Голосование пользователя

Долго топтать ноги не пришлось. Едва «Киноцентр» скрылся из виду, «Чарджер» резко принял вправо и застыл у обочины. Из машины на тротуар выбрался генерал Гриз… и уверенной походкой зашагал навстречу Духареву. Спасибо, хоть не один; два шкафообразных молодых увальня – адъютанты – страховали босса, отставая на несколько шагов. Но даже при таком раскладе Серж имел все основания прикинуть: не употребил ли он (сам того не заметив) какой-нибудь дряни, присутствие которой в организме необратимо поражает головной мозг? Иначе пришлось бы искать другое приемлемое объяснение того невероятного факта, что Стальная крыса улыбается ему – будто дорогому приятелю.

- Хэллоу, мистер Духарев! – шутливо козырнул генерал. Происходящее смахивало на дурной трип всё больше и больше. – Как насчёт совместного бизнес-проекта? Без прибыли не останешься.

$ $ $

Стальная крыса пребывал в наисквернейшем расположении духа. Какая-то тварь испоганила ему купание в лучах славы & фанатской любви! И ладно бы – натвори дел ребята из его авиаотряда: эти могли номер и похлеще выкинуть. Обычно они гоняли на своих «Файтинг Фэлконах», как пацаны на мотоциклах (да и по годам в большинстве своём недалеко ушли от пацанов). При первой же возможности шли на бреющем, лихими маневрами огибая кучки деревьев, скалы, небоскрёбы в Сити – а то и «перепрыгивали» через препятствия, вплоть до железнодорожных составов. Как ни боролся с этаким стилем полётов приставленный к мальчикам Гриза куратор от ВВС, сделать ничего не смог. Причём, как ни удивительно, несмотря на все эти лихачества, аварийность держалась практически на нуле.

Но ракетный удар, угодивший в то пакостное видео, был всецело на совести молодчиков Фьюри! О том генералу уже шепнули заслуживающие доверия источники. А ничто так не раздражает нормального человека в погонах, как необходимость отвечать за художества презренных шпаков.

Не добавила Гризу настроения и мелькнувшая в толпе у «Киноцентра» знакомая физиономия. Что это за хрыч, генерал вспомнил не сразу: организатор экстрим-туров, чьи «пикники на обочинах» Стальная крыса одно время обеспечивал. Потом концепция изменилась – и организатора вынесли за скобки (пусть спасибо скажет, что не вперёд ногами!), но рожу его тренированный вояка так и не забыл. Привычка – вторая, чёрт её дери, натура.

Ну а совсем он раскис, получив звонок аккурат с третьей сверху ступеньки на лестнице армейской иерархии. Великий & ужасный Лотар Лот требовал срочно прищемить язык какому-то болтливому журналисту по фамилии Аммонг. Чем писака так насолил всемогущему жрецу Мисс Z, генерал не знал (не до телепередач ему было этим вечером) – да и знать не хотел. Гриз потому и взлетел так высоко, что никогда не спрашивал: «Зачем?» Его всегда занимал другой вопрос: «Как?» И вот тут были сложности.

Лот, будь он неладен, требовал разделаться с борзописцем силами исполнителя со стороны. Дело понятное: армия – не банда маньяков, чтобы валить гражданских направо & налево. Для таких акций военные содержали несколько частных и получастных лавочек, типа агентства ЩИТ или Prokofiev Private Military Corporation – это только те, кого курировал сам Гриз. Но ЩИТ сегодня вечером получил пару болезненных щелчков по носу – и теперь подчинённые директора Фьюри, вывалив языки, носились по городу в поисках виновного. Что ж, каков поп – таков и приход: а директор Фьюри был до жути нервным «пастырем». ЩИТ для серьёзных дел пока не годился.

С пресловутой ЧВК «Прокофьев» дело обстояло и того хуже. Хозяин этой конторки, за характерную внешность прозванный Орлоком, в последнее время слишком уж раздобрел на государственных заказах – и взял моду поглядывать на господ генералов, как барин-конфедерат на купленную по случаю лапотную чернь. Это было неприемлемо – и старшие товарищи (не Лотом единым управлялась армия!) велели Стальной крысе свести участие «музыкантов» (как величали бойцов «Прокофьева») в армейских операциях к минимуму. Только вот Лоту об этом никто сказать не решился: чёртов фанатик был слишком влиятелен, чтобы интересоваться подковёрной вознёй – а потому интересовался исключительно благополучием своей ненаглядной богини.

Решение спущенной из заоблачных высей задачи генерал увидел на втором от «Киноцентра» перекрёстке. В боковом зеркале увидел: в толпе снова мелькнула знакомая рожа. Духарев – так звали этого типа – что же, шёл за «Чарджером» от самой киношки? Или тут просто совпадение? Да какая, к чёрту, разница! У парня в голове могли бегать самые экзотические тараканы (чего ни нахватаешься таких же экзотических странах!)… зато он умел обращаться с винтовкой. А большего в данный момент и не требовалось.

Забросив под язык пару таблеток «Убоина» (на случай, если духаревские тараканы решат кусаться), Гриз приказал сидевшему за рулём адъютанту парковаться – и полез из машины долой. Что ж, у него найдётся, что предложить Духареву… а с бухгалтерией пускай Лот договаривается.

Новый Год – это весело? Ага-ага. Поймать бы того, кто это сказал, да устроить ему небольшое путешествие to the winter wonderland. Для затравки – подвести к окошку: пусть заценит, как от грохота петард дрожат стёкла. Петарды, кстати, непростые! Каждая – точная (хоть и маленькая) копия всамделишной ракеты SS-35 Sarmat: одной из тех стрел с ядерным наконечником, которыми так гордятся президент Краудер и его друзья из «пятиугольного вигвама»*.

Дальше фаната новогодней романтики лучше всего конвоировать к телевизору. Дать в руку пульт – и хай себе щёлкает каналами. Тут ведь щёлкай, не щёлкай… только и увидишь, что Капитана Америку, зачитывающего с приклеенных к щиту бумажек бородатые анекдоты. Точнее: анекдоты, бывшие бородатыми уже тогда, когда Первый Мститель ещё не принял сыворотку Эрскина**.



- Рядовой Смит! Разрыв химического боеприпаса слева! Ваши действия?
- Растворяюсь, сэр!

Чтобы любитель отплясывать Rock around the Christmas Tree не закис окончательно, скормите ему мандаринчик и отправьте в глобальную сеть: любоваться новогодним контентом. Что там подобрала для нас «Красная Королева» – разрекламированная умная система поиска от Umbrella Corporation? Так, ссылка… Ну, Jingle Bells – это нормально, это классика. Ещё ссылка… Fortunate Son, хит времён Вьетнама?! А, понятно: «Королева» ненавязчиво зазывает нас на ремейк «Зелёных беретов» с Джоном «Дюком» Уэйном – знакомой каждому новогодней комедии о приключениях бравого полковника Кирби, который поехал в отпуск в родной Даллас на родную улицу Рузвельта… а приехал (исключительно по пьяной лавочке) на ту же улицу, но в Ялте***.

И как же хорошо, что лично вам не надо в который уж раз терпеть весь этот маразм – а под завязку падать физиономией в тарелку с салатом коул-слоу! Ведь на сегодняшний вечер и следующую за ним ночь вы запланировали совсем другие развлечения…

$ $ $

Оффи… Чтобы хоть немного сократить поголовье этих ребят (от имени & по поручению которых, кстати, новогодняя программа выглядит именно так уныло), с ними надо повстречаться. В обычный день это было бы непросто… только вот под Новый Год, что ни пожелается – то всегда произойдёт, а мечты сбываются. Сегодня обладатели красивых фуражек и ярких звёздочек на погонах гуляют! А поскольку гулять в штабах, бункерах и на летающих командных пунктах донельзя тоскливо (какая это гулянка, если вокруг совершенно те же рожи, что и на работе?!) – оффи идут в народ. И тем самым дают вам шанс исполнить задуманное.

Ну-ка, что там за окном? Хоба! Два оффи курят возле машины и, судя по всему, кого-то ждут. Кого ждут, впрочем, понятно: сестричек Морган с пятого этажа – парковочное место барышни специально для таких ждунов и снимают. Но какого чёрта эти мальчики из Пентагона скрашивают ожидание громкой музыкой? На всю ж улицу из авто Джей-Ди Миклз**** под гитарку стонет! Чем эти двое не первый фраг? С чего-то начинать всё равно придётся – а так хоть в родном районе порядка больше будет.

С другой стороны, не разумней ли вместо окна заглянуть в программку новогодних торжеств? За окном-то главным образом летёхи да майоры всякие шастают – а вот на мероприятии, глядишь, и генерал попадётся. Кроме того, не бывает крупных ивентов без прессы: стало быть, один удачный удар в генеральскую челюсть мигом превратит вас в известного каждой собаке борца за мир. Ну-с, что там подготовили для добрых горожан отцы города и лично мистер мэр?

Тэк-с… «Леди и джентльмены! Не пропустите! Премьерный показ супер-хита While we’re marching through Georgia! Спрашивайте билеты в кассах и на официальном сайте «Киноцентра»! Заказавшим первую сотню билетов – автограф генерала Гриза: героя событий, по мотивам которых снят фильм. Генерал Джим «Стальная крыса» Гриз посетит премьеру лично!» Почему бы и вам не заглянуть на премьеру? Кино посмотрите, с генералом пообщаетесь…



Ну а по дороге к выбранной цели грех не завернуть на расположенную в паре кварталов от вашего жилища почту. За каким лешим? Так ведь час тому назад вам в мессенджер упало загадочное сообщение: «Посылка по адресу… Забери. Славной охоты!» Чья-то дурацкая шутка? Может, конечно, и так… но за спрос денег не берут, правда? Заехать на почту, спросить посылку – а там видно будет.



* – жаргонное название Пентагона.
** – то есть все капитанские приколы безнадёжно устарели уже к 1940 году.
*** – можете не верить, но такая улица в Ялте есть.
**** – ссылка на музло, которое гоняют ждуны. Песня хорошая, исполнение душевное… но, когда такое слушают прямо под окном да на дрянненькой автомагнитоле – приятного мало.

"Хороший ты человек, Алексей... Не зря ведь тебя выбрал... Я проверял тебя в облике простого путника и нашёл Достойным."

Дальше начались странности. Даже более чем. Ты слышал голос в голове. И был уверен, что слышишь его только ты, а другие-нет.

Что самое неприятное, голос был звездочёта, ты даже мог различить его интонацию.

"И знаешь, я разделяю твой праведный гнев. Эти люди потеряли в себе всё человеческое. Я обычно не убиваю людей... Но без всякого убийства могу устроить подонкам настоящую Ночь Кошмаров и Симфонию Ужасов. СМОТРИ!"

Вдруг всё пространство вокруг содрогнулось. Раздался хлопок, а затем лес потряс взрыв чудовищной силы. Полыхнуло так, что на секунду или две всё происходящее осветилось как днём. А когда всё снова обратно потемнело, ты понял, что весь автобус просто...взлетел на воздух. Взрыв был такой силы, что от автобуса остался только догорающий остов.

-Твою мать! Какого хера! Сопротивление наш автобус заминировало! Пля! Теперь только по рации вызывать помощь сюда.
-Бабы! Они уйдут!
-Плевать на них! Нам бы самим из этой жопы выбраться живыми!

Но эта перебранка бандитов не длилась долго.
Потому что следом послышалось глухое, утробное рычание.

На полянку из лесу медленно выползли три медведя. А затем, грозно, зарычав, бросились в сторону бандитов. Те от страха просто забыли про своё оружие-и принялись убегать от зверей в лес.

"Как я уже сказал-подонки заплатят очень серьёзно за свои преступления. Далее-слушай внимательно, Леший. Мужиков я вытащил из ямы живыми. Немного подлатал их, но силы мои не безграничны. Вернись обратно к буханке и довези до Москвы всех раненных. Адрес доктора и деньги в бардачке найдёшь. Там скажешь, что спас их от мародёров, и пусть сами стоят на этой версии. Должны поверить. От грамотной помощи зависит их жизнь."

Ты понимал только то, что Звездочёт был не человек. Но и на Серых он был не слишком похож по поведению... Кем он был-тебе неведомо.

Чем дальше в лес-тем лучше...становилось слышно проходившую беседу. А подползая чуть ближе-Леший стал даже видеть сложившуюся картину.

Местом действия была довольно большая поляна. Здесь находился автобус с типичными"московскими" номерами (что говорило о том, что этот транспорт никак не мог принадлежать Сопротивлению), рядом находилось пять бойцов в балаклавах, вооружённых автоматами.

Рядом была вырыта большая яма, в которой были четверо гражданских-двое мужчин и двое девушек.
-Вы не посмеете! Сопротивление уничтожит Вас, в любом случае! Звери!

ВЫСТРЕЛ!
Мужчина упал на дно ямы как мешок с картошкой.

Женский плач...
-Что Вы теперь с нами сделаете? Отпустите?
-Мужика убьём, а девушек... Изнасилуем. А потом тоже убьём.

Мужской смех.

ВЫСТРЕЛ.
Второй мужчина падает на дно как подкошенный.
-А теперь начнём... Раздевайся, красотка.
-Не смейте. Она беременная. Беременная, нелюди! По законам пришельцев беременных не убивают! Есть этические нормы.

Секундная заминка.
-Мы сами тут закон. Пришельцы не узнают о наших маленьких шалостях... А теперь...

Внезапно со дна ямы слышится слабый стон... Кажется, что кого-то из мужчин застрелили не насмерть.
-О как! Кажется, у нас трёхсотые вместо двухсотых. Кабанов, возьми-ка нож да прирежь раненных.
-Так точно, товарищ Бобров!

Один из военных достал нож и,поигрывая им, полез в яму. Буквально на пару секунд все военные отвлеклись от женщин и повернулись в сторону мужчин.

Это дало дамам несколько спасительных мгновений, которыми они воспользовались.
Мгновение-и они почти незаметно выскользнули из ямы наверх и побежали.

Их хватились не сразу-а спустя секунд пять. Это дало спасительную фору. Так как они смогли выбежать с поляны и добежать до деревьев. Когда солдаты обнаружили беглянок-они дали в их сторону автоматную очередь, но дамы оказались хитрее. Они заметили это и вовремя упали на землю, пропустив все пули над своими головами, а затем вскочили и ринулись прямо в чащу.
-Суки! ВЗЯТЬ ИХ! Живьём брать ведьм!!!

Солдаты попытались было стрелять в лесу, но это было плохой идеей, так как в этой чаще было почти ничего не видно, а пальба наугад была бессмысленной в таких условиях (ещё и в тёмное время суток).

Женщины оторвались далеко вперёд, пока солдаты запутались в чаще.

Что же касается тебя, то так сложились обстоятельства, что дамы по факту практически выбежали на тебя и чуть не споткнулись. Секундная заминка-а потом они тебя приняли, скорее всего, за одного из партизан Сопротивления.
-Помоги!-прошептали они.-Они изнасилуют нас и убьют, если увидят!

Ты прикинул, что в принципе ты можешь открыть огонь по солдатам и даже кого-то убить, но, скорее всего, этим ты демаскируешь свою позицию. Альтернативным моментом было вести дам в свой автомобиль и пытаться уехать на нём.

Конечно, девушка и не надеялась, что Михаил покается и, пожалев, скажет, что обознался. Но, лучше пусть видят, что она не скрывает знакомства с ним. Это лишь показывает, что он сам не лучше её. Разница в том, что он «пристроен», а она ищет работу. Это было неплохим оправданием и плюсиком в копилку её «невиновности».

Устраивать истерики и вырываться в припадке несправедливости жизни, она не стала. Пока ехали в машине, было время обдумать своё положение. В какой-то момент оно показалось даже забавным. Ещё вчера она ежедневно занималась рутинной работой, три раза в день получала свою пайку, стирала носки своему братцу и спокойно ложилась спать, накинув на себя все тёплые вещи, что были в доме. А тут такое приключение и заварушка. Остроту всему придавало то, что, быть может, все они живут последние дни. Скоро вся планета полетит к чертям, прорезая пути бесконечности в виде космического мусора.
Но остаток жизни провести, как крот под землёй не хотелось.
Аглая поморщилась, когда почувствовала движение лифта неожиданно вниз.

- Вот блин, - вырвалось у неё. – А у вас есть открытые вакансии на открытом воздухе?

Сопровождающие явно не собираюсь реагировать на её шутки и ввели в допросную, как заправские конвоиры. Всё как в кино. Солонтай даже помахала ручкой в сторону стекла, приветствуя невидимых соглядатаев. Весь страх остался в тех первых секундах её раскрытия Ростовским.

- Капитан Орлов, это хорошо, что вы задали сразу несколько вопросов, мне проще будет ответить потому что они звучат для меня довольно бессмысленно. Из рядов Сопротивления я ушла очень давно. Вон, ваш сотрудник Ростовский знает, когда это было. Да и сотрудничеством это назвать нельзя. Просто жила на их территории и числилась «в своих». Никаких заданий не выполняла. Кто же доверит женщине серьёзные дела, а? Там у них всё засекречено и серьёзно. Наше дело маленькое – не вмешиваться и улучшать быт по мере возможного. Вот и всё сотрудничество. Так что на сопротивленца я не тяну, увы, - Аглая не делано вздохнула. Ведь отчасти это было правдой. Никакого толком задания она не выполняла никогда. А возня с бумагами, она на то и называется вознёй, что проку от неё, что от бюрократии в военное время. - - Надоело быть прислугой, а самостоятельно выжить в маленьком городке, если ты не работаешь на организацию, сами понимаете, сложно. Вот и решила перебраться туда, где можно заработать. Хоть и говорят, что Москва не резиновая, однако, все вакансии здесь. Есть шанс нормально устроиться.

Солонтай смотрела в глаза капитану уверенным взглядом. Ведь, по большому счету, она не врала, а лишь только не договаривала.

- Спасибо тебе ещё раз, добрый человек... Нет, у меня в Москве нет знакомых. Но кое-какие связи есть, так что, может быть, моим словам будут внимать и удастся...хотя бы как-то предупредить катастрофу.

Незнакомец не стал отказываться от бутербродов. Поев, он подхватил свой рюкзак и двинулся следом. Затем сел в твой автомобиль.

-Ну, на самом деле что-то сложно сказать на сто процентов... Но объект есть. Выглядит он...как комета. Ну, слышал, наверное, про кометы? Обычно когда ты смотришь в телескоп на комету, то она выглядит как яркая звёздочка с таким длинным хвостом. Иногда кометы бывают такими яркими, что их даже невооружённым взглядом видно на небосводе. Но эта какая-то странная. Вроде и комета. По крайней мере похожа. Выглядит также-звёздочка с длинным таким хвостиком. Вот только цвета она какого-то странного. Зелёная. Причём оттенок необычный...эдакий, знаешь, как бы...цвета болота. Ядовито-грязно-зелёный. Впервые такое вижу, хотя я, так сказать, астроном со стажем. Размеры сложно определить, если честно. Но я прикинул, что около сотни метров в диаметре может быть. Ну, может, чуть больше. Короче говоря, это не громада, но и не такой маленький объект, что сгорит в верхних слоях атмосферы при приземлении. Ежели это правда просто комета-скорее всего, будет "бадабум", но всяко слабее чем при ядерном взрыве. Возможно, спровоцирует землетрясение и локальные пожары. Что-то вроде Тунгусского метеорита, короче. В общем, так скажу тебе-очень нехорошо, но не смертельно. Скорее всего, пришельцы справятся с ликвидацией последствий. А локальная катастрофа сейчас не отвечает интересам ни пришельцев, ни сопротивления, кстати говоря... Но что если это какая-то опасная хрень из космоса? Новая форма жизни? Другие пришельцы? Или опасные вирусы? Мне не по себе...

Так вы и ехали себе в сторону Москвы, пока дорогу не преградил бурелом. Несколько деревьев, упавших прямо на дорожное полотно. Объехать такое было сложно (разве что газануть прямо в лес?), но, судя по объёму наваленного, один взрослый человек мог бы вручную это очистить, хотя это явно заняло бы время.

-Хм, мы попали? Хотя на самом деле нет,-ответил твой спутник.-Я сейчас выйду и уберу эту кучу веток с дороги.

Он и правда вышел из машины и двинулся к бурелому, а затем начал понемногу его разгребать.
А ты понял две вещи.

Первая-тут кроме него в лесу были люди. Скорее всего, они были не связаны с ним никак.
Второе-из лесу доносился разговор на повышенных тонах и чьи-то вскрики.

Можно было аккуратно пойти проверить, благо что это, вероятно, было безопасно-если вести себя тихо.

Понедельник. 10 января 2061 года.
Охотхозяйство. Дальние окрестности Москвы. Недалеко от охотничьего домика.
Время: 17.00

Да, власть переменилась, но твоя должность так и осталась называться-егерь.
Даже пришельцы так к тебе и обращались!

Наступила третья мировая война, потом было применено ядерное оружие, потом случилось вторжение...потом ещё и взрыв сверхновой...

В общем, пока вокруг шла дичайшая котовасия, в твоём "царстве", то есть лесу, всё было по-прежнему.
Иногда к тебе приезжали пришельцы, иногда-сопротивленцы, иногда простые гражданские, но круг твоих обязанностей словно не менялся.

Конечно, за твою работу ещё и платили. Да, те же пришельцы. Местной валютой. Иногда, по договорённости, могли подогнать топливо или оружие.

Неофициально тебе платило и сопротивление-тогда, коглда ты оказывал им услуги. У этих денег обычно не было, но они могли дать какую-нибудь нужную вещь или оказать ответную услугу.


Так и жили. В определённой степени это была опасная позиция-"и нашим, и вашим", но пока ты откровенно не подставлял обе стороны и не выполнял чрезмерно рискованных поручений-тебя не трогали.

А может быть, и знали "серые", что ты иногда шаманишь на сопротивление-но не трогали просто потому, что им...банально нужен был хороший егерь.

А откуда, спрашивается, взять нового? Новых в этих местностях не водилось, а обучать кого-то с нуля было, хотя и теоретически возможно, но довольно муторно...

Так и жили... Ты никого не обижал-тебя не обижали в ответ... И даже разрешили носить оружие, о как. Официально.

====

В тот вечер всё спокойно было. Да и гостей почти не было.

Вот только, ближе к пяти вечера, на пороге твоего охотничьего домика кто-то возник. Ты поймал себя на мысли, что наверняка услышал бы, что к тебе кто-то подходит-но даже скрипа снега не слышно было.

Однако, незванный гость ломиться внутрь не стал. Смиренно постучался в дверь и подал голос.
-Хозяин, ты дома? Впустишь? Налей горячего чаю, холодно... Будь добр.

Ты глянул в глазок-судя по внешнему виду это был землянин. Невысокого роста, возрастом на вид лет около двадцати пяти. Довольно щуплый и худенький. Не подросток, конечно, явно уже взрослый парень-но словно вчерашний студент. С рюкзаком за спине.

Гражданский какой заблудился, что ли?...
Пока ты думал, он снова слегка стукнул.

-Я с добром, честное слово. Впусти погреться, а?

Маркин и Ксения
Благодаря (и одновременно - не смотря на) действиям Гааза, Ксения выжила. Как только девочка немного оправилась, Маркин увёз их с матерью обратно в Иркутск. В прощальной беседе с Ариадной он пообещал найти девочке магического учителя и без особого сопротивления согласился никогда больше не возвращаться в Новосибирск. Герман обращался к немногочисленным иркутским коллегам по цеху с просьбой проследить за юным дарованием, но обычно вскоре после получения такой просьбы коллега переставал выходить на связь.

Петр Гааз
Для доктора пока мало что изменилось - его судьба всё так же связана с Германом. Разве что теперь у него есть помощница в деле удержания Германа от саморазрушения.

Шедевр
Возмездие свершилось - проклятая фея мертва. Кажется, что ты видел Иосифа среди сонма призраков, покидающих узилище. Возможно, удастся найти и вернуть его. Нужно будет только отпроситься у своей новой хозяйки.

Хантер
Вся твоя "стая" выжила. Правда, в процессе немножечко сломали город...
Кажется, пора переквалифицироваться в охотника на приведений. Тогда на ближайшее десятилетие точно без работы не останешься.

Герман
Как выяснилось, Коса Смерти - оружие окончательное и отсечённое ею нельзя отрастить заново. По крайней мере ничем из того, что вы с Ариадной способны оплатить.
Придётся привыкать к протезу - бионическому или демоническому.
В качестве утешительного приза тебе досталась Коса. Это грозное, хотя и норовистое оружие.

Ариадна
Одержав победу над Глайстиг, ты захватила её домен. Но прежде чем полноценно использовать его, придётся решить проблему с призраками.
К тому же теперь весь город узнает, что последователи Астарота нарастили своё присутствие и стали весомой силой на городской арене. Некоторые постараются остановить вас, прежде чем вы приберёте город к рукам - так что будущее обещает быть водоворотом интриг и сражений. Выстоит ли молодая Королева?

Что случилось с персонажами.

Сергей и Марина
Оборотень Сергей попытался спасти прорицательницу Марину, но результаты этой попытки остались тайной. Ни Сергея, ни Марину, ни хтоническое существо Моу-нямы никто в городе больше не видел.
Многочисленные недоброжелатели Сергея считают, что чудовище сожрало оборотня, подавилось и убралось обратно в свой мир.
Те же, кто как Даниэль, желали паре добра, надеются, что Сергей спас возлюбленную и уехал вместе с ней куда-​то очень далеко.


Елена
После исчезновения Сергея, Елена во второй раз потеряла смысл существования. Ей пришлось тяжело, но в конце концов она переизобрела себя и заняла достойное место в ночном Новосибирске.


Владимир
Владимиру пришлось бежать из города и надолго затаиться. Вероятно, спустя время он снова появится - в другом городе и под другим именем.


Злата
Ордо Драконис давно заметил, что убитые им драконы со временем перерождаются. В Новосибирске они попробовали заточить дракона, а не убивать. Это обошлось им дорого, но операция увенчалась успехом. Душа Златы в плену и она не сможем возродиться сама, пока цел удерживающий её артефакт. Фея Индукция пыталась спасти возлюбленную, но не смогла найти союзников лучше, чем Унгерн, что и привело её к гибели от рук Адама.
Артефакт с душой Златы пока остаётся где-то в самой надежной сокровищнице Ордо Драконис.

Шедевр
Ты пытаешься разжать пальцы, сомкнувшиеся на горле, но хватка изящной на вид руки оказывается нечеловечески сильной. Нечеловечески? Ты ведь тоже уже не простой человек, за тобой вся сила Ада! Клеймо обжигающе вспыхивает, мышцы наливаются силой - тебе удаётся разорвать хватку феи и жадно глотнуть воздуха. Следующим же движением ты вонзаешь нож в плечо врагу. Ты хотел бы распороть тварь от плеча до бедра - но сделать это сразу тебе не удаётся - её волшебная защита слишком сильна. Затем хватка феи разжимается окончательно и ты падаешь вниз.
Встреча с землёй не смертельна, но весьма болезненна...

Хантер

Дано: призрак и цепь.
Понять: должна ли цепь повредить призраку?
Ответ: В общем случае - нет, с чего бы вдруг?
Доп.условие: а если эта цепь серебряная?
Ответ: Всё равно нет. Серебро - против оборотней, а не против призраков.
Доп.условие2: а если цепь в руках у Охотника, чья душа полыхает праведным гневом?
Ответ: Ну это другое дело...

Цепь с еле заметным сопротивлением прошла сквозь шею призрака, отделяя голову от тела. Голова и тело зависли в воздухе на несколько мгновений, словно пытаясь срастись обратно - и начали расплываться туманом.

Маркин, не отошёл в сторону. Вместо этого он убрал пистолет за пазуху и извлёк фонарь, осветив рану. Правую руку он продолжал держать в кармане, что-то там сжимая. Возможно, он буркнул себе под нос ещё что-то про фашистов и предателей, но Гааз этого уже не расслышал, занятый пациенткой. Руки доктора обрабатывали рану с какой-то практически сверхъестественной скоростью. Ещё немного - и девочку можно будет оставить, не опасаясь, что она истечёт кровью.

Презрев опасность, Хантер бросился вперёд - и пальцы уже почти сомкнулись на древке косы, но призрак полетел вверх, не позволяя схватить жутковатое оружие. Лезвие косы прошлось в нескольких сантиметрах над маской - и волосы встали дыбом, от острого ощущения неизбежности смерти. "Байкер" с косой полетел в сторону своей хозяйки, оставив Дэна на земле - но не в одиночестве. Призрак "д'артаньян", бесшумно (как и все призраки) спикировал на Хантера и вонзил шпагу ему в плечо. Ощущение не из приятных - но бывало и больнее.

Едва Ариадна закончила извергать пламя, в неё ударила молния из посоха призрака-"мага". В прошлый раз удар был распределён по группе, а в этот раз почти весь заряд достался ей одной Мышцы свело судорогой, дыхание перехватило. Будь демоница сейчас в полёте, вероятно она бы рухнула на землю, а так - только упала на одно колено.

К смертоносной пляске присоединился пришедший в себя Герман. Его пуля угодила фее точно в висок - но не убила, а осталась небольшой выпуклостью, как заклёпка на корпусе корабля.

Хуже всего пришлось, пожалуй, Шедевру. Резко выброшенная вперёд рука фея схватила его за горло. Сходу освободиться не удалось - нож бессильно отскакивал от защищённой магией руки, а потом адвокат почувствовал уже знакомый замогильный холод - его жизненная энергия перетекала в Глайстиг.
- За Иосифа? - переспросила Королева Призраков, без всякого узнавания в голосе.
Удерживая жертву на вытянутой руке, Королева Призраков начала подниматься выше в воздух. Демоны и ветераны вскинули оружие, но не спешили продолжать стрельбу, опасаясь задеть союзника.

Пуля из крупнокалиберной винтовки Охотника ударила в руку Глайстиг, оторвав её в районе запястья. Коса, вместе со сжимающей древко кистью, полетела вниз, следом за мечом Германа. Впрочем, в отличие от меча, косу было кому поймать - почти у самой земли её подхватил призрак "байкера". Неизвестно, насколько происходящее расстроило фею: она не удостоила стрелка взглядом, вместо этого бросившись в погоню за Ариадной. Скорее всего, она догнала бы "гружёную" Меченую в воздухе, но на полпути её отвлекла громкая латынь, раздавшаяся с земли. Развернувшись в на месте, будто законы физики на неё не действовали, фея спикировала на Шедевра, толкнув его раненной рукой. Легкое, казалось бы, прикосновение залило тело адвоката замогильным холодом, печать Астарота вспыхнула огнём, будто пытаясь согреть. От боли и жутких ощущений Павел не смог дочитать формулу как полагается, прервавшись на середине. Кисть же феи начала стремительно отрастать.

Охотник не смог проследить за результатами выстрела - подлетевший "дартаньян" занял весь обзор. Первый же удар шпаги чиркнул по груди, оставив неглубокую царапину, но перерезав ремень винтовки. Уже третье оружие за последнюю минуту, кувыркаясь, полетело к земле. Мда, ствол может и не погнётся, но оптику точно придётся менять. А затем колесо наконец перешло от медленного крена к стремительному падению и появились уже другие вопросы: как бы уцелеть? что ценнее прямо сейчас - пара костей или дробовик?

Ариадна со своей ношей приземляется. Девочка в руках Петра едва шевелится и тихонько скулит от боли, одежда пропитывается кровью.
Демоницы немедленно обступают Ариадну, прикрывая от продолжения атаки феи. Хотя что они смогут сделать против молнии? Разве что прикрыть собственными телами от призрака мага, который завис над головами и снова копит разряды на своём посохе...
Рядом с Ариадной оказывается мрачный более обычного Маркин.
- Стреляете в детей? Дальше попробуете забрать её душу? На что ещё готовы пойти ради адских амбиций?
Его последний вопрос действительно звучит как вопрос, а не как обвинение. Пистолет он держит в опущенной левой руке, правая - в кармане куртки. Маркин не выглядит угрожающе, но невольно вспоминается фраза про то, что стоит опасаться стариков в профессиях, где большинство умирает молодыми.

ЭПИЛОГ.

Сегодня коктейль был особенно вкусный. И закат над гладью океана, простирающейся вдоль всего горизонта, был особенно красив. Весь день на пляжу был какой-то особенный. Хотелось с утра до глубокой ночи проваляться на песке, смотреть вдаль и наслаждаться моментом. Так спокойно. Так спокойно на душе никогда не было. Но с чего бы вдруг. Он видел этот океан миллион раз, и этот песок, и солнечный багрянец. Красный. Что-то в этом было такое, что всегда радовало и внушало надежду. Напоминало о чём-то, что он забыл. Хотел забыть, наверное. Последнее время ему нравилось быть, на этом импровизированном краю мира, попивать коктейль, давно приевшийся, но всё ещё не надоедавший, смотреть на закат и слушать тихий шелест волн. И шелест песка под ногами томной нимфы, что, как всегда, готова была преданно сидеть в ногах, но охотно зайти дальше по первому требованию.
Но сегодня её не было. Был только он, старый добрый берег и закат. Сегодня океан был особенно красив, и словно что-то хотел сказать звуками прибоя. В попытках расшифровать беспорядочный шёпот воды накатила дремота, а с нею и сон. Глубокий, как междумирье и затерянная в нём исследовательская станция...

...вместе вновь...

Он открыл глаза. Неоновый свет прогнал красное марево заката, ещё мгновение ласкавшее взор. Свет. Нагота. Апартаменты. Но, кажется, теперь звук волн стал чёток и ясен. Он слышал голос. Он вспомнил. Никогда не забывал.
- Привет.

.

КОНЕЦ.

- В Зимбабве за убийство слона можно расплатиться пятнадцатью годами тюрьмы, а, встретившим в саванне вооруженных браконьеров, разрешено без предупреждения открывать огонь, - Магда не слышала своих слов. Курок слишком громко бахнул и «взорвал барабанные перепонки». Кровь прилила в голову. В какой-то момент она почувствовала себя дезориентированной и выпалила первое, что пришло в голову.
“Магда!” – чуть слышно, на окраине сознания она распознала своё имя.
- Разве я называла своё имя? Я говорила о слонах…

“Ни звука, ясно!?”

Какой там звук! Вдруг захотелось превратиться в безмолвный корень, который ухнул ей по рёбрам так, что перехватило дыхание. И тут же тело Робера придавило её крепче к земле, заслоняя от чего-то.
Воздух джунглей вновь разодрался нестерпимо жуткими звуками. Бомбардировка обезьянами казалась чудовищным представлением, заставляя поверить, что ты уже на том свете. Она закрыла уши и зажмурила глаза. Тяжело было понять где находишься, и что происходит. Когда всё стихло, перед Магдаленой стоял её несостоявшийся убийца и спокойно отряхивая одежду.

- Вы дикарь! – взвизгнула она. – Вы хотели меня убить! Вы нажали на курок! Как вы могли…, да вы…знаете кто…вы…
Она подскочила, отмахнувшись от предложенной руки. И готова была накинуться на него с кулаками, но видя, как он захромал повернувшись к ней спиной, остыла.

- Я знаю, Николя выкарабкался и, если, может идти, то ищет меня, - она засеменила за мужчиной.

– А вы смелый, - сказала чуть погодя, когда вновь прокрутила всю сцену, что разыгралась в амфитеатре густых джунглей, в царстве диких животных.
Конечно, он будет её искать, даже если ранен и истекает кровью. Будет ползти, будет продираться сквозь заросли, искать следы обломанных стеблей, пытать попавшихся макак, и Бог знает, как. Из последних сил будет искать Магдалену. Она его знала.
Он никогда не признается Луизе, что оставил Магдалену Гурку одну в джунглях.
Лучше погибнет сам. В этом она почти не сомневалась.
Почти…

“Эх, да простите, говорю же, я совсем одичал, и как только вернусь в Европу, тут же пойду покрещусь, ведь…”

Магдалена при этих словах перекрестилась и тут же, очередной огромный лист, отодвинутый в сторону, представил им чудо.
- Николя! Живой! Прости, Николя, – она кинулась к нему на шею, забыв об осторожности. Он мог быть ранен и ослаблен. Но какое облегчение было ощутить в объятиях друга и почувствовать, что выкарабкалась из лап несчастного сумасшедшего. Страх, будто грязь под струёй воды, смывался с тела и уходил в землю этого места. Отчего хотелось скорее его покинуть. Женщина выглянула из-за плеча Николя и в ужасе прижалась опять.
– Он чужой кровью выбил себе билет на дальнейшую жизнь. Не думаю, что мы ему теперь нужны, но я обещала, что ему помогут в лагере, если он поможет найти тебя.

От вида изувеченного трупа она тщетно пыталась себя избавить, отводя взгляд. Было ясно, что там помощь уже не требуется. Преодолевая тошноту она обратилась к Роберу. Было темно, в сумерках нет красного цвета, но она отчетливо видела, как его руки, лицо и одежда были покрыты кровавыми разводами. Кровь красная даже в кромешной тьме.
- Я надеюсь, судьба сделала подарок достойному человеку, во всяком случае, не сделала хуже для мира.

Провести ночь с трупом не входило ни в какие планы, да и само это место было пропитано страхом и поражением. Факел в руках едва ли придавал уверенности. Казалось, что он только привлекает диких зверей, которые ждут во тьме, когда падёт граница света и тьма скроет их преступные инстинкты - нападай и терзай.

***
- Луиза, ты пьяна!
На очередном сеансе, который журналистка заказала своему отцу (ведь надо закончить съемку, «тогда я была не в форме») Магдалена не сделала ни одного кадра.
– Вот бы увидел тебя твой жених. Вмиг бы расхотел женитще*.
Её губы вмиг распробовали, какой напиток вызвал хмельное возбуждение у заказчицы. О, это был совершенно другой сеанс, после которого было стыдно и сладко одновременно.
***

Но, это было давно и далеко отсюда. Тогда Магдалена произнесла эту фразу сдерживая смех и прыская в кулак, теперь - с нотками удивления, злости и досады.
- Луиза, ты пьяна! Как ты тут оказалась и зачем?
Её губы не смогли распознать, какой напиток вызвал странное поведение любовницы.

Истеричный шепот Робера выводил из себя. Туземцы внушали доверия столько же, сколько те бешенные павианы, что саранчой пронеслись там, в густых зарослях. О людях-леопардах она слышала немного, да и то лишь потому, что уезжая в Африку, ей пришлось наслушаться «сказочек» от знакомых типа: «Не ходите дети в Африку гулять, в Африке акулы, Африке гориллы, Африке большие злые крокодилы …». Но упоминание этого племени стойко ассоциировалось в голове оператора с каннибализмом. «Будут вас кусать, бить и обижать…».

- Какого чёрта, ты нас сюда затащил? – она обернулась и не увидела рядом того, с кого можно было затребовать ответ. Их уже «отсортировали». При чём ей совершенно не по нраву оказалось такое разделение. – Луиза, мы не можем идти одни, Николя в опасности.

***
Ладони скользят от плеч, ныряя к подмышкам и двигаясь по внутренней стороне руки, щекочут впадинки на сгибе локтя, разнося горячую волну к кистям рук. Пальцы, казалось запутались в нетерпении, ища позу, чтобы как можно плотнее прижать ладонь к ладони. Чтобы ощутить, чтобы принять, чтобы отдать, чтобы сжать до боли и вскрикнуть так, чтобы ночь вздрогнула и высыпала все звёзды. Пусть сверкают и бликуют в уголках влажного рта, что в блаженной неге невольно держит улыбку.
***

На этот раз крик был чудовищный. Дикий и ни на что не похожий. Точнее… Магдалена похолодела от ужаса. Это был крик не её Луизы, это был крик дикого зверя, который смотрел на неё сейчас не моргая.
- Луиза…, - еле слышно произнесла она, встретившись с ней взглядом. Во взгляде Магдалены была мольба, вопрос, просьба и желание растопить лёд, застывший в глазах любимой.
И почему люди не остаются в прошлом?

Идти было тяжело. Смертельно тяжело. Даже для уроженца самых жарких мест, каких не способно и представить человеческое сознание, демон чувствовал такую неподъёмную тяжесть окутывающего огня, что, честно говоря, даже не верил до конца, что сможет подойти. Но он подошёл, и в тот же момент рухнул пред Владыкой на колени вновь. Похоже, тут ему и место - простому инкубу нельзя находиться так близко. Должно быть, отец решил его наказать таким образом- сперва открыл правду, как он и просил, из чувства родства какого-никакого, но сейчас, кажется, решил взыскать по полной.
Уже не кожа, не мясо, но сами кости затрещали от температуры. Люций уже и не видел ничего - такое адское марево пробрало его изнутри, что впору было завыть, да только нечем уже было - обуглился язык, лопались зубы, а нёбо прогорало до самого мозга инфернала. Но тот всё ещё слышал, какое обращение ниспосылает ему Владыка.

...и не будет демона, что займёт моё место в этом мире...
...и не будет этого мира, раз не будет меня...
...ибо я - владыка всего земного...
...и не будет у меня сына в мире этом...
...но будет сын вне всех миров...
...сын единокровный...
...сын названный...
...суть одно...

И воспрянул демон духом, и воспрянула плоть вместе с ним. И обрёл он вновь величие телесное и ясность ума, и не чувствовал более жара и боли, ибо исполнился духа своего первородителя, что возвысил его над всеми покойными демонами мира сего. Но какой ему был от этого прок, коль скоро не осталось в этом мире никого?
Ответ был после, но прежде ощутил Люций брожение в чреслах своих, и оттого ощутил радость, и гордость небывалую. Отец наделил его своим семенем, но не так, как делал это с особями женского пола, о нет! Он наделил его силой, способной посредством себя породить наследника не нового, но вновь! И инкубу надлежало передать это семя Кассандре... или той, кого он посчитает более достойным. Владыка действительно считал, что ведьма, дочь инквизитора, должна донести своё бремя до конца, но также он словно видел в душе демона сокровенную мысль, будто бы есть ложесна более подходящие, пролегающие незаметной красной нитью сквозь миры. Но, так или иначе, он дал ему право выбирать. Он сделал его своим сыном, дал возможность связать два мира, а вместе с этим и все остальные. Люций мог называть себя императором, властителем, кем угодно - и всё в итоге было бы не то. Но вот такого возвышения ему не мог дать никто, кроме отца. И только что он его получил. Оставался лишь маленький штрих, заключительное действие, без которого возложенная на него миссия, увы, не осуществится.
Последней волей Владыки душа инкуба рванулась в омут забытья, великой волей ввергнувшись в него мгновенно. И со всей возможной скоростью инфернал устремился сквозь червоточину обратно. Так быстро, что, кажется, даже Большой Червь, терпеливо поджидавший его на обратном пути, немало удивился, когда кончик прошмыгнувшего хвоста едва не попал в его сомкнувшиеся челюсти. Возвышенный и награждённый, Люций мчался назад, в мир, где оставил тело, с победным знаменем, развевающимся на флагштоке, что предстояло вонзить в чресла будущей матери наследника Владыки, заждавшегося своего рождения.

Возвращаться было тяжело. Гнетущее, болезненно давящее ощущение в затылке взывало к недавним воспоминаниям, что словно обрели новую силу. Инкуб издал болезненный вздох, когда попытался усилием воли отогнать от себя это дрянное самочувствие. Но сил у него не нашлось, а от рези в шее, распространявшейся на всю грудную клетку и голову, стало совсем дурно. Не успевшая перевариться с момента последнего приёма пищи мексиканская кухня едва успела оказаться за бортом кровати, и тем самым не прибавила досадного дискомфорта в виде противной жижи на груди. Инкуб отвернулся от края и вновь уложил голову на подушку, утирая слюну и морщась от жжения в хребте, а потом услышал знакомый голос.
- Schwein.
По апартаментам инфернала прохаживался Джек, разглядывал содержимое полок, какие-то игрушки, оставленные Ньян. Демон уже понял, что находится у себя, что его сюда перенесли, пока он был в беспамятстве. Что стало с Арией, пока неизвестно, но явно ничего хорошего, если только та не успела уйти раньше и замести следы. Но вот опять это жжение в затылке, и картинка складывается стремительно. Ограничитель. Он снова на месте, и, кажется, в этот раз ему впендюрили более продвинутую, более жёсткую его версию. Жгло страшно, едва удавалось не кривить лицом, и только сила привычки и духа позволяли инкубу держать себя в руках. Он вновь потерял все свои силы, и, кажется, даже сверх того. Единственное, что всё ещё откликалось на внутренний зов - дар Владыки. Но тот сейчас помочь не мог ничем и никак - заключённый в трансцендентной ауре его чресел, он был пока что невидим, неподвластен сенсорам гнусного устройства, но в то же время и бесполезен во всём, что не касалось его главного назначения.
- Знаешь, покуда я работаю здесь, то привык закрывать глаза на мелкие недочёты и косяки как ассистентов, так и лаборантов. - рассудительно начал Джек, ворочая в руках цветные карандаши, - В былые времена и мысли не мог допустить о сколько-нибудь малом отклонении, особенно в те, когда... Но всё-таки идеальная система та, что позволяет небольшие отклонения, покуда они всё ещё лежат в общем русле. Но когда кто-то или что-то норовит выйти из берегов, она действует как никогда жёстко и справедливо. Скажешь, что я не прав?
Вопрос, ясное дело, был адресован пробудившемуся Люцию. Инкуб ощутил себя как на допросе в гестапо, вот только сейчас у него действительно было такое ощущение, что игры кончились. Нацисты ничего не могли ему сделать тогда. Джек мог. Даже без инфернальной эмпатии было ясно по его лицу, тону и вообще всему, что хрена с два рогатому что сойдёт с рук. Быть может, начальник безопасности и не понимал половины из того, что за этим стояло, но оттого было ещё хуже для демона. Может быть, стоит сейчас быть предельно честным и открытым?

Хор хвостов верно подхватил заданный тон, и теперь он резонировал сам по себе, без необходимости поправлять его дирижёрской палочкой. Знаки пульсировали, наполняясь энергией. Подползая, кицуне коснулась двумя пальцами одной руки верх своей щеки, под глазом, и прочертила когтями две параллельные царапины, а затем сделала то же самое с другой стороны. Но прежде, чем первые капли успели сорваться со свежерассечённой плоти, раны вспыхнули тем же дьявольским светом. Ритуал протекал надлежащим образом.

В момент сочетания их чресел произошло нечто большее, чем физический контакт двух смертных. Не было это похоже и на тот вольный интим, учиняемый демонами друг с другом без какой-либо великой цели, просто для удовольствия. Этот же момент сочетал в себе и стратегическую важность, и символическую значимость, и всё вышеперечисленное. Но и от того, как он продолжился, зависело многое. Люцию нужно было отпустить свой инфернальный безлимит на сексуальную энергию, на время стать таким, каким бы он был в сугубо телесной оболочке, чтобы Ария могла довести его до отрешённого состояния. И как раз на этой грани следовало ожить, подключиться всеми силами, дабы образовавшийся контраст создал разряд, мгновенно выводящий корабль его сознания на недостижимую иными путями орбиту. Или, быть может, кому-то станет легче от сравнения с вывернутой изнанкой сознания, ментальными чреслами в вакууме и полном отрыве от бренной гравитации. Это было... а, впрочем, описать это другими словами было нельзя, по крайней мере, с большей смысловой результативностью. Но всё происходило именно так, как это было задумано.

Жар нарастал. Ария, прекрасно знавшая своё дело, усердствовала в неистовом танце плоти, оседлав своего хозяина, уже нацелившегося в искомом направлении. Теперь, когда он насильно пренебрёг своей демонической сущностью дабы дойти до края, та возымела над ним власть. Власть, которая могла и погубить, если бы кицуне имела злой, потаённый умысел. Но демоница этого не сделала - её верность была не пустым звуком, не хитрой уловкой, и оттого всё, что она делала, как заключала губы инкуба в объятия своих пламенных уст, а член в уста нижние, имело вид исправный и ожидаемый. Единственное, что стало для Люция сюрпризом, но всё-таки приятным - под воздействием чужой ауры его тело, ничем не защищённое, стало менять форму, обретать новый облик. Он стал превращаться в узкоглазого юношу азиатской наружности. Разумеется, временно - когда всё закончится, его облик вернётся, и то лишь являлось отражением скрытых чаяний Арии, лишний раз подтверждавших искренность её участия. Но тем забавнее было наблюдать. Забавно, и в то же время трагично. Ибо уже на пороге своих сил инкуб ощутил, как его грудь пронзает невидимое копьё, отголосок давно ушедшей эпохи параллельного мира, и тяжесть доспеха давит на грудь, а кицуне словно пытается облегчить её вес, и сама будто теряется в пространстве, отдавая часть своих сил. Но тщетно, ибо не властен инфернальный род, как бы ни старался, менять курс на переправе, равно как и выписать обратный билет в том же виде. Могут вернуть, но сущность уже поменяется, и всё былое будет лишь инфернальным отражением. Но почему некоторые духи всё же привязываются к земному настолько сильно, что готовы пронести память о нём в вечности? Быть, может, потому, что это единственное, что они могут сохранить в истинном виде. Память...

...Грань, за которой лежала плоскость другого мира, была упущена. Впрочем, Люция это не беспокоило - обычное дело, и никто из его родственников, даже самый сильный, никогда её не ощущал. Но теперь его не волновало вообще ничто - он был там, где нет чувств и тревог. Есть только цель и путь к ней. Как электрон в кабеле, инкуб нёсся сквозь Вселенную туда, куда стремился. Словно в огромной червоточине, его бесплотный дух, исполненный демонического цвета, нёсся в мрачной пучине. Слух тревожили отголоски других миров - он и впрямь находился где-то между ними. И иногда он слышал что-то знакомое. Настолько знакомое, что хотелось свернуть, даже зная, что пути назад может не оказаться. И где-то там, во мгле, среди пучины душ и миров он заприметил ярко-красную ниточку, ведущую к миру той, с кем был знаком. Но пока что перед глазами была одна нить, уверенно направлявшая его туда, где обитал владыка тёмного мира Кассандры. И Люций держался его, но была ли она его конкретной целью? Стоит ли этот мелкий шажок того, чтобы гнушаться возможностью перескочить весь лестничный пролёт и ухватиться на тонкий красный волос в надежде, что тот не порвётся и доведёт туда, куда он прежде и не надеялся попасть? Основа основ, исходное зерно... или держаться курса, следуя догме. Следуя контракту. Маленький шаг для демона - большой для всей его будущей Империи. Лучше синица в руках, чем... что за чушь лезет в голову? Голоса, голоса всюду. Они хотят сбить его с курса! В этом междумирье обитает кто-то жадный, сильный, и он не рад, что душа инфернала так свободно летит по его червоточине. И нужно лишь верить образам со стороны, а не всем этим голосам. Есть лишь два пути, но только один позволит вернуться назад... тёмный владыка рычит, и рык его слышен хорошо. Красный волос тонок и не сулит надёжды, но ярко виден среди мрака. А всё другие голоса отвлекают. Отпусти. Остановись. Стой. Отпусти.

  Время, когда женские уста не были заняты поцелуями, они издавали стоны от каждой ласки мужчины. На атласно белой коже груди, из бежевых ореолов вздыбились соски, вокруг которых порхал язычок наемника. И каждый раз, как вишенки сжимались зубами, по телу девицы проходила дрожь, которую Каин ощущал через ладони, обхватывающие девицу.
  Когда Ричардс приподнялся, что бы избавится от прочего шмотья, ее руки коснулись спущенного с груди платья и потянула в разные стороны и внезапно, оно словно загорелось. Словно загоревшееся бумага, пламя спешно пожирало края, пока ее одежда не исчезла вовсе, ни оставив никаких следов ожога, на плоском животике переходящего в широкие бедра. Каин тут же вспомнил, как видел подобное появления платья возле того пруда. Тут бы удивится фокусу, но не сейчас, когда под ним теперь красовалась полностью обнаженная эльфийка и мило улыбалась, сияя своими розовыми щечками.

  Когда мясистый ствол стал тереться, девушка лишь возбужденно мычала, пока не начала говорить своим нежным и в то же время страстным голосом. Она, словно что-то просила, и мужчина кажется выполнил ее просьбу, когда резко вошел в ее киску. Она откинула руки и сжала пальцы, когда член начал ходить туда-сюда., в такой тесной и горячей, именно горчей киски. Можно было подумать, что если бы не обильно испускаемые соки, то наемник мог бы и обжечься.
  Без какого либо сопротивления, она поднимала попку, с трудом помещающеюся в широких руках мужчины, полностью предоставив тому свободу действий с ее телом. И чем более резвыми становились движения Каина, тем чаще она срывалась на стоны, которые вскоре заглушили поцелуем. Но даже так, полностью унять их не получалось и в какой-то момент, она обхватила мужчину ногами, а руки вцепились ноготками в спину, слегка царапая кожу. Через губы Ричардса прошел протяжный стон, а член оказался резко зажат стенами влагалища.
  Девушку накрыл оргазм, но она быстро от него отошла, переместив руки к лицу мужчины и обхватив лицо, впилась поцелуем с новой страстью, проникнув острым язычком.

Ментальные отношения - один из видов взаимодействий, доступных лишь существам, преуспевшим на этом поприще и его изучении, а также тем, кто рождается с подобными способностями. Для всех остальных они непостижимы, и потому зачастую считаются символом особенности, возвышенности обладателя связи с астралом
Люций и Ария принадлежали к этой касте по праву, и могли позволить себе любые взаимные манипуляции - разумеется, в рамках установившихся отношений, а не безразборно, ну да это и так было понятно. Когда инкуб передал кицуне часть своей энергии, то, если переложить это на физический уровень, оно было бы равносильно непринуждённому петтингу, быстрому и бодрящему. И этого было достаточно, чтобы та смогла очиститься от всей принятой в себя не столько физической, сколько ментальной скверны.

В зарослях было довольно безлюдно на этот раз. Ассистенты, должно быть, большей своей частью разошлись по комнатам, ибо немногие могли противиться смене суточного цикла и оставаться бодрыми тогда, когда солнце, пусть и искусственное, давно зашло. Но, с другой стороны, это создавало отличную атмосферу для прогулки. Будь Люций обычным человеком, ну или, по крайней мере, не тем, кем был, а просто кем-то другим, более приземлённым, он был нашёл эту ночь очаровательной и даже романтичной, особенно ввиду того, кто его сопровождал - можно было не сомневаться, что многие мужчины из разных миров многое бы отдали за возможность быть с Арией хотя бы раз, по-настоящему, а не только в грезах и эфемерных наваждениях. Демоны вроде неё отдавались по-настоящему только друг другу, ибо тут у них не было выбора, а во всех остальных случаях они предпочитали морочить головы ничего не подозревающим обывателям, упиваясь этой властью над их умами и телами. Но бывали и исключения. Любопытства ради стоило спросить демоницу об этом - что-то подсказывало инкубу, что её тёмная душа хранит в себе постыдное воспоминание об ответных чувствах к смертному. Они стали уже так близки, что Люций потихоньку проникал в её сознание и начинал ухватывать тонкие ниточки личного.

Большая пентаграмма нашла своё законное место на ровном площадке в окружении кустов и деревьев. Почти настоящая опушка в лесу, слишком чистая и стерильная, но здесь это было только плюсом - никакой паук или клещ не залезет куда не надо, покуда вдавливаешь тазом свою пассию в зелёную мураву в приступе похоти. Но демонам это было совершенно не важно - место есть, а там хоть потоп... хотя нет, потоп как раз очень сильно помешает, ну да не та историческая веха нынче, так что беспокоиться точно не о чем.
Ария, витавшая в облачении своих хвостов, ждала своей очереди, сигнала от доминирующего демона, что должен был первым войти в круг и приготовиться к ритуалу. Белый мех витал вокруг её нагого тела, но лишь Люций мог видеть все прелести её образа - сторонний же наблюдатель мог только подивиться, как изящно лоскуты магических хвостов прячут от него самые жаркие места, заставляя жадно фантазировать и мысленно дорисовывать то одно их продолжение, то другое. Пора было дать волю своим силам в рамках этого алтаря и попробовать установить контакт с другими мирами. В конце концов, они ещё не испытывали данный мир (или междумирье, как знать) на прочность, и кто знает, вдруг у них получится вырваться за его пределы и образовать брешь, сквозь которую смогут привнести новые силы и ресурсы для его захвата?
Опустившись на четвереньки, кицуне медленно, вальяжно крадучись стала подползать к Люцию, сидящему по-турецки в самом центре пентаграммы. И чем ближе та подбиралась, тем сильнее загорались пунцовым магическим светом нарисованные контуры. В данном акте инкуб олицетворял собой одновременно и жертвенный алтарь, и образ того, кого обычно ваяли в камне и ставили пред алтарём, надеясь призвать адресно, а Ария в свою очередь символизировала таким образом и взывающего к тёмным силам адепта, и приносимую им жертву. Хвосты, в медленном танце кружащие вокруг пентаграммы, словно горловой хор проклятых монахов, резонировал в такт импульсам душ инферналов, размеренно обретающих синхронность для сочетания сил и направления их в унисон единым руслом.

Вопреки ожиданиям, персона, назначившая встречу Люцию, не оправдала ожиданий в том плане, что не проявила достаточно пунктуальности. Не пришла она заблаговременно, не явилась и в процессе ожидания, разумно посвящённого подготовке ингредиентов. В итоге инкуб, дабы не терять времени и не давать материализованным продуктам испортиться, взялся за их непосредственную готовку, по возможности растягивая время как можно сильнее, но в кулинарии такие фокусы редко прощаются поварам, а потом таймер неумолимо щёлкал минуты, секунды... И вот, когда уже почти всё было готово, и для абсолютной готовности стоило лишь откупорить бутылку текиллы и наполнить стопку, да, наверное, тут же махнуть её с горя самому, что сеньорита нарушила обе...

Сеньорита появилась строго в тот момент, когда всё было готово. Похоже, она нарочно ждала окончательного завершения готовки. Ступив из полумрака неиспользуемой части кухни, который инкуб не нарочно, но по привычке оставил специально на случай, если кто-нибудь захочет появиться оттуда эффектно (и не прогадал, к слову), она обозначила себя резко, но после вкралась деликатно, как кошка, резко вскочившая в дом с улицы, и тут же сделавшая вид, словно и не выходила вовсе.
Но перед этим был забавный эффект, и вряд ли дело было в понтах. Если бы девушка прибыла каким-то иным способом, то Люций бы почувствовал приближение. А так она просто появилась из ниоткуда, телепортировалась, выражаясь современным языком. Облачко пурпурных бликов, больше похожих на голографические квадраты-пиксели, с тихим "цифровым" звуком растаяли так же быстро, как и появились, оттуда вышла она. Демон сразу понял, что имел дело именно с той, кого ожидал увидеть, но вот что до фасона... а, впрочем, обо всём по порядку.
Гостья имела ярко выраженные латино-американские корни, и, конечно же, являла собой одно из прелестных воплощений красоты, каким могла наградить природа юных мексиканских дам. Ровный, адекватный загар лишь дополнял образ. Почему именно Мексика? Люций не знал, но благодаря своим силам чувствовал. В конце концов, текилла и буритто при всей своей напускной стереотипности были вполне искренним пожеланием.
Одета девушка была в соответствии с возрастом - возможно, она уже вышла из подросткового возраста, но подростковый возраст ещё не вышел из неё, и бунтарский характер находил отражение и в одежде, и в причёске. Посмотреть бы на это дело сверху вниз, разнообразия ради, и первым делом в глаза бросятся шнурованные армейские сапоги, но явно магазинные, хотя и хорошего качества. Ровные, гладкие ножки, никаких лишних жировых прослоек и чуть выступающие мышцы - так и хотелось их укусить, но прежде разорвать окончательно сетчатые чулки с искусственно (или нет?) сделанными дырками - благо, те не поднимались сильно выше колена и действительно позволяли рассмотреть гладкость и упругость бёдер. Но вот с джинсовыми шортами придётся попотеть - несмотря на то, что штанины обрезаны под самый корешок, этот "корешок" надёжно закрывает зону бикини и у любителей подсмотреть чужое нижнее бельё наверняка вызвал бы в этот момент разочарованный вздох. То же можно было сказать и о любителях подтянутых женских животиков, но им повезло чуточку больше - нижний край живота под чёрной кожаной жилеткой просматривался, и он был рельефным, в самый раз для не слишком спортивной, но всё-таки присматривающей за собой особы. Сама же жилетка была исполнена множеством кармашков, и, кажется, все они были забиты разного рода содержимым, половина из которых представляла собой электронные гаджеты. От одного из них к голове тянулся белый проводок наушников, прямиком к левому уху, височная область головы над которым была коротко подстрижена, в то время как с другой стороны волос был пышный. Хорошая причёска, очень стильная, но без надлежащего внутреннего содержания это всё бутафория, понты и не более того. А уж в этом Люцию предстояло разобраться отдельно. Пока что он видел перед собой юную, но выглядящую весьма самоуверенной смуглую нимфу, являющуюся, судя по обилию техники, стилю и умению всем этим пользоваться, выходцем из весьма развитого мира. Стиль... кажется, в известных кругах это называется "киберпанк". Что же, в таком случае, многое объясняется. Не иначе как космическая станция обзавелась ассистентом, чьи способности оказались достаточно крутыми, чтобы взломать местные системы безопасности - вряд ли простым сотрудникам разрешалось вот так брать и телепортироваться куда и когда им вздумается, да ещё писать зашифрованные сообщения на планшеты, к которым технически у них доступа быть не должно вообще никакого. Ситуация почти как у Люция - он тоже обрётал своё могущество вновь в обход правил и систем безопасности. А раз кто-то тоже умудрился это сделать, то такого человека нелишним будет привлечь на свою сторону. И то, что это тоже оказалась представительница женского пола, прямо-таки радовало - везёт нынче инферналу на талантливых спутниц. Вот бы так продолжалось как можно дольше.
Едва появившись, девушка сразу вышла на свет, окинула взором то, что уже было готово из съестного к тому моменту, и, не говоря ни слова, взялась за ещё тёплый тако. Вкуснятина тут же отправилась в рот и там с аппетитом захрустела, а глаза гостьи оценивающе устремились в сторону повара. Вызов был брошен. Первое впечатление - оно всегда очень важно, и шанс его произвести даётся лишь раз. женщина с этим справилась по-своему, но что сделает в ответ инкуб?

Но разве мог демон действительно думать, что другая демоница, практически его старшая сестра, позволит себе просто так взять и опуститься до низкопробной бесятины, коими полнится периферия преисподней, текущие от одного только дыхания хозяина и готовых всей толпой облепить всё величие его Члена? Могло лишь показаться, что она растеряна и ничего не способна противопоставить. Но то было другого рода замешательство - то, что простительно королю, перед которым в тронном зале выскочила обезумевшая челядь, хмельная вином. Она ещё не знает, что уже находится на пути к плахе.
- А ты такой же наглый и самоуверенный, как твой отец в молодости...
Да что она знала про его отца? Они ведь даже не из одного мира... или всё-таки из одного? Как бы то ни было, не имела она права возводить сородича в сравнение с его родственниками - Люций и сам до такого не опустился, соблюдая негласный этикет, но, кажется, демоницу такое поведение не смущало. И это лишний раз доказывало, что аргументы её давно кончились, как этические, так и физические, и она только и могла, что передёргивать уже сказанным и пустяками, не имеющими отношения к действительности и, как следствие, какого-либо веса. Пустая болтовня, без толка. Лизетт - пустышка. Что бы она там из себя не представляла на самом деле, но она уступала Люцию так, как монарх маленького марионеточного государства, не имеющего даже выходов к морю, уступает князю какой-нибудь широкой волости, простирающуюся на многие километры и противостоящую варварским набегам, хотя, казалось бы, первый превосходит второго по титулу на много колен. И пускай её сдерживал первичный ограничитель, но он же в своё время не мешал инкубу быть тем, кем он есть и кем праве был себя считать.
Осознание собственной власти переполняло голову и лихорадочно зудело у самого основания дьявольской гордыни. Вместе с тем росло и желание лишний раз превратить происходящее в игру, где бы он не показывал своей истинной силы, развлекая себя игрой в поддавки с противником, что уверен, будто бы они соревнуются на равных. В свете этого попытка Лизетт контролировать его эрекцию едва ли способна была вызвать что-то кроме смеха, но демон, будучи существом с известным чувством такта, не спешил развеивать тщетность этих усилий, и впору было даже поддаться сильнее обычного.
Утроба демоницы впилась в член всей своей выстилкой, заставляя его кровь остаться там, где ей это было выгодно, и оттягивая плоть в необходимую ей позицию и твёрдость. Она жадно скакала на захваченном члене, словно игнорируя все прочие воздействия на себя, но тем сильнее распалялся внутри пожар, исполненный по большей части негодование. Лизетт подспудно понимала, что что-то не то, где-то здесь кроется фальш, да такая хитрая и лукавая, что она со всем своим опытом не способна её разгадать. Становилось жарко.
- Слишком много "Л" на одно одну постель. - едва сдерживая нарастающее придыхание в голосе, прошипела демоница.
Но инкуб давно отметил. Лизетт, Лиллит... Люций, в конце концов. Нормальная практика для демонов, традиционная. К чему сейчас это было вообще, непонятно - разве что демонесса желает прогнать сестрицу, и таким образом та не увидит, как та будет повержена. Двум позорам не бывать, раз однго не миновать, да? Но тут уже инкуб распоряжался ситуацией, и ему было решать, отправиться ли лаборантка куда-нибудь в другое место или на горе её ассистентки засвидетельствует ниспровержение последней.
- А... а? Просто продолжай. - Лилли, слегка прибалдев от ласково щекочущих почёсываний макушки, к коим, по всей видимости. питала страшную слабость как какая-нибудь кошечка, всё ещё контролировала как минимум саму себя и изъявила желание, чтобы демон в отношении неё ограничился этими почесушками.

  Наверное, это был самый херовый день в жизни Каина. Ну, или один из нескольких. Стоит ли их вообще считать, и в какой момент они становятся такими херовыми? Этот, наверное начался в момент предательства. Напарник, "Испанец", с которым он почти полтора года проработал на некого "громового генерала", оказался подпольным агентом интерпола. А можно сказать вся работа в последний год, была "далеко" не легальной, пусть и не самой кровавой. И тут, его словили, точнее привели в засаду, с поличным. Группа вооруженных спецназовцев окружила их и обезвредила наемника под дулами стволов. У него отобрали все снаряжение. Хорошо хоть одежду оставили, а то сидел бы в одних трусах. Их посадили в разные машины, Каина и его вещи, с которыми уехал "Испанец".
  И вот, Ричардс сидит в мусоровозке, в окружении стражи и "браслетами" на руках. Сидящий напротив солдат, смотря на наемника ехидно лыбился и начал разговор.
— Ну что, хорошо заработал? Наверняка, греб деньги лопатой, за каждую выпущенную пулю. Жаль только, это никак не освобождает ответственности, да? Потому что тебя теперь ждет... - Внезапный звонок рации отвлек служащего и тот снял трубку внутреннего помещения грузовика.
— Что? Что ты несешь? Две луны? И какой еще зверь? Ну побибикай, спугни его. Что значит как слон?
И в следующий момент, весь грузовик внезапно от сильного толчка. Все слетает с мест. Переворачивается и Каин от удара теряет сознание.
  Глаз медленно открывается. Сознание приходит к больной голове и осознание, что один глаз не видит. Он цел, но сильно опух от удара. А еще, кажется перед ним какие-то галлюцинации...

Задание: Побег в другой мир
Ваша удача, подкинула вам самый невероятный случай для побега от закона. Но похоже, на этом месте она заканчивается. Последующее выживание, только в ваших руках.
Опциональные задачи:
1. Добраться до ближайшего поселения
2. Не быть съеденным чудовищами.
3. Вылечить ранения
Награда: разблокировка системы, +1 уровень, вариативно.

  Выглядело, как окошко с сообщением из его телефона. Но, прямо в глазу. Боец слегка покрутил головой, прогоняя наваждение и оно действительно исчезло. Возможно, это последствия удары головой. Но в целом, оно было право, что надо выжить. Его охранников, просто переломило и раздавило осколками обшивки. Ричардсу, просто повезло, оказаться посреди кузова. Ползком, он направился к открытой дверце и наконец вылез из автомобильной аварии. Он поднялся на колени и огляделся вокруг. Его окружал лес, тьма, ночь. Какой час не понятно, поэтому он поднял голову и увиденное его поразило. На чистом ночном небе висело два небесных тела. Две луны.

При упоминании того, что Лилли, возможно, нарочно утаивает информацию, та немного нахмурилась и даром что ножкой не притопнула, а так было бы вполне уместно и подобающе той физиономии, что она скорчила.
- Возможно, практики с принуждением и имеют место в твоей реальности, равно как и ролевые игры с элементами подобного в любом другом случае, но здесь это работает не так, и, надеюсь, никогда не будет. Работа ассистентов предоставляется на добровольной основе, и все активности производятся только с их согласия. Если ты до сих пор этого не уяснил, то лучше сделать это как можно скорее. Впрочем, если мы реализуем твой контракт, это может и не потребоваться.
А она явно стала жестче. Наверное, всё-таки после того случая, не иначе. Но демон отчего-то был уверен, что, доведи он дело до конца, всё было бы совсем наоборот. Немного психологии уладило бы любой "посттравматический" синдром.
На экране появилась картинка с существом, которое инкуб сразу же признал. Ну как признал - он точно помнил, где и когда видел такое, но нюанс заключался в том, что видел он его лишь на картинке, в рисунках и мультиках, да разок, кажется, в каком-то фильме по мотивам одного из лавкрафтовских произведений. Женщина-осьминог - она должна была бы составлять компанию русалкам в те времена, когда они ещё не перевелись, да только как-то не срослось. Однако, человеческое творчество нет-нет да фантазировало на эту тему, и оттого образ, представший на экране планшета, не вызвал у демона большого удивления. Однако, разбудил в нём желание, ибо он имел возможность стать первым из своего мира, кто узреет (и, стоит полагать, не только узреет) это существо во плоти.
- Кассандра должна была принять её как ассистентку и открыто декларировать условия контракта. - комментировала Лилли, пока они находились в процессе перемещения, - И, конечно же, она это не сделала по правилам. В итоге для бедняжки оказалось сущей неожиданностью, когда та привела другого ассистента для первого же предписания. И всё бы ничего, но она даже не попыталась как-то объясниться и сгладить ситуацию. На тот момент это ещё было возможно. В итоге ассистентку просто изнасиловали, и теперь она в жуткой депрессии.Но, как видишь, предписания на неё уже идут, и их надо как-то выполнять.
Люций оценил список того, что надо будет сделать. Взаимная мастурбация? Да, это может быть проблемой, равно как и анальный секс, тоже указанный в списке, с обязательным условием достижения оргазма при выполнении любого из обозначенных действий. Кто бы ни составлял этот перечень, он явно не считался с условиями. Плановая экономика и секс не совместимы, это даже дурак знает. Но, кажется, тут всё работало именно по такому принципу - и как оно ещё не развалилось до сих пор? Хотя, кое-какие подозрения о том, что последнее происходит, у демона уже имелись. В конце концов, он был одним из тех, кто целенаправленно задался целью это сделать, пускай не разрущить, но изменить точно.
Двери капсулы открылись. На самом деле, она прибыла уже через секунду, как все зашли, но Лилли не открывала до тех пор, пока не объяснила ситуацию. И вот они увидели комнату, типичную для всех ассистентов. Отсутствие каких-либо творческих изысков говорило о том, что его заселили буквально пару дней назад, не больше. Но подождите, где же сама ассистентка? Комната пуста и...
Откуда-то сверху свесилось несколько толстых осминожьих щупалец, которые резко обвились вокруг головы и грудной клетки Лилли, полностью скрыв их, и тут же выволокли наружу. Лаборантку повалило на пол, и тут же на неё сверху насела обладательница столь необычных конечностей.
- Мерзкая двуногая тварь! Что, не ожидала!? Я придушу тебя прямо здесь и сейчас! Сломаю твой позвоночник и рёбра за то, что ты сделала! Ну и кто теперь кальмароподобная трухня, а!?
- Бу-у-бву-у! - мычала лаборантка, придавленная и придушенная так, что только ногами и могла дрыгать.
Женщина-осьминог явно была в ярости. При этом её глаза были на самом мокром месте, и это явно говорило о том, что сейчас экспрессивный акт есть появление крайнего отчаяния. Похоже, Лилли не врала про изнасилование и тяжёлый случай, но, кажется, ей сейчас доставалось совершенно незаслуженно. Интересно, а тут вообще реально кого-то убить?
В пылу гнева ассистентка не заметила, что помимо рыжей в капсуле прибыл ещё один человек.

Внимание! Съемка! Мотор!
Кричат в рупор, указывая, что нужно делать.
Стоять! Бояться! Повернись! Улыбнись! Твоя реплика!...
Боже. Это не ей, это артистам.
Ты всего лишь должна запечатлеть процесс работы режиссёра. Да так, чтобы твоё фото отобрали для первого листа "La Vie Parisienne".*
Почему трясутся ноги от страха, когда он так кричит? На неё нельзя кричать. Никто не смеет на неё кричать! Артисту работать под такое сопровождение немыслимо. Магдалена никогда не понимала, как актёры терпят такое отношение к ним. Тут даже ей было тяжело сосредоточится на съемке.

Но декорации, что это за декорации?! Джунгли. Это кричат сами джунгли. Каждый листочек, свёрнутый рупором, каждая лиана, проводом обвивающая микрофонные стойки деревьев, зелёные стены отражают звук и несут его ей прямо в уши… Разве они снимали джунгли? Разве это была не обычная сцена в кафе? Чёрт! Магдалена закусила губу так, чтобы стало больно и сознание прояснилось. Шок, вызванный жестоким истязанием, выстрелами и постыдным бегством, давал о себе знать. Надо отдышаться и собраться с мыслями. Поэтому приказ - не двигаться и стоять на месте - был как нельзя кстати.
Это дало время осознать и сопоставить то, что происходило здесь и сейчас. Густые заросли с дикими животными и француз с ружьём, угрожающий её жизни. Магда слегка покачала головой из стороны в сторону, понимая абсурдность происходящего.
Он хоть осознаёт, что по сравнению с зарослями кишащими невидимыми опасностями, он кажется пролетающим мимо комаром? От которого хоть увернуться можно.

Подняв руки вверх, как и положено стоящему под дулом, она медленно развернулась. Картинка прорисовывалась чётче. Человек сам напуган не меньше и, к тому же, хорошо знает местных миссионеров, даже в курсе их экспедиции. Не мудрено. Не часто сюда наведываются гости из Европы. На всю округу событие.

- Вы очень проницательны, мистер…, - Магда улыбнулась, сделав паузу в надежде, что ей представятся. – …насчёт Европы и Кёхлера. Не сомневаюсь, что доктор завоевал себе такое реноме в Африке. Мне он тоже показался весьма скользким типом. И если вы его раскусили и вам есть, что сказать, то я готова посодействовать, чтобы вывести его на чистую воду. Я репортёр. Фоторепортёр. Я могу придать огласке…

Она огляделась. Действительно, Магда не узнавала это место и понимала, что этот человек – потенциальный её убийца, сейчас важен и нужен ей. Чтобы вывести её из этой зелёной западни.

- Билет? Ах да, нет проблем, если вам надо. Могли бы и без ружья попросить, - она полезла было в сумку с фотоаппаратом, потом хлопнула по карманам и виновато глянула на мужчину, выставив вперёд руки, показывая, что она безоружна. – Но, чёрт возьми, я не таскаю с собой на охоту билеты в Европу. Это глупо. Они лежат в моём чемодане в лагере. Так что ликуйте!
Она сделала шаг в его сторону. Один. Маленький, осторожный шаг.
-Радуйтесь, что не загубили нас. Обыск наших трупов принёс бы вам мало утешения. Я предлагаю вернуться со мной в лагерь. Уверена, вам не откажут в помощи и если нужны билеты домой, то мы что-нибудь придумаем.

Теперь их разделяло расстояние на четыре шага меньшее, чем при первом, так называемом, знакомстве. Магдалена видела, как трясутся его руки и испарина покрывает лицо - напуган не меньше её. Человек пошёл на преступление, а это значит, у него большие проблемы. И вряд ли ему захочется их усугублять.

- Там помогут с вашей ногой. Вы ранены? Можно я посмотрю? – она махнула рукой в сторону прихрамывающей ноги. – Только надо вернуться к Николя. И вы поможете отнести его в лагерь. Возможно ему нужна помощь!
Она пошла в наступление, пытаясь не акцентировать на том, что косвенный убийца её напарников жаждет прикончить и её.

И почему люди не остаются в прошлом?

10 января 1933 г. Африка, Ластурвильские джунгли. На закате.

    Магдалена прорывалась сквозь непролазные заросли; ломала ветки, перепрыгивала корни, резалась об острую траву. Впереди - тропа Николя, он прорубал ее для себя и Магды. Сзади - выстрел за выстрелом. Или это бьющий в голову пульс? Дыхание все быстрее и быстрее, до хрипа, и вдруг, после рывка - резкая остановка. Казалось, кто-​то мощной когтистой лапой дернул ее за куртку.
  Джунгли притаились. Сверху - багровые лужицы застывшего неба, проглядывающие сквозь величественные кроны; снизу - замершие папоротники и еле-слышные жучки; впереди - уже не тот спасительный путь, который грезился еще минуту назад, а безнадежная древесная клетка, уходящая своими толстыми прутьями за горизонт; а перед глазами - туман испуга, сползающий с век и оседающий отрезвляющими каплями на щеках.
  Когтистая лапа ткнула Магдалену в поясницу. Настойчиво сползла вниз, стягивая куртку. Зашелестела окружавшей листвой. Завыла проходящим теплым ветром... Но вдруг хрустнула и упала сухой веткой у ног кинооператора.
  Всего лишь сухая ветка! Какое облегч...

  “Мадам? – тут же послышалось сразу отовсюду. – Мадам, как вы здесь оказались?”

  Голос, казалось, рождался за каждым деревом; французская речь среди лабиринта древесных исполинов - факт пострашнее какой-то там когтистой лапы. Звук не усиливался и не затихал. Он словно гулко звенел где-то между ушей, как после выстрела.

  “Не двигайтесь. Наверное, вы, должно быть, потерялись, не так ли? О, кажется я знаю, кто вы. Вы приехали из Европы, чтобы… Не двигайтесь. Еще одно крохотное движение, и в ход пойдет мое ружье. Я не шучу. Стало быть, вы приехали из Европы к Сигберту. Сигберт Кёхлер! Его называют самым хитрым белым во всей Африке. Но поверьте, в этих Джунглях вы встретили того, кто обведет даже этого докторишку. Поворачивайся!”

  Деревья, словно фигуры вместе с шахматным полем, повернулись, и на расстоянии пятнадцати метров из-за лиан показался направленный на Магдалену ружейный ствол. За ним через какое-то время проявился и весьма приятный на вид мужчина лет пятидесяти. “Нет, это точно не он!” – единственная мысль, которая могла прийти в голову, глядя на его интеллигентное лицо. Но оно заговорило:

– Вы приехали из Европы? Хорошо. Выбор у вас невелик. Доставайте свой билет в Европу и уходите в ту сторону, в которую я вам скажу уходить. Вы непременно выйдете на тропу, которую прорубали, пока я шел за вами все это время. А эта тропа, – незнакомец показал на прорубленный коридор зарослей, который потеряла Магда, – моих рук дело. Она ведет в это место. Где я и поджидал вас.

  Он вытер пот и, дрожа, привстал.

– Если бы эта львица или носорог смогли вас убить – я бы не был так категоричен и просто бы обобрал ваши тела. Но как я ни старался, вы выжили, к сожалению. Убить двух мужчин с оружием - опасная операция, но будьте уверены, что пристрелить какую-то девку - плевое дело для капитана.

  Капитан Робер подошел на три шага ближе. Он был искусан насекомыми и заметно прихрамывал. Ружье так и тряслось в его лапах.

– Ох. Давайте сделаем так, что никто не пострадает. Просто достаньте из сумки этот чертов билет и оставьте его вон на тех корнях, – он дернулся в их сторону, и, казалось, сейчас пальнет. – И я скажу, как выйти к больнице. Обещаю.

10 января 1933 г. Африка, при выходе из джунглей. Чуть позже.

  Машинальные движения, гром сердца, звенящий подобно раздающимся выстрелам; тупой стон однорогого чудовища и хруст, казалось, не земли, а литосферных плит. Где-то среди этого с каждым мгновением разрастающегося пира ужаса и адреналина, поглощающего, волнующего, упоительного и невыносимого, где-то среди шума и волнения, среди победы над страхом и самим страхом… пропал носорог. В один момент, когда целик и мушка вновь худо-бедно сошлись, перед стволом уже не было ни зверя, ни джунглей, ни смысла. В белом, размытом, невнятном пространстве кружили призраки прошлого - бойцы битвы при Скарпе, налоговики, отец Луизы, похоронные процессии, собаки, много ушедших на тот свет собак Николя, и вдруг снова - лианы, папоротники, забрызганные кровью и красным солнцем цветы, захлебывающийся Джозеф. И никакого носорога. И никакой Магдалены.
  Чудовище вытоптало всю траву, вспахало землю вокруг Джозефа; раненое, отшвырнуло охотника, и попетляло в лес, оставляя за собой ручьи крови. Казалось, кусты, в которых оно скрылось, кровоточат - алые капли так и падали с длинных причудливых листьев. Плюхались о нижние ветви и снова, нехотя, медленно переползая друг на друга, ложились в углубленный центр листвы и неторопливо скатывались на землю - ужасно красивое зрелище, которое можно было увидеть только в Африке.
  “Д-добей его…” – если Николя не показалось, еле слышно проговорил Джозеф, не закрывая разинутого, полного крови, рта. Охотник был распотрошен и не мог двинуться ни единой клеткой своего угасающего тела. Его ноги были раздроблены и превращены в месиво, позвоночник, очевидно, сломан, череп разбит. Несколько секунд он вроде как дышал, еле черпал этот полный жары, влаги и пороха воздух, и улыбался, казалось; в его лице появилась странная умиротворенность, которой Дюран никогда не мог видеть.
  И вот, в самый неподходящий момент над головой Джозефа (или перед глазами Николя - кто знает?) стало проходить какое-то облако, которое всегда обволакивает человека в момент смерти. Оно возникло из ниоткуда, коснулось ушей, выбритых щек, поднялось, словно вода в ванне, достигло рта и почти что заплыло в ноздри...

9 января 1933 г. Африка, На носу плоскодонного парохода, уходящего из Порт-Жантиль.

  ...Приняв фляжку и сделав несколько глотков, Дюран смотрит на красавицу жену и согласно кивает. Может быть и жаль, что она не одна, но у него есть ещё три дня.

— Моя история? Нет ничего более скучного, чем жизнь простого торгового представителя. То ли дело у вас, Джозеф…

И Николя Дюран рассказывает версию своей жизни, короткую и точно выверенную в части информации, которую может позволить знать окружающим. У него полно терпения, и он даже слушает собеседника, задавая вопросы, живо интересуясь всем, что может хоть как-​то обратить в прибыль. Светская беседа, интерес и залог хороших отношений с человеком, которого через три дня он забудет, выкинув из жизни, как и всё, что будет связано с текущей поездкой.
  Джозеф смотрит на воду, слепящую его отражением солнца. Николя ему нравится - единственный человек, который за долгое время не презирает охотника, его образа жизни, его повадок, его напыщенной борзости, его нестерпимого нахальства и бестактности, а просто ведет беседу, беседу как с равным. Джозеф прищуривается. С грустью отпивает из фляжки.

– Дружище, дам совет, о котором меня никто не спрашивал. Но все же, если решишь остаться в Африке - попрощайся и с деньгами, и с совестью. На чем ты можешь заработать? На китовом масле? Да ты знаешь, какой сейчас год на дворе!? Не смеши меня, и даже не начинай по поводу лесного дела. Нет-нет, лесозаготовки удаются только пройдохам вроде меня. Тем, кого черные принимают за “своего”, то есть за такого же опустившегося и подневольного, как они сами. Для business в Африке нужно быть на самом дне. Оттолкнувшись от него, можно чего-то да добиться. Но максимум, чего ты и достигнешь в экваториальной полосе - таких же убогих гонораров, какими перебиваюсь я. На них можно разве что чувствовать себя белым человеком. А это вредно для Африки.

  Джозеф не сводит глаз с переливающегося волнами солнечного круга.

– Ты хороший, у тебя красавица жена. Тебе это не надо. Ты едешь в Африку за чем-то другим.

  Отдает флягу Николя и, все не глядя на него, уходит с палубы.

– Все мы приезжаем в Африку за чем-то другим. А потом становимся охотниками. Не прощаюсь, mon amie!

  ...Наконец облако закрыло и глаза Джозефа. Или, вернее, уже не Джозефа, а его мертвого тела. И исчезло, как будто бы его и не было, как будто бы оно не появляется всякий раз, когда кто-то навсегда прекращает дышать.
  В такие моменты обычно проносится холодный ветерок, или еще что-то. Но это была совершенно глупая и ужасная смерть изнуренного человека, которую не скрасила даже природа. Она исторгла из себя Джозефа, словно ненавидела его, словно мстила ему.
  Кусты дернулись и замерли.
  Оставаться было опасно. В месте, где бродят львы и недобитые носороги было непозволительно медлить. Неужели тело охотника даже не будет захоронено? Неужели его рюкзак, ружье, вещи - навсегда останутся тут, неизвестно где? Неужели эту смерть не скрасит даже человек, решивший ей противостать?
  Неужели это еще одно поражение?

11 января 1933 г. Африка, Ластурвильская больница. Час ночи.

– Мисс Уолден, не стоит переживать, мы как-нибудь справимся, – сказала Амели, протягивая чашечку Флоренс. – Завтра, то есть уже сегодня, должна приехать мадам Ру. Будем надеяться, она поставит нашего доктора на ноги!

  У Кёхлера снова потекли слезы из неподвижно глядящих в потолок глаз. Амели вежливо извинилась перед Флоренс и подошла к Сигберту, чтобы вытереть его лицо. “Ну вот, ему уже лучше! Вам же лучше, доктор?” – радостно (казалось, она всегда была радостной) улыбнулась сестра. Сигберт не среагировал, он лежал так, еле постанывая, с момента оказания ему помощи.

– Как хорошо, что господин Гонсалес смог оказать первую помощь! Он большой молодец. Не знаю, что бы я делала в такой ситуации, наверное бы растерялась. Честно говоря, никогда не сталкивалась с болезнями сердца, точнее с такими вот приступами - медсестрам запрещается самовольничать. Так что господин Гонсалес, можно сказать, спас нас всех. Вы не находите, что он очень умен и приятен? – она застенчиво замешкалась.

   В спальне Кёхлера стоял сквозняк, и что-то постоянно свистело. Иногда что-то даже металлически поскрипывало. Амели улыбнулась:

– Как вам удается так хорошо выглядеть даже в нашей жаре, мисс Уолден? Даже устав и столько вытерпев, вы остаетесь такой lady, мне завидно. Я хотела бы походить на вас, это искренне.

   Доктор стонал, Амели меняла холодный компресс. Вдруг за окном промелькнула черная тень. Сестра взяла керосиновую лампу (интерьеры Кёхлера были старомодными) и подошла к окну, замощавшему почти всю стену. Она прикрыла форточку и вгляделась в темноту. Амели видела лишь свое отражение и яркие отблески лампы. И все же, что-то было в этой темноте. Что-то… зловещее. Что-то… необычное.
  Сестра уже начала отходить от окна, не переставая внимательно вглядываться во мрак, как вдруг прямо перед ней появились два огромный белых глаза. Амели выдохнула:

– Фух, это немой мальчишка явился. Пропадал весь день, негодник. Надо будет ему высказать… Да, кстати! – она что-то вспомнила и снова подсела к Флоренс.

   Украдкой поглядев на доктора, она приблизилась к Уолден и шепотом спросила:

– Мне рассказывали, что Мартина тоже была при приступе, и что она кричала всякие гадости! Это правда? Говорят, она кинула в доктора стакан и… как бы это сказать? Выражала свое неудовольствие его подходом… ну вы поняли. А потом на ваши вопросы призналась, что как-то знает господина Гонсалеса или его брата, и что хотела позаимствовать ключи от катера доктора, и что… Ну а потом господин Гонсалес вас оттолкнул от ящика стола, вы рухнули в объятия коллекции доктора и потеряли сознание, ахах. Да, доктор показывает свой склад подарков только подготовленным людям, – уже в полный голос рассмеялась она.

   Ветер защекотал окна, и форточка, отворившись, ударилась о раму. “Урр-рур-рур”, – словно хриплый вой послышалось вдали. “Хища-я-а”, – по-кошачьи ответило поблизости. Шутки кончились. Амели привстала, чтобы на этот раз закрыть окна на шпингалет, но вдруг раздался ужасающий, нечеловеческий, омерзительнейший рык леопарда, от которого вздрогнул даже доктор.

  Он послышался прямо под окнами. Амели вскочила, спешно передала шаль Флоренс и со словами: “Я разбужу господина Фернандо, умоляю, закройте форточки!” – выбежала в соседнюю комнату. Уолден осталась наедине с Кёхлером, который был не в состоянии ответить ни на один из ее вопросов.

  Стук-стук. “Господин Гонсалес, как хорошо, что вы не спите! Да, вы тоже слышали? Я боюсь, мне понадобится Ваша помощь. И, конечно…” – Амели сделала паузу, молча прикрыла дверь и вынула из внутреннего кармана билет.
– Пока есть возможность, вот, я сделала, что вы просили. Мне кажется, вы действительно нравитесь мисс Уолден. Это экстравагантный, повторюсь, план, осчастливить ее тем, что вы нашли ее билет, когда она обнаружит его потерю, но, пообщавшись с мисс Уолден, я хочу сказать, что могу вас понять. Она такая замечательная! И у меня нет сомнений, что у вас все сложится.

  Амели горько улыбнулась.

– Доктор не подал признаков… признаков хоть чего-то. Дышит, и на том спасибо. Завтра (вы этого еще не знаете) приедет мадам Ру из соседней больницы. Держим кулачки, что у нее хватит сил, чтобы спасти нашего огангу. Оганга - так негры зовут доктора. Это значит заклинатель, или большой человек - не помню. Но без него и правда все пропадет. Спасибо, что Вы так быстро среагировали, господин Гонсалес, я восхищена Вашим поступком.

  Вдруг выдался момент поцеловать Фернандо в щеку. Амели им скромно воспользовалась.

– Вы и правда нас спасли. Спасибо Вам большое!

  Она смущенно забрала чашки с пола. “Пойдемте, я проведу вас с мисс Уолден в спальни. Она уже засыпает, а выходить без Вас, когда вокруг эти ужасные крики - очень страшно. Да и я бы уже сменилась, честно говоря”.

– Пойдемте, мисс Уолден! – улыбаясь, позвала Амели, собирая ключи с крючков.

  Она отперла дверь, осторожно нагнулась, остановила качающуюся в руках лампу и боязливо выглянула на улицу. “Пойдемте”. Амели закрыла двери за Фернандо и, пропуская гостей вперед, подняла лампу так, чтобы они видели и ступеньки, и дорогу впереди. На середине лестницы показался странный блеск.
  Он вел вниз. Это была жидкость, она красиво блестела от лампы.
  Она вела влево, вправо по ступенькам. Она прерывалась и вновь появлялась.
  Она вела за собой.
  Она была предтечей целой лужи этой жидкости.
  Лужи, которая окружала деревянный кол, воткнутый прямо у дома доктора.
  Деревянный кол, полностью залитый кровью.
  Кол, на котором в ужасной гримасе была нанизана отрубленная голова Луизы.

  Амели закричала от испуга и вдруг закрыла рот и глаза руками. Свет лампы оставил лицо Луизы. “Этого не может быть!” – в шоке вцепилась она в спину Фернандо и, спустя какое-то время, снова приподняла лампу. Голова Луизы зловеще смотрела на Флоренс. На этот раз та не упала в обморок. Амели закрыла глаза, прижалась лицом к спине Фернандо и вложила лампу в его руки.

– Они предупреждают вас, что следующей ночью будет еще один. Они. Они среди нас. Надо что-то делать. Нельзя чтобы доктор это увидел!! Чтобы об этом хоть кто-то узнал, иначе начнется паника!! Фернандо, сделайте что-нибудь, умоляю!

  Кровавая дорожка вела дальше. Дальше в джунгли.
  Охота началась.

Но никто не показался. Люций уловил чисто человеческое чувство, возникающее обычно у тех, кто был деликатно застукан за непотребным делом, но кому так же деликатно предоставили возможность уйти, не понеся ответственности. И она ушла, прекратив наблюдение, в смятении и некотором возбуждении от того, что была обнаружена. Она? Да, это была женщина, и инкуб ясно это ощутил. Не Лилли и кто-либо из знакомых лаборантов. Не магическое создание. И, похоже, ответ на этот вопрос предстоит узнать в следующий "тайный" визит, который обязательно произойдёт. Он был уверен.
Люций благополучно и с удовольствием закончил начатое с Ньян. Они с кошкодевочкой добились для последней вполне удовлетворительных результатов, и к тому моменту, как настала пора вовзвращаться в кафе, демон был полностью доволен проделанной работой.

Новый день, если можно так сказать, ориентируясь строго на местные часы, имевшие вполне земное исчисление в двадцать четыре часа, но не имевшие природного воплощения в виде небесных светил (искусственное освещение в атриуме, впрочем, неплохо симулировало смену дня и ночи), начался для инкуба совершенно спокойно и безмятежно. Его открытия уже ждал один зверолюд, а в процессе обслуживания присоединился и второй, разобраться с пожеланиями которого инфернальному шефу труда не составило, хотя он и рад был заморочиться для пущего эффекта. После этого долго никого не было, а потом пришла зверолюдка с заказом на молочный коктейль сначала в виде напитка, а потом и в виде... в общем, после она возжелала расплатиться за угощение натурой, а уж её фетиши и ожидания от такого расчёта инкуб прочитал мысленно, используя свои заново приобретённые силы. Довольны остались все и везде, снаружи и изнутри.
Но после того, как Люций оправился от всего этого, следующий его гость заставил удивиться. было довольно неожиданно увидеть в своём заведении человека, весь вид которого говорил, что он самый что ни на есть настоящий римский гражданин, да не какой-нибудь лощёный макаронник, а гражданин ТОГО САМОГО Рима, о чьей славе в красках и подробностях поведал бы любой учебник древней истории. Гордый взгляд, благородный профиль - всё в нём говорило само за себя. И даже тога из подручных материалов (тяжело, должно быть, следовать старой моде на космическом корабле, ну да это простительно) выглядела по-настоящему эффектно, так, что даже демон едва ли смог бы повторить эту манеру. Впрочем, смог бы, но не с такой основательностью, как истинный патриций. А это был именно он. Настоящий. И, кажется, эта встреча сулила увлекательную беседу с кем-то, с кем будет действительно интересно поговорить.

- Мистер Фостер еще не вернулся. Зайдите, пожалуйста через полчаса. Что ему передать? Умер? Я ему скажу. Мне очень жаль, - говорит она ясным голосом, хотя ей ничуть не жаль. Это старый приятель дяди Эдварда, Они служили вместе в Южной Африке, а теперь, когда дядя вышел в отставку... собственно, мистер Фэрбэнкс тоже вышел в отставку. По четвергам они проводят вечер в пабе и дядя напивается. А теперь он напьется до поросячьего визга, потому что умер их общий знакомый, тоже бывший сослуживец, который так и остался где-то в окрестностях Йоханнесбурга. У него там какое-то дело. От него регулярно приходит корреспонденция. Дядя Эдвард, когда говорит о нем, впадает в слезливое умиление и говорит, что таких парней, как старина Джейкоб - таких поискать, не забывает старых друзей, не забывает... И мутная слеза повисает на его мясистом красном носу. А вот теперь старина Джейкоб мертв.
- Так Вы зайдите лучше через час. Тогда он наверняка будет дома.

Флоренс, закатав рукава блузки и подколов светлые волосы повыше, переворачивает бифштекс на сковородке. Крохотная закопченная кухонька задыхается от дыма. Дядя Эрнест скоро придет и опять будет пьян. Придет Фэрбэнкс, они будут пить вдвоем или отправятся в паб поминать старину Джейкоба. Она опять уйдет к себе, запрет дверь, ляжет на жесткую скрипучую кровать и будет бессмысленно смотреть перед собой, вертя на шнурках картонный кружок: вот красная птичка летит, расправив крылышки - вот перед ней пустая клетка - вот она оказывается в клетке, сама не заметив. Но можно представить себе обратное чередование событий: птичка в клетке - клетка пуста - птичка на свободе.
Она днями, неделями лежит на кровати и бесконечно презирает себя. За то, что такая никчемная. За то, что не оставила себе никакого запасного выхода, полностью положившись на отца, а он ее так обманул - взял и умер. За то, что безвольно лежит и ждет... чего? Птичка вылетает - и снова влетает в клетку.
та клетка темней и грязней прежней, она больше похожа на подвал. Но сегодня она выглядела немного чище и просторней. Флоренс была довольна собой. Дядя, конечно, даже не заметит. Ничего, она скоро улетит отсюда. В новую... но это по крайней мере будет клетка, которую выбрала она сама. Флоренс тайком от дяди покупает газету и просматривает объявления о работе. Секретарь, помощница, гувернантка, помощник библиотекаря... У нее хорошее образование и опыт в ведении чужих дел и поддержания порядка в чужой жизни - не много и не мало. А работы все нет и нет. Флоренс постепенно снижает планку. Кажется, ее устроит почти любая.
Он вернулся немного позже обычного и был пьян чуть больше обычного, и непривычно растерян. Флоренс начала было что-то говорить, он отмахнулся: "Мой ужин, Фло. Сначала ужин, потом... а, к черту все. " Оказалось, он уже откуда-то знал про старину Джейкоба, потому что начал его поминать уже за ужином. Умер.
Четыре удара в дверь: Фэрбэнкс, наверное. Сейчас они вдвое уйдут... Вот и еще один день прошел, и можно лежать и презирать себя.

- Только не говори, что ты их выкинула.
И пошел к ней, пошатываясь и рыча.
Да что я такого сделала, это всего лишь мусор... ты мне спасибо должен сказать, дядя... слова застряли у Флоренс в горле. Она попятилась. У него белая горячка, точно белая горячка. Там же не было ничего. Ни- че-го. Вот сейчас он рухнет на табурет и растечется слезливыми жалобами... Но он не сбавлял ходу, чем ближе, тем страшнее, весь багровый от прилившей к лицу крови, булькающий, рычащий, огромный как шкаф, он надвинулся на нее... Флоренс закрылась рукой, сейчас ударит. Но он не ударил, а с рычанием вцепился в нее и повалил на пол, и сам навис сверху, заботливо прилаживаясь, чтобы ей было удобней лежать на полу, пока он будет ее душить. Флоренс оцепенела. Сверху на лицо валились окурки, окурки, не давали дышать... Вот и пусть... сейчас! Круг разомкнется, и она увидит за серой пеленой сияние вечного полдня... и отдохнет... небо в алмазах... Но когда дядины толстые пальцы стиснули ее шею, грудь и горло судорожно напряглись, ища воздуха, ее тело хотело жить дальше, ему было наплевать, что Флоренс не хотела. Ноги Флоренс, стиснутые толстыми ляжками дяди Эдварда, хотели замолоить по полу, руки стали беспорядочно шарить вокруг, и там была металлическая.. рукоять...
Рука Флоренс поднялась и ударила. А потом еще, еще и еще. И еще. И еще. И опять.
Дядя Эдвард обмяк и повалился набок, и Флоренс, хрипя и кашляя, выбралась из-под него. Правый рукав блузки был забрызган кровью, и передник тоже. Дядя Эдвард лежал на полу большой черной грудой. Комнату заволакивал дым. Флоренс остервенело содрала с себя блузку и передник, выгребла из дядиной комнаты всю наличность, какая была, и свои немногие побрякушки... накинула длинный шарф и мешковатое пальто прямо поверх белья... и выбежала на улицу через черный ход. Оглянулась. Пожар быстро набирал силу. Клетка горела.
Флоренс стояла в темноте, прижавшись к стене, вслушивалась в крики и топот. Вскоре прозвенит колокол пожарной кареты. Что, что там все-таки было? Мусор еще не вывезли. Его вывезут только завтра. Тот ящик, который был у него под кроватью. Наверное, она не в себе, у нее что-то с головой. Думать о каких-то ящиках, когда она только что убила человека. Дядю Эдварда.
Флоренс, покрытая сумраком, долго рылась на ощупь в газетах и опилках, пока не нащупала что-то твердое. Маленький сверток . Внутри - несколько бесформенных полупрозрачных камней, которые прекрасно уместились в водосточной трубе вместе с ее прочими сокровищами.
У полиции были вопросы, переходящие в подозрения. Но дядя обгорел так основательно, что причины смерти установить было нелегко. Соседи знали, что Фостер - алкоголик. Белая горячка. Он ее избил, она убежала из дома, в чем была... бедняжка. Квартира выгорела дотла. Остальное недоказуемо.

Флоренс покинула Англию и уехала куда глаза глядят. Они глядели в Францию.
Самой большой ее ошибкой была попытка реализовать свою находку у ювелира. Флоренс неожиданно обнаружила, что она - не последнее лицо в сети незаконного оборота и контрабанды драгоценностей, и на ней висит много, много... достаточно для пожизненного срока.
Наверное, эта клетка будет последней. Или нет?

Но практика показала, что даже "технически отсталые" и, как выражался сам Люций, примитивные средства связи могли обеспечить ему видение достаточной картины. Ведь сколько известно истории случаев, когда, имея технологии обмена данными, на войне люди прибегали к чему-то более старому, но более надёжному. Как на фоне высокотехнологичных газовых резаков и даже лазерных устройств всегда находилось место простым инструментам вроде топора и лома - и ведь действительно без них было не обойтись, а не из ханжества только! А в постельных делах разве не война? Не даром ведь говорят про любовный фронт и какие-то там победы на этом поприще.

- *Всё так запутанно и непонятно, но очень интересно и любопытно...*

Ответный глас, который, разумеется, был лишь мысленным и обращённым к самой себе, ибо Ньян ещё не ведала, что в её головке могут звучать чьи-то иные мысли кроме её собственных, вызвал у демона удовлетворение. Как матёрый медвежатник, перепробовавший в корпении над мудрёным сейфом множество тонких инструментов и отмычек, и в итоге взявшийся за старую добрую фомку и одержавший с её помощью безоговорочную победу, он мог улыбаться своему маленькому триумфу - маленькому, но наверняка одному из череды многих.

- *Он мой хозяин или самец?.. Мне так приятно быть с ним и как с хозяином, и как с мужчиной... Разве что может быть и то, и другое вместе?.. Он делает со мной внизу что-то необычное... Мне хочется быть его самкой, но мне хочется быть ею по-другому, и он тоже этого хочет, да?..*

Целый поток мыслей нахлынул на Люция, проникшего в голову кошкодевочки, но тем приятнее было разобраться во всём этом ворохе. И первым делом он отметил не только её приязнь и доверие, не преданность господину, пусть и назначенному совершенно посторонними силами, но и готовность к тому, к чему он подначивал её последние минуты.

   В чаше что-то трепетало и подергивалось. Это было отражение уверенного взгляда Луизы, которое становилось все больше и больше, расползалось к краям пиалы и вдруг переходило в губы.

5 мая 1926 г. 7 лет назад. Италия, Равенна. Солнечный день.

  Чай был вкусным, но пока что слишком горячим. Последнее не останавливало Августина - он был убежден, что если зачерпнуть немного чая ложечкой, а потом тонкой струйкой вернуть его обратно в пиалу, напиток непременно остынет.

– Нет, Луиза, ты выйдешь за итальянца. За итальянца или ни за кого вообще! – полуигриво-полусерьезно бурчал отец, поправляя и без того ровно висящие шторы. В свете солнца, на фоне тюля он казался черной базальтовой глыбой, грубо вырубленным из скалы истуканом с птичьим гнездом на голове. Таким он ей и запомнился.
– А мне думается, что особой разницы нет. Пусть выходит за того, за кого велит ее птичье сердечко, – шуршал газетой Сигберт. – В конце концов, это ее жизнь. Если бы за меня все решали родители, я бы ни за что не поехал в Африку.
– Мне кажется, в этом и проблема, – засмеялся из угла мистер Уолден. – Но вообще, я бы отнесся к этой проблеме иначе, посмотрев немного с другого ракурса…
– Бабочки! – выронил слово сосредоточенный на чае Августин.
– Но действительно. Знаете, есть такие длиннокрылые зебры, zebra heliconian, так вот в связи с ними существует понятие “изнасилования куколки”.
– Чарльз, уймись! – дернулся истукан.
– Ох, да сэр Уолден лишь про то, что Луизу избрал самый сильный и мужественный самец в ее ареале обитания! – встрял Августин. – Ежели это французский самец, то что с того? Разнообразие видов…
– Слышали, что в Англии началась стачка рабочих? – тряс газетой Кёхлер. – Не думаю я, что она продлится особо долго!
– Ох, доктор, какая стачка? Знаете, сколько сил я потратил на то, чтобы заманить ее сюда? – Морано наконец повернулся и, не глядя, указал на дочь. – Да проще было бы дюжину больниц в вашей Африке построить. Я зачем вас всех пригласил? Говорить о бабочках этих, о стачках, о пуделях, о сортах бананов!? Сколько можно?
– Но простите, дорогой мой, у меня есть решение.

  Истукан снова застыл в ожидании. Сигберт отложил газету, поудобней уселся в глубокое кресло, отпил чаю и спокойно проговорил:

– Она уедет со мной в Африку.
– Потрясающе! – закряхтел Августин.
– Гениально! – вторил сэр Уолден.
– Что за… бред!? – выпалил Морано и, отложив какую-то побрякушку, закурил.

– Ну, у меня в последние годы серьезные проблемы с сердцем. Если Луизочка хочет отправить старика Кёхлера одного, погибать под палящим солнцем, то конечно. Конечно, план безумный. Но есть одно обстоятельство. Луизочка - изумительнейшая душа. Чистая, открытая. И я помню, как она еще маленькой обещала мне, прижимаясь, что никогда не бросит старика… Ах. Ах. Неужели миг пришел? Неужели старикану придется… старикану без семьи придется уезжать в Африку на верную смерть. Старикану, который еле-еле переживает эти морские путешествия. Безумие. Думал ли я, что доживу до этого момента… Немыслимо. Немыслимо! Порой мне снится чистый кошмар: я лежу, захлебываясь в луже воды на полу, и никто…
– Интересная вещица, – прервал отрепетированную речь Сигберта сэр Уолден, взяв побрякушку.
– Эм… да. Так вот, я часто вижу этот сон…
– А как она называется? Какая прелесть, я бы выписал такую для дочери.
– Со-о-он… – не унимался Кёхлер.
– Тауматроп, – с важным видом проговорил Августин.
– И в этом сне…
– Какая поразительная метафора прошлого и настоящего! – восклицал Чарльз, дергая ниточки в стороны. Птичка на диске с одной стороны и пустая клетка с другой сходились в одну картинку. – Это же просто поразительно, поразительно. Мы часто не замечаем того, что находимся в клетке. Нам кажется, что мы вне ее, но только закружится жизнь вокруг, и вот – на самом деле мы давно пойманы…
– Кхем! Так вот, мой сон.
– Возьмите себе. Я не знаю, зачем храню ее. Постоянно где-то валяется, – не замечая дочери, дымил ей в лицо Морано. Он даже не помнил, что это ее подарок.
– Хорошо, про сон я потом расскажу.
– Да. Да, очень хорошо. Если я еще раз застану ее с этим французом, поедет. Никуда не денется.

…

– Ну что там? Все готово? Отлично. Фотограф готов, господа, сейчас сделаем пару совместных фото, а потом я обещал личную фотосессию Луизе.
– Так вот как вы ее сюда заманили! – улыбался Сигберт, живо выходя в соседнюю залу.
– Хитро-хитро, – приговаривал Августин.

  В этой светлой комнате, не особо подходящей для съемки, господ и Луизу встречал одинокий взгляд молоденькой Магдалены. Ее платье светилось ярче тюля. Она была прекрасна сегодня, тут, сейчас. Пара снимков. И вот, целый час вдвоем. Это было интересное знакомство и увлекательная фотосессия. Хорошо, что этих фотографий никто никогда не видел.
  Слишком уж светлая комната, что поделать.


***

  Черепа и хлысты. Все ближе и ближе. Застывшие в ужасе глаза стыкуются взглядами - один из комнаты, другой - из банки. Просевшее желтое жалюзи пропускает тусклый свет, но он ломается о ржавеющий хребет пустой клетки. Клетки. Клетки.

10 июня 1929 г. 2,5 года назад. Окраина Лондона. Ночь.

  Все было в руках Флоренс: она могла оставить клетку пустой, а птицу - весело и беззаботно порхающей где-то в небе, для чего нужно было лишь отложить подаренный отцом тауматроп; и в тот же момент мисс Уолден могла потянуть за концы нити, и вот - птицу ждала незавидная участь пусть ненадолго, но оказаться за решеткой. Впрочем, не только птицу.
  Отец умер, и его подарки обрели смысл, а значит и ценность. Но обрела ли ценность жизнь его дочери? Флоренс не выбилась в свет, не сохранила состояние, не позаботилась о том, чтобы сберечь важные связи. Судьба закинула ее на окраину Лондона и вверила кузену отца - мистеру Эрнесту Фостеру, седому бочонку с промокшим порохом. Дядя Эрнест казался довольно милым служилым, а потому потерянным человеком, который дожидался своего часа в этой тесной душной лачуге. Обычно он приходил поздно вечером, требовал подать ужин и тут же заранее приготовить завтрак, наклонялся над газетой и, не читая, пробегал по строкам статей, потом крепко выпивал, из-за чего порой мог как наорать, так и недвусмысленно намекнуть на всякое, а потом засыпал. Чаще - не доходя до кровати.
  В тот день Эрнест задержался так сильно, что Флоренс успела выполнить не только свои ежедневные обязанности, но и разобрать ту груду хлама в виде мешков и ящиков, набитых соломой, газетами и опилками, которые почему-то прятались во всех углах хлипкой хижины, а особенно под дядиной кроватью. Наконец-то с ними было покончено.   Теперь, лежа на кровати, мисс Уолден заговаривала время идти быстрее, то выпуская птицу из клетки, то вновь загоняя ее в несвободу.

  Эрнест ворвался в хижину подобно бизону, ревущему от ярости и сметающему все не своем пути. Пьяное хрипение и резкий запах тут же проникли в комнатушку Флоренс. Сначала дядя казался ревущим медведем, в раше разрывающим тушу зашедшей в лес коровы, потом уставшим ослом, кричащем что-то на своем, ослином, а потом китом - гудящей что-то лишь ему понятной глыбой, падающей на водную гладь. Но дядя упал на пол, и его нужно было поднимать. Когда Флоренс вышла из комнаты, Эрнест утирал пьяные слезы тыльной стороной ладони; она никогда не видела его таким жалким. Поднявшись, Эрнест потребовал ужин, и чтобы племянница принималась за готовку завтрака. “Я хочу видеть тебя, как ты готовишь”, – пробурчал он, закуривая. Несколько раз отключаясь, он очухивался, машинально бередил ногами и, ничего не найдя, несколько зависал.

– Он умер! – Эрнест отпил из горла и, скукожившись, затянулся. – Ох-х, и что дальше?

  Флоренс подала ужин. Эрнест тут же поставил бутылку и крепко схватился за нож, но потом, что-то простонав, беспорядочно затормошил руками и бессильно откинул его, сбросив со стола.

  В дверь постучали четыре раза. Дядя тут же сбросил самокрутку в жестянку, служившую пепельницей, и, снова поискав что-то ногами, встал, недоуменно выбросив:

– Только не гворри, что ты все выброссила.

  Переваливаясь он, словно неуклюжий белый медведь, вышел за дверь.
  Но вернулся как кипящий злобой тигр.
  Он ринулся под стол.
  Потом в угол.
  В шкаф.
  В кладовую.
  Под кровать.
  И, бодро шарясь под нею руками, вдруг застыл.

– Так.
…
– Что ты наделала! – крикнул он из спальни.

  Тяжелые, как отбойный молоток, шаги, монотонно катились к кухне. В темном дверном проеме наконец показалось обезумевшее лицо Эрнеста.

– Ты что, все выбросила? – сказал он тихо, не поверив себе.
– Ты что, все выбросила!? – громоподобно повторил он и, словно носорог, накинулся на Флоренс.

  Схватив ее за шею, он исходил в злобе и, не помня себя, вдруг взялся за свою голову. Проревев что-то, это животное снова нашло свою жертву. Флоренс была у стола. Через мгновение, на него всей тяжестью тела рухнул, вновь бросившись душить племянницу, Эрнест. Стол, хрустнув, сломался по середине, они упали. Прямо к лицу девушки скатились пепельница и полупустая расплескавшаяся по шторам и полу бутылка с алкоголем. Возвышаясь над Флоренс, Эрнест все жаднее обхватывал ее тонкую шейку, и, стараясь удобно сесть, прижать ноги Уолден под своим весом, не заметив, пнул нож ближе к девушке. Он проскользил до штор, которые тут же зажглись от самокрутки.

– Что ты наделала!! – Кричал он в заваленное окурками лицо Флоренс, не требуя ответа. – Что ты наделала!

  Казалось, еще мгновение, и жизнь мисс Уолден остановится.
  И, остановившись, Флоренс наконец окажется вне этой клетки.
  Как бы ни так.

***

  Выстрел. Мгновение. Чуть заторможенная, но всё ещё слаженная работа рук по перезарядке оружия. Вновь тишина, выдох и выстрел. Всё увереннее и быстрее происходит перезарядка, с каждым новым хлопком отправляя закапсулированную смерть искать цель, ведь жизнь одного это всегда смерть кого-​то другого. Таковы законы войны от которых хотел сбежать Николя, но которые нашли его здесь...

9 апреля 1917 г. 16 лет назад. Первая битва на Скарпе.

  Еще мгновение. И снова выстрел. Англичанин справа что-то беззвучно кричит, дожидаясь перезарядки, а потом дергает Алекса за рукав. Не добившись своего, он прикрывает голову руками и, словно по колено в воде, с трудом переставляя ноги, проходит по коридору окопа. Эрнест, якобы улыбаясь, но на деле щурясь и прижимаясь к земле, подбадривает Алекса. Вот он вздохнул и встал, чтобы сделать выстрел. Только будто бы прицелился, и лавина грязи, камня и крови от взрыва лишает его равновесия. Очухавшись, Эрнест приказывает идти за ним, за ними. Они отходят.
  Англичанин на углу коридора вдруг останавливается. Резко оборачивается с ужасом в глазах и разбрызгивается литрами кипящей крови, орошая Алекса. Взрыв мины бьет по ушам, ноги подкашиваются.
  Открыв глаза, Алекс уже ползет по земле, холодной, незнакомой ему земле. Поодаль все так же кровью и грязью вулканизирует поле боя. С обеих сторон закат - с одной - солнца, с другой - империи; красное небо, бордовая земля, алые пальцы. Его тащит Эрнест, или он ползет сам, и откуда бинты, и почему его увозят.
  Слышен только незабываемый хриплый голос старика Эрни: “Если я и умру, то умру героем! И ты тоже, Ал!” “И ты тоже!” “И ты тоже”.

7 июля 1917 г. Спустя 3 месяца. Французская больница. Утро.

– И ты тоже! – как бы с упреком, но с улыбкой, потому что ее лица сейчас никто другой не видел, вздохнула медсестра. – Алекс, ты знаешь, что в больнице запрещено распивать коньяк, а уж тем более отнимать его у тех, кто не может ходить.
– Он не просто спер его у Николя, так еще и жрал его на глазах у всех. Животное! – наговаривал сосед по койке, стараясь так вывернуть шею, чтобы увидеть наконец из-за подвешенной ноги лицо Алекса или (чего скрывать) спину сестры.
– А неповадно будет впредь хранить алкоголь. Он запрещен, и Николя это прекрасно знает, – постановила медсестра и присела к Алексу. – Слушай, когда мы в следующий раз пойдем на бега, ты выпьешь сколько угодно, хорошо? Но не тут, прошу, – сказала она шепотом и незаметно погладила руку юноши. – И не воруй тут ничего, ради меня.

  Она поправила волосы и собралась уходить, забирая бутылки, но Николя перестал судорожно дрожать и истошно закричал. Бутылки пришлось оставить в тумбочке. Рядом с еще непочатым добром.
  Лицо Николя было в бинтах, и, повернутый к стенке, он казался лишним в этой палате. Приговоренный к смерти среди приговоренных к долгой и интересной жизни, он мог лишь давать знать о себе криком. Мол, жив, и жаль. Сестра вздохнула, осмотрела француза и позвала доктора.
  Днем Николя вернулся в палату. Каждый раз, когда он, под наркозом, завозился в комнату, означал, что надежда есть у каждого. Напоследок сестра снова подсела к Алексу: “Слушай, я подумала, что мы могли бы погулять сегодня вечером. Как твоя нога? Я спросила у главной сестры. Она сказала, что если остатки осколков тебя не беспокоят, то тебя можно выгулять. И у меня большие планы, если, конечно, ты в состоянии. Ах. Ну ладно, если что, то ничего страшного. Я погуляю с томиком Петрарки, он тоже хороший парень”.

…

– Если бы не моя нога, и если бы я не спас моего командира, и если бы не заслужил своих наград, - эта девочка была бы моей, – заявлял разговорившийся сосед, все так же пытаясь увидеть реакцию Алекса на свои колкие фразочки. – Она запала на тебя только потому, что ты в рабочем состоянии и можешь ходить с ней на бега, а…

  В дверь аккуратно постучали. В палату вошел, оглядываясь, лысоватый француз в галстуке и дернул головой, якобы поклонившись говорливому соседу. Вскоре, лишь мельком оглядев спящего Николя, он встретился взглядом с Алексом и, распростерв объятия, но чувствуя неловкость, чуть приобнял его.

– Ах. Как хорошо, что я тебя нашел, bel ami, – дальше он говорил только на французском. – Николя, хочу представиться. Я - твой дядя Ален, Ален Дюран. Ты. Мне сказали, у тебя могут быть потери в памяти? Я. Я помню тебя совсем малышом, и… Твой отец просил, узнав, узнав о твоем состоянии, просил забрать тебя домой. Ты знаешь, что мы вылечим тебя лучше, чем здешние. Хотя. Похоже, они постарались на славу. Николя, мы договорились с врачами. И ты поживешь у нас с тетей Мари. А когда война окончится, Марсель приедет за тобой. Вот. Прости, я слишком. И я тороплюсь. Но не хочу торопить тебя. Ты собирайся, я позову медсестру, чтобы помогла. Ты. Я буду ждать в коридоре. И. Ты. Теперь все хорошо, Николя. Мы с тобой. Вот. Собирайся и поехали домой. Пусть все забудется. И давай начнем новую жизнь. Не стоит злится на отца. Марсель хороший человек. Все устаканится, – Ален пригладил прилизанные волосы, полудрожа привстал с койки и, скромно поклонившись соседу, тихонько вышел.

– И что это было? – выглядывая из-за ноги недоумевал сосед. – Я как понял, что он тип вообще не к тебе приходил. И что вы обсуждали Николя. Он все повторял на французском “Николя”, “Николя”, “Марсель”. Вы че, знакомы? Почему он к тебе не по имен… Так. Подожди. Стоп. Нет! Нет-нет-нет! Ничего подобного. Ты не сбежишь, назвавшись Николя. Ни за что в жизни! Только через мой труп. Даже если ты сбежишь, я тут же все расскажу если не твоей шлюшке, то врачам, военным, всем. Тебя найдут. Я обещаю, что найдут! ЭЙ! – закричал он так, что настоящий Николя очнулся ото сна. – ЭТО НЕ НИКОЛЯ! ЭТО НЕ ОН! МУЖИК! Pas Nicolas, ё-моё! PAS NICOLAS!

***

  Рабочий стол доктора был заставлен рамками с фотокарточками. Вот - он со своей женой, милой старушкой. Вот - с детьми, уже взрослыми и состоятельными бородачами. Вот - с внуками, двумя сорванцами… А в ящиках? Карта, компас, немалые накопления, ключи от катера, нитроглицерин. Кажется, то, что нужно, нет? И все же. Эти смеющиеся дети, этот улыбающийся дедушка. Этот засвет и это тусклое, как воспоминания, стекло в фоторамке…

3 июля 1903 г. 30 лет назад. Авила. День.

– И тогда Рыцарь полной луны поднял свой волшебный меч… Поднял могучего Росинанта на дыбы… И во имя прекрасной Дульсинеи Тобосской и Господа нашего опустился… и дава-а-ай бить этих заколдованных мавров! – и дедушка, гарцуя на швабре-Росинанте, догонял то Фернандо, то Алехандро и тыкал их, смеясь, какой-то веткой. – Получили, безбожные мавритяне!? Это вы еще не видели что хитроумный идальго делает с быками! А ну, кто на меня?

  Фернандо, развернувшись, словно бык потоптался на месте и, вытянув руки как рога, побежал на деда. Старик увернулся и ткнул малыша в спину.

– Так вам! Это будет с каждым превращаюмся в быка мавром! А теперь истекай кровью и рыдай, нечестивый воин! – и дед гордо бросил палку (то есть волшебный меч, то есть шпагу) в лужу, повергнув мавров в непередаваемый шок.

  Россинант был расседлан и бережно передан в распоряжение ворчливого конюха, который уже двадцать минут звал всех обедать. Перед тем как сесть за стол, Дон Кихот молвил, что для начала должен омыться от грехов и крови мавритян с колодце жизни, то есть рукомойнике.

…

– Зачем же им так быстро уезжать? Мы неплохо проводим время, и детям нравится. Пусть остаются, ну же! – расстроился дедушка, узнав под конец обеда печальную новость. – Не понимаю, к чему такая спешка? Если бы мой великий отец был жив, я бы точно сбагрил бы тебя ему на полгода. А мои мальчики живут с нами всего три недели - уверен, они пока что даже не поняли, что вообще происходит. Что? – дед наклонился к внукам и внимательно выслушал их щебетание. – Да-да, идите на все четыре стороны, только недолго. Так вот, о чем мы?..

  Было разрешено погулять в поле. Отсюда, восходя на холм, можно было увидеть крепость. “Постоялый двор” - так ее называл Дон Кихот. Она казалась совсем маленькой, словно игрушечной, и самое веселое было - плющить ее пальцами или ладонями. Ощущаешь себя великаном, почти что мельницей.

– Алехандро, – был тоненький голосок, – а вот если бы у тебя было много денег, что бы ты с ними сделал?

  Фернандо нравилось спрашивать, а потом повторять ответы. То, как отвечал его братец, казалось для него фантастикой - ведь он не забывал вопрос на половине, как это делал дедушка. Даже когда сам Фернандо забывал вопрос, Алехандро что-то говорил, говорил. Наверное, он был писателем или священником, и только притворялся мальчиком. Иначе это нельзя было объяснить. И Фернандо спрашивал, спрашивал, спрашивал…

– А вот если бы у тебя было три желания, ты бы что загадал?
– А вот если бы все умерли, ты бы кого хотел оживить?
– А вот если бы ты был взрослым, ты бы где работал?
– А вот если бы тебе сказали съесть что угодно, ты бы что съел?
– А вот если бы ты умел играть в шахматы, ты бы папу или бы дедушку победил?
– А вот если бы ты был королем, то кого бы ты обсыпал золотом?
– А вот если бы ты был рыцарем, ты бы чем дракона убил бы? Огненного?
– А вот…

  Из-за холма показался “постоялый двор”. Это хорошо. Значит, они живы. Был легкий ветерок. Фернандо вдруг сказал: “Я скажу тебе секрет, ты только не говори дедушке, – малыш поцеловал брата и, обняв его, сказал, глядя на замок, – Я тебя сильно сильно лублу и никогда не предам. Даже если ты станешь нечестивым мавром”.

26 декабря 1932 г. Спустя 29 лет. Париж. Ночь.

– Нет, этого не может быть, этого совершенно не может быть. Единственное, чем это можно объяснить - упадок нравов. Упадок нравов. Но не будем ворошить прошлое, у меня ты в безопасности. Пока что… Отдай документы.

  И Фернандо силой вытащил их из рук явившегося брата.

...

– Алехандро, ты не поверишь, – перевел тему Фернандо, передвигая пешку, – завтра утром я уезжаю не куда-то там, как я сказал, “в командировку”, а в Африку, со своей группой, снимать эксклюзивный материал. Так что, возможно ты вовремя. А вот если бы ты отправился в Африку, вот так же неожиданно и лихо, с единственной целью - скомпрометировать материал против тропических браконьеров, ты бы делал то, что от тебя требуют или занялся независимым расследованием? Впрочем, шах, я вспомнил самое главное: брат, я влюбился. К нам в группу пришла (да, да, я знаю, что бы сказал дед) англичанка. Она звукооператор с большим опытом, раз уж ее рекомендовали люди таких высоких чинов… Так вот: я женюсь. Мы еще не познакомились, конечно, но дело за малым. Не спрашивай, как ее зовут - я не в курсе. Главное, что от нее глаз не отвести, и на этот раз все серьезно. Если я вернусь необвенчанным из африканского круиза, считай, что вся история мира пошла псу под хвост. Шах.

  В дверь постучали. Братья притихли, и только ладья, проплывая три клетки, нарушала тревожную тишину. “Я открою”, – Фернандо отпил из стакана и вышел из кухни.

– Мы ищем... Алехандро Гонсалес Авила-и-Мартин. По нашей информации, он ваш брат, мсье Эрнан, не так ли? Мы зайдем, чтобы осмотреть квартиру.
– Позвольте! Мой ненавистный брат в психушке. После того, что он сделал… После всего, что он сделал - он мне не брат, и даже если бы он явился ко мне - наш диалог состоял бы лишь из тех секунд, за которые я успел бы плюнуть ему в лицо да захлопнуть дверь. Будьте уверены, этой бестолочи тут нет. Зато есть мои дети - и они сладко спят. Если они проснутся, то мой дядя Хуан опять не сможет заснуть. Знаете и вы, каково это жить с тремя детьми на шее и с болящим паркинсоном стариком? Нет-нет, извольте прийти утром. Если он явится, я сообщу куда надо. Обещаю. Спасибо. До завтра, – скороговоркой прощался Фернандо, закрывая дверь.
– Мсье Эрнан.
– Да?
– Можете тогда завтра подписать книгу для моей жены?
– Ну… Конечно. До свидания, – улыбнулся испанец и с перекошенным лицом запер дверь.

  Немного подождав, он зашел на кухню.

– Это мне? Спасибо, – Фернандо взял выпивку из рук брата и, все не решаясь пить, словно шахматный слон заходил по диагонали комнаты. – Надо что-то делать. За тобой придут завтра утром. И у меня не найдут ни детей, ни больного старика. Разве что ящик алкоголя. Он все объяснит. Но что я за испанец - пить в одиночку? Значит, со мной кто-то был. Допустим, обмывали смерть деда. Нет, что за бред, – стакан уже коснулся губ, но как бы ни так: – Точно. Мы праздновали, вместе с группой кутили всю ночь, а потом пришли сюда. С дамами. И чтобы не… Ох, я не соображаю. Помогай, – сел, наконец выпив, Фернандо.

...

– Подожди. Ведь завтра ты будешь за меня. Ах! Этот тип знает меня в лицо, да еще и книги мои читал… Впрочем, ты похож на меня, и… И мог… мог бы…

  Фернандо поднял глаза. Они казались стеклянными. Медленно моргнув, он выронил стакан и упал со стула. Шах и мат.


***

  Магдалена прорывалась сквозь непролазные заросли; ломала ветки, перепрыгивала корни, резалась об острую траву. Впереди - тропа Николя, он прорубал ее для себя и Магды. Сзади - выстрел за выстрелом. Или это бьющий в голову пульс? Дыхание все быстрее и быстрее, до хрипа, и вдруг, после рывка - резкая остановка. Казалось, кто-то мощной когтистой лапой дернул ее за куртку. И снова это глупое воспоминание, не дающее покоя:

3 сентября 1925 г. 8 лет назад. Гданьск. Под вечер.

  Так же резко срывала Мария одежду с Магдалены в проявочной комнате. Она была будто очарована этой атмосферой и той магией, которой занималась ее возлюбленная по вечерам. Марии хотелось всего и прямо тут, сейчас; не рассчитала силы, и вот - Магдалена ударилась головой о косяк.

– Прости, дорогая, я такая дура, – извинялась Мари, прикладывая лед ко лбу Магды. – Наверное будет шишка. Ох. Можно я закурю тут? Ты прости, любимая, я… Ну с кем не бывает, ты была слишком хороша в этой рубашке. Я почти ни при чем. Можно сказать, это ты меня соблазнила. Домогалась. И вот теперь лежишь на диване. А я к тебе ближе и ближе…

  Звонок в дверь.

– Я открою и скажу, что ты сегодня не принимаешь. Держи лед.

  Мария затянулась, медленно выпустила дым и, потушив сигарету, отошла от дивана.

– А, это Станислав! Надеюсь он ненадолго. У меня на тебя сегодня большие планы. Какой он счастливый, аж светится. Может, ну его? Не уходит. Ну ладно, сейчас открою.

  Он вошел, закинув шляпу на стоячую вешалку. Как-то пошутил о помаде Мари. По пути отпил холодный кофе. Что-то просвистел…

– У нас трагедия. Магда поскользнулась и грохнулась головой о раковину. Вроде дышит, – игриво возвращалась Мари.
– Ничего страшного. У тебя уже были сотрясения? Это бы все объяснило, – засмеялся Станислав и подсел к Магдалене. – У меня хорошая и плохая новости, дамы. Плохая. Мы пересеклись с твоим, Магда, арендодателем. Так вот… Как бы это сказать. Через неделю ты лишишься и этого фотоателье, и, следовательно, дома.
– Ч-что? – подавилась сигарным дымом Мария.
– Да, он продает его другому человеку. Ответственному, доброму, без дурных привычек. Продает, понимаешь? Ему невыгодно больше сдавать, потому что он уезжает. А есть что перекусить?
– Сейчас что-нибудь найду. Вот новости! А если бы он соизволил рассказать это через неделю? Почему мы, Магда, ты слышала вообще, должны узнавать все от тебя? А если бы мы не открыли? А если бы вы не пересеклись? Вы где вообще встретились?
– Ну, мы уже переходим к хорошей новости. Стой, погоди, дай мне затянуться. Все, иди.
– Нет уж, давай хорошую.
– Она тебя не касается. В общем. Прихожу я к нему в кабинет. Да, сам. Немного разговоров о том, о сем. И он - мой. И знаете что? Я покупаю у него фотоателье.
– Где?
– Да вот тут. Это я покупаю твой дом, Магда!

  Собирающая фрукты Мария вдруг остановилась.

– Я договорился. Со следующей недели я - полноправный владелец этого местечка. А потому. Ох. Магдалена Гурка, выйдете ли вы за меня замуж?

  Мария уронила хрустальную вазу для фруктов. Та тут же разбилась о раковину. Яблоки разлетелись по комнате.

– Я. Я в порядке, – сказала она, перебивая гул в ушах.
– Ты согласна? – прошептал Станислав, непонимающе взглянув на Марию. – Мне кажется, – и снова на Магду, – я люблю тебя.

"Смогут другие создать изваянья живые из бронзы,
Или обличье мужей повторить во мраморе лучше,
Тяжбы лучше вести и движенья неба искусней
Вычислят иль назовут восходящие звезды, — не спорю:
Римлянин! Ты научись народами править державно —
В этом искусство твое! — налагать условия мира,
Милость покорным являть и смирять войною надменных!"

Вергилий, "Энеида"

Был вечер. Чёрная вода неспешно перестукивала друг о друга тонкие, полупрозрачные льдины. Иногда гребцы отталкивали лёд вёслами, но чаще просто полагались на прочность своих лодок. Они спешили. Старались перевезти как можно больше людей прежде, чем тень опустится на массивные кубоидные башни каструмов, а на стенах зажгут сторожевые огни. Каждый день, работы по перевозке начинались едва взойдёт солнце, а заканчивались на закате, и всё же число угрюмых шатров и палаток на северном берегу не уменьшалось, а только росло.

Готы бежали. Бежали в ужасе, отнюдь не свойственном этому могущественному и гордому народу. Напряжённая тишина стояла над их лагерями, но стоило им пересечь середину Дуная, как варвары, точно избавляясь по старинному поверью от заклятья, перейдя бегущую воду, начинали обмениваться байками, шутить и петь, и песни, и смех далеко разносились на сухом зимнем воздухе.

Император принял их.
Даровал защиту против врага столь чудовищного, что по рассказам очевидцев казалось, будто не люди опустошили страну Ойум, но демоны.
— Чёрные всадники на черных жеребцах!
— Они возникают из ниоткуда! Ни одно войско не может двигаться с такой скоростью!
— Их стрелы в воздухе оживают и визжат как демоны!
— От городов, куда они приходят, не остаётся ни единой постройки!
— Они берут в плен и лишают юношей разума так что те забывают свой дом и племя!
— Никто не выжил!
Суеверные дурни! Если никто не выжил, то кто же в таком случае рассказывал байки? Куда важнее — готы
всерьёз верили, что таинственные "хунну" в любой момент появятся возле Дуная, дабы истребить весь их народ до последнего ребёнка. Верили настолько всерьёз, что бросались в ледяную воду и на копья легионеров. Флавий Валент отнюдь не был сердобольным человеком, но придворные быстро разъяснили ему всю выгоду, происходящую из отчаяния старых врагов.
Новые подданные, которых можно использовать в качестве живого щита от тех-самых "хунну", которых готы так боялись. Новые рекруты в римскую армию, которых можно использовать против главного врага — Персии. Поражение Юлиана под Ктесифоном лишило Рима Месопотамии от Нисибиса до Синганы, открыв шахиншаху дорогу на Пальмиру и Антиохию. В 374 году Валент уже попытался нарушить мир, но испугался численного превосходства персов. Десятки тысяч готских воинов могли позволить ему не только вернуть утраченное, но и исполнить мечты всех императоров со времён Гордиана.

Судьба римлян — править миром, и от исполнения этой великой судьбы их отдаляли лишь стены Ктесифона. Не столь неприступные, если полить их готской кровью.

Придворные льстецы на все лады воспевали мудрость, проницательность и благородство духа Августа, заново открывшего старую максиму: "Использовать варваров против варваров". Лучший оратор Рима, Квинт Аврелий Симмах, заключил эту идею в наиболее изящную формулу, величие Рима определяется не числом уничтоженных врагов, но милосердием, позволяющим обратить их труд на благо Империи. Но подлинным идеологом планов Валента в отношении готов стал Фемистий, принцепс Сената Константинополя. Этот глубоко пожилой грек хранил верность богам далёких предков и говорил, ссылаясь на величие Аристотеля. Только милосердием к готам римский император побудит этот жестокий народ присоединиться к Империи, и тем самым окончательно его одолеет.

Империя сокрушила алеманнов, пиктов, берберов, отбросила персов от границы, добила последних узурпаторов. Закончилась, говорил Фемистий, эпоха бесконечных войн со всеми подряд. Осталось только добить персов — и пятисотлетняя война за господство завершится. Совсем скоро, в Римской Империи настанет мир.

Хунну в этом потоке цветистых речей попросту не упоминались. Не говорили о них при дворе, а если и вспоминали, то как счастливый случай, поставивший гордых варваров, наконец, на колени.
— Племена постоянно грызутся друг с другом, — говорил император своему верному сподвижнику, магистру оффиций Софронию, — "Хунну" кем бы они ни были, утонут в варварском море. Если они и подойдут к нашим границам, у нас есть лимес, армия готов и мощь всего мира. Для твоего беспокойства нет оснований.
Софроний только вежливо кланялся.
Это был удивительно тихий человек и с возникающими проблемами он разбирался так же тихо. Начав императорским нотарием, он заслужил высокое звание главы императорской канцелярии тем, что сумел убеждением или подкупом рассеять войска узурпатора Прокопия. С тех пор безопасность Империи стала личной ответственностью Софрония. И где император мог просто рассмеяться и отвернуться, что важно, не дав прямого запрета на те или иные действия, магистр оффиций не просто мог, но и обязан был начать работу.

Наибольшей трудностью было избрать агента. Софроний всегда остерегался громких имён и безупречных репутаций, предпочитая знать о своих подчинённых то, чем мог бы при случае смирить их амбиции. Иные сказали бы — Луций Цельс Альбин не заслуживает доверия, он помилованный мятежник, изгнанный императором Юлианом с государственной службы и вернувшийся только чудом! С точки зрения магистра оффиций именно поэтому Альбин и заслуживал доверия. Одно слово не в то ухо, и всемогущий магистриан окажется в той грязи, в которой уже однажды побывал. Тем больше для него причин работать на совесть.

Конечно, такие вещи не произносят вслух.
Вслух произносят другое.
— Прости, друг мой, что я вынужден потревожить тебя. Будь моя воля, я ни за что не стал бы прерывать твой заслуженный отдых, особенно после столь выдающегося успеха в Африке. Но дела Империи требуют нашего вмешательства, и Август желает чтобы я послал лучшего. Разумеется, ты можешь отказаться.

Луцию не следовало обманываться.
Отказаться он не мог.

Был вечер. Темная вода неспешно перестукивала друг о друга тонкие, полупрозрачные льдины. Мимо проплыл самодельный плот — группа варваров не пожелала ждать перевозки и теперь при малейшем ветре плот заливало ледяной водой. Некоторые готы пытались пересечь реку вплавь. Их окоченевшие тела уносила река.

Вас переправляли в несколько ходок. Загружали по десятку пассажиров на небольшой корабль — остальным приходилось зябнуть, кутаясь в меховые плащи. Первыми на борт естественно поднимается знать. Сам Альбин и высокомерная Лупицина, дочь комита Фракии — оба в сопровождении свиты из рабов и личных врачей. Возле гордой патриции несколько смущённо стоит солдат, по виду эллин. Кажется, ему куда спокойнее было бы с легионерами, или на худой конец с разведчиками, ожидающими своей очереди, чем рядом с колдуном — ещё одним спутником Лупицины.

Отряд соответствовал задаче — одна когорта при поддержке турмы прокурсаторов. Когорта! Сильно звучит, правда? Сразу представляются шагающие в ногу пять сотен легионеров. На такой эффект наверное и рассчитывал комит Фракии Флавий Лупицин когда обещал выдать магистриану целую когорту в виде сопровождения. IV Martia quingenaria под командованием не кого-то, а самого Молчаливого Гектора, героя войн с германцами и персами как никто заслужившего звание трибуна! Вряд ли опытного Луция Альбина обманули громкие слова. Два десятка копейщиков, да десяток лучников — вот и вся когорта. И добро бы ветераны — новобранцы. Разве что три декана в подчинении Гектора в настоящем бою бывали.
Иначе обстояло дело с прокурсаторами. То, что турма не насчитывала обещанных тридцать всадников уже можно было догадаться, зато десять конников под командованием трибуна Требония Пульвиса послужили в самых разных частях лимеса, прекрасно умели читать знаки и вообще знали своё дело. Своеобразным украшением турмы была Эйтни — завербованный как говорят лично Пульвисом спекулятор, отличающаяся проницательностью и способностями к варварским языкам. Вёз Пульвис и заложника — сына какого-то мелкого сарматского князька.

В результате общая численность группы превышала полсотни человек. Более чем достаточно чтобы отбиться от банды головорезов, а больших трудностей в пути и не ожидалось.

Что могло пойти не так?

История I
Луций

Луций Альбин родился во времена Константина Великого в Иберии, близ города Тарракон. Его род, Цельсы, хотя и был несомненно старинным, ничем похвастаться особенно не мог. Ещё дед Луция, Валерий Цельс Альбин, мог гордо хвастаться тем, что его семья происходит от самого Цельса — философа, некогда одним из первых доказавшего ложность христианского учения. Потом Август Константин возвёл христианство в небывалый почёт, и рассказывать о происхождении от ярого противника новой веры стало как-то немодно...

Чтобы такие рассказы и вовсе никогда не всплыли, отец Луция, Валерий Цельс Альбин Младший, поспешил принять крещение, хотя богобоязненностью особенной не отличался, и когда в семье кто-то заболевал, посылал слуг с дарами в храм Асклепия. Его жена, добрая христианка, спросила духовника, что делать в таком случае, на что священник посоветовал личным примером кротости и смирения пред ликом Творца, склонить супруга к благочестию. Какое-то время мама следовала этому совету, но вскоре взялась за палку, ибо обладала даром просвещения.

Стоит ли говорить, что Луций быстро усвоил, что значит "единосущный", и почему рубить ухо пришедшему тебя арестовывать легионеру это плохо? Образование, впрочем, этим не исчерпывалось. Луций освоил латынское письмо и даже научился неплохо выговаривать греческие слова, прежде чем дед принял решение отправить мальчика подальше от "бабьего царства", туда, где перед ним откроются самые большие возможности — в Вечный Город. Но и здесь юный Альбин не задержался надолго, в 15 лет (шёл 949 год) он отправляется по протекции магистра оффиций Марцеллина в действующую армию где поступил под руководство франка Гаизона, тогда незначительного офицера.

Здесь из столичного юноши мигом выбили весь гонор. Забавно, но служи Луций лет через пять, его часть мирно стояла бы в каком-нибудь городе, без намёка на палочную лагерную дисциплину. С одной стороны обидно, конечно, но с другой — он ещё успел увидеть, что такое настоящая римская армия. Когда молодёжь будет ныть о невыносимых условиях, у старика-Альбина всегда будет готов ответ. То-самое восхитительное "вот в наше время!"

И это будет ложь.
Как в любой хорошей лжи, в ней будет много правды. Но сколько всего не будет сказано! Например, как ты, ещё мальчишка, с всадниками обшаривал южную Галлию в поисках свергнутого императора, брошенного всеми. Судьба уберегла тебя от участия в грехе цареубийства, но ты видел тело. Красивого, безбородого юношу нашли в церкви и вытащили, после чего Гаизон зарубил его самолично. Он был старше тебя лишь на каких-то пять или семь лет.
Sic semper tyrannis.

Был ли Магненций хорошим императором? Сложно сказать. С одной стороны он открыто раздавал должности язычникам, что обещало положить конец долгой вражде вер. Его солдаты были верны ему и принимали дисциплину. Его любили варвары. Галлия, Британия и Иберия покорились ему без борьбы. Наконец, Магненций хотел мира, и даже предлагал покориться Констанцию как старшему Августу. Не раскалывать Империю. Просто править ей в согласии, со знанием особенностей местного населения. Разве это было плохо?

Вот только кончилось всё бойней.
Мурса. Ты навсегда запомнишь это слово.
Вас было вдвое меньше, но вы сражались за то, чтобы самим править родной землёй. Самим выбирать себе веру. И, в конечном счёте, за то, чтобы самим выбирать своего императора! Вы готовы были заплатить за это кровью.

Тридцать тысяч пришли на поле. Двадцать тысяч там и остались. Погиб Марцеллин, твой покровитель, архитектор заговора, погиб Гаизон, бесстрашный командир, показавший тебе не только, что значит быть солдатом, но и то, что на войне порой приходится принимать нелёгкие решения. Ты тоже мог погибнуть, но рана оказалась несмертельной. Второй раз ты мог погибнуть когда победоносный Август Констанций, принёсший в жертву ради победы около тридцати тысяч единственно из своего честолюбия, решал судьбу пленных.

В тот день ты впервые и встретил Софрония, а с ним и восхитительное сочетание agentes in rebus.
— Луций Цельс Альбин. Выходец из сенаторского рода Цельсов. Владения находятся, — Он точно назвал местонахождение поместий твоей семьи, — Живые родственники, — И снова точный перечень. Даже слишком точный. Этот человек знал твою семью лучше, чем ты сам. Позднее, проводя аналогичные разговоры, ты поймёшь, что всезнание часто бывает залогом покорности. Всегда сложнее отказать тому, кто знает где живёт твоя мать.
Но Софроний и не думал тебе угрожать. Наоборот, он много и складно говорил о том, что ты ещё молод. Он знает какая дисциплина царит в войсках, как тяжело юноше пойти против слова офицера. Несомненно, тебя принудили к участию в мятеже. Он, Софроний, знает, что ты никогда бы не пошёл против детей Великого Константина. Некоторые сохранили верность узурпатору, бежали с ним, кстати, владения их семей сейчас конфискуются, а потом в их отношении будет проведено самое серьёзное расследование.

Но не в отношении тебя! Ты ещё так молод! У тебя впереди прекрасное будущее! Ты служил в прокурсаторах, так отчего бы не сменить род деятельности? Поступить на службу к истинному Августу. Конечно, обычно заговорщиков разжалуют, чтобы подать пример остальным. Но как христиане, мы всегда готовы простить раскаивающуюся душу, верно?

Всего-то и надо, что написать одну единственную бумажку. Назвать имена тех, кто как тебе известно добровольно и по злой воле вступил в заговор.
Они предатели и цареубийцы.
Но ты сам видишь как милосерден Август! Прощён был магистр пехоты Паннонии Ветранион, который одновременно с Магнецием объявил себя императором, но сам, добровольно сложил с себя власть. Сейчас ему назначена пенсия, не было отчуждено ни одно поместье. Если Август и хочет знать врагов его брата, то лишь чтобы обойтись с ними столь же милостиво!

Софроний знал своё дело.

История II
Татион

Раскалённый железный прут медленно, почти деликатно, утыкается в ребро. Зубы сжаты. Тело инстинктивно дёргается прочь, но верёвки держат крепко. Варвары смеются, перебрасывают друг другу мелкие серебряные монеты – они делают ставки, когда же ты закричишь.

Многие из них сегодня останутся без денег. Так уж ты воспитан. Отец, галл по происхождению, служил в армии Константина II и погиб при Аквилее когда тебе было три года. То был бой не с врагами Рима — сыновья Константина Великого не поделили власть в государстве. Победа Константа навсегда отдалила твою мать от мира — она нашла утешение в общине Донатистов. Ты очень быстро узнал, что Август неправеден потому что идёт на компромиссы с язычниками и распутен — христиане так на поступают. Они страдают за свою веру, и нет ничего прекраснее чем искаженное болью лицо мученика. Возможно, потеряв мужа, мама помутилась рассудком, но одного у неё не отнять.

Она сделала тебя стойким.

Попав на Лимес, ты никогда не жаловался ни на холод, ни на издержки армейской дисциплины. И когда гражданская война оставила вас без подкреплений, ты хорошо сражался. Ты не бежал, как иные малодушные трусы. Ты защищал Лугдунум.
И когда тебя, пленного, оттащили на островок посреди Рейна, когда руки заломили за спиной, а грудь жгли калёным железом...

Ты не кричал.
Тебя нашли полуживого воины Цезаря Юлиана.
Узнав от пленных германцев о твоей храбрости, Цезарь лично наградил тебя званием центуриона или, по гречески, центенария.

Шёл 357 год...
Тебя окружают хорошие люди, жаждущие возмездия нечестивым алеманнам за жизни товарищей. Их жажда была утолена — летом варвары разбиты у Аргентората.

Но достаточно ли этой общей мести Молчаливому Гектору?

История III
Пульвис

Пульвис оказался в Германии существенно позже Татиона. Алеманны были умиротворены Юлианом, Лимес и основные крепости — восстановлены, а на байках о "молчаливом Гекторе" в основном запугивали новобранцев, чтобы те не отходили от лагеря. Примерно с такой интонацией обыкновенно рассказывали историю Гая Муция, в одиночку пробравшегося во вражеский лагерь и будучи захваченным спалившего себе руку, чтобы доказать, что он не боится боли. У этой истории двойное дно.
"Вот герой!" — Скажет любой.
А потом задумается и поймёт, что влезть во вражеский лагерь с целью убить царя, даже не зная, как тот выглядит, было наверное не самой лучшей идеей. Не случайно Гаю Муцию надменный государь этрусков сказал: "Ты больше навредил себе, чем мне".
В общем, разведчиком ты был скорее осторожным и жечь себе руки не спешил. И, говоря по совести, так ли ты был уверен, что попав в плен не расскажешь всё, что знаешь, едва познакомившись с раскалённым железом?

Дважды тебе случалось терять свой отряд.
Один раз — ещё легионером.
Второй — трибуном.

Но лишь первый раз ты запомнишь навсегда. В нем было что-то колдовское. В 361 году таой отряд отправили за Рейн. Следовало в точности определить, предпримут ли алеманны новое нападение на римлян. Есть ли следы передвижений их войск? Свежие кострища, оставленные небрежными лазутчиками? Как же ты тогда был молод, всего девятнадцать лет! Лес манил тебя, шептал что-то на ухо, очаровывал — и обманывал. Оглянулся на секунду, а после видишь, вокруг никого. Только каркают вороны на ветвях огромных дубов. Кар! Кар! Ты здесь чужой, римлянин. Эта земля забрала многих твоих соплеменников, заберёт и тебя. Твою жизнь. Твою душу.

В дебрях зарослей ты различил старые, поросшие мхом, валуны. Ты неплохо понимал в технике и догадывался, что глыбы такой формы точно обтесал человек — но кто, зачем, когда притащил их в середину веса, и как удалось дикарям-германцам сложить блоки в идеальное кольцо...

Внезапно, жуткий страх обуял тебя.
Неестественный. Навеянный извне.
Беги! Беги сейчас, римлянин!
Ты потревожил что-то дурное.
Что-то, смотрящее на тебя тысячей вороньих глаз.

Птицы срываются с ветвей. Кружат. Норовят клюнуть.
Кар! Кар! Кар!
Умри! Умри! Умри!

История IV
Эйтни

Эйтни из народа каледониев. Высоки стены двора твоего отца, забиты соленым мясом его погреба, полны зерном амбары. Но жизнь твоя не ограничивалась единственными вратами каменного круга. Домом твоим был лес, деревья своей тенью укрывали тебя, холмы приближали к бескрайнему голубому небу, реки ласкали кожу прохладной водой. И в пении птиц, в крике зверей, во всем читались знаки судьбы. Плачьте, люди, радуйтесь, люди. Не для людей рождена Эйтни, дочь Эрилиха. Не будет у неё восьми мужей — по одному от каждого племени. Не передаст она дом свой старшей дочери, не благословил оружие семи своих сыновей.

Так было сказано богами, ибо боги каледониев не есть природа. Боги — есть судьба.
Помнишь ли ты, дочь Эрилиха, священные символы?
В них заключено знание о ветвях. О ветвях, что пронзают мир, соединяют небо и землю, мир зримый и мир незримый. Нарисуй луну, что смотрит вниз, нарисуй ветви, устремлённые вверх. Нарисуй два мира, и ветвь, что их разделяет. Лунный свет закрывает дверь тем, кто снаружи, видя символ луны, они принимают его за луну, и исчезают. Но нарисуй над порогом символ моста, и духи пройдут в дом. Раздели небо и землю задвижкой — и тогда духи не смогут выйти, и ты сможешь призвать их, говорить с ними. Соедини двух змей — и все узнают, что место не для людей. Запомни символы, ибо через символы ты говоришь с духами. Учись читать знаки — через знаки духи говорят с тобой.
А видишь зверя, что плывёт по воздуху, точно по воде, с длинными щупальцами и клювом, как у аиста?
Это зверь смерти. "Руками" своими он душит старых и больных, а потом клювом выпивает две души.
Единственный способ отогнать смерть — одна из рук зверя тянется к небу, ибо он должен держаться за небо, чтобы стоять на земле. Если колдун отрубить зверю смерти руку в момент, когда он забирает душу — смерть отступит. Потому и можно спасти больного или раненого.

Помни также что у каждого человека две души – одна животная, заложенная в теле, другая человеческа, полученная от богов. Ты принадлежишь богам, потому укроти тело и закали дух. Ты не выйдешь замуж. Не родишь детей. Но только тебе по силам будет прогнать смерть.

Учитель твой — змей, что живет в воде.
Посмотри в стоячую воду — и увидишь змея.
Он повсюду ибо везде.
Всё змею известно, всё может быть сказано.
За плату.

Помни, лишь судьбы равно руководят духами и людьми. Потому каждый человек носит hual — цепь. Ткань слаба. Прикрой железом плоть. Пусть остальное закроет краска. Твой рисунок — облик твоей души.

Такова истина.
Таково знание.
Всё то, что даётся бесплатно.
Дальше — лишь выбор.

Три глиняных фигурки.
Лошадь.
Птица.
Тюлень.

Выбирай.
И пусть судьба выберет твоей рукой.

Ползая по полу в попытке отыскать относительно целую, пусть и треснувшую, пробирку, Кейтрин Андерсон сетовала на судьбу. И почему ей вечно "везёт" на неуравновешенных мужиков?.. Вот зачем было бить ценную тару — её же можно использовать для сбора сравнительных образцов! Да, нестерильно, но в "полевых" условиях выбирать не приходится, а начинать с чего-то надо — прежде всего с себя. Перед тем как отправиться в душ, Кейт намеревалась счистить с себя кусочки огрубевшей кожи, походившей на коросту, и засунуть хотя бы в микроскоп. Должен ведь найтись в больнице хоть один микроскоп? Наверное...


***

— Средний шпатель.

Не отрывая взгляда от микроскопа, Кейт протянула руку за инструментом. С силой зажмурилась, так, что перед глазами закружил рой чёрных мошек. Шёл пятый час операции.

— Тебе нужно смениться, — окинув женщину оценивающим взглядом, подал голос ассистировавший Клайд.
— Всё, что мне сейчас нужно... — пробормотала Кейт, пока Джил, операционная сестра, доведённым до автоматизма движением промакала ей лоб, — так это пара глубоких затяжек "Вирджинией"...¹ А лучше пять.

Самым сложным в её работе было именно это. Не затёкшие мышцы, не гудящие ноги, не взрывающаяся от тонны синхронных мыслей голова, а невозможность прерваться на грёбаный перекур. Та же песня, что и с трансатлантическими перелётами. Поэтому доктор Андерсон терпеть не могла летать дальше калифорнийского побережья.

— А ты подумала… — хотел было настоять Клайд, но был перебит:
— Я же сказала, у меня всё хорошо, — отрезала женщина и кивнула на увеличительное стекло. — Смотри-​ка, медиальная петля² необычной формы.

Более чем красноречивый жест, означавший "этот разговор окончен".

— Дай-ка я тебя сфотографи-ирую...
— По-моему, сейчас не время для фотосессий, — скептически заметил Клайд.
— В учебнике такую не найдёшь, — возразила Кейт. — Студенты нам спасибо скажут.

Тревожный писк датчиков. Скосив глаза на дисплей, медсестра перевела вопросительный взгляд на ведущего хирурга в ожидании указаний.

— Сколько там? — поинтересовалась та, не поднимая головы.
— Девяносто пять, — ответила Джил.
— Падает?
— Да.
— Резко?
— Не особенно, но...
— Кубик эпинефрина внутривенно, — не дослушав, уверенно скомандовала Андерсон, продолжая орудовать шпателем.

Она уже привыкла не пугаться этого сигнала: снижение показателей ЧСС и АД — обычное дело в нейрохирургии. В самом деле, какой нормальный мозг будет спокоен, когда в нём так бесцеремонно копаются всякими железяками?

— Ты с ума сошла?! — не выдержал напарник.
— Всё нормально.
— Выводи её!
— Доктор Уйатоул!

На пару секунд руки Кейт перестали совершать аккуратные, мелкие движения, а её глаза грозно сверкнули на мужчину поверх защитных очков. Под натиском участившегося дыхания тканевая маска на лице вздулась и опала. Кейт редко давала волю гневу, но сейчас паника Клайда на ровном месте её разозлила. На мгновение.

— Сейчас же прекратите истерику, иначе я буду вынуждена удалить вас с операции, — ледяным тоном потребовала она.

И уже спокойным повторила инструкцию Джил, застывшей со шприцем в руках:
— Кубик эпинефрина внутривенно.
— О, чё-​ёрт! — Клайд схватился за голову.
— Будь добр, Уайтоул, не беси меня.
— Восемьдесят, ты её угробишь!
— Скорее, ты поспоришь мне бутылку текилы.
— Твою мать, Кейт!

Тягучие секунды напряжённого ожидания — и... долгожданная тишина. Прибор перестал подавать истошные сигналы тревоги, и Клайд тихо выдохнул.

— АД в норме, — с небольшой задержкой констатировала медсестра.

Кейт лишь удовлетворённо хмыкнула, не прерывая своих действий.

— Да, доктор Уайтоул, имейте в виду, я предпочитаю Sierra³, — с улыбкой добавила она.
— Ты точно чокнутая, — фыркнул тот.
— Психов не берут в хирургию, — невозмутимо заметила Андерсон.
— Серьёзно, Кейт, тебя когда-нибудь посадят.
— Ну ты же будешь носить мне передачки по старой дружбе? — её улыбка сделалась по-детски озорной.

Так у них было заведено уже давно — соревнование, чья возьмёт. Уайтоул вечно перестраховывался, стремясь всё сделать по учебнику. Андерсон же, напротив, была не прочь пойти на оправданный риск — ей по душе была роль экспериментатора. Они никогда не позволяли себе лишнего при посторонних, но по хитро сощуренному взгляду, стрельнувшему в сторону коллеги, всё было ясно без слов. "Я же говорила", — читалось в её глазах. В такие моменты Клайд обычно злился из-за проигранного спора, однако теперь на лице мужчины играла другая эмоция — облегчение.

— Она бы не умерла, — продолжила Кейт уже серьёзно. — Вчера я сказала ей, что если она хочет вернуться домой на Рождество, придётся постараться и немного мне помочь. Она мать-одиночка.
— Причём тут это? — сощурился Клайд.
— О, тебе не понять, на что способна самка ради своего потомства, — подтрунила Кейт. — Потрясающая воля. Там даже химия мозга кардинально меняется. Так что она будет цепляться за жизнь до последнего. Не ради себя — ради них. Ну а я намерена выполнить обещание и отправить её праздновать Рождество к детям.
— Да куда уж мне. Мой примитивный мозг настроен только на добычу мамонтов, — беззлобно проворчал Клайд.

Кейт пожала плечами (больше чтобы размяться) и снова склонилась над микроскопом. Шея нещадно затекла, невольно рождая мечты о руках массажиста.

— Скоро заканчиваем. Сейчас только по ретикулярке⁴ пробегусь… — аналитически протянула женщина, пристально всматриваясь через линзу. — Чисто. Порядок. Шей.
    
Кейт стянула перчатки и направилась к рукомойнику, на ходу делая зарядку.

— Взять тебе кофе? — спросила через плечо.
— Угу... — Клайд уже увлечённо накладывал стежки.

И вряд ли её слышал. Можно смело растянуться на удобном диванчике в их ординаторской и сказать, что он только полчаса назад сам разрешил. А массажный кабинет для дежурных хирургов всё же не помешал бы... С этой мыслью Кейт закрыла глаза и провалилась в глубокую яму сна.


***

Она открыла глаза, щурясь от хлещущих в лицо струй. Сколько она здесь простояла?.. А, неважно.

Вода помогла. Вынырнув из кабинки и завернувшись в полотенце, Кейт почувствовала себя заметно посвежевшей, обновлённой, словно змея, сбросившая старую кожу — или это всё-таки действие интерферона? Очень странно: с одной стороны, её не начало знобить и колбасить — значит, болезнь не вирусной природы. С другой — полегчало ведь? Очень даже. То есть всё-таки вирусное. Хм, полувирусное? Бред какой-то. Или... не известный доселе науке "комбинированный" возбудитель. Так, не стоит пороть горячку. Надо сесть и подумать. Но для начала — отыскать лабораторию.

Эта женщина была горяча и сладострастна, пусть и скрывала это под особым напускным образом. Будь она человеком в мире простых смертных, вроде того, из которого пришёл сам инкуб, она бы стала обольстительной бизнес-леди - и деловой, и любовной хватки ей было не занимать, это демон чувствовал - и многие сильные мира сего пали бы перед её искусительным телом даже когда она пребывала бы в самых спелых своих годах.
Но это была дроу, и нельзя было предаваться ложным искушениям унизить её статус в своих же собственных глазах, изменить то, что она о себе думала. Нельзя было простому человеку, но разве бытность принцем ада не даёт доступ к возможностям, выходящим за рамки дозволенного?
- Ах-х... четыре... нет, всего две... две! - попыталась ответить она на вопрос, сперва оговорившись, а затем исправившись.
Но не физическим ухом, а тем, что было в его голове, дьявольском сознании, Люций услышал нужную ему цифру. Пять. Минимум пять. И таково было вовсе не количество подруг, коих в действительности могла быть всего одна, а то и вообще ни одной, но таково было число оргазмов, которые тёмная эльфийка могла себе позволить, оставаясь в рассудке. Солидно, солидно, дама попалась крепкая - инкуб с высоты своего опыта просто не мог по-детски обмануться её томным и на вид размазанным видом от одной только кульминации. В этом теле был сокрыт большой потенциал, и для раскрытия его пришлось бы потратить в сладострастном пыхтении целые часы.
- Долги... ух... отдавать... ох-х... ну же... возьми... возьми! - пламенея и дрожа как от щиплющего воска, так и от неунимающихся углей кузницы похоти, просила его матрона.
Люций уже мог взять её готовенькой. Одно движение мысли - и она навеки станет его покорной рабыней. И даже пять оргазмов для этого не было нужды преодолевать. Демон не знал, сколько у него времени, но, если верить лаборантам, двое суток от последнего предписания. А когда было последнее? Да уж, выходит, и целого дня у него не осталось. Все эти игрища и разврат не входят в счётчик контракта.
Самолюбие инкуба было болезненно уколото в самое больное место. Если был заключён договор, он должен был с ним разобраться тем или иным образом. Поддаться велению природы и сотворить коварный обман, либо совершить многоходовый, лихо запутанный обман ещё более высокого уровня, выполнить всё согласно предписаниям, но только чтобы в будущем иметь лимит доверия, и именно благодаря ему совершить главную хитрость. Что угодно из этого мог сделать демон, но только не отказаться прямым текстом от контракта, подписанного со всеми регалиями - и именно это кололо больнее всего.
Лиллит! Ну конечно же, как он мог довериться этому паршивому спектаклю с благими намерениями и извечной улыбкой, за которой пряталось древнейшее обличье той самой, что породила и его, и много кого сильнее и мудрее! Никакая железяка сама по себе не способна была лишить демона силы, но другой демон, более высший...
Догадка пришла к Люцию внезапно, но ей предшествовала глубокая задумчивость, в ходе которой инкуб, к счастью, не переставал делать того, что делал. Когда он вернулся в реальность, то обнаружил её в несколько скучном, но не безрезультатном виде. Дроу была удовлетворена уже третий раз, и четвёртый был на подходе - судя по её выражению лица, эльфийка переоценила себя, и уже почти "сломалась". Вся в семени, как снаружи, так и немного изнутри (похоже, разок не удержался, окропил утробу ненароком), она просто что-то тихо мычала и сбивчиво дышала в такт фрикциям. А столики уже пустовали - зверолюди доели всё, что было им принесено, а когда поняли, что с халявным пиршеством образовался перерыв, и его причина сейчас с упоением захлёбывается в похотливых соплях на кухне, решили не наглеть с добавкой и просто рассосались по своим делам. Но ничего страшного, они ещё придут - довольный едок всегда возвращается. Удовлетворённая женщины тоже.
Пиликнул планшет. Похоже, на него пришло сообщение персонально Люцию.

- И успели поубивать друг друга, если у них патроны не закончились. - перебил Макс.

Он осматривал мусор около опрокинутого столика. Затем поднял с пола колбу, но, увидев на ней трещину, откинул в угол. Затем повернулся в сторону Кейт.

- Проблема у огнестрела одна: он бесполезен против зараженных. У них глубокие повреждения мозга, думаешь их остановит пара дырок в животе? Я не уверен, что даже стрелять в голову эффективно. Топор, и тот полезнее, но им нужно точно махать, а у меня руки трясутся. Мне нужен меч: у них нет доспехов, они ведь в одежде ходят. А у кольчуги есть рукава, в отличие от бронежилетов. - иронично подметил Макс, продолжая копаться в разбитом лабораторном инвентаре.

- Черт, по ходу всё унесли. - про себя прошептал Макс, и откинул очередную треснувшую колбу.

...

- На деревню дедушке...по обстановке - послышался еле слышимый шепот, а за ним такой же тихий смех. Макс бросил поиски и подошел к Кейт, после чего, как и она, сел на корточки.

- Слушай. Это всё, конечно, интересно, но... Какая, к черту, деревня?! Какая, к черту, картошка?! Может ты не помнишь, или не видела, как наши пациенты жрут друг друга прямо на койках?! Как они впиваются в плоть зубами и рвут тела на части со стеклянным взглядом! А я, вот, видел. Я такой смерти и врагу не пожелаю, а сейчас в городе, возможно, кто-то ещё пытается выжить в этом аду. - Макс выдохнул. Он говорил быстро, не давая и слова вставить в свой полный злобы монолог, - Хочешь свалить отсюда, давай. В деревне найдешь себе говорящих кота с собакой и будете жить счастливо! А я не могу... потому что видел. - Он тяжело дышал и не мог успокоиться.

- Мы не смогли спасти тех, кто был в больнице, хоть и делали всё, что могли, до того, как само заперлись в этом треклятом подвале! А в городе могут быть ещё выжившие, может десять, а может сто, и наш долг - им помочь, даже если такой человек один. Даже, если мне ради этого придется убить сотню зараженных, которых можно было бы спасти, я это, черт побери, сделаю, потому что видел.

Дыхание замедлилось. Кажется, самообладание вновь вернулось к нему. Макс поднялся, взял из холодильника свои скудные припасы и положил их в рюкзак.

- Сейчас вся больница сбежится на мои крики. Двинули.

Некоторые вещи происходят быстрее, чем нам хотелось бы. Некоторые происходят столь внезапно, что, как ни готовься, а никогда готов не будешь. В один прекрасный момент жизнь просто звенит в звоночек, и прежде, чем успевает стихнут вибрация трели, всё и случается.
- Трансфер завершён. Произвожу высадку. - сообщил механический голос системы.
Это и был тот звоночек. В одну секунду пространство капсулы исчезло, резко, мгновенно, словно сменившийся кадр старой видеоплёнки. И девушки впервые за долгое время ощутили под собой вместо твёрдой, идеальной температуры синтетической поверхности нечто грязное, сырое, холодное... но такое родное... Ну ладно, пусть не для всех родное, но, по крайней мере, всем понятное и дающее представление о том, что они прибыли не абы куда, а туда, где им, по крайней мере, будет жизнь, ибо ощутили под собой девушки ни что иное как настоящую сырую землю и покрывающую её траву. А чуть позже волосы на голове шевельнул ветер, а ушей достиг шелест древесных крон и пение лесных птиц.

ЭПИЛОГ

Айрис и Джинджер оказались посреди леса, практически в точности повторяющий тот, что был в мирах обеих. Но если во временную эпоху беловолосая видела его лишь на картинке, то рыжая, гулявшая по таким местам в своём мире, без труда соориентировалась. К счастью, недалеко оказалось поселение, и девушки сразу направились туда.

Как выяснилось, этот мир во многом повторял земной. Он был практически идентичен, вот только... за некоторыми исключениями. Помимо человеческой расы здесь водились и длинноухие эльфы, и мускулистые орки. Но уровень технического развития оставлял желать лучшего, ибо находился где-то в области средневековья. Жизнь здесь была довольно мрачная, суровая... но не невозможная. Айрис и Джинджер не смогли скрыть того факта, что являются чужаками, однако, не особо-то это и волновало людей. Но когда они узнали, что хороший заработок и народную любовь можно заслужить, уничтожая всевозможных чудищ и всякую нечисть в окрестных землях, у них родилась отличная идея, удовлетворившая обоих.

Новый мир обрёл своих героев. Отныне каждый знал, кто такая Звёздный Рыцарь Айрис и её верная помощница и спутница Джинджер Огнерождённая. Чудо-женщины, пришедшие из мира далёких звёзд, проявили свои способности, и проявили их на благо человечество, изничтожая страшных тварей и всяких опасных чудищ во всех уголках планеты. Двигаясь от села в городу, от посёлков к столицам, они обретали славу и богатство, а их имена знал каждый ребёнок. Позднее о них стали слагать легенды. Айрис сохранила в секрете природу своих сверхспособностей, дарованных имплантами и интерфейсом, а у Джинджер открылся талант к использованию местной магии, который она не поленилась изучить и качественно развить. Сохранили они и другой свой секрет, общий, но об этом в легендах почти не упоминалось. Почти.

Так закончилась история двух ассистенток и началась история двух охотниц на монстров и демонов. Но это уже совсем другая повесть, которая, возможно, будет рассказана кем-то другим в другое время, в другом месте и, возможно, с совсем другим финалом...

Лисичка едва успела проглотить последние капли, но, игриво смеющуюся, её уже поднимали для новых эротических приключений локального масштаба.
- Как бы то ни было, теперь ты мой император, а я буду всячески стараться стать твоей императрицей. Но никогда не стану, хотя всё время буду близка к этому. Бесконечное устремление, которое мы жаждем. Движение - это жизнь, а жизнь - это борьба. Мне и мне подобным нужно за что-то бороться, даже если мы выдумаем это сами. Но ты... ты мой братец, и тебя я не выдумывала. Ты есть, и тем выгодно отличаешься. Да, я преследую свои интересы таким образом, но если так будет продолжаться и дальше, то тем интереснее, и я ни за что не допущу, чтобы эта бесконечная гонка на опережение прекратилась. Мне не нужна победа, и тем более мне не нужно поражение, но я хочу пребывать в жажде скорости и соперничества всегда.
Пульсирующий орган вошёл в её тугую дырочку, и тогда демон окончательно убедился, что Кассандра была права - это лучшая киска из всех, какие он когда-либо пробовал. И не было тут никакой магии, но была психологическая химия, которая заставляла воспринимать вещи в принципе иначе. Как мамина стряпня, приготовленная по тому же рецепту, что и тысячи других, всегда кажется чем-то неповторимо особенным. Как любимая женщина, не обладающая каким-то специфически выгодным отличием, кажется идеалом красоты. У Арии было превосходное тело, но оно не было технически идеальным. Идеальным же для Люция её делало что-то другое, но этого он понять не мог. никто не мог. Загадка мироздания, ответ на которую лежал выше любого понимания, но которым кицуне невозбранно пользовалась. И знаете что? Это было великолепно.
- Чтобы вновь ощутить живительный жар адского пламени, когда тебя его насильно лишили, нужно погрузить себя в ледяную воду самых северных широт. Пусть стальная хватка льда пронзит сердце, и только тогда ты ощутишь в себе силы, способные сбросить любой гнёт и разжечь пламя снова. Вот мой секрет.
С этими словами демоница, овладеваемая существом с единым духом и одновременно овладевая им самим, впилась в его уста поцелуем, в котором сплелись и испепеляющая страсть, и возвышенная любовь, и ритуальное таинство. Они заключали контракт, который мог быть только между демонами, и который невозможно было выразить словами. И момент его рождения был запечатлён в их глазах, вспыхнувших дьявольским светом с одинаковой силой.

Первые несколько суток бесконечного морского пути Флоренс провела, лежа на спине и глядя широко открытыми глазами в потолок каюты. Морская болезнь ее не мучила. На свою беду, она, несмотря на обманчивую фарфорово-хрупкую внешность, обладала несокрушимым, омерзительным, чисто британским физическим здоровьем, доставшимся ей в наследство от отца. Лучше бы она страдала физически. Наверное, этот дискомфорт убедил бы ее, что она не спит и все это – пароход, отдельная каюта, чистое белье – наяву. Флоренс боялась уснуть. Несколько раз она проваливалась в сон и просыпалась с криком, потому что явственно слышала лязг замка, открывавшего камеру и пронзительный голос надзирательницы, командующей подъем и утренний сбор арестанток, приглушенную женскую брань, стук ложек о латунные миски; отчетливо ощущала вонь прелой соломы из серых тюфяков, луковой баланды, кислый запах пота немытых женских тел. Это было правдой, единственной ее реальностью, а все остальное – грезой, фата-морганой, иллюзией истощенного сознания. На четвертый день Флоренс заставила себя выйти наружу. Она задохнулась от яростной, буйной атлантической сини, соленого ветра и брызг в лицо, громоздящихся облаков – безмерности пространства, опрокинувшегося куполом над ее головой. Голова закружилась, она беспомощно осела вниз. Стюарт предложил ей поставить шезлонг на палубе и дать плед, чтобы она могла дышать свежим воздухом, так ей будет лучше. Ее бледное осунувшееся лицо ни у кого не вызывало удивления – морская болезнь щедро брала свою дань с пассажиров парохода. Это был прекрасный предлог ничего не делать, почти не общаться ни с кем из ее новой компании, а просто полулежать, укутавшись пледом до подбородка и еле обмениваясь приветствиями и полуулыбками с окружавшими ее людьми, и постепенно понимать, что это все же не сон… заново учиться Флоренс возвращалась назад к жизни, где ее окружали цивилизованные, просвещенные и безукоризненно воспитанные люди, которые каждым жестом, каждым словом признавали ее достоинство и право глубоко дышать, держать спину прямо, улыбаться и смотреть людям в глаза без страха получить удар или брань.
Нет, она не обольщалась и не обманывала себя. Она лишь сменила свою тесную клетку на другую – поудобней и попросторней. Вот хотя бы эта палуба… что если Флоренс, гуляя взад и вперед, вдруг захотела бы выйти за ее пределы? Ей бы пришлось упокоиться в ультрамариновых волнах, которые на самом деле не были ультрамариновыми. Если взглянуть из глубины… а только так и нужно глядеть, потому что это правда… это темно-синяя муть, уходящая вниз в кромешную черноту. Флоренс закрывала глаза, и ее изнутри заливал мрак. Не нужно лгать себе, она никогда не сможет вернуться назад. Она никогда не сможет стать прежней девочкой Флоренс, выросшей среди лужаек, живых изгородей, построек из массивного серого камня, резного дуба гостиных и библиотек, книг в кожаных переплетах, фарфоровых сервизов, учтивых улыбок, «как поживаете» и файвоклоков… - всех набивших оскомину атрибутов незыблемости старого доброго Британского мира, который на самом деле давно уже дал трещину и просел. Туда больше нельзя вернуться, нельзя снова стать ребенком вольным и снова жить в родных горах…. И все же она жива, жива! Она вольна выбирать – выпить ей кофе или чаю, съесть тост с сыром или джемом, лечь спать или пойти прогуляться… Боже, какая пошлость, какая малость. Но какое в этом счастье – никто из окружающих ее людей не понимает. Просто не может понять, - думала Флоренс, - сколь много им дано, эти милые мелочи, эти ничтожные малости, которых в здравом уме никто не замечает, как не замечает своих рук или ног, пока их не оторвет снарядом…
К концу путешествия Флоренс исцелилась настолько, что ела за двоих и спала сутками, и наконец она начала допускать к себе воспоминания о недавнем прошлом, которые, казалось, заперла на замок, изгнала из головы, потому что они не давали дышать… - воспоминания о тех временах, когда она была счастлива… ли ей так казалось? - и даже воспоминания о тюрьме Френ. Лет через двадцать она бы может, даже гордилась бы, что сие место скорби, где она томилась без малого год, освятили своим присутствием мученики Сопротивления. Но сейчас, сходя по трапу в Порт-Жантиль, чтобы пересесть на другой пароход, Флоренс Уолден как бы впечатала огненными буквами себе в сознание: Я мерзавка, я убийца. Пускай. Я не вернусь в тюрьму. Никогда. Ни за что.
«Что здесь происходит?» - это ее растерянный голос прозвучал с палубы, когда лоснящиеся на солнце тела чернокожих одно за другим ныряли в мутную воду. Ей объяснили, предложили присоединиться. «О… это довольно забавно, правда, господа?» - с легкой полуулыбкой произнесла она. Но это было совсем не забавно. Зачем они ныряют, неужели мелкая монетка стоит жизни? Неужели негры действительно готовы умереть, только чтобы позабавить белых господ? Флоренс почти обрадовалась, когда они отказались нырять, испугавшись снующих вокруг акул. Она так и не кинула свою монетку, зажав ее в ладони. Не хочу пытать свою судьбу. Не хочу сейчас об этом думать.

…Пароход неторопливо нес пятерых европейцев в сердце черной Африки. Желтая илистая вода, душный воздух джунглей, зуденье насекомых, крики незнакомых птиц. Здесь кончался цивилизованный мир, мерзкий в своем притворстве, и начинался другой - нагой и простой, в своей суетливой жажде продолжения рода, в утолении голода, гниении отжившей плоти и рождении новой. Ты все еще цепляешься за то, что люди называют культурой, бедняжка Флоренс? Это единственный способ скрыть правду о том, кто мы все есть на самом деле… Джозеф хвастался, много болтал, немного задирался перед месье и отвешивал сомнительные комплименты; одним словом, вел себя как петух в курятнике. Типичный француз. Типичный мужчина. Помогая ей усесться в каноэ, он задержал ее руку в своей… Утлое суденышко предательски качнулось, Флоренс неловко замерла, глядя на мужчину расширенными глазами, как кролик на удава. Потом осторожно потянула руку назад, боясь дернуться слишком резко… Фу, как нелепо, неловко! Флоренс, чувствуя, как на ее скулах совсем не к месту вспыхивают красные пятна, смущенно и сердито сдвинула брови. «Дорогая!» Ну и нахал! Самонадеянность француза ее возмутила и рассмешила, и это помогло ей овладеть собой.
- Берегитесь, месье Жозеф, – ответила она ему на приличном французском, слабо улыбаясь, - если Вы будете так бесцеремонно хватать меня за руки, Вы действительно имеете шанс познакомиться с местными крокодилами, пытаясь меня спасти… Я попала в эту компанию, потому что очень хотела сюда попасть. Я звукооператор, но истинная причина - Papilio zalmoxis. Знаете, что это? Парусник Залмоксиса, огромная ярко-синяя бабочка с угольно-черными краями крыльев, невероятно красивая. Водится в этих краях. Мой отец, известный ученый и коллекционер, мечтал о ней, но – так и не успел добавить ее в число своих трофеев. Я хочу исполнить его мечту и исполнить долг памяти по отношению к нему. Так что я тоже, в своем роде, охотник, видите? Вам это, наверное, кажется смешным, – при желании это можно было принять за шутку, но Флоренс говорила очень серьезно, хотя она улыбалась. Это не было ложью. На одном из планов бытия это было чистейшей правдой. Покойный Чарльз Реджинальд Уолден и правда был коллекционером – в полном смысле этого слова. Она была не самой прекрасной бабочкой в его коллекции…

Доктор Сигберт был на вид милейшим чудаковатым профессором, бессребренником и гуманистом. Католическая миссия. «И мухи не обидит.» Как хочется ему доверять. Может быть, в этом «затерянном мире» еще выжили такие прекрасные в своей допотопности динозавры? Если бы Флоренс не знала, как бывает обманчива внешность мужа, увенчанного благородными сединами… Она поблагодарила, встала из-за стола, оставив доктора в обществе мужчин и двух очень, очень милых леди, кивнула Джозефу: «Конечно, я все сделаю. Я в самом деле собиралась немного прогуляться перед сном. »

Флоренс шла к причалу, накинув на плечи легкую шаль. Духота и тьма обволакивала ее со всех сторон. Флоренс задумалась. Все начиналось довольно быстро. Завтра рано утром, пока доктор будет спать, Джозеф успеет пристрелить какую-нибудь Божью тварь, а они начнут делать то, зачем приехали. Флоренс думала об этом довольно отстраненно, ее гораздо больше волновала совсем другая мысль: Боже мой. Всего три дня, и сколько всего ей нужно успеть сделать! Да, и в том числе Papilio zalmoxis. И еще этот симулякр... артефакт... аппарат для звукозаписи, как его там! Конечно, она помогала отцу записывать лекции по энтомологии; он наговаривал ей на микрофон фрагменты своих книг и статей, которые она потом превращала в связный письменный текст. Но это была совсем другая работа и немного другая техника - попроще, скорее любительская, чем профессиональная. С ней надо было успеть разобраться. Придется не спать; а вставать рано!. Как бы завтра не начать клевать носом в самый ответственный момент.... Да, телеграмма! Интересно, кто на этом причале может отвечать за ее отправку? Наверное, кто-то из команды парохода, находится на берегу; нужно найти главного. Это нетрудно.
На причале Флоренс полюбовалась медузами, нашла боя, ответственного за выгрузку аппаратуры. Ее было много. С Флоренс моментально слетела сонливость. Нет, такую ответственную работу нельзя доверять какому-то невежественому чернокожему дикарю! Надо было самой все проверить и пересчитать; а выспаться она успеет через три дня на обратном пути, подумаешь! Флоренс, не жалея сил, начала передвигать и пересчитывать ящики и коробки. А вот и ее громоздкий кофр с магнитофоном и отдельно - сумка с кассетами пленки. Она их узнала. Флоренс схватила все это сомнительное богатство и потащила подальше от края причала, как вдруг...
Этот громовой рев пронизал и потряс все ее существо. Флоренс никогда не слышала ничего подобного. Он не был похож ни на рык крупного хищника, выходящего на ночную охоту, ни на другой звук. Так могло реветь только древнее хтоническое чудовище, каким-то образом уцелевшее в этих джунглях, которые сохранились неизменными , наверное, с юрского или мелового периода, когда эти гигантские монстры бродили, наводя ужас на все живое... Флоренс почти беззвучно вскрикнула, тропическая ночь поплыла у нее перед глазами, тело сделалось ватным, пальцы ослабли... казалось, выйди из тени деревьев гигантская тварь, она бы и шагу не смогла бы ступить, чтобы спастись. Ручка кофра вскользнула у Флоренс из рук.
- Что это? - почти беззвучно спросила она. - Боже мой, что это? Что это? Помогите! - истерически выкрикнула она, заметалась, спотыкаясь о коробки и кофры, села на доски причала, мелко дрожа... Но никакая тварь не вышла, чтобы пожрать ее. Вот черт. Ох ты, господи. Он не мог разбиться. Ну конечно же не мог.
Флоренс вернулась в больницу неверным шагом, бледная как смерть . Было совсем темно, окна были закрыты. Доктор сидел один в гостиной. Все уже разошлись.
- Вы... слышали? Я так испугалась! Я еле дошла, мне казалось, меня съедят по дороге... Что это было?

Она приехала в Африку, чтобы убивать!

Кадр первый.
Гданьск. Костел святой Марии. Панорамная площадка окаймлена острыми шпилями, будто держит вас в пасти огромное чудовище, показывая вид на свободу, которую они имеют, которая их ждёт. В основании шпиля она. Стоит спиной. Смотрит со всеми на старый город. Больше таким его не увидеть ни с какой другой точки. Кирпичные крыши зданий не в фокусе. В фокусе пышная копна волос, взлохмаченная потоком воздуха, что всегда разгуливал с подвываниями по макушкам замков.
- Как ваше имя?
- Мария.
- Пресвятая Дева…
…
Злотый. В её кошельке лежал единственный злотый. Зачем она взяла с собой это напоминание о своей стране? Ну, не мешочек же с землёй, затянутый шнурочком ностальгически хранить за пазухой.
Заглушить сожаления и расстаться с этим последним напоминанием. Именно здесь. Именно в гавани, наполненной хищными рыбами. Вряд ли он пригодится тому, кто его поймает. Без всякого размаха, просто опустив руку за борт, разжала ладонь. Блеснул и исчез. Так быстро. Почему-то она представляла его полёт замедленной киносъёмкой. Как монета подставляет то одну, то другую грань солнцу, разбрызгивая блёстки перед тем, как залечь на дно. Потом плавно входит в воду, оставляя ровные круги, обозначавшие место его захоронения...
Ничего подобного. Даже ныряльщики не спохватились, чтобы нырнуть за монетой. Мгновение и тишина. В тот раз было по-другому.

Кадр второй.
- Великолепная экскурсия, не находите?
- Да, я давно хотела побывать в Гданьске.
- В места, где было хорошо, возвращаются.
- У вас есть монетка?
Магда протянула ладонь с горсткой монет.
- О, вы всегда носите с собой столько мелочи? Киньте их богу морей Нептуну. Он тут с семнадцатого века стоит, но фонтан отреставрировали недавно. Он вернёт вас обратно когда-нибудь.
- Или когда-нибудь затянет глубоко в море. Возьмите и вы монетку.
- Нет, я должна кинуть свою. Но у меня нет. Я не вернусь.
Магдалена бросает горсть, пытаясь попасть в чашу приношений богу моря.
…
Вот и первый закат на полуострове. Пара лодок с тонкими стоячими фигурками. Их словно выстругали из черного дерева вместе с лодкой и они теперь никогда не смогут поменять своей позы. Лишь руки взмахивали веслом, словно приделанные на шарнирчиках, разгоняли водную гладь, прочерчивая розовые дорожки от закатного солнца. Магдалена, не жалея плёнку, снимала застывший пейзаж сумерек. Лишь было досадно, что она не сможет запечатлеть сумасшедшие цвета этого странного мира. Но Бесса* могла оставлять кадры, смотря на которые ты помнишь все цвета, что создает природа. Глядя на кадры, ты начинаешь раскрашивать свои впечатления сам. Бесса не подводила.

Кадр третий.
- Магда, сними меня у этой клетки. Смотри, какой он огромный.
Счастливое лицо Марии. Одной рукой она указывает в сторону слона, второй приставляет вафельный рожок к своему носу, видимо пародируя своего напарника по фотосессии.
- Готово. У тебя выпал шарик мороженного.
Достать платок и аккуратно вытереть растаявшие сливки в уголках рта. Наклониться ближе и… нет, тут слишком людно.
- Ну ты и замарашка. Посмотрим кто вышел лучше ты или слон.
…

я бы поспорил на свою винтовку, что засадил бы пулю той макаке прям в глаз
Камера была спрятана в чехол и висела на шее Гурки. Первое впечатление самое правильное. Видишь – лови момент. Она не могла представить себе, как будет это делать, осуществи своё желание охотник.
Он ещё не начал стрелять, а из его ствола-глотки уже вылетали слова-пули, раня душу. Зачем она вспомнила тот кадр? В чём был повинен тот слон? Магдалена старалась смотреть в противоположную сторону, чтобы не выказывать свою неприязнь к проводнику. Вряд ли она уже сможет поменять своё отношение к нему.
Ловко перепрыгнув с трапа на качающуюся лодку, руки она не подала. Что там крокодил, если рядом с ними находится такая угроза всему живому, стоит только подать ему в руки ружьё.

Их компания приближалась к больнице. Гурка чуть отстала, чтобы не слушать бесконечную болтовню проводника. Она осматривала свою компанию на фоне тропиков, и странное чувство ностальгии выковыривало из памяти то, что стоило бы забыть.
Николя Дюран, статный, высокий, загорелый и красивый, как киногерой выделялся на фоне всех, будто желающий быть в центре кадра.

Кадр четвёртый.
Пятеро смеющихся совершенно раскованных людей с наполненными бокалами вина тесно сидят на диване. Тостующий протягивает руку оператору, приглашая быстрее присоединиться, пока не прошла отсрочка старта. Станислав так и остался в кадре на переднем плане. Тем горше было смотреть на это фото потом. Потом – намного позже.
...

– А как же ты похорошела, Луизочка! – восклицал доктор в который раз.
  – Это точно! – включился в разговор охотник. – Ну кто не устоит перед такой красоткой?
И этот человек хотел сделать из неё союзницу в своём жестоком деле! Истерический смех клокотал внутри, сдерживаемый лишь здравым расчетом. Магдалена по-дружески похлопала по руке охотника, что решил скрепить договор не дружеским пожатием рук, как полагается, а поглаживанием по коленке.
- Я бы точно не устояла, - пристальный взгляд на Луизу и лёгкая усмешка в уголках губ, которую мог бы заметить лишь самый проницательный взгляд и Луиза.

- Ну-ну, не плачь, милая. Так распорядилась судьба, - дружеские объятия и поглаживание по волосам превратились в снисходительное похлопывание по плечу.
С тех пор она терпеть не могла, когда к ней прикасаются в разрез с её ощущениями, показывая классические приёмы кинесики.

Кадр пятый (чужой).
- Смотри, Магдалена. Я заснял это на прошлой неделе.
На пороге кинотеатра счастливая парочка. Рука Станислава лежит на её тонкой талии, голова Марии закинута назад. Она, явно, громко смеялась.
- Карл, зачем ты мне это притащил? Убери. И уходи.
…

Полезны ли разговоры о политике перед сном? Конечно, нет. Может нагрянуть бессонница. Гурка, не так давно уехала из своей страны, постоянно раздираемой борьбой за свою независимость и восстановления справедливости, которой не существует.
Маяком свободы в Европе поляки считали Францию. Может, поэтому после ноябрьских и январских восстаний 30-31 гг. начался массовый побег поляков на землю франков. На это время пришелся переломный момент и в жизни Магдалены Гурки. Её перемалывало заживо гнетущее чувство предательства. Она не могла больше выносить одиночество, что закрадывалось ей в душу каждый раз, стоило выйти на улицу. Сам воздух Польши был слишком родной и желанный. Тем тяжелее ей было осознавать, что где-то рядом смеётся и плачет, веселиться и грустит, любит и ненавидит та, что предала её ради мужчины. Их общего друга, который был товарищем и завсегдатаем их вечеринок, и надёжным советчикам в делах душевных, да и бытовых тоже.

- Ты пойми, Магда, он лучше всех, то, что было у нас, это ведь просто мимолётный флёр, проходящая романтика, навеянная старым городом. Мы стареем, я хочу детей, семью. Так лучше, пойми. Я всё равно буду любить тебя всегда.

Она всё равно… никогда…никогда не простит ей.
Уснуть, забыться, исчезнуть. Она не смогла больше выносить эти кадры между снами. Она никогда… никогда… не сможет сбежать от этой обиды. Но она попыталась.

Гурка удивительно быстро оформила документы и сбежала так далеко, как только могла. Так называемая, великая эмиграция захватила своей волной оптимизма и предчувствия свободы Магдалену Гурку и выкинула на берег Нишефора Ниепсе и Луи Дагерра.
Но прежде, она сожгла все фотографии и плёнки.
Все кадры исчезли навсегда.
…

Магда не могла уснуть, не посмотрев на звёзды южного полушария. Быть на обратной стороне от экватора, по восприятию приравнивалось к путешествию на другую планету. Увидеть своими глазами мифологию Греции на сцене небесного театра, как побывать в космосе. Странной была идея связать легенды и космос. Ещё более странным казалось то, что Греция, которая стала прародительницей имён южных звёзд, находится в Северном полушарии Земли.
Магдалена не успела проникнуться магией звёзд, силуэт человека, приближающегося к больнице заинтриговал. Стало любопытно, что за гость мог пожаловать в такое время. Оглушительный рёв раздробил чернющее пространство южной ночи. Казалось, что сама ночь взорвалась, а её осколок залетел в здание.
Она встала в тени коридора и видела, как этот осколок южной черной ночи влетел в здание. То негритёнок торопился к доктору.
Магда осторожно, на носочках вернулась в свою комнату. Завтра родится новая ночь, и звёзды, и луна, и тишина…

Она приехала в Африку, чтобы убивать! Убивать свою боль!

Сантим тонет, и Луиза смеется. Ее веселит не забава, а воспоминание: ей девять, она кажется себе очень умной и умелой, она кажется себе всесильной. Отец учит ловить рыбу. Запахи моря запутались в густой курчавой бороде. Запахи рыбы застряли в огромных и горячих ладонях. Перо* тонет, и маленькая Луиза смеется.

Все на пароходе бесят ее. Все вокруг бесят ее: веселые, по-детски наивные, по-младенчески глупые. Им всем она кажется очень близкой, почти родной, очень похожей на них самих - эта способность отражать и нравиться в крови, дар божий - но она не родная и не близкая. Это их заблуждение бесит, пожалуй, больше всего.

Не заблуждается только муж, ему досталось немало ее молчания и холода. Там, где другие видят улыбку, благодушие и смех, ему выпало обнаружить скрещенные на груди руки, поджатые губы и сдвинутые к переносице брови - она быстро смекнула, что не сможет отражать его всю жизнь, и перестала отражать вовсе, кроме как на людях. Он знает, что у Луизы абсолютно специфическое чувство юмора, а вечерами она теряет способность любить и остро нуждается в одиночестве и тишине. Пожалуй, Луиза - лицемерка: днем - открытая миру, удобная, притягательная, солнечная, радушная, ночью - застрявшая в раковине улитка, густая и темная мгла. Муж не заблуждается, и потому не бесит. Муж не заблуждается, и поэтому она может быть с ним, и даже... Возможно, любить его.

А ведь когда-то все было совсем иначе. Запахи моря и солнца путались в густой курчавой бороде, а в огромных и горячих ладонях застряли запахи пота и... Нет, не рыбы, чего-то иного, чего-то очень манкого и притягательного, чего-то, что Луиза до сих пор не смогла идентифицировать. Прикосновения несли не боль, а благословение. И казалось, так будет вечно: звезды и ветер, жар ночи и освежающая прохлада утра. И она смеялась тогда точь-в-точь, как в свои девять, точь-в-точь как сегодня: открыто, ярко и заразительно.

Пароход отчаливает, и Луиза скрывается в каюте. Она проведет взаперти весь день, сославшись на морскую болезнь. На самом деле никакой морской болезни у Луизы нет.

- Сигберт, сколько времени прошло, но Вы ничуть не изменились! - распростертые руки и улыбка, полная солнца.
А ведь доктор действительно ничуть не изменился. Люди вообще в большинстве своем не меняются, и в этом их проклятье.
- Все также любопытны! Ждете пикантных подробностей, так ведь? Что ж, отсыплю вам щепотку: в день нашего знакомства Николя вышел из моря. Взгляните на него, он прекрасен как Аполлон. И все-таки, Вам, мужчине, вряд ли удастся представить, какое впечатление мой муж произвел тогда на меня. Вы, мужчины, ничего не смыслите в этом. Роковой взгляд, меткое слово, раскаленный песок, соленая кожа - он просто взял меня за руку и повел за собой, а я... Знаете, я пала.
Луиза сдалась тогда горячим ладоням, хоть по-настоящему она доверилась этим ладоням много-много позже.
Дни и ночи перепутались между собой и слились в единый клубок впечатлений и событий, вспоминаемых лишь вспышками, фрагментами, деталями. В день, когда Николя сделал предложение, Луиза ужаснулась (насколько далеко зашла эта игра, это удовольствие, это путешествие, этот прибрежный миф!) и согласилась (пусть!). Такая всесильная в своей власти над мужчинами в общем и над одним конкретным мужчиной в частности, такая наивная, юная, неопытная...
- Впрочем, может, вам лучше спросить Николя: какой я предстала перед ним на том берегу! - она впервые за день прикасается к мужу: скользит ладонью о ладонь. Мужу известно, что это прикосновение пронзает ее как тысячи до и тысячи после, неизменно будоражит, словно в первый раз, и никакой заслуги Николя в этом нет, в этом нет ни капли романтики - у нее всего лишь слишком чувствительная кожа, поэтому Луиза очень скупа на прикосновения. Эта ласка - ширма благочестивого и полного нежности брака.

Впрочем и благочестие, и нежность в этом браке есть, ровно как и тысячи других оттенков, неизменно сопровождающих истинную близость между людьми.

Вы не можете просматривать этот пост!

Ты помнишь причал? Помнишь тихого, вечно погружённого в работу, Фернандо, даже в жару никогда не расстающегося с твидовым коричневым пиджаком? Он всегда носил с собой блокнот — настоящий фанатик своего дела, и периодически делал заметки. Вроде бы говоришь с ним скажем, о погоде на завтра, и тут — раз! "Погода августовская!" — Вдруг глубокомысленно замечал испанец, — "Слыхали ли Вы, у нацистов большинство в Рейхстаге?!"
Ответ его, как водится, не волновал.
Ты помнишь его любовь к шахматам. Он часто предлагал сыграть на маленькой складной доске. Всегда выигрывал. "Читали ли Вы "Мою шахматную карьеру" Капабланки? Там всё сказано, уверяю Вас!" — Замечал он, и неизменно готов был предложить потрепанную книжку двадцатого года издания, помещенную, впрочем, в сшитую на заказ кожаную обложку. О, Фернандо болел за Капабланку так же, как иные болеют за боксёров. Когда в 1927 году Алехин победил Капабланку, для брата это было настоящим потрясением. "Уверяю Вас, это временно. Русские жульничают, они всегда жульничают! Они абсолютно ничего не знают об интуитивной игре, просто просчитывают все партии! Алехину помогали Боголюбов с Ботвинником".
Ты помнишь как год за годом Фернандо гордо демонстрировал всем записи партий Капабланки с Эйве, Нимцовичем, Боголюбовым... Но годы шли, а мировое первенство неумолимо ускользало от Капабланки, как ускользало и от тех политических сил, которые поддерживал мсье Гонсалес Авила-и-Мартин. У него было определённое очарование, свойственное всем республиканцам, готовым всегда ответить что-то вроде: "Нет, этого не может быть, этого совершенно не может быть" — Со всей высоты своего авторитета, а когда это всё-таки случалось, сослаться на шок общества от войны или упадок нравов.

Четыре известных человека по всему миру носят фамилию Гонсалес, и все они коммунисты, вот почему Эрнан всегда подписывается полным именем. Для него важно случайно не быть спутанным с одним из "этих". Пожалуй, он тщеславен.

Ты помнишь как ждал его. Или может ждала? И помнишь злость на журналиста, пропустившего отплытие. Тогда же тебе наверное и бросился в глаза щегольски одетый испанец в белой "двойке" с серым галстуком и совсем уж колониальным пробковым шлемом. Помнишь чёрные, со вкусом подобранные туфли. А вот лицо непримечательное.

Испанец тогда заметил твой взгляд и улыбнулся тебе.
Только через пару дней ты узнал, что это и есть мсье Фернандо Гонсалес Авила-и-Мартин.
Вернее, таким он отныне будет.
Этот Фернандо тоже любит шахматы, но на этом сходства заканчиваются. Вряд ли ты знаешь о нем много — он не любит говорить о себе, но делает это, весьма изящно топя в потоке бесконечных фактов полное отсутствие чего-то по настоящему важного. Единственный раз когда тебе удалось добиться от него чего-то по настоящему содержательного — момент, когда он открылся тебе.
— Мой брат серьёзно болен. Гонорар ушёл на больницу в Швейцарии, так что отказаться от поездки он не мог. Бесспорно это обман, и я понимаю неудобства, связанные с этим, но уверяю Вас, мсье...

"Мадам", "мадемуазель".

— Я абсолютно компетентен в области журналистики и сделаю весь необходимый объём работ.

Вот и вся информация. Даже своего настоящего имени "Фернандо" не назвал.

— Это не от недоверия к Вам. Просто нам всем так будет проще. Вы не сбиваетесь — я не волнуюсь.
— Послушайте, мсье Гонсалес...
Скажешь ты. А он только улыбнётся.
— Мсье Эрнан будет вполне достаточно. Мсье Гонсалесом был мой отец.

Тут-то и начинался бесконечный поток пустых историй.

Знаете ли Вы, друг мой где находится Авила? Позволю себе предположить, что вряд ли. В лучшем случае, возможно, Вы когда-то слышали выражение "Авильский фарс" — в значении "нечто, выдающее себя за серьезное, но на самом деле смешное". Как-то король Кастилии и Леона не поладил с магнатами и те объявили его низложенным, разыграв представление с куклой, за неимением живого объекта низложения. Парадокс в том, что меньше чем через три года после этого брат короля, в пользу которого все затевалось, умер, а большинство "революционеров" дружно поддержали дочку того-самого короля.
Как бы то ни было, первые четырнадцать лет моей жизни Авила была мне домом. Хотите представить её себе? Вспомните любой старый маленький средиземноморский городок юга Европы. Те же домики эпохи позднего Средневековья, порождающие ощущение застывшего времени, даже крыши одного цвета! Городской собор строили почти четыреста лет, его история могла бы стать неплохой метафорой истории всей блистательной Порты — первые камни закладывались буквально под мечами мавров, последние — уже при Фернандо и Изабелле. Тогда вокруг города уже выросли стены — и поныне возвращаясь в места детства, я люблю гулять в их тени. Когда-то за ними скрывалась жизнь, но уже давно, лет сто, а может быть и двести, обманчивый флёр истории возлежит на всеобщей апатии и нищете как фата невесты на седых волосах.
Возможно, Вы читали работы святой Терезы Авильской.
В XV-XVI веках город дарит Испании много достойных людей, некоторые из которых, прошу, не примите за бахвальство, приходятся прямыми предками Вашему покорному слуге. Род д'Авила верно служил императору Карлу и королю Филиппу, хотя и оставил по себе дурную славу "Испанской яростью". Как бы то ни было, те времена давно прошли.
Вы верно заметили как я пишу свою фамилию — "Гонсалес Авила-и-Мартин" — Материнская фамилия моего отца стала едва ли не последним всплеском глубоко ушедшей воды в старом колодце. Я храню этот всплеск, вместе со старинным написанием, как дань памяти тому ушедшему, чего уже не вернуть. Что до отцовской фамилии моего отца — Гонсалес, она весьма распространена, хотя, признаться, подарила мне массу неприятных эксцессов. Наконец фамилия моей матери — Мартин, самая распространенная в Авиле, так уж повелось.

Я родился в год великого потрясения. Асорин позднее так и назовет нас — "Поколение 98-го" — Те, кому суждено говорить о "Двух Испаниях".
Отец назвал меня в честь Кортеса, уже это лучше всего характеризует его позицию по колониальному вопросу. Для него этот вопрос еще был в полной мере практическим. Его упомянул в мемуарах Черчилль когда писал о своей поездке на Кубу в девяносто пятом, помните, полный офицер, благодаря которому молодому Уинстону лучше спалось под пулями.

Через два года меня зачали. Отец взял увольнительную на полгода. Потом поцеловал меня, младенца, в лоб, и уехал на войну с американцами. Был ранен в битве за Сан-Хуан, больше на фронт не возвращался, но на всю жизнь сохранил ненависть к "проклятым голландцам". Вскоре он с мамой перебрался в Лиссабон, говорит там спокойнее, так что в Авилу я возвращаюсь только проездом — формально в гости к одной из многочисленных маминых родственниц, на деле - я вспоминаю детство.

Славное было время.
Мать стирала белье. Отец нес гарнизонную службу. Мы жили бедно.
Тем не менее я периодически бывал на сходках городской элиты.
Парадокс, правда?
Такое нельзя представить в Англии, Франции, Германии, даже в Италии! Тогда это казалось мне демократичным — старая и новая аристократия, богачи и разорившиеся, художники и ученые, военные и иностранцы - наш "Свет" принимал всех... Уже потом я узнал, что это — следствие нашей отсталости. Читали ли Вы маркиза де Кюстина и его записки о России? Изучая это произведение я обнаружил некое сходство...
Впрочем, это открытие мне предстояло сделать еще нескоро.
В младшей юности меня более всего поражало людское лицемерие.
Испания достаточно консервативна, у нас даже к ручке подходят только если хотят эпатировать всех вульгарностью — но на ночных свиданиях барышни искали отнюдь не любви, вернее не той любви, о какой пишут в книгах. По правде сказать любовь в те годы волновала меня куда больше жизни, и мне удивительно, как при всех ветрах, царивших тогда у меня в уме, я умудрился принимать серьезные решения.

Вы оценили как многое я умудрился "не заметить" — Раскол либералов, Кровавая неделя в Барселоне, Марокканский вопрос, Великая война, последовавшие за ней голод и "испанка", Всеобщая забастовка, наконец, Анваль! Нельзя сказать, что я этого не видел.
Просто когда ты молод — всё кажется ненастоящим.
Ты создаешь что-то, что кажется тебе великим, а в перерывах делаешь кучу барышень несчастными с четким намерением сделать их счастливыми.
Потом твоя подружка выходит замуж за парня, который ей омерзителен, но может дать ей стабильную жизнь. Какое-то время вы оба смеетесь над этим. Через пару лет она привыкает к нему и начинает видеть в том, как он сморкается, даже некое очарование.
Вы расстаетесь, и ты клянешься себе, что с тобой это не повторится, что тебя минует чаша сия. Ты молод, эксцентричен, решаешь мировые проблемы между завтраком и сиестой...

Тут слушатель и понимает, что в какой-то момент поток фактов сменился "байками" о жизни, девушках, родственниках... Вместо стройной системы "дорогой друг" получал поток бесспорно интересных, но абсолютно несвязанных историй, в основном относящихся к довоенному периоду. Но ведь если Фернандо родился в 1898 году то простая математика подсказывает, ему было в 1914 году всего 16 лет!

Да и истории, которые рассказывал "Фернандо"... Когда-то ты их уже слышал. "Если братья росли вместе, воспоминания у них частенько совпадают" — Отвечал невозмутимо испанец и предлагал сыграть в шахматы. Хотя бы эта черта у братьев была общая, они оба прекрасно играли. И поскольку каждый из них побеждал, впору задаться вопросом — когда они играли между собой, кто выходил победителем?

Ах, право, какой поток бессвязного свовоблудия. Пристань, Капабланка, костюм-двойка, пробковый шлем, средневековые короли, Тереса Авильская, Черчилль, Асорин, "Великое Потрясение", "испанка", женщины, женщины, женщины...

Если у вас уже лопнула голова, поздравляю — Вы поняли, насколько эффективны были расспросы Фернандо о его прошлом.

За деревьями терялся лес.
В данном случае, лесом было отсутствие у попутчика каких-либо документов. И уж совсем Лесом — наличие у Фернандо пистолета в специальной скрытой кобуре под пиджаком.
— Это опасные места.
Улыбался журналист.
Он всегда улыбался.

В вечер апельсинов, испанец был так же спокойно эмоционален, теплохладен, как и обычно. Проблемы с кожурой он решил в обход всех норм этикета, складным ножом. Это на самом деле просто. Отрезаешь у апельсина один "краешек" где плод крепится к ветке. Затем противоположную часть. Затем на оставшейся части кожуры делаешь ровные вертикальные надрезы и... Снимаешь получившиеся полосы по одной, будто лепестки цветка.

Фернандо улыбается. Он любит такую ритмичную работу, делает её с такой сосредоточенностью, словно бомбу собирает. В эти моменты братья очень похожи...
И в то же время так отличаются друг от друга.

— Мсье Жозеф, на эту тему как раз есть отличная работа. Может быть, ты читал? "La rebelión de las masas" сеньора Ортеги-и-Гассета. В наши дни происходит постепенное повышение роли простого избирателя в демократической жизни, что к сожалению в данный момент значит приход консервативного крестьянина на избирательный участок. Этот крестьянин проголосует за короля, назовёшь ты его генералом или рейхспрезидентом, и проблема не в персонажах, нет, проблема именно в массах. Их необходимо учить, необходимо просвещать относительно политических сил, действующих в нашем и в иных обществах. Вот чего ты на мой взгляд не совсем понимаешь о республике, это не конституция, это процесс. Даже само слово республика буквально значит "наше дело".

Фернандо мастерски соскальзывает со сложных тем, отвечая на вопросы, которые ему не задавили, но так, чтобы они казались связаны с действительно заданными. Спросил про революцию? Получи про революции. Спросил про течения? Получи про течения. Что там ещё осталось?

— Я рад, что тебе нравится моя работа. А это именно что работа. Долгая, кропотливая... И порой скучная. Ты вот хочешь историю, а я хоть убей не представляю, что тебе рассказать, мсье Жозеф. Наверное самая лучшая часть моей работы это видеть совершенно разных людей. Сегодня ты интервьюируешь коммуниста, завтра проститутку, а послезавтра гроссмейстера. Я же рассказывал как брал интервью у Капабланки? Великий человек. Кстати.

Испанец вдруг хитро подмигнул собеседнику.

— А не воспользоваться ли нам случаем и немного поработать? Надо же мне записать жуткие откровения настоящего охотника! Не пойми неправильно, сам я против охоты не имею решительно ничего, но как ты заметил... Публика любит разгромы.


"Разве я сторож брату моему? — Воспоминания охотника о братьях наших меньших"

Благодаря мсье Дарвину мы узнали, что человек по биологической природе своей является не более чем высокоразвитым животным. Тем не менее самые разные учения от религиозных до этических, сходятся в том, что помимо животного начала в человеке есть и иное, разумное, моральное основание. Факт биологической близости человека и зверя в зависимости от признания одного из этих оснований, делает человека сверххищником — или пастырем. Провозглашает тотальный эгоизм или здоровую ответственность за братьев наших меньших. Сегодня мы побеседуем с мсье (не забыть, вставить имя), который глубоко убеждён в том, что ни один человек на является сторожем брату своему меньшему. Побеседуем с охотником, собственноручно умертивившим десятки если не сотни зверей. Их мясо стало основанием той похлёбки, ради которой он отказался от первородства с налагаемыми им обязательствами с пользу бессмысленной войны всех против всех, которую этот человек считает естественным порядком. Нас спросят, зачем говорить с таким человеком? Ответим — нужно знать, чтобы презирать.

Мы сидим в гостиной в мавританском стиле. Хозяин, доктор, ревностный католик и известный активист по защите окружающей среды. Мой собеседник не погнушался обманом, чтобы попасть в сей благочестивый дом — он притворился переводчиком. Сейчас он накалывает небольшие кусочки мяса убитого накануне негра льва бегемота (исправить — merde, кто вообще живёт в этой поганой Африке?!) гну на перочинный нож и поджаривает над огнём, чтобы затем с аппетитом съесть. Когда говоришь ему, что в цивилизованном мире так давно не едят, он лишь смеётся: "Меня этому научили негры. Они так едят людей". Надеюсь, он шутит.

Я спрашиваю: "Что Вы чувствуете, когда убиваете?"
Он отвечает: "Человек не может безнаказанно убить человека. Охота дарит тебе ни с чем не сравнимое наслаждение варвара, который ни от кого не зависит. Позволяет прийти в львиное логово, убить зверя словно врага, затем трахнуть (перебор, исправить) пристрелить по одному его жену, их детей. А потом съесть их плоть под чучелом из головы отца семейства. Тебя ничто не сдерживает, ты царь природы с властью как у падишаха".

Весь лист перечеркнут. Львы живут прайдами, основная метафора насмарку. Ничего. Можно поработать ночью.
Есть над чем работать, есть...
Чтобы размять ум, Фернандо в голове прокручивает другую историю, настоящую историю, историю, которую нигде не запишет и никому не расскажет.

Еще один из рода Гонсалес.
1895 — Рождение. Старший сын в семье.
1912 — Лишился невинности. Хотел жениться.
1913 — Ну вы поняли.
1914 — Пошёл добровольцем на Войну во французскую армию. Сделал это отчасти назло той стерве, отчасти потому что отец — боевой офицер, и это его бы порадовало.
1916 — Ячейка. Долой войну.
1917 — Участие в мятеже. Демобилизация. Смертный приговор. Замещён тюрьмой. Через год досрочное освобождение вместе с другими бунтовщиками по случаю конца войны.
1919 — Россия. Слава революции.
1921 — Гребаные ублюдки-коммунисты. Франция. Она с бомбой в руке. На руке кольцо.
1924 — Бум.
1925 — Бум.
1926 — Бум.
1927 — Бум.
1928 – Всё пошло не так. Она лежит. Суд. "Психопатия".
1932 — Хорошее Рождество. Шахматная партия. Вино. 1933 — Африка.

Нерассказанная история.
Возможно, когда-нибудь он сбежит как Клеман Дюваль и издаст свои мемуары.
Возможно, он уже сбежал и дело за малым.

Вы не можете просматривать этот пост!

  9 января 1933 г. Африка, Мыс Лопес, Порт-Жантиль.

  Золотистое небо. Подобные облаку дыма чайки. Искрящаяся водная гладь. Пронзающие море лучи солнца. Подводная мгла. Стая мелких рыбешек, похожая на проплывающий мимо чешуйчатый доспех сакского воина. Склизкие водоросли – выходящие из самых глубин щупальца предвечного зла. И падающая, все глубже и глубже уходящая, пропадающая, теряющая свой блеск, свою яркость, растворяющаяся, немеющая в окружении морских теней, облепленная пузырьками воздуха, лопающимися, улетающими, пропадающими во мраке, уходящая на дно монета. И прыжок в воду! И брызги, взрывающие водный покой; брызги, достигающие смеющихся европейцев; брызги, оживляющие скучное утро. И робкий потерянный голос с палубы: “Что происходит, господа?” “О, это местная забава. Перед отплытием в следующую гавань гости бросают монеты за борт, а местные негры ныряют и ловят их. Если твою монету вместе с негром не сожрет акула – это к удаче! Так у нас говорят”.
  – Всё, дамы. Последняя монета, и уплываем в Ластурвиль! – перекрикивая негров, пытающихся своим ревом отогнать акулу, заявил Джозеф и, сделав драматичную паузу, швырнул 10 сантимов за борт.
  Монета упала в десяти футах от плавника акулы. Девушки, закрывая глаза, одновременно и завизжали, и засмеялись. Негры побоялись нырять за такой опасной добычей. “Ну давайте же! Это всё, больше вы ничего не получите! – ругался охотник, прибавляя к этому какие-то местные выражения. – Эх. Ну хотя бы все живы, а значит, удача на нашей стороне. Погнали, капитан! Нас ждет знатная охота”.

  Один из двух речных плоскодонных пароходов тронулся в путь, в путешествие по венам веков – медным африканским рекам, берега которых хранят тайны допотопных ландшафтов. Все глубже и глубже в Африку – и судно кажется все меньше; деревья, которые издали казались невысокими, вырастают до самых небес, тучнеют и встают могучей стеной, заключающей солнце в свой капкан; а там, у берегов, где в воду вторгаются толстые сплошь увитые лианами корни, меж сгнивших плавающих стволов порой мелькают чешуйки боязливых кайманов и показывается, словно вышедший из книги Иова, ужасающий одним своим взглядом бегемот. А над его усатым носом беспечно проносятся голубые птички; поднимаются над водной гладью, взлетают и, закружившись, растворяются в небесах.
  – Если бы мы могли остановиться и заснять это, я бы поспорил на свою винтовку, что засадил бы пулю той макаке прям в глаз, – показывая в сторону непроглядных джунглей, продолжал Джозеф. – Но тут кругом гиппопотамы, и один резкий звук введет их в ярость. А вы, Николя, умеете стрелять? Я с детства поглощен охотой: в десять спер у отца ружье и ушел стрелять глухарей. Не хочу говорить, что было потом, ха-ха, но с тех пор у меня зуб на этих непокорных тварей. На этих, и на революционеров. За милю их чую. Только попадись мне кто из них на тихой охоте, я себя не сдержу… У вас красивая жена, мой друг! Даже жаль, что она поехала не одна, ха-ха, – охотник протянул фляжку с чем-то веселым Дюрану и рассмеялся. – Не томите, расскажите свою историю, mon amie.
  К вечеру пароход подошел к миссионерскому пункту. Несколько продолжительных гудков заранее предупредили жителей о прибытии гостей, и совсем скоро на белой как снег от отражающихся лучей солнца глади воды появилась пара темных силуэтов гребцов. Сначала казалось, что это два гондольера, распевая свои песни, выплывают из солнечного пристанища и наперегонки спешат к судну, чтобы забрать его пассажиров в светлые воспоминания о Венеции… Но прекрасными гондольерами оказались два косых негра, чудом балансирующие на казенных каноэ, причудливо выдолбленных из цельного ствола одного дерева. И плыли они, мягко говоря, не на перегонки. Остановившись на полпути, они подплыли друг к другу, уселись лицом к лицу и завели десятиминутный диалог ни о чем, сначала смеясь в голос, а потом эмоционально ругаясь. Понарошку, конечно же. Наконец, съемочная группа вместе с охотником перепрыгнули на “лодки”.
  – Осторожней, барышни! – предупреждал Джозеф, под шумок сжимая ручку Флоренс, как будто бы так и следовало делать. – Не двигайтесь, иначе каноэ перевернутся, и вы отправитесь на корм крокодилам, хе-хе! А вам, дорогая, нечего переживать: благо рядом я. О, сколько барышень я спас из подобных передряг, вы бы знали, дорогуша! Большей частью это были француженки. А вы, часом не из Англии? Как вы попали в эту группу? О, мне так интересно…
  Не успел Джозеф перейти к своей любимой части разговора – охотничьим байкам, как группа достигла берега. “Не волнуйтесь, как я и сказал, ваши вещи привезут на втором пароходе ближе к ночи. Об этом позаботятся люди доктора. А пока у нас будет время обсудить план лучшей охоты в нашей жизни!”.

  – Исключено! Нет, нет и нет! Никакой охоты! – возмущался доктор Сигберт. – По своей наивности я полагал… Ну надо же каков идиот! Полагал, что вы приехали брать интервью обо мне, моей клинике, этих начинаниях, этих людях и наших проблемах. Что вы приехали с благими намерениями… И что? И я узнаю, что я – доктор Сигберт Кёхлер – просто приживала; да нет, настоящий пособник мирового зла под названием истребление невинных божьих тварей! Вы вообще в курсе, что приехали в католическую миссию? В миссию святого Франциска. Вы можете себе представить, что святой Франциск, окончив свою проповедь птичкам, достает из-за пазухи обрез и шмаляет по голубям, чтобы подкрепиться белком?! Это немыслимо, Джозеф! В прошлый раз вы представились переводчиком, и я вам поверил. Но что я узнаю? Мой хороший друг перешел на сторону…
  – Не драматизируйте, доктор. От охоты еще никто не умирал. Камеры и оборудование этих господ будут подготовлены только к вечеру следующего дня, вы только вдумайтесь. К тому времени у них останется сил лишь на интервью с вами и съемку пейзажей. Я это обеспечу. Нечего переживать, дорогой. Охота – это просто громкое слово, которое я неосторожно допустил.
  – Охотно верится. И все же, драгоценные гости, если вы все же решились на страшное, в том числе на обман меня, старика… То я прошу меня предупредить. И тогда кровь невинных тварей (и того пусть и повинного слона) не прольется. Дорогая Луиза, мы знакомы с вами не один год, и я полагаюсь на ваше благоразумие. Да. – Доктор вздохнул, опомнился и, хлопнув себя по коленям, позвал всех ужинать: – Пойдемте-пойдемте, пока все не остыло. Ах, да, дорогая Луиза, неужели вы успели выйти замуж? Я так рад! Расскажите мне все как на духу.

  За окнами столовой для белых стало совсем темно и душно. Доктор не позволял открыть окна, потому что в комнату мог залететь глупенький мотылек и, полетев на зов света керосиновых ламп, обжечь свои крылышки. Вместо этого Кёхлер предложил гостям растаявшее, не похожее на десерт мороженое. Совсем теплое. А Джозеф на автомате рассказывал байки, строя глазки медсестрам и думая о чем-то другом. В один момент он схватил апельсин, помял его в руках и, выдержав паузу, сказал:
  – Точно! Ну как я забыл о самом главном. У нас всего три дня. Мы обязаны успеть закончить наши, как я понимаю, съемки природы. Назовем это так. Завтра просыпаемся ближе к обеду, радуем доктора своей компанией, подготавливаем… ну, место где будем брать интервью, да? И к вечеру заканчиваем. На следующий день я покажу вам прекрасные виды. И в третий день… ну, отдохнем, я думаю, да ведь? Но главное вот что: если мы не успеем вечером третьего дня на пароход (сначала на каноэ, потом на пароход), то…
  – То следующий придет через полгода, друзья мои! – ворвался в разговор доктор.
  – Вот именно. Нам никак нельзя опаздывать.
  – Никак нельзя опоздать! – подхватил доктор.
  Джозеф положил апельсин. Поправив усы, он, казалось, задумался, но, не меняя выражения лица и продолжая смотреть в никуда, обратился к Флоренс:
  – Раз уж вы захотели первой покинуть стол, то будьте так добры: предупредите боя на здешнем причале, чтобы он принял технику, а не то пока мы будем искать ее где-то в джунглях, наши дни здесь кончатся, и мы, вероятно, останемся тут еще на полгода. И проверьте ее на повреждения, вы же профи, а мало ли что – Джозеф поднял глаза и улыбнулся. – И, прошу, убедитесь, чтобы распорядились послать повторную телеграмму о том, что мы отплываем через три дня. Спасибо, дорогая, – подмигнул он.

...

  Доктор не унимался:
  – Луизочка, но до чего же вы хорошего приметили мужа! Вы воевали, мой командир? – доктор дотронулся своей трясущейся ладошкой руки Николя и с верой посмотрел ему в глаза. – Я вижу в вас истинного героя. За кого еще могла выйти моя милая девочка?

  Тем временем Джозеф шептался со своей соседкой справа Магдаленой:
  – Дорогая моя, на вас вся надежда. Старик даже не понял, что я наврал ему с три короба, но теперь ваш ход. Я сказал, что мы будем спать до обеда. Ха, но как бы не так. Старый хрыч просыпается в восемь, значит нам следует встать к пяти, взять камеры, все вот это. И двинуться в путь. Я перебрал, немножко. Сам не встану. Но вы. Вы то всех и разбудите. Только тс-с-с. Пусть это будет всеобщим сюрпризом от меня. Разбудите всех, хорошо? Иначе мы не пойдем охотится на этого слона, хах. А я только и жду его крови.
  – А как же ты похорошела, Луизочка! – восклицал доктор в который раз.
  – Это точно! – включился в разговор охотник. – Ну кто не устоит перед такой красоткой? Да даже женщины бы, мне кажется, не удержались бы, а, Магдалена? – рассмеялся Джозеф, положив руку на колено соседке.

…

  Ужин заканчивался. Доктор приглашал Луизу и Николя посмотреть фотокарточки здешних мест в своем кабинете, приказывал боям проветрить спальни гостей перед сном и настаивал на беглом осмотре. Со стола убирали. Пришло время апельсина и политики. Апельсин не очищался, а поговорить о политике ну очень уж хотелось. Джозеф начал:
  – Фернандо, друг мой, а передай-ка нож. Да-а-а, – затянул он, развалившись, – слыхал о революциях? Болит сердечко? Республике конец, мой друг. Республике. Ко-нец. Кризисы. Разбои. Сам знаешь. А этот идиот Санхурхо? Сказочный персонаж. Вообще я думаю (и мне не важно, монархист это или республиканец), что любой создатель переворота – не достоин называться человеком. Его глаза покрыты пеленой, он слеп, он ничего не видит: ему важна только его власть, только его благополучие. Он не хочет даже видеть, что из-за него начинается гражданская война. Я уж молчу о выводке анархистов, этом клубке нечистоплотных завистников. Фанатики. Фанатики, я считаю. Хотелось бы мне, чтобы их имена навсегда пропали из истории. Все как ты писал, дружище. Я номера “NN” только из-за твоей колонки и покупаю. Так их. Знаешь, что делаешь, уважаю. Расскажи о себе побольше. И, да. Выпьем? – и Джо протянул фляжку Фернандо. – В наших краях отпить из одной фляжки значит стать братьями, дружище!

  10 января 1933 г. Африка, Ластурвиль.

  Наконец во всей больнице, кроме кабинета доктора, погас свет. Доисторические пейзажи снова погрузились в свое многозначительное молчание, утихла вода, успокоились звезды. Им навстречу выплывали из речной тьмы похожие на электрические шары медузы, кружащие в беззвучном вальсе. В отражении луны они были подобны танцующим в кругу богатой залы парам, не знающим конца и начала музыки. Они парили где-то внутри луны, а она содрогалась от весел проплывающего мимо местного гондольера. Он нес свое послание для доктора. Сойдя на берег, он медленно зашагал на свет единственного желтого окошка вдали, как вдруг послышался дикий, сумасшедший, ни на что, разве что на рык леопарда, не похожий рев. Гондольер рванул с места и в охватившем его смертельном ужасе за десять шагов преодолел расстояние до больницы.
  – Не волнуйся, дорогой. Что такое? Послание, в такой час? – доктор обнял негритенка и кое-как вырвал телеграмму из его дрожащих пальцев.
  Было написано: “Передайте охотнику после отъезда негр все же нырнул тчк его съели”. Вновь послышался рев, но теперь и доктор смог его услышать. Он тут же закрыл дверь, задернул шторы и, усадив посыльного, выключил свет.
  – Только не это, – прошептал он во тьме.

Голова взорвалась мириадами искр. Пожалуй, пытаться разлепить тяжёлые веки и сфокусировать взгляд было не лучшим решением. Кейт слабо пошевелилась и застонала, снова проваливаясь в спасительную темноту. Вокруг — тишина. Только на периферии слуха — мерное, электрическое гудение, но к нему так быстро адаптируешься, что звук превращается в колыбельную. Тяжёлое забытье, снова.

Кажется, ей снился какой-то кошмар. Погоня и попытки спастись, страх и отчаяние преследуемой, загоняемой в угол жертвы, тёмные, уродливые силуэты охотников, осознание тщетности всех усилий — а оттого ужас, переходящий в паралич, когда только и способен, что замереть на месте и ждать своей участи. Как нейрофизиолог и психолог Кейт знала, что такие сны — отражение сбоя работы сердца. Мозг генерирует кошмар как отражение неполадок в организме, и по сюжету этого ужастика можно точно понять, что неисправно. Вот бы ещё научиться делать это во сне... Кейт, конечно, была знакома с техникой осознанных сновидений. Во время её учёбы в Стэнфордском университете этой теме отводилось прилично часов. Но одно дело теория и совсем другое — практика. Увы, доктор Андерсон не умела управлять своими кошмарами, а потому, как и все, просто боялась.

Пробуждение не принесло ощущения бодрости и хорошего отдыха, а было сродни избавлению от страданий. Кейт осторожно, чтобы не вызвать новый приступ мигреноподобной боли, перевернулась на бок и обвела взглядом помещение, где они забаррикадировались, когда ситуация вышла из-под контроля. Доктор Стейниц тоже подавал признаки бодрствования, а вскоре и вовсе поднялся на ноги.

Жутко хотелось есть и пить, так что предложение коллеги воспринялось как манна небесная. Хоть Кейт и не верила в Бога и всю эту библейскую чушь.

— Спасибо, вы мой спаситель.

Женщина села и, подкрепив благодарность улыбкой, сделала несколько жадных глотков. Кто бы мог подумать, что обыкновенная вода может быть такой вкусной...

— У нас совершенно точно обезвоживание. Сколько у вас? — кивнула Кейт на бутылку.

Если снаружи хаос, высока вероятность, что запасы придётся жёстко экономить.

Не менее сильно тянуло принять душ, а потом насладиться запахом свежесваренного кофе. Да, это было бы идеально... Но больше всего вместе взятого — закурить. Курить хотелось адски. Как врач осознавая вся пагубность этой привычки, Кейт неоднократно пыталась бросить. Но всякий раз случалось что-нибудь стрессирующее — и порочный круг запускался заново, затягивая её обратно. Нашарив в кармане пачку и зажигалку, доктор Андерсон прислонилась к стене и подняла глаза на собеседника.

— Вы не против, если я немного подымлю? Умираю хочу.

Сколько они провалялись вот так в беспамятстве? Отыскав в другом кармане телефон (девайс уже мигал красным и отчаянно просил подзарядки), Кейт сверилась с "системой координат" на экране.

— Ого...

От увиденного лицо женщины приняло озадаченное выражение и она снова заскользила взглядом по окружавшим стенам и фигуре доктора Стейница. Очевидно, она анализировала.

Первое что ощутила Женя - боль от слишком яркого света. Девушка зажмурилась и отвернула голову. Стало немного легче. Вместе с сознанием вернулись мысли. Они нахлынули волной, не позволяя сделать глубокий вдох и вынырнуть. Картинки прошлого, ощущения, чувства. Чувство потери. Одиночество. Отчаяние. Надежда. Бесполезная попытка добиться какого-то результата... Какого? Бесполезная попытка найти.. Кого?
- Олег... - просипела Женя, одним лишь словом останавливая поток нахлынувших воспоминаний.
Когда глаза привыкли к яркому свету, получилось рассмотреть комнату, а вернее палату. Палата? Почему она в пижаме и под ИВЛ? Ответ был крайне прост. Глупо было лезть в очаг заражения и надеяться что болезнь пройдет мимо.
Громова пошевелила руками и ногами. Хорошо что тело слушается. Хотя и чувствуется будто ватное. Она не сразу заметила движение рядом. Евгения скользнула по несчастным взглядом. Еще две девушки находились в таком же неудобном положении. Но где персонал?
Женя уперла лицо в плечо, пытаясь снять маску.
- Эй! Есть там кто-нибудь? Можно воды?
Крик получился тихим и сипящим. Во рту все пересохло.
Не дожидаясь помощи, Громова принялась дергать крепления на руках и ногах. Состояние крайней беспомощности очень напрягало и нервировало, заставляя действовать.

Сестра Таисия, как все в монастырских стенах, молилась за избавление напавшей на мир хвори, прося избавления от страданий, возлагая надежды на милосердие Божие. Но угроза человечеству не собиралась давать обратный ход. Никто и представить не мог, что опасный вирус сможет когда-нибудь проникнуть в святую обитель монастыря. Никто не верил, что в доме господнем может произойти заражение. Тем не менее с каждым днём приходили новые распоряжения. Исповедующимся рекомендовали готовить список своих грехов на бумаге и подавать его принимающему исповедь священнику. Отменили традиционное целование рук духовенства при благословлении прихожан и т.д., и т.п. Но закрывать действующую церковь для прихожан не собирались. Это казалось немыслимым преступлением для верующих – перекрыть доступ в стены Господа и шанс к очищению своей души и покаянию перед грядущим апокалипсисом.
Энский монастырь принимал посетителей до последнего, пока управляющий делами патриархии митрополит Дионисий не разослал циркулярные письма, в которых, в частности, сообщил, что с особенно сложной эпидемической ситуацией епархиальным архиереям приказано закрыть монастыри для посетителей в качестве профилактической меры и сохранении здравия священнослужителей и насельников.
Но, было поздно. Один за другим начали заболевать монахини, пока, наконец, не заболела сама игуменья монастыря. В обители началась паника.
Таисия не могла смотреть со смирением на то, что происходит за стенами монастыря. Информация, черпаемая из СМИ, от коих оградить не могли никакие стены, наводила на мысли о конце света. Когда стало ясно, что вирус не щадит никого и молитвы лишь вселяют надежду, но не спасают от смерти, Таисия посмела высказать служителям, что не собирается сидеть в монастыре и ждать, когда Господь приберёт всех обитателей одного за другим. Её святой долг выйти к людям и быть настоятельницей тем, кто лишен возможности причаститься или исповедаться в тяжкое для них время. Раз мы называемся сёстрами милосердия, так почему мы закрылись от остального мира и не распространяем это милосердие среди страждущих.
Её поддержали не все. Многие уже были не в состоянии стоять на ногах и могли лишь молиться, некоторые отмаливали уже умерших сестёр и предпочитали читать день и ночь заупокойные, но только не покидать стен монастыря.
Таисия, собрав свой скудный скарб, покинула монастырь, с твёрдым намерением принести себя в жертву православным христианам, нуждающимся в ней.
Остальное было, как в тумане. Скольким она успела помочь, как в лихорадке проводила ночи, сколько времени прошло? Ничего из этого она не могла припомнить, когда очнулась. Всё было, словно в страшном сне.
Таисия, открыв глаза, увидела яркий белый свет, слишком яркий. Такого она не припомнит за последнее время. Некоторое время смотрела неподвижно в одну точку, пытаясь осознать себя в этом мире.
Дышать тяжело. Тело не слушается. Мысли путаются. На душе странная тревога.
Она обратилась в слух. Какое-то шевеление поодаль. Повернула голову. Увидела больничную кровать с приборами, лежащего на ней человека. Поняла, что сама сейчас выглядит так же. Поняла, что прикована к больничной койке. Не выдержала, заболела. Но спасли. Это не похоже на загробную жизнь. Осталось дождаться врача и поинтересоваться, как скоро она сможет встать на ноги.
Молодая монахиня вновь закрыла глаза и стала терпеливо ждать мед.персонал, чтобы обрадовать их своим пробуждением и попросить отвязать её.

Семён честно выполнял предписания Минздрава "при первых симптомах заболевания обратитесь в специализированное учреждение", поэтому завершил свой поход раньше планируемого и вернулся в лоно цивилизации. Да теперь городские пейзажи были более безжизненными из-за множественных ограничений, но люди на улице встречались и группами и без средств защиты дыхания.

Оказавшись в центр Кукурузов обратился к регистратору. Несколько дней он послушно соблюдал постельный режим, но с каждым днём он видел, что медики не справляются без помощи и всё чаще стал покидать палату и помогать всем кому мог. Но не прошло и пары дней как его приковали к кровати лишь за желание помочь! Забытьё он принял с облегчением.

Первый сознательный вдох разгоняет вязкий туман в голове, но на его смену приходят ощущения ещё хуже: головокружение, слабость жажда и голод. Второй вдох и попытка открыть глаза, кажется, что над головой сияет яркое полуденное солнце. Немного времени ушло на открытие глаз, ещё столько дабы не щурится. Прямо над головой находится источник света светодиодная панель, а вокруг пластиковые панели расходящиеся во все стороны. Поворот головы, а скорее падение головы на бок, сопровождалось противным шуршанием и ощущением крошек в кровати. Уняв головокружение Семён увидел, до боли знакомую обстановку, палата госпиталя с множеством кроватей. Попытка позвать соседей была превратилась в жалкое сипение из-за пересохшего горла и последовавшего кашля.

Болезненный приступ кашля помог встряхнуть голову и сконцентрировал на первоочередной задаче - воде. Семён постарался сесть, но его движение ограничилось на длине фиксаторов благо они были мягкими и не повредили ему. Минимальный подъём всё же дал возможность увидеть соседей по палате. А вернее их высушенные тела. Сёма понял, что выбираться нужно самостоятельно и поскорее ведь раз трупы успели высохнуть, то помощь точно никто уже не окажет. Нахлынувший страх и адреналин затмил разум и заставил совершенно по звериному крутить кисти дабы выскользнуть из мягкого захвата ремней.

Осознание себя приходит резко. Ирина дёрнулась, распахнула глаза - и зажмурилась.

Слепящий свет слишком ярок. Где я? Что случилось? Почему неудобно дышать? Спокойно. Вдох. Выдох. Приоткрыть глаза и оглядеться. Больничная палата. Хорошая больничная палата. Частная клиника? НИИ? Или это она в платном отделении Первой Энской, о котором она столько слышала? Сейчас несущественно.
Рядом на соседних койках ещё двое, кажется, шевелятся. Пока не имеет значения.
Что я помню? Аспирантура, сарсков2, студенческий медпризыв, уйма работы, жёлтая зона, больше работы, красная зона, подруга.. как же её.. мешки с трупами... тест - и изоляция. Нет не вспомнить. Кажется, антероградная амнезия, ведь я явно болела - и теперь здорова. Или это лишь вспышка сознания? Капельница пуста, сколько же я.. мы здесь? Где медперсонал? Почему не меняют простыни, в моей явно просыпана какая-то дрянь. Паразиты?
Множество вопросов - и ни одного ответа. Сперва необходимо освободиться. Это было бы безответственно в других условиях - но периоды буйства, если они и были - уже прошли - а без воды и еды она умрёт.

Слабость в теле была невероятная - но Ирина попробовала вытащить из стягивающего ремня левую руку, чтобы затем снять кислородную маску - и дышать нормально.

- Всё, что ты говоришь, Люций, конечно, звучит интересно, но, боюсь, оно не может быть реализовано в том масштабе, в каком это тебе представляется. Даже будучи лаборантом, сложно позволить себе что-то, что выходит за рамки обустройства своей собственной берлоги. Верно, Адам? - Джек строго посмотрел на Адама, - Ладно Лилли, она работает не покладая рук, но ты, вечно отлынывающий от работы и имеющий полтора ассистента, превратил свою комнату в такой гадюшник, что страшно смотреть.
- Ну-у...
- У Ричарда такая же песня, хотя работы тоже немного.
- Мне так уютнее.
- И я почти уверен, что не будь у Лиллит работы, она бы всё равно жила в том же бардаке, который у неё в текущий момент.
Ловкие пальчики бесшумно оголили промежность инкуба, и горячее дыхание обдало его ствол. А затем они же подняли его и направили в рот, что принялся усердно работать языком вдоль всего стержня, умудряясь делать это без чавканья и посторонних звуков, а другой рукой играя с его мешочком.
- Вы не можете организовать себе жилое пространство в порядке, будучи лаборантами. Что говорить об ассистентах? Нет, поначалу вы, может быть, будете активны и амбициозны, полны энтузиазма и энергии, но все мы знаем, как быстро может закончиться первый запал.
- Он мог бы устроить кафе не в центре, но в своей собственной комнате. - рыжая, похоже, не собиралась отстаивать ни свою, ни чью-либо позицию.
Взгляд лаборантки Люция потух, и она задумчиво теребила кусочек хлеба от недоеденного хот-дога. Немного измазанный в кетчупе, он казался испачканным в крови.
- А я не понял, что сейчас должно произойти? Где Кассандра? - наконец-то опомнился тигр.
- Кэсс под столом, и с минуты на минуту она начнёт трогать тебя за член, Ричи. - пояснил Адам, - И меня. И, наверное, уже кого-то трогает, просто тот виду не подаёт.
С этими словами он лукаво покосился на демона, но, правда, затем так же посмотрел и на Джека - значит, просто строил догадки, и Люций пока ещё не спалился.

Предложение демона оказалось столь неожиданным, сколько и интересным. Поначалу, конечно, не все поняли, какую перестановку он собирается затеять, но после, сообразив, отнеслись благосклонно. Видимо, Лилли и впрямь нечасто играла со всеми, а потому уже только это было решающим фактором.
- Отлично, играем.

И они сыграли. Лаборантка показала себя на удивление хорошим игроком - вдумчивым, расчётливым. При этом она тоже всеми силами пыталась помочь Ричарду, и благодаря этому большой кот наконец-то одержал победу, хотя сам толком и не понял, как это у него получилось. А вот во втором раунде случилось нечто невероятное - Люций стал свидетелем того, как, несмотря на общие усилия Адама и Джека, выигрыш буквально вырвала Кассандра на последних парах. Инкуб почувствовал, что тут была замешана старая добрая магия, но так как доказать это не мог сию же секунду, совершенно правильно поступил, что решил деликатно промолчать.
- Я выиграла! Ух-ху! - воскликнула чародейка и, выбрасывая последние карты "на погоны" оставшемуся в дуэли с ней юноше.
- Да как так-то! - Адаму это не понравилось, и он даже как-то обиделся.
- А вот так. Быть одному из вас сегодня моей сучкой, хе-хе! - после этих слов беременная волшебница задёргалась в победном танце самка с собой.
- В самом деле, закуска кончилась. Может, сообразим чего посущественнее? - Джек, похоже, был не очень расстроен.
Остальные были тоже того же мнения. Дружеская игра на то была и дружеской, чтобы никто ни на кого не обижался при любом раскладе.
- Там только замороженные бургеры, пицца и сосиски в тесте. - отвечала Лилли.
- И всё? Мы вроде давно договаривались смоделировать что-то вроде ресторана.
- Куча времени на это уйдёт. Я бы и с радостью, но у меня полно работы. В отличие от некоторых.
- Не переживай, скоро у тебя будут помощники.
- Новые ассистенты?
- Новые лаборанты. Вернее, старые. Блоки объединяют.
- Что?
Последний вопрос три лаборанта задали в унисон, и все были очень удивлены.

Вы не можете просматривать этот пост!

    — С органами восприятия у меня пока что полный порядок, и я способен отличить невооружённого человека от человека с дробашом за пазухой, — возразил я. — Что касается охотников, то они не ходят без ствола даже в сортир. Как и многие на Изнанке. Общее правило выживания.

Якуб, при всех его недостатках, защищал нормальных людей, убивая нечисть. Не всегда ту, которую нужно, не всегда вовремя - но идея была правильной.
    — И ключевая фраза здесь — «не всегда ту, которую нужно», — улыбнулся я. — Нужно кому, вам? Дайте подумать…

    Я согнул руки в локтях и потёр подбородок.

    — Защитника людей, и человека, Якуба вы осудили за убийство «беззащитного» кровососущего монстра. Потому что она внучка местной шишки. И осудили его на основании слов другого монстра, который кровь, конечно, не пьёт, а просто пожирает людей целиком со всеми потрохами. За особый деликатес почитая людей в погонах.

    Я сделал паузу, имитируя интенсивные раздумья, а через пару секунд моё лицо озарилось искрой эврики.

    — Теперь мне, наконец, понятны, ваши принципы. И то, что моё первоначальное предположение всё-таки верно: вопрос не в твёрдых моральных установках «защищать людей до последней капли крови», а в цене. Ну так назовите, наконец, свою цену, и мы полюбовно разойдёмся.

    Хотя кому я это говорю. Реплика могла бы предназначаться полковнику или генералу. Капитан — это даже не старший начальствующий состав. Поэтому я добавил:

    — Понимаю, что не в вашей власти решать такие вопросы, и вам нужно время переговорить с начальством.

    Впрочем, если за тонированным стеклом безмолвно скрывается кто-то из руководства, моё предложение уже достигло нужных ушей.

    — Ваша версия событий мне понятна. Вижу, у вас уже на всё есть своё объяснение, и мои показания лишь мешают стройной системе готовых доказательств и выводов. Посему предлагаю остаться при своих и закончить этот бессмысленный допрос, — спокойно продолжил я с видом «Окей, парень, ты меня поймал». — К тому же проведённый с нарушением процессуального законодательства. Вы не первый год на службе, товарищ капитан, и вам зазорно не знать, что любое процессуальное мероприятие начинается с установления места его проведения, а также личности участвующих в нём лиц. Не помню, чтобы вы мне представлялись. Равно как и вопроса на ту же тему, адресованного мне, я не слышал. Возможно, вы говорите вовсе не с тем человеком?

    Сказано это было с целью подтрунить. Я прекрасно понимал, что в этих стенах да с такими полномочиями фабриковалось не одно уголовное дело, и с более серьёзными нарушениями. Если на это был госзаказ.

    — И уложи я хоть дюжину людей на ваших глазах, это всё равно не дало бы вам права при общении со мной переходить на местоимение 2-го лица единственного числа. За исключением случаев брудершафта. Но мы с вами, кажется, не откупоривали бутылку «Дом Периньон урожая 82-го?* Пока что.

    В профессиональной подготовке следователя я усомнился ещё в самом начале, когда допрос начался без стандартных «Ваше имя? Дата рождения? Адрес проживания?». С того момента, как мне начали ни с того, ни с сего ты-кать, мои подозрения укрепились. Грех было не потыкать носом. Возможно, моя любовь к сарказму в следующий момент будет стоить мне целостности рёбер. Но на службе у рогатого ублюдка случались повреждения и похуже. Ни одна полицейская дубинка не сравнится и с десятой долей боли от когтей инфернальной твари, вонзающихся тебе в кишки.

    Срок не пугал тоже. Я лучше отмотаю десятку, чем упомяну и поставлю под удар Её. Почему? Почему… Хороший вопрос. Что ж, у меня будет время попробовать отыскать на него ответ.

    — У вас же предусмотрены питание и санузел в камере? — спрашиваю я своего безымянного собеседника.

    Надеюсь, змейка, ты не станешь творить глупостей.

— Нет, перепил кое кто другой. А ты просто отрубился. Ладной, забудь. Давай уже займемся делом. - И эльфийка вновь начала раздеваться и залазить на диван. - Ты закончил со своими мантрами, потому что я хочу это все побыстрее закончить.
Ниса руками придавила Олли к мягкой поверхности диванов, а после залезла на его небольшое тело.
— Но сначала, ты поработаешь с моей киской.

- Эй, погоди-ка, чикуля, я что-то не пойму... - попытался было взять всё под контроль Оливер, но женщина уже опередила его, - Э-э, ладно... Это что, типа предписания такие, чтобы я тебе дырку вылизал?
Похоюе, Адам не сказал ассистенту, что от того требуется конкретно. Валанис могла придумать что угодно - контроль был в её руках.

— Боги, два мужика на целый этаж, и оба идиоты. Нет, предписание говорит о моей заднице. Но на сухую совать в свою задницу, я не дам. Поэтому, ты сначала увлажнишь мою киску, разогреешь меня, а потом уже, займемся делом.
Будучи все еще в верхнем положении, девушка развернулась сидя на лепреконе и уселась прямо своими ягодицами, у того на ключицах. Предоставляя остальным, заняться тому самому.
Сама же вампирша, взялась стягивать штаны с чересел полурослика и доставать его инструмент.

- Ой-ой, какие мы нежные. Оу... - когда промежность оказалсь непосредственно перед лицом лепрекона, он слегка оторопел, но быстро нашёл в этом плюсы, - Хотя, эта штучка на вид довольно нежная. А ну как она на вкус? Хэ-хэй!
И рыжий бесстыдник ворвался в исподнее вампирессы с таким азартом, что у той из груди невольно стон вырвался, громкий и восторженный. Возможно, его даже слышал Адам, если бы стоял за дверь. Но к чёрту Адама - прямо сейчас в киске Нисы работал долбанный пропеллер, слюнявый и издающий такие звуки, словно не кунилингус делал, а озвучивал скачки на лошадях галопом. Но это было... очень приятно. И если бы ещё то, что достала девушка из штанов, было приличных размеров, её восторгу не было бы конца. Но хотя размер члена лепрекона вряд ли можно было назвать средним по человеческим меркам, для того, что они собирались делать, он годился как раз очень даже хорошо - попка Валанис точно не пострадает, и, может быть, та даже получит от этого удовольствие.

— Ах... - Томно простонала Валанис, когда в ее киске завертелся язычок. - М-м-м... Не плохо, продолжай. Мне нравится. - Эльфийка не перехваливала полурослика, а скорее подзадаривала его стараться еще. Сама же в это время, вытянула свой длинный язычок и спустила слюны прямо на небольшой инструмент. После чего, взялась рукой надрачивать член, который полностью вмещался в ее ладони.
— Ох... Возьми немного с киски, и... О-о-ох... И засунь пальчик.

Но вместо этого своевольный лепрекон, явно вошедший во вкус, не стал повиноваться и, словно желая дать сдачи насевшей на него фурии, заработал языком с удвоенной силой и громкостью, хотя, казалось бы, куда ещё быстрее можно. Слюнявое торнадо обрушилось на киску вампирши.

  Вампирша закрыла глаза, закусила нижнюю губу, и очень сильно вдохнула, практически со свистом. И такой силой, что чуть не прокусила клыками губу. - М-м-м... - И протяжно застонала. После чего, сдвинула свой афедрон чуть ниже, буквально насаживаясь на рот и нос лепрекона.
— Я сказала, сунь. Или я засуну пальчик в твою попку!

Лепрекон прекратил моментально.
- Что же ты, сучка, сразу с козырей-то заходишь!
И сделал то, что от него требовалось, в точности и аккуратно.

— А-а-ах. М-м-м... другое дело. - Валанис улыбнулась, когда коротышка выполнил в точности то, что от него требовалось. И это было, слегка больно, немного раздражающе, и от этого только приятней. Тем временем, маленький Олли налился силой и добротно смазан ее слюной. Колечко ануса, тоже слегка разработано, а значит, все было готово.
Валанис слезла с полурослика , перелезла на другу сторону дивана, и стоя на четвереньках, выставила попку. Она положила ладонь на ягодицу и немного оттянула ее, приоткрывая влажное колечко ануса и свою киску. Вампирша, повернула голову к лепрекону и слегка кровожадно улыбнулась.
— Ну, приступай. Только смотри, не перепутай.

Лицо коротышки было всё в слюне и женских соках, но излучало коварное удовольствие. Он был полон духа, а потому, когда ему дали встать, сделал это, изогнувшись и подпрыгнув в весьма сложном финте. Похоже, и вправду какими-то единоборствами владел, но или, по крайней мере, своим телом.
- Время жарить мясо! - воскликнул он и одним прыжком накинулся на её ягодицы, сжимая их руками и приставляя кончик головки к заветной дырочке.
Смоченный слюной и уже выделяющий свою собственную смазку, член Оливера легко вошёл в подготовленную попку так, что это было только приятно, и ничего больше, как хороший точечный массаж. не испортило его даже то, что лепрекон сразу взял нормальный темп.
- Да твоя грязная дырка просто создана для того, чтобы её трахнули. - упиваясь сладострастием, проговорил Олли и звонко шлёпнул Валанис по ягодице, оставляя на той красный след пятерни.

  Эльфийка постанывала, от действий полурослика. Только стоны ее, были наигранны и не настоящими. Она пользовалась тем, что Олли был за ее спиной и не мог видеть лица, поэтому голос ее звучал, периодически в момент входа члена. Ей было приятно, но не более. Это не было чем-то, что могло довести ее до оргазма. В принципе, можно было сравнить с ласками пальцев обычного человека, поэтому она встала на одну руку, а другую потянула к своей киске и начала натирать горошину Клитора в такт фрикций лепрекона. Слова, о чистоте ее попки, решила не комментировать. Врядли сейчас время объяснять, что выпитая жизненная сила, никоим образом ее тела не покидает.

По пути назад Лилли рассказала, что принимает таблетки, которые избавляют её от необходимости спать. Такую меру она объяснила большим количеством работы, которую можно выполнить только бодрствуя все двадцать четыре часа ежедневно. Мужчина не поверил - конечно же, она вполне могла принимать такие средства, но кроме них явно было что-то ещё, о чём девушка не договаривала. Какой бы убедительной она не была, демон чувствовал, что в этой информации содержится не всё. Но высказывать подозрения не стал из вежливости - в другое время он спросит, в другое. А пока, держа её на руках, они шли домой, каждый в свою "конуру".

У Люция было несколько часов, чтобы подготовиться, и вся оставшаяся часть суток, чтобы сойти с ума от безделья. С того момента, как он обнаружил стрелочные часы в своей комнате, время потянулось ещё медленнее, потому что глаза постоянно норовили посмотреть за их ходом, а так как висели они на видном месте, случалось это часто. Странно, вроде бы их там раньше не было. А ещё инкуб обнаружил холодильник с едой и напитками. В пище он не нуждался, но вкусные закуски помогали скрасить одиночество.
Когда входная дверь открылась, Люций готов был броситься на вошедшего, но не потому, что чего-то хотел добиться или проявить агрессию, а потому, что просто настолько ему было нечего делать. К счастью, это была Лилли, и пришла она с хорошими новостями - они собирались на запланированный вечер, посвящённый сходке лаборантов, которые они, как стало известно, устраивали раз в несколько дней. Выяснилось, что это происходило за пределами блока, а потому для рогатого ассистента это было настоящим путешествием.

И путешествие было удивительным! Сперва, конечно, всё началось вполне стандартно - вместе с Лилли они вышли в коридор, где погрузились в транспортировщик, доставивший их к выходу из блока - большому шлюзу в конце коридора. Лилли произвела хитрые манипуляции с прозрачным зрачком в двери при помощи своего планшета, и как только доступ был разрешён, их буквально телепортировало в другое место. Вспышка - и вот они стоят в шарообразной камере со стенами, исполненными высокотехнологичного орнамента. Казалось, словно они находились внутри каркаса гигантского глобуса, где были всевозможные провода, микросхемы и всякое такое, но очень уж гармонично устроенное относительно друг друга так, что ничто нигде не висело беспорядочно, а ровно, монолитно укладывалось вдоль круглых стен. Да только пробыли они здесь недолго - в какой-то момент стены начали рассыпаться и тлеть, полностью исчезая, а затем...
В лицо демона пахнуло ветерком, несущем в себе прохладу ночи и хвойную свежесть леса. Он не удержался от того, чтобы не вдохнуть полной грудью, и тогда убедился, что всё взаправду. Как взаправду, наверное. Сознание отказывалось верить, что они действительно стоять у обочины шоссе, а прямо напротив них самый настоящий придорожный кабак из дерева и кирпича. Они словно оказались где-то в окрестностях Альбукерке, что в Штатах, в его родном мире. Люций готов был поверить, что вернулся домой, но только если бы почувствовал связь со своим естеством и всем тем, что оставил там. Увы, её не было, но ощущения и восприятие действительности было столь реальным, что он прямо воспрянул духом.
- Добро пожаловать в наш гадюшник. - с улыбкой прокомментировала Лилли, - Это симуляция реальности, но лучше будет сказать, что это и есть реальность, только... спроектированная в локальном масштабе. Я принимала в этом участие, а ещё один из лаборантов. Он раньше был байкером, и это место хорошо отпечаталось у него в памяти, напоминая о доме. Правда, он больше сюда не приходит, поэтому здесь нет его мотоцикла.
Парковка действительно пустовала, но это было логично. Сюда в принципе никто не мог приехать - по словам Лилли выходило, что реальность ограничивалась кабаком и окружающей его лесополосой, за которой, стоило полагать, шла невидимая стена или провал в текстурах. И всё-таки это была реальность - земля под ногами была сырой, прохладной, и песчинки забивались под ногти.
- Пошли внутрь, там лучше.
Большая деревянная дверь звякнула колокольчиком. Антураж был настолько реалистичным, что вскоре демон перестал вспоминать о том, где находится. В этом был смысл - если постоянно пичкать себя напоминанием о том, что это не взаправду, удовольствия много не получишь. Правда, Люций ожидал увидеть здесь большую компанию новых лиц, но бар пустовал, и тишина стояла практически полная. УК счастью, не такая полная, как в его комнате - в окна поддувал ветерок, под ногами поскрипывали половицы, и тихо гудела неоновая подсветка над барной стойкой. Здесь было спиртное, закуски - словом, всё то, что должно было быть в уважающем себя баре. Недалеко от входа притаился винтажный музыкальный автомат-арка - если бы не он, атмосфера бы ни за что не вытянула на пять баллов.
- Ребята опаздывают как обычно. Но это не страшно, они придут. - обнадёжила демона лаборантка и пошла к одному из столиков, - Включишь музыку?

Гервант

Молодой человек, что вы?... - Эминкустес удерживаемый под подмышкой рыцаря, был немного шокирован безрассудством юноши, рискнувшего приблизиться к раненому монстру. Как колдун, предпочитающий при любых обстоятельствах находиться в тылу, старик потерял от подобного безрассудства дар речи, и что есть мочи зажмурился.

Рука протянутая змею пускай и не была столь же эффективна, сколько тот же жест от его сородича, но это дало морскому монстру понять - ему не хотят причинить вред, и это
пускай и незначительно, но успокоило его...

Эзил

Неожиданное появление холодных цепей сначала испугало Змея, не мудрено занервничать когда к твоей только-только открытой ране что то пристроилось, от чего тот резко дёрнулся, (Прочность судна 2/5), но чувство облегчения, которое он испытал лишь от мгновения контакта с тем предметов заставило его успокоиться, и даже поискать взглядом источник магии, пробежавшись глазами по палубе корабля, полной заставших от страха матросов, и капитана, что пытался быстро забинтовать свои руки на случай если ему ещё придётся взять в руки меч, он лишь на мгновение задержал взгляд на Халфлинге, Дварфе, человеке... Существо не могло определить - кто был его добродетелем хотя бы потому, что для него они все выглядели одинаково, не считая его пускай и далёкого, но собрата.
И когда монстр наконец взглянул на Эльфа, он увидел в нём нечто, что вызывало инстинктивное благоговение, или же скорее интерес? Нечто в запахе этого создания напомнило змею то, что привело его к кораблю - дьявольская манна. Наравне с манной Ангела, эта иллюзорная материи привлекала многих разумных существ, но даже это не шло ни в какое сравнение с Драконидом, что сейчас вошел в его разум, и разделил чувства.

Двалин

Заклинание вышло весьма удачным, но едва ли оно могло потребоваться прямо сейчас...

Дрэйк

Мудрым решением было придержать орка, ещё более мудрым - держаться уверенно.

- Эй, отпусти меня, сынок, - набравшись храбрости, Старик обратился к Герванту, а затем с их стороны послышалось тихое: "Спасибо".

Встав несколько позади драконида, старик тихим голосом обратился к нему:

- Это было хорошим решением, - говоря о ситуации в целом произнёс Эминкустес, - Морские змеи обычно не опасны... В конце-концов, они тоже своего рода драконы, но больше полагающиеся на инстинкты чем на разум, а что есть для дракона человек - как не слуга? Мяса в нас не так уж и много, да и опасности мы им обычно не представляем... Впрочем, последнее явно не касалось этого малыша...

- Хмм... - Осмотрев с безопасного расстояния зверя, старик тепло улыбнулся. Змей не кидался на людей, и уже было стал отпускать корабль, теперь, можно было выдохнуть с облегчением.

Ариадна вздохнула, закатив глаза.

— Меня об этой Марине только ленивый не спросил. Только и слышу: Марина Полянская да Марина Полянская! И чего все с ней так носятся? Весь Академ на ушах. Знаю я её. К сожалению, видимо.

Меченая макнула леденец в коньяк и вновь отправила в рот. М, на контрасте, даже вкуснее!

— Сергея тоже знаю. Мы с ним соседи по, так сказать, доменам. А что, он исчез с радаров? Думаешь, прям повязали? — девушка побарабанила пальцами свободной руки себе по бедру. — Нет, ну, он тоже без царя в голове — вломился к фэбсам и сожрал за милу душу несколько чуваков при погонах. Потом ещё на аукционе вампирами закусил. Уважаемые господа, конечно, не поняли, это что за флешмоб неуважения.

Богословская ненадолго задумалась, припоминая день лунного цикла. Был шанс, что перед полнолунием Сергей просто изолировался от общества поглубже в лесу, чтобы не набедокурить, и потому не выходил на связь. Но нет, с Луной по подсчётам было всё в порядке.

— То есть ты мне предлагаешь потолковать с местным генералом и, если Кравца заключили под стражу, попросить заменить на подписку о невыезде за денежный залог? — девушка хмыкнула.

Александр явно переоценивал её возможности влияния на новосибирских силовиков. Хотя, может, как раз представился случай завязать новые полезные знакомства?

— А какая у него роль в этой истории с Мариной? Он вроде не разбирается в ритуалистике. И главное: тебе-то это зачем?

Внезапно на столе запиликал телефон, на время спасая Александра от ответа. Звонил Герман.

— Прошу прощения, это важно.

За годы общения Ады с Германом между ними установилась негласная традиция не надоедать друг другу по мелочам, когда они порознь. Брат часто не брал трубку — и девушке было понятно, что в данный момент он занят. Ремесло меченого подразумевало довольно плотный, насыщенный график. Сейчас же она могла себе позволить прерваться на телефонный диалог. В конце концов, с Александром они никуда не спешили. Наверное. Меченая откинулась на спинку плетёного стула и нажала приём.

А спустя минуту уже была на ногах, в изумлении вскочив и чуть не перевернув стол со снедью.

— Что?!

По взволнованному лицу и жадно прижатой к уху трубке можно было догадаться, что случилось нечто неприятное и весьма неожиданное.

— Ты-то тут каким боком?! Дэн где? Что вообще у вас творится?!
— …
— Блин, ты мою тачку взял! Как твой мотик заводится? Где ключи?
— …
— Вейц, твою мать! Просто скажи, где ты!
— …
— Да что ты за упёртый чёрт! Не будь таким бараном! Ты слушаешь меня вообще?! Говори адрес сейчас же!

Строчила восклицаниями Ада как из пулемёта, изредка замолкая на реакцию собеседника, которая Маркину была не слышна.

— Да чтоб тебя!

Девушка грохнула смартфоном о стол (очевидно, таинственный собеседник без предупреждения дал отбой) и метнула испепеляющий взгляд на гостя.

— Серёженьку, говоришь, помочь найти надо? Помощь ему, блядь, нужна, бедненькому? Эта неблагодарная скотина только что предала меня!!

Голос полудемоницы взмыл до опасных для человеческого уха высот.

— Заложил ментам лучшего друга, чтобы самому выйти сухим из воды — как тебе такое, а?

В сердцах выкрикнув нечленораздельное междометие, Ада пнула ножку стола и заходила по газону туда-сюда. Вернее, заметалась.

— О, теперь-то я его найду. Из-под земли, твою мать, достану этого Иуду, чтобы лично повесить на осине на собственных кишках! А из продажной шкуры закажу сделать чучело — отличный выйдет подарок для Повелителя! Предателей он просто обожает! Чёртов Вейц, какого чёрта ты не берёшь?!

Она сделала несколько безуспешных попыток дозвониться до недавнего абонента. Заламывая руки, нарезая круги по двору и отчаянно пытаясь сообразить алгоритм действий, Ада была похожа на заточённую в клетку тигрицу.

Стон, в данный момент самый громкий из всех, сорвался с уст девственницы, когда её исподнего коснулась чужая плоть. Но не от неприятных ощущений это произошло, а как раз напротив. Она была возбуждена и в то же время предельно сосредоточена на своих чувствах, а когда такое происходит, любое прикосновение, даже самое нежное, может быть усилено восприятием вдесятеро. И, к счастью, оно было усилено в правильном ключе, потому как отторжения не последовало, но, напротив, принятие и, похоже, скрытая жажда продолжения.
Но когда дело продолжилось в надлежащем ключе, Люций уловил новое зарождение страха внутри партнёрши. До сакрального момента оставалось совсем ничего, и, кажется, их лаборантка тоже что-то почувствовала. А, может, просто услышала шёпот подопечной в тот момент?
- Лилли...
Рыжая отбросила пакетик с орешками, наспех запила недожёванное газировкой и подскочила к кровати. Сбавив шаг у самого края, она забралась на койку с ногами и придвинулась боком к Адель.
- Тш-ш... - попыталась успокоить её лаборантка, нежно дотрагиваясь до головы и гладя волосы.
Девушка закрыла глаза и улыбнулась. Страх прошёл, а возбуждение осталось, и она вновь была полностью готова продолжать. Лилли посмотрела на инкуба и коротко кивнула, мол, продолжай, всё в порядке.

Пожалуй, возможность сравнительно комфортно и спокойно спать была одной из немногих привилегий, которые не только имелись, но и были хоть сколько-то значимыми для кого-то вроде Лиен. Кто-нибудь явно бы как минимум улыбнулся, увидев больше похожую на робота женщину мирно валяющейся в куче подушек с собранностью в лучшем случае мешка риса. Когда возможность не думать ни о чем действительно успокаивала и расслабляла, а не была жестокой шуткой, медленно доедающей остатки здравомыслия. Да. Спать было неплохо. Хотя бы потому, что ничего совсем ужасного не должно было случиться.

Так. Подождите.

Странная тревога не только имела место быть, но никуда уходить не собиралась, и даже весьма уверенно нарастала. Почему? Будто поза неправильная. И места маловато. И температура не та. Слишком непривычно. Не то чтобы удобно. Что происходит? Она открыла глаза.

Желание громко кричать, тяжело вздыхать или как минимум сильно и вслух удивляться, при этом спрыгивая и ища укрытие, ушли довольно быстро. Раньше, чем она заметно пошевелилась, что могло, а могло и не быть чем-то непоправимым. Итак, что мы имеем кроме того, что это явно не дом? Одежды нет. Это плохо. Кажется, все конечности и прочие нужные штуки на месте. Это хорошо. Рядом какой-то странный тип. Это подозрительно. Также не похож на того, кто контролирует ситуацию, а если это и правда он все затеял, то маскировка у него, несмотря на аналогичное отсутствие одежды, просто замечательная. Возможно, вдвоем будет разобраться проще. Но может и нет, это зависит от подробностей. На самом деле, все это было очень странным. Конечно, во внезапных пропажах людей не было ничего необычного, и не было невероятным и то, что это произойдет с ней самой. Но почему все так... Ненормально? Очень навряд ли это попытка убийства. Для похищения - выглядело как-то слишком стерильно, обыденно и в какой-то мере даже удобно и мило. Если это, конечно, не какие-то ужасные эксперименты какого-нибудь весьма странного типа, для которых подопытные обязательно должны были чувствовать себя нормально, а не как получится. Это было маловероятно, но, наверное, не за гранью разумного.

Кстати о нормальности. Пожалуй, столкнувшись с необходимостью получить больше информации, стоило начать как минимум с себя и с... Сокамерника? Пусть будет так. Итак, для начала - просто попробовать поднять руку. Пошевелить пальцами. Для более решительных действий сначала стоило наладить контакт или подтвердить отсутствие в нем необходимости.

- Кто здесь? - спросила она, не поворачиваясь, в воздух, довольно громко и при этом как-то совершенно обыденно, одновременно прислушиваясь к собственным ощущениям.

Череда событий, что завертелась после звонка Германа, немного выбила доктора из колеи. Но когда Вейц выхватил пистолет и прогремели выстрелы, первой реакцией Гааза был крик:

— Hermann, was machst du da?!

Он рехнулся? Устроить пальбу на глазах у десятка службистов! К чёрту, некогда думать о мотивации, там человек при смерти! Мысль Петра заработала быстро и чётко. Он не раз оперировал после огнестрельных ранений и знал: если задеты жизненно важные органы, например лёгкие, счёт пошёл на минуты.

Гааз быстро достал мобильный, дабы вызвать "Скорую".
Получатели: Дэн Як Хантер, Пётр Гааз, Герман Вейц.

— И поскорее! Тут огнестрел груди и мужчина в критическом состоянии!

Пётр бросил мобильный на сиденье и схватил аптечку, выскочив из машины к упавшему мужчине. Он не заметил ни пистолеты у людей из "девятки", ни автоматов, что высунулись из микроавтобуса.

Гааз встал на колено возле тела и распахнул коробку с набором первой помощи, которые продавались во всех аптеках, правда сам скудный состав был дополнен доктором. Он думал было оттолкнуть мешающего человека, который уселся уже около Хантера, закрывая последнему глаза, но незнакомец решил сам уйти в закат, не оборачиваясь.

Уже натянув перчатки и собравшись вскрыть перевязочный пакет, Пётр заметил, что грудь раненого совсем не вздымалась. Нет тяжёлого дыхания, нет даже стона боли. Он приложил пальцы к шее Хантера, ища пульс на сонной артерии. А в ответ была тишина. Не ощущался даже отголосок пульсовой волны.

Остановка сердца и дыхания? Задеты лёгкие и сердце? Вопросы пронеслись табуном в голове доктора, пока он в темпе накладывал повязку, чтобы прекратить доступ воздуха в грудную клетку через раны, а после сразу же приступая к попытке реанимации.

Получатели: Дэн Як Хантер, Пётр Гааз, Герман Вейц.

    Всё пошло не так. Весь план псу под хвост. Этой блохастой, вонючей шавке. Я двинул кулаком по рулю и грязно выругался. Миша, которого запихали на заднее сиденье, в полном ахуе. Еще бы — цивильный юрист по гражданским спорам никогда не был попаданцем в экшне с участием его босса. Наверняка потом у него появится уйма вопросов, но это потом. Сейчас образовались дела понасущнее.

    Что делать с тачкой, преградившей путь? Сколько оперов в автобусе, и как хорошо вооружены? В принадлежности пассажиров обоих транспортных средств к известному учреждению из трёх букв я не сомневался — слишком уж говорящие рожи у тех двоих в девятке.

    Так вот у кого ты пригрелся под крылышком, Серёжа. Но ты же не настолько дебил, чтобы думать, что тебя это спасёт?
Получатели: Дэн `Як` Хантер, Пётр Гааз.

    Я распахиваю дверь и выхватываю пистолет.

    — Поиграли и хватит.

    Переулок оглашается тремя мерными выстрелами.


Получатели: Дэн `Як` Хантер, Пётр Гааз.

Орк как раз заканчивал отжиматься у себя в каюте, когда его вдруг слегка дернуло в сторону. Это не было похоже на волну, но он решил не обращать на это внимания. Когда Грогнар уже вставал на ноги, закончив упражнение, сверху раздался странный звук. Орк готов был поклясться, что это было похоже на чей-то голос, а не просто сильный порыв ветра. Махнув рукой, он продолжил свою обычную тренировку и взяв в руки свой пернач, размахивал им в воздухе, тем самым отрабатывая движения. Почти сразу же он услышал чей-то звонкий голос, зазывающий тащить какое-то чудо. Слова было трудно распознать. В этот раз Грогнар решил не игнорировать все эти странности, которые произошли одна за другой, и вышел на палубу, не забыв повесить оружие на пояс. Выйдя на палубу, орку понадобилось несколько секунд, чтобы понять ситуацию. Ящер и человек, что было сил, пытались тянуть веревку, но вместо этого, она тянула их прямо к борту. Быстро прикинув, что никакой силы не хватит держать веревку, если нет упора, Грогнар подбежал к деревянному борту, который выглядел вполне крепко, схватился за веревку двумя руками, и одной ступней уперся в борт, после чего начал тянуть на себя, используя уже не только силу рук, но и всего тела.

Оставалось надеяться, что борт был действительно крепким, и орк не переоценил его состояние.

Вот это да! Это что ж такое? Ей кажется, или корабль.. накренился?!
Пытаться удержать Дрэйка собственноручно Ру даже не пыталась. А вот привлечь к "рыбалке" других - другое дело! И в первую очередь - местных моряков во главе с капитаном. Пассажиры сами услышали, вон, Гервант прибежал, а вот морякам надо намекнуть. Всё равно с ними делиться, корабль то их - так пусть хоть будет за что! Ну и если от этой рыбалки корабль развалится - капитан не будет так уж сильно обижаться, если сам принимал в ней участие.
- Чудо-рыба! Все тащим чудо-рыбу! - Заорала хоббит, проворно забравшись на мачту и махая руками, привлекая внимание команды. Затем спрыгнула и побежала стучать кулаками в каюту капитана, чтобы и его на охоту запрячь.

- Какая ты дерзкая, когда не занят рот, - хохотнул Эрих, успев звонко шлёпнуть Ольгу по заднице прежде чем она стремительно развернулась к нему лицом, оседлав.
С каждым мгновением положение Майера стремительно ухудшалось. Или улучшалось? Как посмотреть. Сейчас он чувствовал себя, как герой какого-нибудь хардкорного порнофильма, выпуском которых так славилась его родная страна. В частности - одного более узкого жанра, со всеми его атрибутами: наручниками, кожей, безжалостными доминами и прочими радостями для тех, кто любит пожёстче. Разве что средств удержания в комнате не наблюдалось... пока что. Тем не менее, мужчина во всей полноте прочувствовал непривычное для себя ощущение бытия не в ведущей роли - таких активных партнёрш ему ещё не встречалось.
Однако "непривычно" вовсе не значило "неприятно".
Эрих шумно втянул воздух, когда на его не маленький ствол почти что натянулась любовница, приняв в себя полностью, плотно и горячо обхватив, буквально начав трахать собой его член. Закушенная губа и неестественный блеск в её глазах явно говорили, что эта секс-машина и на мгновение не ослабит напор, пока выдоит его досуха - или не убьёт в процессе. Жертве хищницы оставалось только расслабиться получать удовольствие. Правая ладонь мужчины пробежалась по рёбрам Ольги, щекоча, и остановилась на задорно подпрыгивающей в такт её движениям груди. Пальцы сжали твёрдый сосок, потирая и массируя. Левую левую Эрих заложил руку под голову, комфортно устроился, с удовольствием наблюдая сидящую на нём верхом женщину, возбуждённую и распалённую до предела, покрытую блестящими на рельефном красивом теле капельками пота. А звуки влажных шлепков плоти о плоть и тяжёлые вздохи прекрасно дополняли картину того, что может произойти, когда оставляешь ассистентов без присмотра.

Слова Франсуа были довольно интересным уточнением, о котором она даже не подумала - веселое приключение столкнулось с реальностью, где партнер не просто дилдо на ножках, а вполне себе живое и чувствующее создание. И какая-то нотка недовольства уколола ее: даже не по причине отказа мужчины, сколько в адрес неприятной необходимости для, симпатичного и вежливого парня. Раздумывая над тем, как действовать, она вдруг услышала голос и кивнула. Понимая, как это выглядит со стороны, она решила притвориться, что ей никто и никаких инструкций не дает, а ее кивок имел определенный резон.
- Конечно, у нас есть Франция. Вина, сыры, изысканные юноши и девушки и огромный символ всех влюбленных. Давно хотела съездить и посмотреть на Эйфелеву башню, взобраться на Монмартр и выпить кофе в заведении на Марсовом поле. - Она даже не лукавила: кто не хочет посетить столицу романтики? Разве что люди, которым по нутру совершенно иные и, подчас, скучные вещи. - Но тут побывать захотелось еще больше. И, если честно, я никому не обязана тут ничем. И все же, я думаю, что ты ошибаешься. Тебя спасли, ты обязан... и воспринимаешь это как "долг". Если бы это было настоящей обязанностью, ты бы не мучался выбором. Или Лилли бы заставила тебя сделать то, что надо. Может ты все же попробуешь? К тому же, симпатия у тебя наверняка есть. Ты просто циклишься на том, что тебя заставляют.
Таланта убеждения Элиз не хватало, а потому ее попытка что-то донести до Франсуа была обречена на провал, если бы тот не додумал сам какие-то глубокие измышления в ее сбивчивой речи.

Смотрю я на эту шлеп-компанию, чувствую себя лишним на этом празднике жизни, и на душе - как-то горько. Якуб и этот хмырь-Меченый - заодно. Мутят общие дела, дружны и счастливы... и крепнет внутри зародившееся в квартире Якуба ощущение, что я был нужен, пока был удобен. Это же так здорово - иметь на своей стороне оборотня, преданного пса, который защитит от всех напастей, а равнодушие проглотит, ведь сам факт дружбы с ним - везение и дар! А как пес принес проблемы - так и пошел нахрен. Дверь машины захлопнулась, и авто укатило в закат, оставив пса в лесу.

Честно сказать, этой встречи я боялся. Было опасение, глас совести, что я найду Якуба где-нибудь в глуши, и окажется вдруг, что все это - ужасное недоразумение, и я окажусь тем самым страшным предателем, которым все и так будут меня клеймить... Только вот происходящее убеждает меня в обратном. За время моего отсутствия из двух "врагов" сложилась весьма сплоченная команда. Похоже, я сделал правильный выбор, не поддавшись на набившую оскомину: "Ну мы же друзья!".

Я волк, а не собака, и могу выживать в лесу. Не стоило этого забывать.

- Сдавайся. Этим все равно закончится, - говорю я Охотнику и бросаю взгляд на Меченого в машине.

Сдох бы - и не жалко, но я знаю, кто станет козлом отпущения, если эта холеная морда пострадает. Действительно, кто? Явно не тот, кому не хватило мозгов ради благополучия сестры не вмешиваться и не пытаться угнать преступника на Ее машине, блин! Это не забота липовая и не готовность идти на жертвы ради целости "дорогой сестры", это я мудак, ага... Но я дам шанс. Вопреки всему, что между нами было.

- Наверняка это неприятное недоразумение, которое можно разрешить мирно. Окажите содействие - и проблем будет меньше.

То, что их не будет вовсе, я гарантировать не могу. Уже не могу.

- Что!? У меня вся настоящее! - возмутилась Лилли, но для верности оттянула воротник футболки и заглянула вниз, - Хотя, могли быть и не такими малень... Так! Что я несу, омайгарабл...
Инкуб, будучи по долгу жизни тесно знакомый с религиозной стороной вопроса некоторых персон в своей жизни, уловил в последнем слове некоторый похожий подтекст. Божок мира, откуда родом Лилли или просто бессмысленная присказка?
- Нет, Люций, биоконсерватизм - это такая черта характера, при которой человек категорически неприемлет установку в свой организм чего-то чужеродного, будь то силиконовые импланты или бионические протезы. Увы, я как раз из таких, а ведь кое-что могло здорово помочь мне в работе. Но, увы, увы... Мне плохо от мысли, что меня вообще будут когда-либо оперировать... Ладно, не забывай голову.
Лаборантка подошла к кровати и со всей непосредственностью присела на перину рядом с инкубом. Планшет был положен рядом, а девушка, закрыв лицо руками, уперла локти в колени и так подпёрла голову.
- О-о-о... как же всё это тяжело... Нет, на самом деле, я свою работу люблю. Она классная, и можно вести свои параллельные исследования. Раньше было гораздо легче, хотя и опыта такого не было, но сейчас.... блин, столько всего происходит, всё меняется. Я не могу так, мне нужна стабильность, и желательно во всём. Организуешь день правильно - и всё легко и просто. Но когда начинаются неожиданные перестановки и прочие головняки... О-о, дайте мне уже кто-нибудь сдохнуть.
Издав протяжный стон вселенской усталости, Лилли откинулась на спину и положила руки за голову.
- Хе-хе... не, про "сдохнуть" я, конечно же, пошутила. Умирать никак нельзя, тут ещё работы непочатый край. Если я возьму отпуск, работу передадут Адаму, а он всё изговняет... Он же совершенно ничего не понимает в том, как работать.

    Он смотрит на гостиницу, а я смотрю на него. За всё это время, пока он психовал, я не проронил ни слова. Думал. Сводил факты воедино, пока число основных не достигло минимального — три. Факультет аналитической химии помогает мне и сейчас, в повседневной жизни, раз и навсегда приучив синтезировать. И невелика разница что — вещество или вывод. Что мы имеем?

    Он сразу заговорил о Денисе. Значит, его цель — охотник. При этом он не уверен, внутри ли змейка. Следовательно, версия со слежкой в режиме онлайн отпадает. Можешь выдыхать, Гера, это не был упущенный из виду хвост. Псина просто взяла след и шла за вами с некоторым отставанием.

    Лично Ей он не хочет проблем. То есть к старому другу наведался далеко не с добрыми намерениями. Так выходит? Очень интересно… Мне говорили, волки не кидают членов стаи.

    А дальше мысль перескочила на самое интересное звено цепочки рассуждений. Он сказал, что нас повяжут и у него нет времени. Сказал это уверенно, как если бы соглядатаи уже дышали в спину. Или повесили на него жучки. Хотя нет. С прослушкой он бы не стал исповедоваться. Разве что… в действительности хочет Её подставить?

    При условии, что в розыске сам — может вполне. Как это нынче называется, смягчающие обстоятельства в виде сотрудничества со следствием? На деле — грёбаное стукачество. Удача, что я в мерседесе, немцы делают на совесть. Иначе руль бы уже с хрустом треснул пополам — так сильно я в него вцепился.

    — Набери Ей. Её предали, — ледяным тоном обращаюсь я к Петеру, не выпуская из вида Кравца.

     С-сука! Я так и знал! С самой первой встречи чувствовал, что этому сучёнышу нельзя доверять. Чёрт возьми, змейка, почему ты так хреново разбираешься в окружающих!

    Я не называю Её имени, но средство маскировки слабое — этот Иуда только что спалил марку тачки с номерами. Выйти на владелицу — дело пяти минут. Твою мать!

    — Ты не Волк. Ты шавка цепная, — бросаю я со всем презрением, на какое способен.

    И со всей дури даю по газам так, что чуть не срывает покрышки.
Получатели: Дэн `Як` Хантер, Пётр Гааз, Ариадна Богословская.

    — Включи на громкую, — прошу я Гааза, пока руки динамично крутят баранку.

    Она должна услышать это дерьмо от меня.

Люций проснулся. Вернее, не столько проснулся, сколько вернул своё сознание в реальность из мира грёз, в который ввергал себя подобно людям, проваливающимся в сон, но, в отличии от них, ему не было нужды делать это для поддержания жизнедеятельности.
Однако, в этот раз он действительно проснулся. Ломящее чувство в затылке, куда, казалось, намедни пыталась прокопаться бригада шахтёров с буром, давало понять, что, похоже, именно так всё и было. К счастью, оно начало быстро проходить по мере того, как демон приступал к оценке обстановки как снаружи, так и изнутри.И если к убранству комнаты, где он невесть как оказался, претензий не было ровным счётом никаких, то вот к своему собственному физическому состоянию вопросы как раз были, и оно было именно что физическим. Люций чувствовал себя смертным чуть более, чем когда-либо, больше, чем когда ради забавы принижал свою сущность до уровня простого человека, чтобы временами, когда ему это хотелось, почувствовать то же, что чувствуют существа из плоти и крови. И сейчас из плоти и крови был он сам, но уже не по своей воле, а по чьей-то, что для демона, коему всю его неисчислимую по продолжительности жизнь никто никогда не указывал и не принуждал, было в диковинку.
Рука машинально коснулась шеи в самом эпицентре ей боли и сразу же нащупала странное - словно кто-то в шутку прилепил туда гладкую монетку, да так прилепил, что не отдерёшь. Видимо, оно и болело, будучи внедрённый в самое естество горба. Но как и, главное, кто мог это сделать? Люций не чувствовал присутствия себе подобных сущностей родом с вотчины, откуда был изгнан. Это было нечто совершенно иное и незнакомое, хотя антураж ничем не удивлял - комната в футуристичном стиле, в светлых тонах и мягкой неоновой подсветкой. У дизайнера был хороший вкус и собственный звездолёт, потому что одна из стен являла собой панорамное окно, дающее прекрасный вид на звёздную бездну открытого космоса. И тишина.
Но вот взгляд начал цепляться за детали, и первым делом в поле зрения попал журнальный столик посреди комнаты, на котором возвышалась украшенная красным бантом бутылка вина без этикетки, но зато с прикреплённой к горлышку запиской.

Бриг "Старый Кракен", не самый большой, не самый помпезный, да и далеко не самый новый корабль, долгое время ходивший под пиратским флагом отправился в своё последнее плаванье. Инсморт. Легендарный остров, ставший для моряков синонимом слова "Погибель", до сих пор манил храбрецов со всего мира, дабы отнять их жизнь во льдах что сковывают его.

Капитан Фейт, некогда славный пират, сейчас-же просто глупец, решивший на старости лет записать своё имя в анналы истории, совершил последний привал перед отплытием. Почти четыре месяца потребовалось чтобы добраться из западного моря в самый северный город континента - Кул-Барас. Укреплённый Дварфский порт, в котором базировались огромные паровые галеоны, на фоне которых "Старый Кракен" выглядел лишь жалкой канонеркой, но не смотря на это именно у него были шансы преодолеть вечные льды, протиснуться там, где нет хода для другого корабля, потому его капитан лишь насмешливо поглаживал бороду смотря на проплывающих мимо гигантов.

Пополнив запасы в порту, и приняв на борт последних двоих попутчиков - Дварфа Двалина, что по всей видимости был местным, и эльфа Эзила, которого казалось бы не страшил мороз, капитан направил корабль в последнее плаванье.

Полтора месяца спустя, трюм "Старого кракена"

Уже давно пассажиры кутающиеся в шубы, что им любезно предложил Капитан Фейт, не обращали внимание на глыбы льда высотой в десяток а то и два метров, что окружали судно с обеих сторон. Сидя у зачарованных, излучающих тепло кристаллов, каждый из них занимался чем то своим.

Вон маленький гоблин - Со'кхад сидящий в углу что то шепчет себе под нос, перебирая в руках найденную где то в порту побрякушку.

Рядом с полупустым бочонком стоит статный орк, Грогнар, и жуёт кусок вяленого мяса, наблюдая за тем как Рубиния, Дрэйк и Ария играют в карты, лишь за тем чтобы убить время.

Немного поодаль держится Эзил, без умолку болтая с членом экипажа, таким же Эльфом как он. Стоит заметить, что из всех находящихся на корабле лишь он не показывал что ему холодно, от чего время от времени становился жертвой завистливых взглядов моряков и своих попутчиков.

Молодой рыцарь Гервант уже в который раз точит свой меч, наблюдая за неспешной обстановкой на судне, а густобородый дварф Двалин мирно лежит на своей койке, рассматривая мелкие камешки с рунами.

За время, проведённое здесь у каждого создалось такое чувство, что жизнь на корабле застыла. От холода, и отсутствия каких либо интересных событий все стали довольно вялыми, и лишь один человек был таким с самого начала поездки - Старик с пустым взглядом, укутанный в три шубы и курящий некие сладко пахнущие травы. Каждый день матросы переговариваясь, упоминали о том, что лишь благодаря его заговорам судно всё ещё продолжает ход, а иногда перед сном он рассказывает истории собранные со всего мира, от чего казалось что он знает буквально всё на свете.

Вы не можете просматривать этот пост!

    — А может, ещё реквизитами банковского счёта поделиться? — съязвил я и продолжил уже серьёзно: — Не собираюсь давать кому бы то ни было образец своего почерка и любое другое оружие против меня. А в руках мага оно таковым станет.

    Я осёкся от внезапной догадки. Мог ли заказчик быть чародеем? Вполне. Мог ли он принадлежать к Кругу Велеса? Маловероятно. Во время общения с языческой братией я был под маскирующим заклинанием. И если уж Твердислав, самый способный среди них, ничего не заметил, остальные тем более вне списка подозреваемых. И с чего бы им иметь на меня зуб? Я вернул их главную реликвию, приятным бонусом убрав с дороги заклятого врага. Мы на одной стороне. Пока что.

    Тогда, может, прихвостни сектантской ведьмы вышли на след? Что-то быстро, но исключать этот вариант развития сценария нельзя. Как и списывать со счетов то, что Белана могла оказаться подстилкой кого-то из фэбсов. Кто знает, с кем путалась эта шлюха. Но даже если и так, я не верю в причастность службистов.

    — Это не спецура, — уверенно качаю я головой, — не их почерк. У них своя стая выдрессированных ищеек — незачем нанимать вольного охотника, не их уровень. Заказ от кого-то с Изнанки, кому невыгодно присутствие демона.

    А не выгодно оно почти всем. Я меченый и не испытываю иллюзий относительно друзей и союзников. При первой же возможности они попытаются вонзить тебе нож в спину, как минимум — кидануть. Чем сейчас и занимался Якуб, рассуждая о собственной смерти. Я нахмурился.

    — Я уже сказал, что не намерен выполнять этот контракт, — с нажимом произнёс я, испытующе глядя на собеседника. — Соскочить вздумал?

    Неужто настолько невмоготу стали любовные муки? От прямого ответа охотник уклонился, но мне не потребовалось больших усилий, чтобы из его слов вычленить нужную информацию. Дэн втюрился в Неё ещё тогда, когда выхаживал после нападения вампира. Долго же его колбасит. Года четыре? Змейка умеет запасть в душу, этого у Неё не отнять.

    — Она алкоголичка. И вместо того, чтобы нажираться с Ней в стельку, ты должен был спустить бухло в унитаз. Ферштейн, друг до гробовой доски? — ввернул я ответную шпильку на пламенную тираду. — Чтобы злому брату не пришлось утром полоскать Её в холодной ванне, дабы экстренно привести в чувства. А ещё лучше почаще бы трахал хорошенько, чтобы у Неё не было времени напиваться и пускать слюни по рогатому ублюдку.

    Даже не знаю, что злит меня больше: то, что Она забивает голову всякой романтической хернёй, или Её зависимость.

    — Я не стану тебя убивать по той простой причине, что ты Ей полезен. Она задумала избавить город от Глайстиг и рассчитывает на твою помощь. Насколько я понимаю, ты дал согласие. Передумал?

Шитье успокаивало нервы, стежок за стежком, все волнения и переживания прошлых дней, утихали и прятались где-то в глубине души. Мысли текли плавным ручьем, здраво размышляя над тем, что делать дальше, а иногда и просто блуждая на отвлеченные темы. Астра сначала сделала именно игрушки для детей, умудрившись сшить не только зайчиков и прочих зверушек, но и мягкую куклу, для самой маленькой малышки, которая так запала в душу. Уже потом, юная принцесса приступила к шитью одежды для себя, но от идеи сделать именно платье, она отказалась, а решила изобрести нечто более удобное и хотя бы от силы приличное. Взяв за основу одно из мрачных платьев, что висели в ее шкафу, она соорудила весьма удобный походный костюм из того, что у нее уже имелось, добавив немного дополнительных деталей на свое усмотрение. Получилось не так уж и плохо, так как образ сложно было назвать мужским, но и мешающей в походе длинной юбки в пол теперь тоже не будет. Все в меру. Как раз то, что надо для длинной дороги. Правда, учитывая, что Каин твердо намерен на нее напялить еще что-то из доспехов, Ари решила, что итоговый образ все равно изменится, и будет видно попозже, что получится. А может у нее будет время сшить что-то еще.
Завершив последнюю строчку, Астра взглянула на результат своих работ и вздохнула, подумав о том, что не так давно она бы все отдала, чтобы отправиться в приключения, как герои из книжек. Представляя себе это чем-то романтичным и захватывающим. Но сейчас... Сейчас она осознала, что реальность гораздо суровее, чем сюжеты книг. Дорога будет тяжелой, впереди неизвестные опасности, а на хвосте - погоня во главе с всемогущим королем, который хочет убить ее и стереть с лица земли всех непокорных, не щадя даже детей.
Что же до романтики... То это тоже лишь миф. В итоге все сводится к обычному контракту, сделке, политическому ходу, механическому акту... Ребенок - как инструмент защиты? Рожденный не от любви, а от необходимости? А что будет потом? Про аборт она даже думать не хотела, но все что связано с рождением ребенка, выглядело слишком неясным и достаточно шатким. Неужели нет никакого другого способа? Кейсах бы сейчас очень помог, но его теперь нет. И даже обратиться за помощью не к кому. Из магов здесь только Таэр и Вихрей. И то, последний в теле виверны.
Астра снова вздохнула, а потом вдруг подумала еще об одной не самой продуманной стороне их плана. Если она вдруг исчезнет из поля зрения Митарха именно в этой крепости, это значит, что пока они с Каином будут убегать, войско придет сюда и попросту разрушит все вокруг… Эта крепость - последний оплот и укрепление. Что же будет со всеми этими людьми?
Девушка тряхнула головой, пытаясь не думать о жутких картинах будущего, но теперь беспокойство накрепко засело у нее в сердце. Их первоначальный план скрыться, теперь видится не самым удачным. Она закусила губу, но пока решила смолчать. Каин и так уже измучен тренировкой, нечего его грузить своими переживаниями.
Подняв взгляд на ристалище, будущая королева отметила, что ее мужу и защитнику пора заканчивать, иначе едва заживающие раны снова откроются. Так что, настояв о прекращении этого дружного избиения, она вручила служанке все то, что успела сделать, и велела отнести в ее покои.
А встретив Каина, тепло улыбнулась, пытаясь скрыть беспокойство, которое нарастало как снежный ком.
- Как сегодняшние успехи? - спокойно спросила она, цепким взглядом принявшись осматривать повязки на прошлых ранениях. Вроде ничего не открылось, но Ариастра все равно осталась недовольной. Как типичный привередливый лекарь, она считала, что в таком состоянии нужен покой и сон для полного заживления ран. Тем более, что у демона явная предрасположенность к ускоренной регенерации во время сна.

Вы не можете просматривать этот пост!

Купить старый телефон с рук тоже не слишком сложно. В твоём бюджете есть даже выбор: старенький кнопочный, который кто-то нашёл в шкафу и решил реализовать хоть за сколько-то, или смартфон поновее, который "нашли" совсем недавно - может даже заявление в полицию ещё не написано.

- Всё-то тебе расскажи, - слегка усмехается Хорёк, - а как же конфиденциальность? И мои комиссионные? Обычно как делается: выполняешь работу, приходишь ко мне с доказательствами, получаешь оплату. А кто там заказчик - тебя волновать не должно.

Впрочем, про сами заказы он не против рассказать поподробнее.
- Про демона: высокий брюнет симпатичной наружности, весь на деловом стиле, но катается на крутом чёрном байке. Где-то с четверга ездит по знающим людям, что-то вынюхивает. Нужно понять, кто такой, что ему надо и не припрётся ли вслед за ним какая-нибудь инфернальная банда.

- Оборотня зовут Сергей Кравец, вроде как держит территорию в Академе. Говорят, зверюга опасная и непредсказуемая, с кучей жертв, потому и награда прям серьёзная. Плюс, можно заработать очки перед безопасниками, он вроде как в розыске. Но трупы они тоже принимают.

- Человек - Деонис Якуб, охотник вроде тебя. Но походу заохотил кого-то не того. Он вроде в городе недавно, про любимые места не известно, но наводку могу дать.

На входе его встретила молодая и очень ухоженная женщина. Она сидела за конторкой с компьютером и что-то печатала, но, когда Джаспер вошел, улыбнулась ему и спросила, чем она может помочь. Звали ее, судя по табличке с именем, Пэтти Марциано.

Райнер вошел с черного входа, обнаружив свою красавицу в удовлетворяющем его состоянии и на кухне обнаружил невысокого крепыша в белом поварском халате неимоверной чистоты. Крепыша звали Мортимером Чиуэллом, и он разрешил Ротту называть себя коком.

Экспрессивную речь мистера Ротта Евгений слушал внимательно, но ничего не говорил, лишь впитывал в себя информацию, которая была невесёлой. Мало им проблем с похитителями, так ещё и какие-то «люди Рауля» нарисовались и могут представить угрозу. Если только уже не представили - ведь не факт, что это не они похитили Саманту и того новенького, которого она везла в «Уголок», с фамилией, как у известной голливудской киевлянки. Хотя байкер был так экспрессивен, что в серьёзность угроз Рауля верилось с трудом - обычно такие эмоциональные люди, как этот громила, склонны всё преувеличивать и возводить в крайнюю степень.
Женя взял помятую бумажку, которую положил на стол парень, и поглядел на неё, узнавая визитную карточку доктора Брауна. Ну и зачем она ему? Визитка легла обратно на стол.
- Выберите ногу, мистер Ротт, - пока доктор отходил переговорить по телефону с детективом, предложил мужчине Евгений. Показал на свои неподвижные ноги, покоившиеся на подставках инвалидного кресла, внешне напоминавших педали велосипеда. Только вот педалями они не были. - Левая? Правая? Давайте, вы возьмёте правую. Тогда у нас с доком - у «Зелёного уголка» - остаётся левая. Это наши проблемы, мистер Ротт. Как видите, и ваша, и наша проблемы растут из одной задницы. Знаете, на одной ноге трудно упрыгать, а без ног и вовсе далеко не уйдёшь. Уж мне-то можете верить, - Юджин криво усмехнулся. - В любом случае, вам решать, на скольких ногах вы будете бегать. Гринго лишь предложил не делать вам это на одной.

Когда Браун вернулся, Евгений залпом допил свой кофе и кивнул доктору:
- Я с вами, док. Хочу посмотреть на этого детектива и послушать, что он скажет. А по дороге расскажите всё же, что вы планировали, раз мистер Ротт не против.

- Много пожеланий, но не слышно слов об оплате, - произносит мужичок с особенно мятым лицом.

- Не произнесены даже слова вежества, - добавляет тот, что стоит ближе всех к тебе. У него курносый нос и наименее пропитый голос.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Никто никогда не целовал Аде рук. Даже Повелитель — а уж он, знаток женских душ и сердец, умел быть куртуазным. И теперь жест Дениса — старомодный, о котором она читала только в классических романах — смутил девушку. Она неуверенно улыбнулась и опустила глаза.

Но было приятно. Ада никогда бы не подумала, что Денис может быть таким: ласковым, нежным, сентиментальным. Образ сурового охотника, который он старательно транслировал окружающим, никак не вязался с романтичным Ромео, декламирующим стихи.

Меченая привыкла жить во мраке — имея дело с тёмными сущностями, оперируя тёмными энергиями, обращая Тьму себе на пользу. Даже светлое чувство любви и привязанности в её мире окрашивалось в готические, ноктюрнические* оттенки, принимая формы вожделения, всепоглощающей страсти, болезненной зависимости, одержимости…

Ада слушала лирические строчки и молчала, думая о чём-то. А может, просто наслаждаясь звучанием низко-бархатистого голоса и редкими крупицами тепла, что выпадают на долю жителей Изнанки. Как пугливая, осторожная кошка, убедившаяся в неопасности рук и теперь пригревшаяся на них, зажмурившись от удовольствия.

Девушка на самом деле смежила веки, расслабилась, как-то вдруг разом обмякнув. Не покидало ощущение потока. Будто из тела тонкой струйкой вытекает напряжение, замещаясь чем-то новым, вливавшимся извне, придающим энергии и… сытости?

«Вампиришь, мать. Прямо как заправский суккуб», — констатировал голосок в голове, гаденько хихикнув.

Стоп.

Ада резко распахнула глаза и отстранилась. Нечаянно «выпить» Якуба, как это делали демоны низшего порядка, именуемые суккубами и инкубами, — последнее, что она хотела. Да, в общем-то тянуть энергию из других живых существ умели все демоны. Разница была лишь в способе. Означает ли это, что она больше не человек?.. Как долго осталось до того момента, когда простая еда перестанет насыщать и давать силы?

— Я должна сказать тебе кое-что важное.

«Знаешь, дорогой, я один из кровососов, на которых ты охотишься. Правда, энергетический, кровью гнушаюсь. Но всё равно могу ненароком выпить из тебя все соки». Отличная будет новость. Нет, хватит на сегодняшний вечер исповедей. Сейчас Ада не могла признаться ему в истинной причине перемены настроения — и спряталась за другим поводом. Не менее уважительным — мужчине и впрямь грозила опасность.

— На тебя охотится Струвинский. За твою голову объявлена награда. Это всё из-за внучки…

Будучи напрямую причастной к этой истории, Ада чувствовала теперь свою ответственность за друга. И вину перед ним.

— Мне сказал об этом Герман… — она искоса взглянула на собеседника, ожидая, видимо, негативной реакции на прозвучавшее имя. — Вампир заказал ему тебя. Не исключаю, что Герман — не единственный исполнитель.

Ада обеспокоенно прикусила губу, явно чувствуя себя не в своей тарелке от роли медиатора-миротворца.

— Но Герман не станет выполнять этот заказ. Ты ему понравился. Потому что, по его словам, вёл себя достойно, пытаясь защитить меня. И знаешь… — меченая набрала воздуха в грудь для последнего, самого сложного «залпа». — Мне бы хотелось, чтобы вы с братом помирились. Глупое вышло недоразумение. Может быть, посидим у камина, выпьем, разрешим это недопонимание?

В голубых глазах, устремлённых сейчас на охотника, робко притаилась надежда.

— Знаю, такое объяснение выглядит неправдоподобно, но брат не хотел причинить мне вреда. Наоборот, пытаясь привести меня в чувства, он желал защитить и спасти. От гнева Повелителя. Дело в том, что Повелитель запретил мне напиваться, а я нарушила этот запрет. И если бы Он увидел меня в таком состоянии, санкции последовали бы суровые.

Волновало Аду и нечто другое, чего она никак не решалась озвучить. Денис с Сергеем были лучшими друзьями — для таких отношений естественно оправдывать поступки друг друга. Но сейчас для полноты картинки меченая остро нуждалась в иной точке зрения, взгляде со стороны кого-то ещё, свидетеле, пусть даже это лицо заинтересованное.

— Герман сказал мне ещё одну вещь, что никак не даёт покоя… — девушка замялась, тщательно подбирая слова помягче. — Я, конечно, понимаю, что вы с Серёгой друзья и всё такое, но прошу, ответь честно. Брат сказал, что когда застал меня в стельку пьяной и потащил в ванну экстренно вытрезвлять, Сергей будто бы оставался безучастным к его действиям, хоть они и были, мягко говоря… неэтичными и негуманными. Он не попытался остановить Германа. Вместо этого… — она шумно вздохнула. — Короче, стоял в сторонке с попкорном. Чаёк попивал.

Девушка брезгливо поджала губы. По всей видимости, данный жест оборотня — эта проклятая меткая метафора с попкорном — задел её гораздо больше, нежели все его остальные действия.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Со спасательным мешком на голове, а иначе эту штуковину Ира назвать не могла, мало того, что было не особо удобно, так и чувствовала себя нелепо. Но да ничего, выберется наверх - снимет к чёрту. Кстати по поводу Чёрта - и чего спрашивается стоять и смотреть? Как будто видно что-то особое и от этого есть какой-то толк. Да и учёному тут делать больше нечего - Дана и без него покажет что тут и где. Ничего с его иномиркой не станет. На простого обывателя та явно не тянет - слишком уверенные действия и поведения. И с Климовым вроде она вроде сошлась уже, больше за меч не хватается.
Принимая котёнка, Ира улыбнулась и кивнула, мол всё будет хорошо, присмотрю. Тем более что это маленькое и гордое чудо природы ей и самой нравилось. За компанией их тоже не пошла - любопытство она своё удовлетворила, а там сейчас пятым колесом в телеге будет.
Поэтому так вот, с котёнком на руках и мешком на голове, обернулась к Чёрту и Сикорскому.
— Господин Чёрт, господин ученый - пойдёмте наверх, нечего им под ногами мешаться и пробки в коридорах создавать. Не маленькие, сами разберутся. Нечего нам тут делать и мешать спасательно операции, — говорить она старалась громко и чётко, хоть и прерывалась иногда. Не удобно было в пакете то этом. При этом сама поднималась наверх по лестнице и планировала дальше по коридору выйти наружу. При этом она настойчиво шла прямо по центру прохода, явно планирую никого не пропускать, а вытеснить обоих наверх. И готовая в случае чего перехватить ученого. Всё же те всегда являлись натурами увлекающимися.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Профессор наблюдал, как человек в военной форме суетится рядом. Если на базу попали военные, то скорее всего, это спасатели-ликвидаторы. Правда, ликвидировать там почти нечего - системы безопасности практически полностью справились с задачами. Разве что токамак уничтожен. Это плохо, да.

Но вот когда военный вплотную подошел к гостье - в своих мыслях пришелицу из кротовой норы Сикорский называл именно так - и начал что-то совать ей в руки, Игорь Игоревич встрепенулся.

— Вы что делаете? Вы не слышали, что я говорил? Это гостья из другого мира, мы ничего не знаем об их обычаях и культуре. Любой неосторожный жест она может оценить как агрессию. Не нужно мельтешить перед ней.

От капюшона, который этот самый военный хам хотел надеть профессору на голову, тот увернулся, перехватив его рукой.

И почти сразу же обратился к Аделаиде по имени.

— Аделаида.

Профессор попытался нехитрой пантомимой попросить прощения за хамоватого военного. Сначала скосил взгляд на него, потом посмотрел в глаза гостье и прижал руки к своей груди, немного склонив голову, но продолжая смотреть на Аду. Мол, милая гостья, не серчай на недалеких военных, которые не понимают, что на самом деле произошло здесь и насколько огромный прорыв в науке мы только что совершили с твоим участием.

Возможно, со стороны это выглядело немного глупо, но профессору было не до этого. Главное, чтобы Ада не посчитала агрессией действия военного. А в условиях абсолютно полного культурного вакуума с ее стороны - и нашей тоже - может случиться все, что угодно.

Да, знаю, что ты не терпишь всех этих прикосновений и мне не следовало тебя трогать и прижимать к себе… Но, черт побери, иначе бы я тебя не вынес.
— Да вообще не в этом дело, — махнула рукой с зажатой в ней тлеющей сигаретой Ада. — Я накануне закинулась всем, чем можно, под завязку и вообще мало что помню… Как-то не до агра на прикосновения было в таком состоянии. К тому же здесь иная ситуация: ты меня вытаскивал, и по-другому никак бы не вышло. Я, напротив, задолжала тебе благодарность. Второй раз уже меня спасаешь. Спасибо.

Девушка посмотрела на охотника с тёплой улыбкой. Быстро, впрочем, померкнувшей — неприятная тема беседы затмила собой мимолётные мгновения добрых воспоминаний.

— А как бы ты воспринимал руки, которые постоянно бьют и отталкивают?

Ада не всегда была дикаркой. Как и любой нормальный ребёнок, она нуждалась в ласке, обществе других детей и любящих взрослых. Тянулась к ним, всякий раз получая щелчок по носу, хорошо если ещё не сдобренный колкостью или бранью — с раннего детства она научилась недоверию, с каждым годом по мере взросления становясь всё замкнутей.

— Мне не неприятны прикосновения — я их боюсь. Потому что знаю, какой эффект оказывает на других моё близкое соседство. Людям некомфортно находиться рядом со мной. Да что там говорить, собственные родители опасались лишний раз приблизиться или взять на руки, не понимая, чтó я такое, не зная, как со мной обращаться… Я буквально кожей осязала их мерзко-липкий страх, — девушка горько усмехнулась, понурившись.

Сначала она обижалась. Позже, войдя в сознательный возраст, перестала осуждать, поняв, как должно быть тяжело бояться собственного ребёнка. Решение уехать в Новосибирск отчасти было продиктовано желанием снять с близких тяжкое бремя взаимодействия с ней. Иногда тысячи разделяющих вас километров — это благо. Потому что таких, как она, любить на расстоянии проще. И Ада сбежала, спасая тех, кто дорог, от себя самой.

— Подавляющее большинство из нас приходит на Изнанку взрослыми, уже сформировавшимися — наш Мир даёт тебе Силу, но всегда меняет. Порой до неузнаваемости. В этом проклятие Инаких. Мне же выпало такой родиться. Необычный ребёнок с обычными человеческими потребностями — вот моё проклятие. Так я думала долгое время. И мне потребовалось 25 лет, чтобы понять обратное…

Меченая покачала головой и снова улыбнулась — теперь уже холодней, победоносней.

— Обычные спутники детей — игрушки и сверстники. Моими «собеседниками» были жители Инферно. Я для них была как магнит. Запретный плод с райского древа, который запрещено кушать.* Я их видела, могла с ними разговаривать. Они меня не трогали, просто ошивались рядом. А взрослые пугались до посинения, — Ада хмыкнула, передёрнув плечами.

Когда непосвящённые узнавали о её сущности, реакция не сильно разнилась: от неё или шарахались прочь, или принимались сочувствовать. Так, словно она была неизлечимо больна. Одним из ярких воспоминаний детства было то, как мать везёт её к очередной бабке или отмаливает «грех» в церкви, выстаивая многочасовые службы. А маленькая девочка всё никак не могла понять, в чём же успела так сильно провиниться, прожив на свете каких-то 5 зим…** Долгие годы Ада жила с этим осознанием своей непохожести на других как наказании или смертельном, хроническом недуге, от которого непременно, всеми силами нужно постараться избавиться.

Повелитель показал ей иной путь. Он просто сказал однажды: «Всё дело в том, Арьен, что ты другая. Сразу такой была» — и этой краткой, простой фразой словно вернул ей, незрячей, способность ясно видеть.

— Люди ненавидят жизнь по Ту Сторону и страшатся её, как самого жуткого кошмара. Изнанка отнимает у них всё дорогое — мне она дала то, чего я была лишена в обычной жизни. Понимаешь?..

Демоница подняла на мужчину глаза, ища в его взгляде признаки согласия. Якуб волновался за неё — конечно, она это понимала. Но промелькнуло что-то ещё. Прежде чем он отвернулся, Ада успела заметить… смущение? Она вдруг переменилась в лице и резко развернула охотника лицом к себе, взяв за подбородок, понуждая взглянуть ей в глаза. Должно быть подозрения девушки подтвердились, потому что в следующую секунду она прошептала:

— Вот чёрт… — и спрыгнула со столешницы.

— Твою мать. Блядь. Ф-ф-ф, — послышались тихие ругательства под свист напряжённого выдоха.

Сейчас Ада отошла к окну, с каким-то остервенением присосавшись к стремительно тающей сигарете и сверля глазами одну точку в пространстве. Она думала, пытаясь выстроить лавину обрушившихся мыслей и чувство хоть в какое-то подобие стройной речи — того, что она хотела сказать Денису. Ну почему, почему это случается уже во второй раз и всё должно быть так сложно!

— Я принесу тебе лишь боль и страдания, Денис, — наконец проговорила она тихо, не оборачиваясь. — Не потому что не умею любить, а потому, что на Изнанке всё иначе. Здесь нет того счастья обычной жизни, которое считают нормальным, к которому привыкли. И я не смогу его тебе дать.

Она не сказала это вслух, но в её голосе явственно звучало: «вы привыкли». Окурок полетел в раскрытое окно. Захлопнув створку, Ада повернулась.

— Я — женщина Повелителя. Думаю, ты знаешь, что это означает.

Как бы хотелось надеяться, что он знал… Но откуда? Настолько специфическую, закрытую информацию быта демонов сама Ада узнала лишь позавчера — а ведь она соприкасалась с этим миром несколько лет и была в нём не просто путником, идущим мимо. Но начни она рассказывать — и всё скатится в зачитывание условий контракта. Проклятье, ну почему приходится объясняться вот так!

— Мне позволено иметь любовника. Даже любовников. Это даже считается нормой в нашем Мире. Но я никогда не смогу создать с кем-то семью. И подарить мужчине ребёнка тоже. Потому что по законам Хаоса первенец принадлежит Повелителю, а я не хочу для моих детей такой судьбы. Одно дело родиться Иной — и совсем другое быть проданным за бесценок, как вшивый щенок на блошином рынке. Это ломает и калечит. Такие не живут долго.

Глаза девушки сухо блеснули, черты лица ожесточились, словно художник-кубист добавил в овал её лица ломаных линий.

— Я не могу отказать Повелителю ни в чём. Он будет приходить. И он будет брать принадлежащее ему, не спрашиваясь. Ни один нормальный мужчина не согласится на подобную жизнь. Не станет терпеть присутствие кого-то третьего, пусть и незримое по большей части. И уж точно не рад будет делить свою жену с кем-то ещё, вы собственники по природе своей. Это тебе не Европа с её толерастией, где шведские семьи — в порядке вещей, — грустно усмехнулась демоница.

Было тяжело говорить сейчас ему эту горькую правду — словно судья, выносящая приговор в суде последней инстанции. Но она не сомневалась, что лучше так — честно и открыто, нежели давать пустую надежду и этой сладкой ложью сделать потом ещё больней.

Компас показывал чётко в лес, но не все устремлялись строго в указанном направлении. Студенты разбредались в разные стороны. Кто-то вовсе отходил не по курсу и начинал совершать какие-то махинации. Мелькнула мысль использовать магию, но она помнила, что манипуляции ещё неопытного мага забирают много сил. А терять их на старте не хотелось. Алиса всегда шла напролом и надеялась на свои силы, поэтому она смотрела точно туда, куда указывала стрелка, но ноги идти не хотели. Странно.
Может, это западня? А может смысл в том, что надо преодолевать эту странную тяжесть в ногах? Она продолжала идти, но каждый шаг давался с трудом.

Вдруг, по телу пробежали мурашки, будто ветерок прошёл по телу, бесстыдно задувая под одежду. Алиса снова резко обернулась. Толпа всё ещё довольно плотная жила своей жизнью. Сосредоточенные лица конкурентов на вакантные места Академии не обращали на неё внимание. Алиса расценила свои странные ощущения, как подсказку, что двигается не в том направлении. Она шагнула обратно, ещё шаг. Легко. Она даже заволновалась. Идти против толпы было нелепо, но она шла. Нестерпимо захотелось понять, что так зовёт её обратно к поезду. Может, её откачали там, в мире живых. Сделали реанимационные процедуры и она оживает и будет потом рассказывать, что здесь за гранью жизни происходит.

Ближе к перрону толпа, которой дела не было до неё, рассеивалась и Алиса шла всё быстрей и быстрей, почти переходя на бег. Но тут заметила того, кто смотрел на неё. Чётко, прямо, не рассеивая взгляд по сторонам и двигался ей навстречу. Она понимала, что, если не притормозит, то столкнётся с ним лоб в лоб, так как чувствовала, что ноги несут её именно по этой траектории. Ещё несколько секунд и столкновение неизбежно, но она не отступала ни на йоту от своего пути и даже закрыла глаза, чтобы не было соблазна шагнуть в сторону.

Вы не можете просматривать этот пост!

С подножки вагона Алиска спрыгнула на перрон. Вопросов было много, ответов было мало. Одно ясно, что здесь все в таком же положении и непонимании, как она сама. Посмотрев вдоль перрона, Алиса аж присвистнула:

- Ууу, это столько прибывших, то есть умерших? Интересно за какой период и неужели все со способностями к магии?

Значит, она вовсе не особенная, а одна из тысяч и тысяч. Что-то внутри шевельнулось. Может обида или уязвлённое самолюбие. Она глубоко вздохнула и, заметив ближайшего Клауса, направилась к нему сказать своё мнение об вербовке умерших.

Казалось, что тут собрались отмечать какой-то праздник с размахом карнавала. Но, чем больше она вглядывалась в странного вида индивидумов, тем больше понимала, что это всё не ряженные. Это действительно существа со странными ушами, кожей и строением тела. Она замедляла шаг, крутясь во все стороны. Даже пыталась ненароком задеть кого-то, чтобы потрогать настоящие ли чешуйки, например, и не из плюша ли их хвосты.

Добравшись таким образом ближе к Клаусу, совсем близко подойти не удалось, так как толпы новобранцев уже сбивались в кучки вокруг этого странного то ли человека, то ли робота, то ли и того и другого.
"Да и не тот это, что был в купе", - подумала Алиса и передумала делать попытки подойти к нему со своими вопросами, продолжая наблюдать за суетой шумной толпы.

Гомон затих лишь тогда, когда Клаусы попросили минуту внимания, практически одновременно у каждого из многочисленных вагонов. Выслушав всё внимательно, нащупав в кармане обещанный компас и посмотрев в сторону, куда предстояло двигаться, она присела на краю перрона и задумалась.
Странно, а если она не будет участвовать в этом испытании и ей не достанется места в академии, что с ней станет? Кем она будет?

Абитурьенты, кто по одному, кто компанией стартовали к месту назначения, а Алиса продолжала сидеть. Что-то держало её на месте, но она не могла понять что. В её характере было сорваться с места и бежать к победе, используя все свои силы и способности. Но её будто пригвоздили. Появилось чувство, будто кто-то на неё смотрит. Она резко обернулась. Никто за спиной не стоял, все так же куда-то торопились и суетились. Алиса выдохнула, видно, показалось. Достала компас и направилась прямиком куда показывала стрелка. В лес.

Огромная стена тумана, похожая на портал в другой мир, пугала куда больше чем неожиданно воспрявший духом Эдвард, который ухватил девушку за руку и потащил прямо вглубь этого прохода, в котором уже скрылись все остальные прошедшие испытание маги. Надя не думала что её новый знакомый окажется не менее дерзким чем она сама, и поэтому совсем не ожидала от него такого коварного нападения, причем прямо в тот момент когда она была максимально беззащитна, напуганная неизвестностью... Все это было похоже скорее на ещё один из её снов, чем на реальность, хотя впрочем так же можно было сказать про все что происходило в этом странном месте и поэтому девушка совсем не стеснялась того что было между ней и Хоуми внутри этого закрытого туманом пространства. Когда же они наконец вышли вслед за остальными, Надя слегка пошатывалась, аккуратно переставляя ноги и продолжая на автомате держаться за Эдварда, она как и он прекрасно успела понять как важно держат контакт.
— В следующий раз предупреждай, балда! — скорее ради галочки, чем серьезно проговорила девушка, отвешивая парню подзатыльник и следуя за ним к встречающей их процессии, где их так же уже поджидал Жак. После короткой речи, собравшихся магов отпустили дальше, объяснив что им предстоит делать теперь. Почти ни у кого не возникло вопросов, однако Эдвард отличился и тут. Когда он задал свой вопрос, к нему повернулся стоявший посередине мужчина, который создавал впечатление главного в их компании, и именно он и ответил парню.
— Боюсь перекусить получится только уже на территории вашего факультета, как и подлечится. Возможно вам будут предлагать лечение деканы, если заметят вашу рану, но я бы не советовал принимать его от кого либо кроме Азориусов, это может быть чревато различными проблемами. За вашу десятку будет особенная борьба среди них, так что в ход вполне могут пойти и нечестные методы от многих из деканов, однако можно быть точно уверенным, что Азориус не пойдет на что-то такое. — получив ответ, Хоуми вместе со своими товарищами направился к залу, где и должно было происходить распределение. Впрочем юный маг вовсе не торопился идти на контакт с местными торговцами, целью которых было купить самых ценных учеников, дабы усилить свой факультет, вместо этого он решил продолжить беседу со своей компашкой, которые так же не торопились делать выбор, или вернее уже сделали его заранее, и теперь лишь раздумывали над тем так ли правильно они поступили. После того как Эдвард поделился с ними своими мыслями, Жак ответил ему первым.
— Димир, я думаю это наиболее разумный для меня выбор. Как говорил мой дедушка, если хочешь добиться высот на службе, иди в военную разведку, этих конечно же сложно причислить к разведке, но как мне кажется смысл тот же. Быстрый карьерный рост и возможность развязать язык любому, да, это по мне. — парень смотрел в сторону декана Димиров, покручивая в руке созданный им же кинжал, и явно уже сделал свой выбор. Кажется от движения в нужном направлении его останавливало только привычное для людей сомнение и страх первого шага. Следом ответила Надя, которая стояла рядом с Эдвардом, уперев руки в бока и строго поглядывая на местный контингент.
— Мне тоже нравится Димир, да и моя способность кажется идеально вписывается в то что о них рассказал Ямато... Если не понравится, можно будет перевестись после года обучения, мне об этом тот дядька на входе сказал, так что была не была. А что до пышных вечеров и красивых платьев, увы, боюсь я не протяну в этом гадюшнике и часа.. точно кого-нибудь прибью, ненавижу богатеев и политиков, а этот факультет явно для таких. — Надя подмигнула стоящему напротив Жаку, которого буквально передернуло от этого её жеста. Врожденный талант этой чернокожей девушки и правда был идеально вхож в специфику данного факультета, хотя конечно мог так же неплохо проявить себя и среди Орзов, но последние видимо не устраивали её в плане морали или каких-то других вещей, о которых Хоуми было уже не узнать. Впрочем разговор дальше пошел о кланах, и Эдвард и тут сразу же выложил все свои мысли на их счет, не забывая подшучивать в своей манере.
— Увы, у тебя не хватило бы очарования и денег чтобы заполучить меня к себе. — с веселой улыбкой ответила Надя, проводя краешком пальца по щеке парня и смотря на его реакцию. Впрочем на этом её ответ не закончился, и убрав таки улыбку с лица, она уже более серьезно продолжила.
— Если без шуток, насколько я поняла для таких как мы выгодно вступить в один из местных кланов... Я не думаю что они будут давить на кого-то вроде тебя, Эдди, ты все же похож на очень сильного мага и такого они точно захотят заполучить любой ценой и сделать все чтобы тебе даже не подумалось свалить от них. Если тебе кто-то сделает подобное предложение, обязательно подумай и не спеши отказывать... Мне то вряд ли предложат что-то такое, однако если предложат, я вероятнее всего приму предложение чисто из соображения выгоды и выживания. Мы ничего не знаем об этом мире, однако нам теперь предстоит здесь жить, и лучше будет если кто-то поможет нам удобно устроится, ведь потом всегда можно будет выразить свое я, когда станем сильнее, а пока нужна сильная спина для того чтобы дожить до счастливых времен впереди. — Надя сказала все что думает, а вот Жак предпочел воздержаться от ответа, просто промолчав, однако судя по лицу он над чем-то думал. Видимо у него были свои мысли на этот счет, и он ими явно не был намерен делится.

***

Тем временем Юрий, начал свой обход деканов факультетов. И удобнее всего это сделать было двигаясь по кругу, что он и сделал направляясь к первому на своем пути декану, коей являлась среднего роста темнокожая женщина с довольно броским одеянием, сразу же бросающимся в глаза своей дороговизной и количеством золотых вставок, которые должно быть должны были подчеркнуть её статус. Это была деканша факультета Орзов, которая смотрела на подошедшего к ней кандидата с неким пренебрежением и одновременно интересом. Когда же он начал задавать вопросы, она последовательно давала ответ на каждый из них.
— Факультет Орзов, был создан для того чтобы воспитывать юных аристократов и тех кто желает проложить свой путь в политику или во двор Императора, к нам стоит вступать если ты не боишься сплетен и интриг, если у тебя достаточно ума чтобы вести войну разумом, а не грубой силой и конечно же если ты любишь дорогие балы, одежду от самых лучших производителей нашего мира и в целом жизнь в роскоши. На нашем факультете тебе предстоит научится вести себя как аристократ, мыслить как аристократ и колдовать как аристократ... Все твое время будет занято уроками, после которых будут различные встречи, выходы в свет и шикарные балы. Здесь тебя вряд ли научат боевой магии, зато во всех тонкостях пояснят за умение навязать кому-то свои мысли, создать иллюзии или превратить обычное вино в отравленное, ну и конечно покажут как пускать пыль в глаза, чтобы казаться сильнее в мыслях других магов и людей. Мне бы и хотелось сказать что у нас ты сможешь развить свой дар лучше чем где-либо ещё, но это будет враньем, однако с твоим врожденным даром тебе и не придется его развивать, ты сможешь и без того показывать свою силу и все будут боятся. Такие как вы, одним своим существованием внушают страх и уважение, особенно если умеют это правильно подать. У нас на факультете принято носить одежду имеющую черную и белую палитру, плащ подходящего цвета будет выдан вам как только окажетесь на территории Орзов, если вступите в наши ряды. Что до дополнительных заданий, мы не приветствуем подобную практику, однако возможны и исключения. Наш факультет в основном держится в стороне от остальных, как и прочие собственно, однако наиболее дружеские отношения у нас с Азориус. — удовлетворив интерес Юрия, девушка замолчала, после чего проводила его взглядом дальше.


***

Следующими на очереди были Борос, и возле их стола с гербом факультета, стояла высокая красноволосая девушка, при взгляде на которую в глаза сразу же бросалась одна весьма заметная деталь, у неё были огромные крылья сложенные за спиной, которые на первый взгляд роднили её с ангелами если бы Юрий решил провести параллель со своим прошлым миром. Облаченная в броню и красный плащ с меховым воротом деканша, смотрела на подошедшего к ней кандидата с буквально пылающим взором, и от неё буквально за версту разило магической энергией, которая с каждым шагом, приближающим Глыну к ней, все сильнее давила на него и под конец парень мог почувствовать словно у него на плечах сидит ещё один человек и всем своим весом тянет его вниз. Эта дамочка явно и не думала о том чтобы снизить напор своей силы или хотя бы скрыть магическую энергию, она выплескивала её так, словно в ней был нескончаемый источник. Стоило Юре только задать первые свои вопросы, как она тут же недовольно взмахнула рукой, обрывая его речь на половине пути.
— Никаких вопросов сынок, если ты чувствуешь что хочешь быть с Борос, то тебе для этого не нужно задавать глупые вопросы и слушать тупые заготовленные ответы. Просто скажи хочешь ты быть одним из нас, хочешь ли ты стать сильнее чем ты есть и чем кто-либо другой, хочешь ли ты послужить своему государству и убивать ради него или стать наемником убивающим ради себя? Ответь на эти вопросы, и ты сам поймешь кто тебе нужен на самом деле. — деканша Борос можно сказать просто отшила Юру, или же у неё был такой свой особенный стиль ведения беседы, впрочем больше на вопросы она не реагировала, так что у парня не оставалось выбора кроме как продолжить свой путь.


***

У стойки Азориус Глыну встретила высокая подтянутая девушка, которая так же как и предыдущая была облачена в броню и длинный синий плащ, однако её броня и одежда выглядели более приземленно и не так вычурно, и смотрелась она намного более презентабельно и спокойно, в отличии от той бабы с крыльями. На столе рядом с ней лежали свертки, в которых она копалась до того как подошел Юра, после чего она тут же повернулась к нему и полностью поглотила свое внимание им. Её голубые глаза были похожи на два сапфира, и от неё исходила приятная умиротворяющая аура, словно она буквально излучала спокойствие. Внимательно выслушав вопросы кандидата, она тут же перешла к ответам.
— Всегда приятно видеть образованных молодых людей. Можешь обращаться ко мне по имени, выданному мне после окончания службы.. Меня зовут Анри, так нам удобнее будет разговаривать. Значит так Юрий, мой факультет это символ порядка, соблюдения законов и благочестия, вступать на него стоит только если ты согласен помогать нам следить за порядком в этой Академии и за соблюдением её негласных правил. На нашем факультете мы обучим тебя использовать магию Порядка в любом из её проявлений, а так же узнаем есть ли у тебя талант к различным видам антимагии, ну и конечно же научим постоять за себя в бою.. Борос могут сколько угодно кичиться тем что у них лучшие воины на всю Империю, однако они повально ничего не могут противопоставить сильному магу порядка, знающему антимагию и слабости магов как свои пять пальцев. Конечно мы не будем принуждать тебя патрулировать Академию или дежурить в разных её местах, однако за это у нас положена хорошая плата, так что обычно ученики сами приходят с просьбой поставить их на подобную работу. Впрочем у нас достаточно и затворников, предпочитающих проводить время за учебой и своими делами, опять же мы ни к чему их не принуждаем и даже обеспечиваем всем необходимым для того чтобы они могли существовать так как им захочется. На территории нашего факультета никто не посмеет нарушить покой ни одного из наших учеников. Я думаю с нами у тебя, Юрий, получится развить свой дар достаточно сильно, а твой аспект идеально подойдет для нашей работы.. с такими учениками как ты, я предпочитаю работать лично или доверять ваше обучение своему доверенному лицу, так что за развитие своих сил ты можешь не переживать, мы сделаем все в лучшем виде. Как никак мне уже доводилось обучать подобных тебе. У нас на факультете желательно носить синие плащи, и по желанию броню, в остальном никаких ограничений в одежде нет. Ну и напоследок, Азориус осуществляет контроль по всей Академии, и так или иначе нас недолюбливает каждый факультет, пускай на их территории мы и не имеем права делать что-либо, однако на общей стараемся очень строго следить за соблюдением правил. В целом мы позволяем своим ученикам брать дополнительные задания в любом из факультетов, тут у вас полная свобода действий. — дослушав пояснения Анри, Юрий вновь продолжил свое шествие по факультетам.


***

У стойки Паноптис, Глыну встретил довольно странного вида мужчина, его синеватая кожа и общее строение тела было слишком далеко от обычных представлений парня о различных фэнтезийных расах. Он был похож на какое-то земноводное эволюционировавшее во что-то гуманоидное, и Юре даже показалось что он сумел рассмотреть за зеленым воротником колышущиеся жабры. Декан факультета Паноптис, был одет в похожую на эльфийскую зеленую тунику, ворот которой доходил ему до самой головы, скрывая шею от любопытных глаз, поверх этой туники была надета простенькая броня с сине-зелеными вставками на ней. По его лицу Юра не мог понять слушает ли он вопросы парня или нет, и ему могло даже показаться что тот находится в каком-то своем пространстве и в целом декан казался странным себе на уме созданием, пока внезапно глаза его не моргнули, и все его тело пришло в движение. Сложив руки в замок, декан устремил свой взор прямо на Глыну, смотря ему в глаза и словно проникая этим взглядом в саму его суть.
— Одолеть моего голема одним ударом, это похвально юноша, однако боюсь мне не стоит отвечать на ваши вопросы, ведь я уже знаю что наш факультет не подходит вам. Мы изучаем магию, и её способы влиять на этот мир, а так же изменять его и нас самих... Я вижу в вас слишком много противоречий с нашими целями, однако буду рад видеть вас на наших факультативах, конечно если вы пожелаете обратится к ним во время своего обучения. Идите с миром. — декан слегка поклонился, прощаясь с Юрой и уж слишком явно предлагая ему поискать счастья в других факультетах. После разговора с ним, парня ещё долго не отпускало липкое чувство внутри, словно кто-то внаглую покопался в его внутренностях.


***

Подходя к стенду Селезнии, Юра сразу же отметил множество растений обвивших стол и пол вокруг него, они словно ожившие расползались в разные стороны, отходя от своего источника в виде высокой стройной дамы, с смуглой кожей и до нельзя заостренными ушами. Она была одета в белоснежное платье без лишних изысков и покрывающий его зеленистый плащ, и хотя с виду её одежда не походила на ту роскошь, которой веяло от деканши Орзовов, все равно в ней чувствовалась какая-то величественность. Она бегло окинула взором подошедшего к ней Юру, и молча выслушала его вопросы. Однако её ответ был крайне коротким и в очередной раз явно не подходящим для любящего точность парня.
— Факультет Селезнии не подходит вам, ваш дар и ваше естество совершенно противоположны нашим догмам, я не могу принять вас. Желаю удачи в выборе подходящего вам факультета. — и снова его отшили, это уже могло начать казаться странным, ведь по идее они должны были бороться за каждого ученика, однако Юру динамили так что только в путь, и это не могло не начать вызывать подозрения.


***

Уж чего-чего, а увидеть самого настоящего здоровенного серокожего полуорка, Юрий точно не ожидал. Деканом факультета Груул оказался действительно похожий на какого-то вождя из книжек огромный мужик, обвешенный костяными амулетами и держащий в одной руке увесистый костяной посох, которым и без магии вполне можно было убить зарвавшегося противника, в другой здоровенный металлический топор, рукоять которого пестрила сверкающими разными цветами рунами. Рядом с ним была похожая аура, как рядом с той бабой из Боросов, однако она была куда более кровожадной и бесконтрольной, такой что буквально почти вводила в безумие Глыну, и тому с трудом давался каждый шаг в сторону этого декана. В голове зазвучали чьи то голоса, чей язык он не понимал, и перед глазами заплясали навязчивые образы каких-то тварей, которые шмыгали из стороны в сторону и подзывали парня к себе. Казалось сделай Юра ещё шаг и это безумие поглотит его без остатка, однако прежде чем он успел сделать это, маг вдруг ощутил как его довольно больно ударили в грудь, и не прошло и мгновения, как Глына очутился на полу в метрах десяти от того места где стоял. Наваждение медленно отступало, а со своего места на него смотрел все тот же мужчина, помахивающий своим посохом и что-то бормочущий. Стоило только Юре подняться, как внимание мага переключилось на него и он заговорил.
— Человек слаб, человек не подходит... человек уходить. — даже с тем коверканьем, с которым эти слова произносил декан, было понятно что его снова послали куда подальше, да ещё и довольно жестко. Что ж, выбора не было, надо было идти дальше.


***

У стенда Голгари, Глыну поджидала самая настоящая медуза Горгона, по крайней мере именно такой была первая мысль Юры, когда он только увидел стоявшую там деканшу. Ей не хватало разве что змеиного хвоста и лука, тогда образ был бы точь в точь как в греческой мифологии, и ведь даже змеиные волосы у неё вполне реально шевелились и могло даже показаться что то были настоящие змеи, однако при приближении Глына смог рассмотреть что то были просто шевелящиеся змеевидные отростки. У этой прелестной дамы имелись небольшие жабры, а вся её одежда была создана из живой растительности, оплетавшей тело деканши, и подчеркивая её пикантные особенности. Кожа девушки была мертвецки бледной, и местами покрытой какими-то черными пятнышками, и при этом вместо обычных ногтей у неё были самые настоящие когти, которые смотрелись довольно жутко при общей картине. Когда Глына подошел ближе, отростки на голове декана зашевелились быстрее, и та внимательно выслушала все его вопросы.
— Тссс... Не люблю-с говорить много.. шссс.. Мой факультет-с занимается изучением структуры магии.. тссс.. Её влиянием на мир, на цикл жизни и смерти-с.. шссс.. К нам идут-с те кто хотят-с уметь обратить магию против её владельца.. шссс.. Те кому не страшно углубится в самые-с глубокие тайны магии, в самые темные её части.. тссс.. Думаю-с вам уже известно про нас, так что вы способны-с сделать выбор сами.. шссс.. Пускай нас и не любят-с, но мы всегда рады-с приветствовать новых учеников-с на наших факультативах. — горгона говорила плавно и неторопливо, её язык словно заплетался и она время от времени выдала шипящие звуки, растягивала слова и в целом говорила порой слишком невнятно, однако понять её можно было. Сложно было даже представить какого размера язык скрывался у неё там за зубами, но не Юре было это и проверять. Получив ответ, пускай и не полный, он снова мог продолжить путь.


***

У стенда факультета Димир стоял среднего роста мужчина, облаченный в довольно стереотипичный костюм любого вора из фэнтези мира или убийцы оттуда же, и вся его одежда как ни странно на свету имела темно синий окрас, схожий с тем что был у Азориус, только на его плаще красовался герб совсем иного факультета. Димировец полусидел на стоявшем у стенда столе, раскачивая на руке небольшой кинжал имеющий форму месяца и похожий чем-то на серп. Часть его лица скрывалась в тени капюшона, и хорошенько рассмотреть того удалось только подойдя достаточно близко для этого, впрочем увиденное не говорило ни о чем, его лицо было слишком обыденно простым, настолько что даже не верилось что это было его лицо. Юра вновь задал свои вопросы, и на этот раз получил кажется более адекватный ответ.
— Думаю будет лишним объяснять что это факультет Димир, и так же думаю будет не лишним сказать что я рад видеть мага твоего таланта... В нашей работе, да и по жизни это очень полезный дар, мы все здесь практикуем магию пространства и совершенствуем свое владение ею каждый день, однако таким как ты подобное дается куда как проще и вы очень быстро достигаете настоящих вершин в этом непростом деле. Я знаю как раскрыть твой потенциал, как сделать так чтобы тебе не было равных среди прочих. На моем факультете мы учим наших учеников быть незаметными, быть максимально простыми на вид, и в то же время учим проникать в разум других магов, вскрывать любые тайны и внушать любые вещи, мы учим вас тому что необходимо для выживания мага в недружелюбной среде. У нас есть свои тайны по раскрытию силы и по обретению настоящей магии, и мы готовы поделится ею с любыми из наших учеников сумевших доучится до определенного курса. Из одежды у нас нет никакого особого стиля, вы можете одеваться как вам угодно, и можете даже не носить плащи которые вам выдадут при поступлении. И конечно же наш факультет максимально приветствует походы на факультативы других факультетов, важно изучать умения и повадки своих возможных врагов, именно поэтому это важная часть обучения. К слову я не чувствую рядом с тобой твоего карманного измерения, у меня на это чуйка, так что по всей видимости ты ещё не изучил его.. Ну, дам бесплатный урок. Сфокусируйся на своем гримуаре, представь как открываешь проход в твое собственное измерение, твое я внутри тебя, как только сможешь хорошо себе это представить, зафиксируй чувство возникшее при этом и попробуй сделать это ещё раз, только представь уже как помещаешь туда какой-то объект. Если сделаешь все правильно, он отправится туда, а чтобы достать его назад, просто представь как снова открываешь этот же карман и берешь в руку именно тот предмет который там лежит. Твое пространство почти безгранично, так что это очень удобно... Правда не стоит хранить там по настоящему ценные вещи, магов с нашего факультета не зря учат забираться в подобные карманы без разрешения их владельцев. — договорив, Димир подкинул в руке кинжал и когда тот приземлился обратно на неё, заставил тот исчезнуть, видимо продемонстрировав карман в действии. После этого ответы на вопросы были закончены и Юра мог идти дальше.


***

Наконец Глына добрался до факультета Иззет, и в глазу ему сразу же бросился странноватый вид декана этого факультета, который своим видом походил на безумного ученого сбежавшего из какого-то стимпанка. Он стоял возле своего стенда и подкручивал что-то в своем массивном механизме, размещенном у него на правой руке. От этого механизма шло две трубки, одна из которых шла к большому резервуару у него за спиной, по которому летали светящиеся комки энергии, похожие на те искры что были у големов, а вторая шла к механизму у него на груди, который искрился и кажется являлся ещё одним сосудом, как тот что был на спине.
— О-хо-хо, рад видеть вас юноша! У вас совершенно дивные вопросы, простите мне мою бестактность, но я имел возможность услышать как вы задавали их всем другим деканам и должен сказать, ваш подход крайне хорош.. правда к сожалению в Академии слишком много тех кто не может мыслить здраво, и не понимает важности структурированности, из-за чего постоянно происходит хаотичное распределение. Вот бы директор послушал меня, и сделал все так как подобает, но нет, традиции видите ли ему важнее.. Ой, прошу меня простить, я невольно отвлекся на свое бормотание, этот вопрос слишком часто задевает меня. Что ж, рад представить вам факультет Иззет, здесь мы творим не побоюсь этого сказать, будущее этого мира. Мы изучаем природу магии, как она появилась и как она изменялась за время своего существования.. мы постоянно ищем ей все новые и новые применения, находя различные способы упростить жизнь как магов так и людей. На нашем факультете вам предстоит погрузится в мир магии, раскрыть её тайны и тайны своей силы, развить свою искру на максимум или научится пользоваться созданными вами для ещё большего усиления своей магии, как например это делаю я. С нами или без нас вы сможете развивать свои умения и постоянно познавать и создавать новое, мы не давим на наших учеников и предоставляем всем их отдельные лаборатории и жилые помещения, создавая возможность творить наедине или приглашать к себе других учеников. Ваш прекрасный дар просто невероятно хорошо подходит для нашего факультета, с ним вы сможете перевернуть магический мир науки, раньше к нам ещё никогда не попадал человек с подобным врожденным талантом, так что это будет нонсенс если вы решите пойти к нам. По форме нет никаких ограничений, директор настаивает на плащах с нашим гербом в красно-синей палитре цветов, но мало кто их носит где-то кроме общих локаций, куда мы зачастую даже и не ходим. Ну и конечно же мы будем только рады если вы решите посещать факультативы прочих факультетов, ведь в знаниях заключается самая большая ценность этого мира. Меня кстати зовут Рал Заррек, приятно было познакомится с тобой. — Рал закончил свой ответ, говоря с энтузиазмом и огоньком в глазах, он явно был рад одной лишь возможности побеседовать с кем-то вроде Юры. И не только из-за его попаданческого статуса, но и из-за его необычайно интересного врожденного дара. После Иззет, остался лишь один факультет, к которому ему осталось подойти для разговора.


***

Стенд факультета Ракдос оказался самым большим стендом из всех, и самым выделяющимся на общем фоне. В глаза сразу же бросался огромный трон, на котором восседал демон размером с трехэтажку, смотрящий на всех собравшихся в зале свысока. Он походил на самого главного в этой Академии, ведь иначе сложно было объяснить подобную тематику и форму представления, однако Глына помнил слова о том что это просто обычный декан. Подле его трона располагалась свита ряженных в какие-то обноски и явно увлекающихся БДСМ людей, у которых из разных мест торчал пирсинг и различные другие инородные предметы. Они держали на руках увесистую повозку, в которой сидела демоница в шикарном красном платье, в руках у которой был жуткого вида хлыст, с металлическими звеньями и множеством таких же шипов на нем. Она время от времени хлестала им собравшихся внизу прихвостней, похожих на самом на деле на обычных парней, вроде самого Юры, и до него в какой-то момент дошло что это были ученики. Прежде чем Глына успел задать хоть один вопрос, эта дама попыталась хлестнуть и его своим хлыстом, однако тут сработала какая-то внутренняя чуйка парня, и перед ним за мгновение выросла каменная стена, поглотившая в себя этот удар.
— Подчинись или проваливай, жалкий человечишко! — взвопила демоница, вновь взмахивая хлыстом, который на этот раз должен был облететь каменную стену и точно задеть Юру, однако тому и в этот раз удалось уйти от удара. Демоница предприняла ещё несколько попыток, после чего сдалась и опустила свое жуткое оружие.
— Наш декан, великий и ужасный Ракдос, один из великих Лордов Пандемониума, предлагает тебе смертный, вступить в наш факультет и обрести могущество которое тебе и не снилось. Ты сможешь стать величайшим охотником на демонов, а может и сильнейшим демонологом, он видит в тебе потенциал и говорит тебе это через меня, его верную слугу. Знай, ты всегда можешь прийти к нему и попросить силы! — дальнейшие вопли демонессы слушать было уже тошно, поэтому Юра закончил свой обход и направился совершать новый, опрашивая уже остальных из десятки.



***

Первым Юра подошел к Первому, как тот его уже успел назвать. Высокий брюнет в простенькой одежде ещё не успел покинуть зал, когда Глына подоспел к нему и задал свой вопрос. Первый на несколько секунд замер, осматривая Юру своим холодным взглядом, после чего как ни странно заговорил с ним.
— Я выбрал Голгари, Ямато рассказал мне достаточно чтобы я поступил так. Прощай. — Первый многозначительно посмотрел на Глыну, после чего уже бесповоротно направился к выходу из зала, покинув его вместе с одним из членов своего факультета, который повел того дальше, видимо туда где находилась их территория. Загадочность этого парня оставалась в силе, так он ещё и успел где-то переговорить с Ямато, узнав от него что-то ценное, раз его выбор пал на самый непопулярный факультет. Либо же он просто хотел выбрать то место, где его будут беспокоить меньше всего, и кандидата лучше Голгари Первый видимо для себя не нашел.
Следующей на очереди была Юна, она как раз парила неподалеку от стенда Боросов, и подойдя к ней Юра так же задал свой вопрос, на что та отреагировала незамедлительно.
— Аурелия такая классная, я жду не дождусь когда за мной придут её люди отведут в казармы Боросов! Я так рада, меня приняли в лучший факультет и я смогу вступить после в самый лучший клан! — Юна словно плясала в воздухе, мельтеша из стороны в сторону и её выбор был так же кристально понятен. Вскоре и её увели из зала.
Оба анимага записались в факультет Паноптис, прямо на глазах у Юры и спрашивать их об этом уже не было смысла. Декан лично проводил их до выхода из зала, где их встретили его ученики и перехватив эстафету повели братьев Сёхей куда-то дальше.
Пятый, именно так его можно было назвать по счету прохождения испытания, не стал разговаривать с Глыной, вместо этого он после непродолжительных раздумий и обхода всех стендов, уверенно направился к Орзов, записавшись в ряды аристократии. Что ж, свой выбор он сделал и не Юре было осуждать его.
Ну и последняя, да девчушка сумевшая обогнать его, уже растворялась в глади сверкающего портала, созданного Ралом, деканом Иззет к которым она и записалась. Выходит Глына и та троица что болтала в сторонке, остались последними не сделавшими выбор учениками. Однако их никто не торопил, а значит вполне можно было спокойно подумать.

***

Эдвард вновь экспериментировал со своей магией, и на этот раз он вознамерился создать дракона. Нет нет, не огромное чудище как на тех холмах, когда это вышло спонтанно и скорее даже необъяснимо каким образом, а маленького. Влив энергию в сформировавшееся в уме заклинание, Хоуми позволил ему дальше существовать свободно, так как ему захочется, по крайней мере маг надеялся что так оно должно работать. И на удивление у него что-то вышло, созданное огненное нечто, походило на дракона лишь отчасти, и парило в воздухе выписывая необычные пируэты, то распадаясь на отдельные куски пламени, то вновь совмещаясь. Вряд ли это что-то обладало своим сознанием, однако оно явно имело не тот образ что себе представлял Эдвард, а значит частично задумка удалась и заклинание смогло обрести свою форму само, но оно было далеко от того что ему удалось создать тогда. Видимо за объяснением этого феномена придется обратится к кому-нибудь ещё.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Дальним путём Денис назвал расстояние, которое в самый загруженный час-пик преодолевалось за полчаса (оба жили в Академе), что добавляло речам охотника сарказма. Впрочем, на эту приправу он сегодня не скупился, щедро сдабривая ей каждую реплику, адресованную девушке. Будь Вейц на её месте, тот бы и ухом не повёл — Аду всегда удивляло, как он может оставаться невозмутимым в подобных случаях. По словам Германа, к колкостям, ругани и оскорблениям со временем привыкаешь, отращивая толстую кожу. Прошло 20 лет — а Ада привыкнуть так и не смогла. И сейчас ей было обидно.

Потому что её действиям приписали те мотивы, которых не существовало. Потому что додумали то, чего никогда не было. Потому что, как всегда, всё исковеркали и интерпретировали на свой лад. А самое печальное — потому что Денис уже всё решил, сформировал в голове картинку и, по всей видимости, менять ничего не хотел. Какой толк что-то говорить, убеждать, если тебя просто не хотят слушать?

Мировоззрение охотника было до абсурдности контрастным — в его картине мира присутствовало лишь два цвета: белый и чёрный. Хотя… теперь Ада испытывала сомнения в существовании первого. И стоило хоть раз повести себя или сказать что-то выходящее за рамки ожиданий Якуба, — как ты моментально записывался в стан недругов без права реабилитации.

Если бы всё в мире было так однозначно… Но Ада была художником. В её глазах люди всегда выглядели палитрами с множеством оттенков серого, если путешествовать от одного края выкраса к другому. Когда она училась работе с акварелью, многие часы пришлось просидеть над такими домашними заданиями. Поначалу девушка не понимала, для чего тратить время на эту ерунду — ведь и без того понятно, что один и тот же цвет может иметь разную насыщенность. Смотря сколько воды добавить в краску и в какой пропорции смешать. Но потом она увидела и поняла. Стоило только переборщить, капнув всего 2-3 лишних капли воды — и прямо на её глазах один и тот же пигмент становился другим, отличным от соседнего оттенком. Не просто по внешнему виду нет — он получал собственное название, обретал индивидуальный характер, в нём будто зарождалась душа.

Так и с людьми. Ярче всего это свойство проявлялось на Изнанке, где один и тот же человек был способен совершить и подлость, и что-то достойное, даже геройское — а разница всего в паре капель инаковости… Глаза Ады многое видели. Может, поэтому она не спешила вычёркивать из друзей тех немногих, что у неё остались?

Конечно, она не поверила в заверения о нормальном самочувствии. Ожоги за несколько часов не заживают. Каким бы искусным ни был Сергей в вопросах обработки ран — а всё же не маг, чтобы вылечить моментально.

— Ты не в порядке, — возразила Ада. — Просто не хочешь меня больше знать. Потому упираешься и устроил этот ненужный официоз.

Якуб сейчас напоминал маленького ребёнка, противоречащего только ради противоречия: «Не хочу, не буду!». А спроси, зачем это ему — и сам не знает.

— Можешь меня ненавидеть и презирать, это твоё право. Только вот всё не так, как ты думаешь.

Применять силу — вламываться в квартиру и лечить против воли? Это шло вразрез и с медицинской этикой, и с принципами уважения к жилищу и его хозяину, и много ещё с чем. Ада кивнула в знак того, что поняла позицию охотника.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Холодность, одна из ключевых черт характера Германа, в такие моменты демонстрировала свою сильную сторону, превращая отрицательное в социальном аспекте качество — в достоинство. В спорах екатеринбуржец оставался непоколебим и редко выходил из себя. Это роднило его с Астаротом.

— Хочешь факты? Хорошо. Как тебе такой? Когда я приложил твоего доброго друга о трубу и её рвануло, как думаешь, чем он был занят?

Девушка молчала, в ожидании смотря на собеседника, предчувствуя и опасаясь, что ответ ей совсем не понравится.

— Денис попросил его позаботиться о твоей эвакуации. Но несмотря на его просьбу, твой замечательный друг даже не посмотрел в твою сторону. Ранена ты, получила ли ожог — ему было плевать на тебя, змейка. Выражаясь юридическим языком — налицо преступное деяние в виде бездействия. Кажется, за это даже статья есть.
— Блядь…

Ада понурилась, сделавшись мрачнее тучи. Молчала она довольно долго, и судя по лицу, занимали девушку мысли совсем не радостные.

— Что ж, видимо, не слишком я кому-то и дорога… Или в людях хреново разбираюсь… — заключила она тихо.
— Думаю, теперь мне не надо объяснять, почему я вынужден иногда в отношении тебя принимать жёсткие меры, которые со стороны смотрятся как тирания?

Ада угрюмо кивнула. Герман беспокоился за её жизнь и безопасность, это понятно. Беспокоился всерьёз и, видимо, не совсем уж беспочвенно. Такая суровая реальность удручала.

— Блин, ну не станет же он меня мочить?! Это уж совсем как-то… — с надеждой пробормотала она.
— Всякое бывает, — откликнулся Вейц. — Тебе нужно понять одно: пока ты в дрова, с тобой можно безнаказанно сделать всё, что угодно. Так, что следов потом не найдёшь.

Девушка поёжилась, втянув голову в плечи. Настроение совсем ни к чёрту стало после таких новостей. Поняв, что дал маху, Герман смягчился.

— Просто кончай пить, змейка. Серьёзно. В людях, может, ты и хреновый эксперт. Но мне дорогá.

Наставления приятеля сейчас отдавались в голове Ады далёким, гулким эхом. Вспомнилась вчерашняя ночь. Тёплый, мягкий мех под боком, задушевный разговор… Неужели это всё обман, маскировка, притворство? Она думала, сбежав из Москвы, от прежней жизни, перечеркнёт и старые обиды. Этот тянущийся с раннего детства длинный хвост дразнилок, оскорблений, саднящих ран… «Ведьма», «Бесноватая», «Кукухой двинутая», «Чёртово отродье», — зазвучали в ушах голоса прошлого. Значит, мало просто сменить место. Нельзя начать жить сначала, потому что всегда найдутся те, кто напомнит, кто ты. Кто однажды бросит в лицо презрительное: «Мерзкий демон». Но как, как так можно?! Беззаботно болтать с тем, кого в душе презираешь?

— Почему? — спросила Ада тихо.

Вопрос слишком общий, многозначный, но из всего множества трактовок Герман вычленил единственно верную, поняв её на каком-то метафизическом уровне.

— Потому что ты совсем одна, змейка. И не справишься в одиночку. Потому что нуждаешься в помощи, а я хочу помочь. Потому что знаю, что он может сделать c тобой. И сделает, если ты не справишься. Потому что не хочу этого допустить.
— Почему не хочешь?.. — ещё тише задала девушка очередной вопрос.

Герман шумно выдохнул. Запустив пятерню, взъерошил волосы.

— Я не знаю, как объяснить… Но со мной начинает твориться какая-то чертовщина, если тебя нет рядом. Как проклятье. Или ломка по дозе. Не жизнь, а кошмар. Я не могу есть, забываю о грёбаном сне. Мне даже дышать как будто становится труднее.
— Это же всё… метафоры?.. — с надеждой уточнила Ада, тревожно вглядываясь в лицо приятеля.
— Если бы.
— Чёрт… — девушка закусила губу, задумавшись. — Считаешь, всё из-за того ритуала?
— Не знаю, змейка. Я уже ничего не знаю, — покачал головой Герман. — Когда ты меня выгнала, уже в такси меня начало колбасить. Хрен знает, что это и на сколько меня хватит.
— Так. Не вздумай мне тут ласты склеивать! — пригрозила Богословская и, вскочив, прошлась по кухне.

Как же не хватало бабушкиных знаний! И Владимир как назло куда-то запропастился — вот бы у кого не мешало сейчас проконсультироваться. Описанное Германом состояние на деле могло оказаться чем угодно — от субъективных ощущений, помноженных на мнительность, до непредвиденного побочного эффекта от неизвестно какого ритуала. Но если это бинарное заклинание, почему тогда схожих проявлений не наблюдается у неё самой? Насколько Ада могла судить по записям бабушки, «накрывать» в таком случае должно всех участников ритуала, а не кого-то одного. Вопросы, вопросы, вопросы…

— Слушай, я тут подумала… — смущённо пробормотала меченая. — Сегодня же пятница, последний рабочий день.
— С утра была пятница.
— Тебе завтра в офис не надо?
— Не планировал. А что?
— Может, останешься на выходные?..
— Уикенд в Новосибе?

Герман, казалось, не поверил своим ушам и для надёжности решил переспросить.

— Если, конечно, у тебя нет других срочных дел в своём городе, — добавила Ада поспешно.
— Срочных нет. Но что даст моё пребывание здесь? Тем более ты же недавно лишила меня временной прописки и всех привилегий.

Сложив руки на груди, меченый иронично воззрился на хозяйку дома. Мол, и каково это, противоречить самой себе?

— Заткнись ты уже, чёртов тролль, — огрызнулась демоница на подколку. — Я тут, между прочим, твою проблему пытаюсь решить, а тебе лишь бы стебаться. Вот.

С этими словами девушка вытянула руку, закрыла глаза, концентрируясь — и через секунду на ладони заплясали оранжевые язычки по виду самого настоящего пламени.

— Ничего себе… — пробормотал не ожидавший такого фокуса Вейц, рефлекторно отпрянув. — Так ты в самом деле ведьма? В бабку пошла? Так я и знал.
— Ещё раз назовёшь меня ведьмой — сделаю из тебя стейк средней прожарки, — пригрозила Ада, сжав ладонь в кулак.

Пламя исчезло. А горе-чародейка плюхнулась обратно на стул.

— Мы с Володей Волковым недавно случайно обнаружили, что я, похоже, унаследовала, бабушкины способности. Только толком не успели разобраться, какие именно и как ими управлять. Пока что я научилась вызывать огонь по желанию и контролировать его. Раньше вообще спонтанно самовозгоралась.
— Володя Волков это кто? — вставил уточняющий вопрос Герман.
— Мой… — Ада зависла, подбирая наиболее подходящее определение, — близкий друг. Чародей. Ему сейчас пришлось на дно залечь из-за одной сучки, но я надеюсь, объявится, как только решу эту проблему… Конечно, по твоему случаю в идеале с ним бы переговорить, но…
— Но..? — насторожился Вейц.
— У меня ведь тоже не просто так этот дар! — досадуя на собственную беспомощность, вспылила Ада. — Мы оба знаем, что на Изнанке ничего просто так не бывает. И если я унаследовала её способности, значит, они даны мне для чего-то, понимаешь? Для какой-то цели, миссии. Не знаю, откуда у меня эта уверенность, но могу поклясться, что это так. А я хер пойми, как ими пользоваться, ну что за блинство!

Девушка в сердцах треснула себя по бедру.

— У меня нет наставника, а сама я ничего не могу. Без информации руки связаны. Те маги, о которых я слышала, или не подходят по специализации, или у меня в чёрном списке. Чувствую себя бесполезной тупицей…
— Хочешь попробовать разобраться, проштудировав бабушкины тетради на выходных? — озвучил свою догадку меченый.
— Да, — кивнула девушка. — И над твоим случаем поразмыслить. Я подумала, что ты ведь лучше знаешь своё состояние и, может быть, вдвоём у нас бы быстрее получилось мозговой штурм организовать… Не знаю. Это просто сырая теория.
— Вполне себе здравая идея. За два дня можно многое успеть. Особенно, если запросить помощь специалистов.
Получатели: Герман Вейц, Ариадна Богословская.
— Надеюсь, по этому поводу ты не станешь устраивать званого вечера
Получатели: Герман Вейц, Ариадна Богословская., — улыбнулась Ада. — Я ещё тот социофоб.
— Что, даже на коктейльную вечеринку не согласишься? — деланно расстроился Герман. — А я так надеялся подразнить местную общественность слухом «Кто же эта таинственная, обворожительная красотка рядом с фармацевтическим магнатом?!».
— Да ну тебя! — хохотнула девушка, запустив в приятеля снарядом, скатанным из фантика.

Перед пробуждением сон уже не так крепок, и сознание сквозь дымку дрёмы улавливает звуки жизни внешнего мира. Аду разбудил сладковатый цветочный запах, нет-нет да и подразнивающий ноздри ненавязчивым шлейфом. А ещё на кухне что-то позвякивало и пахло чем-то вкусненьким.

Спящая перевернулась на спину, зевнула, сладко потянувшись, и нехотя открыла глаза. Чтобы обнаружить на постели рядом с ней букет насыщенно-красных роз, перевязанных ленточкой в тон лепесткам. Девушка замерла, удивлённо рассматривая подарок и гадая, кто бы это мог его оставить. Впрочем, вариантов было немного. Неужели Герман? Но Вейц не отличался склонностью к сантиментам, и Ада не помнила, чтобы на её памяти он когда-либо оказывал кому-то подобные знаки внимания.

Виски саднило нещадно — количество выпитого прошлой ночью всё же давало о себе знать. И надо же как своевременно — на тумбочке оказался стакан с таблеткой алка-зельтцера!

— Спасибо, Гера… — пробормотала девушка, сгребя таблетку и смакуя каждый глоток воды.

Сушняк жуткий. Уговорив стакан почти залпом, меченая пододвинулась к букету и робко, будто опасалась, что стебли сейчас обратятся в клубок ядовитых змей, протянула руку. Она любила розы — этих капризных, прихотливых и хрупких цветочных королев. Любила их аромат, заполняющий сад ранним утром и в вечерние сумерки. Любила качаться на качелях в своём маленьком райском уголке и наслаждаться их незатейливой, скромной, лишённой вычурности красотой.

Приятно удивил, змеёныш, что тут скажешь. Наверное, ему всё-таки что-то надо от неё — вот и подлизывается. Мысль о том, что приятель таким образом решил извиниться, не желала укладываться в голове — гордый до заносчивости Вейц сроду ни у кого не просил прощения. Хотя сегодня утром было дело… Перед тем, как он решил порукоприкладствовать.

С порога кухни Аде открылось зрелище ещё более удивительное. Герман, всё в той же рубашке с засученными рукавами и почему-то босиком, стоял у плиты, вооружившись деревянной лопаткой, и что-то увлечённо готовил.

— Доброе утро. Как спалось? — заметив девушку, поинтересовался он, не отрываясь от процесса.
— Ты готовишь?.. — обронила Ада первую пришедшую на ум мысль, продолжая заворожённо рассматривать босые ступни мужчины.

Никогда раньше она не видела его расхаживающим вот так по-простому, без костюма и начищенных ботинок, по-домашнему расхристанным. Во время их встреч Герман всякий раз представал одетым с иголочки, и Ада настолько привыкла к этому опрятному, безупречному образу, что сейчас не могла избавиться от внезапно нахлынувшего ощущения уюта — расслабленного и лишённого суеты.

— Я подумал, что ты проголодаешься, когда проснёшься. Будь у меня больше времени, сообразил бы что-то поизысканней. А так придётся довольствоваться скромными креветками в сливочно-чесночном соусе и салатом со шпинатом. Ты же ешь шпинат?

От такой рекламы у Ады в животе забурчало — сейчас она была готова слопать хоть сырую, нечищеную картошку. А здесь — такой деликатес!

— Нет, ты не понял. Ты готовишь.
— И что здесь удивительного? — улыбнулся Вейц. — Большинство живых людей обладает этим навыком.
— Да просто на моей памяти ты или по ресторанам ходил, или меня гонял по всей округе тебе за бешамелями, — проворчала девушка, по приглашающему жесту шеф-повара усаживаясь за стол.
— Если я так делаю, это не значит, что не умею готовить сам, — пожал плечами Герман.
— Люди твоего достатка вполне могут позволить себе кухарку и навсегда забыть о бытовых проблемах. Не думал о таком варианте?

Ада скинула тапочки и уселась по-турецки — одна из её любимых поз даже во время трапезы.

— Не люблю посторонних на моей территории, — пояснил Герман. — Мне хватает домработницы, приходящей 2 раза в неделю делать уборку в моё отсутствие. Повариха… можешь считать это профдеформацией химика, но пищевые вопросы я не поручу никому.

Поставив перед Адой дымящуюся тарелку, мужчина уселся напротив с такой же.

— А-а, боишься, тебе цианистого калия в супчик подложат, — подтрунила девушка, не слишком-то рассчитывая на пространный ответ.
— С нашей «профессией», змейка, надо быть ко всему готовым 24 на 7. Так что да, такого исхода я не исключаю тоже, — без тени шутливости отозвался меченый.
— А что же ты у меня столуешься безо всякой боязни? — продолжала допытываться Ада. — Не боишься, что я тебя на тот свет отправлю?
— Не-а.

Положив на колени тканевую салфетку, Вейц уже уплетал за обе щёки. И глядя на него Аде подумалось, что, наверное, с тех пор, как он покинул её дом после ссоры, у него во рту маковой росинки не было… Нехорошо вышло.

— По каким-то причинам, змейка, мы друг друга убить не можем. И хоть временами я тебя раздражаю — как и ты меня — отравить меня или каким-то ещё способом умертвить, у тебя не поднимется рука. Как и у меня на тебя.

Гурман обмакнул в соус очередную креветку и, глянув на хозяйку дома, заметил:

— Но вообще я удивляюсь, как ты можешь быть так беспечна — и до сих пор жива. У тебя даже простейшей охранной системы не имеется. По крайней мере, я не нашёл.
— Да-а, видать, тяжела и сурова жизнь в Екатеринбурге, если ты такой дёрганый… — протянула Ада.
— Зато я нашёл двух сомнительных типов, хозяйничающих будто у себя дома, — не обращая внимания на подколку, продолжал Вейц.
— Это не сомнительные типы, а Сергей с Денисом. Не извольте беспокоиться, Ваше паранойшество.
— Сергей Кравец и Денис Якуб. Да, я уже в курсе.

Мужчина отпил чаю, глянув на собеседницу так, будто хотел сказать: «От того, что у этих типов есть имена, они не становятся менее сомнительными».

— И я сама их пригласила. Что, уже нельзя устроить дружеские посиделки?

Ада потихоньку начала выпускать колючки. Ей не нравились допросы и нравоучения. Особенно, когда эти два жанра сочетались вместе. Особенно, когда их автором выступал язвительный братец. В такие моменты Герман становился невыносим.

— Милая сестра, о каких друзьях ты говоришь? — иронично вздохнул Вейц.

Конечно, он имел в виду, что у меченых не бывает подобных отношений — все их знакомства и контакты сводились к контрактным обязательствам и взаимным долгам. Или не взаимным.


Получатели: Герман Вейц, Ариадна Богословская.— Ты точно уверена, что стоит водить знакомство с такими людьми?
— В нашем мире нет святых, Гер, — возразила девушка. — Что ты как ханжа пуританская, в самом деле.
— Допустим. Однако я сейчас о другом, змейка.
— Говори прямо уже, — не выдержала иносказаний и долгих предисловий Ада. — И так голова с бодуна трещит, а тут ещё твои витиеватости!
— Я говорю о том, что ты слишком легковерна и неразборчива в связях и поспешно записываешь в друзья тех, кто ими в действительности не является, — переформулировал Вейц.
— Боюсь, «неразборчива в связях» — это про другую степь, — попыталась отшутиться девушка.

Но не тут-то было — змеёныш прицепился как банный лист, и его настойчивости мог бы позавидовать самый дотошный следователь.

— Как давно ты с ними знакома?
— С Дэном года два уже, — протянула Ада, припоминая. — Он меня тогда от упыря спас. Хорошо, гад, присосался. И если б не Дэн, я бы тут сейчас перед тобой не сидела. А Сергея вторую неделею знаю, мы соседи по «доменам», — хмыкнула она. — Ну, ты же знаешь эти замуты оборотней с территорией? Он очень трепетно к своим границам относится. А тут мой дом так некстати выстроен.

На слове «оборотней» бизнесмен заметно поморщился. К волкам он относился пренебрежительно, считая чем-то средним между блохастым генератором проблем и безмозглой машиной для убийств.

— Две недели — срок, безусловно, солидный и достаточный для того, чтобы узнать человека, — сыронизировал он, продолжая допытываться: — Вас связывают только дружеские отношения?
— Это ты сейчас так ненавязчиво пытаешься выяснить, с кем я сплю что ли? — приподняла бровь Ада. — По-моему, ты опять наглеешь, Вейц. Я же к тебе в штаны не лезу!
— Вообще-то уже залезла прошлой ночью. И без моего, позволю заметить, спроса, — не дрогнув ни одним мускулом, отрезал тот.

Девушка осеклась и, покраснев, отвела глаза. А Герман, наколов на вилку креветку, как ни в чём ни бывало продолжал:

— Сейчас я спрашивал про иное. Взаимные долги.
— Как же ты бесишь, — огрызнулась Богословская.
— Порой это взаимно, — парировал мужчина. — Так что насчёт долгов?
— Дэну я сама должна. С Сергеем сложнее… Там Повелителю долг.
— Открытый, — с интонацией констатации уточнил бизнесмен.
— Открытый, — эхом повторила Ада и вдруг вспыхнула. — Да что такое-то! Говори уже, к чему клонишь!
— Я просто собираю информацию для анализа, змейка. В том числе для тебя, — и бровью не повёл меченый. — По правде сказать, насчёт Дениса у меня исчезли всякие подозрения, как только он на моих глазах совершил достойный поступок.
— Достойный поступок? — переспросила девушка.
— Да. Причём дважды, — кивнул Вейц. — Он защищал тебя ценой своего здоровья. А может быть и жизни. И сделал этот выбор не раздумывая.
— Похоже, всё самое интересное я проспала…

Богословская озадаченно почесала в затылке.

— Это случилось во время утреннего инцидента в ванной. В то время, как я пытался привести тебя в чувства, Денис, очевидно, принял меня за твоего мучителя. Вторгся в дом, воспользовался беспомощным состоянием хозяйки… Ну и далее по списку додумал.
— И теперь он сильно зол на тебя, парень, — вставила девушка, вспомнив, каких «комплиментов» на дорожку удостоился бизнесмен из уст охотника.
— Досадное недоразумение, — согласился Герман. — Но я уверен, мы всё уладим. А вот поведение твоего второго друга, — на этом слове мужчина поджал губы, — вызвало у меня вопросы. Много вопросов.
— Это Сергея что ли? А с ним-то вы чего не поделили?
— Трусливый, двуличный лицемер твой Сергей, — последовала ёмкая характеристика.

Удивлённо округлившиеся глаза Ады были ему ответом, и Герман решил распространиться:

— Любитель тихих шагов и подлых атак.
— Он на тебя напал?!
— Поначалу даже не пытался. Оставался сторонним наблюдателем и комментатором. Честное слово, попкорна только не хватало. Но с этой ролью успешно справлялась чашка чая. Когда появился Якуб и он оказался в большинстве, тогда и решил погеройствовать с тыла.
— Ну, он, наверное, тебя за Повелителя принял. Вот и не стал лезть.
— Если бы он принял меня за шефа, то обращался бы иначе, — возразил Герман. — Кстати насчёт шефа. Ты говорила, у них какие-то совместные дела?
— Типа того. Его тут на днях ФСБ жёстко прессануло… Сергея, — начала рассказывать Ада, но мужчина перебил:
— То самое ФСБ, которое подпольное, по Изнанке специализируется?
— Да. Но откуда ты…
— Пока неважно, — отмахнулся меченый. — Прессануло по какому поводу?
— Да учудил он, конечно… — вздохнула Ада. — К ним в штаб вломился с одним товарищем. Родича спасать пришёл. Ну и порешил там нескольких… Задрал насмерть. Эти взъерепенились, объявили усиление. С камер сняли его физию, ориентировки сделали. Теперь он в федеральном розыске, короче.
— Так вот кто осиное гнездо разворошил и подложил свинью всей Изнанке.

Герман побарабанил пальцами по столешнице и поднял на собеседницу ожидающий взгляд, побуждая продолжить рассказ.

— Ну и вот. Прибегает он после этого ко мне, весь такой на нервах, и прямо к Повелителю сразу на личную аудиенцию просится. Я говорю, может, это... остыть маленько и попозже? На горячую голову можно же что угодно подписать. Нет, говорит, это срочно и надо вотпрямщас. А это среда была как раз, вечер. И Повелитель-то у меня уже сидел. Короче, Серый у Повелителя попросил сменить ему внешность в волчьей форме. Чтоб фэбсов со следа сбить.
— А шеф что?
— Что-что. Сменил, конечно. Ему-то такое раз плюнуть, дело пяти минут, — улыбнулась девушка. — Я своими глазами видела, очень красиво получилось. Второго такого волка в Новосибе не сыскать теперь.
— Ага. А во дворе у тебя он отсиживается и чаёк попивает — это, конечно, потому что подругу подставлять не хочет и чекистов на хвосте привести, — паранойя Вейца и не думала униматься.
— Гер, не вибрируй ты. Сам хлеще чекиста перестраховываешься, — хохотнула девушка. — Везде тебе слежка и прослушка в кустах мерещится.

Но мужчина и не думал шутить.

— Дорогая сестра, тебе не приходила в голову мысль о том, что когда тебя заметут за соучастие, то выручать твою очаровательную попку из камеры — это последнее, о чём задумается господин Кравец? Если вообще задумается.
— Герман! — повысила хозяйка дома голос, сверкнув глазами. — Если кто-то тебе не нравится, это не даёт тебе права клеветать! А тем более указывать мне, с кем общаться, а с кем нет.
— Я знаю лишь то, что не следует ждать ничего хорошего от того, кто любит подкрадываться со спины, — спокойно парировал бизнесмен.
— Всё это — не факты, а всего лишь твои домыслы на основе личной неприязни. Хватит уже наговаривать на человека, — отрезала Ада, начиная терять терпение.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Ага, двулапый понял, что махать надо сильнее! Не так уж ученик Гамлета оказался безнадёжен. Довольный котёнок, будто отзеркаливая своего подопечного, принялся с удвоенным рвением работать крыльями — ни дать ни взять подбадривающий тренер обливающегося пóтом спортсмена: «Работаем, работаем, ещё 2 подхода!». Только вот что ты будешь с ним делать — никак голохвостый не хотел вторую лапу подключать, так и махал одной! Облетев Чорта по кругу, виверкотёнок уже намеревался предпринять попытку номер два, как вдруг...

— Гамлет, — послышалось с другого края площадки, там, откуда начиналась лестница вниз.

Как только Ада ступила на платформу, действующих лиц значительно прибавилось. Но сейчас её внимание было целиком приковано к чиновнику. В отличие от Гамлета, прорицательница сразу поняла, что объект его интереса взаимно благостных чувств не разделяет, а намерения его далеки от доброжелательных. Не хватало ещё объясняться с Джошуа за причинённый его питомцу урон... Не говоря уж о том, что Аде совсем не хотелось начинать знакомство с тумаков и нарушения целостности костей присутствующих.

— Гамлет, — повторила магесса и поманила химеру, легонько похлопав себе по плечу.

Когда же котёнок приземлился на указанное место, леди Валери пристально посмотрела на незнакомца — глаза в глаза — и вдруг улыбнулась. Широко, холодно, одними губами. Так, словно хотела сказать: «Я слежу за тобой». А потом послала воздушный поцелуй, сдунув с ладони переливающийся бело-синим комочек.

Если бы Григорий Васильевич был фанатом компьютерных игр (в частности, серии Gothic), он без труда бы узнал в этом «романтическом письме» заклинание, схожее с «Блуждающим огоньком» — такое использовали маги Света и паладины. Различие было в том, что шар не просто светился — казалось, на его поверхности нет-нет да и проскакивали электрические вспышки.

Сама же Ада после этого, похоже потеряла всяческий интерес к потенциальному обидчику редких видов животных, обратив своё внимание на остальных людей. Необычное облачение вон у того мужчины в жёлтом... И почему он так странно на неё смотрит? Магесса задержалась на спасателе взглядом дольше времени, отведённого этикетом, не переставая гадать про себя, чем вызвано это неопределённое ощущение приятности. И кому оно принадлежало — ей самой или Шерче? Трудно определиться...

Сделав над собой усилие, Ада всё же отвела глаза и шагнула к куче-мале. По её вине, из-за небольшого просчёта в координатах, приземление Igor'а вышло не вполне удачным. Хотя... Присмотревшись, на кого именно упал её новый знакомый, магесса не смогла сдержать хитрой улыбки. Внезапно оказаться в объятиях молодой, миловидной женщины — не такой-то плохой исход! Очень даже неплохой. Весело хмыкнув, Ада протянула мужчине руку, предлагая помощь подняться.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Почему так неприятно резануло, когда Денис выплюнул своё злобное ругательство? Вспышка гнева, настолько молниеносная и непредсказуемая, что сознание даже не успело отследить его зарождение — а руки уже мелко подрагивают, готовые вцепиться обидчику в горло.

Взмах ресниц. Картинка перед глазами проясняется — и она ловит на себе удивлённый взгляд Вейца.

«Это ещё что такое было?!»

— Пойдёмте за мной, — буркнула сбитая с толку девушка.

И, поставив пистолет на предохранитель, направилась к выходу в сопровождении группы молодцов в чёрном. Надо отдать должное, демоны вели себя в точном соответствии с инструкциями, как хорошо обученная охрана. В отличие от посылаемых ей на подмогу подручных, эти не стремились к самоволию и не искали лазейки, позволяющей нарушить приказ и порезвиться в своё удовольствие. Повезло Вейцу с кадрами. Интересно, сам подбирал? А может, чем-то заслужил подобное уважение и беспрекословное подчинение? Вот бы и ей обзавестись хоть парочкой таких на постоянной основе…

Прощаясь у ворот, Ада всё же не сдержалась, дав волю ещё не улёгшемуся недовольству.

— Я хочу сказать тебе одну вещь, Денис, запомни её, пожалуйста. Герман не долларовая бумажка, чтобы всем нравиться. Но вовсе не обязательно во всеуслышание высказывать своё негативно-оценочное мнение о его личности или поступках. Тем более в присутствии младших подчинённых. Я не потерплю публичных оскорблений служителя Повелителя. Любого, — с нажимом акцентировала она.

«И эта корпоративная солидарность и этика совсем не мешает тебе пристрелить того же самого коллегу. Забавно».

— На первый раз я притворюсь глухой, поскольку тонкости инфернального этикета не являются знанием всеобщим. Но в дальнейшем…

«Если будет это дальнейшее. Если ты вообще выйдешь из этого дома живой».

— Кстати. На его месте я бы вызвала отряд гораздо раньше, — произнесла девушка, нисколько не лукавя.

- Мне подождать конца вашего разговора за воротами? На всякий случай, - я помедлил секунду и добавил: - Только честно.
— Благодарю, не нужно. Разговор может затянуться, а вам сейчас лучше заняться здоровьем и восстановлением сил.

«Интересно, а они догадываются, что «разговор» — это эвфемизм?»

— Извините, что так получилось. Ещё увидимся, — улыбнулась меченая, как бы невзначай заводя руку с пистолетом за спину.

Незачем ребятам нервничать лишний раз.

    — Не утруждай себя. Я уже позаботился об обеспечении приватности нашего разговора, — сообщаю я Ариадне. — Поскольку господа Якуб и Кравец, похоже, не слишком-то наслышаны о таком понятии, как частная жизнь.

    В подтверждение моих слов с лестницы доносится топот. Уже несколько лет я знаком с этой группой моих подручных. Вышколенные, немногословные, вежливые и опасные — без лишних сантиментов они выполнят любой приказ с пунктуальностью механизма швейцарских часов. Будь то охрана, слежка, убийство или заваривание эспрессо — что угодно, как угодно и кого угодно. Люблю профессионалов.

    Не знаю, лично ли Астарот выделил мне этих ребят на постоянной основе или они сами выбрали, с кем из его служителей сотрудничать. Но за четыре года я ни разу не пожалел о данном выборе.

    — Коллеги, — обращаюсь я к новоприбывшим, как только они появляются на площадке, — Госпожа желает поговорить со мной с глазу на глаз. Обеспечьте, пожалуйста, безопасное сопровождение наших гостей до ворот. Во избежание случайных травм с летальным исходом при спуске с лестницы.

    За годы совместного выполнения задач и десятков миссий мы сработались, притёрлись к стилю друг друга и научились понимать с полуслова. Конечно, и теперь моё распоряжение будет понято ими однозначно: «Спустить разгорячённых товарищей с лестницы и выставить вон. При отказе со стороны депортируемых — скрутить и продолжить депортацию. При сопротивлении — убить».

    Они не отморозки. Они просто профессионально выполняют свои обязанности.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Применение боевой магии несколько дней назад не прошло даром для водонагревательной системы дома Богословской. Где-то перегорел датчик температуры, где-то заклинило предохранительный клапан... В результате, когда отлетевший от удара Германа Сергей свернул спиной какие-то трубы, вместо вялого ручейка оттуда ударили струи раскалённого пара. Струи хаотично били из нескольких пробоин, непредсказуемо меняя направление и превращали обычную ванную комнату в какую-то адскую сауну.

    Похоже, степень опьянения слишком сильная, чтобы здесь справилась только холодная вода. Если бы рядом был Петер,* сунул бы Её под капельницу. А так — остаётся только ждать, пока Она не проспится.

    Я раздражённо сдёргиваю полотенце с держателя, обматываю Ей намокшие волосы. Одежду тоже стоит поменять. Эта мысль не вызывает у меня смущения или дискомфорта — мои глаза видели много женщин, в разных состояниях и разной степени одетости, близких и едва знакомых бабочек на одну ночь. С Ней мы в лучшем случае приятели и почти не знаем друг о друге ничего особенного. Но конкретно за эту женщину я чувствую себя ответственным. Может, потому что она принадлежит Астароту, а значит, отчасти и мне.

    Я уже готов вытащить Её из ванны и отнести в спальню, оставив на волю процессов естественного отрезвления. Но внезапно слышу у себя за спиной «Какого хера?», озвученное голосом кого-то третьего. А потом мне с рывка-разворота прилетает в челюсть.

    И без лишних слов сжав кулак я бью в ответ, целясь в область меж ключиц и кадык.** Выяснять личность нападающего, его мотивы, обстоятельства и прочее — всё это потом. Когда тебе вручную правят «интерфейс», не до диспутов.

    Я понимаю, что со стороны сцена могла смотреться иначе, а мои действия — восприниматься как враждебные и насильственные. Скорей всего, этот мужик вступился за Неё — и эта догадка рождает во мне уважение к своему противнику. Я не знаю, кем он приходится Ей, какие у них отношения. Но он поступил так, как поступил бы я сам.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

— Да не друг он мне никакой. Так, сослуживец и приятель максимум. Который к тому же часто меня бесит.

«Ага. Уж так бесит, так прям бесит, что в штаны к нему прыгнула».

— Твою мать, да не к нему! — шикнула на собственную мысль Ада, не сразу сообразив, что сделала это вслух. — Э-э, сорян, это я не тебе… Кажись, мне больше не наливать, мысли путаются…

Покосившись на Якуба, девушка потёрла лоб.

— А Индира Ганди тут при том, что все думают, её отец — Джахар… Джавар… Джавхар… блядь. *

Расслабленный от большого количества выпитого речевой аппарат меченой не смог совладать с хиндийской фонетикой, и в конечном итоге Ада бросила попытки высказать сложное имя первого министра Индии, ограничившись фамилией.

— Короче, все думают, что она дочь Неру. А на самом деле её отец — Повелитель! Прикинь? Круто, да? Просто он в ту пору неподалёку от тех краёв был ну и… засмотрелся немножко на маман Индирину. Говорит, на меня была похожа характером.

На этом месте повествования Богословская засияла, как медный таз, и даже бросила попытки собрать грязные столовые приборы. Вообще-то после попоек она не имела обыкновения сразу наводить порядок — спокойно загрузить посудомойку можно было и с утра. Но Денис что-то уж рьяно взялся за дело — не стоять же в стороне столбом.

А секундой позже Якуб и вовсе стал рычать, всё равно что зверь дикий, на которых он охотился. Несмотря на сильную нетрезвость, тело демоницы моментально напряглось, инстинктивно приняв боевую стойку. Если бы не немного отстающее от мышц мышление, в последний момент донёсшее до девушки смысл сказанного, пожалуй, быть бы драке. Наверное, по какому-то подобному сценарию и случаются все те события, наполняющие потом оперативные сводки за истекшие сутки: двое друзей собрались для совместного распития спиртных напитков, в ходе которого произошла размолвка, и… нате вам, статья 105 Уголовного кодекса Российской Федерации.**

Что всегда забавляло Аду в документах данного канцелярского жанра, так это фабула дела наподобие: «В ходе ссоры у гр. Х возник преступный умысел, направленный на убийство гр. Y». В другой вариации — «заключающийся в причинении гр. Y тяжких телесных повреждений при помощи холодного оружия (ножа столового)». После чего злоумышленник тут же приступал к реализации своего коварного плана. Ну да, ну да, прямо вот у каждого алкаша в затуманенных мозгах такой чёткий алгоритм всегда вырисовывается. Ох уж этот юридический дискурс с его ляпами.

— Блядь, Дэн, хорош рычать, — выругалась Ада.

Больше от того, что отлегло от сердца, нежели от реальной сердитости на друга.

— Ты б лучше свою энергию боевую, неуёмную на дело пускал. То бишь чистил бы пятаки редискам всяким. До блеска. Кстати, не хочешь поучаствовать завтра в такой благородной миссии?

— Понимаю, что история не терпит сослагательного наклонения, но победителей не судят.
— Да какие ж это победители, если ни тот, ни другой войны не выиграли? — возразила Ада. — Ну да, европейские страны завоёвывали. Так те почти без боя сами сдавались, лопухи трусливые. И мелкие территории, с бабью жопу размером, тебе любой дурак у власти сможет взять. А ты попробуй Россию захвати да удержи.

В рассуждениях девушки по части военного ремесла всё было просто: сумел выиграть войну с Россией и захватить её территорию — победитель. А нет — значит лузер. И, кажется, тем фактом, что ещё никому эта затея не удалась, Ада была чрезвычайно довольна.

— И потом, кончили-то они вообще плохо. Оба. У нас, может, и нет этих… как ты сказал? Колод генералитета? Ну да, такими не располагаем, — согласилась она.

По правде сказать, Ада понятия не имела, какой смысл кроется под этим странным выражением — «колода генералитета». Но из повествования Дениса заключила, что в их стране — и на Изнанке, в частности — таковой не имеется.

— Зато в отличие от сих славных мужей, мы живы и можем действовать. Партизанить по-тихому и без колод.

Очевидно, ни Наполеон, ни Гитлер не входили в личный зал славы Ариадны Богословской. Среди признанных полководцев ей по душе больше был Александр Македонский.

— Можно и казачка, — кивнула меченая. — Под «саботажно-подрывными» работами я как раз это и имела в виду. Как один из вариантов. Только вот диверсанта такого найти непросто. Во-первых, это должен быть натуральный Штирлиц. В плане умений и навыков. Зачем нам простофиля, которого расколют в первую же миссию по вбросу дезинформации? Во-вторых, этот человек должен быть безоговорочно верен Изнанке — чтобы исключить вероятность, что его перевербуют, и к врагам переметнётся. Ну и в-третьих, это должен быть кто-то не близкий, кого не жалко будет в случае его разоблачения. Потому что если кого-то из своих повяжут, тут уж я никак не смолчу…

У самой Ариадны таких кандидатов, отвечающих нестандартным критериям отбора, в кадровом резерве не имелось. Но, может, у Якуба был кто-нибудь на примете?

— Да нельзя его мочить, — с надрывом вздохнула девушка, когда речь зашла о Германе. — Этот крендель — особый меченый, и у Повелителя на него другие планы. Я не стану им препятствовать, хоть и очень хочется начистить ему рожу.

С пару мгновений поколебавшись, посвящать ли Дэна в детали, Ада всё-таки продолжила (а то в обтекаемых формулировках выходило непонятно и бессвязно):
— Ладно бы он только меня обозвал — это ещё полбеды, как-нибудь пережила бы. Но он оскорбил самого Повелителя! Вообще очумел!

Судя по тону демоницы, этому преступлению в её иерархии присваивалась гораздо бóльшая степень тяжести.

— Он назвал детей Повелителя рогатыми ублюдками, представляешь?!

А по активной жестикуляции девушки можно было догадаться, что негодование её ещё нескоро уляжется.

— Вот у тебя бы язык повернулся назвать Индиру Ганди рогатым ублюдком?.. ублюдицей… у неё и рогов-то не было никаких… по крайней мере, на фотках… и вообще видная очень дама была… — на секунду осёкшись, задумчиво пробормотала Ада. — Тьфу ты! Да какая разница, были или нет рога! Она великая женщина и герой своей страны, оказавшая влияние на мировую политику. Будь у неё хоть третий глаз на затылке — её заслуг это не изменит. А этот — обзывается, да кто он такой вообще! Безобразие.

Так, фыркая и костеря Вейца на чём свет стоит, хозяйка дома из положения лёжа переместилась в положение сидя, а потом и стоя (при помощи услужливо протянутой руки охотника). И тут Денис выдал нечто, что заставило Аду вздрогнуть (даже будучи уже сильно нетрезвой) и бросить в сторону друга затравленный взгляд:
— И знаешь, я бы тоже ошейник использовал, если бы столкнулся с чем-то неведомым, что хотел бы удержать на месте.
— Чего?! — округлила она глаза и почему-то покосилась на темнеющий торец дома, за которым скрылся Сергей. — И чем же тогда охотники лучше гэбни?

Сложив руки на груди, Ада напряжённо воззрилась на Якуба в ожидании ответа.

Вы не можете просматривать этот пост!

Ариадна не верила в волшебство водки в роли смазки для разговора. Как не верила и в то, что товарищ полковник вдруг начнёт каяться за содеянное в Беслане какими-то абстрактными его коллегами. Не верила просто потому, что силовики — особенно те, что при больших чинах и звёздах — не склонны признавать свою неправоту, даже если она очевидна. Зато склонны действовать с позиции силы, оправдывая своё название.

Да только что толку спорить? Денис уже всё для себя решил.

Ну а если не получится, обещай, что подставляться из-за меня не будешь.
— Нет, такого обещания я тебе не дам, — отрицательно качнула головой девушка и отстранилась.

Лимит близких тактильных взаимодействий на сегодня был исчерпан, Аде становилось неуютно.

— Мне вот только непонятно: ты всё-таки за нас двоих радеешь или за всё абстрактное население Изнанки? Потому что в случае первого нужды соваться к фэбсам точно нет — меры уже приняты, и мы с Сергеем уже в безопасности.

Собственно, самой Аде и не угрожал никто, в розыск не объявлял и на допрос не вызывал. Меры принимались только в отношении Кравца, но об этом девушка умолчала, избавив Дениса от ненужных подробностей.

До прямо уж всей Изнанки лично Аде дела не было — скорее, демоницу волновали судьбы отдельно взятых её жителей и дружественных фракций, а также осложнения, которые неминуемо повлечёт за собой деятельность особистов. Вести дела в «осаждённом» городе станет гораздо труднее.

С объятиями Ада была осторожна, держа в уме «ранения» охотника — легонько придержала мужчину за плечи, когда он принялся прощаться. Ей не нравилось, что он вот так — мало того что с пьяных глаз, так ещё и не в лучшем состоянии здоровья — подорвался среди ночи и желает поскорее убраться восвояси. Она не любила поспешных действий, порывистых решений: слишком часто на её опыте они приводили к ещё большим проблемам.

Ада надеялась, что посиделки будут продолжаться до самого рассвета и закончатся ночёвкой под одной крышей. Так ей было бы гораздо спокойней за Якуба. Да и на душе приятней, чего уж скрывать. Именно сегодня ей не хотелось оставаться одной. Девушка предчувствовала: стоит только переступить порог тёмного дома, как тоска и обида навалятся по новой, удвоив рвение. Но Денис твёрдо вознамерился вернуться домой, а насильно мил не будешь, как гласит пословица. Видимо, и впрямь не могут её долго выносить простые смертные, неосознанно хотят очутиться подальше — сказывается тёмная энергетика.

Значит ли это, что растущая сила будет забирать друзей, всё больше сокращать их число?.. Чем питается её могущество, каких жертв ещё потребует в будущем?.. А главное — ведёт ли этот путь к тотальному одиночеству?..

16.20

Шахта экспериментального комплекса. Уровень 0 ("Хозблок"). Климов.

Анатолий тоже дооблачился. Он конечно уже был в комбинезоне, однако зная об условной безопасности зоны, до встречи с Климовым одевать противогаз не спешил. Правда, получив выволочку спорить уже не хотел...

Несмотря на то, что по приборам видел, что зона шахты (к которой они подошли буквально через пару минут) была абсолютно безопасно. Пока что безопасна? А кто его знает. Умом Анатолий понимал, что Клим прав, но его чуйка говорила, что врядли им придётся столкнуться с чем-то обыденным. Казалось бы, с чего вдруг? Он не сказал бы, что слишком уж часто его посещали "инсайты", а тут на тебе... Почему-то он был готов встретить тут скорее чёрта лысого... Тьфу блин, одного уже встретил ведь... Кикимору болотную, вот. Чем обыкновенные последствия пожаров или радиации. Хотя, как знать, может и без них не обойдётся...

Вот помянешь чёрта, и вот он тут как тут! Господин Григорий Чорт, которого спасатели заметили с одного из пролётов, вместе с Казанцевым склонились над чем-то на лестнице, ориентировочно на 10 метров выше того места, где Анатолий его видел в последний раз.

Шахта экспериментального комплекса. Между уровнями -2 и -1.

Аделаида наконец поняла свою ошибку, и невидимая платформа, затормозив, плавно изменила свой угол на 90 градусов пока не достигла вновь лестницы. После чего наконец начала подниматься под углом 30 градусов (коему соответствовал угол лестницы). Платформа двигалась достаточно быстро (со скоростью быстрого шага), потому Дана могла лишь несколько растерянно смотреть, как Сикорский буквально пролетает мимо неё куда-то вверх, видимо, к оставшейся там компании. Через буквально минуту она с удивлением обнаружила незнакомую беловолосую женщину. Возможно, именно с ней и общался Сикорский?

Эта дама казалась очень уверенной в себе. И это при том, что при ней Дана не видела явного оружия. Да и одета она была... Странно. Нетипично. Непривычно. Будто пришла с картинок какой-то книжки.

Шахта экспериментального комплекса. Уровень -1 ("Центр управления").

А чуть выше площадки Центра Управления продолжалась первая помощь потерявшему сознание Чёрному. Тот определённо не собирался приходить в сознание, даже после того, как с него сняли противогаз (который, вероятно, затруднял дыхание), потому Александру и Чорту ничего не оставалось, кроме как прикидывать, есть ли смысл вернуться за аптечкой, любезно предлагаемой им Ириной, и носилками, не менее любезно оставленные в углу Даной, и готовиться тащить его выше. Откуда-то сверху донеслись чьи-то достаточно тяжёлые шаги, постепенно приближавшиеся к ним. Похоже, что то были спасатели, возвращавшиеся к ним.

Странное существо на руках Иры вело себя вполне дружелюбно и кусаться (или царапаться) явно не собиралось. Вот только Ирина не могла толком ничего делать, пока у неё на руках был этот котёнок, поэтому всё что она могла, это подняться к чиновникам и передать Александру аптечку. Да вот ещё и спасатели...

Тем большее было удивление всех присутствующих, когда снизу, в абсолютной тишине, к ним буквально летел старичок! Ирония была в том, что никто из присутствовавших на площадке был незнаком с Сикорским (а это был именно он), потому летящий из ниоткуда старичок выглядил как некая сцена из сюрреалистичного фильма. И, кажется, при текущем темпе движения он должен был врезаться прямо в Ирину, единственную оставшуюся на площадке...

Вы не можете просматривать этот пост!

— Водка-то, конечно, найдётся, но ты уверен, что твои пояснения за ситуацию вообще станут слушать? А тем более делать это за приятельским распитием беленькой с незнакомцем.

Возможно у Дениса была иная градация «грехов» и взгляды на отношения с представителями органов правопорядка, но собственная система таковых у Ады подсказывала девушке, что есть все основания беспокоиться за свободу охотника.

— После вашего громкого дебюта на аукционе тебя наверняка ищут. Возможно, ты и сам в розыске, как Сергей. Так что на твоём месте я бы не стала надеяться на бутылку водки, пусть даже и люксовой. Сейчас не 90-е, когда все вопросики решались через разговор тет-а-тет в кабинете начальника местного РОВД. Эти ребята почище будут. И, подозреваю, вообще непьющие.

Словно желая подчеркнуть свою с ними несхожесть, Ада осушила бокал. Сегодня она намерена утопить беспрестанно сверлящие мозг мысли в градусах — для всех проблем (точнее, нового их вороха) есть завтрашний день.

— Единственное, что тебя спасает, — ты обычный мужик. В смысле человек. И даже охотник. То есть вроде как на одной с сними стороне, помогаешь город от нечисти освобождать и всё такое. Но и тут найдётся контраргумент: вряд ли товарищи поймут твой недавний альянс с оборотнем и инферналистом.

Про дракона Злату и её подружку-фею особисты вряд ли знали. Но если были в курсе, сей факт послужит лишь отягчающим обстоятельством в деле Якуба.

— Я не намерена тебе мешать, ты большой всё-таки мальчик. Но, может, стоит для начала протрезветь и обмозговать всё как следует? — девушка подняла на Дениса взгляд, полный надежды. — В застенки с небом в клеточку попасть всегда успеешь.

Она несильно сжала лёгшую поверх её ладони руку и натянуто улыбнулась. Необычное ощущение. С ранней юности меченая привыкла чувствовать себя прокажённой: девушка притягивала взгляды окружающих яркой, выдающейся внешностью — меченые всегда красивы — но люди сторонились её, предпочитали любоваться на расстоянии, избегая тактильных контактов. Так смотрят на экспонат в музее, оставаясь за витринным стеклом — мало ли какое древнее проклятие или бациллы таит в себе вон тот саркофаг? Даже родители, казалось, побаивались собственной дочери, попросту не зная, как с ней обращаться. А тут надо же, смотри-ка — кто-то без страха берёт её за руку…

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Ада знала, что Сергей с трудом переносит Владимира. Настолько, что не будь её, возможно, они бы прибегли к классическому способу выяснения отношений по-мужски. Но когда речь идёт о спасении близкого человека, разборчивость в средствах, продиктованная гордостью, должна тихонько помалкивать в своём уголке.

Почему же тогда Кравец отказывается? Не хочет быть обязанным чародею? На Даниэль надеется? Или не слишком-то тоскует по Марине? Иначе как понимать это его «нужды срочной нет»? Что значит нет?! Человек исчез в безвестном направлении — куда уж срочнее! Если б кто-то из близких канул в Обь у неё на глазах, обернувшись чудом-юдом из лавкрафтовского эпоса, уже к утру весь город стоял бы на ушах. Мотивированная Ада была неугомонна.

— Тебе не обязательно просить лично, поговорить с Володей могла бы и я сама, — на всякий случай уточнила Богословская. — А вообще, тут уже не до щепетильности. Ты либо хочешь её спасти, либо нет.

- А где я лоханулся? Что мне надо было сделать? Убить ее до кучи?— Ты-то тут причём? — раздражённо отмахнулась девушка. — Лоханулись те, кто наивно обратился к ней за помощью и положился на её «миротворческую миссию».

Она фыркнула, закатив глаза.

— Ладно смертные, они с Глайстиг детей не крестили и сущности её не знают. Но сестрички-то её венценосные с какой луны свалились? Уж кто-кто, а феи про природу друг друга более чем в курсе! Ай, да что теперь говорить…

Ада негодовала на себя в том числе, трактуя происшествие как собственный стратегический просчёт. Конечно, уничтожить сильного противника, не имея союзников и армии, — цель самоубийственная. Здесь Повелитель прав (собственно, а когда она вообще был неправ?). С другой же стороны, с увеличением её, Ады, личного могущества сильнее будет становиться и Королева Призраков. Так, может, стоило убить вредоносный росток в зародыше, пока он не превратился в гигантскую смоковницу, оплётшую корнями весь город? И ведь какая прекрасная представлялась возможность избавиться под шумок от такой головной боли! Самое интересное: вряд ли кто-то из Королев выразил бы ноту протеста. Похоже, среди фей не было единства, они с трудом терпели друг друга, несмотря на принадлежность к одной расе, и на судьбы родственников им было плевать с высокой колокольни. Но время было упущено, оставалось лишь кусать локти… Ладно. Что случилось, того не изменить.

Ночь всё уверенней вступала в свои права — и началось ожидаемое: Сергей стал превращаться в волка. Процесс неконтролируемый и неподвластный воле, как бы ни хотелось обратного.

- Только не ходите за мной! И это... ночью тоже не подходите... - я повернулся к Якубу. - А то спьяну кинусь еще. Лучше не доводить до такого.Этого ещё не хватало! Ада не знала, как действует алкоголь на оборотня в звериной форме, но ей не хотелось проверять это на практике. Якуб и без того ранен. Как хозяйка вечера, Ада чувствовала свою ответственность и считала обязанностью обеспечить безопасность всем собравшимся.

— Во время телефонного звонка ты пообещал, что у меня во дворе будешь вести себя примерно и тихо, — она посчитала за оптимальное апеллировать к «территориальным» аргументам, близким волку. — Так что никаких кинусь. Даже спьяну. Иначе придётся опять вызывать сестру Анну. Она недавно о тебе как раз справлялась. Соскучилась, видно.

При воспоминании о жарких объятиях с демоницей-католичкой девушка улыбнулась. Жители Преисподней в большинстве своём всегда охотно пускались на земные задания, им нравилось контактировать со смертными. Особенно если те обладали гастрономической привлекательностью.

***

Ариадна закурила, всматриваясь в ночное небо. Пока гости разбрелись кто куда, она была занята изучением содержимого выпотрошенной сумки. Внимание демоницы не мог не привлечь поблескивающий в лунном свете клинок. Интересное оружие… Жаль, уже не будет возможности спросить у Сергея, где он раздобыл такое. Ей самой не помешал бы надёжный поставщик для всякой экзотики, которой не разживёшься на обычном чёрном рынке.

Сзади послышались приближающиеся шаги. Денис.

— Ты, наверное, уже наслышан об истории с ФСБ? — не оборачиваясь, обратилась к нему девушка. — И ФСБ не обычном, а специализирующемся на потустороннем. Случилось то, чего я более всего боялась: простым людям стало известно об Изнанке. По своим каналам мне удалось выяснить, что одно из таких подразделений базируется здесь, в Новосибирске, и сейчас, судя по всему, находится в режиме боевой готовности. Даже представить боюсь, какими последствиями нам это грозит… И пока не знаю, как решить эту проблему…

Ада в задумчивости выпустила в черноту ночи струю сизого дыма.

«Собственно, а почему именно ты должна её решать, Ариша? Набедокурил кто-то, а дерьмо разгребать тебе? Так хочется жить по принципу «В чужом пиру похмелье»? Что, своих траблов не хватает, чтобы ещё в чужих увязать по самую маковку? Что-то когда ахтунг случается у тебя, очереди их желающих безвозмездно подсобить у ворот не выстраивается. Разве что один Дэн… Этот умирать будет, а поползёт. Надо же чего удумал!».

— Ты сказал, что в конце месяца съезжаешь с квартиры. Ты же не насовсем из города уезжаешь?.. — начала Ада издалека.

Неужели Денис решил настолько резко порвать с былыми привязанностями, отдалиться от мира, играющего разноцветьем красок, и посвятить себя стезе охотника, где есть лишь чёрное и белое, мы и они, люди и монстры? Без возможности оглянуться назад, без шанса вернуться? Хотел ли он таким образом оградить прежних друзей — нелюдей — от будущей фатальной встречи с собой-истребителем нечисти, предвидел ли такой исход?

Хотелось задать эти вопросы прямо, но она боялась услышать ответ. Пока в глубине души теплилась надежда, что Денис просто решил сменить жильё, она не хотела его слышать.

Вы не можете просматривать этот пост!

Покачиваясь в кресле и потягивая гранатовое вино, Ариадна с загадочной полуулыбкой внимала фантазиям Якуба, посвящённым слабому полу и выбору спутницы жизни. Вот как, значит: оборотницу, демоницу и феечку, «чтобы наверняка», и не пришлось выбирать — ишь чего захотел, хорошо устроился!

— Феечка вынесет тебе мозг 777 раз ДО того, как ты успеешь произнести «Давай встречаться». Выпотрошит черепную коробку, распрямит каждую извилину, потом сложит обратно в хаотичном беспорядке, взболтает, высосет через трубочку полученный коктейль и попросит добавки.

Девушка брезгливо скривилась, покачав головой, что однозначно трактовалось как «не советую». И, словно для подкрепления своих слов яркой иллюстрацией демонстративно медленно, явно смакуя, отпила из бокала.

— Демониц в этом городе ты не найдёшь, ни одной, кроме меня. А если такая и появится, то её пребывание будет мимолётно. Это аксиома.

Несмотря на расслабленную позу и томно смеженные веки, словно у нежащейся кошки, улыбка меченой была холодна.

— К тому же, если ты думаешь, что демоница позволит тебе завести гарем, ты очень плохо нас знаешь. Мы единоличные собственники и не терпим подобного… коллективизма. Так что даже будучи моим другом, ты в определённой степени принадлежишь мне.

На этот раз её игриво-лукавая, с нотками коварства, улыбка была вполне искренней. Переведя же взгляд на Сергея, Богословская словно шепнула на ухо: «И тебя это тоже касается». И, кажется, она не шутила.

Впрочем, не успел ещё флёр демонической многозначности рассеяться, а лицо меченой уже примерило маску деловитой доброжелательности.

— Иными словами, Дэни, я бы тебе советовала Волчицу. Темперамент у сих дам прямо под твой характер. Да, Серенький? — хитро подмигнула она Кравцу. — Ты как эксперт по данному изнаночному меньшинству мог бы и посодействовать для лучшего друга, сосватать какую-нибудь норовистую соплеменницу. Видишь, человек мается?

И ленивым жестом Ада освежила бокал.

Верила ли она в возможность счастливой жизни, какой живут обычные семьи в мире людей? Скорее, она была согласна с Денисом: не зря же Изнанку называют таковой — всё-то здесь шиворот-навыворот, и понятия морали, справедливости, любви исковерканы до неузнаваемости, а зачастую неприменимы вовсе…

А как же Повелитель? Разве можно забыть то, что произошло вчера между ними, просто выбросить, притвориться, что ничего не было, стереть из памяти его голос, прикосновения? Считала ли она его мужчиной в нормальном, привычном смысле этого слова? Расценивала ли теперь себя как состоящую в отношениях с этим мужчиной? Какую роль определяла себе в этом союзе? Любила ли? Любил ли он её? Можно ли вообще думать об инфернальном представителе в таком ключе?

Все эти годы Ада жила в полной неопределённости, с отсутствием знания и уверенности в завтрашнем дне. Демон-учёный, Астарот многому научил её, охотно делясь сведениями из разных областей всемирного фонда просветительской мысли, дискутировал и отвечал на самые каверзные, неоднозначные вопросы по философии, религии, морали, истории… Но ответом на её прямые вопросы об отношениях — о его истинном отношении к ней — всегда было молчание. Гордый Великий Герцог ни за что не хотел признать — и признаться самому себе — в привязанности? Подобно Якубу, считал её слабостью? Или, не будучи смертным, попросту не питал тех чувств, что испытывала к нему она? Может быть, прав Денис в том, что любовь — это нечто недопустимое, непозволительное на Изнанке, может быть, даже постыдное? Табу?

— Ах, Серж, если бы всё в нашем Мире было так прекрасно… — закинув нога на ногу, девушка описала носком туфли пируэт в воздухе. — Однако Дэн прав: на Изнанке нет места сантиментам и искренности, а верность, дружба и любовь здесь — большая редкость. В почёте бизнес-терминология, если угодно. А основной принцип, которым руководствуются Инакие — личная выгода. Вынужденная мера, чтобы выжить… Считай, тебе с Мариной повезло.

И хоть лично к прорицательнице после её выходки Ада не питала тёплых чувств, глупо было не признавать, что для Сергея она значила много и, возможно, делала его жизнь счастливее. Только вот он сказал, что Марина обернулась множеством глаз и сокрылась в глубинах Обского моря. Что-о-о?!

В памяти встали тёмные образы всех тех, кто был погребён лично ею на дне этого водоёма. Ни один не воскрес к жизни после такого путешествия... И что-то подсказывало Аде, что Сергей, будучи парнем прямолинейным, метафорическое высказывание про растворение в водной стихии воспринял буквально и всерьёз полагал, что Марина всё ещё жива. Ада открыла было рот, чтобы возразить… и прикусила язык. Не стоило лишать его надежды теперь, когда рана ещё свежа и боль от потери невыносима.

— Ты поэтому сказал, что не можешь в лесу оставаться?

Она глотнула ещё вина — за упокой души Полянской, но вслух ничего не сказала. Ну и вечер сегодня — вместо дружеских посиделок сплошные поминки какие-то! К счастью, у них с Вейцем до поножовщины не дошло, а то был бы и третий повод до кучи… Поединки меченых очень жестоки.

— Теперь ты понимаешь, почему я с самого начала говорила тебе, что от фей добра ждать не стоит? Эти «божьи одуванчики» за каких-то пару часов пролили крови больше, чем все остальные фракции вместе взятые не пролили за месяц. Жизни людей — даже собственных наёмников — всего лишь разменная монета для них. И они не раздумывая её разменяют, если посчитают выгодным.

Демоница разочарованно вздохнула. Она подозревала, что так закончится, но что толку было говорить и предупреждать — можно подумать, к ней кто-то прислушался. Сделали по-своему — и нате вам результат: теперь Кравец и невесты лишился, и в долговую кабалу к чужой тётеньке аж на год залез. Единственное, что было хорошо во всей этой истории, — смерть Унгерна. Отлично, просто прекрасно!

— Барона не стало — и одной большой проблемой меньше. По крайне мере, апокалипсис откладывается на неопределённый срок.

Она задумалась. Но не о судьбе барона. На каком круге Ада пребывала сейчас чёрная душа вампира, можно было даже не гадать: наверняка за таким выдающимся грешником выстроится очередь из желающих на столетия вперёд. Сейчас Ариадна рассуждала про себя, какие последствия повлечёт за собой гибель такой крупной фигуры на шахматной доске города, и какие личные выгоды можно из этого события извлечь. Стоит ли налаживать отношения с ослабленным сообществом вампиров и если да, то в каком ключе развивать? Связан ли как-то недавний визит Елены с этим происшествием?

Вопросы, вопросы, вопросы... Под «аккомпанемент» любимого напитка доктора Лектера, Ариадна слушала и размышляла. А время текло тягуче-медленно, насыщаясь ароматами спустившейся на город ночи.

Вы не можете просматривать этот пост!

Оборотни фигово лгут. Я, по крайней мере, точно, и даже молчание может многое сказать. Меж бровей легла хмурая складка - выступление Якуба явно мне не нравилось. Тем не менее, взгляд отведен в сторону, словно...

"Может, он и прав. В сколько неприятностей ты влез из-за Марины? Феи, масоны те же... Есть она, нет, ты все равно в дерьме. Еще и поглубже нырнуть собираешься!"

Я резко мотнул головой и, взглянув Якубу в глаза, коротко ответил:

- Каждому свое.

На предложение подраться едва не вырвалась просьба не забыть цепь снять перед потасовкой. Наверное, сказалась досада от частичной Денисовой правоты... Так что, чувствуя, что меня начинает немного заносить, я заторопился на кухню, и лишь вопрос Ариадны заставил немного притормозить - и поволноваться.

- Что? А-а-а-а-я-я... А я во дворе перекантуюсь. Да. Это ночь у меня последняя в цикле, но все равно волком в замкнутом пространстве как-то не по себе. Человеком-то не особо... Да и шерсть потом замучаешься пылесосить, - решив, что перечня этих причин недостаточно, чтоб разнести меня и Якуба по разные стороны дома, я с нажимом добавил: - Во дворе мне будет комфортнее. Не волнуйся.

И я скрылся на кухне.


****


Аппетита особо не было. Ну как не было - в преддверие превращения, а оно за кухонной возней подкралось ближе некуда, я расправлялся уже со второй порцией плотного ужина, сам того не замечая. Вкуса не чувствовал, ведь голова была забита другим.

Мысли, они такие, из черепа силком не выгонишь. Мрачные, грустные, флегматично-отстраненные - все вперемешку. Так бы и сидел, методично уничтожая продовольственные запасы и думая, думая, думая, кабы не внезапно вспомнившие о Феях друзья.

- Ну так что, Серж, подобрел на сытый желудок или всё ещё будешь стращать меня полнолунием?
- Ага. Скоро скелет весь изломает и мышцы новые наращивать начну с шерстью. Минут этак пятнадцать, как же без тяги к доброму-светлому обойтись.

Я беззлобно хмыкнул, покачал головой и продолжил гонять по тарелке кусочек мяса. Рассказывать не то чтобы не хотелось - было у меня ощущение, что момент упущен за суетой на кухне. К чему раздирать начавшие рубцеваться раны?..

Да потому что рубцовая ткань не тянется, клеймом впечатана в кожу. Ее нужно иссечь, убрать, чтобы на ее месте выросла ровная кожа - и ничто более не могло ее пробить.

- Полыхнуло знатно, это верно. Мы... Изначально планировалось провести переговоры меж Дворами. Это Марина все устроила, - спохватившись, что Якуб-то не в курсах о головокружительной карьере моей роковой знакомой, я путано пояснил: - Ну, та самая, из-за которых я с Феями, ну, ты в курсе. Даже Королеву Призраков, нейтральную сторону, пригласили для гаранта мирности переговоров, но... Не сложилось. Унгерн вмешался.

Вилка опасно скрипнула в моих сжавшихся пальцах, но не искривилась. Мгновение, и темный блеск в моих глазах исчез, а выражение лица вновь стало непроницаемым.

Это вызов. Вызов мне, вызов силе воли. Кто знает, сколько еще потерь ждет впереди, сколько боли и горя - нужно быть устойчивей, сильней, раз текущего уровня не хватило.

Еще сильней. Еще.

- Не знаю, какого хрена ему нужен был конфликт меж Дворами, но он своего добился. Мы были готовы, даже разработали план действий, но... - я слабо повел плечами. - Текущие как с цепи сорвались, и тогда Марина... Там было много крови. Много глаз, и все вдруг замерли. Я не знаю, как она это сделала, не знаю... зачем. Что есть Унгерн, что его не было - Дворы воевали и будут воевать. Не в нем же было дело, но она... Она считала иначе. Она верила в лучший исход... и ошиблась.

Как бы я ни пытался, этот день полон неудач - и хотя на лице не дрогнул ни один мускул, в голосе все же звучат отголоски боли. Непонимания. Невыразимой, невыносимой печали и бессилия, будто все это произошло пару минут назад.

- Мы убили Унгерна, я и Адам. Потом был этот монстр, Кракен из стана Текущих, который рушил ГЭС и которого я пытался остановить, и еще... У Марины кончились силы. Все Феи отмерли, Текущие бросились в атаку, а она... она... - чувствуя, что тарелку или разобью, или уроню, я поставил ее на столик и сцепил пальцы в замок, невидящим взором уставившись перед собой. - Она сказала, что будет ждать меня, что любит, и исчезла. Ушла. Растворилась в Оби. Она не умерла, это... Это ее Сила Прорицательницы взяла над ней верх, мне сказали, это обратимо! Это еще... Не конец. Для Нее не конец, а для Текущих стало концом, они все...

Я прервался на полуслове и кинул пронзительный взгляд на Якуба. В черных зрачках так много от Зверя, но и от Человека не меньше, однако пауза в рассказе довольно ощутима. Я колеблюсь, не зная, как продолжать, но черт возьми, я был прав тогда - и не волку, принесшему возмездие, выбирать выражения!

- Они пришли на чужую территорию. Проигнорировали все попытки решить дело мирно. Переступили через ее жертву, словно ее и не было, вот и получили то, за чем пришли. Почти все на ГЭС и остались. Навсегда.

Я сгреб бутылку вина и глотнул прямо из горла, не озаботившись бокалом. Алкоголь встал поперек горла, желудок обожгло огнем, но перед превращением всегда так - и вынести это оказалось проще.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Как хорошо, что она была за рулём! Иначе Якуб мог бы своими глазами наблюдать, как его рассуждения вслух про лобызанье и дегустацию девичьего тела вгоняют Аду в густую краску. И вообще отвечать бы что-то пришлось! А так можно сделать вид, что сейчас — вот прямо в этот момент — ты очень сосредоточена на выбоинах, кочках и заботе о подвеске дорогого сердцу автомобиля. К слову, маневрировать девушке и впрямь приходилось, поскольку ландшафт сменился на лесной — так что в сем лукавстве крылась и доля истины.

Знать, давно у Дэна не было женщины, бедняга... Жизнь охотника вообще не сахар. А тут ещё простых радостей лишают. Не будучи мужчиной, Ада, конечно, не способна была понять всего масштаба катастрофы. Да что там, она сама только вчера приобщилась к этому удовольствию, составляющему, по утверждению Маслоу, базу человеческих потребностей. Словом, пока девушка не «распробовала» и как-то не ощущала интимную близость как нечто необходимое и незаменимое. Но, кажется, она где-то слышала, что для представителей сильного пола этот вопрос гораздо более насущен, а отсутствие данной сферы в личной жизни — критично.

Хоть прям свахой на полставки заделывайся. Но одиночка Ада не обладала нужными связями — среди её немногочисленных знакомых не имелось кандидатуры, кого можно было бы сосватать за Якуба и устроить ему жизнь. Может, у мамы спросить, не найдётся ли среди её знакомых и знакомых её знакомых кого-то подходящего? Ой, нет. Обсуждение неминуемо свернёт на неё саму — и начнутся 9 кругов Ада для Ады... «Годы-то идут», «Ну ты хотя бы познакомься, это же ни к чему не обязывает», «А вот мы с отцом в твоём возрасте...». Ужас, ужас, ужас! Девушка тряхнула головой, отгоняя прочь страшные образы.

Завершив цикл, мысли вернулись к событиям сегодняшнего утра. Герман... Какой резкий и болезненный разрыв. Будто тесаком без наркоза отсекли конечность. Они никогда не были особенно близки, но Ада знала, что Вейц лучше всех поймёт её чувства, как никто другой не способен. Вот же причудливый парадокс. Нужно сообщить Повелителю как можно скорее — какое наказание он уготовит бизнесмену? И что теперь предпримет, зная, что она видеть не хочет его аватар? Нет, Герман не был противен ей, несмотря на все выходки в прошлом и череду сегодняшних. Просто... отчего-то очень больно из-за этого почти чужого, постороннего.

Хватит. Нужно забыть поскорее. И забыться. Ада очень надеялась, что сегодняшние посиделки помогут ей и с первым, и со вторым.

***

Вручив Сергею пакеты, хозяйка «поместья» занялась парковкой. Сегодня машина ей больше не понадобится, а значит, можно смело загонять в гараж. Уже на обратном пути, по дороге в дом её нагнал Сергей.

- Может, в больницу лучше, а? Моя палата в ЦКБ все равно простаивает...— У фей помощи просить? Лучше уж сразу пустить себе пулю в лоб — меньше мучиться будешь.

Судя по сухой усмешке, девушка ничуть не шутила. Соседей по Миру Ада терпеть не могла.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Кажется, он бредил. Про слюну* какую-то, про деви́цу со стальными когтями, которая его всю ночь терзала... А ну как и правда пытали? Кто тогда? У кого там когти имеются? Вампирица? Оборотница? Демоница?! На последнем предположении Ада скрипнула зубами и приложила ладонь ко лбу охотника. Горячий.

— Да у тебя жар, тебе в больницу надо! — ещё сильнее забеспокоилась она. — Там не спина, а поле распаханное. А если начнётся заражение крови?! Тебе вообще переливание надо делать, от таких ран огромная кровопотеря!

«Угу. В больницу, отличная идея. Ты его повреждения видела? От такой картины маслом врачи сразу ментов вызовут. А те на тяжкое телесное и пытки выведут. Уголовка гарантирована. Тебе ФСБ мало?»

— Чёрт, нельзя тебе в больницу... — в отчаянье выдохнула девушка. — Они сто процентов ментам сообщат. Разве что в ЦКБ?.. А, нет, — почти тут же отмела она эту мысль. — С этими феями свяжешься — себе дороже. Проклятье!

«Думай, Ариша, думай».

— Я могу сама тебя подлечить. Но сам понимаешь... моя сила не от «светлого» Боженьки исходит. Если это не противоречит твоему мировоззрению...

Впрочем, Якуб только что выступал адвокатом дьявола на судебном процессе «Люцифер против Бога», с пламенной речью. Вряд ли тут найдутся какие-то противоречия его мировоззрению.

Присутствие рядом с Ариадной Якуба выбило меня из хрупкого равновесия. Я даже забыл о том, что неплохо б сгонять в магазин и вложиться в общий стол, - мне слишком страшно. Все мысли, все сомнения дышат в спину. От них не убежать, сколько ни меряй ширину ворот шагами.

Пять туда, пять назад. Якуб все узнает. Пять туда, пять назад. Это конец. Пять туда, пять назад.

"Зачем ты на это согласился?"

Я останавливаюсь, мотаю головой, зажмурившись. Мне страшно - но одиночество страшней, чем неподходящая компания. Зверю хочется забиться в нору, человеку - побыть среди людей, передохнуть и выговориться. То ли полнолуние отпускает, то ли мне настолько тоскливо, что даже Охотник - серебряная цепь наверняка при нем! - сгодится... Нет! Нельзя так думать. Якуб мой друг. Мой лучший друг, он ничего не узнает и не узнает! Все будет в порядке. Я просто уйду во двор, обращусь там и пережду ночь. Или не обращусь. Получилось ведь разок удержаться, на крайняк и сейчас получится...

Это больше похоже на самоубеждение. Легче не становится - и процесс вытаптывания на дороге поперечной колеи возобновляется. Погода на редкость спокойная, безветренная, а потому лишь звук чужого запыхавшегося дыхания да шум торопливых шагов выдает наличие рядом постороннего.

Забавная девчонка, хоть на стрекозьи круглые очки у меня теперь аллергия. Курьер? Мой взгляд скользит по незнакомке в поиске сумки, но есть в нем что-то... Такое. Странное. Тревожное. Возможно, дело в расширенных зрачках, а может, в его цепкости. Люди так пристально, в упор не смотрят, если хотя бы краем уха слышали о приличиях.

- Вечер добрый. А Вы к кому?

Мой тон вроде и нейтрален, но чувствуется в нем некое напряжение, как и в стойке. Полнолуние на исходе, но инстинкты все еще обострены - и заставляют сделать шаг вперед, чтобы учуять запах девушки. В моих движениях нет угрозы, скорее, опасливое изучение, однако... От моей одежды, прошедшей битву за ГЭС, пахнет кровью. Кровью Фей Двора Текущей Воды, вампира и моей собственной - дикий и будоражащий коктейль, особенно для свежего носа.

Сам-то я уже принюхался, да и с мнением, что от меня псиной пахнет, никогда не был согласен. Неправда все это! Ложь, пиздеж и провокация.

Вы не можете просматривать этот пост!

Рука Ирины слегка прогнулась под весом котёнка, но тут же вернулась на место. Желание затискать и загладить мелкого, который вблизи тоже оказался весьма симпатичным, пришлось задавить на корню. Да, хотелось, да он всё также вызывал умиление. Но всё же сперва надо разобраться, что это за чудо зверь и как он на такие действия отреагирует. По поведению это и впрямь был скорее кот, причём домашний, но только с крыльями. И, глядя с полуулыбкой на то, как тот уверенно умещается на плече, Ирина была практически уверена, что это чей-то питомец, так как опыт контактирования с людьми у него явно был. Ну или рос он там, где людей много и они его не трогают, а воспринимают как в некоторых странах обезьян или голубей. Хотя конечно это существо явно повоспитаннее.
— Красавец, — негромко хмыкнула Ирина, с улыбкой глянув на устроившегося у неё на плече котёнка, — и откуда ты такой? — спросила она риторически. Хотела было Дану спросить, но та успела уже уйти, так и не дав задать ей вопрос. Сама Ирина на несколько мгновений замерла в нерешительности. С одной стороны надо бы возвращаться наверх - человеку помочь, от опасного места уйти. С другой стороны там её дало объяснение с Чёртом, который явно не в восторге будет от сидящего у неё на плече котёнкодракона, и объяснение с Климовым. Ирина даже слегка голову в плечи втянула, представив как много "добрых" и "ласковых" наверняка услышит от него.
При этом она тихонько говорила котёнку:
— И откуда ты такой красавец взялся? Где хозяин то? Жаль нечем тебя угостить, — произнесла она с сожалением, — но обещаю что постараюсь найти тебе чего-нибудь вкусненького.
Ирина не то, чтобы не опасалась совсем, но всё же котёнок совсем не выглядел каким-то диким зверем. И, в отличии от Чёрта, она не стремилась наживать себе на пустом месте врагов. Да и привыкла она пожалуй рисковать. Не так как спасатель, но всё же.
Подниматься вверх, пока там Чёрт с компанией, Ирина не рисковала, спускаться вниз... тоже как-то после прочитанного о наличии за стеной газа не очень хотелось. Поэтому, слегка поднявшись, дабы Казанцев мог расслышать, но не пугать их фигурой сидящего на плече кота, поинтересовалась.
— Александр Сергеевич? Помочь нужна? У меня аптечка есть. Только я если что это... с котёнком... — предупредила она, скосив взгляд на умильно-гордого представителя кошачьих и аккуратно приподняв к нему руку, следя за его реакцией, будто спрашивая разрешения погладить.

16.00

Шахта экспериментального комплекса. Уровень 0 ("Хозблок"). Климов.

В тот момент, когда Климов уже добрался до гермодвери, которая его ранее и заставила лезть куда-то наверх и увидел свет - он увидел кого-то идущего к нему навстречу. На спине у него был гигантский рюкзак, в левой руке - пластиковый чемодан оранжевого цвета, в правой - какой-то аппарат.

Тот тоже заметил Климова и ускорил шаг. Через несколько секунд, в этом человеке Климов узнал Анатолия, своего старого знакомого. В руке у него был газоанализатор, а во второй руке и в рюкзаке - разнообразное оборудование для оказания помощи и разгребания завалов.

- Саша! Всё в порядке? ...Мы начали первичный осмотр комплекса вместе с местной сотрудницей и проклятыми проверяющими из Москвы... Этих не удержать было...

Газоанализатор между тем не показывал ничего криминального. Состояние воздуха было нормальным.

Шахта экспериментального комплекса. Между уровнями -2 и -1.

Сикорский, Аделаида.

Заклинание далось удивительно легко. Нужные узлы скомпоновались в нужную структуру, и Сикорский сам не заметил, как поднявшись на одну ступеньку сверху, его нога "встала" на пару миллиметров выше, чем находилась ступенька. Тем бОльшим было его удивление, когда буквально воздух под его ногами поднял его! От неожиданности, тот наверняка бы упал... Однако лёгкие толчки удерживали его в стоячем положении.

Аделаида отправила свой импровизированный подъёмник строго вверх, однако винтовая лестница, хоть и имела достаточно большую высоту между пролётами, всё же не позволяла одним лишь подъёмом вверх преодолеть всю дистанцию. Постепенно приближающиеся ступеньки следующего пролёта должны были раздавить Сикорского, если только Аделаида не остановила бы платформу. Кнопки "Стоп"-то, как в обычных лифтах, предусмотрено не было!

Дана

Дана начала спускалась достаточно быстро, не слишком заботясь о своих спутниках. Сначала дело, а всё остальное потом! Очень скоро, их голоса смазались, остался лишь размеренный шум её шагов по лестнице. Спуск предполагался долгим.

Найда быстро потеряла интерес к химере после того, как та села на плечи Ирине, быстро устремившись за своей хозяйкой. Цокот её когтей дополняла шумовую картину для Даны.

Спуск предполагался долгим...

...Если бы только Дана не увидела в отдалении...

Летающего прямо в воздухе Сикорского! Тот будто-бы стоял на каком-то невидимом подъёмнике и плавно поднимался вверх. Лишь бы только его не раздавило лестничным пролётом, что находился прямо над его головой...

Шахта экспериментального комплекса. Уровень -1 ("Центр управления").

Оставшиеся почти что не заметили исчезновения Даны, которая, казалось бы, только что была тут и беспокоилась о том, как бы не перестрелять кого, а через будто бы мгновение ни её, ни Найды не оказалось там.

Чорт застыл на уровне 10 метров выше Уровня -1, вцепившись в перила и глядя вниз на всех оставшихся внизу. Казанцев хлопотал вокруг лежавшего кулем Чёрного - у него не было ни аптечки, ни носилок... Хотя, стоп! Дана, перед тем как раствориться, таки оставила носилки, сложенные ею ранее из парашюта, которые ранее положила на пол когда проверяла гермодверь. Чтож, вот и способ вытащить Чёрного оттуда.

Ирина продолжала социализироваться с химерой, которая уютно устроилась у неё на плечах. При этом она почувствовала лёгкое покалывание... Даже не кожи, а словно бы чего-то внутри неё. Оно было даже слегка приятным, и не сильно беспокоило.

Вы не можете просматривать этот пост!

— Не стоит вымещать злость на меня на ни в чём не повинной обивке. Если кулаки зачесались, лучше поставить пару лишних синяков мне. Не первым желающим за минувшие сутки будешь, — не оборачиваясь, невесело усмехнулась Ада.

Якуб не мог видеть доказательства только что сказанного — тело меченой было буквально укутано в чёрное с головы до ног: облегающие джинсы, рубашка с длинным рукавом… Но выбор действительно странный, так не одеваются по тёплой, летней погоде. Разве что готы всякие — эти всегда зимой и летом одним цветом. Но Ада, насколько было известно Денису, к данной субкультуре отношения не имела.

- Светлостью его называешь. Но сколько в нём того света?
— Хочешь порассуждать о Свете и Тьме? Изволь.

Задав в навигаторе поиск ближайшего мясного магазина, девушка переключилась на монолог.

— Не будем далеко ходить, ты только что вспоминал казни египетские. А я напомнила, что среди прочих несчастий Бог наказал египтян массовыми смертями первенцев. То есть новорождённых младенцев. Напомню, в христианстве ребёнок до 7 лет считается безгрешным. Так с какого, спрашивается, хера невинное дитя должно отвечать за грехи даже не родителей своих, а правителя страны, который там где-то когда-то накосячил, м? Потому что Бог есть Свет, и ему всё можно? Даже детский геноцид устраивать? Ха-ха, очень смешно.

Она презрительно фыркнула.

— Теперь возьмём инфернальных сущностей. Для любого представителя Ада ребёнок до 7 лет, а тем более младенец, неприкосновенен по умолчанию. Этот закон существует не одну тысячу лет и неукоснительно соблюдается всеми и каждым независимо от ранга — от мелкого беса до верховного демона. В случае со мной Повелитель мог заявить свои права «собственности», — на этих словах Ада кисло поморщилась, — на седьмой год моей жизни. Однако он ждал ещё 11, до дня моего совершеннолетия.

Она развела руками, мол, выводы делай сам.

— Да, ты верно сказал про океаны крови. Почитать ту же Библию — захлебнуться можно в красной субстанции. Только вот если ты полагаешь, что пролита она исключительно «тёмными», у меня для тебя плохие новости. На счету Боженьки вдоволь убийств наберётся, если не поболе демонских. Уж кто-кто, а Всевышний со своей «светлой» свитой знатно порезвились на этом поприще. То мор с язвами нашлёт на народ. То цунами. То змеями ядовитыми истязает. Вообще креативный на садизм парень. Косил человечество целыми городами, уничтожал цивилизациями под корень, без разбору. А всё почему? Надобно наказать ропщущих и недовольных Его властью — да посуровей! Чтоб надолго запомнили, и неповадно больше было головы подымать. Иными словами, ему были нужны бестолковые болванчики, послушные исполнители его воли. Рабы.

Ада улучила паузу, чтобы посигналить очередному лихачу на трассе. В другой раз она, конечно, и сама бы так гнала, но сегодня дала слово Якубу вести себя в рамках ПДД.

— И что же люди? — продолжала девушка. — После всех ниспосланных на их долю пыток они не отворачиваются от «светлого» убийцы — наоборот, возводят в ранг верховного бога и продолжают поклоняться ещё истовей! А того, кто протянул им руку и добровольно сошёл в Ад ради того, чтобы передать знания и помочь выжить, они предали и заклеймили позором. Навесили ярлыки «демона», «нечистого», «презренного», «тёмного» и чего ещё только не.

«Такого идиотизма ещё поискать!» — хотела было резюмировать меченая, но сдержалась, ограничившись патетическим взмахиванием рукой.

— Будь уверен, Повелитель как никто другой знает, что такое предательство и разочарование. Он видел его миллионы раз. Эти твои люди, которые так достойны жить спокойно и безопасно — загребущие, ненасытные, амбициозные, беспринципные эгоцентрики. «Дай-дай-дай!» — только и слышно со всех сторон. Они являются к Повелителю с одним и тем же требованием. Вечно им мало, вечно они хотят ещё, и никогда не налопаются. Одной рукой они берут, а другой крестятся. И тут же, выйдя за порог, поливают Повелителя дерьмом. Никакой благодарности. Некоторые кадры ещё и в церковь бегут свечку ставить. Ну как же, с демоном водиться — это ведь постыдное деяние! Страшный смертный грех! Грёбаные лицемеры.

Ада аж зашипела в голос с досады.

— А мне вот непонятна эта твоя святая убеждённость, что люди — высшая каста. С какого это перепугу, интересно? Наша планета ни от одного другого вида не терпела урона большего, чем от двуногих вредителей. И есть виды гораздо более достойные жизни, хотя бы по уровню интеллекта и социальной организации общества. Дельфины, например. Но мы ж люд! Мы же пуп земли, правильно. Мы мним себя господами, вершиной эволюционной цепочки. А остальные — суть прах зловонный под нашими стопами, — в интонации полудемоницы зазвучал неприкрытый сарказм. — Посему других можно убивать, их можно жрать, уничтожать ареалы их обитания, и вообще делать всё, что заблагорассудится.

Судя по всему, себя Ада тоже относила к виду «двуногих вредителей», хоть уже не в полной мере являлась человеком. Неужели Денис ошибся, и она настолько не ценила собственную жизнь? Впрочем, это было понятно ещё два года назад, по их первой встрече. Словно угадав напрашивающийся вопрос, девушка заговорила об этом:

— Ты удивишься, но я не боюсь уйти за черту. Потому что смерть для меня равнозначна жизни, и между ними — по сути знак «равнó». Людской страх перехода в потусторонний мир возникает во многом из-за неизвестности: ты не знаешь, куда ты попадёшь и попадёшь ли, и что будет там, и есть ли вообще какое-то продолжение всему этому. А я знаю. Для меня ничего особенно не поменяется — я отправлюсь к Нему. Он никогда меня не отпустит…

Она улыбнулась немного грустно и замолчала, погрузившись в задумчивость. Пальцы неосознанно выудили из-за пазухи висящий на цепочке сигил, прошлись по прохладной поверхности металла. Даже соприкасаясь с тёплой кожей, знак Повелителя никогда не менял своей температуры.

Просьба Дэна выудила из забытья наяву — охотник вдруг попросил остановиться.

— С Эклаастом даже не думай связываться, — предупредила Ада, поворачивая ключ в замке зажигания. — Сражаться с демоном — это работа меченых. Или других демонов.

Гамлет

Создатель виверокота мог бы гордиться своим творением, присутствуй он при сцене первого контакта с инорасцами. Ни внушительные размеры, ни грозное рычание давнего, можно даже сказать эволюционного неприятеля не испугали Гамлета. И у него нашёлся достойный ответ на столь не радушное приветствие. Котёнок вздыбил шерсть (а верней, ощетинился всеми своими «драконьими» чешуйками), став удивительно похожим на дикобраза, и утробно загудел, заворчал что-то на своём наречии.* Для верности подкрепив всё вышесказанное свистяще-шипящим посылом:

— Ф-фш-ш-ш!

Учитывая размеры Гамлета и Найды в сравнении, смотрелся этот диалог довольно комично. Но вряд ли кошки думают о таких несущественных мелочах, как собственные размеры. Крыльев у недружелюбного собеседника не было, а посему с чувством выполненного долга виверкот переключил своё внимание на двулапых. Сколько же их здесь было! Новых, незнакомо, совсем по-другому пахнущих и, возможно, даже желающих его погладить или угостить чем-нибудь вкусненьким.

Признаться, Гамлет с самого утра ничего не ел и успел порядком проголодаться. Двулапые всё сновали туда и сюда, суетились и всячески демонстрировали, что им сейчас не до него. А потом и вовсе началась суматоха и беготня. И вот он здесь, голодный и не обласканный. С двулапых самцов толку никакого — эту аксиому виверкот уже знал по собственному опыту. То орут, то верхними лапами машут, как заполошные, то грозятся хвост открутить... А вот кошки у них потише и посговорчивее.

В общем, Гамлет решил попытать счастья у той самой странной двуногой, которая вдруг решила, что задом наперёд передвигаться удобней. А может, это она от него отворачиваться не хочет? Любуется вроде как. И котёнок полетел следом за Ириной, красуясь и кувыркаясь в воздухе, всем своим видом будто желая сказать: «Ну да, я неотразим, не правда ли?»

15.40

Шахта экспериментального комплекса. Уровень -1 ("Центр управления").

Только Дана приложиа ключ-карту к панели гермодвери Центра Управления, как в тот же миг действующих лиц резко прибавилось. Сначала Дана с удивлением увидела панически бегущего Чёрного, будто за ним неслась целая свора адских гончих. Затем... ЧТО-ТО прилетело. Крылатое, кошкоподобное и чешуйчатое. Таких тварей Дана вообще не припоминала... И уж тем более здесь.

При виде этого неведомого существа, Найда глухо зарычала.

Между тем, панель, к которой Дана прислонила ключ-карту, запищала, на дисплейчике сменялись строчки, на которые никто особо не обращал внимания. Затем проиграл небольшой сигнал, который интуитивно воспринимался как "Предупреждение".

На экранчике было написано:

В Центре Управления обнаружено задымление. Уровни вредных веществ составляют 90% от максимально допустимых. Вентиляционная система исправна на 30%, запуск на полную доступную мощность произведён. Вы уверены, что хотите открыть гермодверь?
[ДА] [НЕТ]

Между тем, все присутствовавшие на площадке, если бы умолкли, могли бы услышать, как снизу кто-то поднимается. Пока ещё в относительном отдалении, этот звук медленно, но верно становился всё ближе и ближе.

Чёрный, между тем, от пережитых нагрузок, как физических, так и моральных, просто напросто осел, потеряв сознание.

Шахта экспериментального комплекса. Уровень 0 ("Хозблок"). Климов.

Климов догадывался, что коридор, откуда веет в данный момент свежим воздухом, вполне вероятно является тем самым выходом. Вопрос был, стоило ли сейчас попробовать покинуть этот комплекс, дабы забрать больше оборудования, либо же спускаться ниже (откуда доносились возбуждённые и даже, кажется, испуганные голоса?... Точно определить Климов не мог из-за того, что всё же находился достаточно далеко).

— Ай, да ну тебя! — шутливо отмахнулась девушка. — Ты прямо напрашиваешься на комплимент!

Ада никогда не понимала тех сложных отношений с мужской бородой, которые возникали у большинства женщин. Представительницы слабого пола почему-то не слишком жаловали эту деталь внешнего облика.

— По мне, так ты в любом виде красавчик, — расщедрилась меченая на похвалу и повернула ключ в замке зажигания.

Внутри Якуба ждала приятная прохлада (работал кондиционер) и уют мягких кресел, обтянутых натуральной кожей песочно-бежевого оттенка.

— Маленький?! Ну ты даёшь, отец, да тут семеро таких, как я, уместится, — весело подивилась Ада «аппетитам» охотника. — Хотя, если сравнивать твои и мои габариты... замечание резонное.

Она выудила из перчаточного отсека чёрно-золотую пачку сигарет, стилизованную под портсигар, протянула Денису. Неизменные «Treusurer». Сколько Якуб её знал, Ада всегда курила одну и ту же марку, ни разу не изменив предпочтениям.


И никогда не пользовалась зажигалкой — только каминными спичками. Вот и сейчас девушка услужливо чиркнула о коробок и поднесла тлеющий огонёк к сигарете приятеля, помогая прикурить. А потом и к своей — грех не составить компанию в таком приятном времяпрепровождении. У Ады было не так-то много курящих друзей. Впрочем, как и просто друзей.

— Ну-у! Ещё чего удумал, в «Маке» он всякой гадостью травиться будет! Нормальной еды что ли тебе в доме не найдётся?

Что правда, то правда. Готовить меченая умела и делала это с удовольствием. Даже такие привередливые гурманы, как Герман и Повелитель, с явным удовольствием вкушали результаты её кулинарных стараний.

— За печеньками и сладеньким заедем. А картошки я тебе и сама нажарю. «Ред Буллы» эти… — она еле слышно вздохнула. — Дело, конечно, твоё. Но как по мне, лучше уж 100 грамм коньяка хорошего. Особенно при твоём состоянии.

Слегка обернувшись, Ада бросила на охотника сочувственно-понимающий взгляд.

— Похмелье? А чего ж назад сел? Укачает ведь по академским ямам.

Мерседес мягко тронулся с места.

— Полегче на поворотах и не гони… — беззлобно проворчала демоница себе под нос, цитируя Дэна. — Ты меня прям без ножа режешь сегодня. Ладно. Потихоньку.

Действительно, те, кто был более-менее знаком с Адой, на собственном опыте знали, что спокойное вождение и Богословская — явления не только несовместимые, но прямо-таки диаметрально противоположные.

— А с ласточкой этой я ни за что не хочу расставаться, — коротко глянув в зеркало заднего вида, вдруг сказала девушка, когда уже выехали на шоссе. — Это подарок Повелителя.

Она улыбнулась и легонько прошлась пальцами по рулю в ласкающем жесте. Так, словно это было живое существо.

Пф-ф-ф, когда я следовал рекомендациям врачей? Копье в спине спать не мешает, и ладно. Я отрицательно покачал головой и покинул комнату отдыха, сжимая в руке лист с кроссвордом и словами Марины. Делать мне нечего кроме как в палате два дня валяться.

Переодевшись в то, что никогда не станет нормальной одеждой даже после сотни стирок, я под возобновившийся бубнеж ТВ перебрал свою сумку. В принципе, ничего не потерялось кроме пистолета, доставшегося от Адама. Выронил, наверное, во время битвы. Катар же был по-прежнему со мной. Я тщательно вымыл его лезвие от крови, пока то не стало хищно блестеть. Пусть пока остается у меня, как пересекусь с высокопоставленными Феями, отдам.

Клиника, считай, и не заметила потери бойца. Я выскользнул наружу, не ответив на вопрос девушки на регистратуре, и растворился в окружающем ЦКБ лесу. Дела. Дел много, очень много - а времени так мало. Его всегда мало. Всегда не хватает.

С этими мыслями я ускорил шаг и уже на подходе к своей территории почувствовал, что зря так спешил сам не зная куда. Дыхание сбилось, да и усталость взяла за горло с новой силой, и я без задней мысли свернул к логову. Отдохну, оставлю лишний груз и уж тогда... Только вот этого "тогда" не наступило. Я вышел на свою полянку, и меня накрыло. Сразу. С головой.

Времени так мало, но даже его мы тратим впустую, сами того не ведая.

Запах Марины еще не выветрился с закрытой деревьями опушки. Он бьет в нос, он бьет в самое сердце, напоминая о потере, шанс на восполнение которой так эфемерен... так непонятен... В горле застрял комок, но и без дыхания не стало лучше. В прибранной лужайке чувствуется ее рука, ее аккуратность и забота. На листве даже осталась пара капель крови, сорвавшихся с порезанного пальца.

Знать бы, что это было в последний раз... Не отпускать, не отводить глаз - но большую часть последних мирных часов я проспал. Бездарно. Безнадежно.

И я еще надеюсь что-то изменить? Вернуть Марину?

"Уходи отсюда", - совет подсознания малость запоздал. Я уже шагаю прочь, стиснув кулаки и прикусив губу. Нет сил зайти на эту проклятую лужайку, подойти к своему лесному дому - ведь малейшее изменение нарушит иллюзию того счастливого, теперь я понимаю, момента.

Но куда идти? Эта ночь - последняя в цикле полнолуния. Придется обращаться, а я не чувствую в себе сил, чтобы делать это не пойми где, в незащищенном месте. Пятнадцать минут я абсолютно беззащитен. При этом зуб на меня точит ФСБ, выжившие Текущие наверняка, Ордо Драконис - и Уваров, если еще не позабыл про поражение... Нет, абы где на своей территории я обратиться не могу.

Пойти к знакомым?

У Якуба квартира, мой новый облик вызовет много вопросов, которые наверняка затронут причины такой метаморфозы... А я не готов рассказывать ему о кровавом побоище в Администрации. После его откровения с вампиршей - боюсь. Да, боюсь. Ей хватило одного убитого, за мной же наверняка десяток.

Одна тайна тянет за собой другую - как будто проваливаешься в болото. Я сглотнул и медленно потянулся к телефону. Рука замерла на полпути. Вторую ночь я Ариадне покоя не дам. Не дай Бог таких соседей, как я! Мне неловко ее стеснять, неловко чувствовать себя бременем и обузой - но других знающих о моей сущности, у которых можно перекантоваться ночь, у меня просто нет.

Я вздохнул и нажал на кнопку "вызов".

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Чорта Ира, как и Дана, игнорировала. Полезного тот ничего не говорил, лишь шумел только. Можно было представить, что это мотор где-то рядом работает громко. Да и вообще, её куда больше сейчас занимал комплекс, чем возмущения чиновника. Так что больше её рассуждения Казанцева интересовали. Жаль только Дана ничего подтверждать или опровергать не собиралась. Понятно конечно, что о таком ей распространяться привычка не позволяет, но всё равно - жаль.
Пожалуй Ирина была единственной из всех, кто не говорил, а больше слушал. Да и что говорить то? По факту она не знает ничего, а предполагать разное и мысленно может. Всё же её глубина шахты тоже впечатлила, явно не спроста так под землю запрятали. Точно эксперименты какие-то проводили, вот и закопались от греха подальше.
А вот при словах об утечке она насторожилась, воздух носом втянула, на вкус его пробуя, вдруг почувствует что. А как Дана руку приложила, так и вовсе дыхание незаметно для других задержала и позади всех встала. Мало ли.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Цыганка ждала их в условленном месте, опираясь на тележку, в которой находилось нечто, укутанное в тонкий белый шелк.
Тележка с виду была довольно тяжело нагруженная - что, в целом, не должно было удивлять, если припомнить, что дварф в тяжелых доспехах должен был весить немало стоунов.

Каменщик тоже был уже тут, вместе с плитой, покрытой мешковиной.

Госпожа Эсмеральда сдернула дерюгу, коснулась надгробия.

- - Торн тяжелый Топор. С Любовью от Эсме. Пусть Муриндаль... - она запнулась, вскинула удивленные глаза на Гаррета. - Муриндаль? - пальцы ее, исследовавшие каждую букву, замерли.

Гаррет ничего не успел ответить, как среди ясного неба сверкнула молния, раскатившись громовым смехом.

- Хорошо, - поспешно кивнула цыганка. - Так даже лучше. Пусть.

Тем временем к месту встречи начали подтягиваться зеваки. Дварфы. И молодые, и в возрасте,и даже один довольно-таки дряхлый кряжистый старец, белый, как лунь. Его борода была переплетена косами и заправлена за пояс.

Госпожа Эсмеральда, как выяснилось, решила похоронить дварфа на окраине города ближе к железнодорожной станции. Она толкнула тележку, процессия дварфов двинулась следом, на ходу громогласно оспаривая друг у друга право покатить тело или плиту. В конце концов, старейшина установил порядок движения. Каждому было позволено принять участие, даже почти безбородый юнец удостоился права провожать в последний путь великого воина.

Наконец, прибыли на избранное место. Стук колес поезда доносился сюда, отчетливо тянуло дымом. Земля, поросшая жесткой травой, была каменистой и твердой.

- Ему тут будет хорошо, - прошептала Эсмералдьда, кутаясь в шаль. - Он любил запах угля и машинного масла. Хотя больше всего он любил запах каленого железа и доброй битвы.

Одинокая скупая слезинка тайком скатилась по ее щеке, затерявшись в морщинках.

- Копайте могилу, - велела она со вздохом.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Всё-таки магия в технике определённо есть. Пока Дана радовалась шуму из рации (ну ей-богу, три скрипинки услышала и такие выводы, а ещё охранником работает!), Пална увлечённо начала тыкать в разные кнопки вокруг камер. Мутная картинка на некоторых из них стала ещё более неприятной глазу, один телевизор вообще выключился, да и имевшийся скудный свет замигал - так что оставила уборщица попытки поиграть в Старшую Сестру. А так жаль! Если честно, то посмотреть записи камер женщина втихушку мечтала давно - ну а что, интересно же знать, чем таким занимаются эти мыслители, когда от Палны убегают! Раз не хотят обсуждать новости из телевизора или Ксюшу Собчак, значит, есть что-то у них и поинтереснее, так глянуть бы хоть для интереса... Камеры-то всё записывают, иначе как потом передавать в ФСБ или ФБР?

Вздохнув с чувством побеждённой, Пална уселась на обречённо скрипнувший стул и достала из кармана завёрнутую в целлофановый мешочек вчерашнюю булочку. Почти тут же её чуть не протаранила намылившаяся куда-то Найда, а через секунду из комнаты выскользнула и Дана.

- Дан, я ща догоню! - Обнадёжила соратницу Коробейник, не сомневаясь, что та далеко не уйдёт: двери открывать долго, там наверняка какой-то код или на глаз, или на отпечаток пальца, а они явно у начальников. Впрочем, у девки сегодня удачный день, мало ли. Так что, жуя, Пална вернулась к раздумьям о природе порушившего их планы катаклизма.

А что, если это была шаровая молния? Они в горах бывают очень часто, каждый опытный турист и альпинист видел, да не по разу. Ясное дело, это не то, что расскажешь первому встречному, но ладно если молния обычная, а если управляемая? Запущенная с оружия или вообще управляется с НЛО. Даже обычная молния могла легко снести их электростанцию, если её точно направить, а уж шаровая... Никакая наука не знает, откуда они берутся, да и технологии сейчас позволяют создать снаряд в Вашингтоне или Пекине, а шарахнуть вот тут, в сибирской глуши. А значит, есть опасность, что враги ударят ещё раз.

- А значит, нечего рассиживаться! - Энергично сказала сама себе Пална, добила булочку (жалко, всухомятку) и пошла за Даной. Уж кем-кем, а трусихой она точно не была, да и не зря же интеллигенты что-то в рацию скрипели.

Около дверей в нутро комплекса, впрочем, девушки с собакой не было, и слегка удивлённая уборщица возгласила, одновременно двигаясь к выходу:

- Да-а-ан! Ты куда подевалась? Тётя Маша сегодня добрая, тряпку в руки сувать не буду, не до того, так уж и быть, сама подотру и...

На выходе она остановилась, забыв закрыть рот: Дана стояла в компании каких-то незнакомых людей: девахи замёрзшего вида и здорового мужика в форме и с кучей какого-то барахла. Разговаривали они с таким видом, будто друг друга знали, так что вывод напрашивался сам собой:

- Ах, Данка, ну ты даёшь! Одного тебе мало было, тут целых трое теперь! - Она со смешинкой на лице похлопала в ладоши. - Тот шпион, вы с вот этим парнем полицейскими будете, ну и тебя, деточка, - она кивнула Ире, - тоже куда-то приспособят. Ох, молодёжь... Обидно только, что авария, да? Ну, потом хоть на кухне посидим, угощу чем найду.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Ни слова от ученых по рации Дана так и не услышала. А Дана так надеялась! Очень уж ненавидела ожидание и неизвестность. Как они там? Вместо знакомых голосов, которых так сильно не хватало, рация принялась передавать не очень приятные щелчки.

Мои бедные уши... То шумы, то вот это теперь... Стоп!
Как только щелчки стали повторяться, девушка-таки распознала сигнал SOS.

-Они живы! - воскликнула Дана.

Ну, по, крайней мере, кто-то один точно в сознании.
Надо было срочно найти как открыть эту дурацкую гермодверь. Все ради безопасности! Безопасности! Какая к черту безопасность, если этот мусор от каждого чиха так клинет?! Дана с особой тщательностью следила за тем, чтобы на ее рабочем месте было все, что полагается: и шлем, и защитный жилет, и чего там только не было! А вот инструментов, для вскрытия таких дверей, увы, не было. Что делать?!

Найда ткнула носом дверь, чуть слышно заскулила и вопросительно заглянула в глаза хозяйки, поворачивая голову то влево то вправо. Затем замерла. Уши слегка дернулись и были тут же отведены назад. Звуки явно показались непривычными.

-Кто? - поинтересовалась Дана.

Полностью команда звучала бы "кто там идет", но для удобства была сильно сокращена. Зверь кинулся в сторону подозрительных шумов, по пути чуть не снес ненадолго потерявшую бдительность Палну. Охранник поспешила за ним. Тем временем чуткий слух Найды вновь привел пару на свежий воздух .
...как бы нас этот самый полуволк встречать не выбежал.
Этот самый полуволк как раз в тот момент почти бесшумно подходил к воротам. Будь бы это собака, бросилась бы навстречу с лаем и прыжками. Здесь же победили осторожность и спокойствие волка.

Действительно, кто же это? По реакции Найды - люди незнакомые. Сквозь щели разглядеть детали тоже не получилось. Оборудование не работало. Но что поделать? Сейчас кто угодно может пригодится! Ученых спасать надо. И калитка, и ворота не открывались уже довольно давно. Второй, более привычный вход-выход всегда казался Дане более удобным. Так что вспомнить бы еще, как все это открывается!
Скрип металла. Низкое рычание. Скрежет металла по льду. И калитка нехотя поддалась. Первым в проеме появилась любопытствующая морда Найды. Затем уже чрезвычайно обеспокоенная Дана.

-Кто? - с недоумением спросила девушка.

Она тоже не помнила, чтобы раньше видела находящихся перед ней гостей.

Ирина, получив наконец возможность утолить своё любопытство, теперь ненавязчиво рассматривала Климова. Даже очки обратно на макушку сдвинула, благо и теплее стало и ветер тут не так сильно задувает, как на открытом месте.
— И ситуации разные и любовь разная бывает. Потому и нет какого-то идеального решения чтобы раз - и всё ясно и понятно стало, — развела она руками, по сторонам глянула. Хотя что тут, в горах, увидишь то нового. — Но думаю лучше сразу понять, а тот ли это человек, которым ты его видишь, и готов ли ты любить его, увидев не с лучшей стороны, — кажется слова эти не только Ире принадлежали и кто-то когда явно объяснял ей всё это. Ведь пора влюблённости и её не обошла, хотя закончилось всё это плохо в итоге.
— А "сломался" это я не про любовь, — покачала она головой и с лёгкой обидой на Климова глянула, который предположил такое, благо он в тот момент панелью занимался, которую она подсвечивала следуя его указаниям, — а просто про разные жизненные ситуации. Кто-то вот готов, как вы, в такую погоду с самолёта прыгнуть, а кто-то нет. Хотя кто не готов такую профессию не выберет, — хмыкнула девушка и вновь по Климову взглядом скользнула.
Чёрт, может лучше было бы, если бы тот не снимал носок этот с дырками? Так как оказалось что вдобавок к характеру выглядит он тоже привлекательно на взгляд Ирины. Высокий, статный, красивый, умный да ещё к экстремальным ситуациям привычный. Попробуй тут голову в холоде держать. Хоть грелку убирай - холод хорошо из головы разные мысли посторонние выдувает.
Впрочем симпатичный - и бог с ним, взгляду приятнее и ладно. Лучше вот подумать, что там за воротами то скрыто. Загадка прям, ведь даже МСЧник и тот не знает. Хм, а собак там нет случайно? Ведь те, чьи следы она в лесу повстречала, вполне могли отсюда быть. Это объясняет их наличие в такой глуши.
— Да нет, не стоит, — смутилась она, когда Климов предложил ей документы показать, — верю. Я тут кстати о чём подумала-то. Часа три назад нашла в лесу следы больше всего на волчьи смахивающие и рядом с ними следы человека. Думаю хозяина этого зверя, иначе по другому всё выглядело бы. Удивилась ещё. А теперь вот думаю, что это скорее всего кто-то отсюда, — кивнула она на ворота, — и что как бы нас этот самый полуволк встречать не выбежал.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Ари не стала оправдываться, полностью понимая, что Каин имеет сейчас полное право ее отчитывать, да и боль в ладонях вновь начала нарастать, стремительно убавляя всякое желание не то чтобы говорить, но даже шевелиться. Хоть лед и смог охладить кожу, но этого было недостаточно. Так что юная принцесса прижалась к своему новоявленному супругу, тихонько всхлипнула, позволяя себе минутную слабость, и постаралась успокоиться.
- Н-не надо… - выдавила Ари, испугавшись, что острие ножа все-таки проткнет тонкую шею прикованного узника, когда Каин обратил все свое внимание на причину происшествия, - Да, тут и правда что-то с цепями…
Она сделала шаг назад, спрятавшись за плечом мужчины, и постаралась сосредоточить свой взгляд на оковах, но даже магическое зрение не позволяло сейчас увидеть, какие заклинания наложены на цепи. Возможно, она ослабла и пока ей это было недоступно, а возможно она вообще была еще слишком слабой магиней, чтобы видеть подобные вещи. В конце концов, она все это знала лишь из теории, которую ей рассказывал Кейсах…
«Как же его сейчас не хватает…» - невольно подумалось девушке, но она постаралась быстро отбросить грустные мысли.
- Её? – рыжая удивленно посмотрела на Каина, после чего внимательно оглядела пленника, - Это она?... – кажется удивляться больше уже было некуда, но у принцессы это явно получалось, - Кто же это сделал? – пробормотала она, пытаясь понять, как им теперь быть. Возможно, как раз-таки цепи и были тем самым источником, удерживающим пленницу в живом состоянии, как предположил наемник. А если так, то тут нужна помощь опытного мага.
- Что здесь происходит? – раздался вдруг голос за их спинами и Ари обернулась, прижимая к себе пораненные ладони, - Это…как…как понимать? – старый одноглазый Вернард ошеломленно замер возле разрушенной кладки стены, единственным глазом осматривая причиненные разрушения, включая и поваленный шкаф с разбитым сервизом. Его руки задрожали и свертки ткани, за которыми он ходил, упали на пол, покатившись в разные стороны. За ними резво кинулся Азурит, останавливая их лапками и перекатывая все свертки в одно место. Кажется, дракончик нашел себе новую игру и пока за него можно не беспокоиться.
- Вернард, простите пожалуйста… - начала было Ари, но старик резко махнул рукой и подошел к ним, уставившись на фигурку пленницы.
- А это что?
- Не знаем, - тут же ответила рыжая, - Но к цепям лучше не прикасаться… И ей явно требуется помощь.
Цепко осмотрев сначала незнакомку, а потом и принцессу, старый смотритель неодобрительно прицокнул языком и заметил:
- Помощь, юная леди, требуется вам, - он глянул на обожженные руки будущей королевы, - А ей явно необходимо спасение.
- Я схожу за Таэром, - Астра отступила в сторону выхода, но смотритель ее остановил.
- Я сам за ним схожу, он где-то неподалеку.
С этими словами Вернард бодро направился к выходу из башни, словно и не было никаких болей в спине, на которые он недавно им активно жаловался.
А уже через некоторое время к их компании присоединился взволнованный маг и не менее взволнованный барон, явно увязавшийся следом.
- Так, попрошу всех отойти от этого существа и освободить проход, - Таэр многозначительно посмотрел на Каина, - Мне надо тщательно обследовать место и определить безопасно ли будет вообще освобождать ее…
- Да неужели вы решите оставить ее так?! – возмутилась было Ариастра, но отец остановил ее, положив руку на плечо.
- Надеюсь, что нет. Но мы ведь не знаем, кто это и каким образом она здесь оказалась. Успокойся, Ари, - взгляд барона упал на раненные ладони дочери и он воскликнул, - Таэр, помоги пока Астре, а я распоряжусь, чтобы сюда не пускали лишних глаз и ушей.
Взглянув на девушку, маг неодобрительно покачал головой, после чего взял ее ладошки в свои руки и прикрыл глаза. Через некоторое время руки юной принцессы охватило слабое сияние, после чего она ощутила, как отступает боль, а страшные ожоги разглаживаются, восстанавливая обратно кожу.
- Магические раны гораздо проще и быстрее лечить, - пояснил Таэр и улыбнулся принцессе, - Прошу вас, будьте осторожны, - он явно хотел склониться и поцеловать Ари в ладошки, но заметив Каина, лишь склонил голову и быстро отступил к узнице.
- Как только я завершу исследование, я обязательно всех оповещу, - это был явный намек, чтобы все поскорее уходили и не мешали ему работать.
- Спасибо, - улыбнулась Ари и повернулась к Каину.