Личный кабинет: belyakoff

Сознание возвращалось нехотя, то накатывая волнами, то откатываясь назад, в туман тупой головной боли. Моника приоткрыла глаза и поморщилась от света, вонзившего кинжалы лучей в ее привыкшие к темноте зрачки. К боли в голове присоединилась ноющая боль во всем теле – явные последствия легкого кислородного голодания и неудобной позы, в которой ей пришлось проваляться достаточно долгое время. Об этом же говорил и неприятный привкус во рту – ее явно вырубило не час и не два назад.

Тихо выругавшись, Моника приподнялась в сидячее положение, уперев ноги в стену напротив. Да, это была камера карцера. В третий раз за последний месяц. Не самое удобное для сна место – два квадратных метра, которые приходилось делить с парашей и водным диспенсером. Ребята, которые проектировали карцер, в первую очередь думали о том, как причинить его обитателям максимальный дискомфорт. С этой задачей они справились на пять с плюсом.

Память возвращалась урывками. Была их смена, работали за бортом, латали очередные дырки от микрометеоритов. Было какое-то объявление О’Халлорана о том, что они получили сигнал бедствия от корабля на орбите Юпитера и вынуждены будут отправить команду на челноке для выяснения обстоятельств и оказания помощи. Потом Домингез ляпнул что-то в адрес матери Граймса, тот молча двинул ему в плечо, ответный толчок не заставил себя ждать, кто-то начал орать, кто-то полез их разнимать. Идиоты. Устраивать потасовку в открытом космосе, это же надо додуматься!

Очевидно, что О’Халлоран не стал разбираться, кто прав, а кто виноват. Отдал указание Просперо добавить немного успокоительного в кислородный микс, затем затащил всю смену обратно на борт на фалах и распихал всех участников по карцеру. Сквозь прозрачную дверь своей камеры Моника видела приходящего в себя Домингеза в камере напротив. Сукин сын.

«Эй, Хесус, твою мать!» Моника изо всех сил саданула ногой в стену камеры. «В следующий раз думай своей лысой башкой прежде чем отпускать очередную идиотскую шуточку. В этом месяце мой план по посещению этого заведения и так уже перевыполнен». Моника сплюнула в сторону параши, и врезала ногой в стену еще раз. «Мудак», - пробормотала она уже в полголоса.

Как будто в знак согласия, дверь камеры пискнула в ответ, и красный светодиод в районе замка сменился на зеленый. «Ого! - пробормотала Моника. – Похоже, я наконец-то разгадала секретный пароль». Бросив взгляд на камеры напротив, она увидела, что двери камер Домингеза и начинающего приходить в себя по соседству Граймса тоже приветливо зеленели. Ничего не понимая, Моника толкнула прозрачную дверь ногой, и та бесшумно распахнулась.