Голосование пользователя

Что-то плохое случилось. Сайкс это чувствовал. Они, это было совершенно ясно, упустили часть этих инсектов и теперь поплатятся за это, ужасно и неотвратимо. И чтобы этого не произошло, нужно действовать ПРЯМО СЕЙЧАС!
Переключился сразу на шестую передачу, к педали газа потянулся - нужно уезжать отсюда на полной скорости!

Так бы и произошло наверное, если бы в отвратительной череде хоботков, фасеточных глаз, жал и хитиновых сочленений не блеснул огненно-алый бок Порфириона - Боже, храни зеркала заднего вида. Этого хватило, чтобы Уильям осознал, что у него на буксире, вообще-то, несколько тонн металла с неисправным реактором посередине. А что может произойдет при попытке так бездумно рвать с места в таких условиях? Ничего хорошего.

Вместо педали газа нога Сайкса вдавила всего лишь коврик рядом с ней. Щелчок кнопки сбоку - автопилот включен.
А вот теперь можно и паниковать. Свернуться клубком в кресле и орать во все горло. С выключенной рацией никто не услышит твой крик.
С выключенной ведь?

Обнаружена повышенная нагрузка. Перераспределение мощностей реактора.

Уильям Сайкс

"Suspense" сказала: "W-WOOOOOOOOOOV!" Сверкнуло пурпурным и инопланетно-синим. Мост вкорячился в ров с горхотом: ударная волна метнула мелкие камни и комья земли.

Ты не можешь сказать, что ты установил его, но ты и не выстрелил им тоже. Произошло среднее. Ты назвал бы это "баллистический монтаж".

Андроиды выбежали из десантного отсека, как черти из табакерки. Знаешь, что они не могут испытывать радость, только спокойствие, гнев или страх, но всë равно они выглядят так, будто рады, но статус полумашин-воинов не позволяет им выражать радость открыто: они сразу разбежались в разные стороны, начали приседать и целиться куда-то с колена, ложиться и вставать, кричать что-то псевдопрофессинальное по рации серьëзно.

Фавн-В Артура протопал закопчёнными и мокрыми копытами и встал рядом с парящим ховермехом, в двинувшемся дальше боевом лифте они все в той же компании что и раньше. Потом предупредил предусмотрительно через рацию коллегу:
– Мистер Макнамара, выпускаю ремонтного дрона – он займётся вашими повреждениями. – поправка, хотел было это сказать, но вместо того произнес торжественно: "МУХОЖУКИ НЕ ПРОЙДУТ!!! СЭР, ВЫ ВСЕ ЕЩЁ НУЖНЫ ВЕЛИКОЙ БРИТАНСКОЙ ИМПЕРИИ. Я ВЕРНУ ВАС В СТРОЙ ЭКОАКТИВИСТОВ-УДАРНИКОВ!"

Это имплант-​инфьюзер патриотизма "расшалился". Иногда от тяжелых приступов "наведенного патриотизма" не помогает даже отключение рации, тело действует инстинктивно и мысли растворяться в звуках гимна играющих на задворках сознания.

Не заметив заслуживающих внимания расхождений между задумкой и исполнением в защитно-успокаивающем сиянии сгенерированным имплантом прямо в мозгу, мистер Уайт, порицая эко-эгоизм всей душой, выпускает "Медею" впервые, так словно делал это уже сотни раз. Закрепил мех сэра Вильгельма в целеуказателях несколькими кликами расконсервированного и пробужденного энергией из реактора дрона. Зашел в голоменю управления деловито.
Подкатегория [

Союзник

]. Задача: [

Диагностика и ремонт

]
"Приступить к работе?" – мигает надпись.
Выбрал и активировал прикосновением: [

Y

]

Из брифинга Сайкс вынес важный, но весьма досадный момент - противники разумны. А значит стоит дать ему один-единственный залп из основного орудия по врагу... И здравствуй выговор. Казалось бы - ну изнасилуют войд-гоблины этих инсектов, ну кто о них жалеть будет? Но нет, в отличие от выжигания планеты, это негуманно. Тьфу!
Одна надежда была на то, что имела место быть всего лишь мимикрия. Стоит только найти малейшее доказательство того, что они, допустим, только имитируют разумных существ... Бах! Никто не будет жалеть насекомое, изображающее разумных. Никто. Максимум что их ждет тогда - клетка в зоопарке, кормежка по расписанию и "Смотри мам, оно ведет себя прямо как человек! Такие смешные, правда?"
Уильям тихо радовался возможностям и готовился к высадке. Скорость - лучшая защита. А значит как только Меркурий откинет аппарели, он должен будет уже выехать.

Уильям Сайкс

Случай свёл тебя со "Сциллой" — десантным мехом-интердиктором времён настоящей мехостроительной архаики, когда мехи впервые появились на планетарных полях сражений массово и никто ясно не понимал, какова их лучшая боевая роль. Если сочетание "десантный интердиктор" кому-то кажется странным, то он ещё не видел саму "Сциллу" в металле: длинный колёсный золотой карабас-барабас с громоздящимися поверх корпуса орудиями, вызывающими ассоциации с фантастическим ретро-футуризмом. Наличие у древней красотки шести разных равнобесполезных вспомогательных стволов сбалансировано тем, что её основное орудие нельзя использовать согласно современному уставу практически ни в каких ситуациях.

"Сцилла" похожа на очень длинный саркофаг, на каких бороздит космос современный СЕР — Сетократическая Республика Египт. Это сверкающая антилазерным зеркальным литьём колесница несёт внутри два десантных отделения, а снаружи — сонм лёгкого вооружения, предназначенного "Теург" знает для чего. Основной калибр "Сциллы" — малая интердикционная установка "Саспенс" — выстрелом искривляет пространственно-временной континуум и выбрасывает цель в примерной точке последующего выстрела.

Ещё в Первую Галактическую вселенскими конвенциями и нормами самого Ковчега было строжайше запрещено использовать орудия этого класса по их прямому назначению. Эксперты в области экспериментальных вооружений тогда сходились во мнении, что множественные разрывы пространственно-временной ткани, которые создают залпы "Саспенсов" и их аналогов, ведут к медленно накапливающейся системной дестабилизации Вселенной. Сторонники Теории Инфильтрации уверены, что за разработкой этого типа вооружений стоят иномировые агенты, которые готовят плацдарм для массированного десанта в наше измерение из того неведомого нам пока Ада, где они обитают. Более консервативно настроенные критики также отмечают нежелательность использования интердикционных установок. Их беспокоят два вопроса: "Куда исчезают объекты, для которых не было произведено второго выстрела?" и "Что произойдёт, если все они однажды вернутся?" Всеобщее возмущение вызывают также попытки отдельных недобросовестных пилотов стрелять из "дикторов" в собственные отделения пехоты с целью телепорт-абордажа... Эффективность этого метода подтвердила военная практика, но его бесчеловечность выходит за всякие рамки. "Насильственная телепортация — хуже каннибализма!" — так гласит обличающий плакат с изображением орущего от ужаса звёздного десантника, верхнюю часть которого в сине-фиолетовых тонах насилуют войд-гоблины на заброшенной орбиталке, а нижнюю боевой скарабей СЕР среди бело-кремовых дюн. Два слова: Боевая Интердикция. Закон разрешает использовать её ограниченно против неодушевлённых объектов и верифицированно-неразумных противников.

В своё время "Сцилла" была настоящим чудовищем урона: шесть орудий плюс одно главное, минимум два отделения пехоты — иногда фулл-киборгов... Это была грозная сила. Много песков времени утекло с тех пор. Поколения вооружений сменялись поколениями. Это по-прежнему грозный транспорт и умеренно опасный стрелок, но уже не тот мех, который был способен штурмовать целые районы в одиночку.

"Короче есть два дискурса. В одном модернисты точены, в другом пост-модернисты дрочены. На какой сам сядешь, куда русскую национальную идею посадишь?"
Дугин А.Г. "Критика чистого национализма".

Передача "Русский час с отцом Михаилом" на телеканале Спас:

Несколько секунд камера показывает лишь практически полную темноту, которая, по мере того как глаз зрителя к ней привыкает, начинает приобретать очертания деревянной русской баньки, сложенной из грубо обтесанных бревен, между которыми и пробиваются тонкие лучики света. Затем помимо помещения, взгляд зрителя начинает угадывать и силуэты тех кто в нем находится – но в этот момент, неожиданно включается свисающая от потолка лампочка и эта внезапная вспышка вновь повергает во мрак всю баньку, кроме небольшого, освещаемого лампочкой кусочка пространства.
Пространство это целиком и полностью заполнено физиономией отца Михаила, кривящей в мрачном оскале желтые от чифиря зубы, и внезапное появление оной физиономии из темноты, поневоле рождает в сознании зрителя зловещие ассоциации с логотипом телекомпании ВИД и зашкварные ассоциации с клипом Bohemian Rapsody от группы Queen (кто кого больше зашкваривает – Баркашов Меркьюри или Меркьюри Баркашова, сказать сложно).
– Со времен возникновения русской метакультуры, её основной трансфизической проблемой, являлась заключенное в самой её сути непреодолимое противоречие между двумя сторонами её природы, определявшими её существование и развитие – Не отрывая взгляда горящих глаз от камеры, хриплым голосом начинает отец Михаил. Руки фюрера лежат на его коленях, узловатые пальцы нервно мнут какой-то кусок ткани – Данное противоречие исторически проявляло себя в разных формах, в споре между западниками и славянофилами, в противостоянии никонианцев и староверов, в войне белых и красных, в конфликте сталинистов и троцкистов... список можно продолжать, но наиболее точно Русский Народ ухватил суть этого конфликта в так называемой "задаче о двух стульях". Действительно, начиная со своего зарождения Россия стоит между точенными пиками восточного дискурса, по традиции вьетнамских партизан облепленными грязью, говном и гноем и дроченными нигерскими обрезанными хуями западного, принужденная каждую секунду своего существования делать выбор куда она опустит многострадальную народную душу свою, а где поместит свой мятущийся, свободный и воинственный дух. Величайшим достижением мистического русского национализма был дерзновенный бунт против этой гнойнопидорской дихотомии, емко и метко выраженный во фразе поэта "Шо то хуйня, шо это хуйня. И вот это обе хуйни такие, шо я ебал его маму в рот"...
Отец Михаил запинается, делая судорожный вздох и в этот момент с негромким щелчком включаются ещё две лампы в углах баньки, открывая взгляду зрителей ещё две фигуры, сидящие справа и слева от фюрера, в белых креслах, несколько неуместно смотрящихся посреди бани. Слева от Баркашова сидит грузный мужчина в маске совы, одетый в камуфляжные штаны и черную майку с надписью "ЯРусский". Справа – высокая женщина в маске собаки, одетая в узорчатый сарафан поверх которого наброшена черная кожаная куртка. Женщина-собака участливо поглаживает фюрера по плечу, но человек-сова неподвижен, неотрывно глядя в камеру.
Отец Михаил наконец кое-как справившись с собой и утерев рукавом рясы строящийся по лицу пот, продолжает и хотя голос его все ещё слегка подрагивает поначалу, но с каждым словом он наполняется силой и решимостью
– Величайшим же провалом русского мистического национализма, была уверенность что в своем восстании против современного мира и жидосатаниского кагала им управляющего, он действительно нашел тот самый Третий Путь, между Сциллой и Харибдой, ведущий не в погрязший в декаденстве и разврате Рим, куда как известно ведут все дороги и не в грязный Сарай, куда только и можно попасть с этих дорог сойдя, но в Русь Изначальную! В столыпинскую Великую Россию! В Небесный Иерусалим, принадлежащий великой славяно-арийской РАсе и проданный жидам за пару ваучеров и миску чечевичной похлебки. Все помыслы и чаяния настоящих русских националистов были направлены на то, чтобы направить нацию по этому пути и нет нужды говорить, что перед этой Великой Миссией, незначительными казались любые возложенные на её алтарь жертвы и совершенные ради нее грехи. Если для того чтобы Небесный Иерусалим вновь стал нашим, надо проломить мотыгами пару тысяч черепов, то и хуй бы с ними, даже если эти черепа правильной формы. Deus не фраер, он все Vult. Когда делаешь мать всех яичниц, нет времени сокрушаться о каждом яйце. Да и потом, где ещё находится раю, как не в тени наших мотыг?

Отец Михаил вновь судорожно вздыхает и запинается, но в этот момент женщина собака предлагает ему стакан воды, который он благодарно принимает и торопливо пьет, дергая кадыком. Внимательный зритель может заметить какое-то шевеление на полу, но прежде чем он успевает сконцентрировать на этом свой взгляд, Баркашов снова начинает говорить
– Однако... однако эта позиция... как я уже сказал... была ошибкой. Третий Путь не ведет к Великой России, как не ведут к ней Первый, Второй, Четвертый, Седьмой, Тринадцатый и вообще какие бы то ни было Пути. К Великой России не ведет ни один путь, потому что Великой России нет вовсе. Точно также как нет Россий Малой, Белой, Красной и вообще какой бы то ни было. Россия не лежит на Западе или Востоке, точно также как не лежит она и между Западом и Востоком. Нельзя найти Россию, отвечая на вопрос о двух стульях, потому что вся Россия и заключена в этом вопросе, вся Россия и есть этот вопрос! Она лежит там, между национальным унижением и бунтом против этого унижения, бунтом бессмысленным и беспощадным, поскольку он приведет лишь к новому унижению и новым бунтам. Бессильная злость на то что "русских людей обижают", сменяется жгучей яростью при мысли о том, что когда наши танки въедут в Москву мы повесим многих, но эти повешенные тоже будут русскими людьми, что порождает новую обиду и так до скончания времен. Русской национальной идеей является русское национальное уничтожение! Высшей формой русского национализма, является братоубийственная война! Патриотизм и любовь к России едва проснувшись немедленно обваливаются в пустоту, поскольку их попросту не к чему приложить – не к чему кроме этой самой пустоты, в которой и есть Россия. Россия бездна, вглядываясь в которую слишком долго, можно заметить что она тоже глядит, глядит в себя и с ненавистью и с любовью, заливая потоками черной крови себя и свой многострадальный народ. Но в Россию нельзя вглядываться, точно также как нельзя к ней прийти, построить её или выразить словами. В Россию можно только верить! И именно в этом заключается её величие! Именно поэтому здесь и зарождается Богочеловечество, поскольку подобно Богу Россию можно понять только через то чем она не является. Не Запад, не Восток, не Ислам, не Евразийство, не Третий Путь, не Третий Рим и не Вторая Византия! Россия тишина! Русский националист! Увидишь Россию, убей Россию! Только так ты её спасешь! Не "всечеловек", но "человек ничто" есть настоящий русский!

В патетическом экстазе, брызжущий слюной отец Михаил потрясая кулаком вскакивает со своего места и случайно задевает человека-сову, который неожиданно легко падает с кресла. В последний момент Баркашов успевает его подхватить, нежно прижимая к груди (культурно подкованные зрители без труда увидят в жесте параллели со знаменитой картиной "Иван Грозный убивает своего сына"), но в процессе с него слетает маска и становится видно безжизненное лицо, широко известного в узких кругах русского националиста Дмитрия Демушкина. С помощью женщины-собаки, фюрер возвращает покойника на место, аккуратно надевая маску обратно, а затем опускается на колени между Демушкиным и женщиной-собакой.

– Тем не менее – Как ни в чем не бывало продолжает Баркашов – Понимание это пришедшее ко мне сейчас, не прощает мне сделанного ранее. Арестантский устав един, и святоотеческие учения, на которых и стоит истинно православная вера, такие как "Хагакурэ", конкретно поясняют что петушиный поступок может быть прощен если сделан ради Долга, но если твой Долг будет понят тобой неправильно, то придется за него отвечать и в реале и в духе и в истине. Ну что же господа знатоки. Отвечает, Александр Баркашов!
Подняв руки отец Михаил быстро натягивает на голову петушиную маску (именно она оказалась тем предметом который он все это время тискал и мял в руках), так же стремительно разрывает на себе рясу от груди и до пупа и протягивает руку женщине-собаке, которая вкладывает в нее тонкий и острый нож, из тех которые фартовые называют "перо". Загораются новые лампы, открывая зрителю все пространство бани и теперь становится видно, что пол уставлен многочисленными иконами (если конкретнее икон сорок две и многие из них уже знакомы зрителям) а на стене за спиной фюрера висит огромное распятие, но у распятого Иисуса почему-то две орлиные головы, а в прибитых к кресту руках он каким-то образом держит скипетр и державу. Глубоко вздохнув отец Михаил упирает острие "пера" в живот, под самой грудью
– Здраствуй, Русский Народ-Богоносец – Тихо произносит Баркашов, а внимание зрителя между тем снова отвлекает странное шевеление на полу – шевеление на поверку оказывающиеся на удивление крупным и черным пауком. И кажется даже не одним
– Долго вел я тебя, Русский Народ по ледяной пустыне к Земле Обетованной, но как оказалось что тем кто должен был умереть прежде чем мы её достигнем, был я сам, ибо в Землю Обетованную не пустят тех, чье место у параши. Я лукавый презлым заплатил за предобрейшее, пожелав царствовать и всем владети и за то повинен смерти! Но ты, ты Русский Народ keep calm and carry on! Да, мне пришел безвременный срок, но твое время, только начинается, гордое племя славян-ариев! А прежде чем я уйду, Русский Народ, вот тебе мои четыре вопроса:
Вопрос первый: Нравится ли тебе причинять боль другим народам?
Вопрос второй: Кто оставляет свои месседжи, на автоответчике твоего коллективного бессознательного?
Вопрос третий: Где ты находишься?
И вопрос четвертый: Почему мы с тобой сейчас говорим?
На этом все. Здравствуй Русский Народ-Богоносец... Здравствуй и прощай. Ты уходишь вперед, а я... я остаюсь в вечности

Произнеся последнюю фразу, отец Михаил отворачивается от камеры и поднимает голову вверх. Обеими руками он перехватывает рукоять ножа и сильнее вдавливает его в тело. Выступает тонкая струйка крови
– Святый Боже... Святый Крепкий... – Глубоко вздохнув Баркашов неожиданно переходит на сбивчивую скороговорку – Слава тебе, Бог Великий, владыка обоюдной правды. Я пришёл к тебе, господин мой. Ты привёл меня, чтобы созерцать твою красоту. Вот я пришёл к тебе, владыка правды; я принёс правду, я отогнал ложь. Я творил несправедливое относительно людей. Я делал зло. Я убивал. Я сжег деревни с русскими людьми, чтобы свалить это на китайцев, я приказывал опричнине казнить несогласных, я из жажды власти убил своего ближайшего товарища! Я нечист! Я нечист! Я нечист! Я нечист! Пресвятая Троица помилуй меня! Господи, очисти грехи мои! Владыко, прости беззакония мои! Не гнушайся мене, не отвергай мене, не остави мене, не отступи от мене; заступись, попроси, услыши, помози, прости, ПРОСТИ!
С последним словом, отец Михаил яростно вонзает нож в собственное тело и с нечленораздельным рыком тянет его вниз, стараясь разрезать живот наискосок. Дело идет тяжело, сталь вязнет в мягких упругих внутренностях, приходится все силы вкладывать в кисть правой руки, превозмогая нечеловеческую боль, разрывающую все его существо. Из разреза обильными толчками хлещет кровь, заливая черный подол рясы. Когда фюрер довел лезвие до правой стороны живота, клинок был уже совсем не глубоко, и скользкое от крови и жира острие почти вышло из раны. Края живота разошлись, выпуская наружу внутренности, но продолжать Баркашов уже не мог, согнувшись пополам он едва превозмогал приступы тошноты, а от сотрясавших все его тело спазмов боль становилась только сильнее. К счастью, когда она стала совсем нестерпимой, в затылок фюрера уперлось холодное дуло пистолета, который достала откуда-то из под сарафана женщина-собака.
Оглушительный грохот выстрела, за которым следует негромкий стук падающего тела.
Занавес.

«И, сделав бич из верёвок, выгнал из храма всех, также и овец и волов; деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул».
Евангелие от Иоанна

Передача "Русский час с отцом Михаилом" на телеканале Спас:

Снежный простор, под алыми лучами рассветного зимнего солнышка. Ледяная пустыня, в полном соответствии со своим названием, совершенно пуста – если не считать небольшой приземистой деревянной избушки, навевающей ассоциации с Бабами-Ягами и куриными ногами, да уже знакомого нам отца Михаила, который неспешно движется к оной избушке, небрежно забросив на плечо топор. Тишина – лишь печально завывает метель, да весело хрустит лед под ногами фюрера. Камера медленно приближается к святому отцу, чтобы проскользнуть вслед за ним в открытую дверь избы.

Следующий кадр – просторная, но минималистично обставленная светлица, всю мебель в которой состаляют массивный дубовый стол, вокруг которого стоит пара грубо сколоченных табуретов, и богатый киот, уставленный иконами – среди персонажей помимо Христа и Богоматери, можно узнать Серафима Саровского, Ивана Грозного, барона Унгерна, Петра Столыпина, генерала Власова и Юлиуса Эволу. Слева от стола на стене прибито огромное распятие, на котором бессильно висит изможденный Христос. Печальный взгляд Спасителя, направлен вниз и вправо, где, рядом со столом, к стене приставлена ростовая дакимакура с Рей Аянами из аниме Евангелион – алые глаза девушки в свою очередь печально смотрят снизу-вверх на Иисуса. За столом, на одном из табуретов уже сидит отец Михаил точащий топор.
– Вечер в хату, православные! – Баркашов наконец поворачивается к аудитории, приветливо улыбаясь желтыми зубами. Во взгляде его – неподдельная, искренняя радость, в руках его – остро-наточенный топор.
– Здрав буди, мой Великий и Могучий, Правдивый и Свободный Русский Народ-Богоносец! Народ Боголюбец! Народ Миродержец! Давно не виделись! Потерял тебя я за долгие годы скитаний в земле советской и постсоветской, среди "советских людей", "россиянцев", "космополитов", "интернационалистов" и "общечеловеков", но ныне – ныне по делам твоим, узнал я тебя! Подобно тому как витязи князя Святослава и сына его Владимира Святого, сокрушили полками своими Хазарское царство, так и теперь богатыри Великыя, Малыя, Белыя и Красныя Россий крестовым походом нисповергли, богомерзкую теллурианскую атлантическую цитадель античеловечества, что уродливым гнойником проросла на теле нашей Родины, отравляя миазмами и испражнениями своими Соборную Русскую Душу, загаживая святую чистоту её, поганым ядом своего глумления, насмехательств, презрения, зависти, злобы и бесстыдства! Велика была мощь либеральной, сионисткой гадины, сокрушившей, расчленившей и непотребно, сапфически надругавшейся над нашей Родиной-Матушкой! Но не убоялись Патриоты Отечества, Лучшие Сыны Святой Руси и пала Обитель Зла и пала с ней иудоинфернальная Вавилонская Бегемотица, восседавшая на Черном Троне Её, с предсмертным пердом канувшая в глубины Ада её породившие! Горе тебе неверная, ибо время твое истекло, царство твое разрушено и имя твое забыто! Валерия Новодворская? Literaly, who?!

Тяжки были испытания выпавшие на нашу долю в последнем столетии, и ликовал уже транснациональный олигархический кагал диаволопоклонников, видя падение Русского Царства и поражение Защитников Подножия Престола Божиего! Торжествовал Антихрист, почуяв мерзким свиным рылом своим скорую грядущую победу Нового Мирового Порядка и Античеловечества! Разрушена была Великая Русская Цивилизация, что вселяла такой страх в Диавола и жидовских пособников его, утеряна была Высокая Русская Культура, которой завидовали черной завистью, выхолощенные, опустошенные, сгнившие изнутри европейцы и англо-саксы! Остались лишь люди, даже не Русские, а просто люди, скорбными тенями бродившие по заснеженной земле, у которой больше не было имени. Люди – и руины. И увидели это жиды и в гордыне своей уже возомнили себя победителями...

Баркашов неожиданно со страшным рыком замахивается топором и с треском вонзает его в деревянную столешницу, после чего с бешеными глазами, брызжа слюной рвет рясу у себя на груди и тыкает в камеру, сложенным из волосатых пальцев кукишем
– А ВОТ ХУЯ ИМ! ХУЯ ИМ БОЛЬШОГО, РУССКОГО, НЕОБРЕЗАННОГО! НЕ ТА ПОРОДА! ТУТ ЗАКАЛ СТОЛЕТНИЙ СИБИРСКЫЙ ТАЕЖНЫЙ! ТУТ КЕДРОМ ФОНИТ ПО НИЗАМ! НАС ТАК ПРОСТО НЕ СЛОМИТЬ! NEVER GIVE UP, РУССКИЙ НАРОД ПРАВОСЛАВНЫЙ, NEVER SURENDER! Отними у нас все кроме людей и руин – мы отстроим руины лучше прежнего, отними даже людей – бабы ещё нарожают, забери у Руси её славное Прошлое – и всей душой устремимся мы в наше светлое Будущее, лиши нас великого Будущего, а мы возродим славное Прошлое наше, лиши нас Настоящего – а и пошло оно в жопу, не жалко! Дни Пиздеца постигоша Нас, но покаялись Мы и не истребил Господь! Жиды и жидовские наймиты ликовали думая что Двуглавый Орел сокрушен, а Знамя Христолюбивого Войска Православного отдано на забаву желтым детям, но в слепоте своей они забыли о том, что Панславизм есть Высшая Форма Панмонголизма, так как именно Русь Святая, улус Джучи является правопреемницей Монгольского ханства Чингисхана! Мильоны – вас, а нас – рать! Вы думали что победили нас, но мы лишь обрели могущество, которое вы не могли себе и представить! Довольно, довольно нам держать щит между двух враждебных нам цивилизаций – пора вытащить двойной лазерный меч наш и поразить обоих супостатов! Ураническая Сверхцивилизация Богочеловечества возрождается здесь, в азиатских степях, в сибирской тайге, на бескрайних просторах Тартарии! И вам, товарищи западные партнеры, слуги мирового раввината, рабы иудосатанизма, этого уже не остановить, ибо МЫ РУССКИЕ – С НАМИ БОГ! And he finds your lack of faith disturbing!

Msg: 2 of 2
From: Mithgol the Webmaster
To: All
Subj: Re: КАК НАМ ОБУСТРОИТЬ РОССИЮ

-------------------------------------------- Всем -------------------------------------------
Новости из Омска. Смотрел, думал, заливисто смеялся. Осторожно, по ссылке 15 Мб.

[ссылка на ftp. По ссылке видео 144р, ebanko.wmv]

Кадр: диктор в студии провинциального телеканала «Омск-ТВ».

— Товарищи! Мы прерываем показ художественного фильма «Сало, или 120 дней Содома» ради срочного прямого включения с площади Габриэле д’Аннуцио (бывший Театральный сквер), где в эти минуты с программной речью выступает каудильо Евразийской Социалистической Республики генералиссимус Эдуард Вениаминович Лимонов.

Кадр: заполненная народом площадь, на фоне Оперного театра — фанерная, задрапированная кумачом трибуна. За трибуной — ряд безыскусных гипсовых статуй, воздвигнутых в последние недели по плану монументальной пропаганды и предназначенные к отправке в разные районы Омска и России. Крупный план статуй, одна за другой: Сергей Нечаев, Мишель Фуко, Эрнесто Че Гевара, Юкио Мисима, Андреас Баадер, Иван Каляев, Леонид Губанов, Иуда Искариот, Алексей Черехов-Анчар, Виктория Аралович-Владимирова. Из динамиков по сторонам трибуны играет «Родина» Гражданской Обороны.

Под усиливающийся приветственный шум толпы на трибуну поднимается Эдуард Лимонов в сером военном френче без знаков отличия, с нарукавной повязкой с серпом и молотом в круге. На седой, стриженной под андеркат голове Вождя — очки в массивной пластиковой оправе и красная повязка на лбу. В середине повязки — тот же символ НБП.

Шум стихает, музыка прекращается. Повелительно поднимая руку, Лимонов начинает говорить надтреснутым голосом:

— Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои! В эту годину испытаний я выступаю перед вами, чтобы во всеуслышанье объявить о начале великого Танца Русской Свободы, в вихре которого закружится вся Россия и весь мир! Вы ждали от нас танца с саблями? Вы получите танец с лимонками! Вы ждали танца с драконами? Вы получите танец с лимонами! Здесь, в сибирских степях, звучат первые тонкие серебряные тремоло музыки, в громовом крещендо которой потонет Вселенная, да туда ей и дорога, старой блядине!

Кавалеры приглашают дам, и я сделал свой выбор! — Лимонов простирает руку с указательным пальцем куда-то в направлении Ульяновска. — Новодворская, я иду на тебя!

Беги, беги прочь, Валерия Ильинична, Орлеанская блудница смутного времени; ты слышишь уже, как неостановимо из-за Уральского хребта надвигается на тебя наш хтонический гопак! Ты перепутала абсолютную свободу с калькулятором гнид; ты променяла первопринцип братского общежития на место в капиталистической системе. Ты забыла, что опыт соборной любви угнетённые народы земного шара воспринимают через фигуру Владимира Ильича Ленина, чей родной город ты нагло попираешь своею тушею. Не по тебе твоё отчество, не по тебе твоё отечество, не по тебе этот город! Purga urbem, Новодворская, purga urbem! Оберни своё лицо к небесам! Видишь? — Лимонов патетично простирает руку к закатному небу цвета мяса, — видишь ли ты этих птиц? Это птицы перемен, и они уже надрывно кричат над шестой частью суши, предвкушая океаны падали, потому что слышат, как катятся на запад наши железные полки! Беги, Лера, беги! Приложи своё ухо к земле! Слышишь? Это стонет мать-земля, не в силах более выносить вес твоего чудовищного тела, отягощённого нечистой совестью и гормональными проблемами. О, окончи свою жизнь, Новодворская! Хромой могильщик отроет тебе могилу; глухонемые плакальщицы с «Эха Москвы» пропоют панихиду по тебе, окостенелые старухи из «Мемориала» уронят саван с твоим телом в яму, а дальше — лишь рыжая ржа и звёздный рой над головой, лишь стылый красный рассвет над ледяным простором, в котором бродит мужик с топором, давно позабывший твоё имя. Верёвка, пуля, ледяная тьма и музыка, сводящая с ума, — вот твой удел, вот твой венец, вот твой финал.

А ты, кошачье ухо бумажный тигр нефритовый дилдак? Куда тебе тягаться с Русским народом? Ни души у тебя, ни музыки, ни танцев! Весь мир слушает Чайковского, Достоевского, Кобейна, Моррисона! Курт Кобейн — русский, родом с Москвы! Джим Моррисон — русский, родом с Москвы! Славой Жижек — русский, родом с Москвы, и через подаренные им очки идеологии я вижу твоё гнилое нутро, твоё изнасилование Маркса маоистским пьяным жестоким ботинком, твоего разварного Гегеля быстрого приготовления! Я обращаюсь к нашему восточному соседу, к господину Баркашову, — защищай Русь, если дорог тебе твой дом и твой народ! Если ты не убил за день хотя бы одного китайца, твой день пропал зря. Если шнурки на твоих берцах ещё не белые, ты не понял угрозы. Если ты думаешь, что с китайцами возможно меситься по файрплэй, ты делаешь ошибку. Не считай дней. Не считай вёрст. Считай одно — убитых тобой косоглазых! Убей китайца и не беспокойся о своём желудке — мы тебе поможем. Недоедим, но вывезем!

Нам скажут, что жителям Урала и Западной Сибири самим не хватает еды, что еда вывозится поездами на восток. Наш ответ на это: нет еды — жри буржуя! Еда — лишь социальный конструкт; только поэзия материальна! И, как писал великий русский поэт Велимир Хлебников, «Когда умирают кони — дышат; когда умирают травы — вянут; когда умирают солнца — они гаснут; когда убивают буржуя — танцуют все!»

И мы будем танцевать! Танцевать, танцевать, танцевать! Мы будем танцевать в уральской тайге, мы будем танцевать на волжских просторах, мы будем танцевать всё яростней! Мы будем танцевать на пляжах, мы будем танцевать в полях и холмах, мы будем танцевать на улицах и площадях; мы попляшем на развалинах! Весёлые ребята, полные огненного смеха, — мы разрушим всё, все здания, все университеты и музеи и установим на их пепелище табличку — «Здесь танцуют!» Мы должны позволить музыке революции двигать нашими ступнями! Ритм времени — это танцор!

Мы начинаем наш гильотинный гавот, наш стальной уанстеп, наш гальванический твист среди озёр сукровицы, сквозь заросли злаков зла, и не одни мы пойдём по этой неторенной тропе! Нет! Вместе с нами рука об руку будут шагать наши товарищи с Волги и Дона, неизобретательно выбравшие называться РСФСР. Попрошу товарищей отнестись снисходительно к товарищу Андреевой и её сторонникам: да, они могут быть скучноваты и старомодны, с бедной фантазией и полным непониманием тенденций марксизма в эпоху постмодерна, но мы пойдём с ними рука об руку! Вы слышали уже о предложении Андреевой создать с нами Единый Антиимпериалистический Фронт; мы с радостью принимаем это предложение! С одной поправкой — наш союз будет называться «Добровольный Альянс "Советско-Модернистский Единый Революционный Штаб"»! Ура, товарищи!

По толпе проносится громовое «УРА!», нацболы принимаются распевать «Эрику» вперемешку с «А Ленин такой молодой» и «Всё идёт по плану». Некоторое время Лимонов не может продолжить.

Но маловеры спросят меня: ради чего этот кровавый танец? Зачем, мистер Лимонов, зачем? Зачем вы встаёте? Зачем продолжаете драться? Неужели вы верите в какую-то миссию, или вам страшно погибать? Нет, нам не страшно погибать: смерти мы смело говорим «ДА!». Может быть, нам нужна победа? Нет, она нам не нужна — победу мы одержим в любом случае! Может быть, вы сражаетесь в интересах Революции? Нет! Наша война — это больше, чем Революция. Наша война — это перфоманс!

И поэтому, в этот тяжёлый для нашего народа час я обращаюсь к вам, братья и сёстры. Хотите ли вы участвовать в нашем адском балагане, идти за мной, канатным плясуном, по оголённому проводу через оголтелые пропасти?

Толпа ревёт: ДАААА!

Я спрашиваю вас во второй раз: хотите ли вы завывающего вальса, однообразней и безумней, чем всё, что вы когда-либо видели?

Толпа: ДАААА!

Я спрашиваю вас в третий раз: хотите ли вы кровавой кадрили, бессмысленней и беспощадней, чем мы можем её сегодня представить?

Толпа: ДААААААА!
Лимонов: СМЕРТЬ!
Толпа: ДАААААА!
Лимонов: СМЕРТЬ!
Толпа: ДАААААА!
Лимонов: СМЕРТЬ!

Беснования продолжаются, в толпе начинаются свальный грех, драки, распитие алкоголя и спонтанные чтения стихов Эзры Паунда.

Камера отключается. Картинка на экране сменяется титром:
ПЕРЕДАЁМ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГИМН ЕВРАЗИЙСКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
«Тибетское танго» (Нас вырастил Будда на благо народа)
Слова: Сиддхартха Гаутама
Музыка: Сергей Курёхин
Исполняет рок-группа «Аквариум»
ссылка

Том, запыхавшийся после погони, с трубкой во рту, со вниманием оглядел битву.
Обследуя лагерь зеленокожих, он слишком задержался, уворачиваясь от орочьих хаотичных патрулей, и почти пропустил мини-армию гоблинов, маршировавших по направлению пещер с некротической энергией.
Отстав, друид тем не менее нашёл способ срезать дорогу, и вот теперь он возвышался над сечей как ястреб.
К слову о ястребе.
Дальнозор вынул из кармана небольшой предмет вручив который в когти, указал Птичке на группу, в которой узнал своих сражающихся союзников. Это была банка, в которую помещалась магия, аналогичная "Силе быка", небольшая, и, как изготовленная друидами, не имела в себе ни грамма стекла, а состояла из густой пасты внутри и древесной коры снаружи.
Затем Том последний раз затянулся из трубки, достал из внутреннего кармашка три камешка, и, подбрасывая их в ладони, ответил Дибелле:
– Нет.

Громыш оглядел собравшихся, ожидая вопросов или возражений, но не дождавшись продолжил.
- Замок этот значитца устроен так... Давайте я наглядно покажу что ли, - с этими словами он подошёл к столу, положил на него трубку, сдвинул в дальнюю от себя половину кружки и миски, к себе, напротив, придвинул два хлеба, - Это значит будут две горы. Дорога, что вам нужна промеж них вниз уходит, - хозяин положил хлеба рядом, - Замок сам стоит на левой, как ехать, стороне, - на одном из хлебов заняла место миска, - С другой же стороны замчонок поменьше - донжон вроде, - на второй хлеб была поставлена одна из кружек, - И промеж них мост над дорогой проложен, - между миской и кружкой легла, покачиваясь ложка.
- Что сам замок, что донжон - в один этаж, только у замка ещё башня есть в ещё поверх да подземелья - там усыпальницы благородных предков, - продолжил пояснять голова, - Вход вроде только через донжон по мосту, да не совсем. Есть ещё вроде тайного лаза в подземелья, но это именно лаз, да не оттого, что узкий, а оттого, что выходит он на небольшой козырь, куда по скале лезть надо футов с полсотни. Не отвесом конечно, но склон крут. Я так разумею, оно скорее не для входа, а для выхода было, чтобы, значит, ежели враги прорвутся, можно было бы стикать - спуститься то с верёвкой там всяко попроще будет.
- И да, там ещё в паре мест стены порушены, через проломы тоже можно внутрь залезть, но опять карабкаться в гору.

Прошлая ночь. Три часа. Кун.

Во время своего дежурства Кун, начавший уже уставать от заунывно-монотонных, вопреки всякой логике клонящих в сон подвываний скелета, внезапно услышал новый звук. Не то, чтобы за условным порогом пещеры была абсолютная тишина, ночью и в каньоне звуки разносятся далеко, но ничего, что можно было бы определить как достаточно близкое, чтобы быть интересным и различимым до этого нового звука не было.

Звуком этим было надсадное, но не прерывающееся "О-о-о-о-о-о-о!". Первый подозреваемый, скелет, был не при чем, звук доносился снаружи пещеры. Прислушавшись, Кун понял, что изначальное впечатление, что это "О-о-о-о-о-о-о!" непрерывно, ложно – каждый раз, когда звук начинал проседать, кто-то подхватывал его. Следом за "О-о-о-о-о-о!" появилось и "А-а-а-а-а-а-а-а!", и "У-у-у-у-у-у-у-у!". К этому моменту скальд смог примерно определить направление, с которого доносились эти странные крики. Оным направлением был кратчайший путь к одной из соседних пещер, той самой, где Бьянка среди наскальной живописи нашла каменную дверь.

Затем к вокалу подключилось ударное сопровождение. Правда, подобных инструментов Кун не знал. Точнее, он знал этот звук, но не думал, что он может использоваться в качестве элемента музыки. Какой угодно музыки. Иногда поздно вечером, когда очень хочется спать, или днем, когда тоже хочется понежиться полуденным отдыхом после обеда, кто-то за стенкой начинает прибивать полку или на улице разгорается укладка каменный плит или какая другая стройка. Вот эти удары молотком по явно не полому или звонкому предмету и раздавались, к счастью, достаточно далеко.

А потом в бессмысленные звуки начала вплетаться какая-то осмысленная речь. Разум скальда перебрал несколько языков, прежде чем осознал, что оная речь, точнее, песенный речитатив, принадлежит гоблинам. Не все слова можно было разобрать, некоторые заглушались ударами молотков и воплями, но Гниксланден смог разобрать следующее:

ВЕЛИКИЙ И МОГУЧИЙ
КРЫЛЬЯ ТВОИ РАСПРОСТЕРТЫ
ЧЕШУЯ БЛЕСТИТ В СВЕТЕ ЗВЕЗД
ОЗАРИ НАС МОГУЧИМ ПОЛЕТОМ
КАК ПРЕДКОВ НАШИХ ОЗАРЯЛ
ПОРАЗИ ВРАГОВ НАШИХ
КАК ПОРАЖАЛ ВРАГОВ НАШИХ ПРЕДКОВ
НАШЕЙ НАГРАДОЙ ТВОЙ ВИД
ЭТОЙ И КАЖДОЙ НОЧЬЮ
КАК ЗАВЕЩАЛИ НАМ ПРЕДКИ
МОГУЧИЙ ТВОЙ ОБЛИК
МОГУЧИЕ ТВОИ КОГТИ
СЛАВИМ ИХ КАЖДУЮ НОЧЬ
КАК ДЕЛАЛИ НАШИ ПРЕДКИ
ТАК ГРОМКО, КАК ТОЛЬКО МОЖЕМ

И дальнейшие вариации восхваления чего-то летучего, чешуйчатого и когтистого с избыточным применением слова "могучий" и разных его форм и оттенков.

На гоблинском это звучало не сильно более музыкально или рифмовано, чем в адаптированном переводе, который составил Кун…

В ответ на предложение Теодора зомби сунул руку в дыру на одной из штанин и потянул себя за член. Увы, отсутствие магии, поддерживающей работоспособность нежити, и плохие условия работы сделали своё дело, и член остался в руках у парня. А может быть, так и было задумано, чтобы он отстёгивался - кто знает... В любом случае, выглядело это отвратительно.

— А что, здесь правда есть всё? — недоверчиво спросил Никита у ближайшего гнома (гномы здесь были везде, это Никита уже знал). От неожиданности он даже забыл назвать гнома карланом, как решил было делать, чтобы довести всю эту породу до белого каления.
—В столовой есть все! Можно брать даже мороженое! — ответил гном, показывая на транспарант над потолком.

И здесь действительно было всё, понял Никита, ошеломлённо оглядываясь: в бесконечность уходили ряды стоек с цветастыми вывесками, как на фудкорте, длинные заставленные блюдами витрины, приглашающе кланялись перед Никитой гномы-официанты, колдовали за прилавками гномы-работники фастфуда в белых передниках, в поварских колпаках и даже — показалось Никите, — в халате поварихи столовой его средней школы. Никита присмотрелся: и верно — на блестящей металлической столешнице перед гномом-поварихой стояли миски с овощным салатом, тарелки с рисовыми ёжиками под неаппетитной подливкой, большая кастрюля из нержавейки с загадочной надписью краской «I 6 Л» на боку, а рядом — блюдо с толсто нарезанными кусками серого хлеба и рядок маленьких пакетиков дешёвого сока. Гном в халате с кокетливо завитыми на уродливой морщинистой голове кудряшками вскинул на Никиту раздражённый взгляд и гнусаво произнёс: «Утюгов! Чего толпимся! Проходим, порцию берём!» «Ну нафиг», — мысленно сказал себе Никита, поёжился и ускорил шаг, боясь лишний раз оглянуться.

Удивительно, но перемещение даже к самым дальним стойкам не требовало усилий — стоило сделать шаг, и всё изобилие заведений, цветастых вывесок, блюд на витринах, официантов, сдвигалось и головокружительно неслось мимо, как в ускоренной съёмке. Более того, не столько Никита шёл куда-то, сколько Столовая перемещалась вокруг него, и Никита видел, что, к какому бы заведению он ни направлялся, стол, за которым расположились одноклассники, находится более-менее рядом. «Каждому Кажеция представляется по-своему», — вспомнил Никита слова Кастора и подумал, что парень таки прав.

Он сделал ещё движение, Столовая опять крутанулась вихрем, и Никита обнаружил, что стоит у стального прилавка, в углублении которого установлена кастрюля с бурлящим, пряно пахнущим красным варевом, в котором плавают кусочки какой-то белой массы. Узкоглазый гном в зелёном китайском ватнике помешивал варево здоровыми, в локоть длиной, палочками для еды, соединёнными на концах на манер циркуля.



— Это что? — настороженно спросил Никита.
— Мапо дофу, — ответил гном. — Бери, мальсик, бесипилатно, — и, зачерпнув половником варева в щербатую мисочку, передал еду Никите вместе с чашечкой парного риса и палочками в бумажном пакетике.

Никита почуял подвох. Коммунисты, — понял он. Когда коммунист врёт? Когда у него губы шевелятся. В уме Никиты появился Бенджамин Франклин в лучах сияющего солнца и трубно возгласил с облака: «There is no such thing as free lunch». Никита погрозил карлану пальцем и уверенно сказал:
— Из летучих мышей сделали! — но всё же решился попробовать. Он был не очень последовательным юношей.

Лучше бы он этого не делал. Сычуаньское мапо дофу немедленно обожгло рот так, будто бы нёбо, язык, гортань Никиты сейчас поливал полыхающими струями огнемётный взвод Народно-Освободительной Армии Китая. Разинув рот и с ненавистью глядя на карлана, Никита бросился прочь.

Долго он искал что-то подходящее: глаза разбегались, попробовать хотелось и вот это, и это, и ещё вон то. У стойки с мороженым Никита не удержался: взял рожок зеленоватого, мятного с шоколадом лакомства. «Точно бесплатно?» — поинтересовался он у гнома-мороженщика. Мороженщик подтвердил: точно бесплатно. Мир Никиты рушился на его глазах. «Я в коммунизм, наверное, попал», — испуганно думал Никита, перемещаясь между бесчисленными стойками. — «Но неужели здесь есть действительно всё? Всё, что только можно себе вообразить в качестве еды?» — и, не успел он подумать об этом, как его глазам открылось поистине ужасающее зрелище.

Над огромным перламутрово перемигивающим углями железным мангалом на вертеле, зарумянившийся до хрустящей корочки, со сморщенным яблоком во рту, в дрожащем, волнами шедшем от мангала воздухе жарился… сам Никита. Увидев это, Никита остолбенел, мороженое выпало у него из рук. Меланхолично поворачивающий вертел гном-шашлычник, чернявый, бровастый, в нечистом переднике, обернулся к Никите и сказал:
— А чего ты хотель, мальчик? Тут всё есть. Вообще всё есть, жи есть.

Никита в ужасе бросился к другому прилавку и увидел, как за ним рабочего вида гном в каске варит кирпичи — крошит красный силикатный кирпич молотком, бросает осколки в заполненный прогорклым техническим маслом чан, с каменным стуком помешивает варево ребристым арматурным стержнем.
— Ну и чего смотришь? — хмуро спросил он Никиту. — Варёный кирпич. Нишевое блюдо.

Никита беспомощно оглянулся в поисках спасения, понимая, что забрёл куда-то не туда, в какой-то дальний угол этого вавилонского фудкорта, где было буквально всё: во всей огромной Столовой не было двух одинаковых блюд. Исходя из этой неоспоримой предпосылки, Никита сделал вывод, что Столовая всеобъемлюща и что на ее витринах можно обнаружить все возможные комбинации потребляемых и даже не потребляемых человеком продуктов (число их, хотя и огромно, не бесконечно) или все, что поддается готовке. Всё: паштет из мужских носков, куски голубого сала, суп из покрошенного и разваренного полного меню Столовой, мириады вариантов окрошки на квасе и кефире из фальшивых меню Столовой, жаркое из трилобита девонского периода, мапо дофу из летучих мышей, стейк из существа с неведомой планеты на другом конце галактики, точная копия сегодняшнего ужина мастера этой игры, миниатюрная копия Кажеции из сахара, запечённый мозг страдающего прионной болезнью дикаря, свадебный торт с фигурками Кастора и Герды наверху и Недусей-стриптизёршей внутри, цементный свадебный торт с фигурками Кастора и Герды наверху и противопехотной миной внутри, коктейль «Слеза комсомолки» (безалкогольный), полный текст этого модуля в шоколадных буквах, советский пломбир, по вкусу точно соответствующий не реальному, а запомнившемуся когда-то в далёком детстве, фруктовый лёд с замороженной кошкой Недуси, сорбе из противогаза Герды с ложечкой в виде пехотной лопатки, мороженое из кровавых слёз читающих этот пост, и, кульминацией этого божественного пира, — деликатес деликатесов: крем-брюле из слёз ОХК, понимающего, что этот пост у него теперь будет висеть в профиле! Это слёзы счастья, дорогие читатели: они прозрачны, чисты и сладки. Кушайте на здоровье.

В проносящемся мимо него калейдоскопе еды мечущийся взгляд Никиты внезапно выхватил знакомое: родной, милый жёлтый символ на высоком шесте, сияющий Никите путеводным маяком. Никита сломя голову кинулся к вожделенной красной вывеске, бухнулся локтями на прилавок у окна выдачи, вскинул голову и, тяжело дыша, выпалил свой символ веры, свой якорь, свою вечную триаду, на которой зиждилось его душевное спокойствие:
— Бигмак! Картошку! Колу!

После решения всех насущных дел и утоления зверского голода сытным ужином Найгмиив, дабы оттянуть неприятную для нее тему, переключила свое внимание на снующего по дому драконоподобного детеныша. Когда в очередной раз мелкий пакостник решил напасть на ее пятки, колдунья, пользуясь случаем, бесцеремонно схватила его тушку, удерживая ее на вытянутых руках и поворачивая вокруг своей оси. Не то, чтобы это создание вызывало у нее умиление, но убивать его как тех же копошащихся неподалеку ондонти ей безусловно не хотелось. Чувствовалось в нем что-то слишком родное.
– Могу с уверенностью сказать, что это детеныш синего дракона. Выглядит слабее, чем должен, но это, скорее всего, из-за того, что мой молниевый шар спровоцировал его преждевременное вылупление. Если источники не врут, он жрет почти все подряд, уже должен уметь сам охотиться, создавать молнии и воду. Лет через пять так и вовсе будет с тебя ростом, Белзагрим, если не больше. – Затем Найгмиив задумалась на пару мгновений, всматриваясь в вылупленные на нее глазенки, и хмыкнула, – Странно осознавать, что наш отец когда-то выглядел также.
Опустив объект исследования на пол, колдунья в своем намерении избавиться от его присутствия на месте обсуждения вопросов, призвала перед его носом небольшую иллюзию трех светящихся птиц, которые с треском молний и негромким чириканьем приманивали к себе.

Закончив с наиболее приятной частью разговора, Найгмиив откинулась на стуле, прикрыла веки и потерла переносицу. Сначала треклятые дварфы, теперь это. Тяжелый взгляд заклинательницы стал сумрачнее, он выдавал все ее разочарование и раздражение озвученным планом, связанным с бывшими пленниками так называемых драконоборцев.
– Напомните мне, с какого момента мы стали спасать всякий бесполезный сброд? Нам действительно настолько необходимо тащить их с собой? Мы вроде как собирались в карательную миссию, а не спасательную. Да и после предупреждений отца, я не уверена, что Кельтенгерил будет счастлив увидеть помимо нас еще и толпу орков на пороге своего дома.
Высказав все свое недовольство, взращенное уже одним фактом того, что им вообще приходится это обсуждать, Найгмиив выдохнула, прикинула варианты, и мысленно отгородила себя от того, чтоб заниматься сейчас надуманной проблемой.
– Мое колдовство направлено лишь на то, чтобы уничтожать врагов и изучать магию. Максимум, что я могу – это ускорить их ездовых зверей или нас самих, но повторюсь, что нам проще от них избавиться или оставить здесь. Им была дарована свобода, и этого, я считаю, уже вполне достаточно.

«О принц, мой сын, мой брат, — услышал Нагарайа голос Тиамат, своей королевы, прежде, чем войти в мир, — знаешь ли ты, каким был Абер-Торил до твоего рождения?»

Дракон вздрогнул, просыпаясь. Его глаза не видели, были застланы плёнкой-вуалью, ослепляющей всех младенцев. Он был заточён.

«То были Дни Грома. Боги, и титаны, и вещи, у которых нет даже имени, сражались тогда за власть над миром. Земля была разделена между великими империями, забытыми теперь. Их хозяевами были змеи, что ходят как эльфы, рыбы, сделавшие сушу своей второй вотчиной, и мохнатые твари, породившие людей. О, как горды они были! Где все они теперь? Где их башни, вздымающиеся так высоко, что их впору было назвать пиками, пронзающими сам небосвод? Где их золотые зиккураты, полные богатств, которые человек не смог бы потратить даже за десять тысяч жизней?»

Да. Да-а. Ещё не рождённый дракон помнил их. Змей, амфибий, обезьян — и пернатых созданий, чьи сияющие города-гнёзда он и его армии взяли как свой приз и предали огню. Дракон помнил горы золота и драгоценностей, на которых он спал в бывшем тронном зале коронованного глупца, думавшего, что небо всё ещё принадлежит ему и его роду.

«Ангелом из кромешной, голодной темноты меж звёзд был ты тогда, моя любовь. Ещё до того, как твоя душа впервые избрала облачиться в плоть. Падающая луна, несущаяся навстречу миру, которому суждено было бояться тебя, боготворить тебя, любить тебя, насытить твою жажду и твои сокровищницы. Таким ты был тогда. Тысячи, и тысячи, и тысячи безмерных мер льда, объятых пламенем. То было яйцо, из которого суждено было вылупиться тебе и твоим братьям, и твоим врагам. То был золотой ковчег, брошенный в подлунную сферу рукой самого Асгорафа, Ио, Ваятеля Мира, нашего отца».

Где он? Всё ещё в бездне Селуны и Шар? Всё ещё в утробе-темнице? Все остальное было сном?

«Миллионы миллионов лет ты падал, объятый пламенем, мой сын. Когда ты упал, чрево морей разверзлось, и волны поднялись выше пиков величайших из гор. Трубы, извещающие о твоём приходе, протрубили над всеми царствами — гром их перезвонов обрушил дворцы королей, башни магов и хижины бедняков. Непроглядный плащ из пыли, лакированный в ту же священную черноту, что и твои благородные доспехи, поднялся над землей. Он поднялся к самому солнцу, застав его взор, недостойный взирать на твоё величие. Он стал погребальным саваном целой эпохи».

Нет. Не-ет. Не сон. Он — Нагамат, генерал и пророк. Он был Нагаматом. Он пел о природе богов. Он провозгласил Асгорафа своим подобием: хищным ужасом, голодом воплощённым, прародителем и пожирателем всего, что есть.

«Когда трюм принёсшего тебя в мир ковчега, наконец, открылся, ты и твоя раса воспарили ввысь как истинные тираны неба и владыки всего, на что падал ваш взор. Ни один из императоров мира не имел под своими знамёнами армий, могущих победить вас. Могущественнейшие воины семи народов умирали под твоими когтями. Прекраснейшие девы мира — у твоих ног, недостойные твоего сердца. Их дети стали твоим лакомством. Их золото и самоцветы — твоими. Весь мир ты превратил в стонущий и плачущий гарем, ждущий и боящийся твоей ужасной любви».

Сотни братьев и сестёр вняли его философии и сделали её своей истиной. Его учение стало знаменем — знаменем, что застлало собой весь небосвод, проглотило луну и звёзды, собрало тысячи и тысячи героев. Он принёс войну, славу и разрушения во все четыре предела мира!

«Помни об этом, моя любовь. Помни, когда ты родишься вновь. В пламени Авернуса — где яд течёт реками, а пепел есть небо — выковала я твою душу. Помни, что есть мир для тебя. Сокровища, и самоцветы, и девы, и удовлетворение всеалчущей жажды вновь будут твоими по праву более старому, чем даже само время. Трофеи, собранные с хладных тел поверженных героев, будут твоими. Весь Торил будет твоим. Я дарю его тебе, моя любовь, мой принц...»

Теперь он — Нагарайа. Он снова молод. Он ушел в земли мёртвых, чтобы преследовать своих врагов там. Теперь его охота по ту сторону смерти закончена. Он окунулся в воды Стикса, он бросил вызов течению, истончающему память смертных. Он поборол его. Он приплыл назад. В этот край плоти. В этот мир добычи. В царство, что вновь будет принадлежать ему.

Глаза дракона открылись, его когти ударились о стены темницы — ещё, и ещё, и ещё... Что за высокомерие пустой материи! Разве хоть что-то, хоть какая-то преграда, может удержать его от того, чтобы вновь овладеть миром живых? Он был Нагаматом и его называли Мудрым, называли Отцом Лжи. Он Нагарайа и его назовут Алчущим. Мир не способен отказать ему в его желании! У мира не хватит сил!

Он владыка и мучитель всей земной плоти!

Стены драконьей темницы рушатся. Дракон воспаряет ввысь. Его крылья застилают лучи солнца, его тень покрывает собой землю. Мир плоти содрогается, вода реки идёт рябью. Птицы в великом сонмище, объединённом ужасом, вспархивают с ветвей в десяти милях кругом. Дракон разверзает свои уста и кричит о ненависти и жестокости, способных растворить сами кости мироздания, кричит о завоевании. Но то лишь боги и их эфемерные слуги, кто слышит его крик как крик. Для мира плоти его слова — потоки витриола, падающие нечестивым дождём на головы несчастных и мёртвых.

Чейз

Закладываешь один вираж вокруг неё за другим, опустив морду и хвост, и помахивая им нейтрально-приветливо. Стой там, сука человека. Стой там смирно, пока я обманываю тебя. Вот так... Ты подбираешься к ней чуть боком, выражая всей позой и манерой дружелюбие. Ты опытная собака.

— По совести! — фальцетом выкрикнул молодой Захарка Языков. — С нами-то вот много кто по совести поступает? Всю жизнь держали, как собак, а мы, значит, по совести теперь должны? Я вот когда батрачил…
— На кого ты батрачил? — зло перебил Андрюха Макаров, показывая на китайца. — На него, что ль? Может, он и есть главный мироед?

Бойцы нестройно засмеялись: на главного мироеда этот мокрый, перепугано озирающийся по сторонам китайчонок похож не был. Захарка сконфуженно примолк.

— Никому не интересно, на кого ты там батрачил, — продолжал Макаров. — С него-то какой спрос?
— А за Кольку спрос?! — воскликнул Семён. — Да пристрелить, говорю вам!
— Пристрелить, пристрелить! — остановили его. — Завёл шарманку, только одно и талдычишь! Патронов у тебя много, что ли? Ну делись тогда!
— Да куда нам его с собой-то тащить? — попробовал было настоять на своём Тимофей Иванов. — Сдадим… — начал было он, но тут из-за деревьев, от хутора донеслась глухая прерывистая дробь, которую все сразу узнали: пулемёт. Иванов осёкся, все заоглядывались.
— Латыши, что ль? — высказал вертящееся у всех на языке Васька Иванов. — У ходяшек пулемёта-то не было.

Пулемёт поколотил короткими очередями, нестройно захлопали винтовки.

— Точно латыши, — кивнул Саня Соловьёв. — За нами идут, суки.
— Пошли отсель скорее, — безучастно наблюдавший за сценой Пётр Васильевич Силаев с кряхтеньем поднялся с поваленного заросшего зелёным мхом ствола, неторопливо поднял прислонённую рядом винтовку, закинул на плечо. — Чего собачитесь? Гриша сказал, что приглядит за ним, вот пускай приглядывает. Ваша какая забота?
— Пойдёмте, братцы, — беспокойно согласился Захарка Языков.
— А хвост я ему всё-таки отрежу, — решительно повторил Фима и снова примерился ножом, чтобы отхватить косичку на затылке китайца. Китаец, ранее не замечавший ножа, сейчас увидел, дёрнулся, завизжал, заверещал что-то, видимо, полагая, что его будут убивать, с отчаянным, животным ужасом рванулся — и как раз в этот момент косичка оказалась отрезанной: китаец повалился на землю, под ноги красноармейцев. Фима с каким-то мясницким, довольным видом поглядел на длинную тонкую косицу в руке и несильно шлёпнул ей по спине скрючившегося у ног товарищей китайца, как нагайкой. — Обувайся, пошли, — приказал он ходяшке.

12:00

— Полдень ровно, — ответил Фима на вопрос Андрюхи Макарова и сунул снятые с тела Коли Бабкина часики обратно в карман шинели.
— Что, прям ровно? — шлёпающий за его спиной Макаров заглянул Фиме через плечо.
— Прям ровно полдень, — подтвердил Фима. — А тебе чего, до минуты знать надо?
— А тебе чего, ответить сложно? — с вызовом сказал Макаров. — Мож, у тебя часы встали.
— Ну на, сам посмотри! — обернулся Фима, снова достал часы и, не глядя, показал их Макарову.
— Одна минута первого, — въедливо сказал тот.
— Слушай, ты чего чепляешься? — Фима остановился, обернулся к Макарову. Тот тоже встал. Оба этих здоровяка сейчас выглядели так, будто готовы были начать месить друг друга пудовыми кулачищами. Усатый, заросший светлой щетиной Фима был повыше, но бородатый Макаров в барашковой шапке с красным бантом был плотнее сбит и глядел сейчас на Фиму снизу вверх, набычившись, исподлобья. Тропинка через лес была узкая, шли цепочкой, и все за Макаровым сейчас тоже встали, уткнувшись в спину идущего впереди.

— Да хватит вам обоим! — вылез из-за спины Макарова шедший следом Прохор Рязанцев. Вопреки своей фамилии, этот молодой чернявый парень с чуть раскосыми, как у Ленина, глазами был вовсе не из Рязанской губернии, а аж из-под Оренбурга, из тамошней казачьей бедноты. Его земляки, говорят, сейчас воевали против Советской власти во главе с каким-то атаманом Дутовым, а Рязанцев вот, как вернулся из венгерского плена, так к себе домой даже не поехал, сразу записавшись в Красную Армию. Попал он в Рязанский полк, видимо, из-за фамилии — других причин не было. Здесь, в северных лесах, этому выросшему в степи парню было неуютно — леса он не понимал и, кажется, побаивался: оглядывался поминутно на каждый чирк и треск из чащи, вчера вечером и вовсе страшился отойти от костра, а когда вынужден был всё-таки удалиться за кустик, вернулся с таким видом, будто чёрта увидал. Вообще не первой смелости был парень, даром что казак.

— Всю дорогу собачитесь, слушать тошно! — заявил Рязанцев. — Дайте я между вами пойду. Ступай, Фима!

Фима, буркнув себе под нос, пошёл дальше, помахивая косицей китайца, которую так и держал в руках как какой-то трофей. Он так ведь всё время и шёл — то по кустику этой косичкой как плёткой хлопнет, то вертеть её в руках примется. Макарова это раздражало, вот он Фиму и задирал всю дорогу.

А шли-то уже битый час, а конца лесу не было. Всё так же текла слева речка, то виднелась между стволов зыбистым чёрным зеркалом, под матовым отражением облаков в котором тянулось зелёное сено водорослей, то шумно, пенисто катила по обмыленным желтоватым валунам, треснувшим плитам, то обмывала поваленную, уткнувшуюся кроной в воду берёзу. Всё так же тянулась среди кустов, мокрой листвы, высокой травы узкая тропинка, всё так же качались перед лицом спины товарищей, всё так же голодно скребло в животе.

— Жрать охота, — сплюнул под ноги Фима.
— Всем охота, молчи уж, — не оглядываясь, посоветовал ему Тимошка Иванов, шедший впереди.
— Братцы, а давайте ходяшку съедим, — лениво предложил Макаров.
— Я слышал, у них там в Китае людей едят, — перелезая через склизкую трухлявую корягу, поваленную поперёк тропинки, заметил Захарка Языков. — Ну, их же там много очень, вот они друг друга и жрут почём зря.
— А, Гришань?! — громко, чтобы Смирнов услышал, крикнул Макаров. — Спроси-ка у него, они людей жрут?

Смирнов с ходяшкой шли в хвосте цепочки: китаец предпоследний, Смирнов замыкающим. Ходяшка совсем замёрз — день хоть и был не по-осеннему погожий, и хоть солнце выглядывало временами из-за облачных гряд, но почти не пригревало, и лес вокруг после ночного дождя был мокрый, осыпающийся градом ледяных капель с потревоженной ветки, и волглой сыростью тянуло от воды — неудивительно потому, что выуженный из воды китаец шёл, обхватив себя руками, мелко стуча зубами, хлюпая водой в левом сапоге (правый, оставленный им на берегу, был сух). Смирнову то и дело приходилось подталкивать его в спину, когда китаец начинал отставать от шедшего впереди Василича, и ходяшка торопливо прибавлял шагу, со страхом оглядывался на Смирнова, видимо, ожидая от того пули или штыка в спину. Временами он пытался заговаривать то с Василичем, который безразлично отмахивался от китайца, то со Смирновым:
— Wo jiao Zhou Jianyu, (Меня зовут Чжоу Цзяньюй) — говорил он, показывая на себя. — Wo — Zhou Jianyu. Nin gui xing shi shenme ne? Nin? (Я — Чжоу Цзяньюй. Как ваше благородное имя? Вы?) — вопросительно показывал он на Григория, — nin jiao shenme mingzi? Wo neige kaishi sheji de shihou zhengde mei kandao nimen! (Как вас зовут? Я, когда начал стрелять, вас не видел!) — частил ходяшка, будто оправдываясь. — Kandao dehua, wo genben jiu bu hui kaiqiang! (Если бы видел, стрелять бы не начал!) — и Смирнову приходилось его подталкивать вперёд, чтобы не отставал.

— А я видал одного людоеда, — тем временем продолжал разговор Саня Соловьёв. — У нас в Пронске как-то поймали одного, городовые по улице вели. Я видел. Мужик как мужик, по виду и не скажешь.
— А почём знаешь, что это людоед? Может, оклеветали? — спросил Макаров.
— Может, и так, — тупо согласился было Соловьёв, но, помолчав, продолжил: — Не, он верно людоед был. У него в подвале бабу мёртвую нашли. Он ей филеи вырезал и жрал.
— Что, прямо сырые жрал? — заинтересованно обернулся Макаров.
— Не знаю… — пожал плечами Соловьёв. — Может, суп варил.
— Братцы, может, хватит о человечине-то? — подал голос Фима. — А то я точно кого-нибудь сожру.
— А вот у меня дед в Якутской области служил, у тунгусов, — начал было Прохор Рязанцев, — так там, баяли, есть такое чудище…
— Тихо! — послышалось из головы цепочки. Это крикнул шедший первым Васька Иванов. — Дорога, братцы! Мост!

Этот мост Григорий и остальные узнавали — по нему они проходили вчера днём, когда выступали из Обозерской на север по Чекуевскому тракту. Ну да, это точно был он, — понимал Смирнов, пройдя вперёд и рассматривая мост через колышущуюся листву: два прочных бревенчатых быка, простая деревянная оградка с перилами и балясинами, изряблёнными пулями: здесь, говорили, была перестрелка с интервентами, когда они ещё в первый раз пытались с наскока взять Обозерскую: вроде как балтийские моряки тут вдарили по англичанам из пулемёта, выбрав удобную для засады позицию, которую указал им местный лесник. Кстати, а ведь тут рядом лесничий кордон — вспомнил Смирнов. Они ведь вчера и его проходили, он стоял прямо на тракте: свеженькая, ещё не почерневшая избушка-пятистенок, чуть дальше от Обозерской по тракту, за холмиком.



Тракт был пуст: ни звука, ни души, только унылая раскисшая комковатой бурой грязью грунтовая дорога с полосами тележных колёс и следами сапог, заполненными застоялой водой.

–Так, давай я тебе разжую,–Ухмыльнулась волшебница.–Ты продаёшь товар во-первых без лицензии, во-вторых в не товарном состоянии, в третьих – без указания подробного описания товара, в четвёртых из отчётов об амортизации товара указываешь лишь то, что нашёл её, извините, в канализации. В канализации, Вирм!
Волшебница всплеснула руками. В чём в чём, но в торговле она разбиралась: даже цену на обучение она умудрилась скинуть на пять процентов в своё время. Возможно, по этому её так хреново и обучили магии.
–Радуйся, что тебе хоть какие-то деньги за этого кота в мешке предлагают! Не будь мне классово омерзительно всякое ворьё – я бы и вовсе предложила отнять эту жестятнку у тебя силой, ага? Так что давай, либо соглашайся, либо ищи каких-нибудь ещё больших лохов, чем два начинающих искателя приключений, и впаривай им этот "Коллекционный" предмет по цене новой брички!

Век руин.

Сегодня уже мало кто помнит, что дряхлеющая Славная Империя когда-то начиналась с группы авантюристов, решивших отказаться от неспокойной жизни и основать собственное королевство. Официальная история полна великих подвигов и жертв, которые наделяют ореолом героизма и доблести основание раскинувшегося от моря до моря государства. Однако жители Приозерья, искоса поглядывая на донжоны Сторожевой крепости, полушепотом вспоминают дедовские байки и скабрезные анекдоты, в которых легендарные отцы-основатели Империи представлены по-сорочьи жадными грабителями и вымогателями, загребающими под себя все, до чего способны дотянуться, и предпочитающими присвоение чужого созданию чего-то своего.



Если пройтись по улицам столичного града Славы, можно заметить множество косвенных подтверждений гуляющим в народе байкам. Каждое третье здание - творение Живых Звезд, чью архитектуру сложно спутать с чьей-либо еще. Строили полубоги на века, и их древние постройки гордыми пришельцами высятся среди современных приземистых домов из кирпича и дерева, не желающими растворяться в сотворенном смертными городском пейзаже. Стоит также обратить внимание на Большой Базар, построенный явно не в имперском стиле, да и стертая резьба на каменных столбах еще хранит остатки традиционной гурульской росписи. Кроме того, сами столбы вытесаны из бледного гранита, который добывается лишь в самых глубоких пещерах, куда имперские шахтеры боятся спускаться.

Или, к примеру, жители перенаселенной Лоскутной слободы, со всем их нелюдским разнообразием, уж слишком демонстративно плюют на благообразные имперские манеры, моду и даже язык, предпочитая традиционный национальный колорит проповедуемому повсеместно космополитизму. Хоть в этом знаменитом рассаднике преступности и крамолы регулярно встречаются патрули Пурпурных Мундиров, глубоко в лабиринт проулков они не заглядывают, прекрасно понимая, что тем самым могут вступить на вражескую территорию, где банды зверолюдов из трущоб ведут себя как хозяева. По ночам здесь орудуют стаи крысолюдов, которые, по слухам, давно уже прорыли тоннели на поверхность и разнюхивают возможности для полноценного вторжения. Поговаривают даже, что жители Лоскутной слободы давно вступили с ними в сговор.



В Имперском Университете можно посетить открытую лекцию профессора Луциана, старого маразматика, дряхлого и временами заговаривающегося, утверждающего, что застал события основания Империи лично. Сложно доказать, так ли оно на самом деле, потому что возраст Луциана нигде не подтвержден документально, а его здоровье (и, по-видимому, рассудок) держится исключительно на зельях коллегии магов Черной башни. Тем не менее, читаемый им курс "Славная история, или Век Подвигов" вызывает больше вопросов о достоверности описываемых событий, чем восторгов о полных доблести свершениях.
Тем временем в библиотеках и лекториях молодые студиозусы хихикают над вычурными оборотами, используемыми в официальной истории Славной Империи, указывая на явные несоответствия в хронологии. И те же самые студиозусы до хрипоты горазды спорить о точном положении на небесном своде мифического Дворца-Корабля, откуда Живые Звезды взирают на Срединный мир после своего вознесения. Разбирают назначения каждой гайки в оставшихся от пришельцев артефактов-аркан, пытаясь оживить древние механизмы, заново вдохнуть в них волшебство. Но астромансия - наука капризная, так просто не дается, о чем говорят многочисленные истории о неудачных разрушительных экспериментах в подвалах университета.

Стоит также зайти в храм Живых Звезд, рядом с которым высится статуя Первого Императора (все знают, что такого не было вовсе, личность его выдумана от и до; но знать и высказываться публично - вещи разные, о чем жители Приозерья помнят отлично). Нельзя не поразиться красоте искусной мозаики, покрывающей изнутри огромный купол святилища. Скромный астромант-священник за небольшую плату проведет экскурсию и расскажет о том, что нынче уже не осталось мастеров, способных подобающим образом отреставрировать осыпающуюся мозаику, хранящую образы божественных пришельцев на фоне самой точной в Срединном мире карты звездного неба. Понизив голос, астромант упомянет, что секреты древнего мастерства были утрачены еще до времени основания Славной Империи, как бы ни старались имперские бюрократы записать создание мозаики в счет достижений Отцов-основателей. Если удастся выказать искреннюю приверженность культу Живых звезд, служитель даже позволит с расстояния в несколько шагов заглянуть в Шкатулку Звездного Света, которую приоткроет ровно на мгновение. Впрочем, кроме слепящего света, исходящего из Шкатулки, паломник вряд ли разглядит хоть что-то еще. А нищий на выходе из храма потом расскажет, что содержимое Шкатулки давно украдено, а кем - неизвестно, поэтому астромантам не остается ничего, кроме имитации древнего артефакта на потеху приезжим.



Можно прогуляться в порт, послушать скрип снастей и крики чаек. Стоя на уходящем далеко в воду причале, глядя на снующих тут и там матросов и портовых грузчиков, пестро разодетых чужеземцев и экзотичного вида нелюдей, сложно поверить, что Звездная Колыбель - вовсе не море, а всего лишь озеро, пусть и самое крупное в Срединном мире. Новости с дальних берегов, где власть Славной Империи все слабее, заставят задуматься о том, сколь преходяще все земное. В речах прибывших издалека вольных капитанов почти нет преклонения перед имперским законом, а помыслы их все меньше похожи на помыслы примерных граждан огромной державы.

Широкие тоннели, согласно легенде вырытые могучими машинами Живых Звезд, приведут в Залы Тысячи Голосов. Здесь, на древнем торжище, согласно преданиям, обитатели поверхности впервые встретили подземный кочевой народ гурулов (и местные привыкшие к полумраку жители с удовольствием поведают, что ни о какой Империи в те времена еще речи не шло). Сами гурулы давно уже не появляются в этих некогда многолюдных пещерах, и никто не знает, существует ли до сих пор это странное племя. Поговаривают, что они разочаровались в контактах с жителями поверхности из-за их жадности и коварства. Конечно, упомянут легенду об утраченном жезле Первого Гурула, украденном у кочевников рыцарями сгинувшего ныне ордена. Сложно сказать, сколь правдива эта легенда, ведь из доказательств существования ордена осталась лишь давно разграбленная и оскверненная гробница, называемая Покоем Святого.



Из Залов Тысячи Голосов вглубь Недр ведут два известных пути. Следуя первому, сквозь извилистые тоннели, можно оказаться в Ползучем Лесу, где среди подрагивающих живых лиан все еще скрипят и гудят колоссальные механизмы Живых Звезд, исправно выполняющие загадочную и уже явно бессмысленную работу. Немногочисленные поселенцы с поверхности держатся восточной части этой огромной каверны, живут в закрытых коммунах и очень подозрительно относятся к любым гостям. А еще терпеть не могут крыс. Про Империю отзываются саркастически, мол какие такие мы ей подданные, нет, не слыхали, кому платим подати - неясно. А у западной стены пещеры топорщится Большое Гнездо, и кто знает, сколько крысолюдов копошится внутри.
Сам Ползучий Лес считается местом опасным, в одиночку в заросли не отправляются. Местные за версту обходят гудящие машинные комплексы Живых Звезд, заросшие живой лозой, ржавые, скрежещущие и коптящие. Говорят, под их сводами нашли укрытие древние твари, остатки ужасной Орды, давно уничтоженной героями былых времен. Тем не менее, именно в этих комплексах стоит искать спуски на нижние уровни пещер. По слухам, там, на берегу Скверного озера, посреди кромешной тьмы и вековой тишины, согласно легенде, высятся Врата Рока, а весь берег озера усеян костьми. Еще ниже - и уже рукой подать до самого дна Недр, где свила гнездо Погибель.



Другой путь из Залов Тысяч Голосов ведет в Ревущее Урочище, поросшее джунглями, где в свете Омфала охотятся древние ящеры. Эти пещеры уже не считаются людскими территориями, ходить сюда без проводника опасно. Тем не менее, тут обитает троглодитское племя Черной Воды, поклоняющееся Великому Безглазому, или Ужасу-из-Глубин. Сами троглодиты не слишком агрессивны и даже, бывает, готовы поторговать. Но вот их дикарские обычаи и внешний вид могут привести в ужас многих путешественников. Кроме того, в Ревущем Урочище можно встретить отряды разведчиков Улья, насекомоподобных существ, постоянно ищущих новые территории. Говорят, племя Черной Воды не раз вынуждено было отбиваться от превосходящих сил Улья. Вот и сейчас, по слухам, готовится новая война.
Ниже Ревущего Урочища мало кто спускался, хотя проходы точно существуют. Троглодиты неохотно провожают чужаков в нижние тоннели, поскольку там обитает их прожорливое божество, вечно подгрызающее корни Срединного мира и требующее постоянных жертв. Именно там, во тьме, теряется след кочевого народа гурулов, да и сами троглодиты имеют легенду о пещерных скитальцах, ушедших в самые глубокие Недра на каменных ладьях по огненной реке.

Славна Империя своей историей, слепит глаза своим богатством, овеяна историями и легендами. Отовсюду стекаются искатели приключений и наживы в столичный город Слава. Слушают, раскрыв рты, древние сказания в трактирах и на площадях, грезят подвигами, мечтают добыть утерянные артефакты и несметные сокровища, сгинувшие в Недрах. Звонкой монетой платят торговцы за диковинки древности, менестрели сочиняют поэму про свершения великих воинов и многомудрых магов, а дамы томно вздыхают и трепещут в их присутствии.
Может, и для тебя найдется здесь толика славы, а, герой?

В чём-то Хайша была права, а в чём-то - и нет. Права она была в том, что у неё проблемы. Неправота же заключалась в том, что у Арка проблем было не меньше.

Оба авантюриста решили прорываться куда-то, по ощущениям, на север. Север лежал за наполовину прогнившими дверьми, которые, однако, открылись без каких-либо проблем. Пырнув напоследок одного из крысолюдей огненным когтем, Арк вылетел в коридор и чуть было не напоролся на невесть откуда взявшийся там саркофаг. Благо, ему хватило умения облететь его. Следом уже спешил зомби, распознавший в волшебнике потерянного в детстве брата. Оказывается, Арк был одним из двойни, но родился живым, и родители-вурдалаки от него отказались, и сам зомби даже и не знал, что у него есть брат, пока не узнал Арка по родимому пятну. Это всё могло бы звучать очень убедительно, если бы не несколько нестыковок.

Помимо воплей мертвяка из зала послышалась забористая крысиная читка, и крысолюд, которому маг чуть не пробил грудину, выскочил в коридор совершенно здоровый. Сперва авантюрист подумал, что его сейчас будут бить, но вместо этого малыши окружили его. Судя по всему, их заинтересовала его одежда. И не только одежда. А ещё доспех, лук, бутылочка на поясе и мешочек с реагентами. Возможно, ещё кошелёк.

Где-то вдалеке в темноте прохода что-то угрожающе булькало. Идти было страшновато, но надо.



У Хайши события развивались не сильно лучше. Она начала сеять смерть, но так никого окончательно и не прибила, а монстры принялись окружать её, не давая добыче улизнуть. Пока она чуяла кровь, вермлинги чуяли запах золота.

Бульканья, подобного тому, что слышал Арк, не было. Зато отчётливо можно было различить хлопанье крыльев. Час от часу не легче!

Век Звезд.

Ученые мужи и многомудрые священники до сих пор спорят о том, кем были Живые Звезды по своей сути. Одни считают их бессмертными небожителями, отпрысками самого Омуса и наследниками его величайшей созидательной силы. Другие говорят, что они - простые смертные, постигшие величайшие тайны мироздания. Иные утверждают, что Живые Звезды - это прибывшие из будущего потомки нынешних обитателей Срединного мира. Кем бы они ни были, несомненно одно: им была дана величайшая сила подчинять себе неживую материю, меняя сами законы природы, чему свидетельством являются многочисленные загадочные машины и устройства, до сих пор работающие среди древних руин.

Сказания гласят, что, прибыв в этот мир - по своей ли воле, или в результате космической катастрофы - Живые Звезды тут же приступили к осуществлению величайшего действа, которое позволило бы им вознестись над Срединным миром в мир Вышний, или даже в Ультрафиолетовую пустоту. До сих пор ведутся споры о том, в чем заключалась суть самого действа: кто-то утверждает, что смысл его состоял в самом последовательном возведении циклопических механизмов, которых Живые Звезды оставили после себя предостаточно, и каждый новый механизм приближал их к конечной цели; другие говорят, что смысл действа был совершенно эзотеричен, а механизмы являлись лишь символами тех формул и заклинаний, которые пришельцы воплощали в ткани реальности. Как бы то ни было, большинство сходится на том, что венцом грандиозного замысла должна была стать Мегаструктура - конструкция столь сложная, сколь огромная. В чем именно заключалось ее предназначение, сейчас уже невозможно установить достоверно. Возможно, это был летающий город, или врата, или эта машина должна была повернуть время вспять и исправить причину катастрофы, в результате которой чужаки очутились в Срединном мире.

Едва прибыв в Срединный мир, Живые Звезды столкнулись с пристальным вниманием некой невидимой силы, зловредной и завистливой. Сказано, что то был Рок, живущий в самом низу Недр, глухо рычащий, будто цепной пес, ненавидящий всех и вся. Жрецы считают сей факт доказательством того, что сами Живые Звезды являлись наследниками Омуса, несущими его слово и его мудрость меж мирами - ведь кого мог низверженный Саф ненавидеть больше, чем детей своего брата-демиурга?

Век Звезд стал легендарным временем великих свершений и великих же несчастий. Рок, неспособный освободиться из своей подземной темницы, насылал тем не менее на Живых Звезд и их творения одну напасть за другой: земля сотрясалась от его ярости, норовя поглотить дела рук пришельцев, полчища саранчи и ураганы обрушивались на чужаков, мор и глад шли рука об руку, норовя стереть с лица земли ненавистный Рокоту народ. До сих пор обитатели Срединного мира находят покинутые и разрушенные города, которые Живые Звезды были вынуждены оставить под давлением непримиримой стихии. Всем известен Органовый Катод, колоссальное строение неясного назначения, чьи загадочные руины громоздятся среди холмов Приозерья - мрачное свидетельство того, какие силы выступали против могучих пришельцев. Однако остались и до сих пор работающие машины - целые комплексы, на поверхности Срединного мира и в Недрах - Электростанция, Фабрика, Агрикомплекс. Они до сих пор скрежещут и пыхтят, выполняя непонятную работу - странные могучие машины, оставленные создателями.

И все же, несмотря на все козни Рока, Живые Звезды все-таки завершили свой титанический труд. В день, когда колоссальная Мегаструктура наконец загудела от наполнившей ее энергии, пришельцы вошли в ее чертоги, и вместе с ней, говорят, вознеслись в Верхний мир, полностью оставив мир Срединный, наполненный их творениями. Гений пришельцев с тех пор больше не озарял лик земли, их высокая наука постепенно забывается, а чудесные артефакты, сотворенные искусными умельцами, встречаются все реже. Век Звезд ушел безвозвратно, а сами чужаки, говорят, удалились навсегда в Ультрафиолетовую пустоту. По другой версии, они наблюдают за Срединным миром из своего чудесного небесного дворца, но в дела смертных уже не вмешиваются, предоставляя им право самим вершить собственную судьбу.

Кажется, они всё-таки нашли то, что искали: сокровища! Одна половина комнаты была буквально завалена монетами, но Хайша чувствовала, что это ещё не всё. Часть помещения была закрыта от взоров авантюристов колоннами, но паучье чутьё подсказывало плутовке, что где-то здесь должен быть сундук с добром. Как минимум один!

Увы, так просто забрать приз нашим героям никто не дал бы. В комнате обнаружилась ещё нежить. В этот раз в комбинации: раздувшиеся мясные мешки вместе с завывающим придурком, который о чём-то сильно жалеет. Последний завывал особенно сильно, видать, вложился при жизни в финансовую пирамиду...

Зомби в комнате были какие-то странные. Они проявили подозрительную прыткость, и один из них даже успел подбежать к Арку. После чего попытался обнять мага, в процессе чего сквозь его голосовые связки прошла часть трупной вони, копившейся где-то внутри в результате разложения, атмосфера склепа, которую, казалось, уже нельзя было ничем испортить, внезапно вновь стала тошнотворной для принюхавшихся героев, а волшебник тихо, но отчётливо услышал сентиментальное: "Брат!" От чего остолбенел на месте.

Долгожданному воссоединению помешал призрак, вылетевший из-за колонны и харкнувший негативной энергией в сторону Арка. И сейчас тот сквозь слёзы благодарил господа за то, что он надоумил его взять с собой кожанку, поскольку если бы не она - удар прошёл бы прямо до сердца и убил мага наповал.

Тем временем откуда-то из-за спин слышалось весёлое пощёлкивание суставов: то помощник Хайши бежал, чтобы оказать неоценимую помощь в бою.

Кряхтя, наемник перевернулся сначала со спины на живот, а потом, опираясь коленями, встав в полный рост. Оглядывая все вокруг, и приглаживая вставшие из-за пока незнакомого слова "статики" волосы, Намилик оглядывался вокруг, пытаясь сфокусировать взгляд на чем-то боле материальном, чем вся вселенная.
Наконец, помотав головой, и для надежности слегка дав себе в ухо, Оражд смог направил взгляд в сторону что-то мычавшего дварфа на пони. Продолжая возвращать концентрацию, барон мешал здравые мысли со всякой ерундой, наподобие "Если это у нас так е...бомбануло, то каково там парням?!" до "интересно, а борода у него приклеенная?".
- Вас не слышно! Гудит в ушах - говорите громче!!! - тыча себе пальцем в ухо, барон показывал дварфу невозможность общения.

Внутри каждого из нас есть скелет. Возможно, понимая это, скелет, вызванный Хайшей, чувствовал себя ущербным по отношению к скелету, находящемуся в ней (и оттого более любимому). И эти душевные терзания помешали ему нанести хоть какой-то вред ожившему мертвецу. Иных объяснений крайне низкой результативности помощника найти было трудно.

Лёгкость ветра, ярость пламени, твердость гранита. Единство стихий на острие клинка. И не вода хлынула из открытой раны, но кровь.
В последний, яркий, как сатори, миг Кейси многое понял. Обманчив был фасад. Не хулиган и проходимец стоял пред ним, а повелитель клинка. Безупречный, хитроумный, смертоносный. Истинный медовый мастер...
Вселенная раскрылась и схлопнулась, оставив на траве рядом с пушинками мёртвых пчёл тело их опекуна.

"Хулиганы", — догадался Кейси, и рука сама потянулась к разделочному тесаку. "Али медведь пожаловал?" — новая, конструктивная мысль.
С медведем, конечно, сложнее. Ножом его не забьёшь-не запугаешь, самому бы ноги унести. Однако не бросать же пчёл в беде?
Взял тогда Кейси помело, прутья повыдергал, обмотал один конец старой тряпкой и в печь сунул. Факел-не факел, а горит, медведя по морде огорошить не стыдно. Ну и тесак за пояс пристроил для острастки.
С тем и пошёл к перекошенному улью, чтобы хорошенько во всём разобраться.

[Системная дата: 04.08.2108]
[Локация: ВРММО Легос, сервер "Альфа", зона 6-прим, гекс 20025, деревня Клюевка]
[Игровая дата: 8 Саренита, 4 год от пришествия]
[Контроль: ИИ 5 тира "Гермес-18". Активных НПЦ: 6. Нагрузка: 7.5%]
[Cтатус: ОК]

Очередной рассвет деревня Клюевка встретила как обычно. Заорали петухи на подворьях, зазвенели ведрами бабки-молочницы, над небольшой пекарней появился первый дымок - сельская идиллия, да и только. Несколько ключевых НПЦ тоже потихоньку отходили от сна и занимали места, где их с относительной легкостью могли найти посещающие деревню игроки. Ежедневные квесты обновились, в спеиально для этого отведенных сундуках появились предназначенные для наград деньги и предметы, вообщем все, как обычно.

Клюевка, весьма маленькая деревенька, располагалась в трех часах пешего пути от небольшого же городка Усть-Пиндюйска, одной из стартовых локаций Легоса. Не то, чтобы НПЦ это знали, но окрестности деревни являлись неплохой зоной для прокачки первых пары уровней и обзаведения каким-никаким, но шмотом. С точки зрения игроков, конечно. С точки же зрения жителей деревни место было самым обычным, деревня, каких тысячи по всему миру. И волновали их на данный момент все те же постоянные проблемы. Неправильные пчелы, которые уже привычно появлялись на том же месте через день после того, как их извели, с такой же периодичностью появляющиеся в карьере гоблины и прочие известные напасти. Это никого не смущало, ибо являлось обычной частью их жизни. Как, собственно, и периодическая смерть от рук игроков или мечей гоблинов. Погоревав день и справив тризну, жители деревни совсем не удивлялись, к примеру, стоящему с утра на своём месте трактирщику, почившему намедни от файрболла проезжавшего мимо мага.

Технологии в XXII веке шагнули весьма далеко вперед, и игры с полным погружением уже давно не были редкостью, однако игра Легос от компании "АРК Технологии" по праву считалась одной из лучших, как в детализации и проработанности мира, так и в поведении неигровых персонажей. Многоуровневые кластеры ИИ поддерживали и обсчитывали реакции сотен тысяч нпц, делая общение с ними максимально приближенным к реальности. Практически у каждого из персонажей имелась какая-никакая, но история, и он "помнил" свою прошлую жизнь и мог поддержать о ней разговор. Конечно, у ключевых персонажей, таких, как главы гильдий, истории и сюжетные линии были изначально проработаны гораздо более тщательно, однако одной из ключевых "фишек" Легоса была возможность дополнять и развивать истории персонажей, масштабируя выделяемые мощности на тот случай, если НПЦ вдруг окажется случайно втянут в какой-то сюжет. Впрочем, в какой глобальный сюжет может попасть, скажем, кузнец из захолустной деревни?

... и тут я беру одной рукой за горло, ссука, приподнимаю над полом, чтобы он, ссука, ножками дрыгал, - барон грохнул кулаком по столу, заставив кружки с напитками и миски с горячим боязливо подпрыгнуть, - и медленно достаю его ножик из-за пояса. И такой, ссука, говорю, ему, говорю - «Ты, сука, меня обманул. Обманул, ссука, меня. Понял, ссука?». И ножик, ссука, ему таааак медленно в брюхо вставляю. Он, ссука, аж обосрался в сапоги под самые борфорты. Ссука, ученые выеживаются, что в человеке самое большее число жидкости - ведро крови, а вот ни хера, братки! В человеке дерьма, ссука, намного больше! Поэтому, с тех пор, ссука, я людей так близко не вскрываю... - Орадж махнул подавальщице, и щелкнув пальцами, показал ей три пальца и помахал ладонью, - ...да... так... о чем... да... А! Во! С тех пор я с людьми не очень. Только с «Плаксой», - Намилик с любовью погладил рукоять двуручного меча, занимавшего отдельное место, - да ради вас, исключение делаю. Не подведите меня, ссука... - обратив внимание на тройку неизвестных, барон лишь прищурил глаз, оглядывая доспехи и оружие незнакомцев, - Я, человек незлой, но злопамятный. Поэтому вредить и калечить буду, но без энтузиазмы и этой, ссука, эй-фо-рии. Мне, ссука, друзей не хватает. Я, ссука, может, ради них, даже, ссука, материться не буду! Че там еще друзья делают?
Тут в комнату вошел дварф в полной броне, и сразу выбрал целью предыдущих незнакомцев. Что вызвало обильное желвакогуляние на скулах барона. Какие-то тощие доходяги и местный лэйн тут же удостаивает их своим внимание?
- Какого хера?! - протянув руку в сторону троицы, громко вопросил Орадж, - Посмотрите на них: если нет оружия, значит это маги. А что, б***ь, доблестным поклонникам честного железа, в этом мирном доме не рады? Я тоже хочу делать добро за деньги! Я и мои, ссука, друзья!

Он поднялся с земли там, куда ударила молния. Бледная кожа обтянула его череп, а глаза, сидящие глубоко, заставляют думать о маленьких чёрных хищных рыбах, затаившихся в подводной пещере. Он истощён и испуган, но глядит на вас необузданно. Молнии хлещут в небе, повинуясь его порывистым жестам.

— НАЗАД!

Он взмахивает рукой, будто хочет убить на лету комара, и небо раскалывается надвое от грохота.

— НАЗАД ВЕРООТСТУПНИКИ И БЕЗУМЦЫ! ОПОМНИТЕСЬ! ОТКРОЙТЕ ГЛАЗА И УЗРИТЕ ИСТИННОГО ИМПЕРАТОРА!!!

L-е Молоты Колеса

Поразмыслив о каждом аспекте марша в форт Астра или о переходе к Границе, ты пришёл к выводу, что такой манёвр только удлинит ваш маршрут: до имперских фортов подать рукой — ближайший прямо за рекой. Дождавшись утра, вы начали искать брод. К обеду пришлось махнуть рукой на это занятие — река глубока и огромна. Вам нужно готовить плоты для переправы.

Магия жезла отозвалась знакомо – восстанавливающий. Исцеляющий. Это было полезно на случай, если вдруг молитвы позабудутся, а полудраконы под её опекой всё ещё будут нуждаться в помощи жреца. Сила молитв Шедхрал'гхарин, впрочем, ещё не иссякла, ибо бог не оставил её. Она сотворила святой жест пальцами и протянула руку к жезлу.
– Спасибо. – Пальцы сместились, задевая руку Тарога, и призванная воззванием к Хронепсису целительная энергия наполнила его тело, заживляя раны, но не умея излечить гордость или выправить доспехи.
После – обошла Харуга и Белзагрима, возлагая руки на каждого, дабы и их коснулась божья милость. Себя оставила напоследок, ибо её раны были… незначительны в сравнении с ранами воинов, которые обязаны были принести победу.

Асиан не успел направить свои стрелы в ухээгуй, как их уже сразили его спутники. Это было досадно, и он направил лук в сторону волков, но стрелять не стал. Убийство животных не входило в его планы. И он сказал им так:

- Уходите! Вы слышите, волки?!
- Уводите волчиц и щенков.
- Вас сейчас разнесет на осколки
- На ошметки, от илбэ клинков.

- Уходите! Еще не натянут
- Из флажков ваш запретный барьер,
- И пока первый закл не грянул,
- Рвите когти с места в карьер.

Асиан направился в сторону волков высматривая лидера стаи, чтобы установить с ним контакт.

LXIV-е Танцоры Запада

Легионер дезертировал. Это дурной знак. Ты устроил расследование. Солдаты рассказывают, что он был до глубины душ потрясён арестом Спирта Рака Горгулия. Накануне побега он рыдал, а до этого его слышали поющим печальную песнь: "Велит лихой" и "Рак степной" пелось там горько, и всё в таком духе.

LVIII-е Гости Слонов. Общее

Голубь приземлился тебе прямо в лицо. Ты поймал его на подлёте, конечно, и аккуратно разжал ладони: он устало курлычет и несёт послание.

- Аве императору! -
Поддержал Комментария Гней, уходя с совета последним.
- Воины! Сыны великой империи, услышьте меня! -
В своей обычной пафосной манере обратился он к своей центурии, отмечая про себя всех ещё не отчистивших своё обмундирование.
"...Юлий, Евгений, и Николий пойдут в атаку первыми. Запомнить."
- Воинство его императорского величества, коим являемся мы, произведёт тактическое отступление к границе, как учит поступить Тактика Империалис в главе ХL! Соберите весь оставшийся скарб, ибо мы выдвигаемся! Да прибудет с нами имперский орёл! Nos enim solid! -

В ответ на вопрос центуриона Юст покачал головой. Нет, такую центурию с охотничьим названием он не заприметил ни по дороге, ни в пределах Брусничной Росы. При упоминании об оленине мучительный голод ниспослал командирскому животу такое громкое урчание, что Юст даже повторил про себя молитву обездоленных "Император насыщает", после чего направился вместе с войском на охоту за провиантом.

- СССР показало миру свое истинное лицо. Много ли смелости нужно, чтобы исподтишка нападать на миротворческий флот?
- Мы не намерены и дальше смотреть на зверства учиненные СССР на Ближнем Востоке, на агрессию в международных водах. США незамедлительно мобилизует 6 флот и направит его для блокады побережья начиная от берегов Сирии и заканчивая Суэцким Каналом.

Получатели: Дмитрий Шепилов.

Получатели: Энтони Иден.

Получатели:

Неодобрительно кряхтя, Ромул Август слушал молодых, да горячих. Во время разговора про анусы решил вмешаться в дискуссию:
- Во-первых, замечу, что в моё время не считалось постыдным раздвинуть ягодицы перед легатом! Это вам, молодёжи, всё старое кажется изжившим себя и глупым. А между тем, во время долгих переходов и в морозные ночи нет ничего лучше братского плеча и братского же тепла! Так и выковывались узы дружбы в контуберниях, которые не чета нынешним.
- Во-вторых, соглашусь с тем, что нам нужно и общее руководство, и совместные действия. От наших легионов остались лишь мы. Каждая центурия, за некоторыми исключениями, уникальная, что позволит нам собрать какой-никакой временный легион. И поэтому предлагаю провести выборы легата и префекта, пренебрегая выборами трибунов. Их роль можно возложить на всех оставшихся и здесь присутствующих центурионов. Таким образом мы получим: боеспособное и тактически гибкое войско, совещательное руководство между неизбежными боевыми стычками и единый ум, направляющий непосредственно в бою. До тех пор пока мы не сможем доложить военному трибуну о провале на восточном фронте, мы должны заботиться о жизни легионеров и самих себе.
- Поэтому я голосую за проведение выборов. Но, в любом случае, не здесь, не сейчас, а после перехода и разбивания полноценного каструма. Отдыха посреди побоища не выйдет, как ни крути.

  В легионе Пророков Святости была славная и овеянная веками традиция: проводить гадания перед сложным решением военачальника. Обычно этим занимались авгуры... но последнего из них, насколько знал Пред Балл, орки разорвали на четыре куска и насадили по частям на копье. Возможно у зеленокожих варваров тоже распространены гадания по внутренностям? Центурион осторожно вынул монету, сохраненную от своего первого жалования, посмотрел на лик Императора в венке победителя изящно отпечатанный на реверсе.

  Пред Балл Дембан подкинул золотой, заставив его кувыркаться в полуденных лучах солнца и вся центурия задержала дыхание наблюдая за его полетом. Центурион ловко, словно факир-зельмарит, подхватил монету у самой земли и положил на кулак. Молчание стало звенящим. Медленно, он убрал вторую ладонь и все закричали скандируя: "Аве! Аве! Император! Император!". Улыбка Императора всегда была добрым предзнаменованием. После поражения, это была первая хорошая новость, если не считать того что они все ещё живы.

  Центурион поднял кулак вверх давая знак что гадание окончено и пора центурии выступать в путь, он сам ещё раз внимательно посмотрел на Императора людей, прежде чем убрать монету в мешочек на шее, точно так же как и все, зная что у этой монеты обе стороны одинаковы. Судьба всегда остается в руках человека. В этом есть смысл.

Верховный Маг закрыл кабинет и привалился к двери изнутри, прикрыв веки. Он помассировал пальцами седые виски, раскладывая по полочками и ящикам, и стеллажам, и картотечным ящикам Мысли: так уж был устроен его ум.

1. На совете Совета при Совете...

А, к дьяволу. Гик подошёл к графину в виде прозрачного черепа на столе и плеснул себе "живой воды". Он развалился в подошедшем робко ходячем кресле-скорпионе и глубоко подышал, посмотрел в потолок и начал с начала.

1. На совете Отдельного Императорского Археологического Совета при Совете Империи сегодня обсуждали вопрос раскопок в Карьере и Нур-Атете. Северус Пуп и его коалиция настаивают, что "Прадедушка" там.

2. Либо он в "Кулаке", но тогда чёрт знает, что.

3. Нужно покормить Тильду.

4. Верховный Стратег выступил с предварительным докладом по южной кампании: дела идут неплохо. Себе на заметку: можно привлечь легионы к раскопкам, пока в Степи всё спокойно.

5.

Гик хрустнул спиной и сложенными вилкой пальцами, и шей и встал с кресла-скорпина: любопытство бередило его, не давало сортировать мысли прямо сейчас. "Оживившись" ещё, он смахнул с Большого Алхимического стола скроллы и со стуком опустил на него новый Хрустальный Шар Повышенной Мощности и Проникающей Способности.

Что если ещё раз поискать "Прадедушку" слепым методом? Так сказать, в ходе проверки рабочей гипотезы о "Кулаке"?

В тронном зале...

Краснолицый мужчина в одежде купца быстро идёт по мраморному простору. В его руках смятая шапка, а глаза горят, когда он бросает взгляд на огромные статуи воинов из золота и львов, и орлов, и свежую кровь ковровых дорожек. Он быстро дышит от скорого шага и от возраста, и от стражи с кривыми мечами наголо, идущей прямо за ним и бренчащей кольчугами. Его ещё раз обыскивают перед огромными вратами, изображающими сцены небесного суда и впускают в сердце Империи людей: свет хлынул из растворившихся врат и Айн Эйди — купец, градоначальник, последний выживший из Дранг-Ланга — входит в сверкающий тронный зал, как в золотой сон.

Он идёт, опустив голову, и глядя на длинную алую дорожку под ногами и слыша, как в дали этой каменной и стальной равнины шепчутся у стен придворные: послы и министры, аристократы и авантюристы, убийцы и шпионы, провидцы и учёные, художники и воины, члены великих домов и их эскорты. Краска заливает его и без того бурое от жизни на юге лицо: он чувствует, как презрительные взгляды скользят по нему, словно холодные рыбы — безразличные и омерзительные, скользкие и пахнущие тиной придворной жизни.

Стаи придворных остаются за спиной, когда Айн начинает путь наверх. Его ждёт восхождение по тысяче сияющих нестерпимым блеском ступеней — к самому куполу зала, где на троне восседает живой Бог человечества — Император.

Согнувшись на коленях, он глядит на полы собственного халата — драгоценного в Степи и кажущегося грязной ветошью здесь —и шепчет выученную и повторённую десять тысяч раз просьбу. За себя и за всех императорских подданных, несчастьем и жадностью поселённых в Степи.

— О Божество! Владыка Неба и Земли, Всего Ведомого и Неведомого! Хранитель Империи, Бессмертный Отец Наш! Нижайшие насекомые, смеем, дрожа, обратить твой взор на себя...

Бронзоволицые стражи стоят у трона недвижно, словно статуи из золота и стали. Воины за спиной посланника и наблюдают за ним неотрывно — ятаганы в их руках. Их командир следит за лицом Императора, ловя выражение.

— ...великое грыхо обрушилось на наши земли, Владыка! Орки убивают... и разрушают... насилуют... строят... строят кошмарные конструкции из нас! Дранк-Ланг, мой родной город, сожжён! Хэви-Хэви уничтожен — стал пепелищем. Литтл Бог...

Военный сановник приблизился к императору, зашептал что-то едва различимо, склонясь и придерживая почтительно красную перевязь на груди — символ достоинства Верховного Стратега. Следом за ним, опустив глаза, приблизился белоснежнобородый верховный маг в шелках, золоте и пурпуре.

Император поднял указательный палец:

— Отправить легионы.

Асиан когда услышал что злобные үхээгүй в его отсутствие напали на становище очень расстроился. Зато когда узнал, что убитый товарищами по каравану ухээгуй пропал снова обрадовался!
- Эээ! - сообразил северный эльф, - так его же теперь второй раз можно будет убить! Какой хороший ухээгуй!
Утром на радостях от таких новостей Асиан показывал товарищам по каравану добычу и спел такое хвастовство
- Асиан и Аракатсиизири вместе пошли на охоту. Ой-ей!
- Они подстрелили зайца и белку и добыли вкусных орехов! Ой-ей!
- А потом они встретили стаю волков. Ой-ей!
- И сразились с ними! Ой-ей!
- А Асиан хороший охотник. Ой-ей!
- У него есть волшебная стрела! Ой-ей!
- Он убил огромного лютоволка! Ой-ей!
- И Аракатсиизири сражалась вместе с ним! Ой-ей!
- Асиан самый лучший охотник! Он убил нерпу, моржа и медведя! Ой-ей!
- А еще Асиан убил хитрого белого Луу! Ой-ей!
- И еще Асиан убил много злых үхээгүй! Ой-ей!
- А теперь еще Асиан убил огромного лютоволка! Ой-ей!
- Теперь все будут говорить про подвиг Асиана! Ой-ей!
- А Асиан подарит шкуру лютоволка Аракатсиизири! Ой-ей!
- Тогда Аракатсиизири придет в хрустальный байшин Асиана! Ой-ей!
- И Асиану нравится это! Так будет хорошо! Еее! Ей!

Вот такое хорошее хвастовство спел Асиан. Но Асиан не только хорошо пел. Он еще и осмотрел место, откуда пропал коварный үхээгүй, чтобы понять, как это мертвецу удалось провернуть такой хитрый фокус?

Мацал
Охаживаешь носоносного герольда, или кто он там. Тот даже до конца дослушивать не стал, махнул рукой и коротко бросил:
- Пошли тяпнем по две и побегу по делам. Некогда! Вон вас сколько.
Пошли. Какие-то веселые толстые мужики в пернатых острых шляпах и пышных штанах посреди лагеря наливали пенное пиво со здоровенной бочки, всех горлопанисто зазывая. Это и был кабак. Подошел, отсчитал медяков, передал налитую кружку нетерпеливо переминающимся с ноги на ногу глашатаю. Глашатай, с усмешкой глянув на якобы идущих по своим делам Генриха и Йонаса, опрокинул кружку за пару секунд и потянулся ко второй. Прикончив и ее, сытно рыгнул и утер с внушительного носа пену. Чуток подобрев, попустил таки свой излишне деловой стиль и все же перекинулся с Мацалом парой слов по поводу интересующих вещей.
В общем, князя зовут Кшиштоф Плотва, и вассал он, что очевидно, Бориса Бждоцкого. Может, и родственник даже, племяш, там, какой. Под князем ходить всегда было весело да интересно, но вот чтоб прям ходить на войну - такого еще не было. Чего там будет и чем все закончится - глашатай честно вам ответил, что хуй его знает. Но быстро спохватился и добавил с напускной уверенностью, что наши, скорей всего, вражьих побьют. Наши потому что ребята крепкие, а те, с югов, только в жопы долбиться и умеют, да Сатане поклоняться. Собсна, потому и война, что выродки эти себе Сатаною самозванца прислали, Нулевого того Иоганна, и теперь хотят, чтоб по всей Вакнахии было, как у них. А честной народ в жопы долбиться не хочет, вот и, значится, по призыву законного короля на добровольной основе в поход и собирается. Окинув взглядом стоящие неподалеку от "кабака" виселицы, на которых болталось не меньше десятка мертвецов, Мацал глубокомысленно кивнул. "А, це дезертиры" - Пренебрежительно махнул рукой глашатай.
Удалось выяснить и про Бороду да Брюхана. Мацал хотел как поосторожней, да чот не вышло и ляпнул напрямую, мол, будут ли тут эти ребята. Глашатай хитрожопую ухмылку тут же сочинил - понял все, сволочь. "А что, у вас проблемы шоль с ними? Могу замолвить словцо. Конечно, здесь будут их люди - Его Благородие всех таки призвал. Обязательно встретитесь! Борода, может статься, и сам придет! Это обойдется вам всего лишь в..."

Абарахам
Таки ужели два правильных мужа не найдут общий язык там, где надо и там, когда таки надо? И ужель в любом месте, где речь о профите ведется, не найдется хотя бы двух таких вот правильных мужей?
Ростовщичество в лагере цвело буйным цветом, а где ростовщичество, там и всякие Зильбершайны. Туда-сюда, пятое-десятое - быстрехонько познакомились, обнюхались, обменялись хитро закрученным фразочками да зауважали тут же друг друга.
- Таки вот что я тебе скажу, Абгаша. - За кружечкой винца задушевно стелет толстый, носатый и солидный Гера Либерман, еврей и, по совместительству, один из интендантов собирающегося великого воинства. - Бойня будет ой-вэй не жалей. Столько гоев поляжет, к гадалке не ходи, хоронить негде будет! И коль ты решаешь в этот тухес залезть таки с головой, то вот мой тебе добрый совет - не надо. Цимес тут будет не тот снимать, кто в людей из лука стрелочки пускает, ой не тот. И не мы даже, люди простые да бедные. Тут дело куда как серьезнее. Тут, понимаешь...
В общем, Гера был мужиком многословным, да и ты не отставал. Настолько, что рядом присутствующие уже и доебываться до вас взялись, мол, вы тут еврейский заговор устроить хотите. Уединиться в лагере было особо негде, с глупыми и темными гоями дело иметь не хотелось, а потому вы быстро подытожили всю болтовню, яростно поторговавшись напоследок. Вышло вот что:
Гера предлагает купить у вас свеженький патент, что вам непременно выдадут, за 1500 гульденов.
Если вы таки согласны на такой профит из ниоткудова, то еще 2000 вам выдадут в рассрочку, на расчет возврата 3500 после окончания всей этой кутерьмы. Но патент таки вперед.
И еще отдельное, но не менее дельное предложение: коль добычу с "фурашировочки" своей вы будете скидывать исключительно Либерману да его друзьям, людям исключительно хорошим и честным, то и оружжо всякое у него сможете покупать со скидочкой в ошеломительные 20% от цены.
Таки вот так.

Генрих
Рассказал про королей местных, что знал, своим соратникам. Еврею вслед неприязненно посмотрел. Всколыхнулось что-то внутри такое, рьяное. "Ну, сволочи, однажды мы вас!"

Джованни
Эх, заплатите чеканной монетой за добрую песню, единственную приправу к горькой каше вакнахской жизни! Идет Джованни по лагерю, заливается соловьем - и будто солнышко из-за туч выходит! Щерятся в улыбках щербатые рты, улыбок не знавшие с рождения, мягчеют давно очерствевшие сердца.
- Вай какой красивый, бабцы! - Оглашается обоз маркитанток воплями. Визг стоит! Бабы как на подбор все - либо здоровенные жирухи, которым только свиней душить; либо чахоточные тощие таранки с впалыми глазами. Но озорные какие, горячие! Как подхватили певца великого! Как взялись сладкоголосого по шатрам своим таскать, хохоча, как принялись его там и сям угощать всяким!
В общем, вернулся Джованни лишь под утро, с глазами красными, аки у кролика, да выжатый, как лимон. Штаны где-то оставил, лютно проебал, зато полные руки денег. Пытался вспомнить, чего полезного у баб вызнавал (что-то ж капитан ваш поручал), да вспомнил только одну фразу: "Эх, и куда тебе, красивому, так помирать!?" Пронзительный голос, который ее сказал, да последовавший заливистый хохот до сих пор в ушах стоят. Упасть бы где-то да поспать.

Соломон
Удар гизармой по еблету весьма изменил твою жизнь. Ты основательно рехнулся, еще в Глиномесье сочинил себе безумную маску на рожу из жестяного листа, пары подков, ржавых гвоздей и каких-то обоссанных веревок, и теперь рассекал в ней, гулко дыша рассеченным пополам носом. Тебя не смущает ни вонь, ни духота, ни херовый обзор - ты теперь демон, а не человек.
В лагере суровых вояк эти самые суровые вояки с опаской сторонятся тебя - и не потому, что ты не моешься, а потому, что ты неостановимый механизм убийства, созданный самим Сатаной.
И скоро придет время КАРАТЬ.

С таким народцем пойла не сварить – будь они ингредиентами, стали бы пятью разными сортами. А если кинешь в котёл всё вместе, то выйдет дикая бурда. Может Фэйр не разбиралась во всех этих эльфах и полуорках, но в деле пивоварения понимала точно. Неприязни при этом вроде как и испытывать толком не выходило. Полуорк был полуорком не самым глупым и даже не самым болтливым, а со спины даже выглядел почти как нормальный, ничем о дурной своей половине не напоминая. Сильверимун от всякого зла был защищён и абы кого командовать бы не поставили, потому можно было пожать плечами: ну полуорк и полуорк, ну командует и пусть себе. Чего бубнить-то?
Горчил только, будто в биттере переборщили с полынью или горечавкой, а то и со всем вместе.
Или вот эльф. Чистокровный. Хрупкий, ломкий, того и гляди рассыплется – он был похож на старое-доброе ячменное вино. На вкус, конечно, мастера золы дворфийка не пробовала, чтоб так говорить, но возраст. Но взгляд.
Люди же были людьми. Дитя Сияющего Юга Абдул имел то ли в запахе, то ли в повадке своей истинно южной, непонятной северному жителю, нотку чего-то жжёного, из него вышел бы недурной стаут. Тимон же... Фэйргрид свечку ему не держала и не ведала, что там за плечами мужчины, но нынче он напоминал дорогую бутылку из самого толстого стекла, внутри которой чистейший самогон.
– Угу, – отозвалась, не размыкая губ, Фэйргрид. Недобро зыркнула на предгорья, будто зеленокожие свинорылые вот-вот сойдут вниз всем своим глупым стадом, но, кажется, опасности леса были чуточку более реальны. С этой мыслью Фэйр и тёрлась подле учёного со стороны леса, поторопив лошадь, чтобы поравняться.

  Вернувшийся в этот момент с магами Рэджи весело отреагировал на предложение Мэвис:
  — Нарисовать? Конечно! Всегда приятно, когда гость что-то оставляет после себя! А твои товарищи тут, — он кивнул на магов, — столько наобещали приготовить, что я даже не могу описать. Так что вперед, друзья! За неимением других, к кулинарным приключениям!
  Пирушка продолжалась. Джонатан и Марго споро взялись что-то шинковать и готовить, сопровождая процесс шутками и колдовством. Дварфы, найдя в лице друг друга приятных собеседников, углубились в практическое изучение пунша, а Карвик, внезапно, снова заговорился с гномом о каких-то делах в Тетире — у них там обнаружились дальние знакомые.
  Через четверть часа подоспели салаты от ученых (отменные, надо сказать, профессура знала свое дело), еще через полчаса — восхитительная похлебка, ну а алхимик традиционно соорудил еще несколько порций пунша, да сбегал в кладовку за вином, настоенном на каких-то секретных ингредиентах. Всеобщее недоверие и ирония постепенно тонули в количестве выпитого и рассказанного. Дварфы, конечно, поязвили в сторону эльфов. Эльфы (и полуэльфы, ибо Карвик не остался в стороне) припомнили дварфам массу забавных историй со своей стороны. Гном, халфлинг и люди получили массу удовольствия, слушая эту перебранку, но потом бывшие соперники посмотрели на зрителей с подозрением и чуть ли ни хором спросили, а что это они так ржут. Марго в ответ настолько иронично посмотрела поверх очков на вопрошающих, что повисшая тишина взорвалась единогласным хохотом.
  Отсмеявшись, Джонатан (уже тоже изрядно поддатый) встал и заявил:
   — Друзья! Я хочу в этот прекрасный вечер поделиться с вами одной задачкой! Я пытаюсь разгадать ее с самого Уотердипа, но не могу. Однако, здесь собралось такое количество самых неординарных... ик... личностей, что, может быть, мы сможем ее вместе одолеть!
  С этими словами, он извлек из-за пазухи свиток и, развернув его, положил на стол.
   — Я его читал раз двадцать и не смог активировать, - подняв палец провозгласил Эрвиус.
   — Да ты что! Сейчас посмотрим, — воодушевился хозяин, подтягивая свиток к себе. — Так, конечно же, это же гномский свиток! Его и писали с расчетом на гнома! Смотри! — и Рэджи взмахом руки изобразил в воздухе фигуру.
   — Ага, — воскликнул лингвист. — Значит, это активатор! А заклинание тогда, получается, звучит как....
  Мэвис, во все глаза смотревшая на ученого отметила опытным взглядом художника какое-то изменение в его лице.
   — Арвос! Танква! Хаджо! Мен! Тарки! Сууджо! Раааннссо-о-о! — гулким и глубоким голосом начал читать ученый, повторяя символ Рэджи.
  В этот же момент Марго коротко ругнулась и вскинула руки в защитном жесте, а алхимик в прыжке отскочил подальше от стола. Остальные среагировать не успели. Прямо из свитка потекла осязаемая магическая энергия, которая быстро захватывала реальность вокруг. Глаза Эрвиуса стали безумными, он выкрикивал заклинание все громче и громче, а мир вокруг менялся и менялся. В последний момент в воздухе мелькнула секира Хогги и все вокруг сотряс взрыв. Сидевшие за столом разлетелись в стороны. Последнее, что запомнилось Аран, которая в полете инстинктивно прижала к себе Шуршика — это ожившие латы, которые со взмахом алебарды резво бросились на профессора лингвистики. Потом удар о землю (почему землю, они же в каменном подземелье!) выбил последние остатки воздуха вместе с сознанием из легких девушки.

***

  Шум моря и крик чаек неподалеку приводили в себя оглушенных взрывом искателей приключений. В головах гудело, у друидки болело плечо, которым она приложилась об землю. Мэвис лежала на спине, а на груди у нее сидел верный Клювик и ошалело тряс головой. Эльсара и Келгара приземлило одного на другого. И хорошо, что эльф оказался сверху. В нескольких шагах в стороне под кустом лежал Артус и вертел головой, пытаясь понять где он, и что произошло.

Вопрос Эльсара в гомоне голосов едва ли выглядел сколь-нибудь для гостей значимым, скорее уж наоборот, весёлым и едва ли требующим ответа возгласом. Они – коренастый Хогги, чопорная Марго (палец в рот не клади, да?), самоироничный Джонатан (из тех, кто, как говорится, борозды не испортит) – были гораздо, гораздо больше увлечены пикировкой. И в этом всегда была некоторая неловкость знакомств, когда ты уже сидишь, а гости – ещё нет. Они кланяются, а ты, не вызубривший человеческий, дворфийский, полуросликский… любой другой этикет, мучительно размышляешь, стоит ли вскакивать, роняя всё, навстречу, или того самого кивка да улыбки будет достаточно? Или, может, нужно поздороваться? А что, если не услышат? Повторить громче? Это допустимо?
Момент только, пока размышляешь, ускользает.
Самым ярким пятном вошедших было чёрное. Тревожащее. Потрёпанный, что старый пёс, мужчина; молодой да не слишком-то – остриженные волосы были тронуты ранней сединой, а взгляд его… спиной к нему Аран повернуться бы не решилась, даже зная, что он сыт и как добычу тебя не расценит. Хищники ведь и развлечения ради могут напасть.
Руки Аран, к счастью для неё, заняты были кружкой (сжатой от обилия новых имён и персон ещё крепче), так что Артусу пришлось удовольствоваться только полувиноватой улыбкой остроухой и очередным кивком.
– Аран. – Голос был женским, хотя, верно, человеку, мало имевшему дела с эльфийским племенем, на лицо что эльф, что эльфийка были одинаковы. Компания местная, благо, нет. – Рада… знакомству.
Правдой это было только наполовину.
Шумная да подозрительная часть явно понимания в сердце полукровки не сыскала, то ли дело дворф, чья приветливость… дружелюбность?.. ощущалась медово-теплой, надёжной, или совершенно маленькая что в росте, что в возрасте человеческая девушка. При взгляде на неё так и просилось на язык сравнение с ивовым прутом. Особняком от них держался подвижный худощавый полуэльф, перекати-поле, и Аран едва ли могла сформулировать, почему. Может быть, в первом случае сыграли какие-то… ожидания?
– Самое подозрительное, что вижу сейчас, – это вы, Артус, – Аран постаралась прозвучать нейтрально; перевела взгляд на остальную компанию: – М-м… путешествуете? Охраняете двух… уважаемых чародеев?

  Факел в руках Джаксуса вспыхнул всеми оттенками синего. Пламя устремилось вверх, освещая лица статуй и отражаясь в их глазах. Посмотревший в этот момент вверх Энки понял, огонь не просто отразился, но и загорелся в глазах каменных стражей.
  Страшнее пылающих взглядов каменных стражей было то, что пол под ногами товарищей засветился странным круговым узором и оттуда взлетело до потолка такое же синеватое пламя. Бард заорал не своим голосом, уже чувствуя как огонь въедается в его кожу, но, на удивление, его обдало холодом. А потом все внезапно кончилось.
  Когда глаза немного привыкли к темноте после яркой вспышки, воин с бардом обнаружили, что стоят в таком же круговом каменном узоре посреди громадного зала. Определить размеры зала в скудном свете горящего факела было невозможно. Величественные колонны, украшенные затейливой эльфийской резьбой, уходили куда-то в темноту наверху. По углам телепорта (а, очевидно, это был именно он) располагались четыре статуи на квадратных постаментах. А рядом с одной из них лежало тело человека. Судя по виду умер он недавно: кожа и одежда были целы.

Общее

Так закончился северный поход клана Карателей, известных как Степные Головорезы. Ни храбрый Кхан, ни чудовищная Грыха, ни десять лиц Десятиликого не вернулись из него. Напрасно хумансы-разведчики слали Императору депеши с мольбами о войсках. Напрасно тревожились приграничные стражи эльфов за свои леса. Великий и страшный клан сложил головы в Ничьих Горах.

Но история Карателей причудлива. Они уже бывали в прошлом и ещё будут в будущем. Меняются лица и имена, но вольное общество орков, живущих местью, возникает порою само собой, будто из смутной памяти ныне живущих о легендарных делах тех, кого уже нет.

В ту пору, как отгремел в Куз-Даруме рык последнего орка, другой орк — седой, но огромный и крепкий, спускался с Ничьих Гор в направлении Лагеря-в-Степи. Он был Карателем, знавшим первых из них — и старого Гнурла, и храбреца Урука, и злодея Урргаша, и молодого Чынхыза в ту пору, когда тот ещё не был Кханом. Он, вместе с Гнурлом, на заре их истории был вторым шаманом отряда, бывшего тогда лишь братством друзей — ещё не племенем. Зов сородича заставил его покинуть Великую Степь и отправиться домой, на Север. Но он поклялся вернуться.

Его путь лежал через Ничьи Горы и дальше, вниз, к золотой великолепной равнине — прекрасному дому южных кланов, у края которого Каратели поставили лагерь. Не знал Моргуш ни о последних делах Карателей, ни о побеге их из эльфийской неволи, ни о битвах с хумансами, ни о страшной их гибели в тисках дворфских гор. Но помнил свои слова, с которыми попрощался: "Добыть вам славы у этой границы, а мне сюда возвратиться — не минет и одной зимы". И он вернулся искать своих братьев, с которыми задумывали они в молодости поход на самого Эльфийского Короля, на Хуманса-Императора, в паучьи пределы чернильных земляных эльфов...

Но что предстало взору его, когда возвратился он в Степь? Обожжённый разваленный частокол. Торчащая сиротливо Брутальная Башня. Пустая Царь-Юрта, с занавеской которой тоскливо играет ветер. Вороны взлетели с костей при его приближении: волки стали гостями на свиноферме, едва племя вышло за порог. Увидел Моргуш и много странного: огромный котлован, вырытый непонятно зачем, по причудливой южной прихоти. Гигантский расколотый чёрный камень. Похоже, спящий. Они могли просто уйти в поход.

Но сердце твердило одно: Карателей больше нет.

Вот так бывает: скачешь-скачешь, режешь коротышек, а потом БУМ, и головой об камень. Такое очень часто бывало в жизни у Углука, что во многом объясняло огрехи его мышления. Вот и сейчас. Бум! Лежит Одноглазый, пытается встать, да что-то мешает. Что – забыл. Устал просто, ну да ничего. Это пройдет. Сейчас он отдохнет, да все вспомнит, что, куда и зачем.
– Ну, Иса... ак, - пробурчал Углук, изо рта потекла кровь, и он закашлялся. - Кхе... кхх.. хватит орать. Утром... раз... кхе... будишь.
Глаз остекленел, глядя в небо. Больше нечего было вспоминать.

  Хогги кивнул Марте:
— Идея хорошая, но тебе в любом случае нужно найти следопыта. Бросать тут караван не имеет смысла, а местные тропы знает только он. Так что иди, тут есть кому еще отправиться вперед. Мы справимся.
  Но спустя буквально пару минут после ухода Марты сначала Джаксус, а потом и Энки бросились догонять жреца. Выглядело это настолько неожиданно, что дварф застыл на месте, глядя на них. Потом открыл было рот что-то рявкнуть, но посмотрел еще раз им вслед и промолчал. Постоял с тюком в руках, пожевал губу и задумчиво произнес:
— А знаете, девочки... Кажется ваш гонорар возрос в сумме на пару сотен золотых. А если мы без приключений доберемся в обход до города, то накину еще по сотне всем. Да, — покрутил он головой. — Не ожидал я такого.
  Потом посмотрел на связанного Карвика, перевел взгляд на полуразобранный караван, стоящий посреди дороги, потом на Мэвис и Марго, потом обратно на караван. Вынул из-за пояса кинжал и перерезал веревки полуэльфа.
— Я видел, что дал тебе Джарвис. Так что можешь не притворяться, тебе уже лучше, — сказал он предателю. — Я на тебя, конечно, зол и у нас будет очень тяжелый разговор. Но сейчас у тебя есть возможность немного искупить свой грех. Не магичкам же грузить повозки. В общем, хватай мешки и давай закидывать все обратно. Смысла посылать кого-то вперед, когда эти герои сейчас там все переполошат, уже нету. Надейся что хоть Риккардсон сообразит что к чему, он мужик толковый.
  Карвик молча кивнул. На его лице отражалась странная смесь страха, боли, раскаяния и надежды. Он дернулся сделать шаг в сторону Мэвис, но потом, видимо, испугался и взялся за дело. Дварф и полуэльф споро похватали тюки и вновь раскидали их на две повозки. Потом Хогги кивнул Марго на вожжи второй телеги:
— Аккуратно их разворачиваем и поехали назад. А ты, волшебница, — повернулся он к Мэвис, — бери арбалет, устраивайся поудобнее сверху и посматривай по сторонам. Хватит с нас на сегодня засад. И за Карвиком приглядывай, он идет первым и тоже смотрит по сторонам. Это в его же интересах. Все, поехали.

***
  Марта в два прыжка слетела с дороги и тенью привычно заскользила по перелеску меж дервьев. Чуть дальше в небе уже парил Клювик, поэтому за серьезные опасности можно было не переживать: зрение у ястреба было отменным и о них он предупредит заранее. А вот по мелочи смотреть приходилось самой. С другой стороны: ну не первый же раз она в лесу. С учетом того, что в этом направлении ее никто не ждал, ничего особого случится не должно было. Что и к лучшему.

***
  Джарвис, услышав за собой топот ног, удивленно обернулся: к нему во весь опор неслись Джаксус и Энки. Посмотрев на них удивленным взглядом он спросил:
— Парни, а вы-то куда?
Но потом, взглянув еще раз на их решительные лица, махнул рукой: хотите — пойдем. В молчании они прошли до поворота. Жрец, надел капюшон на голову, как-то ссутулился и посерел. Булава неприкаянно повисла на поясе, щит, казалось, давит на плечи и заставляет идти медленнее. Пройдя поворот и выйдя на прямую до перелеска с предполагаемой засадой, Риккардсон еле заметно захромал. Так они прошли еще несколько сотен метров.
Вдруг Энки заметил какое-то движение слева в лесу. Он уже приготовился к броску, как вдруг его тело внезапно схватил паралич. Бард не мог сдвинуться с места и не мог даже просто пошевелиться. Рядом в такой же позе с поднятой ногой и ужасом в глазах застыл Джаксус. Так прошла, казалось, целая вечность. И тут по ушам резанул истеричный, с подвываниями, вопль жреца:
— Не убивайте-е-е-е-е! Прошу-у-у-у! Я всего лишь бедный слуга Сломленного Бога! У меня ничего нету-у-у-у! Прошу-у-у-у-у! Пощады-ы-ы-ы-ы!
Через секунду товарищи увидели, как Джарвис (тот самый, невозмутимо-веселый и рассудительный Джарвис) валяется в пыли и униженно, с выпученными глазами, размазывает по лицу слюни и сопли. С учетом возраста жреца это выглядело особенно отвратительно. А к ним неспешно направляются шестеро: трое людей, пара дворфов (судя по злобным рожам - дуэргары) и халфлинг криминальной наружности, поигрывающий кривым зазубренным ножичком.
— Да заткнись ты, кому ты нужен, — бросил ильматериту самый рослый, бритый наголо разбойник с серьгами в ухе и в носу, на орочий манер. — И вообще, вали отсюда. Цацкаться еще с тобой, вдруг ты заразный. Нам вот эти нужны, — он кивнул на парализованных воина и барда, — охраннички каравана. Вопросы к ним есть, хе-хе. Большие.
В этот момент кто-то, подошедший сзади, ударами по затылку погрузил Джаксуса и Энки в тяжелое, мутное забытие. Что произошло дальше никто из них уже не увидел.

- Добро! Доброооо! - гудел из задних орочьих рядов бас старого шамана. - Жги гнездо паразитов, орчане! За степь-матушку! За вождя-батюшку! Режьте-бейте подземного карла, братия!

А сам глядь - бежит воскрешенный давеча орк Шипаголовый. Но плохо бежит, криво. Неуверенно. Как будто хромает, но разом на обе ноги. Погудел недовольно Гор-Горот, зачерпнул широкой ладонью эфир из астрала да щедро на обе ляжки колченогому плеснул. Тот аж подпрыгнул, сразу зеленью здоровой зацвел да вприпрыжку побежал. Добро!
Глянул шаман, а поодаль брат его по ремеслу камлает, старается. Можно сказать, коллега. По всему видать, с гениями кругов подземельных союз налаживает. Тоже дело! Кому ж еще в борьбе с поругательством горных недр помогать, как не духам этих самых недр?
Встал, значит, Гор рядом с Хрумшем, тоже лапы растопырил, чтоб сигнал исходящий усилить. Слова тайные зашептал, секретные, духи это любят. Для пущего эффекту еще и пригоршню молотого корня шайтан-травы по ветру рассеял.
Помогай, мать-земля!

Взорвалось все, разлетелись в разные стороны орки. Раззявил радостно пасть Урка:
- Ого! Ура! Бум! Дыдыщ!
И хор тоненьких голосов вторил ему. Приспешники появились! Здорово!
Начал бегать среди них и весело пинать, командует чот, хохочет. Про огра и позабыл как-то.

  Глаза налились от гнева кровью. Тяжела задышала. Нет, не из-за красотули эльфиской. Из-за толпы мужиков, что из-за бабы синерожей глотки тут дерут. Здесь она, Грыха, перед ними! А они красоты ее не видят!
  От гневным мыслей отвлек топот, дрожь земли, и падающая голова. Ну... ничего, и так ничего выглядит огр, размышляла в полете.
  А как приземлилась вместе с толпой уруков, что будто мухи налипли, так взревела на них всех.
— Гррррррыыыыыыхррааа! — представилась окружающим.
  Вот какаю им нужно бабу, а не эту. Уже хотела морду ей смазливую расквасить, да остановила булаву прямо перед рожей в последний момент, лишь будто стая уток пролетела. Умением похвасталась, сноровкой. Мол, а ты так можешь или только мужиков натравливать?
  Еще парочку трюков показал по земле бухнув не хуже топающего огра. После чего гривой мохнула, мол, ладно, вдвоем на него пошли. Поделим. Мужик он все таки большой...

С самого начала все было как-то странно. Купец, предложивший охранять три повозки, но не ответивший на вопрос что же там внутри. Разношерстный состав охраны. Большая скорость с которой они двигались. Все указывало на то, что в повозках везли что-то криминальное. Вопросов было много, но два вопияли на фоне раскалывающихся голов и ноющих рук и ног особенно громко: что же там такое было, и какого баатезу это что-то наняли охранять именно их. Впрочем, ответов ждать приходилось не очень скоро: попытка пошевелиться выявила гораздо более насущную проблему - звон кандалов и каменный пол под спиной.

***
Мимо неспешно проплывал лес. Там, за ним и речкой начиналась трясина Тун. Справа возвышались отроги Штормовых Рогов - основной западной границы Кормира, воздвигнутой самой природой. Формально, конечно, Страна Лесов начиналась здесь и отряды Пурпурных Драконов регулярно патрулировали дороги аж до самого моста. Но все самое интересное было там - за перевалом, на который каравану предстояло выйти еще через несколько дней. Сегодня же на пути повозок, накрытых плотным коричневым тентом, лежал Пайн Таун. Это был небольшой городок-застава позволявший путешественникам отдохнуть и пополнить припасы перед переходом по горным дорогам. В городе имелась пара маленьких храмов, таверна и даже какой-никакой рынок. Так что рассчитывать на скуку в ближайшие пару дней точно не приходилось.
Время перевалило за полдень, тени постепенно начали удлиняться, а внимание само собой притупляться. Начальник каравана, некто по имени Тарвейн, все так же шел впереди него, ведя мулов. Капюшон темного плаща, по обыкновению, скрывал его лицо. Двое его помощников, по одному на оставшиеся повозки выглядели примерно так же. Темные куртки, капюшоны, короткие клинки в ножнах. Молодой полуорк - личный охранник Тарвейна, сидел на козлах первой телеги. Полуэльф, подозрительно смахивающий на полудроу - на второй. Парень с полуторным мечом и щитом на спине и жрец Келемвора шагали по обе стороны от нее. Периодически кто-то из них перекидывался парой фраз, но в целом - здесь все были на работе, да и болтать о жизни в такой компании можно было разве что после третьей кружки пунша, но никак не посреди тракта.
Скрип и грохот внезапно обрушившихся на маленький караван деревьев поглотил крик Тарвейна, пытавшегося предупредить об опасности. Полуорка ударом снесло в кусты и приложило о дерево, жрец и воин разлетелись в разные стороны, а дроу, успевший спрыгнуть с повозки, получил по голове выпущенным из пращи камнем и рухнул как подкошенный. Происходившее дальше поглотила тьма забытия...

***

При попытке жреца пошевелиться кандалы зазвенели еще раз, пробиваясь в сознание полуорка и Клинка. Где-то с другой стороны стоном отозвался волшебник. Холод от пола и звуки капающей воды дополняли ощущение того, что что-то пошло совсем не так, как предполагалось...

Хрумш

Все вместе вы упёрлись плечами в гигантский валун, что завалил Крука. Искривлённые от напряжения лица. Напряжённые до судороги руки и спины. Упёрся ладонями в камень. Прижался щекой и грудью к его шершавому боку. Скользят трясующиеся ноги по камням. Зарычал рядом Урргаш, помогая. Загудел Тралл от натуги. Рявкнули дружно остальные. И сорвали камень с места.

Углук любил идти. Он был не настолько стар, чтобы ему это не нравилось. Если он настолько постареет, то придётся помирать, а этого не хотелось. Уж лучше идти. Да и то сказать, часть пути он ехал на ишаке. Часть - наоборот, нес животное подмышкой, ведя с ним неторопливые стариковские беседы. Исаак поддакивал: Иа! Удачный демон Углуку попался.

Ржавонякс

Помассировал виски пальцами. Для хуманса или слабого нервами эльфа это выглядело бы жутко: налётчик верхом на волке приложил четыре длинных зелёных пальца с суставами-шишками к черепу и поелозил ими, сделав на миг лицо, похожее на пугающую театральную маску, мрачным и серьёзным. Сам ты в этот миг совсем не думаешь, как ты выглядел бы в глазах хуманса или эльфа. Ты погружён в глубокую и спокойную реку мышления...

Не хотел Ржавонякс матереть! Забатенеть там еще было бы туда-сюда, хотя и тоже вроде бы не собирался, но матереть... Физиология гоблинов, отличающаяся глубиной, сложностью, а также тем, что в ней, кроме гоблинов самих, не разбирался вообще никто и хрена-с-два наш наездник-на-волке стал бы распространяться об этом вопросе, позволяла многое, конечно.

В том числе и заматерение. Ржавонякс не хотел. Но - было надо. Он стал замечать, что орки, его окружавшие, вроде бы начали что-то подозревать. Даже в лагерь не сразу пустили. Типа, че этот орк какой-то мелкий и ваще не такой? И поэтому из соображений маскировки гоблин быстренько оброс мышцой. Не так бугристо, конечно, но сойти за своего уже стало попроще.

И золотую цепь, которую он бы раньше просто притырил понадежнее (а ну как сопрут), вздохнув, нацепил на шею Конфасцию. Пущай животина радуется...

А до кучи еще и яму для волков сделал. Ну, как, "сделал". Вывернулся, выхетрился, извернулся и вышло так, что яма есть - а мешка с овечьей шерстью - нету. Ну и ляд бы с ней, говна не жалко.

Хотя, когда все стали в общак скидываться, и пришлось второй отдать - стало жалко! Гоблин - это не про дележ, гоблин - это про грабеж! Но тут такое. С волками жить - по волчьи выть. С орками жить - мешки в общак носить. Все лучше, чем если бы побили.

Урргаш Шипаголовый

Взял! ВЗЯЛ!!! Ноги случайно две отрубил и рука оторвалась, когда меч отбирал, а так НИЧЕГО!!! Ничего-ничего! НИЧЕГО-ОГО-ГО!!! Орёт! Мечется! Норовистый попался хуманс! Крепкий!

Гнурл Сухарь

Ты влетел в Бессмертного-снайпера, как ядро из дворфской мортиры. Сломал ему птичьи кости, встал на ноги, расправляя могучие плечи. Поднял его, как тряпичную куклу одной рукой и начал бить о землю. Откуда-то слышишь забивающий звуки битвы рык "УУУУУРРРРРРРОООО!!!" Понимаешь, что это гудишь ты сам. За три удара о корни и листья снайпер превратился в рваный мешок с обломками костей, из которого сочится тёмная кровь. За пять ударов — потерял сходство с эльфом. Раскрутил его за ноги и хрустнул им по осине, сломав дерево. "ВВВВВОРРРБЛЛ!!!"

Аракатси немного смутилась, получив удар в плечо, и на всякий случай ответила Асиану ударом в челюсть, просто чтобы разговор поддержать. Получилось, впрочем, настолько слабо и неубедительно, что эльфийка смутилась еще больше. Не то чтобы это было похоже на удар в челюсть. Или вообще на удар.

Она опустила голову печально, признавая свое поражение. От грустных мыслей ее отвлек вопрос Айзека.

- Это не проблема, - с готовностью ответила Акатси, радуясь, что удалось сменить тему - у меня нет друзей. А брат иногда называет Акатси, но чаще молчит.

Июль 1682 г.,
Поветлужье,

— Нет, нет! — громким полушёпотом отбивалась Алёнка, отстраняя от себя Игната, перехватывая за запястья бесстыдно блуждавшие по её холщовой рубашке руки.
— Ну чего ты, чего, Алёнушка… — не понимая смысла своих слов, почти не слыша себя сквозь жаркую колотьбу в голове, шептал Игнат ей в волосы, в ухо.
— Отстань! Отстань, я говорю! — Алёнка вырвалась, вскочила с пышной горы зелёного, упоительно пахучего сена, оставив Игната лежать в глубоком мягком провале. Раннее, но уже по-июльски знойное солнце било через щели в стенах сарая, бросая на утоптанный, замусоренный травинками земляной пол резкие весёлые тени. Под высоким тёмным потолком из твёрдого известнякового гнезда вылетела ласточка, чёрной стрелкой пронеслась между балками и ловко выпорхнула на солнечный простор двора.
— Ну и зачем ты так? — с досадой выдохнул Игнат, закладывая руки за голову, откидываясь в бездонную мягкость сена. — Ты ж всё равно мне обещана, какой же в том позор?
— Обещана, а обещанного знаешь, сколько ждут? — уперев руки в бока, сказала Алёнка. — Три года! А тебе не три года ждать, а до мясоеда всего: вот после Воздвиженья повенчают, тогда и… а пока жди!
— После Воздвиженья! — с мукой воскликнул Игнат. — А ещё Петров день не прошёл! Алёнушка, давай к попу никонианскому в Пыщуг убежим! Он таких как мы хоть когда свенчает, пост-не пост, лишь бы щепотью покрестились!
— Ты что говоришь такое? — возмутилась Алёнка.
— Так это ж для вида! — принялся объяснять Игнат. — Для вида перекинуться в никонианство, потом назад! Грех есть, но небольшой, так много кто делает!
— А брат твой тоже для вида в Макарьевском живёт? — строго спросила Алёнка. Это был больной вопрос: брат Игната, Семён, был в расколе — точнее, он-то считал, что в расколе была его семья, а сам Семён примкнул к истинному православию — со щепотью, «Иисусом», ходом противосолонь, — всем тем, что в Раменье проклинали как ересь. Мало того, Семён ещё и стал монахом в никонианском Макарьевском монастыре, взяв себе имя Филофей. Это висело тучей, несмываемым пятном над семьёй Игната. Игнат помнил, как Семён отрекался от семьи, в последний раз придя домой, как кричал на него безжалостный, страшный в гневе отец, как колотил его пудовыми кулачищами, а Семён безропотно терпел, только закрываясь. Наконец, отец сорвал с шеи Семёна бронзовый крестик на гайтане, заявив, что вероотступнику такого креста не полагается, и выгнал Семёна в зимнюю сугробистую ночь. Крестик этот теперь носил Игнат.

— Что брат мой к Никону подался, за то он ответ на Страшном суде нести будет, моей вины тут нет, — насупился Игнат.
— Ладно, ладно… — смягчилась Алёнка, отошла к сухой деревянной стене, где лежала котомка, которую она принесла из её деревни, Никольского, и достала оттуда лестовку, покрытую чёрным лаком, отделанную засушенными рябиновыми ягодами.
— На вон, подарок тебе, — вручила она лестовку Игнату. Тот хотел было схватить девушку за руку, притянуть к себе, повалить на сено, но Алёнка с готовностью увернулась: — Чего выдумал?! Вон, молитвы читай лучше. Читай да дни считай: чай, быстрей и пролетят! — Алёнка подхватила котомку и вышла из сарая, бросив через плечо последний лукавый взгляд.

—

Перевёрнутый мир качался в багровом тумане: бортик телеги сменился очертаниями жутко знакомого двора, который Игнат узнавал и боялся узнавать. Игнат надрывно мычал, силясь выплюнуть туго выпучивший щёки кляп, старался высвободить руки, но без толку: вязать узлы отец умел.
— Отче, его сразу туда? — спросил отец, держа извивающегося Игната на плече.
— Сразу, сразу туда, сыне мой, — откликнулся невидимый из-за широкой отцовской спины старец Иннокентий. — Не бойся, там мягонько: свежего сена настелили.

Игнат увидел перед собой чёрную дыру погреба в земле, деревянную приставную лестницу и с судорожным, животным надсадом завизжал от ужаса. Отец снял Игната с плеча, перевернув (от головы как волной отхлынуло) и, с усилием подняв под мышки, спустил в страшный тёмный провал. Игнат больно упал на мягкое, с отчаяньем огляделся по сторонам: ничего не видать, только светлый квадрат люка над головой.
— И ты, Марфушка, полезай, полезай, — мягко сказал отец Иннокентий матери.
— Куда мы лезем, мама? — спросила маленькая Параша на материных руках.
— На небо лезем, донюшка, на небо… — колыбельным голосом откликнулась мать, спускаясь по лестнице.
— А почему небо в погребе? — наивно спросила Параша, и мама порывисто, судорожно вздохнула, прижимая дочь к груди.
— И ты, Фёдор, давай слезай, — сказал Иннокентий отцу.
— Чуток времени дай, отче, — попросил отец. — На небушко погляжу в последний раз.
— Чего глядеть-то, Фёдор! — настоятельно подстегнул его старец. — Наглядишься ещё: чай, туда и идёте все!
— А может… — неуверенно попросил отец, — может, огнём всё же лучше, а, отче?
— Огнём! — как маленькому ребёнку, принялся разъяснять старец Иннокентий. — Огнём оно конечно, куда как проще, Фёдор! Раз, и на небо с дымом! Да только на вашем роду-то грех тяжкий, вам отстрадать за него надо! Ничё, ничё, не боись, полезай, вон туда, полезай, сыне, — в просвете люка появилась фигура отца. — Ты не бойся ничего, главное, а страшно станет — псалмы читай! Я вам и свечечку оставлю!

Размашисто перекрестившись, отец тяжело начал спускаться в подвал.

—

Игнат сидел в морильне. Это страшное слово Игнат долго боялся произнести, сказать себе: я в морильне, меня сунули в морильню, откуда нет выхода живому, откуда только через неделю крючьями вытаскивают из смрадного, застойного мрака бледное, безжизненное тело издохлеца.
Игнат не понимал, сколько прошло времени: теперь время измерялось не движением солнца, наступлением и отступлением ночи, а усилением духоты, жажды, переменой настроения в тёмном, холодном, душном, смердящим мочой, калом, дымом, прелым сеном погребе.

Сперва Игнат мычал, плакал, орал, извивался связанный, и от этого плакала Параша, мама её успокаивала, а отец, сидя в середине погреба с маленькой сальной свечкой, водил пальцем по строкам псалтыря, ровным голосом без выражения читая псалмы один за другим: мама слабо ему вторила. Потом Игнат забылся мутной дрёмой, его развязали, он проснулся, потягиваясь, сперва не понимая, где он, а когда понял, увидел дрожащий огонёк свечи, пляшущие тени, чёрный силуэт сгорбившейся мамы, пергаментно-жёлтое в свечном свету лицо отца над книгой, его мерный бубнёж… Игнат рывком набросился на отца, повалил свечу, поджёг сено (морильня сразу красно осветилась) — но сгореть им было не дано: сухого сена было мало, огонь быстро затух, и они с отцом вдвоём в темноте мутозили друг друга, катаясь по полу: мама и Параша жутко, по-звериному кричали, визжали, выли.

Наконец, расползлись по разным углам. Отец ещё молился по памяти, мать тоже. Потом она перестала, потом он. Параша хныкала, плакала, просилась наружу, описалась: в морильне резко запахло мочой. Потом отец, как ни в чём не бывало, присел в углу: запахло ещё и калом. Становилось всё душнее: дышать спёртым, зловонным, влажным воздухом теперь нужно было полной грудью, с усилием. Молитв уже никто не читал, только часто, громко дышали, как собаки. Очень хотелось пить. Потом мама с передыхами начала ругаться на отца — кажется, первый раз в жизни Игнат слышал, как тихая, всегда идущая за отцом мама зло костерила его страшными словами, вспоминала какие-то обиды из юности: к Игнату прижималась голая, плачущая, холодная и липкая как лягушка Параша, а Игнат, лёжа в тёмном удушливом смраде, сквозь подступающее головокружение с невыносимым отчаяньем думал, что вон, сверху там жаркий июльский день или, может, свежий дождь, или звёздная ночь, — что угодно, а ещё там сверху где-то Алёнка, которая даже не знает, что сделали с ним, Игнатом, не спросив, и от этого сам тихо выл, скрежеща зубами.

Потом, когда мама уже обессиленно лежала где-то в углу, тяжело, хрипло дыша, отец предложил подсадить Игната, чтобы тот с отцовых плеч открыл люк. Игнат знал, что люк в морильне приваливают глыбой, но, конечно, согласился: забрался отцу на плечи, как в детстве, толкал неподъёмную крышку, налегал плечом — всё без толку. Сверху было, кажется, чуть проще дышать, и, уже понимая, что ничего не выйдет, Игнат не спешил говорить отцу, стараясь остаться чуть подольше наверху, припадал губами к краям люка, воображая ток свежего воздуха через щели, — а потом отец грохнулся в обморок.

Потом отец очнулся от обморока и позвал почему-то Парашу. Параша лежала рядом с Игнатом, и Игнат попробовал было её растолкать: девочка не отвечала, холодная уже не как лягушка, а как камень.
— Параша умерла, — разлепил ссохшиеся губы Игнат.
— Слава Богу, — медленно ответил отец.
Игнат на четвереньках в густой, сплошной темноте полез выяснять, умерла ли уже мама. Мама была жива: сидя на корточках, она облизывала влажную земляную стену морильни. Начал делать то же и Игнат. Потом мама тихо опустилась на пол, подгребла к себе охапочку сена и замерла так.

Сколько потом ещё времени прошло? Игнат не помнил: он лежал в непроглядной, пляшущей химерными всполохами в глазах черноте на гниющем сене, уже не ощущая ни смрада, ни духоты, даже не дыша, а лишь медленно перебирая в пальцах подаренную Алёнкой лестовку, отсчитывая непонятные промежутки времени. Сколько раз он полностью перебрал сухие красные зёрна в ледяных пальцах? Он и сам не знал.

—

Игната больно подцепили за ногу и вниз головой поволокли наружу: он давно уже увидел, как открылся в потолке люк, как хлынул оттуда ярчайший, слепящий свет, но не мог пошевелить ни одним членом и вот теперь больно ударялся лбом, рёбрами о края люка. Только когда его, безжизненного как деревянная кукла, вытащили наружу, Игнат изо всех сил напрягся и с усилием сделал отчаянный, рвущий лёгкие вдох головокружительно пахучего воздуха.

— Живой! — удивились вокруг.
— Живой! Тут живой! Скажите воеводе скорей! Живой парень тут!

Игнат сделал ещё одно усилие и хрипло, как через узкую прореху втягивая воздух, вдохнул ещё раз, пошевелил глазами. Вокруг него стояли бородатые люди в красных кафтанах с галунами. Игнат снова напрягся и сделал ещё вдох.

—
— Эк ты, хлопец, запаршивел весь, — сказал Тимофей Тимофеич, дородный, бородатый мужчина в вышитом кафтане, сафьяновых сапожках, с чёрной плёткой у богато изукрашенного пояса. Он подошёл к скрючившемуся на табурете Игнату, по-отечески накрыл его плечи стареньким побитым молью тулупчиком. — Весь чуть не синий, а смердит от тебя как — хуже, чем от пса!
— Шутка ль? — поддакнул воеводе дьяк, за неимением стола расположившийся с листом бумаги и пером у колоды для колки дров во дворе морильни. Вокруг всё было бело первым, свежим снегом, крупно выпавшим накануне и сейчас густо лежащим крупными хлопьями на ветвях, в тенистых углах. — Неделю или сколько в этой яме просидеть, ещё слава Богу что жив остался. Э, парень, — обратился он к безразлично смотрящему в пустоту Игнату, — ты сколько там сидел-то?
— Я не помню, — сипло, почти беззвучно отозвался Игнат.
— Откуда ему помнить, балда! — обратился к дьяку воевода. — Тебя туда посади, как будешь день от ночи отличать? — воевода присел на корточки перед Игнатом, заглядывая ему в лицо. — Так из какой ты деревни-то, малой?
— Из Раменья, — тихо ответил Игнат.
— Из Раменья, значит? — участливо спросил воевода. — Так Раменья-то с лета нет уж: гарь была!
Игнат не знал, что сказать, и промолчал.
— Ну-ка, — обернулся Тимофей Тимофеич, — достаньте-ка из клетки этого старца вшивого!

Откуда-то, где в стороне толпились стрельцы с лошадьми и телегами, привели старца Иннокентия, избитого, со спутанными седыми волосами и запекшейся губой.
— Ну чего, расколоучитель, — внушительно обернулся к нему воевода, поднимаясь с корточек. Тимофей Тимофеич подошёл к старцу и, схватив за кустистую седую бороду, рывком поднял его безвольно повисшую голову, обратив её на Игната: — Чего скажешь? Когда парня с семьёй заморить решил? Заложили они тебя, да?
— Э, не, — жутко усмехнулся старец. — Я ж говорил тебе, эту морильню я ещё под Петров день замкнул! За неделю до гари это было.
— Что несёшь, балда! — воевода без размаха ловко ударил рукой в перчатке по щеке старца. — Парень вон живой: что он, святым духом там питался три месяца?
— Не-е-е, — протянул старец, щерясь беззубым окровавленным ртом, — не святым, уж верно не святым!

Что-то в его голосе было таким, что заставило безразличного ко всему Игната поднять голову, взглянуть на старца: старец смотрел на него водянистыми, бледными глазами из-за спутанных седых волос, а Игнат с первым по-настоящему сильным за многие месяцы чувством понял, что старец когда-то испытал то же, что Игнат сейчас, и что старец понимает, что Игнат это понимает. Поэтому он так и пах всегда — с неожиданным, с силой продравшимся через многомесячную коросту безразличия, прозрением понял Игнат, — потому и синюшный цвет лица у него всегда был, потому старца Иннокентия утопленником и кликали по деревням: да только не утопленником он был, а издохлецом, как и Игнат сам теперь.

Холодало.

Чем дальше отряд отходил от Абсалома, тем сильнее со стороны величественных Кортосских Гор дул ветер, которому на покрытой следами древних битв пустоши ничто не мешало проявлять свой мерзкий характер, безжалостно набрасываясь на забредших в эти места путников. Но и без живых жертв он, похоже, не особо скучал, непрерывно играя с останками павших армий, и немало времени требовалось новоиспеченным разведчикам Орлиного Гарнизона, чтобы научиться отличать звуки перекатывающегося обломка шлема или падающих в ложбину костей от звуков, содержащих в себе настоящую угрозу. Еще больше усилий требовалось, чтобы сперва перестать вздрагивать каждый раз, когда нога проваливалась вниз, кроша незамеченный под пылью кусок доспеха или кости, а затем начать замечать подозрительно правильные выпуклости рефлекторно. Единственная, пожалуй, помощь, которую могли оказать ветераны Гарнизона новичкам, заключалась в совете носить маску или замотать шарфом рот и нос, чтобы спастись от облаков пыли, которые изредка поднимал ветер, бесцеремонно смешивая останки павших с мелким песком и каменной крошкой и перенося их на сотни, а то и тысячи футов от места гибели.

Разрушенный осадный замок, известный в народе как Павшая Крепость, поднимается из разоренной нашествиями земли. По дороге сюда отряд Орлиного Гарнизона видел немало других осадных сооружений, памятников фортификационному искусству давно уже забытых полководцев древности, но издали они больше походили на пытающиеся впиться в небо когти или куски ребер со свисающими с них обрывками каменной плоти. Павшая Крепость же издалека больше напоминала торчащий из земли обломок кости, не в последнюю очередь благодаря верхнему уровню, по периметру которого шел балкон с высоким парапетом, с которого открывался отличный вид на окружающие пустоши. Возможно, столетия назад, с этого балкона произносили воспаляющие ярость толпы речи перед тем, как направить ее на убой, на стены Абсалома. Возможно, с него просто стреляли из луков или произносили заклинания, пользуясь тактическим преимуществом, которое давала высота. Возможно, балкон имел лишь декоративный характер. Возможно, ответ на этот и другие вопросы отряд мог получить, проникнув внутрь.

Что, похоже, не должно было составить особого труда. Вблизи Павшая Крепость, как и большинство других руин, частично растеряла свой мистический образ, и взглядам открылись последствия недавнего землетрясения. Стало понятно, что фактически Крепость состояла из четырех восьмигранных башен одинакового размера, одна из которых обвалилась, покрыв землю вокруг обломками камня, щебнем и песком.

До цели путешествия оставалось не более пары сотен футов…

- У меня есть пара дырок, - отозвался Райан. Его действительно пару раз успели подранить. Сначала точный выстрел лучницы, а потом опасный удар от халфлинги, благо новый доспех выручил.

Он с благодарностью принял лечение от Хэйла. Кажется их команда беглых убийц постепенно начинала сплачиваться и превращаться в действительно опасную банду, где каждый действует сам но и прикрывает товарищей.

  Если ты проснулась голой в сыром каземате, а из одежды на тебе только труселя, да ещё чужие, то первое, что придёт в голову:
  - А-а-а-а-рпххх! - Люци закричала, точнее попыталась, но сухая глотка выдала лишь жалкое сипение, - Меня изнасиловали!? Кто этот зауэр швайн?!
  Ярость немного разогнала сумбур в мозгах Луци и та осознала болезненную пустоту там, где раньше были воспоминания и планы по… Какие планы, кстати?
  - Меня изнасиловали в голову… - с ужасом прошептала Луци, - И я в чужих санных труселях, фердаммтэ шайсэ!
  Хотя, не вся память исчезла, что-то вспоминалось. Со скрипом и шипением Луцинда вспомнила, как кто-то собирался её скормить “богу”. Точно - она была очень умна и плохой бог съел её разум, оставив совсем чуть-чуть, чтобы не разгневать Отца Творения, всемогущего Торага.
  - Тораг, помоги своей верной дочери!.. - постаралась вознести молитву доброчтивая дворфийка, как тут же, не дожидаясь окончания 144 благочестивых строк, восхваляющих главного дворфийского божества, задрожал пол и где-то обрушился вечный камень - гнев Торага был явлен.

  Видимо, бедная голова Луцинды очень уж сильно перетрудилась, потому что шипение стало особенно громким и запахло чем-то едким, так что фрейлейн Ротбуклинг схватилась за голову, проверяя не дымятся ли её волосы от умственного перенапряжения. Но, к счастью, волосы были в порядке. Рассыпалась решётка. Явно Тораг снял благодать с металла, являя своей дщери возможность найти и покарать кого-нибудь!

  Сразу идти и карать не получалось - Луци подташнивало, несмотря на её великолепную стойкость ко всяким передрягам. Не будь дурой, дворфийка понимала, что надо защитить свою голову, дабы подобного не повторилось. Кроме трусов и полусгнивших шкур в камере не было ничего. Нужно попросить дедушку… точно! С Люциндой же всегда был дед, помогающий со всякими делами.

  - Дед, я грязная и голая, как последняя шлампэ, а моя голова ничего не помнит. Что делать, фердаммтэ шайсэ? - с надеждой спросила дворфийка.

  - Этот добрый дед готов помочь этой маленькой фотцэ. Сейчас направь свои духовные силы по шестому меридиану величия, поминая все тринадцать благих завитков бороды Макропрозопа...
  Не особо прислушиваясь к такому родному голосу этого деда, Луци сняла труселя и повесила их в воздух, рядом с трепыхающимися кусками шкур, своей Волей очищая себя и будущую одежду.
  Несколько минут ушло на очищение, после чего трусы были надеты на голову, для защиты, а самый большой кусок шкуры прижат к груди, дабы не показывать никому, что Луци голая.

  Выглянув за пределы камеры, Луцинда увидела голых и озадаченных не-дворфов, хотя двое и имели вполне красивые бороды, но сами по себе были довольно стрёмными. Хотя, шайсэн, они же не дворфы.

  - Ты не бойся, страшная не-дворфийка, вокруг меня духовная борода предка очищает всё подряд. - Постаралась участливо произнести Луцинда, подойдя к единственной женщине среди не-дворфов, проявляя солидарность своей помощью. - Ты, конечно, не станешь красивой, но и шайс драуф, - зато чистой. Чтобы стать красивой тебе стоит молить Всеблагого Торага - больше никто не поможет... Кстати, - понизила голос фрейлейн Ротбуклинг, - У тебя тоже съели всю память? Ты не знаешь, где ближайший дворфийский посёлок? А то я ничего не помню!

Люцерио не стал тратить время зря, поэтому отбросил щит и свободной рукой развернул деда лицом к стене. Кивнул эльфу:

- Давай дальше, я с этим разберусь.

Сам вытащил наручники и начал застегивать у того на загнутых за спину руках.

- Сиди тихо, и не рыпайся, рот держи на замке. Дернешься или заорешь - тебе конец.

Конечно, они договорились "без убийств", но способность некоторых членов отряда контролировать свои разрушительные импульсы вызывала у Гравелтона сомнение. Кроме того ему в голову пришла мысль, что ограбление не очень сильно отличается по характеру производимых действий от рейда стражи на какой-нибудь склад с контрабандой. Иронично.

Леонард вообще никогда по настоящему не нарушал закон. Он никогда никого не убивал, не считая, конечно, собственного кота. Но вокруг - люди, которые явно имели представление о подобном. Особенно - кашляющий. С ним нужно быть осторожнее всего. Не считая фанатика. И красивой девки в сексуальных латах и с флагом - очень подозрительна. И конечно, не стоит доверять этой "Кимри". Только Оранжевый на вид - просто туповатый вояка. И потому - опасен вдвойне. В общем, не расслабишься. Что ответить-то?

- Я бы не хотел чтобы Сали воевала и чтобы её видели, поэтому отзову её, когда её темновидение будет не нужно и, если понадобится, буду вызывать обычных монстров на убой вроде здоровенных крыс.

Заметив, что Чёрная уже около забора, Леонард тихо вздохнул. Снова появилось раздражение. Ну и смысл план разрабатывать было, если его всё равно не все слушают?

И из расщелины немедленно заорали:

- А-А-А-А? ВОРУЮТ! ГРАБЯТ! УБИВАЮТ!

И потом, с некоторым недоумением полувопросительно:

- НАСИЛУЮТ!?

И примерно тут Джард понял, что вопли, разносящиеся на полущелья, доносятся не из скал, а из самого древка...

Для подобного рода переговоров с подобного рода людьми Урсион предпочитал одежду куда более скромную, не запоминающуюся и не говорящую о его статусе. По дороге, пусть и выбранной заранее и проходящей по не слишком людным районам, он шел, не скрывая голову капюшоном – сложно дать более явственный знак, что не хочешь быть узнанным. Вместо этого он просто уложил иначе волосы – темнота скрадывает черты лица, заставляет сомневаться в росте и весе, но очертания головы в памяти случайных свидетелей сохранятся. Что-нибудь бросающееся в глаза. Взъерошенные волосы, например.

Особо не затягивая дорогу и уж тем более не петляя (без подозрений о наличии слежки это просто глупо), Урсион добрался до места встречи, на подходе накинув капюшон и надев простую тряпичную маску, скрывающую лицо.


Кимри он выслушал спокойно, не проявляя каких-либо эмоций, хотя с каждым ее словом на душе становилось все неспокойнее.

"Планировался" налет. А не ограбление. И различия были отнюдь не семантическими, как посчитали бы многие. Еще более интересной была угроза. Возможность вытащить грабителей подразумевала либо наличие серьезных финансовых ресурсов (что, в свою очередь, исключалось самой ситуацией), либо, действительно, наличие покровителя во власти. Имя Разелаго по-прежнему ничего не говорило – могло быть псевдонимом, настоящим именем или и вовсе выдумкой Стейлиш. А еще все это могло оказаться незамысловатой подставой, в которую ему, Урсиону Амбаста, предлагалось сунуть голову. Некоторым недостатком являлась невозможность шантажа Кимри близкими…

- Мисс… Кимри. – Урсион вовремя подумал, что ей не очень понравится использование фамилии при обращении. – Не надо угроз. Мы все здесь понимаем ситуацию, и, я уверен, приняли соответствующие меры во избежание неприятных недоразумений.

Взглядом окинул собравшихся. Насчет уверенности он, разумеется, соврал. Но было интересно, кто из присутствующих действительно озаботился своей безопасностью. Тот же человек в черном плаще. Бросать в лицо нанимательнице и будущему подельнику обвинения (лишь в очень мягком рассмотрении выглядевшие предположениями, и не слишком походившие на шутки) в планируемом обмане – такое можно было делать либо от крайней уверенности в себе, либо от крайней глупости.

Не то, чтобы эти две вещи не могли сочетаться.

Гораздо интересней были оригинальные вопросы светловолосого сероглазого человека, в котором выправка выдавала какую-то муштру. Которую можно было получить в десятке разных мест. В том числе, как предположил черноплащный, служа закону. Точнее, даже не вопросы, а лежащие в их первооснове сомнения. Обычно имеет смысл работать именно с первопричиной, а не последующим нагромождением мыслей.

- Я не могу похвастаться опытом в подобных делах, коллега, но логика подсказывает, что качество охраны прямо пропорционально… неерундовости дела. Если кожевникам нечего охранять, то и угроза попасться будет невелика. Если же будет риск, то будет и награда. Но это не повод не уменьшать риски, в пределах доступного нам.

Тут настал момент обратиться и к черноплащному:

- И уменьшение тех рисков, о которых вы говорили, не находятся в пределах доступного нам прямо сейчас. Хотя, конечно, есть одно средство...

Он показал в сторону города. И, надеясь, что жест был достаточно красноречив, Урсион наконец повернул голову к Кимри:

- Меня гораздо больше беспокоит план. Мы не знаем, сколько там людей, чем они могут быть вооружены, как скоро могут вызвать из города стражу, какие есть пути внутрь и пути отхода в случае непредвиденных обстоятельств... если это каким-то образом узнали вы, то сейчас самое время рассказать нам об этом. И внести в план некоторые правки, исходя из этого.

И сразу же предупредительно поднял руку, пресекая возможную попытку перебить его.

- Но перед этим предлагаю установить некоторые правила, которые существенно облегчат нам жизнь в случае успеха дела. Людей не убивать. Лица скрывать. Вещей не оставлять. Ни в коем случае не оставлять кровь, слюну, иные жидкости. Особо запоминающиеся, присущие только вам способности не использовать или использовать только в случаях крайней необходимости. По именам друг друга не называть.

Поднял голову, посмотрел на небо. Почувствовал себя героем дурацкого романа, одного из многих, прочитанных в детстве. Кто бы знал, что пригодится в жизни.

- Предлагаю цветами. Коротко. Без лишних смыслов. Я готов быть Синим. Выбирайте цвета, дамы и господа.

В горле пересохло. Так много он не говорил несколько недель, наверное. Если не месяцев. Подступил кашель.

Что бы деревянное чудовище ни собиралось сделать, сделать это ему не удалось – под ногами его, повинуясь словам и жестам Табуна, появилась глубокая яма, в которую он с ревом "ПРЕДАТЕЛИ ЗЕЛЕНОГО" и провалился. Через несколько мгновений на месте ямы с шипением вознесся к небу столб пламени. Какой он эффект возымел, было неочевидно, но вряд ли фатальный – из ямы донеслось очередное нечленораздельное проклятие в адрес обманувших эттина искателей приключений и куда более разборчивая угроза:

- Я ВЫРВУ КОРНИ ВАШИХ КОСТЕЙ!!!

Чувствуя спинами взгляд как охранников "нового лагеря", так и нацеленные острия болтов и стрел, первопроходцы отправились устанавливать третий по счету лагерь в местности. И найти место для него оказалось на удивление сложным делом. Ветер из Пустоши, в которую, технически, они уже вступили, нес смесь пепла и мелкого песка, которая проникала повсюду. В сочленения доспехов, в рот, глаза, волосы… не сразу, во всяком случае, не при этом уровне ветра, но постепенно и неотвратимо. Заснувший на открытом пространстве гарантированно проснулся бы под хорошо если тонким слоем, но, скорее, был бы засыпан целиком. К счастью, у троих членов отряда были не просто спальные мешки, а полноценные палатки, две из которых являлись полноценными шатрами, в которых могли разместиться все путешественники. Единственным исключением стал не пожелавший спать с злыми людишками и нелюдишками крысолюд, которому, в итоге, пришлось выкапываться поутру из небольшого пепельно-песочного курганчика.

Часовые за время своего дежурства ничего не заметили, кроме разведчиков из "нового лагеря", наблюдавших за "новейшим лагерем". Численность их определить было сложно, но вряд ли наблюдателей было больше двух-трех человек.

Куда менее приятными были сны. Возможно, это было связано с какой-то остаточной магической энергией, сочившейся из Пустоши и лежащей в ее глубинах цитадели зла, возможно, просто впечатления от прошедшего дня сказались на эмоциональном состоянии, но всем без исключения этой ночью явились кошмары.

Виллесандре снился длинный путь, по которому нужно было обязательно пройти. То самое ощущение, когда ты уверен, но не понимаешь или не знаешь причин этой уверенности. Длинный прямой коридор со стенами из покрытого выщерблинами кирпича, сквозь трещины в котором сочилась вода. Коридор был освещен, но свет исходил будто бы из-за спины Виллесандры, и ее тень падала вперед, протягиваясь на добрый десяток метров. Она шла, шла и шла, но окружение не менялось, и выход из коридора не становился ближе или дальше, хотя и оставался отчетливо виден.

Кардос в своих сновидениях видел странную головоломку, выполненную в форме неправильного параллелепипеда. Сперва она выглядела как куб, но, прикоснувшись к ней, Кардос понял, что стороны ее отнюдь не равны между собой. На каждой из сторон было какое-то изображение, при пробуждении ускользнувшее из памяти, но обладавшее странным внутренним несоответствием. Полуэльфу удалось, вращая части головоломки, собрать ее так, чтобы это несоответствие исчезло, но, как только это произошло, в его голове раздался крик, и головоломка вернулась в исходное состояние.

Бой. В сновидении Вейланда продолжался бесконечный бой. Этот сон не раз являлся Криану, напоминая ему о крови, что текла в его жилах. Видение длившейся с начала времен битвы света с добром, дошедшей до своего апогея. Сейчас, во время мира, жители небес и обитатели бездны не сталкивались напрямую, а плели интриги в тварном мире, но Криан, как и многие другие, знал, что однажды добро и зло столкнутся в последней битве. И он знал, чьей стороне принадлежит его клинок. Он сражался, срубая одно порождение тьмы за другим, но их не становилось меньшее. А потом, за одно кошмарное мгновение, картина изменилась. Вейланд стоял по колено в изрубленных останках обычных людей, эльфов, полуросликов… и каждое лицо казалось ему знакомым.

Эйрин снился полет. Она летела среди облаков, и впереди был манящий свет другого мира. Это был тот момент, когда в сновидении ты начинаешь подозревать, что это сновидение, ибо нечто подобное может только сниться. Но это было прекрасное чувство, ощущение свободы, не сравнимое ни с чем, испытанным воительницей. Даже настоящий магический полет казался бледной тенью по сравнению с этим. Но мгновение счастья и свободы было мимолетным, и, ожидаемо, полет превратился в падение. Падение почему-то вверх. Перед тем, как проснуться, Эйрин увидела семь зловещих цитаделей, в глубинах которых чувствовались зловещие, чуждые людям эмоции и мысли…

Сновидение Крэкхэкса напомнило ему о его происхождении. Неприятно напомнило. Большая часть крысолюдов Врат Барда прибывали в город водным путем – в трюмах грузовых кораблей. И сон стрелка начался именно там. Он, вместе с десятком собратьев, прятался за ящиками с грузами, и ждал, пока покажется свет фонарей – откуда-то было известно, что разгружаться владельцы судна будут ночью. Ожидание тянулось мучительно медленно, и каждый шаг заставлял крысолюдов вздрагивать, и вжиматься в стены. Хотя по неписаным правилам Врат подобных пассажиров не трогали, а просто выгоняли с корабля, предоставляя собственной судьбе, всякое случалось. Неожиданно Крэкхэкс услышал стук молотков и грубые голоса моряков, говоривших что-то о компании и приказе. Затем за бортом раздался громкий звук плюхнувшейся в воду лодки. А еще через минут десять что-то с грохотом проломило борт корабля. Вода хлынула потоком, сбивая собравшихся крысолюдов с ног, несколько из них рванулись к грузовым люкам только для того, чтобы понять, что те заколочены намертво. И последние несколько минут своего сна Крэкхэкс захлебывался пресной и грязной водой…

Рику снилось нечто зеленое. Именно нечто – какое-то более четкое определение увиденному он дать был не в состоянии. Оно было аморфным, но иногда приобретало формы. Формы, приближенные к чему-то знакомому, но не до конца, как будто их лепил не вполне понимающий увиденное ребенок. Человеческие лица, в которых не было части костей, и поэтому они оплывали в стороны, деревья без веток, с одним сплошным покровом непонятно на чем держащихся листьев, дома, обладавшие только одной стороной, на которой держалась расплывающаяся за пределами видимости крыша, животные, двигающиеся так, будто внутри их не было ничего, кроме какого-то плотного, удерживавшего форму, желе…

Сон Табуна носил очевидно мистически-абстрактный оттенок. Магу снилось, как он идет по поверхности, которая замкнута сама в себя так, что движение неизменно приводило Табуна в ту точку, из которой он начал ходьбу. Первые несколько раз он поделал путь от начала до бывшего концом начала без каких-либо странностей, кроме необычности окружения. Но потом впереди появился высокий человек в капюшоне и синих одеждах, перевитых изображением белого дерева, в котором Табун узнал самого себя. Он тоже шел вперед, проделывая тот же путь, но постоянно на неизменном расстоянии от настоящего Табуна. Что бы маг ни делал, копия не реагировала, и лишь шагала вперед, не удаляясь и не приближаясь.

Сон Абертины был относительно обыденным поначалу. Ей снился один из многочисленных походов в логово монстров, в которых ей пришлось участвовать. С ней были собраться по вере, воины и паладины Миур, подготовленные к любым опасностям, надежные, опытные – те, кому можно без опаски доверить прикрывать спину. Они прошли сквозь нежить, как раскаленный нож сквозь масло, и ничего за их спинами не оставалось, кроме окончательно мертвой и чаще всего горящий святым огнем плоти. А затем нежить перестала сопротивляться. Зомби просто стояли и пялились на рубящих их рыцарей, скелеты замерли на месте, опустив сжатые в костлявых пальцах клинки и щиты, призраки зависли в воздухе… в этот момент Абертина поняла, что отряд окружен, и врагов становится все больше, хотя они ничего и не делают. Это дошло и до остальных членов отряда, и считанные мгновения спустя от нападения группа воителей Миур перешла к защите, собравшись в кольцо. После этого случилось что-то странное. Часть лица между глазами и ртом у нежити провалилась внутрь, как будто ее чем-то туда засосало, и все, зомби, скелеты, призраки – все уставились на миуритов этим черным треугольным провалом. Чем все закончилось, Абертина узнать не успела, проснулась, но вряд ли хорошо. Стоит ли говорить, что подобных событий на ее памяти точно не происходило?

Утро было хмурым, но на что-то лучшее рассчитывать явно не приходилось. Проснувшись, перекусив, подготовив заклинания и помолившись, искатели приключений направились к Лагерю с твердым намерением очистить его от "зелени" и ее хранителя.

Герик беззвучно произнес свое заклинание, и глаза одного из крестьян загорелись нехорошим светом. Остальные этого не заметили и продолжили идти вперед. К сожалению, Хэйл, которого Герик никак не предупредил, залепил зарядом холода в этого же бедолагу. Но чары были достаточно сильны, и даже раненый крестьян продолжил злобно коситься на своего соседа.

Лазло, едва выдался момент, кабанчиком нырнул между остальными беглецами и спрятался за углом дома. По лицу было видно что он изрядно испуган.

- Любимую? А, ну да, ну да, сейчас.

Он громко загорланил.

- На этапе вы вора, а на зоне повара, твои кенты в овраге лошадь доедают!
Не играл бы ты, браток, не остался б без порток, так как ты блатные в карты не играют!


В это время Рик снова призвал гигантского ворона, который с громким карканьем появился из ночного неба прямо за крестьянами.

Джагер в отличие от сокамерников, которые явно соревновались в том, кто, слушая Торна, проявит меньше эмоций, успел и глаза удивленно раскрыть, и губами пошевелить недоверчиво, и даже тихонько выругаться по нос. Не то, чтобы ему было какое-то особое дело до того, кого придется убить в качестве платы за собственное спасение, но не такого он ждал от таинственного благодетеля. Чего угодно, но не этого. В конце концов, не каждый день неизвестный мужик сходу предлаает тебе поучаствовать в сожжении мира. Или сгореть, что от старого разбойника, кстати, тоже не укрылось.

Гореть Джагеру совершенно не хотелось, попрекнуть его набожностью или патриотизмом не смогли бы даже самые злые языки, а обещанные деньги и возможность перестать убегать были вполне подходящей платой, поэтому и проблем с согласием на работу он не видел. Всяко лучше чем драться с охраной, пытаться вылезти в окно, уходить болотами от погони, а потом скрываться и от властей, и от этих вот революционеров. Единственное, пёс его знает, как кучка смертников, еле справившихся с немногочисленным тюремным гарнизоном, помогут разрушить все сущее, но это, к счастью, была не его проблема

— Человек должен делать то, что умеет, а я умею только грабить и убивать, — проскрежетал, наконец, Джагер, когда замолчали остальные. — Я не особо хорош в принесении клятв, но если таков порядок, то пусть будет так. Присягаю.

О том, что в следовании данным клятвам он еще хуже, чем в их принесении, бывший солдат благоразумной решил не упоминать, тем более, что тот факт, что они беседовали с могущественным еретиком в его собственном особняке менее чем в дне пути от Брандескара, намекал на то, что эта клятва может оказаться не только словами и росписью в какой-нибудь демонической ведомости

Отложен в сторону стилос. Кивок матери и грусть на сердце.
Молодой фараон вышел из учебных комнат, направившись к балкону. Не по возрасту крепкие руки упёрлись в шлифованный камень парапета, а зоркие голубые глаза окинули взором Александрию - город, который видел многое.
Снизу доносился какой-то шум и Мканеферра прислушался. Он уловил грубую мелодию и крепкие слова, что били прямо в сердце с суровой правдой жизни:

-

В плавнях шорох, слон охотничий вдруг вздоргнул чутко.
Ай, да выстрел! Только повезло опять не мне.
Вечереет. И над Нилом пролетают утки.
Разжирели. Утка в Мемфисе в большой цене.

Снова Бастет закружила карусель мелодий.
Поохочусь, с ветерком на сло́не прокачусь.
И сыграю... На костях врагов я вам сыграю,
И спою вам... Если я на что-нибудь гожусь.

Я помню, давно, учили меня отец мой и мать:
Лечить - так лечить! Любить - так любить!
Гулять - так гулять! Стрелять - так стрелять!
Но утки уже летят высоко...
Летать - так летать! Я им помашу рукой...

Защемило в сердце молодого фараона тоска о какой-то иной жизни, о чём-то, что ему пока не удалось испытать. Скатилась слеза в короткую бороду и потерялась там. Он взглянул в небо, расправил широкую десятилетнюю грудь, выпрямился во весь высокий, не по годам, рост и закричал, что есть силы. Потому что любить - так любить!
Гулять - так гулять!
А кричать - так кричать, и в том будет его, Макнеферровская, правда. Потому что так его учил отец-и-мать.

И в чём будет благо для фараона, в том будет и благо для народа египетского.

Халфлинг пожал плечами и как-то втянул голову, немного поникнув от слов Рика.

- Ну ладно. Короче, я думаю, нас не только солдаты ищут, но и люди той герцогини, у которой было письмо. Его же так и не нашли, значит, когда они узнают, что я его увел, сложат два и два, что я за ним пошел. Их может и не так много, как стражи, но зато они деньгами могут сорить только так. Местные стражникам нас бы не сдали, но таким типам - кто знает. Я хотел пробежаться по деревни, глянуть, нет ли кого, похожего на её шпиков.

Дорога из Врат Барда не была приятной и не была легкой. Уже спустя несколько миль хорошая, имперских времен кладка кончилась, только лишь чтобы изредка появляться вновь печальным свидетельством того, что постигло творение древних гиперборейских мастеров. Плиты были грубо выломаны, а те, что не удалось по каким-то причинам оторвать, были покрыты многочисленными сколами и, изредка, оскорбительными или богохульными надписями. Чаще всего лишь слой гальки, необычного утрамбованного песка или цемента говорили о том, что здесь когда-то проходила дорога.

Недостатка в ровной земле, по которой могли бы ехать кони или шагать люди, впрочем, не было – хотя Армия Света прошла здесь более века назад, на несколько сотен футов земля вокруг дороги была вытоптана настолько, что лишь сейчас природа начала брать свое, покрывая потрескавшуюся землю жалкой порослью сорняков. Дикие леса были лишены ухода как лесников с рейнджерами, так и друидов, и не раз странникам казалось, что за ними кто-то наблюдает из чащобы, в которую быстро превращались редкие подлески.

Но происшествия миновали отряд, и без особых приключений (если за таковые не считать охоту на дичь для ужина) спустя полторы недели он добрался до Лагеря. Который уже издалека представлял собою жалкое, удручающее зрелище. За исключением расположения прямо на древней дороге, это был отвратительный выбор места для любого поселения. До ближайшего леса было полтора десятка миль, никаких рек или иных водоемов поблизости видно не было, почва возле него была столь же потрескавшейся и сухой, как и на всем остальном пути Армии Света. В других местах нередко о приближении к населенному пункту можно узнать за несколько миль по расчищенным для посевов землям или лугам, на которых пасутся животные. Тут ничего подобного и близко не было, что заставляло невольно задуматься об источнике пропитания жителей Лагеря. Чего-то похожего на стену не было и в помине, а частокол можно было назвать "очень-редко-колом", поскольку в наличии имелись лишь небольшие, разрозненные и накренившиеся в разные стороны его участки. То же самое можно было сказать и про ров – его очертания еще можно было различить, но он почти целиком был завален сухой землей, лишь в пару ям можно было упасть, и, при впечатляющем уровне невезения, что-нибудь себе повредить.

Хотя проникнуть в Лагерь можно было явно более чем одним путем, формальный вход был, по идее, по остаткам дороги. По мере приближения путники смогли разглядеть постройки Лагеря получше.

Назвать их таковыми можно было преимущественно условно. Большинство "зданий" собраны из всевозможного мусора. Тонкие деревянные стены с прорехами, замазанными грязью поднимались из торчащей на несколько футов над землей каменной основы в одном месте. Стены из покрытой глиной соломы и крыши из сена держались на хлипком каркасе из деревянных жердей. Скопище домиков за ними при ближайшем рассмотрении оказалось переделанными фургонами и телегами, о чем красноречиво говорили торчащие из стен оси с колесами на них и оглоблями, на которые натянут латаный-перелатанный тент. Лишь несколько домов выделялись, по крайней мере, издалека, солидными и предполагающими наличие кирпича и хорошего дерева в конструкции очертаниями.

Дорога пролегала прямо по центру Лагеря, и уходила в покрытую белесой дымкой пустошь. Правда, чтобы пройти по ней, нужно было обогнуть еще одну "достопримечательность" Лагеря – виселицу, на которой кто-то медленно покачивался в такт дуновениям ветерка. Улицы (опять же, чистая условность – планировка у поселения отсутствовала как таковая) были почти пусты, хотя у группы шатров, выглядящих каким-то подобием базара, на территорию которого приличные люди стараются не заходить, была заметна какая-то активность.

Добравшись до обозначенного покосившимся дорожным знаком с надписью "Лагерь", на котором лениво сидел вплоть до самого последнего момента потрепанный канюк, путники замерли. Во многом из-за того, что на северной дороге показалась крупная и стремительно приближающаяся фигура, с пути которой решившие зачем-то выползти жители Лагеря разбегались с внушающей уважение скоростью. За несколько мгновений холмовой великан (а это был представитель именно этого не слишком славного вида) с хриплым ревом пересек лагерь, размахивая из стороны в сторону большой шипованной дубиной. К несчастью, на пути этой покрытой пылью, кровью, а также недавними ранами и глубокими, жуткими бугрящимися ожогами, напоминающими кислотные, оказались путешественники. А, так как путь был единственным, взгляд налитых кровью и безумных глаз великана, сосредоточился на них, а затем из его груди вновь вырывался глухой рев…

Именем своим, сей великий, хотя и десятилетний, вождь был обязан любви пустынного народа к астрологии и тоске по тучным временам жизни подле богатого антилопами Нила. Когда в мире он появился, поздней ночью при свете полной луны, отец в приступе поэтического вдохновения воскликнул брызгая слюной по обыкновению: "Как же ясен серебряный глаз Сета сегодня, вот бы ещё копченую ногу быка заиметь, чтобы отпраздновать долгожданное рождение наследника!"

Ну или это все додумал его учитель, как он любил приукрашивать истории про арктангенсы. Тем не менее, нашего героя назвали А-мун-хамон и отдали на воспитание самому безумному из астрологов – старику Лизимбе, потому что отец больше всего на свете любил слонов, а не единственного отпрыска. Учитель любил повторять что он вообще-то "математик и геометр", но разницы в племени все равно никто не понимал и его называли по привычке астрологом.

Новый вождь рос впитывая знания как губка: бывало он сидел у костра заедая фиником кусок слонятины, да напевая про множества и логарифмы под недавно услышанный Хтонский музыкальный мотив и притопывая босой ногой по земле в такт. Амунхамон ничего не понимал в этих странных заклинаниях котором его учил Лизимба, но Учителю было приятно слушать его песни и будущий вождь продолжал повторять их с серьезным видом.

Мальчик рос многогранным и любил войну со смертоубийствами не меньше чем составление по звездам гороскопов смерти своих врагов. Он даже хотел вступить в Братство Истиной Крови, но его почему-то не взяли.

И вот теперь на спине боевого слона вождь был молчалив как никогда в жизни. Кризис взросления, скорбь по умершим, и неотвратимость дыхания смерти – у него было много врагов. И не все они были из плоти и крови, костей и мяса. "А если бы можно было затоптать смерть боевым слоном..." – думал мальчик оглаживая первый пушок что появился у него под нижней губой.

Сид вернулся в комнату Блакерли и открыл загадочный сундук ключом. Внутри обнаружились две интересные находки. Первая - тщательно завернутый в оберточную бумагу ящик с бутылками дешевого виски. Вторая - собственно говоря, мешок с золотом. Золота было много.

Рейнхарт пришел к выводу, что не может обнаружить ничего подозрительного в ящике, и решил воспользоваться веревкой. Таковая была в нужном количестве на складе в тюрьме, поэтому пришлось спустится за ней и снова вернуться в башню. Обвязав ручкой веревку, Моргейн вышел за дверь и как следует дернул. Раздался резкий звук, и ящик плюнул струей кислоты, которая разъела веревку пополам и принялась шипеть на деревянных досках. Аккуратно обойдя её, Рейнхарт обнаружил свою добычу - в ящике был магический том в коже с золотым тиснением.

Морвэн принялась собирать ключи с мертвых стражников. Работа это была не самая приятная и, мягко говоря, грязная. Но колдунья действовала решительно и целеустремленно. Собрав необходимое, она отправилась в казармы, к пресловутым ящикам, и принялась вскрывать их один за одним. Результатом была целая гора трофеев, где обнаружилась таки одна бутылка с зельем лечения.

Все эти хлопоты заняли минут двадцать. Отведенное заключенным время продолжало истекать.

Райан схватил сдавшегося гоблина и подняв перед собой на одной руке сказал на гоблинском
- А ты умный парень. Все твои друзья убиты, а ты выжил. Ты сможешь принять участие в нашем соревновании.
- Говори, кто ты, из какого племени? Что вы делаете здесь, так близко к столице Талингарда?
Баронет продолжал допрашивать гоблина перемежая лесть и угрозы, пока не выведал у мелкого зеленого паршивца все, что тот мог знать полезного.

Теперь настало время придумать как использовать мелкого негодника. Гоблина обыскали (как и трупы его подельников) и обездвижили. Зеленый умел говорить на общем. Поэтому Райан постарался обсудить ситуацию со своими товарищами так, чтобы гоблин не смог их понять даже если бы услышал.
- Фигурально выражаясь имеет место ажиотация, - начал он
- Делаю оферту. Homo goblinus будет мистифицирован нами. Примем как аксиому состязание по масштабу экспроприированного имущества. Лазло намбер ван. А homo goblinus намбер ту. Викторию фестивалит, кто вынес бремя больше. Гран при триумфатору. Хабар приматов забазируем в хотеле, оставим вещественные доказательства. Homo goblinus доставит хабар или демаскируется, а значит татя ликвидируют. Вероятность, что homo goblinus возьмут языком минимальна. – Райан покачал головой от количества умных слов, что он смог собрать в одном предложении. Он сам понял половину того что сказал и в этом смысле рассчитывал, что гоблин не смог понять ничего.

Морвэн вытащила взятый у стражников рок и затрубила в него. Гулкий звук разнесся по стенам башни и вышел за её пределы. Стражники даже затормозили на время, пытаясь понять, не подошли ли это откуда-нибудь неожиданные подкрепления. И они действительно подошли, только вот другой стороне.

Приготовившийся бежать в поисках огра Тайро ВНЕЗАПНО сначала услышал, а потом и увидел с грохотом вылезающего через заднюю дверь на кухне Грамблджека с трезубцем, сжимаемым в одной руке.

- Мелкие трубят! Говорящая с духами! Пришло время драться!

Стражники не видели огра, но слышали его крик и были явно напуганны.

Блакерли, взмахнув рукой, прервал их сомнения.

- Вперед! Перекройте вход и башню и боковой проход вдоль тюрьмы! Нужно заблокировать их! Спустите собак!

Стражники двинулись вперед, быстро, но слаженно. Псарь спустил вперед псов, которые метнулись к двери. Стражники следовали вслед за ними, стараясь не подходить слишком близко и не давать возможности Маркусу атаковать их. Первым к нему приблизился пес, который сумел уклониться от пинка и зарычал, готовясь наброситься.

В это время Сид, едва поднявшийся наверх, кинулся обратно вниз по лестнице. У полэульфа сегодня был тяжелый день. Моргейн задержался, чтобы оценить трофеи на поясе покойного. Джагер забрал с него бутыль с зельем, судя по этикетке - лечебным.

Морвэн открыла дверь.

За ней в небольшом коридоре, на фоне уютно отделанной стены, стоял Рихтер собственной персоной. С торжествующей улыбкой он выпустил из рук горящий шар, который стремительно покатился прямо на Морвэн. Одинокий глаз мага сиял ликованием.

- Это вам за Стриксию, криминальный сброд!

После очередной сессии суда, верховный магистрат Матарина выступил с чрезвычайно долгой по его меркам речью, описывая только что осужденных преступников как сборище отвратительных, девиантных, нарушающих все людские законы и эдикты Митры преступных отбросов, которых следовало бы вздернуть или сжечь на костре прямо сейчас, и единственное, что мешает осуществить этот праведный порыв - те самые законы, которые отделяют порядочных граждан от подобных нелюдей.

Магистрат в лицах и красках описывал порочные связи, деяния, намерения и происхождение заключенных, выразив уверенность в том, что в скором времени Талингард будет избавлен от этого сброда.

После долго монолога он наконец-то вытер изрядно вспотевший лоб платком, отпил воды из чаши на столе рядом с бумагами и велел страже вывезти закованных в кандалы преступников.

На заднем дворе суда, вдали от изрыгающей проклятья толпы и монотонно призывающего помолиться за души осужденных священника Митры, заключенных уже ждал фургон и стражники с мешками в руках. К недавно осужденным присоединился рыжий халфлинг, которого охранники пинками вывели из камеры под зданием суда. Судя по его виду, он уже просидел там какое-то время. Пока стражник натягивал ему на голову мешок, он напевал под: "Мама! Я убил человека! Приставил к его голове, нажал рычаг, теперь он мертв!" - после чего стражник наконец-то совладал с мешком.

Закованные в кандалы и с мешками на головах заключенные с помощью тычков дубинками и пинков сзади забрались в крытый фургон. Через некоторое время он двинулся, копыта лошадей застучали по мостовой Матарина, в сторону городских ворот. Впереди ждал Брандерскар.

...

Сколько длилось путешествие - сказать сложно из-за мешков на голове, но не менее суток. Пару раз стражники останавливали фургон и снимали мешки, давали по куску черствого хлеба и глотку воды и позволяли сходить по нужде. Последний раз был вечером, поэтому сейчас уже наверное утро. Халфлинг как только оказывался без мешка, сразу начинать бубнить какие-то песни, поэтому стражники стремились как можно скорее нацепить ему мешок на голову.

Фургон внезапно резко остановился. Стали слышны какие-то окрики, изначально неразборчивые, но потом все более отчетливо слышные даже через мешок.

- .. ворачивайте назад! В Брандерскаре был бунт, тюрьму захватили за.... велел никого не пропуска...
- ... ету корма для лошадей! Планировали покормить в дерев... опустите нас до дер...
-... елено никого пропускать! По личному прика.... ворачивайте в Матар..!
- ...шади совсем выдохлись, да и мы тоже! Пропустите до деревни под мою личную ответстве...
- ... ичный приказ сэра Ашвелла! Никого не пропускать через Старую Дорогу до поимки бегле...



Спор начал ходить по кругу, обе стороны, стражники, сопровождающие фургон и некий вестник снова и снова приводили аргументы про голодных лошадей и приказ некоего командира никого не пропускать в территорию возле Брандерскара.

К голосам постепенно прибавилось хорошо различимое пение халфлинга.

- Энни, ты в порядке? Ты в порядке? Ты в порядке, Энни?

Неожиданно мешки с заключенных кто-то начал стаскивать.

Проморгав глаза от грязи и пыли, заключенные неожиданно обнаружили перед собой халфлинга. Без кандалов на руках и с отмычкой в зубах. Взяв её в руку он широко ухмыльнулся.

- Что, удивлены? - прошептал он, - Не буду рассказывать вам, где я её пронес. Или вот это, - он продемонстрировал заточку в другой, - это будет мой маленький халфлингский секрет. Сказу честно, здоровячки, я мог бы сбежать и бросить вас тут в кандалах. Но есть две проблемы. Первая: охотник из меня никакой, а кушать хочется, поэтому долго в этой глуши я не протяну. Ну и вторая: вы же заорете на дурнину, если я вас тут брошу. Знаю вашу породу. Так что давайте так, я вскрываю ваши кандалы, и мы уделаем этих ублюдков. А потом все дружно двинем на свободу. Как вам такой план?

Не дожидаясь ответа, он убрал заточку, взял отмычку и начал работать над кандалами Рика.

На улице стражники продолжали выяснять отношения.

Оставшаяся часть пути до стоянки прошла совершенно спокойно. Ни тебе голодной нежити, ни повалившихся поперёк дороги деревьев. Однако уже состоявшиеся передряги отняли заметное количество времени, так что к подходящей и явно намеченной заранее поляне караван прибыл уже затемно. В связи с этим устраиваться на ночлег пришлось в не столь комфортных для чести путешественников условиях. Благо жители подземелий дварфы с ночной теменью были на ты, и довольно быстро разожгли костёр для освещения, а так же, естественно, и для обогрева и приготовления ужина. Не малую роль в скорости сыграло и то, что на поляне была заготовленная поленница дров для костра - явно место было под ночные стоянки приспособлено.
Так или иначе, не смотря на потери времени, к ночлегу подготовка была сделана споро и времени от сна отрывать в пользу обустройства лагеря не пришлось. Даже более того, после расположения и ужина осталось некоторое свободное время, чтобы посидеть у греющего углями и лёгким, почти прозрачным курящимся над ними огнём и послушать, что говорит Двогнар:
- Тут Василий меня о жизни моей спрашивал, и я решил, что худа не будет, коли расскажу я немного на сон грядущий. Так то я купец, а не певец, оттого, ежели нескладно что будет, то оттого, что в рассказе правды больше, чем у баюнов обычных, что сказками своими на пиво с мясом зарабатывают, - дварф отхлебнул из хитрой, с крышкой чтобы не холодить попусту, кружки горячего взвара из травяного сбора и продолжил, - О детстве своём рассказывать не буду, нет в нём ничего упоминания стоящего - наши шахты не то что у континентальных родичей, для приключений размерами не вышли. Самое что - заблудиться или упасть да убиться можно, но ни тварей каких, ни гоблы или орков, разве что плесень екая в отдалённых штольнях заведётся. Так что до зрелого возраста никаких приключений мне не выпало. Но только мне стукнуло сорок долгих ночей, как я с первым же караваном отправился к большой земле, туда, где кончается ледник, не бывает долгих дней и ночей, а в лето и вовсе леса, я тогда и не представлял толком, что это, покрываются зелёными листами - я ж их как свитки пергаментные представлял, сильно меня лес удивил, когда я его впервые увидел. Да и тайга весенняя тоже оказалась потрясением - сплошное море травы где-то по пояс, где-то чисто по камням лишайник стелется, где-то лужа вроде по колено глубиной, но до скольки взгляда хватает и поверху покрытая целиком подушкой моховой, так что там, где поглубже - ткнёшь копьём по пятку - сухим достанешь.
Двогнар немного помолчал, глядя в костёр и продолжил:
- В общем, первый год был как в угаре: всё новое, необычное, а тёплое лето и очень мягкая в сравнении с дальним севером зима, так это вообще просто чудо было для меня. Но когда я чуть пообвыкся, жажда новых впечатлений буквально погнала меня искать ещё чего-то нового. Ну и я не мелочился: молодой был, глупый и горячий. Слышали небось, что через Хребет Земли магия телепортации не срабатывает, да? Перелезть его поверху пешком или даже перелететь тоже не сразу сподобишься, он мало того, что высок так, что по самому верху, говорят, воздух столь тонок, что его для дыхания не достаточно, так ещё и широк, и живёт там в долинах меж пиков множество диких племён, додревних тварей и драконов, что смелого летуна или верхолаза быстро споймают и сожрут. Однако ж за горами доподлинно известно, что есть земли обитаемые, там в давние времена, когда ещё возмущения магические над Хребтом перемещениям дальним не мешали, и провинция Империи была. Вот и вонзился мне уголь из горна пониже пояса сзади: попасть туда, да своим взором глянуть как оно там, всяко ж должно быть иначе, чем по эту сторону. Как добраться вариантов было не много, поверху лезть - самоубийство верное, югом обходить - то путешествие по длине и опасности само по себе огромное приключение, да и изучив обрывки записок некоторых путешественников, я выяснил, что по ту сторону по крайней мере местами посуху не пройти - скалы сразу в море уходят, только на корабле можно. Так то, и дварфы в основном море любят, как и я, признаю, да и не найти в южных портах такого отмороженного капитана, что в такую авантюру ввяжется. Не за те монеты, что у меня были. Севером обойти тоже наверное можно было, и получилось бы наверняка, всё же ледник моя родина, не потерялся бы, но это было не внове. В общем я решил двинуться через подгорье. Уговорился с дварфами Гунуддума о проходе и отправился в путь. Они мне конечно чем смогли помогли, но за ручку провести с одного края до другого этого конечно не было. Довольно быстро пошли заброшенные штольни и пещеры, часто были обваленные галереи, что приходилось обходить по нижним горизонтам. Я шёл конечно не один, со мной был брат, - при этих словах воздел вверх свою кружку ещё один из беловолосых дварфов, видимо это и был брат, - Да, Нокин, это я о тебе. Но даже нас двоих для такого путешествия, как я сейчас понимаю, было мало. С другой стороны, будь нас больше, то и вовсе бы там и легли, вдвоём мы больше прятались и хоронились, и мне не стыдно это признать, а будь нас десяток, могли бы расхрабриться и дуром попереть туда, откуда сбегать поперёд своей бороды надо. Вот на один из дней, когда уже углубились сильно - три поверха один за другим в завалы упирались - и уж думали, что так пойдёт и до Подземья с эльфами-драу добраться придётся, так вот, стоим мы у развилки и мыслим куда свернуть. Вроде как ближе по всему выходить в левый ход, да мне что-то всё покоя не даёт, подозрение какое-то. Опасность чудится. А в шахте, без веры чутью никуда. Сам то, знанием ещё не постиг опасность, а глаза, уши и нос её уже приметили и тебе беспокойством сигнализируют: "Беги, спасайся, дурень!" Да вот тамошние шахты не те что наши, и я предупреждения этого не совсем понял. Но вот, будто сами недра мою руку направили, взял я и, сам не понимая зачем, швырнул в напрягающий меня ход метательный топор. Швырнул и думаю: "Чего это я творю тако..." Тут-то моя мысль и прервалась разом. Это потому что тоннель тот, стоило в него удариться моему топору, сомкнулся, как пасть огромная. Да и почему как, то и была пасть. Огромного подгорного червя, что в тоннеле, на повороте каком ложится, пасть раззявит и ждёт, когда обед сам в желудок завернёт. Ох мы с Нокином тогда и бежали... Говорят, из карлов бегуны плохие, так то врут! Никакой бы эльф не угнался. Эт только потом мы поняли, что не назад побежали, а в другое ответвление развилки. Хорошо там никакой твари не притаилось. Всего мы под Хребтом почти год шли. Потом то приспособились и туннельный ужас распознавать не наитием, а пониманием, и гоблу били, и берегом подгорного озера шли, от кво-тва хоронясь и только однажды языка взяв, удачно он подставился. Там однажды и с залётными дроу мирно разошлись, топоры и арбалеты сжимая, но в драку не бросаясь. Их было конечно больше, но всего пятеро - не решились нападать, ну а нам тем более не с руки было. Но в итоге, мы таки добрались до той стороны. А вот, что там было, да как обратно возвращались, а было это не тем же путём, я, пожалуй в последующие привалы расскажу. А сейчас, уговаривайтесь с Рураком о дежурствах на ночь и отдыхать. Завтра день будет короче сего, а проехать предстоит не меньше. Рурак, командуй, - с этими словами Двогнар махнул рукой так же слушавшему его рассказ главному по охране, встал с пенька, на котором сидел, и отправился в свой вагон.
Рурак только кивнул капитану каравана и повернулся к наёмникам:
- Кто в ночи сторож хороший? Хочу, чтобы с людьми Ледяного Паука вместе четыре вахты по паре было. Нас четверо, нужно ещё четыре, - поставил вопрос пещерник.

- Отправляемся с караванной стоянки, что у паромного причала через час после рассвета, - уточнил Двогнар, - Деньги отдать могу сегодня же, но по трактирам с собой мешки золотых монет не таскаю - придётся до стоянки дойти.

После дворфа на вопрос Акселя ответил и главный охранник:
- Рурак не водит караван, Рурак воин, - поправил он наёмника, - Пять тёплых сезонов Рурак защищает караван Двогнара, - для убедительности громила выставил перед собой руку со всеми пятью растопыренными пальцами, - Много разных тварей встречали мы, самым гадким был снежный слизняк. Если бы не Гнар ученик шамана, так бы и вступили в него. Двух баранов могли потерять или Рагаха охотника. Но Гнар заметил тварь и мы взяли её в луки. Убить не убили, но расплескали на десять кусков, - тут Рурак выставил перед собой обе пятерни, - Да обошли по стороне пока он обратно собирался. А и то, пакость на снегу не заметная, да ползает медленно. Ежели не в буран, али не нагружен чем, то всяко убежать получится. А драться с ней смыслу нет - и не погибнешь если, а всё-равно одежду изгадит так, что выкидывай и голым задом по морозу сверкай. И прибыли со слизняка никакой, ни шкуры, ни мяса - жижа едкая только.

Konwlege (Geography, Local): Паромный причал располагается на Сверкающей, которая протекает к востоку от Стратихейра, в южной части города. Рассвет же должен наступить в промежутке между шестью и семью часами утра.

Стражник еще раз глубоко вдохнул и начал торопливо сбивчиво отвечать на вопросы...

Я последовала за огром, и в походке моей значительно прибавилось уверенности. Большой мальчик хочет повеселиться? Да я сама этого хочу! По мановению волшебной вуальки жертва становится охотником. Толстый, конечно, не оценит развлечения: ему ведь придётся умереть. Даже не из соображений мести - ради безопасности других девушек, которые ещё будут загнаны в Брандерскар. Тюремщик после пережитого наверняка захочет на них отыграться, а я не могу этого допустить. Слишком хорошо помню ужас, охвативший меня от липких прикосновений, и как я отчаянно загоняла его внутрь, чтобы не было заметно снаружи. Я боялась не самих прикосновений, а того, что может последовать, если старый кобель почувствует запах страха. Если сочтёт молодую колдунью вкусной жертвой, с которой можно славно позабавиться. Оказавшись в тюрьме впервые, я была совершенно не готова к её порядкам и не знала, что меня ждёт. Толстый должен сдохнуть хотя бы из-за испытанного мною страха. Только не сразу... Я подняла раскрытую ладонь в останавливающем жесте.

- Ещё немного, Грамблджек. Он будет твоим, как и его товарищи внизу. Но сначала нужно, чтобы он ответил на пару вопросов.

Затем я обратилась к Тайро:
- Нет необходимости торчать тут вдвоём.

По моим подсчётам, если бы драться пришлось всего с одним стражником, Маркус должен был уже вернуться. А его до сих пор нет.

- Возьми. Может, кому-нибудь уже пригодится, - я достала заветную бутылочку и вложила её в руку полуэльфа. Потом вошла в камеру, наклонилась перед пленником, чтобы наши глаза встретились. Мой голос звучал буднично, словно я объясняла портному желаемый фасон платья, а не угрожала беспомощному зверской расправой.

- Я не стану обещать тебе жизнь. Но в твоей власти выбрать, как ты умрёшь: быстро и без боли, или же он переломает все твои кости по очереди и бросит подыхать, - кивок в сторону огра. - Мы договорились с этим малым, у него к вам мноооого претензий. А на твои крики никто не придёт, об этом уже позаботились. Ну, будешь отвечать на вопросы?

Я извлекла кляп у стражника изо рта. Давай, тварь, посмей ответить гордым отказом! Мы с Грамблджеком хотим послушать твои вопли.

Говорящие с духами? Несущие божьи метки? А огр не так прост, как кажется. Я сделала шаг вперёд, стараясь по-прежнему держаться вне досягаемости внушающих уважение лапищ.

- О, ты встречался с говорящими с духами?

Возможно, не самый животрепещущий вопрос в данный момент, но вдруг у нас найдутся общие знакомые? Пока что важно произвести впечатление. Благо у каждого мага есть в запасе трюки, способные вызвать трепет в наивных, не знакомых с Искусством душах. Опытных понятное дело не проведёшь фокусами на уровне чародейского подмастерья. Плавно, нарочито театрально взмахнув руками, я произнесла слова заклинания. По углам комнаты зародились тревожные шепотки.

- Да, я умею говорить с духами. Духи дают мне силы. Слышишь их?

Новый взмах, шепотки крепнут, сменяются голосами. Слов не разобрать, однако я стараюсь, чтобы вышло максимально приближенно к адскому наречию, оставившему столь глубокий след в памяти огра.

- Я одна смогла победить шесть стражников. Мои друзья не получили ни царапины, а наши враги упали и не смогли подняться, - ради пользы дела можно слегка преувеличить собственные подвиги, так ведь? К тому же я не так далека от истины.

Ещё взмах, бесплотные голоса начинают петь торжественно и печально. Как в церкви на отпевании. В спектакль я вкладываюсь от души: мой единственный зритель должен уйти из зала довольным.

- Я не могу показать тебе эту силу прямо сейчас, она не выбирает своих и чужих, поражает всех, кто стоит у неё на пути. А ты ведь не хочешь пострадать, правда? Пойдём со мной, и ты тоже увидишь, как они падают.

Я продолжаю поддерживать заклинание. Мой призрачный хор теперь звучит бодро и жизнеутверждающе. Мы им покажем, не сомневайся! Восстанем из пепла, нанесём удар, которого не ждали. Отвоюем назад свою свободу!

- Либо я могу дать волшебную защиту, чтобы врагам было сложнее в тебя попасть. Выбирай, Грамблджэк. Пойдёшь со мной или останешься гнить в этой вонючей клетке? Позволишь мелким и дальше делать из себя мешок для битья?

Хор затихал, сменяясь жалобными криками не то раненых, не то истязаемых. Не отрываясь, я смотрела огру в глаза. Хочешь услышать эту музыку вживую, Грамблджек? Хочешь насладиться хрустом их костей под ногами? Хочешь видеть страх в заплывших бездельем глазках?

- Пойдём, будет весело! Это я тебе обещаю.

Я не оглядывалась, но спиной ощущала проницательный взгляд Тайро между лопатками. Какие выводы из услышанного он уже сделал, чем поделится с остальными? Сейчас мы вроде бы в одной упряжке, но от таких, как я люди обычно бегут быстрее и дальше, чем от пожара. Шашни с дьяволами пугают даже завзятых преступников, которых мало чем можно пронять. Я затеяла опасную игру, но остановиться было уже выше моих сил.

- О! Другое дело дружище! - сэр Джон отпустил успокоившегося колдуна.
- И попрошу не выражаться, все таки они дамы, хоть и с пониженной социальной ответственностью. Щас я шлепну, одну.
Рыцарь поднял арбалет выцеливая одну из гарпий, желательно уже подраненную стрелами Бора.
Но в последний момент отвёл арбалет и болт просвистел мимо.
- вот не поднимается же рука на женщину!

- И Рика с его шариком нет. - Вздохнул Бор. Впрочем, на вздохи у него было не так много времени и ситуацию надо было решать быстро. Он решил попытаться смутить парней, чтобы они начали думать головой, а не чем пониже.
- Вообще-то, она не девушка, а парень! - Крикнул он.

- Приветствуем дорогих телезрителей! С вами снова Амела Пандерсон и Тони Спарк! Сегодня мы расскажем вам о последних наиболее интересных событиях прошедшего месяца!



- По сообщениям наших бразильских корреспондентов, в стране начались волнения из-за атак пришельцев. Многие жители крупных городов обвиняют недавно созданную организацию Х-СОМ в недееспособности, и выходят на улицы с требованием к правительству перестать кормить "заокеанских выскочек", с тем, чтобы освоить средства в самой Бразилии. Лидер консервативно-демократической партии, Жуан Батиста, госпитализирован в тяжелом состоянии с диагнозом "инсульт". По информации источников в Бразилии, это событие может оказаться результатом неудачного покушения на убийство политика. По информации тех же источников, в стране начинается формирование новой партии "защиты Бразилии", основывающей свою политику на противопоставлении себя Х-СОМ и "миру большого капитала". Основными их лозунгами являются "Сделаем Бразилию вновь сильной", "Никто, кроме нас" (очевидно, имеется в виду "никто нас не защитит, кроме нас") и "За прогресс и выход в космос". Под влиянием оппозиции власти Бразилии вынуждены сократить ассигнования на проект Х-СОМ. Как сообщают официальные СМИ, вопрос о выходе из проекта пока не ставится, однако сохранить участие в нем удалось с большим трудом, отчасти благодаря помощи из США.

- К другим новостям. Продолжается совместная работа полярников США и СССР во время антарктического лета. По сообщениям ученых, они обнаружили и приступили к исследованиям огромного подледного озера, в котором могут сохраниться в первозданном виде ранние формы земной жизни. Кроме того, все действующие научные станции отмечают падение двух крупных метеоритов на территории шестого континента. Район падения до сих пор считается малоизученным, однако, по некоторым данным, в нем была потеряна часть экспедиции Скотта. По данным спутниковой съемки, на месте падения наблюдаются два темных пятна, предположительный диаметр кратеров составляет 10-20 метров. К сожалению, падение произошло в высоких широтах, поэтому изображение сильно искажено. После недолгих переговоров персонал баз Белинсгаузен, Восток и Амундсен-Скотт выработал план совместной экспедиции к месту падения, назначенной на март.



- По сообщениям индийских СМИ, в горных районах участились пропажи крупного рогатого скота. Местные фермеры утверждают, что ответственность за кражи лежит на пришельцах, якобы посетивших этот регион, однако официальный Дели заявляет, что силы ПВО страны уничтожили враждебный неопознанный летающий объект, а пропажи скота связаны с действиями пакистанских радикальных исламистов.

- И наконец к приятным новостям от наших советских коллег! Далее перевод оригинального текста из газеты "Правда":



"...Заслуженные летчики-испытатели СССР Михаил Сергеевич Дексбах и Юрий Иванович Митюков оказали достойный отпор недавней дерзкой атаке иноземных захватчиков. Внеземной летательный аппарат вторгся в воздушное пространство СССР со стороны Казахстана, проследовав курсом на северный Урал и, очевидно, имея целью предприятия Кузбасса, а возможно - города-героя Ленинграда. Два МИГ-29 были подняты по тревоге, и используя все преимущества новой советской техники, перехватили и сбили непрошеного гостя. За мужество и героизм, проявленные в результате выполнения боевой задачи, оба летчика награждены высшей государственной наградой - золотой звездой Героя Советского Союза.

В рядах летного состава ВВС СССР возникло предложение - поскольку определенный класс космических кораблей пришельцев изучен визуально и по данным радаров, прекратить применение наименования НЛО, то есть "неопознанный" объект к данному классу летательных аппаратов. Обозначать как "опознанный летающий объект: лёгкий обозреватель", сокращенно "ОЛОЛО". В данный момент предложение рассматривается специалистами всего мира.

В связи с возросшей активностью пришельцев, в СССР принят ряд поправок к Уголовному Кодексу, приравнивающий сотрудничество с представителями иноземных рас к измене Родине, а также устанавливающий государственную монополию на хранение, эксплуатацию и торговлю инопланетными артефактами. Как сообщает официальная Москва, для организации Х-СОМ сделано специальное исключение в рамках международного сотрудничества - все инопланетные артефакты на территории СССР, обнаруженные членами организации Х-СОМ при исполнении ими служебных обязанностей признаются собственностью организации Х-СОМ..."

Слишком быстро. В неожиданном порыве смерть объяла своими оковами, не позволяя ни одной мысли одолеть разум или всколыхнуться рвущимся чувствам в угасающем сердце. Лишь резкий алый росчерк вспыхнул в глазах, сменившийся затем непроглядной потусторонней тьмой.

***
Если бы души имели голос, то бессвязный поток емких, выразительных оскорблений немедля осел бы на ушах присутствующих, их сознание заглушил бы обезумевший вопль, а взгляд ловил бы пульсирующую от ярости бесформенную сущность, жаждущую подорвать все вокруг себя.
Но, к сожалению, духи не могли говорить. И Найгмиив могла только безмолвно взирать на то, что когда-то можно было назвать живым крылатым существом. Взирать в немом разочаровании, смятении, лишенной каких бы то ни было чувств и эмоций... Насколько же было хрупким было ее тело. В этом тщедушном сосуде, не способном уберечь от лезвия клинка, хранились такая бездонная энергия и такая кладезь знаний и теперь это все останется неиспытанным, утерянным, канущем в небытие. Проклятая участь, задевающая самые потаенные струны любого исследователя. Оттого осознанное желание умереть более достойно, с пониманием, что все твои решения и действия были не напрасны крепло с каждым мгновением, и в то же время отдавалось горечью и тревогой. Ведь реальность всегда была жестока и сейчас она являла взору колдуньи истерзанный кусок мяса, не испустившего даже предсмертных криков или слов проклятий. Какая злая ирония.
Но жалела ли Найгмиив о таком исходе? Пожалуй, нет. Жалела лишь, что не довела дело до конца, и оставляет братьев наедине с Бездной с ее непознанными тайнами, бессмысленными войнами и несущими угрозу тварями. Повелевать рукой судьбы она еще была не в силах, а потому оставалось подчиняться и следовать ее воле, отзывающейся в разнообразном многоголосье, исходящем с разных сторон и по-своему призывающем мятежный дух к своему источнику. Среди жгучего, требовательного голоса Ярмис и безымянного, обещающего неизвестные метаморфозы, едва различимым она слышала шепот Драконьей покровительницы. Носительница крови могущественного предка ни секунды не раздумывала над тем, чей зов ее влек сильнее прочих и в последний раз в смутной, едва уловимой тоске оглядев место бойни, сущность дочери дракона устремилась вдаль, готовой в любой ипостаси послужить своей богине.

На улице было пустынно и довольно тихо - если не замечать непрекращающийся гул второго транспортного горизонта высоко над головой, да доносящиеся изредка стрельбу и крики. Впрочем, кто из жителей Города назовет это шумом?

Вывеска над входом светилась старомодным неоном. На ней не менее старомодным "электронным" шрифтом было начертано:

"Гость в скорлупе"

Под именованием изображалась коктейльная рюмка, внутри которой вольготно расположилась женская фигурка с короткими фиолетовыми волосами.

Бар - довольно странное место для собеседования… Если, конечно, ты не наемник. С другой стороны, какое место сегодня не странное? Зачем встречаться с опасными людьми в реале, в паршивом баре в неспокойном районе, если можно обо всем договориться по сети?

Должно быть, он и сам опасный человек, этот "Фил". Или идиот. Хотя идиоты не должны бы иметь денег на наемников.

"Острие Меча" действительно оказалось заведением, выглядящим весьма презентабельно, даже снаружи. Расположенное неподалеку от крепостной стены старой части города, что к северу от порта, двухэтажная таверна расположилась там давно и надежно, завлекательно сверкая чисто вымытыми окнами. Потемневшая каменная кладка первого этажа и старый плющ, вившийся по фасаду, добавляли зданию солидности, равно, как и стоящий у тяжелой дубовой двери с блестевшими свеженатертой медью ручками швейцар, в расшитой галуном ливрее.

Народу по относительно раннему времени внутри таверны оказалось немного, можно даже сказать, практически совсем не оказалось. С кухни доносился аромат свежей выпечки, бекона и кофе, за стойкой протирал и так блестевшие чистотой бокалы представительный трактирщик, в уголке о чем-то щебетали две молоденькие подавальщицы, а в одной из ниш, в которой располагались столики, на диване красной кожи с удобством расположились двое. Мужчина, с кожей цвета темной карамели, судя по возрасту весьма за пятьдесят - седины в его волосах было гораздо больше, нежели черного цвета, однако все еще довольно в хорошей форме, и бледная худая женщина, приблизительно тех же лет, с аккуратно уложенными платинового цвета волосами.

Когда товарищи вошли и остановились на пороге, привыкая к полумраку внутри таверны, мужчина отложил газету и они вместе с женщиной окинули их внимательным взглядом. Потом они обменялись едва заметными кивками и женщина приглашающе махнула рукой, предлагая присоединиться к ним.

— Помяни, Боже Фарлангн, в вере и надежди живота вечнаго преставившихся заблудших верой, братьев моих человечьих, яко Благ и Человеколюбец, отпущаяй грехи и потребляяй неправды, ослаби, остави и прости согрешения ихЪ и невольная, избави ихЪ вечныя муки и даруй имЪ причастие и наслаждение вечных Твоих благих, уготованных любящым Тя. Аще бо и согреши, но не отступи от Тебе, и несумненно милостив тому буди, и веру яже в Тя вместо дел вмени, и со святыми Твоими яко Щедр упокой: несть бо человека, иже поживет и не согрешит. Но Ты Един еси кроме всякаго греха, и правда Твоя правда во веки, и Ты еси Бог путников и поиска и человеколюбия, и Тебе славу возсылаем, Фарлангн, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Шпигель забубнил заупокойную молитву, осеняя знамением Оорта склепы вокруг.

— Где захоронен упокоенный вчера раб божий Иеремия? — спросил Шпигель Пейрорта, успокоив душу молитвою.

Ролевые игры "Вконтакте". Хаос и содомия.

Dungeonmaster. Сколько скандалов и интриг он видывал, сколько персонажей и модулей воплотил в жизнь, объединив множество игроков и читателей. Когда-то я пришёл сюда зелёным новичком без всяких знаний и опыта, но зато с огромным желанием учиться. ДМ дал мне всё, о чём только можно мечтать, а потом предложил внести и свой вклад в развитие сайта.
В редакции журнала "PLAYGOBLIN" у меня есть свой виртуальный офис, обставленный в красных тонах. Сейчас журнал переживает не лучшие времена, он остро нуждается в корреспондентах и инновациях. Предаваясь унынию, я гляжу на главную страницу нашего сайта. Здесь всего 8400 игроков, часть из которых уже давно нигде не играет, а журнал наш насчитывает всего 100 с лишним читателей. Не так уж и страшно, если не переживать из-за факта, сколь малы эти цифры по сравнению с теми, что фигурируют за пределами сайта.
Я всё чаще подхожу к окну моего виртуального офиса и смотрю вдаль. Нигде, кроме ДМ-а, я не играл и не мастерил, ведь он меня всем устраивает. Однако я не могу игнорировать те сотни тысяч людей, которые живут где-то там далеко и тоже называют себя ролевиками. Они живут по совершенно другим правилам и законам, даже не уверен, знает ли кто из них такие слова, как мастер, кубик, система, модуль и т.д., и т.п. Есть ли в мировоззрении этих людей что-то, чего нет у меня, и я просто не вижу этого, потому что никогда не знакомился ни с чем, кроме ДМ-а?
Стены офиса стали слишком тесны для меня, я захотел узнать правду и отправился в путешествие.

Прибыв в чудесную отечественную социальную сеть, я сразу зашёл в единственное сообщество, о котором знал из информации в интернете. Самое большое сообщество ролевиков Вконтакте насчитывает примерно 100 000 человек.

Сообщество устроено довольно просто. Человек, пришедший с ДМ-а, сразу видит принцип работы этой группы: её контингент, популярные игровые жанры, гласные и негласные правила. Правда, мне пришлось-таки потратить некоторое время, чтобы вникнуть, каким образом проводятся большинство игр.
В основном люди ищут в группе одного единственного соигрока.

На стене сообщества народ выкладывает свои объявления:
1) Обязательно пишут теги (кидаю с первого же попавшегося поста):

2) Пишут крааааатенькую преамбулу о том, что будет происходить в игре, а точнее, что бы они хотели, что бы происходило в игре. Понятное дело, никаких многостраничных сеттингов они не прописывают, и большинство заявок являются лишь кое-как сформированным призывом удовлетворить потребность самого автора (даже не мотив или цель). Не сказать, что это целиком вина авторов, ибо сам формат поста, который кидается на стену, не позволяет расписать огромный сеттинг. Как правило, автор заявки пишет, кого будет отыгрывать он сам, а также – в каком образе хотел бы видеть партнёра. Уже после того, как игрок найден, автор может что-то рассказать и пояснить, но зачастую сеттинг берётся либо готовый (Гарри Поттер, Ведьмак, Mass Effect), либо даётся в виде затравки, которую игроки будут развивать самостоятельно.

3) К соигроку предъявляются требования: грамотность, кросспол/не кросспол, размер постов, частота отписи и всё в таком духе. Абсолютно каждый хочет, чтобы у его партнёра также были: фантазия, энтузиазм, коммуникабельность, активность, желание работать, целеустремлённость, быстрая обучаемость, исполнительность, стрессоустойчивость, ибо, ясное дело, никто не хочет тянуть всю игру на себе.

Игры в "отношения" являются самым популярным видом ролёвок, и подавляющая часть публики предпочитает именно их. Собственно, поэтому 90+% игр разделяются в первую очередь по типам отношений персонажей ("гет", "инцест" и прочее), а не сюжетно. Вы можете запустить игру по вахе, подразумевая, что игра будет о чем-то мистическом и крутом, вписать соответствующие теги, но вы, так или иначе, будете обязаны упомянуть тег "#джен", который обозначает "отыгрыш сюжета, где любовная линия отсутствует или малозначительна, «просто приключения»" © сообщество.
Типичную игру в отношения начинают у кого-то в личной переписке. Инициатор задаёт место действия, даёт небольшую рекомендацию к отыгрышу, после чего оба игрока с ходу начинают вживаться в роли. Развитие персонажа происходит в процессе, детальная пропись персонажа с "характером, историей, инвентарём и навыками", как отдельный этап перед началом игры, не нужна и делается по-минимуму, только для того, чтобы влиться в игру. Кто-то делает это с большим старанием, кто-то – с меньшим.
Как правило, все подобные ролёвки являются камерными и быстро скатываются в вирт. Оба игрока своими силами двигают сюжет игры и на ходу придумывают все действия, которые с ними происходят. Я довольно долго привыкал к такому подходу, ибо у нас игрок никак не руководит игрой без мастерского разрешения, но народ, кто давно во всём этом варится, в общем-то, шарит, как это делать. Расскажу на наглядном примере.

Для правильного отыгрыша надо чувствовать тонкую грань между произволом и органичным повествованием. Никаких роялей в кустах, никаких слишком натянутых и необоснованных событий. Сюжет должен подаваться мягко и плавно. Например, если граф хочет, чтобы в комнату тут же зашла охрана и привязала девку к стене, то граф должен предварительно расписать: про то, как он готовился к этой встрече, про то, как взрастил и воспитал каждого из своих охранников, взяв их из неблагополучных семей, про то, как сказал охране тайно следовать за своим графом и по его приказу сразу же вломиться в комнату для выполнения его воли. Точно также и в других случаях. Действие не берётся откуда попало, а плавно продвигается в диалогах. Например, граф говорит: "У нас завтра званый ужин в семье Гукиных. Приходите, леди". И вот, действие уже переходит в званый ужин.
Очевидно, что никаких эпохальных событий с таким раскладом не устроить. Боёвка тут примитивна в силу отсутствия систем, кубов и сводится к самодурству, да и вообще игра может длиться бесконечно, если у игроков нет ну хоть какого-то плана, в какую сторону танцевать. Все понимают, что такой жанр (словески), хоть он и самый распространённый, также является и наименее жизнеспособным в силу засилья его множеством девочек-подростков, явно повёрнутых на фикбуке. Простого безвкусного вирта девочкам-подросткам недостаточно, и они нуждаются в какой-то прелюдии. Другая половина игроков, наоборот, сильно скучает по вирту, но под видом благообразности все же старается вести себя более-менее прилично.

От тех и других игроков страдает третья сторона адекватных людей, которым ничего более не остаётся, как плакаться в паблике "Подслушано у Ролевиков" с очередной вариацией очень символичного для таких сообществ маскота. Проблемы "вконтактовских" ролевиков понятны и нам: безответственность, бездарность и безынициативность игроков, которые гробят игры, в которые же сами играют. Эпидемия "недоигр", "недоигроков" и "недоперсонажей" достигает "Вконтакте" просто невероятных масштабов и является любимой темой для написания анонимок и разговоров под ними. Истории про то, "как школьница влюбилась в персонажа своего соигрока, а соигрок оказался из одного с ней города, но не таким, какой он есть в игре", занимают второе место по популярности. И тех, и других авторов успокаивают доброжелательные пользователи, методы успокаивания которых разнятся в зависимости от того, как долго они там сидят.

В ролевом мире ВК активно процветает воровство чужих сеттингов, персонажей, аватарок, а также непонимание игроками правил и приличий в общении друг с другом во время игры. Виновато во всём этом, по моему мнению, отсутствие какой-либо власти, регулирующей взаимоотношения участников ролёвок. На нашем ДМ-е в каждом модуле есть мастер, управляющий своей игрой. Кроме него есть еще администрация и немного общественности, которая тоже читает модули. Во всяком случае, я не видел, чтобы у нас кто-то без спроса крал чужого персонажа или модуль. Если такое и происходило, то уж точно не оставалось незамеченным.

Люди, которые могут хоть как-то влиять на игры в социальных сетях (как правило, это админы сообществ), пытаются структурировать игры по жанрам и правилам. Помимо стандартных игр "отношалок" существуют также "игровые конференции", отличающиеся от первого случая тем, что в них участвуют несколько человек. Больше людей – больше возможностей, правда? Игровые конференции могут проводиться в общей конфе или в отдельном обсуждении фендомной группы, которая предусматривает возможность таких игр. Ещё один тип игр, наиболее приближённый к нам, проводится в "ролевых заведениях". Создаётся частная группа, куда приглашаются все участники. Мастер-админ нанимает людей для оформления группы, как надо расписывает в отдельных обсуждениях сеттинг, историю и генерацию, а игроки, в свою очередь, прописывают персонажей. Такие игры – "слабосюжетки" в силу их вечной непроработанности, очень редко "взлетают", несмотря на огромный энтузиазм участников. В них царит кошмарный мастерский произвол, да и сам мастер часто довольно далёк от понимания цели собственной игры и того, что он хочет добиться от своих игроков.

В главном сообществе ролевиков существуют обсуждения, где каждый может повесить рекламу своего "ролевого заведения" или "игровой конференции". Одно из обсуждений предназначено для поиска новичками "учителей", которые научат их всем премудростям ролеплея, а также для поиска людей, желающих помочь какой-то ролёвке.

Основное ролевое сообщество создало несколько сторонних групп, призванных отвадить на себя часть заявок. Примерно половина участников состоит в дочернем сообществе с уклоном в жанры "слеш" и "фемслеш", где тоже публикуются заявки на игры, но уже не для "традиционного" ролеплея. Меня весьма заинтересовала третья по счёту группа, которая позиционирует себя как "Ролевой хост-клуб". Что-то красивое и элитное, подумал я. Может быть, там я найду спасение от бесконечного графоманства и увижу людей, действительно знающих своё дело?

Лучше всего будет посетить такое место лично в своём виртуальном образе, дабы получить полный спектр эмоций и впечатлений. Надев свой лучший красный доспех и вооружившись средствами защиты от критического провала, я выдвинулся к этому заведению. Рекламка, выданная мне каким-то мужиком в котелке, которого я встретил в переулке, пробудила во мне неприятные подозрения.

Я открыл дверь и вошёл внутрь здания. В фильтры шлема ударил спёртый прокуренный воздух. Холл был освещён тусклыми красными лампами, а стена заклеена множеством вульгарных и пресных эротических изображений с мужскими и женскими задницами в приглушённых тонах. Мне предложили ознакомиться с договором. Он содержал в себе правила съёма "хостов", работающих здесь, время сеанса, организационные моменты, гарантию конфиденциальности и оплату, которая осуществляется посредством написания развёрнутого отзыва о работе хоста. Мужик-админ за стойкой, выглядящий как Бред Питт, принимал заказы.
– А кроме вас ещё кто-то есть? – спросил я его. Он показал на другую стойку с Натали Портман и ещё одну – с Робертом Паттинсоном. Выйдя из виртуальной реальности и взглянув на их страницы, я обнаружил множество гламурных чёрно-белых фотографий с сопливыми цитатами и философствованиями. Но ладно, это их дело.
Для того, чтобы оформить заказ, оказывается, мне необходимо заполнить анкету:

Хорошо, а кого предлагают на выбор?
Я взглянул на список доступных хостов. Ну, что ж, вместо Натали Портман мне предлагают Киру Найтли. Кира Найтли согласна на БДСМ с "мужским доминированием, слегка грубым хамоватым заигрыванием, продолжительными ласками и демонстрацией страсти и чувств", и прочим сексуальным сексом.
– Я могу заказать кошкодевочку? – спросил я у Бреда Питта.
– Можете. У нас есть услуга под названием "Спецзаказ". Но надо будет подождать, – ответил мне он.
– И сколько мне надо будет ждать? Вы даже не представляете, что я хочу сделать с кошкодевочкой. Мне не нужны эти ваши сторонние проститутки, они тоже люди и делают только то, что приносит удовольствие и им в том числе. Даже если кто-то из них нарядится в кошкодевочку, она всё равно останется Кирой Найтли. Я хочу человека, который будет разделять мои интересы.
– Тогда какого хрена ты здесь забыл, пацан? Иди и ищи человека по интересам в "Знакомства ролевиков". Здесь развлекаются взрослые люди и взрослые ролевики, которые умеют вживаться в любую роль и знают, как реализовать свои желания, доставив удовольствие и себе, и хосту.

К стойке подошёл какой-то человек неопределенного пола в капюшоне, чтобы оставить отзыв в качестве оплаты. Я заглянул ему через плечо с целью посмотреть, что он пишет.

Сука, может, я что-то не понимаю!
Я залез в книгу отзывов и пробежался взглядом по списку из сотен восторженных критических комментариев.
Ладно, что там сказал Бред Питт? "Знакомства ролевиков"? Пошли туда!

"Знакомства ролевиков" – ещё один паблик от предприимчивых организаторов всего ролевого сообщества в ВК.

По сути, это обыкновенная группа для знакомств, но с некоторыми ролевыми наворотами. Здесь не проводятся игры, а целенаправленно ведётся поиск собеседников, с которыми можно будет говорить о многих сторонних вещах, а затем подружиться или вступить в отношения. Особенность состоит в том, как именно будет происходить общение. Обозначается всё с помощью тех же хештегов по шаблону:

Ну, что ж, ладно! Попробуем с кем-нибудь поговорить. Опуская все подробности, я узнал довольно печальный факт. Все люди, с которыми мне довелось пообщаться, довольно сдержанно отзываются о всех играх, в которых они участвовали. Если у нас, на ДМ-е, у качественного игрока что ни персонаж – личность с частичкой души автора, что ни модуль – откровение, то там эти матёрые игроки вообще не помнят, во что и за кого они играли. Некоторые рано или поздно бегут на сторонние ресурсы, но, кажется, многие о таких ресурсах просто не знают. Так как в ВК играют сплошь одни словески, тру ролевики-системники собираются в профильных группах типа "НРИ", "Dungeons & Dragons", где есть несколько групп мастеров, которые даже пишут статьи с советами по мастерению. Игры в соцсети ролевики-системники не проводят и играют либо на дискорде, либо где-то ещё. В одной из групп, где я состою, админ временами стримит с друзьями какую-то ролевуху. Вникать особого желания не было.
Если снова вернуться к теме словесных игр, можно сказать о том, каких игроков ценят в ВК. Игрок считается хорошим при условии, что он способен качественно отыгрывать рефлексию своего персонажа. Если в конференциях и группах позволительно писать мало, но часто, то в большинстве приватных игр желательно писать очень много и очень грамотно. Эта тема является краеугольным камнем для многих, и народ сильно обижается на ленивый отыгрыш, ошибки и прочее.

Насколько приятно было снова вернуться на родной ДМ! Структурированный и дружелюбный островок, он уже кажется каким-то курортом в сравнении со всей этой кипящей жизнью в социальной сети.
Люди приходят на Dungeonmaster с разными целями. Совсем зелёные новички стремятся узнать для себя что-то новое, новички с опытом приходят на ДМ в поисках места, где они смогут реализовать себя, как творца. Dungeonmaster предоставляет все условия, которые только необходимы для качественной ролевой игры. Он содержит в себе множество знаний и множество людей, готовых принять и оценить творчество другого человека, а взамен предложить своё собственное. Пусть уровень мастерства и душевного вклада некоторых модулей, персонажей и пользователей несколько разнится, но он всё равно не идёт ни в какое сравнение с хаосом, что творится за пределами сайта. Лично я уже давно считаю ДМ своим домом. Местом, куда мне хочется возвращаться снова и снова.
Вконтакте таких мест нет.

P.S. В заключение, предлагаю почитать официальную миссию бренда "[поиск ролевиков]" и понять, почему она является полной туфтой.

Саммер кое-как поспевала сползать вниз вслед за гномом, а печенка Долта ей сильно в этом мешала, от смеха она была готова уже десять раз свалиться вниз. Но держалась.

Монахини в приюте были правы, когда говорили, что самолюбование — от лукавого. Ведь сколько лет не мылась и прекрасно себя чувствовала, так бы и дожила до глубокой старости — лет до пятнадцати или даже двадцати, но тщеславие сгубило. Искупавшись в речке, чистая и благоухающая помоями Кати привлекла внимание... нет, не принца, а маньяка-садиста. А дальше был увлекательный квест по подвалу, забитому бочками с расчлененкой. К сожалению, партию в Фантомаса Кати проиграла, споткнувшись о чьи-то мелко порубленные ноги, и её отрубленная голова со свежевымытой косой заняла достойное место в коллекции победителя. А потому что чтить надо Господа нашего и не предаваться суетным желаниям красоты.

Помните — мыться большой грех!

Однажды, когда гром гремел и ливень лил как из ведра месяцами, когда чума плясала на этих землях и даже короли голодали, когда матери носили детей по несколько лет, боясь рожать их в эти годы, случилось ещё одно несчастье. Родился Игорь. Что же ждёт его в будущем?

Лежа в объятьях мертвого хитина, Тидей поднял руку раскрытой ладонью:
- Сам в шоке. Полегчало, но... Дайте подумать, - после чего задумчиво уставился на образованный следующим пролетом лестницы потолок. Пришлось сделать усилие, чтобы отстранить мир внешний, не замечать йаррашевые лики на стенах и подумать о мире внутреннем. Там всё было не так радужно и адамантиново устойчиво, как привык полагать про себя хексторит. Где-то внутри окопался червячок хаоса, и следовало подумать, как его победить.

- Ага. Вот что это, - выдохнув, Тидей начал подниматься из-под обломков. Потому что хотелось жить и вылезать мочь тоже была. Отряхнувшись, жрец повернулся к остальным и продекламировал:
- Субструктура вселенной бесконечно регрессирует ко всё меньшим и меньшим компонентам. За атомами мы находим электроны, за электронами — кварки. Каждый раскрытый секрет даёт ответы, но также — и новые тайны.... Стоп, не то.

Почесал небритый подбородок и начал заново:
- Не знаю, как и когда это случилось, но я проклят йаррашевым безумием. Во время битвы могу сорваться и начать нападать на всех подряд, кто под руку подвернётся. Этот амок владеет мной не долго, но достаточно чтоб успеть кого-нибудь поломать насмерть. Что самое неприятное, гадость лечится только недоступной мне высшей божественной магией исцеления.
- В общем, лучше держать дистанцию от меня. И чем больше, тем лучше. Неудобно, если подумать, - прикинул хексторит возможные тактические неприятности как разведки в одиночку, так и нахождение в глубоком арьегарде.

Скорпион, захапавший Генрика, начал потрескивать под ударами Долта и Саммер, но все еще держался, а потому продолжил мучать попавшего в клешни пирата. Однако он не учел коварства драконоподданного, поэтому, после того, как жало скорпиона вонзилось Генрику в задницу, тот задергался и издох. Словно это Слива отравил его, а не наоборот.

Тидей же смог слегка разжать клешню нсекомого и вздохнуть полной грудью. Однако тут же получил обратку.

Тебя зовут Люк? - спросил юношу Джек
- Где твой отец Люк?! - осторожно спросил он оглядываясь по сторонам.
В доме явно кто-то бывал кроме юноши с пророчествами в голове. Стояли лампы, их надо было заправлять и он наверняка должен был что-то кушать. Значит кто-то должен за ним ухаживать.
Джек поднялся на ноги и обошел помещения выискивая следы других людей.

Чудовище уже скреблось по щиту служителя Иштара, а у того в руке по прежнему лежал арбалет, которым он так и не успел воспользоваться. Но он не растерялся, а наоборот, воодушевившись приливом дружеской магии, дважды наотмашь ударил арбалетом по морде твари и только после этого выпустил оружие из рук и потянулся к моргенштерну.

Генрик не стал даже пытаться превозмогать кислоту жуков. Ибо он сам был ходячая кислота. Зеленый дракон хранил даже его роскошные усы от этого химического соединения во всех его проявлениях. Даже от ортофосфорной и рибонуклеиновой защищал. А вот жуков вероятно нет. Сами посудите, откуда у жуков покровитель дракон?! Генрик тут же продемонстрировал превосходство своего шефа над жучиным, подкислив тройку насекомых справа от себя.

\\кислоту трем правым

Ингеймовая инфа про Йаррашад, Йарраша и его барахло

Пост 968, Люсьен:
Однажды, недавно, я получил письмо от своего старого друга, Флинта, - Люсьен вздохнул. - Он нашел старую карту, которая, как он писал, ведет к несметным сокровищам. Из его описания этой карты я понял, что она может вести к легендарному Йаррашаду, острову, о котором я лишь мельком слышал в тавернах своего города от пьяных пиратов. Шанс потрогать эту карту своими руками упускать было нельзя и я купил проезд до Фрипорта на первом же корабле.- Легенду сию видимо слышала и Бауманн, - покачал он головой. - А может и не слышала, но тем не менее, когда корабль, на котором я плыл, был пущен ее головорезами ко дну, меня она оставила в живых. И постоянно пыталась вызнать у меня что да как.

пост 1202, Люсьен
Понимаете ли, за годы изучения и поисков я составил некую теорию. Многие и многие искали Йаррашад, но, увы, тщетно. Во первых, он находится на другой стороне от Адского Треугольника, - он ткнул пальцем в карту. - Вот, видите. Ну а во-вторых, до него можно добраться лишь раз в сто пятьдесят лет, именно с такой периодичностью он появляется в нашем мире. Но все равно меня мучил вопрос - а как же на него попасть в то время. когда он доступен? И когда Флинт, да упокоит Фхрр... Фаррх... Фарлангн его душу, рассказал мне о пометках на карте, меня осенило. Секстант! Магический секстант! При его помощи возможно преодолеть опасности Адского Треугольника и добраться до Йаррашада, если сделать это в правильное время. Так вот. Все мои изыскания доказывают, что секстант это не миф. Он существует! Более того, он находится в этом самом городе, во Фрипорте! - его палец опять ткнул в карту, указывая на надпись в нижнем углу.

пост 1205

- Адский Треугольн-ИК! - Люсьен отпил еще глоток. - Он существует всегда, это знает любой моря-ик! Но тот же самый моряк знает, что лучше обходить егго стороной! Оттуда никто не возварщался.... Воззвращался. Но с секстаном, уууу..... Этот артифакт был создан богами, никто не знает пределов его силы!
Собственно теперь вы в курсе части вводной истории про аццкий треугольник

пост 1209
Санни покивал на пьяные излияния и спросил:
— А кто такой Карти? И что за великая компания была? М? Наверное, войнушка какая-нибудь полтора века назад? Не то, чтобы это было очень важно, но никогда не знаешь какой кусок головоломки выстрелит...

- Ик! А хрен ее знает, - сообщил Люсьен, наливая себе еще. - Что-то там было такое, Фрипорт с материком, материк со Фрипортом... Никто ничего не знает. Даже слухов не нашел, как ни старался

пост 1228
Тидей и Саммер начали перебирать обгоревшие и насквозь промокшие книги. Немного покопавшись они нашли нечто, на обложке которого значилось

.....йн
Ц......раш..

С обгоревшего томика в черном переплете капала вода.
Тидей аккуратно изучил остатки книги. Все, что он смог разобрать - это несколько фраз тут и там.

...и армада, являвшаяся последней надеждой Фрипорта, тяжело рассекала неприветливые воды...
...безжалостная мертвая рука Саженной Пятерки...
...дар отступника в самый темный час изменил исход битвы...
...тиран Йарраш повержен, его Пятерка рассеяна, его Сын заключен в своей подводной тюрьме...
...живет в мире и спокойствии Карти, хранитель секстана, охраняемый Харримастом и его последователями...


пост 1307, отец Пелегро
Он подошел к одному из мертвых культистов и указал на тыльную сторону его руки. Там красовался череп, увенчаный пятью звездами. - Если бы я собсттвенными глазами не увидел этот знак, - глухо произнес он, - я бы ни за что вам не поверил. Однако... Мда. Есть древняя история. Практически времен основания этого острова. - Он устало опустился на одну из скамей. - История про людей, которые носили такую метку. Самые кровожадные головорезы, которые когда либо бороздили этот океан. Они называли себя Саженной Пятеркой. Пятеро пиратов, которые поклонялись дьяволу столь ужасному, что Харримаст повелел вычеркнуть даже упоминания о нем из книг и памяти людей. Его правая рука, Йарраш, который плавал по морям на звере, рамером с этот остров: кракене, которого он называл своим сыном. И все вместе они сеяли ужас на морях. Их не интересовала добыча и приключения, все что им было нужно - это кровь и стоны жертв. История говорит, что они бы полностью владели океаном, если бы Харримаст не остановил их. Как я и говорил, раньше я думал, что это лишь истории, - покачал он головой. - Но теперь, когда я вижу этот знак, мне страшно. Я боюсь того, что они снова могут натворить. - Пелегро окинул товарищей взглядом. - В темные времена привел вас Харримаст ко мне. Похоже, он выбрал вас для великих дел. Человек, которого вы ищете, Карти, действительно живет под защитой Харримаста. Живет уже много лет. Все время, пока он жил во Фрипорте он использовал чужое имя, чтобы избежать ненужного внимания. Я скажу вам, где его найти. Он проживает под именем Калеб Соломон в Торговом районе на Рассветной улице, 22. Если он пострадает, через вас, пусть Харримаст поразит вас на месте! Хотя я верю, что вы чисты душой и исполните волю пиратского бога. Он вам расскажет и про секстан, если сочтет нужным.

Пост 1327-, Карти
Много лет назад моя... Семья... Принесла клятву Харримасту и Лордам Фрипорта, мда. Мы сослужили городу немалую службу, но поклялись хранить об этом молчание в обмен на защиту Морского Лорда и Харримаста. Люди... Культисты в храме, да... Они служат тем силам, против которых моя семья сослужила эту службу... Эту жертву... - Он остановился перед портретом женщины и долго смотрел на нее с болью в глазах. Потом вернулся обратно в кресло. - Я не знаю, как вы смогли узнать так много, - немного помолчав сказал он. - Однако, могу вас успокоить. Острова Саженной Пятерки не принадлежат этому миру. Харримаст отправил их в вечное плавание. Так что, не волнуйтесь. Фрипорт в безопасности. Адский же Треугольник, да вон он, бери, да плыви. Только я бы не советовал. Живыми оттуда не возвращаются. Ну, разве что с секстаном, это да. Но, как я и сказал, даже проплыв с секстаном через Треугольник, что маловероятно, культисты лишь окажутся на другой его стороне. Да и не сумеют они воспользоваться секстаном, это та еще задачка.
Секстан не у них, но и у меня его нет, - глухо произнес он, наконец.. - Он должен храниться в Палате Лордов, в секции артефактов. Мой предок... - он поднял голову, - хотя, что уж там, я это был, я! Я отдал его туда. Выкрасть его невозможно. Только облеченные властью могут взять его без риска быть превращенным в пыль.

Пост2538, Билли Бонс

- Правильно соображаешь, - одобрительно посмотрел на Тидея предводитель. - Чо мы, не пацаны штоле? Добазаримся. - Нажим пистолета на висок Карти слегка ослаб. - Короче так. Вы, братаны, сами не поняли еще, как вы попали. Вас развели, как кроликов. Этот хуй, - тычок пистолетом в Карти, - заслуживает всего, что он получил и еще получит. А выы, небось, за сокровищами собрались? Так их там нет нихуя! Вас на-е-ба-ли! Короче. Если вы хотите выбраться отсюда живыми и богатыми, вы сейчас отдадите мне секстан. Без фокусов. Я вам отвалю бабла и вы тихо-мирно съебетесь отсюда и забудете про это место. Компрэндэ?

- Вы хочете денег? Их есть у меня, - сказал Билли. - Что до островов, епт, так угадай сам, ты ж уже в курсе почти. Йарраш грядет. И тот, кто поможет ему, займет место по правую руку его. Йарраш воскресе! И наконец то пираты станут настоящими пиратами, а не маменькиными сынками! Честь, совесть, жалость - нахуй это все! Кровь, реки крови! Кровь и золото, золото и кровь, вот истинная религия, единственная религия вольных сынов моря, джентльменов удачи под чернокрасным флагом!

пост 2609-, Карти:
Карти оделся и вздохнул. - Ребята, а может вы выкинете его нахер в самые глубокие воды, а? Опасно ведь!


- Эх. - Карти тяжело вздохнул, вертя на пальце кольцо. - За богатством, значит, гонитесь. Может оно и к лучшему. Тут дело вот в чем, - он вздохнул. - На данный момент Секстан настроен так, что только я, своей рукой, могу его активировать. Может все же утопите, а? - Он поднял глаза на Сливу. В них плескалась смертельная тоска. - Хотя... Я приму любое ваше решение, ибо, возможно, вы правы.

- Увы, - вздохнул старик. - Сначала я должен его активировать именно там. Эх, лучше б я его сразу.... Да как? Не дано людям уничтожать божественные артефакты.
- Пусть будет так... - вздохнул Карти. - Видимо и впрямь пришла пора последнего противостояния. И этот груз ляжет на ваши плечи.Вы правы, молодой человек, - кивнул он Тидею. - Не в деньгах счастье, хотя без них счастья тоже сложно достичь. Еу ауж если верно, то, что Йарраш собирается восстать, чему я склонен поверить, так уж лучше он восстанет перед противниками его, нежели последователями. Тогда у нас хоть будет шанс.

Пост 2671 Карти:
Не беспокойтесь, я проведу вас по Треугольнику. А играю я, как вы изволили выразиться, на стороне Харримаста. Иначе бы в подземелье вас встретил бы не только этот гад, - скрипнул он зубами, - но еще и я. И секстан был бы сейчас в абсолютно другом месте.

- Эти могут, да, - печально кивнул Карти. - Да и не поверит вам теперь никто. Слишком уж мы тогда постарались сделать из Йарраша старую, страшную, но сказку. Ну вот кто ж знал, что этот гребаный портал вновь откроется? Милостив Харримаст, слишком милостив. Хотя я где-то слышал, что у богов не принято уничтожать друг друга. Для этого они используют смертных.

Пост 2807-, Карти
В каютт-компанию на самом интересном месте вошел Карти. При себе у него имелась трубка, кружка и бутылка рома. - Кхм, извиняюсь, что побеспокоил, - сказал он, усаживаясь за стол и наливая себе напиток. - Я собственно вот чего сказать хотел, Тидей. - он вздохнул и сделал дилинный глоток. - Слушай, ты со своими поговори. Когда я начну работать с секстаном, отвлекаться мне будет нельзя. Так что вы глядите в оба. В Треугольнике встречаются вещи пострашнее пиратов. А если прервут меня, то лежать нам всем на дне, вместе с секстаном. Хотя может оно так и лучше будет...

- Когда начнешь? - Тидей искренне понадеялся, что долгоживущий капитан не начнет это дейстие прямо сегодня и до конца путешествия. Круглосуточная вахта тяжелая штука и от всех опасностей не спасет.

- В Треугольнике и начну, - вздохнул Карти, одним глотком допил ром, встал и вышел.

Пост 2966
Над Треугольником сгущалась ночь, туман темнел. еще через полчаса "Звезда" выскользнула из тумана. Мореплавателей пробрала дрожь. Судя по всему - туманные стены окружали их со всех сторон, а в центре стояло полное безветрие - они попали в глаз урагана. Даже будучи в обычном урагане это обычно кончалось смертью для моряков и гибелью корабля, а этот, судя по всему , был неподвижен и был громаднее всего, что кто-либо из них видел ранее. Ну и чтобы добавить последнюю каплю к мрачной картине, в центре "глаза", который был поперечником примерно в милю, крутился гигантский водоворот. "Звездуу" повлекло по кругу, затягивая в центр зловещей воронки. Над головами товарищей начали сгущаться черные тучи, из которых били молнии, грозя поджечь корабль. Матрос, сидящий на марсе, словил одну из них и осыпался невесомым пеплом на палубу.

- Крепитесь! - Закричал Карти, вознося секстан над головой. - Грядет ваше время! - он выкрикнул несколько слов.

Секстан в его руках, казалось, взорвался золотом. Тяжелые брызги выстрелили во все стороны, сливаясь в одну золотистую сферу. Корабль оказался ровно в центре неё. - Чтобы попасть в место, которое вы ищете!! - крикнул Карти, перекрывая вой ветра и непрестанно грохотавший гром, - вам нужно будет утонуть! Не бойтесь!

Черты его лица заострились. - Не давайте никому отвлека..... - Над ним из воздуха материализовалась тварь. Скелет, размером с четверых из бойцов, его кости были обтянуты высошей кожей. Череп злорадно скалился. - Ты не должен пройти ссюда, предатель! - Заявил он, направляя на Карти свой хвост (да, у него был хвост) подобный скорпионьему. - И не пройдешшь! Твоя душа - моя! - Он обернулся и обвел взглядом сгрудившихся людишек. - Пищща. Иддиоты. Да убоитесь меня!!! - Напротив него материализовалась еще одна столь же жуткая фигура. - Убоитес нассссс, - поправил он. - На колени, твари!

эпикпост 2999
Над ревом водоворота разнесся его голос. - Друзья мои! Вот и пришло моё время. Я умираю, но умираю без сожаления в своем сердце. Вы дали мне шанс искупить свои прошлые грехи, и за это я вас благодарю. Ибо, воистину, я был одним из Саженной Пятерки! Многие годы назад я бороздил эти моря с этими исчадиями ада. Когда-то давно мы были лучшими из капитанов, что служили на флоте Фрипорта. Но Драк, да будет проклято его имя, предал нас и послал нас на смерть. В обмен на новую жизнь продали мы свои души Йаррашу. Кровь стынет в моих жилах, когда я вспоминаю о несчетных преступлениях, что мы совершили. Однажды чаша моего терпения переполнилась; я понял, что Пятерка должна быть остановлена любой ценой!

У Йарраша было пять артефактов невиданой мощи - пять древних святынь, которые доверил ему Харримаст, когда Йарраш был его правой рукой. Я похитил артефакт который давал ему возможность управлять стихией волн - этот самый Секстан. Капитаны Фрипорта заманили Пятерку сюда, в Треугольник, где этот самый водоворот поглотил их. Однако, я боюсь, что эти кровожадные гады все еще живы, где-то там. И боюсь, что они собрали остальные четыре артефакта Йарраша - что делает их еще сильнее, нежели раньше.

Остерегайтесь их, друзья мои! Ибо хитрость их и злоба превосходят все, что я могу описать! Но вам прийдется сразиться с ними, ибо это единственный ваш шанс на возвращение. Помимо этого - лишь собрав все артефакты вы сможете получить доступ к сокровищам Йарраша. Но будьте осторожны с артефактами. Темные секреты хранят они, помимо сокровищ. Секреты Йарраша и его Сына...

Прощайте, друзья, и пусть Харримаст наполнит ваши паруса попутным ветром! Лишь об одном попрошу я вас. Если вы встретите Дженни Рамси.... Скажите... Скажите ей, что Эзекиль Карти все еще... все еще ее...

С этими словами Карти невесомым пеплом осыпался на палубу. Мертвый, на этот раз навсегда. Секстан выпал из его рук и откатился чуть в сторону. Сияние вокруг корабля начало угасать, но к этому моменту корабль уже достиг центра водоворота и провалился в него. Секундой или вечностью позже он на мгновение завис в воздухе и рухнул вниз с высоты, подняв тучу брызг. Удар был столь силен, что на нодах не удержался никто. Подняв глаза, товарищи увидели в небе исчезающую воронку водоворота.


Акт 2
пост 4429
Сначала Долта начало тошнить и у него резко заболела ладонь, на которой до сих пор оставался шрам от пистолета. Потом руку Долта пронзила боль, шрам исчез, а перед товарищами возник призрачный силуэт Золтана. - Дженни... - прошептал призрак. - Любовь моя... - И устремился было к двери в дальнем конце коридора, не обращая больше ни на кого внимания, но не тут-то было. - КУДА! - грохнуло в воздухе. - ТЫ ТЕПЕРЬ МОЙ НАВЕЧНО! - И призрак исчез. А перед глазами Тидея навсегда остался образ рогатого, клыкастого, крылатого существа, с горящим символом Саженной Пятерки во лбу, протягивающего руку и выдергивающего Заску из ткани бытия. Существо посмотрело Тидею в глаза и прошептало, тихо, но так что голова Хексторита чуть не раскололась. - Человечишшшко. Ты тоже скоро будешь моим. Весьь мир будет моим.
Пост 4634
- МЕСТО УПОКОЕНИЯ ПРЕДАТЕЛЯ ОТКРЫТО, НО ЛИШЬ НА СУТКИ. - Так сказал голос. - ТАКОВА БЫЛА МОЯ ВОЛЯ. ПЛАНУ СЕМУ НЕ БЫТЬ БОЛЕЕ ПОСЛЕ ЭТОГО. ТОРОПИТЕСЬ, И ДА ПРЕБУДЕТ С ВАМИ БЛАГОСЛОВЕНИЕ МОЕ, ИБО ВОЛЮ СВОЮ НЕ МОГУ НАРУШИТЬ ДАЖЕ Я САМ.

Выдохнув и разжмурившись, Саммер разжала потную ладонь и убедилась, что это не ад и не рай, а все тот же проклятый демиплан.
- "Боги", - непочтительно фыркнула она, шуруя в мешке и глядя на уставших сотоварищей. - Ну, до богов нам далеко, но для начала неплохо. Не благодарите, мон капитэн.
Скрыв таким вот циничным тоном подкативший к горлу комок и желание разрыдаться в голос и повисеть блондинистой тряпочкой на шее у всех храбрых героев по очереди, она подползла к гному и аккуратно пошлепала его по щеке:
- Тромай? Тебя растереть? Эй?

На этот раз овладевание крюком прошло штатно. Ну, по крайней мере, никого не шибануло странной и непонятной магией. Точнее, шибануло, но совсем не так, как рассчитывали.

Едва Тидей взял в руки последний, насколько он помнил, из артефактов Харримаста, будуар осветился ослепительным светом.Из Крюка в руках Тидея, из Колокола, что был у него в сумке за плечами, из Секстана, что носил с собой меняющий имена, будто перчатки Тромай, с пояса Долта, на котором висел Пистолет и из рюкзака того же Долта вырвались ослепительные лучи, формируя над многострадальной кроватью бывшей вампирши ослепительный же шар бело-черно-красного огня.

Шар довольно заурчал и выбросил из себя еще один луч, пробивший пирамиду Анунатум насквозь и упершийся в небеса проклятого плана. Продолжалась вся эта вакханалия не более десяти секунд, в течение которых пятерка приключенцев не могла пошевелиться или как-то среагировать и повлиять на происходящее.

А потом лучи угасли, а где-то далеко снаружи грянул гром. Небо в дырке, что получилась в пирамиде, начало стремительно затягиваться черно-фиолетовыми тучами

И каждый услышал голос. Точнее Голос. Голос звучал в мозгу, голос зудел на нёбе, голос рвал бы перепонки, если бы его можно было услышать ушами.

- МЕСТО УПОКОЕНИЯ ПРЕДАТЕЛЯ ОТКРЫТО, НО ЛИШЬ НА СУТКИ. - Так сказал голос. - ТАКОВА БЫЛА МОЯ ВОЛЯ. ПЛАНУ СЕМУ НЕ БЫТЬ БОЛЕЕ ПОСЛЕ ЭТОГО. ТОРОПИТЕСЬ, И ДА ПРЕБУДЕТ С ВАМИ БЛАГОСЛОВЕНИЕ МОЕ, ИБО ВОЛЮ СВОЮ НЕ МОГУ НАРУШИТЬ ДАЖЕ Я САМ.

Дядя Вова имел обыкновение во сне похрапывать. А значит - не просыпался даже от перфоратора, не то что какой-то стук костяшек по бетону. Дядю Вову могли поднять из койки две вещи
1. "Рррота подъеем!"
2. Стук ржавым болтом о подвешеный рельс
На будильнике у него стояла первая из этих мелодий. Ещё на вопросы о качестве сна дядя Вова отшучивался, что поднять его могут только пятеро некромантов-вудуистов. Возможно, сейчас был как раз такой случай. Но не будем забегать вперёд.

Проснувшись от неожиданно нового звука, Владимир Анатолич увидел скелета. Сердце у него было крепкое, а потому он пошарил по полу, схватил что попалось, и попятился к стенке, вместо того, чтобы брякнуться с инфарктом. Впрочем, инфаркт ему теперь совершенно не грозил, но не будем забегать вперёд.

- Ахтыжёб... Тут дядя Вова вспомнил, что вчера играл с детьми, и они могут слышать - Драновонючие портянки! Свят-свят-свят, изыди!

И сварщик пятого разряда, бывший комсомолец-ударник, размашисто расчертил распятиями всё помещение. И тут он заметил, что собственная рука его, творящая крестное знамение, напрочь лишена плоти. А совершенно не работающий крест животворящий убедил дядю Вову в правоте стройбатовского политрука - бога нет. И тут перед глазами выскочила табличка.

Дядя Вова в глубине души понимал, что спит. За этот факт было две вещи - он проснулся от слишком тихого звука, и вчера пытались "уйти от бурого медведя", а голова не болит. Против был всего один факт - дядя Вова не мог проснуться. Что странно, ведь давеча он неслабо придавил днём. Если бы дядя Вова мог поддаться панике, он бы ей сейчас с удовольствием поддался. Опустив своё дубьё (кость? Ну да, чему тут ещё взяться), дядя Вова робко поинтересовался у окружающих

- Э... Костяшки, есть кто неживой? Как звать-то? Студенты, падлы, вы чем меня вчера накурили, я сроду на наркоту не садился, уроды, как сделать чтоб отпустило!

Для убедительности дядя Вова постучал костью в руке о ладонь, на манер бейсбольной биты. Но конец его тирады говорил о тонкой душевной организации сварщика и его высокой общественной сознательности

- У меня ж кот Васька, его покормить надо... И на завод завтра в смену. Как я в таком виде?

Довольно долго ничего не происходило, но потом холотые монеты внезапно испарились, будто их корова языком слизнула, а в голове Йора раздался голос.

- Йоркишентапункерталь, тьфу, блин, угораздило же твою мамашу... Внимай мне, Гарлу, любящему все, что стоит денег, а значит любящему почти все. Хоть и долго вы бродите тут, и волей великого Рэндома, бога удачи и шанса пока не нашли искомое, путь ваш верен. один шанс из одного всего лишь остался, а это, если мне не изменяет память, что-то около ста процентов вероятности. Ищите, да обрящете. А, и под полом там не забудьте поискать. Это так, в качестве бонуса. Но потом, по возвращении в куда ты там вернешься, не забудь принести в мой храм достойные меня дары.И да пребудет с тобой богатство.

После этого бог отключился.

Сюзи очень долго собиралась с мыслями прежде чем ответить Шпигелю. Ее терзала мысль о предназначении - но терзать в голове у сюзи было особо нечего, и мысли просто слонялись, жужжа в ушах. Но тут она услышала волшебное слово движуха и встрепенулась!

- Всем лежать полчаса! - заорала она зычно, взлазя на стол который жалобно от этого заскрипел. - Миру мир!

Обгонять собратьев на узком мосту - дурной тоном. Одно неловкое движение и кто-нибудь обязательно сверзится вниз, изрядно убившись при падении. Фрейя, будучи чрезвычайно осторожной, ни за что не стала бы подвергать опасности остальных (про дракона и реморхазов она уже успела позабыть). Тем более, что оснований для волнений не было. Йорк, пусть мельком, заглянул в башню и вернулся совершенно невредимым. Потому Фрейя атипично шла позади. Аккурат за боевитым щитоносным гномом.
Чрезвычайная крутость моста скрадывала вид на башню и открывала оный на бронированную попу Миккена. Которая, конечно, была по-своему интересна, но и провоцировала желание слегка по ней наподдать, чтобы двигалась побыстрее!

- Ну а чем тут можно жить, - пожал плечами шаман. - Охотой да собирательством. Плантации, сами понимаете, нам отгрохать не получится, тут же набегут гориллы и все потопчут да пожгут. Хотя у самих рядом с городом банановая плантация ого-го, нам бы так. А больше ничего интересного-то и нету. Вулкан пыхтит иногда, но ничего особенного, а вот насчет ущелья ничего тебе не скажу, друг-дварф, - вздохнул шаман. - Глубока и никем не меряна пропасть под мостом Анунатум. Говорят, что там есть дно, но о нем никто не ведает, и туда никогда не проникал ни один луч света. Говорят, там время нашего мира еще не родилось.

- Совомедведь.
- Хмм... Делвер?
- Ракшаса!
- Анкхег.
- Гаргулья!
- Ээээ.... нечестно, ты опять выиграл! - Вундар развлекался тем, что играл в какую-то игру с Ксубом, в которую коварный псикристал все время выигрывал. В конце концов, дварфу надоело это занятие и он закрепил Ксуба у основной мачты в центре палубы, а сам отправился в заднюю часть корабля. Возможно, это был ют, корма или рундук, но как бы оно не называлось, оно позволяло держать весь корабль под наблюдением. Полурослик расположился в передней части корабля, Ксуб сторожил по центру, а Вундар с хвостовой части. Надо будет через пару часов проверить полурослика, небось заснет в нежных объятиях бухты канатов, хе-хе.

Чтобы развлечься, Вундар начал считать звезды, но это слишком успокаивало. Черезчур слишком. Зря он это сделал вообще. Да еще и мерный плеск волн... остановившись на тридцати семи, жрец чуть не уснул. Пришлось встать, сделать несколько энергичных махов руками, отжиманий от палубы и приседаний. О, Хансет, мудрый и могучий, не оставь своего верного служителя в этот темный час. Укрепи и дай сил чтобы не уснуть. Сниспошли бодрости и ясности ума. Да будет благословена Борода твоя всегда, ныне и присно и во веки веков!

Прогнав сон упражнением и молитвой, Вундар столкнулся с другой напастью. Жреца стала одолевать скука - вечный бич всех охранников, стражей и хранителей. Скука нарастала и скоро Вундара обуяла тоска смертная. Приседания и отжимания уже не помогали, пришло время применить последнее средство - проверенный бесконечным количеством походов способ: провести техническое обслуживание брони и топора. В этом плане у Вундара был очень удачное сочетание полного пластинчатого доспеха с кольчужными вставками и двуручной боевой секиры. И то и другое требуют огромного количества времени для поддержания в надлежащем боеспособном состоянии, так что будет чем заняться длинными тихими ночами.

Дварф сходил за инструментами, тряпочками, шлифовальной пастой и оружейным маслом и приготовился провести несколько часов, занимаясь своим доспехом. Для начала он сделал мах рукой, чтобы послушать звук, задумчиво хмыкнул и решил начать с правого наплечника. Он отстегнул его, отделил подкладку и внимательно осмотрел. Пожалуй, искажения формы не произошло, так что нет необходимости работать молотом, достаточно будет мелких инструментов. Вундар достал надфиль с адамантиевым напылением и принялся методично стачивать заусенцы с металла. В какой момент они появились? Наверное, еще с прошлого раза остались, когда доспех принял на себя удар гигантского фламбержа, которым размахивал пьяный эттин. Если оставить заусенцы как есть, в этом месте со временем может появиться ржавчина и начнется коррозия. И обязательно потом как следует все смазать маслом, уделив особое внимание кольчужным элементам. Столько сырости кругом!

Таар долго думал (нет, не очень долго - ровно столько, чтобы в голове пролетела мыс... блин. Это уже не мысль была, а очередной метр башни. Поздно было думать. Шлеп-дзынь-бам.)...

Потом аккуратно встал, кряхтя и матерясь из-за побитых пятых и прочих точек.
Затем посмотрел наверх, посечал затылок, ткнул пальцем в одного из страшных призражуков и произнес несколько волшебных слов. Из его пальца вылетели волшебные стрелы и точнехонько влетели в проклятого... проклятого.

'Я - поэт,
Зовусь Арак.
Денег нет,
Но всех вам благ.'
Немедленно сочинила в ответ Фрейя и даже собралась было прицарапать этот ответ под виршами рейнджера, но быстро сообразила, что на это уйдёт добрые полдня и сдержалась.
-Вот нет бы, что полезное написать,- посетовала она. -На север пойдёшь - в водопад попадёшь. Или ещё что-то нам неизвестное... Но теперь мы хотя бы знаем, что от местных обитателей он сбежал. Причём куда-то сюда. Значит надо идти дальше и ждать следующего приступа вдохновения!
И пошла дальше, поглядывая по сторонам, в том числе и себе под ноги.

Пройдя дальше на восток, компания обнаружила ебя в довольно большой пещере, сравнимой по размеру с той, из которой они начали свои подземные, вернее подледные, блуждания. Пещера оказалась пустой. Помимо прохода, через который они в нее прошли, товарищи обнаружили еще два. Один вел к завалу, который они уже видели с другой стороны, другой уходил куда-то в темноту на юго-восток. На стене у прохода восточного прохода Джек обнаружил вырезанные ножом во льду буквы.

Одних от смерти мех спасает
Других же внутренних огонь
Смертельной схватки избегая
Беги назад и их не тронь

Покуда товарищи пытались понять, что же делать с гадостными реморхазами, йети внезапно ощетинился, позеленел... и превратился в ёлку, весело мигавшую гирляндами. От вспышек гирлянд у товарищей зарябило в глазах и они непроизвольно зажмурились. Что-то хлопнуло, а когда партия проморгалась, она увидела, что ёлка, сиречь бывший йети, исчезла. А сами они почувствовали себя гораздо лучше, даже сжатый в жвалах реморхаза Миккен.

Фрейя задумалась.
-Сначала я, конечно, замуж за капитана хотела,- сказала она. -И чтобы шхуна обязательно с тремя мачтами. Ещё мне очень этот разбойник нравился - Роберт из Овлмуна, - который отнимал деньги у богатых и раздавал верным ему людям. Помните, лет десять назад весь город объявлениями о розыске был заклеен? Я даже пару раз сбежать порывалась и в шайку вступить. Но потом дядя рассказал, что, на самом деле, богатых он не грабит, а находится у них на содержании, и с его помощью они уклоняются от налогов, потому что заплатить налог с украденного как? Тогда я, конечно, сразу в нём разочаровалась и все плакаты с его гнусной рожей сожгла в печи.
Или вот ещё к нам труппа приезжала. Какой там был Венецио...- Фрейя зажмурилась:
-Я видел сон.
-Представь себе, и я.
-Что видел ты?
-Что сны - галиматья.
Я даже копилку разбила, пять раз ходила. И плакала каждый раз, когда подлец этот - Кробальд - его в спину ударил. Подлец же настоящий! В честном бою он бы никогда не победил, уж я-то видела, кто из них фехтовать умеет!
Фрейя вздохнула.
-Но капитан, конечно, тоже ничего. Если с тремя мачтами.

И грянул гром. Фигурально выражаясь, конечно. Моаб, понадеявшись на иллюзии, подошёл слишком близко к Тидею, несмотря на то, что случилось ранее с Баракасом. За что и поплатился жизнью, а точнее сказать, не-жизнью. Из руки окончательно упокоившегося предпоследнего члены Саженной Пятёрки выкатилась на обугленную, потрескавшуюся от жара кипевшей тут битвы, землю, золотая подзорная труба, богато украшенная драгоценными камнями.

Из кармана же мертвого дроу вывалилась маленькая желтенькая уточка, и откатилась к неподвижно лежащему на земле Гудвину, которому не довелось лицезреть этот, безусловно, эпичнейший момент. По причине смерти, понятное дело.

Скрипнули ремни, взвизгнуло железо лат пронзительно от резкого движения. Поднялись веки, уперся взгляд в черного немертвого эльфа:
- Ага! Ату его, ату, - с азартом смертника накинулся Тидей на мишень, миледи указанную. Всю злость, всю ярость от смерти Гудвина в удары вкладывая, талантом разрушать все подряд во имя Плети Битвы мышцы натянутые до предела подпитывая.

- C'est trop, - вздохнула Саммер, прячась от огня за каким-то пальмовым лопухом. Огонь лишь лизнул ее ботфорты и улегся у ног смирно и виновато, но она спиной ощутила, что все плохо. Не оборачиваясь на Тидея, она выпрямилась и шагнула, закрывая его собой от толпы дроу.
- Вас.
- Слишком.
- Много...
Сквозь зубы выплевывая слова, девушка била наотмашь и отчаянно, не для того, чтобы убить или заставить отступить, а просто чтобы увидеть кровь, ну или хотя бы фонтан пыли из ветхой мертвой плоти, хоть что-нибудь, что заглушило бы тревожную боль, занывшую вдруг под неудобной кожаной курткой.

- Вот он! - вдруг вскрикнула она, для верности еще раз врезав по роже настоящему Моабу, но от волнения промахнулась. - Вот он, солнце, я нашла!

-Это ты, наверное, с винными духами общался,- подумав, сказала Фрейя. -Они грустные немного. Старик Гагтунгр, когда они приходили, всегда плакал и детишек уличных по головке гладил. Поймает, бывало, и гладит. Пока ужинать не позовут.
А грибные духи, наоборот, весёлые. Меня маминька, когда деньги водились, часто к друиду посылала. Очень он хорошие травки-приправки выращивал. С теми, что на рынке не сравнить. А как грибочек сушёный под язык положит, ещё и весёлый становился. Смеётся от души, заливисто так. Дух гриба ему, значит, историю рассказал.
Так я однажды, пока он травки рвал, кусочек гриба стырила и в початую бутыль Гагтунгра тайком пропихнула. Очень было интересно, кто кого из духов заборет. Старик к ней тем же вечером приложился и тут началось такое...
Фрейя вдруг опомнилась:
-Иуда! Слушайте, у нас пони не поеные. Они же помрут на жаре!

-Ваш муж погиб,- обречённо сказала Фрейя. Каждый раз, когда она участвовала в таком разговоре или слышала его со стороны, любые слова казались вымученными и лживыми.
-Мы проводили расследование и узнали о служителях тёмного бога, которые пытались отравить воду и выморить весь город. Ваш муж и его бригада столкнулись с ними первыми и были убиты. Но даже перед лицом смертью он оставил предупреждение и указание на своих убийц. Благодаря ему нам удалось найти мерзавцев и защитить Хаукмун. Мы решили, что вы должны об этом знать. Ваш муж был настоящим героем и... пожалуйста, не ставьте на себе крест. Марстен спас не только город, он в первую очередь спасал вас, и он ни за что не захотел бы видеть вас такой!
Фрейя говорила сбивчиво, немного непоследовательно и под конец ей ужасно хотелось расплакаться.

В управе, сиречь магистратуре, сегодня было оживленно, а товарищей очереди к различным окошкам встретили аплодисментами. - Спасибо за чистую воду! - Пискнул один малыш, стоящий в очерепди со своим отцом, подбежал к Джеку и подарил ему небольшой букетик цветов.

Товарищи проследовали в кабинет для дачи показаний. - Ну и шуму вы натворили, - покачал головой давешний чиновник. - Нельзя разве все было сделать тихо, не пугать народ? У меня теперь половина стражи не по улицам, а по канализации патрулирует. Ну, рассказывайте.

Первый раунд

Подготовка была быстрой и тщательной. Подземелье украшено гирляндами с буквами "Добро пожаловать!", у входа постелен коврик "Вытирайте ноги!", на сундуки повешены таблички "Тут ничего нет", импам было вручено полотенце с караваем и солонкой. Оставалось только ждать гостей, кои не преминули явиться.
Для начала они протопали грязными сапожищами по коврику, оставляя на нем и далее на полу грязные следы, окурки и фантики от конфет "Коровка". Затем импы получили по шее, каравай был тут же сожран, а солонка благополучно украдена. Дальше рогатым малышам оставалось только смотреть, как пьяные герои гы-гыкая обдирают со стен гирлянды, ломают сундуки, разбрасывая обломки по коридорам, бьют стекла и вообще ведут себя как быдло. Даже Буль не выдержал, и выпрыгнув из своего аквариума на плавниках добрался до тощего эльфа, которого вычленил как самого главного в этой гоп-компании, и, аккуратно ухватив его за ногу острыми клыками, потащил в сторону имповых яслей, где тех обучали вежливости и аккуратности. Эльф орал "Зло! Тут кругом зло!", тыкая пальцем в Буля, но остальные, увлеченные вандализмом, его не услышали...

Пить Фрейе было нельзя. Вернее, можно, но не всегда. Вернее, всегда, но не везде и уж точно не со всеми...
Солнышко ласково светило в довольное личико. От похмелья гномка не страдала, и рассвет ей был в радость. Тем более, когда волосы пушил ветерок... на удивление крепкий и прохладный для простого гостиничного сквозняка.
Фрейя сладко потянулась и открыла глаза. Взвизгнула и мёртвой хваткой вцепилась в карниз. Забираться на городскую колокольню дозволялось только звонарю - этот урок ей вбили розгами ещё в детстве. Но вот забраться на КРЫШУ колокольни и там уснуть... Кажется, она только что вошла в историю Хаукмуна.
Самое ужасное, Фрейя совершенно не представляла, как туда залезла. В голове крутились какие-то обрывочные картинки. Как спорила сначала в таверне, а потом во дворе с Йорком. Как утверждала, что залезть на крышу гостиницы вообще не подвиг, на ратушу - так, мелкое хулиганство, а вот на колокольню, да ещё повязать платок на шпиль - не каждый сможет. Кажется, билась с кем-то об заклад и грозилась не только платок, но и выпить вина на карнизе. Потом вроде бы Джек принёс ещё один поднос...
Гномка опасливо покосилась на шпиль. Платок гордо развевался, доказывая, что невозможного для Фрейи не существует. Рядом лежала новая фляжка Таара. Гномка смутно помнила, как дварф с вечера демонстрировал, как ловко из неё пьётся что вино, что водка, что 'фирменная ферментированная кислотно-щелочная смесь', намешанная барменом целью с целью дополнительного отъёма денег.
Фрейя осторожно понюхала фляжку. Пахло металлом и почему-то карамелью.
Повесив трофей на шею, гномка, дрожа и с трудом заставляя себя не жмуриться, сползла на край крыши, раскачалась и запрыгнула в помещение, больно стукнувшись лбом о колокол. Колокол загудел. Потирая синяк, Фрейя кубарем скатилась по лестнице, спрятавшись на одном из пролётов, чтобы пропустить горбатого, страшного как смертный грех звонаря. С облегчением вывалилась наружу.
Поминутно оглядываясь, хотя, никто её не преследовал, гномка вприпрыжку добежала до таверны, нырнула в дверь и мрачно заявила во всеуслышание: 'Пила. Повязала'.

-Какая я тебе Фреечка, мы два часа знакомы,- возмутилась Фрейя. -А дварфа я как увижу, так он или за стойкой со стрелой в колене разливает, или про Морадина талдычит, или я меч себе покупаю, а кузница вокруг!

- Нет - внезапно четко произнес подъехавший ближе колдун спокойно обходясь без помощи своей птицы, голос его был хрипл и груб. Наверное от того что им редко пользовались...
Его варг тихо порыкивал время от времени клацая зубами, словно бы почувствовав запах падали неподалеку.

- Если Вииштас сбежит, мы не оправдаемся перед родителями. Без того что он украл, никто даже не будет слушать наши оправдания, про каких-то опасных эльфов. - чернокнижник пренебрежительно скривился, в лицах представляя себе эту сцену.

- Нужно ударить первыми, всем вместе, дыханием молний в длинноухую падаль. Я свяжу их тенями - они не смогут ответить. Тогда я исчезну. Пойду за Вииштасом. Справлюсь один, Подменыш пусть поможет вам - Андар кивнул в сторону скалящейся, как обычно без особой причины, следопыта.

Немного помолчав, он продолжил сумрачно поглядывая на предводителя:
- В сто раз хуже будет если что-то из желаемого нашими повелителями попадет в руки эльфов, их крепость мы не сможем взять штурмом. А так, даже если мы умрем подлый собрат не достанется нашим врагам как приз. Родители разыщут его рано или поздно.

После столь долгой речи хобгоблин подцепил с пояса мех с водой и напился вдоволь, ворон на его плече завел свое обычноскабезное "Каррр" на все лады.

Компания двинулась в тренировочный зал, ранее обследованный Фрейей. Леди Зан уже присутствовала там, разминаясь, плавно перетекая из стойки в стойку. Увидев четверку, она выпрямилась, выдохнула и предложила им войти, предварительно сняв обувь, оружие и броню.

- Итак, как вы наверное знаете, мы, монахи, предпочитаем сражаться без оружия, - начала вводную леди Зан. - Существует множество стилей, каждый из которых происходит из разных монастырей. Каждого из вас я могу научить одному из них. Не сразу, конечно. Но по крайней мере после первой тренировки вы будете знать к чему стремиться. Обычно я беру десять золотых за занятие, но с вами, в благодарность за ваши услуги, я буду заниматься бесплатно. Итак, выбирайте чему вы хотите обучаться. Как я и говорила, не каждому это будет полезно.

Сегодня определённо был день сдержанности, потому что восклицание: 'ах, вы в этом смысле монашка' Фрейя опять каким-то чудом удержала в себе.
Поблагодарив хозяев, она покинула гостеприимный третий этаж, спустилась на негостеприимный второй и помахала ключом.
-Только вам там темно будет,- сказала она. -У меня, конечно, солнечный жезл есть, но, как будто, жалко. Лучше, наверное, свечу у прислуги попросить. Или три. Светильника.

-Да как же я им убить друга друга помешаю? - так же шёпотом переспросила Фрейя. -Их же шестеро и они какой-то там ступени. Ещё и меня сожгут божьим гневом за компанию.
И осуждающе добавила:
-Ты прям как паладин какой-то. Они тоже ничего без бумажки не могут. Помню, дядя рассказывал, как в соседнем Иаглмуне дракон в королевском лесу поселился. Так тамошние рыцари в поход собрались, чтобы змея извести, а в лес королевский ступить не могут. Разрешение нужно. Они в канцелярию, а та как раз в новое здание переезжала - обращайтесь завтра. Потом выяснилось, что гербовая бумага закончилась, а на обычной от королевского имени писать не солидно. Так и просидели в приёмной три дня вместе с оруженосцами, пока всё оформили. Дракон в то время, не будь дурак, жрал крестьян от пуза. А как рыцари с подписью и печатями в поход выступили, встал на крыло и упилил в соседний Овлмун, только его и видели.
Фрейя шмыгнула носом и подвела итог:
-В общем, что я хочу сказать, если у этой монашки гербовой бумаги не будет, требуй, чтобы дала расписку на обычной!
Закончив эту поучительную историю, она вздохнула и отправилась коротать время в ожидании, когда закончатся переговоры Джека. Сидеть на попе ровно было скучно (да и попа болела после купания), а гостиничные этажи она уже изучила, поэтому ноги сами собой занесли гномку в комнату, где Джек поутру нашёл ящики с оружием. Заглянула из любопытства - нет ли чего для неё, заодно и мёд из бочки попробовала, а потом из любопытства же, мало ли, может тут и ящик с доспехами неподалёку, забралась на второй этаж.

- Мои ответы, сударь, - ничуточки не поверив в благородное происхождение Джека сказала леди Шалиндра, - будут таковы. Не видела. Не пропало. С посторонними я своих бизнес партнеров не обсуждаю, это не комильфо. Местопребыванием господина Рафена вы можете поинтересоваться у персонала этого постоялого двора. Знакома я только с ним и теперь, к сожалению, с вами. Всего хорошего.

- Возможно позже, - сдался дварф. - Когда спущусь за рассолом.

- С двумя легко, - стрельнула глазками Марион. - А с тремя это куда?

- Слушаю вас, - поморщившись от громкого стука открыл дверь Йорку полуэльф. - Убийство? А при чем тут я? Это однозначно Туумба пришил. Кого бы там он не пришил. Он мне сразу не понравился.

-Насилие порождает насилие,- покивала Фрейя и сменила тактику. -Слушайте, а что у вас за дубинка? А можно посмотреть? Это же знаменитый миниатюрный дварфийский ослоп с укороченной рукояткой, облегчённым набалдашником и именной гравировкой? Всегда такой хотела!

Почитала ваш милый чатик - как в дерьмо окунулась.

Миледи лягушка затрепыхалась в огромной руке, судорожно топыря перепончатые лапки, - но оказавшись среди шершаво-колючих гор, помалу успокоилась, заползла поглубже, уверенно поймала какого-то жирного клопа на липкий язык и с ужасом тут же выплюнула.

Размеренно читаемые молитвы, кажется, ее еще больше успокоили: она выползла послушать и поморгать глазками-бусинками в ответ. Все тщедушное тельце вдруг наполнилось распирающей его силой, гордостью "я смогу!", и Саммер, чувствуя как всё это прёт изнутри, начала уже бояться, не надувают ли ее через соломинку, думая о хорошем.

Кайоре в принципе было комфортно вдали от эпицентра котодраки. Все эти шипения, царапания и махания палками разной степени остроты... Но одна вещь напрягала ее, всего одна, хоть и плюралия тантум - ворота, которые имели свойство закрываться и разделять отряд на одних и на тех, кому по статусу полагалась защита. Поэтому чародейка по возможности сократила расстояние до шипящего и плевавшегося комка нервов и добавила в него пару-тройку дистанционных щелбанов:
- Па ушам! - прикрикнула она на котов, - Па хвосту! Кто это сделал? А? Фу! Низя драться!

Кот, подозрительно прищурившись, дернул усом. Но от Дауда шел такой мощный выхлоп (о, как он должен благодарить Ягу за её самопляс), что кот согласно кивнул. - Яволь, похмеляйтунг зер гут. Хайль Фарлангн! - И стукнул посохом в воротину, в которой была проделана калитка, в которой в свою очередь было проделано окошечко. Окошечко приоткрылось. - Вас ис дас? - Донеслось оттуда. - Кот оглянулся на Дауда с Евой. Остальных товарищей за углом он не приметил. - Айн, цвай полицай похмеляйтунг получай, - Сообщил он в окошечко. Оттуда донеслось скрипение мозгов. - Окааай, - наконец сказало окошечко и захлопнулось. - Цвайн минутен.

— Моя твоя не понимайт, — соврал Дауд. На самом деле он был уверен, что знает чего хотят коты. В дозор всегда посылают самых тупых и лишенных воображение бойцов и они всегда спрашивают одно и то же. Это закон природы и вряд ли коты были исключением. Конечно же они хотят чтобы Дауд стоял и сказал кто идет. Корсар остановился и на всякий случай поднял руки, демонстрируя что в них нет оружия.

— Их бин больная голова, — попытался объяснить Дауд. — Очень сильно много пить, обезводить организм, курить трын трава, подвергаться нехороший излишества. Нужен млеко, яйки, похмеляйтунг, — Дауд выразительно захрипел горлом, хрипло переводя дыхание и изображая немочь. — Очень нужен.

Вы не можете просматривать этот пост!

— Фаталити! — прокомментировал Дауд и выбросил извлеченный из зайца орган на землю. — Кажись, это был моск, без него, я слышал, животные глупеют, как раз вот примерно так.

Тем временем, светильник гнева Дауда потух и глаза перестали гореть яростным огнем, он принялся приводить себя в порядок после боя. Вытирать кровь, менять пояс на неразряженный, расправлять складки на помятой кольчужке... оправившись, он решил снова подкатить к неприступной Еве.

— Эй, красотка, я видел у тебя есть волшебная палочка? Дашь посмотреть? А я тебе свою покажу, — и он похабно подмигнул жрице.

Заяц стремительно мутнеющим вззглядом посмотрел на Миипо. - Ты это чо меня троо... - На этом его мысль закончилась. Видимо потому, что закончился и интеллект. Двухсоткиллограмова туша, состоящая из легкоусвояемого мяса, замерла, накренилась, и упала, подмяв собой Еву, Дауда и Миипо.

- Раскомандовался, - буркнула поздоровевшая и оттого оборзевшая обратно Кайора, закончив выковыривать по одной хвойные иголки из платья, намокшего от талого снега. Занятие это было важное, сами понимаете, не то что какие-то там бабки, поэтому весь разговор она пропустила мимо ушей за ненадобностью. Нет, фигуральные бабки Кайору весьма интересовали, а вот настоящие... Были они обычно вредные, наглые и условий договоров не соблюдали. Зато вокруг как-то даже потеплело - халфлингша списала это на появление новенького, может аура какая, кто их поймет. Сообразив, что все уже куда-то поперлись, Кайора сочла своим долгом подбодрить отряд.

- Давайте уже в этот раз с хотя бы зайцами справьтесь, ладно, мальчики? - посоветовала она и хрустнула пальцами, семеня вприпрыжку вслед за Миипо.

Потрясенная внезапными ударами палиц, не менее внезапной победой и не менее внезапным появлением человека-с-елки, излеченная Кайора молчала, ковыляя в темноте за слегка пополнившейся компанией, которая почему-то сразу доверилась непойми откуда взявшемуся "посланцу КД".

Тропинка сужалась, ёлки подступали все ближе, а на улице холодало. Причем уже довольно ощутимо. Особенно после столицы, в которой всегда были комфортабельные +20 и дожди шли по расписанию. Ну, насколько это возможно, имея в метеомагах Реланиума.

Внезапно хвойные расступились, и тропинка вывела нечаянных товарищей на поляну, с которой, насколько видели темновидящие, другого выхода не было. Ёлки вокруг стояли уж очень плотно.

Посреди поляны стоял сруб. Ну или изба. Или.... Хрен его знает, что оно там стояло, но стояло оно на двух огромных лапах, иногда переминаясь. Судя по поднимающемуся из трубы дымку, жилище было обитаемо, но ни окон ни дверей с тропинки будущим героям видно не было.

Дауд ходил вдоль кромки леса, периодически зычно покрикивая. Лес был хороший, добротный, густой. Хвойный. И все деревья в нем были как на подбор одинаковой вышины. Ну те, которые постарше, конечно. Елки помладше были разных размеров и некоторые выглядели настолько красиво, что хоть прямо сейчас руби и тащи домой, украшать к новому году. Который, кстати сказать, уже в сто сорок седьмой раз будет годом Красного Дракона.

Вообщем, ничего интересного Дауд не обнаружил. Ева же, пройдясь по его следам, обнвружила узенькую тропинку. Еле заметную в сумерках. Тропинка, петляя, уходила в лес. Не похоже было, чтобы ей часто пользовались.

Относительная пустота утренней площади подсказывала, что вчерашняя речь КД вдохновила немногих. Возможно потому, что никому не хотелось повторить судьбу предыдущей (предыдущих) зондер-команд владыки. Необходимое минимальное количество, однако ж, набралось, и вскорости рискнувшие товарищи были препровождены в тронный зал.

В зале висел тяжелый запах перегара, а на куче золота лежал слегка зеленый после вчерашнего Красный Дракон. Приоткрыв мутный глаз он оглядел вошедших и с сомнением поцокал языком. - А еще варианты есть? - голосом умирающего лебедя спросил он у мажордома. Получив отрицательный ответ он вздохнул и обратился уже к искателям приключений, пробормотав себе под нос что-то вроде "на безрыбье и жопа соловей".

- Империя в моем лице рада приветствовать своих новых потенциальных героев, - сообщил он, с трудом придав голосу некую торжественность. - Но Империя, опять же в моем лице, пока не уверена, достойны ли вы этого высокого звания. Поэтому для начала вы выполните тестовое задание, чем весьма порадуете Империю, опять же в моем лице, и получите действительный статус Героев. Обратите внимание, задание хоть и тестовое, но архиважное, - он поднял коготь, - а посему выполнено должно быть максимально быстро. Для этого вы воспользуетесь услугами моего придворного мага, чтобы на место задания попасть и вот этим кристаллом, - Выкопал он из кучи золота синий додекаэдр размером с кулак, - чтобы с места задания убыть. Итак, - он печально рыгнул. - В Муромских лесах, где-то в чаще, живут коты-монахи. Отсюда и название леса, кстати. Мантра у них такая, "Муррр... Оммм....". Так вот. Дошел до меня слух, что эти самые монахи весьма не дураки выпить. Из чего они там гонят свой мозгобой меня не интересует. Однако у них, по слухам, есть великолепное средство от похмелья, которое на раз вылечивает страждущих. От вас требуется найти их поселение, найти средство, галлона два, полагаю, - прислушался он к своему состоянию, - его производителя и/или формулу. Средство и формулу мне, производителя в расход. Пусть помучаются, гады беспохмельные. Вопросы есть?

Саммер, мечась среди собственных ботинок и перчаток, почувствовала как от холода ее волосы зашевелились и встали дыбом. Но нет. Леденея от ужаса, она осознала с мертвящей ясностью: это не волосы. Это самые настоящие. Жабьи. Пупырки. Теряя осколочки заледеневших лапок и волоча за собой прилипшие к склизкому брюшку стринги, она слепо попрыгала прочь, не зная, что страшнее - что ее сейчас заморозят насмерть или что ее увидит Тидей.

- Вот ведь как бывает-то,- поцокал языцом Родак, глядя на кучки недавно целого варвара,- Тарог, должен признать, что твои удары необычайно сильны, стоит про это что-нибудь написать...
Родак поспешил в сторону летуна, который словно никак не хотел останавливаться.
- Послушай-ка, дружок, как ты его чуешь вообще? У тебя на драгоценности такого нюха случайно нет? А то пригодилось бы, это точно, - захихикал он. Столы, несомненно привлекли внимание барда, который в общем-то любил красиво поесть, но в данный момент нужно было найти Таррака.
Растения заполонили весь коридор в указанном гумункулом направлении, и соваться туда Родак не хотел - мало ли что там водится.
- Когда силенок больше нет
Иль узел не идет
Подумай, как проспал обед,
Пусть ярость разопрет!
Сосед оскалясь, точит нож,
Ты лучше - уж поверь,
Его то ведь совсем негож,
А твой острей когтей.

Маснал и Филирахк направились к выходу из гетто изгоев. Проходя через маленькую площадь с каким-то древним полуразрушенным обелиском, они заметили у входа в таверну с прямолинейным названием "У обелиска" толпу хуманов. Те явно были увлечены зрелищем внутри таверны. Из здания доносилась громкая музыка и мужской голос пел на общеподземном энергичную песню:

- Кто сказал "Борьба напрасна, власть у дроу сильна"?!
- Кто сказал "Спасайся, вот нора?!"
- Путь тяжёл, но цель прекрасна, как огонь костра,
- Человек, настал твой час! Пора!

Толпа ответила певцу восторженным рёвом, в котором читались звериные нотки. Один из хуманов обернулся, чтобы сплюнуть на землю, и заметил Маснала и Филирахка. Хуман толкнул в плечо своего приятеля, черноволосого громилу-бородача и кивком головы указал на двух дроу. Следом стали оборачиваться другие хуманы.

- Спасибо за тёплый приём, друзья! - прокричал певец. - А теперь, "Ярость металла"!

- Всё-таки надо было там повернуть направо, - с улыбкой произнес Филирахк и растворился в тенях.

Из толпы вылетела глиняная кружка и разбилась на осколки, ударившись о землю в трёх шагах от Маснала.

Дверь святилища отворилась и в нее буквально внесло себя чудесное создание, укрытое непроницаемым плащом.
Создание огляделось по сторонам и повернуло свою светлую голову в сторону человеческих речей. Спустя мгновенье под капюшоном по бокам что-то шевельнулось и неземное создание подало уверенный и певучий голос с явно ощущаемыми оттенками пафоса:
- Кэмбер Войновски, Творение Человеческое, по велению Лунного Света, ставший моим законным Супругом, Сын того, кто является лучшим другом моего Наставника, ты ли это? Или мои ясные очи отчего-то лгут мне?
Лунное Создание расположилось в наиболее удачном ракурсе для демонстрации своей уникальной сущности всем присутствующим.

С минотаврами в естественной среде обитания Рин не встречалась. Видела раз в наёмниках, да разок на плахе. Слухи про них ходили самые дурные. Что даже среди варваров славятся свирепым и диким нравом. Что не знают чести и не чтут законов. Что без разбору убивают стариков и женщин, а малых детей едят немытыми. Так что никаких иллюзий Рин не питала. Но то, как безропотно соумышленники согласились исполнять приказ, её покоробило. А если бы это были не минотавры, а тифлинги? Или вовсе дварфы? К тому же рогатые могли пролить свет на творящиеся здесь безобразия...
Додумать (уже какую по счёту!) мысль она не успела, вернулся Лей.
-Тогда лучше и вправду заманить их сюда,- сказала Рин. -Хотите я их на пиво подманю?

Механизм спокойно парит в тёмной комнате. Если бы вы смогли окинуть взглядом помещение, где он находится, то не увидели бы ничего. Слишком темно, что бы видеть. Назовём его просто механизм, и на это есть две причины.
Во-первых, он соответствует обычному и широко распространенному описанию механизма: пара вентилей, проглядывающиеся между стыков внутренние шестеренки, соединенные болтами металлические лаги, образующие корпус поблескивающие выпуклые полированные щитки. Во-вторых, потому что иначе его никто пока никак не называл.
Механизм имеет форму сферы. Для иных подробностей пока что нет оснований.
Идёт время и комната меняется. Невидимые в темноте слуги жужжат и громыхают в темноте, что-то ремонтируя, хлопают массивной дверью. Да, похоже тут где-то есть дверь. Проходят эоны или секунды времени – сфере безразлично, – и в комнате загорается мягкий свет из грубо приколоченных к потолку ламп. Комната пуста, но это ненадолго.
В разноцветных вспышках появляются лежачие фигуры, окутанные в прозрачные светло-голубые коконы. Фигуры похожи на спящих людей, если не всматриваться внимательнее. В разных одеждах, со множеством знаков отличий. И даже при блестящем оружии. Люди не похожи на обывателей. Герои. Живые или мертвые? Раздаётся громкое хмыканье, смутно похожее на смешок, и следом за ним на долю секунды моргает свет. Фигуры, больше не скованные коконами, начинают шевелиться.

«Об оборотнях существует много клише: одни говорят, что это безмозглые твари, движимые лишь яростью и жаждой убийства. Другие, чаще те, кто хоть раз «разговаривал» с верволками и остался в живых, что это загадочный народ, следующей древней философии, превозносящие честь и личное достоинство не меньше, чем мудрость и таланты в искусствах. Среди нас хватает и тех и других – вероломных убийц и благородных героев, королей и воров, изощренных дипломатов и, конечно, великих воинов… А я? А что «я»? Я – спасаю котиков. Котиков, по заданию долбанутого на всю голову духа кошки!»

Джефф пнул от досады пустой стаканчик «Starbucks», который легкий ночной ветер принес на грязную мостовую. Ещё тогда стоило понять, что эта ночь как-то не задалась и задуматься об этом, но… Идти до этого кошачьего приюта было ещё добрых двадцать минут, а желания поговорить со стаей о предстоящем «персональном задании» не было никакого. Хотелось, чтобы оно вдруг взяло и закончилось, и никто никогда бы о нем не узнал. «Нет, Сэмхебу с Ноу-Поинтер-Эксепшен повезло ещё меньше, здесь хоть какая-то теоретическая польза миру, чем в ночи искать красные каштаны. Хотя… Да кого я обманываю?» - сдался он и тяжело вздохнул.

Картер-младший никогда не любил кошек. В голове всплыли детские воспоминания, как Эйш, старшая сестра, всё хотела дать Джеффу подержать небольшого белого котенка, которого подобрала на улице. Маленький пушистый комок сопротивлялся изо всех сил, стараясь вырваться из её рук и сделать все что угодно, лишь бы не приближаться к будущему оборотню, поэтому Эйш почти бросила его Джеффу (у которого, к слову, тоже не было никакого желания тискать это существо). Результат был предсказуем – взвизгнув, кот вцепился всеми своими когтями в рубашку, на мгновение «повис», чтобы удержаться, а затем что было сил оттолкнулся и удрал, оставив исцарапанного Джеффа и хохочущую Эйш наедине… «Надо будет потом подарить ей котенка. Такого же злобного и со зло*бучим характером, как у неё. Точно! Выберу из приюта того, что будет пострашнее…»

Дальше всё шло так, как и следовало ожидать. Дерьмово. Когтистые бестии отказывались выходить из клеток до тех пока, пока их хорошенько не обдало водой из шланга для очистки клеток… Хоть какое-то удовольствие за день. Да, в этом здании определенно было что-то не так: в Умбре оно смотрелось просто ужасно и, наверняка, покопавшись там ещё часок-другой, Джефф нашел бы какой-нибудь след Вирма и даже, может быть, что-нибудь с ним сделал, но на этот вечер у него и так были большие планы – банды на заброшенном шоссе сами себя не поубивают, а потому он не стал задерживаться.

Как и полагалось, зверь бежал прямо на ловца: первый из отморозков как раз сейчас появлялся на горизонте и Картеру хотелось разглядеть его лицо поближе, прежде чем отделить голову от тела. Да, неизвестный вполне мог оказаться и "случайным прохожим на заброшенном шоссе в полтретьего ночи"… Ну, тогда ему сегодня не повезло даже больше, чем «Танцующему-на-холме» - кто из полиции будет разбираться: одним трупом больше или меньше, когда сегодня к утру их будет ждать две дюжины тел.
- Эй, латинос! - крикнул он в тишине, обращаясь к встречному. Расстояние было велико, а потому крикнул Джефф это громко и язвительно. - Херли ты тут забыл?

Маг был очень удивлён такому примитивному способу слежки, хмыкнув, сказал: -Дилетант, давайте его в район выгребной ямы повесим, пусть любуется, как по утру все ходят тужиться.

- Волшебства тут не вижу, даже как-то странно, - поделился впечатлением хексторит:
- Может быть, какие-то более обычные средства противодействия грабителям тут спрятаны? - помрачневший разум жреца рисовал на стенах раскрывающиеся амбразуры с арбалетными ядовитыми болтами, льющееся с потолка кипящее масло, и даже внезапно появляющийся из ниоткуда, самонаводящийся на последний оставшийся глаз, телескоп.

Видимо мысли Ерики там, на верхних слоях атмосферы, где среди облаков сидят боги и смотрят вниз на возню разумных рас, словно телевизор, были услышаны. И Кореллон (или один из его операторов) несколько обиделся на то, что его жрица считает три попадания подряд чем-то особо выдающимся. И, пока остальные дырявили шкуру аберации своими острыми железками, божество щедро плеснуло мощи через Ерику.
Обычный лазерный луч (рубиновый, из камушка в святом символе), который должен был быть не толще карандаша, вдруг полыхнул ярким светом, расширяясь до целого фута! Этот лазер легко прошил и тварь, и стену башни, позади ее, и, похоже, еще несколько домов дальше.
Но и этого оказалось мало - святая земля чуть светящаяся под ногами Эша и под хренью, тоже полыхнула так, что Эш почувствовал, как у него не только затягиваются раны, но и проходит кариес, выходят камни из почек и рассасывается язва желудка. Даже волосы как-то по-здоровому заколосились. Причем по всему телу.
Ну а твари досталось чуть по другому - половина ее тела была буквально дизинтегрирована в пыль. Что совсем отрицательно сказалось на ее здоровье - уцелевшие глазки вытаращились в недоумении, и так и застыли. Щупальца, до этого хлеставшие в стороны, поникли и опали безжизненными плетьми. Готова...
А внутри нее, так удачно вскрытой, засверкали и заискрились драгоценности. Золото, каменья, артефакты. Эш, стоящий рядом, успел заметить как минимум три Холи Эвенджера. Похоже, что в свое время эта шняга успела сожрать немало приключенцев вместе со всем их снаряжением, но благородные металлы переварить не смогла.

И вот опять перо в моей руке, а перед мысленным взором открываются картины воспоминаний. Я помню всё так, будто это произошло только вчера, а потому история будет воссоздаваться во всех мельчайших подробностях. Начнётся она в городке Красная Лиственница, с моего прибытия в который и началась череда событий, имевших судьбоносные для всех Королевств последствия.

Дорога из Глубоководья заняла у меня семь дней. Мне посчастливилось провести это время с другими участниками путешествия в составе каравана уважаемого Ваэвирра, торговца специями и морской солью. Одной из главных радостей путешествия является возможность посетить новые места и познакомиться с новыми людьми. Так что по прибытии в городок я был просто переполнен радостью и весело насвистывал мотивчик одной похабной песенки, авторством которой я теперь, спустя годы, не горжусь.

Среди представителей моей профессии дорога занимает третье место в списке источников вдохновения после похождений на любовном фронте и героических свершений. Для меня же, кто всё жизнь провёл в странствиях и никогда дольше пары месяцев не оставался на одном месте, дорога всегда была главной и едва ли не единственной музой. О своих амурных делах я привык скромно умалчивать, не желая возбуждать в слушателях зависть, а разнообразные геройства до той поры обходили меня стороной, обошедшиеся же без моего участия и так были в должной мере воспеты.

За разной болтовнёй и сочинением своих новых песен я почти забыл о цели своего путешествия в эти края. Склонность отвлекаться на разные пустяки всегда отличала меня. Задачи, требовавшие значительной концентрации внимания, были для меня непосильными. Например, я так и не научился играть на барабане и не смог освоить кобольдское горловое пение, хотя потратил немало времени на уроки. Впрочем, стоило мне оказаться на месте, как я сразу вспомнил, зачем пожаловал в Красную лиственницу. Да я и не держал эту не такую уж секретную информацию в себе, популярно объясняя желающим о том, что мудрые люди в Глубоководье беспокоятся по поводу стихийного дисбаланса в этом регионе, что бы это ни означало.

К моему глубокому удивлению я был не единственным Арфистом, направленным в Дессаринскую долину с важной миссией. Раньше мне приходилось работать над заданиями одному и не доводилось пересекаться с иными представителями моей организации, кроме той, что приобщила меня к общему делу. Только теперь пришло осознание, что разделяющих мою борьбу за лучший мир несколько больше одного человека. Мы узнали друг друга, обменялись тайными знаками и договорились о взаимопомощи, и в то же время не афишировали свою принадлежность к Арфистом перед посторонними, зная о том, что везде могут быть вражеские лазутчики. Хотя и понятия пока не имел, кто эти враги и чем мы им насолили.

Не желая показаться неблагодарным, я очень щедро отблагодарил караванщика тёплым, почти дружеским хлопком по плечу (хотя теперь мне думается, что он хотел бы получить оплату деньгами). А после я стал оглядываться по сторонам и размышлять над своими дальнейшими шагами. Прекрасно зная этот городок по исчерпывающе подробным рассказам Ваэвирра, я решил первым делом направиться в заведение «Весёлый меч» с тем, чтобы познакомиться с его хозяйкой, мадам Кайлессой, и обсудить с ней свежие новости, а заодно договориться о ночлеге и, возможно, вечернем выступлении в стенах её заведения. Вторым пунктом в моём незамысловатом двухактовом плане был визит к контактному лицу Арфистов, общение с которым могло пролить больше света на проблемы этого региона и моё, откровенно говоря, очень расплывчатое задание. Спешить со вторым пунктом, однако, не следовало, дабы не выглядеть излишне подозрительно. Все эти конспирации и неожиданно упавшая на мои плечи ответственность, надо сказать, были очень волнительны.

Разочарование. Как много смысла в этом простом, казалось бы, слове. Оно так ёмко и превосходно выражало сейчас состояние Рамаса, что он готов был хоть сей момент идти играть в театре держащего в руках череп Йорина несчастного сына Мулхорандского короля, за которым летает призрак. Ну почему этот рашеми тут один? Ну почему нельзя никого просто сжечь? АааАРрРРрр!
- Я ведь знал, что надо было спросить про вазу у Петруса, и не утруждать себя этим чертовым делом с Борхесом. - Зажмурившись на мгновение, выпалил огненный маг, так и не вошедший в пыточную. - И убейте меня, но не понимаю, на кой черт он заказывал нам самого себя!
Молодой маг готов был сейчас на самые крайние меры, чтобы утолить свою жажду справедливости.
- Забирайте этого недоноска, дом я сжигаю. - С горячей уверенностью в правильности произнес Рамас, оглядывая, с чего бы начать, а затем вспомнил про ковёр. Вот уж что хорошо загорится, так это он. Пусть знает подонок, как обманывать красных магов! И плевать, что они пока без мантий, жару задать смогут любому.
С такими мыслями волшебник направился обратно к лестнице наверх в прихожую дома.

- Бауман, бауман, - пощелкал пальцами Генрик. - Что-то знакомое. Где-то я о таком уже слышал.
Тут рядом с ним почему-то повалился Долт. Слива так и не успел вспомнить кого из его врагов так глупо звали.

- Что это с ним, абрикос ему в тыкву? Его теперь растирать нужно?

В жизни каждой девушки рано или поздно наступает такой момент, когда она задает себе этот вопрос. Этот очень важный вопрос, от ответа на который зависит, быть может, вся ее судьба и дальнейшая жизнь. И на который можно ответить только после долгих, сосредоточенных и взвешенных раздумий. Перед серьезностью этого вопроса меркнут и "что делать", и "кто виноват", и "кому на лунных берегах жить хорошо". И даже "что это за комната" и "боже мой в чьей я рубашке".

"Что Вчера Было???" - задала себе этот ужасно важный вопрос Сильвия, уставясь в потолок широко открытыми глазами. Память саркастически молчала. В голове мелькали обрывки песен, какой-то Бреннор, кто это вообще?? Кто-то кричал "по бабам". Возможно, там были какие-то дварфы. Возможно, она побывала на корабле - во всяком случае, она помнила, что вокруг все качалось. Ее похитили обратно пираты?? Поморгав, она решила, что качаться комната перестала, и это было уже кое-что. Значит, это были не пираты, а Бреннор, который пошел по бабам... А значит... значит, одно из двух, либо сейчас придет Кэмбер и ее спасет, либо придет отец и открутит уши. Осторожно подергав руками, Сильвия похолодела: она привязана к кровати!!! веревкой!! а нет, это просто чулки. Запутались где-то в изголовьи. Странно.

Тихо вывалившись из кровати, она оказалась нос к носу со своей туфелькой. Тссс! сказала ей девушка, прижав палец к губам, и поползла искать зеркало. Без зеркала дальнейшее существование представлялось решительно невозможным. Почему-то ощущались слабые угрызения в районе совести, сопровождавшиеся словом "завтрак", но зеркало было гораздо, гораздо важнее.

- Вы его уже того, колун ему в ключицу? Крепко он меня вырубил.

Генрик с трудом перевалился через борт ящика и выбрался наружу.

- Что, и второго уже грохнули? Без меня?

Он с силой пнул ногой свой импровизированный саркофаг, выражая досаду.

- Чего ж вы меня в ящик-то сложили, трепанга вам в салат? Негоже моряков в ящиках хранить. Тфу... А мне дракон снился. Отмудохал меня хвостом, сказал что я ему хреново служу, чуть с пути шамана не сошел. Прогнал обратно служить лучше.

- Воу-воу, дедка! Гагэдо де дужда? Очедь даже дужда! - возмутился Сандр. После гнилого болота и мокрого храма у него разыгрался жутчайший насморк, и эладрин всю дорогу шмыгал носом, со страшной силой делая вид что это такие слезы скорби по безвременно почившей Кьоль. Он даже занялся было сочинением печальной баллады, но застрял на рифме к слову "звезда", потому для виду просто бормотал и пафосно сморкался, закатывая дивные очи так, что даже провтыкал деда. На самом деле он просто вполголоса радовался судьбе и тому, что легко отделался: ни рехнувшаяся "блондинка", ни крокодилица болотная не наложили на него свои лапы. Правда, по другой версии это были блондин и крокодил, но от этого счастливое избавление казалось еще счастливее.

- Очедь даже дужда, - повторил Сандр, рванув за Шинтрил, - я пива, блид, хочу! Горячего! С прядостями! И рыжая доже без пива уже озвереда!

Гудвин, оккупировавший самый темный и самый дальний угол из доступных (он выбирал его самым скрупулезным образом в течение получаса), сегодня выглядел даже более независимым и скрытным, чем обычно.

Идея иллюзорности всего сущего преследовала Гудвина давно - с самого утра. Возможно даже раньше. Когда-то этот момент должен был наступить - не мастеру ли иллюзий знать, что обманом может быть все вокруг?

Проснувшись этим утром, он как будто просто нырнул в новый сон - мутные воспоминания, странные декорации и смутно знакомые личности вокруг. Гном не спешил делиться своими сомнениями с окружающими, справедливо полагая, что если это сон - то делать вообще хоть что-либо - бессмысленно. А если не сон - то лучше не делать резких движений, и побыть наблюдателем.

Кто знает, может быть эта иллюзия не так уж плоха?..

НАКОНЕЦ-ТО!!! СВОБОДА!!!
Нет, это были не крики одержимого Искамоса (с ним уже и так стало все ясно). Это были мысли Фаргрима, невероятным образом ухитрившегося за два раунда расшатать пару зубов у крокодила, и, аккуратно их вывинтив, выскользнуть наружу. Причем эти мысли были настолько явными, что буквально висели в воздухе у дварфа над головой - и любой, кто разбирался в дварфийских рунах, мог легко их прочитать.
Чуть ли вприпрыжку дварф ринулся на крокодила, стараясь как можно быстрее использовать свои дневные таланты, пока была такая возможность. Еще! Еще дамага!!! И одержимый Искамос полностью поддерживал эту точку зрения Фаргрима. Разве что орал в отличие от дварфа не мысленно, а вслух.
Пока два свободолюбивца при поддержке Ерики (больше моральной) колошматили крокодила, Шинтрил при поддержке Сандра (тоже больше моральной) нарезала ленточки из жреца-перевертыша. Наверное, хотела себе сделать красивый пояс змеиной кожи. Хотя кожи именно этой змеи могло хватить на полный комбинезон с капюшоном. Причем даже особо шить не надо - дал себя проглотить (главное не до конца, а что бы хотя бы голова торчала из пасти), а потом сделал вырезы для рук и ног, и готово! Очень модно получилось бы...

Крокодил же, видя как два его любимых зуба покатились по каменному полу, очень сильно расстроился. В уголках его глаз заблестела влага, а по чешуйчатой щеке скатилась огромная слеза, размером с ананас. Он даже клацнул зубами больше по привычке, чем действительно пытаясь кого-нибудь ухватить. Ему уже совсем не нравилась эта драка. И все, что он хотел - это уползти обратно поглубже в воду и не показываться злым человекам никогда. Отпустили бы только...

- Желаете отправить вашего друга в переплавку или в перековку, на? Можем,на, опустить сразу в муфельную печь, можем сначала на конвеер, хуле, - сообщил драулер в засаленой синей спецовке. - А выход, на, вон там, за печью, на. Сидорыч, лопата ты саперная, куда бошку привинчиваешь! Это ж нога, мля!

Пока Фаргрим своей тушкой занимал единственное опасное место в этом подземелье - пасть крокодила - остальные накинулись на превратившегося в змееныша жреца.
Шинтрил, посчитав, что темная затычка является аналогом ее собственного чернильного облака, ринулась в темноту и тут же получила полную дозу некроэнергии в свое эбонитовое тело. Больно, но не смертельно. А Сандр еще и "деткой" в спину дразнится. Издевается, наверное.
Сандр же принялся разгонять тьму, но выходило как-то не очень. Сволочное облако не собиралось исчезать до конца хода. Пришлось стрелять вслепую.
А с Искамосом творилось что-то странное. Он как-то ломано дергался и тряссяя, выпучив глаза, волосы его растрепались и встали дыбом, рот растянулся в безумной улыбке.
- Хе... Хе-хе... - наконец, Искамос встрепенулся и вдруг неожиданно заверещал. - СВОБОДЕН!!!! Я СВОБОДЕН!!!!!!! А-ХА-ХА-ХА-ХА!!!!
Безумная улыбка блуждала на его лице. А во все стороны уже разлетались стрелы хаоса... Нет, не так - Стрелы Хаоса.

Гоблины тут же вскинулись, понимая, что если останутся тут или замешкаются, то ждать их никто не станет, а вот инсектоиды съедят за милую душу.
- Карасл, - напомнил своё имя вождь, хоть без особого энтузиазма, поскольку понимал, что его наверняка снова забудут и еще не раз переспросят. Никто не помнит имена гоблинов, кроме самих гоблинов. - Видели, но что это не знаем.
Карта оказалась той еще головоломкой на первый взгляд, потому что частично всё же пострадала от влаги и неаккуратных рук Таррака, который её не щадил ни капли. И всё же после пары десятков минут прикидок, верчения пергамента в руках и попыток разобрать надписи, некоторые из которых были сделаны от руки разными чернилами и в разное время, удалось понять, где там север, а где юг, и сделать открытие, что можно срезать немного между изгибами леса, чем отыграть потери в скорости, которые были из-за гоблинов. Жужжание, периодически слышимое из леса, вскоре исчезло. Вероятно, хобгоблины просто вышли за пределы владений этих странных ребят.

На привале, нужном, чтобы гоблины да и звери тоже отдохнули, а заодно все, включая всадников, подкрепились, у Родака появилось время и для того, чтобы в очередной раз сравнить карту людей с той, что дал Нахонгларот. Ближайшее место, привычное гоблинам для жизни, было на южной границе леса, где начинались подножия безымянных гор и Гиблые земли. Проблема была в том, что место это было не очень выгодным с точки зрения полезности гоблинов, и выходило, что занимаются они тут благотворительностью. С другой стороны, если их путь будет пролегать через Гиблые земли сразу же и на обратном пути, то гоблинов можно было оставить и там. Еще одним вариантом было протащить это племя дальше на юг в Зеленый лес, расчистить там подходящее для их обитания местечко, а заодно сделать там нечто вроде оборонительных укреплений, через которые можно пройти. Чем не дальний форпост? Правда, были сомнения в том, что гоблины смогут его оборонять, но для этого можно было по пути заскочить в упомянутую отцом Штормовую крепость или убить и отнять годное оружие у кого-нибудь по пути. В любом случае, оставлять гоблинов раньше гор или тащить дальше Зеленого леса было бессмысленно, нужно было выбрать что-то подходящее по пути.

Колдун, первую половину дороги поглядывавший по сторонам, видно было, что устал, но роптать в силу своей гордости не смел, стараясь во второй половине подремать. Гоблины же устали куда больше, так что некоторые едва ноги волочили, а часть даже оставила сумки с едой, чтобы только поспевать за старшими собратьями, едущими верхом.
Под вечер, когда даже казавшийся стальным Белзагрим издал утомлённый вздох и приказал остановиться на привал в густой части леса, коротышки буквально попадали сразу же, наслаждаясь возможностью для ног отдохнуть. Возможно, шаман надеялся, что мелкие сами помрут от усталости или отстанут, но те оказались слишком упорными. А возможно то было просто их борьбой за жизнь. Что им светит, кроме гибели, стоит только остаться одним среди враждебного леса?
Закованный в латы полукровка спрыгнул с вепря, грузно приземлившись на небольшой куст и смяв траву, выбрав место рядом с маленьким ручейком. Пора было признать, что это его самое дальнее путешествие, ведь в Подземье расстояние считается совсем иначе, и там оно не так заметно, как на поверхности, когда перемещаешься в одной плоскости.
- Я первый на часах, - сообщил он устало. - Завтра даже таким улиточным темпом мы должны выйти к южному краю леса.
Это было оптимистично. Из леса они вышли бы только если бы путешествовали завтра так же, как сегодня, на износ.
Вииштас фыркнул, но с волка слез и сразу же сел, принявшись со свойственной ему щепетильностью вытягивать из своей сумки еду для себя и зверя.

– С-сие разве йе-йесмь т-тигр? – Пробормотал, цепенея (от холода, конечно же от холода), Сид. – Л-лицезрел я т-таковых тигров, п-пред к-которыми этот просто диверсивицированная п-панорама!

Простерев (конечно же недрогнувшую) ладонь куда-то в сторону пурги и зубов, варлок пристально вперился в саблезубого тигра очами и от всей души пожелал чтобы тому пусто было. Обычно после этого цель взрывалась, но варлок до этого момента проводил практические испытания лишь на горшках и старом пугале, так что немного сомневался насчет успеха, поскольку не помнил, обладали ли тигры какими-то антиварлочьими способностями на этот счет.

- Вот же рукосуи! То есть эээ...

Рук у змея не наблюдалось, но активность, с которой здешние обитатели лапали дам, наводила на нехорошие мысли о том, храм ЧЕГО тут вообще может быть.
- Укуси меня за экспертизу, хмырь! - нехорошо обругал варлок змея, для поднятия боевого духа. И таким холодным тоном обругал, высокомерным прямо. По задумке, змей должен был от такого позора немедленно откинуть копы... хвост, но Сандр для пущей внятности еще и погрозил тому жезлом, покрытым инеем.

Магический снаряд промчался через зал, пробивая навылет змееныша и, тут же вильнув, вышибая мозги второму. Схватившись за рану змей закатил было глаза, но, посчитав что-то в уме, падать не стал. А вот остальные почему-то вдруг потеряли к нему всякий интерес. Словно его уже тут не было. Недоуменно поглядев на перешучивающихся людей, он на всякий случай пощупал себя, проверяя, не умер ли он, став призраком, но руки проваливаться внутрь не собирались, встретив на своем пути укутанное в робу холодное тело. То есть, с ним было все в порядке. На всякий случай он сделал еще одну проверку - когда дварф потопал куда-то в сторону, он ткнул его своим клинком, нанося глубокую рану. Ага! Работает!
Но с остальными было действительно что-то не то. Рыжая девчонка была явно отравлена, но почему-то вообще никаких попыток привести себя в форму не делала. Да и другая, длинноухая, хоть и пришла в сознание, но почему-то продолжала зарываться лицом в грязь, время от времени булькая.
ДА ОНИ ПРОСТО ПСИХИ!!!! Надо срочно отсюда линять - вдруг это заразно?
Аккуратно, на цыпочках, он протиснулся мимо рыжей, и со всех ног припустил наружу, стараясь как можно быстрее оказаться отсюда подальше...

А сокровища нашлись быстро - в одном углу грязь начала замерзать, распространяя вокруг волны холода. А под этой коркой льда нашелся чей-то труп в чешуйчатой броне, словно созданной из кусочков льда.

- Эээ, - неумно сказал Сандр, натягивая шляпу поглубже на палевные уши и глядя оторопело на Честность.

Ыть! Во влип! Все-таки, кажется, не удержался и что-то пообещал этой стриженой светленькой девице, и она теперь тащит его в храм! не, она конечно ничего такая, но храм - это чересчур для первого свидания. Лихорадочно озираясь в посках предлога благородно слинять, Сандр проглотил немужественное "можт не надо?" и бодро ухмыльнулся проходившей мимо суровой эльфе, приветливо шевеля бровями:
- Я бы умер от счастья, навеки унося в своем сердце отблески моего костра в твоих глазах, прекраснейшая. Не устала? Хочешь на ручки?

Фуф, кажется эта замуж не собирается, и то хлеб. Варлок снова покосился на "светленькую" - заревнует или нет? Подерутся еще... - и вооружился узорной металлической палкой. Не то, чтобы он хотел помериться имплементами с жрицей, нет... Просто надо было чем-то занять руки, чтобы обрести былую уверенность в жестах.

Над крышами домов раздалось хриплое "КАР, БЛЯ!", улица на мгновение осветилась выхлопом огнемета и на чьи-то задворки со свистом спикировал огненный комок, за мгновение до этого бывший довольно умным вороном-фамильяром Сциллис.

Через пару секунд на том месте, куда упала тушка, что-то громко бумкнуло, полыхнув белым, и над кварталом повис небольшой фосфоресцирующий грибочек, а вместе с ним и чей-то многоэтажный мат, призывающий все муки ада на голову того мудaкa, что кидает горящие предметы на задний двор алхимической лаборатории.

- Всё правильно, - кивнула Сцилла. Настроение постепенно улучшалось, а дроу начал ей нравиться. Кроме того, ей в голову вдруг пришла некоторая замечательная идея. После краткого обмена взглядами с воронам, который всё полностью поддержал жадным блеском всех шести глаз, Сциллис развернулась к толпе и громко прокричала:
- Граждане Империи Дракона! Только здесь! Только сейчас! Темный эльф против светлого! Зло против еще большего зла! Кто же победит?! Предлагайте ваши ставки! - тем временем, пока Сциллис с видом опытного шоумэна завлекала зевак, ворон летал кругами над полем битвы, повторяя примерно ту же самую речевку на чистом драконике.

- Эй ты, фриказоид! Думаешь, что если ты меня ослепил, то я тебя не достану? Я слышу, как ты телепортируешься! - Илса погрозила кулаком с зажатым в нем символом веры куда-то в сторону, - Что б тебя...
Хорошо, что у дэвушки есть не только ближнебойные таланты, ибо бегать за шустрым лупоглазиком по всему дому ей не улыбалось. Пока, по крайней мере. Но тратить новый дейлик прямо сейчас было бессмысленно.
Поэтому каратель только прошла немного вперед (как ей казалось) и постаралась нацелиться на вражину, ориентируясь по запаху. Она слышала, что какой-то вечно слепой лучник из дальних краев так делал. Правда, он не был слепым, его так назвали, потому что он постоянно промахивался, так как не смотрел, куда стреляет.
Судя по отсутствию запаха гари, Илса последовала плохому примеру.

Бьорн бодрился сперва. Твердил себе, что не всё потеряно. Что Божественный Властелин Терры посредством своего скромного слуги-лейтенанта не зря дал отделению отсрочку. Что они себя еще проявят. Может не все, но Бьорн - точно.
Прайслер истерил, заливаясь дебильным смехом, у Сальгадо, кажись, кукуха поплыла - только что калом не мазался, а Тейн сохранял невозмутимость. Даже умиротворенность какую-то.
Спокойно на позиции вышел. Без нервов штык к карабину приладил. Прикидывал, как будет до ратуши под огнем бежать, в какие воронки нырять, куда маневрировать... С холодной головой готовился к самоубийственной атаке. Видел - были шансы.
Всё до тех пор, пока не появились ЭТИ. Тут-то и стало по настоящему стрёмно.

Слыхал Тейн прорву небылиц про десантников. Де-они такие здоровые и могучие, что макушками тучи задевают, хером стены прошибают, а от их пердежа горы трясутся. Думал - ну и что? Уж всяко они не больше танка, а массированным огнем и танки взрывают...
Но сейчас, глядя на сих исполинов, Тейн видел все в несколько ином свете. Такой веяло от закованных в броню фигур мощью, такой яростью, такой неудержимой энергией убийства, что яйца от страха сжимались до размера горошин, а дырка в жопе - до диаметра игольного ушка.
Гвардеец представил себе, как будет пырять хаосита жалким штычком карабина. Представил - и с кристальной ясностью осознал, что очень скоро умрет. Вернее, что уже умер, и теперь лишь переживает минуты собственной агонии. Как если бы получил заряд в пузо. И понимал, что истекает кровью, а перевязать некому.
Бежать в атаку - смерть. И не бежать - смерть.
Он - труп. Который по какой-то нелепой причине еще дышит и ходит.

Слуга Губительных Сил проревел свои угрозы, и в страшном его голосе мелькнул для Бьорна лучик надежды. Может и вправду изменились планы? Вдруг последует команда "Оставаться на позициях, открыть огонь!"?
Нет. Рурфронт растоптал слабенький росток чаяний о спасении своим начищенным до блеска сапогом. Фуражка, кстати, тоже покойник. Но это уже не радует.

Крики вокруг. Кто-то зовет Императора, кто-то - маму. Комиссар дерет глотку, поднимаясь во весь рост. Нечистой, сиплой трелью заливается свисток, бросая роту в атаку. Бьорн встает на непослушных, деревянных ногах, и делает первый шаг, глядя прямо перед собой.
Гвардейцы всей массой роты устремляются на врага.
Тейн видит - на том конце площади поднимаются из земли еретики, и бросаются вперед, как стая взбесившихся демонов. Они не боятся смерти. Они алкают её, стремятся к ней, как к желанной награде.
В авангарде хаоситов - дюжина сверхлюдей в силовой броне.
В авангарде гвардейцев - неполный десяток новобранцев с разряженными лазганами.
Слава Императору!

Бьорн бежит вперед, и считает про себя: "Раз, два, три..."
Считает секунды до своей гибели.

Гудвин нахмрился, видя как призванные рожком бойцы бездействуют.
— Бейте сильнее, бейте вне очереди! — принялся он подбадривать их и неторопливые суровые дядьки послушно замахали топорами. Загудел воздух и застонал метал, принимая на себя другой метал. Сам же гном занялся спасением других бойцов, которые как-то не сдюжили супротив стойких оловянных солдатиков. По закону "survival of the fittest" они должны были бы тут же погибнуть, но, к их счастью, вмешался другой закон "gnome saves the day" и вместо того, чтобы отправиться в загробный мир, все отправились на стол к Золтану.

При слове "нежить" у Илсы в голове что-то щелкнуло. Она резко развернулась в сторону Ерики и Тсенга с протянутым в руке символом веры.
- Отречение неж... - на автомате начала каратель, но осеклась, не увидев чужой враждебной нежити. Только своя пока не враждебная нежить. Что ж, Священное писание от Тролльской троицы еще не вышло, посмотреть отношение новых божеств к живым мертвякам нельзя. А запросы подавать - только лишнюю бюрократию разводить.
"Я слежу за тобой," - хотела предупредить Илса, но надзор Ерики - это уже сама по себе страшная пытка, так что...
- Ерика следит за тобой.
Да, это прозвучало более грозно.

Кто раскрал парашют?

Вместо эпиграфа:
«Пришетшая мысль заставила показалась выполнимой и сначало чем делать прыжок пробежав до аптечки а затем схватив её и запихав её в свою сумку поспишил к открытой двери и прыгнул после 3 секунд полёта дернув кольцо раскрал парашут.» (Модуль начинающего автора)

Что, соскучились? Не отвечайте, мы и сами знаем, что нет.
Итак, господа, сегодня у нас на столе один из наших штатных поставщиков крупы. Приветствуем! (Курсив наш)




***
Там было еще много интересного, правда. Но я не в силах продолжать. Я только приведу один маленький перл совсем другого автора.
воздела руку, сжатую в кулак, протянула ладонь к небу
Ладонь сжатой в кулак руки?! О_о Кулак с ладошками?! Это надо нарисовать!
Мы обычно не афишируем авторов, но тут не смогли удержаться.

На сегодня - все.
С вами были
загадочный спецкорр Slow S
и
как всегда,
злая и несправедливая
Фиолетта Пасквиль.