Статус:
не нужен, поэтому не задан
Дата регистрации:
19.02.2015
Рейтинг:
+459
Количество игровых сообщений:
1522
Подано голосов:
1314
Последний визит:
17.05.2023 17:00
Нарушения:
0/6
Ищем ботов по IP...
Контакты
ICQ:
Номер не указан
Jabber:
Не указан
Местоположение:
Не указано
Сайт:
не указан
О себе
на мне сломался крематорий ДМа хД
Эксклюзивная выдра и Высокомерная Сука
словесочник-системоненавистник
своровано и переделано:
1. Не суетись под Инайей. Не залезай на Инайю. . . . И вообще, учись устанавливать партнерские отношения.
2. Дай игроку не то, что ему хочется, а то, чего он заслуживает.
3. Игрок всегда прав. . . . И мастер тоже. . . . И Перлз был тоже прав.
4. Дыши сам и не забывай дышать соигрока. Если кто-то из вас перестанет дышать, у вас будут проблемы.
5. Называя себя игроком ФРПГ, помни, что для кого то, это всего навсего подвид редкого и странного зверька, под названием "п******"
6. Не бери на себя ответственность сразу, сначала примерь, вдруг не твоя.
7. Если игрок говорит, что недостаточно получает, возможно он мало отдает.
8. Настоящий мастер и игрок должен быть прежде всего сытым, выспавшимся и сексуально удовлетворенным.
9. Не допускай соигрока впадать в аффект без надобности и сам не впадай.
10. Следуя за соигроком/мастером, помни: он уже давно заблудился.
11. Провел игру на своей энергии? Молодец! Теперь будь готов делать это ближайшие три года.
12. Растерялся? Не знаешь что отписать? Посочувствуй мастеру/соигроку, ему наверняка сейчас еще хуже.
и собственное
13. И лучше не слушай меня,
а сходи с девчонкой в кино
с любой девчонкой, вот все равно,
просто гуляйте
просто живи
сияй
вершись
лучше тысячи онлайн сообщений — жизнь
обиделись на Инайку?
а вот это теплое:
— Я ховорю о том, кому я в лицо скажу: «мне придется забыть тебя, как и всех остальных. Это будет так или иначе, это необратимо, ведь так устроен мир, прости», — а он засмеется и пришлет мне что-нибудь на именины. (с) Иван
и мякотка:
Только вот, Эпифора только полчаса как на ногах… полчаса, а уже пьяненькая и на ногах. В валенках. В шкурах.
Инайка. (с) Иван
Личная почта
Лучший ход
София смотрит на оркестр с вызовом, с просьбой, с мольбой. Ее сияющие глаза просят музыки, как ожидает музыки ее тело, застывшее в объятьях незнакомца, чьи движения казались в самом начале сладкими, но с каждым шагом открывают свою глубину. Иную. Словно водоворот, в котором София рискует утонуть.
В несколько секунд ожидания Софи успевает испугаться собственного будущего после и без: не верится, что это всего лишь танец, и, пожалуй, присутствие немца в этом зале рискует испортить Софи вечер, сложно будет не думать. О нем.
Оркестр вступает вовремя, не позволяя умереть сейчас. София чуть разочарована: слишком популярная песня, тот случай, когда хорошая музыка затирается сотней касаний, истаптывается десятком пар ботинок до пустого. Софи не чувствует мелодию.
И не чувствует немца.
Потому что он больше не заботится, не щадит, не ласкает и не восхищается, он гнет, наступает, поддается лишь с целью заполучить свое, забирает у Софи шаг, забирает у Софи ее саму. Возводит вокруг свободного духа дворцы, красивые, величественные, но ненужные в сущности стены. Он поддержал ее войну, и лишь по одному этому уже никогда не победит.
В один момент рассыпается внешняя оболочка человека, слетают словно пыль манеры и правильность, и наружу выступает нечто другое, нечто, чему нет названия, нечто, пожалуй, звериное.
Софи закрывает глаза и отдается теперь не мужчине, но танцу. Этот — последний. Как всякая женщина, Софи знает загодя.
Пусть же финал будет незабываемым!
София замирает, тянет паузу дольше положенного, и вступает вновь. Медленно, тихо, ласково, касаясь пальцами шеи и запястья, уводя ножку, выгибая спинку. Прерывает рассказ немца, без бунта, а тихо и осторожно, положив открытую безопасную ладонь на грудь с крестом, и показывает свою историю: учит тишине, учит видеть, не глядя, учит слышать без слов, ведет миром настоящего, счастья, ласкового и доброго, без шума и без войны.
Не потому что сдалась, а потому что она больше не выделяет его из всех других, она любит, но любит спокойно и непорочно, как сестра, как мать.
Ее глаза закрыты.
Она разделась до нага, а перчатки все еще на немце. Хотя... Софи вдруг понимает, что это не перчатки. Это продолжение рук, это тело, сжившееся с формой. Это не он с войной внутри, это война с ним в себе.
Пожалуй, Софи, капельку больно, но это такая боль, за которую стоит благодарить.
Послевкусие их танца терпкое, с горчинкой. По-большому счету ничего не имеет значения кроме этого послевкусия, потому что ничего кроме не остается. Память растворит моменты в воде жизни, останется только ощущение, только вкус, ассоциативный ряд, запах, эхо.
София узнала достаточно.
Пианистка кивает и сдержанно улыбается. Позволяет проводить себя к столику.
— Вы страшный человек, Михаэль.
Шепчет на прощание на ухо. В сущности это не ее дело, ей стоило бы смолчать, но такова Софи — все, что коснулось ее по-настоящему, становится немножечко ее делом. Она не умеет сдерживаться. Она, пожалуй, неудержима.
Отпускает, садится ровно и степенно. Это умение всякой женщины — держаться тем прямей, тем спокойнее и величавее, чем больней внутри.