Порой лучший способ узнать новый город – заблудиться в нем. Или хотя бы попытаться. Когда приезжаешь куда-то не на один день, забывая хоть что-либо по-настоящему увидеть за стремлением все посмотреть и запечатлеть себя на фоне основных достопримечательностей, чтобы поставить очередную галочку и понестись дальше; когда действительно хочешь проникнуться им, почувствовать его атмосферу, его характер, его душу – бесцельные пешие прогулки или обычный, не туристический автобус могут открыть гораздо больше его мелких граней, чем стандартные и однообразные экскурсии. Так можно забрести в совершенно не примечательные с исторической точки зрения, но очень характерные дворики жилых домов. Так можно наткнуться на потрясающие образцы уличного искусства. Так можно найти недорогую кафешку, куда ходят местные, и, сидя за угловым столиком и попивая посредственный, но кажущийся вкусным кофе, наблюдать за тем, как, чем и в ком живет город. К тому же, в современной столице благополучной европейской страны, где все говорят с тобой на одном языке и благосклонно относятся к туристам, где у любого можно спросить дорогу и есть деньги просто взять такси до отеля, это совсем не страшно и абсолютно безопасно.
Именно так Кэтрин и решила начать свое знакомство с Лондоном. Конечно, у нее была с собой и бумажная карта, и планшет с GPS и Интернетом (она всегда предпочитала основательность, предусмотрительность и удобство), но сейчас они лежали в сумке и доставать их ближайшие несколько часов женщина не собиралась. Выйдя с утра из отеля и сев на первый попавшийся автобус, она вышла у какого-то большого парка и некоторое время гуляла по нему, любуясь осенней яркостью деревьев в утреннем солнечном свете. Погода радовала, становилось теплее, бегающих по утрам людей, на которых она поглядывала с пониманием и теплотой, сменили мамочки с колясками, владельцы собак, выгуливающие своих питомцев, и просто праздные горожане, решившие насладиться свежим воздухом в выходной день. Лондон представал перед американкой приветливым, ясным и красочным, и она искренне наслаждалась неспешной прогулкой.
Пройдя парк насквозь, Кэтрин вышла с другой его стороны и успела пройти еще пару кварталов по не слишком оживленной улице, застроенной невысокими домами, когда что-то ослепило ее. Инстинктивно зажмурившись, она сделала пару шагов по направлению к ближайшему дому, нашарив рукой перила ступеней и взявшись за них, чтобы не упасть и не удариться. Однако сознание не спешило ее покидать, не было ни боли, ни головокружения. Свет, столь резко появившийся, пару секунд спустя не менее внезапно исчез – она могла понять это даже через сомкнутые веки. Сделав глубокий вдох и еще раз убедившись, что чувствует себя нормально, она открыла глаза.
Вокруг творился хаос. Машины, будто разом потеряв управление, ехали кто куда, сталкивались, сминались, скрежетали металлом, звенели бьющимся стеклом, шипели надувающимися подушками безопасности, взрывались воем сигнализаций. Повинуясь рефлекторному стремлению обезопасить себя от беспорядочного движения неуправляемых груд металла, Кэтрин взбежала по ступенькам и осматривалась уже оттуда. Пробилась в сознание первая мысль: неужели война?
Мгновение спустя пришло понимание, что никого из людей вокруг не осталось. В сталкивающихся друг с другом, со столбами и домами автомобилях не было ни водителей, ни пассажиров – по крайней мере, в тех, которые она могла рассмотреть. Опустели и тротуары, хотя еще несколько секунд назад улица, хоть и не была запружена пешеходами, отнюдь не была пустынной. Однако сейчас на ней никого не было – никто не лежал, сбитый машиной, не стонал, не кричал, не звал на помощь. Люди попросту исчезли. И первым, что испытала при этом Кэтрин, было облегчение – она уже готова была бросаться на помощь пострадавшим, вспоминать давно забытые навыки оказания первой помощи, спасать и утешать искалеченных, окровавленных, мучающихся людей, и ей так безумно этого не хотелось. Теперь же, судя по всему, это было не нужно, что было, несомненно, хорошо. По крайней мере, для нее, хоть и совершенно не обязательно для всех тех, кто только что исчез. Как и куда – ей было неведомо. Как и то, почему не исчезла она сама. Ведь если это война – а Кэтрин большую часть своей жизни прожила во времена, когда война незримым, но неизменным фоновым призраком висела над всеми, и в век стремительно развивающихся технологий отнюдь не удивилась бы, если бы эти русские – или не русские, пускай японцы – изобрели какое-нибудь новое оружие массового уничтожения, убивающее только людей и не затрагивающее ничего другого, и почему бы ему не быть световым, – так вот, если оно испепеляло всех, то почему не затронуло ее? И стоит ли этому радоваться? Впрочем, ни радости, ни страха она пока не испытывала и знала, что эмоции придут к ней немного позже, когда пройдет шок.
Почувствовав на себе чей-то взгляд, Кэтрин обернулась и увидела, что она осталась не совсем одна, как ей показалось вначале: какой-то по-деловому одетый молодой человек стоял чуть поодаль, смотря на нее в упор, пораженно и недвижимо. И, возвращая взгляд, Кэтрин сделала то, что в подобной ситуации могла сделать, пожалуй, только она.
Она улыбнулась.