Голосование пользователя

  И пусть она уже путешествовала схожим образом всего день назад, на этот раз впечатления не были омрачены тяжелыми размышлениями о собственной ничтожности в вопросе спасения десятков людей. Девушка смогла прийти к смирению и казалась такой же улыбчивой, как раньше. История не раз показывала, что далеко не всегда получается сделать как лучше. Но главное пытаться, а не сидеть сложа руки. Взять, к примеру, ту же выпечку. Адель, будучи дворянкой, не нуждалась в умении готовить, ведь на то были личные слуги и повара, однако когда Ройстон решилась отречься от титула, реальность не заставила себя долго ждать. Хорошо, хоть научилась кипятить еду и худо-бедно чистить овощи во время службы в аббатстве.

  О добротной выпечке и говорить нечего. В таких вопросах Адель даже не пыталась прыгнуть выше головы. Однако безобидный рассказ Фара вновь заставил задуматься о том, что пробовать что-то новое и признавать свое неумение делать что-то хорошо вовсе не зазорно. Так что по возвращению с миссии она пообещала себе напроситься на мастер-класс по выпечке яблочного пирога. Впрочем, об этом потом. Сейчас их миссия могла провалиться даже не начавшись. От такого бескомпромиссного ответа со стороны стражи, монахине ничего не оставалось сделать, кроме как негодующе надуть щеки и согласиться ждать.

  — Как же лучше поступить, ребята? Я боюсь, что нас могли раскусить и сейчас оттягивают время. — Девушка растерянно прислонила пальцы к губам и перевела вопросительный взгляд на Вейланда. Из всей группы наемников он выглядел наиболее опытным в переговорах с вояками.

  — Но, может можно это проверить? — Ей было неведомо, где находится невидимый союзник, но в данной ситуации он мог бы принести много дополнительной пользы. Монахиня, не веря, что творит, перешла на шепот и подозвала ребят чуть ближе, чтобы они прислушались. — Может, пока зелье еще действует, отправить нашего человека на разведку? Пусть послушает о чем сейчас говорят эти стражники.

На слове «упыри» Маргарет поморщилась так, словно по её гладкой и нежной коже медленно провели лезвием. Но дальнейший рассказ Ромео делал её только мрачнее. Всё это время её пальчики продолжали беспокойно барабанить по дверной ручке.
— Оливер, останови машину, — холодно скомандовала она.
Слуга тот час же выполнил её просьбу.
— Клянусь, я спрашиваю в последний раз!.. — Марджери на секунду прикрыла веки, затем вздохнула и спросила ещё раз, взглянув на паренька с остатками теплоты: — Скажи мне, Ромео. Пожалуйста. Почему Принц так хочет твоей смерти? Что вы натворили? И ради всего святого, если у тебя найдётся хоть капля уважения ко мне, перестань заговаривать мне зубы. Я прошу тебя.
Она легко могла заставить Байле выложить всё как на духу, но, очевидно, не собиралась к этому прибегать, надеясь на доверие.

  — Так точно, господин капрал! Вы бы знали, сколь щедро ее сиятельство ценит наши таланты. — Синеволосая полукровка похлопала ладонями по карманам камзола, словно они были набиты деньгами и присвистнула. — У-ф-ф! От такой сделки один лишь глупец откажется! Только представьте: почти косарь каждому. Но огромное спасибо за предупреждение! Кстати, так кто такие эти ваши Красные Копья? Раз уж речь зашла о них, то было бы здорово понять, с кем предстоит иметь или не иметь дело. Местное племя, на землях которых был основан форт и теперь они объявили кровную вражду всем его жителям?

  Несмотря на то, что предупреждения хумана в военной форме и вызвали неподдельное удивление, Хосефина Луиса быстро сообразила подыграть сказке Алисии и уважительно кивнула женщине, копируя поведение знати или то, что она понимала под этим.

  — Как хорошо, что нам подсказали сходить в уважаемое заведение и обсудить новый расклад дел, миледи. Кажется, сафари становится в разы дороже, а это значит, что и аванс следует подкорректировать, не говоря уже о всей оплате. Что скажете, ваше сиятельство? — Санчес вопросительно поглядела на Шлиффен но, пожалуй, моргала она при этом слишком часто, словно сигнализируя попутчице, что все под контролем.

  Все и было под контролем до тех пор, пока стражник не удалился. Женщина выдохнула горячий воздух, скопившийся в легких. Из всей пятерки под раздачу попала одна лишь урдун, что не удивительно. Хотя в какой-то степени удивительно. По девчушке можно было предположить, что часть аборигенов успела хорошо адаптироваться к навязанному новому обществу, вот только это самое общество как будто не собиралось их принимать. Еще немного и эти разрозненные племена могли бы вполне прекрасно объединиться против общего врага и нанести мощный удар. Если, конечно, смогут пробить стены цитаделей своей прирученной мегафауной.

  — Гм-м-м! Ну, рынок кажется слишком людным, чтобы обсуждать такие важные детали, не думаете? С другой стороны, мы даже не знаем, пустят ли нас в Кубок вместе с Сэмли.

Как в тягучем сне Саймон оттолкнулся руками от пола, сел, а затем медленно поднялся, от чего в глазах заплясали мушки, и, не чувствуя ног, преодолел расстояние до двери с кодовым замка, только чтобы убедиться, что та, без сомнения, заперта.
В следующий момент он обнаружил себя вновь лежащим на боку, уткнувшимся лицом в ковер. Кончик длинного лезвия упирался в пол. О том, сколько он так пролежал, можно было гадать по размеру темного пятна впитавшейся в густой ворс крови. Ковальски отдал должное Рамирезу, тот совсем не мелочился и жалел свои ковры не больше, чем слуг.
Из-под правой лопатки медленно прорастала боль. Дыхание было напряженным и поверхностным, и почему-то выдох давался труднее вдоха.
Блять, ее надо вытащить, — решил Ковальски, — с этой штукой в себе далеко не уйдешь, даже если каким-то чудом дверь откроется. Что за надпись на этой сраной шпаге? Что-то про милосердие? Нет, про его отсутсвие...

Сжав ладонями скользкое влажное лезвие, он надавил на него, проталкивая сквозь себя, клинок поддался, и пара дюймов острия вошли внутрь грудной клетки (и вышли со спины, оттопырив его кожаную куртку). Вкус крови моментально заполнил рот, Саймон завалился на бок и отключился.

И опять пришел в сознание в отделённой от всего мира душной комнате с кодовым замком, в которой, наверное, он теперь до конца. Страдающий от гипоксии мозг Саймона подбрасывал ему странные образы, так Ковальски вдруг стало казаться, что, вообще-то он заперт здесь очень давно, многие годы, приличный кусок его жизни. Он и не помнит, как там снаружи.

Начатое оказалось куда сложнее и болезненнее, чем он предполагал.Он задыхался, а это здорово подстёгивало страх смерти. Ковальски уже пообещал себе, что если выживет, никогда больше не станет играть в русскую рулетку. Да какого черта он вообще занимался такой хернёй? Раз семь играл, не меньше, каждый раз прикидывал, какой шанс, что до сих пор не... Еще минута мучений, и Ковальски пал так низко, что пообещал, что бросит курить, даже просто если пытка удушьем закончится – жалкая попытка торга. Сигареты навечно слились с образом Джимми, блять, этот гребаный испанец, который пьет кровь... Подумать только, предан Джимми и предан им же, да ну нафиг пафос, ему такое легко проглотить, почему бы и нет. Догадался, что так и будет, когда увидел, что Рамирез открыл потайное убежище. Сам бы поступил также, у таких как он не прошито намертво, что вот это черное, а это белое. Не то что бы он совсем не различает цветов, но с полпинка пойдет на сделку с совестью, игру не по правилам, без чести. Без иллюзий. Был предан Джимми и всей этой компании только потому, что так приятно, так сладко чувствовать в себе эту химическую (или там алхимическую) привязанность. Вампирская кровь, химическая преданность, могущество, блять, кто он без этой мертвой воды, даже сейчас он бы принял ещё одни узы.
Теперь просто умри. Да, блять, почему бы и нет...
Ковальски продолжал корчиться на полу душной комнаты, его клетки из боли и ненависти к себе. Изолированная комната давала, в конце концов, одно важное преимущество – можно было побыть самим собой.

Саймон вспомнил про телефон. Не решаясь на очередную мучительную попытку вытащить клинок, теша себя слабой надеждой, что увидит ещё одно сообщение с неизвестного номера, он пролистнул экран с последними звонками и сообщениями. Ничего. Несколько старых исходящих и входящих, а он бы правда хотел, чтобы телефон сейчас зазвонил, несколько недавних вызовов – из этих никто не ответит, мертвы, недоступны, попался номер игрока, с которому условились поработать за столом, осторожничали, чтобы не запалить знакомство, должно было быть по-крупному, такое приятно щекочет нервы, и с примесью прошлой жизни, а вот номер последней рыжухи с тиндера, припас ее для следующих выходных. Его собственный номер менялся и не один раз, так что застрахован от смс и звонков с напоминанием о рождестве из позапрошлой жизни, никто
блять,
никакой звонок сейчас бы не спас, не вытащил его отсюда, трата времени, мертвому припарка, но ведь он бы, блять, на минуту не был бы один, в этот гребаный момент смерти, и если бы, блять, в момент смерти он не был настолько тотально один, да, ему было бы легче, внутри поселилось жалкое, которое уже сдалось и смирилось, и уже торгуется, согласно уже сдохнуть, но, пожалуйста, не в одиночестве.
Вспышка отвращения к себе взбодрила его, и он продолжил свое мучительное дело, умудрившись продвинуться еще немного.
Номера людей, которые мертвы или недоступны, блять, как там Джимми сказал, "ты проебал их, Ковальски", да, блять, так и есть, угробил Этана и проебал Джо, вчера еще вынес на руках, и подумал, ну ок, здесь улажено, спасена, и во сне, стрёмном, нелепом сне про зомби, нелепей не придумаешь, но сон отразил реальность, он нес ее, держал в руках, а потом отдал зомби, ее забрали, выхватили, что его гребаное подсознание этим хотело сказать? Что он дорожил ею? Что другой человек оказался важен и близок? Да, ок, но теперь-то всё, проехали, какое это теперь имеет значение!
Боль в спине достигла какой-то особой звенящей ноты. Ок, всё, довольно, он признаётся, признаётся по-настоящему, да, ему очень жаль, что она умерла, она была ему другом, он сознался в этом, можно это теперь закончится? Как же, блять, больно. Ковальски успел раскаяться в том, что начал вынимать шпагу – жить с глубоко засаженной стальной штукой в груди было не так уж плохо, да просто отлично по-сравнению с тем, чем сейчас, когда начал ее доставать. Он раскололся, он сдался, почему же пытка продолжается?

Новое усилие стоило очередной потери сознания. Но и потом живучесть Саймона позволила ему очнуться. Рукоятка с массивной гардой оттягивала длинный клинок вниз, в то время как спереди оставалось всего лишь несколько дюймов стали.
Чтобы выдернуть клинок, оставалось совершить последний трюк – стоя на коленях, стараясь сохранять вертикальное положение, Ковальски вслепую взялся за лезвие заведенной за спину рукой. Мешала нанизанная на шпагу куртка, наточенная кромка резала ладонь, но эта маленькая боль в руке сейчас меркла как пламя свечи на фоне пожара.
Ок, детка, сделаем это пожестче. Жаль только, что я позабыл стоп-слово.
Ох, фак. Он закричал и выдернул клинок. Шпага упала с тихим, приглушенным ковром звоном, а из раны толчками полилась светлая и яркая как алая краска, слегка пузырящаяся кровь. ...Блять, что же он наделал? Саймон прижал руки к груди зажимая рану, ловя ускользавшую сквозь пальцы жизнь. По спине лилось горячее, в глазах потемнело. Последнее, что он пытался сделать – это излечить себя своей же кровь гуля, хоть как-то исправить, починить, если еще не слишком поздно.

  -Гости славного Айлура, оставайтесь на месте!.

  К небольшому отряду, остановившемуся у ворот пурпурной крепости, приближался один из малых военных патрулей: два рядовых под руководством капрала. Прохожие благоразумно расступались, освобождая дорогу колониальным пехотинцам. Трое молодых мужчин, в зелёных мундирах солдат Нового Эринола, с красными и белыми вставками, мерным неспешным шагом пересекли улицу.

  Остановились, впечатав шаги в мостовую. Человек с нашивками капрала сделал шаг вперед. Мундир сидел на нём, как влитой, начищенные пуговицы и жетон патрульного на груди явно блестели бы на солнце, если бы то желало показаться из-за облаков. Казалось, патруль заступил на смену совсем недавно и духота ещё не успела нанести свой медлительный, но неудержимый удар.

  Придерживая ладонью рукоять палаша, капрал окинул взглядом приметную компанию и произнёс:
  -Добро пожаловать в Айлур. - Голос был молодой, звонкий, резкий. Полный силы. - Посещающие город через портал не обязаны декларировать свои цели, однако это не освобождает вас от всеобщей ответственности. Должен уведомить новоприбывших, что с сегодняшнего утра на территории города и крепости введено чрезвычайное положение и комендантский час. Любой, находящийся на улицах после восьми часов вечера без специального письменного разрешения, будет задержан и доставлен в форт для выяснения обстоятельств. Приказом полковника Уоррена.

  Он по очереди осмотрел всех, кроме Сэмли, выясняя, насколько хорошо до них дошло сказанное. Затем взгляд его всё же встретился с глазами урдун.

  -Теперь насчёт тебя.. - На лице мужчины проступило лёгкое презрение, которое он и не пытался скрыть. - Приказом полковника, все.. Аборигены, не являющееся личной движимой собственностью или не располагающие личным письменным разрешением полковника или бургомистра, должны покинуть город до захода солнца. Каждый встреченный патрулём по истечении срока абориген отправится прямиком в подвалы форта. Тебе всё понятно, хвостатая?

  Он с лёгким сомнением посмотрел на Сэмли и добавил нарочито медленно, растягивая слова:
  -Те-ебе я-ясно?

  Улыбчивая Хосефина подмигнула эльфу, но воздержалась от расшифровывания своих слов. Когда-нибудь еще скажет, но не сейчас.

  —Это точно! Мы являемся представителями не только разных профессий, но и разных стран! Нас будут видеть вместе и это будет вызывать вопросы. Прикидываться миссионерами и искателями сокровищ перед представителями урдун - плохая идея. Значит пойдет что-то нейтральное, вроде того, что предложил наш мудрый Иммераль. Да я и сама в похожем русле размышляла. Что-то вроде исследователей и ученых. Возьмем, к примеру Лукаса: без обид, но очки придают тебе умный вид. Чем Таварес не академик, посвятивший свою жизнь исследованию ночных светлячков, которых можно встретить только возле подножья самых высоких водопадов Маруна? Потом госпожа Алисия - только поглядите на роскошное оружие! Элитный наемник, которого может позволить нанять себе академия. Думаю, что я пойду за специалиста по выживанию в дикой природе. Затем у нас Сэм - Приветливая переводчица. Ну и, наконец, Иммераль…

  Синевласка задумчиво осмотрела эльфа сверху вниз, в попытках придумать ему роль. После долгих секунд молчания, она все-таки выдала:

  — Просто хороший человек*!

Громила отвел Ромео в соседний переулок. Углубившись подальше от края, чтобы любопытные не подслушивали.
— Такое дело, — начал он, когда они свернули за угол, — мне надо отвадить одного говнюка от девчонки. Названивает-написывает. Надо найти его.
Здоровяк ещё раз показал Байле телефон, казавшийся совсем крошечным в его руках:
— Это её мобилка. Тиснул в клубешнике у неё из сумочки. — Роб жутковато улыбнулся улыбкой злого гения (или не совсем гения). — Потом отдам, скажу, что нашёл. Реально пацана отследить по ней?

Впрочем, ответ Ромео уже не понадобился.
— Здесь никто не услышит... — голос Краузе изменился почти до неузнаваемости. Разве что тембр остался немного похож. С лицом громилы тоже было что-то фундаментально не так, Байле заметил это только сейчас. А теперь оно и вовсе пошло рябью, почти как водяная поверхность. Роб уже не казался таким уж крупным. И таким уж уродцем тоже. И таким уж немцем. Скорее в его внешности доминировали азиатские черты. Байле уже не верилось, что он вообще мог принять ЭТО за Роба. Внутреннее неспокойствие теперь перерастало в понимание неизбежности смерти. — Прости, Ромео, ты должен умереть.
Голос убийцы растаял в окружающей тишине. В руке его неожиданно возникла катана, и Ромео вспомнил, что она с самого начала была при этом лже-Робе.
А ещё Байле вдруг ясно увидел, как по брусчатке катится его отсечённая голова, а в воздухе растворяется желтоватый полумесяц от взмаха лезвия, пересекающий его шею. Наваждение заставило парня резко отскочить назад — ровно в то самое мгновение, как всамделишное лезвие рассекло перед ним воздух, оставив на горле лишь маленькую царапину, сквозь которую немедленно проступило несколько маленьких бусинок крови.
Деваться было некуда. Убийца загораживал собой единственный выход. Оставалось отступать лишь вглубь переулка, где еще было место.
— Не дёргайся. Тогда я убью тебя быстро и безболезненно.

  — Да, нужно! — После короткой паузы, в ходе которой женщине пришлось покряхтеть над застегиванием кармана портфеля, она наконец ответила.

  —Я, — Хосе выпрямилась, убрав налипшие на влажный лоб синие пряди волос, — Очень,— Освободив легкие от воздуха, словно готовясь к поднятию тяжести, полуэльфа растерла ладони и взялась за одну из лямок, чтобы с резким движением поднять с земли свой рюкзак, — Ответственно подхожу к сборам в дорогу!

  Да, лучше быть во всеоружии готовым ко всему, а не с голой задницей, как этот чудной долгожитель. Впрочем, это была не единственная причина, но не станет же Хосефина признавать, что если все не заберет из каюты, то рискует навсегда распрощаться со своими пожитками, когда фрегат решит отправиться в плавание без нее.

Ничего вразумительного он не ощутил. Связь ослабла, с внезапным ужасом понял Ковальски, но не потому что все мертвы, а потому что истончились узы с Джимми. Момент паники гуль быстро подавил рациональными рассуждениями: сегодня действительно та самая ночь, когда следует явиться к Хозяину за добавкой, его возможности слуги все еще с ним – чего стоит один прыжок и гонка...
И если, конечно, Джимми не тот, кто сдал его Гончим (и Саймон действительно надеялся, что это не он, хотя и с определенной горечью мог допустить такой поступок со стороны Джимми), у него еще будет возможность получить свою порцию от Хозяина.

Размышляя, Ковальски уже двигался вдоль стены здания (какая-то химчистка), то и дело прислушиваясь и присматриваясь, отчасти потому что сложно было выкинуть из головы гребаных летучих мышей. Впереди синим и красным сияло лого заправки, типичный магазинчик при ней – то что нужно.
Оказавшись внутри он, стараясь привлекать минимум внимания, первым делом зашел в туалет. Рассмотрев себя в зеркале как следует, Ковальски вытащил из порезов несколько маленьких кусочков стекла и уронил их в раковину, осколки негромко звякнули. Он умылся, смывая кровь, и промокнул порезы коричневыми бумажными полотенцами из диспенсера.

В зале магазинчика за рядами с чипсами и конфетами обнаружилась сувенирная стойка, где пылились кепки, магниты, брелки, неопреновые рукава для бутылок и прочий хлам. Саймон взял с полки первую попавшуюся черную футболку размера L (принт – оранжевые закатные пальмы и "винтажная" надпись Санта Барбара Калифорния) и пляжные шлепанцы.
Наклейка эпл-пей на кассе намекала, что можно обойтись без мелких краж, необходимость которых, конечно, не смутила бы Саймона. Использовав легальный путь, спросив у кассира привычные сигареты и зажигалку, он расплатился телефоном и вышел.

Заляпанную кровью футболку Ковальски бросил в мусорный бак по дороге. Поспешно, глубоко закуривая, вызвал Убер, сочтя свой вид теперь достаточно благонадежным для этого сервиса.

  Никто не пришел к Хавьеру устраивать переворот. Вчерашний шторм недопонимания утих и команда осознала, что все они (ну, почти все) находятся на одной волне. Капитанская шляпа, которую ранее доверили Мендесу, так и осталась на его голове. Что же, испанец прошел первое испытание, ведь команда не взбунтовалась после первого рейда. Не исключено, что какие-то шероховатости будут и в будущем, ведь под одним парусом ходят совершенно разные люди, как по характеру, так и по происхождению. До тех пор, пока бывший офицер будет держать под контролем ситуацию на борту, будущее виднелось многообещающим.

  На этом и решили.

  — Значит, девка остается? — Хмыкнул кок, утирая ус. Он конечно не жаловался на компанию несговорчивой Бернадетты, а теперь еще вторую подкинули. — Тогда не поскупитесь ей на одежду, шоб было чем срам прикрыть! А вообще куда вы собрались? Еда почти готова.

  Казак стоял навалившись на перила лестницы, ведущей на палубу ниже, где находился камбуз и подозрительно щурился. Не услышав ни одного оправдания, он вздохнул и хромая поковылял вниз. Пираты многозначительно переглянулись и наперегонки побежали спускать лодку. Уж лучше поесть на суше в трактире ворчливого Оке.

  Атмосфера в «Приюте Умирающего Солнца» сильно отличалась от предыдущего дня. Было шумно, пахло едой, потом и алкоголем. Рыбаки выстроились возле стойки, где старый швед, еле поспевая, разливал ром. Только благородного вида дворянин сидел поодаль за широким столом и брезгливо смахивал крошки с его поверхности. Возле него стоял Джей-Джей, который успел пролить седьмой пот, пока выслушивал капризы фон Кетлера.

  — Я бы хотел каре ягненка под винным соусом. Как это вы не знаете что это? Ох, ладно, ладно. Так уж и быть, подайте что-нибудь к Шпетбургундеру, но не слишком жирное. — Мужчина сложил руки на груди, ожидая, что черный раб с радостью побежит невесть откуда добывать немецкое вино. Джулиан же, заметив, что внимание Фридриха переключилось на моряков, начал медленно отползать в сторону кухни. Подросток предпочел бы терпеть розги от Оке, чем пытаться понять запросы немецкого дворянина.

  — Господа! Доброе утро! Я рад вас видеть в здравии. Я слыхал, что вы смогли решить вопрос с «Серыми камзолами», и с радостью узнал бы все детали из ваших уст. Мне, как будущему губернатору, коим я в конечном итоге собираюсь стать, эта информация будет крайне важной. В конце концов я должен взять на себя ответственность за устранение всех неприятных последствий. Сие также касается вознаграждения.

  Пока фон Кетлер говорил, «Приют» продолжал пополняться новыми посетителями. На пороге появился Жан Батист Лаба в сопровождении юного мастера парусов. Завидев пришвартованную лодку, принадлежавшую Мориану, юнга сразу понял, что команда, должно быть, добралась до суши, а поскольку посетители трактира отлично просматривались с улицы, долго искать не пришлось. Монах приветливо кивнул капитану с квартирмейстером, но медлил приближаться. Кампания была увлечена обсуждением чего-то важного.

  — Ладно, об этом потом. Что же вы стоите? Присаживайтесь. — Фон Кетлер великодушным жестом указал команде на скамью напротив него. — Я до вашего появления как раз пытался выяснить у прислуги, чем тут можно позавтракать. Ой, а куда подевался черный мальчишка? Только что был тут…

  Извиняющийся тон итальянца в сочетании с постыдной жестикуляцией вызвал у девчонки секундное замешательство. Негодующе, дикарка как могла, отстранилась он мужчины, как только поняла настоящее значение слова «трахаться». Удивительно, но ого не имело ничего общего с прозвищем или именем Люция. Титуба скривила мордашку, словно лизнула лимон и энергично замотала головой из стороны в сторону.

  — Че… черепаха! Черепаха! — Связанная пленница потянулась за кусками угля, которые еще не успели отобрать и с расстроенным видом принялась рисовать на досках морское животное.

Когда-то у них с МакГанном за кружкой пива был разговор — обсуждали вампиров. И Флинн утверждал, что вампиры летать не умеют, и именно это поверье о них — не что иное, как миф. Потому что гравитация. На что Джо ему справедливо возражала: «а в зеркалах они не отражаются, потому что прозрачность?»
Теперь же Саймону посчастливилось стать настоящим очевидцем правоты обоих, когда через секунду после манёвра в переднюю часть правого борта влетел мотоцикл, запустив вампира в полёт точно катапульта. Однако то, что случилось дальше, оказалось с одной стороны куда интереснее, но с другой — тревожило не на шутку.
Взмыв в высоту, кувыркающийся в воздухе тёмный образ Дерека взорвался маленькой стайкой суетливых летучих мышей, которая уже в следующий момент не то разлетелась, не то просто потерялась из виду.

  За бесчисленные дни скитаний, они ни разу не подняли разговор о маленьком охотнике, но это совсем не значило, что исчезновение Аугна для его соратников прошло даром. Мысли Бриитты то и дело возвращались к их роковой встрече с Вралем. И чем дольше она пребывала взаперти чужеродного мира, тем больше ошибок она находила в совершенных ими действиях, которые впоследствии привели к потере одного из соратников. Как долго это могло продолжаться? Женщина ощущала, как начинала сходить сума от навязчивых мыслей о неизбежности.

  — Ли-за… — Ее рука так и застыла, протянутая к излечившейся девочке. Глаза Бригитты были широко распахнутыми от удивления, а губы едва шевелились, ибо более не были в силах что-либо произнести. Ее разум был настолько истощен, что понадобилось немало времени, чтобы прийти в себя и осознать, что вернулись не все. В поисках ответов на свои незаданные вопросы, она поглядела на Олдстаута. Морщинистое лицо Гаррета при этом, напоминало непоколебимую скалу над уступом у моря. Неужели он оставил свою человечность в другом мире вместе с Вэлтом?

  И все же они довели дело до конца. Они победили обезумевшую женщину. Бригитта натянула полуулыбку, которой как правило люди скрывают свои истинные эмоции. В столице она потеряла Мэрике, в Салифорде - Маленького Охотника. Кажется, подобный исход начинал принимать печальную закономерность. Стоило ли жалеть об утрате одного из братства, ведь в конце концов он стал ключом к их возвращению из мира грез и к выявлению настоящей ведьмы. Жертва Аугна спасла многие жизни, сделав самого охотника обменной монетой. Она не забудет сообщить об этом в докладе.

  Путь предстоял долгим. Воительница мрачно надвинула шляпу на глаза.

  Внешне казалось, что Аугн стойко перенёс словесную дуэль с привратником загадочных Врат. Но колдун знал то, чего не знали его более опытные товарищи. Чем дольше они находились в этом обманчиво спокойном мире, тем больше он забирал у незваных гостей. Юноша чувствовал это. Он старался не подавать виду, но пугающие образы прошлого всплывали из подсознания каждый раз, когда мерзкий голос Враля досягал его ушей. И эти видения раскрывали ему ужасную правду.

  Отступив перед чудовищем на шаг назад, Аугн сжал ладони в кулаки. Ему было страшно, и в тоже время он был полон решимости. Его ждала не смерть, но что-то хуже. Закрыв глаза, Вэлт жадно вдохнул пропитанный магией воздух, собираясь его использовать как дополнительный источник силы. Тело колдуна приподнялось над фиолетовым песком. Не своим голосом и не на своём языке Аугн задал Вралю вопрос. Ни Гаррету, ни Бригитте не был знаком язык, что использовал их юный товарищ. Раздался громкий и скрипучий смех привратника. Похоже, он принимал правила продолжающейся игры.

  — Йа с-с-с удо-ово-ольс-с-стви-ием по-окаж-жу-у-у т-теб-бе от-тве-т-т, Ма-а-але-еньк-кий О-ох-хот-тник-к! – тело Враля завибрировало и начало излучать слепящую темноту, на которую невозможно было смотреть без боли. Инстинктивно охотники зажмурились и прикрыли глаза руками. Раздался хлопок, а затем по чуждой пустыне разлилась тишина. Когда Гаррет и Бригитта пришли в себя, то обнаружили, что рядом нет ни Аугна, ни Враля, а Врата стоят распахнувшиеся. А впереди такой же однообразный и бесконечный пейзаж, как и позади. Ни молитвы Сокану, ни тщательные поиски и призывы не помогали вернуть юного колдуна или хотя бы найти ответ, что произошло на самом деле. И не было другого пути, кроме как принять жертву Вэлта и продолжить идти дальше, чтобы жертва не стала напрасной.

  Путь Гаррета и Бригитты был долог. Казалось, что они уже несколько дней, а может и недель, бродят по безжизненной пустыне кругами. Но ни жажда, ни голод, ни усталость не были им знакомы. И суждено им только сойти с ума в ловушке, в которую добровольно когда-то попали. И вот, на грани сумасшествия, впереди замаячил новый силуэт, но он не вызвал воодушевления. Напротив, охотники посчитали иллюзию лишь горькой насмешкой их уставшего воображения, пока не осознали, что оба видят одно и то же. На фиолетовом песке лежала девочка. Та самая девочка, с длинными светлыми волосами, ради спасения которой охотники и отправились в неизвестность. Лиза – имя всплывает в памяти, а вместе с этим возвращается и надежда. Стоило только Бригитте заботливо дотронуться до девочки, чтобы проверить её состояние, как земля вновь начала исчезать из-под ног как тогда, когда Матиас читал заклинание, что помогло попасть в чужой мир. Вместе с фиолетовым песком в пустоту летели три фигуры.

  Как будто ничего не произошло, как будто не было ни кошмарного Враля, ни бесконечного изнуряющего путешествия – охотники вернулись в ту же комнатку в Салифорде, с которой началось их знакомство с древними мрачными тайнами другого мира. Только Аугн не вернулся. За спинами послышался знакомый голос.
  — Быстро же вы, – Матиас старался выглядеть как всегда хладнокровным, но он с трудом скрывал своё удивление.
  Лиза открыла глаза и громко чихнула. На щеках девочки быстро проявился здоровый румянец. Деревянный солдатик, выпущенный из рук, упал на пол. Лиза сжимала руку Бригитты, боясь её отпускать. Хватка девочки была слабой, но от следа лихорадки не осталось и тени. Одна жизнь была спасена ценой другой.

  — Я не стесняюсь! – ещё сильнее взбунтовалась Сэмли, подначиваемая Алисией, — Может, я вообще не хочу быть милой?
  Лисица скрестила руки на груди и задрала кверху носик, стараясь придать себе максимально серьёзный вид.
  — И не тебе на себя наговаривать! Ты вся такая красивая, высокая, стройная, утонченная! – фыркнула лисица и снова покраснела, осознав, что только что выпалила всё, что было у неё на уме. Теперь Алисия уж точно не будет воспринимать её всерьёз! Отчего-то Сэмли почувствовала укол разочарования, возвратившись на пару мгновений назад, когда аристократка прижала её к стене. А тут ещё Алисия решила развить тему об образе колонизаторов, и Сэмли была готова совсем опуститься духом. Поэтому когда девушка предложила составить ей компанию, пушистые ушки вздрогнули и приподнялись, выдав волнение лисицы.
  — Нет, у меня нет дел. Я подозревала, что придётся отправляться в путь сразу же. Так что я готова, – Сэмли уверенно кивнула и подалась корпусом вперёд, готовая двинуться с места. Но на полушаге замерла, развернулась к Алисии и, попытавшись повторить её ехидную улыбку, выдвинула условие, — Но только если ты расскажешь мне, что ты подразумевала, когда сказала, что Луна тебе улыбнулась? Ну или хотя бы что-то интересненькое из своей жизни!



  — Ого! – искренне восхитилась Сэмли, когда Хосефина поделилась результатами своего гадания. То, что чужеземцы по звёздному небу умеют находить различные пути, для лисицы не было чем-то новым. Но Хосе удалось узнать гораздо больше! Среди урдун тоже были «слушающие звёзды», но не каждый мог им стать. Тут было недостаточно одних умений и старания, нужно было обладать особой внутренней силой. По крайней мере, так когда-то слышала Сэмли и у неё не было оснований не верить этому. И то, что эльфийка-чужеземка имеет подобную силу, не могло не восхищать. Лисица завороженно и с почтением слушала Хосе, но когда та упомянула, что сегодня хороший день, чтобы клясться в любви, Сэмли чуть ли не подпрыгнула на месте, словно её кто-то ужалил. Девушка поспешно начала копошиться в поясной сумке, делая вид, будто что-то ищет.
  — Томас же сказал идти к распорядителю, да? У кого письмо?

  Если Иммераль пришел на встречу налегке, с одной лишь неказистой сумочкой через плечо, то Синевласка в противовес невозмутимому спутнику, была увешана всеми возможными и невозможными вещами. Походный рюкзак раздуло настолько, что он возвышался над пышным плюмажем ее шляпы и практически перевешивал навигатора назад. Из под синего камзола на перевязях помимо двух серебряных сабель, также торчал кофель-нагель и две телескопические подзорные трубы. Хосефина напряженно цеплялась пальцами в лямки рюкзака и то и дело подпрыгивала на месте, чтобы вернуть равновесие. От подобных телодвижений ее висевший на шее старый компас, то и дело раскрывался, а стрелка усиленно пыталась выровнять северное направление. Несмотря на эти неудобства она весело улыбалась. Вылазка обещала быть интересной, а нагромождение вещей - это всего лишь маленький кусочек гальки в сапоге. Как только в поле зрения показались другие попутчики, она высоко подняла руку и широким жестом их поприветствовала.

  — А вот и мы! — Поравнявшись с девушками и полуэльфом, она коснулась пальцами полей шляпы и заговорщически ухмыльнулась. Все же помимо покупок и сборов, она успела сделать нечто очень полезное, пока сидела, запершись в каюте.

  — Пока собиралась, успела изучить знамения звезд касательно предстоящих сложностей… И что вы думаете? Говорят они о многом! — Лицо Хосе сияло от пота и предвкушения. Вдохнув в легкие как можно больше воздуха, на начала свою речь:

  — До завтра Луна ещё остаётся помогающей и понимающей, несмотря на то, что убывает. Так что надо убедиться, что используем эти дни по максимуму. Уже через неделю Камарада развернётся в обратную сторону, и наступит время замедляться и приостановить начинания аж на три недели. Так что надо действовать, пока другие миры с нами заодно. А еще звезды говорят, что это хороший день для поэтов, аскезы и для того, чтобы клясться в любви. Пассивность и бессмысленное возлежание между подушек сегодня будет злить Луну, которая старается изо всех оставшихся силёнок. Хех. Этот Томас здорово придумал, вытащив нас из рутины. А вот к вопросу, интересующему конкретно меня добавлю, что у Камарады сейчас крайне сильная позиция, а она, как всем известно, благоденствует путешественникам, то бишь в данном случае нам. Но не стоит обольщаться, поскольку над ней уже угрожающе навис Гудар.

      — Конечно, — Аксель кивает головой Хавьеру то на одно предложение, то на другое, говоря многим меньше, чем секундами ранее. В конце концов, свою цель он выполнил: желанием Крага было вынудить Мендеса задуматься о себе и об отношении ко всем, решить, что будет дальше и этого, судя по реакции Хавьера и его ответам, добиться он смог. В конце концов, он не говорил что-то, что сильно отличалось бы от мнения самого датчанина. Разность их пыла — вот в чём вопрос.
      — В случае, если всё пойдёт наперекосяк... мы всегда можем воспользоваться Каперским свидетельством. Конечно, придётся обойти законы, но не думаю, что когда стоит вариант оказаться на эшафоте или стать корсаром, приходится долго выбирать, — он пожимает плечами, наблюдая за сборами капитана, — но это так. Просто идея, — явно не в необходимость быть услышанной всеми, однако простое напоминание.
      Их разговор действительно затянулся. Подобрав обратно список, который он вручил прежде испанцу, он пробегает по нему глазами ещё раз, дослушивая мысль мужчины до конца, убирая его следом за пазуху. Старик хмурит брови, когда тот упоминает Олле и своё желание поговорить с ним: в голове его звучит «балласт не нужен» вновь, вынуждая Крага грузно выдохнуть, но смолчать.
      — Да, пойдём, — явно не давая ему ответа, которого у него не было на заданный вопрос, он идёт в сторону двери первым, но останавливается перед самым выходом. Задерживая свой взгляд на Хавьере, он оглядывает его сверху до головы. Он носил шляпу Мальма, за поясом — пистолет, что станет главным орудием нового капитана, и со светом за своей спиной, в его внешнем виде виделось для датчанина что-то от старого товарища. Аксель негромко произносит: — спасибо, что выслушал, — и с кивком, разворачивается вполоборота, дёргая на себя ручку деревянной двери.
      Значит, пришло время поговорить с командой.

  Информация была получена. Цель обозначена. Теперь стихийно собраной команде оставалось лишь проверить снаряжение и выдвигаться в путь. Когда наёмники покинули комнату, Томас вновь наполнил бокал, откинулся на спинку стула и мрачно вздохнул.

  Дверь вновь открылась, едва он успел ополовинить напиток. Вошедшая девушка в платье служанки обогнула стол и остановилась по правую руку от сидящего.

  -Ты уверен в них, Том?
  -Я сейчас ни в чём не уверен.
  -Эти ребята выглядят не очень бдительными и слишком уж.. Особенными.. - Во фразе черноволосой девушки звучал потаённый смешок.
  Томас ещё раз мрачно вздохнул и его взгляд опустился на стол, где недавно лежали пять аккуратных кожаных мешочков, а теперь имел место быть лишь небольшой желтоватый прямоугольник конверта. Хосефина, похоже, была слишком увлечена новой картой, Алисия и Сэмли друг другом, а мужчины - вопросами, чтобы уделить внимание их пропуску в Айлур.
  -Итзалова мошонка, Рози! - Ругнулся Томас. - Анвар, Солод, Мельник.. Мы не можем действовать, как обычно. Есть время работать иглой, есть время рубить топором.. А если этот топор чужой и непредсказуемый, то ещё лучше. Глядишь, наши "особенные" друзья взбаламутят трясину.

  Он отставил бокал и взял со стола конверт. Зажав его средним и указательным пальцами правой руки, протянул стоявшей рядом девушке.

  -Попробуем слепить из дерьма пулю. Они договорились встретиться у пурпурных через час. Сыграем в пятнашки. Передашь торопыгам письмо, заодно проверишь хвосты. Я же присмотрю за тобой.
  Девушка сделала шаг вперёд и, обернувшись, полуприсела на стол. Платье служанки затрепетало, опало и спустя мгновение превратилось в лёгкий хлопковый костюм для путешествий. Она взяла конверт и, убрав его в поясную сумку, лукаво взглянула на сидевшего мужчину.
  -Признайся, Том, тебе просто нравится пялиться на меня.. Зачем наводить тень на плетень с пятнашками?
  -Язва ты, лейтенант. Хуже моровой. - Томас достал из поясного кошеля небольшой ажурный амулет и нацепил на шею. - Вот закончим и отправлю тебя на эшафот за небрежение интересами Нового Эринола. Палачу будешь глазки строить. Работай давай.

  С последней фразой Томас надавил на одну из завитушек амулета и растаял в воздухе. Хмыкнув, девушка встала и оправив ладно сидящий костюм, покинула комнату.

-----------------------------

  Порт-Элькор постепенно приходил в себя и начинал жить своей жизнью. Смертельный полуденный зной плавно уступал место обыкновенной и привычной уже удушливой жаре, позволяя горожанам вернуться к делам.

  Припортовые улицы быстро заполнялись спешащим по своим делам народом. Скрипели телеги, то тут то там звучали выкрики торговцев и моряков, сочные матюги грузчиков. Совсем скоро по мостовым загрохочут телеги, наполненныйе товаром и пробраться сквозь толчею будет трудно.

  Ушедшим вперёд Алисии и Сэмли приходилось неспешно продвигаться сквозь быстро растущий ручеёк прохожих, периодически отбиваясь от настырных уличных торговцев, большая часть которых принадлежала к народу Сэм. Впрочем, это было не так уж сложно. Наперебой расхавливающие свои вкусности и побрякушки лоточники отступали почти сразу, как сталкивались глазами с надменным взглядом аристократки, что на удивление хорошо чувствовала себя в непривычной для большинства колонистов жаре.

  Впрочем, это не мешало им глазеть на необычную пару. Сэм, то и дело, ловила на себе изучающие, оценивающие взгляды. Кем они считали её? Служанкой? Наёмницей? Постельной грелкой? Сложно сказать. Впрочем, осуждения особого девушка не чувствовала. Как и чрезмерного интереса. Они с Алисией были зрелищем примечательным, но далеко не самым интересным из тех, что можно было встретить на улицах портового города.

  Другие члены разделившегося отряда вызывали у пёстрой толпы прохожих и уличных торговцев ещё меньше интереса, что, впрочем, не мешало им с той же целеустремлённостью липнуть к двум полуэльфам и представителю старшей расы.

  Отправившийся по своим делам Лукас без особых проблем добрался до арендованной комнаты и, на всякий случай, ещё раз проверил снаряжение. Как следует. Всё было на своём месте и в должном состоянии, так что ничего не мешало Таваресу пуститься в эту непредсказуемую авантюру.

  Хосефина и Иммераль провели отпущенное время с несколько большей пользой. Сперва они завернули в ремонтные доки и взошли на "Чудеса", где девушка собрала всё необходимое и, попросив Иммераля немного подождать, заперлась в каюте навигатора на десяток минут. После чего их ждал рынок.

  Пройдя по улицам с потоком прохожих, постепенно превращающимся в полноводную реку, они вывалились на торговую площадь, окунаясь в безумие ароматов. Специи, сочащиеся фрукты, травы, свежий улов и мясо, железо, кожа, оружейная смазка. Окружающая какафония била по всем органам чувств. Безумное переплетение запахов - по носу, висящий над площадью гвал - по ушам, а пылающее в болезненно голубом небе солнце - слепило глаза. Впрочем, от последнего несколько спасали перетянутые между соседними торговыми рядами навесы.

  На этом рынке новичку было легко потеряться и, засмотревшись на изобилее товаров, раствориться во времени, придя в себя лишь к вечеру с пустым кошельком. Хорошо, что ни Хосе, ни Иммераль новичками не были. Доверившись более опытному в плане покупки трав и снадобий эльфу, навигатор направилась за ним к крайнему левому ряду. Там, в одном из зданий, выходящих фасадом на торговую площадь, обнаружилась лавка с занятным символом: двумя зелёными змеями, обвивавшими красноватую колбу.

  Добродушный пожилой человек, поблескивая испариной на лысеющей голове, поприветствовал Иммераля, как старого знакомого, и, особо не торгуясь, продал запрашиваемые ингредиенты. Значительно опустошив кошельки, внезапые соратники разжились двумя одинаковыми деревянными шкатулками, в которых было всё необходимое для создания исцеляющих тело зелий. От пяти золотых за комплект для ухода за ранеными старик отказался, улыбнувшись и вручив его эльфу, как подарок постоянному покупателю и за то, что тот привел в его лавку нового посетителя.

  Время поджимало и отстающей парочке пришлось поспешить. Благо, резиденция ордена Пурпурного Пламени находилась неподалёку. Отойдя от рынка и миновав пару улиц, Хосе и Иммераль вышли на очередную, в этот раз довольно небольшую, площадь. "Пурпурная крепость" вовсе не было пустым выражением. Встроенный в городскую стену небольшой форт со скромными, но от этого не менее грозными башнями внушал уважение. У массивных ворот было мало прохожих и увидеть троицу знакомых не составляло труда.

  Собравшемуся вместе отряду предстояло двинуться дальше. К открытой в больших воротах небольшой калитке и двум стражникам в пурпурных цветах с поблескивающими на солнце протазанами.

  Края бровей Жана Батиста ползли все выше и выше по лбу, пока не образовали на нем почти идеальный треугольник, который резко обрушился вниз, как только мальчик завершил свое повествование. Картина складывалась куда более многогранной, чем просто вооруженное столкновение, в котором не было места переговорам. Не видя последствий еретической деятельности Камзолов под предводительством Стеклянного Глаза, ему было сложно выдвигать суждение. Одно доминиканец знал наверняка - руки Морианцев по локти испачканы в крови и только один из них пришел к порогу капеллы Святой Марии.

  — «Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию». — Выждав паузу, монах медленно кивнул. Подросток, склонившийся над скамьей, казалось, не торопился поднимать голову. Цитата растворилась в прохладной тени капеллы. Олле не видел, с каким выражением проговаривал эти слова монах, поэтому растолковать мог не только как предостережение, но и как то, что они таким образом стали палачам, ибо чем кто согрешает, тем и наказывается.

— То был Бог Ветхого завета, ответственный за насилие, а не Бог милосердия, найденный в Новом Завете. Мы, смертные, не должны решать за него, — Мужчина спрятал руки в рукавах мантии и начал немного покачиваться. — Мне неизвестно, каким способом вы пришли усмирять разбои Камзолов, но зная их нрав, я не удивлен, что была пролита кровь. Однако… даже они были в праве получить честный суд.

  — Теперь уже никто не узнает, что было бы в будущем, не приди вы и не соверши то, что совершили. Возможно, эту ответственность взяли бы на себя другие… Или же жителям Нуэво Пескадор пришел бы печальный конец.

  Повисла тишина.

  — Юноша, вы же пришли, потому что ищите прощения?

  Вновь оказавшаяся на столе карта преобразилась. Скудные и схематичные заметки Томаса дополнились более четкими деталями, выделяя ландшафтные особенности местности, делая карту более информативной для ее дальнейшего использования. Вероятнее всего помимо Хосе, эти детали никем более не были замечены, но этого и не требовалось. Навряд ли среди присутствующих был кто-либо еще с таким же трепетным отношением к картографическому ремеслу.

  — Ого! — Воскликнула полуэльфийка, проводив девушек, собравшихся с пользой провести свободный час, хитрым прищуром. Впрочем, будучи человеком таких же низменных потребностей, осуждать барышень Хосефина Луиса ни в чем не намеревалась. Она незамедлительно переключилась на новых товарищей, которые в своем темпе поведали ей о своих способностях. Когда чистокровный эльф назвал видавшую виды морячку “дитем”, женщина искренне повеселела. На обветренном смуглом лице появилась усмешка. Вот это да! Давненько ее так никто не называл. Забавнее всего было осознание того, что Иммераль ввиду долголетия так действительно считал и говорил об этом без тени иронии.

  — Что же, благодарю, что утолили мое любопытство. Пора бы и мне пойти собираться. — Она кивнула своим собратьям по крови и принялась собираться. Когда звездный камзол покрыл плечи, а широкие поля начали заслонять глаза, Хосе вновь обратилась к товарищам.

  — Я направляюсь к докам. Кому-то из вас по пути?

  Томас покуривал трубку, выпуская одно за одним кольца дыма, и внимательно слушал собеседников. Посыпавшиеся уточнения его нисколько не удивили. Возможно, он, наоборот, удивился бы, если их не было.

  Отдав карту Хосефине, он откинулся на высокую спинку стула и произнёс, глядя на Иммераля.
  -Я уже давно не был так откровенен с непосвящёнными, друг. Если бы я знал, с чем конкретно мы имеем дело, ваши услуги мне вряд ли понадобились бы конкретно в этом деле.

  Он слегка постучал пальцем по трубке и вздохнул.
  -Пропажа групп и нападения на деревни слишком удачно совпадают по времени, чтобы не быть звеньями одной цепи. У меня есть подозрение, что в моей организации кто-то решил поработать налево. Поэтому мне нужны люди со стороны. Мне нужна нить, с которой я смогу раскрутить этот клубок. Я думал, это достаточно очеидно, чтобы не произносить вслух. Как и некоторые другие вещи.. Ты тут совсем недавно, Лукас, и в местном преферансе ещё новичок..

  Он перевёл взгляд на Тавареса.
  -Ван никуда не приводил армию. Он всегда там. Именно поэтому там стоит Айлур. Это одна из крайних точек нашего рубежа. Его столица на том направлении. Ван предпринимает вялотекущие действия с тех пор, как мы высадились на берега Маруна. Несколько раз ему серьёзно дали по зубам, с тех пор он старается не высовываться, но периодически шевелится. Сейчас как раз один из таких случаев, к несчастью для нас. Не исключено, что его действия вызваны недавними нападениями. Но это голые догадки. У меня слишком мало информации с подконтрольных Вану территорий.

  Он последний раз затянулся и отложил трубку, разогнав рукой остатки табачного дыма перед лицом.
  -Именно поэтому я и рекомендовал вам взять проводника из местных.. И нет, дона, Сэмли в этом ключе не подойдёт. Она, конечно, чрезвычайно ловка и я не советовал бы вам играть с ней в карты, если не хотите лишиться последних штанов, да и в том регионе она, наверняка, бывала.. - Он отсалютовал лисице. - Но вам нужен тот, кто владеет актуальной информацией. Контрабандист, в идеале. Тот, кто сможет провести вас в обход патрулей Красных Копий. Тогда, дорогой Лукас, вам удастся миновать леса без конфронтации с Урдун. Кроме того, наличие с вами и проводника и Сэм увеличит шансы на нормальный контакт с местными.

  Томас задумался на несколько мгновений, что-то анализируя или выуживая информацию из памяти.
  -Никакой необычной активности за последнее время я не могу припомнить. Если это дымовая завеса, то пока им отлично удаётся вводить меня в заблуждение. Всё выглядит так, будто кому-то нужна острая фаза конфликта между урдун и Новым Эринолом. Кто-то либо собрался половить рыбу в мутной воде, либо хочет сыграть по крупному. Активное противостояние ослабит вана, отвлечёт и частично ослабит нас. После этого злоумышленник может позариться на территорию нашей колонии или предпринять массированный рывок к столице Вана.. Но никакой подозрительной активности на границах замечено не было. В любом случае, дело это пахнет довольно дерьмово.

  Выдав продолжительную речь, Томас вновь наполнил свою кружку и сразу опустошил её. Слегка прокашлялся.
  -Само собой, то, о чём мы сейчас говорим, не должно пойти дальше вас. Последствия могут быть трагическими. Во всех отношениях. Надеюсь, эту очевидную истину объяснять не нужно. - Он тяжело вздохнул и продолжил: - Что же касается внешних данных группы Анвара.. Сам он - серый полуорк. Высокий, мощный, чёрные волосы собирает в хвост, виски выбриты, справа на роже рваный шрам от скулы до середины щеки. Его парни, Эрик и Рован, оба люди. Средний рост. Оба кареглазые, Эрик черноволосый и кудрявый, у Рована мышиные волосы. Особых примет нет. Подробнее сможет подсказать связной. Их следопыт, Арранх, кот. Желтый, пятнистый. Тонкие лапы, тонкое тело. Тощее, чем средний эльф, без обид, Иммераль. Работает с нами уже несколько лет. Если.. Если вы найдёте только изуродованные тела, как следует обыщите..

  Он достал из неприметного кармана на поясе медальон на длинной серебряной цепочке. Распахнувший крылья серебристый орёл сжимал в когтистых лапах чёрную змею. Неплохо известный всем, не ладящим с законом, и пугающий до дрожи символ тайной стражи Нового Эринола.

  -Найдёте такой, значит, это мои ребята. - Он немного помолчал. - Итак, подведём итог. Я, пожалуй, сказал вам всё, что мог. Используйте информацию полностью, но не отпускайте её дальше. Старайтесь быть внимательнее и не шибко доверяйте незнакомцам, если против нас работает кто-то из моей конторы, возможны неприятные неожиданности. Старайтесь сильно не светиться. С полученной информацией возвращайтесь сюда. Найдите Рози, вы видели её, только убедитесь, что это действительно Рози.

  Аккуратно свернув цепочку медальона, он убрал его обратно в неприметный кармашек.
  -Если вы хотите обменяться информацией о своих возможностях, то действуйте. Это не должно занять много времени. Хотя, по моему мнению, это вполне неплохо можно сделать и на ходу. Уверяю, каждый из присутствующих более, чем компетентен для предстоящей работы.
  Он снял с пояса часы и довольно живописно посмотрел на время.

〖🎧〗[ссылка]




      В маленькой Японии, в одной маленькой провинции, в одном маленьком городе, на одной маленькой улице расположен один маленький дом со спрятанной в нём одной маленькой антикварной лавкой. Не настолько выдающейся, чтобы об оной имело смысл распространяться. Достаточно тайной, чтобы о её предназначении знал лишь узкий круг людей, посвящённых в мир магии. Эта лавка не выделяется на фоне домиков Старого Города, и смотрит окнами на современные высотные здания Нового на противоположном берегу реки по соседству, что делит город на две равные части. Для местных жителей эта лавка – склад вышедших из употребления побрякушек для ностальгирующих по прошлому стариков и коллекционеров с весьма специфичными вкусами. А её владелец – это только один из множества чудаков, коих везде хватает.
      Кстати: о нём.



      Мужчина неопределённо-среднего возраста. Меланхоличное лицо; глаза с невыразимо-апатичной Пустотой. С большой буквы – ибо наблюдателю со стороны его взгляд покажется не просто лишённым осмысленности, а буквально вызывающим неприятно-пугающее чувство опустошённости. Одет обычно в нечто похожее на рясу, отчего создаёт впечатление своеобразного христианского священника. Крестики, – на цепочке и серьгами, – ещё больше усиливают впечатление, отчего местные уверены: он один из "этих" – из протестантов. А молодой антиквар смиренно поддерживает их заблуждения. Каждый день он ходит на службы в городскую церковь; ещё прилежно занимается миссионерской и благотворительной деятельностью. Не сильно успешно из-за отрицательного обаяния. Однако: его это, видно, совсем не смущает. Нетрудно подумать, что антикварная лавка в его мире – это хобби; отдушина.
      Что, впрочем, близко к истине.



18 июня 2002; 22:50

      Звук аккуратно закрывшейся деревянной двери.
      Затем шаги твёрдой подошвы вкупе со скрипом старой лестницы.
      Щелчок выключателя – и подвал наполняется тёплым светом фонариков. Вальсируют поднятые движением воздуха пылинки под ними. Котомине с коробкой в руках подходит к столику в центре комнаты. Поистине нежным движением отодвигает в сторону пару вещиц, чтобы установить на освободившееся место свою ношу. Долго смотрит на картонный куб, опечатанный скотчем. Вынимает канцелярский нож. Очень выверенным рывком вспарывает упаковку – чувствуется, что он делает подобное уже в сотый раз.
      – Итак...
      Глубокий баритон с нотами вдумчивости вклеивается в тишину.
      Внимательный взгляд опускается в глубины открытой коробки...

[ 1]  A ♦
[ 2]   2♦
[ 3]   3♦
[ 4]   4♦
[ 5]   5♦
[ 6]   6♦
[ 7]   7♦
[ 8]   8♦
[ 9]   9♦
[10]  10♦
[11]  J ♦
[12]  Q ♦
[13]  К ♦

[14]  A ♠
[15]   2♠
[16]   3♠
[17]   4♠
[18]   5♠
[19]   6♠
[20]   7♠
[21]   8♠
[22]   9♠
[23]  10♠
[24]  J ♠
[25]  Q ♠
[26]  К ♠

[27]  A ♣
[28]   2♣
[29]   3♣
[30]   4♣
[31]   5♣
[32]   6♣
[33]   7♣
[34]   8♣
[35]   9♣
[36]  10♣
[37]  J ♣
[38]  Q ♣
[39]  К ♣

[40]  A ♥
[41]   2♥
[42]   3♥
[43]   4♥
[44]   5♥
[45]   6♥
[46]   7♥
[47]   8♥
[48]   9♥
[49]  10♥
[50]  J ♥
[51]  Q ♥
[52]  К ♥

[53]  JOKER BLACK
[54]  JOKER RED

  А вот и Томас! Тот самый, которого невозможно было запомнить и забыть. Синевласка резво вскочила со стула, и поприветствовала мужчину, во всей красе продемонстрировав свойственной жителям Рока Бланка фамильярность. Как будто встречались еще накануне, а не добрую декаду назад. С появлением Томаса, полуэльфа быстро потеряла интерес к карамельному ухажеру и с легкой душой отпустила его вместе с Рози восвояси.

  — Ха! А я уж стало быть решила, что на оргию зовешь. — Заняв свое место за столом, она внимательно выслушала сперва скромное приветствие, затем истинную причину их внезапного совещания и громко хохотнула. За годы этот мужик не потерял хватку и оставался таким же неожиданным. Впрочем, его настойчивое предложение Хосефину Луису заинтересовало. Уж лучше размять ноги и заняться чем-нибудь интересненьким, а не просиживать штаны в порту в утомительном ожидании, когда Maravillas наконец починят и галеон вновь пойдет покорять моря. А если это еще и должок поможет скосить, то вообще хорошо!

  — Ой! Ого! — Санчес была в числе большинства, став жертвой неожиданно возникшей боли, прокатившейся по всему телу. Но не только она смутила синевласую женщину, заставив протрезветь и сосредоточиться. Ее белый взгляд задержался на интересной детали, которая явно не предназначалась для их глаз. Она быстро моргнула несколько раз, словно кто-то неожиданно направил ей в лицо яркий луч света. Когда зрение вновь сфокусировалось, атмосфера за столом успела вернуться в нормальное русло – было также жарко и непринужденно. Женщина неторопливо перевела взгляд на других участников авантюры. Судя по их движениям и мимике, ничего необычного они не заметили. За исключением одного длинноухого товарища. Бирюзовый взгляд представителя древней расы пару секунд был направлен туда же, куда до этого глядела она сама.

  — Я как-то перепутала электрического угря с концом, сброшенным с палубы… Так вот, ощущения были схожими. Ха-ха! — Говоря это и посмеиваясь в бокал с прохладительным напитком, Хосефина Луиса старалась не сводить глаз с Иммераля. Словно то, что он поймет, что она поняла, что он понял, что-то поменяет.

  — Ну, тогда я весь внимание. Что от нас требуется? Когда? — Переждав паузу, полуэльфийка нетороплив начала закидывать Томаса вопросами, хотя в мыслях все еще проигрывала увиденное и пыталась понять, что это могло значить. Одно она поняла наверняка: скорее всего всей своей загадочностью этот мужчина был обязан неуловимому южному созвездию Хамелеона, которое можно наблюдать на небосводе исключительно в полнолуние. Оно, словно насмехаясь над истинным светилом ночи, вечно пытается занять его место. Звезды этого созвездия образуют узор в виде спирали, подобно хвосту пресмыкающегося, в честь которого и названо. Центральная звезда красная и ее сияние самое яркое, но чем ближе к внешнему кругу, тем более тусклыми становятся звезды. В астрологии считается, что рожденные под знаком Хамелеона являются крайне скрытными людьми, но при этом не всегда становятся ворами и интриганами. Ну чем не Томас?

  Когда кувшин пополз в другую сторону без видимой причины, Алисия сначала удивлённо выгнула бровь, а затем, поймав взгляд лисицы - весело усмехнулась, приоткрывая ряд ровных белых зубов. Магия принимала совершенно разные оттенки, и Марун успел показать ей столько удивительных её проявлений, что подобные вещи аристократку разве что веселили. Однако она всё таки отправила собственную волшебную руку под стол и оставила её лежать на кошельке... просто на всякий случай. А лисичке лишь заигрывающе подмигнула, намекая, что не сомневается в ней, но тот кто пренебрегает страховкой - всё равно что ходячий труп.
  - Рада с вами познакомиться, - кивнула она всем сразу и закинула в рот дольку рыжего фрукта. - Судя по лицам - вы тут все более или менее тёртые калачи, так что делаю ставку на сложную работу. Это интересно... мне как раз было нечем заняться в последнее время.
  Она ненадолго остановила взгляд на эльфе, буквально ощущая по его лицу, как в помещении становится невероятно душно. Алисия встречала не так уж и много эльфов, однако самые могущественные из них, как правило имели вот такое похожее выражение лица "скромного представителя высшей расы", а их мысли (хоть она и не умела их читать) почти всегда сквозили зубодробительной духотой и осуждением. В общем, она постаралась как можно скорее переключить внимание, мысленно вздыхая. Оставалось надеяться, что этот Лиадон окажется если и мудаком, то надёжным мудаком, как и большинство эльфов.
  На Хосефине равнодушный взгляд девушки даже не задержался. Она только скользнула глазами вдоль её ушей и татуировок, да двинулась дальше. А вот юноша-полуэльф заставил Алисию задуматься и даже слегка напрячься от попытки осознать, что ей кажется странным. Вроде бы его питомец не вызывал особенных эмоций, однако это лицо, очки... наверное, если бы Лукас назвал фамилию в голове шлиффенской аристократки что-нибудь бы щёлкнуло, однако всё что ей оставалось, так это важно кивнуть и лишь бросать на него искоса короткие взгляды, основное внимание уделяя лисичке и её взаимодействию с едой. Наблюдать за кушающими урдун стало в каком-то смысле её хобби за время жизни среди них. Почему-то это всегда было крайне увлекательным и забавным зрелищем. Ушастые жители Маруна всегда были такими живыми и деятельными, что спокойная и размеренная Алисия, воспитанная в строгих порядках храма даже как-то завидовала им.
  Однако появление служанки, которую до этого аристократка не застала - заставило её переключить внимание на дверь. Обнаружив входящего Томаса, девушка даже поднялась с места и отдала ему дань уважения коротким поклоном, прижав руку к груди. Всё таки он изрядно помог ей с возвращением в лоно цивилизации... хоть Алисия и не была уверена, насколько она сама рада этому возвращению. Порт-Элькор был лишь самую малость менее мерзким местом, чем Шлиффен и другие города Просветлённого Севера.
  Однако едва Томас отвернулся, как голубые глаза Алисии дёрнулись на служанку, намётанным взором оценивая её наряд и крайнюю симпатичность. Наверное когда-то они могли бы быть похожи, почти как сестры, но сейчас... впрочем, грустные мысли о прошлом не помешали девушке весело улыбнуться левым краем губ и подмигнуть Рози как-то даже слишком уж флиртующе. Сложно было сказать, собиралась ли она вкладывать в этот жест столько сладости, однако вместо того, чтобы поправить ситуацию - Алисия еще и коснулась кончиками пальцев кончика же шляпы, склоняя голову, как какой-нибудь изысканный кавалер... будучи дамой, да. В общем, ирония момента заставила её саму звонко рассмеяться, демонстрируя довольно красивый голос и отвернуться со слегка смущённым видом и едва заметно порозовевшими скулами. А смущалась Алисия... сногсшибательно мило.

  Когда кубы активировались, ударив по всем присутствующим, краска смущения и вообще милый вид слетели с неё начисто. Она лишь сцепила зубы и ненадолго закатила глаза, стоически перетерпев разряд. Затем внимательно осмотрела всех присутствующих на предмет внешних изменений и коротко кивнула сняв левую ладонь с рукояти пистолета, которая непонятно когда успела там оказаться.
  - Значит, мы больше никого не ждём? Я в деле, но рассчитываю на достойную оплату.

  Сегодня почти вся ночь была потрачена впустую, а ведь Дезире собиралась пойти в клуб, посмотреть шоу, темой которого была Medicine Mask Realness. За свою карьеру в клубной культуре Чикаго она успела стать уважаемой персоной и ее часто приглашали в качестве жюри. Но против принца особо не попрешь, особенно после их совместной истории. Любой другой князь скорее всего выставил бы незаконно обращенного собрата из домена, но голубчик Кевин (Долгих лет ему не-жизни), сменил гнев на милость. Следствием этого стало то, что бедная трансуха оказалась в группе с весьма опасными личностями, среди которых находила себя какой-то шуткой. Однако, ребята все равно славные, хотя было бы куда приятней, ходи Носферату с пакетами на головах. Глядя на их лица, Дезире всякий раз болела душа… или та пустота, что наполняла безжизненное сердце вместо нее. Но ведь верно говорят, что главное в личности - это его внутренняя красота? А что до новой «начальницы», то ее метафизические яйца были сделаны из стали со встроенной сигналкой, но гангрельша все еще не решила, хорошо это или плохо. Главное, что в их котерия следит за новыми веяниями и старается быть инклюзивной.

  Дезире сидела в одном из гостевых стульев, поджав под себя одну ногу и лениво листала Тиндер, свайпая экран кончиком стилуса, то влево, то вправо. С каких пор эта соцсеть для кормления, то есть секса на одну ночь стала свалкой пятидесятилетних уродливых социопатов? Они реально убеждены, что с такими фотками им перепадет пиздятинка? Вампирша, почти жалея женское население, хихикнула и свернула приложение.

  Приближалось час ночи, а значит большинство ее знакомых квир-персон успели выставить новые истории в Инстаграмме. Раздался звонок. Все собраться подорвались с мест, предвкушая движуху. Дезире спрятала телефон в лифчик и впервые за ночь сдвинулась с места. Будь она человеком, то за четыре часа ее конечности уже бы давно затекли.

  — Ах. Конечно, Darling! — Трансуха поправила силиконовую грудь, уползшую в подмышку и леопардовый кардиган с бахромой, который висел на сгибах локтей, а не на плечах. Не интересуясь огнестрелом, она не стала ни за что хвататься. На край у женщины были пяти сантиметровые красные ногти, хотя перспектива оказаться первой, кто огребет, была совсем непривлекательной. Кто хоть там ломится? Черные глаза скользнули по камерам наблюдения.

  — Е-мае! Верните мой дветысячиседьмой?! — Прозвучало, конечно, двусмысленно, ведь некоторые знали, что именно в тот год вампирша обрела не-жизнь. — Разве лолитки не вымерли в позапрошлом десятилетии?

  Впрочем, больше Дезире тормозить не стала. Раз незнакомцы нападать не собираются, то все становится в разы проще. Она пошла к входной двери. Звук ее удаляющихся каблуков растворился в коридоре.

  — Кто там? — Для приличия спросила женщина, прежде чем открыть дверь.

  Порт-Элькор. Место, в котором на землю Маруна впервые ступила нога жителя Старого Света. Почти полвека утекло с тех пор. Непролазные джунгли с каждым годом отступают всё дальше, освобождая благодатную почву для новых домов, плантаций, дорог.
  Далеко не все урдун пребывают в восторге от энергичности пришельцев, но мало кто из них способен выразить недовольство чем-то, кроме нескольких неприличных слов, сказанных в кругу друзей.
  Местный Ван - единственный, кто пытается оказывать открытое сопротивление, не в силах противостоять медленной, но неудержимой экспансии. От немедленного поражения его армии удерживает лишь почти непроходимый лес, полный чудес и опасностей, к которым его воины привычны куда больше, чем мягкотелые захватчики.
  Сам Порт-Элькор сильно изменился за прошедшие десятилетия. На смену деревянным складам и частоколам пришли мощёные мостовые и крепкие каменные здания. Теперь губернатор с уверенностью заявлял, что столица его колонии ни в чём не уступает Старому Свету. Даже наоборот: если отставить в сторону красоту, в ней обнаружится куда больше жизни. Её бьющееся сердце: бескрайний порт, пропускал через себя такое количество кораблей, что большинству конкурентов оставалось лишь стыдливо отводить глаза.
  Порт-Элькор дышал полной грудью. Граждане колоний ещё не успели закостенеть в традициях и обычаях, завязнуть в обыденности. Более того, многие бежали из Старого Света именно по этой причине. Они строили новый мир. Новое общество. Новую цивилизацию. Не особо считаясь, в большинстве своём, с мнением тех, кто жил на землях Маруна раньше.
  В четвёртый день последней недели сбора урожая самой распространнённой молитвой среди горожан были слова: "пусть придут дожди". Висевшее в зените солнце заставляло воздух трепетать влажным раскалённым маревом. Редкие люди на улицах перемещались быстрым шагом, стараясь как можно скорее оказаться в спасительной тени дома или одного из множества кабаков, усыпавших портовую зону.
  Вершиной мечтаний для жителей Порт-Элькора было оказаться в помещении, укрытом магией от всепроникающего липкого покрывала, окутавшего улицы города. Там, в обнимку с кувшином красного вина, наполовину заполненным льдом и фруктами, или кружкой прохладного эля из погреба, можно было найти упокоение и обрести истинный мир с самим собой.
  "Жемчужина" в полной мере обладала данными достоинствами, что, вкупе с удачным расположением близ доков, делало её крайне злачным заведением. В этот день в главном зале было негде упасть даже самому захуалому яблоку. Хозяину, пожилому полуэльфу со звучным именем Лоренцо, пришлось даже отправить прислугу на склад за дополнительными скамьями.
  Преимущества "Жемчужины" не заканчивались на просторном прохладном зале, неплохой еде и освежающих напитках. Утолив первичные надобности, гости вполне могли воспользоваться куда более специфическими услугами. Конечно, если в их карманах водилось лишнее золото. В приличном обществе заведение старины Лоренцо, скорее всего, удостоилось бы презрительного слова "бордель" или даже "притон", но мало кого из присутствовавших пугали подобные откровения.
  Совсем же малая часть завсегдатаев знала, что, пробравшись по внутренним помещениям сквозь приглушённый свет комнат, наполненных не самыми приличными звуками и мягким сладковатым дымом, можно оказаться в отдельном зале без окон, предназначенном для своих. Она использовалась довольно редко, но сегодня был именно тот случай.
  Обстановка малой залы не блистала роскошью. По сути, кроме непритязательного длинного стола, обильно заставленного закусками и запотевшими кувшинами, двенадцати стульев и мягкого ковра, в ней ничего не было. Картины, изображавшие ни к чему не обязывающие пейзажи, не в счёт.
  За столом сидели пятеро. Ещё вчера никто из них не знал, что этот день принесёт им такую незапланированную встречу, однако долг, как известно, красен платежом. Письмо возникшее из ниоткуда. Короткое приветствие и просьба о встрече с припиской: "С уважением, Томас." Сообщение из тех, которые нельзя игнорировать - пожалуй единственное, что объединяло собравшихся в малой зале.
  Жаркое утро и завтрак в заведении с не самой чистоплотной репутацией были только началом. Каждый из присутствовавших чувствовал это. Когда тебе внезапно приходит послание от призрака прошлого, можно быть уверенным, что новый день приподнесёт несколько неожиданностей.. А, может, и новое приключение?

  Аугн качнулся на носках взад вперёд и приобнял себя за плечи, разминая уставшую шею под скрип голоса чудовища. Мысли уже давно не покидали его голову, тяжким грузом собираясь в неподъёмную ношу, от того чисто инстинктивно парень то и дело трогал шею пытаясь избавиться от непосильной ноши. Но увы. И даже как бы не был рад колдун своей победе, ибо монстр всё же ошибся с ответом, оставалось ещё ответить на его загадку.

  – Мой ответ будет смерть – после некоторых раздумий ответил парень. Вполне возможно Враль загадал Сокана, но так как Аугн не слишком то жаловал все религиозные веяния, в том числе из-за своего положения в ордене, он ответил более приземлённо.
  – Что же? Подведём итоги? Как говоришь? Любовь? Что же... Это неверный ответ. Верный ответ эмоция. Эмоция мать раздора и из-за неё же часто сгорают люди снедаемые гневом иль страстью, а так же горят города. Судьбы ломаются под её ногами. У неё тысячи лиц: восторг, восхищение, ужас, изумление, горе, отвращение, гнев, настороженность, радость, доверие, страх, удивление, грусть, брезгливость, злость, ожидание, оптимизм, безмятежность, принятие, покорность, тревога, трепет, возбуждение, разочарование, печаль, раскаяние, скука, презрение, досада, агрессия, интерес, любовь... Но всё это ничто, когда сидишь день за днём над вратами и ничего не происходит изо дня в день. Когда рутина превращает каждый новый день, в один и тот же. Серость... Или как например когда мир постоянно пытается тебя напугать, показывая ужасы запределья, ты в какой-то момент сходишь с ума, привыкаешь ко всему и просто перестаёшь испытывать чувства и эмоции. Это становится частью твоего нового нормального мира – С вызовом ответил Аугн, угрожающе нависшему над ним существу.

  Джулиан, несмотря на сильное желание пойти с моряками аж до корабля, простился с ними возле «Приюта Умирающего Солнца». Он не решился напомнить обещание, которое дал ему Олле. Все-таки Джей-Джей смутно подозревал, что решение о его дальнейшей судьбе зависит не от молодого шведа. Тем не менее раб окликнул его на прощание.

  — Вы ведь не отчалите сегодня же, мистер Олле?

  В конце пирса команду повстречал блаженный товарищ с камнями. Пока они отвязывали лодку, Антонио с упоением и во всех красках рассказывал уставшим корсарам о том, как на причале совершенно ничего не происходило во время их отсутствия (Ну, помимо ворчливого одноногого усача, который заставил Тони довезти его до корабля). Моряки, поняв, что это будет продолжаться пока они не отплывут, решили поторопиться.

  Мориан, подобно большой колыбели, мог баюкать моряков на нежных волнах тихого залива до полудня, но вдоволь насладиться сном Грыгор не позволил. С самого раннего утра он принялся за работу. Пока солнце не начало жарить затылки, он вышел на верхнюю палубу и стал нарезать куриное мясо для дальнейшего засаливания. Казак был не промах и ресурсы зря не терял. Пока большая часть команды решала геройские вопросы, он успел оперативно воспользоваться заложницей. Она была привязана спиной к грот-мачте и с кислым выражением на своем диком лице доила несчастную Бернадетту.

  — Дядьку Григоре, сіки мені її доїти? — Струя молока брызнула на дно глиняного кувшина. На лице малолетней девки больше не было ритуальных красок, а смуглое тело было скрыто под старой безразмерной рубахой. Она в ней почти утопала.

  — В сенсі сіки? Ти ж тіки почала! Дої поки до країв не буде! — Мужчина воткнул в доску нож и, подойдя чуть ближе к помощнице, глянул в сосуд.

  — Якщо я закінчу, тоді ти даси мені черепаху? — Титуба прищурилась, пытаясь понять, сдержит ли свое слово усатый кок.

  Не похоже, что они переговаривались на языке индейцев, а значит, Грыгор, этот старый бес, каким-то образом заставил девчонку объясняться на своем. Разговоры на палубе стихли, когда первые сони проснулись. Бернадетта жалобно застонала.

  — Не, ну а шо? Баба, є баба! Пусть сразу знает, что ее место на кухне. — Подняв плечи, Грыгор развел руками.

  С тревожным чувством, что чего-то недосчитался, отправился седобородый квартирмейстер за птицей. Пернатая тварь, зная, что так оно и будет, ждала его, удобно устроившись на самой целой ступени наверх. За стариком последовал капитан и юный мастер парусов, но если последние шли наугад, то Аксель был ведом загадочной твариной. Вот бы еще себе в этом признаться…

  Ветхая палуба утратила былой шик и величие. О ее былом предназначении подсказывали одни очертания, опутанные удушающими лианами. И лишь свет одинокой свечи, исходивший из разбитых окон капитанской, подсказывал морякам, что ей еще пользовались. Чайка, убедившись, что ее часть работы выполнена и все пришли в нужное место, кивнула своим героям и молча покинула их.

  Темная каюта хранила атмосферу своего последнего хозяина. Старая кровать была застелена, небольшие пожитки аккуратно сложены и прикрыты крышкой сундука. Во всем этом прослеживалась некая немецкая педантичность, сильно контрастировавшая со всем тем хаосом, который преобладал на осколках мертвого фрегата. Глаза рейдеров, однако, были сосредоточены на том, не как лежали вещи, а что из них стоило забрать.

  Прошло не более пяти минут, прежде чем Олле спустился вниз и окликнул итальянца с китайцем. Те успели снять один из гамаков и закинуть все то. Что было неудобно нести в руках.

  Ночь выдалась насыщенной на события и находки.

      Теперь, когда и Ли подал звуки выжившего, у Акселя совсем отлегло от сердца: по крайней мере, они не лишились никого из присутствующих здесь в бою, а это — уже результат. Отворачиваясь обратно, Краг кивает мальчишке на очередной предмет, попадающий в их сымпровизированный мешок, а когда вещей не остаётся, спрашивает:
      — Всё, больше ничего не нашёл? — приподнимая бровь, он смотрит на Олле достаточно долго, дожидаясь его ответа, параллельно завязывая узлы, чтобы ничего не потерялось по пути.

      Опять эта чайка. Аксель аж снимает с головы шляпу, сбитую чуть-чуть на бок от активного передвижения туда-сюда и протирает неплотной тряпкой пыль перемешанную с грязью прежде, чем сделать шаг вперёд. Ему, конечно, много раз говорили, что птицы — звери глупые и, в общем-то, ничего не имели в голове, кроме как ореха, но он бы тут поспорил: ворон, вон как, можно было воспитать! А голуби, приносящие письма?
      Оставляя позади команду, он, с коротким прищуром, осторожно двигается обратно на выход: там, где прежде, ещё с несколько минут назад, команда дожидалась возможности прорваться в комнату к немцу, чтобы решить раз и навсегда его судьбу. Там, где он ожидал, что птица пойдёт — а то и полетит — в обратном направлении, совсем неожиданно... она сворачивает в другое место.
      — Любопытно, — задумчиво произносит Аксель себе под нос, щурясь на небольшого размера лестницу: наверное, когда корабль был совсем нов и молод, вид её был куда более богатым, — что ты хочешь показать?
      Датчанин делает несколько шагов вперёд, хватаясь уже за поручень и, более того, делает несколько шагов по хлипким, побитым временем ступеням, как слышит за своей спиной скрип, а оборачиваясь, видит Мендеса.
      Видимо, он туда же? Хотя вряд ли он верит птицам.

Пятнадцать (или около того) минут спустя в номер Ромео постучали. Молодой светловолосый курьер держал в руках большую коробку с фирменным логотипом «El Pollo Loco».
— Доставка, сэр, — произнёс он очень низким для такого возраста и размеренным голосом, стоило Байле приблизиться к глазку. — Ваша пепперони. Особая.

«Дай пареньку на чай несколько баксов, не будь жадиной 😛»

ПОДГОТОВКА

В очередной раз в ваши руки попадает диковинный предмет. Он вот-вот потеряет свою силу, но прежде чем продать его, вы решаетесь записать фрагменты воспоминаний этой вещицы и ее последние слова. Являясь антикваром, вы используете серьгу-маятник для того, чтобы концентрироваться на предмете изучения и понять его свойства.

Нет никаких требований к тому, как составлять предложения. Вы можете записать воспоминание, как если бы вы были его очевидцем, а можете рассказать историю так, как будто волшебный инструмент сам ее пишет. Если в процессе вы что-то почувствуете, запишите это в конце дневника. Все подсказки, которые дает вам игра, можно интерпретировать, как вы пожелаете.

В этой игре периодически будут возникать ситуации, когда нужно будет бросить кость д6 или потянуть карту из колоды (Для последней можно использовать генераторы на таких сайтах, как https://deck.of.cards/ или использовать физические)

♠ ПОРЯДОК ИГРЫ ♠

Постановка
•На этом этапе предстоит решить, как выглядит магический инструмент, с которым предстоит работать, а также какой силой он обладает.

Чтение
•Антиквару предстоит записать в дневник все воспоминания, которым поделится инструмент. Для этого можно будет использовать подсказки от карт.

Окончание
• Остается последний вопрос, который можно задать инструменту и записать ответ. После этого вещица навеки замолкает. Закончив вести записи, антиквар может спрятать предмет в кладовой или выставить на прилавок.

Особая карта: джокер

Вытягивая карты вам может попасться джокер. Если вы вытянули джокер, то вытяните другую карту и используйте ее, если нет других указаний. Затем сделайте следующее.
В первый раз, когда вы вытянули джокера, поставьте метку “О” на первой странице вашего дневника или в другом легко заметном месте. Если вы вытянули джокера во второй раз, проведите горизонтальную линию через круг. Если вы вытянули джокера в третий раз, проведите вертикальную линию через круг. Получившийся знак называется “меткой”. Метка заполняется в течение нескольких игр.
Если счет не был сброшен, то не предпринимайте никаких действий после четвертого джокера. О значении “метки” и сбросе счета смотрите в разделе “Окончание”.


Метка: ◯ / ⦵/ ⨁

♥ ПОСТАНОВКА ♥

•Запишите дату и время
• Потяните карту(подсказку) из колоды, чтобы определить форму инструмента. Это поможет представить, как он выглядит и его первоначальное применение.

Форма инструмента
A: то, что защищает
2: то, что указывает
3: то, что пишет/рисует
4: то, что издает звук
5: то, во чем можно хранить
6: то, что можно надеть
7: то, что можно носить с собой
8: то, чем можно резать
9: то, с чем можно играть
10: то, что передает информацию
J: то, что вращается
Q: то, что соединяет
К: то, что поддерживает

• Некоторые предметы могут выглядеть одинаково, но при этом обладать разными волшебными эффектами. Потяните карту и определите:

Магический эффект
A: Сила
2: Память
3: Судьба
4: Равновесие
5: Плодородие
6: Изменение
7: Безопасность
8: Мудрость
9: Создание
10: Сокрытие
J: Движение
Q: Управление
K: Вытягивайте следующие карты до тех пор, пока не будут вытянуты две карты, отличные от K. Инструмент имеет эффект обеих вытянутых карт. Бросок кубика для определения силы магии считается на 1 больше.


• Совершите бросок 1д6, чтобы определить, какой магической силой обладает предмет.

Сила магии
1~4: Слабый эффект
5: Относительно сильный и заметный эффект
6 и больше: Люди бы называли это проклятием или чудом

♣ ЧТЕНИЕ ♣

Прикройте веки и сосредоточьтесь на трепете серьги. Слышите слабые голоса? Соберите их в единый поток. Это также легко, как представить ночное небо. Загляните в него!

По завершению «постановки» вам следует прислушаться к воспоминаниям на миг ожившего инструмента.

Сделайте бросок 1д6 и совершите ниже приведенные действия столько раз, сколько выпало на кубе.

• Вытяните карту, обратитесь к списку справа, представьте воспоминание и запишите его в дневник.
• Если вы вытянули джокера, выберите из списка то, что вам понравится.

Цвет карты
Красный: благоприятен для владельца, его соседей или вас.
Черный: неблагоприятен для владельца, его соседей или вас.
Значение карты
A: Как он был сделан? Он был заколдован во время создания? Был ли он сделан мастером, а затем заколдован?
2: Владелец был чем-то обеспокоен или принял какое-то решение. С чем это было связано?
3: Человек дал ему прозвище или нашел новое применение. Сработало ли это?
4: О том человеке, который пользовался им дольше всех. Использовали ли его с заботой? Или просто случайно
поставили куда-то?
5: О времени когда сменился владелец. Было ли это по согласию?
6: Времена, когда его магические силы использовались часто. Хотел ли владелец их использовать?
7: Владелец добился чего-то с помощью инструмента. Было ли это благоприятно для людей?
8: Воспоминания о другом магическом инструменте. О чем они говорили?
9: Он был оставлен или отложен на долгое время. Как долго он там находился? Что изменило ситуацию?
10: Как последний владелец решил отдать его?
J: Важное событие, касающееся владельца и окружающих его людей. Изменилось ли что-нибудь с тех пор?
Q: Человек который его ремонтировал. Он починил его форму? Или снова наделил его магией?
К: Он узнал что-то о людях или о мире. Что вдохновило его на это?

Когда закончите записывать, проверьте состояние инструмента.
• Если «голоса все еще слышны», обратитесь к таблице выше.
• Если силы инструмента на исходе, то перейдите к пункту «Окончание».

♦ ОКОНЧАНИЕ ♦

Вы все записали и успели отложить перо в сторону, но вспомнили, что забыли задать волшебному предмету последний вопрос. Задайте его и запишите ответ в дневнике.

• Вытяните из колоды карту и задайте один вопрос, если она черная и два вопроса, если она красная. В качестве подсказки есть список вопросов.

Чем ты гордишься?
О чем ты сожалеешь?
Что ты полюбил?
Что ты возненавидел?
Если ты мог бы выбрать нового владельца, то каким человеком он был бы?
Если у тебя будет новый владелец, где бы ты хотел что бы он тебя поставил?
Кто тебя ищет?

Когда все записано, игра считается оконченной.

Голос инструмента затихает навеки. Что будет дальше? Опишите что станет с предметом. Захотите ли продать, выставив за стеклом на прилавке или эта безделушка более не имеет материальной ценности.

Не забудьте записать свои чувства, прежде чем отложить перо и серьгу-маятник.

Метка: ⨁
Если по окончанию игры метка заполнена, то для следующей игры выполняется особый процесс.

• Магическим инструментом, который выбирается во время “постановки” становится “Ваша серьга-маятник или другой магический инструмент, который вы использовали для интерпретации голоса предметов”.
• В конце игры закрасьте “метку” [⬤].
• Сбросьте счетчик метки. В следующий раз, когда вы вытягиваете джокера, начните новую метку.
• После того как был записан ответ на последний вопрос, следует добавить следующие предложения.

“Серьга, которая помогала тебе, тоже потеряла свою магическую силу. Подумай, должно ли это стать твоей
последней работой или стоит продолжить трудиться вместе с новой серьгой”.

Уходя с траектории пули, Саймон перекатился на кровати и схватил телефон, лежавший на расстоянии вытянутой руки. Одно неразрывное движение – оказаться на ногах, потом всего пара шагов для разгона и, плечом вперед, прыжок через застекленное окно.

«Сейчас ты должен прыгнуть»

Ни на какие другие мысли времени не оставалось, хотя потом, возможно, у Ковальски и будет момент посетовать на слишком деликатный сигнал будильника, не сумевший пробудить его вовремя от глубокого сна, или даже на благодарность судьбе за то, что жалюзи единственного окна спальни были стянуты гармошкой вверх, а плотные занавески частично раздвинуты.

  Верные псы сорвались с цепи, они нападали на Стеклянного Глаза, зажимая его со всех сторон, преследуя единственную цель - прервать его существование. Капитан Мендес был уверен, что после такого напора он увидит во взгляде заклятого врага хоть каплю всех тех эмоций, которые испытывал он сам: когда его бывшие братья по оружию кинули Хавьера связанным на колени; когда они же, схватив офицера за волосы, заставили его наблюдать за казнью своего брата - адмирала Иниго Мендеса.



  Страх? Сожаление? Мольба о пощаде?

  Отнюдь.

  Хавьер видел только безумие. Он видел человека, заигравшегося с жизнью, высокомерного, наплевавшего на честь и заповеди Божьи. Длинные волосы, убранные в косу, совсем растрепались. Подобно тине, что чавкала под ногами, они свисали сосульками, закрывая часть лица, падали ему на плечи. Потрескавшиеся губы растянулись в маниакальной усмешке. Совсем не то выражение, которое должно было отразиться на лице человека, загнанного в угол чредой неудачных маневров.

  «Ты думал, будет так просто?» — Читал в его взгляде Хавьер. В этот момент капитан понял, что задумал безумный - забрать всех с собой.

  Рука, крепко сжимавшая пистолет, затряслась, но Стеклянный Глаз еще сильнее впивался пальцами в оружие, которое так и не выстрелило. Из дула шел дым, сталь стремительно нагревалась. Стоявшие поблизости моряки ощутили запах горелой плоти. Его рука покраснела и пузырилась от жара. Но немец сквозь зубы кричал:

      O Princeps Tenebrarum,
      Domine Naturae,
      Numen Sapientiae,
      INVOCO TE SATANAS!

  Превозмогая боль, он наслаждался кульминацией этой схватки. Прилипшие к раскаленному металлу пальцы почти не шевелились, но Стеклянный Глаз смог в последний раз нажать на спусковой крючок механизма. Раздался выстрел, а затем… пистолет взорвался вместе с рукой его обладателя. Мощная ударная волна сбивала с ног, оглушала. Кипящая плоть оросила капитана и боцмана с навигатором.

  Хрустальный протез вместо глаза переливался всеми оттенками безумия. Однорукий, он все еще был вооружен саблей.

Карта:

      Куда этот урод делся!
      Квартирмейстер широко раскрывает глаза, оказываясь менее быстрым, нежели все остальные; по сравнению с их главным врагом — так медленнее улитки! Вот так идёшь, аккуратничаешь, внимательно ко всему относишься — и видишь при этом чересчур умную птицу, которая оставляет только рой мурашек за спиной и необходимость подумать об этом чуть больше, чем секунду — а теперь ещё и в комнату алхимического отродья было не пройти и не проехать.
      Точнее как, проехать можно: на собственной заднице, извалявшись в вонючей на вид тины. Впрочем, та появилась на полу слишком... внезапно. Он хмурит брови: опять-таки происки тех, кто знает о мире больше, чем это необходимо, раз пользуется последнему во вред.
      Он не сможет прыгнуть, как это сделал Со. Он не сможет и вступить на тину не упав как Мендес, которого он едва-едва, но видел из-за угла. Стоять бесполезной каланчой — это тоже не звучит как Аксель Йен: уж тогда разумнее развернуться и уйти, давая возможность команде отработать как часы!
      Ответ пришёл в голову внезапно; рискованно и, возможно, смертельно для остальных присутствующих в комнате, но он надеялся, что это сработает как надо ему, а не на смех Вселенной. Махом мужчина достаёт из-за пазухи факел, дёргая его из бокового кармана заношенного мешка, умещая подмышкой, а другой рукой — огниво; нехитрой манипуляцией в его руках разгорается пламя, перехваченное пропитанной соломой.
      — Готовьтесь рвануть обратно! — успевает он предупредить не то Олле, не то Мендеса — а может и всех разом — тут же склоняя факел в тину перед своими ногами. Если повезёт... он даст им возможность прошагать чуть дальше. А если нет, то, одним хером — этому товарищу со стекляшкой вместо глаза несдобровать.
      Впрочем, в голове его были совсем другие размышления и тот же вопрос, что и прежде: неужели Хавьер действительно воспользовался своим положением и повёл их на битву в угоду своих личных целей?

* * *

    Оак-Вью, Санта-Барбара, Калифорния, США
    Воскресенье 24 декабря 2018 года, 07:12.
    +8°C, изморось.

Тяжёлая ночь растворялась буквально на глазах. Первые лучи зимнего калифорнийского солнца, едва пробиваясь сквозь полуприкрытое больничные жалюзи, расчертили двенадцатую палату ярко-оранжевыми полосами. Сочельник обещал быть солнечным.
Скрипнула дверь, и еле сумевшая уснуть полчаса назад Джоан с огромным трудом вновь открыла глаза. Она знала, что за ней придут, но не думала, что это случится так скоро. Рассчитывала, что есть время хотя бы до вечера, и можно немного поспать.

«Как наивно...»

Джо надеялась только, что это будет не кто-то из их четвёрки. Только не Саймон. Такого она бы не вынесла.

«Роб. Наверняка пришлют его...»

А ещё она надеялась потратить последнее усилие на то, чтобы убедить убийцу позволить ей уйти на собственных условиях, если, конечно, он вообще подумает вступить в разговор. В случае с Робом могло бы сработать. Кажется, он неплохо к ней относился.

«Тем более завтра Рождество...»

От этой мысли её дёрнуло будто током. Подарок. Она же приготовила подарок! Сил на другие заботы не осталось, но это было важно.
— Стой... Я... — язык еле ворочался, и Прайс пришлось хорошенько напрячься, чтобы произнести внятно. — Я... не могу умереть... так... Я должна... кое-что сделать... кое-что передать...
Силуэт в проёме порозовел, превратившись в спину медсестры, аккуратно вкатывающей за собой в палату гремящую тележку.
— Да бог с вами! Я что, похожа на даму с косой? — улыбнулась девушка. — Ещё поживёте. Рождество на носу.
Но Джо не спешила расслабляться, её взгляд прилип к тележке.
— Мне всего-то нужно взять у вас кровь.
— Я... вам не... верю... — выдавила Джо, ища расфокусированным взглядом что-нибудь тяжёлое или острое в досягаемости.
— Ну, это я могу пережить. — Медсестра вздохнула и продолжила делать то, что и собиралась: затянула Джо левое плечо ремешком, дезинфицировала место забора, воткнула иглу в держатель, а затем с лёгкой руки ввела её в вену Прайс, а затем вставила в держатель вакуумную пробирку для крови, ослабив ремешок. — Пятый год здесь работаю — вы первая, кто мне такое заявляет. Кулак разожмите.
— Мне нужен... эпинефрин...
— Вам нужен отдых. И здоровый сон.
— Иначе... я умру...


* * *

— А-а, мисс А... льенде, — поприветствовал смуглокожую брюнетку в пальто, платке и солнечных очках самый старший из охранников, едва сдержав зевоту, — приехали здоровьечко поправить?
— Вы меня явно с кем-то спутали, — дама выразительно посмотрела на него поверх очков.
— О, да, кхм-кхм, конечно, мисс, — неуверенно откашлялся охранник, незаметно отключив рамку металлодетектора. — Проходите, пожалуйста.
Остальные его коллеги напряжённо переглянулись.

Поднявшись на второй этаж посетительница немного задержалась на лестнице, разглядывая план этажа, и только потом неспешно двинулась дальше, сунув руку в карман. Встретив на этаже слегка прихрамывавшую — должно быть, от неудобной сменки — медсестру в розовом больничном костюме и очках в тонкой золотистой оправе, с усталым видом катившую к лифту тележку, она натянуто улыбнулась и поздоровалась. Та в ответ рассеянно кивнула и прошла мимо, не задержавшись и на мгновение.
Остановившись в середине коридора, дама в пальто обернулась и, дождавшись, пока лифт уедет, подошла к палате с номером 12. Правая рука вынырнула из кармана с чёрной модифицированной Береттой 93R. Медленно навинтив глушитель, девушка отошла от проёма, осторожно повернула ручку и толкнула дверь, затем, быстро выглянув, медленно вошла, держа пистолет перед собой и направляя на единственную в палате пациентку, мирно спавшую на дальней кровати, накрывшись почти что с головой.
Как-то слишком просто, решила «посетительница», и, тихонько подойдя к больной, всё ещё не отводя оружия, смуглокожая дама немного стянула со спящей одеяло, чтобы открылось лицо. Крупная родинка на левой щеке никак не соответствовала фото, да и профиль в целом бы совершенно иным. Ошибка? Девушка ещё приспустила одеяло, и всё сразу стало ясно. Белый кружевной лифчик вместо больничной робы говорил сам за себя.

— Mierda! — выругалась киллерша, подскочила к окну и сорвала жалюзи.

Хромая медсестра уже преодолела полубегом почти половину больничного двора — ещё немного, и скроется за стеной.
Дама с пистолетом открыла окно, хорошенько прицелилась и, в момент, когда самозванка оглянулась, нажала на спуск. Глушитель трижды неприятно чмокнул — девушка внизу сделала ещё пару шагов и повалилась на траву: всего в какой-то паре метров от ворот.

Не теряя времени, дама расстегнула пальто, сняла с пояса небольшое устройство, чем-то напоминавшее большой мебельный степлер, и небольшой моток тонкой, сложенной вдвое верёвки. Закрепила последнюю в палате, пристегнула к ней устройство, которое затем прицепила обратно на пояс, и спрыгнула вниз. Мягко приземлившись, она сдёрнула верёвку и, наскоро смотав, сунула моток за пояс, стараясь не спускать глаз со своей жертвы.
Во дворе стояла гробовая тишина и кроме них не было ни души.

Быстро преодолев расстояние до «медсестрички», смуглокожая остановилась, направив оружие той в лицо — девушка еле дышала. Одна пуля едва задела бедро, но другая, по всей видимости, пробила лёгкое.

— Lo siento, cariño. No es nada personal.

Глушитель чмокнул ещё три раза. Склонившись над телом, дама расправила чёрный полиэтиленовый мешок, завернула в него тело, а потом легко взвалила себе на плечо и вынесла за ворота, где была припаркована её машина.

Music: ссылка

  

  Крещение безжалостным кровопролитием подошло к концу и, казалось, что никто ничего не скажет; все меланхолично заберут со стола полезные для рейда вещи и, не глядя на юнгу, уйдут. Да, моряки покинули каюту, ставшую гробом для пяти тел, но они дождались молодого шведа и, признав в его нынешнем состоянии частичку прошлого себя, попытались немного подбодрить в своей грубой и немного неловкой манере.

  Надо было идти. Квартирмейстер со всей осторожностью присущей старому человеку, осмотрел куда вела южная дверь каюты. Как он и предполагал, она открыла ему такой же коридор, а на месте, где должна была быть лестница, красовалась лишь дыра в потолке и сваленный в кучу мусор на полу. Сквозь разбитое окно на пол сочился синеватый свет.

  Джентльмены удачи пошли единственным неизведанным путем и поднялись по сломанной лестнице на верхние палубы. Их тяжелые сапоги отбивали реквием по головам всех тех разбойников, чьи жизни были прерваны этой глухой ночью, а холодные взгляды открытым текстом говорили о том, что они готовы продолжить резню. Кораблю-призраку ничего не оставалось, кроме как проводить их процессию скрипящим вздохом гнилых половиц. Средняя палуба почти полностью подверглась уничтожению. Лианы словно змеи обвивали старинные пушки, но попытки задушить были напрасны. Моряки не стали задерживаться и пошли выше.

  Еще одна лестница. На сей раз с небольшим препятствием. На ней стоял гишпанец, прислонившись спиной к стене. Он собирался раскурить трубку, когда его застала банда из пяти. В уме Камзол может и успел возмутиться, но не более того. О его голову была быстро разбита бутылка. Перешагивая его в числе последних, Аксель задумался. Квартирмейстер немного помешкал, глядя назад, но пошел за остальными. Иногда мерещится, больше, чем надо.

  Надо идти выше! Оттуда тянуло тухлой влагой и как будто бы серой с табаком. Массивные старые двери, за которыми должна была находиться адмиралтейская каюта, немного накренились от собственной тяжести. Они были приоткрыты лишь на половину. Этого было достаточно, чтобы пустить на пол зеленоватый свет и достаточно, чтобы один человек смог пройти.

В таком состоянии сложно было сохранять самообладание. Расталкивая своих товарищей, Мендес шагнул вперед.

  Дряхлая зала отдаленно напоминала свое былое предназначение. Дорогие вещи, которыми она была некогда уставлена обветшали, разбились, ободрались. Нетронутыми остались колонны, поддерживающие потолок. Потрескивая, горели свечи, подсвечивая ассиметричные сосуды с зеленоватой мутной жидкостью. По центру старый стол был завален всевозможными склянками, недорисованными картами, записями. Над ним, склонившись, стоял мужчина.

  Черные сальные волосы были заплетены в косу, которая спадала на одно плечо. Несколько тяжелых кудрей выбились из прически и нависали над его морщинистым лбом. Он не носил характерную форму да и одежда была сравнительно ухоженной. Даже дорогой. Плотно облегающий черный камзол, поверх которого он накинул малиновый плащ были немного потрепаны, но в полумраке все еще весьма представительны. Однако, весь этот образ отходил на второй план, потому что главной характерной чертой этого человека был ограненный хрусталь, который вместо глаз был вставлен на изуродованной шрамом части лица.



  На миг у Хавьера замерло сердце в груди, болезненно сжавшись при виде человека, который больше прочих в этом мире повлиял на его жизнь. Доски под ногами капитана Мендеса заскрипели, раскрывая присутствие, но это нисколько не беспокоило главу "Мориана". Сомнений нет - не было в этих краях второго такого подонка с хрустальным глазом. Хавьер встретил этот странный взгляд, когда человек заметил пришельцев, и сердце пустилось галопом.

  — Ты... — Хавьер столько ждал этой встречи, но смог вымолвить лишь эту малость, задыхаясь от ярости.

  — Ха! Герр Хавьер-р-р прифел сфоих псин! — Заговорил он после легкого замешательства с сильным немецким акцентом. Бритые щеки дрогнули складываясь в презренной улыбке, пока его рука неспешно тянулась к пистолету под кушаком. — Ничеко. Испрафим… мне как рас нушны такие как фы.

  В подтверждение своих слов, он небрежно мотнул головой в сторону ржавеющей клетки в углу залы. Она была с человеческого роста. В ней по стенке сползало обмякшее тело не человека, но индейца. Его карамельного цвета грудь была вся исполосована ножевыми ранениями. На полу клетки и вокруг нее растекалась лужа крови. Не похоже, что он был жив.

Карта:

  Враль отвечал настолько обтекаемо, что по факту оставлял наемников ни с чем. Уголки губ Бригитты совсем опустились от разочарования, смешенного с раздражением. Однако, последнего не стоило показывать, ибо чудовищу это явно нравилось.

  — Хватит юлить, Враль, и выполняй свою часть уговора! Как может привратник вроде тебя не знать даже о том, в какой мир уведет этот путь или оставит нас здесь же? Ты лжешь! Говори, как есть!

Находки из штаба камзолов:
— пять кусков малахита (по 15 зм каждый) // каждому по одному
— 160 см // 32 см каждому
— 120 зм // 24 зм каждому
— кинжал мужественности +1. Редкий предмет. Мультифункциональный. // у Люция
— 2 деревянные коробки с нюхательным табаком (два зелья лечения) // у Акселя и Мендеса,

тайный ход:
— Парфюм избегания
— 50 зм // 10 зм каждому
— кошельки 30 см // 6 см каждому
— и 18 зм // 3 зм каждому, 3.6 зм уходит в общак
— два граната (по 10 зм каждый) // общак
— 5 бутылок рома // 3 потрачено люцием, олле и со ли

Кабинет Глаза:
— Бортовой журнал
— Сундук мертвеца
      — 180 см // 36 см каждому
      — 130 зм // 26 зм каждому
      — Шелковый мешочек с полудрагоценными камнями: 5 штук (10 зм каждый) // 1 шт каждому
      — жемчужина(100 зм). // общак
      — Кольцо печатка с гербом Курляндии.
      — 3 коробочки нюхательного табака (Зелье лечения) // общак
      — Два рожка и 13 пуль.
— «Ром Тритона» бочка
— 3 бутылки рома // 2 забрано люцием и мендесом
— Письмо, некогда запечатанное в бутылке
— флакон с ртутью (цена: 25 зм) // отдано лабе
— флакон с желчью кита (цена: 25 зм) // отдано лабе
— флакон с порошком спирулины (цена: 25 зм) // отдано лабе
— Монетка с черепом
— Старая Библия // отдано лабе
— Обрывки исследований

итог:
каждому: 63 зм и 74 см, 1 малахит (15 зм), 1 полудрагоценный камень 1 шт (10 зм)
общая деньга: 3 зм и 6 см, жемчужина (100 зм)

– ...Даже так? Это многое объясняет.

Белое от испуга лицо Джо и ее фраза: "это же Принц"
Саймон бросил окурок под ноги. Жест свинский, конечно, но место не предназначалось для курения, и подходящей урны поблизости не было.

– Я допускаю, что Рамирез расколол меня, и в ближайшие часы меня ждет сюрприз, да и тебя тоже, – нарочито спокойно заметил Ковальски. – Поэтому будь внимателен, ожидай засаду, особенно если собираешься возвращаться к себе домой.

– Жизненный компромат для прикрытия тебе уже нужен или понадобится так срочно, что не успеешь сделать этот "облачный майнинг", если не начнешь сегодня днем. Похоже, что пиздец, о котором вещала Хантер, наступает всем местным "этим", и нам, как их слугам, за компанию. А мистер Лоусон не справляется с обязанностями.

Мимо них за парковочной оградой клуба проехал оранжевый камаро, и Саймон вздрогнул – машина Рамиреза.

– Не отлынивай от работы, Байле, ее можешь сделать только ты, а я найду способ как безопасно проинформировать Джимми о результатах.

  Человек, находящийся на грани жизни и смерти становится особенно смиренным и набожным. Духовность также пробуждается при виде вещей, которых умом не поймешь. Не желая быть повинным в связи с нечистой силой, он старается как можно сильнее отгородиться от нее, дабы позже быть чистым душой пред Божьим судом. Почти все, как один, открестились от чертовщины. И на этот раз им повезло, почти всем.
Подросток оказался слишком взбудоражен произошедшим, чтобы вспомнить о всех суевериях, и, к тому же, защитные амулеты покрывали его лучше одежды. Два одинаковых кактуса, висевших на шее, вдруг показались тяжелыми и Олле захотелось опустить голову, подойти ближе к разлому, посмотреть, куда он ведет. Воск, что запечатывал эти сосуды, надулся и треснул. Несколько капель упало на дно могильной ямы.

  — ¡Ah, eres un paria! ¡Maldito seas! — Мужчина был слишком далеко от своего приятеля, он был уверен, что товарищ, которого они пришли выручать, теперь прикрывал им спины. Как оказалось, под старым камзолом скрывался не compadre, а traidor. Мерзкий крысёныш заманил их в ловушку и с новыми соратниками истребил по одному.

  Волна гнева, подпитываемая спиртным, ударила в голову и единственный уцелевший Серый камзол, совсем обезумев, бросился на капитана Мендеса. Мужчина знал, что живым ему не выйти, но он пообещал себе, что во что бы то ни стало, заберет Хавьера с собой.

  — ¡A-a-a-ah! — Камзол поступил неразумно. Не стоило ему отворачиваться ни от щуплого, но гибкого как канат азиата, ни от крупного мужчины, с обезумевшими глазами. Побег от битвы они восприняли близко к сердцу не позволили мерзкому испанцу осуществить задуманное. Острое лезвие одним махом разорвало связки под коленями, от чего испанец начал терять устойчивость, но по инерции все еще пытался сделать шаг. Следующий удар полоснул его шею. Теплая кровь хлестнула из артерии. Несчастный распластался по земле, едва добравшись кончиками пальцев до пыльных сапог Мендеса.

  На этом капитан смог выдохнуть. В конечном итоге цель оправдала средство. Озаряемые звездным небом, они остались одни.

И он был услышан. Сначала повисла надолго затянувшаяся пауза, так что блондин на сцене успел сыграть на скрипке пару виртуозных музыкальных фраз, чем вызвал всплеск шумного одобрения в зале. А потом Маргарет неожиданно придвинулась ещё ближе — так, что он оказался в легчайшем коконе ее духов. Она элегантным жестом придвинула допитый бокал, в котором оставался только кусок ледяного "айсберга", так и не успевшего растаять, выудила из своего впечатляющего декольте маленький тюбик дорогой помады и, аккуратно придерживая бокал за основание, быстро нарисовала на нём последовательность из десяти цифр, уместившуюся в три строчки.

— Тогда, полагаю, до встречи.

Эфемерная, она уже грациозно удалялась, проскальзывая между зрителями, куда-то в собравшуюся вокруг сцены толпу.

Примерно в то же время к барной стойке направлялся Саймон. Заметив, что Ромео не один, он занял свободное место в некотором отдалении от удивительной пары, и подал знак бармену, жестом заказав два шота текилы...

  — ¡Sálvame Di…! — Вероломно воскликнул Камзол, но его речь прервал точный штрих лезвия. На этом его уста замолкли, а труп, к которому Люций потерял интерес, был брошен на произвол судьбы, ведь на той стороне разлома было куда интересней. Конечно, другие пьяницы поспорили бы с этим заявлением. Как слепые котята, они блуждали в дыму, в попытках найти свою жертву. Вместо нее они нашли сами себя.

  — ¡No me pegues, soy yo! — Зашипел раненый испанец, когда пьяный товарищ настиг его со спины с обнаженными саблями наготове. Промедли но немного и лишился бы жизни.

  — Álvaro, ¿eres tú? ¡Casi termino contigo! — Ответил ему заблудившийся в дыму и пошел искать новую жертву. Не зная, куда идти, он отдалился настолько, что совсем покинул дымовую завесу. Под грязно-серым камзолом мужчина носил забавный кушак в розово-синюю полоску. Акселя он так и не обнаружил, зато потасовка с демоном привлекла его внимание.

  — ¡Ni una palabra más! ¡Le ayudaré! — На этот раз обладатель полосатого кушака закричал не своим друзьям, а Хавьеру. Алкоголь притуплял чувство страха, но добавлял отваги. Пыхтя, он подбежал к Со Ли и черному созданию и беспорядочно замахал саблями.

  Испанец, который до этого успел стать целью старинного арбалета квартирмейстера не успел закричать вновь. Вновь став целью союзника: он не успел издать предупреждающий визг.

Карта:

      Всё происходило довольно быстро. Не успевая проследить за всеми деталями, как кровожадные твари уже были рядом. Приняв удар хищника, зеленокожий защитник прошипел от боли. Дело пахло смертью и умирать Игург не желал. Если он падет сейчас, его болото никогда не узнает покоя и спасения. Здравый смысл велел ему бежать. Смотря на Лоугана, Игург понимал, что бросает мужика на верную смерть, но к сожалению для них обоих, не так много времени прошло, чтобы биться до конца и погибнуть обоим. Выбор был душераздирающим, но как на грех Врог его принял.
      Встав на четвереньки, молодой волхв проговорил магические слова на орочьем, закончив свою речь жалким “прости”. В это же мгновение тело друида начало меняться. Доспехи начали сливаться с новым обликом. Дреды превратились в гриву, кожа нового облика была зеленовато-коричневой и сам Игург стал куда больше. Фыркув в сторону гоблинов, друид начал свой побег.

  Недаром и Сын Божий превращал воду в вино, а выпивоха Александр Македонский создал империю, которую и по сей день никому не превзойти. Такова истина. Алкоголь - это благодать, которой знающие люди пользовались издавна: он притуплял страх, развивал отвагу, подталкивал героев к подвигам.

  Ибо как еще объяснить то, что совершил signore Люций Манчини? Взяв разбег, он в мгновение ока преодолел расстояние пропасти и оказался на другом краю на rendez-vous с незнакомцами. Мужчина в сером еле успел подставить сабли, чтобы хоть как-то смягчить напор итальянца.

  — Lo resuelves por tu cuenta aquí. Y ayudaré a mis amigos. — Завидев ту мощь, с которой Люций напал на товарища, второй камзол взвизгнул и почти протрезвел. Вместо того чтобы помочь собутыльнику, он побежал в совершенно противоположную сторону.

  — ¿Estás completamente loco? ¡Él me va a matar! — Еще сильнее заверещал тот, что почти распластался под натиском Манчини.

  И все же алкоголь играл и в обратную сторону. Пьяный мужчина, которого Аксель пытался сбить с ног своей арбалетной очередью, только раззадорился. Не теряя времени, он помчался за Крагом. В глазах у него двоилось, но это не страшно. Ведь у испанца было две сабли: по одной на каждого старика с арбалетом.

  Нет ничего милее избиения стариков и младенцев. Детей здесь не водилось, а вот квартирмейстер казался весьма приятной целью. За одним камзолом последовал другой, и вот Аксел поймал себя на мысли, что окружен недругами со всех сторон.

  «Ха-а-а-а... Под видом следования добродетелям, ты убиваешь, грабишь, забираешь. Такой же, как и бледнолицые!» — До сих пор, словно ощущая его нейтралитет, голос демона ни разу не пытался играть с чувствами Со Ли. Но оказавшись так близко, он больше не имел права быть без внимания.

  Карта:

Прорываясь через дебри неприятных мыслей, имевших обыкновение множиться быстрее бактерий, Ромео наконец пробился к стойке.
Бармен как раз закончил жонглировать шейкером и громко опустил его на стойку, вылив затем содержимое в стакан с горкой льда в форме айсберга (коктейль так и назывался).
— Премного благодарна... — невероятно мягкий и тёплый женский голос нежнейшим шёлком проскользил по спине Ромео, вызвав мурашки по всему телу. Изящная женская рука с серебряным колечком на среднем пальце и браслетом, украшенном маленькими сапфирами, на запястье протянулась к стакану и взяла его со стойки. Глаза парня рефлекторно проследили за этим движением, после чего его внимание на несколько мгновений попало в плен к хозяйке волшебного голоса.
Она устроилась на высоком стуле через одно место от Байле. Разрез платья на бедре приоткрыл часть небольшой татуировки: Ромео успел разглядеть на бледноватой коже солнце и летучую мышь.
Тонкое и длинное платье женщины, усыпанное серебряными блёстками, сверкающими в электрическом свете, оставляло спину открытой и наводило на мысль о сценическом образе. Ее хрупкие плечи и гладкая кожа декольте мерцали алмазной пудрой. Объективно «тёлочка» была не из лиги Ромео, но почему-то это было неважно.
Женщина откинула назад шелковые темные пряди, источая вокруг себя тёплую грацию, заметно контрастировавшую с названием коктейля. Она собиралась пригубить стакан, но, очевидно, передумала и вернула его на стойку, подвинув к явно чем-то расстроенному мексиканцу.
— Похоже, вам это сейчас нужнее...

Откуда-то сзади полетели... Что-то. Разбираться что желания не было, а вот подсказать трусливым испанским крысюкам что такое настоящий мордобой и как надо убивать людей – это всегда пожалуйста. Хотя, если подумать, то это касалось не только испанцев. Интересно, чего это вдруг нелюбовь к всяким Педро обострилась?
Но думать – дело неблагодарное и скучное. К тому-же, на него не было времени – ведь если чертовы метатели выкинут все свои гарпуны, то что им тогда засунуть в отверстия?
– Э! Сын шлюхи! Твоя мать еще в деле!
Взглянув на мост, итальянец начал бежать, но черт возьми! Это же нужно сделать еще пару шагов, чтоб зайти на мост, потом еще по нему бежать, что означала трату драгоценного времени, а оттягивать дальше разбивание испанской рожи Люций не мог. Так что не пытаясь побороть приступ лени, он просто оттолкнулся от края пропасти, сокращая время, необходимое для того чтоб добраться до камзола. Ширина пропасти была примерно равна физическим возможностям Люция, так что тот едва не сполз обратно, но ударив навершием сабли по земле, он смог зацепиться за какой-то прочный камень и подтянуть себя выше. Выпрямляясь, итальянец выхватил кинжал и двумя руками попытался проткнуть тушку метателя под ребрами. Если хорошо войти, приподнять испанца, то можно будет перенести бедолагу поближе к краю и сбросить его вниз!

  От секундного замешательства на отекших от спиртного лицах разгладились морщины. Слова, сорвавшиеся с губ капитана были ясны как день. Они была приняты к сведению. Мужчины в сером по ту сторону мостов начали подбегать к краю разлома. Они были оснащены желанием пролить чужую кровь, гарпунами и не очень сфокусированным зрением. Как по команде, камзолы завели руку назад для броска и заточенная сталь полетела во всех, до кого могла дотянуться, но своей цели достигла лишь. Каменные крошки посыпались в глаза старого квартирмейстера, когда гарпун по касательной задел укрытие, за которым старик рассчитывал укрыться.

  «Ха-ха-ха-ха! Снова капитан выручает, да?» — От заносчивости юнги, рот Тикакаме широко раскрылся.

  Карта:

Саймон же на недоуменный взгляд Ромео неопределенно дернул плечом и коротко обронил:
– Да ладно тебе. Я быстро.

Ранее этой ночью
Припарковавшись у клуба Ковальски сразу полез в бардачок, выудил из него ручку и небольшой блокнот, из тех, что можно стрельнуть в номере отеле или где угодно. Сперва он ручкой нарисовал на левой ладони небольшую стрелку, а выше, на запястье, там где начиналась татуировка, приписал еще что-то, после чего наспех настрочил небольшое послание в блокноте, оторвал листок, сложил и спрятал в левый задний карман.

Его пассажир, Ромео, так и не оторвался от телефона и вынырнул в реальность только когда Саймон вышел и хлопнул дверцей машины.
Конец флешбэка

Закрыв дверь за Ромео и выждав время достаточное, чтобы тот поднялся по лестнице, Ковальски перешел к делу:
– После того как Флинн покинул нас, я занял его место. И когда этот рисунок попал в мои руки, взял на себя ответственность за то, чтобы сохранить его в секрете от остальных.
Говоря это Ковальски залез во внутренний карман куртки, вытащил сложенный листок с комиксом и протянул его Джимми.

Тот взял листок, встряхнул его и стал разглядывать.
— Ебануться... — выдохнул Джимми после долгой паузы. Саймон ещё ни разу не видел Хозяина в таком замешательстве. На скулах вампира заиграли желваки, глаза раз за разом пробегали по рядам картинок будто в надежде, что в какой-то из разов изображения растворятся на бумаге словно мираж или переменятся, превратятся во что-то иное, более правдоподобное.
— Кто ещё это видел, кроме тебя? Что ещё вы нашли?

Гуль жадно наблюдал за лицом Хозяина, пока тот изучал рисунок.
– Никто. А... еще парень Хантер. Рисунок курьером ему отправила та самая подруга, к нему прилагалось короткое письмо, о том, что она бежит от херни, в которую ее втягивает Вэл, сама улетает из города и ему советует. Там не было специфических подробностей, и конверт с письмом я отдал Уильямсу.

— Эти знают? — Джимми кивнул куда-то наверх, видимо, имея в виду Ромео и остальных.

– Нет.

— Уверен? — с сомнением переспросил вампир. — Что-то же должны были узнать? Если письмо у Уильямса.

– Уверен, что никто кроме меня не знает про комикс. Я зашел в дом к парню первым, Уильямс страховал снаружи, остальные были в машине. Письмо я показал, чтобы не стопорить расследование. Но в нем ничего не было про комикс. А про то, что у Вэл проблемы всем и так ясно. И потом я использовал описание кабриолета и его номера – так мы вышли на гостей города. Нашим я соврал, что выбил это информацию из парня, и мне поверили. Возможно, ошибка с их стороны, учитывая, что Джоан в больнице, а Уильямс мертв. Но я узнал этого "мистера Лоусона" и подумал, что это такая информация, которой не стоит сорить...

— То есть ты мне говоришь, что единственный в Санта-Барбаре, кто знает об этих рисунках, кроме нас, это ухажёр Хантер, и ты отпустил его с этой информацией? — вкрадчиво спросил Джимми. — Что несомненно означает, что он уже поведал об этом Гончим.

Ковальски изменился в лице и беззвучно выругался. Надежда, что Кит добрался до своего Орегона была так слаба, что Саймон решил не принимать эту вероятность в расчет. В самом деле, какого черта он не позаботился о свидетеле, после того как Джоан опознала Принца? (Варианты "убить" или "попытаться спасти и спрятать" в этот момент казались Ковальски равноценно этичными, один из способов лишь более хлопотный, чем другой.) По иронии судьбы все это неплохо согласовывалось с полуправдой Саймона – парень Хантер действительно общался только с ним и мельком видел Этана. Гончие, с которыми слуги Джимми пересеклись накануне, в два счета узнают их по описанию. Нехитрая цепочка рассуждений заканчивалась парой выводов:
– Да. Странно, что за мной все еще не пришли. И, боюсь, что я подставил тебя.

Вспышка страха за свою жизнь сменилась обжигающим чувство вины перед Джимми, оно было резким как удар хлыста, ощущение почти на физическом уровне. Когда с тобой происходит подобная хрень, становится очевидно, что это работа кровных уз, но вампирская сверхестественная химия действовала чертовски по-настоящему.

Джимми долго и пристально смотрел на Саймона взглядом, от которого в жилах по-настоящему стыла кровь.Так волк смотрит на овцу, прислушиваясь к внутренним ощущениям, от которых зависит дальнейшая её судьба: в такой момент даже малейшее чувство голода хищника может означать для жертвы немедленную смерть.
В конце концов вампир нарушил напряжённое молчание.
— Ты явно переутомился, — выразительно произнёс Джимми, — иначе ты не совершил бы такую глупость.
Его тон подразумевал ещё кое-что, что без труда читалось между строк: "но впредь ты такой глупости больше не совершишь".
— Со своими проблемами я разберусь. Какие у тебя дальнейшие планы?.. Мне нужна Хантер.

Саймон оживился:
– Сперва я подумал допросить нашего пленного мутанта. Но как это сделать, если у него ментальная связь с остальными? Если даже мы узнаем, где Хантер, остальные из их шайки будут в курсе того, что мы в курсе. С другой стороны, зачем она им? Хантер вела свое расследование в тайне от хозяина и случайно попалась. Возможно они согласятся обменять ее на своего.

– Тем не менее я собираюсь выбить из него всё. Потом можно будет подумать над обменом. Если ты прав насчёт ментальной связи, тогда сможем передать сообщение...

– Могу я присутствовать на допросе пленника?
Практичный Саймон уже представил, насколько познавательным мог бы быть этот опыт – понаблюдать за допросом и, вероятно, пытками настоящего вампира (пусть и "not the brightest crayon in the box", но не безумцем, и не чьим-то отпрыском по ошибке). Впрочем, задавая вопрос Рамирезу, он догадывался каков будет ответ.

— Нет, — коротко отрезал Джимми.
Он насупил брови, продолжая глядеть на Саймона.
– И ещё. Никакого Принца Лоусона на рисунке не было. Это не компромат. Слежка была за негром. Встречались негр и белый, упомянули, что обязаны уложиться в упомянутый срок и времени мало. Ничего по существу больше не говорили. На сегодня свободны. Отдохните. Вечером свяжусь.

Джимми спрятал листок в карман.

Саймон кивнул и повернулся к двери. Поднимаясь по лестнице, гуль думал о том, что встреча оставила странное послевкусие, он чувствовал себя сбитым с толку. Джимми прав, необходимо отдохнуть.
Мозг человека пластичная штука, и когда Саймон дошел до бара, его сознание успело услужливо достроить разорванные звенья логических цепочек, что-то объяснить, где-то подправить воспоминания.

  — И-игх-хр-р-ры-ы йа-я лю-юблю-ю, – заинтересовано ответил Враль и вытянул шею в сторону Гаррета. На Бригитту и Аугна чудовище не обращало никакого внимания, хотя не оставалось никакого сомнения, что оно «наблюдает» за всем, что происходит рядом с ним.

  — Но с-с-ста-авка т-тво-оя ме-е-еня не-е-е и-и-инте-ери-и-ису-ует, С-с-ста-ар-р-ры-ый Ох-х-хо-о-отник. Т-ты-ы пр-р-ро-ойдё-ёш-шь – я-я з-з-заб-буд-ду-у, – привратник склонил огромную голову набок, только чудом державшуюся на тонкой растянутой шее, — А-а-а ес-с-сли-и т-ты-ы-ы п-побед-д-ди-ишь-ь, т-то я-я не-е с-с-смо-ог-гу-у-у вы-ып-пол-лни-ит-ть-ь т-тво-ои-и ус-с-сло-о-ови-ия п-по-олн-но-ос-с-стью-ю. Без-з-з гла-а-аз-з-за-а и и-и-им-мен-ни ма-а-аги-и-ия не с-с-ср-р-ра-а-або-отае-ет. Я-я-я у-у-уж-же-е пр-р-ре-едла-ага-а-ал т-т-те-еб-бе та-а-ак-ко-ой вы-ы-ыбо-ор-р-р.

  — Та-ак-к ш-ш-што-о я-я пр-р-ре-едла-ага-аю-ю др-р-ру-уги-ие ус-с-сло-о-ови-ия. М-мо-оя п-по-о-обе-еда – т-т-во-о-ой гла-а-аз-з-з. Не-е Мо-о-оло-одо-ого-о Ох-хо-о-отни-ика. Не-а Ма-а-але-енькоо-ого-о Ох-хо-о-отни-ика. Е-с-с-сли вы-ы с-с-со-огла-ас-с-сны-ы пр-р-ро-ойти-и по-о пр-р-ра-ави-ила-ам, – Враль сделал движение, очень напоминающее человека, пожимающего плечами. Похоже, он не сомневался, что охотники в конце концов поступят так, как он говорит. А если нет – то переживать об упущенной награде он не будет.

  — Е-ес-с-сли-и ты-ы п-по-об-беди-иш-шь – о-о-отве-ечу-у-у то-о, ш-что-о з-з-зна-а-аю. Но-о-о… я-я не-е-е та-а-ак мно-о-ого-о з-з-зна-а-аю. Чшто-о-о с-с-ска-а-ажешь-ь?

  «Ты ворвался в мою обитель. Мой до-о-ом. Требуешь навредить покровителям. Это вздор, брат покойника. Ты-ы-ы делаешь это без уважения!»

  Даже не совсем понимая, что на него направлен пистолет, Тукакаме видел во взгляде капитана угрозу. Паукообразный каннаибал начал лихорадочно щелкать зубами и раскачиваться на сталагмите, словно готовясь к прыжку. Его маленькие зрачки забегали по сторонам. Иногда они по-кошачьи вылавливали лунный свет и перенаправляли его на смотрящих на него матросов.

  Слой человеческийх костей на дне разлома задрожал, словно прикрывая что-то важное, что вот-вот грозило вырваться на поверхность.

  Самое время перекреститься тем, кто все еще этого не сделал и молвить: Si Deus Nobiscum quis contra nos. * Фразу, служившую девизом экпедиции, спонсированной фон Кетлером. Патриотично проговаривая ее, ни он, ни граф Унгерн-Штернберг не вкладывали в нее больше смысла, чем того требовал долг.

  Иронично. Сейчас, в свете одинокого факела, лицо из преисподней вполне могло вложить в латынь совершенно новый смысл.

  Бурление на дне стихло, когда слово посмел взять Аксель Йен Краг.

  «Ха-ха-хаа… Тогда неси его, благодетель.»

Саймон привалился плечом к стене, соображая, с какого момента и в каких границах рационально начинать рассказывать "всё". После секундной паузы он поднял глаза на Хозяина:
– После нашей последней встречи, Джимми, мы отправились по следам подруги Хантер, Алессандры да Коста, и сразу выяснили, что подруга успела вылететь и покинуть страну. Однако Хантер через нее смогла оставить для нас зацепку – номер и описание машины похитителей. Выглядело это словно Валери предполагала, что ей угрожает опасность. Пробив тачку по базам, узнали, что за последние сутки на этот кабриолет было выписано два парковочных штрафа. Вчера днем в Сан-Роке и около 9 вечера в Норт-Стейт, довольно близко к дому Хантер. Как впоследствии оказалось, рядом с каждым из мест располагались временные убежища.
Я отправил на разведку Уильямса и Прайс, а когда с ними пропала связь, я пошел следом и успел увидеть выезжающий из гаража белый пикап с крепкими парнями. Один из них теперь приехал с Краузе. ...Или не совсем один, об этом позже. Внутри дома Байле сумел ретроспективно увидеть как взяли наших и загрузили в кузов пикапа. Пока Ромео был в трансе случилась странность, у него начались какие-то проблемы, а в это время от соседей отъехал черный фургон.
Сразу после я связался с тобой, и мы с Ромео поехали к месту штрафа в Сан-Рок, там где машина была припаркована днем. Уже почти на месте заметили на перекрестке тот самый кабриолет. Внутри только водитель. Ах да... кабриолет был зарегистрирован на некого Дженкинса, и он жил как раз поблизости. Но его дом казался мал для компании с большим траком, а так как по-соседству были дома попросторнее, мы припарковались в конце квартала, чтобы начать поиск. Именно тогда я послал наши координаты.

Саймон ненадолго прервал свой рассказ и быстро облизнул губы. Будь они сейчас в роскошном кабинете Джимми с его щедрым баром, Ковальски не отказал бы себе в порции-другой алкоголя – немного дополнительного эндорфина ему сейчас не помешает.

– Бритоголовый сукин сын дожидался нас там, на улице, и сразу стал нарываться, держался уверенно. Акт агрессии совершил первым, если это важно, – Ковальски позволил себе усмехнуться.
– У него прорезалась на затылке дополнительная пара глаз, отросли лишние две руки и весь он тоже как-то подрос. Но кол его успокоил. Почти сразу на подмогу явился второй братан, назвал его по имени "Окс", к счастью для нас подъехавшее подкрепление спугнуло братана. Когда тот уносил ноги, а ног у него уже было четыре, и две головы, скорость этот кентавр развил, скажем так, противоестественную. И какие-то сумки он прихватил, их же еще в первом доме грузили в кузов пикапа.

– Потом мы зашли в дом. В подвале были скромные признаки пыточной и гадюшник. В прямом смысле гадюшник, там были десятки змей, выглядели они ядовитыми. В остальном дом был брошен. В одной из комнат я нашел Джоан, она была ранена, но успела кое-что рассказать прежде чем отключиться. С ней возился "длинный гаитянин", как она его называла, видимо высокий черный парень из видения Ромео. Предупредила, что бритоголовых братьев было трое, или даже четверо, они могли передавать друг другу части тела и, кажется, обмениваться мыслями. С гаитянином у братьев был какой-то конфликт, словно они не были одной командой с самого начала. Джо говорила сбивчиво, но я это так истолковал. Про Уильямса гаитянин тоже упоминал... что-то о лоа, и о том, что "ваш друг выбрал иной путь". Меня это сбило с толку, я чувствую разрыв связи с ним как ...как от смерти.

  Пока охотники разговаривали между собой, Враль неподвижно оставался в той же позе, в какой его оставил Гаррет. Чёрная, глубокая и пустая глазница была направлена на тройку, из-за чего создавалось неприятное ощущение, что ужасное создание пристально следит за ними. То, что он неплохо ориентируется на другие чувства, кроме зрения, привратник уже продемонстрировал. Но вот действительно ли он ничего и никаким образом не видел – утверждать окончательно было нельзя. Чудовище никак не выдавало себя в то время, как Бригитта снимала щит и заряжала арбалет. Может, действительно не видел. Может, только делал вид. А может, просто отвлёкся на разговор с Гарретом.

  — Э-э-эт-ти в-вр-р-рата-а-а пр-р-ренда-аз-з-зна-ачен-ы-ы то-о-олько для-я те-ех-х, х-к-то-о ищ-ще-ет. Ник-кхто-о не-е во-оз-з-звр-раща-а-ается, – Враль туманно ответил охотнику. Если поверить во все слова привратника, в том числе, что он был рад гостям, возможно, что это место исключительное даже для созданий из потустороннего мира. Тем более, за всё это время охотники больше никого не встретили, как и протоптанных троп и других признаков обитаемости. С другой стороны, этот чужой мир полон загадок и магии, где рациональность и логика не имеют веса. И понимание странной природы могло привести не к ответам, а к поистине ужасным вещам. Голос чудовища давил на сознание, проникал внутрь, а его ответы порождали только очередные вопросы. Новые догадки появлялись каждое мгновение, но все они сводились к всего лишь нескольким путям – принять правила, навязанные монстром, или попытаться поймать его на лжи. Впрочем, во втором случае ещё предстояло как-то заставить привратника и действовать по-другому, ведь даже если бы вскрылся обман, то последнее доверие к Вралю исчезло бы. Или же существовал ещё один путь – путь силы. И Бригитта только что вступила на него.

  Выбрав удобную позицию, охотница аккуратно прицелилась. Болт со свистом полетел в спину Враля. У него не было шансов уклониться, но было время среагировать. Привратник не воспользовался этой возможностью. Гаррет, смотрящий ему прямо в лицо, не заметил ни единого изменений. Да, эмоции чудовища было трудно считывать, но сейчас тот просто застыл. Снаряд с хлюпающим звуком прошёл в его плоть. Враль не шелохнулся. Вместо этого вскрикнула Бригитта от боли и удивления, когда её же собственный болт вонзился в её спину. Привратник разразился жутким и долгим смехом.

      — Эли?
      Имя дочери давно не срывалось с губ старика, тем более, в присутствии товарищей по несчастью. Так получилось, что Краг не то, чтобы частенько распространялся о своём прошлом; тем более после нескольких шуток и историй самых первых команд и капитана, под началом которого Аксель ходил с самого начала, по отношению в сторону своих дочерей. Так уж получилось, что семья оставалось чем-то ценным, чем-то... особенным, пусть и очень далёким, а порой — совсем забытым и незнакомым. И делиться с этим слишком часто мужчина не привык.
      Да и какое дело ребятам до этого?
      Он нахмуривает брови, ссутулит спину и на автомате посильнее перехватывает арбалет в своей руке.
      — Откуда ты знаешь про мою Эли? — не сдерживаясь себя, едва ли с любопытством — скорее с напряжением — спрашивает Аксель существо, роняя свой взгляд ниже. Дёргается, когда за спиной громкий крик Олле оповещает всех невиданных их взгляду людей — и нелюдей — об их присутствии, и хмуриться ещё сильнее. Иной раз мальчишка не лучше женщины на корабле, однако в одночасье он теряет интерес к юнге и тому, чтобы напомнить ему о важности их миссии здесь, учитывая, что пацаном решают заниматься более старшие.
      Думать нужно было быстро, а назло сбитый с толку, Краг не мог придумать ничего лучше, чем перебрать слова чертилы. Кушть.
      — Кушать? — он окидывает взглядом обглоданное тело, кривя губы и отворачиваясь обратно к изменившемуся во внешности существу. Что он такое? Да и чёрт побери, как он здесь оказался? — у меня есть еда. Что дашь взамен?
      А главное: на что он способен? Краг видел раньше вещи, которые могли напугать до усрачки, но до сих пор оставался жив. В этот раз... тоже выйдет?

  Ближайший, южный мост, хоть и казалось, что использовали чаще, выглядел добротно. Если предположения Хавьера верны, то все, что от них требовалось, это аккуратно идти по очереди и стараться его не раскачивать. Для моряков, привыкших лазить по канатам - это плевое дело. Оставалось отправить кого-то вперед, чтобы убедиться в этом. Небольшое препятствие для достижения заветной цели. Вот и все.

  Для некоторых из команды куда больший интерес вызывала неизвестность на дне разлома. Она будоражила, и вместе с тем заставляла кровь замирать. С подобными противоречивым чувством Со Ли подошел к самому краю, чтобы увидеть зловещее дно.
Пропасть вопреки ожиданиям не была бездонной. На глубине шести метров из земли вздымались острые каменные пики, отбрасывая вытянутые тени. Между ними дно было усыпано чем-то светлым, отражавшимся синевой лунной ночи. В глазах азиата немного зарябило. Со Ли моргнул несколько раз, вновь фокусируясь на манящем дне. Нет, совершенно точно обо было усыпано не галькой, а костями. Звериные, но в большинстве своем - человеческие.

  — Погляди-ка. — Судя по кислому дыханию из-за спины, к Со Ли подошел старый квартирмейстер. Он вытянул крючковатый палец указывая на что-то темное, что китаец сперва посчитал тенью. Чернее ночи в неестественном положении лежало обезображенное тело негра. Его брюхо и лицо были кем-то выедены. — Эдакая чертовщина!

  Если все это они умудрились разглядеть в ночном полумраке, то что же будет при свете дня? Аксель понимал, что должен пренебречь советом юного раба и зажечь факел, чем тотчас и занялся. Оранжевое пламя добавило красок и немного тепла. Датчанин сделал несколько шагов в сторону. Длинные тени зашевелились и с той же скоростью побежали вдоль крутых склонов разлома, обнажив то, что ранее было сокрыто. Не очередной труп, не скелет, а уродливая статуя, прижимавшая колени к груди. Ее лицо с отвратным оскалом было похоже на череп с огромными глазами без зрачков. Аксель прищурился. Кажется, фигура до этого сидела с закатанными глазами, потому что сейчас маленькие точки-зрачки выползли и уставились на него.

  «Еехе-ехе-хех! Эли! Эли, Эли, Эли! Еле-еле Эли! Увидеть тебя вновь!» — Тихое несвязное бормотание наполнило головы всех, кто оказался у разлома. Но только для Крага слова имели хоть какую-то осмысленность.

  Отбросив каменную скорлупу, тело фигурки обрело черный цвет, а на лице появились белые полосы, испачканные старыми пятнами крови. Она дрогнула и расправила непропорционально длинные конечности, чтобы заползти на самую высокую пику и поглядеть на вторженцев. В ее движениях присутствовала грация арахнидов.

  «Хи-хих-хи! Кушть, кушть, кушть! Ям! Где ты, Эли?»

Пикап не выдал тайн своих хозяев. Судя по экстра размеру колес, двойному выхлопу и некоторым другим деталям "прокачки" владелец трака относился к своей машине трепетно. Распечатку страховки в бардачке с именами, которые вряд ли имели какое-то отношение к тем, кто на нем катался этой ночью, Саймон на всякий случай сфотографировал.
В кузове валялся брезент с пятнами крови и пальто Этана.

Ангел сегодняшней ночи – Краузе со своим людьми уже распределились по машинам. Ковальски знал, что пленника повезут в специальное местечко в районе доков. Как бы не гордился Саймон своим трофеем, он был более чем уверен, что Джимми сюрпризу не рад.

После короткого обмена сообщениями с Хозяином, Саймону и Ромео предстояло увидеться с Джимми в клубе. Ковальски предпочел бы опять отложить визит, до тех пор пока сам не решил, какой частью информации хочет поделиться. Однако формальных предлогов отказываться от встречи не было. Наоборот, он с отстраненным интересом отмечал, как в нем растет потребность увидеть Хозяина, наравне со смутным беспокойства за его благополучие. Не вовлекают ли они Рамиреза своим расследованием во что-то, что может повредить ему?

Клуб стоял на месте, хотя очередь из желающих попасть внутрь рассосалась. К 4 утра клаб-хопперы уже должны были демонстрировать определенную выносливость.
Охранник (видимо кто-то из запасных, раз уж элита выезжала на вызов), не узнал гулей и не захотел впускать, закономерно сочтя их вид наркоманским и подозрительным, чем вызвал сильный всплеск раздражения у Саймона. Всплеск раздражения не успел перейти в приступ ярости, потому что подошедший на звук проблем второй охранник, тоже "из запасных", узнал и, извинившись, открыл дверь за которой билась музыка.

24 декабря, 4:02 am, рассвет через 3 часа

  Не сказать, чтобы Олеандр полностью ощущала себя в своей тарелке. Все-таки вокруг было слишком много людей, но ей определенно было намного комфортнее графа Каменского, который старательно пытался не показывать своей брезгливости на лице. Надо сказать, что за этим было увлекательно наблюдать, но из вежливости к мастеру ложи, турчанка сделала вид, что не замечала отвращения, которое испытывал аристократ. Были вещи, которые требовали куда большего внимания стюарта, пока они погружались все глубже в яму социальных отбросов. Например, следовало заметить и одновременно не увидеть присутствия тучного цыгана. Или одинаковых перстней некоторых посетителей. Было бы неплохо обыграть одного из них в карты и выиграть рубиновую метку себе.

  — Хороший додумка, мой господин. — Усатый турок энергично кивнул графу на предложение. Небрежно положив руку Каменскому на плечо, словно был его хорошим, но успевшим захмелеть товарищем, Махмед повел его к столу.

  Где кабак — там и карты. Простая истина, простая уловка.
  А кабак, между тем, шумел и гремел. Мяукала семиструнная кеманча в углу, пьяный хор подхватывал за ней задиристый мотивчик:

  — Ой, мама, мама, мама! — и музыкант бил по струнам всей пятернёй, не заботясь о гармонии.
  — Люблю цыгана Яна! Эй! — ревели две дюжины столов и, прикрикивая, грохотали каблуками по полу.

  Последний раз Олеандр слышала кеманчу в Турции. На ней играл слепой бродяга на базаре. Внезапно было услышать музыкальную память о родине здесь, в разгар грязной городской зимы, в сердце страны Rusça. Напротив, для графа Каменского приятного в тошнотворном скрипе инструмента не отыскалось. Жизнь на социальном дне была так же далека от Леонида Измаиловича, как фортепиано фрейлины Шуваловой — от этого безнравственного гамелана. В карты и кости здесь играли открыто, не боясь визита из управы благочиния. На социальное дно, прямо как у Данте, вела загибающаяся книзу полукруглая лестница. Она спускалась от крепких красных дверей вдоль помазанной неровной штукатуркой стены в отпечатках ладоней. Навстречу тянуло куревом и пьяным духом, выли голоса и аппетитно шипели шашлыки в пасти большой печи. Три длинных дощатых стола с лавками стояли в центре зала. Они упирались в обширное подобие стойки и кухни одновременно. Там распоряжалась толстенная черноволосая баба в чепце, усыпанная мукой, а помогала ей стайка девиц. Каждой — едва ли дюжина лет, но наряжены они были одна другой ярче: в поясах, цепях и серьгах. Они рыбками носились среди теснящейся на лавках публики, а те лавки окружали столики поменьше. Олеандр и граф быстро сосчитали, что увеселениям в просторном подвале предавалось до пяти десятков людей, но антуражных цыган среди них как будто бы насчитывалось меньше половины. Чадящие лампы давали ровно столько света, чтобы различать между собой лица и горбатые спины, однако разглядеть, куда ставишь ногу, было почти невозможно. В такт музыканту у печи лаял кудрявый дворовый пёс и колотил хвостом.

  — Ой, мама, мама, мама!
  — Люблю цыгана Яна! Эй! — подвал в очередной раз содрогнулся от стука сапог.

  Давешние вышибалы подпирали стойку и скабрезничали с кухаркой. На их безымянных пальцах поселился алый блеск: рубиновые перстни. Такой же, как ни странно, носила толстуха за стойкой. Пока она месила тесто для восточной лепёшки в деревянной бадье, перстень прыгал на цепочке в ложбине между сальных грудей. Шагая среди столов, масоны заметили такие же перстни у музыканта и на паре-тройке иных рук; не разобрать впотьмах, чьих именно.

  То, что турок привёл знатного господина сыграть в карты, подозрений не вызвало. Девчонка с пивными кружками, пробегая мимо, потыкала носом в торец одного из больших столов. Там сидела целая компания. Двое южан, двое чиновников, одетых во много раз беднее Леонида Измаиловича, но всё же прилично, а во главе стола восседал мрачный мужчина. Его персона немедленно привлекла внимание Каменского. С клочковатый бородой и в алом вельветовом сюртуке, плохо сходившемся на атлетической груди, мужчина выглядел грозным разбойничьим атаманом, а не босяцким бонзой. За поясом блестела золотая рукоять кинжала, заткнутого наискось на кавказский манер. Залысины открывали мощный лоб, а сальные остатки волос мужчина закладывал за крупные как у быка неровные уши. Полосатые рейтузы были демонстративно заштопаны патчами несоответствующих тонов, а под фалдами сюртука просматривались очертания пистолетов. Бородач был вооружён до зубов в самом центре столичного Петербурга. И сидел он вовсе не на лавке и даже не на стуле — для него было установлено обтянутое бархатом кресло, сворованное из чьей-то богатой гостиной.

  Быстроглазая Олеандр присмотрела, что в разных концах зала находятся ещё две карточных компании. В них играли совсем уж затрапезные индивидуумы. А за угловым столиком, который был вовсе не столиком, а днищем от бочки с приколоченными с изнанки ножками, с хохотом бросало кости юношество Сенной: трое мальчишек, пьяный вдрызг моряк и цыганёнок в криво надетой тужурке с чужого плеча.

  Предстояло выбрать, рискнуть ли козырной компанией или поискать игроков поплоше для начала.

Наверху оказалась дверь в старомодную гостиную. Луч фонаря на оружии Саймона зашарил в накуренной какими-то боаговониями (очень похожими на те, что Ковальски ранее учуял в доме Вэл) темноте, поочерёдно выхватывая сначала шкаф с книгами и всякими статуэтками, вазочками и прочими безделушками, затем валявшуюся табуретку рядом со сваленной одеждой, стол с чайником без крышки, старое кресло, такое же как в подвале, но с покрывалом, и в последнюю очередь девушку с наполовину залитым кровью лицом и спутанными волосами. На ней ничего не было — полностью голая, она сидела на каком-то прожженом и местами пропитавшемся кровью одеяле, накинув на плечи еще одно, тёплое. Это была Джоан, выглядевшая бледной тенью самой себя. Когда Саймон направил на неё свет, она обессиленно уткнулась головой в колени, не сказав ни слова.

  Агенты Олеандр проделали недурную работу, расчистив ей путь для дальнейших маневров. В некоторых вещах она была все еще менее компетентной, чем ее подчиненные, родившиеся и выросшие среди грязи местных трущоб. Турчанка отстранилась от холодного окна кареты и положила старенький саквояж себе на колени. До сенной путь был достаточно продолжительным, чтобы успеть изменить себя по дороге.

  Замки саквояжа открылись тихим щелчком под гибкими пальцами Олеандр. По очереди, она начала доставать алюминиевые коробочки с гримом открывать их и вновь убирать, пока не нашла подходящий цвет. Достаточно темный оттенок, чтобы слиться с ее собственным цветом кожи. Этого будет достаточно, чтобы скрыть татуировки на лице. Турчанка удовлетворенно кивнула сама себе и отложила в сторону. Собрав волосы в высокий хвост, она начала манипуляции с собственной внешностью. Длинные волосы Олеандр спрятала под феской - шерстяным колпаком красного цвета с черной шелковой кисточкой.

  — Господин! Глядеть на я. Сей день я друг Каменский - Махмед-эфенди. Игра в préférence с деньги, дабы «Самоцветы» страдать. — Очевидно, такое предложение подразумевало наглое жульничество. Турчанка, вернее, молодой турок с изысканными подкрученными усами смотрел на заговорщически на каменского.

  Олеандр первой покинула кареты. Едва ее сапоги соприкоснулись с грязью Сенной, походка сделалась иной. Как будто даже плечи стали шире, а сама она выше на пару дюймов. Турчанка обернулась и протянула руку Мастеру ложи. Шелковая кисточка колпака играючи упала на другую сторону.

  — Вперед! Вызвать настоящий эмоция на физиономия их!

  Письма отправлены, указания розданы. Час вынужденного безделья подходил к концу, ночь наполнилась ржавыми отблесками.

  В малой гостиной, где граф завтракал в приволье солнечных лучей, поселились сумерки. Двери туда закрыли. Зато в большой гостиной разожгли камин. Дрова вспыхнули высоко и ярко как вчерашний пожар, заливая оранжевым светом турецкий палас. На резных лакированных комодах, расставленных у четырёх стен по французским интерьерным канонам, зеленели вазы с цветами. Над ними висели картины в простых рамах, каждая из которых несла определённый смысл, открытый лишь членам тайной ложи. «Дружеская встреча у памятника Диане» ла Гурдена, Станислав Понятовский и другие. В клетке на круглом столике певуче щебетали две крохотных зебровых амадины, с упоением глядя друг на дружку.

  Патер Калев, сухой старик с песне на остром носу и вихрами седых волос, с книгой застыл у камина. Ирина Ловен ходила взад и вперёд перед сборчатыми гардинами. Она подбрасывала и ловила монету механической кистью, проверяя пружины и тросики на гибкость. На диванах, раскинув руки на подушки и положив сапог на сапог, развалилась Олеандр в багровом пальто. Пламя играло на синих татуировках, покрывающих её лицо. Соединив пальцы перед лицом, граф занял место во главе стола, слушая священника.

  Андрей Степанович и две горничные подали ужин. За ужином предстояло принять решение.

  — Такого, как вы говорите, и впрямь не может быть, Ваше Сиятельство. Чудовище, слепленное из плоти не могло жить в банях, особливо когда журнал приходов и уходов исправно вели с начала вечера. Хм-м, хм-м-м… пусть я составил промеж собою ваши объяснения, по ним выходит так: некий К.Ф. — Олеандр говорит, что зовут его Клим Фёдорович, прибыл в бани к позднему вечеру, то есть, к их открытию. Дурно так говорить, но в том злотворном месте К.Ф., вестимо, посетил некую Людку, Людмилу; а портье так и записал в журнале. Возможно, так звали девочку, запертую в комнатах на чердаке с прошлого вечера. Ту самую, которую цыгане и Клим Фёдорович прошлой ночью увели из курильни подле Сенной. Поистине печальна судьба этого дитя… — вздохнул патер.

  Ловен раздражённо бросила монету под самый потолок.

  — Когда оный Клим ушёл, он, уходя, наказал дверным людям встретить некоего барина. Барин приметен тем, что в банной книге записан отдельно, не как прочие посетители. И записано также, что барин также имел целью визит к той же Людмиле. А вот когда барин прибыл в бани, там-то и случилось страшное. Не складывается, Ваше Сиятельство. Никак не складывается. Словно бы никто не готовил вам западню, а каждый занимался своим делом. Но столь чудовищная тьма и сама собою не рождается. Эти визиты как-то связаны между собою. Ваш Клим Фёдорович, Людка, таинственный барин… он-то, верно, и приехал на карете с гербом.
  — С тем гербом, где пёс-не пёс и конь-не конь? — одышливо припомнил Андрей Степанович показания старухи, раскладывая утиное жаркое по тарелкам.
  — Много у вас в людской болтают, — одёрнул его патер.
  — Что болтают, то наружу не выносят, — камердинер деликатно позвенел ножичком.

  — Но болтают верно, — вступила Ловен. — Только герб остался для нас неизвестен. Что же до прочих лиц, которые связаны с банями, ныне мы знаем про двоих: цыгане и Клим Фёдорович. Я также навела справки у церковных попрошаек. И по тем справкам следует, что Общество Иисуса также интересовалось банями: они поставили соглядатая невдалеке, откуда и прознали о нашем рейде. Другого соглядатая католики поставили близ одной церкви, опять невдалеке от Сенной. И вот что интересно: в той церкви расположено Общество призрения за девочками-сиротами. Кто-то осведомил и нас, и католиков об Усачёвских банях. Нас, как мы знаем, осведомили верно, и раз у католиков имелся и другой след, он тоже может быть правильным. Нам выбирать, за что взяться.

От увиденного у Ковальски свои собственные глаза полезли на лоб. Но сейчас в нем стучала кровь хозяина, разгоняя тело и мысли, и гуль справился с изумлением, вернее отложил его на потом. От удара в шею противник опустился на колено и по-прежнему открывал спину (пусть и неоднозначно, принимая во внимание пару глаз на бритом затылке), в этом Саймон увидел редкий шанс закончить битву. Он наугад потянулся за колом, прекрасно помня как минуты назад засунул его во внешний клапан рюкзака...

Когда отполированная деревяшка, тяжелая из-за стального сердечника, оказалась в руках, Ковальски всем нутром почувствовал, что в этой игре у него маловато гарантий выигрыша, а ведь он собирается идти ва-банк и открыться. Но прежде чем сомнение разрослось в нем, он выбрал действовать и ударил колом изо всех сил, постаравшись попасть меж ребер или проломить их там, где должно было помещаться неподвижное мертвое сердце существа.

Music: ссылка

  Надев шляпу капитана, испанец повел своих моряков на опасное первое дело. Мальчишка раб и подозревать не мог, что привел матросов к потерянному кораблю не ради собственного спасения и украденного рома, а ради нерешенных вопросов Хавьера Франциско Мендеса.

  Месть. Пожалуй - это наследственная черта его семьи Франциско Мендеса. За много лет до этого, его брат, Иниго был одержим этим чувством, когда погиб отец. Позже он сам стал жертвой бесчестного предательства. Он погиб от рук своих подчиненных, на глазах у Хавьера. Своей преждевременной кончиной, он передал жажду мести своему младшему брату. Испанец был слишком горд и вспыльчив, чтобы отказаться от вызова. По праву рода он принял этот дар. Мысль, что этой ночью кто-то умрет, вызывала трепет.

  Либо он, либо Стеклянный глаз.

  Последний взгляд на безмолвного разрушенного монстра, прежде чем проникнуть в его чрево. Капитан знал, что разумнее послать вперед аккуратного и исполнительного азиата. Тот был человеком с ясным разумом и мастерски владел своим телом. С другой стороны у них в команде был итальянец, чьи зубы скрипели от нетерпенья так громко, что это слышала почти вся команда. Не было смысла его сдерживать. Пусть лучше он расчистит путь, чем какой-нибудь мальчик с кокосом. Капитан Франциско Мендес освободил путь Со Ли вместе с Люцием, и только потом последовал за ними вместе с остальным.

  Чуть ли не наперегонки двое окунулись во тьму скола, который вывел их на верхнюю батарейную палубу, находившуюся сразу под остатками носовой фигуры. За долгие годы было сложно понять, кого именно она изображала. Изнутри разрушенный корабль-призрак тоже пребывал в жалком состоянии. Он порос мхом и плющом, а из стен словно ребра мертвого зверя, торчали скалы. Пахло сыростью и старым гниющим деревом. Несмотря на разруху, было легко понять, что у корабля есть хозяева. На грудах бесполезного хлама и поваленных пушках были растекшиеся восковые следы от сгоревших свечей. Местами они все еще горели, даря едва ощутимый свет. Этого было достаточно, чтобы расширенные зрачки итальянца могли разглядеть все до малейших деталей.

  Некоторые могли бы подумать, что Люций просто падок на разного рода стимуляторы, но мало кто догадывался, что привычка имела аристократические корни. На бесконечных Венецианских балах, которые закономерно перетекали в оргии, по-другому было не выжить. Кто бы мог подумать, что в большинстве своем все эти распущенные и вероломные утехи спонсировал испано-итальянским род, подаривший римскому миру нескольких пап и с десяток кардиналов?

  В нынешние дни, сбежавший от виселицы потомок благородного рода, предпочитал использовать благовоние для других, более понятных целей. Обостренные чувства разгоняли кровь и помогали быстрее реагировать на изменения в окружении и замечать детали.

  В то же время Со ли, хоть и был родом из страны, которая весь мир снабжала наркотинами, никогда ими не интересовался и предпочитал работать от обратного. Продвигаясь по накрененной батарейной палубе, китаец тихо подбежал к разломанной лестнице, ведущей на верхнюю палубу. Переступая через ступеньку, он осторожно выглянул наверх, а затем жестом показал товарищам не идти за ним. Сверху доносились ни о чем не подозревающие шаги, но они прервались как только Со пропал из виду. Послышался сдавленный хрип и кто-то с глухим стуком упал на доски. Китаец вернулся назад, словно ничего не произошло. По его спокойному лицу трудно было догадаться, что менее минуты назад он хладнокровно с кем-то расправился. Теперь им никто не мешал продвигаться дальше, к дну корабля.

  Спустившись на два уровня ниже, корсары оказались на жилой палубе. Сейчас грязное помещение напоминало большой склад. У стен были выставлены бочки. В отличие от окружавшей разрухи, они были целыми. Похоже, что раньше они здесь не хранились и принесли их недавно. По центру палубы была дыра. Сквозь обломанные доски было видно, что нижние уровни фрегата были затоплены черной водой. Это значило, что спускаться еще ниже не получится. С противоположной от лестницы стены была приоткрыта дверь в помещение, откуда доносились обрывки разговора и смех.

  Казалось, что их вторжение осталось незамеченным, но когда Олле вместе со стариком Акселем последними спустились на палубу, голоса резко стихли. Несложно было догадаться, что обитатели заподозрили неладное. Едва заметные тени зашевелились. Подкрасться незаметно морякам не удалось.

  — Хулио? — Хриплый обладатель голоса подошел к двери и распахнул. Вместо соратника перед ним оказались нежданные гости. Мужчина выглядел помято, кожа была скорее серой, словно он год не был на солнце, а глаза настолько тусклые, что походил он на незрячего. В то же время движения его были достаточно резкими, чтобы в этом усомниться. Обнажив шпагу, он отскочил от прохода. За ним последовали его напарники.

  Это был отличный момент для того, чтобы разбить чью-то голову о кокос.

Карта:

  После столь неприятного перемещения Бригитта мысленно поблагодарила себя за решение оставить эликсир на потом. В противном случае пропитанная магией жидкость могла запросто оказаться потрачена впустую, от чего бы Олдстаут раздраженно завыл.

  — Что за черт? — Бормотала она, как только поняла, что происходящее вокруг не поддавалось логическим объяснениям. Место, в котором они очутились, было настолько непохожим на реальность, что скорее напоминало сон. Или даже кошмар и чтобы им пробудиться, необходимо было решить загадку, которая не предвещала ничего хорошего. Если кто-то и мог обладать достаточными знаниями, так это их библиотекарь. Или может они с Гарретом слишком привыкли доверять ему во всем, что выходило за рамки их понимания? Для себя Бригитта прояснила, что пора бы уже действовать.

  — Все ведет к одному, куда бы мы не шли. Надо уже решить что делать с той штукой… —
Бригитта покрепче перехватила щит и обошла мужчин, чтобы оказаться впереди на случай, если непонятное чудище прыгнет на них.

  Тон Гаррета не терпел возражений. Аугн посмотрел на Бригитту, в надежде найти понимание с её стороны, ведь именно она не отворачивалась от него в тяжёлые моменты этой ночью. Но в этот раз Бригитта поспешно отвела взгляд от колдуна и принялась читать молитву. Юноша пожал плечами. Трое против одного. Ему оставалось лишь согласиться. На кону не только жизнь одной девочки. Но даже если бы это было не так, смог бы он положить на одну чашу весов свою душу, а на другую – Лизы, и отдать всё на волю случаю?

  Матиас удовлетворённо выдохнул. Мелом он очертил неровный круг вокруг кровати девочки, пока охотники совершали последние приготовления. Гаррет и Бригитта стояли с оружием и факелами в руках, готовые к любым опасностям, что поджидали их где-то далёко и одновременно так близко отсюда. Аугн шумно вдыхал воздух, сидя на кровати рядом с Лизой, но не дотрагиваясь до неё. Пока ещё рано. Когда знаешь, что тебя ждёт, не так просто сделать шаг навстречу.

  — Давай, – священник выждал где-то полминуты, чтобы все до конца осознали, что дальше отступить будет поздно, — Главное, держитесь друг за друга, чтобы связь не нарушилась.

  Колдун вымучил из себя усмешку. Ему не нравилось, что им командовал какой-то эльф, пускай и священник Сокана. Если бы ему развязали руки, то он смог бы распутать зловещую тайну проклятья Салифорда, в отличие от Матиаса. Он был готов предать невиновную женщину огню ради спокойствия остальных! Разве таким должен быть священник, спасение и маяк для заблудших душ? Преисполненный негодованием и решимостью Аугн схватил Лизу за руку. Всё повторилось вновь. Но знание уготовленного никак не помогало. Взгляд юноши потускнел, все мышцы тела напряглись. Бригитта обеспокоенно взглянула на Гаррета, будто в сомнениях, правильно ли они поступают. Но старый охотник был внешне спокоен, и только его рука с силой впивалась в плечо Аугна. Матиас начал читать нараспев заклинание на непонятном языке. Магические слова переплетались с нечленораздельными звуками, непроизвольно вылетающих из горла колдуна. Голос эльфа становился всё громче и громче. Время медленно тянулось, но ничего не происходило. Не было вспышек света, светящихся вихрей или хоть чего-нибудь похожего на признак, что ритуал работает. Священник перешёл на крик. Стоило больших усилий набраться терпения и не вмешаться в процесс.

  — Nuwu! – последнее слово было необыкновенно громким, но будто раздалось прямо в головах. Пространство вокруг задрожало и тут же кусок пола, очерченный мелом, провалился вниз, в чёрную пустоту. А вместе с ним полетели в неизвестность и охотники. Инстинкты вопили протянуть руку вверх, схватиться за край пола, не дать себя засосать. С каждой секундой скорость возрастала. Заложило уши. Вместе с темнотой в пространстве обитали тени, ждущие, пока кто-нибудь отделится от общего комка. Страшно было даже представить, что ждёт душу, потерявшуюся здесь. А потом, в один момент всё прекратилось.


  Это не было приземлением. Это не было каким-то перемещением. Если задуматься, то кажется, что в этот момент вы даже не моргали, хотя и хотелось сильно зажмуриться, чтобы защитить глаза. Просто вдруг вы оказались на поверхности, на земле. Гаррет и Бригитта стояли, Аугн лежал. Юноша пришёл обратно в сознание, но голова ещё раскалывалась. Он единственный из охотников, кто не видел портал или что это было на самом деле. Лизы нигде не было, как и кровати или каких-либо следов или обломков пола. Со всех сторон, докуда дотягивается взгляд, вас окружает плато, покрытое засохшими карликовыми деревьями и пожухлой травой. Над головой – бескрайнее и безумно красивое небо, усеянное мириадами неизвестными звёзд самой разной величины. Воздух настолько пропитан магией, что это ощущается физически. Кажется, будто его можно схватить рукой. Даже видно ваше дыхание, оно растекается искрящимися потоками. Но этот мир – чужой, и магия здесь своя, иная, незнакомая.

  Придя в себя, вы решаетесь двигаться вперёд сквозь лабиринт деревьев, неважно куда, лишь бы найти хоть какой-нибудь ориентир. Потеряв счёт времени и расстоянию, вы видите впереди каменную высокую стену, она бесконечно тянется в обе стороны. В ней есть искусно сделанные металлические врата, украшенные причудливым оригинальным орнаментом. Над вратами кто-то сидит. Издалека существо похоже на человека, но, подойдя поближе, вы понимаете, что это скорее безобразное чудовище. Его тело состоит из переплетенных тонких чёрных нитей, длинные конечности свисают как верёвки, а наверху покоится непропорционально большая, идеально круглая голова. Вместо пары глаз – одна большая пустая глазница посередине, носа нет, зато во рту притаилось три ряда острых белоснежных зубов. Под одной из рук-верёвок торчит нечто, напоминающее рычаг.

  Как ни крути, а возможность разобраться с Серыми Камзолами имела много плюсов: например, капитан Мендес мог разобраться с неоконченными делами прошлого, Нуэво Пескадор получила надежду избавиться от докучавших бандитов, что в последствии могло поспособствовать набору рекрутов, а более того, сам Фон Кетлер тоже проявил интерес. Он пообещал команде награду в размере двух сотен дублонов, если уладят проблему. Стеклянный Глаз должен был понести наказание за то, что устроил на Тобаго.

  Ближе к ночи корсары решили довериться словам мальчишки раба. Кто бы мог подумать, что информацией кучерявый Джулиан владел куда лучше, чем умением правильно раздавать еду? Нетерпеливый Олле первым встретил сбежавшего раба. Ему нужно было лично убедиться, что хозяин постоялого двора ничего не заподозрит. Подросток неуклюже улыбнулся. В ночи его зубы особенно ярко контрастировали с его темной кожей. При подростке не было ничего полезного кроме большого ножа для разделки мяса. ДжейДжей позже признался товарищу, что побоялся воровать из склада старого шведа оружие.

  Присоединившись к остальным, Джулиан повел людей «Мориана» по знакомой только ему одному тропе.

  — Луна светит ярко, можно не жечь факела понапрасну. — Подросток чувствовал себя неуверенно, возглавив процессию к логову Серых Камзолов. Опасаясь неверными словами или поведением вызвать гнев капитана или, не дай Бог, Люция, мальчишка предпочел обращаться к сверстнику. Олле ранее предложил Джулиану дружбу, поэтому его он опасался меньше всех.

  — Да ну?

  — Я серьезно, мистер Олле.

  — Врешь, наверное!

  — ... — ДжейДжей промолчал, не зная, что ответить. Раб отличался от моряков. Он не был искушен приключениями и испытывал подлинный страх перед смертью, тогда как ни для кого не секрет, что истинный корсар смеется в лицо опасности. — Пойдемте.

  В свете ясной луны песок приобрел голубоватый оттенок и чем-то напоминал снег в ночи. Дойдя до скал, что тонули в море, босоногий Джулиан повел команду за собой. Они свернули в лес и шли по плохо вытоптанной тропе, известной одному лишь рабу. Под черными листьями пальм становилось темнее и свет небосвода едва ли касался земли. Это немного замедляло движение по ночной флоре. Однако, доносившийся шум моря сквозь стрекотание ночных насекомых, успокаивал нервы и страхи перед встречей с возможными ночными хищниками. Вскоре и этот шум утих.

  — Мы почти на месте, мистер Олле.

  Вскоре джунгли расступились, перед черными остроугольными скалам, которые неестественно пробивались из земли, уродуя ландшафт и образуя лабиринт. Было в этом что-то зловещее, потому что в сердца героев невольно прокралась мысль, что природа не могла сама такого сотворить. Спина Джулина ссутулилась. Теперь он зашел намного дальше, чем в первый раз, но пути назад не было. Для смелости он сильнее сжал деревянную рукоять кухонного ножа и обошел острый каменный скос и застыл на месте.

  Перед глазами корсаров возникла несколько неожиданная картина. Жертвой вывернутой наизнанку земли стал старинный фрегат. Скалы раскололи его надвое и будто бы вросли в него. Даже разрушенный, этот корабль казался огромным. Мачты были повалены, а остатки парусины напоминали призраков в лохмотьях. Наибольшей загадкой, однако оставалось то, что находился он далеко от берега.

  — Я привел вас. А теперь, если позволите, прикрою вас с тыла. Все равно буду обузой в борьбе с камзолами. — Прийдя в себя от увиденного, Джулиан отошел назад и шепотом напомнил юнге об изначальной договоренности.

Верзила с ношей на плече оказался посреди гостиной, за ним по пушистому ковру тянулись мокрые следы. Дверь на улицу была приоткрыта. Вдобавок в воздухе повисла капля крови, что падала с той самой ноши на ковёр, поблёскивая в свете уличного фонаря за окном. Образ ноши был смазан, но оттенки примерно соответствовали одежде Джоан.
Стоило Ромео моргнуть, как верзила растаял в воздухе, оставив дымный след. Но внимание Байле уже переключилось на светлое пятно за окном, замеченное периферийным зрением. Те же самые оттенки, но силуэт куда более отчётливый, человеческий, скорее женский. Девушка что-то разглядывала в аккуратно стриженной траве газона возле тротуара. Присмотревшись, хакер понял, что именно её заинтересовало: след протектора колеса, подпортившего соседский газон (очевидно, когда автомобиль трогался), неестественно заблестел в короткой вспышке телефонного фонарика. И если ясность отпечатка на траве объяснялась пристальным вниманием и впечатлением девушки, то причина относительной отчётливости образа её самой вызывала вопросы. По-видимому, кто-то наблюдал за ней. Это заставило Ромео рефлекторно обернуться — и действительно, прямо за его спиной опять стоял тот же самый «бычара». Он говорил по телефону, но в окно не смотрел. Девушка же теперь смотрела на него. Однако в гостиной его уже не было, когда Байле обернулся вновь: здоровяк выходил в гараж, уже закрывая за собой дверь. Да и образ девушки, теперь очень сильно размытый, едва проступал сквозь мокрую листву кустарника в нескольких ярдах за окном — она хорошо спряталась, гуль видел её лишь «интуитивно», но при всей её осторожности, ей это, по-видимому, никак в итоге не помогло, поскольку замечена девушка была задолго до того. Должно быть, верзила вышел через гараж и обошёл дом с другой стороны, сумев застать Джо врасплох, что обычно сделать непросто, или же случилось что-то ещё...
Внезапно возникшая острая головная боль и слабость в ногах помешали ему увидеть остальное. Весь дом вдруг задрожал и заходил ходуном, в один миг перевернувшись и больно припечатав гуля щекой к полу, поменявшемуся местами со стеной. Освещение в комнате сильно изменилось, став и пепельно-серым, и синим, и зелёным, и фиолетовым одновременно, свет непонятно переливался и играл на предметах интерьера, а со стен поползли неясные тени, похожие не то на корни дерева, не то на корявые пальцы, медленно тянущиеся к нему. Вдобавок Байле слышал голоса — сливавшиеся воедино крики, плачь, стенания и мольбы о помощи. Тысячи голосов. Но хуже того, среди них были и те, что шептали угрозы и проклятия. И они звучали всё яснее и ближе, постепенно заглушая остальные. А тени тем временем уже вплотную подобрались к беспомощно валявшемуся на земле Ромео, начав оплетать его ноги и руки. Их касания обжигали точно раскалённые спирали.

Саймон услышал странный шум, доносившийся из гостиной. Кто-то отчаянно барабанил по полу.

  — «Преподобная мать» будет достаточно.

  Иезуит окинула комнату неприязненным взглядом, задержав его на готических доспехах. Железный страж был молчаливым напоминанием о том, что у этого кабинета есть две стороны. Как, впрочем, и у всего Мегарона. К её чести (или с состраданием к её слепой убеждённости) следовало признать, что Мария была из тех немногих, кого не смутил и не впечатлил кабинет мастера-масона.

  — Я не привыкла скрывать лицо от врагов. Вы служите нечестивой вере, каменщик Каменский. Вы — чародей, слуга Дьявола, фаворит Сатаны. Пусть мои предшественники были изгнаны из этой страны и этого города, а потому не учинили отпор вашему халдейскому ремеслу, но времена изменились. Знайте, каменщик, для меня не тайна то, кто стоит за вчерашним пожаром. Добрые христиане употребили немало сил на поиск ужасного вертепа, но вы, явившись туда, всё употребили к собственному интересу, а плоды наших трудов обратили в ничто. Я предупрежу вас сей единственный раз — отступите. Покайтесь. А ежели явитесь на моём пути вновь… то упомните Книгу Царств: «я иду за врагами моими и истребляю их, доколе не уничтожу».

  Застыв на пороге с серебряным подносом, Андрей Степанович слушал, как с угрозой понижается голос святой матери.

* * *

Слова Саймона растаяли, как и его образ. Ромео обернулся на послышавшийся с улицы звук двигателя. Хлопнула дверь.
— Хей! Ночной гость! — крикнул незнакомый голос по ту сторону гаражной двери, что невольно заставило Байле напрячься. В гараже было темно, но голос снаружи откуда-то про него знал. — Ищешь кого-то?
— Хэй, — негромко произнёс в ответ гуль, вспомнив, зачем он здесь в действительности. — Ищу... хозяина дома... камеру посмотреть... кое-кто должен был засветиться тут... средь ночи.
— Чего?.. — крикнули в ответ сразу несколько одинаковых голосов.
— Lotus... останавливался тут... — сказал хакер, отчётливо понимая, что делает он это зря.
— Ага, Лотус Элан, говоришь? Белый. М-м-хм...
Гуль в ответ кивнул, будто тот, кто был по ту сторону, мог его видеть. Однако он отчётливо сознавал, что не уточнял ни цвет, ни марку. Подозрение внутри росло, но Ромео ничего не мог с собой поделать и продолжал:
— Есть подозрения, что настоящего владельца авто похитили и убили... Может, камера засняла... Одно из двух...
— Воу... полицейское расследование! — хохотнул голос, но затем спросил со внезапной серьёзностью: — Ты коп?
Ромео мотнул головой.
— Сейчас нет, уже давно, а привычки остались, как видишь... Видел авто?
Тревога внутри Байле усилилась до предела, сердце грозило выскочить, в висках колотило так, что темнота в глазах пульсировала тёмно-красным.
«О, чёрт-чёрт-чёрт-чёрт...» — услышал он чей-то неясный испуганный шёпот в своей голове. Но как назло, гуль не мог пошевелиться.
— Да! Точняк! Братан видел...
Казалось, вот-вот что-то с ним случится, что-то страшное и резкое, но... просто зазвенело в ушах, а потом кто-то толкнул Ромео в плечо. Байле ухватился за борт пикапа, чтобы тут же не упасть. Невысокий, но явно накачанный лысый парень — гуль не успел разглядеть его лица, только плечистый образ спортсмена на пол головы ниже ростом, — легко несший что-то или, может, кого-то на плече, оттолкнул хакера, будто даже не увидел, небрежно скинул груз в кузов и отошёл.
— Ты, блядь, ему башку чуть не снёс, — с лёгким упрёком заметил хозяин голоса-из-за-гаражной-двери. Теперь он стоял в гараже, по другую сторону от машины, и разговаривал со своим напарником, пока третий освобождал из-под какого-то хлама кусок брезента. Их лиц Байле также не видел, и даже не мог подойти, чтобы рассмотреть.
— И хуй ли? Сам бы ебашил тогда, — безразлично отозвался напарник, по-видимому, подкачивавший переднее правое колесо.
— А на хуя тогда нужен ты?
В такие философские дебри его собеседник, трезво рассудив, решил не соваться. Риск заблудиться был слишком велик.
— Отъебись, лады?
— Шевелись, блядь, быстрее давай. Ща здесь будут либо копы, либо камми.
— И хуй ли эти пидорасы нам сделают?
— Если вы закончили тут пиздеть, можем ехать, например, — подал наконец голос третий, накрыв груз брезентом и запрыгнув в кузов.
— Ладно, ёпта, выгоняй корыто, — сказал напарнику тот, что выглядел главным.
Водитель резво запрыгнул в кабину за руль, пока другой открывал гаражную дверь, завёл двигатель и выгнал машину на улицу, резко развернувшись. Тот, что позже сядет последним, перед выходом набрал чей-то номер и сказал короткое:
— Десять минут, жди. На борту пара сюрпризов.
Затем гаражная дверь закрылась и Ромео вновь остался один.

  Дело обстояло именно так, как предположил граф.

  Широкая дорожка, посыпанная гравием и обрамлённая художественным бордюром из мелкого камня, вела от ворот к полукруглой аллее, огибавшей богатый цветник. Оттуда ступени взбегали к парадной террасе, а на ту, в свою очередь, выходили главные двери Мегарона. Дворец Каменских был выдержан в сухом классическом стиле под стать канонам вольных каменщиков. Он состоял из трёх этажей, отапливаемого чердака, фасадом был развёрнут к реке и двумя флигелями обнимал просторный парк. Вдоль фасада тянулись ровные ряды окон и каннелированные полуколонны. Впрочем, кажущаяся простота удачно вписывалась как в панораму невской набережной, так и в пышные очертания парка. Летом плотная зелёная ограда защищала кованую решётку от взглядов с улицы, а зимой среди снежной белизны вздымались альпийские горки, рокарии и иные декоративные элементы, над которыми хозяева трудились как заправские ландшафтные архитекторы.

  Сейчас видавшая виды карета, запряжённая двойной вороных, с грохотом огибала клумбу. За нею, не поспевая от ворот, с гневными криками гнался садовник. По одному виду потрёпанной крыши Леонид Измаилович догадался, что экипаж далёк от дворянского достоинства, но притом это не дрожки и не крестьянская кибитка. Лицо, пожаловавшее в гости, имело известное влияние для передвижений по городу без ног по колено в слякоти.

  Карета замерла у ступеней. Кучер на всякий случай сорвал шапку при виде дворца, однако спустившаяся из повозки персона стала такой необычностью, что даже садовник застыл посреди дорожки с полуопущенным кулаком. Из кареты вышла монахиня римского обряда, заложив обе руки в широкие рукава. Шерстяная чёрная туника, подвязанная на узкой талии, была покрыта сверху длинной тканой вуалью. Но вместо скромных туфель подол открывал пехотные ботфорты с пуговицами гамашей. Походка, с которой гостья решительно двинулась по ступеням, была далека от христианского смирения. Странное чувство энергии исходило от неё, словно расталкивая сизую серость Петербурга.

– Стой! Я хочу стать хищником! – твёрдо заявил гуль, мрачно глядя на вампира.

— Что? — Змеевод удивлённо уставился на Этана сверху вниз, глаза его на время застыли подобно змеиным. Вполне возможно, что он и не думал в эту сторону. А может, и думал, подразумевая это между строк. Кто знает?

– ЭТО моё решение, ясно тебе?

Вампир ещё некоторое время смотрел на него, очевидно размышляя над такого рода исходом беседы.
С одной стороны, обращать случайного человека с улицы было чистым безрассудством, граничащим с безумием. Но с другой — перед ним как-никак был опытный гуль, по крайней мере худо-бедно ориентировавшийся в ночной Санта-Барбаре, точнее имевший пару выходов на местных, что вполне могло пригодиться. К тому же, задумай он какую-то грандиозную глупость или предательство, что вряд ли, от него всегда можно будет избавиться.
В конце концов вампир мрачно проронил:
— Ты понимаешь, о чём просишь?

– Вполне, мужик, – Уильямс мысленно перерезал себе «канат сомнений, ведущий к отступлению». Тайное стремление, оно преследовало Этана едва ли не с того момента, когда он впервые понял, что вампиры не просто страшилки из легенд. Ну и что с того, что Уильямс его тщательно скрывал долгое время? Мысли имеют свойство становиться навязчивыми и накапливаться. Порабощать разум пока никто не видит. И даже так, как всё таки страшно в итоге делать последний шаг... когда он вдруг становится похож на реальность.

* * *

Первой в чувства пришла боль. Она подобно нахальному гангстеру из старого американского вестерна ворвалась, с ноги распахнув дверь в сонный разум Этана Уильямса. Боль была пульсирующей и мучительной, от неё невозможно было сбежать. И хуже всего было то, что первое время Этан никак не мог её локализовать — казалось, болело вообще всё, а за одно и весь мир вокруг.
Когда гуль наконец смог открыть глаза, начало приходить какое-никакое понимание. Во-первых, он висел вниз головой и почти без одежды, всего в паре футов над землёй, и руки его были надёжно связаны за спиной — тот, кто это сделал, своё дело знал. Во-вторых, он находился в тёмном и сыром помещении, к тому же не один — он слышал голоса, но, что хуже, откуда-то совсем рядом доносилось не то шипение, не то шуршание: глаза еще недостаточно привыкли к полумраку, чтобы различить медленное шевеление на полу, прямо под головой. Но голоса всё же отвлекли от догадок:
— ... какой в этом смысл, если он не сможет говорить? — спокойно вопрошал мягкий глубокий голос с лёгким, кажется, французским акцентом.
— Да лан, блядь, чё ты! Легонько чиркнул. Чё сделать, если эти ёбаные банки с соком хрупкие как стекло? — этот голос Этан узнал.
— Спокуха. Этот живой. Ебальник вроде цел, — вмешался в разговор точно такой же голос, что и второй, но с чуть иной манерой речи. Стоял он, похоже, недалеко от Уильямса, в нескольких шагах за его спиной. — Девку не стал подвешивать, а то сдохнет раньше, чем что-то скажет. Полудохлая, Окс башку ей пробил.
Первый сдержанно вздохнул, но ничего не ответил.
Потом дверь захлопнулась, и Этан услышал шаги в своём направлении.

Чувства постепенно приходили в привычный порядок: гуль ощутил холод — помещение плохо отапливалось. Жутко болела голова, но сильнее всего ныла челюсть. Во рту ощущался солёно-железный вкус крови. Язык сразу нащупал рану на щеке с левой стороны. Ко всему прочему шатались и кровоточили два полувыбитых нижних зуба, которые на ряду с болью и приливавшей к голове крови, мешали толком на чём-то сосредоточиться.

Человек, если это вообще был человек, прошёл мимо, осторожно перешагнув нечто чёрное, шевелящееся в полумраке возле Этана, и опустился в старое пыльное кресло прямо напротив него.

— Вижу, вы наконец очнулись мистер... Уильямс, — мягко произнёс чёрный силуэт напротив. Это был тот, что говорил с лёгким акцентом. В руках у него Этан кое-как различил маленькую бумажку или карточку, скорее всего его водительские права. Этот человек, похоже, очень хорошо видел в темноте, раз без труда смог прочитать его имя под ламинатом.

— Кто?... — Этан хотел было сказать нечто грубое, но осёкся. Кажется, до него начало доходить, кто их скорее всего мог поймать. — Неужели?

— Вы попали в нехорошую ситуацию, мистер Уильямс... — Говоривший хмыкнул. В его голосе слышалась лёгкая усмешка. — Мне случалось бывать в похожей. Должен отметить, живым из неё я так и не выбрался. Надеюсь, вы будете умнее.

— Охотно верю, и всё-таки вы здесь, — Уильямс кивнул, хотя вверх ногами это выглядело, мягко скажем, комично: — Так по какому поводу... я нахожусь в таком непривычном положении?

— А вот это вопрос по существу. Я надеялся, что вы меня просветите.

— Нелегко определиться с ответом... — Этан с трудом сглотнул слюну с кровью, напряжённо пытаясь подбирать слова. — Можете... если, конечно, не трудно... сказать, какой ответ на какой вопрос ожидаете? А то я не совсем в курсе, почему удостоился такой чести.

— Вы теряете время, мистер Уильямс. Своё, моё и вашей подруги. И если мы с вами можем это пережить, то ваша подруга, — собеседник поцокал языком, — не знаю. А мне многое хочется о вас узнать. Например, кто вы, кто именно вас послал, как вы о нас узнали и что вам известно.
Сделав небольшую паузу, он добавил:
— Но должен предупредить, что я чувствую ложь. И особенно хорошо её чувствуют мои друзья.
В его руках загорелся маленький брелочный фонарик, осветив пол под Этаном. Он кишел ядовитыми — очевидно ядовитыми — змеями, некоторые из которых тот час же подняли головы в ответ на раздражитель.

— Белый кадиллак... нет, кабриолет! «Лотус»... что-то там, получает регулярные штрафы, — сбивчиво начал Этан, нервно посмотрев вниз. — Подозрительные гости... Как-то так.

Одна из змей вдруг уставилась на гуля, разинула пасть и изготовилась к броску. Её примеру последовали ещё две.

«Мистер Джордан не собачонка. Он кобра. А кобру очень сложно приструнить. Можешь попробовать сам...» — почему-то пронеслось в голове Этана.

Силуэт напротив покачал головой.
— Мистер Уильямс. Я не собираюсь играть с вами в слова и подтексты. Прекратите убеждать меня в том, что я напрасно трачу с вами время. Не разочаровывайте меня. Начинайте говорить.

— Ладно, ладно, окей! — Этан смотрел на змею. — Нас послал один из слуг Принца. Расследовать щепетильное дело с пропажей, ну, скорее похищением, сенешаля или глашатая, или как её там, этого же Принца, о котором мы узнали, потому что были с ней знакомы. Хотя и знать не знали о высоком положении. Доволен?

Глаза «мистера Джордана», если это был он, блеснули в темноте, и змеи под Этаном успокоились. Силуэт кивнул, вернув права Уильямса в бумажник, который затем отложил на столик к остальным вещам гуля.
— Звучит интригующе. Как настоящая детективная история, неправда ли? — в полумраке проступила белозубая улыбка. — Как вы узнали про машину?

— Наткнулись на упоминание, когда проверяли её контакты. Парень понятия не имел, что там такое важное было... а оказалось, что это что-то вроде зашифрованного дневника с наблюдениями, — Уильямс, в свою очередь, не собирался так просто отводить взгляд от ядовитых тварей.

— И что же в этом дневнике было про машину?

— Её номер и цвет, общий вид, — Этан не стал медлить с ответом.

— Контекст.

— Не очень понима... А-а. Ну, вроде того, что это чужаки, — Уильямс приоткрыл рот, стараясь дать понять, будто действительно не особо много знает.

— Не пытайтесь юлить, мистер Уильямс. Не забывайте, что мне тоже кое-что известно. И пока что ваши показания не сходятся с тем, что знаю я. — Силуэт наконец встал с кресла, вернее сказать, разложился в высоту. Только теперь Этан смог оценить, насколько высоким был его собеседник. Фамилия, если она была реальной, вполне соответствовала росту змеевода. Головой он едва не подпирал потолок. — А ведь есть ещё ваша подруга. Её мы тоже спросим, если, конечно, она доживёт до этой минуты.

— Ну так дайте ей дожить, чего вам это стоит? Тем более она знает и, главное, понимает поболее моего, — Уильямс рискнул вильнуть в сторону, надеясь на то, что это поможет Джоан, впрочем, сказывалось и нетерпение: висеть вниз головой становилось совсем неуютно.

— Не важно, чего это стоит мне, мистер Уильямс. Важно, чего это стоит вам. Сначала я хочу узнать всё, что вы можете мне рассказать.
«Мистер Джордан» прошёлся по комнате, остановившись у маленького мутного подвального окошка под потолком, сквозь которое почти не пробивался уличный свет. Этан заметил маленький мешочек, что однофамилец известного баскетболиста крутил между пальцев.
— Дневник. У кого он? Кто ещё знает о нас и что именно? Что было в дневнике?

— Как будто ты оставишь меня после этого в живых, — Этан невесело усмехнулся: — Не, ну а чё? Джо умрёт, меня почти наверняка убьют, резону-то мне говорить что-то больше, чем я уже сказал? Будто есть какое-то гарантии... Или есть?

— Если вы не добавите мне понимания, я убью вас из принципа. И очень больно. С другой стороны, если я решу, что вы неопасны для моих компаньонов, я вас отпущу. Можете попытать счастье.
Силуэт развернулся к Этану лицом, сощурив взгляд.
— Но сперва вопрос на засыпку. Вам нравится быть слугой? Сидеть на поводке и тявкать, когда и на кого скажут?

— К-к чему вы ведете? — Уильямс неуверенно сглотнул.

— Я? Ни к чему. Просто мне всегда было любопытно, как люди взамен на иллюзию силы, соглашаются на услужение. Во имя чего? Как вы потом уживаетесь с этой мыслью?

— Да легко уживаемся. Это ж естественный порядок, подчиняться более сильному и восходить по ступеням эволюции выше. Дарвин ещё о всяком таком говорил, сечёшь? — Этан посмотрел без тени смущения прямо в лицо вампира: — У каждого свои убеждения.

— Дарвин, которого помню я, говорил о том, что выживает сильнейший. Или, точнее, наиболее приспособленный, что часто синонимично, — вампир усмехнулся. — Теперь вы висите здесь и гадаете, что с вами сделают дальше. Вот и вся ваша эволюция.
И вновь выразительная пауза, а за ней меткое замечание:
— И даже сейчас, когда стоило бы беспокоиться за собственную жизнь, вы всё ещё привязаны к своему хозяину, хотите вы того или нет. Кровные Узы порабощают. Навязывают образ мыслей.

— Что поделать, раз не выдался случай для эволюции? — Этан усмехнулся: — Хозяин сильный, и мне есть смысл его уважать, ну и я к нему привязан, так как пока что слаб.

«Мистер Джордан» не стал уточнять, что в данный момент Этан Уильямс был привязан к деревянной балке под потолком.

— Нет, мистер Уильямс. Вы будете привязаны к нему до самого конца. А когда перестанете быть нужны, от вас избавятся без сожалений. — Змеевод сложил руки на груди, глядя Этану в глаза, насколько это было возможно. — Слуги остаются слугами. В этом весь блеск и нищета Камарильи. Так она работает.

Гуль сморщил лоб, укладывая полученную информацию в голове. Кажется, кое-что из неё задело его за живое.

— Навсегда? — спросил он после небольшой паузы.

— Даже если вы самый любимый гуль вашего папочки, и ему вдруг разрешат вас обратить, всё, что вы получите — это лишь приятный бонус в виде ожогов пятой степени, случись вам позагорать в дневное время или расстроить папочку. Или местного царька, которого вы зовёте Принцем.

— Ты говоришь так, будто есть альтернатива, — Этан выглядел так, что любой бы сказал про него: «этот парень проглотил что-то неимоверно кислое». — Если речь про отщепенцев, на которых обычно охотятся... то этот выход ничем не лучше.

— Отщепенцы? — мистер Джордан сдержанно хохотнул. — Ваши познания немного устарели. Лет на шестьсот.

«Перед этими вампирами отвечал сам Принц...» — вдруг вспомнилось Этану.

— Мы не какие-то отщепенцы, мистер Уильямс. Мы гораздо страшнее.

— Н-никто нас не посвящал в подробности истории, э-э, сэр, — неуверенно произнёс Уильямс, осознав то, что и так всегда понимал, насколько же мало он про них знает. — Да и вашего общества тоже.

— Ну разумеется. Курьерам не показывают финансовые отчёты, мистер Уильямс, и на закрытые совещания не зовут. Вы ведь и сами это понимаете.

— А у вас будто бы зовут? — Этан с сомнением посмотрел на собеседника. — Кто же вы такие?

— У нас нет этого корпоративистского дерьма, мистер Уильямс. И курьеров тоже. Мы не используем Кровные Узы и оспариваем авторитеты лидеров, когда это необходимо. Мы сплочены и прямолинейны. — Вампир подошёл ближе, присев на корточки рядом с Этаном. — Камарилья — марионетки Древних. А Древние... — это чума, которая в конце концов погубит этот мир и всё, что вам в нём дорого. Они не гнушаются договорами с демонами. Я видел это собственными глазами. Вы спрашиваете, кто мы? Мы — лекарство, мистер Уильямс.

— Постойте, демоны? Древние? Не, ну я мог бы догадаться, но... реально? — Этан едва не поперхнулся от удивления.

— К сожалению, реальнее нас с вами. Вампиры-праотцы. Вряд ли вы когда-нибудь их видели. В Камарилье не принято говорить о них. Но при этом все жутко гордятся своими Родословными, которые к ним восходят. Очаровательное двоемыслие.
Змеевод вновь улыбнулся, на сей раз широкой клыкастой улыбкой.
— В нашем мире есть лишь два пути, мистер Уильямс. Стать кормом. Или стать хищником.

— Ху-у-у, ну кормом не хотелось бы, — выдохнул Уильямс, после недолгого молчания.
Только теперь он ощутил знакомый аромат. Вернее, узнал его нотки. То ли одежда, то ли сама кожа вампира пропахла экзотическими курительными благовониями. Похожие запахи, практически выветрившиеся, он ощущал в доме Валери.

— Ставлю вашу кепку, что не хотелось бы.
Мистер Джордан протянул руку к змеям, и одна из них сначала заползла в крупную ладонь, а затем, взобравшись по руке, мягко обвила шею змеевода и положила голову ему на плечо, закрыв глаза.

— И как же этого теперь избежать? — глядя на змею пробормотал Уильямс. Он наконец понял, что оказался ближе всех к разгадке похищения Вэл.

— Пока вы ждёте, чтобы кто-то за вас решил, что вам делать... — вампир медленно встал, выпрямившись, и погладил змею на плече, — не знаю, мистер Уильямс. Но что-то мы слишком отвлеклись...

В этот момент Этан Уильямс ясно осознал, что последний шанс что-то кардинально поменять в своей жизни — достичь чего-то, о чём он в тайне мечтал, — стремительно таял, оставляя лишь жалкую пару мгновений, минимально достаточных, чтобы ещё успеть ухватить удачу за хвост раньше, чем этот странный разговор уйдёт в совершенно ином направлении.

  — Проклятье! — Забирая игрушку, Бригитта была готова к тому, что девочка может начать оказывать сопротивление или же сущность, заключенная в деревянной фигурке начнет попытаться взять под контроль разум взрослой женщины. Результат оказался чем-то средним и достаточно болезненным. Отпустив солдатика. Воительница продолжала чувствовать по всей руке покалывающий фантом боли. Это, наверное, до смешного малая часть того, что должны были пережить дети и сам Вэлт.

  — Все так, как сказал герр Олдстаут. Мы также поняли, что игрушки были сделаны местным плотником. Отцом мальчика. Скажите, известно ли вам, как много осталось детей в Салифорде, кто не был подвергнут этой порче? Нужно будет убедиться, что при них нет этих солдатиков. — Бригитта несколько раз сжала в кулак болезненную руку. Все еще неприятно, но меч не выпустит.

  Старуха от внезапности и какой-то смешной очевидности вопроса рыгнула. Каменского обдало волной картофельного духа; ужин у неё удался.

  — Да ось я ведаю? Нас тадысь не пущали, барин. У, мордовороты! — не переставая тянуться за рублём, она погрозила кулаком за спину графа. — И погреться не давали… скоты…

  В этот кулак Леонид Измаилович и уронил обещанный рубль. Мастер-каменщик не стал обманывать бездомную, хотя этот рубль — серебром, не вшивой ассигнацией — старуха завтра же пропьёт. Уважение к себе, прежде всего, это не искать выгоды в чужих невзгодах.

  Подняв воротник, граф откинулся на подушки ландо. Снаружи притворили дверцу. Он кинул последний взгляд в глубину узкой подворотни. Сквозь тёмные занавеси Усачёвских бань пробивались первые рыжие штрихи. «Надо бы в пожарную часть сообщить, чтобы квартал не сгорел» — посетила его мысль, но тут же он понял, что Олеандр и остальные позаботились бы обо всём. Впереди ждала ночь, и почему-то Каменский знал, что прикажет не гасить ни единую лампу в спальне.

  В лужах таял снег.

  Когда с уст Гаррета слетели слова о том, что оставаться небезопасно, страх и переживания на лицах родителей только усилились. Они были готовы протестовать, чтобы не оставлять своего ребёнка.
  — Мы можем молиться здесь! – взволнованная женщина начала препираться. Она искренне верила, что родительская любовь поможет исцелить Лизу. Не то, чтобы это было совсем неправдой, но в тяжёлых случаях, как сейчас, этого недостаточно. К счастью, отец Матиас был полностью согласен с мнением охотников, так что лично взялся за урегулирование возникшего конфликта. Настояв на уходе родителей, он проводил пару на улицу и благословил их на прощание. Вернувшись, эльф строго посмотрел на оставшихся, но не проронил ни слова. Повисшую тишину в доме нарушало лишь сбивчивое дыхание больной девочки.
  — Начинайте, – коротко бросил эльф. Наивно было думать, что от Матиаса удалось скрыть нетипичные способности юного колдуна. Какие именно причины заставили священника не поднимать этот вопрос раньше, можно было только догадываться. Возможно, он, как и охотники, хотели искоренить заразу Салифорда любым способом.

  Вместе с Аугном к кровати подошла Бригитта, а Гаррет и Матиас остались чуть в стороне, но не спускали глаз с товарищей. Стоя на одном колене возле Лизы, охотница тихо молилась, пока колдун собирался с силами. Он видел отчётливую тёмную ауру проклятья вокруг деревянной игрушки. А ведь у остальных солдатиков её не было. Возможно, что магия переливалась из одного сосуда в другой, меняя тем самым детей. Юноша кивнул напарнице в знак готовности и осторожно взял в свои руки сжатый кулачок девочки. Когда невидимая связь образовалась между ними двоими, колдуна ошарашило.
  Аугн задрал голову вверх, широко распахнул глаза и рот, не обращая никакого внимания на окружающих. Из его горла вырывались странные гортанные звуки, вызывающие беспокойство у остальных, а хватка рук усиливалась с каждой секундой. Бригитта не могла не вмешаться в происходящее, переживая как за девочку, так и за юношу. Не без усилий она смогла отцепить мужские руки, но это не помогло, ничего не изменилось. Тогда охотница дотронулась до солдатика, намереваясь убрать проклятую игрушку куда подальше. По ладони Бригитты поползли чёрные нити, исходившие от солдатика и причинявшие жгучую боль. Может быть храбрая охотница и пересилила бы её, но такие же нити поползли и по запястью Лизы. Сквозь забвение девочка вскрикнула, а Бригитта оставила попытки вытащить солдатика. Как только она одёрнула ладонь от игрушки, жуткие нити исчезли у обоих. А внезапный крик боли вернул и Аугна в реальность.

  Всё произошло за считанные секунды. Когда все пришли в себя и убедились, что ничего непоправимого не произошло, Матиас взял слово.
  — Я не знаю, как ты со всем этим связан, – серьёзно начал эльф, обращаясь к колдуну, а затем уже и ко всем охотникам, — Не зная всей картины, мог бы подумать, что вы как-то замешаны в чертовщине, здесь происходящей. Но сейчас не про это. Я изучал природу проклятья и мне казалось, что смог подобраться достаточно близко, но что-то ускользало. У меня нет способа исцелить девочку, а дальнейшие попытки освободить её от чар игрушки могут привести лишь к смерти. Но тот мощный всплеск, что сейчас произошёл… Я могу попробовать направить энергию в нужное русло. Не знаю, что именно произойдёт. Точнее, это будет портал, ведущий к… источнику заразы? – голос священника был полон сомнений, — По другую сторону может быть что угодно. Но времени терять нельзя. Если вы согласны, то я приступлю немедленно.

В химическом кабинете лазарета высится шкаф, заставленный пробирками, фиалами и прочим стеклом. Разномастные этикетки пестреют надписями изумрудными чернилами, тут и там пробки запаяны воском. В особых случаях граф лично отбирает нужный сольвент.

Галаадский бальзам


Гранатовый настой


Толчёный териак

      Для Акселя наличие новеньких на корабле не то, чтобы важное и принципиальное дело, именно поэтому на согласие Хавьера, что монаху лучше остаться здесь и не особое желание Лабы срываться с ними в путешествие, в общем-то, никоим образом не задело старика. Дело только в компании, а так... справлялись и меньшим количеством людей на корабле, справятся и сейчас.
      — Кецалькоатль значит... может вы знаете кого-то, кто сможет рассказать о них больше? Конкретно об этих, — он кивком указал на свой пергамент, — наверное, будь у меня больше времени, я смогу перенести рисунок получше, если вопрос в качестве. Другое дело, что только ли о почитании тут идёт речь или что-то запрятано ещё.
      Он немного подумал, и добавил:
      — У каждого племени свой язык, верно? На Тобаго, наверное, нет никого, кто знает наречия племён? — говорить о наличие девушки на корабле ему не особо хотелось, но окажись среди жителей города переводчик... может быть с этого что-нибудь и станется.

— Мой народ говорит: спешишь - все равно не успеешь. Особенно в делах, где слышен звон монет. Мы пригласим нашего квартирмейстера.

Со церемонно поклонился, показывая уважение к собеседнице. Впрочем, китаец не было филантропом и прекрасно понимал, что доживший до седых волос Аксель сможет выбить из торговщицы куда больше, чем они с Люцием. Тем более, что сам Ли относился к деньгам нейтрально, предпочитая аскетический образ жизни и духовное богатство металлическим кругляшкам, а Люций был слишком вспыльчивым, чтобы договориться хоть за что-то путное.

Добро пожаловать в кунсткамеру Мегарона. Это коллекция диковин и ужасных тайн. Кунсткамера помещается в длинной галерее, что в левом крыле дворца Каменских. Она хорошо снабжена чугунными светильниками, расположенными через равные промежутки, а шаги отдаются скрипом паркета. Вдоль стен, покрытых персиковой штукатуркой, поднимаются высокие шкафы со стеклянными дверцами. На некоторых — защёлки, на других — цепи и оккультные геометрические фигуры. На окнах постоянно опущены тяжёлые римские шторы, ставни всегда закрыты.


Чудовище истреблено: Плоть, Отринувшая Форму
Награда: 10,000 EXP

Трофей: запаянный бак из толстого лабораторного стекла. Изнутри оно покрыто туманом неясного происхождения. В мутном мареве шевелится и пульсирует нечто кроваво-красное, неопределённый ком мышц и сухожилий. Нечто, во что хочется вглядеться поближе. Нечто отталкивающее.

  Хорошая реакция и кошачье зрение, благодаря которому женщина видела весь окружающий ужас особенно ярко, помогли ей увернуться от атаки скверного древа. В самый последний момент она спряталась за стеной, чтобы после вновь выглянуть из-за нее. Живой или мертвый, граф Каменский остался где-то там и рисковал оставить ложу без мастера. Не умер. И вновь обратился к стюарту. Олеандр прищурилась

  Ну конечно же. Пламя - это свет! Свет, олицетворявший силу Знания, Истины. Как можно быстрее, она подбежала к первому человеку с масляной лампой. Преодолела толпу и появилась перед деревом с другой стороны стены. Значительно ослабленное, оно ничего не ощущало и продолжало сопротивляться непрошенным гостям. Куски кожи, которые должны были покрывать ствол, местами воспалились и полопались от кислоты. Стюард предпочла швырнуть масляную лампу чуть ниже, в область основания.

  Совершив задуманное, Олеандр подняла правую руку и двумя пальцами указала наверх.

  Страх, некоторое удивления и толика облегчения перемежились на лице юноши, в какой-то момент, чтобы вновь смениться волнением. Сие действие уже напоминало извращённого рода пытку. Ночь без сна и отдыха, ледяной дождь, вынужденная боль от чар и всего что с ними связанно, а теперь эта неизвестность. Держи парень вот. Тягай мучительный и пугающий жребий. Повезёт - лишь боль, а не повезёт будешь мучиться вновь и вновь тянуть жребий...

  Можно ли подготовиться к боли когда не знаешь наверняка когда она будет, а лишь знаешь что непременно она произойдет и ждёшь и ждёшь, а она не приходит. И казалось бы то что ничего не произошло должно было успокоить, но бывшее спокойствие гонят тревоги и напряжение. Это выматывает...

  Второй солдатик в руке. Результат тот же. Тревога лишь растёт, словно волна после отлива. Напряжение и холод сводят шею. Дыхание спирает. Новый жребий ждёт. Стоит лишь протянуть руку. Аугн как-то читал о чём-то подобном. Жуткий эксперимент вырабатывающий у подопытного рефлекс и удовлетворение от приходящей боли. Быть может всё вокруг не реально и он лишь часть огромного эксперимента, того жуткого нечто, что видел когда-то в стенах библиотеки. Он никуда и никогда не убегал, а лишь попался в иллюзорную ловушку и теперь бегает по тёмному лабиринту без фонаря, словно подопытная крыса. Или.. Быть может.. Он просто умирает, а всё вокруг лишь его предсмертная агония, бред. Да и о таком он тоже читал.. Ха, как же плохо иногда быть начитанным..

  Глаза колдуна опустели, в руку легла третья игрушка. Боль и наслаждение смешались. Аугн упал на колени. Его руки не естественно выгнулись в направлении своих соратников, а вены словно корни уродливого, скрюченного дерева, заструились по ним. Юноша жутко улыбнулся показывая все свои зубы, что были крепко стиснуты, аж до дрожи меж челюстями, и глубоко и отрывисто засмеялся сквозь них. Он стремительно преодолел расстояние между ним и Гарретом ухватив того за руку и заглянул своими глазами в его глаза. Чёрные омуты поглощающие все силы и какие-либо добрые и хорошие чувства и эмоции, раскрыли охотнику свою пучину...

  Несколько мужчин торопливо проходят в дом. У них на руках дети, без сознания. Девочка в красном платье и мальчик, чуть помладше, в тёмно-​зелёной рубашке. Видение расплывчатое, Рунда сильно переживает. Теперь Рунда сидит рядом с кроватью, где лежит девочка. Она держит её за руку, не хватает двух пальцев. Рука девочки очень горячая. Её лицо покрыто испариной, а губы посинели. Она ворочается и постанывает. Раздался стук, что-​то упало. Это мальчик выпустил из рук деревянного солдатика, что до этого крепко сжимал в руке. Игрушка укатилась под кровать. Рунда поспешила проверить сына. Чувствуется сильная усталость и истощение. На дворе уже глубокая ночь. Глаза слипаются, больше нет сил. Рунда засыпает сидя на полу, положив голову на край кровати сына. Когда она открывает глаза рано утром, то видит только пустые кровати.

  Боль. Боль пронзает всё тело. Но эта боль не физическая. Эта боль не твоя. Чужие страдания, тяжкие воспоминания. Всё в тумане. Расплывчатые тени где-​то за спиной. Поворачиваешься, но не можешь их уловить. Где-​то впереди маячит зелёный огонёк, манит тебя. Ты не можешь сопротивляться. Тело не твоё, оно идёт вперёд, на зов. Мрачный лес. В нём сидит Нечто. Это Нечто похоже на сущность, что поглотила господина библиотекаря. Ты не видишь, но чувствуешь связь. Из одного мира? Сейчас не важно. Оно шепчет, его голос повсюду, в твоей голове. Оно питается отчаяньем, но не твоим. Это всего лишь воспоминание. Настолько сильное воспоминание, что оставляет за собой след.

  Зелёный огонёк стал ближе. Но ты понимаешь, что никогда его не увидишь вблизи. Никогда не сможешь подойти достаточно близко. Всё это – ложь, просто иллюзия, морок. Ты чувствуешь, что за ней скрывается страшное и безумное, но простые смертные не могут это увидеть и остаться в живых. Нужны образы проще. Вот лес, вот свет. Свет, он же обычно дарует надежду, спасение? Так и лесной огонёк обещает всё это.

  Вместе с воспоминанием ты двигаешься вперёд, вглубь леса. Тело не сопротивляется. Сомнений уже нет. Осталось только отчаянье. Он заберёт твоё отчаянье, а взамен даст то, что ты хочешь. Цена за приведенную в этот мир новую жизнь не велика, всего лишь небольшой кусочек твоей души. И ты знаешь, что это предложение, от которого нельзя отказаться.

  Нет больше леса. Нет странного зелёного огонька. Больше нет места отчаянью. Вместо него – счастье. Счастье материнства. Оно струится сквозь тебя, и это должно быть прекрасно, но причиняет только боль. Тебе, твоему образу, но не тому, кому принадлежит воспоминание. Ты слышишь крик младенца – твоего младенца – и это самые сладкие звуки. Разве на свете может быть что-​то ценнее, чем это?

  — Мда, Так і знав, що буде каверза. — Вслед за новым капитаном и квартирмейстером, на доминиканца также недоверчиво уставился повар. Казачья пословица гласила, что лучше иметь длинные уши, чем длинный язык, поэтому до сих пор он молчал, ничего не говоря и только громко сопел, словно старый кот. В глазах Грыгора монах казался слишком мягким и слабовольным. Ни одно из этих качеств не было в почете у Грыгора.

      — Капитан, — исправился Краг, тряхнув своей бородой, скрывая тем самым широкую ухмылку на своих губах под густыми усами, но искоса посмотрев на Хавьера. Разумеется. Интересно будет посмотреть, как на такие просьбы отреагирует Люций. Ладно он, старик, который теоретически может пойти на уступки, явно не видя в этом ничего зазорного — всё же, есть чины, есть порядки и правила, пусть которым едва ли следует пиратские корабли, но и у тех имеются свои уставы; что же до молодой крови, вот где может произойти проблема.
      Но до этого они ещё доживут.
      Оглядываясь по сторонам, он то и дело поглядывает в сторону капеллы, задаваясь себе мимоходным вопросом о том, как часто у Лабы бывают здесь посетители. Всё же, одно дело — искать, чего своровать, а другое — это приходить на поклонение и очищение души. Всё же, преступники, беглецы и простой сброд тоже, иной раз, хочет оказаться на хорошем счету, когда покинет сей бренный мир.
      Наверное, даже сам датчанин на пороге смерти стал бы просить о милостыне. Хотя... возможно и не для себя.
      — Как удачно, — он не сдерживается от того, чтобы дёрнуть бровями вверх. Действительно таких совпадений ещё нужно найти на своём веку, а перечислить последние он мог разве что на пальцах одной руки. Краг вступает следом за объяснениями Хавьера, задаваясь одним простым и крайне очевидным вопросом вслух: — услуге?

  Турчанка была знакома со смертью не понаслышке. Она видела нищету и голод. Она видела войну и ее последствия. Она видела застывшие маски ужаса тех, кого нужно было лишить жизни. Все это казалось ей если не нормальными, то вполне логичным.

  Манифестация из плоти и крови посреди роскошных питерских бань не была логичной. Смерть Аджиева тоже. Женщина нахмурила густые черные брови. Чем больше она будет думать о посторонних вещах, тем короче может стать ее век. Еще немного и обезображенные тела окружат ее со всех сторон. Этому нельзя дать произойти. Недавнее укрытие в виде вазы теперь преграждало путь, но убийца была опытна в трюкачестве. Олеандр запрыгнула на большую вазу, чтобы тут же оттолкнуться от нее и оказаться за спинами преследователей. Новая порция стеклянных шариков возникла меж пальцев турчанки, чтобы разбиться вдребезги.

  В напряжённой обстановке под затихающим дождём юный колдун стоял на опушке с протянутой рукой. На него было направлено два взгляда: один заботливый и тревожный Бригитты, второй нетерпеливый и строгий Гаррета. Старый охотник быстро, слегка небрежно достал деревянную игрушку и положил в ладонь Аугна. Юноша вздрогнул и зажмурился, приготовившись вновь испытать боль и страдания ради благой цели. Его ладонь инстинктивно сжалась, не выпуская солдатика. Но… ничего не произошло. Не веря собственным ощущениям, Аугн осторожно открыл глаза, будто боясь спугнуть действительность. Он непонимающе посмотрел в морщинистое лицо старика, а затем перевёл виноватый взгляд на Бригитту, в поисках поддержки, если Гаррет решит ополчиться на него. Колдун крепче сжал игрушку, переложил в другую руку и снова сжал. Всё это под внимательным наблюдением более опытных охотников. Гаррет нахмурился, кивнул напарнице забрать у мальчишки бесполезный кусок дерева и достал нового солдатика. Чувство опасности слегка притупилось, но рука юноши дрожала, когда он потянулся к следующей игрушке. Трудно было сказать, насколько сильно бушевали переживания в каждом из троицы. Если Аугн больше не мог увидеть остаточные следы прошлого в найденных игрушках, ситуация обретала и без того скверный характер. На этом фоне мысль, что бедному истощенному юноше не придётся страдать за каждого, казалась мелочной. И вот пальцы смыкаются на втором солдатике, а надежда и ужас переплетаются. Вновь неудача. Негромкие проклятья сыплются из уст Гаррета, заглушаемые ещё более тихими молитвами Бригитты. Но останавливаться глупо, не перебрав всех до конца. И хоть драгоценное время утекает в предрассветный час, никто не простит себе, если сейчас они не потратят ещё пару минут вместо того, чтобы поспешить назад.

  Третий солдатик. Дыхание замедляется, словно от действий охотников зависит поведение прихотливых игрушек. И Аугн извивается, пронзительно кричит. Падает на колени на мокрую грязь, а голова задирается вверх неестественно, почти на грани. Чёрный пустой взгляд смотрит и не видит, а капли дождя размазывают по щекам рисунок тёмных слёз.

Брызги кислоты попали и на щёки Аджиева. Почти мгновенно почернели и осыпались его знаменитые усы. Изувеченный вахмистр в последний раз взглянул в лицо Леонида Измаиловича: его преданный камердинер, его старый боевой друг и верный последователь масонского учения… неуживчивый, нелюдимый, но справедливый и безусловно верный — таким он запомнился графу Каменскому, когда его палец вдавил спуск.

Лязгнул курок, царапнул кресало, ударил о пороховую полку. Искра нырнула в брандтрубку и подожгла порох в стальной камере. Пузырь из огня выплюнул круглую пулю. Та кувырнулась в воздухе и расшибла на куски череп первого стража, свирепого черкеса Исы Хазматовича Аджиева. Последним, что смог сделать для своего слуги граф Каменский, была милосердная смерть вместо мучительной гибели. Кто-то стрелял следом, шатались восставшие мертвецы, получая пулю за пулей. Но сейчас в ушах графа продолжал звенеть единственный выстрел — его выстрел.

Тем временем аж трое голых, полуразорванных тел, ведомых нитями-потрохами, ковыляюще приближались к Олеандр. Позади турчанки кипела ваза с гноем. Куда, куда?..

Прочие мертвецы торопились к арке, с жуткой поспешностью и невпопад шлёпая босыми ногами — у кого ещё уцелели ступни. Они не шагали сами, это кишки волочили их вперёд.

  — Можно сказать, что Нуэво Пескадор населяли люди, которым некуда больше идти. Это маленький остров и более десятка лет назад был практически необитаем. Вечные извержения вулканов, сотрясения земли делали его почти непригодным для комфортного существования. Он становился обителью тех, от кого на проплывающих мимо кораблях желали избавиться. Считалось, что если сам не пустишь пулю себе в голову, то остров достаточно скоро поможет тебе свести счеты с жизнью. Со временем земля успокоилась и уснула, а традиция сохранилась. — Где-то вдалеке волны лениво охлаждали песчаный пляж. Ветер не достигал тени, в которой прятались матросы в компании монаха. Знойные толстые мухи крайне медленно кружили вокруг отдыхающих людей. Настал час сиесты.

  — Вы можете подумать, что я отошел от темы, но это не так. Сеньор Аксель, теперь вы представляете, какого рода люди населяют это место? Кто-то был предателем, кто-то бестолковым. А кто-то был предан своими же. Кому их них вы готовы довериться? — Во время рассказа, монах методично перебирал свои четки и остановился, когда настала очередь его вопроса. Мужчина задумчиво поднял глаза на капитана, а потом перевел взгляд на Крага.

  — А я? — Разговор на отвлеченные темы на какое-то время позволили ему забыть свои собственные заботы, а теперь бледность, которая была при первой встрече с монахом, снова появилась на его лице. Мужчина горестно усмехнулся, приподняв и показав больную руку. — Нет. В таком виде нескоро смогу куда-то пойти.

  

  Аугн лишь сглотнул, от услышанного. Мелкая дрожь пробежала по телу. Юноша поджал губы, стараясь не дать остальным увидеть его волнение. Он ещё раз оглянулся вокруг, в надежде найти хоть что-либо, что могло бы отсрочить те по всей видимости неминуемые ужас и боль, что ему предстояли. Ничего. Ни зрение ни чутьё ничего не давали. Библиотекарь собрался с мыслями и постарался укрепить свой разум. Рука неохотно потянулась к карману плаща где покоился мешочек с солдатиками. Аугн резко выдохнул и решительно схватил мешочек, столь же решительно сколь и стремительно он направился к Гаррету и протянул ему мешок. Поискал глазами наиболее сухое и мягкое место глазами и встав туда протянул руку за очередной порцией ужасных видений.

  – Давай же не тяни – В глазах колдуна читалась вся его робкая решимость.

  На Тартуге обитало много французов и все без исключения обладали уникальным даром; они говорили так, словно до этого забыли вытащить изо рта лягушачьи лапки. На радость или сожаление Люция, он бывал на черепашьем острове, достаточное количество раз, чтобы заприметить эту особенность. Сейчас же, женщина, которая самодовольно ухмылялась от намеков на ее пригодный возраст, была далеко не из Франции.

  — Люций, значит? Звучит благородно. — Подняв перо над бумагами, она направила вопросительный взгляд на Со Ли, но не надолго. Итальянец стал подобающе разговорчивым, поэтому экзотичный мужчина хоть и излучал ауру восточной загадочности, вскоре лишился внимания женщины.

  Поднявшись из-за письменного стола, Француженка подошла к крайнему комоду. Ящики поочереди выдвигались и задвигались, пока хозяйка не нашла, что искала. Небольшой девичий набор для вышивания. Овальные белые пяльцы из слоновой кости, скорее всего могли быть предназначены для молодой дочери какого-нибудь зажиточного дворянина. Все остальные принадлежности, в том числе и иглы хранились в атласном розовом мешочке.

  — Ага! Нашла! Если бы среди иголок были девственницы, то это точно они. Пяльцы не нужны, я полагаю?

  Люций кивнул. Его интересовали только иглы и совсем не для вышивания.

  — Держите, за вашу трагичную потерю и милую мордашку сделаю скидку. Всего два серебряных кругляша. — Не-француженка протянула руку.

  — Кстати, раз вы тут недавно, то поделюсь с вами небольшой информацией. Тобаго имеет обычай оставлять людей, а не нанимать. Поэтому в этой выгребной яме столько самородков. И даже они представляют ценность. — Забрав деньги за товар, она намеренно медленно села в кресло. — Так вот. Возможно, вы слышали о неких «Камзолах»? Да, уже по лицам вижу, что слышали. И тут такое дело, что я в ином случае была бы крайне заинтересована отослать парочку своих мужей подальше за определенные проценты от их службы. Однако, без них подле меня мне сложновато отваживать от торгового поста этих Серых Крыс. Понимаете? Я надеюсь, что понимаете.

  Так что, если каким-то чудесным образом их лидер потеряет свой авторитет… Это весьма хорошо повлияет на жизнь пескадорцев.

– Хорошо провёл время? – Этан похабно ухмыльнулся и деланно потёр пальцем левый глаз: – Очаровашка. Я почти выспался, пока тебя ждали.

– Джимми мы ещё не докладывались. Можем заскочить, конечно, но достаточно ли у нас материала? Твои видения? Рисунок и девица без памяти? И, – Уильямс искоса взглянул на Саймона: – Ромео, ты никогда не замечал чего-нибудь такого... за свою собственную память не беспокоишься? Короче, чё у тебя есть дельного? Типа документов с подписями или видео какого эксклюзивного не нашлось?

Пока Ромео молча усаживался, Саймон не постеснялся на секунду-другую воспользоваться сверхчувством слуги – достаточно, чтобы уловить запахи горелого жира и сладких девичьих духов, которые принес на себе товарищ.
– Все еще девственник, Ромео? Прости, что так рано выдернули тебя с пати, – произнес Ковальски в качестве меланхоличного приветствия. – Дайте ему письмо... Алекс уже в недосягаемости, вероятно пересекла границу страны, это то, что она отправила этому, как его, приятелю Вэл. ...Экономке стерли память.

– Ну, если нужно поделиться со старой женщиной, то, видимо, нам придется подождать? – Люций снял треуголку и развел руками, как будто спрашивая "Ну где же старушка?", – Меня зовут Люций, набираю команду для Мориана, который прибыл не более часа назад. Так уж случилось что наши приключения отсеяли всех слабых. Так что мне хотелось бы набрать кого-то, кто не отправится под юбку Девы Марии в первой же стычке. С девчонкой же можно разобраться и несколько позже. Кто знает, может к ней присоединится еще парочка экземпляров.
Что до инструментов, то просто игла показалась ему недостаточной. Ведь одной иглой сложно закрашивать большие объемы. Правда, и в технике нанесения татуировок он не особо разбирался, скорее просто подчинялся мимолетному желанию поиграть с местными легендами и понасмехаться над смертью и суевериями.
– Только если она не ржавая и не особо использованная. – намеренно совать в себя ржавые или побывавшие в дерьме железки итальянец не хотел, а заодно и понял как можно ускорить процесс рисования – А лучше даже несколько.

  — Он пал героем в борьбе за светлую цель. Это дорогого стоит. — Печаль пронзила лицо Лаба и он перекрестился. Какой бы достойной она не была смерть, она не несла за собой ни единой хорошей эмоции. Отлично зная, что земля заждалась бывшего капитана, Жан Батист забрал со столика библию и, суетливо бормоча, указал кивком на выход. — Надо подготовить могилу. Мое состояние не позволит мне это совершить достаточно быстро. Надо бы позвать кого-то. Ах, накануне погребли плотника. Кто же гроб сколотит?

  — Я вырою, отец. Нечего тратить на это время. Где велишь лопату брать? — Суетливые речи монаха вызвали у Грыгора легкое раздражение. Монах, по его мнению, создавал много проблем там, где их не должно было быть. Кивнув Акселю, мужчина пошел на выход. — Нет гроба, так что-нибудь придумаем.

  — Благодарю вас, добрый человек. Тогда не будем задерживаться. — Жан застыл на мгновение, думая, как реагировать на настойчивые предложения. Кое-что шло вразрез с канонами, но сердитый взгляд Грыгора красноречиво намекнул, что все в порядке. — Кладбище совсем близко. За капеллой будет тропинка, которая приведет к небольшому кладбищу.

  — Не будем затягивать, пойду яму готовить. Грыгором меня звать.

  — Спасибо, сеньор Грыгор. Лопата за домом под скамейкой. Прежде чем пойдете копать, не затруднит ли вас занести эту скамью внутрь?

  Решив не снимать покойника с носилок, его положили его на скамью прямо как есть. Доминиканец осмелился поднять старую парусину, ставшую саваном и убедиться, что руки Мальма были сложены накрест, на груди. В Ладонь бывшего капитана, Жан Батист аккуратно вложил пурпурный цветок алламанды, который вытянул из стоявшего на алтаре букета. В качестве личной вещи Карла, решили оставить его шпагу.

  Прощание с преставившимся длилось недолго, от силы четверть часа. Затем, за неимением гроба, труп опять накрыли парусиной. За этим последовало религиозное богослужение. Грыгор покинул стены капеллы, а Жан Батист Лаба принялся за чтение последней мессы. Среди собравшихся не было родственников, поэтому роль ближайшего, по праву звания нового капитана, досталась Мендесу. Он поблагодарил единственного пришедшего за присутствие на похоронах.

  Месса была длинной, но славянин вернулся только после ее окончания. Можно было идти на кладбище.

  — Сеньор, прошу прощения, не знаю, как вас зовут, вы можете взять из вазы несколько цветов? Они пригодятся во время погребения. — Монах робко посмотрел в глаза Хавьеру. Мужчина не настаивал на том, чтобы незнакомцы представлялись, но явно испытывал дискомфорт, не зная, как обратиться к новоявленным.

  Вскоре небольшая процессия вышла из капеллы. Она стала чуть больше и теперь ее возглавлял сутулый монах. Обогнув обитель, которая раскаляла свою крышу под дневным солнцем, мужчины свернули на небольшую тропу, ведущую вглубь рощи. Почти сразу они достигли небольшой лужайки, освобожденной от высоких деревьев. Несколько деревянных крестов были воткнуты в землю возле новой ямы.

  Последнее пристанище Карла Мальма безмолвно дожидалось своего законного владельца. Погрузив тело в могильную яму, каждый из скорбящих кинул на парусину по цветку, пока монах читал псалмы. Место погребения постепенно засыпали.

…спустя мгновение изнутри грянул выстрел.

Жёлтая вспышка осветила мозаику плитки за приотворёнными дверьми. Треск пороха перебил дождь, с шипением врезался в ночь, чтобы навсегда изменить её — и затих вместе с эхом в глухом дворе. Толстые стены бань умели хранить секреты. В этот ослепительный миг ясно проступили из мглы закрытые складчатыми портьерами окна, львы-кольценосцы и колонны под треугольным портиком: настолько же чужеродным среди окружающей нищеты, как вахмистр-кавказец в стылом северном Петербурге.

Будто очнувшись, металлически щёлкающая дрожь разбежалась по двору. Это взводили курки и накрывали ладонями полки с порохом телохранители Каменского. Двое замерли за его плечами. Четверо прочих топтались за колоннами, не решаясь ни последовать за вахмистром, ни стрелять в темноту — масонская магия обошла их очи стороной.

Олеандр тоже услышала выстрел. Турчанка в багровом пальто стояла перед кривыми деревянными воротами. Прошлой ночью за них въехала телега с двумя цыганами, приказчиком Климом Фёдоровичем и купленной у галбая малолеткой. Сегодня ворота были заперты, а возле них прижались к сырым стенам десяток графских дворовых. Мушкеты тускло поблёскивали в темноте. Рыжий Богомолов, служивший при графе и лакеем, и дуболомом, готовил топор.

      Краг не ленился. То и дело его руки подрагивали от тяжести, но мужчина старался не тормозить, молчаливым взглядом или едва лёгким движением вёл их повара за собой, пока между ними находилось давно почившее тело капитана. Смотреть на то, — а точнее чувствовать — как его последний дух испускается вполне себе неприветливым запахом было... грустно. Аксель лишь сжимал губы сильнее, морщился да посильнее сжимал свои пальцы, чтобы деревяшки их незамысловатых носилок не выскользнули из его ладоней.
      Когда впереди оказалась капелла, Йен Краг лишь негромко выдохнул. Не так он представлял место, в котором Карл отдастся земле и Богу, но выбирать не приходилось. До следующего города да, дай силы, церкви его тело точно не выдержит, даже если они закинут его в бочку с ромом на хранение. От собственных мыслей он недвусмысленно хмыкнул.
      Тому бы точно не понравилось.
      Когда они оказались в помещении, Аксель молчаливо кивнул Грыгору и неспешно пригнувшись, на время опустил носилки на землю, чтобы и руки отдохнули, и у бывшего капитана была возможность предаться прохладному полу, нежели душному воздуху. Неспешно он оглядывается по сторонам, попутно перекрестившись, а затем останавливает свой взгляд на монахе.
      — Доброго времени суток, — поздоровался он с коротким кивком, оглядывая последнего с ног до головы. Пожалуй, не только он замечает нездоровый внешний вид Жана, однако сам Краг не торопиться вступать с ним в диалог, предпочитая отдать бразды правления новому капитану и здесь.
      Старые друзья и коллеги, решившие проводить Карла — это одно, но казалось бы именно Мендес должен был завершить путь шведа до конца, чтобы вступить на ту же дорогу со своей стороны.

Тут же к Ромео прилипли две девочки — та, что была в костюме Рэй, и еще одна с обложки какого-то менее знакомого тайтла в прикиде эльфийки с голыми ножками — в тесном, не без посторонней помощи застегнутом сине-белом корсете и весьма условных голубых трусиках. Обе они уже были изрядно на веселе, но эльфийка лидировала. Рэй мягко положила руку Байле на грудь, а вторая — на бедро, затем скользнув немного выше, под футболку.
— Мяса для жарки сегодня сколько хочешь, бро! — хохотнул Дайв, хлопнув Аску по ляшке, отчего та испустила по-анимешному эротичный вздох, окончательно вжившись в роль — в её более развратный вариант. — Сам видишь, как мы. У нас всё заебок. Рассказывай, чё сам мутишь. И да, с Днюхой, братан. Всё для тебя!

  — Чего встал? Марш на кухню! — Рявкнул на него Оке, словно старый ворон.

  — Так и знал, что будет кто-то представительный! — В момент забыв о непутевом рабе, Оке с долей иронии ухмыльнулся Акселю. Свенссон пребывал в том возрасте, когда весьма враждебно воспринимал окружающий мир и всем своим видом пытался если не унизить, то показать себя очень важным. Йен Краг знавал таких стариков еще со времен своей прошлой, вполне беззаботной буржуазной жизни.

  — Ну-ка, что тут у нас? — Вытерев руки о тряпку, что висела за поясом, Свенссон забрал листок и поднес его к свету из окна. Годы жизни сказывались на зрении шведа. Мужчине пришлось сильно прищуриться и смотреть на вычурные загогулины с расстояния вытянутых рук. — Ага, предлагаю вам заняться своими делами, пока я пройдусь по списку. Надо подготовить деньги за припасы, что везли с Отто, а заодно понять, есть ли чего еще у вас интересненькгого.

  — А мальчик хоть сносно играет? А то его же на трезвую голову слушать придется.

– Боится, что большой чёрный папочка придёт до дому, где он цепляет своих гик-цыпочек, и заберёт непутёвого работать? – Этан отпустил свою дурацкую шутку с таким выражением лица, будто готовил её специально для этого случая. Тщательно готовил, может быть даже тренировался перед зеркалом.

  Предположение Олдстаута было похожим на правду. Не замечая того, Бри начала кивать, слушая, о чем говорил старший охотник и очень удивилась, когда тот вдруг притих. Уснул? Все-таки немолодой организм, поэтому утомление могло легко его побороть. Женщина чуть наклонилась, чтобы посмотреть, открыты ли у Гаррета глаза.

  — Если нам сказали правду, то помимо исчезновения детей, в Салифорде пропадал только супруг трактирщицы. А это значит, что обыватели на пепелище могли найти именно его останки. — Бригитта выпрямилась, убедившись, что и Гаррет и Аугн ее слушают. — Все сходится: пожар случается примерно месяц назад, Рональд тоже пропадает месяц назад. Матиас, однако, считает, что это к делу не относится. Также не забываем, что кто-то магически обрабатывает Рунду боясь, что она не скажет лишнего.

  Воительница задумалась. Казалось, они начали распутывать клубок, но теперь тянули его с другого конца.

  — Я думаю, что тот, кто за этим стоит, с большой долей вероятности находится в городе.

Саймон пожал плечами.
– Ради маскировки, чтобы не мусорить. Представь, что Грейс не вернется домой, родственники всполошатся, обратятся в полицию. Не секрет же, где она работала. И если этим новым есть дело до местных правил, они рассчитывают пробыть здесь какое-то время. Или просто ждут, когда истекут три ночи отпущенные Принцу, чтобы начать тут всё ...ну допустим, жечь и устилать трупами. Ладно, я думаю, вы сделали все, что могли. Пора забирать кибербоя из гостей.

– Как вижу, тут никто этим не удивлён, – усмехнулся Этан, поняв, что всё с Ромео в порядке, даже в большем, чем со всеми ними. Какой отличный повод подкалывать ихнего компьютерного "задрота". С Байле ещё спросится, кто там и с кем выспался, но пока не об этом... кивком Уильямс подтвердил общие слова: – "Поехали".

– Может тогда и вместо Джоан найдём какую-нибудь Лиззи Браун с кожей цвета обсидиана. Ну специально для таких дел? – выразительно вздохнул Этан. Ну, было заметно, что он не то чтобы всерьёз, но такой намёк, "бинго", ему никак не хотелось оставлять без, хотя бы маленького, замечания: – Окей, окей, пойдём, Джо, сделаем это так, как того желает наш комбинатор. Так, а позвонить нам ей никак?

Уильямс покинул автомобиль и, снаружи, всё ещё стоя у дверцы, выйдя с той стороны, где он будет виден из окна как на ладони, одёрнул свой костюм... наверняка они уже напугали бабулю столь поздним визитом, и, тут зависит от того насколько она нервная, можно готовиться схлопотать незапланированную пулю прямиком из дрожащих рук, вряд ли ожидающих ночных гостей.

– Ок, в этот раз не я выиграл в бинго. Наша Грейс Мэннинг черная и женщина, хотя второе, разумеется, можно было заподозрить по имени, поэтому в гости к ней пойдете вы двое, а я подстрахую снаружи. Рекомендую для начала выбрать стратегию без прямого насилия. Например Джоан скажет как есть – что она подруга Вэл, приехала в гости, а хозяйки нет и дом открыт, а полиция не примет заявление о пропаже человека раньше чем через двое суток... Или через сколько там они это делают? Этан при необходимости разговорит старушку гипнозом, но пусть это будет план B.
Проговаривая свои наставления быстро и негромко, Ковальски достал сигареты, но под конец передумал и спрятал их обратно.

  — От земли ты взят, в землю ты возвратишься. Покойся с миром. — Воительница предпочла оставить свое удивление на потом, а сейчас сложила руки на груди в священном жесте Сокана и молча простояла минуту, в дань уважения той несчастной души, что осталась заперта под пепелищем.

  — Господа, вам не кажется это несколько странным? — Женщина отмерила шагами небольшое пространство комнаты, которую обнаружил Гаррет, а затем вернулась назад ко входу. — Почему труп до сих пор не нашли? Хоть кто-то из горожан должен был знать, что в церкви есть служебные комнаты. Неужели никому не пришло в голову осмотреть сгоревший участок? Думаете, это халатность? Или намеренно?

  Бригитта вздохнула, вспомнив рассказ о без вести пропавшем трактирщике.

Сгоревшая церковь
  На прощанье Бэтти хотела дать охотникам сухарей в дорогу, но встретила отказ. Не время было для еды, да и легче было зайти в трактир и найти, скажем честно, более свежий и вкусный перекус. И всё же пару каменных лимонных леденцов хозяйка подкинула в плащ Аугну, что не скрылось от взгляда Гаррета. Пепелище церкви было чуть в стороне от тропы, что вела на опушку леса, облюбованную детьми Салифорда разных возрастов. Но ниточка расследования то и дело приводила к Ольгерду, оставляя после себя не распутанные узелки. Если в лесу охотников будет ждать нечто, то последние возможности подготовиться к опасной встрече – это видения кукол и загадка мёртвого священника.

  Сгоревшая церковь на первый взгляд не представляет собой ничего интересного. В тусклом свете фонаря и под проливным дождём копаться среди пепла и обгоревших брёвен то ещё удовольствие. Нескольких минут поиска хватает, чтобы убедиться, что всё сгорело подчистую. Надежда найти уцелевшие записи или хоть что-нибудь таяла на глазах. Юный колдун, собирая остатки силы и воли, всматривался в ночь не своими глазами. Не могли они уйти отсюда с пустыми руками! И хотя всё к этому и вело, само место как будто заставляло сомневаться охотников, медлить с уходом. Тут Гаррет при удачном стечении обстоятельств замечает блеск металла, что отразил свет фонаря. Если бы не дождь, что долго и старательно смывал чернь, подтачивал дерево – то заметить оплавленную ручку было бы невозможно, пока всё тут не привели бы в порядок. Ручка оказалась от двери, ведущей в подвал. Потребовалось пара движений, чтобы расчистить полностью проход.

  Открыв дверь и спустившись по лестнице, перед вами предстаёт тёмное помещение. Убежище, не тронутое огнём. Убранство комнаты состоит из простенькой кровати, письменного стола и кресла, да шкафа с личными повседневными вещами священника. И трупа, ссохнувшегося под воздействием высоких температур в обгоревшей рясе священника, рядом с которым лежит окровавленный кинжал. Первая мысль, что посещает голову, что мёртвое тело принадлежит Ольгерду. Но тут же сразу вспоминается разговор с Норманом, старостой Салифорда. Когда Бригитта спрашивала его о церкви, уцелело ли что-нибудь, то староста ответил, что нашли они лишь обгоревшие кости. Так что же произошло на самом деле?

"А если он раскопал без нас что-то такое, из-за чего решил свалить? Умное, быстрое решение, не совсем в стиле Ромео." – мелькнула догадка, пока Ковальски слушал гудки, его раздражение таяло.
Он приготовился услышать запись автоответчика, вежливо сообщающую женским голосом, что абонент вне доступа, занят, не собирается брать трубку и бла-бла, и мысленно уже начал прикидывать их дальнейшие шаги без Байле, поэтому был чуть ли не удивлен ответу Ромео.
Некоторое время Саймон вслушивался в шумы на фоне.
– Пришли адрес, надо срочно встретиться, – наконец сказал он вместо приветствия.

  Воспользовавшись морским обычаем, джентльмены проголосовали. Выбор пал на бывшего офицера Испанской Армады, хотя если бы не слово старого моряка, то история могла бы пойти совсем иначе. Вполне вероятно, что датчанин вел свою игру, но залезть к нему в голову порой даже сам Аксель находил затруднительным. Торжественно приняв подзорную трубу, Франциско Мендесу следовало также принять ответственность за всю команду, потому что они, пускай и не все, проявили готовность довериться ему. От успехов капитана Хавьера зависело и то, как скоро они обретут богатство и славу или, наоборот, пойдут на дно.

  — Примите мои поздравления, капитан Мендес. — Ослабший, но ровный голос принадлежал вышедшему на верхнюю палубу барону фон Кетлеру. Мужчина был все еще бледен, но старался держаться с подобающей аристократии собранностью. Чистый запасной кафтан, расчесанные усы и приведенная в порядок шляпа (хоть и без страусиных перьев) вкупе с ровной осанкой сделали из жертвы людоедов того, кем он всегда являлся - гордым белым человеком. Фридрих пожал капитану руку. Хавьер заметил, что глаза немца улыбались. Барона вполне устраивало, что выборы обошлись без поножовщины.

  Покончив с формальностью и получив первые распоряжения, команда рассредоточилась по кораблю. Ее самый юный член демонстрировал образцовое усердие в обязанностях мастера парусов. Под его началом трисель вздохнул полной грудью и ускорили движение маленького брига по волнам. Тем временем алый флаг с черным крабом заползал на вершину грот-мачты. С таким сильным заявлением «Мориану» будет не скрыть от рыбаков Нуэво Пескадор, чьи интересы он представляет. С другой стороны… кто-то в этом откровенном захолустье способен знать, что такое Курляндский флот?!

  Заплыв в полумесяц бухты, якорь был сброшен. Команда всем составом погрузилась в лодки вместе с припасами. На корабле думать о зубах осталась лишь девочка по имени Титуба. В ее ассортименте не было подходящих слов, чтобы вдумчиво ответить юнге на его вопрос. Зато Олле успел понять, что ему следует «успокоиться трахаться!».

  Деревня располагалась возле пляжа с белым песком. Первое сооружение, которое увидела команда - это был дом на сваях, расположенный в тридцати ярдах от берега. Его крутая двухскатная крыша была сделана из сухого тростника. Со стороны суши к нему вел длинный деревянный помост и, огибая с обеих сторон, уходил еще дальше в море, образуя тем самым небольшой пирс. Хавьер сразу узнал «Приют Умирающего Солнца». Это был тот самый постоялый двор, с хозяином которого, прибалтийские дворяне намеревались встретиться по прибытию на Тобаго. За «Приютом» вдоль береговой располагались маленькие, но такие же аскетичные жилые дома на сваях. Их было от силы дюжины две.

  Высадившись на пирс, джентльмены пошли к постоялому двору. За их высадкой с любопытством наблюдал один зевака, которого они поначалу приняли за рыбака, но увидев, что мужик без удочки, а в ведре нет никакого улова, быстро отбросили эту мысль. Он занимался тем, что сжимал руками два камня, словно пытался их соединить воедино. Видать, совсем перегрелся на солнце. Фридрих, завидев блаженного, старался смотреть в противоположную сторону, а вот команда оказалась куда дружелюбней. Грыгор кинул ему медную монету и попросил присмотреть за лодками. На такую щедрость зевака расплылся в грустной, но искренней улыбке.


  — Тони обязательно присмотрит, добрый сеньор.

  — Рассчитываю на тебя. Но... чем ты тут занимаешься? — Грыгор был достаточно прямолинейным, чтобы указать на «слона в комнате».

  — А! Это я очень крепкий ром делаю, сеньор! Но пока не выходит. — Антонио был настолько убежден в успехе сего предприятия, что моряки поспешили не мешать ему в достижении этой цели.

  Постоялый двор был просторным, но по центру пола была сделана небольшая метровая дыра, огороженная бортиком. В нее были опущены сети. Кто-от был достаточно смекалист, чтобы ловить рыбу не отходя от рабочего места. Посетителей в это время было на удивление мало, а те, что присутствовали - спали, громко храпя. Хозяин заведения не торопился их выгонять. Вместо этого немолодой мужчина с длинной трубкой в зубах старательно натирал столешницу. Несмотря на наличие загара и длинной спутанной бороды, черты его были североевропейскими.



  — Кто там? — Хозяин, прищурившись, глянул на новых посетителей. Один из его глаз косил, но с ходу было сложно понять, в который из двух следовало бы смотреть. — А! Вы опоздали, рома больше нет. — Добавил он ворчливо, как только понял, что в «Приют» зашли не постоянные клиенты, а совсем новые лица. Судя по говору, это и был тот самый Оке Свенссон. Бывший моряк, получивший в награду за службу несколько черных рабов и участок земли под дом в Порт-Ройяле. Как выяснилось позже, британская колония была мировой столицей алкоголя. Там было так много питейных заведений, что на каждые десять жителей приходилось по одному кабаку. По словам Отто, Свенссон главным образом был известен не тем, что покинул рассадник цирроза печени, а тем, что варил очень душевный ром.

Саймон с мрачным и почти энтомологическим интересом наблюдал за профсоюзной активностью Джоан. Когда она закончила, быстро сказал:
— Ок, в том, что нас могут подслушивать есть смысл, рассаживаемся.
Когда все устроились (он снова занял место водителя) и отъехали немного, Ковальски снова заговорил.
— Обратите внимание, в письме Алекс упоминает, что это один из компроматов. Как думаешь, она имела в виду, что есть другие стрипы или что-то другое? Этан, что там Ромео пишет?
По дороге, он посматривал в зеркала — не тронется ли одна из машин вслед за ними.

– Лоусон? Погоди, дай подумать, – Уильямс достал телефон и открыл страницу аккаунта Валери: – Я ошибся или нет. Может тут что-то было? Хм... Остин... Этот самый Кит... Я... кажется, что ошибся.

– П-принц...

Дрожащий голос Джоан заставил гуля оторваться от экрана. Слишком неожиданно это слово прогремело в салоне автомобиля, несмотря на тихий голос девушки, слишком страшно и жутко стало после того как оно прозвучало.

– Ч-что? – Этан, мелко вздрогнув, заглянул ей через плечо. Холодная испарина выступила на лбу парня: – Ч-то нам теперь... э-это, Гончие её всё-таки порешить хотели? Но кто-то выкрал её до них? Я... я не понимаю, что теперь...

— Я что-то такое и думала, — кивнула Джо, первым делом достав из конверта письмо. — Вэл упоминала, что его напрягали её секреты. Но без подробностей.
Джоан, обладавшей навыком скорочтения — и рукописный текст не стал для него преградой в силу красивого почерка — потребовалось всего несколько секунд, чтобы «проглотить» те два абзаца.
— Лоусон... Лоусон... Где я слышала эту фамилию?
Следом она извлекла из конверта оставшийся лист, развернула его и очень долго на него смотрела: не разглядывала, а именно смотрела — будто не могла поверить собственным глазам. Казалось, она побелела от увиденного.
Через некоторое время, с трудом разлепив высохшие губы, Джо наконец произнесла:
— Это же...
            П-принц...

Баюкая едва-едва не ушибленные пальцы — не от боли, а от воображаемых сорока трёх тысяч переломов — Олле на всякий случай ухмыльнулся:

— Кто не знает, я — лучший мастер парусов отсюда и до Маракайбо, дьявол мне в глотку! Кое-кто называет меня владыкой парусов. Господином ветров! Э-э, то есть, голосую за мастера Хавьера!

Олле, конечно, не обиделся на отобранный пистолет. Ему просто понравилась рассудительность Хавьера. Выбирать, ясное дело, тут предстояло между троими. Но если Олле проголосует за Акселя, так тот в джунгли пошлёт. А если за Люция, так они весь Новый Свет перережут; Олле всяких дикарей, естественно, не любил, но иногда ему казалось, что Люций просто-напросто упивается драками. Страшный человек!

Не стоило и говорить, что Олле абсолютно не разбирался в ветрах: ни в обычных, ни в политических.

Олле получил небольшое повышение рейтинга в списке Люция, когда таки занялся делом. С другой стороны, куда он денется с корабля? Так что выбор у него невелик. Тем более что он справился, пусть и с уже побитым и раздолбаным сундуком, но все же.
А вот содержимое сундука ни разу не обрадовало итальянца. Всего лишь пистоль? Столько возни из-за одной несчастной пугательницы ворон? То что вещица знатная, то было понятно даже ему, красивая вещь всегда красива и приятна, даже если бесполезна.
И созерцая пистоль, Люций невольно вслушивался в старческое ворчание Акселя, удивительно напоминающего своим тоном того же, кто в свое время рассказал ему о гробнице.
– Смерть... Сдались вы ей. А сказки нужны чтоб отпугивать простаков и защищать от разграбления. Тоже мне... Бог смерти. Бог есть один. А это все - черти и выдумки.
Заметив как юнга тянется к явно дорогой игрушке, Люций поддел крышку ногой и захлопнул ее, едва не отбив бедняге пальцы. Это было бы весьма неприятно – руки Олле им еще пригодятся.
– Стоять. – подхватив сундук, итальянец пошел к основной группе, – Что кому достается обычно решает не юнга. Да и столь... Пафосная вещица определенно должна принадлежать капитану!
Тяжело поставив сундук посередине, Люций откинул крышку, демонстрируя остальным содержимое:
– Думаю, самое время определиться кто есть кто, ну или по крайней мере кто капитан. Пока мы между собой, а не тогда, когда прибудем к острову и за нами будет наблюдать много чужих глаз. А вообще... Там должно быть что-то еще.
Склонившись над сундуком, мужчина поднял подушку, на которой лежал пистоль, переставляя ее на откинутую крышку и открывая остальное содержимое сундука.

* * *

«Когда же они перестанут продавать оружие всем подряд?» — притворно вздохнул Саймон.
Кит Уилсон оказался даже моложе, чем он предполагал, слащавой внешностью относился к типажу принц Чарминг (Ковальски был слегка разочарован вкусом Вэл Хантер), и достаточно спортивный, что требовалось учитывать при нападении. Очевидным решением было использовать эффект неожиданности.
Как только парень высунул нос за порог, тихий как призрак гуль, стоявший за косяком, упер ему в шею короткий ствол револьвера, а другой рукой с силой толкнул обратно внутрь дома.

Позволив своему голосу стать слышимым, Ковальски резко приказал:
— Сядь на диван, руки на виду.

— На подходе, — кивнул Шэклер, хохотнув. — Если не прощёлкаешь.

— Жду свои рёбрышки, — коротко отозвалась Никс, пожав плечами. А потом добавила, избегая взгляда в глаза: — С днём рождения... наверное...

  — О, великий угодник Божий, Преподобный отче Сокан! Услышь мольбу от нас, смиренных и немощных, обремененных грехами о помощи и утешении. Приникни к нам просящим и помоги нам устоять на праведном пути и жить по заповедям твоим. Дай нам силы не поддаться бесовским искушениям и прими наше покаяние в наших вольных и невольных прегрешениях. Я, раба Бригитта Кальтенбруннер Непоколебимая прошу тебя Преподобный Сокан даровать Аугну Аусн`Вэлт твое заступление от нечистой силы. Не позволь ей навредить ему и укажи путь спасения. На тебя уповаю и надеюсь получить спасение души его с твоей помощью. Аминь. — Приговаривая молитву, стояла она в изголовье кровати, крепко схватившись за ее перила. Глаза женщины были прикрыты, дабы мучения соратника не заставляли ее голос дрожать. Только так мог Господь услышать ее обращение, а иначе был бы беспощаден к ее мольбам. Закончив, Бригитта открыла глаза, чтобы узреть агонию ее соратника. Деревянные перила кроватки жалобно заскрипели от ее хвата.

  — Держись! — Процедила сквозь зубы воительница, борясь с желанием преждевременно вывести его из состояния транса. — Еще немного. Мы тут, с тобой.

  — Что ж, я надеюсь это стоило того. Гаррет, в той книге точно не было ничего подходящего? Или может сам знаешь? — Она еле заставила отвести от библиотекаря взгляд и направить его на Олдстаута. Казалось, что если она перестанет следить за юным компаньоном, то что-то непременно и необратимо пойдет не так. Однако, старый охотник держался уверенно. Повидавший многое мужчина должен был обладать знаниями не хуже той книги, которую некогда написала знахарка.

  — Аугн, ты как? — Женщина склонилась над библиотекарем и потрогала рукой его побледневшее лицо. Он показался ей холоднее трупа. Будет хорошо, если он выдержит путь до Вильяма и сохранит рассудок и кости целыми. Распахнув свой плащ, она достала из внутреннего кармана платок и, облизнув уголок, попыталась оттереть им чернильные слезы на щеках парня. — Дать тебе воды?

— Шутки про чернокожих мамок могут говорить только чернокожие парни, Джоан! — ужаснулся Уильямс, деланно сморщив лицо и искренне изобразив оскорблённый вид.

Выдержав паузу с серьёзной миной, он вдруг прыснул в кулак, попутно утирая выступившую слезу:
— Ну ты даёшь. Шутки про мамок? Серьёзно?

ссылка

  Влажные джунгли долго дышали в спину горстки пиратов. Казалось, что путь из забытого богом места тянулся чуть более вечности. Мутные бутылки обжигающего пойла были вскрыты в надежде избавиться от этого чувства. Где-то высоко над головами скрывались обезьяны, которые следили за каждым шагом и каждым вздохом моряков. Они, словно недовольные зрители, сотрясали листву, вопили на пришельцев, кидаясь в людей сухими плодами и палками. Но и этого было мало для детей джунглей: к бесноватым приматам присоединились птицы невиданных мастей. Началась настоящая какофония звуков, превращая путь к пляжу в провальную трагикомедию где-то на сцене «Глобуса».

  Несмотря на эти унижения, лес позволил покинуть свои владения без дополнительных происшествий. Медленно, но верно моряки добрались до береговой линии, волоча как трофеи, так и тело Мальма. Во влажном климате трупные явления быстро дали о себе знать, привлекая к себе мошкару. Командой было решено накрыть Карла-Иоганна плащом, дабы сохранить достоинство погибшему и лишний раз не смущать блуждающие взгляды нелицеприятными зрелищем.

  Остудив свой пыл после сражения, Люций стал чуть более великодушен и предоставил пленнице выбор, которым она решительно додумалась воспользоваться. Это не только дало ей определенное чувство свободы, но и подстегнуло на попытки схитрить. Если бы не Краг, который будучи корабельным клерком, был склонен подмечать детали, то вскоре команда могла бы наблюдать мелькание босых пяток среди тьмы непроходимой листвы. Девочка-пленница несколько раз пыталась освободиться от сковывающих веревок путем их разгрызания. За подобные фокусы она была быстро награждена подзатыльником.

  «Морион» терпеливо ждал их на якоре в том же месте, где его оставили несколько часов назад. Солнце за это время успело сделать дугу и стремилось скрыться за горизонтом. Единственная душа, оставшаяся на борту, встретила вернувшихся без лишних вопросов. Изможденные лица и шляпа капитана в руках Со Ли были достаточно красноречивы. Команда сильно изменилась с того момента, как покинула бриг. Сегодня они лишились не только капитана, но и старпома, квартирмейстера и плотника, боцмана и мастера парусов, канонира и штурмана. Абордажной команде открылась новая веха в их корабельной истории, а с ней и новые обязанности.

  Выругавшись, Грыгор прохромал к кабестану. Пора было грузить награбленные товары и поднимать якорь. Предстояло много чего обдумать.


**** **** ****

  Говорят, что в Карибском море водятся свои хищники, поэтому идти под флагом было также опасно, как и без флага, ведь куда не глянь - кругом одни голодные до добычи враги. «Мориан» в этом хищном мире был на уровне черноплавничной акулы. Чтобы выжить, ему нужно было жить в вечном движении. Скорость и маневренность были основным преимуществом этого брига. Карл-Иоганн, Царство ему Небесное, иногда в шутку говорил, что его судно было фаворитом морей. Нынешняя ночь это подтверждала. Южный фордевинд настойчиво толкал корму, надувал паруса и вел их прямиком к бухте Нуэво Пескадор. Опытным мореплавателям это подсказывало, что к полудню следующего дня они должны были достичь места назначения.

  Посадив индианку в клетку возле склада с припасами и оставив ее наедине с ведром для нужд, почти вся команда собралась на верхней палубе, чтобы выслушать Фридриха фон Кетлера. Взгляд барона был прикован к лунной дорожке, которая дразнилась и убегала от брига, как только тот осмеливался к ней приблизиться.

  — А ведь, мне было известно, что в молодости граф фон Унгерн-Штернберг служил в голландском флоте капитаном, а после был пойман англичанами и выслан обратно в Европу. Тогда же он привез эту странную карту, с которой никогда не расставался. И несмотря на сомнительное прошлое, среди присягнувших Речи Посполитой, он был чуть ли не единственным, кто бывал на Карибах. По этой причине я выбрал его, как сопроводителя до острова, который сейчас известен под Тобаго. — Мужчина хмыкну, пригубив ром. — Там я ищу человека по имени Майор фон Фиркс. По указу герцога курляндского - Якоба фон Кетлера, Майор должен был начать осваивать колонию, но уже полтора года как от него нет вестей. Я вынужден выяснить, что стало майором, а также довести дело до конца. Тобаго совсем недавно начали заселять европейцы. До недавних пор там десятилетиями происходили регулярные землетрясения. Сейчас же все поутихло и новые взгляды обращаются в сторону этих земель.

  — Что же до той злосчастной карты и барона … Я был уверен, что ветер безумия проник в его голову и завладел его мыслями. Однако, в свете недавних событий его бред становится все осмысленней. Вы что-нибудь слышали о забытой гробнице Шолотль? Герр Фон Урген уверял меня, что в том футляре была карта сокровищ, до которых Испанская Корона не смогла дотянуться. Трофеи и золото должны были стать серьезным источником спонсирования нашей кампании. — Побитый и уставший мужчина гордо выпрямился и направил свой взор в сторону бескрайнего будущего. — И как только это случится, весь мир забудет о Тобаго, ведь его будут звать Новой Курляндией.

**** **** ****

  Утром экипаж позавтракал жидким супом из мидий, которые накануне Грыгор старательно собрал с корпуса судна. От гастрономического шока спасал черствый хлеб и солоноватое молоко их судовой козы Бернадетты.

Джо приложила палец к губам, выразительно посмотрев на Этана, чтобы подождал. К счастью, похоже, парень Вэл не услышал его слов.

— Я... Э-э-э... Я... В общем, не могу никак дозвониться до... — сбивчиво затараторил Кит, одновременно с Саймоном, но прервался, дав последнему договорить. — А где вы... а, ну да...
Было похоже, что парень собирался предложить приехать самому, но отчего-то быстро передумал.
— О, да-да, если привезёте, я, э-э... да, буду очень признателен! А когда вы сможете?
— Это зависит от того, где вы живете. Минутку… — Саймон одними губами произнёс «курьер» и жестом попросил Джоан показать адрес доставки.
Та кивнула и продемонстрировала экран мобильника.
— Моя жена готова приехать сейчас, в течении часа наверное, ведь завтра у всех планы, канун рождества. А ей хочется побыть героем святочной истории со спасением кота, — Ковальски вздохнул.
По голосу парня стало понятно, что он немного расслабился, услышав, что приедет жена. Возможно, в иной ситуации Кит улыбнулся бы и по-доброму пошутил над стремлениями воображаемой жены, но его чувство юмора, очевидно, было изрядно поедено червём тревоги, граничащей с паранойей.
— О, понимаю, да, спасибо вам! — он назвал адрес, не уточнив номера дома. — Я буду ждать на въезде. Какая машина у вашей жены?
Слегка улыбнувшись Саймон вслух повторил адрес за Китом, сообщил ему, что приедет красный Фольсваген гольф, вежливо пожелал счастливого Рождества и попрощался.
Джо улыбнулась и одними губами прошептала:
— Bingo!
Когда звонок был завершён, Джоан радостно, но тихонько похлопала в ладоши, будто временно позабыв об опасности всей ситуации в целом, — продвижение в деле её очень обрадовало.

— Но не на девяносто? — уточнил Ковальски, повернувшись к Этану, — не на девяносто процентов уверенность? У нас тоже новость, перед тем, как свалить из отеля восьмидесяти-процентная Алекс воспользовалась курьером, на ее телефон пришло подтверждение доставки, и адрес совпадает с адресом, который назвал парень Вэл, ...который теперь ждет своего кота.

— А-а-га... Значит, мы потеряли ещё одну знойную португалку-свидетельницу. Такими темпами Санта-Барбара скоро перестанет быть Санта-Барбарой... — грустно пошутила Джо. — Ладно, поехали к кошатнику. До него тут рукой подать.
У неё оставался лишь один вопрос, и, задумчиво взглянув на Саймона, она спросила:
— Кстати, а он случайно не сказал, почему кот живёт у неё?


* * *

Вернувшись из уборной, Ромео заметил на мобильнике пропущенное сообщение со скрытого номера (обычная практика) от приятеля из местной хакерской тусовки, на которой Байле был редким гостем.

«Йо, кибердилдо! Дайв на связи. Мутим тусу. Нора в Вест-Сайде. Сисястые анимешницы в стэке. Слыхал, у тя днюха — бухло на мне. Закидывай кости. PS: Никс тоже тут, спрашивала про тебя».

  По венам колдуна от игрушки, вверх по руке, заструилась чёрная кровь. Сначала судорога пронзила левую руку, в которой лежал солдатик. Холодная словно лезвие меча, она вторгалась тонкими иглами под кожу, влезла в кровоток и потекла выше к плечу и шее. Быстро. Неумолимо. И когда наконец достигла черепа. Взорвалась и приумножилась. Глаза Аугна прежде чёрные и уродливые заволокло молоко. Зелёный блеск отразился от роговицы глаз...

  Библиотекарь задёргался и засучил ногами, взбив простыню, а рука лишь крепче сжала проклятый предмет. Закрутившись и завертевшись, колдун вдруг показался таким маленьким. Ребёнком мучавшимся кошмарами. Спина парня резко и неестественно выгнулась и он свалился с кровати. Приступ всё ещё не отпускал библиотекаря, но уже был заметно меньше. Рука была пуста. Солдатик должно быть вылете при падении и закатился по кровать.

  Измученная и истерзанная рука, покрытая сплошь вздувшимися чёрными венами, подёргиваясь медленно поднялась вверх хватаясь за воздух в поисках опоры. Она сулила знания и боль. Кто осмелится увидеть это? Этот страх и безумие? Ложь иллюзий и смерть скрывшуюся за ней? Даже хуже смерти

  Зелёный огонёк... никогда его не увидишь вблизи... Никогда не сможешь подойти... Всё это – ложь... что за ней скрывается страшное и безумное... не могут это увидеть и остаться в живых... лес... Свет, он же обычно дарует спасение... огонёк обещает...

  ... вперёд... вглубь леса... только отчаянье... Он заберёт... даст... что ты хочешь... Цена... мир... кусочек твоей души... предложение, от которого нельзя отказаться...

  Если юные умы были поглощены страхами за собственное выживание, то более матерые уже искали как получить максимальную выгоду из этого побоища и, как это было заведено в пиратской традиции, не уйти в очевидный минус. Пока была возможность, надо было брать, унести все, что представляло хоть какую-то ценность. Можно сказать, что это была особого рода дань умершим, кто сложил здесь свои головы. А мертвых разочаровывать не стоит. Все понимали, что сабли и мечи им не помогут, а живым вполне пригодятся.

  Моряки давно не хоронили своих на суше, а обычаи и порядки в головах некоторых давно выветрились после очередных противостояний штормам. По крупицам, команда, если не вспомнила, то смогла придумать, как упокоить своих старых товарищей. Определив с помощью компаса стороны света, было решено развернуть трупы соратников ногами на восток, а головами на запад. Кто-то, не без восточной мудрости, вспомнил, что стоило бы руки сложить им на груди, а после взять горсти земли и обратиться к господу со словами:

  «От земли вы взяты, в землю вы возвратитесь, из земли Иисус Христос воскресит вас в день Святой.»

  Покончив с проводами и продолжив разбирать лагерь, мужчины обнаружили, не только средства, из которых можно было соорудить носилки, но и то, что можно было в них успешно положить. В хижине под шкурами были найдены деревянные ящики. На их крышках красовались вполне определенные, хоть и местами потертые, печати.



  В ящиках были неразобранные индейцами товары. Из них самыми ценным единогласно стал ром. Два десятка звонких бутылок красовалось на дне ящика. Все остальное было слишком скучно, чтобы возыметь какую-то ценность хотя бы для трактирных баек: серебряная посуда, текстиль, немного чая, бумаги и чернила. Второй находкой стал небольшой сундук. Прочный, со стальными вставками, он был сделан из мореного дерева. Он был заперт на ключ, но беглые поиски не увенчались успехом. Отпирать прийдется либо силой, либо хитростью.

  И последнее, чем не побрезговали пираты, стала чаша возле перьевого идола петушиных воинов. В ней горкой покоились монеты как медные, так и серебряные. На холме из монет сидела нефритовая черепашка со знаком креста на панцире. Во рту она держала монетку, где с двух сторон был изображен череп.

   Джунгли за их спинами начали волноваться. Настал час уходить. С капитаном или без.

– Я согласен, у одного Этана там больше шансов, – согласился Саймон, вдыхая прохладный воздух на парковке в компании Джоан.
– Что касается кошки, – продолжил он, – нормальные обыватели не звонят так поздно. И тем более не отвечают на звонки с незнакомых номеров. Я отправлю смс.
Он быстро набрал сообщение: "добрый вечер, простите за беспокойство, черная кошечка или кот (мы не уверены) забежала к нам в дом, на ошейнике был ваш номер. простите, что так поздно беспокою, но у нас собака - Терри чрезвычайно активный бигль! и мы не можем оставить котика на ночь у себя. перезвоните пожалуйста asap!"
Закончив с текстом, Саймон предложил, закуривая на ходу:
– Пойдем, зарядим телефон в твоей машине.

      Тьфу. Говорил же, что им нужно больше времени. Соваться к аборигенам без плана? Хороша затея да только с количеством людей по меньшей мере вдвое, а то и втрое больше тех, кто здесь живёт. Жил? Краг тяжко вздыхает, смахивая со лба скопившиеся капли пота, а затем вытирает её о запылённую в драке рубашку. Его точно одолевали сомнения, что они остались на всём острове наедине с природой.
      И всё же, произошедшего не воротишь. Он смотрит в макушку Ли, а затем переводит взгляд на капитана; остались последние минуты прежде, чем тот покинет их навсегда. Ещё и пытается сказать что-то, чертила. Несмотря на ситуацию, на губах старика даже успевает промелькнуть едва заметная улыбка, но брови моментально сбиваются вместе у переносице, а сам он недовольно цокает языком, качая головой из стороны в сторону.
      — Встретимся по ту сторону, — негромко говорит датчанин себе под нос хрипловатым от крика, сбитого ранее дыхания и недостатка воды — или рома — голосом, выдерживая своеобразную минуту молчания, равную как раз таки столькому моменту, чтобы отправить Мальма на покой. Его мысль лишь на секунду задерживается на последних словах Карла: действительно, грядёт новая эра для их корабля, который будет идти по морю на парусах под главенством нового капитана.
      Голос Фридриха за спиной вынуждает его обернуться, нахмурившись, тем самым усыпая лицо плотными и глубокими морщинами.
      — Мы ещё не выбрались отсюда, — будто бы не принимая ни соболезнования, ни благодарности, произносит Краг. Ощущение было из дерьмовых. Сжаренные на сделанном с быстрой руки костре яйца чаек — благо хоть начали гнездиться — смогли поднять на ноги немца, но вот что такое белок для капитана? Без противоядия... ещё одна вещь, о которой стоило позаботиться заранее. Хотя, наверное, и Грыгор бы здесь не помог. Чёрт его знает. Аксель старается как можно быстрее избавиться от чувства вины за отсутствие возможности спасти мужчину.
      — Эй, что ещё там? — Оставляя на какое-то время капитана и Со без внимания, пусть и с мыслями, что ещё вернётся к его вещам: раз мёртвый не ходок за живыми, значит, и оставленное на нём больше будет помехой, нежели наоборот. Было бы неприятно получить в спину пулей из пистола Мальма, верно?
      Вопрос, впрочем, заданный Люцию и Олле, был риторический. Девка, ещё и живее всех живых, видимо спряталась среди мусора и грязи аборигенов, а теперь, когда все подохли, наоборот, смогла набраться смелости, — или глупости — раз вместо мольб и слез просила о милости таким образом. В его сердце, казалось бы, должно ёкнуть; его девочки были не сильно старше возраста темноволосой, но едва ли Аксель мог выстроить правильную ассоциацию, ставя их наравне.
      — Пацан, — ступая тяжелым шагом, Аксель останавливается только на полшага, смотря на белобрысого подростка. При всей его нелюбви к шведам по очевидным причинам, море успело сплотить его с таковыми на карибских волнах. Что капитан, что этот. Кто знает, подрастет — кувалдой будет. А пока... — поболтай с немцем. Может он помнит какие-то детали, пока их тащили сюда? В конце концов, любая информация будет полезной. Наша работа ещё не закончена.
      Выбор, впрочем, слушаться его или нет, он оставляет Олле. Высказывание больше похоже на совет — если не юнга, значит, это придётся сделать кому-то другому. К тому же, может разговор с кем-то поживее и... более расположенный на общение отвлечёт мальчишку от количества смертей, которые тот увидел здесь и сейчас.
       — Подумаем об этом позднее. Нам бы её разговорить, — уже обращаясь к Люцию, невзначай замечает Краг, а затем выуживает из-за пазухи длинный добротный футляр. Мда. За столько лет, конечно, можно было бы и подучить язык, на котором говорят здешние: едва ли девка вообще знает о мире за пределами этого места, что уж говорить о том, чтобы она умела говорить на чём-то ещё, кроме своих анга-банга.
      Датчанин машет футляром перед глазами темноволосой, привлекая её внимание.
      — Ну и на каком же ты говоришь... — недолго думая, Аксель произносит пару коротких фраз и слов на языках, изученных им как на родине, так и по мере плавания. Лишь на мгновение он отводит от неё взгляд в сторону, пробежавшись глазами по телам умерших членов её племени, пытаясь вспомнить хоть как-то слова, которые последние выкрикивали на «прощание» в бою. У него всего две цели — выяснить, есть ли здесь кто-то ещё и... понять, куда эти бестолковщины дели Отто с картой и их деньгами.

  Курок был взведен, легкое нажатие на спусковой крючок, и прогремел выстрел. Искры полетели разные стороны, над головами поднялся столб белого дыма. Отдача не очень сильная, но окружающим заложило уши. Попал ли выстрел в цель — неясно.
Здоровенный дикарь, истерзанный многочисленными порезами свалился ничком на землю. Он был последним, кто оказывал сопротивление команде брига «Мориан».

Воцарилась тишина, ознаменовавшая горькую победу.

  Рука, державшая кремниевый пистолет опустилась на землю, выронив оружие на окрашенную кровью траву. Капитан Мальм умирал. Вены на его жилистых руках вздулись и почернели, а губы окрасились в пурпурный цвет. Яд успел полностью проникнуть в тело мужчины и слиться с ним воедино. Потеряв равновесие, Карл-Иоганн упал бы на землю, но желтолицый Со Ли вовремя метнулся в сторону капитана. Моряк понимал, что помочь человеку, которому он всецело доверял, уже нечем. Все, что он мог сделать - это аккуратно опустить корсара на землю.

— Мы победили? Я вас не вижу. — Сила голоса Карла-Иоганна угасала. Он больше походил на тень себя прежнего, заставляя некоторых, отвернуться, а других задуматься о том, не стоит ли помочь закончить его мучения. — Черт побери! Какой печальный конец для человека моря. Олле, ты здесь? Слышишь меня? Забери это и верни Отто при встрече. Ибо я не смог.

  Капитан с трудом нащупал на груди под рубахой два небольших сосуда и сорвал их одним махом. На этом его силы закончились и белокурому юноше пришлось забрать вещицы самому. Это были побратимские амулеты из кактуса, запечатанные воском. Один принадлежал Карлу-Иоганну, а второй был с инициалами другого человека. Один из них был возвращен в качестве призыва о помощи. Мальчишке не требовалось вскрывать сосуды, чтобы понять, чем они наполнены. Они не походили на сокровище, о котором мечтал юнга, и даже не блестели, но в них была своя ценность.

  — Аксель, вот ведь старый пес! Всегда знал, что ты заключил пари со смертью и без труда переживешь каждого из нас. Ли, ты знаешь, я всегда завидовал тебе. — Отравленный капитан хотел усмехнуться, но из его легких вырвался кашель. Этим двоим дольше всех довелось работать под командованием предприимчивого шведа. Со Ли не сразу вспомнил, что был единственным в команде, кто в своем плавании обогнул Мыс Горн. Стоит ли этим гордиться? — Господа, забирайте мой компас и подзорную трубу. Ведь трупы не командуют кораблями… Настал час выбрать но-во-го...

  Китаец закрыл Мальму глаза. Влажный воздух в темных джунглях стал особенно тяжелым. Никто из команды не нашел нужных слов, дабы прервать молчание. Эту ношу на себя взял вызволенный из плена приятель нанимателя - Фридрих. Он был обезоружен, изможден, избит и, если бы не смекалка и житейские хитрости старика Акселя, то мог лишиться жизни до своего вызволения из заточения.

  — Примите мои соболезнования, а также благодарность за спасение. У вас, джентльмены, больше чести, чем у большинства моих подданных. — Мужчина с сильным германским акцентом и густыми усами сдержанно поблагодарил тех, кто способствовал его спасению. Радость не быть ритуально поглощенным людоедами была омрачена большим количеством смертей. Лицо Фридриха немного перекосило от противоречивых эмоций. Прожив всю жизнь в цивилизованном обществе, он совсем не ожидал, что его первая встреча с первозданными землями окажется столь негостеприимной, а пиратский рейд – подарком судьбы.

  Но не вся команда стояла, как вкопанная. Кому-то была чужда скорбь, а кто-то выражал свою ярость иначе. Бывшему испанскому офицеру очень быстро наскучило выслушивать прощальную речь. Хавьер Мендес волей-неволей стал осматривать, чем жили дикари, в надежде, что вскоре глаз зацепится за что-то интересное или ухо услышит то что можно использовать в своих интересах.

  А вот Люций так и не успел остыть после сражения. Перед его глазами стояла кровавая пелена. Жаль, что у дикарей одна жизнь, иначе он убил бы их дважды. К сожалению, это не вернет тех товарищей, что оставили здесь жизни. Обдумывая скоротечность пиратского века, мужчина начал обходить лагерь. Сейчас это место напоминало кровавую баню посреди джунглей. Проверяя острием рапиры, что каждый враг мертв, Люций остановился возле плетеной корзины. В таких могли хранить еду, но эта была перекошена и казалась пустой. Пнув ее сапогом, мужчина услышал сдавленный звук. Вот оно! Последняя возможность отыграться. В корзине прятался подросток. Вернее девка. Встретившись глазами с итальянцем, она злобно оскалилась. Ей было не больше пятнадцати на вид, но зубы уже были подпилены, как и у остальных членов племени. Прошипев тарабарщину она плюнула на Люция. Жест, который весьма редко истолковывался как уважительный.

— Я просто шучу, Саймон. Тут отдельные входы в номера с улицы. Пошли, — она кивнула в направлении бара, который находился справа от входа. Оттуда были выходы на стоянку и к номерам.
Вскоре троица собралась у двери с номером 12, прислушиваясь.
Если кто-нибудь и был внутри, то это было самым бесшумным присутствием, даже для спящего человека.
— Открывай, не до церемоний, — Джо кивнула на дверь, где висела табличка DND, посмотрев на Этана.

В номере было темно, как и на улице, шторы были задёрнуты. Этан вставил карточку в слот и щёлкнул переключателем. Да будет свет.
Комната оказалась в меру скромной — большая двуспальная кровать, пара тумбочек, большой телевизор, кондиционер, холодильник, шкаф, душевая, телефон. Внутри никого не было, хотя кровать была не заправлена.
— Ну вот, никого. Кто бы мог подумать, да? — риторически заметила Джоан, подбирая с пола покрывало, из складок которого тут же выпал мобильник в прозрачном чехле с блёстками. Обычный смартфон одного из относительно дешёвых китайских брэндов. — Опа! Да оно ещё и с сюрпризом!
Подобрав девайс, Джо повертела его в руках.
— Хм... тут нет рамки с симкой. — Она попыталась включить телефон, но на экране отобразилась иконка нехватки заряда. — Спорим, у вас нет с собой зарядников?.. Ладно, у меня в машине есть автомобильная.
Затем Джоан, пока остальные проверяли тумбочки, шкаф и душевую (и, конечно, холодильник, где обнаружилась початая бутылка Мартини — стакан с помадным следом стоял на тумбе рядом с телевизором), заглянула под кровать, под матрас и под подушки. Ничего, как и везде. Но девушка-портье не говорила, что постоялица съехала.
— Как там, говорите, звали нашу звезду?

2awex
  Говорят первый удар наносят именно тогда, когда ты и не ждешь. Ровно это и произошло в рамках обмена любезностями между Аколитами Инквизиции и слугами дома Свейн. Как только Шио закончил говорить, Максвелл нанес удар. С грацией и скоростью недоступной обычному смертному он сократил ту дистанцию что была между ними и нанес удар дагой что сверкнула у него в руке.
- Никогда не отвлекайся и не зазнавайся, когда блистает звезда парень! - произнес он безумно улыбаясь. Только вот Шио было явно не до смеха, удар вполне мог убить его, если он не уклонится.

2Gromdar
  Аксель кинул взгляд на Бабеля и нахмурился, ему явно не понравился ни тон, ни отношение Аколита. - Ты считаешь, что ты достаточно силен что-бы не заниматься Диссаймэ? Для бывшего бандита ты черезчур самоуверен. Или может - милитант ухмыльнулся - мои залы недостаточно хороши для тебя?

2Granych

  Покой механикус был нарушен, и нарушен достаточно бесцеремонно, Сначала зарычал его кибермастиф, вздыбив загривок и прижав уши словно боясь чего-то. А затем выехал и источник беспокойства, погребальный сервитор. Оптические сенсоры его скорбной маски, сиявшие багровым светом, устремили взгляд на Сигму. Сервитор был выше него, и еще более тонким. Ноги его представляли собой коленчатые металлические секции, усеянные сенсорными нитями, похожими на волоски на лапах паука. Тело сервитора было скрыто истрепанным серым саваном, но Тредечим видел, как что-то подергивается и шевелится в его складках. Невидимые механизмы жужжали и щелкали, а запах старого ладана казалось пропитал всю ткань этого создания был просто невыносим..
  Голова сервитора возвышалась на длинной шее, составленной из металлических позвоночных сегментов. Они слегка скрипели, когда сервитор повернулся к нему. Золотая погребальная маска была выполнена в виде округлого лица херувима-ребенка. Автоматон, слегка скрипнув, шагнул навстречу ему.
- СИГМА ТРЕДЕЧИМ - произнес похоронный сервитор певучим голосом, похожим на голос ребенка. - ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ЗНАТЬ ИСТИНУ СЛЕДУЙ ЗА МНОЙ,

  Аугн лишь тяжело выдохнул и покачал головой. Легко увещевать о праведном пути, проложенном через страдания, когда самому по нему идти не придётся. Ничего не поделать однако, парень несколько раз вздохнул собираясь с силами. Поднеся ладони к лицу, колдун тщательно размял все его мышцы ибо они немного онемели от холода мокрой одежды и страха предстоящего видения.

  Подойдя к Бригитте, парень уже намеревался было взять солдатика с её ладони как вдруг что-то резко напугало его в этой игрушке. То ли блик на свежевыкрашенном шлеме, то ли нечто иное, что мог видеть лишь колдун. – Уваа-а-а – Аугн отдёрнул руку и отскочил в сторону – Нет нет, лучше я пожалуй лягу – Подскочил к детской кроватке библиотекарь, пусть она и мала для него, но лучше чем в случае чего упасть на пол. Подбив подушку парень улёгся прямо в плаще и вытянул дрожащую от плохо скрываемого страха руку за игрушкой. Казалось бы, сие лишь прикосновение, но что было за ним....

  Взяв Аугна за руку, Гаррет ощутил лишь лёгкое неприятное покалывание, несравнимое с болью, что прошла через тело колдуна. Вторичное видение было блёклым и тусклым, Вэлт не мог передать эмоции, которые ощущал сам. Но Олдстауту открылась сама суть – некое Нечто, тёмная сущность, звала свою жертву в лес. Как воспоминание оказалось запертым в деревянной игрушке, кому оно принадлежит и как связано с детьми, превратившимися в монстров. Только новые вопросы и никаких ответов. Тем не менее, на один вопрос старый охотник мог ответить. В книге жены Виктора, в главе про руны содержалось подходящее заклинание, которое могло бы помочь юнцу-проводнику, дать защиту от тьмы. Юноша действительно выглядел плохо. Подсохшие чёрные следы «слёз», бледность, сухие потрескавшиеся губы. Колдун знал, что последующие контакты с опасными игрушками будут только труднее. Чем дальше в лес, тем больше боли.

  Подняв солдатика, Бригитта заметила, что у того такие же миниатюрные подтёки на щеках, как и у Вэлта. Любопытная деталь, подчёркивающая связь между колдуном и игрушками. Знало ли об этом начальство, когда посылало в Салифорд именно их? Ещё один вопрос, возможно, не такой важный сейчас, как остальные.

  — Да, наверное, вы правы, – неуверенно ответил Виктор на предложение Бри. Мельник явно был в шоке от происходящего. Но, похоже, к нему начало приходить понимание, насколько опасны и непредсказуемы сделки с тёмными силами. Мужчине было о чём подумать. Главное, чтобы алкоголь не развязал язык Виктору. Сейчас лишние разборки с Матиасом и горожанами были совсем ни к чему.

  Наблюдая за началом судорог своего союзника, воительница пришла к нехитрому умозаключению, что в предметах, которые она предоставила для анализа, противоестественное все-таки присутствовало. Странно. Сама Бри ничего не ощутила, когда брала в руки игрушки. Вероятно, ее вера в Сокана была достаточно сильна, раз он не допустил тьме проникнуть в ее разум. Если оно действительно так, то именно ей стоило поднять игрушку с пола.

  Оброненное изделие было целым. Золотая быстро подхватила его и спрятала в кармане плаща. Выпрямив спину, она с прохладой встретила сердитый взгляд желтоватых глаз Олдстаута. Как бы не бранился старик, женщина чувствовала, что он неравнодушен к пареньку, хоть и сам этого не замечал.

  Зато теперь у команды охотников могло возникнуть очень много вопросов к Вильяму, если данные игрушки действительно его рук дело. Так это или нет, Бригитта не знала, как и не знала, нашел ли на это ответ Аугн в своих болезненных видениях. Женщина бесцеремонно загородила своим туловищем паренька, не дав возможности Виктору в полной мере насладиться этим жутким зрелищем. Это будет лучше для его ослабшего разума.

  — Виктор, вам лучше сходить и налить себе чего-нибудь крепкого, если нынче вы склонны плохо засыпать. — Воительница выждала паузу, пристально наблюдая за реакцией крестьянина и пытаясь понять, понял ли тот, к чему она вела. — Трактир еще открыт.

* * *

Поиск автомобиля выдал несколько фото, часть из которых не понятно, почему вообще попала в запрос. На одной из картинок автомобиль в числе других стоял на перекрёстке в освещении уличных фонарей, дожидаясь зелёного света — скорее всего фотографу понравился необычный принт, потому как фото было выложено в одной из соцсетей в группе крутых тачек SB. На другом фото в кадр по явной случайности попал капот чёрного Понтиака, припаркованного у дороги возле особняка на пересечении Ист-Валерио и Гарден-стрит, где произошла лёгкая авария. Что примечательно, особняк был похож на тот с фото на диске Валери. Дом 1633 по Гарден-стрит находился в даунтауне Санта-Барбары в квартале от мемориального парка Элис Кек по странному соседству со спортзалом The Wellness Movement SB.

Саймон хотел было набрать номер с ошейника, но вовремя вспомнил, что есть кому делегировать, разве не это полагается делать, если ты лидер?
"Позвоните, типа насчет кота", отправил он в чат.

Темный дом неожиданно подкинул ему подсказку и настолько странным образом, на грани параноидальной фантазии, что Саймон не был уверен, не выдумал ли он сам эту связь с кошачьей миской, пыльной спичкой и кораблем под номером 12.
Пора было возвращаться к машине. Разбитая лампочка и потушенные гирлянды воспринимались теперь куда более многозначительно, в свете предупреждения Джимми о тенях.

* * *

На первый взгляд на диске оказалось не так уж много полезной информации. Но Ромео знал, что искать в первую очередь.
В фокус в его внимания попало приложение для синхронизации телефона с ПК. Оттуда с ходу удалось выудить ряд номеров, включая телефон Алекс, экономки Изабеллы и, судя по всему, парня Вэл, записанного в телефоне как Hon*, а также несколько совсем безымянных.
После некоторых манипуляций удалось распотрошить файл с переписками по sms. В куче спама откопалось несколько древних сообщений от Алекс и того самого Hon'а. От первой — пара названий мотелей (май 2013, фев 2015 гг.), пара адресов (сен 2015, дек 2017), последний из которых — Калле Серренто 244; от второго — несколько указаний, где нужно свернуть с Холлистер-авеню на Виа Эль-Куадро, чтобы добраться до Виа Лара 5051 (июл 2016).
Далее Байле заинтересовало обнаруженное приложение для шифрования папок, довольно старое и слишком дырявое, чтобы вызвать хоть какие-то затруднения с получением доступа к шифрованному содержимому. Такой выбор Ромео несколько удивил. Вскоре нашлась и подходящая папка — как и думал мексиканец, в удалённых, поэтому пришлось её содержимое сначала восстановить.

Внутри оказались фотографии. Часть файлов, к сожалению, восстановить не удалось, особенно видео, но некоторые фото полностью либо частично сохранились. Когда процесс преобразования файлов завершился, Ромео придвинулся ближе к экрану и стал листать. Перемежаясь с невосстановимым хламом, сначала пошли фото с Алекс: здесь тусовки, там тусовки, тут они загорают на пляже в Аргентине, тут они в Чумашской расписной пещере, здесь они на яхте с коктейлями, а вот они в Лос-Анджелесском Дисней-Ленде, а вон они в Лунада-Бэй в компании сёрферов, и ещё несколько запоротых фото из Мехико, судя по вершине пирамиды.
А вот они с бойфрендом и уже без подруги — на какой-то вечеринке. А вот они с бойфрендом в горах. Потом ряд запоротых фото. Потом они в гостях у родителей бойфренда, дальше, похоже, на его дне рождения (где он в дурацком колпаке задувает свечи) — это фото напомнило Ромео про вчерашнее, заставив поморщиться (хотя в целом всё было не так уж и плохо, стоило признать). А вот Вэл на официальном вечере в платье на фоне... кто бы мог подумать... Саймона, Флинна и Ромео со сложными лицами. Большей частью сохранилось и последнее коллективное фото с её последнего Д.Р. — небольшие посиделки в ресторане, были только Валери, Саймон, Ромео, Джоан и Этан, МакГанн в тот вечер не явился. Сохранились ещё фотографии с разных мест, в основном природа и всякие достопримечательности, но каким-то образом в них затесалось один странный снимок, на который попал угол какого-то особняка — скорее всего где-то в Санта-Барбаре — и на его фоне человек, размытый до неузнаваемости (как на фото обычно отображаются вампиры), садящийся в чёрный Понтиак с красным виниловым изображением феникса на капоте: огненная птица, сидящая в огненном кольце, раскинув крылья на манер V (хотя с того ракурса перевёрнутый феникс чем-то напоминал символ анархии). На этом изучение стандартного мультимедийного содержимого закончилось. Остались браузеры.

История браузеров, как и ожидалось, была подчищена, только вот кэш и кукис Вэл удалить не догадалась или не успела. К сожалению, это ничего не дало. Но только при первом рассмотрении. Распаковав и выбрав из кэша только мультимедийное содержимое в привязке к сайтам, Ромео принялся скрупулёзно изучать выстроенные в сетку превью файлов на предмет ещё каких-нибудь зацепок, и вскоре намётанный глаз взломщика уцепился за виденный прежде логотип. Байле вспомнил, что видел у Вэл приложение с подобной иконкой, но сперва решил, что это какая-то игра. Однако Invictus оказалось шифрованным облачным хранилищем, крайне защищённым и с 4-факторной аутентификацией (пароль, голос, отпечаток и код). Результаты первичного поиска прямым текстом советовали Ромео даже не пытаться думать о взломе, поскольку это невозможно. Пришлось задействовать свои каналы. Но ответов до следующего вечера можно было не ждать.

* * *

На ошейнике с обратной стороны Саймон прочитал имя сраного кота — Teo. Только почему-то не Theo. Там же на ошейнике значился номер, и принадлежал он явно не Вэл. Но по какой-то причине мысль о том, что должно быть что-то ещё — возможно, какое-то послание или записка, не отпускала Ковальски. Не просто же так Вэл названивала именно им? Взгляд гуля сам собой сместился в угол, где лежала открытая пачка корма, а затем на миску возле входа. Вариант спрятать послание там казался маловероятным. Но Саймон всё же проверил. Под миской оказались лишь пара звёздочек сухого корма и пыльная спичка — так себе находка. Хотя Ковальски не припомнил, чтобы Вэл хоть раз курила в их присутствии. Невольно вспомнилась пепельница, которую Бобби брал с холодильника, да и та была совершенно чистой. На кухне в ведре остался мусор (что навело на вопрос: если экономка приходила, то почему не выбросила?), но окурков не было и там. Да и кто пользуется спичками в век зажигалок? И всё же пыльная спичка. А более или менее заметная пыль в доме была только в одной части чердака, куда Саймон и направился затем. Вряд ли это была зацепка, но вдруг это лучшее, до чего успела додуматься Хантер в своих метаниях?
Коробок спичек, вернее аж целых четырнадцать разных отыскались в ящике старого шкафа. Видимо, Вэл собирала коробки с отелей, где ей доводилось отдыхать. Присев на кровать, Ковальски разложил перед собой на покрывале коробки и стал проверять один за другим в надежде найти какую-нибудь подсказку. Должно быть, один или несколько из этих отелей находились в Санта-Барбаре. В конце концов в финал вышли всего три коробка. На двух из них значились номера телефонов (разными почерками), притом не американские. А вот третий всерьёз заинтересовал Саймона. На обороте синей ручкой была наскоро и очень условно выведена миниатюра парусника, вид сзади, на корме которого, если приглядеться, можно было различить цифры 1 и 2, или же число 12. Симпатичная картинка бассейна во внутреннем дворике в окружении удобных лежаков, оранжевых зонтиков и раскидистых пальм на титуле радостно приветствовала гостей в Best Western Plus South Coast Inn и благодарила за прекрасный выбор. Значит, корабль, Best Western Plus, 12. Оставалось проверить, имелся ли таковой в городе.

Выходя последней, Джо обернулась и, поймав взгляд Хозяина, одними губами произнесла:
— Мы разберёмся с этим.
Джимми не ответил. Не кивнул, не махнул рукой. Ни один мускул его лица не дрогнул. Он спокойно смотрел на Джоан и ждал, когда та просто закроет дверь с другой стороны. Поёжившись, Джо так и поступила, а затем быстро догнала остальных.

В зале они ещё раз столкнулись с немецким Бобом, который, похоже, таки дождался смену, но всё общение с ним в этот раз ограничилось лишь дружескими кивками. Все молча шагали за Саймоном.

  Глаза Аугна тем больше лезли на лоб, чем больше он слушал мельника. Удивление библиотекаря было связано больше даже не с тем как простой сельский житель вдруг обратился к демонологии, пусть и по не знанию, сколько с охватившим его отчаянием. В глазах Аугна этот человек тонул в своём отчаянии словно в болоте и отчаяние подталкивало его к действиям, что погружали того лишь глубже.

  – Глупец – тихим шёпотом слетело с губ колдуна. Сдавленные какой-то нарастающей глубоко внутри злобой, слова Аугна звучало очень вкрадчиво. – Получись твоя задумка и смерть стала бы недостижимой мечтой, для всех жителей. Для тебя и твоих детей. – Колдун бросился к алтарю, дабы как можно скорее лишить тот Арканного значения. Парень извлёк кинжал и принялся вытаскивать и перечёркивать те истинные руны, что были заметны его глазу.

  – Бесконечная череда страданий, вот что ты получил бы, если бы тебе всё удалось – Продолжал колдун каким-то полубезумным тоном вытаскивая руны. Руки Аугна тряслись и неизвестно, от страха ли от злобы, но ясно было одно - эмоции переполняли парня. – Что ты хотел там найти? Спасение? Силу? – Колдун резко обернулся к мельнику смахнув чёлку в сторону и показав свои ужасные, уродливые глаза. Все чёрные и будто изъеденные кислотой и гнилью вокруг – Я видел ту сторону. Там нет жизни. Нет смерти. Лишь обжигающий холод и нескончаемые страдания. Энергия чистого зла, что протекая через тебя скручивает, терзает и разрывает изнутри, каждый миг. И так без конца. – Аугн осел на пол в каком-то иступлении, смотря в никуда.

  — Я… Я просто хотел вернуть своих детей! – взволновано повторил Виктор. Его взгляд заскользил по охотникам, а точнее по оружию, что было при них. Остановился на руке Гаррета и мече, на котором она лежала. Мельник нервно сглотнул. Порой люди совершают глупые и опрометчивые поступки даже без особого повода, а уж в расстроенном состоянии или при внешнем давлении тем более. Например, им кажется, что попытка бегства будет наилучшим выбором. Потому что если они не сбегут, то ничего хорошего их не ждёт. Ничего хорошего их не ждёт в любом случае, но неизвестность, последующая после побега, так и манит. Ведь если ты не знаешь, что будет дальше, то может дальше будет лучше?

  Виктор сделал резкий шаг в сторону, тем самым заставив охотников слегка напрячься. У простого мужика не было и шанса против трёх подготовленных охотников, даже если один из них женщина, а второй – юнец. Бежать хозяин дома мог только через дверь, путь к которой преграждала Бригитта (слабое звено по мнению мельника?), или с разбегу разбить окно и, покалечившись, вылететь на улицу. Всё это казалось безумием. Только самоуверенность Гаррета, что команда справится в любом случае, дала сделать Виктору ещё один шаг. Шаг к кровати. Мужчина нагнулся и достал из-под неё пухлую книгу.

  — Я никак не причастен к пропаже детей! Я сделал этот алтарь всего пару дней назад, после того, как Анна и Ричард заболели. Матиас не смог их исцелить. Ни детей Рунды, ни сына Вильяма так и не вернули! Я не мог просто сидеть сложа руки и наблюдать за их страданиями. Я видел во что они превратились, – Виктор понизил голос, будто боялся, что кто-то лишний его услышит, — Чудовища, но они всё ещё мои дети! Я должен защитить их!

  — Бабка моей жены была знахаркой или что-то типа того, не знаю. Может и ведьмой, я особо в это не верил. Но от неё осталась книга со всякими советами, рецептами и заговорами. Жена моя иногда её доставала, пользовалась, но я не вдавался в подробности. А тут вспомнил о ней, полистал. Там закладка есть. Просто попытался всё наоборот сделать, но ничего не получилось, как видите, – мужчина протянул книгу Гаррету. Большую её часть занимали рецепты ото всего на свете: луковый суп при головной боли, травяной чай от усталости в ногах, хлебное желе при простуде. Ещё одну солидную долю занимали хитрые заговоры, также на любой случай. Но они опирались не на магию, а на естественные физические процессы. Например, в книге была запись про то, как увеличить срок хранения молока. В крынку рекомендовалось добавить листья хрена и мяты, поставить в тёмное прохладное место и зачесть короткий заговор. Считалось, что это всё привлечёт маленьких пуу – полностью белых человекоподобных духов, не дающих молоку скиснуть. Существование пуу так никем и не было доказано. Но так как способ работал, молоко не скисало, то им продолжали пользоваться. Только дело было совсем не в магических словах, и без заговора соки и масла, содержащиеся в хрене и мяте, сохранили бы молоко от скисания.

  Небольшая часть книги была посвящена рунам. На удивление, они были расписаны достаточно правдоподобно. Может, при дальнейшем изучении и выявилась бы пара ошибок и неточностей, но на общую картину это мало влияло. Руны были разнообразные, а самое главное – работающие. Арканные символы, позволяющие эльфийским и гномьим магам усиливать и направлять магические потоки. Бабка-знахарка была не так уж и проста, если она не просто перерисовала символы, но и могла ими воспользоваться. Все руны и ритуалы, связанные с ними, были безобидными, точнее «светлыми», если использовать подобную классификацию магии. В общем, они были разрешены к использованию определенными людьми в определенных местах. Закладка, о которой упомянул Виктор, приводила к защитному ритуалу, призывающая небесных духов-стражников. Скорее всего, тут речь шла об ангелах, добрых, но беспощадных хранителях, о которых так мало было известно в этом мире.

  — Сначала я пытался использовать руны, как они тут нарисованы. Именно поэтому я не хотел разлучаться с детьми. Я чувствовал, что что-то произойдёт. Мне бы никто даже не дал бы попытаться! И я не о чём не жалею. Если бы Матиас или кто-то ещё увидел их жуткое превращение, их бы убили на месте! Но ничего не получилось, никто не пришёл мне на помощь. Там где-то дальше сказано, что надо точно следовать указаниям, чтобы ритуал удался. И что символы нельзя переворачивать, так как это может привести к обратному эффекту. Вот я и подумал, что если одни мне не отвечают, то может кто-то другой ответит? Но… ерунда это всё, вот, – Виктор разочаровано махнул рукой в сторону алтаря.

  Аугн знал, что многие руны могут использоваться дважды: в истинном и перевернутом начертании. И если Виктор сначала пытался призвать ангелов, то новый алтарь был посвящён демонам. А этим хитрым созданиям только дай повод вылезть наружу, дальше они проложат себе путь. Видимо, сейчас это и происходило. Чувствовал ли сам мельник, что он подобрался к чему-то или действительно не замечал этого?

После слов Ромео по лицу Саймона пробежала тень растерянности, хотя он и быстро справился с эмоцией, нацепив маску внимательного слушателя.

«Этот вечер просто не может стать дерьмовее...»

Джо хотела было окликнуть Ромео, но решила, что перегнула палку и лучше оставить его в покое, дав ему проветрится. Она не знала, насколько права в своих доводах. Все они думали по-разному, и каждый мог по-своему оказаться прав. Но не стоило из-за этого на нём срываться, с сожалением думала она, провожая Ромео взглядом.

Кроме всего прочего, её сильно настораживала немногословность Саймона. Не то, что бы он был особо болтлив и раньше, просто теперь мнительность Джоан обострилась на нервной почве, особенно после её саморазрушительного порыва там, в доме Вэл, и молчание Ковальски казалось каким-то недобрым и осуждающим. Или она просто надумывала.

Джо без особого энтузиазма восприняла демарш Этана, расслышав лишь половину сквозь внутренний диалог с собой.
— Не знаю, Этан, — задумчиво произнесла она. — Взять себя в руки и успокоиться, для начала. Никто нас убивать не будет.
Решив, что последнее прозвучало слишком уверенно, Джоан добавила:
— Надеюсь...

Она и сама до конца не понимала, чего больше боится — навредить Хозяину или им самим.
— В любом случае, мы действуем в интересах Джимми — и ни одна сволочь не посмеет в этом усомниться. Даже если это значит — не вывалить на него всё дерьмо с порога.

Сплюнув, Этан резко встрепенулся, быстро долетел до двери со стороны Ромео и подобрал оставленный мусор. Так и не посмотрев вслед уходящему, он сходил до мусорки, где от души пнул первый подвернувшийся мешок, который кто-то не донес до места назначения, при этом громко и не очень разборчиво выругавшись.

– Я хочу напиться! Более того, я, блять, не хочу ехать к Джимми! – могло показаться, что после возвращения от мусорки Уильямс стал.. сам не свой, глаза нервно забегали: – Блять, он случаем больше не писал? Сколько у нас осталось времени? Мы обычные люди, для них мы.. б, никто! – Этан распалялся все больше: – Они нас убьют, если что-то не так. Я, на, такого не хочу! Ха-а! Что нам делать?! – всё еще не успокоившись, он замолчал. Только после тирады, гуль заметил, что Ромео так и не вернулся.

Вампиры (ок, эти считают слово вампир вульгарным и так себя не называют, но от этого слово не становится менее подходящим), так вот, эти ряженые гангстеры совсем не походили на тех жалких полубезумных или просто потерянных существ, созданных по ошибке или прихоти, от которых им в прошлом приходилось зачищать город, и у Саймона были серьезные сомнения в том, что прямая конфронтация сейчас уместна.
Все эти по-своему немного животные, даже Джимми, напомнил себе Саймон, а он все еще человек. Животное постарается избежать схватки, ведь если оно пострадает, оно не сможет охотится, ха... Вполне возможно теоретизирование Саймона увлекало его в ложном направлении, однако породило идею.
— Мы действуем от имени власти в этом домене. Кто вы такие?

Произнося это (ему приходилось намеренно замедлять речь, чтобы она звучало ясно) Саймон прикинул место, куда готов ударить ножом — в шею, пожалуй.

Встав посреди гостиной, Ромео закрыл глаза, стремясь мысленно охватить всё доступное вокруг себя пространство, ощутить эмоциональный след, почувствовать вибрации.
Джоан, быстро сделав несколько фото в гостиной, тихонько удалилась на кухню, прикрыв за собой дверь, чтобы не мешать мексиканцу.
Некоторое время Байле стоял в темноте, слушая шум дождя за окном, шорохи своих товарищей, их сердцебиение. Но постепенно весь этот шум стал сливаться, превращаясь в монотонный звон, как после взрыва шумовой гранаты вблизи. А потом все ощущения на несколько мгновений исчезли.

Скоро перед носом вновь заиграли нотки ароматов мужского и женского парфюма, на ряду со всеми остальными, только менее заметными.
После этого прорезался слух. Началось с самого очевидного. Повсюду загрохотал беспорядочный топот: каждый след на ковре и линолеуме отзвучал в сознании молодого мексиканского экстрасенса, словно его окружил танцевальный коллектив Майкла Флэтли, только забыли включить музыку. Наряду с шагами со всех сторон в случайном порядке посыпались и другие звуки. Байле серьёзным усилием заставил себя сосредоточиться только на самых значимых. Таковых оказалось на удивление немало, и он начал считать, мысленно загибая пальцы и стараясь ничего не упустить: глухой удар в дверь — раз; звук падения чего-то или кого-то на пол — два; женский вскрик — их было два или три; треск порвавшейся цепочки — четыре; бряцанье связки ключей, ударившейся сначала во что-то мягкое, потом в деревянное, и наконец упавшей на пол — пять; глухой стук об пол ещё чего-то тяжёлого (пистолета, молотка или чего-то ещё) — шесть; видимо, звук мягкого приземления на ноги — семь или восемь?; шлепок пощёчины — пусть будет девять; два щелчка основного замка — десять; щелчок дверной ручки — одиннадцать, в ход пошли пальцы ног; слабый хлопок основной входной двери — без щелчка, но пусть двенадцать; повелительное "МОЛЧАТЬ!" мужским басом — определённо тринадцать; почти дружелюбное "Добрый вечер, мисс любопытная мышка!" уже другим басом, глубоким — четырнадцать; удивлённо-эмоциональное "Вы что, священник?" голосом Вэл — это пятнадцать; предупреждающее "Окно!" — снова глубоким басом — как четырнадцать, только шестнадцать; отчаянное и яростное "РАЗВЯЖИ МЕНЯ, УЁБОК!" — снова Вэл — как пятнадцать, только семнадцать; умоляющее "Oh, por favor!" и "Bom, ao menos alguém!" голосом Валери Хантер (это точно её настоящее имя?) на фоне долгих гудков — восемнадцать; вопросительное то ли "Morto?", то ли "¿Muerto?" — мужской бас — девятнадцать, мизинец правой ноги не понадобился.

Затем из мрака перед внутренним взором Байле стали медленно вырисовываться нечёткие дымные образы. К счастью, их было меньше, чем звуков, и запоминались они легче: справа у столика, где обнаружилась кровь, — очертания мужчины среднего роста с сигаретой, замахнувшегося левой рукой; перед ним — Вэл, привязанная к стулу, который заваливается вбок вместе с ней; за спиной Ромео, в дверном проёме между кухней и гостиной, — очень высокий и худой, едва проступающий из черноты мужской силуэт с отчётливо ярким светлым пятном ниже подбородка, расслабленно направляющийся в сторону прихожей, руки в карманах; в прихожей — всё та же Валери, только теперь на полу напротив двери, приподнимающаяся на локте и другой рукой незаметно тянущая из кармана кофты тяжёлую связку ключей; за ней, тоже на полу, но вне поля её зрения, — какой-то предмет опасного свойства; в потолке, на месте дверки на чердак, — темнота; ещё один отчётливый образ Вэл в ужасе пятился от окна назад. Осталась ещё одна слабозаметная человеческая фигура на месте самого Ромео, тяжело шагающая в сторону выхода. На левом плече, придерживая рукой с часами на запястье, она, вернее он (это был кто-то из мужчин), нёс нечто неясное — расплывчатый, почти утративший былые очертания образ.

Дом Рунды

  Оставив Одхила наедине с совестью, охотники продолжили искать ответы под покровом ночи и дождя. И хотя Салифорд был небольшим городком, не имея ориентиров, нелегко было найти конкретный дом. Может, стоило всё-таки взять карту. Жители на улице уже не попадались, пришлось спросить дорогу в первом попавшемся доме, где горел свет. Хозяин дома оказался встревоженным внезапным визитом незнакомцев, что, впрочем, не помешало ему всё подробно объяснить. И как найти дом Рунды, и дом Виктора, и дом Вильяма.

  Убежище ведьмы ничем особо не выделялось на фоне соседских домов, такой же небольшой одноэтажный деревянный домик. Бдительная старуха-соседка выглянула из окна, когда охотники подошли вплотную к двери дома Рунды. Ничего не сказала, с недовольным видом недолго понаблюдала за незнакомцами и снова спряталась.
Дверь оказалась незапертой. На первый взгляд внутри не было ничего необычного. Пройдя в дом, Аугн испытал чувство дежавю. Всё это колдун недавно видел, вместе с Рундой переживая её прошлое. Небольшая кухня с камином, обеденный стол и несколько стульев, большой шкаф, одна взрослая кровать и две детских. И на этот раз магические силы юноши не показали ничего интересного.

  Гаррет и Бригитта приступили к осмотру, разделившись. Бри отправилась на кухню, инстинктивно подчиняясь негласным правилам общества. Гаррет, закончив составлять в голове общую картинку помещения, приступил к осмотру входной двери и окон. Надо было понять, как дети пропали из дома. Может, кто-то пришёл их забрать через входную дверь или окно. Дверь никаких зацепок не дала, изнутри она закрывалась на щеколду, никаких повреждений. А вот у окна, что рядом с детскими кроватями, Гаррет обнаружил следы когтей, очень напоминающих когти монстров, с которыми охотники столкнулись по пути в Салифорд.

  Не обнаружив ничего подозрительного на кухне, Бригитта присоединилась к осмотру следов от когтей. Добавить к этому было нечего. Думая о детях, женщина присела на одну из кроваток. Рука непроизвольно поправила подушку. Что-то нащупала. Маленький деревянный солдатик.

  Гордыня и занощивость на краткий миг поразили Аугна, когда он наконец отпустил раскаявшегося, презрительно хмыкнув на последок и отвернулся в сторону Гаррета. Мол: Вот батенька, принимайте. Вскоре это право отступило по ряду причин, одной из которых был колючий взгляд старика.

  Библиотекарь в дальнейшем распросе принимать участие не собирался. Все эти дрязги казались парню мерзкими, да и к тому же, Колдун истратил немалое количество ментальных сил. Пропуская через себя все те образы, что показал Одхилу, он и сам стал невольным их свидетелем. Хорошая фантазия в данной ситуации, оказалась обоюдоострым лезвием в руках библиотекоря. Подойдя к окну Аугн принялся наблюдать за дождём, очищая свой разум от лишних образов и мыслей.

  Одхил относился к такому типу людей, которые выражение "мой дом – моя крепость" воспринимают буквально. И пускать незнакомцев за порог для него было просто немыслимо. Гаррет наблюдал борьбу, которая велась внутри рыбака. В конце концов Одхил отступил и распахнул дверь шире.

  — Чего людей зазря тревожить, правда, – сквозь зубы проговорил мужик, приглашая охотников внутрь.

  — Так бы и сказали, что мокнуть не желаете, неженки. Несколько минут, как же, – продолжал бубнить Одхил себе под нос.

  Внутри дом выглядел вполне обычным жилищем одинокого мужчины. Ни оккультных предметов, ни детских вещичек. Хозяин садится за стол, где стоит открытая бутылка, по запаху нечто крепкое, одинокий стакан да тарелка с нехитрой закуской. Остаётся свободным стул напротив, остальным при желании даже сесть некуда.

Порывистая Джоан положила трубку до того как Ковальски успел ответить. "Десять так десять". Раз уж она собралась за ним заехать. В этом был свой резон, Саймон сообразил, что его собственная машина, демократичная и неприметная, осталась на парковке у клуба, с которого их компания вчера начала эпичный бар-хоппинг. А вернулся он на такси, не стал садиться за руль будучи настолько в говно (поразительное здравомыслие!)

Квартира, которую снимал Ковальски, располагалась на втором этаже небольшого апарт-комплекса. К входной двери снаружи вела открытая металлическая лестница. В минималистично обставленной квартире было общее пространство кухни и гостиной, одна спальня и что-то вроде просторной кладовки с окошком под потолком, в которой Саймон оборудовал мини-лабораторию (установить хорошую вытяжку было самым сложным).
По меркам Санта-Барбары жилье было недорогим, соседи часто сменялись, что его устраивало.
Единственным, пожалуй, недостатком этого места был работавший из рук вон плохо бойлер - чтобы получить относительно горячую воду в это время года, надо было спускать ее целую вечность, поэтому сегодня Саймону пришлось обойтись очень бодрящим почти ледяным душем.
Перед выходом Ковальски нашел в кухонном ящике маленькую баночку адвила, закинул в себя пару капсул, запил обжигающе-шипучей минералкой из холодильника, баночку положил в карман.
Примерно через 10 минут после звонка гуль курил на свежем прохладном воздухе, стоя на лестнице, завершая таким образом свой поздний завтрак и поджидая Джоан.

  Приблизительно в 18:00 Этан очнулся на полу своей квартиры рядом с не расправленной кроватью почти полностью одетый во вчерашний костюм, несколько потрепанный после ночного рандеву. На левой ноге отсутствовал ботинок, потерянный где-​то у входной двери, а вместе с ним и носок. Медленно расшевелившись, Уильямс осторожно поднялся, рискуя выплеснуть остатки желудка прямо к подножию своей постели, по пути пытаясь нащупать свой телефон. Так и не обнаружив его ни в карманах, ни на полу рядом, он снял пиджак и рубашку, чтобы хоть немного освежиться и умыться. Память услужливо оставила в воспоминаниях только начало их ночного похода, начисто стерев остальное, но оно было и к лучшему, Этан знал, что наверняка что-​то натворил, и он не хотел об этом слишком много думать, пока не хотел. Нужно было еще уточнить у остальных, следует ли ему за что-​то извиниться, но это, конечно, подождет.

  Когда неясный жужжащий звук разнесся по квартире, Этан выходил из душа. Смекнув, что телефон, наконец, нашелся, он прислушался и быстро обнаружил источник. Пропажа обнаружилась в искомом левом ботинке, который был запнут в угол у входа, там же обнаружился и носок, мирно соседствующий с аппаратом.
  — Привет, Этан на связи. Только нашел этот кусок железа. Что-​то случилось?

Заметки из спрятанного дневника Джоан Прайс

22/10/2018


...не думаю, что я вообще к этому привыкну. Писатель из меня как из Этана русская балерина. Но раз психоаналитик настояла, придётся продолжать и надеяться, что никто и никогда этот бред не увидит.

Надо было с этого начать, конечно, но кому не плевать?
Джоан Гвендолин Прайс — вот такое у меня имя. Зачем их два — для пафоса, конечно. Ведь имена обычно выбирают или для пафоса, или шутки ради (а шутки бывают злые).

Ах да, новость дня! Я опять умею ходить!!! Уииии!!! Жаль, прыгать от радости пока не могу — больно.
Предыдущие истерики зачеркнула — сделаем вид, что их не было (подмигнула). Тем более, что некоторым из нас повезло ещё меньше.

Вот ещё, что заметила: врач выглядел не особенно удивлённым. Либо он Иисус, либо уже привык такое видеть (интересно, тут все до последней санитарки в теме?). Ещё бы он увидел то, что видела я... Впрочем, нет, пусть лучше и дальше сообщает людям хорошие новости.

Итак! На повестке дня вопрос! Кто же я и что со мной не так?

Отличный вопрос, Джо! Раньше кем я только ни была (господи, даже наркоманкой). Думаю, сразу стоит сказать, что у меня две жизни — прямо как у мистера Андерсона. И раз в одной из них я девочка плохая (о-о-очень плохая), то во второй пытаюсь хоть как-то это компенсировать — волонтёрствую, помогаю людям, попавшим в беду и бездомным, а ещё некоторым профсоюзам. Если бы меня спросили, которая я настоящая, то раньше я бы сказала, что вторая, но теперь вот не уверена. Чувствую, как с каждым днём скатываюсь...
Говорят, все мы рано или поздно скатываемся и черствеем. И когда я говорю "все мы", я говорю не про людей.
Надеюсь, я продержусь ещё долго. Я постараюсь...



23/10/2018


Так кто же я первая?

Слушай, если ты всерьёз это читаешь, то лучше не продолжай, а если ты не полный идиот (и не я), то лучше сожги этот дневник и эмигрируй в Австралию.

Последний шанс!

Ну всё, пути назад нет. Приготовились!
Вампиры — не миф. Бам! Спокойно, спокойно, отдышись. «Боже! Да она сумасшедшая!» Да, я предупреждала, теперь не ной.

Что я знаю о бриллиантах вампирах?

Брэм Стокер, Джон Полидори, Алексей Толстой, Стефани-господи-прости-Майер — верни-ка их обратно на полку, дружочек. Сейчас тебе настоящий профессионал расскажет, как правильно! Хотя, признаюсь, идея готичного секси-графа, живущего в готичном замке с готичными башнями в готичной Трансильвании, да ещё в исполнении Гэри Олдмена мне очень даже по вкусу! Надеюсь, такие тоже бывают!
А вообще, если хорошенько прикинуть, то не так уж много-то я о них и знаю.

Во-первых, они спят днём и выходят только ночью. Во-вторых, они ненавидят слово «вампир», предпочитая выражаться иносказательно — «собратья», «сородичи» (разок слышала — «плащи», вау, серьёзно?!). В-третьих, они правда мёртвые! Ыу!

Показать содержимое

Ну, мёртвые не как зомби в «Ходячих», конечно, — эти-то точно миф.
Кстати, поразительно!, но парни почему-то нормально приняли этот факт, а мне от такой мысли всё ещё жутковато, хотя и не трусиха.
Разговорились тут на эту тему с Вэл, она по секрету рассказала, что в 70-х тут вообще какой-то жуткий культ поклонников смерти орудовал, сильно повысив статистику суицидов, что-то с вуду связанное, организаторов только в прошлом году нашли и арестовали. Что, блин, не так с этими людьми, а?!

Впрочем, когда они не бледные (когда сытые??), об этом даже как-то забывается... Потому что есть в них, в большинстве из них, какой-то особый шарм... что-то такое загадочное и невероятно притягательное... Как в публичной казни. Ха-ха! Простите, я не Стефани-мать-её-Майер, чтобы такое писать всерьёз! :) Хотя, хей!, на нас это тоже работает!

Что ещё? Их чертовски трудно убить! Им плевать на пули и штыки, и даже серебро (забавный факт: однажды я видела вампира с нательным крестиком О_о). Но зато мы знаем, что они ужас как боятся огня! И солнца тоже. И налоговой. :)
Я не знаю, сколько их всего. Тех, что мы видели, можно перечесть по пальцам — плюс-минус пара мизинчиков.

Но куда интереснее, что они из себя представляют в жизни и как уживаются с людьми!

Они как такие теневые боссы-кровососы. Хозяева ночи. Сидят в тенях, пафосно лакают из кубков вторую отрицательную и дёргают за ниточки нас, маленьких послушных человечков.
У них для этого есть целая орг. структура со своими законами и правилами. Она пронизывает почти весь город. И похоже, не только Санта-Барбару. Чем-то напоминает мафию, ага. «Ночью мирные жители закрывают глаза, просыпается мафия...» и вот это вот всё. Обожаю символизм! Но, ха-ха, итальянская мафия — это скорее всего тоже их ноу-хау (не удивлюсь). Правда всё это больше походит на такой современный феодализм под монархией — с главным наверху (я даже один раз его видела!!! — ребята не знают), потому что почти все территории города как-то поделены между ними. Называются доменами. Наш домен, если я правильно понимаю, это клуб «Black Nails» в Вест-Сайде и какая-то часть прилегающей территории.

И вот казалось бы, при чём тут вообще мы?

А при том, что ключевой закон этой организации — непубличность. И если кто-то из них по неосторожности или недомыслию даёт о себе знать простым смертным, это как правило значит, что будущее его будет ярким и скоротечным. Если это новообращённый и при этом не Скотт Эдкинс, то вполне вероятно, что за ним придём мы. Я и мои — позже разберёмся, кто они мне, сейчас скажу просто — компаньоны. Это одна из наших забот.
Да, у Хозяев своё правосудие, потому что они выше людских законов. Свидетелями, как правило, тоже занимаемся мы — и тут с людскими законами (ох, и с совестью, чёрт возьми...) уже сложнее, тут мы действуем по ситуации. Эй, письменного признания от меня не жди, я и так уже наговорила себе на безымянную могилу! (И это тот момент, где ты понимаешь, что насчёт Австралии я не шутила.)
К счастью, до совсем уж радикальных вещей доходит редко, иначе я бы, наверное, не выдержала. В основном мы носимся с куда менее серьёзными делами (и лицами). А ещё бывают... ладно, об этом потом...



24/10/2018


Наверное, теперь надо сказать пару слов о том, как мы в это всё ввязались.

Это было дождливое ноябрьское утро... ... Да не-е, я дурачусь.
Это был мой чёртов Лос-Анджелес. Мне было 29. Кажется, конец лета. Днём я работала санитаркой в «Century City Hospital», а ночью — помощницей администратора в ночном клубе «Ацтек», что в Инглвуде. Даже не знаю, что из этого в итоге было подработкой, потому что в больнице, несмотря на их ценник, платили скромно. Одной из ночей в «Ацтеке», вскоре после смены руководства, у нас случилась закрытая вечеринка с вип-гостем. Такое практиковалось, хоть и нечасто. И в этот раз гость оказался каким-то... совсем уж необычным. Когда ему показывали девочек, он выбрал нескольких... и меня. Я не была танцовщицей, эй! Но я просто не могла сказать «нет» — таким людям не говорят «нет». Это невозможно даже в принципе. Это как новая реальность, которая спускается на тебя извне, хочешь ты этого или нет, и всё, ты уже в ней — она вокруг. (Я бы сказала, что с ним это и сейчас так. Только ещё безнадёжнее...)
Ночь прошла совсем иначе, как я ожидала. Никакого секса. Он пил из нас кровь. По-настоящему. И это было не больно, это было... лучше, чем секс. Лучше, чем все на свете удовольствия...

Он — давай сразу назовём его Джимми — был проездом и предложил мне и ещё одной девочке поехать с ним в Санта-Барбару. Сказал, что в деньгах мы нуждаться не будем. Мы согласились — таким ведь не говорят «нет», помнишь? К тому же, деньги мне тогда были нужны. Брат, конечно, помогал мне время от времени, когда я просила, но я не хотела сидеть у него на шее.

В Санте меня взяли в регистратуру одной из клиник, по рекомендации нового босса, а в остальное время изредка служила ему донором и сопровождала на разных вечеринках, которых толком и не помню. Потом я стала и. о. управляющей «Black Nails». Но кое-что делала для него и в больнице — разок-другой приходилось... проводить кое-какие трюки с бумагами по некоторым пациентам и даже покойникам. Один раз меня застукали — думала, уволят или даже посадят, предупредила босса, но последствий почему-то не было: врач, что меня поймал, похоже, не стал меня закладывать и на следующее утро делал вид, что ничего не случилось, а я сориентировалась и подыграла.
Не знаю, с чего босс так решил, но вскоре он изменил мою жизнь ещё раз. И условия работы тоже.

Так я стала частью команды. Пятой... ногой собаки, ага. К тому же, ещё и девочка. Кажется, это было в конце апреля (на данный момент за окном 23 октября 2018, если что). Конечно, я в этих делах ещё новичок, но уже довелось кое-что повидать и кое в чём поучаствовать.
Вначале меня отправили на учебку — это как в полицейской академии, только изнуряющий экспресс-курс за 3.5 недели. Ребята тоже проходили через это. Там нас учили стрелять, худо-бедно драться (меня — получать по башке), всякие полицейские и гоночные трюки на авто, половину из которых я никогда в жизни не повторю, и некоторым стратегиям взаимодействия с вампирами. Я теперь почти как доктор ван Хельсинг! Все мы тут коллективный ван Хельсинг.

Самым старожилом из нас был Флинн. Он и был вроде как лидером, мы его слушали, но выносить его кирпичную рожу и перепады настроения было ох как тяжело. Наверное, я правда превращаюсь в монстра, как тот, за которым мы недавно гонялись (ещё один факт о вампирах: они склонны слетать с катушек и кидаться рвать окружающих, но хуже всего, что иногда они не приходят в себя), ведь на самом деле мне ни капли не жаль Флинна!

Гори в аду, скотина, из-за тебя мы все чуть не сдохли!!!

Вот такая я добрая... Сама в шоке!
Но сейчас мне можно. Меня чуть пополам не порвали. Поэтому-то я и сижу здесь на подоконнике в чёртовом Оак-Вью, пишу эти строки, чувствую себя дурой и пытаюсь справиться со своими... не знаю, что это... ПТСР? Ромео предупреждал о западне, но этому было плевать.
Остальные ребята, к счастью, отделались, в основном, легко и средне. Нашему хакер-бою досталось меньше всех: он-то умеет быть тихим и незаметным как мышка... когда не надо. Ладно, я несправедлива, ведь это он отыскал меня под завалами...

Теперь Флинн погиб, и бремя лидерства ляжет на одного из оставшихся. Даже не знаю, кто это будет. У нас в команде пироман, призрак Гарлема, нахальный щенок и маньячка со скальпелем. Для полного супового набора не хватает только архиепископа церкви ЧСВ и итальянской фашистки. Впрочем, не важно, проехали.
Я могу командовать, но не очень люблю, и я тут новенькая. Ромео — мне кажется, он из тех, кто готов быть лидером разве что сам для себя, остальное ему вряд ли интересно. Этан — он мог бы, да. Умеет решать всякие там... дела. Единственное, я боюсь, он будет ещё жёстче и радикальнее Флинна — не уверена, но есть такие мысли. Что до Саймона — возможно, он тоже мог бы. Он чуть постарше нас. Тоже рассудительный. Собранный... И я поняла, что в сущности почти ничего о нём не знаю. Если будет голосование, наверное, проголосую за него — не знаю, как другие.

Но я отвлеклась. Хотела написать ещё о Джимми, но наверное потом...



30/10/2018

страница вырвана

31/10/2018

страница вырвана

02/11/2018


Пока ездила в Л.А., думала, что я могу сказать о самом Джимми... И поняла, что вообще не могу быть объективной. Особенно сейчас.
Мы работаем на него и для него, не задавая лишних вопросов. Он обеспечивает нас своей кровью и всем, что нам нужно, и мы благодарны ему. Более чем благодарны.
Но вчера мы немного пообщались с Ромео, и он подметил одну странную деталь, о которой я не знала. Когда Джимми пришла весть о том, что Флинн не выкарабкался, а моё состояние — критическое, он даже не оторвался от экрана ноутбука.
Хотя лично я бы сказала, что это ни о чём ещё не говорит, и что наш хакер-бой слишком мнителен. Но вот пока я лежала в гипсе, Джимми так ни разу и не зашёл и даже не позвонил, чтобы лично узнать, как я тут. Да, я понимаю, что это в принципе нормально, но... всё же хотелось бы... :'(

Да, иногда хочется побыть наивной.



03/11/2018


Вэл! Как я могла про тебя забыть?

Вэл — наша добрая подруга Валери Хантер. Она такая же как мы, и у нас забавная история знакомства!
Первый раз мы пересеклись месяца полтора назад в одном задрипаном клубешнике в Ломпоке. Мы там искали девчонку — свидетельницу по одному делу (спойлер: не нашли). А Вэл пришла туда с подругой — отвлечься от вампирских дел. Этан был неподалёку и обратил внимание, как она, не сказав ни слова, одним взглядом заставила пару каких-то быдланов, пытавшихся подкатить, сжаться в клубочки и откатиться в уголок. Нам с ним этот трюк известен, поэтому сомневаться в том, что она как мы, не пришлось. Мы немного понаблюдали и решили подойти... Но моргнуть не успели, как охрана выставила нас на улицу. Потом мы, конечно, вернулись, но их с подругой уже не было.

Через пару недель мы встретились снова. Джимми отправил нас помочь одной даме организовать безопасность тусовочки для местных чинуш в Арлингтонском театре — вампиров там не было, только люди. Валери тоже присутствовала — она-то и оказалась той дамой. Босс не знал, что мы уже встречались, и предупредил, что она как мы, только постарше и гораздо опытнее. Шепнул ещё, что она, мол, работает на главного, и настоял, чтобы мы её на эту тему не допрашивали, иначе могут неверно понять.
Уж не знаю, кто там что понял, но Вэл оказалась настоящей лапочкой — к нам отнеслась неожиданно дружелюбно. Извинилась за тот случай и сказала, что не имела понятия, кто мы. Да мы и не обиделись вроде. Объяснила, что у её покровителя слишком много врагов, поэтому приходится часто оглядываться и перестраховываться (звучит тревожно!).

Конечно, она не совсем такая, какой пытается показаться нам. Но относится к нам хорошо. Думаю, что это искренне. Ведь она лукавила, когда говорила насчёт недоброжелателей. Держу пари, у неё и самой их немало. Не просто же так она вхожа в вампирское общество и общается с Хозяевами на равных. Значит, имеет какое-то влияние. Я разок видела, как она с ними держится. А вампиры не любят смертных выскочек, особенно старые. В такой ситуации лично я без друзей бы не смогла. Хотя друзья обычно знают больше друг о друге, чем мы. Окей, если не друзья, то пусть будут приятели. Скажем так, мы все друг другу приятели и все друг другу помогаем.
Кроме нас, у неё ещё есть лучшая подруга Алекс, я упоминала её выше. И вроде есть бойфренд — Вэл жаловалась, что он ревнует её к работе.



. . .

20/12/2018


Парни сказали, что у Ромео послезавтра день рождения. Предупредили, что он их ненавидит.
Мой брат тоже ненавидел, но коллеги его обычно не спрашивали. Кажется, у меня есть пара идеек...

  Реакции женщины на поставленный вопрос было достаточно для Бригитты. Дальше она не стала встревать в допрос, позволив Олдстауту до конца доделать свою работу. Воительница рассчитывала,что в ходе этого процесса им удастся больше разговорить ведьму, но не ускользнуло от взгляда Золотой, что Рудна была словно под заговором. Это ей не нравилось. Насколько сейчас было известною,только Матиас обладал силой слова в этом городе. Сосредоточенно глядя в сторону клетки, Бригитта помассировала пальцем висок. Незаметно для себя, она часто совершала этот ритуал в задумчивости.

  — Раз уж зашла речь о церкви, скажите нам вот что: сгорело ли все дотла? Уцелело ли что из личных вещей предыдущего священника? Отличалось ли отношение горожан к нему от отношения к отцу Матиасу? — Теперь, когда представитель древней расы ушел, этот вопрос можно было задать напрямую. Только слепой бы не заметил напряжения, которое испытывали люди при новом посланнике Господа.

  Когда Гаррет отвернулся от ведьмы и произнёс свои последние слова, Рунду охватила паника, что она вновь останется одна. Едва уловимое движение, девушка подалась вперёд и хотела протянуть руку, чтобы ухватиться за плащ охотника и задержать его. Но передумала. Устало посмотрела на Матиаса, потом на Аугна. А затем обняла колени и уткнулась лицом в них, закрывшись ото всех.

  Матиас не удержался, и нарочито хмыкнул себе под нос. Всем своим видом он показывал охотникам, что «он же говорил», что они ничего не добьются от ведьмы.

  — Тогда я покидаю вас, до рассвета у меня ещё много дел. С остальными вопросами вы можете обращаться к Норману, – в голосе эльфа чувствовался холодок, но это было неудивительно после всех событий. Священник что-то коротко прошептал старосте на ухо, сделал знак рукой мужчинам в амбаре и лёгкий кивок головы охотникам, и удалился.

  — Э-эм, Матиас сказал, что вы хотели бы получить какую-нибудь бумагу от меня, чтобы, так сказать, у жителей Салифорда не возникало вопросов по поводу ваших действий. Это бы заняло у меня какое-то время. Я могу предложить вам свою булавку, этого должно было бы быть достаточно, – Норман судорожно начал отстёгивать красивую булавку с гербом, по всей видимости, принадлежащим его семье. Староста слегка нервничал, но чем больше проходило времени без присутствия эльфа, тем спокойнее и увереннее он становился.

  — Я бы не хотел, чтобы вы злоупотребляли своими полномочиями. Прошу вас, прежде чем тыкать в лицо граждан булавкой или бумагами, попробуйте найти к ним, так сказать, другой подход. Сейчас жители Салифорда напуганы, они могут натворить глупостей, – Норман протянул Гаррету булавку, — У меня в кабинете есть карта города, но Салифорд всё же небольшой. Ещё в «Кружке пива» должна быть схема городка. Где, как ни в таверне, приезжие могут разузнать что-то, да?

- Всё..., - Квинтилла, отдававшая предпочтение молчанию, вновь вступила в разговор.

"..., что Вы не можете себе представить, пойдёт не так."

Диссаймэ кивнул и вышел из кабинета уважаемой особы первым, после чего дождался остальных членов команды и жестом предложил им задержаться, чтобы все не разбрелись по своим делам раньше времени.
- Джентльмены и леди, я думаю все согласятся, что на роль лидера отряда, с точки зрения внешности и манер, лучше всего подойдет Диего. Для посторонних это будет смотреться органично. Пусть нас встречают по одежке, - начал Бабель, улыбнувшись. - Но, честно говоря, я, как, наверное, и вы, несколько опасаюсь псайкеров и, ввиду связанных с этим рисков, в роли лидера внутреннего, предпочел бы видеть кого-то более человечного. Например, Шио, ввиду его опыта. Или себя.
Последовала короткая пауза.
- Разумеется, в своей специализации, - стрелок посмотрел по очереди на псайкера, техника и медика, - все могут вести сами, потому что оперировать скальпелем, читать варп и понимать бинарные речитативы это всё-таки талант, дар или призвание, а не просто пиф-паф из винтовки.
Дис усмехнулся и показал на пальцах как он стреляет, а затем выпрямился и снова посерьезнел.
- В общем, я искренне надеюсь, что мы сможем работать слаженно и обойдемся без ссор за значок дознавателя, до которого нужно дожить и выполнить задание.

  Бригитта смотрела на своих товарищей, переводя взгляд с одного на другого. Первым импульсом было попытаться свести на «нет» различие их взглядов, ворвавшись в разговор третьей стороной. А каков в этом смысл? Один слишком стар, чтобы считаться с мнением молодого поколения, а второй будет еще сильнее сопротивляться, получая упреки в адрес своих взглядов и суждений. Не повзрослей она так рано, воительница безоговорочно бы поступила подобно Аугну. Его реакция казалась импульсивной, но при этом искренней и наполненной верой в справедливость. Воительница поежилась от порыва ветра, который начал задувать под одежду. Сейчас удаляющаяся фигура библиотекаря ей напоминала о Мэрике, за которой женщина в свое время не смогла углядеть.

  — Он не натворит, а вот… — Она быстро глянула на городских мужиков, но решила не озвучивать мысль. — Впрочем. Я тебя поняла.

  Короткий кивок Олдстауту и Матиасу, перед тем, как отправиться по следам Аугна в сторону города. Она не стала его сразу же нагонять, пошла на расстоянии, не желая быть замеченной раньше времени, но в то же время не особо скрывала своего присутствия. Когда ее компания стала очевидной, она ускорила шаг и, поравнявшись, шла некоторое время молча.

  — Слушай, — После долгого молчания заговорила Бри, припоминая события в амбаре, — я видела, как она смотрела на тебя, значит тебе удалось наладить связь? Удалось что-то еще заметить? — Женщина сжала губы в тонкую полоску. После случившегося на суде им не удалось обсудить то, что произошло.

  — Я вижу, что у тебя есть есть что-то на уме. Это хорошо. Мешать не буду и прослежу, чтобы другие тоже не мешали. — Золотая не знала всех способностей этого загадочного молодого человека, но отлично понимала, что в его репертуаре могут быть козыри. Иначе он не оказался бы на задании. Но именно эта особенность Вэлта могла привлечь лишнее внимание к его персоне.

  В один момент все умолкло и тишина, прерываемая тяжелым дыханием героев, повисла в пещере. Не надолго, первым, как ни странно, её прервал заливной смех Цуртуса. Он был каким-то незнакомым, но в то же время искренним и заразительным. С этим пришло осознание, что все кончено. Сестра Ройстон обернулась на союзников. Ребята были истощены, ранены, но живы! Это самое главное. Девушка позволила себе слабо улыбнуться.

  У них действительно получилось! Они предотвратили катастрофу. Когда выберутся на поверхность, следует обязательно отыскать Вексенну и сообщить ей хорошие новости. Адэль была уверена, что с эльфийкой все впорядке. В момент радости и облегчения, она заметила, как взор ее начинает мутнеть, а по щекам покатились слезы. Посох священницы с глухим стуком упал на залитую кровью землю, а сама она закрыла руками лицо.

  — Ради Святого Света, простите. Я в порядке. — Слова Натана все же напомнили девушке, что дело не доведено до конца, хотя судя по всему, в живых осталась лишь пешка всего злого замысла. Ее тихие извинения быстро потонули в резких высказываниях Джоса. Адель вздрогнула от неожиданности но быстро пришла в себя. Его опасения были не без основания. Больше информации им не повредит.

  — Похоже, что у нас в любом случае мало времени. Sol Lucet! — Подняв посох с земли, она осветила его навершие мягким светом. Хорошее освещение помогло девушке лучше осмотреться и оценить состояние союзников. Все нуждались в лечении, а она была опустошена, словно винный сосуд под конец пьянки. Адель виновато прикусила губу, понимая, что стала практически бесполезной.

  — Не похоже, что в таком оскверненном месте будет что-либо полезное, но… но я могла бы перевязать раны. У нас будет на это время, правда? — Она поочередно посмотрела каждому в глаза, ища в них одобрение.

  Я умираю. Мигающий дисплей силового доспеха говорит мне, что то, что я нахожусь еще в сознании и это не более чем чудо. Переломы, отказывающие один за другим органы и ярко-алые знаки уничтоженных защитных гексограмм. Демонесса качающеюся походкой отходит от меня, ее хвост бьет из стороны в сторону. Мне нужен миг, чтобы понять, почему она перевернута вверх ногами, а я вижу ее удаляющиеся копыта. Мой доспех подвел меня.
Я лежу на спине, пытаясь удержать свои внутренности.
И я не один.
  Мертвые повсюду, их число растет с каждой секундой. Вокруг меня Сыны Темпестус в черных карапасах. Я вижу обрывки эмблем, брызги крови. Их раны свежи, но память о них, будет долго храниться после окончания этой битвы в архивах Ордена. Впрочем, мне не увидеть, чем она закончится. Я не чувствую сожаления или грусти, вместо них меня наполняет гнев, черная волна ненависти, в которую я постепенно погружаюсь.
Моя голова наклоняется в бок, и я вижу знакомое лицо. Хрипло выговариваю имя.
— Киндред…
Она не отвечает. Моя любовь уже скончалась.
  Я пытаюсь подавить чувство фатализма, которое охватывает мой разум так же, как холод смерти начинает наполнять мое тело. Я хочу верить, что все это может закончиться победой, что мы не были просто уничтожены ложью и предательством изнутри. Затем я вижу его, он появляется из облака дыма, его доспех мерцает в мареве пожара. И я вижу того, кто ему противостоит. Смерть близка, она держит меня за горло, погружает свои нетерпеливые когти в мои внутренности. От живота до шеи тянется разрез, боль соперничает со всем, что я испытывал прежде… Но я должен держаться, должен увидеть это.
В глазах постепенно темнеет. Я мирюсь с этим, лишь бы оставаться в сознании.
Посреди буйства сошлись порядок и хаос. Свет и тьма.
Наш дознаватель. Он холоден и несгибаем, а грубое и суровое лицо напоминает далекие фъорды Фенриса. В сером силовом доспехе, специально подогнанным под него, он — воплощение мести.
Заиль Хорд.
  Его противник строен и грациозен, его тело уже давно срослось с доспехом, а на голове нет шлема, прекрасное лицо — образец физического совершенства. Его оружие изящный меч, который буквально вопит от желания поглотить все души.
Аббас Душитель. Герольд Слаанеша.
  Хорд делает рывок, его сервоприводы ревут ускоряя тело до максимума. В его руках символ Маллеуса, Силовой Молот, в ответ на вопли проклятого клинка он размеренно гудит энергией. Аббас улыбается. Он открывает объятия, словно собираясь заключить в них Хорда. Но на самом деле это насмешливый вызов на поединок.
  Я теряю сознание на несколько секунд. Глаза залиты кровью, и я наблюдаю за битвой через багровый туман, который мои ретинальные линзы не в состоянии устранить.
С уст дознавателя срываются слова изгнания но мой слух слабеет, и я не могу разобрать их. Лицо Заиля искажённо в хищном рыке. Душитель же, демонстрирует усмешку лжеца.
Отчаяние сменяется яростью и словно берсерк из древних саг, Заиль пытается уничтожить отродье варпа несмотря ни на что.
Я слабею, мое тело отказывает. Сознание еле теплится в нем. Я должен увидеть это. Мне необходимо знать…

   Данная запись проходит под №643 в архивах Инквизиции. Она представляет из себя, видеоотчет о деле

"999"

, в ходе которой ячейка "Эпсилон" остановила посредством детонации ядерных зарядов, малое заражение демонами на Синофии Магна.
В ходе операции погибли:
- Дознаватель - Заиль Хорд;
- Аколиты - Скельд Одинсон: Киндред Самурийская;
- Ударная группа Сционов (21 человек).
  Оставшиеся в живых аколиты, не были привлечены к выполнению задания, как резервный план и как

морально-неустойчивые

.

  Застегнув плащ на груди в районе воротника, Аугн оставил его висеть на плечах, а руки изнутри поддерживающими полы, не в силах справляться с длинной и тяжестью рукавов. Прекрасный плотный плащ, на поверку оказался немного тяжеловат для библиотекаря, хоть и был прекрасным убежищем от непогоды. Втянув голову в плечи так что остались видны только глаза, парень стал похож на "Нечто из колодца", сходства с картиной добавляли высокий воротник, мокрые растрёпанные волосы и неестественные глаза. Аугн надо сказать не был большим ценителем живописи, но тот холст эльфийской работы оставил в сердце библиотекаря неизгладимое впечатление.

  Данная параллель, его внешнего вида и искусного эльфийского рисунка, всё же быстро исчезла из головы Аугна. Мысли парня были заняты более приземлёнными вещами, например: как не поскользнуться и не упасть или как не вымочить ноги, ну и бдение за окружающей действительностью никто не отменял. Аугн осматривался по сторонам вдвое чаще обычного, пока его спутники были заняты разговором. Сам он не горя желанием общаться со священником, продолжал путь молча погружённый в свои думы, шагая широкими шагами с одного сухого места на другое.

  Размышления вели Аугна в былые времена, в библиотеку ордена, где он некогда проводил много времени. Сейчас парень, между прыжками с кочки на кочку, пытался припомнить схожие с происходящим в Салифорде случаи, описанные в множестве пыльных томов, что были им прочитаны в крепости на границе цивилизованного мира. Ему оставалось лишь надеяться на свою память, которая к несчастью была поистрёпанна текущим психическим состоянием молодого человека и преследующими его ночными кошмарами. Это однако было всё на что он мог рассчитывать.

A Spiritu Dominatus. Domine, libra nos.

От урагана и от гроз избави нас, Наш Император.
От искушений, мора и грёз избави нас, Наш Император.
От плети Кракена, от войн избави нас, Наш Император.

От богохульствующих Падших избави нас, Наш Император.
От демонических отродий избави нас, Наш Император.
От напасти нечистых телом избави нас, Наш Император.

A morte perpetual. Domine, libra nos.

Сцинтилла. Центральный Дворец Инквизиции.

  С высоты своего постамента Император Человечества смотрел вниз на сидящую за рабочем столом фигуру. Немигающим всепроникающим взором оглядывал Он всю её - сгорбленную женскую фигуру, укрытую кроваво-красной мантией. Местами черные как обсидиан доспехи виднелись среди складок багровой ткани. В рабочем кабинете это отчётливо выделяло Анну на фоне стилизованного под дерево высокотехнологичного стола. Свет плазменных факелов, отраженный от божественного лика Императора, освещали её; всем, чем она была, она была по Его воле. Сложив руки на эфесе огромного фламберга, Император наблюдал за ней. По Его левую руку стоял Святой Друз простирая руку вперед, словно стараясь охватить необъятное. По правую руку Императора был Святой Себастьян Тор. Черты его лица были скрыты за складками молельного балахона, а сам он олицетворял всех верующих Империума в Его Божественную сущность.

  В своей работе Инквизитор нередко полагалась на технические чудеса Механикус, однако порой, она считала своим долгом брать все в свои руки и систематизировать данные дабы лучше осознавать все вокруг. Ее глаза, пробегались по сухим строкам отчетов, создавая картину мира, который совсем не радовал. С каждым новым витком цикла, дела Империума в Каликсиде становились все хуже и хуже.
  Звезда Тирана вновь пробудилась и освещала своим проклятым светом многие миры. Проклятые технологии Ю'Ват стали появляться из небытия все чаще и чаще, смущая и соблазняя слабым духом. А силы Хаоса, главный враг ее Ордена, как прошлого так и нынешнего все крепче сжимают кольцо.
  Бунты, предательство, болезни и демонические вторжения. Все это заставляло каждого из тайных слуг Императора сбиваться с ног, что-бы выкорчёвывать и сжигать любые корни ереси. Но они не успевали. Были просчеты и банальное пренебрежение к своим обязанностям, все это стоило слишком много. От усталости и бессилия она вздохнула обернулась ища поддержки у Императора и Его Святых.
  Отыскав взглядом глаза Императора, Анна представила, что на далёкой Терре Повелитель Человечества одаряет её бесконечно малой долей своей божественной заботы, благословением своим помогая выполнить задание. Подняв руки к груди, инквизитор сотворила аквилу.
- Во имя Тебя- сказала она вслух - И во служение свету Твоему, дай мне совета и силы. Позволь мне увидеть колдовство и ересь, покажи их мне. Дай мне сил исполнить Твою волю и избавить галактику от врагов человеческих. - с последними словами молитвы в сердце воцарилось тепло праведности и спокойствие. Она делает все правильно, как и должно быть и эта уверенность придала ей новых сил.
  Вернувшись обратно к работе, Анна быстрым движение руки активировала вокс-кастер и приказала вызвать к ней ячейку "Эпсилон", аколитов, что выжили, но остались без своего дознавателя.

  За пределами стен таверны их ожидала холодная ночь. Женщина получше запахнула плащ. Рваный ворот плохо держал форму и перестал спасать от резких порывов ветра, которые усилились, как только наемники вышли на прямую дорогу. За пределами городка было не видно ни зги, но это не помешало Бригитте на всякий случай вооружиться арбалетом. Не стоило исключать вероятность того, что на их процессию могут вновь напасть.

  На словах о сгоревшей церкви Сокана Бригитта опустила голову и перекрестилась. Неудивительно, что люди связали происходящее с темной силой, когда единственный оплот надежды был уничтожен. По мере рассказа, воительница украдкой поглядывала на местных мужчин, которых отправили вместе с ними. Каково было их отношение к Матиасу? Испытывают ли они такую же ненависть к Рунде, как и большинство горожан? Высказывать собственное категоричное мнение нужно было осторожно.

  — Значит, нечестивая болезнь берет только детей. И никому не известно, что предшествовало пропаже? Когда их находили, они были целыми? Никаких порезов или укусов на их телах не видели? — Несомненно, некая общая тенденция прослеживалась, но в то же время происходящее оставалось неоднозначным.

  — Известно ли вам, отец Матиас, а Рональд, супруг владелицы постоялого двора, ушел из жизни до описанных вами событий?

  Несколько смутившись Аугн всё же доел оставшуюся пищу. Придчувствие было паганое и каждый следующий кусок теперь с трудом лез в горло. И не зря как оказалось, когда с едой было покончено Бригитта наконец поведала парню о сложившейся ситуации.

  – Но это же.. – начал было громко Аугн, но тут же одернул себя и поглядев по сторонам продолжил в полголоса – это же чушь, ведь мы сражались с теми тварями хоть они и поймали "ведьму". К тому же я не заметил никаких признаков магии, кроме святых сил на клетке. Если она действительно ведьма и связала людей проклятием, то у неё на руках или губах наверняка остались бы нити заклятия или другие следы, но я не видел ничего. – короткая пауза. Аугн выдохнул успокаиваясь и вновь набрал воздуха в грудь – А идти ночью в лес, да ещё и в такую погоду!? – библиотекарь покачал головой будто отказываясь верить в слепость людей вокруг, но мысли его быстро вернулись к делам насущным. – Сколько человек пропало? И кто эти люди?

  Мотивы узоров и обстановка в какой-то степени были привычными для янтарных восточных глаз, но не настолько, чтобы испытывать какие-либо уколы ностальгии. В Эрзуруме еще молодая, Олеандр выживала в грязи трущоб, а не прохлаждаюсь в тени айвы, наслаждалась зодческим искусством турецких мастеров. Она была не из тех, кто жил в воспоминаниях о прошлом, тем более, чего-то хорошего в детстве и юношестве нынешней убийцы было до смешного мало. Довольствуясь малым, она научилась только одному - ценить все хорошее. Поэтому любая нынешняя роскошь, неважно какого происхождения, всегда радовала глаз. В довесок к этому, она контрастировала с аскетичным минимализмом Мегарона, который в перерывах между собраниями, был способен навести тоску.

  Поднеся мундштук к губам, чтобы в очередной раз утопить легкие в черном дыму, Олеандр замерла. Образы перед глазами казались странными и очень правдоподобными. Никогда не совершая паломничество в Мекку, она прекрасно понимала, кто и что явились ее разуму. Но почему? Женщина находилась крайне далеко от османских земель. Испытывание воли Аллаха давно перестало быть каким-либо спортом и превратилось в повседневность. Она не помнила, когда в последний раз становилась на колени, обратив взор в сторону священной Каабы, а кыбла давно растворилась в памяти Олеандр.

  Пора кончать с этим.

  Она отпустила мундштук и тот с глухим стуком упал на ковер, а за ним потянулся шелест трубки-змеи. Очень хотелось пить и Олеандр помнила, что где-то поблизости был кофейный оазис. Наркотик в кальяне преобразовывал восприятие окружения и, будучи в его власти, стюарт ложи знала, что на вкус крепкий восточный напиток будет освежающе сочным, словно спелый арбуз. Оставалось самое сложное: протянуть руку и дотянуться до чашки.

    поздняя осень 1825 г.,
    Петербург

«Запутанность градусов и степеней масонства иногда вводила в заблуждение самих вольных каменщиков. Чем больше мирской суеты приходило в некогда строгие собрания, тем вычурнее становились ранги. Но закон природы гласит: всё правильное — просто. Существуют лишь две подлинные степени: ученик и подмастерье. И старый мастер — архитектор Хирам Авифф».
— Старые Тексты


Олеандр известен за розовые цветы. Этот кустарник высотою в человеческий рост или половину сверху неказист, но среди колючих пейзажей Передней Азии кажется прекрасным. Он растёт на сухой земле далёкого Закавказья и на жарких африканских берегах, в пустынях Золотого Рога… рос он и возле жёлтых от времени стен древнего города Эрзурум.

Олеандр тоже выросла там. Среди турков-мусульман, армян-христиан, авраамитов-греков, евреев-сефардов и византийской жестокости. Выросла в мире, где наказанием за открытое лицо были камни и палки, где мужчины и Аллах имели всё, а бедняки — ничего. Слабые покорялись заведённому порядку вещей, а невезучие умирали. Только в персидских сказках герой-одиночка сражал султана, обманывал визиря, переигрывал купца и помогал бродячему дервишу. В жизни всё обстояло не так, и с этим, казалось, смирились все в её окружении. Учителя в медресе, мулла в мечети, мухтар в богатом доме.

Так думали даже родители, выгоняя её на улицу. Девочка, носившая тогда другое имя, отправилась к курдам в пустыню, а те украсили её лицо синими линиями. Родители сочли её позором. Девочка в мужском платье, девочка со знаками иблиса на лице — создание порока! В тринадцать лет её нож взял первую жизнь, когда Аллах отвернулся от жадного старика на базаре. Потом Аллах отвернулся от упитанного верблюда, пошедшего за славную цену. За следующие годы Олеандр поняла, что Аллах в принципе довольно близорук и не следит за многими из своих запретов. Закурить табак? Открыть лицо? Возлечь с мужчиной до брака? С женщиной? Не заводить ребёнка, не слушать старших? Не уплатить закят? Украсть? Убить? Нож дал все ответы.

Когда пришли русские, Эрзурум уже стал слишком тесным для Олеандр. Былые подельники и друзья из уличных банд учились жрать без языков, висели на кольях у городских ворот или кололи камни на горных каторгах. Охотники-субаши подбирались всё ближе. Неудачная для Порты война стала большой удачей для жестокой женщины с ореховыми глазами. Понимая, что её дни в Эрзуруме сочтены, Олеандр вымазала лицо белилами, перерезала горло задремавшему русскому солдату, взяла его одежду и вернулась на север вместе с уходящими корпусами. В Астрахани её встретила другая женщина, чья судьба была достаточно похожа на судьбу Олеандр, чтобы доверять ей. Эта женщина назвалась фамилией Ловен и объяснила, что мир жесток, но есть те, кому противна эта несправедливость. Вольные братья, живущие по простым и честным правилам. И эти вольные братья нуждались в помощи таких, как Олеандр и Ловен. Ловен женщина назвала тайное слово древнего архитектора и привела Олеандр в холодный, сырой город на болотистой реке — к графу Каменскому, храброму, но недостаточно могущественному человеку, в доме которого Олеандр осталась жить. Убийца-гашишин сразу поняла, как именно может помочь ему и о чём говорила Ловен. Человек или чудовище — нож Эрзурума засверкает вновь!

После того, как последний гость ночного собрания скрылся за высокими дверями, Олеандр вложила меч в ножны и убрала его в сундук, заперла наружную дверь и растворилась в петербургском сумраке. До следующего утра она была свободна. Ритуальные мистерии, если и привлекали её, то не сегодня.

В первый час после полуночи дым кальяна наполнял её лёгкие. Шнур-змея обвился вокруг искристой колбы, где кипело блаженство, проложенное чёрными углями. С бурлением поднималась вода, чтобы окутать сознание Олеандр тёплыми клубами. Она неподвижно лежала на ворохе пуховых подушек и перин, которыми был усыпан пол подпольной курильни. Решётчатые ширмы на мавританский манер разделяли отдельные альковы. В красном полумраке колыхались портьеры. Изредка бородатый галбай или чеченец, заросший по самые глаза чёрной бородой, появлялся в зале и провожал искателей удовольствия к свободному ложу, а затем удалялся, оставляя их наедине с бурлящей водой. Эта обстановка напоминала Олеандр о доме, но горькими или приятными были те воспоминания?

Ловин лежала на софе без ножек по другую сторону курительного агрегата. Её живой глаз был закрыт, а стеклянный неподвижно таращился в потолок. Механическая рука перебирала ворсинки на пушистом мундштуке. Крошечная чашка с крепчайшим восточным кофе оставалась нетронутой на подносе между ними. Зато несколько ложек липкого зелёного порошка, приготовленных в фигурной сахарнице, отправились прямиком в кальян. Дурман взбегал по шёлковому шнуру, щипал нёбо, заглядывал в глаза… и превращал опостылевший, сырой, чужой, русский город в то, что по-настоящему обещал Олеандр мастер-каменщик.

Олеандр видела правду.

Её тело оставалось пленником мягких перин, она была бы сейчас не в состоянии выбраться из них без посторонней помощи. Однако блуждающий разум обретал лёгкость и выходил прочь, чтобы пропасть в табачном мареве. Душа Олеандр блуждала в тумане, но туман окончился — и по другую сторону завесы Олеандр ждал чёрный шатёр. С колыханием растворялись чёрные портьеры — уже не те, которые создавали антураж в курильне, а словно бы сшитые из первородной тьмы. Пророк Магомет сидел внутри, сложив ноги крестом, и огромный чёрный камень Каабы стоял перед ним как исполинский монумент. Как правильный овал, лишённый несовершенства. Как геометрическое воплощение сокровенных истин.

Олеандр назвала Магомету тайное слово мастера-каменщика, и Пророк услышал. Ещё одна затяжка — и он заговорил бы в ответ. Только хотела ли Олеандр беседовать с ним, или ей хватало собственных мыслей?

Гронг не слишком вникал в препирательства остальных спутников.Они всегда готовы поговорить - пусть. Сам он в этом не силён. Потом... Как-то... Надо, да. В двуногой стае говорят. В отряде... Или команде? Это разное?
Мысли путались, и Гронг ушёл спать, отмахнувшись от доли денег. С ними сложно, надо считать и не терять. Потом...
Наутро полуорк подошёл к Халлиду (вообще, проще договориться с Утом, но этот кажется сообразительней).
- Я считаю... - повёл он пятернёй, - плохо. Монет не надо, ага? Я топор потерял. Большой. Острый. Там хватит на него? И пару копий метательных. И ножик. Попробую с врага взять, но топор такой редко встретишь, для него сил надо много.
Потоптавшись ещё немного, Клык кивнул и отошёл. Вроде бы, поговорил. И за деньгами следить теперь не надо.
Отдых он потратил на сон, разминку мышц и размышления. Мыслей было много, мысли были важные...
"Проиграл драку, плохо. Чуть не умерли все. Побеждали - лучше тоже мог. Много по мне били, отдыхать надо. И других били, они слабже. Надо быть крепче, - мудро кивал сам себе Гронг. - Держать удар, от ран не падать. И Бить сильнее, чаще - надвое разрубленный враг не опасен."
Гронг просто размышлял. Есть те кто думает. Те кто болтает. Те, кто знает, что с большой стаей, с Культом, делать. Дело же варвара бить. и помочь этим остальным. А чтоб не было как на арене, надо себе дело придумать.
- Карв... Каррвен, у тебя есть нож?

---------------------------------------------------------------------------------------
Отряд двигался к какому-то городу. Гронг шёл со всеми, оглядывался, прислушивался и принюхивался в поисках опасностей, тащил свою часть поклажи, а в моменты передышек - например, когда другие охотились - сосредоточенно вырезал из дерева. Набить заготовок топором на длинной ручке и с длинным названием - алабурда, за одно это имя Гронг её невзлюбил, а потом обтёсывать. Если всё сделать правильно, получается ровное древко для стрелы, если нет - растопка. Всё просто.
Противная погода раздражала, но не сильно, а вот малое количество еды начало печалить сильно (да, охотиться Клык не умел, а корешки это не еда). Так что придорожная харчевня была кстати.
"Если быть уверенным, ничего не спросят" - с этими мыслями он выпрямившись и расправив плечи вошёл в здание и, отойдя чуть в сторону, встал, пропуская остальных.

Шпиль
Резиденция Планетарного Губернатора

- Скажите, а почему так много охраны? Обстановка на планете настолько напряжена?
Арбитр-охранник, стоявший в коридоре, уставился на Ульриха.
- Не могу знать, - внимательным взглядом прошёлся по Миллеру от ботинок до лица, под конец слегка изменив интонацию на пренебрежительную. - “Арбитр”. Приказ Лорда Маршала.

Гар, тем временем, смог проскочить мимо, и уже направлялся по коридору прочь.
Он успел увидеть впереди двойные двери с одиноким арбитром в красной броне впереди, когда его заметил ранее преграждавший путь охранник.
- Эй, ты! Ты кто ещё такой?
Спасение пришло внезапно и откуда не ждали.
Двери открылись и в коридор выглянул Ди Гриз. Хан был в расстёгнутой куртке на голый торс.
Осмотрев коридор из-за спины арбитра в дверях, он заметил Гара.
- А, мой любимый десерт прибыл! Давай-давай...это по приказу Госпожи Губернатор, - по товарищески он похлопал по плечу арбитра, другой рукой призывно махая в сторону Гара.

Ульрих был снова предоставлен самому себе.
- Вы что-то ещё хотели, Арбитр? - спросил его охранник, с которым ранее говорил Миллер, явно недовольный тем, что так все обернулось.

Гар оказался в приёмном кабинете госпожи И Сао. Хан, закрыв двери, принялся внимательно осматривать поднос.
- Ммм...а болгушек в кирианском соусе там не было?



В помещении так же был Дредд - мрачный, как сама ночь. Он прохаживался вдоль стены с окнами, рассматривая Хенкон в лучах заходящего солнца.
Двери слева от входных открылись, выпуская часть людей, ранее сопровождавших Чжэн И Сао. Они прошли, перешёптываясь и посмеиваясь, прочь в коридор, косясь на Ди Гриза. В помещение, которое покидала свита Госпожи Губернатор было видно что-то вроде дорогого будуара. Как только входные двери за ушедшими закрылись, Вольный Торговец довольно причмокнул, послав воздушный поцелуй последней из девушек.
- Ну что же, господа, - подхватив какого-то моллюска с подноса, шумно отправил его в рот, с хрустом разжёвывая, - в опфем - я фам минуф трифать смогу обесфефить, - сглотнув, он бесцеремонно вытер губы фалдой пиджака Гара. - можете пока тут пошуршать. У неё где-то должен быть сейф, кажется...

Из-за дверей в будуар раздался легкий полусмех госпожи Губернатор.
- Хаааан, ты долго там? Мы уже начаааали...
- Одну минутку, моя госпожа...уже иду! Ну, дерзайте, ребятки. Наша судьба в ваших руках. Кстати, если заскучаешь - попроси наших друзей Арбитров рассказать тебе какой анекдот - у них это выходит просто на высшем уровне! - и Хан упорхнул в соседнее помещение, прикрыв за собой двери, откуда вскоре раздался довольный многоголосый женский смех.

Дредд, все еще держа свой шлем на сгибе локтя, посмотрел своим, казалось, не меняющимся ненавидящим взглядом в сторону Гара. Массивный силуэт арбитра выделялся тёмным пятном на фоне лучей заходящего солнца.
- Кража со взломом, незаконное проникновение...не знаю, как на Хенконе - на моём подотчетном мире это тянет до 15 лет в изо-кубах.


Шпиль
Штаб-квартира Ордо Ксенос


Удача пока что сопутствовала Ясперу.
- Бато, двое на лестнице с трупами, будь наготове.
- Понял...только как, нахрен, я должен заметить невидимок?

Востроянец смог успешно проделать свои маневры, оказавшись в присяде на крыше спидера. Он смог нащупать сознание одного из пилотов - на удивление, обычного человека - и внушить набор простых команд, хотя, уже начинало сказываться общая усталость от постоянного применения пси-сил, сильно ослабляя и утомляя его.
Спидер плавно выключил свои двигатели и анти-гравитационные панели, опустившись на бетонный пол гаража металлическим брюхом. Мульти-лазер замер, так же перестав двигаться.
Носовые створки дверей плавно разошлись в стороны.
Соломон к тому моменту оббежал вокруг спидера, и замер с одной стороны, Гривус же стоял с другой.
- Сложить оружие и выйти наружу! - прокричал Дознаватель. Ответом ему последовала плотная лазерная стрельба. Тогда Ван Тульманн вложил в кобуру болт-пистолет, достал свой силовой палаш, и с силой всадил его в стену носа спидера, намереваясь задеть колено одного из стрелявших. Раздался крик боли и глухой удар упавшего тела.
Архи-магос к тому моменту уже действовал, медленной поступью заходя внутрь, и бурча что-то под нос.
Вскоре, на пол гаража было бесцеремонно выброшено одно человеческое тело в броне, без чувств грудой упав посередине, по пути потеряв лазкарабин. Раздался звук активируемого силового оружия внутри спидера и несколько глухих лязгов и ударов, и Гривус снова методично прошествовал наружу, волоча ещё два тела, одно свободной рукой, второй закинув на плечо свой Молот Омниссии, а третье держа за ногу механо-дендритом.
- Я, надеюсь, мы рассмотрим вопрос, об основательном судебном процессе над этими техно-еретиками, повредившими моих дорогостоящих сервиторов.
- Обязательно, Магос...

- У нас гости! - проорал Бато с другого конца гаража.
Дверь на лестницу отворилась, и оттуда вылетела фраг-граната, упавшая позади бронированного транспорта, от которой Катачанец нырнул влево, за ближайший припаркованный спидер. Раздался глухой взрыв.
Ещё двое невидимок, стоя за открытой дверью, открыли беглый огонь по первой же цели в поле зрения - Ясперу, сидящему на крыше спидера.
Одновременно, включилась пожарная сигнализация, и с потолка стала разбрызгиваться вода.

– А как же ты с напарником, вас же засекли, когда мы сваливали? - поинтересовался Джорек.
- А, не первый раз я таких идиотов вывожу за пределы Района...со своим вака-гасирой мы как-то договоримся, не тебе об этом беспокоиться.
– А что это за здание, не в курсах?
- Эт? - выглянул в окно огрин. - О, босс, глянь, так это ж...
- В душе не ебу, - резко отозвался скват, бросив один беглый взгляд. Затем, оглядываясь через сиденье назад на Джорека. - Слушай, шеф, батареи у меня не бесконечные, да и если мы будет просто тут круги нарезать - нами бекон рано или поздно заинтересуется, а такие вопросы ни тебе, ни мне не нужны. Ну, куда тебя высаживать?

В этот момент Штоф заметил, как в одном из угловых окон посередине здания, примерно над воротами гаража, загорелся и продолжил светиться яркий белый огонь, а затем наружу из окна повалил белый то ли дым, то ли пар.

В саквояже нашлась машинка для наложения медицинских скоб на раны - незаменимое приспособление в полевых условиях, которое могло бы запечатать рану Джорека надолго, но чтобы ей воспользоваться нужно было снять верхнюю одежду, и нужно было явно больше свободного пространства, чем это было доступно внутри шумно дребезжащего старого такси мистера Дирка.


Улей
Район красных фонарей

Пиктограф имел режимы бесшумной и съёмки без вспышки, но никакой возможности соединить его с оборудование самого Айдрама обнаружено не было.

— А ведь именно это ты и предлагаешь мне сделать со своим гавно-жучком. Сдается мне, что я пережил в несколько раз больше крестовых походов, чем...

Договорить Канис не успел. По небольшому движение пальцев вака-гасиры, правый его подручный засадил рукоятью автопистолета в побдородок Айдрама, откинув того в сторону и выбив сигарету прочь. Левый добавил пинок в левое-же колено, заставив асассина опустить на него, а правый достал и всадил иглу второго шрица в шею Айдрама, что-то выдавив под кожу, одновременно добавив удар коленом в живот.

После этого его опрокинули на спину, в направлении подмостовных конструкций, и все четверо подручных взяли Айдрама на прицел своими автопистолетами.

Всю короткую экзекуцию вака-гасира стоял, засунув руки в карманы и спрятав ауспекс, равнодушно наблюдая.
- Гайдзин...я же сказал тебе, - немного лениво он протянул. - Не обманывайся. Я торгуюсь только с равными, да и времени у меня больше на тебя нет. Ты свой шанс уже получил. Отправляйся и проберись на территорию Касров, найди там что-то интересное и принеси мне пикты обратно. Или можешь попросту сгинуть - здесь и сейчас - мне без разницы, - взяв недокуренную сигарету изо рта, вака-гасира потушил её об свою бионическую челюсть и щелчком отправил прочь, за пределы бетонной площадки, в неизвестное и столь далекое пространство под мостом.
Это действие спугнуло нескольких морских птиц, с недовольными мерзкими криками слетевших с насиженного места на парапете у края бетонной площадки.

  Гоблин всё время сидевший на полу, созерцал как капает кровь с его носа на поставленную им ладонь. Информация, коей в обилии делились его соратники, казалась такой далёкой. Кап. Культист убиты. Кап. Храм ограблен. Кап. Кладка разрушена. Кап..

  Последнюю каплю крови поймала совсем иная ладонь. Прозрачная белая культя. Неимоверно сильная и неизмеримо слабая. Образ её плыл и рассеивался словно вода, словно туман. Вот оно что.

  – Это есть ключ и путь. Наша слабость задержала нас и не позволила быть здесь во время нападения. Но она же открыла возможность для роста. Следует нам отведать того что осталось на кладке. Образом таким причаститься к святые. Принять новых себя через отдых и работу здесь, под сводами храма Тиамат. – Гоблин обвел стены вокруг – и подготовиться в путь. Из известных нам Лангдедроса ближе всех. Сильный воин драконьего рода. К тому же в прошлый раз это мы приняли основной удар того паладина на себя. И ещё он единственный вариант куда мы действительно сможем принести останки Фрулам. – больше коротышка не желал ничего говорить. Его мышцы ныли, а глаза требовали сна. Мони решил не затягивать с этим и поднявшись двинул выбирать самую одобную кровать.

  – кхх..кхх – сдавлено прокашлял Аугн, всё же мокрая одежда не давала ему покоя. Мышцы чуть окоченели, потому парень выдержал небольшую паузу, разминая онемевшие от холода руки и некоторым усилием воли унимая дрожь. Зубы никак не хотели униматься и пауза несколько затягивалась. Секунда, две... Стук зубов наконец прекратился , а с губ Аугна слетели чётко поставленные строчки.

Во тьме и ненастье мы ищем ни счастья,
Ни радости и не покоя, чтоб разум наш примирился с душою.
Богатство и слава нам не нужны,
Ведь все наши дни давно сочтены.
Громадные тени, что в море ночном,
Волна за волной обступают кольцом.
Их пасти несут только смерть, разрушенья,
А вы в их когтях вожделейте спасенья.
Борьба, век за веком редит поколенья,
А Сокан наш бог вознесён. . .
  от сего. . .
    наслажденья. . .

– кхх-кхх-кхх – Аугн вновь зашёлся кашлем, теперь однако стоя возле клетки. Да, несомненно большинство присутствующих воспримут процитированные им строчки как нечто несущее в себе ересь, и возможно даже его спутники вскоре спросят с него. Даже сейчас парень чувствовал на себе столь обжигающие, если не сказать согревающие взгляды. Стараясь всё же не встречаться с этими самыми взглядами, Аугн помахал рукой подзывая Рунду поближе.

– Ну же спокойно, давай расскажи что случилось? Кто этот Одхил? – Голос Аугна теперь был иным, нежели когда он произносил строчки стиха. Он стал мягким и приятным, с толикой сочувствия. Одна из рук парня тем временем скрылась под плащом скрючившись в не ясный простому обывателю знак. Вновь являя руку свету, Аугн чуть взъерошил волосы и протёр свою мокрую шею. Теперь приблизившись Рунда могла почувствовать глубокий успокаивающий запах лаванды и нечто неуловимо уютное как запах выпечки, ванили и солнечного дня.

В полумраке драконьего храма Халиду открывается вид на застывший взгляд убитой женщины. Черты её мертвенного лица столь человеческие и столь невыразительные, что Халиду с трудом удаётся распознать в них что-то эльфийское, однако принадлежность к расе полуэльфов угадывается. Времени осмотреть поверженного противника оказывается предостаточно. У полуэльфийки, помимо рапиры и лука, при себе имелось походное снаряжение и мешочек с золотыми монетами, компактно подвязанные с внутренней стороны плаща. Приглядевшись внимательнее, Халид вскоре находит примечательную вещь – заколку, закреплённую в незаметном месте на плаще у шеи, изображающую арфу в полумесяце. Об этом символе Халид мог слышать в Лагере Налётчиков, когда речь заходила о противостоящих культу организациях, да и в родной Эвереске о нём знают не понаслышке. Полуэльфийка была агентом арфистов. Её флейта, выроненная из ослабевших рук, лежит неподалёку – простой музыкальный инструмент, изготовленный из дерева, украшенный резьбой в виде лиственных лоз.

Халид уже принялся осматривать тело одного из плащей, Ут Огден мог в этот момент проверить имущество второго. Снаряжение заколотого насмерть человека не сильно отличается от снаряжения его соратницы. Разве что на его трупе обнаруживается меньше стрел и больше золотых монет. Находится такая же заколка с известным полуорку и каждому из вашего отряда символом арфистов. На поясе закреплён чехол для свирели с наличествующимся музыкальным инструментом. Оба плаща носили уже повреждённые кольчужные рубахи, но с инструментами кузнеца или при помощи магии их можно привести в порядок. Броня эта явно окажется для Ут Огдена тесной, но налезть на него вполне сможет.

Кое-что ещё обнаруживается у второго плаща, которого осматривает полуорк. На плече мертвеца стянут знакомый ремешок, спина придавливает сумку с очень характерной и пёстрой вышивкой. Та самая сумка хранения, потерянная вами после сражения с паладином на крыше крепости Гринеста и заключения в темницу. Сумка полнится самыми разными вещами: оружие, золото и драгоценности, личные вещи Фрулам Мондат и других культистов, документы и карты культа. На картах окрестностей Гринеста стоят пометки о том, какие деревни и усадьбы разграбил культ. На отдельной карте города расчерчен подробный план состоявшегося наступления. В стопке связанных документов об организации и снабжении Драконьей Кладки выделяется книга Фрулам Мондат. Личные записи, занесённые размашистым почерком под красивым переплётом, обшитым красной кожей крыла молодой виверны и обрамлённым золотом – общий вид книги напоминает об одеждах служителей церкви Тиамат. Двести страниц, большинство из которых заполнены, но оставленные закладки из подвесок с мелкими драконьими костями позволяют сразу перейти к самой важной и интересной информации.

Книга Фрулам Мондат. Драконья Кладка – Убежище Культа.

После расформирования Лагеря Налётчиков культ основывает новое убежище, а меня назначают лидером Драконьей Кладки. Здесь, в этой тёмной пещере, волей Тиамат на мои плечи возложена священная миссия по выращиванию и кормлению чёрных драконов, которые вскоре должны будут вылупиться из яиц. В том состоит главная задача Драконьей Кладки и проверять состояние яиц и новорожденных драконов необходимо каждый день. Какие цели нужно поставить перед собой и выполнить: первое – распределить обязанности между кобольдами и культистами; второе – составить расписание кормления и наладить своевременную поставку продовольствия (на примете есть две умелые охотницы из Бердаска, эльфиек стоит завербовать); третье – обеспечить деятельность культа в окрестностях (обдумать позже, дождаться приказов Резмир); четвертое – в обозримом будущем организовать работу по расширению части пещер для комфорта повзрослевших драконов.
Книга Фрулам Мондат. Драконья Кладка – Сокровищница.

Двадцать шесть золотых монет и одна платина в сокровищнице на данном этапе и стоит задуматься уже сейчас о её наполнении. Перед отъездом Резмир оставила мне ожерелье, дорогое кольцо и немного мелких камней. Драгоценности пока будут храниться в Драконьем Храме под надёжной защитой в сундуке и надо будет обдумать, добавить ли их позже в сокровищницу или потратить на иные нужды культа. Пока не предпринимать никаких действий, дожидаться приказов и наставлений Резмир. Познания Резмир о чёрных драконах несомненны, но необходимо самой изучить этот вопрос, разузнать, чем стоит наполнить сокровищницу для драконов.
Книга Фрулам Мондат. Допрос Леосина Эрлантара

Шпион арфистов, скрывавшийся во время налёта на Гринест под личиной Синоэля, оказался весьма сговорчивым. Однако, учитывая его изворотливость, и то, что ему каким-то образом удалось сбежать из нашего плена, следует относиться ко всей выбитой информацией с большой осторожностью. Выяснилось, что отряд Фэрлии сталкивался с ним во время налёта, и важно допросить их касательно Леосина, когда они прибудут в убежище. Шпион арфистов многое скрыл от нас, и как много ему удалось выяснить о планах и деятельности культа – неизвестно. В любом случае Леосина Эрлантара необходимо будет устранить. Местоположение Драконьей Кладки известно врагу и наверняка арфисты попытаются проникнуть сюда, но вряд ли это случится в скором времени. Позже надо будет озаботиться тем, чтобы укрепить дозор, но пока об этом беспокоиться не стоит. Что касается Леосина Эрлантара… Думаю, выдам Касроху поручение расправиться с ним.
Книга Фрулам Мондат. Награбленное и пленные.

С награбленными и пленными Резмир отправляется на север в Почтовую Станцию между Скорнубелом и Триэлем. Пленных передадут юань-ти, чтобы заручиться благосклонностью королевства Наджара. Жаль, что я не удостоилась чести продолжать участие на передовой деятельности культа, но моя священная миссия не менее важна. Почтовая Станция должна стать местом перераспределения награбленного, отправной точкой последующих планов культа. Резмир путешествует до места назначения в тайне, не привлекая внимания. Разумно, учитывая сколько нежелательных ушей навострено вокруг. Стоит наказать моим культистам, которых я буду посылать на задания из Драконьей Кладки, тоже быть осмотрительными и крайне осторожными, не выдавать себя, особенно в крупных городах. Привлекать излишнее внимание паладинов опасно и нужно понимать, что пока культ не настолько силён, чтобы противостоять им.
Книга Фрулам Мондат. Собственные планы

Совсем скоро Драконья Кладка превратится в полноценную опору культа и передо мной встанут новые задачи, откроются новые возможности. Рано или поздно я займу место Резмир, обязательно заберусь выше и стану единолично представлять Госпожу перед всем миром. Но сейчас, когда я дожидаюсь возвращения Фэрлии и её отряда, нужно спланировать, где они могут мне пригодиться. Лангдедроса Цианварас уже направляется в Бердаск, чтобы подготовиться к походу в Лес Острых Зубов, найти скрытый город оборотней и подтвердить слухи, касательно чёрного дракона, обитающего там. Возможно, ему пригодится помощь. В Бердаске Касроху тоже нужны люди, чтобы организовать в городе ячейку культа. Стоит ли отправить отряд Фэрлии к нему? В Скорнубеле и на почтовой станции не хватает рук. Культисты Зариэль запрашивают поддержку в столице Элтурель. Связаться с Резмир мне предстоит через месяц, а пока решу куда назначить отряд Фэрлии, где лучше всего будет закрепить своё влияние.

Восточный проход, в который ушёл Карвен, заканчивается широкой лестницей, спускающейся вниз к уступу просторной пещеры. Множество сталактитов свисают здесь с потолка, а звуки капающей воды постоянно разносятся эхом, заглушая шаги. Чуть дальше разлеглись четверо убитых кобольдов. От 15-ти футового уступа нижняя часть пещеры простирается в непроглядную даль, спуститься в которую можно пройдя каменные ступени, окружённые крепкой решёткой с выбитой калиткой. Впереди заметны огни, тусклый свет от них едва прорывается через обволакивающую окружение тьму. С уступа Карвен может различить смутные очертания пяти крупных яиц, стоящих поодаль друг от друга, охваченных слабым пламенем. Некоторые сожжены полностью, другие расколоты и в них вставлены горящие факелы. Некоторые туши зародышей драконов, уродливые, покрытые слизистой жидкостью, вывалены неподалёку от яиц. Запах от погибшего выводка доносится тошнотворный.

Драконья Кладка подверглась нападению, убежище культа разорено. Храм Тиамат погружается в неестественную тишину, некогда звучное эхо пещеры затихает. Тёмная сила наполняет вас решимостью для предстоящих свершений и кровавого отмщения. Другие части пещеры пусты: вы не обнаружите в них ничего, кроме мусора, склада гнилого мяса, заброшенных жилищ кобольдов и забитых в загонах сторожевых дрейков. В ваших руках оказывается книга Фрулам Мондат – руководство, способное восстановить вашу связь с культом. Однако сейчас вы предоставлены самим себе.

  Глядя на Олдстаута, по ошибке можно было предположить, что этот сухопарый старик давно утратил свою прыть. Думать так было весьма опрометчиво. Его ум был столь же ясен и остер, как лезвие клинка, с помощью которого он многих отправил на тот свет.

  Чуть опустив голову вниз, чтобы полы шляпы скрыли часть лица, Бригитта одобрительно прищурила глаза. Она знала, что после его чрезмерно театральных и высокопарных речей, начнется настоящий диалог, а это значило, что у мужчины созрел план. Было плохо слышно, что конкретно Гаррет пытался донести до старосты, но несколько обрывочных фраз позволили женщине получить общее представление. Признаться, ей тоже не улыбалась перспектива закрыть глаза на происходящее и забыть об оборотнях на дороге.

  На этой мысли Бригитта прервалась, не успев вновь поднять голову. Нечто потустороннее и чужое ворвалось в ее голову, заглушая собственный поток разума. К такому невозможно быть готовой, даже если заранее известно, о подобных умениях одного из напарников. Остекленевший взгляд на долю секунды уставился в пол. Это было единственное, что выдало замешательство женщины.

  «Проклятье! Предупреждать же надо!» — Подумала женщина, надеясь, что ее услышат. Сам Аугн мог лишь заметить, как густая прядь волос колыхнулась на плечах напарницы, когда женщина вновь выпрямилась. Бригитта уперла руки в боки, раскрывая полы дорожного плаща и тем самым становясь раза в два шире. Это позволило обнажить публике свежеперевязанные раны, а также медного цвета разводы из крови на одежде, которые не успела смыть дождевая вода. Уж если слова Гаррета не убедят публику в опасности, то придется послужить наглядными примером смертоносности тех тварей.

  Адрайм взял пиктограф в руки, повертел им, включил, сделал тестовый снимок, чтобы убедиться что в нужный момент он не выдаст “репортера” звуком или вспышкой. Затем проверил видео и покликав немного в интерфейсе, определил сможет ли он позже передать снимки и записи сделанные его глазными имплантами на устройство, если не беспроводным путем, то хотя бы по кабелю. Благо Омниссия вроде бы благоволил простому будничному обмену файлами между инфопланшетами и прочей несложной техникой, с которой мог бы справиться и огрин.

—Так что - не думай, что ты сейчас сможешь просто умыть руки.
—Ладно, больше не буду, — согласился Айдрам, спрятавший камеру в один из кармашков разгрузки, — Обдумыванию побега я уже уделил достаточно времени, примерно с того момента как вычеркнул из нашей формулы, подстреленный балласт. Сбежать мог кучу раз, но как видишь я все еще здесь. Верный своему слову.

Закончил фразу убийца воздев указательный палец вверх, как бы подчеркивая что это и только это объясняет то, почему он все еще тут, а вокоу не лежат порубленными кусками. После продолжил:
— Хочу сказать, что понимаю тебя, про недоверие, — Айдрам указал на шприц. — Однако что ты от меня хочешь? Что бы я как ручная крыска сбегал по мосту туда и обратно? Этого? Хочешь две, три смазанные фотографии с расстояния в сотню метров? За этим ты меня посылаешь, да? Сильно сомневаюсь что боссы будут довольной, такой дерьмовой работой.

Респираторная челюсть броне-шлема переговорщика отъехала до уровня подбородка, и Канис отзеркалил ваку гассиру, не менее лениво достав свою пачку сигарет. Затянувшись пеплом с Циска и обдав его ароматами компанию вокоу он перешел к сути:
— А ведь именно это ты и предлагаешь мне сделать со своим гавно-жучком. Сдается мне, что я пережил в несколько раз больше крестовых походов, чем....

  Покуда же Гаррет вёл переговоры, подтверждая личности своих спутников, Аугн закрыл глаза и чуть наклонив голову назад, погрузился в свой разум. Здесь было темно и тепло и лишь тонкие длинные щупальца, тянущиеся от воплощения библиотекаря, освещали пространство вокруг холодным фиолетово голубым светом. Были здесь так же и другие сознания, не такие странные как у Вэлта, но и среди них были необычные экземпляры. Так сейчас например Аугна интересовало ярко светящееся и даже несколько обжигающее сознание. Сознание Бригитты.

  Парень уже не первый раз видел сознания своих спутников. Сознание Гаррета выглядело вполне обычно с некоторыми сколами и трещинами и являло на вид нечто весьма крепкое. Сознание Бригитты на первый взгляд тоже не выглядело особенным, однако свет наполняющий его был не совсем обычным будто солнце наполняло его энергией. Но Аугн до этого никогда не прикасался к их сознаниям, не вступал в связь, и хоть их должны были предупредить о его способностях, библиотекарь боялся что они могут не понять или быть сбиты с толку. И всё же тонкое щупальце, тускло светящееся фиолетово голубым, быстро достигло сознания девушки и обернулось словно змея вокруг ствола.

   ̸̧̥̾̂Б̴̺̓͆р̶̙̎и̷̝͂г̸̬̪̾̎и̶͓̙̏̓т̸̪̈т̸͔͊а̶͈̋?̶͖̓̄ – Поначалу с лишним шумом, но постепенно всё отчётливей и отчётливей – Бригитта? Не оборачивайся! Это Аугн. Я просто... Эм... Я мог бы посмотреть на эту девушку "Своими глазами"... Ну убедиться, что всё чисто... Я... Я попробую с ней связаться... Прикрой меня... и Ну... Это... Доброго дня......

  Открыв вновь глаза, Аугн потянулся внутрь своего плаща. Метал рукояти уже будто искал с ним встречи, так что зеркало моментально появилось в руке Вэлта. Парень несколько сомневался и даже чувствовал себя несколько неуверенно, стоя окружённый людьми, он лишь надеялся что никто не увидит его глаз под капюшоном плаща и слоем сальных слипшихся волос. Аугн посмотрел на спину Бригитты, ища в себе то же мужество и крепость духа, что скрывала девушка.

  Взгляд мистического библиотекаря скользнул на гладь зеркала, столкнувшись со взглядом бездны. Следовало сохранять мужество и спокойствие пока кошмары терзают и мучают. И вот во взгляде непроглядной тьмы наконец трещина и ещё и ещё.. Все они светятся, все они и есть знак того что всё хорошо, всё получилось

  Аугн теперь видел мир совсем иначе не так как все, а потому но теряя ни секунды парень быстро осмотрел всё вокруг. Короткий взгляд на старосту, на священнослужителя и помещение в целом. Однако больше всего его интересовала девушка в клетке. Теперь Аугн видел щупальца своего сознания и без погружения, а потому быстро оглядев девушку с ног до головы, Аугун обвил её сознание.

   ̷П̷р̵и̵в̸е̷т̵?̸ Привет? Тише... Прошу не бойся... Мы пришли помочь... Но нам нужно знать правду... Нужно знать что случилось... Прошу расскажи... — Аугн безотрывно смотрел на девушку. Он мог лишь надеяться, что та воспримет это спокойно и правильно.

  Когда Гаррет упомянул, что охотники прибыли по приказу графа Вицари, староста едва заметно расслабился в лице. Норман взял документы и бегло пробежался глазами по ним, только чтобы удостовериться, что на них действительно стоит печать графа, и что это те самые бумаги, а не просто кусок пергамента с рецептом яблочного пирога. А вот священник, в чьи руки потом попали документы, оказался более дотошным. Он достал из кармана рясы небольшую линзу, на которую был нанесён специальный символ. По символу можно было без труда определить зачарование – смотрящий через линзу может увидеть магические следы изменения текста. Подобные вещи распространены у людей в больших городах, чьи профессии связанны с бумагами, хотя и обходятся в крупную сумму.

  — Да, как видите, ведьму уже изловили. Конечно же, не без Божьей помощи, – староста широко улыбнулся, — Так что, так сказать, проблема решена, беспокоиться больше не о чем. Предлагаю вам переночевать в Салифорде, а утром отправиться обратно к графу Вицари с докладом, что Норман всё урегулировал.

  На словах Бригитты, что та исполняет волю Сокана, эльф-священник фыркнул себе под нос. Он небрежно передал обратно назад Гаррету документы, почти выпустив их из рук в последний момент так, что они должны были упасть на пол. Но матёрый охотник предугадал это действие, и сумел почти сразу же их поймать. Староста осуждающе посмотрел на эльфа, но тот проигнорировал этот взгляд.

  — Прошу простить. Это – Матиас, новый священник Салифорда, прибыл сюда пару недель назад, – староста представил эльфа, и Матиас слегка склонил голову в знак приветствия, ещё меньше, чем Гаррет пару минут назад.

  — Нет! Прошу, помогите мне! – закричала девушка в клетке, испугавшись, что охотники поверят словам старосты и просто уйдут. Полуэльфийка бросилась к прутьям и вцепилась в них руками. Её голос слегка осип, будто она много кричала и плакала. Ни староста, ни священник не успели среагировать. Вместо них это сделала толпа.

  — Молчи, ведьма!
  — Да заткните ей кто-нибудь рот, пока она нас всех не прокляла!
  — Смерть колдунье!

  Матиас поднял руки вверх и толпа послушно замолкла. Очевидно, что каким бы высокомерным и противным не был бы эльф, служителя Сокана тут слушались.
  — Ещё раз прошу прощения. Так что, может кто-то проводить вас до постоялого двора, в более спокойное, так сказать, место? – Норман уже был готов распрощаться с охотниками.

  Последнее оставшееся чудовище пало под ударами Гаррета и Бриггиты. К охотникам осторожно подошёл Аугн. На немой вопрос своих товарищей колдун утвердительно качнул головой – остальные твари разбежались. Злющий дождь всё не прекращался. Предстояло решить, что делать с трупами как людей, так и монстров. Дальнейший путь без лошадей с тяжелой ношей выглядел совсем не привлекательно.

  Гаррет, прихватив с собою юнца, отправился вперёд по дороге, чтобы разведать обстановку. Бри была предоставлена самой себе и имела немного времени привести свои раны в порядок перед дорогой. Устроившись в остатках кареты, девушка могла получше разглядеть мёртвых тварей. Теперь, в спокойной обстановке и она видела мелкие детали в виде цветных лоскутов одежды, что складывались в мрачную картину.

  Мужчинам не пришлось долго идти. Не прошло и десяти минут, как за очередным поворотом извилистой дороги показался деревянный щит на обочине. Большая надпись гласила «Добро пожаловать в Салифорд».

Шпиль
Резиденция Планетарного Губернатора

Чжэн И Сао, со своим окружением, проследовала коридором, который плавно повернул дважды, пока губернатор не прошла в двойные двери справа, заведя с собой всех остальных.
Дредд напоследок обменялся взглядами с Ульрихом, следуя за их общей целью.
После этого проход закрылся, а снаружи остался охранять один из местных арбитров.

Покуда Миллер обследовал коридор, ничего существенного не происходило. С балконов открывался панорамный вид на Шпили и сам Хенкон, купающийся в лучах заходящего солнца, красившего золотом и красным стеклянные гиганты зданий.

Правые же коридоры вели вглубь здания, но толком проследовать ни по одному Ульрих таки не смог. Один проход вел куда-то к некоему центральному помещению в глубине здания, видневшегося за поворотом, а второй выходил на служебную внутреннюю лестницу.

Но оба раза местные арбитры в красной броне вставали на пути Ульриха, с вежливым вопросом.
- Арбитр, вы что-то ищете?

Второй раз, возле внутренней лестницы, Миллер получил общее сообщение по воксу для всей группы от Дитриха.

- Это Дитрих...эм...у нас похоже проблема...я нигде не вижу Ксавьера? Покуда Магнус всё ещё занят своими переговорами с Курумо - кто-нибудь может попытаться найти его? Он не отзывается, а последний раз я видел его на террасе, на одном из балконов...

- Кстати, мистер Аррет - я, ам, немного пообщался с местными Астартесами - боюсь, ваши подозрения беспочвенные. Скорее, они просто испытывали любопытство. По их словам - протоколы этикета требуют присутствия “Братства Долга” на подобных приёмах, которых в последнее время крайне много, в виду готовящегося Крестового Похода. Зачастую там только представители секторальной элиты, так что, появление новых внешних лиц вполне заинтересовало их. Учитывая развитую эйдетическую память...один момент...простите, кажется мне нужно...Отец Григорий...Отец Григорий, убедительная просьба, не нужно злоупотреблять алкогол...нет, госпожа, ам, представитель корпорации совсем не то имела в виду...Отец, не стоит снова нагнетать, - забыв отключиться, Дитрих продолжил бубнеть в своем обычном стиле.

Улей
Район красных фонарей


– Не отказался бы сделать глоток-другой,

Скват, скривившись, исчез под столом. Раздался какой-то звон стекла, затем Дирк опять появился, с залапанным стеклянным стаканом и полупустой бутылкой, и молча бахнул оба на стол. Затем подтянул кресло позади себя и уселся, потирая помятое лицо. Дирк был в штанах и заляпанной майке-алкоголичке.

- Хреново выглядишь, - протянул он, наконец отлепив свою ладонь от лица и окидывая Джорека взглядом. - Не самый лучший день?

– Мне подсказали, что здесь за деньги можно нанять водителя. Мне с товарищем нужно попасть в другой район и побыстрее.

Дирк кивнул, открыв ящик стола и принявшись шарить в нём.
- Угу. Можно подумать. Куда летим?
Узнав адрес, скват выставил цену - почти треть того, что было на руках у Джорека в тот момент.
- Мои правила - от меня минимум вопросов, что и куда везем, но половина вперед...о, Примархи, Джо? Джо, что там за хрень твориться?

К этому моменту, огрин, игнорируя брошенные ему деньги, бочком вернулся внутрь узкого коридора и спешно закрыл дверь, принявшись активировать замки и продевать толстый металлический засов поперек.

Тонкие стенки обители Дирка создавали слабую звукоизоляцию, и вся дальнейшая речь Айдрама доносилась довольно внятно.

Получив прямую угрозу болтерного огня, трое бандитов, продвигавшихся было к Айдраму, остановились, неуверенно переглядываясь и посматривая друг на друга.

Внутри помещения проповедь убийцы доносилась по всем комнатам.

Потеряла людей, не вытащила его, осталась бесполезной калекой и упустила гайдзина. Ты и сама знаешь кто будет виноватым, особенно когда они узнают что у тебя был выбор.

- Босс...там псих какой-то...схватил одного из этих, эм, вокоу, кажется Кана Лю, и теперь угрожает, эт самое, остальным.

Дирк, морщаясь, спрыгнул со стула и проследовал в коридор. Заставив огрина потиснуться в сторону, он поднялся на носки, выглянул в окно на двери, приспустив жалюзи, и покачал головой.

- Сангвиний, храни долбаебов галактики...и хватило же ума, что-то ещё требовать от кланового дома на его территории. Я даже не знаю...он бы ещё с подобным к Касрам попробовал подкатить в космопорту...

Когда Айдрам закончил свою речь, повисла некоторая пауза, а затем новая вожак рассмеялась. Отведя револьвер в сторону, он звонко огласила двор переливающимся хохотом.

- Ты либо конченный идиот, либо безумец, гайдзин. Ты ведь до сих пор так и не понимаешь, да? Ты не можешь поставить нам условия. Мы - анклав каперской флотилии вокоу. Нас всегда больше. Ты думаешь, ты сможешь вечно там отсиживаться?

В этот момент раздался рев моторов. В дворик въехали пятеро на мотоциклах. Хотя татуировки по всему тел и прически-хвосты роднили из с уже виденными вокоу, но более дорогая бионика, армированные плащи и флак-бронежилеты явно выдавали более высокий статус.

Женщина вожак поклонилась сидевшему на центральном байке, самому массивному и с бионической челестью.



Они о чем-то коротко переговорили, затем слово взял новоприбывший, покуда его подельники принялись парковать машины, слезать с них и доставать уже явно не самодельные, но добротные серийные авто-пистолеты и гранаты.

- Гайдзин. Я - вака-гасира этого квартала. Ты оторвал меня от важных дел и создал много шума на моей территории. Это плохо. Надеюсь, ты стоишь моего потерянного времени.

Скрестив руки на груди, новый персонаж медленно оглядел открывшуюся ему картину. Под его взглядом остальные вокоу принялись неуверенно переминаться с ноги на ногу. Старики так же глубоко поклонились, получив короткий кивок в ответ. Затем вака-гасира снова обратился к Айдраму, говоря спокойно, не особенно громко и уверенно.

- Мне говорят, ты и твой подельник смогли убить двоих моих людей, а ты пленил третьего. Мало кому это удавалось. Я впечатлен. Я могу ценить нужные таланты. Я даю тебе один шанс. Ты сделаешь для меня кое-какую работу, и после этого уберешь на все четыре стороны. Я смогу замять это происшествие, а ни ты, ни твой спутник никогда больше не появитесь на территории Квартала красных фонарей. В противном случае - кровь вокоу требует крови в ответ. Ты не уйдешь отсюда живым.

Внутри офиса, скват и огрин переглянулись. Затем Джо принялся опускать поверх жалюзей бронированную сетку, придерживая второй рукой дробовик, покуда Дирк спешно, хотя и немного покачиваясь вернулся в кабинет, принялся шарить по ящикам стола. Наконец, он попросту вытащил один ящик и вывернул все его многочисленное содержимое на стол. Среди прочего был револьвер с двумя стволами разного калибра.
Взяв оружие, скват принялся заряжать барабан.

- Так, ты, как там тебя - собирайся, надо драпать, пока есть возможность. Это ж надо...видать сильно набедокурил, раз самого старшего по кварталу позвали. Совсем жить надоело? И почему подобные пришибленные обязательно возле моей двери отираются? Его-то либо сейчас четвертуют, либо показательно спустят в Подулий. Опять, чего доброго, ремонт придётся делать, разнесут всё тут к варповой...погоди-ка..., - Дирк повернул голову в сторону Джорека, зарядив свой револьвер лишь наполовину. - Ты его знаешь?

Огрин Джо тоже посмотрел в сторону медикаэ, прервав свою деятельность возле входной двери.

- Это, что ли, твой “товарищ”? - спросил скват, выглядя крайне напряженно.

За окном его “кабинета” стали слышаться поднимающиеся голоса, топот несколько пар ног, скрежет и вибрация металлической пожарной лестницы.

- Эт чё, вокоу? А ну пошёл вон. Вон, кому сказано!
- Я тебя понял, никаких вокоу — спокойно ответил пришелец в шлеме, вытащив из кармана пачку местных банкнот свернутых в рулон. Айдрам обналичил некоторую сумму из выделенных на операцию денег еще в терминалах космопорта, и такая предусмотрительность пришлась кстати. Продемонстрировав ее огрнину, он аккуратно кинул ее к сапогам охранника, — Мои извинения за доставленные неудобства, и аванс к будущему сотрудничеству. И… ты бы это, закрыл дверь, с той стороны, прогноз погоды обещает кровавый дождь и осколочные порывы, как раз подходит чтобы утрясти свои дела без лишних глаз. Чего не видел, о том не расскажешь и спроса нет, не так ли?

Решив, что вопрос если не закрыт, то хотя бы отложен, убийца остановился возле одной из колонн так чтобы она прикрывала его с улицы, и заранее переместил дымовую и фраг гранты в отсеки разгрузки на груди. Визуально их скрывала туша вокоу, которой ассасин отвел роль щита, а в случае необходимости так он сможет выдернуть чеку, оставляя левую руку в тени.

Гости не заставили себя ждать. Когда трое боевиков стали сокращать дистанцию Айдрам сместил дуло пистолета от виска к затылку пленника:” Я думаю вы вполне представляете как работает болтерное оружие. Еще шаг и его мозги разлетятся, вместе с твоими, за один выстрел!” - прорычал убийца.

— Отпусти его, и смерть будет быстрой и легкой.
Из динамиков респиратора громко раздалось что-то похожее на подавленный смех: “ Не могу обещать вам того же, — весело сообщил усиленный аппаратурой голос.
— У меня есть встречное предложение, даже два. Первое. Я убью всех твоих людей, но тебя, я оставлю в живых. Я отрежу тебе кисти рук, раздраблю в труху бедра и выжгу тебе глаза. Таким способом, что ни один механиус не возьмется за реставрацию и уйду с пленником. И если ты по своей глупости не вскроешь себе глотку, ты предстанешь пред ответом уже своих начальников. Потеряла людей, не вытащила его, осталась бесполезной калекой и упустила гайдзина. Ты и сама знаешь кто будет виноватым, особенно когда они узнают что у тебя был выбор.

Канис заткнулся на несколько секунд дав ей время представить всю эту картину и осознать что это не пустые угрозы. Банда уже трижды прокололась с тем что бы взять их, и с каждым разом убийца наказывал их за это все жестче, упорно занимаясь по сути дрессировкой пса, который уже должен был бы осознать что противник ему не по зубам. Впрочем прогресс был налицо, теперь они не кидаются только завидев, и уже с грозного рычания перешли к отчаянному лаю. Посмотрим, созрели ли они до торгов.

Второе! — напомнил агент. — Гайдзин всего лишь Тайфун, ураган — стихия. Кто убивает, если приказывает прыгнуть в смерч? Стихия или тот, кто отправил на смерть людей? То-то, глупые, неверные и ошибочные решения этого человека подвели вокоу, лишили жизни двоих из них и поставили вас в неловкое положение, в котором вы вынуждены унизительно просить меня умереть поскорее. Но ты можешь все это исправить, вернуться к своим с почетом и уважением, сохранить людей и возвыситься. Я отдам тебе его и он ответит перед старшими, зато что был слаб, глуп и подвел вас. Я уже сделал вам одолжение, ну а ты сделаешь воку сильнее. А гайдзин… всего лишь ветер, пришел-ушел. Могу уйти так, что ваших останков не соберут, а могу уйти тихо и больше никто из вокоу не умрет. Решать тебе. Даю слово что сдержу обещание, что бы ты не выбрала. Но прежде чем открыть рот, спроси старика из ваших, что стало с последним вокоу, что отверг предложение урегулировать это дело и начал тут стрелять.

  Вскоре в пещере возник знакомый запах и если закрыть глаза, можно было решить, что юная Керли оказалась в хижине друида. Похожий запах там царил очень часто, ведь Мэрит не только курил, но и сушил листья, собрав их в пучок и подвесив под потолком. Предавшись воспоминаниям, девушка действительно дала слабину и немного расслабилась, прикрыв глаза. Состояние умиротворения длилось немного, потому что после произошел какой-то сюрр. Вместо того, чтобы испугаться, Керли, как внимательный зритель, наблюдала за происходящем, словно была на театральной постановке. Два медицинских комплекта так и остались у нее в руках. Спустя какое-то время Ворон поняла, что нужно дать реакцию:

  — Ого. — Задумчиво, с ноткой социопатии, произнесла рыжеволосая. — Зачем согласились, раз не умеете курить? — Крели покачала головой, а затем медленно поднялась с места, чтобы подойти к тушке Мэл. Судя по реакции Игурга, она еще жива. Присев на корточки над головой Битрис, Мэл вытащила один плод аронии, но вкладывать в синие губы не торопилась.

  — Дозорных мы не выставляли еще. — Ровный голос ответил на вопрос полуорка, а затем Керли медленно перевела взгляд на молодого аристократа. Судя по всему, в нем еще сохранилась обида за поножовщину в таверне, иначе как объяснить его хладнокровный поступок с применением магии? Зря он усмирил ее именно таким образом.

  — Лорд Дарксоул, вы же понимаете, что она сейчас придет в себя? Как думаете, что с вами будет после этого? — Ворон, держа двумя пальцами ягодку, приподняла ее перед глазами, словно рассматривала бриллиант. Она искренне не завидовала Сансаниэлю. С другой стороны, убей он Мэл окончательно, Ворон не оставила бы это ему с рук, а поскольку Битрис выжила… Ох! Она его втопчет в могилу, потом раскопает, чтобы заново убить.

  Решив далее не фантазировать, охотница вложила волшебный плод в рот синевласой.

-Не пожалей потом, что на это согласился. - посулила Эзирмера, приводя себя в порядок. Тепло, расползающееся по всему телу, взвинчивало и без того бешенный ритм биения эльдарского сердца до каких-то нереальных оборотов. Эзи не стала удерживать Касмирра, отпустив немного покачивающегося человека. Заинтересовать, заинтриговать, ослабить бди тельность - любимая стратегия Эзи, не важно какую цель она преследовала. Хотя с удивлением для себя обнаружила, что в общем-то не против продолжать дальше. Люди, в большинстве своем, были скучные, лишены фантазии, но этот случай был куда интересней. Надо просто заставить его заглянуть в темные уголки своего разума, сорвать все ограничения, которыми себя эти самые люди обычно окружают. Наконец-то победив свою гриву, которая теперь была заплетена в толстую косу, Эзи выдала плавное, но очень быстрое колесо, оказавшись буквально нос-к-носу собеседником.
-Как вы люди говорите? Нужно совмещать приятное с полезным? Можешь считать, что тебе просто повезло встретить меня, а не мою мать. Будь она десять раз проклята. - Эзи втянула носом воздух, пытаясь одновременно словно схватить первого помощника рукой за горло, но даже не касаясь его кожи. Касмирр мог видеть жуткий голод, горящий в глаз друкхари, то, что медленно убивало всю расу темных эльдар. Кто-то, в основном Азуриане, считали, что именно голод и истощение делает темных эльдар такими, забывая, что Друкхари это истинные аэладри, то чем они были до падения. - Ты не представляешь, какие желания и мысли блуждают у меня в голове. Ты заставил мое черное сердце биться чуть быстрей, не разочаруй меня теперь! - поцелуй в уголок губ так был бы тривиальным, но Эзи на разочаровала, на столько сильно прикусив губу, что на ей выступила кровь, которую эльдарка тут же слизнула кончиком языка. И собралась удалиться больше ни говоря ни слова.

Про язык аэлдари Эзирмера не шутила. Для человека он был невероятно сложен в понимании из-за десятков (а может и сотен) сложных метфор, которые даже не имели перевода на человеческий низкий готик! Пытаясь обходить такие моменты, заменяя их простыми понятными человеку аналогиями, Эзи терпеливо раз за разом объясняла самые азы. Терпение эльдарки можно было замерить по вращаемой в между пальцами заточке, которая то исчезала, то появлялась. И когда терпение подходило к концу, скорость ее вращения становилась все больше и больше а написанное на лице желание вогнать самодельный шип снешалю в горло, все явней и явней. Но Эзирмера демонстрировала воистину феноменальное терпение для своей расы, относясь с определенной долей понимания к своему ученику, не забывая при этом его регулярно дразнить, каждый раз придумывая что-то новое и не давая этому приестся. В конце-концов ей хотелось поддерживать к себе интерес и спровоцировать какие-то действия.
Кроме сложности разговорного языка были и сложности понимания эльдарских рун. Одна руна, в зависимости от контекста могла значит разное, по этому для человека с его скоростью работы мозга, понимание эльдарского текста было невероятно сложным и этим занимались действительно только самые интеллектуально развитые представители человечества. Не говоря уже о том, что важен был за частую не только контекст, но и назначение. Написанное почти одинаковыми рунами, но для разных целей могло значить совсем разное. Написание рун тоже требовало определенного мастерства.
Это было сложно и для Эзи, которая никогда и никого ничему не учила. Тем более не учила представителей другой расы! Но если уж она что-то решила, то будет идти до конца. И время полета в таких занятиях проходило куда быстрей.

  — Работаю над этим! — Коротко ответила она старику, прежде чем он добил тварину.

  Когти чудовища смогли разорвать высокий ворот кожаного плаща и дотянуться до шеи Бригитты. Страшно представить, что могло произойти, не имей она хотя бы этой защиты. Но думать об этом воительнице было некогда. Не теряя времени она высунулась из кареты, переступая худощавого колдуна, выискивая оставшихся врагов. Она старалась не смотреть на Аугна, потому что проще было игнорировать его искаженное лицо и зловещий голос. Есть некоторые вещи, которые лучше не знать и колодец, из которого парень черпал свои силы, был одним из них. Главное, что он на их стороне. Пока что.

  Вспышка молнии отразилась в холодном взгляде женщины который быстро обнаружил пожирателя дварфа. Большими, тяжелыми шагами она отправилась мстить за смерть незнакомца, на ходу занося меч. Чудовище должно было умереть.

  — Молю теба Господь Бог! Не позволяй твари ночи раствориться во тьме!

  Бригитта сидела почти неподвижно, сложив руки на груди и только изредка пересекалась недовольным взглядом с попутчиками. Все свое громоздкое оружие она затолкала под сиденье, на котором сейчас сидела. Широкополую шляпу, которая большую часть пути покоилась на коленях, она решила надеть обратно, дабы вода не полилась на голову после очередной кочки, на которую наехало колесо.

  Появление в повозке Бильгота воительница восприняла с холодным равнодушием. По манере разговора и подаче дварф вызывал мало уважения, а потому не был достоин внимания женщины. Гаррет был прав: разговоры о “пиструнах” наводили на мысль, что это единственный товар, который коротышка-торговец умел продавать.

  Чувствуя легкую тошноту, Бригитта медленно повернула голову в сторону мутного окна на дверце колесницы, когда вспышка молнии в очередной раз на мгновение осветила купе. Стекло было столь паршивого качества, что сквозь него лес казался одним черным пятном. Женщина нахмурила брови, как только раскат грома с запозданием добрался до ушей сидящих в повозке.

  — Гаррет, кончал бы ты с этим. Дышать нечем. — Это были первые слова, которые произнесла Бригитта за последние часы. Ее голос звучал ровно, но с небольшой хрипотцой. В целом, ей было плевать, чем этот сухопарый старик предпочитал травить себя и за несколько совместных работ наемница успела свыкнуться с его привычками. Каждому, как говорится, своё. Она вот, к примеру, перед сном, молитвы зачитывает по пол часа. Сейчас же Олдстаут начал переходить границы дозволенного и если Аугн был согласен терпеливо задохнуться, то у Бри было свое мнение на этот счет.

— Кха-Кха-Кхакхахкхкхкх – В который раз не сдержавшись Аугн заходится громким кашлем, который однако вскоре глушит прикрывая ладонью рот. Рядом сидящий старик казалось специально выпускает побольше дыма в сторону молодого человека, и надо бы ему ответить резко и чётко, но Аугн вновь нарвавшись на взгляд Гаррета, ёжится ещё больше чем от погоды за окном и решает оставить всё как есть. Взгляд его теперь скользит к луже у ног, что в раскачивающемся экипаже вот вот норовит эти самые ноги промочить. Да, спутники несчастного библиотекаря возможно и готовились к такому повороту событий в своих громоздких кожаных сапогах, но явно не Аугн. Его старые прохудившиеся туфли уже давно умоляли сжечь их и развеять пепел по ветру, выбора однако особого не было, и пусть они все потрескались от влаги, а кое-где отошла подошва, альтернатива всего одна – ходить босиком.
  Общую картину довершал бородач дварф, и пусть парень питал некоторое уважение к их народу в целом, в частности же попутчик казался ему мягко говоря некультурным объектом, что в бесчисленном множестве порождал всякие похабные истории и казалось упивался своим поведением и тем вниманием, что им привлёк. Последний гвоздь в крышку того гроба в коем оказался Аугн, вбивала погода за окном. Сырость буквально капля за каплей проникала внутрь экипажа, а неотступное чувство холода заставляло бывшего библиотекаря ёжится пуще прежнего, да шмыгать носом.
  Единственная надежда на нормальное общение сидевшая напротив, своим суровым видом ощетинилась будто стальными шипами. И несмотря на то что Бригитта была примерно одного с ним возраста, Аугн не знал как к ней подступиться, а потому не желая вступать в полемику про "пиструны", предпочёл продолжить путь молча, неустанно кутаясь в свой старый огромный плащ.

  Глубокая ночь. Старая карета медленно ползёт по размытой дороге, скрипя колёсами. Июльский ливень тарабанит по крыше. Вокруг только мрачный лиственный лес. Даже днём в нём мало что можно увидеть, а сейчас он и вовсе превратился в смольно-чёрную стену. Покачивающийся возле извозчика масляный фонарь почти не освещает дорогу, и две запряженные лошади осторожно и боязливо бредут практически наощупь, шлепая копытами по грязи, и вздрагивая от каждого нового раската грома. Вспышка молнии на мгновение озаряет дорогу и те жуткие силуэты и тени, отбрасываемые деревьями, остаются в воображении причудливыми тварями, наблюдающими из леса. Крыша кареты протекает, в самом её центре с потолка каждые несколько секунд падает крупная капля воды. На полу уже образовалась небольшая лужица.

  Внутри мало места. Вместе с Гарретом, Бригиттой и Аугном сидит ещё один пассажир. Бильгот – крепкий дварф, с густыми русыми волосами и ухоженной бородой. Его подобрали относительно недавно, граф Вицар предупреждал, что по пути к ним присоединится торговец, который заплатил за своё место заранее. Когда дварф пообсох и согрелся, то сразу же принялся за разговоры.

  — Ночка-то какая, а? Знал бы, что така погодка будет, то повёз бы свои товары в другую дыру. Правда, Маргарет уже две недели ждёт своё сукно. Ну, подождала бы ещё, правда, а? – ведя разговор, Бильгот беззастенчиво ковырялся в ушах, вытирая об штанину пальцы, — Да и время то неподходящее. Народ балакает, что в Салифорде ведьма поселилась. Чепуха ента! Ведьмы, я слышал, у мужиков их достоинства похищают, а затем скармливают диким животным. Ну а покуда у местных пиструны на месте, то и не ведьма это никакая!

  Торговец глухо загоготал, ожидая, что попутчики поддержат его шутку. В образовавшейся тишине непривычно громко с крыши вновь упала капля воды.

Смертельный ужас (пусть и заметно улёгшийся за прошедшее с момента "осмотра" время) смешался в разуме астропата с машинно-точно выделенным чувством счастья от исполнения приказа, создавая причудливый, грозивший головной болью коктейль. Неловко сложив аквиллу в ответ на таковую сенешаля, Тсветан сделал нечто вроде лёгкого поклона, и двинулся прочь из грузового отсека. Растения. Ему были нужны его растения. Погрузиться в их умиротворённое общество, занять беспокойную голову простыми но прекрасными рутинными задачами, не угрожающими никому смертью или чем-либо того худшим. Подрезать катачанскую амелу - она уже начала развешивать силки, скоро до удавок и растяжек дойдёт. Заскочить в медотсек за свежей кровью - нуцерийский гладиатор начал сохнуть. Проверить, не проснулись ли раньше времени спесийские осколки - бедняжки совсем сбились с ритма после того инцидента с предыдущим Модо. И не забыть обдать нактюрнианский огнецвет свежей порцией прометия - прошлый наверняка уже прогорел... Да, дел полно.

  Стрелка компаса качнулась пару раз, то упираясь в телегу с водой, то в сторону мешка Фрея, но затем задрожала и направилась прямиком в спину Зиры, отправившейся на разведку. Пара встряхиваний не дала никаких результатов, стрелка продолжала упорно следовать за удаляющейся бединкой, словно заговорённая.

  Пустыня раньше не особо интересовала Грибочек, так что ей оказалось неожиданно трудно вспомнить, какая птица лучше всего бы подошла к её замыслу. Зато двигаясь вместе с повозками вслед за пустынницей, она заметила на обочине небольшую и забавную пёструю птичку, похожу на кукушку. Птица неожиданно сорвалась с места и, за мгновение преодолев добрых полтора метра, вцепилась в песчаную ящерицу, пару раз хорошенько приложив несчастную рептилию головой о камень. А потом сожрала, как ни в чем не бывало.

  Тем временем, поблуждав какое-то время, Зира, неожиданно для себя, напала на след. Дорожка была старой, но отчётливой, и вскоре вывела её к просторному и надёжно укрытому снаружи от взглядов зеву пещеры...
  Когда авантюристы вошли внутрь, они обнаружили следы старого побоища. Трупов не было, зато всё было усеяно разломанной и порубленной мебелью. Венцом всего был изрубленный в труху идол Груумша, некогда любовно обставленный различной утварью. Ничего ценного не наблюдалось, да и пещера выглядела вполне приличной, обжитой и удобной. Более того, в нее можно было даже загнать повозки, а от главного зева в стороны уходило еще три тоннеля поменьше, ведущих к внутренним помещениям. В самый левый жадно уставилась стрелка компаса Фрея.
  Проследовав за указанием компаса, бывший моряк оказался в небольшом, но приятном гроте. Сталактиты и сталагмиты создавали красивое ограждение для миниатюрного подземного озерца, в которое откуда-то стекали по скалистой стене маленькие ручейки влаги. Место было неглубоким и в лучшем случае одновременно в нем поместились бы лишь трое, к тому же вода была адски холодной, но всё лучше, чем ничего, а закалённым странникам даже холодная вода - что перина для аристократа. Правда был еще эльф...
Другой крайний коридор вёл в цепь небольших пещер, служивших поклонникам Груумша норами, ничего интересного там найти не удалось. А вот центральный, расходившийся на несколько пещер по-крупнее, в одной из которых обнаружилась даже дыра в потолке для отвода дыма, оканчивался загадочной дверью из тусклого металла. Дверь выглядела настолько инородно, что если бы прямо сейчас Итилиан прыгнул в бутылку, словно джинн - он бы удивил этим товарищей намного меньше, чем покрытая изысканным барельефом металлическая дверь. Барельефы изображали... все величайшие события, изменившие облик мира, от непонятных даже эльфу наверху, до вполне недавних и широко известных ближе к порогу. Узоры были крайне тонкими, неизвестный мастер словно экономил место, надеясь нанести как можно больше сюжетов на ограниченное пространство, но при взгляде на ту или иную область, она словно расширялась, рассказывая свою историю в мельчайших, пусть и не слишком понятных подробностях. Однако вопреки ожиданиям, магии от нее не веяло (если кто-то проверяет).

-Слушай, откуда у тебя эта запись? - жизнь матросов, как могла заметить Эзирмера, была тяжела, сопоставима с жизнью тех, кто оказался на нижних уровнях Темного Города. Но были и свои прелести: здесь почти никогда не было офицеров, а значит правила и законы интерпретировались по своему. Разборки между блоками, отрядами, дележка территории - все, что так любила Эзи. На время боя обо всех спорах забывали и действовали единым целом (хоть конкуренты не редко в массовых столкновениях подставляли друг друга) и на некоторое время после боя. По этому в спокойной обстановке можно было отдохнуть далеко не всегда. Сразу после возвращения на корабль, эльдарка вернулась на свою родную нижнюю палубу, где в стропилах и на коробах вентиляциях под потолком небольшого рекреационного отсека, сидела, слушая разговор двоих матросов. Запись, в общем-то, и принесла, Эзи. Ничего особенно интересного на ней не было, но это для нее. Кто-то кто никогда не видел боя, хотел урвать хотя бы каплю эмоций от нахождения в гуще событий, при этом не рискуя собственной шкурой. В общем-то, второго матроса Эзирмера тоже знала, жил в соседнем отсеке и обслуживал системы вентиляции, а еще очень хорошо рисовал. Эльдарке как раз нужен был кто-то такой. В общем-то она и попросила старшину второй статьи Волтса позвать художника. Потому как со старшиной они уже кое-как, но находили общий язык, а вот заявись она лично к художнику, тот либо просто старательно бы ее игнорировал, либо убрался бы подальше.
-Откуда? - переспросил старшина, его собеседник закивал. Волтас поднял палец вверх.
-В смысле? Только не говори, что от капитана, ни за что не поверю, что ей захочется общаться с матросней. - усмехнулся художник. Босяком Эзирмера передвигалась абсолютно неслышно, даже приземлялась с высоты в несколько метров. Только легкое движение воздуха могло предупредить матроса, что за его спиной кто-то стоит. Волтас ухмыльнулся, предвкушая шоу. Художник замер, даже дышать перестал, когда тонкая бледная ручка обхватила его поперек груди и отнюдь не нежно впилась когтями в грудь.
-Спасибо, что навестил нас. - промурлыкала Эзирмера в ухо художнику. От эльдарки несло чем-то, наркотическим, сладким, а само дыхание буквально обжигало кожу.
-Ладно, Эзи, ты обещала, что, я привожу твои слова дословно: он всего еще будет способен выполнять свои обязанности и мыслить здраво. - Волтас прекрасно знал, на что была способна ксенос, если ее во время не остановить. Эзирмера тяжело вздохнула. Увы, что бы успешно вписаться в закостенелое общество людей, приходилось принимать их правила игры. Отпустив бедного художника, которые уже посинел от нехватки кислорода, эльдарка легко запрыгнула на стойку, за которой и стоял старшина и там и уселась, закинув ногу на ногу.
-Ты можешь дышать, Дэнис.
-Какого дьявола?! Это...Эта... - увы, матрос не смог подобрать нужных слов.
-Да успокойся ты, никаких нервов не хватит. У Эзи к тебе предложение, да? - эльдарка медленно кивнула.
-Какое еще к дьяволу предложение?! Ты хочешь что бы я с остроухим демоном договаривался?!
-Остроухий демон... - протянула эльдарка, поглаживая себя по подбородку пальцем - Так меня еще и никто не называл. Слушай, то, что ты видел - Эзи мотнула головой на монитор - Это скука ужасная. Хочешь чего-то интересней? Будет. Все, что от тебя надо, работа руками... - искусством это было назвать сложно. С точки зрения эльдаров, конечно. Но выбирать было не из чего, а этот мон-кеи рисовал вполне неплохо - Сделаешь мне татуировку. - повисло молчание, художник все еще отказывался верить в происходящее.
-Ну че ты ломаешься?
-Это нереально... Этого просто не может быть. Просто держать на борту это...существо! Это само по себе опасно. Я не знаю, что думает капитан. Просто невоз... - дальше все произошло быстро: эльдарка одновременно ухватила художника за ворот, резко дернула на себя, вторая рука выстрелила вперед, как снаряд, выпущенный из пушки. Сила удара была не большая, сломать нос или тем более убить, цели не было. Матрос был немного дезориентирован, из разбитой разбитой губы потекла кровь, но произошедшее дальше дезориентировало еще сильней. Притянув художника к себе, эльдарка впилась в его губы. Поцелуй был агрессивный, даже грубый, буквально подавляющий волю. Отлипнув от губ художника, Эзи кончиком языка слизнула выступившую кровь, после чего сделала пол шага назад.
-Я не собираюсь тебя умолять, человек. Я предлагаю вполне честную сделку. И тебе лучше согласится, пока я не передумала.
Матросы были явно людьми не робкого десятка, но такая шоковая терапия даже таких людей могла ввести в ступор. Художник так и стоял держась за челюсть.
-Ну?
-Так меня еще никто не убеждал... - протянул мужчина и как-то немного обиженно добавил - Бить было обязательно? Ладно... видит Император, не напрасны все мои страдания...

* * *
Вся работа заняла не больше трех часов. Для человека терпеть постоянную боль без перерыва было бы куда сложней, Эзирмера же просто наслаждалась процессом, облокотившись грудью на спинку стула и дав Художнику делать татуировку на ее спине. Посмотреть на это собралось несколько человек, кто уже привык к общению с эльдаркой, да и не то, что бы где-то еще можно было без зазрения совести поразглядывать полуобнаженную весьма красивую женщину. Татуировка получилась символичная, как и хотела эльдарка. Контур лотоса был изображен с помощью колючей проволоки, а на заднем фоне два скрещенных ведьминских ножа, на сколько татуировщик смог понять их описание.
-Почему ты постоянно тут сидишь? - поинтересовался старшина
-Поясни. - раздалось сверху
-Капитан же наняла тебя лично. Уж не знаю как это получилось... Но ты могла спокойно попросить у капитана нормальную каюту, а в итоге живешь тут с нами.
-Короткий ответ - это место напоминает, очень отдаленно, но напоминает о доме. Длинный ответ... - Эзирмера спрыгнула вниз, старшина невольно сделал шаг назад, когда эльдарка приблизилась почти вплотную - Длинный ответ, как-нибудь в другой раз, ты напомнил, что мне надо поговорить с капитаном.

Тодд стоял на траве, не веря, что уже в который раз выбрался из той передряги, в которой должен был отдать концы раз и навсегда. Он сел на траву холма, усталый и измотанный, чтобы в последний раз перевести дух… перед следующим рывком. Рывком куда? В лагерь наёмников, чтобы опять разбираться с культом? Да нет, ему туда не надо. “Долг уплачен сполна”, — подумал юноша, потирая свою шею: на ней больше не было отметин от виселицы и он даже не чувствовал над собой давления извне. И кроме того, парень заметил, что его товарищи, прошедшие вперёд за Фэрлией, не оборачивались назад. Стоило просто пропустить перед собой пару наёмников… сделать шаг за спину орка… ещё шаг в сторону… и вот уже Везучий Сукин Сын (или как его ещё только называют там) уже отошёл в сторону от отряда и в следующую секунду просто скрылся в каком-то направлении, направив свои стопы по дорожке параллельной культистам. “Удачи”, — только и шепнул парнишка вслед своим кратковременным товарищам. А после его и след простыл.

— Здесь помогла бы любая магия не для боя, — варианты осыпали отряд, словно волна осевшего песка, и Зира подхватила общую суматоху. — Перенос и укрытие — надеюсь, до этого не дойдет, и удачу мы обратим к себе. Невидимость — очень хорошо. Как долго она будет? А голос и шаги пригасить – это уже другое нужно? Для переговоров — значит, у этих хобгоблинов есть толмачи на людскую речь, а у нас кто-нибудь знает их язык, чтобы подслушать? Мастер Азам, мастер Стигсон? Насчет отвлечения стражей на стене — может быть, Итилиан, твои духи-слуги могли бы немного .. прибраться в форте? Проще говоря, разобрать стену и напугать дозорных.

Девушка выдохнула, оттараторив вопросы, и принялась уже медленней загибать пальцы.
— Найти укрытие для каравана, не слишком близко и не слишком далеко отсюда, чтобы можно было вовремя отозваться. Если будет вне прострела – я попробую все-таки подняться на скалы, чтобы увидеть местность вокруг, или Грибочек отправит птичку уже над ними. Те, кто не занят, стоят на страже, и если поймем, что есть возможность переждать ночь, думаю, этим и правда стоит воспользоваться, мастер Азам, дело непростое. Потом, по итогу.. если решим, что берем их хитростью — отвлекаем у ворот, и внутрь идет невидимка. Опять же, надо посмотреть, как лучше ему пробраться — может, переговоры будут перекриками через врата, значит, надо карабраться — тогда лучше мне быть.. определимся после разведки. Я ничего не забыла?

Возвращение в Лагерь Налётчиков



После рассвета ухабистая дорога пересечённой местности Зелёных Полей принимает внушительный караван с награбленным. Сторонники Культа направляются на юг к холмистому краю, назад в Лагерь Налётчиков. Колёса тяжёлых телег и повозок проминают протоптанную землю, звон драгоценностей перекликается с весёлым насмешливым гулом и довольным фырканьем. Фэрлии предложили уединиться в крытой повозке, заставленной ящиками, в которой она заполняла ранее бумаги. Закончив с описью для Клада Королевы Драконов, она так и не встретилась со своим отрядом: под конец налёт обернулся беспорядочными и скорыми сборами, из опустошённого города хлынула огромная толпа и даже сейчас с трудом удаётся охватить всё происходящее, а отыскать сопартийцев оказывается невыполнимой задачей даже с помощью фамильяра. Впрочем, в этом волшебница была не одинока: некоторые отряды культистов выкрикивали имена потерявшихся и нашли друг друга лишь немногие.

Вскоре караван нагоняет свита Лангдедросы Цианвраса вместе с самим синим драконорождённым. Они должны были прикрыть отход налётчиков и возвращение их утверждает успех этой стратегии. Лангдедроса, тяжело израненный, присоединяется к Фрулам Мондат, чья повозка двигается впереди – воин поспешил к жрице залечивать раны. Культисты встречают и провожают его одобрительными выкриками и рукоплесканиями, приветствуя драконорождённого как настоящего героя и чемпиона Культа. Из многочисленных обсуждений Фэрлия узнаёт, что Лангдедроса Цианврас, дабы отвлечь внимание на себя, вышел к воротам крепости Гринеста и вызывал на дуэль самого сильного защитника города, коим оказался довольно опасный паладин по имени Адальберт Стонхар. Однако Лангдедросе удалось одолеть этого невероятно могущественного воина, пусть и с большим трудом. Паладин бежал обратно в крепость, прикрываемый арбалетчиками на стенах. До Фэрлии доходит слух, что паладин уже был ранен на момент сражения с Лангдедросой и использовал в бою не особо грозную божественную магию, ибо уже, вероятно, истощил магический потенциал во время обороны города.

Возвращавшиеся победители обрели сегодня тёмную славу. И Фэрлия не стала исключением.


Лагерь Налётчиков

Поздней ночью караван заезжает в Лагерь Налётчиков. Повозки и телеги выставляют в центре лагеря посреди шатров. Большинство культистов, кобольдов и наёмников разбредаются, уходят спать, оставшиеся занимают сторожевые посты на дозорных вышках. Всех пленных уводят в отдельный шатёр неподалёку от территории кобольдов. Фрулам Мондат и Лангдедроса Цианврас приказывают драконьим когтям следить за повозками и уходят к самому крупному шатру лагеря докладывать об успешном налёте Резмир. Фэрлии не удавалось войти в транс уже долгое время и тяжёлая усталость довлеет над изнурённым телом эльфийки.

На следующее утро по всему лагерю ведётся бурное обсуждение о той части награбленного, что начали складывать в пещере, перед которой разбит Лагерь Налётчиков. Слух о том, что Резмир планирует вывести яйца драконьей кладки становится общеизвестным в лагере, а культисты уже ласково прозвали пещеру «ясли». Однако вскоре иной интерес отвлекает сторонников Культа. Все спешат к восточным шатрам на представление с участием особого пленника: некий монах по имени Леосин Эрлантер, агент арфистов, скрывавшийся под личиной белобрысого эльфа в одеяниях культиста, был пойман при попытке саботировать деятельность Культа во время налёта.



Монах привязан по рукам и ногам к крестообразной деревянной конструкции с резными драконьими головами в глубине лагеря. Он сильно избит и его давно не кормили и не поили, чтобы сломить его дух. Рядом с ним находится Фрулам Мондат в своих изящных пурпурных одеяниях, по правую руку от неё стоит синий драконорождённый. Здесь собирается целая толпа культистов. Фрулам Мондат выходит вперёд, раскатистый голос её проносится по лагерю:

- Этот полуэльф нужен Резмир, так что не стоит пока отрезать его нежные ушки.

Женщина ядовито улыбается, в толпе культистов прокатываются злостные смешки. Жрица косится на Леосина, продолжая речь:

- В налёте на Гринест были замечены жалкие попытки врагов Королевы Драконов втесаться в наши ряды… Что же, они поплатятся за свою наглость. Полуэльф был одним из таких глупцов, кто попытался шпионить в наших рядах, и будьте уверены, Реземир допросит его с особым пристрастием… А что до остальных шпионов, собирающихся проникнуть к нам – их встретит с распростёртыми объятиями наш арьергард на подходе в лагерь, а их мясо станет завтраком для новорождённых драконов!

Культисты и аколиты в толпе хором пропевают:

- Да вознесётся имя носящей пурпур, Фрулам Мондат! Славься Тиамат!

Лангдедроса покидает собрание и направляется в сторону охраняемого шатра Резмир. Толпа культистов начинает расходиться. В этот момент к Фэрлии подходит Фрулам Мондат:

- Фэрлия? Есть разговор. Пройдём со мной в Драконью Кладку.


Покои Фрулам Мондат

Фрулам Мондат настойчиво приглашает Фэрлию к себе на аудиенцию. Вдвоём они проходят в естественную пещеру, образовавшуюся на скалистом крутом краю предгорного плато. Драконья Душа ведёт Фэрлию в небольшую, но удобную комнату. Здесь, посреди пещерных стен, расположен письменный стол, стул, несколько отдельных столов с книгами и другими бумагами, уже знакомыми волшебнице. Комната обставлена уютно: её украшают напольное зеркало, красивые масляные лампы и толстые ковры. Следом в кабинет жрицы заходят два аколита Церкви Тиамат и молча встают позади Фэрлии. Фрулам подходит к книге с описью и берёт её в руки, листает страницы:

- Я ознакомилась с отчётами. Твой отряд хорошо проявил себя во время налёта. Лучше всех прочих, я бы даже отметила. Вы выполнили поставленную перед вами задачу и даже сверх необходимого, сразили капитана стражи... Любопытно, что отряд ваш состоял в основном из наёмников…

Жрица закрывает книгу, огоньки масляных ламп дёргано покачиваются в ответ.

- Я решила приглядеться к вашему отряду, однако мне доложили, что в Лагерь Налётчиков вернулась только ты. Остальные были замечены в Крепости Гринеста, некоторые культисты видели, как они пробирались к крепостным стенам под покровом ночи. По всей видимости, твой отряд решил многое на себя взять…

Фрулам ставит книгу на место и грозно смотрит на Фэрлию, переходя на обвинительный тон:

- Решение опрометчивое. Хорошо, если их убили, но если они попали в плен, то это может плохо сыграть нам руку. Проговорившись, они предоставят врагам Культа важные сведения. К тому же обидно лишаться такого способного отряда. А ты знаешь, что ты заслужила повышение по рангу, Фэрлия? Однако сейчас я вынуждена отказать тебя в этой чести. Культу нужны боеспособные отряды, слаженные команды и в целях этого налёта, помимо сбора Клада, закладывалось стремление Культа отыскать и сформировать новые группы, которые могут эффективно в дальнейшем осуществлять план Королевы Драконов. Индивидуалисты у нас не приветствуются, Фэрлия.

Кивнув аколиту, жрица подходит к столу с документами, забирает и сворачивает одну из карт, и вновь встаёт перед волшебницей.

- Возвращайся в Гринест, узнай, что стало с твоим отрядом и приведи его обратно по возможности. После предложи наёмникам из вашего отряда вступить в Культ. Тогда ты получишь повышение.

Фрулам протягивает свёрток Фэрлии, а аколиты передают волшебную палочку и мешок с золотом.

- Тебе не помешает это. Небольшое вознаграждение от Культа и карта Гринеста. На ней отмечен старый лаз в подвалы крепости, являющиеся по совместительству городской темницей. Не медли и сразу отправляйся в путь.

В руках волшебницы оказывается волшебная палочка боевого мага, изготовленная для культистов Культа Дракона. Чёрное дерево с изображениями резных драконов – палочка хорошо лежит в руке Фэрлии и волшебница чувствует, что этот магический предмет уже настроен на неё.

  — Эх! Тогда мои идеи закончились. — Девочка озадаченно почесала затылок и откинулась на спинку деревянной скамьи, но на выручку пришла девушка с пепельными волосами. А еще, к стыду Яры, она не была в курсе, что такое «Кубарье», но к чаю, как правило, говяжий язык или овощи на пару не предлагали, так что можно было сделать смелый вывод, что это что-то вкусненькое. К тому же Алиса вновь пришла на помощь и дала подсказку.

  — Женя, значит? Ты больше похож на Евгения. Хех! Ну, пойдем к твоим. Если они не против. — Чутка поразмыслив, Аникеева утвердительно кивнула парню в очках в знак согласия. Обычно она не ходила по гостям, потому, что друзья предпочитали проводить время на улице, но в этот раз ей почему-то казалось, что простыми посиделками за столом все не обойдется, а потерянный кот - это только начало. Ну или, как минимум, есть чем развлечь себя до вечера. Надо будет только к Тёте тане забежать и вещи скинуть, чтобы не переживала за племянницу.

  Вообще разговор про чай напомнил ей о бутербродах в портфеле. Расстегнув раздутый от большого количества вещей рюкзак, она вытащила коробку, в которой лежал ее перекус, завернутый в фольгу.

  — Кот, а ты голодный? — Дожидаться ответа от усатого не было смысла, поэтому Ярослава самостоятельно приняла решение, что кот, который бог весть сколько бегал по электричке, от еды не откажется. Развернув бутерброд, она вытащила все ломтики полукопченой колбасы, которые прятались между сливочным маслом и сыром и протянула их безбилетнику.

  — Вы тоже угощайтесь, но целыми. Я буду сырный. — Делиться было жалко, но в одиночку кушать было еще более неловко, поэтому Яра протянула завернутые в фольгу бутерброды ребятам.

  — Э-э-э, ну, можно сказать, что новая, да.

  Сначала Алиса удивилась, когда Яра не знала хит Maroon 5. Потом удивилась, когда Женя предложил зайти к нему (к его родственникам) домой. И окончательно девушку добила последняя фраза паренька, что он заметил её отсутствие в последние годы. Карась с лёгким прищуром посмотрела на своих попутчиков, отмечая про себя, насколько все они разные.

  — Так, дайте сюда, – Алиса включила камеру на телефоне и начала ловить удачный кадр. Через пару снимков, когда девушку удовлетворил результат, она зависла ещё на время в поисках подходящей группы для размещения объявления о находке чёрного кота.

  — Если ты себе забираешь, то нужен твой номер телефона для объявления или, наверное, кого-то из твоих. Ты же к началу учебного года уедешь? – Карась бросила ещё один взгляд на Женю, в ожидании подтверждения её слов, — Или может адрес сразу?

  — Курабье – это, вроде бы, печенье такое, да? – Алиса тянула время, стараясь незаметно поглядывать на Яру. Одной идти с Женей и котом на чай совсем не хотелось.

— Да чтоб вас… — Тодд понял, что стрельба из баллисты явно не поможет, а Гронг завяза в драке с паладином, у вора был выбор: рядом с ним болталась верёвка и прямо сейчас парень мог бы попытаться сбежать из этого бессмысленного и явно провального боя — даже если получиться победить эту гору доспехов, их всех заколют стражники. Что сделает его оружие против доспеха этой здоровой хрени? Да ровным счётом ничего. Но… крик эльфа “Оружие”, взбодрил вора. Он взглянул на пушку Адальберда — вот это вещь! Явно стоит прилично… — Халид, помоги мне. — Без капли страха и промедлений, Везучий сделал то, о чём в будущем наверняка будет жалеть ни раз, и ни два, если выживет конечно: он кинулся на противника и попробовал вцепиться ему в руки, выкрутив его оружие и не дав атаковать орка никаким другим образом, кроме как с помощью голых рук!

Это серьёзно. Клыку приходилось драться с медведем (тогда его, истекающего кровью и со сломанной рукой уволокли с арены), и удар лапой у того был гораздо легче! Словно крепость упала сверху, тяжестью своей долбанув, ещё и свет непонятный обжёг. Как так? Не понятно. Ну, Клык и не думал - когда в голове кровавый туман,, думать не надо. Он действовал.
Секира на пол - хороший топор, но доспех человека лучше. Потом подобрать. С рёвом кинулся вперёд, раскинув руки. Рот оскален, глаза сверкают - того гляди, укусит за лицо. Кусать не стал, конечно. Навалился всем весом, пригибая, подминая, забарывая... И почувствовал, как продавливается человек в железе!
Раздавить! Выдавить сок, как из перезрелой груши и омыться кровью! Но нет, скорлупа слишком твёрдая.
Разум, с трудом пробившись сквозь пелену первобытной ярости, и полуорк, хрипя (на рык сил и дыхания уже не оставалось) и плюясь пеной, потащил врага к ограждению крепостной стены.

  Алиса шла по вагону в тихом бешенстве. Теперь уже ничего не предотвратит её поездку в забытое богом захолустье. Оставались только самые нелепые и нереалистичные варианты, типа схватки комиксных суперзлодея и супергероя на рельсах или нашествия инопланетян. Но больше всего бесило, что Алиса не могла обвинить в случившемся кого-то, кроме себя. А этого ей делать не хотелось, ведь после принятия обычно идёт работа над ошибками. Девушка выдохнула. В конце концов, пара недель – не такой уж и большой срок, а Новое Кристинино – не такое и ужасное место. Можно будет спать до полудня, и просыпаться от вкусного аромата горячего завтрака, заботливо приготовленного бабушкой. Правда, Алиса сомневалась, что и на этот раз ей удастся переубедить бабушку, что жареная картошка с луком на огромном количестве масла до черной корочки больше не любимое блюдо внучки. Но это мелочи.

  — Э-э, привет, – получилось даже мило, несмотря на настроение. Карась плюхнулась рядом с Ярой и потянулась за наушниками. Удивительно, что её попутчики отправляются в деревню под конец лета. Впрочем, выяснять причины этого Алиса не торопилась, как и заводить разговор. Вместо этого она сделала сэлфи с наигранно грустным лицом. Фотографии суждено было отправиться в чатик с городскими друзьями, пока телефон ещё ловил интернет.

  Разговор про кота-безбилетника и сопутствующий кипиш Алиса пропустила. Как и фразу Жени. Девушка успела только высунуть один наушник, собираясь переспросить, чего паренёк хотел.
  — Ты чё творишь? – скорее инстинктивно, чем по собственному желанию, Карась подвинула ноги в сторону, давая пространство Жени. Поймав взгляд Яры, девушка поняла, что отсутствие музыки в ушах в тот момент ситуацию бы всё равно не прояснило.

  Как правило, со всеми ребятами из Кристинино Яра была хорошо знакома, потому что очень часто именно с мальчишками зависала то катаясь на велосипеде, то гоняя мяч по полю. Иногда они толпой ходили на рыбалку. А вот очкарик, что сидел напротив, в таких вещах участие не принимал. Поэтому, когда они заняли две последних скамьи вагона, Ярослава из вежливости кивнула парню. На этом всё их общение и закончилось.

  «Какой странный!» - думала про себя Яра, переключая фокус внимания на происходящее за окном и вскоре погрузилась в дрёму. Девушку, подсевшую на одной из следующих станций, наоборот, хорошо знала, хоть и не лично. Дело в том, что сельские ребята только о ней и говорили, от чего в голове у Аникеевой сложился образ недоступной принцессы. Яра была уверена, что Алиса о ее существовании даже не подозревала, поэтому предполагала, что остаток пути троица проведет молча. Можно было спокойно дремать дальше.

  Когда Женя заговорил, Яра устало зевнула и протерла глаза. Находясь между сном и реальностью, она сперва среагировала на сказанное, резко подняв колени к груди, сев как птичка на насесте, и только потом успела подумать, что парень делает что-то странное и не совсем понятное. Не став задавать лишних вопросов, школьница все же непонимающе посмотрела на соседку.