Среди книг Ветхого Завета есть такие, в которые нельзя не влюбиться, они "слишком ангел для того": в них порой столько лирики, юмора, драмы, реализма и прочего, что вся художественная литература нового времени лишь копирует эти ветхозаветные истории, в общем-то не достигая оригинального воздействия Откровения. Тот кто читал Ветхий Завет, я уверен, сходит с ума от "Песни Песней", "Первой книги Царств" и "Бытия", – это чистейшая, манящая к себе поэзия. Лиричная, романтичная, трогательная... А я люблю "Левит" – совершенно непопулярную книгу о том, как нужно убивать и сжигать животных, чураться прокаженных, трясти окровавленную плоть над жертвенником, с которого исходит едкий дым от запекающихся тел и жира. В ней постоянно, неприкрытым копипастом, повторяются последования того, где резать, куда сливать кровь и выбрасывать прах, а еще методично, и совершенно без разъяснений о причинах, излагается, каких животных можно есть, а к каким нельзя даже прикасаться. Да, я предупреждал, что у меня специфические вкусы.
<...> и заколет тельца пред Господом; сыны же Аароновы, священники, принесут кровь и покропят кровью со всех сторон на жертвенник, который у входа скинии собрания; и снимет кожу с жертвы всесожжения и рассечет ее на части; <...> и разложат сыны Аароновы, священники, части, голову и тук на дровах, которые на огне, на жертвеннике; а внутренности жертвы и ноги ее вымоет он водою, и сожжет священник все на жертвеннике: это всесожжение, жертва, благоухание, приятное Господу (Лев. 1:5-9). Но я люблю эту книгу вовсе не из-за того, что в ней, в общем-то, говорится только о неприятных и даже мерзких вещах; я не из таких, нет-нет <_< Но я люблю ее по двум причинам. Во-первых, это самая сложная книга Библии. И в ней действительно ничего не понятно. Не ясно, зачем и почему древним евреям нужно было выполнять культовые предписания этой книги, не ясен контекст, богословие... Все покрыто мраком неведения и тайны, и в этой темноте человечество смело бродит несколько тысячелетий, пытаясь выполнять странные и порой нелепые по нашим соображениям заповеди, но вдруг в мир врывается христианство, готовое объяснить одним лишь фактом Воскресения Христа весь набор этих странных ветхозаветных требований. И вот, святые отцы, перелагающие эти заповеди в духовные аллегории пытаются на практике проверить результаты своих чисто рациональных выводов. Они говорят, что все описанное – лишь трудновоспринимаемый символ, который нужно разгадать и проверить; и проверяют, что самое удивительное, действительно проверяют то, до чего додумались. И что же? Становятся святыми, то есть не мыслят себя вне добра, вне самопожертвования и ответственности за жизнь всего мира. И они сами становятся жертвой, описанной в этой книге, жертвой, которая заколается за ближних.
Во-вторых, в этой книге сходятся такие вещи и понятия, которые сама книга признает несовместимыми. Она требует жертв, но она же именно и говорит: "Люби ближнего твоего, как самого себя"; она полагает запрет на вкушение животных с нераздвоенными копытами, в отличие от иных, и тут же запрещает есть свинину! И мое любимое: она заносит прокаженного в касту нечистых, тех, к кому нельзя прикасаться; говорит об этом целую главу, которую голову сломаешь читать, а в конце ее говорит поразительное: "Если же проказа расцветет на коже, и покроет проказа всю кожу больного от головы его до ног, сколько могут видеть глаза священника, и увидит священник, что проказа покрыла все тело его, то он объявит больного чистым, потому что все превратилось в белое: он чист".