Голосование пользователя

Дамиен вошел в помещение, проверяя на ходу экран телефона. Он пожал руки Эйсу и Люцию и слегка кивнул в сторону дам, упомянув, что Дезире сегодня выглядит превосходно. Расположившись на диване, он сдвинул все журналы куда-то в сторону и выложил конверт.

– Итак, детективы, дело важное. Надеюсь, у вас нет других прессующих заданий, и вы сможете уделить все время этому. Три дня назад в Чикаго прилетела одна неприятная дамочка. На билете прибытие из Лос-Анжелеса, на имя Лира Лайт. Во время досмотра камеры и прочая электроника начали покрываться серьезными помехами, характерными для Ласомбра, и наш заведующий аэропортом, Ной Гревал – слышали о нем? – вышел встретить ее лично. Ной слегка попутал и предположил, что она и есть тот самый посол Ласмобра, о котором предупреждал Князь, но уже на следующую ночь включил вторую извилину и сообразил, что прибытие произошло совсем не в ту дату, что его предупреждали, да и посол должен был быть мужчиной. Он сообщил нам.

Дамиен проверил экран телефона еще раз.

– Мы связались с Ласомбра и уточнили – нет, они не знают, кто она такая, ее прибытие не санкционировано. Начали копать. С тех пор мы получили несколько сообщений в медиа – в газетах, в видео на ютубе – где ее было четко видно. Маскарад она даже не пытается соблюдать, применяет свои теневые выкрутасы прямо на камеру. Мы, разумеется, почистили все, что могли, но теперь с ней надо что-то делать. Обычно мы бы обратились за этим к Носферату, но стоит понять, что Халид – один из самых ярых противников союза с Ласомбра, всегда голосует против, так что если дать ему знать, что некая Ласомбра устраивает по городу атас, у него будет лишние риторические патроны. Лучше ему о происходящем оставаться в неведении. От вас требуется найти ее и принести на суд Князю. Ну или если вы ее просто убьете, мы особо много сна на этом не потеряем. В конверте – вся извсетная информация, включая видео. Увы, по поводу записей с камер аэропорта Ной щемится, потому что он такой большой и умный мальчик с классным доменом, не лезьте в него. Если сможете сами его убедить поделиться – будет неплохо. Что еще?

Он задумался.

– Да, кто еще знает? Я, Князь, Аннабелль. Аннабелль отказалсь участвовать в охоте. Когда прилетит посол Ласомбра – ожидаем послезавтра, в понедельник – он тоже присоединится, но лучше начать пока без него, чтобы не терять времени. Уведомляйте меня, пожалуйста, каждую ночь о прогрессе в расследовании, я буду за три часа перед закатом в Succubus Club. Понятна ли задача, или есть еще вопросы?

«Хронограф». Новости Терона.Терон.

- Этот месяц оказался весьма непростым, но предсказуемо непростым для многих и многих, но для некоторых все же куда больше. Сейчас мы с вами проследим за хронологией событий за последний месяц.

- Первый день, первой недели месяца Андесима. Санторин снова переживает все прелести орбитальных бомбардировок уничтожающих феоды самых верных серидару планеты семей. Единственной их надеждой является удержание столицы планеты, которую оккупанты почему то избегают бомбить. Новоназначенный военный комендант планеты Юлиан Айронфист обещает дать отпор захватчикам в уличных боях.

- Четвертый день, первой недели месяца Андесима. София Кносс на заседании Торгового трибунала заявляет, что Дом Кносс не может выплатить взятый кредит, а также не имеет движимого имущества, которым мог бы погасить всю сумму сразу и просит о рассрочке. Представители Банка Развития решительно протестуют и требуют особого заседания Бархатной комиссии, которая может предоставить экстренный займ находящемуся под угрозой банкротства Дому.

- Шестой день, первой недели месяца Андесима. Все больше дворян стекаются в «Золотой лабиринт» дабы преклонить колени перед Люцием Теннери, который подтверждает клятву вернуть Санторин его жителям после поражения Дома Кносс, так же объявлены «проскрипции» - все имущество противостоящих новому порядку дворян переходит в собственность любого благородного способного им завладеть.

- Седьмой день, первой недели месяца Андесима. Уникальная достопримечательность планеты, скала на которой высечено лицо одного из первых лордов Дома Кносс расстреляно танками. Лик Миклоша изуродован на веки!

- Второй день, второй недели месяца Андесима. Матео Айронфист приносит присягу лорду Йохану Ордо, вверяя свои владения и свою семью в руки тирана Динкурии. В ответ на обвинения в предательстве своего сюзерена Кореолана Кносса, он заявляет, что лишь терпел невзгоды и не видел помощи со стороны сюзерена со времен гибели лорда Птолемея и раз сюзерен не выполняет свой долг, то и он не обязан выполнять свой.

- Четвертый день, второй недели месяца Андесима. Корпус «Тьма всех ночей» начинает штурм столицы планеты обороняемый сводной группировкой ополченцев семей Конирено, Иронейл и Айронфист чьим костяком являются пять полков тяжелой пехоты семьи Айронфист. Однако, не успев начавшись бои затихают, ведь Юлиан Айронфист приказывает гарнизону сложить оружие, заявляя, что его семья больше не является стороной конфликта и вообще не видит смысла в продолжении сопротивления. Клятвенники айронфистов складывают оружие, после недолго размышления им следуют Иронейлы. Пять полков ополченцев семьи Конирено баррикадируются в здании планетарного дворца и оказывают ожесточенное сопротивление.

- Пятый день, второй недели месяца Андесима. В замке «Золотой лабиринт» Лиллен Мойрел Иронейл-Кносс дает совместный прием с Люцием Теннери, вдовствующая графиня призывает защитников Санторина сложить оружие и не лить понапрасну кровь. Сама она по согласованию с Северином Теннери отбывает на Меридо где намеревается провести последние годы, но ее семья остается на Санторине. Ее призыву следуют многие дворяне.

- Седьмой день, второй недели месяца Андесима. Сандро Де Ласкез Танатос входит в дворец планетарного правителя по труппам его немногочисленных защитников. Старый башар недоволен, победу явно принесла дипломатия, а не мечи его воинов. Он посещает Совершенный капитул и объявляет о роспуске «Ордена вольных и просвещенных рыцарей Лабиринта», здание будет демонтировано, а его реликвии отправятся на Люцию.

- Первый день, третьей недели месяца Андесима. Начинается давно готовящаяся операция «Палач», владения Дома Кносс на Уршилаку подвергаются атаке с трех сторон – с моря высаживаются лёгкие части Дома Като, берущие под контроль сельскохозяйственные районы, на космодром Уршилу-алеф и в окрестности Афиниона приземляются два десантных транспорта «Воин» полные дворянского ополчения перфов, семьи Дюплеси и Нуари направили почти два десятка полков для удара в тылы врага, на фоне их орды немногочисленные, но хорошо подготовленные силы катонийцев кажутся каплей в море.

- Третий день, третьей недели месяца Андесима. Конные отряды быкоглавых рыцарей рассыпались по всему Санторину карая любого кто не изъявил покорность Ликану Тавору и Люцию Теннери, сопротивления они почти не встречают так как ударами с орбиты за прошедшие месяцы были разрушены феоды почти всех верных Дому Кносс аристократических семей. Семья Дрилл изявляет покорность на руинах своего феода.

- Четвертый день, третьей недели месяца Андесима. Домр Тонк банкир первого круга Банка Гильдии заявляет, что Дом Кносс нарушил условия кредита, а так же и не выплатил указанную в контракте сумму в срок. Проходит инициированное Банком Гильдии заседание Торгового Трибунала , на котором представитель Благородного Рода Ксефос протестует против ареста счета Дома Кносс в пользу Банка Гильдии, так как это воспрепятствует возвращение займа сделанного у его рода.

- Шестой день, третьей недели месяца Андесима. Проходит расширенное заседание Бархатной комиссии Ландсраата София Кносс просит оказать помощь своему дому в расчетах по кредиту, но натыкается на возражения Агаты Теннери и Диего Аламана указывающих комиссии на огромное количество долгов и явно нежелание их отдавать, напоминают Бархатной комиссии о еще не исполненном решении по которому Дом Кносс должен Дому Эрлан огромную сумму денег. Выясняется о наличии у Дома Кносс крупного займа у Дома Вагор, создается консилиум кредиторов в составе Банка Гильдии, Банка Развития, Дома Вагор, Дома Эрлан, Рода Ксефос. Из всех них только Дом Вагор готов предоставить отсрочку по выполнению обязательств, остальные требуют денег. Общая сумма выплат, со всеми пенями и штрафами превышает 200 миллионов соляри!

- Седьмой день, третьей недели месяца Андесима. На Санторине почти не осталось очагов сопротивления, по планете рыщут десантники мастера Танатоса и опричники Ликана Тавора. Почти все дворянство планеты покорилось, сопротивление оказывает только семья Ахиол и Конирено, но после захвата патриарха Бера Анивера Ахиола первые, еще коламские, правители Санторина складывают оружие. Сопротивление оказывают только Конирено которых безжалостно истребляют таворы.

- Первый день, четвертой недели месяца Дуадени. На космодроме Уршилу-алеф идут тяжелые бои, немногочисленные но элитные полки Дома Кносс отражают следующие почти без перерыва атаки врага, перевес противника более шестикратного, но личная гвардия лорда Кориолана упорно удерживает портовые сооружения даже когда тяжелые пехотинцы дрогнули и бежали, а универсальные багги Дома Като выкосили пулеметами два полка стрелковой пехоты и заняли столицу.

- Второй день, четвертой недели месяца Дуадени. В отдаленную, расположенную вне какого либо сектора или скопления систему Кахет пребывает один из редких хайлайнеров, но он пришел не для того что бы забрать промышленные товары и загрузиться пищей. С хайлайнера редкой для этих краев, но привычной для Маракора раскраски сходит флот Дома Нихон. Выгруженные почти прямо на орбите планеты они не вступали в переговоры и действовали по четко выверенной схеме. Операция «Рыбак» курируемая лично Ямамото Нихоном развивалась как по часам.

- Третий день, четвертой недели месяца Дуадени. Люций Теннери провел торжественную церемонию в «Золотом лабиринте» в присутствии всех глав аристократических семей планеты кроме Конирено, которые были полностью истреблены таворами. Санторин обретет свободу и независимость под покровительством Дома Теннери, пора вернуть древнюю коламскую планету коламцам заявил лорд Люций выдвигая на пост временного планетарного премьера удивившую всех кандидатуру Бера Анивера Ахиола.

- Четвертый день, четвертой недели месяца Дуадени. Корабли нихонцев плотно перекрыли орбиту небольшого водного планетоида. Пристыковавшись к орбитальному причалу корвет «Черный ветер» сгрузил на него тяжеловесных, словно сказочные големы, гиназских «бастионов», фрегат «Ласка звезд» упав на космодром исторгал из себя пехотные полки которые не встречая никакого сопротивления взяли под контроль Тбили, единственный город планетоида. Кахет пал почти мгновенно, на всем тридцатипятимиллионном Кахете не было не единого солдата, а населяющие его тархелы не собирались сопротивляться еще одним в меняющейся череде своих владык.

- Пятый день, четвертой недели месяца Дуадени. Буквально погребенные под горой трупов дворян перфов испускают дух личные гвардейцы Кориолана Кносса, что успешно отбили почти все волны атак равных противников, но вооруженные только личным оружием не смогли противопоставить ничего нарезающим круги вокруг них эскадронам багги.

- Шестой день, четвертой недели месяца Дуадени. Церемониймейстер Дома Теннери Феодор Пампар во дворце «Платиновая роза» в присутствии имперской знати и представителей великих домов произносит речь, о том что Малый Дом Кносс в настоящий момент совершенно не соответствует статусу Благородного Дома. Малый Дом Кносс не контролирует свой серидар лен и никакое из своих владений, не имеет в подчинении не одного корабли и не одного полка, а так же не имеет никакого движимого имущества которое бы позволило расплатиться по их астрономическим долгам, более того все существующие вассальные аристократические семьи Санторина подписали обращение о том, что не считают себя связанными клятвой с Малым Домом Кносс. Сильный Дом Теннери требует признания Малого Дома Кносс проигравшим в обоих ведущихся им канли со всеми вытекающими последствиями.
В результате рассмотрения указанного заявления на совместном заседании Комиссии по канли, Геральдической комиссии и представителя сюзерена Дома Кносс, было указано, что считать Дом Кносс потерпевшим поражение в канли на настоящий момент преждевременно, необходима пауза хотя бы в месяц, однако полная невозможность выполнения Домом Кносс своих обязательств в виду отсутствия каких либо ресурсов для исправления ситуации диктует необходимые меры и потому было сформировано обращение с требованием сюзерену Дома Кносс погасить долг за вассала, как единственной возможностью как либо разрешить текущую ситуацию. Представитель Дома Рифат отказался от предоставленной возможности. Таким образом вопрос был вынесен на Малую сессию Ландсраата.

- Седьмой день, четвертой недели месяца Дуадени. Всесторонне рассмотрев вопрос по поводу Малого Дома Кносс вынесенный на рассмотрение лордом Селицианом Хагалом Федеративный Совет Великих и Малых Домов отказал в милости и снисходительности неудачнику и принял решение признать Малый Дом Кносс павшим, однако с сохранением выживших членов семьи статуса малой аристократической семьи.

15 февраля, сразу после заката, было проведено внеочередное собрание Элизиума в Succubus Club. Оттуда выдворили всех смертных и непричастных. Из Детективов туда была приглашена только Джейн, причем не просто “тебе можно”, а “обязательно приди, вот приглашение на качественном картоне с золотой каемочкой”. “Плюс одинов” на приглашении не было, и она пошла одна.

Типовой тусы в клубе не было. Обычно здесь хотя бы официанты разносят кровь (мертвую, не чтобы кормиться, а чтобы подразнить — идея Аннабель, инфа сотка), но сейчас здесь сидели только сородичи. Из знакомых лиц Джейн могла выделить Джексона, Аннабель, Халида, Абрахама и Дамиена. Был еще один чернокожий, про которого она могла с трудом вспомнить, что он имеет какое-то отношение к Анархам (но это не точно). Остальные — новые лица. В один момент Джейн краем глаза уловила в углу скучающую и сидящую в телефоне Саечку — но наваждение пропало в течение секунд.

Темой собрания было предстоящее присоединение клана Ласмобра к Камарилье. Когда Джексон вышел на сцену и включил микрофон, чернокожий может-быть-анарх пробормотал что-то про “долбанных Вентру и их сраный майнд-контроль” и удалился из помещения.

Речь Джексона была подробной, выверенной, явно заготовленной заранее. Он рассказывал историю клана Ласомбра — как они обычно управляли Шабашом, но сейчас, когда Шабаш в Америке был на сто процентов гарантирую вам мизинчик даю повержен, решили присоединиться к цивилизованной фракции “хороших” сородичей. Он предупредил не пытаться снимать Ласомбра на камеру, описал вкратце, какие дисциплины они могут применять, и объявил официально, что предыдущий закон, который предписывал Кровавую Охоту против всех, кто был замечен в управлении тенями, снят. Судя по всему, вскоре в Чикаго прилетит посол от Ласомбра по имени Маленков, и именно с ним будет…

На этом моменте внимание Джейн отвлек Дамиен. Он отвел ее в сторонку и предупредил, что он бы очень хотел от лица Князя выдать официальное задание группе Детективов. Вот вам прямо сейчас надо бросить все текущие дела и заняться этим. Оно как-то связано с прибытием Ласомбра в город — но тсс, никто об этом не должен знать, потому что дело сугубо подковерное. Он попросил, чтобы вся котерия была в доме Эйса в районе трех-четырех часов ночи — когда Дамиен к вам приедет и расскажет более подробно. Он вручил Джейн приглашение на концерт Baby Chorus через неделю и отпустил ее с миром.

И вот четверка собралась в доме. Несколько раньше, чем требовал шериф, но делать все равно особо много было нечего — заказов не было. Где-то в районе часа ночи в дверь позвонили.

Это был не Дамиен. Система видеонаблюдения показывала незнакомого человека в тяжелом плаще и широкополой шляпе. На боку у незнакомца висели ножны. Сбоку от него стояла садовая тачка, в которой лежал связанный мужчина с кляпом во рту. И, вроде как, поодаль стоял кто-то еще, но качество и поле зрения камеры не позволили определить, кто.

Очередную свою речь кандидат на королевский престол Станислав Ян Яблоновский произносил перед в полном составе собравшемся сейме и просто большой скоплении народа.

- Мосци-панове, - вещал он, - о своих планах я говорил уже много, позвольте теперь поговорить о планах моего соперника. Давайте взглянем только, что хочет внести пан Радзивилл в Pacta conventa...

Яблоновский поднял лист бумаги, демонстрируя его панам депутатам, затем пробежался глазами по тексту, откашлялся и продолжил:

- Ну что же, пан Радзивилл клянется не отступать от католической веры. Хм, похвально, пожалуй? Только вот нужны ли для этого клятвы, панове?! Что за вздор? Будто бы только и рвется пан Радзивилл отречься от Христа и обречь душу свою на адские муки, а только ради нас и трона Речи Посполитой готов от такого плана отказаться. - Станислав усмехнулся, - Может быть я и шучу сейчас, но знайте же, что подобные благозвучные фразы в Pacta conventa включаются только лишь для того, чтобы обмануть вас, мосци-панове. Заставить вас увидеть Радзивилла добрым католиком, когда он клянется делать лишь то, что и так бы делал. Пустая эта клятва, только лишь для красного словца.

- А вот где разъяснений не хватает, так это в пункте о раздаче земель безземельной шляхте. Разве не праведное это начинание? На первый взгляд так вполне. Только вот откуда пан Радзивилл собирается брать земли для раздачи? За какие деньги их выкупать, когда казна почти пуста? В его Pacta conventa ответа нет. Зато ширятся слухи о том, что собирается пан Радзивилл попросту отнимать землю у шляхтичей побогаче и ее же и раздавать. Говорят, уже и списки под это составлены, определено уже у кого именно отнимать ее будут. Говорят об этом уже давно и кто-то мог бы сказать, что все это может быть клевета и навет. Но почему не открестится тогда пан Радзивилл от таких планов? И почему совсем недавно пан Ольшовский заговорил вдруг о некоем проклятом списке? И призвал еще всех противников Радзивилла и моих, значит, сторонников каяться и переходить на радзивиллову сторону, чтобы из списка быть исключенным. А не угрожает ли он так шляхте - голосуй за Радзивилла или Радзивилл отнимет у тебя землю, да? Неужели будет такое шляхта терпеть?!

Тут Яблоновский с силой бросил лист бумаги на трибуну перед собой и замолчал, гордо вскинув голову. Несколько гневных голосов зазвучали тут же: "Не будет! Не будет! Нет!"

Яблоновский помолчал же мгновение-другое и поднял снова бумагу.

- Дает пан Радзивилл и еще одно обещание: царствовать, но не управлять. Не буду уж и говорить о том, что это снова только лишь красивые словеса, ведь как будет пан Радзивилл исполнять свои обещания, если откажется управлять государством? - Станислав улыбнулся криво и пожал плечами, - Но знаете, мосци-панове, может быть здесь пан Радзивилл и не обманывает никого. Потому как вполне возможно что управлять всеми государственными делами тогда будет пан Ольшовский, который прямо сейчас явно управляет уже всеми пока только княжескими делами. На пане Ольшовском нужно, я полагаю, остановиться, если уж есть риск, что ему нами всеми в будущем править.

Тут Яблоновский улыбнулся ехидно и с некоторым злорадством.

- Подканцлер наш коронный бичует в последнее время все грехи нашего государства. Бичует страстно, с праведным гневом. Первый без сомнения и раздумья готов по призыву Иисуса Христа кинуть камень, если позволите. Гордость нашей Республики, лучший сын Польши, разве нет?

- Увы, увы. И на солнце есть пятна! - эту фразу Яблоновский произнес со злым звонким сарказмом, - Меня, например, пан Ольшовский обличал за то, что я поддерживал кандидатуру принца Луи Французского на престол нашей Республики. Корону спас от шведов для того, чтобы продать французам... Ну что же, это правда! Кандидатуру Великого Конде я поддерживал. Хотя мне за это никто и не платил, а сам я лично убежден в том, что он мог бы быть достойным королем, если бы шляхта не решила отказаться в этот раз от избрания иноземцев. Только вот поддерживал ее и сам пан Ольшовский*! А теперь вот вдруг отказался. Теперь говорит, что поддерживать француза может только наймит и предатель, который хочет попрать шляхетские вольности. Выходит, в прошлой только году был пан Ольшовский наймитом и предателем, а теперь только вот открыл глаза и стал достойнейшим мужем?

- Давайте же посмотрим, что еще пан Ольшовский поддерживал... Кхм, пару лет назад только вместе с королевой Марией Луизой готовил он реформы. Не буду судить сейчас о том, были ли хороши задумки, но выступал за них пан Ольшовский не менее страстно чем за пана Радзивилла сейчас. А что же потом? Потом король Ян Казимир передумал и решил никаких реформ не проводить. А что же пан Ольшовский? Пан Ольшовский короля сразу же поддержал с ней меньшей же страстью, а соратников-реформаторов своих оставил. В награду же получил даже не 30 серебряников, а важный государственный пост подканцлера коронного.

Яблоновский изобразил на лице смесь удивления, гнева и веселья одновременно.

- И этот человек еще разбрасывается обвинениями в продажности! Ха! Если пан Ольшовский кого-то в чем-то обвиняет, то этот кто-то вероятно человек достойный и честный! Не верьте Ольшовскому, мосци-пане, если не видите, что он читает непосредственно из Писания.

Эти его слова вызвали и одобрение и осуждение и дальше пан Яблоновский увяз в долгих спорах. Споры эти несколько раз меняли предмет. В один момент речь зашла о греческих митрополитах в сенате:

- Вы говорите, что митрополиты могут и сослужить добрую службу в сенате, ведь так? Ну что же, я не отрицаю, что это возможно. Я только лишь говорил, что если стану королем, то чтить договоры с Дорошенко и иными предателями не буду и в угоду им также не буду содержать никого в сенате. Но если митрополиты сами покажут себя верными сынами Речи Посполитой и будут готовы служить общественному благу, а не казацким атаманам, то отчего нет? Если так, то пусть заседают в сенате и дальше.

Малый Дом Рейвен
Глава дома – лорд-атаман Андрей Рейвен
Наследник дома – нет
Родная планета – Донна
Цвета дома – алый, черный
Герб дома – на алом фоне силуэт летящего вверх черного ворона со стилизованной красной каплей крови на груди.
Девиз – По праву крови.

Мало какой дом сектора Маракор столь противоречив как Дом Рейвен, юный и одновременно древний, тиранически жестокий и одновременно либерально терпимый, заносчиво костно- аристократический и одновременно функционирующий на чисто капиталистических механизмах. Такой разный и такой противоречивый дом сшитый, казалось бы, из разных почти невозможных частей всего около трех веков назад, что является по сути младенческим возрастом для благородного дома. И надо сказать, что история рождения этого дома была на редкость кровавая, жестокая и непростая даже для привычных к кровавым играм благородных домов центральных миров.
Мог ли знать, Рейвен Орлон к чему приведет его дерзкие слова с требованием мести Дому Тоторо и чуть ли не всей империи, перед Собранием Маракора потрясенным горем случившимся на «Славе Маракора»? Рассчитывал ли он на одобрение потерявшего всю семью Дерхама Катона или наоборот планировал унизить старика, желал ли он действительно тотальной войны с Иксом и его приспешниками посчитав себя так же оскорбленным или просто дерзко шутил, но результат был совсем иным и врят ли бы наверное он поступил так же дай ему Создатель шанс все изменить. Ибо после резкой отповеди лорда Дерхама и всеобщего осуждения, благоразумные или как считал сам Рейвен трусливые старики-патриархи Дома Орлон, составляющие Регентский совет, опасающиеся резкости и крутого нрава будущего лорда, лишили его статуса наследника, передав титул его младшему брату. Не было сомнений, что гордый Рейвен Орлон не стерпит подобного и были предприняты самые решительные меры по его задержанию, но патриархи кланов хоть и обладали властью на Корелионе чуть ли не большей чем у лорда не учли как популярен был Рейвен среди молодежи, особенно среди тех кто долгое время служил под его началом, ведь по традиции наследник Орлонов командовал конвойной эскадрой своего дома. Во владениях Дома Орлон мгновенно вскипела пена гражданской войны в исходе которой не у кого не было сомнений, ведь все ресурсы и признание закона было на стороне нового наследника Дома Орлон и регентского совета патриархов-кланов. Но вместо тихой смерти от клинка или отравы лорд Рейвен с верными ему людьми, бежал с Корелиона продолжив борьбу сначала во внешних владениях Дома Орлон, а потом и вовсе на Разбойничьих звездах. Считающий себя себя законным наследником Корелиона, а нынешний Дом Орлон - предателями и узурпаторами, Рейвен не только особенно яростно атаковал корабли и владения своих родственников, но и в пику им изменил все в своей жизни развернувшись на сто восемьдесят градусов. Были казнены все сестры-советницы, что покинули метрополию вместе с ним, как предательницы и агенты влияния Орлонов, все догматы и обычаи привнесенные с дружественного Каладана за тысячелетия сотрудничества пошли на свалку, а сам Рейвен дважды посещал Гьеди Прайм где удостаивался личного приема Абульруда Харконенна и даже по слухам выполнял для него немало деликатных поручений. Но все это было слишком мало для амбициозного гордеца, он хотел блистать, править, властвовать, а не прозябать среди пиратов в сомнительном статусе «мятежной ветви Дома Орлон». Тем более, что его вороны очень быстро опустились до разбоя, грабежа и работорговли и только созданный ими в самом начале образ «благородных разбойников» и «черных рыцарей» не давал им стать в один ряд с обычными пиратскими кланами. Казалось бы деградация и распад неизбежен, но как потом много раз будет случаться в будущем, воронов спасло то, что должно было их убить. Начавшаяся и закончившаяся во время недолгого правления Лоренцо Катона антипиратская компания смела почти все пиратские кланы….кроме вороньей стаи, которая верно оценив ситуацию, при посредничестве Дома Харконнен мгновенно сменила сторону, став из вчерашних пиратов, верным орудием Картеля по уничтожению своих бывших коллег по опасному ремеслу. Предательство воронов позволившее серьезным людям, основательно проредить силы пиратов в регионе и не марая собственных рук надавить на некоторые особенно гордящиеся своей «независимостью» малые дома сектора не осталось незамеченным и десятилетия крутящиеся в бюрократических шестернях Ландсраата прошение о выделении из Дома Орлон нового Дома внезапно получило ход. Хотя многие говорят и о том, что толчок делу дали огромные взятки, ведь львиная часть награбленных за десятилетия богатств пиратских кланов осела в карманах их истребителей, а огромные партии рабов с «свободных планет» наполнили казну молодого Дома Рейвен. Все это по счастью совпало с началом «Орлонского угнетения», так что Дому Рейвен удалось получить серидар-лен не где-нибудь , а на одной из самых удачно расположенных планет, обладающей пусть запущенной и заброшенной, но высокотехнологической промышленностью чьи традиции восходили еще к Коламской Федерации. И пускай крошечная и почти полностью покрытая водой Донна, ставшая их новой вотчиной, абсолютно ничем не напоминала гордый и величественный Корелион, но быстро восстановленный на остатки богатств промышленный потенциал планеты сделал ее хозяев весомыми игроками в секторе, приближая к званию самого богатого Дома в Маракоре.

Новая родина воронов, такая невзрачная после блистательного Коррелиона оказался тем не менее отличным местом для молодого и амбициозного Дома Рейвен. Маленькая и почти полностью покрытая водой Донна всегда была малоприспособленной для жизни и перенесшей множество техногенных катастроф в древние времена планетой, но теплое солнце и мягкий климат, давали надежду на то, что это безжизненное место, можно однажды превратить в плодородный и прекрасный мир, ничуть не уступающий древней вотчине Дома Орлон. Однако вместо этого, стараниями воронов Донна очень скоро превратилась в самый настоящий ад на воде. Вместо терраформинга и рекультивации они восстанавливали старые, заброшенные еще чуть ли не до Конкисты цеха, откапывали огромные подземелья запуская работу исполинских механизмов, каждый миллиметр суши был застроен, шпили колоссальных небоскребов, напоминающих огромные муравейники, взмыли в небеса, черные от смога бесчисленных фабрик и заводов, откуда когда то тысячелетия назад уже рушились подобные иглы. История повторяется и вот для Донны долгое посмертие закончилось новым возрождением, но не в виде зеленого рая, а в еще худший техногенный ад чем она когда то была.
Теперь, во многих районах Донны в буквальном смысле невозможно дышать и газовая маска, является отличительным признаком местных обитателей от аристократии до бедняков. Не менее заражена промышленными отходами и почва планеты, которая, впрочем, все равно практически похоронена под сталью и бетоном и даже колоссальные океаны этого водного мира насмерть отравлены ядовитыми выбросами сотен и сотен факторий, на которых создается величие и богатство Дома Рейвен. Строительство здесь идет даже под водой, но людям все равно не хватает места – большая часть населения Донны обитает в ужасной тесноте, буквально живя друг на друге, но сияющая сотнями ярких огней, кричащая тысячью голосов, никогда не спящая Донна, словно привлекает к себе все новых и новых жертв, подобно тому как свеча привлекает мотыльков – неважно следуют ли они сюда за торговыми возможностями, запретными удовольствиями или невиданной свободой, ведь уровень жизни на планете куда выше чем во многих и многих куда более пригодных для жизни местах. Так что неудивительно, что большинство инородцев и мигрантов доннийцы считают деревенщинами и варварами. Население планеты только недавно оформилось в какую то отдельную народность, да и то условно, дикую смесь из множества разных народностей объединяют разве что многочисленные заболевания и врожденные физические дефекты полученные в результате обитания в зараженной атмосфере этого мира. На планету стекается сброд и отребье со всего сектора, привлекаемые невероятной по меркам феодального общества вседозволенностью и равноправием что царит на этом океаническом мирке. Здесь важно только три вещи - подданство Донны, сколько у тебя денег и конечно благоволение к тебя правящей семьи этого странного мира. Верные остаткам своих традиций лорды поддерживают на своем лене законы подобные тем, что сближают благородных лордов с простыми общинниками на далеком Корелионе, но то что во владениях их ненавистных родственников породило трудолюбивый, гордый и знающий себе цену народ, в землях самих Рейвенов превратилось в гротескную пародию, которую можно ставить в пример любому, кто рискнет утверждать что либерализм и демократия не являются чудовищными атавизмами. Практически вся планета контролируется различными преступными шайками, ведущими между собой бесконечные войны за территорию, в то время как коррупция пронизывает все сферы общества. Впрочем, не сказать чтобы это смущало владык Донны, которые с удовольствием варятся в одном котле со своими подданными, с гордостью титулуя себя лордами-атаманами. Несмотря на свое свободоволие и даже анархичность подданные Дома Рейвен, испытывают некую странную гордость по отношению как к своим мрачным владыкам, так и к своей загрязненной и отравленной родине, что в частности приводит к тому, что в других уголках сектора доннийцев можно узнать по газовым маскам, которыми они закрывают лицо – необходимые для выживания на их родной планете, за её пределами они превращаются в своеобразный манифест и символ патриотизма. Впрочем, разумеется, далеко не каждый кто попадает на Донну попадает сюда добровольно. Невероятный либерализм распространяется лишь на свободных граждан Донны, в то время как значительную часть местного населения составляют совершенно бесправные рабы, жизнь которых обычно коротка и полна страданий. Фабрики и шахты Донны вечно требуют нового топлива в котором им никогда не отказывают, ведь Донна это место где смерти ничтожных дикарей превращаются в звонкие соляри, которые сделают Дом Рейвен самым богатым, а значит самым могущественным домом сектора.

Новую весну Франция встречала с тревогой - погода снова была неважной и страна снова рисковала потерять урожай. В этом году, однако, ситуация оказалась совсем не столь плачевной: урожай 1776 года был не впечатляющим, но вполне сопоставимым с урожаем 1774-ого года. Жаль только, что с прошлого года совершенно не осталось никаких излишков - если кто-то (а таких было немного) и голодал во Франции сейчас, то исключительно по вене прошлогодней непогоды, когда многие выжили только благодаря Божьему провидению и своевременной помощи правительства Его Величества и благородных членов королевской семьи.


Получатели: Клод-Луи-Робер.
Получатели: Шарль-Франсуа де Брольи маркиз де Руффек.В Версале же этот год оказался богат на громкие скандалы: в апартаментах графа де Шартра волею случая был пойман посторонний, который сознался в том, что действовал по приказу графа де Верженна, поручившего ему следить за принцем крови. Многие действительно признали в лазутчике человека де Верженна, служившего с ним еще в Константинополе. Де Шартр был чрезвычайно возмущен и потребовал немедленной отставки де Верженна и его ссылки. Вероятно король не зря лишил этого проходимца поста первого министра - теперь двор ожидает, что видеть его в Версале больше и вовсе не придется. И совершенно никто не обратил внимание на то, что свои обязанности на посту секретаря флота тот выполнял действительно образцово. Тем более, что его на этом поприще затмил генеральный контроллер Террэ, который в этот тяжелый для Королевского флота час помог ему деньгами из собственного кармана.

Верженн очень удачно сумел оптимизировать расходы на флот и даже при новом бюджете его мощь всего на 4 меньше прежней. Но теперь все жаждут отставки и ссылки Верженна.

Террэ в этом году почти не радовал Версаль своим присутствием и о нем, возможно, начали немного забывать. Фурор произвел, однако, его новый протеже, которому генеральный контроллер финансов помог получить позицию при дворе: Жак-Луи Давид стал одним из придворных живописцев и не смотря на свою молодость уже заслужил громкую славу. Ему пророчат большое будущее.

Новый играбельный персонаж: Жак-Луи Давид


Это, однако, не единственный живописец, кого облагодетельствовал Террэ - в своей щедрости он организовал серию поездок для французских людей искусства в Неаполитанское королевство, к руинах древнего города Помпеи. Весьма помогло этому начинанию дружба Террэ с распорядителем раскопок. Теперь из привезенных из Италии полных зарисовок альбомов во Франции рождается новый стиль в искусстве.

Террэ получает +3 популярности среди аристократии, а Франция получает 1 престиж за развитие неоклассицизма. Можно и дальше вкладываться в его развитие.

Следует упомянуть и слухи о ссоре короля с супругой, которая случилось почти сразу после отъезда императора Иосифа. Королевская чета почти не проводит время вместе, а говорят, что ночуют они теперь исключительно отдельно друг от друга. Ах, а ведь кайзер так мечтал о племянниках! Маленьких Габсбургах, которые займут еще один престол Европы.

Королеве -3 влияния при дворе. Королю -2 популярности среди аристократии и -2 популярности среди третьего сословия. -5 отношения с Габсбургами (отношения с Габсбургами: 65).

Королева же вновь отправилась в тур по стране, который, однако, не принес значимых плодов, вероятно омраченный неудачами на матримониальном поприще. Столь же несодержательный тур по стране провел граф де Прованс - он пытался, кажется, наладить отношения с восстановленными в своих правах парламентами, однако те ответили ему только горделивой холодностью.

Вновь дали о себе знать и дочери Франции во главе с мадам Аделаидой. Их новым увлечением стал вопрос образования девочек и в связи с этим сестры взяли под свое покровительство бывший институт Святого Людовика, а ныне аббатство Святого Людовика, служащую школой для девочек из обедневших дворянских семей. Их заботы быстро дали плоды и скоро об аббатстве говорили все дамы двора. Многих ужасала современная суровость нравов школы, где ученицы вынуждены были спать в неотапливаемых общих комнатах на 40 человек, где были запрещены книги, где задавлена была некогда яркая традиция театра, которым Сен-Сир славился в годы Короля-Солнце. Некоторых скромных уступок от настоятельницы мадам де Гюлермин удалось добиться, однако та все еще крепко держалась за свою независимость.

Не имея возможности изменить Сен-Сир (по меньшей мере, пока Папа не готов будет вновь лишить школу статуса аббатства), многие новонайденные сторонницы мадам Аделаиды обратились к вопросам образования девочек в более широком смысле. Ведь было несомненное достоинство в ранних годах института Святого Людовика и возможно стоит пытаться не изменить Сен-Сир, а создать ему замену? Может быть даже не одну!

Аделаиде удалось создать движение за женское образование. Пока оно стремится реформировать Сен-Сир или создать ему замену, но когда-нибудь можно будет попробовать перейти и к более амбициозным целям. Сторонники: несколько высокопоставленных придворных дам и их мужья, благосклонно отнесшиеся к задумке.

В свите мадам Аделаиды с недавнего времени также появился один слегка эксцентричный, но и весьма интересный человек. Некий Антуан Пармантье, которого приблизила к себе дочь Франции, является горячим сторонником употребления в пищу картофеля. Делом своей жизни он сделал продвижение этого странного растения, которым обычно кормят свиней, а в Пруссии еще и военнопленных (именно в прусском плену Пармантье и приобрел свою необычную любовь к картофелю). Он уверяет, что картофель может стать настоящей заменой зерну и даже с готовностью демонстрирует приготовление картофельного хлеба. Впрочем, массово выращивать картофель для употребления в пищу пока никто не собирается.

Популярность картофеля (когда-нибудь может привести к росту уровня жизни): 0 (+1)

Получатели: Мадам Аделаида.Все это, впрочем, было лишь незначительными новостями. Громких событий в этом годы было немало.

Как гром среди ясного неба прогремел на всю Францию опубликованный новым первым министром Террэ доклад о состоянии финансов королевства. Весьма необычное событие, ведь великие державы обычны не спешат делиться информацией о собственных доходах и расходах. Потому целый мир обратил свой взор на вышедшее из под пера Террэ творение. И вдруг узнал, что Франция, великая Франция, едва сводит концы с концами.

Доступный для широкой публики доклад был пропущен цензурой и множество печатных домов по всей стране приступили к спешной печати десятков и десятков тысяч экземпляров, которые так и разлетались с полок. Никогда тема государственных финансов не захватывала общественное воображение раньше, но сейчас об этом заговорил вдруг каждый и каждый вдруг стал беспокоиться о королевской казне как о собственно кармане.

Беспокойство было велико. Публикой овладел ужас - государство, еще вчера казавшееся могучим и незыблемым, стоит на грани разорения. Красной нитью сквозь доклад проходила мысль о необходимости реформ для спасения королевства и вся Франция обратила свои взоры к Террэ. В аббате сейчас видели скромного труженика (во многом благодаря сухим, но точно бьющим в цель комментариям и пояснениям в тексте доклада, с помощью которых Жозеф Террэ мастерски добивался от читателя именно такого впечатления), который столько лет пытался исправить тяжелое положение, а сейчас вынужден был кричать о беде во всеуслышание. Гнев народа и знати (а гнев этот был велик) его совершенно не коснулся - напротив, сейчас ему были готовы простить все прошлые прегрешения.

Однако никак не следовало преуменьшать возмущение французской нации. Безумные расходы двора, безумные пенсии, выдаваемые кому попало, огромные суммы выделяемые на содержание членов королевской семьи - все это вызывало недоумение. Одновременно по стране полетели слухи о новых налогах, которые необходимы будут для того, чтобы исправить положение, а одновременно с этим в общественном сознание начали возникать вопросы о том, кто и как будет платить эти новые налоги. Раздались первые призывы к созыву Генеральных Штатов.

Доклад Террэ о состоянии финансов произвел фурор. Все в шоке - ведь считалось, что Франция чрезвычайно богата. Да и как может быть беден король, который живет в Версальском дворце?

Франция получает -15 престижа, -10 довольства и +20 к желанию перемен. Также получение кредитов для государства будет иметь модификатор -3 пока не удастся как-то успокоить публику.

Террэ получает +10 к популярности аристократии, +10 к популярности третьего сословия и +10 к влиянию. Но и ожидания от него теперь крайне высокие.

Королева, Прованс и Артуа получают -5 к популярности среди третьего сословия.

Возникло движение за созыв Генеральных Штатов или чего-то аналогичного (собрания представителей сословий, которые смогут как-то контролировать государственные расходы и налоги, чтобы снова чего не вышло). У него есть сторонники во всех сословиях, но пока она еще достаточно нерешительное.


Получатели: Луи-​Филипп-Жозеф герцог де Шартр.
Одновременно с этим на улицах городов появились новые памфлеты. В них во всех бедах страны, в голоде, в пустой казне и в продаже Франции австрийскому императору обвинялся герцог д'Эгийон. Припоминали, разумеется, и старую историю про бретанскую мельницу и муку. Семена упали на благодатную почву и уже скоро Эгийон стал, кажется, всеобщим объектам ненависти.

Эгийон принимает на себя репутационный удар и получает -10 к популярности среди аристократии, -15 популярности среди третьего сословия, -5 популярности в войсках и -5 влияния.

Самого Эгийона эти новости достигли с большим опозданием - он отправился за океан, в северную Америку, где Тринадцать колоний вели свою борьбу за независимость. В начале года патриоты во главе с Джорджем Вашингтоном сумели выбить британскую армию из Бостона, крупная экспедиция Континентелной армии во главе с Бенедиктом Арнольдом выступила в Квебек и овладела Монреалем. Первые месяцы войны складывались в пользу патриотов.


Получатели: Эммануэль Арман де ​Ришельё.В Филадельфии, где ныне заседал Континентальный Конгресс, герцог был встречен с восторгом. В это время там обсуждалась отправка подкреплений в Квебек и герцог д'Эгийон вместе со значительной группой сопровождающих его добровольцев из Франции, желавших присоединиться к борьбе колонистов за свободу, вызвался сопровождать 6-тысячную армию, выступавшую на север. Отказать ему никто не посмел и скоро государственный секретарь Франции направлялся в бывшую колонию своей метрополии.


Получатели: Эммануэль Арман де ​РишельёЭммануэль Арман де ​Ришельё.Подкрепления соединились с армией Арнольда и взяли город Квебек в осаду. Герцог д'Эгийон лично выступил с предложением о почетной сдаче для гарнизона города, однако получил отказ. Осада затянулась на долгие месяцы и закончилась, наконец, штурмом в начале лета, в результате которого Континентальная армия овладела городом. Особенно во время осады отличился маркиз де Ла Файет, завоевавший тем яркую славу и огромное уважение в стане патриотов. Менее заметную, но не менее важную роль сыграли и французские деньги, благодаря которым Континентальная армия оказалась в достаточной мере снабжена, чтобы выдержать долгую и тяжелую компанию. За последующие несколько месяцев британское сопротивление в Канаде пало.


Получатели: Эммануэль Арман де ​Ришельё.Скоро пришли новости и из Филадельфии. 4 июля 1776 года Соединенные Штаты Америки объявили о своей независимости от Великобритании. Однако вслед за этой радостной новостью пришли известия о том, что пал и был занят британцами Нью-Йорк. В Британии же столь открытое вмешательство Франции в войну в колониях вызвало чудовищное возмущение. Британский посол в Версале объявил королю Людовика XVI, что если францускзая корона немедленно не прекратит поддержку американских повстанцев, правительство короля Георга будет считать происходящее актом военной агрессии против Великобритании и война между великими державами станет неизбежна. Новости о подвигах Эгийона в самой Франции были встречены некоторым удивлением.

Эгийон получает +5 популярнсти среди аристократии, +5 популярности среди третьего сословия, +10 популярности в войсках и +3 влияния.

Приходят и новости из Рима. Белый дым поднялся из трубы над Сикстинской капеллой. Кардинал Кристоф Мигацци взошел на Святой Престол под именем Пия VI. Он известен своим консерватизмом, а также своей защитой иезуитов в Австрии. Многие полагают, что он избран стараниями австрийских посланников в Риме, которые сумели обойти своих испанских соперников и даже саму королеву Франции вместе с принцем Шарлем д'Артуа, посетившим Рим во время конклава.


Получатели: Мария-​Антуанетта Австрийская.Наконец, знаменательным стал предпоследний день года - 30 декабря скончался курфюрст Баварии Максимилиан III, а с ним прервалась линия Виттельсбахов, многие века правившая Баварией. Над Европой замаячила тень войны за баварское наследство.

Наиболее юридически сильные претензии на баварский престол имеет Карл Теодор, курфюрст Пфальцский, представляющую другую ветвь дома Виттельсбахов, который таким образом станет обладателем сразу двух голосов на следующих выборах императора Священной Римской Империи. Государственный совет Баварии уже принес ему присягу, а он сам вероятно уже спешит в свое новое владение. Карл Теодор, однако, не известен как чрезмерно честолюбивый и амбициозный человек и можно предположить, что его вовсе не прельщает перспектива конфликта. Следует отметить, что Карл Теодор не имеет собственных детей, а после его смерти наследником его титулов станет его дальний родственник Карл II Август Пфальц-Цвейбрюккенский, формально ныне являющийся еще и французским подданным. Карл Август также известен под прозвищем "Собачий Карл". Получил он его когда-то потому, что во время очередной охоты один из его псов набросился на крестьянского ребенка и чуть не загрыз того, однако Карл Август только махнул рукой, глядя на происходящее, и сказал "оставьте зверюшке эту радость".

На часть баварских земель, но не на титул курфюрста и право голоса, также претендует курфюрст Саксонский Фридрих Август, союзник Фридриха Прусского. Он известен своей любовью к справедливости и законности. Можно предположить, что он не желает войны, однако он несомненно готов будет сражаться за то, что принадлежит ему по праву.

Последним претендентом на баварский престол является император Иосиф II, претендующий на него по праву своей покойной бывшей жены, а также по некоторым древним грамотам времен правления императора Сигизмунда. Австрийский посол в Версале уже обратился с просьбой к королю Людовику XVI поддержать притязания Иосифа. Австрийцы предлагают передать Франции Австрийские Нидерланды в случае если за баварский престол начнется война и Францию поможет императору одержать в ней победу.


Получатели: Мария-​Антуанетта Австрийская.
Государство:
Довольство народа: 21 (+1) - угроза беспорядков!
Желание перемен: 56 (+3)
Уровень жизни: 25 (+3)
Престиж: 63
Мощь армии: 80
Мощь флота: 55
Государственные средства: 4 - 2 - 1 (королеве) - 1 (коррупция) + 1 (Террэ) = 1 (+1)

Показать содержимое

Бюджет:

+ 32 - косвенные налоги
+ 10 - прямые налоги
+ 4 - колониальные доходы
+ 4 - продажа должностей и полетта
+ 2 - "свободный дар" Церкви
+ 2 - королевская лотерея

- 12 - двор
- 10 - пенсии и синекуры
- 10 - армия
- 7 - флот
- 3 - иностранные дела
- 3 - содержание бюрократии
- 2 - содержание дорог и мостов
- 1 - благотворительность и искоренение попрошайничества
- 1 графу Провансу
- 1 графу Артуа
- 3 - проценты по долгам

Итого: (+1)

Долги: 19

Действующие общегосударственные модификаторы:
- Строгий контроль торговли зерном (+1 довольство народа, -1 желание перемен, повышен шанс голода в отдельных провинциях) - популярная мера, которая, как однако считают некоторые, ведет к стагнации в сельском хозяйстве. Существуют также ограничения на торговлю зерном между провинциями и на его экспорт.
- Эдикт Фонтенбло (+1 желание перемен) - права протестантов сильно ограничены.
- Оптимизм относительно нового короля (-5 к популярности короля среди аристократии и третьего сословия, перестанет действовать в 1779 году или раньше, если король сумеет убедить Францию, что оптимизм не был безосновательным) - от нового короля многого ожидают, оправдает ли он эти ожидания?
- Непопулярные косвенные налоги (-3 довольства народа, +3 желания перемен) - налог на соль, акцизы и внутренние тарифы мало кому нравятся, а частые злоупотребления со стороны королевских чиновников и особенно агентов Генерального откупа только усугубляют ситуацию
- Неэффективная бюрократия (-3 к любым действиям, требующим использования государственного аппарата или предполагающим его реформы) - бюрократия Франции не слишком велика, но достаточно неповоротлива
- Коррупция (-d3 государственных средств) - сверх того, бюрократия еще и достаточно коррумпирована
- Восстановление после неурожайного года (+2 довольства народа, +2 уровень жизни) - 2/6
- Восстановление после неурожайного года (+1 довольства народа, +1 уровень жизни) - 0/1
- Беспокойство кредиторов - получение кредитов сложнее на -3

Движения:
- Движение за созыв Генеральных Штатов с целью контроля над государственными финансами. Сторонники во всех сословиях. Прямо сейчас движение нерешительно и вяло.
- Движение за женское образование. Сторонники: несколько высокопоставленных придворных дам и их мужья, благосклонно отнесшиеся к задумке. Текущей целью является реформа Сен-Сира или создание его альтернативы, но движение вполне открыто к более амбициозным целям.

Персонажи:

Показать содержимое

Людовик XVI

Показать содержимое

Популярность среди аристократии: 53 (-5)
Популярность среди третьего сословия: 53 (-5)
Популярность в войсках: 60
Влияние при дворе: 72 (-2)
Личные средства: 0

Скрытые средства: 0

Получатели:

Король Франции и Наварры: влияние при дворе не может быть ниже 70
Королевские обязанности: требуют траты 2 единиц личного времени каждый ход
Застенчивый: -2 влияния при дворе каждый ход

Мария-Антуанетта

Показать содержимое

Популярность среди аристократии: 55 (+0)
Популярность среди третьего сословия: 41
Популярность в войсках: 40
Влияние при дворе: 67
Личные средства: 1

Скрытые средства: 0

Получатели:

Королева Франции и Наварры: влияние при дворе не может быть ниже 60
Кровь Габсбургов: +5 к любым личным и дипломатическим взаимодействиям с любыми представителями державы Габсбургов

Граф де Прованс

Показать содержимое

Популярность среди аристократии: 50
Популярность среди третьего сословия: 35
Популярность в войсках: 40
Влияние при дворе: 68
Личные средства: 1 (+1)

Скрытые средства: 0

Получатели:

Наследник престола: влияние при дворе не может быть меньше 60
Мастер компромисса: +3 к любым уговорам и дипломатии, если Луи-​Станислав пытается склонить стороны к некоему компромиссному решению

Граф д'Артуа

Показать содержимое

Популярность среди аристократии: 65
Популярность среди третьего сословия: 35
Популярность в войсках: 40
Влияние при дворе: 70
Личные средства: 1 (+1)

Скрытые средства: 0

Получатели:

Принц крови: влияние при дворе не может быть меньше 50
Обаятельный: +3 к любым попыткам уговорить или очаровать собеседника при личной встрече

Мадам Аделаида

Показать содержимое

Популярность среди аристократии: 50
Популярность среди третьего сословия: 30
Популярность в войсках: 30
Влияние при дворе: 65
Личные средства: 2

Скрытые средства: 0

Получатели:

Дочь Франции: влияние при дворе не может быть меньше 50
Мадам София, мадам Луиза: верные младшие сестры всегда готовы помочь, им всегда можно доверять. +1 дополнительную единицу личного времени каждый ход.
Интриганка: +3 к манипулированию другими, распросранению слухов и прочим интригам
Сплетница: каждый ход имеет шанс узнать случайный чужой секрет (только относительно происходящего в Версале)

Герцог де Шартр

Показать содержимое

Популярность среди аристократии: 65
Популярность среди третьего сословия: 44
Популярность в войсках: 40
Влияние при дворе: 55
Личные средства: 2 (+2)

Скрытые средства: 0

Получатели:

Принц крови: влияние при дворе не может быть меньше 50
Дилетант: +3 к любым действиям
Гражданин Эгалите: герцог всегда был близок к народу. Прирост популярности среди третьего сословия всегда удвоен

Аббат Террэ

Показать содержимое

Популярность среди аристократии: 36
Популярность среди третьего сословия: 30
Популярность в войсках: 35
Влияние при дворе: 65
Личные средства: 1 (+1)

Скрытые средства: 0

Получатели:

Аккуратный счетовод: +5 ко всему связанному с финансовой отчетностью, борьбой с коррупцией или же казнокрадством
Бюрократ: игнорирует штрафы за бюрократию*
Крохобор: пока Террэ занимает пост генерального контроллера финансов +1 единица государственных средств в ход
Патрон искусств: +5 к действиям направленным на развитие культуры, науки и искусства

Герцог д'Эгийон

Показать содержимое

Популярность среди аристократии: 15
Популярность среди третьего сословия: 10
Популярность в войсках: 40
Влияние при дворе: 43
Личные средства: 0

Скрытые средства: 2

Получатели: Эммануэль Арман де ​Ришельё.

Пэр Франции: влияние при дворе не может быть ниже 30
Интриган: +3 к манипулированию другими, распространению слухов и прочим интригам
Старая слава: +3 к командованию войсками
Неуклюжий дипломат: +3 к формальным переговорам и дипломатической переписке

Граф де Сен-Жермен

Показать содержимое

Популярность среди аристократии: 25
Популярность среди третьего сословия: 25
Популярность в войсках: 48
Влияние при дворе: 10
Личные средства: 0

Скрытые средства: 1

Получатели: Клод-Луи-Робер.

Полководец: +5 к командованию войсками
Военный реформатор: +3 к проведению реформ в армии и на флоте
Preußens Gloria: +3 к проведению реформ по прусскому образцу
Немец-советник: +1 ко всем коммерческим делам

Граф д'Арнувиль

Показать содержимое

Популярность среди аристократии: 20
Популярность среди третьего сословия: 30
Популярность в войсках: 25
Влияние при дворе: 10
Личные средства: 0

Скрытые средства: 0

Получатели:

Реформатор: +5 к проведению любых реформ
Экономист: +3 к действиям, требующим познаний в экономике

Маркиз де Руффек

Показать содержимое

Популярность среди аристократии: 25
Популярность среди третьего сословия: 25
Популярность в войсках: 40
Влияние при дворе: 20
Личные средства: 0 (-1)

Скрытые средства: 0

Получатели:

Рыцарь плаща и кинжала: +3 к тайным операциям, диверсиям, покушениям, провокациям и всему подобному
Шпион: +5 к организацию слежки, перехвату писем и прочим методам выведывания секретов
Обширная сеть информаторов: каждый ход имеет большой шанс узнать случайный чужой секрет (в любой части мира), требует 1 единицы личных или государственных средств на содержание

Иностранные государства:

Показать содержимое

Великобритания

Показать содержимое

Отношения с Францией: 15
Престиж: 65
Мощь армии: 60
Мощь флота: 80

Держава Габсбургов

Показать содержимое

Отношения с Францией: 65
Престиж: 80
Мощь армии: 75
Мощь флота: 10

Пруссия

Показать содержимое

Отношения с Францией: 20
Престиж: 55
Мощь армии: 90
Мощь флота: 10

Испания

Показать содержимое

Отношения с Францией: 85
Престиж: 40
Мощь армии: 40
Мощь флота: 50

Нидерланды

Показать содержимое

Отношения с Францией: 25
Престиж: 25
Мощь армии: 25
Мощь флота: 50

Россия

Показать содержимое

Отношения с Францией: 30
Престиж: 40
Мощь армии: 85
Мощь флота: 35

Османская империя

Показать содержимое

Отношения с Францией: 30
Престиж: 15
Мощь армии: 30
Мощь флота: 20

Сардиния-Пьемонт

Показать содержимое

Отношения с Францией: 50
Престиж: 35
Мощь армии: 35
Мощь флота: 15

Саксония

Показать содержимое

Отношения с Францией: 25
Престиж: 20
Мощь армии: 20
Мощь флота: 0

Бавария

Показать содержимое

Отношения с Францией: 25
Престиж: 35
Мощь армии: 30
Мощь флота: 0

Швейцария

Показать содержимое

Отношения с Францией: 25
Престиж: 10
Мощь армии: 20
Мощь флота: 0

Дедлайн: 15 февраля, 23:59 по Москве

Неожиданно для всех Шарль-Франсуа, маркиз де Руффек объявился в Версале. Уже немолодой придворный был доверенным лицом старого короля, и выполнял для него разного рода деликатные поручения. После смерти Людовика XV, казалось, что звезда маркиза закатилась. Вполне возможно, что так оно и было. Де Руффек появился во дворце без помпы и долгое время скитался по залам, пытаясь напомнить о себе старым друзьям и понять, сколь сильно изменилась обстановка в Версале за эти годы.

Нельзя сказать, что изменилось многое. Новыми были только лица. По-прежнему сталкивались две партии. Одна для блага Франции предлагала реформы, сочетавшиеся с сокращением королевских прерогатив и восстановлением попранных прав дворянства. Вторая предлагала в сущности очень похожие проекты, но требовала наделить монарха всей полнотой власти. Кому-то явно грезились счастливые годы правления Короля-Солнца. Вряд ли они сознавали, что правящий монарх обладает тем же стержнем, что и его дед. Воистину, благими намерениями вымощена дорога в ад.

Достойных фигур оставались лишь единицы, но зато какими они были. Руффека до глубины души поразил генеральный контролер финансов, принципиальный, совершенно непробиваемый скряга. Договориться о повышении пенсии не получилось, несмотря на давние заслуги маркиза перед отечеством и все его красноречие.

Однако, поездка в Версаль прошла не зря. Мечтать о былой роли было, пожалуй, глупо, но незамеченным маркиз не остался. Он получил приказ помочь принцессе Аделаиде справиться с последствиями голодного года. Бывший губернатор предложил кадровые перестановки, которые должны были гарантировать, что королевская помощь не осядет в карманах у местных чиновников. Лично проконтролировав исполнение столь ответственного поручения, маркиз к концу года отбыл в свое поместье.

Версаль все еще погружен в траур. Со смерти короля, однако, прошло уже несколько недель и можно уже сказать с уверенностью, что двор отошел от пережитого шока. Более того, несмотря на мрачные одеяния и преобладание везде и всюду черного цвета, настроение придворных можно даже назвать приподнятым. От нового короля ждут перемен и перемен к лучшему.

Взгляды многих все чаще и чаще устремляются к де Мопу, чей суровый и мрачный лик так контрастирует теперь с кричаще яркими среди всеобщего траура одеждами канцлера. Двор жаждет его крови и явно надеется, что новый король наконец передаст печати кому-то более достойному. Явно согласны с этим и многочисленные представители провинциальной знати, которые может быть и не могут поделиться своим мнением с королем и его приближенными лично, но засыпают дворец многочисленными письмами и петициями с просьбами отставки де Мопу и его правительства. Оптимизм лучшим людям Франции внушает уже то, что подыскать правительство (в их глазах) хуже королю будет, пожалуй, не слишком легко.

Разумеется, ненависть их к канцлеру связана с его долгим противостоянием с парламентами. Петиции о его отставке сопровождаются и мольбами вернуть парламентами прежнюю независимость, именно этого от взошедшего на трон молодого монарха ожидает теперь если не все страна, то весьма и весьма значительная ее часть. Только некоторые робкие обращения призывают короля задуматься о том, чтобы вернуть лишенных своих мест членам парламента деньги, за которые эти места были когда-то приобретены. Робость эта связана, однако, лишь с тем, что большинство ждет именно возращения мест в парламентах законных их обладателям.

Приходят и петиции иного содержания. Некоторые сторонники физиократии обращаются к королю с предложениями рассмотреть отмену ограничений на торговлю зерном... Да, подобное уже делалось прошлым королем и привело к не самым лучшим последствиям (тогда реформы были свернуты из начавших расти цен, вызвавших народное недовольство). Но, уверяют ученые мужи, отмена ограничений будет только способствовать развитию земледелия и большим урожаям в будущем, а заодно и принесет дополнительные доходы казне.

Остается также вопрос судьбы мадам Дюбарри. Совсем недавно она была почти всемогущей, а теперь лишилась всего. Дюбарри не слишком любима придворными и, пожалуй, они будут рады ее ссылке, изгнанию из Франции или даже чему-то худшему, если новому королю будет угодно провести расследование тех злоупотреблений своей позицией, в которых она может быть повинна. Кстати... А где она? Никто, кажется, не видел мадам Дюбарри после ее отъезда из дворца за несколько дней до смерти короля.

Также нужно озаботиться церемонией коронации и всеми сопутствующими мероприятиями. Здесь предстоит масса дел и масса сложных решений... В первую очередь решения о том, стоит ли короля воспользоваться так называемым правом счастливого пришествия и собрать особый единоразовый налог с городов Франции, Церкви и некоторых дворян. Традиционно налог взимается как бы за то, что король подтверждает старые права и привилегии, дарованные его предшественниками. В этот раз особую пикантность ситуации придает то обстоятельство, что покойный король весьма, как скажут некоторые, недостойно поступил с древними правами парламентов и благородных мужей, в них заседавших. Кто-то может сказать, что взимать этот налог сейчас будет не вполне справедливо.

Перед королевой также стоит выбор. Она и сама может взыскать с населения городов особый налог по так называемому праву пояса. Это не оскорбит никого из числа ученых и благородных, однако платить налог придется самым бедным из горожан и для некоторых он может стать достаточно тяжелой ношей, которая несомненно омрачит празднования.

Король может получить 5 единиц личных/государственных (на выбор) средств по праву счастливого пришествия

Королева может получить 3 единицы личных/государственных (на выбор) средств по праву пояса

«Мир на двоих». Новости Центральных миров. Тау Бор.

На сей раз Дона Дюк и Шакор Ксарк стояли, обнявшись и вместе глядели на возникающие вокруг них проекции, было видно, что даже красочные и яркие картины разрушений и смертей не слишком радуют их, а скорее погружают в тревогу и уныние.

- Приветствуем наших дорогих зрителей, наш сегодняшний сюжет продолжение репортажа сделанного нами в прошлом месяце по поводу событий на Корелионе, где неожиданная интервенция войск Дома Рифат поставила все с ног на голову, создав угрозу не просто амбициям Альянса равных, а даже ленным территориям Дома Ликиз, а может быть и судьбе всей войны. Элитный штурмовой корпус старших посвященных братьев «Последняя песнь» словно нож сквозь масло прошел через территории ликов и ворвался в замок «Пришествие».

- От того удержат или нет обороняющиеся замок, зависит многое. «Пришествие» не только символ власти Дома Ликиз, но и укрепление, держащее под контролем почти половину орбиты планеты. – добавил Шакор – ключевой элемент военной компании на Корелионе. Несомненно это все понимают и глава штаба Альянса Саламантин Бернардо Тьйиига и командующий планетарными войсками лорд-атаман Андрей Рейвен. «Пришествие» должно было быть спасено любой ценой.

- Послушаем же фрагмент из выступления алого короля с которым он обратился к войскам Альянса Равных.

Прямо перед ведущими возникла дрожащая видимо от помех, плохого качества проекция изображающая крепко сложенного высокого лысого мужчину в потрепанном черном военном мундире опирающегося на тяжелый двуручный меч с эфесом в виде раскинувшего крылья ворона.

«Солдаты. Я не буду приукрашать действительность и лить вам в уши сладкую пропагандистскую чушь. Мы в дерьме. Из-за предательства Катона и Кносса, мы не только не получили ожидаемых подкреплений, но оказались зажаты между молотом и наковальней. Против нас лучший корпус Дома Рифат, а я не знаю, придут ли к нам подкрепления, но с учетом секторальной войны мы не можем на это рассчитывать. Все на что мы можем рассчитывать, это на самих себя. И я знаю, что вы устали, измотаны и потеряли многих боевых товарищей. Я знаю, что вам всем хочется, чтобы война закончилась, и вы отправились домой к своим семьям, но дорога домой лежит через «Пришествие». Промедление подобно смерти, если эти ублюдки захватят «Пришествие», они поставят под контроль нижнюю орбиту и будут обстреливать любые подкрепления, которые пошлет к нам ставка. Поражение здесь, может означать конец всего Альянса и только мы можем это остановить! Сегодня, мы сражаемся не только за Корелион. Мы сражаемся за Грааф и Люцию. За Варвару и Перфекто. За Кастель Рок и Аджантис. За Куур и Эр Хель. За Донну и за Близнецы Ка. За будущее всех домов Альянса Равных и за будущее всего сектора Маракор! И против нас, стоит не корпус «Последняя Песнь» и не Дом Рифат. Против нас стоит старый мир, с тиранией Великого Дома Катон и старых Мейдаров! Здесь и сейчас решается история! Здесь и сейчас решается будущее Маракора! Здесь и сейчас погибает старый мир и новый мир, мир в котором Дома Альянса равных будут королями, а не париям, восстает из его пепла! Вот за что мы сражаемся! Вот почему мы не можем отступить! Альянсу Равных уже удавалось совершить невозможное и повергнуть врагов, против всех ожиданий! Мы сокрушили и раздавили флот Дома Грасиа в космосе, а затем завоевали Перфекто и стерли их имя из истории! И мы сделаем тоже самое здесь, на поверхности Корелиона, с Рифатами и выблядками выродившейся ветви Дома Орлон! Я пойду с вами и буду сражаться наряду с моим личным полком, плечом к плечу с вами и если я погибну, я погибну как воин, а не как трус и я жду от каждого из вас того же! Пока я ваш командир, мы будем воевать так, как воюет Дом Рейвен! Мы не просто убьем этих сукиных детей, мы вырвем их кишки и втопчем их тела в грязь гусеницами танков и копытами коней! Ладно, сукины дети. Теперь вы знаете, что я чувствую. Я счастлив что мне довелась возможность вести таких замечательных парней как вы в бой. На этом все.»

- Неожиданно слышать такое от лорда-атамана, но надо признать воодушевляющее. И как восприняли это солдаты?

-Так как и должны были, все силы Альянса равных, воодушевленные вороньим лордом в едином порыве, бросились на врага!

-Все?

- Фактически да, все корпуса снялись с мест дислокации и ринулись через Змеиный перешеек обратно на территории Дома Ликизов. «Сотрясатели тверди», «Синяя гвардия», «Жатва северного ветра», «Гремящие кулаки». Даже «Первая когорта» оставила руины столицы орлонским войскам и двинулась маршем к перешейку. Фактически линия фронта отпрыгнула на сотни километров обратно к побережью длинного моря, да и на новой линии соприкосновения остались дежурить только полки «Второй когорты» и все.

-Альянс бросил все силы против войск Рифата…у них должен быть огромный численный перевес..

- Не совсем так, например «Гремящие кулаки» и «Первая когорта» при всем желании не могли преодолеть такое расстояние за отведённое время, хотя они и старались. Но и имеющихся сил хватало для противостояния десанту врага.

Пока над «Пришествием» полыхало пламя внутри которого гвардейцы гарнизона отчаянно пытались сдержать атаки пары полков младших мастеров, хотя и зачастую разбегались от поступи легендарного полка «Враги плоти», оставшиеся силы корпуса укреплялись на побережье в ожидании тех, кто поспешит прийти на помощь гарнизону замка. Они ждали и дождались. Первыми как им и положено успела личная дружина Северина Теннери, мобильный корпус созданный для маневренной полевой войны прямо с марша бросился на стоящих в полевых укреплениях за бронированными тушами многоцелевых харвестеров воинов «Последней песни». Несмотря на прошлые потери, некомплект личного состава и последствия недавнего отступления атакующий корпус был страшен несясь вперед в сиянии радужных и золотистых полей, выставив перед собой «ангельские копья» под рокот бьющих по броне переплетенных стальными нитями «сардаукарских кос». Но и их противники были не слабее, а в чем-то например в планировании рисунка боя и явно куда сильнее. Рявкнули орудия броневиков осыпая атакующих облаками шрапнели, а потом небо потемнело под проносящихся на бреющем полете «бронебоев» закидывающих атакующие построения кумулятивными снарядами. Вспыхнули свечками и посыпались на землю не успевшие набрать высоту планирующие «аспиды», один за другим застывали деформированными стальными коробками легкие танки и только ловкие гравикары ухитрялись выписывать зигзаги среди разрывов и посылать в небо бессильные струи пламени.

Гвардейская кавалерия Дома Теннери даже не заметила этой атаки – лучшая броня, лучшие поля, лучшие воины…они презрительно проигнорировали атаку с неба, лишь теснее сомкнув ряды так что силовые поля начали перекрывать друг друга и ускорили галоп. Шесть полков лучших рыцарей Люции это много, очень много и никакая шрапнель, и снаряды не могли остановить их атакующий порыв. Могучие кони немыслимыми прыжками преодолевали рвы, благодаря вшитым в попоны суспензарам будто дикие козы взбирались на рвы и словно сказочные пегасы падали с их вершин на врага. Даже тяжелые броневые пластины гренадеров не могли оказывать достойное сопротивление «ангельским копьям», да что там иксианская броня, пусть даже сверхтяжелой пехоты, когда один за другим рвались по сегментным кольцам огромные туши харвестеров когда в их немногочисленные уязвимые места вонзались сияющие белым огнем копья. И все же….действующие без прикрытия рыцари все больше и больше рассеивались среди полевых укреплений, увязали в неподатливой массе гренадеров и осыпаемые градом снарядов с неба не могли использовать свой коронный стремительный удар сомкнутыми отрядами. Смертельный атакующий порыв был пусть и дорогой ценой, но был сбит - рыцари почти остановились и именно сейчас из открывшихся капониров и дотов полезли полки младших мастеров во главе которых шел сам оружейный мастер Азриэль Нимо вместо традиционного меча несший в руках оружие давшее ему его прозвище. Два прозрачных, почти невидимых ножа-керамбита вытачанных из ормских алмазов порхали бабочками рассекая броню, плоть и срывая кожу с люциан. Гиназские младшие мастера не имели хитроумного оружия способного сорвать или перегрузить многочисленные силовые поля рыцарей, не могли пробить их толстенную броню или выдержать удар сияющих копий…но их умение в традиционном поединке были не превзойдены, а их тела и души сами по себе были идеальным оружием. Стремительными рывками они перепрыгивали или подныривали под противниками, а потом медленными почти ленивыми движениями преодолевали сопротивление силовых полей и безукоризненно точными уколами находили слабые места в броне врагов и было понятно, что один на один рыцарь с Люции не мог устоять перед воспитанниками «Керамбита» не говоря уже о нем самом.

Тем не менее битва среди редутов все длилась и длилась, а постоянно садящиеся и взлетающие «бронебои» уже успели таки прихлопнуть вертких «карателей» и вовсю обрабатывали с неба спешно марширующие на помощь союзникам колонны «Сотрясателей тверди», впрочем тут нашла коса на камень – в отличие от не имеющих дальнобойного оружия дружинников семь полков тяжелой пехоты прямо на ходу палили из своих тяжеленых стрелковых комплексов, что казалось они ставили настоящий лазерный щит над собой, через которой мог прорваться далеко не каждый солдат с реактивным ранцем. Но и тут класс воинов давал знать, хоть и уступая голгофам почти вдвое, воины рифата куда реже рушились сломанным ангелом на землю, чем сбивался с шага и падал в грязь огромный уроженец Граафа.

А на южном фланге огромной битвы вокруг космопорта разворачивалась своя драма, где восполнившая силы и снова сплотившаяся «Синяя гвардия» стремящаяся ударить в тыл «Последней песне» уперлась в засевших среди портовых складов воинов специализированного диверсионного корпуса «Шиллхау» во главе с воином-ментатом Себастьяном Шором. Четыре полка младших мастеров против пятнадцати полков пехоты плохой расклад - более чем тройной перевес и почти гарантированный результат, но не в этом случае. Мастер-над-ассасинами Дома Рифат хорошо подготовился к бою, а его ученики не зря имели за плечами десятилетия тренировок. Рушились контейнеры на идущие колоны, пожары и взрывы разделяли на части единое построение и тут то появлялись покрытые тенями фигуры которые словно ночные хищники выпрыгивали казалось отовсюду забирая жизни солдат и растворяясь среди бесчисленных челноков и контейнеров благодаря своим маскировочным генераторам. Уже в самом начале боя «Синяя гвардия» потеряла единое управление, когда штабной отряд попался в ловушку, а перед Тагматом «Мертвым» мастером-над-оружием Дома Ликиз возник лично Себастьян Шор и всадил ему в грудь свой знаменитый трехгранный кинжал - обезглавливая войска ликов. Каждый шаг по территории космодрома стоил сотни и тысячи жизней, а воспитанники воина-ментата оставались почти не уязвимыми теряя от силы десятки собратьев от ответного хаотичного огня деморализованных стрелков. Может быть мы бы даже увидели, как хищная мышь съела слона, но в бой вмешался новый участник. Личная гвардия лорда-атамана обрушилась на добивающих очередной стрелковый полк младших мастеров и бой наконец то стал равным….если не считать что во главе личного полка алого короля словно богоподобный герой в окружении сотни верных чемпионов сражался божественный Карнифекс Рекс - пара огромных мечей которые казалось не в состоянии поднять никакой человек рушились с силой падающих гор буквально расплескивая врагов по пенобетону настила, а поистине звериное чутье не давало скрыться в тенях даже самым ловким врагам. Вокруг вороньего короля собиралось все больше и больше воинов и офицеров и вскоре остатки «Синей гвардии» вновь обрели руководство. Видя подобное Себастьян Шор не могу не попытаться исправить ситуацию одним ударом – стаей черных нетопырей прямо на головы вороней гвардии упали младшие мастера в вингсютах, а превратившийся после освобождения тугих пружин в настоящее копье кинжал устремился к горлу лорда-атамана. Обезглавить врага, снова закружить его в ворохе теней и отблесков, деморализовать и рассеять стремился мастер-над-ассасинами, но его обычно разящий без промаха кинжал вместо податливой плоти последнего мужчины Дома Рейвен встретил лезвие огромного меча. С жутким оскалом Карнифекс Рекс отшвырнул оружие врага и сокрушительным ударом ноги послал ассасина словно мячик прочь. Пара мгновений и будто не замечая сломанных ребрах Шор танцевал вокруг противника полосуя его лезвием после которого на обнажённой коже гладиатора вскипала черная и зеленая пена ядов, но Карнифекс Рекс просто хохотал от каждого удара и даже не думал замедляться или падать замертво, казалось с каждым пропущенным ударом он только свежел и ускорялся, а и так темные вены на его теле наливались полночной чернотой. Минута , другая и вот Рекс уже как не удивительно но быстрее своего противника, он уже не сражается, он играет загоняя того в ловушку, пока наконец один меч не обрубает правую ногу воина-ментата заставляя его упасть на колено, а второй могучим ударом разрубает империумный горжет и почти отделяет голову мастера-над-ассасинами от тела. Горестный стон облаченных в тень воинов и вот они в шелесте генераторов растворяются среди зданий, а Андрей Рейвен выводит остатки ликов с космодрома пожравшего без малого десять полков уроженцев Корелиона и марширует в сторону «Пришествия». Процессия напоминает странное похоронное шествие, ведь в медицинском саркофаге с въевшимся оскалом на лице над головами своих чемпионов плывет содрогающийся то ли в судорогах, то ли в пароксизмах смеха Карнифекс Рекс.

Теряя одного бойца за другим «Сокрушители Тверди» дошли уже почти до самых укреплений, так что бронебоям пришлось спуститься с небес и занять позиции на вершинах насыпей, дабы не пропустить голгофов к сражающимся в окружении люцианским рыцарям. Уже приготовившись встретить страшный удар тяжелой пехоты гиназцы внезапно бросаются наземь и в укрытия смешивая собственные порядки, а на атакующих обрушивается орудийный залп из орудий непосредственной обороны «Пришествия», над которым алым серебром взвился штандарт Дома Рифат. Обстрел длиться и длиться заставляя голгофов залегать, когда среди разошедшихся облаков появляется сияющий радугой шар и тяжелые удары гигантских снарядов рушат лишенные полей башни Замка. Боевая орбитальная станция «Довод» перемещенная на орбиту над замком вступила в дуэль со своим бывшим побратимом, но не смотря на ее усилия разрушить замок у нее сил явно не хватало, ведь бетонобойные бомбы и сокрушительный лазер «Картбланша» сейчас обрушивал ярость небес гораздо севернее, стараясь стереть с лица Корелиона планетарную крепость «Стальной лес».

Гремела дуэль небесного и земного гигантов, бежали остатки «Сотрясателей тверди» так и не взошедших на на укрепления и уносящих с собой тело своего башара Бегмута Оро, упорно двигались через поднятую орбитальными ударами бурю войска во главе с вороньим королем, а прямо у поля боя из выскочившего из пылевого шторма транспорта «Воин» выходили ровные ряды перфо в бело-алой форме, баннерный корпус семьи Дюплеси «Тонкая белая линия» краса и гордость древнего Дома Грасиа, а нынче личная дружина лорда Геспера Теннери прибыл спасти ситуацию. Увы взору подавшихся на укрепления лордов Андрея и Геспера предстали только ровные ряды трупов люцианских рыцарей так и не вырвавшихся из окружения, как и подобает истинным рыцарям личная дружина правителя Дома Теннери умерла до последнего человека так и не сделав не одного шага назад.

Выжившие воины «Последней песни» еще виднелись на дальнем конце понтонного моста, который урчащие харвестеры разбирали прямо за Азриэльем Нимо идущим последним. Почти у самых стен замка оружейный мастер остановился и указав керамбитом на саркофаг с Карнифексом провел другим ножом у горла показывая, что мести за Себастьяна Шора воронам не миновать.

- Начальник объединенного штаба планетарных войск Альянса равных башар Саламантин Бернардо Тьйиига, мастер-над-оружием Дома Ликиз Тагмат «Мертвый», мастер-над-ассасинами Дома Рифат Себастьян Шор, башар Бегмут Оро. Эта битва забрала жизни многих и многих. - покачала головой Донна.

- Даже больше чем ты думаешь , по нашим данным одновременно с битвой за «Пришествие», силы Дома Орлон атаковали морскую крепость ликов «Снисхождение высших» и подводные крейсера легендарных кессарионских «Драконов моря» при поддержки огромного числа ришезианских рейдерских истребителей уничтожили главный военный порт Дома Ликиз и опустошили ближайшие сектора. По непроверенным сведениям погиб Амандо Каис, троюродный брат Мидаса Ликиза и глава местного филиала Ониксовой вертикали и представитель ОСПЧТ на Корелионе.

-Ужасно, мало было разрушения меж секторального космодрома, так теперь и это. Картель же совсем не причем тут!

- Война моя милая, война никого не щадит и никогда не меняется.- грустно ответил ей Шакор.

  Переживать, страдать, вступать в схватку со своими личными демонами и покоряться им можно всегда. Много времени на это не требуется, да и окружающая действительность не всегда мешает, а, скорее, нередко даже способствует, вынуждая принимать решения, повинуясь не стройной математической концепции анализа ситуации, но сиюминутному порыву – экспромту, вдохновению, отчаянию, наконец. И нередко выясняется, правда, уже постфактум, что кураж или, напротив, обреченность тянут за собой те выборы, которые бы «аналитик», заранее предугадавший ситуацию, никогда бы не совершил. Иногда такое бросание в омут с головой приводит только к новым проблемам, по иногда, когда все уже, кажется, пропало, может вытащить буквально с того света. А логика… А что логика: она слишком часто не учитывает самую сложную, самую изменчивую переменную – человеческий фактор. И со всем этим Кине, чувствовавшей, что она уже танцует на грани в безумном тотендансе, предстояло столкнуться – на сей раз по большей части к радости, чем на горе.
  Хотя горя тоже было изрядно – но тут не в последнюю очередь постаралась сама мисс МакКарти, поступки же других людей повлияли на него постольку поскольку.

  Тем самым анализом всего случившегося, а равно и прогнозированием своих дальнейших действий, авантюристка занялась далеко не сразу: сначала ей понадобилось хоть немного прийти в себя и разложить все по полочкам. В чем-то ее рассуждения повторяли то, что приходило в голову в жалком сарае на окраине города, в чем-то были совершенно новыми. Но и на то, и на другое она теперь смотрела под несколько другим углом – и причиной тому была судьбоносная встреча с человеком, с которым бы они прежде прошли бы мимо друг друга, не задержавшись ни на минуту. Этот человек, хоть и не поколебал внутреннее «я» картежницы столь же сильно, как это сделал Кареглазый, все же оставил за собой гораздо более глубокий след, после которого Кина продолжала пребывать в возбужденном нервном смятении.
  Привычный мир «южной леди» встал с ног на голову, и теперь ей надо было как-то осознать это и научиться жить в новых условиях, сходных по своей внезапности и влиянию с Откровением. Дурное ирландка, как она себя убеждала, еще могла пережить и остаться несломленной: хотя бы за счет гордыни, упрямства и южной привычки не унывать долго, так как занятие это совершенно бесперспективно. Но вот хорошее… Дядюшка Оуэн стал провозвестником нового мира, а случайный знакомый – невольным пророком его, и что теперь со всем этим делать, как подстраиваться под новые реалии, авантюристка не знала.

  А ведь сначала никакой уверенности на благополучный исход не было: девушка не сомневалась, что ее сейчас будут использовать, как приятный перерыв между виски и сигарой. Ну или не очень приятный – кто их, мужчин, знает? Но вот уж то, что будут чувствовать ковбои, желающие любви по-дешевке, ее совершенно не волновало: Кина была сконцентрирована на себе, и только. Ширма ширмой, крепость в осаде крепостью, но от понимания, что эти веселые улыбающиеся парни без задней мысли – потому что все мозги сконцентрировались впереди и в одном месте, ага – сейчас сделают ее падшей женщиной, становилось тошно. Как бы ты не пряталась, какую бы броню отстраненности не носила, сколько бы потом объяснений не придумала, этот факт навек останется с тобой. Это как… метка, как клеймо. Как ожог от окурка на внутренней стороне бедра от сигары – только гораздо более яркий и болезненный. И далеко не факт, что менее заметный, чем напоминание от Кареглазого.
  И если насилие после принудительного опаивания еще можно пережить, то как оправдать, что случится в ближайшие пять минут? Тем, что их было больше, и они могли избить и все равно заставить? И-и-извините! Так могут оправдываться кто угодно, но леди такое говорить невместно, потому что есть что-то важнее, чем целостность красивого личика и отсутствие боли. Избитой и брошенной еще есть шанс подняться и вернуться к прежней жизни, тогда как добровольно вручившая себя в руки мужчин, причем за деньги, ступит на лестницу, которая ведет вниз и только вниз. С нее тоже можно подняться – вот только это будет другая женщина: прежняя будет навек похоронена под гнетом стыда и позора.

  Ковбои шутили, веселились, подначивали – даже готовы были заплатить больше. Они смотрели на нее – и не видели ничего, кроме женского тела. Их не волновал диссонанс, не беспокоило нежелание уличной девки не то, чтобы обслуживать – улыбаться. Похоть застила им глаза, и противостоять этому было нечего. Для того, чтобы идти против течения, нужны силы, а их у проигравшей свою ставку картежницы не было. Оставались только гордость да остатки самоуважения, в которые она куталась, как в обрывки одежды. Ни на слова, ни на эмоции, ни на что не было сил – только лишь на то, что держать спину прямо да не удариться в громкий, заливистый рев. А ведь как хотелось! Как тянуло выплеснуть весь свой страх вместе со слезами. И пускай плач не защитит от насилия, но хотя бы в груди не будет кипеть и клокотать этот обжигающий котел ожидания боли и позора.
  Вот если бы кто-то типа нее попал бы в такую ситуацию и не покорился, став на пути жаждущих низменных удовольствий мужчин стеной сопротивления, если бы кто-то своим достоинством отпугнул их, осознавших, сколь они не правы – о, Кина бы гордилась таким человеком. А вот собой она гордиться не могла, потому что знала, что творилось за фасадом молчания. Знала, о чем она думала, и знала, что даже не леди – просто приличная девушка на такие мысли просто не способна. А, значит…

  Рассказчик, поведавший однажды эту историю, не ошибся, говоря, что в Замке Души мисс МакКарти пребывало немало особ. Это было не раздвоение личности, и не их множественность – помилуй Бог, нет! Просто Кина, как особа любопытствующая и во многом противоречивая, подходила к такой непростой штуке, как жизнь, с разных направлений, рассматривая иногда те или иные события под несколькими углами зрения. А иногда просто было уместно то или иное поведение, не соответствующее привычному. Такая уж вещь – бытие: существованием по шаблонам от него не отделаешься. И, к тому же, положа руку на сердце, Кина не одна такая – кто из нас не состоит из нескольких личностей, мирно уживающихся в одном человеке?
  Рассказчик, помнится, перечислил многих из них – но в то время, когда ковбои предлагали грязнуле-красотуле перестать ломаться, голос взяла та, что предпочитала в этих чертогах души обитать в самой глубине подвала, выходя к остальным только для того, чтобы поделиться «советами» и уговорить владелицу поступить так или иначе. У этой «Кины», если бы кто вздумал ее описать, были очаровательные острые рожки, звонкие копытца и нетерпеливо подрагивающий хвост с кисточкой, и дружбу, если, конечно, это можно назвать дружбой, она водила только с Грешницей, которая в приличном обществе тоже не особо-то часто мелькала.

  Пассаж ее, возникший в мыслях Кины, был абсолютно прост и даже прямолинеен, при этом не лишен некоторой своеобразной логики. Если облечь весь тот сумбур, который проскочил за несколько минут, пока мисс МакКарти, пытаясь прикрыть срам рукой, жалась в углу полутемного сарая, в слова, то вышло бы что-то вроде:
  «А стоит ли ломаться, дорогуша? Подумай сама: так или иначе, а тебя все равно бросят лицом в солому и отымеют. Только, если ты будешь изображать из себя ледышку, тебя изобьют и к тому же не заплатят. И мы умрем здесь, в грязи и сене! Ты умрешь, и больше не будет ни горячей ванной, ни мягких простыней, ни азарта игры, ни мести обидчикам, ни-че-го! Оно те надо?
  Ты же ирландка, Кина! И раз уж ты в тупике, то надо извлечь из ситуации максимум выгоды. Раз все равно тебя сделали шлюшкой, то прими эти правила и сыграй так, чтобы у всех глаза на лоб полезли! У тебя же просто стоит выбор между тем, чтобы получить хоть что-то, или не получить ничего вовсе! А выбираться из этой клоаки надо, как ни крути. Ты же по-прежнему в ней, хоть и смотришь на звезды!
  Ты же итальянка! Ты, может, и не самая опытная, зато горячая и страстная: покажи этим олухам, которые слаще морковки ничего в жизни не ели, что такое настоящая южная женщина! Дай им со всем пылом любовь по-французски, по-итальянски – да по-всякому! Пускай они уходить от тебя будут на широко расставленных ногах и с широкой довольной улыбкой на лице: думаешь, за такое они не отблагодарят тебя денежкой? Еще как расщедрятся, да еще и с приятелями поделятся, какая ты пламенная штучка. А это значит, милая, что ты очень быстро накопишь столь нужных тебе денежек: они же ведь тебе нужны, верно? А потом уедешь отсюда, и вне Эллсворта никто не будет знать, чем ты заработала на билет. Захочешь, продолжишь потом радовать собой мужчин и высасывать их кошелки досуха, нет – твое право.
  Ты же умница! Здесь это так, разминка – а вот в «Куин оф Хартс» ты можешь действительно развернуться. Ты же красотка, и брать будешь наверняка неплохо. И ты знаешь, что
  Говоришь, что ты леди все-таки? Даже не спорю! Только… Подумай, а? В чем долг леди? Разве не делать мир краше? Вот честно, он не станет лучше, если они уйдут, перевозбужденные, предварительно на тебе отыгравшись? Их совесть будет мучать, да и мысли будут только о грехе. Они уже искушены тобой, и будут искушаемы еще долго, если ты будешь упрямиться. А лучший способ побороть искушение – поддаться ему, верно? Ты сделаешь их мир чуточку лучше, если подаришь немного своего тепла: избавишь их от забот, от усталости и напряжения и не дашь согрешить с кем-то еще. Разве не благородно – пожертвовать собой ради них и ради других, тех, к кому они придут вместо тебя? Подумай, мисс МакКарти, достойно ли тебя вот так ныть перед ними, растекаться слезками – они это не оценят. Не мечи бисер перед ними, но шагни навстречу – измени их собой, дай понять, что даже ёрзанье в сарае может оказаться возвышенным.
  Ну же, соглашайся, улыбнись им и взбей так игриво волосы, ножки чуть расставь, чтобы они почти все увидели, но не до конца раскрыли все свои тайны. Предложи им меньше болтать – ну или, напротив, чем-нибудь занять твой очаровательный ротик. Это твой единственный шанс!»

  Это, конечно, был сильный удар, предлагавший самый простой вариант, практически гарантирующий возможность остаться здоровой и даже, возможно, сытой. А уж если стрясти с них деньги за порванные одежды… Зачем было пытаться остаться неприступной? Ради чего?
  И все-таки Кина молчала, сохраняя кажущуюся невозмутимость и прямую спину. Она знала, что ее держит, и не собиралась отказываться от этого якоря: ведь без него мутные порочные воды сорвут ее со стоянки и унесут куда-то в неизвестность, откуда нет возврата. Имя этому якорю было простое – гордость. Хотя, как подозревала авантюристка, это добродетель в ней плотно граничила со смертным грехом – гордыней. Улыбнуться, покориться, признать себя проигравшей, стать, наконец, той, кем хотел бы видеть ее Кареглазый – как с этим можно жить? Как можно дальше уважать себя, если, когда смотришь в зеркало, чувствуешь только брезгливость?
  Возможно, вся беда в том, что ирландка была о себе слишком высокого мнения. Даже сомневаясь, насколько она леди, «мисс» МакКарти не считала для себя уместным отдаваться первым встречным в подворотне, а равно в сарае, не то, что за изначальные полдоллара, но даже и за предлагаемые потом пять полновесных монеток. Да и в принципе за ту сумму, которую могли заплатить эти трое. Вот если бы она сейчас оказалась в просторном номере «Куин оф Хартс», умытая, чистая, благоухающая и немного пьяная, пускай и нищая, как церковная мышь, и за возможность провести с ней ночь предложили долларов триста, а то и пятьсот – тогда бы, возможно, слова Кины-с-рожками упали бы на благодатную почву, и история могла пойти по совершенно пути.
  Но из песни слов не выкинешь.

  Мужчины все больше распалялись, и девушке становилось все страшней. Пока двое все перешучивались, третий стоял в стороне с недовольной миной, и это пугало еще больше: что творится в голове у этого молчуна, какие темные фантазии и желания там гуляют, чем станет их реализация для самой ирландки, лишившейся всех путей к отступлению? От тех, смешливых, хотя бы понятно, чего ожидать! Но выбора уже не было: свои карты она уже кинула на стол, твердо заявив «райз», и пасовать теперь было нельзя; не перед этими – перед самой собой. Ведь нельзя же достойной даме метаться, как уж на сковородке, и ломать свои убеждения об колено просто из-за того, что кто-то сильнее, но при этом слеп, как новорожденный котенок?

  Поддерживая так себя, Кина думала, что хуже уже не будет: что же, реальность доказала ей обратное. Устав от ее молчания, техасцы решились на то, чего она больше всего боялась – посовещавшись коротко, собрались позвать приятелей. И ладно бы просто позвать: ОНИ. СОБИРАЛИСЬ. ОТДАТЬ. ЕЕ. НЕГРУ!!! Вот тогда картежница чуть не сломалась окончательно. Вот уж это точно пережить было нельзя: ни за какой ширмой, ни в какой крепости не укроешься. Это… Это… Это же как с животным! Это же сразу можно ставить на себе крест – никакие оправдания не помогут! И не принесет воздаяния никто – юг далеко, да и там те господа, кто ходили в гражданские патрули, давно сложили головы на войне или лишились всего, что имели, и вынуждены не жить, но выживать.
  Вся кровь отхлынула от лица девушки, ставшей белее мела. Еще чуть-чуть и, казалось, ее хватит удар: глаза расширились, еще пуще скривились губы, дорожки слез стали полноводными реками. Продолжая слабые попытки прикрыться от похотливых взглядов, Кина мелко задрожала, чувствуя, что вот-вот последует «совету» забыть обо всем самоуважении и пасть на дно: только бы не пустили по кругу, да еще и с участием негра! Уж лучше согласиться добровольно, тем более, что парни добрые, и еще готовы дать ей шанс! К тому же, раз не сделали больно до сих пор, может, и потом не обидят?
  Да и подленькая, грязненькая мыслишка тоже заползла: а вдруг понравится? С Деверо она была на седьмом небе от экстаза, с Тийёлем поначалу тоже. В Батон Руже… Там она сама, когда дело дошло до тела, лежала неподвижно, рассуждая все больше о вещах отстраненных и о своем грехопадении. А если все-таки самой проявить инициативу и, в том числе, позаботиться о своем удовольствии самостоятельно? Если убедить мужчин не словами, но действиями, что за нежность и ласку, аккуратность и плавность им воздастся с торицей? Быть может, забыв о том, в каких она стесненных условиях и в каком позорном месте и представив, например, рядом милого Ната, она сама сумеет достаточно распалиться? В конце-то концов, мечталось же не раз согреться в чужом пламени, отпить страсти и жара не только за карточным столом, но и в любви! Пускай и искаженный, как в кривом зеркале, но теперь у нее есть шанс попробовать.
  Искушение? Искушение, да – то самое дьявольское, черное, которое вроде и понимаешь, что отвратительное, но все равно не можешь до конца выкинуть из памяти. Оно живет где-то там, в глубине, и поднимает свою уродливую голову, когда ты чувствуешь слабость. И вот это-то, идущее от тебя самой, не менее опасно, чем-то, что творится снаружи. Перед самой собой спасовать всегда легче: тогда и оправдание найдется, и проблемы покажутся меньше, и, какая-никакая, а вернется уверенность. Вот только это искушение тебя подточит, как вода – камень, и не оставит и следа от прежних идеалов и стремлений, исподволь, шаг за шагом, подменив их на новые. И тогда прежние знакомцы тебя уж не узнают.

  Кина МакКарти не была человеком со стальной волей, не была ни упрямой праведницей, ни искренней фанатичкой. Она уже раз усомнилась в себе – и теперь эта червоточина зияла, как открытая рана. Она не была всесильна, и держалась теперь только на остатках убеждений да собственной слабости.
  Наверное, она бы выбросила белый флаг, если бы не сжавший горло от испуга спазм… и не внезапное выступление сделавшего шаг вперед Молчуна, после которого все изменилось.

  Поначалу никаких оснований предполагать, что ситуация как-то изменится в лучшую сторону, не было: попросил он своих напарников «уйти погулять» - и то уже неплохо, что «клиент» будет всего один, а не трое и не толпа. Наверное. За это бы его следовало поблагодарить, но у и без того перепуганной Кины никаких душевных сил на такую благодарность не оставалось. Да и зачем говорить «спасибо» тому, кто так или иначе столкнет невольно ее в пропасть? Девушка, которую, наконец, выпустили из рук, упала на попу и спиной вперед резво начала отползать, пока не уткнулась в плохо обструганные шершавые доски стены, неприятно царапнувшие спину. По-прежнему молчаливая, она во все глаза наблюдала за перепалкой, понимая, что не сможет ни сбежать, ни противостоять мужчинам. Две бригады осаждающих сейчас уйдут от стен крепости, но и оставшейся достаточно, когда гарнизон слаб и держится только на ничем не обоснованном упрямстве.
  Но Молчун – техасцы его называли Шоном, кажется – вместо того, чтобы продолжить торговаться или приступить к удовлетворению своих незамысловатых желаний, решил сначала поговорить. Доверия, конечно, это не прибавило, и Кина продолжила дичиться, зажимаясь в углу. Единственное, что она сделала – это дерганым движением притянула обрывки платья, прикрыв им грудь и покрытые мурашками плечи: слабая преграда, но лучше, чем вовсе никакой.

  Вжимаясь в стену и подрагивая мелким бесом от холода и нервов, еле прикрыв почти обнаженное тело, Кина тяжелый взгляд к небесам. Но вместо голубой глади с бегущими тучками, вместо яркого солнца над головой по-прежнему был дощатый потолок, сквозь щели которого пролегали золотые дорожки, расчерчивающие яркими узорами утоптанную землю сарайчика и разбросанные тут и там пучки прелой соломы. Одна яркая полоса пролегала по напряженному лицу Шона и мозолистой загорелой руке мужчины, сжимающей папироску.
  От такого зрелища итало-ирландка дернулась, припомнив, как на ней оставляли болезненные метки, требуя унизительного ответа. «Интересно, - подумалось ей, - и этот тоже решит прижечь меня, чтобы покладистее была? Господи, ну за что мне такое наказание-то? Француженку и этому тоже подавай, свет клином на них сошелся… Как они мне надоели, кто бы знал, как мне все это надоело… Боже, как я хочу, чтобы все это прошло, как страшный сон, и я очнулась в таком хорошем, таком уютном и спокойном Эбилине! А этот еще о месте рождения своего распинается… Мне-то какое дело!? Или уходи, или… Или делай, попытайся делать то, за чем явился, только не мучай меня ожиданием!».

  Ожидание для Кины действительно было сродни пытке: одно дело, когда этого требуют карты, и ты просто выжидаешь удобный момент, и совершенно другое – когда от тебя ничего не зависит, и ты лишь подчинена воле обстоятельств. Чтобы пережить это острое, болезненное чувство, нужна добродетель смирения и терпения, но ни тем, ни другим авантюристка в должной мере не обладала. Она могла только нервничать, сидя как на иголках, да крепко сжимать пересохшие, как пустыня, губы, удерживая себя от поспешных слов, действий и громкого истеричного срыва, в котором ты забываешь обо всем, всецело отдаваясь душевным терзаниям.
  Самоуверенная и при этом легкомысленная, ирландка любила, чтобы игра шла по ее правилам, но с приездом в Эллсворт все подобные стремления пошли прахом: став заложницей обстоятельств, она была вынуждена следовать им. Раньше, до всего произошедшего, она бы уверенно заявила, что для того, чтобы выплыть, надо барахтаться и плыть, пускай даже и против течения. Но теперь стало очевидно, что возможности ее ограничены, а слишком резкая игра в жизнь может принести гораздо больше бед, чем безоглядный риск за карточным столом. За какие-то два дня жизнь научила ее молчать, но принимать все происходящее со стоицизмом еще не научилась.
  Но… вопрос был задан нейтрально, двойного дна, по крайней мере, на первый взгляд, не имел, и картежница не выдержала. Отведя взгляд в сторону, она бросила, словно в пустоту, что действительно является уроженкой Луизианы, но к подданным Наполеона III никакого отношения не имеет. Представилась – скорее по вбитому насмерть приличию, чем от желания, чтобы он знал ее имя. Ковбой представился в ответ.

  А потом… Чтобы взрослый крепкий мужчина, пришедший к ней в компании парней, решивших снять шлюху, зарыдал у нее на плече? Это было как шок, как револьверный выстрел в голову, как лошадь, внезапно заговорившая с седоком? Несколько секунд ирландка, сама плачущая, прищурившись, смотрела на Шона, не имея ни малейшего понимания, что происходит, и не представляя даже, что вызвало такую бурю чувств. Она даже покачала головой в недоумении, словно надеялась, что все это только видение, которое сейчас развеется, и мир вернется пускай в злую и жестокую, но привычную и предсказуемую колею. Слезы мужчины выбили у нее землю из-под ног, и теперь она никак не могла обрести опору, не смея даже предполагать, что будет дальше.
  Непредсказуемая неизвестность оказалась ничуть не менее пугающей, чем обреченное ожидание.

  А потом он начал делиться наболевшем. Почему именно сейчас, почему именно с ней – Кина не понимала, да и не до понимания сейчас было. Ее нельзя было назвать излишне сострадательной или милосердной: той, кто обчищает людей в карты, подобные черты не к лицу, равно как и шпионке, пускай и любительнице. И все же плачущий мужчина, изливающий ей душу, мужчина, у которого наболело настолько, что он не смог сдержаться и выплеснул все свои боль и непонимание на незнакомку, не мог оставить Кину равнодушной. Ну не могла она спокойно сидеть и смотреть, слушать и сохранять олимпийское спокойствие! Кем бы она была, если бы оказалась такой черствой, как вашингтонский банкир?
  Много времени на то, чтобы девушка сама перестала плакать – не потребовалось: слезы высохли, словно четырехлистный клевер к глазам приложили. Чуть помявшись, Кина неуверенно коснулась плеча Шона, и тут же одернула руку: а ну как тот поймет все не так? Убедившись, что подозрения так и остались домыслами, девушка осторожно начала гладить того по плечу:
  - Чу-чу-чу… Может, передумает, может, не отошла еще от обиды? Или не верит, что после такого ее жизнь вернется в прежнее русло? Чу-чу-чу… Поверить не хочет, что ее примут в общество, не унижая, да и вообще – примут. А может, - Кина замялась, плечами передернула, и не закончила мысли, понимая, что идущие от бездны в душе слова о том, как притягательно падение, вряд ли утешат ковбоя. – А может, - закончила мягко она, - нужны не твои слова, но человека, который станет для нее дороже всех, и ради которого она оставит это предосудительное ремесло. Чу-чу-чу… Ты поступил так, как было правильно, и не вини себя за то, как все вышло…

  Ирландка старалась утешить парня, но нет-нет, а перекладывала беду то Шона, то его сестры на себя. Осталась бы она шлюхой, если бы появился шанс все исправить? Ни за что на свете! Сказала бы нет брату, пришедшему помочь? Память услужливо подбросила искаженное от боли лицо Марко, и Кина сглотнула, сдерживая горький стон: это было вынужденно, но, если бы брат был хорошим и добрым, она бы не заставила его так плакать. Ранить сердце семье – что может быть хуже? Она и сама наверняка причинила родным немало горестей, сбежав, а потом не посылая ни строчки, но у нее на то были причины – она опасалась за свою жизнь и за то, что близких могут наказать за связь со шпионкой!
  А поверила бы она в то, что на ней нет вины за то, что протянутую руку помощи не приняли, или бы, как этот бедняга, тоже бы винила себя. Уговаривать она его уговаривала, но верила ли в сказанное сама? Нет. Все-таки нет. Не бывает безвыходных ситуаций – бывают неубедительные слова и слишком мало приложенных усилий. Шон, может, и вправду сделал все, что мог – он парень простой, безыскусный, но она сама, образованная, не глупая, опытная, просто не имела бы права заявить, что ее не послушали – отказ был бы только ее виной, только результатом ее ошибок, и никак иначе.
  Мы сами выбираем пути, сами идем по ним, сами строим себя из того, что дает нам жизнь. И сами отвечаем за все ошибки: игры не с теми людьми, одиночество, решение конфликта убийством. И за невозможность помочь кому-то, кто не может помочь себе сам – тоже. Легко винить другого, легко говорить о силе жизненных обстоятельств: куда сложнее признать свою неправоту. Но только такое признание – первый шаг на пути к исправлению и развитию. И в этом внутренняя сущность хорошего человека – не статика, но динамика, развитие и самосовершенствование. Путь к Богу, если говорить по-церковному, пускай тернистый и непростой.
  Вот только не ото всех грехов можно отказаться с легкостью…

  Шон с яростью швырнул бутылку об стену, и продолжил заливаться горькими слезами. Это было страшновато: а ну как он распалит в себе ярость и решит выместить ее сначала на стенке, а потом и на той, кто стала невольной свидетельницей его слабости? Кина решила не рисковать, и бросив короткое: «я сейчас», постаралась хоть как-то одеться – и просто самой было некомфортно сидеть полуголой, и не хотелось все отморозить – итак ночевка в сарае могла привести к пренеприятным последствиям: помимо того, что был немалый шанс заработать энфлюэнцу, можно было отморозить все по женской части и навсегда лишиться даже шанса все исправить, начав спокойную семейную жизнь с любимым человеком и, чем черт не шутит, с детьми. Не сегодня и не завтра, ясное дело, и даже, наверное, не через пару лет, хотя сердцу, встреть она снова Ната или кого-то, похожего на него, приказать было бы сложно – по лет через пять, может быть, семь… Это уж как карта ляжет, к чему гадать? Ведь не до старости ей ездить по городам и городишкам, обыгрывая в карты простофиль и рискуя собой? Когда-то все равно придется остепениться! Ну, наверное.
  Так далеко и подробно Кина не загадывала, предпочитая здесь и сейчас туманным перспективам, но общее представление о том, как ей хотелось бы провести жизнь, она имела. Правда, не забывая о том, что тот, кто хочет рассмешить Бога, может поделиться своими планами. Но все равно – получать к вороху проблем еще и болезни она, понятное дело, ни в коей мере не желала.

  Ковбой замолчал, продолжая всхлипывать, и девушка села рядом с ним, обняв ноги и уткнувшись носом в колени. Какое-то время они вместе молчали, и ирландке начало казаться, что за этой тишиной скрыто нечто большее, чем отсутствие слов: некое единение общей бедой, пускай и вызванной разными причинами. Ведь у нее самой все было хоть и не так, но с тем же результатом – с той лишь разницей, что сама картежница с радостью бы оставила такое существование, успевшее за два дня ей опостылеть донельзя.
  Эти общность, желание самой выговориться, и попытка отвлечь мужчину от грустных развлечений и побудили ее к ответу. Вначале тон Кины был сухим и надтреснутым, безэмоциональным и холодным – так было проще отгородиться от собственной боли; но вскоре чувства, теснящиеся в груди, добавили словам пылкости, а лицу – несчастное выражение, словно у человека с больным зубом.
  - Понимаю… Не до конца – но понимаю. Вот уже второй день как меня бросило на дно, и никакого желания оставаться здесь нет. А ведь я даже представить себе не могла, что все так обернется. Я ехала из Канзас Сити в Денвер, и решила остановиться здесь, в гостинице заночевать на мягких простынях. А тут узнала, что внизу играют в карты по-крупному. А я… Я считаю себя не самым плохим игроком, и решила, что это будет приемлемым времяпрепровождением. Двое сами ушли, остались двое. Подозрительные типы – но, думала я, джентльмены. А что мне может угрожать, я же девушка… Как же!
  Сначала они меня спровоцировали, шулером обозвав, потом напоили насильно – ур-роды… А я не запойный пьяница, чтобы полбутылки бурбона без последствий пережить. Оттащили меня в номер – заботились, дескать. А там… - авантюристка снова сглотнула ком, чувствуя, как подступают к глазам слезы, и вновь воздела очи горе, стараясь сдержаться, - плохо мне там было, а я даже воспротивиться не могла, хотя, будь не опоена насильно, скорее бы умерла, чем позволила бы им так себя вести.
  Они, - не удержавшись, девушка всхлипнула, сжав через сорочку крест, - решили поиграться со мной… Со мной! Негодяи ненормальные… Ты представляешь! Окурки об меня жгли, издевались, слова разные говорить заставляли, больно делая, из… Плохо мне сделали, - Кина закусила нижнюю губу и спрятала лицо в коленях, бубня оттуда, - а потом, чтобы окончательно растоптать, обокрали и испортили всю одежду и номер изломали. Владелец гостиницы как увидел это, не поверил мне и вышвырнула на улицу. И вот теперь я в чужом городе, без денег и почти без одежды, и не знаю, как мне выбраться отсюда…
  А ведь я им зла не делала, видит Бог! – где-то внутри екнуло напоминание о выстреле в Кареглазого, вызвав одновременно досаду от неудачи и понимание того, что формальный повод у изуверов был, – Это не месть была никакая, не воздаяние, а просто… просто… Просто желание унизить, потому что они сильнее, а я – слабая девушка. И теперь, - раздался громкий всхлип, - ни одна живая душа мне не верит, потому что верят своим глазам. А ведь я, если бы была падшей, просто пошла бы в бордель – я же не страхолюдина какая-нибудь, чтоб на улице мыкаться! Но я все же воспитана иначе, и не могу себе позволить так унизиться… Думала, что надо хотя бы к кому-то на честную работу попроситься, на одежду приличную, - дернулось плечико, - да дорогу до дома, где деньги есть, заработать – а как иначе-то? А тут вы… Они, в смысле. Думала все, пропала я, сделают со мной то, что хотят, и я вовек не отмоюсь. И молчала поэтому – словам не поверят, так хоть уйдут, может, устав склонять меня к блуду.
  Вот такие дела вот…

  Кина не знала, на что рассчитывала, говоря все это – слова сами просились наружу. И все же недоверие в голосе Шона, поинтересовавшегося, правда ли все рассказанное, почему-то сильно ее ранило. Она ему душу в ответ открыла – а он, как Фома, не верит ни слову. А значит… Не такой же ли он, как и все, просто чуть более внимательный и чуткий? Да, наверное. Будь у него другая жизнь, светлее и чище, он бы поверил, но ковбой наверняка видел столько грязи, что теперь просто запер сердце на замок, убедив себя, что чистоты в этом мире не осталось, а то, что выглядит дурным, дурным и является по сути своей. Вот и теперь – сердце ему говорит одно, а разум другое. И послушается он наверняка второй голос, потому что от первого может стать слишком плохо. Наивные долго не живут – это картежнице было понятно, как божий день.
  А если не поверит, то… Тут Кина похолодела: «Mamma mia! Он же решит, что он ко мне со всей душой, а я вру в глаза, напрашиваюсь на заботу и опеку! О, Мадонна! Вон как кулак сжал. Ударит сейчас, как пить дать ударит, и все, убьет на месте, а не убьет, так искалечит. О-ох, за что же мне такие испытания! Врать не могу, за правду сейчас пострадаю… Настаивает вон на ответе, давит… Ой что щас буде-ет, Киночка!», - девушка вжала голову в плечи, практически ощущая на загривке тяжелую длань Шона. Может, ну ее, эту правду?».

  Страх быть избитой снова привлек «Кину-с-рожками». Наверное, если бы те мысли, что проносились в голове мисс МакКарти, можно было бы представить в виде образов, то ее самый порочный двойник, одетая в одно неглиже, наверное, сейчас бы подкралась сзади и, обняв «хозяйку», начала мурлыкать негромко, иногда прикусывая в порыве чувств ушко. Нервный хвостик тоже наверняка бы не остался без дела, пытаясь осторожными касаниями вызвать у девушки желание, забыв обо всем, нырнуть в море наслаждения и страсти. Ласково поглаживая то плечи, то талию, то сжимая грудь, персонификация внутренних демонов Кины, демонов, что живут в каждом из нас, ласково посоветовала отступиться и признаться в чем угодно – иначе же смерть или такие травмы, что лучше умереть на месте!
  А смысл сопротивляться? Техасцы ушли – так придут другие, не сегодня, так завтра: вечно же скрываться не получится. Шон ей не поверил – не поверят и другие: а с чего бы, где доказательства, что все сказанное истинно? Даже если он сдержится и не ударит, что вряд ли, даже если уйдет, не притронувшись из-за нахлынувшего чувства брезгливости, то на его месте все одно окажется тот, кому будет плевать и на истории, и на грязность, и на то, что девушка будет лежать колодой под ним. А найти работу здесь будет непросто – как много людей готово принять шлюшку-побирушку и дать ей крышу над головой и одежду, не боясь, что она их обворует? Да и многим ли в таком городе, как Эллсворт, нужна домашняя прислуга? Вряд ли здесь много обеспеченных дам – а если даже найдется мужчина, готовый нанять работницу, где гарантия, что он спустя пару дней не залезет под юбку, предупредив, что слово «нет» будет равносильно выкидыванию на улицу?
  Зачем суетиться, дергаться, пытаться отсрочить неизбежное? Чему быть, того не миновать, так не лучше ли не ждать, пока объявится новый Кареглазый, а сдаться этому хорошему парню: чай, памятуя о своей сестрице-блуднице, они тебя не обидит! А если будешь ласковой и старательной, так и вовсе растает! Вверх и вниз, подалась и отстранилась, прильнула на миг и вздохнула прерывисто, картечью из глаз жахнула наповал – и все хорошо. И, главное, ни-кто и ни-че-го не узнает!
  Просто? Просто. Не зря слова страдание и страсть так созвучны, так не лучше ли выбрать то, которое наименее опасно?

  И Кина не стала молчать, как того просили ее внутренние демоны, и сделала свой выбор. Выбор стоять на правде до конца. Выпалила «Да, это – чистая правда, мистер Пирс. Все. До последнего слова», - и зажмурила глаза, ожидая удара. Удара, которого не последовало.

  Как и прежде, девушка затруднилась бы ответить на вопрос, почему так упорно стояла на своей позиции, готовая даже рискнуть здоровьем и даже жизнью, лишь бы еще больше не опозориться, пускай и перед самой собой. Что бы ей не шептали на ухо, как бы это заманчиво не звучало, сколь бы не было просто выбрать лестницу вниз, а не наверх, Кина не собиралась сдаваться. Может, она и не леди, а лишь ее тень, но и не проститутка. Больно будет или нет, но она больше не позволит себя никому втаптывать в грязь – ни Кареглазому, ни этому хорошему парню, в общем-то, так похожему на молодого бычка. Лонгхорн или нет, она будет для него матадором, и не даст поднять себя на рога… или, вернее, рог.
  - Правда, - повторила она. И посмотрела глаза в глаза, уже не чего не ожидая, ни хорошего, ни плохого. «Делай, что должно, и будь, что будет» - древние мудрости же не ошибаются, не так ли?

  А удара не последовало. Шон Пирс, простой ковбой безо всяких латинских мудростей и богатого образования, понял все так, как оно есть на самом деле. Оказался зрячим в стране слепых – и извинился. Именно этим он и перевернул с ног на голову весь мир Кины МакКарти, отчаявшейся уже достучаться до людей.
  Многие видели веселую Кину, сдержанную, задумчивую, собранную, ироничную, задумчивую. Были и те, кто видел ее плачущей, слабой, опустившей руки. Кто-то видел ее истово молящейся, кто-то – обуреваемой унынием, иные – полыхающей гневом, видели ее и перепуганной. Но растерянной, непонимающей, как такое возможно, потерявшей дар речи раньше она была только на полыхающей «Султанше» - но там это было приправлено страхом, смешанным с апокалиптическим присутствием. Теперь здесь, в чужом сарае, на прелой соломе, полуголая, рядом с незнакомым мужчиной, она испытала почти тоже самое: только непонимание это было не смерти подобно, но воскрешению.

  И как теперь реагировать, Кина не представляла, застыв в прострации и отвечая односложно только на те вопросы, что были обращены непосредственно к ней. Вот что сказать теперь? Поблагодарить сухо? На шею броситься, слезами заливая? Недовольно проворчать, почему так долго? Рявкнуть, что с леди так себя не ведут? Улыбнуться поддерживающе? Книксен сделать, наплевав на неподобающий вид? Или просто руку пожать и проникновенно посмотреть?
  Ни на что она не решилась. После слов Шона как гора с плеч свалилась, а следом за тем мужчина развил бешеную инициативу, и было уже не до рассуждений и не до ковыряния в себе. "Я подумаю об это завтра" - примерно так можно было сформулировать мысли ирландки: уж больно быстро все завертелось.

  Шон не просто поверил - он, как и подобает приличному джентльмену, даже если он ни разу джентльменом не считается, решил приложить все усилия, чтобы помочь той, кого он считал леди. Прикрыл своим пиджаком почти что наготу девушки, перенес на руках через грязь - Кину никогда раньше прилюдно на руках не носили, и ощущение это было незабываемое. Как будто она не просто достойная дама, но всамомделешняя графиня, которую спасает ее верный рыцарь. А он и вправду защищал ее: от чужих взглядов, от грязи, от насмешек уродца, словно вчера выползшего из зловонной канавы, где он раньше всю жизнь обретался, и где, не приди «кавалерия», могла встретить свой конец «графиня».
  Теперь можно было бы расслабиться, если бы не опасение, что все хорошее может слишком быстро закончиться, да промелькнувшая подленькая мыслишка, не обманывает ли она парня невольно: не будучи леди, или, как минимум, будучи не до конца леди, она своей историей вынудила Шона обращаться с ней, как с достойной дамой. Правильно ли это, или она должна была испить чашу скорби до конца, полагаясь только на свои силы? Или, может, дело не в ней и в ее словах, а в сердце этого простого парня, и он ровно также бы помог любой попавшей в беду девушке просто потому, что так правильно?
  Стоя за спиной мужчины, ирландка целиком и полностью доверилась ему, препоручив ковбою разбираться со всем самостоятельно: в конце концов, у того был какой-то план, так что ему и флаг в руки. К тому же, чего греха таить, где-то на краю сознания авантюристка ощущала, что это приятно – довериться кому-то, укрыться за его надежной спиной и переложить все свои проблемы на чужие плечи. Тем более, когда этот «кто-то» действует не из-под палки, а по зову сердца: вдвойне приятно, что в наш просвещенный девятнадцатый век, век победившего материализма и рациональности, благородные душой люди остались не только среди южных джентльменов, для которых такое поведение норма, но и среди тех, от кого подобных поступков не ждешь.

  Идеи у Шона и вправду были – и оставалось только поражаться, с какой напористостью он их претворял в жизнь. Деньги, недовольство, возражения – все это было подобно хилым оградкам из веточек, которые стояли на пути увидевшего красную тряпку быка. А уж когда хозяин вякнул о том, что он пришел со шлюхой… От громогласного гарканья ковбоя Кина сама прижухла, радуясь, что на нее так никогда не орали.
  Вот только стоящий за стойкой негодяй ничего подобного не чувствовал: гнилая душа, оно и ясно. Вместо этого он позвал охранника, хотя, может, тот и сам выполз на шум. Кина посмотрела на возвышающегося на Шоном громилу, оценила размеры кулачищ, похожих на два кузнечных молота, прикинула, какой у него может быть крепкий череп, потому что мозгов в голове было явно немного, и пришла к выводу, что бритый очень опасен: не так, как Кареглазый, походящий скорее на затаившегося каймана, а как озверевший кабан – благо, поросячьи глазки имелись в наличии.
  А вот ее защитнику было хоть бы хны: парень, не чинясь, предложил бугаю определить, кто имеет право остаться под крышей, на кулаках. И тогда Кине снова стало страшно – не за себя, за парня. Она-то что – вернется к тем проблемам, в которые была утоплена еще четверть часа назад, а вот Шону придется нелегко после того, как по нему отходят такими орудиями убийства, как кулаки лысого. Как можно противостоять такому здоровяку, ирландка просто не представляла, и уже практически вживую видела, как в гостинице разворачивается полотно картины «Царь Ирод убивает младенцев», где в роли младенца выступал ее спаситель, а в роли царя – ломоносый баран. И чем закончится, тоже представляла – ничем хорошим.

  Но пасовать горячая дочь итальянца и внучка ирландца не собиралась – это было против всех ее правил. Пускай драться для леди невместно, пускай даже дедушка, научивший ее жизни, ничего подобного не показывал – это не повод бросать своего рыцаря в беде. Пускай нет никаких подручных средств, пускай нет умения: их заменит пыл сердца и уверенность в своей правоте. Даст Бог – гигант отвлечется на Шона, а она успеет ударить его по тестикулам, где, вроде как, у мужчин самое уязвимое место. А если подойдет хозяин, то можно, завопив, подобно bean sídhe, кинуться на него ведьмой и, хотя бы, расцарапать этому хорьку лицо так, чтобы память навек осталась.
  «Ну, изобьют нас двоих тогда, - зло думала ирландка, - ну выкинут в уже знакомую мне грязь – переживем. Я – не одна, мы вместе, и вместе справимся. Товарищи Шону наверняка помогут, или, по крайней мере, не оставят. А значит, его и подлатают, и с собой возьмут. А он уж наверняка добьется, чтобы я поехала с ним. Да хоть куда, только прочь из Эллсворта. Ну, стану я ковбоем… ковгерлом? – перетерплю уж как-нибудь. На дедушку готовила – поготовлю на ораву мужиков, чего уж. Обстирывать буду, не без этого. В седле я худо-бедно держаться умею, так что обузой не стану… А что уж там дальше, видно будет – Бог и Дева Мария не оставят свою дщерь в беде. Может, отработаю, может, займу и отыграю – разберемся.
  А пока… Пока надо стоять за того, кто мне поверил, кто не испугался кабана этого. Кто нес меня на руках через всю эту паршивую дырень, наконец! Ну уж нет, я не позволю Шону оставаться в одиночестве. За добро воздавай добром – на том и стоит свет. Леди я, не леди – к дьяволу под юбку все это. Я должна помочь – это единственно правильно и истинно, не будь я Киной МакКарти… Камиллой д’Арбуццо!
  Но для начала… Пускай мужчина начнет, а я присоединюсь, когда потребуется».

  Как оказалось, не потребовалось: все было, как в картах – решимость одних заставила спасовать других, пускай даже с лучшими картами. Хозяин отеля сдался первым, тем самым сохранив свою рожу для того, чтобы она и впредь бесила остальных постояльцев. Кина, обозрев несостоявшееся поле боя взглядом полководца, узнавшего, что противник недавно ретировался, негромко фыркнула: райз и еще раз райз, только это и принесет успех! А поражения… Что же, и их можно пережить, если не выбрасывать белый флаг перед новыми неурядицами.
  От предвкушения теплой ванной и горячего кофе душа Кины пела, словно в небесном хорале. Скоро ее мытарства закончатся, к тому же Шон – о, слава Богу и рассудительности ее спасителя! – потребовал купить ей одежду. Пускай простую – картежница сейчас была согласна на все, лишь бы прикрыться и не выглядеть больше блудницей… вавилонской, вспоминая, как детки-соленые конфетки цитировали местного падре. Кажется, на этом злоключения, если не все, то самые тяжкие, закончились, и можно было на какое-то время отрешиться от проблем и просто дать себе чуть-чуть расслабиться. Потом будет и анализ, и суета, и молитва, и нервное хождение по номеру из угла в угол, а пока что для начала надо почувствовать себя человеком, а не ползающей в канаве мокрицей.

  Нежась в ванной и чувствуя, как теплая вода смывает с грязью и усталость, и слабость, Кина довольно щурилась, чувствуя себя совершенно умиротворенной. Теперь, после лишений, все ощущалось вдвойне и втройне острее: кофе был крепче, вода – приятнее, а сам простенький номер – приличнее. Опасливое, подрагивающее уныние растворялось, сменяясь прежней любовью к жизни. Даже она сама становилась лучше и чище душой, и только Шон Пирс оставался неизменным – не потому, что был все тем же парнем-просто-парнем, а потому, что выше расти было просто некуда.
  Разбирая спутанные колтунистые волосы, ставшие из неприятно-грязных прежними – темно-каштановыми с медным отблеском, мисс МакКарти рассказала без утайки о своих обидчиках. От Шона она ничего не скрывала, и уже даже не стеснялась – это было фарисейством, хотя старалась излишне и не напрягать молодого здорового мужчину видом женского тела, которое, если верить словам Лэроу и личным наблюдениям самой Кины, весьма привлекало сильный пол. Говорила она это без задней мысли – слишком велики оказались умиротворенность и наслаждение от ощущения себя чистой.

  Оставленные «в долг» доллары Кину не задели, а расческу она приняла с поклоном и словами благодарности. Но вот отпускать своего защитника под пули двух ублюдков… нет, на это она была не готова. Слишком велики риски – все равно, что посадить новичка играть с прожженными шулерами. Да и ставкой будут не деньги, а жизнь. Вот только когда честный мужчина принял решение, кажущееся ему единственно правильным и достойным – черта с два ты его остановишь или заставишь передумать. Она пыталась, пыталась как могла, и даже в какой-то момент поверила, что у нее все получится, но… Шон ушел, оставив ее в одиночестве, и еще долго в памяти Кины, продолжавшей сжимать в руках расческу ковбоя, отдавался стук спускающихся по лестнице каблуков, а на щеке горел прощальный поцелуй.

  Задумчивая и неподвижная, картежница не сдвинулась с места до тех пор, пока вода вовсе не остыла. Лишь тогда, поднявшись, она прошлепала босыми ногами к зеркалу и, подняв взгляд исподлобья, долго изучала и опущенную голову, и поникшие плечи, и синяки от чужих пальцев на теле – одни уже начавшие желтеть, другие совсем свежие. Вздохнув, девушка покачала головой:
  - Эх, Кина-Кина…
  Так и не найдясь, что сказать, она опустилась на стул и принялась медленно и плавно расчесывать волосы, глядя на свое печальное отражение. Против обыкновения, она ничего не пела и даже не мурлыкала тот или иной мотивчик – на душе ее скребли кошки. Будущее, хоть и став чуть более светлым – словно солнце взошло после долгой безлунной ночи – оставалось безрадостным, перспективы были туманными, а тот единственный, кто ей поверил, уехал в неизвестность мстить за нее.
  Приведя себя в порядок и примерив принесенные прислугой одежды, так и ни разу не улыбнувшаяся за это время ирландка легла в постель: от пережитого вновь навалилась давящая, тяжелая усталость, камнем давящая на веки. Девушка надеялась, что она, чуть полежав, придет в себя, или, на крайний случай, поспит пару часов, после чего вернется прежняя бодрость. Смежив веки, она, вымотанная от треволнений прошедших дней, мигом провалилась в густой вязкий омут сна без сновидений, и распахнула глаза только тогда, когда на лице уже вовсю играли яркие золотые лучики не по-осеннему яркого солнца.

  Проснулась она, чувствуя себя бодрой и совершенно отдохнувшей, благо кошмары, возвращения которых следовало ожидать в отсутствие лауданума, тоже, по-видимому, испугались решительности Шона и решили пока не беспокоить хозяйку. Потребовав завтрак и быстро умяв его, хоть и без аппетита, но зато до последней крошки – у Оуэна было вкуснее! – картежница уселась в кресло, завернувшись в одеяло, занавесила тяжелые шторы, окончательно отгородившись от уличного света, и долго смотрела перед собой, иногда прихлебывая кофе.
  Как на зло, хотелось курить – но на это лишних денег не было. Хотелось выпить, чтобы успокоить нервы – но вместе с тем алкоголь и отвращал: сразу вспоминались Кареглазый, вливающий ей бурбон в горло, и Шон, злобно бьющий бутылку, «от которой все беды». Оставалось довольствоваться тем, что имеется, и с тоской вспоминать тот крепкий кофе, от которого в голове воцарялась кристальная яркость мыслей, а в организме пробуждалась бодрость.
  А еще – размышлять, размышлять, размышлять, размышлять.
  Обо всем и сразу. И, вместе с тем, ни о чем конкретном.
  Хотя нет – была одна постоянная мысль.
  Не самая лучшая, если смотреть через призму морали.

  О чем бы она не рассуждала, Кина постоянно возвращалась к тому, что жаждала отмщения. Она хотела смерти для Кареглазого и его партнера – и эта мысль отравляла. Раз за разом она представляла, как Шон, предпочтя топор револьверу, вспарывает брюхо Джетро и разбивает череп Кареглазику, и как те долго и мучительно подыхают. Это успокаивало. Но и пугало тоже.
  Даже самый добрый и снисходительный священник вряд ли бы назвал Кину доброй католичкой, да и она сама считала также. Слишком редко она ходила в церковь, слишком уж от случая к случаю молилась, и даже на исповеди не могла сказать всю правду. А уж грехов за ней было… В Геенне Огненной ее, наверное, давно заждались с персональным котлом, а то и с предложением пополнить ряды рогатой братии. Есть семь смертных грехов – и все она опробовала.
  Гордыня. Самый страшный из всех. Разве не считала она себя леди, таковой не являясь? Разве не ставила себя выше всех остальных, почитая себя и умной, и красивой, и удачливой? Все было.
  Жадность. Алчность. Заповедь «не укради». Разве не воровство ее игра, когда она садится за стол, заранее зная, что будет разорять других, потому что умелее их? И, если этого недостаточно, то как назвать деньги, которые она украла у Лэроу?
  Гнев. Заповедь «не убий». Марко – и больше добавлять нечего. И оправданий тут быть не может.
  Зависть. Разве не хотела она жить так, как живут леди высшего круга? Наверняка это именно зависть, просто не столь явно проявляющаяся.
  Прелюбодеяние. Даже если не вспоминать о любимом Нате, можно вспомнить Батон Руж и указать ладонью на грешницу с птичьим прозвищем – и все станет ясно.
  Обжорство? В меньшей степени, но вкусно поесть и выпить она любит, а значит, грешна и в этом.
  Уныние? Достаточно вспомнить день позавчерашний, и все станет ясно.

  Может, стоило смиренно сносить все тяготы и быть милосердной к изуверам? Понять их и простить, как и положено доброй христианке? Положа руку на сердце, понять, хоть и не без труда, Кина могла. Но вот оправдать и простить… Это было выше ее сил. Да и не факт, что такой поступок был бы добродетелен. Разве «Каменная стена» Джексон не был образцом христианина? О, он был христианнейшим из генералов, хоть и кальвинистом! Но Господь его был словно ветхозаветный: строгий, суровый, к слабостям нетерпимый. Он не требовал щадить дурных людей и помогал тому, кто борется за правое дело – и разве Джексон с его помощью не громил янки? Не-ет, мягкость к тем, кто ее не засуживает, уже сама по себе грешна.
  Почему? Все просто: тот, кто множит зло, и остается безнаказанным, творит еще больше зла, а тот, кто ему не препятствует и подставляет левую щеку, этому злу потворствует. Если зло малое, вроде пьянства да азартных игр – это еще не страшно, но если дело доходит до того, что творили парочка-два-подарочка… Тут само добродетельное смирение станет грехом.

  Вскочив со своего места, Кина пала на колени, сжав в ладошке крест, и начала молиться: сначала по канону, как то подобает, а потом вовсе сорвавшись на простые слова. Она просила за себя, многогрешную, за Ната и за Оуэна, за мистера Биклза и за Найджела, за покойного Чарли и за Майка, за свою семью и за Лежонов. За добрых ирландских парней и за тех, кто в ее обществе пытался поднять голову и распрямить плечи.
  И за Шона она молилась.
  Истово, словно одержимая, она заклинала, чтобы хороший парень Шон Пирс… не нашел ее обидчиков! Дурные люди, конечно, должны понести воздаяние, но если ценой тому станет гибель такого честного, такого порядочного человека – к дьяволу такое общение! Он хотел попробовать – пускай, но за то, что ничего не вышло, его никто не осудит. Только бы он вернулся живым и здоровым! Только бы вернулся… Пускай даже те двое выживут – главное, чтобы из-за нее не погиб один из тех немногих, кто не стал черствым и ожесточившимся! Это не та цена, которую она готова заплатить ради удовлетворения своей гордыни – расплаты виновных.
  Долго еще в полутьме старинная латынь путалась с английским и итальянским, долго в неверном свете виднелась склонившая голову простоволосая девушка в белой сорочке, стоящая на коленях и никак не не могущая окончить долгую, как ночь в прерии, молитву...

  Почти весь следующий день мисс МакКарти то отдыхала, глядя в потолок, то бесцельно слонялась по номеру. Выходить на улицу не было ни желания, ни необходимости, к тому же никто не мог дать гарантии, что она не встретится с давешними техасцами, а те не решат продолжить начатое. Только к вечеру, когда ржавый диск солнца пополз вниз, она обрела некое подобие гармонии, так что и мысли стали умиротворенными, сместившись с Бога, в котором нередко ищут опоры страждущие, к прежней теме: себе любимой. Или, вернее, тому, кем же она являлась на самом деле. Вопрос этот был подобен занозе, и избавиться от него было не так уж просто. Да и ответ найти было столь же сложно, как вытащить застрявшую между лопаток щепку.
  К тому времени, как ночь перевалила за середину, а луна снова спряталась за тучами, Кина было вынуждена признаться себе, что леди в полной мере этого слова она не является – так, лишь тень того, кем дóлжно было бы стать. Осознавать это было горько, но было и утешение: совсем уж пропащей она не является, раз уж чистое сердце Шона – о, Мадонна, как же он сейчас? – откликнулась на ее зов.

  Да и майор Деверо не полюбил бы ее, если бы она была недостойной. Конечно, с того времени многое изменилось, и она стала из Милли Тийёль Киной МакКарти, но ведь то, что было в ней заложено изначально, осталось! Да и не столь хуже она стала с тех времен, когда жадно целовала губы Натаниэля! Нет, такой человек, как Деверо, не полюбил бы всем сердцем грешницу.
  К слову сказать, в гибель Ната девушка просто не поверила. Вернее как – поверила, но старательно гнала от себя эти мысли, убеждая себя, что Мишель придумал смерть Майора в своих целях, а то и попросту соврал. Не такой человек Деверо, чтобы так просто позволить себя прикончить: он наверняка бежал из тюрьмы, обманув охрану, и уплыл куда-нибудь в Аргентину, а потом, когда война закончилась, не вернулся в державу наглых победителей. А, может, и вернулся, и теперь ищет ее! К тому же шпионов такого уровня, как Нат, так просто не казнят: это же несусветная глупость! Его наверняка обменяли на пленного янки, и все: раз обмены солдатами шли постоянно, почему бы не меняться разведчиками в тылу, тем паче что раскрытые они бесполезны! А о смерти все просто выдумали для общественности, да-да!

  Но мы отвлеклись. Рассуждая о том, что характеризует леди, мисс МакКарти к явлениям видимым добавила и то, что леди стремится стать лучше – и передает это стремление другим. Она – не идеал, на который все смотрят и стремятся вверх, она сама пытается совершенствоваться и жить так, чтобы не чувствовать позора. Те, кто живут добродетельно, но замыкаются в себе – не леди, но монахини, потому что дамы вызывают у других женщин стремление соответствовать, а у мужчин – становиться выше себя прежнего, чтобы не ударить в грязь лицом. Из-под палки ли они будут стараться, из-за воспитания ли, по собственному почину – не столь важно. Смысл – он в самой цели и пути к ней, а высший смысл – в становлении тем или той, кто без указки старается развить в себе доброе и чистое. Именно поэтому Шон и был джентльменом, а Тийёль, например – нет. Лэроу – несомненно, Кареглазый – ни разу в жизни.
  Кажется, она все же могла помогать другим стремится выше, и даже в чем-то пыталась сама. Но вот тот образ жизни, что она избрала, та жизнь, без которой она чувствовала, что не может обойтись, высокого обращения «леди» не была достойна. А значит, она только тень того, кем должна была стать, тень на стене от благородной дамы, хоть и похожая, но таковой не являющаяся. С этим следовало смириться. И все же оставаться такой, как прежде, Кина не собиралась: пускай лишь образ, она должна идти вперед по той тропе, по которой у нее получается идти, не боясь ни терний, ни пыли, ни грязи, ни поворотов. Пытаться самой стать лучше хоть в чем-то и помогать другим так, как умеет. Не совсем леди? Пускай. Но и не падшая женщина – а это уже чего-то да стоит на ее пути.

  С такими мыслями Кина снова уснула, чтобы на третий день пребывания в номере совершить-таки маленький подвиг и спуститься на первый этаж. Решение посетить учительницу осталось неизменным, а вот с отцом О'Даффи следовало разобраться: надо ли обратить свое внимание на него, или лучше обходить десятой дорогой? Результат расспросов оказался… сложным и не обнадеживающим, хоть и не таким плохим, как Кина в глубине души опасалась.
  Малообразованный, пьющий, хотя и не постоянно, методист – не самое худшее из англиканских течений – из Новой Англии. По отзывам местных – отличный парень, а значит, не совсем уж дрянь-человечишко, хотя в этой паршивой дыре такую оценку, наверное, могли дать кому угодно. В общем, противоречивая персона, если сложить воедино все, что довелось узнать, и лучше бы к нему за помощью и поддержкой не обращаться: разве что в самом крайнем случае.

  Но, по крайней мере, он не мормон, которые во множестве водятся в относительно недалекой территории Юта – это уже не может не радовать. В целом мисс МакКарти не сильно интересовалась другими направлениями христианства, считая, что каждый идет к Богу своей дорогой, и просто полагая все эти новые пути гораздо более длинными и неправильными. Но если людям хочется идти в долгий обход, вместо того, чтобы мерно двигаться по торенной дороге – ей-то какое дело? Она – не фанатичка, не пророк и не проповедник, и даже не добродетельная верующая: с чего бы ей беспокоиться за чужие души?
  Но земля слухами полнится – и подслушанные беседы о пастве мистера Янга заинтересовали авантюристку. Не в религиозном плане, конечно: она вполне довольна была своей верой – оценка шла скорее со стороны человеческой. И то, что удалось узнать, причем он не заинтересованных и не связанных между собой людей, оптимизма не внушало. Прямо здесь, под боком, цвела пышным цветом самая натуральная секта, пытающаяся силой оружия добыть себе побольше земли, готовая конфликтовать с соседями и правительством. Говорят, что в каком-то Маунтин-Мидоуз они перебили чуть ли не полтысячи переселенцев, не исключая женщин и детей, просто за то, что те прошли через их земли и отказались сменить веру! Сейчас мормонов, вроде как, охолонили, но неприглядный факт оставался фактом.
  К тому же эти сектанты, скрываясь за внешней показной набожностью, бесстыдно практиковали многоженство! Мало того, как подсказали Кине ненадежные, но все-таки свидетели, женщин они держали в черном теле, считая изначально грешными, и не позволяли им даже той малости, которая считалась допустимой даже на пуританском Севере. Наслушавшись таких баек, ирландка полагала, что, попади она в руки мормонам, ее бы или сожгли, как ведьму, наплевав на то, что на дворе просвещенный девятнадцатый век, или бы отдали седьмой женой какому-нибудь сектанту, который бы держал ее на положении рабыни, не гнушаясь при этом и выполнять «супружеский долг». Карты, платья, табак, вино – обо всем можно было бы забыть, да и побег был бы малореален: куда бежать, когда вокруг единоверцы «хозяина», которые с радостью присоединятся к поимке беглянки?
  Не-ет, попадаться мормонам картежница совсем не собиралась, но и к отцу О'Даффи, по зрелому размышлению, тоже не стала спешить: слишком уж сомнителен успех, тогда как при неудаче хлопот не оберешься. Та же визит к «мисс учительке» не столь рисковый, да и сам подобный риск – не то, что будоражит кровь и заставляет сердце биться чаще. Бывают моменты, когда надо действовать решительно, гореть и не оглядываться назад, а бывают такие, когда лучше быть осторожной и сосредоточенной – и сейчас выход из гостиницы требует второго.

  Впрочем, в любом случае, выход пока что откладывался: барабанящая по стеклу пелена дождя отбивала всякую охоту высовывать нос наружу, хотя, по-хорошему, и надо было. Кина не надеялась, что такая эфемерная поддержка, как молитва, поможет Шону, но все равно где-то в глупене души трепыхался, словно на ветру, огонек лампдки веры в то, что закончится благополучно – для мистера Пирса, по крайней мере. И тогда – о, Кина не сомневалась! – он вернется к ней рассказать, как все было. Время все шло и уже вечерело, и сумрак под тучами становился все более и более чернильным – но никто не появлялся.
  Девушка извелась вся, беспокоясь за судьбу этого доброго, правильного, хорошего парня. Понимая, что из окон гостиницы она не увидела бы ничего, даже если бы на улице было ясно и чисто, она все равно то и дело поднималась выглянуть, не покажется ли за пологом капель знакомая фигура. Не раз, стоило заскрипеть лестнице на второй этаж, девушка подскакивала, устремляясь к двери. Замерев, она вслушивалась в шаги и опасливо надеялась, что громогласное биение сердца не заглушит стука в дверь.
  Но хороший парень Шон так и не появлялся. Где он сейчас, вернулся ли к своим напарникам? Едет ли, низко опустив голову, на лошади вслед за остальными, и дождь капает с краев шляпы, как переливчатая вуаль? Или ютится в тесной повозке, белозубо улыбаясь и рассказывая о своем приключении? Или застрял где-то в дороге, и сейчас мрачно сидит в каком-то клоповнике, глядя в стену? А может, его у… нет, об этом даже думать нельзя. Ковбой наверняка их не догнал – у тех вон какая фора! И хорошо, если так: хорошие парни не должны в одиночку выходить против двух ублюдков!
  Не выдержав, мисс МакКарти спустилась вниз, еле удерживаясь от нервного оглядывания. Пришлось собраться с духом, чтобы держать спину прямой, голову – ровной, а тон – нейтральным. Дойдя неспешно – ох, сколько сил потребовалось на это! – она попросила направить к ней ближайшего боя, желающего заработать. Задачу мальчишке – mamma mia, только бы он не оказался одним из давешних преследователей! – она собиралась поставить простую: метнуться к ковбойским бригадам, выяснить – лучше не у самих ковбоев, в какой работал мистер Пирс, и узнать, не возвращался ли означенный мистер. Ссылаться, если что, на интерес его кузины. Ну и, естественно, сообщить об этом самой Кине.
  Разобравшись со всем этим, девушка поспешила наверх, и выдохнула только тогда, когда за спиной глухо захлопнулась дверь.
  «Мышка спряталась в норке, - кривовато усмехнулась картежница. – Да, здесь, конечно, комфортнее, чем в лобби, но долго так не высидишь: выставят. Пора, пожалуй, прекращать бояться людей и с завтрашнего дня выбираться на улицу – как раз те самые техасцы, которые были вместе с Шоном, наконец уедут. Жаль только, - вздохнула она, - и он тоже уедет… Ну а что делать: не удерживать же мне его, не заставлять менять свою жизнь под меня? Да и не разочаруется ли он, узнав, что я практически сирота при живых родителях, и живу игрой в карты? Нет, лучше отпустить – это благороднее и правильнее будет. Только адресок попросить чиркнуть: раз уж он сказал, что подарок – это займ, то долги надо возвращать, причем с теми процентами, которые я определю сама. Ведь если я попрошу ехать со мной – он не откажет, славный Шон, но как он будет жить, и в каком статусе? Нет, милая моя, не надо так поступать: у всех своя жизнь, и ты в ней – не смысл всего и все. Бог даст. И у нас еще будет время пообщаться в спокойной обстановке. Только бы… только бы… только бы он был цел!».

  На следующий день Кина решилась, окончательно приняв решение в пользу учительницы: обойдется достопочтенный методист без лицезрения мисс МакКарти. Правда, было все равно немного страшновато – и по улице идти, ожидая если не увидеть не состоявшихся «клиентов», так услышать в спину «грешница-скворешница». Да и что ожидать от учительницы, картежница совершенно не представляла. В лучших традициях снова придумав кучу разных вариантов, ирландка в итоге послала все планы к черту и решила положиться на те слова, что идут от сердца: поймут ее – хорошо, а на нет, как говорится, и суда нет.
  Как оказалось, опасения были бессмысленны: мисс Моррисон оказалась вполне приличной женщиной: даже кофе пригласила пить. Конечно, ирландка согласилась. Пообсуждав для начала нейтральные темы, она неспешно перешла к проблемам городка, а от них – на свои собственные: безо всяких предосудительных подробностей, упаси Боже. Ну и закончила сентенцией о том, что есть женщина, есть беда, есть потенциальный выход – почему бы не попробовать?
  Оказалось, не все так просто: Кина оказалась слишком высокого мнения об учительских доходах. Ну, по крайней мере, в Эллсворте. С работой Рэйчел ничем помочь не могла, и это было досадно. Однако же плюсы перевешивали этот минус – наведя первые мостки с местной обитательницей, авантюристка могла теперь получить более или менее достоверную информацию, куда ей можно податься, а к кому лучше не соваться. Она осторожно поинтересовалась, а где же тогда приличная молодая девушка может заработать на дорогу из города, не уронив своего достоинства, а заодно продолжила расспросы о священнике, не желая держать резервный вариант слишком уж спорным.
  Потихоньку беседа смолкла, и собеседницы присмотрелись друг к другу. Не надо было проходить уроков Лэроу, чтобы понять, что их объединяет общая беда: Эллсорт ломал не только проезжих неосторожных путешественниц, но и взымал дорогую плату со своих обитательниц – по крайней мере с тех, кто сильно отличался от общего уровня, возвышаясь над ним на голову, а то и две. Толи здесь собралось слишком много негодяев, толи приличные, но слабые духом люди сами от безысходности такими становились, но Кина поняла, что долго здесь находиться действительно опасно.
  Ответив, что сделает все возможное, лишь бы не настал столь черный день, чтобы просить финансовой помощи у мисс Моррисон, девушка раскланялась и ушла с твердой уверенностью превратить пять долларов в более пристойную для молодой леди сумму. Местные мужчины так хотят от нее «делямура»? Что же, она обеспечит им это: отделямурит так, чтобы им небо с овчинку показалось! Только не так, как они хотят, а как умеет – в карты и за карточным столом, и уж точно не в приватной игре со всякими мерзавцами!

  Под вечер, сидя за чашечкой кофе, мисс МакКарти, подперев голову, смотрела вдаль, на тонкую полосу, где небо сливается с горизонтом, и досадовала о том, что вот уже второй раз осталась без гитары: сейчас ей, как никогда, требовалась музыка. Грешным делом она даже подумала сходить в какое-нибудь заведение и предложить свои услуги как тапера, но опасалась, что из-за долгого отсутствия практики может запросто опозориться. Ей оставалось только тихо мурлыкать себе под нос разные песни да отбивать ноготками негромкий ритм.
  Постороннему могло показаться, что девушка у окна умиротворена и расслаблена, пребывая в гармонии тела и духа, но сама Кина знала, что это не так. В сердце у нее сейчас был странный сплав азартной радости и страха по отношению к завтрашней игре: а вдруг она нарвется на профи, или просто карта не будет идти, или опять вылезет подспудный страх? Конечно, гадать о том, что будет завтра, можно было сколько угодно, и все равно остаться в дурах, но отвлечься никак не выходило. Ирландка то теребила волосы, то касалась инстинктивно до сих пор ощутимого следа от ожога, то поднималась, чтобы пройтись по комнате десяток-другой торопливых кругов. Все это облегчения не приносило, и она, понимая, что ожидание игры выжмет из нее больше, чем сама партия, предпочла волнениям тревожный сон.
  Завтра лягут карты, и тогда начнется игра.

  Вот только о том, что игра будет немного иного толка, она даже и не догадывалась…

  На следующий день выспавшаяся и хорошо отдохнувшая Кина, бодрая и даже немного довольная, что являлось скорее следствием самоубеждения, чем и вправду хорошего настроения, прихорашивалась перед зеркалом, решив, что для первой игры после случившегося несчастья надо выглядеть достойно и сообразно тем высотам, к которым она стремилась. Пускай платье простенькое, пускай не получится ни макияж наложить, не хорошо уложить волосы – не в них все-таки заключается образ леди, хотя это и немаловажный элемент. Присутствие леди они должны чувствовать также, как старый ревматик – дождь, а забота о себе и максимально возможный в стесненных обстоятельствах уход за собой им помогут.
  Осматривая свое отражение, мисс МакКарти впервые за все время пребывания в номере подметила, что что-то в ее внешности неуловимо изменилось. Толи лицо построжело, толи уголки губ оказались упрямо склонены вниз, толи каким-то другим встал взгляд. Девушка, желая удостовериться в увиденном, смотрела и так, и эдак, и даже на некоторое время отходила от зеркала, меряя шагами комнату – но то, что проявилось, упрямо не желало исчезать. Поняв, что ничего с этим не поделаешь и рационально списав все на пережитые беды, упрямая ирландка пожала плечами и решила продолжать следовать плану, отправившись искать место, где можно поставить всю свою удачу на «бешенное богатство» - пять долларов.

  Толи размышления о той метке строгости, которая появилась на лице, толи предвкушение грядущей игры, к которой она настраивала себя, как гитару к выступлению, но что-то помешало еще не утратившей опаску Кине воспринимать ситуацию критично, так что приглашение помощника шерифа зайти в офис она восприняла совершенно нормально. Не смотря на то, что картежница вела не совсем праведную с точки зрения закона жизнь, с правоохранителями она еще не сталкивалась – не считать же за таковых федеральных солдат, поддерживающих порядок в Городе Полумесяца? – так что проблем от них не ожидала. Да и какие могут быть проблемы? Ее обокрали, живет она не на улице, ничем предосудительным не занимается и вообще носа на улицу не казала несколько дней кряду. Проблемы – да помилуй Боже, откуда?
  Нельзя, наверное, и сбрасывать со счетов некоторую наивность: не смотря на ряд предательств и уверения себя, что на добро от незнакомцев лучше не рассчитывать, где-то в глубине души Кина еще верила в людскую порядочность. Ведь не может быть много таких, как Кареглазый с напарником: таких как Шон, правда, тоже мало, но «Оуэнов»-то всяко побольше! К тому же и выглядит она сейчас пристойно – а, значит, и относится к ней будут соответственно. К тому же она идет не куда-нибудь, а в офис шерифа, пускай и расположенный в таком паршивом месте, как Эллсорт – а это тоже что-то да значит.
  Оказалось, и вправду значит – только не то, в чем так свято была уверена молодая авантюристка.

  До самого визита к верховному правоохранителю всея Эллсворта все шло, в целом, неплохо: ну не обижаться же всерьез на помощников только за то, что у них за решеткой буянит пьяница, выкрикивающий всякие гнусности? К тому же его быстро поставили на место – с чего бы переживать? Хотя, конечно, обращение «шлюха» и царапнуло сердце, а помянутое имечко патлатого алкаша напомнило о загонявшей ее детской своре. Все-таки Господь к ней был милостив: попадись она вместо дядюшки Оуэна дядюшке Дугласу, и тогда бы можно было бы смело идти на речку топиться, потому что после того, что с ней сделал бы этот дикарь, даже «порченная пташка» из тех, кто поприличнее, долго бы приходила в себя, что уж говорить о ней, старающейся быть чистой настолько, насколько это вообще возможно на ее жизненном пути?
  Вот только перешептывания служащих заставляли нервничать, но тоже не настолько, чтобы немедленно бить в колокола. Они явно обсуждали ее персону, и не факт, что в хорошем ключе, но разве этого достаточно для того, чтобы ретироваться и, таким образом, настраивать шерифа против себя?

  В общем, не смотря на подозрения и на некоторые странности в поступках появившегося, наконец, шерифа Паркера, Кина была уверена, что сможет справиться со всеми трудностями, каковых, она была уверена, много не будет. И поначалу все подтверждало такие рассуждения, хотя внутренний голос уже настойчиво требовал быть на всякий случай бдительной и осторожной.
  Попивая кофе, она обстоятельно делилась информацией о преступлении, упуская, естественно, всю грязь. И когда шериф сам стал тащить ее наружу, она чуть не подавилась горячим напитком, закашлявшись. Потом смерила нахала самым тяжелым и осуждающим взглядом, на который только могла, и надеялась, что на этом все и закончится. Но нет – трижды пришлось повторять почти одно и то же, справляясь с нахлынувшими воспоминаниями. Теперь уже в набат били все чувства, а кровь в висках стучала подобно индейским барабанам.
  Девушка уже поняла, что здесь что-то нечисто, но вот насколько…

  Когда она расширившимися от изумления глазами читала «контракт», ощущения были сродни тем, как ее насильно опаивали бурбоном, и даже хуже: настолько все нереальным и диким казалось. Короткий разговор, подтвердивший написанное, предъявленный дневничок – рука Кины сама инстинктивно потянулась к нему – и полное, всеобъемлющее осознание того, как крупно она влипла по собственной же безалаберности. Паркер был ублюдком подстать Кареглазику – и как и Кареглазого, его спровоцировала она сама.
  Вот что ей стоило или лучше прятать его на всякий случай, или вовсе вести шифром? А вместо цифр, например, рисовать узоры? Тысяча долларов – роза, пятьсот – мак, сто – астра, десятка – алоэ какое-нибудь, а единичка – листик. Черта с два кто догадается, а такие рисуночки в женском дневничке не предосудительны и вполне ожидаемы! Имена и фамилии прятать под шифром, слухи и сплетни, могущие оказаться полезными – тоже, или вообще под видом отрывка из какого-нибудь рассказа, например. Планы помещений… Ну, тоже можно придумать, как скрыть под рисунком.
  Положительно, мистер Паркер – негодяй, но идею для его подлости подала она сама своей безалаберностью. И как теперь предотвратить дурацкие последствия, грозящие снова отправить ее на дно? На дно и ниже, в самый Ад, откуда нет возврата…

  Ад… Когда шериф гордо заявил, что он здесь – Сатана, ирландка даже отодвинулась, во все глаза смотря на заявляющего такое человека. На миг Кина даже поверила, что перед ним Владыка Преисподней, и ужаснулась всем сердцем, мелким движением руки перекрестив Паркера. Но тут голос подала даже не грешница, которою подобное предложение могло заинтересовать, а то самое темное и черное, что было в сердце авантюристки. Ее пытались, фигурально выражаясь, поиметь и выбросить, а такое прощать было никак нельзя.
  Та самая Кина-с-рожками, услышав такое признание, сказала присутствующим леди что-то вроде:
  «Спокойно, красавицы, он не из наших. Это просто паяц, решивший, что такой эпатаж позволяет ему творить все, что угодно. Он считает себя большой рыбиной в этом болоте – ну ничего, мы его сейчас на крючок-то подсадим и сожрем вместе с чешуей и хвостом. Не паникуйте, а слушайтесь меня – и не придется куковать годами в блядешнике не ради собственного удовлетворения, а отдавая несуществующий долг клоуну со звездочкой на шляпе. Леди – прошу за ширму, это зрелище не для вас. Девонки, - три хлопка, - работаем!».

  И пошел штормовой девятибальный танец. Все как по нотам – хорошо, что леди на это предпочла закрыть глаза, заранее отнеся все, что случится, к «предосудительным, но шалостям». А девочки работали по полной, раскачивая Паркера, как волны – кораблю в бурю. Он, конечно, сопротивлялся для проформы, а еще, видимо, нутром чуя подлянку, но… Шериф был мужчиной, а устоять против красивой молодой девушки, которая недвусмысленно себя предлагает, смог бы праведник. А Юджин Паркер, разок назвав себя Сатаной, всякий шанс на праведность утратил вместе с ангелом-хранителем. Он сделал свой выбор и пошел по этой дорожке – и теперь должен был расплачиваться предсказуемостью. А еще, - вот смех-то!, - при всем его апломбе он был, похоже, даже неопытнее Кины в тех любовных играх, что отличаются от простого и унылого пыхтения. Стоило ему показать чуть больше, намекнуть, что его сила и любовь подавлять других могут распустить на женском теле розы – и корабль сразу дал течь. А экипаж, не зная о том, что происходит в трюме, начал, покорный песне сирен, открывать все люки и разнайтовывать главный груз, которому, по всему видно, было уже жуть как тесно.
  Это… заводило. Где-то на задворках сознания Кина поняла, что сама млеет от такой игры, и не против ее повторить с кем-то более приятным, к которому будет расположено ее сердце. Но пока что имелся только Паркер, и в сладости игры с ним было куда как больше густой патоки, медленно стекающей вниз – потому что он еще не знал, что его ожидает, а Кину предчувствие следующего хода заставляло еще сильнее возбуждаться, так, что прочим леди, приходилось одергивать и грешницу, и чертовку, чтобы не заигрались.

  Когда Кина грациозно опустилась на колени, глядя на мужчину снизу-вверх широко расширившимися глазами, ее так и подмывало сказать «чек», подтверждая, что приняла готовность шерифа принять ее ставку. Для Паркера ее приоткрытые губки как раз «пот», и он уже трепещет от нетерпения его сорвать, сам покрывшись потом – придется ему объяснить, что алый язычок и качающиеся в такт движению груди – это не то, что выставлено на кону, а лишь отвлекающий маневр. А пока – пускай насладится. Может, холодными ночами он будет вспоминать это зрелище и понимать, что теперь никакая шлюха не заставит его поблекнуть. Кто знает?
  Чуть склонив голову на бок, Кина улыбнулась, неспешно проведя язычком по губам. Кина-чертовка, получив, наконец, карт-бланш, во всю уже резвилась. Это была уже не картечь от двухорудийной батареи – это целый линейный корабль один за другим давал бортовые залпы. И потрепанный штормом шлюп «Паркер» уже был готов пойти на дно или выбросить белый флаг. Дело оставалось за малым: немножко подтолкнуть.

  Холодная опасность, внезапно образовавшаяся у тестикул мужчины, придала его лицу такое растерянно-напряженное выражение, что Кина – а еще Кина ли? – коротко и смешливо фыркнула. Такое зрелище было приятным – даже, может, более приятным, чем взгляд мужчины, который тебя неприкрыто вожделеет. Паркер заслуживал этого – и за себя, и за техасских ковбоев, и за тех двоих, и вообще за все беды Кины. Убивать его картежница, ясное дело, не собиралась – вот еще, из-за такого козла грех на душу брать, но проучить твердо собиралась. Хотя, конечно, тугой комок желания внизу живота требовал сначала порезвиться, а потом уже наказывать. Но это было, как сказала бы мисс Моррисон, не педагогично.
  Ставший податливым, как воск, и в душе, и плотью, Юджин был согласен на все. К вящему сожалению Кины, этого «все» было немного – но зато, самое главное, дневничок вернулся к незадачливой хозяйке. А деньги… Деньги она еще успеет заработать, а чувство победы над желавшем ей зла мужчиной, к тому же наделенном немалой властью, стоило гораздо больше, чем все доллары мира. Оно давало уверенность в себе и своих силах, примиряло с этой паскудной действительностью и обещало не только светлое будущее, но и внушало уверенность в том, что получится выкрутиться и из других неприятностей – а в том, что они еще будут, и не раз, авантюристка ни капельки не сомневалась.

  Извинения помощников ирландка встретила улыбкой, на сей раз просто очаровательной, безо всякого непотребства – хотя, если бы парни заглянули к ней в глаза, то убедились бы, что мысли у девушки совершенно иные, с правящим бал пороком. А вот на очередную эскападу Дугласа она ответила недовольным поцикиванием языком – мужчинам этого оказалось достаточно, чтобы поставить похожего на дикого варвара пьяницу на место, заслужив этим благодарный кивок. Ну а самой Кине достался в награду замечательный флотский «Кольт», на котором весело подмигивал новой хозяйке самый настоящий дьявол, которому шериф был не чета, и глубокое удовлетворение от того, что сжимающий в руках спичечницу озадаченный Паркер осознал, как его провели. Perfetto! Sármhaith!
  Глубоко довольная собой ирландка шла по Эллсворту, широко улыбаясь, и ничего не могло испортить ее настроения. Ну, за исключением того, что безумно хотелось мужчину, а подходящих кандидатур, как на зло, на все это паршивое местечко не было.
   «Была бы возможность, - полумечтательно-полусмущенно рассуждала Кина, - я бы сейчас прямо здесь отдалась бы. Дьявол пожри, как же мне хочется-а-а-а… Как кошка мартовская чувствую себя! Ну почему, почему для мужиков есть бордели, а как женщина хочет развлечься, так и пойти некуда! Ну что за жизнь, что за жизнь, все опять придется делать самой! Ну почему мне то так комфортно одной, то тепла хочется, хоть вой! Но как я его уделала, а? Только вот обратят ли на меня внимание в таком простеньком платье? Да и кому обращать? Эх, вермута выпить бы за победу на «Сатаной», хе-хе! Я, как добрая дщерь Церкви, самого дьявола победила – чем не свидетельство, что я не столь грешна? Ох-ей, все равно сначала в номер надо, платье застирать, поиграться чуть-чуть, а то ножки сводит… А в карты играть когда? Эх, чтоб ы сказал Лэроу, увидев меня в таком состоянии неподконтрольных эмоций? Язвил бы, как пить дать. И Чарли бы тоже! Ах, бедный Чарли… Вот будь он здесь, я бы ему прямо здесь бы такой лямур устроила бы, и пускай мне все завидовали бы! Ну и ему тоже, конечно! Хотя чему завидовать, я сейчас не в той форме… Нет. Точно надо помыться и выпить кофе, а потом идти играть! Эх, и расписку у душечки-Юджина забрать, что это он мне должен полтысячи долларов, иначе пойдет работать в бордель… Нет, обиделся бы, а так ему уроком будет. Как там, интересно, Рэйчел? Кто ее так надломил?».

  Когда Кину окликнули, в очередной раз отвлекая от размышлений, она уже была готова ощериться и выдать назойливому дураку примерно тоже, чем порадовала дядюшку Оуэна, но, увидев внезапно никого иного, как Майкла Огдена, замерла, нервно скользнув язычком по губам, и несмело улыбнулась в ответ. Опешив, она несколько секунд молчала, пытаясь собраться с мыслями.
  «А вот и шанс, дорогуша! Ты хотела мужчину – Бог послал тебе его! Ах, как же Микки тебя сейчас отъездит! Как нам будет хорошо-о… Океан ласки, море нежности, целая Миссисипи страсти! Давай, прильнем к нему. Поцелуем так, чтобы у него ноги подкосились, руку на штаны положим, чтобы не сомневался, и, наконец, получим все, чего так хотели! К чему тянуть, к чему сомневаться – добыча сама приплыла в руки, надо пользоваться! А потом, довольный и умиротворенный, он нам и платье приличное достанет, и денег на дорогу даст, и защитит от опасности, если Юджин решит отыграться… Давай сами просушим его пистолет и посмотрим, как можно он стреляет и какой у него калибр!».
  Улыбка стала смелее:
  - Мистер Огден! Не чаяла вас здесь увидеть!

  А потом на плечо Кины словно легла чья-то заботливая рука: тяжелая, загорелая, с мозолями и неровными ногтями. Такая надежная, такая… правильная? А еще до боли знакомый голос будто произнес над ухом:
  «Ну мисс МакКарти, что же вы? Вы же леди, неправильно так себя вести».
  А еще один, женский, цинично добавил:
  «Верно. Нечего его радовать преждевременно и давать воспользоваться нашей слабостью. Не отдавайся, не выпрашивай – сам все даст, сам все принесет, если ты ему и вправду небезразлична. А если нет, то пусть идет, куда шел. Мы знаем себе цену, и цена это не та, которую шлюхи называют. Кина МакКарти не дает на улице хорошим приятелям, даже если они обоюдно нравятся друг другу. Хоть мораль надо сохранить, если уж ты желаешь когда-нибудь стать леди, а не пребывать той, кем сейчас».

  - Благодарю за предложение – я непременно им воспользуюсь. Я и вправду направлялась в Денвер, но по дороге решила заглянуть сюда, как видите. Но, наверное, нам все же лучше продолжить беседу не на улице, как вы думаете? Я была бы очень благодарна, если бы вы через полчаса… через минут сорок встретили меня в лобби местной лучшей гостиницы.
  «Как раз, - мысленно закончила она, - хватит смыть грязь с платья и немного помочь самой себе, а то с трудом думается о чем-то, кроме его крепких рук и красиво очерченных губ. Пожалею же потом, вот точно пожалею, и о том, что сделаю, и о том, что не сделаю. Но о втором все же меньше. К тому же не уверена, что мне так уж хочется мужских рук после этих двоих – как бы не накрыло в процессе любви… А в оправдание… В оправдание надо честно сказать, что попала в досадную неприятность, после которого лишилась всех своих чемоданчиков и платьев. А без прочих подробностей обойдется. Узнает сам – пусть, а я промолчу. И о помощи заикаться не стану – это действительно с моей стороны будет низко: так пользоваться им. Предложит – разберемся. А пока что у него не должно возникнуть ни тени сомнений в том, какова Кина МакКарти, потому что иначе позора не оберешься. Ладно посторонние, но когда знакомые…».

  Что ж, настало время рассказать вторую часть этой тяжелой истории, леди и джентльмены.
  Я немного набросаю вам в общих чертах, как тут всё будет, чтобы вы потом не говорили: фу, зачем вы такое придумали, мистер?
  Попрошу! Я только описал то, что взаправду было с мисс МакКарти в Эллсворте. С учетом того, кто такая мисс МакКарти и что за место – Эллсворт.



  Bets are made, there are no more bets, miss McCarthy.

***

  Итак, джентльмены спросили мисс МакКарти, что она выбирает – пятьдесят центов или глоток "красноглазки".
  А ты ничего им не ответила. Тыжледи! Как и подобает леди, выпрямила спину и подняла подбородок. И красиво заплакала.

  И они... прониклись тем, как ты посмотрела мимо них и выпрямила спину?
  Пффф, да вы смеетесь, что ли?!

  – Какая ты скучная, красотуля! – сказал тот, что был с бутылкой. У него был техасский акцент.
  – Её величество красотуля не удостоила нас ответом! – заржал другой. И у него тоже.
  – Детка, ну ты чего такая кислая? Такая холодная? Ну, мы же шутим! Да, партнер?
  – Красотуль, а если доллар? Улыбнешься?

  Ты не улыбнулась.
  Они развели руками.
  – Молчит! – он убрал монету в карман.
  – Молчит.
  – А молчание...
  – А молчание?
  Они оглянулись по сторонам.
  – Вон там, ага?
  – Ага.
  – А молчание означает... Че, партнер, означает молчание? Как наш босс говорит?
  – Молчание означает: "Даааа!"

  И с этим ликующим "дааа!" они схватили тебя под руки и потащили в сарай. Не тот, который был с утра, но оооочень похожий.

  Ты не пыталась сопротивляться, но пыталась держать подбородочек. Сначала получалось. Но когда они втолкнули тебя в сарай... Ох, начался раф-эн-таф по-техасски.

  В сарае те двое, что были повеселее, уже не церемонясь, сорвали с тебя остатки платья, разодрав его пополам ("Упс! Извини, красотуль!"), многострадальную сорочку ("Ммм, ничо так близняшки!") и замызганные чулки (просто молча). Панталоны оставили – уж очень тебе шли бантики. А потом они стали толкать тебя друг другу, как деревенские мальчишки, которые хотят как следует напугать приличного мальчика, случайно оказавшегося среди них, и "передают" его по кругу. Похоже, детство у них было не сахар, и после сегодняшнего утра ты понимала, почему. Только они были уже не мальчишки, которые не знают, с какой строны взяться за тебя. Эти всё-всё хорошо знали.

  Вот тогда, Кина, ты натерпелась. Ох, сколько было в них кипучей мужской энергии, задора и дубового техасского юмора...
  – Почему ты ходишь такая грязная? Тебе не говорили, что надо чаще мыться? Грязная девочка!
  – Давай хоть поцелуемся, раз я тебе сразу понравился!
  – Какие бантики! М-м-м! А губки можешь тоже бантиком сделать?
  – А теперь будешь виски? Виски для девочки-ириски!
  – Ну, не жмись, чего ты? Покажи моему партнеру ирисочку!
  – Мур-мур-мур! Не шипи, помурчи, как кошечка, я за ушком поглажу! Ой, это не ушко, надо же!
  – Милая, ты больше любишь быть снизу или снизу?
  – Как тебе больше нравится, грубо или нежно? Я нежный, когда трезвый! Партнер, я сейчас трезвый?
  Они лапали тебя... везде. Ты скрестила руки на груди, но ты что, правда думала, что они их не смогут оттуда убрать? Ты поднимала голову повыше, а они всей пятерней растрепывали твои красивые волосы и пригибали её пониже.
  И при этом, проявляя некоторую противоречивость характера, свойственную техасцам, оооочень хотели, чтобы ты стала повеселее.
  – Да не замжимайся, мы потом заплатим! Все по-честному!
  – Милая... ну чего ты! Ну, давай, улыбнись нам!
  – Чего ты такая зажатая?
  – Сверху льдышка, а внизу горяченькая!
  Потом они вдвоем стали просто хором кричать:
  – У-ЛЫБ-НИСЬ! У-ЛЫБ-НИСЬ!

  Господи, как трудно было тебе тогда не разреветься, и сдавшись, не улыбнуться: жалко, сквозь слезы. Или не крикнуть: "Перестаньте! Хватит! Ну, пожалуйста!" Чего стоило сжать губы в нитку и не издавать ни звука? Слезы катились по щекам, но ты не рыдала, и лицо твое было не сморщенным, а гордым. Хотя рот, конечно, предательски кривился.
  А потом они устали с тобой цацкаться, Кина. Ты посмотрела на них и поняла, что техасцы... это не подарок. Очень может быть, что они тебя сейчас начнут просто бить.
  В живот. Кулаком. Со словами "Будь милой, ссука, поняла-нет?" Кажется, подобная идея витала в воздухе.
  Но они не стали – они были в хорошем настроении, хоть ты и "вредничала". Вместо этого они обняли тебя с двух сторон – один за талию, другой за плечи и повернули к своему другу.
  – Детка... наш друг чего-то загрустил. Он классный парень! Его зовут Шон. Давай ты улыбнешься ему, чтобы он тоже улыбнулся. Мы тебе дадим... пять долларов серебром! М-м-м? За улыбочку и за всё остальное!

  Но и тогда Кина МакКарти не улыбнулась. Обойдутся.
  Кина! Что ты делаешь? Это техасцы! Они ломают мустангов, а ты – не мустанг! Ты правда думаешь, что они не сломают гордую двадцатилетнюю девочку? И так уже изрядно поломанную...
  Пфф!

  – Не хочет, – сказал один с сожалением.
  – Нет, сэр! Не хочет, – сказал другой.
  – Слушай, Шон... Если настроения нет, может, за остальными нашими сгоняешь? Скажи, мол, тут бесплатно ириски раздают! – сказал "первый". Второй хохотнул.
  – Да, а мы пока льдышечку эту разогреем маленько.
  Это было как раз то, чего тебе стоило бояться больше всего.
  – Да.
  – А Джима позовем?
  – Негра? Ну, как-то это... неправильно, нет? Зачем нам негр-то?
  – Ну, я не знаю, она ж такая несговорчивая. Наверное, негра хочет.
  – Да, Шон, и Джимми тоже зови!
  – Ладно, – ответил Шон.
  – Ну что, кто первый, партнер? Может, в орлянку разыграем? – он снова достал из кармана ту монетку. Монетку, которая могла бы достаться тебе, если бы ты не заигралась в леди.
  – Деточка, последний шанс. Улыбнешься нам?
  О, как же ты была в этот момент близка к тому, чтобы улыбнуться! Хотя бы уголками губ.

  Но... тут Шон внезапно выступил на все деньги. Он сказал с кентуккийским акцентом:
  – Парни. Идите, погуляйте без меня? А?
  Они так удивились подобному предложению, что бросили тебя на солому в углу.
  – Ну-ка, красотруль, передохни немного.
  Ты сразу машинально забилась в угол, тяжело дыша, прижав колени к груди и закрыв рукой разрез пантолон. Надежда! Сейчас он им скажет, чтобы тебя отпустили! Он тебе поможет... наверное...
  Техасцы вопросительно посмотрели на Шона.
  – Я щас не понял? – сказал тот, что был с бутылкой. – Эт че было, Шон?
  – Ну, идите, погуляйте! – повысил он голос. – Мне с ней поговорить надо.
  – Но... мы все хотели с ней поговориииить!!! – покатились со смеху его друзья. Как же они оба ржали! Аж сарай трясся!
  – Как там... Это свободная... – один из них пытался выбрать между "страна" и "дырка". – Ириска!
  – Я знаю. Я это... прошу вас.
  – Как-то некрасиво, друг!
  – Ну. Вот я и прошу вас. По-дружески.
  Они снова удивленно посмотрели на него.
  – А в чем дело?
  – Да ни в чем. Хороший день, не будем ссориться, а? Ну, надо мне.
  Они подумали. Но Шон в последнее время ходил "чет смурной". А настроение, несмотря на твою несговорчивость, у них было хорошее.
  – Ну, это странное поведение, приятель. Это странно. Но... в общем-то... ссориться из-за этой подзаборки? Правда, глупо как-то.
  – Скажем, за Шоном будет должок, да? – нашелся другой.
  – Да, идет! – согласился Шон. – Спасибо, друг. И бутылку оставь, ладно? Я заплачу, на вот...
  – Да, ладно, бери так, чего уж... че я себе, еще не куплю?
  – Лан, пошли, тут в городе ещё много девчонок и посвежее. Шон, видно, любит грязнуль, ах-ха-ха! Пока, красотуля!
  – До скорого, ирисочка! Мы тут ещё на три дня задержимся! Заскучаешь – приходи сама.
  И техасцы ушли, а Шон остался. С одной стороны это было неплохо – один не трое. С другой стороны, зачем он их выпроводил? Зачем ему бутылка, и что он с ней собирается делать – опять тебя виски поить?
  Снова стало тоскливо, как тогда, когда Оуэн на дороге разглядывал твои кружева.

  Но Шон для начала просто сел рядом с тобой на солому и привалился спиной к стене.
  Вот твой шанс! Вскочить и убежать! Ага, глупость какая... Куда убежать-то? Уже не просто в рванье, а голой? Голыми ногами по земле, закрывая грудь от всего света, под свист прохожих бежать опять в кусты у ручья?
  Нет, лучше поплакаться, надавить на жалость...

  Но ты же выше этого. Ты же у нас, Кина, леди, а не ириска какая-нибудь! Таким было твоё решение.
  Поэтому вот что было дальше.

  – Ты успокойся, – сказал он. – Я это... Ты успокойся, ладно? Я просто поговорить.
  Ты представила, сколько их таких, которые "просто поговорить", будет отныне в твоей жизни под забором. Дальше по логике наверное они переходят к "убери руки, я только посмотреть", потом к "не кричи, я только потрогать", а потом к "не плач, я ж пятерку заплачу." Не очень ты ему доверяла после этих двух дней и перепасовочки, которую устроили его друзья. "Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты!"

  Он отпил немного виски и протянул тебе бутылку:
  – На, глотни что ли тоже?
  Тут ты уже не смогла смолчать и сказала, что нет, мол, спасибо, но не хочется что-то!
  Шон не настаивал.

  Он замялся, как будто не зная, с чего начать, достал папироску, но всё никак не закуривал.
  – Слышь, а ты это? Из Луизианы? Или француженка что ль? Я-то сам из Канзаса, только не из Эллсворта. А родился в Кентукки.

  И тут ты стала примерно догадываться, что сейчас будет. Ой ё-ё-ё...
  Ещё один затейник нашел себе француженку!
  Если бы Кина МакКарти была из 21-го века, она бы, наверное, не выдержала и закричала в отчаянии: "Да господи боже мой!!! Чего вы все так к моему акценту-то доебались?! Новоорлеанка я, новоорлеанка!!! По слогам вам повторить?! И вообще я итальянка, а может даже в последнее время больше ирландка!!! Почему все тут так мечтают непременно трахнуть француженку!? Это в Эллсворте фетиш какой-то что ли!?!?!?"
  Но просто на дворе был 19-й век, и французские цыпочки были фетишем во всем гребаном мире! Эбилин был Королевой Скототорговли, Сан Антонио – Королевой Техаса, а Париж – Королевой Высокого Стиля, и всё там было, согласно слухам, по высшему разряду, так, как не бывает ни в прериях, ни в нищем Техасе, ни даже в, мать его, Сан-Франциско. "Ля виль де лямууур", йопт!

  Ну, нетрудно понять, что дальше будет. Вот как раз этого "делямура по высшему разряду" он теперь и попросит. А при товарищах просто стеснялся.
  Наверное, это в целом был не самый плохой вариант. Вот сейчас он скажет: "Ну ты знаешь там... Парле-​ву... Ля-​ля-ля там, че там? Я забыл как там эт называется... Ну ты знаешь! Короче это... ртом сделай всё – и отпущу," – и закурит свою папироску. И нарочито небрежно расстегнет ремень – приступай, мол, цыпа.
  А попросит он это все, скорее всего, не чтобы насладиться, а чтобы потом говорить другим дроуверам у походного костра: "Поймал я как-то одну французскую цыпу в Эллсворте... ну и заставил её... эт самое!" И дальше в зависимости от настроения либо "...веееещь!", либо "...да, знаете, парни, ничем не лучше бабы из... из какого-нибудь Нового Орлеана, скажем, хах!"

  Проблема была в том, что нууу... во-первых (по счету, но не по важности)... ты не умела. Такие умения, знаешь ли, не входят в набор того, чему мамы и даже всякие мутные мистеры Лэроу обучают юных леди! А во-вторых (а по важности во-первых), несколько минут назад ты решила быть леди до конца. Так что перебьется как-нибудь.

  – Нет, я не француженка. Я из Луизианы.
  – Тебя как звать?
  – Кина. МакКарти.
  – А я Шон. Пирс, – он убрал папиросу, так и не прикурив, и положил тебе руку на плечо. И по этому объятию ты поняла, что дело тут не в "дёлямуре", а про француженку, может быть, спросил и просто так, чтобы хоть что-то сказать. Потому что, ну, не так обнимают девушку, когда подкатывают. Это объятие было таким, как будто ему самому сейчас довольно неуютно.

  И тут случилось нечто мальца из ряда вон выходящее. Такое, чего ты никогда не видела. В Эбилине ты видела бухих ковбоев. Танцующих ковбоев. Хохочущих ковбоев. Хмурых ковбоев. Храпящих на улице ковбоев. Дерущихся ковбоев. Ковбоя, играющего на трубе. И даже однажды видела ковбоя, который целовался со своей лошадью. Но...

  Ты никогда не видела плачущих ковбоев.

  А он, здоровый, сильный парень, прижал тебя к себе очень крепко, уперся лбом в твоё плечо и зарыдал, как ребенок, горькими-горькими слезами. И слова посыпались из него, как чечевица из дырявого мешка.
  – У меня сестра есть... – говорил он, всхлипывая. – Как ты... тоже шляется по этим городам, спит со всеми подряд... Я её нашел... Говорю, ты что! Поехали... поехали домой! Па тебя простил давно... А она мне – мне и так хорошо. А я... я ничего... ничего не сделал... понимаешь? А что я мог... сделать-то?
  Он, видно, страшно стыдился всего этого, и не мог рассказать о ней даже девке из борделя, потому что даже та могла презрительно скривиться: "Пфф! Подумаешь! Давай, пореви ещё тут, дурачок. Знаешь, сколько я таких историй слыхала?" Но ты была в его глазах на таком дне, что вообще уже ниже некуда, и только ты могла его понять.
  Так он думал.
  С залитым слезами лицом он схватил бутылку и ахнул её об стену.
  – Всё от этой дряни! Всё вот от неё! Мы как... как животные... от неё все становимся.

  Зрелище было странное, и честно говоря, я думаю, не очень приятное. Ты, конечно, ему сочувствовала, но, во-первых, тебе бы самой кто посочувствовал, а во-вторых... чего это он равняет тебя со своей сестрой?
  Ты терпела это какое-то время, а потом, осторожно высвободившись, надела чулки и сорочку, потому что было зябко. А когда он умолк, стала рассказывать, что с тобой-то было вообще-то не так! Что ты не такая. Что ты была тут проездом, играла в карты позавчера, и два больных на голову урода напоили тебя через силу, жгли сигарой, надругались, изрезали платья, а после хозяин не стал разбираться и выбросил из отеля на улицу без пенни в кармане. Ты-то не виновата! Как Бог свят!
  "И вообще, Шон... я не просто девушка приличная, я – леди. Я уж точно никогда ничем таким не занималась," – вот таким, если коротко, был смысл того, что ты ему сказала.

  Да, может, ты где-то оступалась. Но знаете... кто у нас тут без греха, где ваши камни? Нет никого? Нет. А значит, ты никогда не признаешь, что ты – как его сестра. Никогда.
  Ты же ле...
  Ох, Кина... для многих людей леди заканчивается там, где заканчиваются платья. А дальше...

  Мне не хочется об этом рассказывать, но дальше был трудный момент.

***

  Пока Шон тебя слушал, он немного пришел в себя. Он высморкался на солому, вытер лицо тыльной стороной ладони, и дослушал, не перебивая.
  – Че, правда? – спросил он, недоверчиво сощурившись. – Да ну?! А ты, Кина, не врешь?

  Ты почуяла тонны сомнения в его голосе. Как думаешь, сколько подзаборных девок рассказывают эту старую, как мир, побасенку, чтобы их отпустили и ещё и монетку подкинули? Сколько говорят: "правда, не вру" и хлопают ещё красивыми, ещё не испитыми глазами?
  Он был обычный парень, он открыл тебе душу, а ты ему – баааасенку в ответ... Это, знаешь ли, чертовски неприятно!
  Кто бы тебе поверил-то, а? Где таких людей найти на свете? Если растрепанная девка, найденная под забором в драных чулках, мягким голосом рассказывает тебе, какая она "настоящая леди", ты поверишь ей, раз даже собственная сестра – плохая? Нет ведь!
  А на Западе, ты уже это поняла, честность была вообще-то в цене, и люди ооочень не любили, когда им врали в глаза.

  Он сжал губы так, что они побелели. Как я уже говорил, он был крепкий парень, а кулак у него был, должно быть, увесистый. И кулак этот вдруг... тоже сжался. И правда, увесистый.
  Упс.... не-не-не-не!
  Ты поняла, что если он ударит, то это будет не пощечина аля-Марко, который ни хрена путного руками в жизни не делал (хотя и трепался, что был кочегаром). Шон своими сильными руками тягал коров и лошадей на веревке. Ой-ёй-ёй! Если Шон тебя ударит... ну так... не "для ума", а от души... ты же сейчас в душу ему плюнула считай...

  ...

  ...то он тебе челюсть нахер сломает.

  А че? Сомневаешься?

  "За сестренку". За то, что ты нагло врешь, что лучше неё. А на самом деле хуже – как раз потому что врешь!
  Потом, когда ты будешь уже без сознания, он сплюнет, выругается и уйдет.

  – Ну так че? Че молчишь, Кина? Это правда, всё что ты сказала? Да? – медленно и недоверчиво проговорил Шон.

  "Да не, не сломает. Да не, не ударит. Да не... О, боже... сейчас ударит!!! Да, Господи! Да что ж мне так не везет-то?!"

  Увы! Но вот так. Не пришла карта.

  Ну как, есть желание проверить? Нет? Тогда... тогда единственным выходом теперь было спасовать. Потому что, давай смотреть правде в глаза, как бы ты выжила с переломом челюсти, деточка? Какой пастор Даффи? Какая мисс учителька? Ты ведь так даже ГОВОРИТЬ не сможешь. Поможет тебе тогда ирландская смекалка? Итальянская горячность?
  К тому же тебе позавчера в отеле Кареглазый очень доходичво объяснил, что должны выбирать такие "леди", как ты, при игре в пас-рэйз. А сейчас, если ты не спасуешь, тебя не за грудь будут щипать, и даже не сигарой в ногу тыкать.
  Ну, нет у тебя челюсти запасной в кармане! У тебя и карманов-то нет...

  "А как тут пасовать-то? Что сказать-то хоть?"
  Ну, тут появились твои демоны, сели на плечи, как два ворона, и нашептали в уши.

***

  Что же они тебе шепнули? Что делать? Как спастись?



  Вот что сказали демоны, будь они неладны. И еще добавили:



***

  Ох, как бы хотел я сказать, что ничего этого не было. Что ты осталась леди до конца. Что у тебя были другие выходы... Что это не привело тебя в отель, где был бугай с перебитым носом... Но... ты ведь сама сомневалась в своем статусе, разве не так? А какие тут ещё могли быть выходы? Либо "рэйз" – и сломанная челюсть, либо уж "пасовать" до самого Парижа.

  А знаешь, что самое обидное в этой части истории? Ну да, задела ты его. Но вообще-то Шон Пирс был и правда простым донельзя, но я б сказал, неплохим парнем, который никогда не бил женщин. Он НИКОГДА и НИ ЗА ЧТО тебя бы не ударил. Да, может, твои слова и резанули его там где-то по живому.... Но он был ну совсем не такой, как два его приятеля-техасца! Они его даже партнером-то не называли. Так, пару перегонов вместе сделали, вроде, он им понравился. Работал хорошо...
  Однако откуда тебе было это знать? Тебя два дня подряд мужчины только и делали, что обижали. А тут крепкий парень из Кентукки сжимает губы, сжимает кулак, смотрит волком... А Кентукки – штат суровых лошадников и обжигающего глотку бурбона. Всё, сейчас прихлопнет бедняжку-Кину.
  Испугалась ты. А кто бы не испугался?

  Что ж, из песни слова не выкинешь (и ещё пару раз за эту историю я употреблю это выражение). Итак, в сарае, на прелой соломе, Шон Пирс стал для испуганной Кины МакКарти первым... кем, леди и джентльмены?

  Я, пожалуй, не стану описывать, как это выглядело. Не буду искать отвратительно-забористых эпитетов, чтобы вы почувствовали запах, вкус, ритм, звук. Не буду рассказывать, как Шон, случайной фразой задел её высокие чувства в процессе. Не буду уточнять, смогла ли Кина МакКарти тогда дотерпеть до конца или всё-таки упала на солому и разревелась в сопли от отвращения к себе, как когда-то старина Джетро Хейл в сосновой роще. И каким голосом тогда Шон Пирс сказал: "А ты вообще на мою сестру-то не похожа совсем. Просто... красивая тоже." И погладил ли её по голове. И чмокнул ли в щечку, прежде чем уйти, так и не насладившись до конца, но все же оставив ей из жалости пятерку серебром.

  Но я не стану всё это описывать, потому что...
  Уоу, уоу, уоу! Полегче, а? Ну-ка, погодите...

  ...

  ...потому что я описываю то, что было, а ничего этого вообще-то не было. Почти ничего.

  ...

  ...

  ...

  Да! Из песни слова не выкинешь, это правда. Но я говорил не о слове на букву "к" – "клиент". Я, вообще-то, говорил о слове на букву "л" – "леди".

  НИЧЕГО ЭТОГО МИСС КИНА МАККАРТИ, КОНЕЧНО, НЕ СДЕЛАЛА.

  Черта с два мисс Кина МакКарти спасовала бы в том сарае! Да ещё и перед каким-то там Шоном Пирсом... перед какими-то там демонами...
  Нет, сэр! Ни за что. Вы очень плохо знаете мисс МакКарти, если так о ней подумали.

  И не в стыде было дело. А в том, что она НЕ ИГРАЛА в леди. Она, может быть, и сомневалась, но это вообще-то нормально, сомневаться в себе, когда твои пути тернисты, а перспективы туманны. А так-то она, конечно, была леди. Почему я это утверждаю с такой уверенностью? Ну, об этом позже, но я в этом давно уже не сомневаюсь.

  Испугалась ли Кина? Ну да, ещё бы! Но вы правда думаете, что эту храбрую девушку мог настолько напугать вид сжатого кулака, что она променяла всё самоуважение на пять долларов серебром и неприятный привкус во рту на сдачу? Пффф! Non, monsieur!

  Тебе было страшновато, конечно, даже, пожалуй, страшно. Но на вопрос жизни "пас или рэйз?" ты ответила "рэйз!" И в тот раз, в отличие от партии с доном Мигелем, ты рисковала, но не блефовала.

  Ну что ж... Выбор принят... Bets are made. There are no more bets.

  Куда же это тебя привело?

***

  Хотя под его испытующим взглядом, так хотелось сказать что-нибудь другое и как-нибудь иначе, Кина МакКарти с достоинством подняла подбородочек и с искренностью, от которой у неё подрагивали губы, ответила:
  – Да, это – чистая правда, мистер Пирс. Всё. До последнего слова.
  И посмотрела на него так, как умеют только настоящие леди. Даже если они остались без юбок посреди, мать его за ногу, Эллсворта.

  И мистер Пирс... хотя какой мистер? Просто Шон. Шон вспомнил твою гордо выпрямленную спину там, у забора. И как ты молчала. И как смотрела мимо них. И твои тихие, торжественные слезы.
  Он в тот момент, у забора, думал о своей сестре, и потому не заметил, что... что это было красиво. Без всяких. А если б заметил, то, может, и сказал бы своим приятелям-техасцам: "Уоу, уоу, уоу! Парни! Полегче, а? Ну-ка, погодите... Детка, че случилось?"
  И сейчас он вспомнил всё это, и понял, насколько это было правильно, красиво и естественно, если все было именно так, как ты говоришь.
  Да... стыкуется. Не ведут себя так уличные девочки. Да и все остальные не ведут. Только леди.
  Он был очень простой парень, но настоящих леди в своем Кентукки встречал, и, знаешь ли, всегда снимал перед ними шляпу. Он всегда их очень уважал.

  – Че, правда? – спросил он ошарашенно, совсем другим тоном. – Ох, черт... ой, извини. Не буду больше ругаться. Ну и делаа...
  Потом кивнул.
  – Да я верю, че уж там.

  Итак, в сарае, на прелой соломе, Шон Пирс стал для испуганной Кины МакКарти первым человеком, который поверил ей за два последних дня.

***

  Шон покачал головой, дескать, ну и влипла! Ошибочка вышла, простите, мисс! И потом лицо его изменилось снова. Разительно. С ошарашенного на ооооочень решительное и злое.

  – Так а хер ли я рыдаю-то тут, как никчемный придурок!!! Сопля! Балбес! Тряпка! – крикнул он. Дал себе пощечину и вскочил на ноги. – Ну-ка одевайся и пошли отсюда! Как отель назывался?
  Ты сказала, как он там назывался, но тяжело вздохнула.
  – Меня туда не пустят, Шон. Мне сказали, чтобы я там больше не появлялась.
  – Да? Ну, эт мы ща посмотрим! Одева... а, у тебя ж одежды нет.
  Он сорвал с себя свой рабочий пиджак, накинул тебе на плечи, схватил за руку, и потащил из сарая.

  И вы пошли. Ох, как вы пошли!

***

  Вы вышли на главную улицу, но там была грязь... а ты в одних чулках... ты замешкалась.
  – А... ой... я не подумал.
  Он на секунду тоже замешкался, словно думал, не снять ли для тебя ещё и свои сапоги, но потом сделал кое-что как по мне более правильное: подхватил тебя на руки и понес прямо через грязь, остервенело расшвыривая её сапогами, словно она была живая и вчера по своей злой воле липла к тебе.
  Люди смотрели на вас с удивлением, потому что ковбой нёс на руках оборванную девку: не тащил, закинув на плечо, как трофей, похлопывая по попке, не волочил по грязи за шкирку, как пойманную воровку, а нес, завернув в свой рабочий пиджак... "как, йопт, королеву какую"! Всем даже интересно стало, это что за представление такое?
  Кто-то хохотнул.
  – Во даёт!
  С балкона одного дома засвистели.
  С балкона другого дома раздался завистливый женский голос:
  – Милый, а меня так поносишь? Я тоже хочу!
  – Ща, размечталась, спешу и падаю, – проворчал Шон себе под нос.

  Тут сбоку возникло какое-то плюгавое хайло. Это был небритый, мерзкий мужичишка, у которого под пиджачком не то что жилетки, а даже и рубашки не было – только фланель от бельевой пары.
  – Да щего ты ш ней так цсатскаешься? Тщай не принцсешка! – насмешливо прошамкал пьяница, почесывая живот.
  Шон, не останавливаясь, держа тебя одной рукой (ты тоже держалась за его шею), другой рукой яростно пихнул этого мужичка в цыплячью грудь. Тот охнул, отшатнулся и упал спиной в поилку для лошадей, где плавали осенние листья.
  И знаешь что, Кина? Смешки-то со свистом враз смолкли, вот что.
  А вы пошли дальше.

  И пришли в отель. В тот самый.

***

  Там Шон, не выпуская тебя из рук, долбанул ногой в двери, которые застонали на петлях, но открывались они наружу. Тогда он долбанул ещё раз.
  Ты сказала, что, мол, зачем ломать, можно же открыть или позвать...
  – Нет, пусть сами откроют! – упрямо ответил он. – Пусть сами откроют, Кина!
  И после третьего удара их и правда открыли.
  Тогда он вошел и осторожно поставил тебя на пол рядом со стойкой.

  Хозяин тебя даже не узнал. Но лицо у него приобрело весьма кислое выражение: "Парень, нахрен ты мне её сюда притащил? В амбаре с ней не нагулялся?"
  – Мне надо снять комнату, – сказал Шон, достал, не глядя, из кармана жилетки стопку серебряных долларов, в которую затесалась даже парочка золотых квортер-иглов, и брякнул её на стойку.
  – У нас тут со шлюхами нельзя, – прохладно ответил из-за стойки хозяин.
  Шон секунду молчал, играя желваками.
  – Значит так, – начал он, заводясь. – Это – моя сестра. У тебя в отеле, крыса, её на днях напоили и обокрали. А ты выбросил её на улицу, гнида!
  Он вытащил револьвер и с оглушительным металлическим грохотом ударил им по стойке, так что колокольчик жалобно звякнул. На стойке осталась царапина.
  – И если ты, крыса, ещё раз скажешь при ней слово "шлюха", следующий удар будет по твоей поганой крысиной башке! ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ?!

  Увы, увы... эта история – не мелодрама.

  Хотя отель и был "лучшим в городе", и хозяин позиционировал его, как "приличный", Шон был не первый, кто откалывал здесь подобные номера. Поэтому в отеле имелся вышибала. Он заглянул в лобби из ресторана на шум – огромный бритый наголо бугай с перебитым носом. Ты его позавчера не видела.
  – Хозяин? – гнусаво пробасил он, и кивнул на Шона. – Че, помочь с ним?
  У вышибалы тоже был револьвер, но он его пока что не трогал. И Шон... Шон посмотрел на свой, как тебе показалось, с досадой, и почему-то... убрал его в кобуру.
  – Че, носатый, можт, на кулачках? – спросил он.
  Бугай пожал плечами и кивнул. Не особо дружелюбно, так, знаешь, с видом: "Да мне по херу, как тебя валить, уебок". И оба медленно, не спуская друг с друга глаз, сняли пояса с оружием.
  Во дураааак! ЗАЧЕМ!?

  Шон поставил ноги чуть пошире и медленно, как следует, размял шею. Он весил раза в полтора меньше, но даже не подумал отступать.
  Вышибала спокойно ждал, что скажет его хозяин и... пялился на твои бедра.

  Шон же исподлобья посмотрел на вышибалу, провел костяшками пальцев у себя под губой, а потом сказал тебе спокойно:
  – Кин, отойди чуть в сторонку, – и добавил, подмигнув, – Чем больше шкаф, тем громче падает.
  Шон был сейчас похож на ладного бычка-лонгхорна (хоть и был из Кентукки) перед сшибкой с огромным горбатым бизоном. Невозможно было поверить, что этот парень пять минут назад рыдал у тебя на плече.

  Ты поняла, что сейчас, похоже, кому-то из-за тебя "разобьют лицо о стойку". Или как раз сломают одним ударом челюсть. А скорее вообще свернут шею и кадык нахер вырвут. Ты видела, как проходят похожие драки. Ни хрена это не задорные потасовочки. И не благородные поединки в стиле джентльменов-аристократов и кареглазых злодеев из романов. Сейчас два крепких мужика будут, круша лобби отеля, с хрустом ломать друг другу хребты. Один – потому что получает за такое баксов тридцать в месяц, а больше ничего и не умеет. А другой – из-за Кины МакКарти. Не знаю, возбуждали ли тебя подобные зрелища, думаю, что нет. Но ты все равно ничего не сможешь сделать. Ты лучше правда... отойди чуть в сторонку от греха, Кин.

  А лучше было бе тебе, наверное, тогда сбежать. Потому что хоть Шон и был крепкий парень, шансов у него, кажется, было маловато. И бизон с перебитым носом уже собирался, растоптав лонгхорна, кивнуть в твою сторону и сказать гнусавым басом: "Хозяин! Че, её тож наказать?" А рядом с ним ты была даже не как английская кобыла по сравнению с жеребцом-Джетро. Рядом с ним ты была, как овечка по сравнению как раз с бизоном.
  Эх... Зачем Шон револьвер-то убрал!!! Так у него хоть шансы были...
  Я хотел бы написать, что ты схватила деньги со стойки и ланью кинулась бежать оттуда ко всем чертям, бросив этого дурака! Правда, пришлось бы сразу перейти к сцене у станции дилижансов, а она грустная...

  Но. Ты. Была. Настоящая. Леди.
  Ты сама это выбрала, и, кстати, не сегодня. Ты выбирала это много раз, просто сегодня вопрос встал ребром.
  А Шон решил за тебя биться. Не хочет стрелять... ну, он мужчина! Может, ему виднее. Но бросить его?
  Да черта с два мисс Кина МакКарти его бы там бросила, в этом отеле! Нет, сэр!
  И ты осталась. Оглянулась, ища хоть вазу какую-нибудь, хоть метлу... Может, когда они будут кататься по полу, жахнешь вышибалу чем-нибудь по голове.
  Не было вазы. Ничего не было под рукой. Не пришла карта. Да и хозяин тебя, слабую девушку, в оборот возьмет, если надо будет.
  Ну тогда ты, как леди, выпрямила спину, подняла голову и бросила Шону ещё спокойнее, чем он тебе про шкаф:
  – Давай, Шон. Сделай его.
  Господи, как же круто это прозвучало!

  Ну что ж...

  Mr. Pierce. Miss McCarthy.
  Bets are made. There are no more bets.

  ...

  Шон его не сделал.

***

  А Шон бы его, кстати, сделал! Во-первых, дрался он будь здоров, это стрелком он был весьма средним. Так что шансы-то были, несмотря на разницу в весе. Однако до твоих слов – ещё вопрос, кто победил бы. А вот когда Кина МакКарти сказала: "Сделай его", у Шона как будто крылья выросли. Он бы в этот момент двух таких бизонов на тушенку перемудохал, а уж одного и вовсе бы в бифштекс с кровью превратил... Пффф! Это был даже не вопрос, мисс МакКарти! Но... кое-что ему все же помешало.

  Дело в том, хозяин был человек... практичный. Он привык вести бизнес в Эллсворте: он и не такое повидал.
  Крысой назвали? Пфф, подумаешь. Его больше интересовало, как оплатить царапину на стойке.
  Шон оценивал взглядом бугая, которого звали Барри, и думал, валить его хуком в челюсть или ломать колено ударом каблука.
  Барри пялился на твои бедра, и уже в общем-то в силу своих нехитрых умственных способностей представил, что с тобой сделает (там был бы даже не Дип-Боттом, там было бы сражение при Грэнд Галф).
  А хозяин... хозяин оценивал взглядом стопку монет на стойке. А там было, между прочим, долларов пятнадцать! Сейчас два этих задиры тут ещё лобби ему расколошматят... Убытки и, прямо скажем, не очень-то хорошая реклама для отеля, который позиционировал себя, как приличный (хотя, конечно, ни хера таким не был). Короче, все это могло привести к ещё большим убыткам... А так-то. Ты что – первая шлюха, которую к нему в отель под видом сестры привели? Ну, снимет сейчас этот парень номер на ночь. Ну, поплескается с тобой в ванне. Ну, оттарабанит тебя пару раз. И уедет! Подумаешь, велика беда.
  Терпимо. Потом тебя опять можно будет на улицу выкинуть, наверное.

  – Барри, всё нормально! – сказал хозяин, подняв руку в успокаивающем жесте. – Все о-кей. Отдыхай! Эй, мистер! Ну чего вы так завелись-то? Я ж не знал. Извиняюсь, вышло недопонимание. На сколько хотите номер снять?
  – А на сколько тут хватит? – кивнул Шон на стопку монет.
  – На неделю с полным пансионом.
  – Значит, на неделю.
  – Ну, и хорошо.
  – Ключ гони!
  – Хорошо, сэр. А могу я вежливо попросить вас больше не размахивать револьвером у меня в отеле?
  – Да, – сказал Шон и нервно заржал. – Он у меня так-то... не заряжен был. Я вчера по банкам стрелял с парнями. И зарядить забыл! – так вот почему он его убрал...
  – Тем более, чего им размахивать? Кстати, нужны патроны, капсюли? У меня есть штук двадцать лишних. У вас какой калибр, сорок четвертый? Ещё полдоллара накиньте только.
  – Ага, сорок четвертый. Да, нужны. А это... ванну ещё можно в номер?
  – Можно и ванну, как раз воду нагрели почти, – сказал хозяин и подумал: "Это он ко мне её удачно привел". – На одного или на двоих?
  – На одного.
  – Шестьдесят центов, – кивнул хозяин и подумал: "Че, неужели и правда сестра?"
  – И кофе.
  – О-кей, это всего-навсего дайм.
  – Хорошо, вот ещё два доллара, хватит этого, получается, на всё? Принесёте в номер? И поесть что-нибудь.
  – Хватит. Всё принесём.
  – И ещё это... платье нужно... и там это... бельё там. Туфли... Ну, что полагается девушке.
  – Если деньги есть, решим вопрос.
  – Сколько?
  – Ну... это удовольствие недешевое. Долларов двадцать пять бы, сэр. А лучше все тридцать. Девушке много всего полагается.
  Шон порылся в кармане, достал смятые бумажки.
  – Вот, кажется, тут хватит. Ток побыстрее.
  – Отлично! – хозяин был страшно доволен. – Само собой. Ну что, всё хорошо, сэр?
  – Угу.
  – Разобрались? Всё о-кей?
  – Да.
  – Она же правда ваша сестра?
  – Двоюродная.
  – Ну, и хорошо. Так может вам тогда два номера? Или с раздельными кроватями?
  – Не, не нужно. Я уеду скоро.
  – Ну, как скажете. Вот тут распишитесь?
  – За неё?
  – Да можно и за себя, как хотите.
  – Эт самое... – он неожиданно потерял весь задор и явно засмущался. – А "Шон" с какой буквы пишется, просто с "эс" или с "эс" и "эйч"?
  – Просто с "эс". "Эс"-"и"-"эй"-"эн".
  – А, черт, точно. Забываю всегда. А "Пирс" как, не напомните?
  – Да пишите, как слышится.
  – Не, ща, – он зачем-то достал из кармана расческу, посмотрел на неё (зачем?) и вписал имя в гостевую книгу.
  Тут ты спросила, а можно и тебя вписать? Ну там, через черточку хотя бы. А то знала ты этого жука.
  – Да, почему нет-то? Вот, пожалуйста.
  Ты вписала своё имя. В строчку, где в графе "оплачено дней" стояла цифра 7. Тебе не мерещится? Нет. Не мерещится.
  – Вот ключ. Вам вверх по лестнице и направо. Приятного отдыха, сэр... эээ... Приятного отдыха, мисс! Если что надо – сообщите.
  – Спасибо.

***

  Ты сидела в жестяной ванне посреди номера и поливала на себя теплой водой из ковшика. Он сидел в кресле в углу и заряжал револьвер, старательно вдавливая рычажком пули в каморы барабана. Почему-то ты чувствовала, что от него можно не закрываться. Да и чего он там не видел? Ямочек? И потом, если честно, он скорее теперь смущался больше, чем ты, и если и смотрел на тебя, то украдкой.
  Это был другой номер, целый. На стенке тикали часы.
  – А что запомнила?
  Ты пожала мокрыми плечами.
  – Одного зовут Джетро, он повыше ростом, футов шесть. Серые глаза. Лет тридцать пять. Все время сигары курит. Другой... помоложе, пониже, смазливый, глаза карие, с прожилками такими желтоватыми. Рукоятка револьвера из слоновой кости. Жилетка у него красивая и сапоги. Оба при часах.
  – А больше ничего не запомнила? – спросил он, достав из кармана горсточку капсюлей. Выронил один, тот закатился под кресло. – А, чер... ой, извини пожалуйста, не буду больше ругаться. – Он не стал его поднимать.
  Ты задумалась.
  Вспомнила две монетки, зажатые в пальцах, ухмылку. Голос Кареглазого: "Вспоминай меня почаще, милая."
  "Шон, ты их сразу узнаешь, потому что они очень плохие люди!" – могла сказать ты. Но вместо этого сказала:
  – У того, который помоложе, на перчатке обрезан указательный палец.
  – Понял.
  Ты сказала, что даже не знаешь, в какую сторону они поехали.
  – На станции, может, вспомнят. Ребята приметные.
  Ты сказала, что, может, в одиночку не надо ехать-то за ними?
  – Не хочу никем рисковать, – ответил он. – И потом, время уходит. – Кивнул на тикающие часы. – На моей стороне будет эта... внезаптность, во.
  Ты промолчала.
  Ты не очень верила, что парень, который не помнит, заряжен ли у него револьвер, сможет что-то противопоставить тем двоим. Даже если на его стороне и будет "внезаптность". Они были страшные, злые и матерые. А он – хороший и смелый. Но хорошим и смелым иногда быть мало. Почему он вообще собрался за ними ехать? Какое ему было дело?

  Пока ты мылась, он успел, пусть и украдкой, разглядеть не только твою лебединую грудь, или бедра, на которые так запал Оуэн, или ямочки на спине чуть повыше ягодиц, на которые запал бы любой. Их он, конечно, тоже заметил, но дело было не в них. Он был не из тех, кто уже представляет, как поднимет денег, купит стадо, построит дом и там будет с тобой жить. И как ты нарожаешь ему дочек, которых отец ни за что, никогда не выгонит из дому. Не-е. Он успел разглядеть в тебе такое, из-за чего думал, надевая капсюли на брандтрубки: "Кто она, а кто я! Пфф... Простой дроувер!"
  Да, Шон Пирс был парень проще некуда. Но и не дурак, и воображение у него было. Надевая капсюли на брандтрубки, он представил тебя в той, в другой, в только твоей жизни, где ему нет места, в "верхнем клубе". Как ты на закате пьешь чай в плетеном кресле, и руки у тебя в тонких перчатках, а рядом играет какая-нибудь Музыка, а не бренчит раздолбанное фортепиано. Или как ты сидишь в каком-нибудь салоне или ресторане, шикарном и очень достойном. А он стоит на улице под дождем и заглядывает в окно. Он представлял себя на улице, во-первых, потому что не знал, как там внутри всё должно выглядеть, а во-вторых, потому что... ну зайдет он, и что? Постоит, как дурак, помолчит, и уйдет? Господи, он имя-то своё правильно написать не мог... А ты, наверное, даже книги читала иногда.
  Но он верил, что мир, в котором есть леди вроде тебя, лучше, чем мир, в котором нет, вот и всё. И даже одному шляться по улице под дождем в нем лучше, и лет до пятидесяти без конца гонять по прериям коров – тоже лучше. Можно в любой момент просто подумать: "А интересно, где сейчас мисс МакКарти? Мисс она ещё или уже чья-то миссис, вышла замуж непременно за достойного, порядочного джентльмена? И что она делает? Улыбается или нет? Наверное, теперь она уже все это забыла и иногда улыбается. Или вдруг вспомнит иногда, как я в двери ногой лупил, нет-нет, да и улыбнется эдак краешком губ," – и подумав так, улыбнуться самому.

  Потом его время вышло, потому что он надел все капсюли на все брандтрубки. Тогда он крутанул барабан, убрал револьвер в кобуру, встал, и очень смущенно положил на столик пять долларов, несмело, потому что боялся, что ты рассердишься.
  – Ты не подумай чего... Это я в долг! На всякий случай оставлю. А то ты без денег совсем. Отдашь когда-нибудь... потом, когда нетрудно будет. Ну, я поехал! До встречи, Кина! То есть... мисс МакКарти, – потом спохватился, словно что-то вспомнил, достал из кармана расческу и положил рядом с монетами. – Ещё вот я подумал... Я тебе расческу оставлю. Все равно я всегда пятерней причесываюсь. А ты же так не сможешь, пятерней-то. Ну, всё.

  Это жизнь, мисс МакКарти, это Запад.
  Кто-то отбирает все твои деньги, ломает тебя сапогом, как гитару, и ещё и за ушком у тебя чешет, чтоб добить.
  Потом кто-то, видя в тебе только тело, оценивает часик в полдоллара, устраивает перепасовочку в сарае и говорит: "Не зажимайся, милая, чего ты? Лучше помурлычь!"
  А потом кто-то из-за одного твоего взгляда или кивка, думает: "Настоящая леди! За неё и подохнуть стоит!" Едет черте куда и садится в этом "черте где посреди ни хера" за стол – играть в игру, в которой можно легко проиграть руку, колено или глаз. Он берет свою жизнь, не раздумывая, кидает на стол и говорит: "Эу, уроды! Джетро, или как там тебя... Олл-ин, йопт!" Не заради того, чтобы поиграть с тобой в "палки-дырки", не за то, чтобы посмотреть, как ты снимаешь кружевные панталоны и прогибаешь изящную спину, а просто за то, чтобы отомстить любому, кто посмел тронуть тебя пальцем. Потому что для него жить в мире, где никто даже не попытался это сделать, гонять в нем по прериям коров до пятидесяти лет... "Нахер оно сдалось-то мне?"
  И такие люди на Западе тоже были. И их, поверь, было больше, чем на Востоке.
  И после такого уж точно никто не сказал бы про Кину: "Пфф! Жизни девочка не знает."

  А вот дальше... дальше даже я (редкий случай) не могу с уверенностью сказать, что произошло.
  Потому что тысячи женщин на твоем месте сказали бы: "Спасибо за все, Шон, и удачи!" или даже "Давай, Шон! Сделай их!" – и продолжили бы поливать себя водой из ковшика. Тихо радуясь, что самый ужас – позади, что перспективы туманны, а путь тернист, но можно будет как минимум выспаться в теплой кровати. Да и просто хотя бы неделю пожить в мире, где есть все то, к чему ты так привыкла. Чистые простыни. Обеды по часам. Кофе в номер. В верхнем мире, где ты, просыпаясь утром, знаешь, что сегодня тебя не оприходуют пьяной толпой на прелой соломе.
  Не, спасибо ему, конечно! Он был хороший парень, этот Шон Пирс. Но хозяин – барин! Большой уже мальчик, сам себе голова. Хочет ехать – пусть едет. Он – мужчина. Это его выбор.
  Ведь положа руку на сердце, кто он?
  Простой дроувер. Никто. Один из тысяч.
  Ну что он сделал такого?
  Один раз повел себя по-человечески, по-мужски. Не струсил. Молодец, конечно, но... разве не так с тобой положено себя было вести? Тыжледи, да? И ты знала его меньше часа.

  Но... я рискну предположить, что все было немного не так.
  Ох, это были тяжелые два дня! Ох, как тебе досталось! После этих двух дней прикосновения мужчины были последним, чего тебе хотелось – вообще, любого мужчины. Ну, может, чтобы обняли, да и то... И Шон, конечно, совсем тебе не подходил. Он был не урод, но и не красавец – обычный, ничем не примечательный ковбой. И глаза у него были не голубые, а так... не зеленые даже, а зеленоватые. Он даже ни одного комплимента тебе не сказал, потому что не умел. Да он и сам всё это понимал.
  Но я рискну предположить, что ещё больше, чем прикосновений, ты не хотела, чтобы этот парень ехал вот так, наобум и там умер, глупо и бессмысленно, в холодной грязи. У тебя же под рукой, увы, был всего один способ его переубедить. И когда он надел все капсюли на все брандтрубки, крутанул барабан, встал, положил пять долларов и расческу на столик и сказал своё "ну, всё!" – ты вот что сделала.

  Ты положила ковшик, медленно поднялась из ванны, и встала во весь рост, опустив руки вдоль тела (было зябко, но ты не дрожала). И сказала, чтобы он не уезжал, а остался.
  Леди просит, мистер Пирс.
  С твоих плеч стекала вода. Он никогда не видел картину Ботичелли "Рождение Венеры". Но если бы увидел теперь, после того, как посмотрел на тебя, стоящую в жестяной ванне посреди безвкусного номера в убогом отеле, то сказал бы тем двоим своим товарищам из Техаса про полотно, которому нет цены: "Знаете, парни, в жизни она намного красивее. Пошли отсюда."
  Он взял полотенце, подошел к тебе и бережно завернул тебя в него. Потом упрямо мотнул головой:
  – Да не боись за меня! Я вернусь. Если не найду их за три дня, тогда вернусь сразу. Я скажу внизу, чтоб тебе вещи вернули, которые ещё не продали.
  Ты промолчала. Но это молчание говорило больше, чем любые слова.
  – А знаешь, – вдруг ответил он, усмехнувшись и качнув головой. – А ты вообще на мою сестру-то не похожа совсем. Просто... красивая тоже.
  Ты опять промолчала. Не было сил на картечь, на "немного особой женской магии", как ты умеешь.
  – А можно...? – спросил он робко.

ссылка

  Жизнь шире правил, которые устанавливает общество. Бывает один случай на тысячу или даже на миллион, когда надо быть именно настоящей леди, чтобы сказать мужчине, которого ты знаешь от силы час, не "кто избавит меня от этого хама?!" а как раз "тебе все можно." Ух! Надо быть настоящей леди: так посмотреть на него и так кивнуть, чтобы он понял всё это без слов и правильно. Даже если ты всего час назад изо всех сил пыталась доказать, что ты не пятидоллоровая подзаборная шлюха, а он только что положил пять долларов на столик. Была ли в целом мире ещё хоть одна женщина, которая бы это смогла?
  Навряд ли. Но у тебя, конечно, получилось.
  И если бы вы оба были кем-то другими, он бы, наверное, отнес тебя на кровать и, как знать, может это были бы лучшие минуты в его жизни. Пусть даже ты бы только молча смотрела в потолок.
  Но ты была той, кем была, и он был тем, кем был. И лучшие минуты в его жизни уже случились, когда он нес тебя по улице, завернутой в пиджак, а потом колотил сапогом в эти чертовы двери, словно во врата рая, из которых по ошибке вывалился ангел и не может попасть назад. В рай, где ключами заведует не апостол Петр, а хозяин с крысиной мордой.
  Короче, он не отнес, и смотреть в потолок тебе не пришлось. Он только несмело, очень нежно, почти не дыша, чтобы не обдать тебя запахом виски, прикоснулся губами к твоей щеке. Как будто бабочка крылом дотронулась. Потом он подержал тебя за руку несколько секунд, дотронулся до шляпы и молча ушел. Ты ещё услышала, как бодро топают его каблукастые ковбойские сапоги на лестнице.

  Можно ли сказать, что он влюбился в девушку, с которой провел меньше часа?
  Не знаю.
  Так, наверное, не бывает. Все же нужно хотя бы часа два... Да и не мелодрама это.
  Но можно ли сказать, что он полюбил тебя за этот час... на всю оставшуюся жизнь?
  Не знаю.
  Может, и да.
  Черт его знает, что это с ним случилось... Помешательство? Или наоборот, просветление...
  Но что-то очень мощное с ним произошло. Помощнее, чем "делямур по высшему разряду" со всеми француженками на свете...
  Конечно, проведя рядом с Киной МакКарти этот час, он не стал ни рыцарем, ни Героем, ни южным аристократом. Но он стал лучше, чем был вчера, это-то уж точно.

  В общем, Кине МакКарти, несмотря на всю её красоту, обаяние и особую женскую магию, все же не удалось остановить Шона Пирса, упрямого, как ладный бычок-лонгхорн. Но зато, может быть, когда она слушала, как топают на лестнице каблукастые сапоги, ей открылась истина о том, кто такие на самом деле настоящие леди и зачем они нужны.
  И тогда, на случай, если все было так, ну, или примерно так... я прошепчу ей это на ухо. Слушай, Кина.


***

  Короче говоря, хотя я и стараюсь описывать только то, что точно было, я не могу точно сказать, как там было у вас двоих. Я только точно знаю, что он тогда уехал.

  Он стремительно вошел в твою жизнь, как в прогон между заборами, а вышел через час так же стремительно, оставив в ней деревянную расческу с криво выжженными буковками S. Pierce, капсюль на полу под креслом, пять баксов серебром, и может, что-то ещё, чуть более ценное. Парень, как парень... Увидитесь ли еще с ним однажды? Вряд ли... он же так... второстепенный персонаж тут.

  А мне пора рассказать вам о том, что случилось у станции дилижансов. Это грустная и короткая история.

  Ну, поехали.
  Прошло два дня, после того, как уехал Шон. Это был твой пятый день в Эллсворте, считая вечер, когда все с тобой и случилось.
  Ты помылась в ванной, ты выспалась, ты поела. Тебе принесли одежду и вещи: некоторые – твои собственные, а некоторые – купленные на деньги Шона.
  Тебе даже кофе в номер приносили, а бугай-вышибала больше на тебя не пялился.
  В первый день и второй день после возвращения в верхний мир нос из номера ты старалась не высовывать.

  А потом на пятый твой день в Эллсворте и на третий в отеле кое-кто встретил у станции дилижансов двух мужчин. В этой истории их зовут Бесцветный (но на самом деле его звали Джетро Хейл) и Кареглазый (а вот как его звали – пока неизвестно).

  ЕТИШКИНА-ТИШКА, КИНА! ВСЕ ТАК ХОРОШО ЗАКАНЧИВАЛОСЬ!!! ЗАЧЕМ ТЫ ПОШЛА ЧЕРЕЗ ДВА ДНЯ НА СТАНЦИЮ ДИЛИЖАНСОВ?!?!?!

  И как ты думаешь, Кина, что там произошло, в грязи у станции дилижансов?
  На станции дилижансов, рядом с магазинчиком и конюшней, Джетро и Кареглазый со смаком превратили её из леди высшей пробы в кого?...
  А потом бросили там, и три пьяных алкаша устроили над её телом что?...

  ...

  ...

  ...

  Екнуло, мисс МакКарти?

  Я думаю, уже нет.

  ...

  ...

  ...

  Ведь я задал Кине правильный вопрос. А, правда, зачем?
  Зачем-зачем... Да просто она мимо станции к школе шла, чтобы с "Мисс Учителькой" поговорить. Она ж собиралась.

  А вот и нет. Мисс Кина МакКарти была не только леди высшего разряда, сногсшибательной красоткой и классным игроком. Она ещё и прошла школу мистера Лэроу. А школа мистера Лэроу – это в том числе отличная память.
  Кина очень хорошо запомнила, что сказали те два техасца перед тем, как удалиться. Я напомню:
  "До скорого, ирисочка! Мы тут ещё на три дня задержимся!"
  Так что все три дня для надежности она безвылазно просидела в отеле от греха подальше. Пила кофе и отходила.

  Но главное, я думаю, никто бы уже ничего не смог сделать с её "статусом", после этих двух дней в Эллсворте. Ни кареглазые, ни голубоглазые, ни Оуэны, ни демоны, ни две дюжины ковбоев.
  Такой был смысл этой истории, леди и джентльмены.
  Разве что... разве что сам Сатана. Но про это позже.

***

  И потом, я и не обещал нигде, что в сцене на станции есть Кина МакКарти. Но сцена-то была.

  Это вообще-то было не в Эллсворте. Кареглазый и Джетро давно уехали оттуда. А станция... я даже не помню, как она называлась. Она и не в городе была ни в каком – просто "промежутка": гостиничка, амбар, каретный двор, конюшня, магазинчик. "Черте где посреди нихера". Вот там, рядом с магазинчиком и конюшней, всё и было.

  А извинялся я за то, что... в общем... прости, Кина, но... но ты больше никогда не увидела Шона Пирса и ничего не услышала о нем, где бы ни спрашивала. Если вообще спрашивала, конечно. И он... он не гонял коров по прериям до пятидесяти лет, иногда задумчиво улыбаясь, отчего переставал быть похожим на бычка-лонгхорна.

ссылка

  Потому что на этой станции был не твой, а его шоудаун.
  Там и прозвучали обещанные четырнадцать револьверных выстрелов.

***

  Через два дня Шон почти случайно наткнулся на них, потому что у их дилижанса сломалась ось. Шоудаун случился без долгих расшаркиваний и вызовов, но все же пару слов они друг другу сказали. Вот как это было.

  Он узнал их по перчатке Кареглазого с обрезанным пальцем и по сигаре, зажатой во рту у Джетро, который снова стал Бесцветным. Однако было пасмурно, и Шон стоял недостаточно близко, чтобы разглядеть, какие у них там прожилки в глазах, и всё ещё немного сомневался: мало ли на Западе серьезных мужиков в красивых жилетках и с револьверами, у которых рукоятки из слоновой кости? А уж часы точно кто только не носит. Да и вырез на перчатке может сделать себе любой.
  Шон не был на войне, но он не был и желторотиком, и знал правило: "Сначала – стреляй, потом – разбирайся." Знал, что стрелять – это не как целовать леди, и разрешения спрашивать не надо. Но он просто не хотел ошибиться и наломать дров, как наломал дров его па, выгнавший из дома родную дочь. Он выгнал её из-за того, что она по слухам с кем-то там замутила – от неё пахло виски, отцу этого показалось достаточно. И когда Шон узнал, что ничего у его сестры ни с кем тогда ещё не было, он и сам ушел из дому и стал погонщиком, а потом встретил... мисс Кину МакКарти. И когда разглядел, какая перед ним Женщина, его зеленоватые глаза слегка расширились от изумления.
  И вот прошло два дня, и он стоял на полустанке "черте где посреди ни хера", трезвый и собранный. И "парочка-два-подарочка", Кареглазый и Бесцветный, тоже были там.
  А небо собиралось плакать.

  Mr. Pierce.
  Bets are made. There are no more bets.

  – Эу, ты Джетро? – крикнул им какой-то парень с деланой веселостью.
  "Парень, как парень," – подумал Бесцветный и выплюнул изжеванную кочерыжку от потухшей сигары в грязь.
  "Не нравится он мне! Вроде парень, как парень... а какой-то слишком трезвый," – подумал Кареглазый, и как бы невзначай повернулся к незнакомцу боком.
  – Да, – отозвался Бесцветный нехотя. – А кто спрашивает?
  – Да неважно. Я только передать кое-что, – ответил парень-как-парень, уже заведясь, как тогда у стойки в отеле. Кареглазый и это почувствовал. В принципе, можно было уже стрелять, но... вдруг это Железная Дорога хотела что-то передать и прислала какого-то придурка?
  – От кого? – спросил Кареглазый, напрягшись и ощущая, как приятно защекотало нервы, как шарашит в мозг адреналин, как зудит палец в вырезе перчатки. Если не считать жестоких игр с неосторожными двадцатилетними мисс-карамельками, он жил именно ради таких моментов.
  "Я ща его шлепну. Одной пулей. В живот ебну, чтобы помучился. Ну давай, бычок, доставай свой револьвер," – так думал Кареглазый. Да, ты его зацепила недавно из дерринджера, но за четыре дня царапина затянулась и подсохла, он был уверен в себе.
  А Джетро ни хер-ра не почувствовал.

  И тут парень-как-парень второй раз в этой истории выступил на все деньги. Он крикнул:

  – From miss Kyna McCarthy!

  И что-то у Кареглазого ёкнуло внутри от неожиданности. И красивые, хищные, нахальные карие глаза с янтарными прожилками расширились от изумления. И он... чуть-чуть промедлил.
  Эффект "внезаптности".

  – Эт кто вообщ...? – начал спрашивать Бесцветный озадаченно, упустив миг, когда Шон и Кареглазый дернулись за револьверами. Они вдвоем начали стрелять почти одновременно.

  Та-тах! Та-тах! Та-та-тах! Тах! Тах! (короткая пауза) Тах! Та-тах! Тах! (пауза подлиннее, целится) Пах!
  Со стороны смотрелось чертовски быстро.

  Шон раньше никогда в людей не стрелял, да и в целом стрелок был средний, но в тот миг он оказался в ударе: из четырех выпущенных им пуль, в Джетро попало две, в кареглазого – одна. Пятую и шестую он выпустить не успел.
  Джетро стрелял в незнакомого парня-как-парня, уже сам лежа на земле. Они с Кареглазым стреляли, пока у них не закончились заряды, потому что какой-то этот "придурок" был слишком уж резвый!
  Из десяти их пуль в Шона попало шесть, и он умер почти сразу, там же, где и упал, в грязищи и кровище. Но ему не было себя жаль: в последние растянувшиеся мгновения, зажмурившись и до скрипа стиснув зубы, он вспоминал, те пять минут, когда нёс тебя по улице Эллсворта.
  – Черт возьми... нахера он... че он до меня-то домотался!?... – прохрипел Джетро, корчась в той же грязи.
  Кареглазый из них троих был единственный, кто остался стоять на ногах. Он все понял, но объяснять не стал. Он, не глядя, убрал в кобуру свой револьвер с рукояткой из слоновой кости, достал чистый носовой платок, прижал его к ране и сказал негромко:
  – Вот ссука, – то ли про пулю, то ли про Шона, то ли про тебя. Но, держу пари, не про Шона и не про пулю. – Джетро, ты как?
  – Херово, партнер, херово!!! – прорычал Бесцветный.

  Бесцветный пережил Шона где-то минут на двадцать... или на полчаса... Одна пуля пробила бедро, расколов кость, а другая – печень. В общем, он умирал примерно столько же времени, сколько провел в постели с Киной МакКарти.
  Пуля сорок четвертого калибра в печени – это не только смертельно, это ещё и дико больно. Джетро было намного, нет, не так, НАМНОГО больнее чем Кине МакКарти, когда она всхлипывала под ним и кусала губы. Однако, как и Шон, Джетро тоже не чувствовал большого беспокойства по поводу того, что умирает, скорее наоборот. "Сдохну – значит сдохну. И правда, че там... пора, наверное."
  Тогда, в отеле, он сполупьяну плохо запомнил твоё имя, и между приступами боли он силился понять, зачем парень-как-парень начал стрелять ни с того ни с сего, и кто такая эта "мисс Кина МакКарти". Он не вспомнил бы, если бы Кареглазый не раскурил для партнера последнюю сигару и не вставил ему в губы, которые уже обметало. Пыхнув сигарой и прикрыв глаза (с быстро гаснущим наслаждением наркомана), Джетро всё вспомнил.
  – А-а-а... вон оно че... – хрипло простонал он и посмотрел на Кареглазого. – Ну че, мудень?! "Доиграл" ты с ней, да?! "Не бери в голову", да?!
  Кареглазый задумчиво пожал плечами, не зная, что ответить. Да ничего можно было уже не отвечать.
  В отличие от Шона, когда Джетро стал отходить, то постарался вообще ничего не вспоминать из своей жизни. Он только твердил про себя: "Простите меня все... Простите меня все... " – но за три года с шестьдесят четвертого он натворил такого, что заплакать по себе в этот раз уже не смог.
  Потом в конце он ещё добавил: "И ты тоже прости, Кина МакКарти..." И умер совсем.

***

  В общем, ты больше никогда не увидела ни Шона Пирса, ни Джетро Хейла. Их закопали там же, неподалеку, в одной могиле, потому что начался сильный дождь. Никому в хрен не уперлось под этим октябрьским дождем везти за несколько миль на кладбище двух безымянных дураков, устроивших пальбу хер знает где и хер знает ради чего. Никакая газета про их перестрелку ничего не написала.
  За октябрем всегда приходит ноябрь, а за ноябрем – зима. Весной никто уже не смог вспомнить даже место, где их похоронили. Помнили только, что одного звали то ли Джеффри, то ли Джетро, а другой... другой оставил свою расческу тебе, поэтому никто не знал, какую фамилию написать на табличке, и обошлись без неё.
  К лету же забыли и это.

  А Кареглазый, когда доктор зашивал ему рану, больше что-то совсем не был уверен, что хочет ещё раз увидеть тебя и почесать за ушком. Он дико злился. Он злился из-за того, что чуть не дал какому-то придурку пристрелить себя, злился из-за того, что Джетро умер так глупо, и больше всего злился из-за того, что вы вдвоем с этим парнем-как-парнем испортили весь его безупречно разыгранный спектакль. Возможно, он после этого даже немного "раскис". На время.

  Встретились ли вы снова? Увидела ли ты ещё раз однажды красивое лицо и карие глаза с янтарными прожилками? Узнала ли его имя? Что ты тогда почувствовала? В какие игры вы сыграли? У кого в этот раз на руках оказались четыре валета, а у кого сигара? Вот это вопрооооосы!

  Но... с этим мы не будем забегать вперёд.

***

  Прошло три дня из семи оплаченных – был вечер твоего пятого дня в Эллсворте, считая тот, когда ты приехала.

  Ты лежала в теплой кровати под одеялом. На столике стояла чашка с кофе. Под вечер пошел дождь. Он все лил и лил, барабаня по стеклу.

ссылка

  Небо Канзаса плакало по Шону Пирсу? Да не, какое там... парень, как парень. Просто затяжной осенний дождь. Это ж не мелодрамка.

***

  К шестому дню в Эллсворте из твоих старых вещей тебе вернули пустой чемодан, кое-какие галантерейные и косметические штучки и ещё некоторые мелочи... Дневник, правда, не вернули, скорее всего кто-то уже пустил его на растопку или курево. Остальное, что уцелело, можно было, наверное, поискать по магазинам. Ремингтон не нашли, но вместо него хозяин отдал тебе старую, разболтанную перечницу двадцать второго калибра. Правда, без патронов. Такую же, из какой ты убила Марка Дарби.
  Ещё раньше тебе купили и принесли в номер платье – ситцевое, конечно, довольно скромное. Туфли. Шляпку. Зонт. Несколько пар чулок, панталоны (без бантов, прости), пару сорочек, петтикоты вместо кринолина, пелерину, перчатки.

  В таком наряде ты не выглядела, как "настоящая леди", хотя и была ею. Зато и как подзаборная шлюха не выглядела. Обычная скромная девушка. Сколько времени ушло на то, чтобы ты вернулась если не в верхний клуб, то в верхний мир? Месяцы? Годы? Ну, примерно сорок четыре минуты с момента, когда к тебе подошли ковбои и до момента, когда ты опустилась по самые ямочки над ягодицами в горячую ванну и немного замерла, чтобы привыкнуть к горячей воде. Ну и потом пара дней, пока с вещами для тебя разбирались.

***

  На шестой день в Эллсворте (на четвертый в отеле) ты пошла поискать "мисс Учительку". Как-то страшновато было сразу проиграть пять долларов, оставленные Шоном, и хотелось разузнать насчет путей отступления.
  "Мисс Учительку" звали Рэйчел Моррисон. Она была старше тебя на пять лет, а показалось, что на десять. Старая дева. Она была некрасива и раньше, а в Эллсворте, кажется, окончательно засохла. Но что-то в ней было такое... Настоящая леди? Не, вряд ли. Но спину держала она умела. Она одарила тебя внимательным оценивающим взглядом и пригласила на кофе.
  Работы у неё для тебя не было. Денег она тебе дать не могла. Совет у неё был один: "Уезжайте отсюда, как только сможете."
  Потом ваши глаза встретились. Ты прочитала в её глазах... много всего. Не уверен, что ей приходилось хоть раз так же тяжело, как и тебе. Но, кажется, как происходит перепасовочка в сарае, она знала не понаслышке. Вы доооолго смотрели друг другу в глаза.
  – Есть три доллара, мисс МакКарти. Это на черный день, – ответила она. – Если совсем край будет... ну... приходите.
  Ты ушла оттуда и на следующий день решила все же поставить пять долларов на кон.

  Но жизнь ещё разок проверила тебя на прочность. На следующий день (седьмой в Эллсворте и пятый из оплаченных) ты вышла из отеля, направляясь в другое заведение с играми, и к тебе подошел молодой мужчина со звездой.
  Он вежливо поздоровался, приподнял шляпу, назвался Норманом Хессом, помощником маршала Паркера, и сказал:
  – Вы мисс МакКарти, верно? Мы тут услышали, что вас обокрали. Шансов поймать преступников, конечно, немного, но нельзя опускать руки, верно? Нам для ордера нужно уточнить несколько вопросов. Можете зайти в офис?
  Ты спросила, где этот офис?
  – Я вас провожу.
  Я понимаю, почему ты туда пошла. Хесс выглядел очень солидно. И все же, Кина. И все же... НУ ЗАЧЕМ ТЫ ТУДА ПОШЛА?!?!?!
  Хотя был ли выбор... может, и нет.

  А теперь настало время последней сцены в тюрьме. Эта сцена настолько дикая и безумная, что я спрячу её от глаз людских под спойлер. Ибо там мы увидели и услышали... кое-что, что было слишком даже для Эллсворта! Самого отвязного города на Западе.




  Ну, а теперь к тому моменту, когда помощник Хесс довел мисс МакКарти до офиса маршала Паркера. То есть, до тюрьмы. Ой че ща буууудет... слабонервные – закиньтесь лауданумом, а лучше вовсе не читайте.



А теперь пост-скриптум вопрос от мастера

«Десять минут с Броком». Новости Дол Ворда. Дол Ворд.
Пусть злые звезды пылают, я согрею ноги в их огне (с) Геката Катаристис

Удивительное дело, но сегодня вместо строгого костюма обтягивающего огромные мышцы похожего на древнего викинга блондина, на нем был одет легких боевой скаф, напоминающий десантные варианты сардаукаров, образ дополняли заплетенные в узнаваемые всеми косички волосы и тяжелый палаш на бедре.

-Привет малыши, потеряли папу Брока? Думали что мы не увидимся уже в этом месяце? Зря, я никогда не разочарую своих верных фанатов оставив их без ежемесячной порции адреналина. Клянусь, вы будете выть от восторга, стоять только на ушах и ссать исключительно кипятком! Да, что вы, даже меня проведшего шесть часов в монтажной разгребая все произошедшее по полочкам, все еще потряхивает от увиденных картин! Давайте же! Включайте проекторы на полностью, гоните прочь пацифистов и мямлей, сегодня развлечение для настоящих воинов! Будет жееесть!

Система Корелион последние месяцы считалась самой укрепленной среди всех систем Маракора превосходя даже Акрос с его могущественной, но медленной макропушкой и Динкурию с ее безумным, склонным шмалять по случайным кораблям, стражем. Три боевые станции класса «Цербер» и множество вспомогательных укреплений говорили сами за себя, гарантируя полную безопасность базе Каитано висевшей вроде бы на окраине системы, однако вполне в досягаемости огня орудий главного калибра станций, так что совершенно не удивительно, что количество торговых и пассажирских судов тут было просто астрономическим. Так что когда в систему вошла эскадра «Тагма Никанои» Дома Кносс то ей пришлось порядком подождать, пока с ее пути уберется мелочь что бы двинуться к Корелиону. Над кораблями санторинцев пестрели разноцветные голо-стяги – над «Минотавором» вились сразу два личных штандарта самого графа Птолемея Кносса и мастера-над-оружием Дома Кносс, Филлипа Гейра, а над «Орфом» трепетал флажок Вацлава Голгофа, который отказался покинуть Птолемея несмотря на настояния своего дяди выбрав путь служения. А вот эскадре «Серенада звездного пламени» Дома Теннери и сопровождающим его кораблям сошедшим со звездного пути чуть позже, ждать уже не пришлось и они спокойно двинулись к планете следом за ними. Нельзя было не удивиться схожести двух эскадр, обе двигались в классическом, но сложном построении «Копье», у обоих эскадр впереди шел тяжелый крейсер, а сзади по паре более легких собратьев. Правда на этом сходство кончалось, так как позади могучего «Минотавра» двигались еще три фрегата в окружении огромного количества эскадрилий, а вот хвост «Идальго» составляли многочисленные, но не слишком впечатляющие эскадрильи «тэнгу». Впрочем, нельзя сказать, что Дом Теннери выглядел слабее своего соседа, так как за первой эскадрой шла эскадра «Белое пламя Аджантиса» Дома Дайкис, а за ними и «Слава победителям» и два тяжелых фрегата Дома Голгоф и даже четверка корветов Рода Мартел. Вообщем, сил было даже существенно больше, хотя можно ли сравнить эту пеструю солянку с идеально сбалансированным механизмом «Тагма Никанои» было неясно.

Первоначально эскадры двигались друг за другом, но постепенно масса кораблей Альянса равных начала отставать замедляя свой ход, это странное поведение несомненно встревожило опытнейшего адмирала Фелипа Гейра и корабли санториан окутались почти звенящими от выведенных на максимальную мощность силовыми полями и ускорились поняв что они фактически находятся посредине треугольника из боевых станций, а их путь пересекается с мигающей разноцветными полями тяжелой станцией «Довод». Все сделано было верно и своевременно, но конечно же всем уже было понятно к чему все идет и когда сразу три «Цербера» разрядили свои главные калибры в «Минотавра» Филип Гейр ничуть не удивился успокоив лорда Птолемея кивком - он верил в свои корабли и своих людей. В это время по фрегатам замыкающим построение выстрелили идущие следом корабли Альянса равных мгновенно развернувших боевые стяги, пока на общем канале звучало извещение Квентина Ардо Дайкиса.

«Альянс равных склонил слух к мольбе Дома Эрлан и проголосовав, в полном сердечном согласии, единогласно Дома Дайкис, Теннери, Рейвен, Като, Ликиз, Голгоф, Эшлеклер, род Мартел постановили принять Дома Эрлан и Лярош в Альянс равных и поддержать их в канли против агрессии Дома Кносс как и просит в своем обращении Керстин Эрлан! Да встанет сильный за слабого!»

Пока звучало это обращение снаряды продолжали сыпаться на «Тагму Никанои»….но не зря мастер-над-оружием Дома Кносс Филип Гейр считался одним из лучших флотоводцев сектора споря за это звание с Джеральдом Лайоном. Да, флагманский «Минотавр» получил сразу два чувствительных удара, один из которых почти погасил фронтальную проекцию силового поля выведя из строя полсотни эффекторов, а второй и вовсе разнес в клочья бронированную фигуру быка на носу, но существенных повреждений не получил. Еще легче отделался «Сфинкс» лишившийся всего лишь радарного поста. А все прочие корабли мгновенно изменив конфигурацию построения словно заколдованные пропустили выстрелы мимо себя либо приняли на специально наваренные поверх уязвимых мест листы толстой брони не получив вообще никакого урона. А вот ответный выстрел санториан был страшен – буквально разлетелся в клочья от сразу четырех попаданий легкий крейсер «Кабальеро», канониры артиллерийской семьи дриллов не зря ели свой хлеб выдавая максимальное количество залпов при минимальном разбросе!

Ошарашенные сокрушительным отпором корабли Альянса все же ринулись вперед атакуя с двух направлений своеобразной рогатиной, где остриями были соответственно «Идальго» и «Слава победителям» за которыми прятались остальные корабли, прежде всего штурмовой крейсер «Пегас» к бортам которого жались два абордажных «Шакала», было видно что командир «Серенады звездного пламени» легендарный Виленто Дайкис рассчитывал не только уничтожить противника, но и пополнить свой флот трофеями, а потому не собирался прятаться за могучими боевыми станциями и готов был рисковать своими кораблями. Вот только, кажется он недооценил силу и слаженность своего противника потому что в дело вступили те кого особо то и не принимали в расчет – эскадрильи истребителей укомплектованные превосходными пилотами семьи Конирено что широкой завесой мчались навстречу врагам, мало того, что оставленные на защите кораблей четыре эскадрильи играючи перехватили почти все торпеды выпущенные по «Минотавру» как атакующей отвесно сверху эскадрой дайкисов, так и атакующей снизу тройкой корветов рейвенов. А так оставшиеся машины под предводительством легендарной эскадрильи «Персей» в мгновение ока достигли противника и буквально снесли выскочившие им навстречу четыре эскадрильи «тэнгу» не потеряв кажется не одной машины! Обмен ударами главного калибра тоже явно показал превосходство канониров дриллов как минимум, если их целями не являлись корабли теннери, во всяком случае один из алых тяжелых фрегатов получил существенную пробоину в борту, а зазевавшийся корвет дайкисов лишился всей кормы закувыркавшись неуправляемым куском куда то в сторону планеты. В ответ на это «Слава победителям» позорным образом промазала, как и тяжелые фрегаты голгофов которые лишь пошевелили силовые поля врагов. А вот «Идальго» существенно вырвавшейся вперед из за своей высочайшей скорости характерный скорее для корвета, чем для такой махины влепил огромную болванку в борт «Орфа» выведя из строя все бортовое вооружение левого борта, но в ответ принял на свои мощные щиты целый лазерный дождь от бортовых орудий фрегатов по которым упорно били боевые станции выполняя не слишком разумный приказ собственного нfчальства, ибо ценность уже выпустивших истребители судов существенно снижалась.

Но на этом сюрпризы не окончились ,от края системы к месту схватки уже рвался новый участник - тяжелый крейсер «Горе побежденным» в чьем пилотажном ложементе находился один из лучших пилотов сектора Виктор Мортари. Он заходил в тыл атакующим, его первый же выстрел основным орудием буквально испарил один из шакалов, которые оказались не готовы к каким то маневрам уверенные в защите среднего крейсера. Игнорировать такого гостя было невозможно и ему навстречу ринулись сразу два крейсера тяжелый «Слава победителям», который и так сильно отстал от превосходящего его в скорости «Идальго», видимо адмирал создавая построение не принял во внимание разницу в скорости кораблей, автоматически превращая построения «рогатина» обратно в «копье» и средний крейсер «Пегас».

А тем временем слитный удар «Довода» и «Идальго» лишил «Орф» одной из башен главного калибра и окончательно разворотили уже потрепанный борт являя всему миру внутренности корабля. А после «Идальго» не только обрушил полные бортовые залпы на фрегаты мимо которых проскакивал, держа курс на своего основного противника, но и применил свое главное оружие! Носовая фигура застывшего в глубоком выпаде фехтовальщика сдвинулась, обнажая жерло сверхмощной потоковой лазерной пушки и мощнейший луч буквально отпилил у фрегата «Даная» треть корпуса вместе с двигателями и эффекторами поля! Два оставшихся «Цербера» снова промахнулись, их канониры не справлялись с мастерством дворян пилотирующих крейсера, а вот тяжелые фрегаты голгофов отстрелялись на удивление удачно, окончательно выведя из строя исковерканный фрегат «Европа» и полностью погасив поля на потрепанной «Деметре». В связи с тем, что «Идальго» уже закрывал собой почти всех противников ответный удар «Минотавра», «Сфинкса», «Орфа» был направлен на него, словно сумасшедшие метались канониры из семьи дриллов по палубам и оба судна выдали прямо таки образцовый двойной залп как и предписывает военная доктрина Дома Кносс. Три попадания из шести, двое из которых вспыхнули синем светом и проигнорировали силовое поле, оказались отличным результатом и словно остановленной ударом на полном ходу «Идальго» заскользил назад теряя броневые пластины из полностью развороченного носа.

Разделенные пополам эскадрильи же конирено продолжали зверствовать внутри построения противника буквально разорвав сотней мелких укусов последний «Шакал», а легендарные «Персеи» без всякого труда закончили добивать остатки авиакрыла теннери, ну а оставшаяся половина опять перехватила почти все торпеды посланные с корветов «Белого пламени Аджантиса», а корветы рейвенов и вовсе отогнали к самой планете. Правда тут наконец то вступили в дело плетущиеся в самом конце тяжелые корветы, которые обрушили настоящий огненный шквал из своих излучателей на вертких врагов не допуская их к тяжелым фрегатам и испаряя десятки машин за один залп!

Битва окончательно развалилась на три части. В самом дальнем радиусе велась нечестная дуэль два на одного, но великолепное мастерство Виктора Мортари заставляло думать что бой равный. «Слава победителям» никак не мог не то что пробить броню и нанести урон оборудованию, но даже нормально ослабить поля противнику, хотя сам уже обзавелся второй дырой в боку прямо рядом стой что была когда то получена еще на Мистрале. «Пегас» ведомый Виленто Дайкисом выжимающим из себя все возможное благодаря секретным техникам общины, ухитрился потерять только часть орудий правого борта в ответ постоянно жаля противника своими пушками «нова», но даже будучи почти полностью ослепленным, после того как ему вывели из строя все сенсоры «Горе побеждённым» все же вполне уверенно удерживал на себе двух своих противников и похоже побеждал их!

В центре «персеи» не обращая внимание на то что тяжелые корветы отстреливают одну эскадрилью за другой, таки прорвались к тяжелым фрегатам и буквально спилили орудие главного калибра одному из них. Лишенная полей, но не боеспособности «Деметра» сошлась в настоящем клинче с поврежденным ранее «Триумфом Раббана», но это скорее был жест отчаянья так как бортовые залпы корабля голгофов сразу начали отрывать от нее куски, чего об ее собственных выстрелах сказать было нельзя.

В эпицентре битвы все было еще тяжелее. Стайная атака «Белого пламени Аджантиса», чьи торпеды наконец то перестали перехватывать истребители занятые собственным выживанием среди лазерных трасс, наконец то перегрузили поле «Минотавра» что вызвало расплав генератора силового щита. Что позволило наконец-таки попасть одной из станций «Цербер» по флагману Дома Кносс да так удачно, что сорвало ему башню лавного калибра, вторая станция по традиции промахнулась. А вот «Довод» засияв привычным радужным пламенем получив видимо наконец то канал подпитки с планеты разрядил свои калибры во уже вскрытый борт «Орфу» разорвав корабль напополам. Некоторое время «Идальго» и «Минотавр» обменивались полными бортовыми залпами превращая свои бронированные шкуры в подобие лунной поверхности пока перезарядившееся основное орудие теннерийского крейсера не отшвырнуло противника от себя испарив вспомогательные двигатели и вызвав внутренний пожар. Впрочем, за ошарашенного собрата тут же вступился «Сфинкс» закрыв флагман своим корпусом и в свою очередь с меткостью присущей канонирам дрилов выдал сразу два залпа главного калибра по «Идальго» и дополнив это полным бортовым залпом, снеся ему почти все орудийные башни и лишая в свою очередь его главного калибра.

Дуэль между легендами все продолжалась и как не удивительно Виленто Дайкис в ней проигрывал! Несмотря на отличное мастерство, мерцающие силовые поля и активную защиту «Пегас» все больше напоминал израненного инвалида, который хоть и не лишился чего то жизненно важного, но потерял больше половины прочности корпуса, а состояние «Славы победителям» и вовсе было сложно описать, такое ощущение что главный калибр его старого соратника по флоту катонов бил точно в одну уязвимую точку буквально прогрызая путь у уязвимой сердцевине корабля где располагались реакторы и склады боеприпасов, при всей внешней целости крейсера, внутри он походил на выеденную скорлупу, а уцелевший экипаж больше занимался тушением пожаров чем стрельбой по противнику. Нельзя сказать что состояние «Горе побежденным» было отличным, все же орудия «нова» лишили его всех вынесенных на обшивку и даже укрытых не слишком глубоко под броню оборудования, но пушки и двигатели были целы, а значит Виктор Мортари оставался смертельно опасным противником, повреждения судна казалось совершенно не снижали эффективности его действий.

С грохотом взорвался «Триумф Раббана» отчаявшиеся поймать «персеев» на маневре тяжелые корветы просто били по облепленному ими кораблю забрав жизни легенд пусть и ценной собственного корабля. «Деметра» теряла все больше и больше отсеков под ударами последнего корабля голгофов и потихоньку начинала вращаться вокруг себя потеряв львиную часть двигателей, а ее противник ожесточенно добивал ее бортовым вооружением, посылая болванки главного калибра в ставшего различимым и уязвимым «Минотавра» .

В яркой вспышке, получив по удару с каждого из «Церберов», да еще и волну торпед с корветов наконец развалился на части обездвиженный ранее «Минотавр», погасли голографические флаги и по немногим уцелевшим кораблям санторианцев прокатился стон, несмотря на все происходящие многие дворяне еще какой то наивной верой верили в своего лорда и его мастера-над-оружием и их гибель просто ввергла их в шок, а вот по кораблям альянса раздался победный рев с гибелью флагмана победа стала неминуема. После этого, даже сравнительно целый «Сфинкс» вместо того, чтобы нанести очередной удар по еле живому «Идальго» вместо этого пустился наутек, а вслед ему неслись немногие уцелевшие эскадрильи и сыпались залпы боевых станций.

Очень скоро единственным кто продолжал сражаться был Виктор Мортари на своем «Горе побежденным» он раз за разом ускользал от попыток абордажа «Пегаса» продолжая сосредоточивать огонь на тяжелом крейсере и был вознагражден успехом. Очередной выстрел и гигантская болванка наконец преодолевает броню центральной рубки лишая тяжелый корабль управления, а его лазерные орудия уже шарят своими лучами в глуби огромной раны на борту тяжелого крейсера и... мертвый исполин замирает, словно выеденный изнутри световыми щупальцами своего старого собрата. Впрочем понятно, что триумф был делом временным. Несколько выстрелов с освободившихся «Церберов» хоть и промахнулись по санторианскому кораблю, но вывели его на нужную траекторию и Веиленто Дайкис наконец не оплошал, ловким маневром рассыпающийся на куски прямо в полете «Пегас» поднырнул под брюхо крейсера, лязгнули захваты и средний крейсер намертво присосался к своему противнику, а тряхнувший белоснежной копной волос Виленто Дайкис сменил пилотский ложемент на бронированный скаф и мономолекулярный меч, вот тут ему точно не было равных.

Легкий крейсер «Сфинкс» бежал к окраинам системы, за ним насилуя движки неслись корветы Дома Рейвен всаживающие торпеды прямиком ему в дюзы, а на начавшейся трансляции с «Горя побежденным» стоящий по центру рубки Виленто Дайкис поднимал одной рукой к потолку отрубленную голову Виктора Мортари.

- Вот это жар! Вот это бойня, вот это сюжет! Две легенды! И кровииища! А как идеально выбрано время и место боя, уверен в любой иной ситуации санторианцы бы разметали весь флот Альянса! Как говориться для победы нужно правильное место, место и еще раз место! Но это еще не все!

- Наши корреспонденты сообщают о повсеместных столкновениях кораблей и полков Альянса равных и Лиги Матиаса «Паломника» - торжествующе ревел Броок Самсон – бои идут на Тиамате и Тарнии, на Гратвуде и Уршилаку, на Янусе и Сионе, на Каммале и Квайге! Сектор Маракор горит пламенем! Нет ни одного Дома, оставшегося в стороне, СЕКТОРАЛЬНАЯ ВОЙНА НАЧАЛСЬ!

Senatus populi que Akros. Ход 8
Дворец Великого Сената Акроса.

Учитывая все происходящее в секторе Маракор, очередное заседание Великого Сената Акроса проходила сразу через месяц после экстренного и было максимально суматошным и нервным. Прозвучал медный гонг, но несмотря на то что полномочный представитель герцога Катон в Сенате достопочтимый Уго Вердури провозгласил присутствие в ложе Великого Сената Акроса герцога Козимо II Катон шум не прекращался, так что зал пришлось трижды призывать к порядку что бы дать слова Канцлеру.

- Господа сенаторы – Козимо Катон грозно осмотрел зал - Не только Дом Катон, но и весь сектор Маракор вошел в зону турбулентности. Активизация пиратов, постоянная грызня домов между собой привели нас всех к упадку, не военному или социальному, но экономическому. Мы упали в колодец, но над нами светит солнце, и мы видим выход. Но обо всем по порядку. Прежде всего, об экономике. Господин да Лара, я внимательно ознакомился с Вашим докладом. Читая его, я вижу, как у Вас болит сердце за ваше дело, и это отрадно. Но в чем проблема этого плана и почему я сам не могу и, надеюсь, сенат не поддержит его – он не предполагает структурной перестройки экономики. Он сводится к распродаже моего имущества.

Смешки в зале были очевидны, все были знакомы с планом финансового контролера, но поддерживали его немногие, уж слишком он разнился с гордым статусом Великого Дома, и потому он счел должным встать с места.

-Мой лорд, я признаю, что может быть мои меры обидны и жестоки, поверьте мне они обидны не менее чем вам, но без глобальных инфраструктурных проектов, вроде того, что предложил господин Снорко мы обречены только на такие меры. А для проектов нужны деньги, нужно начать зарабатывать наконец. Да мы не теряем уже сорок миллионов соляри в ход, но даже пятнадцать, даже десять миллионов потерь — это катастрофа.

- Ну, выручите вы двадцать миллионов разово – это пара недель. Давайте пройдемся по нему отдельно. Распродажа флота — это тот край, за который мы заступили и который точно не будем продолжать как сознательное решение, тем более «Горе побежденным» уже преподнесен нами как дар нашему новому союзнику Дому Кносс. Продажа Трамплина невозможна по тем же причинам, ну и вы понимаете какие тут у нас обязательства. Что касается так неодобряемого вами контракта с капитаном Шломо Бойлом, то мои люди уже занимаются этим контрактом оптимизируя его на переговорах с капитаном, уже сейчас он забирает из нашего бюджета весьма небольшую сумму денег и не ложится тяжелым бременем на нас. Продажа артефактов… Право, господин Симеон, продавать наследие дома за какие-то 10 миллионов – это просто унижаться, не достигнув никакой цели. Это наследие наших предков, если желаете я могу объявить голосование прямо сейчас, вы думаете это кто-нибудь поддержит? – лица сенаторов были красноречивы, никто не был настолько преисполнен пиетета перед наследием славного прошлого как акросцы.

- А вот ваша идея об открытом рынке технологий – отлична и мною горячо не только поддержана, но уже и реализована. Это принесло в бюджет уже почти двадцать пять миллионов соляри – это даже больше, чем прогнозировалось вами. И это куда как выгодно, чем продавать «сырую науку» - только наши ученые знают все узловые технологии – и их конечный продукт, конечно, куда как более дорог. Именно благодаря этому мы не получили здесь, в золотом сердце сектора голода после того, как прервался контракт на поставки пищи с Перфекто!

- Признаю свою ошибку, я считал по минимуму. Но все же осмелюсь заметить, что это разовые выплаты, а заключив контракт например с дружественными нам Домами Дивец или Ришез мы бы смогли получить регулярный источник дохода. Но не буду настаивать на своем предложении, пока ваше решение дает хороший результат и все же прошу иметь его ввиду.

- Несомненно – благожелательно кивнул герцог - Вот ваша идея о массовом строительстве коммерческих фабрик по технологии ришеза весьма интересна и заслуживает детального обсуждения. Более того. Она верна. Но, как вы правильно выразились, когда будут свободные деньги. Это опять таки глобальный инфраструктурный проект. Господин де Лара, я еще раз повторяю, - спасибо Вам, что Вы так рьяно взялись за этот вопрос. Но предложенные методы… они не эффективны. Это методы капитуляции.

- Вы правильно вспомнили о плане господина Сноко. Он как раз и предполагал именно структурные изменения. Благодаря этому плану наш бюджет уже был бы профицитным.
Но что не дало этому случиться, господа сенаторы? Некомпетентность наших чиновников? Нет. С такими людьми как Сного и да Лара я уверен в будущем моего Дома. Ответ простой и банальный – происки наших оппонентов, завистников. Эти слова бы повисли в воздухе и выглядели бы как жалкое оправдание, но нет. Перед Вами лежит папка. Прошу вас открыть её. Это копия с личного дневника аудитора ОСПЧТ Барриколы, работавшего на Дом Рейвен. Записи подлинные и подтверждены экспертизой, иначе бы я и не решился обнародовать их. - по залу прошелся ропот недоумения и возмущения, особенно недовольными выглядели сенаторы из «Пути меча» и «Единого пути».

- Как видите, господа сенаторы, экономическая атака на Акрос была организована и спланирована. Дом Рейвен осознанно прекратил подачу ресурсов по договору. Я считаю это актом экономической войны с нашим Домом! - Козимо поднял руки, чтобы приглушить выкрики из зала, - что мною предпринято. Сейчас в хрустальном дворце ведется судебное заседание против дома Рейвен с иском за невыполнение договора. А теперь о доме Ордо. Пусть вас не вводит в заблуждение, что дом Рейвен просто подставил его, он еще тот волк в овечьей шкуре. Дом Ордо не выполнил своего обещания и не подписал контракт на поставку коммерческих ресурсов с Алмазного пояса. Если бы он выполнил свои обязательства, то удар был бы куда как легче.

- Я здесь слышу призывы отменить дом Ордо в жизни дома Катон. Но возможно ли это. Почему динкурийцы, которые с честью работают на Акросе должны отвечать за поступки одного человека. А уж призывы к разрыву торгового союза с домом Ордо вообще приведут нас к краху, насколько я знаю даже господин да Лара против этого решения.

- Мы тщательно изучим предоставленные вами документы милорд и надеемся что Дом Рейвен будет наказан за его действия, но я бы не считал это атакой на нас, максимум это борьба за рынки с Домом Ордо. И я не буду юлить, я сам был против этого предложения, так как не видел замены поставкам с Хрустальной Цепи. Но оно нашлось! Спешу обрадовать господ сенаторов и вас мой герцог, нам удалось достичь соглашения с Домом Рейвен, он взял на себя обязательство ПОЛНОСТЬЮ закрыть потребности внутреннего рынка Акроса! И это не слова уже сейчас на причалах Акрсоа разгружаются транспорты с Донны!

-То есть Дом Рейвен который уклонялся даже от небольших поставок полностью будет обеспечивать Акрос – недоверчиво спросил герцог, котормоу определенно не понравилась идея что теперь рубильник жизнедеятельности Тронного Мира находится в руках Дома Рейвен.

- Именно так! Это были сложные переговоры, но мы их провели успешно. Поэтому я полагаю вопрос разрыва Торгового Союза с Домом Ордо не вызовет вопросов у Сената. Прошу голосовать.

После недолгого обсуждения в целом, почти весь сенат проголосовал за, так как последнее время внутри Акроса серьезно нарастали либертарианские настроения и тиран Йохан категорически не вписывался в мировоззрение подданных Дома Катон.

- В связи с тем, что мы определились, что Дом Ордо ненадлежащий союзник для нашего Дома думаю логичным будет поставить вопрос и об этнических динкурийцах которых много на Акросе, как в статусе подданных , так и как работающих тут в различных организациях, но остающихся подданными тирана Йохана. Я считаю обоснованным присмотреться к ним внимательнее, а именно просить вывести динкурийский персонал по крайней мере с Акроса, а подданным Дома Катон динкурийского происхождения выдать особые паспорта…что ли, что бы их тлетворное влияние не смогло угрожать нашим ценностям и образу жизни – встала с места Лиссандра Фраччи.

- Вы говорите о клерках имперских организаций! С ума сошли? - вскочил глава фракции «Единый путь» - высылать имперских чиновников? Совсем рехнулась?

-По-моему крайне вредное и глупое заявление, связи Акроса с Домом Коррино проверены тысячелетиями, а вы планируете буквально плюнуть в лицо полудюжине имперских комиссий? – презрительно выкрикнул сенатор от «Детей Паломника».

- Делить акросцев по крови? Лисандра я вас не узнаю. – покачал головой герцог – а кто следующие? Коламцы? Вы и сама происходите из коламской ветви. Я считаю это полностью противоречит традициям Дома Катон.

Тут обсуждение было не долгим, Лиссандру заклевали со всех сторон, как супермассисты, так и аболиционисты увидевшие в предложении расовую сегрегацию и чуть ли не предвестник геноцида. Предложение почти единогласно отклонили.

- Слава Создателю с этим разобрались. – улыбнулся герцог Козимо – Надеюсь таких непроработанных предложений больше не будет. Сам бы я, учитывая, совсем распоясавшихся в секторе пиратов, предложил инициировать закон и, надеюсь, что Сенат меня поддержит об ужесточении ответственности за совершение противоправных действий. Предлагаю установить для пиратов максимально тяжкую степень ответственности на уровне местного законодательства. Сейчас большинство пойманных не на «горячем» легко соскакивают и только те кому удалось инкриминировать имперское преступление наказываются достойно.

- Засилье пиратов действительно огромная проблема – кивнул Симеон да Лара – я поддерживаю.

Несмотря на небольшие возражения как не странно фракций «Зеленое Небо» и «Белый лев» остальные фракции почти единогласно проголосовали за, усилив ответственность за пиратство в секторе до максимума и ужесточив отбытие наказание осужденных за него, что явно не понравиться свободным охотникам и может быть заставит их избегать Маракора.

- Я бы хотел сейчас пригласить сюда делегацию Дома Кносс – встал глава «Единого пути» - наша фракция всегда ратовала за объединение сектора и максимальное взаимодействие внутри него. И теперь благодаря Птолемею Кноссу мы стали на шаг ближе к этому! К сожалению, по неясным причинам лорд Ливий Кносс не прибыл на Акрос, но у нас есть те кто зачитает его послание.

- Великий Сенат Акроса! Мы хотели бы выразить вам свою благодарность. Дом Кносс вступает в Лигу Матиаса «Паломника» и хотя происходит это после переговоров лордов, это невозможно было бы без вас. Без взаимодействия между нашим домом и Сенатом, без взаимодействия между народом Санторина и его представителями, и друзьями здесь. Без тех, кто разделяет наши взгляды и идеалы, и без тех, кто готов достойно оспаривать их, а иногда и заставлять нас менять их и меняться самим. Без коллективной мудрости Сената, без нашей уверенности в том, что всякое решение здесь не будет принято сгоряча, под властью недальновидной страсти. Без веры в то, что даже если есть разногласия между нашими народами или нашими домами, все они могут быть улажены в дискуссии и честных дебатах. Нам предстоит вместе двигаться в будущее. И за то, что это стало возможным, я благодарю вас, достойные сенаторы!

-Передайте нашу благодарность лорду Птолемею и сожаление что лорд Ливий не смог присутствовать, и в связи с этим я бы предложил включить представителей Дома Кносс в Великий сенат Акроса в качестве отдельной фракции! А так же и вассальные ему дома Мортари и Нихон!

- Я считаю это предложение преждевременным – покачал головой герцог все время с недовольным лицом слушавший, про то что это не он, а Сенат добился вступления Дома Кносс в Лигу – хоть решения Сената и важны для всего сектора, но его забота это в первую очередь Акрос.

- Ерунда! Ты сейчас несешь чушь! – присоединился к герцогу глава фракции Детей Паломника - пусть приносит вассальную клятву и получит свои кресла!

- Господа я бы все же подумал об этом - встал Серафим Белый – мнение Дома Кносса….

- Не имеет никакого отношения к политики Сената Акроса – отозвался глава Великого Маракора - я решительно против!

После небольшого обсуждения оказалось, что за высказались только «Белый лев», «Зеленое знамя», «Единый путь», остальные проголосовали против, особенно усердствовали супермассисты.

- Что же тогда предлагаю пойти и дальше – встал с места Йогенмунд – нахождение сенаторов Дома Теннери здесь тоже довольно сомнительно, я предлагаю тогда и их лишить права заседания.

- Ополоумел? А может это тебя стоит лишить голоса? - вскочил сенатор от Теннери – я вот готов голосовать о лишении сенатского звания тебя и твоей семьи!

- Господа не будем скатываться в глупости! – урезонил всех герцог – не забывайте что сенаторство господ с Люции было дано по вашему ходатайству Малой сессией Ландсраата. Не вы давали не вам и отнимать.

После такой отповеди не было никаких сомнений что инициативу дружно отклонят, политические разборки политическими разборками, но берега все же знать было надо.

- Я бы хотел предложить важный момент к обсуждению - встал Артур Канолли – все мы видели, что происходит в Ландсраате. Я об ужесточении наказаний и дополнительном контроле исследований. Как вы помните камешек брошен и в наш огород и имя Катон прозвучало не в лучшем свете. Я предлагаю упредить возможную проблему и подставить броню на направление возможного удара. Наши исследования действительно весьма…деликатны и я предлагаю закрыться в этом вопросе непробиваемым щитом. Выношу на повестку вопрос об передачи наших исследований под контроль Ордена Бене Гессерит, они будут согласовывать повестку исследований и нести солидарную с нами ответственность. Никто не подкопается.

-Что? Никогда- вскочила Фраччи - я решительно против, я не подпущу ведьм и на милю к своим лабораториям!

- Я вижу тут умаление суверенитете – произнес глава «Оплота».

-Не страдайте ерундой, уверен это чистая формальность ,я за – проговорил глава «Пути меча».

- Решительно против! Научные исследования это основа нашего Дома, они наши и только наши! Я не позволю тратить усилия ученых на изобретения дополнительной струны для балисетта или техники мозаики для храмов- отрезал герцог.

- А еще недавно мне казалось что вы именно за это и ратуете - поддел кто то из сенаторов.

Голосование выдалось очень жарким и дошло до поименного. Фракции «Великий Маракор», «Путь меча», «Дети Паломника», семья Лайон, сенаторы Теннери, Зеленое знамя были за, а против решительно выступил «Оплот», «Желтое небо» и все остальные малые семьи. Голосование шло равно и только позиция «Желтого неба» склонила перевес на сторону противников инициативы.

- Вот видите куда это идет! Сначала один храм, потом два, потом костры из книг! – кричала Лисандра Фраччи - я призываю вспомнить суть нашего Дома! Познание, Свобода, Изобилие! Мы должны что то сделать пока мы не стали Янтарным Миром! Она губит нас, а все что мы получаем достаётся другим. Великий Монастырь теперь в руках Теннери, большая программа просвещения в руках Эрлана, а что же Катон? Ничего! Я предлагаю прекратить участие и инициировать ликвидацию инициативы Священный Маракор и восстановить отношения с Космической Гильдией! Львиная доля наших экономических проблем именно из за этого!

-Вынужден согласиться. Противостояние с навигаторами пагубно для нашей экономики – кивнул Да Лара.

-Решительно против! Сестры это наша надежда на единый сектор! – рявкнул глава Пути Меча.

- Господа, ликвидировать священный Маракор когда мы его сами инициировали отдает шизофренией – отозвался сенатор от Теннери.

-А я господа…наверное я соглашусь с Лисандрой. Мы слегка перегнули в отношении Гильдии, думаю восстановления отношения с ней будет нам на пользу -ошарашил всех герцог.

Ошарашенное молчание длилось долго, а потом фракции сцепились в яростном голосовании, но в немного другой конфигурации - фракции «Великий Маракор», «Дети Паломника», сенаторы Теннери, Зеленое знамя были яростно против, за выступил «Путь меча», «Желтое небо», «Единый путь», семья Фраччии и Вильбао» и на этот раз благодаря решительной настойчивости герцога Катона решение было принято.

- Я бы хотел поговорить о не менее значимом решениим чем предыдущее, высказаться о тех кто сами не могут говорить. Я предлагаю обсудить инициативу об освобождении рабов по всему сектору! – встал сенатор Александ Грэм от «Зеленого знамени» - нам надо решить следуем ли мы своим идеалам только в мелочах или всегда! Я предлагаю инициировать освобождение уршилу во всех мирах, и даже больше освобождение всех рабов и запрет работорговли!

-Предложение мы уже слышали, оно не ново но по прежнему преждевременно и не проработано – нахмурился герцог.

- Не думаю, что это хорошая идея – неожиданно поддержал его Симеон да Лара -я даже не говорю о правовых основах, я говорю об и так находящейся в тяжелой ситуации экономики сектора. Экономика крупнейших торговых партнеров Акроса от Дома Рейвен до Дома Голгоф и Ликиз построена на рабстве. Я против таких мер!

- Это хорошо укалывается в идею нашей совместной с Домом Калахира корпорации «рабочие руки Маракора» - отозвался глава семьи Скалри.

- Каторжники? Они не надежны и думают не о работе а о побеге! – пренебрежительно отозвался Грэм.

- Я считаю в это нам вообще не надо влезать – поддержали его Серафим Белый и глава «Оплота».

- Каторжники – ерунда, я согласна. Но есть куда более хорошее предложение. Субоиды. Всем довольны, продуктивно работают, свободны. Великолепное достижение науки – встала Лисандра Фраччи.

-Никаких тлейлаксанских поделок! – рявкнул Джеральд Лайон.

- Ишь чего удумали, пихать кукол тлейлаксанских на Акрос! – вторил ему глава «Оплота».

-Не только, тут идея более проработана чем с отменой рабства -сказал Симеон да Лара – мы можем заключить с Бене Тлейлаксу консорциум по продаже субоидов, которые заместят рабов сектора. Они будут их поставлять, а мы гхмм….проштамповывать что они проверены и готовы к работе. Даже при разделении дохода 75% на 25% мы существенно пополним казну Акроса.

-Не за какие деньги не соглашусь на изделия мерзких коротышек – решительно крикнул глава «Пути Меча».

-Я тоже решительно против, дать возможность трудом искупить преступления нормальным людям это одно, отдавать целые отрасли экономики сомнительным изделиям похожим на людей….совсем другое -высказался герцог Козимо.

Голосование опять шло трудно, особенно потому что было решено его сделать комплексным по всем трем инициативам сразу, что сильно запутало дело, может быть именно так как и хотел герцог. Но результаты врят ли были для него полностью удовлетворительны. Каолиции создавались и распадались прямо на глазах и в результате, вердикт Великого Сената был такой - отмена рабства не согласована и преждевременна, использование субоидов не соответствует духу традиций Акроса, массовое использование труда каторжников ненадежно и требует серьезной подработки, а потому от участия в корпорации Рабочие руки Маракора Дом Катон отказывается.

Следующий вопрос поднял как не странно глава семьи Лайон, который предложил лишить корпорации привилегий предоставленных им недавно ввиду не соответствия традиций – я считаю мы должны исправить собственную ошибку и как можно быстрее! - заявил он.

- Это отдает шизофренией Джерард - решительно оппонировал ему глава «Желтого неба».

-Я против, мы не можем менять свое мнение каждые пару месяцев – высказался герцог.

Инициативу кроме «Пути меча» и семей Фраччи и Лайон почти никто не поддержал и она была быстро отклонена.

Последним вопросом было предложение смещения лорда Дракири с поста мастера-над-оружием Дома Катон в связи с его недееспособностью и назначением на его место лорда Йогенмунда высказанное фракцией Оплот.

- Да лорд Сигизмунд хорошо послужил Акросу, но как долго тело может существовать без головы? – вопрошал Александ Грэм.

- Мы не испытываем проблем в планировании, военные советники Дома Коррино решили эту проблему, Сигизмунд Дракири скоро вылечиться и встанет во главе нашей армии, иное было бы черной неблагодарностью! – отвечал герцог.

Обсуждение было бурным, так как оказалось многим не нравилось засилье старых семей на командных должностях, да и сам Йогенмунд явно очень хотел пролезть повыше. Его поддержала неожиданно большая коалиция в целом миролюбивых фракций – «Зеленое знамя», «Желтое небо», «Белый лев», «Оплот», а против выступил «Великий Маракор», «Дети «Паломника», семья Лайон. Голосование все же показало небольшой перевес благодаря позиции сенаторов от Теннери которые поддержали действующего мастера-над-оружием. Понятно, что происходящее смертельно обидело несостоявшегося главу военных сил Акроса.

Только после этого Сенат наконец разошелся договорившись провести следующее заседание уже в новом месяце. Симеон да Лара так же согласился пока не предпринимать жестких мер по секвестру бюджета в виду того, что денежные поступления от продажи технологий, дара Дома Чамон и полученной герцогом отсрочки погашения кредита у Банка Развития давали некоторый люфт во времени. Но если ситуация с бюджетом не выправиться, он вернется к идее консервации флота и сокращению армии.

Заявление Его Сиятельства герцога Козимо II Катон, патрона сектора Маракор

- Народ Акроса и Люции!
Мы с моим добрым другом сэром Северином радуемся от успеха наших совместных действий. Разгром противника на многострадальном Мба, оборона Корелиона, операция на Кваче золотыми буквами вписаны в историю нашей дружбы.

Услуги, оказанные Великому дому Катон домом Теннери, столь внушительны, что не отплатить за них с троицей было бы со стороны меня черной неблагодарностью, которую бы я сам себе никогда не простил. Катоны всегда платят по своим долгам.

Я знаю лорда Теннери уже достаточно хорошо, чтобы сказать, что он удивительный человек. И скорее всего он бы со свойственным ему благородством отказался от простых мирских даров. Да и не один крейсер, каким бы он ни был, не сможет отплатить за теннерийцам за дружбу.
Но я знаю, что может подарить Великий дом Катон. Что не уронит нашей чести и что будет царским подарком для Люции.

Как вам всем известно, моя дорогая кузина Агата Грасиа покончила жизнь самоубийством, не оставя никакого завещания. Есть все основания полагать, что её смерть наступила до фактической высадки союзного контингента на Перфекто, что свидетельствует о том, что смерть всех членов рода Грасия наступила не в результате канли.
Многие мои советники и эксперты настаивают на том, что я как ближайший родственник имею все права на наследования лена и иных владений семьи Грасиа. И, признаюсь, я начал прислушиваться к их доводам.
Но последние события, хвала Создателю, вернули меня на путь справедливости.

Руководствуясь всеми нормами чести и дружбы между Великим домом Катон и домом Теннери, я делаю следующее официальное заявление:
Во-первых, я, герцог Козимо II Катон, официально отказываюсь от каких-либо претензий на наследие дома Грасия в пользу дома Теннери!
Во-вторых, я обращаюсь в Комиссию Федеративного Совета по наследию с призывом поддержать мое решение и передать все владение и имущество дома Грасия дому Теннери!
В-третьих, я обращаюсь в Геральдическую комиссию Федеративного Совета с просьбой предоставить малому дому Теннери статус сильного и возвести в ранг мейдара сектора Маракор!
В-четвертых, я утверждаю решение Сената Акроса о признании привилегии дома Теннери.
Все документы будут надлежащим образом оформлены и переданы в Ландсраата и секретариат нашего любимого Императора Эльруда IX Корино, да освятит Создатель егог правление, в течение месяца.

Эта награда – достойная плата чести за услуги, оказанные мне лордом Северином Теннери!
Я убежден, что Альянс равных и дом Кносс с радостью поддержат мое решение. Верный сын Альянса равных заслужил каждый дар. И это огромная честь и хвала Альянсу равных и дому Дайкисов, что в их рядах такой человек!
Это решение как безусловно справедливое и верное сохранит все наследие Грасиа в одних руках, не позволит его растерять и сплотит аристократию Маракора.

Ликуй Маракор! Ликуйте акросцы и теннерийцы, кносцы и рейвены, ликизы и голгофы, жители Перфекто и Януса! Слава вечному другу Акроса! Слава мейдару Теннери!

«Кошачий глаз». Новости Дол Ворда. Дол Ворд.

-Всем привет мои сладки, мои милые, мои разные, мои обаятельные зрители. Сегодня мне выпала большая удача рассказать о двух важных событиях, которые произошли в конце этого месяца.- Мелисента Долл стояла кокетливо опираясь на спинку роскошного кресла, так что ее внушительные достоинства представали в наилучшем ракурсе.

-Невыносимый Брок, который почему то считает себя звездой нашего канала думаем что ему достаются самые важные новости, но на самом деле он только и может что играть мускулами и пускать слюни на кровищу. В отличие от меня, которая куда более разносторонняя. Поэтому я поговорю о политике, войне, деньгах и конечно же любви, то есть обо всем что важно, сразу!

-Как вы знаете уже больше двух лет идет война между Домом Рейвен и Домом Эрлан, воинственные хельцы долгое время добивались полного контроля над самой богатой планетой Анклава далеких звезд…но тщетно, в затяжной войне решает экономика и последние месяцы мы видим, как их войска откатываются все дальше от старой границы. Однако, ледяные воины Дома Эрлан несомненно собирают богатую жатву чужих жизней на каждом шаге своего отступления, что делает положение воронов не таким уж радужным. Вообщем, все это бодание продолжалось достаточно долго и похоже надоело уже всем сторонам, а тут еще появились документы что все нападения и оскорбления и взаимная ненависть вспыхнувшая между соседями по Тиамату не являлась случайной, а была инспирирована Домом Кносс, расчищавшим себе пространство в Анклаве, который он стремиться контролировать. Если это действительно так, то Домам с Тиамат стоило бы не воевать между собой а объявить канли графу Птолемею. Видимо это простая истина дошла одновременно и до лорда-атамана Андрея Рейвена и до ледяного лорда Стефана из Дома Эрлан поэтому при посредничестве миссии Тутела мунди Ордена Бене Гессерит Благородные Дома объявляют о прекращении вражды! Дом Эрлан не желая быть инструментом в чужих руках признает поражение во Вражде и отказывается от своих притязаний на Тиамат и Акавир!

-Это очень достойно уважения, это по настоящему рыцарственное поведение, хотя и горькое для воинственной аристократии Эр Хель и конечно радостное для народа Донны, тяжелая выматывающая война закончена!

- Но все это было бы довольно обычным делом, если бы не цветок любви, расцветший между членами противостоящих друг другу Домов! Встретившиеся еще полгода назад во время первой попытки мирных переговоров Владислава Рейвен и Нильс Эрлан не смогли забыть друг друга и все эти месяцы обменивались письмами и маленькими, но ценными сердцу презентами. Несмотря на ожесточение и войну любящие сердца тянулись друг к другу….

-Ах я слышала столько рассказов, как Нильс Эрлан тщась забыть образ милый девы из враждебного Дома бросался на самых опасных хищников ледяной планеты с голыми руками, а Владислава слегла с передозировкой кинита, что как известно помогает забывать…но даже тяжелый наркотик не смог очистить ее память от любимого.

-И ничего удивительного, что как только топор вражды был зарыт леди бросилась к ногам лорда-атамана и смогла смягчить его ожесточенное сердце и позволить ей быть с любимым, а Нильс смог растопить ледяной нрав своего брата пламенной песней высочайшего и благороднейшего из чувств.

- Пойдя на встречу влюбленным сердцам, лорды Домов Эрлан и Рейвен согласились соединить их в брачном союзе, и навсегда покончить с враждой между Донной и Эр Хель. Благородные Дома объявляют о помолвке своих членов! А приданным невесты станет та самая несчастная земля Тиамат из за которой и возгорелась вражда. Вот так, счастливо заканчивается эта кровавая история, и любовь вновь победила все!

- Но это еще не конец! У меня для вас есть еще одна история, пусть не такая яркая, но тоже весьма и весьма интересная и может быть даже более важная с политической точки зрения. Как вы знаете вражда пролегла между Великим Домом Катон и Великим Домом Чамон. Пролегла она не из-за чести или дамы, а из-за презренных соляри. Дом Чамон жаждал сокровищ Маракора, будучи фактическим монополистом в торговле Южного Фронтира он стремился наращивать свое влияние и в Центральных Мирах и его действия понятны- деньги к деньгам, но он переоценил слабость Дома Катон и был несколько раз им разгромлен. Несмотря на это у доминантов южного квадранта еще немало сил, тем более удивительным станет для вас эта новость, внимание на проекцию!

В церемониальном зале орбитальной цитадели «Глаз тигра» на орбите Чон-Тона, украшенном величественными панно и статуями, со всеми признаками роскоши доступными Великому Дому и заполненном аристократами Чамона и Акроса спокойно и благородно бок о бок стояли на-барон Навахор Чамон и герцогиня Елена Катон. Навахор сделал шаг вперед и звучным голосом произнес то от чего множество людей в самых разных мирах пережили настоящий шок.

- Я Навахор Чамон с согласия моего владетельного брата, объявляю, что Дом Чамон признает свое поражение во вражде с Домом Катон. Тигр на этот раз уступил льву. Искусство флотоводцев Акроса заставляет вспомнить легендарного Нериона Катона, его традиции живы и процветают на Акросе несмотря на все наветы. Нет урона чести проиграть сильному противнику, тем более я бы не назвал Дом Катон противником в полном смысле этого слова. Долгие века мы сотрудничали и помогали друг другу, мы состоим в одной фракции Ландсраата, у нас общие друзья и общие враги, спросите любого аристократа на Чон-Тоне, Кабрибе и Фейрул-Коране кто их пример для подражания и услышите единогласное - Акрос! Будучи примеро южного квадранта и даже после отставки, герцог Козимо оставался покровителям наших торговцев и исследователей. Даже добрый друг обоих наших семей барон Владимир Харконен прикладывал все усилия что бы закончить эту вражду, что для него как мы все знаем весьма нехарактерно – окружающие рассмеялись шутке лорда – даже что бы начать эту военную компанию моему брату пришлось преодолевать существенное сопротивление нашей аристократии, но что делать экономика прежде всего на Чон-Тоне. И вот теперь мы хоть с грустью в разуме, но с радостью на сердце говорим - хватит. Мы выяснили, что Дом Катон силен и могуч, как и в прежние времена.

- Благодарю за теплые слова милорд. – шагнула к нему Елена- Наш род очень древний, он восходит к началу времен Империи. Мы обладаем властью, знаниями, секретами и тайнами. Вы же молоды. В вас бурлит кровь, вы благородные хищники, именно в той мере и такими какими и должны быть аристократы империи неустанно расширяющие ее границы. Наши Дома испытали свои силы в благородном соперничестве, как и пристало аристократам империи, и ваши воины были не менее достойны чем наши. Я надеюсь, наши Дома смогут стать настоящими друзьями как желает того наша аристократия и наши великие союзники.

-Я молю Создателя о том же и в ознаменовании нашего примирения и в надежде на вечную дружбу и мир, прошу у вас руки вашей прекрасной дочери. - склонил голову Чамон.

-Кровь Катонов древна и густа, и ее не помешало бы освежить новой кровью, кровью хищников с южных приделов Империи - промолвила с улыбкой леди Елена – в ознаменовании дружбы и вечного союза наших Домов я и мой муж даем соизволение на ваш брак.- из за спины герцогини неторопливо вышла Мария Катон и с приличествующей случаю улыбкой поклонилось тому кому суждено стать ее мужем.

- Но мы не обычный Великий Благородный Дом, который может руководствоваться только собственными интересами, судьба наша связана с нашим сектором. Катоны всегда радели о благе сектора Маракор и мы бы хотели знать придет ли Дом Чамон в опекаемый нами сектор как друг – строго спросила герцогиня.

- Как владельцы части планеты Тарния мы являемся Домом Маракора и чтим слова патрона сектора, так же, как и иные Великие Дома чтят нас как патрона сектора Кабрибе. Мы приходим в Маракор с открытым сердцем и дарами ее населению. Дом Чамон берет на себя обязательство восстановить разрушенный Путь Паломника у Бел Саммона и всячески способствовать экономическому развитию сектора. Пусть ресурсы со Дна текут не в иные сектора пространства, а на планеты Маракора!

- Достойно – кинула головой Елена- от имени моего мужа серидар-герцога Акрса я объявляю Дно Маракора зоной исключительных интересов Дома Чамон, а так же ради дальнейшего процветания сектора Дом Катон отказывается от своих экономических интересов там и передает систему Мистраль в качестве приданного за мою дочь.

-Пусть кровь Великих Домов что смешается в жилах наших детей и станет гарантом нашей вечной дружбы. Дом Чамон пришел в сектор Маракор как завоеватель, но останется как друг. Клянусь мы приложим все усилия что бы народы сектора не пожалели о нашем приходе. Мы будем холить и лелеять переданную вами драгоценность.

-Да будет так! – леди Катон торжественно выпрямилась и соединила руки нареченных.

«Десять минут с Броком». Новости Дол Ворда. Дол Ворд.

Ведущий, одетый в белоснежный костюм с серебристыми вставками который делал его больше похожим на денди с Телуса или Калимара, чем на уроженца миров Вордю возник как всегда рывком заполонив все пространство проекции.

-Ну что мои ребятишки, кажется у нас сегодня опять нашлось чем вас порадовать, не слишком уж конечно большое веселье, но закономерный итог всего того что мы с вами так увлеченно смотрели всего месяц назад. Как говориться урок войны простой – если ты решил приди с мечем к соседу, то и он может заглянуть к тебе на огонек. Вот и войска Альянса Равных решили, что любые чувства должны быть взаимными и не стали слишком долго ждать с ответным визитом, даже не смотря на то что главнокомандующий Альянса Северин Теннери решил лично не участвовать в этом визите отдав бразды правления главе Альянса Квентину Ардо Дайкису, всем вам памятному по событиям «Жатвы Янтаря» и своему мастеру-над-оружием Сандро Веласез Танатосу который во главе двадцатьтретьего легиона, как все мы помним, во время Экранского мятежа, взял штурмом замок Дома Натль считавшийся неприступным. После сокрушительного поражения Домов Орлон и Грасиа на Корелионе, говорят флота у самого изысканного Дома сектора Маракор практически не осталось, посмотрим так ли это!

Жемчужина Маракора, планета лишь на шаг уступающая сияющему брильянту Акроса, зелено-голубое чудо, покрытое тонкой пеленой облаков, обхваченное навеки обручальным кольцом орбитального стража от которого разбегаются мягкие сапфировые волны сверхмощного силового поля. Поля, которое может надежно хранить планету от огня целой тяжелой эскадры многие месяцы…но хватит ли его против того флота, что собрали враги изнеженных аристократов? С разных сторон в систему стягивались все новые и новые силы, которые уже начали превышать все разумные приделы. Со стороны Меридо вошли - два крейсера Дома Дайкис, легкое «Пламя» и тяжелый «Слава победителям», потрепанные, но не сломленные остатки эскадры «Умика́дзэ» Дома Като, четыре тяжелых корветов Рода Мартел, два тяжелых фрегата под красным кулаком Дома Голгофов, наскоро починенный малый носитель «Неверомор» под куполом и звездами ликов и наконец рой межзвездных истребителей «тэнгу» сопровождающих легкий крейсер «Кабальеро» и корвет Дома Теннери. Все силы что остались на Корелионе после исполинской битвы были брошены в бой, за исключением кораблей воронов которые видимо не пожелали участвовать в эпохальном событии. Струсили, наверное. Внушительная сила.

Но с секторального юга в систему входили уже новые корабли, в полном составе ловко маневрируя на самом краю Рифа Перфекто проскользнула в систему эскадра «Удильщики глубин» во главе с Карлито Гравино любимым адмиралом Северина Теннери, следом за ней вошла еще одна легкая эскадра «Белое пламя Аджантиса» под командованием шестого лорда расколотых миров Дома Дайкис, но все это меркло по сравнении с тем как застонало пространство выпуская со звездной трассы гордость Люции – тяжелый крейсер «Идальго» и средний крейсер «Пегас» за которыми пряталась еще пара корветов и штурмовой транспорт. Альянс Равных разом метнул на игровой стол космической битвы все свои карты.

Вся эта мощь обтекая естественные преграды сердца системы двинулась к Перфекто, и никто не мог остановить ее. Даже вынырнувший из глубин Рифа мерцающий и проявившийся чуть ли не из неоткуда, неожиданно для атакующих, тяжелый крейсер «Сиятельный Грасиа» смог сделать всего пару выстрелов разнеся какой то из корветов и повредив носитель, когда на него обрушился залп десятка главных калибров снесших несмотря на усиленное поле большую часть корабля, а налетевшие «тэнгу» и прячущиеся среди них «шакалы» довершили дело за считанные минуты. Не было в системе Перфекто того кто мог противостоять флоту вторжения, даже выстрелы с Древнего стража лишь разбивались о силовые щиты тяжелых крейсеров идущих на острие параллельных построений. Между планетой и нападавшими было только одно препятствие, препятствие которое спасало прекрасную Перфекто уже множество раз – планетарный силовой щит, наследство великих проектов Дома Катон.

Все было тщетно. Словно мошкара вокруг планетарного щита и выступающего из него орбитального кольца вились сотни истребителей не оставляющих своим огнем на силовом экране даже легкого колебания, десятки корветов, которые торпедными залпами немного истощали силовое поле, но не более, фрегаты которые напрягали всю мощь бортовых орудий были чуть более результативны, но именно чуть. В дело пошли более тяжелые корабли, собранные в единый строй на планетарное поле, обрушили свою чудовищную мощь крейсера «Слава победителям», «Идальго», «Пегас», «Кабальеро», «Пламя», тяжелые фрегаты Дома Голгоф. Силовое поле выгибалось, пульсировало, но держало всю чудовищную высвобождаемую мощь, особенно плохо реагируя на ришезианские плазменные орудия. Было очевидно что, если такая бомбардировка продлиться еще месяц оно не устоит, но по крайней мере эти недели он даст своим жителям.

- Чудо древних технологий – прокомментировал раздавшийся отовсюду голос Брока -пожалуй даже планетарные щиты Икса будут послабее, раза так в два-три.

Но обороняющиеся успокоились рано, от края системы в сторону планеты двигалась словно могучий бронированный каток тяжелая ударная эскадра «Тагма Никанои» Дома Кносс….а их гордые знамена с лабиринтом пятнали словно кляксы алые знаки предательства…точнее значки дома Ликиз. Дом Кносс присоединился к канли торгового Дома! Распихав бортами окружающие корабли они добавили могучий вес своего залпа к усилиям новых союзников, огромные орудия «Минотавра» грохотали так что вибрировали переборки крейсера, вторили ему многочисленные орудийные башни «Орфа» и «Сфинкса», а фрегаты и поднятые с них истребители просто аккомпанировали этой симфонии, но что самое главное среди лавины снарядов нет-нет да и проскакивали светящиеся синим пламенем болванки которые играючи пронзали щит и били прямо в зонтики силовых решеток орбитального кольца выводя их из строя!

Пусть количество выбитых эффекторов поля и было ничтожно на общем фоне, но как известно соломинка ломит спину сергамене. Все меньше оставалось эффекторов, все больше была нагрузка на оставшиеся, ведь атакующие не сбавляли усилий -корветы собрались в огромную стаю и под руководством адмирала Теннери и обрушивали волны торпед на участки силового поля, уже поколебленные действиями «Тагма Никанои», а фрегаты просто поддерживали напряженность на остальной части щита не давая операторам перебросить мощности на другой участок. Давление на щит было чудовищным, но творение древних технологий не поддавалась бомбардировке почти восемь дней и только когда на «Древнем страже» внезапно отказало целых два сектора эффекторов, то ли перегорев то ли по иной причине планетарный щит лопнул, отшвырнув крутящиеся вокруг него истребители в разные стороны.

-Неужели Птолемей Кносс решил, что дела Грасиа настолько плохи, что куда как выгоднее поучаствовать в распиле старого союзника, чем помогать ему? Интересно что скажет ему на это милорд Хагал? Что то мне подсказывает что тот будет не слишком доволен! И к тому же будет не просто, вырвать кусок мяса у жадного гепарда! Уверен лорд Северин уже положил глаз на все владения перфо! Да и вообще, Орлонов и Грасиа еще рано сбрасывать со счетов, они еще поборются…хотя нет, приходят сведения об атаке территорий Дома Грасиа на Янусе! А на Корелионе….кажется договоренности между Альянсом Равных и Домом Кносс куда как шире чем мы думали!

Ветер Корелиона словно коршун незримыми когтями терзал последние мужественно держащиеся на ветках листья - засохшие и скрюченные, но с отчаянной решимостью продолжающие висеть на деревьях. Закованная в пестро-окрашенную броню перчатку рука резким хищным движением вырвала из когтей ветра лист и сжала его в пальцах не обращая на потоки воздуха в бессильной злобе трепавшие черные густые волосы мужчины и старающиеся забраться под его короткую и густую точно щетка бороду и распадающиеся на отдельные потоки на его антрацитово-черном мече. Мужчина поднял глаза и камера охватила стоящие вокруг полки, словно людской океан воины разных Домов стояли и слушали его, тут на Корелионе и в других мирах, везде куда доносился его голос, ревущий голос новой эпохи.

- Воины, мой далекий предок приказал сделать меч, что черней ночи, черный меч - для черных сердец говорил Барадиил Теннери! Он верил, что все зло что он сразил этим клинком уйдет в небытие. Он заблуждался, ибо зло возвращается…всегда возвращается. Оно многолико, будь то чужие лапы внешних домов, или те кто сами губят свой родной сектор или даже те, кто не стесняется не перед какими средствами, что бы нахапать больше всего без чести и спросу.
- Но где есть зло, там есть, и мы воины! Покуда на землю будет возвращаться зло, так и мы будем восставать против него! Слышите меня братья с далеких звезд! Слышите меня мои родичи со всей вселенной! Слышь меня народ Маракора! Мы воины и мы Теннери! Мы идем в поход против зла!
- Я рыцарь Северин Теннери отправляюсь в поход против зла, и я клянусь своей рыцарской честью, что выправлю любую кривду! А клянётесь ли вы?
-Клянемся! – грохнул строй перед ним.

-Пафосно, патетично, но без огонька. Как то вяленько. Помниться Птолемей что-то подобное толкал и там было поживее. Лично по мне все эти целования меча и пафосные речи, это что то такое….приманка для девочек -поморщился Брок Самсон – нет бы выпить вина из черепа врага или что то подобное, но солдат вроде завело…а может их завело не это, а то что кажется сегодня из них умрет гораздо меньше чем планировалось? Потому что с утра еще Орлоны показали свой характер и перспективы у них были не очень.

Этот день начался не лучшим образом для сил Альянса равных, во первых отступившие на самую узкую часть Змеиного перешейка и отлично окопанные силы Дома Орлон легко отбили несколько наскоков противника продемонстрировав, что могут стоять тут вечно, во вторых крейсер «Месть Рейвенкло» раздираемый противоречивыми приказаниями об отбытии и о нанесении удара по поверхности больше рухнул чем сел на космодром, в третьих легендарные конвертопланы в отличие от Северина Теннери не забыли о «Грохочущих кулаках» и ударом планетарной бомбы почти ополовинили десантный корпус запертый на крохотных островках дельты, доказывая что арсеналы еще не исчерпаны и одновременно хороня надежды на марш на столицу планеты, ну и наконец в четвертых тайно выгруженные с подводных крейсеров в тылу войск Орлонов остатки «Сотрясателей Тверди» были почти сразу обнаружены и им пришлось не пытаться отрезать «Корпус охраны побережья» от снабжения, сколько биться за каждую пядь берега с многочисленными ополченцами орлонов. Вообщем, все явно шло не по плану, по крайней мере так бы хотелось верить Брендовину Орлону. Однако, судьба жестока. Сразу после рыцарской клятвы войск Теннери все изменилось и не потому, что они напитались воинственным духом древних героев и стали подобны богам сражения, нет все было прозаичнее.

Сначала ввиду войск Дома Орлон возникли ровные шеренги полевого корпуса «Рейджии», на голографических знаменах которого сидели расправив крылья черные вороны рейвенов символизирующие их наемный статус. Появление нихонцев серьезно меняло расклад сил несмотря на все укрепления, что орлоны возвели, но главное было не это. Главное было то, что притащенная многочисленными буксирами като, на орбите уже занимала свое положение знаменитая станция планетарного подавления «Картбланш», только вот свадебный подарок Анне Кносс теперь был покрыт угрожающими цветами Дома Голгоф!

-Ого, вот это кажется совсем другое дело. Неужели эта станция вроде тех, что Доменик Верниус раздавал своим преданным сторонникам, и она в руках у клиентов Харконеннов, забавно! -не успел ведущий договорить как его голограмма исчезла, что бы не закрывать великолепное зрелище.

Прямо с небес упал огромный световой луч, который словно светящаяся колонна соединил небо и землю на несколько секунд и оставил после себя выжженный почти трехсотметровый круг на месте командного центра и пары гвардейских полков «Корпуса охраны побережья», титанический лазер с постоянной накачкой луча предназначался для ударов по планетарным крепостям и тут у него не было достойных противников. Несколько секунд царила абсолютная тишина и только после этого сотни и тысячи тяжелых бомб обрушились на сжавшуюся на перешейке армию Дома Орлон убивая тысячи людей каждую секунду, и в эту круговерть земли и воздуха уже неслись конные полки теннери, Северный ветер спешил за своей жатвой и вслед за ними маршировали стройные ряды нихонцев.

-Нда, кажется на полевой армии Дома Орлон можно поставить крест, вот это я называю планетарное подавление во всей красе! Интересно сколько Альянс заплатил а такую малышку? Или она стала ценой возможности присоединения к пожиранию грасиа? -Брок наконец то был улыбчив и весел – но ладно, мы что-то отвлеклись, давайте вернемся на Перфекто!

Едва исчез планетарный щит, как корабли Альянса ринулись к планете покрыв ее почти живым шевелящимся ковром обрушивающим вниз огонь и смерть, а сразу после этого вниз посыпались десантные корабли и челноки. И пока «Тагма Никанои» вместе с крейсерами Теннери продолжала лениво выжигать орудийные бойницы на Древнем страже понимая, что если расколоть древний реликт нет никакой возможности, то можно хотя бы просто его обезопасить, на планету уже падал лучший десантный корпус сектора. «Тьма всех ночей» сошла на Перфекто.

-Неплохо и хорошо подготовлено…но кажется Северин Теннери переоценил своего противника, бывает и такое. – между тем комментировал Брок -смотрите ка интересно, как это целых пять гвардейских полков появились в центре Идеала? Похоже они выбрались из тех грузовиков прибывших за пищей.

Молодой Эмиль Рикардо Мартел вел своих гвардейцев по столице планеты почти не встречая сопротивления, его солдаты играючи расправлялись с ополченцами противника лишь иногда притормаживая когда особо храбрые дворяне пытались противостоять стальному катку гвардии, но их было немного, ведь все основные родовые их гнезда лежали на другом континенте планеты. Единственный регулярный полк, встретившийся ему, охранял космопорт и был смят за считанные минуты, так что когда на космодром стали опускаться корабли из которых потекли узкоглазые солдаты с Близнецов для них работы уже не было, но вот только это не останавливало их – они громили и обдирали государственные учреждения, уделяя особое внимание научным секторам, а главное хватали и зачастую расстреливали каждого ришезианца встреченного ими. Деришезиация Перфекто началась.

Но, конечно, основной целью атакующих стал Замок «Золотая роза», хоть он и напоминал больше роскошный дворец, но какие то базовые укрепления там были, хотя что пара легких фазовых пушек может сделать армаде в небе, а десятки орудий непосредственной обороны грозному десантному корпусу укомплектованному наполовину блистательной гвардией наполовину воспитанниками сардаукаров и прикрытому полями «Пегаса» Ведомые легендарным Виленто Дайкисом, который вместе со своей свитой стоил целого корпуса и мастером-над-оружием Дома Теннери элита элит сектора прошла сквозь небольшой гарнизон замка как нож сквозь масло и только личный полк королевы перфо около двух часов отбрасывался гранатами защищая внутренние покои дворца, но то что это было тщетно понимали и они сами, отдавая свои жизни лишь для того, что бы не отдать свою честь. Шансов у Дома Грасиа не было.

Так что когда, окровавленный и больше похожий на мясника Танатос и по прежнему безукоризненный, но от того не менее страшный Виленто Дайкис ворвались в тронный зал «Золотой розы» их встретило лишь бездыханное тело Агаты Грасио сидящей в лучшем своем наряде на троне и лишь валяющийся рядом кубок вина свидетельствовал, что даже в таких обстоятельствах место и время своей смерти королева выбрала сама…

Оболенц аж подавился водой, которую пил.

- Королевства?! Опять на те же грабли?! Даже если это временная фиктивщина - от этого за километры несет диктатурой! Я решительно против возвращения монархии или установления любой другой автократии. Наш народ совсем недавно завоевал свободу и доверил управление новой страной нам с вами, господа. За одни только речи о потенциальной реставрации монархии нас поднимут на вилы. Я решительно против той части декларации о регентстве, где говорится о какой-либо связи нашего правительства с монархистским прошлым, и дело тут нисколько не в вашей личности, господин Председатель.

Министр юстиции немного прокашлялся, перевел дух и продолжил.

- Часть про свободу всех крестьян звучит замечательно, но мне не нравится что на ее фоне собираются протащить что-то столь потенциально диктаторское. Ну а за декларацию о земле я, разумеется, проголосую. Но это не должно стать нашим единственным движением в сторону решения аграрной проблемы

  После последней фразы фон Винклера, фон Штнирер, грозно встопорщив усы, практически одновременно с ним хлопнул по столу:

- Вот именно, мой дорогой Отто, вот именно! Это то самое, что я всегда пытался донести до Генштаба и Его Величества. Аллемания должна стать Тевтобургским лесом для любого кто решит вторгнуться в её границы! «Учиться» истории означает уметь искать и находить факторы и силы, обусловившие те или другие события, которые мы потом признаём историческими событиями. Крепкая власть вождя, умение забыть распри для свершения общего дела, доблесть и готовность каждого к самопожертвованию. И как же мало теперь думают о таких требованиях простого приличия, как уважение к осенённым временем традициям, можно судить хотя бы уже потому, как низок уровень тех дрянных субъектов, которые в наше время осуждают их, чувствуюя себя призванными «делать политику». Много званных, да мало избранных! Древний мир был проще, чище и светлее потому что в нём не знали двух великих зол: либерализма и ростовщичества, но были готовы умереть за свою страну! Кто хочет жить, тот должен быть готов бороться, а кто в этом мире вечной борьбы не хочет бороться, тот не заслуживает права на жизнь!

- Помилуйте, господин Ольденбург. Так скоро и так открыто захватить власть в стране победившей демократии? Хотя чего я удивляюсь... Конечно же, вопрос простого изменения статуса королевских земель в нашем выдающемся обществе не стоит. И то верно: короля нет, королевские земли есть... какой вывод? Нужен король! Так же не стоит вопрос об изменении земельного закона вообще. Не стоит вопрос о том, что крепостные в двадцатом веке - это позор на всю Европу. Для вас это не позор, а возможность навязать большинству населения Богемии кабальную ипотеку. Даже вы, господин Штнирер, расписывая свое знание российского опыта создания сословия kosaken, не указали, что эти люди не несут никакого налогового бремени, будучи обязанными государству только лишь военной службой. Вы предлагаете не только тотально мобилизовывать их, но и собирать с них дань, к который вы так привыкли. Любые мои протесты и предложения сделать хоть что-то на пользу народу, а не самому себе, не будут ни приняты, ни даже рассмотрены в условиях господства хунты трех фонов при горячей поддержке политических про... Простите.

Маргарита достала из сумки папку и выложила ее на стол перед собой.

- Пока вы, господа, душили революцию и утаптывали креслица под собой, я занималась своими непосредственными обязанностями. Видите? Я все еще предпринимаю попытки обратить ваш взоры не на себя, а на страну. Была проведена оценка системы образования Аллемании, подведены промежуточные итоги Пограммы "Общего приобщения к грамоте и началам арифметических наук". Здесь подробные данные, таблицы и расчеты, можете ознакомиться на досуге. Но чтобы быть краткой, сообщу:
  При существующих темпах народного образования мы сможем получить достаточное количество высококвалифицированных кадров, необходимых для восстановления экономики хотя бы на уровень 1913 года только к 1945-ому! И это при том, что мы станем не только учить, но и применять эти кадры, то есть, из сети профтехучилищ (которой нет) аграрные и промышленные рабочие, а так же инженеры и агрономы из университетов будут поступать на уже имеющуюся для них работу, включаться в выстроенную производственную систему, которой тоже нет.
До этого момента нам сложно будет обеспечить экономический рост и благосостояние страны, особенно если охранка будет хватать и сажать самых образованных людей.
  Поэтому я обращаюсь к правительству о выделении дополнительных средств на народное образование. Нигде кроме как у себя в стране, мы не найдем тех, кто сумеет управлять сельскохозяйственными машинами и работать на заводских станках. Тех, кто принесет вам, дорогие господа, ту самую дань, о которой вы мечтаете. Обратитесь к опыту просвещенных стран. Даже в нищей Шотландии уровень образования в 1755 году составлял 60% среди мужчин и 35% среди женщин! Сейчас же Аллеманию можно квалифицировать как самую отсталую и неграмотную Европейскую страну. Даже в Балтийских провинциях Российской Империи, населенной темными азиатами, уровень грамотности выше, чем у нас. Итак, господа, если вы хотите развития собственной стране, её силы и независимости от соседей, если вы хоть сколько-нибудь патриоты, если вы хоть иногда рассматриваете Аллеманию как Родину, которой должно служить, поддержите её будущее, вложитесь в образование! Моя программа подготовки квалифицированных рабочих в промышленности и сельском хозяйстве обойдется нашему бюджету в 7 единиц.

Маргарита выдвинула папку на середину стола.

- И это инвестиции, что принесут дивиденды в экономику уже через полтора года, а не затраты, не затыкание дыр. Делите власть, сколько вам будет благоугодно, но дайте мне сделать хоть что-то полезное для этой несчастной страны. Позволит ли ваша совесть отказать мне хотя бы в этом?

1916 год от рождества Христова, третья сессия первого месяца Временного правительства

«Зимняя забастовка 1916 весьма поучительна для любого, кто сражается за свободу пролетариата и угнетенного народа. Хунта трех фонов, по своей сути реакционная, была лишь составной частью буржуазного Временного правительства, умело мимикрируя под "народное" правительство. Отличным примером подобного политического маневрирования является и способ, который Временно правительство избрало для решения проблем: закупка хлеба внутри и снаружи страны (стоит отметить, что участвующий в правительстве Фальтенберг провел довольно рискованные переговоры с Центральными Державами и Антантой о перевозке зерна – сейчас неизвестно до конца, дошли ли вагоны с зерном, но свою роль в стабилизации Временного правительства он определенно сыграл) по несколько завышенным, относительно рыночной, цене позволила получить симпатии что буржуазии, что дворянства, а его практически бесплатная раздача привлекла и симпатии крестьянства.
Получатели: Огюст-Домициан Д`Арси Фальтенберг.Немалую роль в этом сыграла и тесно связанное с премьер-министром "Благотворительное общество фон Гданау", занятое раздачей горячих обедов среди наиболее нищих слоев населения, которым даже на банальное пропитание не хватало средств. Разумеется, с современной точки зрения – это очевидный популистский ход, но тогда малообразованные народные массы восприняли это как знак того, что фон Гданау близок к народу... Что, одновременно, усилило монархистские настроения в народе и сгладило эпоху правления Ангельта, которая, в общем-то говоря, стала первопричиной происходящих событий. Народ, увы, был всего лишь жертвой собственного самообмана, не видя в монархическом строе причины собственного нищенствующего положения.

Одновременно с раздачей хлеба и горячих обедов, были изданы указы об "амнистировании" (еще бы буржуазия не амнистировала простой рабочий народ, что привел их к власти! Как известно, эксплуататоры неспособны бросить вызов организованному трудовому народу) всех участников революции. В это же время солдаты и полиция под руководством фон Штнирера и фон Гутьера-Винклера провели массовые аресты, а несколько показательных, экзальтированных и совершенным образом срежессированных (пусть тогда все казалось иначе) судов Оболенца над теми, кого власть тиранов назвала "мародерами", бросив кость народу, признав невиновными лишь некоторых борцов за свободу.

В конечном счете, контроль над столицей был восстановлен, большая часть оружия была изъята у населения, возможный голод предотвращен, а мировое коммунистическое движение получило ценный урок о том, насколько опасна буржуазия и насколько опасно заблуждение отдельных несознательных элементов о возможности соглашательства с ней и участия в её политических институтах. Последнее утверждение подтверждает тот факт, что даже несмотря на несколько критических статей в газетах о реакционной и антинародной сути хунты трех фонов, народ ни капли не подверг сомнениям действия Временного правительства, а лишь поддержал их. Спустя некоторое время, была созвана третья сессия Временного правительства, где премьер-министр фон Гданау поставил на повестку дня Аграрный вопрос. Расскажем о нем несколько подробней.

В аграрном плане Аллемания является, пожалуй, самой отсталой страной Европы. Стремление верхов к эксплуатации угнетенных классов привело к выделению трех основных земле- и крестьяновладельцев: королевская династия, аллеманская аристократия и богемская аристократия. Вместе они совокупно контролировали 100% сельскохозяйственных земель и производили где-то 85% всего продовольствия. Оставшиеся 15% производили торговцы-лэндлорды, которые нанимались дворянством (а чаще всего сами искали контакты с высшим сословием) и, на правах управляющих, занимались всей сельскохозяйственной рутиной (или ставили своего управляющего, получая большую часть прибыли и делясь процентами с аристократией).

Вместе с крестьянами в королевском владении, они имели самые передовые (по аллеманским меркам) машины и самых обученных крестьян, в результате чего производили свыше трети всей сельскохозяйственной продукции страны на достаточно малых угодьях. Большей частью земли владела аристократия, которая "нанимала" крестьян и позволяла им жить на землях в обмен на обработку земли и сдачу части урожая. В большинстве поместий, однако, уже сложилась буржуазная прослойка конторских служащих, которые стремились механизировать производства для увеличения собственного дохода и сбыта части продукции в тайне от аристократа-хозяина – благо, чаще всего эти социальные паразиты совершенным образом не были заинтересованы делах деревенских, предпочитая проматывать свое состояние в городах Европы.

Положение же богемцев было еще хуже – каждая крестьянская богемская семья находилась в личной собственности богемского аристократического рода, а получить свободу они могли только по решению нынешнего главы этой самой династии, что происходило крайне редко, из-за чего даже в юго-западной провинции богемцы в начале 20 века были весьма редкими гостями. Разумеется, о какой-либо механизации в этих условиях говорить не приходилось. Буржуазное Временное правительство в те времена было вынуждено решать аграрный вопрос под тройным давлением: "сверху", от дворянских элит, стремившихся сохранить источник средств к существованию и определенную власть и независимость от "сюзерена" (не вполне понимая, очевидным образом, изменившегося строя государства и едва ли различая короля Ангельта и премьер-министра фон Ольденбурга), "снизу", от наиболее маргинализированных и угнетенных слоев крестьянства, и "сбоку", от окрепшей при Ангельте IV буржуазии в тесной смычке с наиболее прогрессивным дворянством, которые стремились за счет уступок "низшим" слоям урвать кусок власти у слоев "высших", став новыми, куда более беспощадными, опасными и прагматичными эксплуататорами, довершив, тем самым переход государства к полноценным буржуазным порядкам.

Помимо прочего, свержение короля породило и иную проблему для буржуазного режима – после свержения королевской династии земли, принадлежащие королю, стали бесхозными. К сожалению, ввиду отсутствия у крестьянских слоев политической сознательности и достаточной информированности о событиях в стране, на этих земля не возникло никаких самоорганизованных прогрессивных общностей и они до сих пор находились под влиянием традиционной и формальной власти, а потому были фактически представлены в распоряжение всем указам Временного правительства, которые то захочет реализовать. Однако, промедление Временного правительства могло бы способствовать организации крестьян силами авангардной революционной Аллеманской народной партии и реализации первой социалистической революции...»

Клим Яковлев, "Первый вал. Февральская революция глазами аллеманских историков"

Получатели: Владислав-Целестин фон Ольденбург-Гданау.

  фон Штнирер, до того не вмешивающийся в беседу, встал из-за стола:

- Безусловно, право владеть оружием, как ранее, так и сейчас есть неотьемлемое право любого гражданина. Но при доктрине "Национального бастиона" это и право и обязанность и обязательство гражданина. Право иметь его сколько душе угодно, обязанность иметь минимум одно армейского стандарта, и уметь обращаться с ним, для чего предусмотрены курсы армейской подготовки, и обязательство быть готовым сражаться за Аллеманию в составе ландвера. Мятежники же, равно как и уголовные элементы юридически являются поражёными в правах, поэтому часть гражданских прав, в число которых входит и право владения оружием, для них недоступно. И если они желают попасть под амнистию и вновь стать полноправными гражданами Аллемании, то безусловно должны сдать полученное незаконным образом оружие, а также всемерно содействовать тому, чтоб также поступили и другие. Но не будем углубляться в дебри юридической казуистики. На данный момент, толпа вооружённых людей на улицах города мало напоминает законопослушных граждан. Поэтому, как и предлагает господин фон Винклер, стоит объявить о будущей амнистии, но при условии немедленной сдачи оружия и расхождения по домам. А армия и полиция, оцепив город, улица за улицей, постепенно стягивая кольцо, проведёт зачистку. Возможно, звучит это жестоко, но нельзя приготовить омлет не разбив скорлупы. Я уже высказал это господину Фальтенбергу, и готов повторить ещё раз: мы не собираемся заливать улицы кровью, но если кто либо отказывается от возможности вернуться к законопослушной жизни, то тут уже мы умываем руки. Идеи, ценности и свободы это может быть и хорошо, но сейчас нам и стране нужен ordnung.

Получатели: Отто Теодор Карл Леопольд Вильгельм фон Гутьер унд фон Винклер.
Владислав-Целестин оторвался от окна, в которое он долго уже глядел сквозь щель между тяжелыми задернутыми сейчас, когда площадь перед дворцом кипела и волновалась, шторами.

Он прошествовал к столу, заглянув по пути в иностранную газету, которую читал Фальтенберг. Хохотнул. Затем все же занял своё место, теперь во главе стола.

- Господа министры, госпожа Драмм. - начал он, складываясь пальцы замком перед собой, - Давайте все же с пониманием отнесёмся ко всяким вопросам вины. Если строго следовать букве закона, старого закона в силу неимения у нас иного, все мы здесь заслуживаем самых суровых кар. Вот некоторые, например… - с улыбкой миротворца, сковывавшей за собой некоторое ехидство, Владислав взглянул на Огюста, - даже покушаются на честь особ королевской крови. Покушаются безуспешно, но все же… Потому, я боюсь, мы не можем судить и карать участников все ещё в некотором смысле продолжающейся революции. Мы сами относимся к их числу. А потому я предлагаю объявить амнистию.

Ожидая волну протеста он немедленно уточнил:

- Только для участников непосредственно революционных событий. Не для мародеров и случайных грабителей, само собой. Если это правительство не против, - раскрытой ладонью герцог указал на министра юстиции, - я предлагаю господину Оболенцу и его министерству заняться отделением зёрен от плевел. Как разработкой общих критериев, так и разбором конкретных дел.

- Объявить амнистию следует так скоро, как это будет возможно. Вместе с призывом немедленно освободить улицы и вернуть оружие…

- Однако вместе с этим нам нужно будет решить вопрос с продовольствием в городе. Следует понять, что сейчас речь идёт о дефиците хлеба, а значит даже честные горожане могут не иметь возможности его приобрести. Нам нужно наладить поставки продовольствия в Гданец.

- На закупку и подвоз я предлагаю выделить… - Владислав вывел сумму перьевой ручкой на листке бумаге и подвинул его на середину стола, - Это внушительная сумма, но и вопрос весьма важный, даже жизненно важный. А если же образуются излишки, то возможность создать в столице запас продовольствия следует только приветствовать.

- Общей координацией проекта я предлагаю заняться господину Рихтеру. - он повернулся к министру финансов, - Заодно это будет прекрасной возможностью показать себе в деле, отмыться от всякой грязи, которой вас пытаются вымазать в прессе. Я полагаю, это будет весьма к месту.

- Армии может помочь с доставкой собственными логистическими мощностями, а заодно обеспечить охрану всего предприятия и порядок во время раздачи. Это на вас, господин генерал. - это относилось к фон Штниреру.

- Я не вполне уверен, что удасться закупить необходимое зерно на нашем рынке, а потому может возникнуть необходимость обратиться к рынкам международным. Будьте любезны, профессор, поищите поставщиков зерна за границей.

- Госпожа Драмм, я уверен, в стране существуют церковные и благотворительные организации, которые могли бы содействовать оказанию помощи нуждающимся. Постарайтесь добиться их кооперации.

- Когда поставки будут налажены, я предлагаю организовать разовую раздачу хлеба для нуждающихся. Вместе с публикацией закона об амнистии. Это, я полагаю, поспособствует очищению улиц. Впрочем, затем в дело вступит полиция… - герцог кивнул фон Винклеру, - и завершит процесс. Прошу, однако, проявите мягкость, если это будет возможно.

- Таков план. - подвёл итог Владислав, - Будут ли возражения? Важно, я полагаю, сейчас продемонстрировать способность нашего правительства работать в едином концерте.

Профессор и глава всей аллеманской дипломатии на этот раз явился на заседание Кабмина самым первым. Он также был одним из первых, кто заговорил — прямо когда новообъявленный герцог-премьер вошёл в зал заседания:

— Слово из пяти букв, греческого происхождения, обозначающее дискредитировавшего себя правителя? — задумчиво протянул он, уставившись в раздел кроссвордов какой-то французской газеты. На её переднем развороте, кстати, красовалось большое заглавие, извещающее читающий мир о том, что в Аллемании к власти пришла так называемая хунта трёх фонов. Под заголовком виднелась большая карикатура в треть всего разворота: трёхглавая гидра, где центральной головой был Владислав-Целестин в разбитой короне, а по его бокам Штнирер и Гутьер, каждый сжимающий в зубах по крестообразному жезлу кукольника. К каждому жезлу крепились марионеточные ниточки, которые тянулись к шее центральной головы чудовища, кою две боковые головы, видимо, пытались то ли задушить, то ли направить, куда им надо. Под лапами гидры в жалкой покорной позе, комично выпятив свою заднюю часть, не то стоял на четвереньках, не то пытался уползти кто-то, отдалённо похожий на Александра Рихтера.

Профессор поднял от газеты рассеянный взгляд и посмотрел куда-то поверх головы своего друга герцога.

— А, ну да... Конечно же... Le Tyran.

Ширк-ширк, профессор чиркнул что-то в своём кроссворде. Он снова поднял на Владислава-Целестина взгляд, на этот раз все так же остёр, тяжёл и проницателен, как и на первой сессии месяца.

— Вы знаете, господин председатель? Один из не замеченных мной ранее плюсов работы в министерстве иностранных дел, как оказалось, это первостепенный доступ к международной прессе. Я всегда любил британские и французские газеты.

Марго долго сидела молча, переводя взгляд с одного золотопогонника на другого. Как они запугали этого Рихтера! Все так, как и было написано Энгельсом: они уже объединены, а нам только предстоит учиться объединяться. Она вынула из сумочки пачку французских папирос и спички, прикурила и выпустила дым вверх.

- Господа, у меня к вам есть вопрос, если позволите. Давно ли вы смотрели в окно? Столь презираемые вами народные массы пришли в движение. Они считают, что сбросили с себя вековое феодальное иго, а вы намерены подсунуть им другого такого же феодала в качестве главы правительства? Если это произойдет, то никто из нас не просидит здесь достаточно долго, чтобы увидеть хоть какие-то положительные изменения в остальных вверенных нам министерствах. Ни вы, господин Оболенц, ни вы, господин Рихтер. Проявите благоразумие. Глава правительства - ответственный и важный пост, разумеется. Но основная его ответственность не только и не столько внутри кабинета. Здесь мы можем договариваться, обсуждать и спорить, и профессионалы - например в военном деле - всегда будут иметь преимущество.

Маргарта кивнула и улыбнулась фон Штниреру.

- Сейчас я хочу напомнить вам о той главной роли, в которой председатель выступает перед общественностью. Как и король ранее, это символ. И сейчас граждане Аллемании, считающие себя освобожденным народом, нуждаются в том символе, который и подкрепит их уверенность, и ясно даст им знать, что они боролись не зря, обеспечит доверие кабинету, успокоит их, даст надежду на будущее. Том, который поможет направить их энергию в позитивное русло, заставит прекратить разрушать и начать строить. И такой фигурой особа королевской крови сделаться не может. Поверьте мне, как профессионалу в том, что касается общественного мнения и настроений. Пресса не поддержит назначение господина Ольденбурга, как ни жаль... Я не хочу рисковать и раздувать огонь жестокого бунта далее. Я вновь предлагаю господину Рихтеру подумать о предложении профессора. Мы все тут не слишком большие специалисты в государственном управлении, а у вас подходящий опыт есть. Вы станете мерилом наших решений. Если вы и впрямь готовы, я с радостью отдам за вас свой голос.

Маргарта смотрела на Рихтера тепло и ободряюще. Затем затянулась в последний раз и притушила папиросу в хрустальной пепельнице.

- Также я поддерживаю господина Оболенца на посту министра финансов. Остальные же портфели следует распределить по умениям, талантам и профессионализму собравшихся. Я готова взять на себя ту функцию, которую вы, господа, сочтете уместной. Ответ: "Никакая функция в правительстве не подходит для женщины" будет ошибочным в данных условиях.

  Александр пребывал в смешанных чувствах. Отповедь фон Ольденбург-Гданау, которая подтвердила догадку Александра о том, что предложеный ему пост лишь компромисс враждующих партий и каждая из сложившихся фракций будет изо всех сил тянуть одеяло на себя, доходя до откровенного саботирования неугодных ей решений. Заставляющие поёжится пристальные взгляды генералов, которые в отличии от привыкшего более к финансовым сражениям, нежели к реальному кровопролитию Александру, проливали ранее и готовы были и далее лить кровь, как свою так и чужую. Да и в самом деле, разве не прав фон Штнирер, говорящий о том что каждый должен быть на своём месте, делать дело в котором разбираешься? Разве не прав фон Винклер, с откровенным презрением назвавший его "остатком дискредитировавшего себя министерства"? Пусть в этом и была лишь доля правды, ибо как либо помешать откровенно расхищавшему казну королевскому двору не мог и сам министр финансов, которому в своё время Его Величеством было прямо объявлено: "Ваше дело изыскивать средства в тот момент когда они потребны, а не следить куда они уходят!". Разве не в своём праве фон Гутьер, который мог спокойно потребовать коронации и просто взойти на трон из штыков, как с помощью явно образовывающейся на глазах "хунты", так и с помощью иностранных держав, попросив их посодействоать "по родственному"? Видимо, утопическим мечтам либералов о городе Солнца так и суждено пока оставаться лишь мечтами.

  Александр встал и примирительно поднял руки:
-Чтож, господа: Quod erat demonstrandum: Quod licet Jovi, non licet bovi! Sapienti sat*. Господин Владислав-Целестин фон Ольденбург-Гданау, я готов поддержать Вашу кандидатуру на пост министра-председателя. Также я готов поддержать в их притязаниях на портфели министерств господ фон Штнирера и фон Винклера. Сам же я, не отказываясь от своих слов о готовности трудиться для всеобщего блага, готов как быть министром финансов, так и разделить управление этим министерством с господином Оболенцем.

— По-моему мнению, — степенно начал профессор, по академической привычке смотря куда-то поверх голов своих слушателей, — среди собравшихся здесь уважаемых господ и прекрасной дамы на роль министра-председателя в наибольшей степени подходят двое: господин Рихтер и господин Оболенц.

— В пользу первой из названных мной кандидатур — господина Рихтера — говорит прежде всего тот немаловажный факт, что он единственный из нас ранее занимал правительственный пост, будучи заместителем министра финансов! Кроме того, из нас всех он кажется мне наименее поляризующей фигурой. Благодаря его очень интересной статье — господин Рихтер, моё почтение! — широкие слои общественности знают его прежде всего сведущего в финансовых вопросах эксперта и технократа, способного и готового попытаться удержать нашу национальную экономику на плаву в эти неспокойные времена. Это будет крайне обнадёживающим сигналом для многих, если первым своим решением это правительство возвысит на пост символического кормчего государства такого человека. Я полагаю, что на каком-то уровне — хоть они вряд ли это признают в открытую — этот шаг одобрят даже самые радикальные элементы на улицах Гданьца. Все любят процветание, если обрести эту любовь невозможно, то их второй выбор — спокойствие и экономическая безопасность. Имя господина Рихтера, по крайней мере сейчас, в наибольшей степени ассоциируется с этими двумя идеями! Избрав его министром-председателем, мы покажем обществу и миру, что, несмотря на свои крайне разные политические воззрения, мы всё ещё ставим благополучие Аллемании и её народов прежде всего. Мы покажем себя правительством народного консенсуса, готовым сплотиться за профессионалом, воплощающим в себе институциональный опыт равно и предшествующих нам кабминов, и бюрократического аппарата старой Аллемании.

— Что касается второй из обозначенных мной кандидатур, то за уважаемого господина Оболенца также говорят сразу несколько факторов. Он — франк. Не будем обходить этого слона в посудной лавке. Для многих поднявшихся под знаменем Революции непреложной истиной является то, что все граждане Аллемании должны быть равны, вне зависимости от того, кто они по крови: аллеманцы, богемцы или франки. Если наше правительство выдвинет вперёд, в качестве своего министра-председателя, именно франка, то это пошлёт звучный сигнал, что черты оседлости, гласные и негласные ограничения доступа франков и богемцев к образованию, все другие орудия угнетения национальных меньшинств — вещь прошлого. Что все они мертвы вместе с королём Ангельтом. Подобное назначение будет сигналом к объединению всех трёх народов Аллемании...

Профессор замолчал на пару секунд, как кажется, переводя дух. На секунду он обратил свой внимательный, изучающий взгляд в сторону Гутьера-​Винклера и Штнирера.

— Конечно, не все политические силы нашей страны однозначно приветствовали бы назначение господина Оболенца премьер-министром. Если люди самого широкого либерального спектра воззрений и будут готовы его поддержать, то для многих консерваторов такой шаг и такая кандидатура могут показаться неприемлемыми. Персонально я бы многое отдал за то, чтобы первым министром-председателем правительства свободной Аллемании стал франк. Как ни что иное это показало бы истории и потомкам, за что стоят наши люди и на каких принципах зиждется наша Революции. В более краткосрочной перспективе это обратило бы к нам благорасположенные взгляды либеральной общественности по всему миру. Тем не менее, отставив в сторону мои личные предпочтения, я готов признать, что господин Оболенц более поляризующая, чем господин Рихтер. Одних его возвышение на самый высокий из постов увлечёт и приободрит, но других — оттолкнёт.

— Возможно, пост министра юстиции будет менее противоречивым решением. В конечном итоге этнический франк на этом посту покажет обществу, что наше правительство готово реформировать законы страны на благо всех без исключения её жителей, какая кровь в их венах бы не текла.

— Если не юстициарий, то казначей. Если мои аргументы в пользу назначения кандидатуры господина Рихтера на пост премьер-министра кажутся вам приемлемыми и этот пост не будет совмещён также с постом министра финансов, то назначение на последний господина Оболенца также может быть удачным шагом. Как экономический эксперт и технократ на посту премьера господин Рихтер будет в наибольшей степени близко работать именно с главой Минфина. Это взаимодействие будут публичным и, главное, очень и очень публикуемым. Премьер-эксперт и представитель франкской народности, его "тень". Подобный дуэт при должном освещении и тиражировании в печати может расположить к этому правительству многих и многих. И это, конечно же, более безопасный шаг, чем прямое избрание господина Оболенца министром-председателем. Господин Оболенц известен как специалист во многих сложных и технических областях. Министерство финансов традиционно полагается общественностью наиболее требовательным к техническим компетенциям своего главы. Таким образом в совокупности с господином Рихтером на посту министра-председателя назначение господина Оболенца министром финансов покажет нас миру и людям в качестве правительства высокотехничных профессионалов. Всем нравится, когда ими правят профессионалы.

Профессор Фальтенберг снова выдержал паузу длинной в пару секунд. Он поднял кулак ко рту и сделал пару сухих, спокойных покашливаний, как будто бы прочищая глотку.

— Всё в той же парадигме создания правительства консенсуса и общенародного единства, неразделённого водоразделами политических идеологий, я предлагаю кандидатуру герцога фон Ольденбург-Гданау на пост министра народного просвещения и, наконец, свою скромную персону на пост министра внутренних дел.

— Некоторым из вас это может показаться странным, парадоксальным даже, что я предлагаю закрепить за его светлостью именно что пост министра народного просвещения. Если вы дадите мне минуту, то я поясню, почему считаю такой шаг верным. В чём-то моя мысль здесь отталкивается от обратного. Взять, к примеру, посты военного министра, главы аллеманской дипломатии или министра-председателя. На каждом из этих трех возможных постов герцог будет слишком поляризующей фигурой и тревожной фигурой для многих. Точно так же, как господин Оболенц для господ справа, герцог станет красным знаменем тореадора для товарищей слева. Стань он премьер-министром, это правительство в самом уничижительном свете сравнят с отцами-зачинателями июльской монархии или даже с Луи Бонапартом. История отыгрывает себя сначала в качестве трагедии, затем — как комедия. Подобно тому, как французы короновали на свою беду Луи-Филиппа I, так же и о нас скажут, что мы всего лишь клика заговорщиков, желающих воцарения Владислава-Целестина I. Нечто подобное сразу оттолкнёт от нас самые широкие слои либеральной общественности, жаждущей республики, и сторонников других новых политических веяний. А это самые широкие круги революционной и либеральной общественности. Аналогичным образом, возглавь герцог военное министерство или министерство иностранных дел, то многие увидят в этом первый шаг с его стороны или на пути к возведению себя на престол с помощью военного переворота, или на пути к коронации при помощи сговора с иностранными державами: с двумя германскими монархиями, с Германией и Австро-Венгрией.

— Точно таким же образом аристократ — более того, особа королевской крови — на посту министра юстиций сделает это правительство парией в глазах всех тех, кто не одобряет сословный принцип устроения общества. Вне зависимости от собственной воли герцога и его политической позиции, подобное назначение будет воспринято как сигнал того, что мы предали Революцию, и не хотим ничего менять, и оставим старые дворянские привилегии нетронутыми.

— В то же время герцог известен как благотворитель. Министр народного просвещение — это во многом алмонер, ελεημοσύνη, раздающий милостыню. Уже имеющаяся репутация герцога делает его идеальной фигурой для этого поста. Подобное назначение таким образом укрепит образ нашего правительства как правительства профессионалов. К тому же министр просвещения должен будет выступать в качестве адвоката нашего правительства перед христианскими объединениями и Папским престолом. Здесь королевская кровь играет на руку герцогу. Отблеск богопомазанности расположит к нему почтенных представителей клира в нашей стране. На международной арене — Папство всегда было другом монархий и династий. Вот мои доводы в пользу назначения герцога министром народного просвещения.

Профессор выдержал финальную, третью по счёту паузу прежде чем закончить свою речь:

— Мои собственные притязания на пост министра внутренних дел: что здесь, вы спросите, я имею сказать? Мной движет всё та же логика создания правительства, способного примерить все разнообразные страты аллеманского общества и политические интересы наших, ох, столь разных граждан. Предстоящие месяцы, я предвижу, обернутся для этого правительства вызовами со стороны наиболее левых политических фракций нашей страны — вызовами со стороны идущих за ними народных масс. Многие скажут, что Революция всё ещё не достигла видимого результата и должна быть продолжена. Моё назначение на пост, контролирующий полицию и многие другие механизмы репрессии в этой стране, покажет этим широким массам и этим идейным радикалам, что мы готовы говорить. Что мы готовы договариваться и искать компромисс со всеми людьми свободного от предрассудка разума и здравого смысла. Показав, что карающий меч государства вложен в руки, более всего готовые протянуть им оливковую ветвь, мы способствуем дерадикализации аллеманских левых.

  Выслушав повестку дня и дождавшись предложения председателя собрания высказывать свои предложения, Иоганн Каспар фон Штнирер, кашлянув для привлечения внимания, встал со своего кресла.

- Господа министры, господин председатель. Думаю, ни у кого не вызовет удивления предложение предоставить мне портфель военного министра. Если же Вам для одобрения этого предложения нужны какие либо более весомые доводы (тут фон Штнирер выразительно покосился на шитые золотом эполеты своего парадного мундира), то я готов их Вам предоставить.

  После этих слов, стоявший навытяжку позади кресла адьютант, неслышно шагнув вперёд, положил на стол перед фон Штнирером кожаную папке с золотым тиснением, но тот к ней даже не притронулся.

- Итак, мои аргументы таковы: во-первых, я, как высокопоставленный офицер Генштаба, очень хорошо знаю все настоящие проблемы нашей армии. И главная проблема - у нас НЕТ армии. Да-да, господа, Вы не ослышались: армии у нас нет. Мне горько говорить об этом, но в свете последних мировых и местных событий я вынужден признать что то, что мы всё это время называли армией, продемонстровало полную недееспособность. Наши военные доктрины, стратегии и тактики, безнадёжно отстали от современной военной мысли, вооружение катастрофически устарело, общее материально-техническое обеспечение уже давно страдает от недофинансирования, логистика хромает на обе ноги, а моральный дух поддерживается лишь духом святым, и ничем иным. И лишь Божьим промыслом я могу объяснить то, что какая нибудь из противоборствующих держав до сих пор ещё не оккупировала нашу страну!

  Высказав это, фон Штнирер обвёл взглядом собравшихся и, постучав пальцем по лежавшей перед ним папке, продолжил:

- Всё вышесказанное я ГОДАМИ пытался донести до прошлого правительства и военного командования. Здесь, в этой папке, лежат копии моих докладных записок в министерства, в Генштаб и даже лично Его Величеству. Ответом на них было либо молчание, либо отписки. Но сейчас МЫ можем всё изменить! И это приводит ко второму моему весомому аргументу: у меня УЖЕ есть готовый план действий. Вы, господа министры, возможно слышали, а господин председатель так знает наверняка, что я являюсь автором доктрины "Национальный бастион". И именно в этой доктрине заключается спасение армии, страны и народа. Именно так, ибо я всегда ставил между этими словами знак равенства. И если МЫ хотя бы начнём СОГЛАСОВАННО и ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНО действовать согласно этой доктрине, то сможем решить множество проблем, которые касаются не только армии, но и общества в целом.

  Фон Штнирер ещё раз обвёл взглядом собравшихся, и резко кивнул:

- Более предметно мы сможем обсудить это позже, после того как распределим министерские портфели. Благодарю за внимание.

  Высказавшись, фон Штнирер одёрнул мундир и опустился в пододвинутое адьютаном кресло, готовый выслушать мнения других относительно распределения министерских портфелей.

Получатели: Рудольф Оболенц, Александр Рихтер, Владислав-Целестин фон Ольденбург-Гданау, Отто Теодор Карл Леопольд Вильгельм фон Гутьер унд фон Винклер.
- Господин председатель… - подал голос герцог Ольденбург-Гданау, - прошу простить за прямоту, но я слышал, что вас попытались убить по дороге сюда. Это правда или снова домыслы?

Он выслушал ответ и только участливо кивнул.

- Кхм… - Владислав откинулсч на спинку своего кресла и окинул взглядом остальных собравшихся, - Если позволите, господа… и дамы, я представлю проект правительства за собственным авторством.

- Господин генерал фон Винклер, я хотел бы предложить вам пост министра внутренних дел. Ваши таланты, ваш опыт… ваша слава будут на этой позиции весьма и весьма уместны.

- Господин генерал фон Штнирер, вам бы я хотел предложить пост военного министра.

- Господин Рихтер, я бы хотел предложить вам пост министра иностранных дел. Да, вы пришли сюда не вполне на эту позицию… Однако позвольте, ваш опыт в старом правительстве будет весьма удобен здесь - лицо Аллемании для мира не должно меняться слишком быстро и тут вы могли бы очень помочь нам.

- Господин Оболенц, пост министра финансов я бы хотел оставить за вами. Я уверен, никто не усомнится в ваших самых широких познаниях и в том, что позиция ваша по экономическим вопросам умерена и устроит, я надеюсь, всех присутствующих.

- Господин Фальтенберг, как самому выдающемуся деятелю науки нашей страны, я бы хотел предложить вам пост министра просвещения.

- Госпожа Драмм, для вас я бы хотел оставить пост министра юстиции.

- Самого себя, наконец, я бы хотел выдвинуть на пост председателя правительства. Я кровный родич бывшего короля и вместе с тем его кровный враг. Свою кровь я проливал за нашу революцию, но вместе с тем могу претендовать на регентство по старым законам. Потому, полагаю, стану уместным компромиссом.

1916 год от рождества Христова, первая неделя Временного правительства

Самая холодная зима XX века, сковавшая льдами Балтику, подходит к концу. На улицах Гданьца, еще вчера присыпанных тонким слоем чистого снега, ныне текут первые ручьи грядущей весны, неся с собой все, что ранее собой покрывало белое покрывало природы: кровь, порох, грязь. Монархия пала – и благородно реющее знамя было сожжено освободившимся из-под королевского гнета народом. На неспокойных, частично разрушенных улицах до сих пор бродят вооруженные рабочие и мещане, пьяные, немытые и ненавидящие любых "пособников" монархии – а по факту занимающиеся грабежом и убийствами всех, кто им не понравился. Они отцы революции и им дозволено все – по крайней мере, так они думают. Впрочем, в бывшем королевском дворце, ныне здании правительства, отнюдь не до того, что происходит на замызганных улицах и темных переулках, ведь историю творят отнюдь не эти безграмотные, слабовольные и бездумно прожигающие свою жизнь толпы. Историю творят совсем другие люди, куда более совершенные... Во многих аспектах. Те, кто понимают прискорбную узость черни и имеют толику сострадания к этим страдающим разумным животным, что "революционеры" (для многих суть бунтовщики) приняли за обещание "сделать жизнь низших слоев лучше". Хотя, конечно, есть в правительстве и такие наивные маргиналы-филантропы, но даже они в глубине души понимают, что им нужна власть для удовлетворения своих странных, извращенных желаний: построения равного и справедливого общества ли, возрождения ли монархии или какие-то еще более радикальные идеи, благодаря которым те войдут в истории если не мира, то Аллемании точно.

Люди, что воспользовались данным им шансом, были во многом исключительны. Здесь и умеренный франк-роттенморгенист Рудольф Оболенц, известный либерал, известный своими бескомпромиссными, но осторожными высказываниями по любой проблеме: хоть он и врач по образованию, начитанность и эрудиция позволяли ему высказываться по актуальной теме с видом специалиста – кажется, он в правительстве оказался в качестве представителя национального меньшинства. Радикальный милитарист, креатура Белой партии, Иоганн Каспар фон Штнирер, имел достаточно противоречивую репутацию, однако в среде военных уважаем – к тому же, он был богемцем (что во многом, в глазах окружающих, служило причиной его специфических взглядов), что позволяло ему представлять второе национальное меньшинства Аллемании. А заодно – позволить далеко не монолитному офицерству протащить Отто Теодора фон Гутьера-Винклера (полное имя объявляли достаточно редко – в основном на действительно значимых торжествах и событиях, в остальном обходясь сокращенным), назначение которого, впрочем, вызвало шквал народного недовольства (в основном среди франков), а самому Гутьеру пришлось прибывать на совещание в сопровождении нескольких верных солдат ввиду угрозы терактов АНП.

Но кто мог не опасаться АНП, так это Огюст-Доминициан Д'Арси Фальтенберг, когда-то уважаемый профессор, либерал, гигант мысли и возможный отец аллеманской демократии – а ныне лишь радикальный маргинал, которого пригласили в правительства лишь потому, что не знали о его старческом маразме и возможных связях с Аллеманской народной партией. Впрочем, в части определенного рода иронии, той иронии, что возможна лишь в мире большой политики маленькой страны, у профессора был свой противовес: Владислав-Целестин фон Ольденбург-Гданау в качестве министра Временного правительства! Представитель королевской династии вошел в правительство как один из лидеров революционной части дворян и офицерства, не говоря уже о недостойных даже его внимания (лишь милостыни и благотворительности) инвалидах, пьяниц и прочих отбросов общества, которым он в своем королевском снисхождении даровал приют. И, наконец, довершал состав правительства господин Александр Рихтер, известный патриот, заместитель министерства финансов, чья работа позволяла бюджету Аллемании продержаться еще некоторое время прежде, чем столь глупые вопросы перестали волновать королевских министров ввиду их скоропостижного гильотирования, расстрела и даже, о ужас, повешения. На этом стоит закончить обзор кабинета достопочтимых министров, собранных, как и ожидалось, практически полностью из сплошь достойных людей. Кроме того, министром была назначена женщина, видимо, в дань уважения суфражисткам, которые также некоторым (будем надеяться, не излишне вульгарным) образом поучаствовали в революции, но не стоит заострять на этом внимания.

Первый вопрос, который предстояло решить Временному правительству – это определиться, собственно, кто из министров за что отвечает. Конечно, малозначимые должности уже были разобраны людьми чуть менее известными (но наверняка не менее благородными), однако основные портфели до сих пор ждали своего нового владельца... Временным председателем собрания стал Отто Теодор фон Гутьер-Винклер. Возможно, значительную роль в этом сыграли его телохранители, а возможно личные вербально-коммуникативные навыки и эффектная внешность. Так или иначе, предстояло определиться с 7 постами.

Во-первых, необходимо было определиться с главой правительства. Глава правительства координирует министров, служит арбитром в спорах между ними (если те сами не способны разобраться), определяет, какому министру следует знать информацию и в какое следует послать чиновников для повышения эффективности работы в случае недостатка человеческих ресурсов, утверждает или отправляет на пересмотр планы по решению кризисов и иных актуальных проблем Аллемании, решает вопрос о необходимости включения нового министра в правительство при недееспособности действующего, решает вопрос об инспекциях в случае подозрений о коррупции и неэффективной работе министерств, а также определяет курс всего правительства.

Во-вторых, это министр внутренних дел. В круг его обязанностей входит управление жандармерией (ранее подчинялась непосредственно королю, но в 1907 была заменена Королевской Гвардией; выполняет функции по охране важных лиц государства, секретных объектов и границы Аллемании), полиции (за исключением тайной, расформированной сразу после революции), взаимодействие с общественными движениями и организациями (в том числе политическими партиями) и надзор за их деятельностью, а также обеспечение безопасности общества и государства от внутренних угроз и потрясений, в том числе их предотвращение.

В-третьих, это министр армии и флот. Военный министр ответственен за разработку и утверждение бюджета сухопутных и военно-морских сил Аллемании, их материально-техническое оснащение (включая исполнение рекрутской повинности), утверждение или отказ в повышении офицеров до звания генерала (и, как следствие, получение должности в Генеральном штабе), первичную разработку стратегии обороны государства, обслуживание укрепленных объектов Аллемании и ведение военных действий в отсутствие (или при недееспособности) верховного главнокомандующего в военное время.

В-четвертых, это министр финансов. Сия скорбная должность предполагала сведение бюджета всех министерств в консолидированный правительственный (с последующим сведением всех расходов с предполагаемыми доходами и возможными источниками погашения дефицита), определение налоговой ставки (по согласованию с главой правительства) для дворян, низших слоев и богемцев, определение тарифов при экспорте и импорте отдельных видов товаров, стоимость лицензии на торговую деятельность, взыскание недоимок, печать ассигнаций, чеканку монет и ряд других, менее значимых обязанностей, связанных с финансами государства.

В-пятых, это министр юстиции. Его работа несколько менее загружена: требуется лишь обновлять и корректировать законодательство дворян и низших сословий (с некоторыми правками для богемцев-гуситов), управлять системой пенитенциарных учреждений (их охрана осуществляется силами шпицрутекнехтами в составе министерства юстиции), обеспечивать судебную деятельность (в том числе её объективность и соответствие законам; охрана судей и заседаний суда при нахождении в нем подсудимого осуществляется совместно шпицрутекнехтами и полицией) и давать санкцию на действия полиции (кроме того, давать оценку действиям полиции, совершенными ей в случае невозможности получения ордера от органов юстиции).

В-шестых, это министерство народного просвещения. Глава этого министерства занят диалогом со Святым Престолом (и Римско-католической церковью, включая аффилированные с ней униатические церкви) и Христианским Собором Аллемании (объединение региональных протестантских церквей), надзором (ранее преследованием) за сектами и религиозными течениями, надзором над домами призрения, музеями, гимназиями, университетами (всеми тремя), богадельнями, поддержанием актуального Единого словаря аллеманского языка и официального Аллеманского алфавита, правил написания и произношения, соблюдением цензуры в печатной прессе, решениями о культурной и (или) исторической значимости отдельных сооружений Аллемании, а также проведения программы "общего приобщения к грамоте и началам арифметических наук" (ликвидация безграмотности) с 1894 года (за 22 года грамотность населения выросла до 35%, в первую очередь, населения городского и богатого крестьянства).

В-седьмых, это министерство иностранных дел. Министерство внешних сношений (его второе название) кажется в нынешних условиях не столь значительным и ответственному придется разбираться с внешнеполитической ситуации, официально презентовать мнение Временного правительства о революции и мировых событиях, которые Аллемания просто не имеет права не прокомментировать, пытаться урегулировать все возможные вопросы с Москвой и Берлином, принимать решение о признании тех или иных стран, а также заведовать остатками Иностранной экспедиции (аналог внешней разведки), а в идеале – способствовать восстановлению мира в Европе, что, впрочем, кажется маловероятным – ведь два всадника Апокалипсиса уже прибыли на Землю.

Итак, господа и дамы министры, лед на Балтике тронулся. Вам билет на пароход в солнечный Рио или вы успеете на поезд, что идет в неведомые дали, куда-то туда? А может, мы все пойдем вперед? Засим, ваш скромный слуга, свидетель всех прошедших событий, Йозеф Гашек прекращает первую главу Истории аллеманской революции в трех томах...

      — Э? В смысле нет? Тебя что, обокрали?! — шустро обыскала саму себя Джейн, выпустив на время руку Франчески. — Фааак...
      И действительно, все (весьма скромные, впрочем) вещи пропали, а мобильник был намертво разряжен. Но стоило Бофорт заявить что она себя как-то не очень чувствует, как проблемы сразу отошли на второй план.
      — Что такое? Что-то болит? Жара нет? — ирландка приложила руку ко лбу подруги. — Хм... фиг поймёшь.
      МакКалахи облизала пересохшие губы и огляделась в поисках помощи. Взгляд, естественно, остановился на бармене.

      — Ладислав? Ты чё, из Польши? — не удержалась и прыснула в кулак Джейн. — Ладно, сорян. Не хотела обидеть, просто имя забавное. Слушай, а ты не знаешь, где наши вещи?

      Но следующие слова заставили её нахмуриться. Интересно, что это за неравнодушные люди, которые вместо больницы тащат в какой-то бар. И как это какой-то бармен может помочь лучше опытных врачей? Тут не надо быть дофига умной как Франческа, чтобы понять, что чувак явно то ли недоговаривает, то ли завирается. С каких это пор люди стали доверять врачам меньше, чем барменам в вопросах здоровья?

      — Эээм, в общем ладно, спасибо за гостеприимство, но мы всё-таки пойдём, — Джейн решила, что самым правильным выбором будет всё-таки убраться отсюда побыстрее. — Всего хорошего, пока-пока!

      — Черт его знает что они тут с нами могли делать, давай убираться отсюда, — шепнула она на ходу Франческе.

Вы не можете просматривать этот пост!

Из легкомысленного дневника Керстин Эрлан


Все что мы потеряли
Когда падаешь из космоса в гостеприимный чернозем в маленькой подстреленной капсуле, кружась как снежинка на ветру, все легкомысленные фракции в голове вытесняет центробежная сила. Остаются только тяжелые думы.

“Если выживу, до конца своих дней обещаю вести себя хорошо”.
“Ма-маааа!”, ну то есть “Папааа!”
И “Только бы не к доктору Билко с его ксено-псами”.

Моей мечтой всегда было путешествовать в загадочные уголки Маракора и разгадывать его загадки: в экспедицию с Като в неоткрытые глубины Дна, получить приглашение во владение Майзла Вархема, прочитать Асэ–Тепех, увидеть Солнце Теней, на худой конец, заказать портрет на фоне ковчега Динкурии. Я хотела найти единомышленников среди дворян, которых также интересует наука и неизведанное: Мария Катон, Анна Кносс, кто-то из наиболее уравновешенных Дайкисов.

Ага! Раскрой карман пошире, милая фрейя-принцесса. В кровавой каше, в которую превратился Маракор, думать о путешествиях ради познания и саморазвития это как писать чумным больным романтические стихи для поднятия настроения.



Небеса и Великие Льды! Сколько всего мы потеряли! Мой хит-парад сегодня совсем не радостный.

1. На Аримасе уничтожен уникальный народ и его культура. Наши политические мужи, при полном отсутствии реакции которых это произошло, очевидно считают, что высококультурным пацифистам среди нас не место. А место им место в оковах в пустотных шахтах!
2. На Кватче уничтожено все - планету вскипятили и устроили ее племенам, фауне и флоре даже не геноцид, а скорее стерилизацию. Избавились от миллионов людей и десятков народов, как от докучливых микробов.
3. Мы утратили безопасность - опора сектора мейдары под ручку ведут в Маракор угрозу внешних Великих Домов. Давайте разбавим вечеринку столичными гостями, а то в нашей банке скорпионов стало слишком просторно!
4. Наше население забыло о достатке - с рынка пропали еда и спайс. Один голод для бедных, другой - для аристократии.
5. Наши дороги разбиты, Великий путь разломлен, забит пылью. Медиолан пропал без вести.
6. Практически канула в лету самобытность, самодержавность и независимость. В заварушке между тремя новыми альянсами вряд ли кому-то удастся остаться в стороне и сохранить суверенитет. Иногда мне кажется, что упрямый курс моего отца на самодержавие закончится тем, что нас все равно прибьет к какому-нибудь материку. Целиком или по кускам.
7. В прошлое ушла доблесть и трепет перед воинской честью. Одни воины из боевой элиты с кодексом превращены в изгоев приличного общества и парий, другие устраивают орбитальные бомбардировки и нападения по беспределу. Вместо писем, Анна Кносс посылает мне рыцарей, жаждущих разрубить меня огромным мечом надвое. И непонятно, какую половину они планируют везти обратно на Санторин в качестве трофея.

Не делайте из моего списка политические заявления, пусть этим занимается дядя Нильс или велеречивые папины кузены. Я просто хочу вернуться во времена, где мне можно свободно путешествовать, переписываться с замечательными людьми и думать о свадьбах в далеком будущем.

Такой день обязательно настанет, только сначала дворянам Маракора нужно взяться за голову и искупить свои грехи, вытащить сектор из бездны, в которую мы с таким упоением падаем. Кружась, как снежинка на ветру.

«Десять минут с Броком». Новости Дол Ворда. Дол Ворд.

- Кровавых снов и не менее жарких будней вам ребятишки! Сегодня я смог найти для вас что-то особенное, что-то такое какое не каждый день встретишь! Когда еще увидишь, как в Центральных Мирах сходятся противники с общим числом вымпелов, приближающихся к сотне? Интересно? То-то же!

- Сегодня мы посмотрим на Корелион, где флот Дома Грасиа столкнулся с Альянсом равных, что за дебильное название кстати? Вообщем, Сильный Малый Дом решил показать кто в секторе хозяин и пригнал целую армаду кораблей доминировать и унижать! Смотрите на картинку, она сочна словно вырванное сердце врага!

Система Корелион всегда была оживленной, здесь в самом центре Пути Паломника на перекрестке торговых маршрутов трассы никогда не пустовали, ну а когда в систему была перемещена Торговая база ОСПЧТ «Каитано» тут стало и вовсе не протолкнуться от торговых и пассажирских кораблей. Последний месяц к тому же тут буквально кипела лихорадочная строительная деятельность - «Велунд» корабль-улей Великого Дома Фитзер торопливо достраивал орбитальные укрепления, стремясь отработать полсотни миллионов заплаченные ему герцогом за создание дополнительных оборонительных рубежей вокруг тяжелой боевой станции «Довод», которая больше напоминала не стандартный «Цербер» а стальной шипастый шар без малейшего зазора укрытый аж дрожащим от напряжения силовым полем и тяжелой, клепанной иксианской броней. Неподалеку от нее спешно достраивался еще один «Цербер», но увы строительство еще было еще в нескольких днях от завершения, так что чуть впереди нее сгрудились два автономных спутника с генераторами силового щита «Алеф», три ракетные платформы «Колчан», две оборонительные платформы «Еж» представляя собой такой коллективный эквивалент боевой станции. С платформ торопливо счищали гербы с оранжевой шестеренкой Ордо нанося вместо нее блестящие символы Дома Ликиз, а какой то корабль-шахтер стаскивал с орбиты обломком двух орбитальных платформ Дома Орлон уничтоженных в первый же час начала канли точным огнем с «Довода».
Внезапно «Велунд» прервал свою деятельность сбросив недоделанный последний, уже пятый, собираемый им прямо в космосе одноразовый пусковой спутник «Стрела» на орбиту «Довода» и начал отходить к краю системы, где уже стоял, спокойно наблюдая за происходящим в системе тяжелый крейсер Дома Катон «Слава победителям». Вскоре стало понятно, что испугало гигантский корабль-строитель - в систему напрягая все свои силы десятки звездных буксиров втаскивали тяжелую боевую станцию «Цербер» вокруг которой грозным ордером шли выкрашенные в алый цвет боевые корабли Дома Голгоф. На путешествующей боевой станции так же велись работы, укреплялась броня, увеличивалось количество спарок непосредственной обороны, ну и конечно вместо гербов Като рисовали гербы Дома Ликиз. Самое удивительное, что никакого конфликта или даже неприязни между кораблями Като и Голгофов не чувствовалось, словно после того как Дом Като вошел в Альянс Равных все прошлые конфликты были преданы забвению.

- Ничего себе? Вы это видели? Кто-то потратил не один десяток миллионов соляри что бы притащить такую махину, это орбитальную боевую платформу утащит один «Муравей», а тут понадобиться их целая толпа! Как хорошо воевать, когда у тебя бездонный казна? На оборону системы потрачено явно не меньше сотни миллионов соляри! Внушительная сумма даже для любого Великого Дома! Как там говорил Юриэль «Змеиный глаз»? Империи для войны нужны только деньги, деньги и еще раз деньги! – хохотнула фигура Брока Самсона появлясь посреди голограммы и прогуливаясь по наружной стене боевой станции.

После немалых усилий прибывший «Цербер» занял свое место на орбите став третьей вершиной треугольника обращенного в сторону востока, где наконечником был «Довод», а двумя опорами - «Цербер» и укрытые щитами со спутников боевые платформы. Среди платформ, укрытые словно в бункере двумя силовыми щитами «Алефов» находились - легкий флагманский крейсер «Пламя» Дома Дайкис напоминающий скорее изогнутый рог единорога чем стандартный боевой корабль и легкий крейсер «Месть Рейвенкло» Дома Рейвен. В безопасности за этим коллективным укреплением сосредоточились все три фрегата Дома Теннери, во главе с легендарной «Рапирой». Таким образом самый слабый угол построения, оказывался почти самым сильным, превосходя и по числу орудий и насыщенности полей стандартный «Цербер.»
Ближе к острию построения, почти вплотную к обшивке «Довода» занимали позицию три корвета Дома Голгоф, а два тяжелых фрегата проекта «Триумф Раббана» этого же дома, усиленные тяжелым корветом «Беспощадный» Дома Рейвен заняли позицию позади «Цербера.» Таким образом, почти все три угла построения были одинаково сильны. Ну а в самом сердце построения в полном составе зависла эскадра «Умика́дзэ» Дома Като. Альянс Равных явно занял оборонительную позицию выстроив настоящее укрепление прямо в космосе.

А тем временем начали прибывать те, ради кого и велась столь серьезная подготовка и роди кого Дома выбрасывали на ветер десятки миллионов соляри. Их путь был сложен и тернист, лишенные единого управления в отсутствие адмирала Коггира, не обладая выдающимися талантами в судовождении как нихонцы или теннери, двигаясь огромной ордой корабли не могли развить приличную скорость и прибыть все одновременно. Не говоря уже о том, что порой прямо на звездной трассе Корелион-Меридо их начинали встречать в самоубийственной атаке корветы Дома Ликез. Все знают, что Дом Ликез не воинственный Дом, но также известна и самоубийственная самоотречённость неймарцев когда их загоняют в угол и сейчас подданные Медеи и Мидаса видимо решили что угол вот уже он, а потому корабли открывали огонь прямо на звездных трассах, пытались таранить корабли противника или выдергивать их с разгонного маршрута. Но увы все что они смогли добиться это то, что отдельные корабли армады получили повреждения, а сама она замедлила ход и растянулась на часы, а то и дни пути по звездным трасам. Так, что из всей эскадры Дома Ликиз высланной в качестве передового охранения Корелиона в систему вернулся лишь малый носитель «Неверомор» и порядком покалеченный корвет, которые поспешили занять позиции около прибывшего в систему «Цербера». Флот Дома Ликиз перестал существовать еще до битвы, правда выгадав некоторое количество времени союзникам. Но стоило ли это того?

Одновременно с появлением флота Дом а Гарсио в системе Корелиона на планете в атаку выдвинулись войска Дома Орлон собранные со всех их владений и даже чужих ленов, ведь для каждого корелионца было долгом чести вернуть свою родину. Первым в воздух поднялся «Первый воздушный флот» Дома Орлон, огромная армада состоящая из дирижаблей, стандартных боевых орнитоптеров и орнитоптеров «Ястреб» выдвинулась закрывая собой небо Корелиона в сторону владений Дома Ликиз пересекая Штормовой океан, не было сомнений что их удар будет сокрушительным и смертоносным. А по Змеиному перешейку уже ревел моторами тяжелых танков гвардейский механизированный корпус «Корпус вечных стражей» который сходу сбил заслоны корпуса «Синих стражей» Дома Ликиз и заставил их откатываться к собственным укреплениям, а вслед за танковыми клиньями в разрывы фронта проникали отряды легких пехотинцев наемного корпуса «Малые щитки» и неймарцев спасало от разгрома и окружения только крайняя узость фронта.

А меж тем на границе системы Корелион накапливались и строились в боевой порядок корабли Дома Грасиа. Два с половиной десятка корветов собралось в огромную стаю, за спинами которой глыбами высились большой ришезианский носитель «Шальная императрица», планетарный монитор «Молот» и легкий крейсер «Франт», а в самом тылу армады колонной выстроились три транспорта «Воин» несущих по видимому войска вторжения. Несмотря на то, что суда Дома Грасио довольно долго собирались и строились, корабли Альянса Равных не пытались ни атаковать, ни даже тревожить противника находясь в своем импровизированном укреплении. Так что капитанам Грасиа удалось спокойно и без нервов разбить корветы на четверки и выдвинутся в атаку прячась за более прочные корпуса фрегатов и планетарного монитора. Но впереди всех двинулся транспорт «Волна», видимо перфы что то подозревали…и были правы ведь сработавший пустотный объем сверхмощных мин «Проглот» разнес корабль на кусочки. Корабли вторжения удвоили осторожность и были вынуждены выпустить эскадрильи истребителей вперед что бы они разведывали путь кораблям и уничтожали мины. Флот Дома Грасиа двигался вперед избегая существенных потерь на минных объемах, но существенно снизил темп движения, что перевело стремительную атаку в разряд медленного наступления.

Вокруг планеты уже кипела схватка, когда флотоводцы Дома Орлон решили, что блокирующие планету корабли уже достаточно отвлечены противником и не смогут воспрепятствовать подъему на орбиту большой эскадры «Рыцари неба», почти дюжина корветов, треть из которых представляли ударные «Молнии» Каладанского производства составляли страшную угрозу даже для самых тяжелых кораблей и боевых станций. Хотя Альянс Равных и выстроился треугольником и был готов к отражению атаки со всех сторон, не было сомнения что атака с двух, а то и трех сторон будет для них сокрушительным ударом и не позволит сторонам треугольника поддерживать друг друга. Пилоты орлонов застыли в предвкушении схватки, а бронированные люки подземного космодрома начали открываться, знаменуя вступление космофлота Дома Орлон в сражение. Но их надежды были тщетны, серия взрывов произведенная на склоне горы в недрах которой располагался космодром «Камень Матиаса» буквально засыпала люки градом камней лишив корабли возможности старта до того момента как инженерные подразделения не разберут завалы. Из всей эскадры смог взлететь только флагманский корвет «Дюрандаль», легендарный Кассидий Клей на голых инстинктах поднял корабль и бросил его сквозь камнепад и смог хоть и не без повреждений поднять свой корвет в воздух. Да один корвет пусть даже такой древний и славный это вам не эскадра, но если за его штурвалом сидит мастер-над-оружием Дома Орлон Кассидий Клей, он все же способен на многое. Способен был бы, но и его противники знали что может пилот с позывным «Роланд», а потому не успел корвет набрать высоту как в динамиках внутренней системы оповещения раздался клекот грифона, а потом насмешливый голос рявкнул «Славься смерть!». Стоило только прозвучать этому древнему кличу гладиаторов, как многочисленные взрывы в хвосте корабля остановили двигатели и тот оставляя дымный след в воздухе пошел на снижение в итоге рухнув в океан.

На Змеином перешейке «Корпус вечных стражей» буквально вбивал в землю «Синюю гвардию» не оставляя гвардейцам Дома Ликиз никаких шансов, продолжая гнать их назад и стремясь выдавить их с перешейка и кажется достиг своей цели позволив наемному корпусу «малые щитки» выйти на оперативной простор полуострова малая змея и начать охоту за ополченцами неймарцев защищающих фермы Сломанного рога. Могучая планетарная крепость «Могила орлонов» хоть и обрушила лавину снарядов на проходящие мимо танки орлонов выбив некоторые из них, но остановить их не смогла, так как сама оказалась в полной осаде орлонского «Корпуса охраны побережья» чьи скорострельные артиллерийские батареи заставили крепость сосредоточиться на обороне.

-Неплохую подготовку демонстрирует Альянс Равных! И опять-таки сколько денег вложено во все это! Просто астрономическое количество! Даже если это их собственные силы, то сколько надо было потратить на найм и тренировку агентов? А если это работа по контракту, то мне страшно представить сколько в этом контракте нулей! – Самсон словно спутник вращался вокруг падающего «Дюрандаля» и активно жестикулировал руками.

Первыми заговорили главные калибры «Довода», оба выстрела точно влетели в лобовой щит планетарного монитора, но корабль предназначенный что бы парировать удары фазовых орудий замков лишь вздрогнул и продолжил свой путь. Слитный залп трех главных калибров тяжелых фрегатов и «Цербера» наконец пробил поля, но и тут «Молот» доказал свою крепость, он хотя и потерял существенную часть лобовой брони вместе с бронированной надстройкой вмешавшей лентовый бомбомет но продолжил движение словно стремясь взять на таран «Довод» . А вот легкие крейсера посчитали что атака сверхбронированного корабля бесперспективна и тоже неожиданно метко с предельной дистанции положили снаряды прямо в лоб фрегату «Свободный» разрушив броню и полностью ослепив его. Рявкнувшие в ответ орудие «Франта» точно послало снаряд в боевую станцию «Довод», которой снаряд, впрочем, ничего не смог сделать могучему силовому полю боевой станции, лишь подсветил энергетический луч откуда-то с планеты постоянно подпитывающий его энергией через цепь ретрансляторов.

Корабли продолжали сближаться и снова выстрел «Франта» лишь разбил один из спутников «Стрела» и не смог нанести никакого вреда силовому полю, капитан крейсера понял, что пользы от его корабля в текущей позиции совершенно нет и задействовав форсированные двигатели своего корабля стремительно нагнал основную группу союзных корветов, оставив в тылу только «Шальную императрицу» под прикрытием изящных, но потрепанных в бою с нихонцами холландских корветов «Роза» и «Фиалка».
Противники же прекратив попытки уничтожить «Молот» сосредоточили огонь на фрегатах и продолжали с похвальной точностью попадать каждым выстрелом - залпы боевых станций погасили поля и растерзали на куски правофланговый фрегат, легкие крейсера хоть и превратили в решето «Свободного» все же не смогли остановить корабль больше похожий уже на плохо собранный конструктор. Фрегаты Голгофов выступили еще лучше - первый насквозь пробил борт одного из корветов прятавшегося за уничтоженным фрегатом, а второй вызвал перегруз поля и разрушил нос вместе с торпедными аппаратами другому корвету. Только сейчас до перфов дошло, что такая точность, что то ненормальное и истребители заметались вокруг и закономерно обнаружили среди космического мусора, случайных астероидов и прочего мусора покрывающего любую систему целую сеть дальномеров, автономных капсул с наводчиками и радарных постов, которую и принялись торопливо уничтожать.

В боях на земле орлоны демонстрировали уверенное преимущество и очень скоро должны были полностью миновать Змеиный перешеек и развернуться во всю ширь. Все попытки контратаковать со стороны Дома Ликиз пресекались без шансов, даже десантирование на южном побережье орлонов наемного десантного корпуса «Гремящие кулаки» не остановил наступления. Как оказалось в третьей линии боевых порядков орлонов было еще два десятка полков ополчения вооруженным лучшим оружием с Каладана и Икса, которые не смотря на серьезные потери смогли запереть десантный корпус на болотистых островах дельты реки Борох не позволив ему ударить в тыл наступавшей группировке.

А вот в воздухе все было не столь однозначно, грозный «Первый воздушный флот» обошедшийся Дому Орлон как полноценная космическая эскадра вместо сокрушительного удара по отступающим неймарцам заходил по большой дуге для нанесения удара по межсекторальнмому космодрому, хотя и было понятно что бомбежка объектов ассоциированных с Картелем будет воспринята крайне негативна, да еще и полностью бесперспективна с военной точки зрения. То что тут, что то не так стало понятно сразу после того как первые бомбы легли среди складов и причалов островного объекта. Словно давно дожидавшиеся этого момента на орлонов навалились эскадрильи неймарцев, а из под воды начали выскакивать сигарообразные ракеты класса «вода-воздух» которые учинили настоящее опустошение среди легких орнитоптеров «ястреб». Дирижабли попытались парировать угрозу ударами бомб, но защищенные толщей воды и крепкой броней подводные крейсера оставались неуязвимы для атак с воздуха продолжая обстрел. Но самым страшным моментом для корелионцев стало всплытие прямо посреди боя знаменитой «Матери ворон» исполинский подводный крейсер вывезенный еще в период исхода рейвенов с планеты вернулся на родину и буквально выстрелянные им в воздух эскадрильи «морских воронов» своей атакой отправившей с неба под воду немало орнитоптеров шокировавали корелионцев, будто вновь вернувшимися днями гражданской войны.
Большие проблемы встали и у инженерных команд пытавшихся освободить взлетные трассы для кораблей, на рабочих набросились взявшиеся словно из неоткуда твари, напоминавшие помесь единорога с дикобразом, а диспетчерские вышки внезапно наполнились шипением игольников – одинаковые люди в серых комбинезонах спокойно и методично вырезали обслугу космопорта и не слишком беспокоились когда гвардейцы охраны рубили их на части.

- Ох выставит кому то ОСПЧТ не хилый счет и зная с кем дружить сеньор Шатрах, управляющий базой «Каитано» у меня даже нет сомнений кому это. Нок акая же глупость и какая же странность потерять столько времени на облет океана, что бы ударить по невоенному объекту, да еще и попасть в засаду при этом! - Брок Самосон явно упивался происходящим скользя межу ракет и лазерных трасс невесомой тенью.

Между тем главные калибры обороняющихся продолжали собирать урожай в виде покалеченных и уничтоженных кораблей противников, снова сфокусировавшиеся боевые станции легко преодолели поля и взорвали теперь уже левофланговый фрегат, тяжелые фрегаты добили «Свободного», а легкие крейсера полностью погасили поля и даже кое где пробили броню оставшихся двух фрегатов. «Франт» от безысходности уничтожил еще один спутник «Стрела», так как в одиночку ничего сделать силовому полю «Довода», помочь ему попытались две эскадрильи стрелокрылов атаковавшие не саму боевую станцию, а ретрансляционные спутники насыщающие поля «Довода» энергией и не безуспешно - им удалось прервать канал связи с землей, хотя и ценой того что насевшие на них три корвета Голгофов и тяжелый корвет Рейвенов начали выбивать одну машину за другой. Несмотря на то, что почти половина битвы уже прошла стороны только достигли сближения друг с другом и лавина корветов Дома Грасиа выплеснулась из за спин остатков своего живого щита и волной обтекая по широкой дуге «Довод», который представлялся им слишком сложным для атаки объектом ринулась туда, где позиции обороняющихся казались самыми слабыми, а именно в тот угол построения который должен быть закрыть недостроенный «Цербер». Но у Альянса было чем парировать эту угрозу – из центра построения поднялась настоящая туча москитного флота - в бой шло почти два десятка эскадрилий, впереди неслись авангардом шесть эскадрилий аэрокосмических истребителей, четыре Дома Като и две Дома Теннери, а за ними словно злорадно гудящее облако ос неслось полное истребительное крыло Дома Теннери на великолепных «Тэнгу». Такую страшную угрозу корветом надо было парировать и истребители перфов бросились вперед, лежащие в искусно сделанных ложементах «золотые розы» пилоты хоть и уступали в классе пилотам Теннери и Като, но за счет того что могли выдерживать страшные перегрузки и того что постоянно получали указания с тактических вычислителей своего носителя на голову превосходили своего противника, что и доказали в первой же сшибке уничтожив эскадрильи аэрокосмических истребителей Теннери, как наиболее опасных врагов и проредив эскадрильи Като. Но связанные боем с авангардом не смогли помешать десятку эскадрилий «Тэнгу» разбившихся на тройки вцепиться в бок атакующей волне корветов и тут пилоты Теннери показали на что они способны держа в руках штурвалы по-настоящему классных машин. Сразу три корвета вывалилось из общего строя безжизненными обугленными тушками. Но в строю осталось еще двадцать три корвета и их торпедный удар был бы страшен, но никто не собирался смотреть на это безучастным взором.
«Шино Ка Катасука!» рявкнули голоса на общем канале и словно угорь вырывающийся из норы серебристая змея эскадры «Умика́дзэ» ударила во фланг маневрирующей колоне корветов, рассекая ее на двое. Идеально слаженный механизм следующей доктрине эскадренного боя против слабо организованной толпы одиночных кораблей пусть и вчетверо уступающий им по численности все же мог многое. Адмирал Нито Нгуен не стремился связать боем противника, словно держа в руках катушку от воздушного змея, он то посылал свою эскадру внутрь армады противника, то выводил ее наружу - словно резал тело змеи на куски заточенной струной. Каждый раз оказываясь внутри построения врага, корабли Дома Като словно превращались в стремительные тени больно жалящие и ускользающие от ответного удара, что не удивительно если учесть что в пилотажных ложементах кораблей лежали такие звезды как мастера-пилоты Кихиморо Отоно и Кашимо Нитаро. Уже с первого захода эскадра буквально ошеломила противника уничтожив пару корветов и повредив еще полдюжины, так что атаку продолжило только десяток корветов.

- А пилоты Дома Като молодцы! Сколько же сил и средств вложено в «Умика́дзэ», как думаете сколько стоит эскадра почти каждым кораблем которой управляет мастер-пилот? Ох Думаю немало! А вот с «Неверомором» происходит что то странное! Носитель стоит недвижимым и даже не поднял свои эскадрильи, интересно что там произошло? Кажется у него какие то проблемы с взлетной палубой!

-А вот это еще более интересно! У нас есть телеметрия с тяжелого крейсера «Слава победителям» Дома Катон, вон он стоит недалеко от тылов Дома Грасиа и наблюдает за боем. О там, что-то происходит, смотрите с него выброшено множество челноков которые берут маршрут на станцию Каитано! Посмотрим пристальнее. – ведущий растянул руки и большую часть голограммы заняло обычное плоское изображение.

Командная рубка, увешанная знаменами и оружием была полна народа, за спиной капитана стоял наверное весь высший офицерский состав корабля, сам капитан вооруженный древним даже на вид мечом читал «Третью мантру Паломника» - «Да будет ниспослан меч тому, кто захочет его поднять, да будет остер клинок который он обнажат ради битвы, да будут крепким руки его сжимающие…», а ему в ответ вторил тем же ритуальным речитативом высокий рыцарь-дайкис с водопадом алых волос спускающихся до самых лодыжек – «Как свеча освещает путь, как лоза связывает с родиной, так меч будет уничтожать зло…». Акросец опустился на колено и протянул дайкису свой меч, который тот принял с поклоном. Бывший капитан тяжелого крейсера вздохнул, встал и махнув рукой своим офицерам двинулся к спасательному отсеку, его ждало новое назначение и новый корабль, а этот пусть теперь послужит новым владельцам.

Тяжелый крейсер «Слава победителям», над которым развернулась гигантская голограмма знамени Дома Дайкис открыл боевые порты и обрушил огненный шквал на «Розу» и «Фиалку» мгновенно уничтожив вторую, и серьезно повредив первую, впрочем досталось и стоящей рядом «Шальной императрице», которую впрочем защитили мощные поля и мгновенно сработавшие форсированные двигатели бросившие корабль в сторону. «Слава победителям» не удовольствовалась нанесенным ущербом и огромный снаряд точно лег в слабозащищенную корму планетарного монитора «Молот» вырвав основной двигатель из корпуса корабля, чем заставил его замереть на месте под огнем бортовых орудий «Довода» и трех корветов Голгофов , которые оставили тяжелый корвет догрызать остатки стрелокрылов. Тем временем голова колонны - десяток корветов Дома Грасиа обрушился на орбитальные платформы и фрегаты Дома Теннери к которым словно питали личную неприязнь. Десять корветов выпускающих по пять торпед это почти полсотни смертоносных «рыбок». Торпеды рухнувшие на силовые поля противника произвели эффект молота – лопнуло силовое поле одного из «Алеф», а второй спутник просто развалился на части не выдержав перегрузки, разлетелась на куски один из «Колчанов», а фрегат Дома Теннери получив пятнадцать торпед в правый борт замер словно тунец у которого акула отхватила целиком бок. А ведь у корветов было еще немало бортовых излучателей, которыми они щедро поливали все вокруг, впрочем противники тоже не оставались в долгу. Залпами «Колчанов» и «Ежей» было выведено из строя два корвета, третий был распилен буквально пополам, когда фрегат «Рапира» активировал курсовую лазерную пушку давшую ему имя, а «Пламя» и «Месть Рейвенкло» разнесли еще один корвет бортовыми залпами в то время как своими главными калибрами опять атаковали далекий покалеченный фрегат и если «Пламя» разворотил ему бок заставив закрутиться вокруг своей оси, то крейсер Рейвенов впервые промазал.

А вот «Довод» не подвел расколов пополам последний фрегат перфо. Тяжелые фрегаты Дома Голгоф попали и промахнулись по разу, но даже одним попаданием добив покалеченный ими ранее корвет, а «Цербер» добился пробития по «Франту» выбив ему вспомогательный двигатель. Эскадра же «Умика́дзэ» несмотря на свою слаженность и мастерство все же начала нести потери - погибающие фрегаты успели почти полностью снять силовое поле вокруг фрегата «Суровая госпожа», а воспользовавшийся этим «Франт» разворотил двигатели и изрешетил рубку корабля Отоно, во вспышке исчез корвет «Темная звезда» которому пришлось прикрыть очередной маневр эскадры…но пилоты Дома Като делали свою работу и большая часть кораблей перфо бестолково вертелась в пространстве вместо того что бы поддержать атаку родичей и погибая от атак многочисленных «Тэнгу», на которых впрочем начали наседать четыре эскадрильи «золотых роз» хоть и лишившихся поддержки с носителя, но все еще весьма опасных, хотя эффективно противодействовать врагу в начавшихся «Танцульках» уже не могли . И только сейчас четыре стандартных и три ударных корвета Дома Орлон начали выползать на орбиту из верхних слоев атмосферы.

- Что то Орлрны припозднились! Этак все веселье пройдет без них! Я кстати не знаю, но у меня какое то чувство, что одним «Неверомором» дело не ограничилось корвет Дома Ликиз тоже висит без движения неподалеку от «Довода», бортовые орудия самой тяжелой станции что то часто мажут, словно что то мешает их наводчикам.

Избиваемый «Первый воздушный флот» старался оторваться от преследователей и уйти к северному полюсу планеты, но Дом Ликез даже потеряв все свои орнитоптеры смог лишить воздушный корпус его основных ударных орнитоптеров и теперь рассекая волны вслед за отступающими скользили подводные крейсера не на минуту ни сокращая количество ракет, вылетающих из-под воды и бьющих в медленные и неповоротливые дирижабли.

Планетарная крепость «Могила орлонов» выдержала не одну осаду, и даже скорострельная артиллерия не могла нанести ей существенный урон в то время, как ее собственные пушки то и дело выбивали одну батарею врага за другой, но даже на такой крепкий орешек у корелионцев нашелся свой молоток. В небе тихо зашуршали двигатели легендарной эскадрильи тяжелых конвертопланов «Крестоносцы» и тяжелые бомбы типа «Успокоитель» посыпались на планетарную крепость раскалывая бастионы и добираясь до самых глубоких бункеров построенных по динкурийской технологии. Так что очень скоро «Корпус охраны побережья» снялся с места и сбивая потрепанные полки в единый строй двинулся вслед за собратьями, которые наконец затормозили свое движение. Почти истребленная «Синяя гвардия» откатилась за спины спешащих от космодрома корпусов и передовые машины оролонов уткнулись в корпус «Сотрясали тверди» Дома Голгоф. Гвардейские танки попытались сходу опрокинуть их так же как до того неймарцев, но тяжёлые пехотинцы с Граффа хоть и понесли серьезные потери, но устояли и как только появилась возможность отступили, уступив своё место триумфаторам Акавриа. Корпус «Эхо вороньего плача» под командованием опытнейшего Эстебана Этьена Наварро уже мог кое что противопоставить противнику, подчиненные ему войска разбитые на четыре терции ловко разделяли войска противника не давая ему собраться в единые клинья пригодные для порыва обороны, тяжёлые танки встречали атакующих собратьев по классу лоб в лоб, артиллерия не позволяла легким танкам даже приблизиться к плотно сбитым каре, ну а обученные по сардаукарской методике пехотинцы облаченные в древние доспехи «кнехт» покрытые дополнительным антилазерным покрытием и вооруженные лучшим иксианским оружием которое можно купить за деньги, давали своим машинам тот самый необходимый перевес почти на равных противостоя гвардии корелионцев. Противники замерли не в силах одолеть друг друга и единственной надеждой атакующих остались наемники, которые своими легкими пехотинцами обтекали потрепанных «Сотрясателей тверди» и стремились зайти в тыл войскам Дома Теннери. Но все это было лишь прелюдией, потому что на поле боя вышел новый игрок - корпус «Жатва северного ветра» под предводительством Саламантина Бернардо Тьйииги был игроком совсем другого полета и не зря носил звание личной дружины лорда Северина Теннери, который сам занял место в его конном строю приняв от оруженосца длинное копье со святящимся от запасенной энергии наконечником. Врят ли здесь был хоть один всадник или пилот гравикара, не заплетающий волосы в причудливые косички или чья броня не лоснилась матовым блеском, так что не удивительно что корпус был настоящей элитой Люции. Стремительно брызнули вперед гравикары «Каратель» сжигая егерей «Малых щитков» напалмовыми протуберанцами, планирующие «Аспиды» усеяли позиции наемников лавиной неуправляемых ракет обращая целые полки в бегство и по этой мешанине бегущих и окапывающихся отрядов ударили шесть полков теннерийских рыцарей.

Сплошь закованные в боевые скафандры всадники и лошади, могущие с равной эффективностью сражаться в любой атмосфере или вовсе без нее, броня где переливчатые матовые блески анти-лазерного покрытия нанесенного на все части доспеха принимали узоры древних героев, радужные отблески поляризованных полей окутывающих строй разноцветной пеленой, густой лес «копий ангела» настоящих сокровищ привезенных Теннери еще из владений Боро и наконец сардукарские косы пробивающиеся среди густых, по дайкисовской моде шевелюр всадников. Врят ли в секторе Маракор были те кто мог сравниться с ними, перед этими конными гвардейцами меркли даже всадники Дома Дайкис и рыцари дома Кносс.
Слитное движение большой конной массы адаптированных к тяжелой гравитации лошадей заставило задрожать землю, а развернувшиеся знамена и вымпелы создали, по сути, второе войско скачущее в атаку над головами всадников. Конные гвардейские полки пошли в атаку легко втаптывая в землю Корелиона тех из наемников кто был настолько глуп что бы предпочесть сопротивление бегству и словно раскаленный клинок вошли в бок «Вечным стражам». Элитный корпус Дома Орлон состоял из лучших воинов Корелиона, но даже он пошатнулся и задрожал от такого удара -длинные копья через раз, но пронзали тяжелую броню танков, мощные поля и доспехи отражали лавину лазерного огня обрушенного легкими танками и стрелками. Только усилия вставших на смерть гвардейцев под предводительством Симона Орлона смогли остановить всадников пропахавших окровавленную, пахнувшую кровью и металлом борозду до середины построения механизированного корпуса. Тут бы наверное, можно было еще что то сделать, но наемники уже бежали, а чеканящие шаг «Сотрясатели Тверди» уже двигались во след кавалеристам, да и всадники Теннери не хотели не то что умирать, но даже снижать накал своей атаки рубя гвардейцев и стремясь дорваться до танков, а потому командующий орлонов скрепя сердце приказал отступать. Это решение несомненно было правильное, но стоило корпусу почти всех гвардейцев, которых рыцари Люции преследовали до самых позиций спешно окапывающегося «Корпуса охраны побережья» в чьих рядах скрылись остатки элиты Дома Орлон.

- Неплохо? А неплохо? Я говорил , я покажу вам что то сочное! - неистовал Брок Самосон – не зря столько слухов было про армию Дома Теннери! Посмотрите на экран, смотрите тут сошлись в бою наверное два лучших корпуса во всем Маракоре! Ведь «Первые сыновья» Дома Дайкис все еще штурмуют радужные якоря в северном квадранте! Так, что можно точно сказать – эти воины лучшие!

-Как вам кровь героев? По моему нет нектара слаще! Лучший танковый корпус против лучшего мобильного! Больше вы такого нигде не увидите, только в Новостях Дол Ворда! Только у меня!

Битва становилась все более ожесточенной. Оставив бесполезную погоню за стремительно отходящей на своем форсированном двигателе «Шальной императрицей» тяжелый крейсер всадил полный залп в один из следующих за ней «Воинов» переломив его пополам и пополз к планете. «Довод» и корветы Дома Голгоф доломали-таки планетарный монитор, так и не дав ему приблизиться к планете, хотя впрочем без своего бомбомёта он и не представлял серьёзной опасности поверхности. Эскадра «Умика́дзэ» тем временем продолжала удерживать на себе половину противников проливая кровь и теряя корабли, погиб фрегат «Вакизаши», которому «золотые розы» буквально снесли всю внешнюю обвеску, а тройка корветов вогнала торпеды прямо в корму. Получил серьезные повреждения корвет «Белый луч». Но на этом успехи противника кончились. Под выстрелами главных калибров тяжелых фрегатов получили тяжелые повреждения еще двое корветов, быстро добитые катонийцами, а последние три корвета изрешетили «Тэнгу» Дома Теннери потерявшие всего одну эскадрилью, да и то не от корветов, а от периодически гоняющихся за ними «золотых роз». Но самое удивительное случилось с «Франтом» за которым буквально охотились канониры «Цербера» стараясь разрушить его форсированные двигатели дающие тяжелому в общем то короблю почти неограниченные возможности для маневра. Очередное попадание в двигатели видимо снизило скорость корабля достаточно что бы выскочивший, словно чертик из табакерки, одинокий корвет Теннери оказался почти рядом с ним. Естественно крейсер понявший что оторваться ему не удастся обрушил сразу всю свою огневую мощь на противника, но словно заговоренный корвет скользил между лазерных трасс и только когда он приблизился почти в упор стало можно различить на нем личный герб самого Виленто Танниро Дайкиса побратима и правую руку Северина Теннери. Легендарный космический рыцарь, равно хорошо обращающийся с мечом и штурвалом, с одинаковой легкостью блистающий на дипломатических раутах и на командном мостике был явно не по зубам канонирам перфо. Щелкнул фирменный теннерийский захват «Коготь» и третий наследник престола расколотых миров вместе со своей свитой взошел на борт «Франта» как полубог входит в храм еретиков, он ждал куда более крупную добычу на был готов согласиться и на эту и врят ли кто то тут мог противостоять носителю «белого пламени».

Куда более ожесточенным было сражение, кипевшее внутри периметра обороны, шесть корветов перфо сражались словно одержимые не прося и не давая пощады, слитным торпедным залпом они буквально испарили корму «Мести Рейвенкло», а сунувшийся было вперед со своим лазерным резаком флагманский фрегат «Рапира» в мгновение ока лишился и его и почти всего что к нему прилегало включая командный мостик. Боевые платформы и последний фрегат Теннери не смогли показать ничего достойного, а вот «Пламя» благоразумно покинувшее опасное место благодаря своим сверхманевренным двигателем и заняв выгодную позицию изрешетило один корвет и отстрелило двигатель второму, правда оставшись практически в одиночестве против четырех корветов. Семь же корветов Орлонов показали настоящий класс и превосходство атрейдосовских верфей - легко, словно стоящих обогнув бросившиеся им наперерез корветы Дома Голгофов они слитным залпом вырвали огромный кусок из «Цербера» который хоть и разразился огнем лазерных батарей, но серьезного урона нанести не смог. Хоть что-то противопоставить орлонам смогли только два оставшихся одноразовых пусковых спутников «Стрела» выплюнувших по торпеде и целому рою ракет, подбивших один из корветов и существенно продырявивший борта второго.

- Вот это бойня! – продолжал радоваться Самсон – но посмотрите тут кажется появились новые участники! Ого, кажется Альянс равных решил стянуть сюда все что можно! Привезет ли что то Дом Грасиа? Нет? Жаль, жаль а я надеялся на новый раунд!

Истекающие кровью противники напоминали двух боксеров, вошедших в клинч, перевес в котором клонился в сторону Альянса Равных, а ведь он еще и не выложил на стол все свои козыри. С проявившегося хайлайнера сошла четверка тяжелых корветов под знаменами Рода Мартел, чьи многочисленные орудия немедленно начали выщелкивать «золотых роз», ведь не имеющие торпедных аппаратов корветы были тем не менее отлично бронированы и вес бортового залпа имели более чем внушительный. Следом за ними рванула тройка корветов Дома Рейвен во главе со знаменитым «АсанГар» ловко зайдя в тыл наседающим на «Пламя» перфо они фокусированным огнем уничтожили замыкающий корвет, в то время как наконец то поднятые с «Невермора» две эскадрильи ударных истребителей «Бульдогов» в ходе штурмовки положили торпеды точно в двигатели второго корвета в цепи. Ну а подошедшая туча «Тэнгу» расправилась с оставшимися, которые так и не смогли существенно повредить «Пламя» которое продемонстрировало целый каскад из появляющихся и исчезающих силовых щитов и невероятную маневренность почти на уровне корвета.

«Рыцари неба» в свою очередь демонстрировали настоящие чудеса пилотирования ничуть не уступая, а скорее всего превосходя всех на этом поле боя кроме дайкисов конечно, но в связи с их опозданием к основному действию этого было мало. Да, они растерзали один за другим два корвета Дома Голгоф и всадили еще несколько ракет в разваливающийся потихоньку шар «Цербера», но ничего решить это уже не могло. Сначала главные калибры «Довода» и тяжелых фрегатов снесли два ударных корвета, потом подошедшая «Слава победителям» бортовым залпом уничтожила последний корвет несущий угрозу тяжелым кораблям, после чего оставшиеся корветы Дома Орлон попытались снова нырнуть в атмосферу преследуемые Рейвенами и гудящей тучей «Тэнгу». Поле боя осталось за Альянсом Равных.

-Уффф, не знаю как вам, но мне хочется закурить. Запомните все что вы сегодня видели и главное помните, все это показал вам я -Брооок Самсон, кто может сделать круче сделайте, а пока я даже не знаю с чем сравнить сегодняшний репортаж! Увидимся на следующей программе короля новостей, могучего Брока!

Неорома воспринял команду как истинный техножрец - тут же приступил к ее выполнению.
-Предположение: господин Снешаль, возможно вам стоит присутствовать при открытии груза. - и удалился, раздавая на ходу команды, дабы доставили нужное оборудование на палубу, где хранился груз.
Когда все желающие офицера, желающие понаблюдать за вскрытием собрались на месте, а в отсек так же прибыла внушительная охрана, затребованная эксплоратором, приступили к вскрытию. И процесс оказался куда сложней, все осложнялось крайне сложными механизмами защиты груза, которые были готовы уничтожить все, что находилось внутри и, возможно, и снаружи. Сначала работой занимались сервиторы, управляемые техножрецом, а все остальные находились на порядочном расстоянии, но из-за сложности замков, Неоромы был вынужден сам взяться за взлом. Когда замки наконец-то начали поддаваться прошел далеко не один час. То, что было внутри заставило экипаж разом сделать еще несколько шагов назад, а отдельных членов команды хвататься за оружие или священные символы. Конечно, очень мало кто слышал про древнюю расу живых машин, но даже вид полностью уничтоженного некрона наводил на собравшихся ужас, именно тот самый ужас, который почувствовал Тсветан. Благо, это машина уже точно не сможет никому причинить вреда, ибо повреждения корпуса были слишком серьезные, какие-то элементы конструкции отсутствовали, а часть обшивки головы начисто срезана. Если оценивать украшения этого образца, можно было сделать вывод, что он был явно высокого звания, но так как абсолютно никто на борту толком не разбирался в иерархии некронов, то сказать что-либо точно было сложно. Вместе с хозяином внутри покоилось и его оружие, к сожалению (а может и к счастью?) тоже сломанное, выполненное в виде посоха с лезвиями. Второй ящик был наполнен какими-то обломками и большой сферой идеальной формы. Судя по текстуре, они были из того же материала, что и тело, то есть так же принадлежали расе некронов. Содержимое последнего кофра разительно отличалось от остальных. Внутри было сокрыто странное древковое оружие с коротким клинком, смесь протазана и алебарды. Металл из которого было выполнено лезвие был явно не человеческого происхождения да и древко похоже было сделано из эльдарской психокости. Внутренности контейнера были заполнены сферами, которые, видимо, и экранировали содержимое от сигнала ауспексов, выдавая ложные данные.

— Владыка.
Девочка обернулась. В цитадели кретосносцев Мариньона, в зале с фонтаном крови, уже находился вампир. Он стоял на колене, а взор его был обращён вниз, так что его лица не было видно.
— Тайлер! - воскликнула слепая девочка. - У меня накопилось немало вопросов! Тебя не было так долго! Куда ты пропал? И куда пропало моё войско? Посланник крестоносцев не приходил так давно, неужели их всех разбили? Я здесь будто отрезан от внешнего мира! Я, Владыка Страданий...!
— Всё потеряно, Владыка. - прервал его вампир.
Девочка остолбенела. Рот её открылся в удивлении, но тут же лицо приняло каменное выражение, а кулачки стиснулись. Дрожащий голос задал лишь один вопрос:
— Как?
Вампир не отрывал взгляда от пола. Он боялся взглянуть в слепые глаза девочки. Он стыдился взглянуть в эти глаза. Но Аэлифер и так не видел ничего вокруг, ведь у его белокаменной тюрьмы не было глаз. Он мог определять чьё-либо присутствие лишь телепатически, и сейчас он понял, что нужно просто прочитать мысли Дарксвифта. И Кровавый Ангел сделал это. И его наполнило знание всех тех событий, который произошли с момента последнего ухода вампира. Войско Мариньона под предводительством инквизитора Фабиано захватило Трон, но демоны надавили на него и вынудили действовать вопреки своему Владыке. И сам вампир всё это время находился преимущество в пределах владений Тенчи... И, наконец, Аэлифер узнал самое главное – теперь Чжу-Цюэ является новым Пантократором.
— Как... Как они могли? Как ты мог?! - сосуд Аэлифера стиснул кулачки ещё сильнее.
— На секунду... Мне показалось... Будто они умнее тебя, Владыка! Будто я смогу жить с ними! - вампир говорил с трудом, но всё же говорил, а под конец сорвался на крик.
— Они просто использовали тебя. - девочка не злилась, но как будто бы сочувствовала. - Ты бы никогда не смог жить с ними, ведь для них ты – монстр. И я. А ведь я приложил руку к их созданию... И ты сам был человеком когда-то. Всё это лишь доказало мою правоту. Люди – грешны и порочны. Демоны – ещё хуже. Все они предали своего создателя. Значит, их создатель и сам порочен. Я сам порочен! Слышишь, Дарксвифт? Это я виноват в том, что демоны предали меня, стóило им покинуть этот самый зал! Это я виноват в том, что люди предали тебя! И это я виноват в том, что ты был предан! Я виноват в том, что создал вас, и в том ещё, что не смог очистить! Не смог уничтожить! Я думал, что создам новую расу. Расу без пороков. Но я не смог! Я просто создал вторых людей, но больших, уродливых и краснокожих. Я создавал людей вместе со Вседержителем, и они оказались лживы и порочны, а те существа, которых я создал самолично – ещё хуже! Я проиграл сам себе, проиграл своим существованием! Я – ошибка! Вы все – ошибка! И эти ошибки уже не исправить!
  Девочка сорвалась на крик. Она уже давно кричала, а Тайлер всё так же стоял на колене и смотрел в пол. Наконец, Аэлифер в сосуде девочки повернулся спиной к вампиру и посмотрел сам на себя. На свои остатки. На свою тюрьму. На фонтан крови.
— Слушай мои приказы, Тайлер. - девочка вновь говорила спокойно. - Найди моих смертных и передай им, чтобы они убили демонов, а затем возвращались сюда, в эту крепость.
— Есть, Владыка.
  Всё произошло быстро. В тот же день вампир воссоединился с войском Фабиано и приказал расправиться с демонами. Остатки войска крестоносцев вернулись в свою цитадель. Под руководством Дарксвифта, фонтан крови погрузили в телегу и повезли в тот древний храм, где и нашли его. Всё это это уже было, но теперь оно происходило в обратном порядке. Фонтан поместили в храм, на тот самый пьедестал, где он и был поставлен когда-то предыдущим Вседержителем. И вот, все вышли наружу. У входа в храм стояли крестоносцы, Фабиано, девочка-сосуд и Тайлер Дарксвифт.
— Почти готово. Сейчас вы засыпете вход так, как он и был засыпан. Затем убьёте друг друга. Затем убьёте это тело. - сухо и обыденно говорила девочка, будто рассказывая список покупок или другую мелочь.
  Крестоносцы покорились. Один за одним, они вскрывали себе глотки кинжалами со своих поясов. Последним был инквизитор. Остались лишь девочка и Тайлер.
— Теперь ты убьёшь этот сосуд. Я не знаю, сможешь ли ты жить с осознанием всего этого, но если не можешь – убей и себя, очисти землю от порока. На самом деле, я завидую тебе. Ты можешь оборвать свою порочную жизнь. А я – нет. Ты умертвишь это говорящее тельце, но я так и останусь в своей тюрьме, созданной Вседержителем. Её невозможно разрушить. Этот фонтан будет вечно истекать кровью... Но это не кровь. Это слёзы. Мои слёзы. Я пла́чу от осознания грешности этого мира и невозможности изменить что-либо. Это безысходность.
Девочка замолчала. Вампир тоже молчал.
— Пора. - коротко сказал слепая.
Двумя быстрыми движениями вампир схватил тельце и сломал ему хребет. Бывший сосуд Владыки Страданий умер быстро, но мучительно.
  Очередная глава истории Кровавого Ангела закончилась. Она закончилась ровно так же, как и начиналась – были лишь пустота и обрывочные мысли пленного духа, который истязал сам себя, и не было этим пыткам конца, ведь дух этот бессмертен.


Мятеж. Бой. Провал. Плен. Тюрьма. Вечность. Безумие. Безумие. Безумие...

Сюаньцзан и Перламутровый Доспех
— Ленивый Дракон, что ты такое говоришь! — топнула в негодовании Лан Фан. — Вовсе мне не нравится Лю Шаньсан! Она, конечно, прекрасна как весенний расвет...
— ... И сияет как озеро Шуанжэнь... — поддакнула черноволосая монахиня, сосредоточенно молотя долотом по раковине огромной улитки – они потратили четыре дня, ныряя по очереди на дно (зачем нырять ей, Настоятельница так и не поняла, но подозревала что наставнице просто нравится от неё этого требовать), пока Сюаньцзан наконец не выловила эту ракушку.
— И сияет как озеро... так, хватит! — вспыхнула Лан Фан. — Мне просто нравится её чудесная игра на арфе, вот и всё! Ну и ещё конечно её умение плести планы не уступает умению плести музыку!
— То-то ты не могла глаз отвести, — продолжала подтрунивать над настоятельницей Сюаньцзан, сменив долото на раскаленный прут, которым зачем-то делала отверстия.
— Я-я-я-я просто залюбовалась бликом солнечных зайчиков на её украшениях!
— Если это правда так, то наконец-то саженцы моих уроков начали плодоносить! — засмеялась Ленивый Дракон и, откинувшись в сторону, упала на траву. — Пора и помирать!
— Стой... вы куда, госпожа Сюаньцзан!!!

Бедная Лан Фан спешно покинула навес, под которым с почтительного удаления наблюдала за странными махинациями Ленивого Дракона (которые на создание доспеха не очень походили), и, не смотря на раскиданный по всюду инструмент, поспешила к женщине. Однако увидев, что бюст той подрагивает от немого смеха, она только хмыкнула и, задрав голову, прошла дальше, сделав вид, что рассматривает доспехи.
— И кому же мы вручим этот артефакт, мудрейшая?
— О-о-о, это ещё один мой ученик! Скоро увидишь!

Сюаньцзан ловко вскочила на ноги и, схватив доспехи под мышку, а Лан Фан – под локоток, поспешила к монастырю. Там, во дворике, по тщательно утрамбованному песку, прохаживался старичок. Одного взгляда Настоятельнице хватило понять, кто стоит перед ней.
— Великий Мастер Шан Ли! — воскликнула Лан Фан, склонившись в почтительном поклоне, и исподлобья глянула на монахиню – где твой ученик-то?
— О, ну здравствуй, Сяолун! — помахала рукой Сюаньцзан, под скрежет отваливающейся челюсти Настоятельницы. Она назвала великого мастера... КАК?! Маленький дракон?! О горделивом нраве Шан Ли ходили басни, что он запросто мог в качестве наказания задать трепку нерадивому ученику...
Но к ещё большему удивлению, старик только рассмеялся и поклонился в ответ.
— Дракон Сюаньцзан! — поглаживая бородку, расплылся мастер боевых искусств в широкой улыбке. — Я счастлив вновь увидеть свою наставницу! Как вы можете видеть, боевое искусство Би-Заши живёт и процветает!
— А я к тебе с подарком! Видишь эти доспехи? Чжу-Цуэ повелела доставить их какому-то там гиганту на Севере. Кажется, его зовут Балор... думаю, ты справишься, но сначала давай-ка проверим, что ты не забыл мои уроки!
С этими словами Сюаньцзан выступила вперёд, не отпуская из левой руки доспехов и выставила правую ногу вперёд, а правую руку согнув в приглашающем жесте.
— Вы собираетесь сражаться с Шан Ли держа доспехи?! — пролепетала Лан Фан. Ну теперь он её точно прибьёт!
— Оооо! Дракон Сюаньцзан будет драться со мной сразу правой рукой и ногой! — восхитился Шан Ли, снова заставив глаза Настоятельницы округлиться. Видя её замешательство, он вежливо пояснил:
— когда Великая Сюаньцзан обучала меня искусству Би-Заши, то могла одолеть меня двумя пальцами, мизинцем и указательным!

... А затем всё смешалось в вихре ударов, столь быстрых, что Лан Фан не могла за ними уследить. Они были столь мощны, что сдували насыпанный песок, обнажая голый камень, которым мостили эту площадку, от них сотрясались деревья и стены... когда Шан Ли вдруг изящным движением завертелся волчком и обошёл парирующее движение Сюаньцзан, настоятельница зажмурилась в ожидании удара, от которого даже Ленивый Дракон не в состоянии оправиться. Но монахиня просто отпустила доспехи, которые упали на землю и блокировала удар второй рукой. Неуловимое движение ногой – и Шан Ли опрокинули на землю.
— Неплохо! — улыбнулась Дракон. — Смотрю, ты не терял времени – даже придумал пару новых движений!
— А это не моё. Придумал уже мой ученик. Они так быстро растут, а? — мастер прищурился и широко улыбнулся.
— Это точно! — согласилась Сюаньцзан, почему-то в этот момент тепло взглянув на Лан Фан. — Ну, бери доспехи и вперёд! Думаю, с тобой всё будет в порядке!


Тысяча и одна дорога
— Госпожа Сюаньцзан, я усталаааа! — плаксиво сообщила Лан Фан, вновь остановившись, чтобы перевести дух. Они шли уже третий день и прошли столько деревень, сколько она не видела за всю свою жизнь!
— Зачем мы идём так далеко? А как же монастырь?! Он останется без присмотра! — продолжала донимать она вопросами черноволосую женщину, которая как ни в чём не бывало вышагивала впереди в своих белоснежных одеждах, как будто вышла за порог максимум пять минут назад.
— Я же сказала, Лан Фан, тебе нужно научиться этой системе "Иди и дыши"! — наставительно произнесла Ленивый Дракон, не сбавляя ходу. — Как только ты научишься этой технике для тебя не составит труда пройти весь мой путь и даже не вспотеть! Ну же, сосредоточься. Дыши внутрь себя, черпай ци из окружения, и всё у тебя получится!
— Но я... ох... ах...
— Если ты будешь думать только о том как устала, то никогда не поймёшь, как дышать!

... И так они прошли многие ли: солнце сменялось над их головами луною, леса переходили в поля, а поля вдруг оборачивались горами; и когда наконец достигли они границы Великой Империи Тенчи, Лан Фан вдруг обнаружила, что после у неё не болят ноги, а сердце не норовит выскочить из груди. Нет, она ощутила себя совсем свежей и отдохнувшей! Но прежде чем она успела поделиться своими ощущениями перед Сюаньцзан, Дракон сама остановила её и сказала:
— Пришли!
Лан Фан огляделась: да, как она могла судить, здесь заканчивались земли Тенчи. Но зачем Сюаньцзан привела её сюда?.. Хотя погодите-ка... кто здесь поставил статую Шан Ли?!
— Мм-м-м, прости меня, Мудрейшая, но я не понимаю, — заявила Лан Фан. — Зачем понадобилось уходить так далеко от столицы, чтобы научить меня этой технике для странствий?
— Затем что вот, — Сюаньцзан указала на каменного Шан Ли.
— Ииии? Это статуя великого Шан Ли, но мы могли бы просто навестить его в монастыре! — возмутилась Лан Фан.
— Это не статуя. Это он сам. После битвы с Балором, — покачала головой Дракон.
— Ч... ах эти варвары! Чтоб им провалиться, им доспехи, а они... а они... да как они посмели!..
— Спокойно, Настоятельница! Разве не этому я тебя стараюсь научить? — погрозила пальчиком Сюаньцзан. — Но раз уж ты так переживаешь... мы и пришли сюда его расколдовать!
— Но.. как?
— А как поступает цыпленок, когда приходит время покидать скорлупу?
— Не поняла...

БАХ! Посох Сюаньцзан опустился точно на каменное темечко Шан Ли.

— Аааа! Вы же его разобьёте!!!
— Я просто помогаю цыпленку покинуть скорлупу!

И правда: камень пошёл трещинами, начал крошиться... и внутри статуи оказался вполне себе живой Шан Ли! Мастер боевых искусств согнулся, разминая затекшую спину и поклонился женщинам.
— Ох! Спасибо, Дракон Сюаньцзан! Ну и устал же я тут так стоять... Пора возвращаться в монастырь!
— Разве вы не останетесь при дворе Сыма Цао? Такие бойцы ему наверняка пригодятся... — недоумённо поинтересовалась Лан Фан.
— Я исполнил указание Чжу-Цуэ, — лаконично ответил старик и двинулся в путь, ещё раз раскланявшись с монахинями напоследок.
— У каждого есть своё предназначение, Лан Фан, — поучительно изрекла Сюаньцзан. — Шан Ли исполнил своё, да и я скоро своё исполню... а теперь пошли, тебе предстоит показывать Сыма Цао новую технику самостоятельно. Не могу же я заниматься этим всё время! Лучше выпью чаю...
Лан Фан послушно развернулась по направлению к столице и зашагала вперёд, стараясь не оглядываться на монахиню. Ей не хотелось, чтобы та поняла, что брошенная ей фраза "да и я скоро своё исполню" больно уколола её в сердце.

Конец Истории
Сюаньцзан разлеглась в густой траве холма неподалёку от столицы, наблюдая как небо пересекает огромная радуга-мост – свидетельство возвышения Чжу-Цуэ. Рядом с ней на коврике сидела Лан Фан, подобрав ноги. Она заваривала в очередной раз чайничек Ленивого Дракона.
— Сюаньцзан... а какая она, Чжу-Цуэ? — неожиданно спросила Лан Фан. Судя по выражению её лица, она уже очень давно собиралась задать этот вопрос, и наконец решилась перед самым уходом Дракона.
Черноволосая монахиня поднялась на одном локте и задумчиво посмотрела на настоятельницу.
— Я просто её сама никогда не видела, а ты сама о ней ничего не рассказывала... — смутилась Лан Фан. — Хотя она наша главная покровительница...
— Она... ну, те, кому она являлась, говорят что она прекрасна, величественна и всё такое... Я же скажу так: Чжу-Цуэ несоизмеримо мудра... ибо правит двумя самыми бурными реками нашего мира – Жизнью и Любовью. Из них берут своё начало остальные реки, а сами они впадают сами в себя, ибо Жизнь без любви невозможна... Я думаю, однажды ты сама увидишь её воочию, Настоятельница, и тогда составишь своё, правильное мнение. Именно поэтому я ничего о ней не рассказываю... я знаю многих богов, потому что когда-то безымянная девочка стояла перед их советом. Но мудрее неё я не знаю никого.

Монахиня поднялась на ноги, стряхнув с себя травинки. Солнце в этот момент вспыхнуло особенно ярко и всё вокруг залило ярким – но не обжигающим, а мягким белым светом, так что Сюаньцзан буквально утонула в этой белизне.
— Ты не останешься ещё ненадолго? — поинтересовалась Лан Фан, когда солнце скрылось за облаком и на холме появился небольшой тенёк. — Просто... просто так не хочется, чтобы ты уходила, Сюаньцзан! Ты ведь наверняка ещё многому можешь нас научить!
—Судя по твоим речам, Лан Фан, плохой из меня учитель! — мягко улыбнулась Ленивый Дракон. — Всему своё время – и моё время закончилось... во всяком случае, сейчас ваш черёд двигать этот мир к добродетели и гармонии. Да и я... пожалуй, не слишком подхожу в новый порядок, который планирует Чжу-Цуэ.
— Тогда... тогда я как Настоятельница повелю сделать в твою честь фестиваль, который будет проходить и тысячу лет спустя! В эту неделю все монастыри будут открыты только для того чтобы проводить чайные церемонии!
Сьюаньцзан впервые на памяти Лан Фан замерла с открытым ртом. А после прикрыла глаза рукой, кажется, пряча глаза от яркого света.
— Не надо кликать дождь в такой хороший день, Настоятельница, — заметила она дрогнувшим голосом. — Не горюй... ты станешь великой священницей и твоя слава ещё мою затмит, ха-ха! И может даже Императора... главное, не забудь воспитать из Ши достойную преемницу! К тому же, я верю, когда-нибудь наши лодки, плывущие по реке Жизни встреться вновь... может, мы проплывём мимо не узнав друг друга, может одна из нас повернёт и поплывёт следом или бок о бок... но одно я точно знаю – мы ещё увидимся!
— Ну что вы такое говорите, Великая Сюаньцзан... — Лан Фан от волнения перешла на "вы", хотя уже давно именно "ты" из нервного обращения стало нормой. — Куда мне... а правда увидимся?
— Когда я была ещё девочкой, у которой не было имени... однажды я встретила в своём путешествии женщину. Несчастья преследовали её на протяжении всего пути, но она не унывала! Я тогда хотела уже отказаться от своих поисков, но её целеустремлённость вдохновила меня. Эта женщина была так похожа на тебя... может быть, она была твоим предком или прошлой реинкарнацией, не важно. Важно то что мы ещё увидимся, Лан Фан – возможно я вновь буду маленькой девочкой без имени, а ты сильной женщиной. Или же я вновь буду Драконом Сьюаньцзан, а ты моей послушницей... но в любом случае, реки Жизни ещё столкнут наши лодки вместе. Я не говорю прощай, Южная Звезда Лан Фан, но говорю: до встречи!
И прежде чем настоятельница успела опомниться, монахиня выпила чашку чая – последнюю – и зашагала прочь. Впрочем, у самого горизонта она остановилась (Лан Фан в это время просто смотрела в спину уходящей женщине) и до настоятельницы ветер донёс слова Сюаньцзан:
— Иди! В Храме я оставила тебе последнее наставление!

... Помчавшаяся со всех ног в храм Лан Фан обнаружила у себя на столе письмо. С трепетом развернув его, она сначала скривила губы в гримасе отчаяния – а потом звонко и счастливо рассмеялась. В письме значилось:

Чайные листья, свежие – 2 цяня
Гвоздика – 3 цветка
Лепестки клубники – 1 цянь
Сушеные ягоды клубники – 4 ягоды
Мята – 3 листка
Вода – 6 гэ

Кипятить на слабом огне пятнадцать минут.


***
На этом заканчивается история великого мудреца Сюаньцзан. Совершит ли она ещё какие-то подвиги? Напишут ли о неё ещё сказания? Я не знаю. Потому что "Путешествие на Север" заканчивается здесь.

— Послушник монастыря Чжу-Цуэ, Лю. Эра Сына Неба, ХХ.ХХ год.

Снисходительное спокойствие Чжу-Цюэ было лишь маской, ибо Богиня готовилась разыграть комбинацию, которая привела бы её к вершине власти над этим миром, измученным разнообразными бедствиями и пороками. Когда пролилась кровь десятков тысяч ритуальных жертв, воинства Тенчи без промедления устремились на Запад, без боя захватывая опустошенные и бессильные оказать какое-либо сопротивления владения Аэлифера, Ангела Крови. А затем Сладкогласная Арфа в руках Мудреца "позвала" отважных Вождей Тин-На-Ног сразиться с хранителями Трона Доблести.

Это была великая битва, в которой бесстрашные смертные сражали своими мечами и копьями Валькирий на крылатых конях, а затем пронзали ледяные сердца великаной-йотунов, пытавшихся поразить их огромными глыбами. Один из побратимов-вождей был изранен в этом бою почти до смерти, но двое оставшихся издали радостный клич на вершине Трона, усеянной телами побежденных.

Чтобы потом узреть марширующую к их трофею армию Тенчи под командованием Мудреца. Вновь вскочив в свои колесницы, Вожди сошлись в жестоком бою с колесничими Востока и их пешими собратьями в прочных доспехах, чтобы в конце концов быть окруженными и пасть под многочисленными ударами сабель и копий. И когда дрожащие от волнения руки Мудреца прикоснулись к Трону Доблести, омытому кровью многих погибших, а уста прошептали призыв к Богине...

Великая игра Богов завершилась и наступила эра Нового Пантократора - Хранителя Равновесия и Любви.

Карта на момент завершения игры:

«Кошачий глаз». Новости Дол Ворда. Дол Ворд.

То было окончании длинной ночи, тяжелой и пасмурной, как это часто бывает на западном полушарии Корелиона. Где то в горах все еще завывал ветер принесший ночью тяжелые грозовые тучи на верхушках которых играли всполохи молний, но тихо наступившее утро не оставило от ночного дождя ни следа. Казалось всего пару часов назад в ночной темноте о стены домов точно когти монстров из ночных кошмаров терлись ветви деревьев раскачиваемые порывами ветра, а теперь все исчезло как дурной сон. Родовое гнездо Дома Ликиз было свежим прохладным и чисто вымытым ночной непогодой, а потому церемония бракосочетания леди Тессалии Теннери и лорда Квентина Ардо Дайкиса прошедшая на рассвете у его подножья оказалась чудо как хороша. Многочисленные знатные гости, а особенно их роскошные подарки переполняли просторный луг у белых стен, даже когда молодые уже направились в Замок.

По ступеням Замка «Пришествие» носились толпы журналистов в отчаянии пытаясь проникнуть за многочисленные слои охраны дворцовой стражи и телохранителей знатных гостей. Казалось весь цвет сил безопасности сектора собрался воедино окружив дворец стеной силовых полей и внимательных глаз. Под неустанным контролем, по тщательно вычищенным подъездам прибывали переливающиеся от многочисленных слоев силовых полей гости. Под звуки труб и звон литавр и рокот барабанов с тонкой струйкой игры скрипки и флейты, что сплетались в некую таинственную мелодию голоэкраны окружавшие дворец ожили являя новобрачных поднимающихся по лестнице. В окружении огромной свиты из лучших людей сектора торжественно шествовал могучий Квентин Дайкис, высокий и статный рыцарь выглядевший максимум на сотню лет, самый разгар мужественности и силы для аристократа Благородного Дома, и прекрасная Тессалия Теннери. Худощавая, стройная, с резкими породистыми чертами древних Теннери Тессалия обладала тонким, слегка угловатым лицом, которое отличалось холодной академической красотой - словно кристалл голубого льда и лишь ярко горевшие глаза выдавали ее возбуждение. Высокая и подтянутая, она не была признанной красавицей, но было в ней что-то что заставляло людей замирать, подлинное величие в каждом шаге и взгляде может быть. Она держала за руку лорда Квентина, инстинктивно прижимаясь к ней телом, ее длинные черные волосы, пронизанные золотыми нитями, контрастировали с белоснежным каскадом волос мужа. Новобрачные вошли внутрь Замка и немногочисленные счастливчики допущенные до второй части празднества повалили за ними.
Несмотря на строгий отбор центральный зал Замка «Пришествие» был полон народа, наверное за всю свою историю этот замок не принимал такой влиятельной и разнородной публики, ее было настолько много и она была настолько пестрой, что даже такая нетривиальная женщина как Мелисента Долл, которой чудом удалось проникнуть внутрь, несколько терялась. Облаченная в роскошное и довольно закрытое по ее меркам платье, женщина буквально вихрем проносилась по анфиладам и залов в сопровождении тройки летающих камер не прекращая что то щебетать то в одну то другую летающую спутницу.

- Ой посмотрите какая прелесть, такая милота! - журналистка указала на Кассию Рейвен которая дефилировала по залу ведя на золотом повадке маленького гепарда - кажется у нас будет новая мода! Уверен скоро во всех гостиных Кейтейна появятся крошки гепарды, пони — это уже вчерашний день! Леди- я в восторге!

- А вот этот юноша кажется очень напряжен – девушка указала тонким пальчиком на Юто Като одиноко стоящего у стены и попивающего какой то напиток из дымящегося бокала – ну или он не любит подобные приемы! Что поделать затворник, говорят на Близнецах вообще не бывает приемов и балов. Фу какая скука.

- О, а тут какая-то напряженная ситуация кажется – могучий Ярин Голгоф размахивая руками что то втолковывал хмурящемуся и отворачивающемуся Йоргену Флешаю, который не знал как уйти от экспрессивного лорда.

- А вот целая семья Теннери, смотрите, кажется, они просто повсюду - успевают и потанцевать, и поговорить, явно они тут как рыба в воде. Это Лорды Северин и Люциус если кто-то их еще не знает! Лорды я в восхищении! – девушка кокетливо улыбнулась и послала воздушный поцелуй отсалютовавшему ей Люциусу Теннери.

- А кто тут у нас? О явно о чем-то секретничают. Это похоже молодой сэр Юлиан и Махмуд АльХашим - знаменитый затворник больше напоминал восточного купца из сказок, чем реального человека и его контраст с молодым рыцарем, затянутым в скромный пустотный комбинезон, был просто разительным.

- А это кажется посол лорда Малади, отличный камзол! Интересно что здесь делает эшлеклер и почему он как-то чувствует себя не очень уверенно судя, по поведению конечно! Обычно они куда более заносчивы, балы их территория!

- Смотрите вот и виновники торжества, леди Тесса и лорд Квентин Дайкис, как они прекрасно смотрятся и не скажешь, что ему больше лет, чем графу Птолемею Кноссу! Тот судя по последнему голо просто развалина, а лорд Квентин чудо как хорош! Говорят это все сестринские техники!

-А вот и хозяева Замка, лорд Мидас и леди Медея какая красивая пара, как они хороши – Мелисенда присела в реверансе - я в восхищении!

-Оооууу а тут у нас люди покрупнее, удивительно встретить их здесь! Пожалуй, я не буду мешать им, но …. министр, леди если вы слышите меня, то я в восхищении! – на небольшом балконе под защитой застывших как статуи сардаукаров охраны беседовали Эбигаль Кимо и леди Анаит Боро, какие общие темы нашлись у высшего имперского чиновника и фактической главы одного из столпов Ландсраата было решительно не явно.

- А этой женщины я, кажется, не знаю…хотя… нет не может быть. – Мелисента опустила глаза в пол и скромно проплыла мимо суровой женщины в сером або в которой бы любой завсегдатай залов Федеративного совета признал преподобную мать Райне Люцию Агоро, которая только недавно покинула пост Голоса Общины в Ландсраате.

- Уффф, вроде не заметила. Преподобная мать как-то, по моему, не слишком меня одобряет – Долл смахнула со лба воображаемый пот - А тут у нас кто? По мундиру понятно, что харконенн, но кто именно? Ну конечно это же Перал Торвал наместник Шол Арбелы и «рука барона»! Не слишком красив- самоуверенно добавила девушка - А вот гладиаторы охраны у него симпатичные!

- Оуууу, сударь я восхищении! - Мелисента расцеловала первого координатора Икс в секторе Маракор и наместника Тонгарада Кромбаха Оноро, который неожиданно тепло встретил корреспондентку.

- Так….оо мне пока придется замолчать, сеньора Кармона с Люции будет демонстрировать одну из своих оживших легенд! Если кто не смотрел ее «Спящий соловей» то немедленно покупайте и смотрите, кстати!

На некоторое время в зале воцарилась тишина, все взоры были устремлены на потолок зала на котором разыгрывалась старая маракорская сказка, но в новой интерпретации. И эта интерпретация находила живой отклик у всех собравшихся. Уж очень неожиданными и очень злободневными оказались расставленные в ней акценты. Когда сказка подошла к концу, в зале повисла давящая холодная тишина, хотя где то еще слышался приглушенный гомон и неясный шепот продолжавших обсуждать увиденное людей. Экран голопроэктора транслировавший затухающую картину спящей девочки замер, потемнел оставляя все в полутьме.

И спящего ребенка через черты которого начинали просвечивать голубые линии и сверкающие точки звезд, контуры и черты лица которого становились звездными путями, а на кончиках волос россыпью сверкали звезды, словно девочка становилась звёздной картой Маракора и сложно было сказать где заканчивались человеческие черты, а где начиналось звездное небо.

И на коленопреклоненного старого рыцаря в золотисто-зеленом доспехе, с бесконечной усталостью в глазах пытающего одной рукой вытащить засевший между кинжалами спинной брони стилет, а второй с зажатым в ней мечом отгоняющий врага от спящего ребенка.

И фигуру мужчины в высоком парике и бело- алой рубахой с кружевным воротом и платком, повязанным на шею вместо галстука, закрепленный огромной брошью с красным точно капля крови камнем, который стоял среди беснующихся щупалец, сотканных из самой тьмы, и вынимал из рукава новый кинжал с насмешкой смотря на меч старика к которому уже подбирались щупальца с тигриными когтями тьмы окрашенные в знакомые всем черно-оранжевые цвета.

- Вот и подошла к концу сказка, красивая и прекрасная, но к сожалению с грустным концом. - раздался голос Северина Теннери – Или не подошла? - рука Северина указала на застывшую во сне девочку ставшую вновь яркой. Проектор увеличивал картину пока она не залила все звездное небо над головами присутствующих.

- Когда сказка заканчивается, начинается реальность! - Ровным красивым голосом произнес Северин поднимая глаза на залитое мириадами огоньков звездное небо и силуэт девочки все еще мирно спавшей - В реальной жизни нет ни злых колдунов, ни жутких чудовищ и так мало настоящего волшебства! Но увы настоящих рыцарей тоже мало, хотя предательств и жестокости не меньше чем в сказках.

- Долгие века мы жили под защитой Великого Дома Катон. Великого Дома, который управлял нами где-то деспотично, где то глупо, а где то мудро и славно. Но Великий Дом слабел. Слабел с каждым поколением, а мы не замечали этого. Мы так привыкли к тому, что есть кому нас защитить, есть кому думать за нас, решать за нас! Защищать и судить в конце концов.

- Да он не всегда мог или даже хотел защитить нас, да он требовал покорности и клятв, но при нем был порядок, и мы могли рассчитывать на закон! Верить в закон!

- Закон сейчас которого нет! Дом Нихон своевольно уничтожает звездные пути и без вражды убивает членов Благородных Домов. Дом Кносс без вражды атакует другие Дома и грабит их, а что такое отъем рабов как не грабеж? Дом Грасиа приводит в сектор чужие Дома, которые уже начали забирать наши владения и даже воюет за них! Закона нет. Дом Катон … - Северин горестно покачал головой - Он защищал! Хищные Великие Дома не совались в Маракор! Так было- Северин обернулся, смотря на рыцаря - но может ли он защитить сейчас нас или хотя бы себя самого? - задал он вопрос и в воздухе повисла напряженная тишина - Я задавал себе этот вопрос с самого рождения. Что если Великого Дома не будет, что, если патрон падет - что будет с нами, кто будет защищать нас и заботиться о нас? Я не получил на него ответа ни тогда ни потом, всем казалось это глупостью, ведь Великий Дом вечен, никто не победит его!

- Он все еще силен, но справится ли он со всеми своими врагами, с врагами внешними и врагами внутренними? - и вновь вопрос повис в воздухе – Белл Самон, Медиолан, Тарния, Кессарион…

-Нет врага страшнее, чем враг явный, но нет врага хуже и опаснее чем враг, которого ты считал другом! Враг, который, с тобой одной крови, враг который жаждет занять твое место! Не потому что он лучше тебя - нет, потому что он завидует тебе! Потому что тьма в его сердце шепчет ему о том, что он достойнее, он лучше!

- Дом Катон тысячелетия был суровым патроном, он требовал, он выбивал повиновение из нас. Но он и защищал нас. Я хочу вновь задать вопрос… что будет если падет Дом Катон, кто заменит его? Кто встанет не за дело Катона, не за его амбиции, не за его власть. Нет, кто встанет за Маракор - за все наши миры, за ту жизнь, за тот быт ,что мы избрали для себя? Посмотрите на Южный квадрант где никто не смеет чихнуть без воли Эвелина Чамона, посмотрите на Опаленные миры перекраиваемые под лекала великого Каладана теми кто не интересуется чужими желаниями и заставит тебя измениться, что бы ты потерял себя и стал другим человеком, таким каким хочет он! Что будет с нами, с нашей самобытностью, с нашими традициями и правами? Какой у нас будет выбор?

- Согнуть спину перед новыми повелителями и надеяться на их милость как ее уже согнули Грасиа? Над их владениями на Тарнии теперь новые флаги, а их солдаты сражаются с черно-желтыми повязками нового господина на рукаве. Их выбор понятен. Это ведь кажется таким заманчивым, ведь новый господин не станет нас трогать верно? - с сильным нажимом в голосе спросил Северин - Может он пожалеет нас?

- Я вижу эти мысли посещают сейчас голову многих, а еще мысли, как подороже продать себя как будто они не дворяне и не рыцари, а кучка дешевых шлюх готовых лечь ради монеты даже под монстра! Только тем кто пустил такие мысли в свою голову я отвечу! Не надейтесь на пощаду, вас не пощадят, ибо предатели не нужны даже тем кто платит им звонкие соляри.

- Предательство сектора Маракор, который выпестовал их это путь в никуда. Те кого обуял страх после схода со цены патрона, или те кто всегда боролся против любой власти, не выбираете путь Рекура Вана! Вознаградил ли его Омниус за создание погибели человечества? Нет! Он отрубил ему конечности и заставил делать все новые и новые вирусы и болезни! - Северин вновь посмотрел на застывших воинов и спящее дитя – Я призываю вас пробудиться и бросить все силы на защиту Маракора, сражаться ради самих себя, драться не из страха и не ради награды, а ради того что бы отстоять то, что нам самим дорого! Неужели мы долгие годы тратившие силы на мелкие конфликты станем смотреть как наш сектор, наша Родина, Маракор вытекает меж наших пальцев как кровь из раны? Да, Мы не Великие Дома, мы даже не мейдары, но мы жители Маракора, мы его кровь и плоть! Сила многих перевешивает силу одного, как бы велик он не был!

- Если мы будем едины, то никто не сможет указывать нам как жить и что делать! Вспомните восстание Багровых небес, когда суда сильнейших Домов империи бежали от Врат Маракора когда из них вышел наш флот, наш единый флот. Единая сила Маракора! Ибо когда мы вместе нам нет соперников и нет преград! Нам есть ради чего сражаться и ради чего умереть!

- Я обращаюсь ко всем тем, кто не предал дело Матиаса «Паломника», кто считает себя дитем Маракора, а не лебезит перед внешними силами в пустой надежде на призрачную власть! Кто не опозорил себя предательством!

- Я говорю о Доме Дайкис! Тех, кто всегда имел свое мнение, тех кто всегда противостоял Дому Катон, но кто первым поднял меч и встал рядом с Рэндарилом «Счастливым» на защиту Маракора во время Восстания Багровых небес. Один против всего света, против всей империи! Встал за нас, за ниши Дома угнетаемые и разоряемые! - за спиной упавшего на колени воина Катона материализовался огромный дракон с длинноволосым всадником на нем и стремительно рванулся вперед в атаке. на черные щупальца

- Я говорю о Доме Голгоф! Верных до последней капли крови союзниках, который никогда не отвергал зов Маракора, который верно служил Дому Катон до их угасания. - могучий закованный в доспехи всадник на огромном косматом звере ринулся вслед за драконом драконом.

- Я говорю о Доме Ликиз! Тех кто пришел в Маракор последними, тех кто никогда не казался нам - старым родам кем то стоящим, но теми кто вели себя много благороднее тех, кто так кичится своим древним родом, просто каждый день своим трудом увеличивая богатство и славу Маракора! И тех кто просто молча встали в строй с нами – легко-вооруженный всадник на тонконогой лошади вихрем просвистел по залу.

- Я говорю о Доме Рейвен! Потомках Кесепа «Звездохода» лоцмана приведшего Матиаса Паломника в наш сектор, лордах лишенных наследства и права крови за то что они в свое время не склонились перед чужаками как прочие из дома Орлон. Доме который чтит свои древние традиции и готов защищать их своим мечом – у потолка зала соткался из дыма и упал вниз черный грифон с вооруженным шипастой алебардой и облаченным в герметичный костюм всадником на нем.

-Я говорю о Роде Мартел! Тех кто служил императору человечества и патрону сектору с самых древних времен, тех кто вынес на своих плечах все войны Маракора от Конкисты до Второй войны ассасинов. Роде который сам суть служения Маракору! – покрытый тяжелой сегментированной броней пехотинец грохнул огромным ростовым щитом о пол и шагнул вперед занося верх тяжелый шестопер.

- Я говорю в конце концов о нас….. о Доме Теннери. Мы пришедшие с далеких звезд в сектор гостями полюбили его всем сердцем, отвергли все посулы и встали плечом к плечу с новыми своими братьями у Врат Маракора в тот памятный день. Мы никогда не желавшие служить Дому Катон, теперь призываем вас на битву с чужаками за его дело... нет не за самих Катонов, а за Маракор. Мы должны поднять меч выпавший из их рук и защитить сами себя! Против предателей, против тех кто пользуясь чужой слабостью. Тех кто жаждет забрать наследие, что тысячи лет строили наши предки. Многие говорят они сильны, а мы слабы. Великие и Сильные Дома, герцоги и графы кто может спорить с ними? А я скажу кто! Если голос каждого из нас тих, то сплетенные вместе голоса станут ревом лавины! Мы дом Теннери проклинаем и осуждаем каждого кто пришел в Маракор грабить его и терзать! Это наши планеты, это наш сектор, я родился в Маркоре и тут умру если понадобиться и вас всех я призываю поклясться в этом. Среди нас нет и не будет господина и слуг, мы равны между собой. Сила многих перевешивает силу одного! - закончил Северин Теннери, а мимо и сквозь одинокого рыцаря-катона шла огромная рать в которой над головами воинов знамёна дайкисов, ликивзов, теннери, рейвенов, голгофов, мартелов принимали призрачные очертания боевых кораблей , истребителей, громады танков и ряды пехотинцев.

- Вместе мы сила, по одиночке рабы! - практически проревел Северин – Долгие годы видя как угасает сила патрона, я искал тех кто готов защищать Маракор вместо него. Я собрал вас разными путями и разными дорогами,я пришел к вам! Кто-то был со нами от начала времен Дома Теннери, а кто-то сам пришел ко мне ища защиты или дружбы! Мы не оспариваем власть патрона или тщимся усадить Теннерии в кресло Великого Дома. Всех нас объединяет одно - мы стоим на своих землях и не отдадим их никому другому, мы не склонимся ни перед кем!

- Перед вами и перед нашими благородными гостями, я Северин Теннери, серидар-лорд Люции и Варвары, глава Малого Дома Теннери клянусь быть вам братом и союзником, до последней капли крови и последней слезы защищать вас так же как защищал бы себя. Клянусь, что приложу все усилия, что бы наш альянс Малых Домов, «Альянс Равных» стал символом надежды, стал звездой что ярче всех освещает небосвод в момент самой глубокой тьмы к которой мы приближаемся! Клянусь защищать Маракор и быть верными сыном его, не склоняясь ни перед силой Великих Домов, ни перед алчностью Сильных Домов. Клянусь, что не имею никаких притязаний на звание патрона сектора и забочусь только о Маракоре, забочусь о нашей родине, а потому я прошу принять титул главы Альянса самого достойного из нас, того кто сражался и побеждал в бессчётных битвах, того кто века мудро и трепетно направлял свой Дом через бушующие волны испытаний, того в чьих жилах течет самая древняя кровь и чье благородство не оспорит никто!

- Квентин Ардо Дайкис, серидар-лорд Аджантиса, лорд-патриарх расколотых миров, глава «Альянса равных» клянусь тебе от имени Дома Теннери , что не словом ни делом не изменю нашему братству - Северин с силой вогнал тяжелый прямой меч в центр залы и опустился на одно колено перед лордом Дайкисом, который положил руку на звезду в оголовье меча, на нее тут же легла рука лорда Теннери - Клянусь!

- Клянусь! - вперед шагнул Мидас Ликез и преклонив колено положил руку поверх других лордов.

- Клянусь! – звонко воскликнула Кассия Рейвен присоединяясь к мужчинам.

-Клянусь! – Юлиан Мартел словно светился от осознания исторического момента в котором он участвовал.

- Клянусь! Пусть сдохнут наши враги! – проревел Ярин Голгов и его огромная рука закрыла все прочие припечатывая их сверху.

- Маракор! Един! Маракор - един! Един! – взревела разнородная толпа, переиначивая девиз еще времен Багровых небес. Спустя тысячелетие после багрового капитана сектор Маракор вновь начал обретать свое единство.

  Агент смотрит на первым задавшего вопрос псайкера тяжелым взглядом, словно сомневаясь в его разумности, а потом отвечает таким тоном, словно только что троном одарил:
  - Уважаемый, за прошедшее с момента происшествия время никаких изменений с пропавшим городом не происходило, но гарантировать, что они и не произойдут, никто не может. Таким образом, сказать, есть ли у вас время на подготовку или нет, я не решусь. Могу только предполагать, что завтра ничто не изменится, но гарантировать – увольте. Что же до точно количества попыток, то пояснить не могу: первой была попытка направления роты штурмовиков. Вторая, третья и четвертая – направленные моим непосредственным начальством ревизионные группы Администраторума, усиленные в том числе силовиками. Не менее двух официальных попыток предпринималось механикусами. Кроме того, ряд нобилей и простых граждан пытались осуществить проникновение в частном порядке, в том числе с использованием профессиональных наемников. Полагаю излишним дополнить, что никто из отправившихся в Эльдерн назад не вернулся? – в устало-раздраженном тоне хмурого адепта прозвучали едкие нотки.



  Если вопрос дикаря вызвал только тяжелый взгляд, то слова Кассия удостоились еще и тяжелого вздоха, а тон «стаци» упал до уровня криокамеры:
  - Аколит, высадка роты была произведена первым же мероприятием по указанию командира планетарного гарнизона полковника Николааса Тьярда ван Старкенборг Стахувера в соответствии с протоколом единовременного удара с разных направлений, так как никто не предполагал невозможности вернуться. Снаряжение роты, состоявшей из ста двадцати семи человек, не включая прикомандированного псайкера, было стандартным, точный перечень могу поднять при необходимости. Последующие попытки вытащить людей на тросах, направление людей зафиксированными на выдвижных платформах типа строительных кранов и тому подобное к успеху не привели, добровольцы не возвращались. Тросы обрывались, платформа ломалась… при этом если человек двигался по принципу «шаг вперед, два назад», то после пересечения границы он – или его проекция перед зрением наблюдателей, по одной из догадок – уходил за ближайший угол и исчезал. Как ни крути, живое существо или вещь, попавшие за границу, там и оставались.
  Разметки этой границы, предвосхищая вопросы, нет ни на земле, ни на воде, нигде. Людям просто запрещено приближаться в зону отчуждения в пятьдесят миль от городской черты. Это расстояние с существенным запасом, естественно. Я понятно ответил на ваш вопрос, агент?

  С Гёссером ван Дайк общался чуть более вежливо – раздражение почти не прорывалось в словах. Правда, смотреть он предпочитал на свои скрещенные пальцы, иногда мелко вздрагивающие, чем на собеседника:
  - Нет, астропата закидывать никто не пытался. Обращу ваше внимание, уважаемые аколиты, что я не являюсь крупным функционером Администраторума, и своей волей продавить ту или иную идею не всегда могу. Хотя, откровенно говоря, мне подобная мысль в голову не приходила. А вот виновность шестеренок активно муссируется всеми, кто знает про цель их миссии. Но… - он помолчал, подбирая слова, - наши друзья в красных робах отказались делиться какими-либо сведениями о ходе и результатах раскопок, на словах заверив губернатора, что уж они-то к этому непричастны и, напротив, требуют решить проблему, препятствующую мирному ходу исследований. Как минимум, священными механизмами они пытались узнать, что происходит внутри. – Соломон нелепо дернул плечами – этот жест, видимо, у него сходил за их пожатие. – Не вышло, и они свернули работы, предпочтя посылать обращения по инстанциям.
  Подозрительных и заметных лиц я, само собой, проверил: как местных, так и новоприбывших. Ответ – нет. Эльдерн не был культурным центром и даже поместий в черте города не имел, так что все пропавшие, за исключением техножречества, местные. Если кто-то и прибыл, то сделал это нелегально и весьма умело, и я об этом не осведомлен.

  Встрявшую же в неторопливую беседу Ярру мрачный, как похоронная команда, адепт наверняка бы испепелил взглядом, если бы умел. Когда он ответил ей, то скрежет его и без того неприятного голоса стал походить на звуки рассыпавшегося гравия:
  - Уважаемая, я обеспечу вас этим, если потребуется. Но, полагаю, более разносторонне развитые коллеги ваши смогут сами понять, что требуется. Спасибо. – последнее слово прозвучало почти как «заткнись».

  Святой отец тоже удостоился попытки нормального общения, хотя Соломон и обращался к нему всего лишь как к аколиту, а не как к тому же и представителю Экклезиархии. Но для постоянно кривящего губы ван Дайка и это было прогрессом.
  - Во-первых, уважаемый, уничтожение, равно как и обстрел города, ветированы механикус. Во-вторых, на планете артиллерийские батареи, кроме законсервированных, отсутствуют. Попытки минометного обстрела и обстрела из ручного оружия привели к оставлению соответствующих следов, которые подтверждаются визуальным осмотром.
  Так как феномен, как вы его назвали, не классифицирован, подобные экстраординарные меры не предпринимались. Населению объявлено, что город взят на карантин – без объяснения причин. Также распускаются слухи о случайной активации ареотехнического защитного контура, который пока что не удается снять. Волнений среди простых граждан избежать удалось. И снова напомню, аколит, что я за подобное решение не отвечаю. Не считайте, что я складываю с себя ответственность, пустив все на самотек: это действительно не в моей власти, а планетрарное правительство не собирается совершать действия, могущие помешать дальнейшему развитию Батавии.

  - Также я хочу… - начал было «стаци», как Ярра, одновременно с его словами, задала новый вопрос. Соломон скрипнул зубами и процедил. - Таких указаний я не получал. Так вот, уважаемые аколиты, также я хочу вас предостеречь от публичной демонстрации своего статуса: полагаю, вас постараются втянуть во внутренние дрязги вокруг губернаторского дворца, и вместо решения поставленной перед нами задачи вы будете бежать на месте.

За свою достаточно долгую уже жизнь Иштван Маченко принес много жертв во благо человечества. Одной из этих жертв был покой.

С самых первых дней службы Иштвана в Святых Ордосах чувство тревоги, иногда под личиной разумной лишь бдительности, а иногда и в форме животного всепоглощающего ужаса, не покидало его разум. Почти каждое мгновение жизни его оно таилось там, где-то в темном уголку сознание, нашептывая о мириадах опасностей, грозящих агенту Святого Трона, о грандиозной ответственности, лежащей на его плечах. Иштван привык к этому своему вечному спутнику, сделал его даже частью своего естества просто в силу необходимости сохранять рассудок. Но все же... До сих пор аколит искренне наслаждался каждой возможностью если и не изгнать тревогу с задворок своего разума, то хотя бы усыпить ее на краткий срок, погрузить в дрему уверением в том, что сейчас от его действий ничего не зависит и он может наконец расслабиться. Такое случалось обыкновенно тогда, когда по телу проходил такой уже знакомый, но все еще слегка неприятный трепет, сообщающий о том, что космический корабль только что покинул материум и погрузился в глубины варпа.

Иштван Маченко любил варп. Наслаждался пребыванием в нем и искренне ждал возвращения после долгой разлуки. Варп, пожалуй, был его домом, ведь что есть дом, если не место, где человек может позабыть о своих тревогах и насладиться покоем?

Другие боялись варпа, знал Иштван. Малые умы трепетали пред ним суеверно, будто чувствуя, что не должно им, неразумным, летать среди звезд. Умы великие наоборот, знали слишком много, но не находили в себе сил обуздать собственный разум, разыгрывающий вновь и вновь в чертогах своих страшные сцены последствий контакта незащищенного человеческой души и плоти с океаном имматериума. Иштван же знал одно: поле Геллера может подвести его, но точно также может подвести его и двигатель гелликоптера, и система обеспечения продовольствием улья, каждый из которых, как известно, всегда в 3 пропущенных приемах пищи от хаоса. Он не имеет контроля над всем этим, а значит не должен испытывать беспокойство, не должен искать лишней информации об этом. Презрение к лишнему, чрезмерному знанию было щитом его. А потому на борту "Надежды Святого Домитиуса" он позволил себе расслабиться и насладиться путешествием, во время которого все беды и проблемы мира оказались отделены от него завесой между материумом и варпом.

Долгий полет Иштван коротал за беседами с другими пассажирами, чтением в корабельной библиотеке и многочасовыми визитами в прекрасную купальню, оборудованную на борту. Всем он этим искренне наслаждался и находился вечно в приподнятом настроении. Особенно он сошелся с корабельным священником, отцом Никомедом, дружеским дебатам о великом множестве различных вопросов с которых он посвятил бесчисленные часы. Магистра Ильмари Хямялайнен же отец Иштван решил культивировать в качестве контакта, скорее, правда, из праздного интереса, нежели искренней надежды воспользоваться им когда-то в будущем. Пользуясь долгим полетом, Маченко принялся втираться в доверие к своей цели, вытягивая из того все доступные ему познания о политике Батавии и щедро сыпля намеками на то, каким ценным союзником он сам может оказаться для новоиспеченного магистра Администратума. Для этой цели Иштван даже разработал сносное на первый взгляд прикрытие, согласно которому он направлялся на планету для того, чтобы стать неофициальным медиатором в одном из бесконечных споров о церковной десятине между местными ветвями Адептус Администратум и Адептус Министорум. Эту историю он и скармливал крохотными порциями Хямялайнену, дабы не дать тому потерять интерес.

Был на борту "Надежды" еще один попутчик, спутница Иштвана, сестра Саломея. В первые дни полета он и вовсе позабыл о ней, но только лишь до тех пор, пока не обнаружил ее без сознания в часовне. Опасаясь уже, что случилось то, чего так боялась сама Саломея, - кратковременное нарушение работы поля Геллера - Иштван пришел в тихую ярость от того, что госпитальерка довела себя до потери сознания сама. Приведя ее в чувства парой оплеух и отправив на медицинский осмотр, он зарекся не спускать с неразумной девчонки глаз. Все же ее мозг был слишком ценным активом, подвергать который риску она не имела никакого права.

На следующий день после происшествия Иштван мягко извинился перед Саломеей за то, что вынужден был ударить ее, а затем произнес долгую речь-проповедь о том, что ее стремление столь истово молиться сейчас проистекает из гордыни и страха, а оттого не угодно Императору. Вместо этого же она должна всецело посвятить свои силы подготовке к предстоящей миссии, а если же сделать прямо сейчас что-то полезное невозможно, по меньшей мере надежно хранить свое принадлежащее Императору здоровье и энергию, а не разбрасываться всем этим напрасно, ради показной только набожности, что суть греховна.

Чтобы помочь Саломее воздержаться от разрушительного для ее же самой поведения, Иштван охотно отвечал на все ее вопросы потом, делясь с нею многочисленными (зачастую на месте же и придуманными) историями о его путешествиях по Империуму.

***

Полет был долог, но не бесконечен, а потому Иштван вновь был вынужден спуститься на грешную почву очередной заштатной планетки и погрузиться в дела Святых Ордосов. После краткого знакомства с агентом ван Дайком он вместе с сестрой Саломеей остался ожидать еще двух своих коллег, которые по словам ван Дайка должны были скоро явиться. Иштван остался задержкой весьма недоволен и только скривил губы, провожая взглядом удаляющегося Соломона. Затем поправил свою белоснежную (под цвет сутаны) шляпу-галеро и обернулся к заходящему местному светилу, за заходом которого он мог наблюдать сквозь стекла зеркальных солнцезащитных очков.

Когда солнце уже зашло, а долгожданные коллеги-аколиты все же прибыли, Иштван одним плавным движением снял бесполезные уже очки и зацепил их за ворот сутаны. Затем степенно кивнул.

- Отец-исповедник Иштван Маченко.

Один из подошедших, солдат по имени Кассий, попросил благословения. Иштван сотворил эффектное, за десятки лет отточенное знамение Аквиллы и произнес хорошо поставленным голосом:

- Император благословит, сын мой.

В машине же, когда тот самый солдат вдруг предложил ему палочку лхо, святой отец оживился. Разумеется, курить лхо священнослужителям было запрещено, однако подобными запретами Иштван пренебрегал даже до то того, как поступил на службу в Инквизицию.

- Ты ведь не будешь против, сестра? - любезно осведомился Маченко у сестры Саломеи, однако папироску из рук сержанта принял не дожидаясь ответа.

- Вы позволите, сержант... - Маченко закурил от зажигалки Кассия и с большим наслаждением затянулся ароматным дымом лхо, - Благодарю!

Воистину, лишать агентов Его малейших отдохновений посреди праведных трудов суть есть покушение на эффективность работы Святых Ордосов, а значит и преступление против Императора, Империума и всего человечества.

***

Иштван устроился в кресле, закинул ногу на ногу и достаточно долго молчал, пребывая в задумчивости. Только приподнял брови и одобрительно покивал, когда комиссар Гессер предложил отправить в город астропата. Затем недовольно сморщился в ответ на слова Ярры.

- Или варп! - добавил он громко еще один пункт в список возможных сред, предложенных дикаркой.

- Если же все так просто, как полагаете вы, достаточно будет просто направить в город еще одну роту. Или две. Или три. Сколько потребуется. Это можно сделать в любой момент и для этого нет нужды отрывать аколитов Святой Инквизиции от расследований.

Иштван повернулся к Соломону, не дожидаясь ответа.

- Позвольте, еще одна мелкая деталь... Не пробовали ли, скажем, обстреливать город из минометов или артиллерийских орудий? Видны ли следы разрушений с воздуха?

Он выслушал ответ и покивал.

- Но это мелочи... Скажите, прошу вас, как и где координируются действия местных властей и присутствующих на планете Адептус относительно произошедшего? Организованна ли блокада города? Как случившиеся освещается в средствах массовой информации? Я полагаю, исчезновение целого города трудно скрыть - его нужно как-то объяснить.

- Ну и остается вопрос классификации... Вы, если я правильно понял, полагаете, что феномен не имеет психическую природу? Возможно... - Иштван пожал плечами, хотя почти и не сомневался, что природа случившегося носит именно психический характер, - Но отбрасывать такую вероятность совсем, однако, было бы неразумно, не правда ли? Ведь может возникнуть необходимость, как того требует Лекс Империалис*, ликвидировать всех возможных свидетелей несанкционированного психического феномена... Которых, я полагаю, весьма много. Какие-то мероприятия по подготовке к подобному уже начаты? Составлены ли списки потенциально подлежащих ликвидации? Созданы ли лагеря для их изоляции и последующего уничтожения? - тут отец Иштван тепло улыбнулся, словно извиняясь перед ван Дайком, - Это рутина, да... Но согласитесь, рутина весьма важная.

Шум позади привлек внимание Эзи, пока она осматривала залу. Недовольно обернувшись эльдарка застала очень странную картину, которая заставила ее удивится. Навигатор в пал в настоящую истерику, не реагируя ни на приказы капитана, которой тоже было не очень легко, ни даже на размахивающего тростью проповедника! Хоть и люди и ловили каждое их слово и зачастую это слово могло быть тем, что держало их от того, что бы бросить все и бежать в панике. Видимо, Ноктус был не таким.
-Attalya - буркнула себе под нос Эзирмера, снимая шлем и направляясь к паникующему навигатору. Цеп, повинуясь команде хозяйки снова превратился в клинок и оказался за спиной. Присев рядом, девушка очень не милосердной схватила Ноктуса за воротник, встряхнула, подтягивая к себе. В кроваво красных глазах читалось презрение. Эзи говорила тихо, практически шепотом и на ухо - Ты выглядишь жалко не только по моим стандартам, человек. Даже капитан смотрит на тебя, как на бесполезный кусок металлолома. Знаешь, что бывает с такими в Каммораге? Они не выживают даже дня, потому что такой мусор не нужен даже в качестве рабов. Так что собери остатки своего мужества и встань в строй. - Эзи собралась вставать, но вдруг без какого-либо предупреждения залепила Ноктусу кулаком в лицо. Удар был даже не в пол силы, а куда слабей. Эзи, откровенно говоря немного опасалась, что может не рассчитать силы. Но удар вроде бы, должен был получится такой как надо. Одев шлем, Эзирмера снова вооружилась своим мечом и отошла от Ноктуса, надеясь, что небольшая встряска заставит его прийти в себя. Терять бойцов сейчас было не время и не место.

  – Да ладно, шеф, чего вы так, мы ж там быстро! Зашли и вышли, операция на двадцать минут! И вернемся однорукого этого ловить. Сделаем его еще и одноногим, одноглазым, а потом и безголовым, гы-гы! – так Горилла прощался со своим начальством, поправляя гранатомет. Рамона была хорошим начальством: не без закидонов (чем одной амасек хлестать из горла, могла бы и команде налить), но и не без разумения. Без этого вот: "Вы должны тут подохнуть потому что... а хер его знает, почему, но в итоге все должны тут подохнуть! Такова воля Его!" Как говорил один капитан (его, правда, потом расстреляли): "Солдат не надо жалеть, но их надо беречь." Вот золотые-то слова, в устав бы их бахнуть! А уж агентов-то тем более – их по десятине сотнями не завозят. А Рамона это умела: "Тут вам такое снаряжение подойдет, здесь передохните, там голову под молотки не суйте, а вот здесь работаем на полную, ребятки!" Понятно, что когда так вкладываешься в людей, а потом их отбирают в формате "дай погонять на задание, с которого рота штурмовиков не вернулась", это задевает за живое. Всё понятно.
  У него у самого на душе тоже было не особо роскошно – приказ есть приказ, но кто обрадуется, когда, можно сказать, уже разгрызенную кость из пасти вырвали? Да никто.
  Поэтому на погрузке Кас скорчил торговцу страшную рожу: хер его знает, чего он там хотел, вот пусть больше нихера вообще не хочет!

***

  Находиться вдвоем с Комиссаром для гвардейца, даже и бывшего – это всегда как быку ходить под ручку с мясником. Нет, конечно, Гёссер был не такой, как большинство, и всё такое, да и Кас уже не в гвардии... но это давно на подкорке, иначе ты был бы дохлым. Тут как со снарядами: слышишь свист – ты же не думаешь, что это там за снаряд такой, ты прыгаешь в укрытие и держишь ухо востро. А видишь фуражку комиссара: тем более не думай, что он там за комиссар, а держи оба уха востро! Комиссар – это существо, определяющее: твои проступки – просто раздолбайство, за которое сержант сдерет с тебя шкуру, или же измена, за которую с тебя снимут голову. Вот ты не поприветствовал офицера должным образом – и это залёт. А если не поприветствовал комиссара – это уже без пяти минут мятеж. Ну, и так далее.
  Поэтому хоть там Гёссер был сто раз прекрасен и обаятелен, в бутылку не лез, всякой глупой херни не требовал (опять же, с чего бы? Сейчас-то они оба аколиты. Но всё равно вот ждешь невольно!), Кас в его присутствии расслабиться не мог. А так бы расслабился! На хартистском корабле всегда дисциплинка пожиже – идет судно по маршруту и идёт. Здесь зашли на борт одни, там вышли другие, всем на всех, в общем, по барабану. Всегда найдётся, кому рыло начистить и из-за чего, а корабельная полиция – это не флотская служба безопасности и не арбитры: ты им не скажешь даже, а так, намекнешь, по чьему приказу летишь, и они живо отвалят.
  Кас всё же не удержался и в Нью-Арке отгулял в баре за время погрузки-выгрузки "в форсированном темпе". Там у него состоялся в частности такой диалог с какими-то мутными типами, старательно изображавшими отработавших смену разгрузчиков:
  – А ты кто? Ты дреанец что ли?
  – Слышь, времени мало. Давай без этих, а сразу пойдем-выйдем!
  И пошли! И так у него появились следы побоев на роже и два "конфискованных" грамма "слота" на кармане. Конечно, одному на такие виражи заходить опасно, но Гёссер – человек умственного полёта, его в бар морды бить не потащишь – а ну как по голове получит? И с кого тогда спросят? К тому же, он своим прикидом распугает всё живое, и придется тупо пялиться на голо-графику и бухать. А это скучновато.
  Но в общем, справился и один. Только и тут вышел облом – "слот" же сам по себе не даёт ощущений, он так, усиливает только, в зависимости от того, что вокруг происходит. А так... что на чартернике происходило? Да ничего, опять же, рядом с Гёссером бузить настроения не было. (А вот было бы ещё полграмма пыльцы, даже пусть совсем чуть-чуть - и вот это вот было бы дааа!) А так-то че? Поэтому Кас решил не упарываться им без толку, а отложить про запас. Зато в очередной раз порадовался, что работает на инквизицию. Если ты – частное лицо, тебя любой арбитр перетряхнёт и даже если не упрячет, то всё заберёт. А тут в случае чего говоришь: "Для задания нужно, не имею права разглашать," – и всё, никто интересоваться не будет. Подумаешь, че там, два грамма!

***

  Кас знал, что они будут работать не вдвоем, но не знал, с кем именно. А тут на тебе: священник с такой образиной и такими одеждами, как будто он с иконы сошел и пошел, благославляя, и сороритка с красными глазами и синей кожей. Что это значило, Горилла был не в курсе, но ничего хорошего. Раз в бой посылают клириков, значит, только молитвы и помогут.   Десантник поддернул рюкзак, подошел с почтением и сложил ладони поверх толстого армапласта нагрудника:
  – Сержант Кассий, – нарочно пробасил он, как и положено сделав рожу кирпичом. – Благослови меня, отче!
  Лучше священник, чем дикарь какой-нибудь! А то у других инквизиторов всякие есть.
  Поэтому позже в машине, закуривая лхо от своей зажигалки, на которой был вытравлен крылатый череп с цифрой 76 на лбу, а под ним скрещенные молния и лазган, он спросил у Маченко:
  – Папироску, не?*
  Кто их там знает, чего им можно, а чего нельзя, пусть сами разбираются.

***

  Но дикари, как оказалось, тоже были, целых два! "Прямо вот накликал."
  Да, вон оно что. Видать собрали кого можно. А впрочем, хер его знает, может, есть в этом какой-то смысл, о котором ему не сообщили.
  – Я сержант Кас, а это комиссар Гёссер, – представил он старшего по званию. Ну, не старшего в данный момент. Но как бы всё равно старшего. "Смотри выше", как говорится. Он оглядел дикарей. Оба с клинками, оба вышли ростом, оба русоволосые, кареглазые. У девки хотя бы козлиной бороды не было, что выгодно отличало её от напарника. Ну, помимо... помимо прочего.
  – Вы че, брат и сестра что ли? – осклабился он, радуясь догадке.
  Но болтать было особо некогда, так как их невеселый проводник начал свой инструктаж.
  Инструктаж, твою мать!
  "Полнота, блядь, означает пустоту" – вот прямо хотелось встать и спросить: "Лысый, ты сам понял, чего сказал, а?"
  Горилла, раздражаясь, почесал за ухом. Потом наклонился к Гёссеру и шепотом спросил:
  – А че значит в "физическом вакууме"? У меня пустотного костюма нету с собой. Может, спросить его?
  Вакуум какой-то. Хрень какая-то.
  – У меня вопрос! – поднял он руку, когда ван Дайк ответил бородатому. – Там, говорят, рота штурмовиков пропала. Ну, целая рота. Я это... спросить хотел. А че они, на тросе никого послать не попытались? Зашел человек за угол, а как перестал по микробиду отвечать, так его и вытянули обратно. Не? И это... сколько там человек-то их было? И какое оснащение?
  Про трос вообще-то он придумал не сам: это была мысль Рамоны, озвученная инквизитором между другими умными мыслями, которые Кас сейчас вспомнить не мог. А запомнил почему-то именно про этот гребаный трос. Но звучало логично.

Утро началось с таблетки шипучего аспирина. Сейчас на часах около полудня. Сегодня выходной, и я провалялась в постели дольше обычного. Хотя какие выходные, Грета, ты всю жизнь работаешь по ненормированному графику, и с уходом из полиции мало что изменилось.

— Сорок пять, сорок шесть, сорок семь... — отсчитываю вслух, уперев ладони в пол.

Отжимания входят в ежеутренний ритуал, совершаемый сразу после пробуждения. Но вчера я позволила себе лишнего со спиртным (валяющаяся возле кровати пустая бутылка красноречиво об этом напоминает), так что сегодня тренировка протекает в увеличенном объёме — как по числу подходов, так и по количеству минут, проведённых за пробежкой в парке.

— Сорок восемь, сорок девять, пятьдесят. Фх-x!

Шумно выдохнув, сажусь по-йоговски перевести дух. Рядом на полу нарезает круги герр Кёзе. Крыс прекрасно выучил расписание нашего быта, но каждый раз норовит нарушить заведённый порядок, начиная клянчить угощение раньше.

— Сегодня только суббота, — укоризненно напоминаю я питомцу.

Он замирает, будто обдумывает услышанное, а потом вдруг встаёт на задние лапы, вот же хитрый засранец! Он всегда использует этот трюк, чтобы повеселить хозяйку и выторговать себе какой-нибудь бонус. А хозяйка и впрямь улыбается снова — ну как такому отказать? Не перестаю удивляться, до чего же умны и находчивы эти млекопитающие.

«Или у тебя ранние признаки синдрома сильной, независимой женщины, и скоро недалеко до 40 крыс в квартире и разговоров с собственным отражением в зеркале».

— Ну ладно. Я вчера дала слабину — и тебе можно за компанию, твоя правда, — легко сдаюсь я (исключительно потому, что аргумент весомый). — Только сначала ещё один подход. Жди.

Снова перед лицом пол — пора бы сделать влажную уборку — и я начинаю отсчёт под хор невесёлых мыслей:

— Один, два, три...

«Надо же было вчера так нажраться, Грета. И что на тебя нашло вообще?.. Пары стаканов в баре вполне достаточно расслабиться — нет, надо ещё дома догнаться до состояния бревна! Отрабатывай теперь двойную норму, никакой, мать твою, пощады».

***

Вода приятно ласкает кожу и приводит в тонус одновременно. Согревающее тепло — бальзам для натруженных мышц. Круче только массажист, но пойди его найди за приемлемые деньги. В сторону клиники Претсберри и смотреть не стоит — больничные расценки кусаются зверски.

Не знаю, сколько времени я пронежилась в душе, подставив лицо навстречу хлещущим струям, явно дольше обычного. Плевать. Сегодня, так и быть, можно, если ты хочешь выбраться куда-то дальше своего квартала. Где там этот мексиканец обретается?..

Вчерашний разговор со Змеем принёс желаемый улов — в моём телефоне адрес оружейника. Толковый парень этот Чарльз, приятно иметь дело. Я так ему и сказала при прощании, допив второй шот. Болтливый ли и насколько — это покажет время. Хочется верить, что с выбором посредника я не ошиблась и через два дня новость о моём «шоппинге» не станет предметом пересуд всего раёна.

Чашка крепкого эспрессо в компании крыса, уминающего сыр за обе щёки, довершает приготовления к встрече. Посмотрим, что там за Матео Крус такой. Надеюсь, влезание в долг бармену того стоило. Сгребя ключи с барной стойки, я покидаю квартиру.

Кореянка, он берет банку и прикладывает ее к синяку. Виновато пригибает голову, как всякий раз перед отцом, когда тот отчитывал вас за всякие проделки. Как-то раз школа поймала его за попыткой поджечь содержимое мусорного бака, и от отца ему сильно досталось на орехи. Отец сам рос в США и хорошо видел, кем вырастают американские школьники, воспитанные мягкими родителями. Начинают бить их, красть из дома, курить траву и попадать в лапы инспекции по делам несовершеннолетних. Понимание того, что делать нельзя, у Ки Джуна было вбито еще с самого детства. И хотя отец уже в том состоянии, когда пытается надеть штаны через голову, для самого Ки Чжуна ничего не поменялось. Просто теперь кнут и пряник сменили держателя. Все осталось прежним, только карает и поощряет отныне другой человек. И это ты, Йонсу.

С другой стороны, ему уже двадцать лет. Опухающее пацанское — пока еще не мужское, но пацанское — эго не дает ему покоя. Твой однозначный запрет на что-либо точно пролетит мимо. Надо действовать как-то тоньше и аккуратнее. Какая ирония все-таки — ты так огрызнулась (пусть и мысленно) на слова Дона о том, что когда-то станешь матерью, но здесь и сейчас вынуждена воспитывать ребенка.

Ну пусть не ребенка, ладно. Но все равно!

— Не-не, какой "всю жизнь"? Сплюнь! — смотрит он на тебя. — Я же выбраться с раёна хочу, а не еще сильнее в нем потонуть. Нет. У меня есть план, во. Я не очень хорошо все продумал, но первый пункт в нем — поднять денег. Потом с этих денег оплатить тренировки и пробиваться хотя бы в местный спорт. На городском уровне. А дерусь я в спортзале. Который у нас через дорогу.

Есть что-то еще, о чем он не решается тебе сказать. Ты считываешь это по глазам. Он словно одергивает себя в последний момент, чуть не поддавшись какому-то желанию, и слова обрываются, так и не сорвавшись с языка.

Середина дня, около двух часов. Хмуро, но не пасмурно. В доках не очень оживленно — выходной день, работают только малые причалы да и то по дополнительной ставке. Но вот дороги забиты основательно. Люд со спальных блоков двинулся в центр — за покупками и развлечениями — поэтому улицы, скорее всего, будут пустовать до позднего вечера.


Змей, ты занят обслуживанием посетителей. Их не так много, как было вчера вечером, когда они волной поперли с доков, но и не так мало, как бывает обычно в середине буднего дня. Выходной есть выходной. Раён продолжает отдыхать. Сегодня ты немного сонный — лег позже, чтобы до конца подбить базы по приходу товаров, и встал раньше, чтобы наполнить стойку напитками. Бизнес есть бизнес. Рабочий день начинается с подъема и заканчивается отбоем.

Из девочек за стойкой рядом только Китти. Остальные уже на промысле где-то.

Мэри выходит в зал чуть-чуть проветриться — жар фритюрницы ее доконал, да и по части готовки она отработала на несколько часов вперед. Отработала еще с утра, когда посетителей было не очень много.

В бар входит крепкий, довольно широкий в плечах тип примерно твоего возраста. Плюс-минус пару лет. Гладко выбритый, коротко стриженый, с чуть выступающей челюстью и близко посаженными друг к другу глазами. Левое ухо сломано. Садится за стойку, заказывает пива и остается у ней же. Какое-то время пьет, глазея на Китти, и та, перехватив взгляд, одаряет его полуулыбкой. Ни к чему не обязывающей, которая как бы и «да», и «нет» одновременно. Но не ведутся на нее только мужчины позрелее. Парням помоложе ее вполне достаточно, чтобы устремиться, как акулы на запах крови.

Проходит время, прежде чем парень решает к тебе обратиться:

— Слушай, дружищ, — он достает некрупную купюру и, сложив ее, сует в нагрудный карман твоего фирменного жилета. — Я поразвлечься хочу. Ты не знаешь кого-нибудь, кто девочками занят?


Офис, из-за своей ночной работы ты как обычно проспал допоздна. Мать вместе со всем раёном уехала за покупками — хотя, даже не столько за покупками, сколько потому что ей скучно сидеть в четырех стенах. А в УоллМарте на выходных нередко можно найти знакомых. На кухне под закрытой сковородой жареные с беконом яйца. Остыли они уже очень, очень давно.

Выходишь на улицу. Довольно оживленно — гоняют друг друга дети, вывешивают на просушку белье безразмерные черные мамочки, на небольшом пустыре молодняк лет четырнадцати-шестнадцати когда-то давно соорудил себе площадку для стритбола и теперь играет в мяч. Рядом с домом ТуБи несколько потрепанных пластиковых стульев и импровизированный стол из составленных друг на друга покрышек и куска гипсокартона. На столе откровенный свинарник: смятые банки из-под пива, стаканчики от содовой и бумажные пакеты. Время от времени ветерок срывает что-нибудь из этого добра и уносит прочь.

За столом ТуБи, а с ним еще один местный — Билл. С этим ниггером ты никогда плотно знаком не был и знаешь о нем только то, что он работает в такси. Но он ровный. Сейчас оба они курят одну на двоих.

ТуБи замечает вскоре замечает тебя:

— Джо! Че как, ниггер?


Кореянка, сегодня утром ты опять обнаруживаешь утюг в холодильнике. Вздыхаешь, вытаскиваешь его и отправляешься в мастерскую, решая позавтракать где-нибудь по дороге.

Ты в очередной раз думаешь, что неплохо бы этот утюг уже куда-нибудь спрятать, но в очередной же раз приходишь к тому, что это бесполезно. Отец все равно выкинет что-нибудь еще, и доводить до него какие-то мысли бесполезно. Умеренная стадия болезни. Он уже не просто неспособен понимать новое, но и стремительно упускает и то, чем когда-то владел в полной мере. Утюг в холодильнике. Постиранные носки в микроволновой печи. Периодическое запирание в ванной, после которого он не помнит, как открыть дверь — тебя это так доконало, что однажды ты сняла задвижку и попросту врезала вместо нее замок.

Ки Джун приходит позже открытия мастерской — у тебя уже идет работа в разгаре, ты меняешь очередному клиенту топливный фильтр. Сердце пропускает удар. Чуть ниже левого глаза, на скуле Ки Джуна расплылся небольшой желтелый синяк; запеклась кровь подле надтреснутого уголка губ. Когда кажется, что порадовать тебя ему уже нечем, он вдруг улыбается:

— Я заработал нам денег, Йонсу.

А затем показывает тебе стодолларовую купюру.

Сто, мать их, долларов. Охренеть. Откуда?

Но прежде чем ты успеваешь что-то сказать, в мастерскую входит Триппер. Худое лисье лицо, черная шапка, жилет поверх фланелевой рубахи с длинными руками — привычный облик. Ты прерываешь работу. Дамьян — твой хороший клиент, один из самых надежных, но вместе с тем и редких. Просто так не появляется, стоит выслушать.

— Нихера, — они с Ки Джуном пожимают руки. — Вторая Корейская где-то началась что ли? Че с лицом?
— Да не, это так.
— Ну смотри, — Триппер поворачивается к тебе: — Привет, Йонсу.

Ки Джун уходит. В прошлые разы ты нередко отсылала его прочь, когда раён приходил с делами. Урок, многократно повторенный, был хорошо усвоен. И когда Триппер появился на пороге, Ки Джун и задержался-то лишь для того, чтобы поздороваться. Не более.

— Йонсу, — начинает Триппер, когда ты закрываешь бокс. — Выручай, машина нужна. Большая и закрытая. Фургончик какой-нибудь, но в идеале конечно минивэн или джип какой, я не знаю. Только не дом на колесах, бля. Чтоб в городе на глаза не бросалась особо, сделаешь?

Он достает лопатник, чтобы передать тебе задаток. И замирает с ним в руках, ожидая ответа.


Дон, поехать к Кореянке за ответами на вопросы у тебя не сложилось. День сменился, но не успеваешь ты еще хоть как-то более-менее врубиться в повестку сегодняшнего дня, как вдруг звонит твой домашний. Ты снимаешь трубку.

— Тони, это я, — слышишь ты Старого. — Не занят? Ты в «Джонни» нужен, тут этот еврей из ломбарда. Говорит, смотрящего ищет.

Дойти до «Честного Джонни» из дома — это лишь перейти улицу. Ты быстро приходишь на место и жмешь руки мужикам. Тиффози и Паста на месте, несколько старожилов с раёна играют в пул, а сам Тони-в-Законе трет с уже знакомым тебе человеком. Барт Захер держит ломбард на пересечении Оук Стрит и тридцать второй Саут Спринг.

— Здравствуй, Дон.

Конечно, это уже не твоя улица напрямую, на которой должен быть образцовый порядок. Но все еще твой раён. Ты обращаешься в слух.

— Под меня роет одна черная жопа с шестьдесят девятой. Кликуха Офис. Узнал недавно, вот вчера. Не секу зачем, но повторений не хочу. Да и ты сам знаешь — уж мне-то есть чего опасаться. А ну как он стукач? Черные без работы сидят и последнюю залупу без соли доедают. Легавый только денежку посулит и все — они все его. Можешь... Ну не знаю, — Барт мешкает. — Да я вообще не знаю, что тут делать. Если ему оборотку не дать, он все равно попыток нарыть что-то еще не оставит.


Лилит, твой день протекает достаточно спокойно, без лихорадочных скачков и перепадов событий. Заказов нет, но денег пока хватает, чтобы жить, не думая о ближайших неделях уж точно. Более того, как оказалось, твое положение на раёне вовсе не так люмпенизировано, как тебе казалось изначально. Змей пошел навстречу. Возможно, придется за это как-то и чем-то отплатить. Но о том, чтобы сделать это здесь и сейчас, речи не шло.

Итак, какие планы? К Матео по наводке? Или заняться чем-то еще помимо?


Комми, первая половина твоего дня ушла на то, чтобы подготовиться к тому, что грядет этой ночью. Ты прогулялся до шестьдесят девятой улицы и нашел эту качалку. Происходящее внутри повергло тебя в легкое уныние. Ты никогда не занимался спортом, и твое дряблое, хилое тело смотрелось достаточно проигрышно на фоне хоть сколько-нибудь постоянных клиентов. С другой стороны, лучше поздно, не так ли? Хорошо отработав сегодня, можно будет втереться в тусовку и даже выбить у Эрика какую-нибудь скидку. В отличии от множества посетителей зала ты достаточно в выигрышном положении. Твои знания анатомии и диетологии — не последняя вещь, когда речь заходит о занятиях спортом — намного превосходят средние.

Вернувшись домой, ты пересобрал свою полевую сумку под нужды травматологии. Резать животы и вытаскивать свинец почти наверняка не придется, это успокаивает. Но кто его знает, за что платят четырехзначные суммы? Глядишь, изобьют кого в мясо, что-либо сломают, да и сотряс — тоже не шутки.

Закончил ты примерно к двум. Грязный Гарри открывает «Семь ветров» ближе к вечеру, так что от него звонков по крайней мере сейчас точно не будет. Так что... Твой оставшийся день свободен.

Не трудно было догадаться, что после событий на Пути Паломника, Дом Калахира или будет играть в молчанку, или что-то скажет. Всем была известна их замкнутость и закрытость, которая лишь в последние годы, с тех пор как на Кейтене начала выступать сестра правящего Лорда, начала меняться. Они начали какую никакую, но относительно "публичную" деятельность, давая оценочные суждения или делая заявления. Разумеется не было секретом, что Эльтара ездила по рабочим вопросам в различного рода организации, или проводила рабочие встречи, это было нормой, но какие-то громкие заявления все еще оставались редкими. Впрочем это всё явно не касалось сегодняшнего дня, даты на которую Дом, теперь известный многим, назначил открытую пресс-конференцию в связи с первым за многие сотни лет разрывом священного пути.

Флаги в этот раз были изменены - привычно темно-серый цвет на фоне был чернее черного, а белая акула наоборот, стала еще более белесой, словно её накрасили светоотражающей краской, что бы подчеркнуть еще больше. Эльтара вышла на публику в точно такой же цветовой гамме, где белой была её кожа (серый цвет сошел напрочь), а черной одеяния. Никакого золота, никаких украшений. Зрители, которые будут смотреть этот выпуск новостей на черно-белых экранах ничего не потеряют от красок, потому что их толком и нет. Девушка заняла место и обвела собравшихся взглядом своих черных, татуированных глаз.

- Сегодня Дом Калахира скорбит, скорбит совместно с каждым родным и близким, чьи корабли по трагической случайности пролетали в роковой для всех нас час. Это трагедия для всего Сектора Маракор, и в ней разумеется есть виновные. Не каждый день мы видим кадры, что пиратское судно сбрасывает планетарные бомбы, и не одну, а две! Две планетарные бомбы для уничтожения главной торговой артерии сектора, и более того, артерии которая веками служила путем для миллионов Верующих в Создателя, дорогой которой прошел каждый Император нашей великой Империи. И сейчас мы лишь можем сказать, что не время для поисков виновных, не время обвинять кого-либо кроме нас самих, что мы не предусмотрели подобное событие.

- В моем распоряжении есть кадры, которые присланы прямо с места событий, - легкий кивок головой и загораются огромные голо-экраны позади девушки.

На съемке видно видимо внутренности торговой станции "Одинокий причал", расположенной на орбите пульсара. Впрочем сейчас она вообще не похожа на торговую станцию - внутри происходит постоянное движение. Вот персонал пытается организовать очередное место временного размещения раненных, вот в мешке волокут очередного умершего уже обессилевшие грузчики. На один из причалов садится чудом уцелевший курьерский челнок, из борта которого выкидывают грузы что бы освободить место для доставки раненных и пострадавших. Кто-то кричит - "Вашу мать! Он не тормозит!", указывая на огромные панорамные стекла. Камера переводит "взгляд" туда, и видно как пострадавший во взрыве якоря транспортник, взявший курс на более крупного брата, внезапно принимает в борт удар от потерявшего управление и все это время летевшего без управления челнока. Глухого звука не слышно на станции, но вообщем то легко понять что это еще одни жертвы. Не говоря о том, что снаружи кажется творится полнейший ад. Остовы судов, некоторые еще искрят или прямо на глазах разрываются детонирующими останками топлива. Тысячи обломков, осколков, какие-то контейнеры, где-то мимо пролетает танк, сталкиваясь с красивой статуей и разнося ту в пыль. Снующие между ними туда-сюда челноки торговой станции и причала, пытающиеся или забирать выживших с судов которые вот вот будут уничтожены, или вывозить раненных с крупных кораблей, которые относительно целы.
- Тягачи к ним, быстро! Эй, скидывай груз, мать твою, живо!, - на кадр попадает крупный мужчина в униформе распорядителя доков пятого уровня, он машет руками и активно жестикулирует другому грузовику, который только только причалил, - Потом разберемся что ты блять везешь, марлином к Эпсилиону-А, пока в них еще не врезался кто-то!

Камера скользит дальше, оператор крупным кадром показывает заполненные людьми проходы. Где-то вдалеке виднеется надпись "Медицинский пункт", но вокруг него все превращено в один крупный мед-пункт, где помощники таскают от раненных к раненным все запасы которые есть. Слышен недовольный крик торговца, у которого прямо сейчас работники станции изымают груз лекарств, вскрывая коробки и передавая медикам.
- И кто мне заплатит за это, а? Может вы их своих грошей лично возместите? У меня этот груз уже ждут покупатели, мне им что на жалость давить?!, - крупным планом показано лицо мужчины, который только что лишился всего своего груза.
- Из своих, из своих. Пришлете счет мне лично, - голос, появившийся за кадром, многим может быть не знаком, но почти тотчас камера поворачивается к новому действующему лицу. Перед зрителями сам Лорд Эльдрион, явно пострадавший, но на своих двоих, хотя эти двое упакованы и перемотаны только так. Обведя тяжелым взглядом все перед собой, он поворачивается к камере. Заметны ссадины, пара крупных синяков и ушибов.

- Дорогая сестра, можешь не беспокоится, я более чем жив и здоров. Куда более, чем тысячи сложивших голову в этом террористическом акте. Как видишь, можешь не ждать меня к молитве, тут дел невпроворот. Организуем из всего чего можем лазареты, лекарства добываем из всех кого можем. Буксиры и грузовые курьеры круглыми сутками пашут. Но, я боюсь, одни мы тут быстро не управимся. Так что, уж прости, но обращусь я сегодня не только к тебе, - Эльдрион зашелся в кашле, постучав по груди. Помощник рядом протягивает какой-то стакан с жидкостью, но мужчина отводит его рукой, качая головой, - Лорды и Леди Маракора, Директора корпораций и независимых сил, уж простите что не в парадном, - Эльдрион было начинает улыбаться, но видимо вспышка боли не позволяет это сделать до конца. Он морщится, но не умолкает, - Бел-Самон наше бремя. Моё, раз уж на то пошло.И я не откажусь от него, и не откажусь от того что сделаю все возможное что бы исправить ситуацию. Путь Паломника будет восстановлен, так я сказал, и это будет сделано. Мы восстановим Якорь и вновь пустим движение дальше, и ни один пират или тот кто за ним стоит не сможет изменить этот факт. Не нам рушить то, что оставлено великими предками нашего Императора. Но нам поддерживать и сохранять. Сейчас администрация станции пытается составить списки, но в таком хаосе непонятно кто цел, кто не очень цел, а кто погиб в полном составе. Трудно сказать сколько кораблей разбилось, сломалось и застряло. Я знаю, что многие жители многих миров сейчас ждут известий о своих родных. Мы предоставим максимально полные списки так быстро, как сможем, но прошу понять - даже сейчас пока я говорю, где-то на другой стороне орбиты происходят столкновения, кончается кислород, трескаются держащиеся на честном слове иллюминаторы. Мы делаем все что можем, но мы не Создатель, что бы миловать всех.

- Сейчас здесь по правде говоря сущий конец света, и единственное что я могу сейчас сделать во имя всеобщего блага тех, кто застрял тут - попросить о помощи. У нас нет здесь верфи что бы их чинить, не говоря о том что буксиры и курьеры не рассчитаны на такой случай. Наши корабли трудятся как могут, но они капля в этом море. Нам здесь нужен любой корабль, любой буксир или строитель что бы растаскивать остовы и вытаскивать тех, кого еще можно вытащить. Любой челнок, курьерский шаттл или ракета, что бы перевозить выживших к выходу в Глотку, и оттуда доставлять на Тарнию, где больше врачей и докторов. Любые ремонтные бригады что бы наладить движение и создать свободные зоны. Любые боевые суда, чьи орудия смогут разбивать крупные агломерации остовов, грозящие столкновениями. Каждый сейчас будет на весь золота, каждый ускорит возрождение этой артерии Маракора. Денежные средства, припасы. Все что угодно, любой солари будет учтен и любой кто внесет его получит полнейшие отчеты об их трате. Восстановление Якоря не дешевое удовольствие, и если кто-то решит помочь нам с этим на добровольной и безвозмездной основе, то поможем всему сектору. Решите, что с возвратом - значит мы вернем всё, как только восстановим утраченное здесь. Я знаю, что наш Сектор сейчас не отличается миром, понимаем и взаимопомощью. Нас раздирает многое, но иногда я думаю стоит забыть о многом. Этот Путь стоит выше того, что мы устроили за последние месяцы. Каждая жизнь тут стоит выше того, как по мне. И да, доктора нужны нам здесь, прямо сейчас, - действительно, стоны раненных и черные мешки за спиной Лорда не собирались кончаться, - на станции много припасов, и мы подвозим их, но квалифицированную помощь на месте оказывать зачастую некому. Мало привести лекарство, его нужно применить. Поэтому я хочу официально обратиться к Школе Внутренней Медицины Сак с просьбой прислать сюда врачей и специалистов, потому как сотни, если не тысячи не переживут перелетов на планеты. Любой выставленный вами счет будет оплачен, нет слишком большой цены что бы спасти всех пострадавших. Их еще можно спасти.

- Я заранее благодарю всех, кто откликнется на этот зов. Дом Калахира преодолеет это, как преодолевал всё всегда. Ради нашего Сектора, ради наследия наших предков. А сейчас я вынужден откланяться, тут еще прорва вопросов и половина ждет моего внимания, - кивнув на последок, Эльдрион пропадает из поля зрения.

Съемка останавливается.

- Как и сказал мой брат, Дом Калахира официально обращается к Школе Внутренней Медицины Сак с просьбой прислать врачей и докторов в систему Бел-Самон с тем что бы спасти всех, кого еще можно спасти. Так же Дом Калахира официально обращается ко всем Домам и независимым силам Сектора с просьбой помочь кто чем сможет. Если вы сочтете, что ваша помощь стоит средств, - на этом моменте легко заметить как девушка поджимает губы, словно даже произнося это она осуждает такую возможность, просить что-то за помощь в такой секторальной катастрофе, - мы оплатим это. Вплоть до восстановления Якоря, восстановления Пути Паломника и спасения всех пострадавших, у Дома Калахира нет и не будет иной цели кроме как озвученных. Никакая вражда, древние споры или конфликты не станут выше, чем исполнение здесь и сейчас своего бремени перед всеми, кого мы подвели, не усмотрев за тем, что наше по закону. Все что у нас есть мы отдадим и положим, что бы исправить эту катастрофу. Благодарю всех за внимание, и да поможет нам Создатель.

Координаты, полученные из Ключа.

Названия: Валирия
Сегментум: Сегментум Обскурус
Сектор: Каликсида
Субсектор: Джосинанскйи Предел
Система: Валан
Популяция: =неизвестно=
Принадлежность: Империум
Класс: Мир Сад
Имперская десятина: Аптус Нон

Валирия, типичный райский мир с приятным мягким климатом с самыми разными зонами для отдыха Имперской знати. От зеленых холмов и пышных лесов, до роскошных пляжей планетарной Столицы и горных массивов и снежных пиков, расположенных, преимущественно в южном полушарии. У планеты есть всего один крупный город - Столица, названная в честь названия планеты и множество небольших городков, разбросанных по всей поверхности Валирии. Население крайне не плотное, по этому спрятать здесь что-то не составляет никакого труда. На планете есть несколько руин, датирующиеся эпохой колонизации и являющиеся останками кораблей первых колонизаторов. Возможно, поиски стоит начать от туда.


Названия: =неизвестно=
Сегментум: Сегментум Обскурус
Сектор: Каликсида
Субсектор: Адрантис
Система: =неизвестно=
Популяция: =неизвестно=
Принадлежность: =неизвестно=
Класс: космическое пространство
Имперская десятина: нет

Эти координаты, согласно имперским картами, указывают на пространство в нескольких световых часах от системы Тсада. Возможно, стоит поискать более старые карты? Прыжок в слепую может кончится очень плохо.


Названия: Тарадария Секундус
Сегментум: Сегментум Обскурус
Сектор: ?
Субсектор: Миры - Подкидыши
Система: Тарадария
Популяция: =неизвестно=
Принадлежность: Империум
Класс: Мир Улей
Имперская десятина: Экзактис Партикулар

В системе оказались сразу две, пригодные для жизни планеты: Тарадария Примарис и Тарадария Секундус, но только вторую планету удалось заселить. Тарадария Примарис, не смотря на пригодную атмосферу и наличие приличного количества ресурсов, оказалась очень враждебной и после третьей попытки колонизации признана непригодной для жизни.
Тарадария Секундус, это мир улей, живущий добычей прометия и некоторых металлов. На поверхности планеты расположено пять городов-ульев: Кондария, Торгония, Тихос-1, Тихос-2, Лангард. Тихос-3 буквально сложился под землю, в результате мощнейшего взрыва в шахте под ним.

А ещё рядом с кухней теплее. Это становится особенно актуальным вот в такие промозглые вечера, как сегодняшний. Да уж, тут тебе не Калифорния, и даже не Берлин с его мягкими зимами. Когда ещё существовала стена, разделявшая мою страну на ФРГ и ГДР, а в Альтенграбове¹ проходили службу русские, многие из них надолго попадали в санчасть. Вместо строевой и суточных нарядов — регулярное переливание крови, горячие уколы, мокнущие, плохо заживающие раны и прочие прелести акклиматизации. В Германии высокая влажность. Но здесь определённо не Германия...

Вечера уже холодны настолько, что, покидая дом утром или днём, лучше захватить с собой плащ, если не хочешь по возвращении выстукивать зубами чечётку на всю Риверрайд Бэй. Этот предмет гардероба висит сейчас на спинке стула напротив. Пустующего, как всегда. Чёрная добротная ткань почти не истёрлась. Люблю чёрный. Этот плащ я купила ещё будучи на службе в полиции, и как-то раз, уже после эмиграции, заметила, что если его повесить вот так, как сейчас, перед собой, создаётся иллюзия наличия собеседника, и вечер перестаёт быть невыносимо тошным.

На раёне меня не слишком жалуют. Не задирают, нет. Скорей, сторонятся и обходят по широкой дуге. Шарахаются как от чумной или прокажённой. Можно подумать, сами они все сплошняком святые и не способны на убийство. Любой здесь присутствующий работяга, перебрав лишнего, способен. Причём с помощью подручных средств, не разбирая, что именно попадётся под эту самую горячую руку — нож ли, табуретка или пепельница. Разница между нами лишь в том, что я не мочу по пьяни и не изображаю из себя истово верующую, всерьёз полагая, что если исправно посещать воскресные службы, то все прегрешения чудесным образом аннулируются. Место в Раю мне не уготовано, да и на хер не нужно. Да, я убийца — признаю́ это открыто. И лишаю жизни я на трезвую голову. Всегда.

Щекочущий ноздри сигаретный дым дразнит, то и дело заставляя руку тянуться за несуществующей пачкой с зажигалкой. Приходится себя одёргивать. Ты давно завязала, Гретхен, — сколько уже можно вестись на этот условный рефлекс? Вредная привычка осталась где-то там позади, в прошлой жизни, вместе с суточными дежурствами, сверхурочными, рапортами и недосыпами. Когда ты работаешь в преимущественно мужском коллективе, рано или поздно закуриваешь, даже если раньше не притрагивалась. Потому что самая кипучая жизнь она там, в курилке любого департамента полиции.

Вошедшему Дону я не киваю: незачем компрометировать человека и светить наше знакомство. Моё приветствие — едва уловимое движение глазами. Как у кошки, лениво смежившей веки на ярком солнце. Я не та, чьим приятельством здесь гордятся. И сотрудничеством тоже. Ко мне обращаются из нужды, когда загнан в угол и совсем прижало. В каком-то смысле мы похожи с доком: к нему тоже идут, когда стало невмоготу и есть нехилый риск растерять по дороге собственные кишки.

Вон он, наш эскулап, сидит в компании салата и что-то бормочет. Ох уж эти русские. Вечно у них на лице выражение такой вселенской скорби, что аж с души воротит. Хотя с его-то работёнкой... закономерно. Не удивлюсь, если в руках Андрея побывали медкарты всех жителей. Раён — место неспокойное, и редкий день обходится без посетителей. А в силу специфики здешней жизни посещают они преимущественно в тёмное время суток. Фройляйн Рейнольдс в том числе.

Когда я нагрянула к нему в первый раз, это было на рассвете. В лучших традициях русско-немецких отношений времён 41-го. Кажется, именно так я и пошутила, дрожащими пальцами зажимая не предусмотренное природой отверстие — а хлестало знатно, как из недорезанного поросёнка. Обошлось тогда, ничего. Своё дело док знает, диплом явно не покупал — залатал как надо. Правда девица его была не в восторге от вломившейся ни свет ни заря бабе, да ещё весь пол заляпавшей кровищей. Но, видимо, торчавший у меня из кармана ствол поубавил желание это самое недовольство высказывать вслух. Пиндосская стервозина.

Дон тем временем направляется к столику Кореянки, изрядно подвыпившей. В вечер пятницы. В баре, полном мужиков, не обременённых морально-этическим кодексом... Опасно. Впрочем, Ким, по всей видимости, любит риск. Что ж, её право. Каждый щекочет себе нервы, как хочется. А у Тони, похоже, сегодня день улова. Неплохо устроился этот итальянец, ничего не скажешь.

Размышления о способах заработка возвращают меня к мыслям о собственном финансовом положении. Если так пойдёт и дальше, скоро предстоит непростой разговор с герром Кёзе — придётся объяснять шерстяному, почему традицию поедать каждое воскресенье его любимый сыр придётся прервать на неопределённый срок. А он, конечно, встопорщит усы и состроит недовольную морду.

* * *

Пятничный вечер. Не так поздно, но сумерки уже ранние — осень. Ветер носит по улицам обрывки газет, бумажные пакеты из-под фастфуда и мятые пластиковые стаканчики, гонит пыль в трещины на потрепанном временем асфальте. Впрочем, ночь, подступившая чуть раньше, отнюдь не единственная примета грядущей смены времен года. Холодает. Не Северная Дакота, но и не Калифорния. Оказавшись к концу дня одетым слишком легко, можно и задубеть. Если кому-то вообще придет в голову допоздна шастать по улицам Риверрайд Бэй.

Безразличные серые воды Сансайд-Ривер лениво накатываются на берег. Лижут гладкий, покатый гравий, бьются о борт сырых доков и волнуют буйки. Ярко-красные маячки, покачиваясь во тьме, мерцают, то пропадая, то исчезая. Как огни на болоте.

В «Речном змее» оживленно. Трудяги собрались накатить после трудовой недели и слегка освободить голову. Бар, отвечая названию, расположился подле реки рядом с доками. А потому долго искать его не приходилось. Это одно из первых правил бизнеса, которые ты, Змей, усвоил, когда только начинал играть в эту игру. Клиент не должен долго искать. Ничто и никогда.


Змей, сейчас ты за стойкой — Мэри на кухне, а Том занят складом. Говор работяг, шум телика где-то на фоне, напрочь всеми игнорируемый, переполненные пепельницы и сизые, тонкие облака кумара, через которые пробивается обманчивый свет люминесцентных ламп. Сами работяги тоже хоть и разные, но почти с одним обликом на всех. Обветренные рекой лица, мозолистые руки и засаленные штаны и рубахи. Люди как люди. Толстые и худые. Высокие и низкие. Черные, белые и желтые. Вискарь и бренди. Абсент и водка. Бурбон и скотч. Подделки, но зато дешевые. Когда вот так пьешь после трудовых вахт, важен не статус. Важно то, что жидкость не смоет портовую грязь, если в ней меньше сорока градусов.

Виви и Китти за стойкой, тянут вермут через тонкие соломинки. Сейчас не середина недели, и нет нужды лезть из кожи вон ради работы. Люди устали. А значит, кто-то подойдет. И можно растянуть момент — надеть маску безразличия и посмотреть на раён немного свысока. Джастину такое не по душе («Расслабились, бляди!»), но он знает, как вести дело. На субботник девочкам надо давать немного спустить пар. Иначе к середине следующей им начнет выбивать клапана.

Заходит Царь и вопреки стереотипам о русских берет не водку, а просто чай с лимоном в кружке под ноль семь и пачку чипсов. Вслед за ним появляются черные хоуми с 69-ой улицы и берут пива. Тоже не беспредельщики — например, ТуБи сам по себе спокойный. А может, просто знает, что здесь Офис ведет дела и не решает срать на ковер. Вообще плевать. Если не срет, то какая разница, почему?

Через прозрачную дверь ты видишь, как рядом паркуется полицейская Форд Краун Виктория — тусклый свет фар, сине-белые тона и герб департамента на передних дверях, нанесенный позолоченной краской. Ты знаешь, зачем они здесь, и уже готов. Черный кофе (без молока, две ложки сахара; офицеры приходят со своими термокружками, переливают его и тут же уходят на в машину), горячие сэндвичи с ветчиной, плавленым сыром и соленым огурцом, а также банка содовой. Все по скидке. Ты устроил это ради общего расположения — бизнесу лучше идти с властями бок о бок — и общее расположение в итоге тебя не подвело. «Слушай, Чак,» — говорит тебе знакомый офицер, забирая заказ. — «Мы тут еще часа три крутиться будем. Если че будет, ты не звони в девять-один-один, звони сразу мне на мобилу, окей? А то пошлют людей хер знает откуда». «Ага,» — отвечаешь ты с улыбкой. Сорок пять тысяч душ раёна обслуживает какое-то уморительно смешное число полицейских, но зато они правильно выбирают места. Пастись надо у тебя и возле «Семи ветров», стрип-клуба в квартале к югу. Тогда проблем не будет.


Офис, ты за стойкой на другом ее конце от Виви и Китти. Выходные — хорошее время начать чес по всяким бомжатням и притонам. Копы в такие часы все оттянуты на пьяные драки и хулиганства в питейных, а нарки и алкаши в притонах все равно слишком поздно раздупляются, что именно у них пропало и когда. Единственная проблема — все-таки раздупляются, и копы рано или поздно начинают чесать раён. Ты в такое время зависаешь или у ТуБи, или на улице. Матери не нравится, что ты болтаешься без дела — каждые три дня она приносит тебе бесплатный раздатник «JOBS» и красноречиво бросает ее тебе на колени. И чем дольше ты сидишь дома, тем нетерпеливее, раздраженнее этот ее жест.

Последней каплей стало твое расставание с Даннишей. Мама искренне полюбила ее, когда они сблизились чуть сильнее, чем просто женщины, имеющие общего любимого человека. Данниша ответственная. Серьезная. Рассудительная. И когда вы расстались, мама поняла, почему. Ты это в ее глазах прочел. И ее сердце... Нет, не разбилось, но треснуло. Она не воспитала тебя тем, кого может выбрать такая, как Данниша.


Дон, сегодня кончается третья неделя, и ты на променаде. Время потрясти кормушку, ибо вкалывал ты не покладая рук. Сегодня тебе уже заплатил Гарик из «Семи ветров», отчитался Старый по прибыли на турнире в очко (пара человек не выдержала и таки проигралась целиком. Вплоть до той ценности, что указана в названии игры), а еще взял небольшую отсрочку хозяин «Дольче Виты». Осталась пара имен — Змей и Кореянка. Бар и теневая автомастерская. Ты спокоен, ты им доверяешь. Если у них не окажется денег, всегда можно намотать их на услуги. С «Дольче Витой» такое уже не прокатит (что, Стефе и Кетти годами что ли эти ногти пилить, ну?).

С тобой Паста. Раньше еще за рулем был Тиффози на подхвате, но не так давно твою тачку угнала какая-то гнида. Ты пошел к Кореянке за ответами, так как знал — весь угон на раёне проходит через нее, и не знать совсем ничего она не может. Но сраная гучка решила отмолчаться. Вглухую. Просто в ноль. Надо было разнести ее гараж, однако другого такого же гаража на раёне нет, и ты сдержал руку. Так что теперь ходишь пешком. Несолидно, но у быта в таких условиях свои тернии. Надо будет раздобыть новые колеса. Может, через ту же Кореянку или еще как.


Кореянка, ты за дальним столиком. Во внутреннем кармане твоей куртки пухлая скрутка купюр, которую ты приготовила для Дона. Когда Смита грохнули, защитить тебя стало некому, и ты обратилась к смотрящему. С копами сложился излишне пагубный и неприятный опыт — Смит, пользуясь защитой закона, слишком быстро и основательно оборзел. Сотрудничество наносило тебе немалые убытки. Однако... Однако паршивая защита все же лучше никакой. Особенно когда оказываешь услуги, за неуплату по которым в полицию не пойдешь. А теперь вот не стало даже ее, паршивой.

Чтобы как-то протянуть, ты угнала авто, и только потом поняла, чье оно. С ужасом поняла. Машина принадлежала Дону или кому-то из ее людей — для тебя это не играло существенной роли. По-хорошему, единственно правильное решение, которое мог бы принять на твоем месте уголовник — это вернуть угнанное. Вернуть, извиниться и выплатить неустойку с непременным счетчиком за просрочку. Возможно, ты не сторонница единственно правильных решений. Возможно, ты просто была в отчаянии. Но то, что ты сделала — это перегнала ее на другой конец города и сбыла по-быстрому за треть цены. А затем грубо затоптала следы.

Дон долго допытывался, пытался ухватить суть, и... хотелось бы думать, что он ничего не понял. Но тогда это не был бы Дон. Тот Дон, что стоял тогда перед тобой, докопался до истины. Докопался, однако почему-то не отправил твой гараж догнивать на свалку истории. Все, что оставалось делать — это прижать уши и засесть поглубже в высокотравье. Глядишь и пронесет. По иронии судьбы скрутка бабла, которую ты для него подготовила, частично получена от продажи его же машины.

Возможно, когда-то тебе это надоест, и следующую скрутку ты отнесешь Лилит, а затем назовешь ей имя. Возможно, однажды Дон придет к тебе, скажет в лоб, что ему все известно, и что-либо от тебя потребует. Возможно, ты сама предложишь что-то для него ценное. Как бы то ни было, текущее положение для тебя подвешенное. Тебе стоит определить — закрыт ли Доном вопрос о твоей защите окончательно, или стоит поискать ее у кого-нибудь еще.


Комми, ты оказался в «Речном змее», просто выбравшись прошвырнуться да перекусить. Ближе к выходным работы становится чуть больше. В основном даже не пулевые или ножевые, а передозы всяким уличным говном, где стаффа максимум одна двадцатая. А остальные девятнадцать — опилки, столярный клей, ацетон и засохший соус карри, отскобленный самим Папой Джоном со столешницы его пиццерии.

Скучать не приходится, хотя и не пошикуешь. Дело прет бодро. Перед тобой ужин — овощной салат с каплей масла, полуфабрикатная котлета между двумя кусками булки и бутылка минералки. Ты погасил телефон лишь для того, чтобы прерваться на поесть. Но стоит тебе его врубить, как он тотчас же разорвется. Ты это знаешь. И не в последнюю очередь потому, что именно такова репутация, над которой проделано столько работы. Слово «нет» для тебя похоронено. Брошено в могилу поверх доброго имени, врачебной клятвы, поверх каких-то надежд, которые еще имело смысл питать до того, как иммиграционная мясорубка перекрутила тебя в мягкий, теплый фарш. Ты не отказываешь клиенту.

Не пациенту. Пациенты в прошлом. Пациент — это страждущий, тот, кому врач протягивает руку, а клиент не таков. Клиент протягивает руку сам. С подписанным чеком или скруткой валюты.


Лилит, ты занимаешь место подле кухни. Старая привычка — когда начинаются проблемы, ломить не через главный, а в окольную. Технические коридоры, служебные помещения, окна, пролеты, пожарные лестницы. Ты слишком долго в бизнесе, и несмотря на то, что держишь себя образцово, всегда чуть-чуть на измене. Твое дело осложняет жизнь, причем не только тебе. Трупы волнуют агнцев. Трупы злят волкодавов. Трупы привлекают волков.

Ты убила Уильяма Смита, прекрасно зная, что такое убийство полицейского. В твоей прошлой жизни, в Германии какие-то отморозки тоже однажды убили полицейобермейстера. Он служил в том же земельном управлении по охране порядка на суше, где и ты. Но то, что произошло дальше, превзошло твои самые смелые ожидания. Ты была юна и всецело полагалась на закон. Тебе и в голову не могло прийти, насколько жестокую и свирепую вендетту устроят всему преступному миру Крипо и GSG 9. Уголовный розыск и спецназ выжали твой город насухо, как кусок ветоши. Прежде чем убийцы нашлись, немало челюстей было выбито, немало пальцев вывихнуто и сломано, а уж сколько больничных коек занято — вообще не под пересчет. И единственное, что мог сделать прокурор — это пытаться запихнуть все совершенное в хоть какие-то удобоваримые законные рамки. В Германии каплю крови офицера смывали потоком бандитской. Чего-то такого ты ждала и от земли свобод, обители храбрых.

Здесь же убийцу Уильяма искали больше для порядка. И это тебя скорее насторожило, чем удивило. То ли в США нет такой непримиримой полицейской традиции, то ли... То ли сам Смит был занозой под чьей-то лопаткой. Ты ничего не знаешь о том, насколько копы далеко зашли, и каковы их методы, но подобно тебе они совершено точно тоже на измене. Ты поняла это, когда перезвонила Виви. Это произошло уже спустя несколько дней после того, как Уильям начал подселять к себе опарышей — девушка сказала, что Бюро по бандам и крупняку взяла Джастина за яйца. Никель как-то узнал о ней, Виви. А когда это случилось, выяснил и то, под кем она ходит. Разумеется, торгаш клубникой первым оказался в зоне интереса, но нужных для себя ответов Никель не получил. И дальше не пошел. Или пошел, уперся в тупик, а затем развернулся и отправился обратно. Даже и не поймешь, что хуже.

Бюро взяло ложный след. Но рано или поздно оно сможет доказать непричастность сутенера к убийству. Как? Порассуждай. Вот как думаешь, почему Никель сразу начал искать сутенера, а не попытался покрутить саму Виви? Он просто невнимателен? Или это какой-то неведомый тебе далеко идущий замысел?

Конечно, есть вариант убрать и Виви. Мертвые кошки не мяучат. Но с позиции чистого прагматизма вариант не так хорош, как выглядит на первый взгляд. Во-первых, мотивация Джастина, которую ему сейчас приписывают, тотчас развалится, и с него снимут многие подозрения. А ты проиграешь время. Во-вторых, копы после смерти Виви смогут взяться за ее контакты, а уверенности в том, что о тебе никто не знает, быть не может в принципе. Иными словами, тут не удастся выбраться, просто завалив все трупами. Вся эта ситуация — как черная дыра из дурной космооперы или фантастики. Чем больше ты в черную дыру бросишь, тем сильнее она будет расширяться, пока в конце концов не затянет и тебя саму. Тут нужен более тонкий инструмент.

А пока его нет, ты занимаешь место подле кухни. Старая привычка — когда начинаются проблемы, ломить не через главный.

Претсберри, штат Этминстер, округ Аваланч. Население: ~214 тыс. человек. Основан британскими переселенцами в 1807-ом году, однако статус города обрел только в 1883-ем. Экономика держится на добыче песка, камня и глины, и в меньшей мере на кукурузе и табаке. Также свою долю в ней имеют пассажирский и грузовой транзит, логистические операции и судокорпусные работы малой сложности, производимые в доках.

В 1969-ом году город столкнулся с массовыми беспорядками, в которые переросли антивоенные митинги, связанные с войной во Вьетнаме. На территорию города был введен ограниченный контингент сил Национальной Гвардии штата Этминстер (~1 тыс. человек общей сложностью с учетом прочих федеральных сил). Ситуацию удалось урегулировать за четыре дня. Чистый убыток, нанесенный городу, составил $700 тыс.

* * *

Обслуживание города.

• Наблюдением за состоянием улиц, коммуникаций, дорог, уровнем санитарии, а также обеспечением электро-, газо- и водоснабжения занят Департамент по Жилищному Надзору (Pretsberry City Department Of Housing Supervisiory, PCDoHS). Хотя контракт на работу в юрисдикции города заключен мэрией именно с ним, многие работы он выполняет не самостоятельно, а передавая на субподряд. Так, например, уборкой и вывозом мусора занято Окружное Бюро по делам санитарии (Avalanch County Sanitation Bureau, ACSB), а энерго- и водообеспечением — компании и корпорации на уровне штата.

• Здравоохранение города обеспечивают две организации. Больница общего профиля округа Аваланч (Аvalanch County General Hospital, ACGH. "Aliis inserviendo consumor") и Клиника Претсберри (Pretsberry Clinic, PC. "Я войду туда для пользы больного"). Первая является государственной организацией, вторая — частным медицинским центром, оказывающим услуги по контрактным договорам. Первая закреплена не только за городом, но и за всем округом Аваланч. Кроме того, она же значительно лучше оснащена — так, например, в ее распоряжении имеется штат воздушной поддержки (два вертолета, пилоты и подряд на техническое обслуживание), собственная коронерская служба (включая морг, автопарк и специальные места для проведения аутопсий).

• Пожарную охрану ведет Пожарный департамент Претсберри (Pretsberry City Fire Department, PCFD. "ССС — Стойкость, Самоконтроль, Самоотречение"). В него входят не только сами единицы пожарной охраны (автолестницы и автоцистерны), но и экипажи скорой медицинской помощи (Ambulance Units), аварийной медицинской помощи (Accident Ambulance Units), воздушной поддержки (Air Support Units), а также отдел расследований поджогов (ARSON Service).

• Охрану правопорядка и защиту гражданского населения от преступных посягательств ведет Полицейский департамент Претсберри (Pretsberry City Police Department, PCPD. "Бессменный пост с 1891"). Включает в себя патрульную дивизию (Patrol Division), дорожный патруль (Traffic Division), охрану муниципальных объектов (National Security Office), убойный отдел (Homicide Unit), отдел по борьбе с имущественными преступлениями (Property Crime Investigation, PCI), Бюро по борьбе с организованной преступностью и особо тяжкими преступлениями (Criminal Gang and Major Crime Buraeu, CGMCB), а также отряд спецназа (Emergency Responce Task Force, ERTF). Спецназовцы работают по образцу нью-йоркской школы полиции, а потому занимаются не только забаррикадированными подозреваемыми и освобождением заложников, но и работой спасателей первого эшелона реагирования (на обрушениях, завалах, последствиях катастроф и прочего).

• Пассажирскими перевозками внутри города занимается компания Транспортное объединение Смита и Чарльза (Smith&Charles Transport Union, "Мы накапливали опыт больше 30 лет, чтобы Вы не дозванивались в такси дольше 30 секунд"). Объединение включает в себя несколько веток — таксопарк, автобусный парк общего назначения и школьные автобусные линии. Конкурирует с PanAmerican Transit Co. за междугородние линии. Пока безуспешно.

• Грузоперевозками занимаются две компании — Водная логистика Претсберри (Pretsberry Water Logistic LTD, "Тихая гавань для Ваших инвестиций") и Панамериканский Транзит Инкорпорейтед (PanAmerican Transit Co. "Объединяя Америку"). Первая контролирует речной порт, сплавляя грузы вверх и вниз по Сансайд-Ривер, а также предоставляет ремонтные доки другим компаниям по договору подряда. Вторая владеет почти всем рынком наземных грузоперевозок города, а также междугородними пассажирскими линиями. Конкуренция за общий транзитный рынок пока в пассивной фазе, но у PanAmerican Transit Co. есть все шансы выйти из нее победителем. Так как она работает помимо Этминстера еще в четырех штатах и имеет куда большие активы.

* * *

Ситуация с легализованной торговлей оружием и наркотическими веществами.

• В Этминстере легализована продажа лечебной марихуаны.

• Лечебная марихуана отпускается по больничным рецептам лицам, проходящим реабилитационный период после лечения от тяжелых психических состояний. По рецепту за раз отпускается не более 5 граммов на руки, также не более 5 граммов разрешено к ношению. То есть, ношение бо́льших размеров уже будет приравниваться к хранению и распространению.

• Лицо, покупающее лечебную марихуану, должно достичь возраста 21-ого года, иметь гражданство США или вид на жительство и трудоустройство (green card), а также иметь рецепт от врача.

• В Этминстере к продаже доступны пистолеты, револьверы, помповые ружья, гладкоствольные винтовки, охотничьи винтовки и карабины с нарезным стволом.

• Чтобы иметь возможность покупать и хранить оружие, гражданину необходима лицензия образца PF (Pushared Firearms). Получение лицензии включает в себя необходимость обзавестись членским билетом этминстерского крыла Национальной Стрелковой Ассоциации (National Rifle Association of America, NRA), пройти нарколога, психолога, проверку криминальной истории в полиции и собеседование c офицером Дивизии Лицензирования Огнестрельного Оружия департамента (Firearms Licensing Division), а также уплатить пошлину департаменту полиции. PF дает право купить сейф, оружие, боеприпасы, расходники (оружейное масло, принадлежность и прочие уходовые средства за оружием и боеприпасами) и хранить все это дома. Перевозить оружие с места на место допускается только в разряженном виде в запертом контейнере.

• Чтобы иметь возможность носить оружие с собой и применять его в целях личной защиты, гражданину необходима лицензия образца CCW (Carry a Concealed Weapon). Чтобы получить ее, он обязан вместе с лицензией образца PF обратиться в полицейский департамент. Туда же, в Дивизию Лицензирования, но уже в другую секцию этой дивизии — Отдел разрешений на личную защиту (Personal Protection Permit Unit). Как правило, процедура на порядок короче PF — включает в себя проверку криминальной истории на период владения оружием с PF, сдачу отпечатков пальцев и уплату пошлины. CCW дает право на приобретение холстера и скрытое ношение личного оружия.

• Иметь возможность хранить и носить оружие для охраны третьих лиц и коммерческого имущества вправе только сотрудник частной охранной компании (по соответствующему подряду договора). Отдел разрешений на охрану (Guard Permit Section) полицейского департамента помимо всех прочих процедур проверяет лицензию на охрану и контракт или подрядный договор этой компании.

• Лицо, подающее на лицензию (любую из), должно достичь возраста 21-ого года, иметь гражданство США или вид на жительство и трудоустройство (green card). На лицензию не могут претендовать лица, осужденные за различные преступления; имеющие пристрастия к алкоголю или наркотическим веществам; страдающие от психических расстройств; находящиеся на реабилитации или испытательном сроке; признанные судом невменяемыми в ходе любых из судебных разбирательств. За употребление или хранение наркотиков, а также после совершений преступлений лицензия отзывается.

• В лицензии четко указано, для каких целей приобретается оружие. Действующий список включает в себя Самооборону, Спорт и Хобби. Под понятие самообороны попадает оборона как самого себя, так и имущества. Под понятие хобби попадают охота и коллекционирование. За нелицензированное использование оружия лицензия отзывается.

• Носитель лицензии на оружие при обращении со стороны офицера полиции всегда обязан представляться как носитель. Носитель лицензии обязан отдать оружие по первому требованию офицера полиции. Носитель лицензии не имеет права вмешиваться со своим оружием в ситуации, на которых работает полиция.

• Носитель лицензии не имеет право передавать лицензию. Приобрести оружие по лицензии не может никто иной, кроме как ее носитель.

* * *

Район доков Риверрайд Бэй (место действия). Население: ~46 тыс. человек. Третье по численности населения административное образование Претсберри Сити. Уровень жизни едва дотягивает до среднего, уровень преступности за это самое среднее давно перевалил. Безработица высочайшая по городу — 8%. В восьмидесятые-девяностые годы благодаря транспортной доступности район был наводнен мигрантами из стран Восточной Европы — сербами, албанцами, поляками, украинцами и русскими. Мигранты не стремились интегрироваться в общество, заместо этого быстро формируя обособленные этнические общины. Вкупе с нехваткой рабочих мест это создало в Риверрайд Бэй очаг криминальной активности. Район потонул в проституции, наркотраффике, оружейном дилерстве, а также бесконечных грабежах, разбоях, кражах и автоугонах. В 1994-ом году в связи с волной насилия мэрия города пролоббировала законы о комендантском часе и ограничении на продажу и ношение оружия. Эффекта эти действия не возымели. Злоумышленники не соблюдали комендантский час, а оружие извлекали из нелегального оборота. Однако несмотря на это отменены данные законы были только в 2001-ом. Причем не в последнюю очередь из-за давления на мэра органов местного самоуправления.

Доки, принадлежащие Pretsberry WatLog LTD, единственные в городе. Они являются ключевым речным транспортным узлом и дают работу примерно двум третям населения Риверрайд Бэй. На текущий момент Pretsberry WatLog LTD вялотекуще конкурирует с PanAmerican Transit Co. за рынок грузоперевозок и транзитных операций. Попытки выйти на более крупные прибыли приводят лишь к поражению в правах рабочих и недовольству профсоюзов. По непроверенным слухам, с приходом на должность старшего менеджера по операциям Альфреда Флемминга PanAmerican Transit перейдет к более агрессивным и решительным мерам. И возможно, предпримет попытку взять порт под контроль.

На текущий момент преступность идет на спад, переживая регрессию к среднему. Однако ипотечный кризис и рост банкротств с 2007-ого года не оставляют район в покое. Риверрайд Бэй готовится к новому удару. И нет никаких гарантий, что фундамент выдержит.

* * *

Что есть на раёне?

• Доки. Когда ты честно работаешь весь день, будь+дерзким. На 10+ ты не настолько устал, чтобы вечером быть уже ни на что не способным; на 7-9 получи -1 постоянно на всю ночь. Если ты честно работаешь целую неделю подряд, получи +1 Бабло.

• Речной порт. Когда ты решаешь слегка передохнуть, твои Бабло -1 и Палево -1, но ты на один день выпадаешь из жизни раёна.

• Бар "Речной Змей". Когда ты проставляешься, будь+четким. При успехе можешь убрать чье-то имя из списка кредиторов, если только что поставил ему выпить. На 7-9 выбери 1:
— вы напиваетесь в говно: остаток дня или ночи ты тратишь здесь.
— он любит дорогую выпивку. Бабло -1.
Ты не можешь проставляться, когда ты на мели.

• Тренажерный зал "Road To The Dream". Когда ты решаешь потягать железо, будь+дерзким. При успехе в следующий раз когда ты достаешь железо, можешь сделать это без оружия ближнего боя и быть+дерзким вместо того, чтобы устроить+резню. На 7-9 ты можешь устроить+резню без оружия, считая ход как резня -1. При провале ты потянул мышцу, -1 к тому, чтобы играть жестко, на весь день.

• Бильярдный клуб "Честный Джонни". Когда ты играешь в азартные игры, будь+тертым. При успехе ты срываешь куш, тебе Бабло +1. На 7-9 ты выводишь свои ставки в ноль и хотя бы ничего не проигрываешь. При провале ты спускаешь почти все — тебе Бабло -1, или твое благополучие оказывается под угрозой. Если ты срываешь куш два раза, на третий раз ты начинаешь доставлять хозяину неприятности. Учти+палево, и если он не отворачивается от тебя, ты можешь продолжить играть.

• Стриптиз-клуб "7 ветров". Когда ты кутишь с жителями раёна, будь+четким. Ты не можешь кутить, находясь на мели. При успехе с тебя снимаются все негативные статусные эффекты, накладывающие на броски -1, или ты получаешь +1, когда в следующий раз будешь спрашивать у людей. На 7-9 учиненный дебош привлек внимание копов, выбери одно последствие:
— ты смылся, но тебя срисовали. Палево +1.
— кто-то поручается за тебя, занеси его в список кредиторов.
— тебе придется ответить на ряд вопросов.
При провале копы берутся не только за тебя, но и за твоих близких. Ты всем им начинаешь доставлять неприятности.

• Ломбард "Старое-доброе". Здесь ты можешь продать +палевную вещь, но ее цена всегда будет на 1 Бабло меньше.

• Сквер Оук Стрит. Когда ты проводишь время с местными, можешь быть+цивильным вместо того, чтобы быть+четким, когда спрашиваешь у людей, не касаясь своей криминальной деятельности. Если ты касаешься чьей-то чужой криминальной деятельности, скажи записать ему за тобой долг +1, если это игровой персонаж, или внеси его в список кредиторов, если это персонаж МЦ.

• Первая пресвитерианская церковь округа Аваланч. Когда ты залегаешь на дно в церкви, кредиторы из числа паствы церкви не могут тебя здесь достать.

• Автомобильная свалка Пита-Мусорщика. Когда тебе нужна машина за 0 бабла, ты можешь найти ее здесь. Выбери для нее три отрицательные метки, кроме -палевной.

* * *

Что есть за пределами раёна?

• Центральное управление полиции Претсберри. Если ты хочешь получить лицензию на пушки, будь+цивильным: при успехе ты теперь можешь покупать стволы легально в магазинах города. На 10+ выбери два последствия, на 7-9 — три:
— Ты сдал кучу своих персональных данных. Палево +1;
— Ты едва потянул все эти пошлины. Бабло -1;
— Это заняло у тебя неделю;
— Кто-то из полиции помог тебе избежать геморроя. Запиши этого офицера в кредиторы.
При провале тебе отказывают: попробовать подать на заявление снова можно лишь одним способом — заплатить наличными 2 Бабла. Также если у тебя есть в загашнике приводы, нелады с головой или туры по столице Австрии, этот ход тебе будет доступен, только если кто-то тебе поможет — запиши этого человека в кредиторы.

• Централ ACGH. Больница. Здесь можно улучшить состояние от лег до в порядке или от сдох до лег, если попасть сюда в течение часа после получения ранения. Государственных страховок в США нет, поэтому придется потратить Бабло (1, если ты лег, и 2, если ты сдох), иначе это обернется угрозой благополучию. Всякий раз заявляясь в больницу, помни, что медики стучат копам. Так что будь+ровным: на 10+ выбери 1 вариант, на 7-9 — два.
— тебе удалось избежать прямых вопросов легавых, но ты будешь кому-то за это должен. Занеси его имя в список кредиторов.
— ты сунул на лапу и этим поумерил любопытство законников. Бабло -1.
— ты пробыл в больнице достаточно долго, чтобы законники пробили твои персональные данные. Палево +1.

• "Happy's Place" — единственный в городе гей-бар и локальный центр ЛГБТ-культуры. Если ты представляешь ЛГБТ, то можешь спрашивать здесь у людей с +1. Также в этом месте представители ЛГБТ получают +1, торгуясь с теми, кто ЛГБТ не принадлежит.

• Офис претсберрийского отделения Республиканской Партии. Когда ты пытаешься обратить внимание республиканцев на проблему, будь+чётким. При успехе они предпринимают меры, чтобы проработать её. На 10+ выбери два последствия. На 7-9 — одно:
— мэрия не создаёт помех действиям партии.
— демократы не проявляют интерес к действиям партии.
— партия не прибегает к излишне радикальным мерам.
— партия не афиширует твоё имя.

• Элитный итальянский ресторан "Калабрия". Когда ты кутишь с лучшими людьми города, учти+бабло (минимум 1, максимум 3): при успехе получи 3 шанса, на 7-9 получи 1 шанс. Потрать шансы 1 к 1 на следующие возможности:
— получи +1, когда следующий раз будешь спрашивать у людей.
— получи +1 к любому из бросков ходов твоего буклета, который требует быть+четким.
— получи +1, когда заляжешь на дно к кому-то, с кем кутил.
Возможности могут повторяться, но не в одной проверке. Бабло, которое ты +учел, расходуется вне зависимости от того, добился ты успеха на броске или нет. При провале кому-то становится известно об излишних тратах с твоей стороны — один из кредиторов требует от тебя немедленно расплатиться.

• Второе городское кладбище. Когда ты приходишь в склеп, чтобы припрятать там палёнку, будь+ровным. При успехе все получается, +палевный предмет остается у тебя в собственности, но не считается, будто ты держишь его у себя. На 10+ выбери один вариант, на 7-9 — два:
— долго здесь хранить что-либо не удастся.
— кто-то может случайно забрести сюда. Палево +1.
— тебе нужен кто-то, кто постоит на фишке. Занеси его в список кредиторов.
Да, кстати, -палевную машину так не спрятать.

• Стрелковый тир "На мушке". Когда ты хочешь поупражняться в стрельбе, приходи сюда с легальным оружием и открой+пальбу. При успехе тренировка прошла отлично, на 7-9 выбери одно последствие:
— аренда тира недёшево обошлась. Бабло -1.
— после тренировки ты как выжатый лимон. -1 на все действия в течение дня.
За каждые семь дней, посвящённые тиру, отметь опыт. Ты не можешь тренироваться, находясь на мели.

«Мир на двоих». Новости Центральных миров. Тау Бор.

В небольшой студии, сплошь покрытой голографическими экранами обнявшись стояли Дона Дюк и Шакор Ксарк, они о чем-то разговаривали и вдруг как бы невзначай заметили камеру.

- О привет, мы снова с вами – Донна и Шакор! – улыбнулась девушка.

- Да, привет, привет.

- Не так давно мы освещали церемонию завершения Вражды между Домами Кносс и Нихон, но как это не печально война разразилась снова, приобретя еще более страшные очертания – теперь это уже Канли.

- Да, наконец то воины взяли в руки мечи и решили заняться тем, что они и должны были сделать, а именно пустить кровь друг другу.

- Это ужасно!

- Это лучший способ не давать крови застаиваться, война - это обновление, война - это развитие. Так гласит Хартия Империи и она права. Если не будет войны мы скатимся к той же деградации что была во времена Земной Федерации!

-Я все-таки считаю, что нельзя так вот радоваться войне.

-Если война - это не кровавая бойня, а чистая и благородная война дворянских дружин, то почему бы и нет? Вот посмотри сюда, несколько месяцев Дом Нихон прикрываясь статусом наёмника дикарей из Дома Эрлан бесчинствовал в системе Тиамат – это позорная бойня, а не война. Но может быть она скоро станет чем-то большим, я верю в воинский дух Дома Нихон! Посмотри какой красавец.

Зажглись голографические экраны изображая систему Тиамат с мельчайшими подробностями, огромный коричневый оплывший шар планеты, мелкие астероиды внешнего кольца, корабли Дома Эрлан снующие тут и там и наконец огромная махина звездного линкора, висящего на орбите.

- Просто вершина технологий! Двойной бронированный корпус, усиленное лобовое бронирование, не одна, не две, а сразу три артиллерийские палубы, целых две башни главного калибра и вишенка на торте - основной кинетический калибр! Так называемое орудие класса «Гигант», такое ставят только на орбитальных сверхтяжёлых крепостях это неплохой аргумент в любом споре. Венец промышленного милитаризма! - Шакор Ксарк обошел по кругу линкор и ткнул указкой в область вокруг него и там загорелось пять меньших проекций – а ведь еще пятерка корветов и все это «Ударная эскадра» Дома Нихон. Линкор и его охранение, просто и элегантно.

-Вокруг них осуществляют дальнее охранение наниматели и возможно союзники, шесть корветов Дома Эрлан, известная в узких кругах эскадра «Волки Борхо» - защебетала ведущая - а тут, в нижних слоях атмосферы еще и фрегат «Тюр» осуществляющий поддержку наступающих войск, вон он там внизу, маленький такой!

- Да, а там где то на поверхности планеты, затаились и остатки флота Дома Рейвен, хотя не затаились… смотрите весьма странное поведение флота донийцев, такое ощущение что они поднимаются в воздух маневрируют и садятся снова. Хаха, да они просто заставляют хельцев дергаться на каждый чих. Впрочем, это глупая игра, все равно им на орбите ничего не светит. Вон смотри «Волки Борхо» уходят на окраины системы, а их место в дальнем охранении планеты занимают корветы нихонцев. Они просто игнорируют их! Хахаха. Непонятно на что вообще рассчитывали вороны своей детской выходкой, слегка пощипать нервы?

-Может быть на это? Смотри корвет – девушка указала указкой на стремительный огонек выскакивающий из атмосферы, ловким маневром разминувшись с «Тюром» он взобрался на орбиту и обогнув странно неподвижный «Ямато» отработал торпедную атаку в дюзы линкора. Обе торпеды разорвались прямо на цели и только тогда начали медленно работать первые орудия на многочисленных палубах линкора.

- Ахахаа, он даже не смог пробить броню на дюзах! Это просто смешно, это бой или комедия? Он заходит снова и снова не может пробить бронирование, господи Создатель, это просто позор.

-А почему так криво стреляют канониры нихонцев, корвет уже минут двадцать пытается что-то сделать линкору, а они не могут даже попасть по нему, они что там пьяные или спят? Почему работает только десятая часть орудий?

-Ничего-ничего, смотри – Шакор указал на вздрогнувший линкор, который внезапно начал активно маневрировать, выводя корвет из почти мертвой зоны, на возвращающиеся корветы нихонцев и хельцев и активно засветившиеся поля линкора свидетельствующие что кто то занялся их управлением.

-Да, вот и все – грустно сказала девушка, когда линкор словно снова научившись стрелять парой точных выстрелов повредил двигатели корвета, а потом просто разорвал его на части полным бортовым залпом.

- Весьма странный способ самоубийства.

-Но смотри как корабли обеих эскадр рыщут над планетой, теперь они снова будут внимательны, а не столь самоуверены.

-Взбодрить осаждающих ценой боевого корабля? Так себе идея. Я кстати вообще удивлен, что доннийские пилоты пошли на такой бой….они как бы сказать храбростью говорят не отличаются. Я думаю сейчас линкор ….эээ…это что такое?

-Ммм…хайлайнер очевидно.

- Да, но что он выгружает, смотри какое пестроцветье!

-Пустоцветье ты хочешь сказать? – ведущий пристально смотрел на строящиеся в боевой порядок корабли под самыми разными флагами.

Центральное место занимали корабли со знаками лабиринта на боках, семь корветов выстраивались знаменитой косой линией, слегка напоминающей крыло ястреба. Правый фланг построения занимала пестрая толпа из пяти корветов под разномастными яркими голографическими флагами – перекрещенные черные копья, алое солнце с крестом внутри, падающее с неба объятое пламенем копье и колесо сансары. Левый же фланг занял средний облегченный носитель «Тарент» с которого уже взлетали боевые стрелокрылы, тяжелые многофункциональные истребители, пилотируемые только особами самых знатных кровей.

- Они серьезно? Двенадцать корветов и носитель против одиннадцати корветов, фрегата и линкора? Да они самоубийцы, я бы на месте капитанов судов даже не стал задумываться и немедленно отступал.

- Может они надеются, что флот Дома Эрлан не поможет нихонцам?

-После всего что те для них сделали? Хотя да, бывает, что политическая целесообразность перевешивает вопросы чести.

-Погоди, может до этого и не дойдет. Выгрузка из хайлайнера в прямой видимости противника идея весьма рисковая, вон смотри нихонцы уже сообразили, что что то не так, странно они маневрируют как то неуверенно, как будто действия кораблей не согласованы между собой. Ха, а вот «Ямато» свое дело знает, хотя это не слишком благородно как-то…

Линкор Дома Нихон и не думал ждать, когда все корабли покинут трюм хайлайнера и выстроятся для боя, рявкнули башни главного калибра, а потом с диким гудением и ярко видимым освещением разряжающихся накопителей послал свой гигантский снаряд вперед основной кинетический калибр. К счастью для Дома Кносс канониру линкора приходилось сильно осторожничать что бы не задеть хайлайнер и лишь один из снарядов нашел свою цель, зато правда вошел точно в нос «Антеросу» превратив носовую часть корвета в подобие раскрывшегося цветка, судя по всему рубка уцелела, но как боевая единица корабль перестал существовать. Тем временем корабли дома Кносс наконец то пришли в движение, а на экранах судов появилось изображение командной рубки корвета «Мелеагр» в центре которой стоял опираясь на огромный двуручный меч сам граф Птолемей Кносс .

- Внимание, всем! Я Птолемей Кносс пришел за своим кровником и горе тому, кто встанет между мной и им! – старик был невероятно грозен в этот момент, длинные белые волосы покрывали его причудливо изукрашенный доспех словно плащ. - Я не знаю там ли ты Ямамото, но я помню, как ты со своим проклятым кораблем убил, подло и предательски, как и все что ты делаешь моего брата. Я долго ждал, но сегодня Амфитрион будет отомщен, я сотру этот проклятый корабль с лика вселенной.

- Рыцари Санторина, мои вассалы и воины! Пришел день мести и чести, сегодня решится все, без своего монстра Дом Нихон лишь жалкие бандиты, побирающиеся по краям звездных дорог и сегодня мы лишим жизни этого стального убийцу. Долг вассала – следовать за господином, но долг сюзерена идти первым в самое жаркое горнило боя, и я пойду первым! Я принимаю на себя бремя Воителя! – вытащив родовой меч граф поцеловал крестовину, сделанную в виде коронованного солнца, под вскинутые в приветствии руки команды.

-Клянусь честью, я с вами в жизни и смерти! – Стефан Фио прижал вскинутую наискось ладонь к своему плечу – Воитель с нами! Воитель с нами!

И голосу пожилого адмирала отозвался многоголосый мужской хор со всех кораблей Дома Кносс, вытащивших свои мечи и клянущихся умереть или победить рядом со своим сюзереном.

«Вновь Олифан на битву зовет, эй воин седлай коня, я в бою прославлю свой древний род, а барды прославят меня. Мне не изменит Нотунга сталь в смуте кровавых бурь, верен хозяину Дюрандаль, ждет сечи Эскалибур.»

Несмотря на то, что корабли Дома Кносс явно не составляли единый организм эскадры, они все как один рванули вперед, словно окрыленные звучащей на общем канале песней, а вот корабли прочих Домов двигались нерешительно и даже осторожно, все-таки превосходство противника было подавляющим.

-Друзья, родичи. Я выбрал свою судьбу и пойду по своей тропе чести и один, я не буду просить вас, о чем, то или заклинать кровью и долгом. Каждый сам выбирает свой путь, и я свой выбрал, я скажу лишь одно. Я сейчас не глава дома Кносс я рыцарь, такой же, как и вы. Пусть мой сын закончит мои дела и поднимет мой меч если я паду. Все, кто любит меня за мной!
Сказать, что речь старого графа подействовала мгновенно нельзя, но один за другим корабли дворянских родов устремлялись вслед санторианцам и очень скоро уже и с них на общей частоте звучало.

«Путь воина - смерть, так рок начертал свой непреложный закон. Каждому будет свой Ронсеваль, у каждого свой Ганелон. Карканье ворона - Рагнарек, эй, воин, седлай коня! Когда я сердцем приму клинок, пусть боги примут меня!»

Корабли атакующих стремительно, хотя и не слишком организовано рвались вперед выставив на острие атаки «Мелеагр» чья раздутая кормовая настройка была украшена личным гербом Вориана Атрейдеса свидетельствовавшего о том что легендарный реактор «Сердце рыцаря» нашел свой приют именно на этом корвете. Над корветом гордо реял личный штандарт Птолемея, настоящий рыцарь первым идет в бой и ведет за собой остальных, а все кто делают иначе лишь трусы прикрывающиеся благородным званием!

- Я исполняющий обязанности мастера над оружием Дома Нихон, мастер-пилот Ало Ноо принимаю твой вызов. Сегодня ты умрешь. – прозвучало, едва пробиваясь сквозь песню на общем канале и корабли нихонцев тоже пришли в движение.

Прямой противоположностью торжественным речам и клятвам стал подход Дома Нихон, который открыл шквальный огонь как только корабли атакующих отошли от хайлайнера, корветы прикрытия построились веером прямо перед ним готовясь перехватывать атакующих, а вот «Волки Борхо» оттенившись от своих позиций просто-напросто закрыли собой наиболее уязвимые части линкора выступая в роли живых щитов. Целью корветов Дома Кносс было максимально быстро сблизиться на дистанцию торпедной атаки с линкором, но увы ястребиное крыло почти сразу сломалось, все таки такие сложные построение вне обученной эскадры почти никогда не работали и потому у линкора было время на пару залпов чем он и воспользовался по полной программе. И пусть гигантский снаряд каким-то чудом не попал в стремительно маневрировавший «Мелеагр», зато два остальных не промазали - «Эномай» закрутился волчком после того как снаряд стесал с него почти весь левый борт от носа до кормы, а «Аскалаф» буквально разметало по космосу точным попаданием.
Второй залп был еще страшнее так как он был полностью сосредоточен на личном корабле графа Кносса. Первый пристрелочный выстрел принял на себя «Мигдон» в последний момент закрывший сюзерена своим корпусом и обзаведшийся сквозной дырой в бортах, от второго выстрела корвет ушел глубоким штопором в который его бросил севший в ложемент пилота адмирал Фио, который несмотря на текущую из ушей и глаз кровь, постарев за секунды на годы, все же ухитрился выполнить почти образцово. Ну а последний снаряд из основного кинетического калибра канониры линкора отчаявшиеся попасть в корвет-лидер всадили в один из корветов вольных дворян расплескав содержимое корабля по космосу вместе с кусками корпуса.

Словно два голодных хищника набросились друг на друга корабли Кносса и Нихона, корветы избегая встречных попаданий торпед закрутились друг вокруг друга теряя скорость и изгибаясь в противоракетных маневрах. Носитель с сопровождением и дворянские корветы немедленно завязли в схватке, все таки слаженность действий кораблей «Ударной эскадры» была на голову выше противников, но тройка корветов в главе с «Мелеагром» несмотря на попытки их остановить проскочила охранение и вышла лоб в лоб линкору в расчете поразить уязвимые узлы гигантского корабля…из которых был виден только бронированный нос и орудийные порты верхних палуб линкора, так как все остальное было закрыто корпусами и полями корветов дома Эрлан которые как ни в чем не бывало зависли над ним будто бы это обычное дело парковаться прямо посреди боя. Вариантов у атакующих не осталось, не бить же в лобовую броню и тройка корветов на вираже, от которого старый адмирал снова начал заливать кровью пилотский ложемент, заходя справа нанесла удар в единственную доступную часть линкора, выдвижные огневые галереи правого борта, примыкающие к носу. Казалось бы что может сделать тройка корветов бронированному гиганту, его броня могла выдержать и совокупную атаку десятка корветов, не то что жалкой троицы, может именно по этому полный бортовой залп не встретил отважных, а может канониры побоялись задеть союзников, но редкие выстрелы бортовых орудий не помешали совмещенному залпу торпед ударить в одну единственную точку – крепление дополнительного бронирования закрывающие соединение носового и срединного сегмента. Прочны иксианские сплавы, толсты броневые листы, хитры инженеры прячущие уязвимые узлы от внимательных глаз врагов, но как опытный гладиатор, всегда знающий как одним ударом завалить салусянского быка, так и Стефан Фио нашел нужную точку на шкуре гигантского стального зверя. Первые две ракеты разворотили наружную броню, вторые две пробили тонкий в этом месте корпус, а торпеды с самого лидера рванули непосредственно в энергетическом узле правого борта, вызвав немалый взрыв и разом опустошив накопители орудий.

Тем временем Нихонские корветы показывали настоящий класс, один за другим уничтожая противников, буквально за пару залпов расколов совмещенными залпами два корвета и получив лишь незначительные попадания по себе. Немало атак приняло и поле «Тирента» носитель упрямо пер вперед, пытаясь попасть по вертким корветам из немногочисленных бортовых батарей. Избиение? Было бы если бы не стрелокрылы. Две пары эскадрилий оказались страшным противником для нихонцев, пары набрасывались на корвет и не только буквально выжигали все оборудование закрепленное на корпусе, но и неплохо дырявили не слишком прочные корпуса своими микро-фазовыми орудиями. Истребители корветов просто! Один за другим корветы Дома Нихон замирали, напоминая не боевые машины, а исколотые тысячей иголок куклы вуду. Вынужденные сдерживать тяжелые дворянские истребители и уклоняться от торпедных атак оставшихся двух дворянских корветов корабли нихонцы не могли помешать заходу в мертвую зону крейсера среднего носителя «Тарент», который в сопровождении одной пары эскадрилий спешил на помощь Воителю.

Некоторое время пока две эскадрильи стрелокрылов и корветы были заняты друг другом , «Ямато» демонстрируя чудеса пилотажа на таком тяжелом корабле крутился не давая «Таренту» и подоспевшему «Мигдону» атаковать не функционирующий борт, не потерять слишком много навесного оборудования от атак стрелокрылов и пытался хоть как то применить главный калибр на который удалось наскрести энергию в резервных накопителях, но тщетно. Самым большим успехом стало случайное попадание из основного калибра в зону нахождения эскадрильи стрелокрылов терроризирующих корветы, которая потеряла тройку машин, которые отправились путешествие к планете верхом на огромном снаряде и несколько выстрелов, успокоивших наконец еле живой, но настырно лезущий в бой «Мигдон». А вот первая атака «Тарента» который открыв уже порядком покореженные носовые бронелисты выпустил почти в упор шквал торпед по линкору окончилась неоднозначно, броня линкора легко выдержала удар почти везде, а уязвимую пробоину в правом борту уже прикрывал корвет Дома Эрлан, который от удара полностью потерял поля и впечатался в броню «Ямато». Словно по команде, после этого остальные корабли «Волков Борхо» ринулись в атаку, слитный торпедный залп пяти корветов пришедшийся прямо в раскрытые для нового залпа торпедные шахты заклинил броневые листы и довернувший наконец «Ямато» влепил прямо в шахты снаряд главного калибра, который вызвал цепную детонацию торпед после которой передняя половина носителя разлетелась на куски. Атаки личного корабля Птолемея так же были безрезультатны под новый заход Воителя пилот линкора ухитрился подставить носовую броню которая просто не имел никаких слабых мест.

«И пусть содрогнутся троны богов, и грянет последний бой, и солнце всплывет в пелене облаков отрубленной головой…» - продолжало звучать на общей частоте, но уже не все перекрывающим многоголосием, а отдельными голосами.

Новая атака Воителя, который на этот раз зашел в пикирующем, почти ястребином ударе на рубку линкора стоила серьезных повреждений от орудий непосредственной обороны «Ликаону» который закрыв сюзерена собой лишился всех эффекторов поля и большей части брони и начал отваливать в сторону, впрочем, досталось и корвету-лидеру потерявшему свое основное оружие - торпедные аппараты. Хотя это полностью лишало «Мелеагр» боевого потенциала, это наверное это того стоило, слитный залп торпед снова нашел уязвимое место в броне линкора и будь в строю атакующих не три, а хотя бы шесть-семь корветов могло бы стать фатальным, а так «Ямато» вздрогнул, погасло силовое поле, что то заскрежетало у него внутри опять потускнели уже было набравшие энергию накопители орудий, но он все же каким то чудом развернул огромную тушу и буквально залив огнем пространство вокруг сжёг одну из докучающих ему эскадрилий и отправил вслед «Ликаону» десятки выстрелов размолотившие его корму. Некоторое время словно в художественном голо, стрелокрылы и корветы хельцев играли в догонялки над корпусом гигантского судна снося все под собой как прицельным, так и дружественным огнем. Догонялки стоили жизни одной эскадрилье стрелокрылов, корвету «Деймос» и серьезных повреждений двум хельмским корветам, не говоря уже о масштабных повреждениях выносных орудийных башен линкору, потому что пилоты истребителей не столько пытались сбить корветы эрлана или даже выжить, сколько нанести как можно больше вреда стальному гиганту. В этот момент стало понятно, что все уже решено, стихло пение на общем канале, потерявший острые зубы «Мелеагр» удалялся прочь, унося в себе едва живой от многочисленных ускорений и маневров экипаж, последний выживший дворянский корвет уже убегал от нихонцев, уничтоживших наконец то его напарника и одну из измывающихся над ними эскадрилий истребителей. Немногочисленные остатки, да как остатки – крошки атакующего флота пытались покинуть поле боя. «Ямато» видимо занятый своими внутренними проблемами оставался на месте и бездействовал. «Мелеагр», две эскадрильи стрелокрылов, да последний из дворянских корветов отступали к покалеченным, но еще живым двум своим собратьям пострадавшим в начале боя. Их преследовали трое эрланских и трое нихонских потрепанных корвета, которые уже почти догнали отступающих, когда вдруг резко повернулись и ринулись назад к парящей воздухом, еле светящейся набираемой в накопители энергией, но все еще грозной туше «Ямато». На орбиту медленно и грозно поднимался флот дома Рейвен, который внезапно из мальчика для биться превратился в грозного противника и начинать новый раунд космической битвы ни нихонцы, ни хельцы не были готовы…

-Бедный граф Птолемей, он так старался, у него же почти получился… - проговорила девушка.

- Почти? Ха, я же говорил, что это будет самоубийство. Я лишь не ожидал, что сражение будет таким остервенелым, почти до последней капли крови. Нет понятно, что от нихонцев это можно было ожидать, но Дом Кносс? Пойти на верную смерть и гибнуть с таким фатализмом, только потому что твой сюзерен попросил тебя…

- Все кто любит меня, за мной – прошептала девушка – он дал клятву, «когда я сердцем приму клинок, пусть боги примут меня..»…

- Дурацкая затея с самого начала – неожиданно хмуро сказал Шакор – благородно, красиво, но самоубийственно. Атаковать противника, который в отличие от тебя сведен в организованные эскадры, который превосходит тебя количеством и качеством, только в расчете на отвагу и доблесть…это просто…

- Это путь рыцаря, дракон больше него, но он все равно идет на бой. – уже твердо сказала Донна – да шансы минимальны, но тем почетнее победа или тебе по душе такие битвы как когда «Ямато» расстреливал флот Дома Рейвен? О таких битвах не поют песен, а о таких поют…

-Но за брата он все же не отомстил.

- Я думаю это не последняя встреча Ямамото и Птолемея. Запомни Шакор, у сказок всегда один конец, дракон погибает.

Невыносимо близкое светлое будущее

    Тоталитарный анархизм – все в анархии и ничто вне её. Тотальтарная интернационально-национальная анархия с русской спецификой – так позже политологи попытались описать гибридный режим, воцарившийся на 1/8 суши. Когда была объявлена Советская Революционная Истинноправославная Национал-Социалистическая Империя, никто всерьез не поверил в то, что все декларируемые принципы Омских соглашений станут реальностью хотя бы частично. Но нет – года оказалось достаточно, чтобы все поменяли свое мнение. Антипостмодернистская революция в лучших традициях постмодерна оказалась свершена самими постмодернистами.
    Первой стала жертва близкая по духу к русским Восточная Европа. Гражданские беспорядки медленно переросли в восстания и гражданские войны, а окончательную анархию закрепило вторжение СРИНАСРИ. НАТО и Китай едва успели очухаться и готовились провести интервенцию в Россию – возможно, с применением ядерного оружия, ведь великие старые державы уже создали комплекс ПРО, который спасет их от большей части бомб. Но реакция запоздала, ведь сила тоталитарного анархизма – в тлетворном влиянии на умы, напрочь выбивающую приемлимые и стандартные концепции из голов юнцов и умудренных старцев.
    Европа стала жертвой собственного конформистского индивидуализма. Либеральные идеи оказались сметены резко расплодившимися и словно вернувшимся из 70-ых годов прошлого века ультралевыми, ультраправыми и ультралевоправыми организациями, проповедующими радикальный, непривычный коллективизм. Железный кулак снес все дряхлое строение, а пришедшие русские лишь одобрительно похлопали по плечу и сказали, что Европа встала на верный путь. Уцелела лишь Великобритания и Ирландия, но демократия была спасена лишь бескомпромиссным усилением полицейских государств и помощью из США...
    Азия стала жертвой всеподавляющего коллективизма. Тысячелетний менталитет и строгая культура, построенная на послушании, оказалась сметена глобальный протестом, словно в 1968. Новые хунвейбины в Китае, проповедующие уже либертарный марксизм в противовес маоизму, арабская весна демократий, получившие какой-то внешний импульс отбросы общества в Японии, требующие разрушить остатки кастовой системы в Индиии... Азиатская модель не пережила расцвета Личностей. В конечном счете, вся Евразия погрузилась в условно-управляемую СРИНАСРИ анархию, окончательно выйдя из мировой экономики.
    Разумеется, подобный удар не смогли пережить ни США, ни страны Латинской Америки. Экономический кризис наложенный на общую атмосферу беспорядка ожидаемо привел к массовым протестам, самороспускам правительств и погружению Нового Света в анархию – но не идеологизированно-тоталитарную, заставляющую человека бороться за свои убеждения и делать что-то, что он считает полезным для человечества, а обычный унылый хаос и борьбу за выживание. В целом, это привело к небольшому постапокалипсису, коллапсу государственности и борьбе различного рода коммун, остатков корпораций, военных диктаторов и прочих фриков.
    Очевидно, что столь амбициозные личности, что вместе сотворили СРИНАСРИ, не могли ужиться друг с другом. Поэтому единственным очевидным выходом была мировая революция с выдачей каждому пары тройки стран для души и тела. Надо заметить, что их план полностью удался. Все они окончили жизнь по-разному, но ни в коем случае – не в безвестности. После смерти каждого из них бальзамировали и помещали в Мавзолей Пентархии. Евразия медленно деградировала и возвращалась в Средние Века, а каждый из героев начал приобретать полумифические божественные черты... В конечном счете, современность была отринута, традиция была принята. Антипостмодернистская консервативная революция избавило человечество от бедности, неравенства и глобального потепления ввиду того, что они перестали быть хоть каплю значимыми проблемами...

Сносное далекое темное прошлое

Очевидно, радикалы не могли и шанса действительно управлять страной. Немногочисленные адекватные люди и патриотично-настроенные офицеры в ходе молчаливого сговора предотвратили то безумие, что декларировали многочисленные политики. Новая военная хунта стала избавлением для народа, позволившая стабилизировать ситуацию и вытянуть страну из пропасти, в которую она катилась: или, по крайней мере, не дать ей упасть туда сейчас. Трудно сказать, что ждет Россию, но для неё огромной удачей будет вернутся хотя бы на уровень 90-ых... Россия вновь погружается в застойное болото стабильности и разложения... Антипостмодерн оказался всего лишь ловушкой постмодерна и пустой фикцией.

ТЕЛЕОБРАЩЕНИЕ КАУДИЛЬО ЕВРАЗИЙСКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКИ ЭДУАРДА ЛИМОНОВА
сделанное в ночь переворота перед самоубийством вождя

Лимонов сидит в кладовке студии «Омск-ТВ» среди вёдер и швабр, обращаясь в камеру. Из-за двери доносятся крики, стрельба и взрывы — прилепинцы уже ворвались в здание и штурмуют последний оплот лимоновцев.

Лимонов: Братья и сёстры! Бойцы армии и флота, впрочем, какого к дьяволу, флота, у нас нет флота! Впрочем, и армии у нас теперь тоже нет. У нас вообще не осталось ничего, кроме пары десятков бойцов моей личной гвардии, защищающих меня от взбунтовавашихся Эскадронов Смерти. Всё кончено. Танец Русской Свободы завершён.

Но пускай усталый и потный танцор разоблачается в гримёрке, пускай на сцену опущен занавес, а аплодисменты отгремели — но остались воспоминания о том, что у нас было: воспоминания о пылающей Казани в седых облаках пыли от взорванных мечетей и церквей, о прокалённой солнцем калмыкской степи, по которой с рёвом неслись наши пулемётные тачанки, о кровавом отступлении к Уралу, столь же катастрофичном, сколь и картинном, о сражении в заснеженной тайге приполярного Урала, и вспоминая всё это, я могу сказать лишь одно — у нас получился славный перфоманс!

Теперь прошу лишь об одном: о снисхождении к членам моей личной гвардии, бойцам дивизии имени Малькольма Экс. Дайте им исполнить мою последнюю волю. Она такова: когда я умру, я хочу, чтобы мой труп несли в гробу шестеро моих чернокожих гвардейцев. И чтобы весь путь к кладбищу, неся мой гроб, они танцевали. Танцевали, танцевали, танцевали!

Лимонов стреляет себе в висок.

Именем порядка и закона, объявляю следующее:
1. Мирное предложение новых властей РНГ принимается.
2. Постмодерн объявляется вне закона.

ГЕРАЛЬДИКА

- Самые популярные животные для гербов в Таннвере - конь, медведь, бык, кабан (хотя он и ассоциируется со свирепостью), олень, а из птиц - лебедь. Сокол - это Амкельмарская тема, там до сих пор вспоминают времена орды и куда ни плюнь на их гербах - степные соколы, луки, стрелы, седла или кони. В Солобмаре популярны цапли и рыбы, на севере - волки и совы, в Кинстмаре - подковы и ключи, в Хоркмаре и Видмаре - дубы и колокола. Орлы не слишком популярны - это эльфийский мотив, а эльфов в Таннвере не жалуют - слишком много с ними было войн. Только у Совербрахов черные орлы - древний символ, который они наносили на щиты еще во времена война отмщения (эльфийские орлы традиционно белые). Ласточка же - больше нарворский мотив.

- Из растений наиболее популярны - розы (символ красоты и благородства) и чертополох (символ упорства). Лилия - больше ольсверский символ, например, Садорверы из Роннемара в прошлом - ольсверские дворяне, перешедшие на службу в Кинстмар, а потом пожалованные землями в Роннемаре. Всякие львы, леопарды и прочие заморские животные для Таннвера тоже экзотичны, это больше южная тема, а вот драконы и единороги попадаются.

- Цвета и эмали. В геральдике в Таннвере, как и во всей Эрроне, используют 5 финифтей и 2 эмали. Значения их в Таннвере примерно такие:
- - Серебро (белый) - чистота, великодушие, благоразумие, умение держать слово. Ветер, море.
- - Золото (желтый) - знатность, слава, щедрость, богатство, власть. Металл.
- - Чернь (черный) - строгость, стойкость, успешная месть, скромность, скорбью. Лес.
- - Зелень (зеленый) - жизненная сила, хитрость, плодородие. Земля. Также иногда зеленый цвет указывает на эльфов.
- - Лазурь (синий) - мудрость, предусмотрительность, верность. Небо, реки и озера.
- - Червлень (красный) - храбрость, ярость, сила, натиск. Огонь.
- - Пурпур (фиолетовый) - благочестие, учтивость, умение договариваться. Церковь.

- Меха (имеются в виду геральдические меха). Ну тут все просто - беличий мех был символом Кельдегоров, старой династии, поэтому, чтобы выглядеть круче, Оттмар сделал горностаевый мех символом королевской власти при Видрофах. Довольно любопытно, что твой двоюродный дядя граф Ютмор в гербе их не имеет. Хотя вполне имеет на это право.

- Кресты (уже было в описании армий, но скопирую сюда, поскольку в тему). Кресты в геральдике означают "Вся Эррона" или "четыре стороны света", но это очень многозначный символ, конкретное значение зависит от контекста.
Впервые его применили во время войн с кочевниками-цешами. Таннвер, Ольсвер и Элеснор тогда воевали между собой, но объявили перемирие, и завешенный крестом герб означал, что воин едет сражаться с общим врагом Эрроны и не надо на него нападать. Потом значения изменились, и такого правила больше не стало. В настоящее время кресты могут быть как постоянной частью герба, так и временной эмблемой. Значения у крестов обычно такие:
- Белый или черный крест - означает, либо что рыцарь занимается каким-​то полезным делом, например, что охотится на волчьего пастуха или тролля-​людоеда, участвует в посольстве к престолу Первосвященника, везет подарок от одного короля другому, участвует в походе против орков или в охоте на шайку разбойников (крест обычно черный, хотя может быть и белый). Либо что рыцарь совершает или совершил паломничество (чаще белый) в место встречи четырех Первопроповедников в Ольсвере, а восьмиконечный - еще и места их рождения во всех четырех концах света - такой крест чаще белый, но бывает и черный. Иногда рыцари в память о событии оставляют кресты еще год на своих щитах или одеянии, а бывает, что и дольше (особенно если рыцарь не знатный и его герб все равно никто не знает). Это должно всем говорить о славе рыцаря. В битвах, конечно, это мешает опознавать своих, но в небольших стычках редко бывает несколько рыцарей с крестами с обеих сторон, а в больших битвах рыцарь наденет гербовую котту.
- Красный крест - рыцарь готов драться за свою даму с любым желающим "из любых четырех сторон света" либо что он дошел до финального дня Великого Турнира в Ольсвере, который проводится раз в восемь лет.
- Свита рыцаря, участвовавшая или участвующая с ним в таком предприятии, тоже часто носит кресты.
- В Элесноре смысл немного другой - крест почти всегда означает, что род отличился в боях во время Войн Отмщения ("против всей Эрроны").
- Также крест может остаться в гербе на память о битвах с кочевниками или орками. Обычно такие кресты либо цветные, либо с фигурными концами. Например, они есть в гербах графа Уцмерау, а у твоего дяди их во главе герба целых три - потому что род отличился во всех трех главных битвах с кочевниками.
- Наконец, крест может означать вообще что угодно - например, "моя слава прогремела на всю Эррону" или "Наше королевство должно править всем миром". Обычно у таких крестов фигурные или приплюснутые концы.

Хоть сам Элин остался недвижим, напряжен словно сжатая пружина, взгляд его следовал за преподобным Верном. В конечном итоге, Игнацием руководила вера и недоверие к Чужаку и его речам. И, насколько уже мог убедиться Таддус, обычная броня не станет преградой между оружием иных миров и телом человека... И если Слово Его в этом случае не явится последней Защитой, то что тогда сможет?

Барон скрестил руки на груди, осеняя себя священным символом орла, когда Верн помянул Отца. Экклезиарх не выполнил приказ, но пошел на уступки. Возможно, уже это стоило Игнацию немалых трудов: как и Элин, в своём роде, он должен был выбирать между церковью и статусом Десницы. Против Таддуса же играло ещё и время - капитан и Граф ждать не будут.

Гибкость никогда не была присуща Элину, даже когда он отчетливо понимал, что в его текущем положении она жизненно необходима. Такие как он, подобно стволу столетней ели ломались, но не гнулись. И всё же, в этот раз барон нашел в себе силы отложить выяснения обстоятельств. Отложить, но не забыть. Ибо, как говорила Книга: "Obliviscatur sacramenti sit remissio. Oblivisci nihil. Забыть значит простить. Не забывай ничего."

– Если бы ты знал нас получше, Чужак, – процедил негромко барон, медленно поворачиваясь к сокрытому неизвестными технологическими дарами пленнику, – то понял бы, что дух Детей Императора закаляется в горниле войны. Мы можем быть разобщены, но в конце концов как раскрытая ладонь собирается в кулак, мы обращаемся в единое целое перед лицом опасности. – Элин с шумом выдохнул, давая себе немного времени вновь взять себя в руки, после чего приблизился к тому месту, где был прикован к стене Нэ-тун. – Тебе выпадет огромная честь посетить святая святых наших земель и повидаться с Графом. Но сперва ты должен дать нам ответы на некоторые вопросы, чтобы не осталось сомнений в твоих... намерениях... – Глаза воина чуть прищурились, выдавая для опытного наблюдателя лукавство в его речах. – Что за опасность, про которую ты говорил?

Зима 2002-2003

Ефремомово-Сапожкинское сражение



Мавзолей Пентархии



Советский котел



Китай сокращает присутствие в России



Жить

Msg: 3 of 3
From: Mithgol the Webmaster
To: All
Subj: Re: КАК НАМ ОБУСТРОИТЬ РОССИЮ
-------------------------------------------- Всем -------------------------------------------

Омское ебанько совсем ополоумело. От чудачеств анального засранца даже его прихвостни сходят с ума. Взирая, коленопреклоненно хватался за живот от нутряного хохота и едко потел, предвкушая падение еврейско-кащенитского каганата.

[ссылка на ftp. По ссылке видео 144р, ebanko_novosti.wmv]

Заставка новостей телеканала «Омск-ТВ». Идёт отсчёт времени до начала выпуска. Механический голос равномерно произносит: пудовичок, осьмушка, четвертушка, полушка, целковый, ноль.

Кадр: студия, аккуратно одетая ведущая за столом.

Ведущая говорит спокойным поставленным тоном советского диктора: «Здравствуйте, товарищи. В эфире новости последнего часа. Главная тема выпуска: торжественное открытие парка ледяных скульптур Погибших Бойцов на льду Иртыша. Слово нашему коллеге Антону Верницкому.

Смена кадра. Антон Верницкий стоит на заполненном людьми ледяном поле, где тут и там стоят ледяные глыбы.

Антон Верницкий: То, что вы видите перед собой, можно счесть просто кусками льда, но на самом деле это кубические скульптуры Павших Борцов, воздвигнутые здесь по плану монументальной пропаганды. Вот эта скульптура (показывает на криво поставленные один на другой три куба льда) изображает Виктора Пелевина, вот это (показывает на усечённую ледяную пирамиду) — наш великий русский композитор-авангардист Сергей Курёхин, ну а эту скульптуру узнает каждый без дополнительного пояснения (показывает на снеговика в потёках жёлтой мочи, облепленного говнарскими наклейками).

В кадр вваливается бухой панк: судя по виду, это ветеран дивизии им. В. Цоя: он в косухе, с обмазанным мёрзлым говном ирокезом. Вскинув руки и нетвёрдо держась на ногах, говнарь начинает орать «Горшок жив! Горшок жив!» — впрочем, тут же его скашивает автоматная очередь. Выстрелы вообще то и дело раздаются на заднем фоне.

Антон Верницкий: ранее на этом ледяном поле выступил с программной речью каудильо Республики Эдуард Лимонов. Я прошу коллег включить запись. Коллеги?

Смена кадра: перед собравшимися выступает Лимонов. Голова каудильо туго замотана бинтом от ранения, полученного им в боях за Казань. Лимонов своим знаменитым надтреснутым голосом обращается к собравшимся:

…я обвиняю Америку, этот населённый бледными тенями, растворяющийся в болоте несуществования континент! Я обвиняю американскую марионетку, Димона Кровавого, жалкого, трусливого гнома, потерявшего свою Белоснежку на руинах Казани и сейчас отыскивающего её прах, копаясь кривоватыми заскорузлыми пальчиками в сером пепле! Я обвиняю тебя, выродок, нравственный урод от рождения! Доведись мне встретиться с тобой за гаражами, я плюнул бы тебе на лысину. Скажешь, у тебя нет лысины? Она у тебя скоро будет! Я обвиняю тебя в самом страшном грехе, завезённом на нашу озарённую ленивыми рыжими закатами землю! Я обвиняю тебя в грехе пошлости! Я обвиняю тебя в прославлении труда, идиотской идеологии, основанной на поклонении материальному прогрессу. Кретин, я повешу тебя за галстук на кремлёвской стене! Я обвиняю тебя в презрении к утопии и поэзии, ко всему, направленному на совершенствование человеческой души... Как не противостоять этому поветрию наиболее разрушительным броском вперед – идеей, и самой творческой работой – тунеядством! Анархия — мать порядка! Слава постмодерну — героям слава! Упразднение труда! Экзистенциализм как гуманизм! Талласократия! Теллурократия! Ещё парочку! Москвошвея! Москвошвея!

Но закончить свою проповедь, товарищи, я бы хотел не этими безусловно важными словами, а обращением к нашим защитникам! Да, мы потерпели поражение в бою, но мы знатно повеселились и повеселимся ещё больше! Пермь горит, да и хуй с ней: у нас ещё есть Екатеринбург и Омск! Иногда, чтобы спасти Россию, надо уничтожить Пермь! Хороший город в честь палеозойского периода не назовут! Скачи, скачи, Димон, по Перми: мы ещё вернёмся сплясать с тобой адскую джигу на её развалинах! А вы, бойцы, помните, за что вы сражаетесь. Вы сражаетесь за воробьиную ораторию! За особый взлёт свободной мысли! За беспонтовый пирожок, горячий, только из печки! Велика Сибирь, а отступать некуда! За нами — лакановский objet petit a!

Смена кадра: студия.

Ведущая: в настоящее время праздник в парке Сгинувших Героев продолжается. По заявлениям пресс-секретаря Эскадронов смерти Сергея Смирнова, празднества проходят мирно и без эксцессов: за сегодняшний день от огнестрельных ранений погибло только пять человек, ещё три человека провалились под лёд вместе со скульптурой Сергея Переслегина и ещё два получили тяжкие увечья во время игры в хоккей противопехотной миной. Напоминаю, что для гостей праздника организован тематический фудкорт. В столовой имени Сергея Курёхина посетителям предлагают жаркое из воробьёв, полевая кухня «Винтовка это праздник» угощает пирожками «Беспонтовые», а в трактире имени Михаила Горшенёва каждый может найти для себя мясо.

К другим новостям дня. В районном суде Чегеваринского района продолжается процесс над трупом Михаила Вербицкого. Напомним, что математик и радикальный публицист был обвинен в гносеологической гнусности и избыточном понимании задач революции, вследствие чего расстрелян со штабом после возвращения из Южного похода. После расстрела было решено провести суд над трупом, для чего тело Вербицкого было эксгумировано. О том, как развивается процесс, наша корреспондентка Ирада Зейналова:

Смена кадра: Ирада Зейналова в зале суда, где идёт процесс над кособоко усаженным на скамью подсудимых полуразложившимся трупом Вербицкого. Судья, прокурор и адвокат напоминают по виду бухих студентов-гуманитариев.

Ирада Зейналова: Мы находимся в зале суда, где уже вторую неделю продолжается первое заседание по делу предателя Михаила Вербицкого. Запах здесь стоит неописуемый. Несмотря на неоднократные приказания каудильо заканчивать процесс как можно скорее, прения сторон несколько затянулись. Послушаем, что говорит прокурор сейчас.

Прокурор (пошатываясь): …товарно-денежные отношения упадочны, порочны и пошлы. Человеческие отношения должны быть основаны на страсти или страхе! Тоталитарные государства сопутствуют тотальности бытия. Иллюстрирую это аналогией. Пусть в коммунальной квартире на 1000 семей есть один лишь общественный туалет, который содержится уборщицей Марфой Власьевной…

Со своего места вскакивает, осоловело таращаясь по сторонам, до того спавший адвокат.
Адвокат (для твёрдости держась за плечо прокурора): Протестую, ваша честь!
Судья (промаргиваясь, заплетаясь в словах): Против чего?
Адвокат: Я забыл.
Судья: Протест принят. Продолжайте.
Прокурор наливает из бутылки, выпивает, морщится: А что я сказать-то хотел? (чешет в затылке) Ты сбил меня, ебланище! (вновь уснувшему адвокату) А, вот. Шёл по улице Фассбиндер, на хую вертел цилиндр, а навстречу шёл Селин, тащи скорее вазелин.
Судья: Селина не трожь, сука!!!
Адвокат (просыпается): Перемена мест!

Судья, адвокат и прокурор меняются местами, пересаживаясь по часовой стрелке. Разлагающийся труп Вербицкого безучастно сидит на скамье подсудимых, кособоко свесив голову с высунутым чёрным языком.

Смена кадра: студия.

Ведущая: и к другим новостям. Продолжается строительство башни Татлина в Челябинске. Напомним, что о начале этого грандиозного проекта было объявлено ещё весной прошлого года, но строительство столкнулось с затруднениями, в числе которых беспробудное пьянство рабочих и лишь частичный успех кампании по сбору металлолома для конструкций башни. Из минимально требуемых пяти тысяч тонн стали на настоящий момент удалось собрать двадцать три килограмма. Тем не менее, кампания монументальной пропаганды набирает ход: в недавней программной речи каудильо заявил о начале строительства статуи нашего великого земляка Егора Летова на берегу Иртыша. Высота ледяной статуи по плану составляет более 200 метров. На руках музыкант будет держать… (еле сдерживается) пятидесятиметрового… (заходится нервным смехом) пятидесятиметрового кота! Господи! Что я несу? (в истерическом припадке) Какой ещё пятидесятиметровый кот? Господи, что это за бред? Это какой-то кошмар, из которого я не могу проснуться! На улицах стреляют, насилуют, отопления нет, эскадроны смерти…

Кажется, у де Порга в этом монастыре была добрая слава. По крайней мере, к их небольшому отряду вышла сама мать-настоятельница Сара Бернар. И на просьбу Элина ответила в высшей степени любезно, тотчас отправив находившуюся при ней послушницу в недра монастыря. Буквально за несколько минут перед Элином и его товарищами возникла скромная, но полезная трапеза - гроздья десертного винограда в глиняной чаше, четвертины разного вида сыров и ароматные караваи хлеба. Кроме того, каждому члену отряда поднесли крынку прохладной и чистой воды, сдобренной лимонным соком. Когда де Порг сообщил, что потребуется подвал, мать Сара просто передала ему ключи, сообщив, что будет молиться за души капитана и его сподвижников наверху, в соборе.

Для более надёжной фиксации кандалы Нэ-Туна были закреплены в чугунном кольце, вмурованном в стену подвала. Бывший хозяин замка определённо что-то понимал в обращении с пленниками, и хотя пыточных устройств в монастыре, конечно, не держали, подвал все ещё напоминал о своей изначальной функции.

Нэ-Тун не стал сопротивляться, и довольно спокойно ответил Элину

- Один из ваших сородичей поступил очень дальновидно, взяв меня и одиннадцать моих спутников в грузовой отсек собственного корабля. С момента нашей высадки данная планета четыре раза обернулась вокруг центральной звезды. У нас нет постоянного лагеря.

Лето 2002

Разгром Соединенных Штатов России



Культурная революция нацболов



И вновь начинается бой



Исламский журнал



Из Пекина с любовью

Msg: 2 of 2
From: Mithgol the Webmaster
To: All
Subj: Re: КАК НАМ ОБУСТРОИТЬ РОССИЮ

-------------------------------------------- Всем -------------------------------------------
Новости из Омска. Смотрел, думал, заливисто смеялся. Осторожно, по ссылке 15 Мб.

[ссылка на ftp. По ссылке видео 144р, ebanko.wmv]

Кадр: диктор в студии провинциального телеканала «Омск-ТВ».

— Товарищи! Мы прерываем показ художественного фильма «Сало, или 120 дней Содома» ради срочного прямого включения с площади Габриэле д’Аннуцио (бывший Театральный сквер), где в эти минуты с программной речью выступает каудильо Евразийской Социалистической Республики генералиссимус Эдуард Вениаминович Лимонов.

Кадр: заполненная народом площадь, на фоне Оперного театра — фанерная, задрапированная кумачом трибуна. За трибуной — ряд безыскусных гипсовых статуй, воздвигнутых в последние недели по плану монументальной пропаганды и предназначенные к отправке в разные районы Омска и России. Крупный план статуй, одна за другой: Сергей Нечаев, Мишель Фуко, Эрнесто Че Гевара, Юкио Мисима, Андреас Баадер, Иван Каляев, Леонид Губанов, Иуда Искариот, Алексей Черехов-Анчар, Виктория Аралович-Владимирова. Из динамиков по сторонам трибуны играет «Родина» Гражданской Обороны.

Под усиливающийся приветственный шум толпы на трибуну поднимается Эдуард Лимонов в сером военном френче без знаков отличия, с нарукавной повязкой с серпом и молотом в круге. На седой, стриженной под андеркат голове Вождя — очки в массивной пластиковой оправе и красная повязка на лбу. В середине повязки — тот же символ НБП.

Шум стихает, музыка прекращается. Повелительно поднимая руку, Лимонов начинает говорить надтреснутым голосом:

— Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои! В эту годину испытаний я выступаю перед вами, чтобы во всеуслышанье объявить о начале великого Танца Русской Свободы, в вихре которого закружится вся Россия и весь мир! Вы ждали от нас танца с саблями? Вы получите танец с лимонками! Вы ждали танца с драконами? Вы получите танец с лимонами! Здесь, в сибирских степях, звучат первые тонкие серебряные тремоло музыки, в громовом крещендо которой потонет Вселенная, да туда ей и дорога, старой блядине!

Кавалеры приглашают дам, и я сделал свой выбор! — Лимонов простирает руку с указательным пальцем куда-то в направлении Ульяновска. — Новодворская, я иду на тебя!

Беги, беги прочь, Валерия Ильинична, Орлеанская блудница смутного времени; ты слышишь уже, как неостановимо из-за Уральского хребта надвигается на тебя наш хтонический гопак! Ты перепутала абсолютную свободу с калькулятором гнид; ты променяла первопринцип братского общежития на место в капиталистической системе. Ты забыла, что опыт соборной любви угнетённые народы земного шара воспринимают через фигуру Владимира Ильича Ленина, чей родной город ты нагло попираешь своею тушею. Не по тебе твоё отчество, не по тебе твоё отечество, не по тебе этот город! Purga urbem, Новодворская, purga urbem! Оберни своё лицо к небесам! Видишь? — Лимонов патетично простирает руку к закатному небу цвета мяса, — видишь ли ты этих птиц? Это птицы перемен, и они уже надрывно кричат над шестой частью суши, предвкушая океаны падали, потому что слышат, как катятся на запад наши железные полки! Беги, Лера, беги! Приложи своё ухо к земле! Слышишь? Это стонет мать-земля, не в силах более выносить вес твоего чудовищного тела, отягощённого нечистой совестью и гормональными проблемами. О, окончи свою жизнь, Новодворская! Хромой могильщик отроет тебе могилу; глухонемые плакальщицы с «Эха Москвы» пропоют панихиду по тебе, окостенелые старухи из «Мемориала» уронят саван с твоим телом в яму, а дальше — лишь рыжая ржа и звёздный рой над головой, лишь стылый красный рассвет над ледяным простором, в котором бродит мужик с топором, давно позабывший твоё имя. Верёвка, пуля, ледяная тьма и музыка, сводящая с ума, — вот твой удел, вот твой венец, вот твой финал.

А ты, кошачье ухо бумажный тигр нефритовый дилдак? Куда тебе тягаться с Русским народом? Ни души у тебя, ни музыки, ни танцев! Весь мир слушает Чайковского, Достоевского, Кобейна, Моррисона! Курт Кобейн — русский, родом с Москвы! Джим Моррисон — русский, родом с Москвы! Славой Жижек — русский, родом с Москвы, и через подаренные им очки идеологии я вижу твоё гнилое нутро, твоё изнасилование Маркса маоистским пьяным жестоким ботинком, твоего разварного Гегеля быстрого приготовления! Я обращаюсь к нашему восточному соседу, к господину Баркашову, — защищай Русь, если дорог тебе твой дом и твой народ! Если ты не убил за день хотя бы одного китайца, твой день пропал зря. Если шнурки на твоих берцах ещё не белые, ты не понял угрозы. Если ты думаешь, что с китайцами возможно меситься по файрплэй, ты делаешь ошибку. Не считай дней. Не считай вёрст. Считай одно — убитых тобой косоглазых! Убей китайца и не беспокойся о своём желудке — мы тебе поможем. Недоедим, но вывезем!

Нам скажут, что жителям Урала и Западной Сибири самим не хватает еды, что еда вывозится поездами на восток. Наш ответ на это: нет еды — жри буржуя! Еда — лишь социальный конструкт; только поэзия материальна! И, как писал великий русский поэт Велимир Хлебников, «Когда умирают кони — дышат; когда умирают травы — вянут; когда умирают солнца — они гаснут; когда убивают буржуя — танцуют все!»

И мы будем танцевать! Танцевать, танцевать, танцевать! Мы будем танцевать в уральской тайге, мы будем танцевать на волжских просторах, мы будем танцевать всё яростней! Мы будем танцевать на пляжах, мы будем танцевать в полях и холмах, мы будем танцевать на улицах и площадях; мы попляшем на развалинах! Весёлые ребята, полные огненного смеха, — мы разрушим всё, все здания, все университеты и музеи и установим на их пепелище табличку — «Здесь танцуют!» Мы должны позволить музыке революции двигать нашими ступнями! Ритм времени — это танцор!

Мы начинаем наш гильотинный гавот, наш стальной уанстеп, наш гальванический твист среди озёр сукровицы, сквозь заросли злаков зла, и не одни мы пойдём по этой неторенной тропе! Нет! Вместе с нами рука об руку будут шагать наши товарищи с Волги и Дона, неизобретательно выбравшие называться РСФСР. Попрошу товарищей отнестись снисходительно к товарищу Андреевой и её сторонникам: да, они могут быть скучноваты и старомодны, с бедной фантазией и полным непониманием тенденций марксизма в эпоху постмодерна, но мы пойдём с ними рука об руку! Вы слышали уже о предложении Андреевой создать с нами Единый Антиимпериалистический Фронт; мы с радостью принимаем это предложение! С одной поправкой — наш союз будет называться «Добровольный Альянс "Советско-Модернистский Единый Революционный Штаб"»! Ура, товарищи!

По толпе проносится громовое «УРА!», нацболы принимаются распевать «Эрику» вперемешку с «А Ленин такой молодой» и «Всё идёт по плану». Некоторое время Лимонов не может продолжить.

Но маловеры спросят меня: ради чего этот кровавый танец? Зачем, мистер Лимонов, зачем? Зачем вы встаёте? Зачем продолжаете драться? Неужели вы верите в какую-то миссию, или вам страшно погибать? Нет, нам не страшно погибать: смерти мы смело говорим «ДА!». Может быть, нам нужна победа? Нет, она нам не нужна — победу мы одержим в любом случае! Может быть, вы сражаетесь в интересах Революции? Нет! Наша война — это больше, чем Революция. Наша война — это перфоманс!

И поэтому, в этот тяжёлый для нашего народа час я обращаюсь к вам, братья и сёстры. Хотите ли вы участвовать в нашем адском балагане, идти за мной, канатным плясуном, по оголённому проводу через оголтелые пропасти?

Толпа ревёт: ДАААА!

Я спрашиваю вас во второй раз: хотите ли вы завывающего вальса, однообразней и безумней, чем всё, что вы когда-либо видели?

Толпа: ДАААА!

Я спрашиваю вас в третий раз: хотите ли вы кровавой кадрили, бессмысленней и беспощадней, чем мы можем её сегодня представить?

Толпа: ДААААААА!
Лимонов: СМЕРТЬ!
Толпа: ДАААААА!
Лимонов: СМЕРТЬ!
Толпа: ДАААААА!
Лимонов: СМЕРТЬ!

Беснования продолжаются, в толпе начинаются свальный грех, драки, распитие алкоголя и спонтанные чтения стихов Эзры Паунда.

Камера отключается. Картинка на экране сменяется титром:
ПЕРЕДАЁМ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГИМН ЕВРАЗИЙСКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
«Тибетское танго» (Нас вырастил Будда на благо народа)
Слова: Сиддхартха Гаутама
Музыка: Сергей Курёхин
Исполняет рок-группа «Аквариум»
ссылка

Ход №4 - Альянс.

И... пока еще ничего не произошло, воды Японского Моря оставались спокойными и не заливались пятнами мазута из пробитых корпусов кораблей и субмарин. И даже авиация пока что не гудела моторами, грозя обрушиться с огнем и бомбами на наземные и водные цели.

Но эта тишина была обманчивой, потому что оба генерала отлично понимали, что это лишь затишье перед мощным тайфуном.

Ход №6 - Советы.

Тесла-Танков на базе Советов не оказалось - только довольно слабое охранение в виде пары полугусеничных броневиков с зенитными пушками и двух турелей с автоматическими пушками. Сражение вышло коротким: два дымящихся бронетранспортера Альянса и пара погибших "Джи-Ай" остались на подступах к базе, но все остальные прорвались в самый центр лагеря коммунистов и вскоре Штаб Советов уже был охвачен пламенем. Take this, commie!

И похоже, что эта первая атака Советов не задалась - удивительно, но Еве Нивель и ее отважным британцам удалось... выиграть? Как минимум время до подхода новых сил Советов.

Короткие, скупые записи в журнале - верный знак. Либо работы слишком много, либо результаты решительно неудовлетворительные. В данном случае Халабуев мог бы сказать и то, и другое. Но не говорил. Работы много всегда, а ронять боевой дух подчиненных не стоит. "Продолжаем действовать по плану!"

«Десять минут с Броком». Новости Дол Ворда. Дол Ворд.

- Привет мальчики и девочки! Сегодня мы поговорил о том, что в Центральных мирах называют войной, хотя по моему мнению в Южном Квадранте за такое бы сразу били по роже. Если нет хотя бы миллиона трупов, то какая это война?

- В общем в этом месяце продолжилась эпопея с боями за Квайгу, ну как бои. Я бы сказал избиение скорее, вся мощь Домов Теннери и Кносс в едином порыве обрушилась на войска джампурцев. Их рубили, стреляли, бомбили и разрывали на части! Взвинченные пропагандой до просто невероятного градуса ненависти рыцари Кносса буквально зубами грызли глотки врагам, даже когда приходилось разменивать троих своих на одного нихонца! И хотя узкоглазые сукины дети отстреливались до последнего, а порой и выпускали себе кишки и подрывались на гранатах, но кого это интересует при четырёхкратном численном преимуществе на земле и подавляющем в небе и космосе?! Ну и конечно небольшой сюрприз оказывается готовил Дом Теннери, небо просто потемнело от поднятых эскадрилий аэрокосмических истребителей, которые словно летучие охотники начали выжигать все что показывалось за пределами поселений, ну а огонь главным калибром тяжелых кораблей по скоплениям войск и вовсе не оставлял никаких шансов. Стоило где-то начать работать зенитной артиллерии как туда следовал удар крупного калибра с орбиты. Говорят, где-то, каким-то немногочисленным частям нихонцев удалось скрыться на территории эшлеклеров, но правда или нет этого мы не узнаем. Чтож, Теннери и Кносс показали, что умеют работать в команде, и будем надеяться в дальнейшем они покажут более интересные битвы с Домом Нихон, чем вот эта бойня.

- Тем более для подобных мыслей есть все основания, без сомнения Комиссия согласует Дому Кносс канли в отношении Дома Нихон и мы неплохо повеселимся. Дом Кносс уже явно настроился серьезно, на Санторин прибыли родственники Дома Кносс со всех концов Империи и явно не для того что бы попировать, ведь в таких случаях я слышал не таскают с собой столько боевых кораблей, что их хватит на целую эскадру.

- Кроме того, хранители архивов Дома Кносс выявили, что кровавая история вражды с нихонцами тянется уже давно. Еще во времена «Орлонского угнетения» младший брат графа Птолемея погиб во время стычки от снаряда с линкора «Ямато» и теперь уничтожить проклятый корабль дело чести для каждого уроженца Санторина! Да уж, кажется Ямамото Нихону предстоит веселенькая пора! Особенно в виду того, что его линкор до сих пор измывается над Домом Рейвен и не спешит на встречу достойному противнику!

- Кстати, да… как вам не рассказать о номинанте на самую глупую засаду года! Линкор «Ямато» со своим сопровождением уходит от Тиамата, видимо в надежде что флот Дома Рейвен возьмет и взлетит…зачем-почему неясно, но все же. Наверное для того, что бы можно было снова щелкать их из орудий как глупых перепелок. Но вот странно, те не рвутся взлетать, а почему? Наверное, потому что именно в этот момент их лен бомбит весь остальной флот Дома Эрлан! Почесали головы капитаны судов, взлетать при двойном численном превосходстве противника, который занимает более высокую орбиту, да еще что уж правду скрывать куда лучше обращается с космическими судами…зачем? И продолжили мирно себе сидеть на космодроме. Еще смешнее, что один из увлеченно бомбящих фрегатов хельцев поимел какие то проблемы с двигателями и совершил жесткую посадку прямо на планету. Вы сначала научитесь летать а уже потом воюйте! И вот тут разочарованный «Ямато», которому видимо стало скучно сидеть в своей засаде возвращается и обрушивает всю ярость своих орудий на передовую линию обороны Дома Рейвен и в частности на феод малой семьи Рейвенкло. Все прелести орбитального подавления ребятки.

- Говорят сейчас там миленький кратер, осколки вперемешку с трупами детишек и жен аристократов которых в прошлом месяце туда перевезли. Вот такое вот военное благородство, я тут перетер со своими контактами в Маракоре и они говорят что из этой семьи кто то выжил, но точно не многие и оправляться от этого они будут долго. Вообще, что я хочу сказать, военный сектор военным сектором конечно, но бомбить феоды — это не круто! Если ты воин вытаскивай свою шпалу и иди рубись в честный бой, а не бомби как крыса с орбиты. Вообщем Эрлан и его наемники поступают конкретно не благородно я считаю.

- Еще идет какая-то возня на Акавире, где все-таки вписавшиеся за союзника Голгофы двинули свой корпус в атаку на десантников Дома Эрлан, которые спокойно взяли столицу владения, но марш пехотой по степи, когда вокруг постоянно вертятся юркие багги и поливают тебя свинцовым дождем, так себе развлечение. Но вообще это тоже все не слишком интересно, даже дураку понятно, что если «Разрыватели гор» дойдут до врага, они превратят его в гуано, остается лишь вопрос когда они до него доберутся.

- Еще скучнее закончилась, так толком и не начавшись Вражда Домов Грасиа и Като. Под бдительным присмотром Общины они пришли к соглашению и Дом Грасиа признал свое поражение. Это уже семнадцатое успешное замирение в карьере сестры-эмиссара Камиллы Ортеги. Кто бы подумал, что гордые уроженцы Перфекто сдадут назад? Да никто! Но тут всплыли любопытные фактики, в частности, что вся эта вражда инспирирована темными силами, которые хотели стравить дружелюбных до омерзения хороших парней. Ну а продолжать плясать под дудочку невидимых кукловодов – дураков нет, лучше навтыкать им самим! И темные силы это…барабанная дробь, Эльдрион Калахира, Седьмой Лорд Калахира, Шаутбенахт Пустоты, Смотрящий в Ночь и еще много подобных темных титулов. Оказывается, именно этот коварный старик стравил Благородные Дома в нелепой вражде из-за карточного долга и сомнительного поведения девицы. Кажется, к космическим акулам возникло сразу много вопросов и на Перфекто, и на Близнецах, и может быть мы все-таки увидим достойную войнушку, причем уже не вражду, а полноценную канли, ибо подобную подлость…извините… хитрожопость…надо наказывать. И врят ли гордецы Грасиа это так оставят, так что ждем с нетерпением!

-Ну и маленький метеорологический или космологический, или еще тьфу, хрен разберет какой факт о Маракоре. Там наступает так называемый теневой сезон и облака частиц со Дна начинают подниматься ближе к Глотке, уже сейчас хайлайнеры не появляются ниже Мистраля, а дальше будет еще хуже, уровень подъёма тумана всегда разный, но иной раз он доходил и до Ближнего пояса. Но это обычное явление для этого времени года, но несомненно оно весьма порадует местных пиратов, ведь на трассах существенно увеличиться количество добычи! Не скучайте! С вами был Брок Самсон и я надеюсь в следующем выпуске я найду вам темы поинтереснее!

Пока речь разливалась бурным ручьём по комнате, Элин позволил себе немного отвлечься и слушать в пол-уха. Он не спеша снял кожаную куртку и небрежно кинул её на спинку кресла. Перевязь с мечом была намного более бережно отправлена к ранее пристроенной сумке с дарами Кузни. Мужчина, всё так же неспеша, закатал рукава рубашки, как бывало часто делал, когда доходило до дознаний особо нерадивых субъектов... Впрочем, выбивать дурь было не из кого, не в этой комнате, хоть барон сейчас не пожалел бы ободрать костяшки, вместо того, чтобы распутывать этот клубок, "любезно" подкинутый де Погом.

Подумать было о чем. Конечно, служащие в тайной полиции были допущено ко многим материалам и картина мира, о которой напомнил капитан, не была нова для Таддуса, но всё так же далека от полноценного понимания: где-то там наверху железные корабли бороздят моря звезд, благословленные Отцом на великие дела! От мысли о том, что есть и другие такие Эйкриджи, сотни или тысячи таких же земель как и его родина, заставляли дрожь пробегать по хребту Элина. Глубоко в душе этот мужчина понимал, что правда открылась ему весьма поздно, когда огрубевшее сознание стало подобно стали - готовое скорее сломаться, нежели прогнуться...

Барон скрестил руки на груди, заняв место в комнате так, чтобы иметь возможность обозревать всех собравшихся и наоборот. Нужно было начинать расставлять всё по местам.

– Преподобный Верн, прошу, приберегите цитаты из Писаний для проповедей, а пока - говорите яснее, – бесцеремонно ответил Игнацию барон. – Коль скоро у нашего ученого собрата с вопросами религии не всё гладко, я прошу вас, преподобный, разобраться предметно о чем там проповедуют фальшивые листовки агентов Эгермении в разрезе священных писаний Мордехая. У вас есть два-три дня, пока я улажу вопрос о транспорте до Понайсы.

Элин и сам не обратил внимания, как начал снова мерять шагами комнату, время от времени кидая взгляды на своих коллег.
– Разделим наши усилия: я, преподобный Верн и Шарп отправимся собираться данные о том, что творится в дальних землях, дабы установить причину столь наплевательского отношения к Десятине. С учетом того, что Города Залива будут на нашем пути, уверен, мы сможем найти часть ответов уже там и, милостью Императора, сэкономим время. Бернард, Леган и лэди Беласко, на вас остается задача подтвердить догадки о том, как контрабанда попадает в наши земли и понять, чья рука стоит за этим. Берите Ги, если считаете что сможете протащить его на приём к принцессе, – обратился к Одессе барон, – только научите его манерам, чтобы чего не вышло. Её королевское высочество покровительствует звездочетам и прочим фантазерам, если Ги чего и разнюхает от того паренька, возможно принцесса Меридит соблаговолит поделиться собственными соображениями на этот счет. И, конечно, культы - надо узнать, что такого принцесса могла разузнать.

– Есть ещё один момент, о котором я сейчас задумался: я знаю, что луна в прошлом символизировала одно из старых божеств, до того, как Мордехай принес Свет Императорских Истин в наш мир, – Элин осенил себя символом аквилы. – Если я не ошибаюсь, то это был Энкулон. Я не сведущ в таких делах, но это может пригодиться.

– Старина, – Элин посмотрел на Легана, – помимо листовок и того что запросила лэди Беласко, меня интересует любая информация о культах и святилищах волхвов непосредственно на территории Понайсы. А так же... – Таддус на пару секунд замер, поджав нижнюю губу, вперив взор в старого схоласта, явно размышляя над следующими словами. – Капитан упомянул, что Эйкридж уже посещали подобные "инспекции", и это должно быть где-то задокументировано. Найди мне эту информацию, Леган, всё что сможешь. Если потребуется, обращайся к капитану.

Вопрос о пришельцах со звезд был весьма щекотливым: такие знания охранялись не менее рьяно чем святой болтер Мордехая, а значит и проявленный интерес к ним будет так же отмечен. И не смотря на то, что речь шла о Руках Короля и тайной полиции, Элин понимал, что это может аукнуться в будущем.

– Шарп, займись своей идеей, несколько дней у тебя будет. Как минимум можешь подготовить всё для тех, кто останется в здешних землях, – кивнул на пожелание человека, чьем ремеслом было убийство.

– Как только у нас на руках будет больше информации об еретиках, что распространяют свои фальшивые воззрения, можно будет решить о контрмерах: помимо отрубания голов, всегда есть вариант распространять свой собственный взгляд на вещи.

Сделав паузу, Элин широким взглядом охватил собравшихся, уперев руки в бока:
– Вопросы?

История XVI. Марьям.

Нет реки прекраснее чем Фурат, сияющий золотом в лучах восходящего солнца. Свет тонет в непроглядной воде, стелется дымкой у самого берега, падает на скромные глиняные домики и столетнюю крепость. Хира. Здесь начался твой путь. Конечно, сюда ты и должна была вернуться спустя столько лет...
Твоя кожа пропиталась солнцем и потемнела, волосы выгорели, сломанный в последнем бою нос распух и цветом немного напоминал сливу, а один глаз после той же схватки упорно не желал целиком открываться, фигура стала чуть угловатой, выделились привычные к тяжёлым нагрузкам плечи, раздулись икры...

Но ты победила.
Прошла до конца и вернулась.
Знала ли шестнадцатилетняя девчонка, что ждёт её в чужих краях? Знала ли жизнь? Знала ли точно, на что способны люди? Никакие уроки не могут полностью подготовить к этому. Никакой сказитель не передаст во всех подробностях чувство опасности, подстерегающее на каждом шагу — не важно, окажутся ли неподалёку дикие звери или "цивилизованные" люди, даже если всё будет хорошо, опасность напомнит о себе неправильно выбранной ягодой, больным зверем, которого ты случайно подстрелишь на обед, или напротив, пустым животом, стягивающимся так туго, что кажется, будто внутри у тебя выросла ещё одна рука, что есть мочи сжимающая кулак. Содранные при подъёме в гору ногти. Загноившиеся порезы. Стёртые в кровь ноги. Сыпь, подхваченная от встреченного нищего.

Всё в этом мире в действительности пытается нас убить — и оттого опасности смешиваются друг с другом, тонут в едином чаду, их перестаёшь всякий раз различать и отмечать, забываешь многие детали. И произнеся несколько сочных слов на тему захромавшей лошади, уже не задумываешься о том, справедлива ли жизнь, могла ли быть лучше.

Просто идёшь дальше.
Или ползёшь.
Как повезёт.

Конечно ни один соплеменник не спросит у тебя этого. Не спросит, как ты сломала ногу в горах Мекрана. Не захочет знать какой из зубов ты вырвала близ Спахана, когда боль стала невыносима, и сколько дней потом чувствовала вкус крови во рту. Не захочет знать что бывает с телом, когда по неопытности устроишься на ночлег близ муравейника. Не захочет знать, а если ты и расскажешь, заохает как курица: "Ай, девка, не повезло тебе, ай не повезло! Дай куплю тебе выпить", — Люди всегда думают что рассказ должен вызывать у них какие-то чувства. Что если ты рассказываешь именно так — значит хочешь расстрогать, вызвать слезу, напугать такого большого и сильного мужика...

Всё куда проще.
Ты выжила.
А они бы там сдохли.

Впрочем, у тебя есть и другая, красивая, отполированная до блеска история. Из тех что рассказывают когда в кармане ни медяка, тело ещё не восстановилось после боя, а значит нужно увлечь кого-то, чтобы попутчик в гостинице захотел заплатить за обед. Эта история будет сдобрена байками, излюбленными деталями "как где живут".

Семь лет на чужбине.

Чушь даже в названии. Ты не оседлая мышь, чтобы всякий раз возвращаться в нору. Ты змея. Даже старую кожу ты оставишь позади. За семь лет у тебя было много "домов". И в некоторых тебе даже нравилось.

Сначала ты посетила Хиру. Город из рассказов отца казался тебе самым большим в мире, больше любого базара или ярмарки, на которые заходят аравийские бану — но потом ты добралась до Ктесифона и поняла, что ошиблась. Глядя на сияющие белизной дворцы с огромными арками, на обширные кварталы, превосходящие даже ширину Фурата, который в этих землях называли "Марзар" — "Рекой царя", ты впервые осознавала на что способен человеческий разум.
Фарси придумали как повернуть реки в сотни мелких рукавов, превращающих бесплодную пустыню в плодородную землю. Фарси воздвигли стены столь высокие, что даже с лестницей нечего и думать было о том, чтобы забраться на них. Вдоль улиц возвышались колонны из красного камня, между которыми жители натягивали ткани, укрощающие солнце, так что даже в жару, улицы оставались в прохладной тени...
Повсюду были статуи львов и драконов, фонтаны и бассейны. Даже пальмы, в пустыне ценимые пуще любого золота, так что срубившего дерево неизбежно ждала смерть, здесь высаживались... Просто так. По капризу!
Видела ты магов, хранителей вечного небесного пламени.
Видела как маршируют войска столь многолюдные, что кажется одних солдат у шахиншаха больше чем найдётся жителей во всех бану вместе взятых. Фарси даже заставили служить себе зверей, считающихся неукротимыми — здоровенных слонов, обученных носить на себе целые полные стрелков крепости...

Ктесифон встретил тебя не с любовью и не с ненавистью.
Он тебя просто не заметил.

Но как бы ни был велик Город, Фарса была намного, намного больше. Каждая провинция здесь превосходила размерами всю родную тебе пустыню — а провинций были десятки. Пройдя несколько дней ты всякий раз вынуждена была останавливаться, разыскивать деньги, пищу или и то и другое...
Скот ты потеряла ещё в Мидии — местные очень свирепы, а жестокостью их превосходит разве что ублюдок, неправильно указавший тебе направление забавы ради, так что ты потратила месяцы, месяцы!

Зато наконец выбравшись из Атропатены ты уже свободно говорила по-персидски. Знала как будет "уйди с дороги, а иначе я отрежу тебе нос". Полезная фраза. Примерно тогда и начались бои. Верный способ заработать на обед. Каждый раз когда видишь собравшихся в круг людей, наблюдающих как двое месят друг друга, каждый раз когда выступаешь в центр, а соперник хохочет, обещая взять с тебя выигрыш натурой — тебе даже в общем безразлично его эго, ты видишь перед собой просто сочную курицу, которая дожидается тебя в ближайшей харчевне.

Горло, локти и колени.

С каждым месяцем твой путь теряет цель и смысл. Так музыка в этих краях развивается не от начала до конца — она основана на постоянном повторении множества базовых элементов, причём только музыкант знает сколько раз следует повторить каждое сочетание в зависимости от песни. Ты шла за историей — но когда историй слишком много, остаются лишь обрывки, сбивающиеся не то в анекдот, не то в страшилку. "Приходят трое на скачки", "вору по одному режут пальцы", "женщины подобно аравийкам удаляют внизу", "чёрные муравьи в молоке", "сплевываешь кровью", "захлебнулся в бадье с водой", "кажется у тебя есть друг", "мир полон мудаков".

Это странно.
В детстве ты слышала от отца, что мир напоминает огромный базар, куда каждый приходит со своим делом, где каждый пытается выгадать для себя, обманывает других, и в результате некоторым это даже удаётся — но приходят новые караваны, и вчерашний хозяин жизни оказывается нищим, просящим подаяние. На всех языках говорит этот базар, всем богам и богиням поклоняется, любые монеты принимает. Подлец ты или простофиля, есть у тебя честь или хотя бы решимость — всякому здесь есть место. Оттого и выживает тот, кто идёт дальше проиграв, выиграв же не забывает с чего начал.

Когда-то тебе казалось, что едва ты вернёшься, и расскажешь всё куда ярче. Познаешь какой-нибудь высший смысл. Но смысла просто нет, или по крайней мере не больше чем в любом базаре. Сегодня ты "госпожа" и тебя сопровождает пара купленных накануне рабов, а завтра уже нищенка в лохмотьях, и по ночам тебя кусают вши.

Фарса больше Ктесифона.
Ктесифон напоминает "солидную" лавку где все сидят на расписных коврах, и служанки на коленях разливают вино в подарок от хозяина, уверяющего в вечной дружбе очередного клиента. Но что же это? Вот приходит в город вчерашний хозяин жизни, и темнокожие евнухи заступают путь.
— Я друг хозяина! Я просто хочу занять немного...
Кричит пока ничего не понимающий бывший вельможа.
Никто не смеётся. Никто не плачет.
Его просто не замечают.

Базар, всё один лишь базар.
Так было до Индии.
Ты слышала много рассказов о стране Хинд пока жила в Фарсе. Слышала о мудрецах, хранящих тайную историю бытия. О городах затерянных в бесконечных лесах.

Всё это правда, и даже сверх того.
Всю твою жизнь, отец учил тебя видеть жизнь какая она есть, но Гупта (как называли своё государство местные), была страной безумцев. Воины здесь желали умереть, торговцы более всего блюли ритуальную чистоту, слуги оставались безмолвны, жрецы... Жрецы здесь рождаются дважды и хранят истории, которые никогда не записывают, но рассказывают на память.

Ты чужестранка, проделала долгий путь.
И тебе дозволено было слушать стихи.
Дозволено слушать заклинания.
Дозволено слушать как человек может говорить с богами.
И может однажды даже слиться с Брахманом.

— В мире нет хаоса, но царит лишь порядок, — признаться, ты понимаешь санскрит только через слово и многое додумываешь сама, — Бесконечный, неизменный, неподвижный. За одно существование нельзя познать его, но можно ощутить карму. То, что ты принесла с собой, и то, что унесёшь для будущей жизни. Ты творишь карму, но ты и следуешь своей карме, ты и охотница и добыча, и тюремщица и узница. Лишь когда не будет ни творящего ни следующего, ни охотника ни добычи, ни тюремщика ни узника, когда откроются все двери — ты освободишься.

Этот мир был противоположен тому, в котором ты выросла. Бесконечная, хаотичная изменчивость мира-базара была несовместима со столь же бесконечным, но по большому счёту абсолютно неподвижным порядком Гуптов.
Базар есть река, она всегда бежит вперёд.
Но Хинд открывает мир как море. Есть рябь на воде, даже течения, но если тебе кажется, что море движется — вероятно ты сидишь у берега. Просто отплыви, и ты почувствуешь карму.

Не случайно фарси и хинди объединяли два слова: "суры" и "дэвы".
Для первых суры были богами, а дэвы демонами.
Для вторых всё было абсолютно наоборот.

Как змея, ползущая по миру, пока однажды не укусит собственный хвост, ты дошла до момента, когда истории стали противоречить друг другу, отрицать друг друга. Шахиншах посылал наместника в каждую землю, которая служила ему. Гупта просто ставил там колонну, потому что всякая власть в сущности лишь колонна, на которую смотрят люди.
Оба верили в огонь как источник жизни, но если Ахура Мазда, божество шахиншаха, определял судьбы, то Агни, подобно другим богам хинди, лишь следовал предначертанному.

И в миг когда вместо одного мира в голове становится несколько миров — в этот миг и завершается путь "туда", начинается обратная дорога.

Дорога домой.

Прекрасна Хира в лучах восходящего солнца, и жидкое золото бежит в водах Фурата.
Ты Марьям, дочь пустыни.
И ты вернулась.

Вскоре начнётся восстание против Рума и твоя царица, которой ты никогда не видела, о которой даже не подозревала, призовёт тебя сражаться. Ты будешь сражаться и даже победишь, а царица заключит с руми договор, в котором твою жизнь, твою службу, твою верность, обменяют как медную монетку или буханку хлеба.

Но что это?
Судьба, как верят руми, а вслед за ними твоя царица?
Воля богов, как верит твой отец?
Просто ещё одна сделка на вечном базаре?
Или безмолвная карма наконец настигла тебя?

Всё вместе.
И ничего.

Это просто история.

Дорога домой была открыта.
Дорога домой была иллюзорна.

Империя поступила мудро — и если не мудро, то уж совершенно точно с выдумкой. Сначала показала Эморри цивилизацию. Дала увидеть Вечный Город, провела по улочкам Капуи и Медиолана. Снисходительно, но без насмешки следила, как он пялил глаза на дома в несколько этажей высотой. На женщин. На рыночные прилавки. На уличные развлечения, на балаганных лицедеев и фокусников. А затем подвела к горнилу войны. Но не так, как это делала земля алеманнов ("бери секиру и беги воюй куда-нибудь туда"), а иначе. Показала суть вещей и процессов. Научила смотреть на войну не просто как на возможность пограбить и урвать славы, а как на эпизод полноценного строительства государства. Обыватель со своей высоты видит в ней только изнанку: "наши отступают", "враги наступают", "было сражение здесь", "а вот тут враг оказался разгромлен". Видит, не ведая, что подлинное значение лежит далеко за пределами общих понятий. На настоящей войне ключевую роль играют интересы. Интересы, цели и перспективы.

И алеманн, и римлянин идут на войну за добычей. Но за чем идут на войну земля алеманнов и Империя?

На покоренных землях Империя осушает болота и вырубает леса. Корчует пни и выворачивает вековые камни. Пашет и сеет. Торгует, выменивая фарфор и благовония на шкуры и мед. Женит италиков на дочерях покоренных, чтобы их дети уже получали полноценное гражданство. Меняется вода в реках, меняется кровь в поколениях, и вот уже бывший когда-то варварами народ не мыслит своей жизни без благ, созданных Римом. Так и склоняются люди. Так и вовлекаются в лоно Империи народы. Не ударами плетей и кнутов, но по смазанной медом и оливковым маслом тропе.

На покоренных землях алеманны... А не покоряют они никакие земли. Они просто идут на грабеж. Отец деда Эморри сражался на Десятинных полях, но умер на том же дерьме, что и родился. Дед и отец пошли тем же путем, ломая оборону Рейна и громя римские гарнизоны. Но, увы, умерли все на том же дерьме. И теперь это скудное наследство в руках Эморри — мазанка на отшибе мира и отдающиеся звоном в голове вопросы. Сколько стоит твоя кровь? Как дорого обходится твоя жизнь? Успешен набег или нет, ты живешь во все той же мазанке, что и прежде. Твои матери и сестры как и во все времена на хлеб мешают осот с желудевой мукой. Действительно ли в войне, как и в случае с Империей, есть созидательное зерно? Или старейшины просто хотят отвлечь тебя от скудных дней жизни — жизни на дерьме, где рождались и умирали поколения до тебя? Хотят оставаться при власти, сбивая тебя с толку? Гуляй и пируй, славный воин. Пой песни и щупай баб. Хвались доблестью и слагай легенды. И не думай о том, насколько день завтрашний будет хуже сегодняшнего.

Конечно, лукавством будет утверждать, что все войны Рима лишь созидательны. Отнюдь. Кто-то через войны реализует шкурные интересы, кто-то потворствует амбициям, а кто-то отмывает грязное золото. Но с этим ничего не поделаешь. Мир не признает полярностей. Не существует в нем некоей фракции Хороших Парней, куда можно вступить и навсегда закрыть для себя все вопросы морали. Однако выбор есть. Лучше все-таки созидать что-то, чем ничего не созидать вовсе.

Десять лет войн облетели как листья. Десять лет дрязг, разладов, раздоров, диверсий, саботажей, вылазок, подкупов и убийств. Рим выстоял, хотя держалось все на волоске. Должно быть, предки, воевавшие с ним поколение за поколением, вряд ли одобрят это, когда настанет пора для Эморри с ними встретиться. Но они уже выбрали войну, которую сочли достойной своей смерти. Выбрали и погибли. В их время верный старейшинам, вождям и царям алеманн был в почете и уважении. Он защищал свой род от других племен. Платил кровью за право жить в соответствии с собственным укладом и мировоззрением. Ныне верный старейшинам алеманн — лишь щепка в горнило очередной войны, не несущей плодов и не ведущей никуда. Умирать так, как ныне умирают алеманны — навлекать на себя проклятие потомков. Если Вечный Город падет, то однажды они придут на его руины. Пройдут по брошенным улицам, увидят фрески, посмотрят на Колизей, на канализации и акведуки, а затем будут задавать вопросы.

Много вопросов. И последний разобьет сердце.

"А был ли у нас шанс на лучшую жизнь?"

Религия на Эйкридже

Культ Небесного Императора окончательно установился на Эйкридже около восьмисот пятидесяти лет тому назад стараниями Святого Мордехая Воина. До его подвижничества у некоторых народов уже сформировалось единобожие, хотя имя бога всякий произносил по-своему. Кроме того, особенно сильна была языческая вера в культ Девятерых - божеств, обозначающих девять аспектов человеческой сущности, главным из которых признавался Энкулон - бог смерти, бессмертия и памяти.
Волхвы (жрецы Девятерых) творили истинные чудеса, и хотя монотеизм предлагал куда более честный завет с богом, сила была за колдунами. Их сложные обряды хотя и были понятны единицам посвящённых, однако действительно приносили желанный дождь, а то и смерть соперника. Однако все изменилось после подвижничества Мордехая, известного как Поругание Волхвов.

Как гласит писание, Мордехай был охотником, выходцем из густых лесов Монкиды, обширной страны на западе континента Аскандия, одного из центров монотеистического культа. Двадцати пяти годов от роду, он сподобился откровений. Во сне он увидел сияющий маяк, воплощение Императора. И с тех пор он проповедовал о том, что все боги, которым поклоняются люди, суть либо демоны, враги человеческие, либо воплощение единственного божества - Императора на Золотом Престоле Небесном. Как ни странно, некоторые волхвы переняли его учение, подтверждая видения Мордехая. Что ещё более важно, Мордехай творил чудеса. И не требовал от своих учеников сложного послушания. Аскеза и скромность - вот и все требования к верующему. Взамен же Мордехай дал последователям то, чего более всего они ожидали в то тёмное время. Сакральным символом новой веры стала короткая молитва: "Император защищает". Верующие восприняли и символ Императора - цифру "1" как знак того, что бог один для всех, и череп, как знак победы над смертью. Однако волхвы не собирались сдавать позиции так просто, и развернули военную компанию против верных Мордехая. В генеральном сражении Мордехай вышел, подобно воинам прошлого, и заявил, что не допустит пролития крови людей, если у тех, кто ведёт их, недостает мужества. Он потребовал поединка командующих, и вызвался сразиться со всеми девятью волхвами разом, поскольку верит - император защитит его.
Недолгими были насмешки. Ибо Император даровал Мордехаю Святой Болтер, благословенный у Трона. В том болтере было девять снарядов в резных гильзах, и в тот день каждый из посланцев Императора исполнил Волю Его.
Так были посрамлены старейшие волхвы, и прочие пали ниц перед Мордехаем и его воинством, ибо поняли, что Император сильнее их демонических богов.

Мордехай ещё многое успел при жизни. Он воспитал многих жрецов и создал для них новый язык - Готик. Этот язык, данный свыше, и упрощённый Мордехаем для человеческого уха, потом послужил Великому Объединению Аскандии в 6м веке Под Светом Императора (ПСИ). Он рассказал о незримой сущности, Омниссии, что помогает Императору в делах его, и воплощена в Священном Болтере. Силой Омниссии даровал он людям легатскую сталь - прочнейший из материалов во всем мире. Он же научил использовать её как для возведения построек, так и для изготовления орудий труда, а если потребуется - и для доспехов и оружия, ибо сказано - Император Защищает. В Откровениях Святого Мордехая были обнаружены не понятые в своё время секреты изготовления пороха и тайны водяных насосов, а также таблицы полёта различных снарядов. По сей день схоласты изучают его наследие, оставленное им за свою долгую жизнь, а было ему отпущено 150 лет.

Несмотря на все блага, что принёс Император людям, некоторые все ещё чтут Девятерых. И вот их имена и сущности.
- Энкулон, первый среди равных, бог смерти. бессмертия и памяти, олицетворяет Луну
- Аксапта, его жена, богиня любви, плодородия и страсти, олицетворяет Солнце
- Вольпургий, бог таинств и олицетворение ночи. Его часто представляют вороном
- Нидхуг, Вечный Враг, бог времени. Обычно изображён в виде толстого старца, пожирающего ребёнка
- Калеш, яростный, бог войн и справедливости. Его символ - топор палача.
- Улимар, сокрытый - бог вод и покровитель путешественников, чей символ - дельфин.
- Волкер, умелец - покровитель ремесел, но также и воров. Его символ - веретено
- Бастильда, травница - покровительница всего, что растёт из земли, её также ассоциируют с щедростью.
- Эну, мечта - божество, не имеющее пола, олицетворяет звезды и небо. Ему поклоняются тогда, когда неясно, кто из богов поможет лучше.
Всем этим божествам в древности было посвящено множество храмов и капищ, некоторые из них сохранились и поныне. Сейчас такие места считаются дурными, да и раньше не всякому дозволялось запросто зайти в них. Местоположение капищ хранится в тайне, а волхвы стараются не допустить случайных прохожих. Однако, время от времени слухи просачиваются. Сами капища редко уничтожают, поскольку камни не вредят людям, да и находятся черти где. А вот волхвы, если им удаётся выжить, отправляются на Покаяние к Острову Императора. Общеизвестно, что они возвращаются оттуда совершенно другими людьми, и плохо помнят своё прошлое. Однако теперь Император особенно присматривает за каждой из этих заблудших душ. Некоторые из них, в прошлом особенно погрязшие в ереси Девятерых, проходят через мучительное очищение, что изменяет их до неузнаваемости. Таких людей уважают и одновременно боятся.

«Десять минут с Броком». Новости Дол Ворда. Дол Ворд.

- Привет девочки и мальчики, я снова рад быть с вами! – бугрящаяся мышцами фигура и роскошная грива золотых волос, вкупе с о старым шрамом рассекающим каменные черты лица однозначно свидетельствовало о том что самый популярный военный обозреватель империи после небольшого перерыва снова в строю.

- Я только вернулся с Бен Натля, где снимал новый фильм, «Падение сильных или Кровавая Пустота» о самой яркой странице Экранского мятежа, но о моих успехах чуть позже. Сейчас я хочу обратить ваше внимание на сектор Маракор. Кажется с воцарением там герцога Козимо Катона сектор стал лететь в тартарары, вопреки всем его обещаниям о порядке и законе. Но нам то только оно и надо – Брок Самосон подмигнул в камеру – как говориться больше крови, моим зрителям! Черепа моим голо-камерам!

На экране возник грязно коричневый шар планеты испещрённый ярко-оранжевыми прожилками, его поверхность словно дрожала дергаясь в еле заметных припадках от которых даже очертания материков немного расплывались в постоянном танце изменения.

- Итак перед вами планета Тиамат, сектор Маракор, Квадрантум Коро. Богатенькая планета, с уймой всякого полезного в брюхе которое с периодическим успехом вспарывали кирками рабов, милые ребята из Дома Рейвен. Они большие любители кнута без пряника если вы понимаете о чем я - на видео пронеслись панорамы карьеров, чадящих экскаваторов и похожих на живые трупы людей в ошейниках и респираторах. Кадры были выбраны удачно и даже у неподготовленного зрителя возникало понимание, что Гьеди Прайм по сравнению с этой планетой форменный курорт.

-Вот сюда то и пожаловали в гости парнишки с курортного мирка под названием Эр Хель, хотя постойте! Это же мир смерти! Ну впрочем и туристы оказались ему подстать откусив у няшечек в респираторах сразу половину планеты. – во весь экран возникла искаженная в крике физиономия хельца из подрасы хало, показанная во всей красе. Тут и заостренные зубы и ороговевшая кожа конечностей и безумный взгляд. Полный набор одним словом, включая портупею со всевозможным оружием, причем максимально зазубренным и устрашающим.

- Эти милашки….вообщем подумали и решили, что полпланеты мелковато и решили забрать ее всю. И скорее всего няшкам грозило бы очередное разочарование в жизни, если бы за прошедшие годы они не сделали кой какие выводы и не занялись полезным делом, в частности неплохо так отстроили себе флот. Как говориться не говори как остры твои зубы, посмотри насколько длинны мои торпеды! Бедные хельцы были столь разочарованны таким подходом, что даже кушать не могли и спать и курить и…и наверное ничего вообще, ведь им пришлось таки солидно тряхнуть мошной, учитывая известную бедность Дома Эрлан разумеется. Впрочем смотрите сами и наслаждайтесь.

Камера приблизилась к планете и стали видны две висящие друг против друга эскадры, одна в черно-красной раскраске, вторая напоминающая блекло-голубые ледяные фигуры. И казалось бы силы их были почти равны, но неторопливо дрейфующие чуть в отдалении два алых изящных корвета серповидной формы говорили, что вполне очевидно за кем преимущество, ибо вручную собранные корабли получившие еще на стапелях вместо пошлого серийного номера родовое имя всегда считались как минимум три к одному против шаблонных моделей. Впрочем, кажется флот Дома Рейвен не думал атаковать довольствуясь занятием позиций над своей половиной планеты, как и положено приличным обороняющимся. Вот только увы их миролюбивый порыв никто не разделял.

Словно салусянский бык несущийся по узкой улочке города или лосось протискивающийся через стремнину в сиянии тормозящих двигателей со звездного пути ворвался огромный корабль по тоннажу наверное превосходящий оба враждующих флота вместе взятые. В сопровождении почетной свиты из полдюжины корветов он словно король мгновенно приковал к себе всеобщее внимание.

-Вот тут то, кто то обосрался и этот кто то явно адмирал с Донны. -прокомментировал голос Брока Самсона, - посмотрите как он торопливо перестраивается, как шлет сообщения на всех частотах, что он очень любит Дом Нихон и совсем-совсем с ним не воюет. Увы это не помогло, хитрые нихонцы заявили в ответ, что что они тоже ни с кем не воюют и вообще безумно миролюбивые ребята, но все их корабли включая «Ямато» давно зарегистрированы в реестре Содружества Гиназа как вольные охотники и здесь сугубо по поводу выполнения стандартного сокращенного наемного контракта с Домом Эрлан.

- Капитаны кораблей дома Рейвен. Я, адмирал Миямото Муссаси, являясь наемником дома Эрлана, первый и последний раз предлагаю вам почетную сдачу. Погасите щиты, заглушите реакторы и приготовьтесь принять наши абордажные команды. В этом случае космонавтам гарантируется жизнь и почетное возвращение на родину. - пророкотало на общей частоте. В этот же момент с голографических знамен словно летевших над кораблями сдуло изображение солнца, оставив на них знамя Дома Эрлан и черно-алую полосу наемника.

- Как не удивительно, но пилоты няшек как то не согласились с нихонцами, наверное потому что они не няшки и даже не милашки, а…..ммммм….просто парни на самой большой летающей дуре во всем секторе.

Флот Дома Рейвен только начал разворачиваться к новому противнику, как линкор не долго раздумывая засветился многочисленными отражениями поднимаемых силовых полей, а еще секунду спустя основное орудие кинетического калибра выдало снаряд не так уж сильно меньший размером чем корвет, по которому стреляло, впрочем каким то чудом изящный серповидный корвет ухитрился избежать гарантированной смерти пропустив его под собой резко изменив траекторию движения. Увы в этом поединке шансов у него точно не было, слитно рявкнули два дополнительных орудия главного калибра беря корвет в вилку и закономерно уйдя с траектории одного снаряда, он все же не смог извернуться и второй снаряд буквально стесал с него весь правый борт, разом облегчив корвет на треть. Не успели остальные корабли Дома Рейвен прийти в себя наблюдая за падающей кометой своего собрата, и наконец то выйти за пределы верхних слоев атмосферы, как идущий с невероятной скоростью для тяжелого корабля линкор сделал еще один залп положив все три огромные болванки в центр корпуса одного из фрегатов разнеся его на мелкие осколки. Все это время в эфире царила могильная тишина, хельцам говорить было не надо, а донийцам нечего, ну а нихонцы…они обычно просто молчали, лишь в момент уничтожения флагмана противника проревев на общем канале что то типа - Хэко яко банзай!

-Вот тут то няшки и потекли – прокомментировал ведущий, как корабли Дома Рейвен потеряв всякую надежду побороть гравитацию и выйти с орбиты, начали спешно проваливаться вниз садясь на космодром на своей половине планеты. Впрочем сесть успели не все, еще один корвет рухнул огненным метеором на изменчивые равнины после полного бортового залпа орудийных палуб линкора, а еще один догнали корабли Эрлана. За считанные мгновения система Тиамат оказалась полностью под контролем хельцев и их наемников. А «Ямато» неторопливо, завис над планетой и величественно погрузился в верхние слои атмосферы прикрытый со стороны космоса помимо своей эскадры еще и флотом Дома Эрлан начал неторопливо расстреливать что-то на поверхности.

-Казалось бы амба, каюк , капут. Все предрешено…но смысл бы показывать вам, все это замечательное побоище? Не все так просто! Вы оценили сталь яиц нихонцев? А теперь посмотрите как они снова становиться маленькими и дряблыми!

Во всплеске первобытной черноты недалеко от планеты возник изукрашенный серебристыми узорами малый хайлайнер и из него высыпало полдесятка небольших транспортов, несущих на себе отметки с черным вороном, они нагло игнорируя все и вся спокойно направились к планете под ошарашенными взглядами осаждающих. Казалось этот самоубийственный маневр должен привести к немедленному уничтожению дерзких и корабли Дома Эрлан уже ринулись на перехват, как вдруг шпиль хайлайнера сверкнул передавая какое то сообщение и идущие в одной волне с хельцами нихонцы вдруг резко затормозили, а после обогнав союзников и вовсе перестроились прикрывая транспорты от своих нанимателей.

- Ох я бы многое дал, за то что бы послушать разговоры что велись по закрытой связи – промурлыкал Брок, вместе со зрителями наблюдая как под охраной корветов Дома Нихон грузовики спокойно садятся на планету, а потом взлетают с нее и влетают обратно в зев хайлайнера. Все это неторопливо, спокойно и почти издевательски. Вот исчез во вспышке хайлайнер, оставив на орбите хельцев и их наемников, только вот почему то теперь держащих свои боевые порядки раздельно.

- Вот так ребятки. Так и бывает в жизни, казалось уже натянул суку-судьбу по самые…а тут тебе дружок, не торопись! Хотя ладно, что это я. Если кто то расстроился за милашек, что не смогли так легко укусить свой кусок чужого пирога, то у меня есть вам еще один маленький сюжетец. Итак комментарии не требуются, место действия планета Акавир, сектор Маракор.

Над космодромом словно в припадке вилось знамя с черным вороном, а по его бетону нервно бегали солдаты в наспех застегнутой форме, которые с тревогой глядели в небо. Туда где несколько сбросивших обличье транспортников кораблей брали штурмом орбитальный причал планеты. Зря смотрели. Как оказалось лучше бы они опустили очи долу, потому что когда почти над самой поверхностью основного поля космодрома рябой от напряжения полей воздух вдруг породил из себя невидимый до сего момента десантный транспортник «Воин» который спокойно миновав все зоны ПКО, просто шлепнулся на плиты из пластали с уже открытыми заранее аппарелями и с которых визжа колесами уже слетали максимально облегченные, ощетинившиеся пулеметами багги в характерной льдисто-голубой раскраске было уже поздно.

-Вот так ребята, как говорят не щелкай клювом ворон, а то из тебя мигом ворону сделают, в особо извращённой форме причем! Кажется на просторах Маракора начинается настоящая заварушка! Дом Эрлан взяв в союзники Дом Нихон не только смог взять в осаду Тиамат, но и организовать нападение на мягкое подбрюшье врага принеся войну в Зеленую Зону, которая уже много лет по молчаливому уговору была мирной территорией. Чтож посмотрим сможет ли чем то ответить на все это Андрей Рейвен! Не переключайтесь, дальше будет больше!

– Что?! Откуда здесь этот демон?! – возмутилась Сланни, надув губы. – И какого Нургла он делает ЭТО с моей девочкой...
– ГЫГЫ! – осклабились Горк и Морк, а Императрица лишь снисходительно усмехнулась и пожала плечами в золотых доспехах.
– Я ВЕРНУЛСЯ! – триумфально возвестил Кхорн. – БЕЗ МЕНЯ ДОИГРАТЬ ДУМАЛИ, ДА? А ВОТ ВАМ!
– Вообще безразлично. – пожала щуплыми плечиками Тзин-Чан и поправила очки на носу. – Ходов ты напропускал, конечно, ну да ладно.
– Ладно-ладно! – насупилась Слаанеш. – Где там мои кубики... Сейчас я вам всем покажу...


Получатели: Б3-Р74 (Берта).


Получатели: Ипохондрия.


Получатели: Вакха Кровавая.


Получатели: Соломон Деметр.

— Какой-то он… — Ипохондрия в который раз прослушала приглашение от очередного тайного обожателя. — Какой-то неуверенный. Стесняется, наверное…

— О, я не удивлюсь, если наш новый знакомец просто страх как впечатлён успехами Династии Хондриат. Вести о вашем величии разлетаются быстро, — Дисомний склонил голову, наблюдая за госпожой. — Простите, можно мне?..

— Да забирай, — Ипохондрия вернула помощнику табличку с записью приглашения, и тот сложил её к остальным на сгибе локтя. — Да уж, величии. Никакого величия, неудачи одни. И не делай вид, будто не помнишь, чем прошлая высадка закончилась! Ты специально мне льстишь, чтобы я... Чтобы... — она запнулась, не понимая, какой вывод ей из этого сделать, и сердито лязгнула когтями. — Ну-у, ладно… Но я теперь не знаю, в чём мне отправиться на этот его… приём. В «Саване»? В «Косе»? Сколько солдат мне брать?

— В кокошнике, госпожа. Он покажет вашу власть и законность ваших притязаний лучше любой армии. И, кхм, рекомендую оставить Мегаломантиса… там, где я его оставил.

— Это ещё почему? Опять ты за меня решаешь?! — Ипохондрия вытянулась и сложила руки, ожидая ответа. В этой позе её ожидание получалось гораздо более требовательным.

Советник что-то тихо пробормотал и защёлкал табличками, когтями перебирая нужную. Наконец он вытащил наверх одну, с картой Галактики. Карта была обычной, но казалась покрыта пятнами грязи. Живой грязи.

— Ваша лучшая подруга, — Дисомний сделал странное обвиняющее ударение при упоминании Леди Свежевателя, — ради шутки показала ему это. Нашествие органиков, госпожа, — он драматично притушил свои горящие зелёнью глаза, мол, никогда такого не было и вот опять. — Можете себе представить, до чего она довела нашего Уничтожителя. Мне пришлось запереть его в кладовке, откуда он теперь кричит, что испепелит, спечёт и зажарит всех карнивхор. Я… не запомнил точный порядок.

— Корневоры... Э-это ещё кто такие?

— Космические тараканы, госпожа, — Дисомний скрипнул плечами.

— Фу! Мерзость какая! Как будто нам своих мало! — Ипохондрия всплеснула руками и только собралась ещё что-то добавить по поводу этой новой органической напасти, как услышала, что кто-то настойчиво и звонко тарабанит ей по пятке. — Ой! Прости, дружок, я не вас имела в виду!..

Она отступила на шаг и склонилась над канаптековым жучком, нарезавшим у её ног круги. Малыш отчаянно махал в воздухе передними лапками и вовсю возмущался на своём трескучем скарабейском наречии.

— У-ру-ру-ру-ру-ру-ру, — госпожа Ипохондрия и сама издала странный звук, когда нежно потянулась к нему руками. У Дисомния потемнело в глазах, когда её пальцы едва-едва коснулись этого крошечного панциря, но таракашка улизнул от любовных объятий госпожи в самый последний момент. Согнувшись и взволнованно пыхтя, Ипохондрия бросилась за ним. — Да подожди ты! Дай потискаю! Эй!.. Ты что, обиделся? Только не рассказывай остальным!

— Госпожа, куда вы? — советник засеменил следом, с трудом удерживая стопку табличек. — Оставьте его в покое, прошу вас! Вы не понимаете, что творите!

Дисомний огляделся на ходу, стараясь не выдать свой испуг. Скарабеи могли быть повсюду. Может быть, изучали его своими крохотными любопытными глазками прямо сейчас, таясь в тёмных нишах гробницы, потирая острые лапки и строя планы на сотни миллионов лет вперёд. В этих планах, ужасающих своей ювелирной точностью даже лучшие некронские умы, все они были лишь жертвами их холодных расчётов.