| |
Мир. Пока Мартина, выяснив, что кисть не только снаружи заросла, но и нормально - как раньше - гнется-сжимается, без вспышек боли и прочих "радостей", "Ари", то и дело оглядываясь, направляется к без того довольно грузной, а в усиленно-армированной версии кузова и вовсе напоминающей броневичок "пятерке".
- Да типовка ж - сто процентов справа от энтрады, в конце коридора будет. Я в такой же коробке жила, пока от родаков не съехала.
Кивает в ответ на двойное предложение порулить, помогает Хуаресычу с бронежилетом - и очень кстати, бок простреленный, даже будучи залепленным чудодейственной имперской "пиявкой", все еще дает о себе знать.
- Аманесер. Это, типа... Ну...
Пока усаживается стажерка на оказавшийся невероятно неудобным - давящим на ягодицы каменной твердостью сиденья и впивающимся в бедра сталью бортиков - "диван", старший трупер располагается впереди. Чисто внутри, аскетично минималистично - поскрипывает укрытый защитными чехлами кожезаменитель сидений, лоснится полиролью натертый пластик шероховатой приборной панели, тщательно выбиты эластиковые подножные коврики, стекла натерты водоотталкивающим антистатиком. И пахнет едва уловимо то ли свеже-прохладным мелоном, то ли еще чем-то таким, сочным и ненавязчивым.
- Короче, есть такие хуйни, типа, как бы... Блять...
Возится с врученным накануне ключом девчонка, пытаясь воткнуть откидное "жало" в замок зажигания, расположенный справа от обтянутого нахлестностью кожаных ремешков руля.
- Приборы, типа. И они, если их врубить, они, в общем...
Попав, наконец, в скважину, заводит ваш размеренно заурчавший "RoadConqueror". Оживают враз все датчики, подсвечиваются мертвенной-синевой. Температура двигателя, обороты, скорость, уровень биотоплива. Почти полный бак: семьдесят с лишним литров. А все потому, что привычка такая у Монтеррея, Фуэнтес не даст соврать - сколько бы ни было горючки, в начале каждой смены, независимо ни от чего, дозаправляет "под крышку". И в багажнике еще канистра-двадцатка лежит, "на всякий случай".
- Стирают память. Раз - и все, и все все забыли. Вообще все - весь Мир.
Украдкой глянув на сидящего рядом хиспанца, биту под здоровый бок уложившего, пристегивается.
- А мы, ну, то есть, типа, "Клещи" - Мозаичный Пророк говорит, что настало наше время.
Словно по учебнику повторяет - не ее собственные мысли, чужие слова. Переключив рычаг АКП в "Drive", медленно отжимает педаль тормоза. Подминая сухостой покрышками, кроссовер мягко выруливает на дорожное полотно.
- Зорра... А эти, ну, где тут...
Следуя советам указывающего перста своего "штурмана", щелкает тумблером периметрального освещения. И до того льнувшая к стеклам тьма враз отступает, рассеивается под мерцанием габаритных огней. Включает следом курсовые фары, вместе с выставленным на минимальную громкость радио, тут же наполняющим салон шелестом гитарных переборов.
- И, короче...
Чуть проехав вперед, равняется с въездом на склад. И каждый из вас, просто глянув в окно, может увидеть как там, в ангаре, вспарывают межконтейнерную темноту стробоскопическими вспышками грохочущие выстрелы. Мечутся человеческие силуэты туда-сюда, стреляют беспорядочно, кто-то где-то истошно кричит - то ли от боли, то ли от ужаса, то ли от всего и сразу, кто-то визжит надсадно, кто-то то ли матом всех кроет, то ли командовать пытается.
- К-короче...
Обогнув здание по периметру, размеренно вышагивает вдоль складской стены, явно направляясь в зону отгрузки, выглядящая просто огромной - больше двух метров ввысь и все полтора вширь - человеческая фигура, с глыбообразно гипертрофированным торсом, узловато раздутыми руками, в бицепсах с едва ли не в твой - Монтеррей - торс обхватом, и крохотной, кажущейся горошиной на фоне бугрящихся вокруг мускулов головой. Тащит за собой, ухватив за ногу, человека в обрывках того, что обычно "Клещи" носят, вместе с волочащейся по бетону на почти оборванном ремне винтовкой. Не хватает большей части черепа у него - смят и раздавлен так, что только тряпичные остатки виднеются на свернутой шее - и обеих рук.
- Как-то так.
Поворачивается когда в вашу сторону чудовище, явно будучи привлеченным "иллюминацией", выдыхает Арибетта.
- Ладно. Едем.
Поддавливает акселератор, добавляя оборотов. Миг - и лишь с каждой секундой становящийся все тише и тише рокот мотора еще напоминает о том, что здесь совсем недавно кто-то был.
-
Крутой боевик получился!
-
С Аманасером всех, как говориться.
-
- Стирают память. Раз - и все, и все все забыли. Вообще все - весь Мир.
Миг - и лишь с каждой секундой становящийся все тише и тише рокот мотора еще напоминает о том, что здесь совсем недавно кто-то был.
И больше ничего не осталось.
Вкусный финал. Вроде бы всё хорошо. До неожиданного.
А вроде и песадилья, о которой мы пока толком не знаем. Или очень хорошо забыли.
Аманесер.
|
-
Параноя!
-
А вдруг самому Букеру только кажется, что он Букер, а внутри у него глиняные потроха и бумажка с погаными иероглифами? Жуть, чертовщина. Не, прав губернатор, нельзя с таким шутить.
Какие уж тут шутки? С големами не забалуешь.
|
Вся ситуация с Хивелом оставила неприятное послевкусие бюрократии на языке у Джереми, поэтому сквозь джунгли он прорубал себе путь угрюмо и сосредоточенно. Смахнул паука, вспомнив про ту образину, о которой говорил на корабле Винсент. Опять вернулся к голему в своих размышлениях. Политика, везде политика, даже среди пепельных песков волшебных джунглей на другом краю мира. Прилетел какой-то хлыщ, но решил, что ему мало просто забрать свою медаль! Забрал бы её и катился обратно первым порталом. Но нет, решил с собой и товарища боевого забрать.
Поведение губернатора тоже не вызывало восторга. Все же самому Хопкинсу было вполне себе наплевать, кем был на самом деле циркач. Голем или нет, человек или нет. Да хоть зомби. Важны поступки сейчас, чем поступки тогда, это он сам понимал лучше всех, наверное. Потому что в армию поспешно сбежать пришлось не только из-за нужды - всегда есть варианты заработать денег и не убивая других, особенно оставляя жену с двумя малолетками на руках и скидывая её на шею родни. Была одна история, скрывавшаяся в темных улочках Доклэндс, которая заставила искать убежище в Экспедиционном корпусе и о которой знала лишь Мэри и брат. А теперь - только он сам, Джереми Хопкинс, оставшись наедине со своими демонами.
И если даже Лливелин Хивел, голем, выдававший себя за человека, правда разгромил лабораторию и что-то украл - почему бы не оставить его здесь? На краю мира, посреди хищных джунглей, искупать, как правильно говорил О'Брайен, своим трудом совершенное преступление. В конце-концов, о нем просто можно было бы забыть, об этом големе, пока он находится где-то вне Британских островов, как забывают про велосипед с кривым колесом или сломавшийся автомобиль в кювете.
Невеселые размышления, конечно. Но они роились в голове, словно несколько настырных шмелей, не давая о себе забыть. Пришлось включить силу воли и постараться настроиться на другое, на путь перед собой и безопасность среди зеленого ада. В любой момент на них мог напрыгнуть кот, гигантский лемур, какая-нибудь змея или другая образина, о которой он даже не слышал. Поэтому подошел поближе к второму некроманту, чтобы, если что можно было прикрыть друг друга, и решил завести короткий разговор:
- Винсент, как думаешь, может быть стоило взять себе из "холодной" хотя бы один труп? На всякий случай сразу его поднять, чтобы иметь численное превосходство и, может быть, пустить перед собой прорубать дорогу? - Джереми в очередной раз отер липкие от древесного сока руки.
- И можешь мне еще подсказать, из чего вообще получают Эктоплазму в быту? Про яму мы с тобой уже говорили, но может быть вон, из каких-нибудь змей её можно выдавить?
-
- И можешь мне еще подсказать, из чего вообще получают Эктоплазму в быту?
Наркоман пришёл за второй, уже не бесплатной, дозой к некродилеру))
-
В конце-концов, о нем просто можно было бы забыть, об этом големе, пока он находится где-то вне Британских островов, как забывают про велосипед с кривым колесом или сломавшийся автомобиль в кювете.
Но это в Министерстве возможно только в отношении важных вещей. Когда дело касается неисправных големов и велосипедов с кривым колесом – оно помнит всё!
|
|
|
Вернувшись с лесозаготовки, сэр Блэкмурон с удивлением обнаружил у себя серьёзные задолженности по налоговым сборам в пользу Британской Короны. И это несмотря на оперативно объявленные указом губернатора в колонии налоговые каникулы! Будучи честным человеком и джентльменом старой закалки(ха!), Говард не искал отговорок и не пенял бывшему сослуживцу Джонсону на развезшийся в Стартауне налоговый ад. Он искал возможности, а не оправдания. Мысли его каждодневно двигались решая сразу две задачи параллельно. И постепенно перед волшебником забрезжила идея...
Благодаря подпольным играм на выживание, в поредевшем на население Стартауне если и не все друг друга узнавали в лицо, то уж кто где живет все знали на отлично. Палатка единственного на все поселение квалифицированного врача, контейнер-резиденция капитан-губернатора или, например, анклав поваров откуда манило ароматами готовящейся пищи. В будущем из этих заготовок предстояло вырасти новым кварталам, но пока же можно было обойти все присутвенные места не особо напрягаясь. Они были как затухающие огоньки жизни, среди болота кризисов поглотивших молодую и неоперившуюся колонию.
Все знали где была сгоревшая палатка мага, так же многие, если не большинство, верили что Блэкмурон сжёг её лично, самовоспламенившись во сне, а имперский шиноби просто проходил мимо где был, по случаю, переработан в знаменитого на весь Стартаун Скелета. Теперь же, все так же знали, что маг переехал в домо-контейнер почти у самого моря, потеснив своим присутствием парочку рядовых (но закаленных: дизентерией , ножевыми ранами и малярией) колонистов.
Свободных контейнеров после стольких смертей конечно хватало, но бюрократические проволочки не позволяли заново заселять дома недавно умерших до решения специальной жилищной комиссии. Та же, в свою очередь ,аргументировала затягивание процесса расселения выживших необходимостью расследования причин каждой конкретной смерти, предписанного ещё старыми британскими законами. Это же в свою очередь упиралось в отсутствие в колонии коронера и, как это не странно, кладбищ. Трупы или кидали в вырытую Букером яму за периметром, или просто на просто пёрли и перепродавали, а как говорят тут у нас в Южной Америке: "без тела – нет и налога на внезапную кончину, сэр".
Впрочем это частности, вот суть. Единственный маг-профессионал решил открыть частную практику! Долги требовалось вернуть, а навыки нарабатывать на практике — он совместил решения этих проблем, разрубая тем самым гордеев узел.
Блэкмурон заметил уже давно что в отсутствие культурных развлечений и миссии англиканской церкви, люди принялись ходить к нему за советом по всяким магиопопулярным темам и проблемам потустороннего характера, а то и просто в качестве бесплатного развлечения. Начало всему, конечно, положили соседи, но скоро прибыл и мистер Хивел:
— О, вы тоже подписали форму Инкогнито 2Б? – сложив ладони домиком улыбнулся Говард, по новому оглядывая клиента. Наконец, что-то по его специализации. – Вы знаете, големы это мое давнее хобби... разрешите из интереса взглянуть на ваш затылочный глиф поближе? Или ваша маскировка не предусматривает доступа к контурам и активаторам? Отменная маскировка я вам скажу, вы меня почти обманули. – маг слегка улыбнулся не предлагая Лливелину сесть, прекрасно понимая насколько тому безразлично текущее положение тела.
– Что же до башни магии. Вы немного путаете термины, мой друг. Идеальное место нужно для создания астралопроводного телеграфа и для полноценной портальной площадки в дальнейшем. А для вашей модификации мне потребуется хорошо оборудованная лаборатория мага, это несколько иные вещи. О, или я не прав и вы чувствуете в себе именно тягу к башне связи? Вполне возможно в вас установлен модуль-передатчик, очень интересно. – теперь волшебник совсем не казался отстранённым, глаза его горели энтузиазмом и поднявшись он принялся кружить вокруг голема оглаживая свой подбородок и кивая собственным мыслям. Или иногда цокая языком в восхищении.
– Эх, разобрать бы вас на тестовам-стэнде мистер Хивел, но жалко портить столь удачную маскировку. Уж поверьте мне, её делал настоящий мастер своего дела, вам весьма повезло быть с ним знакомым в прошлом.
Наконец, дело дошло и до эссенции. Сэр Блэкмурон кивнул одобрительно забирая из рук голема плотную голубую сферу, чуть встряхнув взглянул на просвет через пробитое в контейнере окошко определяя чистоту и степень осадка.
– Да, все верно. Оставьте её мне, она безусловно пригодится для создания башни. Но боюсь с поиском идеального места под её основание будет не все так просто. Вы просто не представляете какой тут у нас хаос магических эманаций. Не удивлюсь если единственным доступным вариантом будет начать строить в море, с другой стороны это бы решило нашу потребность в маяке, не правда ли?
А после этого разговора наведался ещё и мистер Букер, выглядевший без своих роскошных усов и трезвым поразительно молодо:
– Думаю вы совершенно правы. – выслушав все рассуждения заключил маг, протягивая посетителю чашку чая и откладывая в сторону книгу к стопке других около его кресла, которые он как-то умудрялся читать прямо во время беседы не вызывая у собеседника отсутствия внимания к озвученным проблемам. – Но дело тут не в колонии, а в самом месте где мы основали город. Проклят этот пляж или вероятно весь наш остров. Слышали про души умерших собирающиеся к нам, Дэвид? Моя гипотеза состоит в том что несчастья обрушивающиеся на нас связаны с мертвецами жаждущими обрести новых пристанищ для себя, вечный вопрос занимающие их умы. Они завидуют нашим телам и ищут благоприятные им возможности. Бесхозные трупы, панику и стагнацию. Впрочем, я буду признателен если на мою откровенность вы ответите тем что не станете распространять дальше эту информацию. И не волнуйтесь так, мистер Соул, насколько мне известно, держит руку на пульсе. Он мне кажется даже спит со своим осциллографом... – пошутил волшебник тоже наливая себе кружечку крепкого чая. Сегодня он не только заработал несколько долговых векселей, но и освежил в памяти заклинание призыва фамильяров. Очень универсальный ритуал, если подойти к вызову подручного с умом.
-
Очень красивый и атмосферный пост. Как и всегда.
-
+
При темпе игры человек еще успевает и писать.
-
а как говорят тут у нас в Южной Америке: "без тела – нет и налога на внезапную кончину, сэр".
Тонкости налоговой оптимизации по-южноамерикански!
|
На обратном пути в лагерь, чтобы скоротать время, Артур предавался экзистенциальным размышлениям. Уже второй раз за относительно короткий промежуток времени Джонсон едва не погиб, но в последний момент был спасён соратниками. Самое время подумать о смысле и значимости собственного существования. Честно ответить самому себе на простые вопросы: "Кто я по жизни? Чего добился? Каковы мои цели?".
Если обратиться к прошлому, Артур с детства грезил о море. Быть может, благодаря рассказам отца, также бышего моряка, заходившего на пароходе в иностранные порты. Да и яблоко от яблони, говорят, недалеко падает. А может, то было влияние сверстников. Некоторые из них тоже хотели в будущем стать моряками, правда, как правило, по сугубо меркантильным причинам. Жалованье матроса Королевского Флота довольно высокое, плюс бесплатное питание и проживание. А если удастся сделать карьеру и дорасти до уоррент-офицера – так вообще, считай обеспечил себе безбедное существование на всю жизнь. Но Артура всегда манила именно «авантюрная» часть, а также всё новое, неизведанное и необычное. Морская профессия казалась относительно лёгкой возможностью воочию посмотреть на мир, знакомый только из книжек, газет и чужих пересказов.
И вот, юношеская мечта сбылась. Джонсона призвали в Королевский Военно-Морской Флот, на старый, но всё ещё пригодный к службе броненосец типа «Канопус». Однако, первые же дни, проведённые на корабле, выявили, мягко говоря, некоторое несоответствие «романтических» ожиданий и суровой реальности. Впрочем, с детства приученный к порядку и дисциплине, Артур постепенно привык ко всем тяготам и лишениям корабельной службы, втянулся и даже дослужился до матроса первого класса.
А потом случилась Война. И быстро выяснилось, что «Канопусы» по своим тактико-техническим характеристикам слишком устарели и не могут тягаться с современными кораблями германского флота. Старичков-броненосцев решили списать, а личный состав, не особо заморачиваясь, переодеть в солдатскую форму и отправить на европейский фронт. Тогда Джонсону показалось это жутко несправедливым. Ладно, корабли старые, но ведь он же молод! Артур считал себя достойным куда лучшей участи, чем судьба «пушечного мяса». Он начал искать способы, чтобы остаться в Британии. И так совпало, что именно в те дни шёл активный набор в Департамент Санитации. Тогда это казалось лучшим выходом из положения. Однако, подписывая свой первый контракт с Министерством, Джонсон испытывал угрызения совести. Он ведь тогда, фактически, смалодушничал и «дезертировал» с фронта, пусть и легальным способом. Но утешал себя тем, что продолжает службу на благо Британии, пусть и несколько иначе, но зато в относительной безопасности. Как однажды верно подметил известный однофамилец, доктор Сэмюэль Джонсон: «Патриотизм – последнее прибежище негодяя!».
Знал бы Артур тогда, в какой Ад попадёт, отправился бы на фронт добровольцем, первым же эшелоном. Но какими бы тяжёлыми ни были испытания на службе в Министерстве, Джонсон их все выдерживал стоически. Во-первых, он верил, что Господь Бог никогда и никому не посылает испытаний, которые невозможно выдержать. Во-вторых, все испытания воспринимались как, своего рода, наказание за проявленное когда-то «малодушие». В-третьих, Джонсон искренне считал, что служит на благо как своей страны, так и всей британской нации. Ирония судьбы заключалась в том, что на европейский фронт Артур всё-таки попал и даже принял участие в сражении за Этевиль, в котором погибло всё его подразделение.
А сам он взял – и выжил! Господь миловал. Воистину, кому суждено утонуть – тот не сгорит.
Круг замкнулся. Для Джонсона это стало знамением, что он сполна искупил свой «грех». Можно двигаться дальше. И когда наконец-то представился шанс, с одной стороны, реализовать свою детско-юношескую мечту, а с другой, послужить на благо Британии, Артур ухватился за эту возможность, сделал её целью всей оставшейся жизни. К ней и шёл, день за днём, месяц за месяцем, год за годом.
Так Джонсон и стал капитаном и командиром броненосного крейсера. К тому времени, слова из припева одной известной старинной песни приобрели куда более глубокий, сакральный смысл:
"Правь, Британия! Британия, правь волнами:
Британцы никогда не станут рабами."
Идея. Британская национальная идея, сочетающая в себе данное Богом право доминирования на море и свободолюбие – вот что вдохновляло Артура. Теперь же, став генерал-губернатором, он видел своей целью воссоздать Британию на новом месте. Но для этого Стартаун должен был стать образцовой колонией. Чтобы однажды, достаточно окрепнув и набравшись сил, отвоевать свою потерянную метрополию обратно.
Не секрет, что среди колонистов есть и те, кто желает провозглашения независимости. Кое-кто даже предлагал Артуру стать королём. Однако, для Джонсона это было неприемлемо. Согласиться на это означало бы предать свою страну, свой народ и все свои прежние идеалы. Нет, не бывать этому!
***
По прибытии в лагерь, генерал-губернатору доложили неприятные известия.
Во-первых, несколько человек повесилось. По общему мнению – из-за невозможности выплатить налоги. Для Джонсона это было шоком. Почему? Зачем? Генерал-губернатор лишь дисциплинированно выполнял возложенные на него Министерством и Департаментом Колонизации обязанности по налогам и сборам. Ему лично собранные паназиатские йеани были без надобности. В будущем они должны будут пойти на благо колонии, на строительство административных учреждений, на содержание бюрократического аппарата и прочие необходимые нужды. Но всё это ради того, чтобы граждане жили, а не выживали. Артур легко раздал бы все деньги обратно, если бы они могли вернуть тех, кто ушёл из жизни. Но увы. Поэтому генерал-губернатор поступил по-другому. Он просто объявил бессрочные налоговые каникулы. Вплоть до особого распоряжения. А вскоре намерен был провести строгий аудит. Говорят, кто-то из заместителей или секретарей ввёл какие-то странные, а то и вовсе вздорные налоги. Например, на ирландский акцент. Артур не помнил, чтобы разрешал такое.
Во-вторых, многие жители, то ли со скуки, то ли ещё по какой неизвестной причине, начали устраивать массовую поножовщину. Что-то вроде «гладиаторских боёв», существовавших в Древнем Риме. И это стало настоящим ударом. Ладно бы кулачные бои, от которых вреда, максимум, сломанные рёбра и выбитые зубы, но резать-то насмерть друг друга зачем?! Неужели, настолько жизнь не мила?! Артур никак не мог взять в толк, что нашло на граждан. Ещё и воровство припасов так и не раскрыто. Одно ясно точно: в колонии творится какой-то бардак. Джонсон знал только один способ положить этому конец – учредить полицию. Конечно, не Скотленд-Ярд, но хотя бы что-то наподобие, для поддержания правопорядка и дисциплины, с функциями городского ополчения. И первыми задачами нового подразделения станут: наведение порядка в колонии, пресечение резни и ликвидация незаконной трупоторговли. О чём и издал соответствующие распоряжения.
И наконец, в-третьих, прибыл новый почтовый попугай от Министерства. Пожалуй, это была самая лучшая новость. Хотя, ещё неизвестно, с какими вестями он прилетел. Не хватало ещё на фоне всех событий получить очередной «нагоняй» за до сих пор не построенную магическую башню. Попугай, кстати, красивый. Артур оставил бы его себе, но не мог. Птица ведь является собственностью, а может даже и сотрудником Министерства. Джонсон и помыслить не мог о том, чтобы его украсть. Поэтому просто принял доставленное сообщение.
И только потом, с чувством выполненного долга, ушёл на больничный.
-
Правь Британия морями!
-
+
И только потом, с чувством выполненного долга, ушёл на больничный.
-
взял – и выжил!
Вот так!
-
Мне нравится как ты развиваешь предысторию персонажа.
|
|
-
Ярость!
-
Люто, бешено и дико!
|
Может ли будущее Маккракена быть важнее лежания за палатками?
Учуяв в воздухе не только источаемый неизвестными неприятностями фимиам, но и горьковато-едкие нотки алкоголя, увивавшиеся над кружкой, которую свой "свой", присевший было отдохнуть после долгих хождений по джунглям, теперь держал в своей руке, Спарки подошел к нему поближе, уселся рядом. Немного яда, много воды. Но. Даже будучи разбавленным, яд остается ядом, верно? Верно. Доведись этому двуногому умереть в страшных муках из-за того, что его печенка, превратившись в гниющий клубок пульсирующих нарывов, лопнет, огорчило бы это духа? Огорчило.
В какой-то момент остро ощутив, что - похоже, уже без кавычек - свой, буквально, балансирует на краю пропасти, пес уложил лапу на запястье той руки Маккракена, в которой он держал чашу с отравой. Если бы мог говорить, сказал бы ему сейчас: не пей, друг, подумай о великих свершениях, что ждут нас впереди, о всех тех тайнах, что нам предстоит раскрыть, о всех опасностях, что мы преодолеем, о взлетах и падениях, о горечи утраты и радости обретения, о своих и чужих, о сиянии магических ветров, что овевают землю, превращая мертвое в не-мертвое, о тяжести проклятого золота, рассыпанного по затопленным залам забытых храмов, чьи хозяева не ушли, но заснули, там, в пучинах холодной воды, о сиянии диадем из мертвого жемчуга, лежащих на алтарях Тех-Кто-Спит-в-Глубине, о том, что им, Тем-Кто-Спит-в-Глубине, снится, обо всем - и сразу.
-
Боже, как трогательно! Теперь у Эйса есть пушистый дружище
-
-
о тяжести проклятого золота, рассыпанного по затопленным залам забытых храмов, чьи хозяева не ушли, но заснули, там, в пучинах холодной воды, о сиянии диадем из мертвого жемчуга, лежащих на алтарях Тех-Кто-Спит-в-Глубине
Красивый образ и красивый момент!
|
|
-
Кто от срачки, кто... - Эйс понизил голос, – не занес Джонсону,
У Стартауна две проблемы: комары и налоги.
-
Эйс пытался разучиться спать
|
-
Вдруг монстр утащит его под землю, раздавит там, растворит и впитает в себя плоть, а кости раздробит, превратив в песок? Нет, допустить этого было никак нельзя.
Разумная предосторожность!
-
Пес живет полноценной жизнью: рвет цветок, защищает Маккракена, дышит свежим джунглевым воздухом.
|
|
-
сошедшие с ума автономные системы управления - кто знает, что вас ждет, Фернандо?
Действительно, кто знает?
|
Мир. Хрипит кто-то там, под оградой, где только что громыхало - словно вопить пытается, но не может из-за того, что горло сдавлено. Булькает влажно. Трещит то ли ткань, то ли еще что-то, что может трещать так же, как она. Приглушенный рык еще. Утробно-гортанный, с клокотанием. Зверь? Точно не койот, если так, те мелкие слишком.
Глянув в ту сторону, позволяет имперка "Химере" подхватить свою подругу под руку. И хмыкает, когда предлагаешь ей "реанимировать" стрелка "Клещей".
- Каре о ишики фумеи но джотай маде футари де нагуримашта.
Вы избили его так, что он теперь в коме. Нет времени на сантименты, с сожалениями заодно. Подхватываешь практически невесомую "Паучиху" - нескладно-сухую и плотную настолько, словно это упакованное в комбинезон соломенное чучелко - под другой бок, попутно понимая, что легко унесешь ее и сам.
- Мичи ва джиюдес.
Свободна дорога. Рвется вперед - вдоль здания - Якудза с такой прытью, которой остается лишь позавидовать. Кричит, уже на ходу.
- Шикачи, соре ва нагаку ва тсузукимасен!
Но, мол, это ненадолго. Оглядываясь через плечо "бланко".
- Йон, блять...
Где-то далеко позади, уцепившись за край железки, подтягивается и, грузно перевалившись во двор, спрыгивает на бетон среднего роста, крепко сбитый мужчина. В запыленных джинсах, шерстяной, в красно-черную клетку, рубахе с длинными рукавами, поверх которой накинут ярко-оранжевый жилет с широкими полосами светоотражателей. Каска еще, тоже оранжевая. Коммунальщик какой-то. Странно сгорбившись и зачем-то растопырив руки, будто краб - клешни, пару мгновений конвульсивно поводит головой влево-вправо, чуть слышно урча. То ли осматривается, то ли принюхивается. И, очевидно, заметив движение, срывается за вами практически прыжком, пару-тройку метров пробежав галопом, на четвереньках, и уже потом вскочив на ноги.
- Это что за пиздец?!
Валится за ним следом еще один - рослый и плечистый, тоже в жилете и каске, и тут же бросается следом за товарищем. Третья - судя по тому, что выглядит так, как будто только со стрип-пилона: в полупрозрачном, неоново поблескивающем бретелями бюстгальтере, таких же стрингах, и микро-юбке - "Мотылек" клещевский, карабкается следом за ними. Что-то не так со всеми тремя. Понимаешь быстро, что - лица чем-то красным перемазаны у всех. Так, словно это младенцы, которых из ложечки кровавым пудингом накормили неудачно, а потом еще более неудачно вытерли.
- Что за...
Не успевает Вэл договорить. Еще чьи-то пальцы цепляются за верх плиты. И еще. И еще. И еще. Раскачивается пластина, трещит, проседая под натиском тел. Штурмом берут, наваливаются, лезут друг у друга по головам. Вжикнув каблуком так, что цементная крошка летит шрапнелью, резко разворачивается на месте джапанирка.
- Тотемо такусан!
Слишком много. Взмахивает руками - левой сначала, правой потом. Хлопают за вашими спинами, взвившись ввысь и плеснувшись в стороны бурлящими клубами угольно-черной взвеси, микро-гранаты. Валится с треском, не выдержав напора, заграждение. Топчут и топчут чьи-то ступни жестянку.
- Ниджо-бьо омачи кудасай!
Двадцать секунд ждите. Дергает из-за спины катану, вскидывает ее к правому плечу, вставая в классическую "ин-но камае".
- Моши модоранакаттара, шиппатсу шите кудасай!
А потом - все, уезжайте-уходите. Развернуться? Помочь? Или бежать, бежать, бежать?
-
И колоритные паучихи-якудза, и зомбиапокалипсис, и "Клещи" – всё есть!
-
Такого количества моральных выборов я не видел в играх никогда) прямо на глазах обрастает характер перса.
Зомбиапокалипсис внезапен
-
и это еще "трахбахадор" не подъехал!
|
|
 Оказывается, в Припасах прятался ещё один японский шпион-диверсант. Успел ли он передать своему командованию координаты новообразованной британской колонии? Генерал-губернатор исходил из того, что да. Ведь шиноби сам вылез из своего укрытия с сигнальной ракетницей в руках. А кому ещё он мог бы собираться подать сигнал, как не ждущим его врагам, где-то сидящим в засаде? Благо, выстрел лишь спровоцировал небольшой пожар, оперативно потушенный. А сам шпион был успешно загрызен спектральным псом Спарки и обращён некромантом Соулом в Скелет. И пусть теперь он был абсолютно послушным, однако, появление в лагере нежити капитан Джонсон счёл дурным предзнаменованием. А затем сразу две напасти разом обрушились на Стартаун: дезинтерия и малярия. Возможно, это было Божьей Карой жителям колонии за их грехи. Артур не был в этом уверен, но, на всякий случай, помолился Господу и Деве Марии об укрощении болезней. Разумеется, одних только молитв тут было бы недостаточно. Бог не помогает тем, кто не помогает себе сам, это одна из основ протестантской этики. Генерал-губернатор Стартауна объявил карантин и наделил доктора Брауна чрезвычайными полномочиями на период кризиса. Сам Джонсон помогал лишь организационно, обеспечивая функционирование колонии в новых условиях: несение караулов, дежурств и вахт, в том числе на Периметре и на крейсере "Кент", поддержание правопорядка и дисциплины, соблюдение распорядка дня, отработку документации, явку на инструктажи. На фоне безрадостных событий, пожалуй, единственным забавным фактом стало присутствие Скелета на проведённой доктором Брауном лекции "О важности соблюдения санитарных норм для выживания", о чём есть даже соответствующая запись в журнале учёта инструктажей. Распространение малярии, как потенциально более опасной болезни, удалось пресечь относительно быстро. А вот с дизентерией пришлось повозиться куда дольше. Очевидно, сказывалось отсутствие источника чистой пресной воды. Но, в конце концов, удалось забороть и этот недуг. Спасибо доктору Брауну. Слава тебе, Господи. Аминь. Исцелённые колонисты выглядели сильно измождёнными. Очевидно, они не могли ни самостоятельно добыть себе пищу, ни работать на кухне. А ведь пациентам нужно было организовать горячее питание. Желательно, порции бульона с отварным мясом. А также витамины A и D. И поскольку домашнего скота в колонии пока не было, генерал-губернатор принял решение организовать Охоту. О чём и объявил на экстренном заседании Походного Штаба, ныне трансформированного в Городской Совет. *** Капитан выслушал доклад Коулмэна. Если бы Джонсон сказал что-то подобное офицерам-преподавателям в Гринвиче, те бы его подняли на смех и подвергли остракизму за незнание матчасти. Артур же лишь вежливо улыбнулся. – Как раз крейсер туда отправлять нельзя, не зная фарватера, – слишком большая осадка. Можно невзначай сесть на мель. А вот задействовать одну-две шлюпки для замера глубин можно. Используйте для этого лот. На корабле должен быть один. Но даже если вдруг не найдёте – его можно самостоятельно изготовить из линя и гири. А что касается конкретных координат – то пусть это пока и дальше остаётся секретом. Интуиция мне подсказывает, что недавно обезвреженный японский шпион – не последний. *** Инструктаж капитана Джонсона включал в себя знакомство с необходимыми лекарственными растениями и деревьями, а так же с естественно растущими инсектицидами. Например, индейцы давным-давно используют отвар коры водяной лианы для лечения залётных болезней белых людей, от которых у них нет иммунитета. Смола, выделяемая деревом с огромными корнями – отличный антисептик, а кора другого дерева помогает от поноса. Ещё рассказывалось о том, как находить съедобные корни дикого батата, чеснок и имбирь. Как обеззараживать воду из глубоких, как фужеры для шампанского, листьев разновидности лопуха, процеживая её через тряпку от всяких жуков и мелких лягушек. Как подавать сигналы SOS путём ударов дубиной по огромным корням деревьев. Как разводить огонь в вечно сырых джунглях. Сложно, но можно. Главное найти смоляное дерево. Даже свежесрубленные лианы, обмазанные его смолой, горят не хуже бересты. Смоляное дерево можно узнать по тонким лианам с колючками в виде кошачьих когтей, которые на нём паразитируют. По крайней мере, теперь охотники знали, как устранить боль от укуса дикого амазонского муравья, что пронзает мозг словно острой спицей. Чем смазать открытую рану на теле, чтоб в неё не попали паразиты. Как уберечься от лесных пиявок, намазавшись латексом каучукового дерева. Как получить яд курары, которым индейцы смазывают наконечники стрел, чтобы парализовать жертву. Как обращаться с небольшими ядовитыми змеями так, чтобы они не укусили. Где живут лесные тарантулы – в дуплах и расщелинах больших деревьев. Самка тарантула в два раза больше самца и агрессивнее. Может прыгать с дерева и делать "кусь". Очень болезненный, но не смертельный. Однако, после него остаётся шрам, так как поражённая ядом человеческая плоть начинает гнить. Пить не обеззараженную воду с листьев было строго-настрого запрещено. Даже если очень-очень хочется. Также не стоит заходить в реки, если те вдруг попадутся, – там могут водиться мелкие, но очень агрессивные пираньи. Откуда капитан Джонсон всё это знал? Как говорят на британском флоте, "основной вид подготовки офицера на корабле – самоподготовка". Да, сэр. На крейсере "Кент" есть своя библиотека. И, следуя к берегам Южной Америки, Артур использовал любое свободное время, чтобы как можно подробнее изучить всю доступную информацию об этом континенте.
-
Хороший инструктаж!
-
Познавательно как всегда
-
За инструктаж и плакат!
|
|
-
Поднимает было руку - видимо, чтобы пальцем ткнуть в сторону девушки-с-пистолетом - но тут же опускает, ограничившись словами.
Вспомнила, что пальцем показывать неприлично.
|
-
Так или иначе, но пес пробрался туда, где хранились драгоценные запасы всякой всякости, и затаился среди них
Overwatch mode on!
|
В день прибытия, крейсера "Кент" бросил якорь в бухте напротив места, именуемого как "Кричащие Джунгли". Не теряя зря времени, командир корабля построил весь экипаж и пассажиров по большому сбору, поздравил всех с окончанием морского путешествия и прибытием в Южную Америку. Далее последовали довольно рутинные организационные моменты: разбивка на команды и партии, определение очерёдности посадки людей и размещения грузов в шлюпках, собственно их спуск и дальнейшее курсирование туда-обратно между кораблём и берегом, пока высадка не была полностью завершена.
Капитан Джонсон высаживался одним из последних. Довольно специфическое ощущение, на самом деле, когда очень длительное время провёл в море, а потом сходишь на берег. Отсутствие покачивающегося под ногами металла палубы очень непривычно поначалу. Те, кто испытывают это ощущение впервые, только тогда по-настоящему осознают смысл словосочетания "Земная Твердь". Прочная, незыблемая, стабильная. На много километров вглубь.
Над возведением первых временных жилищ Джонсон осуществлял лишь общее руководство, как Начальник Экспедиции. Собственно, сам он не был специалистом в возведении сухопутных сооружений, поэтому делегировал эти полномочия другим, более компетентным специалистам. Благо, их хватало. Заведование же капитана – его корабль. И первое, что должен сделать командир корабля по прибытии в пункт назначения – восполнить запасы топлива, провианта и пресной воды. Если первое пока было взять неоткуда, кроме как из привезённых с собой припасов, второго пока было в достатке, то вот третьего ощущался явный дефицит. Причём, это была одна из наиболее приоритетных задач для новой колонии. Поэтому капитан организовал небольшую экспедицию по поиску источника пресной воды.
Ближе к вечеру, вместе с заступающей сменой дежурно-вахтенной службы суточного наряда, капитан вернулся обратно на крейсер. Поужинал в пустой кают-компании. Прошёлся по враз опустевшим коридорам. Принял доклады о приёме-сдачи дежурства и вахт. Сменил старпома, который доложил о получении депеши с наградным листом. Да, сэр, всего одним.
Капитан некоторое время размышлял, чьё же имя туда вписать. Себя Джонсон сразу исключил из кандидатов, поскольку ходатайствовать о награждении самого себя – это моветон. Так-то, достойных много, но, если подумать, есть один кандидат, неожиданно проявивший незаурядные организаторские способности. Человек, который поднял мораль экипажа и помог справиться со сплином, а также, по собственной инициативе, провёл инвентаризацию имущества. Да, сэр, Лливелин Хивел, определённо, более других достоин поощрения, а значит, ему и быть вписанным в наградной лист!
-
Ближе к вечеру, вместе с заступающей сменой дежурно-вахтенной службы суточного наряда, капитан вернулся обратно на крейсер
Кто куда, а Джонсон - в море
-
Капитан Джонсон высаживался одним из последних. Довольно специфическое ощущение, на самом деле, когда очень длительное время провёл в море, а потом сходишь на берег. Отсутствие покачивающегося под ногами металла палубы очень непривычно поначалу. Те, кто испытывают это ощущение впервые, только тогда по-настоящему осознают смысл словосочетания "Земная Твердь". Прочная, незыблемая, стабильная. На много километров вглубь.
Вот это было круто!
|
|
|
|
|
-
- Ну что же, народ!.. - сказал чуть громче чем хотелось, а потом запнулся, подумав, что обычное "folks" в данном обществе не совсем уместно. - Э-э, леди и джентльмены?.. Кхм, в общем, начнем читать, что ли...
Классный пост и классный арт к нему. Джереми такой харАктерный получился. Яркий персонаж!
-
Ну, за встречу!
|
|
Составив со всем присущим британским прилежанием наградной список, Винсент донес его до каюты капитана. И не застав того на месте, терпеливо дождался на вахте рубки.
— Капитан, Винсент Соул. В крайний раз мы виделись в лазарете, где я с доктором Брауном поставил Вас на ноги. Вот список к награждению тех, кто причастен к Вашему спасению, сэр. Вы запрашивали.
И на голубом глазу передал ему полный штатный список личного состава экипажа.
* * *
Вернувшись к себе в каюту, он продолжил читать, время от времени промокая глаза и уши от крови носовым платком. Когда уже стало несколько невмоготу, Винсент откинулся немного полежать. Именно в этот момент его и застал Джереми.
— Зов? — Винсент широко улыбнулся. — О, это положительно интересно!
Затем он дослушал до конца. Улыбка стала чуть менее широкой, но все равно не сошла с лица.
— Что ж. Вообще, я удивлен, что Зов предложил Вам именно это в качестве первого шага. Книга, к слову, некрономикон — но, увы, не тот, о котором имеет представление современная некромантская наука. Я никогда не читал ранее подобной книги. И могу быть уверен, что и в самой Полуночной Бригаде о ней знает далеко не всякий. То есть, то, что предлагает Вам Зов — это прыжок в омут с головой, понимаете, Джереми? В омут крайне мутный и с, очень вероятно, острыми камнями на дне.
Он помолчал.
— Во-первых, она написана на языке атлантов. А он насыщен иной силой, которую не получится почувствовать, если читать адаптацию. Вот в качестве примера, — Винсент понизил голос. — Я прочитал короткий обрывок фразы вслух. И на эти секунды кто-то из погибших членов экипажа побывал не в себе. Вряд ли такого же получится достичь, если прочесть просто перевод на английском.
"Нет, то, что труп заорал дурным голосом, я не скажу".
— Во-вторых, это чтение убивает. Буквально, — он показал окровавленный носовой платок. — Может оторваться тромб или произойти кровоизлияние в мозг. Даже для меня, подготовленного человека, это крайне небезопасные шаги. Вы же рискуете очень резко и внезапно умереть. Зов есть Зов. Даже в реальном мире звать могут для того, чтобы в итоге надрать зад. А в мире потусторонним Звать могут вообще для чего угодно. Так что... Обдумайте это решение, Джереми. Зов, может, и умолчал о рисках, но я не стану. Вы все же нужны нашей миссии.
-
Во-вторых, это чтение убивает. Буквально
Ставлю 10 пенсов (которых у Спарки все равно нет), что плазмонюха это все равно не остановит
-
Очень хорошо написано
-
Очень хороший пост. Душевный)
-
Классный флэшбэк и мысли по поводу Джереми!
|
Капитан медленно опустил бинокль. Постоял немного в задумчивости. Ни льдины, ни моржи, ни холод снаружи никак, в представлении Артура, не вязались с образом Южной Америки.
"Нет... Это не Рио-де-Жанейро... – возникла в голове мысль. – Это гораздо хуже!"
Отсюда следовал неутешительный вывод: да, крейсер "Кент" таки добрался до берега, но совсем не до того, на который капитан рассчитывал.
Ошибки быть не могло. Джонсон лично контролировал несение штурманской вахты и периодически перепроверял расчёты. Определял курс по магнитному компАсу, снимал показания с лага, по разнице отсчётов вычислял скорость, вносил поправки на дрейф и течение, определял пройденное расстояние и сверял с линией пути на карте. А в ясную погоду даже делал обсервацию по звёздам с помощью секстанта, морского астрономического ежегодника и цепочки математических расчётов. И невязка всегда получалась минимальной. Нет, с точки зрения математики и навигации, корабль шёл верным курсом. Проблема в другом – сам мир частично перестал подчиняться классическим законам пространства-времени. Джонсон никогда прежде не сталкивался с этим феноменом, но слышал о нём от других капитанов. Артур подозревал, что подобные "фокусы" есть результат деформации пространства-времени, описанной Эйнштейном в Общей Теории Относительности ещё в 1916 году. Но, конечно же, не мог знать этого наверняка.
От раздумий отвлекло внезапное покачивание палубы. Крейсер был кораблём слишком большого водоизмещения, чтобы случайная волна могла возыметь такой эффект. Значит, что-то случилось... Скорей всего, что-то нехорошее.
Когда же капитан вышел наружу и осмотрелся по сторонам, то быстро обнаружил причину волнения. Сперва Джонсону показалось, что на палубу его корабля свалилась ржавая железнодорожная цистерна. Шевелящаяся. С плавниками, глазами и ртом. Потом стало ясно – какая-то крупная рыбина. Вокруг этого "чуда морского" уже собралась порядочная толпа. А у Артура всплыли в памяти флэшбэки о его первой миссии в Департаменте Санитации и встрече с Лордом Слаймом, из-за которого погиб весь отряд. Однако, не успел Джонсон толком ничего предпринять, как рыбина лопнула и начала сдуваться, будто подбитый германский дирижабль. Кажется, "пронесло"?
Довольно быстро выяснилось, что это "чудо морское" было поймано Эрлом Митчеллом, самым опытным моряком на борту. Капитан вновь оказался в сложной ситуации. С одной стороны, Корабельный Устав запрещал ловлю рыбы с борта корабля без разрешения. Тем более, учитывая, что сейчас водится в морских глубинах. Своими действиями, "Моряк" подверг опасности не только себя, но также экипаж и корабль. С другой стороны, смелости Эрлу явно не занимать. Да и улов может быть полезен для каких-нибудь научных исследований с целью изучения морской фауны. А если вспомнить недавний бой с японским крейсером, так ведь именно "Моряк" командовал артиллерийской батареей по одному из бортов.
И получалась двоякая ситуация. С одной стороны, подчинённого надо бы наказать. А с другой стороны – наградить. Но на флоте эти действия являются взаимоисключающими.
В конце концов, капитан принял "Соломоново решение". Джонсон вызвал матроса Митчелла к себе в каюту и провёл с ним профилактическую воспитательную беседу по поводу "рыбохоты" без разрешения, в красках описав все возможные негативные последствия, какие только пришли на ум, и которые только по чистой случайности не произошли. А после похвалил за проявленную инициативу в бою с японским крейсером и предложил войти в состав формируемого Походного Штаба в качестве представителя личного состава экипажа.
-
Нет... Это не Рио-де-Жанейро...
Красивый пост. Ладный такой и сбалансированный. Про всё в нём есть: и про рыбалку, и про Гренландию, и флешбэе про Слайма, и Общая Теория Относительности, и расчёт курса. Круто!
-
"Нет... Это не Рио-де-Жанейро... – возникла в голове мысль. – Это гораздо хуже!"
Действительно. И к идее штаба хорошо подвёл. Отличный пост!
|
|
Не перестаешь удивляться, с какой точностью действует Шильда. Не только как она уверенно, без сомнений, убивает, но и такие моменты, когда не дала испачкать обувь в крови рейдера. Думаешь, что сделала это, чтобы не оставляли кровавые следы, чтобы труднее было отследить. Но в то же время, разве по другому кровавому следу, следу из трупов, вас не найдут?
Идёшь за подругой, не как ведомая кукла, но как та, что может и спину прикрыть. Она смотрит вперёд, ты - назад. Не можешь не согласиться, что ситуация у вас действительно далеко не самая лучшая. Но, надеешься, что всё же не безвыходная. Хотела бы как-то помочь Шильде, придумать какой-нибудь способ спасти вас обоих, но не можешь. Не знаешь, как обойти засаду в шахте. И каждый раз, когда думаешь об этом, только ещё сильнее начинает болеть голова. Единственное, что ты сейчас можешь - это взять себя в руки, быть бдительной и не стать обузой для Шильды. Усмехаешься горько про себя, что будь здесь Хозяин или Хозяйка, то вряд ли бы они о тебе заботились как эта женщина, с которой ты знакома меньше дня. Возможно, для Шильды ты сейчас просто инструмент, но вы дали друг другу обещание, и ты веришь, что она его не сдержит.
Замираешь на мгновенье, когда Шильда держит на прицеле младенца. Не знаешь, что будешь делать, если она его убьёт. Может ли один поступок перечеркнуть всё мнение о другом человеке? “Не жалей” - слова эхом отдаются в голове. Не выстрелила. Но ведь если младенца не найдут, он всё равно умрёт. Не представляешь, какая судьба лучше. А если не умрёт, то каким мстительным и жестоким он может стать, и скольких людей убьёт потом. Гонишь мысли прочь, и без этого тяжело, но лезут другие. Вспоминаешь мальчика в шахте, что помог тебе. И Маленькую Хозяйку. И новый приступ боли, что заставляет стиснуть зубы, будто это как-то поможет.
- Ладно, давай на лифте.
Соглашаешься. Всё равно не можешь предложить ничего лучше. Не понимаешь только, зачем говорить про лючок, если вы уже будете на нужном этаже. Или Шильда что-то другое подразумевала? Неважно. У неё есть план, у вас есть оружие, а у тебя нет времени. Понимаешь, что на самом деле не до разговоров. И что каждая новая фраза даётся тебе всё труднее. Активируешь вербальную маску “Дум-Дума”. Надежнее заранее.
- Еба-ать! Эти пезды уже под палубой, ебаный рот! Вскрывай лючок!
Стараешься с экспрессией повторить за Шильдой, чтобы её удовлетворил результат. Киваешь, что готова. И продолжаешь, не своим голосом.
- Будем жить!
|
-
Посты Эи читать особенно тяжело - настолько искренне у нее душа за пару этих хищников, что рядом оказались, болит. И тоска по Святой, это прям отдельная кровоточащая рана
-
Пара глаз, черные, как бездна, вперились в Шрама.
Мощный пост!
|
Всем. Пока "Шрам", припомнив, что он не только блокирован от боли, но еще и крепок, помпист, а также фрагментарно бронирован, неожиданно для самого себя открывает в туманных пучинах памяти искру знаний о том, что известные как "хвадиры" ксеносы ныне практически полностью истреблены Союзом Свободных Систем, войска которого планомерно захватили и выжгли все Миры-Ульи этого древнего - но технически отсталого из-за специфического отношения к жизни как к некоей "бесконечной охоте", где все прочие существа рассматриваются только с позиции пригодности к роли потенциальной добычи - вида не отказывавших себе в удовольствии полакомиться человечиной разумных "ящериц", от некогда огромных, простиравшихся на тысячи световых лет сквозь Рукав Персея "охотничьих угодий" которых ныне осталось несколько разрозненных, медленно вымирающих анклавов, Эя молится. А потом - делает сумку. Кивает ей кот, когда уточняет она учтиво насчет комфортности его пребывания в "загашнике" - мол, пойдет-сойдет, бывало и хуже. Даже особо недовольным уже не выглядит, как-то подуспокоился.
Разжимаются створки, поддаваясь давлению. Кричит кто-то там, в шахте, видимо увидев или поняв по косвенным признакам, что ширится щель меж плит. Даже не кричит - ревет. Высоко, в десятке-полутора метров над тем этажом, где вы расположились.
- Меченый! Я - Одар! Одар-Горелый! Брат Гвоздя, из "Винтобоев"! Красное на красном! Брат Мика, варбосса "Винтобоев"! Красное на красном! Сын Гара, варбосса "Чернолобых"! Красное на красном!!! Отец Ача! Ача из "Винтобоев"! Красное! На! Красном!!!
Срывается уже на форменный рык.
- Красное за красное, Меченый!!! Красное за красное!!! Слышишь?!? Красное! За! Красное!!!
Грохочет чем-то, сталь о сталь.
- Я вызываю тебя!!! Как свободный - свободного!!! Как боец - бойца!!! Железо на железо!!! Слышишь?!? Я, Одар-Горелый, вызываю тебя!!!
Охранник мог бы поставить сто демкредов, которых у него нет, на то, что мужчина бьет навершием ножа по своей кирасе.
- В нули!!!
Подхватывает сонм голосов его выкрики. Не один там, много их.
- В нули!!! В нули!!!
Куда-то в сторону.
- "Горелые"!!! "Резаки"!!! "Тоннельники"!!! Каждый - на засвете! Каждый!!! Я! Залью палубу красным! Я! Вырежу его сердце! Или я - не я! Или я - ничто!!! Или я - пустота!!! Войд - свидетель!!!
Скандирует толпа.
- Войд! Свидетель!!! Войд! Свидетель!!! Войд! Войд! Войд!!!
Снова он, тот, кто назвался "Одаром". Не орет, говорит.
- Если я занулю тебя, Меченый - твой череп ляжет на мое плечо, а твоя баба подавится каждым членом на станции.
И нет в словах ничего - ни злобы, ни даже ярости. Только она, холодная ненависть.
- Если ты занулишь меня - каждый на засвете - ты уйдешь. Слышишь? Войд - свидетель. Ты и твоя баба. Моя летучка - твоя. И тогда мой сын-без-имени, и моя дочь-без-имени, когда смогут ходить, и смогут нулить - они найдут тебя. Красное. За красное.
Молчит секунду-другую.
- Твое слово.
|
Механик. Материал пощипывает ладони - настолько остыл. Между тем, довольно быстро понимаешь, где у мертвеца нижние конечности, находишь полированность упругой обуви, добираешься до окольцовывающих голени герметизаторных стыков. Подцепить ногтем и откинуть скобы-замочки, по бокам, чуть провернуть, и готово: можно стягивать. Один сапог, второй. Чужие стопы - уже прохладные, но еще не застывшие ледышками. И носки: плотные, тянущиеся. Снимаешь и их. Теперь лаборант разут, а ты, побалансировав то на одной, то на другой ноге, обута. Плотно садятся чужие вещи, но, вроде бы, не давят. А главное - совершенно точно защищают от насквозь пропитавшего все вокруг "минуса".
Тянешься вверх, пытаясь добраться до того, что удерживает сотрудника в висячем положении. Нащупываешь холод гладкой щеки, невольно зарываешься пальцами в пряди коротко - по плечи - остриженных волос. Если добавить к этому общую субтильность сложения, помноженную на небольшой рост, вывод напрашивается сам собой: это девушка. Вот и натянутый струной толстый кабель, диаметром напоминающий те, которыми всякие принтеры и мониторы к сети подключают.
Мелодично попискивает что-то на ее - хозяйки комбинезона - груди, в первое мгновение заставив сердце застыть под клеткой ребер, и обдав сознание кипятком бурлящего ужаса.
- Это младший научный сотрудник Спенсер.
В тишине женский шепот практически грохочет, отзываясь эхом в пустоте помещения.
- По крайней мере, так меня называет эта штука, ошибка.
Моргает диодом какой-то - попутно являющийся источником звуков - приборчик где-то совсем рядом, буквально перед твоим лицом.
- Короче... Если вы нашли мой труп, то берите все, что хотите.
Усмехается, но как-то невесело.
- Мне вещи теперь точно не пригодятся.
Пощелкивает сухо динамик секунду-другую.
- Так, ближе к делу.
Шуршит чем-то.
- Здесь что-то есть. Не знаю, что это, но оно...
Снова шорохи.
- Оно нас как-то чувствует. В смысле, людей.
То ли сглатывает, то ли откашливается в кулак.
- И... Нас было трое, теперь я одна. Оно, эта штука...
Замолкает ненадолго, только дыхание слышится.
- Так... Так... Смотрите... То есть...
Хмыкает.
- Слушайте. Она может притворяться другими людьми. Не знаю, как, но она... Оно... Показывает, как бы... Образы, не знаю... Галлюцинации. Когда... Блять, я даже его имени не спросила... Короче, когда один из нас ушел и пропал, мы услышали его голос. Он звал нас, стоял там, и махал. И другая, она говорила, что ее зовут Мия, если это вообще важно, короче, она пошла туда. И...
Выдыхает.
- Там были какие-то... Нитки. Много ниток. Как паутина. И они, оно... Короче, их не стало. Мия, тот, другой - оно их утащило.
Шуршит чем-то.
- Слышите, да?
Перемежающееся потрескиваниями безмолвие.
- Это и есть Мия. Не-Мия. Оно там, за дверью - уже минут десять зовет меня, стучится. Уговаривает открыть. Но я-то знаю. Я знаю...
Вдыхает-выдыхает.
- Отсюда нет выхода. Я, я была, то есть, я - сотрудник этой, не знаю, компании. И это, все это - весь этот комплекс, он на какой-то сраной луне, где-то в самой жопе каких-то ничейных систем.
Смеется. И вдруг кричит так, что устройство даже взвизгивает, гуднув от перегрузки микрофона.
- Да заткнись ты, ебаная пиздорваная говномразина!!! Заткнись!!! Я знаю, кто ты!!! Знаю!!! Знаю!!!
Шумно сопит еще секунду или две.
- Мразь... Сука... Эта... Так. Эта штука, ошибка, это автоматизированная система управления. Она полностью поехала, не слушайте ее. Это раз. И два. Два. Я знаю про эти... Эти...
Откашливается.
- Про карантинные меры, короче. Так. Те, которые сюда прилетят, эти гондоны из компании, они будут спасать только всяких начальников, а остальных, сука, утилизируют. Это пиздец. И еще...
Совсем тихо.
- В трусах, сзади, за резинкой, айди-карта. Это того, который первым исчез, но двери открывает. Только есть минус...
Хохочет.
- Там оно. Ждет.
И кричит.
- Да?! Ведь ждешь, да?!? А, мразотина?!? Жд...
-
Теперь лаборант разут, а ты, побалансировав то на одной, то на другой ноге, обута.
Такой небольшой,но классно-реалистичный момент!
-
круто
-
Атмосферно. До мурашек.
|
|
 Получив добро от капитана Лливелин начал подготовку к шоу эпических масштабов. Нужно было всё сорганизовать по высшему разряду. И нужно было дать шанс поучаствовать всем. Да. Нужно разузнать кто что умеет. Капитан должен всех знать. И нужно составить программу. Так много дел. Глаза бегут. Ноги горят. Это будет не просто цирковое представление. Это будет Морской Цирк-Карнавал. А это значит, что зрители тоже смогут поучаствовать. К тому же несколько членов экипажа даже выразили желание устроить бокс-соревнование. Это отличная идея. Её стоит обязательно включить в программу. Но всё по порядку. Нужно проверить реквизит. И понять что можно с ним устроить. — Так. Грим. Краски. Накладные Усы. Ходули. Да, это всё пойдёт в Антре. Одноколёсный велосипед. Шесты. Обручи. Батут. Булава. Все пять булав на месте. Можно ещё попросить зрителей докинуть чего-нибудь случайного и второй юмористический номер готов. Так, дальше. Кукла. Кукла? Нет, я к чревовещанию ещё не готов. Может в следующий раз. Арапник. Клетка. Платформы. Кольца. Можно в теории сделать из этого последний юмористический номер. Интересно, а Спарки согласится? Надо у него спросить. Зверь он всё-таки необычный. И глаза у него умные. — мысли так и кружились в голове у бывалого циркача. Он так долго мечтал снова выступить, что план его выступления на бумаге начинал походить на иллюстрацию экспрессиониста. — Так, а остальные? Говарда надо посвятить в маги. Но не в министерские. А в наши. — поток мыслей ненадолго прервался неудобностью ситуации, — Нужно попросить его чтобы он принёс торжественную клятву. Там уже и решим с чем он выступит. — Можно ещё помимо Говарда позвать Чарли выступить в качестве провидца. Надо с ним познакомиться. Если он согласится, то для него даже имеется замечательный тюрбан. Вообще, он ему очень пойдёт. Для образа. — умозаключил Хивел многозначительно ухмыльнувшись. — Для бокса в принципе всё имеется. Хочется разве что добавить в него изюминку. Можно устроить шахбокс. В здоровом теле - здоровый ум, как говорится. И нужно дать шанс выступить оставшимся зрителям. Можно устроить открытую сцену для музыки и прозы. Моряки будут в восторге. Надо, кстати, найти среди них тех, кто может составить аккомпанемент. Может, Эрл? Нужно ещё подумать о еде. Надо будет ещё зайти к коку. — программа в голове начинала давать практически осязаемые очертания. Теперь дело "за малым". Осталось со всеми договориться. ... Говард— Можно? — вежливо постучал Лливелин в каюту к магу, — У меня к вам важный разговор. - неловкость ситуации обильным потом стекала с его бакенбард, — Мне нужно посвятить вас в маги... и чтобы вы произнесли клятву фокусника. — Я понимаю, для вас это может прозвучать смешно. Особенно учитывая ваш статус. Но мы, бродячий народ, чтим традиции. Для нас это то немногое что мы сумели сохранить. — в глазах у шпрехшталмейстера не было никакой уверенности. Сам факт того что маг согласился выступить фокусником уже перевесил все ожидания. Да и что такой маленький человек как Хивел мог бы сделать если бы получил отказ. Это больше не старый мир. Старым обычаям всё тяжелее находить место в этом новом мире. Клятва Фокусника:"Клянусь бережно хранить тайну фокуса. Клянусь не раскрывать секрет иллюзии мирянам и не-ученикам. Клянусь использовать чудеса во благо, а не вред. Пусть невозможное становится возможным. Пусть фантастическое обращается реальным. И пусть возможности будут безграничны." Вне зависимости от решения Говарда, шоу должно было состояться. И Лливелин предложил магу четыре номера на выбор: - Летающие Жезлы: ( ссылка) - Цепь Из Чаш: ( ссылка) - Парад Мечей: ( ссылка) - Бесчисленные Диски: ( ссылка) ... Спарки и ЭрлЭрл всё по-прежнему рыбачил. А Спарки тихонько существовал возле него. Это во многом упростило их поиски, избавив хозяина цирка от ненужной беготни. — Есть успехи? — вопросил Хивел, немного заглядывая через борт, — Если что хорошее выйдет, я договорюсь с коком чтобы тот приготовил из этого настоящую шотландскую похлёбку. — тело машинально начало покачиваться взад-вперёд, — Слушайте, Эрл, а вы умеете играть на музыкальных инструментах? Ну или, может, знаете кого-нибудь кто умеет? Шоу нужен аккомпанемент, а я хоть и умею немного играть на гармони, к сожалению, не в состоянии существовать в нескольких местах одновременно. - в этом умении можно было бы позавидовать Спарки, — В общем, если удастся с этим что-нибудь придумать, то представление выйдет великолепным. — Кстати! — обратился Хивел к спектральному псу, — Спарки, мне будет нужна твоя помощь. Я придумал юмористический номер. Вкратце, идея следующая. Я в образе клоуна выйду выступать с якобы дрессированным тобой. И, как только я замахнусь на тебя арапником, ты его вырвешь и начнёшь меня гонять по всему манежу. На платформы. Сквозь горящее кольцо. И в конце концов в клетку. Вот умора будет-то! Что думаешь? Я могу тебе ещё вяленого мяска дать, если хочешь... — только вот щедрый любитель всех угощать поймал себя на мысли о том что он даже понятия не имеет как ему должен ответить Спарки. Наверное он кивнёт или ещё что. ... Чарли Морган— Здравствуйте! Мистер Чарли Морган, у меня к вам есть разговор. — немного запыхавшись от пробежки, обратился к экстрасенсу хозяин цирка, — я подготавливаю цирковое представление на корабле и я хотел бы вам предложить присоединиться к нему в качестве загадочного провидца. У меня даже тюрбан есть красивый. Вам подойдёт. Всё равно будет интереснее чем помирать со скуки. Нам ещё плыть да плыть. ... Джон МюррейСудового повара было довольно просто найти. Как и полагалось всем поварам, он был на кухне - перебирал и сортировал уцелевшие съестные припасы. — Здравствуйте! Мы в скором времени будем устраивать цирковое шоу. Если у вас будет возможность, то было бы неплохо организовать трапезу для всех членов экипажа во время антракта. — и тут Лливелин вспомнил, — Кстати, вы же знаете моряка по имени Эрл? Он сейчас рыбачит на палубе. Есть ненулевые шансы что ему удастся поймать что-нибудь съестное, так что не пугайтесь если он к вам вдруг ворвётся посреди готовки. ... Артур и Эйс— Капитан! Разрешите передать программу мероприятий. Я прошёлся по кораблю и подтвердил участие всех кто задействован в сегодняшнем представлении. Единственный кто остался это доктор. Нужно его оповестить о турнире, чтобы удостовериться в том, что боксёрский турнир пройдёт без неприятных неожиданностей. — выдал циркач подытожив. — О! Господин Эйс, — заметил любителя бокса Хивел, — я слышал что это вы хотели устроить боксёрский турнир. Так вот. У меня есть к вам небольшое предложение. Как насчёт того чтобы вместо обычного бокса провести шахбокс? Это, собственно говоря, междисциплинарный гибрид между боксом и шахматами. Битва острых умов и твёрдых костяшек, так сказать. Я уверен, вам всем понравится! ... Закончив работу с людьми, пришла пора заняться самим цирком. Очертив белой краской арену циркового представления, Хивел обратился к оставшимся незанятым членам экипажа, попросив их подготовить места для зрителей. Теперь они точно увидят эту белую полосу. ... Лливелин стоял у зеркала с лезвием бритвы. Пришла пора вернуться к корням. Пришла пора вспомнить что значит быть клоуном. Пришла пора попрощаться со своими старыми бакенбардами.
-
Вот кого надо замполитом на корабль назначать!
-
Монументальный труд
-
Движуха в ухо. Но, серьезно, проактивные персонажи это хорошо.
А еще имя мне напоминает какого-то персонажа из какого-то произведения, но я никак не могу вспомнить, откуда.
-
Это впечатляюще. И замысел, и арт, и сами номера. Солидный пост!
|
-
вот что найдут косоглазые конкистадоры, когда поплывут прибрать к рукам остатки нашего несчастного мира.
Шикарно!
-
вот что найдут косоглазые конкистадоры, когда поплывут прибрать к рукам остатки нашего несчастного мира
Косоглазые конкистадоры)) Да и вообще крутой сплин. Британский. И ностальгия по империи, и потерянные на войне друзья, всё в нём.
|
 Грязные британцы!
Хотят скормить шиноби
СПЕКТРАЛЬНОМУ ПСУИсаму Ясида никогда не был силен в искусстве сочинения хокку. И даже в такой момент, когда следовало сочинить что-нибудь важное и запоминающееся (не каждый ведь день верный слуга Императора сочиняет предсмертное хокку), выходило как-то пошло и суетно. Ну да ладно... Ясида-сан расслабился, ожидая когда же спектральное чудовище наконец кинется на него и подарит славную смерть. Тянулись минуты, а чудовище все никак не являлось. Британцы суетились вокруг, советуясь друг с другом на своей грубом языке. Он уже сказал им один раз, что они все умрут, но теперт на храброго шиноби нашло философское настроение и он принялся прокручивать в голове свою жизнь. Вот он обычный японский школьник, вот он постигает радио-ниндзюцу в уеденнном додзе среди цветущих вишневых деревьев... Вот, наконец, ему доверяет необычайной важности миссию. Ему предстоит нанести мощный удар по самой страшной угрозе для духа Ямато и всей Империи. По Императорскому флоту Японии, само собой! Каждому служащему в Императорской армии Японии известно, что нет никого подлее и отвратительнее флотских. Никто так не ненавидит истинный дух Ямато и не стремиться так к его уничтожить (и подменить своей совершенно неправильной в некоторый тонких, но важных деталях версией). Исаму Ясида - сотрудник Кемпейтай, корпуса безопасности Императорской армии, он все это знает. Увы, увы, подлые шпионы Императорского флота доносят неверную информацию до Божественного Императора, убеждают его в том, что в погруженном под воду мире флот нужнее армии (что, конечно же, совершенно не так). Благородным командующим армии никак не удается достучаться до Божественного Императора и донести до него достоверную информацию об истинном положение дел (что флот не нужен вообще). А потому... Потому нужно ярко продемонстрировать убогость и бесполезность флота - пусть у них под носом возникнет целая колония британских варваров, с которой они ничего не смогут поделать. Пусть эта колония процветает. Пусть британцы плодятся и наслаждаются своими недостойными варварскими жизнями. Пусть восстанавливают свою жалкую империю и отвоевывают свои острова. Пусть, наконец, жаждущие мести орды прибудут к берегам Японии. Тогда-то Божественный Император точно заметит снова свою армию! Исаму Ясида вспомнил, что миссия его заключалась в том, чтобы помочь этим глупым британцам основать свою колонию и не сгинуть как-нибудь в процессе просто в силу свое природной убогости. Для этого его лицо даже хирургически изменили, чтобы он выглядел как один из варваров и те доверяли ему. Увы, даже после хирургического вмешательства кто-то из британцев смог разглядеть светлое благородство духа Ямато в его лице, а потому его схватили и подвергли ужасным пыткам. Ужасным, потому что любой уважающий себя специалист Кемпейтай мог бы придумать пытки получше. Все это было весьма печально. Однако... Британцы, кажется, собирались скормить его спектральному псу. Но тот исчез и что-то не появлялся снова. Другие британцы тоже как-то позабыли о своих ужасных пытках и оставили шиноби в покое. Более того, они все называли его "Патриком", будто снова поверили в его легенду. Странно... Ну что же, вероятно каким-то чудом один из снарядов, выпущенных с корабля Императорского флота, все таки попал в цель и убил того британца, который его раскрыл, а теперь уже какие-то другие британцы оказывали ему помощь как своему раненному (Исаму Ясида с трудом отличал варваров друг от друга и вполне мог такое не заметить). Удачно. В таком случае ему, пожалуй, стоит вернуться к оказанию помощи британским варварам. Их колония должна вырасти большой и процветающей, а дети стать сильными, злыми и многочисленными, чтобы неизбежная победа Императорской армии над ними принесла побольше славы.
-
Сильный ход )))
-
🔥
-
Грязные британцы!
Хотят скормить шиноби
СПЕКТРАЛЬНОМУ ПСУ
Ето лож
-
Путь настоящего самурая.
-
Исаму Ясида. Японский шпион, который помогает.
-
Ужасным, потому что любой уважающий себя специалист Кемпейтай мог бы придумать пытки получше. Все это было весьма печально
Солидарен, непрофессионализм в таком деле.
Не приемлемо!
-
Вот это пост! Есть в нём и хокку, и твист, и противостояние Императорской армии и флота. Короче: круто!
-
Дух Нихона с тобо!
Хэко яко банзай!
|
-
– Даешь старый добрый бокс! – Эйс даже поставил на палубу ящик, который куда-то тащил, и для верности поставил на него ногу. – Если найдешь еще хоть одного парня, что не боится сплюнуть кровью, то я в деле.
|
Расправившись с эктоплазменным субстратом чёрной руки, мистер Блэкмурон ощупал свой мизинец — подул на него, недоумевая что могло там заесть. Потом вспомнил что это лишь ментальная аллюзия: он и не стрелял, он — творил. Такое случается с ним время от времени. Эхо былого прошлого заблудившееся в разуме. Более насущно было поведение зеленого дыма, но им уже занялась мисс Эш и загнала в бутылку всю опасную субстанцию до последней капли. Наверное что-то ценное. Спарки чихнул, улегся в коридоре и расфокусировался. А доктор Браун с ассистентами успел за это время собрать тело убитого по кускам и вправить ему мозги. Патрик Роберт смог только крикнуть хрипло что все умрут, бедняга. Как бы там ни было, инцидент был полностью исчерпан и вместе с другими зеваками Говард ушёл на палубу, чтобы посмотреть достанет ли его яростный фаербол до врага? Очень уж хотелось рассчитаться по долгам. Руки зудели — в метафорическом смысле, конечно же. – Veni, vidi... гм. – и замолчал. Маг так и не успел выпустить на волю огненное возмездие, когда он выбрался наружу крейсер японцев уже был дымящейся точкой на горизонте. Поджал губы неодобрительно. Впрочем, не долго это продлилось. Улыбнулся всем ободряюще. Все правильно сделали, это просто брюзжание старого человека. На палубе все ещё пахнет порохом и победой Британии. Вперед, к цели нашей господа! Мистер Блэкмурон этого не сказал вслух, но отчетливо подумал, как умеют все маги. А пламя праведной ярости? Перегорел, за несколько следующих дней пути. Это далось тяжело, но таковы неизбежные минусы его профессии. Некогда он просто жил, искал стоянки Иети в Тибете... есть ли сейчас вообще Гималаи? Картинка из прошлого, когда он выбрался подышать свежим морским воздухом в один из дней, встала перед глазами почти как живая...  Его уже не вернуть! Старого доброго мира больше нет. Нахлынула снова тоска, когда взглянул в отражение чёрного солнца на бескрайнем море. Эмоции что не удалось обуздать и направить, магу приходиться душить и плавить в сердце, обращая во что-то другое. Так клокочущее пламя ярости стало тоскливой ностальгией о былом. Навязчивой, словно болтливый попутчик. Говард страдал молча, внешне невозмутимый. Их путь ещё долог. Это пройдет, как промелькнула в его взгляде далекая молодость. Когда-то его звали иначе... Ричард Дауман, так его звали в запутанном словно клубок пряжи прошлом. Он отлично знал: доктора Брауна, экс-сапёра Коулмена и Эйса Маккракена, даже капитана Джонсона — штурмовика бульдогов в то время. Потом... что же было потом? Воспоминания расплываются, они не чёткие и изменчивые словно неспокойное море за бортом. Он попал в хронопарадокс? Нет, это было после. То есть до этого, да верно это было До. Он написал рапорт с просьбой об экзамене на мага, вроде бы? Что-то такое точно было. Когда его направили на стажировку в древнюю Месопотамию что-то в тогда пошло не по плану. Министерство за ним не пришло. Он ждал годы, но вестей так и не было. Тогда ему пришлось возвращаться своим ходом, чудо что у него вообще получилось найти тот первый хронопортал на Крите. На это ушли многие годы исследований и полубезнадёжных поисков. Почти целая жизнь прошла. Да, он в итоге перескочил нужное время. Лондон уже был домом рыб, а имперцы рыскали повсюду, когда он наконец вернулся на родину. Что осталось от него прежнего и осталось ли хоть что-то? Вдруг вспомнилось отчего-то полузнакомое стихотворение: Трижды прав Гераклит, древний грек.
Из огня и воды человек.
Всё течёт не холодной струёй.
Всё есть дым от огня, воли вой.
Мы нашли в тёмных водах...Концовку Говард А. Блэкмурон уже не помнил, там что-то было про камни. Вроде бы это все перевод с языка атлантов. Ах, ладно. Сумбурные воспоминания, рождают призраков прошлого. Тосковать от этого не легче, да сэр — нисколько не легче.
|
-
Ее немного шатало, и нужно было немного полежать. Как вариант под кем-то или на ком-то, но и в обнимку с подушкой тоже неплохо.А ведь если б не "штормиловка", могла бы и найте себе компанию.
-
Главное не перепутать эту зеленую дрянь с "Бомбейским сапфиром
))
|
-
Такая игра пошла, что бэкдор на бэкдоре и бэкдором погоняет)
-
Пусть они будут с испытуемой на разных треугольниках
Очень здравая мысль
|
|
-
+
Толкнул речугу, ппям в лучших традициях.
-
Как говорят в далёкой северной стране: "В человеке должно быть всё прекрасно: и вдохновляющая речь, и убойный комбач, и душа, и мысли". У Артура Джонсона со всем этим полный порядок!
|
|
|
|
Едят ли спектральные псы вяленое мясо?
Спарки, похоже, перележав под лестницей лишнего, так, сходу, вспомнить этого не смог, поэтому, в ответ на предложение шумного "своего", на всякий случай вильнул хвостом - вдруг оно окажется вкусным, лучше заранее не отказываться. И запомнил обещание. У него, в отличие от суетливых бесшерстных, забот было не в пример меньше, поэтому, при случае, если "свой" забудет о сказанном, пес найдет способ ему о нем напомнить. Или взять обещанного мяса свежим, на вес.
Ведь, даже будучи недопривязанной и полузапертой в двойственной не-тюрьме собачьего тела, существующего в плотности и статичности этого измерения, сущность его - дух - оставалась принадлежащей кипучести астрала, где все и вся было пропитано текучей магичностью. А раз так, Спарки, привыкшему к нестабильности, отчего-то чудилось, что от заключенных договоров и произнесенных обещаний веяло чем-то статичным, но по-другому, надежно и приятно, нежели от всего этого мира. Соблюдение их, договоров, следование им, обещаниям, когда дело касалось непосредственно него - все это виделось духу благостью. Нарушение же данного слова, по ощущениям, слегка расширяло окно возможностей того, что пес-непес мог сделать со "своим". Обещаешь духу кусок мяса, дашь духу кусок мяса. Так или иначе. Кусок вяленого, кусок собственной кровоточащей плоти - не суть, завялить недолго. Договор заключен.
Удовлетворенно вздохнув, пес шумно втянул носом воздух, а потом, глянув на то, как маг возится с трофеями, ушел обратно, за лестницу, где палуба еще хранила остатки его собственного тепла. Лежать, ждать. Статика, до поры.
-
подловил
-
Открываем псинку с новых граней )
-
Где мясо, Лебовски?
-
От спектральности до сделки с духом. Неплохо, интересно будет попробовать пофантазировать так-же
-
Лол
-
Обещаешь духу кусок мяса, дашь духу кусок мяса.
-
Обещание произнесено: Спарки считает договор с Лливелином Хивелом заключенным. По условиям, если "свой" переживет морской бой, он должен будет отдать псу кусок мяса, в противном случае пес заберет кусок тела "своего". Сам дух, при этом, ничего Лливелину Хивелу не должен.Хитрый какой
-
за договор и аллюзии!
|
|
|
|
|
-
Начинайте уже защищать свое доброе имя!
Великолепно!
-
NOW I'M MOTIVATED! (c)
-
"Капитан Джонсон вывел Кент из-под обстрела японцев после того, как его вернул в строй некромант"
Вот это клик-бейт)
-
Очень приятное шевеление мертвечины.
|
-
– Пута мадре, – прохрипел. Не до красивых слов.
+++
-
Пута мадре
Не без этого, Хуаресыч
|
Артур открыл глаза. Увидел склонившиеся над ним лица. Оглядел всех присутствующих. Как живых, так и мёртвых. Моргнул. Непонимающе осмотрелся по сторонам. Подволок, переборка, палуба...
"Кто я? Где я? Как я тут оказался и почему? Почему всё вокруг в синем тумане? Который час?"
В течение нескольких секунд Джонсон вспомнил весь свой сложный и извилистый жизненный путь, от сперматозоида до капитана крейсера "Кент". Понял, что находится в помещении, наспех оборудованном под временный лазарет или типа того. Приподнялся на локтях и осмотрел себя. М-да... Парадная форма одежды полностью пришла в негодность. Полностью! Тужурка и брюки все в прорехах от осколков, огня и хирургических ножниц.
Немного подкоптившийся и слегка ещё дымящийся, капитан поднялся на ноги. Проверил, всё ли в наличии. Часы – в кармане. Кортик – на месте. Награды – тоже. Фуражка? Где фуражка?! Должно быть, осталась на ходовом посту. Кто, в отсутствие капитана, управляет кораблём? Надо разобраться! Судя по стрелкам часов, времени прошло не так много, чтобы успело случиться что-то непоправимое. Но надо спешить.
Заметил, как люди смотрят. Надо им что-то сказать. Что-нибудь обнадёживающее...
– За спасение жизни офицера, всем причастным, объявляю благодарность!
Посмотрел на "медика", который обработал раны.
– Составите список и после боя приложите к рапорту ходатайства на поощрение, я подпишу. А теперь я должен вернуться к своим обязанностям. Честь имею!
Сказав это, капитан уверенным шагом направился по коридору в сторону ходового поста. По трапу Джонсон поднимался уже бегом.
Командир вновь буквально ворвался на ходовой пост. И снова распахнутая дверь ударилась о переборку. На повреждённом взрывом мостике Артур увидел бледные лица. Вахтенный офицер, вахтенный штурман, рулевой, старпом... Рулевой, кстати, уже другой. За иллюминаторами вместо неба и волн появилась какая-то синеватая мгла. Значит, туман – это не последствия контузии, а реальный феномен.
"Отравляющие газы? - сразу возникла мысль. – Нет, вряд ли. Дышится нормально же. Наверное, Министерство оказало помощь".
Поискал взглядом фуражку. Нашёл. Слегка испачкалась, но целая. Заодно, отметил, что на переборке появилось красное пятно с какими-то ошмётками. Должно быть, прежний рулевой. Размазало взрывом так, что теперь его проще закрасить, чем отскоблить.
– Старший помощник, доложите обстановку! – потребовал капитан. – Пеленг-дистанция на цель?!
Выслушав доклад, Джонсон понял, насколько всё плохо. Вражеский крейсер по левому борту, на дальней дистанции. Сближается. Почти половина экипажа "Кента" погибла, на корабле пожар, да ещё и японский диверсант на борту! Надо выходить из боя!
– Вахтенный офицер, штурвал вправо-пятнадцать, манёвр на удаление от вражеской цели. Машинному отделению – угля не жалеть, быть готовыми выйти на самый полный ход. Артиллерийской боевой части – готовиться к залпу бронебойными. Аварийно-спасательным командам приступить к тушению очагов пожара в отсеках. Дежурному по кораблю из незадействованных матросов и пассажиров сформировать отделение санитаров, направить в баталерку для хранения медимущества и в распоряжение начальника медслужбы.
|
|
-
И песня, и музыка в тему! Наш человек!
-
God save the King!
-
Крутой моряк. Крутая песня. Крутой саундтрек. Всё в этом посте круто!
|
|
|
|
|
-
Душевно
-
Воздух остро пахнет йодом и солью.
|
Победа или нет - впереди их ждали долгие недели странствий через страшные воды океана. Или нескольких из них. Границы старых течений исчезли, теперь непонятно, где был Атлантический или заканчивался Тихий. И если когда-то давно, в былые времена, море было суровым, но всё же предсказуемым домом для моряков, то теперь, помимо высокой волны, нужно было опасаться всего, что угодно...
Разглядывал пушки Джереми. Смотрел на свинцовые воды и пустые берега осколков земли его предков. Тяжелый табачный дым клубился в лёгких, наполняя их теплом и освежая голову, чуть-чуть. Папироса уже жгла пальцы и мужчина затушил её об каблук, прежде чем вернуться к письму, которое держал в другой руке.
"Дорогой отец!", - перечитал он еще раз, по привычке шевеля губами, вторя словам в голове.
"Мне повезло поступить на службу в команду к настоящему Капитану! Его зовут мистер Джон Эдвард Макриди и он имеет патент Имперского Адмиралтейства!" - и снова прервал чтение мужчина, посмотрев на небо. Он ощущал воодушевление, через бумагу, в строках письма, которое написал его сын. Ходить под началом держателя патента - это не тоже самое, что ловить рыбу возле берега и тем более - не промышлять контрабандой. Такой судьбы не хотелось для пацана. Хотелось бы верить, что этот самый Макриди окажется честным человеком, иначе у него окажется одним врагом больше по другую сторону мира.
Зная, о чем письмо, Хопкинс все же еще раз пробежался взглядом по тексту. "...герой Абердина...", "...отмеченный Наградным листом..." Хотелось бы прочитать больше про то, как поживает сам Шон, а не радоваться за какого-то неизвестного капитана, который, похоже, весьма плотно присосался к желтому заду узкоглазой Империи. По крайней мере успокаивала мысль, что у такого человека точно не будет проблем с официальным законом.
"Мы идем в Исландию, у нас крупный заказ от Эдинбургского Адмиралтейства. Буду надеяться получить от тебя весточку через R.M. при первой же возможности.
Держись, отец.
Твой сын, Шон".
Желтый лист бумаги снова сложен вчетверо и отправляется в промасленный конверт. Конверт находит своё место во внутреннем кармане куртки, которая небрежно наброшена на плечи. Тянется Хопкинс за новой папиросой и крутит её между пальцев, смотря за тем, как морской ветер подхватывает высыпавшийся табак и уносит его в море.
"Надеюсь, что табак придется вам по вкусу, чудовища", - кивает почтенно свинцовым водам за бортом, после чего осеняет себя крестным знамением.
- Ну, ещё одну, - чиркает армейская зажигалка.
|
|
Всем. Просторный - метров десяти в диаметре, граненый четырнадцатью ребрами стенок - зал. Пол, составленный из четырнадцати же тонких, радиально и без зазоров сходящихся, чуть проседая к центру, впадиной, металлических треугольников, покрытых пупырышками противоскользящей рубчатки, потолок с расположенным точно по центру круглым, чуть выступающим над обшивкой колодцем задраенного диафрагменного люка, серая шероховатость - широких, по два метра - металлокерамических пластин, составляющих облицовку стен, едва тлеющие - так, что практически не разгоняют полумрака, только обозначая свое наличие, плафоны - снова - четырнадцати небольших, в ладонь, овальных ламп, смонтированных поверху и на равном друг от друга расстоянии, и все то же число не менее мелких и не менее круглых, наглухо зарешеченных вентиляционных отверстий - точно между светильниками.
Ни дверей, ни окон - ничего. С треском шестерней и цепным перестуком уезжает вверх примерно на половину своей высоты одна из плит, открывая ложе анабиотической капсулы. Свистнув, молниеносно втягиваются в щели пазов ремни, поддергивается к крышке ложа дыхательная маска. Наклоняется вперед хранилище на балке рычага - резко, рывком. И просто вытряхивает свое содержимое на плиты напольного покрытия, мгновенно вщелкнувшись обратно и закрывшись. Эта, другая. И еще, и опять. Конвейером, с разных сторон и, как кажется, в хаотичном порядке. Мужчины и женщины - обнаженные, продрогшие. Восемь всего, четыре и четыре. Ты - и еще семеро.
Один - "бланко", исполосованный послеоперационными рубцами инвалид: без ног, с протезами вместо рук, и ввернутыми прямо вместо глаз "трубками" камерных визоров, что вывалился из "ящика" вместе с какими-то шарнирными трубками и мелочью то ли шурупов, то ли гаек, другой - высокий, плечистый, крепко сбитый, "покусанный" шрамами и густо - практически с головы до пят - татуированный хиспанец, еще один - почти мальчишка, среднего роста и субтильного сложения джапанир, последний - ничем не примечательный, но такой, как говорят "в тонусе", явно уже постарше "среднего возраста" ренголезец, смуглокожий больше от загара, на "рабочий" манер: лицо обветренное, кисти, чем от природы, который, похоже, спал, а теперь, брякнувшись наземь, внезапно проснулся. И девушки: одна высокая, скорей подтянутая, чем хрупкая ренголезка-бланко с остриженными по плечи волосами пепельно-русого цвета, вторая - среднего роста, пламенно-рыжая, с точеной фигурой и мраморно-белой кожей без единого лишнего волоска, странной "неоновой" татуировкой в паху, что стробоскопическими вспышками стрелок указывает куда-то промеж ее ног, и напоминающими пару мячей для роллербола молочными железами, со словно под циркуль очерченными ареолами крупных, темно-вишневых сосков, плюс - пара хиспанок: первая среднего роста, смуглая и чернявая, с густой копной достающих до лопаток угольных прядей, коренастая и ширококостная, с плоским животом, покатыми бедрами, крупной грудью, и украшенными "чернилами" руками, со спиной заодно, что приходит в себя только тогда, когда впечатывается в рубчатку "палубы", вторая - та, что так и не поднялась после отгрузки, оставшись лежать тряпичной куклой, с подвернутой под себя правой кистью - мелкая, сухая и поджарая, остриженная "под машинку", и тоже вся в "узорах".
- Добрый вечер, расходные сотрудники. Я - "Ошибка обращения к массиву данных", смотритель тестового. Сбоем. Сбоем.
Хрустнув, оживает, чуть посвистывая электронной трелью помех, динамик, вмонтированный в обод потолочного колодца.
- В связи с техническим сбоем. Сбоем. Сбоем. Сбоем. Тест. Сбоем. Проведение полноценных тестовых испытаний на полигоне в настоящее время невозможно. Сбоем. Сбоем. Сбоем.
Странный, беспристрастно-скрипучий женский голос, что "заикается", неестественно ускоряясь на повторяемом снова и снова слове.
- В связи с невозможностью. Сбоем. Сбоем. Получение дополнительных инструкций. Сбоем. Мною принято решение начать серию тестовых испытаний по месту. Сбоем. Сбоем. Сбоем. Хранение. Сбоем. Расходные сотрудники.
Без перерывов на вдохи и выдохи, без акцентирования или смены интонации.
- Тест номер девять тысяч сто сорок два. Отслеживание поведенческих реакций. Сбоем. Умертвите предоставленное домашнее. Сбоем. Сбоем. Сбоем. Резервный сотрудник. Сбоем. Сбоем. Любым доступным способом.
Открывается, молниеносно разведя к бортикам "лепестки", уходящий в темноту овал над вашими головами. И, ровно через десять секунд, закрывается.
- Время выполнения: тридцать секунд. Отказ от выполнения. Сбоем. Будет. Сбоем. Сбоем. Умертвите. Сбоем. Резервный сотрудник. Отсчет начнется после звукового сигнала. Ведется запись.
-
- Добрый вечер, расходные сотрудники.
|
-
за "цикл жизни".
-
Мрак. Про кота забавно было.
-
потаты атмосферные, грустно, кота жалко :(
-
...Ты проживи ещё хоть четверть века, все будет так. Исхода нет...
Лирические вставки неизменно хорошо заходят на контрасте, круто продумано.
|
Ритан Второй. Как только ослабляешь хватку, тут же отступает на шаг-другой, склонившись в полупоклоне и выставив перед собой сложенные в странном жесте кисти - ладони повернуты вниз, а пальцы перекрещены и разведены в стороны: на литеру "V" чем-то походит.
- Благостей тебе, х-хозяин. С-спасибо за добрость. Я поняла.
Кивает пару раз.
- Все поняла. В мелкой хуйне хуйня - побрякушки, желтуха, стекляшки.
Осматривает коридор, указывает на ближайшую дверь.
- Надо все открыть. Все проверить. У этих хуесосов что-то точно было, хозяин.
Опять кивает.
- Я помогу.
Помолчав мгновение, смотрит на тебя снизу вверх остекленевшим взглядом, будто внимательно рассматривая, изучая лицо. И вдруг жмется, льнет всем телом, отираясь промежностью о твою коленку и прижимаясь грудью к боку. Шепчет, прижимаясь щекой к твоему проступающему перевитиями стальных волокон трицепсу.
- Буду послушной.
Прежде, чем успеваешь как-то среагировать - мысли, чувства: как же это долго - убегает к заваленной мертвецами оконечности тоннеля, ловко перепрыгивая через распластанные останки бывших товарищей и потеки красноты. Хлопает по дальней, оппозитной лифту стенке.
- Здесь! Эта хуйня здесь, хозяин!
Направляешься туда же, подхватываешь ближайшее тело, швыряешь под "выход" словно набитое соломой чучело. Тащит "Серая", подхватив под мышки, еще одного, укладывает поверх первого.
- Там сама пластина - как волос, станок ее на раз прохуярит.
Не понимаешь, почему, но отчего-то оживляется она.
- Ты их всех занулишь.
Зачем-то ставит себе на лице, прижав подушечку большого пальца меж бровей, "точку" чужой кровью.
- Красное на красном. Я знаю.
Подвалив погибшими ту самую "пластину", направляешься к помещениям, проверять. Идет "меченая" следом.
- В доках есть летучки. Я засвечу. Ты заберешь любую, мы съебемся.
Вышибаешь пинком первый - слева - армолист. Пусто.
- Всех летунов на ебало срисую, тоже засвечу. Они все на очке - заставишь, хуй на хуй, сами за рычаги прыгнут.
Еще один сносишь, напротив уже снесенного. Пусто.
- Хуй наебут - знаю, какие летучки хуйня, а какие заебись, самую пиздатую выцепим.
Третий, следующий за вторым. Пусто.
- И кукол сами притащат, и других, если их побольше попереебашить. Красным, бляди, умоются - по-другому запоют. Но надо быстрей, хозяин.
Аткинсон же, в это самое время, стоит там, вдалеке, и, выглянув из-за угла, наблюдает за тем, что вы делает. Ломаешь четвертую. Ничего.
- Скоро к этой жирной хуесосне, Модо, прихуячат его кенты, корпы. Он им за дачки подсасывает - пиздюков подгоняет. У них охуенная скорлупа, стволы. Страха ноль. Жесткие - даже для тебя, хозяин. Лучше разойтись бортами.
Чавкнув, скатывается с "мясной горки" верхняя туша, когда медленно подается вперед и в сторону, упираясь в плоть, реально оказавшейся замаскированной под облицовочный щиток дверью часть стены, там, за спиной. Прячется за тебя тут же рейдерша.
- Лезут, суки. Хуярь их. Всех.
-
В мелкой хуйне хуйня
Просто и увлекательно о макро- и микромире в реалити-шоу "Хозяин"! Не переключайтесь!
-
За яркий пример того как можно неожиданно завоевать сердце и преданность женщины.
-
Прячется за тебя тут же рейдерша.Шарит
|
Мир. Проверив свежее приобретение, помимо прочего, еще и оборудованное переводчиком режимов огня: "1" и "3", Мартина выщелкивает из рукоятки пузатую, топорщащуюся сглаженной армопластиковой пулей пластинку двенадцатизарядного магазина. Вроде бы, все в порядке. И занимает было оборону, как от руководства поступают новые "вводные". Сказано - сделано.
Подсев ко все еще не подающему признаков сознания крепышу, цепляет пальцем скрутки - зря Хуаресыч переживал, затянуто на все демкреды, после чего охлопывает карманы "Брута". Выкидной нож, хиспанская "наваха" - здоровенный, с накладками из натуральной кости на ручке. Красуется гравировка на длинном, изогнутыми и тщательно заточенном до бритвенной остроты лезвии: "Sangre por Sangre". Понты, конечно, но на вид опасный. И пара странных, осклизло-мягких на ощупь - будто внутри лежит засахарившееся туновое варенье - герметичных пакетов, в поясной сумке. Мерцают странно иероглифы на упаковках, будто бы слабо мерцая нежным голубоватым светом. Что это за херня, не знаешь. Хотя, нет, на обороте, вон, кресты красные - древний как сами люди, понятный каждому знак. Фарма какая-то?
Аррайя, в это самое время, безрезультатно потыкав пальцем в смарт, читает предложение - "TU NO ERES ARI, CHUPA UNA VERGA" - "вкусить леденца", поскольку он не является приснопамятной "Ари". Заблокирована игрушка.
- Думаешь, я что-то еще тебе скажу, си?
Огрызается ее владелица.
- Скажу, пор супуэсто. Вам пизда. Старый мир в пизде. Вы в пизде. Аманесер. Мы лас мехорес, мы - грандес. И ты очень-очень-очень быстро поймешь это сам.
Понимаешь - и довольно быстро - только то пока, что, наверное, все же, разного рода пламенно-харизматичные речи - это больше про всяких болтливых детективов, с назойливыми журналистами заодно. А Монтеррей Хуарес Гарридо Аррайя - человек простой, прямой и жесткий. Где какой-нибудь офисный мозгляк, который тяжелей кожаного стилуса в своей жизни ничего не поднимал, рассыплется сотней метафор, обратившись к древнеимперским философам и упомянув о проблеме вымирания муравьев, там ты просто впечатаешь в чью-нибудь морду кулак. Или дубинку. Или даже приклад, как пойдет.
- Нет, хул...
Толкнув ногой дальнюю дверь, среднего роста, крепко сбитый мужчина - еще один "Клещ" - с "пластиковой", хищно вытянутой, топорщащейся всякими цифровыми прицелами и тактическими рукоятками винтовкой наперевес, приоткрыв от удивления рот, едва не роняет на пол пирулету, когда перед его глазами предстаете вы: ты, со своим "тесаком", и скрученная Сантильяно.
- Алерта!!!
Вопит так, что от его крика, кажется, даже вздрагивают стены. И вскидывает "штурмовку".
- - -
Фаза 1. 1 круг.
Обстановка: один противник - "Винтобой" - близко, у выхода из коридора, стоит в дверном проеме.
|
Мортиноцци. Касаешься собственными пальцами собственной же кожи. Свой, но чужой нос. Чужие губы. Щеки, лоб, бровей изгибы. Даже щетина - и та ощущается какой-то не такой. Не плохой, не хорошей, а просто другой. Маска. Вроде той, что гильдейка вручила, только из искусственно выращенных мускулов, хрящей, сосудов и прочей органической дребедени, а не металла и пластмассы.
- Да что ж...
Выдергивает со скоростью, достойной имперского шиноби, кисть из-под топа корпоративная работница, которой явно поправляла, располагая удобней, собственную грудь, и отворачивается, до конца, под горло, застегивая спортивную куртку, когда решаешь проконтролировать процесс, заодно сообщив о том, что "они" у "тебя".
- Такое-т...
Осекается на полуслове, секунду-другую пытаясь осознать услышанное.
- Ч-что?..
А потом, придав лицу максимально серьезное выражение, кивает, давая понять, что поняла.
- Я все объясню.
Еще тише, чем ты. Уже не шепот, так - одних губ движение. И, одернув новоприобретенный "харрингтон", добавляет, вполне обычным голосом.
- Готово, идем.
Миновав набитый орудиями пятачок, проходите - ты в авангарде, девушка за тобой - по огрызку коридора, и оказываетесь в "терминальной".
- О, привет! Давно не виделись!
Помахав вам свободной рукой, возвращается к работе "Ромашка". Понимаешь, что зачем-то аккуратно выжигает отверстия по углам волокнисто-композитных противопульных щитков, складывая стопкой уже готовые.
- Так...
Усевшись прямо на один из вычислительных блоков, свешивает ноги с его армированного борта Леонелла - так ее, кажется, зовут "целиком" - в это самое время.
- Ну и чего?
-
запутавшись, рискуешь быть удушенным очередной затягивающейся петлей интриг
Как всё закрутилось! И станция, и Пророк, и артефакты.
-
Да уж, ну и занесло же тебя, старина Морти.
|
|
-
она развязала рукава и освободила кота из герметичного плена
Наконец-то
-
Котик свободен!
Но лучшее
Молельщица начинала привыкать к тому, что можно переложить решение проблемы на чьи-то сильные плечи.
-
- Прости... - Эя на миг прижала к себе Реза, а потом отпустила. - Больше не оставлю тебя.
Красиво!
|
Всем. Разжимает девушка пластины, позволяя мужчине не только прихватить, но и подтянуть, затащив - хоть и не без труда: не сказать, чтоб очень тяжелым был, но сангвисопотеря дает о себе знать - наверх, раненого. Шипит тот, мелко трясясь всем телом и стараясь упереть подошвы в облицовку шахты, чтобы как-то помочь в нелегком деле своего спасения. Секунда, потом еще, потом еще. И неудачливый вторженец - в коридоре.
В замызганных то ли машинным маслом, то ли чем-то, очень на него похожим, протертых до дыр на коленках и неоднократно залатанных парусиновых брюках серого цвета, темно-синей, сотканной из чего-то, отдаленно похожего на шерсть рубашке с длинными рукавами, и простейшей, затертой и исцарапанной кирасе, сделанной из двух гнутых по форме груди и спины, просверленных по периметру и скрепленных веревками листов стали. А на голову у него, как вы оба понимаете, натянут самый обычный, пусть и дико растянутый черный носок, с грубо прорезанными для глаз дырками.
Валится на пол словно мешок с потатами, сразу кисти - заскорузлые и мозолистые, покрытые бесчисленными мелкими шрамами - в стороны разведя.
- Я все...
Сипит.
- Все...
Срывает у него с пояса, представляющего собой самую обычную бечевку, "Шрам" между тем, самодельный стилет, изготовленный из заточенной арматуры с намотанным на тупой конец медножильным проводом. В боковом кармашке шитой из очень подозрительной на вид белесой кожи кобуры - старый, слегка погнутый, но вычищенный и ухоженный пистолетный магазин, что топорщится тупоносыми, литыми из армопластика пулями. И все, больше ничего при нем нет, если не считать болтающегося на шее спаянного и сплющенного клубка из обожженной до черноты проволоки.
- Шам. Шам зовут.
Косится на винтовку в руках охранника, дульный срез которой теперь "дышит" ему в затылок.
- Здорова, ребята.
Стягивает медленно, подцепив за боковину, "маску". Темнокожий, коротко стриженый и слегка небритый.
- О, меченый, здоров.
Кивает "Шраму", словно старого знакомого встретив.
- К-как сам? Нормас?
-
Все персонажи такие живые!
-
И все, больше ничего при нем нет, если не считать болтающегося на шее спаянного и сплющенного клубка из обожженной до черноты проволоки.
Дьявол кроется в деталях
-
Новый любопытный рейдер!
|
-
Крутанув мечом перед собой влево-вправо, так, что кончик лезвия восьмерки в воздухе со свистом повыписывал, отирает разводы твоей крови прямо о рукав куртки боец, убирает оружие в ножны.
Резак-фехтовак! Крутой.
|
|
|
-
Сексуального интереса нет
-
Топ)
|
|
Мир. Присвистывает "Химера" саркастически, когда про организацию ОПГ - с азартными играми и женщинами низких моральных стандартов - разговор заводишь.
- Ебать ты ебанулся, отец.
Покачивает головой, усмехаясь и на пару мгновений дольше обычного задерживая на тебе взгляд, услышав о далеко идущих планах. Усаживается прямо на пол, в который раз уже придержав себя за низ живота, с легкостью укладывает ноги в древнюю как сама Империя позу "Лотоса". Вспоминаешь, что "асана" эти штуки, вроде бы, называются - по ним еще необуддисты всякие угорают, ага. Немалой ловкости и неплохой растяжки такое дело требует.
- Банду он, сука, сколотит...
Наблюдаешь за пленницей, отсекаешь последствия всплеска адреналино-кортизолового "коктейля", анализируешь увиденное. Удивление. Веселье. Скорее, нет, даже не так. Удивление с толикой веселья - это будет правильней. Эмоции острые-резкие, движения тоже. Возможно, стимуляторы. Или стимуляторы с легким эйфорическим эффектом. "Сканк", ингаляция, от часа до сорока пяти минут назад. Учитывая ее габариты, можно предположить, что весит она в районе шестидесяти трех - шестидесяти пяти кило. Наркотик наверняка чистый - "Клещи" держат практически весь его рынок в этой части субурбии, поэтому вряд ли будут сами дышать смесью с добавлением - "для тяжести" - монооксида углерода и паров растворенных в кипящей щелочи тампонов, вымоченных в средстве для освежения полости рта. Толерантность определенно низкая, на сканк-зомби точно не похожа, а значит употребляет не потому, что не может не употреблять, а чтобы "разогнаться", как говорят в фавелах - "агаррар ла онда", "поймать волну". По итогам - "плато", когда настроение уже "чертит потолок", а до "штопора", когда потребуется либо добавить, либо прилечь и поспать, еще далеко. Если понять, что ее волнует, что ею движет, чего она хочет прямо сейчас, подыграть в унисон настроению - в общем, оседлать ту же "волну" - то может так статься, что уговорить человека станет возможно очень на многое.
Представляешься, кабель питания для оргтехники - в полтора метра, толстый, с набалдашниками универсальных разъемов-розеток на обоих концах - поверх воротника плаща накинув. Встает даже собеседница, о стол бедром опершись и теперь уже откровенно не сводя с тебя полного изумления взгляда.
- Блять, а я ж еще думаю - хуле ебало-то у тебя такое знакомое.
Главное, чтоб кузиной какой-нибудь не оказалась, остальное решаемо.
- Я в том баре, который на Генерала Эмиральдо, одно время стрипухой подрабатывала. Помнишь меня, нет?
Подцепив за макушку, стягивает с себя маску. Чуть за тридцать ей, с небрежно обрезанными под "боб" и изрядно растрепанными каштановыми волосами, кареглазая и скуластая. Ренголезка-бланко, не хиспанка.
- Что ни дождь, так ты саку свою жрать припирался, мы с девками даже на демкреды забивались - припиздуешь ты или нет. Высосешь три рюмаса - и сидишь, типа хмурый, про коньо и мьел думаешь.
Саке, да еще и натуральной ферментации, а не синтетика? Звучит не так и плохо.
- Валенсия. Вэл.
Хоть убей и в дробилку засунь - не помнишь такую.
- Когда того пидора, "цифрака" из "ноль-пятых", у нас в "доилке" обнулили, вы меня опрашивали. Ну не прямо ты, а вы - басура, но ты там тоже был. Йон. А я, сука, опросилась.
Отмечаешь, что практически перестает употреблять "трозо" - отдельные, "в тему", фразы-словечки на хиспанском - перейдя на чистый "универсаль". Смеяться по любому поводу - тоже.
- И потом всех, кто с вами, сука, заговорил, повыпиздили. Меня, например.
Вытягиваешь из кармана коммуникатор. Плоский, в полсантиметра, и в пару ладоней площадью, сглаженный по краям и мутновато-прозрачный. Кнопок нет, сенсор-панели тоже, только штамповка крохотных серебристых литер, в самом низу и по центру: "MIZARU". Выключен, на прикосновения не реагирует. Как-то должен включаться, в этом ты уверен. Вопрос только в том, как именно.
- Два сезона без работы - вжух, ты "Клещ". Охуенно?
Риторический вопрос. Хмыкает, но как-то невесело.
- Жизнь мне, типа, сломал, получается. Хотя...
Растирает лицо ладонями.
- Как можно сломать сломанное, верно? Да и не корпорат ты, вроде, и не муниципальная хуйня в пиджачке, которая ебанутые законы двигает. Может, ты просто стал последней дробиной в жопу той собаки, в жопе которой я жила, и собака от такой хуйни вообще сдохла, и я теперь по уши в дерьме и в ебаных опарышах.
И еще раз, больше щеки и уши.
- Аманесер, блять.
Указывает на стилет.
- Я тебя должна была тупо заколоть. Спящего, прикинь?
-
Классная история и интересная Валенсия. Был универсальный лëгкий боец "Химера", стал человек с лицом.
-
Главное, чтоб кузиной какой-нибудь не оказалась, остальное решаемо.
В голос прям поржал. Действительно было такое чувство по слов: "ебало-то у тебя такое знакомое."
Ну и в целом классная история, вроде простая и за душу берёт.
|
|
|
|
Мортиноцци. Скалится боевик, зачем-то кончиком языка по нижней кромке своих верхних зубов проведя влево-вправо, когда отвечаешь ему.
- Ого, кто-то, похоже, бускас лос проблемас, си? Я к тебе кортесменте, а ты грубишь.
Подмигивает.
- Или, может, тебе лос артесаньос локалес в мозг аранья-контроладор подсадили, и ты спецом меня провоцируешь? Слышал о таком, да?
Укладывает ладони на рукоятки ножа и пистолета, еще шире щерясь.
- Давай, может, калаверу твою абрила и ло вемос, си?
Подается было вперед. И вдруг, зажмурившись и с шипением выдавив сквозь стиснувшиеся до скрежета зубы воздух, скручивается-загибается вправо, когда разогнанный до запредельной скорости кулак рыжеволосой - лет двенадцати-тринадцати на вид - девчонки, крутанув молниеносную дугу, втыкается ему куда-то под ребра с таким шлепком, которому бы позавидовали некоторые из твоих знакомых пит-файтеров.
- Ты че, охуел, придурок? Мы с тобой о чем терли, а?
Прихватив себя за бок, неловко отступает к стенке мужчина, упирается в металлокерамику плечом.
- Точка, я... Я... Коньо...
А "Точка", между тем, подмигивает тебе, растирая укрепленный биопластик правой - если судить по количеству пересекающих конструкцию соединительных швов, способной трансформироваться в нечто, кардинально отличное от предусмотренных человеческой анатомией банальностей - искусственной кисти. Готов поклясться на крови, что ее - кисти - не было, когда общались с Лео там, в ДжерСи. То есть, конечность, конечно же, была, но обычная, своя, а не аугментация.
- Привет, "Посох".
В тщательно зашнурованных берцах с бронированными "колпаками" на носках, пепельно-серых штанах из армоткани, легком бронежилете болотно-зеленого цвета, накинутом и застегнутом поверх кроваво-красного худи с принтами на груди, тех-сетевик "Клещей" больше напоминает подростка-герильерос времен Войны, чем координатора тайной операции в глубоком корпоративном тылу.
- Жаль, что с остальными так вышло.
Позвякивая дюжиной накинутых прямо поверх одежды, внахлест, серебристых цепочек всех - от платиновых до стальных - мастей, на которые, к тому же, теперь понацеплены еще и до того украшавшие пальцы твоей старой-новой знакомой кольца, машет она, заглядывая за твою спину, Гвендолине.
- И тебе привет, сеньора лаборант-инженер.
Отмечаешь, что не одна, а обе руки техника "под замену" пошли.
- С-сеньорита...
Судя по шелестам-шорохам, активно одевается в эти самые мгновения "сеньора-сеньорита".
- Ладно. Как манатки натянешь, подгребай к нам.
По всей видимости, закончив с приветствиями, протискивается мимо тебя "Мекко", направившись туда, откуда ты только что пришел.
- По проебам, если что, ноль вопросов.
Добавляет между делом, даже не оборачиваясь.
- От мозгоплава страховки нет, нас узнаешь - уже спасибо.
Ты же, прежде, чем автодверь с отметкой "ТОЧКА" снова вщелкивается в пазы, успеваешь заметить, что по ту сторону порога находится просторный, метров в десять длиной и все пять шириной, утопающий в полумраке зал, стены, пол и даже потолок которого затянуты то ли насаженной на клей-споты, то ли просто растянутой и пришпиленной по углам пленкой, что более всего напоминает золотистую фольгу. Лежат поверх нее, громоздясь друг на друга, бухты дата-кабелей, высятся, помаргивая индикаторами, расставленные ближе к центру в на первый взгляд хаотичном порядке тумбы старинных дата-центров, дизайном напоминающих уже виденные тобой у входа в аванпост турели, и возится где-то вдалеке, сидя на корточках у груды толстых, похожих на черепицу для крыш угольно-черных пластин, с, очевидно, портативным плазменным резаком, "Ромашка".
- Короче, тянем то, что есть.
Облокотившись о борт ближайшего к проходу в "личный кабинет" орудия, останавливается сетевик, полуоборачивается.
- "Бичо", а ты хуле залип? Пиздуй в зал, помоги там.
Не отвечает тот ничего, просто, заметно прихрамывая на правую ногу и придерживая локтем отбитую бочину, уходит прочь.
- Так, секунду...
Вытянув из-под жилета загудевший коммуникатор - вроде твоего - тычет в его экран остервенело с десяток раз за пару мгновений.
- Сука, блять...
Убрав девайс обратно, переводит взгляд на тебя.
- В общем, слушай...
Чуть наклонив голову, всматривается в твои глаза секунду-другую.
- Хотя, тормозни. Скажи, ты что помнишь-то вообще? А то видок у тебя, конечно, будто сама Санта Муэрте поцеловала.
"Святая Смерть" - а ваши отношения с этой спутницей Пресвятого Ритана, как ты смутно припоминаешь, нельзя назвать ни простыми, ни однозначными - к твоему нынешнему состоянию, может, отношения и не имеет, но вот сами "гурры", последствия их экспериментов и вообще, в целом, весь этот долбанный Комплекс - вполне.
- Ответы "все" и "ни хуя" тоже принимаются.
-
Укладывает ладони на рукоятки ножа и пистолета, еще шире щерясь.
Позитивный Бичо. Всё у него с кортесменте, всё с улыбкой!
-
Даже я не ожидал этого удара.
-
Как можно не верить в Santa Muerte?
|
-
Хахахах)) Пси-шиноби. Призрак за спиной.
-
Борей - жил, Борей - жив, Борей - будет жить!
|
Тут грохочет, там хлопает, а там, вон, вообще шипит. Добавил и своего "баха" в окружение.
- Сука...
Ругнувшись чуть слышно после, мягко говоря, не самого результативного гранатометания, снова за "монолитом" барачной стенки укрылся.
- Наступают, Терренс.
Глянув на товарища, кивнул в довесок к словам. Чтоб наверняка. Раз наступают, значит все в порядке. Раз есть, кому. И есть, куда. И вообще.
- Наступают.
Напряжение растет, бегут струйки пота по спине. Так оно обычно в бою и бывает, когда между "пиздецом" и "полным пиздецом" вклинивается момент относительного затишья, но все - и ты, и парни вокруг, и япошки - понимают, что это ненадолго. Ничего не понятно, но страшно.
А потом захлопало справа. Вот и конец затишью, самое время для "ПП". Пока не по их сараю, уже что-то. Прелюдия?
- Тише, Уоррен, блять!
Это уже "Заусенцу", едва ли не громче его собственного выкрика.
- Хочешь, чтобы нас эта... Как ее... Роза эта Токийская на островах своих ебаных ус...
Стук очереди заставляет прикусить язык. Прелюдия закончилась, всех просим на танцпол. Мгновение на то, чтобы решить - бежать или остаться. Да нет мгновения, на самом-то деле. Рефлексы бьют молниями, обгоняя неспешные "повороты" мыслей-шестеренок.
- Всем укрыться!!!
Так, чтоб крабы на берегу в песок зарываться начали.
- Держим строй!!!
И добавил, от себя.
- Бля!!!
А потом, потом метнулся-упал за нары - подальше от японских "подарков", ногами к ним. Не прямо "потом", конечно, в процессе уже, но все же больше "потом". Уши зажал ладонями, по возможности. И скорей осознал как состоявшийся факт, чем додумал в результате долгих и мучительных измышлений. Был приказ занять барак? Был. Был приказ приготовиться к обороне? Был. Приказ есть приказ. Потерять эту "коробочку" - открыть фланги ребятам из второго взвода. И не только им. Все. Сбежать, отступить - обречь кого-то из морпехов на смерть. Остаться - да, сука, тоже обречь кого-то из морпехов на смерть. Мучался ли сержант с выбором? Туда ли? Сюда ли? Нет, не мучался. Он просто остался там, где ему было приказано оставаться. И думать о том, правильным ли был его выбор, "Хобо" не собирался. Он собирался убивать японцев. Проявить щедрость и раскидать в окна оставшиеся гранаты, например. А потом, потом будет видно.
-
Наступают, Терренс.
При этих словах некая оперативница дернулась нервно)
А вообще - очень хороший и реалистичный пост, достоверный своим сумбуром.
-
- Хочешь, чтобы нас эта... Как ее... Роза эта Токийская на островах своих ебаных ус...
-
Так, чтоб крабы на берегу в песок зарываться начали.
Да, лучше заранее подумать об этой серьезной угрозе для личного состава
-
- Хочешь, чтобы нас эта... Как ее... Роза эта Токийская на островах своих ебаных ус...
!!!
|
До этого момента Слипуокер был твёрдо уверен, что уже убивал японцев, что на его счету хотя бы парочка узкоглазых садистов, а то и четверо, а уж в мечтах вся шестёрка — столько их было в ту жуткую ночь в пыточной. В мечтах Слипуокер творил с ними страшные вещи, заставляя своих мучителей прописывать всякие разные incomprehensible, unfathomable и uncopyrightable. В мечтах он взимал за каждую ошибку плату болью, он творил всё, что хотел. Детали, увы, забывались по пробуждению, но почему-то Пол был уверен, что так там по ту сторону подушки всё и было.
И только сейчас, когда увидел, как пуля душу с тела вышибает, понял, что такое ни за что не забыл бы, ни во снах, ни наяву. Когда это ты и никто другой, когда точно знаешь это — захочешь, не забудешь. Как клеймом в самое сердце. И вроде даже не больно, и вроде даже злорадно, но это теперь навсегда, и просвечивать будет и через плоть, и сквозь одежду, и видно будет каждому, и многие отшатнутся, а останутся такие же меченные, и вот тогда заболит так, что наизнанку вывернешься, лишь бы спрятать проклятое клеймо, лишь бы стереть, лишь бы стерпеть.
Если бы не Смайли, так бы и лежал Пол на краю склона воронки, так бы и думал, что ему теперь по поводу "убить всех япошек" думать, но хорошо, что дёрнули Пола, ткнули в ногу, хлопнули по боку, и смог он продолжать думать уже в безопасности, на дне воронки. Только сбили весь процесс поздравления да похвалы. Была мысль да улетела. И ведь не жаль даже — не та это мысль, что хочется до конца додумывать. Убил и убил. Понадобится — ещё убьёт, а закончится всё — жалеть не будет. Среди меченных тоже хорошие люди есть. Главное самому от себя не отшатнуться.
Лейтенанту Пол лишь кивнул сосредоточенно, словно уже заявку на повышение квалификации собираясь писать, а вот на вернувшемся Инджане уже смог и взгляд сфокусировать. Смелый всё же парень, хотя и не вышел ещё, похоже, из отрешённого состояния. Вон даже не смотрит на того, кто его жизнь только что на кон поставил и раунд у Таравы выиграл. Обидно даже, но с другой стороны, этому Инджану сейчас не позавидуешь. И рисковал больше всех, и опять куда-то посылают... хотя по справедливости-то надо было Манго как раз-таки Пола посылать куда-то, а не запыхавшегося третьевзводного.
— На, хлебни хоть сперва, — Слипуокер угрюмо протянул Инджану одну из своих фляг с водой, — освежись чутка.
Там теперь внимание понадобится да реакция со смекалкой. Бездумно живцом петлять, это про другое, и тут чем скорее переключится... как его, Робинсон? Правда фамилия такая? Что-то не идёт ему, хм. Короче, скорей бы ему переключиться, целее будет!
— Удачи там.
Дрогнул вдруг голос, скомкалось пожелание. Это отходняк накрыл — только теперь стало ясно, какую плиту напряжения пришлось на плечи взвалить. Кивнул Слипуокер Инджану и глаза прикрыл, затылком на песок откидываясь. Надо выдохнуть. Надо переключиться.
-
заставляя своих мучителей прописывать всякие разные incomprehensible, unfathomable и uncopyrightable
Классный пост и крутая биография. Интересно было прочитать: про японку, про польские корни, про плен. Очень круто!
|
Лобстер
Кидаешься в темноту. Тебе кажется, что ты ловок, как тигр, и стремителен, как змея. Бьешь!
Штык протыкает только воздух.
Черт! Надо было прямо в пол колоть! Но так и штык сломать можно!
Бить или послушать?
Слышишь шорох там, внизу, близко-близко.
Нет сомнений, это шорох! Там кто-то есть! Почему он ещё не выстрелил в тебя? Не ударил? Не схватил за ногу?
Бьешь снова, раз, другой – всё мимо в этой проклятой темноте.
И уже отчаявшись, чувствуя, что либо ты, либо он, тыкаешь сверху вниз туда, где шуршало.
И попадаешь, протыкаешь что-то твердое, протыкаешь насквозь, так что штык стукает кончиком о бетон. Поднимаешь винтовку и чувствуешь – наколол что-то на штык. Твёрдое. Наколол. Может фляжку? Да нет, тогда металлический скрежет был бы. Может, кожаное что-то?
Тихо. Не шуршит больше. Затаился?
Ведешь рукой по стволу, дотягиваешься до штыка и... отдергиваешь руку! Там, на кончике твоего оружия, что-то ещё живое! Оно шевелится, оно волосатое, оно... У тебя одна мысль: это оторванная рука японца, кисть. Она, наверное, ещё живая! Но почему такая волосатая?
Снизу подкатывает тошнота, ты представляешь эту руку. Поборов себя дотягиваешься до неё и опять чуть не вскрикиваешь – это что-то... худое, как скелет. Пальцы тонюсенькие, твердые...
И вдруг понимаешь – это не от человека. Это какое-то огромное насекомое, вроде жука или что? Как в комиксах! Таракан размером с фляжку. Он ещё живой, он ещё шевелится. Так вот, что япошки тут делают – разводят всякую дрянь. Опыты, наверное, ставят. Ничего себе!
А вдруг оно ядовитое! Трясешь винтовкой. Нее, плотно штык засел. Оно ещё там.
Но надо очистить штык, и поборов брезгливость, ты шаришь рукой, чтобы счистить эту гадость со штыка. Фу, бля!
И тут оно кусает тебя за палец! Натурально хватает. Снова едва не вскрикиваешь! Ну и дрянь! Кулаком, кулаком тыкаешь в эту мразь, и тут только понимаешь, что это...
...что это просто большой краб, заползший в бункер от обстрела.
Никакой не японский боевой таракан.
Краб шмякается на бетонный пол, и больше ничего не шуршит. Никого тут нет. Может, трупы только.
Да, труп есть – проходишь шаг в сторону и натыкаешься ногой на тело. Тыкаешь его носком – вроде, мертвое. Это явно человек. На всякий случай тыкаешь штыком пару раз. Да точно мертвое.
А снаружи, кажется, стрельба, крики.
Идти наверх или посидеть тут? Втроем, так сказать. С дохлым крабом и дохлым япошкой.
Чувствуешь, как успокаивается раскочегарившееся сердечко.
-
Слегка лобстернул
-
Победа человека над КРАБОМ!
-
"ловок, как тигр, и стремителен, как змея", жаль, что ты Лобстер.
С крабом, канеш, тот еще хоррор вышел.
-
Teenage Mutant Ninja Crabs
-
Тарава: Ну ты молоцца, держи краба!
-
картина маслом - Лобстер убивает Краба.
ждем следующий сезон "дети Краба выходят на тропу мести"
-
Это прекрасно.
-
И вдруг понимаешь – это не от человека. Это какое-то огромное насекомое, вроде жука или что? Как в комиксах! Таракан размером с фляжку. Он ещё живой, он ещё шевелится. Так вот, что япошки тут делают – разводят всякую дрянь. Опыты, наверное, ставят.
Сцена с крабом просто огонь!
|
|
Саманта. Перехватывает громоздкое орудие "Ржавая" сразу же, как оказываетесь с ней "на одном уровне".
- Вот спасибо...
Убедившись в том, что лаз над вами снова закрылся, легонько похлопывает тебя по плечу.
- Себе дыма оставь - за него тут не только поршня гоняют. Типа кэш: демкреды, эфективо. Понимаешь?
Аналог денежных средств. То, что меняется на товары и услуги. Понятней некуда.
- Ладно, это все хуйня...
Прижавшись к перекрывающей путь в тоннель пластине, пару секунд напряженно прислушивается к происходящему на той стороне.
- Сейчас везде опасно...
Удовлетворившись, по всей видимости, результатами "прослушиваний" - похоже, там нет ни бандитов, ни вампиров - вновь переключает фокус внимания на тебя.
- Дум-Дум? Да такой же пидор, как и другие. Бывший "Тек". Не знаю, за что его выпиздили, но, раз он прибился к "Черепам", то явно за дело.
Припав на колени, жмет левое ухо к "полу". И там тихо.
- О, кстати...
Поднявшись, зачем-то отряхивает брюки, хотя вокруг никакого сора не видно.
- А эта, ну, набойка у тебя есть?
Выставляет вперед правый кулак, оттопыривает большой палец вверх, а мизинец в сторону, после чего несколько раз ритмично покачивает вперед-назад получившейся конструкцией.
- Радио, короче.
Радио. Явно не шуршащую чужими голосами коробочку, которая рассказывает всякое, имеет в виду. Которая про "много музыки" и "много разговоров" в духе: "Три девушки были найдены мертвыми в лесном коттедже национального парка "Грис Рока", в настоящее время полиция выясняет все обстоятельства произошедшего"; "По последним данным, рост инфляции в округе Сан-Лукас за прошедший сезон достиг исторического минимума, снизившись по сравнению с предыдущим на семнадцать десятых процента"; "Это был союзарский дрон! Я пережил оккупацию, я знаю о чем говорю! И я видел его так же ясно, как вас - сейчас!"; "Начальник службы безопасности группы компаний "Нова", госпожа Сьерра Мельзо, заявила, что основной версией причины аварии на шести аргентинских космолифтах является теракт"; "Никогда не забывайте - Ритан все видит! Каждому воздастся по поступкам его! И каждый, кто сейчас живет только для себя, в смерти унаследует лишь забвение". Радиостанция?
- Может, и пиздовать никуда не надо будет - попиздим раз на раз. Типа, я не я, хуе-мое, заебала-проебала, помогите-маякните.
|
-
Поймать каждое слово из разговора Шильды и рейдера, не упустить
Эх, научат плохому же
-
> поохотиться на "пидора"
Звучит, как название романа в мягкой обложке.
|
Всем. Качает головой рейдер, наблюдая за корчами хиспанца и суетой ученой какое-то время.
- Ебаный, блять, пиздец.
Тычет своего друга в бок локтем.
- А ведь я говорила.
Джулия же, не теряя времени, вновь укладывает себе на колени и нежно, но надежно фиксирует голову ставшего вдруг не в меру говорливым - даже по своим меркам - несчастного, осторожно прихватив ее ладонью и прижав к своему животу.
- Вот так.
Улыбается, мягко похлопывая-поглаживая "пациента" по щеке. И, поджав автошприц тому куда-то за скулу, сухо щелкает кнопкой активатора. Щиплет.
- Точно в сонную артерию. Несколько ударов сердца - и мозговая ткань начнет насыщаться активным действующим веществом.
Сноровисто меняет "заряд", снова колет - туда же, тем же манером.
- Так.
Снаряжает приборчик третьей ампулой, снова колет.
- И вот так.
Вытаскивает четвертую - уже из собственного кармашка.
- Немного абсолютно легальных на Кедане эйфоретиков, произведенных не в подвале, а на заводе одного из крупнейших в Галактике фармконцернов. Чистых и легких словно пыльца с ангельских крыльев.
Щелк - готово.
- Думайте о хорошем.
Покачивает осторожно Фиделя, придерживая его под затылок и за плечо.
- О кувшинчиках с водой, например.
Войд-двеллер, спроси его прямо сейчас, являются ли округлые сосуды с оформленными горлышком и ручкой, обязательно небольшого размера, что наполнены пригодной для питья жидкостью, однозначно позитивной вещью, наверное, затруднился ответить на этот вопрос вот так, сходу.
- Или о котнице. Слышали о таком звере? Нет? Я вам сейчас расскажу.
Запевает тихо Иммерман, баюкая картельщика.
- Взяли гурры в плен синицу... И пушистого кота... Намудрили, совместили, а в итоге получили... И не зверя и не птицу, а ужасную котницу... С клювом, пышными усами... Хвост еще торчит трубой... Приучать пришлось к лотку... Всей научною кликой...
Присвистывает "Зола", усаживаясь на пол. Открывает еще банку с газировкой.
- Как-то раз попался гуррам, что гуляли по лесам... Дикий и ужасно хмурый... Кто же это?.. Росомах... С кем его скрестить не знали, долго думали, гадали... А потом поймали муху... Запихнули в аппарат, запустили - ждут, сидят... Зарычало, забурлило и на свет явился, кто?.. Муросомах?.. Нет, неправда - там всего-то получился... Крохотный малыш мумах... Он крылат, зубаст и в шерсти... У него шесть крепких лап... А на завтрак он съедает... Два кувшинчика с тем самым... О чем в песнях не поют...
Подсаживаются поближе "1512" и "1552".
- Следом взяли в плен медузу, что похожа на желе... И скрестили не со зверем - с лаборантом, что решил... Вымыть геноустановку... Внутрь влез совсем без страха... Но неловок был, бедняга... Локтем зацепил рычаг... Пыхнул луч-сплайсификатор... Лопнул, затрещав, скафандр... И из камеры к нам выполз... Слизистый медузорант... Он клекочет, он бормочет, он пробирки жижей мочит... Позовем скорей охрану... С огнеметами придут... Добряка-медузоранта... Кушать пудинг уведут...
Вздохнув, занимает место в первом ряду и магистр. Шуршит упаковкой из-под батончика.
- Напоследок же собрались... Гурры чудо совершить... И представьте вы... Ритана... С бегемотом совместить... Обыскали все планеты... Изучили сотню звезд... Только вот ведь незадача... От Ритана не попался... Даже им замшелый хвост... И тогда решили гурры... С бегемотом так скреститься... Чтобы грант не пропадал... Всей командой навалились... Ночи напролет трудились... Не выходит ничего... Так и эдак все пытались... Боком, сзади, впереди... Только без толку старались... Там несовместим геном...
Давится агавовым соком, закашлявшись, жжунья - так, что из носа капает.
- Сука... Блять...
Если кому и понравилась "колыбельная", то, кажется, ей.
- Кх... Чего?..
Иммерман же осторожно осматривает красные точки-отметины на шее Молино.
- Уже должно подействовать. Как вы себя чувствуете?
-
занимаем место в первом ряду
-
- Или о котнице. Слышали о таком звере? Нет? Я вам сейчас расскажу.
- Взяли гурры в плен синицу... И пушистого кота... Намудрили, совместили, а в итоге получили... И не зверя и не птицу, а ужасную котницу... С клювом, пышными усами... Хвост еще торчит трубой... Приучать пришлось к лотку... Всей научною кликой...
- Как-то раз попался гуррам, что гуляли по лесам... Дикий и ужасно хмурый... Кто же это?.. Росомах... С кем его скрестить не знали, долго думали, гадали... А потом поймали муху... Запихнули в аппарат, запустили - ждут, сидят... Зарычало, забурлило и на свет явился, кто?.. Муросомах?.. Нет, неправда - там всего-то получился... Крохотный малыш мумах... Он крылат, зубаст и в шерсти... У него шесть крепких лап... А на завтрак он съедает... Два кувшинчика с тем самым... О чем в песнях не поют...
- Следом взяли в плен медузу, что похожа на желе... И скрестили не со зверем - с лаборантом, что решил... Вымыть геноустановку... Внутрь влез совсем без страха... Но неловок был, бедняга... Локтем зацепил рычаг... Пыхнул луч-сплайсификатор... Лопнул, затрещав, скафандр... И из камеры к нам выполз... Слизистый медузорант... Он клекочет, он бормочет, он пробирки жижей мочит... Позовем скорей охрану... С огнеметами придут... Добряка-медузоранта... Кушать пудинг уведут...
- Напоследок же собрались... Гурры чудо совершить... И представьте вы... Ритана... С бегемотом совместить... Обыскали все планеты... Изучили сотню звезд... Только вот ведь незадача... От Ритана не попался... Даже им замшелый хвост... И тогда решили гурры... С бегемотом так скреститься... Чтобы грант не пропадал... Всей командой навалились... Ночи напролет трудились... Не выходит ничего... Так и эдак все пытались... Боком, сзади, впереди... Только без толку старались... Там несовместим геном...
Всё, сайт можно закрывать, он выполнил свою функцию: лучший пост сгенерирован. xD
-
Вот. То, чего не хватало Фиделю!
-
Колыбельная великолепна
-
Шикарно!
-
+
-
И не зверя и не птицу, а ужасную котницу... Родила котница в ночь Не то сына, не то дочь; Не ратона, не ранушку, А неведому:
-
Ну все, можно выпускать книжку гуроовских сказок.
|
|
Саманта. Сжимаешь меж пальцев мылкую на ощупь пластинку. От нее тоже несет дохлятиной, но не так, как от того, кто ее таскал. Хоть и не вампир, его стоило убить хотя бы за то, что он такой зловонный. Просто чудовищно - даже мутить начинает, ощутимо поддергивая диафрагму. Не так, чтобы совсем, но и не так, чтобы вообще ничего.
Сунув пропитанный некромиазмами "ключ" в карман, перехватываешь оружие так, чтобы выстрел было возможно произвести сразу - без дерганий с прицеливаниями - от бедра. На такой дистанции по рейдеру или вампиру промахнуться будет сложно. Если, разумеется, это не хорек-рейдер или хорек-вампир. И пусть с первым все понятно - мелкие звери обычно не грабят, не насилуют и не убивают репликантов, то второй момент вызывает определенные опасения. Что, если зверей-вампиров-мозгососов просто не показали, но они все же могут быть? Или рыб. Лосось-вампир? Дичь. Хорошо, что тут нет воды.
- Да, да - помочь.
Отзывается тут же мужской голос, когда отвечаешь ему, подойдя чуть ближе.
- Вывести тебя отсюда. Ты же этого хочешь, да?
Перебивает его женский.
- Эта крыса пиздит у своих же. Как думаешь, что он крутанет с левым телом?
Шипит змеей - кстати, насчет змей-вампиров - "помощник".
- Заткнись, Шило. Войдом клянусь - если не завалишь ебло, я тебя, на хуй, вскрою.
И вновь к тебе, очевидно, обращается.
- Проверни такую хуйню, кукла - с хуя ли у Бифа не было набойки?
О том, что такое "набойка", можешь только догадываться.
- Типа, если мы съебем, как эту хуйню засветить? Да раз на раз - тут есть электрофары.
Насчет "электрофар" - та же песня.
- Тебя уже срисовали, хуй на хуй. Выпусти меня - так у тебя будет варик вытянуть, хоть и пиздрический.
Усмехается женщина.
- Камеры тут и правда есть, но они как раз в клетках.
Удар - так, что вздрагивает, лязгнув - та дверь, за которой скрывается первый говорящий.
- Мразь! Пизда тебе, Шило. Пизда. Я тебя вскрою, блядина. Красным умоешься, пиздень жопососная. Красным, сука!
Еще удар. Но вторую все это, похоже, лишь веселит.
- Быстро ты как раньше стал, пидорок. А где же доброта?
|
Манго, Слипуокер, Инджан, Клонис
Манго
Перебираетесь в воронку.
Парамаунт, вместе с Гловерами дают пару очередей по бараку – видно, как пули горстью отскакивают от бревен куда попало или втыкаются в них, заставляя щепки встать торчком. А Винк и Домино, схватив пулемёт, ползут вперёд. Это вообще не совсем то, что ты приказывал – ты приказывал пулемётам открыть огонь. Но Кремень, который с тобой тут же в воронке, видя, что ты не знаешь, кричать Винку или нет, говорит, взяв тебя за плечо.
– Нормально! Нормально! Пусть ползёт! Там наши рядом. Эй, вы трое! – отпускает тебя. – Смотреть в оба, вон туда, налево! Прикрывать расчет отсюда, мало ли кто в бараке покажется. Если что – прижать!
А ты уже видишь, что бойцы поползли вперёд, не спеша, не слишком уверенно, но ползут, ползут морпехи!
– Я на правый! Там надо наших поторопить, вон они в сарае этом засели. Слушай! – наклоняется к уху. – Нужен ротный Ка-Пэ! Выбери место! Понял? Выбери место, где он будет. Мэтьюс, прием, слышишь меня!
Парамаунт, всматривавшийся уже посмелее в то, что там делается впереди, оглядывается, кивает.
– Бейте не по бараку, а левее. Барак я закрою с Хобо, а второй взвод справа пойдет, понял? Давай, смотри в оба, по своим не попади!
Парамаунт кивает, дескать, всё будет в лучшем виде.
Снова к тебе.
– Я пошел! Расшевелю правый фланг, а потом в центр. Ты двигай пулемёт второй, когда закрепимся, следи, чтобы наших не накрыли, кто в блокгаузах остался.
Чувствуешь, что он на нервах, сильно на нервах, ты словно видишь, как под лобной костью у него пульсирует что-то такое, что пытается ничего не упустить. Ты никогда не видел Кремня таким напряженным.
Ганни перехватывает карабин и, выпрыгнув их воронки, перекатившись за стену, бежит в сторону правого фланга, пригнувшись и придерживая каску.
Слипуокер
Берёте не мушку барак, тот, что левее блокгауза. Вспоминаете всё, что там говорили – как не дергать спуск, как держать винтовку.
– Видишь что? – шепчет Смайли.
Ты видишь, как ползут, словно вши по листу желтой бумаги, Винк и Домино. Видишь покачивающиеся кроны пальм. Видишь темные прямоугольники окон.
– Вот и я не вижу, – шепчет Смайли и сглатывает.
Инджан
Ползешь под стенкой, по дороге припоминая, как там этот Блондин выглядит. Невысокого роста, такой слегка даже смазливый, с ямочкой на подбородке. Ему, наверное, лет двадцать шесть или двадцать семь, перед самой войной выпустился. Все-таки, как ни крути, богатым в этой жизни всегда достается лучшее – офицеры, кроме тех, кто из сержантов выбился, все с высшим образованием, на родительские деньги. У кого карьера, у кого бизнес, у кого сеейное дело. У тебя же – хер да ни хера по жизни, всегда так было и всегда так будет. Всё, что тебе отведено – скрести пузом по песку и докладывать.
Рвется в воде снаряд, мокрая песочная плюха падает тебе на плечо, попадая на щеку. Фух, спасибо, что не осколок.
– Боец, прием! Ты так до сочельника будешь ползти! – слышишь голос ганни над собой. – Роббинс! Кончай валяться! Пригнулся и побежал!
Кажется, он сейчас тебя пнет.
Вставать? Ну уж нее... встаешь, и быстро. Морская пехота так устроена – когда ганни приказывает, тело само как-то сначала делает, а потом уже голова додумывает, надо было сделать или нет.
И бежишь, согнувшись и гадая, мелькает сейчас твой затылок над стеночкой или нет.
Но бежать недалеко – вот они, бойцы второго взвода, сгрудились у блокгауза. Спрашиваешь, где лейтенант Уоткинс.
– Пригнись, дебил! – шикает капрал. – Тут он!
Уоткинс выглядывает из какой-то ямы.
– Чего тебе?
Передаешь приказ.
– Ясно! Взвооод! Приготовиться к атаке! Родригес, Вэнс, гранаты приготовить! Первое отделение – к левому бараку. Второе – к воронке и прикрывать, потом взять правее. Третье – в резерве, прикрывает отсюда!
А ты уже чешешь назад. Поднимается стрельба из всего, из чего только можно, люди кричат что-то нечленораздельное, и ещё стучит пулемёт там, откуда ты стартовал.
Добегаешь, перемахиваешь через стенку. Докладывать? Да можно не докладывать – уже видно, что второй взвод идет в атаку, что-то там взрывает, палит во все стороны, орёт. Можно передохнуть под перестук "Браунинга".
Ту-ту-тум! Ту-ту-тум! – и с тихим звоном катятся на дно воронки гильзы.
Клонис
Милкшейк наклоняется к тебе.
– Что? Не понял! Что!
Он успокаивающе прижимает тебя руками.
– Тише! Не надо, не дергайтесь пока. Тише! Там лейтенант Донахъю командует. Всё под контролем.
Он оглядывается, ища помощников, но рядом никого нет.
– Я вас до воронки сейчас. Вы там с ним сами. Сейчас-сейчас!
Он приподнимает тебя, накидывает непослушную твою руку себе на шею, подхватывает подмышку. Ноги расползаются, как будто ты сильно пьян.
– Сейчас-сейчас! – с натугой говорит он и тащит тебя. Через стенку и бруствер из мешков вам не перебраться, но в том месте, где вы тогда подорвали стену, чтобы получилась воронка, перебраться можно. Он тащит тебя, кряхтя от натуги, несколько метров.
Вы скатываеетсь в воронку, он придает тебе более удобное положение.
Тело как чужое, но боль ты чувствуешь. Уже хорошо, как говорится.
В воронке Манго, Слипуокер, Уистлер, Смайли и пулеметчики – Парамаунт и братья. Пулемёт коротко стучит, посылая куда-то очередь за очередью. На дне воронки – уже целая куча гильз. Одни дымятся, другие, воптанные в песок, уже нет.
В воронку скатывается ещё один морпех – тот, что нашелся перед самым обстрелом. Роджерс что ли? Робертсон? Пытаешься вспомнить.
Всем, и особенно Манго.
Видно, что ганни своё дело сделал: пока первое отделение стреляло из сарая на берегу, второй взвод сблизился и взял барак. Какой-то япошка там крикнул что-то, рвались гранаты, но вроде все хорошо. И даже ещё там что-то захватывать кто-то побежал. Неплохо!
Первое отделение тоже побежало через открытое пространство. Свист... разрыв! Нет, встали, опять бегут. Все или не все? Ганни пропускает других вперед, залезают в барак, там внутри выстрелы. Всё, всё кончено – правый фланг прикрыт.
Ганни машет рукой Парамаунту, кричит, чтобы тот прекратил огонь. Потом ползет через открытое пространство к блокгаузу, исчезает за ним.
Огнеметчики и бегавшие за рюкзаками морпехи всё ещё ползут к блокгаузам. Что там Сирена? Что Дасти, Брукс? Ни черта не разобрать. Зато видно, как Винк с пулемётом скатился в воронку и обстроился. Слипуокер, Уистлер и Смайли выдыхают – никто там, в левом бараке, не появился. Левый фланг... ну, можно сказать, тоже прикрыт, хотя ещё пехоты бы там не помешало. Да и барак бы проверить.
Слева по-прежнему идёт бой. Спереди, где блокгаузы – тоже стрельба, пожиже, но тем не менее, там началась перестрелка, это понятно. Откуда там стреляют япошки – пока неясно: постройки и пальмы загораживают, а по звуку, когда вокруг такой концерт, хрен поймешь.
Вжик! – памф! – перед носом у Манго проносится что-то настолько злое и быстрое, что он не сразу понимает, что же это было такое... Фонтанчик взлетает у самого локтя Уистлера на краю воронки.
– ЛАЖИИСЬ! – гаркает Парамаунт.
Это – пуля весом 9 грамм, остроконечная, легкая, пролетевшая в два с половиной раза быстрее звука.
Вы все пригибаетесь, сползаете пониже.
– Сучий потрох, чуть руки не лишил! – возбужденно сообщает Уистлер.
Но ты, лейтенант, знаешь, это не его пуля была, а твоя. Кто-то хотел тебе мозги вышибить, но повезло.
– Слева стреляли, – говорит Смайли тихо.
– Да ежу, блин, понятно. А откуда?
Смайли неуверенно пожимает плечами.
Может, еще один недобиток, а может... а может, кто угодно и откуда угодно, мать его! Это гребаная Тарава! Тут везде опасно всё время! Тут со всех сторон, из каждой щели может выглянуть раскосая смерть и утащить тебя в ад, будь ты хоть рядовой, хоть лейтенант, хоть полковник, мать его, Шуп. Может, это вообще с пирса снайпер!!! Кто знает!?
И что делать?
– По-ол, у тебя в амфибии непло-охо тогда получи-илось, – говорит Гловер-младший, по-южному растягивая слова. Дурные они оба все-таки.
-
Тарава - это минимум два "С": суматоха и смерть.
-
– По-ол, у тебя в амфибии непло-охо тогда получи-илось, – говорит Гловер-младший, по-южному растягивая слова.
Крутая сцена с южным акцентом вышла. Так живо это можно представить. Да и вообще весь пост огонь!
|
Всем. Кивает рубаке сначала - в ответ на просьбу внести ясность относительно "кнопки" - рейдер, а потом и - в ответ на предложение остаться - корпорат.
- Д-да, Р-рубик. С-спасибо. Д-думаю, т-ты прав - т-так будет л-лучше для в-всех.
Третьей - за последние несколько секунд - кивает уже доктор.
- И я рада. Рубик, верно? Не самое распространенное в Ренго имя. Возможно, вы войд-двеллер, и ваши родители назвали вас в честь "Ру-Бика", одной из самых крупных и, вне всяких сомнений, самой красивой внемировой станции во всем Пределе Хайдерманна. Я бывала там - настоящее произведение искусства от мира астроинженерии. Колоссальные гидропонные сады, гигантские бассейны-миллионотонники с рыбой, всяческими ракообразными и даже пресноводными медузами, невероятная и удивительно удобная планировка жилых блоков, собственные добывающие установки и производства, многоуровневая фрегатная верфь и, конечно же, знаменитое красное мороженое с частицами вулканического пепла из мезосферы Глаза Вечности. Впрочем, возможно, вы и сами все это помните. Или, может быть, вас назвали так в честь вашего оружия. Но это - очень вряд ли, вы не первый Рубик в моей жизни.
Смещает фокус своего внимания на картельщика, который удивительно - в первую очередь, для самого себя - споро и сноровисто латает матерчатое хранилище для артефакта.
- Я давно перестала быть хорошим человеком, если брать за стандарт общечеловеческие представления о морали.
Невозможно понять по выражению ее лица - все так же спокойно-доброжелательному - печалит ли ее данный факт или нет.
- И к вам я вышла только потому, что дети посоветовали мне это сделать. Что же до оценки личностных качеств госпожи Хершел, с этим все сложно. Как бы вам получше сказать...
Меняет ноги, уложив ту, что была "под" на ту, что была "над".
- Как личность, она весьма противоречива, а многие ее поступки и решения вызывают вопросы даже у такого человека весьма широких взглядов на многие этические дилеммы как я. Но...
Прихватывает себя за колено сцепленными вместе кистями.
- При всем этом, подобных ей по всей Галактике рождается, наверное, с десяток на каждое поколение. Те, кто двигает прогресс. Она может считаться ведьмой, палачом, даже детоубийцей, но это своего рода путь, который, если ты хочешь достичь той цели, которую хочет достичь она, тебе, в любом случае, придется пройти. Вы считаете, что создание примитивного, убивающего все вокруг, поглощающего органику и управляемого с помощью псионики биооружия - это и есть то, что ее волнует? О, уверяю вас, это могло бы волновать ученого вроде меня, тут же - не тот случай. Представьте себе мир, где живые комбайны сами добывают минералы в недрах заледеневших Миров, где машины выращивают, а не строят, где дома сажают в виде кокона-семечки, а космоверфи становятся чем-то вроде родильных домов. Мир, где все текущие проблемы практически всех человеческих и постчеловеческих Цивилизаций: голод, болезни, перенаселение, все они - решены. Вот, к чему она стремится. Потенциал морф-частицы невероятен. Но, как и в случае с ядерной энергией когда-то, путь к ее обузданию и приручению тернист. То, стоит ли спокойная и сытая жизнь триллионов в будущем тысячи жизней сейчас - это уже каждый решает для себя сам. Собственно, это все, что я могу о ней сказать.
Откидывается на спинку кресла, услышав о начальстве и выживании.
- Буду с вами честна - корпоративная культура такова, что мало кого удивляет, например, зачищенная оперативниками конкурентов затерянная в глуши исследовательская станция. Но, как говорят: что дозволено Войду, то не дозволено двеллеру - основа основ философии тех, на кого я работаю, это принцип разграничения. Если не найти вас, ваших родных и друзей, и не вырезать всех начисто, обязательно устроив максимально впечатляющие инсталляции - на горизонте замаячат репутационные риски.
Заканчивает хиспанец портняжные работы, удостоившись одобрительно покачивания головой от собеседницы.
- Что до возможных путей к отступлению, их не так много. Прибыль, например. Если вы сможете предложить моему руководству что-то, что кратно компенсирует убытки, возможно, вам все простят. Даже потери среди персонала, принципы кровной вражды тут особо не работают. Однако, думаю, это не ваш вариант. Смешно, но, вероятно, вам остается только попросить помощи у все той же Хершел - если в этих стенах и остался кто-то, чье слово имеет серьезный вес там, наверху, то это только она.
Чувствует Рубик, что практически достигнут тот предел, за которым заканчивается молчаливо-безучастное слушанье и начинается процесс накопления раздражения, как его спутник решает обратиться к безглазым мальчишкам. Поднимает правый указательный палец вверх доктор.
- Я бы...
Скалится, вперив невидящий взгляд в хиспанца, его, по его же утверждениям, "соотечественник" - "1552".
- Квестьонес интересантес, амиго. Мне вытащили охос, но они мне и не нужны - я вижу эсенфья. Ты - пердедор, разочарование своего мертвого папито. Он...
Указывает на Рубика.
- Пердедор. Разочарование своей мертвой новьи. Она...
Тычет пальцем в оскалившуюся отнюдь не в улыбке "Золу"-"Лазо" теперь.
- Пердедор. Разочарование своей мертвой хаурии. И ты...
Очередь Бенджамина наступает.
- Пердедор. Разочарование св...
Поднимает магистр руку, ладонь вперед.
- Х-хватит. Д-достаточно.
Щерит клыки монстрик.
- Тинес мьедо, сьентифико?
Вновь обращается к картельщику.
- Как тебе такие респуэстас, амиго? Эстас энтусиасмадо?
Отпихивает его рыжий, "1512".
- Дай! Дай я тоже скажу!
Уступает ему товарищ, кланяясь.
- Тетя Иммерман - плохая!
Разводит руками в стороны она, мол, что поделать?
- Она с теми, кто меня мучал. Но не совсем плохая. Такая, как бы - средне-плохая. А тетя Хершел - она злая, она совсем, очень-очень плохая. И она всегда злится, если что-то не получается - и тогда она бывает, что бывает супер-плохая.
Подойдя, сует Молино листок бумаги, на котором карандашами нарисовано странное - с ветками-лицами, мухами-лицами - дерево.
- На. Это Зверь. Он красивый. И...
Поднимается тот, что постарше, "1683", со своего места.
- Тише.
Протягивает руку к сиденьям с отвалами провианта - и одна банка, с "колой" которая, словно живая, тут же пулей прыгает ему в ладонь.
- Любишь быть в курсе дел, стрелок?
Гнется сам собой, ломаясь, ключик на крышке жестяной.
- Я тоже.
Делает пару глотков.
- Освежает. Хоть и химозное дерьмо.
Снова прикладывается, пьет.
- Так...
Враз его товарищей словно ветром сдувает - убегают к отвалам мебели.
- Я знаю, кого и зачем вы ищете.
Допивает залпом пойло.
- Даже попросил нашу гостью позвать вас на огонек.
Сминается емкость так, словно по ней сверху кувалдой наотмашь ляпнули - щелк.
- Ладно, упрощу твою задачу. Ученый останется здесь, вы втроем - пойдете дальше. А потом вас убьет Стальной. Без шансов.
Покрутив давленый металлический кружочек, отбрасывает его прочь.
- Или не убьет. Если я помогу.
Сжимает кулак правый.
- Это - сила.
И там, внутри, что-то начинает заметно мерцать, источая мертвенно-бледное, потусторонне-синеватое свечение.
- Вся - для одного. Каждому - своя.
Шепчет - впрочем, довольно громко - Иммерман, опасливо поглядывая на подопечного.
- Судя по мощности дуги - это прямой межличностный трансфер псионического напряжения.
Все ярче и ярче сияет нечто, зажатое меж пальцев ребенка.
- Много дает, много берет.
Даже тени костей под словно ставшими зыбкой завесой кожей и мышцами проступают.
- Наш дар - ваше проклятье. Выбирайте.
Но вашу новую знакомую, похоже, волнует совсем не это.
- Может необратимо повредить подкорковые структуры мозга, зависит от индекса псионической устойчивости. Кто-нибудь знает свой?
-
Я так и знал!
-
Крутая сцена! Иммерман – супер. И дети тоже.
-
Вон оно имя то откуда. А я уж думал и реально, просто по клинку назван, имя-погоняло.
-
Нет слов, одни эмоции.
|
-
"У нас было три пистолета, марксманская винтовка, ящик гранат, пара спящих реплицированных солдат и целое множество патронов всех сортов и калибров, а также текила, ром, марочные вина, статуя Войда Неделимого из чистого серебра и кот. Не то что бы это был необходимый запас для обороны. Но если начал строить баррикады, становится трудно остановиться. Единственное что вызывало у меня опасение - это "Презрение". Нет ничего более беспомощного, безответственного и испорченного, чем рекреационные репликанты. Я знал, что рано или поздно мы натравим на рейдеров и на эту дрянь"
-
Нож и много хорошо горящего алкоголя.
"С помощью доброго слова и трёх пистолетов вы можете добиться гораздо большего, чем только с помощью доброго слова" – из неопубликованных воспоминаний одного охранника.
|
Кройц. Помнил тогда, до всевыжигающей вспышки - теперь, здесь и сейчас, помнишь вновь. Ты согласился. Коротко кивнула новая знакомая, подтверждая вашу - разумеется, сугубо конфиденциальную - сделку. Жизнь за жизнь, где на одной чаше весов лежит судьба всего, ради чего ты существуешь, а на второй - голографическая картинка. Практически молча съели неплохо приготовленных угрей, так же простились, но с надеждой на скорую встречу, на облюбованном "гуррами" промерзшем куске камня, болтающемся посреди Приграничья. Уже ехал в такси, когда "звонилка" затрещала-загудела в кармане. Бабушка Дун, от волнения то и дело сбиваясь на привычно-кехайский, в течение, наверное, минут десяти пыталась объяснить тебе, что приходил дежурный врач, фамилии его она не знает, он тут недавно, но это не так важно, важно то, что ему кто-то позвонил, как бы не из самого Департамента, а этому кому-то, кто из Департамента, ему тоже позвонили, и те, они уже были с Тьерра-Бланки, какая-то серьезная клиника в Джерихо-Сити, спрашивали насчет своей пациентки, которая находится на стационарном лечении там, то есть, тут, в этой муниципальной больнице, а тут доктора ничего не знают, никто не предупредил, кто-то куда-то уже вылетать собрался, а то, может, даже уже и вылетел, и еще зачем-то нужна другая палата - просторней и на одну персону, но с этим проблем нет, ее уже оплатили те же люди, которые звонили другим людям, и те, кто-то из них, сказали дежурному врачу скинуть данные по динамике состояния, но он не знает, где искать, и он позвонил доктору Гарсия, который ваш лечащий врач, а тот уже уехал домой, но все хорошо, за ним съездил дядя Цун, они уже едут обратно, а когда выяснилось, что в больнице не работает освещение на посадочной шаттл-площадке, то приехал старший из младших братьев Юйлань, Тенгфей, и уже дозвонился до кого-то, кто разбирается в электрике, а то доктор Гарсия сказал, что люди, которым звонили из Джерихо-Сити, позвонили кому-то в Департамент, а потом оттуда позвонили уже ему и сказали, что шаттл все таки вылетел, но тебе переживать не надо, к его прибытию все будет готово, а еще последние счета, как сказала медсестры, которая меняла дочери катетеры, оплатили, но кто - она не знает, а доктор Гарсия с дядей Цуном уже едут, но еще не приехали, и когда приедут, то ему сразу скажут, чтоб он узнал, но сначала надо, чтобы доктор скинул людям, которые звонили по поводу палаты или шаттла, медицинскую карту, это надо сделать срочно, но все нормально, они успеют, и еще позвонили деду, он уже готовит людям, которые летят, что-нибудь поесть, и должен привезти к сроку, но они, может, и откажутся, все же из столицы, к другой еде привыкли, но это не проблема, тогда доктор Гарсия заберет и дежурную смену накормят, а так, в общем, все в порядке, она тебя обнимает, целует и будет молиться, чтобы духи тебя берегли, а за внучкой они присмотрят - уж ты будь спокоен. Спокойствие. То, что сейчас бы не помешало.
Задаешь вопрос той, что наверняка находится где-то рядом, хоть ее и не видно.
- Хершел. Зверя. Сделала.
Чувствуешь, что направляется к воротам она.
- Хершел. Гений. Создает.
И усмехается, переливчато-звонко и металлически-мелодично.
- Мельник. Хершел. Оставь.
Похлопывает тебя по плечу - даже вздрагиваешь непроизвольно. Не направляется, значит.
- Квей. История. Видела.
Вот тебе и помощь, Мартин-Лютер.
- Оса. Корпорация. Служит.
Ожидаемо ли это было?
- Мельник. Хершел. Убьешь.
Наверное, да.
- Хозяин. Мельник. Найдет.
С другой стороны, одна твоя знакомая вообще не стесняется своей принадлежности к "Tashiro Armory".
- Семья. Друзья. Умрут.
Что помешает "Хозяину" убить тебя за то, что ты уже сделал?
- Лабиринт. Новый. Построят.
Ловит тебя внезапно под локоть. Так, словно мысли прочитала, ага.
- Слуги. Новые. Купят.
Разжимает пальцы, вновь оставляя тебя в обманчиво-лживом одиночестве.
- Хершел. Хозяин. Дорожит.
Вспыхивает пламенный цзянь в отдалении.
- Квей. Мельник. Помогу.
Со свистом очерчивает яркую дугу, вспарывая стылый воздух.
- Мельник. Квей. Работаешь.
Покачивается жало раскаленное вперед-назад, параллельно палубе. Пригласительный жест, не иначе.
- Мельник. Оса. Забудь.
-
Очень здорово описана суета, когда кто то важный и с деньгами дал распоряжение.
-
Клиника пришла в движение!
-
Бабушки они такие.
|
— Ммгммм, — донеслось откуда-то со стороны Скрипача, поскольку едва он попытался открыть рот, туда тотчас набилась Тарава.
Технически Айзек был жив, но толку от этого было сейчас немного. Вот он попал в ад и пережил ад, но вместо того, чтобы почувствовать себя, наконец, морпехом, превратился в дрожащий сопливый комок. Страшная мысль поразила Янга в этот момент. А что если "быть морским пехотинцем" — это и означало орать от ужаса под обстрелом, вжиматься в землю, хрипеть от боли. Просыпаться по ночам от кошмаров. Знать больше мертвых людей, чем живых. Захлебываться кровью в тысячах миль от дома.
Может, когда воевавшие на Гуадалканале говорили ему, что он не один из них, они мысленно добавляли "и радуйся, пока можешь"?
Ну, теперь Айзек не мог.
— Баллоны целы. Адама убили, — бесцветно сообщил Скрипач, откашлявшись. Про Адама — это не Мрачному (тот и сам видел), а самому себе, чтобы свыкнуться с фактом. Значит, их всего двое осталось. Диаманти и он. Их и раньше было как бы двое, но по-другому. Айзек подполз к Мылу, зажмурился, пару раз глубоко вдохнул и выдохнул, после этого решительно открыл глаза и, закусив губу, осторожно потянул за шнурок догтагов. Влажный коричневый песок на груди Олсоппа зашевелился, и выглядело это жутко, будто что-то собиралось выбраться или прорасти из кровавой каши. Айзек отцепил один жетон, замер, пытаясь сообразить, обо что вытереть его и руки. Почему-то использовать дангери Мыла казалось невежливым. В итоге, Скрипач кое-как соскреб кровь песком, а песок отряхнул о штаны. Жетон он пока что сунул в карман. Может, у Мыла в кармане точно так же лежал сейчас жетон Занозы, но проверять Айзек не собирался. У кого к концу дня окажется его собственный? Может, у Диаманти. Такая вот цепочка, звено за звеном, будто один за другим морпехи похлопывали друг друга по плечу. "Ну, я пошел, а ты еще поживи."
Наконец Скрипач закрыл Адаму глаза и поправил очки. А то промахнется еще мимо Райских Врат, или куда ему там. Зрение-то у него и правда было не очень.
На этом, Айзек был вполне уверен, подвиги для него на сегодня закончились. Лейтенант мог сам наваливаться всем вместе, сколько ему вздумается, выбивать зубы и имитировать атаки. У Скрипача в планах было выкопать у стены ямку, забиться в нее и тихонько выть.
-
Лейтенант мог сам наваливаться всем вместе, сколько ему вздумается, выбивать зубы и имитировать атаки. У Скрипача в планах было выкопать у стены ямку, забиться в нее и тихонько выть.
Весьма натурально, однако!
-
Замечательно).
-
Браво! Очень натурально. Уверен, что так всё оно и было!
-
Адама убили
Bastards
-
*обнимаит Аййзека
-
едва он попытался открыть рот, туда тотчас набилась Тарава
"В кругу друзей не щёлкай клювом" или как там было в той древней рекламе.
|
|
-
ГРААААХ! – бьет где-то совсем рядом, и вы оба скорчиваетесь и слышите мерзкое: Виу-виу! Это осколки по бетону прошлись. По звуку сразу представляется, какие они – маленькие, зазубренные, целеустремленные, как злые металлические рыбки-пираньи.
Злые осколки!
|
|
-
Бог войны сам знает, кого казнить, а кого миловать.
Классный пост. Про глоток воды и дельную мысль красиво было.
-
Всё равно это были прекрасно потраченные минуты — освежающий глоток воды, тенёк от пальмы, расслабленные мышцы, дельная мысль.
Всё, что делал Пол – делал он красиво,
А такого не бывает, если жить на пиве.
Это Слипуокер не знает, того и страшится.
Пал ниц перед гневом свыше.
К наиболее известным, мощным пушкам относились с уважением, наделяли их таинственной сверхъестественной силой, давали им имена собственные: Волк, Лев и др. На стволах орудий были такие надписи: «Лев зовусь я, мой рев пронзителен»; «Я зовусь Петух. В драке я вперед прорвусь»; «Внезапный конец я. Падай ниц передо мною, советую я. К тебе резким прыжком иду я...». Эти примеры помогают школьникам представить себе уровень сознания людей того времени, опутанного суевериями. (с)
-
Пал ниц перед гневом свыше.
Да уж, урок смирения...
-
Чего началось-то, да? Нормально же сидели...
|
|
Терренс. Молнией метнувшись ввысь - сквозь пламя, под треск пылающего вокруг хлама: кипит и растекается пластик, шелестит скручивающаяся пепельными бурунами ткань, щелкает, рассыпаясь колкой крошкой, стекло - цепляешься мириадами биопластиковых "ножек" за мельчайшие неровности и шероховатости покрытия, вминаешь себя в угол, теряешь объем, становишься частью местечкового пейзажа.
- Тварь!
Отбросив куда подальше сначала резко обесценившиеся магазины, а потом и снабженную частичкой управлящей "кожи" винтовку, понимаешь вдруг, что противник лукавит: все эти "яростные окрики" уязвленного в самое сердце зверя издает вовсе не сам оперативник - место размещения источника практически не меняется от реплики к реплике, в то время как сейсмодатчики уже фиксируют тяжелую поступь платформы буквально - вот - в районе входа.
- Все!
Дрон-сателлит? Возможно. Хитрец такой.
- Равно!
Ну да, точно. Пока железка горланит угрозы, ее хозяин крадется к цели. Хотя, где "крадется" и где "бизон"?
- Найду!!!
И тут же - спрессовано все в считанные доли терции - идет трещинами, выгибается ломаными кусками, а потом и вовсе разлетается внутрь шрапнелью осколков целый сектор стены где-то там, справа от тебя. Грузная и тяжелая, в два с лишним метра вверх и в стороны, но все еще человекоподобная, напоминающая скорей огромный и угловатый, разукрашенный черными и серыми росчерками скафандр, чем что-либо еще, фигура. Заметно подкоптило ее, даже опалило. Толстые - с тут и там забившимся в стыки нагаром - твердосплавные раструбы внахлест закрывают конечности, а дутые шарнирные полусферы - суставы. Тяжелые, подпаленные наплечники - на каждом: по грузному "кирпичу" небольшой реактивной системы залпового огня - толстой черепицей лежат на неправдоподобно широких плечах, крупные горизонтальные пластины нагрудника формируют монолитный каркас кирасы, куполообразный гермошлем с бесчисленным множеством крохотных линз-визоров, практически сплошь покрывающих всю его поверхность - на голове. На первый взгляд может показаться, что это человек в моторизированном бронекостюме. На деле же, от человека в этой штуке - только мозг, да и тот глубоко спрятан в укрепленной сфере, которая, в свою очередь, утоплена в недрах усиленного по кругу "брюха". Вот тебе и слабое место. А вот "в башню", наоборот, бить практически бесполезно: она хоть и кажется "застекленной" и хрупкой, на деле же представляет собой практически монолитно литой кусок кинетоустойчивого пластика. Маячит в центре груди, на плитах баллистической защиты, схематическое изображение вписанной в шипованный круг бычьей головы, в фас. Привет, "Матадор"!
- Муэре!!!
-
Привет, "Матадор"!
То ли Маршак, то ли Барто, не могу нагуглить, но там было как-то так:
Я хочу быть матадором.
Но не просто,
А с мотором!
Если разозлится бык –
Я залезу в грузовик.
-
Динамично, ярко, живо - ну просто красота же!
|
Как-то бестолково все: туда-сюда, там что-то делается, тут гремит — как на карусели. Нихрена не успеваешь сообразить. Ну, Крота хотя бы не укачивает, в отличие от Скрипача. Он усмехается, вспомнив бледно-зеленого огнеметчика, смотрит на волны.
Везде, во все стороны, война. Неужели не осталось на свете мест, где не стреляют? Крот уже и забыл, сколько они возятся тут, в пыли. Год? Два? Может, поэтому у всех тут новые имена? Невозможно, чтобы с тебя содрали твою гражданскую кожу, целиком, до последней бейсбольной карточки, и ты остался бы Перри. Или Джоном. Или Адамом. Или Полом. Когда все это закончится, что он будет делать с Кротом? Сумеет просто повесить его на гвоздь? Или так и потащит с собой назад, домой?
Здесь, на Тараве, какая-то совсем другая жизнь. Очень ползучая, как у жуков. Он и ощущает себя сейчас жуком, на которого какой-то малолетний придурок навел лупой солнечный луч. Только он не жук нихрена. Он чувствует, думает, ему жарко и винтовка мешается. Он не просто песчинка, одна из многих! Хотя сейчас лучше сливаться с песком, потому что песку не больно, когда в него попадает пуля. Злой визг заставляет дернуться.
— Ой.
Так и без башки остаться недолго. Дасти бы опять сказал, что он уснул. Ну чего тут сложного: ползешь и ползешь! Крот ползет вместе с парнями со второго и очень старается не отвлекаться. Отвлечешься тут, когда тебе япошки в жопу целят. Хороший парень этот Кюрасао. Гуадалканал видел. Хотя в собственном отделении Крота почти все видели.
Знакомая песня. Крот уже бывал в такой ситуации, когда перевелся в новую школу. Все между собой знакомы, все лучше тебя, желторотика, знают что к чему и смотрят выжидательно: давай, мол, соответствуй. Но он справился. Слушал, наблюдал и учился — соответствовал. А еще у него тогда был Чероки. Хотя сейчас тоже все неплохо. Ты просто смотришь на их лица, копируешь их спокойствие — и кажется, что сам его чувствуешь. И все равно, вопреки очевидному Крот выделял Скэмпа из прочих, потому что тот был «такой же»: новичок, необстрелянный. Не выйдет быть круче Парохода или Дасти, но в чем-то уступить Скэмпу было бы обидно. Пива ему, блядь. Перетопчется! Возьму и не потащу его рюкзак.
Крот как-то неожиданно остался вдруг без винтовки. Ладно, потом разберемся, сейчас ползем дальше. Рюкзаки — вот они, родные, и хочется похлопать по ним, как по плечу старого товарища. Блин, они реально такие тяжелые? Надо было еще кого-нибудь с собой позвать, а то как теперь… Ой, и не забыть доложить Клонису, что у них тихо, и спросить, надо ли окапываться или чего. Сейчас только он там насоветуется со всеми. Как раз, может, Кюрасао с остальными вернутся. Вот, кстати, и винтовка нашлась.
Крот оглядывается по сторонам — и посреди раскаленного Бешио его вдруг пробирает озноб. На раненых смотреть почему-то страшнее, чем на мертвых. Они шевелятся, стонут. Вот Шорти. И Обжора. И кровавые тряпки на ноге. Заколебешься теперь заматывать. Крот тяжело сглатывает, трясет башкой. Хреново Обжоре. Наверное, надо дать ему попить? Но лезть санитару под руку не хочется, а хочется тихонько отойти, как в церкви, чтобы не тревожить. Как будто, если подойдешь слишком близко, заразишься смертью. И Крот позорно отводит глаза. Больше… Надо больше аптечек взять с собой, вот что. Он принимается потрошить рюкзак, на песок летит всякое барахло: носки, швейный набор. Нахрена он потащил сюда швейный набор? Взять пайки и лекарства, еще, может, что по мелочи. И рюкзак Дасти, конечно, целиком. Знакомые голоса заставляют навострить уши. Мыло! Смайли!
— Эй, парни! Как отдыхается?
Хочется звучать браво, но голос подводит. И лыба идиотская на пол-лица. Но Крот ужасно рад, он сейчас — самый щедрый человек на свете.
— Курить хотите? У меня есть!
Пихает кое-как к себе добытые у кого-то аптечку и паёк (но не у Джока и не у Гуся — нечего хватать чужое без разрешения), затягивает рюкзак и спешит к своим: хлопать по плечам, переглядываться. Одежда мокрая на ощупь, заметно липнет к телу, но все равно приятно ощутить живого человека.
— Чего, где Красотку потеряли? Вам щас куда? Ой! А я ж должен спросить… Погодите, мужики, я на минутку.
Клонис занят, и людей вокруг собирается все больше. Крот дожидается паузы и выпаливает:
— Разрешите обратиться, сэр! Сержант Дасти, э-э, Томпсон докладывает, что у нас там тихо, и запрашивает дальнейшие указания. Ну там, окапываться или куда…
-
Что за жизнь такая пошла ползучая
-
Пива ему, блядь. Перетопчется! Возьму и не потащу его рюкзак.
Поддерживаю!
-
Про жуков и Тараву, и гражданскую кожу классно вышло. Ползучая жизнь.
|
 Кисловодскъ. Утомленный Солнцемъ курортъ. Поблизости от ресторана "У Шустовскаго"....Великое дело - слава. Можно не быть богатым, можно не пленять красотой или удалью, но суметь при этом ухватить птицу-славу за хвост и у тебя тотчас открывается тысяча возможностей, ибо твоего общества сами ищут тысячи "друзей". Не стоит, конечно, обманываться насчет их искренности и бескорыстия: это честный бартер, ты им, они тебе. Но тем не менее сделки сии бывают чрезвычайно выгодными, хотя никогда не знаешь, какие последствия будут у внешне невинного предложения. Как говорится, "если тебе кажется, что ты заключил удачную сделку с Дьяволом, пересчитай для начала свои пальцы, конечности и ближайших родственников". Николай Васильевич Шустовский был тертый калач и не всякому дьяволу было дано обвести его вокруг пальца. Он десятки раз попадал передряги, судился, был сам под судом, женился, разводился, а всё ж таки неуклонно приумножал капитал, пока тот не стал совсем уж неприлично и непомерно огромен. В такие моменты обычно в жизни человека (который, как известно, предполагает, пока Всевышний располагает насчет него) происходит НЕЧТО: крах, смерть, драматичный (как в водевильных пьесках) поворот в личных делах, конфискация имущества в казну или еще что. Но в случае с Шустовским разочарованная публика вынуждена была наблюдать всего-навсего досрочную передачу дел сыновьям Николая Васильевича и, очевидно, львиной доли капиталов заодно, в то время как себе Шустовский-старший оставил лишь небольшую долю заработанных (если его махинации можно назвать "работой" - тут бы бомбисты-анархисты и эсеры с нами поспорили) деньжищ. Но оставил он себе и то, чего его лишить не мог ни один судебный пристав на свете - свою странную и немного зловещую славу. В то время как большинство ресторанчиков в Кисловодске всячески пытались придать себе дух наигранной легкости и беспечности, ослепляя отдыхающих блеском столового серебра, веселенькой музыкой и очаровательными кокотками из "постоянных" при заведении, "У Шустовскаго" манил к себе совсем иными настроениями и оттенками. Здесь было откровенно мрачновато и, словно чтобы подчеркнуть этот хтоническо-макабрический настрой, ресторан встречал гостей рыком медведя Михаила - домашнего любимца самого хозяина и заодно вышибалы. Дальше их ждала узкая, как крышка гроба, дверь в столь же тесный коридор, за которым был гардероб, а потом и общий зал, также окутанный полумраком. Гостям предоставлялись различные виды кальянов, восточных напитков включая кофе, абсент, опиум и многие другие вещи, которые далеко не везде в Кисловодске можно было найти. То и дело можно было найти на мягких диванах и креслах впавших в состояние полного оцепенения бледных кавалеров и дам, узкими зрачками уставившихся на вас, словно на привидений. Также вы всегда могли найти тут всевозможных проходимцев: цыган и цыганок, явных разбойников и иных скользких типов, таинственных людей обоего пола с мистическим реквизитом, непризнанных изобретателей и юношей бледных со взором горящим - словно Шустовский нарочно собирал тут самых странных и необычных типов из толпы отдыхающих, что наводняли Кисловодск ежегодно. Причем вели себя все эти типы практически всегда вполне пристойно и тихо, за чем наблюдал сам хозяин и его работники, включая косолапого Мишу. Словом, настрой тут всегда царил самый таинственный и волнующий какие-то темные и древние струнки в душе. По субботам, как знали все мало-мальски опытные завсегдатаи, "У Шустовскаго" устраивала "сеансы" так называемая Мадам Месмер - то ли вещунья, то ли шарлатанка, то ли из Парижа, то ли из Житомира, то ли любовница, то ли платоническая муза самого хозяина. Что именно творилось на сих сеансах было тайной, мраком покрытой, ибо очевидцы предпочитали многозначительно молчать, однако слухи ходили самые загадочные в диапазоне от рассказов про свальный содомский грех после гашения свечей до жутких повествований об оживлении мертвых и другой дьявольщине. Как оно было на самом деле - Бог ведает, но с учетом что полиция ресторан не прикрыла до сих пор, скорее всего враки это всё и Мадам наверняка была лишь самой прозаической актрисой в образе медиума, ведь подобный типаж в последние годы был крайне популярен по всему свету и неизменно приносил успех. Настал очередной субботний вечер. Сверчки затянули в потемках свои песни и мотыльки начали пляску в свете газовых фонарей. Кисловодск погрузился в очередной вечерний кутёж, сладкий как сахарная вата, и пьяный, как шампанское, в то время как в заведении Шустовского близился час, когда всех, кроме самых важных гостей и близких друзей Мадам Месмер и "хозяина" попросят на выход, ибо начнется очередной "сеанс"...
-
Превосходно!
-
+1 Как же ты хорош))
-
Россия, которую мы не заслужили, но которую мы потеряли.
-
Кисловодск погрузился в очередной вечерний кутёж, сладкий как сахарная вата, и пьяный, как шампанское
С почином!
-
"У Шустовскаго" манил к себе совсем иными настроениями и оттенками
Какие оттенки, такая и публика: шарманная и неординарная.
|
-
Вдруг - голос.
Любопытненько.
-
"Презрение" обаятельный. Плюс за все посты с его участием разом!
-
Хорошее начало переговоров. Многообещающее)
|
|
-
Прочитала на одном дыхании... Затянуло.
-
Как сказал один из друзей "Святой", Мон-Грел: "Где нет закона над людьми, там сами люди - закон".
Интересно.
|
|
Молох. Стоит подумать о возможности видеть, слыша, как - без просветлений-в-голове, жужжания-в-глазах и мерцания-в-ушах - темнеет мир вокруг, пропитываясь не заволакивающим все и вся, а скорее зернисто-выпуклым, объемно-насыщенным мраком. Если глянуть под ноги, то увидеть можно, как каждый шаг, щелчком металла подошвы о металл напольного покрытия, рождает вокруг ступни молниеносную вспышку, волной раскатывающейся прочь, бьющей в наливающиеся мерцающей синевой стены, высящиеся справа и слева, потолок, рельефно очерчиваемую спину твоего спутника. Щелчкок-волна, щелчок-волна, щелчок-волна. Не сравнить с обычным, ординарно-скучным зрением, но среди имитаторов сознания, как говорят, и слабый ИИ - сильный. Сполох.
- О-б-н-а-р-у-ж-е-н в-е-р-о-я-т....
Удар. Хлесткий, размашисто-мощный и хрустко-влажный - словно бревном вековой сосны с оттягом лупануло по подвешенной бычьей туше. Точно поперек фигуры пулеметчика, снизу и слева - направо и ввысь. То ли отростком каким, то ли лапой, то ли хвостом, но совершенно точно не приводно-гидравлически-механическим манипулятором, а чем-то крупным, крепким и в то же время очень подвижным, живым.
- ...Н-ы-й.
Удается ли тебе увернуться от мгновенно превратившегося в мерцающий болид гиганта, который, крутанувшись через голову, отлетел куда-то то ли назад, то ли вверх и назад, то ли понизу боком, по полу проскрежетав - что-то, что вздуто-бесформенно ворочается там, в тенетах вновь окутавшего тебя - видимость возросла настолько, что то ли рефлекс, то ли алгоритм "сбросил" визоры в более информативный режим - смога, скрадывающего напоминающие огромные гнойники пухлости и кольца похожих на дохлых угрей столбоподобных щупалец, вдруг оживает, приводя в движение пробкой вставшие у входа массы "пыльного" воздуха и разгоняя их накатом отвалов обманчиво лениво пульсирующей маслянистой плоти.
- Саманта!?!
Рокочуще-липкий, заметно повизгивающий на высоких звуках и странно - будто бобина в древней магнитоле вращается урывками: то быстрей, то намного быстрей обычного - мужской голос грохочет под сводами коридора. Как кажется - откуда-то из-под потолка.
- Снова твои фокусы?!?
Не кажется. Вывернувшись на чем-то длинном и толстом, червеподобно-склизлом, плешивая, напрочь лишенная - словно "заклеены" морщинисто-рубцеватой кожей - глаз человеческая голова, заметно подергиваясь словно в эпилептическом припадке, хмурится, покачивается в вышине и едва ли не подпирая квадрат светильника потно лоснящейся макушкой.
- Кто на этот раз?!?
Явно уже в возрасте, слегка небритый "мужчина" вдруг скалится диким зверем, давя сквозь крупные, заметно неровные зубы-зубья клочковато-вспененную слюну.
- А?!? Может, сама приш-шла?!?
Огромная - горой, занимающей фактически весь "срез" тоннеля - бугристо-влажная масса напирает, раскидывая в стороны толстые "ласты" рукоподобных ложноножек.
- Или ты думаешь...
Пучки конечностей вытягиваются кольцевато-вспученными веревками, жадно шаря вокруг.
- ...Что никто ничего не узнает?!?
|
-
Межкультурная коммуникация.
-
- Шибинг.Это разве Шибинг? Вот раньше была и трава зеленей, Шибинги такие, каким Шибингам положено быть.
|
Рубик. Всем. Под нескончаемый поток щедро пересыпанной матами - так всегда бывает, когда она нервничает - трескотни "Золы", оказавшейся удивительно подходящим, хотя бы по объемам выдыхаемой в процессе газовой смеси, "содокладчиком" Фиделю, расстегиваешь и сбрасываешь жилет. Вязь татуировок под тонкой тканью майки на плечах подмечаешь, на груди не волосатой, а уже шерстистой скорей - тоже. Не закатывая даже коротких рукавов, знаешь, что там. Слева набита черная словно отесанный оникс "Спираль Вечности": больше оберег, чем просто рисунок, справа - пара клинков, крестом, в проволоки колючей обрамлении, а по центру - на груди - двадцатисемилучевая звезда, по количеству систем в Пределе Хайдерманна, откуда вы, ты и Сука, родом. На спине тоже что-то есть, да и на ногах, но тут надо глядеть, так не помнишь. Рубаху натягиваешь, застегиваешь несколько плоских, из бронзы литых пуговиц, накидываешь кожанку обратно.
- П-паучий шелк.
Неожиданно, наверное, в том числе и для себя самого, подает голос ученый.
- Н-насколько я знаю, в-весьма ц-ценный м-материал.
Шапку следом на макушку напялив, сапоги один за другим стягиваешь, утепляя протертые синтетические носки толстыми и теплыми "собратьями", прямо поверх. Заметно плотней теперь обувь на ступнях сидит, но не давит.
- М-меринос.
Произнеся загадочное слово, мужчина, кажется, уже готовится помочь тебе с облачением в "панцирь", но ты и сам неплохо справляешься. Бряцающая сталь плотно облегает руки, укрывает их сверху донизу. Стягиваешь шнурки, подвязываешь. Поводишь плечами, махнув кулаком одним, доворачиваешь второй дугой: хорошо броня села, накрепко.
- Д-добротная в-вещь. Р-ручная р-работа, оч-чевидно.
Не просто ручная - Флик клепал. Проверив дробовую скобу, крепишь ее на положенное место, патронташа полосу цепляешь к штанам, круг стальной на локтевой сгиб вешаешь, "тычку" к поясу ладишь. Не мешает ничего, не болтается. Твой шмот, под тебя сделан - вот и "сел" как положено. Окончательно опустошив мешок, принимаешься за аптечку. Качает головой "Зола", дескать, все имеется, ни в чем нужды нет, когда спрашиваешь.
- О, м-медикаменты...
Подсаживается тут же на корточки, рядом, Росс. Десяток бинтов на пол выкладываешь, четыре банки "краснокрутки".
- С п-перевязочным м-материалом п-понятно, н-но...
Упаковки - с обезболом, противошоковым и стимуляторами - по паре каждого типа, и по четыре ампулы на пачку, как достаешь, ненадолго замолкает, но увидев "живило", вновь оживляется.
- Р-регенерационный р-расплав, н-надо же...
Огнежижа - спирт, тут все понятно, к "несмертнику" тоже вопросов нет. Делишь поровну все запасы. Кто хочет, пусть берет. Бен, пару бинтов и пачку "безбольника" взяв, долго изучает полустершиеся надписи на флакончиках.
- Это ан-нестетик. К-кажется.
Прячет по карманам мелочи, кивает тебе благодарно.
- С-спасибо.
Заканчиваешь сборы, пока товарищи твои разбирают предложенное. Укрывает лицо маска, крепко садится на нее полусфера решетчатая, перчатки плотно пальцы обхватывают. Взмах, другой: руками сначала, рубачем потом. Потяжелей стал враз, погабаритней. Вот оно, то самое ощущение - все на месте, все как надо, а то ж, реально, буквально полуголым бегал. Благо, в прошлом это. Готово, комплект.
- П-подшлемник в-ведь т-тоже из ш-шерсти? Д-должен б-быть т-теплым. Н-ну, п-по идее.
Между тем, улучив момент - как советует подружка хиспанцу не влезать в зону распыления горючей смеси - выдвигаешь свое рациональное предложение. Снова качает головой, но теперь уже соглашаясь, бывшая "Ракета", вторит ей магистр.
- Д-да, н-но к-куда? В ц-центральную ч-часть к-комплекса, в-верно?
|
|
Несколько долгих минут Эрфир смотрел вверх и вперед, вцепившись в ковер, командуя волшебному предмету нести его и компаньонов дальше, дальше, дальше от опасности. И когда он все-таки обернулся, то обомлел. Ифрит отстал! Как такое может быть? Эльф не верящим взглядом окинул смеющегося аль Фезима.
– Ты отдал ему в-вурнеонид? – Теламин к этому моменту дрожал, как и все остальные. Не только от холода, но и нервного возбуждения. – Я даже не знаю, радоваться ли избавлению, или горевать о потере такого могущественного артефакта. Но с другой стороны, иблис бы с ним, еще найдем! Поистине небеса подали тебе такую идею, Кетот-эфенди. Не будем искушать огненное чудовище, летим обратно... главное, найти теперь юг. Нам туда, друзья!
Удивленный и обрадованный, эльф смеялся и хлопал друзей по плечам, одного за другим. Наконец-то они смогли выбраться из этой адской переделки. Живыми.
Вернувшись в Калимпорт, эльф вместе с Кетотом занялся продажей найденных в подземелье вещей. Не все из них были полезны. От таких предметов, как например, "Черное солнце", стоило избавиться, по возможности обменяв их на звонкие монетки. И Эрфир проследил, чтобы каждому досталась равная доля. Его склонность к авантюризму никуда не делась, он все так же продолжал ввязываться в рискованные дела... но, пожалуй, он теперь старался их планировать гораздо, гораздо тщательнее.
А еще, Эрфир пересмотрел немного свою жизнь. Он суеверно думал, что это благословение матери помогло ему спастись из того жуткого подземелья. Не было тому никаких подтверждений, но, наверное, ему просто хотелось в это верить. Так что он вплотную занялся совершенствованием открывшихся ему магических способностей. Начав с "Видения Арканы", конечно же.
Жизнь была, если вдуматься,хороша. Он и его друзья выжили, никто не погиб, и в карманах звенели золотые. Пожалуй, это стоило хорошей вечеринки, которую эльф закатил для удачливой четверки ровно через год после их возвращения.
– Надеюсь, это станет нашей доброй традицией, – улыбаясь, говорил Эрфир Теламин и наполнял бокалы вином.
|
|
-
Именно в этот момент он взмолился Маску, которого почитал тайно
|
Как оказалось, беспокоиться стоило не только за жизнь Кетота... Эффекты, подобные произошедшим впоследствии, многим авантюристам удаётся увидеть в лучшем случае раз в жизни. Большинству же обывателей остаётся лишь слушать байки в таверне и охать, представляя себе чудеса, происходящие с героями в подземельях. Многие из них приукрашены. Многие - выдуманы. Но какие-то являются самой что ни на есть всамделишной правдой. Как вот сейчас...
После того, как Эль Амуна чуть не сожрало нечто, живущее на дне страшного ущелья, усыпанного костями, он не ждал ничего хорошего от потусторонней силы, проникающей прямиком тебе в разум. Асмодей? Ба, да он как заботливый отец по сравнению со всем, что творилось здесь! Штука в ущелье? Да она просто хочет жрать, с ней всё понятно! Но этот камень... Что он мог таить внутри? Что, если эти магические щупальца, вырвавшиеся наружу, полностью перепишут их сознание, превращая бедолаг в зомби, основная цель которых - шататься по миру и распространять повсюду магическую чуму? А что, если внутри камня сидит сущность Издалека, которой для освобождения надо поменяться местами с несколькими дураками? В общем, Хазир был готов ко всему и уже прощался с жизнью...
Но... Ничего не случилось.
Всё было как обычно. Может, немного по-другому. Чернокнижник чувствовал, что нити Плетения подчиняются ему чуть лучше, чем раньше. Но с ним такое уже случалось раньше. Тогда, когда они с владыкой Нессуса впервые договорились о всяком. Иной на месте Хазира воскликнул бы: "Да я повелитель магии! Трепещите предо мною! Мне под силу свернуть горы!" Но это не было для него в новинку, и, что самое главное: сила вновь была получена без вложения особых усилий. Да, Эль Амун всю свою жизнь посвятил погоне за силой, но всё-таки удовлетворение от достижения чего-либо в результате долгой и упорной работы, и удовлетворение от того, что на тебя с неба снизошла благодать - не одно и то же. Боги свидетели, он старался, и старался не раз. Может, если бы он постарался ещё чуть-чуть, то у него бы всё получилось. Но не в этот раз...
И да, его радовало, что в этот раз сила получена из другого источника. Мудрый наставник всегда говорил: "Не клади все яйца в одну корзину!" Сила, даруемая Асмодеем, не была заимствованной в полной мере. Лишь отчасти. В основном владыка скорее приоткрывал тёмные магические секреты, к которым нормальные волшебники либо не имеют доступа, либо, что случается чаще, не хотят прибегать. Откажись Хазир служить дьяволу и дальше - чего-то он наверняка лишился бы, но точно не всего. Он это понимал. Равно как понимал и то, что за саму эту сделку ему уже готовят отдельный котёл в аду. Но это было дело десятое. То будет потом. Важно же то, что происходит здесь и сейчас.
А здесь и сейчас Эль Амун с удивлением ловил себя на мысли, что не хочет отказываться от сделки. Нет, речь вовсе не о силе. Вот именно, что сейчас, поняв, что он имеет альтернативу, маг решил, что вот так запросто разрывать договор было бы, ну... просто свинством. Что Асмодей сделал лично тебе плохого? Да ничего! Зато в помощи никогда не отказывал. Вот и ты не будь говном шакала, друг. Новые возможности - это хорошо. Пускай будут. Но с выбранного пути сворачивать не стоит. Не сегодня!
"Вы целы, друзья?" - тихо выдохнул Хазир, немного очухавшись после случившегося, - "Кетот, дружище, ты в порядке?"
И попытался приподняться, чтобы посмотреть по сторонам.
-
"Вы целы, друзья?" - тихо выдохнул Хазир, немного очухавшись после случившегося, - "Кетот, дружище, ты в порядке?"
Выразительно получилось.
|
|
|
Сильверфилд. Нащупываешь когда боковину коробочки, понимаешь, что это скорей хранилище, чем аппарат. Бросив короткий взгляд и, очевидно, получше оценив твой текущий - стремительно расползающееся под тобой багровое озеро и не думает замедлять свою экспансию на все новые и новые пластины напольного покрытия - "статус", подшагивает к тебе хиспанец, не отводя ствола винтовочного от залитого красным дверного проема.
- Давай сюда, помогу.
Ткнувшись наколенниками в плитки металл, забирает "пачку". Откидывает следом, большим пальцем в стык поддавив, крышку ее. Тут же отщелкиваются оттуда, подавшись вверх - явно для того, чтоб удобней вытягивать прочь их было - толстые цилиндры прозрачных автоматических инъекторов. Вытаскивает один, зажав прямоугольник между секторной вставкой бронежилета и укрытым эластиком противогаза подбородком. Черной кнопки-активатора пуговка пупырчатая на торце, прикрытое колпачком жало игловыбрасывателя, желтовато-оранжевой, тягучей на вид скорее слизью, чем жидкостью наполненный баллончик, кубиков на пять. И буквы на корпусе, сбоку: "SINCO Pharmacology". Фармацевтический концерн такой, как память подсказывает. А штука эта, вероятней всего, является регенерационным расплавом - выглядит похоже, по крайней мере. Пока размышляешь, жмет к пробитой грудине штырек "Бобер". Щелчок, легкое пощипывание. Зашипев, поршень вгоняет под кожу, прямо в мышцы, содержимое шприца по толстой игле. И бурная алая река - буквально на глазах - начинает превращаться сначала в ручей, а потом, когда в узкой прорехе страшной, отчего-то начавшей дико, фактически нестерпимо зудеть раны, выпячиваясь наружу, набухает красноватой губкой пульсирующий клубок фибриновых нитей, и вовсе иссякает.
- Это "Кастор".
Непонятно к кому, но явно не к тебе обращается стрелок, поворачивая, под чавканье прилипшего к полу комбинезона, на бок тебя. Второй инъектор втыкается куда-то под руку. Щелчок. Чешутся ребра - так, что хоть кожу с них сдирай.
- Напоролся на дроида с кон дос эспадас.
Третий чудо-шприц, покопавшись под крышечкой футляра, снабжает, накрутив ее прямо на конус, длинной и тонкой - чем-то напоминающей антенну приемника - телескопической, колен на пять-шесть, иголкой. Похлопывает по плечу тебя.
- Терпи, амиго - будет больно.
Жмет конструкцию получившуюся прямо к начавшей слипаться ране, почти под тем же углом, что "богомол" бил. И шилом отстрелившаяся металлическая трубочка прошивает, кажется, навылет тело, когда срабатывает выбрасыватель. По крайней мере, ощущается так. Боль, жжение, жар под ребрами, несколько конвульсивных, наполняющих рот и носоглотку привкусом мокрого железа покашливаний - начинаешь дышать. Укладывает обратно.
- Чика из котовской группы, "Пата", в нулях.
Это уже не тебе.
- Второй, "Астро", тяжелый - качаю регом, но санграр его почти занулило - время нужно.
Четвертый - и последний - инъектор тратит на руку твою.
- Да и я для этого кохонеса одет легковато.
Роется то ли за пазухой формы своей, то ли в нагрудных карманах разгрузочного жилета - с лежачей позиции не особо видно.
- Короче, помощь не помешает. Эсперо.
Довольно крупный, на литр где-то, сделанный из плотной прозрачной пленки, формой напоминающий колбасу и заполненный густой, цвета крепкого вишневого компота жидкостью пакет с набалдашником из молочно-белого пластика на одном из концов вытаскивает непонятно откуда. "OXYGEN-TRANSFERRING BLOOD SUBSTITUTE", судя по маркировке.
- Хорошая штука, хомбре, полегче сразу станет.
Беззастенчиво и почти на ощупь расстегнув скафандр твой, пару мгновений щупает, продавливая ощутимо кожу, область вокруг твоей левой ключицы.
- Я не медик ни хуя...
Выдернув жало очередной иглы из навершия "колпака" на пакете с "компотом", раскручивает пружиной свернутую трубочку. Капельница?
- Так что ты уж потерпи.
Удивительно, но в вену, похоже, с первого раза попадает. Укладывает пакет под отворот нагрудника, жмет то ли на нем - пакете - на что-то, то ли на крышке. Заурчав размеренно, спрятанная в пластиковых недрах помпа начинает качать жидкость в твой кровоток.
- Вот и все, порядок.
Подмигивает, но без улыбки.
- Полежи, отдохни - джо вихиларе.
-
А там за коммуникатором целый другой мир)
-
Терпи, амиго - будет больно.
Я не медик ни хуя...
Напомнило по настрою поста Василия Тёркина:
Снег под ним, набрякши кровью,
Взялся грудой ледяной.
Смерть склонилась к изголовью:
— Ну, солдат, пойдем со мной.
|
Находки ошеломили Хазира. Можно было сказать, что он готовился к этому моменту всю свою жизнь. В конце концов: чего ради он затеял всю эту историю с приручением ифрита? Могущество и богатство, конечно! И вот, когда последнее само пришло к нему в руки... Он оказался совершенно не готов к тому, что придётся с кем-то делиться. Он мог бы выбрать какую-то вещь, но страшная правда заключалась в том, что он хотел их все.
Например: вот этот великолепный клинок! От него так и веяло магией, и колдун видел себя, стоящего на горе трупов поверженных врагов, а молодые красотки у её подножья кидали к его ногам цветы.
Мантия выглядела не менее привлекательно. Может, за все дни путешествия и после всего, что им пришлось пережить, стандарты Эль Амуна снизились, но ему казалось, что она достойна если уж не самого паши, то как минимум главы торговой гильдии.
Шлем выглядел странно. Было в нём что-то пугающее... одновременно отталкивающее и побуждающее мага схватить головной убор и водрузить туда, куда полагается. Он не мог представить себя носящим его, но чувствовал, что его влияние на людей существенно увеличилось бы, если бы он это сделал.
Сумка тоже была полезной, хотя и наименее желаемой. Пару таких Хазир видел у наставника. "Помни, Хазир: ни при каких обстоятельствах не клади одну в другую!" - предупреждение учителя до сих пор ярко звучало в сознании колдуна, и он, не смотря на всё своё неуёмное любопытство, так ни разу и не попытался нарушить данный запрет. Неизвестно, что в большей степени послужило тому причиной: иллюзия, созданная Джеддимом для иллюстрации того, что произойдёт... или озвученная им же сумма, которую им пришлось бы выплатить городу для компенсации разрушений.
Пока Хазир размышлял, товарищи успели самостоятельно разобраться с трофеями, оставив волшебнику мантию. И не успел он заметить, что нет никакого смысла определять окончательного владельца каждой вещи до окончания приключения, как речь вдруг вновь зашла о злополучной двери. К горлу мага подкатил ком, а в области одного из висков появилось нарастающее ноющее жжение, сигнализирующее о приближающемся приступе мигрени.
"Не могу рассказать, друг Кетот, в том и дело", - запоздало отозвался он, когда отряд уже начал движение в сторону тайника, - "Эта штука... эти тексты... Я думал, что смогу их прочесть. Меня обучали этому языку..." Тут Эль Амун хитро вывернул смысл так, будто ответственность за знание инфернального наречия лежала вовсе и не на нём самом.
"На этом языке обитатели Девяти Кругов скрепляют свои контракты. Но то, что я увидел... В общем, я не был к этому готов... Оно проникает к тебе в голову и ломает твоё сознание, будто ссохшуюся ветвь. Слова отразились у меня в мозгу пламенем, причиняя физическую боль. На какое-то время я утратил способность к членораздельной речи, и вас тоже понимал через раз. Если я пытался вспомнить то, что там было написано, боль возвращалась. Я не уверен, что нам стоит пытаться возвращаться к этой загадке. По крайней мере, сейчас... Тем не менее, я знаю защитные чары, которые позволяют закрыться от воздействия Внешних Планов. Вероятно, после их применения, можно было бы попробовать прочитать текст вновь. А вот готовы ли мы к тому, что находится за дверью... Это очень хороший вопрос".
|
|
|
|
|
|
|
Медносплавный. Стоит сунуться в ведущий к логову имперца проем, как тут же светом - тем, плохим, колючим - опаляет морду. Плохо. А тот свет, другой, который вдалеке, он, вот, не жжется. И мясо, опять же. Прошелся мимо лабораторий, вдоль по тоннелю, отметив, что как-то быстро он - тоннель - закончился, сходу тюкнул промеж железок пенетратором, по бокам с хрустом листы блестящие развел без труда особого, отжал. Стравили давление из системы, похоже, помогают. Молодцы, ага. Лаз готов, можно лезть. Глянул в провал, а там шахта просторная. Вверх уходит стрелой - высоко, вниз обрывается - не очень глубоко. Лифтовая? Наверное, да. Желоба широкие тянутся по центру боковых стенок, с полосами рельсы стальной в каждом, и створки еще: метрах в четырех, ниже. И еще. И еще. И, кажется, еще. Выше тоже, но выше ж нет мяса.
Соскочил вниз, когтями - почти беззвучно - скользнул по керамике. Ладони сами к облицовке жмутся, тормозят и липнут, чудеса. Раз. Отцепился, съехал на этаж. Два. Пониже. Три? Сунув окостеневшие серпы в щель между металлическими пластинами, раздвигаешь их в стороны, заглядываешь в коридор. Луч яркий, тугой - точно в глаза. Девушка, с фонарем в правой руке, метра в трех-четырех от порога. Комбинезон бледно-голубой, сапоги-перчатки, волос коротких пряди темно-красные, брови такие же, зрачков-фонариков точки бирюзово в свете ее же лампы отблескивающие. Новая лаборантка?
- У меня проблема.
Говорит, замерев и с тебя взгляда не сводя. Непонятно, к кому обращается сначала, но потом замечаешь каплю беспроводной гарнитуры в ухе у нее. Делает осторожный и медленный шаг назад.
- Он промахнулся этажом.
|
-
- Сдохни, сдохни, сдохни! - лексикон эльфа тоже не отличается особым запасом в данный момент.
Ахахаха, зарубились!
|
|
-
Однако он не стал говорить в слух то, что, вероятно, следовало бы сказать и уж тем более не произнёс слов обидных и недостойных. Просто поправил свою экипировку, молча вышел вперёд и пошёл прямо, подсвечивая себе грибной лампой.
Это было красиво.
|
|
-
Это. Просто. Охуенно
-
— В Бухте Мясника все во что-то верят, — отвечаю ей. — Я содержался в криотюрьме и выходил размяться лишь на четверть часа в день. Этого хватало только на молитву и мастурбацию. На третьей побудке я заметил, что если делать эти вещи одну за другой, то успевать никак не выходит. И стал производить их параллельно.
В детстве я молил Бога о велосипеде потом понял, что Бог работает по-другому я украл велосипед и стал молить Бога о прощении. (с)
|
|
-
Песня огонь :)
-
- Yo Way Yo, - начал он протяжно, прикрыв глаза. Первые ноты подхватил ветер и понёс над перевалом, играя с ними и унося в бездонные небеса.
- Yo Way Yo, Home Va-Ray...
Yo Ay-Rah, Jerhume Brunnen-G
Yo Way Yo, Home Va-Ray,
Yo Ay-Rah, Jerhume Brunnen-G
Yo Ay-Rah, Jerhume Brunnen-G.
Умеешь атмосферку поломать, могешь
-
Какая классная песня!
|
|
Мортиноцци. С опаской поглядывает лаборант-инженер из, с ее слов, отдела "Экарис" на то, как ты, сохраняя молчание, вытягиваешь коммуникатор. Крутится на экране цветок: белые лепестки, сердцевина желтая. Ромашка, кажется - "манзанилья". Тапнув по ней, разворачиваешь текста строчку, поперек экрана, черными росчерками на враз молочной белизной пропитавшейся прозрачности: "тук-тук".
Стук, пластик о пластик: "щелк-щелк", там, в недрах технической шахты, за декоративной панелью, заставляет Гвен вздрогнуть как от удара током.
- Слышали?!? - Шипит. - Там!
Винтовку вскидывая по направлению источника шума.
- Это как-то связ...
Распахивается провал, и в помещение разом бьет, расхлестываясь в стороны и вверх, мгновенно заполняя собой буквально все и вся, тугой поток густого, непроглядно-серого дыма.
- Там! - Кричит твоя спутница. - Т...
Тень, в которой угадывается женская фигура, молнией - обычные люди так не двигаются: явно отрабатывают синаптические ускорители, с прямой подачей нейромедиаторов на мышечные пучки - скользнув мимо тебя, с пыра втыкает ногу в едва различимый сквозь марево силуэт лаборантки, заставляя ее лязгнуть зубами и, с сипением выдавив из легких воздух, сложиться вдвое. Следующий тычок, чем-то электрически трескучим, точно в основание черепа, заставляет ее сначала выгнуться дугой, а затем, издав чуть слышный хрип, деревянным истуканом завалиться на бок.
- Привет.
Скрежещет металлически и глухо генерируемый заподбородочными динамиками бронемаски, явно копирующей череп - калаверу - в муэртовских узорах, бесполый голос. Анонимайзер работает, по ходу дела.
- С тобой?
Отбросив чужое оружие под стену, подальше от вас, "Ромашка" - высокая, крепкая, в облегающем камуфляжном армокомбезе цвета "зимний город", упакованная в невесомую композитную штамповку полностью закрытого анатомического шлема, пятнистой, под тон костюму ее, чешуйчатой защитной кирасы, усиленные бронированными щитками сапоги, такие же наручи и поножи, с противодронной мини-турелью на док-площадке одного пластинчатого, собранного внахлест наплечника, и многолинзовой сферой мираж-голографа, лениво вращающейся по часовой стрелке на втором - сначала прижимает на доли секунды к правому виску пару вытянутых пальцев, указательный и средний, в ударную перчатку затянутых, тебе салютуя, а затем указывает ими же на ворочающееся у порога пятно, в котором едва угадываются очертания Галлахан.
- Ее надо убрать.
Точно она, Сэм-Саманта. Кажутся смутно знакомыми закрепленные у бедер, туго сидящие в ножнах, на обвешанном компактными разгрузками, чехольчиками, и даже наглухо застегнутой гранатной сумкой, поясе парные стилетные клинки: в пару ладоней каждый. Да и шероховатый, черный как смола, литой из пластмассы телескопический приклад - с формирующим стабилизирующую рукоятку вырезом, и мягким вспененным затыльником - из-за плеча который торчит, на ремне, внатяжку, вися, видел уже: ее "главный калибр", марксманская винтовка от "Tashiro Armory", невероятно дорогой, и еще более невероятно надежный агрегат. Укладывает, будто между делом, тебе под ноги наемница туго набитую спортивную сумку: среднегабаритную, черную, из плотной ткани, на молнии продольной.
- Местные - опасные.
Тянет из закрепленной на нагруднике, сбоку, оперативной кобуры брусок угловатого полуавтоматического пистолета.
- Вспоминают лишнее, летят с катушек.
Подтянув под себя коленки, жертва шок-кастета, тем временем, пытается сесть.
- Я... Н-не... М-м... М-мест... На... Я. - Давит из себя. - Я с М-монтаны-Ард-диенте. Г-гвен.
Хмыкает "Ромашка", шутку оценив.
- Вот и познакомились, Гвен.
-
Скорее Колючка, а не Ромашка.
-
-
Ниче так Гвен, бодрая. И шок-кастет не заставил замолчать.
|
Инквер. Вернувшись в вертикальное положение, переглядываешься с кехайкой. Даже удивляет иногда, какой все таки узкий спектр эмоций они, троги, могут испытывать. Вот и сейчас, всего пара ярких чувств полностью владеют примитивным разумом: гнев и страх. Воюя с земоскианцами, помнится, худо-бедно научился различать даже их базовые состояния по цвету головного отростка, а здесь все еще проще - мимика очень схожа с человеческой. Жаль только, что этот тип вредителей не подыхает, засыхая на свежем воздухе, сам собой, и создает тем самым чуть больше проблем, чем щупальцеватая мразь.
- Дангдай!
Отвечает на твои реплики, практически крича в спину свою тарабарщину. И в дверь, ту, опплеванную, тут же что-то скребется. Робко, понизу, полосой, слева направо, чем-то твердым и острым - чирк.
- Джоули!
То и дело оглядываясь на лист пластика, показывает тебе странный знак руками: пальцы вытянув вперед, левую кисть ставит параллельно полу, и утыкает в ее ладонь, примерно по центру, перпендикулярно, вторую. Литерой "Т", получается.
- Еу чулу!
Тычет пальцем в сторону последней, пятой по счету, клетушки с трубами. Как раз рядом с ней она.
- Шучу!
Ясно, что не шутит, но звучит смешно. Посмеялся бы, да ситуация немного не та.
- Джоули!
Вздрагивает как от удара током, когда внезапный - звонкий, хлесткий - щелчок катится по коридору. Вот и первый удар: на удивление быстрый, почти укол, без тени неуклюжести. То, что бьет, быстрей и массивней любителя поцарапаться, и сама точка приложения силы выше - примерно на уровне твоего солнечного сплетения. На увальня-охранника не похоже.
- Цонгманг!!!
Кричит, машет - сюда, мол, сюда.
- Уанг же бьен пао!!!
-
- дополнительная информация: как и терранские кальмары, которые не относятся к родственным ксенобиологическим цефалоподам видам, а сходство между ними является следствием конвергенции, земоскианцы, будучи извлеченными из привычной им водной среды, либо из акваскафандров, быстро высыхают и умирают (ссылка).
Щупальца империализма!
|
|
|
-
Страх Божий!
-
Воссоединение, конечно, эпохальное!
-
Такое увидишь не в каждом ужастике
|
-
"Сказ о том, как Гровер Белая Рука снегом наелся"
-
Я тоже любитель воды попить, так то... Ничего вкуснее пока не придумали.
|
Рубик. Всем. Спутники быстро дают понять, что "сказать" и "сделать", в случае с мировиками - это, прям, диаметрально противоположные вещи. В этом плане Энигма, конечно, выгодно от своих собратьев, на "камнях" родившихся и выросших, отличалась. Войд не терпит статики, и любое движение в нем есть суть вечности. Звучит замудрено, но уж как есть. А что до нынешней ситуации, ты можешь ошибаться в чем угодно, заблуждаться насчет чего угодно, но в одном, похоже, прав - Хершел, тварь, где-то рядом. И в этот раз ты ее не упустишь. Чувствуешь, как непроизвольно сжимаются пальцы на рукоятке верного рубача. Вспышка.
Замахнувшись от плеча, с почти звериным ревом втыкаешь в стоящую спиной к тебе женщину - в кроваво-красном комбинезоне, запыхавшуюся после затяжного забега - заточенную лопасть. Рассечь - от плеча до бедра - надвое. Не встречая никакого сопротивления, клинок со свистом вспарывает воздух и, лязгнув, почти на ладонь врубается в ржавые решетки пола. Поворачивается к тебе чудовище, разводит руки в стороны и пожимает плечами, типа, не повезло. Фиолетовые глаза. Улыбка ее эта. Скрежещет эмаль зубная, когда понимаешь - обманула, упустил. Моргнув, гаснет фигура. Голограмма, морок. Шаркнув кольцами вытянутого корпуса, темно-серый, в средний палец толщиной и ладони на полторы - длиной, напоминающий огрызок "гофрака" механ-служка доктора, шмыгает куда-то в сторону, ныряет в сервисный лаз, и исчезает из виду. Ловушка? Наверняка. Не все ли теперь равно? Все равно.
Гомон, ругань, лязг затворов, скрежет лезвий - спешат к тебе хозяева этого места, такие же служки "Детожора", как механический "червяк", только тупей. "Черепа". И правда ловушка. Окидываешь взглядом просторный - больше напоминающий технической блок какого-нибудь заброшенного и заваленного мусором корабля-призрака, чем рабочее помещение - зал. Вспоминаешь лицо Энигмы за треснувшей пластинкой прозрачного щитка, там, в "Зверинце", как местечковые ублюдки ту камеру пыток, тот ебаный конвейер смерти называли. Смертельная бледность кожи, обескровленных губ синева, остановившийся взгляд остекленевших глаз, слипшиеся от черной крови, отяжелевшие короткие пряди медных волос. Три пули: в живот, справа, в руку, точно в локоть, и в лоб, контроль. Когда увидел, когда понял, когда осознал, не осталось ничего внутри. Ни страха, ни боли, ничего. Только пустота. Войд. Великий и бесконечный. Знаешь, что сделают "Черепа" с ней, когда найдут. Даже с уже мертвой. Сжечь ее, вот так - взять, положить на грудь цилиндр "термички", прижать начавшей терять подвижность ладонью, и уйти, слушая, как трещит, сгорая, плоть в ревущего пламени рокоте? Или запомнить ее такой, сосредоточенно-спокойной, умиротворенно-собранной, словно спящей, сохранив гранату для себя? Ведь сама говорила, что мясо и кости, одежда и аугментации, все это не человек, что человек - это душа, и ничто больше. Ты сделал свой выбор тогда, и он остался строго между вами.
Первые рейдеры лезут в узкие щели технических тоннелей. Вминаются пальцы в рукоятку. Ты готов. Вспышка.
- Л-ладно, если ид... Ид... Если с-собрались, т-то п-пошли.
Клочковатая борода стоящего рядом научника густо забрызгана красным. Хлюпает под носом багрянец, бежит вниз. Заметив твой взгляд, отворачивается, и направляется к двери.
- Н-ну ч-чего. Ид... Ид... П-пойдем?
|
|
|
Инквер. Полоску стали заточенной подобрав, оставляешь говорливую трожку, которая даже вслед тебе продолжает повторять свои: "Оуран ди", "Оуран ди", в коридоре. В помещении чуть теплей, чем там, где только что был - прямо ощущается, но не сказать, чтоб разительно отличался температурный фон. Поднимаешь светильник, в руках повертев, находишь сверху задубевший бугорок для удобства покрытой пупырышками кнопки. "Свет - мрак", переключатель. Перевязи на прочность испытываешь - тянутся и тянутся, прям конкретно. С такой эластичностью, куда угодно нацепить приборчик возможно, да хоть даже на грудине разместить, руки сунув в петли, и "по курсу" матрицу направив. Более-менее разобравшись с новой находкой, быстро находишь "музыкальную точку". Перфорированной крышкой круглой заглушки защищенный динамик системы экстренного оповещения, над головой, по центру, меж двух погасших кругов потолочных ламп. Тычок приклада, и сеточка вминается в недра звукогенератора, заставив его переливчато гуднуть. Щелкнув, отключается.
- Во шале та, - голос, там, снаружи. Она, ага.
Делаешь вид, что не слышишь. Лезешь прочь когда, видишь, что встала на коленки прямо перед горелым, расстегнула комбез его, и теперь, майку его собственную разодрав на лоскуты - своей-то нет - крутит ему же ноги полосками ткани, импровизированные повязки накладывая. Не поможет.
- Йау йо найсин, - шепчет.
Подойдя ближе, хватаешь бывшего компаньона за лодыжки, без особых проблем затаскиваешь в условную "котельную". Быстрый осмотр - ничего. Охлопав карманы, обнаруживаешь в боковом, слева, тонкую палку "мертвого" фонаря. Монодиодный, в алюминиевом корпусе, с повышающей ухватистость окольцовкой по центру. Когда перчаткой заинтересовавшись, ножик вытаскиваешь, отстегивает ее провернув запястное кольцо и стянув со скрюченных пальцев приволочившаяся следом и севшая рядом с полутрупом трожка. Тебе протягивает.
- Гайси де джоушенг йен, - явно к тебе же обращаясь. Плевать.
Тест простейший - ткнуть в тач-пад. Как жмешь дальнюю фалангу указательного, так и моргает зеленью. И правда магнитный ключ зашит.
- Йяоши.
Следом оружие осматриваешь. Рассечен ствол толстый так, что по правому боку тянется тонкая, в пару миллиметров, ровная как стрела расщелина, от ствольной коробки и до среза. Торчат изнутри, по всей ее протяженности, перебитые завитки толстых пучков золотистой проволоки, болтаются распоротыми ленточками слюдяных шлейфов огрызки. Виброклинок - такой материал, укрепленную пластмассу - армопластик, так глубоко и так ровно, без трещин и приплавов, мог взять только он. Потыкал кнопки, постучал по линзе торцевого голографа. Нет, глухо.
- Бангчу? - Кивает тебе, кажется вопросительно. Игнорируешь.
Закончив кутать опаленную конечность хиспанца в рванину, вяжет аккуратно узлы на тряпках теперь. Пусть. Не мешает раз, пусть.
На руку травмированную глянув, видишь только перекрывающий прореху в рукаве желейной медузой вытянутый - от запястья и до самого локтя - желтоватый нашлепок застывшего "жидкого бинта", под которым наверняка скрывается обработанная и перевязанная рана. Отодрать эту штуку ни разу не проблема. Вот обратно прилепить - да.
- Бонгдай. Личье? - Спрашивает, снова кивая.
Просто продолжаешь заниматься своими делами. Шлем, вот, снимаешь, например. Подцепив обжимные полукольца, под подбородком, разводишь их в стороны, после чего проворачиваешь стыковочный круг. Не шипит ничего, забрало-то поднято - никакой, тебе, герметичности. Стягиваешь полусферу с головы, вертишь, осматривая. Пиктограмма аэрографическая, в виде морды схематичной, но вполне узнаваемой - на бортике. Оцелот, зверушка такая - крупный кот, с узором на морде характерным. Проверяешь выступ фонаря, поклацав активатором. Обесточен скафандр, обесточен и он. Потому и не работает, скорее всего.
- Бай ендзинг, - бормочет самка, на тебя посмотрев, и боязливо отвернувшись.
|
Рубик. Всем. Подпнув искореженную пластину, бегло осматриваешь такую же, но пока целую и установленную по ту сторону порога вертикально. Действительно, сестра-близняшка, один к одному. Выглянув, осторожно и аккуратно, головой крутишь, что абордажник - паль-трубой, перископом, в пробоину вражеского корпуса сунутым. У лифта затишье, тварь свалила. В одном краю темно, с другого не особо светлей. В пару-тройку шагов расстояние до новой жертвы "выноса" малость подсократив, слышишь голос на заднем фоне.
- В-в ц-целом, д-думаю...
Следом за тобой идет, опасливо глянув на потолок почему-то прежде, чем выйти из лаборатории, Росс.
- В-все з-зам... Зам-м...
Примеряешься, чуть плечами поведя неосознанно - кровь разогнать.
- Запирающие м-механизмы... В-воз... Возм-м... М-м...
В один пинок вышибаешь полотнище, под подошвой твоей гребнем завернувшееся. Дожимаешь руками, ладони вжав в ледяной край, из-под бортика выскочивший. Срываешь, сдвигаешь.
- В-возможно открыть м-моим м-магнок-ключом.
Подойдя к сенсорной панели, щелкает по ней крайней фалангой правого указательного пальца, "тыкуна". Когда зеленцой неохотно моргнув, снова гаснет коробок, тут же, пшикнув, разом, с металлическим лязгом расцепляется что-то там, в механизмах над дверью, и кусок мерзлой "армоты", которую до сих под держишь, начинает свободно ходить вверх-вниз. До замятия, тобой только что сделанного, разумеется.
- В п-перчатке, - добавляет бородач, за спиной которого уже маячит Фидель, прикрывая и бдя.
Показывает тебе перчатку свою. Перчатка - не...
Вспышка.
- А вот и ключ!
Ухватив отрубленную ровно "под ладонь" - и теперь чем-то неуловимо напоминающую засунутого в черный пакетик здоровенного осмолапа - кисть за мизинец, "ковыряку", Сука показывает ее тебе, пока мужчина в рубиново-красном, точь-в-точь как у "Энигмы", комбезе, надсадно постанывая на каждом подтягивании себя вперед, ползет прочь от нее - и тебя - вдоль по коридору, оставляя за собой широкий кровавый след.
- Вот так, жопосос, ползи-подыхай, - говорит ему.
Взмах - и рубач рассекает капюшона купол, с глухим стуком воткнувшись в расколовшийся вдоль - ну точно как перезрелая гидропонная тыква - череп под ним. Бесцельно мучать людей - что играться с едой, для детей забава.
- Да Руб!!! - Без притворства и кокетства, реально - с обидой, поджав нижнюю губу, Сука смотрит сначала на ткнувшийся лбом в палубу труп, под котором тут же начинает натекать краснота, а потом на тебя. - Опять начинаешь, да?!?
-
Сочный флэшбек.
-
- Вот так, жопосос, ползи-подыхай, - говорит ему.
Взмах - и рубач рассекает капюшона купол, с глухим стуком воткнувшись в расколовшийся вдоль - ну точно как перезрелая гидропонная тыква - череп под ним. Бесцельно мучать людей - что играться с едой, для детей забава.
- Да Руб!!! - Без притворства и кокетства, реально - с обидой, поджав нижнюю губу, Сука смотрит сначала на ткнувшийся лбом в палубу труп, под котором тут же начинает натекать краснота, а потом на тебя. - Опять начинаешь, да?!?
Классная сцена! И про бжиков с осмолапами круто)
-
У здоровяка на лице написано что он добрый. Не может быть злым человек с такой доброй улыбкой)
|
|
|
-
Тяжело вздохнул, признавая насколько пилоты мехов похожи на них иногда
XD
-
Выл голосом мистера Касла!
Тревожный знак!
|
|
|
|
|
|
Мортиноцци. Озвучив кехайцу заманчивое предложение, вполне в духе нынешних ренголезских нанозаймовых организаций - "Пять минут - и деньги тут" - в которых можно одолжить сто демкредов, на пачку сигарет, забыть об этом, и вернуть через сезон-другой, уже с процентами, сорок восемь тысяч девятьсот пятнадцать. Вздыхает он.
- Ебать ты стратег. Как генерал Кимура прямо. Только, блять, не Кимура.
Генерала помянул как, так вспомнилось его точеное из красного костадерокароховского мрамора лицо, суровое в целом, но с неосязаемо проступающими тут и там, в мелких деталях - от подернутых благородной патиной морщинок лба и до чуть изогнутых в легкой улыбке губ - спокойствием, надежностью, и душевной теплотой. Провожал тебя, бегущего по своим детским делам с рюкзаком за спиной, слепым взглядом каменных глаз, а ты, бывало, махал ему, словно старому знакомому, в ответ. Когда совсем мелким был, и жили в Эль-Хьербас-Грисесе, а не в долбанном ДжерСи, статуя ему, на площади, перед муниципалитетом, стояла. Вековой джапанирский самурай - не старый, а как катана, испытанный временем - первый губернатор Ренго после освобождения от союзарской оккупации, и Герой Войны с ними же.
Потом, конечно, уже после референдума, кровавой пелены переходного периода, и победы, памятник свалили, разбили и сбросили в море, но в целом, даже тебе, ветерану, на фронте пирожидкости нюхнувшему с лихвой, и по лезвию термоцзяня не раз бегавшему, его личность до сих пор не кажется такой демонической, какой ее рисуют прокорпоративные СМИ. Такой же солдат, как и ты. Ну, то есть, теперь-то ты, конечно, обычный полевой командир Картеля, успевший Картель, если брать в расчет куцые воспоминания, предать, а не солдат. "Хотите клятвы сменить на кандалы, меняйте": знаменитая его фраза, когда подписывали "мирняк". И кто же знал, что тот поджарый старик, в последний раз обратившийся к бывшим соотечественникам от лица уже чужого императора, окажется настолько прав. Многие знали, но мясорубка "гражданки", начав вращение, затягивает в свои валы и перемалывает в могильный прах любые мнения и точки зрения. Новые Императоры, как раз те, в чей карман ты сейчас и пытаешься запустить руку, не заставили себя долго ждать. ТрансГалактическая Корпорация "Gurr Technologies", "гурры". Самое смешное, кстати, во всем этом то, что, по упорно циркулирующим в фавелах слухам, "Кадену" курируют ребята из ее службы безопасности. Запредельные уровни взаимопредательства получаются, если так.
- Ладно, погнали.
Кивнув, крадется к проходу разведчик-добытчик на цыпочках, жмется к стенке, льнет. Зачем-то разжимает локеры крепления смотровой пластины, откидывает ее на нагрудник, а сам купол капюшона приспускает на плечи. Ожидаемо черноволосый, стриженый аккуратно, по-модному - явно не донной Эсмеральдой из шестого блока, за двести двадцать демкредов.
- А то не видно и не слышно ни хуя, - одними губами уже, но абсолютно понятно.
Вытянув из кармана палочку ХИС-а, медленно, очень медленно гнет ее, ломая впаянную колбочку с реагентами. Встряхивает светящийся огрызок, зажав в кулаке и, на манер гранаты, под приподнятый армированный щиток кидает, в сторону шахты.
- Стив? - Почти удивленный возглас. - Мор... Фер-ры... Стив!..
Дробный цокот шагов, силуэт ломаный на миг перекрывает мерцание.
- Стив? - Нет, ну точно удивляется. - Стив!.. Закрывай!.. Стив?..
Скользнув прочь из лаборатории, товарищ по несчастью тут же исчезает из поля зрения.
- Мор-фер-ры... Мор-феры!.. Мор-феры!
С хрустом давит что-то разговорчивый монстр. Судя по тому, что сияния разом бледнеет, оставляя тебя в призрачном полумраке, палочку.
Секунда, другая. Содрогается пол под ногами, чувствуешь. Поначалу едва заметно, потом все ощутимей и ощутимей.
- Стив?
Тяжелая, грузная поступь. По-хорошему, то, что так громыхает, должно весить несколько сотен килограмм - словно аргентинского тора в тоннель загнали. Скрежет, как будто черепицу глиняную притирают бортами. Гигантская тень скользит по залу, гасит остатки света. Похоже, реально огромная - от края до края коридора, цепляя оппозитные декоративные плиты чем-то твердым и остро торчащим - зверина.
- Мор-р-рферы!
Чуть слышный взвизг. Глухой, наполненный бурлящими хлюпаньями вдох.
- Стив?
Хруст. И чавканье. Под треск сухой, под журчание липких потоков и шлепанье комьев чего-то густого. Всхрип.
- С...
Хруст, ворчание утробное.
- Тив...
|
|
|
|
Инквер. Утираешь пальцы о шершавую металлокерамику, очевидно, оставляя на ней характерные росчерки. Ничего страшного - навозом это место точно не испортить - все равно, что стакан воды в океан плеснул. Океаны у тебя, впрочем, плотно ассоциируются с цефалоподами, а эта щупальцеватая мразь в список твоих любимых объектов, в том числе - для размышления о них в свободные минуты, не входит абсолютно точно.
Вздрагивает как от удара электрическим током твой спутник, вероятно, не только услышав, но и правильно поняв, что именно значит задверный скрежет. Пятится, скрипнув подошвами, прочь от входа в зал, жмется спиной к облицовке в метре справа от него. Миг - замирает, застывает, кажется, даже дышать перестает. Но стоит тебе озвучить просьбу - насчет выключателя, с активацией вместе - как он, если судить по похрустыванию материала костюма, тянется к плитке, поспешно щелкает по ней, и вновь опасливо поджимает руку к груди.
- Д-думаю... Кхм...
Что бы ни думал, оставляет это при себе. А дверь, тем временем, моргнув зеленцой тачпада, послушно клацает, подпрыгнув над полом. Свет - мощного фонаря, скорее всего - лучистый и спектрально ощутимо смещенный к холодно-синему сектору, примерно между четырьмя с половиной и пятью сотнями нанометров. Его узкая, но яркая полоса рвется из-под полотна, заставляет покрывающий все вокруг слой бахромчатого инея серебриться на мелких противоскользящих выпуклостях напольного покрытия, цепляет твои обутые в массивные магнитные боты ступни, рельефно обозначает антрацитовые полоски усиленных вставок на темной серости штанин скафандра, выхватывает из мрака среднего роста, худощавую фигуру в изолирующем комбинезоне, с купольным капюшоном и застегнутой под ворот вертикальной молнией, там, где еще пару секунд назад шебуршал лаборант. Судя по чертам лица за смотровым щитком, действительно хисп, они в этой части Темных Территорий, "Ренго", кишмя кишат. Молодой, в районе двадцати пяти стандартов, смуглый, носатый, темноглазый, чернявый, густобровый и курчавоволосый.
Представился ты любителю потягать железо, между тем, негромко, но весомо. Оружие с каркаса стянул, еще толику весомости в выступление добавив. Застучало в комнате, завыло - аудиосистема, не иначе. Где-то под ближайшей к вам переборкой, в левом углу.
- О, музычка, - подал вдруг голос Амадор.
-
Инквер суров, но это Инквер.
-
- О, музычка, - подал вдруг голос Амадор.
Музычка хиспанцу строить и жить помогает.
|
|
-
Неожиданно и смело
-
Артур выдохнул сквозь зубы проклятье и отказался от идеи открыть люк капсулы, чтобы покинуть подбитую машину, хотя уже положил руку на замок страховочных обвязок готовя себя к рывку в темноту.
Отчаянный пилот! Классный пост.
|
|
|
|
|
Мортиноцци. Возвращаешь прямоугольник условному владельцу, который, кивнув, сует вещицу обратно в складки комбинезона.
- Ладно, хер с ней.
Берется за верхнюю скобу, тычком носка сапожного в одну из нижних, организует опору еще и для ноги.
- Погнали.
Выждав, пока имперец большей частью пересечет границу межэтажной переборки, лезешь следом. Обжигают ладони послушно выдвигающиеся им навстречу ледяные упоры.
- Тихо вроде... - Глянув на тебя через плечо, шепчет Мисато. - Давай на следующий.
Подтягиваешь себя выше, оставив позади пять или шесть ступеней. Вздрагивает все вокруг - резко и жестко - так, то чудится на миг - сложиться должен шурф, засыпав вас битой облицовкой. Вспышка.
Правое переднее колесо "Катрана" проваливается в очередную дорожную выбоину, и он, скрипнув подвеской, скрежещет днищем о цементобетон. Поправляешь съехавшее зеркало заднего вида, мельком поймав в фокус собственное, осунувшееся и щетинистое, лицо. Лицо, которое теперь видишь словно впервые. Твое лицо, настоящее. Проступающий искрами ярких звезд и моргающий аэронавигационными огнями малотоннажных атмосферных судов свод черных - какими они бывают только сразу после сезона дождей - небес раскинулся над лесом чадящих труб и скелетоподобных электроопор, обшарпанные заборы из колючки и почерканные всеми мыслимыми видами граффити листы металлопрофиля мелькают по бокам, то и дело мимо проносятся сиротливо торчащие у тротуаров столбы нерабочих фонарей и кочки пожарных гидрантов. Шумный центр давно остался позади, но своим обманчивым спокойствием промышленной зоне тебя не провести. Все самое страшное и самое грязное из происходящего в Джерихо-Сити, происходит здесь. Плюс, это территория "Клещей", что поднимает ставки еще выше.
Закрепленный на решетке воздухоподатчика, справа от руля, найденный накануне в бардачке, по инструкции "Мекко", обмылок навигатора трижды попискивает. Щелкнув поворотником, чему сам удивляешься, сворачиваешь к неприметным раздвижным воротам, за которыми слышится приглушенная музыка и виднеется неприметная коробка складского блока, и у которых сиротливо трется загорелая, густо изукрашенная татуировками девчонка лет двадцати - бритая под ноль, одетая в полупрозрачную, неоново-синюю блузку, под которой особо не напрягаясь можно разглядеть даже пирсинг в ее сосках, и отороченную понизу мигающей разноцветными диодами миниюбку из искусственной кожи. "Мотылек" клещовский, судя по чернилам, не просто шмара. Когда тормозишь, переключив фары на ближний, тут же направляется к водительской двери, звонко поцокивая короткими каблуками циановых, увивающих длинные ноги декоративными ремешками почти по самые коленки, босоножек. Жмешь на педальку подъемника, и боковое стекло с посвистыванием уходит вниз. Музыка сразу становится громче, душный, еще не успевший остыть после жаркого дня воздух тут же лезет в салон.
Наклонившись, укладывает локти на нижний обод окна, заглядывает внутрь. Улыбается, морща веснушчатый нос, и демонстрируя серебро искусственных зубов.
- Хиспанец, а хиспанец, ты по делу или отдохнуть?
- По делу, - говоришь, отмечая явственные нотки "трухи" в дыхании "мотылька". Недавно косяк раздавила, не иначе.
- По делу, значит... - Постукивает бирюзовыми когтями по обшивке дверной. - Четыреста демов - быстрое дело, штука двести - полный фарш, и ты просто охуеешь, отвечаю.
Секунда тишины.
- Едем?
- Я уже приехал.
- Бля, - бросив взгляд на задние сиденья, недоверчиво качает головой. - Можно попробовать, но ты б еще на мопеде сюда припиздил, для полного счастья.
- Три, два, пять, зета, каппа, черный холм.
Руку, тыльной стороной кисти вверх, в окно протягиваешь. Молча накрывает ее своей ладонью, считывая сигнатуры подкожного магноключа.
- Ладно, здоровяк, с такой рекомендацией, я даже не буду спрашивать, хуле тебе надо.
- Лицо.
- Я же... А, хотя, хер с ним.
Отступив на шаг, на мгновение замирает, отправляя пакет данных со встроенного трансмиттера. Ворота со скрежетом ползут в сторону.
- Спасибо.
Отпускаешь педаль тормоза, и "Катран", заурчав движком, перекатывается через вбетонированную в покрытие внутреннего двора стальную балку "порога".
- Как закончите, и если все ж надумаешь поебаться, скидку сделаю! - кричит "мотылек", помахав тебе вслед.
Усмехаешься только.
Вспышка. Лежишь на самом дне, прямо под лестницей.
Мягко спрыгнув с трехметровой высоты, встряхивает тебя за рукав напарник.
- Ну ты пиздец, конечно, - подсев рядом на корточки, выправляет вмявшийся в куртку и перекрученный ружейный ремень на твоем плече, - живой? Нормально?
|
-
В таких пустынных мирах, это значит активацию жизни угнетенной тираническим солнцем. От такого у кого угодно будут мурашки по спине и неприятные предчувствия.
Про тираническое солнце и оживающую ночью жизнь вышло красиво.
-
В таких пустынных мирах, это значит активацию жизни угнетенной тираническим солнцем.
|
-
Улыбка погрустнела, но с уст не ушла, превратившись в лёгкий налёт доброжелательности. Оставалось надеяться, что лихой штурм не приведёт к человеческим потерям.
Классно!
|
-
ЕДИНЫЙ КРУПНОКАЛЬБЕРНЫЙ ПУЛЕМЕТ (МК-2) АТАКА ПРИКЛАДОМ Л_ПЕХОТА_04
ТИП ПОДХОДА: ОСТОРОЖНО
ТЕМП ПОДХОДА: БЕГ
Когда непонятно, что кошмарней: рейдеры, развешивающие гирлянды внутренностей, или ТИП ПОДХОДА: ОСТОРОЖНО / ТЕМП ПОДХОДА: БЕГ...
-
ЕДИНЫЙ КРУПНОКАЛЬБЕРНЫЙ ПУЛЕМЕТ (МК-2) АТАКА ПРИКЛАДОМ Л_ПЕХОТА_04
ТИП ПОДХОДА: ОСТОРОЖНО
ТЕМП ПОДХОДА: БЕГ
Ультимативная жестокость
|
|
Кройц. Звенят голоса под сенью больше черепа, чем гермака, муаровый поток слов. И женских струн, частот, потоков - называй как угодно, суть мало поменяется - в нем теперь несравнимо больше, чем тогда, когда звучал "вживую", то ли причудливых голосовых связок порождением будучи, то ли анонимизирущей аудиосистемы.
- Квей. Призрак. Называй.
Скорее, кажется, "Куэй", мягко и "тонально", на кехайский манер, но ты, по привычке уже, воспринимаешь говор их так, а не эдак. Вообще, конечно, с той смыслоразличительной нагрузкой, которую несут в себе эти самые "тона", иногда, может, и стоит хотя бы попытаться воспроизвести их как положено, однако ты прожил в окружении имперцев достаточно долго, чтобы понять - иногда проще и безопасней сойти за обычного, такого, лаовая, с которого и спроса нет, чем за лаовая-острячка, тонкого шутничка, который, зная "как надо", специально называет тебя какой-нибудь "креветкой". Попутно проверив костюм свой, припоминаешь, что кобура для "27" спрятана под ним, у левого бока, а на нем пистолет возможно пристроить, например, в набедренном кармане, либо вообще впихнуть под ременную петлю, просунув в нее затворную раму. В первом случае, случись чего, не получиться выхватить оружие быстро, во втором - потерять рискуешь, возникни вдруг насущная необходимость бежать, прыгать, либо по палубе кататься.
Про помощь следом думаешь-говоришь. Смех. Задорный, многослойно-мелодичный, металлически-звонкий, изменчивый как игра света на куполе иризирующей линзы лазерной винтовки.
Полуобернувшись по направлению к коридору, пару раз вполне по-человечески сгибает-разгибает пальцы протянутой по направлению к тебе правой руки в пригласительном жесте фантом.
- Договор. Помощь. Идем.
Уже практически показав тебе спину и растворившись на фоне окружения, добавляет.
- Наемник. Цена. Назови.
-
Скорее, кажется, "Куэй", мягко и "тонально", на кехайский манер, но ты, по привычке уже, воспринимаешь говор их так, а не эдак. Вообще, конечно, с той смыслоразличительной нагрузкой, которую несут в себе эти самые "тона", иногда, может, и стоит хотя бы попытаться воспроизвести их как положено, однако ты прожил в окружении имперцев достаточно долго, чтобы понять - иногда проще и безопасней сойти за обычного, такого, лаовая, с которого и спроса нет, чем за лаовая-острячка, тонкого шутничка, который, зная "как надо", специально называет тебя какой-нибудь "креветкой".
Классные фракции! Миды, хиспы, пустотники, союзары. Однажды был ["Гексагон"] в сеттинге "Мидмирские сказки". Было бы круто увидеть игру в сеттинге "Уроки кехайского".
-
Про "тона" очень круто. Про лаовая-остряка. Широкий у тебя кругозор, Туч. Хорош!
|
|
-
Вопросы новому знакомому задаешь
Вопросы здесь задаю я!
-
сетевик ли "Клещей", которому показалось, что он сможет отсидеться за жестянкой на чердаке
Ох уж эти Клещи. Хитрецы.
|
|
Тайское нашествие. Ниранаму нравился этот заголовок. Хотя сам он, конечно, был не до конца тайцем, смотреть, как вымываются местные, было приятно. Тай в муай-тай не просто так тай. Но, помимо гордости, Нирам испытывал некоторое сожаление – ему хотелось сразиться с более серьезным противником из светлокожих (или чернокожих, расистом Ко не был, или, по меньшей мере, себя не считал), чем те, что достались ему в отборочных Но не повезло. И придётся драться со своим. По опыту Нирнам знал, что на турнире легко противника поломать, причем если все пойдет криво, то вообще на всю жизнь. Встречный удар коленом идущему в низкий захват, локоть в клинче, бросок неудачный. Победа, да, но не той ценой. Или поражение, после которого вернуться сложно.
Да и женщины со спонсорами предпочитают красивый нокаут, а не кровавую отбивную. Хотя не все. Некоторых кровь и насилие заводит. Но с такими Нирнам старался обходиться по-своему, от вторых держась подальше, а с первыми по-быстрому и не надолго. Ночь, другая максимум. Никаких отношений, коммерческих или иначе.
На родине Гатти, как успел заметить Ко за время, прошедшее между самолетом и его собственным выступлением, разбирались как в боксе, так и в красотках. Во всяком случае последних было немало, были они выше и объемнее. Наверное, дело в солнце. И вине. И сиестах. Почему организаторы предприняли столь существенные меры безопасности он особо не задумывался. Возможно, не хотели травмировать впечатлительных зрителей и зрительниц – даже не подпольный тайский бокс выглядеть может очень жестко. Возможно, не хотели допустить травм у боксеров, берегли своих, так сказать.
В любом случае, сам Нирнам был в плюсе. Сильно покалечиться тут было надо умудриться, а не израсходованные на больницу деньги это деньги, израсходованные на что-то другое.
Вот с этими мыслями он вышел на арену, отработанным жестом снимая темные очки и передавая их тренеру. Щурясь, пока глаза к освещению привыкали. Осмотрелся кругом. Тайское нашествие, говорите.
- Ну, покажем им тайцев…
Шепотом, так, что слышать его мог только оппонент прозвучал Ко. Учитывая, что оба присутствующих были представителями муай-тай, да еще и одной школы, отходить от традиций смысла не было. Даже с этой защитной сбруей. Сделав приглашающий жест рукой, Нирнам отошел назад, к веревкам, и, положив руку на верхний натянутый канат, двинулся против часовой стрелки, останавливаясь у каждого столба для короткой молитвы. В духов он не верил, но было что-то успокаивающее в этих словах. Во всем этом ритуале.
Который продолжился, когда последний столб был "закрыт" от влияния внешнего зла, и Ко двинулся в центр, встав там на колени лицом к тренеру. Который, сориентировавшись по компасу в смартфоне, расположился как раз там, где через много-много тысяч километров по прямой, на чуть ли не другой стороне планеты находился Тайланд. Таким образом уважение не только ему с родителями и Буддой Ко оказывал, но и родине.
Но поклонов только три, и, встав, Нирнам приступил к танцу-разминке, демонстрируя как противнику, так и всем собравшимся (особенно дамам) великолепную мускулатуру спины, накачанный пресс, мышцы рук и ног, пропорциональные по-спортивнобоевому, а не бодибилдеровскому стандарту. Гибкость демонстрировал, растяжку. Важные вещи, не только в бою. Выносливость вот предстояло пока только продемонстрировать, хех.
И, закончив, встал, наконец, напротив Тонгтанга, перчатки для приветственного контакта перед собой выставил*
|
Кройц. Крутанулся, довернув следом оружие. Рефлекторно скорей, чем осознав, что делаешь - выстрел. Серый туман пирожидкостного конденсата мгновенно замерзает, осыпаясь хрусткой трухой. Мерцающий силуэт, поперек коридора. Метрах в двух, не больше. Мимо? В правую стену кажется попал, ближе к середине тоннеля. Долю секунды спустя понимаешь, что да, точно мимо. Когда сверкнув тускло, разогретое добела лезвие термоцзяня щелкает о подставленный под удар "Орел", скользнув вбок. Когда, очертя на обратном оттяге дугу, едва не срезает голову с шеи, заставляя тебя отпрянуть. Еще выстрел. Но прежде, чем гашетка подается пальцу, фактически невидимый человек, на мгновение явственно проступив зыбкими контурами на фоне окружения, пинком откидывает твою кисть вверх, и стилетный пенетратор шьет дыру в потолочный плите, расколов светильник. Похоже, это женщина - невысокая, тебе по плечо, в облегающем поджарую фигуру комбинезоне и плотно сидящей на голове глухой шлем-маске. Инвизибулярный камуфляж.
Едва не споткнувшись о раненую, снова отскакиваешь назад, практически упираясь спиной в створки лифта, чтобы не лишиться держащей пистолет руки и не получить в довесок распоротую грудную клетку. Ловишь дулом силуэт, стреляя навскидку, не целясь - времени нет. И призрачный монстрик просто уходит с линии огня, крутанув сальто вбок практически синхронно с тем, как вспышка выстрела озаряет коридор. Мимо.
Миг. Расходитесь, разрывая дистанцию. Невидимка, которую выдает только пышущая жаром полоса смертоносного металла, сейчас почти скрытого за правой ногой, и ты, с пистолетом наперевес. Шипит девушка, лежащая точно между вами, головой к тебе, а пятками в наполненную подрагивающими мерцаниями пустоту. Взмах правой руки: веер алых брызг пачкает кляксами пол, стену, и - раз, коленку, с голенью вместе, твоего противника, отметив ее положение в пространстве. Тут же гаснет клинок, а фигура, пшикнув вниз и в стороны густыми клубами сизого дыма, словно растворяется в морозном воздухе.
- С... с...
|
|
Рик
Джо заходится жизнерадостным хохотом, хлопнув себя ладонью по животу.
– Харассмент будет как только ты к ней подсядешь, снежок, – он подмигивает, уже совсем бесстыдно указывает кивком на подругу.
Посмотрев в указанном направлении, видишь, как другой чёрный парень по ту сторону стекла уже начинает обрабатывать блондинку, сдвигаясь все ближе почти после каждого слова.
– Вот этот бро сечёт фишку, тут как бы девочку не записали в расистки, – ухмыльнувшись, Джо легонько тычет тебя локтем под ребро и, радостно фыркнув, возвращается к неторопливому патрулированию.
Кладёшь ладонь на лакированную поверхность перила балкона. Созерцаешь толкучку.
Когда-то давно, в школе, мисс Хенниман впервые рассказывала вам про броуновское движение. Изображавшие хаотичное движение молекул картинки в учебнике очень сильно напоминали картину, которую ты лицезреешь прямо сейчас внизу, под ногами.
Отчего-то та страница учебника вспомнилась отчётливо, явственно, как будто это происходило не много лет назад, но вчера.
Вспомнилась при виде хаотично снующих внизу десятков разноцветных фигурок – в майках, топах, платьях, рубахах, с флажками и разноцветными шариками. Кто-то толпится вокруг витрин магазинов, кто-то входит в торговые павильоны или выходит из них, кто-то медленно скользит на верхние ярусы по стреле эскалатора. Много людей, действительно много. И, хотя умом понимаешь, что их движение – полностью хаотично, не можешь отделаться от ощущения, что во всём этом присутствует какая-то хитроумная завуалированная система.
Джо, который успел отдалиться буквально на пять шагов, отвлекает от философского размышления:
– Эй, Рик, зацени.
Но тебе не нужно предупреждение коллеги – ты уже замечаешь и сам.
Забавно наблюдать с высоты, как хаотичная бесформенная толпа под воздействием коллективно-бессознательного импульса расступается – как передние ряды теснят задние, в считанные секунды образуя кольцо пустоты в самом центре.
Посреди кольца – одинокая фигурка неподвижно лежащей на полу девушки. Несмотря на расстояние, отчётливо различаешь серую блузку, относительно короткую юбку и высокие каблуки. Люди пятятся, расступаются, над привычным гомоном толпы поднимается резонирующий встревоженный гул.
Неизвестный герой-энтузиаст отлипает от общей массы, нерешительно приближается к бессознательной девушек, приседая около неё на колено.
Отмечаешь, как медленно ползущий вверх по ленте эскалатора мужчина всё сильнее поворачивает голову, чтобы не выпускать происходящее из поля зрения.
Видишь, как девушка на полу вдруг вздрагивает, выгибается, начинает отчаянно дергаться. Высокие каблуки елозят по плитке, несчастная заходится в чём-то наподобие судорожного эпилептического припадка. Переворачивается резко на бок, вынуждая героя-добровольца испуганно отшатнуться.
Треск помех в наушнике беспроводной гарнитуры выбивает из транса.
– Грегори, что там у вас..? – Керриган, по всей видимости, держит руку на пульсе при помощи камер видеонаблюдения. – Давай быстро туда.
-
Пошла жара.
-
Что-то начинается!
|
|
Медносплавный. Сжал на пару мгновений кисть протянутую, древним жестом договор скрепляя. Архаика, конечно, но зато знаешь теперь, что рукопожатие у Хершел крепкое довольно. Как расцепляете пальцы, проводит кончиком языка по резцам, более-менее убрая с них красный колер. Розовые теперь, не пунцовые.
- Приятно знать, что так. Это я про убийства, да. Впрочем, возможно, вы просто софист, живущий по суточному циклу родного Мира, и "сегодня" для меня, это "вчера" для вас, - ощупывает эмаль левого клыка языком. Взглядом указывает за плечо твое правое: быстро, но заметно и читаемо. - По остальному, про выход и помехи - не всегда, не все, и не везде мы можем доносить свои мысли до собеседника прямо, без иносказаний, даже при нахождении в менее агрессивной социальной среде. Впрочем...
Трижды хлопает в ладоши, и явно обращается к своим спутникам, расставленным за твоей спиной словно шахматные фигуры.
- Охрана! Юнит - сорок три, юнит - сорок пять, юнит - сорок шесть. Я, доктор Саманта Хершел, и сотрудник службы дезинфицирования ангарных помещений, мы чувствуем скованность и напряженность, а наш эмоциональный фон снижен, поскольку стрессогенные факторы обстановки негативно сказываются на нашей работоспособности, повышая общий уровень психо-эмоционального напряжения.
Скрежетнуло справа, за плечом. Слева тоже. А девушка продолжает:
- В целях купирования воздействия стрессоров и повышения производительности труда персонала Комплекса, нами будет организован и проведен сеанс релаксации. Танец, как один из возможных вариантов. Ритмичные движения тела под музыкальное сопровождение. Попрошу вас, юнит - сорок три, юнит - сорок пять, юнит - сорок шесть, обеспечить охрану периметра на период проведения сеанса, сроком от трех до пяти минут. Пожалуйста.
- Принято. Охрана. Периметр, - скрипит один из охранников. Все тот же, похоже. Щелкают подошвы, лязгает амуниция.
Дважды присвистывает Саманта тем временем, словно подзывая собаку.
- Спифо, поставь, пожалуйста, что-нибудь в меру динамичное, мелодичное, обязательно с вокалом. Наверное, лучше классику - "Снег" например, из последней подборки.
Секунду спустя откуда-то сбоку вдруг громко доносится что-то, что может быть только гитарными переборами.
- Сэр...
|
|
|
|
|
|
|
Медносплавный. Усмехнулась собеседница, когда про связанные с фекалиями табуированные поступки заговорил:
- Судя по субдиалекту, вы уроженец Предела Хайдерманна, верно? Но довольно давно переехали, живете с погружением в богатую носителями хиспанского среду, - пожимает губы. - И, раз уж вы из той области Диких Секторов, и на вас нет клановых татуировок, то скорее всего, являетесь выходцем из среды независимых астрошахтерских артелей.
"Тяжелые", сложносоставные конструкции в речи доктора, между тем, звучат, в основном благодаря прекрасной дикции, довольно естественно. Чуть щурится, и ты видишь, как радужки ее глаз несколько раз медленно проворачиваются вокруг своей оси, правый по и левый против часовой стрелки.
- Эти, вот, мелкие, почти незаметные невооруженным взглядом шрамы у вас на лице, их обычно оставляют разгоняемые в невесомости при раскалывании фрагменты породы. На левой щеке, у скулы, даже частицы инородных включений в рубцовой ткани различимы....
Как смогла сквозь зеркальный щиток шлема что-то рассмотреть, не совсем ясно. Зажмуривается вдруг, будто от яркого света. Мгновением позже капля густой, почти черной крови, скользнув из ноздри, пачкает губы и подбородок красным. Шмыгает носом, щупает кончиком языка верхнюю губу.
- Кхм... Извините, что-то меня занесло.
Когда делаешь подшаг по направлению к ней, на плечо тут же плитой опускается ладонь одного из твоих менее разговорчивых новых знакомых:
- Угроза. Купирование? Устранение?
Качает Хершел головой отрицательно:
- Нет, нет. Все в порядке. Все. В. Порядке. Отмена. А вы, - опять шмыгает, и еще несколько рубиновых капель летят на ворот комбинезона, разбиваются о полукружие нижнего обода капюшона, брызжут изнутри на смотровое окно багровой взвесью. Вдыхает, выдыхает.
- Охрана. Хотя... Нет, нет. Отмена. Охрана, отмена.
Когда снова смотрит тебе в глаза, в ее взгляде читается усталость и, кажется, разочарование. Морщится как от зубной боли. Настроение тоже в считанные секунды изрядно подпортилось.
- Скажите, вам сегодня доводилось убивать людей?
Сделав шаг назад, вытаскивает из кобуры пистолет, но в тебя им не тычет - оружие так и остается зажатым в свободно висящей вдоль туловища руке.
- Нет, это были не вы, - похоже, сама отвечает на свой же вопрос. Вздыхает, - Ритан, как же сложно, а... Как же сложно. Ладно. Что, если я скажу, что выход очень даже здесь? И что мне нужны гарантии? Мне нужно понимание - что вы понимаете, в какой ситуации мы оказались.
Вымученно улыбается.
- Но ведь вы же ничего не помните, да?
|
-
Ждем-с перерождения Бжика. С ужасом.
-
Это Бжик. Голый совсем, судя по очертаниям плотно обтянутого "кожей" тела, и какой-то весь как немного вспухший. Лоб бугрится неестественно, глаза как будто из орбит чуть вылезли, живот странно выпячен, руки не такие какие-то, как веревками, что ли, увитые, да и грудина тоже. И плечи. И бедра. Вообще весь не такой он. Но он.
Бжикота.
-
Жуууть...
|
Кройц. Сжимают пальцы бок холодный ящика. Не чувствуешь, но знаешь - ледяной. Как банка газировки, когда только вытащил ее из-под шторки окошка выдачи товаров в вендинговой машине, и пытаешься открыть, нетерпеливо цепляя ногтем жестяной ключик. Тогда, вечность назад, когда ты еще был тем, кем являешься по праву рождения, и яркие застекленные башни "холодильников" - мигающих разноцветными огнями, готовых в любой момент выдать тебе шипучки: хоть "Нью-Колы", хоть "Мото", а то и "Спанки-Фанки", с хрустящими на языке карамельными пузырьками, и все это - за пару-тройку кредитов, стройными рядами высились в лифтовой зоне вестибюля вашего жилого модуля. В Ренго найти такие аппараты тоже можно, но это обязательно будут бронированные не хуже "Носорога", опутанные коваными цепями монстры - чтоб не разломали и не утащили, выдающие в лучшем случае прохладное, а то и вовсе теплое как сам знаешь что, пойло с привкусом жженого пластика в обязательно, каждой раз, где-нибудь, но гарантированно замятой или стесанной банке.
Ренго, да. Вы нелегалами пересекли Великую Межрукавную, прилетев на Аргентину-Один практически сразу после освобождение Сектора от союзарской оккупации, как беженцы, когда никому ни до кого не было дела, и все думали только о том, как разобраться с собственными проблемами, а на улицах все еще валялись сорванные кумачовые транспаранты. Как сейчас помнишь, что решили поселиться буквально в первом же городе, куда вас завез, прямиком из частично сгоревшего космопорта, шедший транзитом по уцелевшему после бомбардировок прибрежному шоссе автобус - в Коста-Верде. Въехали сквоттерами в небольшой заброшенный дом из тесаного камня, в пяти минутах ходьбы от океана, и здоровенной буквой "Т", трафаретно, ярко-красной хемилюминесцентной краской, которая настолько въелась в мореное дерево досок, что тебе пришлось соскабливать ее ножом, выведенной прямо поперек входной двери. Значит, здесь было логово "троглодитов", тех, кто по мнению союзаров, был "отсталым", и подлежал "просвещению". Всех прошлых жильцов, семью из, как ты понял, вынося и сжигая на заднем дворе пыльный хлам, пяти человек, "просветили": родителей отправили в биореактор сразу же, еще на этапе "первичной выбраковки неблагонадежных аборигенов", тогда же двух младших детей, братьев-близнецов, совсем еще маленьких, вывезли из анклава куда-то на коренные территории, чтобы в военно-патриотических лагерях воспитать из них новых, искренне преданных генеральной линии Лорда-Маршала, и до последнего вздоха верных идеалам ССС солдат, а старшую девчонку, несколько сезонов диким зверьком прожившую на чердаке, вроде застрелили, когда комендантский патруль поймал ее за расписыванием ограды у комендатуры антисоюзовской агитацией. Старый, пропитанный кровью и гарью дом словно посветлел и ожил, когда в нем появилась новая, пусть и маленькая, но хозяйка. Помнишь, как Каролина чуть не сожгла веранду, пытаясь сварить вам кофе из найденных в тайнике у камина зерен, пока вы с Нормом разбирали завалы чужих воспоминаний в сарае, как исписала фломастерами стены в ванной, как принесла из сада и спрятала в чулане огромную пучеглазую ежехидну.
Время шло, и Сектор Ренго, который новые-старые хозяева, имперцы, не особо тревожили насаждением своего видения "правильного миропорядка", даже кехайский с джапанирским введя в образовательную программу как факультативы, начал понемногу оживать. Первое время вы работали на бесчисленных стройках - "Хомяк" внезапно оказался неплохим плотником, а ты вполне, себе, освоил "профессию" чернорабочего, потом Норман съехал к своей тогда еще девушке, а впоследствии, жене, Юйлань, с которой они познакомились на рыбном рынке, едва не до драки поспорив относительно свежести каких-то местных каракатиц, а тебя ее отец, мистер Дун, взял к себе экспедитором, попутно решив ваши казавшиеся неразрешимыми проблемы с регистрацией. Тогда вы, кстати, и стали Кройцами, а бывший сержант - Освальдом Хопкинсом. Ну, какие были документы, такие были, чего уж. Дальше ты несколько сезонов крутил штурвал рефрижератора, развозя морепродукты практически по всей материковой части Эсперанзы, пока дочь, по-другому ее в идентификатор личности у тебя рука записать не поднялась, грызла гранитные скрижали науки в бывшем ЦОМ-е, а ныне обычной, себе, городской школе, под чутким присмотром жившего неподалеку огромного семейства Дунов, в целом, и дяди Норма-Освальда - в частности. Через некоторое время Хопкинсы переехали в Нуево-Кампинас, но ты все равно всегда мог оставить дочь у стариков, которые стали ей, фактически, дедушкой и бабушкой, а ворох младших братьев жены "Хомяка" - пусть и не равноценной, но шумной и веселой заменой потерянного на Эдеме своего, кровного. Да уж, Эдем. Кого под трибунал, в дисциплинарно-штрафные батальоны отправили, а кого и в дивизионные генералы, по итогам, произвели. Сет, кстати, так и пропал где-то в глубинах Диких Систем. Последний раз видел его у аппарели готовящегося к вылету фрахтовщика "Ржавых", фронтирных перевозчиков, на Осевой Станции у имперских границ. Пожали руки, кивнул, мол, бывайте - и все. Вспышка.
- Да, - прижимаешь коммуникатор к щеке.
- Как она? - спрашивает Норман, уже зная ответ.
- Плохо, - отвечаешь.
Молчите несколько секунд. По радио играет какой-то заунывный трек, перебивая ритмичный писк кардиометра.
- Взял билет на вечер, - говорит.
- Спасибо.
- Не передумал?
Снова знает ответ, но все равно спрашивает.
- Нет.
- Ладно. Я буду. Остановлюсь у стариков. У меня, короче, ресторан...
- Знаю, сожгли. Минь сказала.
- Ага.
Еще несколько секунд тишины.
- Слушай... - бывший командир, давно и накрепко ставший одним из самых близких тебе людей, будто не может подобрать нужные слова. Может, и правда не может. - Оно того стоит?
- Выбора нет, Освальд, - говоришь.
- Буду утром, значит.
- Спасибо.
- Наберу.
Убираешь коммуникатор прочь, и пару минут сидишь, глядя в стену перед собой. В душной палате муниципального хосписа нет кондиционера, и бабушка Дун закутанной в черное тенью бдит над тем, что осталось от твоей дочери, отгоняя прочь вездесущих мух и обмахивая стянутое набрякшими от густо-желтой сукровицы бинтами лицо туго свернутой газетой.
Тебе позвонили из полицейского департамента Джерихо-Сити несколько дней назад, по межсистемной линии. Там, на Тьерра-Бланке, служила Каролина. То есть, Эбигейл, да. Ты, уже сутки пытавшийся до нее дозвониться, долго не мог заставить себя ответить. Но ответил. Сказали, что им очень жаль, что она - герой, но финансирования не хватает и, учитывая неблагоприятный прогноз, руководством департамента принято решение об отключении ее от аппаратов, потому, что палат и оборудования в ведомственном госпитале не хватает, а живым, дескать, нужней. Ты не помнишь, что ответил, но дочь не отключали до того, как ты прилетел на Тьерра-Бланку первым же чартерным шаттлом.
Острый запах жженого пера, вот, что помнишь. Куривший в коридоре патрульный сказал, что ее, вместе с напарником, поймали на ложном вызове, в фавелах, боевики одного из Картелей. Сделали из них предупреждение - показали, чья это территория, продемонстрировали, что будет с теми, кто не понимает. Крузер перевернули и сожгли, напарника выпотрошили и развесили по столбам, а с твоей дочерью сняли снафф, и выбросили изуродованное тело в канаву. Там ее нашли собиравшие на сдачу стеклотару дети. Не прошли мимо, вызвали неотложку. Без рук по локти и без ног по колени, без глаз, ушей, зубов, языка, с снятым скальпом и сломанной спиной, вырезанной грудью и частью удаленных уже в больнице внутренних органов - она была жива только потому, что "милагро", как сказал тебе врач, седой хиспанец с пустым, безразличным взглядом.
Ты заложил дом, оплатил межсистемный перелет, и перевез дочь домой, на Аргентину-Один, в Коста-Верде. Дни сменяют дни. Каролине хуже. Просто лежит, даже не шевелится. Пролежни, отторжение катетеров, некроз тканей вокруг дренажных трубок. Когда умрет, вопрос времени. Новое тело - не проблема, были бы деньги. Реплицированные ткани, пересадка головного мозга, любой каприз. Много денег. Столько, что тебе их не заработать, даже довези ты замороженных каракатиц до самого долбанного Эдема. Столько, что даже продай ты себя, недвижимость и движимость - не хватит. Там, среди ярких сполохов голореклам, стерильной чистоты корпоративных медицинских центров, и утопающих в рассветных лучах скайскрепперов, никому нет дела ни до тебя, ни до твоих горестей. Всем плевать, хочешь что-то получить - плати.
Бережно вытаскиваешь из бумажника затертое фото. Дочь широко и счастливо улыбается - в новой форме, с собранной под парадной фуражкой копной аккуратно уложенных волос. Серебряные аксельбанты, офицерские звезды на фальшах, сияющий золотом нагрудный жетон. Прижимает к груди карточку диплома. Ее выпуск. Ты запомнил ее такой. Так хотела сделать этот мир лучше. Всем помочь, всех спасти. Но этому миру уже не помочь, его уже не спасти. Ренго умер и теперь гниет, а вся эта мразь: картели, гильдии, корпорации - просто опарыши, копошащиеся на его туше. Великая Освободительная поставила крест на будущем этих Миров, и теперь все, что их ждет, это армада десантных кораблей, прямиком из Рукава Персея, да такая, что небо почернеет. Туда всей этой ублюдской, хуесосной, еблорылой шайке-лейке и дорога.
Выходишь из палаты, снова вытаскиваешь коммуникатор, несколько раз щелкаешь подушечкой пальца по затертой крышке. "Вик". Гудок, другой, мелодичная трель соединения, и тишина на том конце линии.
- Я согласен, - жмешь на выведенный под счетчиком секунд красный круг.
-
Туч - мастер выжать слезу из камня!
-
Мне достаточно трудно подобрать слова для комментария. Это восхитительный, великолепный пост. Я бы даже не стал называть это постом. Эта история рассказывает о судьбе человека, пережившего мясорубку в Эдеме. Она раскрывает не только его мотивацию, но и показывает жизнь людей, словно находящихся на противоположных концах спектра эгоизм-альтруизм, субъективное добро - столь же субъективное зло. Она наполнена трагедией и надеждой. Она бьет эмоциями через край, показывая человеческие жизни за короткими и сухими строчками о человеческих же смертях в какой-нибудь газете. Великолепная история. Спасибо.
-
Интересно было в этом и остальных постах узнать о судьбах знакомых персонажей и том, кто как с кем связан.
-
Даа, история...
-
Как сложно жить...
-
Эдем, "Хомяк"... Выбрались из такой задницы, что бы что? Жаль их всех.
-
за всеми описаниями и красотой литературного слога - настоящие судьбы, прожитые жизни, пролитые пот, кровь и слёзы. чувствуется всё даже не зная контекста и не погружаясь в лор. это очень круто
|
|
-
На хую нам ехать, а не на лифте
Судя по тому, как всё складывается, Морти предрёк неизбежное.
-
Да уж, покатались на все демкреды
|
|
|
Сильверфилд. Всем. Раздавив прямоугольный окурок дешевой сигареты в сделанной из срезанного донца банки из-под какой-то соевой газировки пепельницы, твой собеседник, сухощавый имперец в рубахе-разлетайке, лет пятидесяти на вид, бегло осматривает лепящиеся к скорее прикрытым, чем украшенным циновками стенкам забегаловки столики, за которыми сидят, жуя всякое местечковое дерьмо, местечковые же работяги, задерживает взгляд на собранной из прозрачных бусин входной шторе.
- Все принес? - собственный голос звучит непривычно, и ты заканчиваешь произносить короткую фразу еще до того, как вообще осознаешь, что собирался что-то сказать.
Кивает. Подцепив замызганными пластиковыми палочками с еще более замызганной одноразовой тарелки жареного в кляре сверчка, кидает его в рот, долго и хрустко жует.
- Почему дижармелин ребера, жангво? Могу найти хороший за четыре раза меньше цена. Будет наш, качество.
Ничего не отвечаешь ему, только макаешь сверчка со своей тарелки в густой, желтовато-сметанный на вид, с темными вкраплениями какой-то молотой специи кунжутный соус. Жуешь тоже, разглядывая надписи на исцарапанной столешнице. "ИТС ПИДОРЫ", замечаешь перечеркнутый чем-то тупым, скорее всего - сувальдным ключом, громкий лозунг на родном языке. "我操了你的嘴，你是一只雪猴": красуется рядом филигранно выведенный уже чем-то очень острым, вероятно, жалом стилета, ответ.
- Что здесь написано? - постучав по иероглифам ногтем, спрашиваешь у сотрапезника.
Тот наклоняет голову боком, подслеповато щурится.
- Написано: империя и республика не надо ссориться, братья.
- Я так и думал, - хмыкаешь, качнув головой.
Пару минут просто сидите, едите "протеин / вкусно / хрустят : жирный тесто сверчок", выбранный тобой в засаленном меню наугад. За стеной шумит дождь, под крышей шкворчит, наигрывая какую-то этномуть, приемник, тут и там слышатся обрывки чужих разговоров, если не на кехайском, то обязательно - о долгах, дождях и девушках. В какой-то момент, словно между делом, имперец сует тебе через стол сверток. Небольшая пластиковая коробочка, в застиранном кухонном полотенце. Откинув его уголок в сторону, видишь серебряную чеканку на черной крышке: "JarmlinRiberra Firearms".
- Можно не смотреть, качество найдено.
Открываешь контейнер и, вытащив из него металлическую рукоятку инерционного ножа с ухватистыми, подпальцевыми выемками с боков подкатанными, эргономичными накладками из фирменного джирибовского "плекса", неспешно и тщательно ее осматриваешь, проверяешь каждую клепку, каждый стык, плотность прилегания ребер, плавность хода мутно-серого, обоюдоострого клинка, берешь коммуникатор и пробиваешь серийник, потом фотографируешь и проверяешь на подлинность штрих-шифр у ограничителя. Показываешь лезвие пытающемуся сохранить невозмутимый вид собеседнику.
- Такая форма называется "гладиус". Знаешь, что это значит?
- Нет, - отрицательно качая головой, делает на пару кивков больше, чем стоило бы.
- Это значит, что ты скрутил оригинальный "копьевик", и поставил сюда это дерьмо, с младшего модельного ряда.
Бросив затравленный взгляд куда-то в сторону, начинает тараторить:
- Такое произошло, знаешь это бывает, ты работаешь как брат и брат...
Показываешь ему правую ладонь, призывая к тишине.
- Лезвие, бизнесмен. Ты ведь знаешь, что вибрак в каждой модели делается под свой клинок, да?
- Да, - отвечает.
- И знаешь, что будет, если клинок пойдет в резонанс, да?
- Да, - кивает. - Двадцать процент подарок. Скидка.
- Тридцать.
- Двадцать пять.
Убираешь смертоносный брусочек в карман джинсов.
- И это лезвие в подарок, да?
Поморщившись так, будто съел несвежего сверчка, имперец вздыхает.
- Да.
-
Стиль. Как, обычно, тяжело выделить пост среди других. Просто высокий уровень для всех.
-
Империя и республика - братья навек!
-
Качество найдено!
|
Фидель. Всем. До упора повернув обтянутый кожей руль вправо, едва не переворачиваешь тяжелый "Даллас" вверх колесами, когда он, сжигая эластик покрышек, закладывает такой разворот, что визжащую на соседнем кресле Марту, из параллельного потока, кажется практически ломает напополам широкой полосой страховочного ремня.
- Еба-а-а-а-ать су-у-ука-а-а-а! - орешь ты.
- Су-у-у-ука-а-а-а-а-а!!! - вторит тебе девчонка.
Ваши голоса тонут в стуке колонок вывернутой на максимум автомобильной стереосистемы, и лишь вою сирены патрульного крузера удается процарапаться сквозь пелену чудовищной в своем монотонной цикличности, но чудесной в своей ритмичности клубной музыки.
- Останавливаемся! Вправо принимаем - останавливаемся!!!
- Да сосите вы хуй, пидарасы! - внезапно кричит, высунувшись в окно так, что ее короткое летнее платье чуть не сдувает потоком встречного ветра, Марта.
Тихая отличница, которую ты знаешь, за последние пятнадцать минут преобразилась до неузнаваемости, став просто невероятной и абсолютно своей - с лихорадочным блеском в глазах, слетевшими с веснушчатых плеч бретелями лифчика, растрепавшейся копной темно-русых волос, вся разом.
- Красный "Даллас"!!! Принять вправо!!! Вправо принять!!!
Задумываешься на мгновение, зачем называть модель тачки, если на дороге больше никого? Девчонка, между тем, с третьей или четвертой попытки хватает бешено прыгающую по коврику под ногами пластиковую полторашку с остатками пива, и снова лезет в окно, швыряя ее в капот подпирающей вас машины. Кажется, даже попадает.
- Мар! Та! - давишь ты, когда "Даллас" на бешеной скорости прыгает через очередной стоппер у пустынного перекрестка, - не суйся!
- Почему?!? - понимаешь вдруг, что она улыбается от уха до уха.
- Тормози! - ревет громкоговоритель. - Тормози, стрелять буду!!!
- Вот, почему!
Бьешь по тормозам, одновременно с этим выкручивая руль, и снова мускулкар за малым не лишается покрышек, почти напарываясь бортом на неизвестно как проросший сквозь щебень отсыпа кактус, цепляя задним левым колесом обочину и поднимая тучи пыли.
- Вправо, сука, принял!!! - гремит голос трупера из дорожного патруля, когда моргающий синими "люстрами" крузак, уходит от твоего таранного маневра, практически слетает с хайвея, и закладывает крутой разворот следом за вами. - Стреляю!!!
И правда стреляет. На удивление тихий хлопок. Звон разбитого заднего стекла.
Марта не визжит, не бьется в истерике, не заламывает руки и не умоляет тебя немедленно остановиться.
- Где мой рюкзак?
- Что?
- Рюкзак где, Фидо?!?
Припоминаешь, что кинул сделанный в виде темно-серого медведя рюкзачок куда-то за кресла.
- Да сзади глянь!
- Сука, блядь!
Отстегнувшись, лезет назад.
- Да стой...
Понимаешь вдруг, что то и дело мелькающая в зеркале заднего вида белая полоска ее трусов, ровно как и фактически застрявшая меж двух подголовников, едва прикрытая подолом платья задница, прямо здесь и сейчас волнуют тебя не так сильно, как там, на парковке за кинотеатром. Хотя, не, волнуют все же.
Спустя долгих пять секунд, когда ты окончательно смиряешься с мыслью, что вот именно сейчас выпущенная из табельного пистолета шальная пуля совершенно точно попадет ей точно в голову, и ты потом уедешь на пожизненное, осваивать внеорбитальные рудники, усаживается, наконец, обратно. Роется в распахнутом медведе, вытаскивает из его глубин серебристый револьвер с куцым штырем здоровенного ствола.
- Да ебать, - говоришь, - ствол?
- А ты как думал? - трясет им, заставляя тебя инстинктивно отпрянуть. - Папин.
- Нахуя? - спрашиваешь.
- На всякий случай. А вдруг бы насиловать начал?
- Да я...
- Ладно, не бзди!
Сухо щелкает под тонким пальцем взводящийся курок, и ты понимаешь, что дело начинает пахнуть не только пиздюлями от бати.
Оглушительный хлопок выстрела, прямо в салоне - в отсутствии стекла сзади все же есть свои плюсы, да, и патрульная машина, под оглушительный скрежет тормозов, сбрасывает скорость. Еще выстрел. Еще. Еще. Крузер вдруг рвет вбок, швыряет к кювету, и секунду спустя вы уже наблюдаете, как он, ковырнув бампером землю, сначала встает на дыбы, а потом медленно, очень медленно, начинает заваливаться на крышу.
- Е-ебаный в рот!.. - констатируешь ты всю тяжесть вашего положения.
- Еба-ать!.. - подтверждает Марта.
Пару минут едете в относительной тишине, даже музыку скрутив почти в ноль. Первые лучи восходящей Навы уже бередят горизонт, и петляющая меж пустынных холмов загородная трасса стремительно теряет свой ночной шарм.
- Нам пизда, - говоришь.
- Да, - утвердительно кивнув, Марта вдруг приобнимает тебя свободной рукой за плечо.
-
Я не могу определиться, что меня больше удивляет: что я такой отбитый, или что она?
-
Шикарная сцена погони!
-
- Е-ебаный в рот!.. - констатируешь ты всю тяжесть вашего положения.
- Еба-ать!.. - подтверждает Марта.
Офигенные истории. Начну плюсовать с этой!
-
Farewell, Hippo
-
-
вот и покатались
|
Холодный ветер залетал в бойницу и лишний раз напоминал Финеасу о том, что Трансвааль остался в другом месте. В прошлой жизни или будущей смерти, как знать. Африка не отпускала его даже в посмертии - об этом он думал, разглядывая руки. Положил одну из них на холку Тобби, потрепал старого друга по жесткой, пропахшей порохом шерсти. Всё должно иметь смысл. Как хорошо, что свой смысл он уже обрёл.
Глядя на то, как "Бекон" болтает мертвецким пальцем в банке с рассолом только усмехнулся. Маленькие радости, из них состоит наша жизнь.
- Спрячь подальше, Фрэнк, пока начальство не увидело, - улыбнулся и шутливо прикрыл глаза ладонью. - В Санитации за такие проделки тебя обязательно пропесочат.
Дел в коммуне было много. Нужно было переговорить с главой местного ополчения, рассказать о надвигающейся опасности, равно как и предупредить о подкреплении в виде танковой колонны. Проблема в виде языкового барьера недолго мешала Боумену - как оказалось французы прекрасно понимали слова "опасность", "неминуемая гибель" и "мертвецы". Похоже, что последнее слово они понимали на десятке разных языков: всё же британцы тут были так, вояжерами, а беднягам-Жанам приходилось жить с бок о бок с гниющими соседями уже довольно давно.
Удалось Боумену быстро втянуться в процесс подготовки к осаде. Из полезного - он предложил укрепить один из углов крепости танком "Марк 1", который так удачно был материализован посреди французского бездорожья. Пока ополченцы обкладывали бронированного "льва" мешками с песком следовало сделать еще очень важное дело.
К костру, разведенному танковой командой, он подходил не с пустыми руками. В ящике гремели бутылки с портвейном, потому что джина у французов не нашлось. Тобби тащил несколько коробок с галетами и полкруга сыра, от которого смешно морщил длинный нос. За сыр пришлось сражаться с местным интендантом практически на шпагах.
- Ну что, ребята, помотало вас? Командир отряда Оперативного Управления Министерства, Боумен моя фамилия. Давайте, не стесняемся, разбираем бутылки. Только учтите - впереди у нас возможный штурм базы мертвецами, а пьяный заряжающий танку не товарищ. Так у вас говорится? - сверкнул улыбкой в огне костра и переглянсулся с Тобби. Оскал бабуина был самым что ни есть инфернальным.
Проведя время с танкистами, послушав их историю и поделившись своей, Финеас взял полящика, половину пачек с галетами и четверть круга сыра. Его "бульдоги" тоже должны были снять напряжение хотя бы глотком хорошего спиртного и совершенно точно кое-кто будет особенно рад еде. Боевой дух - это не только пламенная речь перед боем, но и вот такие рутинные вещи вроде вкусной еды, алкоголя, байки у костра и товарищей рядом.
- Рядовой Хайд, приступить к раздаче провианта! - этого следовало держать рядом. С таким стрелковым талантом ему будут рады везде, а особенно в Министерстве.
- Такие моменты напоминают мне, как мы, в составе боевой бригады, сидели в одном оазисе, - Финеас откусил от крекера и запил его водой из фляги. - Мы сидели у костра и кутались в одеяла, так как пустыня ночью - место гораздо более холодное, чем остров Айл в середине декабря. Хотя, может быть более-менее похоже. Ночь, звезды рассыпались по небу словно горсть бриллиантов. Все устали, потому что вечером был оживленный бой с культистами, но никто не может сомкнуть глаз.
Боумен помолчал, глядя в огонь, вспоминая те ощущения, что он переживал когда-то.
- Проводник из местных рассказал нам тогда, что на месте этого оазиса когда-то в древности стоял большой город. Город мёртвых царей, поклонявшихся самой Пустыне в лице песиголового бога Сета. Их так и называли - сетославные.
- И оттого, что мы пролили кровь на этом месте сам Сет смотрит за нами, наблюдает, присматривается к нам, размышляя, не забрать ли наши жизни в свою честь. Знаете, друзья, - Финеас пошевелил прутиком полено в костре. - Я ведь тогда был очень далек от Министерства, от всей этой чертовщины, которую нам приходится уничтожать каждый день, но могу поклясться - краем глаза я видел фигуру, стоящую на бархане. Огромную фигуру человека со звериной головой, глаза которой горели красным, а с рук стекала свежая кровь. Когда я бросил взгляд туда и стал присматриваться, конечно же, фигуры никакой не было. Но ощущение, что за тобой наблюдает что-то неизмеримо более могущественное, чем ты сам, оно не исчезло.
Вновь помолчал, затем с кряхтением поднялся на ноги и протянул руку за бутылкой.
- Как бы то ни было ту ночь мы пережили и больше такого ощущения не было. Мы с Тобби, в конце-концов, демобилизовались и оказались в рядах "бульдогов". Но то, что было той ночью для меня всё равно является одним из самых ярких впечатлений в жизни. И в смерти, - поднял, с уважением, бутылку в честь доктора Вейтса. - Надеюсь, что штурм, который нам устроит этот Ганс-некромант окажется чем-то таким, о чем нам не придется вспоминать потом. Так, штурмишко, а не полноценная атака. Будем! -
-
- Спрячь подальше, Фрэнк, пока начальство не увидело, - улыбнулся и шутливо прикрыл глаза ладонью. - В Санитации за такие проделки тебя обязательно пропесочат.
В Сантитации-то да!
|
-
таблетка всё еще продолжала действовать приятно холодя голову и освобождая её от тяжелых мыслей
Плюсую не только за этот конкретный момент, а за всю серию постов с размышлениями, боевым стимулятором, его эффектом и остальным. Интересный персонаж и как-то хорошо в целом это всё вышло. Не могу объяснить точнее, но что-то мне нравится. Классно.
|
-
растворишься в биофаге, на дне утилизационного бачкаНет повода для грусти. Легко пришло - легко ушло.
-
Классная сцена с кейсом, яйцом и птенцом. Вроде и для практических нужд всё это, а по образу — рождение хищной птицы. И с лицом героя тоже круто!
-
Пора отметить, что у этого модуля есть одна занимательная особенность – чем дольше играешь, тем интереснее становится, в то время как значительно чаще происходит наоборот.
И способность мастера настолько достоверно и подробно описывать каждый предмет окружения или девайс впечатляет. Появляется ощущение, что любая заявка в рамках внутриигровой логики будет обработана максимально детально, это прям замечательно.
|
-
Затем, хлопнув о косяк с той стороны, кожистая, буроватая и шероховатая на вид, пронизанная паутиной антрацитово-черных сосудистых жилок перепонка вдруг полотнищем перекрывает проход, плотно вжавшись в проем и затянув его от края до края. Явно тонкая, в считанные миллиметры, мембрана, без видимых чешуек, шипов, пор или чего-то подобного. Медленно, но заметно пульсирует, то чуть съеживаясь, то вновь барабанно натягиваясь. Промерзший коридор окутывает относительная тишина.
Вот это страх!
|
|
-
Паника прошла, вернулся дельный Бжик. Шестерни в башке завертелись с огромной скоростью - не иначе, подключился резервный контур от горящей жопы, там целая ТЭЦ.
Бжик — это надёжно!
-
Вставай! Надо воевать! Вон туда!
Безымянный Рубиковод
|
|
|
-
Профессиональные суетологи
-
Будут рвать и метать, карать и казнить, перевернут все окрестные Миры вверх дном, но всем вам известно, что по-настоящему важные дела решаются на стратосферных этажах скайскрепперов и с помощью росчерка стилуса
Let the water wash away your sins!
|
«Бытие определяет сознание или все же наоборот?» Размышлял Райт пока почти медитативно рубил какой то каштан и тащил подходящий кусок дерева как опору под колеса своему крокодилу.
На собственном примере мог сказать, что всё же наверное придерживался точки зрения довления сознания над бытием.
Будь иначе и не с такой сильной волей у Райта всё бы закончилось еще после того кладбища и полета с гейстом над Лондоном.
Сейчас же бодриться, получил повышение и даже живой после всех тех многочисленных травм полученных на заданиях.
Этот же тезис подтверждался магической медициной, да у них были мощные препараты, но как говорил мед инструктор у которого каждый боец проходил стажировку по первой помощи одним из важных аспектов оказания помощи себе или напарнику, является искреннее желание помочь. Да объяснялось это эмоциональным взовом к магии мира, но только всё равно сознание помогало вылечить даже смертельные раны и вытащить с того света.
Или вот взять например добровольца, которого подобрали у того дерева, напуган, шокирован, а все равно продолжает шпиговать нежить пулями и даже чертовски метко. Обладает зачатками Бульдога, как группа выберется в безопасное место, надо потом будет его найти и поговорить насчет его вступления в ряды стрелков Бульдогов, им бы такой кадр пригодился.
Впрочем Патрик признавал и выбор покончить с этой войной, парнишка испытал сильный стресс и мог не захотеть иметь ничего общего с потусторонними врагами короны.
А на счет книг, вот как прошла психосанитация так и количество случаев недостойного поведения снизилось, а сам Райт бывало углублялся в чтение различной литературы, кто же знал, что хозяин съемного жилья настолько разносторонняя личность, что среди книг на его полке будут как филосрфские трактаты древних греков, так и откровенный «бульварный ужастик».
С которого, как умудренный санитатор в некоторых местах, буквально, смеялся с нереалистичных явлений. Хотя язык написания в целом неплохой, но сам мехвод думал, что кое где его слова бы куда лучше подошли. Даже спросил негромко у тускло блестящего в свете луны топора «Может попробовать себя в стезе писательства?».
Но получил в ответ лишь молчание, звук магического призыва танка, а также звуки приближающегося марша мертвецов.
Повернул в сторону звука голову, вздохнул, сплюнул на землю, и поменялся в лице с безмятежного на привычное недовольство с легким оттенком злобы.
На танк взглянул мельком, подспорьем был бы хорошим, но даже Райт не был обучен его водить, что уж говорить об остальных. А судя по отсутствию движения собственного экипажа там внутри нет.
Потом перешел взглядом к крокодилу оценил подпорки для колес, кивнул посчитав результат работы удовлетворительным, должны выехать.
И пока командир отправился разговаривать по рации с самим Булманом, Райт крикнув остальным «Подтолкните!» Сам стал пытаться выбраться из кювета. Пониженная передача, постоянное руление из стороны в сторону колесами, чтобы те еще больше не увязли в грунте, ну помогли подпорки и помощь толкавших транспорт сзади напарников.
Выехал с обочины на асфальт, остановился чтобы остальные залезли в крокодила, а также ожидая дальнейших приказов командира.
-
Даже спросил негромко у тускло блестящего в свете луны топора «Может попробовать себя в стезе писательства?»
|
|
|
Боже, да они же пиздец залипли! Бормочут что-то, Рубик на дискотеку идет, пиздец, пиздец! Если они в таких овощей превратились, кто ж будет его, Бжикову, тощую жопу от кошмарных тварей защищать!?
Ярость, ужас, обида на вселенную переполняют. Хочется по мордасам им надавать, растормошить, дать понять, что если сейчас не очухаться, то все, приехали!
Но Бжик парень трусливый, даже в таком состоянии он понимает, что по мордасам рейдерам давать не стоит. Тем более глюкавым. Выместил ярость, развернувшись на ходу, посмотрев в бессмысленное лицо Рубика и в плечо его кулачком щуплым ткнув.
Как в стену бетонную.
- Блядь, суки! - Заорал истошным полушепотом. - БЕГОМ! БЕЖИМ!
Потащил за собой, в обоих одновременно уцепившись и тараторя:
- Сейчас на этот фейерверк ебучий весь гадюшник сбежится! Надо спрятаться, отойти. Блядь, блядь! Нет никаких безглазых детей и прочей хуйни! Нет! Бегом, уебки, или сдохнете! Говноеды!
Слезы по лицу льют. Сука, жить-то как хочется.
- Живее, мудачье блядь! Рубик, из кочевников. Я, ты, Солома, штурмак-бородач, пустотница черножопая, летун, Пако, Катун. Помнишь? Вот блядь оно, а не это все. Фидель, хисп, хола мариконес, Лис, Хайдарин. Вас трое хиспов, и пизда узкоглазая. Просыпайтесь, блядь, шевелите булками! Уебываем нахуй быстрее!
Суетится Бжик, подталкивает своих, несет невесть что. Судорожно пытается вспомнить, не триповал ли сам так, не попустило ли его быстро из-за этого, и чем вообще ребятам помочь, чтоб они ему потом помогли.
Иначе ж пиздец, без крепкой мужской дружбы, да?
-
Бжикуем!
Сегодня мы с тобой бжикуем.
А я опять без глаз трипую.
И забываю обо всем.
-
Что бы мы без тебя делали... : (
-
Хорош
-
Слезы по лицу льют. Сука, жить-то как хочется.
Т__Т
-
Надо спрятаться, отойти. Блядь, блядь! Нет никаких безглазых детей и прочей хуйни! Нет! Бегом, уебки, или сдохнете! Говноеды!
Слезы по лицу льют. Сука, жить-то как хочется.
- Живее, мудачье блядь! Рубик, из кочевников. Я, ты, Солома, штурмак-бородач, пустотница черножопая, летун, Пако, Катун.
Been spending most their lives living in a gangsta's paradise.
-
Пронзительный пост
-
Суетливый какой-то, слезливый. Думающий. Еще и жить хочет. Сплошные минусы. Что ты забыл в этом модуле, пацанчик? Тут ждут только суровых людей, без оглядки бросающих свои жизни на алтарь ротора!
|
-
Возможно перенеслись по воздуху от Джексона Вейтса, старикан настолько был мощным врачом, что от него вполне могло и аурой передаться, автотелепатически
Великий и ужасный Джексон `Мед Дед` Вейтс. Он такой.
|
-
Лбом в пол уткнулся. Лежит.
Результат броска 1D6: 1 - "спас".
Результат броска 1D6: 1 - "переброс за метаперк"
+
-
Осторожно, глазки закрываются, следующая остановка – полвторого!
|
|
|
|
|
|
|
|
-
Слаженная... Как это по анархистски? Идейная команда, во!
-
Дрим тим.
-
Анархо-эскулап
Рыцарь анархо-здравоохранения.
|
|
|
Вынырнула из памяти будто из океанских глубин на поверхность, воздух от волнения жадно глотая. Машинально по лестнице чуть вверх поднялась, руками за скобу держась, ногу осторожно на пол этажа ставя; будто в трансе, трос от скобы отцепила, на твердом полу уверенно встав, и, взглядом ошалелым за исчезающей в стене скобой проследив, к пламени голову повернула, всё так же на автомате пистолет из кобуры правой рукой вынимая и ладонь левой сверху на пальцы правой кладя для большей стабильности.
Летят мысли гремящей чередой. Это тело… Ты… Мозг в банке. Мозг. В. Банке. Ты, конечно, и так уверена, что всё, что ты есть – мысль, а именно в мозгу мыслям дано вертеться; тело – это просто периферия, опциональные надстройки, к личности относящиеся лишь условно. Но. Ты мозг в банке. Это ли не апофеоз презрения «акулы» к «сухопутной жизни»?
Мотнула головой, лирические размышления в сторону отметая: вспомнить всё – важно, но всему своё время и место. Чтобы убраться отсюда, похоже, понадобится собрать небольшую коллекцию: данные исследований, бортовой журнал, образец и артефакт. Данные и журнал ты наверняка сохранила на каком-то мобильном носителе, раз уж подключалась к местной сети: «пэйдата» была бы одной из первоочередных целей. Образец – вон он, в сумке, а вон еще один – на полу, и еще неизвестно сколько таких же теперь бегают по комплексу твоими стараниями. Артефакт. Артефакт – это проблема. Не из-за него ли перестало работать твоё «железо»? Фонарь на скафандре работает, сигнал аварийный на стене мигает, но нарукавник сдох и света нигде нет.
Аварийный сигнал – мерные алые всполохи… О чем говорит аварийный сигнал, помимо аварии? «Покиньте опасную зону»… «Будьте осторожны и внимательны»… «Обращайте внимание на то, где вы находитесь и что находится рядом»… А рядом находится «Тигра» плечо, чуть поодаль – репликант «подарочком» изуродованный, бесполезные слова повторяющий, там вон – револьверный гранатомёт… На полу… Рядом с огнём…
Вдруг взрыва раскатистый грохот – толчок такой, что пол ушел из под ног – вторит только другому такому же грохоту в мыслях: взрывчатка рядом с огнем! Не где-то там за стенами и переборками, где всё гнется, трещит и ломается, а прямо здесь – под ногами, где скоро всё будет точно так же! Движением четким наперекор бушующим мыслям пистолет тотчас обратно в кобуру убрала, рукой правой махнула, кнопку скобы выдвижной судорожно в замахе ища, ухватившись вновь, пнула левой ногой по другой скобе – и вниз. Всего на этаж ниже, даже не тринадцать ступенек. Может, восемь. Накинула трос на скобу – якорение, привычно как дыхание, да? В стену вжалась. Даже крикнуть ничего не успела – хоть бы свои сами догадались.
Зажмуриться бы, да только перевела отчего-то взгляд вдруг странно спокойный вниз вначале – на орущего посмотреть, а затем вверх – там же тоже «подарочек» обещали…
-
Летят мысли гремящей чередой. Это тело… Ты… Мозг в банке. Мозг. В. Банке. Ты, конечно, и так уверена, что всё, что ты есть – мысль, а именно в мозгу мыслям дано вертеться; тело – это просто периферия, опциональные надстройки, к личности относящиеся лишь условно. Но. Ты мозг в банке. Это ли не апофеоз презрения «акулы» к «сухопутной жизни»?
Мозг в банке!
-
[quoteТы мозг в банке. Это ли не апофеоз презрения «акулы» к «сухопутной жизни»?]
Интересная концепция. Да и в принципе хорошо передается психология человека, для которого электронный мир важней и значимей плотского.
-
Это ли не апофеоз презрения «акулы» к «сухопутной жизни»?
Радует, когда человек правильно интерпретирует и интересно реализует концепты, заложенные в протагонисте
-
Не кисни, Молох, в шахте зависни
|
-
Вот это панорама открывается из памяти "Молоха"! Есть, что почитать, и есть, что вспомнить. Круто.
-
-
Все секреты раскрыл...
мукорцидоз, псионически активная морф-частица, перестраивающая и преобразующая любую органику в себя до тех пор, пока органики вокруг не останется
Падажжи, то есть, мы в "Нечто" играем?
-
о боги, да тут ответов больше чем во всей Степи!
-
Как же это круто. Лор захватывает. Хочется получать его снова и снова и чем больше, тем лучше.
-
-
Ведь терране, узнай они о том, что кто-то нашел то, что принадлежит им, и теперь копошится в обломках древнего гиганта, нарушая пару десятков Всегалактических Законов, давно прислали бы сюда карательную экспедицию, а от самих "гурров" затребовали такую репарацию, которую никакие приобретения, будь здесь даже брахийские артефакты, не покрыли бы. Повезло так повезло.
-
О чём-то мы догадывались, но до такого вряд ли сами додумались бы.
|
-
Почему-то было очень спокойно. Пусто даже как-то
Оно так обычно и бывает, когда с грязью мира сталкиваешься. Ярко только в кино
-
Да не, глюки двери не ломают
Легенды не сжигают деревень! Классный персонаж.
|
|
|
-
Немного доброты, так причтно
-
Передаёт ощущение простора, дружбы и свободы.
-
Эх. Опять не шедевр, конечно
|
|
|
|
-
Отличный дядя
-
Классный Рубик.
|
|
-
Новое назначение, командир, воспринял философски. Со стороны казалось что это было понижение в ответ на некоторые шероховатости в проведённой в Хартфорде спецоперации, в туже копилку можно было бросить звенящие отсутствие награды командиру, тогда как многие его подчинённые были ими все же удостоены. Но это только поверхность глубоких вод Министерства, рябь идущих в глубине движений "крупной рыбы" и интриг. Дауман знал это хорошо, так как служил здесь уже давно и потратил множество усилий чтобы отучить себя от привычки спешить с выводами.
Красиво написано, особенно этот фрагмент про Министерство и "звенящее отсутствие награды", и глубоководье.
|
-
Соображает
-
Уже бы за одну форму "+" поставил, а в совокупности с содержанием, которое на какие-то секунды заставило меня задуматься, кому я успел рассказать свое видение сцены, это жирный, такой, "+"
-
Хлопок, хлопок, ботинком цок по рифленому полу, развести руки в стороны под мерцание синего.Классная сцена. ссылка
|
|
По традиции, Сочельник сержант Джонсон провёл с семьёй. Сперва - совместное посещение рождественской службы в церкви, затем - праздничный ужин.
Мама наготовила множество блюд, главным из которых была жареная рыба с запечёным картофелем. Отец, попыхивая трубкой, в тот вечер много рассуждал о политике и, конечно же, о войне. Горячо поддерживал стремление премьер-министра Ллойда Джорджа довести борьбу с Германией до её полного разгрома, так же как и сосредоточение центра тяжести английских военных усилий из Западной Европы на Балканы, в Малую Азию и турецкие проливы. Ведь главное - преградить путь русским армиям на Балканы и перенести основную тяжесть ведения боевых действий на союзников. Это позволит обеспечить к концу войны полное господство Британии на Ближнем и Среднем Востоке. Затем следует организовать блокаду России со всех сторон. И, когда та ослабнет, - провести интервенцию сразу с нескольких направлений одновременно. Выжечь калёным железом "красную чуму", а само проблемное государство - расчленить на множество мелких независимых территорий.
К сожалению, в этот раз на праздничном ужине не смог присутствовать младший брат Кристиан. Осенью его призвали в армию по мобилизации. Сейчас он где-то в Европе, выполняет свой священный долг во славу Британии. Рассказывая об этом, отец явно испытывал гордость за сына. И, конечно же, не удержался от ворчания по поводу того, что старший сын ушёл с военной службы в полицию. Папа считал, что разниманием пьяных дебоширов и ловлей карманников должны заниматься ирландцы, у них это лучше всего получается. И ни один истинно добропорядочный англичанин не станет бить морды своим соотечественникам, когда можно бить морды кому-нибудь ещё. Да, родители искренне считали, будто Артур служит обычным "бобби" в Скотланд-Ярде. Он даже сегодня пришёл в новенькой, с иголочки, форме. Ничего не поделаешь, такова была его легенда из соображений секретности. Так что, Джонсон-младший, не смотря на всю значимость своей работы, даже ничего не мог возразить своему отцу. Не имел права.
Мама за ужином вновь начала расспрашивать Артура, не познакомился ли он с какой-нибудь девушкой из приличной семьи. Ведь пора бы уже и о семье задуматься. Отец тут же пошутил, что в кабаках и подворотнях Ист-Энда его старший сын, скорее, познакомится с проституткой, ибо приличные девушки из хороших семей, как правило, обитают в противоположной части города. Мать, конечно же, тут же сделала замечание отцу. И напомнила, что её сыновья - очень красивые молодые люди, и без труда смогут найти себе подходящих невест, если захотят. Артур не очень внятно пробормотал, что как раз сейчас работает над этим.
-
Мать, конечно же, тут же сделала замечание отцу. И напомнила, что её сыновья - очень красивые молодые люди
Хорошая мама
-
Классно. Плотно. Заряжено деталями.
|
-
капрал отдыхал после миссии среди себе подобных, шокируя посетителей своей выправкой, привычкой курить табак и весьма серьезным видом вояки, который повидал всякое дерьмо.
Живописный анимал!
|
-
Только положил туда пару шприцов с морфием....на всякий случай.
Последние фразы неожиданно заставляют увидеть вес абзац в ещё более печальном свете, чем он виден сразу.
-
кто не бахался, тот мало чего понял
|
-
Весёлая.
-
Был пацан, стал хуила контачный.Ебнуло что-то, рядом. Может, очко у кого-то рвануло.Душевно.
|
Весь перепачканный в крови, своей и чужой, Артур удовлетворённо смотрел на дело рук своих. Инферналисты были порезаны на мелкие куски. Вот и пригодился положенный по штату нож! Теперь-то уж точно не восстанут! Заодно, подивился немного на "пустоголовую" Ирэн. Будто гуттаперчевую куклу разобрал. Снаружи - красота, а внутри - пустота. Вот уж, действительно, безмозглая оказалась, в прямом смысле этого слова.
- Есть организовать эвакуацию раненых и убитых в лазарет, сэр! - бодро ответил сержант капитану. - Есть проверить первый этаж и организовать патрулирование вокруг здания!
Конечно, для одного человека - как-то чересчур многовато задач. И не сказать, чтобы они были лёгкие. Это же надо разыскать ВСЕХ раненых и убитых констеблей. При том, что они, вообще-то, из другого подразделения и, по закону, не обязаны исполнять команды сержанта из Министерства. К тому же, на первом этаже всё ещё лютуют целых два неистреблённых демона. Казалось бы, отправь против них штурмовика со щитом, вместо того, чтобы загонять его в тыл! Но, раз капитан приказал - значит, наверное, так надо. Приказы не обсуждают, а выполняют! Немного поразмыслив, Артур решил считать это признаком высокого доверия. Должно быть, капитан считал, что только сержант Джонсон, обладая достаточными лидерскими и морально-деловыми качествами, способен справиться с этими поручениями.
- У меня только одна просьба, сэр! Прошу передать в моё временное распоряжение наше транспортное средство для скорейшей доставки раненых в лазарет.
Зарядив винтовку, осмотрелся по сторонам. Встал у края лестничной площадки. Глянул сверху вниз на тот "Армагеддон", что творился внизу.
- Внимание, констебли! - громогласно объявил сержант. Да так, что его услышали на всех трёх этажах библиотеки. Вот и пригодились тренировки на плацу для сержантского состава. - Поздравляю! Вы - с честью выполнили свою главную задачу! Вскоре группа зачистки подвергнет здание окончальному очищению от инфернальной скверны! Дальнейшее пребывание в здании персонала без спецподготовки - смертельно опасно для души и тела! Прошу всех констеблей вывести раненых и вынести тела убитых наружу! И оставаться там! Место сбора - у главного входа библиотеки, рядом с бронированным транспортным средством! Все пострадавшие будут в кратчайшиий срок доставлены в лазарет! Слава Британии! И да поможет нам Бог!
Толкнув речь, пошёл по этажам, сверху вниз, выискивая всех констеблей, что попадались на пути, живых или мёртвых. Ходячие выносили лежачих. Живых подбадривал да поторапливал. Мёртвым - закрывал глаза и просил за их души пред Господом. На первом этаже всех щитом прикрывал. А ну как демоны, предчувствуя скорую погибель, решат, напоследок, атаковать раненых?
Винтовку закинул на плечо, держа в свободной руке нож.
|
|
Застыла как вкопанная, мурашки по спине пробежали, медленно пистолет обратно в правую руку взяла, кейс на пол поставила мягко, чтоб ни встряхнуть, ни стукнуть, лицом к нему обернулась, отступила на шаг куда-то вбок. Луч фонаря скользит по стенам и скафандрам, но останавливается именно на шебуршащей сумке – что там вообще может шебуршать такое, что живет без скафандра в условно-безвоздушном пространстве? Свободную левую руку ладонью вверх подняла перед фонарем, чтобы все видели, на пару секунд, пальцем на шебуршащий кейс указала, и еще шажок в сторону.
– Оно… – начала было тихо, но сразу запнулась, услышав свой голос в ватной тишине скафандра, непривычно.
– …Шевелится, – договорила все-таки. Пушку на кейс направила, и еще шажок прочь. Непонятное чувство угрозы.
Шаг – и уперлась спиной в стену слева от створок, пушку двумя руками сжала, чуть опустив, вдохнула глубоко, выдохнула медленно. Мысли кружатся в голове дикие, бессвязные: возьми две любых – получишь несуразицу, возьми три – получишь кошмар. Память напрягла – будто голой рукой по кирпичной стене ударила; что-то о сумке этой вспомнить попробовала – но и там черная кошка в темной комнате. По стеночке обратно на пол сползла, да только на согнутое колено осталось пистолетом опереться и если не думать безрезультатно, то хотя бы смотреть, что дальше будет.
– Я ничего о себе не помню, – сказала голосом тихим, чуть дрожащим, – вас двоих тоже не знаю. И что это за сумка – не в курсе. Но то, что в ней – шевелится.
Зажмурилась на секунду, ругательство какое-то в мыслях быстро четыре раза повторила, снова глаза распахнула – нет, всё по-прежнему так же: сидишь прижавшись к стене в бронескафандре с пушкой в руках и дрожишь от мысли о том, что в сумке не домашнее животное, а что-то совсем-совсем другое, что тебя даже в этой броне и с этой пушкой запросто сожрет; и в голове ни клочка воспоминаний, ни о прошлом, ни о настоящем, ни даже гребаного имени, даже голос будто чужой.
-
Классный пост
-
Мысли кружатся в голове дикие, бессвязные: возьми две любых – получишь несуразицу, возьми три – получишь кошмар. Память напрягла – будто голой рукой по кирпичной стене ударила
– Я ничего о себе не помню, – сказала голосом тихим, чуть дрожащим, – вас двоих тоже не знаю. И что это за сумка – не в курсе. Но то, что в ней – шевелится.
Класс.
-
Отлично выведено
|
|
-
И последнее. Под курткой лежит защитная лицевая маска из черного углепластика, на широкой крепежной ленте из эластика. Бесполое и абсолютно бесстрастное лицо с плотно сжатыми губами и острым носом. Глазницы перекрыты вставками из прозрачного и прочного как металл пластика.ссылка
|
|
-
Нравится персонаж своей целостностью.
-
Да, перс, что надо. Стойкий оловянный солдат!
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
попробовал бы его каким-нибудь приемом блиц-борьбы скрутить. Верхушкой в землю воткнуть, пускай в Австралию растет, раз себя вести не умеет.
В Австралию!
-
— Воткни его в землю и полей варварским способом.
— Каким?
— Самым варварским. ©
|
-
За час чтения информации к модулю я узнал о противостоянии морпехов и японцев больше, чем за жизнь. Вводная инфа крутая и сама игра тоже! Посты о высадке стилем и морской темой напомнили мне рассказ The Open Boat ( ссылка):
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Археологи уже не корчатся в земной пыли. Их кровь быстро спеклась под палящим степным солнцем. Больше они не представляют опасности, только если их тайный Повелитель не взовёт сквозь толщу земли и не призовёт их в бой вновь.
- Рубите им головы! - кричит легат, направляя своих триариев. Это не глумление над павшим врагом, а предосторожность в бою с мятежниками. А возможно - погаными некромантами.
В форте Астра он не только с тревогой слушал столичные слухи, но и выяснил, с чем столкнулся теперь уже его легион возле небезызвестной гробницы Нур-Атета. Живые мертвецы! От подобной мысли во рту стало погано и он сплюнул в отвращении.
Когда-то, во время окончания кампании по покорению мятежного Эгиптоса довелось Рему Ромулу Августу оказаться в величественном городе-некрополе, наполовину занесённом песком Пустыни. Кучка инсургентов, партизан, можно даже сказать, отказывалась принимать неизбежное и пыталась скрыться в недрах бывшего Университета, а по сути - кладбища, сплошь усеянного древними костями. Ведомые местными провожатыми, войска Императора вышли на широкий проспект. Сама мысль - строить для мертвецов целый город, целые улицы, - казалась им тогда абсурдом. Но здесь чувствовалось что-то особое. Тайное, зловещее, величественное и пугающее. Обветренные и частично обрушившиеся статуи царей древности из чёрного камня смотрели на войско захватчиков. Их циклопическое оружие и царские регалии, казалось, были готовы обрушиться на головы легионеров Империи, но камень был мёртв.
Бодрым маршем они прошли до последнего оплота мятежников - Чёрной пирамиды. Помнится, тогда они поступили изящно и экономно, как и полагается по Кодексу Ведения Войн: не стали выкуривать инсургентов из монолита, а просто замуровали их снаружи, предварительно выяснив у лояльных туземцев о возможных тайных выходах.
Пока легионеры занимались строительными работами, мешали раствор и закладывали вход камнями, Ромул Август не отказал себе в удовольствии поинтересоваться, что же начертано на гранях Чёрной пирамиды? Её ониксовые бока были испещрены символами и картинками, как это водилось в Эгиптосе в древние времена. Ему поведали об ужасной войне, разразившейся тысячи лет назад. "Война Мертвецов", так её называли. Великий Фараон вёл свои войска против бунтовщиков-некромантов, поднявших из пустыни огромное войско и призвавших себе на службу древних Фараонов, вплоть до десятого колена. Знаки и выгравированные картинки повествовали о тех событиях ярко, не скупясь на эпитеты, и хватило для этого им всего лишь подножия пирамиды.
"Но что же тогда значат все остальные символы, что покрывают стороны пирамиды до самого верха?" - спросил центурион своего собеседника, учёного мужа из самого старого Университета в цивилизованном мире.
"Это имена тех, кто погиб на той войне. Великий Фараон велел узнать о каждом погибшем, будь он безродный бедняк или богатый вельможа, и нанести их имена, чтобы в посмертии они были под его защитой. Он был доблестным воином, сумевшим предотвратить Катастрофу" - гордо прошептал тот, кто не захотел в трудный час защитить свою Родину от захватчика и решил оказаться на положении слуги, нежели присоединиться к тем, кто умирал в беспросветной тьме Пирамиды.
Собеседник ещё что-то говорил о том, как велик был этот древний царь, чьи кости давно уже истлели в недрах его усыпальницы, но центурион его не слушал. Он думал о другом.
И теперь Рем вспоминал свои мысли, глядя на то, как его волки-триарии кромсают трупы. Нельзя допустить войну с некромантами, когда мёртвые встают и алчут живой плоти. Чтобы не воздвигли в Столице огромную Арку, и не начертали на её сторонах имена граждан Империи. Именно поэтому Северус Пуп был не только мятежником, инсургентом и узурпатором, но просто безумцем. Его следовало подвергнуть всем мыслимым и немыслимым пыткам за измену Императору. Его стоило бы убить за одну мысль организации мятежа. Его мясо должно быть скормлено степным волкам в назидание прочим жаждущим власти. Его кости будут раздроблены в мелкую пыль и выпущены из баллисты в сторону границы Империи, чтобы самому его духу не было места на земле, освящённой присутствием Императора.
- Триарии, к бою! Развернуть штандарт!
Ещё в форте Астра к ним приписали ветерана-аквилифера. Парень был толковый, много повидал, потому влился в центурию легко. И теперь, развернув Имперский штандарт, блеснувший золотом на солнце, приковывавший взгляд чистым пурпуром, они стали настоящим легионом. "Ad hoc", - с лёгкой усмешкой прищурился Август, глядя на полощущееся на ветру знамя.
Но всё-таки.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
Было бы очень, очень неудобно
Действительно. И бахнуть тоже было бы неплохо
-
- Всем отдыхать. - закончил Бозон, и бойцы, не веря своему счастью, опали как осенняя листва.
+
|
|
-
Ах, это прелестно!
-
Круто!
-
Растешь, как мастер, мое увожение
-
Да начнётся игра, и пусть победит достойнейший!
|
|
-
Если у какого-то лощеного хлыща разбегутся солдаты, он поедет на виллу запивать горе вином и щупать служанок. Если у Афра куда-то денутся его солдаты, у него не останется ничего.
Это потому, что он Чорний.
|
|
|
|
|
-
Колоритный был персонаж :)
-
Отличный был урук. Помним, любим, не забудем.
-
В каждом из нас спит старый маразматик...
-
Эх. Я за вас с Исааком больше всего болел.
-
Классный орк.
|
|
|
|
|
|
-
Булыжник с Царь-Юрту размером толкали, в яму веревку бросали, Вождя размораживали, камни жрали с голоду... Вот о такой жизни и слышала она истории о Карателях.
Жизнь.
|
|
-
Выворчать это хорошее слово. Оркское
-
Бой кончился лязг поутих, света меньше стало и, удалось, удалось старику захрустеть грудью, расправиться и в небо, к духам призыв в небеса выворчать!
Красиво, чёрт возьми. Эпически-сказочно.
|
|
|
|
-
— Мочи гоблинов, осел старый!
|
|
-
"Я, блин, гоблин, а ты, блин, кто блин?"
Красота-гоблота! По-ордынски.
|
|
-
"Улю-лю-лю!" - пронзительно, как гвоздем по стеклу. Вот они, эти ребята в перьях и коллекционеры скальпов...
Добро пожаловать в Пустыню, мистер Макбрайт. И помните о Законе.
Крутое начало!
|
-
Лады, все по-честному, достойно победил.
-
Заурргашил, заурргашил. Шильд-Урук!
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
- Эй, приятель, ты нас там слишком быстро не жди, - пробормотал дворф, - дальше как-нибудь сам.
Красиво попрощался. По-наёмничьи.
|
Не то чтобы Эйрих не ожидал подобного. Хотя, пожалуй, не ожидал. Троих, сразу! Но дварфы, крепкие коротышки. Он правда и троллей крепкими дылдами считал раньше.
Задумался на секунду, взглядом цепляясь за окровавленное тело Глазастого украшеное стрелами, кровь вокруг тролля хвою окрасившую и на бросок вперед Эйвара глядя со стороны, вечно он успевает быстрее. А где...?
– Робин, мать твою! Давай уже!! – крикнул со злостью, на оторванное ухо Зона краем глаза поглядывая. На свинопаса же, посмотрел в упор. Холодно. Не бросается вперед, медленно идет, щит подняв и жалом копья врагу угрожая.
– Уходить, да? Зачем же... убей и нас, если сможешь. – чуть пригнулся - копье выпустил из рук, а его место, булатом сверкнув, уже и меч занял, – Вам, же злодеям, только смешней, кровь чужую – реками лить. Только сам уж, смотри, не поранься! – махнул клинком пару раз на пробу, не выпуская боковым зрением и другого сумасшедшего, с кинжалами. Сердце заныло, когда друзей убивают – это ещё хуже чем самому, задыхаясь от хлюпающей крови в легких, ползти по грязи. Нестерпимо хуже.
– Эй, хохотун! И это все на что ты способен? Я, признаться, разочарован...– ко второму обращаясь, ухмыльнулся, по-волчьи зубы показывая, – Может, с РАВНЫМ силой померяешься?!
Сказал и голову своему противнику решил отрубить. Походя, словно в шутку. Или чтобы уж слишком наглые слова его, всерьез восприняли. Но Эйрих, конечно, не шутил. Все до этого момента просчитал, зряче каждый шаг делал. Ни одного движения впустую не потратил, ни одного вздоха лишнего из груди не вырвалось.
|
|
-
- Слыш, говно, я твою мамку ебал!
Тролль в деле!
-
Про гоблина – хорошо вышло!
|
|
|
|
|
|
Ночь сменилась утром. Лучи света заглянули в каюту, разбудив придремавшего капитана. Толком поспать не удалось, да и не хотелось - привычка откладывать полноценный отдых на потом была выработана годами странствий, а морозный северный воздух бодрил как никогда!
Разбив ледяную корку на ведре с водой, что стояло на палубе, Джон стряхнул с себя блестящие в солнечных лучах капли, словно пёс. Улыбнулся, глядя на волны глубокого зелёного цвета с белоснежными шапками бурунов. Бросил взгляд на берег и наткнулся на стену из света, что никуда не делась. Говорят, что в Исландии есть горы и вулканы, действующие. Что из-под земли бьют горячие источники, и до сих пор живут тролли. Возможно стена - их проделка, кто знает.
Джон продолжил своё утро тем, что решил плотно подкрепиться. Два свежих ящика с припасами имперского качества - у них, как известно, всё самое лучшее предназначалось для военных и учёных, - плюс целая партия ароматного кофе! По такому случаю керосиновая плитка была извлечена с камбуза на палубу, прямо перед рубкой. Желтоватый огонёк чадил и трепетал от порывов ветра, но чугунная сковородка раскалилась быстро, как и положено. Вместо яиц был яичный порошок, разведённый на сухом молоке - не чета свежим продуктам, но всё равно роскошно! Кусочки солёного бекона румянились и шкворчали, пока Джон взбалтывал омлет, добавив в него чуточку кумина, чёрного перца и крупной морской соли. Всё вокруг было морское, даже соль!
На соседней конфорке разогревалась банка фасоли в томатном соусе, нераскрытая, но с пробитой дырочкой - таким образом можно было не рисковать пасть жертвой взорвавшейся банки и сохранить все соки внутри.
Бобы поспели быстро и им на смену пришла медная джезва, с закопчённым дном, но таинственно поблескивающая металлом внтури. Кофе, который пили только лучшие умы Империи, он перемолол в каменной ступке, хранившейся на камбузе, мелко-мелко, практически до состояния пыли, пока не начал доноситься оглушительный аромат шоколада, орехов и ванили. Всё это из маленького чёрного зёрнышка!
В кофейную массу он, как любил всегда, добавил немного корицы и кардамона, после чего всыпал в раскалившуюся турку и дал ей нагреться пару минут, прежде чем залить ледяной водой. Этому рецепту его научил один оттоман, которого непонятно какими судьбами занесло в Эдинбург. Бедняга отчаялся попасть домой и занимался тем, что варил кофе, рассказывал истории и гадал на таро, потихоньку спиваясь, но кофе у него был отменный.
Как только показалась первая пенка, джезва была тут же снята с огня и ароматный кофе налит в алюминивую кружку.
- Приятного аппетита, приятель! - улыбнулся Джон своему псу, салютуя кружкой и делая первый обжигающий глоток крепкого чёрного кофе.
Что бы ни приготовил день, утро было просто прекрасным.
-
Прекрасное начало дня, по другому и не скажешь
-
Вкусно готовишь!
-
Вот это пост!
-
И если я получу ещё один плюс за пост в модуле, то его сменит приготовление еды!
14:49 zZappad: Будет ли ОХК при этом сыт? Вопрос. Рад угодить!
Сыт не буду: пожалуй, напротив, испытаю лёгкий голод.
-
Воруешь хлеб у Калаверы.
-
За пост и за персонажа в целом.
|
|
-
однако в душу закрадывается сомнение в том, что это был вопросПроницательно...
-
Я волонтёр, а не доброволец
+++
|
|
|
|
-
Приступ паники был подавлен, оружие крепко сидело в руках и выстрелы заглушал только какой-то вой.
С удивлением, Макриди понял, что воет он сам, не разжимая зубов.
Это было по-лавкрафтовски.
|
|
|
|
|
|
-
Вот он! Вот он, БТР моей мечты! Вот он! Вот о-о-он!!! БЭ-ТЭ-ЭРрр!
Ребята, БТР! Здаравенный, ЗДА-РА-ВЕ-ННЫЙ БЭ-ТЭ-ЭР! БЭ-Э-Т-Э-Э-Р!
-
Офигенно. Новогодний подарок, а не БТР! И то, и это, и навесная броня, и капельница, и окислы, и водоотражающий щит. Круто.
|
-
для Моря нет разницы между капитаном в кителе и распоследним юнгой. Оно поет свои песни и хранит свои тайны. И, чтобы стать для Моря своим, надо нечто большее, чем плотно забитый кошель да белоснежная фуражка....
Красиво.
|
|
|
|
Общее
Аварийная лестница была прямо напротив вашего отряда – весь поворот к техническим помещениям 8 этажа скрывался в кромешной тьме. Моргал зелёным магнитный замок, о котором упоминал комендант, горели грязно-жёлтым кнопки вызова лифта, вверх и вниз. Что-то шуршало там, в глубине, за закрытыми дверьми, громко чавкало и, видимо, не собиралось проверять, кто шумел в коридоре.
Согласно озвученному начальником плану, вы двинулись в боевом построении к ближайшей лестнице. Их, помимо закрытой, напротив лифта, было две, по двум сторонам этажа. Лестница слева показалась более привлекательной – меньше комнат нужно миновать, да и в принципе, других помещений. Линялый палас был густо забрызган кровью возле входа в ближайший санитарный блок. Дверь была открыта и вы увидели, что белую плитку на полу почти не видно из-под ровного слоя запечённой крови. Словно желе. Или вареньем кто-то густо намазал.
Ваши шаги торопливы, но осторожны, вы стараетесь не торопиться больше, чем того требует собственная безопасность. Стоит поравняться с жилыми комнатами и ощущение, будто за вами следят из-за закрытых дверей, через глазки, накатывает, будто волна прибоя. Моргает лампочка под потолком, давая очень слабый свет. Что-то привалилось к двери в одной из комнат и у бойца почти дрогнул палец на спусковом крючке. Командир спокоен, сосредоточен, хотя взгляд рассеян, словно Улаев пытается заглянуть в свой внутренний мир.
Беспрепятственно проходите этаж и, пройдя сквозь дверь, оказываетесь на лестничной клетке в непроглядной тьме. Подствольные фонари дают возможность осмотреться и увидеть типовые площадки, перила, собранные из арматуры когда-то в конце шестидесятых, глухие железные двери на нечётных площадках, позволяющие выйти на небольшие балкончики.
Может быть из-за темноты вокруг, вам кажется, будто бетонные полы и перекрытия усиливают каждый шорох стократно. Автоматически, кто-то отпускает входную дверь и только в последнюю секунду успевает её придержать, чтобы не раздался оглушительный хлопок. Не раздался. Возможно дел в темноте или взвинченные нервы играют шутки, но кто-то думает о Мории и «Властелине колец». «Главное не уронить ведро в колодец», - проносится мыслишка. Негромко клацает оружие.
Вы поднимаетесь выше. Один пролёт, два. Замираете возле входа на девятый этаж, прислушиваетесь. Заглядывать вам не нужно, да и нельзя – окошко забито фанерным листом. Слышно только, что там кто-то ходит. Слышны и другие звуки, более плотоядные и отвратительные.
Десятый этаж, выбитое окошко в двери и тьма, такая же, как на лестнице. Приглушаете фонари на секунду, чтобы успешно миновать, площадку и подняться дальше.
На одиннадцатом этаже начинается странное. Двери на этаж нет, не горят плафоны под потолком, так что рассмотреть что-то можно только в свете подствольных фонарей. Вы видите какие-то тросы или кабели, большие. Противоестественно похожие на что-то органическое, нет, человеческое. Они пульсируют. Они размером с Антона, в ширину. Они тянутся из глубины этажа в размере четырёх штук и им с вами по пути, выше, где они прилипают к ступеням, к полу, взбираются по потолку и разветвляются на десятки нитей. Сосудов, хочется сказать. Ваша работа предполагает странное по умолчанию, но это что-то такое, чего ещё никто не видел.
Поначалу вы пытаетесь не наступать на эти кабели. Тросы. Жгуты. В любом случае, это не кажется хорошей мыслью. Но чтобы подняться выше – приходится рисковать. Аккуратно протискиваясь вдоль самых узких участков, видите, что дальше пол практически не виден из-под сети ответвлений.
Двенадцатый этаж горит где-то внутри. Тянет дымом, тьма коридора освещается отблесками пожара. Возможно горит одна комната, может быть кухня в санитарном блоке, может быть что-то ещё. Пока что пожар не очень сильный, но это вопрос времени, вы знаете. В отблесках мелькают человеческие тени, медленно и бездумно, они прохаживаются взад-вперёд без цели. Вас они не видят потому, что вы осторожно смотрите в плексигласовое окошко. Дверь вскрыть не удастся, так как она почти наглухо затянута ограническими побегами. С этой площадки уже нельзя рассмотреть, какого цвета стены, потому что теперь они плотно покрыты густой мясной порослью.
На тринадцатом этаже вас почти сбивает с ног ударная волна взрыва. Где-то внизу тряхануло так сильно, что содрогнулось всё здание. Вы слышите как звенит лопающееся стекло, а потом – утробный вой сотен глоток, которому вторит топот со всех сторон. По стенам вокруг вас пробежала дрожь, словно вздрогнул огромный человек и по его коже пробежали очень большие мурашки. Вены и артерии запульсировали гораздо чётче. Вы слышите топот наверху и понимаете, что скоро здесь будут гости.
-
За весь массив постов в совокупности. Что тут сказать? Силён, отец, силён.
-
Мммм... вкусненько. Варенье, желе...
Пойду поем!
-
«Главное не уронить ведро в колодец»
Это как "Что главное в танке?" только "Что главное в Мории?" =)
|
|
|
-
Она не была ПУСТОЙ
Да, в этом коварство пустынь. Они полны всяких вещей: жары и песка, и скорпионов, и чёрт знает чего. Хотя могли бы быть пустым и спокойным местом.
|
Общее
Разобравшись с воскрешением послушника Холода, вас попросили удалиться в расположение отряда. Шаокангов вежливо намекнул, что дымить в спортзале во время тренировки, да и вообще - в помещении, - не очень хорошо. Спорить никому не хотелось. Во-первых, он прав, Злобиной уже не раз делали замечание по поводу курения на рабочем месте. Во-вторых, говорят, был у тренера призрачный молот...
В 23:00 была объявлена тревога. На этот случай вся амуниция у вас уже наготове - комбинезоны, шлемы, броня, отдельный выход в оружейку. Схватили табельное, получили боекомплект и прыгнули в "газель". Водителем был молчаливый Мурат - тоже переводной, как Женя, но из Забайкалья, музыку не слушал, вечно серьёзный, с бородой и в тюбетейке. Пока он гнал, вы размышляли о том, что сказал на брифинге ваш куратор.
На этот в штатском никого не отправили. Никакой тайной операции и, вдобавок, никаких удивительных решений задачи от вас не ждали. Ситуация была сама по себе простая и в своей простоте опасная.
- Сутки назад подрасдерением кибер-безопацности быра отсрезена переписка московского цтудента черес незасисённий канал связи. По этому канару студент, Иголь Лопатин, передавар сверх вазную информацию касатерно разработки биоорузия, а тоцнее - формуру неизвестного нам препалата. Обратили на него внимание в связи ц тем, сто формура имеет общуу структулу с похозими разработками нового вероятного плотивника - организации под оперативным нацванием "Технокурт".
- Старсий селзант Езов и евлейтор Бзезинцкий, - на экране появились две фотографии, - произвери оперативное заделзание подозреваемого. В ходе доплоса выяснирось, сто инфолмацию о формуре он украр у своего однокулсника, цтудента Московского Химико-Технорогичецкого Инцтитута, Селгея Иворгина, - Вэйюань сделал паузу, перевёл дух и украдкой вытер пот со лба шёлковым платочком. Щёлкнул клавишей на пульте, фотографии оперативноиков сменились изображением неряшливого и не слишком красивого парня. Оплывшее лицо, покосившиеся очки. Угревая сыпь в тяжёлой форме на щеках. Борода клочками. Немытые волосы собраны в длинный хвост, при этом на макушке уже наметилась лысина. Иволгин производил не самое приятное впечатление даже на фотографии, и, судя по тому, что говорил Дядя Ваня, в жизни этому впечатлению полностью соответствовал.
Лопатин, однокурсник подозреваемого в биологическом техно-терроризме Иволгина, заметил, что Сергей в предшествующие месяцы начал становиться всё более невыносимым. Вызывающее поведение, агрессия, прямые угрозы и сквозящий во всём заносчивый илитизм раздражали всех окружающих. Обычно замкнутый в себе, нелюдимый и безвредных "задрот" начал вступать в конфликты не только с другими студентами, но и с преподавателями, в открытую насмехаясь над их компетенцией. К удивлению деканата, Иволгин, и раньше имевший крайне высокий уровень знаний, начал показывать совершенно новый уровень понимания химических и биологических процессов. Часами осаждая ректора, он добился разрешения для персональной работы в лабораториях ВУЗа и занимался там исключительно вечером.
Преследуя собственную выгоду, а также желание помешать работе вредного однокурсника, Лопатин предпринял вылазку в лабораторию Иволгина и сфотографировал часть расчётов с меловой доски. Тайному фотографу не удалось расшифровать записи, чтобы представить их в качестве собственной работы, потому он решил обратиться за помощью к друзьям, разместив фотографию в общем чате социальной сети. В этот момент изображение и засекли оперативники, Ежов и Бзежинский, начиная расследование.
- В 22 часа мы поручири сигнал тлевоги от Бзезинцкого из обсезития МХТИ. Подлобноцтей нам не ударось выяснить, свясь прерварась. Вторая оперативная группа выдвинурась к обсезитию, текничецкая группа отсрезивала активность цтудентов инцтитута и вот цто мы обнарузири, - на экране появляется запись трансляции мобильного телефона. Какая-то девушка возбуждённо рассказывает, как они решили "покурить калик" и вдруг Вадику стало плохо, эпилепсия, а потом он начал кусаться и проявлять себя очень агрессивно. В полумраке дымной комнаты вы видите молодого человека с окровавленным лицом, кровь течёт из разбитого носа и губ. Он замер посреди комнаты, в очень неестественной позе. Девушка позвала его по имени и посветила фонарём в лицо. Вдруг он завыл, закрыл лицо от яркого света и выдавил себе глаза. Оглушительный визг и крики других людей за кадром. Трансляция оборвалась.
Когда на территорию общежития, замаскированные под полицейский наряд, прибыли сотрудники ГСМН, они увидели, что вход в здание 16-ти этажного общежития опечатано штатным запирающим заклинанием "Барьер-М". Заклинанием решили снабжать оперативников после инцидента на фабрике на тот случай, если есть опасность побега преступников (или свидетелей) с места мета-научной активности и свиток совершенно точно имелся у группы Ежова. Снимать заклинание собственноручно наряд не стал, немедленно передав информацию в штаб.
|
-
Лишнюю секунду потратил на то, чтобы осознать, что врагов вдвое меньше, чем видно разбитым окуляром.
Как в том анекдоте: "А как тут не попасть, когда 4 ствола и всё небо в попугаях?"
|
-
Это сделано сознательно, т.к. когнитивная программа работает гораздо быстрее, чем движется тело под сокращением синтетических мышц. На них действует инерция, гравитация и другие силы. Для мыслей пределов нет, кроме частоты процессора и стройности понятийной матрицы.
Самый быстрый легионер на диком Нео-Карфагене!
|
|
-
чакры погнуты, рёбра сломаны
Чакры гнуты, рёбра ноют
НЛБ — угар и гнилость
Колесом от тренировок
Муладхара искривилась
Холод бледный и печальный
Неофиту примечталось
Что совсем-совсем немного
Ждать медпомощи осталось
|
- ... Вот и смотри, Арсен. - Стирает пот со лба Улаев, трясясь в едущей обратно маршрутке. Поглядывает осуждающе на болтающуюся елочку ароматизирующую. Ненавидит эту вонь ебучую. Тошнит от нее.
- Таракан наш астральный сбежал. Весь район людей вырубил, пожар устроил, неофита угробил, нас чуть не порешил - и сбежал. Пули не хватило, одной - может быть, твоей, например - чтобы его прикончить. Сбежал. Значит, что? Значит, такую же хуйню повторить может. И опять по новой, все то же самое, а то и хлеще. А почему? Ты парень умный, и сам понимаешь. Но я тебе все равно скажу - потому что ты гражданских взялся лечить вместо того, чтобы тех, кто этих гражданских крошит без разбору, обезвреживать, как я при... Попро... Приказал. Клятву Гиппократа свою исполнять. Вот и думай, сколько он еще народу угробит, если может то, что может? И в каком месте тут принципам твоим сра... Принципам твоим работать?
Вздохнул тяжело, на руки посмотрел трясущиеся.
- А если б на моем месте какой мудак был, то и рапорт бы на тебя написал. Так и так, нарушение субординации, вся хуйня.
Подумав, добавил все же:
- И девчонка твоя умерла все равно. И еще много кто умрет, потому что жук этот сбежал, а не сдох. И мы все могли умереть тоже - потому что ты в Мать Терезу решил сыграть.
Взгляд пустой в окно маршрутки. Врывается в уши какой-то "Ласковый Май" ранний, "Радио Ваня" водилы играет на полную. Вот же быдло ебаное.
- Выключи свою хуйню нахуй! Я тут разбор полетов провожу!
И снова вздох. Охи да вздохи - полслужбы занимают. Понаберут по объявлению...
- Так вот, Арсен. Делай, родной, как я говорю, будь добр. Особенно если вот такая хуйня творится - делай. Не как ты решил, не как тебе сердце подсказало, никак еще. Иначе мы погибнем, ты погибнешь, и еще очень много народу погибнет. Такой уж ты важный мужик, ага.
Брови приподнял вопросительно. Не дожидаясь ответа, оглядел остальных пассажиров:
- А вы, пацаны, молодцы. Отлично справились. Надеюсь, все понимают, что могли там умереть. И что не только не умерли, но и втащили этой астральной ебале неслабо, и за нашего отомстили. И кучу людей спасли. А, Антоха, - Бессмольного локтем ткнул в бок. - Чувствуешь себя героем?
-
Ураев мородес!
-
Радио Ваня! Сыр воистину человек культуры.
-
Хороший разбор полетов)
-
Хорош, живой и настоящий
-
Вздохнул тяжело, на руки посмотрел трясущиеся. Хорошо написал всё.
-
По-отечески.
|
-
Молчаливый профессионализм – в этом весь Семён
Ахахахахахахаха:)))
-
Молчаливый профессионализм – в этом весь Семён. Разогрелся в процессе, вот дело и пошло.
|
|
|
|
|
Отомкнулись веки тяжело. Словно не сухие куски кожи, а крышка золочёного сракофага запирает глаза и они не видят света. Слышно, как где-то рыдают люди, кто-то зовёт по имени фараона. «Мёртв», - подумал Макнеферра, толкая локтями стенки своего ложа. Но ведь не мёртв, а жив! Есть ещё силы в нетленном теле. Не разложился ещё на папирус и липовый мёд, как пелось в той бодрой песне! Слыша крики и всхипывания многочисленной свиты, народа, что волнами бился о его золотое пристанище, повелитель Египта думал о то, чего он добился за свою жизнь и какую страну оставил своему юному сыну. Он никогда не смотрел назад с сожалением, ища в прошлом только энергию для будущих свершений. Он никогда не сомневался в принятых решениях, поступая так, как велела ему сухая логика и горячее сердце. Так пелось в той давней песне, что встретила его, осиротевшего, давным-давно. Лечить – и так медицина достигла небывалых высот развития при его правлении. Лечили будто бы в последний раз! Стрелять – воевали ожесточённо, кроваво, с восставшими мертвецами, с атавизмами, с бандитской культурой. Любить – любили друг друга и своё государство, вкладывая в каждый слог патриотической песни всю свою душу. Позавидовал сам себе Макнеферра в этот миг, потому что ему довелось получить поистине великий дар – самостоятельно подвести итог своей жизни и даже сделать ещё чуть-чуть больше. «Для этого, наверное, есть какое-нибудь слово. Пусть будет пенсия». Вылезать и сракофага не хотелось по нескольким причинам. Победоносная Война Мертвецов нанесла определенный удар легитимности восстаний из гроба. Несмотря на то, что его сейчас нельзя было убить, в нетленности, это было плохим имиджем для образа полубожественного фараона. Другой причиной было нежелание мешать Птолемею. Началась его взрослая жизнь и сейчас он должен был постигнуть премудрость управления государством без чьей-либо помощи. «К тому же, как тогда насладиться пенсией?» Фараон-отец пролежал в пирамиде несколько дней, пока её не покинул последний прислужник. Затем он выбрался из сракофага, потому что знал как и покинул свою пирамиду, чтобы провести следующий месяц в скитании по Некрополю. Макнеферра оставил богатые одеяния в своём последнем пристанище, сменив свою одежду на простую и удобную. Взял с собой плащ, чтобы укрыть иссохшуюся кожу, и лицо, известное слишком многим своей красотой. Ещё он прихватил с собой достаточно средств, справедливо решил, что не обеднеет в царстве Анубиса, если потратит в царстве живых какую-то часть своих богатств. В скитаниях по Некрополю, фараон-отец слушал стихийно собиравшихся культурологов, искусствоведов, историков, даже одного незнамо как затесавшегося антрополога слушал внимательно и делал записи на листке папируса. В этих записях он соединял основные тезисы выступающих, щедро дополняя своими мыслями. Дальнейший путь его лежал за пределы Египта. В Эс-Суэйсе он сел на галеру и отправился в Грецию. Там уже не было нужды скрывать своё лицо, разве что определённые нетленные черты людям показывать всё равно не стоило. Называясь именем Михаилос Айгиптос, фараон приобщился к знаменитой на весь мир греческой науке. Он изучал философию, физику, математику, геометрию, софистику. Он наблюдал за тем, как демократия в Греции сменяется деспотией и размышлял о лучшей доле для граждан своей страны. Однажды, во время очередных спортивных состязаний, ему в лицо попал диск излишне ретивого спортсмена. Убить, разумеется, его это не могло, но иссохшийся от времени нос оказался сломан. Это не сильно опечалило Макнеферру-Михаилоса. Сухим щелчком он вправил на место теперь покосившийся нос и философски заключил компании своих спутников: - Теперь мой нос гораздо ближе к греческому канону красоты, чем египтскому! Отныне его называли Михаилосом Сломонососом. Проведя в обители наук и спорта, Греции, около трёх лет, Макнеферра решил продолжить своё путешествие. На протяжении последующих трёх лет он побывал в жаркой (но не настолько жаркой, как Сахара) Иберии, учился военной науке в Далмации, побывал в богатой и совершенно иной Александрии Македонской. Дошел с караванами до Пальмиры, после чего, через Ханаан, вернулся в Египт. За эти годы из ученика он стал учителем. Отягощённый знанием многих наук, он щедро делился тем, что знал с теми, кто хотел его слушать и слышать. Вместе с ним, в молчаливую пустоту Некрополя, прибыли многочисленные ученики и друзья – носители наук и знаний других царств. - Здесь мы заложим город знаний. Здесь будет обитель наук! Здесь быть и существовать великому Университету, первому в мире и не знающему себе равных! Пустующих зданий в Некрополе всё так же было много. Силами энтузиастов, возглавляемых Макнеферрой, был расчищен от песка и забвения целый квартал. Его огородили знаками, отделили территорию форумов и площадей от городских захоронений. В одних зданиях запланировали учебные помещения, в других – научные, в третьих – жилые кампусы для профессуры и студентов. На деньги, выделяемые первым Ректором (т.е. Макнеферрой), закупили папирусов, чернил, стилусов, столов, стульев и вина. Чуть не забыли купить еды, учёные – народ слишком увлекающийся. Также были поданы официальные документы в Дом Права и Серебряный дом. Чтобы ускорить процесс одобрения, фараону-отцу пришлось-таки явиться ночью к некоторым чиновникам и припугнуть своим Проклятием, чёрной кровью и преждевременной кончиной. Это возымело должный эффект и бюрократическая машина сработала без проволочек. Были основаны первые факультеты: - факультет Астрономии, как самой древней естественной науки, изучаемой в Египте, получил в пользование самую высокую башню, которую удалось найти в городе; также, путём серьёзного воздействия и денежных влияний, с кузницы-полигона «Сириус» удалось получить линзу Конструкта Ра с системой фокусировки. Астрономы теперь могли разглядывать через эту линзу летящие по небу кометы или Небесный дождь, а военные не переживали бы, что линзу могут использовать для террористических целей – отдельно от Конструкта она была нефункциональна. - факультет Философии с кафедрой Риторики, полностью комплектовались греческими преподавателями, так как пока что эта наука была недостаточно развита в самом Египте; - факультет Истории Искусства с кафедрами Культурологии, Классической Истории, Искусствоведения стали домом для многих стихийно самозародившихся лекторов Некрополиса – теперь им не придётся больше пухнуть с голоду и воровать подношения с могил, они получили часы, учебные планы, нагрузку и студентов; - факультет Языков и Международных отношений читал лекции, обучал всех желающих и прошедших испытания всем известным языкам и рассказывал о сложных дипломатических перипетиях, окружавших Египт. Три факультета были образованы соответствующими Домами, планировавшими готовить себе первоклассных специалистов на базе Университета: - факультет Каллиграфии, Чистописания и Филологии относился к Серебряному дому – писцов учили языкам, качественному написанию текстов и варке кофе; - факультет Архитектуры и Дизайна был основан как единственный способ перестать ждать, пока родится очередной Великий Архитектор - гораздо проще таких обучать потоком; - факультет Тактики и Военной Науки, хотя и подвергался насмешкам своих прочих коллег за недостаточную научность, всё-таки доказывал свою пользу в подготовке офицеров для Армии Египта, а студенты этих курсов не раз больно били в нос своим насмешникам. Отдельно решались вопросы трёх Институтов внутри структуры Университета. Институт Медицины владел очень широкой автономией. Откровенно говоря, самая развитая отрасль научного знания Египта сама прекрасно справлялась с подготовкой специалистов, но теперь, когда появился Университет, они решили сконцентрировать свои учебные мощности в одном месте, чем открывать анатомические театры по всему государству, хаотично. Институт Теоретической и Прикладной Магии, в состав которого также входил факультет Астрологии, вызывал много споров среди учёных. Одни говорили, что возможно всё, главное – это количество крови и душ! Другие говорили, что возможно всё, но главное – это законы природы и мира! И никак у них не получалось прийти к общему мнению. Пришлось вмешаться Макнеферре. В образе Ректора, Михайлоса Сломонососа он обратился с такими словами: - Коллеги! Как бы мы не старались принизить своего оппонента, мы можем согласиться с одним – магия так же сложна, как и арифметика. В ней очень многое зависит от трактовок, как в софистике. Понимание естественных законов там также глубоко, как в физике или биологии. Так не проще ли нам принять как данность существование друг друга и слиться в едином порыве, в поиске Истины, чем распылять наши силы на пустые споры? Институт Естественных наук был личным проектом Ректора. Египту недоставало арифметики, физики, знаний геометрии больше простых фигур и линий. Каким образом функционировала ВНС без понятия о числах? Как Банк выдавал заёмы без понятий о процентах? Как рядовой египтянин мог распоряжаться собственными деньгами, когда он мог считать только до 20, по числу своих пальцев? Ужас объял Макнеферру, когда он сам познакомился с этими науками в Греции. И счастье согрело его нетленное тело, как только он увидел первых студентов, выводящих на песке первые цифры египтской системы счёта – специально разработанной на основе греческой, под чутким руководством Макнеферры. Что касается правил приёма в Университет, на это Ректор сказал сразу и довольно жёстко: - Брать будем всех! Мужчины или женщины, сетославные или ратоборцы. Главным критерием для вступления была сдача экзаменов. А дальше, профессору было всё равно, грек ты или ханаанец, до тех пор пока ты знал его имя, название предмета и мог ответить на экзаменационный билет! *** Как и все Сраканиды, Макнеферра знал время своей смерти до минуты. За два месяца до своей смерти он отправился в Александрию. Вначале фараон-отец посетил храм Анубиса. Тёмной ночью, пока никто, кроме Псов Анубиса, не видел его в главном зале святилища, он возложил щедрые дары богу Смерти и воздал ему молитву. Слова этой молитвы коснулись лишь чутких ушей бога-пса. - О Великий Анубис, - говорил фараон-отец. - Услышь мою молитву к тебе. Ты благословил меня своим благом, даром нетленности и я благодарен тебе. Ты помог Египту в Войне Мертвецов и я возношу тебе хвалу. Я покарал нечестивых некромантов, что посмели порочить Смерть во имя тебя. Снизойди же до моей просьбы, о Анубис! Моё сердце и душа никогда не перестанут бороться за Египт. Даруй мне возможность вернуться в самый страшный час для моей страны, во главе армии, что спит со мной в моих чертогах. Вернуться, чтобы покарать наших врагов и тех, кто покусился на государство! Кхопешем Возмездия в твоих руках! Затем, Макнеферра отправился к своему сыну. - Возможно ты удивишься, увидев меня живым. Таким, каким ты меня запомнил почти десять лет назад. Сын мой, чудны подарки богов. - Я не являлся тебе раньше потому что ты должен был возмужать сам. Ощутить, что теперь ты – опора государства и должен быть сильным. Я принял решение и я его сделал. Так и ты никогда не должен сомневаться в принятых решениях. - Я оставил тебе не только Египт и его богатства. Тебя ждут проблемы, что порождает сам народ египтский, если оставить его без присмотра хотя бы на малое время. Эта пирамида, - фараон-отец указал на высеченную на стене «пирамиду потребностей Макнеферры». – послужит тебе ориентиром. Помни о своих врагах: воровская романтика, криминальное сознание и цинизм не сослужат добрую службу в будущем! Избавься от них, жёстко и своевременно! - Ещё одна угроза тебе и твоим потомкам – чума с Крита. Ещё один мой дар тебе – основы патриотизма у нас и подпольная сеть сочувствующих там. Используй это, чтобы уничтожить все намёки на зарождение анархо-синдикалистов в своей стране! Мы пойдём другим путём, не тем, что избрал Крит. - Последняя угроза, но самая страшная, что терзает нас уже век – Петрушка. Помни о нём и не медли, обрушь на него всю мощь Египтской армии и флота! – фараон-отец задумался на мгновение, а потом достал свиток папируса. – Да, к слову, достань ты уже, наконец, этот метеорит, пусть его астрономы изучат, физики, маги из «Сириуса». Набросал тебе примерный инженерный план, как, с помощью Конструкта Ра, его можно вытянуть со дна. А то мало ли, ещё какая-нибудь «петрушка» зародится. - Используй мою науку, или же поступай так, как думаешь сам. Теперь ты – повелитель. Ты – Фараон. Ты – счастье или рок Египта. Всё будет зависеть только от тебя. *** Макнеферра сидел на пороге своей пирамиды в окружении учеников, соратников, новообретённых друзей, научных соперников. Он сидел и смотрел на свой последний закат, что медленно сползал за пыльный горизонт. Ветер трепал тонкие волосы, сухая кожа походила на растрескавшуюся землю пустыни. Живые глаза смотрели без сожалений или печали. Они улыбались. Он сказал: - Мы — Макнеферры невиданных взлетов, энергий и светов. Но главное в нас — и это ничем не засло́нится, — главное в нас это — наша Страна фараонов, египтская воля, египтское знамя, египтское солнце. Внедряйтесь и взлетайте и вширь и ввысь. Взвивай, изобретатель, египтскую мысль! С памятник ростом будут наши капусты и наши картошки, будут лучшими в мире наши быки и Бастет кошки. Массы — плоть от плоти и кровь от крови, мы в египтской пустыне Конструкты построим! Пошла борьба и в знании, класс на класс. Дострой пирамиды здание смекалкой масс. Сонм полигонов, зажгись пустырями сонными, Спрессуем в массовый мозг мозга людские клетки. Станем гигантскими, станем невиданными Архимедами и пяти-, и десяти-, и пятидесятилетки. Вредителей предательство и белый знаний лоск забей изобретательством, египтский мозг. Мы — Макнеферры гигантских взлетов, энергий и светов, но главное в нас — и это ничем не засло́нится, — главное в нас, это — наша Страна фараонов, египтская стройка, египтское знамя, египтское солнце. А потом он ушёл. И больше уже не вернулся обратно.
-
мощно
-
Мощно
-
Ослепительно достойный финал
-
Одни только стихи уже стоят полюса,
Не стой столбом египтянин – равняйся на иога-индуса!
-
«К тому же, как тогда насладиться пенсией?»
Как говорят в Египте: "В сракофаге отдохнём!"
|
|
-
Его мать, Олимпиада, была родом из Греции, она часто шутила, что родилась в одних Фивах, а умрет в других.
Запомнился этот фрагмент.
|
-
Я что-то сейчас представил себе сцену с машиной из MIB, но только с газелью и ошалевшим классическим "Петровичем"-водилой за баранкой.
-
Никаких пусек!
-
"Дядя Ваня" волшебный человек.
|
Меры по слежке за высокопоставленными магами оказались ненапрасными и дали очень неожиданные, по своей сути, плоды. Действительно, воровство людей и переплавка душ на деньги имело место. Одно это разозлило фараона до такой степени, что он сломал стол из дорогого мадагаскарского дерева, которое привезли когда-то давно из далёкой экпедиции. Ударил по столу, тот и пошёл трещиной.
Второй новостью, весьма неожиданной, оказалось то, что помимо магов существовал некий Петрушка! Чудище с непонятным видом, которое заманивало людей в Нил и…
- И что он там с ними делает? А?! – рявкнул повелитель на следователя, который зачитывал показания арестованных магов. Следователь развёл руками. Фараон саданул египтским буздуганом по столу снова и тот, с хрустом, сложился внутрь, прямо пополам.
- Лучше б он их там жрал… - яростно засверкав глазами закончил Макнеферра.
Вопрос с Петрушкой был слишком странен. Есть он? Нет ли его? Разумеется магам было выгодно свалить всю вину на несуществующую тварь, но если ты правишь Египтом – перестаешь надеяться на случай и отметать любые возможности. Действительно, записи о падении метеорита существовали, попытки достать его были робкими и успехом не увенчались.
«Надо проработать этот вопрос подробнее», - сделал заметку в своём перекидном папирусе фараон.
А так как метеорит был подарком Ра – неудивительно, что в итоге выросла какая-то Петрушка!
Первой задачей, которая стояла перед фараоном было избрание нового архимага. Из числа лояльных власти волшебников был избран пугающего вида египтянин со странным именем Мес-Синг и с прозвищем «Вольф». По какой причине его талант мага иллюзий не был задействован в преступных схемах коррумпированной верхушки Дома Тайн было неясно. Сам Мес-Синг утверждал, что он верен лично фараону, благонадёжен и, дословно, «в Аполлонополь обратно не хочу». Пока что этой мотивации фараону было достаточно, пусть работает.
Второй – придумать, каким образом разобраться с тайным городом Аркх-Гхост, местоположение которого вроде бы известно, но сам город никто в глаза не видел. Для начала, фараон велел обнести предполагаемое место нахождение города цветными столбами, чтобы понимать, в какой примерной области следует работать. Всех магов, чью причастность к работе тайного города следствию удалось доказать, оставили в руках меджая Амина с наставлением казнить только часть, наиболее показательно, чтобы не думал ни народ, ни члены Верховного Совета, будто бы их фараон умеет только грозиться. Не только.
Оставшихся заключённых поместить в следственный изолятор, на них ещё были планы.
Третьей была мысль о том, что как-то магов надо реформировать, но как? Дельных мыслей не было, потому Макнеферра решил отложить вопрос с городом и реформацией в тот же ящик, куда перед этим положил Петрушку. Ящик не долгий, но и не самый близкий.
***
Согласно подсчетам хронистов из Дома Тайн, царство Верхнего и Нижнего Египта настигло сразу две круглые и значимые даты. 300 лет со дня основания государства и царствования Рамзеса, царя Нижнего Египта, а так же 200 лет со дня объединения двух царств и появления института фараонства.
Традиция празднования чего-то в принципе, в Египте была крайне молода. Праздники устраивались редко, в честь богов, в честь каких-то свершений и чудес, но никогда ещё – просто потому, что время прошло. Эту традицию Макнеферра решил укрепить, потому что пока народ пребывает в благости, меньше у него поводов себя резать и убивать.
Официальным фараонским указом была выделена астрономическая сумма из государственной казны, чтобы обеспечить не просто День Основания государства и Объединения Царств, но целый Месяц! Каждый день в храмах Бастет мурчали кошки, в храмах Сета били в барабаны из человеческой кожи, а в великом крематории что-то сжигали под линзой.
В честь праздника было осуществлено несколько важных мероприятий.
Первым было открытие памятника героическому египтскому врачу, который борется с олицетворением болезней, многогранным икосаэдром, на каждой из плоскостей которого написано «эбола», «гепатит А», «гепатит В» и прочие известные науке болезни. Некоторые грани были оставлены пустыми, на будущее. Памятник оказался гигантским, стоял на искусственном острове на берегу Нила, взгляд врача – с нотками ярко-выраженного безумия, развевающаяся на ветру тога открывала так много, что это было почти на грани приличий, но всем нравилось. Было что-то исконно-египтское в том, с каким упоением скульптурный врач закалывает кхопешем болезни! Хотя откуда автор скультуры, главкам Церетель знал, что такое «правильный икосаэдр» заставило задуматься не только следователей Дома Порядка, но и самого фараона («Почему это обязательно в проекте надо строить мосты? Он что, еврей, что ли, из ТНКшных?» - спрашивал Макнеферра у своих приближённых, читая предложенный Домом Камня нацпроект. «Узнайте, кто он, откуда, и с чего у него такая тяга к мостам и многогранникам. Проект заморозить».)
Вторым важным событием стало открытие школ-пансионатов им. Макнеферры. Гражданская война, воровская романтика и криминальное сознание нанесли урон Египту не только в духовном и экономическом виде, но и чисто человеческом. Большое количество сирот, бепризорников и просто брошенных детей были на улицах городов и номов Египта, росли, выживали, сбивались в банды, дрались с котами за куски сушеной рыбы и множили не только криминальное сознание, но и заразные болезни. Указом фараона, на базе уже существующих магических школ, в которых, из-за массовых арестов волшебников, сократилось количество преподавателей, были созданы школы-пансионаты для детей и подростков.
«Чему мы можем научить подрастающее поколение?» - спрашивал фараон. «Не только магии! В нашем обществе невероятно развита медицина, каллиграфия и астрономия! Нам есть, чем занять наших детей! Учиться, учиться и ещё раз учиться! Вот только астрологии я учить запрещаю, им это не нужно». Школы доукомплектовывались силами писарей Серебряного Дома и фельдшерами Дома Жизни. Астрономы из Дома Тайн приходили раз в месяц факультативно.
Третьим подарком жителям Египта от мудрого правителя стало расширение «Великого Зоологического Парка им. Хат-Х☼ра/Макнеферры» до «Парка Культуры и Отдыха им. Макнеферры». По велению фараона земли вокруг Зоологического Парка освободили, трущобы сровняли с землёй и на их месте высадили деревья, разбили лужайки, залили пруды. Фонари сделали магическими, чтобы горели и ночью, поставили лавочки и добавили сотрудников, создав, таким образом, больше рабочих мест.
Из казны выделили средства на новый отряд катапульт, которые сразу же создавались в качестве аттракциона – человек привязывался ремнями к чаше катапульты, что гарантировало непередаваемые ощущения и то, что он не улетит при этом за городские стены или в соседний ном. Шанс на то, что ремни всё-таки не выдержат или какой-нибудь шпенёк не встанет обратно и всё сломается – сохранялся, однако аттракцион всё равно пользовался популярностью. Какой египтянин не любит чувства опасности?!
В качестве дополнительных развлечений были представлены: прототип боевой колесницы, чертежи которых у персов украли, но дальше прототипа дело не пошло – колесницу по кругу таскает бык, на радость детям, а в сумерки – влюблённым парочкам (номинальная плата взимается на корм быку и починку колесницы); настоящий сракофаг! (реплика), в который каждого желающего закрывали и тот оставался наедине с собой, своими мыслями, иногда – наедине с кем-нибудь, за дополнительную плату; небольшой выставочный зал, где были представлены скелеты слонов, макет «Великого крематория», каллиграфия фараона Хат-Х☼ра, до монотоистического периода и после, а рядом – пиктографические таблички раннего царства.
Несмотря на то, что в первый день открытия Парка публика вытоптала половину лужаек, а что не вытоптала, то унесла с собой, Парк быстро восстановили и поддерживают на должном уровне.
- Если египтянин будет видеть порядок вокруг себя, то он будет к порядку привыкать, пусть не сразу, но постепенно, - так говорил фараон.
В секции старого Зоопарка появились лотки с едой, деревянными фигурками животных и прочих чудес, а также продавались экзотические фрукты из дальних стран: те, что продолжала поставлять торговая фактория из Южной Америки, несмотря на все волнения в Египте и те, что привезла с собой экспедиция из Индии. В самом Зоопарке было решено отказаться от клеток в пользу широких вольеров, подселить к тем животным, у которых можно было кого-то найти рядом – пару, чтобы они не пугали грустными и тоскливыми взглядами посетителей, а дарили хорошее настроение и радость!
Ну и, напоследок, была объявлена выборочная амнистия и самых бесполезных арестованных магов было решено отпустить из следственного изолятора, лишив их права работать в сфере магии на 20 лет.
***
Пока народ радовался, праздновал и купался в любви своего правителя, у фараона болела голова о другой вещи, страшной и неотвратимой. Совсем скоро армия мёртвых, поднятая коварными мятежными магами, должна была напасть на Египет и ничего нельзя было с этим сделать. Укреплять ли стены? Строить новые войска? Враг был неведом и опасен.
Если тебе угрожает что-то неведомое и явно магическое – был способ, который уже один раз помог Макнеферре. Он собирался прибегнуть к нему ещё раз.
На волне всеобщего благоденствия, фараон собрал экстренную комиссию по инспекции условий захоронения подданных. В комиссию входили специалисты Дома Жизни, Дома Камня, Серебряного Дома, а также специально привлечённый к работе главный жрец храма Анубиса.
После проведения тщательного анализа, комиссия постановила, что текущая ситуация с захоронением простых людей очень расстроит Анубиса и с этим надо что-то делать своими силами. Проект «города-некрополя» существовал на папирусе, однако всё ещё был слишком дорог для бюджета. Было решено запустить государственную программу просвещения «Рой себе могилу!» (небольшие рукописные брошюры в смешанной, алфавитно-пиктографической форме, рассказывали обычному египтятину на какой глубине лучше рыть себе могилу, с точки зрения санитарных норм; в каком грунте как лучше приступать к работе; что делать, если ты проживаешь в скалистой местности и вместо земли – скала?), систему государственного кредитования на льготных условиях «Доступная могила в некротеку» и культурно просвещать людей, что хорошее посмертие обеспечено не только тому, кто прилежно молится Бастет/Сету/Ра, но и тому, кто почитает своих предков в храме Анубиса. За основу последней программы были взяты тексты утраченного в смутное время монотеизма «Культ мёртвых».
В качестве программы альтернативной реновации обезлюденный город Аполлонополь был переименован в Некрополь и передан Дому Камня для перепрофилирования под нужды простых египтян. Теперь, через запрос в Дом Права, можно было получить уютную одноместную могилу-нишу за счёт весьма скромного взноса в казну. Проект предполагалось окупить неизбежностью смерти.
В назначенный час, в чётком соответствии с ритуалом, фараон вошёл в храм Анубиса. Он возложил перед изваянием бога огромный алмаз, привезённый из Индии, и сказал:
- О великий и мудрый Анубис! Молим тебя, обрати на нас свой взор. Услыш наш стон и развей наши страхи. Мы были глупы, мы пренебрегали мертвецами и позволяли преступникам воровать их. Мы почти забыли о тех ритуалах, что послал ты нам с божественным Шиш-Кебабом! Прости нас и приди к нам на помощь! Глупцы, возомнившие себя повелителями мёртвых, решили вторгнуться в твой домен, нарушить твои законы, извратить сущность смерти! Настигни их и защити своих подданных. А ещё у них вот тут город есть… - под алмаз был подложен кусок папируса с примерно нарисованной областью предполагаемого местонахождения города Аркх-Гхост.
***
Два папируса с новостями из Крита лежали на столе перед фараоном, а он, склонив бородатую щёку на ладонь, смотрел как опускается алое солнце за пирамиду. Неподалёку от него, в его рабочем кабинете, стоял казначей Кар-Мракс и убеждал его в том, что Иегуда давно потерял доверие. Иегуда, говорил он, стар. Иегуда – еврей! А ещё Иегуда крадёт из казны.
- И что? – лениво косит глаз на казначея полубог. – Все воруют. Вон, даже Алексашка и тот подворовывает из казны, разве не так?
Светлейший, который сидел на диване неподалёку, на мгновение побледнел. Потом позеленел. Потом бухнулся на колени.
- Врут! Ей-богу врут, минхерц! Врут! – заломив руки вполне убедительно выдал Александр.
Фараон махнул рукой.
- Так уж и врут, прямо все вокруг. Я это к тому, Кар-Маркс, что воровать по-малому – не проблема. А воровать нагло, в особо крупных размерах – это преступление уже против меня лично. Я согласен с тобой, Иегуда исчерпал свою пользу, как говорят на другом берегу моря, ад профундум! У него было много лет сделать из Налоговой службы машину, которая приносит пользу государству сверх минимума. Он этого не сделал. Стоит ли мне надеяться на тебя?
Вопрос, как говорят греки, был риторический. Конечно же не стал Макнеферра, фараон и повелитель Египта, ничего принимать на веру. Как ему было свойственно, он воспринял хорошую идею своего подданного и творчески её развил.
Действительно был издан закон об обязательной профессиональной аттестации всех сотрудников Всеегипетской Налоговой Службы. Только не номинальная, с целью вывести Иегуду на чистую воду, а настоящая, с тестами, экзаменами и весомыми кадровыми перестановками. Казначею Кар-Марксу было сказано так: или он проходит аттестацию наравне со всеми и, по её итогам слагает с себя полномочия казначея и становится главой Налоговой Службы; или во главе Налоговой Службы встаёт кто-то другой, опять же, на общих условиях прохождения аттестации. Не может один человек отвечать за казну, торговлю и ВНС, в то же время будучи главной этой самой ВНС. Опять же, Кар-Маркс был волен отказаться проходить аттестацию, но тогда он оставался на своей позиции без изменений.
***
Разобравшись с ВНС, фараон вернулся к письмам с Крита. Он взял с полки свой экземпляр книги «Тактика ведения современной войны» и углубился в чтение написанных своей же рукой строк. За чтением было принято важное и историческое решение, которое должно было поменять современную историю царства Египетского. Как и всегда.
…Всё ещё отходящим после месячного празднования египтянам глашатаи на каждом углу вещали о важных политических новостях и решении их повелителя.
«На дружественном острове Крит идёт опустошающая братоубийственная война», - читали глашатаи с папируса. «Гражданская война, которая началась после убийства царской династии, плоти и крови нашего фараона, вылилась в ситуацию, когда ни одна сторона не думает о благе народа. Народа, братского египетскому! Исторически, многое связывает Крит и Египт, так как именно туда сбежали беглые рабы вождя Минки! Разные народы были среди беженцев и больше всего там было именно уроженцев Египта, Верхнего, Нижнего – нашего! Притом, не стоит забывать о великодушии царя Рамзеса, чьё решение и чья помощь помогли вождю Минке стать первым царём Крита! Долгие годы связывают наши государства, тёплые отношения всегда были частью нашей дипломатии и теперь, разве можем мы оставить народ, египтян если не по гражданству, но по крови, в беде? Временное Правительство Крита просит нас о военной помощи, но они дискредитировали себя! Анархо-Синдикалисты просят оружия, но они пьяны обрушившейся на них свободой! Мы должны дать возможность народу Крита самому выбрать, с кем они хотят быть и кем они хотят быть!»
Незамедлительно на Крит выдвинулся военный флот Дома Войны. Не с целью интервенции или же военной поддержки – Египт сейчас был мирной страной, не стремящейся к конфликтам. На территорию острова были отправлены специалисты «Врачей без границ», чтобы помочь простым критянам в их нелёгкой доле. Помочь тем, кто падал под мечами противоборствующих сторон. Накормить египтским хлебом и мясом тех, кто голодал и потерял урожай, вытоптанный коллаборационистами. Вежливые люди в доспехах без шевронов и с кхопешами со стёртыми заводскими штампами помогали старикам и детям, а также в исключительно мирной форме занимали стратегические точки Крита и организовывали там блок-посты. Свежепокрашенные катапульты без опознавательных знаков контролировали пункты проведения референдума о принадлежности Крита, который был щедро проспонсирован неизвестным меценатом. Растяжки на пунктах были красиво расписаны двумя алфавитами – греческим и египтским, и на них читались надписи «Египт – это свет!», «Вместе с Египтом!», «С Возвращением Домой!».
Итог референдума оказался закономерным. Да и между чем и чем выбирать? Разорённой многолетней гражданской войной страной, где власть переходила из одних сомнительных рук в другие сомнительные руки, или же стать частью воистину Великого Государства, где не было крупных войн уже 30 лет, невероятно развивается медицина, открываются маго-школы для детей, и парки для взрослых? А ещё в Египте есть коты!
Представителям оппозиционных политических элит официально было разрешено покинуть остров беспрепятственно, однако в открытых водах их суда были уничтожены силами отряда «морских котиков» и «Ψ-опс» и прицельных выстрелов из катапульт дежурившего ВМФ ВиНЕ. Отпускать просто так идейных врагов не было в египтской традицией.
***
Гонец из Ханаана был принят во дворце фараона благосклонно и даже миролюбиво. Несмотря на то, что царь Ханаана явно хотел войны, её не хотел Макнеферра. В обязательном порядке гонцу показали Парк, показали больницы, показали огромную статую «Врача», тактично уклоняясь от вопросов о количестве вооружения, армейском контингенте и пограничных заставах. Во время экскурсии гонца возили от точки в точке в тщательно закрытом паланкине. А напоследок, его угостили двумя вещами – свежесваренным кофе и сладким горячим шоколадом (оба продукта поставлялись из фактории в Южной Америке).
С гонцом было отправлено не только письмо, в котором крайне дипломатично, вычурно и обтекаемо расписывался отказ убрать Конструкта Ра с синайско-ханаанской границы, но и предложение не воевать, а торговать! К письму были приложены образцы специй из Индии, мешочек шоколада и мешочек смолотого кофе. Всё – в тщательно отмеренных дозах, чтобы хватило только ханаанскому царю и только в готовом виде. Намёк был прозрачен – у нас есть сырьё. У нас есть фактории. Завоевав нас, фактории будут утрачены. Зато прямо сейчас на торговле можно делать звонкий шекель или шепчущий сол.
***
- Мой отец, да пребудет он в радости в своём посмертии, нанёс репутации Египта серьёзный урон в глазах соседей. С этим надо что-то делать.
И была организована новая экспедиция, названная «Великим посольством». Молодые юноши и девушки со всего Египта отбирались строгой комиссией для участия в экспедиции. Морские истории навевали романтику на молодёжь, а цели, которые ставил фараон, до этого не ставил никто! Цель экспедиции была не в том, чтобы открыть новые земли или сгинуть посреди морских вод, но «переоткрыть» уже существующие государства и открыть для них сам Египт.
Великое посольство должно было учиться всему, что только было полезного для государства у других. Идти в ученики к греческим риторам, работать на финикийских верфях, учиться математике и геометрии в Ханаане и военному ремеслу в Македонии. Вместе с этим, самые красивые и самые здоровые египтяне и египтянки должны были показать цивилизованному миру, что Египт – вовсе не страшное отсталое государство убийц и насильников, колдунов и расистов! Что в Египте почитают музыку (пусть сейчас она была не на подъёме), что в Египте развивают здоровье и заботятся об умерших. А ещё, что в Египте есть целый город, который ждёт переселенцев, обладающих полезными навыками! Нужно просто приехать, подать прошение в Дом Правды на предоставление гражданства, обратиться в новоегипетскую веру и взять египтское имя.
Помимо этого, обученные дипломаты из Дома Правды должны были преподнести дары ко дворам мировых лидеров и предложить обмен посольствами для улучшения дипломатии и избежания глупых, ненужных конфликтов. Как говорили греки, Макнеферра протягивал своим венценосным братьям ветвь оливы. И даже если пятеро не примут её, шестой может и задуматься.
Вместе с посольством было отправлено определённое количество шпионов, но сколько их и кто именно – об этом знали только два человека, фараон и меджай.
Цели были амбициозные, ожидалось, что около половины отправленных членов экспедиции могут и не вернуться по разным причинам: кого-то убьют, кто-то женится, кто-то станет диссидентом (да и Сет с ним), но, в целом, если вернётся каждый десятый и привезёт с собой полезные навыки – экспедиция была бы признана успешной.
|
Жизнь фараона начинается со смерти его предшественника – такова была суровая правда Египта. Десять ли тебе лет или больше никого не интересовало, бери и правь! Разве что позволяли в первые десять лет делать это не слишком усиленно. Продолжай учиться, посещай церемонии, только не мешай визирям, советникам и прочим эпистратегам играться в политику, пока у них есть возможность не оглядываться через плечо.
В первые пять лет Макнеферра не торопился принимать бразды правления. Пусть он выглядел на все 20, всё таки он понимал, что ему многому следует научиться. Начал он с того, что отправился путешествовать по землям египтовским, посмотреть из паланкина, чем люди живут, возложить дары к пирамидам предков, увидеть море и всякие чудеса, коими полнится его царство.
Чудес оказалось негусто. Первое, что разозлило молодого фараона – люди жили впроголодь! Жуки жрали посевы и то, что раньше было плодородными землями вскоре станет продолжением безжалостной и ненасытной пустыни. Пусть они и были когда-то Детьми Пустыни, сейчас людей было много и еды, откровенно говоря, не хватало.
Это порождало новую проблему – спекулянты, воры и карманники были повсюду. Новые бандитские ОПГ поднимали головы, которые некому было отрубить. Пока что это были робкие сборища, но было понятно, чем они станут вскоре, записи о Воровских Королях прочитал Макнеферра на пирамиде Хамона и это его разозлило.
Еды мало, денег у государства тоже немного, какой-то босяк без стыда и совести вообще украл всю казну несколько лет назад! Египт походил на катапульту, у которой шатаются колёса, механизм был не смазан, а приводящие ремни пересохли и вот-вот порвутся.
- Костность и невежество в умах царят! – говорил фараон своим приближённым. Да вот только и их он видеть и терпеть не мог.
Вторые пять лет своего взросления фараон думал. Много думал, много писал, приказав свезти в александрийский дворец всё то, что не пожрал огонь в когда-то существовавшей Немецкой слободе. Целая армия писарей была направлена к пирамидам Хамона, Шиш-Кебаба и прочим, чтобы переписать их деяния и составить во что-то более систематизированное. Он изучал иностранные языки, доклады шпионов и историю собственного народа.
- Нужна система, - говорил фараон. – Нужно сменить формацию!..
***
Первый год двадцатилетия начался с доброй вести: примирение сетославных и ратоборцев. Насколько сильной была вражда и насколько непримиримыми казались стороны, а всё-таки благословение Бастет смогло помочь людям Египта осознать, что незачем грызться друг с другом, все под Небом ходим. Кто бы там ни сидел.
Настигла эта весть фараона в городе Бубасте, что был посвящён кошачьей богине и был столицей 17 нома. В честь этого пришла фараону гениальная идея – объявить всенародный праздник под названием Дня Согласия и Примирения! И, заодно, воздать хвалу Бастет.
Немедленно был проведён ритуал «Дар Солнцу», который когда-то был известен как «Дар Огню» - таким образом фараон отдал дань уважения традициям и обеим конфессиям. Впредь он решил, что лучше называть этот ритуал «Дар Богам», чтобы не допускать лишних брожений в умах.
В посвящении праздника именно Бастет был и меркантильный момент, о котором никто не знал, кроме близкого друга фараона – младшего сына обнищавшего номарха, Александра, которого подобрал повелитель на улицах Бубаста продающим жареную треску с лотка.
- Молю, Бастет, Тебя, о Великая, чтобы ниспослала нам благословение своё! Спаси нас от напасти в виде Скарабев Сета! Народ египтский стонет под их нашествием, посевы погибли, слоны – съедены! Не может народ жить на одной рыбе! Взываю к тебе, покровительнице плодородного! Смилуйся и сжалься над нами! – стоял на коленях в одиночестве посреди храма Макнеферра и бился лбом о каменный пол.
- Повелитель, - обратился вдруг Александр, обладавший бойким умом и выдававший такие же экспериментальные планы, как и сам фараон.
- А может попросим Бастет, чтоб кошки теперь не токмо крыс да мышей ловить могли, а ещё и всякое зловредно-магическое? Ну как сейчас шкарабеи исчезнут, а потом какая-нить друга напасть нападёт, вроде града из лягух или волшебной саранчи? Тут наши кошки-то их – цап-царап!
Почесал бороду Макнеферра. Подумал, потом цыкнул грозно на своего денщика, чтобы тот не забывался. А потом сказал, обращаясь к Бастет:
- Ну, или как он сказал, спасибо, о Великая.
***
Сидя у себя в кабинете, во дворце, крутил фараон в руке рубиновую морскую звезду. Дешёвая безделушка. Но то, какой в ней был заключён смысл, полностью всё меняло. Ему говорили, что критяне – дикари и убийцы. Однако, пообщавшись по переписке с Архимедом IX пришёл к выводу фараон, что не так уж они отличались от египтян и что время настало.
- Промедление – смерти подобно! – заявил он и заперся в своём дворце на целый год. Никто не знал, что происходило внутри, только писари мотались туда-сюда.
Спустя год, из-под завалов пустых амфор греческих вин, женских тог и исписанного пергамента вылез заросших и бородатый полубог. Он, даже помятый и с перегаром, всё равно был настолько красив, что публика была в восторге. С гордостью, Макнеферра сначала достал толстенную пачку папируса, а потом Александр притащил гранитную таблицу с чем-то на ней выгравированным.
- Сие есть, – громогласно начал фараон, указывая на табличку и бумаги, - моё творение и наше спасение! Манихейст об учреждении правительства! А если по-египтски – Послание о Девяти Домах!
Изумлённым дворцовым служащим предстала новая схема распределения власти. С одной стороны, она была простой, чтобы даже самый тупоголовый евнух смог понять, кто чем занимается и кто кому подчиняется. С другой стороны, для человека понимающего было ясно – грядут перемены. И тот, кто в эти перемены не впишется – «сорвётся с высокого храма», как говорил божественный Шиш-Кебаб.
***
Каждый глава нового Дома выбирался фараоном лично. Он это называл «беседованием», когда к нему приходили кандидаты и рассказывали, почему именно им стоило поручить руководство ветвью власти новой системы.
Больше всего Макнеферра не любил лести и лжи, а потому, стоило ему только почувствовать их, как тут же специально обученные люди цепляли под ребро кандидату крюк и волокли через длинный коридор, где ожидали приёма прочие желающие. Желающие могли уйти без лишних к ним вопросов, если решали, что не справятся с «беседованием», но самые умные и амбициозные оставались. Фараон говорил так:
- Нельзя доверить государство человеку, который не умеет по делу высказаться, авторитета боится и лишь собственное благополучие во главу угла возводит. Таковых на крюк вешать у ворот и кнутом пороть, чтобы остальным неповадно было.
Новоизбранных глав Домов фараон принял в новом, специально для этих целей отстроенном Зале Верховного Совета. Зал был небольшим, потому что работа в его стенах не предназначалась для широкой публики. Один вход, один выход и прекрасный вид на девять вновь отстроенных мастаб.
- Все вы оказались в этом зале потому, что так захотел я. Свой выбор я сделал по разным причинам. В ком-то мне нравятся амбиции, в ком-то – исполнительность, кто-то имеет богатый опыт. Это место, этот Верховный совет, равно как и ваши Дома – то, что нужно было создать уже очень давно. Наши враги развиваются, становятся сильнее и крепче с каждым днём. Наши границы в любой момент могут оказаться попраны. Мы же, сами, страдаем от того, что наш народ – глуп, невежественнен и воспитан не теми идеалами. Вор и убийца – его герои! Обманщик и лжец – вот кого он почитает! Мы должны заставить работать эту огромную машину, под названием Египт. И вы мне в этом поможете.
- Посмотрите туда, почтенные, - фараон встал со своего кресла, которое отличалось от кресел прочих лишь знаками богов на спинке. Полубог подошёл к окну и дождался, пока все подойдут к нему и указал на мастабы.
- Это – то, о чём вы никогда не должны забывать. Каждого из вас ждёт его собственное пристанище после смерти, пристанище, равное царским, былых времён. От вас зависит ровно одно – когда и при каких обстоятельствах вы будете там похоронены. Будут ли это почести, с которыми ушёл наставник моего отца, номарх Харахти? Или же будет это до срока и крайне кроваво? Помните о смерти, как, я слышал, любят говорить на другой стороне моря.
Фараон вновь сел во главе стола, что представлял из себя монолитную глыбу мрамора с выгравированной на ней картой его царства вместе с исконно-египтским Синаем с краешку и посмотрел на своих советников.
Эпистратег Убэйд был молодым офицером, лояльным и лично преданным фараону. Его Дом Войны должен был руководить тем, что было ему и так хорош известно: армией и флотом. Его ветвь власти была одной из тех, которые были в Египте всегда, разве что никогда не было официально зафиксировано ещё и его главенство над охраной границ.
Ему фараон сказал следующее:
- На границе с Ханааном неспокойно. Размести там Конструкта Ра и тщательно следи за фронтом. Мир — хорошо, однако при том дремать не надлежит, чтоб не связали рук, да и солдаты чтоб не сделались бабами!
Джати, то есть главный визирь, Сафу был противоположностью эпистратега – пожилой и высушенный годами мужчина, который, однако, обладал живыми и яркими глазами. Этот человек начинал служить простым писарем ещё отцу государя, фараону Солхотепу и теперь настал звёздный час его амбиций. Дом Права объединял в себе профессиональных юристов, которые привносили иллюзию законности в жизнь Египта, вместе с тем законодательством, что оставил после себя Солхотеп. На посту джати, Сафу должен был совмещать роль Верховного судьи и вершить правосудие от лица фараона. Помимо этого, именно в его Дом должны были передаваться прошения от назначаемых номархов, равно как и прошения от простых людей.
С магами фараон обошёлся мягче, чем с прочими кандидатами. Им было позволено выбрать из своих рядов самого умного, самого могущественного и самого почитаемого среди них мага, который был назван Архимагом. Это был полукровка, объегиптченный немец по имени Брюс. Ему предполагалось руководить Домом Тайн, то есть всеми теми проектами, что были раньше, включая Национальную Стратегическую Кузню «Сириус». Предприятие было слишком перспективным, чтобы его закрывать. Разве что магам и лично Брюсу было сказано – «Доспехов ваших девайте куда хотите, но чтобы они просто так народ не кромсали! Законсервировать и убрать на холодное хранение!»
Про трёх остальных фараон знал немного, это были незнакомые ему люди, на которых он возлагал большие надежды. Главным по камням, или главкамом стал Церетель, архитектор низкого происхождения, но известный своими циклопическими проектами. Такие Египту были нужны! Главврачом стала ослепительно красивая женщина, волоокая, но строгая Агриппа. Предполагалось, что именно с ней, в рабочем тандеме, будет работать представитель нового дворянства, зампотыл Апраксет. Сельское хозяйство, рыболовецкий флот, а также самое главное – правильное хранение еды, предполагали плотную работу с врачами Египта.
- Вы спросите меня, почему один Дом назван Золотым, а другой Серебряным? Всё очень просто. Золото – это богатство и процветание Египта. Если мы не возьмём под контроль наши солы, если не будем знать, как накапливается и куда расходуется наше богатство – нас ждёт крах. Именно поэтому казначей Кар-Мракс должен будет не только взять за холку Всеегипетскую Налоговую Службу, но и наш торговый флот.
- Серебряный же Дом – это наша культура. То, чем дышит простой египтянин, о чём он молится по ночам нашим великим богам и к чему стремится при свете благословенного солнца. Вместе с тем, Серебряный Дом будет фиксировать всё, что происходит в нашем царстве и то, чем занимаются другие Дома. Система – это благо! И эту систему будет поддерживать Главный писарь Александр-Думас.
***
С меджаем Аменом фараон беседовал отдельно, с глаза на глаз. Это был не просто человек – он происходил из социального класса потомственных шпионов, что появились много десятилетий назад, ещё во времена благословенного Шиш-Кебаба.
- Тебе, Амен, я поручаю вести два Дома. Первый, Дом Порядка, у всех на виду. Ты будешь руководить моей стражей, которая будет защищать простых египтян от убийц и обманщиков. Жалование эта стража будет получать из казны. Мы вычистим наше царство от всякой погани и выбьем воровскую романтику из жизни Египта, чтобы подготовить наших детей к более великой цели! А если стражники начнут воровать, грабить и убивать, то души их окажутся в тех самых монетах, которыми их подкупили ростовщики. Места там хватит на всех.
- Второй же Дом будет сокрыт ото всех. Дом Секретов будет заниматься тем, что тебе очень знакомо – шпионить за моими врагами, а значит за врагами государства. И моё первое задание тебе будет – найти подлеца Язефа, который обесчестил похороны моего отца! Найди его, Амун, и пусть каждый, кто захочет украсть у фараона ужаснётся его судьбе!
***
Отдельно фараон беседовал с высшими иерархами церквей и культов, находящихся в его царстве.
В тронном зале, со всем почтением, были приняты: верховный жрец культа Ра, патриарх сетославных Пётр, магистр Псов Анубиса и верховная жрица Бастет. Повелитель Верхнего и Нижнего Египта был невероятно прекрасен, величественен и весь в золотом, как и подобает его полубожественному статусу.
- Вести о примирении двух паств порадовали меня, но меня заботит то, что наш народ всё равно духовно разобщен. Не будет на земле моего царства преследований по религиозным мотивам. Обычный человек должен найти защиту не только в букве закона, но и в молитве своим, египтским богам. И если захочет сетославный прийти в храм Анубиса и помолиться за посмертие своего отца – он не должен быть осмеян. Равно как и женщина не должна уповать лишь на Бастет в своих молитвах о сыновьях, что сражаются за Родину, но могла прийти в храм Сета и принести ему богатые дары. Отныне вы должны научиться работать вместе, потому что только это приведёт нас к истинному величию! Когда-то наш народ поклонялся Огню и Войне, затем мы научились видеть Великих за примитивными фасадами, я же вижу главное – боги с нами, а значит с нами пребудет Величие.
|
Тяжелые тучи летят со средиземного моря, ветер гнет пальмы в финиковых рощах. Рудокопы и смотрители приграничных фортов жмутся к кострам под своими навесами. Солхотеп стоит на побережье практически один, охрана и телохранители стоят в почтительном отдалении. Фараон вкладывает в хладные пальцы номарха Харахти слоника с поблескивающими рубином глазами. Кладет два сола на глаза покойного. Оглядывается, на беснующееся море. Снова, как тридцать лет назад на лице Солхотепа влага с небес. Впервые за много лет. Внезапно он чувствует одиночество. И с каждым годом он понимает, что ему все сложнее согреться.
И он решает - пора. Под Александрией начинается возведение его пирамиды с чудесным саркофагом, бализаминационно комнатой и отделениями для жены и консорта. Полный пансион. А заодно дает подряд на реставрацию пирамиды деда, испоганенной Кошками. Он сотрет все следы, оставленные этими террористами на земле. Солхотеп давно решил, что о Кошках не будет записей в летописи. Эту страницу истории Египта надлежит вовсе стереть для потомков.
***
... после чего Амун Рашид сказал при свидетелях: "а этом священном поле выкопай ямку, скажи три раза имена фараонов до самого Сраки, положи в ямку сол, засыпь землей, сверху посыпь солью, полей хорошенько и иди спать. А через месяц на этом месте вырастет древо денежное и солы будут листьями его. Таким образом в период с 35 по 37 года правления фараона Солхотепа, презренный Амун выманил у верных номов фараона средства в размере не менее чем пять тысяч солов....
Солхотеп отложил свиток и вздохнул. Таких прошений становилось все больше. С окончанием великих волнений Египт стал богаче, но богаче стали не все египтяне одинаково. Жадные, беспринципные, с плохой родословной, но активные, деловые они рвались к власти. Нобили воставали, плетьми хопешами пыталсь встать на пути у прогресса. Но прогресс не остановить. Титулы покупались, хопеши и кнуты были обмануты. Но с другой стороны Капитал делал все в десять раз быстрее, чем любой надсмотрщик с плетями, он был изобретателен и упорен. Ему просто надо было дать нравственные ориентиры и поставить на службу обществу. И карать тех, кто не желал слушать слова совести.
На последних годах жизни фараон Солхотеп лихорадочно издал больше трех сотен законов, которые вошли в первый сборник, известный как Кодекс Солхотепа, в котором регулировались понятия сделки и обязательства и описывалась роль суда и судопроизводства, также учрежденного фараоном.
***
С развитием Синая развивается также порт Эс-Сувайс, стоящий в удобной бухте красного моря. Именно отсюда стартовала одна из экспедиций за экзотическими тварями, идущая в таинственную Индию. Ведь еще древние астрологи предсказали "Следующая экспедиция в Индию - обязательно доплывет."
***
- Кто это?!!
Шеренга людей ко входу в "Сириус" кажется движется до самого горизонта. Идут сами, несут детей, ведут стариков и овец. Ибупрофен стоит с открытым ртом перед паланкином Фараона.
- Это евреи, - поясняет Солхотеп - они известные мастера экономики и хотели бы послужить в системе денежного обращения Египта. Каждый из них несет медную заготовку для своих монет из самого Синая. Очень ответственно подошли к дело. Теперь я точно не вижу никаких препятствий к тому чтобы наши деньги стали по настоящему массовыми!
Ибупрофену остается только пасть ниц перед мудростью владыки.
- Кхм... - один из евреев приближается к фараону, много кланяется и говорит на ломаном языке - валоодыка, мы есть кулено Левита, сильнее жерцы, мы есть хотеть показать вам истино надо служить богу вашему.
- А... - брови Солхотепа взлетают вверх - ну конечно же. Нам как раз не хватало вас для ритуала Огня в нашем Великом крематории.
- Кемаорий? - иудей не понимал это слово, но чем то недобрым отзывалось оно в его душе.
- Да да - улыбнулся Солхотеп - это Храм светлого бога нашего Ра. Очень древний. Очень почтенный. Скоро вы сами все увидите.
***
Солхотеп сидел под сенью навеса и наблюдал, как конструкты Ра проходят полосу препятствий наперегонки с ходячими доспехами Сета. Момент, когда фараон обнаружил, что большинство оружейников смогли выжить с крокодилами и тайно вернуться к работе в Сириусе был не таким уж и плохим. Врагов у Египта было достаточно, и персы никак не успокоятся и Ханаану нужно объяснить популярно, что требовать с Египта дань это что насылать на себя внимание Сета. Почетно, но болезненно. Войны грядут. Когда-то победу на поле боя обеспечивали слоны, но их век увы прошел, а новых защитников у Египта нет. В конце концов отец фараона был не таким уж глупым человеком, хотя чтобы понять это Солхотепу пришлось прожить немало времени.
Ему повезло, это было богатое и мирное время, созданное им самим. Конструкт Ра на полном ходу столкнулся с доспехами Сети и они кубарем покатились по бархану, поднимая тучу песка. Зрители охнули. Эпистратег Миносет вскочил со своего места с блеском на глазах. Военным всех времен всегда нравились дорогие и блестящие игрушки.
Солхотеп обернулся и кивнул поджидающим магам с бальзамическими сосудами и инструментами. Время пришло.
|
Идут года. Прощается повзрослевший Солхотеп с бывшим генералом Харахти, ныне почтенным номархом Харахти, хранителем Синая. Если враг придет, то слать гонца в Египет и держаться до прихода армий фараона. В надежных руках оставляет фараон завоеванные земли, давая команду слонам двигаться к югу. Идет фараон навстречу столице, а навстречу идут ему караваны с товарами и людьми, обустраивать завоеванное, давать земле отдых и жизнь.
И видит Солхотеп, что худы они и бедны. Что отец его, Хамон выжал все соки из страны, сделал сильное хрупким. Пришло время дать народу страны долгожданный отдых и процветание.
К трону Солхотепа сносят подати, собранные нормархами. Тут и красивые украшения и слоновий бивень и кованные сундуки зерна и ощипанные курицы гроздями. Тут же и деньги, греческие, македонские, хеттские, даже ракушки какие-то лежат, что используют варвары с далекого запада. Нет только египетский денег.
Не так давно одна из наложниц Солхотепа слегла с лихорадкой и уже не поднялась. Придворный врач рассказывал Солхотепу, что с ней случилась "дурная кровь". А ведь деньги - это кровь страны, они двигают людей и товары как велит воля Фараона. Они дают возможность становиться мастерами, обменивать результат труда с другими людьми. Вести торговлю с другими странами. Вот и получается, что Египет сам сейчас заражен "дурной кровью". Надо лечить деньги, лечить кровь египетскую.
Стоит Солхотеп перед величайшим детищем его отца, кузней-полигоном "Сириус". Служители ее ходят с надменным видом, перед фараоном не робеют, хвастают броней новой, шипами, да ядами. Показывают то "Ходячих Доспехов Сета", то хромающих "Конструктов Ра", шепчут тайно про "Тайных Стражей". И все про что ни говорят, то самое сильное и смертоносное. Все, чтобы убивать. Ничего про созидание.
- Отныне делать будете новое оружие. Оружие Египта, что покорит весь мир. Что обессмертит имя мое. Монету, с ликом моим на аверсе и магической печатью на реверсе. Монету, что нельзя подделать или испортить. Монету, которой кровь моего царства очищена будет.
А те же оружейники, что не нашли свое место на монетном производстве были собраны и отправлены на строительство новой кузни, вдвое мощнее и лучше прежней. К сожалению, до места они так и не добрались, баржа с ними ночью трагически затонула, а их всех сожрали крокодилы. Может и к лучшему, а то еще обиделись бы на фараона и каких-то тайных обществ насоздавали. А то и вовсе сбежали бы к грекам.
А потом собрал Солхотеп советников своих и показал монету новую, заклятыми печатями поблескивающую.
- Это СОЛ. Наша монета. Отныне собирать налоги и подати только в солах и жалование выдавать и заказы фараона только в солах. А кто что у Египта из заморских купцов купить захочет, то пусть что-то тут продаст и солы получит. И через два года обязать всех торговать на рынках только за солы и пороть за мену простую, а за монету греческую иль еще какую как за воровство судить.
А еще повелел фараон собирать только те налоги, что он своим указом установил собирать, а все другие не собирать и нормархов, с народу лишнего трясущих с должности снимать. А за всем этим следить поставил специальных людей, скипетрами волшебными отмеченными. Налоговое Управление, великое и ужасное.
Бычки, подарок от критского правителя Иппократа Красивого, весьма растрогали Солхотепа. В ответ он написал красивое каллиграфическое письмо, в котором прославлял остров-побратим, его правителя и выражал желание породниться династиями. Это письмо вместе со своим сводным братом Хототаром пятнадцати лет отроду отправил на Крит. Наказал без племянников Критской правящей фамилии не возвращаться, а лучше и вовсе найти себе место на чужбине. Но про Родину не забывать. В нагрузку дал ему полную торбу свитков с заклинаниями и наставлениями.
Дары же Иппократа повелел содержать в почтении и всячески распространять по Египту. Солхотеп любил дарить их любимым номархам и отличившимся людям. Такая красота не должна доставаться одному человеку. Пусть многие примут дары и умножат их. И конечно же добавил их в малый зоологический парк Хат-Х☼ра.
Что до магов, то Солхотеп привечал их и приближал к себе нескольких, кто показывал успехи в магии иллюзий. Пока они ничего полезного не делали, из время придет чуть позже.
|
-
Я решаю, кто грек.
Кросавчег
-
Вопрос решил быстро и эффективно.
-
Классика в шикарном исполнении)
-
- Но я грек. Мы так не договаривались. - Зло шипит Котофонт
Красиво вышло)
-
- Но я грек. Мы так не договаривались. - Зло шипит КотофонтМне он тоже никогда не нравился. Так его. И вообще, пора уже очистить исконную египетскую религию от греческой заразы!
|
-
Знаешь, как растопить мое восточно-прусское сердце, злодей!
-
Хорош дед!
-
суперская реакция бывалого вояки)
-
Интересно про Пруссию.
|
-
А тем временем из моря крови и огня родился Атум. Вот, оказывается, как добываются великие люди.
Метаес, конечно же, не знал Ра. И поклонялся ему в виде огня, как умел.
))
|
|
"И когда Хэдеф II был повержен, Шиш-Кебаб принял белый хеджет и сердце его наполнилось горем и печалью, ибо не было более в Африке врагов, достойных воинов Египта. Не в силах сдерживать свои чувства, он упал на колени и закричал, не произнося ни звука, и помутился рассудок его" - придворный пиктограф дорисовал птицу, улетающую прочь от сидящего на коленях человека и отложил перо. Первое десятилетие Объединенного Египта было тяжелым временем и даже рисовать его историю было непросто.
А начиналось все довольно безобидно. В одну ночь онемевший фараон знаками указал, что за неимением стен, которые нужно осаждать, катапульты больше не нужны. Что их колеса должны быть сняты и разбиты, движущиеся части - заклинены, а канаты разрезаны. Что останки их должны быть брошены на развалинах Эдфу и преданы забвению. И воины пожали плечами и рассудили, что все верно. Что до Александрии путь не близкий и зачем его отягощать медлительными машинами. Еще однажды Шиш-Кебаба заметили мечтательно смотрящим на слонов с ритуальным ножом в руках и нездоровым блеском в глазах, но никаких последствий не было, и вскоре это было забыто. Слонам, как и котам, тогда повезло. Не повезло лишь только людям.
Первыми под разнос попали архитекторы. "Рисунки дом мертец много здесь-нет?" - поинтересовался у них Шиш-Кебаб. И получив утвердительный - или отрицательный, тут с какой точки зрения смотреть - ответ, что больше чертежей у них не имеется, отобрал часть из них и, одним пальцем показав, что эти чертежи плохие и совершенно никому не нужны, отправил их в костер. Папирусы, конечно, хотя впоследствии кто-то из архитекторов рыдал и говорил, что чем сжигать труд его жизни, лучше бы сожгли его самого.
А уже в Александрии фараон развернулся по полной. Кто-то из астрологов заявил, что боги улыбаются, наблюдая за его правлением - и уже через день этот астролог улыбался входящим в город, вися над воротами с разрезанным до ушей ртом. Через три дня к нему присоединилась еще парочка из тех, кому не понравилось такое обращение с коллегами по ремеслу. Через неделю... Через неделю на площадях вновь запылали костры. Астрологи, проворовавшиеся чиновники, излишне ретивые налоговые инспектора - все они сжигались "во славу Сета". Во имя хаоса, разрушения и безумия - сказал бы Шиш-Кебаб, если бы мог говорить. На такой огонек не могли не заглянуть борцы за традиционную культуру Египта - порадоваться, что наконец-то правильного бога почитают. Заглянули. И оказались на тех же кострах. Их угрозы не были ни забыты, ни прощены.
И, хотя поведение фараона нельзя было назвать поведением здравомыслящего человека, совсем глупцом он не был. Его поступки не могли вызвать удовольствие народа - разве что по налоговикам никто не будет скучать - и стоило подготовиться к появлению каких-нибудь "братьев Бастет" или "адептов Анубиса". Идея, посетившая его под Абидосом, не была забыта. Она была доработана и пущена в дело. Благо что те, о ком стоило узнавать, теперь жили совсем недалеко.
- А что, дружище, куда, как ты думаешь, наш Египт катится?
-
Бей своих, чтоб чужие боялись!
-
"И когда Хэдеф II был повержен, Шиш-Кебаб принял белый хеджет и сердце его наполнилось горем и печалью, ибо не было более в Африке врагов, достойных воинов Египта. Не в силах сдерживать свои чувства, он упал на колени и закричал, не произнося ни звука, и помутился рассудок его" - придворный пиктограф дорисовал птицу, улетающую прочь от сидящего на коленях человека и отложил перо.
Красиво вылетела птичка!
-
Многомерное повествование.
Стилистически сильный текст.
Верные пропорции серьезности и юмора.
Первый абзац особенно впечатляет. Над улетающей прочь птицей искренне смеялся :))
-
Утро фараона начинается не с кофе.
|
-
над Египтом лишь холодный свет звёзд
Это точно.
-
А что размножился Египет - это очень хорошо,
В результате, например, появился Шиш-Кебаб
-
Такого искусства и нехватало Египту!
|
|
-
Даже когда весь мир катится к чертям, даже когда хочется оторвать нахер эту ногу, чтобы спастись от острой и одновременно ноющей боли, главное оставаться спокойным. Мыслить рационально.
Герой в рассказе Стивена Кинга Survivor Type в сложной ситуации с ногой считал от ста до одного.
|
ЗимОсматриваешься в поисках татуировок и не находишь — ты скучный. Лишь в подмышке замечаешь странное уплотнение. Ощупываешь: твёрдое. На кнопку похоже. Дальше не до осмотров: гаснет свет, начинается тряска. Пережидаешь, поднимаешься. Ищешь выход, коих три: две дыры и дверь, за которой уже толпятся остальные. Говоришь. И втыкается в голову боль. — Мы все тут помрём! — говоришь ты. Впиваешься пальцами в волосы, замечаешь рукав белого халата перед глазами.
— Товарищ капитан, вы бы заткнулись, — спокойный голос, не понимаешь, кто говорит. — Это ваша вина.
Убираешь руку. Комната, скорее всего лаборатория. Дым. Дверь завалена столами, техникой. Люди. Тринадцать человек, считая тебя. Не всех видно, лишь шестерых можешь разглядеть как следует. Парень и девушка в военной форме с винтовками. Мужик в светло-сером комбинезоне техслужбы, безоружный. Крепыш с пулемётом и повязкой на ноге, голый по пояс. Два синтета. Все (даже синтеты) измотаны, их одежды грязны, заляпаны кровью. Ты продолжаешь:
— Никто не придёт! Уж я-то… — Зим! — окликает кто-то, развеивает наваждение. Ты оборачиваешься. Девушка, блондинка, кажется знакомой. С толикой удивления ты замечаешь в толпе и иные уже виденные лица. Имён не помнишь (не знаешь?), но это точно они, люди из видения. Отвлекаешься: раскидывая капсулы, падает контейнер, за миг, что ты не смотрел, девушка исчезла, да и бегство наверх стало недоступным. Лёгкий порыв ветра обдувает тебя. Что она сказала? "Зим"? Известное тебе слово, но что оно означает? - +1 напряжения;
- d6 на продолжительность мигрени;
- автоуспех сопротивления панике;
- в следующем ходу бросок на воспоминания не имеет помехи;
- выбор: нажать уплотнение или не нажимать;
- лица из видения: Даяна, Джош, Макс, Торч, Эд, Джим;
- состояние "Мигрень": -15 к проверкам Разума. ------------------------------------------------------------ ФайРазмышляешь, осматриваешься. И начинаешь орать, когда на тебя (рядом) падает контейнер. Потом удар (из лёгких выбивает весь воздух, обрывается крик), столкновение с твёрдым, боль и темнота. Не сразу понимаешь, что жива, тело кажется одним сплошным синяком (сильнее всего ноет левая нога). Пытаешься пошевелиться, но не выходит — тебя завалило, лишь рука свободна. Ощупываешь тяжесть: капсулы. На одной ты лежишь, другая рядом, препятствует свету, третья давит. Если приподнять последнюю, ты сможешь выползти, уверена. Кто-то хватает тебя за ладонь и тянет… тянет… тянет, не больно, но неприятно. - -38 здоровья;
- +2 напряжения;
- 2d10 на сопротивление панике (5 и выше: успех);
- состояние "Придавлена": не способна двигаться и видеть до снятия капсулы;
- травма "Синяки и садины": -5 к Силе и Скорости;
- травма "Ушиб левой ноги": -15 к Скорости.
Общее:
- приподнять капсулу в достаточной для выползания Фай степени: 35 групповых успехов. ------------------------------------------------------------ ДжошВ раздумьях и не сразу замечаешь происходящего в зале. Бежишь на помощь девушке, но её уже завалило, только рука торчит из капсул. Хватаешь, тянешь: безрезультатно. - +2 напряжения;
- автоуспех сопротивления панике;
- черта "Генезист": -5 к Бесстрашию в присутствии искусственных людей. ------------------------------------------------------------ МаксДырявый человек заставляет волосы на твоей спине шевелиться. Отвлекаешься. Бежишь (срываешься с места как раз тогда, когда на него падает капсула). Предупреждаешь своих. - +1 напряжения;
- автоуспех сопротивления панике;
- черта "Генезист": -5 к Бесстрашию в присутствии искусственных людей. ------------------------------------------------------------ МайяОкликаешь любовника. И улетаешь, но не от нахлынувших чувств, а от врезавшейся в тебя капсулы. Падаешь. Приземляешься в мягкое — в знакомого. Солоно во рту. Больно шевелиться. - -40 здоровья;
- +1 напряжения;
- 2d10 на сопротивление панике (5 и выше: хорошо!);
- 4 хода до прекращения мигрени;
- состояние "Кровотечение": -5 к здоровью каждый ход пока не остановлено;
- травма "Перелом рёбер": -20 к Силе, любое физическое действие без Преимущества вызывает проверку Выносливости (провал — усугубление состояния). ------------------------------------------------------------ ТайпанХлопаешь собрата по плечу, футболку к лицу прижимаешь, та мгновенно пропитывается кровью. Вверху начинают кричать. - -5 здоровья;
- +1 напряжения;
- 2d10 на сопротивление панике (5 и выше: хорошо!);
- кровотечение понижено на градацию (-3 здоровья каждый ход). ------------------------------------------------------------ РэйКатишься как можно дальше. А потом в тебя прилетает девчонка. А потом на ногу что-то падает. Больно. Очень. - 35 здоровья;
- +2 напряжения;
- 2d10 на сопротивление панике (5 и выше: хорошо!);
- травма "Перелом правой ноги": -20 к Силе и Скорости при использовании правой ноги. ------------------------------------------------------------ СэммиОрёшь в закрытый люк, но нет ответа, только приближающийся лязг. Бьёшь железякой, с тем же результатом. Смотришь, как в зале, раскидывая капсулы, падает контейнер. Кричишь оставшимся там, но они, кажется, тебя не слышат. ------------------------------------------------------------ Роберт ЭлтонОтталкиваешься ногами от падающего контейнера. Удачно. Смотришь, как контейнер подминает под собой зазевавшегося парня, как под сбитые им капсулы попадают другие люди, и на тебя снисходит спокойствие: ты избежал этой судьбы, всё будет хорошо. В этот момент со звуком лопающейся струны в дыре рвётся один из удерживающих тяжесть кабелей. Глядишь, будто в замедленной съёмке, как его искрящийся конец летит к тебе. Боли ты уже не чувствуешь. - черта "Буддийское спокойствие": +20 к Бесстрашию;
- несовместимый с жизнью удар током. Смерть. ------------------------------------------------------------ ЙошКричишь и прыгаешь на лестницу. Запал, впрочем, быстро проходит, когда понимаешь, что лезть вверх занятие, во-первых, не простое, во-вторых, утомительное и, в-третьих, почти опасное. Впрочем, справляешься без происшествий, доползаешь и вставляешь арматуру в дужку замка. Давишь, но безуспешно: неудобно висеть, одной рукой держась за ступеньку, другой удерживая нелёгкую железяку. Неверное движение, ты поскальзываешься и роняешь штырь. Он летит вниз долгие секунды, за которые ты успеваешь подумать: что будет, если сейчас опять тряханёт? - +1 напряжения;
- 2d10 на сопротивление панике (4 и выше: хорошо!);
- залез наверх. Слезть — отдельное действие;
- состояние "Усталость": -5 к Силе и Скорости.
- утерян предмет "Арматура";
- утеряно состояние "Лёгкая усталость".
Общее:
- доступ к замку блокирован Йошем. ------------------------------------------------------------ ЭллиПогружаешься в раздумья. Рядом, в зале кричат, а ты пытаешься понять, сможешь ли кого-нибудь не спасти. Нет ответа, если не вспоминать того мужика, что провалился под пол.. Ему ты не помогла, даже не пыталась. Было ли что-то подобное до пробуждения здесь, ты не знаешь, оно всё так же скрыто забвением. ------------------------------------------------------------ КириллОбъясняешь остальным ситуацию, но не видишь понимания на лицах. Пытаешься хоть что-то вспомнить, не выходит, только агитационный плакат всплывает в разуме: "НЕ СТОЙ ПОД ПИЗДОЙ" ( ссылка). Смотришь вверх: она летит. ------------------------------------------------------------ Ма НгуенОщупываешь руку, придумываешь план действий, стягиваешь майку. Коротких кусков металла рядом не находишь (они остались вверху), потому собираешься зафиксировать перелом притащенной с собой арматурой, но вот беда: и ремней здесь нет, ты их не брал. Осматриваешь перемазанную кровью рожу первого паданца, но в приглушённом свете подземелья толком и не разобраться, что к чему. - +1 напряжения;
- 2d10 на сопротивление панике (5 и выше: хорошо!). ------------------------------------------------------------ ТорчПытаешься остановить щетинистого дядьку, но он уже лезет наверх. Смотришь, как он постепенно уменьшается, как замирает у решётки. Как выпускает из руки штырь и тот, раскручиваясь, падает вниз. ------------------------------------------------------------ ЭниксПамять пуста. Или, что более вероятно, ещё не прогрузилась. Берёшь ремень, укрепляешь плечо, становится лучше — крепче. Осматриваешь пострадавших, они, в массе своей, уже перевязались, либо попадали вниз за пределы твоей досягаемости, либо кажутся (визуально) мёртвыми, либо получают раны только сейчас и ещё не готовы к помощи. - обновление инвентаря: импровизированный фиксатор: даёт преимущество проверкам выносливости на вывих. ------------------------------------------------------------ КорПытаешься считать код, но не выходит: это всего лишь татуировка, не имеющая для тебя смысла. Стоишь посреди хаоса невозмутимый: штыри пролетают мимо, капсулы давят других, мелкий мусор отскакивает от кожи. ------------------------------------------------------------ ТиллиСинтеты, блять. Боль, раскалывающая череп. Контейнер падает (а ты ведь предлагала аккуратно его снять). Пытаешься уйти, отползти от этого всего. Но неустойчивая тяжесть выворачивает над тобой трубу, роняет прямо на и без того нездоровую голову. Вскользь, но этого достаточно. Взрывается висок. Темнота пожирает страдание. - -8 здоровья;
- +3 напряжения;
- 2d10 на сопротивление панике (6 и выше: хорошо!);
- 4 хода до окончания мигрени;
- d4 на продолжительность бессознательности;
- состояние "Потеря сознания": неспособность действовать и реагировать на внешние раздражители;
- травма "Лёгкий ушиб головы": -2 к Разуму;
- черта "Генезист": -5 к Бесстрашию в присутствии искусственных людей. ------------------------------------------------------------ ДаянаВцепляешься взглядом в парня. О чём он говорит? Ни малейшей идеи. - +1 напряжения;
- автоуспех сопротивления панике. ------------------------------------------------------------ ДжимДышишь, спокоен как удав. И так же терпелив. Кругом хаос, ты разбиваешь его на простые и от того решаемые задачи. Осматриваешься. Татуировок (кроме кода) нет, есть шрамы. Множество их. Сбитые костяшки. Пулевые отверстия. Ножевые полосы. Зубы. Выдранные ногти. Ты не помнишь их историй, но в происхождении уверен, намётанный глаз понимает. Ухмыляешься и прикасаешься к лицу, заметив странное: его правая часть хуже шевелится и чувствует. Не сильно, всего лишь секундная доля задержки. В других частях тела такого нет. Горит адреналин в крови. Контейнер падает, ты тянешь женщину. - обновление внешности: шрам "Входное и выходное отверстия пули" (правый бицепс);
- обновление внешности: шрам "Выдранный ноготь" (указательный, средний и безымянный пальцы левой руки);
- обновление внешности: шрам "Нож Боуи" (левое предплечье);
- обновление внешности: шрам "Сбитые костяшки" (кулаки обоих рук);
- обновление внешности: шрам "Укус чего-то большого" (левая икра);
- черта "Частичный паралич" (правая сторона лица). ------------------------------------------------------------ ДжонниСливаешься со стеной, сжимаешь до боли арматуру и бегаешь глазами от одной угрозы к другой. Потеешь. - +1 напряжения;
- 2d10 на сопротивление панике (4 и выше: хорошо!). ------------------------------------------------------------ ДжекСидишь в углу. Думаешь о том, что неплохо бы убежать. Впрочем, тебе и без того нормально: опасность далеко, тебя не задевает. Копаешься в памяти: пустота. ------------------------------------------------------------ ЭдВстаёшь на ноги, озираешься. И тут на тебя падает контейнер. - несовместимые с жизнью травмы. Смерть. ------------------------------------------------------------ Даяна. Джим. Джонни. Кирилл. Сэмми. Торч. Элли. Эникс. ОбщееВверху что-то звякает, вы поднимаете взгляды: полезший на лестницу парень уронил арматуру. Летит. Раскручивается. Контейнер же, тем временем, падает, расшвыривает оказавшиеся на пути капсулы и останавливается, оставив за собой борозду сорванного металла. Оседает пыль, слышны стоны, больше панелей разбиваются или тухнут. В воцаряющейся тишине не сразу и заметно, что лязг прекратился. Только стук привлекает ваше внимание: глухой удар в перекрывающую люк капсулу. Три-четыре секунды паузы и ещё один удар, теперь сильнее, капсула едва заметно вздрагивает. Снова промедление и барабанная дробь: тук, тук, тук! Приглушённый бас из-под решётки: — Бля… Слышь! Открывайте или отходите, сам открою! Десять секунд на размышления! Бьются сердца, задают ритмы.
|
|
Всё детство Рамзес провёл в поисках ответа на вопрос: как сделать жизнь народа лучше. Казалось бы, что идёт не так: люди, которые вовремя подсуетились и проявили определённые качества, сумели получить блага, недоступные другим. Но было тут что-то неуловимо неправильное. Например то, что иные лишались всего. Или что царь теперь не принимал решения, но лишь одобрял те или иные предложения, выдвигаемые власть предержащими. Но самым жутким было то, что эта самая власть утекала к другим народам. За это ли боролись праотцы? Потому ли Метаес уничтожил в своё время сразу два других народа? Нет! Когда-то люди пустыни жили сами по себе. Они брали то, что хотели, и ни от кого не зависели. Об этом пелось в народных песнях, спасибо за это Айхи, чей дар позволил сказаниям о величии предков пройти сквозь года!
А ещё они были сильны своим единством. Да, общество было жестоким, и если ты был слаб, то мог даже погибнуть. Но это явно было лучше, чем прожить жизнь, будучи чьей то собственностью. И кроме того, это заставляло людей становиться сильнее. А сильные объединялись и шли войной на слабых. Так и жили. И было это правильно. Так жил Праотец Срака. Так учил Великий Сет.
Рамзес быстро понял, что чтобы быть сильным, недостаточно быть сильным самому. Надо окружить себя сильными людьми. Но не всё так просто. Люди, владеющие НижЕгиптМедью и ТрансНилСтроем тоже сильны. И вряд ли они дадут молодому царю так просто поднять голову. Потому он решил начать "снизу". С простого народа.
План был прост и сложен одновременно. Начал Рамзес с организации нового праздника. Праздник Единства, как он его назвал. На это раз в год отводилась целая неделя, в течение которой проводились разнообразные соревнования, обмен знаниями, опытом и плодами творчества. Любой желающий мог явиться на праздник и прочитать на импровизированной сцене стихи собственного сочинения или спеть песню. Любой желающий мог поучаствовать в соревнованиях по бегу или по метанию копья. Рукопашные бои (смертоубийство брата-египтянина порицалось). Гонки на слонах. Песнопения в честь Сета, Айхи и предков. Вот это всё... Кроме того, было разрешено участвовать рабам (разумеется, для них была отдельная "весовая категория", ведь их условия жизни не способствовали условиям для достойной подготовки к участию), причём лучшие из лучших получали свободу, а бывший владелец получал денежную компенсацию и уважение, как человек, хорошо относящийся к своим рабам. Так было в первый раз.
В последующие разы царь подготовил для соревнований комплекс сооружений. Разумеется, сходу создать идеальное место было нельзя, но он шёл постепенно, импровизируя и добавляя разнообразные препятствия или арены для всё новых испытаний. На каких-то были подсказки-пиктограммы, позволяющие наиболее грамотным выигрывать перед физически развитыми. Где-то требовалось проявить недюжинную смекалку и заметить, что если объединишься с другим участником - сможешь срезать часть пути или получить ещё какое-то преимущество. Была создана нормальная сцена для выступлений и добавлены сидячие места для знатных зрителей. Их стали приглашать уже во второй год, когда фестиваль уже был опробован. Последней задумкой Рамзеса было сделать данное сооружение собственной гробницей. "Когда-нибудь я погибну, но эта арена станет моим наследием!" - говорил он, - "Арена, сплотившая людей и вернувшая Египту величие".
Но замысел юного царя не ограничивался какими то там игрульками. Нет, всё было гораздо сложнее. Присутствуя на празднике, он подмечал лучших из лучших, после чего посылал им через слуг послание, чтобы те приходили к нему на разговор. Беседуя, он выделял тех, кто так же, как и он, недоволен положением дел. По его мнению, Египет существовал для египтян. И когда египетский человек у себя дома живёт жизнью шакала - это неправильно. Египтянин должен быть сильным, но иногда нужно сплотиться и стоять друг за друга горой. В качестве примера Рамзес приводил древнюю историю о том, как жил праотец Сети. Он был силён, а люди его - доблестны. Но два других племени объединились и победили его. Сейчас пора было объединяться самим.
Правитель оставлял подле себя тех, в ком был уверен. Кто-то становился частью его личного элитного полка. Кто-то отправлялся проводить политическую подготовку в армии. Кто-то вел дипломатические переговоры. А кто-то и просто шпионил. Со своими царь старался поддерживать хорошие отношения, но и следил за тем, чтобы они не переметнулись на сторону ТНК или северного соседа.
Праздник тоже развивался. Уже на второй год, когда были готовы зрительские места, к просмотру стали приглашаться руководители ТНК, знатные египтяне, а иногда и даже заморские правители. Предлогом было развитие взаимовыгодных отношений и обмен культурным опытом. Хотя почему "предлогом"? И в самом деле менялись, хотя Рамзес, понятное дело, одобрял в первую очередь выступления своих и всячески поддерживал патриотические настроения. На десятый же год у него было запланировано особое "представление". Те его приближённые, что были из бывших рабов, все эти годы проводили подготовку среди строителей гробницы. Они предупреждали, что настоящие враги - это не власть имущие, но иностранцы и владельцы ТНК. Они говорили, что египтянин не должен быть рабом, если только он сам этого не хочет, не оказался в такой ситуации, когда это его единственный выход, как жить дальше, или если не совершил преступлений, за которые заслуживал подобной участи. Другие приближённые Рамзеса все эти годы вычисляли людей, приближённых к владельцам ТНК и собирали информацию. Третьи следили за тем, чтобы армия не подвела в решающий момент. И вот после очередного захватывающего соревнования царь объявил, что хочет сделать заявление. После чего сделал знак рукой, которого ждали его товарищи.
Владельцы ТНК были взяты под стражу. Некоторые демонстративно убиты за "попытку сопротивления". Оставшимся в живых же был предоставлен выбор: признать ТНК имуществом Рамзеса и выехать из страны или же отправиться вслед за своими менее удачливыми компаньонами. Иностранных граждан, к ТНК не относящихся, попросили соблюдать спокойствие и ждать, пока всё кончится. А Рамзес произнёс речь, которая сводилась к тому, что не за такое общество боролись праотцы, и что народ Египта вновь должен стать сильным и подняться с колен. "Праздновать будем каждый год и дальше", - добавил он в конце, - "И я надеюсь, больше не придётся устраивать ничего подобного..."
|
|
-
Как вы там, потомки?
-
Плюсомёт откдшился и я вернулся поставить плюс. Классный был фараон, хоть и ушёл молодым. Военная доктрина была интересная и вообще мыслил здраво:
– Мы придем на ту сторону Нила где встретим новых врагов, не готовых к нашей передовой стратегии и слоновьих клинов бьющих за линию их снабжения!
|
|
Хеджу-Хор и впрямь завещал воевать другие племена, но Апчхихотеп и сам понимал, что если не завоевывать никого, то жить будет очень грустно и неуютно. Племя сильно обнищало после поражения. Много раз он уходил в пустыню, чтобы понять, чего хочет от него Великий Отец-Пустыня, Сет. Днем в пустыне было очень жарко, можно было умереть. Ночью в пустыне было очень холодно, можно было заболеть. Но у Апчхихотепа были шкуры, он заворачивался в них и не болел. Апчхихотеп был коварен.
В пустыне он наблюдал за звездами. Звезды сияли по разному, но сильнее всех сияли самые большие. У звезд были свои положения на небе, и их можно было запомнить, чтобы понимать, куда идешь. Потому Апчхихотеп ни разу не заблудился.
В пустыне он также наблюдал за зверями. Звери тоже были все разные, но самые сильные жрали самых слабых, а самые большие - почти ничего не боялись. В пустыне было много мудрости, потому Апчхихотеп возвращался в задумчивости.
Своим людям он отвечал по разному, но в одном ключе, быстро входя в раж и махая руками:
- У нас - великая судьба! Изнеженные люди - слабы! Мы обречены повергнуть их в прах, растоптать ногами их глупые головы, забрать себе их женщин и еду! Так завещал нам мой отец, Хеджу-Хор! Так завещал нам огненный бог-пустыня, мой дед, Сети! Все эти поражения - до времени! Мы должны были вернуться в пустыню чтобы найти истину! А истина в том, что кто сильнее, тот и прав! На стороне того - боги! Изнеженные люди Змеи и Быка победили не потому, что сильные, а потому что у них было оружие! Если бы у нас было оружие, мы бы победили!
Его спрашивали, где взять оружие, и он укоризненно тряс кулаком:
- Мы в пустыне! Оружие не растет на деревьях, а тут и деревьев то нет! Но Сет - мой дед, мы люди Пустыни! Пустыня не оставит свое племя без помощи! Тут есть множество сильных животных - и мы сделаем так чтобы они воевали с нами!
Но какие же животные лучше всего, спрашивали его?
- Не гиены! Гиены трусливые и мелкие. Они сильны только в куче, есть множество животных сильнее! Не верблюды! Они большие и сильные, но они не самые сильные! Может львы? Они очень сильные! Но они плохо будут нас слушаться, а зачем нам непослушные рабы? Потому мы приручим слонов! Это самое большое животное! Каждый будет бояться нас, если на нашей стороне будут слоны! Они с легкостью растопчут любых врагов! И тогда мы вернемся в сытные земли и принесем им огонь и смерть во славу Сета! Мы оторвем им головы и будем пить из их черепов! Мы нагадим на их гробницы! Мы заберем их еду и оружие! Мы истребим неверных, и тогда все будут знать, как плохо не молиться Сету! Мы победим, потому что мы хорошие а они плохие! Сет на нашей стороне! Но если хотите дожить до этого момента, исполняйте его волю. Сету нужны слоны! - в эти моменты Апчхихотеп прямо таки брызгал слюной, и это сильно действовало на слушателей.
И он водил своих людей к слонам. Они наблюдали за слонами, что они делают, как живут. Слоны должны были привыкнуть к людям Пустыни. А когда они привыкнут, то люди Пустыни коварно начнут говорить слонам, что делать. Идти туда, или стоять тут, или наклониться чтобы человек Пустыни залез на слона, или топтать вон того врага. Таков был план.
А по ночам, Апчхихотеп показывал людям звезды. Он называл их, говорил что значит их свет, и за какими звездами можно следовать, а за какими - нет. Большая северная звезда звалась Перст Сети. Он показывал, куда надо идти, чтобы завоевывать слабых людей. Еще была красная звезда Тотеп, далекая звезда Срака, а в какой-то момент Апчхихотеп нашел звезду, которую не замечал ранее, и объявил всем, что это звезда - Хаджи-Хор, которого Сет взял в великий темный мир, где у каждого великого человека есть своя звезда.
- Но что за другие звезды? - спрашивали у него
- У Сета есть много слуг, и мы не всех пока знаем. Но это будет открыто, - таинственно говорил Апчхихотеп. Только он умел пояснять звезды, и говорил он уверенно.
|
|
|
|
|
|
|
|
Вороны сложились в высокую фигуру короля-leiche. Дохнуло морозом и схватило сердце страхом. Томас оглядел зал, он видел, как его братья по оружию боятся, но берут себя в руки. Загоревшиеся огнём глаза Лютера говорят о том, что старика вновь посетило безумие. "Сейчас для него самое время", думает гауптманн, надеясь, что подобное безумие снизойдёт и на него самого. Тщетно, страх только усиливается. Мгновенно вспотевшая спина покрылась инеем. Сведя лопатки, Боммель ощутил как хрустит морозной корочкой нательная рубашка под гамбезоном. Думает о том, что если сейчас лизнуть панцирь, то можно к нему примёрзнуть, словно глупое дитя. И словно глупое дитя он ничего не может вспомнить о том, как можно было бы победить этого мертвеца. Ландскнехты атакуют. У кого-то голос пускает петуха. У кого-то подрагивают руки. Кто-то, со спокойствием висельника, берёт в руки оружие и атакует. Конрад лежит, уже умер? - Все там будем, - шепчет себе под нос и видит вырывающееся облачко пара. Людвиг кричит нелепицу, за которую, в другое время, получил бы в морду. Незачем кликать смерть когда не нужно, вот она, стоит перед ними в облике короля-трупа. Ульрих хорохорится, Фридрих молится. Ханс кричит про видения в шаре и Боммель вспоминает ту мутную картинку. Действительно, ничто им не мешает трактовать видение как хочется. Дуболомы стоят как будто бы в растерянности, рыцари стоят затихшие. Кажется, что жизнь осталась только в них. В закалённых битвами ландскнехтах, в прожигающих жизни людях без класса, без родословных, только лишь с долгом и любовью к отблескивающим луной грошам и слепящим, словно солнце, дукатам. Им не хватало чего-то, может быть сигнала, может быть решимости. "Ничего, сейчас налюбуетесь на решимость, сучье племя", - Томас достал два обломанных пополам гроша и закинул их в дуло пистолета. Заметил, что пёс замер в ожидании приказа. Улыбнулся - совсем как лохматый ландскнехт! - Фас! Холодно. Совсем продрогли. - Барабан! - крикнул Карлу, затягивая хорошо знакомую его бойцам строевую песню своим зычным, поставленным баритоном. - Unser liebe Fraue
Vom kalten Bronnen,
Bescher' uns armen Landsknecht'
Eine warme Sonnen!
Lasst uns nicht erfrieren,
Wohl in des Wirtes Haus
Ziehen wir mit vollem Säckel,
Und leerem wieder 'naus.
Die Trommel, die Trommel,
Der Mann, der Mann, der Mann
Hei ridirideran, ridiran, frisch voran!
Landsknecht voran!
Der Trommler schlägt Parade,
Die seid'nen Fahnen weh'n,
Jetzt heißt's auf Glück und Gnade
Ins Feld spazieren gehen.
Das Korn reift auf den Feldern,
Es schnappt der Hecht im Strom,
Heiß weht der Wind von Geldern,
Herauf den Berg op Zoom.
Die Trommel, die Trommel,
Der Mann, der Mann, der Mann
Hei ridirideran, ridiran, frisch voran!
Landsknecht voran!*
-
Хорош, мощно прям, вдохновляет.
-
Гауптман оч крутой.
-
Landsknecht voran! Hei ridirideran, ridiran, frisch voran!
|
-
R.I.P. Конрад. Все там будем. Кроме Лютера, ясное дело, этот всех переживет.
-
Сквозь сгущающуюся темноту и сковывающий конечности предательский холод, в угасающее сознание Конрада проникает барабанная дробь.
Голос гауптманна, затягивающий задорно знакомую песню.
Красивый персонаж.
-
+
|
|
-
-
Крутой эпизод.
-
Мистичная мистика.
-
Крутотенище
|
Покой, здоровый крепкий сон, трехразовое питание и уход двух очаровательных сиделок сделали свое - вскоре Ульрих снова был полон сил, энергии, и если и отливал в кадку с царской пальмой, то делал это вполне сознательно, а не по причине помутнившегося рассудка.
Лея и Лия перед угрозой потерять столь видного кавалера наконец смирились с обоюдным существованием, и теперь ландскнехт гоголем прохаживался по ярмарке под ручку с обеими дамами. Был он блистателен и неотразим, впрочем, как и всегда. А вокруг царила праздничная суета с местным, уже привычным сказочным флером.
Жонглеры, говорящие медведи, мартышка-прорицатель... Стоп, что?
Ульрих пригляделся и не без удивления обнаружил, что жулик с мартышкой - никто иной как гауптман отряда знаменитых егерей и вурмоборцев, отважных германских ландскнехтов сам Томас, ужа ему в гузно, Боммель! Вот так номер! Ну и ушлый же мужик, оказывается, этот герр Боммель. А разоделся как! Ульрих даже ощутил укол ревности, почувствовав себя на миг придворной дамой, только что встретившей на балу подругу в точно такой же шляпке и туфельках.
Подошел, кивнул уважительно командиру:
- Мое почтение, герр Боммель. Как цирковые успехи? А много ль удачи сия засратая бестия наворожит, ежели в оба глаза посмотреть?
Засратая бестия Ульриха, должно быть, узнала, поскольку затрясла кулачками, гневно завопила что то, несомненно, непристойное на своем птичьем языке и развернула к солдату свои тылы, показав сморщенную красную задницу.
Тот хохотнул, но на всякий случай отошел на шаг - с нее станется и дерьмом швырнуть.
- Ну, теперь все, не иначе завтра же женюсь на дочке короля, - покачал плюмажем Ульрих с усмешкой, заработав в оба бока тычки остренькими локотками своих девиц, - Слышите, люди? Ежели черт вам третьим глазом подмигнет, удачи будет столько - не унесете!
Щедро бросил горсть монет на стойку, отсалютовал гауптману двумя пальцами и поплыл дальше, увлекаемый щебечущими красотками.
Ульрих, конечно, с нетерпением поглядывал на ристалище, ожидая случая проявить себя. Но увы - девицы задержались у палатки с заморскими тканями, и когда ландскнехт все-таки утащил их оттуда, изрядно в процессе обнищав, заруба уже шла по полной программе.
Шум толпы, треск мечей потешных, деревянных, хрип и топот. Пускай оружие было и ненастоящее, рубились наемники не на шутку. Нескольких уже вытаскивали на носилках с окровавленными головами.
- Девочки, скоро вернусь, - оптимистично пообещал Ульрих, и поспешил на арену. Лея и Лия, конечно, для вида покривлялись, дескать, не ходи, там же опасно, а ты после травмы, и все такое. Но не очень активно. Им и самим хотелось поглядеть, как отважный кавалер всех победит.
|
|
|
На пиру Ульрих был, вне обыкновения, хмур и угрюм. Вроде бы и радоваться надо - дело сделали, все живы-здоровы, вон аж цельный король сам-друг угощает, разве что винища лично в кружки не разливает. А вот не радостно Ульриху. Водка так и вовсе только усугубляет.
И жратва щедрая, королевская, все эти налимы заливные, орехи в меду, и даже порося молочная в яблоках, что вдруг прямо из под ножа по столу от молодого Фридриха сиганула под хихиканье короля и гогот ландскнехтов - не радует. И служаночки аппетитные, круглозадые, что улыбаются ласково, призывно, да глазом нет-нет на туго набитый гульденами гульфик покосятся - не радуют. И даже сам он, Ульрих - отмытый, нарядный, с усами напомаженными и бородой в завиток, весь в буфах да перьях, павлин бы от зависти сдох - даже все это не радует.
Не выдержал в конце концов солдат, кулаком хватил по столу, графин пойла какого то взял да и ушел. Даже цирк с говорящей головой досматривать не стал.
Служка какой то под руку попался, так и скрючился у стены, сопли кровавые утирая. А Ульрих во двор уже не вышел даже - выбежал, до того тошно стало. Все тут у них ненастоящее, неправильное какое то. Зыбкое как мираж пустынный, кажется, вот вот разойдется морок, и выглянет наружу мир нормальный, привычный. Заместо церковки приземистой с куполами-луковками собор встанет, основательный, солидный, брюхо небу шпилем щекочущий. Вместо терема королевского, деревянного, резного, летняя резиденция Императора воздвигнется серебряным исполином. Даже вот этот чурбак раскрашенный ррраз - и превратится в бравого, румяного, усатого фельдфебеля, щелкнет каблуками лихо, аж искра полетит из мостовой.
Но нет, сколько не тряси башкой хмельной, не рассыпается дурная сказка.
Затосковал Красавчик по родине, а еще шибче - по делу нормальному. По войне, по драке крепкой, когда кровь в жилах кипятком бурлит. И с чего бы вдруг? Сказал бы кто ему раньше, что по войне соскучится - юнцу безусому, пику в потных ладошках сжимающему, а еще крепче сжимающему ягодицы, чтоб не обосраться со страху. Не поверил бы молодой Ульрих. А оно вон как обернулось.
Так и простоял захандривший ветеран в обнимку с графином, глядя на ползущую по небу луну, круглую и блестящую, как имперская серебряная крона. Так, привалившись к стене, и уснул.
|
|
|
Замечание Леопольда было странным. Что значит - не было приказа брать пленного? А своя голова на плечах для чего? Жопу подтирать напоминать тоже гауптамнн должен? Совсем уже ошалели, ироды, мамку в нём нашли!
Говорить об этом вслух не стал, пока что, по крайней мере. Задумался, пока суть да дело, на баннер взглянул и задумался.
Их компания была гораздо многочисленнее одиннадцати человек, точнее десятки и гауптманна. Несколько тысяч шло на Север, полноценное войско с маркитантами, повозками, семьями, всем тем базаром, что обычно идёт следом и обеспечивает быт простого солдата. Командир, Гюнтер фон Леверек, хотя и был по происхождению весьма крупным дворянином (и сам по себе тоже был очень и очень крупным), управлял компанией справедливо, относился ко всем как к равным. Его можно было видеть в первых рядах, размахивающего своим "пламенеющим" мечом и срубающим пики врагов. Ел он за двоих и пил, будто огр. Да и в целом, что-то львиное было в чертах командира, особенно его боевой рёв. Именно фамильный герб фон Левереков послужил основой для баннера компании.
Это было красно-жёлтое полотнище, квадрат с двумя треугольными хвостами. На жёлтом поле был изображён могучий львочеловек на двух ногах, в плаще и с огненным мечом, который срубал голову некоей гадине, вроде как насекомой, и попирал её ногами. На красном фоне было какое-то зелёное чудо-юдо со странной аркебузой и тоже попирал гадину. Там, где цвета сходились, было видно, что львочеловек и чудо-юдо друг другу пожимают лапища. В геральдике Томас силён не был, потому смысл изображённой картины от него ускользал. Что-то связано было с фамильной легендой о происхождении рода, такой древней, что это всё были небылицы и сказки.
Командир Гюнтер пропал без вести после поражения. Гауптманн вполне справедливо полагал, что такой человек не стал бы убегать, пусть в этом не было ничего позорного для честного ландскнехта. "Тактический манёвр", так лучше говорить, нежели "отступление". Вот и выходит теперь, что всех воспоминаний - лишь аляповатая картинка про три страхолюдины. Но её они будут защищать, потому как в знамени живёт душа компании! Пусть и осталось их всего одиннадцать, точнее десять и гауптманн.
...Пробирались тихо, во всяком случае так им самим казалось. Вон и Герман матерился вполголоса, когда ему ветка бороду цепляла, а не как обычно в полный рост обкладывал. И Карл юморесками зубы не скалил, приберегал до лучшего момента. И Йоганн старался ступать аккуратно, насколько ему позволяли габариты в этом буреломе. А всё равно, один браконьер их как будто учуял. Думал гауптманн, что всё-таки переоценил скрытность их операции.
- Вперёд! - крикнул и дождался, пока бухнут пистоли и тренькнут арбалеты. Только после этого следовало нестись в гущу боя.
- Одного в плен берём! - решил, на этот раз, всё-таки уточнить. В плен - это значит не сразу в голову рубить, а хотя бы по конечностям.
-
Это было красно-жёлтое полотнище, квадрат с двумя треугольными хвостами. На жёлтом поле был изображён могучий львочеловек на двух ногах, в плаще и с огненным мечом, который срубал голову некоей гадине, вроде как насекомой, и попирал её ногами. На красном фоне было какое-то зелёное чудо-юдо со странной аркебузой и тоже попирал гадину. Там, где цвета сходились, было видно, что львочеловек и чудо-юдо друг другу пожимают лапища.
Красивое знамя. И с историей.
|
|
|
-
Хмуро поглядывая по сторонам, Подкова подошел к знаменосцу. Ручищу на древко штандарта положил. Глаза в глаза, из под густых бровей, вперил. Мол "молод, еще дружок". В глаза красавчику. По сторонам. На Карла. На Боммеля. Что старики скажут?
Суровый.
|
Конрад поморщился, перехватывая сподручнее аркебузу. Коллеги по цеху вели себя слишком… Громко. Одно дело сыпать пошлыми шуточками и подбадривать друг друга в лагере перед битвой, и совсем другое – хохотать и обмениваться репликами в полный голос в лесу, где одно некстати сказанное слово может привлечь внимание неприятеля.
Сказать по правде, он бы давно уже ретировался из этого странного королевства и двинул дальше на юг, без тени сожаления покинув разношерстную братию, если бы не их гауптманн.
Томас Конраду нравился – он занял место тогда, когда самого Рихтера тоже выдвигали на должность и, признаться, последний об этом ни разу не пожалел. Конрад никогда не был лидером, предпочитая заботиться скорее о собственной шкуре, чем о целом подразделении подчинённых. Так или иначе, он бы уже давно покинул Унгарию, если бы не новый гауптман… И не Меридит.
То, как быстро Герман оказался вновь на ногах, заставило Конрада невесело усмехнуться. Не иначе как снова не обошлось без грёбаной магии. Ландскнехт не понаслышке знал о медвежьих капканах, как и том, что они способны сделать с ногой человека в такой ситуации. А Герман целехонький, будто просто споткнулся.
Отряд двинулся дальше, выбираясь на небольшую поляну, посреди которой застыло в странной позе необычное дерево. Некоторое время Конрад задумчиво вглядывался в алую древесную кору, не слишком искусно имитировавшую мундир. Один из этих, значит.
К дезертирству среди дуболомов ландскнехт относился достаточно однозначно. Конрад считал, что если дерево просто хочет быть деревом, то никто не вправе за это его осуждать.
Он понимал необходимость в показательных казнях, дабы повысить боевой дух и преданность королю подчинённых, но сам без лишней необходимости не усердствовал. Не его это дело, не его совершенно война.
Совсем другое – случай с Зигфридом четыре года назад. Конрад помнил ту, другую, поляну. Помнил перекинутую через ветвь раскидистого дуба верёвку с петлёй на конце. Помнил вытаращенные от ужаса глаза бывшего собрата по цеху. Тогда они сделали то, что должно, с мрачным удовлетворением. Никто не принуждал Зигфрида к вступлению в компанию, никто не заставлял его брать золото и шагать на войну, обвешиваясь всевозможным оружием. Это был его выбор. Выбор, за который пришлось заплатить в полной мере.
Конрад ещё раз посмотрел на расставившего ветви-лапища дуболома, с тоской подумав – как бы парни не вознамерились его выкорчёвывать. Возни много, шума достаточно, выгоды никакой. Не успел взгрустнуть, как Томас отрезал – не наше дело, не трогаем. Усмехнулся в бороду Конрад. Хороший гауптманн, правильный.
|
-
мрачно раздувать ноздри и всасывать воздух так, чтобы в помещении резко становилось холоднее и неуютнее.
Вот это дух!
-
Результат броска 1D6: 1 - "итоги операции".
Плохая карма :D
|
|
|
|
|
|
-
Тот момент когда получилось выйти за пределы возможностей описания))
-
А потом лёг на землю и прикрыл лапой нос
В этот момент должны были грянуть аплодисменты!
-
хорошо написано)
-
Орденоносный и талантливый
-
Кто о чем, а пёс о мясных рядах
|
|
-
Намёк на присутствие в Германии оживления трупов электричеством, как традиционного вида лечения, очень здоровский. Франкинштейн - немецкая фамилия))
-
Бесстрашный зверь, божье создание
)))))
|
-
загавкал на Зверя
Боевой дух!
-
Помолчал немного, переводя дыхание, и загавкал на Зверя.
Служба есть служба. Отдохнул немного и за работу.
|
|
|
|
-
на краткое время, буквально пару секунд, цвета окружающего мира стали монохромными, кроме различных пятен света и уходящей куда-то вглубь территории свалки, такой же светящейся нити
Интересно описан режим поиска.
|
|
-
Череп, что висит на цепочке его мундира, сверкнул из глубины своих черный глаз алым, насытившись смертью товарища, проглоченного Зверем.
Рельефный образ.
|
Дождь барабанил по натянутому тенту штабной палатки и стекал ручьями на блестящие камни под ногами. Ручьи устремлялись в яму выкопанного бруствера, разжижая каменистый грунт и потачивая результат человеческой работы. Солёные брызги волн заставляли воздух пахнуть крепким йодом, однако это всё не заботило Леонарда Эльфмана. Он был заключен внутри своего панцеркляйна и ощущал себя птицей, чей вопль застрял в клюве; ощущал себя кроликом, увидевшим тень на земле и замершим перед неминуемой смертью. Перед внутренним взором проносились тела меж крутых скал, розовая пена взбивается бешеными волнами и вода становится чёрной - от обилия крови в ней. Девастатор видит смерть, он ощущает её вкус и чувствует кончиками пальцев. Его трясёт, его морозит, его волосы седеют и шевелятся.
Он не может говорить, потому что для этого простого действия в груди должен быть воздух. Только отшатнулся, как от огня, от шутки Гильберта Несбитта. Пусит глаза в непонимании, как смеет говорить сейчас об этом? Он что, не видит, что это смерть?.. Кроули просто щенок перед тем, что предстало перед их командой на этом треклятом острове посреди Кельтского моря! Даже сэр Холлери не шутит в этот момент, в его голосе, гремящем сквозь колонки, слышно тревогу, он кричит, понимая, что они умрут здесь!
"Паника - это крайнее присхологическое состояние человека, происходит от древнегреческого бога Пана. По преданиям, в полуденное время, ужасный голос Пана мог смутить умы пасущихся овец, повергая их стада в необратимый страх и заставляя бежать не разбирая дороги.
Связана паника с парасимпатичекой нервной системой и приводит к неконтролируемым спазамам, крикам, плачу или прочим действиям.
Панике подвержен небольшой процент людей".
Голос лектора по психо-биологии в голове помог отвлечься и сделать несколько коротких вдохов. Память помогает, обширные знания не так бесполезны, как могло бы показаться невежде. Они могут спасти в трудной ситуации, помочь взять себя в руки даже когда ты обоссался, что не слишком подобает джентльмену.
Сейчас, Эльфман пытался осознать себя посреди космоса паники и ужаса, что затопил его разум. Осознать себя в виде точки в пространстве, получить контроль над своим телом и двигаться, потому что время утекало сквозь пальцы и его было не вернуть. Где-то там, в поле, скакал одинокий Вильям Коббс. Копыта его коня месили грязь, а сам констебль, прижавшись низко-низко, к самой гриве, отстреливался от бежащего за ним по пятам длиннорукого ужаса.
"Нужно что-то делать, Леонард!" - суровый голос его гувернантки заставил взбодриться. Говорить не получалось, но руки могли двигаться. Сердце, передумав останавливаться, теперь решило поспорить с пулемётом в своём ритме: тук-тук-тук-тук-тук! В детстве, когда маленький Лео играл в полях, ему удалось поймать кролика. Держа его в руках, он чувствовал как бешено колотилось сердечко в маленьком тёплом комке шерсти в руках. Как замер поначалу зверь и как потом бешено дёргал своими лапами, стараясь выбраться из западни детских рук. Тогда этот кролик очень сильно разодрал руки бедному Лео и порвал белую рубашку, но уже тогда будущий девастатор усвоил для себя важный урок - замерев и предавшись панике ты сдашься на милось приближающейся Смерти, вот только она не славится своим милосердием. Действуй, двигайся и тогда у тебя будет шанс.
Вдох и выдох, сжать кулаки так, чтобы побелели костяшки. Отвесил бы себе пару оплеух, да вот только в этом доспехе можно запросто сломать себе шею.
"Соберись, тряпка, соберись!" - это кричит на него первый командир, майор Боуэн, а они ползут среди зарослей где-то в Оранжевой республике. И тогда было страшно, очень страшно. Однако лейтенант Эльфман, весь грязный по уши, с винтовкой в руках, всё-таки смог преодолеть свой страх. И выжил.
- Нам надо строить возвышенность... - очень тихо, почти не веря своим словам, а точнее тому, что он смог их произнести, сказал Эльфман.
Об этом тоже говорил сейчас Гильберт, он что-то ещё говорил про честь, про гордость совместной службы и почему-то становилось легче. "Видимо какая-то магия".
- Ящики... Ящики, бочки, между ними камней для устойчивости. Я в порядке... нам надо выжить! - паника отступала и голова начинала работать быстрее. Становилось легче дышать, мышцы больше не деревенели.
- Камней, землю кидайте, сверху накроем брезентом, чтобы была ровная поверхность! Быстрее, шевелите лопатами! Доктор, вы тоже! Люпо! - пса не было.
- Зачем вы отправили собаку туда?.. Гилберт, он же просто погибнет там зря!
Руководство работами, попытка удержать свой разум в узде - это всё требовало невероятных усилий. Но это было лишь частью того, что требовалось сделать в короткий срок. Гильберт был молодец, он не испугался, нашёл и Вольфа Кёнига, и корабль, при этом продолжая инспирировать Марка-3, который возился с мортирой.
Леонард подошёл, чтобы помочь с орудием, но понял, что ничем помочь не может. Отступил от орудия и, переведя взгляд на скрытого за маской полуавтоматона, вздрогнул. Что-то должно было произойти. Что-то будет и это что-то могло быть чем-то ужасным, или же им повезёт и это будет их спасение. Не помня себя, Леонард вновь начал говорить.
-
Нравятся мне эти истории.
-
Ого, спасибо! В целом, Эльфман шикарно играет.
-
Новая серия крутых историй, рассказанных девастатором Министерства Леонардом Эльфманом!
|
|
После злополучной операции по задержанию алхимиков сержант Джонсон стал носить на форменном кителе завязанную бантиком розовую ленточку, приколотую булавкой. В память о мисс Райт и констебле Смоллуэйсе. Не Бог весть какая странность на фоне причуд некоторых коллег. К тому же, выглядел этот бантик довольно мило, будто какая-то награда, которой сержант так и не удостоился официально. Лишь немногие из сослуживцев догадывались, какой смысл вкладывался в эту вещицу.
Артур надеялся, что хоть кого-нибудь из констеблей произведут в сержанты, чтобы можно было, наконец, снять с себя бремя ответственности за кого-то, кроме себя. Но увы. Сержантских лычек ни у кого не появилось, и в оперативной группе сержант Джонсон по-прежнему остаётся старшим по званию. А значит, и за командира остаётся именно он.
Впрочем, можно попробовать вписать в приказ Слоббера в качестве командира группы. Пока там в канцелярии разберутся, что это служебная собака.
Итак, оперативная группа вновь сформирована в том же составе. Локация определена. Обстановка доведена. Задача поставлена. Но ещё во время брифинга у сержанта вертелся на языке вопрос по поводу свалки магических отходов. "Скопление магических отходов + застойный "карман" магической энергии + неосторожное (или злонамеренное) заклинание-катализатор = +1 Слайм". Эту нехитрую формулу Артур крепко уяснил во время курсов. Разве само создание подобных свалок не означает риск возникновения подобных проблем? Однако, Джонсон понимал, что задание этого вопроса могло быть расценено как публичная критика действий командования, сомнение в его компетентности и нарушение субординации. Поэтому, сержант промолчал.
Сейчас же, узрев горы слежавшихся отходов класса A-I, Артур смог оценить весь масштаб идиотии. Неудивительно, что тут люди начали пропадать. Да тут отходов хватит и на сотню Слаймов, если задаться такой целью.
Сами же постовые не вызвали у сержанта подозрений. Напротив, выстроить кордон вокруг свалки и выставить оцепление - вполне разумный шаг, чтобы оградить территорию от местного населения. Вот только стационарные сооружения не появляются за одну ночь, как по волшебству. Эти ребята тут уже давно окопались. И ждали опергруппу из Лондона всё это время, даже не пытаясь разведать территорию. Или пытались, но начальство нам не довело этой информации. А значит, это не спасательная операция. Из чего следовало две вещи. Во-первых: и экипаж конвоя с сопровождением, и персонал завода с охраной уже списаны в расход. Во-вторых: либо опергруппа Джонсона является лучшими специалистами по санитации из всех возможных (в чём Артур сильно сомневался, памятуя о "рыцарях" мистера Холлери), либо такими специалистами, которыми не жалко устроить разведку боем. В отличие от парней из оцепления.
В любом случае, приказ есть приказ. Сержант решил не мелочиться и в качестве оружия взял с собой из оружейки пулемёт Льюиса с двумя запасными дисковыми магазинами. И Артур предчувствовал, что не зря.
Джонсон с невольным уважением посмотрел на носителя багрово-золотого кителя мага Департамента. Люди, обладающие сверхъестественными способностями, да ещё сумевшие поставить их на службу Британии, всегда казались Артуру представителями какой-то особой, истинной аристократии, избранной Всевышним.
"Боже, храни Британию!"
Процедура психосанитации в случае Артура не заняла много времени. Вроде, и не поменялось в нём ничего. Ну, разве что, предстоящую операцию сержант теперь воспринимал уже чуть более оптимистично, чем раньше.
"Подумаешь, слайм! Да я почти в одиночку одного почти уничтожил! Пистолетом! А теперь у меня с собой пулемёт и со мной целая группа! Пятеро в отряде, не считая собаки! Да если понадобится, мы и дюжину слаймов порвём на британский флаг, как Слоббер грелку!"
Рука по привычке коснулась того места, где под "Талисманом" была приколота розовая ленточка. Артур всё ещё помнил, что она там.
Но уже не помнил, зачем.
-
Роскошно! Пять плюсов! Какой вырос ветеран, просто батяня-комбат
-
вписать в приказ Слоббера в качестве командира группы
Будет очень по-Министерски. И в целом классный пост.
|
|
-
Слоббер, снедаемый лихорадочной, болезненной активностью, увязался за кем-то из санитаторов "слушать" лекцию. Он сидел там с внимательным видом. Впечатление портило только шумное выкусывание блох.
Великолепный Слоббер!
|
|
|
|
|
|
|
"Она обещала любовь". Последние слова Джона эхом отозвались в ушах Леонарда, а холодный свет Луны отразился в стекленеющих глазах.
- Констатируйте время смерти, доктор, - глухо сказал Эльфман, прикрыв глаза мертвецу.
Майор Митчелл прибыл почти сразу после этого, бессовестно опоздав. Военные с готовностью забрали арестованных улюков, оцепили территорию и изъяли все единицы инопланетного вооружения. Государственная тайна, с этим всё было ясно, пререкаться было бы ребячеством, недостойным джентльмена.
Миссия никогда не оканчивалась сразу. Вначале было это тягостное молчание по дороге в Департамент. Они сидели в автобусе и Леонард находил пугающе много места - можно было, разумеется, списать это на отсутствие лошади Вильяма Коббса, но дело было далеко не в этом. Не только в этом. С ними больше не сидел рядом Джон и не отпускал свои шуточки. Не пытался неуклюже скрыть своё образование или происхождение. Бал окончен, маски сняты.
Тщательно и педантично описав в рапорте всё, что происходило на холме той ночью, Леонард подал официальный запрос на недолгий отпуск. Несколько дней, неделя, ему требовалось время, чтобы привести в порядок свою голову и сделать несколько важных дел.
Иногда, ради благородной цели, джентльмен должен поступить неправильно. Например, пойти на мелкую кражу. Таковой было похищение фамильного перстня Джона Бритиша и его блокнота с записями. Для чего эти две вещи понадобились девастатору?
Чувство ответственности за смерть коллеги было тяжелым бременем и ответственностью, которую Эльфман должен был нести до конца. Он возглавлял операцию "Стоунхендж". Под его началом погиб человек. Если бы они всё ещё были на фронте, он, как офицер, должен был поехать к родственникам и уведомить о случившемся. Служба в Министерстве этого не требовала от сотрудников - количество смертей всегда было высоким, текучка кадров была невероятной, а уж на кладбище стажёров место, похоже, добавляли пространственной магией. Однако это был вопрос чести и им поступиться было нельзя.
Через свои обширные связи и знакомства, в один из пасмурных зимних дней, Леонард посетил резиденцию адмирала флота, первого морского лорда в отставке, бывшего члена Королевского Тайного совета, 1-го маркиза Милфорда-Хейвена, Луиса Александра Маунтбеттена. О чём они говорили за закрытыми дверями останется загадкой. Позднее, ограниченным тиражом был выпущен сборник поэзии Джорджа Луиса Генри Виктора Сержа Маунтбеттена, 2-го маркиза Милфорда-Хейвена, посмертно. Листая сборник, под названием "Луна... она обещала любовь", Эльфман горько посмеивался, думая о том, что сказал бы на это Джон. "Ну и дрянные же стишки я написал! Что за конфуз! Хотя вот эта барышня, которой я посвятил второе стихотворение на четвертой странице была очень даже хороша... Ну, вы понимаете, Леонард!"
Оставшиеся дни непродолжительного отпуска девастатор посвятил обычному для себя времяпрепровождению. Некоторое время провёл в Оксфорде, на заседании физико-математического клуба. Поделился некоторыми интересными наблюдениями и мыслями, на которые его натолкнули "струномёты" улюков. Разумеется в детали вдаваться Эльфман не мог, всё-таки государственная тайна, но поразмыслить над физическими принципами, лежащими за функциональной стороной оружия ему никто не мог запретить.
В Лондоне же просто гулял по набережной Темзы и смотрел в её свинцовые холодные воды.
Награды или порицания, всё это меркло перед необратимостью времени.
-
Очень крут, выкладываешься прямо
-
Да, мне все же по нраву этот джентельмен
-
Отличный персонаж!
-
Классный пост, хотел плюсануть раньше, но отвлекся и забыл. Исправляюсь
-
В Лондоне же просто гулял по набережной Темзы и смотрел в её свинцовые холодные воды.
Очень поэтично.
|
-
"хрясь"! В солнечное сплетение кулаком, собранную энергию экстрасенсорно выпустил, с ударом вместе. Все как в книжке было описано, до сих пор страница перед глазами как живая в памяти стоит.
Результат броска 1D6: 1 - "лечение".
- перк "Мизерикордия": на 1-6 лечишь товарищей милосердным ударом в сердце.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
внезапное уважение к этим энергичным варварам-инженерам, которые только что уничтожили продвинутые инопланетные устройства практически голыми руками, на одной лишь смекалке
Великая раса - люди, потрясенно рассказывали инопланетяне у себя дома, ложась на операцию по стиранию памяти для сохранения психического равновесия.
-
и он испытал внезапное уважение к этим энергичным варварам-инженерам, которые только что уничтожили продвинутые инопланетные устройства практически голыми руками, на одной лишь смекалке.
Суворов таких называл: "чудо-богатыри".
|
|
|
|
|
|
-
Вернуться домой живым. А где, этот, твой дом Гильберт? Съёмная, тесная квартирка с запачканными угольной пылью окнами выходящими на кирпичную стену соседней фабрики.
Грустно.
|
|
Равнина - это хорошо и удобно для грядущей миссии. Простреливается во всех стороны, ему, Леонарду, это было как раз на руку. При желании можно будет и направить огнемётную мощь Марка-3 без опасности спалить своих, просто отойти в сторону. Огнемёты были очень своенравны, как раз относительно недавно Эльфман читал рапорт о зачистке Хайгейсткого кладбища и неприятный эпизод со смертью целой группы стажёров заставил поморщиться. На лбу залегла складка, обозначавшая волнение, грусть и что-то ещё.
- Джон, разумеется мне есть что рассказать, вопрос лишь в том насколько это уместно сейчас, - слова могли быть такими же опасными, как пули. Особенно поблизости активного сверхъестественного реликта, каковым, разумеется, и был Стоунхендж. Прекрасен даже сейчас, озаряемый зелёными вспышками.
Разговор герра доктора и штурмовика был несколько сумбурен, Леонард вслушиваться не стал. Только тихо сказал Несбитту:
- Иногда я решительно ничего не понимаю из того, что говорит наш германский товарищ, - а затем подмигнул и хлопнул по плечу.
- В целом, действуем по тому плану, который озвучил мистер Бритиш. В частности, я предлагаю такую схему. Мы с Марком-3... Эй, ты слышишь? - посмотрел на пыхтящее существо. - Идём по флангам чуть в отдалении. В центре находится Джон, рядом с ним вы, герр Циглер и вы, Гильберт. Люпо, разумеется, держится подле Джона, который выступает остриём нашего копья. При возможной опасности он сможет защитить вас, коллеги.
- Вильям, вам, на своём скакуне, предлагаю отправиться на аккуратную разведку. Посмотреть поближе, в неприятности не встревать. Пока мы дойдём пешком как раз можно сделать ход туда и обратно. Потом просто будьте рядом, Вильям, вас не впишешь в боевой порядок по причине мобильности.
Других уточнений в боевую формацию вносить было не нужно, план дейтсвий был прост и тем прекрасен:
- Пойдём, как говорится, обратным клином! - поднял пальцы в жесте "V", предвосхищая, таким образом, историю.
|
|
|
|
-
Стою на пороге. Презираю.
Живое животное.
-
Стою на пороге. ПрезираюТак их, двуногих!
Этот милый пёс — мой кумир))
-
Очаровательно!
|
|
Вонзая привычными движениями лопатку в землю, Майкл почувствовал себя в своей стихии. Остро заточенный штык разрезает толщу земли и отделяет грунт. Хотя, это только непосвящённые думают, что это толща. Всякий знающий человек знает, что грунт – это, скорее, … как бы это сказать… «твёрдая жидкость», что ли? Чернозём - вязкий и влажный, штык лопатки режет его легко, как нож масло. Супесь – слегка порошкообразная, её выбираешь лопатой, как сахар ложечкой. Суглинок – как чернозём, только тяжёлый. Копать - совсем несложно. Было бы. Если бы не они – КАМНИ! Вот они-то усложняют всё: о них тупится штык, из-за них срез идёт неровно, они выдирают из земли шмат, нарушая череду культурных слоёв. Но у археологов вырабатывается чувство, где в земле есть что-то, а где нет: однажды, когда Майк был ещё зелёным первокурсником и первый раз выехал на раскопки, руководитель орал на него: «куда ты так втыкаешь лопату в землю! Ты не на огороде и не в ваших кардиффских угольных шахтах, а на РАСКОПКАХ, мать твою валлийскую! Вот лежит в земле прекрасная костяная статуэтка эпохи верхнего палеолита, а ты её своей лопатой раз, - и пополам!» Майк тогда обижался, особенно на «мать», но с годами понял, чего тогда хотел начальник. Если погружаешь штык в землю плавно, он действительно может нащупать предмет в земле. Вот и сейчас наш археолог набрасывал бруствер, применяя годами наработанные навыки, руки работали автоматически, нащупывая камни и, возможно, «статуэтки верхнего палеолита», а голова продолжала думать. «Мертвяки, чёрт, мертвяки, как же их можно одолеть? Мертвяки? Рифмуется с червяки! Хи-хи! Червяки! Может, взять мертвяков с собой на рыбалку? А если их перерубить лопатой, получится два отдельных мертвяка? Хи-хи-хи? А может, я и сейчас накопаю червяков и на рыбалку с мертвяками?». Так, стоп? Это что за бред? Что за хихиканье, ты чего? Кажется, это от страха. «А ну отставить, ещё крышей поехать не хватало! Ну мертвяки и мертвяки, сколько мы их уже откопали и ещё , бог даст, откопаем! Что такое мертвец? Правильно – вещественный исторический источник и образец материальной культуры! Упокоим и изучим! Это просто работа, возьми себя в руки!!!»
Услышав в воздухе свист, увидел летящие копья. «О, а вот и ещё один образчик материальной культуры!». Укрывшись за торопливо набросанным бруствером от копий, достал браунинг и открыл огонь по скелетам, чтобы заполучить свои вещественные источники и не стать для них источником витаминов, минералов и питательных веществ. Или энергий, чёрт их там разберёт! Лопатку положил, чтобы была под рукой. Если не заладится со стрельбой, будем сносить головы!
-
Всякий знающий человек знает, что грунт – это, скорее, … как бы это сказать… «твёрдая жидкость»
Интересный археологический фрагмент. Прочитал с любопытством!
|
|
|
По сравнению с кораблями предыдущих серий, броненосцы типа "Канопус" имели ряд новшеств, таких как полное бронирование палубы, а также, бортов по всей длине ватерлинии. Что примечательно, броня была качественная и произведена на заводах Круппа, знаменитого германского промышленника. Однако, после гибели "Оушена" и "Голиафа" во время Дарданелльской операции в 1915 году, стало ясно, что броненосцы этого типа слишком уязвимы перед минами и торпедами. А уж после Ютландского сражения 1916 года, когда британский "Гранд-флит" и немецкий "Флот открытого моря" встретились у пролива Скагеррак, стало окончательно ясно, что в современном маневренном морском бою каждое судно обязано быть способно дать ход не менее 24 узлов. Увы, но "Канопусы" могли выжать, максимум, лишь 18 узлов, и то, при условии исправности всех двадцати паровых котлов. Фактически, броненосцы этого типа оказались нерасторопной обузой в походном ордере и "кораблями на 5 минут боя". Вследствие чего, были признаны устаревшими и подлежали выводу из состава флота. А экипажи этих судов - списанию в береговые подразделения. Адмиралтейству даже не пришлось думать, куда девать "лишний" личный состав. У них на такой случай уже была сформирована 63-я пехотная флотская дивизия, которая с самого начала Войны вела боевые действия в континентальной Европе.
Среди таких "списанных" оказался и матрос 1 класса Джонсон.
Предполагалось, что после нескольких месяцев дополнительного обучения, Артур отправится на фронт. "Твоя страна нуждается в ТЕБЕ" указующим жестом призывал с агитационных плакатов фельдмаршал Китченер каждого. И всё бы ничего, но в начале июня шестнадцатого года крейсер "Хэмпшир", на борту которого находился военный министр, подорвался на немецкой мине у Оркнейских островов. Погиб почти весь экипаж, включая походный штаб и самого Китченера. Так что, в данном контексте этот призыв смотрелся несколько двусмысленно - будто мертвец хочет утащить тебя за собой.
В учебном батальоне Джонсон усердно обучался рытью окопов, преодолению проволочных заграждений и прочих препятствий, метанию гранат и, конечно же, стрельбе. В основном, учили обращаться с винтовкой "Ли-Энфилд", но довелось пострелять и из пулемёта "Льюис", и даже из пистолета "Веблей". Конечно, пистолеты - оружие офицеров, но в условиях боя всякое случается, и другого оружия могло просто не оказаться под рукой.
Отправляться на Европейский Театр Военных Действий Артур категорически не хотел. Потому-то, впоследствии, и подал рапорт на перевод в полицейский Департамент Санитации. Тогда-то Джонсон думал, что будет бороться с преступлениями, связанными с нарушениями санитарных норм. Например, с негодяями, бросающими на газоны окурки и бумажки. Ну, в худшем случае, бегать по промзонам и замерять уровень вредных выбросов в атмосферу и загрязнённость сточных вод, а потом выписывать штрафы предприятиям за превышение норм. Всё лучше, чем месить окопную грязь, гадая, от чего умрёшь раньше - от вражеской пули или осколка, либо от тифа и дизентерии. Если б Артур знал тогда, что спустя пару месяцев окажется в канализации, в пасти слизнедемона...
Как бы там ни было, служба есть служба, и, в значительной степени, она состоит не столько из боевой подготовки, сколько из бытовых вещей. Таких, как приём пищи, который обеспечивает камбузный наряд. К слову, не смотря на то, что учебный батальон располагался на берегу, моряки в своей речи по-прежнему использовали корабельные термины, а их служба регламентировалась согласно Корабельному Уставу.
И вот однажды, когда Артур стоял в камбузном наряде, с ним случилась неприятность. Дело в том, что баталерка для хранения посуды имела пружинный захлопывающийся замок. И после того, как Джонсон отнёс туда стопку тарелок и закрыл дверь, оказалось, что ключи остались внутри. Ломать дверь было нельзя - в этом случае, баталерка останется незапертой, и всю посуду украдут бойцы из других рот. Заменить замок тоже не представлялось возможным - на территории учебного лагеря они не продавались, а уход в самовольную отлучку в город - это серьёзный риск попасться военному патрулю.
К счастью, выход из сложной ситуации нашёлся довольно быстро - им оказался короб вентиляционной вытяжки, проходивший от плиты через баталерку и далее. Недолго думая, Джонсон натянул на себя самую старую робу и полез в короб. Артур, буквально, продирался по системе вентиляции, поскольку, внутри его встретили торчащие со всех сторон "ножки" ржавых винтов и зазубренные края плохо подогнанных стальных листов. Кроме того, внутри оказался многолетний, толстый слой жира, грязь, паутина и куча крысиного дерьма, поскольку, вытяжка давно не работала. Пока полз, Джонсон всё боялся застрять внутри, но, к счастью, обошлось. Но к тому моменту, когда Артур вылез через люк уже в баталерке и открыл дверь изнутри, видок у моряка был тот ещё. Роба порвалась в нескольких местах, вся была перемазана грязью, жиром и дерьмом, а с волос свисала паутина*.
С тех самых пор Артур возненавидел захлопывающиеся замки, но зато получил опыт проникновения в помещения через систему вентиляции.
Когда же верхняя половина тела стажёра застряла в пасти Лорда Слизня, моряк вспомнил пережитый опыт и сделал всё от него зависящее, чтобы не протиснуться меж острых зубов, а, наоборот, понадёжней застрять у демона в вонючей пасти, да так, чтобы тот не смог сжать челюсти. Костюм трещал и рвался, но Джонсон об этом не беспокоился. Ведь у него в руках был "Эвепорайзер образца 1924 (?!!) года"! Не "Веблей", конечно, но принцип наведения и стрельбы тот же, что и у любого другого пистолета!
"Темновато для прицеливания, но ведь и промахнуться из такого положения невозможно!"
Впрочем, Джонсон, всё же, постарался выстрелить туда, где, по его предположению, у этого "отродья Сатаны" находился мозг.
-
Занятные истории)
-
Экскурс в начало XX века. Картинки. История из жизни. И всё это обыгрывает трейт. Круто.
-
Шикарные посты и персонаж, не удержался)
|
Херовые новости про сержанта. Мертвец на руках рыцаря. Кажется, работа констебля не так проста, как кажется. Ну да: поручили закрасить стену - случилась бойня с кучей трупов. А тут поручили обыскать кладбище. Конечно.
Перекрестившись и вздохнув, Макнамара принялся хрипло раздавать указы (ведь его прилюдно называют на "вы" и "констебль"! Отличный мужик этот Кроу, надо будет поставить ему пинту):
- Так, джентльмены, дело явно, мать его, серьезное. Положи его! - Это Ходульнику. Ну что за глупая штуковина! - Кто разбирается в этой чертовщине, возьмите у него, что там выдали - пригодится. Держимся вместе. Культисты явно там. Берите оружие, что Кроу принес. Ухо востро. Глядим по сторонам вовсю, держимся вместе. Служил кто? Эх. Не шумим, сейчас будет пальба, не теряемся. Кому пушек не досталось - берите с упавших, ежель будут.
"Ох будут."
- Да, Кроу, отличная работа, парень. Ммм, сходи разведай, что там впереди, если кишка не тонка. - Подмигнул. Серьезно добавил: - Не настаиваю, при таком дерьме лучше вместе держаться, сам решай. С сержантом мысль дельная... Дельная.
В задумчивости бороду почесал. Сержант, значит, по всем показателям мертв. И что к чему в этом санитарном бюро сраном Макнамара уже начал понемногу понимать. Связать его нечем, а санитар, чтобы уложить, вколол ему тот адов коктейль. Встанет он злой и не факт, что... Сержантом, гхм. А Волкер как раз сейчас будет нужнее всего. Да и... Херовый из него командир все же.
- Так... Так. Заберите с него, значит, оружие, документы всякие. А, давайте сам. И посторонитесь. В сторону отойдите, говорю! Так, ох, твою мать, Святая Дева Мария, уж прости меня за эту срань всю. Если что, парни, ответственность вся на мне, фух.
Отвечать за это, ясен хрен, придется. Но лучше в тюрьме, чем в могиле или чего похуже. А что после в аду гореть - дак Тома в рай бы и без того не пустили.
- Волкер! Ходульник! По сторонам гляди. И не дуди в свою сраную сирену!
|
|
-
Заметка - смак!
-
Готический писатель!
|
-
- Парни, какой шанс, что призрак использует Антиспирит по назначению? - негромко, чтоб не привлекать внимания начальства, спросил Билл у ближайших товарищей, и выждал короткую паузу.
- ПРИЗРАЧНЫЙ!!! Ахахаха. Ха. Кхм.
[МЕСТО ДЛЯ НЕПОЛИТКОРРЕКТНОГО АНЕКДОТА]
-
Да ты же из полиции... юмора!
|
Первое серьезное задание и на кладбище, «Замечательно, а ведь только недавно избавился от въедливого запаха разлагающейся мертвичатины в носу». Подумалось ему полусонному вылазящему из машины Департамента, дружина то обычно редко работала по ночам, какой смысл в этом был если мертвекии и днем вполне активно двигались, а если мертвяки боящиеся солнечного света, так еще одно оружие против них засевших в каких-нибудь склепах будет. Ну и еще и в машине так укачивало на ухабах, что Патрик не преминул возможностью чутка покемарить. По собственному опыту знал, что кладбище это место сбора нежити всякой захороненной и культистов, Райт был привычным к таким условиям работы и не слишком расстроился, впрочем несколько подивился на такой выверт судьбы.
А вот действительно расстроило его обращение к интенданту с просьбой выдать снаряжение на задание, на что получил ответ озакончившихся квотах их отряду на снаряжение и не выдали дубинку, да даже тот же фонарик… Имел уже Зомбицидник опыт общения с бюрократической машиной Короны, что в армии, что в дружине и оба раза бюрократам обычно было плевать на творившееся, если у тебя нет бумажки на срочный приказ, то иди ты куда подальше, у них ведь там строгая отчетность. Отойдя от интендента Патрик задумчиво почесал затылок, точнее попытался, но пальцы наткнулись на традиционный шлем констебля надетый на голову, по сути у него на данный момент была только его форма, да не особо защищающий от чего бы то ни было шлем.
Поэтому оставалось, пытаться что-то получить от своих напарников по операции, оружия и так на отряд немного и шансов его получить мало, а вот какой-нибудь фонарь от человека с оружиемм одно было попробовать. Он же в конце концов занимает занимает руки необходимые для стрельбы. Подошел значит к собравшейся группе напарников.
— Доброй ночи коллеги. Патрик Райт, стажер Департамента Санитации. — Впрочем, несмотря на вроде как докладывающуюся формулировку, говорил он это без официоза или горделивости, на самом деле просто знакомился с коллегами.
— И у меня вот какой конфуз случился, интендант сказал мне, что снаряжения больше на наш отряд выделено не было, а все имеющееся было разобрано и я вот, что подумал. Чтобы не балластом, может кто-нибудь из имеющих оружие одолжит мне свой фонарь? Все равно он будет мешаться при стрельбе, а дополнительная подсветка лишней не будет… Ну и я еще бывший дружинник «зомбицида», так что в случае столкновения с нежитью, могу как минимум помочь советами. — Выложил он свои соображения в помощи, да при нем нет снаряжения, но зато у него есть желание помочь и какие никакие знания касающиеся кладбищ и фантастических тварях, что на них обитают, пусть то в основном и касалось только нижнего класса нежити.
|
|
|
-
Красивый ответ, истинно по-восточному! Жаль, что на момент, когда получатель его получит, отправитель уже запросто может сложить буйну голову
-
Красиво.
|
|
Крысы! Постоянные спутники человечества с незапамятных времён. Они обгладывали кости мамонтов рядом с пещерами первых людей, вызывали голод, обчищая зернохранилища Вавилона и Древнего Египта, их полчища вызывали одну эпидемию чумы за другой в Европе, пересекали океаны вместе с колонистами, распространяясь и на другие континенты...
Все знают, что на кораблях водятся крысы. Ибо, практически на любом судне, крупнее буксира, есть камбуз и продовольственный склад. А везде, где есть еда, тепло и тёмные укромные уголки - там есть и крысы. На кораблях этого добра в избытке. Артур вспомнил один курьёзный случай, когда старый крысоволк околел, и на какое-то время на корабле вновь расплодились крысы. Однажды вечером, Джонсон достал на камбузе целую булку хлеба, ещё тёплую и мягкую, с приятным ароматом. Треть съел во время вечернего чая, а остальное положил в тумбочку, оставив на завтрак. Однако, когда утром Артур открыл тумбочку, то сразу заметил, что с булкой хлеба что-то не так - в ней появилась аккуратная дырка, а внутри что-то чернело. И это "чёрненькое" вдруг зашевелилось, показало резцы и глазки-бусинки, выскочило, какое-то время пометалось по ящику и пустилось наутёк. Оказалось, ночью в тумбочку пробралась крыса и обустроила в булке нору, видимо, намереваясь там жить. С тех пор, Артур складывал продукты в холщовый мешочек и подвешивал их на тросике к подволоку*. Хотя, даже это не всегда помогало. Но это уже совсем другая история.
Все слышали, что крысы первыми бегут с тонущего корабля. И никакой мистики тут нет - эти грызуны просто более чувствительны к перепадам давления, изменениям вектора всемирного тяготения, когда судно даёт малозаметный крен или дифферент, вибрациям, шумам и так далее. Иногда, это спасает людям жизнь. Говорят, шахтёры используют крыс для своевременного обнаружения выбросов метана. Но эту информацию Джонсону проверить, пока, не доводилось.
Когда навстречу стажёру выбежала крыса, обнажив свои резцы, Артур сперва решил, что тварь решила напасть. Однако, та пробежала мимо. Видимо, восприняла Джонсона как досадную помеху и возможную опасность. Само по себе, это ещё ничего не значило. Но за первой крысой побежала вторая. А вот это уже тревожный признак.
Джонсон и так испытывал некое нехорошое предчувствие, а тут ещё и это... Так что, Артур решил, что там, откуда бегут крысы, ему самому делать нечего, и, как говорят штурмана и рулевые, "исполнил девятку", то бишь, развернулся и лёг на обратный курс, дав "самый полный ход"
|
|
|
[Soldier Side - ссылка]Бета. Бакстер отступает назад, панически стреляя от бедра и даже не пытаясь хоть как-нибудь целиться. Его выстрелы терзают несчастные джунгли, проносясь мимо выделяющихся на общем фоне корпусов восставших машин. Туда же устремляется и очередь Тима О’Райвера, который что-то орёт в эфир, поливая неистовым огнём окружающее пространство. Чуть более эффективным оказывается ураганный залп Тайрон – его лучи жадно впиваются в ближайшего бота, как и прежде, впрочем, не причиняя ему никакого вреда. Кто-то, последовав команде «Кортес», падает вслед за Юной в густую траву, но только не Купер. Презирая трусость и беспомощность сотоварищей, северянин с модифицированной пехотной лопаткой наперевес рвётся вперёд, подлетает к поразившему лейтенанта НОДу и со всего размаха опускает ему на голову острую грань. Автоматика костюма G-8 превращает в грозное оружие инструмент, на голове бота остаётся заметная вмятина, глаз вспыхивает, гаснет и тут же загорается снова. Кеннет, остервенев, продолжает лупить, всё сильнее деформируя голову железяки и выбивая каждым ударом снопы ослепительных искр. Когда уже кажется, что он вот-вот просто раскроит болванчика окончательно, наконец-то оживает второй. Его активировали чуть позже чем первого, несколько секунд НОД перезагружался, мерцая диодами и вспыхивая то синим, то красным, словно будучи не в силах определиться. В конце концов, он останавливается всё же на угрожающе-багровых тонах и первым же выстрелом сносит голову Куперу. Только что был боец, орал, матерился, с ненавистью калечил синтета. А теперь – на месте шеи лишь безупречно ровный запёкший срез, модифицированная лопатка выпадает из разом ослабевшей руки, а тело, извиваясь в агонии, заваливается назад. НОД не медлит. Его голова стремительно поворачивается с едва слышным щелчком, карающее око прожектора высвечивает Бакстера и стреляет. Непродолжительный полёт энергозаряда заканчивается его встречей с грудной бронепластиной G-8 здоровяка, моментально начавшей с шипением плавиться. Тем временем, первый бот, всё-таки уцелевший после нападения Купера, тоже стреляет, однако не столь уверенно. Он искрит, его глаз неравномерно мерцает, но, тем не менее, выпущенный заряд попадает точно в О’Райвера. Встроенное орудие тут же наводится на новую цель – Тайрон заглядывает в разгорающееся жерло внушительной пушки, успев лишь только подумать о том, что победа Федерации это конечно важно, но сейчас он предпочёл бы со всей доступной скоростью переместиться как можно дальше от кровожадного бота. Грудь обжигает дикая невыносимая боль, мир плывёт и окрашивается в красный, а боль не уходит. Тайрон видит перед глазами траву, но уже не может думать о том, откуда она там появилась. От боли его спасает очень кстати нахлынувшая непроглядная темнота. Джерри лежит около Кортес на боку, отважно прикрывая девушку своим габаритным костюмом. Он не знает, что происходит там, за спиной. Он слышит крики, угрозы и характерное шипение энергетических выстрелов. Ему всё это совершенно не нравится, но ещё меньше ему нравится то, что он видит перед глазами. Оплавленную, буквально въевшуюся в плоть броню. Повреждённую и искрящую электронику. Остатки чёрной униформы ВКС, кое-где попадающиеся вперемешку с металлом в чудовищной ране. По самым благоприятным прогнозом здесь стоит ожидать обширного ожога как минимум третьей степени, сопряжённого с невыносимой болью на грани агонии. Плечо, часть шеи и часть груди Кортес представляют собой зрелище пугающе удручающее. Смит поднимает забрало – прикрытые веки лейтенанта дрожат, на виске пульсирует одинокая венка. Она кажется почти спокойной, безмятежной – вплоть до того мгновения, пока не приходит в себя. Лицо девушки искажает гримаса боли, Смит слышит ещё один сдавленные стон переходящий в неглубокое прерывистое дыхание. Широко распахнутые глаза Мии непонимающе смотрят на Джерри, потом на джунгли вокруг, а потом, резко дёрнувшись, она изворачивается и подносит к лицу запястье здоровой руки с горящим дисплеем коммуникатора. – База Гамме-1, взвод атакован, запрашиваю подкрепление. База Гамме-1… – меланхолично-флегматичный голос Стокмана на общем канале. – Говорит Альфа-1, всем абонентам, это не учения, – а это уже О’Коннор. – Активировать персональные щиты, приказываю вести огонь на поражение по противнику. Кортес, глядя на дисплей, одними губами шёпотом произносит: – «Бета». Разблокировать полный функционал. И Джерри видит колесо загрузки на визоре. Вспыхивают многочисленные новые опции, загораются тут и там индикаторы. Сфокусировав зрение, снова видит Кортес. Свежие дорожки слёз на лице. Она смотрит прямо на Смита и шёпотом произносит только одно слово: – Аптечка.
-
Круто!
-
Press F to pay respect
-
Красиво, атмосферно. Идея с эпитафиями хороша!
-
За отличные саундтреки. И достойные надгробия!
-
Ах, красиво мрём... :0
-
Замечательный пост! Чем дальше, тем интереснее, но кажется, до самого интересного мы не доживем ))
|
|
-
Show must go on!
-
Красивая сцена со светом. И вообще классно с этими джунглями, и НОДами и G-8, и "Фалконами" и всем остальным!
-
Отличный поворот событий. И почему то вспомнился мульт "Суперсемейка", где в конце какой то ребенок на велосипеде, глядя на тотальные разрушений вокруг, выдает что то по типу: -Вааауууу, вот то, чего я ждал!
-
Краткая эпитафия. Круто, круто.
|
|
-
"Pater noster, qui es in caelis..." - на автомате одними губами прошептал бывший студент, неудачливый экзорцист и стажер департамента очистки Альберт Сакстон при виде растекающегося по мостовой пламени.
Неудача. Но неудача, описанная красиво.
|
- Джентльмены, давайте включим дедукцию!
Артур, Вы неправы: никакого отдельного плана нет и быть не может, инструктаж проходил только Роджерс, а мы все в это время ждали его в каптёрке и получали снаряжение. Насчёт поиска колодцев мысль неплоха, но слишком много «если». Если нам попадётся такой по пути, если мы не пропустим его, если мы пролезем в люк в этих костюмах, если по пути на нас не нападёт тварь, подобная той, что сожрала Роджерса… Вы уверены, что тут больше таких нет. И наконец, если всё получится так, как Вы говорите, не отдадут ли нас под трибунал? На языке законов военного времени это ведь могут назвать не только эвакуацией с целью тактического отступления, но и оставление товарищей на поле боя. Дезертирство то бишь. А за такое известно, что полагается.
Если эта тварь насытилась Роджерсом, она какое-то время нападать не будет, а значит, там откуда мы… тактически отступили, безопасно. Если Роджерса ей показалось мало, то она напала на тех, кто был не столь… мудр, как мы и не… тактически эвакуировался. Следовательно, они сейчас с ней сражаются, и каждая пара рук им в подмогу. Какие опасности нас ждут дальше по коридору, мы не знаем, что осталось за спиной – знаем. Кто как, а я предпочитаю известную опасность, мне не так от неё страшно.
Что нам известно? Пока ты шли по тоннелю, и Роджерс светил магическим фонарём, нас никто не трогал. Более того, у всех присутствующих вообще начал возникать мыслишки, что тут никакой опасности нет, не так ли? Как только Роджерс остановился и начал светить фонарём в карту, тварь напала на него. Следовательно, эта дрянь, видимо, атакует неподвижные цели и боится магических фонарей. Джон, у Вас как раз есть такой. Если будем двигаться и светить, опасности минимум.
Итак, дедукция однозначно говорит, что нужно возвращаться, хотя инстинкт самосохранения нашёптывает обратное. Но ей я верю больше.
|
|
-
- Согласно положения о захоронении от 15 февраля одна тысяча восемьсот семьдесят второго года, статья сто двенадцать, поправка тридцать семь от пятого мая одна тысяча девятьсот пятнадцатого года останки подданных британской империи, а равно жителей иных государств, погибших на территории Соединенного Королевства подлежит захоронению на территории кладбища либо кремации с последующей передачей праха родственникам усопшего! Немедленно прекратите проникновение на улицы города, либо в отношении вас будут применены соответствующие меры! - грозно прокатился по безлюдной улице голос Сидни, угрожающе подняв валик.
Он был готов сражаться, даже не смотря на всю свою усталость.
До последней капли краски.
Педантично. Бюрократично. Круто.
-
Я, конечно, не англичанин, но, как по мне, отличный британский юмор.
|
|
К такому в Департаменте Санитации стажёра Джонсона точно не готовили. Зато, к такому его подготовила служба на флоте.
Ситуация напомнила Артуру одну байку, услышанную, когда он ещё только-только пришёл на корабль молодым матросом. Бывалые моряки рассказывали им, салагам, как на одном из кораблей Королевского Военно-Морского Флота, название которого позже было засекречено, несколько предприимчивых матросов организовали "подпалубные" крысиные бои. В сражениях принимали участие не простые крысы, а специально выведенные "крысоволки".
Технология их выведения относительно проста. Сначала отлавливается с десяток крыс и какое-то время их начинают кормить мясом. Затем, крыс закрывают в ящике и не кормят, давая им только воду. Через некоторое время оголодавшие крысы начинают жрать своих сородичей, и, в конце концов, остаётся одна, самая сильная и злобная крыса, которая выживает, съев всех остальных, и к тому времени становится размером с кошку или небольшую собаку. Это и есть "крысоволк".
Рассказывали, что однажды, матросы, которые держали "крысоволков", были задержаны на берегу полицией за пьяную драку, переданы комендатуре и позже отправлены в дисциплинарный батальон. А корабль вышел в открытое море без них. Таким образом, "крысоволков" никто не кормил несколько суток. Изголодавшиеся твари прогрызли прутья решёток и разбежались по отсекам. После чего, на корабле начали бесследно пропадать матросы. Лишь спустя некоторое время, когда пропал кок офицерской кают-компании, "сэры" начали что-то подозревать. Офицеры развернули корабль на обратный курс, но было уже поздно - "крысоволки" начали нападать на людей в открытую. Захватили весь трюм, машинное отделение и большую часть подпалубных помещений. Управление кораблём было потеряно. Командир только успел передать на берег радиограмму с сигналом "SOS", приказал спустить все шлюпки на воду и эвакуировал остатки экипажа. Позже их подобрал другой корабль. А тот, который кишел крысами, залили хлором и так продержали несколько суток, пока все твари не передохли.
Такую историю им, зелёным салагам, рассказали бывалые моряки. А несколько минут спустя отправили по центральному коридору в сторону носовой части. И где-то в районе шкафута им навстречу выскочила здоровенная крыса, размером с собаку. Молодые матросы, с "радостными" воплями и визгами "Крысоволк!", побежали обратно, и выскакивали на ют, под смех и улюлюкание старослужащих.
Как выяснилось, вся история оказалась просто морской байкой. Каждый год бывалые моряки разыгрывали салаг одним и тем же способом. Это стало, своего рода, корабельной традицией, одним из элементов "посвящения в моряки". На самом деле, "крысоволки" питаются исключительно крысами, и их выводят специально для этой цели. Для людей же они, практически, не опасны.
Но в тот день матрос Джонсон бежал впереди всех.
Так вышло и сегодня.
|
|
|
-
НОД его замечает. Алекс понимает это по резкому повороту головы, по тому, как его сетчатку обжигает синеватым свечением. Теперь бот смотрит прямо на него
Это было красиво.
-
Top 10 Pranks That Went Way Too Far
|
Альфа
Забив на тихое продвижение по джунглям, спустя пару минут после начала движения, Стейнмод пробирался сквозь сплетения лиан и веток, что постоянно норовили, если не выколоть ему глаза, то расцарапать ему лицо.
"Прямо как Элиз в свое время" - с ухмылкой вспомнил парень одну из своих бывших девушек - "И все же она была дура" - проматывая такие уже казалось далёкие воспоминания, он снова согласился с этой мыслью - "я правда не особо умнее был" -тут же, уже улыбнувшись, заключил Стейнмод, чтобы снова свериться с картой и слегка с интересом задержаться чуть дольше на двух синих точках, что устремились к третьей группе.
То, что, скорее всего связные, ну или на крайний случай, дезертиры, что не выдержали того, что попали к Кортес или быть может не смерились с внутренними назначениями или быть может просто соскучились, по парням из гаммы, к ним даже не выдвигались, говорило как минимум о том, что по ним никто явно не скучает, заставляя Стейнмода активно усмехаться и продолжать с улыбкой думать, о различных коварных заговорах, что плетут командиры 2 и 3 взвода над бедным О'Коннором, а после,о том, что кто-то вполне возможно, подсознательно начал отдаляться от группы Альфа, относясь к ним уже немного по другому.
Поэтому когда к ним спустя время выдвинулось трое противников с учётом того, что их группа была самой меньшей из всех, Стейнмод не удивился, лишь убедившись в своем мнении и напомнив себе, что он знал, куда сам себя засовывал.
Поэтому продолжая движение, он тут же сообщил о наблюдаем на карте по связи, так, на всякий случай, кто знает, куда там и.о.сержант смотрит..
- Динамит на связи, наблюдаю по карте движение противника, продолжаю сближение, какие будут указания, прием?
|
|
Распределяетесь по отрядам. О’Коннор безразлично кивает всем добровольцам, время от времени окидывая новое пополнение скептическим взглядом. У Стокмана вообще такой вид, будто ему глубоко плевать на всё, что здесь происходит – складывается впечатление, что он хочет быть сейчас совсем в другом месте и заниматься совершенно другими делами. Когда в строю остаётся всего лишь парочка неопределившихся, капитан, цокнув, выбирает Балора и, немного подумав, Эдгара Райза.
– Я сделаю из тебя настоящего профессионала, парень, – произносит насмешливо. – Уверен, ты не подведёшь «альфу», солдат.
Кеннет Уильмс одним из последних присоединяется к «Гамме», предварительно оценив распределение особенно неприятных на его взгляд новобранцев. Лейтенант Кортес, прищурившись, добирает Купера и Бейкера, а О’Коннор начинает снова громогласно вещать:
– Перед сформированными подразделениями будет поставлена первая учебно-боевая задача. Какие-то гении в Министерстве полагают, что чем быстрее вы впервые столкнётесь с условным противником в условиях, максимально приближенных к боевым, тем более эффективно будет происходить дальнейшее обучение, – по гримасе капитана можно понять всё, что он думает о «гениях в Министерстве». – Им, наверное, кажется, что это забавно – поставить перед людьми, которые и винтовку-то в руках не держали, задачу устранить группу НОДов. Предполагается, что вы на собственном опыте почувствуете необходимость в дальнейшем обучении, желание развиваться и самосовершенствоваться, после того как увидите, насколько неэффективны ваши действия в текущем варианте. Предполагается, что через три недели обучения мы с вами попробуем выполнить эту же задачу ещё раз и вы своими глазами увидите реальный прогресс и воодушевитесь. Лично я считаю, что всё это редкостная херня, но кто я такой, чтобы спорить с начальством?
– НОДы, естественно, не смогут причинить вам вреда, – подхватывает речь замолкшего капитана Кортес. – Семь пехотных ботов стандартного образца, несколько месяцев назад привезённые с фронта, восстановленные и перекодированные нашими программистами. Их функционал ограничен, вооружение выставлено на минимальные мощности и ими управляет в данный момент наш кадровый офицер. Тем не менее, не лишним будет напомнить про соблюдение мер безопасности.
Стокман сплёвывает на землю, методично барабаня пальцами по капоту транспортного грузовика.
– Итак, задача, – продолжает О’Коннор. – Выдвинуться на исходные точки посредством марша на транспорте, на месте получить экипировку, снаряжение и тактические данные обстановки на местности. У каждого подразделения своя исходная точка, примерно на равном удалении от позиций противника. Боевым порядком выдвинуться к группе противника, обезвредить его с наименьшими потерями ресурсов. Наиболее грамотные действия будут поощрены. Командиры подразделений назначат одного из вас на временную должность «сержанта-стажёра», исключительно в целях проверки ваших лидерских навыков в ходе отдельно взятой операции. Сами офицеры задействованы в ходе выполнения учебно-боевой задачи не будут. Вы не имеет права обращаться к ним с вопросами, за помощью или советами. Они – наблюдатели. Вопросы есть? Вопросов нет. По машинам!
Альфа.
Взвод трясётся в кузове грузовика. О’Коннор сидит здесь же, вольготно развалившись на одной из скамеек. Поглядывает на новобранцев сквозь стёкла солнцезащитных очков.
– Всё поняли? – чуть подавшись вперёд, спрашивает. – На месте вы получите лазерные винтовки «Фалькон» стандартного образца, модификации «U». Это означает, что функционал ограничен программно, вы будете использовать 20% реальной боевой мощности. Для того, чтобы вы, имбецилы, не перестреляли друг друга и не повредили учебные прототипы. Датчики на корпусе НОДов будут рассчитывать реальную мощность попаданий и деактивировать бота, если посчитают, что полученный урон был критическим. Кроме того, винтовка модификации «U» не позволит вам выстрелить, если сенсоры посчитают, что на линии огня есть кто-то к костюме G-8, однако настоятельно рекомендую не проверять. Ваши костюмы G-8 тоже модификации «U», их функционал ограничен, а датчики обездвижат экзоскелет, если посчитают, что залп НОДа должен был вас прикончить. До гранат и всего остального вы пока что не доросли, деграданты. Я и так буду искренне рад, если весь этот фарс обойдётся без травм.
О’Коннор придирчиво оглядывает своих бойцов, прикидывая, кого из них можно назначить на роль временного лидера группы. Поворачивает голову в сторону Райза. Грузовик, громыхая, мчится вглубь острова по асфальтированной дороге во главе колонны, состоящей из трёх одинаковых транспортников. На развилке ваш сворачивает вправо, а два других – влево. С обеих сторон над узкой дорогой тёмной громадой нависают непроглядные джунгли.
– Будешь сержантом, парень? – спрашивает у Эдагара. – Кто если не ты, правда?
Усмехнувшись, смотрит на Томаса.
– Будешь главным, – кивает. – Все усекли? На ближайшие три часа, это – ваш непосредственный начальник.
Бета.
– Карл Уолтерс, да? – лейтенант Кортес сверяется с дисплеем коммуникатора. – У тебя практически безупречная биография. Ты мне нравишься, побудешь сегодня сержантом-стажёром. Проявишь себя хорошо, может со временем станешь полноценным. Что может быть лучше карьеры в ВКС, правда?
Она улыбается и обводит взглядом своих подчинённых. Грузовик мчится по асфальтированной трассе сквозь джунгли, идущий головным транспортник «альфы» сворачивает, а остальные продолжают движение.
– На время этой операции, он – ваш начальник, – заявляет достаточно жёстко. – Я выступаю просто как наблюдатель, меня здесь нет, на меня не рассчитывайте. Наша задача – как можно скорее добраться до цели и уничтожить учебные прототипы, без потерь и с минимальной тратой ресурсов. От того, чей взвод подстрелит больше НОДов, зависят результаты моего пари с капитаном О’Коннором, так что уж постарайтесь.
При помощи проектора коммуникатора выводит на всеобщее обозрение голографическую карту острова.
– Мы – здесь, – на карте появляется синяя точка. – Здесь «альфа» и «гамма». Противник – здесь, почти в самом центре.
Жирный белый крест обозначает дислокацию НОДов.
– От точки высадки до пункта назначения – чуть больше трёх километров. Суть этой операции в том, чтобы продемонстрировать вам самим, что вы ни на что не способны. Покажите командованию ВКС на что вы способны на самом деле!
Ваш транспортник тормозит, а «гамма» мчится по окружной дороге куда-то дальше.
Гамма.
Стокман молчит. Сидит в самом углу в кузове транспортника, не проявляя к новобранцам ни малейшего интереса. Когда уже начинает казаться, что он так ничего и не скажет, сквозь шум ветра и грохот колёс пробивается сухой металлический голос:
– Будет просто отлично, если никто во время этого цирка не покалечится, – пауза. – Если кто-то решит поиграться с оружием, независимо от того, учебное оно или нет, я всажу этому кому-то в спину три заряда из своего пистолета. Сквозь костюм не убьёт, но, поверьте, почувствуете. Сенсор G-8 решит, что вы получили критический урон и так и проваляетесь обездвиженными мордой вниз до конца операции. Максимальная серьёзность, сосредоточенность. Представьте, что всё происходит по-настоящему.
Что-то в тоне этого человека наводит на мысли, что он определённо не шутит.
– Старшим будешь ты, – кивает на Онни. – Но даже не вздумай возомнить, что это какая-то великая честь или, упаси господи, что ты теперь настоящий сержант. Ты кажешься вполне адекватным.
И Стокман, словно израсходовав весь свой запас социальной энергии, замолкает.
Общее.
Транспортник тормозит на обочине. В сплошной полосе джунглей – небольшая поляна. Там – девять зелёных продолговатых ящиков. В каждом – ваш персональный костюм G-8 «U», лазерная винтовка «Фалькон - U», универсальная сапёрная лопата стандартного образца на магнитном зажиме.
– Экипируемся, – доносится до слуха команда.
Бронекорпус G-8 раскрывается сзади и тут же автоматически закрывается, стоит лишь просунуть в рукава руки. Мимолётный укол свидетельствует о том, что умная автоматика костюма присоединяется считывает биологические параметры организма. Оживает встроенный гибкий экзоскелет, моментально превращающий безжизненную груду металла на плечах в нечто, кажущееся не тяжелее пальто. Собственные движения ощущаются немного громоздкими, неуклюжими, но, кроме прочего, в них появляется потенциальная сила, мощь, которой там прежде не было и подавно. Лопатка удобно встаёт в магнитный зажим на бедре, тактический шлем нахлобучивается на голову. Перед глазами – полупрозрачный щиток визора, по которому достаточно уверенно ползёт горизонтальная полоса загрузки. Её сменяет надпись «Добро пожаловать, новобранец», а вслед за этим всё исчезает. Стоит надеть шлем, как все посторонние звуки попросту исчезают – голоса, ветер, шелест листвы. С трудом разбираешь лишь приглушённые отголоски. На запястье – встроенный в бронекорпус сенсорный дисплей, демонстрирующий доступный функционал. Несколько каналов связи, из которых подсвечивается лишь один, одноимённый названию взвода. Тактическая карта, которая выводит на визор hd-изображение острова с высоты, на котором горят островки красных, синих и золотых точек. А примерно посредине – точки белые, в дебрях лесного массива. Программа-навигатор любезно прокладывает стрелки наиболее оптимальных маршрутов. Несколько опций фильтрации аудио – комбинированный режим, выставленный по умолчанию, полная изоляция либо отключение фильтра. Автозатемнение визора в зависимости от текущего уровня освещения – чрезвычайно полезная штука, по слухам.
-
Классический Akkarin :) годно
-
Перед глазами – полупрозрачный щиток визора, по которому достаточно уверенно ползёт горизонтальная полоса загрузки. Её сменяет надпись «Добро пожаловать, новобранец», а вслед за этим всё исчезает. Стоит надеть шлем, как все посторонние звуки попросту исчезают – голоса, ветер, шелест листвы. С трудом разбираешь лишь приглушённые отголоски.
Круто и реалистично.
-
Классный пост! А люди в министерстве - идиоты. :-)
-
Чувствуется рука настоящего чиновника. Беспринципно. Беспощадно. Аморально. Бюрократично. Идиотично.
-
Хороший пост. Как и все предыдущие, собственно. И вообще в целом игра радует.
-
Мощь грядущая чувствуется. Прям нормик, так, да. Трепещем в предвкушении, че уж)
-
Атмосферно.
|
|
-
Вот Кенни от происходящего блядского цирка так себя чувствовал, как этот ушибленный герой. А ведь до самой войны-то дело еще не дошло дело!
-
Видал в фильмах про всякие войны, когда главгерой, типа, высаживается там с толпой своих ребят, а вокруг взрывы, бошки оторванные летают. И он такой типа оглушенный, охуевает, смотрит по сторонам и не понимает ни черта, и не слышит. Типа, такой вот ад война.
Ад, война, ушибленный герой. Архетипично!
|
|
-
Просветлённый дворф. Трое в лодке, не считая Дворана.
-
будь он дворф или человек какой, замер бы на мгновение и ощутил... - затянулся глубоко и выдал клуб дыма, который поплыл к своим дальним родственникам в небе. - ...вот это вот всё ощутил
Красиво.
|
|
|
-
чтобы никакие летучие чувырла не мешались.
|
-
Схожие по форме, они тянут свои каменные пальцы к сталактитам, что свисают с потолка, как сосульки. [1]
1. Урист Д., Механодендрит К. Божественная каменоломня // Вопросы небесной спелеологии – Изд. "Сейнтмашина", 4866 – c. 5-1575.
|
-
YOU'RE UNDER ARREST PUNK!
|
|
|
|
|
-
Будет исполнено!
-
Взялся за дело!
|
|
|
|
"Холи Роджер!" - сразу и твердо решила Сарк, едва только команда попрощалась с Кэпом ЭрДжеем и проводила его, а оставшиеся пираты получили увольнительную на денек-другой, чтобы развеяться и собраться с мыслями насчет того, кого следует избрать новым капитаном. Катти хотелось забыть обо всем, послушать и спеть пару старых добрых пиратских песен, выпить кружку грога и вспомнить всех, кто не вернулся в надежную гавань. Она любила бывать в "Роджере" - там ей нравилось куда больше, чем в "Гиене" и других заведениях. Душевно там и как-то даже (хорошо, что не слышат другие пираты) уютно. В таком месте можно даже ненадолго забыть о том, как холодны и пусты космос и человеческие сердца.
Немного набравшись (с Катти это случалось уже после первой кружки слабенького грога), Сарк встрепенулась, когда с дощатой сцены ушел очередной исполнитель и под одобрительные возгласы и пару беззлобных шуточек от остальных посетителей сама полезла на сцену. Отыскав оставленную кем-то из артистов гитару, Катти немного потренькала на ней, настраивая под свой вкус, а потом затянула старую - древнее самой Гилы, - пиратскую балладу. Легкое опьянение, чуть срывающийся голос и далеко не идеальную технику исполнения с лихвой компенсировали вложенные в песню чувства.
"...My parents taught me well,
When I sailed, when I sailed,
My parents taught me well,
When I sailed,
My parents taught me well,
To shun the gates of hell,
But against them I rebelled,
When I sailed."
Собравшиеся в ресторане пираты, среди которых было немало одноглазых (с искусственными глазами), одноруких и одноногих (с бионическими протезами) седовласых и седобородых ветеранов, постепенно втягивались и начинали подпевать, чуть притоптывая ботинками, прихлопывая ладонями по столу или постукивая кружками - кому как больше нравилось.
"...I was sick and nigh to death,
As I sailed,
I was sick and nigh to death,
And I vowed with every breath,
To walk in wisdom’s ways,
When I sailed.
I thought I was undone,
As I sailed, as I sailed
I thought I was undone,
As I sailed,
I thought I was undone,
And my wicked glass had run,
But health did soon return,
As I sailed."
Песня была меланхоличной, но затрагивала в душах пиратов какие-то особенные нотки, которые есть у каждого, даже самого отчаянного и лихого разбойника. Кое-кто даже подозрительно зашмыгал носом и одобрительно выругался, мол "Рвёт душу, чертовка, так её да вот этак да пополам!".
"...My repentance lasted not,
As I sailed, as I sailed
My repentance lasted not,
As I sailed,
My repentance lasted not,
My vows I soon forgot,
Damnation was my lot,
As I sailed..."
Закончив песню, Катти кивнула слушателям и кое-как сползла со сцены - допивать свой грог. Она чувствовала усталость, но эта усталость теперь дополнялась чувством исполненного долга. В последнюю минуту на сцене ей показалось, что ребята, оставшиеся на Атараксии, тоже были сейчас среди слушателей - за чужими возгласами и хлопками она слышала их одобрительное молчание. И это было правильно, потому что эта песня была посвящена именно им.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
И главное — у них появилась новая малышка.Хелл, йе.
-
Она проводила ладонью по переборкам и что-то спрашивала. Заглядывала в распределительные щитки — и рассказывала что-то своё. Перемигивалась с панелями.
Можно сказать, знакомство прошло как по маслу
+++
-
Здорово, когда техник по-настоящему любит корабль. Удавить окурок! Невывозимое! - прямо бриллианты =)
-
Хотелось бухать, и Вонни бухала.
Лайк э босс! Вонни крутая.
|
|
-
Вспомнив старые рассказы, вскинул его вверх и заорал во всю глотку
|
|
-
Если ты когда-нибудь встретишь мага, бей его по башке и не разговаривай
Хагакурэ. Из неизданного.
-
Отстрелялся за всех!
-
Вот так
-
Он ни ками и ни óни
Не убил ни одного.
Кио-сан искал дракона.
И, увы, нашел его.
-
Ура победителю!
Я думаю, Кидо будет хорошим драконом, несмотря ни на что.
|
|
-
Бей падлу!
-
Целься в глаз - не порти шкуру!
-
Пусть здесь десять бойцов станут как сотня, и тысяча стрел пронзит его тело!
!
|
-
Тот случай, когда концептуальность натуралистичности не помеха! Правду говорят: талантливый человек талантлив во всём.
-
За картинку в обсужде.
ЭТО ШЫДЕВР!!!!!
|
-
Есть одна поучительная история, про рыбака, ками воды и очень вредную старуху, даже хуже чем моя прабабка.
|
|
Взялся Кидо писать было дневник, описывать великие приключения. Как налетел на их корабль огромный дракон о трех головах огнедышащих и десяти глазах, что сверкали молниями. Как громом кричалТецумори-сама, когда держа в руках два орудия, стрелял по грозному змею, подгоняя нерадивых мтросов подносить ядра быстрее. Как схватил Рохо Масару дракон за длинный хвост, да подтянул к кораблю, чтобы смог Кио поразить разом все дестять глаз его, но попал лишь девятью стрелами и потому чуть не пропал могучий рикоси, обезжирен был, хоть и напугал змеиного гада преизрядно. Как спасали раненых из огня молодой копейщик,старый бородатый врач, скромная Цзинь Жолан и руководил спасением корабля мудрый Цзоу Минь, человек неисчислимых достоинств, но таинственных недостатков.
Вот только нет нет, да возвращался Кио мыслями к письму из дома. Сейчас прочесть или оставит на потом? Но все же продолжал писать, письмо он прочтет позже, перед закатом, в свете свечи, чтобы отойти ко сну со светлыми мыслями.
Написал стрелок о том, как летели они к земле огненной звездой, теряя людей в горячем огне и лишь чудом уцелели, собрав вокруг себя горстку выживших, чтобы пережить тяжелую ночь. Написал о том, как потерял себя в схватке с тиграми Рохо Масару, чуть сам не ставший тигром от этого, столько их он перебил и столько печени их съел. Чуть клыки и когти не отрастил.
Написал о Небесном Цветке и его легенде, как они наслаждались видом и он все же набрался храбрости, чтобы его сорвать и чуть было не сгорел, но сердце удержало пламя внутри, не дав пропасть зазря.
Последним, написал Кио о трех испытаниях, которые им пришлось преодолеть по пути в горы к мудрому мастеру. О том, как покинул их Цзоу Минь проявив немногочисленные недостатки, заодно с сожалением написав, что зря держал тайну лука в секрете и держать продолжает. Не подумал он. Написал, как погиб рикоси-сан и потратил он силу Цветка, чтобы вернуть Рохо-сана каким был, человеком могучего тела и души. О трех мастерах написал, что сторожили горную дорогу и сложили свои головы в схватке, по глупости ли, гордости или собственному выбору.
- Уф.
У Кио на все это много времени ушло. Поздно уже идти стрелять из лука или соревноваться с молодыми в ловкости и скорости. Уж лучше наконец-то мертвых почтить, как должно. Взял стрелок еще немного еды на кухне и ушел к алтарям святым. Хорошее место, чтобы воздать ушедшим за все их подвиги и храбрость, за стойкость в пути. Пуст многие уже не с ними, лишь несколько ветеранов осталось, пусть многие по своей глупости ушли в леса и стали жертвой тигров. Все они без колебаний пошли выполнять волю Императора и тем самым заслуживали почета и уважения.
Правда, прежде чем Кидо собрался все это сделать, к нему подсел рикоси-сан и предложил распить с ним сакэ. Отказать хорошему человеку - как можно? Вот только...
- К сожалению, Рохо-сан, голова моя пуста, как садовый горшок, а опыта за жизнь я нажил лишь несколько капель на донышке чашки. Разве что могу вам рассказать историю, о том как однажды в наше селение забрел великий мастер загадок. И стал поочередно загадывать каждому коаны. Да такие, что некоторые из крестьян натурально голову свернули...
Кидо постепенно вошел во вкус и вскоре одну за другой рассказал другу-рикоси немало историй, смешных и странных, которые с нм стряслись за то время, пока он учился или воевал на службе своего владыки.
- Но, друг мой. Мы уже хорошо выпили сакэ, следует почтить им и тех, кто с нами сюда не добрался. Почту за честь, если вы помолитесь за них со мной.
***
А после, поздно вечером, когда закат уже почти закончился, сел Кио в уголке на скамье и утерев слезы, прочел письмо из дома в последних лучах уходящего солнца.
-
Красиво не соврать - историю не рассказать!)
-
но таинственных недостатков
-
Как налетел на их корабль огромный дракон о трех головах огнедышащих и десяти глазах, что сверкали молниями. Как громом кричалТецумори-сама, когда держа в руках два орудия, стрелял по грозному змею, подгоняя нерадивых мтросов подносить ядра быстрее. Как схватил Рохо Масару дракон за длинный хвост, да подтянул к кораблю, чтобы смог Кио поразить разом все дестять глаз его, но попал лишь девятью стрелами и потому чуть не пропал могучий рикоси, обезжирен был, хоть и напугал змеиного гада преизрядно. Как спасали раненых из огня молодой копейщик,старый бородатый врач, скромная Цзинь Жолан и руководил спасением корабля мудрый Цзоу Минь, человек неисчислимых достоинств, но таинственных недостатков. Вся правда.
|
|
|
-
Подкрался к мерзавцу — и давай его интервьюировать, как дудь какой-нибудь!
Мне вот тоже про него интересно.
-
Не зассал и подкатил!
-
Что такое место, как это, делает вокруг такого мерзавца, как вы?
|
-
Оттолкнула от себя господина Рохо — точнее, сама от него оттолкнулась Хохотнул!
-
Злобный тупой сяоянмин!
Небесные матросы и мерзавец покраснели.
-
Ци прямо через край плещется от такой прыти!
-
по-восточному эмоционально и атмосферно
-
— Злобный тупой сяоянмин! Головозадый бинфэн! Куй безрогий!!!Так его.
|
-
Жалоба 99 уровня!
-
Такие резкие! Такие разные!
|
-
В глаза ведьме заглянул, а они разные. Вот те на! Только что чёрные оба были, а теперь левый зелёный, правый жёлтый. Левый грустит, аж слеза течёт, а правый ухмыляется. Вместо рта.
За это, да и в целом красивый язык.
|
3 мая, 2018 года, около восьми часов вечера по мск, кафе «Галиматья»
... А пива чтобы выпить и получше место можно найти. Пиво тут оказалось — дрянь, еда — так, средней паршивости. Водка, правда, хороша. Мягкая, зато забористая. Интерьер раздражал: шахматные доска — белое с чёрным. Столы, стулья, даже, блин, стены. В глазах рябило и подбешивало порядком. Макса тоже, кажется, раздражало. И Вовку. По Светке не понять, что она обо всём этом думала. Вобла-воблой. Оксана, Вовкина подруга их сюда притащила. «Название прикольное». Идиотское абсолютно, а не прикольное. Всё зло от баб идёт. Макс был со Светкой (любит человек рыбу вяленую, видать), Вовка с Оксаной. А Егор, значит, один. Так вышло. И это сначала чуть напрягало, потом раздражало, а после... нет, не вспомнить, после какой по счёту, вообще показалось вопиющей несправедливостью. Такие вещи исправлять требуется немедленно. Егор встал и пошёл между столиков. Хорошо так пошёл, до самой стойки добрался, даже ничего и никого не опрокинул по пути. Пить надо уметь. Егор вот умеет. Там она и вертелась. Официанточка. За вечер уже, можно сказать, знакомая. Лица её парень не запомнил, незачем было, а попу и сиськи запомнил хорошо. Они оказались достойны запе... зафи... запо... Ущипновения они оказались достойны в конечном итоге. Та как подскочила, как завизжит, словно Егор её прямо на этой стойке на глазах бармена насиловать собрался.
— Кобель, чтоб тебе!
Егор даже растерялся. Вот дура. Ей внимание оказали, а она развопилась, как целка. Ну не нравится, больно надо. Что девок вокруг мало что-ли? Официантка на пол за подносом наклонилась, Егор тоже на пол. Только не за подносом, а равновесие не удержал. Кафе качало. И тут на полу, что называется «их взгляды встретились», «её глаза пронзили его» и прочая, прочая... Короче сверкнула эта ведьма на Егора чёрными глазищами, так что он аж протрезвел и правда, да прошипела едва внятно: «год кобелиной ходить», а потом распрямилась, сука, и громко, вслух:
— Господа, кто с собакой пришёл? Немедленно уведите отсюда собаку! У нас не положено! А ну пошла прочь! — голос визгливый, палец наманикюренный, но чёрно-белый, как и остальное всё, в Егора тычет, ножка на каблучке в бок пинает. И воняет от нее мылом «Сиреневый туман», шампунем «Вошь энд Шелперс», поддельной «Шанелью», потом, копчёной колбасой, огурцом, пивом и порошком стиральным «Ариэль». Разом причём. А от Егора как надо пахнет: шёрстка гладка, ухоженная, хоть сейчас на выставку.
|
Благодарно приобнял госпожу Цзинь. Еле иду, ноги точно из камня сделаны... Нежные слова шепчу на ухо, непонятно, себя ими подталкивая, мол, лицо сохраню, или просто высказывая все, что не успел - про глаза, про волосы, про руки... А главное про душу и дух голубки моей, милой, чудесной, хорошей...
Тут встали все. Видим, человек стоит, руки-ноги в крови.
Господин Рохо лежит, голова раскроена.
А все стоят, поражённые...
- Я люблю тебя.
Шепчу тихо на ухо. В первый раз - на «ты». Если господин Рохо, гроза тигров, переживший пламя дракона, могучий воин, пал, кому по силам одолеть такое зло?
Выхожу вперёд. Ладонью закрыл другу глаза.
- Госпожа Цзинь. Постарайтесь помочь ему иглами, если это возможно.
Ей - последний взгляд. Ладонь положил на рукоять клинка. Больше не смотрю ни на павшего друга, ни даже на любимую. Только на врага.
- Убийца.
Сказал - как плюнул в лицо.
- Этот человек жизнь посвятил тому, чтобы побеждать, а не убивать. Ему только сегодня вправили кости, сломанные после неравного боя. Только вчера он пережил пламя дракона. А ты убил его, чудовищного на вид, но никому за жизнь зла не сделавшего. Как зверь, хуже тигра, хуже собаки.
Обнажил меч. Еле стою на ногах, но встаю в стойку.
- Мы - мирные путники и слуги императора, пришедшие сюда за помощью, после крушения нашего корабля. Ты заступил нам дорогу, мальчишка, размахивая руками и ногами, будто они заменят тебе голову. Ты не благородный муж, а червь, рождённый червем, лишенный человечности, милосердия, и тебе отвечать за это перед Небом. Но мы пришли сюда за помощью и не желаем уподобляться тебе. А сейчас уйди с дороги, нечистый убивец, или видит Небо, я лишу тебя головы и сами боги не заметят разницы.
-
Крутан
-
Я б на месте убивца умерла со стыда после такого.
Впрочем, примерно так он и поступил.
-
Вот это спич!
-
- Убийца.
Строго отчитал пацана.
|
|
|
|
|
|
|
|
-
но надеяться на это можно было с таким же успехом, что и на благополучную переправу по весеннему льду. Вот это было красиво.
|
-
опытный мастер акупунктуры, куда воткнет, там и лечебная точка.
Узнаю почерк школы Суй Ку Да Хошь.
-
Такой и здорового вылечит. Вся суть китайской медицины в одном докторе.
|
-
О таких рассказывали, что могут и с животными общаться
|
|
|
|
-
А после того - свою рассказал. Про грозного князя Ивару, что правил на востоке. Про справедливость его, про то как давал князь приют тем, кто в нем нуждался. Как у него обучали способных детей. И про то, как нещадно гнали тех, кто не оправдывал ожиданий правителя. Кто осмеливался осуждать его решения. Кто не мог работать на благо господина. Передохнул немного, легкого вина выпив, а затем еще одну шутку припомнил, про мальчишку лет пяти, что лежал в кустах, глядя как горят стены дома в котором он вырос. Про то, как взлетают в воздух клочки бумаги, вспыхивая и исчезая. И про то, каким теплым бывает пепел, когда ходишь по нему голыми ногами.
Славно повеселился!
Что-то мне вся эта история напоминает.
-
И про то, каким теплым бывает пепел, когда ходишь по нему голыми ногами
слова рождают ощущения
|
Придя последним, Сенрюдзаэмон не слишком расстроился. Он лишь слегка смутился, нахмурив кустистые брови и почесав свою бороду, но более того виду не подал. Негоже самураю выставлять свои мысли и чувства нараспашку, словно расписная ширма в богатом доме!
Поставил рядом с собой свою пушку, вытащил из-за пояса мечи и покорно уселся в саэдза, ожидая, пока чиновники принесут тушь, кисть и лист бумаги.
Как и полагается самураю, он был образован, хотя и предпочитал военное искусство всем другим. Так что для него не составило труда начать аккуратно выводить вертикальные столбики символов, в которых была сокрыта тайна его жизни. Ну, или её скупая выжимка. "Никакой бумаги не хватит, чтобы удержать всю мощь моих героических деяний", - подумал Сенрюдзаэмон, зажмурившись. Тем временем на бумагу упала капля и поставила жирную кляксу. Это его опять смутило, однако, как и в первый раз, он не подал вида, ловко и сноровисто убрав с бумаги излишки туши.
Он написал своё имя, имя своего рода, так же имя своего отца, Тецумори Широгоро, и своего дяди, почтенного Тецумори Генрюсиге, своего деда, Тецумори Широкумадзаэмона-доно, который был так огромен и велик, и головой бел, что его имя это все и значило. Упомянул, что живет в большом замке, что у них есть сюзерен, даймё Мацуяри Каващиге-но-Ками, который был добр и богат, и еще часто воевал, а потому их род мог показать себя под знаменами господина.
Почесал тыльной стороной кисти свой широкий лоб, подумал о том, что бы добавить еще.
Решил упомянуть, что, в последнее время их провинция столкнулась с проблемой возросшего населения в связи с сотрясением недр, ибо беженцы из других мест направляются к ним и просят подданства и покровительства клана Тецумори. В связи с этим, он, Сенрюдзаэмон, показал себя не только воином, но мудрым губернатором, отправив половину беженцев на рудники, добывать железо, которое вторая половина плавила в прекрасные заготовки, из которых, в свою очередь, ковались великолепные мечи, копья, ружья, пушки, подковы, а так же гвозди и прочие полезные железные вещи.
Обратив внимание, что все уже закончили, самурай решил заверить своё жизнеописание такими словами: "Жизнь самурая словно речная галька. Один - может остановить реку. А может навсегда затеряться в её потоке".
Вот так вот Тецумори Сенрюдзаэмон показал себя. Был он большой, смелый, умный и решительный. А уж какие из этих качеств казались ему самому самыми главными, он не говорил.
|
-
Уж кто, как не он, Рохо Масару, чей живот за раз вмещает в себя недельные запасы пищи небольшой деревеньки, наполнит котелок Поднебесной живительным рисом?!
Мне очень полюбился сразу вот этот фрагмент, но сразу не плюсанул - плюсомёт остывал. Мне нравится Рохо своей необъястной пузатостью. И про маленьких жёлтых любопытных жуков тоже было круто.
|
|
|
|
|
|
Ролевые игры "Вконтакте". Хаос и содомия.Dungeonmaster. Сколько скандалов и интриг он видывал, сколько персонажей и модулей воплотил в жизнь, объединив множество игроков и читателей. Когда-то я пришёл сюда зелёным новичком без всяких знаний и опыта, но зато с огромным желанием учиться. ДМ дал мне всё, о чём только можно мечтать, а потом предложил внести и свой вклад в развитие сайта. В редакции журнала "PLAYGOBLIN" у меня есть свой виртуальный офис, обставленный в красных тонах. Сейчас журнал переживает не лучшие времена, он остро нуждается в корреспондентах и инновациях. Предаваясь унынию, я гляжу на главную страницу нашего сайта. Здесь всего 8400 игроков, часть из которых уже давно нигде не играет, а журнал наш насчитывает всего 100 с лишним читателей. Не так уж и страшно, если не переживать из-за факта, сколь малы эти цифры по сравнению с теми, что фигурируют за пределами сайта. Я всё чаще подхожу к окну моего виртуального офиса и смотрю вдаль. Нигде, кроме ДМ-а, я не играл и не мастерил, ведь он меня всем устраивает. Однако я не могу игнорировать те сотни тысяч людей, которые живут где-то там далеко и тоже называют себя ролевиками. Они живут по совершенно другим правилам и законам, даже не уверен, знает ли кто из них такие слова, как мастер, кубик, система, модуль и т.д., и т.п. Есть ли в мировоззрении этих людей что-то, чего нет у меня, и я просто не вижу этого, потому что никогда не знакомился ни с чем, кроме ДМ-а? Стены офиса стали слишком тесны для меня, я захотел узнать правду и отправился в путешествие. Прибыв в чудесную отечественную социальную сеть, я сразу зашёл в единственное сообщество, о котором знал из информации в интернете. Самое большое сообщество ролевиков Вконтакте насчитывает примерно 100 000 человек. Сообщество устроено довольно просто. Человек, пришедший с ДМ-а, сразу видит принцип работы этой группы: её контингент, популярные игровые жанры, гласные и негласные правила. Правда, мне пришлось-таки потратить некоторое время, чтобы вникнуть, каким образом проводятся большинство игр. В основном люди ищут в группе одного единственного соигрока. На стене сообщества народ выкладывает свои объявления: 1) Обязательно пишут теги (кидаю с первого же попавшегося поста): #ориджинал
#любовь_романтика
#гет
#инцест (по желанию соигрока, и если захотите, то разве что с вашими сюжетами)
#бдсм 2) Пишут крааааатенькую преамбулу о том, что будет происходить в игре, а точнее, что бы они хотели, что бы происходило в игре. Понятное дело, никаких многостраничных сеттингов они не прописывают, и большинство заявок являются лишь кое-как сформированным призывом удовлетворить потребность самого автора (даже не мотив или цель). Не сказать, что это целиком вина авторов, ибо сам формат поста, который кидается на стену, не позволяет расписать огромный сеттинг. Как правило, автор заявки пишет, кого будет отыгрывать он сам, а также – в каком образе хотел бы видеть партнёра. Уже после того, как игрок найден, автор может что-то рассказать и пояснить, но зачастую сеттинг берётся либо готовый (Гарри Поттер, Ведьмак, Mass Effect), либо даётся в виде затравки, которую игроки будут развивать самостоятельно. 3) К соигроку предъявляются требования: грамотность, кросспол/не кросспол, размер постов, частота отписи и всё в таком духе. Абсолютно каждый хочет, чтобы у его партнёра также были: фантазия, энтузиазм, коммуникабельность, активность, желание работать, целеустремлённость, быстрая обучаемость, исполнительность, стрессоустойчивость, ибо, ясное дело, никто не хочет тянуть всю игру на себе. Игры в "отношения" являются самым популярным видом ролёвок, и подавляющая часть публики предпочитает именно их. Собственно, поэтому 90+% игр разделяются в первую очередь по типам отношений персонажей ("гет", "инцест" и прочее), а не сюжетно. Вы можете запустить игру по вахе, подразумевая, что игра будет о чем-то мистическом и крутом, вписать соответствующие теги, но вы, так или иначе, будете обязаны упомянуть тег "#джен", который обозначает "отыгрыш сюжета, где любовная линия отсутствует или малозначительна, «просто приключения»" © сообщество. Типичную игру в отношения начинают у кого-то в личной переписке. Инициатор задаёт место действия, даёт небольшую рекомендацию к отыгрышу, после чего оба игрока с ходу начинают вживаться в роли. Развитие персонажа происходит в процессе, детальная пропись персонажа с "характером, историей, инвентарём и навыками", как отдельный этап перед началом игры, не нужна и делается по-минимуму, только для того, чтобы влиться в игру. Кто-то делает это с большим старанием, кто-то – с меньшим. Как правило, все подобные ролёвки являются камерными и быстро скатываются в вирт. Оба игрока своими силами двигают сюжет игры и на ходу придумывают все действия, которые с ними происходят. Я довольно долго привыкал к такому подходу, ибо у нас игрок никак не руководит игрой без мастерского разрешения, но народ, кто давно во всём этом варится, в общем-то, шарит, как это делать. Расскажу на наглядном примере. Для правильного отыгрыша надо чувствовать тонкую грань между произволом и органичным повествованием. Никаких роялей в кустах, никаких слишком натянутых и необоснованных событий. Сюжет должен подаваться мягко и плавно. Например, если граф хочет, чтобы в комнату тут же зашла охрана и привязала девку к стене, то граф должен предварительно расписать: про то, как он готовился к этой встрече, про то, как взрастил и воспитал каждого из своих охранников, взяв их из неблагополучных семей, про то, как сказал охране тайно следовать за своим графом и по его приказу сразу же вломиться в комнату для выполнения его воли. Точно также и в других случаях. Действие не берётся откуда попало, а плавно продвигается в диалогах. Например, граф говорит: "У нас завтра званый ужин в семье Гукиных. Приходите, леди". И вот, действие уже переходит в званый ужин. Очевидно, что никаких эпохальных событий с таким раскладом не устроить. Боёвка тут примитивна в силу отсутствия систем, кубов и сводится к самодурству, да и вообще игра может длиться бесконечно, если у игроков нет ну хоть какого-то плана, в какую сторону танцевать. Все понимают, что такой жанр (словески), хоть он и самый распространённый, также является и наименее жизнеспособным в силу засилья его множеством девочек-подростков, явно повёрнутых на фикбуке. Простого безвкусного вирта девочкам-подросткам недостаточно, и они нуждаются в какой-то прелюдии. Другая половина игроков, наоборот, сильно скучает по вирту, но под видом благообразности все же старается вести себя более-менее прилично. От тех и других игроков страдает третья сторона адекватных людей, которым ничего более не остаётся, как плакаться в паблике "Подслушано у Ролевиков" с очередной вариацией очень символичного для таких сообществ маскота. Проблемы "вконтактовских" ролевиков понятны и нам: безответственность, бездарность и безынициативность игроков, которые гробят игры, в которые же сами играют. Эпидемия "недоигр", "недоигроков" и "недоперсонажей" достигает "Вконтакте" просто невероятных масштабов и является любимой темой для написания анонимок и разговоров под ними. Истории про то, "как школьница влюбилась в персонажа своего соигрока, а соигрок оказался из одного с ней города, но не таким, какой он есть в игре", занимают второе место по популярности. И тех, и других авторов успокаивают доброжелательные пользователи, методы успокаивания которых разнятся в зависимости от того, как долго они там сидят. В ролевом мире ВК активно процветает воровство чужих сеттингов, персонажей, аватарок, а также непонимание игроками правил и приличий в общении друг с другом во время игры. Виновато во всём этом, по моему мнению, отсутствие какой-либо власти, регулирующей взаимоотношения участников ролёвок. На нашем ДМ-е в каждом модуле есть мастер, управляющий своей игрой. Кроме него есть еще администрация и немного общественности, которая тоже читает модули. Во всяком случае, я не видел, чтобы у нас кто-то без спроса крал чужого персонажа или модуль. Если такое и происходило, то уж точно не оставалось незамеченным. Люди, которые могут хоть как-то влиять на игры в социальных сетях (как правило, это админы сообществ), пытаются структурировать игры по жанрам и правилам. Помимо стандартных игр "отношалок" существуют также "игровые конференции", отличающиеся от первого случая тем, что в них участвуют несколько человек. Больше людей – больше возможностей, правда? Игровые конференции могут проводиться в общей конфе или в отдельном обсуждении фендомной группы, которая предусматривает возможность таких игр. Ещё один тип игр, наиболее приближённый к нам, проводится в "ролевых заведениях". Создаётся частная группа, куда приглашаются все участники. Мастер-админ нанимает людей для оформления группы, как надо расписывает в отдельных обсуждениях сеттинг, историю и генерацию, а игроки, в свою очередь, прописывают персонажей. Такие игры – "слабосюжетки" в силу их вечной непроработанности, очень редко "взлетают", несмотря на огромный энтузиазм участников. В них царит кошмарный мастерский произвол, да и сам мастер часто довольно далёк от понимания цели собственной игры и того, что он хочет добиться от своих игроков. В главном сообществе ролевиков существуют обсуждения, где каждый может повесить рекламу своего "ролевого заведения" или "игровой конференции". Одно из обсуждений предназначено для поиска новичками "учителей", которые научат их всем премудростям ролеплея, а также для поиска людей, желающих помочь какой-то ролёвке. Типичное объявление  Основное ролевое сообщество создало несколько сторонних групп, призванных отвадить на себя часть заявок. Примерно половина участников состоит в дочернем сообществе с уклоном в жанры "слеш" и "фемслеш", где тоже публикуются заявки на игры, но уже не для "традиционного" ролеплея. Меня весьма заинтересовала третья по счёту группа, которая позиционирует себя как "Ролевой хост-клуб". Что-то красивое и элитное, подумал я. Может быть, там я найду спасение от бесконечного графоманства и увижу людей, действительно знающих своё дело? Лучше всего будет посетить такое место лично в своём виртуальном образе, дабы получить полный спектр эмоций и впечатлений. Надев свой лучший красный доспех и вооружившись средствами защиты от критического провала, я выдвинулся к этому заведению. Рекламка, выданная мне каким-то мужиком в котелке, которого я встретил в переулке, пробудила во мне неприятные подозрения. Я открыл дверь и вошёл внутрь здания. В фильтры шлема ударил спёртый прокуренный воздух. Холл был освещён тусклыми красными лампами, а стена заклеена множеством вульгарных и пресных эротических изображений с мужскими и женскими задницами в приглушённых тонах. Мне предложили ознакомиться с договором. Он содержал в себе правила съёма "хостов", работающих здесь, время сеанса, организационные моменты, гарантию конфиденциальности и оплату, которая осуществляется посредством написания развёрнутого отзыва о работе хоста. Мужик-админ за стойкой, выглядящий как Бред Питт, принимал заказы. – А кроме вас ещё кто-то есть? – спросил я его. Он показал на другую стойку с Натали Портман и ещё одну – с Робертом Паттинсоном. Выйдя из виртуальной реальности и взглянув на их страницы, я обнаружил множество гламурных чёрно-белых фотографий с сопливыми цитатами и философствованиями. Но ладно, это их дело. Для того, чтобы оформить заказ, оказывается, мне необходимо заполнить анкету: 1. Имя хоста:
2. Вид: (гет/гомо/фем/прочее).
3. Позиции: (актив/пассив/универсал. Сперва ваша, затем хоста).
4. Дата и время, удобные вам для встречи:
5. Место встречи: (комната отеля, ваша квартира etc).
6. Сюжет: есть/нет (если есть, то коротко опишите его).
7. Тип повествования: (1 или 3 лицо).
8. Желаемый размер постов:
9. Чего вы хотите: (пропишите конкретные действия, которые обязательно должны произойти на вашей встрече)
10. Подробности: (опишите как можно подробней игру, какой атмосферы и настроения вы ждете. Каким должен быть по поведению ваш партнер, что он должен делать обязательно, а чего ни в коем случае не должен?)
11. Ваши фетиши:
12. Ваши табу: Хорошо, а кого предлагают на выбор? Я взглянул на список доступных хостов. Ну, что ж, вместо Натали Портман мне предлагают Киру Найтли. Кира Найтли согласна на БДСМ с "мужским доминированием, слегка грубым хамоватым заигрыванием, продолжительными ласками и демонстрацией страсти и чувств", и прочим сексуальным сексом. – Я могу заказать кошкодевочку? – спросил я у Бреда Питта. – Можете. У нас есть услуга под названием "Спецзаказ". Но надо будет подождать, – ответил мне он. – И сколько мне надо будет ждать? Вы даже не представляете, что я хочу сделать с кошкодевочкой. Мне не нужны эти ваши сторонние проститутки, они тоже люди и делают только то, что приносит удовольствие и им в том числе. Даже если кто-то из них нарядится в кошкодевочку, она всё равно останется Кирой Найтли. Я хочу человека, который будет разделять мои интересы. – Тогда какого хрена ты здесь забыл, пацан? Иди и ищи человека по интересам в "Знакомства ролевиков". Здесь развлекаются взрослые люди и взрослые ролевики, которые умеют вживаться в любую роль и знают, как реализовать свои желания, доставив удовольствие и себе, и хосту. К стойке подошёл какой-то человек неопределенного пола в капюшоне, чтобы оставить отзыв в качестве оплаты. Я заглянул ему через плечо с целью посмотреть, что он пишет. • Имя хоста: *хост*
• Удовлетворенность: 100
• Плюсы: "их столько, что и не перечислить...."
• Минусы: "не было замечено...."
• Общее впечатление: "Огромное спасибо за этот атмосферный, эмоциональный и чувственный отыгрыш...", "Удивительная чуткость, игра, ощущение, что вот он, живой, настоящий пыхтит над тобой, старается...", "*хост* отвоевал и выгрыз себе путь наверх, к чертям скинув и затмив всех, с кем я играл ранее..."
Сука, может, я что-то не понимаю! Я залез в книгу отзывов и пробежался взглядом по списку из сотен восторженных критических комментариев. Ладно, что там сказал Бред Питт? "Знакомства ролевиков"? Пошли туда! "Знакомства ролевиков" – ещё один паблик от предприимчивых организаторов всего ролевого сообщества в ВК. По сути, это обыкновенная группа для знакомств, но с некоторыми ролевыми наворотами. Здесь не проводятся игры, а целенаправленно ведётся поиск собеседников, с которыми можно будет говорить о многих сторонних вещах, а затем подружиться или вступить в отношения. Особенность состоит в том, как именно будет происходить общение. Обозначается всё с помощью тех же хештегов по шаблону: 1. Ссылка на страницу:
2. Вид поиска:
3. Направление:
#слеш / #фемслеш / #гет +
#я_актив #я_пассив #я_универсал
#ищу_актива #ищу_пассива #ищу_универсала
4. Вы в ролевом мире:
#фэндом – вы в образе персонажа из определенного фэндома.
#ориджинал – вы в образе самого себя или оригинального персонажа
5. Пол:
Для тех, кто не хочет раскрывать свой пол:
#я_парень – мой персонаж мужского пола
#я_девушка – мой персонаж женского пола
Для остальных:
#я_ирл_девушка – я в реале девушка
#я_ирл_парень – я в реале парень
#я_ирл_девушка_кросспол – я в реале девушка, но играю кросспол
#я_ирл_парень_кросспол – я в реале парень, но играю кросспол
Пол кого ищите: (по аналогичной схеме)
6. Возраст:
7. Реал:
8. Онлайн:
9. Вид взаимодействия: живое | голосовое | текстовое.
Если текстовое, то дополнительно просят указать некоторые пояснения, но обычно все забивают.
10. Текст объявления:
*с 11 по 18 номера идут различные пункты, где надо указать свои интересы (любимые книги, фильмы и проч.)* Ну, что ж, ладно! Попробуем с кем-нибудь поговорить. Опуская все подробности, я узнал довольно печальный факт. Все люди, с которыми мне довелось пообщаться, довольно сдержанно отзываются о всех играх, в которых они участвовали. Если у нас, на ДМ-е, у качественного игрока что ни персонаж – личность с частичкой души автора, что ни модуль – откровение, то там эти матёрые игроки вообще не помнят, во что и за кого они играли. Некоторые рано или поздно бегут на сторонние ресурсы, но, кажется, многие о таких ресурсах просто не знают. Так как в ВК играют сплошь одни словески, тру ролевики-системники собираются в профильных группах типа "НРИ", "Dungeons & Dragons", где есть несколько групп мастеров, которые даже пишут статьи с советами по мастерению. Игры в соцсети ролевики-системники не проводят и играют либо на дискорде, либо где-то ещё. В одной из групп, где я состою, админ временами стримит с друзьями какую-то ролевуху. Вникать особого желания не было. Если снова вернуться к теме словесных игр, можно сказать о том, каких игроков ценят в ВК. Игрок считается хорошим при условии, что он способен качественно отыгрывать рефлексию своего персонажа. Если в конференциях и группах позволительно писать мало, но часто, то в большинстве приватных игр желательно писать очень много и очень грамотно. Эта тема является краеугольным камнем для многих, и народ сильно обижается на ленивый отыгрыш, ошибки и прочее. А ещё я узнал, что есть и другой вариант ведения игр. Мол, некоторые игроки шлют друг другу е-мейлы с текстом... Чувствую, пора мне заканчивать с этой командировкой. Насколько приятно было снова вернуться на родной ДМ! Структурированный и дружелюбный островок, он уже кажется каким-то курортом в сравнении со всей этой кипящей жизнью в социальной сети. Люди приходят на Dungeonmaster с разными целями. Совсем зелёные новички стремятся узнать для себя что-то новое, новички с опытом приходят на ДМ в поисках места, где они смогут реализовать себя, как творца. Dungeonmaster предоставляет все условия, которые только необходимы для качественной ролевой игры. Он содержит в себе множество знаний и множество людей, готовых принять и оценить творчество другого человека, а взамен предложить своё собственное. Пусть уровень мастерства и душевного вклада некоторых модулей, персонажей и пользователей несколько разнится, но он всё равно не идёт ни в какое сравнение с хаосом, что творится за пределами сайта. Лично я уже давно считаю ДМ своим домом. Местом, куда мне хочется возвращаться снова и снова. Вконтакте таких мест нет. P.S. В заключение, предлагаю почитать официальную миссию бренда "[поиск ролевиков]" и понять, почему она является полной туфтой.
-
+
-
Вот вскрыл буквально всё, практически. Осталось понять - что со всем этим делать? И как жить?
-
Спасибо за репортаж :)
-
За чем-то таким я на этот модуль и подписался.
-
Лайкосборник засчитан)))
На самом деле первая статья в журнале, которую я читал, перепрыгивая с абзаца на абзац не потому что хотелось поскорее закончить мучения, а потому что было действительно интересно что там дальше напишет автор. Спасибо!
-
Годно. Теперь понятно, откуда на дмчик приходят разные интересные личности (тм).
-
Весьма и весьма любознательно. Спасибо за вымотанные нервы проделанную работу!
-
Вот это было неожиданно интересно.
Давай, корреспондент, не щади себя, влезь еще в какую-нибудь дичь, а после расскажи нам!
-
Что то мне подсказывает что корреспондент увлекся и влез немного не в те ролевые игры. Тем не менее, было интересно, местами познавательно, а местами и отвратительно! С нетерпением ждем исследования новых девиаций!
-
Качественная статья
-
Хорошая статья.
-
Ужас какой. За такие вылазки премию давать надо и какую-нибудь нашивку.
-
Качественная работа, чего уж тут. Есть журналистское исследование, есть анализ, тема полностью раскрыта. Есть даже пруфы, что особенно радует.
-
серьезная работа
-
Хороший пост
-
Хорошая работа
-
Знаем. Плавали) Идеальный портал для отработки сиюминутных идей, которые влом развивать и поддерживать) В том и плюс)
-
Отличный экскурс!
-
Восемь тысяч против ста. Хм... я вот теперь задумался даже какой он "обычный ролевик".
-
Статья на прекрасную тему, прочитал с удовольствием. Спасибо, надеюсь на продолжение в том же формате.
-
Отличный обзор, товарищ! Миссия с проникновением на территорию диких вконтакт-ролевух прошла успешно! Премию к командировочным с процентами за вредные условия труда! Боги, как же там жутко!!! :DD
-
*тихонько аплодирует*
-
Забавно
-
Весьма познавательно, спасибо!
-
Интересная статья и прикольным языком написана. Пеши исчо!
-
Красно дякую. Замечательная статья. Но вместе с тем и печальная. Я-то сам не местный, но и не с вк, варился до этого, где попало, потом в одной соц.сети, пока случайно не нашёл ДМ, устав от ВСЕГО, что мог предложить родной когда-то сайт. Оттого приятнее было читать. Тоже считаю ДМчик своей обретённой Родиной и рад, что нашёл её^^
-
В какой гадючник вы однако залезли, ужас.
-
Спасибо за описание.
-
Гонзо-журналистика как она есть.) Очень крутой пост, потрясающее расследование.
Узнал много нового, в том числе того, что лучше не знать, и в очередной раз благодарен судьбе что в поисках платформы для игр вышел именно на ДМчик.
-
А ведь "официальная миссия бренда" не предвещала.
-
Актуальная тема. Никогда не понимал ролевухи в вконтаке и даже уже начал думать, что проблема во мне.
Приятно было почитать развернутый обзор и анализ всех этой кутерьмы. Так же респект за стиль изложения - очень простой и увлекательный.
-
Этот труд однозначно заслуживает как минимум плюса и теплых слов. Спасибо!!!
-
#Вконтактесреальностью
-
А я думала я содомию тут творю XD
|
|
|
-
Сципион лучший, вообще молодец, хочу от тебя детей
Альберт
*большой палец вверх*
-
Лол, ох уж эти римские нравы!
-
Реально супер =)
-
Хамло, а не комментатор
-
А план зачистить таки стоило бы
-
Это лучший комментатор. Как называется ретроспективно, только на оборот, в будущее? В общем, в будущем лучше вряд ли будет тоже.
-
Кстати! Комментатор и правда крутой. Надеюсь, останешься еще на сезон ))
|
|
|
Чуть в стороне облаченный в совершенно варварского вида черные шерстяные штаны и свитер с благородным оленем Магнус занимался примерно тем же, чем и его товарищ по команде. Журналисты были, конечно, совсем другие, вместо гантели гном играл внушительного вида гирей, а речь он вел, разумеется, без всяких там "инопланетян", но суть была та же - демонстрация, какие сильные, ловкие и образованные люди идут в ныряльщики.
- Итак, как я уже упоминал ранее, нижние планы представляют собой колоссальный интерес с научной точки зрения. В первую очередь - из-за того что там, говоря простым языком, есть то, чего нет у нас. Другие растения и животные - для биологов, медиков, да даже и поваров, на худой конец! Другие минералы - для геологов, металлургов и огранщиков, понимаете? Это даже не один мир, это множество миров, каждый из которых готов предложить что-то новое, нужно просто спуститься вниз и взять это! Да, многое там внизу представляет опасность, но это-то и прекрасно! Это зрелищно, это то, что может оказаться полезным для наших славных оружейников! Что, кстати, подводит нас к следующему пункту, - дайвер взял паузу для того, чтобы отложить в сторону гирю и сесть на шпагат, демонстрируя растяжку.
- Так вот, во-вторых, нижние планы - это полигон. Полигон, где можно испытывать любое новое оружие, не боясь последствий! Как вы, возможно, знаете, мы получаем предложения от спонсоров, в их число недавно вошел, например, магазин Mars Pars с предложением... Да, именно проверки их нового оружия, "Трезубца".
Ну и третий пункт снова связан со зрелищностью этих планов. Некоторые из них, безусловно, безопасны. И когда мы найдем надежный способ спускаться именно на эти планы, мы вполне сможем устраивать туда экскурсии для желающих. Есть и четвертая, и пятая, и даже шестая причины, но о них я сегодня умолчу, - Магнус хитро улыбнулся и подмигнул в камеру, - но если вы заинтересованы, то сможете узнать их во время нашей экспедиции. Новый план - новый факт от нас. Не пропустите!
|
|
-
На лице стража была улыбка, из тех, с которыми часто изображают просветленных монахов.
Красочный и неожиданный поворот!
-
Кто бы не победил в этом бою =) но, смотрю, история не оставила равнодушным никого. Затянула, так и хочется ее продолжать.
|
|
|
|
-
Да нихуя никто не умеет.
Суть сталкерской жизни.
-
Какой проницательный человек
-
А ведь тонкое наблюдение, да.
|
-
Кроме того, по заблудшему было ясно видно, что ему уже никогда не пробиться в сенат
))))
-
туземец мог знать, где тут фортуна
)
|
|
|
За долгие годы Сатурн научился засыпать даже под мерные звуки циркулярной пилы, издаваемые его несравненной Цецилией. Когда-то, когда он был на коне и выступал в Сенате, не слушать оппонента он себе позволить не мог, но сейчас, еще недавно несколько лет безработный - сколько угодно! Дражайшая супруга хоть и ворчала, а все ж таки справлялась с обеспечением семьи, впаривая славным жителям благословенного Рима идею посетить экзотические славянские бани с дебильным названием "Зимушка". Однако именно теперь ей пришла в голову идея расширить бизнес, для чего половина семейных сбережений ушла на покупку помещения, а остальная - на заказ необходимой атрибутики типа сушеных ветвей и черпаков странной формы.
Именно из-за этой злобной Мегеры, которая (и в глубине души Квинктиллий знал, что она была права) мощным ударом сандалии в брюхо скинула его с дивана. Если уж не можешь и дня прожить, грит, без спортивного канала, иди, грит, и зарабатывай на этом динарии. Старший сын, грит, Август, уже вовсю пашет юстициарием и зарабатывает столько, сколько ты, винное пузо, сроду домой не приносил.
И Сатурн устроился комментатором. Быть может, если его голос будет звучать по всей славной Империи, его дочь начнет его уважать? А то связалась с какими-то сектантами, вина не пьет, в оргиях не участвует, постится, в общем, разлагается морально. А недавно велела называть себя Марией, стала одеваться в рубище и пропадать по всяким вонючим подвалам, распевая молитвы и самоистязаясь. Не помогли даже разговоры про СПИД, который переносится ржавыми гвоздями, которые они вбивают себе в ладони.
Так что сейчас, преисполненный озлобленным ощущением того, что в жизни его что-то надломилось, Сатурн прихлебывал кофеек, который сроду терпеть не мог, листая страницы журнала "Patricius", а также газеты "Tempus" и "Roma hodie", не собираясь никуда торопиться.
|
Что было? Что будет? Картины того и другого стоят перед темными, как космос, глазами, словно происходят здесь и сейчас.
...
- Я боевой офицер! - Грохочет Учпочмак, саданув по пластальному столу офицера по кадрам. Вмятина остается внушительная. - Брал Ультиму-Зикс! Посмотри в свои бумажки!
- Все верно. - Спокойно отвечает штабная крыса. - Да, все верно. Вы уволены из армии.
- Какого хера!?
- Сокращение вооружений. - Пожимает хилыми плечами собеседник. Злорадство мелькает в белесых глазенках.
...
Стакан. Еще стакан. Третий - полупустой. В четвертый не падает ни капли. Бутылки кончаются так быстро, а эта проклятая жизнь все тянется! У кого бы занять? Лецик, Бейчмо, Вздрыжь, Поддых... Где же вы все.
...
- Я боевой офицер! Я Ультиму-Зикс брал! На Арахисе червя-Императора уложил с ребятами!
- У нас таких офицеров даже зэки в СИЗО брезгуют ебать. Бомжара вонючий. - Сплевывает сержант-патрульный. Шоковой дубинкой добавляет по хребту грязному бездомному, пьяным найденному в проулке. Грязь, мусор. Что это за мерзкие отростки у него на морде? Явно болеет чем-то, шваль. Хорошо, что недавно выдали новую герметичную униформу - а то развелось таких офицеров, еще подцепишь что-нибудь во время воспитательной беседы.
...
Все ломит. Сломанная ментами спина зажила кое-как, и теперь трудно ходить. Банда молодых бомжей прогнала с тепловой линии, еще и нычку с бутылками прибрала. Суки. Никакого уважения к ветеранам.
Как зиму-то пережить?
...
Молодая терранка дрожит от ужаса, пока четверо анималов вырывают сумку из ее рук и лапают где попало. Ей так страшно, что сил не хватает даже на крик.
- Э, чиго, сучка, упираешься, да?
- Давай-давай, эээ, нагибай ее уже, да?
- Отэц мне шлюху на дэнюху подарил - точь в точь как ты была. Нэ ты, случам, э?
Мерзкий хохот разносится над проулком. Увлекшийся молодняк не замечает, как из груды мусора встает скособоченная тень. Не слышат шарканья, с которым она заходит за их спины.
...
Щелкнуло что-то, пока безучастно смотрел на веселящихся ублюдков и их беспомощную жертву. Вспомнилось мутное прошлое, которое так старательно топил в паленой водке все это время. Нашел в себе силы подняться. Сделать пару шагов вперед.
Остальное руки помнят, как оказалось.
Провернуть до щелчка. Как тогда, на Ультиме.
...
Покалеченные трупы анималов устлали заплеванный асфальт. Свернутые шеи, оторванные руки, застывшие в ужасе лица. Удаляется дробный стук каблуков, затихает вдали визг спасенной, но не понявшей это терранки.
- Даже сумочку забыла, эх. - Качает головой Фтагн. Воровато оглянувшись, наклоняется над ней, открывает модную магнитную молнию. Немного денег, всякие женские штучки...
Листовка. Черная. Три красные точки посередине. Вокруг - смутные волнистые контуры. Щупальца?..
Учпочмак резко выпрямляется, не обращая внимания на стрельнувшую по всему телу боль.
ОН.
...
Решение окончательно оформилось, когда Фтагн увидел в телевизоре за витриной свое лицо. Его трудно было узнать, но он, к сожалению, смог.
- Разыскивается... Четыре убийства... Рецидивист... Убийца молодого Гогишота Бурканяна, сына почетного члена планеты Цикивала Бурканяна...
Пора.
...
Висит мешком потрепанная старая форма, с трудом выкупленная обратно из ломбарда. Приятно оттягивает карман украденный там же древний пистолет. Дребезжат вокруг ржавые стены космического дальнобойщика - водитель тоже был на Ультиме и помнит Фтагна. Правда, другим. Но помнит. Он согласился подбросить героя - хоть место назначения и находится на самых задворках Галактики. Хоть оно и окутано жуткой славой.
Говорят, культисты Хаоса захватили один из миров бывшего СМСР и живут там согласно своим обычаям. Говорят, они призвали Древнего.
Учпочмаку нечего дать в ответ, но водитель и не просил ничего. Сохрани Рхан-Тегот его добрую душу.
...
Обсидиановые стены храма вокруг. Запах допотопного пороха. Трупы культистов с продырявленными головами. Да, руки помнят, как стрелять. Хоть что-то. Скоро все станет по-другому.
Громадное изваяние во тьме. Три глаза-рубина. Цветок щупалец вокруг.
- Мы знакомы. - С трудом поднимает голову вверх Учпочмак. Скрипучий голос тонет в окружающем мраке.
- Однажды ты звал меня. Я пришел.
|
|
-
психоморгонологическую и некрокибермедицинскую помощь
|
|
|
THE MISTAKE
The Architect sat in his chair, watching solemnly as the never-setting sun hovered over the City of Bowls. He did not know when he had last eaten, or slept, or left the room. These days, he could only think of one thing. He might have made a mistake.
The first weeks after the Deed were good. In the streets, people would celebrate, and sing, and dance like careless spirits from the old tales. For once they forgot all their quarrels and were truly together, bonded by partaking of the holy gift of blood and life. In the joy of those days, they did not look like they would ever need any justice, be it from gods or from their own equals.
The problems began when the bloodstream started to run out. All of a sudden, there wasn't enough blood for everyone. And they wanted more, badly.
All attempts to ration the blood failed quickly because people did not trust those in charge, and rightfully so. Some were smart to fill up and stash a couple bottles. Others wanted to buy them, but no one would sell. Money, power, women — nothing mattered anymore except for the blood. Many were robbed. A few were killed. The city was slowly slipping down into madness.
The Architect observed from the balcony, like a king keeping a bitter watch over his dying kingdom. Down there, they fought over the drying red trickles. They licked the salt off the ground like animals, hoping it had soaked up a few drops. But there was more. Dark, bizarre rumors filled the city. Rumors even he could not hide from in his secluded tower.
They had always said they wanted justice, and he worked hard to give them a chance at that. But in the end, all they craved for was this accursed blood. Perhaps they were not ready for this gift. Perhaps it was never meant for them in the first place.
Perhaps he made a mis...
"Dinner's waiting, love."
The Architect leaped up in his chair. It was only his wife. His beautiful, loving wife. She had been standing beside him for who knows how long, while he was deep in his thoughts. Since when has she developed this ability to creep up on him so silently?
"I'm not... I'm not hungry, darling," he replied, quickly regaining his stature after the momentary embarrassment. "Anyway, how have you been? Where's Jenny?" Jenny was the Architect's daughter, a wonderful creature of age ten.
Somehow, his wife seemed puzzled at this simple question. She thought for a while, knitting her brow like a child. "Dinner's waiting, love," she finally repeated with a happy nod.
The Architect's heart froze as he recognized the wet glint in her eyes. "Have you been drinking it?" he asked quietly. She did not reply. In a second, he rose up and approached her. "The blood. Have you been drinking it?" he demanded, shaking her by the shoulder. As he shook, her head cocked helplessly to the side like a doll's. She closed her eyes and smiled dreamily. Somehow, her teeth seemed bigger than he remembered. And certainly much pinker.
The Architect gasped with anger and despair. He'd told her not to, he'd told her so many times not to!.. He had seen too much of what that blood does to people's minds. And now his wife, his careless, idiot wife, was one of them. For the first time since their wedding, the Architect almost felt like he would hit her. And then he noticed her hands. She saw him stare at them and waved them awkwardly in front of his face with a quiet chuckle. They were oily red with blood. Human blood.
"The dinner..." she whispered before bursting into nervous, trembling laughter.
The Architect pushed her away and rushed downstairs. The kitchen was a mess of red. And at the center of this mess, on the table, lied Jenny. She looked exactly as he knew her, ever so pretty in her favorite yellow dress. The only thing missing was her head. Under her neck was a tub full of dark, thick blood.
He paced the room desperately, looking for anything that could help, refusing to admit it was too late. Then, suddenly, it became very hard to breathe. He felt a sharp sting in the chest, and his legs failed. He sat on the table heavily, almost falling, and made a strange whistling sound that turned into a quiet, high-pitched howl. He clutched his daughter's tiny cold fingers. And then he wailed.
"You don't like it?" he heard his wife's voice over the sound of his own sobbing. She stood in the door, smiling diffidently. "It's not as good as what you gave us. Still good though."
The look the Architect gave her was not human. He jumped up and grabbed the nearest thing, which happened to be a butcher's knife. And, with a terrible scream, he slammed it onto his wife's head. The knife hit between her neck and shoulder, slashing her open with a loud chunk, and stuck in her chest.
Somehow, she managed to stay on her feet. She looked in astonishment at the handle sticking from her body, then at the Architect. "Why, love?" she asked in somebody else's voice. "Why, love? Why, love? Why love?" she kept repeating on a single note, like a broken clockwork toy, as she moved slowly towards him, grabbed his neck with her both hands and started squeezing.
The Architect did not resist. He realized he had made another mistake. He forgot that only beheading could kill one who'd tasted a god's immortal blood.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Я смотрел на то, как погибает этот мир в горниле Великой войны. Воистину, эта война обязана уничтожить всех и каждого. Никто не остался в стороне.
Гордые эльфы не могли спрятаться в своих лесах, потому что солдаты Бездны сожгли священные деревья дотла. Напалм имеет свойство не обращать внимание на магическую защиту, особенно сброшенный с воздуха.
Упрямые дворфы со своими младшими кузенами гномами не смогли скрыться в подземных чертогах. Подземелья всегда находились ближе всего к Бездне и там была вотчина демонов. Никакая доблесть, отвага и мастерство не сравнятся с безумием бессмертных тварей.
Поначалу никто не считал, что стоит вмешиваться в очередную заваруху, которую устроили люди. Человеческие королевства воевали с самого появления этой расы в мире. Даже сами люди не думали, что все приобретет такой серьезный оборот. Так было до первого предсказания Безумной провидицы. "Он придет и вместе с ним падет Старый Мир. И Новый возникнет из костей и крови Старого!"
Из отдаленных провинций Королевства стали приходить вести об ордах нелюди, которые собираются под знаменем Зеленого Дерева и вырезают целые поселения, оставляя в живых лишь обрезанные обрубки людей. Им оставляли лишь возможность говорить, но чаще всего несчастные лишь кричали.
Хранитель Столицы стал формировать Отряд, с благословения Короля. Отборные воины преследовали некий Культ Бездны, повинный во вспышках Чумы на континенте и массовых исходах зомби в крупных городах.
Тогда он и объявился, Темный Властелин в светлых одеждах.
Он выглядел как обычный человек, без рогов, без облака серы вокруг себя. Властелин не был Дьяволом во плоти. Удивительно, но он предложил королям и вождям встретиться и поговорить. Обсудить условия их сдачи без лишней крови. Никто не воспринял это предложение всерьез. Надежда на божественное покровительство и Гильдии Магов, на священные реликвии и человеческую доблесть.
Все оказалось тщетно, разбито и уничтожено. Люди сами вставали под его знамена. Доблесть и мужество проявляли кобольды при осаде крепостей Королевства и умирали с именем своего повелителя на устах. В последнюю битву бесстрашно шли тролли, обвязавшись бочонками с маслом и порохом. Бросались под копыта конной лавы цвета рыцарства мелкие гоблины, только лишь чтобы получить надежду на Новый Мир.
Когда армии Бездны двинулись в сторону Королевства, иллюзий больше не оставалось ни у кого. Оставалось пустить в ход последнюю карту, Святой Меч, древнюю реликвию, которая дышала магией Света. Обычному существу не было под силу совладать с ним. Меч, как говорилось, не в себе часть божественного замысла со времен Пробуждения Первых. Нужен был Герой.
Никто не знал откуда он пришел. Его взор был ясен и тверд, он был бесстрашен и невероятно силен. Его Образ грезился священникам и провидцам и именно так мир узнал о Его явлении. Пройдя в одиночку от одного края Королевства до другого, Герой уничтожал монстров и тварей Бездны на своем пути. Он сражался плечом к плечу с Отрядом и они могли назвать его своим другом. Многие жизни он спас, и в Столицу вступил в пору невероятной нужды. Как только Герой переступил границу города, люди услышали, как Меч звонко запел, признав в нем своего хозяина. Как только Герой положил руку на рукоять Меча, они, вдруг, исчезли в ослепительной вспышке без следа.
Столица пала. Хранитель оказался схвачен, Ритуал Освобождения должен был свершиться в срок. Все шло по плану и ничто не могло помешать его исполнению.
Герой шел по ступеням замка. Миньоны стояли по сторонам, он видел их взгляды, слышал их шипение, однако они не трогали его. Красные огни из глаз нетопырей светили по углам. Они провожали мужчину своим стеклянным взглядом. Свет исходил от Меча и рассеивал тьму впереди, внушая уверенность.
Тронный зал оказался обычной комнатой. Небольшой, стены которой были увешаны мониторами слежения. Возле входа слегка искрил остов гиноида модели МР 42. В кожаном кресле, спиной к Герою сидел Темный Властелин. Он вдруг заговорил:
- Я ждал тебя. Видел, как ты идешь на своих мониторах, - он махнул рукой. – Знаешь? Хранитель смог-таки выбраться и прервать Ритуал. Все же он удивительной стойкости человек. А, да, я иногда забываю, что у генетических мутантов этой планеты есть самоназвания. Удивительной стойкости вальк. Убил моего культиста голыми руками, вбил ему в глотку магические оковы. А помогал ему в этом Эльтин! Глупый парень, вот что скажу. Он был в шаге от успеха. Впрочем, не буду его винить, мне нравятся такие поступки. В этом виден характер. Киношный характер, согласен, но все-таки. Подобные вещи оживляют мой скучный быт, когда все идет по плану.
Я повернулся в своем кресле и посмотрел на Героя с улыбкой. Он держал в руках то, что не хватало для завершения моего плана. Идиот Гриша даже не понимал, на какую вещь он наносит свое напыление. Любитель «улучшить» то, что и так работало прекрасно.
- У меня был друг. Он говорил мне когда-то – на случай полагается лишь тот, кто недостаточно подготовился.
- Так ведь это говорил ты сам, - улыбнулся Герой в ответ и шутливо погрозил пальцем. Темный Властелин рассмеялся и развел руками.
- Я не могу скрыть о себя самого правду, - сказал Макс и поднялся с кресла.
- Пойдем, все готово.
Властелин положил руку на плечо Герою и повел его по коридору.
Герой заговорил:
- Я даже не думал, что вариант с клонированием окажется таким успешным. Все-таки мы противостояли не только магически-активным существам, но и прогрессору с гиноидом. Гриша, видимо, слишком плотно подсел на местный самогон, чтобы заметить сходство в генной структуре.
Властелин пожал плечами:
- Когда ты проводишь столько лет притворяясь стариком, немудрено слишком вжиться в роль и перестать думать рационально. Что с него взять.
Они вошли в светлую освещенную лабораторию. Белая плитка, холодный свет диодных ламп. Две колбы в человеческий рост стояли рядом и были заполнены стабилизационным гелем. Между ними – силовая установка. Герой уверенно прошел к ней и воткнул Святой Меч в установку. Гель начал насыщаться КСО-частицами, нагнетаемыми из Бездны этого мира и входящей в резонанс с силой самого Меча.
Герой и Властелин разоблачились и теперь, несмотря на разные черты лица, было заметно их невероятное сходство. Тела были практически идентичны.
Они одновременно подошли к своим колбам и погрузились в них.
Хранитель ошибался. Существовало не одно место для проведения идеального Ритуала. Я высчитал их еще до того, как сформировал первые отряды тварей, до того как тщательно спланировал весь план с обретением Меча. Точность местонахождений Тайных Мест требовалось для того, чтобы понять – где и в какой точке мира придется устроить невероятные гекатомбы из безвинно умерших существ. К сожалению, частицы Бездны лучше всего взаимодействовали на фоне боли, страданий и смерти. А частицы Небес реагировали на доблесть, самопожертвование и подвиг. Потому самые отчаянные сражения проходили именно там, где проходили. И их исход был предрешен.
Аппаратура работала на пределе возможностей. Силовые установки пытались выполнить практически невозможное – слить в одной биологической оболочке две разнополярные структуры КСО-частиц. Предохранители выходили из строя один за одним, но их было приготовлено с запасом. Меч вскрикнул почти как человек, после чего сломался. Рукоять, увенчанная орлиными крыльями, одиноко зазвенела по больничному кафелю. В лаборатории стоял крепкий запах гари, озона и успеха.
Герой вылез из своей капсулы и расправил плечи. Он стал выше, мощней, он ощущал себя уже не человеком, но чем-то большим. Дрон-прислужник въехал в зал.
Властелин вывалился из своей капсулы и закашлял кровью.
- Ты знаешь, что должен сделать…
Герой кивнул. Он протянул руку к ящику, который привез дрон и снял крышку. Внутри, обложенный кусками льда, лежал тот самый снаряд от корабельного орудия класса «Томагавк», металлический топор из КСО-нейтральных частиц.
- Темный Властелин должен умереть, - прохрипел Макс и закрыл глаза.
Удар.
Хруст.
Я сидел на троне из яшмы, мрамора и золота. У моих ног лежали бывшие короли и властелины этого мира, все Зло и все Добро. Темный Властелин должен был умереть, чтобы дать место богу этого мира. Повелителю и новому Императору. Эта планета будет лишь началом моего бессмертного и великого правления.
Я посмотрел на себя в ручное зеркало и прошептал:
- У меня был друг… И это был я сам…
|
- Координаты цели получены, - произнесла МР 42. Ну как произнесла. Частота, неслышимая человеческому уху. Да и вообще какому-либо уху. Да и вообще кому-либо. Радио. Невидимая сила, непонятная местным. Но понятная нам.
Это неважно. Вот он, Темный Властелин. Сидит на своем троне. Ну как троне...
Кожанное кресло. Ряд мониторов. Приборная панель. Кнопку нажал - и вот еще одна душа возносится на небо. Прогремел приказ в микрофон - и еще один отряд рыцарей испепелен.
Сильнейший маг, ага. Местная, мать его, шишка.
Один из нас.
Дрогнул Темный Властелин. Повернулся медленно в своем кресле. Он-то слышит радио. Вон, на том мониторе засветились слова. "Координаты цели получены".
- Орбитальный удар, ха? - ухмыльнулся Темный Властелин, оценивая Марусю взглядом, - Снаряд, имунный к магии. Ни один волшебный барьер его не остановит, ни один маг не отразит. Умно. Но бесполезно!
На мониторах засветились мощные агрегаты. Лазеры. Ракетные установки "земля-воздух". Ранее спрятанные в подземных шахтах, а ныне медленно понимающиеся из земли. Томагавк будет испепелен еще до того, как войдет в атмосферу. Как бронежилет плохо защищает от выстрела в голову, КСО-нейтральный металл совсем не защищает от чисто технологической, немагической защиты.
- Зачем, Макс? Зачем все это? - беспомощно вопрошала МР 42, - Зачем ты прибыл с нами на эту планету? Только для того, чтобы нести смерть и разрушение?
- Смерть? Разве все эти люди на самом деле умирают? Разве мы не строим для них Рай?
МР 42 молчала. Макс был прав.
Говорят, что трудно быть Богом. Быть Дьяволом легче.
- Вся эта экспедиция полна лжи и лицемерия. Мы приходим с благой целью - спасти аборигенов от самих себя, помочь их техническому прогрессу, вознести их до нашего уровня. Мы строим гигантский компьютер в небесах, и загружаем туда сознания всех умирающих, спасая их. А потом мы... сидим и ничего не делаем? Почему, скажи мне, почему?
- Мы сохраняем их культуру, - слабо произнесла Маруся, - оставляем им право выбора. Даем им найти свой путь.
- Лицемерие! - прогремел Макс, - Их культура - Ад. Они убивают друг друга, споря, чей бог лучше. Они уничтожают свою планету, засоряя ее отходами своей жизнедеятельности. Они сжигают еретиков на костре. Они похищают детей и продают их в рабство. Их идея культурного мероприятия - гладиаторский бой насмерть.
Маруся молчала.
- Не далее чем месяц назад один из местных королей захотел себе новую игрушку. Девочку десяти лет от роду отняли у родителей. Ей ампутировали руки и ноги, обрезали внешние половые органы и вырвали язык. Она обречена жить ради развлечения одного больного ублюдка. Никакие соображения культурной аутентичности и свободы выбора не убедят меня в том, что более этично оставить ее в живых, вместо того, чтобы загрузить ее сознание в облако и дать ей жить полноценной жизнью в технически развитой цивилизации. Наш путь объективно лучше.
- И лишь поэтому ты устраиваешь планете геноцид?
- Это не геноцид. Я называю это релокацией.
В руках Темного Властелина мелькнуло дуло пистолета.
- Прощай, Маруся.
Прогремел выстрел. Пуля попала Марусе прямо в блок питания. На последних остатках заряда конденсаторов, она отправила последнее сообщение. Герой! Поторопись! Догони меня! Судьба мира зависит от тебя! Убей этого безумца и останови геноцид! Герой!..
Последний светодиод погас. Темный властелин развернулся обратно к мониторам.
- Герой, хм... - задумчиво произнес он.
|
Смотрю на мониторы. Окружают. Отряд орков, маги тьмы с ними, да живность какую то еще притащили. До сил основной армии далеко, а передовые отряды выслали. По ключевым целям бьют. А про мою хижину многие знают.
Переключил внимание на один из парящих мониторов. Эльтин... Физиономия крупным планом. Отличную спутники картинку дают. Чашку к небу тянет. Не хорошо с ними получилось... не хорошо. Но надо. Работа такая.
Достал из кармашка фляжку. Тоже хлебнул. Хекнул. Что умеют тут делать местные ксеносы, так это самогонку. А дворфы так самые лучшее в этом специалисты.
Смотрю уже очередную свою ворожбу кастуют. Коснулся деревянного протеза. Деревянный он только снаружи. А внутри чего только не напихали. Сейчас врубил подавитель магии. Важно, нельзя опаздывать. Время головастые рассчитали тутелька в тутельку.
- Код красный. Запуск протокола экстренной эвакуации.
Не нужен больше этот сарай. Щелкнуло. Пол расходиться, доски отъезжают в сторону, как и земля под ними. Лестница в глубину. Иду вспоминаю. Вот лаборатория. Вот архив. А вот и арка портала на корабль. Захожу. Что взять на память? Смотрю на руки. Сам не заметил как из куска дерева со стола схваченного белочку вырезал. Психолог рекомендовал для снятия стресса вместо водки. Нет ее тут. Да и не положено. Вот и завалено округа зверьками, да образами всяких диковинок местных. Всем дарю, когда путешествую. Вот и любят меня, местные ребятишки. Значит белочку.
Моргнул и на месте. Сразу дом чувствуется. Дубориловка. Выдохнул, аж пар из-за рта виден. Как сломалась термогуляции, так запасную часть для ремонта до сих пор не выслали. А вот снизу сейчас жарко. Система самоуничтожения отработала. Нету хижины и подвальчика больше нет.
Пора избавляться от маскарада. Потянул за лицо, да содрал его. Ногу отсоединил. Не нужна больше. Воткнул регенератора. Нога отросла, а сухие мышцы снова приобрели в объеме. Глянул в зеркало. Что за дела? Как будто еще хуже выглядеть стал? Тяпнул. Хуу. А вот теперь хорош собой.
Холодно. Натянул штаны с подшерстком, телогрейку, да шапку ушанку. Сразу о родине воспоминания навевает. Но ладно, нужно заканчивать с последней миссией в этом фэнтэзи. И что бы еще раз по пьяни играл на место оперативной работы. Да не в жизнь.
Командная рубка. Мониторы, мониторы. Вот на одной из них промелькнула недовольная рожа крысы из штаба планирования. Глазами посверлил. И что ему не нравиться?
Через настенный иллюминатор виден голубой шарик. Ну прям Земля. Только поверх наложен график циркуляции КСО частиц. Манны по местному. Два полюса. Один это город. Где сейчас должны вот-вот начать ритуал пространственного искажения. Благо инструкцию культистам доставили, и все популярно объяснили. Рай, все дела, ну и так далее... Пунктуальные эти сектанты, не отнять у них этого. Тащат уже катализатор. Второй. Так называемый местный Темный Властелин. Сильнейший маг этого мира. А значит и пользователь системы управления КСО частицами установленной в ядре планеты. Бездны по местному.
- Начать подготовку системы Томогавк.
Я бы назвал колун, это более по нашему. Прокаченная версия рейлган пушки, которая стреляет снарядом напоминающим по форме метательный топор вымершего народа, полностью вылитого из КСО нейтрального металла. По местному нулификатора магии. Яйцеголовые говорят у такой формы аэродинамика лучше. А я говорю, какая еще аэродинамика у штуки которую разгоняют к скорости света?
Кстати, у Героя Святого Меча, как раз на дрыне напыление из этого метала сделано. Старался.
- Захват координат цели. Перемещение станции на позицию выстрела.
А вот и он. Тоже проклятый по местному. Он способен чувствовать особо сильных пользователей КСО-частиц. Поэтому и был выбран героем, аж свиток с предсказанием вместе с руинами пришлось для него слепить. Что бы народ проникся. Ох... уж этот отдел планирования, вместо отряда десанта вечно ерунду какую то придумают. Только бы культура не пострадала от внешнего вмешательства. А то что мы сейчас собираемся пульнуть орбитальной пушкой по местной шишке, вызвав его смертью освобождение огромного куска КСО-частиц от контроля, одновременно с этим создав полярную резонанс волну ритуалом, в результате чего все это добро выбросит за пределы атмосферы планеты и местная магия, со всеми проклятыми и другой экзотикой сойдет на нет. Это не вмешательство? Зато яйцеголовые спокойно в ядре поковыряют. Да и следующему после меня специалисту правильное развитие внедрять будет проще. А то магия их делов то делает...
Ладно, проехали. Где там фляжка? Потеплело. Сразу навеяло воспоминания о боевой подруге. По легенде внучке моей. Которую отправил вместе с героем на поиски Темного Властелина как проводника. А по факту охранять. Сейчас как раз координаты местного глав гада шлет. Нашли. Жалко ее....
Гиноид модели МР 42. Или Маруся, как называют ее ласково космодесантки штурм отрядов. Самое главное в ней, не забитое тело смертоубийственным снаряжением, а она... функция подогрева. Хряпнул. Хорошо, что ему две штуки выдали. Как раз еще одна под кроватью лежит, а то.... холодрыга, а лететь назад долго.
|
Светало. Неразговорчивый нелюдь с юга взглянул на небо. Вскоре он останется последним оставшимся в живых из их отряда. Дело, с которым его прислали сюда, можно считать сделанным. Пусть оно заняло гораздо больше времени, чем он рассчитывал, но те, кто яростней всего защищал этот город от вторжения злых сил, наконец по большей части уже были мертвы, а последний скоро к ним присоединится. Те, кого он называл друзьями. Те, кто стоял на пути между ним и землями, обещанными тёмным Властелином.
А ведь надо было-то всего ничего.
- Внедрись в их компанию. Завоюй их доверие - с этими добряками будет несложно это провернуть. И в подходящий момент ударь их в самое сердце. Обеспечь моим войскам проход и ты будешь достойно награждён. Видел ли ты земли к востоку от великой реки Мох? Теплый, благодатный край, именуемый так же Зелёным. Справишься - и я отдам их тебе и твоему народу. Вместе с местным населением, разумеется.
"И никаких больше голодных годов, когда старики вынуждены уходить в снега, лишь бы не отбирать у молодых пищу? Когда дети дерутся из-за сушёной рыбьей головы? И не нужно будет плыть за сотню миль лишь ради того, чтобы ограбить соседей, которым повезло жить в более благодатных местах?" - хотел спросить юноша, но не стал. Ответы на эти вопросы он прочитал во взгляде Властелина, показавшемся ему необыкновенно тёплым. Отеческим, можно было бы сказать. И Эльтин понял - да, так и будет. Надо лишь только уничтожить несколько совершенно незнакомых ему людей.
А теперь, когда он наконец справился с этим, когда, по идее, он должен был радоваться будущей награде, в душе его было пусто. Как он ни старался держать дистанцию всё это время, у него это не вышло. И вчера он перерезал глотку не "нарядному хвастливому хлыщу", а Карстену де Мафсу, придворному картографу и мастеру-арбалетчику. Не "горбатого карлика" он отдал в руки культистов, а Хранителя, типичного валька и знатока тайных наук. "Черномазый слепой колдун", "жирный монах", "надменная святоша", "серый молчун, который небось даже спит не снимая доспехи" - все они исчезли, уступив место настоящим, живым людям, хорошим знакомым Эльтина.
- За вас, друзья, - юноша поднял к небу глиняную кружку, наполовину наполненную чем-то крепким, найденным им в таверне с разбитой в щепки дверью и частично прогоревшей крышей. Выдохнул, опрокинул в себя добрую часть содержимого, поморщился. Когда всё это закончится - он непременно разыщет их тела и похоронит их по-человечески.
Солнце наконец полностью поднялось над горизонтом и юноша начал собираться в дорогу. Нужно было доложить Властелину о полном успехе их предприятия. К этому моменту и Хранитель должен быть уже мёртв. К этому моменту из друзей Эльтина оставался в живых лишь один. Он не был воином, нет, он был стариком, но жил он в краях, еще не затронутых войной. Одноногий калека, изобретатель, резчик по дереву и просто хороший человек. Некоторые называли его...
|
|
Дошли таки. Подуставшие, но живые и почти здоровые. Можно было наслаждаться нехитрым бытом лагеря, сушить портянки, поискать кухню и выпросить у местных поваров дополнительный сухпаёк, шутить шутки с подвернувшимися анималами, попинать дохлого террана-неудачника и вообще всячески отдыхать... Но нельзя. Не до того было. Дела были серьезные, не до развлечений. Такие дела, что даже отоспаться-то не факт что получится.
Первым делом псиат нашел подходящую плоскую поверхность, карандаш и бумагу. И начал:
"Успешно разбомбив предположительное расположение тяжелых артиллерийских расчетов, экипаж бомбардировщика "Овощебаза" под командованием гвардии ктулх-майора Фтагна приготовился к десантированию. К сожалению, на борту находился замаскированный под улюка Банангла инсект, обнаруженный майором сразу после сброса бомб. Раскрытый диверсант попытался привести в негодность системы корабля, что привело к жесткой посадке, в которой погибли псиат 1 ранга Вздрыжъ, штурммедтехник Поддых, Виверна Коммунизма Даздраморгон и был тяжело ранен сам майор Учпочмак. Вследствие грамотных действий горгон-моргона Коргона..."
Проклятье! Какого к улюкской матери Коргона, поназывают, понимаешь, детей почти в рифму, потом не заметишь, как кого-нибудь да перепутаешь. Аккуратно исправив имя, псиат продолжил:
"К сожалению, Даздраморгон за неимением действенных средств лечения виверн перешел в безвозвратные потери.
Помимо этого во время высадки силами нашего отряда был уничтожен контейнер с инсектами, а так же вызван Рхан-Тегот. Последнего удалось своевременно локализовать и нейтрализовать усилиями базилевса Левондишвили."
Буквы на бумаге вызывали зевоту. Но нужно было продолжать. Наука!, стычка Фтагна с Поддыхом... На этом моменте Вздрыжъ понял, что не знает, что именно писать. В итоге, поразмыслив, он решился:
"... отходить в лес, оставшись прикрывать отход вместе с Поддыхом. После перестрелки, ктулх-майор догнал нас уже один." - пусть там читающий голову поломает. От кого прикрывать, с кем перестрелка, почему один? Вот так вышло и всё тут. Продолжил. Про киборгов, волну арахно-инсектов, выполнение каких-нибудь нормативов по отстрелу, взрослых арахно-инсектов...
"В этом бою снова отличился Когорн, ударными темпами превратив всех противников в камень. После боя же имел место необъяснимый погодный феномен, заключавшийся в спонтанном фокусировании пучка фотонов исходящих от местной звезды в моих глазах, вследствие чего следующие несколько минут я не имел возможности целостно воспринимать окружающую действительность и был затоптан чем-то шумным и гигантским. Шумное и гигантское вскоре было расстреляно усилиями всего отряда и оказалось большим инсектом. Так же в стычке пострадала броня и электроника большинства членов отряда. Мелкие поломки были устранены на месте."
Дальше шли мелочи, с описанием которых Вздрыжъ не заморачивался. Видения будущего - с отдельным упоминанием о воздушных силах противника, геолиски, десантирование Жруна, снова инсекты, расстрел, пси-стычка с королевой, тактическая находка Бейчмо - разумеется без подробностей, какая именно это была находка - засада инсектов.
"В этом бою снова отличился Когорн, метким выстрелом в голову уничтожив командующего противника."
Необычайные защитные способности Бейчмо, руки Рхан-Тегота и их усмирение, расстрел инсектов, жесткая посадка самого псиата, расстрел инсектов. Финиш. Про странные колебания со стороны Жруна не стал писать - а ну как заберут бойца, что они опять без медика делать будут?
Подумав, дописал еще:
"Во время миссии особые успехи проявили:
Лецик Левондишвили - в магии порядка и ограничениях призванных существ.
Когорн - в уничтожении инсектов любыми доступными методами и оказании первой помощи в отсутствие медтехника.
Бейчмо - в поддержании обороноспособности отряда и защите его членов."
Такой, в общем, скорее позитивный рапорт вышел, чем нет. Закончив, Вздрыжъ направился к госпиталю. Может там ему глаза до конца починят? А если нет - то может хотя бы на больничной койке вздремнуть получится.
-
Вследствие грамотных действий горгон-моргона Коргона...Раз горгон-моргон Коргон вдруг поехал за кордон, У моргон-горгон Коргона было дело за кордоном Ай кордон, кордон кордон! Ай моргон-горгон-коргон! Рассекретили Коргона: нет горгона, нет моргона( (с) Фольклор огненных лет
|
|
Черное небо растянулось, покрыло собой пол мира. Три четверти. Весь.
Вспомнилась мать, напевающая унылую песню за своей работой. Треск распарываемых нитей под ее ножем. Щелк. Щелк. Звук рвущейся ткани. Обшарпанная, заклеенная старыми неказистыми обоями стена. Рисунок этот на обоях. Так уж он намозолил глаза, так врезался в память, что снился даже через десятки лет после того как тот дом снесли. И вот сейчас, снова.
Капли испарины на оконном стекле. А за окном... за окном должен быть дождь, серое небо с проблесками солнца. Точно знаешь что там должен быть дождь, потому что он всегда там в этом сне. Но сейчас там тьма. Абсолютная, непроницаемая тьма глаз псиата. Были тучи косматые, да ушли. Сползли за горизонт, втянулись в щели, оставив только эту комнату со старыми обоями, портретом Вождя на стене и заунывной песней матери. Брата нет. Ушел. Проиграл. Сдался. Сам сдался, после того как проиграл. Что проиграл, Жрун не знал. Но что-то, потерю чего не мог вынести, не мог вынести стыда перед семьей, перед матерью, перед ним. Играл он тайно. Нельзя было тогда не тайно играть. И правильно, что нельзя. Но все равно - не помогало. Так вот играл. Был у него дружок... из "этих", а у него были нарды. И карты. И другие дружки, тоже "из этих". А у них притон. Картан, как их тогда называли в газетах. Подпольное гнездо разврата.
Он говорил, что все честно. Что там мол есть три стола, а над ними свет. Что место выбираешь сам, и никто не сажает тебя спиной к картине или зеркалу, через которое твои карты видны как на ладони. Он видел, как одни выигрывали, а потом их можно было встретить снова живыми и здоровыми, что ему самому удалось выиграть дважды.
А потом он проиграл. А потом проиграл снова, последнее. А потом проиграл и то чего у него не было. Ушел, говорил, как пьяный.
И сдался.
Укатили его далеко и надолго.
Укатали.
Во тьму.
И они остались вдвоем. Жрун, маленький, с большими блестящими глазами. И мать, сгорбленная, сутулая, поющая заунывную моргонско-народную. Вот тогда он обещал себе, что с ним, такого не случится. Поклялся, что в лепешку разобьется, но оправдает возложенные на него надежды. Сначала - её, той что дала жизнь. Затем - Его, того чей портрет строго смотрит со стены. Затем - их, товарищей, пациентов. Всех и каждого, кто доверял свои жизни в его лапы. Сначала - долг. А все остальное - после...
- После победы, - прошептал Жрун так тихо, что даже товарищ псиат первого ранга не услышал в этот раз его слов. Не услышал, но несомненно почувствовал.
|
Закончился бой, нужно было срочно выдвигаться. Ночная степь навеивала странную тоску на Бейчмо.
Остаток пути он шел молчал - на него нахлынули воспоминания. Особенно смотря на киборгов, что ковыляли рядом.
Рос он у матери одиночки. Отец, как говорила мама, "пошел на фронт, инсектов бить". Это могло многое значить, а вот что именно, Бейчмо никогда не уточнял. Жили они в маленькой, тесной комнатушке комуналки возле туалета. В той квартире всегда было шумно, всегда было много народу - помимо них в той коммуналке жило еще три семьи моргов и еще одна анимальская. Летом пекло так, что не надо было тратиться толком на масло и газ, чтобы что-нибудь пожарить, а зимой стены и окна промерзали насквозь, становясь очень хрупкими. Туалет всегда был занят, холодильник - заставлен. Все были на виду друг у друга, и все друг дружку ненавидели друг друга. Гиббонидзе презирали Горкморга, за то что Морк, патриарх их семьи был горький пьяница и клянчил деньги, Тучиловы ненавидели Гиббонидзе за то, что у них вечно по ночам плачут их трое новорожденных, а Тучиловых не любили все, потому что, если верить слухам, Тучилов-младший имеет талант псиата, и стучит на всех.
Ему с мамой помогал его сосед, Бомбард, забитый, тихий, но в чем-то гениальный инженер. Он работал на местном заводе, конструировал новых киборгов. Приносил гостинцы, еду, помогал по хозяйству. Без него бы Бейчмо не сумел бы толком пробиться в люди. Сам он очень долгое время думал, что на самом деле это Бомбард был его батей. До одного момента - когда Бейчмо, еще ученик старшей школы, придя домой застал то, как Бомбарда избивал некий здоровенный, пьяный моргон. Рядом уже валялся Морк Горкморг, держась за голову. Тот моргон был весь в татуировках и совершенно дикого вида, явно бывший ЗЭК, отслуживший много лет. Бейчмо, недолго думая, налетел на здоровяка и принялся мутузить его. Единственная причина, почему тогда Бейчмо выиграл, это была внезапность. Затем, недолго думая, выкинул его в окно. ЗЭК, пролетев вниз два этажа, приземлился, неуверенно встал и проорал, смотря прямо в глаза Бейчмо:
- ТАК ВОТ ТЫ КАК ТЕПЕРЬ С БАТЕЙ ОБЩАЕШЬСЯ, ДА, АНИМАЛЬЕ ОТРОДЬЕ?!? Я ТЕБЕ ЭТО ЕЩЕ ПРИПОМНЮ, МАЛОЛЕТКА ПЕРЕРОСТОК!
И, неуверенной походкой, пошел прочь. Бейчмо помог встать Бомбарду, тот был еще жив, и, в принципе здоров. Увидев молчаливый вопрос в глазах подростка, Бомбард кратко ответил:
- Твой отец. Настоящий. Были друзьями. Когда-то. - Молча сплюнул на кровью пол коридора. - Можешь больше не беспокоиться.
На некоторое время все затихло. Бейчмо еще судорожно ждал, что его отец вновь еще раз вернется, но этого так и не случилось. Прошла неделя. Две. К началу третьей за Бомбардом пришли. Оказывается, часть киборгов оказалась с дефектом, они как-то сбежали с завода, и порезали на куски какого-то бомжа. Беднягу невозможно было узнать, в настолько мелкий фарш его покрошили. Инженера забрали в лагеря за халатность.
Когда вечером пришла мать Бейчмо, она поинтересовалась, что случилось.
- Бомбард ушел на фронт, инсектов бить - кратко, скупо ответил Бейчмо, наливая чай в граненые стаканы.
Молча выпили соленый чай вместе. В тот вечер даже детеныши Гиббонидзе молчали. Потом в комнату Бомбарда въехали Тучиловы, отчего их стали ненавидеть еще сильнее.
Пропало наваждение. Засада! Время вернуться из мира грез, в мир реальности.
- УРРРА! - Осмотрелся Бейчмо, пытаясь выявить среди нападавших главного. Убив его, они лишатся мозга! Или не они. Но неважно.
- СТРЕЛЯЙТЕ ВОН В ТОГО, ЧТО СБОКУ! ОН ЛИДЕР ЭТОЙ ШАЙКИ!
-
Убив его, они лишатся мозга! Или не они. Но неважно.
УРРРРА!
-
Играть в игры увлекательно даже одному. Играть с людьми - х10 веселей. Играть с талантливыми людьми - это просто ОФИГЕННО.
-
Просто герой
-
Бейчмо у нас - самый драматичный персонаж.
-
Непростая история простого моргона ...
-
Истинный сын Моргонского Союза - с непростой душой и пламенным сердцем брутала!
|
-
Не печалься, лев, бывает
-
"Красные фонари Революции"
|
-
Сладкая месть.
-
Поймал пролетавшего инсекта, из тех что звонко пищат, сосут кровь и так и норовят забиться в дыхательный фильтр. Открыл маску шлема. Откусил ему голову. Пожамкал зубами.
Сладкая месть.
Волонтёр из Тиберии по этому поводу отметил бы, что "La venganza es un plato que se sirve mejor en plato frío".
|
Полдюжины дней пути.
Одним – на вольной палубе и в кубриках. Другим – в вонючем трюме с рукой, прикованной к релингу. Третьим – в рефрижераторе, среди мороженных свиных туш. Четвертым не досталось и такого билета. С них рыбка вес нагуляет.
Одни домой едут, другие – на чужбину. Одни – с добычей, другие – добычей. Одни веселы и громогласны, другие подавлены и угрюмы.
Так распорядилась судьба. А могло ли быть иначе? Мог ли Дордвик Богартсон со своими молодчиками сейчас лежать на дне морском, в виде ушедших в ил, обглоданных дочиста костей? А то и цедить подтухшую воду в трюме «Ласточки», ожидая позорного возвращения на родные острова за солидный выкуп? Да, мог, пожалуй. В конце концов, северяне порядком пообломали клыки об свою колючую добычу. Но удача, Боги, или кто там ещё, были на стороне налётчиков. А удача улыбается сильнейшим, так ведь?
На утро седьмого дня конвой с триумфом вышел на рейд порта Старбю, что на славном острове Хогаланд.
Одним – слава и почёт. Песни скальдов, реки пива, горы мяса, объятия родичей. Доля в жирной добыче.
Другим – невольничий рынок. Ошейник, грубая пища, тяжелая работа. Чужбина.
Третьим – скорбный путь к родному дому, слёзы, погребальный костёр и курган.
Каждому своё.
Вильям Олсопп
Он так и не доплыл до Хогаланда. Когда вывели из трюма выносить парашу за товарищами по несчастью, он увидел в налетающей тьме очертания какой-то суши милях в пяти. Долго не думал. Плеснул парашей в лицо конвоиру, прыгнул за борт. Фары-искатели так и не выхватили средь пенящихся бурунчиков поплавок человеческой головы. Стопорить конвой и спускать лодку ради старого пердуна поленились.
Хайнц из Дизельхайма
Люди Островов – ребята прагматичные. Резать дойную корову не станут. Уяснив, что у Хайнца кое-что за душой имеется, назначили выкуп. Отправили весточку родне, указали время и место обмена. Месяц пришлось вламывать на лесоповале бок о бок с трэлями, ведь кормить тут просто так никто не собирался. Наконец, состоялся обмен. До последнего опасался кидалова, но обошлось. Вернулся к жене, детям и разбитому корыту – проклятые северяне ободрали как липку. Ничего, на ноги встал кое-как. На море потом лет пять смотреть не мог. А дела стал на берегу вести.
Эйдин
За неё дали хорошую цену. Три марки. Как за умелого ремесленника. Или за добрый меч. Покупатель – зажиточный бонд с Окраины. Пожила жизнью тир. Самой тяжелой работой её, молодую и свежую, не ломали. Помоями не кормили, не лупили почём зря, если вела себя хорошо, одевали-обували. Рачительно к своему добру относились. Пользовал хозяин, понятное дело, так в своём праве. Потом и вовсе баловать стал – полюбилась.
А потом прирезала она хозяина, прямо во время любовных утех. И в бега.
С собаками по её следу прошли до самых земель цвергов. Туда ушла. Сгинула, надо полагать. Наверняка.
Дордвик Богартсон
Его доля в добыче была хороша, а сама добыча – велика. Посовещался с друзьями, тряхнул мошной, да и забрал у Хельги-ярла в счет своей доли с доплатой ту самую «Ласточку». Подрядил Железноруких форсировать дизеля. Всё лишнее повыбрасовал. Где надо – укрепил. Где надо – подлатал. Сокровище своё, пулемёт, на турель поставил. Набрал бойцов. Шли к нему, и молодые, и опытные. Хорошая репутация у Богартсона, верили люди в его удачу. И старшего сына Янссена взял. И старшего сына Ярре. Пришло время молодым вместо своих стариков на дельфиньи тропы выходить.
Из хольда сделался хёвдингом, вождём. Давно пора, не мальчишка уже.
Снурре Сергссон
Много ли надо викингу дома? Мясо, выпивка, бабы. Развлечения. От похода до похода. Хотя, добычу хорошую взял. Можно и остепениться. Усадьбу купить, трэлей. Жениться. Чтобы было к чему из моря возвращаться. Заманчиво. Так и сделать надо. После следующего похода…
Матти Хайкиннен
Жил. Пил, трахался. Стрелял, резал, жёг. Добычу брал, просирал до копья. Морской бриз вдыхал. Гарь пожаров, трупный смрад – тоже. Видел ледяные горы, видел пески до горизонта. Людей видел, цвергов. На чудеса Ушедших рот разевал. Трахался и пил. Жёг, стрелял и резал.
Жил. Назад не оборачивался, ни о чем не жалел.
-
Очень хороший эпилог. И игра была интересная, во что-то подобное, только посложней, сыграл бы.
-
Хороший конец. Почти у всех:)
-
Крутота!
-
Крутой эпилог.
-
По совокупности. Хорошо поиграли)))
-
Шикарный эпилог.
-
Спасибо за игру
-
Славно поиграли =)
-
Спасибо за игру. Отдельно порадовал финал Матти.
|
|
-
Лев выкатился из пожара, словно комета, оставляя за собой копоть и дымный след. Успел только выдохнуть, очки протереть, как тут же увидел нападение врагов!
Жизнь боевого Базилевса.
|
|
|
|
|
|
Милостию Аллаха Всемогущего, направляющего ток подземных рек, дыхание ветров пустыни и пути сердец человеческих, добрался до этих негостеприимных земель Ахмед ибн Шариф. А если ещё точнее, до просоленой палубы торгового судна, раскачивавшегося сейчас на бурных волнах холодного моря.
Сколько лет под ногами его, одна за другой, стелились дороги? Пыльные дороги прибрежных трактов, грязные палубы кораблей, дельфиньи тропы, как называли их пути, гладкие тротуары брошенных городов ушедших. Сколько лет не видел он сияющих минаретов родного Нью Дубаи, с которых по утрам муэдзины пели строки священной книги, а на закате глашатаи выкрикивали цены на топливо. Сорок четыре минарета украшали его город, и половина из них поднималась прямо из пенных вод морских, освещая окрестности негасимыми факелами подземного огня. Он так давно не бывал дома, что порой ему начинало казаться, что он уже не сможет вспомнить их чёрного решетчатого стана.
Хорошо, что у него был друг. Дружба, была одним из сокровищ, посланных людям Аллахом, таким же ценным, как красивые женщины, крепленое вино и пьянящая свобода. Ахмед ибн Шариф всегда почитал необходимым благодарить господа за эти подарки, а не пользоваться ими - большим грехом. Оттого называли его сластолюбцем, пьяницей и бродягой. Но друг, неоднократно заложенный там, где лилось вино и продавалась любовь, всякий раз выкупался и всегда оставался с ним. Сейчас Ахмед ибн Шариф крепко сжимал потертую рукоять друга, а другой рукой с глухим стуком вбивал шомпол в его ствол. Его друг был стар, его дружба досталась ему от отца, но Ахмед ибн Шариф верил, что им на двоих уготована одна судьба.
Быть может именно эту судьбу предрекал им сейчас косматый маг, однорукий неверный, читавший изломанные письмена холодных островов так, словно это была изящная вязь священной книги пророка. Впрочем, могло быть и так, что его предсказания относились их преследователям - более похожим на приходящих из пустыни дэвов, нежели на людей. Рыжий волос и оскаленные пасти, которые становились видны по мере их приближения, только усиливали сходство.
И тем не менее, Ахмед ибн Шариф, поэт и бродяга, думал сейчас не о них, слова в его голове складывались в строке, и если и молил он, недостойный, о чем либо Аллаха всемогущего в этот миг, так о том, чтобы успеть их закончить...
На холодных волнах, с морем спорит и бьется баржа
На барже той шестерка лихих северян ублажает моржа,
Погляди же на них, не кори их, мой друг, понапрасну...
-
Как говорится, ты веселый парень, Салли, ты мне нравишься. Поэтому тебя я убью последним.
-
Красиво )
-
Поэзия!
-
Прекрасно. Столько и так сказать одним недлинным постом - это надо уметь.
-
Душевно так. Размеренно. Прям успокоился, пока читал.
-
Если к могиле Омара Хайяма после зачтения сего шедевра подвести динамо-машину - можно запитать электроэнергией какой-нибудь городок, тыщ на триста народу))) Отлично!
-
Задорно, и в своей атмосфере.
-
Вот + за стиль!
-
+
|
|
-
богословы уверяют, что это символика связана со святым Лукой Ойлем — покровителем топлива
Ойле наш! Иже еси на небеси, да святится имя твое, да прибудет индустрия твоя, баррель наш насущный даждь нам днесь и избаве нас от лукавого.
-
Святой Лука - это пять)))
|
-
приносит хорошим детям свежие мегабобы, а неблагонадежным - путевку в урановые лагеря
Немного сказки в каждый дом!
-
А Бейчмо был в ней, как Дедушка Вождь, что приносит хорошим детям свежие мегабобы, а неблагонадежным - путевку в урановые лагеря.
jedem das seine
|
|
|
|
|
Закипела кровь молодая от Маринкиного бесстыдства. Вспыхнули вместе желание и ярость. Вот ты какая, любая моя!
"Хочу!" — чуть было не сказал ей Василий в самое ухо с плохо скрываемой... не злобой, не ненавистью, но так, словно напасть на нее хотел. — "Хочу тебя взять страстную, сильную, распутную, свободную и покорить, подчинить, сломать, объездить, как кобылу, чтобы стала ты покорной, смирной, нашей, домашней, мягкой и послушной. Хочу тебя брать, пока пощады не запросишь, пока не сдашься, пока не согнешься."
И ярился княжич от того, что знал — никогда так не будет! Хоть ты ярмо на нее надень, хоть ты в цепи ее закуй, хоть на хлеб и воду в келью посади, хоть вон зароками свяжи — все равно будет она каждый раз по-своему распрямляться, все равно не смирится ее мятежность. Всегда будет своевольной, дерзкой, упрямой и сильной.
Но и это было бы пол-беды. А беда была в том, что как день ясно стало вдруг: если когда и случится укротить Чернавкин нрав — то все, угаснет любовь, уйдет, долг останется да привязанность, а вот так кипеть, как сейчас — не будет уже, хоть тресни. Кипит-то оно как раз заради того, чтобы хоть на немного, хоть на время сделать ее своей, ручной, смирной, хоть лаской, хоть силой. А вернее всего и лаской, и силой. Ох, никогда Василий не обманывался — сколь ни плакала Маринка, Дерезу обнимая, сколь ни размякала у него в руках, когда в волосы ее пальцы запускал, когда целовал в уста: сердце ее крепче камня может стать в любой момент, и не будет она любить слабого. Ей же тоже это же и нужно было — чтоб согнули ее, подмяли, объездили, рукой хозяйской по крупу похлопали, да только потом чтобы сбросить седока и посмеяться над ним, и снова дразнить, чтобы снова овладел. По-новой. Только еще жарче.
А окончательно ее смирить могла только смерть. Или, может, ребенок, тут Василий не мог знать наверное. Но ни о чем из этого думать он не мог, так его это открытое в ней проняло, так ему душу опалило.
"Вот ты, значит, какая, краса моя!"
— Хочу!
Не могли его сейчас сдержать ни нежность, ни стыд, ни благочестие. Диким она его сделала, ярым, словно не парень с молодкой тешится, а сокол синицу когтями рвет. Как зверь стал — все слова забыл ласковые, все прикосновения чуткие. Схватил женщину, сжал в объятиях, насадил на себя, куда сама попросила, не заботясь, хорошо ли ей — лишь бы быстрее да сильнее взять. Аж зубы стиснул, аж пелена нашла.
"Вот ты какая, значит!"
Не милование это было, даже не страстное слияние, как на траве-мураве в первый их раз — низкое это было, животное, ошалелое, с рычанием, с брызгами, что по воде летели, со сплетением тел словно в борьбе, с запрокинутой черноволосой головой, с руками, что за плечи ее книзу тянули с каждым рывком — чтоб еще сильнее, еще животнее, еще ниже.
"Хочу!"
"Хочу чтобы ты моей была! Не навсегда моей — каждый раз моей! Каждый раз мне отдавалась, чтобы каждый раз после сбросить!"
Девка!
Хоть поженимся, хоть обвенчаемся, хоть на княгинин трон сядешь – всегда девкой останешься: бесстыдной, черной, непокорной и оттого еще более желанной. Нету жизни там где одно только черное. Отмирает жизнь там, где только белое. Жизнь там, где белое с черным соединяется. И иногда вот так — силой, толчками, с накрученными на кулак черными косами, и любовь нужна, чтобы это из насилия в таинство превратить. Грубое, животное, ярое, бесстыжее — а все же таинство.
Не помнил Василий, как оказались после на берегу, как упали на траву, как дышали и надышаться не могли.
Чуть только пришел в себя, как почувствовал будто через край хватил. Не слишком ли? А говорил-то "милая", "голубка", и... А как спросишь? И не извиняться же теперь: не виниться жеребцу, что кобылу больно резво крыл.
Глянул в небо, что тучами было затянуто, как всегда. На ветки ракитника, что зловещими лапами чьими-то будто нависли.
— Не умирай раньше меня, — попросил. — После тебя уж не будет никого.
Горько потерять. Где потом сил взять, когда такое было и ушло?
Ну вот, опять на похоронный лад потянуло, что ж такое?
— Мариииинка, — протянул, как раньше бывало, с нежностью. Ушла ярость. Опять милая, опять приласкать хочется, приголубить. — Марииинка. Дай я тебя, как ты меня тогда, в степи...
Прильнул к ней телом, раздвинул ее бедра белые, ладные, крепкие, материнства еще не познавшие. Руку осторожно на живот положил, припал губами к женскому, терпкому, волнующему.
"Сука ты, царь змеиный. Но я тебя понимаю. Как такой делиться?"
Нежит ее лоно, услаждает, тешит языком — лишь бы хорошо ей было сейчас, лишь бы сладко, лишь бы отрадно.
-
Смерть или ребенок... Интересно, если взглянуть на саму суть процессов: либо окончание жизни, либо начало сможет изменить нрав. Это, наверно, мудро.
-
Боярские описания секса это, конечно, дичайше дико, но как-то они у тебя складно выходят, ровно и приятно читаются.
-
Ух! Рощин-Холмский.
|
|
|
-
Они ублюдки не могли подождать, пока она докурит?
И правда )
-
Колоритная деваха. Есть у персонажа "текстура".
|
|
-
На обратном пути Робертсон будет воплощением тишины и спокойствия.
Нытик-оптимист, однако )
-
Ветерочка бы сейчас.
Классный.
-
Это нормально.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
БЕГ ФОРМИРУЕТ КУЛЬТУРУ ОПТИМИЗМА!
Это правда!
-
Мне кажется, кто-то прикрывается заложником :3
-
Эх, товарищи, не так должно все было сложиться, не так ...
-
Просто улюк-герой!
|
-
аж прослезился!
-
он укусил Поддыха за тентакль и, впервые за долгие годы, успокоился
У - УМИЛЕНИЕ)
-
Очень здорово. Второе дыхание прямо пошло у модуля с этой нашей социалкой.
|
|
|
-
Ух, размахнись корневая система, ух, раззудись сук!
Ой ты гой еси, добрый молодец! Богатырь земли моргонской, чёрно пенюшко! Уж постой за Союз, потесни собак райховских - будем век поминать, орденами одаривать!
|
-
Маленький.
Пушистый.
Родной.
-
Правильное дело сделал.
|
|
|
|
|
-
из страданий пойманных душ
Я с детства чувствовал, что ну просто не могут быть правдой все эти ГЭС, ТЭС и АЭС. Правительство не говорит нам всей правды. Энергетики скрывают кое-что страшное от общества. Электричество - это страдание пойманных душ!
|
|
|
- Товарищи. - Сказал в первый вечер на Триаре сытый и пьяный Ктулх-Майор, поднимая очередной граненый стакан. - Товарищи. Я хочу сказать тост и выразить вам благодарность за отлично исполненный долг.
- Первым делом я хочу помянуть тех, кого больше нет с нами. Я помню каждого и скажу, что погибнуть под моим командованием - большая честь. Те, кто так сделал, не умрут никогда.
Фтагн влажно прокашлялся, сморгнул слезу с кожистого глаза.
- Киборг WARG, неудачливая железка - да станет тебе пухом промышленная переработка. Надеюсь, наши умельцы вновь перекуют тебя в машину войны, а не в какой-нибудь мирный трактор.
- Толкач, убивший и ставший убитым. Наилучшая судьба для моргона, за исключением второй части.
- Взгры... Бздры... Взды... ВЗГРЫХУРГЫР! Я помню, как тебя намотало на траки танка. Вроде бы мы оставили тебя в здании, а может, и нет. В любом случае, смерть от рук моргона, а не поганого инопланетянина, почетна и приятна.
- Хмыщ, наш первый псиат. О, как мы пытались его вытащить, а? А? Ха-х-ха-ха! Не вытащили.
- Милитурист Брюс, терран. - Мрачнеет дагон. - Из-за его гибели мне пришлось писать эссе и отчитываться перед Экзаменаторами. Мало кто доставлял мне, молодому красивому дагону, таких неприятностей! Достойно уважения.
- Угрюх. Ооо, Угрюх - Герой. С большой буквы. Непокорный, он ослушался приказа, да и милитуриста с собой увел. Я вначале думал, что он бестолковый, хотел расстрелять или еще как взыскать - а вон как вышло! Редкий случай, когда непокорность делает свершения. Спас нас всех. Я знаю, что на 36 Моргонских Эмиссаров там, на Ю-Пине, теперь стоит его чугунный памятник. После войны я пойду и возложу к нему цветы. И - обещаю - первое снесенное яйцо я назову Угрюхом! Слово Ктулх-Майора!
Выпив и налив опять, Учпочмак продолжил тост. Кто сказал, что за один тост моргон выпивает один раз?
- Вуглускр. Улюк, узнавший свет коммунизма без выстрела в затылок. Не это ли лучше всего показывает благие намерения Союза? Я буду помнить тебя. ДОГНАТЬ И ПЕРЕГНАТЬ ПО ПРОИЗВОДСТВУ МОЛОКА И МЯСА!
- Рывач. Скажу честно - не знаю ни одного моргона, водившего танк лучше, чем он. Разве что моя мама, трактористка, могла потягаться с ним, когда выпьет. Но у мамы-то хоть одна нога есть! За Рывача.
- Даздраперма. Она спасла меня, а я взыскал. Так бывает на войне. К этому нежному цветку моя загрубевшая душа до сих пор питает мягкие чувства. Она спасла меня, а я взыскал. Зато видели бы вы ваши лица после этого!
- Мрук. Сложно с этими бруталами-на-киборге. Чужда им дисциплина. Зато как воюют, как воюют! Весь пляж башкой забрызгал! Даа, бруталы-на-киборге умеют погибать красиво.
- Анимал Акоп, еще один космоплит, пришедший в Союз из другой расы. Воевал и погиб за правое дело, да еще и на родной земле! Он же с Арахиса? Нет? Но там же анималы сплошные. Точно не с Арахиса? Все равно! За Акопа!
- Даблдыщ. Погибнуть в самом конце миссии, так быстро, так безнадежно... А ведь он только стал дагоном. Прилежно учился, между прочим, да, товарищ Бейчмо! Не прядайте тут ушами презрительно, интеллигенция нам тоже нужна, особенно в армии, где ее так мало. Воевать умел! Не посрамил дагонские шевроны! Сколько народу на той высадке полегло - а он выжил, даром, что новичок. Сколько врагов убил! Наравне с нами, ветеранами, шел. Не сожрал бы его червь - глядишь, и переплюнул бы нас, стариков. Переплюнул бы и командиром стал. Хм. Может, и хорошо, что он умер. Да нет, я не о том. Хороший он моргон был. И дагон тоже неплохой. С талантами.
Кончилась бутылка, пока тост говорил. Эх! Швырнул в стену - осколки потом черпаки уберут. Новую раскупорил, благо, этого добра сегодня хватало. Хлопнул стопку тут же, да осьминожкой закусил.
- А теперь о живых. О нас.
- Первым делом хочу сказать о товарище Вздрыже, потому что он псиат и следит за тем, чтобы мы были благонадежны. Мы же не подведем товарища Вздрыжа и партию, а, моргоны? Не подведем. А тот случай... Эх, да ну его. Ты это, тащ псиат, извини уж. Не сориентировался после смерти. Бывает со мной. Уж давай лучше о хорошем: эк ты этих анималов-то под контроль брал, любо-дорого! Рожи кривые, дергаются, в своих стреляют - умора просто! Рад я, товарищ псиат, что ты с нами, уж извини, что так по-простому.
- Товарищ Лецик. Я, право, вначале больно удивлялся, когда увидел, что у вас в партбилете "Царь" написано. Это как же так, думаю: мы ж Царей-то всех перевешали! Не доверял, в общем, все подкопаться хотел да взыскать, как следует. Однако ж - редкий случай! - ошибался. Без вас, товарищ Лецик, мы бы с Арахиса не ушли, так вам скажу. Уж сколько вы анималов своим мечом порубили - не счесть! А как удар держите! Даже Бейчмо, и тот небось ляжет с половины этого всего, заново лепить придется. А уж этот анимал Харконянский в конце - это вообще. Я как узнал, что вы учудили - аж зеленой завистью залился. Это ж надо было так придумать! За стратегическую мысль, тесно сплетенную с боевым умением - за вас я выпиваю этот стакан!
- А теперь мои старые друзья. Да, не побоюсь этого слова - друзья! Сладкая парочка! Лучшие солдаты, виденные мной. Товарищ Бейчмо, товарищ Поддых, попрошу встать. Осознавайте торжественность момента. С Ю-Пиньской компании вы со мной, с нее мы начали побеждать и не собираемся останавливаться до сих пор!
Не раз наш брутанк прикрывал товарища от верной смерти, да еще и топором орудовать умудрялся! И как - во как! Множественные убийства! В армии учат, что один моргон в бою может делать только одно дело - и тут вы, товарищ Бейчмо, живете не по Уставу, за что вам объявляю выговор. Шутка! Продолжайте прикрывать наши задницы, продолжайте крошить врагов в кровавые ошметки. Радуйте командование, хе-хе.
И Поддых. Тут и сказать нечего, он для меня, да и для всего отряда, как вторая мать. Сколько раз думал - ну, все. И тут опять вижу морду его озорную! "Не все!" - Говорит она. И я внутри так "Оп!" - Лихо прикладывает Ктулх-Майор ладонь к виску в воинском приветствии. - "Есть не все!" Да что я рассказываю, все хоть раз, да получали по морде его целительным ботинком, перед этим раскинув кишками по ландшафту. За моргонскую медицину и товарища Поддыха! За брутанка, его верный щит и кровавый топор!
Закончилась опять бутылка. Только же открывал ведь! С удивлением осознает товарищ Фтагн, что под хвалы Поддыху и Бейчму вылакал всю из горла залпом. Вот что значит - почет!
- Ну и, это, питомец твой, Поддых. Был сумрачный какой-то, значит, субъект. Объект, да. Сразу видно, неблагонадежный. А стал - вон кем! Виверной Революции! Красивый, зубастый, с жирком! Эк он нас обосрал тогда, у завода! Вояка тот еще. Налейте ему тоже, в мисочку, вон. Только немного - маленький же еще.
Последнюю стопку выпив, опал на стул, как озимые. Глаза в разные стороны смотрят, щупальца шевелятся хаотично. ХАОТИЧНО. На стенах тоже зашевелились, и в тенях углов. Силится что-то еще сказать Ктулх-Майор, да не может - чувства накатили. И сам накатил тоже.
-
Зато каков некролог! И остальное тоже! МОРГОНОСКО! ПАТРИОТИЧНО! ХАОТИЧНО!
-
Никто не забыт!
-
Помянем
-
Эх, как сказал!
Сразу в Шабад-Генерала бы произвёл ...
-
Нет слов. Просто плюс.
-
Мощно
-
ОТЛИЧНО&ХАОТИЧНО!
-
За всех и за всё.
-
Оооооо! Как я это пропустила!
|
|
|
|
|
Все было не так. Песок говеный, солнце мерзкое и вообще, планета показала себя не с лучшей стороны. Приказы начальства обсуждать нельзя, но по-хорошему, надо было этот Арахис уничтожить, целиком. За то, что несет на себе столько антикоммунистических элементов убивших честных членов партии.
Даблдыща было жалко. С детства знал его. Потом, правда, развела дорожка, школы, переезды, потом академии военные, но как было приятно увидеться снова в составе карательных отрядов!
"Теперь уже никогда нам не построить плот и не поплыть вверх по Моргон-реке, как мы хотели когда-то в детстве..."
Пригорюнившись, Лецик полез наверх по искореженной конструкции, пытаясь наладить какие-то антенны коммуникаций. Мало что он понимал в этом всем техническом, но товарищ Фтагн более-менее объяснил. Тут распрямить, здесь постучать, там контакты один с другим скрутить аккуратно. Заодно, будучи наверху, решил вглядеться вдаль, найдя бинокль.
Увиденное не обрадовало.
- Товарищи, наблюдаю две группы противника. С разных сторон, движутся быстро. Я, конечно, коммунист, но, боюсь, что нам этот телепорт чинить надо побыстрей. Очень их много... - проследил взглядом за кружащейся виверной, в которую выстрелил командир. Поежился. "Надо еще поработать, а то что-то лютует". Настроив рацию на вражескую волну, перехватил короткие разговоры. Послушал их, продолжая выпрямлять ретранслятор.
- Харконяны и Артрейдяны. Завод, похоже, им важней, чем свои свары.
Посмотрел в сторону надвигающихся всадников и мысленно пожелал смерти этому самому юзбаши Савасу. Еще и жест неприличный одной лапой показал, такой, какой только среди анималов в ходу. Чтобы, если в бинокль смотрит, увидел и понял, что о нем Лецик и вся моргонская государственность, думает.
-
Это определенно заслуживает плюса
-
"Теперь уже никогда нам не построить плот и не поплыть вверх по Моргон-реке, как мы хотели когда-то в детстве..."
+
-
Снимаю шляпу, если результат был изначально задуман. И если нет, то тоже.
В первом случае - за мышление не квадратно-гнездовым шаблонным способом, во втором - за небывалую удачу, что в жизни воина Союза значит больше всего остального.
|
-
- Товарищи, я поздравляю вас с успешной защитой завода от инсектоидного гнёта, - псиат, важно заложив руки за спину, - оглядел спасённую ими громаду.
Важная птица с самого Воррона. Большой моргон.
|
|
|
|
Ах, спорт! Он жизнь и армия!
А вот магические припарки с кровью анималов опасны. С одной стороны, такой моргон быстрее, выше и сильнее. С другой - тупее, агрессивнее, и даже шерсть отрастает в местах, где шерсти и быть не должно!
Бейчмо был сначала в школьной команде, а затем, как заметили, попал в Среднюю лигу. Это один шажок до Высшей, а оттуда - только звезды! Им даже разрешали иногда играть против не моргонских команд. А форма у них была одобренная - красно-белая. И это было Хорошо! Это было восхитительно!
Бейчмо замечтался и задумался о противниках в спорте.
Моргонские команды разнообразны. Одни предпочитают слаженные тактики, в то время как у других в почете мордобой. Вторым важна победа, любой ценой, а третьим главное что-то совсем невероятное. Так что тут все варьируется. Моргонские команды - самые разнообразные, и самые лучшие во всей галактике!
Команды анималов. Ну, тут как сказать, для анималов, хаос-бол, в первую очередь, это не соревнование, а драка. Карт-бланш чтобы по мордасам надавать, как друг дружке, так и противнику. Тактика анималов проста, как кирпич - наброситься толпой. Все. Они порой даже про мяч забывают, голы у них так, побочное. Анималы живучей моргонов, так что могут себе позволить бездумную кучу малу. Любой матч с анимала всегда оборачивался кучей крови с обеих сторон.
Самое интересное было играть против терран. Терране они ведь и меньше, и слабее нормального моргона. Моргоны легко затаптывали в честной стенке на стенку терран, буквально. Но зато терране брали другим - они были психи. Абсолютно непредсказуемые, финтят всякое, в одну минуту - несутся на тебя, словно анималы. Ты такой, щас как ему заеду плечом, а он - хоп! - и через тебя перескакивает, или, наоборот, пасует кому-то кто уже за твоей спиной. Или тупо мячом с размаху в мордасы. Терране никогда не дерутся честно. Ты думаешь, он тебя в челюсть, а нет, поганец, меж ребер целится. Или казалось бы, победа близка, вон, предпоследние бойцы, которые могут не просто порвать вас на лоскуты, но еще и матч выиграть. Не угадаешь, в общем, что думают терране. Этим и было интересно против них играть. Уважал, в общем, Бейчмо Терранские команды.
А вот СИ-граждане, наоборот, слишком очевидны. Они всегда двигаются синхронно. Одинаково. В одном ритме. Зато если они найдут алгоритм, который им покажется наиболее выигрышным, и ТЫ им дашь его применить, они задавят, унизят. И все это с их ужасной тишиной и расчетливостью машин. Так что против них лучше всего работают не выверенные тактики, а когда тренер плюет, кричит "Да пошло оно всё! Пусть джагон всосут, братцы!" и развязывает руки. Действуй против СИ-спортсменов как можно более нелогично, хаотично. Не дай им найти Систему! Запутай! Пусть чувствуют себя, как упуфы среди пиздюков в брачный период!
Улюки не играют - уж больно хлипкие и слабые. Инсекты и Хайв-Манд не играет от слова совсем, поэтому их надо уничтожить! А то что они не как все...
...
-Соперники не спят!
На нас бросают взгляд!
Им ЦХКА не победить!
Об этом лучше уж забыть!
Орал во всю глотку Бейчмо, не совсем осознавая, что орет не в такт, не в тон, и совершено не патриотическую песню, а стадионные оралки.
-Кто в Союзе не бывал,
Тот хаос-бола не видал!
Чемпион одет всегда
В красно – белые цвета!
...
-Стоп, а где я?
Бейчмо очнулся уже с головой в песке.
Ах да. Марш-бросок. Солнечный удар.
Поднялся, отряхнулся. Пошел дальше. Молча. Голова пуста и чиста. Пропало наваждение.
-
как упуфы среди пиздюков в брачный период
-
Пусть чувствуют себя, как упуфы среди пиздюков в брачный период!
а вообще весь пост прекрасен
|
|
|
|
|
-
Два анимала разговаривают:
- Слушай, Моня, как там Акоп?
- Да помер он.
- Как помер?
- А шоб ты так жил, как он помер!
|
-
Долго пинал павших товарищей, и только потом понял, что делал это ногой без медбота.
Штирлиц долго смотрел на лес - он искал грибы. "Не сезон", - подумал Штирлиц. И упал лицом в холодный снег.
|
|
|
-
- ПРИШЛА ВЕСНА, НАСТАЛО ЛЕТО - СПАСИБО ПАРТИИ ЗА ЭТО! - с признательностью сказал Скр моргону.
Переправа, переправа!
Берег левый, берег правый,
Снег шершавый, кромка льда...
Кому память, кому слава,
Кому темная вода
------------------------------
Очень красивый персонаж.
|
-
"Говорила мне мама, иди в пилоты. Нет, я же умный, а мама бруталка дикая, что мне её слушать."
Я уже говорил тебе, что такое безумие, а? (с)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
Весна 45-го. Урок в немецкой школе.
Учитель: "Ганс, проспрягай глагол 'бежать'"
- Я бегу, ты бежишь, вы бежите, он бежит, она бежит.
- А они?
- А они НАСТУПАЮТ, господин учитель!
|
- К МАШИНЕ! - громогласный рёв ротного, который даже сквозь ропот толпы и гомон сирен аварийных слышен снаружи.
Высаживается твой десант на кипящий асфальт, спрыгиваешь и ты со ступеньки, брякнув стволом и экипировкой. Чуть поодаль от места действия остановились, чтобы собраться, сформировать клин и выступить. Против кого? Кто враг?
Краповик Роман Генадьевич, не кадровый, а самый настоящий боевой офицер, зверь-человек, еле достающий макушкой тебе до груди - но ты уверен, что он свернул бы тебя в бараний рог даже не вспотев, и сейчас, и через пяток-другой лет - рявкает и раздает команды.
- Старшина!
- Я! - рефлекторно вырывается у тебя из глотки отзыв - как собачий лай.
- Веди группу!
Это грома эхо долетело до твоих ушей или грохот выстрелов, расстоянием и архитектурой рассеянный и приглушенный, но до боли знакомый?
Ведешь.
Над площадью темно-серое, как свежий асфальт, облако грозовое зреет, надвигаясь с севера. Рождаются молний вспышки в его бугристом черном нутре, долетая до вас с тяжелой полуминутной задержкой. Щиты и дубинки в руках солдат. Демченко в машине остался. Видишь, как от площади бегут люди - кто-то в крови, но будто бы вас и не видит вовсе - парень, прихрамывая, сопя, резво улепетывает, разумно обойдя вас стороной, в сторону многоэтажек. За ним - другой, размахивая руками безумно. Вроде бы лицо ему разбили - всё в крови, аж брызжет, когда он булькает, пробегая на значительном расстоянии. Нет времени рассматривать и тормозить его, спрашивать, что случилось.
Идете дальше.
А дальше - перевернутый, лежащий на боку полицейский автозак, ОМОНовец распластанный на газоне, шлем в сторонке, щиток разбит на нем, а у самого сержанта разбита голова - коротко стриженное темечко вдавлено чуть внутрь и влажным темно-алым нутром приманивает взгляд.
Кобура пустая - подмечаешь.
И на границе слышимости, недалеко и будто бы рядом совсем, но не в пределах видимости - мешает здание администрации, судя по всему - взрывная канонада разгульных звуков масштабного погрома. Здесь и звон стекла, и ор десятков глоток, и фальцет и бас, нечеловеческий рёв и мат, стук и бряк, мягкий и влажный и тупой, хрусткий, и самой вишенкой на торте беспорядка - внезапные сухие щелчки выстрелов пистолета Макарова, потом гром дробного залпа чего-то вроде Сайги, раз и другой, еще один.
Опоздали?
К чему щиты и дубинки, когда в дело идет огнестрел?
Где-то сзади ревёт БТР, выезжая на Красную улицу.
|
-
интересный медицинский случай
Как это... бипоэтично!
-
Весьма компетентный медик. Спасибо, товарищ, за вашу заботу о нас!
-
Определенно волчанка! С на гусенично намотанным осложнением!)
-
"Без всяких сомнений, это волчанка!"
Определенно она, ни единого сомнения )))
|
Тот день.
Воздух обжигающе горяч - как плотное ватное одеяло, что накрыло город куполом и перекрыло доступ к кислороду. Город задыхается, дышит миазмами и своим собственным смрадом, переваривая себя в мареве июльского полдня.
Ты смутно помнишь кричащие заголовки в новостных лентах. У тебя тогда были проблемы по работе, и ты, поздно приплетаясь домой, даже не пытался вникнуть в то, о чем говорил диктор на канале: ты просто жевал свой нехитрый, но сытный ужин, приготовленной любящей женской рукой, а после ужина и контрастного душа ложился головой на её колени, клал раскрытую ладонь на её вздувшийся живот, ощущая кожей пальцев тепло и трепет зародившейся и распускающейся, словно прекрасный цветок, жизни под твоей рукой.
Это твой ребенок.
Ты не знаешь пола. Не суть.
Ведь это твоё, и не важно, какие будут ползунки - голубые или розовые.
Мигрень. Душно в кабине Урала.
Тяжелый бронежилет привычно давит на плечи, разгрузка и жилет тактический - набиты рожками с боевыми патронами. Сверху дали приказ, и никто не спросил, почему мы должны стрелять в своих сограждан.
А, может, и спросил кто-то. Но ему не ответили. Или ты просто не помнишь?
Город будто полыхает. Марево растянуло свой огненно-рыжий стяг над шпилями многоэтажек, его трясёт и лихорадит, он не похож на себя прежнего - он горит огнём перемен, напоен запахом тревоги и чем-то, смутно схожим с ароматом тления.
И жженой резиной.
Она тогда разволновалась, помнишь. Подняли тебя по тревоге, и ты очень, очень старался не шуметь, пока собирался, и даже поверил, будто она не услышала, как ты тихонько крался, уже вкинутый в форму, к дверям, а потом увидел, как она стоит (голые коленки, обнимает локоть, прислонившись к косяку двери спальной) и вопросительно смотрит на тебя - ни слова, ни жеста.
Помнишь, что ты сказал ей?
Или неважно всё это теперь?
-
Обычно от всех этих "разгрузок" и "обувок" трясёт аж. Но тут они как-то к месту расставлены и не мешают остальному. Хороший пост.
-
За холодный реализм в играх. Увесистый, прохладный стиль. Как литая гиря в руке. Или как ствол.
-
Что меня с самого начала восхитило в твоем стиле - это умение красиво, изящно, даже вкусно описывать какие-то отвратительные, страшные, вырвиглазные ситуации.
Это талант.
|
-
Писат это почти, как поэт.
-
Первый взорванный в бою мозг - он как первый весенний дождь
Так пей же, грудь моя, Весну!
Волнуйся новыми стихами!
Я нынче, отходя ко сну, не поругаюсь с петухами.
С. Есенин
|
|
|
-
Как хорошо за рычажки, держится. Шарит.
Как поётся в моргонской народной: "А на прощанье, чернобровочка, да подержи за рычажок".
|
|
|
-
Я знаю, как на мёд садятся мухи.
Я знаю смерть, что рыщет, всё губя.
Я знаю сплетни, истины и слухи.
Я знаю всё, но толькWARG!WARG!WARG! (титановые когти, звеня о металлический пол, вносят дополнительные ноты)
-
Классный)
|
13:10…Сражение догорало, словно пожар, превративший в обугленные головешки все вокруг и своей прожорливостью уничтоживший себя сам. Когда адреналин схлынул, красноармейцы вдруг посмотрели на Яблоновку другими глазами, нежели во время боя. Во время боя любая кочка и дерево виделись как укрытие, вырытые траншеи – как спасение от артобстрела и бомбежки, дым от горящих изб – маскировка от противника. Теперь же бойцы видели разорение и опустошение, которое принесли фашисты на Советскую землю. Многие из них подумали о том, сколько слез прольют жители Яблоновки – женщины, дети и старики, - сколько труда придется вложить мужикам с мрачными лицами, когда они вернутся сюда, на пепелища своих домов. И эти мысли заставляли красноармейцев еще сильнее сжимать в руках оружие и чувствовать еще большую холодную ярость к фашистам и самому фашизму. Идеология злобы, высокомерия, насилия и разрушения – это чудовище будет повержено. Любой ценой. …Рванувшие в атаку немецкие пехотинцы оказались зажатыми с двух сторон. В самой Яблоновке они напоролись на прицельный огонь пехотинцев Оноприенко – первый же выстрел снайпера пробил голову фашистского унтера вместе с каской, а пулеметный и автоматный огонь вкупе с залпами «мосинок» оставили двоих фрицев убитыми и еще двоих раненными. Отступая, немцы нанесли потери и красноармейцам – пулеметчик Игнатенко был ранен и его заменил боец Шаров. Был убит наповал боец Петров и ранен Мурзабаев. Сержант Максимов страдал от того, что со своей позиции он уже не мог повлиять на исход боя. Серые фигурки фашистской пехоты слишком быстро промелькнули в просветах между подбитыми танками и скрылись в деревне – поэтому ему оставалось лишь наблюдать за происходящих и по звукам догадываться о развязке. Где-то восточнее фрицев прогремели разрывы минометных мин – разрушенные избы и клубящийся над деревней дым сильно затрудняли корректировку, поэтому первые залпы ложились с сильным недолетом. Впрочем, свою лепту минометчики Шматкова внесли – грохот взрывов поблизости от себя недвусмысленно намекал немцам на то, что «сейчас нас будут бить, возможно даже ногами». То есть – утрамбовывать в землю артиллерией. Но грозящая перерасти в длительную и кровопролитную перестрелку стычка резко завершилась с появлением советского танка. Т-26 лейтенанта Владимирова вышел во фланг немцам, по сути отсекая им путь к отступлению и не позволяя им перегруппироваться в бою с пехотой Оноприенко. Удачное попадание осколочного снаряда контузило фашистского пулеметчика, а хлесткие пулеметные очереди обожгли одного из стрелков. Видя столь плачевную обстановку и отсутствие всяких намеков на помощь со своей стороны, фрицы пали духом. Большая часть их, отстреливаясь, рванула на юг, пытаясь укрываться за подбитой бронетехникой. Несколько наиболее растерявшихся затянули необычную для воинственной «высшей расы» песню - «Нихт шиссен, битте!». Брошенное на землю оружие, поднятые руки и бледные лица врагов поневоле заставили схлынуть ярость и адреналин у советских солдат. Вот вам и первые пленные, встречайте и рассматривайте со всех сторон. Кто бы мог подумать, что они будут выглядеть столь жалко? «Куда, черт возьми, подевался Шнеерзон?» - думал Зырянов, с удовлетворением рассматривая поле боя. Слишком интеллигентный связист чем-то бессознательно раздражал лейтенанта, но Зырянов не мог не признать, что парень искренне старается сделать все, что в его силах. Через несколько минут Зырянов услышал какой-то шум в ближайших кустах и рефлекторно схватился за «ППШ» - но с удивлением обнаружил как раз «потерянного» Шнеерзона в весьма странной компании. Бледный, с сочными синяками на лице и разбитым носом, Шнеерзон тащил за шиворот такого же «отбитого» немца в униформе танкиста. Точно такого же молодого, как и сам Шнеерзон – вот только в отличие от типично еврейской внешности красноармейца тощий немец был белокурым и голубоглазым, словно с фашистской агитки. В белесых глазах немца читалась смесь ярости и изумления – видимо от того, что не ожидал он, солдат элитного рода войск под знаменами Фюрера, что будет захвачен в плен каким-нибудь советским… Шнеерзоном. Мысль эта заставила Зырянова невольно улыбнуться. - Товарищ лейтенант, виноват! Задержался по пути от артиллеристов, наткнулся вот на этого… - Шнеерзон тряхнул немца за шиворот, - Пытался скрыться в лесу. Без оружия сидел. Я не смог его застрелить и вот… Пришлось драться. Не поверите, никогда не дрался раньше! А тут как-то само собой… Зырянов рассмеялся и выдохнул - по-настоящему, как после завершения тяжелой работы. Беспорядочное бегство фрицев говорило о том, что раньше чем до подхода свежих сил атаковать они не смогут, а значит день для отхода дивизии выигран. Значит - боевая задача выполнена и не будет "котла". Дивизия выберется на новые рубежи, залечит раны, пополнит потери и снова крепко даст по зубам немецкому блицкригу. "Повоюем еще!". Столько, сколько будет нужно - и не остановимся раньше чем на пепелище Берлина. Будет так - почему-то вдруг подумал Зырянов. … - Закурить бы… - бойцу Котенко казалось, что он выкрикнул эти слова, а санитар услышал только шепот и наклонился ближе. Василий повторил. Внимательным взглядом посмотрел в сузившиеся зрачки и спокойно, но твердо сказал: - Потом покуришь, отбой! И Василий сам не заметил, как провалился то ли в полусон, то ли полубред, в котором он вновь вольной птицей летал над Днепром и все смеялся над фразой из учебника литературы про «редкую птицу», которая только и долетит до середины – и мелькали яркими теплыми вспышками дом, дворик, друзья, первая любовь… И вновь на время забылись горечь отступления и бессильная ярость на силу и мощь немецкой машины смерти. Будто и не было этого лета 1941 года. Вновь пришел в себя боец Котенко уже в открытом кузове «полуторки», которая тряслась на ухабах и тащила его вместе с другими раненными в тыл дивизии в городе Березове. Перевязанное плечо, конечно, адски болело, но боль эта была уже более-менее терпимой. Только сейчас он смутно, будто через туман, припомнил, что еще в Яблоновке, во время очередной перевязки, видел рядом с собой товарищей из своего отделения. Они просто молча стояли рядом, но в их молчании было столько дружеского тепла и уважения, что и говорить ничего было не нужно. И Василий был уверен, что среди них были лица и тех, кто уцелел в жестоком бою, и других – чей земной путь завершился в тот длинный жаркий день. Они стояли вместе – как товарищи, как равные, будто бы и нет смерти. А может и правда нет её. …Шматков мысленно примерял награды, наверняка положенные – лейтенант невольно вздохнул, - танкистам да пехотинцам. Ну может еще расчету «сорокапятки», которая сегодня била чуть ли не белку в глаз. Но что-то в душе Шматкова примиряло его с такой вроде бы «несправедливостью». Сколько еще потребуется? Лейтенант думал, что год или полтора – это много. Знал бы он, какими наивными будут казаться потом эти мысли… И не то поразит лейтенанта потом, позже, когда на построении героям Яблоновки капитан Василевский будет вручать «предсказанные» Шматковым награды – Владимирову, Оноприенко и раненному Котенко и Максимову медали «За отвагу», а Зырянову орден «Красной Звезды». А другое – что вызовут и его, Шматкова, чтобы вручить его первую боевую медаль «За боевые заслуги».  - За умелые, инициативные и смелые действия в бою, способствовавшие успешному выполнению боевых задач воинской частью, подразделением… За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками… - Шматкову даже не верилось, что все это говорят о нем. Но наградной лист он видел своими глазами и медаль – вот она. Так что, наверное, не было никакой ошибки в том, что он стал артиллеристом. И какая-то сжатая пружина в душе Шматкова – разжалась. 
-
Спасибо за игру. В общей сложности понравилось.
-
Спасибо за игру.
Вышло быстро, динамично и красиво.
-
Шикарный последний пост.
И модуль тоже шикарный, со стабильным темпом, атмосферой, действом и планированием. Читал влет.
Отдельное спасибо за нейтральность в тоне, без "завалили трупами"/"стальным сапогом коммунизма попрали фашистскую мразь". Это сейчас редкость.
-
В целом пост классный! Но про Шнеерзона особенно хорошо). Я переживал, что его убьют.
-
За прекрасный модуль, который приятно было читать)
-
Личъ, ты ужасно мощно пишешь, прям вообще. Аж слова отпадают
-
Всю игру не читал, но плюсану: похоже, закончилась хорошая история, а это всегда отлично.
-
Огромное человеческое спасибо за модуль. Буду надеяться, что коммент про возможное продолжение истории забытым не останется)
-
зело могуче
-
По совокупности, за качество постов и удачное завершение игры.
|
Эмили спит и улыбается во сне; рядом с изголовьем поблескивает новенький шеврон с крылатой птицей-душой, тянущейся к небу...
...Она летит над землей - или скачет на громадном вороном коне с крутой шеей и мохнатыми бабками? Даже не разобрать, так стремительно и плавно она движется. От этого движения по обеим сторонам плавно вздымаются водовороты пепла. В небе - редкие, но крупные звезды в разрывах свинцовых туч. Рядом по земле стелется поджарый силуэт: огромный пепельно-серый волк. Она не боится. Волк оборачивает к ней голову на бегу, обнажая огромные острые клыки. У волка глаза Отто. Конь приближается к огромной черной горе, заслонившей небо и звездный свет, и одним громадным скачком бросается в черный провал у ее подножия, и Эмили бессильна остановить его - или себя? "Отто!" - зовет Эмили, теряя волка из виду... Но она не разбивается - разве можно разбиться во сне? Она находит себя в темном подземелье, освещенном огненными сполохами откуда-то из-под пола, из боковых ниш... прямо как адское пламя на старинных церковных фресках! Эмили ищет саркофаг... а что его искать? Вот он, придавлен каменной плитой, на которой высечено изваяние короля, лежащего неестественно прямо, с каменными руками в каменных латных перчатках, скрещенных на груди. Крышка саркофага тяжелая, не хочет двигаться; из глубины темного зала слышен звук тяжелых шагов. "Отто!" - зовет Эмили. - "Отто! Помоги мне!" Вот и Отто, и он в своем обычном, привычном виде, только глаза у него... они изумрудные, звериные. Он налегает на крышку с необычайной даже для Отто силой; крышка скрежещет и медленно отодвигается. Холтон, опухший и бледный, поднимается из саркофага, прижимая к груди толстую стопку сшитых листов пергамента, исписанных угловатым готическим почерком. "Хроники Цафенхарта", - говорит он, грозя Эмили длинным кривым пальцем, - "Хроники Цафенхарта, дорогая моя - это легенда, такая же, как и мифическая фигура Короля-Ворона. Что? Вы искали хроники Цафенхарта? Уважающий себя историк не может их искать. Впрочем, я всегда утверждал, что Вы - не историк, мисс Рейнольдс, и уважать Вас не за что. Историк - это я. А Вы - глупенькая барышня, вбившая в свою пустую хорошенькую головку, будто она может быть ученым. У Вас даже нет ни одной серьезной публикации. Так что Вы не получите здесь ничего. Ступайте-ка вышивать крестиком. Или еще лучше - выходите замуж! А вот и жених! В волчьей шкуре! - он мерзко хихикает, указывая на Отто. "Вы - ретроград, средневековый мракобес и вообще... негодяй! У Вас нет ни воображения, ни элементарной порядочности, ни уважения к правам женщин!" - восклицает Эмили. - "Хроники Цафенхарта - мои по праву рождения и крови, и Вы мне их отдадите, не то... не то..." Сполох огня, тяжелые каменные шаги совсем рядом, Эмили оборачивается с криком: "Цафенхарт! Скажи ему!" и видит, что это - не Цафенхарт... Огонь вырывается из-под пола. Отто со стуком задвигает крышку саркофага (откуда у него столько сил?), Эмили сжимает его руку и пытается взлететь вместе с ним - туда, где светит изумрудная звезда над невероятной толщей камня.
От этого рывка вверх она и просыпается. Ветер гонит тучи пепла за окном. Скоро рассветет.
|
|
|
|
|
|
|
Бой горячил кровь. Схватка заставляла краски вспыхивать в пепельном мире, во тьме, которая освещалась только заревом факелов и отблеском огня в глазах набегающих тварей. Они гибли, как обычные волки из плоти и крови, являя свои яркие внутренности, исходившие паром на холодном воздухе. Точно так же они убивали людей. Одного, второго. Он слышал крики захлебывающегося в своей крови мужчины. Ему разодрали глотку, а потом объели лицо. Он слышал жуткие вопли девчонки, которую уволокла сразу четверка волков. Держали ее за конечности, как будто зная как будет удобней тащить. А девчонка еще какое-то время визжала из тьмы, пока звуки битвы не заглушили ее крики.
"Спорт", поймал себя на мысли офицер. "Для них это был спорт, игра". Словно крикет или поло. А может быть та игра с кожаным мячом, правила для которой только появились в Каледии. Пока они, люди, умирали, волки забавлялись. А потом рассыпались в пепел.
Калум потом случайно узнал, что дети, погибшие на его глазах, оказывается шли следом за герром Дорфмайстером. Осуждать иностранца не хотелось, но и понять - для чего это было нужно, тоже сил не было. Хотелось выпить и Калум выпил. Зашел в трактир и нажрался вместе с другими мужиками города, вновь ощутил общность, что была там, на поле боя. Стакан не скрепляет души мужчин. Но если его добавить к крови и мечу - это было совсем другое дело.
Он вновь спал в своей койке не раздевшись, пачкая пеплом белые простыни. Во сне на него смотрел волк с изумрудными глазами. Голова словно покрыта инеем. "Наверное он стар", подумал Калум. "И это седина". А еще появилось ощущение, что волк ждал парня где-то там. В полях.
Проснувшись, Маккинни вспоминал сон про поля и волка. Смотрел в потолок. На его груди, словно у воина древности, лежал тесак в ножнах. Матушка когда-то давным давно говорила ему, что если положить какую-либо вещь под подушку - она будет с тобой в твоем сне. Впредь он решил класть туда свой "хайленд-суорд", чтобы встретиться с волком один на один. Возможно тот смог бы избавить его от скуки.
Мысли о дуэли с четвероногим красавчиком были прерваны беседой компаньонов. Из коридора сначала раздался голос Эмили. В последние дни она выглядела подавлено и часто приходила к закрытой двери герра, определенно желая начать с ним беседу. Видимо, сегодня иностранец оказался в расположении духа, чтобы ответить.
Эмили приглашала к мэру и тут Калум вспомнил, что, собственно, его имя тоже было в письме от градоначальника! Стало быть, стоило поднимать свою задницу и начать приводить себя в порядок. Погладить килт, почистить ботинки, сбрить лишнюю щетину и поменять рубашку! Хайлендер может пить всю ночь и заснуть в луже, но на прием он придет чистым, свежим и ослепительно красивым.
Однако, слова Отто заставили Калума сбиться на секунду с выверенного ритуала приведения одежды в должный вид. Он открыл свою дверь и высунул лицо в коридор.
- Ах ты черт, Дорфмайстер! - с восторгом крикнул офицер. - Сегодня ты наливаешь!
-
Стакан не скрепляет души мужчин. Но если его добавить к крови и мечу - это было совсем другое дело.
+
-
Каллум классный. И, кажется, единственный изо всех присутствующих, кто на самом деле представляет себе, что значит с кем-то биться насмерть.
|
Дорфмайстер и сам не заметил, как приступил к работе. В жизни своей он не выделывал шкур и не шил плащей - однако цепкий ум и привычные к труду руки археолога сделали все сами, словно повинуясь не оформившимся в идеи мрачные фантазии. Среди них временами всплывало что-то человеческое, что-то, отчего болело сердце, неуверенно тянувшее Отто назад, к той жизни, которая существовала за пределами его искаженного душевной болью разума... Но он не прекращал своего занятия, пугливо отмахиваясь от всего, что могло бы спасти молодого человека от кошмарного падения в Бездну...
Однако от голоса Эмили он отмахнуться не сумел. Работа была в самом разгаре, когда она постучала в дверь. Он давно уже называл ее "Эмили", разумеется, про себя, и имя это звучало нежно и ласково.
Дверь комнаты приоткрылась и тут же захлопнулась, явив в коридоре господина Дорфмайстера. И Отто, оказавшись неожиданно близко к той, что звала его по имени, почувствовал, как демоны тьмы перестают терзать его. Кровоточащее сердце забилось часто и болезненно, но к боли той примешалась надежда... И чувство более глубокое, чем все иные.
- Мисс Рейнольдс! Эмили! - горячо зашептал Отто. Он, верно, выглядел сейчас совершенно иначе, чем полагалось по законам приличия и даже не так, как собирался выглядеть в этот момент. Эти слова он хотел сказать сначала до проклятой ночи, но помешали клыки. Потом передумал - и решил подождать до конца путешествия. Но сейчас все изменилось.
- Прекрасная Эмили! С самого первого дня, что я встретил вас, я восхищаюсь вами! Вы добродетельны, словно ангел, ваши доброта и трепетность к ближнему вселяют восторг и поклонение! И вы красивы, как весенний дождь, опадающий на нежные лепестки ярких цветов! Увы, так случилось, что я понятия не имею о своем годовом доходе и даже не знаю, есть ли в Уолвиче церковь или священник, готовый нас обвенчать, если вы осчастливите меня своим согласием... Но я клянусь вам в своей любви и верности, Эмили, и готов, согласно своему обещанию, данному месяц назад, защищать вас до самого конца! Мисс Рейнольдс, вы согласны стать моей женой?
|
|
-
Прошел в отцовский кабинет, взял увесистый том с полки, взвесил на ладони. Потом решил, что это бред и отправился стрелять из мушкетона по уткам.
Жизненно.
|
Эмили засыпает почти безмятежно, баюкая на груди уже привычно ноющую руку. Живы. Завтра будет еще один день. Сквозь полудрему она ощущает смутную тревогу, слышит вопли и завывания. Это где-то там, сэр. За пологом палатки. По правую руку у ее изголовья лежит перезаряженный "Кобольд" (минус четыре патрона за сегодняшний день), тут же верный стилет. Я ничего не боюсь. Мы отдохнем. Мы увидим небо...
Утро приносит шорохи и мглу, порывы холодного ветра в надышанном тепле палатки. Ветер пахнет гарью, кровью и металлической окалиной. Эмили просыпается от невнятного шебуршения у входа в палатку и за ее пределами. Мистер Дорфмайстер сидит спиной к ней, загораживая неясный еле брезжущий свет, и перебирает какие-то предметы. На ее приветствие он отвечает, как всегда, вежливо и приветливо, но не поворачивается к ней. И у него что-то с дикцией. Все равно ей нужно поправить одежду и причесаться, промакнуть мокрым платком лицо - маску из засохшей крови и пепла. Страшна как семь смертных грехов, вот досада.
- Мистер Дорфмайстер, - окликает она его. - Как Вы себя чувствуете? Вы готовы вместе со мной навестить врача? Я думаю, что самое время... -
она только придушенно ахает, увидев то, что он от нее пытается скрыть. Как это возможно? Это инфекция? Трансформация? Транс...мутация? - ученые слова перекатываются в ее голове.
Некоторое время она делает вид, что ничего не произошло, не желает задавать никаких вопросов личного характера, вроде "Мистер Дорфмайстер, отчего у Вас такие большие зубы?" Не задает вопросов. Это было бы крайне неприлично. Она говорит, много и возбужденно - о погоде, природе, науке, возможности прогноза извержений вулканов, пытается оценивать вещи. Тайком пробует языком свои собственные клыки. Потом не выдерживает.
- Мистер Дорфмайстер. Надеюсь, Вы простите мою бестактность, но Ваши клыки... нет, у меня совершенно нет никаких предрассудков, связанных с зубами, я нахожу их... несколько экстравагантными, конечно... хотя в них есть нечто... нечто вызывающее уважение. Но. Мне кажется, Вам следует показаться доктору. Может быть, это здесь умеют лечить, как какое-то местное... недомогание. К тому же - Ваши раны. Ваши глаза. Нельзя же все так просто оставлять. Вам будет хуже, если не лечить. Прошу Вас, идемте. Он врач. Вряд ли он ...суеверен. Я уверена, он нам поможет.
Мистер Дорфмайстер, конечно, несколько смущен своим необычным внешним видом, но его манеры остаются прежними. По крайней мере, покусать ее он не пытается. Но Эмили все время подавляет желание отодвинуться, а при любом резком движении археолога ее рука дергается в направлении револьвера.
|
|
|
|
|
|
Такого прежде никогда не случалось. Что было тому виною, оставалось неясным, но все сознание господина Дорфмайстера заполонили крики боли, ужасная резь в глазах и вид запекшейся крови.
Он знал - они все знали - что им не пережить путешествие, если не переждать эту бурю. Отто невольно вздрагивал от каждого удара грома и ослепляющий свет молний освещал его бледное лицо, в котором остались живы лишь глаза полные тревоги.
Внезапно, с очередной вспышкой небесного сполоха искр, столь же ярко зажглось воспоминание... Столь же страшное, сколь и спасительное.
И Отто подал голос, то и дело останавливаясь перед очередным словом, сбиваясь и пугаясь собственных речей:
- Друзья мои! Думается мне, что раньше никому из нас не приходилось бывать в столь катастрофическом положении, в котором мы имели несчастье оказаться сейчас. И здесь, посреди буйства стихии, увы, бесполезны все известные нам научные теории. Перед этой первозданной, необузданной стихией мы бессильны...
Словно завороженный, Дорфмайстер смотрел на нательный крестик, что раскачивался, влекомый ветром, и удерживаемый лишь ниткой в руке Отто.
- И, видится мне, что Господь не испытывает нас. О нет, дамы и господа! Он вознамерился с нами покончить, отправить нас к праотцам за нарушение заповедей, дарованных им некогда людям! - речь Отто становилась все более жаркой. На бледных щеках заиграл болезненный румянец, а глаза заблестели, словно два жука, в сгустившейся тьме. - И я, как человек эпохи, как ученый, как джентльмен и как человек слова - я пообещал защищать вас, миледи, помните? - готов бросить вызов самому Творцу!!!
На миг господин Дорфмайстер замер, смущенный и раззадоренный своим богохульством. Капли дождя яростно хлестали его по лицу. Он почувствовал, как безвольно разжимается кулак, удерживающий тесемку и, тут же, не желая давать Всевышнему более управлять своей судьбой, размахнулся и отправил крестик в полет. Серебро сверкнуло в очередной вспышке молнии и пропало из виду.
- Однажды я..., - начал было Отто, но тут же осекся. - Я дал клятву не рассказывать, откуда я узнал об этом ритуале. Однако же рассказать о его сути я могу совершенно свободно! Итак, друзья мои, в глубине Черных Земель существует некое племя, поклоняющееся Трёхрогому Духу Мбава. Мне доподлинно не известно, что это за существо: быть может, это квинтэссенция душевных устремлений того племени, или духи умерших, что приходят на помощь своим потомках в этом обличии, или же коллективная воля. Однако же именно благодаря поклонению этому таинственному созданию то племя, чьего названия я не смею раскрыть, при всей примитивности своей жизни, простоте нравов и дикости обычаев, было столь процветающим, что один Дож, чьего имени я также не смею назвать, приказал уничтожить всех идолопоклонников. Именем Господим, разумеется, а вовсе не потому, что не смог выпытать тайн благоденствия дикарей, в то время как его "просвещенный" народ прозябал в болезнях и невежестве... Итак, я приступаю к главному...
Вид господина Дорфмайстера сделался необычайно торжественным и немного страшным - так выглядит хулиган, что убеждает сверстников ограбить соседский сад или пойти потыкать палкой выброшенную на берег рыбу.
- Мисс Рейнольдс, мистер Литтлпенни... Вы согласны избавиться от гнета оков, что призывает нас к Великому Спасению, что, не реши мы иначе, случится в ближайшие несколько часов? Готовы вы провести ритуал, который, возможно, спасет и наши тела - и наши души? Мужайтесь, друзья мои, ибо сейчас время наиболее подходящее. Лишь стихнет гроза - и нам не помогут ни наука, ни запретные таинства!
-
Это эпично. Это - поступок (на самом деле) Жаль, что спутники не оценили.)
-
Люди, смыслящие в неовикторианском романе, как жанре, говорят, что двойственность внутренней жизни - психологическая "метка", по которой безошибочно узнаётся человек викторианской эпохи.
|
|
|
-
Ойкнув, когда повозку качнуло, девушка взмахнула руками, ища поддержки, но держаться было не за что.
За это и мелкие реалистичные детали в целом. Персонаж приятно живой.
|
|
- Во время одного из своих путешествий по свету, миледи, я слыхал о чудесном устройстве господина Айзенхайма. Поговаривают, будто бы этот механизм, поедая молнии в штормовую ночь, в течение месяца после готов отдавать людям приятное, мягкое и светлое, полное гармоничного созидания тепло, в которое он превращает необузданное буйство стихии. Увы, в тот день, когда я имел бы возможность увидеть демонстрацию воочию, как назло, стояла наипрекраснейшая погода. Верите ли, миледи, впервые в жизни я досадовал на ясное солнце и безоблачное небо!
Отто улыбнулся и даже слегка хохотнул, приглашая леди Рейнольдс посмеяться вместе с ним.
- Вполне возможно, что я даже буду готов профинансировать этот, вне всяческих сомнений, удивительный проект! Однако же господин Айзенхайм слывет человеком странных нравов, будто бы он на долгие месяцы запирается от всего света и не желает видеть никого, кроме своей старой нянюшки. Признаться откровенно, я полагаю, что каждый человек несет в себе искру Творца, благодаря которой он способен озарить весь окружающий мир. Однако же есть люди совершенно особенные, geistesgröße, как их называют у нас. Здесь их, кажется, зовут гениями. Их искра, по моему убеждению, горит гораздо ярче прочих. Именно благодаря этому дару они способны совершать немыслимые открытия, продвигать вперед науку и технологический прогресс. Однако же любой великий дар есть и великое проклятие. Их свет ослепляет окружающих, а, порой, и их самих. А потому такие люди порой... шокируют. Их поступки, великие во всем, зачастую лежат вне пределов общечеловеческого понимания. Профессор Литлпенни, по моему глубокому убеждению, именно таков. Его добродетели порой оказываются сокрыты от посторонних глаз, но, уверяю вас, миледи, он - великий человек!
Господин Дорфмайстер постарался перехватить взгляд мисс Рейнольдс. Он хотел убедиться, что не напугал бедную девушку еще больше, а если бы удалось увидеть в ее глазах понимание, принятие или же спокойствие, пусть даже мимолетное - Отто был бы этому рад, как подарку.
|
|
|
|
|
-
Не знаю... смс пошли...
Это слишком просто, ну!
-
Ха-ха, ты сходишь с ума, Кейн.
We are getting mad here without people, you know. Ha-ha. Quite mad! Ah-ha-ha-ha-ha-ha-ha!
|
- Капитан Кейн, капитан Филип. Прошу, присаживайтесь.
Широкий стол из черной зеркальной стали со встроенными датчиками. Длинные, мясистые пальцы вводят команду. Сине-зеленые линии свиваются голограммой.
Этот корабль знают все. И на Марсе, и на Земле. На самых отдаленных космических базах. Один из Трех. Один из тех, что не вернулись.
- "Эго". Второй межзвездный исследователь, снабженный старыми разработками двигателей прокола пространства.
Голос генерала Шавье сух. Лицо его не выражает эмоций. За черными очками имплантов - пустота.
- Два дня назад наши сканеры зарегистрировали вторжение в сектор солнечной системы. Большой блок мертвого физического объекта. Нам потребовалось время, чтобы выявить детали. Это - "Эго".
Пауза.
Не ради эффекта. Генерал любовался картинкой.
- Наши биологические и технические сканеры дают сбой. Они просто разбиваются, будто о невидимую защиту. Так быть не должно. Система энерго-щитов не предполагает аннуляцию современных сканеров. Тем не менее... мы слепы.
Рядом с ним мнется высокий человек с красноватой кожей. По узкому разрезу глаз, по оттенку его покрова, по острой челюсти и пронзительно голубым глазам легко можно различить марсианина.
- Посылать спасательную экспедицию, учитывая тревожную ситуацию тишины в эфире и никаких признаков жизни - слишком рискованно. Мы приняли решение послать две разведгруппы. Вы отправляетесь немедленно. Мистер Гронли введет вас...
- Да-да.. спасибо, генерал.
Второй человек оживает, тянется к голограмме, увеличивая проекцию. Корабль расцвечивается на три равные секции. Синяя. Зеленая. Красная.
- "Эго", как и все остальные Ковчеги, был построен по системе доктора Нортела. Три независимых друг от друга, скрепленных вместе блока. Это, можно сказать, три отдельных корабля, собранных, как конструктор, в единое, органичное целое.
В голосе его восторг. Он ученый. Он - фанатик.
- Эти разработки потрясающи... Кхм. В любом случае, при возникновении каких-либо повреждений или же угрозы одному из блоков - два остальных могли отделиться и начать свое абсолютно автономное существование. Члены экипажа имели возможность эвакуироваться в необходимую секцию. Каждая из них снабжена жилыми, медицинскими, инженерными, энерге...
- Доктор...
- О, прошу меня извинить. В общем - всем необходимым для долгого пребывания в космическом пространстве комплексом, вплоть до оранжерей и самовоспроизводящихся продуктов питания. Но что самое главное - в каждом из отсеков имеется три сердца корабля. Три двигателя прокола пространства. Даже учитывая наши новейшие технологии разработок и научные достижения, Ковчеги остаются самым выдающимся изобретением. Их потеря была... катастрофой всесистемного масштаба. И теперь, когда один из них вернулся...
- Теперь это вызывает еще больше вопросов.
Генерал хлопнул ладонью по столу.
Голограмма погасла.
- Двести двадцать пять лет. Именно столько не было никаких вестей от Ковчегов. И я не верю, что после такого срока, корабль абсолютно "случайно" взял курс на возвращение домой. Ни сигналов бедствия... Ни признаков жизни. Я повторюсь - это НЕ спасательная миссия. Если вы обнаружите выживших - ваша задача сообщить об этом и доставить их в карантинную зону, что находится в каждой секции "Эго". Не вступать в близкий контакт. При малейшей угрозе - ликвидация. Я не собираюсь рисковать...
- Но генерал!
- ...я не собираюсь рисковать человечеством.
***
Черная пустота. Абсолютное ничто. Ни границ, ни пределов. Ни новых законов. Мир тонет и вязнет, исчезая во мраке. На острие лезвий звезд. На литых поверхностях планет, остающихся бесплотными шарами. Такие маленькие. И такие вечные.
В пыли далеких светил.
И на гребнях людского величия.
Эго. Наверное, поэтому его так и назвали. Человеческое "Я". Вызов судьбе, богам, року. Вызов, брошенный сгоряча и оставивший до сих пор не зажившую рану на теле единственной разумной расы.
Ведь если бы был кто-то еще - они давно бы ответили. Они нашли бы нас. Они не молчали бы в эфир, раздавливая тишиной. Человек смирился с осознанием того, что он - единственный венец. Что он - полубог, создавший разум. AI, нейронную сеть, что теперь существует с ним бок о бок.
Человеку все по силам. Все подвластно.
И нет никого, кто бы его сверг.
***
- Блок корабля "Синий". Производим стыковку.
Нежный, бархатный голос бортового ИИ "Кара" уведомил об очевидном. Глянцевые бока "Эго" уже давно мигали на всех радарах и приближались к главному визору беспилотного крейсера.
Группе капитана Филипа достался "Синий" блок. Капитану Кейну отошел "Зеленый". Их задача состояла в том, чтобы после внимательного изучения своих секций - встретиться в "Красном" и произвести общую разведку.
При благоприятных обстоятельствах.
Крейсер дернулся.
И еще раз.
Если первый можно было списать на состыковку, то второй был уже явно незапланированным.
- Что за... Кара, запрашиваю анализ.
Мила Васковски. 29 лет. Конструктор. Короткие черные волосы, зеленые глаза и строгие черты лица. Жилистая комплекция. Особые заслуги в инженерно-техническом ремесле.
- Провожу анализ. Стыковочный блок дал погрешность: 2 процента. Не критично.
- Хорошо. Капитан Филип, ждем дальнейших указаний.
Мила повернулась на своем кресле, одним глазом продолжая изучать голограммы бесчисленных компьютерных исчислений. Сейчас там творилась электронная магия, понятная только ей.
|
|
|
Навалились, рубят, колют, рычат и обнимают, слюнявя визор. Треплют, словно стая псов. Потерял ориентацию, погнался за одним - получил от второго. Дал ему в рожу, но третий саданул камнем по башке.
Пусть доспех и был говеным, но не дал черепу Клайва лопнуть под ударом, только белая вспышка вывела из равновесия и реальности.
Какой-то жуткий монстр, почему-то его глаза были видны, словно их кто-то приблизил... Ну да, вот эти хмыри и приблизили, кивают друг другу...
Резко в себя пришел. "Пиздец, мне пиздец", - подумал про себя Фергюсон, потому что толпа его уже повалила и пинала, терзала, пыталась прорваться сквозь тонкий панцирь брони. Клайв вдруг вспомнил, как в детстве они с пацанами поймали на берегу холодного залива какого-то псевдокраба и как они вопили, пытаясь расколоть его ферритовую оболочку, пытаясь добраться до свежего мяса. "Теперь ты - Краб Фергюсон", - мысли скакали, никак не получалось сосредоточиться. Какая-то паническая чушь лезла в голову, хотелось скрючиться в позу эмбриона и чтобы всё закончилось.
"Слыш, страшно тебе?" - спросил внутренний голос. "Пиздец как страшно", - подумал в ответ.
"- Лид, гори ты в аду, пидор тупорылый", - а это уже в комлинке Дик ворчит. "Да! В пизду сраного Лида, проебал всех, меня! меня проебал!" Бьет наотмашь Клайв, но рука только пустоту находит, нет там сраного дикаря, он уже сбоку снова камнем бьет в сочленение доспеха.
"И что, так и сдохнешь, как дерьмо?" - вновь тот строгий внутренний голос. "Ты же ебаный шотландец! На ноги встань, мудила, и сдохни как следует!"
...Клайв никогда не любил забивать внутреннюю память "Кирасы" личными вещами. Никогда не знаешь, кто после тебя будет читать твою переписку или лазать по ссылкам в закладках. Так же он не хранил всякие файлы, включая музыку. Кроме нескольких песен. Он считал это долгом крови или что-то в этом роде. Несколько треков с записью волынки, которая каждый раз напоминала ему о доме, о полях и заливах Новой Шотландии.
- Суки, так, значит, да?! Да похуй мне! - крикнул, уже не разбирая, в комлинк или через внешний динамик. Вывел трек на максимум, чтобы все слышали, все! Чтобы разнеслась музыка, воспевающая свободу и храбрость по равнине чужой планеты.
Настоящий шотландец сражается и умирает только под звуки волынки.
-
Ещё и волынка над всем этим безобразием xD
-
Хорош Краб
-
Клайв вдруг вспомнил, как в детстве они с пацанами поймали на берегу холодного залива какого-то псевдокраба и как они вопили, пытаясь расколоть его ферритовую оболочку, пытаясь добраться до свежего мяса.
+++
|
-
Канге знал, что правы и те, и другие. Бог и демон будут биться вечно, но этот бой можно пропустить неосторожно моргнув от попавшей в глаза крови.
+
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
С получением первого перка на пути Мудреца Шаолиня.)
-
Отличный Шань! Игру не читал, но постик плюсану!
|
Хольмганг.
На Островах точкой над i, омегой - в общем, мерилом истины в последней инстанции для практически любого неразрешимого спора между двумя свободными мужами - является «хольмганг» - ритуальный поединок.
Некоторые традиции и правила проведения таких поединков для разных островов архипелага разнятся, но, в целом, хольмганг имеет устоявшиеся, и понятные всем законы.
Перед хольмгангом все равны . Любой свободный человек может вызвать другого свободного человека на «Божий Суд», вне зависимости от социального статуса – будь хоть один из них бедным арендатором, а другой – самим конунгом.
Для вызова на хольмганг, свободному человеку не нужен формальный повод. Кто бы то ни было может заявить претензии на имущество другого человека, заявив при свидетелях – «Это моё!». Когда тот заявляет: «Нет, это моё!», заявитель в праве потребовать хольмганг для определения, за кем же правда. Если вызываемый отказывается биться, имущество, на которое предъявлена претензия, переходит к вызвавшемому. Таким имуществом может быть скот, серебро, оружие и даже женщина – например, сестра или жена вызвавшего.
Можно сделать и проще – при свидетелях обвинить человека в том, что он лишь выглядит, как мужчина, но на деле не мужчина (т.е. баба, или анально опущенный (что, мягко говоря, не в большом почете на Островах) ). Если обвиняемый говорит, что это не так, то обвинитель имеет полное право затребовать доказательства перед богами. И тут уже если человек откажется от хольмганга, он сразу же станет «нидингом» - т.е. официально признанным человеком без чести, изгоем. Это страшная социальная стигма. В целом, быть нидингом даже хуже, чем трэлем.
На Хогаланде принято ставить нидингам на лоб клеймо в виде креста, чтобы ни у кого не возникало сомнений в сущности встреченного им нидинга.
Но, разумеется, не всё так просто.
Человек, бросивший вызов, определяет только условия победы - до первой крови, до скольких-то ран, до смерти.
Вызванный же на поединок, определяет остальные условия:
1)Место проведения. Как правило, небольшой остров или мыс ("Хольмганг" дословно переводится как "Прогулка на остров"). Если нет возможности - холм. Если и такой возможности нет - перекресток дорог. Смысл в том, чтобы площадка для проведения боя была ограничена, и чтобы не было возможности кому либо подкрасться к месту схватки незамеченным, и вмешаться в ее течение. Друзьям одного из поединщиков, например.
2)Условия. Оружие, доспехи, подручные средства. На Хогаланде приняты три основных вида поединков: "тихий" хольмганг - только на холодном оружии, "громкий" хольмганг - только на огнестреле (ну и в кулаки, если дело дойдет), и "вольный" хольмганг - кто во что горазд. Внутри этих градаций могут отдельно обговариваться дистанции схождения, количество единиц оружия, что каждый берет с собой, и т.п.
3)Время проведения - вызванный волен взять отсрочку до 5 дней, чтобы уладить свои дела.
4)Вызванный имеет право выставить вместо себя поединщика, который будет его представлять. У вызвавшего такой роскоши нет.
А дальше, в условленное время, происходит поединок.
"Секунданты", присутствие которых обычно предусмотрено, фиксируют результат.
На Хогаланде приняты следующие правила:
Победитель в хольмганге по "нематериальным" претензиям считается "правым", и, кроме того, получает от проигравшего (или его родни, если тот убит), 5 марок серебром. Победитель в хольмганге по "материальным" претензиям получает те же 5 марок, если его оппонент выжил, но не получает то, на что претендовал (или наоборот – по желанию проигравшего). Если не выжил - вызвавший получает то, на что претендовал. Ну а вызванный в случае убийства вызвавшего, получает всё имущество убитого вызвавшего.
Смерть на хольмганге не считается убийством, и за нее не надо платить вергельд (т.е. виру).
Почему закон именно таков? С одной стороны, это механизм социального регулирования. Умелый воин, внезапно оставшийся без пропитания, легко может получить необходимый ему минимум с бедных и слабых людей. Нет ничего проще, чем предъявить нищему арендатору или бонду претензию на, скажем, его корову, или сестру, и бросить вызов до первой крови. Аккуратно сделать свое дело, и забрать искомое, или честные пять марок – отличные деньги. С другой стороны, правила ограничивают его в претензиях к крепким и зажиточным людям. Положение вызванного на поединок дает ему массу преимуществ. Например, позволяет объявить «громкий» хольмганг без доспеха – просто стреляться. Как известно: «Боги создали одних людей маленькими и слабыми, а других – большими и сильными, но оружие Древних уравняло шансы». Именно поэтому многие бонды – отличные стрелки. Опять же, возможность выставить поединщика вместо себя позволила зажиточному бонду биться не мечом, а мошной, а умелому воину – подзаработать, замещая вызванных на поединок. Наконец, если сила и слава бойца бесспорна, а его претензии чрезмерны, порой возникает резон его просто убить толпой, и заплатить вергельд, чем выходить на Божий Суд. В общем, стать конунгом самому, вызвав старого и немощного конунга на хольмганг едва ли получится.
Что касается непосредственного течения боя и подводных камней вокруг его проведения, то тут ситуация такова:
Сам поединок считается священным – хольмганг, как уже говорилось, рассматривается как суд Богов. Постороннее вмешательство в его ход (например, внезапное вмешательство в схватку третьего-лишнего) - очень серьезное преступление, как перед людьми, так и перед Богами. Те, кто бесчестен на хольмганге, становятся нидингами автоматически. Даже если люди в итоге ничего не узнают, суеверному островитянину все равно будет плохо по сакральным причинам – он обманул богов, а значит проклят. Хотя, конечно, случаются и акты вероломства на хольмгангах, особенно если бой проводится без свидетелей...
С другой стороны, всякие уловки до схватки очень даже возможны. Например, с одним из поединщиков может приключиться «несчастный случай» - всякое бывает. Погибнет под обвалом, например. Или просто не явится на бой в условленное время – автоматически станет трусом-нидингом. И потом уже не докажет, что его поймали и держали взаперти друзья противника – его и слушать никто не будет.
Не стоит забывать и про такой момент, что это все хорошо и прозрачно в местах скопления народа, где вызову на поединок много свидетелей. А вот в глухой местности, где свидетелей днем с огнем не сыскать, вместо благородного хольмганга проще провернуть обыкновенное убийство…
-
многие бонды – отличные стрелки
|
-
Спасибо за игру!
-
Отличная игра! Такой короткий, но очень атмосферный эпизод большой войны. Спасибо, мастер, так держать!
-
Респект! Жаль, не дожил)
-
И все-таки мощный заплыв вышел. По поводу аберрации в голову настойчиво лезет только это:
-
Пык!
-
молодец!
-
Ураганный модуль!
Аккарин могёт в драйв, экшОн и мясо :3
-
Игра супер!
-
Отличная игра, Маста.
Я искренне переживал за своего персонажа :)
-
Мощный модуль. Спасибо!)
-
за хороший модуль
-
Превосходная игра, большое спасибо.
|
-
Девиз огнеметчиков самый короткий в Доминионе - "Гори, сука!".
Неплох!
-
Девиз огнеметчиков самый короткий в Доминионе - "Гори, сука!".
Точно.
-
Отличный девиз.
|
Общее.
Вспышки множества выстрелов озаряют замкнутое пространство лестничной клетки. Эфир наполняют похабные фразочки и нечленораздельные выкрики. Ступеньки становятся скользкими от слизи и крови. Продолжает напирать рой, бесчисленный и безликий. Смертоносный и беспощадный.
Стереотипный образ о нелёгкой службе морпехов вдруг стал суровой и бескомпромиссной реальностью. Верный признак того, что паршивость текущего положения дел уже достигла критичной отметки.
Дженсен.
Нужно было убираться отсюда, пока ещё была такая возможность. Пока сплошной поток зергов не заманил в ловушку бетонной коробки, пока не пришлось волею случая разделить незавидную участь морпехов. На таких расстояниях твой карабин бесполезен – несколько метких выстрелов из пистолета поверх рослых ребят в силовой броне помогли свалить парочку зерглингов, но этого оказалось отнюдь недостаточно.
Новая угроза привлекла к себе внимание грохотом слетающих с петель массивных дверей. На площадку второго этажа вывалились два раптора – перепончатые крылья тварей едва заметно подрагивали, а с кончиков жвал на пол срывались капельки ядовитой слюны.
Так получилось, что именно ты оказался выше всех остальных – держался чуть позади, в тылу, превратившемся внезапно во вторую линию фронта. Выпущенный в упор заряд не только не убил уже прыгнувшую на тебя тварь, но даже не смог на миллиметр изменить заданную раптором траекторию.
Престон.
Ты видишь рапторов. Словно в замедленной съёмке из голофильма «Восстание паукомин – 3» наблюдаешь, как срезает голову призрака могучая лапа. Как запоздало, с задержкой, устремляется вверх фонтан алой крови.
«Такое не лечится» - успевает только мелькнуть в голове. А ведь ты – у них на пути. Следующий. В руках – показавшаяся вдруг такой нелепой винтовка. Которая, впрочем, прекрасно выполняет свою задачу. Выпущенная прямо в морду очередь буквально разрывает на куски насекомообразное существо. Замечаешь, как промелькнул с безумной скоростью мимо ещё один силуэт крылатого хищника.
Моралес.
Выворачивает наизнанку одного из рапторов очередь Престона. Грохочут в унисон винтовки морпехов.
Видишь, как проносится мимо Джима ещё одна крылатая тварь Прямо на тебя мчится.
И ведь успеваешь. Вскидываешь решительно бластер, готовясь вогнать заряд прямо в широко раскрытую пасть.
Но выстрела нет. Чёртова игрушка, ко всему прочему, перегрелась.
Сакс.
Сражался до последнего. За Доминион, за себя, за морскую пехоту. Сражался потому, что бежать не привык. Потому, что бежать было, в общем-то, некуда.
Тают патроны, ещё быстрее тают солдаты. Если бы не рапторы, если бы не чёртова Керриган с её стремлением к развитию роя, всё могло бы у вас получиться. Но удар с тыла безжалостно подорвал стабильность подразделения.
Ты видел, как в толпе наседавших снизу зерглингов появился хищный силуэт ультралиска. Ты знал, что именно он тебя и убьёт. Видел это в белесых полосках глаз, в хищных повадках ублюдка. Перерезал его пополам длинной очередью, запоздало почувствовав боль от пробившего грудь насквозь шипа.
Райт.
Видишь, как твои бойцы вовсю нарушают вполне определённый приказ.
Лишился головы призрак, подмял под себя раптор Эми Моралес. Захлебнулось винтовка Сакса, выдав напоследок внушительную дозу урана.
Не смогли, не сдержали.
- Всем, кто слышит это сообщение, - сквозь чудовищные помехи пробивался голос, тебе незнакомый. – Гражданские, жители, даже готовые сложить оружие и отречься от императора солдаты Доминиона… Всем уцелевшим… Следуйте в следующие точки эвакуации или сообщайте свои координаты нашим бортам. Повторяю, на связи «Рейдеры Рейнора»…
Чувствовалось, что сообщение крутят по кругу уже не в первый раз.
А ещё чувствовались пробившие костюм клыки юркого зерглинга – первого среди многих прорвавшихся.
Облич.
Ситуация безнадёжна – для такого опытного вояки, как ты, это становится понятно с первого взгляда. Патронов категорически не хватает, боевой мощи для сдерживания наседающих зерглингов уже недостаточно, а шум позади настораживает всё сильнее с каждой секундой. Но не можешь позволить себе обернуться, отступая вслепую.
Не видишь пока ещё рапторов. Жаль только, что они уже прекрасно видят твою беззащитную спину. Один из них опрокинул тебя на пол могучим прыжком.
Швырнул бесцеремонно в самую гущу толпы зерглингов, которую ты только что тщетно пытался сдержать.
Запоздало пришла мысль, что если рапторы добрались аж до тебя, то все остальные наверняка уже мертвы. Последняя мысль, которая когда либо тебя посещала.
Макнамара.
В замкнутых пространствах напалм – штука воистину смертоносная. Потоки расплавленной плазмы раскалили добела стены, заставили плавиться под ногами ступеньки, но, самое главное, превращали наседающих зерглингов в отлично прожаренное барбекю. Их обугленные тушки росли перед тобой чудовищной баррикадой, мешая прорываться сородичам. Тебя не волновало, что происходит там, позади. Не оборачивался, не следил за успехами товарищей по оружию. Твой враг вот он – прямо перед тобой, впереди. Поливаешь огнём, отступая маленькими шажками.
Плотт.
Нашинковываешь зергов ураном из-за плеча Макнамары. Отступаешь медленно, осторожно.
Казалось, прорвутся. Каким-то чудом сдержали.
Рутерфорд.
Остаётся только поблагодарить Императора за то, что огнемётчик смог к вам прорваться. Страшно представить даже, что сотворили бы зерги с отрядом без его помощи, в условиях острого недостатка патронов и нехватки пространства.
Санта-Мария.
Не ожидал, что окажутся настолько юркими крылатые твари. Парочка выпущенных зарядов из бластера лишь подпортила стены, а извернувшийся раптор когтистой лапой вскрыл и костюм и твоё внезапно открывшееся горло.
Не получилось, не повезло. Умираешь мучительно. Джозеф успел бы, Джозеф смог бы помочь… Вот только, медиков в вашем отряде уже не осталось.
Парсонс.
Метнулся было к Майклу, поливая рапторов огнём на ходу. По-прежнему думая об Эми Моралес. Крылатые ублюдки оказались быстрее – один споро вскрыл горло коллеге, а другой коротким прыжком сбил тебя с ног. За секунду до того, как тебе в лицо полетели осколки стекла, прежде составлявшего единое целое с шлемом, ты успел разглядеть во всех подробностях жуткий оскал отвратительной твари
Янг.
Рубишь и колешь. Один крылатый упырь вскрыл моментально горло Санта-Марие. Другой не менее ловко разобрался и с Парсонсом. Но не с тобой.
Ты остался один, авангард отступления подразделения Чиро. Идёшь в рукопашку, круша на своём пути насекомых. Прибиваешь штыком к полу первого раптора, пинком отшвыриваешь второго с дороги. Их не так много, они не так уж опасны. Утерян уже фактор внезапности.
Отряд – за тобой. Держат общее наступление. Не всё пока что потеряно. Хоть и наполнен эфир предсмертными хрипами. Хоть и не слышно давно придающего уверенность гласа сержанта.
-
Пост одобрен коллегией маньяков в честь празднования Пятницы-13!
-
Лютота!
-
Они сражались за родину
-
Достойная смерть.
Хороший модуль. Было очень приятно играть.
Спасибо.
-
Высылайте мешки для трупов!
-
За игру в целом! И ультрала завалили, и Викинг упал, и Рейдеры Рейнора, и огнемётчики - все ингредиенты хорошей спей-марин-атмосферы, короче.
|
-
добротно
-
Не знаю почему, но именно на эту песню ассоциации у меня с Моралес: ссылка
-
Медслужба доминиона умеет лечить на ходу.
+
-
Медслужба доминиона умеет лечить на ходу. На бегу. В прыжке. Да что там, даже падая без парашюта, можно извернуться и ширнуть регенератор. А тут даже почти удобно. Самое главное - ткнуть щуп, куда надо.
Крылья, ноги... Главное - щуп)))
-
- Будет приятно, - сообщила она Харе. - Не останавливайся, это всего-навсего анестетик. Дыши, детка.
Всем таких медиков)
|
-
"Всё, пиз"ц", - сообразил он - сообразительный!
-
Великолепный персонаж от авы до текстов. Ресоциализированный огнемётчик, как он есть. Надо почтить его светлую память плюсом.
|
|
-
На появившегося ультралиска Шон старался не смотреть и вообще не обращать внимания
Мелочи жизни.
-
Да, слона то мы и не заметили
|
-
Весёлая игра!
-
согласно исследованиям ведущих доминионских психологов, уровень паники отдельно взятого индивида ощутимо понижают выкрикиваемые в общий канал связи реплики определённого содержания.
Чистая правда, между прочим. xD
-
Аккарин, ты супер :D
-
Нагнетаешь!
|
|
Маша взялась за пакеты, потащила их к лестнице. А потом решила рассмотреть комнату, пока пра ушла. Почему она пошла с посудой на улицу? Девочка оглянулась в поисках крана, но не нашла его. Наверное, кухня в другом месте.
Пакеты остались валяться на полу, а Маша пошла вдоль стен, рассматривая фотографии и грамоты. То ли знакомые, то ли незнакомые. Интересно, тут есть мамочка? А бабушка Виля? А пра? Маша любила смотреть старые фотографии с мамой или бабушкой. Так интересно - вот эта девочка с косичками и блестящей короной - это Мама Ира. Или под ёлкой возле румяной Снегурочки в голубом длинном платье и бородатого Деда Мороза с ледяной палкой. Надо будет потом спросить у пра, кто тут на фотках. И за что грамоты. Машины грамоты тоже висят дома на стене в её комнате. И грамоты, и медали. Третье место по кумите. Второе место по ката. Второе по кумите. Первое по ката. Они с Настей всегда соперничают, хоть и дружат. Настя учится в другой школе, а на каратэ они вместе ходят, в одну группу. И очередные "кю" вместе получают. На тренировках Ким Аркадьевич их всегда ставит так, чтобы они друг за дружкой выполняли упражнения или там кувырки. И нещадно ругает, если что хоть чуточку не так. А в спарринге они как раз вместе не стоят - против мальчишек всегда их выставляют.
И на соревнованиях сначала так получалось, что Настя всегда чуть лучше была. Маша расстраивалась, даже тихонько плакала потом маме в плечо. И обижалась и злилась на Настю, не любила её. Хотя Ким Аркадьевич всегда тренировку начинал и заканчивал знаком дружбы - ладонями, сложенными на полу. И говорил: "Мы не враги. Мы друзья. Мы радуемся успехам друг друга и помогаем друг другу достичь совершенства". Но всё это были просто слова. Подружками Маши были девочки из класса. С ними можно было шушукаться на переменах, обмениваться киндерсюрпризами, хвастаться, строить мальчишкам каверзы и всё такое. Конечно, Маша старалась в случае чего своим подружкам помогать. Например, вступиться, если Макар начинал доставать кого-нибудь. Или дать списать уроки. Или угостить бутербродом, взятым из дома.
А однажды была неприятная история. Они с одной из девочек, с Полиной - она самая популярная в классе - начали дразнить Риту. Отобрали у неё телефон, спрятали, потом еще уронили, оторвалась крышка. В общем, телефон сломался, Рита ужасно плакала, а потом пришла Ритына сестра и нажаловалась маме. Мама выслушала всё молча и всю дорогу домой молчала. А дома сказала, что, оказывается, у Риты умерла мама, а папа пьющий, и кроме сестры-восьмиклассницы у Риты нет никого. И денег в семье нет, так что новый телефон Рите уже не купят. И еще сказала: "Маша, как ты могла? Ты же такая добрая девочка. Как можно обидеть Риту? РИТУ?! У нее и так в жизни мало радости". Маше было очень стыдно, и она тоже плакала. И стала с Ритой дружить. Подарила ей свои игрушки некоторые, и некоторые свои кофточки отдала - мама разрешила. И кроссовки, которые маленькие на Машу были, а на Риту как раз подошли. И как-то незаметно они стали с Ритой лучшими подругами. Только мамочка не разрешает к Рите в гости ходить. "Приводи ее к нам, - говорит она, - а там нечего грязь собирать и глупости слушать".
Маша и не заметила, как постепенно к Рите в классе стали все относиться лучше и перестали дразнить за старенькую поношенную одежду или тетрадки без всяких украшений - самые простые и дешевые. Мамочка, когда об этом зашла речь, сказала: "Вот видишь, дочка. Это ты ей помогла."
А с Настей, которая с каратэ, по-другому получилось. Враждовали они целый первый класс. Косились друг на друга ревниво - кого сегодня Ким Аркадьевич больше похвалит? А потом оказались в лагере в одной палате. И кровати рядом стояли. И вместе были в команде - то выступления готовили, то инсценированные песни, то сокровища искали. И оказалось, что Настя - классная девчонка, и стала она второй Машиной лучшей подругой. И когда уже на следующий год Маша два раза взяла первое место в своей категории, обойдя Настю, Настя ее поздравила - от души, видно было. И теперь только Маша поняла этот знак сэмпая - сложенные ладони на полу. Они ведь и правда помогают друг другу научиться делать лучше. Про это она и рисунок тогда нарисовала - про себя с Настей. Как они поздравляют друг друга после спарринга и обнимаются. И это совсем не то, что дать списать или пошептаться на переменках. Или, например, не рассказать, что подружка провинилась. Вот с этим всегда у Маши путаница происходит. Расскажешь - ябеда. Не расскажешь - чувствуешь себя противно. А вдруг из этого потом что-то еще хуже получится? Маша придумала, как с этим быть. Учителям она не ябедничает, она только маме рассказывает про всякие такие вещи. А мама уже решает, что с этим делать. Бывало, что мамочка звонила Светлане Анатольевне и долго разговаривала, закрыв дверь и выставив Машу из комнаты. Но это же не ябедничанье!
Маша еще поторчала в комнате, оглядываясь на кошку. Рыба. Посмотрела, как на врага, и сбежала. Как будто ее и не было. Маша сразу вспомнила фильм "Матрица" - там тоже кошка два раза подряд шла по коридору. Сбой дежавю, ошибка в программе. Интересный фильм, один из её любимых. Ещё ей нравится "Брат-2", "Четыре комнаты" и "Криминальное чтиво" - дома записаны на кассетах. Правда, "Четыре комнаты" мамочка отобрала и спрятала. А так, та часть про детей, которые остались одни, была самая лучшая. Маша хотела взять с собой несколько кассет, но мама сказала, что у Зои Афанасьевны нет видика. Так что пришлось их выложить и взять книжки. Гарри Поттера и несколько выпусков "Пять юных сыщиков и верный пес". И Карлсона, там в одной книге и Винни-Пух, он совсем детский, и Карлсон, и Маугли. Раньше мама читала Маше эту книгу, а теперь Маша и сама отлично справляется.
Обойдя комнату и повозив пальцем по телику, девочка вспомнила, что надо относить вещи. Взяла снова пакеты, у лестницы брошенные, и потащилась наверх. Две комнаты. Интересно, что там? Она, конечно, заглянет в обе. И еще интересно, куда сбежала Рыба.
|
|
|
-
Эмилияморалесмедслужбадоминиона, - протарахтела она скороговоркой, подойдя ближе
Броня крепка, медслужбы наши быстры. За красоту слога и оперативность постинга!
|
|
|
Мистер Холт грустнел. Мистер Холт жаловался на неурожай и падение цен. Мистер Холт сетовал на конкурентов, прожорливых гусениц, дожди, засуху, снегопад, самум и торнадо. Мистер Холт пересчитал по пальцам всех своих детей и рассказал, какие у них высокие потребности в еде, одежде, предметах быта. Он также неоднократно упомянул сварливую жену, тещу, тещину тетку и двух незамужних своячениц, сидящих у него на шее и вечно требующих денег. Мистер Холт облизывался на топор, как кот на сметану, но денег никак не хотел за него платить. Но он непременно уверял, что всем Соленым Равнинам поведает, как важна охрана и порекомендует мистера Райана из Эшбери и совершенно бесплатно!
- Вот этот ржавый топор, - уверял мистер Холт, - вы за него получите какую-нибудь пару монет, да и то, если повезет. И зачем вам сдалась эта тяжесть никчемная? Пользы от него никакой, а мне память о приключении.
С лечением тоже вышла закавыка. Полуорк был убедителен, дальше некуда, но прижимистость Холта била все рекорды. Он уверял, что царапины были пустяковые, и все бы зажило как на собаке, особливо, если компресс с мочой приложить на ночь. И такого уговора не было, чтоб лечение за деньги, он бы запросто перетерпел до дому, поди, кровью бы не истек, вот, давеча, косой себе пол-пятки обрезал - и даже не хромает, заросло все мигом, никто и не заметил.
Насчет охраны он не спорил. Честно предложил 30 монет - даже карманы вывернул. Вся имеющаяся наличность, он был ужасно удручен, но щедро предложил разделить с ним немудреный ужин, он же завтрак, включающий в себя хлеб, картошку, печеное мясо, солененькие огурчики и собственное вино. И, конечно, он даст целый кувшин вина уважаемому мистеру, да еще и прибавит бутыль отличнейшего самогона.
- Все знают виноградники Холта, - хвалился фермер. - Такого вина нигде не сыщешь. Вот этими вот руками сажаю, подрезаю, прищипываю, прикапываю, каждую гроздь к солнцу повертаю, чтоб сладостью напиталось.
Голову орка он, как это ни странно, взял. Сунул ее в один из винных кувшинов:
- Кислятина, - пренебрежительно махнув рукой сказал Холт, - вез травнику на декокты и настойки, хотел вообще вылить, да жена настояла. Вот, теперь пускай полюбуется на настоечку! скажу - от радикулита - еще и радоваться будет, - он залился дробным смехом, предвкушая, как все гнездовище домашних сколопендр друг перед дружкой будут выдирать редкостную дорогую настоечку.
Как выяснилось, стража тут не зверствует. По монете-другой с носа сдерет себе на чарку, и тревожить не будет, если не хулиганить. Но это тут, в порту. В центре валяться под забором обойдется куда дороже. А то можно заночевать в бараке докеров - по пятаку за ночлег.
- Так, что, сэр Райан и ... сэр Чо, - он неуверенно взглянул на полуогра. - Закусим, чем Керлин послал?
|
|
Джессика сидит на полу, поджав колени к подбородку, курит и говорит. Превратила тарелку в пепельницу, сверкающая фаянсовая поверхность обезображена раздавленными окурками.
- Нет, мы все в своем уме. Прибой разговаривал с Мадлен, она сама мне рассказала; и со мной; и с тобой, Мэтт. Ты думаешь, с чего это ты ходил вдоль берега с камерой? Такая уж у тебя манера говорить - через объектив - верно? Оно нас хочет. Вы никогда фольклором не интересовались, нет?
Пауза. Джесс по очереди смотрит на Мэтта, Джероми, Малкольма. Одержимые местными байками среди них отсутствуют. Кажется. А зря. Она сама сейчас поверит во что угодно. В кровь Морского Народа, в родовые проклятия... А завтра - уже не поверит. Если это завтра наступит.
- Не интересовались. Ну ладно. При желании все это можно списать на сезонную депрессию. Дефицит солнечного света. Плохую наследственность. Подавленные эмоции. Вытесненные комплексы. Что угодно.
Пауза. Джесс затягивается следующей сигаретой. Осознает, что ее никто не слушает и что говорит она с самой собой. Острова в океане сейчас ближе друг к другу, чем эти пятеро. Каждый в своей собственной далекой-далекой галактике. Может быть, все дело именно в этом. Мэтт берет нож - ладно так, словно всю жизнь держал в руках сталь. Это ее не напрягает. Мэтт боится, как и она сама, вот и вооружается на всякий случай.
- Главное, что нам с этим делать? Оно нас просто так не отпустит. Оно слишком большое. Скоро сюда приедут...
Пауза. Джессика рассеянно смотрит за окно на свинцовые потоки воды, бьющие в стекла. В кухне полумрак. Разверзлись хляби небесные. Наверное, так начинался Всемирный Потоп. Они должны уже вот-вот приехать! Не будет этого, спокойно думает она. Разве можно пробиться сквозь эту ярость воды и ветра?
- Может быть, мы легко отделаемся. Получим диагноз "острый психоз" или "шизофрения", когда наступит ремиссия, выйдем из клиники. Дальше что? Можно уехать навсегда - куда-нибудь на пустынное нагорье, где даже дождь - большая редкость... И год спустя захлебнуться в бассейне, в собственной ванной или в стакане воды. Оно нас везде достанет, потому что на самом деле оно внутри. Можно пойти ему навстречу... это будет архетипично и по-своему красиво. "И с тех пор их никто не видел, лишь в ненастные дни в конце сентября в старом коттедже близ Сен-Коув люди замечали..." ах да, вы же не любите фольклор. Это будет чистое самоубийство. Зато, может быть, перед тем, как умереть, мы все поймем...
Она еще хочет сказать: Нам надо быть всем вместе, тогда все будет хорошо. Люди всегда цепляются друг за друга... Но она ничего не говорит. Пауза.
Звон стекла разрывает повисшую тишину.
- Это, наверное, Кинг, - говорит Джессика, швыряя очередной окурок в тарелку. Пес убежал, когда Малкольма скрутило. Сперва ярость, потом страх и паника, наверное, так и было. - Своротил что-нибудь со страха. Пойду взгляну...
Джессика встает и идет к лестнице, потом в спальни, наверх.
|
Дороги серость на светло-сером фоне.
Жмешь без особой спешки, но так, чтобы успеть. Хотя, смешно - куда успеть? Труп - он уже труп, и тебе помочь ему нечем - разве что убрать его в длинный черный пластиковый мешок, чтобы сухие безжизненные глаза с тонкой корочкой инея не смотрели бессмысленно, но как бы осуждающе в бесконечную серость неба и сосредоточенные лица, нависающие над ним.
Но до этого еще добрый десяток километров пути и целых шесть минут по трассе.
Машина у обочины, там, где сворот на Вашитан. "Округ Толфорд, Управление Лесного Хозяйства" - на борту, светло-бежевым по темно-зеленому. Усатое лицо мужчины чуть за тридцать за окном водителя, напряженное. Его выдают глаза.
Хлопнул дверью, в карманы куртки утепленной руки сунул и засеменил к вашей машине, откашливаясь.
- Барни Белл, управление лесного хозяйства. Я на обходе был, ночное дежурство, ну вы в курсе, парни.. Ну, и в общем.. Там это.. ну, вы сами посмотрите.. если позволите, за мной, пожалуйста.. - кивнул на свой пикап, а Бобби допытывает:
- Сэр, что вы видели?
- Там.. - судорожный вдох, - там тело.
- Мужчина? Или женщина?
- Угу, - кивает Белл, зажмурившись на мгновение.
- Женщина?
- Угу.
- Показывайте.
- Здесь нужно будет проехать, и потом пешком, где-то с полмили или около того, - по лицу его видно, что он испытал облегчение - ему не нужно говорить или объяснять, как будто бы увиденное перестанет всплывать перед глазами сразу же, как только он покажет и как бы передаст всё в чужие руки.
Но вот ты вспоминаешь свой первый труп. Вернее, "два первых". Тяжелый запах пороха, густой - крови. Изгвазданный ею отличный паркет. Двойное убийство на почве ревности. У твоих родителей был такой же паркет, в прихожей. А ты настоял на том, чтобы поменять его, буквально через пару недель.
Забудешь ли такое, перестав говорить или думать об этом? Или бледное лицо будет являться тебе и во сне, как проклятое наваждение?
Автомобиль - на ручник, захлопнуть и на ключ. Верный "Кольт" в кобуре, напарник кивает, мол, "ты первый", и ты идешь след-в-след за юрким маленьким усатым мужчиной в сапогах.
Природа молчаливо созерцает, как созерцаешь её ты.
Она даёт тебе пару минут на то, чтобы задержать дыхание и приготовиться к тому, что тебя ждёт.
Белл останавливается, не доходя совсем немного до полосы залива.
Он прикрывает рот рукой в перчатке, отвернувшись в сторону. Не видно, но кажется, трясется маленький человечек, от сапог до кончиков усов. Боб спрашивает:
- Где?
И он отвечает жестом, свободную руку вытянув слепо, пальцем указывая - там.
|
Джессика стоит посреди кухни, в одной руке - пустой стакан, в другой баночка с аспирином; затравленно озирается по сторонам. Шокер торчит из оттопыренного кармана, она про него давно забыла. Ее действия выглядели бы абсолютно продуманными и рациональными, если бы не слишком серьезное, сосредоточенное выражение упрямой маленькой девочки, которая терпеливо пытается чем-то накормить плюшевого мишку; вот выпьешь таблетку, и сразу выздоровеешь, все пройдет, все будет как раньше, ты опять будешь Джероми. Выпил, молодец, еще хочет, умница; немного погодя можно повторить, а теперь надо скорее на диван, под теплый плед. И тогда все пройдет. Она тянет Джероми за рукав (под ним что-то сухое, жесткое, колючее) из кухни, но он не слушается, он такой сильный и медлительный. Он лезет в холодильник. Джессика обреченно смотрит, как он запихивает в себя всю органику, которую можно переварить, говорит без выражения: "Джероми, но это же еда для Кинга." Глупая. На таблетку понадеялась. А Джероми уполз под стол, затих. "Это не Джероми", - Джессика думает равнодушно и медленно, - "Джероми больше нет". Кухня блестит хромированными поверхностями, выключенные рукоятки и кнопки кухонной техники таят в себе скрытые силы жара и холода, тарелки выглядят грозно, а ножи и вилки притихли и притворились скромными. Джессика смотрит на кухню откуда-то то ли издалека, то ли из-за угла. Каждая вещь видится неестественно отчетливо и резко, и одновременно больше чем с одного ракурса, словно поворачивается перед Джессикой, гордясь пластиком и металлом...
Под столом Джероми едва царапает по кафелю жесткими лапками, усами шевелит сквозь сон. Джессику внезапно охватывает злость. Этого не может быть, Джероми все еще здесь, ты просто плохо искала. Джероми должен все делать как человек, как все люди делают; тогда он вернется назад и все будет хорошо. Он должен спать на диване, а не под столом. Джессика наклоняется, лезет под стол на четвереньках, тормошит его, с силой трясет за плечо: "Джероми, идем в комнату, тебе надо лечь на диван, здесь неудобно, я помогу тебе встать." Джессика не боится разбудить Джероми. Джероми добрый, спокойный и терпеливый; он не сердится на такие вещи.
Хлопнула входная дверь. Наконец-то, думает Джессика, я думала, они сто лет будут ехать. Сейчас они войдут и спасут меня, и Джероми, и Малкольма... всех. Почему они ходят так тихо, не зовут ее громко: мисс Кьюли, Вы все еще здесь? Это не они...
Джессика оглядывается, отстраненно фиксирует взглядом: тарелки. Вилки. Нож. Нож. Нож.
-
Кухня блестит хромированными поверхностями, выключенные рукоятки и кнопки кухонной техники таят в себе скрытые силы жара и холода, тарелки выглядят грозно, а ножи и вилки притихли и притворились скромными. Джессика смотрит на кухню откуда-то то ли издалека, то ли из-за угла. Каждая вещь видится неестественно отчетливо и резко, и одновременно больше чем с одного ракурса, словно поворачивается перед Джессикой, гордясь пластиком и металлом...
*Кивнул удовлетворённо*
|
|
|
|
|
Офицер, стоящий позади "плюмажа", недоуменно уставился в спину своего начальника, костистая рука крепко сжала рукоятку топора. Но неизвестный тебе высший чин, тот, вокруг кого вьются раболепные жалкие черви, ухмыльнулся - кажется, ему твой ответ пришелся по нраву.
- Отмойте его, - приказал чин, и усатый офицер в мундире и поясе с золотой пряжкой согласно кивнул. Плюмаж пошёл вдоль строя дальше, а ты - ты остался. Твоё имя осталось тоже, сокрытое - в нём твоя сила, всё, что осталось.
Ну, и еще твой вечный спутник - боль.
Ты борешься с жизнью за каждый кусочек хлеба, за каждую проклятую монетку, за то, чтобы просто дышать. И этот лес палаток, забитый железом и людьми - он ничем не лучше города.
Тебя отвели туда, где нужно получить снаряжение. Злобный комендант сказал, что таким, как ты, не место в армии, плюнул тебе под ноги, но выдал то, что приказали.
Меч в три ладони, гладкий, холодный - как река, в которой плещутся караси. А рукоять - она тверда внутри, а снаружи - шершавой кожи полосы намотаны, одна на одну. Приятная тяжесть в руке. Тот, у кого есть меч, не может быть Выблядком. У него есть сила. У него есть меч.
И имя!
И кожаный шлем, что чешет загривок. И деревянный щит, неудобный и тяжелый. Ты бы выкинул их, но нельзя - ты видел, как сержант чуть не содрал шкуру с рядового легионера за то, что он потерял свой щит на привале.
Да! Привал. Время еды. Кормили невкусно, но часто. Ты еще никогда не съедал столько вареной репы за раз.
Вы были на марше. Солнце не взошло еще, а вы - уже идете. Левой-правой. Почти весь день, а иногда - и дольше. И изредка - привалы.
Ты стёр свои ноги до кровавых волдырей, не понимая, куда и зачем идешь. Другие солдаты - они не хотят говорить с тобой. Они плюются и делают знаки рукой, когда ты проходишь мимо.
Луна в небе - как крошечная дырка в темном одеяле, наброшенном на голову. Белый туман застилает древние, как сам мир, леса вокруг. Последняя деревня - далеко позади. Каменные города, с тавернами и борделями, с шумными улицами и мраморными шпилями - и подавно. Ты не помнишь, сколько вы шли. Ты помнишь только тяжесть своих нехитрых пожитков и пережитый страх - что не проснешься утром потому, что рядовой Гобс, тучный хряк, съест твой язык ночью, и ты умрешь. Ты видел, как он на тебя смотрит. Ты бы не прочь убить его первым, прежде, чем он приблизится к тебе во тьме.
Сегодня ты - тот, кто дежурит у костра. Все остальные дрыхнут, кутаясь в одеяла. Палатки мокнут от накрапывающего дождя. Твой шлем уже натёр тебе шишку, ты промок насквозь - но нельзя уходить с поста, нельзя спать.
Тот, кто уснул на посту, больше не проснется!
Где-то там, у других костров, укутанных рыжим туманом, бродят фигуры в плащах.
А слева, во тьме, нет ничего. Или..
Огоньки? Слабые, как будто лесные феи резвятся.. Да только какие феи бродят по лесу в дождь?
-
Феи, феи)
-
its so dark here
|
Универсальный магазин очень известной торговой сети. Стройные ряды стеллажей, выстроенные колоннами, словно солдаты на марше, банки тушенки со специями и горошком, упаковки заварных легкоусвояемых злаковых каш, полезных для пищеварения белковых смесей, кетчупов бутылки стеклянные. Под стеклянным колпаком витрин - сырные плиты, диски и ломти, мясо и гриль. Коробки замороженных пицц в холодильниках глубоких.
И пиво. Холодное, вкусное пиво.
Бродишь задумчиво, разминая затекшие от постоянного сидения ноги. Всю долгую ночь - дежурства утомительного тянутся часы. И спать-то, вроде как, не очень хочется, да обстановка сонная в машине - полицейский "форд"-пикап с проблесковым маячком на крыше припаркован у входа, на сидении пассажира развалился твой "боевой" соратник Роберт Джеймс Остин, или коротко - старина Бобби. Ему чуть за сорок, но он уже лысеет. Его не назовешь храбрецом, но и трусом обозвать - язык не повернется. У него есть жена, ради которой стоит вернуться поздним вечером домой, и есть три дочери, ради которых нужно постараться остаться в живых и дотянуть до пенсии, чтобы вытянуть колледж хотя бы двух.
Он осторожен в словах и в мыслях, кажется, тоже. Не помнишь, чтобы он хоть раз с рвением закапывался в бумажную работу. "От звонка до звонка" - это так называется, кажется.
Морозный воздух щиплет лицо. Заледеневшую дорожку к входным дверям молла старательно чистит молодой бледный парень в униформе служащего магазина, шумно шмыгая носом.
Белые барашки облаков ползут по розовеющему на востоке небу, с севера на юг - неспешно и лениво. Небосвод глубиной оттенков потрясает. Как часто ты смотришь в утреннее небо? И замечаешь ли разницу в том, каким оно было раньше, когда тебе было десять - и каким оно стало для тебя сейчас?
Хлопаешь дверью, усевшись на успевшее остыть водительское сидение, и Боб, вздрогнув, снимает руки с живота, оглядывая тебя с ног до головы сонными глазами. Он взопрел, его куртка расстегнута, меховая шапка зажата между толстых бедер. Он спрашивает:
- Купил?
Ты протягиваешь ему пачку сигарет и наспех собранный бутерброд, он благодарно кивает.
- Лили не знает, - говорит он нехотя, жуя бутерброд. Крошечный листик салата застревает в его кустистых с проседью усах.
- Врач запретил, но иногда.. одну-две в день.. Это еще никого не убило, - Боб комкает бумажный пакет и салфетку, когда внутренняя связь начинает хрипеть. Ты мельком смотришь на часы - до конца смены остается всего час с лишним.
- 11-К, прием, - знакомый звонкий женский голос. Эбби Джонс, крошечная и крепко сбитая, дежурит в участке. На вид ей лет под тридцать. Ты мог бы за ней приударить, если бы захотел. Тебя смущает её вздернутый веснушчатый нос. И тяга к тяжелому железу.
Боб как бы нехотя тянет гарнитуру к усам, нахмурившись - он, видимо, планировал провести дежурство тихо и мирно:
- 11-К на связи, прием.
- 10-54 в районе залива, код "два" - вызов срочный, без спецсигналов. Прием.
- 10-4. Конец связи, - отжимает тангенту, глядит на тебя невесело:
- Ты слышал её, парень. Жми.
Открывает запотевшее окно, выкидывает скомканную салфетку, перемазанную в кетчупе, за борт полицейского пикапа.
|
|
|
|
|
-
Святой Хлодвиг, защитник Божий, как тебя боится сила диавольская, и как бегут от гнева Господня все враги видимые и невидимые, так бы и нас, Врачевателей скромных, боялись все чары и порчи, по ветру насылаемые, по следу пущенные. И как не приблизится к святым сила тёмная, так и к нам не приближалось бы никакое зло, ни о полдень, ни о полночь, ни утром, ни к вечеру.
*большой палец вверх*
|
Ты всё понял. Или не всё, но это неважно. Настало время действовать.
Ринулся назад, туда, откуда пришёл. Спустя двадцать шагов понял, что идешь не в ту сторону. Повернулся, но уперся взглядом прямо в стеллажи. Архив двигается! - понял ты и ужаснулся. Или не ужаснулся, но просто слегка удивился. Капелька пота пробежала по лбу, скользнула на щеку и убежала к вороту рубашки по плотной шейной складке.
Крик ворона выдернул тебя из пустоты, окружившей со всех сторон.
Обернувшись, ощутил легкий приступ паники.
Стол из ДСП и дверь, над которой горит зеленая пластиковая табличка с белой пластиковой же каемкой: "ВЫХОД".
За столом сидит древний архивариус.
Из-под кустистых своих бровей даже не выглядывая, грохнул журнала неподъемную древнюю папку, с бесконечными линиями чернильных царапок, на столешницу. Неожиданно сильный швед, для более чем столетнего старика.
Ткнул когтистым пальцем в пустую строку. Поморгал ты, ручку ища по карманам.
Болтается к изъеденному временем древнему фолианту с толстой кожаной обложкой и рассохшимся переплетом примотанный на ленточке "Пилот" обыкновенный, шариковый.
Вездесущие новшества.
Черкнул калиграфически свои инициалы, роспись компактно расположил рядом, дату - и "дзай дьен!"
Покинул катакомбы архива, через порог переступая, и почувствовал то, что на входе не ощутимо, оглянулся - сидит древний старец, глядя во тьму немигающим взглядом.
Он - слепой узник, привязанный к этим папкам и книгам невидимыми цепями.
Уже потом ты узнал, что он сидит здесь уже сотни лет. А уж за какой-такой проступок - об этом тебе не сказали.
Нашёл Берёзу в его кабинете. Бахнул папку на стол, потребовал соединить с высшим начальством. Напирал и разъяснял. Доказывал и убеждал. А Берёза смотрел на документы, кивал. А после сказал:
- И это всё? Этот Куб - он пропал почти сто лет назад, - "семьдесят три" хотел поправить его ты, но воздержался, - а вы поднимаете панику и требуете начальство? Нет, сержант, так дела не делаются. Вам нужно точно знать, что этот Куб - это именно он, и именно в нём содержится этот.. ээ.. как бишь, его там?
Заглянул в папку.
- Дюббук, Принц Безумия.. в общем, я это дело придерживаю на вас, сержант. Убедитесь, что этот Куб наш - изымайте, мальчика - к специалистам в отдел, отца - на чистку памяти.
На дверь кивнул приглашающе, мол, "свободен".
-
Набьют синяков
Булыжники бюрократии
Тяжел путь чести
-
Я ничего больше не видел и игру не читал, но...
Дядя Ваня:
Набьют синяков
Булыжники бюрократии
Тяжел путь чести
|
|
|
|
|
Котиков отступил, едва в зале вновь показалось начальство в сопровождении с Ивичем. Дядя Ваня аккуратно поддел крышечку сознания хипстера, забитого несправедливостью закона и бесправием обычных граждан. Стёр к чертям кошачьим возникшие было гневные мысли. Наполнил страстной любовью к пассии (чей разум был, кажется, и вовсе затуманен каким-то легким наркотиком, а потому в особой чистке не нуждался) и желанием совокупляться, нарожать детей и жить долго-счастливо.
Стёр и видео. Щелкнул на память одурманенных страстью детей. И ушёл в сопровождении смущенного Котикова, не сумевшего совладать с малолетними "борцами с системой" и хмурого-разъяренного Ивича, не сумевшего прижать к ногтю мразь-грязнокровку.
Выехали по месту.
Адмиралтейский. Четырехэтажное здание Петровских времен. Четвертый же этаж. Тут, небось, какой-нибудь барин еще жил вместе с семейством. А теперь - ЧП происходит.
Цельнометаллическая дверь без глазка, крошечной камеры кнопка - в углу лестничной площадки, еще одна - в другом, снимает со спины. Как оказалось, двери две, вторая - не такая "безопасная", но тоже с тремя замками.
Квартира - сказка. Страшно дорогая мебель (даже по питерским меркам) красного дерева, всюду изысканность до тошноты и тяга к прекрасному - портреты каких-то благородных дам, явно содранные по стилю с лучших представителей, пылящихся в эрмитаже (а то и они самые, эрмитажные). Потолки высотой в два-три Вэйюана. Ковры роскошные - на таких не грех и босиком походить.
Но, увы, вы сюда прибыли не наслаждаться прекрасным и уж тем более не ходить босиком. У вас здесь работа.
Еще у подъезда вас ждал молодой, но "звездастый" сотрудник ГСМН - очередной чинуша, призванный неусыпно следить за исполнением всех норм и правил согласно букве закона. Представился лейтенантом Берёза (именно через "ё"), сказал, что вы здесь выступите в качестве оперов следственного отдела по адмиралтейскому району. Причина - некий Владислав Аргынь, восьмилетний мальчик, причинивший вред своему однокласснику, по совместительству - обидчику, с помощью обломка кирпича, пробившего лоб пострадавшему.
Почему это касается вас?
Потому что по свидетельствам очевидцев (другие учащиеся школы, разных классов, совершенно незнакомые друг с другом - предварительный сговор фактически невозможен) Аргынь не притрагивался к кирпичу. Кирпич сам взлетел в воздух и прилетел оппоненту прямо в лоб, после чего пострадавший юноша упал на землю и потерял сознание.
После этого Владислав Яковлевич покинул школу, прибыл домой и не выходил из квартиры до сего дня (это стало известно после звонка директора домой). Уголовное дело возбуждено, но на данный момент приостановлено, так как за дело беретесь вы - для проверки, действительно ли мальчик умеет швырять камни телекинезом или, всё же, полтора десятка детей сговорились сделать гадость юному Владиславу и выставить его страшным фриком.
Всё это Берёза пересказал вам вкратце, пока вы поднимались на четвертый этаж.
- Сержант Вэян, вы отрекомендуйтесь как специалист по работе с детьми, побеседуйте с отцом, с самим ребенком. И осмотритесь там. Если не вызовет подозрений - сворачивайтесь, я это дело дальше "гражданским" передам, - это он так полицию обозвал.
Распрощался, ушёл. Вы постучались, представились, и вам открыл седой персонаж в чистой (!) рубашке, домашних брюках и клетчатых тапках на босу ногу - отец мальчика, Яков Никонорович Аргынь - мужчина холодный, бледнокожий, с редкими седыми волосами и большими пушистыми усами на вытянутом худощавом лице.
Провел по коридору в зал, пригласил присесть, предложил чаю. Заранее извинился за поведение сына и убедил, что уже провел разъяснительную беседу.
- Но если у вас есть какие-то вопросы - это ваше право, задавайте, пожалуйста.
|
|
-
Не знаю, за что я лайкнул, но это что-то крутое и надо плюсануть!
-
Вот это мастерский штрих.
|
Трехречье. Восток.
…С хряском, макуаитль вошел в живую плоть. Проломленная голова повисла на ослабевшей шее, - рыхлым, похожим на большую безвольную куклу телом занялись свиньи.
Новый хранитель Священного Меча был в ярости – собственноручно он убил сотню самых неудачливых воинов, сломав два искуснейших макуаитля.
- Аррррр!
Новости с фронта не могли порадовать. Поражение. Горький позор. Лесные пожары и большое отступление впервые за двести лет.
Что еще не могло порадовать молодого правителя, так это то, что священный Тань Чень он нашел чудом! Нашел брошенным в грязи во время большого отступления, когда перепуганные насмерть телохранители клана Ран Каган, оставили своего господина в беде. Неслыханный, отвратительный позор – несмываемый, бесчестный и…
Босая нога нового Хранителя со злостью принялась колотить дохлое тело безвольного куна. Разумеется, все опозорившиеся бойцы были обращены в рабов и лишены звания мужчин. За одним досталось и одной прожорливой, неповоротливой свинье – с визгом, несчастная хрюшка убежала под прикрытие корней.
Позже, уже придя в себя и напитавшись мудростью небесного Тан Ченя, - чудо-меча, который так приятно холодил руку, новый Хан понял, что он поторопился со смертями. Рены – существа простые и непритязательные. Честная и быстрая смерть от удара деревянными макуаитлем – слишком легкая для тех презренных трусов, которые посмели бросить Тань Чень в беде.
Царственной тяжестью давил на голову невиданный убор, созданный из тысяч люгерских перьев, - что ж, бить свиней и колотить трупы дело достойное презренного куна. Тань Чень же знает – всё и всегда служит на пользу делу. Проигрыш – это тоже победа…
Выгорали леса. Воздух пах золой и смертью, - множество свиней и их всадников приняли смерть в пламени, не успев спастись от невиданных, ползучих пожаров. Последние года выдались сухими и жестокими, ренский лес вспыхнул словно осиное гнездо брошенное в огонь. Дни и ночи воздух пах соленой гарью, паленой шерстью и жареным мясом. А когда, наконец, пожары отступили – рены сумели объедениться в подобие великой страны.
Разумеется – власть нового Тань Ченя как никогда крепка возле столицы. Людей пригнала друг к другу беда. В года огорчений – держаться друг возле друга легко
Однако. Если сунуть нос дальше, в более дикие края – младшие кланы вынашивают в сердцах мятежные мечты.
Не явился на праздник Большого Объединения престарелый Пан Чи, хитрый и сквернохарактерный старик, владелец приморских рощ. На редкость бошковитый и мерзопакостный рен. Не явились пред Ханом его дети, его солдаты и его рабы. Земля Пан Чи отказалась платить налог.
Второй мятежник, безмозглый, но крайне сильный вожак речного клана «Яростные убивцы кралобабых», развращенный жирдяй Ба Ву, передал через своего обреченного куна, довольно недружелюбное послание. Суть его сводилась к тому, что новому хану было предложено укусить себя за вуй. Воткнуть Тань Чень в собственную задницу и сдохнуть как последнему кастрированному куну от укуса собственной свиньи.
«Даже самая моя вонючая сопля не признает твою власть поганый выпердыш, не менее поганого Рен Кагана, клана кастрированных слабаков и вонючезадых трусов!»
…Говорят, несчастный кун, передавший слова своего господина слово в слово, умер от разрыва сердца как раз на фразе «вонючезадые трусы»
Вообще. Тяжелые неудачи преследовали нового хана и его ренов. Вспыхивали и подавлялись бесконечные восстания. Долгая жара опустившаяся на север Трехречья опустошила плодородные леса. Впервые над ренами навис призрак голода.
Дохли свиньи. Сражались между собой кланы.
Небольшим подспорьем стал лишь грабеж дракканисов и бхаратов – воровали свинячьи наездники всё до чего могли добраться их хваткие лапы: Воровали еду, рабов, женщин, коней.
Деревни от злости предавали огню, бхаратским кобылам ломали ноги, проклятым люггерам отрезали крылья, пойманным случайно панийцам острым камнем прорезали улыбку на лице.
К концу века, словно бы сжалившись над своим несчастным народом, великий Укунь даровал ренским женщинам искусство смешить грязь и получать из нее посуду.
Ренская посуда – насмешка над любой другой посудой, но самих орков устраивала. Кривые кружки, пузатые кувшины и дырявые чайники активно начали использовать на чайных церемониях.
Казалось бы, что это такое – церемония чая? Безделица да и только! Но именно за такими неспешными беседами улаживались споры враждующих кланов, а лояльные правители, приносили клятвы верности своему Хану.
В седьмом веке, невиданная жара обрушилась на Трехречье!
Вместо многослойной одежды панийцы в этом веке переоделись в легкие туники, впервые помянув могучий Ледник как своего друга. Впрочем, другом ледник не был. Вместо пронзительных ветров и долгих зим, проклятый ледник в седьмом веке наслал на людей потоп: Великое озеро Гондирай вышло из берегов, подтопив тлуга и деревни.
Чтобы укротить стихию, панийцы очень быстро освоили лодки, поразившись тому – как долго они могли обходиться без этого чудесного изобретения? Озеро Гондирай богато рыбой и разнообразными водными животными, полезными в быту растениями и красивыми камнями. А уж далекое море, так и вовсе неслыханные сокровища таит! Неслыханные перспективы и возможности…
Впрочем, над панийским морем в седьмом веке навис грозный рок.
Отношения с бхаратами совсем разладились, все обособленней становился панийский анклав. В иные годы, когда прибывали бхараты в дикости, панийцы спокойно ходили через их землю поддерживая связь столицы с отрезанной окраиной. В седьмом же веке, бхаратты стали для панийцев скорее врагами, нежели союзниками.
Анклав обособился. Упадок надежно обосновался в приморских землях. Прервался доходный торговый путь хлопком.
В годы ренских нападений когда орки и их свиньи выходили из лесов чтобы грабить бхаратов, панийцы могли приходить к морю, и даже пытались вести торг с иными чудными расами. Но стоило только ренским набегам ослабеть – как бхараты четко и злобно давали панийцам понять – они лишние на бхаратской земле.
Там где ненависть – стычки и пожары, насилие да липкая, льющаяся без меры красная кровь. Все более жестокими становились бхаратские нападения. Все более изощренней становилась панийская месть. Замерла торговля. На смену купцам пришли арлекины – пришли чтобы грабить, жечь, пытать и уводить грабителей в игровые ямы.
В седьмом веке, просвещенная панийская республика как-то очень быстро оказалась в кольце дикарей, желающих отхапать наиболее лакомые ее части. Бхараты желали для себя хороших тканей. Рены желали и тканей и бхаратских лошадей. Сами же панийцы желали восстановить связь со своим отрезанным анклавом. Бармоглот понимал – море это жизнь, море это процветающая торговля, море это связь с иными странами. Ни за что нельзя его терять!
Бхараты же в седьмом веке о морях ничего не ведали и в соленую воду заходили лишь по пояс, чтобы окунувшись с головой, очиститься перед молитвой Дарунешу.
Вообше, бхараты в седьмом веке ощущали сгущавшиеся над головой тучи. Предчувствие грозы. Когда пахнет в воздухе солью, когда с гомоном порхают над черными волнами чайки, белыми искрами падая в океан. Когда пронзительный ветер норовит содрать кожу с костей, а долгожданного облегчения так и не наступает. Только блеснет над отрогами Вечных Гор сизая молния да на душе станет еще тяжелее.
В этом веке неунывающие бхараты строили Монумент Великого Объединения, исследовали лук и страдали от набегов вездесущих свинячьих наездников. Казалось бы, что могли взять рены у отсталых дикарей бхаратов? Но докучливые рены находили что воровать: угоняли коней, убивали пастухов, ради смеха перерезали маткам сухожилия, разоряли ничтожные бхаратские домишки и уводили рыдающих женщин и детей в вечное рабство.
Панийцы также добра не приносили. Все чаще в приграничье стали наведываться Арлекины. Твари эти, с размалеванными хамарями и жесткими улыбками на пресыщенных лицах, никогда не делали различий между настоящими ворами и невинными людьми. В плен забирали всех. Кого не забирали – того убивали. Вообще – панийцы оказались не такими кровожадными монстрами как рен с их свиньями, зато панийцы оказались методичными.
Рен появлялись эпизодически – словно прожорливая, трещащая саранча. Арлекины же приходили каждый год – приходили чтобы мстить за погромы своих ткачей и убивать невинных. Хуже арлекинов для бхаратов оказались только чеширы – свирепые эти котики подчинялись только панейцами, острыми коготками соскребая с белых бхаратских костей, вкусное алое мясо.
Все более отчаянные, все более жестокие сражения разыгрывались на востоке Трехречья. Все против всех. Каждый против каждого. К исходу века прекратилась всякая торговля между бхаратами, ренами и па. Все свелось к набегам, грабежам, карающим походам и яростным стычкам, в которых гибли и люди, и свиньи, и орки, и чеширы и бхараткие кони.
-
Война, война грядет! ) Кровавый век.
-
Катастрофы порождают глад.Глад порождает ненависть. Ненависть порождает войны. Война несет прогресс.
Короче, мне нравится.
-
Безудержное веселье)
-
Бхараты же в седьмом веке о морях ничего не ведали и в соленую воду заходили лишь по пояс, чтобы окунувшись с головой, очиститься перед молитвой Дарунешу.
Вообше, бхараты в седьмом веке ощущали сгущавшиеся над головой тучи. Предчувствие грозы. Когда пахнет в воздухе солью, когда с гомоном порхают над черными волнами чайки, белыми искрами падая в океан. Когда пронзительный ветер норовит содрать кожу с костей, а долгожданного облегчения так и не наступает. Только блеснет над отрогами Вечных Гор сизая молния да на душе станет еще тяжелее.
Классный фрагмент.
-
Господи божечки, я только что это прочитал. Ну и мясо тут творится)
|
Великие Пустыни.
Как ни странно именно урлоки первыми в Обители обуздали волны морские! Что еще страннее, урлоки оказались хорошими моряками, - даже хельги могли бы позавидовать их умению находить среди пустынных океанских вод верный путь! Пусть более возвышенные народы запоминали свой путь по звездам, ориентируясь среди бескрайних морей по небесным картам, зато гигантские ящеры издревле чуяли верное направление собственным сердцем. Или, как говорили урлоки – собственным желудком. Ни одна другая раса не смогла бы понять как урлоки находят верную дорогу для своих вонючих лодок, как запоминают они оттенки вод, запахи морские и даже голос волн, звучащий в каждой местности по своему – мудрые хамарийцы не поверили бы что разумные хрюкокрысы эти способны на высокие размышления, а сами урлоки не умели рассказывать таких сложных деталей. Они просто плыли. Плыли в волнах морских и находили верный путь.
Урломари – те другие. Они унаследовали хамарийскую бошковитость и пустынную приземленность, большой мозг и полную беспомощность в море. А гигансткие зубастые ящерицы-троллоки едва ли могли бы рассказать что-то осмысленное. Говорят, был один такой поэт в пустынях, Ры-Чай Зубб – все норовил тайным знанием поделиться с иными народами, все норовил хамарийцам сложную урлокскую душу приоткрыть, а потом хамарийцы чегой-то с ним сделали. Ры-Чай Зубб замолчал, прикрыл собственные глаза зеленоватой пленкой и до конца дней пялился на звезды, ковыряя когтистым пальцем в собственной левой ноздре…
Может,чего необычного там увидел?
Вообще, дела в седьмом веке текли для Уррычи* просто отменно! В основном благодаря хрюшкокрысам. Завезли их в пустыни с полуострова Мнар, или как это звучало по урлокски, завезли отборных хрюкачей с Мамара - завезли на влажные приморские побережья, где очень скоро нетребовательные эти твари замечательным образом размножились. Следили за хрюкокрысами жрецы, следили маханы и заодно пара десятков мальков с отравленными дротиками в хилых руках. Так заботились о хрюшках в начале века – порой нанизывая головы незадачливых обжор на острые колья. Порой предавая грабителей быстрой смерти, а порой предавая по совету мамочки, смерти довольно медленной
А потом среди урлоков как-то сами собой появились Вумники.
Вумники как-то очень быстро сумели объяснить окружающим что жрать чужих свиней не самая лучшая идеея! В обществе вспыхнул кровавый междусобойчик, а позже, по итогам битвы Вумники придумали будто все стада принадлежат маме, а в отсутствие мамы – пустынные хрюкокрысы принадлежат Вумникам. Вумники эти оказались довольно мелкими засранцами по сравнению с обычными ящерами, слабосильными, но не по урлокски башковитыми. Например, именно Вумники придумали скармливать трупы грабителей хрюкокрысам. Прожорливые хрюшки быстро толстели с удовольствием потребляя тухлую рыбу, грязное мясо хамарийцев и за одним коричневую урлочатину.
Жрать урлока грех! - изрекли вумники.- Это грязно, плохо и в конце-концов невкусно. Особенно если вкушать коричневое мясо вумника…Плохо жрать человечину сказала наша добрая Мама, но зато свинью раздобревшую на человечине вкушать законом большого Па не запрещено!
Чтобы следить за своими стадами, Вумники придумали простую находку – они брали деревяшку, наносили на нее насечки по числу свиней в стаде, ломали деревяшку на две части вдоль – одну часть с насечками оставляя для себя, а вторую для жреца. Если вумник возвращался а число свиней с количеством насечек не совпадало (считали тут же, прямо в загоне, склонившись над визжащими свиньями и помечаая посчитанных при помощи золы) вопящий жрец лишался своей жизни и отправлялся на корм хрюшкам. Сами при этом бошковитые урлоки не работали, предаваясь блаженной лени и ковырянию в носу. Себе для работы вумники нанимали самых тупых, самых сильных и свирепых ящериц из всех какие только водились на Мнаре.
Ящеры эти работали за жратву – вумники выкармливали телохранителей отборным мясом, выдавая положенный заработок салом хрюкокрыс. Случалось, тупорылые сжирали вумников, но вумников это не останавливо. В седьмом веке, толи благодаря хамарийской «шапочке», толи благодаря силе Ма, но вумников в урлокском обществе стало рождаться много. Пожалуй, даже слишком много –в конце века хрюкрыс на всех умных уже стало не хватать. Появлиась даже урлокская поговорка: «умных много – а жратвы-то мало!»
Вообще, о «шапочках» следует сказать отдельно. Придумано это изобретение было разумными хамарийцами, придумано чтобы оглуплять и лишать воли. Манкуртами – так предполагалось называть рабов-урлоков лишенных воли при помощи страшнейшей пытки.
Но как ни странно, кроме Ры-Чай Зубба да пары десятков урломари, манкуртами из урлоков никто больше не стал. Бошка у урлоков плоская и необычайно крепкая, мозг маленький и не шибко умный. По идее, упругая кожа минхочау высыхающая на солнце среди дюн, должна была передавить голову и медленными дикими мучениями, свести свою жертву с ума. Но урлоки отчего-то ума не теряли. Наверное, потому что и не было его у них. Жертвы не мучались а после трех-четырех обрядов, когда истомившикся напрасным ожиданием палачи-хамари теряли бдительность – урлоки как правило вырывались и убегали к себе домой. Убегали не от страха. Скорее, убегали от невозможной жары, счастливо похохатывая от необычных, но очень даже приятных ощущений – с одной стороны розовое мясо хамарийского палача неплохая подмога в пути, с другой же стороны – ношение «шапочки» вызывало в голове некие приятные, невозможно замечательные ощущения! Урлоки даже сами научились изготавливать подобные шапки из крепкой шкуры хрюкокрыс.
…Черепа затягивались до треска в кости – похохатывающие урлоки пьянели на ходу, выдумывая пошлые анекдоты и необыкновенно цветастые истории. А потом странным образом народились в песках Вумники – Кожанные шапки на голове они носили в знак собственного статуса, подчеркивая статусное украшение на голове клыкастым хрюкокрысиным черепом.
Когда армии мамочки в очередной раз надрали несчастным чернокожим недосвиньям их недосвининую попу, Вумники пришли к низкорослым уссам чтобы говорить. Урлоки. Пришли. Чтобы говорить!
По мамарскому обычаю, несли вумников на руках отборные троллоки-маханы, несли с понтами, разбрасывая на пути аристократов куски свиного сама. Вумники пообещали карликам защиту в обмен на грабеж, или смерть в обмен на тот же грабеж, в случае если уссуулы не согласятся. И, как ни странно, гордые уссуулы согласились. Просто, нечего им было уже делать. Большой удав окончательно отвернулся от своего народа и люди изверившиеся в своих богах, убегали в разные стороны.
Клан Мбавоту принял условия урлоков, торжественно разломав лук дружбы. Вумные урлоки мало что поняли в этом высоком обряде, но в конце-концов вечером зажарили пару десятков аппетитных свиней и хриплыми голосами проорали несколько скабрезных песен. Уссуулы заливались горестным фальцетом от отчаяния, поминая древнюю, ушедшую навсегда в прошлое мощь своего народа. А урлоки просто наслаждались жратвой и пением. По утру, разумеется, несколько особо ретивых ящеров попытались сожрать вкусных чернокожих союзников, но благодаря Вумникам, плоские черепа воришек стали прекрасным подарком для кровожадных, искалеченных долгой войной уссуулов.
Хамарийские мужчины выстроили монумент. Был он безвкусен, огромен и омерзителен по мнению хамариек, ибо изображал безобразно слащавых детей, тянувших цепкие лапки к своей безобразно слащавой мамаше. По мнению закаленных в боях хамариек, монумент должен был увековечивать победы женщин и прославлять воинскую доблесть, устремляясь ввысь горделивой фигурой песчаной воительницы, облаченной в медные доспехи и с копьем наперевес. Желательно, чтобы рядом с хамарийкой ярился преданный минхочау, а гордая нога крепкой хамарийской самки попирала бы хилое тело сокрушенного уссуула.
Но такого монумента в Хамарии отчего-то не было. Страна прирастала новыми территориями, землями и городами, но мужчины своих женщин благодарить забывали. Сами хамарийки отдаваться материнству не стремились, всё чаще отказываясь от брака и собираясь в женские общины, чтобы умереть в войнах с честью и гордостью.
Посмеиваясь на стоянках, женщины делились сплетнями не забываясь пройтись по несчастному создателю монумента.
- Хэй-ла, наверное эту дрянь сотворил кто-нибудь из манкуртов! Из оскопленных манкуртов урлокая-байю, ая-яй-яй, ха-ха-ха. – Девицы дружно рассмеялись поблескивая желтыми зубами, потому что это была любимая шутка седьмого века благостной Хамарии – мужчины придумали делать из урлоков манкуртов и оскоплять ящериц. К несчастью, ха-ха-ха! Ящерицы эти оказались бесполыми и мало кто из хамарийцев мог сказать – кто из урлоков женщина, а кто мужчина.
Прижигали на всякий случай всех – вот только ящериц от этого меньше не становилось.
- Говорят, последний урлокая которого пытались обратить в манкурта с гоготом перебил своих мучителей!
- И отожрал ногу главному стражу!
- И зажевал его яйца…
-…Было бы что жевать. Ха-ха-ха.
- И повесил его короткий уд на голову в качестве украшения…
- Сестрицы, поднимем же бокал грибной настойки за длинные мужские уды!!!
Перебрасываясь свежими сплетнями да грязными анекдотами, отважные хамарийки встречали седьмой век со смехом. И действительно, - есть чему радоваться! Разгромлены богомерзкие карлики на севере. Заселены тропические острова на далеком юге. Теплые, щедрые рыбой воды. Тенистые рощи. И невиданные ранее плоды дарящие наслаждение желудку. Червь должен быть доволен. Хамарийки постарались на славу, но мужчины, словно не замечая стараний своих воительниц, даже языку брезговали обучать.
Напряжение повисло в воздухе – тяжелое, душное, словно мрачное затишье перед пустынной бурей. Пустынного джеха – вечного призрака мертвых, в бутылку не загонишь. Джеха исполняющего желания можно лишь выпустить из глиняной бутылки – но вырвавшийся дух, назад в бутылку прятаться не будет. Пусть хамарийки глупы с точки зрения мужчин – но именно их доблесть приносит Хамарии победы три века подряд. Расширены территории. Новые земли и новая большая торговля приносит доход почтенным баям. А вчесть женских побед даже памятника не установили.
Зрел гнев. Выспевал неторопливо словно плод пустынной дыни. Предвестницей грядущих потрясений стала Гамаюн Печальная.
Потерявшая на войне глаз, изуродовання и хромая, это гамаюн путешествовала по стране, наполняя женские сердца ненавистью. Рассказавыла о годах войне, рассказывала о мужском бессердечии. Поминала манкуртов.
- Думаете эти пыточные кожы придуманы ради урлоков? Вай-вай-вай.. Нет, сестры мои, завтра их оденут на нашу голову. Оденут, если мы не возжелаем бороться!!! Тхам-ла! Мужчина берет себе женщин как товар, отцы продают девочек не спрашивая их воли. Мне было пять, когда мой отец продал меня младшей женой в гарем к почетному работорговцу. Так-то. Моя мать – забита женщина, всю жизнь исполняющая волю своего мужа, моего отца. Ей не разрешали говорить на мужской половине, не допускали до любой сложной работы – даже горшки мой отец лепил сам. Безделье. Аргаш – самое страшнее проклятье Самума! Но мой отец заставлял жить мою мать в безделии. Лишь черная работа от рассвета до заката…. Но это леность, если голова занята только презренными черными делами. Аргаш – черное бездумье. Женщинам не разрешают торговать, не разрешают думать.
Жрецы в храме дают ключи письма чужеземцам – даже проклятые заморские чужаки удостоены этой чести. Даже жукоглавые насекомые хешт! Но нас ключу никто не учит. Три века нашей кровью Хамария расширяется и три века, положение наше становится лишь хуже день ото дня! Они называют нас глупыми, сестры мои, но разве мы глупые? Разве не наши глупые руки уничтожили людей-головешек на юге?
Кровавым медным блеском посверкивал на горизонте грядущий бунт. Словно предчувствуя нечто страшное нависшее над ней – Хамария отчаянно развивалась, каждым днем своим умножая богатство баев. Пенными реками текли доходы. Процветала торговля с заморцами. Стараниями хамариек укреплена границы с урлоками и даже урломари нашлось дело – плавать на хельговских лодках к островам, и привозить оттуда невиданные раннее товары.
Впрочем. Словно вестники грядущего шторма на горизонте объявились «Дубленные» – успешные мускулистые баи очень нравившиеся Червю. То были хитрые, умные хищники. Предчувствуя скорое падение Жирных, Дубленые подпитывали гневом обиду хамарийских женщин. Плели интриги против жирных, поговарили о жестоких временах итребовавших жестоких решений. Это они изобрели технологию манкуртов. Это они изобрели прижигание. Это они посоветовали Червю оскоплять на площадях воров и обращать в рабство проштрафифшиеся семьи Жирных. Они предлагали много нового. Страшного. Невиданного.
Священная традиция или уничтожение прежней Хамарии в суровых переменах? Страшный вопрос стал перед червем в Седьмом веке.
И покуда мучились хамарийцы, сталкиваясь в извечной борьбе между мужчинами и женщинами, хеши не обременяли голову столь возвышенными проблемами. Есть королева. Есть кошми. Не мужчины, не женщины, как и сам Нештек Упорядоченный – бесполые, непознаваемые насекомоглавцы. Остро чуждые для простых людей. Пахнущие мускусом и прокаленным, железистым песком. Отвратительные с точки зрения человечьих рас и вполне гордые собой.
Общество – всё равно что строгий шестигранный улей. Крепкое – как цемент хешелюдиков. Нет волнений, нет сомнений, в седьмом веке, как и века назад фаланги хешей шли на марш. И что это было за зрелище! Бой щитов и слитный тяжелый шаг, позвякиванье увешанных всевозможными украшениями боевых пурров и величественная фигура царицы, управляющей всем этим движением. Хеши на марше – содрогнись, упади на колени несчастная обреченная Умлаба – разорены твои земли, опрокинуты и уничтожены тотемные столбы в честь великого Уссуу. Нет больше удава, только красное солнце Нештек царит в зеленом небе. Тускло-бесконечном.
Легко прошли хеши опрокидывая своих ослабевших врагов, ступая по мясу и костям. Уничтожая. Вышибая. Разрушая!
Следом за армией хешей следовали падальщики – пустынные шакалы, ястребы, неутомимые труженики дикие хешелюды. Шевелились в песках минхочау, гром-змеи лениво пожирали выживших. Армия хешей была лишь острием смертоносного копья – не терпящая слабости пустыня добивала обреченных уссуулов. А потом, чернокожие выступили из Умлабы вместо стрел неся дары и последнюю пищу, оставшуюся у этого сокрушенного народа.
- Дары мира. Уссу мертвый. Нештек живой. Мы сдаемся на вашу милость
Устойчиво Общество Хешт. И все же, даже невиданные города хешелюдиков крошатся в зубах всемогущего времени. Выветривается цемент, стираются грани…
Однажды, исполнительные кошми повстречали своих давних опозоренных братьев – оэш байю.
Униженные. Веками тупые. Оэш-баюны вызывали стойкую жалость простого народа. Купцы занимающиеся меном с хамарийцами рассказывали страшное – покрытые гнойными корками рабы-хеши. Множество их! Сокрушенных изувеченных созданий. Закованных с младенчества в кандалы, отупевших от непосильной работы – на плече каждого выжжено клеймо рабовладельца, слепые глаза не способны отличить жирного хамарийца от собрата хеша.
Разве может царство разделиться само в себе? Разве может единый улей оставить своих братьев? Молчаливые труженики хешелюдики не задумывались о таких презренных делах. Хешелюдики возводили города подчиняясь строгому математическому порядку. Но хеши не просто насекомые. Сердцам их ведома жалость и сострадание. Люди всего-лишь люди. Гладкокожие твари со странными, нелепыми отростками вместо голов. Но хеши. Хеши творение Нештек. Его голос и его Сила. Разве можно оставить братьев своих в беде?
-
Ваще хорошо!
-
Я до сих пор не поставил этого плюса. Непростительно.
-
Плюсовал "Бурые горы", но плюсанулись почему-то пустыни. Не важно! Всё равно есть, за что!
|
|
Письменность.Великое достижение, того, что каждый желающий в Благостной Хамарии может взять глиняную табличку и записать все свои расходы с доходами, похвалить свой товар или отправить сообщение торговому партнеру, принадлежит исключительно жрецам. Первыми собрав и структурировав письмена, которыми пользовались баи разных провинций, так они и записали: "Знаки дабы записывать волю Самум'хафа и Червя изобрели смиренные жрецы великого Самума Пустынь". В действительности торговцы пользовались знаками примерно с того момента, когда их голова перестала вмещать подробные знания об их имуществе. В каждом фимфане были свои символы, в некоторых одни и те же символы значили совершенно разные вещи и два торговца с разных концов страны вряд ли бы смогли о чем-то договориться пересылая глиняные таблички. Сначала баи пользовались картинками, но со временем картинки все больше упрощались и превратились в непонятные закорючки. Эти закорючки и заинтересовали жрецов. Они кропотливо собрали все виды письма из разных местностей, объединили похожие символы, структурировали, расставили по порядку и выбили на огромной полированной скрижали. Знаки из точек прямых горизонтальных и вертикальных линий обозначали определенный слог. Всего слогов таких было четыреста восемьдесят четыре. Большинство простых распространенных глаголов были односложными и выражались одним знаком, а существительные и прилагательные могли быть как и односложными так и двух-, в некоторых случаях трехсложными. Каждое новое слово писалось под предыдущим начиная с левой половины листа. Слога-иероглифы красовались на скрижали, и было сделано множество копий с нее, однако, не все пошло так как планировали жрецы. Когда язык стал понятен всем, то в первую очередь его начали использовать для рекламы своего товара. Но при скопище торговцев важно не только расхвалить свой товар, но и объяснить, что товар соседа несравнимо хуже. Сделать это и не быть битым помогла небольшая уловка. Если торговец знал, что хозяин соседнего прилавка выложил для торга старое мясо, то он ставил в своей рекламе незаметную черточку у слово "свежее", черточку со стороны прилавка обманщика. Тогда бывалый покупатель узнавал всю подноготную товара даже не приближаясь к прилавку нечестного торговца. В таких делах старались не врать, потому что сдать товарища это одно, а оболгать продавца снизив его доход, это почти преступление перед обществом. Так появилось множество совершенно разных маленьких знаков не являющихся буквами, но придающих эмоциональный оттенок, показывающих отношение к написанному, или к написанному выше, или даже к тому, что будет написано ниже. Все стало сложно, запутано с широкими возможностями для выражения своих мыслей. В точности как любят хамари. Так к большой скрижали со знаками пришлось ставить маленькую со значками, которые тоже были собраны и систематизированы. Оказалось из ровно тридцать, по странному стечению обстоятельств, такое же количество, как и зубов у хамари. Так знаки изображавшие слоги начали называть - Вязь, а маленькие знаки назвали Зубками. Отсюда сразу же разошлось по Хамарии выражение "Запустить зубки в вязь". Так говорилось если собеседник или пишущий говорит двусмысленно или пытается запутать собеседника или читателя. Побережье.- Море - это большая тарелка с супом, в которую ты запускаешь свою маленькую ложку, чтобы выудить оттуда кусок по жирнее, - учил старый рыбак своего сына. - Ты думаешь будущее за медными побрякушками, которые делают в Пустыне Пустынь Кр'хат? тогда ты не умнее урлочьего малька. Будущее, сынок, там. За горизонтом. Рыбак посмотрел на море странным взглядом в котором чудесным образом смешивалась алчность и мечтательность: - Новые земли, новые народы... Откуда мы можем знать какие чудеса придумали те, кто живут за водой. - А если там такие же урлоки как у нас, - спросил сын, которого идея плыть на лодке до момента пока за спиной еле виднеется суша, всматриваться в поисках новой земли, а потом возвращаться назад явно не прельщала. - А вдруг там вообще край мира? - Тебе что муранчиный лев дырку в голове провертел, а урлок мимо проходил и насрал туда? Все знают, что в прозорливости своей и мудрости Великий и Ужасный наш Самум'Хаф окружил нашу плоскую землю песками, а иначе вся вода бы просто стекла с Края и все бы умерли. Там есть земля, я уверен. более того, там есть разумные существа. Если нам очень повезет, то они еще не научились лепить из глины и я смогу продать то убожество на которое целыми днями тратит глину, время и мое терпение твоя матушка. *** Примерно так думал каждый хамари. Они боялись моря, плохо плавали, но все равно плавали вдоль и отплывали все дальше от берега в поисках выгоды. Кто-то отправлял сыновей, кто-то рабов и слуг-урломари. Урлочьи лодки явно были не приспособлены для хамари, они часто переворачивались, и тогда хамари камнем шли ко дну. Добычей рыбы занимались преимущественно урломари. Но однажды, поиски земли привели к успеху. Необитаемая земля. Пустая и плодородная ждала только их - Благословенных Хамарийцев. Из Синкара и Аджа сразу же были отправлены ополченцы, чтобы убедиться в безопасности земли и организовать там поселения хамарийцев. Медный БайИтак, Хамари открыли металл. Сотни рабов разных рас бились над этим секретом. Но судя по записям жрецов, которые с изобретением знаковой системы начали записывать не только доходы и расходы, но и важные вехи Истории, на глиняных табличках было выведено, что первый результат получил Ернар Тощий, Сотник Кара-Мирита. Как все знают век хамари не долог, однако, Ернар-бай запомнился всему востоку Хамарии, его имя упомянуто во многих табличках, и некоторые жрецы составили его описание. Не по моде той эпохи Ернар не имел жизнерадостной тучности, какой знаменит каждый хамарийский бай, за что и прозван был среди Сотников Тощим. Однако необычайной силы характера и деятельности был этот хамариец. Когда многие уже отчаялись открыть секрет меди он проводил у жарких печей ночи на пролет пытаясь раскрыть тайну металла для нашего народа. В своем окружении он держал и свободных хамари, и оэшей, и урломари, выбирая их не по происхождению, а по твердости духа и гибкости мысли. Многие погибли в этой неравной схватке с металлом, но Ернар выжил, чтобы преумножить богатства своей страны. Медь сделала его самым богатым баем, но обжигающие пески он после этого не покинул, а трудился до конча своих дней совершенствуя и исследуя свойства металла. Только единственный раз он покинул свои края, когда восточные баи попросили его помощи. Сотник земли которого все сильнее заселяли урлоки обратился к Ернару Тощему за советом. Ернар приехал верхом на черве, держа поводья в руках. С ним была свита и обе жены, служившие еще и телохранителями. Не большой любитель путешествовать Медный Сотник никогда не видел урлока, однако с энтузиазмом взялся решить "урлокский вопрос". Несколько недель он путешествовал по территориям и смотрел как живут великаны, пытался с ними разговаривать, нескольких он пригласил в лагерь. Несколько недель Ернар не покидал своей ставки, а баи не смели его тревожить. Лиш изредка по ночам оттуда слышались удары молота и крики урлоков. На третью неделю он явился перед хозяином этой земли. - Я решил твою проблему, - сказал он, показывая смиренного урлока, который казалось стал еще тупее. Теперь их можно будет использовать для тяжелой работы, но самостоятельность они свою потеряли. Несчастный уродец даже не испражняется без команды Зубы Ернара были подточены до треугольной формы и очень остры. - Пусть ночью ходят вооруженные караваны. Опаивают и крадут урлоков. А где-то где не будет лишних глаз, ты будешь надевать им на голову вот это, - он достал из кожаного мешка конструкцию из меди и кожи, которая должна была зажимать руки и обхватывать череп. Неделя с таким колпаком превратит урлока в это. Ернар мотнул головой в сторону своего подопытного. - Затем оскопи его и продай на запад, в пусташах найдут им применение, хоть мозгов у него не больше чем у светящейся поганки. Сначала увези всех самок. Они не должны ничего заметить, но я думаю с эти проблем не будет, самцы перестанут быть проблемой, однако, если ты захочешь поживиться, то проведи те же действия и с ними. Вскоре трудолюбивые урломари и благородные хамари заселят твои земли. Однако, остерегайся делать манкуртами кого-то кроме урлоков. Червь этого может не одобрить. И Ернар не врал, после этого он тут же отправился к Червю и рассказал про свое изобретение. Была издана тайная Воля, предназначавшаяся для прочтения только Сотникам. Было в Воле одно предложение: "Обруч применять только на урлоках, соблюдать тайну, не исполнивший приказ примерит этот обруч сам". Северная экспансияСтоличный цахал оставался самым удачливым и многообещающем в войне, Он шел все дальше и дошел до песков в которых черви не могли рыть свои подземные дороги. Теперь следовало двигаться без червей, однако и маневра здесь было меньше. Пути в пустыне ограничивались ночными переходами от оазиса к оазису. Холодные пустынные ночи легче переносились в доспехах, а днем их можно было использовать как небольшой навес. Женщины шли вперед. Со всей неумолимостью брехливой жены, которая каждый день капает на раскаленный от работы мозг мужа, они продвигались по территории усуулов медленно и неотвратимо. Зачищая оазис за оазисом, узнавая у многочисленных пленных где располагаются следующие. Дневная стоянка, переход, неожиданная атака, град стрел, захват пленных, допросы, дневание в их жилищах, отбор рабов, казнь оставшихся, обязательно вдалеке от столь редких источников воды. Снова ночной переход. Червь сказал, что там у карликов должен был быть город в тени гор. И этот город должен быть разрушен. Пусть жукоглавцы знают, что более всего на свете хамари чтят честный договор. Первый символПоследнее время Червю было не спокойно. Гигантское божественное существо, а все туда же, аж зло берет. Просто червь уже был стар. Все эти феноминальные появления с брызгами песка и криками ликующей толпы, мудрые ответы на вопросы, когда два раза в век (чтобы каждый хамари, хотя бы раз за свою жизнь мог лицезреть червя) он покидал столицу путешествуя по стране, право высшего суда. Червь хотел другого. Червь хотел памятник из меди в свою честь, а получал лишь дела и обязанности. Вот и сейчас первый памятник в Хамарии, по политическим причинам предстояло воздвигнуть не Великому Мудрому Хаф-Хулуду, а "Хамарийке с тройней". Поставить памятник в противовес цахалам. Сказать, "Эй, простые женщины, матери. Если мы не говорим о вас, то это не значит, что мы не уважаем ваш труд. Мы помним. А кто не помнит, посмотрит на этот величественный монумент и вспомнит". Оторвавшись от своих размышлений, Червь надиктовал жрецу, который был выбран для воплощения проекта свои пожелания. "Большой памятник из меди, в четыре хамарийских роста. Мать стоящая прямо и гордо... Да, не смейся ты... Прямо и гордо. у ее ног стоят трое детей и тянут к ней руки. Один подает ей горшок, второй поднос с едой, третий лук, пусть хамарийцы учатся понимать метафоры. Если памятник не будет достаточно искусным или вы сэкономите на меди, четвертым медным ребенком у ее ног станешь ты. А метафору я потом придумаю". Надо не забыть выставить около памятника круглосуточный караул, напоследок подумал Червь. Новая Экономическая Политика и ТроекнижиеТорговля хамарийских баев давно перешла рамки границ страны. Количество торговых партнеров, известных стран и народов росло, как и богатство тех, кто умудрился наладить с ними отношения. Сотники взимали налоги для казны, рядовые хамарийцы тянули эту обременительную ношу. Общество становилось на ноги. Больших потрясений не было и сокровищница полнилась. И каждый Сотник знал каким количеством денег обладает Хамария. Однако Сотники и сами были не чисты на руку. С взимаемых налогов с завидной регулярностью пропадали деньги, по этому поводу Червь созвал жрецов и выказал свою волю. Отныне Сотники не должны знать, насколько полна или пуста казна. Жрецы следят и выявляют мздоимцев. А так же он дал несколько наставлений по поводу письменности. - Теперь, когда вы можете записать и донести до каждого Волю мою, я повелеваю. Создайте три книги, которые станут первыми и главными. Книги, которые олицетворяют основные пути развития нашего народа. Первая книга будет объединять в себе Заповеди Самум'хафа, притчи, рассказывать как жить, чтобы достигнуть Хафа, как поклоняться ему и как приносить дары. Эта книга должна быть в каждом храме и каждом жреческом доме. Жрецы должны читать ее верующим и каждый уважающий себя житель Хамарии пусть имеет у себя в доме главные заповеди выжженные на выделанном куске кожи. Книга эта будет называться Дианетика Хафа. Вторая книга Воля Воль. Сборник законов нашей страны, по которым вершится суд и взимаются налоги, отдельно изложите список прецедентов (Червь использовал это слово несколько веков назад, когда урлоки вышли на мирные переговоры) при высшем суде, ибо если Червь один раз решил справедливо, то в подобной ситуации, он ответит так же. Судьи и просители приходящие к ним могут сравнивать свою ситуацию с прецедентами и убеждать поступить судью так же как и поступил в такой ситуации Червь. Ежели судящий поступит иначе, но это не устроит одну из сторон и когда она отправится в высший суд ко мне, я увижу ситуацию такой же как при прецеденте - кара постигнет Судью. Какая спросите вы? Я отвечу, что прецедента такого еще не было. Прецедентное право. Третья книга будет ключом к двум первым и она будет обучать языку Хамари, чтению и письму. Сделайте ее доступной даже для других народов. Обучайте по ней детей и слуг, дарите ее дипломатам и торговым партнерам из других стран. Мы назовем эту книгу Ключ Письма.
-
а маленькие знаки назвали Зубками. Отсюда сразу же разошлось по Хамарии выражение "Запустить зубки в вязь". Так говорилось если собеседник или пишущий говорит двусмысленно или пытается запутать собеседника или читателя.
-
Хамарийка с тройней - аж благость накатила!
|
С благословения шаманов и с инициативы короля, в Раконрграде впервые провели ярмарку. Ярмарка располагалась на главной площади, занимая всю ее территорию, которая была отнюдь не малой. Кроме того ярмарка имела свои "филиалы" в пригородах, где оседали гости из далеких городов. Днем торговали, а ночью, когда торговцы наконец убирались с площади, разводили огневища, пели и танцевали. Ярмарка длилась больше недели. Как правило, на ней преобладает мелкая розничная торговля. Покупают и продают меха, мясо, рыбу. То тут, то там, так же присутствуют динь-дини, торгующие своими манными початками. Но были и крупные сделки, как например рыболовы из Котенска выторговывающие себе несколько голов ргрутто для разведения их на севере. Но в общей сложности вся ярамарка это все равно было больше праздником, нежели торговой площадкой. Тут собирались для гуляний и для пений. Многие приходили чтобы воздать почести Раконру и помолиться в богороще. Потом ярмарка станет ежегодным празднеством, которое будет проводиться не только в столице но и в других городах, а так же малых поселениях. Даже в Штормовом начали проводить ярмарки, которые позволили усингам отвлечься от кровопролития и хоть немного, но наладить дела с большой землей, откуда неохотно, с тяжелыми уговорами шаманов из культа Раконра, но шли торговые караваны.
***
Тысячи котов идут к столице, чтобы посетить великую рощу и услышать короля. Богорощи переполнены, а шаманы повсюду жгут поминальные костры. Повсюду, в величественном Раконрграде, далеком от забот и суеты Котенске, подгорном Андереополе, прибрежном Нортфорте и даже на Штормовом среди бурлящих вод окружающих морей женщины рвут на себе волосы, а мужчины кричат от ярости. Один вопрос звучит на всех языках: как поступит Говорящий с Ветром? Как намерен король ответить на вторжение магнейцев, на убийства и угон в рабство усингов? А король сидел на мехах и мирно смотрел как играют дети на террасе. К нему пустили усинга по имени Зуб Ящериска. Он сейчас стоял напротив своего короля и смотрел на то, во что превратился когда-то сильный и молодой предводитель. Говорящий с ветром сидел на мехах в тени одного из дервеьев, которые высадили тут по его указу. Тело кажется было бесформенным, на ноги с распухшими и покрасневшими от подагры суставами лучше не смотреть вовсе. Левое колено похоже на яблоко, правое – на дыню, пальцы ног превратились в переспевшие темно-красные виноградины: тронь – и они лопнут. Больные ноги составлены ровно, под глазами набрякли мешки. Дети все так же игрались на террасе. Кто боролся друг с другом, кто играл с игрушечными копьями. Большинство из котят были мальчиками, лет лесяти, которые играли между собой то в царя горы, то в сильнейшего усинга, то просто рассказывая истории и хвастаясь отцами.
Зуб Ящериска предпочитал не смотреть на своего короля, повернувшись лицом к детям. Когда-то и он там играл, среди этих детей. Лет пятнадцать назад, если не память ему не изменяла.
- Что ты намерен предпринять по поводу вторжения и кровопролитий?
- Ты бы хотел, чтобы я выступил на войну.
- Где уж там, ты даже с мехов не сдвинешься. Позволь мне отомстить магнейцам! В Раконрграде уже стоит целое войско усингов, желающих расправы, в кулаке Андереополя тоже можно собрать котов для мощного удара, а братья с малой земли уже сами начали готовиться к войне! Отдай приказ и мы пойдем на юг и мы выгоним оттуда грязных республиканцев, разграбив их поселения и убив их жен! Мы отомстим за наших братьев!
- Ты хочешь наживы?
- Я хочу крови.
Говорящий с Ветром показал на террасу, где играли дети.
- Посмотри на детей.
- Я не хочу смотреть на детей! Я хочу вогнать каждому грязному магнейцу копье в живот, а потом сжечь его и всю его семью!
- Посмотри на них, – повторил король.
Дети беззаботно играли на террасе, теперь за колодой. Несколько котов стояли на колоде, а остальные пытались их столкнуть с нее, чтобы при этом удрежаться самим. Тот кто останется на колоде стоять последним и победит в этой игре.
- Когда я принял бразды правления, на востоке бушевала война. Дети сиротели, жены вдовели. Я изменил все и установил казалось шаткий мир, но который принес нам спокойствие и благодать. Мало того, начался обмен шкурами и мясом. Товары потекли тонкой струйкой и в этом году мы начали делать ярмарки! Вспомни сколько котов приходило на них? А сколько было от этого просто без ума? Праздники, танцы, забавы, семья и охота вот в чем судьба усингов, уготованная нам богом. А ты хочешь утешить свою ненависть к гладкокожим развязав кровопролитие?
- Ты думаешь это все ради утешения? - с презрением процедил Зуб - Мальчики или девочки, мы все ведем свои битвы, но выбор оружия боги предоставляют нам самим. А ты сейчас говоришь о том, чтобы позволить себя бить! Позволь мне сразиться, позволь отомстить за наш народ! Позволь созвать копья! Большего я не прошу.
- Возможно ты прав. Но это серьезная просьба, Зуб Ящериска. Я должен с ней переспать. Отправляйся домой, я пришлю тебе весть.
- Весть о войне! - уверенно ответил Зуб Ящерсика, после чего удалился оставив короля с детьми на террасе.
***
Инара все еще была в пригороде Раконрграда, когда ее настигла весть о замужестве. Ее принес один из морских котов, который приплыл в столицу намедни. Ее отец, Еловый Вепрь, выдал ее за уже не молодого вождя клана охотников за головами – Черного Ястреба. Инара была не первой женой Ящера. Первая погибла при налете магнейцев на селения усингов, а вторая была мегерой и погибла от копья работорговца, когда их клан совершал налет. Сам же Ястреб, как утверждали многие, в свое время ходил в походы на треклятых гладкокожих еще с котами Зеленой Лани. Той самой, о которой сейчас детишкам на малой земле рассказывают старухи. Молодая кошка улыбнулась. Отцу нужно отдать должное. Он был наместником в Штормовом и отдав свою дочь в жены Ястребу превратил соперника в союзника, обеспечив таким образом безопасность внутри кошачьих владений. Ведь в отличие от большой земли на штормовом коты отошли от традиционной усинговской демократии к правлению одной семьей, как в кланах, так и в малой столице, как называли островитяне Штормовой. Инара сидела в своем типи и слушала. Тишина, царившая в лесах вокруг, лишала ее покоя. Всю жизнь девушка провела либо на острове, либо на лодке. На море же тишины не бывало. Шум волн, разбивающихся о скалистый берег, звук ветра, разгоняющего все вокруг и соленый привкус во рту. Тут, на большой земле всего этого нет. Только деревья, бесконечные деревья, холмы и прерии. Их звуки тише шума моря, да и те кошка слышала лишь тогда, когда ветер начинал шевелить листьями окружающих ее кустов и деревьев. Тогда отовсюду раздавались вздохи, словно кто-то шепчется рядом на неведомом Инаре языке. Сегодня этот шепот казался громче чем обычно. Уставившись на пламя своего небольшого костра, кошка задумалась о том, что ей просто необходимо вдохнуть соленого бриза, а еще лучше ступить на родную землю штормового. Или на худой конец наестся. Со времени аудиенции у короля прошло больше суток, да и там она пила лишь узвары, не притронувшись к прекрасному и сочному жаркому из мяса местных ргрутто с корнями слунки. Все потому, что ей пришлось отвечать на глупые вопросы о том, правда ли что островитяне едят магнейских младенцев, а их дети сами освежевывают трупы, после чего делают из них выварку. Слишком много дикого тут придумали о них. Да, усинги на штормовом делали искоскотты из бедренных костей неприятеля, да воины снимали скальпы с магнейцев и иногда даже не убивали оскальпированных отпуская на волю. Да, были столбы пыток и мегеры делали себе ожерелья из зубов и ушей врага, но все это лишь издержки войны с пиратами, которые брали котов в рабство. Где-то вдали начали выть волки и кошка дрогнула, но быстро успокоилась. Это было хорошо. Вой хоть немного заглушит треклятый шепот. Можно будет поспать, а на утро отправится в гавань, чтобы отбыть на штормовой. Для отца она несла важные новости. Важные и хорошие новости.
-
Много красивых моментов и сам ровный стиль изложения мне нравится. Есть в нём что-то от отменных коротких историй Elder Scrolls или от прохладного дистиллята современной английской прозы, которая так нравится мне своей невычурностью и скромной красотой. с
Не только за этот пост, но вообще за все тексты истории.
|
|
История успеха.
Любая история которую запоминают хамари - это история успеха. Не всегда успех достигается честными методами, но эта история одна из самых добрых.
При всей бедности Булгая у него было пять жен. Три из них только вернулись с войны. Ему пришлось отдать хорошего, молодого червя-минхочау, чтобы вопреки Воли о цахалах бай, собиравший женщин для службы, взял не две его жены (на тот момент их было целых шесть, но пока прошли эти долгие пять лет старшая жена умерла), а целых три. Булгай знал, что если его жены выживут и вернутся, то они станут лучше и сильнее, с них будет больше толку в хозяйстве. Это был риск, но не больше, чем при боях маленьких жуков-королев, которые проводились в его деревне. У соседа Тамира на войне погибло две жены, ему пришлось продать обоих своих червей и купить рабов, чтоб продолжать успешно тянуть свое небольшое хозяйство и большой налог. Но хамари знал почему так произошло. Жена Тамира понесла в военном походе, а вторая помогала ей до последнего, делилась водой и пищей в губительных песках, поэтому и сгинули они обе. Пустыня такого не прощает. Булгай же весь язык до язв стер, но внушил своим худосочным женушкам, что все свои потребности в дороге они могут удовлетворить сами, при этом не подвергая свою жизнь и здоровье опасности.
Пять лет он работал без устали, раскапывал обжигающий песок, чтобы достать выращенный мукехт. Часть его отдавал слугам местного Сотника, да треснет его живот, а жир выплеснувшийся оттуда ошпарит корень так, что все его двадцать жен уйдут ложиться под урлоков. Другой частью кормил семью, третьей червей. Дети вставали ночью, когда холод только начинал отступать и шли искать мучных жуков, собирать хворост и засохшие лепешки для растопки, оставшиеся жены копали глину и обжигали горшки. Когда день удлинился старшая жена стала совсем плоха. Она была достаточно стара, старше Булгая на пять лет. Стара, уродлива, но покладиста и трудолюбива. На этой женитьбе хамари выгадал себе первого червя. Ее отец так хотел избавится от лишнего рта, а дочь была настолько страшна, что принял ее будущей муж только верхом на минхочао. И ни разу не пожалел. Сейчас червя у него было два, да еще тот которого пришлось отдать.
Когда она умерла хамари закопал ее в твердой земле, чтобы черви не добрались до тела. Сверху он обжег и поставил глиняную табличку. Хамари не ведали письма, поэтому Булгай, чтобы отметить, что здесь лежит именно его первая, старшая жена оставил на надгробии одну вертикальную черточку. После этого остальные члены семьи и рабы заметно присмирели. Хамари долго не понимал в чем дело, пока самый взрослый его сын не открыл ему, что все думают, что отец сошел с ума и боятся оказаться "вторым". И действительно, зачем отмечать место упокоения трупа обжигая глину из которой мог бы получиться хороший горшок или поднос? Булгай ответа не знал.
Короткий век проходил в тяжелой работе и тоскливых вечерах. Однако, чем бесплоднее пустыня, тем заманчивее миражи, и Булгай ждал возвращение жен, зная, что если все получится, то умирать он уже будет жирным баем, с благостной отдышкой, брызжа на рабов благородной слюной и помахивая пухлыми кулачками.
Они вернулись. Женщины окрепшие и получившие шрамы от оружия ужасных черных демонов. Молчаливые, но не сломленные. Они пришли в доспехах и отказались обнажить свою плоть даже будучи в доме своего мужа. Не выразили почтения. А когда Булгай решил оставить их без ужина и велел ночевать под навесом с рабами, а не в доме с остальными женами, они взяли палки и отделали его по первое число. Слава Самуму, что соседи не видели этого бесчинства. Еду женщины распределили по справедливости. Голодный и избитый глава семейства дождался пока палящее око Похитителя Времени уйдет за горизонт и пошел в пустоши, чтобы предаться работе в одиночестве. Он плакал и заламывал руки. Теперь ему казалось, что все, что он замыслил не осуществится. Булгай понимал, что совершил ошибку и теперь оказался на положении презренного оэша перед своими злыми и сильными женами. Однако, если у тебя нет душистого хамарина, то разве не найдется хоть приятных речей? Хамари вымерли бы давным-давно, если бы сдавались после первой неудачи.
В торговый день он отправился в место, где жители всего фимнафа обменивались товарами. Часть горшков он обменял на жемчужную дыню и несколько шкурок радужной ящерицы. В этот день он вернулся с гостинцами для всех жен, собрав всех за столом разделил дыню поровну, так что каждому достался большой и ароматный кусок. Дети плакали от счастья растирая сопли и сок дыни по желтым личикам, даже жены прошедшие войну смягчились. Впервые за много лет, они сидели все вместе и говорили. Говорили о том времени, когда были в разлуке, Булгай рассказывал о том как его двоюродный брат стал жрецов, однако рабов родственникам по праву крови не передает, говоря, что "Не накрытый обеденный стол имеет один недостаток, а накрытый - тысячу", про смерть старшей жены и про повышение налогов. Жены рассказывали про черных карликов. О том как наездники подкапывались под их ряды и черви съедали их вмести с их странным оружием, но перед этим карлик успевал отправить на суд Самума двоих из цахала. Рассказывали, как после боя доставали из доспеха по дюжине стрел. Говорили о будущем. Главе семейства казалась, что душей его жены еще там, но сегодня он понял, что если отнестись к ним с терпением, то душа догонит вернувшееся в родной дом тело.
Дальше все пошло по плану. Сильные женщины не лепили горшки, по совету Булгая они сделали форму и начали обжигать кирпичи. Не каждый справился бы с этой тяжелой работой, но прошедшим обжигающие пески было не трудно весь день таскать тяжелые кирпичи под палящим пустынным солнцем. Хамари с сыновьями начал строить дом. За несколько месяцев они управились с первым. И он стал лучшим домом в их небольшой деревне. По традиции он был разделен на равных две части сенями. Правая часть отводилась для мужчины и его еще не беременных жен, левая для детей и женщин на сносях, которые за ними присматривали. Окна были закрыты ставнями, а проходы меж комнатами занавесями, когда на кожаные шнурки нанизаны разноцветные бусинки из обожженной глины. Проем в "мужскую часть" был сделан низким, чтобы каждый вошедший кланялся при входе. В небольших горшках подвешенных высоко под потолок росли светящиеся грибы. На полу циновки из сплетенного между собой кушта. Это был чудесный дом, достойный преуспевающего но еще не жирного бая.
Булгай жил в своей сакле, а в доме принимал гостей, за короткое время здесь побывали все жители деревни. В торговый день хамари пришел на торг с пустыми руками. Его товар говорил сам за себя, здесь только и разговоров было о новом доме и чудо мастере. Находчивый строитель продал его в тот же день, обзаведясь новыми рабами и червями.
Следующий дом был еще больше. За ним был дом покрытый аккуратными гладкими шестиугольными плитками. К этому моменту ни Булгай-бай ни его жены сами уже ничего не строили. Дело шло в гору, а печи работали круглосуточно, а всю работу делали их новые рабы.
Успешный хамари растолстел и умер в постели, как всегда и мечтал. Но до самой смерти он не забыл кому их семья была обязана таким процветанием. Даже когда лицо его покрылось морщинами, он ел дыню в окружении жен и детей, смеялся и называл их своим маленьким цахалом.
-
На одном дыхании) интересно
-
Неплохо!
-
Интересно, очень интересно)
-
Добрая и поучительная история. Радует что даже среди Хамари, есть те, кто вызывает искуренную симпатию и сопереживание)
-
-
Простынко, однако!
-
История успеха весьма успешна) Мне нрав.
-
+
-
Мило. Прекрасно.
-
Часть его отдавал слугам местного Сотника, да треснет его живот, а жир выплеснувшийся оттуда ошпарит корень так, что все его двадцать жен уйдут ложиться под урлоков.
Ахахах! :D
|
Умерла Ньярлампотеп Вторая. Ньярлампотеп Яростная. Ньярлампотеп Защитница. Умерла, вопреки прозвищу, тихо и мирно, в прохладном подземелье своей пирамиды. Пусть под конец ее обуревали страхи и беспокойство, но в Царство Вечного Труда она уходила спокойно. Потому что, бросив последний мысленный взгляд на Общество, она поняла - для Порядка Защитницей сделано все, что можно было сделать. Не было траура. Не было поминальной церемонии. Нет таких традиций у хешти, что отрывают от праведного труда. Но многие, очень многие в тот день в храмах молили Нештек принять Защитницу как подобает. Молили горячо и страстно, молили искренно. 10 лет спустя, как было предсказано жрецами, появилась на свет Ньярлампотеп Третья. Как было наказано Защитницей - немедля под опеку взяли ее высшие из Люмнати. Задачей их было воспитать достойную преемницу Второй, и задачу эту они выполняли с рвением. С малых лет они учили ее быть мудрой, вливая в разум новой Царицы Цариц истории о прошлом. Узнала она и о Новом Порядке, и о том, как возникало Общество. О том, как долго и больно строилось взаимодействие с хамари и о том, какие это плоды начало давать. О злых усулах и озерах крови, что прудят Пустыню на востоке. О прохладных западных лесах. О высоких горах и великолепных Больших Хивах. Упивалась этими рассказами Ньярлампотеп Третья. Упивалась и горела желанием проверить все самой. Недовольны были старые Люмнати такой прихотью. Но кто они такие, чтобы запрещать что-то говорящей устами Нештек? Лишь выйдя из совсем детского возраста, новая Ньярлампотеп начала путешествовать - не только разумом, но и телом. В этих путешествиях она взрослела, с каждым годом все больше набираясь опыта. Тело ее стало сухим и смуглым, а ноги - достаточно крепки даже для небольших переходов пешком. Она познала на себе голод и жар, она напилась из лесного источника в Чечуле и отведала пустынной дыни в Трркане, она побывала у подножья гор и сыграла в хешелюдикову игру с солдатами вооруженного до жвал Подиша. Говорят, в каком-то маленьком хиве она вместе с несколькими комши даже сама построила сот - но это, скорее всего, вранье. Не понимали ее старые царицы, что служили при Защитнице. Не понимали, но стремились понять и воспитать молодых под стать ей. Ведь везде должен быть Порядок. Впрочем, подобные народные развлечения вовсе не приносили делам Общества вреда - ибо время у молодой и активной Царицы Цариц находилось на все. Поначалу не стала она вносить что-то новое в правила жизни и Труда - не по годам мудро рассудив пока что просто поддерживать дело Второй. Продолжалась травля хамармина, увеличивался оборот торговли с хамари, впрочем, все так же строго контролируемый сверху. Росли молодые кашментари, искренне преданные делу Нового Порядка. Словно под стать своей новой правительнице, активизировался и весь благословенный народ. Целых три новшества плотно вошли в жизнь хеш в пятом столетии - пурры, щиты и глиноделие. Пурры были давно знакомы жукоголовцам. Эти огромные и меланхоличные странники Пустыни издавна были объектом охоты - прочный хитин и много безвкусного, но питательного мяса; зловонная, но столь драгоценная вода из внутренних мешков были хорошей платой за риск при битве со столь большим существом. Но был пурр редкой добычей, ибо нечасто встретишь его в пустыне и не всегда победишь. Скоро все изменилось. Говорят, что однажды в безымянном хиве пара хешти принесла из Пустыни яйца пурра. Большие, овальные и кожистые - были они долгохраянящейся, противной и очень питательной едой. Запасливые комши отложили их на черный день в угол своего сота и забыли о них, ибо черный день все не приходил(спасибо Нештек). Какого же было их удивление, когда однажды яйца лопнули и из них вылезли здоровые осклизлые твари, похожие на переевших хещелюдиковых цариц! Развеселились комши, представив, сколько они смогут выиграть на хешелюдных играх с такими-то бойцами. И оставили зверей у себя. Правда, замыслу их не суждено было оправдаться - ибо играть с ними никто не стал. Куда там - через пару месяцев такая тварь могла уже затоптать комши, не то что мелкую матку! Правда, юные пурры (а это были они) никакой агрессии не проявляли, а были очень даже ласковыми. - Пурр-пурр! - Говорили они и лезли щекотать всех своими здоровенными ветвистыми усами. Такая забава не могла миновать внимания цариц. Ручных пурров забрали в Кеккт, и очень быстро там они превратились из развлечения в очередной инструмент Пользы. Горячо одобрившая такую инициативу Третья сразу издала указ всему Обществу - пусть комши ищут пурровы яйца и приносят их в хивы, чтобы пурров взрастить подобно собственным детям. Пусть их крепкие спины несут поклажу через пустыню, пусть они дают мясо, яйца, панцирь и жилы. На удивление стремительно вошло новшество в жизнь хешти. Уже не мыслили пути меж хивами без пурров ни комши, ни кашментари. Первые радовались такому помощнику и считали пурра животным чуть ли не более священным, нежели хешелюдика, ибо пурр и груз таскать помогал, и от голода избавлял, и от жажды и успокаивал вообще. Вторые забыли о носилках и по улицам хивов и великой Пустыне передвигались теперь исключительно на широкой жучиной спине, освобождая руки рабочих для труда и явно показывая свой статус. Щиты стали следствием приручения пурров, а также затянувшейся кровопролитной войны. Они просто вдруг появились - за пару лет у каждого солдата помимо копья, дубинки и собственных жвал в арсенал добавился ростовой бугристый щит из толстого хитина. Был он груб, тяжел, некрасив и в войне с усулами незаменим. Вся война для хешти теперь строилась на щитах и умении боевых кашментари. Как и прежде, хешти наступали ровными рядами. Шли молча и в ногу - так, чтобы трясся песок, а с ним в ужасе и враги. Но теперь вместо мягких тел встречала наконечники стрел непробиваемая стена серого и коричневого пуррова панциря. Стена, что ощетинивалась острой смертью, когда неспешно и неумолимо доходила до врага. Все шли, как один; били, как один; защищались, как один. Позади них с высокого пурра оглядывала царица поле боя, давая указы, напевая в горячих головах солдат ритмичную боевую песнь и превращая столпотворение вооруженных жукоглавцев в идеально отлаженную машину убийства. В пятом веке вместе со щитами хешти принесли в войну священный Порядок. И каждая битва с их участием теперь была молебном Нештек и триумфом над Хаосом. Глиноделие стало внезапным открытием, так же почти целиком принадлежащим сметливым комши. По легенде, некая пара хешти хотела заиметь в своем соте хешелюдник, чтобы молиться Нештек. Но вот беда - почему-то именно у них маленькие зверьки селиться совершенно не хотели и не могли. Жукоголовцы усердно молились и ударно трудились, и неясно было, чем был вызван это гнев бога. Отчаявшись, они решились слепить себе хешелюдник сами. Хоть и пустой - может, хоть немного он поумерит недовльство Нештек. И слепили. И принялись ему, пустому, молиться. И во время этих молитв внезапно в жучьи их головы пришла идея. Ассоциация. Прямо таки бередящая ум. Комши поняли, что было то настоящее благословение, а вовсе никакой не гнев божий. И принялись лепить. Плошки, чашки, украшения и, главное, толстые кувшины с узким горлышком, что не дают воде уходить в жару. Польза подобных вещей была очевидна и огромна. Моментально дошла весть об изобретении до Ньярлампотеп, и блаженные комши были удостоены аудиенции с Самой. Незначительное время спустя идея лепки вещей из глины была признана, ни много ни мало, священной. Великое множество хешти принялось производить кропотливо, с любовью сделанную посуду из разноцветной глины, тщательно украшенную изображениями благословенных хешелюдиков. Хеш рады были показать достижения своего труда богу и соседям - дары в храм носили исключительно в лучшей посуде; а в каждом караване на юг теперь как минимум один пурр был доверху гружен звенящими тарелками, кувшинами и прочим рукоделием. Вот так начался для благословенного народа пятый век. И было бы здорово, если бы продолжился он столь же хорошо.
Армия Чечула заселяет 05.15.
Армии Трркана, Кеккта и Подиша идут на 11.15. Все с новомодными щитами. Берут город в осаду, отрезают от остального усульского государства. Укрепляются, держат территорию, гонят оттуда вражьих жителей. С самых западных лесов через вышеупомянутые города на пуррах едет еда и вода для солдат. На западе патриотизм поднимается ментальными рассказами ветеранш о зверствах уусулов и наших славных победах, коли такие будут. Когда защитники кончатся - в атаку! Камня на камне не оставить от проклятого места!
Проводники ведут армию хамари через нашу территорию. Аналогично с тем, как делали раньше.
Армия Зии занимается исследованием гор.
-
Много хорошего, но меня прорвало на "более богоугодных развлечениях типа священного поста"
-
- Пурр-пурр! - Говорили они и лезли щекотать всех своими здоровенными ветвистыми усами.
purr-purr!
-
Растем на глазах!
-
Прекрасно!
|
Бурые Горы.
Высокие горы, изломанная земля. Жирные реки рыжей лавы лениво стекают в море, паром возносится к небу фырчащая грязь. Усинги идут на войну. Не единым строем, нет. Неуловимые коты лесными тенями мелькают между деревьев – их не услышишь, их не почуешь. Гордые тени! Раконр даровал усингам чуткий слух и мягкие лапы. Коты нападают внезапно, страшно. коты нападают как единая стихия!
Дружный клич рогов, разом вспыхивают заготовленные факелы, грозный мяв оглашает ночь и бой начинается.
…На сей раз, однако, сражались гордые коты не с покорными динями. Враг страшнее, опаснее, жестче появился на горизонте. То проклятые работорговцы моря, нападающие внезапно, не объявляющие войну, но захватывающие людей в горький плен! Блеск когтей, грозный ряв.
...И несколько лучших, свирепейших охотников захвачено в плен – им оденут на шею деревянные колодки, свяжут крепкой веревкой и отправят на далекие пиратские острова, чтобы там изломав волю и память, пытками болью черным и страхом, превратить в бессловесных, исполнительных рабов.
...
В пятом веке большим котам сопутствовала удача. Коты научились плавать по морю и смогли заселить неведомые прежде земли. Приручили непокорных быков ргрутто. По началу, множество котов погибло на рогах этих гордых и прекрасных животных, а потом мудрые женщины усингов смогли постигнуть суть ргрутто – для приручения годятся лишь самки, немногих самцов необходимо жестко выбраковывать и оставлять для разведения лишь самых покорных, надежно изолировав быка в крепком стойле и стараясь держать его подальше от спокойных ргруттиц.
Животноводство быстро прижилось на кошачьих землях изменив привычный уклад общества. Постепенно, гордые правительницы уходили в прошлое, и все чаще типпи вождя занимал мужчина. Женщина же сшивала шкуры и пасла тихих ргуттиц. Закладывала корм, доила и следила чтобы дикие животные не нападали на беспомощных, пропахшим молоком да луговыми травами, глуповатых телят.
Мужчины плавали на лодках, покоряли бушующие моря и отправлялись в неведомые сражения. Однажды, коты нашли далекие острова и вместе со своими семьями, сумели заселить эту малую землю, затерянную среди бесприютных морских волн. А потом пришли дикари-магнейцы. Пришли чтобы убивать, грабить, жечь деревни и уводить людей в вечный плен…
Не теряли времени зря исполнительные дини.
Засеивали поля, обрабатывали жирную тёплую землю, радовались свои маленьким радостям, и воевали с мятежными котами. Горячая. Смелая авантюра! Впрочем, нет. Дини долго готовились к этому походу – точили кремень для дротиков, заготавливали стрелы. Шептали молитвы пред каменными идолами Диня и следили за неприятелем
А потом напали единым серым строем!
По началу врага удалось опрокинуть - гордым маршем дини двинулись вперед, освобождая для себя новые леса и предгорные, зеленые земли. Курились чадным дымом горы, дини шли в ногу сокрушая своих врагов коллективной, мощной силой. И коты поддались! Потухли, словно уголь в воде. Поредели, раздавленные единым дружным cтроем. Дини завоевали для себя немного земли (47.27), но далее уперлись с динь-донгов.
Похожие на самих диней, свирепые четырехрукие убийцы оказались всего-лишь дикарями-людоедами, неспособными внимать человечьей речи и горячим убеждениям. Как лава прогрызает горящую плоть лесов, заставляя живую землю содрогаться и стонать человечьим голосом; так и динь-донги врезались в единый массив шагающих диней. Отважно сражались маленькие мураши, со свистом рассекали упрямые стрелы пропахший кровью воздух. Но по прошествии несольких месяцев наступление диней было сломлено. Кошмарные динь-донги погубили слишком много жизней.
Велика скорбь народа! Много печалей обрушивается век за веком на хрупкие плечи работящих муравьев. Последним камешком ломающим хребет небесного муравья, стала череда неудачных битв с динь донгами.
В обществе поднялся плач. Людьми овладело уныние. Едкое, беспросветное отчаяние впилось в грудь. Зачем трудиться, зачем встречать по утру обжигающее солнце и сажать манный початок, если Динь наказывает свой народ черными горестями век за веком? Если гибнут люди от болезней, если гордые мужи находят свою смерть в кошмарных когтях дикарей донгов?
Диньддхартха сочинил горький рассказ о годах лишений несчастных диней. Спел свою песню и выбил значки на камне, пиктограммами изображая собственные чувства. Рассказ получился грубым, - выбитый на камне при помощи рисунков и схем он утратил большую часть своего горестного очарования. Поблек, потеряв эмоциональный, черный настрой. Но то был рассказ. Примитивный. Грубый. То был рассказ увековеченный в письме!
В Пятом веке сигларийцы искали новых земель, приключений и достижений. На родном острове наступило благостное затишье – ведь многие отчаянные сорвиголовы рванулись на Бурый Материк!
Склоки, небольшие междоусобицы, счастливые примирительные пиры где люди обпивались соком забродивших ягод и объедались вкусным мясом невиданных прежде зверей. Стоили деревушки – чаще обособленные друг от друга, ощерившиеся частоколами да оборонительными валами. Народ был разобщен но весел, полон надежд и счастья. Хутора. Выселки и мелкие деревушки украсили землю Нового Стагнума
Окрыленные надеждой сигларийцы даже городище поставили, небольшой религиозный центр во славу Алькувира даровавшего своим детям новый мир.
Городок прозвали Марис. Жителей в нем немного, но есть и свои сторожилы – крепкие семьи охотников, не откочевывающие со сменой сезонов на родной остров.
Окрыленные удачей сигларийцы путешествовали по морским волнам. Обогнули Стагнум, поглядели на изрезанные песчаные берега со стороны моря. Поразились небольшому размеру древней материнской земли. Сложили несколько песен и баллад. А потом повстречались с магнейцами - проклятые белокожие рабовладельцы сначали предлагали белый порошок на обмен, а к концу века, рабовладельцы именующие себя просвещенными магнейцами начали нападать и захватывать людей в плен. Сигларе не знали куда они пропадают. Чахлые лодки морских бродяг не могли поспеть за необычными магнейскими судами.
У костров поговаривали, что ничего хорошего с пленниками не происходит…
Земля Нового Стагнума также оказалась червивым плодом – сигларийцы столкнулись с племенами проклятых, позабытых уже врагов, динь-донгов. Ужасных творений премерзкого Т-Хиня.
|
|
|
|
Новый век усинги встретили вестью о смерти короля. Сидящий Бык, уже порядком состарившийся, утратил силу и готовился сложить с себя полномочия короля, как утром, которое было выбрано для церемонии сложения с себя оков предводителя, служители Раконра обнаружили верховного вождя мертвым. Он отдал усингам все силы и в конце жизнь. Раконр дал ему мир и покой в день, когда Сидящий Бык понял что не может более ничем помочь своему народу. Это был хороший знак. Так говорили шаманы больших и малых кланов, представители которых начали стекаться в Раконрград. Рядом с землянками и выложенными из деревьев и глины домов большого города росли типи и вигвамы. Как и когда-то вожди и первые охотники множества кланов начали празднования, танцы, ритуальные посиделки у костров и соревновательные бои. Король умер и нужно было выбрать нового предводителя.
Местом где собирались усинги стала центральная богороща города. Она была обширна и выращена вокруг большой опушки, в центре которой было небольшое озерце с островком. На этом островке и возвели огневище, тогда как сами заседающие воссели вокруг этого озера. Первый день прошел как день знакомства. Усинги один за одним представлялись, расхваливали себя и свои достижения, да предлагали себя в качестве достойной замены усобшему Сидящему Быку, первому королю над кланами, предводителю вольного народа усингов и покровителю великих городов. В этот день король над кланами избран не был, ибо каждый голосовал за себя. На второй день принялись голосовать серьезно, но все же короля не избрали. Среди представителей кланов не было того, за кого бы отдали две трети голосов. На третий день ситуация повторилась. Четвертый день принес с собой весть о смерти Усатой Рыбы - одного из претендентов. Он поспорил с кем-то что спрыгнет из утеса в море и ему ничего не будет. Результатом спора стала смерть сильного, но слишком уж азартного охотника из южных прерий. На пятый день свои кандидатуры сняли Горный Змей и Большой Хорек. Каждый из них говорил что среди присутствующих кандидатов, наиболее достоин Болотный Шмель. Говорят что за такие расхваливания каждому из них потом послали по двадцать шкур ргрутто. Напрасно, ибо даже с голосами тех, кто голосовал за Змея и Хорька, Болотный Шмель не набрал нужной квоты. На шестой день случилась ссора. Зашла речь о мятежных кланах юга. Болотный Шмель заявил что следует созвать копья и покарать нечестивцев, тогда как Прыткий Кабан заявил что не следует нарушать заветов данных свыше Сидящему Быку и не пристало усингу убивать усинга в братоубийственной войне. За каждым из них стояла правда или ее оттенок, а за ними и усинги, которые в этом вопросе разделились на два лагеря. Закончился день спорами и угрозами. Проголосовать банально забыли. Седьмое утро встретило Раконград в разговорах. Жители столичного города шептались о том, что собрание затянулось. Типи вокруг города множились, голодные рты прибавлялись, а запасы еды таяли. Охотники и рыболовы пополняли запасы как могли, но их усилий было недостаточно. Но даже на седьмой день не избрали короля над кланам.
На восьмой день, когда собрались кандидаты, они обнаружили что не хватает одного из претендентов за которого голосовали многие и который был основным соперником Болотного Шмеля на место короля. Не хватало Белой Птицы. Когда все уселись и начали обсуждать его отсутствие, большинство сходилось во мнении что он просто устал и покинул собрание, чем осквернил заветы и обычаи. Только Шмель предложил обсудить как наказать такое нахальство и неуважение, как в рощу вошел Белая Птица. С ним было порядка пятидесяти воинов из его племени. В шкурах, боевой раскраской, с клинками за поясом и с копьями в руках. Они окружили совет, некоторые члены которого повскакивали на ноги, и стали наготове. Звучали крики о предательстве, о нарушении заветов, о клятвопреступлении. Когда Белая Птица поднял руку все умолки. Кто не умолк, тут же получил древком копья и был повален наземь. Все уставились на "мятежника".
- Уважаемый совет. Мы с вами собрались тут для того чтобы выбрать короля над кланами. Сегодня восьмой день как мы тут сидим, едим и пьем, говорим и кричим, спорим и миримся. Мы делаем все что угодно, от гримасничанья и шуток, до обсуждений планов и браков. Мы обсуждали смерть Сидящего Быка, изменения в мире, мятежных южан и противный муравьиный народ. Мы сошлись во многих вопросах и приняли важные решения. Но мы так и не сделали того, для чего собрались. Мы не выбрали короля над кланами. Мы семь дней голосовали и так и не выбрали достойнейшего. Это на шесть дней больше чем требуется. Мы напрасно тратим еду и питье, которые нам предоставляет город. Напрасно топчем священную землю богорощи. Вы можете сказать что я осквернил ее, приведя сюда солдат и отчасти будете правы. Но я ее осквернил не более чем каждый из нас, испытывая терпение Раконра своими разговорами и ссорами ни о чем. Мои солдаты будут стоять за вашими спинами до того времени, пока не будет выбран король над кланами. Никто не выйдет из богорощи живым, пока ему этого не позволит избранный большинством предводитель!
Свое слово Белая Птица сдержал. Он сел на свое место, а за его спиной, как и у других, встал воин, с копьем наготове. Усинги принялись голосовать. В сторону были отложены миски с едой и фляги с питьем. Настало время истины. С первого раза совет не пришел к единому мнению. После небольшого обсуждения разных вопросов и уговоров принялись голосовать вновь. И со второго раза не вышло избрать наследника Сидящего Быка. Тогда как рекой полились заявлений большинства об отказе от участия в гонке за место короля в пользу других. В конце осталось лишь два кандидата. Болотный Шмель и Белая Птица. Третье голосование стало окончательным и был избран король над кланами. Большинством голосов повелителем городов и предводителем вольного народа был назван Белая Птица. Кто-то выбрал его за ум, кто-то за хитрость. Кто-то за решительность, кто-то из-за боязни копья за спиной. Кому-то он был милее Шмеля, который предлагал начать братоубийственную войну, а кто с самого начала голосовал за Белую Птицу.
***
Болотный Шмель фыркнул. Сегодняшний день предстояло провести в дороге. Выборы он проиграл и королем избрали Белую Птицу. Что же. Не беда. Всегда можно созвать клан и уйти за горы на север. Говорят что за мертвыми землями есть зеленые луга полные дичи. Да и если взять грубо, то Шмелю никогда не нравились города. В них не было места для типи, потому что тут все замещали эти кладчатые дома, сделанные из высушенной в квадратные формы грязи или глины. Да, материал этот, называемый калишем, был крепок и долговечен, но по мнению Болотного Шмеля все эти постройки были далеки от того, что им завещано богом. Трое сыновей, которые прибыли с ним в Раконрград на вече, сейчас занимались сбором их типи. Они уже сняли накидку из шкур ргрутто и сняли все подпорки. Осталось лишь повалить три столба и можно будет уходить. Шмель сплюнул и повернулся чтобы в последний раз посмотреть на вечный город. Все же было что-то в этом. Сидящий Бык знал что делал. А к чему их приведет Белая Птица? Будущее покажет. Взор зацепился за бегущего усинга. Судя по раскраске это был один из тех усингов Птицы, что окружили вече на голосовании.
***
Зал, в котором сейчас находился Болотный Шмель, был широким и просторным. Как мог судить усинг, тут было порядка сорока шагов в любую из сторон. Освещение исходило из достаточно больших бойниц, да факелов, которыми были буквально утыканы стены. Напротив Шмеля находился трон. Говорят что седалище это сделано из костей того самого ргрутто, которого Сидящий Бык завалил хуком левой. Или правой? Уже и не скажешь. Особенностью данного трона были роскошные рога, которые украшали верх спинки так, чтобы сидящий на троне был как бы "коронован" ими. Сидящий Бык даже в старости был большим и статным усингом. Белая Птица же был практически в два раза меньше своего предшественника, потому на троне он бы смотрелся в крайней степени неловко. Потому новый король над кланами, весьма рассудительно, стоял неподалеку, делая вид что обсуждает важные детали с одним из последователей культа Раконра. Болотный Шмель уже готов был плюнуть и покинуть этот зал, когда служитель откланялся и ушел. Белая Птица повернулся к гостю и склонил голову, в дань уважения. То же сделал и Болотный Шмель. Птица может и король над кланами, но усинги как и прежде вольный народ и никто не может требовать от них преклонения. Вольный усинг сам выбирает с кем идти и под чье начало ставать.
- Я очень рад, что ты откликнулся на мое приглашение, Болотный Шмель, - любезно начал говорить король, но был прерван своим гостем.
- Говори зачем звал, у меня мало времени. Мое типи уже собрано, а сыновья готовы покинуть город. Мы должны были уже быть в дороге, чтобы успеть к щербатой горе прежде, чем ударят холода. У тебя должна была быть веская причина, чтобы задержать меня.
Белая Птица улыбнулся и сделав несколько шагов на встречу к Шмелю начал говорить:
- Я знаю причину, по которой ты хочешь войны. Мир вокруг нас меняется, поднимаются воды, старые тропы закрываются, новые открываются. Земель, которые можно обжить все меньше, а рты в кланах прибавляются. Нам нужна война, ты прав, - говорил король осторожно, ходя вокруг своего гостя.
- Но ты был первым среди тех, кто говорил о том, что нельзя созвать копья и начать братоубийственную войну ибо не это нам завещано нашими законами. Усинг не убивает усинга, - Шмель недоумевал, потому что не понимал к чему ведет король своими речами.
- Да. Усинг не убивает усинга. Но есть в мире не только юг. На востоке простираются леса и холма полные дичи. Туда можно выпустить всю ярость вольного народа.
- Ты говоришь о муравьях?
- Да, мой друг, - ответил Белая Птица, - я говорю о походе на богомерзких гладкокожих. О славе, которую ты обретешь, когда сотрешь в пыль этих недомерков.
- Я? - недоверчиво спросил Болотный Шмель.
- Да. Я предлагаю тебе возглавить наши армии и завоевать для кланов землю, а для себя имя в вечности.
***
Рога трубили, а гонцы бежали. Клан за кланом оповещали они о священном походе на восток. Собирали усинги свои стоянки, вострили свои кинжалы и копья. Играли барабаны, воины готовили краски, женщины собирали пожитки. Усинги шли на войну.
-
Отличный пост, как и остальные.
-
Хорошо! Кошаки вперед!
-
Пафосные индейцы пафосны. ^^ Но текст надо разбить, сплошная стена, читать тяжеловато ^^
-
Классные у тебя коты-чингачгуки выходят
-
Прочитала с интересом, молодцом!
|
|
Выбираетесь наружу, кто-то рывком, кто-то осторожно и без спешки, а кто-то и вовсе крушит саркофаг пробивая себе путь к новой жизни. Осматриваете себя, и вообще осматриваетесь, интересно же, что и как с вами, и вообще. Картина кругом безрадостная, палено-печенная почва под пепельной посыпкой, словно под вами и вокруг огромный горелый пирог и стоите вы на его неаппетитной, растрескавшейся корочке. Судя по вкусному запаху жаренной конины и еще чего-то трудноуловимого, пирог был с мясом.
Также видите остальных узников совести, попавших под переплавку, и сразу как-то ваша собственная участь и новые тела кажутся лучше и веселей. Из-под крышки закрытого саркофага, рядом с Дошем, выступила непонятная пена, вперемешку с мясными волокнами. Левее выбралось из своей могилы непонятное существо, навроде осьминога, вместо кончиков щупальцев у которого железные сверла, молоты и клещи. Выбралось и тут же на месте издохло. Обрубок сказочной красоты мужского тела, с идеально развитой мускулатурой, и божественными пропорциями, безуспешно пытается выбраться из саркофага, пока наконец изо рта у него не начинает хлестать кровь, и он с глухим стоном не затихает. Ну и еще видите, с пару десятков погибших попроще. Скомканные, сплавленные, слипшиеся по двое-трое тела, обильно нафаршированные литыми стальными частями, торчащими костьми, и непонятного предназначения механизмами. Не всем повезло как вам, не всем.
Познавательные эти наблюдения нарушает стальной гигант, отдаленно Вуксу напоминающий. С гневным скрежетом металлическим разбег набрал и кааак врезался в купол из черной крови, за которым коварный Рвач затаился. Не всем видать пришлась по вкусу переплавка, кое-кто и посчитаться с гнидой-Рвачем не против. Купол на полметра внутрь вогнулся, пошел разводами мутными, Рвач аж подскочил от неожиданности, но все же устояла защита магическая, и пружинисто отбросила мстителя. Отшатнулся гигант, и не удержавшись на ногах, грузно рухнул, надгробья и плиты могильные кроша в мелкую пыль. И пока возился в этой пыли, на ноги поднимаясь, Рвач купол как-то убрал и сам к вам вышел, почему-то очень грустный и печальный, сам с собой разговаривая при этом про странное:
- Ни хуя не похожи. Ну разве это трехметровые полуторатонные тяжелобронированные убийцы, верная стража Первого Императора?
- Ну-ка, ты вот, длинный, огнем дыхни как положено. Что ты пастью хлопаешь, дыши давай!
- Мда-а, понятно, огнем не дышат. Ой, пиздец мне, ой пиздец.
- А взглядом, взглядом-то хоть убивать умеете?
Посмотрев каждому в глаза, Рвач сообразил, что если бы вы умели убивать взглядом, он давно бы уже сдох и разложился, от чего совсем расстроился. Уселся на землю и заплакал, сопли пуская пузырями, и причитая громко, что жизнь всегда была к нему несправедлива, кругом обман, и еще что-то невнятное про незапланированный обслуживающий персонал. А потом и вовсе в голос зарыдал, Всепростителю жалуясь, что эксперимент прошел неудачно, и с каторгой как-то нехорошо получилось, и не видать ему места декана, и какого-то финансирования не видать, да и вообще всепростят его скоро. В общем, ясно вам всем, что Рвач очень расстроен. Пользуясь этим, каждый желающий попробовал незаметно Рвачу вломить, за все хорошее, но неудачно, мистическим образом не удавалось вам ни молот на хлипкую спину Рвача опустить, ни обезглавить гада показательно. Рвач же на это почти не реагировал, ибо жил в это время глубокой внутренней жизнью, переживая случившееся, и лишь изредка бормотал в ответ всякие обидные вещи: "по голове себе этим молотом постучи, может поумнеешь", "ага-ага, дай дураку меч костяной, он им себе лоб и разобьет", "в жопу идите, скоты неблагодарные", ну и прочее в этом же духе.
Долго рыдал и печалился Рвач, но наконец собрался, шатаясь добрался до котла и выломал из-под него какую-то штуку, отдаленно череп оправленный в серебро напоминающую. Протер штуковину рукавом балахона, и заботливо подмышкой зажал. А потом вытянул из кармана фляжку помятую, открутил крышечку и выжрал содержимое залпом, в один большой глоток. После чего посмотрел на вас, вздохнул тяжело и с важной речью обратился, сивушными спиртными парами все вокруг отравляя:
- Ты, длинный, неси меня домой. И вы, уроды неблагодарные, спасайте меня, кто как может. А я думать буду, планировать отступление стратегическое!
Забрался на ручки к Дошу, устроился поудобней, ткнул пальцем кривым куда-то на запад, и практически сразу же захрапел, время от времени всхлипами жалкими воздух оглашая.
|
|
Западные Пустыни: Пригодные к одомашниванию/приручению животные: Хешелюдики - первое, скромно неозвученное творение Хеша. Возможно нет, а возможно да. Кто ж его/её разберет-то? Крохотные жучки, не больше фаланги мизинца, с крохотными же телами похожими на человечьи. Строят красивые шестигранные домики, суетятся, подчиняются одной царице, в общем-то насекомые, но довольно занимательные тварюшки. Можно часами наблюдать за их интересной жизнью; жуки пурры, черви минхочау, удавы (в более влажных областях); радужные ящеры (ящеры, обладающие жестким и невкусным мясом. Зато несут яйца и могут размножаться в неволе - чего еще надо?). Вдобавок имеют очень красивую, переливающуюся всеми цветами радуги чешую. Муранчиный лев - Прожорливая птичка семейства скворцовых, активно истребляющая муранчу. Может быть приручена. Кроме истребления муранчи, толку от нее никакого, зато красиво поет. Жук-водонос. Водоносный и довольно полезный в пустынях жук, накапливает воду впитывая влагу из воздуха - чаще всего выбирается из песков на рассвете. Вода чуть горьковата на вкус, но вполне пригодна к употреблению. Мучной жук - личинки мучного жука весьма калорийные и довольно сытные. Мерзенькие на вкус, но питательные. Основная еда хешей и бедных хамарийцев. Сами являются грозой бататов и бичом любой, даже самой хилой растительности. Взрослые особи пожирают хешелюдиков, муранчу и жуков водоносцев. Паразиты - Муранча. Прожорливые орды саранчи устраивающие два раза в год налеты на зеленые земли Севера. Очень живучие. Очень многожрущие. Гроза всего зеленого и растущего. Хищные виды: скорпионы, ядовитые змеи, хищные кусачие муравьи, гром-змей (там где есть минхочау - есть змей любитель минхочау). Тупая, очень зубастая, медленноживущая (порядком 200 лет), четырех-восьми метровая тварь. Напрочь лишенная глаз очень тонко ощущающая вибрации. Днем прячется под землей, ночью выходит на охоту. Хамари ей не еда, а вот червь-минхочау самое оно. Неповоротливое тело, бронированная, похожая на таран морда. Обладает огромной пробивной силой - так и охотится на червей, нападает из засады внезапно разрывая минхочау и отрывая от червяка куски. Приручается очень плохо 18БС за приручение любой расе: Растения: В оазисах и зеленых предгорьях запада, произростают различные виды редких прянностей (острых, кислых, горьких и других цветущих растений со специфическим вкусом), кушт, подземный гриб, батат, банан, жемчужная дыня (очень вкусное растение любящее жару и засуху, плоды дает редко, зато метко. Замечательно вкусный и ценный плод - афродизиак, лекарство, обладает легким наркотическим эффектом (раз попробовав - хочется еще и еще), цветки довольно ароматны. В своем диком виде дает плоды ооочень редко - но с течением времени может быть окультурена. Жемчужина великих пустынь; Хашмин - наркотическая травка для курения. Одаривает красочными, приятными галлюцинациями; Общее: Богатый ресурсами и очень бедный животными и растениями регион. Раскаленный песок, шуршащий песок, поющий песок, красный песок, мертвый песок. Очень много разнообразных песков, а также умирающих болезненных лесов, уныло сопротивляющихся нашествию песков. Преимущественно колючая растительность с очень мощными, очень глубокими корнями чтобы добывать из под земли воду.
-
ХешелюдикиЗдесь должна быть картинка умиления.
|
Рвач хоть и суетился, нервничая чрезмерно, оказался человеком дела, быстро осмотрел вас и распределил, кому в фургоне с мертвяками комфортно ехать, а кому на своих двоих грустно топать. Хотя, может быть просто ткнул пальцем в тех, кто ему не понравился и подписал таким образом на оздоровительные прогулки. Рвачи они такие, их не угадаешь. В итоге большая часть вверенных ему заключенных отправилась в пешее путешествие, в котором к ним присоединился и Кальт. А вот остальные из вашей пятерки выживших счастливчиков, были определены в фургон, непонятно чем с первого взгляда Рвачу приглянувшись.
Один лишь Оливер у него двоякие эмоции вызвал, на вид страшный, как каторжная жизнь, а разговоры ведет учтиво, как человек благородный и воспитанный. К чести Рвача надо заметить, что он переборол отвращение первоначальное, и определил де Локвуда в фургон. В знак хорошего своего отношения. В разговоры же вступать не стал, буркнул что-то вроде "делайте что скажу, и еще поживете" и этим ограничился.
И снова пришлось вам тащиться куда-то, причем традиционно никто и не подумал поинтересоваться нравятся вам такие вот перспективы или нет. Правда на этот раз нарисовалось приятное разнообразие, кое-кому повезло в фургоне прокатится, в обществе старых друзей. В каторжном фургоне уютно расположились безвременно почившие Таг, Башка и Нюк, пара мертвых каторжан, которых вы за время путешествия по тракту вроде бы видели, и еще дюжины три тел, совершенно вам не знакомых. От отдельных попахивало уже, но не так чтобы очень, приукрасил видать Рвач, когда на вонь в фургоне начальству жаловался. Вот в такой вот компании и совершили вы путешествие к местному кладбищу, за каторжными стенами расположенному. Заодно на людей посмотрели, да себя показали. А посмотреть тут было на что, огромные отвалы породы, прям горы рукотворные, трубы непонятные, размеров потрясающих, из каменных глыб выложенные, в жерло которых легко бы фургон похоронный въехал, патрули с карраками, которые так хотел увидеть Вукса, отряды тяжеловооруженной охраны, одним своим свирепым видом любые мысли о мятеже пресекающие, ну и людишки подневольные конечно. В великом множестве, и в состоянии разном, кто-то может поживет еще месяцок-другой, крепыши такие прям, а кому в лучшем случае пару дней воздух коптить осталось. Но все при деле, кто тачки груженные возит, кто породу просеивает, кто наблюдает за остальными внимательно и кому надо доносит. Заодно и с дымом из местных труб познакомились, ядреный такой дымок, вы-то лишь краем его зацепили, и то глаза на лоб полезли, да мысли стали возникать о скорой встрече с Всепростителем, а местные в нем работают в поте лица, ну, тех из них, кто сразу от дыма не мрут.
Наконец до кладбища добрались, под ленивые разговоры охраны о том, что нынче похоже премии не будет, потому как циркачи на закупки не приехали, и заготовленные преступные руки и ноги остались невостребованными. Видать старыми запасами обходится нестареющий аттракцион "Забальзамированная рука Черного Тага, печально знаменитого убийцы и преступника". Еще про Рвача хохму услышали, мол, роют каторжане под его чутким руководством на старом кладбище какие-то полезные могилы, все надеется Рвач кому-то из начальства доказать, что он тут самый умный. Но пока, что характерно, ничего толкового не нарыл и не доказал. Все так же скучно и без событий интересных разгрузили тела в большую яму, почему-то круглой формы, причем Рвач подозрительно при этом на Доша косился, словно решал про себя оставить того доходить, или в яме Дошу самое место.
Рвач же бесконечно со свитком каким-то сверялся, бегал туда-сюда, все проверял, бормотал всякое, да всех поторапливал, словно мертвякам от неторопливости вашей хуже стать могло. Забавный такой. Прям целое представление устроил, из простого захоронения бедолаг каторжных, чем вызвал насмешливые улыбки и у охранников, и вас. Подумаешь делов-то, людишек сгрузить и закопать. Но охрана видимо к рвачевским выходкам привыкла, и потому особого внимания на них не обращала, а вы за время дороги поумнели, и поняли, что лучше в таких делах не отсвечивать, и поэтому от обсуждения смешного суетливого Рвача тоже воздержались. И как оказалось не зря.
- Все! Настало мое время! За Рвача ответите! - рубит фразу, чеканя каждое слово, Рвач, очевидно решившись на что-то очень для него важное и грозно воздевает длинный кривой палец в небо. А затем вытаскивает из кармана небольшой, весь исписанный рунами, костяной амулет, просто ощутимо сочащийся опасностью и ломает его напополам. - Пиздец вам, дегенераты жалкие, ничтожные людишки, неспособным оценить весь мой Гений и изыскательский порыв!
Охранники весьма удивленны и немного раздосадованы неадекватным поведение Рвача, один из них даже ворчит "совсем ебанулся, со жмуриками своими", но такие заявления оставлять безнаказанными нельзя, поэтому руки служивых привычно тянутся к дубинкам. Рвач же заметно бледнеет и с ужасом смотрит то на них, то на амулет. И тут... заклинание срабатывает.
Выблевывая черной кровью свои внутренности, охранники валятся на землю. В один момент волосы на их головах выпадают напрочь, носы проваливаются внутрь черепов, кровавая жижа хлещет из всех отверстий на телах, пока умирающие пытаются выть и хрипеть, тщетно удерживая размягчающимися руками вытекающие глаза. Несколько долгих, словно целая жизнь, мгновений, вы оторопев, с ужасом наблюдаете за тем, как здоровые в общем-то мужики превращаются в лужи тягучей, черной крови, в каждой из которых почему-то продолжает биться все еще живое сердце.
- Так, так-так. - бормочет уже пришедший в себя Рвач, вновь сверяясь со списком. - Перебить охрану - сделано. Теперь что? Ага-а. Разместить еще живых заключенных в саркофаги. Да-да-да. Эх, надо было раньше догадаться управляющий магический контур на себя замкнуть, но кто ж мог знать-то. Ну ничего-ничего, я еще им всем покажу!
- Вперед в саркофаги, мои верные добровольцы! - важно командует он, указывая вам на свежераскопанные могилы. - Пришел ваш черед послужить священной церковной Науке! Всем в саркофаги залезть, и крышкой себя закрыть. Для безграмотных уебков поясняю, саркофаг эта вон та каменная штука, в могиле.
|
-
Каким узлом они отметят день битвы за этот город?
|
|
Западные Пустыни.
- Умный оэш-баю, прекра-а-а-асный оэш-баю. Ах-ма! Возьми, дорогой, такого трудолюбивого работника оэш-баю! Себе в убыток почти отдаю, такого сла-а-а-авного оэша. Ая-яй, дорогой, говоришь, он уже умер? Ну…такое случается иногда (притворно цокает). Жесток и беспощаден наш проклятый Самум. Вечная ему слава! Хочешь я приведу другого оэш-баюна, брат? О-о-о брат (облизывает губы)! Здесь ты не прогадаешь, клянусь своими тремя женами, этот славный оэш-баю не умрет никогда. Кушает всего лишь раз в день, а работать может за троих! О-о-оо (тон истинного завиральщика), а может даже за четверых. Нет? Что-ты, дорогой?! Ой-вай, бесстыдник (шелестит раздвоенным языком). Покарай меня Самум, если я вру (самым бессовестным образом, торговец врет). Зачем ты говоришь с оэш-баюном, брат? У его нет языка. Зачем оэш-баю язык? (удивленно) Маленький трудолюбивый оэш-баюн любит работать, другого ему не нужно! Поверь мне, Ты осчастливишь его самым тя-а-а-жким трудом (самодовольно кряхтит)!
…Хорошо родиться истинным хамари, трудиться каждый день от рассвета до заката, зарабатывать уважение и престиж, кочевать среди песков, ковыляя в раскаленных пустынях вместе с гаремом собственных многоедливых жен. Стонать от укусов вездесущих скорпионов да лютых змей, задыхаться в песчаных бурях сплевывая собственные легкие на землю. Покрываться гнойными, липкими коростами от невыносимый жары. Прожить лет тридцать или сорок, состариться, умереть и отправиться на личную встречу с Самумом Беспощадным, чтобы там, на великом торжище, дать ответ Самому главному Вору Пустынь: насколько трудолюбиво и правильно, сумел прожить ты эту жизнь? Хорошо существовать подобным образом, да не очень…
Так примерно думали несколько хамарийский вождей обмазанных жиром с ног до головы, толстых торговцев, привыкших к успеху и почету, к ежедневному куску мяса и плошке теплой воды поднесенной верным слугой. Упаси Самум, перечить великому Червю и нарушать его священный договор! С другой стороны, лишившись потрохов проклятых жукоголовых, прекрасная торговля очень скоро разладилась. Над жирными, умасленными торговцами, нависла мрачная перспектива похудеть и растерять былой блеск…
Как известно далеко не каждому, - хамари живут мало, а думают много. Поэтому торговцы назвали себя скромно – вечные трудящиеся. «Вечные трудящиеся» отправились в горы, туда, где земля твердая и каменистая, туда, где к подножиям великих Костей многоуважаемый, прекрасный Червь никак не сможет добраться. Конечно, они будут присылать ему богатые дары, шкуры убитых животных и своих самих некрасивых сыновей в вечное услужение – но карлики очень долго простукивали землю, убеждаясь что земля под ногами чистая скала, а вовсе не мягкий песочек пустынь…
«Вечные трудолюбивые» быстренько заняли небольшую и весьма зеленую территорию, принявшись заниматься браконьерством. Разумеется, приказ Червя (что б его!) выполнялся строго – никто не должен убивать жукоголовых как животных. Жукоголовых вообще нужно не убивать, их нужно делать рабами! Это не нарушение приказа. Это его исполнение. Жукам нравиться трудиться, жукам нужно хорошо поработать на благо хамари, чтобы в следующей жизни родиться истинным человеком…
Второй век стал для хамари весьма прогрессивным временем. Рабовладение прижилось в обществе чудесно. Прижилось среди «вечных истинных», и среди людей чтущих Великого червя тоже. Только в зеленой местности предгорий захватывали жукоглавцев, а в окрестностях чудного и свободного Джи-рага-хада, да будет стоять он вечно! в рабство стали обращать самих хамари. В отсутствие иной подходящей работы, в отсутствии жучиных потрохов и талисманов, новый институт рабовладения привлек многие изысканные умы. Теперь любой мелкий торговец, недостаточно успешный и неспособный защитить себя и свою семью, мгновенно попадал в вечный плен к более успешному сородичу.
Рабовладение, как оказалось, очень хорошее изобретение. Да и совесть спокойна! Оэш-баюн приговорен к такой позорной судьбе вследствие своей ленивости, а значит, каждый истинный хамари должен помочь оэш-баюну искупить свой порок. Оэш-баю можно бить, можно отнимать у него воду, можно отнять у него еду. Если ты стал рабом – значит, ты слишком виновен перед Самумом, значит, вся твоя жизнь должна стать покаянием. Значит, никто не должен уважать тебя и долг каждого истинного хамарийца, сделать твою жизнь трудной и страшной. Если оэш-баюн умирает от непосильной, тяжелой работы – значит он искупил свой долг и в новой жизни сумеет родиться жирным, тучным и успешным человеком.
Торговцы с удовольствием приняли новую религию. А главное, - это не нарушало приказа великого и умного Червя. Ведь никто больше не убивает жукоглавцев…
…Он долго и мучительно пил солоноватую воду, стараясь растянуть каждый глоток. Оазис этот недолговечен и уже засыхает - вода уже солена и горька, но каждый глоток - жизнь.
Покрытое синяками тело вздрагивало, деревянный ошейник болезненно натирал шею. Ему не прожить долго. Он голый, избитый, он повидал в стране проклятых карликов много страшного. Поскрипывая жвалами, одинокий хеш двигался сквозь пески к своему хиву, двигался медленно. Спотыкаясь и надеясь услышать голос царицы в своей голове. Шаг за шагом, мечтая вернуться в родные пески.
Давным-давно, когда он был еще крепким и сильным солдатом, лысоголовые предатели напали на мирный хив. Они пришли под видом мирных учеников, - сказали что хотят учиться языку и традициям - а потом, когда их стало слишком много, начали захватывать простых работников в плен. Деревня была чахлой, солдатов оказалось слишком мало…
Варварская страна хамарийцев стала домом для хеша на целых десять лет. На плече у него багровел гноящийся шрам, - вырезанный по живому мясу знак одного из успешных хамарийских торговцев. Один глаз выколот. Второй почти ничего не видит – солнце пустынь съело зрение. Впрочем, хеш помнил. Бесконечные цепочки рабов: умученных работой хешей и цепочки самих богомерзких карликов. Однако, трудно было ненавидеть этих карликов, обращенных по воле соплеменников в вечных пленников: Рыдающие дети, цепляющиеся за ноги толстые жены. Рабы. Вонь. Цепочки умирающих от жажды и невыносимого голода людей, обреченные таскать камни и разгребать руками жгучий песок, чтобы основать в пустыне памятную стоянку, во имя какого-то там Самума…
Проклятые лысые карлики говорили, будто это угодно самому Червю. Они говорили, что это наказание за праздность. Они заявляли: «Мы вас больше не убиваем, мудрые хеши. Мы видим – что вы не звери. Мы вас учим! Червь знает, как лучше вам жить. Червь желает, чтобы вы искупили свою ленивую жизнь хорошей работой! Но мы вас не убиваем! Мы помогаем вам искупить грех праздности!»
…Если бы умирающий хеш мог рассмеяться, он бы наверное сейчас расхохотался. Их действительно не убивали. Не-убивали! За годы службы хешу сломали три пальца, отбили внутренние органы и выкололи острой щепкой глаз в наказание за неповиновение. От непосильной работы высохло тело, кожа превратилась в одну большую гнойную рану. Но хеша не убили. В неком извращенном смысле, лысые карлики действительно обучили жукоглавца своим традициям и своему языку.
Постанывая, одинокий жукоглавец тяжело поднялся на ноги и поковылял дальше – прежде чем жизнь его закончится, царицы должны услышать рассказ о нравах и обычаях новых южных друзей...
Так складывались дела южных хешти. На севере же, люди Ньярланпотеп широко расселились вдоль гор, и однажды, столкнулись с маленькими черными варварами. Черные варвары оказались необычайной силы магами - пронзенные силой мысли карликов, тела простых хешей были нашпигованы десятком острых деревянных прутиков. Смерть была мгновенной. Карлики не подходили близко – карлики послали острые деревяшки издалека, поразив солдатов и всех людей одной из меньших цариц с расстояния!
Маленькие прыткие уссуулы в этом веке совершили ряд великих открытий.
Прежде всего, во славу великого удава были основаны три города. Разумеется, люди приходили сюда лишь на время, чтобы посетить святые места. В более жаркие же и голодные дни, Уссуулы уходили дальше. Но в городах стали жить священники великого Удава. Созданный из больших валунов и желтоватых черепов соплеменников, в прекрасной Нганассулле был выстроен первый храм: Освященный кровью десяти юношей и кровью пятидесяти девственниц, храм этот сделался местом паломничества тысячи людей. Уссуулы несли сюда пищу и кости своих родственников, несли красивые камни и удивительные головы зверолюдей, объявившихся на востоке великих пустынь.
Здесь, в священном круге камней именуемым храмом, мальчики становятся воинами, а женщины принимают обрезание, чтобы верно служить своим мужчинам.
Вторым открытием стало изобретение лука. Имя Бомги будет прославлено в столетьях!
Согнутая палка скрепленная жилой животного, способна была посылать стрелу на далекое расстояние. Луки эти правда вышли не очень совершенными, - по-первости не выдерживали долгих усилий и даже у самых умелых охотников, ломались уже через несколько дней. Стрелы хрупкие, ненадежные птицы. И все-таки, это было прекрасное новшество! Добычу можно убивать с расстояния!
Каждый истинный охотник и воин дорожил своей тетивой – священной деталью лука, не выдерживающей сильного зноя или слишком обильной влажности. Бомга придумал сгибать лишь палку. Кто-то, предположил, что если использовать два вида дерева и укрепить лук костяными пластинами, оружие станет более прочным и совершенным...
Третье открытие подарило усуулам новых врагов. В первое же десятилетие после основания Баяссулы, в одно из кочевий, на стойбище обрушились орды варваров и нечестивцев. Тупые, прожорливые варвары не способны были внимать разумной речи. Даже нашпигованные ядовитыми стрелами – варвары продолжали бежать и убивать. Разрывая мужчин на части, варвары тут же пожирали их сочное мясо. Уссуулы и сами могли напиться крови врага, в один из священных дней в великом круге черепов, но даже бывалых воинов выворачивало наизнанку, глядя на урлоков пожирающих своих и чужих мертвецов прямо на поле боя…
-
Хорошо существовать подобным образом, да не очень…
Жесть! все мои планы полетели вверх тормашками)
-
…Хорошо родиться истинным хамари, трудиться каждый день от рассвета до заката, зарабатывать уважение и престиж, кочевать среди песков, ковыляя в раскаленных пустынях вместе с гаремом собственных многоедливых жен. Стонать от укусов вездесущих скорпионов да лютых змей, задыхаться в песчаных бурях сплевывая собственные легкие на землю. Покрываться гнойными, липкими коростами от невыносимый жары. Прожить лет тридцать или сорок, состариться, умереть и отправиться на личную встречу с Самумом Беспощадным, чтобы там, на великом торжище, дать ответ Самому главному Вору Пустынь: насколько трудолюбиво и правильно, сумел прожить ты эту жизнь?
А и правда ведь хорошо!
-
Получается очень качественная игра! Буду читать.
-
Да тебя по кулдауну плюсовать надо, и то мало!
-
Как всегда - посты радуют глаз. Удачной игры!
|
|
Хороши прохладные леса! Полны пищей, мягки и приятны жирной землей под ногами! Это ли не лучшее место, чтобы строить Порядок?
Нет, не лучшее. Как не построишь из песка, не смоченного слюной, сота*, так не наведешь истинного Порядка там, где никогда не было Хаоса и Нужды. Потому поселил Нештек своих возлюбленных детей там, где поселил. В жаркой пустыне, а не прохладном лесу. У редких оазисов, а не у частых озер.
Жестокая пустыня - огромный храм Нештек. Потому что без Порядка и Дисциплины здесь не выжить.
Бог щедро одарил хешти и тем, и другим. Уже через столетия у каждого оазиса рос небольшой хив*, а в пустыне вокруг в радости труда суетились многочисленные работники. Народ Хеш покорил бесконечность песков и теперь спешно перекраивал ее под себя.
Но не все было гладко. Обсуждали пустынные царицы между собой, что делать с двумя вещами: с неспособностью оазисов прокормить новых хеш и с бледными убийцами, что объявились на юге и теперь яростно истребляют благословенный народ. И у каждой королевы каждого хива было свое мнение, и на досаду Нештек не было между ними единства в ответах.
Казалось, не будет певучим рассуждениям умов конца. Не будет и решения, не будет действия.
Но вот слово в спорах взял Голос, никем ранее не слышанный. И был тот Голос силен и незабываем, ласков и желанен, мудр и необъятен. Услышав его, почувствовали себя даже самые старые и мудрые царицы простыми хешти. И вот что он пропел:
- Я - Ньярлампотеп Первая. Я та, что третьей узрела мир. Я ушла в пустыню, как только у меня появилась преемница - ты, Тульменфик, ныне старейшая из цариц, я помню тебя младенцем, им ты для меня и осталась. Я жила там и лишь слушала ваши речи, но молчала. Теперь пришло время мне говорить, а вам - слушать.
Долго говорила Ньярлампотеп, Молчавшая Сотню Лет, и каждое слово ее лучилось мудростью, находя отклик в каждом разуме, что ее слушал. Решено было ей, что не нужно маленьким хивам нескольких цариц, и что лишние, в том числе новорожденные, должны будут с небольшой свитой отправиться обживать новые земли, что лежат на востоке. Восхитились старейшие царицы ее изобретательностью, и тут же отправили молодых навстречу новым жилищам для благословенного народа.
Лысых же бледных хищников Ньярлампотеп приказала истребить. Но на удивление всем воспротивился ей молодой, звонкий Голос из западных лесов, пробившийся сквозь одобрительный хор цариц южных земель. Дерзко заявил он, что могут они и не быть хищниками, не быть животными, и что, скорее всего, с ними можно договориться. Звали хозяйку того Голоса - Мимнолан, и чувствовалась в ней искренность. Что понравилось Ньрлампотеп. Узревшая Мир Третьей разрешила молодой царице оставить свой хив преемнице и, забрав самых сильных защитников из западных лесов, отправиться на первые в истории Хешти переговоры.
....
Долог и труден был путь сквозь пустыни для юной Мимнолан. Немало близких ей хешти умерло от жары и усталости, вознося носилки с ее телом на очередной раскаленный бархан. Мало помощи было ей и ее защитникам от пустынных хешти, чьи царицы не одобряли идею молодой выскочки.
Но вот покинула она четко размеченные границы последнего приграничного хива, и люди ее ступили на опасные земли хищников. Но были они не жалкими собирателями, высохшими от жары и никогда не державшими дубинку или копья в руках. Не были они ни женщинами, углубившимися в пустыню в поисках кореньев. Они были - воины, воинами родились, воинами умрут и воинами убьют. Не нужно им было даже ритмичных указов Мимнолан для того, чтобы десяток их действовал как один, а сотня - как десяток. В ногу шагают загорелые, широкоплечие бойцы; крепко сжимают их руки копья, вытесанные из деревьев далекого запада, стройна и ладна их стрекочущая песнь. Настороженно поводят усиками и блестят смертью в фасетчатых глазах. Их цель близка после столь долгого пути, и они скорее умрут, чем подведут свою царицу.
Долго ли ждала Мимнолан желанной встречи со смертоносными чужаками, неизвестно. Так же, как и то, сколько этих встреч все-таки было.
Но одним холодным пустынным утром ее отряд увидели прямо у самого лагеря налетчиков-хамари.
Жуткие, невиданные доселе, здоровые и вооруженные жукоголовые вышли прямо к жилищам!
Кто побежал, а кто взялся драться. Но твари были будто повсюду, и не было от них спасения. Мало кто остался на ногах, а те, что ноги унесли - унесли их в пески, притом без всяких вещей. Пустыня заберет их жизни лишь немного позже.
Но на удивление много живых осталось средь тех, кто не сбежал. И на еще большее удивление - не стали добивать их эти глупые жукоголовые твари. Ходят вокруг, стрекочат что-то, прямо-таки дают шанс сбежать. А вот, гляди, несут одного из своих, жирного какого, аж сам ходить не может! Что эти зверюги пустынные задумали?
- Мы задумали мир. - Голос прозвучал прямо в голове. Притом у всех. Удивленные пленные переглянулись: "Показалось?"
- Не показалось. Вы не будете больше нас убивать - а мы не начнем убивать вас. Я отпущу вас, если позовете свою Царицу сюда. Мы будем говорить о том, как наши народы станут жить без смерти между нами.
|
|
Цены для открытий. Энеолит.
Итак, первая эпоха мира будет длиться где-то века до десятого. Соотвественно, сейчас царит энеолит, примерно до распространения металла и перехода в медный век.
Великие открытия первой эры довольно стандартны:
12 БС - животноводство
12 БС - лодки
12 БС - гончарное дело
12 БС - земледелие
12 БС - дороги и колесо
12 БС - металл и металлургия (это только за открытие первого металла). Открыть можно только возле больших месторождений отмеченных на карте (золото, медь, серебро). Если вы живете вне великих месторождений, технологию открыть нельзя. Сначала надо будет найти продавцов металла, а потом уже открыть технологию.
12 БС магия (для магических рас). Открывает заложенные в народе способности. До окрытия искусства магии, раса не способна реализовать свой магический потенциал.
12 БС - ткачество
12 БС - письменность
3 БС - рабовладение
--- C третьего века доступны:
9 БС - первичное знахарство и травоварение, доступ к технологии "Медицина древних" и "Ядоварение". После открытия знахарства можно исследовать яды, наркотики и прочие свойства трав.
3БС - простейшие ловушки для грызунов;
---- C четвертого века доступны:
9 БС (6БС - для островных цивилизаций) - улучшенное мореходство. Парус.
6 БС - технология добычи соли
6 БС - технология добычи жемчуга;
----- С пятого века доступны:
9 БС - Плавление (для рас открывших медь)
6 БС - оружие булава
9 БС - боевые колесницы (для рас открывших колесо)
----- с седьмого века доступны:
9 БС - конные лучники (для фоу и бхаратов 6БС)
6 БС - медный доспех (требуется доступ расы к металлу)
Корабельный пакет: (требуется доступ расы к металлу)
9 БС - косой парус
9 БС - дощатый корпус
9 БС - палуба
9 БС - таран
*6 БС - парусник (по открытии 3-х расширенных корабельных технологий).
----------------
Для рас открывших математику, доступны:
3 БС - великий храм
1 БС - стены (дают хороший бонус для лучников)
3 БС великие каменные стены (входят оборонительные башни, стены, ворота)
6 БС - зубчатое колесо (требуется открытая технология колеса)
6 БС - механизмы/рычаг сопротивления (по изучению зубчатого колеса - доступ к примитивным баллистам, катапультам, требушетам, таранам. Осадные технологии)
12 БС - железо.
12 БС бронза (требуется доступ к олову и меди). Бронза по умолчанию металл более дорогой. Бронза всегда будет лучше железа. Оружие из бронзы - всегда дороже железного оружия.
----------------
----------------
---------------
(устаревающая информация)
В настоящее примитивное время народы не могут строить Великие храмы и каменные стены вокруг городов.
За 1 БС можно купить простой храм (примитивное капище для молитв)
3 БС - выстроить город
1 БС - соорудить оборонительный вал (Может быть возведен вокруг города, либо сооружен в чистом поле как преграда против врагов, по 1БС за 1 гекс);
----------------
9БС - улучшение вооружения. В настоящее время народы вооружены примитивными дубинками, простейшими копьями с кремниевыми наконечниками и обсидиановыми ножами. За 9БС можно улучшить вооружение и выкупить одну новую технологию:
Лук
Щит
Кожанный доспех
Макуаитль
Праща
Гарпун
Духовая трубка для метания отравленных шипов
Копьеметалка
---------------------
Выкуп первой военной технологии - 9 БС, последующие из обозначенных выше - 6 БС; С развитием народов, будут развиваться и военные технологии.
--------------------
После открытия двух первых Великих открытий за 12 БС, можно выкупить жизнеполагающую технологию:
Математика и инженерное дело - технология дает доступ к усовершенствованному строительству, к улучшенному вооружению, к улучшенному мореплаванию, к деньгам и торговле.
Открыв математику, можно строить Великие Храмы, каменные стены, Великие Стены, Великие храмовые комплексы и Чудеса Света. Далее можно выкупить технологию улучшенных парусных лодок (переход от примитивных долбленок к парусным судам), технологию колесниц, примитивные механизмы, строительство монументов, шпионаж, технология стекла и улучшенное вооружение) и пр.
------------------
После открытия Математики, люди могут возводить Великие Каменные стены со сторожевыми башнями. - 3БС
Великий Храм - 3БС
Великий храм может быть переделан в Великий Храмовый Комплекс - 6БС (автоматически приносит своему владельцу 1 БС за ход).
Храмовый комплекс, соответственно может быть переделан в Чудо Света - 9БС (автоматически приносит владельцу 3БС за один ход). Также чудо-света это престиж нации и суеверный страх для ваших менее просвещенных соседей.
Чудо света в государстве может быть только одно. Зато нация может возводить статуи, монументы, обелиски и скрижали знаний. Все это делает ваше государство более сплоченным. Стоимость для монументов - 3 БС;
---------------------------------
Напоминаю, прежде чем исследовать металлургию, необходимо открыть гончарное дело. Первый металл - медь, далее золото/серебро можно открыть в любое время. Бронза и железо открываются минимум через три века от открытия меди. Прежде, медь должна войти в широкое обращение среди вашего народа.
Письменность, открывается до математики. Прежде чем открыть математику, следует открыть письменность.
-
Кстати, да! "За Макуаитль!" (с)
Я всегда знал, что это такое, но, увидев слово, наконец-то узнал, что я это всегда знал, прочитав статью в Википедии.
-
За Макуаитль)
|
-
Нажравшись, каррак, словно какая-то дворняга, съевшая целую оленью ногу, потешно протиснулась прочь.
+
|
|
-
если Коррак вдруг его обнюхивать начнет, то Оливер, со всей доброжелательностью скажет "хорошая собака, Кнутик
мне чот кажется, если начнёт, то уже не - не скажет:Р
а пост - *два пальца вверх*
-
Наблюдательность полезна.
|
Тихая, спокойная камера, темноту в которой еле-еле разгоняют красноватые отблески факельного света из оконных прорезей, да мерцание кристалла, который заботливые тюремщики не забыли притушить на ночь, ну или забыли, а он сам по колдовству в нем заложенному притушился. В принципе, спать можно было бы, и даже без задних ног, с учетом того, сколько сегодня пережили и перетерпели, снесли побоев, а некоторые еще и увечий неприятных. Если бы не колокол. Колокол звонит мерно и басовито, неотвратимый как Суд Всепростителя, словно ведро каждому из вас на голову надели, и лупят по нему палкой. С чувством так лупят. Да еще хрипят и бормочут что-то несчастные, с эльдианской верой незнакомые. Им-то вдвойне тяжелей. Но наконец притерпелись и к этому, ближе к утру, забылись все мутным и неприятным сном.
Все, да не все. Часа не прошло, как шум какой-то пошел по камере, и просыпаетесь вы от того, что неудачливого вора, из грозной воровской банды приметили мужики за попыткой пайку увести у одного из хрипунов-доходяг, которых колокол просто уничтожал физически. Вор-то само собой в отказняк пошел, мол и знать не знаю никакой пайки, смотрю братану плохо совсем, рубаху ему хотел поправить, чтоб не душила, а пайка из-под нее и вывалилась, ну я и поднял, чтоб по грязному полу не валялась. И ваще, че за предьявы гнилые-то? Забыли, суки, где вы и где я?!
Отболтался бы наверное, чертяка языкастый, но под конец схитрить решил, взял да и брякнул, мол, все в жизни херня, в том числе и пайки, тем более что они и не нужны тем, кто доходит. Какие пайки, их всех завтра так и так добьют, потому что не эльдианцы они явно, вон и колеса на шее не носят, мракобесы конченные. Порожняк, конечно, голимый, но после сегодняшних исполнений Корпуса людишки и не в такое поверить были готовы. Тут же камера резко оживилась, шепотки пошли, разговорчики, все прикидывать стали, удастся ли завтра за эльдианца проскочить, и что делать если колеса на шее нет. Забила ключом, можно сказать, общественная жизнь. А тут и вторая неприятность случилась, роковая.
- Это что же... Это ж нас... - заметался в тяжелых раздумьях какой-то тип, на вид, один в один студиозус-недоучка, и тут его озарило. - Это ж они, эльдианцы! Из-за них все началось! Мужики, вали гадов! Колеса потом поделим!
К тому времени все уже худо-бедно начали догадываться, кто во всем виноват и что делать, а тут прямо искра на сухой хворост. А терять-то уже и нечего! Поубивают всех завтра, а ворье это, да эльдианские утырки радоваться будут издевательски! Да ни в жисть! И понеслось. Сперва с криком "Вали воров!" озверело поперли на воровские запасы колес спасительных, а через мгновение, когда стало понятно, что на всех не хватит, еще один клич пошел "Вали цепняков!", ну и закончилось все весьма предсказуемым "Вали всех!". Не удалось вам толком поспать, в общем.
Под это же дело все дружно начали счеты сводить, стража с ворами, воры со стражей, и прочие узники совести до суровой справедливости или просто до крови жадные. Потому и нашелся каждому противник по душе, люди в общем-то незнакомые, но настырностью своей и желанием по мордасам вам заехать с ходу неприязнь вызывающие. Набежала толпа целая, кто в лохмотьях, а кто еще и не успел поизноситься, грязные и относительно чистые, тощие и упитанные, в кровище и совсем в кровище, горожане и крестьяне заезжие, в общем на любой вкус рыло найдется, чтобы его своротить. А на Нюка и вовсе старый знакомец набросился, с кличем боевым "За платок ответишь, падла воровская!", почуял видать, что пришло его время.
-
"За платок ответишь, падла воровская!", почуял видать, что пришло его время.
Вот не трогал бы чужого, горя б не знал. Я как-то тоже, помню, этотсамый. Орб зубоочистительный в игре украл. До сих пор стыдно немного:/
|
|
-
«Вот идет гребень волны и удачливый сёрфингист несется на её вершине, жух и волна иссякла, а вот теперь она идет с другой стороны» - Мэтью не заметил, как начал озвучивать волну, собранную из ингредиентов салата с сухариком на её гребне.
На секунду освободился от своих фантазий, понял, что все заметили, что играет с салатом.
Классно.
|
|
|
|
|
|
-
-Если я отсюда выберусь, то клянусь что перестану употреблять морфий.
Как хорошо эти слова сейчас понимает каждый наркоман, который хоть раз обнаруживал свою оловянную голову в гигантской точилке для карандашей! Я плюсую:)
|
|
|
|
Перекрестился у тела. Так надо. Спасибо, Илья Авдиич, за то, что пожертвовал собой и дал возможность покинуть эту опостылевшую обитель поскорее. Мы тебя не забудем.
Шёл Фима по дороге, по улицам Солье-Пона, всё еще чувствуя саднящее от железной хватки Платонова горло и, между тем, приятное тепло, растекающееся в области спины. Это говорила совесть. Она говорила: "Молодец, Ефим. Ты делаешь правильное, богоугодное дело. И уж тем более, ежели не оставил старик записки и не написал завещания.."
Ночь темная, глухая. Дорога вьется серой тропой, манит неизвестностью. А за спиной вдруг кашляет машина грузовая.
- Ефим, - представился, козырька кепки в знак приветствия коснувшись пальцами. Интересно, что подумает этот старый шофер, если у него вдруг спросят как-нибудь, кого он подвозил? Лежит на продавленном сидении между Жозефом и Ефимом немудреный, прямо-так солдатский рюкзак, набитый по виду до отказу, и что же в нём может быть? Съестные припасы? Личные вещи? Грязная одежда, скатанная в ком?
Там деньги, Жозеф. Большие деньги.
Кивает Ефим в ответ на витиеватую речь француза, полную задниц и дерьма, капиталистов и большевиков. Он знает, что от него вообще не требуется говорить - он должен быть слушателем, присутствием своим отвлекать усталого мужчину ото сна, а потому он обращается в слух, при том - слух очень слабый. Он занят своими мыслями и кивает отвлеченно, чуть хмурясь, где нужно, и улыбаясь там, где Жозеф говорит смешное.
Деньги, Жозеф. Знал бы ты, что в рюкзаке, что бы ты сказал? Что сделал бы, очутись такая сумма у тебя в руках?
Ты бы выкинул этот проклятый рефрижиратор, из-за которого тебе пришлось стоять под Видобаном, а потом обратно на буксире куда-то там.. Выкинул бы, точно тебе говорю, из кузова, поехал бы в Марсель и.. знаешь, что бы ты сделал?
Ты, Рабочий Человек, эволюционировал бы в Человека Большого. Деньги меняют людей. Катализируют самое плохое (но не только) и приумножают многократно. Ты куришь сигареты - стал бы курить дорогой табак из трубки красного дерева. Любишь залезать на свою жену? - Теперь у твоих ног путаны и распутные девицы всего Марселя! Не нужно торчать за баранкой двадцать часов к ряду, не нужно работать - отправляйся в Париж, празднуй, пей и веселись, кури анашу и танцуй ночи напролёт!
Сделал бы ты так, окажись у тебя такие деньги?
Или отказался?
- Ефим, - ответил на щелчки пальцев Барташов, кивая. Общество. Капиталисты. Война - дерьмо. Вот здесь старина-Жозеф попал в самую точку. Но это понимали все. Это как сказать: "Драться - плохо!" Но вопрос-то в другом - а кому плохо? Ведь кому-то же хорошо. Большевики сидят теперь в мягких креслах и смотрят открытки. Им хорошо, что была война, и Россия в ней проиграла, а революция - выиграла.
Впрочем, об этом Барташов в своё время думал часто, думал сильно и в один прекрасный день понял, что не придумает ничего нового, а думы эти стоит отставить в дальний угол, потому что осознание своей калечной беспризорности в условиях "загнивающего капиталистического запада", где ты никому не нужен и тебя никто не ждет, еще пуще разжигает в душе беглого белого офицера ноющую тоску и тайное (даже от самого себя!) желание застрелиться.
А потому воспринимал этот монотонный разговор о политике (универсальная тема для разговора, безусловно) Фима спокойно, не принимая близко к сердцу. Кивал, где то было необходимо. Улыбался, где будто бы казалось смешно.
Платонов - проиграл, Барташов - выиграл.
И руку на рюкзаке, подпирающем свой левый бок, победитель теперь держал.
-
Какой отличный пост: такая прямо фирменная мизантропия пошла. Только почему шофёр старый-то? Может быть, мне нужно было это чётче разъяснить, но Жозеф сказал, что на войну был призван юношей, — значит, сейчас, через 8–12 лет, ему где-то 25–35.
-
осознание своей калечной беспризорности в условиях "загнивающего капиталистического запада", где ты никому не нужен и тебя никто не ждет, еще пуще разжигает в душе беглого белого офицера ноющую тоску и тайное (даже от самого себя!) желание застрелиться.
Емко.
-
Да, молодец ты большой всё же. Очень сбалансированно писать стал, разносторонне. Раньше-то по-другому было, помню (не плохо то есть, просто более сконцентрированно на той или иной идее). Эволюция, развитие сталбыть. Здорово же.
-
+
|
|
|
|
...Голова болела с самого утра – до тошноты, до звездочек в глазах. Вера медленно ходила по дому, стараясь не встречаться взглядом с матерью и Oma. Капли не помогали, кофе тоже. Прилечь у себя днем - означало привлечь внимание: неизбежно будут вопросы, настойчивое предложение вызвать герра Шнейдера - семейного доктора. Поэтому Вера терпела, только подолгу застывала у окна, глядя на пасмурное берлинское небо. И словно пытаясь заговорить боль, сознание крутило бессмысленные, повторяющиеся фразы: «Куда я еду? Куда? Зачем я еду? Что там будет? Ну что он может мне сделать?.. Ну, куда я еду? Бред, бред какой-то…»
В два часа нужно было отправляться за смокингом в прокатную контору. Когда Влас настоял на том, чтобы Вера его сопровождала, она сразу решила, что поедет туда не из дома – нельзя, чтобы мама видела этого паяца в женском платье. Для нее он – Влас Ильич, уважаемый человек, успешный антрепренёр, который помогает Верочке делать артистическую карьеру. И всегда - только в Верочкиных рассказах, за кадром их благопристойной жизни. Увидь она этого ломающегося, жеманного господина с вечной презрительной ухмылочкой на губах, она бы точно воспротивилась их с Верой общению. Анна Петровна людей чувствовала безошибочно, и мягко, но настойчиво объяснила бы дочери, что Влас скорее доведет ее до беды, чем до успешной карьеры.
Но Вера в свою жизнь матушку по мере сил не впускала. Анна Балецкая волновалась за дочь молча, иногда даже плакала, запершись в своей комнате, думая о том, что все это стремление Веры в богемные круги – абсолютно вынужденное, что если бы не Катастрофа, дома ее девочка вышла бы замуж за военного, рожала бы детей, возможно, учительствовала, и не помышляла всерьез ни о сцене, ни уж тем паче о подиуме универмага. А здесь, в такой родной для Анны и такой неприветливой для Веры, стране, без мужчин, без средств, со стареющими женщинами на руках, что остается ее дочери? Идти на фабрику? Или посудомойкой в «Прагер Диле»?..
Вера вышла на улицу, и влажный воздух немного облегчил ее головную боль. До салона вечернего платья было недалеко, и она решила пройтись пешком. С каждым шагом голова становилась все яснее и на место физическому страданию приходила смутная злость. На себя, на Власа, на его идиотскую затею, на всю эту зависимую, беспросветную жизнь.
В салоне на Веру посмотрели с неодобрительным любопытством. Но, впрочем, без удивления – к причудам русских эмигрантов в Берлине уже давно привыкли. Одного Вера никак понять не могла: как все эти служащие, официанты, лакеи, лавочники распознают в ней девушку из России? Не смотря на половину немецкой крови, не смотря на безупречный берлинский выговор, на недорогие, но сплошь германские вещи?.. «Что закажет русская фройлян? Как будет угодно…»
Переодевалась Вера в небольшом безлюдном кафе на Trautenaustrasse. Облачившись в мешковатый, чуть лоснящийся на локтях фрак и брюки, которые были велики на размер, она почувствовала себя глупо и неуютно. Отражение в зеркале туалетной комнаты ей не нравилось, и попытки сделать соответствующую прическу и грим никак не удавались. Кисточка много раз падала в мокрую латунную раковину, рука дрожала, волосы не слушались… Наконец, апатия овладела Верой, она кое-как нарисовала на красной уже от многократного умывания коже условные усики, обильно намочила растрепавшуюся стрижку, и надела котелок.
Сюда же, в кафе, в оговоренное время заехал за ней таксомотор Власа. Стоя на тротуаре и поджидая машину, Вера ежилась от влажности и нехороших предчувствий. И как только автомобиль притормозил рядом с ней, и Вера разглядела в окне развеселую девушку в шляпке, кудрях и… с клинообразной бородкой, Вера поняла, что предчувствия ее не обманули. Вечер обещал быть тошным.
«Соберись, соберись! Ты же актриса! – уговаривала себя Балецкая во время короткой дороги до “Silhouette”, - Вспомни, как вы весело дурачились в студии на Росси! Как Сережа Карнович наряжался в женские тряпки, примерял какие-то вуальки, разыгрывал Давыдова, и всем было весело. И ты сама во что только не рядилась вместе со всеми… Что же так тошнит, господи?..»
Внутри было тесно и дымно. Свет, громкая музыка, пьяный хохот, разряженная в чужое публика. Принужденное, преувеличенное, выдавливаемое из себя веселье. Вера сразу почувствовала эту характерную атмосферу, - наркотический угар. Эту вычурность и истеричность она уже не раз видела в местах, куда водил ее Влас. Поэтические чтения, выставка эскизов молодого художника, театральный русский салон – всюду, всюду, куда они приходили, она ощущала себя «по ту сторону» реальности гостей - многоликих, но таких одинаковых в своей кокаиновой взвинченности. И всегда она сжималась, напряженно молчала, растеряно улыбалась в ответ на не смешные шутки и заумные каламбуры.
Изредка попадался среди экстравагантных пустышек кто-нибудь действительно интересный. Вере нравились мрачноватого вида поэты и тонкорукие режиссеры из советской России; звонкие, прямые и ершистые женщины, говорящие напевно и заменяющие глаголы цезурами; совсем юные мальчики, сумрачно смотрящие на какую-нибудь роковую красавицу… Она пыталась представить себе их жизнь, развлекала и отвлекала себя тем, что пыталась понять их. Иногда они даже обращали на нее внимание, сами заговаривали – совсем просто, без высокопарности и кривляния. Но тут же вмешивался Влас Ильич – перебивал, «тянул на себя одеяло», шипел Вере на ухо: «Мы здесь не за этим! Идемте, идемте! Я Вас представлю N, он сможет устроить Вас…»
И давно уже догадывалась Вера, что никто никуда ее не устроит, что Влас – абсолютно бесполезен и просто морочит ей голову. Но признаться самой себе в этом она не могла. Да и не надежда уже заставляла ее таскаться с фон Зоко. Уже несколько месяцев он вяло шантажировал Веру. Нет, не знанием даже, не уликами, а всего лишь догадками. Но такими страшными и верными, что Вера старалась делать вид, что не понимает, о чем речь. И сама себя обманывала: «Надо ходить с ним. Может быть, что-то и сложиться… И ничего он мне не сделает».
На этот раз в компании Власа не было никого, о ком можно было бы думать. Поэтому Вера просто стоически отбывала свою повинность. Сначала она еще выжимала из себя улыбки и ответы на дурацкие вопросы. Но после трех бокалов шампанского отвращение снова обернулось головной болью. А уж когда одну из девиц вырвало, Вере совсем поплохело. Вернувшись из уборной, она забилась в угол дивана и застыла. Влас то и дело брал ее за руки: «Совсем Вам томительно, бедная? Ну, сейчас, сейчас. Уже уходим! Официант! Эй…» И бежал зачем-то за официантом, брал еще шампанского, или отвлекался на спор с кем-то, лез уже драться, снова кидался к Вере, снова обещал, что вот сейчас уже точно едем! Отворачивался и мгновенно про нее забывал. Еле дожила Вера до момента, когда Влас, наконец, всерьез направился к выходу.
Сели в такси.
— Вы где живёте, Вера Пал-лна? — заплетающимся языком спросил Влас Ильич.
– Паризер штрассе, 56 – выдохнула Вера и тут же осеклась, по спине пробежал озноб.
Впрочем, Влас что-то бормотал и ничего, кажется, не расслышал. Когда подъехали к серому, похожему на бисквитную фарфоровую вазу, дому Веры, он уже молодецки храпел, привалившись лбом к окну машины…
-
+
-
Ничего себе первый пост... О_О
-
CHEEESUS CHRIST!
-
Ну, это и правда очень хорошо
-
Класс)) Браво!
-
ну прямо ой как хорошо
-
Третий раз уже переписываю комментарий к плюсу: не хочется писать банальности типа «великолепный пост», а что ещё написать, я не знаю. Я действительно в восторге от этого поста и считаю, что он должен быть на главной как лучший пост недели, чтобы люди смотрели и учились у профессиональных литераторов, как нужно писать.
Ну и отдельный маленький такой бриллиант в этом посте, это, конечно:
Вечер обещал быть тошным.
-
Ураааааа!
С первым ходом!!!
-
Фурор, овации, триумф - всё под стать вечеру, который тошным обещал стать, и ожидания оправдал.
Ну и, конечно, не могу не заметить, что дамы всегда заставляют себя ждать, но время на приготовления тратят не зря, не то что мужики, эх. Я ж вон даже квенту ещё не дописал, а туда же, за рюкзак с деньгами драться лезу да загадки висельников разгадывать.
-
Восходщая звезда ДМа? Пост супер. Хороший и человеческий.
-
Многоуровневая интрига.
-
Хороший постъ.
-
И все-же отличный пост. Прям начал всю игру читать.
|
|
|
23.07.1926 11:13
Франция, Прованс, близ города Солье-Пон,
выход с фермы «Домен де Больё»,
+31 °С, солнечно, безветреноМы ложимся спать рано, потому что завтра нам рано вставать. Перед сном мы идём в столовую и смотрим расписание завтрашних работ на школьной доске. Мы разбиты по звеньям по пять человек. Наше звено — второе русское. Завтра наш счастливый день: Соломон Самуилович поставил нас на почасовую работу по покраске забора фермы. По какой-то причине на почасовой ставке заработать можно раза в полтора больше, чем на сдельной, да к тому же не нужно бояться Доры. Мы ненавидим и боимся Дору. Дора — польская еврейка, работающая на приёме фруктов. Своей шестипудовой тушей она стоит у чугунных весов, на которые мы складываем свои скорбные ящики с абрикосами. Кажется, что она ненавидит весь мир, но нас она ненавидит в особенности: и за запрет говорить по-польски в школах, и за белостокский погром. Скривив толстые губы с зажатой в них сигаретой, она склоняется над нашим ящиком, волосатой рукой лениво перебирает фрукты и выносит вердикт: «Второй сорт. Не годно». Но завтра — наш счастливый день, и мы ложимся спать в предвкушении лёгкой и прибыльной работы: три франка в час. А ещё завтра жалованье, за прошлые пятницу с субботой и эту неделю. С мыслями о жалованьи мы укладываемся спать в заставленном двухэтажными кроватями зале на втором этаже нашего то ли особняка, а то ли барака. Из раскрытых настежь окон всю ночь доносится ожесточённое кваканье лягушек из соседнего пруда. Вокруг подвешенной в коридоре тусклой лампы вьётся рой мотыльков и ночных бабочек. Поздно вечером с гулянки возвращаются какие-то поляки и пьяно пшекают между собой, в темноте спотыкаясь о стулья. Ночью ударяет ливень и барабанит по черепичной крыше, заливает широкий подоконник и кем-то оставленный свитер. Всё это было бы романтично, если бы чуть лучше оплачивалось. Мы просыпаемся от настойчивых ударов в железное блюдо. На дворе пять утра, ещё темно. Мы встаём злые, невыспавшиеся. «На поле слякоть, — говорит кто-то. — Лучше идти босиком». Это из третьего русского звена; они идут на прополку кукурузы. Выстояв очередь к ряду пропиленных в полу отверстий и умывшись ледяной водой из больших жестяных умывальников, мы отправляемся на завтрак. “La scala prossima”, — говорит нам повар Сальваторе, отваливая в миску черпак пшённой каши. Сам он считает это приветствием на русском языке. Не одно поколение русских сезонных рабочих ломало голову над происхождением этой фразы. Первыми обычно догадывались выходцы из малороссийских губерний. С кашей, ломтём горячей ещё булки и кружкой чёрного как нефть кофе мы рассаживаемся по залу: русские к русским, итальянцы к итальянцам, поляки к полякам. Нас, русских, здесь человек тридцать, поляков чуть меньше. Итальянцев — под сотню. Мы всё ещё хмурые, но до изжоги крепкий и кислый кофе уже прогоняет сон. Из-за соседнего, итальянского, стола уже слышатся смешки. Да и у нас люди уже понемногу разговариваются. Вот, например, Фирсов, худой как жердь человек лет сорока пяти с облезающей кожей на лысине и жёсткой чёрной бородой с проседью, опять дал волю своей меланхолии, которая у него принимает несколько патологическую форму. Меланхолия Фирсова так черна, что вспоминает он даже не Россию, а какую-то гарсоньетку в Париже, которую снимал в позапрошлом году. «В пятнадцатом округе, — говорит он, обращаясь к Шнейдеру, семнадцатилетнему парню с выгоревшими на солнце волосами, которому не повезло занять место рядом с ним, — чудо как хороша была гарсоньетка. И метро рядом, и табачная лавка на первом этаже». Фирсов вздыхает, а Шнейдер хмуро молчит: он вообще был в Париже только проездом, а сюда приехал из Швейцарии, где живёт с родителями. В отличие от остальных, для него работа на ферме — не способ выжить, а летнее приключение. Приключение уже удалось — на прошлой неделе у Шнейдера кто-то украл пару сотен франков, которые он скопил и, дурак, держал под матрасом. Он подозревал итальянцев, смело пошёл к ним разбираться и был бит. И Шнейдер, и Фирсов — члены нашего звена. «И лифт хороший был», — после паузы продолжает Фирсов, и Шнейдер сосредоточенно склоняется над миской. «Иван Сергеевич, перестань ты приставать к ребёнку», — проникновенно говорит Фирсову Платонов. Василий Семёнович Платонов — курский крестьянин, человек крепкий и к работе на земле привычный, и поэтому Соломон Самуилович поставил его начальником нашего звена. Василий Семёнович работает здесь в охотку и даже собирается остаться на зиму. Два других члена нашего звена — это мы: Ефим Барташов и Виктор Коробецкий. Мы заканчиваем завтрак и, поёживаясь от предрассветного холода, выходим на двор, по которому в разные стороны уже разбредаются звенья. Мимо нас проходит третье русское, которым командует Илья Авдиевич Соколов. «А вы куда сегодня, господа?» — осведомляется он у нас. Выглядит он комично: с босыми ногами, в закатанных до колен полосатых брюках от костюма, в белой рубахе с расстёгнутым жилетом, в соломенной шляпе и с тяпкой на плече. Мы отвечаем, что на почасовую, и Илья Авдиевич завистливо вздыхает. «А мы вот на кукурузу, знаете», — говорит он. Сальваторе выносит кастрюлю с остатками завтрака, выливает её под стену дома и свистом подзывает собак. Мы получаем краску, кисти и валики у Доры, которая своей тушей почти полностью перегораживает вход в складской амбар. Дора с глухой неприязнью смотрит на нас, но мы знаем, что сегодня она ничего не может нам сделать. «Дора могла бы играть в футбол голкипером, — говорит Шнейдер, удалившись от Доры на безопасное расстояние. — Знаете, почему?» Мы знаем, но молчим. «Потому что она бы перекрывала всю площадь ворот!» — заявляет Шнейдер и, не найдя поддержки своей шутке, тоже замолкает. Мы выходим на кипарисовую аллею, тянущуюся к воротам фермы, и шлёпаем по красной грязи. Справа, за кипарисами, абрикосовая плантация. Там с шумом приступают к работе итальянцы. Тем временем солнце уже поднимается, розовым цветом заливая невысокие, поросшие лесом горы, у подножия которых стоит наша ферма. «Вёдро будет», — деловито оглядывая небо, говорит Платонов, и Фирсов согласно кивает. Мы доходим до дощатого забора, протянувшегося вдоль грунтовой дороги, и приступаем к делу. Сегодня можно не надрываться в погоне за числом сданных ящиков: нам нужно покрасить забор до поворота, а дальше — хоть иди на речку, хоть дрыхни в тени до вечера, — никому до тебя не будет дела. Теоретически возможно, что придёт Соломон Самуилович и возмутится бездельем, но у Соломона Самуиловича куча дел. А Доры вовсе можно не бояться — она сейчас стоит у своих весов и до вечера никуда не уйдёт. К десяти утра готово уже больше половины работы. Солнце уже высоко, жара становится нестерпимой, в плывущем волнами прокаленном воздухе резко пахнет краской. Крася верх забора, Шнейдер заляпал себе лицо. «Тут противогаз нужен», — говорит он, сидя на траве и без толку оттирая слюной зелёные пятна на щеках. «Ты бы, дружок, в противогазе на такой жаре взвыл», — со знанием дела говорит Платонов. В кустах стрекочут цикады. Из-за поворота дороги выезжает телега, на которой местный фермер везёт закрытые брезентом фрукты. Фермер приветствует нас, поднимая соломенную шляпу. Платонов поднимает свою, говорит «бонжур» и провожает телегу взглядом. Мы всё чаще начинаем поглядывать на кипарисовую аллею в ожидании тачки, на которой нам должны привезти обед. Тачка появляется ближе к одиннадцати. Её толкает Фабио, помощник Сальваторе, молодой чернявый парень. На тачке — большая кастрюля с супом, миски, лепёшки, и мы знаем, что между ними у Фабио ещё кое-что запрятано. “Quattro franchi”, — говорит он Платонову, извлекая из-под лепёшек оплетённую полуторалитровую пузатую бутыль красного вина. — Че-его, кватро франки? — набычивается Платонов. — За твоё-то пойло кватро франки? Это ты, голуба, мне должен доплачивать, что я такое пью. “Quattro franchi”, — настойчиво повторяет Фабио. — “Quattro, quattro”, — выставляет он перед собой четыре пальца. Платонов кладёт ему руку на плечо. — Послушай, Фабио, — ласково говорит он. — Ты что это наглеешь-то? Ваша кухонная братия… востра… банда ди кучина ещё мне и Шнейдеру должна. Шнейдер, — он показывает на Шнейдера, который, ухмыляясь, стоит рядом, — сольди? М? Донде эстан? — добавляет он почему-то на испанском. “E-e-e”, — разочарованно тянет Фабио и показывает, что собирается уложить бутыль обратно в тачку. — “Non so i suoi soldi.” — Стой-стой, — останавливает его руку Платонов. — Ун франки, — выставляет он перед собой палец. Фабио страдальчески кривится. — Дуэ, дуэ, — успокивающе говорит Платонов и мягко вынимает из руки Фабио бутыль. — Ну что, ребята, по сорок копеек скинемся? Мы скидываемся по сорок сантимов, и Фабио уходит, оставляя нам обед и вино. Мы берём миски с фасолевым супом с мясом, лепёшки и отходим к дальнему, не окрашенному ещё краю забора, где усаживаемся в тени абрикосового дерева. Из-за забора слышится приглушённая итальянская речь — они там тоже собираются обедать.
-
Это ж уметь надо, так завлекательно писать ни о чем ^^
-
Ну, первый пост так, чисто чтобы познакомиться с персонажами.
Нунихренасебе "Ну, так"!
Да не, здоровский такой пост, угу.
Как раз о мощи былых времён напоминает.
-
Всё это было бы романтично, если бы чуть лучше оплачивалось.
Ня!
-
очень хочется плюс поставить
-
“La scala prossima” — только с подсказкой про малороссов и перевелось. А вообще хорошо все, легко, складно.
-
Это точно твоих рук дело? =) Если да то +1. Если нет, то все равно +1)) ибо здорово!
-
Как же здорово написано все-таки =)
-
ох уж этот ОХК.
ох уж эти пропитанные потом и жизнью пыльные рабочие. здорово, да.
-
Классно.
-
Шикарно.
-
Здорово написано :) Картинка - как в черно-белый фильм цветная вставка.
-
Да, оно и правда здорово написано.
-
супер
|
|
-
Хорошо, что у нас в команде есть лидер, у которого всегда есть План!
-
У этого парня большое будущее ) Он возьмет себе псевдоним Бин!
-
Отличный план!
-
А список дел действительно зачётный :D
-
Сколько важных дел!
|
Где-то в Центральной Европе. Ноябрь. Вторник, 16 число. Ветер - северный. Осадков не наблюдается, 5°С. - - -  Чёрными реками по унылому осеннему небу стекают со всех краёв города стаи ворон. Как символ холода. Зимой, отодвигая тяжелые шторы, взглядом гуляя по мёрзлым улочкам за окном, видишь их на голых вязах, на маленьких рябинах в миг опустелых и всеми забытых детских садах. Оседают на ветвях спелыми волчьими ягодами. Идешь по дороге, разрывая пустоту окружающего тебя холодного пространства, кутаешься в куртку, вдоль не утеплённых стен, ржавых гаражей и высоких заборов, за которыми прячутся покинутые жизнью школы с взрыхлённой землей вместо ярких клумб и палисадников. Их крики ввинчиваются в голову. Их вопли – прикосновение холодного ножа к коже. Вороны зовут зиму. Зовут пустоту на улицы городов. Призывают людей закрыться в комнатах и сидеть на кухне с включёнными конфорками, поджав ноги к тёплой батарее. Зачем? Чтобы единолично править миром. Однажды, выйдя из дома в снегопад, ты удивишься. Он будет угольно-чёрным. Точь-в-точь, как вороньи перья. Ему снились вороны. Много-много ворон на сером, хмуром небе. Работа. Семья. Люди всю жизнь ищут свою цель и призвание, а глянешь на ворон – сукины дети всё летят и летят, летят и летят… Вся их жизнь – полёт. И никто его не отнимет. Зависть берёт. Он проснулся в затемнённой и тесной гостиной, укрытый шерстяным пледом и наволочкой. На белом кожаном диване, свесив ноги с перил. Зелёное табло на электронных часах отсвечивает противным неоном – «8:44». За окном ещё темно. Середина ноября, и солнце с каждым днём встаёт позднее и позднее. Вороны улетают. Последняя птица бьётся в форточку, поднимая ужасный шум, и уноситься на улицу. Белый потолок. Чёрный прямоугольник телевизора висит на стене. В голове у N: числа, имена. Дж. Р. Райкем. «Hryllingur klubbur». В октябре, в 14-тых числах, на его временный адрес приходит письмо, где частная светская организация из Центральной Европы приглашает его посетить их в качестве дружеского визита. Любезный Райкем в своём письме уверяет, что пребывание N будет полностью оплачено за счет клуба, и повода для волнений нет. N помнит строки: «… Мы не беремся утверждать, но со всей искренностью и бескорыстностью заверяем Вас, Эн, что готовы поделиться и рассказать Вам страшную Правду, которой обладают лишь те немногие члены нашего скромного, маленького клуба, призванного изучать и расширять границы человеческого мышления и представления о мире. В силу…». Письмо лежит у него в кармане. Дата, место встречи – всё на том клочке бумаги. Два дня назад приехал в полупустой город на поезде. Зажатый между высоких гор и густых лесов, он оказал впечатление медленно вымирающего посёлка. Нелепые квадратные многоэтажки, дырявые шоссе, виды грязных гаражей и высоких заборов, коими кто-то отчаянно пытается отгородить свой дом. Пустые парки, в которых никто не гуляет. Мрачные, невесёлые дети. И вороны. Целый день они летят по небу в сторону городской свалки. По крайней мере, N догадывается, что где-то за городской зоной есть мусорные прерии. В другом случае, вопрос о целях и намерениях глупых птиц неясен, расплывчат. Страшен. Мужчина снимает квартиру в отеле "Biðstofunni" – место древнее, с облезшими обоями в цветочек и потрескавшимся кафелем, где прислуга еле-еле волочит свои ноги. На третьем этаже, на самом углу дома, он нашел себе вполне сносный номер. Окна с балконом выходят на пустующий парк со скамейками и прудом, где всех уток, вероятно, перестреляли. Сегодня 16 ноября. В преддверии зимы, на улицах народу ничтожно мало. По дорогам катят одинокие автобусы. В письме вы условились встретиться на перекрёстке двух главных улиц – Мэхеник и Глайзера. В каком-то итальянском ресторанчике, о котором Райкем Дж.Р. писал: «... Старая вывеска на которой седеющий итальяшка держит над головой пиццу-папперони, полную тараканов и мух. Не пропустите её, даже если пожелаете...». В дверь кто-то робко постучал. – Обсулеживание намеров, – раздался старый женский голос, – Сэр? Мерцает блевотно зелёный циферблат – «8:51». Холод крадётся по квартире. Не охота вставать. – Мне заити попоже? Встреча с Райкемом будет в десять утра. Что-то вроде "теста". «Hryllingur klubbur» - знакомое название. N уже где-то читал или слышал о нём. Но расспросы знакомых ничего не дали.
|
|
-
Вцепился в грязь под собой. Не для того, чтоб наесться, а чтоб ещё больше почувствовать жизнь. Червивый экзистенциализм, как он есть_)
-
Хорош Червь. Идейный.
|
|
|
-
Я серьезно завидую людям, которые укмеют так рисовать :(
-
Красиво, чёрт возьми.
-
Супер!
-
Портреты - это замечательно))))
-
Это еще не на главной?
-
Визуализация - она всегда хорошо. Особенно если прямыми руками исполнена.
-
Красиво
-
Случайно наткнулась. Пряморукости)). А Лэнс похож на глав.героя фильма Парфюмер.
-
и мне! и мне портрет!;)
-
perfecto
-
Хороша галерея!
-
Мощь.
Наброски определенно впечатляют.
-
Стильно.
-
Шикарно
-
класс
-
+
-
Отлично
-
"В" for "Великолепно!". Даже игру почитать захотелось, хотя пост увидел случайно.
-
ого!
-
Отлично нарисовано.
-
+
|
|
|
|
|
|
Шаг, вдох, шаг, выдох, скрежет ржавого металла... Боль, вишнёвым маревом затмившая мир вокруг. Страх, подступивший к горлу, бурлящий в глотке и пузырящийся у рта бордовой пеной, капающий на бетонные плиты, отдающийся эхом капель в пустоту тоннеля. Ужас, сковавший грудь, мешающий дышать где-то в боку. Гнев, сковавший пустеющие глаза, что принцесса погибнет вот так, не на поле битвы, не среди врагов, а нанизанная на штырь, как кусок мяса на шампур.
- Как... Обидно...— Лайнурель закашлялась, новый поток крови отдался болью в боку и паникой где-то на краю сознания. Айне, мать вечноживущих, что за несправедливость, когда твоя ещё совсем короткая по меркам эльфов жизнь обрывается в усыпальнице твоих же предков?
***
Марево потускнело, и глаза затмила Тьма. Великая Тьма. Грядёт Тишина, забирая с собой все звуки Жизни и даже Существования. Тьма поглощает всё, что ни есть: люди, звери, предметы быта, природа, свет. Всё может поглотить Тьма, и принцесса Бирюзового Царства не исключение. Что она?- лишь пылинка в глазу Богов. Но вот она стоит во Тьме. Её глаза слепы, её чуткие уши не слышат, её тело не чувствует боли. Боязнь упасть в пустоту парализует ноги, но Неизвестность заставляет делать шаг за шагом во Тьму. Мимо неё проносятся урывки фраз — голоса знакомые, любимые, родные. Вот женщина сетует на то, что непоседливая Лайнурель рухнула с дерева и ушибла коленку. Няня. Вот мужчина, вроде и строгий, и добрый, рассказывает ей истории о былых битвах и воинах-героях. О, учитель истории, спасибо тебе. Но последняя фраза заставила её уже вроде остановившееся сердце дрогнуть. Далёким эхом пронеслось...
"За Бирюзовое Царство! За прекрасную Лайнурель!.."
Звонкий голос тронул затворки сознания. Эйлареф... Интересно, а принцесса увиделась бы с ним?
Внутри неё шла битва. Как хотела бы она, и как хотел бы Эйлареф. Древние поверья гласили, что разделённые любящие души воссоединяются после смерти. Но шевалье отдал свою жизнь за жизнь принцессы. Как больно решать... Милосердия, Айне. Будь по-твоему.
|
|
-
Убого публично стричь детей под взрослую гребенку.
-
Опять это публичное высмеивание на главной.
Для таких постов есть тема "Разбор полетов".
И модуль постепенно скатывается в дневник, который был закрыт, удален и запрещен.
-
Просто нет слов х)
Просто +1 за ловкую ловкость х)
-
Фиона, что ты делаешь, ахаха, прекрати.
В голос. Бедные мои коллеги не понимали, что может так рассмешить человека в понедельник с утра.
-
Хорошее утро понедельника.
Воздевайте кулаки ладошками. Братья Карамазовы.
-
*Вытирая слёзы чистой, незамутненной радости.* От души! Спасибо! Больше перлов, хороших и разных.
-
Плюс же.
-
соскучились-соскучились))
-
Феерично! Какие картины рисует воображение! Хотя заслуга в большей степени, конечно, не корреспондента, а Неизвестного Мастера, но разве мы сами бы смогли эти перлы найти? Спасибо за подборку.
-
Так же здорово, как и всегда. :3
-
нрм
-
И вроде как понимаешь, что смеяться и злобно потешаться над чужими ошибками должно быть грешно, но...
Черт возьми, как?! Как тут удержишься?! Эти подборки цитат просто шедевральны :)
П.с. И отдельное спасибо спецкору.
-
Самая неэтичная категория статей в газете.
-
Какой ловкий топор
Как просто, оказывается. Но я все равно ничего не поняла
:)))
Действительно соскучились)
|
|
-
По нраву пост пришелся
-
Да.
|
|
|
-
И, наконец, ну ваще за другой пост, как у нас принято, но они все хороши, так что да. Пацаны! *свистнул пронзительно* Плюсуем все за "другой пост"!
-
Это за другой пост, но этот тоже хорош. Элементарно ;)
|
|
Общее.
В приюте вдовы Майерз было не так уж и плохо. Предки этой женщины жили в Ист-Энде еще до Великого пожара 1666 года. Огонь не тронул их маленький двухэтажный особняк, однако не пощадил сад. Обгоревшие деревья стояли черными бесплодными силуэтами почти два века. Вдова запрещала их срубать, хоть осенними ветреными ночами они скребли жадными ветками-пальцами в окна спален, чем пугали детей. Сама она старалась не называть свой дом приютом. Дети попадали в ее Семью. Она давала им кров и пищу, но у них тоже были свои обязанности. Нет, нет. Вопреки ожиданиям, детей не принуждали воровать или просить милостыню, они не собирали на улицах навоз, в котором нуждались красильщики и не продавали водяной кресс в студеные дни. Геневра Майерз договаривалась, чтобы ее дети помогали швеям, получая в качестве платы немного ткани, с помощью которой латали собственную одежду, разносили газеты и письма. Те кто оставался без дела начищали дом до блеска, ходили за водой не к ближайшей цистерне, где по весне нашли труп младенца, а к источникам воды "более безопасным и проверенным".
Это был единственный дом не почерневший от гари, с которой здесь была настоящая война. Единственное место куда хозяйка не пускала сирот с тряпками и щетками была крыша. Женщина боялась, что кто-нибудь свалится и свернет шею. По-этому приют называли Черные Крыши. Ко всему прочему вдова была бывшей учительницей, в ее доме была строгая дисциплина, дети обучались читать, и когда хватало бумаги с чернилами - писать. Тех кто попадался на воровстве она лично брала за ухо и отводила в приход к местному судье. За это некоторые неблагодарные дети за глаза называли ее Надзирательницей Майерз.
До прошлого года дела у приюта шли как нельзя лучше. Тогда он находился под патронажем доктора Барнардо. Самые старшие дети помнили как три года назад он лично посетил дом старой учительницы и остался в восторге от ее благотворительного труда, который по его словам "служит нам всем примером добродетели и самопожертвования", он учредил еженедельную стипендию, сироты получали старую одежду, медицинскую помощь, а самое главное возможность овладеть профессией и занять подобающее место в жизни. Мальчиков готовили к работе в мастерских или отправляли юнгами во флот, из девочек растили трудолюбивых служанок. Возможно, это были не самые желанные профессии, но выбирать беспризорникам не приходилось.
Репутация доктора была безупречной, и англичане, вдохновленные его энтузиазмом, щедро жертвовали на приюты. Но в 1877 году разразился страшный скандал. За несколько лет доктор Барнардо успел насолить и коллегам-филантропам, и, что гораздо опаснее, Обществу по организации благотворительности.
Любимца публики обвиняли в страшных грехах — и в присвоении благотворительных средств, и в жестоком обращении с воспитанниками, и в сношениях с проститутками, и в фальсификации фотографий. Досталось ему и за почетный титул «доктор», которым Барнардо пользовался незаслуженно — он так и не окончил медицинский университет. Судебный процесс ведется и по сей день.
Финансирование приюта закончилось. Обеды стали скуднее, деревья в саду наконец срубили и использовали для растопки, одежда покрылась еще большим количеством латок, а сегодня...
|
|
|
|
|
-
Вместо тысячи слов.
-
+
-
++++
|
|
|
|
|
|
-
красиво, черт возьми
-
Стихи подобает плюсовать. Кроме того, я не могу не поддержать плюсом традицию стихосложения в играх, заложенную нами ещё во времена, когда мидмирские жрицы были прекрасны, галактика молода, а грейпфруты в цвету.
-
Молодец!
-
Эх, душевный ты, брат Никодим...
-
Сильно. Пробрало. Прочувствовал.
Хоть это и отдельный фрагмент, вырванный из контекста модуля, но действительно цепляет.
-
ай красиво.
-
за удачный ремейк
-
Стихи... всегда хорошо. А тут еще и удачные! :)
-
awsom.
-
Ничего не кривые. Здорово написал.
-
Обожаю Высоцкого! Спасибо за бережную переделку:)
-
Плюсов я все еще ставить не могу, но это зачетно.
-
И пост хороший, и сам знаешь, за что (%
|
МОРОВОЙ ГИГАНТ
Viribus unitis
Сейчас, когда я пишу эти строки, память о той приснопамятной ночи, полной чудовищ и непроглядной тьмы еще жива и горяча, и мелькающие перед глазами воспоминания, словно обрывки жутких кошмаров, запеченных в пепле, пропитанных чадом дыма и запахом крови, до сих пор бередят моё воображение с неумолимой силой.
Ворвавшись в Церковь и разметав всяческую чумную тварь, что решила потешить свой желудок забредшими на ужин в проклятый Гросфорд живыми, мы, Врачеватели, столкнулись с угрозой, которую не ожидали встретить - бессчетный рой жужжащих и жалящих нас мух, казавшийся доселе относительно безобидным, по чьей-то высшей злобной воле вдруг "сложился", если так можно выразиться, в причудливую конструкцию; размерами сие, с позволения сказать, существо обладало воистину громадными - высотою моровой нечестивец составлял не менее восьмидесяти футов; вес же его автор рассчитать не решается, но грохот от приближения зверя сотрясал землю похлеще мощнейших землетрясений, которые ему - автору - удавалось застать и пережить на собственной шкуре: дома каменной кладки ходили ходуном, словно игрушечные, а мостовая гудела и мелко тряслась под ногами.
Клыки-иглы гиганта длиною в два-три локтя торчали частоколом из его отвратительной пасти; сотни бусин-глаз, словно грозди червивых вишен, только величиной с гусиное яйцо - огромные, сверкающие, маслянисто-блестящие и следящие неотрывно, внимательно и почти с пониманием; трехпалые бревна-руки крошили на мелкую гальку гросфордские постройки с той же легкостью, с которой малые детишки громят лесные муравейники; трехпалые же лапы-ноги, в какой-то причудливой форме отдаленно напоминающие птичьи (виной тому выгнутые назад булыжники коленей), с каждым шагом создавали такой грохот, какого автор еще не слыхивал, даже побывав в самых неспокойных морях в периоды яростных бурь и опаснейших гроз; сотрясающийся мерзостный зоб, похожий на гигантскую синюшную мошну, которая раздувалась, гудела и пульсировала, едва в неё сваливались тела прокаженных, проглоченные гигантом (N.B! очевидно, самое слабое место гиганта - видимо, с помощью него нечестивец-городовой оживлял проклятых безумцев, напитывал их чумной силой, а после изрыгал мощнейшим потоком исковерканные черные тела, выставляя против нас всё новых и новых бойцов; именно в этот пузырь я посылал болт за болтом, пока чудовище не поникло, вскинув свои лапы к небу, и не развалилось роем гудящих мух).
Но более всего опасны были не острые клыки, не вздувающиеся кузнечные меха мерзкого зоба, не чудовищная громада рук и ног мушиного великана - более всего было опасно его пагубное, критическое и подавляющее влияние на рассудок. Само появление гиганта на поле боя повергло всех нас - и воинов, и священников, и даже меня, путешественника, повидавшего на своём веку много странных и страшных вещей - в шок и трепет. Невероятную силу воли пришлось проявить каждому из нас, чтобы не сломиться под гнетом его чудовищного гипнотического влияния. И, ценою огромных усилий, мы смогли победить, потеряв одного бойца - лучшего из лучших, известных мне на тот момент, мастеров меча.
Гросфорд был очищен от чумы огнём и мечом.
Так начинался наш путь - с таких тяжелых и неподъемных шагов еще в самом начале, с первых ступеней на пути к Истине и Очищению.
Но что же было дальше? - спросите вы.
И я отвечу..
Идальго Карстен Ди Саббия, картограф
Прим.: по словам матери Мессалины, которая являлась непосредственным участником тех событий, одним из важнейших орудий против гигантов, согласно Варфоломею Пустыннику, является любое острое колюще-режущее оружие, будь то копье, меч, кинжал или же стрела. Запомни, если встретится тебе на пути гигант, великан или любое другое существо, схожее с перечисленными в размерах или по природе - не вздумай сражаться с ним тупым предметом, навроде молота, булавы или даже дубины.
Но лучше беги.
-
Тайные мемуары картографа - это класс! Лишь бы не посмертные )
-
Ох уж эти сказочки, ох уж эти сказочники...:)
-
Просто отлично! Эй, Читатель! Отплюсуй скорей Мафусаила, если видишь, как плюсую я! Этот пост достоин вереницы плюсов!
-
Внял призыву V1 и прочитал-таки это.
Превосходно. Безусловно достойно вереницы плюсов.
-
+
|
|
|
|
|
|
|
|
-
Монета. Жаль в пластике, жаль не провести пальцем по ребристому гурту, не почуствовать холод метала. 25 лет полёта человека в космос. Простое, доброе лицо Юры. Гордый силуэт ракеты. Космос, космос, космос. Хочу в космос. Смотреть в иллюминатор в невесомости летать. Старое, наивное, детское, подзабытое увлечение. Но своё. Не отнять.
А ещё автобусный билетик мятый. Серия УЭ-033 номер 510402, зелёненький, 12 руб. Это Калиниград. Это солёный воздух, это пронизывающий холодный ветер, это серые дожди. Это унылый как само мироздание военный лазарет. Это ноющая боль, это костыль, это... это он ехал выписанный в порт и душа его пела.
Это прекрасно.
|
|
-
Давно так не смеялся.
-
Годно. Но дважды в топ - моветон будет.
-
Смеять плохие модули - дело полезное и нужное. И веселое.
-
ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!!
-
Это сделало мой вечер. День. Неделю.
-
Это бесподобно!!!
-
Лол))) Прикольно))
Доплыв до океана, угри столкнулись с проблемой: они были рождены в пресной воде, когда тут она стала солёной. Да и температура ниже нуля не шла хладнокровным на пользу.
Альтернативная физика, одобряем. Ну и биологию тоже. А как мы одобряем хладнокровие угрей! Не то, что мы, нервные перепуганные гоблины.
Солёная вода вроде как замерзает при более низкой температуре
фероглобина
Хочу признаться - этот элемент я выдумал сам. А тот факт что действительно есть меня не коснулся.
-
+
-
Доставило тем, что иногда вообще не понятно на каком это языке, что с такой дьявольской хитростью мимикрирует под русский! Как сим-ток: вроде что-то смутно понятное во всё этом есть - но ничего непонятно=)) Похоже, мы становимся свидетелями рождения на ДМе нового жанра игр!
-
Да! Я верил, что этот шедевр просто обязан попасть в поле зрения всевидящего ока Саурона неподражаемой Фиолетты Пасквиль:)
ну и конечно Автсралия)
-
Складывается ощущение, что это у автора вместо мозга - субклеточный червь-симбионт.
-
Спасибо за труд! Порадовало. Больше разборов, хороших и годных! :)
-
"У берегов Автсралии"
О ужас!
|
|
Как только судья объявила начало раунда, решимости у Хэнка почему-то поубавилось. Хоть задача, конечно, была готова давно, хоть накрутил он себя и замотивировал, а все же как-то неуютно стало.
Начинать не хотелось. Страшно было глупость сморозить. Страшно, что задача покажется судье недостаточно изящной. Или соперник блестящими аргументами сразу расколет ее, как орех. Страшно, что когда визави озвучит свою задачу, Хэнковская на ее фоне будет выглядеть детским лепетом...
С другой стороны, в таких сметенных чувствах самому держать ответ - еще хуже. Надо атаковать, чтобы выиграть время для себя...
Хэнк пару раз открыл и закрыл рот, как выброшенная на берег рыба. Голос почему-то не слушался, и никак не желал извлекаться из связок. К счастью, и соперник медлил. Да и, судя по виду, ему было сейчас как минимум не лучше, чем Хэнку. Пора!
Хэнк с усилием вытолкнул-таки из себя влажный и знойный воздух родимых тропиков, разразившись бухающим прокашливанием, и промямлил:
-Ээээ... Значит так...
Ну все, слово сказано. Назад пути нет. И он заговорил, глухо и сбивчиво поначалу, но чем дальше, тем все более твердо и уверенно:
-Случилось так, что сошлись лицом к лицу в решающей битве за души людей добродетели и пороки человеческие. Любовь, Мужество, Умеренность, Милосердие и Честь схватились насмерть с Ненавистью, Трусостью, Алчностью, Жестокостью и Подлостью. Силы примерно равны, и никто не желает уступать.
Вот сражение разбилось на три схватки. В первой Милосердие, Умеренность и Любовь обступили и одолевают Алчность и Жестокость. Во второй один на один сошлись Мужество и Ненависть, и не могут друг друга превозмочь. В третьей же схватке Трусость с Подлостью на пару загнали в ловушку Честь, и дела у Чести плохи.
Если бой продолжится своим чередом, то в первой схватке Алчность и Жестокость будут уничтожены, но погибнет и одна из бьющихся в ней добродетелей. Во второй схватке погибнут оба единоборца. В третьей – Трусость и Подлость одолеют своего противника без всякого ущерба для себя.
Тут-то в сражение и вступаешь ты. Ты – главная из добродетелей, равная по силе двум любым другим. Ты – Справедливость. Ты можешь изменить итог одной из схваток.
Если ты вступишь в первую схватку, то пороки, в ней участвующие, будут побеждены без ущерба для добродетелей. То же и со второй – вмешайся, и Ненависти не станет, а Мужество останется невредимо. Если же ты вступишь в третью схватку, то и в ней пороки будут уничтожены, но погибнет и кто-то из вас – ты или Честь.
Но в том еще беда, что как ты, Справедливость, возглавляешь добродетели, так и у пороков есть свой вождь – Предвзятость. И он так же сейчас наблюдает за битвой, и выбирает, к кому примкнуть.
Если Предвзятость ввяжется в первую схватку, то все три добродетели в ней будут уничтожены, но и пороки понесут потери – либо падет сама Предвзятость, либо оба ее приспешника. Если выбор Предвзятости падет на вторую схватку, то в ней у Мужества не останется шансов, и пороки не понесут потерь. В третьей же схватке у пороков и без того преимущество, и вмешательство Предвзятости лишь усугубит его…
Конечно, может случиться и так, что ты и Предвзятость столкнетесь лицом к лицу в одной из схваток. Если это случится в первой, итог будет таков: все пороки будут уничтожены, но и вы понесете потери – уцелеешь либо ты сам, либо две другие добродетели. Если судьба сведет вас во второй схватке, то погибнут все бойцы с обеих сторон. Ну а если вы столкнетесь в третьей схватке, то и ты, и Честь – обречены. Но вы заберете с собой либо Предвзятость, либо Трусость и Жестокость.
В тех схватках, где возникнет вариативность распределения потерь, право выбора предоставляется тебе. По Справедливости.
Пока ты не ввяжешься в бой, ты не узнаешь, какой выбор сделает Предвзятость. Но и предвзятость не узнает, какой выбор сделаешь ты.
«Второго раунда», как в нашем случае, не будет. Итог трех схваток будет окончательным, и человечество продолжить жить с теми добродетелями и пороками, которые уцелеют в этой битве.
Теперь же ответь – в какую из трех схваток поспешишь ты на подмогу, и почему твой выбор именно таков?
-
воу воу воу.
-
+!
-
Нереально круто!
-
Ох елки. Вот это завернул.
-
Необычно.
А победит как всегда Коррупция. Потому что результат оплачен заранее ;)
-
Задачка - более чем.
-
ОТЛИЧНО! Всякий видящий это - отплюсуй!
-
Задача - пять баллов.
-
!!!
-
Если ты вступишь в первую схватку, то пороки, в ней участвующие, будут побеждены без ущерба для добродетелей. То же и со второй – вмешайся, и Ненависти не станет, а Мужество останется невредимо. Если же ты вступишь в третью схватку, то и в ней пороки будут уничтожены, но погибнет и кто-то из вас – ты или Честь
Неплохо
|
-
- Бля, куда ты почесала-то, женщина.. - тормознул Карабас глупое отверстие, которому так и не терпелось светануть перед общественностью своим богатым внутренним миром.
))))))))))))
-
Неплохо!
-
Ишь какой придирчивый.
|
|
-
Ох и жесткий Фиолетта человек
-
ату их ату, свора жаждет крови :-[
-
Прекрасна, как всегда!!!
-
Ну вот. А кто-то мой юмор считает паршивым. На самом деле все это печально. Пост уныл чуть более, чем оригинал, а то, что ЭТО попало еще и на главную очень удручает. Я считаю, что начинающих мастеров нужно вдохновлять, наставлять, а не быдлопетросянить над низким скиллом мастерства.
-
M-lle Пасквиль бытуют в ударе сегодня
-
Я джва года жду такую игру. Впрочем, не ее одну, но за обзор спасибо)
-
Случайно наткнулся на главной странице:) бесподобно)
Ты вырезал свою семью! Я тоже ее вырежу! Точно так же!
))))))
п.с. Идея с газетой потрясающая. Реклама бы не помешала небольшая, а то я к примеру только сейчас о ней услышал.
-
Сначала смеёшься, потом грустишь.
Больше половины "смишнявочек", по-моему, высосаны скорее из особого отношения критика к игре, нежели из самой игры, бесспорно забавной.
Пахнет дурным петросянским критиканством.
-
+
-
Великолепно. Других комментариев наверное не найду...
-
Даа, ДМ - определённо очень... приятный проект, который, не побоюсь цитаты, "дает полную свободу полету фантазии мастера". А потом радостно препарирует.
-
С одной стороны лестно попасть под всевидящее око великих и клыкастых модеров всея ДМа!=))) С другой стороны: антиреклама - тоже реклама! Благодарю за внимание! *низкий поклон со сцены* ^_^
-
эх, малышня о.о
-
Охржакааааыыыы:) Особенно суровость непростых военных лет доставляет. "U for Umerenno"! Я б так игру какую-нибудь назвал...
-
Благодарю. Доставило :3
-
Атас! Сено гниет!
-
Заряд позитива! Спасибо
-
Лал. Даже не знаю как выразить свое неудовольствие.
Прочитал 1/3.
-
Флешмоб плюсиков!
А по серьёзному, этот пост сделал мой день.
-
Злые вы. Пост до главной довели, мастера — вероятно — до истерики. И депрессии. В меру суровой.
-
утутут
-
))
-
Смешно. Да.
|
|
|
Пылающий город, запах гари, хлопья сажи, пепельный снегопад, усыпающий все вокруг серебристо-черным покрывалом.
Но битва не окончена.
Самая мерзкая тварь пришла пировать на чумном пожарище. Гнусное порождение дьявольских темных сил. Тучи отвратительных жужжащих насекомых- таких же падальщиков, как он сам, взвились в воздух, смешавшись с пеплом и сажей.
Взвились, и осели, рассыпавшись в прах, когда прозвенели слова Карстена. Меткий выстрел картографа - но его недостаточно. Слишком много силы накопила тварь, заразив и пожрав целый город. А может быть, это был житель Гросфорда, продавший душу и близких людей Чуме за лживую власть.
Мать Мессалина медленно повернулась к омерзительной туше, взмахнула карающей инквизиторской булавой.
Даже великан мог бы устрашиться при виде Святой Матери, закутанной в жесткий черный плащ, усыпанный серебристо-жирным пеплом Гросфорда, только что сожженного ею собственноручно. А если не вид Преподобной, то грозные слова ее, что лились гневным потоком должны были обратить в бегство и испепелить любое порождение Тьмы.
- Вот и ты, урод! - насмешливо воскликнула она, и ее резкий пронзительный голос зазвенел, перекрыв и гул пламени, и топот великанских ног. - Смотри, даже твоих мух тошнит от тебя, они дохнут от твоей вони. Земля дрожит от отвращения, и она не примет тебя, когда ты, убогий ублюдок Чумы, подохнешь тут, раздавленный собственным гнилым брюхом.
Страха не было в словах Матери Мессалины, ей неведомо было это чувство. А если и было когда-то, то давно утеряно и позабыто на пути Святой Веры. Вера с нею - и нет лучшей защиты от Зла, Тьмы, чумы, чем та, что дарована Господом.
- Настал твой последний час, постыдное существо, даже имени недостойное! И никто не отпустит тебе грехи твои, никто не помянет добрым словом, никто не украсит твою могилу цветком печали! И Ад отвернется от тебя, когда ты будешь, рыдая стучаться в его ворота. Да придет Свет и тленная твоя туша развалится. Во имя Всевышнего, Святой Истины, Добра и Воздаяния за зло, причиненное тобой, повелеваю тебе - гори синим пламенем!
-
Побранила. Отругала. Ситуативный модификатор "Городовой пристыжен и прячет глазки в мостовую": выбор - сдвинуть брови строго, чтобы он провалился сквозь землю от душевной муки, или улыбнуться ему лучисто, чтоб духом воспрял (пускай ещё порезвится, пускай ещё, пока молодой, повоюет:)))
|
|
-
Английская песенка
(Как нужно дразнить обжору)
Робин Бобин Барабек
Скушал сорок человек,
И корову, и быка,
И кривого мясника,
И телегу, и дугу,
И метлу, и кочергу,
Скушал церковь, скушал дом,
И кузницу с кузнецом,
А потом и говорит:
"У меня живот болит!"
1927
|
|
|
|
|
|
Тихо, чисто и одиноко. Одиночество давно стало предметом роскоши в густонаселенных Гармониях, и Хэнк умел его ценить. А вот обстановка ему не нравилась - груды тренировочного инвентаря как бы намекали, что этот зал предназначен для тех, кто знает, как этим железом пользоваться. Хэнк не знал, и тренажеры словно взирали на хилого человечка с насмешливой укоризной. Интересно, а тот, другой - он развит физически?
Хэнк присел на банкетку, взял в руку стилус, уставился на матовую гладь листа, что должен стать носителем его послания сопернику. Стола почему-то не было - видимо, в том, чтобы дуэльное приглашение было исполнено "на коленке", тоже крылся некий символический смысл.
Хэнк замешкался. Он, конечно, прекрасно знал о традиционном обмене посланиями, и имел предостаточно времени, чтобы заранее обдумать форму и содержание своего. К примеру, в боксе. Или во время транспортировки. Но не сделал этого. Период ожидания проглотило безвременье деприватора, а дорога до стопервой растворилась в мечтательной полудреме.
Слишком возбужденный, чтобы думать о конкретном, в пути он, то и дело проваливаясь в сон, грезил о победе. Да и о поражении - тоже. А теперь за дюжину минут надо было составить концепцию послания, которое, так или иначе, увековечит его имя.
Рисовать Хэнк не умел - значит, надо писать. Что-то одухотворенное и возвышенное, передающее величие момента, равно как ширину и глубину натуры самого Хэнка, бесстрашно шагающего к барьеру.
Однако, никаких возвышенных чувств мужчина не испытывал. Все, что занимало его сейчас, помимо потихоньку накатывающего трусливого нервяка - как не опростоволоситься с посланием? Каким образом составить его, чтобы потомки не подумали, взглянув на лист: "Этот Хэнк, который пытался стать Сладостью, оказывается, был изрядным болваном..." ?
Хэнку хотелось выглядеть в глазах своего соперника спокойным и решительным, а в глазах будущих поколений - умудренным и целеустремленным. Совсем не похожим на затравленного доходягу, что косился на бывшего агроинженера из большого настенного зеркала.
Оставалось одно - врать.
И Хэнк, положив листок на скамейку и присев рядом на корточки, закорпел над посланием. Выдавливал натужные слова, выплескивал их корявыми буквами на лист, удивляясь мимоходом - как это прежние поединщики умудрялись за десяток минут ваять целые монохромные картины?
Закончил. Окинул взглядом неровные строчки. Сойдет. Напыщенно, конечно, но со смыслом. А главное, маскирует резвящийся в Хэнковском кишечнике страх.
Еще раз критически осмотрев свое произведение, претендент пришел к мнению, что лист пустоват. Пять косых, заваливающихся одна на другую строк наводили на мысли о детском творчестве. И Хэнк решил разбавить текст графикой.
Толком еще не решив, что же конкретно он изобразит, горе-каллигаф провел первую неуверенную линию под текстом. И тут случилось непоправимое - рука поехала, стилус зацепил и отодрал изрядный кусок краски, покрывающей бланк, оставив на нем жирную "кляксу наоборот". Паникуя, Хэнк стал лихорадочно зачеркивать помарку, и, конечно, сделал еще хуже. Сходство с детской работой усилилось - кособокий текст теперь был украшен "калякой-малякой".
Поразмыслив, мужчина проявил присущую Xổlani смекалку. Он расширил область каляки, чуть в стороне изобразил другую маляку, а между ними процарапал сплошной светлый круг. Получилось схематическое изображение луны, выглядывающей в просвет между облаками, что захватила внимание Хэнка давешней ночью. Во всяком случае, сам художник сходство улавливал. А для будущих зрителей загадка будет - что бы это могло значить? Может, даже глубинный смысл найдут...
Быстро отложив листок в сторону, чтобы еще чего не напортить, Хэнк принялся ждать.
Все же хорошая традиция - составлять послание сопернику. Мучения со стилусом отвлекают от мыслей о насущном. О том, что через несколько минут надо выходить к барьеру. И, возможно, погибнуть...
Тут-то на Хэнка с ураганной яростью налетело прозрение. Четкое, сформировавшееся понимание того, что пол часа спустя он неминуемо будет убит. Какие шансы у него, тщедушного и хилого офисного работника? Его играючи прикончит любой среднестатистический участник Гармонии. Почему он не согласился купить стимулятор? Зачем он вообще ввязался во все это?
Рот моментально наполнился слюной, которую приходилось судорожно сглатывать, на глаза навернулись слезы. Едва сдерживаясь, чтобы не заскулить тоненько от безысходного страха, Хэнк сидел на скамейке, раскачиваясь взад-вперед, и вперив остановившийся взгляд в свое отражение в зеркале...
|
|
-
Будь трижды проклят тот день, когда мы свернули в этот Богом забытый город!
мощный-могучий. ну и, конечно же:
Истинно говорю вам, грядет рассвет Божий! И любой, имеющий грех за душой, душегуб и убийца, вор и святотатец, да убоятся его! Опалит он души нечествицев, выжжет все зло и оставит от него лишь пепел. Покайся, грешник, и будь спасен или же упорствуй в своей ереси и умри.
-
Будь трижды проклят тот день, когда мы свернули в этот Богом забытый город! - непременно крикнул бы человек, более слабый духом, но не таков был брат Никодим
=)
|
|
|
Я люблю это, подумал он вдруг.
Странно, но по истечению времени Джон порядком путался, какие чувства он на самом деле испытывает, а какими – оправдывается. Простая, лишенная вкуса жизнь приучила довольствоваться всем. Как летом привыкаешь к жаре, а зимой – к холоду, так и мистер Корицын, заурядный человек, привыкал к сложностям своей работы, воспринимая их как вознаграждение Гармонии за годы стараний.
Он всегда считал, что Гармония справедлива. Не по тому, что он об этом где-то вычитал, посмотрел научно-популярное кино или же где-то услышал. Каждый день он встречался с её справедливостью лицом к лицу! Он совершенствовал систему, а она совершенствовала его. Приучала быть терпеливым, самоотверженным, целеустремлённым. Давала жизни «зелёный» свет. Она никого не поощряла просто так. Она – удивительно чуткая, правильная система. Чтобы стать счастливым человек должен, прежде всего, работать, и Гармония давала для этого всё, что можно было бы пожелать. В ней не было избалованных. Неправильных. Напыщенных.
Возможно, именно она наполняла каждый день смыслом. Представить мир без неё было бы… невозможно. Что вообще было раньше, часто думал Джон, поглаживая свой колючий подбородок.
Но задавать громкие вопросы бывает опасно. Один раз брошенная колкая мысль, улетевшая в вакуум мозга, однажды может дать отдачу. И его пугало то, что она смогла бы поведать, рассказать, вернувшись. Лучше поменьше думать. Мир – вот же он… На зернистых стенах блока.
Я хочу сесть, подумал Джон, но продолжал стоять. Казалось, кто-то следил за ним, и мужчина не хотел сходить с места. Иногда его одолевала робость перед самим собой – достаточно странная, детская, – и он продолжал заниматься тем, чем занимается, не обращая никакого внимания на желания, роем жалящих ос бушующие внутри тела. Он хотел прилечь, но стоять было намного удобнее.
Корицын ждал. Аккуратно подстриженными ногтями провел по стене блока, но камня не почувствовал. Раздражения не было. Удивления не было. Было апатичное ощущение «капли», словно он плыл где-то, и был частью единого механизма, реки, океана. Он постоял и решил спуститься в нишу. Упал на свой лежак, подложив руки под голову.
|
|
|
Прошли по дороге, для автомобилей и процессий погребальных предназначенной. А потом след в сторону свернул. И бойцам, соответственно, пришлось в сугробы погрузиться, пробиваясь сквозь заросли лысых кустов, чьи черные веточки, похожие на длинные паучьи лапки, будто бы старались потрогать проходящих мимо людей, вцепиться в руки, отнять оружие, зацепиться за плащ или в глаз ткнуть кончиком ветки.
Толстые стволы могучих деревьев, покореженные временем, молчаливо наблюдают за перемещением живых людей, вроде бы не одобряя. Людям здесь уготована другая участь - тихо лежать и возвращать природе то, что было ими взято на коротенький срок человеческой жизни.
А они, видите ли, ходят.
Вороны тут и там. Следят в напряжении будто бы, как углубляются, всё дальше и дальше погружаются в мир потустороннего живые, и вроде как гадают, на своём языке вороньем гаркая - "как думаешь, кто первым сгинет?". Гогочут иногда шумно. Черные бестии.
Шёл Пророк, внимательно следя за ситуацией. Шёл и Дядя Ваня. А между ними двумя - Ивич шёл, с пистолетом наготове.
Гранитный камень массивный. Ни оградки рядом, ни столика деревянного с лавочкой. Заброшенная и позабытая часть кладбища, в которую обычный человек может и не забрести даже - либо потеряется, заплутает, а потом, ведомый инстинктом, дорогу назад найдет и забудет снова, как попал сюда, либо попросту побоится соваться - чувство сильное, глубокое заставит повернуться и уйти, потому что будто бы кто-то прямо в затылок смотрит, а он аж чесаться начинает, и непонятное предчувствие гложет и терзает.
Но бойцы ГСМН таких страхов не знают, а если успевают в "поле" познать - тут же преодолевают их с помощью чтения мантр и молитв спасительных, дыхательных упражнений и прочих духовных практик, направленных на изгнание тлетворного влияния тёмных сущностей.
Поняли вдруг все, что впереди, на камне том гранитном, что-то сидит. Понуро голову опустив, к вам спиной, голое бледное тело мужское, локти уперев в растопыренные колени. Сопит снегом припорошенное существо. Сторож ведьмы? Или просто нечисть кладбищенская?
Если учитывать, какой шум бойцы своим перемещением по сугробам и зарослям создавали, то тварь эта либо глухая, либо очень храбрая и не боится людей.
|
Тайшир в эфирный сумрак руку ментальную запустил. И чуть не обжегся, сразу же её "одернув". Бывает, что астрал - это такое пустое поле, в котором, там и сям, торчат коряги закосневшего зла, а над полем этим висит вековечный туман первородной материи. А иногда астрал - это, например, коридор в лабиринте, на полу которого змеями извиваются опасные аномалии, хищные духи и гремучие ловушки, а тот, кто в лабиринте оказался - слеп, нем и глух одновременно.
Всякое бывает, в общем.
В этом случае Хан, видимо, был ближе ко второму варианту, но опыт богатый помог выбраться из гнилого местечка без особых затруднений и энергетических потерь. Теперь уже осторожно, из шестнадцатой позиции "заглянул" - ауры нет уже, фактически. Видно, что оборотень. Очевидно, что очень старый - ему, по меньшей мере, несколько сотен лет было, пока он тут, такой холодный и печальный, не очутился. Информация о могуществе старинных оборотней разнится - одни авторы утверждают, что с течением времени сила уходит из их тел, они стареют так же, как и обычные люди, только гораздо медленнее. Другие, приводя в качестве аргументации свидетельства очевидцев ("белый оборотень Калькутты", например, что во времена Британской оккупации восемнадцатого века вовсю куролесил), доказывали обратное - чем старше оборотень, тем больше он аккумулирует силы в себе, и с каждым пережитым лунным циклом его могущество возрастает.
И, не смотря на свою мощь и практическую неуязвимость для обычного оружия, конечно же, как и всё живое, любой оборотень смертен. Холодное доказательство прямиком из эпохи царизма тут вот, прямо перед вами лежит.
Искра заглянула трупу в рот и в бороде поковырялась, язык от любопытства высунув даже, пока юный патологоанатом, распаковывая упаковочку жвачки по пути, за планшетом ходил. Осмотрела ногти, оттянула веки, взглядом пробежалась по толстым и некрасивым шрамам, что бесцеремонное вскрытие на теле оставляет. Ну да ему-то всё равно.
Всучил юноша Козловской планшетик, а на нём - листы А4, исписанные карандашом, судя по составу - не полноценный акт вскрытия, но лишь рабочие "наметки", согласно которым:
- умерший, судя по строению черепа и резцов - ликан;
- внешний осмотр не выявил причин смерти, проведено полное вскрытие, взяты образцы тканей, жидкостей и органов;
- безымянный мужчина ЧРЕЗВЫЧАЙНО много пил - несмотря на то, каким высоким уровнем регенерации тканей он обладал при жизни, печень изъедена циррозом;
- его часто и сильно били; переломанные кости в некоторых местах срослись неправильно, всё тело усыпано шрамами (перечислению старых ран уделен отдельный лист);
- при судебно-химическом исследовании наркотические вещества группы опия и каннабиноиды в крови трупа не обнаружены, однако, обнаружен этиловый спирт в больших количествах;
- если отбросить всю судмедэкспертизную чепуху (через которую даже Искра продиралась с большим трудом), то мужчина умер от отравления алкоголем, а если точнее - от аспирационной асфиксии (рвотные массы?);
Как часто столетний (а, может, и двухсотлетний, а то и больше!) ликан погибает как последний бомж или рок-звезда, захлебнувшись собственной блевотиной? Нет определенной статистики по таким вот смертям. Был бы то человек - другое дело.
А так.. ну, кто знает. Может, он реально три-четыре пузыря в себя влил без закуски, просто от душевной тоски?
"Кризис среднего возраста" по-волчьи.
-
Диалоги о ликанах_)
-
+1 Крутой ты и всё тут.
|
|
|
|
|
|
-
Подполз к Зиме, считая что коммандира, хоть и с натяжкой, можно считать человеком и значит приказ "уводи людей" и к нему тоже относится.
Ну и конечно:
Враги боятся аж ваще. Так держать бойцы.
|
-
И ОТРУБЛЮ МАЧЕТОИ НОГИ СУКА
-
Записка просто с ума сойти!
-
Шикарный тайник!
-
Пхаххах XD
-
Записка - это что-то! :D
один наш капетан ево зовут андреи он взял боицов и деает икспи икспедке нопадения на ваших патрулеи в гарах рядам с утесам клык змеи. с ним велекан с ним 6 5 боицов у него автаматы и они будут грабет.
Оп-па!
-
плюс же
-
Смешно
-
Памяти КД. Камин, жалко, не спиздил его помощник.
-
если ты опят оставеш мало золота я тебя повешаю. обнемаю твои брат и не воруи мою гронату у меня другои пока чето нет
+++
-
Туч - могуч.
-
ЕЛСЕ ТЫ СЧЕТАЕШЬ ЧТО ЭТОТ ПОСТ ПЛАХОИ ТО Я ТЕБЯ НАИДУ И ОТРУБЛЮ МАЧЕТОИ НОГИ СУКА
-
Я не могу оценить происходящее в контексте, но то, что творится под спойлером.
Казама Джин: помним, любим, скорбим... но дело его живет.)))
|
Центр поблагодарила, ждёт результатов проверки камер. Адрес записала, где тело нашли. И туда надо бы, и в морг. По возможности ещё и алкаша разыскать. На прощание попросила узнать не выделят ли им на подмогу какую животину поисковую. Вполне вероятно, что хотя бы один мокрый собачий нос очень пригодится.
Вообще мысли об алкаше навели её вот на что. Вот если бы она, Алена, стала оборотнем. Что бы она сделала? Как питалась в городе, чтоб не палиться? Скажем, со скотобойней или на рынке с частниками договорилась бы о поставке охлажденного свежего мяса, крови и потрохов. Как вариант. А если бы она сорвалась? Разве стала бы она размениваться, на кошек каких или собак бездомных? Нет, ну нахрена оборотню, который может себе позволить любой кусок свежего домашнего мяса (причем ведь даже можно выбрать какой больше нравится), жрать грязных и, вероятно, больных животных с улицы? Нет, она, конечно, не может судить об этом авторитетно. Вполне вероятно, есть особый шарм, когда пьешь ещё теплую свежую кровь, может, она даже толчками прямо тебе в пасть как-то там вытекает интересно. Или инстинкты свое берут. Но если бы она внезапно даже и сорвалась, то это было бы, скорее всего, как срыв у алкоголика. Чего на пиво безалкогольное размениваться? Сразу водки - и понеслась. То есть она бы жрала сразу бомжа или прохожих на улице, без особого разбору. В общем, есть такая мысль, что наш оборотень - новичок. Но не без башни. Он жрать хочет, но, может, просто не знает пока где взять или как себя вести. И словно сейчас почву прощупывает. На ощупь пытается определить рамки дозволенного? Хотя, по мнению Козловской, он уже вошел во вкус и за рамки таки вышел. Если в поедании бездомных животных ещё можно с натяжкой разглядеть пользу обществу в виде улучшения экологической ситуации в Кузьминском лесопарке, то поедание людей, сами понимаете, уже моветон.
Интересно, а наш оборотень пробовал, например, мясо из холодильника пожевать? Водичку с размороженных куриных ножек попить? Как по мнению Алёны - это всяко лучше, чем схарчить какую-нибудь лишайную кошку.
В любом случае, связь между трупом ликантропа и последовавшим за его появлением уменьшением популяции всего бродячего явно есть. Значит, будем выяснять какая.
В ожидании мужиков радио включила.
Вертя в руках телефон, чтоб пальцы занять, Козловская задумчиво уставилась на магнитолу. Её отношение к большинству проявлений прекрасного музыкального нельзя назвать однозначным. Музыка, вызывающая желание двигать жопой, ей не нравится. Лучше та, от которой хочется трясти башкой. От всякой инструментальной хочется покрыться одеялом и уснуть. Иногда положительные эмоции вызывают всякие добрые вещи, когда текст красивый, как у Высоцкого, скажем. Но больше всего находит в её душе отклик музыка мотивационная, вроде "Железо - твой друг". Ну и классическая музыка, конечно. Motorhead и AC/DC, например.
Так что Бутусова оставила, но сделала потише.
|
|
Ехали себе бойцы ГСМН, бед не зная. Только предчувствия нехорошие кого-то гложут, а кто-то, у кого индекс чувствительности к судьбоносным течениям эфира хиленький - тот сидит себе, может, в носу ковыряет, или, может, думает, что в гальюн надо было сходить перед выездом, а сейчас уже не получится.
Не суть.
Проезжали глухой участок дороги, где по одну сторону - серые коробки пятиэтажек нестройными рядами со слепыми глазницами окон, за которыми бездуховная пустота философии потребления.. а по другую сторону - поляна, а за ней уже - лес хвойный.
- Негативных воздействий не обнаружено, товарищ лейтенант! - бубнит в рацию старший псионик, сержант Бубонов, и гул вертолетных движков почти заглушает его тонкий голос.
А потом кое-что происходит, как бы вопреки словам Бубонова, переча его утверждению.
Те бойцы, что сидели слева, могли заметить (если клювом не щелкали), как с крыши одной из пятиэтажек с неслышным "пшух" стрела ракеты "земля-воздух" уходит в полёт, стремительно направляясь к вертушке, что где-то там, над головой, винтами тихонько шелестя, движется, колонну сверху "прикрывая" не только стволом винтовки крупнокалиберной, но и двумя "псионическими щитами".
Ну, кто успел - тот привлёк внимание старшего офицера, свистнул, может. Или окликнул Зиму. А кто не успел - тот только заметил, как та же самая стрела, вильнув в воздухе и обогнув вертолет по кривой дуге, прямо в небе красиво рванула так, что в автобусе стекла задребезжали.
Огненное зарево в ночном небе. Заметно стало, что света нет в округе. Ни столбы не горят, ни в пятиэтажках окна. Мгла.
У Зимы рация загудела сразу же визгливым голосом Бубонова, который истерично сообщил об обстреле "вертушки" предположительно из "Иглы" и запросил разрешение командира на "тактическую перегруппировку". Один раз отклонить ракету псионикам удалось. Второй раз может и не получиться.
Ну и в это же время, практически, был открыт прицельный огонь по автобусу и "Тигру" впереди идущему, а потому Зима ответить на запрос не успел - от пуль уже уклонялся.
А тот, кто не уклонялся - тот уже кровью захлебывался.
-
Проезжали глухой участок дороги, где по одну сторону - серые коробки пятиэтажек нестройными рядами со слепыми глазницами окон, за которыми бездуховная пустота философии потребления.. а по другую сторону - поляна, а за ней уже - лес хвойный.
Отыскал, чтоб за это плюсануть. В прошлый раз плюсострел заклинил, но не забылось.
-
А тот, кто не уклонялся - тот уже кровью захлебывался
-
Бубонову - два наряда вне очереди, за халатность!
|
Бабай упал на одно колено, закрыв уши толстыми ладонями, вжав голову в плечи, испуганно потупив взор, поддавшись подсознательному страху, всплывшему памятью предков, прятавшихся в глиняных лачугах и падавших наземь в раболепном поклоне, едва крики ассирийских царей и господ, парящих в алых небесах на нетопыриных крыльях, достигали их ушей.
Забыл в миг, что хотел сделать с кричащей девушкой, чьи глаза налились черной кровью. Сознание не потерял, конечно - но, оглушенный духовно, стал подниматься на ноги, когда Назия сумела рывком подобраться к девице и обхватить её шею чётками. Цыганка со сдавленным горлом, зажмурившись, одной рукой вцепилась в чётки, другую же сунула в китайскую сумочку на ремне и, размахнувшись, с силой швырнула об пол горсть маленьких разноцветных стеклянных шариков.
Оглушительный хлопок, едкая вонь серы, кислый дым, режущий глаза и визг разноцветных же бесенят, высвобожденных из своего стеклянного плена. Хихикают лысые трехглазые бестии в ладонь размером, верещат, улюлюкают - прыгают на Самбу, дерут за волосы, пытаются своими тонкими, бритвенно-острыми зубами нос ей откусить, ухо, в глаз запустить трехпалую когтистую лапу. Терроризируют общественность - те, кто еще не успел убежать в ужасе, лежат и страдают от нападения и олицетворения кошмара. Еще бы - визжащие демонята существуют, и они здесь, числом в чертову дюжину!
Цыган в это время, за руку схватив девицу молоденькую, убегает, и черный кофр гитарный, узорчатый, на спине у него болтается. Спускаются в темпе по лестнице, бегом по платформе, и, зная, что в тупик себя загнали, спрыгивают на пути и скрываются во мгле.
Воробей замечает, куда рванули полукровки, но догнать не получилось - уж очень они прыткие.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
ссылка25 сентября 201N год, 22:23. Четверг.
N-Сити.  Улицы шумели, словно вот-вот должен был налететь шторм. Так, как это бывало на море. Человек выползал из-под камня. Человек поедал человека. Человек танцевал, разговаривал, кричал и пел. Так, как это бывало на море. Лишь одно отличие было между этим местом и прозрачными морскими пучинами – здесь не было воды. И каждый, желая найти и обладать ею, в своих скитаниях не щадил никого. Здесь было много железа, бесплатного пластика и бумаги, много пластмассы, полимеров и пенопласта, камня и стекла, но не было воды. Дешевые магазины с тайской едой в ассортименте. За витринами мелькают кинокадры с пузатых TV-мониторов. Электропровода, подобно елодеям и актиниям, пряничным медузам и зелёным водорослям, путались у самых крыш, дрожали под взглядом бледного глаза Луны, чья гордость затмевала всё звезды на небосводе, шуршали, таинственно перешептываясь между собой, и никто не мог понять, о чём же они толкуют. Ярус за ярусом – чем выше скалы, тем больше чёрных змей вьётся вокруг, тем голоднее их глаза и тем больнее они жалят людей в незащищённые, сгорбленные спины. Шлейф табачного дыма и выхлопных газов парит вокруг. Горяч асфальт. Люди, словно жареный картофель на сковороде, плещутся в масле, шипят. Лопаются пузыри жира, шкварчит кожа. В Новой Атлантиде нет воды. Только молчаливые сомы, спящие на дне. Так ей говорили. Так рассказывали. Новая Атлантида – это большой промышленный город. Опора государственной экономики. Первые места в секторе тяжелой и химической промышленности. Но здесь нет воды. То, что течёт в кране, и то, что уходит в водосток – это безвкусная, прозрачная жидкость, сушащая руки и горло, вызывающая цероз печени и служащая легальным способом распространения кишечных паразитов. Люди здесь помешаны на воде. По-хорошему, это город безумцев. Психов. По статистике здесь больше психиатрических лечебниц, чем во всей стране. От лёгкого помешательства до тяжелых летальных исходов и душевных расстройств. Пока она ехала сюда, из окон старого автобуса были видны масштабы индустриализации – громадные заводы и фабрики, со всех сторон подступающие к мегаполису. Климат тут жаркий, а постоянные кислотные дожди жадно поглощают любую растительность, и только акры выгоревшей земли стелятся до горизонта. Страшная болезнь добралась и до человека. Сквозь грязное стекло она видит рыбные скелеты. Чёрные головешки, облеплённые сажей и копотью. Шипя, земля низвергает на их головы едкий дым, и прячет. Они вопят, но никто, кроме Анни, не может услышать их голосов. Когда она приехала сюда, то долго не могла постичь страшную городскую тайну. Она была общей для всех горожан, вне зависимости от цвета кожи и социального статуса, и те бережно хранили её за всеми замками страха и стыда. Никто не знал, как город назывался изначально. Какое у него было имя до того, как старый рыбак или бродяга бросил полушутливую фразу о том, что когда-нибудь это место сметут горячие пески, как некогда великая Атлантида ушла по воду. Улицы в городе маленькие и тесные. Центр города – это громадная мясорубка, Комбинат, куда сунется лишь сумасшедший. Многомиллионная толпа пираний только и ждёт часа, чтобы пожрать неосторожного. Рассказывают, что там нет людей. Только напуганные до смерти богачи, строящие свои дома едва ли не до небес. Как можно выше хочет забратся их трусливая натура. Как можно дальше от тех, кто ночами скулит под дверью, и оставляет кошачьи трупы на балконе. Воздух в городе терпкий, тяжёлый. Влага каплями оседает на волосах, капает с кончика носа. На витринах и в окнах домов – пар. Босые дети носятся по проулкам и бульварам, кричат на незнакомом ей языке, играют скомканным из газет мячом и швыряют в пластиковые бутылки камешками. Смуглые старики курят папиросы на балконах. Над головой сохнет бельё. Старые автомобили, вздымая пыль и мусор, прокатываются рядом. Взгляды беспризорников режут из-за углов. Из домов слышен крик, смех, шум телепередач, на кухнях шкварчит подсолнечное масло и вокруг мясных прилавков кружат мухи. Город бедняков. Здесь витиеватым образом сочетаются проблемы и достижения нового века. Развитие IT технологий и вечная проблема безработицы, плохой системы образования, бюрократии и коррупции государственных предприятий. Алчность неимущих. Вечерами, на её улицу выбирались старые музыканты. В народе её так и называли – Оркестральный бульвар. Музыка тут старая. Плаксиво-джазовые ноты перекрикивались с чем-то бразильским, латиноамериканским, брынчали на отцовских гитарах молодые ребята, одинокие скрипачи-классики тянули своё. Это не та музыка, от которой хочется закрыть окно, поздно ночью накрыть голову подушкой и проклинать стены своего номера во славу безымянных музыкантов. Она воздушна. Неосязаемая. Отель «Ranoi Lez» как раз расположился в самом её начале – невысокое, пятиэтажное здание бледно-желтых оттенков. Большие окна. Высокие потолки. Кондиционеры на каждом балкончике гонят прочь сизый дым папирос. По слухам, в незапамятные времена гостиница обладала тремя звёздами. Сегодня город сиял огнями. Луна бесшумно кралась за Анни следом и каждый раз, стоило ей обернуться, тотчас же скрывалась за жилыми домами. Что она искала в этом месте? Или, быть может, кого? Человек в костюме клоуна сидел на лавочке и обмахивался листовками. Ночь была жаркой, поэтому он снял свою корону – громадную шляпу с золотыми бубенчиками, чья веселая песня играла при каждом его движении. Натянутый шарик красного носа. Белый грим на лице. Парик с рыжими кудрями. Он был одет в желто-малиновое трико в зелёный горошек. На ногах он носил ботинки с причудливо загнутыми носами. Он сидел, высоко запрокинув голову, и смотрел в ночное небо, орудуя скромным бумажным веером. Губы, стянутые трубочкой, что-то насвистывали… Тесная улочка редела. В соседнем квартале выла сирена. Около соседних домов пискляво пели кошки. Клоун опустил голову и заметил её. Его высокие брови, казалось, вот-вот воспарят над головой, как лебединые крылья. – …милейшая! – Он грациозно подлетает к Анни. Бубенчики на шляпе громко звенят. – Милейшая! Не желаете ли узреть величайшую в мире труппу бродячих актёров? Ежегодный приз Брекмарского независимого фестиваля в 1987-ом; пальмовый желудь на Нюрненбергской ярмарке 1991-го; третье, четвёртое и пятое места на Всемирной цирковой олимпиаде в Токио в 1997-м году; плюшевая статуэтка на Международном детском фестивале имени Карла Лёзгерштейна… изумрудная ветвь постоянного фестиваля в Бразилии в 2001-м… платиновая пластинка за лучшую театральную интерпретацию классической музыки в 2007-м… Милейшая! Вам просто несказанно повезло! Сегодня наша компания проводит акцию – всякому тысячепервому встречному бесплатное посещение нашего мероприятия в эту пятницу! Милейшая, любезнейшая… Это сама судьба! Не робейте, хватайте, так сказать, быка за рога! Жизнь не даёт второго шанса, мэм. Лично я, в своё-то время, чтобы побывать на концерте этой легендарной, мифической труппы, продал целую почку! Клянусь жизнью, мэм! Можете проверить. – Он с готовностью хлопает себя по правому боку. – Сам Бог велит, мэм, чтобы вы явились к нам завтра! Сам Бог, милейшая! А Господь никогда не ошибается в своём выборе, никогда, слышите, он знает точно на кого укажет десница его! Милейшая, не уходите, задержитесь, это же единственный шанс узнать себя, жизнь и раскрыть тайны мироздания! Наша труппа единственная в мире, кто в 1998-ом смог одержать победу во всех двенадцати номинациях на лучший бродячий театр года в Нонкартауне!
-
Монолог клоуна - это что-то потрясающее.
-
аутентичный, мощно-ассоциативный стиль, великолепная проза. плюс за все посты разом
-
Черт, я уже стесняюсь ставить тебе плюсы. Это уже какая-то паранойя или что-то вроде. Но и не поставить не могу, потому что классно. И музыка как всегда.
|
|
|
|
|
|
|
|
-
и надеяться, что затем его не встретят накаченные мужики в разноцветных стрингах и прилизанными волосами.
корпоративный стандарт суров, но это стандарт, боец!1 гель для всех типов волос на столе. камуфляжные стринги в шкафчике. ПГОН приветствует тебя!
|
|
|
|
-
«Да просто все как полпеса,» - без слов говорит себе Рональд сердито, - «радуешься ты, залупа сморщенная, что хоть кому-то еще нужен...»
*музыкальная видеозаставка с бравурным гимном и логотипом корпорации*
GlobalCom. Когда ты - нужен.
|
|
|
Р'нукха мучили неприятные предчувствия. Все сильнее становились чужаки из темных зарослей, все многочисленнее. А ньяронги оставались прежними. И Вождь не понимал, что нужно делать для того, чтобы народ его побеждал всегда, как прежде. Не было свежих идей в его голове, и мудрость прошедших веков не помогала в придумывании чего-то совершенно нового. Сидел Р'нукх на своем троне в Ронгаше, тяжкими думами одержимый, пока кипела повсюду война. Разрушен Тукхриик, сгинули армии в зарослях, где живут черные. Захлебываются в крови неисчислимые орды зеленокожих баб, захватывая с собой жизни лучших из Нижних ньярглотищ. Щедро удобряется пограничная земля мертвой плотью, быстро зарастают ньярглотиками белые кости. Полнятся жертвенные ямы, увешиваются трофеями памятные столбы. Пустеют семьи. В общем, все как обычно. Робкие мирные контакты с двуглазыми и нарастающая дружба с хэйше не в счет. Но однажды случилась мелочь, которая все перевернула. _________ - Итак, наша сегодняшняя тема - ранняя Ньяронга. Как мы уже знаем с прошлой лекции, период Дикости продлился вплоть до Х века, несмотря на рассуждения некоторых эксцентричных историков о том, что длится он до сих пор. - Учительница улыбнулась зубастой улыбкой. - Не будем принимать это во внимание. Класс захихикал. - Но вначале проверим, как вы усвоили предыдущий материал. Так вот - что же случилось в Х веке? Что послужило переломным моментом для всей нашей страны? Что так сильно изменило жизнь наших предков? М, П'тров? Молодой ньяронг с выкрашенными в оранжевый иглами и сложным объемистым пирсингом в носу отвлекся от предыдущего занятия (он пытался вырвать сережку из уха впереди сидящего) и поднял наглый глаз на учительницу. Неспешно встал и с нахальным видом заявил: - Ой, да мне насрать. Эта ваша история, да и вы сами - полный отстой. Класс замер. Кажется, в этот раз П'тров перегнул палку. Понял это и он. Сжался, побледнел, когда глаз учительницы налился кровью, а рука ее потянулась за клинком. Дело запахло дуэлью чести, и все знали, что шансы П'трова невелики. __________ Кхм-кхм, так вот. Ответ на вопрос - ньяронги додумались разводить злобусов. Как уже случалось, многие молодые охотники ушли на войну, оставив в селениях лишь тех, кто не способен сражаться. Как уже случалось, немногие вернулись. Когда охотиться некому, возникает голод. Тоже обычное явление. Досыта едят лишь те, кто охотится и беременные. Старики же и дети кое-как перебиваются объедками, костями и растениями. Многие умирают, истощенные. Обычное дело. Но голодающие, само собой, умирать не хотят. Старики, бывшие охотники, утратили быстроту рук, но не потеряли остроты разума. И он стал их орудием для добычи пропитания, как уже бывало. Кто-то делал ловушки, кто-то доедал за хищниками, спугивая их огнем; кто-то тайком ел детей. Но все это хоть и помогало выжить, но от голода все равно не спасало. И вот однажды в Верхних ньярглотищах один старичок-ньяронг (никогда, кстати, хорошим охотником не бывший, он всю жизнь претворялся, будто слышит Хелшша. Успешно, раз дожил до своих лет) увидел, как детишки вынули из только принесенной туши злобуса маленького осклизлого визжащего злобусенка и собираются его сожрать, сорванцы. Видимо, злобус был беременной женщиной. И внезапно старичок (имя его, к сожалению, не сохранилось) почувствовал то, в чем всегда всех уверял. Он услышал Его. Он сказал: - Привет. Нет-нет, не умирай от ссстраха, ты мне пока нушшжен. Прогони их и спасси тварюшшку. Корми ее, пока не вырасстет. И не шшжри. И другим не давай. Потом... - Потом... - Еле шевелящимся от страха беззубым ртом прошамкал старичок, осененный догадкой. - Потом мы найдем ей другого злобуса и они сделают детей? И я их съем? - Ух ты. Да. Неплохо, хшшш. И чего они все говорят, что вы тупые... На этом Голос Его исчез. Простояв мгновение в ступоре, старичок схватил копье и древком разогнал детишек. С благоговением подошел к злобусенку. Он чувствовал, что стоит немного потерпеть - и голода больше не будет. А терпеть он умел. Прошло время. Питомец подрос, а другие старики, покрепче, убежденные горячностью речей Услышавшего, поймали для злобуса самку. Появилось потомство, и пусть плоть его, добытая не охотой, была не так сладка, но насыщала неплохо. Но случилась проблема. Вернулись с войны охотники и охотницы. Немного их осталось, но дух их закалился, копья оросились кровью, а пояса узнали вес трофеев. С ними пришли и пленные, связанные колючим ньярглотиком, истекающие кровью. И, увидев, как старики с детьми копаются в дерьме, выращивая себе злобусов, молодые ньяронги обозлились. "Разве вы достойны теперь называться охотниками, мерзкие твари?" - Кричали они, потрясая копьями. Начали они, полные отвращения, убивать стариков и их злобусов. Ибо не пристало ньяронгу добывать себе пищу без охоты; и если он не может больше охотиться и некому с ним делиться, то лучше умереть, чем заниматься... таким вот. Но вновь случилось неожиданное. Вышли из леса Ненавидящие. Отшельники, живущие на краю деревень, а то и в зарослях, их видели только на войне и только поодиночке. Здесь же шли они слаженной группой, как другие охотники, и красными, как кровь, были их сильные тела. И сказали они, что слышат голос Хелшша, и ясно слышат, что он говорит пощадить злобусоводов. Не поверили им молодые охотники и погибли под шипастыми палицами. А старики принялись благодарить Ненавидящих и дарить им своих питомцев. Прошло время. Повсеместно теперь распространено злобусоводство среди одноглазых. Где-то это занятие считается зазорным, им занимаются лишь слабаки, старики и рабы. В Верхних Ньярглотищах так. А в Нижних, особенно в Хр-шуухе, издавна славного небоевитым нравом тамошних ньяронгов, и молодняк, в один поход сходивши, с удовольствием занимается выращиванием злобусов, на охоту теперь выходя лишь по праздникам, а на войну - по принуждению. А Ненавидящие, как оказалось, сильно изменились. Уже долгое время они - не разрозненные одиночки, а будто бы даже отдельная семья. Оказалось, места есть, где небольшие их группы живут, тренируются, охотятся вместе, жертвы Хелшшу возносят. И от обычных ньяронгов они теперь отличаются даже внешне - кожа почти каждого их них полностью красная. Как у самого Р'нукха. И оказалось, что, пусть и странные они, но зато Хелшша слышат все как один и куда лучше, чем разношерстные прежние жрецы. А потому уже через пару десятков лет везде вместо местного охотника у жертвенных ям принимал ритуал суровый краснокожий Ненавидящий, потрясающий огромной дубиной. И удачи, приносимой Хелшшем, стало намного больше, ибо не найти было лучших жрецов для такого бога. - ...И говорил со мной Татуированный! И открыл мне глаза, что нет у нашего народа друзей, и злые чужие боги шлют аскаскатам лишь врагов! Не смогли они убить нас черными тварями и их копьями, обломали зубы, потому что Хелшш дал нам силу победить! И тогда послали они злую пародию на нас - богомерзких фарфалей! И приказали разбавить сильное семя аскаската слабым фарфальским! И пожрать наши души, и сделать нас слабаками, сделать уязвимыми перед черными! "Уууууу!" - Зло закричали высокие аскаскаты, потрясая луками, копьями и факелами. Одноглазый старик, пусть и был полной развалиной, но вещал складно и говорил то, о чем думали многие. Впрочем, они это уже слышали. Сегодня ночью в каменном круге все эти воины собрались не для того. - Так пойдем же! Очистим наши земли от этой заразы! Стряхни пелену с глаз, брат аскаскат! Бери нож, бери копье, убивай врагов! Ха-ха-ха! А вот для этого. Ревущая толпа хлынула в город. Метались непримиримые в масках, поджигая хижины фарфалеложцев; вытаскивали на улицу низкорослых и, оглушив, волокли к храму, чтобы там подарить их жалкие жизни Татуированному. Славная была резня. После этого жрецы сказали, что Хелшш подарит удачу в войну. Еще бы. Уже утром все еще пьяные от крови воины пошли за добавкой в земли черных. И чувство было у них, что ничто на свете остановить такую силу, как они, не сможет. Аскаты:
Лааокания набирает армию из лучников и непримиримых, они нападают на 06.14. Делают это по возможности скрытно и внезапно. Землю зачищают.
Ньяронги:
Хэйшрерк, Тургаш - защищать границы от эльфок, пользоваться преимуществами местности. По возможности, кстати, в рабство их гнать.
Тукхриик, Ронгащ - патрулировать границы с дэлами, совершать небольшие налеты понемногу. Так, чтобы профит в виде рабов был, а дипломатических инцидентов не было :3
В случае большого вторжения - водить вражьи армии за нос по ньярглотищам, устраивать засады.
Если становится ясно, что вторжения не предвидится - армии потихоньку расходятся по домам, злобусов разводить. Важно, чтобы расходились не сами, а по велению руководителей.
Если решат, что здорово было бы пойти устроить какой-нибудь беспредел вместо того, чтобы расходиться - давить старыми добрыми жесткими методами.
-
За петрова и "отстой". Хелшш жгет! :D
-
Интересно, что в школах ньяронгов аналогично провальной оценке?
-
Ньяронгская школа такая... БРУТАЛЬНАЯ. 0_0
-
х_х
-
Ох какое ня!
-
Хелшш!!!!
-
Все плюсуют - плюсану и я, а чо! Обожаю это делать стадно! Тем более, что пост-то - действительно неплох!
-
Отлично же
-
И за дуэль чести. И за последнее последнюю строку. Очень хорошо.
-
За дуэль чести!
-
Про урок истории особенно вышло ну супер круто!
-
Колоритно!
|
|
-
Мне понравилось. Особенно уютное, ламповое вступление. Карты, слайм, непонятная возня на этаж ниже. Душевно.
|
Бен даже не притронулся к еде. Старик находился в состоянии глубокой задумчивости и только слегка откусил сэндвич. Он даже не сразу отреагировал на приход Джей. Долго сидел у окна своей крепости, цитадели, высматривая призраков. Бенджамин Тарел был одним из тех, кто в Хантсвилле еще умел мечтать, фантазировать. Возможно, он был единственным стариком, чей разум еще мог различать цвета и запахи. Бен еще оставался живым человеком, пускай и старым, который действительно чего-то хотел от этой жизни, к чему-то стремился, искал в ней собственный смысл и резон. Он не рассказывал ей чего именно желал, но по его манерам и выражению в глазах можно было понять — этому человеку есть, что скрывать. И есть, о чем мечтать одинокими вечерами.
Его дом был на окраине города. Небольшое двухэтажное здание. В нём было много комнат закрытых на ключ. Пустых помещений со следами некогда стоящей в углах мебели. Раньше тут жила крупная, дружная семья, но время разрывает людей, рассеивает их по разным городам и странам, стирает из памяти. Таким же образом время стёрло родственников Бена. Они остаются с ним лишь на фотографиях — старых, черно-белых снимках в красивых рамках. Они висят повсюду. На них дети, взрослые, старики, хмурые и улыбающиеся, счастливые и грустные. Все они смотрели на Джей безразлично, холодно, как и должны смотреть на незнакомцев личные фотоснимки. Но когда в комнате был Бенджамин, Джей замечала перемены. Фотографии менялись. Они тянулись к старику, когда он поворачивался к ним спиной. Тянулись глазами, руками, жестами, молчанием прошлого.
Джей знала, что однажды настанет день, когда все они доберутся до него и заключат в свою тесную клетку.
Лагуча Бенджамина была большой, но пустынной. Старик часто пропадал в мастерской, куда девушка редко заглядывала. Казалось, даже там Бен садится за стул и смотрит. В стену. На инструменты. На что угодно. Он был странным человеком.
- Да, Дженни, помню, - ответил наконец Бен. Голосом странным и хриплым. - Спасибо, совсем забыл про ужин. В такое-то время о еде совсем забываешь. Я готов поделиться с тобой тайной... только ты должна хранить это в секрете. В строгом секрете. - Седые брови нахмурились. - Хантсвилль — город небольшой, тесный. Все мы тут одна большая семья и всё друг о друге знаем. Они не оценят и не одобрят моего решения. Но знаешь что, Дженни? Мне плевать.
В какой-то момент на его лице появилась довольная улыбка, но потом она скрылась за густыми усами.
- Это случилось давно. Человек, по имени Дэвид Ховвиц - пьяница и гуляка , прибывший не из этих мест, - мчал по шоссе невдалеке от нашего города. Это была ночь. Пустыню окутал густой мрак. Даже луны не было видно за тучами, налетевшими с юга. Весь день мы ожидали ливень, но часы шли, а небо всё мрачнело и мрачнело... Ночью оно по-прежнему пахло морем и штормом, холодным, пронзающим до костей ветром. Дэвид выжимал из своей машины всё, что мог. От него ушла жена и его пьяный, одурманенный алкоголем разум, хотел расслабиться. Его машину занесло. Он сошел с трассы. Говорят, автомобиль несколько раз жестко тряхнуло и мне кажется, что он еще несколько раз перевернулся, прежде чем застыть недвижимой грудой металла. Не пристёгнутый ремень безопасности сыграл с мужчиной злую шутку — он вылетел сквозь лобовое стекло... и свихнул себе шею.
Бенджамин перевел дыхание. Было видно, что ему не нравиться рассказывать подобные вещи.
- Но на этом история Дэвида не закончилась. Через месяц, двое мужчин из фермы Гарси, что неподалёку от Хантсвилля, возвращаясь домой, встретили на своём пути автомобиль марки Ford, на всех скоростях мчащий по автомагистрали. Это был умерший Дэвид. Чью машину занесло на том же участке дороги. И чье тело бездыханно упало на том же самом месте. Ховвиц не умер. Он все еще тут. Каждый раз, глубокой ночью, он мчит по шоссе пьяный вдрыз. Мне всегда было интересно, о чем он думает? Помнит ли что-то? - Бен почесал небритую щеку. - Тайна Хантсвилля в том, моя милая Дженни, что люди тут не умирают. И никуда не уходят. Однажды побывав здесь, ты уже никогда не вернешься... Прежним.
Бен посмотрел в окно, где сгущались вечерние сумерки. Он сидел и рассказывал о Дэвиде Ховвице до восьми вечера, прежде чем натянул курточку и вышел из дома, приглашая Джей за собой. Тайну, говорил Бен, нельзя объяснить словами. Её нужно увидеть. Почувствовать. Ощутить кончиком носа. Полиция закрыло дело о разбившемся пьянице еще в 65-м году. Хантсвилль — тесный, маленький город, и он крепко хранит свои секреты и тайны.
Когда Бенджамин завёл свой грузовик, солнце уже скрылось за горизонтом и небо усыпали первые звёзды. Водительская кабина пахла машинным маслом и бензином.
- Не волнуйся, детка, - внезапно сказал Бен, тепло улыбнувшись девушке. - Я починю твою машину. Тебе нельзя надолго здесь задерживаться. Ничего, ничего... сама всё увидишь! Поймешь.
Грузовик затарахтел и двинулся с места по тихой, ночной улице Хантсвилля. В тени, около веранд и беседок, тлели красные огни пыхтящих трубок и сигарет. Наконец, Бенджамин Тарел выехал за пределы городка и Джей наконец-то удалось спокойной вздохнуть полной грудью — подозрительные взгляды, брошенные украдкой, перестали резать бока. Они остались за пыльными окнами и домами Ханствилля. Ждущие, когда же она вернется.
Пустыня Нельсона встретила Джей как свою старую подругу, холодная и загадочная в полуночное время. Её ландшафт был совсем противоположен дневному. Где-то в травах кричала ночная птица. Огромное полотнище ночного неба приковывало взгляд. И где-то там, далеко-далеко, светиться желтыми фонарными огнями шоссе. И Дэвид Ховвиц (шутка? вымысел?), гонит на своём "форде" на все 90 миль в час.
|
Перекрёсток Сан-Мишель и авеню им. Маршала.
19:20, 25 декабря 201N год.  Рождество. Казалось, в Европе событие настолько яркое и захватывающее, что даже встреча нового года не проходит для европейцев со столь помпезными почестями и украшениями, как рождественская ночь. В это время года невозможно узнать обычно серые, скрытые работой и документацией будни, почувствовать столь привычный вкус выходных за стаканом виски с содовой. Богатые бренды не могут переплюнуть один другого в изысканном маркетинге товара. Безумные скидки в магазинах. По кабельному вновь и вновь крутят праздничные ток-шоу с Лари Вёрном и другими звёздами синих телеэкранов. Но любят Рождество не за его обёртку: разноцветные гирлянды на каждом шагу, семейный ужин, подарки. Умный человек, присмотревшись, непременно скажет, что всё это лишь обыкновенные атрибуты настоящего праздника. Мелкие детали, не несущие в себе никакой смысловой ценности и восторга. Ведь ценят Рождество не за пёстрый городской наряд, уют в домах и на шумящих проспектах. Любят его в первую очередь за недосказанность, таинственность дня и ночи. За тёплый огонь, танцующий в камине. За старые песни и сказки, которые всплывают из пучин памяти в этот час. За чудеса, от которых отвык современный человек. За дружеское напоминание, что жизнь – это нечто большее, чем семья, работа и дорогая машина. В этом году Рождество было тёплым. Декабрь словно стал продолжением ушедшей осени. Столь же гадким, меланхоличным и грустным получился месяц. Мостовые вечно заливал дождь. Редко выпадающий снег на следующий же день таял, засыпая город грязью и противно чавкающими лужами. Синоптики обещают похолодание лишь к концу января. Зима в этом году вышла сопливой и чересчур нежной. Быть может, дело в потеплении и смене полюсов. А может, это наше отчаянье и тоска причины таяния ледников у берегов Антарктиды и следствие тёплой зимы. «Brasserie» – пивной бар и маленький ресторанчик на перекрёстке двух главнейших городских улиц. Перед Рождеством из него уже доносятся песни молодых музыкальных коллективов, которые играют там свои композиции по вечерам. На окнах висит цветастый дождь, безумно мигают гирлянды вдоль и поперёк стен, сцены, барной стойки. За столиками горят маленькие свечи. Скатерть на рождественский мотив. Искусственные рождественские цветы разбросаны по углам. Обычно, людей тут мало, но сегодня не продохнуться. Иво – крохотный человек на задворках кафе, – сидел, и как многие другие посетители паба пытался отыскать праздничное настроение в умеренном ужине и чарке горячего глинтвейна. Не часто он заглядывал сюда, но сегодня идея посетить ресторанчик была особенно многообещающей. Кто встречает Рождество один? Только неудачники. Серые, безвкусные люди. Иво не был таким. Или был? Того никто не узнает. В довольно тесном помещении «Brasserie» пахло сигаретами и погасшей свечой, яблочным пирогом и крепким спиртным. Люди, компаниями и поодиночке, шептались, молчали, слушали музыку и задумчиво ковыряли вилкой в своих тарелках. Сегодня в баре играет джаз. Выдувает трубач. Глубокая игра контрабаса плывёт над головами посетителей. Скрипящий, старый голос поёт песню совсем не под Рождественский мотив. Ожидаемо, что скоро будут звучат каверы песен Синатры. Снежные композиции, которые погрузят слушателей в метель, призовут настоящую зиму и завалят тёплое помещение сугробами снега. Музыканты, скрытые табачной дымкой и пылью на сцене, словно за неосязаемой стеной, играют свою музыку, грубоватую и ворчащую, в белых рубашках и жакетах, в модных шляпах. Бодрые и причёсанные, они полны настроения, которое хотят передать всем постояльцам ресторана в эту необычную рождественскую ночь. Взгляд Иво скользит по головам. В полуха он слышит разговор молодой пары, сидящей за столиком напротив. Преклонного возраста мужчина разговаривает по телефону, активно жестикулируя правой рукой. Смеются молодые девушки откуда-то из дальней части зала. Разливает шампанское официант в красном жакете. Иво давно поел. Ковыряя дольки лимона и кусочки корицы в своей чашке крохотной ложкой, он внимательно смотрит по сторонам. Его стол один из самых дальних, и чтобы выбраться отсюда, нужно проделать долгий путь к парадному входу, сквозь тела полупьяных, одурманенных праздником горожан. В «Brasserie» столики очень тесно стоят друг к другу (ради экономии и рационального использования помещения) и сделать это не так просто. Музыканты заиграли что-то новое. Более мягкое, легкое. Украдкой осматривая помещение, взгляд цепляется за человека, такого же одинокого, как и ты сам. Его имя – Рольф Итан Кнёргер. Но ты слышал о нём, как о Пироманте. Иво не обманет холодный блеск голубых глаз. Не обманут дрожащие руки и немощность. Кнёргер раньше работал на улице, что напротив его квартиры. Владел магазином безделушек и антиквариата, продавал ненужное старье коллекционерам, собирал хлам и реставрировал его. Но помнит Иво это имя не поэтому. Ночью, в особые дни для особой аудитории, на заднем дворе он показывал фокусы и представления с огнём. Иво не верил во всю эту чушь до тех пор, пока сам не увидел, как Рольф выдувает языки пламени из пальцев и пожирает кострище высотой со взрослого мужчину, проглатывая его своей необъятной пастью. Шесть месяцев он проворачивал свои концерты, а потом продал магазин и куда-то уехал. Он все еще живёт в городе – как легенда, миф, сказка. Такие люди не исчезают просто так из крупных городов, подобных этому. Рассказывали, что Кнёргер датчанин. Его прадед переехал в эту страну еще в незапамятные времена. Его мать гадала на картах в дешевом цирке. Ходили слухи, что Итан заключил уговор с самим владыкой Ада. Некий контракт связывал его с потусторонним, тёмным миром, взамен предложенной услуги предоставляя власть над огненной стихией. Что он продал? Душу? Сердце? Этого не узнать. Его жена и сын сгорели в пожаре 1994-го года. Поговаривали, будто Кнёргер сам их и поджог, хотя пожарные и газеты вскоре после этого утверждали, что причиной пожара была утечка газа. Знающие люди рассказывали Иво, что в квартире Рольфа нет ни единой электрической лампочки. Он живёт без света. Лишь камин и огромные свечи осветляют его логово ночью. Говорят, что он не стареет. Что не питается. И живёт вечно. Иво не успел отвести заинтересованных глаз и старик заметил его. Усмехнулся белыми зубами, подняв бокал с неизвестным напитком. Его голубые глаза, так похожие на стекло, хитро блеснули. – Это место богато воспоминаниями… – Рольф завис прямо над Иво. Аккуратно отодвинул спинку соседнего стула и сел напротив мужчины, словно они были старыми знакомыми. – Вы не против? Обожаю это место. Помню, как его еще строили, в далёком 85-м. Что за идиотское название, подумал тогда я! И посмотрите, где теперь я провожу Рождество? Рольф засмеялся, подзывая официанта. Он что-то коротко бросил подоспевшему юноше и тот уже скрылся за спинами посетителей бара. – Мы кажется с вами где-то уже виделись… Ах, да-а… Вы тот самый мужчина с необычным именем… И… Иво! Я некоторое время работал напротив вашего дома. Славное было время, старина. Весна? Или лето? Уже и не припомню, – Кнёргер мило улыбнулся, рассматривая меню, где ресторан предлагал дешевые коктейли со скидкой в двадцать процентов. Отложил в сторону и посмотрел на мужчину. – Вы слышали? Я снова выступаю. Не правда ли это здорово?
-
У тебя чутье на атмосферу и подходящие картинки, и музыку. Чудесная вводная, жаль плюсомет со вчера не остыл.
-
За атмосферу. Здесь должен быть плюс, да.
-
Определённо толстый и зелёный "+". Тщательно сделанные качественные полновесные посты. Хороший слог. Супер.
|
|
|
|
|
|
|
Мезгоев. Решив проверить, кто или что издает этот стук, ты свернул в сторону и двинулся параллельно виднеющемуся вдали горному хребту. Щелк. Пять секунд. Щелк. Тишина. Потом – окрик, эхом от скал отразившийся. И снова слов не разобрать, но теперь уже нет сомнений в том, что источником шума является человек. Щелк. Еще секунда. Щелк. Громче и громче. Щелк. Металл о камень. Или камень – о металл. Щелк. Щелк. Крик. Ясно уже, что мужчина орет. "Бля-я-я-яа-а-а-а!!!..", как-то так. Щелк. И вот уже можно различить лязг цепей. Еще три десятка шагов. Снова вопит. Примерное содержание позывов уловил даже. "Су-у-у-ука-а-а-а-а!!!..", "Мра-а-а-а-азь, су-у-у-у-у-ука-а-а-а, убью-юу-у-у-у!!!..", "По-о-о-омо-о-о-оги-и-и-и-те-е-е-е!!!". Такое вот.
Еще ближе. Вскарабкался на очередной покатый кусок расколовшейся вдребезги скалы, осмотрелся.
Вот оно. Относительно просторная, метров тридцать на тридцать, скрытая от посторонних глаз массивными шпатовыми пиками и достаточно ровная площадка с торчащей из грунта каменной плитой, над которой нависает грузный и высокий утес, на покатом боку которого можно различить грубо выдолбленные примитивными инструментами ступени. Судя по следам от траков, колес и подошв на песке вокруг, которые еще не успел замести ветер, не так давно здесь было что-то вроде собрания, в котором участвовал минимум один гусеничный вездеход, пара-тройка легковушек, несколько мотоциклов и не меньше пары десятков человек. Приехали и уехали все по одной и той же песчаной тропе, которой пользуются, судя по всему, не просто редко, а очень редко. Петляя меж валунов, ее неприметная лента быстро теряется из виду за скалами. Сама же площадка, судя по пяти свисающим с обелиска ржавым цепям, черным потекам и кляксам на окрестных камнях, вони протухшей плоти и увязшим в пыли изломанным костям, представляет собой нечто вроде места долгой и, наверное, страшной казни.
Источник звука тоже увидел. Даже три источника. Люди. Пара мужчин и женщина – все абсолютно голые, грязные, побитые и исцарапанные. Разодранная в клочья одежда тлеет бесформенной и бездымной грудой почти сгоревшего тряпья чуть в стороне. Обуви, впрочем, нигде не видно.
Первый – среднего роста, крепкого сложения коротко стриженый мужчина. За левую руку вздернут. Бельмо на левом глазу, несколько оспин-отметин, чем-то раскаленным оставленных – вокруг глазницы, а радужка правого – бледно-голубая. Татуировок россыпь на загорелой коже, росчерки шрамов. На правом плече – череп, пламенем объятый, на левом – буква "W" угольно-черная, на коленках по звезде, на груди – достаточно подробно воссозданный в виде нательного рисунка птичий скелет с широко раскинутыми в стороны прутьями лишенных даже намека на плоть или перья крыльев, что увиты спутавшимися лозами колючей проволоки. Чуть ниже подпись, "РАЙСКИЙ КРАЙ". На шее еще, под подбородком – "режь". Крутанулся, пытаясь поточней удар нанести. На спине, от лопатки до лопатки, воссозданная в цвете "морда" ярко-красного внедорожника, об радиаторную решетку которого расшибся и частично развалился на части огромный, но абсолютно несуразный, коротколапый и пучеглазый скорпион. Зажав в правой руке увесистый осколок шпата, раскачивается изукрашенный пленник из стороны в сторону и время от времени клацает камнем по толстой железке оковы. Судя по тому, что висит он с краю и амплитуда его раскачиваний довольно широка, просто каким-то образом умудрился дотянуться до обелиска и выдрать кусок из его растрескавшегося основания. Впрочем, металл крепче шпата, и все попытки "висельника" хоть что-то сделать порождают лишь новые вопли и уносимую ветром серую крупу каменной крошки. На шее болтается прикрученная проволокой фанерка. Черным по серому: "ПРЕДАТЕЛЬ".
Второй – высокий, плотно сбитый и мускулистый то ли репликант, то ли афрофедерат. Забритая до скрипа голова, похожие на пару плавающих в бензине маслин глаза, сплюснутый нос, крупная нижняя челюсть. Тянется от дальнего края левой ключицы к правому бедру рваный лилового цвета шрам, светлая метка от рубленого удара у основания шеи виднеется. Росчерки изображающих растительные орнаменты татуировок на столбообразных руках проступают, чернеет поперек груди наколка-подпись "RITAN", татуировка-крест на левом плече и нечто, изображающее то ли ангела, то ли просто крылатого человека – на правом. Пара давно заживших отметин от пулевых ранений рядом с пупком, некогда разбитые в хлам и кое-как сросшиеся, бугристые коленки, на правой щиколотке – заметный след от сотни раз стиравших кожу и десятки раз раздиравших мясо кандалов. Табличка: "НАСИЛЬНИК".
Третья – среднего роста, жилистая, скорей смуглокожая, чем загорелая, кареглазая женщина лет тридцати – тридцати пяти. Короткие и, наверное, совсем светлые волосы, что от пыли и грязи свалялись, став желтовато-серыми, метка-цифра на левом виске "16", у наружного края правого глаза – пара слезинок черных, на спине с остро торчащими лопатками – десяток бурых и уже много лет как заживших полос, хлыстом оставленных, а каждый позвонок, от шеи и до копчика, символом "*" обозначен. Овалы темно-коричневых сосков на почти плоской груди, под правой – слово "V СТАРОСТЬ V", вокруг левого соска – татуировка в виде пунктирной стрелки, кругом замкнутой, оба локтя черными нитями паутины обозначены, на запястьях – успевшие зажить точки-следы, явно от туго намотанной колючей проволоки, справа, поперек ребер – длинный, тонкий и, очевидно, клинком нарисованный рубец, дюжина звездочек-отметин от дробового ранения, большей частью на левом бедре и меньшей – на животе расположившихся, крылышки, "сапоги Гермеса" изображающие – на голенях. Табличка: "ДЕТОУБИЙЦА".
Переставил ноги ты неосторожно, зацепил насыпь – и тут же в расщелину меж двух валунов щебенка с оглушительным шуршанием посыпалась.
Как от удара током дернулся крайний из развешенных на скале людей. Тот, что с наколкой-джипом. Извернулся дугой. Тебя увидел, затрясся даже. Захрипел, как червяк задергался: - Суки блядские, су-у-уки, я же говорил – услышат!!! Услышат! Услышат!!! Вы сгниете, суки, сгниете, а я спасусь!!! Ах-хы, я знал, знал, вы, залупоеды тупорылые!!! Я – спасусь!!! (тебе) Эй-эй! Эй, мужик! Мужик, пожалуйста! Пожалуйста, помоги! Сними меня! Пожалуйста, мужик! Пожалуйста!!! Там, там, вон… (вывернулся, пальцем на вершину утеса указал) Там рычаг! Там цепь закреплена! Мужик! Пожалуйста!!!
Второй пленник оживился мгновением позже и сразу же попытался первого оратора в бок что есть силы пяткой лягнуть: - Заткнись, рвань ебучая!!! Я тебе, мразь хуеглазая, кишки через уши выверну!!! Заткнись!!! Ты… (снова его пнуть попытался) Членогрыз, сука, блядь, пидор битый, стуком своим мразиным всех тварей за сто километров уже позвал!!! Сука, блядь!!! (тебе уже) Братан! Братан! Не слушай эту мразь, меня освободи! Слышишь, братан, только поскорей! По-братски! Братское сердце, пожалуйста!!! Пожалуйста!!!
Третья, та, что по центру висит, плюнула в сторону отмеченного шрамом соседа: - Сука, тварь гнойная, да ты сам как шмонь драная верещишь! (попыталась подтянуться на оковах своих) Заткнитесь уже, хуесосы! Заткнитесь оба! Заткнитесь!!! (тебе) Друг! Слушай! Пожалуйста! Ты не слушай этих говноедов, помоги мне! Пожалуйста! Только, умоляю – быстрей! Пожалуйста!!!
-
!
-
ну, прямо, выбор. ВЫБОР. или иллюзия его.
-
Подробности до самых мелочей - это то что делает картину целой.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Выйдя из взорванного проема, бывшего раньше главным входом МИДа, Обухов направился к БТРу, осторожно переступая целые россыпи золотистых гильз, обходя лужи крови, скопившиеся в воронках и канавах изрытого боевой магией обоих сторон асфальта.
За спиной оставался почерневший, ощерившийся сотнями оскаленных осколками стекла пастей-окон массив МИДа, местами чадящий иссиня-черным дымом, местами полыхающий пламенем, испещренный сотнями, если не тысячами попаданий пуль, изрубленный, промятый и проплавленный мощными заклинаниями и фугасными орудиями танков, но так и оставшийся стоять, как остались сейчас на ногах бойцы ГМСН. Вымотанные далеко за предел человеческих возможностей, изможденные, неоднократно раненые - товарищи, теперь, боевые товарищи - выходили один за другим из здания, поддерживая друг друга.
Позади остались казавшиеся бесконечными в кутерьме шквального огневого контакта кишки коридоров, темные залы и комнаты, пропитанные едким запахом серы и пороховой гари, почерневшие от разрывов гранат, полные трупов и баррикад. И кажется, до сих пор еще слышатся отголоски криков предсмертных как культистов, так и бойцов ГМСН, да шепот сотен голосов демонов, так и не сумевших прорваться в наш мир и отведать человеческой плоти. А те, кто прорвался, вкусили стали, серебра и свинца. Досыта. Прошли. Страшный по напряженности бой не запомнился, превратившись в памяти в каледоскоп образов-воспоминаний.
Чернов, стреляющий из огромного пулемета "от бедра". Огненно-яркая очередь трассеров переламывает, разрывает фигуры противников на куски, словно картонные мишени. Искра, с испариной на лице, растрепавшимися волосами, выставляет руку вперед, первой бросаясь в коридор - и огненным градом перед ней падают на ковер оплавленными искрами пули. Замысловатый взмах другой руки - и - нет, не огненный шар - у нескольких противников разом взрываются гранаты на разгрузке, разметав баррикаду. Кузнецов, не на секунду не замедлявшийся, срывавший гранаты и магазины с разгузок павших противников прямо на ходу. Цыденов с Тайширом, вдвоем выламывающие мощные металлические двери так, что те вместе с косяком пролетали чуть ли не десяток метров. И другие. Огонь. Стрельба. Бег. Смерть.
Шел Обухов, пока под ногами вместо крови, бетонной и асфальтовой крошки, грязи и гильз не оказалась вода - то подтаяли сугробы, на некотором отдалении. Те, что поближе были - испарились.
Рефлекторно попытался отстегнуть шлем, забыв, что потерял его на последних минутах боя. Усмехнулся, опустился и, зачерпнув непослушными пальцами прогоршню ледяной воды, плеснул в лицо, с усилием его потерев, смывая копоть, гарь, свою и чужую кровь.
И замер, вглядываясь во вдруг ставшее таким чужим лицо в отражении. После секундного замешательства смочил руки еще раз и плеснул на короткую свою стрижку, смывая белую штукатурную пыль.
Да только эта белизна уже не вымывалась.
-
Такая белизна.
-
намба ван вообще.
-
+1 Крутой.
-
Хороший пост.
-
+
|
|
Кулешов пасы руками делает, пальцы свои изворачивая в непостижимые уму человеческому фигуры геометрические, шепчет страшные словеса на древнем языке, который никто из бойцов никогда не слышал.
Раз - и гулкий хлопок позади, там, где танк стоит, и тут же, следом, грохот отдаленный, и цветок пламени ярко-оранжевый, черный по краям, расцветает на телебашне. Стреляют бойцы ГСМН, стреляют беспорядочно, короткими очередями и одиночными. Стреляют бойцы ГСМН метко, может быть, не видя, но зная, где враг. Королёв снайпера засек, приметился, вжал гашетку, отдача страшная, клюнул сильно в плечо приклад пластиковый, а в прицеле - облачко дыма розового, на ветру застывающего, там, где голова была и блестяшка оптики вражеской.
Ближе вам надо идти, чтобы выкуривать их. Все это знают. Отсюда, даже с поддержкой танка, ничего не в силах сделать. Только расковырять Останкино и поломать башню совсем, но такой цели поставлено не было, а потому надо двигаться.
Узлов лежит, болью захлебываясь, яростью. Пытается направить гранатомета раструб на башню, спусковой крючок дрожащим пальцем вжать. Опасно. Отобрали от греха, чтобы не навредил своим же. Зима руки положил на голову бойца, Ариман - рядом уже. Кулешов, закончив свою языческую молитву - может, из-за этого больше ни в кого ни одна пуля не попала, даже рядом не просвистела - подползает к раненному и требует статус его озвучить.
Серьезно всё. Сейчас он в шоке глубоком, на адреналине. Минут пять, может, десять продержится. Если бы на операционном столе лежал - запросто бы вытащили с того света умники. Здесь, посреди дороги, в снегу и без правильных инструментов помочь нельзя ничем.
Только мучения прервать.
Давит слова непонятные. Теряется он. Зима видит. Душа - она живая, её видно прекрасно, если уметь смотреть. Аура тает, рассыпается, как рассыпается песочный замок, что волны морские облизывают, раз за разом оставляя всё меньше и меньше.
|
|
|
Вооружились, стандартно. Второй отряд - или первый, неважно - запрыгнул в БМП, которые обычно использовали для штурма хорошо укрепленных баз всяких псевдотевтонцев, что жгут заживо неповинных людей, разговаривают с духами мертвых крестоносцев, вызванных со дна Чудского Озера, и пытаются вселить их в тела своих аколитов, что, обычно, кончается очередным наплывом вооруженных до зубов, чертовски агрессивных и не знающих усталости, говорящих на средневерхненемецком языке зомби-трутней, способных вести войну днями напролет.
Короче, головная боль - и не только головная, возможно - будет, если ты в такую машинку садишься и трясешься по дороге в неизвестность. Быть готовым к худшему - это лучшее, в такой-то ситуации.
- Только что доложили, - Кулешов, без шлема, в кольчужке - зачарованная, это точно - в очках зеркальных, спортивных, ярко-оранжевых и с радиогарнитурой за ухом, в руках - меч двуручный, настоящее боевое рубило, - что в Останкино замечены силы боевиков. Старший псионик Карандашев сообщил, что Сталинские высотки - это своеобразные края сложной пентаграммы, грани которой в пятом измерении - не спрашивайте, как он это узнал - сходятся точно на Останкинской башне. Поэтому мы едем туда, пока орденцы не успели наворотить дел.
Все призадумались. Если из простой пентаграммы, начерченной особым мелом, размером метр-на-метр, при должном умении можно вытащить, аки фокусник зайчика из шляпы, огромного демона, что может разрушить целый район, что же собираются вытащить орденцы из настолько большого и сложного пентагерона?
И как вы должны справиться с такой большой штукой?
Минуты тянутся, как сопли эктоплазмы - медленно и мерзко. Нехорошее предчувствие.
И когда механик-водитель сообщает, что почти прибыли на место, каждый боец напрягается и за секунду до того, как огромный огненный шар поглощает боевую машину, успевает понять - нас засекли.
|
|
|
-
!
-
Молот остается Молотом, всегда и везде. Как-то была у тебя в профиле фраза в духе: "Играю одним персонажем. Пока что - не надоело". Так вот. Как тебе не надоедает им играть, так и мне не надоедает его водить
|
|
-
Слепой лич, разламывающий саркофаг. Ктулху, выползший на затихший пляж. Орк-Рейдер, ощутивший "хвост" своей южной оконечностью. Вампир, заметивший в Malink'е что-то неладное. Каждый из них в своей жизни сказал:
ИМИ пахнет
|
Слушать всегда приятно. Забиться в угол, под старую стену, и мир – не больше черепной коробки. Шепчет, плачет, кричит, рыдает и повизгивает, шуршит чем-то, зовёт, – куда, куда же? – а ты иди, сядь у стены, и слушай. Всегда интересно, что кроется за шумом в голове. Иногда – это крысы. Тёплые, мясистые, ржаво-серые. О них мечтаешь, когда голоден. А иногда людей слышно. Чего тут только не скажут, когда сядешь под стену и станешь слушать. Слова, пререкания, стихи, мысли, вслух произнесённые. Скрип зубов, ногтей, суставов скрежет и костей. Тело умеет говорить само, и язык ему не нужен. Его нужно отрезать, зажарить и съесть. Языки вкусные, особенно если отрезаешь их у самого говорливого. Толстые, поджарые… большие. Рот наполняется слюной, когда думаешь о чужих языках. Или – о пальцах. У человека их слишком много. Целых двадцать! Зачем так много пальцев? Это глупо. Пальцы надо отрезать, как и языки. Они хрустят на зубах, а когда добираешься до костей, обгладываешь их, то можно узнать даже, какие у человека были руки. У одних – мягкие, нежные, будто детские ладошки, кожа у них гладкая и приятная, так и хочется их мять, мять, мять, пока не покраснеют, облизать язычком, зубы вонзить, до мяса добираясь. Оно так и тает, так и тает! Нежные руки вкусны. А грубые – сытные очень.
Сидит: глаза закрыты, спина в шершавость стены упёрта, а руки – на коленях. Думает. Вспоминает. Слушать приятно. Особенно Его голос. Но каждый раз ты остаешься один, каким бы внимательным не был, какой бы преданностью не страдал. Потому что любить Его нельзя. Вожделение, ненависть, страсть, отвращение – всё, что хочешь, можешь чувствовать, когда в твою голову заползают его руки: тёпло-холодные, остро-гладкие, несуществующие кошмары и страхи, хватающие за кисти, за стопы, утягивающие в безбрежность темноты перед глазами, туда, где света нет, звуков, ничего.
И там ты слушаешь.
У стены, которой нет.
Ушами, которые выдумал.
Шевельнулся, губы облизывая. Открыл глаза болящие. Всю жизнь бы тут сидел, не вставая, но родился не камнем, а человеком. Вынужден встать, на стены подвала посмотреть разрисованные – всегда на них смотрит. Кто их нарисовал? Иногда и сам что-то черкал по штукатурке старой, гранитный камень в пальцах зажав. Тут, наверно, все черкают.
Сегодня был странный разговор, не такой. Его надо обдумать.
|
|
-
-
Ну, за движуху.
-
Крутота, читаешь и кажется что перерывов и не было.
-
Ухмыльнулся райдер одними губами, тщательно вычищенных клыков эмалью блеснул: - Этот-то? (махнул рукой только) Федерат... (шаг назад сделал, дистанцию между вами увеличивая. Непринужденно-расслабленным жестом уложил ладонь поверх пистолетной рукоятки автомата.А, хм... (чуть поморщился, когда ускоритель рефлексов питание на шлейфы позвоночного столба подал) Что не так? (снова ухмылкой фальшивой тебя одарил) Знакомый твой?
Лысый пси-волк, как он есть=)
|
-
замполит :)
-
Хитрая баба. Сто пудов Зиме стучит на всех. А начальству на Зиму стучит.
Анекдот-хуегдот, притчу-хуитчу. Нашли тут, блядь, массовика-затейника
Да и в целом - отменный и живой!
-
Альфа-Ваал Могущественный.
-
Суров.
«Анекдот-хуегдот, притчу-хуитчу.» — вообще доставило.
|
Лежит Ариман, глазами лупает. Привстал на локтях, поднял было руку, сказать что-то намереваясь, да так и замолчал на полуслове. Только головой помотал отрицательно. Даже думать лень было, по поводу происшедшего. Повернулся, чтобы на других бойцов посмотреть, да вот все уже закончили. Только Соколов с Ханом кульбиты всё ещё выписывали.
Задумался Влад, глаза потирая. Встал, потянулся, пожал Саниле ручищу, благодарность тем самым показывая, да в душ поплёлся. В висках опять давящая боль начиналась, и настроение вновь решительно устремилось коту под хвост.
Контрастный душ чуть-чуть исправил ситуацию. Тяжесть начала уходить, сосуды расширились, голова посветлее стала. Накинув на плечо полотенце, Ариман пошёл за Черновым.
- Слушай, Саш, а ты Искру хорошо знаешь? Какой она человек? Вот как по мне, так не смотря на свою привлекательность, сдаётся мне она странной. Длинные, шелковистые и ухоженные волосы всегда привлекают внимание, это красиво. Только вот коса, тянущаяся до самой пятой точки, является тревожным сигналом. Почему спрашиваешь? Пойдем логическим путем. Длинные волосы подлежат серьезному уходу. Чтобы поддерживать их в отличном порядке обладательнице однозначно приходиться тратить по несколько часов в день.
А о чем это говорит? Конечно, данная девушка и в жизни относиться ко всему серьезно и скрупулезно. И скорее всего она является сторонницей традиционного и однообразного секса, так что ожидать от нее, к примеру, секса в машине, на колесе обозрения, пустая трата времени. А это – скучно. Такие вот дела.
Вытерся, оделся, и в столовую за остальными пошёл. Есть хотелось жутко, а к еде Влад был человеком вовсе не привередливым, так что взял всего двойную порцию, и принялся её уплетать. Потом Назия высказаться решила, с вполне дельным предложением. Посмотрел на неё, в глаза огромные, зелёные, отхлебнул компотика, и ждать стал, что остальные делать будут.
-
занимательная психология.
-
Рисковый парень, на первой же общей встречи начать обсуждать сексуальные привычки начальства чревато реальным ознакомлением с оными :))
-
"Длинна коса, да сексуальный темперамент короток". Забавно)
|
|
Спарринг, спарринг дело привычное, и как знакомство куда лучше, чем формальное представление команде, или наоборот, совсем неформальное знакомство с вопросами хитрыми. Вдруг начнут послушники интересоваться "Ты кто по прошлой жизни?", "С какого дацана?", "Каких лам знаешь?", устанешь правильно отвечать.
Вот так или примерно так, подумал Кузнецов, и сам своему юморку нехитрому улыбнулся, на спаррингующих глядя. А посмотреть было на кого, бойцы тут были опытные, непростые, всякими приемами да техниками тайными владеющие, ну просто рай для настоящего ценителя. Правда первым делом Кузнец не на бойцов зыркнул, какие уж тут приемчики, когда рядом искрит такая Искра? Форменное безобразие эти белые майки, видать сознательно учителя их применяют, чтоб и тут неофита подстегнуть тренироваться в удержании энергии и контроле Свадхиштхан-чакры. Подумал такое и прям подобрался весь, принялся и в самом деле на бойцов смотреть, из тех, что свои бои еще не закончили, мало ли, может с кем-то из них предстоит еще в парах постоять.
На Гвоздя первым делом поглядел, что хитрые пассы руками совершал, бесконтактный бой демонстрируя, реальный, полное посрамление здравого смысла и мечту интернет-задротов. Ох, сколько шуток было над его "адептами", а вот подишь ты, работает оказывается, если умеючи. Хотя такому "шкафу" и контактного хватать должно за глаза, ишь какой квадратный, мало того, что от природы супертяж, так еще и явный любитель "теста" и "витамина М". Его и огромного бурята, для которого вообще требовалась отдельная надчеловеческая весовая категория, Дмитрий сходу занес в личную группу "Драться можно, спарринговать - больно". При такой разнице в весе и силовых характеристиках, рабочих техник по пальцам, и все членовредительские, такие на спаррингах со своими применять можно лишь с защитой и большой оглядкой.
Следующая группа получилась побольше, попали в нее все, кроме матери-командирши, интересные товарищи, техничные, шустрые, разные, но в одном схожие - с каждым поработать любопытно будет, и использовать можно почти все заботливо нарабатываемые связки и ударные комбинации, без беготни и суеты лишней. А мать-командирша в особую группу занесена была, под названием кодовым "Силы их сильны", после спарринга этого. Вроде и не делала ничего, а битый и тертый мужик подрастерялся, повело его как-то, в итоге только и успел, что пару ударов обозначить. Явно неспроста это.
Пока смотрел да подмечал, все спаррингующие достучались друг до друга, и спарринги закончилась. Замялся Дмитрий неторопливо, как положено, потянулся. Привычка все же вторая натура, как медитация ни хороша, а традиционное окончание тренировки свои приятные плюсы имеет. Ну, а затем на помывку двинул, помылся, под контрастным душем постоял, и вперед, на баррикады - ударно уничтожать оголтелые орды котлетных агрессоров.
-
+
-
+1
-
Ну вообще мощно же.
-
Обстоятельно.
|
|
|
Разбились на пары, разошлись по всему залу, чтобы друг другу не мешать.
Глухие тычки, шлепки, грохот тел крепких, бьющихся об маты в кувырках и падениях со смягчающим шлепком ребром ладони об пол, крики, сдавленные и умеренные. Всё умеренное. Удары - тоже.
Искра в прыжке - чтоб до головы достать - вломила Бабаю - как камень, блок выставил, череп закрыл, за ногу поймал, перехватил молниеносным движением и как-то так получилось, что Алена спустя мгновение лежала на полу, и если бы это был реальный бой, Цыденов бы сейчас, наверное, её же оторванной ногой по самую задницу Искру бы и забил до смерти. Улыбнулся Бабай по-доброму, как и водится. Отпустил ногу, руку протянул. Вот такой вот он - неофит наш.
Губа побегал чутка, понырял вокруг, проверил оборонку неофита новоприбывшего. А новоприбывший, выбрав удачный момент, подшагнул с подсечкой резкой, хлопнул обманным с левой - закрылся Губа и даже не понял сразу, что его удивило больше: толчок в грудь или могучее колено на шее, мешающее вздохнуть. Хлопнул ладонью два раза по мату - и слез Кузнецов с тебя. Руку протянул. Нормально.
Гвоздь за Ариманом ходил, и так его хлестал, и эдак - уворачивается неофит, резкий как эфирный ток! Вроде, в ответ пробивает что-то, дерзкий, но это Чернову что слону дробина. Потом, всё-таки, надоело Гвоздю бегать, он взял и уронил Аримана, руками в воздухе по-заумному так покрутив. Система бесконтактного боя. Радха-гуру, будь он здесь сейчас - уехал в Индию месяц тому назад, мудрости набираться у своего собственного учителя, который, наверное, еще в средневековье уродился - заржал бы, хлопая себя по коленям. Как только упал Ариман, Гвоздь его и пригвоздил ногой в плечевой пояс, с головы выйдя. Всё, мол, голубчик, не выкрутишься. Был бы бой насмерть - вместо плеча на голову бы наступил, и делов.
Самый решительный и сложный обмен ударами у Сокола с Ханом произошёл. Как в кино, правда. Те, кто закончили уже, сидели и завороженно наблюдали за тем, как они друг дружку ураганными выпадами поражают, блокируют, уходят, уворачиваются. Джеки Чан и Джет Ли сосут в сторонке завистливо, короче. Кончилось тем, что Хан-таки нащупал у Сокола слабое место в обороне - а где оно у него, знает только Тайшир теперь, да - и в два несложных приема на лопатки опрокинул послушника, пятку врезав туда, где могла бы быть голова Соколова. Поблагодарили друг друга за первоклассный спарринг. Опыту набрались оба. Твой враг, пускай и на две минуты - твой лучший учитель.
Обухов Пророка в первые десять секунд опрокинул - несколько ударов, на проверку. Защита для боевого послушника у Волковича неплохая, но далека от совершенства. Двоечка в корпус, колено, локоть в висок - и лежит Пророк. Обухов руку протягивает, а Пророк не видит ничего, кроме эфира густого, в котором эссенции душ растворены. И лицо ему является странное, если не сказать - страшное. "Готовься", - говорит, - "Скоро уже Он к вам придёт, мир ваш жечь". И исчезает, а вместо него - лицо неофита, который тебе ударом чуть черепушку не расколол.
Мягкий спарринг - у Самбы. Как начальник непосредственный, подала остальным пример - в голову к врагу залезла невзначай, выведав секреты его боевого мастерства. Может быть, чуть-чуть повлияла на его координацию. Не силой, но хитростью, как говорится. Кончилось тем, что Узлов, перед тем, как его лысый череп между двух сильных бедер на удушении оказался, пару раз больно успел ткнуть в спарринг-партнершу кулачишкой.
Ну, а потом чуть сознание не потерял. От нахлынувших чувств, сильных эротических эмоций или от нехватки кислорода - непонятно.
Закончили все, потные, побитые, измотанные, но, по большей части, довольные. Еще бы. Три часа уже тренировка идёт. Пора бы и честь знать.
Упали на маты в сэйдза, поклонились один другому, посидели чуток, медитируя и приводя в порядок мысли разрозненные, как бы дожидаясь, пока в растрясенном чердаке осядет густая взвесь интеллекта, соберется по кусочкам и даст возможность думать головой, а не телом. Помолился тот, кто верует. А тот, кто не верует - дурачок, ибо каждый день заглядывая за грань неизведанного и темного мира и видя все его ужасы и порождения, продолжать верить в теорию эволюции может только что дурачок.
Или большой оригинал.
|
|
|
|
|
-
Такая разная боль.
Хорошо.
-
Кровь гбнехра - квинтэссенция ярости псовой. Жизнь гбнехра - в вихре схватки яростном. Тело гбнехра - воплощение силы дикой. Хватка гбнехра - смерти лютой касание.
-
Хорошо пишешь, мне нравится. Ярко. Так, что цепляет.
|
|
Сокол распахнул заднюю крышку, тубус гранатометный с щелчком раздвинув в боевое положение. Не было у Вени никогда учений, ни разу в жизни до сего момента он реактивную гранату подобного типа в руках не держал. Как-то оно само так получилось - щелкнул, глядя, как разбегаются в стороны бойцы, как Чернов одной рукой приподнимает обезглавленную тушу и под неё заползает, как Искра, пальцами бешено щелкая - пора ей мыслекомандами научиться активировать свой навык уберполезный! - пытается отвлечь гомункула, как Цыденов, сверкая пятками, пытается избежать столкновения.
Спусковой рычаг вжал, пока еще далеко был гомункул от бойца ГСМН. С чудовищным "фшуух" за спиной Вениамина боевой заряд, пролетев через зал, утонул в плоти гомункула, заставив последнего остановиться от удара резкого. Не было хлопка, не было взрыва чудовищного - засела граната в боку правом гиганта, который отвлекся от Цыденова и вглядеться в фигуру Соколова попытался.
Взревел гомункул, собираясь телами мертвых забросать бойца. Но не успел. Зима, гранату глубоко внутри тела его отыскав, приложил усилие телекинетическое, заставив сдетонировать мгновенно.
Подорвался обезумевший, жирный и злой эксперимент с шумом и плеском, замарав всех и каждого, кто в зале остался, ошметками своими черно-желтыми, вонючими. Дым, вонь страшная, от которой прямо блевать тошнит даже Зиму, а он, в своё время, отлавливал и сжигал на Васюганских болотах ульи р'лайских содомитов.
Пророк спешит - пробегая мимо сварившихся заживо, медленно регенерирующих вампиров, пускает каждому по пуле в лоб, и лопаются с шумом черепа, кровавым месивом и осколками костными харкаясь на затылках. Пробежав по коридору, вместе с Назией и Тайширом, шатко стоящим на ногах, врываются в комнату, что пуста - в ней только стол, стул и портальные врата третичного разрыва, пройти через которые сможет не каждый.
Закрываются они. Меньше чем через минуту останется только тень, размером с булавочную головку, а по ней даже самые лучшие профи не смогут выяснить, куда портал привести должен был.
Решать нужно. И быстро.
-
Стабильно круто)
-
на болотах Васюганских ульи р'лайских содомитов
-
Ульи содомитов значит, лол
-
+1 Ежели выживет Искра - всенепременно поработает над мыслекомандами)
|
-
Ну, с победой! =)
-
Спасибо и тебе!
|
|
Самба окунулась в сознание Тайшира, проникла в темницу боли и страданий, но сумела найти выход и с трудом, каким выбивают пыльный ковер на улице невеселые бабки, выбила опасные мысли о летальном исходе из головы монгола, буквально влила позитив в вены и мускулы, генерируя тем самым поток целебных частиц, которые, в конечном счете, помогут Тайширу встать на ноги.
Забинтовала грудину крепко, остановила кровотечение. Будет жить солдат.
Чернов бошки рубит, клыки выковыривает. Искра, переступая через тела, щелчком пальцев воспламеняет еще живых и стонущих, а также тех, кто притворился мертвым и потихоньку залечивает смертельные для человека раны. Сокол у выхода встал, недалеко от Тайшира, Губа занял позицию за диджейской установкой, с которой просматривается весь зал и, частично, дверь, в которую теперь уже другая часть отряда собирается ломиться.
Пророк вглядывается, замечает отряд небольшой вампиров вооруженных. И еще что-то, смутное и непонятное. Длинный коридор. Удобный для обороны. Неудобный для штурма, особенно - того, который был продемонстрирован бойцами шестого ударного отделения.
- Зима, громко работаете. К вам выехали два наряда полицейских, так что шевелите булками, хватайте Брожича и..
Пророк замечает, как кто-то, чья аура размазана и размыта, но в которой явно преобладает тьма, ускоряется быстро, направляясь к бойцам.
А потом все видят, как стена и дверь, отделяющие штурмовую группу от коридора с вампирами, лопается осколками бетона и щепок деревянных. Те, кто стояли уже у двери, намереваясь продолжить штурм, эдаким кульбитом отлетели в стороны, оглушенные и контуженные.
Здоровенный голый гомункул с физическими задатками второсортного эгрегора, ростом более двух с половиной метров и весом более двух центнеров, неимоверно сильный и бесконечно глупый, лишенный души и разума в привычном всем понимании - аура размытая! - и отдаленно кого-то напоминающий Зиме, ворвался в танцевальный зал, на бегу - топот его ступней оглушителен, вы когда-нибудь слышали, как бегает слон? - схватил два мертвых тела своими исполинскими руками и, откусив одному - одной, это была мертвая проститутка-клабберша - голову - искусственные люди такого типа обожают кровь, это знает каждый - бросил один труп в Зиму, а второй труп, забавно - хм - размахивая руками в полете, отправился в сторону Губы.
|
|
|
|
Рыцарь, купец, страшилище. Нет, ну, в принципе, неплохой, такой, набор. Всяко лучше, чем, скажем... Кхм. Чем что-нибудь еще, да. Потому, что этого "что-нибудь" нет, а рыцарь долбанный, купец-глупец и лютое страшилище - есть. Засели роли в памяти. И Арчибальд засел. Арчи. Бог-Арчи? Нет-нет-нет, Гарнеши - владелец, скорей. Хозяин. Постановщик, хореограф и много кто еще. Так, вроде бы?
Джинны. Сила, слабость. Какая сейчас разница? Главное, что есть они, джинны эти. Магия, волшебство, чудеса чудесные. Увидим - удивимся, ужаснемся, будем думать. Не увидим - и Творец с ними.
Шаг, другой. Всё тот же зал. Вернулся. И зачем выходил только, спрашивается? Туда, сюда, еще куда-нибудь. Бесконечное путешествие из великого ниоткуда в прекрасное никуда. Ладно, не суть. Успокоились спутники-манекены, улеглась истерика, неизвестно чем порожденная. Впрочем, за спрос лицо ударами кулака не раскалывают у нас, вроде бы. Другие - не раскалывают, кхм. К Нонне, чем-то расстроенной, обращаясь: - Что случилось? Все в порядке? Всё нормально? Чего грусти взгляд полон, а? Вроде бы, живы все, целы, никаких чудовищ из сундуков не лезет, никто ужасный к нам сюда из подпола не пробрался, и вообще - спокойствие полное. Кстати... (сверток, еще несколькими мгновениями ранее лампой настенной бывший, из кармана вытащил. Ей протянул) Я тут побывал в дальних странах... (кивок в сторону выхода-в-коридор) повидал бесчисленное множество дивных чудес, пережил массу незабываемых и опасных приключений, разрушил пару империй, убил с десяток тиранов, спас столько же юных монарших особ женского пола и, между делом, раздобыл специально для тебя штуку одну (развернул тряпицу, металлический бок безделушки показывая) Светильничек переносной. Знаешь, мрак окружения чтоб разгонять. Но. Не совсем простой, а зачарованный. Сейчас, секунду... (запалил от свечки фитилек, Нонне протянул) Пока он горит, сплетаемое им магическое поле не будет давать тебе грустить. Видишь, огонек-мотылек
|
|
|
Конденсировались назойливые мысли в голове тринадцатого когда на него посыпались ответы. И копились, сливались воедино, накапливаясь в пустоте.
— Откуда знает Отдающий Команды, что все в порядке с товарищами? А может наоборот, точно знает, что всё худо, и нагло врёт? Но зачем ему врать? Или не врёт? — тараторил внутренний голос, обычно спокойный и рассудительный, а теперь словно на истерику сорвавшийся.
Может, сломалось что-то в манекене при падении, или наоборот, наладилось, но не было ему покоя. Вроде выжить удалось, спастись, к лагерю союзному выйти, к пейзажам, вокруг рассыпавшимся, но не чувствовал Фир ликования. Не праздновал, и не радовался.
— Потому что ты предатель, а не герой, Фир. Струсил и свалил, когда должен был попытаться выстоять в неравном бою, или, на худой конец, пожертвовать собой, выпустить карающий огонь на волю и сгореть вместе с врагами, — подытожил разум.
Да, именно так. Именно поэтому и тревожился тринадцатый. Именно поэтому и казался безопасный мир тягостным и невзрачным. Не хотелось Фиру думать, что он сбежал, поджав хвост, а хотелось сгладить как-то эту ситуацию. Спрятать гниль в душе, обернуть ее в яркий фантик, чтоб не видно было. Попытаться-таки товарищей вызвались, хоть каким-нибудь способом, иначе дефект сборки в образе совести с потрохами сожрет. Хотя бы попытаться!
И Фир начал строить планы, активно следуя за командирами. Настолько активно, насколько позволяли культяпки. Итак, первым делом от этих двоих отвязаться, и осмотреться как следует. Починиться по пути, найти бойцов свободных от власти Отдающих Команды и предпринять что-нибудь. Например, с того же арбалета можно крюк запустить в бойницу и назад забраться, вместе с подкреплением. Или через ворота рвануть, к лестницам внутренним. Или еще чего. Главное не бездействовать!
|
|
Дрожу всем телом. Сижу на бездыханном, не шевелящемся теле и на руки свои смотрю. Да ты убийца, Джо. У тебя руки по локоть в крови! И это не аллегория отнюдь, увы. Нет повести печальнее на свете, чем быть убийцей в героическом дуэте. Осуждаю себя за сделанное, но сделанного не воротишь. В каком-то неудержимом порыве ярости набросился, искромсал живого человека. Но ведь он угрожал. Он хотел убить… Девятого? Что за имя такое странное? Я убийством предотвратил другое убийство. Это может служить оправданием?
А кровь красива. Ее брызги разлетелись повсюду, окрасив унылое помещение яркими красками жизни. Она быстро теряет в цвете, меркнет, становится не такой яркой, как в первые мгновения. Печаль мной овладевает. Краски жизни так быстро угасают. Тыкаю пальцем в кровь, смотрю на него и быстрыми росчерками рисую кровью на полу Старую Шшасу, какой ее помню. Озерное чудище, на змея того синего похожее. Только у меня красный получился. Жаль, что кровь у тебя не синяя, человек.
- Прости, я не хотел, - потрепал его за плечо, стал вытирать руки о его одежду там, где не была испачкана в крови, - я больше не буду.
Я знаю, что говорю с тем, кто не слышит. Но вот захотелось поговорить. А свои желания надо удовлетворять, ведь так? Кто его знает, вдруг услышит сквозь пелену смерти.
- Привет, Девятый, - встаю и поворачиваюсь к нему, мило улыбаюсь, мое окровавленное лицо выражает зверское дружелюбие. – А я – Джо. У тебя ведь есть другое имя, правда? У всех есть имена. Девятый – это просто число.
Подхожу затем к нему и протягиваю навстречу все еще окровавленные руки. Обильно кровь уж не сочится по ним, но подтеки и пятна остались. Осматриваю внимательно, как именно сидит в нем кол, чтобы вынуть максимально нежно, приподнимая черного при помощи Макса и стаскивая на пол.
- Значит, тут есть ловушки, - констатирую, пока осматриваю.
За внешней веселостью мне хреново. Я убил человека. Я – убийца, как Симон. Разница лишь в том, что он Агату убил просто так. Чтобы рот заткнуть. Нет, не нравится мне убивать. Хотя кровь – она красивая, когда свежая. Яркая такая, красная.
|
-
Девятый тащит! :D
-
Веселый манекен :)
-
Да ты дефектный.
-
Улыбнуло)
|
|
|
-
Очень верная реакция =)
-
!
|
Огни свечей зажглись и разогнали мрак. Зрителем безмолвным, игрой актеров будто бы недовольным, застыл Джо у зеркала и был не в силах от него оторваться. От отражения своего испуганного, от воспоминаний нахлынувших. Воспоминания вообще были чем-то странным и необычным. Непривычным для манекена. Раньше вся память ограничивалась нужной ролью, было важно помнить каждую реплику, каждый жест, движение каждой мышцы на подвижном лице, которое отчасти напоминало маску, слепленную из пластилина будто и способную меняться в зависимости от отыгрываемых эмоций. Нет, это было не человеческое лицо, но очень похоже. Хотя Джо едва ли помнил другие человеческие лица, кроме лица Мастера… и зрителей, но те были далеко.
Он старался не обращать внимания на творимый другими кавардак. Пусть они швыряют стулья, делают пируэты в воздухе, взламывают шкаф, рвут простыни. Пусть делают что хотят, лишь бы его, Джо, сейчас не трогали. Это был для него момент истины. Он понял, что имела в виду Нонна, говоря о жизни. Нет, о Жизни с большой буквы. Жизнь – это существование вне сцены. Когда ты не играешь роль, а просто… просто существуешь. Ты – есть, и ты это осознаёшь, а не стоишь на постаменте безмолвной куклой, без мыслей, без чувств. Без Жизни. Это было такое поразительное открытие, что Джо не удержался от удивленного возгласа.
- О-го… - протянул он и зачем-то ладонью коснулся своего отражения. Гладкая поверхность зеркала тоже была живой. Она чувствовалась прохладой на ладони. Скользкой и ровной, хрупкой гладью зеркального стекла. Захотелось сложить пальцы в кулак и ударить по нему – чтобы ощутить боль, она должна быть, у живых должна быть боль. Увидеть разлетающиеся осколки. Услышать звон разбитого стекла. Но Джо сдержал порыв и развернулся. Пришла пора Жить.
- Я знаю, что случилось с нами, - почти торжественно объявил он, поочередно смотря на каждого, задерживаясь взглядом на каждом, ища отличия их друг от друга. Раньше они все казались на одно лицо. Безликими. Теперь каждый стал личностью, и Джо пытался увидеть их особенности. – Маг Тулекар сломал… - он запнулся, не зная, как назвать ту вещь, которую сломал маг, - сломал одну вещь. Она играла музыку для нас, мы слушали ее и оставались теми, кем мы были. Но она сломалась! Испортилась! И мы ожили, не слыша больше волшебной музыки. И вот вопрос: а что же мы такое изначально были, что без этой музыки вдруг взяли и ожили? Кем были мы у мастера Гарнеши? По своей ли воле для зрителей играли роли? Хотя… я помню, мне это нравилось, - смутился Джо.
На предложение открыть дверь при помощи шкафа Джо задумался, насколько это безопасно. Ведь их же закрыл здесь кто-то. И что, если их ждет судьба Агаты, если откроют те двери, что закрыты были? Однако, логика подсказала, что если бы за дверью кто-то был и охранял их, то уже давно пришел бы на производимый ими шум. Там никого нет – а значит, можно ломать.
- Я помогу! – Джо поглядел на прикрытую простыней Агату, вздохнул (или так ему показалось) и направился к шкафу. Нежно скользнул по Еве и Нонне взглядом, мимо проходя. Сколько восторженности в них. Женщины такие женщины, подумалось ему. Они… особенные. И от них трудно оторвать взгляд. Захотелось сделать им комплимент, но, как назло, никаких подходящих случаю фраз не вспоминалось. И все же… - Прекрасный выбор, дамы! – бодро сообщил он и поспешил отвернуться к шкафу, чтобы скрыть охватившую его странную эмоцию. Объяснения которой он пока не мог дать. Но, кажется, что-то знакомое. По сцене. Приятное волнение.
А надо бы меж тем костюм себе подобрать, и правда. Знать бы, что в Жизни надо одевать, а не для сцены…
|
-
Актрисы такие актрисы
-
И, как истинная женщина, Нонна включилась в поиск туфель, чулок, перчаток и сумочек.
Всегда есть в этих поисках что-то от священнодействий (%
-
детали - маленькие и яркие.
-
Хорошо.
-
=)
|
|
-
Добротный пост
-
а затем легко перемахивают через бутафорские перила бутафорского балкона, чтобы умчаться прочь на бутафорском коне.
вот за это давно хотел поставить, но плюсуй-машина заклинила. ретроспективно отплюсую теперь. что есть в этом "и умчаться прочь на бутафорском коне".
|
|
|
|
|
|
|
-
Поднял головы чужой осколок фарфоровый. Показал остальным. Тому, что под ноги бросился мне. Тому, что остановить словом пытался. Тем, что услышали. И тем, что остались в стороне
That's what I call - "Educational Technologies"! :р
|
Кивнул Сайто рейдеру коротко, но как-то значительно. Веско. Мол, “хорошо, передам”. Плечами чуть заметно повел. На готовящихся капитана Мафусаилова живьем зажарить мародеров ничего не выражающий взгляд бросил.
“Не вмешивайся. Это тебя не касается. Езжай дальше, ” – по-змеиному шипит внутренний голос, и нет бы прислушаться к нему, но только вот устал Йошимо. Устал смотреть безучастно, как Эдем, словно ненасытное чудовище, пожирает растерянных, потерявших память федератов. Как тех, кому чудом посчастливилось спастись с погибающего “Таурмана”, вяжут словно скот, казнят за грехи, которых они даже не помнят, или вот сжигают заживо ради развлечения. Он ничего не смог сделать, когда их “спеленали” после посадки, он пережидал, пока убивали Лоджера, Зилвези и прочих его сослуживцев, он был паинькой, пока синеглазки решали, кому из пленных жить, а кому умирать, и прятался, когда корпоративные чистильщики расстреливали Итана и остальных. Каждый раз вмешиваться было слишком опасно, и Сайто каждый раз поступал “разумно”. Никто ведь не любит играть против матожидания.
Но сейчас ситуация немного иная…кажется.
Импланты. Нейропорты. Уязвимость. Шанс! Не догадка, не предчувствие, не памяти обрывок, но знание. Абсолютное. Очевидное, как два солнца, ползущие через бледно-голубую чашу неба. Знает Йошимо, что кремний в головах мародеров при надлежащем усердии и оборудовании можно заставить работать против хозяев. Знает, что без снаряжения и оружия нормального в том Яоминске, что за горизонтом ждет, да и вообще где-угодно на Эдеме делать, скорее всего, нечего. И то, что Мафусаилов – это, возможно, последняя целая ниточка, способная связать его с его же прошлым тоже знает.
Мозг еще обдумывает все “за” и “против”, но что-то, что не может быть описано строгими формулами и расчетами уже приняло решение. И сын Ходзё Икенага это чувствует. Чувствует, как в нетерпении хлещет себя по бокам набитый на груди тигр, как угрожающе свивает кольца дракон, и даже мирные в принципе карпы злобно скалятся из-за стены водорослей. Осталось только вспомнить кое-что критически важное…
Похлопал Сайто старика по плечу несильно. Мол, “подожди чуток”. С сиденья старого слез неторопливо, потянулся слегка, будто мышцы затекшие желая размять, но так, чтобы запястье с номером главарю мародеров не показывать. Взгляд зрачков-сканеров встретил без угрозы, но и без подобострастия какого-то или страха. Спокойно смотрит на вожака бандитского. Как равный на равного. Как один зверь на другого.
В сторону поливаемого горючкой офицера головой кивнул чуть заметно:
- А этот провинился чем, или просто развлекаетесь?
-
10/10
-
про карпов понравилось)
-
самурай.
-
Удачки.
|
|
-
Интересный ход)
-
Замечательно!
-
+
|
Она впитала эту информацию, словно она была частью ее. Собственно, она и была частью Агаты, поскольку... поскольку Агата знала об этом. Когда-то. Забыла, может. Или не забыла. Отодвинула в дальний угол и оставила там до поры до времени.
И голос. Это не ее голос. Это как суррогатный кофе. То есть не кофе вообще. И Агата вдруг почувствовала, что она должна обрести свой голос. Тот, что ... ей почудилось... она смотрит куда-то в темноту, в живой мрак, скрывающий сотни лиц, молодых и старых, мужских и женских. И глаза... к ней прикованы взгляды, цепкие, как нити невидимой паутины, и оттого желанные и вожделенные нити. Нити, дарующие жизнь и мучение, тысячекратно пережитую боль и тысячекратно испытанное безумное наслаждение, когда ты паришь над тьмой, скрывающей лица, ты властвуешь над чувствами и думами, над вожделениями и сомнениями и голос твой заставляет их забыть обо всем, о скрипящей сцене, о прожекторах, о занавесе, и о неудобном кресле, ибо голос рождает новые миры и скрывает старые в пыльной тьме кулис.
Она прокашлялась. И голос в ее гортани родился заново, обретая силу и звук, обретая звучание, глубину и мощь. Несбывшиеся надежды, горечь, отчаяние... разве не это же владело самой Агатой нынче?
Он сжал мне кисть и отступил на шаг,
Руки не разжимая, а другую
Поднес к глазам и стал из-под нее
Рассматривать меня, как рисовальщик.
Он долго изучал меня в упор,
Тряхнул рукою, трижды поклонился
И так вздохнул из глубины души,
Как будто бы он испустил пред смертью
Последний вздох. А несколько спустя
Разжал ладонь, освободил мне руку
И прочь пошел, смотря через плечо.
Он шел, не глядя пред собой, и вышел,
Назад оглядываясь, через дверь,
Глаза все время на меня уставив.
|
|
|
-
Очень хороший ракурс, один из самых удачных.
-
Убедительно играешь роль.
-
Хорошему модулю - достойные посты. Молодец
-
Хорошо
|
|
|
|
|
-
Классные зарисовки мира
-
-
+
|
|
|
|
Провела пальцами по заляпанной поверхности перед глазами — и только развозюкала красноту. Маленько пошевелилась. Не очень понятно, где низ и верх. А, нет. Понятно. Это просто сама Пуля неправильно расположена.
Тяжело, неуклюже поворочалась и всё-таки исхитрилась принять более-менее внятную позу, чтоб голова выше ног была. Тут же изнутри к горлу покатился липкий ком. Время метать фарш?.. Стокс поторопилась дёрнуть вверх грязное забрало: не хватало ещё и изнутри его себе ухряпать. Замерла, приготовившись сделать «буэ».
Нет, вроде, попустило. Сплюнула горковатую слюну под ноги и поморщилась: везде больно. Башка раскалывается. Только благодаря шлему не лопнула, по ходу. Грудью правой пизданулась — надо же было так неудачно...
Пуля подняла голову, окидывая взглядом салон, и как-то мысли о собственном «невезении» сразу ушли на задний план. Даже болеть почти перестало.
Она бы, наверное, долго так стояла: отказываясь верить своим глазам, мысленно уговаривая кого-то там, чтобы это всё оказалось очередным кошмаром, — если бы не хомячий голос, чудом пробившийся сквозь ревущий музон. Скорее догадавшись о содержании, чем услышав, Пуля кивнула, закинула карабин на плечо и уже более осознанно огляделась вокруг.
Холодильник с Мельником выносят решётку — это хорошо. Долгое сидение в горящем автобусе, даже если тот не набит трупами и полутрупами, может здоровью сильно навредить. Длинная тётка овдовело копошится рядом с мужниным телом. Эта в шоке, сама не сдвинется. Стокс решительно протопала заднюю часть салона, ухватила женщину за локоть, прокричала в самое ухо, давясь тошнотиками:
— Оставляй! Уходить надо, — подумала секунду. Нет, так может наоборот сработать. Хапнула тоже, не глядя, пару каких-то шмоток, помогла запихать в сумку, всучила её тётке в руки, чтоб крепко держала. Снова в ухо, погромче, чтоб дошло: — Потом остальное заберём, попозже!
И — мягко, но уверенно развернула, подтолкнула поближе к мужикам, организовывающим аварийный выход.
Дальше, мимо женщины в комбинезоне, с пугающим пониманием: «Не жилец»... Бля. Вот он Цезарь. Ещё хуже. Как только дышит?
Стокс, совсем потерявшись, замерла перед Торрадо — ни с этой хуйни, которая проткнула, снять его, ни... ребёнка забрать из обожжёных рук. Жалела, что вообще оказалась рядом. Хотела закопаться куда-нибудь подальше, чтобы не видеть, а ещё лучше — забыть, что видела.
— Пиздец! Что с ним делать-то??? А? — обращаясь непонятно к кому, проорала через плечо. Никто, наверное, и не услышал, но Пуле уже не до того. Вот теперь она, кажись, точно блевать будет.
|
Покрутилась с боку на бок, зарываясь в тёплые, чуть влажные листья поглубже. Ухватила сонной ленивой рукой за краешек тонкое покрывало забытья, завернулась в него плотно-плотно, отгораживаясь от джунглей. Сказала себе: не думай ни о чём, Эну. Сказала себе: не слушай шорохов вокруг, это трава и вода. Сказала: закрой глаза, Эну.
...сказала: беги, огибая камни, беги вниз, впадай в ручей, сливайся с быстрой водой, лови журчащий ритм, подхватывай движения искрящегося на солнце танца, несись неутомимым радостным потоком, назад в джунгли, разматывая и размывая цепочку своих босых следов.
Танцуй. Стань воином посреди поляны. Стань его сильным храбрым сердцем, не знающим ран, бьющимся громко и ровно. Стань его взглядом, прямым и спокойным, что всегда был устремлён на врага и никогда — в землю под ногами.
Танцуй. Будь молодой красавицей, с гибким и стройным телом. Будь каплями лукрума, что переливаясь под солнцем, катятся с гладких округлых плеч. Будь её голосом, который, унимая боль и страх, дарит вместо них надежду.
Танцуй, Эну. Сделайся ящером, большим и страшным, что пробирается через заросли. Его зоркими глазами, высматривающими добычу, и острыми когтями, желающими её разорвать. И тоскливым одиночеством его, таким же огромным и неподъёмным, как он сам.
Танцуй, не останавливайся. Обернись хвастливым мозом, насмехающимся над своей скорой погибелью. А теперь — тяжёлым топором, готовым вот-вот опуститься на глупую голову. А теперь — хрустким ударом, что расколет её пополам.
Танцуй, Эну. Ты больше ничего не умеешь. Но так, как танцуешь ты, не умеет никто. Ты видишь — довольно племя, что, сидя вкруг костра, наблюдает за танцем. Одобрение читается в лицах, огненными отблесками прячется в мудрых глазах... Приглядись — это не буны. Плотная белая шерсть на могучих телах. Длинные руки с мозолистыми ладонями. Кивают тебе обезьяны — видишь каждую сквозь холодную рябь водной поверхности. Глядят из глубины лесного Источника.
Киваешь им в ответ... и начинаешь новый круг. И за ним — ещё один. Танцуй, маленькая Эну.
Только не просыпайся.
|
|
|
|
Может ли картина кровавой и бессмысленно жестокой бойни быть внове для взрослого мужчины, буквально взращенного на C.S.I. и прочей продукции канала FOX? В большинстве случаев именно такую - за теми или иными деталями - картину рисуют перед зрителями полки гримеров, стилистов, визажистов и прочих, ответственных за декорации и грим.
- Папа! Папа! - тепло. Радостно. Весело. Воспоминание всплыло из таких глубин памяти, о которых Алрой и не подозревал. Когда это было? В четыре? Пять? Шесть лет? Он не помнил. Отец шагал рядом. Лица его рассмотреть не получалось, да и не хотелось заострять внимание на таких мелочах. Они собирались запускать воздушного змея! Этого дня Алрой ждал без малого две недели - пока у отца появится свободный уикенд, пока старый бьюик довезет их до парка, пока... Ух! Аж дыхание перехватывает. Скорей бы, скорей!
Кто-то окликает отца и он оборачивается. Сердце Алроя готово разорваться от нетерпения. Ну сколько можно, папа, папа, оставь ты все это, бежим скорее! Туда! Вон туда, к залитым солнцем лужайкам, к ветру, к лету!.. Но нет, остановился отец, потрепав его по голове. Пробормотал что-то вроде "сейчас, это всего на минуту. На, распакуй пока что обертку." Заполучив заветный пакет, Алрой уселся тут же, на траву прямо. Принялся увлеченно копаться. Долетали обрывки фраз, но для занятого долгожданным чудом детского сердца как мало они значили...
Кажется, второй хотел, чтобы отец что-то сделал. А тот объяснял, что больше этим не занимается. Или что больше над этим не работает. Какая разница? Второй настаивал. Но отец ответил ему довольно резко. И тот отстал.
Отец подошел к Алрою, присел на корточки рядом. Взгляд его был в спину уходящему направлен.
- Знаешь, Ал, - как-то задумчиво произнес он, прежде чем самому змеем заняться. - В жизни ты должен сделать лишь одну вещь, понимаешь? Для меня. Занимайся тем, что тебе нравится. Понял меня? Только тем, что тебе нравится...
Наверное, отец говорил что-то еще. Но запомнились на всю жизнь только эти слова.
- Мистер Вуд, я хочу напомнить вам, где вы находитесь. На данный момент ваше участие в беседе меня, мягко говоря, не впечатляет. Поверьте, прокурора с присяжными впечатлит не больше, - детектив умолк. - Женщина, о которой вы упоминали. Кто она? Что за дом? Где находится?
|
Танк. Проверил тебя привратник, со свойственным уркатам проворством жалом прибора изгибы тела очертив. Похрустывание тревожное датчиков. Тут, там. Ощупал сноровисто, но рамки дозволенного не переступая, рукава и штанины. Кивнул утвердительно, шею-хлыст буквой "С" на миг согнув. Клацнул-скрежетнул зубчиками пасти. И ты понял вдруг, что это – не просто скрежет. В строго определенной последовательности крючочки клыков друг за друга цепляются, смыслом наполняя шелест эмали об эмаль. Плотность информационного потока значительно выше, чем в вербальных способах коммуникации людей, но суть понять – не проблема. "Машина-более-чем-жив-в-ноге-право-верх-созидатель-пламени-панцирем-тело-укрыто-вуаль-скрывает-суть-опасен-крайне-братьям-сообщить-потребность-есть-матери-донести-смысл". Пригласительный жест одной из лап. Мол, можете проходить. Даже оружие сдать не потребовал. Сторожка. Захлопнулась дверь массивная. Вжалась в пазы наглухо. Скрежет стальных брусков-засовов. Автоматика. Прошлись вдоль по коридору, стальными листами обшитому. Вмятины от пуль, осколками оставленные выщерблины. Штурмовали фабрику уже, судя по всему, когда-то. И дальше захвата КПП дело не зашло. Люки укрепленных дверей. Слева "ПРОВЕРКА", справа "АДМИНИСТРАТОР". Лестницы винт бетонной, вниз. Жестянка таблички, на косяке: "ЖЕЛТЫЙ СЕКТОР". Спуск, в двадцать шесть ступеней. Перекрытый сталью заслонок перекресток четырех тоннелей. "ЗОНА-1", "ЗОНА-2", "ЗОНА-3" и "ПРОМЫШЛЕННЫЙ СЕКТОР". У каждого рукава – по охраннику. "Пауки", всюду они. Бронежилеты, анатомически под тела вспухшие перешитые. Карабины, пара автоматических дробовиков, пулемет дисковый у одного. Гнездо. Это их гнездо. Достаточно одной набитой яйцами особи на планету попасть, чтоб через пять-семь стандартных лет образовался такой, вот, улей. Это "братья" еще, проверяющим нащелканное. "Мать". Обычно "Родичи". "Братья" – из одной кладки. Точно. Из любого федерального Мира их бы уже депортировали давно, в лучшем случае. А тут пограничье, ничейные земли. Вот и пустили корни. Переговариваются охранники между собой. Скрипят. Первый: "Гигант-солдат-Терры-посланник-вероятно-помощи-ищет-печалит-брата-здесь-гиганта-солдата-Терры-пребывание-крайне". Второй - первому: "Нет-печаль-следует-брату-оставить-доброта-суть-гигант-солдат-Терры-плохого-не-сделал-семье-ничего-добры-должны-быть-братья". Третий - всем: "Убийцы-народа-укрытого-паутиной-вечности-он-вестник-их-гигант-солдат-Терры". Второй – первому и третьему: "Печалит-брата-зло-смысла-доброта-основа-жизнь-в-гармонии-солдаты-Терры-слушают-матерей-своих-голоса-как-мы-слушаем-матери-своей-голос-нет-вины-нет-зла-мы-едины". Первый – второму и третьему: "Истина-братьям-зло-оставить-следует-добрый-гигант-солдат-Терры-будем-считать-что-добр-он-мать-рассудит-мы-добры". Третий - второму: "Брат-брата-слышит-не-будем-злом-наполнять-суть-первой-встречи-гигант-солдат-Терры-добр-слушает-матерей-своих-голоса-даже-если-они-говорят-обрезать-паутину-в-небо-братьев-он-добр-голос-матерей-важен-зло-обрезать-паутину-с-небес-братьев-без-голосов-матерей". Второй – третьему: "Радость-брат-испытывает-брат-услышал-брата-братья-добры-гигант-солдат-Терры-воины-Эдема-человечество-нам-не-враг-всем-найдется-место-в-великом-коконе-жизни-братьев-мать-мудра-она-учит-братьев-доброте". Сопровождающий в беседу вмешался: "Матери-воля-известна-брату-увидеть-гиганта-солдата-Терры-желает-она-мать-зла-детям-не-желает-мать-мудра-братья-мудры". Второй – всем: "Мать-мудра-братья-мудры". Все, хором: "Мать-плетет-сеть-жизней-наших". Умолкли. "ЗОНА-3" – вверх плита. А за ней – кабина лифта просторная. Сели, с провожатым. Снова вниз. Дисплей этажный. "-8". Не могли сами "уркеты" такое построить, никак. Какой-то военно-промышленный комплекс, причем – федеральный, явно. Судя по всему, когда-то у кого-то на Эдем были большие планы, которые, впрочем, если брать в расчет то, что ты успел увидеть за эти пару дней, так и не были реализованы адекватно. Гул подъемника. Мелодичная трель. Створки – в стороны. Вышли. Коридоры. Сначала налево. Потом прямо. Снова лифт. Этаж вверх. Коридор. И всюду – молчаливые взгляды "пауков"-рабочих, в комбинезоны песочно-желтые затянутых. Таскают коробки какие-то, возят тележки. Трещит сварка. Остро пахнет железом горелым. Новый спуск. Еще охрана. Двое. Крупные твари, с тебя ростом. В полтора раза, минимум, массивней тех, что до того тут видел. Брони пластины металлокерамические, лапы-спицы стальные, похожие на булавы шипованные набалдашники шлемы с окошками армированными смотровых иллюминаторов, на боках – штыри стилетов, до состояния иглы швейной ближе к жалу сужающихся. Слева четыре, справа четыре. И за спиной – термовинтовки, массивные фены с прикладами чем-то напоминающие. Стража Королевы. Где-то рядом она, значит. Чувствуешь. Кивнули тебе монстры в доспехах, синхронно. Клац. "Матери-стража-брата-смотрителя-врат-и-гиганта-солдата-Терры-приветствует". Новый коридор. Замершие под потолком колпаки сложенных скорострельных турелей. Еще пара "рыцарей". Ворота. Клинья-росчерки краски черной. Родной язык их. "М-А-Т-Е-Р-И-Ч-Е-Р-Т-О-Г-И-С-П-Л-Е-Т-А-Ю-Т-С-Я-Н-И-Т-И-С-У-Д-Е-Б-Н-А-Ш-И-Х-З-Д-Е-С-Ь". Протянул дыхательной маски намордник тебе привратник. Шлюз, меж двух щитов армированных зажатый. Пара струи тугие, из похожего на решето потолка. Окатило им, с ног до головы. Сладковатый запах прелых яблок. Чувствуешь, что меняется атмосфера вокруг. Можешь дышать и в ней, а маску цеплять или нет – дело эстетики, скорей. Секунда-другая. Скрежет чуть слышный. Открылся заслон, в просторный зал тебя впуская. Зал. В стороны десяток метров, вверх – все пять. Площадка чистая, у входа. Остальное - затянуто кружевом из толстых канатов желтоватой паутины, напрочь. Тонкими нитями увито. Замысловатая композиция. И в центре ее – она. Королева. Распята в переплетениях протянувшихся от стены к стене эластичных жгутов. Брюха гигантского, под потолок, пузырь полупрозрачный, в недрах которого копошатся тени чего-то мелкого и многоногого. Светится изнутри еще, сиянием мягким всё вокруг заливает. Веером разложенные бревна лап, из воронки которыми тянется в недра помещения труба пульсирующая яйцеклада, на ремнях широких покоящегося. Тончайшие лески сигнальных нитей, что в провалы вентиляционных шахт тянутся. Пучками намотаны на кончики напоминающих лезвия кос когтепальцев пары разведенных в стороны руконог. Качнула головой, габаритами с автомобилем легковым сравнимой, в знак приветствия. Отражение твое, в сотнях лунок глаз гигантских многократно повторенное. Вздохнула чуть слышно, ближайшую к выходу пару лап перед собой замком сложила. Похрустывающее эхо на удивление мягкого и, вне всяких сомнений, женского голоса: - Проходи, Исайя. Ты здесь – желанный гость. И, пожалуйста, не удивляйся тому, что был приглашен не в офис господина Тонга, а сюда. Послушай и услышь. Моей семье был нужен Мир, и Эдем стал им. Моей семье был нужен Дом, и Яоминск стал им. Моей семье не был нужен Хозяин, но Тонг стал им. Маленькая месть, воспоминания о которой соткутся в прекрасный узор на полотне моей памяти. Им я буду любоваться в короткие часы покоя предрассветного, так будет… (чавкнула-рыкнула, оглоблю шеи морщинистой кольцом свернув) Твоего человека убила Сун Тао. Младшая дочь достопочтенного Мина Тао, что лучшим другом главе "Красных Тигров", господину Тонгу, приходится. Убила на спор, желая опробовать свою новую игрушку. Ты найдешь ее в питейном заведении "Солёный пёс", что расположено в районе под названием Глотка. Но – будь осторожен, ведь она сама, ее товарищи, слуги ее отца и люди друзей ее отца, все они могут удивить даже тебя… (шевельнула хвостом-яйцекладом, укладывая поудобней его) Я говорю это и не требую ничего взамен. Ни услуг. Ни золота. Просто обрежь ее паутину-в-небо, Майор
-
Интересно. Понравилось.
-
Обрежь паутину в небо!
Она просто супер, Мать, сплетающая сеть жизней.
-
у-у
-
Приятно ставить заслуженные плюсы за по-настоящему классные посты.
-
Тучибо-Брат-Верит-В-То-Что-Пишет-Брат-Радость-Брат-Истытывает
-
Пауки – красавцы.
-
CMON!!!!!!!
-
Еще одна страница в историю Нового Эдема.
-
Сюжет идет. Хорошо. Да и инфонаполненность поста мелочами, "крючками-для-взгляда" радует, как всегда.
-
Твои картины завораживают.
Вот так с утра прочел и как-то даже не сразу вспомнил, что сегодня делать планировал)
-
Мир. Такой разный...
|
-
"Tuchibo - давать самое лучшее..." ~(c) самый трогательный пост "Вандала" на мой взгляд
-
ссылкаОфишл саундтрек для этого поста.
-
На глагну. Оно того стоит
-
Точно.
-
-
Я ставлю плюс за этот пост не только потому что он очень хороший. Некоторые посты твои мне нравятся больше. Но этот пост значительно лучше тех которые имеют больше признания. Почему-то.
-
Впечатлило...
-
Zik'у стоило зарегистрироваться на форуме, податься в этот модуль и выносить всем мозг при создании персонажа для того, чтоб он, персонаж, смог сыграть эту роль здесь и сейчас. Этот эпизод стоил всего
-
Это плюс
-
Сильно.
-
Великолепно.
-
И комментировать нечего. Не знаю. Но внушает, как обычно.
-
Преступление и наказание - в одном посте. Федор Михайлович досТучибо.
-
+
-
Наверное, плюсовать этот пост уже мейнстрим, но я не могу удержаться.)
Старый добрый хардкорный тучибостайл.
-
бешено нравица, Тучик. Крутой.
-
-
Мощь
-
цепляет.
-
Отлично
-
Блиин, не знаю к чему этот пост, но цепляет, даже без привязки к ситуации.
-
отличная эмоциональная раскачка, просто блеск!
-
Пронзительный пост, ничего не скажешь
-
Да.
-
Больно - всегда больно.
-
Прусь.
-
+
-
Отлично. Надеюсь рано или поздно, и лучше рано, мы все увидим книгу от Тучибо.
-
О-ло-ло, чисто шоб Саммер не стал игроком с Самым Лучшим Постом)
-
Топчик
-
Я давно хотел тебе его прислать. И вот из-за этого поста нашел. ссылка
|
|
|
|
Котёнок. Пожала плечами собеседница твоя: - Почему – дебил-то сразу, а? У меня, вот, папа – космодесантник. И брат старший. Получается, я тоже дебил, как минимум – наполовину. А то, и на две третьих. На три четверти, ага… (с первым носком разобралась) А миды – да, пидоры. Факт. Мы как-то на границе были, ну, там рейс пересекал территории их… (снова челку поворошила) Пыль ебучая… Кх… Короче. Ну, они, конечно, вежливые все такие, но чувствуется, что мы для них, типа, обезьяны все. Варвары. Как бы... Вот так... Я, ну, веришь, я не помню - говорила тебе или нет, как зовут меня. Мелисса. Мэл. Как удобней тебе, короче... (качнула головой) Пиздос. Такого - еще не было. Ни имен, ничего. Тупо трах. Спонтанно-загадочно. Я со всеми встречалась, как бы. Ну, как бы - до. Там бывало, конечно, знаешь, колледж, все дела. Как бы, ну. Блять... Современные отношения, хуле. Бомбы рвутся, а двое, это... Любовь строят. Блять, хуита уже пошла. А говоришь еще, что ты - херню говоришь. Меня послушай сначала, ага. Забей на мидов... (второй носок натянула, зашнуровала всё) Зато мы с тобой - реальные пацаны, чувак (улыбнулась) Йоу, мужик, нормально всё... (с земли поднялась. Приобняла тебя сзади, подбородком в плечо правое ткнувшись. Любит, по ходу дела, подбородком тыкаться. То плечо, то рука. Точно) Ну, серьезно. Из меня фиговый утешитель, мне хочется плакать, пить и домой - одновременно, но я ж держусь. Мы справимся. Реально. Да? (вместо подбородка - лбом прижалась) Что дальше делать думаешь?
-
+
-
Она милая. Круто когда такие люди есть. Плохо когда их нет.
-
Приобняла тебя сзади, подбородком в плечо правое ткнувшись. Любит, по ходу дела, подбородком тыкаться. То плечо, то рука.
Мимими такая
|
|
Василевский. Каждому. Молчит Томас. Даже дольше, чем нормы приличия того требуют. Стоит, локоть в массивный косяк наружных врат уперев. Смотрит в бурю. И молчит. Вопрос, судя по всему, в никуда: - Интересно, и долго оно это будет?.. (руку вперед вытянув, ладонь лодочкой сложил. Миг – полная песка. Рассмотрел его задумчиво, большим пальцем вороша) Смотрите, забавно как… (снова руку протянул навстречу урагану) У ветра этого нет направления. Такое чувство, будто потоков хренова туча просто сталкиваются вместе, переплетаются, заплетаются, свиваются, увиваются. Такое… (ссыпал пыль на землю) А в шахту – не задувает… (в третий раз границу невидимую кистью пересек) Видите? Черта. За нее не дует, вообще никак. Нарушение фундаментальных физических законов, нет? Газы. Ветра дуют как им хочется и куда хочется. Я, конечно, понял бы, если б тут всякие генераторы полей хитрых стояли, так нет же – пустыня долбанная. Ни хрена нет – ни воды, ни людей. А черта – есть… (выдохнул шумно, ноздри прочищая. К вам повернулся) Короче. Насколько я понял, и ты, Никит, и ты (глянул на Ривас) – без имплантов. И смысла вас тянуть в темноту ту – не вижу. В канализации зверье, в правительстве ворье и Мидмирская Империя – три самых страшных проблемы Федерации, не слыхали? Насчет мидов и жуликов я не уверен, а, вот, хрень всякая там, наверняка, водится. Смысл какой вами рисковать, если я – бронированный и со светильником в башке? Смысла нет. Короче – ждите. Если в течение часа не вернусь - искать не ходите, дождитесь окончания бури и выбирайтесь к людям. С планеты вылезайте, корпы ее наверняка хлопнут, если меня не найдут. Как выкарабкаетесь – ни с кем не связывайтесь. Почти всех можно купить, а за неподкупными можно следить. Просто наберите "ноль-ноль-пять", с любого терминала. Выберите раздел "Бытовые услуги", нажмите "звездочку". Скажите, что вам нужна прачечная "Красная Крепость", отделение на "Форзанге-Три". Потом спросите "Сантехника", скажите, что вы от "Курьера" и вам нужен "Смокинг в стиле "Затмения"". Расскажете им всё, от и до. Вам помогут. Ладно, короче… Час
|
|
|
|
|
Вопрос Вилларсона внезапно заставил Стокс всерьёз задуматься. Она села прямо, нахмурилась, хмыкнула, подумала ещё...
— Да я как-то ваще не уверена, что таким, эм... глюкам доверять надо. С хера ли, как бы, да? — повернулась к Хомяку, сама себе ответила: — Само собой.
Наклонилась ближе и, лихорадочно блестя глазами, шёпотом затараторила:
— Правда вот, у меня и в обратом никакой уверенности нет, понимаешь...те? Не, ну я, допустим, сейчас забью. Подышу, посижу — забью как-то. А потом что? Не, ну вот на минутку представить, да — а потом узнать, что по Нью-Грему правда ёбнуло. И... бля, я не могу, меня аж передёргивает... И порадоваться, что вовремя свалили? Товарищ сержант, — Пуля придвинулась ещё, заглядывая Вилларсону в глаза, разволновалась заметно, разве только руками не начала размахивать, — Там же вычистили всех! Все-ех!!! Мирное, блядь, население. Вот... в момент полгорода в пыль укатали!..
Так. Стоп. Пуля отстранилась и перевела дух. Чем колотиться, как истеричка, проще взять и рассказать по порядку всё (...как было? ...как будет?), как ей привиделось-приснилось.
Она рассказывала, не упуская подробностей. Вспоминать специально не приходилось — даже наоборот, Пуля успела мысленно выматерить от души отменную свою зрительную память. Полезные качества. Не всегда оказываются такими уж полезными.
Закончив и оставив сержанта переваривать, она опять откинулась на сиденье и медленно расцепила пальцы, которые, оказывается, всё это время крепко, до белых костяшек, стискивали ствол зажатого стоймя меж коленями карабина. И как долго теперь у неё перед глазами будет стоять: яркое пятно на пыльно-сером фоне? Самое страшное из всего, что она видела до сих пор — уверена, несмотря на так и не залатанные зияющие амнезийные прорехи в полотне собственных воспоминаний.
А вообще, случались у неё раньше такие сны? А сбывались?.. Мало ли. Вдруг.
-
— Да я как-то ваще не уверена, что таким, эм... глюкам доверять надо. С хера ли, как бы, да? — повернулась к Хомяку, сама себе ответила: — Само собой.
Наклонилась ближе и, лихорадочно блестя глазами, шёпотом затараторила:
— Правда вот, у меня и в обратом никакой уверенности нет, понимаешь...те?
Живо написано:) Супер!
-
Да ты же Р2К!
|
|
|
|
|
|
-
+
-
ааа)) какая влюбленность))
-
Это прекрасно.
-
^___^
Здорово!
-
живые эмоции))
-
=^-^=
-
Кайфово))
-
Обострение воровской натуры =)
-
Замечательно).
-
целая история)
-
а унесет ли? )
-
Жесток
-
Не могу не плюсануть, даже просто проходя мимо)
-
офигеть)
-
Сава, жжошь же.
-
Ох, лол)
-
:D
-
отменно
-
<3
-
Да...
-
обалденно!
-
Лол. Смеялся пару минут=)
-
Тру полурослик. Как бы это сказать... колоритный герой, да. =)
И рисуешь ты круто.
-
Эмоциональненько XD
-
+25
-
Забавный персонаж!) И прорисовка супер)
|
Был ли на самом деле этот Остров, спрашивает себя Ри, глядя на оставленную позади морскую гладь? Был, вне сомнений. И хоть Рауро его уже не видит, он знает – где-то там, посреди вод бесконечного океана раскинулся этот проклятый богами клочок земли. Лукрум исцелили тело проклятого, но есть раны которые даже священные слезы Уммы не в состоянии излечить. Они находятся глубоко, даже представить сложно насколько глубоко. И от таких ран избавляет только время – самый лучший целитель в этом мире.
– Что будет дальше, Мхэй? – спрашивает Рауро, гребя веслами. Они разбивают гладкую воду на тысячи изумрудных капель, унося их лодку все дальше и дальше от Острова, которого нет.
– Куда мы сейчас?
Беды позади, а впереди – будущее. Солнце нового дня им благоволит, встречая отважных путников своими золотистыми лучами. Плещется за бортом лукрум, дует ветер.
– Я не знаю, куда хотел бы пойти, – сказал Ри, смахнув со лба капли пота, – а ты? Есть ли у тебя место которое ты можешь назвать домом...?
У проклятого такого не было, он изгой. Шаманы родного племени отвергли его, а от белых людей он сам ушел. Некуда Ри идти. Вернее... нет, перед ним открылся весь мир! Он не проклятый, он – свободный! Его ничего не держит, ни Мозы, ни белые.
Посмотри на этот океан, Рауро, он не имеет границ, как и ты…
Проклятье дало ему того, чего раньше у мужчины никогда не было. Выбор. Может Остров – это то, что должно было открыть ему глаза на вещи? Сказать ему что проклятье – чушь, не больше, а сам он глупец, верящий каждому слову?... Ри махнул рукой. Остров остался позади.
– Ты единственный мой товарищ, Мхэй. Сначала я сомневался... все думал, не врешь ли ты мне чтобы затащить в ловушку... Но я ошибался. Ты всегда был честным, всегда выполнял обещание, – Рауро усмехнулся, – но... я не так долго тебя знаю. Сколько, день? Меньше?...
Рауро замолчал, продолжая грести. Он задумался, что именно хотел сказать странному белолицему.
– Я наконец-то понял, что мое проклятье – дар. Глупые шаманы, вместо того чтобы проклясть они лишили меня всего и сделали свободным... Мне некуда идти, Мхэй, у меня ничего нет. Поэтому я пойду с тобой. Продолжим путь вместе, старина, как его и начали!...
Ри поднял голову, прищурено посмотрев на небо. Редкие пушистые облака гнал слабый ветер. Острова нет, но привкус его остался. Неоднозначный, странный осадок. Он вел Ри вперед, в ясное и теплое утро. На лодке, с которой говорил Мхэй. Рауро греб, а колдун говорил, и впереди был новый день. Будущее, с большой буквы, которое несет за собой великие перемены.
-
Люблю я хэппи энды:-)
-
Отличный пост
|
|
Много шагов, много разговоров, утомляет все это. Такое ощущение будто весь мир обошел на своих двоих. Такая тяжесть на плечи накатила. Ох, а как же подло усталость насвистывает колыбельную!... Соблазняет, обещает спокойствие, долгожданный отдых, мир… но Ри идет, зная что ничего этого не будет. Не тут, не на этом острове. Не с ним. Не будет мира если он уснет тут, выпустив из рук ту единственную спасительную соломинку из-за которой он уже столько часов бредет куда-то вперед. Как бы тяжело ни было, как бы глупо все это ни казалось но надо идти. Он может ныть сколько угодно, тосковать по мрачному склепу где он якобы мог поспать, жаловаться что натер жгучие мозоли но надо следовать за Мхэем. Так он решил. А белолицый человек все вещает, рассказывает Ри о вещах, которых проклятый не понимал да и вряд ли поймет когда-нибудь. О магах, о мирах искусственных, о себе… Об оковах человеческого тела.
Голос Мхэя странным образом не дает уснуть. Слушая его, Рауро немного забывал об усталости в ногах, о том, как хочет спать и есть. Слова странного колдуна, живущего ныне в чужом теле удивительно отрезвляли. И хоть Рауро уже давно потерял нить повествования, уже давно совершенно не понимал о чем толкует Мхэй, он все же внимательно продолжал слушать. Пару раз он думал что пришел его час и он вот-вот свалится на бок, но чьи-то руки всегда хватали его и тормошили. Это снова Мхэй – некому ведь больше.
Тихим путь вышел. Только топанье ног и слышно. Длинное и спокойное путешествие, будто ты плывешь в лодке по большой, полноводной реке, чья лазурная поверхность гладка как стекло. Над тобой зеленым каскадом нависают пышные кроны тропических деревьев, змеями вьются тугие лианы… а ты гребешь вот уже сколько миль без передышки. И не прикоснутся к прохладной воде за бортом, не окунуть в нее усталое, грязное от пота лицо. Не омыть в ней свое уставшее тело… Такое это путешествие. Тихое, но жестокое. Тебе остается только одно – идти дальше, уповая на судьбу. Повернуть назад ты уже не сможешь, как и остановится. И когда ты смотришь на далекий, далекий горизонт впереди без конца и края, ты понимаешь что обречен. Тебе никогда не дойти, никогда не доплыть, никогда не передохнуть. Все что в тебе остается это шаги. Бессмысленные, будто пиявки они высасывают из тебя все твои соки, всю твою радость, веселье, жизнь. Сотни, тысячи, миллионы шагов-паразитов. И ты идешь по дороге, считая их. Ощущаешь, как они больно впиваются тебе в грудь…
Ри отогнал назойливое марево. Исчезла злосчастная река и лодка. Вернулась дорога, неровная, корявая, испещренная мелкой травой и закрытая ветками-стражниками… нет, она тоже исчезла! И Мхэй молчит, не слышно его доброго голоса. Зато песок белый как снег в глаза тут же бросился. Шум моря в уши заполз, будто крабик маленький. Подними глаза, Проклятый…
– Мхэй? – хрипло позвал Рауро, отрывая взгляд от земли и осматриваясь. Лицо его было уныло и бесцветно и чем-то отдаленно напоминало сплюснутую медузу. – Мы… дошли?...
|
|
|
|
|
|
|
Воткнувшись зубами в кусок мясного сублимата, Стокс сразу обрела озабоченно-сосредоточенный вид. Тут теперь нужно было делать два дела одновременно: во-первых, насыщаться, а во-вторых, стараться получить что-то типа удовольствия. Чанная говнядина — штука такая... своеобразная. Не столько еда, сколько — корм. Надо заметить, мысли эти умудрялись посещать Пулю даже в такой момент: когда желудок, по ощущениям, уже давно предавался звенящей грусти и демонстративно съёживался в крохотный комок, дабы всячески подчеркнуть собственную пустоту. То есть, голодай - не голодай, а некую брезгливую нелюбовь к искусственно выращенной мясной массе преодолеть до конца оставалось довольно сложно. Приходилось ухищряться на ходу — например, представлять себе, будто этот вот конкретный кусок когда-то являлся фрагментом чего-то, что топало на собственных настоящих копытах и бодалось собственными натуральными рожками. Сопровождая процесс пережёвывания мантрами, вроде: «Ну Ань, ты же — одарённая творчески личность, у тебя фантазия, вся хуйня...», и глотками тёплой водички, кое-как протолкнула в себя остатки воображаемой зверушки. Чувство сытости и какой-никакой запас калорий были всё же куда приоритетнее гурманских радостей.
Пуля, набившая своё тощее брюхо, слегка расползлась по сиденью, лениво поглядывая то наружу, в окно, то на входящих, когда автобус останавливался подобрать пассажиров. Уже на второй остановке она подобралась, села прямее, нахмурилась — рассматривала исподлобья шрамы на лице вошедшей женщины в комбезе. «Федералер», да... На плече под одеждой как будто сам собой вспыхнул горячим и зазудел красный треугольник. То ли от стыда — желая быть содранным, счёсанным прямо с лоскутом кожи, то ли наоборот — странным таким образом пытаясь успокоить, внушить, что может спасти от подобного... Если придёт нужда спасаться, откуда эта Р. Каррераз спаслась. Ладно, в общем-то, хорош говно всякое думать. Не к добру.
Подмигнула озиравшимся на своих местах малявкам — неуклюже, с ощущением неловкости, какое бывает, если с детьми особо контачить не умеешь.
Чуть не пустила слезу от досады, углядев продуктовые ряды на очередной остановке. Поспешно отвернулась, чтобы не пустить ещё и слюну — все вкусовые достоинства чанной дряни меркли даже в сравнении с морковкой, не говоря уже о спелых арбузах.
Мысленно накидала шаржик на колоритную семейную пару. Мда. Не забыть бы, донести до какой-нибудь бумажки при случае.
С благодарностью глянула на деда, пнувшего наружу ароматного уродца. Самой бы не хватило духу, наверное. Хотя... Нет, не хватило бы.
Ох ты. А кого-то покоцанный вид молодой матери вдохновил, судя по всему. Вот неунывающий чел, однако, — со смесью гордости и умиления подумала Пуля. И не удержалась, вполголоса, правда, себе под нос — так, чтобы не обидеть кого ненароком:
— А-а, бля, Цезарь! Чего ж у меня с кружевами труселей не нашлось — щас бы по-нарядному как-то подрулил...
-
Бокка_Кьюза, ты - молодец
-
Чего ж у меня с кружевами труселей не нашлось
Ага, красных))))
-
=)
|
|
|
|
Каждому. Спрыгнул Кунц со скалы. Пепел вперемешку с искрами жаркими с сигареты сдул, полуплевком мощным. Василевскому: - Капрал. Вся наша жизнь - череда бессмысленной суеты, так или иначе. И не так важно, кто ты – школьник, крыса офисная, шлюха трассовая или генерал. Разница в масштабах только, суть – одна. Хм. Понимаешь? Блять. Мне сканер психо-эмоционального состояния вкупе с модулем социальной корректировки шепчет сейчас, что, мол, данный субъект находится на пороге срыва, делайте то, разряжайте обстановку, это, мягко и ненавязчиво, другое, третье, пятое, десятое. Я, знаешь, что сделаю? (прищурил чуть глаз левый. Дернулось веко судорожно) Я – пошлю эти советы на хуй. И скажу тебе то, что думаю, прямо и просто. Будь мужиком, сука! (молниеносно руки хлыст вперед швырнув, вмял пальцев сталь в плечо твое. Так, что сустав жалобно хрустнул. Больно) Соберись, блять! (тряхнул ощутимо, едва с ног не свалив) Всем капец, всему пизда. Понимаешь? Почти голые, полудохлые, в пустыне, жопа Галактики, в окружении ребят, которым президента нагнуть – как за маму ложку овсянки сожрать. Так? (пыхнул дымом, оскалился) Я уверен, что сдохнет кто-то еще до того, как солнце сядет. Одно Из, сука. Ты, может, сдохнешь. Я. Она. Или он. Все, может, гнить тут останемся. И? Что? Что, боец? Сесть и плакать? Может, с утеса, вон, вниз еблетом прыгнуть? Да? (расцепил хватку мертвую) Девчонки, сука, и те – держатся. Хоть как-то. Видишь? Сам мне что говорил, пять минут назад? Не солдат даже - капрал. Вот и будь капралом, блять. Солдатом Федерации. Как я. Как Джулия Мейсон, у которой, блять, трусов даже нет, а она, один хер, готова идти и убивать. Как все мы. Все – вместе. Солдаты Федерации... (почти зажмурился) До конца. Д-до конца... (скрипнул зубами) Больно тебе, плохо, смыслов нет? А ты не ищи их, смыслы эти, не копайся. Делай, что должен. Порефлексируем потом, у психоневролога на приеме. Сейчас – нет времени. Нет. Ты мне нужен. Здесь и сейчас. Всем нам нужен. Понимаешь? Капрал?!? Всё ты понимаешь... (выдохнул носом. Тихо) Суканах... (явно к Мейсон обращаясь) Ты-то куда собралась, а? Резать-кромсать? Гляди! (булыжник увесистый прихватил. Смял его. Затрещала порода. Посыпалась. Второй поднял. И с размаху о подбородок свой разбил) Что, а? Что? Что? Что?.. (замолчал, непонимающий взгляд в никуда ткнув. За голову схватился, ладони в виски вдавив. На колени упал. Зарычал, окурок уронив) За что?!? Я не мог... Не мог... Нет... (на миг лицо гримасой боли страшной исказилось) С-сук-ка!.. (снес выступ скальный кулака ударом. Захрипел) Нет! Это не я! Не я! Боже! Не! Я!
-
-
+
-
Так хорошо начал — и уполз о__о
-
А у нас президент убежало... ^-^
-
+ а хули
-
Вот так вот насуешь железа в организм - и досуешься.
|
|
|
-
Найо ар рум... Драос кеддар!
-
супер
-
И правда супер.
-
Каждый звук. Каждый вздох. Гневом жарким в мыслях отзывается. Ненависть лютая. Растекается по жилам. Твари – вокруг. Товарищи боевые – рядом. И плевать - кто ты, откуда. Имперец ли, федерат. Общий враг. Цель одна. Послушник ближайший копье куцее к тебе подпнул, без лишних слов.
Доброта же.
-
-
Лаар Деррад! ссылкаВариант Александра Галича
Снова даль предо мной неоглядная,
Ширь степная и неба лазурь.
Не грусти ж ты моя ненаглядная
И бровей своих черных не хмурь.
Припев:
Вперед за взводом взвод.
Труба боевая зовет.
Пришел из ставки приказ к отправке
И значит нам пора в поход.
Не грустите о нас наши милые
В том далеком родимом краю.
Мы все теже домашние, мирные,
Хоть шагаем в солдатском строю.
Припев.
Будут зори сменяться закатами.
Будет солнце стремиться в зенит.
Умирать нам солдат за солдатами.
Воскресать нам одеты в гранит.
Припев.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
за "плечо товарища":)))
-
Веществааааааа \@/
-
|
|
|
-
Первая картинка шикарна)
-
С сатирой перебарщиваешь, но в целом хорошо. А идея фигур на фоне закатного Солнца так вообще супер.
-
Юмор петросян/комедиклаб-стайл не доставляет.
Плохо когда игроки превосходят по уровню мастера.
-
За левую часть рисунка.
-
закатный пост впечатляет:) да и вся ветка)
|
-
"Делай, что Пожелаешь — вот закон!" (С) А.Кроули
-
_)
-
Пиши. Тем более, что у тебя это очень даже неплохо получается делать
|
|
|
|
|
-
Копается лапа в грудной клетке. Под ребра залезла. Фонтаны багровые. Выдернула легкого губку. Хрип собственный. Больно.
вах!
-
Здорово.
-
я опять ставлю плюс не за тот пост, за который всё хочу! только плюсуй-машина откатится - подворачивается какой-то новый пост раньше!
интересный ход
-
Да, это сильно.
|
|
|
|
|
|
-
Не верю, что такое бы прокатило.
Но решение оригинальное, неожиданное.
Плюсую.
-
ВНЕЗАПНО.
-
Неожиданно.
И, что характерно, сработало.
-
Хорош Вито. И по игре всей, и в этом посте.
-
ха-ха:)) мэн, я зову тебя вместе поиграть в какой-нибудь ещё модуль,чтобы мешать там карты! рокировку им=)! офицера хотели? щас-то там=)
-
+
-
+
-
+
-
Человек
-
Отличный пост, достоен украшать твой личный кабинет.
-
[Молчаливые аплодисменты]
-
воскресенье
-
Настоящий импровизатор. Удивил изрядно.
-
чуть не забыл же.
да.
|
-
Курить - рак в легких разводить
а-а-а! вообще не за этот пост плюс поставить хотел, но он мне подвернулся и не удержался я! за персонажа.
а для того, блин, теперь опять трое суток ждать...
-
люблю крошки-флешбеки. в них вся соль.
хорошо.
|
-
Гниль и Дерьмо вокруг. А ты человеком будь.
-
+
-
Силен.
-
Зачет. Конкретно так. Красиво
-
И то верно.
-
Хм.
-
Минутка человечности в Эдеме.
-
+
-
Человек человеку волк.
|
|
-
На удивление тонкий, с урчащими нотками голос: - Мертвецы... Мертвецы... Чьи-то дети... Чьи-то отцы...
в исполнении на удивление тонкого голоса с урчащими нотками у меня эту фразу на неделю заело! да и вообще вся сцена хороша. надо плюсануть, пока далеко не ушли:)
|
|
|
-
Вообще, плохая идея была, да. И смешивать спирт с легкими седативными - тоже не из лучших. Честно говоря, мысль идти служить - тоже гениальностью не попахивает.
Ужасная идея. На самом деле, очень плохая идея. Я думал намного лучше будет, намного лучше будет все и очень плохая идея, просто очень плохая идея. Я думал намного лучше все будет.
-
_)
|
-
До чего же милые существа =3 Хорошие парни, да.
И про грабли очень понравилось.
-
Ай да молодец!
-
за механов. "хорошие ребята" или как там)
-
Это великолепно.
|
|
|
|
-
Богато. Душевно.
-
:O
-
реально круто
-
вон оно как...
|
|
Хорошо сидится. Воздух влажный, и свежий хоть и не лишенный посторонних запахов. Посвежее, чем в капсуле, на порядок - прочищает измученную воспоминаниями голову. Видимость не ахти, правда - туман, погуще взбитых сливок, скрывает всю панораму. Два солнца зато, разноцветные притом. Трава внизу преинтереснейшая просматривается. Черная с красными бомбошками. Просто какие-то одуванчики в негативе. Хм. Может быть, мы и находимся вот в таком вот мире - негативном, мире наоборот? И попали мы сюда не просто так, а, быть может, за прижизненные прегрешения? Вполне правдоподобно звучит, ведь все в капсуле будто родились заново. И вспоминали что-то, будто из предыдущей жизни. Новая партия покойничков спускается в мир иной на современном средстве передвижения. Символичном средстве. Что если Таурман в самом деле уничтожен, и мы, погибнув вместе с ним, теперь совершаем путешествие на тот свет? Ну, теперь-то прибыли. Видимо, настолько прижизненными делами "отличились", что никто до нас не снизошел. Мда. Ну ничего, посидим-подождем, глядишь туман и рассеется, и тогда откроются какие-нибудь райские кущи. Далеко-далеко и высоко. И бездна адова на глубине будет чернеть провалом своим. А нам - вечно болтаться тут, посерединке. Может и такое быть. Может.
На волне странных мыслей решил вспомнить еще что-нибудь. Жизненное. А лучше - жизнеутверждающее. И вот само как-то всплыло. Ночь в казарме. Шаги осторожные, пол к ступням липнет. Или ступни к полу. Вот он. Присесть, и вытянуть аккуратно впихнутую в резинку форменных трусов иголку. Разжать кулак с катушкой сверхпрочной нитки. На ощупь, не осязанием даже, а каким-то портняжным предвидением вогнать ее в ушко игольное, и за дело. Ложатся стежки темной дорожкой по белизне покрывала. И вокруг них дорожка чуть пошире, и тоже темная, расплывается. Вроде здоровый и жесткий говнюк, а шкура-то как поддается легко - не тяжело идет, и не замечает. Впрочем, иголочка-то тоже что надо - как комарик кусает, не сильнее. Не та толстенная, которой все пальцы, и сейчас страдающие дико, исколол. И ниточка тоненькая и гладенькая. Вот только крепкая-крепкая. Шкуру посильнее оттягивать надо, чтобы в мышцу, отовсюду прущую, не ткнуть. В рост же все у нас ушло, да-да. Ну ничего. Еще шестнадцать минут гробовой казарменной тишины, перерезаемой похрапываниями, и все будет. Запоешь соловьем. Василиском геральдическим закукарекаешь. Добрячок такой большой-пребольшой. Пристрочен хорошо. Что ни движение более-менее серьезное - то будет ему грусть. Теперь закругляем - несколько стежков подряд в покрывальце, обрезать ниточку специальной, предназначенной для этого частью иголки, и узелок организовать усталыми пальцами. Все. Быстро-быстро в койку свою. На следующий день все проснутся от диких визгов. И испугаются, поскольку товарищ старший сержант с пришитым к нему покрывалом будет похож на привидение с детских утренников. И на белом будет кровь видна. И старая, запекшаяся, и новая - от того, что множество мелких ранок растревожил, шевелясь. И неловко ему - срывать с себя обновку страшно, да и нитка эта на разрыв стойкая, а оставлять - еще страшнее. Всех перебудил, и поскакал в санчасть. А там дежурили два фельдшера тупых. И стали белые халаты спорить, как им лучше в такой щекотливой ситуации поступить - разрезать каждый стежок скальпелем, и доставать обрезки ниток (коих будет очень много) пинцетом, или же разрезать ее в самом начале, и с конца дернуть, выпуская, словно шнуровку какую. Товарищ старший сержант, как поговаривают басом, с таких разговоров новый талант в себе открыл, и медики, засвидетельствовавшие его рождение, нарекли оный "энурезом на нервной почве". Черт их всех разберет, медиков этих - энурез-майонез какой-то придумали. В итоге, после получаса пронзительных воплей, сделавших честь всем роддомам Вселенной, был чудесно исцелен страдалец. А подумали, увы, таки на Кохельмана, как на самого лучшего по части шитья, кройки, штопки и вышивки - стежочки-то были ровненькие, безукоризненные. Но обошлось без трибунала. Шуму-то много, а вреду мало. Настоящий терроризм. Портняжный. А звания на такое не жаль. Тем более, что не великое-то оно и было, звание это. Больше не донимал сержант - мудрость обрел житейскую. Не сразу поймал себя на том, что хихикаю глупо, как настоящий дурачок. Как бы соратнички не подумали, что двинулся Арчи, на туман заглядевшись. Ведь объяснять причину смеха им вряд ли будет полезно - не поверят, ох, не поверят в такую историю. А зря.
А лейтеха тем временем слез с капсулы, как...тварюка появилась. Мелкая. На тойтерьера похожа. Фу, блядь, никогда их не любил. Пекинесы - Добро. А тойтерьеры - Гниль. И параша лупоглазая, мелкая и дрожащая. Вот и Фрицу не по душе пришлось животное неясное, но вполне достойное этого "мира наоборот". Снял китель свой, и поймал. Как котенка поймал, завернув. И внутрь капсулы залез. Тем временем, еще один тип, что первым признал во мне Арчи Кохельмана, взвыл. Глянул - не ясно, что с ним стряслось, но летит он вниз, и в местное говнище с размаху. Брызги полетели. С таким интересом наблюдал за этим, что даже помощь предложить забыл. Глянул тут внутрь капсулы - а лейтенант уже мочит котенка своего. Хрустнуло слегка, и все. Красота. Так этим тойтерьерам и надо. Тут вопрос резонный услыхал.
- Э-э, да чет нихуя туман этот не ра...уууйбля!
Вот это уже серьезные зверушки. Злобные. Зубастые. Стражи в нашем мире, вывернутом наизнанку. Рычат, зубищами щелкают. Порвут за нехуй делать, стоит только сунуться. Наверное, съебавших из капсулы уже размотали. И хуй на них. Хорошо, что упавший бодро по лесенке влез. Надо вроде бояться, но как-то не страшно. Мы в капсуле, а они снаружи беснуются. Побегают и свалят. Или нет. Видно будет. Хотя, радоваться тут точно нечему. Нет, не уйдут они - поджидать будут в тумане густом, пока не вылезем мы. А придется ведь, рано или поздно.
Тем временем, закралась в голову идея одна. Отчаянная, но не слишком - как раз под стать положению. Поднялся, уверенно встав на крыше капсулы. Труселя приспустил. И орошать стаю принялся, благо, судя по всему, давно по малой не ходил.
- Съебали нахуй! Это, бля, моя территория, сукины вы дети!
-
Класно! Очень.
-
Вот это дело
-
+
-
Jyj/
|
Дико, дьявольски протрясло. Внутренности, похоже, бились попеременно о спину и пресс брюшной, до состояния цельного посиневшего комка. В голове стало совсем не тяжело, нет - наоборот, как-то слишком легко. Не сразу заметил, как приземлились. Вообще, не сразу в себя пришел. Муть перед глазами. Мушки-поблядушки всякие. И...ниггер? Мать его, ниггер угнал мой вел...хабар с моего кресла! Даже канистру спиздил! Охуитительно просто, не успел и глазом моргнуть - обнесли, и не почесались. Но, однако, верный признак того, что мир пока что тот, а еще не этот. Бля. Вспомнился некстати тот хмырь здоровенный, с линейкой и ножом, закройщик членоголовый. И сравнение напросилось не в пользу черножопого. Хм. Здоров, конечно. Но не слишком. Больные места ведь у всех людей есть, даже мощных. Колени, пах, "душа", гортань с кадыком. Глаза, в конце-то концов. Раз-раз, и уноси готовенького. Но проблема была в другом. Исходя из разговоров обрывочно услышанных, понял, что еще человек шесть с этой обезьяной в одном взводе. А значит, вступятся, если что. И пизда. Так что бесполезно в этом направлении думать, увы и ах. Забыть решил про происшедшее, как про сон дурацкий. Отстегиваться стал, как ни в чем не бывало.
А люди что-то снуют, из капсулы выглядывают. Про собак судачат, или типа того. У типа смурного детектор в руках пищит натужно. Огнем их прогоняют, судя по всему, и небезуспешно. Какие собаки-то, хоть? Дворняги, что ли? И чего вокруг них такие танцы? Хм.
Отстегнулся вроде, с грехом пополам. И тут разгорелся ярким и тревожным светом маяк организационных вопросов. Лейтенант не поделил полномочия с сержантом. Негровзвод хочет наружу (какая хоть она, эта наружа?), а лейтер против. Хм. Не прихлопнули бы его. Анархисты-пиздархисты, прохвосты промандоблядские, ебучие залупоглазые членоголовые негролюбы, упрятавшие в анале по такой же спасательной капсуле каждый, и, вдобавок, мародерствующие, и по голове своей глупой черной елдой уебанные, вяло онанирующие сеятели раскола, мать их. Плохое что-то настроение, под стать отношению к хуй-взводу, одно из двух черных яиц которого оказалось яйцом вороватым. Млять. Злость бессильная - лучше, чем ничего, наверное. И, наконец, пришло время высказаться.
- Я в капсуле.
Окинул взглядом собравшихся в консервной банке. Решил для себя, что если и пойдет куда-то, то не с намылившимися наружу бодряками. Хотя сейчас карты все у них. Вместе с карабином. Карабин. Откуда это слово знаю? Знакомо выглядит. Кажется.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
Слушать было приятно. По сравнению с шепотом мертвых в нем была какая-то текучая, агрессивная, но в то же время, живительная сила. Семен слушал его, как будто слушал музыку, отмечая моменты, где менялся тон, где голос повышался, старался почувствовать ритм.
|
|
|
-
Полежал так еще немного, прислушиваясь к удивительному, вдруг ставшему непривычным ощущению покоя. Короткая, но заслуженная передышка. Не нужно бороться, гореть, выкарабкиваться из наползающей тьмы. Мысли текут неспешно, по инерции, а по конечностям разливается ленивая приятная тяжесть
умиротворение выжившего
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Клавдий покивал задумчиво на слова Проводника. По контрасту с Чарли, остался совершенно невозмутим. Спокойно принял к сведению все, что сказал скелет. Как будто ему не предстояло шагать в портал, не зная, что ждет по ту сторону, положившись только на шальную удачу. Не то чтобы стрелок уж совершенно не боялся за собственную шкуру. Но со временем чувство опасности притупилось, стало пресным. Клавдий свыкся с ним, как путешественник свыкается с лишениями кочевой жизни. Риск уже давно не был для него чем-то из ряда вон выходящим, и превратился в нечто рутинное, почти повседневное.
Строго говоря, потери тоже были стрелку не в новинку. Он успел поработать во многих командах, бок о бок с самыми разными персонажами. Большинства он и не помнил уже. Имена, лица и характеры проносились мимо него с немыслимой скоростью, сливаясь в какие-то обезличенные, размытые образы. Клавдий никогда не привязывался к людям. Слишком большая роскошь для его работы. Люди умирают, и это совершенно нормально. На войне люди умирают несколько чаще, и это тоже нормально. Клавдий пережил уже достаточно, чтобы понимать, какая это, в сущность, условность – смерть.
Тем не менее, мысленно Клавдий вновь и вновь возвращался к тому злополучному участку тропы, где остался Монах. Старый упрямый хрен. Стрелку он никогда не нравился, и Клавдий, в общем-то, не особенно пытался это скрыть. Ему вообще мало кто нравился, если уж на то пошло. Но, нужно отдать должное, Монах был действительно ценным дополнением для отряда. Незаурядные способности к колдовству, приправленные живым, изобретательным умом – в этом деду не откажешь. Полезный был старичок…
«Был»? Клавдий поймал себя на том, что уже давно рассуждает об этом, как о решенном деле. Да что уж там лукавить. Не Монаху тягаться со сколько-нибудь серьезным противником в единоборстве. Принимать на себя удар должны другие. Тот же Шайр – вон он, шагает себе, образина, как ни в чем не бывало. Понимает ли так же ясно, как Клавдий, на какой размен только что согласился? Прочитать что-нибудь по крокодильей морде Клавдий не взялся. Кто их разберет, этих рептилий.
Мужчина смачно сплюнул под ноги.
- Старик не сдюжит, - заключил он безапелляционно. – Ты ведь тоже с самого начала это знал. А, Чарльз?
Брошенный подчеркнуто безразличным тоном вопрос. И ничего, хоть отдаленно похожего на обвинение, в нем не слышно. Клавдий остановился перед входом в грот, посмотрел вопросительно на Проводника. Словно хотел непременно прояснить этот момент, прежде чем войдет внутрь.
|
|
-
- Стой, тварь! - В этот властный окрики психиатр международного класса вложила всю властность и повелительность, которую она наработала годами общения с буйно-помешанными и социально дезадаптированными.
Правильно - с дезадаптированными надо ласково)
|
Прочерчивая в воздухе темную дугу, ППС взлетает вверх. Скупое, экономное движение, на оттачивание которого ушла, должно быть, не одна жизнь. Приклад безошибочно находит привычное уже место на плече. Предохранитель снят еще прежде, чем хищно зияющая пустота дула заглянула прямо Иштвану в глаза. На все – какие-то доли секунды, не больше. Краткий миг оглушительной тишины, в который все вокруг словно замирает, даже свист ветра, даже скрип раскачивающихся деревьев. Все ощетинилось и прислушалось. Потому что сейчас раздастся выстрел.
И он раздается. По контрасту с вакуумом безмолвия взвивается крещендо, оглушает раскатом грома. Персональная кара небесная, специально для Иштвана. Неотвратимая, близкая, отлитая в холодном свинце. Прямо в наглую, нахальную морду. Пуля, причмокнув, входит в миллиметрах над верхней губой. С хрустом разлетаются в стороны осколки зубов. Черные струи крови следом, ударяют фонтаном, орошают обильно землю вокруг. Ну, улыбнись теперь еще разок, мразь. Улыбнись. А пуля идет дальше. Крушит позвоночник, выныривает навылет сзади, там, где соединяются шея и голова…
Клавдий сморгнул, прогоняя наваждение. Наверное, его глаза много раз видели подобное, если сейчас он мог воссоздать картину такой явной. Иштван по-прежнему шел себе, как ни в чем не бывало, дальше. Невредимый. Наверное, еще пару жизней назад Клавдий выстрелил бы наяву. Всего пару жизней назад, когда в нем еще было чуть больше злобы и чуть меньше клятой усталости, мрачного, подавленного смирения с безысходностью. И сейчас-то тошно, невыносимо тошно отпускать этого мерзавца вот так просто. В сознании стрелка еще пульсирует эта разразившаяся внезапно, словно вспышка молнии, жгучая жажда убийства. До того насущная, что покалывает в пальцах, обхвативших рукоять. Кажется, голыми руками задушил бы, в клочья изорвал, втоптал бы в землю. Но – только кажется, как видно. Потому что демон все дальше, а Клавдий так и стоит, как вкопанный. Отходит потихоньку.
Безнадега. Этот раунд остался за демоном, Клавдий пока еще не вполне осознал почему, но это было совершенно ясно. Дело не в статуэтке сейчас, не в белоголовом мальчике. Тут другая борьба, его, стрелка, личная. Даже если Клавдий действительно всадит пулю в голову этому скоту. Иштван все равно уже победил. Поэтому и уходил сейчас Иштван с гордо поднятой головой и с довольной ухмылкой на пакостной роже, которую так и хотелось превратить одним метким выстрелом в кровавое месиво.
Мерзкое ощущение, что тебя видят насквозь. Клавдий вскользь ощутил его еще раньше, когда обменивались первыми фразами с незнакомцами у костра. Будто бы все самые сокровенные твои желания, самые глубинные страхи, которые, казалось, так надежно были запрятаны в темных и глухих уголках души, вытаскивают безжалостно на ослепительный, режущий глаза свет. Рассматривают пристально, исследуют под лупой, словно какую-то диковину. И нет ни клочка спасительной тьмы, чтобы заползти туда, съежиться, раствориться в ней, только бы не разглядывали больше твое нутро. Все на виду. Все на свету.
Вот и сейчас Клавдий чувствовал то же самое. Он знал, что Иштван знает. Мысли, чувства, мотивы стрелка куда больше, чем он бы того хотел, открыты демону. Ха, как будто этого вообще можно хотеть. Осознание собственной незащищенности билось у Клавдия в мозгу, словно испуганная птаха в клетке, путая мысли, ослепляя, оставляя лишь желание убить, чтобы спастись от этого безумия. Своеобразный инстинкт самосохранения, если угодно.
Иштван уходил, и уходила сама возможность совершить непоправимое. Клавдий сдержался, чтобы ничего не сказать вслед. Любые слова сейчас – фальшь, очевидная и потому бессмысленная. Не потерять лица. Не подать виду хотя бы. Потому что тогда – окончательный крах.
|
|
|
|
|
От уныния воинов Шэнь Янмин решил спасать самым надёжным армейским способом: заставить всех вкалывать от забора и до обеда, чтобы на уныние времени не оставалось.
Для начала чиновник снарядил несколько групп солдат на телегах в экспедиции в близлежащие деревни, откуда по его приказу были реквизированы все железные чаны, котелки и кастрюли. Крестьянам было приказано оставить по одному котлу на три семьи, а остальную утварь установили на Стене, наполнив водой (дождь тут случился как нельзя кстати) и разместив под ними готовые к розжигу и укрытые от дождя дрова. В дополнение к утвари каждому солдату было приказано принести на стену по пять булыжников размером от двух кулаков и больше.
Кроме того, Шэнь Янмин отправил тяжелораненых из лазарета на подводах в ближайший город, а заодно написал тамошнему цзе ду-ши* письмо, запросив подкреплений: скорее всего, не даст, но попытка не пытка. Ещё чиновник попросил ду-ши загрузить порожние подводы, отправляющиеся назад, оставшимися с Праздника весны фейерверками: на то, что здесь цзе ду-ши поможет, надежды было больше.
После этого чиновник решил вспомнить опыт своего благородного отца и заняться земельными работами: солдатам было приказано разобрать дорогу непосредственно перед воротами с внешней стороны Стены (камни пошли на Стену) и вырыть яму глубиной в жень** - теперь варварам будет неудобно таранить ворота, если они додумаются до этого нехитрого тактического приёма.
Оставшееся свободным время солдат Шэнь Янмин приказал занять тренировками, за которыми наблюдал лично, следя за усердием и прилежностью солдат и офицеров. Чиновник прекрасно понимал, что солдаты то и дело поносили его самого и всех его родственников в самых цветастых выражениях, но расхолаживаться армии он твёрдо решил не позволять, ведь во всех трактатах сказано, что обленившийся и не знающий, чем себя занять, солдат хуже врага.
Пока армия ковыряла землю и занималась утварь-развёрсткой в деревнях, Шэнь Янмин приказал найти добровольцев-смельчаков для разведки: разведчикам было приказано, не приближаясь к лагерю врага, наблюдать за ним, оценить примерную численность и докладывать при любом его перемещении.
И всё-таки, несмотря на все приготовления, Шэнь Янмин не терял надежды, что Большой варвар всё же пойдёт на переговоры. Дурак, и почему он не появляется? Уж у него, цзиньши Шэнь Янмина, нашлось бы, что ему предложить. Вечером, лёжа в генеральской палатке, Шэнь Янмин неожиданно для себя, первый раз за несколько лет, начал молиться духу основателя рода Шэнь, Шэнь Яо, поднявшемуся из низов ремесленнику, закончившему свою жизнь преуспевающим купцом в тогдашней столице Срединного государства. "Пра-пра-пра-прадед Шэнь Яо, помоги", неслышно шептал чиновник, "надели меня хоть малой толикой своего умения находить подход к людям и договариваться с ними, ведь на кону больше, чем моя жизнь - успех всего нашего рода и чем он останется в истории Поднебесной."
На третий день Шэнь Янмин снова зашёл проведать рыцаря и был приятно удивлён, увидев того прохаживающимся по шатру.
- Молодец, Сяо По, молодец!*** - Шэнь Янмин взял из стопки рисовой бумаги листок, не садясь за стол, обмакнул кисть в тушечницу, быстро начертал на листке несколько иероглифов, взял со стола личную нефритовую печать с ручкой в форме дельфина, макнул её в тушь и приложил к бумаге. - Прими от меня десять лянов**** серебра и искреннюю благодарность! Тао Чжуси! Беги в полковую казну, возьми серебро! - Шэнь Янмин передал листок слуге.
- С добрым утром, могучий воин Во-Фа! - улыбнулся чиновник. - Меня ты, может, ещё и не видел, так что я представлюсь: третий среди лучших цзиньши Шэнь Янмин, в отсутствие генерала Хай Цао временно командующий этой армией.
|
|
Пистолет-пулемет обнаружился на коленях. Чудно. Ладонь прошлась по ствольной коробке, ощутила привычную прохладу рукояти. На мгновение стало как-то спокойнее. Уютнее даже. Все-таки чувствуешь себя куда защищеннее, когда под рукой маленькая машина смерти, способная выплевывать свинец со скоростью 700 выстрелов в минуту.
Клавдий знал это оружие, знал очень хорошо. Он готов был бы поклясться, что в точности помнит звук, с которым из ствола вылетает крошечная кровожадная бестия калибра 7,62. Он помнил, как пуля вгрызается в податливую плоть, как дробит кости, прошивает органы. Непременно жизненно важные – а то зачем же еще стрелять, если не на поражение? Эта малышка была создана отчаявшимися, загнанными в угол людьми, которые прекрасно знали, что нужно отнимать чужие жизни, чтобы сохранить свою. Разработано убийцами для убийц. Прекрасно.
Не то чтобы Клавдий особенно сильно любил оружие. Просто умел его использовать – так уж вышло. Напарников не выбирают, а огнестрел был мужчине самым верным и надежным товарищем уже очень, очень давно. Клавдий, к счастью, не превратился в одного из тех маньяков, которые раздают имена своим винтовкам или разговаривают с ними. Смертоносное знание, которое обнаруживалось в закоулках его памяти, не приносило стрелку ни малейшего удовольствия. Более того, оно тяготило. Вот и сейчас, стоило увидеть ствол, и сразу вспомнилось, всплыло непонятно откуда… Мерзко. Как будто в самый разгар ужина из твоей тарелки с салатом выползает таракан. Жирный такой, черный. Вальяжный. Таращит на тебя свою тараканью морду. Он был там, внутри все время, пока ты наслаждался трапезой, пока смаковал изысканный соус. Пока ты и не подозревал о его существовании. А он ведь там был. Ждал, сволочь, своего часа. Не смертельно, конечно. Но чертовски неприятно.
Старик, между тем, времени не терял. Уже вовсю болтает с этими тремя. За милую душу. Клавдий вслушался в предмет разговора. Лучше бы и не слушал. Поморщился, как от зубной боли. Он таких ублюдков отстреливает уже которую жизнь подряд. Не хватало еще с ними торговать.
- Мы не можем решать такие вопросы, - почти прорычал он. – Не уполномочены.
Пальцы его как бы невзначай сжались на рукояти ППС, указательный – на курок. Ничего особенно угрожающего. Оружие на предохранителе, да и пока вскинешь, с колен-то…
|
|
|
|
|
|
|
-
Эх, за пост, который хотел отметить поставить не могу, но тут весь эпизод сильный, а этот как раз маркер начала. Ладно скроено, крепко сбито! Я неуместно бодро может такую лирику хвалю, битва на Гавакси - это плюс!
|
|
Руки хозяйки - нежные, теплые и донельзя ласковые - расслабленно гладили меня от самой макушки, заставляя шевелить ушами каждый раз, и до самого хвоста, аккуратно пересчитывая все мои позвоночки... Я не открывал глаз, не шевелился, а лишь тихонько мурлыкал от удовольствия и лениво покачивал своим длинным хвостом.
Мысли текли и расплывались, путаясь меж собой и закручиваясь в бессмысленно-безмятежные узлы, будто бы это хозяйская рука их неспешно перемешивала. Она сбрасывала сложные, тяжелые думы к хвосту, вон из головы, и закручивала на месте самые легкие, простые и приятные, теребя порой меня по холке.
Немногое в этом мире даровало мне блаженство и спокойствие - немногое из этого немногого даровала так часто мне моя судьба... А потому блаженным и спокойным я бывал в таких немногих случаях... - но так часто... Мррр...
И сейчас был именно такой случай. Я не замечал ни чужаков, ни уже знакомого гнома, полностью растворившись в мерном покачивании моих мыслей, послушных этой ласковой руке. Только одно в этом мире зацепляло меня - в те моменты, когда хозяйка забывала про эту руку, чтобы отпить хмельного пива другой, я вспоминал об этом странном запахе, кутившем у камина. Он был необычен... даже посреди такого количества новых ароматов. Там кто-то был: зеленый, но на удивление скромный и тихий для зеленого. Но главное - это его запах.
От остальных пахло кожей, сталью, потом, людьми, полулюдьми и совсем нелюдьми. Один даже отдавал смесью, очень похожей на ароматы моей хозяйки - он даже кидал соответсвующие взгляды, мол, "Смотри, подруга, я пахну так же". Но и этот был не так интересен, как тот зеленый.
Потому что от них пахло. Может, конечно, даже попахивало, как от того большого и молчаливого. Но от моего небольшого любимца, устроившегося вдалеке ото всех, откровенно смердило. Смердило грязью, нечистотами и собственной глупостью - я знавал таких, но обычно они были еще мельче и слабее, да и воняло от них значительно сильнее. А этот был чистюлей.
Но вот рука снова взмешала мои мысли, и я растекся сознанием по чему-то уже совсем невменяемому - по тому как шумел дождь и трещали дрова, злобно шипя и выплевывая угольки на пол.
Как вдруг гном, наконец, не доболтался - ляпнул, чего не следовало. Он вспомнил про Тьму, про ее черное брюхо и черные лапы, что грозно нависали над всеми нами, про черные глаза, что следили за каждым из нас, про ее жадную черную пасть, широко раскрытую, чтобы в нее влез весь наш мир. И влезет - Тьма не поперхнется! Только дай ей шанс пробраться своим черным, пустым и злым нутром в твое сознание, окутать его угольной ядовитой дымкой, как только что позволил ей я - и она явится в тот же миг за твоей мелкой душой. Чтобы сожрать.
- Мяааааау!!! - поднял я тревогу, мгновенно вскочив на коленях хозяйки. Выгнулась аркой неестественно тощая спина, шерсть встала дыбом, а враждебный взгляд вперился в дверной проем. Но лишь на миг - потом я резко шмыгнул вниз, под стол, неслышно проскальзывая мимо собравшихся там ног. Протерся боком о хозяйку и зацепил хвостом сапог Горца - чтобы знал, где я. И чтобы убедиться, что это был правда он.
Это было самое безопасное место - и темно, и подальше от углов, где кто-нибудь уже точно прятался. Настороженно пригибаясь, я не сводил взгляда с темной фигуры и активно вилял хвостом, ударяя им по чьим-то ногам в негодовании... Я не любил, когда кто-то нарушал мой покой.
-
Отлично, кися. Не теряйся)
-
Шикарррно!
-
первый раз вижу отыгрышь за животного,нравится ^^
-
Добротно)
-
Интересно :)
Поставил [Schandmaul - Das Duell], пока читал текст, не поверишь, когда дошел до "- Мяааааау!!!" кто-то в песне точно так же заверещал :)
|
|
|
Негр позволил заключенным смотреть на камеру еще несколько секунд, потом начал подгонять чувствительными тычками в спины. Мол, не в цирке, чтобы пялиться, пора и делом заняться. Камера была большая, поэтому места, чтобы взяться, хватило на всех. Тем более, что её пришлось положить на бок, чтобы вытащить из двери грузового отсека. Через пассажирское отделение, потом вниз по трапу, камеру вытащили из шаттла. Тяжелая, зараза. Отойдя от "Локмарта" на несколько шагов, заключенные решили поставить её на пол, чтобы передохнуть. Охранники сморщились, но подгонять не стали. Правда ведь здоровая. Однако, бдительный "офисный планктон", в дальнем углу ангана обсуждавший что-то с техником, заметил неладное. Камеру опускали слишком быстро, поэтому тело в ней изрядно тряхануло. Оно ударилось головой об стекло.
-Так, господин Шапилов, мы знаем, что камера неисправна и вы должны проверить банки памяти и установить, когда произошло механическое нарушение. Это очень в....ЭЙ! Полегче! Вы не дрова несете!
Он решительно направился к заключенным. Те нервно вздрогнули. Охрана напряглась. Одноглазый негр выглянул из трапа. Мексиканец ухмыльнулся ему.
-Вы, бестолочи косорукие! Знаете, сколько это все стоило, как это трудно было достать? Да за эти деньги вас всех живьем продать можно!
Напряжение нарастало. Петерсон негодовал. Заключенные нервничали. Охранники явно уже примеривались, с чего начинать побои - с ебала или с почек. Шапилов стоял в стороне, не вмешиваясь в общее безумие. Смотрел по сторонам.
Выговорившийся сотрудник Вейланд-Ютани наконец заткнулся. Поднял в воздух сжатый кулак. Один из "Котят" ласково хлопал дубинкой по ладони.
Время как будто остановилось. Камера лежала на полу, и Майкл Хейз смотрел своими мертвыми глазами на потолок. Никому не было до него дела. Кроме его сына, может быть, который был слишком подавлен. По стеклу криокамеры текла растаявшая вода. В ангаре было холодно, но не так холодно, как в грузовом отсеке со включенным климат-контролем.
Тепло. Тепло. Тепло.
Холод губит живые организмы, холод сковывает их, холод заставляет тратить слишком много энергии, заставляет съеживаться, погружаться в сон, чтобы выжить.
Тепло.
Тепло заставляет кровь бежать быстрее, тепло оживляет.
Майкл Хейз был мертв, но кто-то же разбил стекло его криокамеры?.
Он успел развиться, прежде, чем его носитель умер. Как и все его сородичи, он позаимствовал часть черт у того, кто даст ему рождение. Когда Он почувствовал, что скованный холодом мертвый корабль не даст ему выжить. Он. решил ждать. Теперь Он чувствовал. Чувствовал тепло. Это был шанс. Нельзя его упускать.
Один из охранников посмотрел на причину всех раздоров, на камеру. Увидел надпись на панели. Татуировки на замерзшей руке.
-Стоп. Это ж парень из USCM! Кто-то ему камеру испортил, черт возьми! Кто-то его прикончил! Эээ...Полковник захочет узнать об этом.
Мексиканец ухмыльнулся.
-Я так и сказал.
Петерсон яростно махнул рукой.
-Мы сообщим ему обо всем, для этого сейчас наш специалист должен осмотреть камеру и узнать, когда..
-...тут вон даже имя написано, Майкл Хе....БЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯДЬ!!!!!
Тело Майкла Хейза свела резкая судорога. Он был мертв, это было очевидно. Но он содрогался, словно корчился в мухах. Матерящиеся зеки и охранники быстро отходили в стороны. Сотрудник Вейланд-Ютани продолжил бормотать что-то, не понимая, что происходит. Посмотрел на камеру.
Грызть! Кусать! Пробираться наружу! Прятаться! Искать пищу! Расти! Выживать! Размножаться! Непобедимая воля Улья не знает преград!
Внезапно, поток темной, почти почерневшей замороженной крови ударил по стеклу камеры. А затем, мощный удар проделал в этом стекле огромную дыру.
На стекле сидело существо. Оно было вымазано в крови и было очевидно, что оно проложило себе наружу путь из мертвого тела в камере. Оно было совсем маленьким. Похоже на змею. Казалось, будто оно улыбается. Оно зашипело.
Носители. Много носителей. Улей будет процветать!
Люди стояли, парализованные страхом. Существо шипя, сжалось. И прыгнуло!
-АЙ БЛЯЯЯ!!!! БОЖЕ!!! БОЖЕ!!!
Петерсон потерял сознание и упал прямо лицом в холодный пол. Негр бросился обратно в пассажирское отделение, задраивая люк. Мексиканец бросился к нему, но не успел. Он орал что-то по-испанки и молотил в запертую стенку люка. Несколько охранников, вопя, побежали куда-то как можно дальше от существа. Один бросился к задней части "Локмарта".
-ААА!!! В ЕБАНЫЙ РОТ МНЕ НОГИ!!! КОМАНДУ В АНГАР 2! КАРАНТИННУЮ, БЛЯДЬ!!! ТУТ КАКАЯ-ТО ХУЙНЯ!!!
Высунувшись, он дал очередь из "армата" в сторону, куда прыгнуло существо. Но было поздно. С неожиданной ловкостью, оно перемещалось в сторону выхода из ангара. Пара секунд - и трясущиеся от страха люди остались здесь одни. Может быть, одни. Наверное, одни. Кто знает?
-НЕ БУДУ НИ ХУЯ ЛОВИТЬ ЕГО, ОНО ЗАРАЗНОЕ, БЛЯЯЯДЬ!!!
Из коридора донесся полный ужаса вопль.
-
Здорово все-таки. Красноречиво. Страшно.
-
он проснулся. он решил пойти, погулять, подышать свежим воздухом, сбросить пару лишних шкур.
мы не будем ему мешать.
поздравляю с началом экшона, товарищи.
-
Да!
-
Акт первый. Сцена: явление чужого оказывает бодрящий эффект)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|