Голосование пользователя

  - Граждане Рима и, те кто признает его владычество! Вы все удостоены великой чести присоединиться к нашему грандиозному походу в самое сердце беззакония, разврата и варварских обычаев - в Галлию. И ваш долг - это...

  Что же именно было вашим долгом, осталось тайной покрытой мраком, ибо подошедший легат взмахом прервал торжественную речь и, выделив ваш отряд из толпы, приказал следовать за собой. Судя по общему вздоху сожаления сзади, большинство с радостью бы поменялись с вами местами, ибо лужёная глотка выступавшего трибуна обладала мерзкой особенностью намертво вбивать в головы слушателей произносимые истины. Истины, необходимые Риму, само собой.

  Следуя за обладателем белого плаща с кровавым подбоем к отдельно стоящему шатру, вы заметили, что за пределами каструма силами местных недобровольных рабочих было выстроено некое сооружение, похожее на ристалище. С учётом того, что ещё несколько дней назад там было голое поле - это наводит на некие мысли.

  - Великий Цезарь хочет испытать ваши навыки, дабы убедиться, что вам можно доверять деликатные дела. Не разочаровать триумвира в ваших же интересах. - Подал голос легат, остановившись у входа в "колизей". - Он лично будет наблюдать за вашим отбором.

Сильверфилд. Ни на мгновение не спуская глаз с противника, едва заметно кивает тебе "Бобер", когда просишь его повременить. Не спрашивает - зачем, не выясняет - для чего, просто не стреляет. И даже не начинает возмущаться, когда бросаешь клинок к ногам имперца.
Качнув головой, дает тот понять, что оценил подарок.
- Ваташи ва теки но май де шину.
Расстегнув, снимает и аккуратно укладывает рядом с собой каску, потом частично распахивает бронежилет. Подбирает единственной целой рукой меч, перехватив его прямо за лезвие - так, что из кулака остается торчать "жало" длиной примерно в ладонь.
- Демо кокоро ва одаякадес.
Сочится красная липкость меж пальцев, когда сжимает заточенную полоску так, что не выдерживает ткань перчаток.
- Эин ни тондейку кен ва тсубаса.
Повернув острие к себе, медленно погружает его в левый бок, под ребра. И, рванув оружие поперек туловища, распарывает собственный живот так, что из буквально распахнувшейся страшным провалом раны вываливаются, свесившись осклизлыми полукружиями, вздувшиеся завитки сизых кишок. Льется черная жижа водопадами, течет.
- Аригато гозай мас.
Слегка кланяется.
- Все.
Хлопок выстрела - точно в лоб. Заваливается на спину мертвец, опускает ствол ренголезец.
- Конечно, это...
Вспышка. Валится на влажную гальку довольно натуралистично собранное из веток, обтянутое мешковиной и подкрученное проволокой чучело - нечто гуманоидное, даже с руками-метелками.
- Неплохо, Тревик. Даже хорошо.
Мужчина. Выше тебя ростом, наверное, вдвое: гигант. Огромный, широченный, тяжелый как танк. Или ты - маленький. Усмехается.
- Но, как мы помним...
Хоть и есть ощущение, что ты сделал что-то не так, но никакого раздражения в голосе нет, скорей поддержка, одобрение - даже по плечу похлопывает. Ладонь широкая, тяжелая.
- Суть не в силе.
Поднимает фигура самодельного "веточника", втыкает заточенный копьем шест-опору обратно в каменистый грунт.
- Суть - в точности.
Сейчас, вечность спустя, силуэт говорящего кажется размытым, словно смотришь на него сквозь завесу из дрожащих на ресницах слез, но клетчатые рукава красно-синей шерстяной рубашки проступают так отчетливо, что буквально отпечатываются на сетчатке.
- И в скорости!
Добавляешь поспешно. Треплет тебя по макушке человек, подойдя ближе, когда протягиваешь ему странный нож-балисонг: рукоятка нормальная, а вместо лезвия - вытянутая прямоугольником металлическая пластина, "мыльно" сглаженная и без намека на заточку.
- И в скорости.
Соглашается легко. Шумит вокруг вековечность хвойных исполинов, плещется лед озерной воды.
Миг. Вспышка. Пыхает вдруг тело, уже здесь, у лифта, а не там, на пляже, завившись - все и разом - языками насыщенно-оранжевого, исходящего копотью пламени, заставив одного твоего спутника вздрогнуть, а вторую - взвизгнуть.
- Пута мадре, что за...
Трещит, разгораясь, убитый, шкворчит. Увиваются под потолком хлопья жирной сажи.
- Система самоуничтожения!
Хватает тебя под локоть девушка, тащит обратно, к проходу к комнате-с-висельником.
- Скорей!
Ревет огонь, пожирает плоть. Бурлит в грудине, обнажая частокол ребер, бьет струями из глазниц и рта. Трескаются конечности, лопаясь исходящими жаром кавернами.
- Давай назад, Хан.
Теперь и стрелок пятится.
- Назад!
Шипит валяющийся в стороне ПП, занимаясь. Посвистывает, пуская дулом пламенные протуберанцы, наливается краснотой, начинает осыпаться.
- А то вдруг этот мьерда империаль рванет.

Сильверфилд. Не отвечает тебе боевик. Струной натянуты нервы - палец не "у", а на гашетке, взгляд словно луч фонарный - щупает окружение.
- Ваташи ва коко ни иру.
Замерцав, совершенно внезапно обретает объем, слюдянисто переливаясь и пробегая рябью, пустота над лифтом. Сплетается, словно формируясь из воздуха, мужская фигура. С боков - к центру, волной, проступает за мгновение, наполняется фактурой и цветом. Серо-черный бронекомбинезон, серо-черный, плотно сидящий на торсе защитный жилет, серо-черная широкобортная каска, серо-черный же, полностью скрывающий лицо противогаз с непрозрачно-зеркальными окулярами.
- Ваташитачи ва аната но текиде ва аримасен.
Невысокий, сухой и подтянутый джапанир - только они могут так, "пулеметом", выплевывать эту свою тарабарщину. Демонстрируя чудеса ловкости, медленно опускается вниз, продолжая удерживать себя только на одной - левой - руке, а другую - правую - с зажатым пистолетом-пулеметом, отведя далеко вбок и в сторону. Ни шевронов на форме незнакомца, ни нашивок: вообще ничего.
- Шимаш...
Стоит подошве высокого, туго затянутого липучкой вокруг голени ботинка коснуться пола, как тут же оглушительно рявкнув, отсекает короткую очередь винтовка "Бобра", явно с прицелом на то, чтобы перебить в районе предплечья и локтевого сустава конечность, на которой "зависает" экс-невидимка. Но ее - конечности - владелец оказывается настолько шустрым, поджав и одернув руку со скоростью если и не света, то звука - точно, что отделывается длинной и неприятной, но просто царапиной. Не успевает, впрочем, даже упасть полноценно - твой спутник стреляет опять, теперь в ту кисть, что сжимает оружие. Взрывается она лоскутами комбинезонной ткани, разлетаясь клочьями кожи и фонтанируя липким багрянцем, а ПП, кувыркнувшись, отлетает куда-то под стенку.
Повалившись наземь, тут же приподнимается мужчина, брызжа вполне себе человеческой кровью и упирая скользкую ладонь в плитку, встает на колени. Усмехается.
- Варукунай.
А хиспанец, похоже, собирается, как минимум, понаделать в вашем новом знакомом еще немного дырок, а как максимум - вообще закончить начатое. Доводит ствол ружейный, чуть сместив его к центру "мишени". Шипит.
- Спрячься теперь, пендехо.
Улыбается - эластичная маска плотно облегает череп, видно - его жертва, донельзя миролюбиво разводя руки в стороны.
- Моеру-Яма?

- А? Чего? Дурак, мне не тридцать! Ты сам организовал спектакль, а теперь удивляются, почему люди не сцене странно одеты и несут чушь?
Тем временем, одежда жрицы, сливаясь с латексным костюмом, породило нечто странное. Ремни на ногах превратились в симаэнавы, извивающиеся словно змеи, а верхние ремни с кляпом превратились в одни длиннющие чётки, обмотавшие её тело,и пара бусин даже попала сестре в рот, но она быстро их выплянула. Сам же наряд жрицы появился прямо поверх латекса
Затем, пришла очередь грудей.демоница застонала от удовольствие, а её сестра... Стоило нескольким глоткам молока попасть ей в рот, как она крепко встала на ноги, а под латексом её тело стало ощутимо крепче. Она рванула вперёд, и дала демонице удар в живот.
- Зен... Идиот! - закричала демоница, и вступила в драку. Они наносили друг другу множественные удары, однако было сложно сказать, кто побеждал в этой дуэли. Храмовника с Демоницей были примерно равны в силе, и никто пока не одерживал верх.
Тем временем, гармоничное цунами было совсем близко - Зен это чувствовал. Нужно было срочно выбираться, или он рисковал попасть под него вместе со всей своей роднёй.

Велика и могущественна империя Каминохикари. Есть ней и огромные города, где как говорят, люди ездят на самодвижных повозках (хотя как вообще повозка может ездить сама да без лошадей, врут наверное...). Есть и плодородные равнины, где трудятся, не покладая рук, земледельцы. А за бескрайним морем, говорят, лежит чудесный остров Кикинококу, родина Священного Императора.

Впрочем, какое особое дело до всех этих далёких и почти что сказочных земель жителям небольшой деревушки, затерявшейся где-то среди горных долин провинции Шанчиду. Разве что языками почесать долгими зимними ночами о далёких и недоступных чудесах.

Да и остальному миру нет до вас никакого дела. Разве что раз в пять лет является посыльный господина Шан У Вея (Шан Пятое Величие), чтобы собрать дань шкурами, да травами целебными. А вместе с ним приедут несколько торговцев, готовых менять всякое полезное. А с посыльным прибудет и главный праздник деревенский — Испытание.

Всякий селянин, достигший пятнадцати лет с момента последнего приезда должен пройти проверку наличия в нём таинственной внутренней силы. И если таковая обнаружится, то перед юнцом откроются небывалые перспективы, а деревня получит награду за то, что взрастила достойного вступить в внешний мир.

Иный ждут испытание с нетерпением, надеясь вырваться из круговорота деревенской жизни. Другие... тоже с нетерпением, ибо лишь прошедший испытание считается взрослым и может заводить семью и устраивать собственный дом. Эти судят трезво, помня, что вот уже сотню лет, как никто из деревни не смог стать на путь самосовершенствования. Вот и Со Вой уже слышала краем уха, что сватают ей в женихи сына мельника. Парень, конечно, неказистый, но зато ремесло его семьи достойное. Хороша пара будет! Как раз под осень, после Испытания и свадьбу можно сыграть...

И вот настал тот самый день. В деревне вдруг сделалось необыкновенно шумно и суетно. Прибыл караван, деревенская площадь превратилась в настоящий рынок, где все орут, торгуются и развлекаются как могут.

К вечеру, когда с важными делами было покончено. Господин Бэй (Белый), посланник господина Шу, пожилой чиновник с усталым лицом человека, только что выдержавшего эпическую битву за дань с самими старостой (а это, надо признать, немалый подвиг), расположился на помосте. Перед ним выстроились с десяток ребят в возрасте от пятнадцати, до двадцати лет. Перед господином Бэем на специальном столике лежал крупный мутно-белый шар. Задача простая — дойти до шара и положить на него руку. И Сила должна проявиться.

Сасами ещё достаточно долго ходила по залу, всматриваясь в каждый уголок, в каждую колонну и картину, словно пытаясь найти в них какой-то потаённый смысл или скрытое послание, однако через некоторое время она подсела с Зеном за один столик неподалёку от окна, и к ним вскоре пришла девушка в костюме горничной, подавая меню Сасами и Зену.
- Рада приветствовать вас в "Венском", юные леди и джентельмен. - вежливо сказала она, отвешивая изящный реверанс - Извольте ознакомиться с ассортиментом наших блюд.
Зен узнал её - это Иша, студентка, что работала у них в кафе с утра и поздно вечером. После того, как кафе начало приносить прибыль, мама наконец смогла нанимать официанток, и Зену с Юми не приходилось каждый день после школы идти и работать в кафе.
Сасами внимательно изучила меню, и состроив максимально серьёзное выражение лица, голосом радиодиктора начала зачитывать свой заказ так, словно она объявляет по радио конец света.
- Фриттатензуппе, тафельшпиц, гемиштер и айскафе.
Зен не был уверен, зачем Сасами выбрала указанные с боку романдзи даже для пунктов "Суп с блинной стружкой" и "Смешанный салат" - даже Иша не сразу поняла, что захотела заказать девушка, но всё-таки сообразила и записала заказ.
- Зен-ку... Кхм, а вы что будете, мистер? - обратилась она уже к Зену.

Сегодняшний день начиналсядоаольно суматошно. Кружок декораторов (в который конечно же был записан Зен) получил от студсовета задание украсить школу к Танабате, выделив им чуть меньше месяца. За это пообещали поговорить с преподавателями на тему облегчения сдачи экзаменов и списания долгов по учёбе. Его мать, Ирен, получила особую благодарность от города, а так же ошарашила сына новостью - именно её кафе глава муниципального совета собирается провести приём, на котором будет присутствовать глава префектуры! Такое внимание со стороны важных людей редко когда оказывалось просто так. Возможно, их кафе (или его хозяйка) чем-то сильно понравилось кому-то из шишек в правительстве, а может в ближайшем письме от отца ему придёт весточка о том, что тот стал гордым обладателем офицерских лычек. Остатки детского воображения уже рисовали главу семейства героем аниме, одним взмахом руки приказывающему палить из всех орудий по Годзиле, но холодная логика подсказывала, что выводы делать рано. Более того, она же подсказывала, что матери понадобиться помощь с подготовкой заведения к такому событию.
Ещё и Юми начала чудить - прочтя какой-то гороскоп, она решила, что в этом месяце она всенепремеено найдёт свою любовь... И так боялась пропустить того самого суженого, что ей нужно было всенепремеено наведаться к Муко-Гаве! "Она то уж точно скажет мне кто это! А вдруг Акио? Он такой милаха!"
И вот, конец уроков. Юми всегда уходила из школы раньше брата, в храм. Ведь зачем ей записываться в одну из школьных групп, если она уже поёт в храме? Однако эти её мысли про чудище на кладбище... Оставалось надеяться, что она не сделает глупостей. Или, может, лучше проводить её в храм? Но тогда он опаздает в Кружок Декораторов, а работы там было выше крыши... В каком-то смысле даже буквально!
И как назло в этот момент парню пришло сообщение от Юшиды.
"Привет. У меня для тебя сюрприз от молодёжного совета. Сможешь подойти к "Тротл-кофе"? Он большой, тяжёлый, и мне надо отдать его тебе ПОБЫСТРЕЕ, я задолбался носить его с собой по городу."
С каких пор у Юшиды нашлось время между школой, кружком, молодёжным советом и сном, чтобы кучу времени таскать с собой по городу что-то большое и тяжёлое, Зен сказать не мог.

Ариэль по словам анализировал вопрос ящера. Он знал часть из них, но из-за скорости разговора и нечеловеческой дикции, а также собственного скудоумия, картина составлялась очень и очень поверхностная.

Mañana — это завтра, вспомнил он, что одного из его одноклассников лет десять назад прозвали так из-за дурной привычки не делать дела в срок.

Abuela — это бабушка, тоже быстро сообразил он, пытаясь связать действия хорни-ящера и подобные вопросы.

Quizas — это может быть, собирал что попало в своей голове Уокер. А morir — умирать, это просто, вспоминая знаменитую фразу "memento mori" пришёл к выводу Ариэль. Не просто было вспомнить, что mueras это тоже умирать...

Получается... Что-то Бабушка может завтра? Что-то умирает девственник... JESUS CHRIST ON A BIKE, WHAT A HELL DOES THIS GUY WANT FROM ME? Успокойся, придумай что-нибудь нейтральное...

— ¡Por supuesto! — чтобы звучать убедительнее, он щёлкнул пальцами, — Amo a mi abuela!*

Ему казалось, что он прошёл сложный тест при этом ни секунды не изучая предмет, с закрытыми глазами и без пишущих принадлежностей... Хотя знай он суть вопроса, то немного постыдился бы своей наглой лжи. В отношения с девушками парень не лез, потому что это было тратой денег. Но он не был жаден, просто нельзя потратить то, чего у тебя нет.

Парень закивал, признавая что выбить физически вряд ли выйдет, ну а для душевного разговора им явно не хватает репутации. В глазах инструктора эта компашка была трупами, а заплаченные 100 кредитов служили только одной цели — выгнать их отсюда побыстрее. Дальше улица сама со всем разберётся... Ариэль направился к столику, чтобы взять себе КПК, но вместо того, чтобы прицеплять его — продолжал держать в руках и пытаться тыкать в него как с обычным смартфоном.

— Ариэль. Никогда не был в цирке или Каире, — он немного наблюдал за страданиями Пинки, после чего перешёл в режим пассивного слушателя, ожидая своей очереди, чтобы поделиться историей и понять что произошло. Он всё ещё плохо соображал и не имел ни малейшего понятия что именно произошло вчера, но что-то становилось более понятно... Во-первых, среди них была фурри. Во-вторых, он действительно был на пляже и действительно видел демона... Когда в разговоре наступила пауза, Ариэль быстро решил пройтись по вопросам следователя.

что вы последнее помните перед нашим похищением? В каком месте вы были? Что пили? Кого ели? Точное число, дата и время? Чем вы занимались на момент вашего похищения?

— Мой демон попросил убить его. Это было последнее что я помню. Осмелюсь предположить, я это сделал. На пляже в Майями. Долго ничего не ел, но до этого пил... что-то. Уже не помню... было бесплатно, — воспоминания о еде внезапно вызвали неприятные ощущения взбунтовавшегося желудка, — Дата была... двадцать третья мая или уже двадцать четвёртое. 2020, — добавил он напоследок, думая что уж это-то то будет очевидно для всех.

Так и не придумав каких-то причин для использования КПК, Ариэль сунул его в карман. Рассказы остальных заставляли их выглядеть крутыми истребителями демонов, которые без какой-либо подготовки и с небольшой долей везения смогли расправиться с ошеломляющим противником. Тем временем Ариэлю попался демон-суицидник! Если основной контингент здесь будет из первой категории, то у парня определённо будут проблемы, а значит стоило пока держаться вместе. Он молча кивнул на предложение пойти куда-нибудь, в надежде найти что-нибудь перекусить, после чего показал на всё ещё сопящую девушку, которую тоже было бы неплохо выслушать. Хотя она и выглядела как гора проблем. По большей части со спиной...

Соломон молчал всё время нахождения в чистой серой комнате.
Он поднялся с койки в тот же момент, как очнулся, вспоминая как до этого оказался в комнате с мигающим светом… как поднял руки, когда к ним ворвались люди в масках… как потянулся к карману, но незнакомые террористы начали собирать подходящих им людей.

Ужасно болела голова. “Дерьмово”, — подумал он, быстро проводя руками по карманам, но прежде чем он успел что-то сделать: в их комнату вошёл новый мужчина. Представился. Высказал, что думал (или точнее, что должен был сказать) и ушёл. В комнате осталось лишь четверо, включая самого Давида, и четыре КПК на них всех.
Мужчина подошёл к столу с ними, поднимая один: обычная такая панель с цепляющимися крючками и ремешком, если нужно было его повязать где-то. По привычке, он закрепил его на запясться. Как бы прямо напротив старых заводных часов, экран мониторчика при этом смотрел наружу, а циферблат часов с тыльной стороны — к телу, чтобы меньше было шансов повредить. Сразу же включил его.

— От имени Джона… — пробормотал себе под нос мужчина, очень коротко проверяя интерфейс устройства, в целом ему знакомый и даже понятный, — …вам не кажется странным, что с заданием длинной в одну неделю нам выдали всего сто кредитов, если этого хватает всего на день? — Спросил вслух Дэви, встав перед окном. Он поднял взгляд от мониторов на город. — При этом, эти самые сто кредитов нам перевёл тот же человек, что уверен в нашей смерти.

— ? — Дэви повернулся к странной девушке в колпаке. “Ваши усики похожи на двух червячков, ползущих поцеловаться друг с другом”, — мужчина подкрутил кончик своего уса. Бледно улыбнулся ей на этот колкий комментарий. — Мон шер, мои усы — народное достояние. Спасибо за комплимент. — Слегка отдёрнул рукой полу плаща в поклоне. Указал на кровать. — Не забудь свою шляпку. — Голос у Соломона был ровный, высоким и со слегка игривыми нотками.

— Что же до Ада, — в словах у Дэви прозвенела ирония, — даже и представить не могу, но я всё равно ехал в отпуск, прогреть косточки и загореть… а делать это на сковороде или под солнцем — не особо большая разница. — Вынул из кармана записную книжку и короткий карандаш, быстро открывая новую страницу и выписывая “дело”, и пустой номер за ним. — Разве что, если это ад, — поднял голову на трущобы перед ними, — я разочарован, что он так похож на фавеллы.

— А? — Обернулся на представление девочки в цилиндре. Слегка нахмурился. — Соломон Давид, — коротко представился всем присутствующим, — я, — секундная заминка на размышления, — бывший строитель. И я бы не стал нападать на представителя власти, в том или ином виде, в трущобах. Потому что даже если мы завалим “этого чёрта”… — указал карандашиком в дверь, — …и даже если мы получим ответы, ответы не спасут нас от пули в лоб или вот этого всего за окном. — Указал на массив хаотичных зданий.

— У меня к вам есть пара вопросов, прежде чем мы будем обсуждать эту, — быстро записал в блокнот “демоны” и “дикие демоны”, обведя последнее в кружок и прибавив его к блоку работа, с подпунктами “доказательства” и рядышком там же “характеристики”, — эту самую работы. Мы же все согласны, что она, — прикрыл книжку, — если не конечная цель, то хоть отправная точка в нашем пути, верно? Бесцельное брожение в трущобах плохо кончиться для наших задниц. — Сказал он. Хмыкнул.

— Скажите, мон амис, — осмотрел всех троих: девочку выступающую в театре или в цирке (не мог точно определить), ещё одного неудачливого юношу (студент?), и мрачную сексапильную девушку от которой несло бухлом сильнее, чем от его сержанта в учебке, — что вы последнее помните перед нашим похищением? В каком месте вы были? Что пили? Кого ели? Точное число, дата и время? Чем вы занимались на момент вашего похищения? — Уточнил он.

— Если чем-то непристойным или мерзким: не говорите вслух, не надо. Не хочу портить себе настроение до выхода на улицу. — Вписал на лист запоминающиеся моменты из их первых минут в этом мире. "Опративники", "госпожа", "улов" — все слова рядами ложились на бумагу, пока Соломон по кусочкам составлял картину происходящего.

— Этот человек, — выписал быстро в блокнот “Джон”, с припиской в блок “инструктор” и вопросом “украл часть подъёмных”, после чего вписал все другие мелкие детали, — сказал, что мы “убили демона”. Я представляю, чем может быть “демон” в моём случае. Но ме интересно, как вы во всё это вляпались? — Он слегка наклонился вперёд, рассматривая окружающих.

— Вы что-то об этом помните? Вы с чем-то, кхм, столкнулись? — Уточнил он и не удержался от смешка, думая о своей машине. А после быстро сделал записи под каждого из трёх новеньких. — Если это вышло случайно: не бойтесь! Я стучать на вас не буду, обещаю. Да и некому нас тут винить за непредумышленное, если умышленное — порог вхождения в местную тусовку!..

— Если местные “демоны” такие же образны как мой случай, столкновения... — Соломон слегка шлёпнул себя по щеке, ещё раз напоминая бросать эти тупы каламбуры, — ...с неведомым, то у нас мало шансов на поимку и тем более — убийство твари. По крайней мере, нынешними силами и без подготовки. — Пояснил им коротко. — Я могу видеть, как каждый из нас мог их убить. НО! — Указал пальцем в потолок, прикрывая книжку. — Если брать в учёт количества людей, что были в комнате вместе с нами в самом начале, и тот “разброс качества”, измеряемый в наших силах, о котором говорила "госпожа", — записал в блокнот карточные масти, — можно предположить, что все наши “демоны” — очень разномастные тварюшки.

Пробуждение было мягко говоря неприятным, голова болела так, что можно было подумать что вчера ты выпил две бутылки текилы и запил все это дело бочкой пива, после чего благополучно лег спать и вот то состояние на утро, как раз и было бы похоже на то, что ощущало несколько десятков человек, оказавшихся в тесном помещении, освещенным тусклыми красными лампами, свет которых больше всего напоминал аварийный. Прежде чем кто-то из одновременно очнувшихся человек, начал хотя бы приходить в себя, дверь, которая выглядела как шлюз, с громким шипением отворилась и внутрь стали заходить люди в серых плащах, с закрытыми шлемами на головах. У большинства из них в руках было оружие, более всего напоминающее какой-то подвид SMG, крайне удобный в таких небольших пространствах, у других же в руках были странные приборы, мигающие экранами в приглушенном освящении комнаты. Они довольно быстро рассредоточились по помещению, так что каждый из бойцов держал на прицеле одного-двух человек, и возле каждого из них, стоял боец с датчиком в руках.

В этот же момент, порог шлюза перешагнула высокая женщина, в довольно интересном наряде, который сильно контрастировал на фоне закованных в броню, и завернутых в плащи бойцов, и к тому же, если глаза не обманывали людей, то у неё были длинные словно у эльфа уши. В одной руке она держала деку, по которой бегали строчки каких-то данных, а в другой какой-то странный продолговатый предмет, идентифицировать который не представлялось возможным, по крайней мере не в их положении.

— Госпожа, улов крайне небольшой. — к ней тут же подошел один из бойцов, с датчиком в руке, и принялся докладывать, его голос неприятно бил по ушам ещё не отошедших от переноса людей. — Всего один туз, один король, две дамы, и четыре вальта. Предлагаю добрать недостаток десятками. — о каких тузах и королях шла речь, было абсолютно непонятно, но с другой стороны, вряд ли они собрались здесь чтобы устроить какой-то пранк, да и к тому же очутившиеся в комнате люди стали вспоминать последние минуты своей жизни, до того как перед глазами все померкло.

— Так и поступим, остальных как обычно. — безэмоционально проговорила женщина, обладающая довольно приятным, нежным голосом, который вовсе не сочетался с её ледяным взглядом, которым она осматривала лежавших на полу людей. После этого, десяток человек подняли с пола, взяли под локотки и вывели прочь из комнаты, вместе с ними ушла и женщина, а после и все остальные, оставив оставшихся людей мучаться в догадках что же это было. Дверь-шлюз тем временем с таким же шипением закрылась, и в комнату стал поступать газ, и уже через десяток секунд, все кто остался внутри снова погрузились в сон.

Соломон, Джина, Пинки и Ариэль, очнулись вновь практически одновременно, обнаружив себя на этот раз в небольшой серой комнате, внутри которой стояло четыре койки, на которых они и лежали. Вместо одной из стен, здесь имелось большое панорамное окно, и открывающийся из него вид, вряд ли мог порадовать кого-либо. Вокруг были самые настоящие трущобы, из тысяч огромных домов, которые стояли вплотную друг к другу и соединялись между собой навесными переходами, но самое главное, выглядели эти здания крайне поношено, словно за ними никто не ухаживал и даже не пытался этим заниматься.
Беглый осмотр себя любимых, дал понять, что при них остались только те вещи, которые у них были с собой на момент последних событий. Впрочем, долго рыскать по карманам опять не получилось, как и банально начать разговор с другими приходящими в себя людьми, так как дверь в комнату отъехала в сторону, и на пороге оказался угрюмого вида небритый мужик, с огромными мешками под глазами, с таким взглядом, что сразу же как-то становилось слегка не по себе. От него пасло табаком и алкоголем, для большинства собравшихся в комнате это был привычный запах. Войдя, он поднял одну руку вверх, как бы здороваясь.

— Добро пожаловать в гетто для одаренных, я ваш инспектор, Джон. — вяло ворочая язык проговорил он, при этом почесывая затылок той же рукой, которую он до этого поднял чтобы поприветствовать их. — Сразу же обрадую, это не ваш мир, в своем мире вы видимо как-то умудрились замочить демона, и вот вы здесь.. и так как ваш потенциал на данный момент, это шестерка, вы были отбракованы и сосланы в эту жопу, в которой скорее всего и сдохнете. Но, я бы попросил вас продержаться хотя бы три дня, тогда я получу свою премию и смогу прожить ещё один никчемный месяц.. да, вам в головы встроили что-то типа чипа, он позволяет вам подключаться к местной общей сети, и заодно контролирует чтобы вы никуда не делись из нашего "дружелюбного" гетто, а иначе.. мозги расплавятся быстрее чем сыр в микроволновке. — Джон продекламировал явно уже в сотый раз повторенную речь, совершенно безэмоционально, после чего убрал руки в карманы, и ещё раз обвел собравшихся глазами. — Да, вот ваши КПК, крепите их куда хотите, с помощью них можно опять же взаимодействовать с сетью, но уже более полно, и на них вам будут перечислять зарплату, если вы решите устроится куда-то работать.. сейчас там есть сотня кредитов, это что-то типа подъемных от государства, хватит на один день пожрать и снять где-нибудь комнату, а дальше все. Ну и.. так как вы шестерки, вам так же выдается обязательный совместный контракт, на выполнение которого дается одна неделя, и который вы должны выполнять свой группой.. не выполните, сдохните, все очень просто. Информацию по контракту найдете в КПК, там же будет мой контакт, на случай если захотите связаться. По идее я должен ещё поотвечать на ваши вопросы, но.. но я не буду, удачи мясо, постарайтесь не сдохнуть в первые три дня. — после этих слов Джон махнул рукой, и в один шаг покинул помещение, оставив после себя лишь четыре КПК, лежащих на небольшом столике. А так же стойкое ощущение, что их где-то наебали.

— У местных должны быть станки под оружие. Можно сменять бутыль на доступ к нему.
- Моя бутыль, мне и решать, я ж тебе советы не давал на что и как менять. Вот ещё, ценную вещь да на доступ. Если б ещё на сам станок, я б подумал.- ворчливо ответил Джо. Потом, кряхтя, встал, сделал лёгкую разминку.
- Ладно, пошли что ли, глянем чего там у них и как. Дамы вперёд.

Сильверфилд. Покачивает головой отрицательно боевик, когда ты, заняв место рядом с ним, задаешь свой вопрос. Тот, что про ключи и время.
- Погоди, амиго...
Поводит вновь винтовкой: слева направо сначала, потом обратно. И добавляет, уже совсем тихо.
- Альго эста маль...
Глянув на него - и на тебя, но украдкой - ваша спутница тоже не остается в стороне от обсуждения.
- Да, что-то не так.
И, подшагнув поближе, становится так, чтоб от мертвецов ее теперь надежно отделяли еще и вы.
- Чт...
Шикает резко наемник, явно призывая ее снизить общий уровень производимого шума.
- Хан...
Чуть задрав ствол вверх, вжимает приклад в плечо. Не медленно, но и не быстро - просто размеренно-обыденное действие, все как всегда.
- Матон.
Укладывает палец на гашетку, без спешки выбирает ее свободный ход.
- Потолок.

— Разбор полётов? — После длительного, но содержательного молчания, Рохан на секунду отвлёкся на вопрос Шизо. — Давай попробуем. — В этот момент старик выдохнул. — Я не вижу в твоих действиях грубых ошибок. Есть задержки и заминки из-за общей нехватки опыта — это ожидаемо. Есть явный недостаток знаний — это естественно. И есть стратегические ошибки — это неприятно, но поправимо. — Рохан говорил коротко и отрывками, иногда отвлекаясь на дорогу. Затем продолжал говорить, так, словно он подмечает одну деталь за другой и в голове вспоминает и разбирает на кусочки каждый раз, когда они общались или что-то делали с ней вместе. — Первое ты не исправишь прямо сейчас. Можешь только компенсировать, — заметил Маватари, когда их авто заехало за очередной поворот, — у тебя есть явное преимущество — твоя скорость. Ты можешь её недооценивать в некотором плане, но подумай вот о чём, — авто притормозило, останавливаясь на светофоре и Рохан указал на соседнюю рядом с ними машину, что напоминала разбитую тачку якудза, — ты смогла обогнать авто очень похожей модели. — Мужчина помолчал, позволяя мысли как бы осесть в голове Шизо. — Ты обогнала машину. — Едва заметно хмыкнул. — Если ты считаешь это нормальным — это не так. Это не нормально. — Его голос звучал даже как-то… довольно при этом? Да, довольно и одобряюще. — Даже для людей, использующих преимущество местности это выдающееся достижение. Используй свою скорость и мобильность. Разницу в габаритах между тобой и твоим оппонентом. — Предложил ей мужчина. Они поехали дальше и Рохан продолжал. — Второе ты не исправишь прямо сейчас. Нельзя стать чистильщиком за сутки. — Говорил очевидные, не очень приятные, но в целом правдивые вещи старик. — Нехватку опыта ты компенсируешь импровизацией. Это — полезное качество. — Кивнул. — Но тебе стоит здраво оценивать риски. И свои силы. Если ты не можешь оценить силу противника и можешь получить чужую помощь с минимумом затрат — зачем рисковать и поступать как-то одной, без страховки, когда можно положиться на что-то ещё? — Спросил Рохан. Он какое-то время просто молчал, порой поглядывая на девушку в зеркало. Выдохнул. — Я понимаю, что это результат твоих тренировок. Ты часто полагаешься на импрвизацию. Я тоже так делал в молодости, — вытянул свободной рукой пачку с сигаретами и зажал одну зубами, после чего приоткрыл форточку в машине, — но импровизация и опыт — не взаимоисключающие. Ты можешь их комбинировать. — Проговорил тот. — Не теряй своей бдительности и концентрации. Пока что твои глаза и твой слух тебя не подводили — пользуйся ими чаще. Третье… — сделал очень глубокую затяжку, скуривая наполовину истлевшую сигарету прямо на глазах у девушки, — …ты можешь исправить прямо сейчас. У тебя есть проблемы с оценкой ситуации и построением стратегии в этой ситуации. — Он понизил тон. — Когда я сказал, что ты тогда “ошиблась”, при подъезде якудза, я не имел ввиду якудза. Я имел ввиду, с чего ты начала. — Рохан замедлился. Его глаза на пару секунд были заняты дорогой и остеклянели от размышлений. Но вскоре он продолжил. — Ты “атакуешь” каждый раз, когда у тебя есть какой-то интерес и чувствуешь свою слабость, но “бежишь” при каждом прямом конфликте. — Выдал мужчина свою мысль. Их авто заехало за время пути по мосту на другой берег реки и теперь держало свой путь к жилому массиву, находящему не так далеко от берега на другой стороны и одного из новеньких офисных зданий на той стороне, находящегося совсем недалеко от телевышки. — Когда я говорю “атакуешь” и “бежишь” — это образно, и буквально. — Рохан, впрочем, продолжал. — Тот парнишка. Твой друг, — в его мыслях всплыл образ юноши, — ты атаковала его сразу же, стоило набрать номер. Когда ты впервые встретила меня, — отодвинулся чуть назад во времени, — ты тоже атаковала. Даже не оценив всей опасности. — Вздохнул, покачивая головой. — И наоборот. Ты сразу же побежала, когда увидела якудза. И когда мы с тобой говорим, ты тоже часто бежишь. — Развёл плечами. — Это не худший подход. Но, если ты знаешь, как его применять дозированно. Нельзя со всеми быть в состоянии войны. И нельзя убежать от каждой проблемы. — Сказал мужчина тихо. — Тебе стоит разнообразить стратегию. Быть чаще нейтральной… возможно, иногда немного дружелюбной в общении с другими. Как с тем парнем, крепышом. Ты же с ним договорилась, верно? — Кивнул ей, напоминая о том, что такой подход сработал. — И про проблемы — тоже самое. Иногда пробуй атаковать первой. Твоей мобильности было бы достаточно, чтобы уделать тех четырёх якудза. А так как нас было трое против их четверых, преимущество было явно на нашей стороне. — Буднично продолжил старик. — Так что, когда я говорил, что ты ощиблась — это было не про якудза. Я говорил о выбранной тобой стратегии в отношении парнишки. Это могло выйти дурно, если бы он присоединился к ним. — Заметил Маватари. Каждое своё действие он анализировал так, словно готовил Шизо к бою насмерть и сейчас рассматривал каждый её следующий шаг как подготовка бойца к новому матчу. Он говорил сухо, но уверенно. — Если ты только бежишь, и не сражаешься за победу — твои шансы на оную победу уменьшаются. В конечном итоге, при первом своём столкновении с духом ты выжила когда приняла бой, верно? — Спросил Рохан. И похлопал девушку по плечу. — И ты победила. Не стоит об этом забывать. Никогда.

Когда Грей увидел монстра он вскинул ружье, но выстрелить не успел. Оставалось только подойти к месту преступления. Тут же к ним вышел какой-то могучий старик со значком охотника.

- Кто вы, сэр? - спросил Валентайн, но охотник проигнорировал его. Глядя на то, как старик убегает в переулок, Валентайн решил, что бегать сейчас под дождем совсем не входит в его планы. Переглянувшись с Джозевом, он неуверенно произнес.

- Кажется, у нас первое дело. Правда кто убийца уже и так понятно, но все же. Ну и нам придется конфисковать повозку, иначе лошадей тут быстро прирежут. Заодно будет на чем передвигаться по здешним улицам.

Йоши, Сиросаги (муж, 14 лет)
Школьник, угрожающий тип, простак, морибито
Переведённый ученик из Чертокаменской школы, хочет помацать сисечки

Вес: 102 кг
Рост: 183 см
Цвет глаз: карий
Цвет волос: шатен (с жёлтым ирокезом)

  Как и подобает двум шапочно знакомым сослуживцам, которым предстоит неизвестно сколько времени служить бок о бок, беседа после общего обмена любезностями перешла к предложению неформального общения, инициатором которого выступила улыбчивая и очаровательная напарница Ирмингард. Выслушав предложение, девушка охотно кивнула:
  - Без проблем, Анни! А раз у тебя может заплестись от моего имени язык, то я, хэх, буду тебя проверять своим именем на трезвость. Кстати, - фыркнула довольная своей шуткой охотница, - просто Ирмингард – еще не самый плохой вариант: так-то у меня от рождения целых три имени, и вот именовать по ним по всем – действительно задачка не для нормального общения!

  Большую часть дороги Ирма банально проспала, руководствуясь простым принципом: дрыхнуть, пока есть время, потому что далеко не факт, что в Лосморе выпадет время вдосталь отдохнуть. Напарница, вроде как, неплохая, место службы самое пристойное из всех доступных, да еще есть шанс выяснить, что случилось с отцом и его людьми – разве не прекрасно? Ну а то, что в городе нескончаемый дождь, монстр на чудовище сидит и призраком погоняет, а мистические происшествия случаются чаще, чем смена дня и ночи – что же с того? Для этого и существуют Охотники, чтобы решать подобные проблемы!
  В общем, настроение у мечницы было приподнятое, да и, откровенно-то говоря, ситуация в городе представлялась ей несколько преувеличенной: полагаясь на виденное ранее, во время ставшей цело жизнью экспедиции, она была уверена, что оккультных мест таких масштабов и такой насыщенности просто не существует. А значит, стоит ли переживать?

  Проснулась она, когда копыта коней забарабанили по брусчатке мостовой. Потянувшись сладко, охотница зевнула, прикрыв рот, и привычным жестом взлохматила пятерней и без того взъерошенную соломенную шевелюру. Отодвинув занавесь, она выглянула наружу и, прищурившись, скептически оглядела темный насупленный город. Потусторонние твари на коньках крыш, вроде как, не сидели, неупокоенные мертвецы по улицам не бродили, прося подаяние, злобные духи в хороводе не плясали. Правда, и без них общая картина была донельзя мрачной и унылой, и даже кажущиеся черными в ночи громады особняков, сменившие невысокие домишки пригорода, не прибавляли оптимизма, напоминая скорее фамильные склепы-переростки. Почесав кончик носа, Ирмингард задумалась, не поспешила ли она с выводами о раздутости проблем? Казалось, что в таком месте, каким казался Лосмор, и вправду было раздолье монстрам – люди казались здесь не гостями даже, а случайными чужаками.
  Общая скорбность картины, кажется, произвела впечатление и на Анни. Ирма, однако, так быстро расписываться в собственной неуверенности не собиралась, усмехнувшись:
  - Вот не скажи! По такому ненастью я тоже бы забаррикадировалась дома, разожгла бы камин и проводила время с глинтвейном. Или в хорошей компании. Или в хорошей компании с глинтвейном!

  Вскоре карета остановилась напротив одного из поместий, ни высоту, ни масштабы которого по темноте определить не представлялось возможным. Но раз уж Орден счел это место подходящим для постоя одной из команд, так стоит ли спешить и выяснять подробности, когда в них можно разобраться утром?
  Кучер доложился о прибытии и вежливо предложил воспользоваться его услугами как носильщика – добрый малый, правильный и знающий, что делать.
  - Верно-верно! – поддержала она изъявившую готовность принять помощь Анабель. – Со своим невеликим грузом я и сама справлюсь, а ты лучше займись вещами прекрасной леди! – последовал бодрый ответ, хотя хорохорилась мечница скорее для себя, чем для окружающих, отгоняя одолевшие ее внезапно дурные предчувствия.

  Распахнув двери, широко улыбающаяся девушка с удовольствием подставила лицо холодному дождю и негостеприимной сырости, после секундной задержки спрыгнув на мостовую… только для того, чтобы с размаху оказаться в луже. Громкое экспрессивное «Шайзе!» стало явным свидетельством ее недовольства. Первая же неприятность, однако, не остановила выспавшуюся и от того деятельную Ирмингард – воительница спешно обошла карету и распахнула дверь перед своей спутницей, с чем-то напоминающим учтивый полупоклон приглашающе протянув Анабель руку:
  - Милости просим в нашу временную крепость, леди! – насмешливо предложила она, - Только будьте осторожны – в здешних лужах можно запросто утонуть!

  Вскоре девушки оказались под крышей особняка. Вроде как внутри все было вполне пристойно: крысы по полу не бегали, тараканы приветственную делегацию не высылали, а доски пола на скрипели, как кандалы заключенного.
  - Пока мне все нравится! – уверенно согласилась она с напарницей. – А там посмотрим, что будет дальше. Согреться – эт дело хорошее, равно как и ноги протянуть… вытянуть! А то за время поездки еще чуть-чуть, и моей задницей можно будет гвозди заколачивать. Правда, - снова зарылась она пальцами в прическу, страдальчески поморщившись, - надо еще соседям представиться. Лучше бы, конечно, заявиться к Норвуду, но он, судя по письму, из родного города свалил. В общем, предлагаю сначала разобраться, что нам может предложить эта халупа, а там уже решим ордер действий. Берайт?

  Тем временем на окрик Петера заявилась местная… ну, наверное, хозяйка все-таки, слепая, как старая ведьма. И немая, к тому же. И, судя по поведению, с таким же ведьминским характером. Если уж на стадии знакомства она такая вредная, то что будет дальше?
  - Охотницы-охотницы! – громко подтвердила мечница, после чего пробормотала себе под нос, - Да етить же ж колотить! Вот и за что мне такое большое женское счастье, ослепительное, как встреча с граблями в темном сарае? – и снова громко спросила, - Хозяюшка, проводи-ка нас в нумера и скажи: могут ли у тебя организовать кадку с горячей водой, или тут только об камин да грогом греются?
  Повернувшись вполоборота к напарнице, Ирма пояснила:
  - Если нам организуют воду – предлагаю ее оставить на перед сном, а пока бросить вещи и пройтись по соседям. А если нет, - пожала она плечами, - то сначала передохнем, а потом прогуляемся по вверенной нам территории: полагаю, что по совсем ночному времени ни одна душа нам калитку всеиодно не откроет. Вопросы, возражения, предложения есть? Нет? Вот и ладушки.

- Ты позволишь называть тебя Ирмой? - почти в самом начале пути с улыбкой поинтересовалась у спутницы Белль. - У тебя великолепное имя, Ирмингард, но слегка длинноватое. В бою может заплестись язык.

Они были знакомы и прежде - по учебному времени, по отзывам коллег, благодаря общим приятелям... Но не слишком близко. Теперь же следовало притереться получше, и желательно успеть сделать это до наступления крайней необходимости вверять друг другу жизни.

Анабель по привычке внимательно наблюдала за проплывающими за окном экипажа темными силуэтами домов нового для нее города.
- Гляди-ка! Все ставни захлопнуты, видать, не зря беспокоится местный мэр.

Но вот наконец затянувшаяся тряска на жестких рессорах прекратилась, а дверь кареты была любезно распахнута кучером.
- Мерси! - в дождливом полумраке блеснула обворожительная улыбка Белль в ответ на его щедрое предложение.
Не то чтобы она сама не могла донести свою кладь, но раз уж мужчина так любезно предлагает помощь... Надо сделать ему приятное.

- Неплохое место! Что скажешь, Ирма? - Анабель имела в виду гостиницу, вполне, на ее взгляд, уютную - уж точно не хуже многих других, где порой приходилось ночевать охотникам. - Ох, сначала я бы как следует согрелась!

Впрочем, управляющая - или кем тут была встечающая их хмурая женщина? - гостеприимной отчего-то не выглядела.
- Мы действительно охотники, - Анабель, про себя усмехнувшись проявленной педантичности, протянула ей письмо за подписью Леонарда Норвуда. - Не переживайте, мадам, мы не станем буянить и водить девиц, клятвенно обещаю!

Белль пребывала в превосходном расположении духа. Еще бы, долгая утомительная дорога наконец окончена, их встречают, вроде бы собираются кормить, предоставят ночлег... Даже багаж донесли.
Немного странно, что мэр решил поселить охотников в доходном доме, а не в их местном законном пристанище, но все, что ни делается, - к лучшему.

    Кажется, что вы в пути уже целую вечность. Скрип кареты в какой-то момент начинает убаюкивать, и уже не разобрать, где взор застилает пелена дремоты, а где – поднимающийся от земли туман. Но вот, как по волшебству, из-под земли вырастает старая крепостная стена: это значит, что вы у самого города. Изрезанный крупными трещинами камень блестит, омытый ливнем, но его блеск холоден, его вид заставляет поёжится и получше укутаться в походный плащ.

Вы проезжаете под мостом: вокруг темнеет ещё больше, словно вас проглотило одно из тех мифических чудищ, к историям о которых даже бывалые охотники относятся скептически. Да, известный парадокс или может наоборот, логичное развитие событий: чем дольше ты протянул в гвардейцах Его Величества, тем в более невероятные вещи веришь. Обратной стороной этого является то, что память начинает вырезать целые куски воспоминаний лишь бы остались силы на поддержание рассудка после увиденного.

В окошке мелькает церковь: на её фасаде видна женщина, со сложенными на плече руками, на которые она уронила голову. Святая Вероника, покровительница спящих. И сам город выглядит спящим, не видать ни одного огонька в окне, ни единой живой души, идущей по улицам. Только пару раз промелькнули какие-то тени вдали, но тут же скрылись, едва заприметили приближающуюся карету. Нельзя даже с уверенностью сказать, были ли это люди.

Но вот наконец ваш возница останавливает эту бесконечную скачку, возле приземистого одноэтажного домика, и громко стучит в дверь. Вы прибыли. Но радость момента – наконец-то можно затопить камин и согреться! — портит чей-то старческий голос, доносящийся из пустого – без ставен, без стекла, окна.

— Прочь... прочь, отсюда, охотники, — полушепот перекрывает шум ливня, продолжающего затапливать город. — Бегите отсюда без оглядки...

Кучер притворяется, что не слышит. Отперев дверь, он жестом приглашает вас внутрь, повесив ключ на вбитую над косяком двери скобу.

— Я могу откланяться? — интересуется сопровождающий вас.


< Госпожи или господа (к сожалению, не имею понятия, кого пришлют на этот запрос) гвардейцы. Я рад известить вас, что Лосмор нуждается хотя бы в четырёх, а лучше восьми слугах Его Величества по истреблению нечестивых. В связи со смертью нашего последнего защитника, мы ждём, чтобы нас кто-​то защитил. Податель сего письма должен заступить на службу, поселившись в пустующем доме на улице Лорвина, и взяв на себя обязанности хранить западный район от нечистой напасти. Я буду рад засвидетельствовать им моё почтение; для этого я пришлю ещё одно письмо, когда буду в городе. >

P.S.: Согласно имеющимся у меня донесениям, в вашем – теперь вашем – районе пропало уже пять человек. Их пока не обнаружили ни живыми, ни мёртвыми.

P.P.S.: К сожалению, Охотничья башня давно пришла в упадок, поэтому я постарался подыскать вам подходящее жильё.

      Искренне вас приветствующий, Леонард Норвуд

Сны — это иллюзия? Но, так бывает, что сны реальнее чем все остальное. Кажется, что реальность поддельная. Что сцена, в которой находишься не настоящая. А во сне все гораздо правдоподобней. Даже несмотря на самые дикие несуразицы.
Вокруг тьма. Теплота. Немного сыро, но приятно. Обволакивающие, непонятное ничто вокруг. Нет материи. Нет духа. Но есть мысль. Ощущение. Желание. Внутри жгло, хотелось рваться куда-то. Куда угодно. Прочь. Боль пронзила все естество. Она начала выталкивать тебя прочь. Беспокойство. Укол. Мороз.
Расступается в сторону темнота. Сначала небольшая прорезь. Но она расширяется. С каждым мигом, что тебя толкает туда. Теплота, что приятной такой была, все дальше. Все больше отдаляется. Ты не хочешь. Ты понимаешь. Тебя лишают самого ценного. Самого уютного. Самого нужного.
Звук. Грубый. Сильный. Невыносимый. Лопается что-то. Что-то вовне. Или внутри? Темнота отступает. Прорыв. Кончилась бесконечность. Началась целостность. Мысль окунулась в форму.
Ненависть. Отчаяние. И звук. Гром, раскатывающийся вокруг. Повсюду. Откуда он? Свет. Яркий. Ослепительный. Вон там... Среди точек. Малых. Тусклых. Миллионы их.
Вперед! Без промедления...

Бросок кубком не произвёл никакого результата, разве что металл ударился о стенку и вызвал ещё больше шума. “Что у вас там происходит?”, — услышала она шаги женщины, что возвращалась с кухни в комнату. И прямо ей навстречу летела сейчас злая машинка.

Шизо быстро поняла, что у неё есть два варианта: прямо сейчас начать бежать, заманивая противника на себя или попытаться бежать за ним и помочь женщине. Она выбрала первый вариант и начала бежать, закричав о том, что возьмёт первое место в марафоне.

И эта самая фраза заставила все лампы в доме взорваться. Ещё пару секунд назад хорошо освященная комната погрузилась во мрак, а за ней и прихожая, а Шизо ощутила дрожь — мощную вибрацию, проходящую по всему дому. Нет, не вибрацию — КРИК!

— ПЕРВОЕ МЕСТО — МОЁ! — Уже не визжало, а орало во весь голос (женский голос) нечто. Девушка увидела, как стена, что разделяла коридор в кухню и комнату задымилась и прямо через неё прошёл силуэт обугленного человеческого и орущего тела.

Кадавр, что сейчас парил в воздухе и дёрганно нёсся на неё был отвратителен и даже не рассмотрев всех деталей сожжёного заживо тела, Ямогучи успела рассмотреть отслаивающуюся пластами кожу, слпавившуюся с голыми мышцами пластмассу и почерневшие кости.

Оно. Было. Отвратительным! И оно неслось прямо на неё, на ходу искажая, и вытягивая к ней руки, чьи изломанные и кривые, всё ещё горящие пальцы превратились в перемазанные бурлящим гудроном готи. Горящее лицо исказилось. Рот раскрылся так широко, что казалось , у неё была вывихнута челюсть. Дух бросился на Шизо и та лишь в одном прыжке смогла увернуться, в нужный момент сделав то единственно, что она могла… бросив горсть соли в лицо твари. Та заверещала от боли, а от её горящего лица во все стороны пошёл синий огонь — такой же, как от амулета! Кусок черепа существа просто разорвало, но оно не останавливалось.

— НАЗЕМЬ! — Услышала она мужской рык и в тот самый момент, когда Шизо бросилась в сторону, в воздухе прямо между ней и шкафом пролетел знакомый посох жреца: как дротик он пронзил духа, разрывая его на кусочки во вспышке света и всё той же волне воздуха, от которой по всему дому снова прошла вибрация и ветерок, от которого синий огонь потух. Посох продолжил полёт и вонзился в стену.

— Ха… ха… — В проходе в корридоре стоял Маватари, глядя на Шизо и вытирая пот со лба. Он тяжело дышал. Откуда-то со стороны выхода в подъезд доносился крик Тензена: “верни мой посох, вандал!”. Маватари обратился к Шизо. — Не ранена?

— Хорошо. Скажи адрес и я подкину тебя близко к нему. — Рохан не стал никак комментировать желание девушки повидаться с родными и просто тронулся в сторону съезда на автостраду, а с неё — прямо на мост ведущий к Эдогаве. Он указал на кнопочки двери следом:

— Открой окно, если куришь. — Маватари опять включил радио с джазом, продолжая двигаться по дороге. Солнце медленно ползло вверх, освещая город и заставляя воду в реке, над которой неслось авто, блестеть и переливаться словно бескрайнее полотно ртути.

Мужчины прибывал в молчании, глядя только вперёд и ни о чём не говоря с Торако первым. Привычка ездить в одиночку въедается в кости после нескольких лет одинокого плавания и одинокой работы, как для моряка, так и для человека что в целом работает один, как и Маватари. Торако вдыхала холодный воздух, и выдыхала на ветер струи дыма. Те сразу же рассеивались на ветру… приближалась зима.

После того, как сигарета была докурена, а окно закрыто, Рохан включил в машину печку. В салоне не потеплело сразу же, зато появился назойливый шум тихого дребезжания и гула, с которым печк прогревала свои сопла. Экзорцист параллельно вынул из-за ширмы у себя за спиной бутылку с минеральной водой и отпил из неё. Из бутыли пахло солью и лекарствами. Убрал её обратно за ширму.

— Тебе нужен оружейный диллер. — Маватари зарылся в плащ.

Он вынул оттуда серебристый визитник: металлическую коробочку с блестящим напылением, внутри которой как страницы в книге лежали разные визитки. Одну из них он отцепил двумя пальцами и передал в руки Торако. Это был пожелтевший обрывок бумажки.
“Антикварная лавка тётушки Мин”, — было написано на визитке в японском стиле, с орнаментом бамбука по краям. Здесь же был указан адрес, включая этаж и комнату. Телефона — не было. Как и адреса почты. Визитка казалась очень старой и какой-то ветхой.
На обратной стороне визитки также имелась надпись от руки самой обычной синей шариковой ручкой: “Попроси товары нового завоза — новые, для решения проблемы гостей столицы и засидевшихся граждан”. Маватари не стал это сразу пояснять. Вместо этого, он убрал визитник и после минуты или около того молчания сказал:

— Я не знаю, заведует ли тётушка Мин лавкой до сих пор, но её внучка точно ведёт дела. — Сказал тот. — Это самый экономный вариант дилера. У неё оружие снятое с неудачных вылазок части чистильщиков. Случайные вещи. Или просто… подходящее оружие, — Завернул в сторону съезда в нужный район Эдогавы, — тут направо ведь. верно? — Переспросил коротко. Продолжил свой путь.

— Тайные традиции — это что-то вроде магии. — Рохан слегка поморщился и наклонил голову в одну сторону. — С одной стороны, традиции сильны. С другой, — машина плавно катилась по дороге, сменив пейзажи реки и застроенного центра этого района города на очень маленькие и плотно застроенные высокими старыми домишками кварталы Эдогавы, — я не фанат. — Коротко отозвался он и продолжал ехать вперёд. Задумчиво почесал подбородок. — Да, традициям можно научиться. Обычно, традиции — устные, но есть и те, что написаны в книгах. Но традиции не дают делать всё, что ты хочешь. У каждой есть своя, — покривил ртом, — особенность.

— Я знаю о многих традициях, — Маватари перебирал в уме варианты судя по остекленевшему взгляду, что теперь уже не столько следил за дорогой, сколько копался в памяти, — есть те, что лучше работают для изгнания, какие-то лучше работают против людей, что… — поморщился, — …лучше применять против других магов. Посоветовать что-то конкретное не могу. — Вынул ещё одну визитку. Передал ей. Это была визитка одной из местных городских больниц: семейная клиника “Норасака”. Расположена совсем недалеко. Визитка выглядела блестящей и поновее предыдущей, с короткой записью на обратной стороне “вход со стороны морга”.

— Здесь работает целитель. Подпольный. — Маватари убрал свою визитку, заезжая к нужному кварталу. Отсюда Торако даже видела крышу додзё. Такую далёкую и знакомую. — Есть разные целители, с разными традициями. Тот, к которому я тебя отправляю… не знаю, поможет ли он тебе с позвоночником. Но есть и такие. — Проехал ещё дальше. Фургон остановился напротив деревянного заборчика.

Пройти ещё подальше, завернуть за угол: и заборчик превращается в чаще всего раскрытые воротца, за которыми начинался собственно основной корпус додзё. Торако помнила эти места, очень отдалённо, но помнила. В её времена забор был выкрашен в красный, но сейчас его покрывала нейтральная коричневая краска. Дальше Маватари не ехал. Остановился, смотря куда-то вдаль.

— Есть официальная традиция целителей, в КамоКорп. Они могут восстановить почти любое повреждение. Но в разных традициях разные способы… и стоят они по-разному. — Предупредил он её. Рохан ещё пару секунд сидел, просто глядя на Торако задумчиво.

— Ты хорошо справилась сегодня, — Рохан выдал это с короткой заминкой, — у тебя, — он боролся с напутственной речью, тяжело подбирая слова и морщась, — так держать. — Не придумав ничего лучше выдал старик. И протянул ей клочёк бумаги с адресом бара.

— Тут ты найдёшь хорошую западную выпивку. — Кивнул ей и закрыв дверь, фургон Маватари поехал дальше, скрываясь за ближайшим поворотом и матово поблёскивая на солнце, как жук. И очень скоро, даже звук от машины растворился в тишине квартала.



…Маватари проехал около четырёх кварталов, прежде чем остановиться в одном из переулков меж домами и проверить почту на телефоне, быстро пролистывая сообщения. Спам… спам… ещё одно предложение от банка… сообщение от Акона… спам… ещё спам, но на этот раз от КамоКорп — всё просят приехать и дать им показания. “Ага, уже бегу”, — подумал мужчина, снова закуривая.

Он стоял и ждал сообщения какое-то время, просто глядя в небо и считая облака, как делал это много раз в детстве. Перебирал их по разной форме. Думал о том, куда они спеша. И раз за разом рукой потянулся к фляге, в которой уже ничего не было и неплохо было бы её пополнить в офисе. “Тут ты найдёшь хорошую выпивку, да?”, — насмешливо посмотрел на матовые бока своей плоской фляги.

Телефон завибрировал в руках и на экране отобразилось сообщение от офицера Икэды. Пробежался по нему глазами — снова взялся за руль и покатился обратно в район офисов. “Ну конечно же он жил неподалёку…”, — бубнил себе под нос Рохан, переключая радио на “Первую Мистическую”, чтобы не пропустить сообщения из того района, если всё пойдёт вдруг очень плохо.

Машина проехала быстро обратно по мосту, в сторону от компании и выше, вверх по улице, к жилому массиву. Фургон проехал мимо оживлённого и заполненного машинами КамоКорп пяточка, мимо храма и мимо старых застроек, прямиком к многоэтажному дому с открытым внутренним двором. Оставил машину на парковке, вновь водружая на плечо спортивную сумку и заходя прямо к подъезду.

Дёрнул ручку двери… открыта. Хотя домофон работает. “Дерьмо”, — вытащив из-за пазухи компас, мужчина уставился на сходящую с ума стрелку. Та указывала куда-то на юго-восток, постоянно резко дёргаясь и стучая о стекло изнутри. Чистильщик замедлил свой шаг, в этот раз поднимаясь на нужный этаж не на лифте, а по лестнице. Шаг за шагом. Медленно… сразу же вытащив из сумки новый тесак.



Поднявшись на шестой этаж, он медленно пошёл по стенке, вдоль оконечности балкона по которой проходила сквозная парадная, на манер кольца внутри здания. Нужные ему квартиры находились здесь по порядку, с аппартаментов “601” до апартаментов “616”. Сам Гаймон жил с семьёй в квартире “609”. Маватари шёл вперёд, в одно руке удерживая кесэки, а во второй металлический шест, которым медленно стучал себе по ноге и считал про себя квартиры. “606… 607… 608… 610… 611… Хм, 611?”, — заметил, что при ударе сбился с темпа. Вернулся назад. “607”, — стук по ноге, — “608”, — ещё один удар, — “610?”. На этот раз Маватари дважды стукнул себя по ноге. Вернулся на два шага назад, глядя в одну точку на стену. Голая стена: ничего нового, ничего необычного, так и хочется просто пройти мимо. Рохан выставил перед собой свой жезл. Сделал вдох… за ним выдох… и шагнул вперёд. “Дух”, — металл стукнулся о пластиковое покрытие двери. И когда Маватари поднял взгляд, то встретился с табличкой “Апартаменты 609” на стене, напротив возникшей двери.

Он слегка надавил рукой на дверную ручку и та сразу же поддалась, широко и приветливо распахивая дверь в квартиру. В лицо мужчины сразу же ударил запах выпечки и домашнего уюта. В квартире горел свет. Где-то вдалеке бубнил диктор новостей по телевизору, как раз был полдень и прогоняли дневные новости. Где-то внутри квартиры говорил ребёнок. Маватари вошёл внутрь, не разуваясь. Проверил количество пар обуви: четыре пары, две взрослые (мужчина и женщина), две детские (не разберёт какие для кого). Стойка для зонтиков. Вешалка. Детская коляска в самом дальнем углу прихожей. На стенах висят фотографии: на них все лица улыбаются.

Маватари пошёл дальше, заходя в гостиную совмещённую с кухней: по правую руку стояли общий диван и кресла, телевизор старенькой модели, дешевый сервиз внутри стеллажа, шкафы, и прочий мусор, а по левую руку кухонным гарнитуром, плитой, дешевой маленькой микроволновкой и холодильником. По центру стоял большой стол, накрытый едой на четыре персоны, с выдвинутыми стульями и вазой с цветами. Еда была всё ещё горячей. Маватари в первую очередь проверил ближайшие комнаты: ванную и туалет. В гостиную тот пока решил не заходить. Взял с полки в ванной зубную пасту. Открыл ей и понюхал содержимое тюбика: никакого запаха не было.

Прошёл дальше, теперь уже в гостинную. Подошёл к столу: на каждом из выдвинутых стульев лежала аккуратно сложенная одежда, сильно растянутая и дешевая — явно оверсайз для толстяков. Под одеждой лежало такое же изложенное нижнее бельё. Одежда была также ещё тёплой и слегка влажной, но Рохан не чувствовал от неё запаха. Взял цветы из вазы со стола и тоже понюхал — никакого запаха. Поставил цветок на место. Понюхал еду — пахло точно также, как и из судка Гаймона. Вынул талисман…

Стоило бумажке оказаться в воздухе, как она тут же вспыхнула синим пламенем. Не особо интенсивно, но… “Это остаточный след”, — подумал он, кладя талисман на стол, — “Видимо, они были здесь совсем недавно, устроили резню и ушли”. Почти вся квартира осталась проверенной, кроме одной комнаты — той, из которой всё это время шёл детский смех. “Я уже слишком стар для этого дерьма”, — наверное уже в тысячный раз за этот год подумал он.

Он слегка толкнул дверь в спальную комнату, раскрывая проход в скудно освещенное помещение, в котором угадывались очертания кровати, ещё одной кровати — то теперь двухъярусной и поменьше, и маленькой детской люльки у самой стены. Обе кровати были заправлены. Шкаф закрыт. Одежда висела на вешалках. Всё очень чинно и аккуратно. В воздухе витал слабый запах свежего пирога.

— Ясно, — Рохан понял, что и запах печёного, и смех ребёнка исходил от люльки у стане: в ней лежала небольшая коробочка с алым логотипом изображающим… горящий пирог с лицом на нём (?) или чем-то вроде того, — очень остроумно. — Сказал он в воздух ровным тоном и подошёл к люльке. Записка на коробочке гласила: “Всё самое лучшее для наших лучших клиентов”. Рохма смахнул её.



Он поддел металлическим жезлом коробок и раскрыл крышку. В лицо ему ударил парок, идущий от всё ещё горячего блюда, а до этого разрозненный смех малыша превратился в лепетания. “Д̵͚̻̠̽̕е̸̝̟͎̔̕͝д̵͎̠̟̿̒̓а̵͉̼͖̒͒͋!̴͕͉͍͛͆͑”, — услышал он искажённый голос изнутри. Рохан застыл на месте.

Пару минут он просто смотрел внутрь остекленевшим безучастным взглядом, пытаясь справиться со своим дыханием и умерить пыл. Ещё минута ему понадобилась, чтобы закрыть крышку у коробки. И ещё пара минут у него ушло просто чтобы убрать своё оружие.

Ни слова больше не говоря, мужчина вынул из спортивной сумки бутылёк с освящённым спиртом и мешочек с прахом, выливая и высыпая их поверх коробки. Вынул из-за пазухи коробок спичек. “Чирк”, — зажглась спичка. Огонёк на конце головки слегка дрожал.

Рохан смотрел на него, наблюдая за тем как пламя пожирает спичку и дождался того, чтобы оно съело деревяшку до половины, лишь после этого скинув её на коробку. Та вспыхнула столбом синего огня, ударившего в потолок помещения. Смех ребёнка сменился воем.

Рохан тихо забормотал молитву, заглушая ей болезненный детский плач и визг, и отгоняя себя мысли о том, какую агонию должно сейчас испытывать это… маленькое существо. Он читал молитву до того момента, пока пламя не утихло и пока в люльке не осталось лишь пепла.

Рохан вышел из спальни. В гостинной больше не горел свет. Все намёки на чистоту исчезли: теперь вся квартира была захламлена едой из доставки, пакетами и мусором, а на столе в центре кухни вместо еды был расстелен лист полиэтилена со следами разделки чего-то.

Кровь была во повсюду! В нос бил отвратительный смрад смерти, помоев и запустения, который ничуть не тронул давно привычного к нему мужчину. Тот просто вышел из квартиры, закрывая за собой дверь и садясь на пороге. Вынул телефон: опять вызвал КамоКорп.

Ещё около десяти минут, Маватари сидел у двери, бессильно глядя в небо и считая облака, но сколько бы он не смотрел вверх, в глаза ему бросались только в виде детских лиц или пирогов. Старик тяжко зажмурился, бормоча себе под нос “это не моё дело” снова и снова, пока…

— Алло, Канна-чан, — набрал он хорошо знакомый номер на телефоне, поднимаясь по стенке обратно на ноги, — можешь для меня поискать, не появились ли в городе новые гости? Я ищу очень сильные молодые и старые традиции связанные с едой. Возможно, с обманом. Если надо — могу описать символику. — Быстро стал пояснять он по телефону и пошёл обратно в сторону спуска по лестнице.

— Нет… нет, это не для работы, — успокоил он её, — это так... личное.



Всё додзё тётушки Такао было обнесено высоким деревянным забором, досочка к досочки как и помнила его некогда Торако. Он имел каменное основание и черепичный козырёк на концах, из-за которого забор казался границами мона при старинном особняке. Однако за границами его никакого особняка не было. Торако легко обошла забор и пошла по прохожей улице в сторону ворот додзё.

Воротца выглядели как металлические створчатые двери, с высоким козырьком с резьбой над ними. Они смотрели на старый колодец сбоку от улицы, и ровно как и в воспоминаниях Торако всегда были открыты. Когда-то тут был дом тётушки. Сейчас же… над воротами висела табличка, что тут находиться “Муджурьёко-рю додзё”*.Название под стать стилю боя тёти. Впрочем, это ли важно?

Как и в детстве, дорога к дому тёти была выложена крупным декоративным камнем, булыжник к булыжнику, петляя между зелёной свежей травы. Сам дом тоже мало чем изменился. Разве что его недавно перекрасили: он выглядел свежее. То была двухэтажная постройка в около-классическом стиле, с белыми стенами и чёрной черепичной крышей, украшенной фигурками.

На углах крыши сидели глиняные ёкаи, крашеные в чёрный и коричневые, обычно мелкие и безобидные: так она “защищала” дом от дурного влияния, чтобы отвести от себя “дурную удачу” семьи. И кажется, у неё плюс-минус это получалось. Над дверьми как обычно висели амулеты отгоняющие они от которых дедушка всегда так плевался и смеялся. А она только сильнее злилась на него за это.

К первой каменной дорожке прибавилась ещё одна, с указаниями на то, где находиться вход в додзё для прибывших учеников — сбоку от дома. Спереди же, главный вход дома был переоборудован в приёмную. Там, где раньше была прихожа, через боковое окошко Торако видела стоящие рядами пуфики, небольшой столик приёмной, за которым пока никто не сидел и ничего более.

Входная дверь была закрыта: там висела табличка с надписью “перерыв на обед”. Но со стороны входа в зал она слышала методичный стук печа о тренировочного болванчика.

– Для защиты подданных, полагаю, мне потребуются охотники вроде Вас, леди Рэйвенвуд. – с улыбкой ответил Король. – Впрочем, в последнее время, угроза со стороны чудовищ уже не столь велика, как раньше. Отщепенцы рода человеческого могут представлять не меньшую угрозу, чем богул-нозы. И тут можно, конечно, порассуждать о личном нравственном выборе каждого между путями порока и благочестия. О недопустимости преступления и необходимости наказания. Однако, уверен, те висельники встали на тропу разбоя не от хорошей жизни, а от нужды. На самом деле, сейчас мне больше нужны толковые лорды... и леди, ни в чём не уступающие им, – Король вновь улыбнулся глядя на Кэри. – Сильные не столько телом, сколько умом. Овладеть мечом проще, чем наукой об управлении хозяйством. Люди готовы мириться с любыми тяготами и лишениями, пока речь идёт о выживании. Но когда чудовищ поблизости нет, подданные начинают задаваться вопросами о пользе аристократии. И иногда даже сомневаться, не слишком ли много налогов та собирает на собственное содержание. А это уже может привести к бунтам. Это вызов для всех нас. Пока не поздно, пора бы уже вплотную заняться повышением довольства и достатка простых людей. Снизить налоги, развивать науки, ремёсла и искусства, предоставить больше развлечений. Как только подданные почувствуют, что мы о них заботимся, что их жизнь улучшается, то отплатят нам своей лояльностью. Вот что на самом деле мне нужно от Вас, леди Рэйвенвуд, в деле управления Алым широм. Сделать всё, чтобы этот край процветал, а его жители были счастливы. Понимаете? И чем скорее Вы решите эту задачу – тем лучше.

Расчёт Элис был прост. Едва став наместником Короля на этой территории, Кэри придётся посвятить всё своё время сначала принятию обязанностей, затем вниканию в состояние дел, изучению реальной обстановки, а затем и политэкономическим реформам. А это непросто и очень долго. На плетение интриг времени не останется совсем.

— Лады, я ща смотаюсь, — парень забрал соль и уже собрался бежать обратно в подъезд (видимо, возвращать всё обратно на место, в схрон), но его дёрнули остаться, — а мне точно тут надо оставаться? Дедан чё-то стрёмны. А мне так-то отчалить надо, за сестрой глаз да злаз. — Пояснил рыжи, потирая шею. Его глазки слегка бегали из-за присутствия Рохана и от его смеха в особенности.

— Нихера се! — Он потёр голову. — Жеска ты. Я бы очканул на черпаков дедули Кена бочку катить. — Парень присмотрелся к фотке и ткнул в номера. Те были с какой-то ленточкой… хотя, с такого расстояния и с таким качеством фотки хер разберёшь. — Вона, даже тачка фирманская их. Ля, как их разъебало… жеска… — Маширо всё это время слегка нервно дёргался. Спросил у Шизо:

— Ну так, чё, сеструх, я те больше не нужен? Могу чапать? — И вот ему начали задавать вопросы и рыжий понял, что нет — не может он ещё свалить. — Ну по делу, так по делу, — сел на лавку и напряг куерявую башку, — странное… — поморщился, — …ну может и слышал. Ты ток это, не подумай херни, я те гнать порожняк не стану. Ну короч. — Подсел к девочке ближе. — У нас тут есть кент один — Спортсменом кличут.

— Вот этот Спортсмен — он из младшей Чертокаменской сам, но сюда не так давно переехал с родоками. Стал на районе пациков натягивать, кошмарить местных — ну ему короче все решили глаз на жопу натянуть. Но чёт не вышло, — Маширо почесал башку и посмотрел куда-то в сторону, — ну вот, кароч, да только херня там случилась: его чуть не сбил какой-то ебалан на пробежке на выхах.

— Грит на чёрном ройсе его кто-то чуть не сбил, тока ну хуй его знает: откуда у местных обрыганов, даж если они на него зуб вдруг заточили, ройс? Кароче он гавна поел явно, но… эт самое близкое, чё ты просишь. — Развёл руками. Маватари всё это время слушал их в тишине. Сам он достал давно записную книжку и мелком так записывал всё, что сказал парень. Рохан тихо уточнил у него:

— Когда? — Спросил тот, на секунду останавливая свои записи.

— Ч-чё там говорите, дядь? — Маширо переключился на седовласого.

— Когда точно это случилось? — Уточнил он ещё раз.

— Ну говорюжь, — быстро встретился взглядом с Шизо, говоря одними глазами “спасай, я очкую”, — на выхах этих… последних.

— Понял. Прошлый выходные. — Сделал несколько заметок, быстро заканчивая запись. Он закончил её и убрал обратно в свой камрман. Повернулся к парочке. — У нас есть два потенциальных свидетеля: твой Спортсмен, — указал он на Маширой, который тут же сказал что-то вроде “а чё эт он мой? я не шелупонь, ало, если тут кто за другой лагерь топит — эт Шиз—”, но под взглядом Рохана быстро сдулся, — ваш Спортсмен, — перефразировал старик, — и какой-то ребёнок с одного из верхних этажей здания. — Указал на дом Маширо. — По документам с ксерокса — между восьмым и десятым этажом. — Повернулся к Маширо. — Мы можем пойти сейчас и осмотреть одно место раз. Или, — повернулся к Шизо и кивнул ей, — мы можем разделиться и каждый пойдёт смотреть своё место… — Помолчал. — …Что думаешь?

  – Так, всем разойтись. Сейчас будет заклинание!- потребовал Ягунни и отогнал всех от края обрыва

  – Правом Хаоса, мистическим именем, сценическим образом и мастерским произволом приказываю! - вокруг фокусника начал закручиваться воздух, - Яви мне путь, пройдя которым, смогу забрать я Гримуар!

— Ты допустила ошибку, — Маватари обернулся к машине точно также, как и девочка, вытаскивая из-за пазухи флягу и делая глоток, после чего меланхолично улыбаясь бандитам, — но не думаю, что она в выборе друзей. Не целиком. — Убрал флягу обратно в плащ.

Шизо попятилась, быстро отходя от Рохана и разрывая с ним дистанцию, одновременно с тем, как из машины стали выходить якудза. Шизо прокричала свои вопросы четвёрки, и прежде чем те успели ответить, дверь подъезда за спиной Маватари распахнулась:

— Сеструха, — крикнул Маширо, выбежавший на пяточёк перед подъездом весь взмыленный и с каким-то пакетиком в руках, — ты звиняй, задержался. Долго искал пока… — Запыхавшийся рыжик широко оглянулся по сторонам, встречаясь со взглядом якудза. Мужик в татуировках встретился с ним взглядом. — Бля, бля, бля! — Он резко рванул обратно к подъезду, копаясь в штанах в поисках ключей.

— Я буду звать тя так как захочу, тупая пизда! — Рыкнул паренёк в татухах. — На месте стой. — Шизо резко отпрыгнула назад. — На месте, СКАЗАЛ! — Его крик Шизо видела уже в спину, когда двое якудз (водила и худощавый урод) запрыгнули обратно в машину и вдали по педалям. Последнее, что Шизо увидела от Маватари и Маширо, так это как старик встал на пути у двух якудз… и кинул им солью в лица.

Девушка же пустилась в бега, спешиваясь с площадки перед домом.
Она сбежала на тротуар, краем глаза видя фары машины и спринтуя напрямки к забору, что разделял задние дворы двух домов, размахивая через один из них заставляя машину долго и нужно объезжать. Цель — проста и ясна, а именно: сбить машину!
Для этого нужно найти канаву или место где сложно проехать. Есть ли такое место между домами комплекса “Нового Ростка”? Да, конечно есть — это же Япония! Все архиектурные решения здесь строятся на гениальных инженерных решениях в плане расселения людей, сводящихся чаще всего к супер-точечной застройке зданий.
И она сделала первое же логичное решение для такого юркого и такого ловкого человека: нырнула в один из таких переулков, заманивая за собой машину. По её прикидкам он должен был быть обманчиво широким — достаточно, чтобы проехать тачке. Но, как и обычно — никто не учитывал мусорные баки. Никто, сука, никто!
Так и якудза-водила, оценив размеры прохода на глаз, влетел вслед за Шизо втнурь, на полной скорости вписывая боком в мусорный бак, сминая тот и блокируя им двери машины: одной стороной та оказалась прижата к стене, а вторую прижимали контейнеры, что впились в тело авто во время неудачного резкого разворота.

Шизо оставалось только радоваться скорой победе и бежать обратно, в сторону своих товарищей лёгкой трусцй. Радость её победы портил только дым, валящий из кармана кофты. Засну туда руку и вынула амулет. Его края горели синим огнём — ровным и совсем не горячим на ощупь, но бумага под ним обуглилась и быстро скручивалась, выпуская клубы чёрного стрёмного дыма.
И в этот же момент, в отдалении, немного притормозившая и только собравшаяся перевести дух девушка услышала визг колёс и звук быстро приближающейся машины. За машиной якудза у въезда в переулок появился чёрный силуэт. Он нёсся на якудз на скорости.

“ВЖУХ”, — чёрный силуэт резко тряхнуло и его нос приподнялся над землёй, заезжая на машину якудза. “БУМ”, — с глухим ударом машина въехала одна на другую, и использовав тачилу гангстеров как трамплин залетела в переулок, перелетая через препятсвие.
С жутким срежетом и искрами чёрный автомобиль протиснулся в переулок и упал наземь всего в метрах пяти-десяти от Шизо. Это был круный автомобиль, весь какой-то… сгоревший, со вздувшейся и лопнувшейся краской на капоте и будто бы измазанный в мазуте.



На его поверхности… нет, вся его поверхность немного двигалась, как гладь чёрного озера и девушка могла бы покляться, что само пространство рядом с ним становилось темнее, а на этой глади порой возникают силуэты лиц. Из черноты выделялся только капот авто: две фары по форме искаженные, миндалевидные, одна больше другой, при том что левая маленькая фара покоцана и со “шрамом”, а также искривленная решётка карбюратора, разделёная надвое широкой трещиной и с постоянно капающей и текущей из неё красной жидкостью и лёгким свечением да искорками, что порой из неё вырывались. Вместе, “нос” авто походил на… лицо. Изуродованное лицо монстра, которое постоянно дёргалось, выдувало дым и ревело, порой отхаркивая кровь и горячее масло.

— ЧТО, СУЧКА, — решётка стала двигаться реально как рот с острыми зубами-трубками, — НЕ ОЖИДАЛА?! ДУМАЛА, Я ТЕБЯ НЕ НАЙДУ?! — Колёса чёрного авто тоже начали скрипеть и то резко, со скрипом погнало на Шизо по переулку, сжимаясь в размерах как кусок смолы и таким образом протискиваясь дальше. Оно орало на неё:

— Я ВЕЗДЕ ТЕБЯ НАЙДУ! — Кричал автомобиль, набирая скорость быстро, даже слишком быстро для чего-то столь несуразного и странного. — СДОХНИ, СУЧКА! ТОЛЬКО Я ВЫИГРАЮ МАРАФОН! — Кричало авто, набирая скорость и несясь за ней дальше. Машина яудз, сплющенная после прыжка, осталась позади. Теперь у девушки новая проблема!

Всем. Качает головой рейдер, наблюдая за корчами хиспанца и суетой ученой какое-то время.
- Ебаный, блять, пиздец.
Тычет своего друга в бок локтем.
- А ведь я говорила.
Джулия же, не теряя времени, вновь укладывает себе на колени и нежно, но надежно фиксирует голову ставшего вдруг не в меру говорливым - даже по своим меркам - несчастного, осторожно прихватив ее ладонью и прижав к своему животу.
- Вот так.
Улыбается, мягко похлопывая-поглаживая "пациента" по щеке. И, поджав автошприц тому куда-то за скулу, сухо щелкает кнопкой активатора. Щиплет.
- Точно в сонную артерию. Несколько ударов сердца - и мозговая ткань начнет насыщаться активным действующим веществом.
Сноровисто меняет "заряд", снова колет - туда же, тем же манером.
- Так.
Снаряжает приборчик третьей ампулой, снова колет.
- И вот так.
Вытаскивает четвертую - уже из собственного кармашка.
- Немного абсолютно легальных на Кедане эйфоретиков, произведенных не в подвале, а на заводе одного из крупнейших в Галактике фармконцернов. Чистых и легких словно пыльца с ангельских крыльев.
Щелк - готово.
- Думайте о хорошем.
Покачивает осторожно Фиделя, придерживая его под затылок и за плечо.
- О кувшинчиках с водой, например.
Войд-двеллер, спроси его прямо сейчас, являются ли округлые сосуды с оформленными горлышком и ручкой, обязательно небольшого размера, что наполнены пригодной для питья жидкостью, однозначно позитивной вещью, наверное, затруднился ответить на этот вопрос вот так, сходу.
- Или о котнице. Слышали о таком звере? Нет? Я вам сейчас расскажу.
Запевает тихо Иммерман, баюкая картельщика.
- Взяли гурры в плен синицу... И пушистого кота... Намудрили, совместили, а в итоге получили... И не зверя и не птицу, а ужасную котницу... С клювом, пышными усами... Хвост еще торчит трубой... Приучать пришлось к лотку... Всей научною кликой...
Присвистывает "Зола", усаживаясь на пол. Открывает еще банку с газировкой.
- Как-то раз попался гуррам, что гуляли по лесам... Дикий и ужасно хмурый... Кто же это?.. Росомах... С кем его скрестить не знали, долго думали, гадали... А потом поймали муху... Запихнули в аппарат, запустили - ждут, сидят... Зарычало, забурлило и на свет явился, кто?.. Муросомах?.. Нет, неправда - там всего-то получился... Крохотный малыш мумах... Он крылат, зубаст и в шерсти... У него шесть крепких лап... А на завтрак он съедает... Два кувшинчика с тем самым... О чем в песнях не поют...
Подсаживаются поближе "1512" и "1552".
- Следом взяли в плен медузу, что похожа на желе... И скрестили не со зверем - с лаборантом, что решил... Вымыть геноустановку... Внутрь влез совсем без страха... Но неловок был, бедняга... Локтем зацепил рычаг... Пыхнул луч-сплайсификатор... Лопнул, затрещав, скафандр... И из камеры к нам выполз... Слизистый медузорант... Он клекочет, он бормочет, он пробирки жижей мочит... Позовем скорей охрану... С огнеметами придут... Добряка-медузоранта... Кушать пудинг уведут...
Вздохнув, занимает место в первом ряду и магистр. Шуршит упаковкой из-под батончика.
- Напоследок же собрались... Гурры чудо совершить... И представьте вы... Ритана... С бегемотом совместить... Обыскали все планеты... Изучили сотню звезд... Только вот ведь незадача... От Ритана не попался... Даже им замшелый хвост... И тогда решили гурры... С бегемотом так скреститься... Чтобы грант не пропадал... Всей командой навалились... Ночи напролет трудились... Не выходит ничего... Так и эдак все пытались... Боком, сзади, впереди... Только без толку старались... Там несовместим геном...
Давится агавовым соком, закашлявшись, жжунья - так, что из носа капает.
- Сука... Блять...
Если кому и понравилась "колыбельная", то, кажется, ей.
- Кх... Чего?..
Иммерман же осторожно осматривает красные точки-отметины на шее Молино.
- Уже должно подействовать. Как вы себя чувствуете?

Музыка под настроение: ссылка

С опустившейся на город ночью, днём пустая и ничем не приметная оболочка здания заливалась неоновым светом вывесок…
…Хост-клуб “Шамон” наполнялся дымом, вспышками стробоскопа и громкой музыкой, приветливо раскрывая свои двери для всех желающих лихо провести ночь и заманивая к себе низкими цена на алкоголь и большим ассортиментов “партнёров для беседы” на любой вкус, цвет, а самое главное — кошелёк.
Клуб не стеснялся своей репутации, а доска с рейтингом самых популярных хостов — среди как мужчин, так и женщин, гордо красовалась на одной из стен заведения. Там же были номера телефонов тайшо клуба, который мог договорить о том, чтобы устроить встречу с кем-то вас заинтересовавших.

Это, в сочетание с западным оформлением делали Шамон очень популярным местом. Особенно, среди молодёжи.
Именно из числа такой молодёжи был Шуичи — юноша недостаточного возраста, чтобы попасть сюда просто так, но с очень качественным поддельным айди и с достаточно наглой мордой, чтобы охрана пропустила его с друзьями через входную вертушку. Стоило ему войти внутрь, как алкоголь у барной стойки полился рекой. Отцовская кредитка не особо худела и с десятой бутылки, так что он мог себе позволить практически всё в этом проклятом месте.

Единственное, с чем сегодня не клеилось — это с девочками. Шуичи не хотел заказывать шмар, он видел себя выше этого, а хосты даже по его стандартам кусались, с учётом как те могли лихо болтать и высасывать деньги не хуже чего другого. Он молод, он… если не красавец, то явно не грязный плебей, с хорошими генами! И у него есть деньги. Что ещё нужно девченкам в клубах, разве нет?
Как оказалось — нет, нужно что-то ещё, когда поднабравшийся в себе храбрости Шуичи полез к двум одиноким девушкам у барной стойки и одна из них после долгого отнекивания крикнула “отвали от меня!”. Наглая стерва… обменявшись с ней пощёчинами, парень оказался выкинут из бара охранниками. Ещё и “друзья” вслед лишь смеялись, да улюлюкали — вот же кучка никчёмных неудачников!

Ему осталось только сидеть на мостовой перед клубом и пытаться поймать сигнал на мобиле, чтобы вызвать себе Убер… небо стало темнеть… тучи сгущались. Вопреки прогнозам погоды и своим ожиданиям, парень оказался под дождём в самый разгар ночи и быстро забежал под козырёк клуба. “Сука… блять!”, — шептал он.
А дождь всё усиливался и усиливался, падая быстрее и злее чем когда-либо. Люди заходили в клуб, насмешливо глядя на паренька, что как мокрая курица плясал под козырьком от холода. Вздохнул.

От одних этих взглядом ему было мерзко. Шуичи быстро зашёл в подвортню рядом с клубом, чтобы скрыться от них. Вынул пачку сигарет и зажигалку. Попытался прикурить и сделать затяжку…

— Это что, севен старс? — Услышал он мелодичный голос из-за спины. Обернулся резко. В темноте переулка стояла девушка, мокрая с ног до головы, с длинными, спускающимися до пояса волосами.

— Д-да, — задрогший юноша ответил не сразу, вначале не соображая, про что спрашивает черноволосая, пока не покосился на пачку в своих руках, — они горчат, но мне нравится. — Ответил ей, осматривая незнакомку с ног до головы. Он гулко сглотнул слюну.

— В горечи самый смак. — Улыбнулась ему обворожительно она. Это была девушка в бледном и лёгком сарафане, прилипающим от воды к стройному и молодому телу, не стеснённому ни какими-то несовершенствовами, ни бельём. От слегка выступающих из-под одежды острых сосков парня бросало в жар. — Не угостишь сигареткой?

— Да, — ответил на вопрос не задумываясь, а чуть подумав, ответил уже куда увереннее, — да, конечно! В-вот! — Протянул ей палочку сигареты дрожащей рукой и зажигалку. В его голове проносилось тысяча вопроса и ещё больше ответов на них. Кто она? Просто прохожая? Проститутка? Нет, слишком хорошая для шлюхи.

— Спасибо. — Девушка взяла сигаретку пухлыми губами из рук у юноши и прильнула к зажигалке. В свете слабого огонька её бледное и пухлое лицо мерцало словно серебро, а в чёрных глазах танцевали искры интереса. — Не думала, что рядом с этой богодельней найдётся хоть кто-то, кто меня угостит. — Хихикнула.

— Богодельня — не то скажешь. — Шуичи воспринял это так, что незнакомка говорит о клубе. Сплюнл в сторону. — Меня выкинули из этой дыры какие-то быки за сущую херню!.. Эх… — Улыбнулся девушке, подходя ближе и подпирая стену рукой. — А как тебя угораздило так промокнуть и оказаться тут?.. Меня зовут Шуичи, кстати.

— Хи-хи-хи, да из тебя самого воду выжимай. — Девушка толкнула легонько его в грудь. — Да… неудачная шутка коллег: заставили меня “поплавать” и вот я тут. — Махнула рукой неясно. Шуичи помрачнел.

— Вот суки! Надо будет на них заявить в полицию, — он подумал ещё немного и скинул с себя верхнюю одежду, чтобы дать девушке, — вот, возьми. Ты наверное замёрзла. — Парень отчаянно вспоминал все линии пикапа, что знал, и думал, как подцепить эту цацу, пока она уязвима и пока он может выглядеть для неё героем.

— Хи-хи-хи… — покачала головой, — …да нет. Мне давно уже не холодно. Но знаешь… есть тут место, где можно прогреться. Пошли?

Парен кивнул незнакомку и та затянула его во тьму переулка. Ещё пару секунд, о них в слабой мгле напоминало два огонька от сигарет. Затем, один из них упал наземь, потухнув в луже слебым окурком. А второй… вздёрнуло в небо! Ночь пронзил испуганный визг, что захлебнулся вскоре в раскате грома и шипении дождя. Ещё мгновение — и он тоже упал наземь, утопая в луже, вместе со свалившимися ещё через мгновение дорогими кедами юноши.

…И в тоже самое время, на другом конце города загудел и принялся печатать листовку уже с десяток лет не подключённый к сети факс, выплёвывая наружу лист с заявкой на новое дело в некое агентство.



…Сегодняшний день был очень дождливым, и если ещё вчера Дайсуке видел по прогнозу погоду обещали сухую и холодную погоду, этим прогнозам в Японии, особенно в период поздней осени никогда нельзя было доверять! Чуть что, одна единственная тучка могла обрушиться на город свинцовым облаком, дождём или даже ливнем, а то градом — чёрт его знает с глобальным потеплением!
День начинался исключительно промозглый и неприветливый, однако это был первый день работы для Цудзи! Ещё вчера утром он звонил по номеру телефона в “Паранормальное агентство Маватари Рохана”, и говорил с Маватари-саном — очень сухим на голос мужчиной, что задал ему пару вопросов и сказал, что позвонит, чтобы сказать о начале работы для него. А уже вечером сказал, что завтра найдётся для него работёнка. Ну не чудесная ли новость!?
И вот он уже садиться на поезд и едет по указанному адресу, чтобы приступить к работе сегодня же. Дайсуке обещали, что он сможет получить первые деньги за смену по отработке, а также, что всему необходимому его научит по мере продолжения подработки. С собой его попросили взять только “самое необходимое” и “лёгкий перекус в дорогу или деньги на обед”. Ужин в компании, если они будут зарабатываться, по словам того же Маватари-сана, будет оплачен.

Финальной точкой назначения оказался… спальный район.
Юноша плутал в его улочках и узких проходах где-то около минут десяти-пятнадцати, пока не встретил полицейского у дороги.
Тот, услышав адрес, по которому нужно было дойти юноше с обеспокоенным видом указал на высокое П-образное жилое здание в восемь этажей высотой, возвышающиеся вдалеке на холме.
“Будь осторожен”, — пожелал юноше пожилой полицейский и продолжил свой объезд района, а парень пошёл к зданию высоко на холме. Это была старая типовая восьмиэтажка, в серо-зелёных цветах, с дверьми выходящими на открытые балконы на каждом этаже.
Внутри дома был внутренний дворик, с засохшим миндальным деревом по центру двора, и выстроенными вокруг него тропинками и небольшим святилищем у корней мёртвого дерева. Поодаль от него, у стены дома, находились ряды мусорных контейнеров. С другой стороны — трансформаторная будка с приоткрытой дверцей.
По стенам дома шли лестницы наверх, на каждый из уровней балконов, а от них уже — к апартаментам. Путь Дайсуке лежал к апартаментам 404 на четвёртом этаже — там располагался офис фирмы, что ему нужна. Он мог подняться как на лифте, так и пройти по лестнице к нужной ему квартире без особых проблем.
Весь четвёртый этаж, впрочем, смотрелся вымершим: забитые или заклеенной бумагой почтовые ящики, решётки на окнах, иногда заколоченные фанерой или залитые монтажной пеной двери. На этаже, по прикидкам парня, было лишь четыре обжитых квартиры, и две из них — судя по вывескам — были офисами каких-то компаний.

Остановился напротив дверей в аппартаменты 404… обычная красная дверь, старая и потёртая, но добротная. Два замка с едва блестящими в лучах мигающей над дверью лампы позолоченными личинками, прорезиненный коврик для ног с молитвой на удачи под дверью и табличка с названием фирмы на самой двери. Есть электронный звонок с камерой. Есть окна, с витыми решётками на них. Всё выглядело слегка подозрительной (нет, не слегка, если быть до конца откровенными), но всё ещё внушающим надежду.

— О, — прежде чем Дайсуке успел постучать или позвонить в дверь, та открылась у него прямо перед лицом — наружу — и на пороге перед ним стоял мужчина в чёрном плаще, с вытянутым и усталым лицом, — а я как раз хотел пойти тебя встречать. — Его голос он узнал. Перед ним стоял Маватари-сан. То был мужчина в возрасте, с давно поседевшими волосами, собранным и спокойным видом и грубым шрамом, пересекающим всю его левую щёку.

— Ты же Дайсуке-кун, верно? — Спросил Маватари. Они с ним были почти одного роста. Маватари всего сантиметра на три-четыре отставал от рослого детины. Но выглядел шире его в плечах и куда суше в статуре. В молодости он наверняка был тем ещё амбалом.

Фидель. Всем. Сообщив собравшимся о своих добрых намерениях, без особых приключений преодолеваешь три метра ковролина, после чего принимаешь, пожалуй, одно из самых сложных решений за последние пятнадцать секунд, выбирая себе батончик. Есть "Доктор Джингли-​Упс" - с макакой-доктором в виде маскота - если судить по этикетке, со вкусом "клетчатки" и "витаминов", есть "Нуга дядюшки Осо: отборные яблочки", "Нуга дядюшки Осо: спелые апельсинчики" и "Нуга дядюшки Осо: нежные персики" - с этими все понятно по названию, а сам дядюшка является медведем-фермером, в соломенной шляпе и с ведром соответствующих фруктов, есть "Tormenta de Sabores": агава и опунция, с, собственно, изображениями агавы и опунции, сублимированное фруктовое пюре в шоколаде, есть "3ple cacahuate", с арахисовой пастой, тертым арахисом, колотым арахисом и темным шоколадом, плюс - одинокий и почти вдвое более крупный "CocoMentolado", прессованная кокосовая стружка, пропитанная мятным сиропом, в некоей "не пачкающей руки" глазировке. Берешь один, после чего укладываешь ПП на мягкое сиденье. Пусть тоже отдохнет, да. И приступаешь к изучению напитков. Тут тебе и газированное кокосовое молоко "Agua del Paraiso", и агавовый сок "Сок агавы натуральный (подслащенный)", и адская "энергетическая" дрянь "TIN-FISH", со ароматом "морского прибоя", что бы это ни значило, и классическая "Rengo-Cola", с якобы полностью аутентичным вкусом "той-самой-древней-колы", и "至福の楽園", оно же "сливки из молока ангелов", иллюстрированное нарисованной в стиле традиционной имперской анимации анимированной картинкой явно пытающейся подоить себя целестиальной девушки с крыльями и в не самом закрытом купальнике, из всех, что ты видал, и "NaRaNja oXiDaDo", которая "ржавый апельсин", и "童年的味道", выпускаемый на известном тебе заводике в окрестностях Джерихо-Сити: микс "восстановленного сока питахайи и личи", который "ебать, это же просто залитый отбеливателем усилитель вкуса", замешанный на канализационной воде, с обязательными брызгами харкоты какого-нибудь закашлявшегося над чаном дедушки Ляо в каждой банке, и просто водичка с газом, "Увасбланкасовская минеральная вода / скважина 12 / естественная газация".
Берешь, идешь, усаживаешься. Присаживается напротив, сведя коленки вместе, собеседница.
- Да, в аптечке должен быть шовный материал. Сейчас.
Как присев, так и встав, направляется к "складу", вскрывает одну коробушку с крестом, ломает герметичную капсулу с иглой и витками белоснежных ниток, возвращается.
- Давайте, я все сделаю.
Соглашаешься - укладывает сумку себе на ноги, словно кошку, аккуратно и сноровисто подшивает лямку. Нет - отдает тебе материалы, шей сам тогда.
- По поводу проявленного вами интереса. Мы здесь прятались. Да, понимаю, музыка и прочее - не очень-то похоже на тайное убежище, но, тем не менее, благодаря детям, это, вероятно, одно из самых безопасных мест в радиусе нескольких ярусов. И планируем продолжать прятаться до тех пор, пока все, что происходит вокруг, так или иначе не закончится. Если вы понимаете, о чем я.
Прикладывает на пару мгновений сложенные кольцами указательные и большие пальцы к глазам. Что это? Очки? Прорези шлем-маски? Бинокль?
- Что же касается меня, я, как и многие здесь, подверглась воздействию ноосферного таутайзера, артефакта, который шипдайверы нашли где-то в крейсере и подняли сюда. Кто его активировал и зачем, скажу честно - не знаю. Или же не помню, что равносильно незнанию. Многое мне удалось вспомнить, многое, вероятно, нет. Но я точно знаю, что работала здесь с биологическим оружием. Если конкретней, с так называемым "рейдж-вирусом", жизнеспособный штамм которого мы извлекли из найденных там же, где и артефакт, старинных боеголовок. Этот патоген передается от организма к организму при контакте с физиологическими жидкостями - обычно это кровь, слюна, но со спермой и даже мочой тоже работает, быстро поражает центральную нервную систему и вызывает приступы неконтролируемой ярости, фактически превращая зараженного в безумного зверя, которым движет только жажда уничтожения любого раздражителя - будь то, например, источник громкого звука, яркий свет или же другой человек. Древние терране активно использовали его там, где требовалось быстро избавиться от планетарных гарнизонов - даже один единственный заболевший, попав в густонаселенный район, с учетом крайне малого инкубационного периода, высокой вирулентности и особенностей поведения пораженного индивидуума, мог спровоцировать лавиноподобную вспышку.
Идеальная дикция, помноженная на живой интерес к предмету беседы - и вот речь сидящей напротив женщины уже не звучит так уныло, как лекция в Республиканском Университете Естественных Наук имени профессора Леонардо Костильи, куда ты когда-то почти поступил.
- Моей задачей была разработка эффективного иммуноформирующего агента, вакцины, способной сформировать стойкий и, желательно, пожизненный приобретенный иммунитет, поскольку образец той, что имеется в распоряжении у терран, моему руководству получить в свое распоряжение, очевидно, не удалось. Моя команда добилась успеха, мы смогли синтезировать несколько десятков тысяч доз, а в том, что препарат работает как часы, мне довелось убедиться на своем опыте.
Оттянув манжет правого рукава, поворачивает к тебе внутреннюю сторону запястья, где сбоку на белоснежной, с синеватыми жилками вен коже виднеется глубокий рубец, полумесяцем, в форме отпечатка человеческих зубов.
- Но, поскольку наш проект был резервным, я бы даже сказала - второстепенным, после недавнего инцидента, в ходе которого мы потеряли, вместе с практически всем персоналом, два сопряженных со шпилем исследовательских блока из четырех, включая тот, в котором находилась моя лаборатория, меня перевели на должность помощника заместителя руководителя одного из основных проектов. И я, будучи по первому своему образованию патологоанатомом, занималась аутопсией отдельных образцов - работой лаборантов, скажем так.

– Ага, если бы кто-то из нас сумел стрелять сквозь холмы, тогда конечно – не скрывая сарказма ответил Вильгельм – а так - набери яблочек, конечно. Просто поторопись, пока портал не закроется.
Затем он бросил осторожный взгляд на Малышку. В целом, вор не возражал против пребывания ребёнка в Подземелье, настолько опасном, что как видно по трупам, даже изрядное умение, подготовка и положение в обществе от такого не спасали. Но защищать мелкую всё-же хотелось, скорее, базовым инстинктом человека - пусть даже этот человекк и был негодяем, ограбившему дважды тех кто относился к нему с доверием.
Хотя Гильдия воров и были куда как похуже... неважно. Важно что увлечённо просматривающая книгу на предмет интересного ребёнок не собиралась манускрипт рвать и запускать из него кораблики. Поэтому вор вздохнул, коснулся рукою кроличьей лапки...
...рев тысяч голосов наполнил его сознание, и каждый выкрикивал свою смысловую невнятицу, на языках Тира и Вавилона...
–и подойдя за спину к Малышке, Вильгельм принялся вслух переводить тексты и надписи, читая каждую будто на родном языке.

Уже несколько дней продолжаются ваши путешествия по нескончаемым уровням подземелья. Каждый из них был наполнен безумием, воистину воплощая всю красоту первозданного Хаоса. До этого вам чудом не пришлось сражаться с обитателями лабиринта, однако обилие загадок и препятствий явно вымотали. Этаж, который ввёл в группу некоторых из вас, уже смутно вспоминается. Да и по сравнению с остальными, он не сильно отличался.

Очередной раз хватка тьмы вокруг слабеет и вас выплевывает на каменистый пол. Своды пещеры полны свисающих сталагмитов, местами касающихся своих "нижних" близнецов. Вся эта картина напоминала пасть каменного чудища, уже сожравшая нерадивых приключенцев. И выход из неё был где-то в "желудке". Факел одного из вас осветил вход в небольшой проход справа, в самом начале этаже. До ваших ушей не доносилось звуков чудовищ или ещё чего странней, лишь слабый ветер гулял вдоль стен. В ветре, к слову, крылась странность - он доносил до вас запах леса.

Мортиноцци. Сует тебе пистолет Гвендолина - дулом вперед, палец в спусковой скобе: все по классике - без лишних вопросов. Перепроверив стволы и удостоверившись, что никакой из них не разблокирован, убираешь трофей.
- Эй, голубки! Внутри пососетесь - давайте в темпе.
Чуть приглушенный маской окрик наемницы доносится уже откуда-то со дна шахты. Лезешь вниз, цепляясь за скобы: двухметровый огрызок оказывается форменным стыковочным шлюзом: в глубине виднеется намертво вжатое в основание явно выходящей за пределы "палубы" трубы широкое бронепластиковое кольцо, угольно черная поверхность которого даже с такого расстояния выглядит так, словно ее долго и упорно полировали не самым качественным шлифовальным кругом, покрыв хаотичной паутиной бесчисленного множества крохотных царапин, микроскопических росчерков, каверн и сколов. Протискиваешься в его горловину, придерживаясь за обжигающе ледяной обод. И мигом оказываешься в тесноте - метр двадцать на метр двадцать в диаметре, плюс три в длину - шестигранного цилиндра вытянутой параллельно ярусу кабины. Слегка обшарпанные, темно-серого цвета армопластиковые пластины облицовки четырех граней стен и грани крыше, оранжевый брезент оформленной в виде квадратных, плоских и жестких набивных подушек грани пола: совершенно точно "бывшее в эксплуатации".
- Добрый вечер, дамы и господа!
Свистящий гул здесь превращается в бесконечно-зацикленный рев, от которого мелко подрагивает все вокруг, так что "Ромашке" приходится кричать, чтоб ее было слышно. Будь на вас скафандры с коммуникаторами, все могло бы быть иначе, но - увы.
- Командир корабля рада приветствовать вас на борту нашего арахнохода!
Тот край, у которого смонтирован лаз - очевидный торец - глухой и плоский, а тот, к которому подползла твоя напарница - сходится горизонтальным конусом, нижняя часть которого представляет собой дисплей с шестью напоминающими джойстики - по три на сторону - рычагами, парой подзапястных педалей и десятком кнопок, а верхняя сплошь покрыта тумблерами, клавишами, пуговками индикаторов, реле, пластинками информационных экранов и индикаторных блоков. Чем бы ни была эта штука, ты уверен - о том, как ею управлять, у тебя нет ни малейшего представления.
- Мы выполняем рейс по маршруту "Тайный комплекс плохих парней" - "Тайное логово хороших парней"!
Пристегивает свои голени и колени, вытягивая из припольных углов граней широкие ремни, потом стягивает бедра, пропустив черные полосы под ними, затем фиксируется в районе пояса и, наконец, сунув руки в страховочные петли, застегивает крепежный замок под грудью. Гудят, натягиваясь и прижимая ее к борту, тканевые ленты. С твоего же бока, помимо перетяжек, даже скобы выдвижные есть, в районе пояс, как раз под руки.
- Протяженность трассы около полутора километров!
Здесь и правда теплей, реально греется машина: задувает прям горячим из полудюжины симметрично расположенных вдоль бортов перфорированных овалов системы подачи дыхательной смеси.
- Время в пути - шесть-семь минут.
Галлахан уже спускается следом, когда ты понимаешь, что тебе предстоит лечь на спину, лицом к выходу, сунув свои плотно сжатые ноги меж разведенных ног Сэм-Саманты: по крайней мере, так тебе советует сделать схематический рисунок на прикрученной у выхода жестяной табличке, где два человечка в скафандрах уютно лежат в довольно неудобной спарке. "ПРИСТЕГНИ РЕМНИ! < < < ЭКСТРЕМАЛЬНЫЕ НАГРУЗКИ! РИСК ТРАВМИРОВАНИЯ! > > > ПРИСТЕГНИ РЕМНИ!", гласит предостережение, написанное красной люминесцентной краской там же. О том, что делать, если вас трое, инструкция умалчивает.
- Наш прополз будет проходить в районе крушения огромного терранского крейсера, среди живописных торосов и отвалов из замерзшего аммиака, в условиях легкой углеродно-метановой пурги!
Щелкает переключателями ваш "пилот". Загорается, заливая все вокруг тусклым желтоватым светом, тройка небольших, в ладонь, плоских осветительных плафонов поверху.
- Температура за бортом - минус сто шесть градусов по Цельцеру!
Что-то под вами металлически лязгает - словно цепи под обшивкой в движение приходят, прокручиваясь на здоровенных зубчатых шестернях.
- Скорость ветра - сто семьдесят восемь метров в секунду!
Понимаешь, что времени почти нет: чем активней гильдейка взаимодействует с приборной панелью, тем больше оживает, уже заметно раскачиваясь, ваше странное средство передвижения. Музыку еще включает зачем-то: постукивают басами динамики системы оповещения, но так, на фоне буйства стихии - просто шелест. Хотя, да, так получше.
- Спасибо за то, что выбрали нашу компанию!
Пропихивается, едва не отдавив коленкой твою мошонку, глубже научница.
- Простите, пожалуйста!
И тут же едва не садится на твою же голову, пытаясь развернуться.
- Как бы мне...
Щелкают, сомкнувшись и зашипев, толстые твердосплавные листы диафрагменной перемычки над вами, отрезая путь наверх. А монтанка едва не насаживается глазницей на вывернутый вбок ствол марксманской винтовки.
- Простите!
Герметизируется, закрываясь, главный люк. Урчит что-то там, позвякивает.
- Посох.
За чудовищным рычанием беснующейся по ту сторону скорлупы корпуса стихии с трудом различаешь голос в наушниках, когда переключается стрелок на внутреннюю линию.
- Не забудь пристегнуться - будет трясти. Жестко трясти. Пиздец как жестко. И смотри пах мне не отбей - мне эта штука дорога как память! Плюс, подружку свою куда-нибудь пристрой! Или под ремни сунь и молись, чтоб не выдрало их, или к себе руками прижимай! Но чтоб не мотало ее по кабине, понял? Толкнет меня - одна ошибка, и все, можем улететь куда-нибудь в трещину!
Снова кричит, чтоб все слышали.
- Готовы? Расстыковка через три!
Готов поклясться - быстро и коротко крестится Гвен, на неоританский манер.
- Через два!
Что-то под вами - большое, длинное и многоступенчатое - начинает размеренно и мощно урчать, перестукивая то ли коленчатыми валами, то ли еще чем-то таким.
- Через раз!
Отчего-то холодок по хребту пробегает.
- Все!

Сильверфилд. "Катану" - в ножны, свобода рукам. Как самурай теперь, но есть, конечно, определенные нюансы. Поразмышляв на тему возможной судьбы лодки под названием "Ренго", несущейся по неспокойному морю галактической геополитики прямо навстречу целому вороху утесов разной степени укомплектованности ударными флотами-тысячниками, встаешь за баррикады. "Снежинка" же, аккуратно скользнув мимо, укладывается где-то справа, исправно скрючившись на полу - лицом к выходу из зала - в позе эмбриона, с той лишь разницей, что у нерожденных детей руки обычно не скручены за спиной.
- Фиксируют.
Это она, очевидно, про памятные снимки.
- Потом всех найдут, вопрос времени.
Звучит обнадеживающе. Собираешь, не теряя времени, нужные напарнику вещи. Скалится под противогазом в кровожадной улыбке явно тот, забирая эластиковый "контейнер".
- Я еще всех вас в хериатрико навещать буду, амиго.
С учетом того, что последний муниципальный дом престарелых на той же Аргентине-Один разорился и закрылся пару сезонов назад: про это даже по телевизору репортаж крутили, "Кастор" - тот еще оптимист.
- Ладно, вамос.
Подойдя к люку, встает сбоку и слева от него. В принципе, наверное, с учетом твоих расположения и сектора огня - лучше или удобней ему и не примоститься нигде особо. Расправляет почти нежно и жмет перчатку к центру "выпуклости". Отщелкивается тут же вверх запорный вентиль. И начинает сам собой вращаться, раскручиваясь под шипение теряющей герметичность переборки. Тут же начинает там, под вами, грохотать что-то: музыка. Судя по обрывкам речитатива и стучащим битам, какой-то дикий джапанирский рэп. Не играла раньше, но заиграла сейчас.
- Музыку любите, кабронес?
Пока откидывается медленно на поворотных петлях крышка, поджигает поспешно велийскую поделку наемник, пропихивает ее в растущую щель.
- Будет вам музыка...
Секунда, другая. Ничего не происходит. Открывается практически полностью механизм, когда вздрагивают вдруг под ногами перекрытия, а из горловины шахты, оглушительно ухнув, в потолок - и дальше, в стороны, закручиваясь и напитываясь сажей - бьет столб бурлящего пламени, заставляя боевика не просто отпрянуть, а буквально прыгнуть в сторону, брякнувшись на отвалы им же разбросанных вещей. Никогда не знаешь, где пригодится подстеленная соломка, да.
- Санта мьерда...
Гаснет протуберанец, практически мгновенно превратившись в посыпавшийся сверху угольно-черный, хлопьевато-жирный "снег" и оставив над колодцем огромную - метра в два - подпаленную кляксу. Поворачивается с бока на спину "Бобер", вывернув из-под себя оружие.
- А неплохо рвануло, да?..
И тут же, прямо из положения лежа, стреляет в высунувшуюся из-за среза колодца куполообразную "голову" - уже знакомая микроячеистая сетка сверху, россыпь периферических линз-визоров по периметру - дроида. Такой же, что и твои близкий знакомец, только подкопченный заметно. Бьет пуля точно в "лоб" машинку, расколов тут же башенный отсек надвое - щелк. И та, судя по грохоту, сорвавшись со выдвижных скоб-ступенек и уронив следом что-то легкое, звонкое и металлическое, куклой валится обратно. Вскакивает хиспанец с поразительной для человека его возраста и комплекции прытью, бросается к задымленному "жерлу".
- Тощий чупавергас, Хан.
Да ты и сам все видел, в принципе.
- Мелкий марикон.
Осторожно сунув ствол вниз, заглядывает в чадящие глубины лаза. Еще выстрел.
- Вроде готов. Ньевес, сколько их там, говоришь?
Приподнимает та голову - словно из-за наваленных ящиков рассмотреть что-то сможет.
- По два на штольню.
Бьет откуда-то снизу короткая очередь, хлестнув металлом искр по внутренностях перехода и заставив твоего амиго повторить свой прыжок-на-хлам.
- Точно два.
Правой рукой держа винтовку так, чтоб ее дуло было направлено точно в сторону изрыгающей огонь и "чупавергасов" дырки, левой охлопывает себя по карманам. Вытаскивает что-то из правого наплечного. Небольшой, в пару фаланг твоего указательного пальца, кусочек чего-то молочно-белого и пластичного, более всего пластилин напоминающего. Налепив его на собственное запястье, вытягивает следом похожую на канцелярский гвоздик кнопку. Крутит ее так, словно у нее в микроскопической ручке есть реле. Может, и правда есть - кто знает? Втыкает в беловатую массу штырек, отлепляет прочь получившуюся конструкцию. И бросает ее, привстав, все туда же. Хлопок - еще больше дыма и гари валит из подполья.
- Басура, ты и половины этого не стоил.
Ухватившись за ближайшую приоткрытую дверцу, возвращается в вертикальное положение.
- Так... Вроде, все живы.
Ты - точно.
- Перра, староват я уже для таких мовимьентос... Ладно, Хан. Я первый.
Подкравшись - по-другому не скажешь - к лазу, снова его "инспектирует".
- Потом подружку нашу спускай.
Лезет через край.
- Потом сам.

Сперва Элис подумала, что это очередной сон. Раньше такое тоже бывало. Вот ты под вечер продумывала какую-то сцену из романа, а вот она тебе уже снится. Иногда даже удавалось поговорить с некоторыми персонажами от лица главной героини. Да, именно так Элис и представляла себе Озеро Миров, соединяющее Авалон и Землю, владения леди Нимуэ, так же известной как Фея Меча. Та самая сцена, где главную героиню, Кэри Рэйвенвуд, после победы над чудовищем и спасения жизни юного короля, посвящают в рыцари, в присутствии других лордов Круглого Стола.

Однако, в этот раз ощущения были уж слишком реалистичными. И непривычными. Почему тело вдруг стало таким тяжёлым? И почему Кэри находится напротив? Обычно, Элис смотрела на мир её глазами!

При взгляде вниз обнаружились золочёные доспехи. А отражение на полированной поверхности меча из "хладного железа" не оставило никаких сомнений. Тело, в котором находилась Элис, принадлежит Артуру Четвёртому, главному антагонисту романа!
В голове заметались панические мысли: "Почему?! За что?! Это какая-то ошибка!". Хотелось кричать и биться в истерике. Но интуитивно Элис чувствовала, что так она сделает только хуже. Нужно сохранять невозмутимость лица, как в покере, и продолжать играть ту роль, которая досталась, пока можно.

Итак, слова клятвы произнесены. Что там было дальше? Его Величество смотрит на Кэри, принимает из её рук меч. На лице юного короля улыбка. Он смотрит на девушку и не может оторвать взгляд, восхищаясь её силой, храбростью и красотой. Ещё бы, ведь час назад она спасла его от ланнан-ши... Ну, вернее это он так думает, а на самом деле тот дух-вампир в облике прекрасной женщины был лишь мороком, насланным феями. А ещё король пока не знает, что перед ним дочь сэра Мордреда и Королевы Мэйв, то есть, его двоюродная сестра, а ещё принцесса и полуфея-подменыш, выросшая на Земле, в современной Англии.

Элис, как умела, попыталась повторить описанную в собственной книге сцену, от лица Короля. Меч опустился на левое плечо девушки.
– Кхм-кхм... Я, Король Артур Четвёртый из рода Пендрагонов, правитель Авалона, лорд Нового Камелота, Золотой Рыцарь Круглого Стола и воплощение Первого Короля, посвящаю тебя, Кэри из рода Рэйвенвудов, в леди-рыцари Круглого Стола и нарекаю тебя его Алым Рыцарем.
Меч переместился на правое плечо.
– Да будет твоя жизнь, отныне и до последнего вздоха, посвящена преданному служению твоему Королю, лорду Нового Камелота и их законным интересам.
Элис убрала меч, продолжая держать его в руке.
– Встаньте, леди Кэри Рэйвенвуд, Алый Рыцарь Круглого Стола!

Что ж, дело сделано. Далее, по сюжету, все лорды должны разъехаться по своим владениям. Предыдущим Алым Рыцарем как раз и был сэр Мордред, сложивший полномочия сразу после коронации племянника. Так что, Кэри должна отправиться в его бывший замок, на правах его новой хозяйки, и начать там вынашивать коварные, но милые планы по свержению Короля. Разумеется, в романе Артур показан пусть и чертовски обаятельным, но мерзавцем, самовлюблённым нарциссом, сластолюбцем и садистом, интриганом-узурпатором и воплощением худших черт мужского шовинизма. И остальные лорды-рыцари ему под стать. Кроме сэра Мордреда – он строгий, но справедливый и любящий свою дочку папочка, который прощает ей всякое. А как иначе? Главная героиня, совершающая, мягко говоря, сомнительные с точки зрения общепринятой христианской морали поступки, должна выглядеть в глазах читателей представительницей "сил добра", иначе ей не будут сопереживать. Она, как бы, вынужденно совершает нехорошие вещи, руководствуясь принципом "меньшего зла". Поэтому Король, лорды-рыцари Круглого стола, Орден Мерлина и их приспешники должны казаться ещё большим злом.

Сильверфилд. Не помнишь подробностей того, что было дальше - там, в той комнате, тем вечером - но готов поставить миллион демкредов, которого у тебя нет, на то, что ты отказал ей в ее явной просьбе, а она тебе в твоей неявной - нет. Десятью тысячами, впрочем, рискнуть бы смог.
Стук собственных пальцев о стекляшку перед лицом - набат, окончательно разгоняющий ватную тишину осознания произошедшего. Ты больше не там, ты все еще здесь. Насущные проблемы - та же перевязь для железки - тоже никуда не делись. Осматриваешь громоздящийся под ногами хлам, выискиваешь что-нибудь подходящее. Как, вот, ремень поясной, например. Словно угадав твои желания, поднимается со своего места хиспанец.
- Не шали, а то вырежу тебе утеро.
Треплет почти ласково свободной рукой девушку по макушке.
- Не буду.
Сговорчивая попалась, ага.
- Погоди, Хан. Давай лучше я, а то вдруг еще раны растревожишь.
Поднимает и безжалостно режет трофейным столярным ножом один из скафандров. Пилит долго и упорно рукав, дерет волокна, расслаивает, превращая его часть в прямоугольник "наружной" - плотной и крепкой - ткани. Уложив резак рядом, степлер строительный подбирает сначала, потом ремень. Цепляет на полоску кожи, перехлестнув, заготовку свою, пробивает в ряд скобами. Простукивает основанием перчатки, намертво заминая "усики". Снова за клинок взявшись, прорезает, уложив на боковину шкафа, в хлястике узкую щель. Щелкает инструментом, подгибая края. И протягивает получившуюся конструкцию тебе. Не самая худшая работа, надо отметить.
- Мальдита коса, конечно - но лучше, чем в руках таскать.
Проверяешь походя костюм на герметичность прежде, чем озвучить сакраментальный вопрос, адресованный технику. Герметичность полная. А велийка, услышав, что именно ты у нее спрашиваешь, даже флакон с "Aceite mineral" откладывает, глаза на тебя подняв.
- Это что, какой-то тест?
Помолчав пару мгновений, добавляет.
- Власть. С ней можно изменить то, что неправильно. С деньгами тоже, но власть дает больше...
Усмехается "Бобер".
- Власти.
Усмехается и собеседница ваша.
- Да, власти.
Когда же обращаешься к своему старому спутнику, то в какой-то момент, произнеся последнюю фразу-уточнение, видишь как тот молниеносно меняется: словно больше и плотней враз становится, когда натягивается звонкой струной каждая жила, когда мускулы наливаются стучащей кровью. Мгновенно стекленеет взгляд, пропитавшись густой смесью из ужаса, ярости и чего-то еще. Чего-то, что скрепляет все прочее похлеще супербетона. Решимость. Понимаешь, что он вполне может тебя убить, случись что - рука не дрогнет. Даже сейчас - странное ощущение: не страх, а скорее острое осознание, вдруг накрывает - как понимаешь, вполне способен просто поднять винтовку, ткнуть ею в сторону твоего лица, а затем щелкнуть гашеткой.
- Мне...
Вдыхает медленно, выдыхает медленно. Испарина на щеках проступает. Гаснет, но не исчезает без следа искра, вспыхнувшая за окулярами противогаза.
- Ты будешь смеяться...
Грузно опускается на прежнее место, снова пистолет по направлению к вашей новой знакомой довернув.
- Но мне всегда нравилась Империя. Может, потому, что молодость на те времена пришлась, может еще почему - эс дифисиль десир.
Еще раз - вдох и выдох.
- Хоть я против них и воевал, но скажу тебе так - порядка тогда было больше, а всякой чоррады - меньше.
И еще раз - сначала вдох, потом выдох.
- Раньше хотелось мовимьентос - дела делать, закрывать вопросы. Динеро, чикас, армас, дрога. Сам же, считай, и притащил все это к себе домой. Сначала их.
Тычет оружием в женскую фигуру.
- А там и остальная басура подтянулась. Я, конечно, не лучше, но со временем хотя бы понял, что возможность деспасьо, спокойно пройтись в оро и с родными по набережной, не думая, кто тебя может каргарме на этот раз - сигнифика мучо. Дорогого стоит, Хан.
Показывает пленница, между тем, дело своих рук - странную конструкцию из скрученных вместе цилиндров, вентили которых плотно обмотаны надранной из чьей-то майки, пропитанной маслянистой смазкой и укрепленной несколькими витками тонкой и мягкой - как говорят, отожженной - никелевой проволоки тряпкой.
- Готово.
Потянувшись, отбирает довольно бесцеремонно у нее "бомбу" стрелок.
- Грасиас.
- Нужно сначала подкрутить один из вентилей, после чего поджечь тк...
- Грасиас, кариньо.
- Рада помочь.
Поднявшись - в который уже раз за последние минуты - с насиженного ящика, достает мужчина потертую пластмассовую пьезозажигалку из очередного кармана.
- Хан, давай сюда открывашки, а потом...
Хлопает что-то - далеко и высоко - снова, спаркой раскатистых щелчков. Потряхивает ощутимо зал.
- Мьерда, что на этот раз?.. А потом - дуй за шкафы: держи люк и посматривай назад. Ньевес, ты - туда же. Лежишь тихо, не умираешь. Я открою люк, скину туда регало - потом поглядим. Все понятно?

Сильверфилд. В какой-то момент перестаешь себя сдерживать - здесь - и воспоминания о том, как ты перестаешь сдерживать себя - там - накатывают словно цунами, накрывают и уносят. Вспышка.
Закашлявшись и зажав в ладони основание, вытягивает изо рта оставшуюся часть твоего - теперь торчащего куда-то в сторону висящей на стене картины с изображением яблок - члена лежащая на твоих же ногах девушка. Небольшого роста, худощавая, вместо рук и ног - биопротезы, выполненные настолько натуралистично и естественно, что угадываются только по напоминающим выпуклые, идеально ровные, подведенные в тон коже, шрамы стыкам соединений: у плеч и бедер, кольцами. Волосы только на голове - растрепавшейся и странно торчащей в стороны "пиками" лимонной копной, пуговки кислотно-желтых сосков на почти - почти - плоской, едва наметившейся упругим объемом груди, плоский - и тут это положительный момент - живот, микродермальный пирсинг над пупком, спаркой "сидящих" вровень с кожей платиновых иероглифов: "真実". Жарко.
- Так вот...
Некоторое время просто лежит - ткнувшись щекой в твой пах и не выпуская из хватки все еще заметно пульсирующего "верга". Хотя, нет - "чинко", она же имперка, не хиспанка.
- Насчет интервью.
Не просто жарко, но еще и душно: за полуприкрытыми жалюзи ревет, заливая полупустую парковку перед мотелем, ливень. И шумит где-то - кажется, за тумбочкой - радиоточка, наигрывая незамысловатую мелодию, едва ли способную перебить гул льющейся воды. Небольшая комнатка, простенькие обои в голубоватых полутонах, смежный санузел с пожелтевшей сантехникой времен "имперской оккупации", скрипучая двуспальная кровать с на удивление чистыми простынями. Плюс - вы, ты и мисс И.
- Сейчас...
Утирается тыльной стороной ладони и усаживается к стенке, поджав под себя ступни. Потянувшись, цепляет с тумбочки пару баночек хаппосю - рисового пива. Оставляет себе одну, протягивает тебе вторую. Ломает замочек крепким словно сталь ногтем, салютует тебе посудиной.
- Ну - за стереотипы.
Делает несколько крупных глотков, после чего прижимает прохладную жестянку ко лбу.
- На Тьерра-Бланко погода, все же, мягче. Да и жизнь без кондиционера - не жизнь вовсе.
Отмечаешь между делом, что особо не потеет она.
- Нет, все же сполоснусь.
Отхлебнув еще пива, собирает разодранные и разбросанные в пылу страсти упаковки от презервативов, складывает сначала собственную - легкий плащ, легкое платье, нижнего белья форменные нитки, а потом и твою одежду на просиженный стул у выхода. И уходит в душ. А ты, ты лежишь. Неплохо все, более-менее дела. И то, что зарево проблесковых маячков до сих пор не озаряет собой окружение, и то, что произошло в этом номере - все и разом. Наверное, тот хисп все же не умер. Наверное, эта девушка и правда журналистка.
- По последним данным, рост инфляции в округе Сан-Лукас за прошедший сезон достиг исторического минимума, снизившись по сравнению с предыдущим на семнадцать десятых процента...
Стихает музыка, новости - набирают обороты.
- Как сообщает нам комиссар Паулина Ховал, в результате рассмотрения сообщения о так называемой перестрелке у кафе "Конехос Сильвестрес", информация о нескольких убитых и пострадавших не подтвердилась. В ходе опроса местных жителей, каких-либо сведений о противоправных действиях не поступило - как предполагают очевидцы, причиной хлопков могли стать брошенные детьми петарды. А мы еще раз напоминаем об уголовной ответственности за заведомо ложное сообщение о преступлении...
Шумит вода теперь еще и там, за тонкой дверцей.
- В ходе потоковой проверки наземного автотранспорта, сотрудниками дорожного патруля выявлено семь фактов нарушения правил эксплуатации автомобилей, задержан один гражданин, находившийся в муниципальном розыске за езду в нетрезвом виде. В районе выезда на шоссе к Нуево-Херманосу возможны пробки. Муниципалитет просит отнестись к данным обстоятельствам с пониманием...
Стрекочет вентилятор под потолком.
- Межмировой компании "ДжиВиЭм" требуются газосварщики старших разрядов с допуском на работы в вакууме. Монтаж внемировых объектов, сборка сателлитов из готовых блок-конструкций. Оплата сдельная, возмещение командировочных расходов. Двенадцать, три-три-один-семь-пять-два-семь-один и четыре четверки. Звонок оплачивается согласно тарифам вашего оператора...
Полощется твоя новая подруга.
- Лидер аргентинского отделения политического движения "Либертад", Рауль Мендозо, назвал голословными заявления о причастности ультранационалистов к теракту на межсистемной яхте "ХейНяо", который, напомню, унес жизни по крайней мере сорока человек, в том числе шести детей, дополнительно заявив, что, цитирую, имперцы сами, искусственно, создают точки напряжения в Республике...
И снова музыка. Кажется, даже трек тот же.
- Что, мистер Сильверфилд, залежались?
Заканчивает процедуры, наконец, как она представилась "И" - наверняка это фамилия, да и звучит так, как может звучать "И" только в имперском произношении.
- Не буду ходить кругами, скажу как есть. Интервью - это хорошо, но у меня есть предложение поинтересней.
Куда еще-то?
- И начну я, пожалуй, сразу с главного.
Усаживается снова на край матраса. В полотенце завернулась: рассыпались жемчугом капли воды по плечам, висят сосульками потемневшие от влаги пряди.
- Корпорация - охуела.
Собственно, это и не новость вовсе.
- У меня есть данные из достоверного источника, которому я доверяю.
Если бы каждый достоверный источник, которому доверяют, действительно был достоверным и достойным доверия, мир был бы совсем другим местом.
- Они планируют уйти из Ренго. И не просто так, на то есть причины - союзары готовы начать широкомасштабное вторжение.
Слухи об этом муссируются с самой Победы, но что-то в ее голосе заставляет тебя напрячься. Детство ты провел там, где палачи из ССС власти не имели, а биореакторы не чертили небо черным дымом круглосуточно, без перерывов и выходных, но оставленные их присутствием шрамы, которые хранят эти земли и души тех, кто на них живет, не затянутся, кажется, никогда.
- Собственно, терять "гуррам" особо нечего - поэтому, напоследок, они планируют убить несколько миллиардов человек.
Кажется, даже воздух в комантке становится холодней. Каждое из ее слов - смертный приговор: все в Республике давно усвоили, что о таких вещах нельзя ни писать в том же Ренгонете, ни, тем более, произносить их вслух.
- Эксперимент, испытание биооружия. Прямо в центре Джерихо-Сити. И союзарам "привет" передадут, и данные соберут.
К корпоратам можно относиться по-всякому, но в нерациональном использовании ресурсов их обвинить не выйдет от слова "никак". Все так - что и без того будет потеряно безвозвратно, они используют с максимальной отдачей. И если такой подход практикуется по отношению к оборудованию, заводам, целым Мирам, то почему он не может быть использован и в случае с населением?
- Но им все еще можно помешать. Огласки они не боятся - вы знаете, все принадлежит им: политики, патруль, СМИ. Все.
Прописные истины, И. С тем же успехом могла сообщить, что огонь горит, а вода - мокрая.
- Но вот случись им потерять объект, где прямо сейчас идет подготовка к бойне, все - работать будет не с чем. Да, вторжения не избежать, но так у людей появится хоть какой-то шанс.
Против Союза - шансов нет. Даже если сотая часть слухов о "червоных" - "роха" - является правдой, эти ребята легко выставят за раз столько десанта, что на каждого ренголезца - мужчину, женщину, старика и младенца: вообще всех - будет приходиться по взводу воюющих всю свою жизнь солдат в моторизированной броне. "Саранча".
- Вам скоро сделают заманчивое предложение. Опасное, но с хорошей оплатой. И, если вы согласитесь, я хочу превентивно вписать в ваш первоначальный контракт пару пунктов. За дополнительную плату, разумеется. Четыре миллиона демкредов. Миллион - сразу.
Сумма совершенно дикая. Хватит на бизнес-визу в какую-нибудь другую "государственную формацию", например.
- Вы ведь служили. Убивали за правду. Я не прошу о большем. Просто еще раз сделать то, что вы уже делали.
Вытягивает к тебе руку, ладонью вверх. Беззвучно клацнув, крохотный лючок в ее центре раскрывается, блеснув линзой голопроектора. И в воздухе повисает сотканное из бесчисленного множества светящихся точек фото. Женщина лет тридцати - тридцати пяти, с острыми чертами лица и пронзительным взглядом. Впервые видишь.
- Саманта Хершел. Руководитель проекта "Гончар". Гениальный ученый, но принципов - ноль. Образно говоря, собирается вылить в океан то, что пока мешает в пробирке. У "гурров" просто нет времени на то, чтоб ее кем-то заменить. Умрет она - выживут миллиарды.
А ты, сделав это, до конца своей - скорее всего, недолгой - жизни будешь спать с пистолетом под подушкой, зная, что он все равно не поможет, когда двери тихо срежут с петель ликвидаторы Корпорации. И смерть не будет быстрой. А уж охранять ее, в таком случае, должны просто как - даже подобрать синоним сходу сложно - что-то очень и очень ценное, короче.
- Сейчас - лучший момент для удара. Внутри компании идет грызня и передел сфер влияния, к доктору разные руководители относятся по-разному, и она вполне может оказаться "открытой" только потому, что это выгодно не только нам, но и кому-то из конкурентов ее руководства.
Неплохой секс сначала и отличный минет - потом, это, конечно, хорошо, но, откровенно говоря, девушка сейчас кажется тебе, так сказать, немного чудной. Ты - обычный пилот рудовоза, согласившийся за десять тысяч демкредов рассказать смазливой кехайке пару баек о том, как поднимал восстания в организованных ее соотечественниками лагерях для военнопленных. Какие предложения? Какое вторжения? Какие миллионы? Какой объект? Что за доктор? Чистой воды безумие.
- Ну так что, Тревор, я вас заинтересовала?
Ваши взгляды встречаются. И - вспышка.
- Не все, но некоторые.
Это уже "Снежинка", меч имея ввиду. Ползает по полу, ищет что-то. Изоленту.
- Вы, конечно, забавные люди...
Ложится на бок, выворачивая кисти и отматывая от "бобины" липкий отрезок.
- Но - ладно.
Кое как подцепив первый баллон одной рукой, дотягивается и подкатывает к нему второй. Клеит, ворочает.
- Если в камикадзе решишь сыграть, то просто знай - суисидар можно организовать и без этих катаний.
Наблюдает за всем, что она делает, "Кастор". Внимательно наблюдает.
- Ты просто скажи. Я слаб духом - отказать мухер не смогу.
И палец на гашетку уложил, и дуло "смотрит" куда надо.
- Спасибо за предложение. Пока помучаюсь.

Окрик. Миг и неизвестные военные превращают место перестрелки, в которой у меня нет шансов ввиду отсутствия исправного оружия в место собачей свалки, где ничерта не слышно и не видно ни в каком диапазоне, пока буквально не наступишь на противника. Место, где инстинкты и рукопашный бой являются определяющими для достижения превосходства.

- Хей! - хищно улыбается под шлемом капитан Снег, - мой ход!

Одним движением двигатели прыжковых ускорителей - кратковременный пуск. Бросаю тело вперед, прямо в клубящийся туман, вспышки и хаотичную музыку. Винтовку поперек себя выставив, чтобы столкнуться ей, а не телом. Столкнуться, схватить, обезоружить, обездвижить, взять в заложники. Опознаться или сломить любое сопротивление.

Всем. Пока войд-двеллер озвучивает свои каверзные вопросы, попутно прикидывая, что оружие мировика против "013" вряд ли поможет - калибр не тот, а вот слегка поджарить это стальное "яйцо" прямо "в скорлупе", напротив, вполне возможно: какими бы замечательными ни были в его костюме системы терморегуляции, вечно вариться на медленном огне он все равно не сможет, да и визоры, опять же, закоптит, сам мировик, следом за товарищем по несчастью, подкидывает местному работнику еще пару тем для размышления.
- В ц-целом, д-думаю...
Подойдя чуть ближе, укладывает ладонь на левую плиту Бенджамин. Даже беглого осмотра Рубику хватает на то, чтобы понять: ни ногой, ни мини-тараном такую штуку не взять. Похоже, она специально сделана так, чтоб ее нельзя было преодолеть нахрапом - только долго и нудно резать горелкой, либо вышибать чем-нибудь вроде хорошего брикета "бум-жвачки".
- Б-будь у м-меня с-служебный п-планшет, я бы м-мог п-попытаться...
Когда подбирает Фидель источник света - рубчато-ребристый, ухватистый, пусть и металлический, но невероятно легкий, явно ружейный фонарь с выпуклой линзой из устойчивого к царапинам полимера и стандартной планкой крепления: к ПП тоже прицепить вариант, хоть под ствольную коробку, хоть сбоку - одним щелчком по утопленной в торце кнопки переведя его из режима "бешенство" в режим "спокойное освещение всего, что впереди", отвлекается на него магистр.
-Ч-что? П-передатчик?
Глянув на демонстрируемую "кнопочку", отрицательно качает головой.
- Я бы н-не стал р-рисковать. Т-только если п-передача б-будет н-надежно з-зашифрована.
А сам картельщик, между тем, отмечает, что преграда, похоже, вообще не подвергалась никаким сколь-нибудь значимым внешним воздействиям: ни росчерков от ломика или пневмодомкрата у "щели", но следов от пуль или резака на самих плитах, вообще ничего.
- П-плюс, м-металл и к-керамика м-могут г-глушить сигнал.
Разводит жжунья руки в стороны неожиданно.
- Ладно, пацаны. Повеселились - и хватит. Пора колдовать!
Хлопнув в ладоши, выставляет их, плотно сомкнутыми, точно перед собой.
- Силой Войда! Приказываю - откройся!
Начинает медленно, очень медленно разводить - кажется, начавшие подрагивать от напряжения - кисти вправо и влево.
- Подчинись воле войд-ведьмы!
Шипит от напряжения, словно преодолевая страшное сопротивление-давление. Мгновение, другое. Где-то над проходом начинают постукивать шестернями механизмы, что-то позвякивает и щелкает.
- Скорей, Руб! Сзади жмись! Лапы на сиськи!
Рычит уже просто.
- Мне нужна вся сила!
Еще секунда - и створки на самом деле приходят в движение, медленно, очень медленно расходясь в стороны: по паре-тройке миллиметров в секунду, не больше. Растет и расстояние меж ладонями космитки - не быстрей.
- Сейчас! Давай!

Сильверфилд. Отвешивает легкий полупоклон собеседник, приняв укор.
- Теньго ла кульпа, сеньор. А по планам...
Берет паузу секунд в пять-шесть. Возможно - думает о чем-то, возможно - слушает что-то, что ему шепчет наушник.
- Поторопился, короче.
Выдыхает шумно.
- Думал, что расходиться придется, меняться. Не придется. Одно плохо - помощи не будет.
Машет рукой, мол, мелочи жизни.
- Проехали, работаем.
Поднимаешь пистолет-пулемет - угловатый на вид, но при чуть более близком знакомстве оказывающийся очень легким и ухватистым: брусок штампованной ствольной коробки, куцый штырек короткого ствола, раскладывающийся на манер телескопической трубки приклад с жесткой лапкой-упором, покрытая эластиком пистолетная рукоятка со встроенным в "затылок" прожимным предохранителем, стрелка бокового переводчика огня: "X", "1", "3", "A", вщелкивающийся сразу перед спусковой скобой магазин - меняешь секторные планки. Было одиннадцать, стало тридцать два, о чем машинка тебя незамедлительно и уведомляет, моргнув встроенным прямо в пластик торцевой части корпуса монохромным дисплеем: "32".
- Неплохой, кстати, субфусиль. "Газ" - велийский, на тридцать два картучо. Патрона, то есть. Строчит, правда, как чифладо - все до железки маравийосо высадишь, если не следить.
Это он, очевидно, про твое новое вооружение. "GZTec": выбито на оппозитном окошку выбрасывателя боку. То ли прочитал, то ли по силуэту узнал. Сделано в Протекторате Велия, значит. Стоп. Крупица новой информации, искрой упав в непроглядный туман забытия, подсвечивает новые ассоциативные связи. Вот эта, вот, "боевая раскраска" раненой девушки - когда все в синих тонах - что-то очень знакомое. Велийка? Очень может быть. С другой стороны, они не перерожденцы и "подцвеченными" не рождаются, а вся эта "лазурность", разумеется: перманентный макияж и косметика, не более - так что приобщиться к самобытной культуре ваших соседей таким образом может кто угодно. Вот только зачем?
- Главное, очередь отсекай - он весит мало, его бросает сильно. По три - довод, - ладонь параллельно пола выставив, опускает ее плавно: словно поддавливает что-то невидимое и упругое, - по три - довод.
Пока рассовываешь по карманам свежеприобретенное, заодно спрашиваешь "техспециалиста" насчет возможности организовать замену элементов питания в экипировке.
- Верните мультитул. Он для меня очень важен.
Оживляется вдруг "Снежинка".
- И я починю ваш скафандр.
Присвистывает боевик.
- Вот это характер. Все на своих условиях - настоящая ла рейна де ла ньеве!

Сильверфилд. Сдвинув слайд-лапку застежки на боковине небольшого пластмассового бокса с ворохом таинственных надписей, ""CDA-4: HR" / 6 injectors (high (4) level of absorption / only for direct injection in affected area) / "SINCO Pharmacology" / Your health is our care", на крышке, обнаруживаешь внутри - каждая вщелкнута в полукружие крепежного "рожка" - уложенные в ряд палочки шприц-ручек. Вытаскиваешь первую. Сочащийся ало пузырящейся кровью прострел найти нетрудно: драная дырка в толстой ткани костюма, рваный прореха в когда-то темно-серой, а теперь черно-буроватая ткани спортивного топа, страшно и зияюще уходящая в плоть каверна хлюпающей раны. Щелчок. Еще рана. Щелчок. Поворачиваешь "пациентку", чтоб до точек, через которые разогнанный металл покинул тело, добраться. Щелчок. Щелчок.
Плюс, личный обыск - небольшое, но важное дополнение к медицинским процедурам. Жестко и крепко сложена новая знакомая: плотная вся, жилистая, но не особо крупная, без ярко выраженной мышечной гипертрофии где бы то ни было, особых объемов в груди или бедрах, по-мальчишески сухая. И личных вещей при ней не сказать, чтоб много, но и не совсем мало, в самый раз: лимонно-желтая - абсолютно пустая, за исключением размашистой подписи черным маркером поперек одной из сторон: "ГАЗИ (размагнить!)" - пластиковая карточка, сувальдный ключ с брелком в виде фигурки мелкого, скорей всего распечатанного на термопринтере медведя, увесистая планка туго набитого пузатыми и тупорылыми патронами запасного магазина для ПП, мелкий, затертый "до дыр" нож-мультитул - стальной, сплошь гравированный простеньким флористическим узором - с просто чудовищным для своих габаритов количеством встроенных инструментов: от шильца, ножничек, выдвижного пинцета и банального лезвия до шлейф-стриппера. Следом выуживаешь уже форменное холодное оружие: сильно напоминающая мотоциклетный "газ" легкосплавная - ребристая и хваткая - рукоятка с кнопкой-активатором на боку, ближе к гарде, при нажатии на которую из паза явно под давлением отщелкивается штык короткой, в ладонь, и толстой пики круглого сечения, что делает эту штуку в большей степени выкидным шилом, чем клинком в классическом его понимании. Последней же находкой становится сунутый под резинку трусов, сзади, блочок с еще шестью "зарядами" лекарства от последствий стрельбы в "Бобра". Точно такой же, что вскрыл только что, один в один. И все.
- Ритан бендито... - Похоже, найдя что-то интересное, хиспанец отрывается от мародерства. - Глянь-ка, Хан.
Накидывает на макушку, прямо поверх собственной шапки, настоящую соломенную токилью, подвязанную шелковой, насыщенно-зеленого цвета лентой.
- Нормально сидит?
Кому и зачем она понадобилась на ледяном спутнике газового гиганта - загадка, достойная отдельного эпизода шоу "Необъяснимое с Шоном Перри", которое иногда крутили по "плазме" в камбузе на руднике.
- Никогда не знаешь, где найдешь настоящее оро, вердад?
Вздохнув отчего-то, пару мгновений рассматривает головной убор, после чего бережно укладывает его обратно на полку, возвращаясь к разграблению. А ты, ты налаживаешь контакты с потихоньку перестающей истекать багрянцем "Снежинкой", попутно отметив в процессе обработки, что в глубине ее прошитых пулями перчаток, под драной кожей и сухими струнами желтоватых "мышц" тускло поблескивают металлом странные струны-натяжители, от запястья - к пальцам протянутые.
- Верно понимаешь.
Проводив взглядом оказавшийся в твоих руках многофункциональный "перочинник", до того ни мимикой, ни звуком не реагировавшая на проводимые с собой манипуляции пленница, наконец, поднимает голову, осмотрев зал.
- Но...
Морщится, кажется, впервые с момента вашего недолгого знакомства.
- С серверной не помогу. Три ступени защиты.
Облизнув зубы, из покрытых красными потеками превращает их в покрытые розоватой пленкой.
- Биометрия, карта доступа, мастер-ключ.
Хмыкает стрелок, услышав перечень.
- У меня есть только первое. Плюс...
Вновь проводит синеватым языком по эмали, походя ощупав его кончиком "острие" левого клыка.
- Если я это сделаю, потом безопасники за десять минут со мной сделают то, чего вы вдвоем не сможете сделать за месяц.

Рубик. Всем. В какой-то момент кажется, что проще хоп-хопу яйца рубачем побрить, чем попытаться сфокусироваться на странных - будто прохладный бриз вдруг повеял над запылившимися палубами твоей памяти - ощущениях, параллельно разбираясь с насущными проблемами. Но нет, даже умудряешься до колодца добраться, попутно вопрос Бенджамину задав.
- Р-разумеется. Н-но с-с... С-с...
Ускользает, растворяясь под сводами черепа, яркий образ, блекнет. Что там было? О чем? Про что? Забыл? Нет, не забыл. Рюмка.
Вспышка. Маршевые турбины челнока "Ракет", затаившегося в запасном доке дрейфующей на высокой орбите Громового Глаза Осевой Станции, еще не успевают как следует остыть, когда ты, кивнув стоящему у входа в "Кукарачу" гиганту в проклепанной сталью асбестовой куртке с шевронами "Вортекс-Веллеров", подталкиваешь плечом ведущую в гремящий музыкой, хлещущий молниями голограмм и чадящий сладковато-дурманящим дымом зал. Еще один "ворвел", как вы их называете, с подбитым металлом не хуже прикида встреченного только что вышибалы бритым черепом и хромированной дугой вместо нижней челюсти, уже ждет тебя прямо в холле, едва ли не на пороге стоя. Смотрит не мигая, сверлит взглядом мерно вращающихся прицельных линз. Смотришь в ответ.
- Рубик?
Киваешь.
- Вамос.
Протискиваетесь в неприметную дверцу у зарешеченного "гардероба", куда придется сдать все режущее и стреляющее, если захочешь глянуть на "дрожалки" лучших - по мнению завсегдатаев "Кукарачи", разумеется - станционных красавиц или хлебнуть "Орина-Ардиенте": убойного пойла, на две третьих состоящего из спирта и еще на треть - из ненависти к тому моменту, когда ты все же решился опрокинуть стаканчик.
- Жаль, что так вышло, амиго.
Хоть лысый и клепаный не оборачивается, пробираясь по узкому и темному коридорчику клубных застенков, но линза визора, установленного точно по центру бритого затылка, все так же держит фокус на тебе.
- Мьерда, Хесус!
Взвизгнув, смуглокожая девушка - с длинными волосами цвета кислоты, которой Флик протравливает контакты резервных батарей, и татуировкой "ворвелов" меж острых ключиц - всю одежду которой составляют больше похожие на шнурки черные трусы, выворачивается из цепкой хватки подцепившего ее за бедро "хрома", и тут же налетает на тебя, ткнувшись просто огромной для ее субтильного сложения грудью точно в твой бок. Левая начинает моргать насыщенно-красным, подсвечивая изнутри радиальные линии искусственных сосудов и будто нарисованный циркулем овал черного соска, правая - салатово-зеленым.
- Ло сиенто, хомбретон.
Подмигивает тебе, шмыгнув мимо.
- Да ничего. - Отвечаешь. - Бывает.
Идете дальше, по пути минуя, кажется, минимум пару женских раздевалок, один микро-кинотеатр и то ли секс-бокс, где, к тому же, еще есть вариант и заодно штырануться, то ли комнату, где можно разогнаться, заодно потрахавшись. Стучится твой сопровождающий в дверь еще более неприметную, чем та, через которую вы сюда попали, наконец.
- Хефе. Эль Рубик эки.
Указывает тебе кивком, мол, входи. Заходишь. Небольшая, квадратом, комнатушка. Ковролин на полу, тусклая лампа-вентилятор под потолком, мебель хоть и пластиковая, но добротная, снайперская - и потому на борту почти бесполезная - винтовка с дорогой оптикой - в рамке на дальней стенке, дюжина фотографий, на одной из которых ты тут же цепляешься взглядом за черты лица улыбающейся "Энигмы", которая, стоя в камуфляжном комбинезоне на взлетке неизвестного, но явно намирового аэродрома, приобнимает за плечо среднего роста, поджарую хиспанку с собранной в короткий хвост копной черных как смоль волос.
- Все вокруг называют меня Эскорпьен.
Поднявшись из-за стола, среднего, твоего примерно, роста, поджарая хиспанка с той самой копной тех самых, даже скрученных простым эластиком в тот же хвост волос, приветственно протягивает смонтированный из подогнанных внахлест, пожелтевших от времени бронепластиковых пластин пятипалый манипулятор, что заменяет ей правую кисть. Левая, впрочем, ничем от правой не отличается.
- Но ты можешь звать меня Пилар.
Закончив с приветствием, отпирает спрятанным в фаланге левого мизинца ключиком пристенный ящик. Вытаскивает оттуда сначала одну, а потом и вторую небольшую, явно керамическую рюмку. Глазированы в белый и синий цвета простеньким узором, чистые на вид. Следом на столешницу встает здоровенный, в литр, бутыль с туго вкрученной пробкой, что под самое горлышко наполнен прозрачной, янтарно-золотистой на вид жидкостью. И все бы ничего, вот только на дне располагается целое кладбище из небольших, напоминающих крупных опарышей червячков.
- Пьешь?
Вспышка.
- ...С-следует уч-ч... Ч-ч... Ч-ч...
Машет рукой корпорат.
- А вп-прочем, н-не важно.

Мортиноцци. Ежится только заметно Сэм-Саманта, безмолвно отвечая тем самым на твой вопрос о лучших планах.
- Ясно.
Добавляет - тет-а-тет - мгновение спустя.
- Кейто твою проверю тогда, "Точке" данные скину.
Готов поставить сотню демкредов - ухмыляется.
- А ты питомца своего пока развлеки.
Вероятно, бывшую корпоративную работницу имеет в виду, больше-то некого. Припоминаешь, что агрегат, который она всюду с собой таскает, намертво - через запирание клином ударно-спускового механизма - "отключен" магнитным блокиратором. На рукоятки есть считыватель сигнатуры, кнопкой неприметной, вот он и снимает крипто-витальные показатели того, кто берется за нее. В перчатке охранника - магноключ, в его же кисти - передатчик витально-идентификационных показателей, которые в совокупности формируют персональный шифрокод. В блочок винтовочного "бортовика", когда ствол снимают с подставки оружейного шкафа, прописывается его актуальная для этой смены версия. Совпадает все - "престо", бери и пользуйся. Нет? Таскай с собой эту штуку в качестве дубинки, если заняться больше нечем. Она, кстати, еще и сигнал о своем текущем местоположении постоянно "куда положено" передает. Это так, к слову.
- По "ди-ре" - чисто, пусто.
А вот это уже плохо.
- Теплосигны и натоптыши имперца везде. Похоже, "груз" у него.
Еще хуже.
- "Оса" отследит. Помнишь такую?
Затихает. Ненадолго, впрочем.
- Ее "Бобру" в усиление перекинули, но отработать сможет.
Галлахен же, как видно, и вправду развлечься не помешало бы.
- Подождем отмашки.
Грустит отчего-то, немного растерянно наблюдая за разговором - для вас, а для нее - пантомимой.
- Здесь? Или сменим позицию?

Из-за того, что Элиас притянул девушек к себе ближе, им пришлось немного подвинуться на стуле — совсем чуточку ближе к нему, чтобы не прилагать лишних усилий. Сам Элиас ровно дышал, хотя когда Ко положила ему голову на плечо, то услышала как гудит кровь под кожей у колдуна. Его сердце билось быстро-быстро.
Чай, после ложечки мёда в нём, пах сладко и мягко, отдавая травами и лёгкой терпкостью, от которой во рту появлялись слюни. Девочка пока не решилась сделать голоток, а вот Ямато-сан отпила немного из чашечки. Затем сделала ещё глоток, побольше, едва заметно сморщилась и добавила в чай ещё мёда. Снова отпила отвара. “Очень вкусно”, — скромно добавила женщина. Элиас в ответ только шире улыбнулся. Он не вмешивался в слова парочки.
“Я хочу…”, — Ямато помедлила, пытаясь собраться с мыслями и взглянула на Кокэси, затем отвела взгляд, — “...Я хочу вернуться назад. И чтобы всё было как было”. Голос учительницы дрогнул.

— Если это ваши желания, — вкрадчиво сказал Элиас, — то я сделаю всё, чтобы исполнить их. Клянусь. — Повторил он с той же интонацией, что Ко уже слышала ранее, на балу макабров. Было в этих словах что-то такое… тяжелое. Весомое, стоит сказать? Да!

Чай манил своим запахом из стакана, как и сладости и сухофрукты на столе. Ко давно уже не ела, с самого момента их побега и успела слегка проголодаться, но мысли о еде приходили к ней сейчас, пожалуй, в последний момент. Да и сложно было воровать сухофрукты из корзинки перед ней, пока её сжимал в объятиях Эли.
“Я подумаю о контракте”, — выронила Ко, даже не подумав об этих словах, на что Элиас всё так же едва слышно прошептал “спасибо”, чуть сильнее сжав девочку в своих объятиях. Его рука легла ей на бок, подтягивая японку к себе ещё ближе, а второй он точно так же прижал к себе Ямато. Та долгое время не решалась что-то сказать.

— Я… — она посмотрела на просто лицо Элиаса, в лёгкой растерянности, — …если контракт поможет нам вернуться, то я согласна. — Наконец ответила та, одними лишь словами зажигая в глазах юноши огонёк: озорной, счастливый и какой-то… лукавый?

— Благодарю. Обещаю сделать всё, что в моих силах, — сказал тот и тихо ответил на вопрос Ко, — когда стану магом, я встречусь со своей семьёй. А потом наконец-то исполню свою мечту! — Со всё тем же блеском в глазах ответил он, блеском ярче прежнего.

На вопрос о силе он поумерил пыл, едва заметно отведя взгляд в сторону: туда, где зелёный свет луны падает сквозь щель в окне.

— Не знаю, — ответил он честно, — я не знаю, какие силы получу от вас. Они зависят от того, какие силы есть у вас. А ваши силы, ну… — посмотрел на Ямато и Кокэси, — …вы знаете, какие у вас силы? — Спросил он. — Я — нет. Но мы это обязательно выясним, когда Митра выйдет из силы. — Пообещал начинающий колдун. Он задумался над вопросом о макабрах. И ответил коротко. — И этого я тоже не знаю. Не многие из тех, кто застал те события, дошли до нас. Макабров, магов, нерождённых и чемпионов Старой Гвардии можно по пальцам пересчитать. Каждого из них — по пальцам одной руки. — С каждым словом, парень едва заметно затихал.

Он говорил медленнее и тише, кажется, пытаясь справиться с дыханием от волнения. Его сердце быстро билось в груди. Кажется, судя по тому что он прижимал к себе девушек чуть сильнее, сама новость о возможности поговорить с кем-то на эту тему и заключения контракта будоражили его ум. Элиас ответил тихо:

— Да, конечно есть и те, кто изучают природу смерти. И жизни тоже! Нас много, но в основном этим занимаются джепетто и филаняне. Они — главные, кто в этом что-то смыслит. — Он помедлил, а затем тихо добавил. — Если хочешь, я могу рассказать чуть больше. Я тебе расскажу о магах, а ты мне — о вашем мире. Сделка?..

Спросив это, он перетянул Ко к себе, вглядываясь в лицо девочки и пытаясь высмотреть в её взгляде ответ. Он умолял взглядом сказать “да”. Нет — он этого требовал и горел изнутри от восторга!

Терренс. Взвесь, что стелется под ногами, вихрится вокруг тела, накрывает с головой, кажется, овевает собой не только тебя, но и твои мысли. Крохотные, невесомо-неразличимые частицы, что кружатся и кружатся, подчиняясь, кажется, лишь собственному желанию кружиться - вечно, бесконечно. Вспышка.
- Иранский табак.
В густо напитанном тяжелым - в большей мере выглядит порожденным выбросами из какой-нибудь трубы какого-нибудь металлургического цеха смогом, чем продуктом тления сушеных листьев - дымом полумраке курильного зала, с единственным источником света в виде узорчатой медной лампы, распятой на цепочках под потолком, чей шипящий, пропитанный маслом фитилек скорее дополняет, чем разгоняет тьму, ты отчего-то чувствуешь себя вполне комфортно.
- Объединенные Галактические Эмираты.
Баритонистый, с пусть и едва заметной, но все же имеющей место быть хрипотцой голос собеседника, раскинувшегося в кресле точно напротив, кажется тебе, нынешней, смутно знакомым.
- Мир назвали в честь одной древней страны.
Это ты знала и без его подсказок.
- Иран.
Коцентрация продуктов тления этого самого табака в воздухе такая, что обычный человек уже после пары вздохов начал бы терять сознание.
- Я бывал там несколько раз, немного успел узнать местных.
Но только не ты: просто перестала дышать, делов-то.
- Золото, оружие, машины и табак: больше им ничего не нужно.
Кивает, кажется, собственным мыслям. Будто прямыми цитатами из дешевого кино про грязных на руку корпоратов говорит, все как всегда.
- Мне, в принципе, тоже. Разве что бессмертие не помешало бы.
Здесь была бы уместна любимая шутка брейнеров про "прекрасную и неуязвимую", но ты решаешь отложить ее на потом. Хлебнув крепкого как заварка чаю, ставит цветастую пиалу на место.
- Ну так что, по рукам?
Теперь киваешь уже ты.
- Вот и хорошо, вот и замечательно.
Мужчина - важный и вальяжный - делает долгую, в десяток секунд, не меньше, затяжку, и угли под курильницей, разгораясь, наконец, подсвечивают черты его лица. Джонатан Ривас, один из сотрудников службы охраны того самого "Цветника": широколицый, остроносый, чуть седой, слегка небритый, лет сорока "с небольшим" на вид, но нынче, со всеми этими "восстановительными инъекциями" и "регенерационными ванными", так сразу не угадаешь.
- У вас будет час - может больше, но не меньше.
Пустив носом клубы гари, откладывает в сторону мундштук.
- Все как договорились.
Помолчав мгновение, добавляет.
- Но потом, когда "ведраки" все же заявятся, уже никто не сможет помешать им начать решать проблемы с вторженцами.
Улыбается, но в итоге - то ли из-за особенностей освещения, то ли намеренно - у него получается скорее оскал, чем улыбка.
- И нам тоже. Мне тоже.
Улыбаешься в ответ.
- Будет жаль портить такую красоту, мэм, но что поделать?
Такой-то охотник на оперативников, просто загляденье.
- Долг есть долг.
Кому угодно, но только не ему о долге говорить, вот правда. Еще бы честь вспомнил, с достоинством вместе.
- Так вот...
Сработав по нейрокоманде, расположенная меж костяшками указательного и среднего пальцев правой руки форсунка беззвучно распыляет микродозу "плаксы": несмертельного - но, как иногда шутят некоторые спецы, лучше бы он все же давал человеку спокойно умереть - ирританта. В очередной раз приложившись к кончику отложенному было "свистульки", Ривас вдруг давится дымными завитками.
- С оп... Кх...
Закашлявшись, машет рукой.
- С оплатой... Кх... Да что ж... Кх...
Слезы брызжут из его глаз.
- Воп... Кх-кх...
Выдыхает шумно, утирается рукавом.
- Вопрос решим... Кх...
Бросает курительную трубку на подлокотник.
- Отдельно вопрос решим. Кх... Сейчас...

  Вены Демитрия наполнились жаром, словно жилы драконов которых он вспомнил. Жар этот сначала распространился по телу, а затем казалось начал раскалять доспех. Несколько капелек боли осыпались на плечи и спину воителя, покрывая те маленькими серебряными чешуйками. Боль эта была сродни боли в мышцах после тренировки, что приносила только чувство радости и спокойствия. Сталь фамильного доспеха же пришла в движение. Крупные пластины рассыпались множеством мелких пластинок, что потекли по всему телу Демитрия, не обжигая но согревая того своими движениями. Рой маленьких стальных чешуек мгновение за мгновением образовывал прочную и лёгкую броню. Броню, что словно была второй кожей. Оставшиеся пластинки стали наслаиваться сверху, сращиваясь будто роговые наросты или панцирь, пуще прежнего защищая их хозяина.


  Невероятные изменения, происходили надо отметить с невероятной скоростью, сопровождаемые волной жара. Дымные пасти прицепившиеся к ногам аристократа, в миг запузырились и лопнули под напором жара. Новая сила казалось выплеснулась через край и теперь понемногу стихала. Жар отступил оставшись у Демитрия где-то в сердце и сейчас луч этого жара был направлен в руку воителя. Ореб наконец смог разглядеть навершие своей булавы. Дымная голова вцепившаяся в оружие, казалось теперь была этому не рада. Небольшое белое пламя окутавшее оружие, то и дело щекотало чернявого монстра своими языками, а тот не в силах более удерживать оружие вздулся и лопнул забрызгивая всё вокруг шипящими чёрными брызгами.

  Теперь сгустки тьмы летели в Ореба с удвоенной силой, не причиняя тому однако никакого вреда. Брызги их удара о доспех быстро рассеивались и не оставляли видимых следов повреждений. Загнанная в угол, голова принялись осыпать сгустками единственное слабое место доспеха – забрало.



  Трёххвостая же сестрица теперь хоть и прозрела, видела ситуацию для себя весьма удручающей. Новый внезапный враг разбил маленьких дымных помощников под чистую, а её саму всё дальше от алтаря оттесняла двухвостая сестрица.

– Так вот где сия, госпожа конец примет...

  Гордо подняв голову, обращается к своей противнице, резко вставшая в полный рост лиса, видимо решившая, что пришло время её последнего слова. Слишком гордая, чтобы просить пощады, безбоязненно ожидает смертельного удара. Преисполненная решимости, со всё той же издевательской улыбкой, она не пытается уклонятся....

  И двухвостая медлит? Явно выбитая из колеи. Она не спешит завершать поединок, немного шокировано изучая противницу. Разница в воспитании? Характерах? Неизвестно. Впрочем, это не мешает ей увеличивать мощность пламени в руках, так что вероятно "конец", трёххвостой будет как минимум ярким.

– Однако. Ложно медлишь ты, летнее дитя. Давай. И пусть нить сия прервётся, как и желали те жалкие трусы, чьей рукой ты бездумно, стала. Однако знай, мой господин всё равно вернётся и дитя, чью плоть я покупала у родни, ещё отомстит за Дочь, Дома Ходзю...



  Меж тем... Оставшийся дымный монстр, воспользовавшись моментом спрыгнул и скрылся за алтарём, пока его побеждённая хозяйка, спокойно ожидала казни. Заставляя размышляющую двухвостку нервно бить хвостами...

  Всё поведение дочери дома Ходзю походило на влечение к смерти. Подобное тому, что испытывали люди потерявшие семью в ходе войн или эпидемий. Тех чей стержень сломлен, а желание жить навсегда покинуло их сердца.

Молох. За порогом тянется коридор: три на три, и вверх столько же, метров в сечении, с молочно-белого, разбавленного толикой оранжевой, "топленой" теплоты, цвета, в отличие от повсеместной серости, пластинами пристенной и потолочной обшивки, и литым из задубевшего на морозе эластика, слегка пупырчатым, без видимых стыков, полом, заменяющим тут вездесущую рубчатую сталь.
По сторонам, через одинаковые - примерно в десяток шагов - промежутки, располагаются перекрытые полупрозрачными на вид, мутно-дымчатыми листами толстого пластика дверные проемы: шире стандартных для "лепестка" раза в полтора, и чуть повыше. Пять справа, пять слева. Затем идет развилка, коридорной же ширины. А за ней, вплоть до виднеющихся вдалеке, занимающих собой практически все пространство торца и больше напоминающих шлюз двустворчатых ворот горизонтального схождения - по одной двери, с боков, ближе к вам, чем к центру, и точно напротив друг друга. Десяток боксов в пять метров шириной - плюс-минус толщина межкомнатных переборок - каждый, и пара здоровенных, в двадцать с лишним метров, залов. Никаких обозначений нигде, ничего.
Пыхнув, оживают, как оказалось, практически сплошь - через равные промежутки, геометрическим узором - покрывающие потолок бугорки голо-линз: и тоннель мгновенно заливает мягкой синевой, когда он расцветает, затягиваясь ковром словно сплетенной из синеватого сияния травы, разворачиваясь ветвями разлапистого папоротника, поднимаясь шероховатыми стволами уходящих ввысь лип и кленов. Дергает конвульсивно головой "040", пытаясь рассмотреть все и сразу. Срабатывают скрытые под декоративными заглушками динамики наполняют помещение шелестом тревожимой легким ветром листвы, мягким звоном капель.
Мириады сияющих точек, закружившись на расстоянии вытянутой руки от твоего спутника, сплетаются в женскую фигуру: среднего роста и средних же лет, худощавая имперка с короткой, аккуратно уложенной прической, в строгом, классического покроя медицинском костюме с высоким, под горло, воротом.
- Здравствуйте.
Судя по интонациям прекрасно поставленного голоса, рада вас видеть.
- Похоже, мы с вами незнакомы.
Улыбается мягко, обходя поворачивающегося следом за ней волчком гиганта по широкой - часовой стрелкой - дуге.
- Может быть, возникли неполадки со считыванием ваших "ай-ди". Или же, возможно, дело в том, что вы носите затрудняющее распознавание лиц снаряжение.
Кивает понимающе.
- Ничего страшного, бывает.
Четкая артикуляция, идеальная дикция.
- Позвольте представиться - Мария Накано, штатный психотерапевт-рекреационолог Комплекса. Ну, то есть, разумеется, это оцифрованная по моему образу голограмма, с набором шаблонных фраз, но сама я наверняка тоже скоро буду.
Делает широкий приглашающий жест рукой, указывая на ряды дверей.
- В любом случае, рекреационный блок всегда к вашим услугам. Медитация? Йога? Изобокс? Вирт-камера? Сауна? Массаж? Чаю? Что угодно.
Кажется, не обращает вообще никакого внимания на пулеметный ствол, что смотрит точно в сторону ее грудной клетки.
- И не забудьте предупредить сменщика или руководителя о своем отсутствии.

  Вечер, начавшийся весёлой попойкой, заиграл невероятными красками, стоило только Элу услышать эту великолепную музыку. Он следовал за ней, словно под гипнозом, пытаясь подражать звучанию, гнусавеньким голоском. Знай он нотную грамоту, сразу бросился бы записывать, но единственное что он мог, это лишь запоминать звучание, стараясь не упустить ни звука. Дополнивший же звучание голос, верь гоблин в ангелов, посчитал бы что поют именно они. Зеленокожий парниша был согласен на всё, что предложит ему этот голос и он принял сделку!

  Однако же, реальность полна разочарований. Стоило Элу найти источник звука, как всё небесное очарование пропало, осталось лишь качественное исполнение, но ему было стократ далеко до услышаного. И, пока гоблин пытался понять, было ли всё произошедшее пьяным бредом, ситуация резко поменялась.

  Не имея времени сигануть в реку, Эл присел в кустах. в которых стоял и постарался посильнее сдвинуть ветки. Прятаться ему приходилось не впервой, пальцы привычно легли на струны оказавшейся в руках лиры, но играть и петь гоблин не спешил. Он прислушивался. Помнится, путник из далёких земель рассказывал о тварях с щупальцем на морде, в таверне его тогда насмех подняли, хотя, разве речь шла не о глупых животных? Ети твари явно таковыми не были, печально признавать, но они даже разговаривали в разы лучше самого Эла...

- Ну, если так, - Джон кивнул на слова Марка. - Но как бы там ни было, я этого не забуду. Мы тебя поймали в ловушку, но ты нам помог сверх всякой меры. Если я когда-нибудь смогу, я отплачу за это с такой же силой.

Рана Джона слегка волновала. Причем, не болью о её отсутствием. И тем, как она выглядела.
- Я бы хотел сказать, что все это чепуха, но я почувствовал... В какой-то момент было совершенно все рано на то, что было вокруг, хотелось просто порвать на куски человека передо мной. И когда он воткнул в меня нож, - Джон кивнул на рану, - я почувствовал, но это должно было или убить или уложить в госпиталь. Вместо этого я вырвал из себя нож и еще махал им, - Лианг вздохнул, - увы, не очень джентльменское поведение.

- И нет, - антиквар покачал головой и поднялся на ноги. - Спасибо, я могу идти дальше... Но все равно нет. Не наряд, не ты. Утерянные сокровища деканской аристократии. Справочник из тех, что я изучал. Не на первых страницах, конечно, но эта подвеска там была. Если это она, конечно, но подлинность я смогу легко определить. И организовать реставрацию, она в ней нуждается, - он развел руками, заодно проверяя ощущения в боку. - Мне всегда было тяжело отвлечься от работы, это нас и свело вместе.

Это место... Этот.. мир.
Новый. Другой. Чужой.
Но... что поменялось?

Первое, что ты заметил, это... ветер. Какой-то не такой. Трудно сказать, что именно в нем не так, но уж ты, как Пугало, как как никто другой разбираешься в его дуновениях!.. Правда же?
Стоп.
Стоп.
Нет, это ложь, это наглая ложь. Ты НЕ пугало!
Ты маленькое человеческое отродье, подобных которому сам убивал не раз!

Ощущения нахлынули на тебя, словно ты попал под ливень. В волосах играет ветер, в ушах тоже, да и зад продувает, сердце колотится... во имя всех святых и проклятых, сколько ощущений!
Тебе СТРАШНО, тебе ХОЛОДНО, тебе НЕПОНЯТНО!
И поэтому, хочешь-не-хочешь, тебя на несколько секунд парализует сенсорная пере... ты и слов таких не знаешь... в общем, слишком много чувств на одного мелкого тебя.

Пришел в себя. Хорошо.
Касательно того, что ты ВИДИШЬ... черт подери ты теперь еще и ВИДИШЬ... а как раньше-то ориентировался, собственно?...
Место, в котором ты очутился - деревушка. Милая, уютная деревушка. Комфортная деревушка. Богатые поля, красивые дома, иногда даже двухэтажные.
Видно, что её жители имеют еду в достатке и могут позволить себе заняться украшением своего родного, любимого, прекрасного дома.
Ах да, это всё ГОРИТ. Украшения обратились в обломки! Двухэтажные дома полыхают пуще одноэтажных! А мирные жители, кажется, озверели!
...
Наверное, следовало заметить ЭТО в первую очередь.


По поводу крестьян. Они, словно озверевшая толпа животных, гонят в твою сторону маленькую девочку. Совершенно обыденная картина, я хочу заметить.
Уставшая, она видит тебя и тут же прячется за твоей спиной. Больше не может бежать.

В воздухе витает запах греха, и ты не знаешь, от кого именно несет.
Может, на всякий случай убить КАЖДОГО, вместе с девочкой?
Впрочем, выбор - как всегда - в твоих маленьких ручках.
Правда, в твоих ручках ещё и КОСА, что явно намекает! Но, знаешь, думай сам.

Сильверфилд. Нащупываешь когда боковину коробочки, понимаешь, что это скорей хранилище, чем аппарат. Бросив короткий взгляд и, очевидно, получше оценив твой текущий - стремительно расползающееся под тобой багровое озеро и не думает замедлять свою экспансию на все новые и новые пластины напольного покрытия - "статус", подшагивает к тебе хиспанец, не отводя ствола винтовочного от залитого красным дверного проема.
- Давай сюда, помогу.
Ткнувшись наколенниками в плитки металл, забирает "пачку". Откидывает следом, большим пальцем в стык поддавив, крышку ее. Тут же отщелкиваются оттуда, подавшись вверх - явно для того, чтоб удобней вытягивать прочь их было - толстые цилиндры прозрачных автоматических инъекторов. Вытаскивает один, зажав прямоугольник между секторной вставкой бронежилета и укрытым эластиком противогаза подбородком. Черной кнопки-активатора пуговка пупырчатая на торце, прикрытое колпачком жало игловыбрасывателя, желтовато-оранжевой, тягучей на вид скорее слизью, чем жидкостью наполненный баллончик, кубиков на пять. И буквы на корпусе, сбоку: "SINCO Pharmacology". Фармацевтический концерн такой, как память подсказывает. А штука эта, вероятней всего, является регенерационным расплавом - выглядит похоже, по крайней мере. Пока размышляешь, жмет к пробитой грудине штырек "Бобер". Щелчок, легкое пощипывание. Зашипев, поршень вгоняет под кожу, прямо в мышцы, содержимое шприца по толстой игле. И бурная алая река - буквально на глазах - начинает превращаться сначала в ручей, а потом, когда в узкой прорехе страшной, отчего-то начавшей дико, фактически нестерпимо зудеть раны, выпячиваясь наружу, набухает красноватой губкой пульсирующий клубок фибриновых нитей, и вовсе иссякает.
- Это "Кастор".
Непонятно к кому, но явно не к тебе обращается стрелок, поворачивая, под чавканье прилипшего к полу комбинезона, на бок тебя. Второй инъектор втыкается куда-то под руку. Щелчок. Чешутся ребра - так, что хоть кожу с них сдирай.
- Напоролся на дроида с кон дос эспадас.
Третий чудо-шприц, покопавшись под крышечкой футляра, снабжает, накрутив ее прямо на конус, длинной и тонкой - чем-то напоминающей антенну приемника - телескопической, колен на пять-шесть, иголкой. Похлопывает по плечу тебя.
- Терпи, амиго - будет больно.
Жмет конструкцию получившуюся прямо к начавшей слипаться ране, почти под тем же углом, что "богомол" бил. И шилом отстрелившаяся металлическая трубочка прошивает, кажется, навылет тело, когда срабатывает выбрасыватель. По крайней мере, ощущается так. Боль, жжение, жар под ребрами, несколько конвульсивных, наполняющих рот и носоглотку привкусом мокрого железа покашливаний - начинаешь дышать. Укладывает обратно.
- Чика из котовской группы, "Пата", в нулях.
Это уже не тебе.
- Второй, "Астро", тяжелый - качаю регом, но санграр его почти занулило - время нужно.
Четвертый - и последний - инъектор тратит на руку твою.
- Да и я для этого кохонеса одет легковато.
Роется то ли за пазухой формы своей, то ли в нагрудных карманах разгрузочного жилета - с лежачей позиции не особо видно.
- Короче, помощь не помешает. Эсперо.
Довольно крупный, на литр где-то, сделанный из плотной прозрачной пленки, формой напоминающий колбасу и заполненный густой, цвета крепкого вишневого компота жидкостью пакет с набалдашником из молочно-белого пластика на одном из концов вытаскивает непонятно откуда. "OXYGEN-TRANSFERRING BLOOD SUBSTITUTE", судя по маркировке.
- Хорошая штука, хомбре, полегче сразу станет.
Беззастенчиво и почти на ощупь расстегнув скафандр твой, пару мгновений щупает, продавливая ощутимо кожу, область вокруг твоей левой ключицы.
- Я не медик ни хуя...
Выдернув жало очередной иглы из навершия "колпака" на пакете с "компотом", раскручивает пружиной свернутую трубочку. Капельница?
- Так что ты уж потерпи.
Удивительно, но в вену, похоже, с первого раза попадает. Укладывает пакет под отворот нагрудника, жмет то ли на нем - пакете - на что-то, то ли на крышке. Заурчав размеренно, спрятанная в пластиковых недрах помпа начинает качать жидкость в твой кровоток.
- Вот и все, порядок.
Подмигивает, но без улыбки.
- Полежи, отдохни - джо вихиларе.

- Вот же грубиян. Разве можно так с порнопринцесса обращаться? - проворчала Твич, присев рядом с дверью лаборатории.

Взяв с пояса колбу и набрав в неё немного супа из кастрюли, она стала есть таким необычным способом. Наконец-то появилась возможность набить брюхо хоть чем-то.

Пока она ест, крысиные глазки и уши высматривают в трущобах какое-нибудь движение этих самых злых-рогатых чудовищ раньше, чем кто-нибудь заметит её саму?

Сильверфилд. Окрик - и тут же фонаря банка, крутанувшись, летит в сторону противника. Звякнув, бьется о напоминающую небольшую, в пару твоих кулаков, вместе сложенных, сферу "головы", из все того же армопластика сделанной, и сплошь, буквально целиком, покрытой - кроме "макушки", микроячеистой сеткой, из которой и валит тот самый дым, прикрытой - линзами бессчетного количества мелких, в донце патрона пистолетного, стекляшек-визоров. Дроид. Вместо тела - труба сантиметров сорока длиной, и в водопроводную трубу же примерно толщиной, а к ней уже, заменяя руки и ноги, на выступах шарообразных крепятся форменные палки, с тремя, играющими роль локтей-колен, укрепленными суставами-шарнирами, делящими их - палки - на равные, сантиметров в тридцать, отрезки-огрызки. Никаких, практически, черт человеческих нет в машине: не на скелет, а на палочника какого-то похожа больше.
- Что...
Дернув нож-подарок, взмахиваешь им, блокируя пустоту. А потом протыкает тебя - как канапе шпажкой - меч. За ту же самую долю секунды, которая понадобилась для того, чтобы отсечь шлем Мадлен, легко и непринужденно, словно так и надо, под углом входит в грудину, чуть левей ее центра, практически не встречая сопротивления, утопает в торсе, лезет откуда-то сбоку, и вынырнув под мышкой, протыкает уже руку, погрузившись, кажется, в трицепс.
- Это...
Хватаешься за рукоятку оружейную, вцепившись попутно и в твердую как металл "лапу" дроида. Хватает тут же вторым манипулятором запястье, вмявшись в него до треска ткани костюмной. Так и сломаться может.
- За...
И ты понимаешь, что конечностей у него четыре, когда из-за "спины" еще одну пару их раскладывает он. Оно. Еще один клинок, близнец первого - в третьей "руке" - без замаха, тычком, едва не утопает теперь уже в животе, но колено, выброшенное вперед, бьет трубчатый механизм в условную "грудь", и тот, оказавшись не просто легким, а для своих габаритов фактически невесомым - в десяток килограмм - отлетает, по-паучьи в полете поджав многочисленные "лапки" к "телу", куда-то в задымленные глубины коридора, попутно мясо, кости и жилы твои еще сильней вспоров выдернутым на взлете клинком.
- Кагада?!?
Валишься отчего-то - для себя самого совершенно внезапно - с ног, но чьи-то пальцы, сильные и цепкие как клещи, ловят под локоть. А потом по ушам, с глазами заодно, взвивая бешено дыма патоку, бьет затяжная, "до железки", очередь, когда "Бобер", левой рукой тебя подхватив, от бедра строча, разряжает винтовку туда, куда ты отбросил убийцу Мадлен.
- Пута мадре!!!
Рывок. Затаскивает обратно, через порог, прямо по обезглавленной хиспанке беззастенчиво топчась. Кровь, реки крови: ее, твоей, вашей. Льется багрянец по скафандру. И в него тоже. Брызжет красным из прорех. Бросает в большей мере, чем опускает на пол тебя стрелок в метре - чуть дальше, может - от входа, пинком труп вбок, в помещение, отпихивает.
- Жри, марикон!!!
Лязгнув, гавкает глухо подствольный гранатомет. Вспышка. Хлопок оглушительный ураганом ударной волны враз сизость разгоняет. Лист автодвери, скользнув вниз под давлением чужой ладони, возвращается на место, закрываясь.
- Ихо де пута... Живой?..
Слева - к твоим ногам ближе, чем к нему - от прохода встав, и глаз от него не отводя, нашаривает где-то в подсумках что-то. Бросает на нагрудник, не глядя, прямоугольник пластиковой, молочно-белого цвета коробочки, с сигаретную пачку размером. Красный крест на крышке.
- Коли, пока не сдох.

– Послушайте... Твич. – Произнёс умный-хитрый шар строгим голосом. – Как полагаете, насколько часто мне встречаются Соискатели, Единственной Мотивацией которых является пытаться Удирать от каждой встреченной ими Проблемы, и возможно, ещё Что-нибудь Спереть в процессе и Набить Брюхо? И насколько сильно я Заинтересован в том, что-то для них, как вы это охарактеризовали, Придумывать-Помогать?

|С|У|К|А|

Сука.

Риддик. Будем знакомы.

Снова прожекторы режут глаза. Визави готовятся то ли срезать капсулу, то ли вскрыть, то ли одно за другим. Не разобрать. Какие-то дилетанты, не иначе. Будет совсем хорошо, если они увидят во мне добычу и попробуют навариться. Я привык к историям с такими завязками. В них я подобен рыбе в воде. Только надо сначала убедить их не оставить меня раньше времени без воздуха.

Сука спрашивает, кто я. Вместо ответа прижимаю череп к холодной крышке, растапливая лбом еще немного инея. Так, чтобы увидела она пару глаз, где вместо радужки и зрачков блеклое серебро. Мутное настолько, что еле ловит отблески света. Может ли быть такая аугментация еще у кого-нибудь в обитаемом космосе? Конечно. Надо всего-то убить несколько человек и заплатить хирургу двадцать ментоловых сигарет. Джек не дала бы соврать, окажись живой.

— Сними панели снизу и сверху, а затем раздрочи салазки. Крышка промерзла насквозь. Ее можно выломать, если она не будет в пазах.

Медносплавный. Выкрашиваешь методично пластину, срезая скорее, чем отламывая от нее куски, рассыпая стружку, расширяя лаз. Дрожишь от нетерпения, не в силах сдержаться, когда представляешь себе это - взмах, полет короткий, тычок сочный, всхрип испуганный, на смену которому приходит пропитанный страданием стон. И жрать. Сука. Жрать эту тварь, посмевшую раскрыть свой поганый рот. Жрать.
Замах широкий. Повисает лапа вдруг плетью, когда ожигает ее нестерпимой болью - как если бы в плавильню промышленную кисть сунул. Кроха-слайсер летит на пол, звякает о плитку облицовочную, отскакивает в угол. Кехаец - на пороге. Еще вспышка, в грудине теперь, где-то там, под сводами раздувшихся, окостеневших ребер.
- Какие же тупые эти корпораты, а.
Не улыбается, просто сверлит тебя взглядом. Кулак правой руки, меж плотно сжатыми пальцами которого лучится голубоватым сиянием нестерпимо-колючее, невыносимо-жгучее нечто, выставляет вперед.
- И какой же умный наш хуесос-наемник.
Гранатой взрывается в основании черепа едва не вышибающей из тебя дух сполох.
- Охотник такой, хитрец невъебенный. Мастер засад.
Сполох. Подламываются вдруг лапы - валишься с грохотом на спину, забарахтавшись как жук огромный, скребя стены когтями, силясь подняться.
- Не отвлекай меня от работы, мразь.
Сполох. Вскипает ливер, узлами скручиваясь.
- Не.
Сполох. Выворачивает тебя дугой. Больно. Больно.
- Отвлекай.
Сполох. Визжащий клекот сам собой рвется из пульсирующих легких. Боль.
- Меня.
Сполох. Больно. Горишь.
- От.
Сполох. Судорогой хребет выворачивает, когда сознание начинает гаснуть, утопая в потоках обжигающе-парализующих мучений.
- Работы.
Сполох. Бурая пена лезет из ноздрей, клочками стекает из углов пасти. Все. Еще раз. И все. Все. Все.
- Договорились?
Поднимает, кажется, твое оружие. Взмах - и оппозитный лезвию штырь втыкается тебе точно в пах, глубоко увязая в затрещавшей, брызнувшей липкой жижей плоти поджавшегося члена.
- Договорились, сука?
Взмах - композитный сплав пробивает сморщившуюся мошонку.
- Вот и славно.
Дернув за топорище, выворачивает лоскутом кожу, мышцы.
- Вот и молодец.

Ортега. Сполох, алым. Букв штамповка, поперек мира: "ПСИ-АТАКА". Нет, нет. Не так. Нет никаких букв, не выдумывай. Есть поле, есть небо, есть ветра ласкового дуновения, что овевают твое лицо. Нет, не овевают. Что-то мешает. Блоб, аварийный блоб. Сними его. Сейчас.
- Я тут.
Силуэт - кажется, мальчика, в каком-то зеленом балахоне - скользнув под сень тучных колосьев, снова исчезает.
- Эй!
За спиной. Оборачиваешься непроизвольно - золотистых, как зрелая пшеница, волос пряди, бледная кожа. И что-то еще.
- Попробуй, поймай!
Смеется. Сполох, алым. Расчерчивает сеткой скрюченную, взгромоздившуюся на тебя верхом, и вцепившуюся в голову обеими руками, фигурку. Прямо, вот, на тебе. "ПСИ-АТАКА".
- Эй... Оп!
Метнувшись вбок, где-то далеко в стороне, ребенок снова прячется в густых зарослях злаков.
- Ну чего ты, а?
Мелькает макушка среди стеблей, буквально в шаге от тебя.
- Лови!
Сними. Блоб. Отключи. Какие-то странные мысли, нет? Тут ядовитая атмосфера, экстремально низкие температуры. Зачем? Но ведь нет, неправда, тут хорошо.
- Ау?
Тут есть небо. Есть ты. Есть он. И с ним что-то не так.
- Ну же!
Понимаешь, что. Глаз нет, только пятна шрамов затертых на лице. Сполох. "ПСИ-АТАКА".
- Ну!

Кройц. Снова хмыкает девушка.
- Вам жаль? Почему? Не пытались бы растащить этот барак на доски, не было б и поводов о чем-то жалеть. Хотя, воровать у воров - воровство?
Рассказываешь заляпанной антрацитовыми пятнами пластине о собственном выборе с далеко идущими последствиями, про тип боеприпасов спрашиваешь.
- Да, бронебойные, - отвечает только на последнюю фразу.
Молчит какое-то время, когда сообщаешь о гонке, в которой главным призом будет твоя возможность еще немного покоптить небо одного из ренголезских Миров.
- Патовая ситуация, человек с черепом на черепе. - Подает голос, наконец. - Если я вам помогу, угадайте, что со мной сделают безопасники?
Цокнув языком, выдерживает паузу в пару мгновений.
- Получается, я живая только из-за вашей помощи, но теперь, чтобы жили вы, мне все же надо умереть?
Вспышка. Подхватывает тебя под локоть Леонелла.
- Ну, вот видишь? Чтобы помогать, не обязательно умирать, дядя Лютик.
Демонстрирует стройные - один к одному - зубы из зеркально полированного, с заметным розоватым отливом, металла, пока идете непонятно куда, по едва освещаемому развешенными вдоль стен прямо на кабелях сигнальными фонариками дорожно-ремонтной службы тоннелю. Сначала думал, что реально серебро, но уж больно ловко она ими авеллану, которая, конечно же, обычный лесной орех - фундук, щелкает.
- Вижу, - говоришь.
Стучит музыка где-то: по факту другая, по сути все та же. Щелчки ярко вспыхивающих цикломеново-фиолетовыми диодными поясами прозрачных сандалий, в чудовищно высоких - сантиметров по двадцать - прозрачных же платформах которых беспомощно трепыхаются крохотные тени явно живых сквидов.
- Господин "Котик", господин "Котик"!
Субтильного сложения, кажущаяся по сравнению с тобой просто микроскопической - без супер-обуви если, по грудь укрытой насыщенно-зелеными, люминесцирующими прядями макушкой едва достанет - имперка машет тонкой рукой-протезом, оформленным, как и вторая искусственная верхняя конечность, с ногами заодно, под "кожу". Жилет прозрачный, словно слюдяной, такая же юбка, шириной в пару твоих ладоней, с переливающимся неоном нижним бельем, буквально шнурками, для проформы, бледную кожу перетягивающим. Мельтешат в глазах, на закольцованных дисплеях радужек, сцены из имперских мультфильмов, грозные иероглифы, выгибающиеся в коитальных позах обнаженные джапанирки, реклама "Тако от дедушки Пако", и еще куча всякой ереси. В целом, ей может быть как шестнадцать, так и все тридцать пять - с нынешней молодежью не угадаешь.
- А какой у вас рост?
Даже рот приоткрываешь от неожиданности.
- Сто девяносто один, - отвечает за тебя племянница.
- А вы правда воевали?
- В Великую Освободительную. - Снова помогает Лео. - Убивал имперских падарасов-поработителей. Пачками хуярил самураев ебаных.
- Круто! А я...
- "Оса". - Похоже, у тебя появился личный секретарь.
- Сяомин Ю. И мне сказали, что вы...
- Я сказала, что он отличный турельщик, да. Лучший. Перестрочил просто горы пиздоглазых кехоидов.
- Это... Впечатляет. Такое мастерство. Дело в том, что у меня есть дрон-турель...
- Но нет сисек.
- Не без этого, что поделать.
- Цефалоподу хуй приделать.
- Ну, у них и так, вроде бы, есть какой-то гонопор.
- И почему я не удивлена, что ты это знаешь?
- Имперки любят тентакли, это все знают.
- Имп...
Еще пару секунд юная Мендосо, багровея, явно думает, чем еще поддеть оппонентку, и, выдохнув, отворачивается.
- Я буду на парковке. - Тебе, и только тебе, говорит. - Прямо, потом направо, потом направо, налево, и вверх.
Уходит, оставляя было вас наедине.
- И не забудьте руки помыть, - бросает уже через плечо, - если будете трогать какой-нибудь скисший рис.
Дождавшись, пока девчонка скроется за поворотом, кехайка лишь качает головой.
- Дети.
- Да уж, - отвечаешь только.
- Если будет время, позвоните мне вечером.
Сует тебе в ладонь зажатую меж пальцев прозрачную, габаритами напоминающую визитную карточку, пластинку листофона.
- Поболтаем. Пройдемся, может... - Улыбаясь, добавляет задорно. - Или дрон-турель мою откалибруем.
Что-то тут не то. Во взгляде ее - холодном и внимательном - нет и намека на игривость, с шаловливостью вместе. Подмигнув, проскальзывает мимо, оставляя за собой шлейф из океанической свежести, лимонной жвачки, и, кажется, жженой пирожидкости. Вспышка.
- Дал - взял. Так получается, да?

Инквер. Без особого труда отобрав у кехайки клинок - видимо, просто побоялась, что иначе кисть ей сломаешь - суешь его под клапан одного из карманов. Прикрыв и без того беспамятно закатившиеся глаза хиспанца, одним движением, под аккомпанемент из шелеста костюмной ткани и влажный треск лопающихся позвонков, сворачиваешь ему шею. Отскакивает мигом от вас девушка, едва не упав, упирается спиной в колено средней из трех труб.
- Вейла шенма? - Явно в ужасе шепчет. - Зуо шенма да?
Щурится, ладонью от яркого луча лицо прикрывая.
- Ни хвей уинци шоудао шенпан.
Кажется, это не первый троглодит, которого ты отправляешь навстречу его темным божкам таким способом.
- Бьяо дзи.
По крайней мере, все получилось сделать быстро и без лишних, так сказать, доворотов.
- Вейла шенма?
Кажется, что-то такое уже говорила - вот, только что.
- Ни буши джоусинг.
Делает шаг назад.
- Ни джеге хуендан.

Кройц. Тишины секунда. Ни слов, ни выстрелов.
- Погоди... Те... - Выдох. Гораздо тише. - Это... Это вы?
Что-то двигается там, в комнате, скрежещет по полу: стол или ящик.
- Я вас вспомнила. Ваш голос.
Мягкий щелчок лапки предохранителя.
- Вы меня помните? - Шаг. - Бочка, проволока.
Еще шаг. Надо же, "проволока", вместо "проволки".
- У вас еще череп на шлеме.
Теперь источник голоса находится ближе к двери, чем к дальней стенке.
- Да?
Еще шаг.
- Извините...
Еще.
- За пальбу. - Пауза. - Нервы.
Тонкие пальцы - черный эластик перчатки - вжимаются в основание покусанной пулями пластины, практически у левого его края. Скорее всего, спиной к спине сейчас стоите, разделенные переборкой.
- Сейчас...
Чуть приподнимает полотно, ровно до не дающей ему спокойно войти в паз выпуклости.
- Да чтоб тебя...
Снова давит. Никак.
- Нет, никак.
Вздох.
- А, ну конечно, вон же...
Дробные постукивания: металл о поверхность прессованной из армоволокна плиты.
- Ладно, Ритан с ним. Вы одни?

Альтамирано. Всем. Жмется перчатка пилота в запястье.
- И хоть я был бы рад напомнить любви уроки, но... - Странные повизгивания, как если бы где-то в соседней палате работал телевизор, транслирующий фоном передачу о скотобойне, вклиниваются поперек слов, не заглушая, но дополняя их. - Генератор наверняка накрылся.
Сияние - прямо перед тобой. Стены складываются, сминаясь восковыми листами, лучатся мерцанием гигантского сгустка. Бутон огромной лилии расцепляет, свешивая в стороны тяжелые, полутораметровые в размахе, лепестки. Тычинки, толстые и кожистые, венчают косматые головы. Мельче и как-то сморщенней обычных. Узнаешь ближайшую - ваш наниматель. "Вик". Улыбается.
- Миллион двести, сеньора Альтамирано. Анонимная транзакция - четыреста тысяч сразу, восемьсот потом.
- Не сеньора, виуда, - поправляешь.
Другая "тычинка", судя по недовольно-растерянному виду - тот гильдос - Шуруп Говнослепный, или как его там, поворачивается к тебе.
- Кстати, не...
- Хуяти, - отвечаешь.
Что-то кольцом вжимается в бедра. Еще одна шея, тот стрелок - "Раз-Два".
- Ты давай, сама не мешкай, - губы расползаются в белоснежной улыбке, - начинай подъем уже.
Лилия вздрагивает, осыпая на сухую землю шумящих вокруг серыми былинками мертвого разнотравья прерий капли твоих собственных слез. Плачешь. Плачет и голова-тычинка Мадлен Альтамирано. Гнется на трубчатом выросте шеи, почти упираясь твоим лбом в твой же лоб. Скалится.
- Там смерть, мы не туда, - ее-твои глаза бешено проворачиваются в орбитах, разъезжаются к вискам, - а тогда теперь куда?

Общее:

После очередного удара глефы голова тролля отделилась от тела и он наконец-то затих. На том и бой, и миссия завершились. Судьба двух других нелюдей осталась неизвестной, на холм они не вернулись (хоть и должны были слышать крик сородича. По крайней мере, после того, как Щелкунчик расколол его орешки). Крестьяне в один голос сказали, что да, этот хулиганил. Том телегу не дал и вообще попросил покинуть деревню как можно скорее, не смущать расчленёнкой местных, и вы, даже не передохнув, отправились в обратный путь, нагрузив трофеем с трудом проснувшегося похмельного Гластона. Так и добрались, почти валясь с ног, за два дня обратно до Лэйзитауна, получили награду и членство в Гильдии. Но это уже другая история.

Услышав голоса в коридоре, которым только что прошёл Влад быстро прижался к стене и затаился, пытаясь издавать как можно меньше шума. Трое, судя по голосам. Кого-то ищут. Его? А кого ещё!? Значит кто-то его всё-же заметил. Местная охрана, или кто-то из людоедской мрази... А может кто-то особо самонадеянный из обычных людей? Да какая, в жопу, разница! Один хрен Влад не слишком умел отличать одних от других. Что они там говорили? Что-то по потенциал, про монстра в душе и гнев с болью и страхом? Ну так и первого, и второго и третьего у Влада сейчас хватало с избытком. При том страхом, например, он с удовольствием с кем-нибудь поделился бы. А хотя бы и с самым разговорчивым из троицы. Судя потому, что он говорил он либо сам упырь, либо активно с ними сотрудничает, поскольку обычные люди прибывали сюда явно неосведомлёнными. Так что...
Немного подождав, пока говорившие подойдут ближе, Владислав, пользуясь хрипом динамиков, резко выскочил из за угла и вскинув клинок ринулся к троице, рассчитывая что они растеряются и не успеют отреагировать.
- Меня ищешь, сучонок? - Громко и отчасти даже надменно-повелительно бросил Влад сквозь непроницаемую чёрную маску хищной птицы со стальным клювом, намереваясь приставить клинок, прикосновение которого, похоже, было вовсе не по нутру упырям, к груди рыжего, больше всего похожего на человека, а от того наиболее подозрительного в троице. - Ну нашёл! Дальше что?
Клинок Владислав держал у бедра в полусогнутых руках, положив левую руку на кольцо гарды, а правую на яблоко рукояти, чтобы в случае попытки напасть на него или отпрыгнуть в сторону немедленно нанести мощный, с провалом корпуса, удар.
- Никому не рыпаться! - Резко добавил он для двух оставшихся, которые находились чуть поодаль.

Сильверфилд. Всем. С характерным щелчком встает батарея на место. Оказав Мадлен всяческое содействие в принятии вертикального положения, и перекинувшись с ней же несколькими фразами, возвращаешь укомплектованное оружие законной владелице. До забытья - забрал, после - вернул. Цикл, Тревор.
Подойдя к разложенным по полу вещам мертвеца, наклоняешься, пневможальной отвертки цилиндр подбираешь. Еще пара-тройка шагов. Жмешь перчатки, пустой и холодной, эластик к задубевшему покрытию сенсорника. Хоть и моргает зеленцой словно из последних сил и неохотно - так, искрой тусклой, где-то в глубинах недр своих - но механизмы блокировочные, между тем, деактивирует исправно, стравив давление из системы, и заставив дверь выскочить из стопорной расщелины. Взявшись за нижний край толстого щита, без проблем особых выдавливаешь его вверх, приподнимаешь до уровня плеча. Не фиксируется - отпустишь если, упадет.
Впереди - темный, тихий и насквозь промерзший коридор, штольня которого уходит в стороны, растворяясь во мраке. Штампованные буквы на покрытом искрящейся шубой инея молочно-белом прямоугольнике, противоположном тому, который ты только что отжал-открыл, заклеены широкими полосками строительного скотча. Надпись, черным маркером поверх шершавых отрезков: "ШТОРКИ ОПЯТЬ НЕ РАБОТАЮТ / АЛОНСО У ТЕБЯ ЕСТЬ ДВ ЧАС".
Уже стоя на пороге, полуоборачиваешься рефлекторно, когда слух улавливает тихий "пластиковый" хруст, доносящийся от чуть вспучившейся в пазах декоративной пластины - той, что точно напротив входа смонтирована, и перекрывает лаз в технический шурф. Считанные, казалось бы, минуты прошли, а вспомнить, закрывал ты ее или нет, не можешь. Нет, вроде закрывал. Да нет, точно закрывал. Должен был. Вот и сейчас закрыта ведь. Отмечаешь попутно, что как-то странно твоя спутница выглядит: замерла статуей на месте, руки с зажатыми в них "инструментами" - для радиообмена, и для стрельбы - к бедрам приопустила, лицо сосредоточенное, а смотрит будто сквозь тебя, в никуда. Вращает глазными яблоками размеренно, блуждающим взглядом по интерьеру скользит. И все, ничего не делает больше. Снова хруст. Опять. Проступает пузырем центр плиты, кракелюром сквозным расходится, эмалевых чешуек шелуху вокруг раскидывает.
Смрад. Тошнотворно-сладкий, гнилой плоти и скисших фруктов, тандем.
- Брось. Оставь. Отдай. Иди. Уйди! Уйди! Уйди!!!

Мортиноцци. Нагнувшись, пробираешься в отсеченный от смежных секторов шахты овалами люков цилиндрический "стакан", являющийся точной копия крохотного помещения, в котором вы не так давно делили на двоих пачку чипсованного бекона. Протягивает тебе руку имперец, помочь пытаясь. Тянешь свою ей навстречу или нет, дело твое, но даже от одного взгляда на раскрытую ладонь ледяной лоб тут же покрывается липкой испариной. Вспышка.
- Морти, сынок. Как все прошло? - говорит Диего.
Улыбаешься. Не улыбка, оскал.
- Плохо.
Золотое сияние люминесцентных коронок гаснет.
- Что-то случилось? Мор...
С разбега прыгнув от самой трассы и пушечным ядром пролетев с пару десятков метров, Урфин, гигантский, за два метра ростом, шкафоподобный крушила "Клещей", один из их верховодов, с оглушительным треском проминает штампованными пластинами композитных ступней крышу спорткара, вспучив эластичные окна вместе с лобовухой тонированными пузырями, и спрыгивает на бетон буквально в шаге за спиной дернувшегося как от удара током хиспанца.
- Да, пидор, случилось.
Прежде, чем левая рука "Старого" успевает разложиться полуметровым, похожим на лапу мантиса шарнирным клинком, Урфин волчком проворачивается на месте, и его похожая на бревно нога с металлическим звоном втыкается точно в голову твоего босса. Тот не катится прочь кеглей, не валится замертво словно мешок с потатами, и даже не брызжет кровью на все вокруг. Повернув сплющившуюся, проступившую на стыках разъехавшегося черепа голубоватой пеной голову с выпавшим из ниши глазницы и повисшим на нейрошлейфе шариком визора в сторону явно удивленного "Клеща", молниеносно впивается в его штанину, под коленкой, пальцами правой руки, и с хирургической точностью вонзает тускло блеснувшее лезвие ему точно промеж лопаток. Щелчок. Колосс, раскрыв грудину частоколом пластиковых ребер и рассыпав под себя искрящие рваными проводами липкие комья внутренностей, валится вбок.
Деформированное лицо Диего конвульсивно корчится, сломанные зубы мигают вразнобой, а торчащий из предплечья имплант-коса дергается на крепежной балке из стороны в сторону как в припадке, но в зрачке единственного уцелевшего глаза, взглядом которого он находит тебя, плещется такая ярость, что внутри все разом холодеет.
- Морти. - голос "Старого" странно и "электронно" фонит. - Ки коньо эс эсто?
Второй тяж, крепкая рыжеволосая "моза" в кожаной жилетке на голое тело, с татуировками в виде языков пламени на плечах и пирсингованными губами, ее имени не знаешь, прямо на ходу суется прочь с заднего пассажирского сиденья пролетающего мимо, по трассе за насаждениями, неприметного седана цвета морской волны, и вскидывает нечто, больше всего напоминающее длинный отрезок трубы квадратного сечения с парой рукояток, снизу и сбоку. Хлопок. Разогнанная до запредельной скорости цепь с парой утяжелителей, книппель, срезав верхушки кустов зеленой ограды, расколов спойлер несчастного "спортика", и мелькнув визжащей тенью над корчащимся в агонии крушилой, с такой силой бьет старого боевика в спину, что он просто лопается надвое, а снаряд, крутанувшись колесом, уходит ему под ноги и, взорвав бетон фонтаном серой крошки, наконец, останавливается.
- Ебаный в рот! - вопит крохотный наушник в твоем правом ухе голосом "Мекко", теха "Клещей". - Какого хуя, на хуй, сука, а?!?
- Я вас предупреждал, - скорее думаешь, чем говоришь.
- Да ты... - секунда тишины. - Блять... Блять! Блять!!!
- Где фургон? - наблюдаешь за тем, как меньшая часть Диего, пуча последний глаз и расплескивая черную кровь, силится поднять себя вертикально, опираясь на обрубленную по локоть правую руку, в то время как большая часть лихо отбивает чечетку пятками то и дело крутящих в воздухе "колеса" ног.
- Сука. Семь секунд.
Считаешь. На раз ржавая колымага серого скорей от пыли и грязи, чем крашеного в такой цвет микроавтобуса службы экспресс-доставки суши с остатками расколотой пластиковой инсталляции в виде сложенных горкой роллов на крыше, под стук битов незамысловатой электронки закатывается на парковку с дальнего въезда. На два, врезается, практически оторвав ему переднее крыло, а себе - бампер, в неудачно припаркованный "Спарк" какого-то офисного работника, которого теперь ждет неприятный сюрприз. На три, четыре и пять: несется вдоль по бетонному покрытию, сотрясая окрестности речитативом хриплых динамиков. На шесть начинает тормозить и на семь, едва не переехав останки "Старого" на пару с умирающим "Клещом", останавливается, почти воткнувшись в борт многострадального "робару". Сидящий за рулем автоматон мусороуборочной службы наклоняет вспучившуюся парой потрескавшихся окуляров облезлую башню через край выбитого бокового окна. Скрежещет:
- Покупайте морские деликатесы в сети ультрамаркетов "Синий лед". Ошибка чтения массива данных.
Зачем автоматону нужно было врубать музыку в салоне? Не найдя ответа на, наверное, все же риторческий вопрос, хватаешь теперь уже бывшего босса за ворот расползающейся рубашки, и тащишь его к машине.
- Мор... Ти... - Сипит, давя изо рта и носа густо замешанную на красноте синеватую жижу на каждом звуке.
Распахиваешь задние дверцы кузова и бросаешь обрубок в остро воняющую чем-то кислым темноту.
- Мор... Ти...
- На хуй иди, вьехо марика, - шепчешь одними губами.
- Мор... Т... Т... Т...
Захлопываешь створки.
- Вывози, - это уже мысли, обращенные к сидящей в ангаре, километрах в двадцати от пляжа, девчонке.
Фургон, рыкнув биотопливным движком, сдает назад и, едва не наехав на тебя, подается вперед, наезжает и давит отделяющие парковку от трассы кусты.
- Что с вашим пацаном?
- Да ниче, хуй в очо! - "Мекко" явно не в духе. - Без тебя разберемся, светляк. Пиздуй к "Эм-Три", на желтой ветке, там найди серый "Катран", у него будет наклейка вдоль борта - желтая полоса.
- И?
- И все. Я его уже вскрыла, садись и катись. Все. Найди тачку, потом поговорим.
- Понял.

Кройц. Вжался в угол, опустил оружие. Новая позиция, старые проблемы. Говоришь - и слова растворяются в нарушаемой только потрескиванием битой плитки тишине. Хлопается об пол где-то там, вдалеке, разлетевшись керамической крупой, кусок расколотой твоим, ну, не самым метким выстрелом декоративной пластины, заставляя распластанную поперек коридора раненую лаборантку конвульсивно вздрогнуть. Тихий, фактически на грани слышимости, щелчок, больше похожий на резкий удар пальцем о палец, чем на что-либо еще, практически тут же вынуждает тело дернуться еще раз, когда тугой сноп темно-красных брызг бьет в лицевую пластину, мгновенно и сплошь заляпав ее изнутри, а из крохотной дырки, точно в основании капюшона, на грудь уже явного трупа секунду-другую хлещет, быстро теряя напор, исходящий паром кровавый фонтанчик. Второе, очевидно, появилось раньше первого, просто первое заметней.
Пока становишься невольным свидетелем очередной смерти, призрак снова обретает форму, контурно проявляясь на фоне увивающихся вокруг завихрений повисшей в воздухе взвеси. Успеваешь заметить в ее левой руке пистолет-пулемет - геометрически пятнистый, в черно-серо-белых тонах, угловатый, с напоминающей брусок ствольной коробкой, совмещенной в единое целое с кожухом ствола и встроенным глушителем, прищелкнутым ближе к торцу двухдисковым магазином бункерного типа, откинутым рамочным прикладом, пустотелой аркой прицела на крышке, и парой пузатых, перекрытых задвижками трубок на боковых салазках, скорее всего фонаря и доводчика, либо целеуказателя. Убирает его вбок, за спину, и он просто исчезает. Сделав шаг, чертит вдруг вспыхнувшей во второй руке полосой цзяня дугу, и отсеченная ровно по запястье правая кисть имперки отлетает прочь, шлепнувшись тебе под ноги. Шипит оплавленным кольцом рукав, шкворчит зарумянившийся, потемневший срез мягких тканей и спарки костей.
Клинок на пару мгновений замирает, указывая жалом на одинокую "перчатку". Свитая из нескольких десятков наслаивающихся друг на друга, намертво сцепленных, закрученных внахлест, туго переплетенных разнотональных и разнополых голосов переливчатая трель чужих слов доносится то ли откуда-то сверху, то ли слева, из-под стенки, то ли вообще из-за двери:
- Ключ. Помощь. Бери.
Плавно подняв меч, качает им, явно отмечая рукава твоего скафандра, на которых к своему удивлению обнаруживаешь треугольники идентичных друг другу шевронов, с вышивкой, серебром по черноте: "DH".
- Наемник. Глупый. Умрешь.
Острие плавно смещается, ткнувшись в сторону твоей же головы. Многоголосый хор звенит отовсюду разом:
- Рисунок. Патрон. Видел?

Свет вывесок и ветрин мягко ложился на белые, серые и оливковые пролёты венских улиц. Блики его размазывались маслом в сумерках и походили на позолоту, особенно в тех местах, где ещё только-только разгорались уличные фонари, но уже не было марева садящегося солнца. Улицы города полнились людьми, дороги раскалял гул множества машин всё куда-то спешащих, куда-то пытающихся успеть. Небо было засвечено всеми этими фонарями, перенаселёнными людьми тесными домами, фарами машин и не засыпающими прожекторами крупных торговых холлов. Первые звёзды можно было увидеть только выехав за город, где световое загрязнение было в разы меньше. Сегодня вырваться из душных городских стен пыталось множество людей.

Машины одна за другой отдалялись всё дальше от Вены, выезжая вначале в пригород, а потом ныряя в желтеющие поля рапса: он в этом году начал цвести раньше почти на месяц из-за аномальной жары, и продержит цвет до конца мая. Эти поля казались практически бесконечными, особенно когда вереница машин нырнула в полную темноту и только в свете фар можно было различить дорогу. Единственными ориентирами на дороге были машины. Все они спешили в одно место, не гоняясь друг с другом на перегонки только потому, что на узкой дорожке можно и улететь в кювет, особенно в такой непроглядной темени. Время клонилось к девяти...

Очень скоро должен был начаться праздник! И те, кто на него спешили (а таких на просёлочной австрийской дороге был каждый первый) либо прибавили газу, либо стали подгонять водителей за рулём. Так продолжалось пока, наконец, вдалеке не появлялось пятнышко света. Оно быстро росло, вместе с тем, как экипажи прибывали к “Амон де Пута” — помпезному особняку, обнесённому витой металлической оградой. Прутья здесь изгибались в чугунные лозы и раскидистые ветви, снопа пшеницы, причудливые хороводы, а также часто встречающийся мотив водяной мельницы: узоры, появляющиеся на ограде каждые метров пять, ни разу не повторялись. Главные ворота ведущие к зданию были настежь открыты: внутри сплошь кишели люди.

Жуткое столпотворение! Каждый, кто приехал на своей машине, спешил заехать на парковку и занять лучшее место, даже если то было отведено под инвалидов. Кто-то бросал машину прямо так, перед воротами: отдельные эстеты одним колесом заезжали на бордюр, парковались на газоне или начисто загораживали проезд. Во всей этой кутерьме порхали служки в однотонных фраках и масках-домино на лице и значками с животными на груди. Слуги барона Амона работали быстро и чисто. Как только гости приходили к дверям особняка, их сразу же под белы рученьки брали мальчики-зайчики (ростом с шведскую стенку и с косой саженью в плечах) или девочки-лисички (чуть уступающие “мальчикам” в статуре) и проводили допрос.

“Мы рады видеть вас здесь, сегодня!”
“У вас есть приглашение? А кто вас пригласил”
“Приехали вы на своей машине или вас кто-то подвозил?”
Вопросы, странные подводки, приветливое, но стесняющее обращение — всё это сыпалось на новоприбывших. В обмен на билет руки пришедших на праздник сковывали браслеты с маленькими жетонами. На них были выгравированы данные гостей: имя с фамилией, дата рождения, группа крови и короткая полоса светящейся в темноте субстанции. “Носите их на всём протяжении праздника, пожалуйста”, — просили всех работнички, “окольцовывая” каждого.

Впрочем, кольцевали тут не всех, были и исключения. Все как один в гротескных, даже отвратительных костюмах. Вот мимо прошагал мужчина: настолько тучный, сплошь заплывший жиром, что в купе с непропорциональным ростом и бледной словно алебастр кожей казался слепленным из теста. Такое качество костюма вызывало лёгкую тошноту у наблюдателей! И вместо браслета с жетоном работники поприветствовали его как “господина Рокшера”.

Впрочем, кого тут только не было: ведьмы, вампиры, чумные доктора, герои популярных телешоу, совсем уж непонятные создания, солдаты, парочка маскотов и другие... люди всё прибывали и прибывали. Их манила музыка, смех, приглушённый гомон, доносившийся из-за дверей поместья. И праздник внутри только начинался! Основная программа, судя по прилагающейся к билетам брошюрке, начнётся в десять часов. А главное шоу начнётся ближе к полуночи, когда все соберутся на заднем дворе обширного участка.

– Куда-то в безопасное место или просто на улицу? – Уточнила в ответ Фи. – Там могут быть твари и похуже сатиров. Эти хоть руки ноги не отрезают, чтобы сожрать, раз секс кукле они все равно не нужны.



– Гоблины так уже давно не делают. – Вставила ремарку зеленоглазая. – И возможно, это вообще сказки, придуманные впечатлительными авторами эротической литературы.



– Будь я гоблином-канибалом, я бы тоже так всем говорила!



– Кооосточки.



– В той, которая с плетками и цепями? – Меж тем, переключилась на остальные вопросы лисицы Зи. – А на какие части бордели делятся у енотовидных собак?



– Через дверь? – Все таки, похоже было что-то родственное в этих ехидно отвечающих вопросом на вопрос остроухих гадинах. Или это скорее какая-то национальная черта. – Скрытые ходы? Где мы по твоему, в тайном замке короля демонов? Тут лестницу то пол года починить не могли.



– Дырка. – Покосилась вверх синеглазая.

Вылезти через крышу, что характерно, действительно выглядело довольно таки реализуемо. Не сказать, чтобы совсем просто, все же прыгать до потолка Ши-чан не умела, но вариантов в принципе хватало. Можно перетащить какой-нибудь из жутких пыточных станков и забраться на него, построить что-то типа лестницы их подручных материалов, или зацепиться там цепью за торчащие края попробовать. Хотя, вряд ли это выйдет сделать тихо. И как бы и ним не нагрянули другие козлы, заинтересовавшись чем они там гремят? С другой стороны в них вон снаружи кто-то наковальнями кидается.

Поиски оружия и одежды, тем временем, тоже не сказать, чтобы прошли бесследно. Пожалуй, самой большой удачей при этом можно было назвать то, что кнут и правда нашелся. Пускай и выглядел немного не так, как она себе тот представляла. Разве тот не должен быть трехметровой такой веревкой которая летает и делает «вжжжж»? Этот же был короче ее знака-самы и формой немного походил на длинный черный дайкон. Но все же лучше чем ничего? Цепи тоже нашлись, хотя к сожалению, были похоже скорее декоративными и со всякими карабинчиками для зажимания в них чувствительных мест а не тяжелыми орудиями пролетариата. А ремни и одежда… скажем так, тут вышло два в одном.

[Цепи с карабинами]

Показать содержимое

Даже знать не очень хочется, как и куда это все должно крепиться.
[Ошейник на цепи]

Показать содержимое

Стильненький аксессуар для пет-плея.
[Деревянная шлепалка]

Показать содержимое

Самая массивная, что удалось найти.
[Плетка]

Показать содержимое

Кожаный аксессуар для битья рабов.
[Кнут]

Показать содержимое

Кожаный аксессуар для битья рабов.

[Костюм-ремни рабыни-мазохистки 1]

Показать содержимое

Лучше чем бегать голышом, но честно говоря не намного.
[Костюм-ремни рабыни-мазохистки 2]

Показать содержимое

Лучше чем бегать голышом, но честно говоря не намного.
[Костюм-ремни рабыни-мазохистки 3]

Показать содержимое

Лучше чем бегать голышом, но честно говоря не намного.

Сильверфилд. Всем. Отщелкнул тихо пшикнувшее забрало вверх, холодом в лицо пахнуло тут же. И правда сразу легче стало. Как гидроксида аммония нюхнуть, только мороз. Тот какие-то нервные окончания в легких раздражает, опосредованно стимулируя центры некие в мозге, а тут просто как-то дышится посвободней что ли - дыхательная смесь в скафандре на самом деле, похоже, что-то совсем дрянная, хоть и потеплей, чем в этом гигантском рефрижераторе. Еще вдох делаешь, и окончательно убеждаешься в том, что да, так лучше.
А потом, потом твои губы прижимаются к губам хиспанки. Подается навстречу, впивается в них так, словно вы молодожены в начале медового сезона, где-нибудь в арендованном на сутки номере мотеля на побережье Коста-де-Рока-Рохи, а не пара потерявших память незнакомцев посреди обесточенного Комплекса, в зале с мороженым трупом и ползающим где-то за стеной несуразно-невообразимым чудовищем, льнет. Тесновато в паху становится, когда колено ее скользит о твое, когда, нет, тебе не показалось, почти требовательно притягивает тебя к себе, а себя - к тебе, когда ее язык касается твоего, а твой - ее, когда кирасы нагрудников притираются друг в друга ребрами жесткости, и ты собственными грудными мышцами даже сквозь толстый слой армированного материала чувствуешь, как упруго уже полукружиями мягкости вжимается в них женщина. Молодая, крепкая и сильная, живая, горячая. Твоя? Организм, сработав как свитзерландские часы, говорит, что да, твоя. Определенно.
Когда, наконец, решаешь прервать затяжной, удивительно свежий и неиллюзорно сладкий - так, словно она прямо перед этим рассосала леденец - поцелуй, но еще чувствуешь его влажное тепло, а ваши лица остаются на расстоянии дыхания, видишь, что Мадлен, кажется, была готова пойти дальше. Сам не понял, как понял, но понял. По блеску ее глаз? По тому, как легко, естественно и непринужденно все началось и продолжилось, как много страсти вложила в, казалось бы, почти случайное соприкосновение двух взрослых людей? Не случайное, значит. И ягоды вкус вспомнил, рубус это. Хиспанка со вкусом рубуса.
Потом, оставив свою спутницу чуть в стороне от декоративной панели, вновь добавляешь в окружение яркости, отогнув пленку с аппликации, которая за прошедшие минуты, кажется, совсем не потускнела. Каждый шаг - осознанно. Каждое движение - вовлеченно. Даже дыхание. Ты - здесь, ты - сейчас. Направляешься к застывшему статуей мужчине, подхватываешь его под локоть, на бок укладываешь, от покрытия с хрустом морозным отлепив, волочишь. Заиндевел в одной позе, монолитом одеревенел - как манекен заклинивший теперь. Провернув гермокольцо на чужом запястье, не без труда, конечно, но таки стягиваешь перчатку с чужой, синевато-белой, с мраморного цвета ногтями на жилистых пальцах, твердой и холодной кисти. Попутно отмечаешь, что причиной смерти послужило огнестрельное ранение в брюшину. Драная воронка прострела: огнестрел или пирожидкость, точно не энергетика, и совсем мелкого калибра - пистолет, револьвер, возможно ПП. Но крупней игольника, все же. Перчатка как перчатка, только с магноключом в последней фаланге указательного пальца, судя по чуть более плотному на ощупь "наперстку" там. Выворачиваешь карманы. В левом, у бедра, лежат три небольших, примерно с мизинец в толщину, коротких палочки из мутно-белого пластика, химические источники света - надломи, потряси, свети - плюс, пара стреляных пистолетных гильз: тоже пластик, прозрачный как стекло, с помутневшими "юбками" горловин, и контрастно выделяющимися в центре каждого слюдяного донца вставками почерневших от копоти цилиндрических капсюлей. В правом находишь только пустоту. Отстегиваешь, разжав обжимные клапаны, и откидываешь на грудь фронтальную пластину капюшона. Абсолютно незнакомый тебе мужчины словно спит, прикрыв глаза и вжав гладко выбритый подбородком в нижний обод воротника. Коротко стриженые темные волосы с заметной сединой у висков и ресницы подернуло белесой патиной снежно-игольчатой пудры, а на лице застыло умиротворенно-спокойное выражение. Наушников и гарнитуры нет. Проверив мелкие карманы рукавов, вытаскиваешь прочь стальной дисковый ключ с встроенной в основание ярко-синей головки золотистой пяточкой дата-трансмиттера, к ушку которого на обычной офисной резинке прицеплен картонный лепесток с надписью: "СЕРВЕР2", ярко-желтым фломастером. Там же лежит вскрытая и опустошенная примерно на четверть упаковка жевательных конфет "OCTOBERRIES", с анимированным изображением антропоморфной сепии, которая, циклично улыбаясь, снова и снова протягивает тебе зажатую в бледно-фиолетовом щупальце темно-фиолетовую ягоду. "ЖУЙ ЯГОДЫ, ПЕЙ ЧЕРНИЛА - БУДЬ НА ПОЗИТИВЕ! / ЗАРЯДИСЬ ЭНЕРГИЕЙ МОРЯ, ПОЧУВСТВУЙ СВЕЖЕСТЬ ЛЕСА - ЭНЕРГИЯ СВЕЖЕСТИ! / ХЕСУС ГАРСИЯ - ЕДИНСТВЕННЫЙ ДОСТОЙНЫЙ КАНДИДАТ В СЕНАТОРЫ ОТ ОКРУГА НУЕВО ИНГЛАТЕРРА / СЛАДКАЯ КРУГОВИНКА И ПИКАНТНАЯ СЕРДЦЕВИНКА: БУРЯ ЭМОЦИЙ ГАРАНТИРОВАНА / СЕНАТОР ИЗАБЕЛЛА СУАРЕС - УБОГАЯ ВЗЯТОЧНИЦА И ПОДСТИЛКА КАРТЕЛЕЙ": сообщает стремительно бегущая вдоль нижнего края пачки строка, "драже могут содержать следы натуральных ягод, идентичной чернилам аргентинской сепии биожидкости, сильнодействующие аллергены и бензол". Следом на пол отправляется небольшая инструментальная рукоятка с надписью "GT Power" в шильдике на серой, покрытой радиальной противоскользящей насечкой боковине. Если продавить тугую кнопку торцевого выбрасывателя, отщелкнет толстую спицу граненого, в ладонь длиной, жала звездчатой отвертки.
Расстегиваешь молнию на грудине трупа, обнаружив под ней темно-серую майку, тянешь отвороты костюма в стороны. В районе живота и ниже, растекаясь на бедра, кажется, набралось и замерзло, пропитав собой все и вся, целое море крови. Понимаешь, что, не разрезая или - на край - разрывая ткани, мертвого не раздеть. Запустив руку во внутренний нагрудный карман, вытаскиваешь небольшую, похожую на сглаженный по краям тонкий кусочек мыла радиостанцию с темно-серым корпусом из удивительно хваткого, напоминающего эластик материала, задвинутым в верхний торец штырьком толстой антенны, погасшим дисплеем в треть лицевой панели, и выполненным в виде сенсорной плитки, на две третьих все той же панели, управляющим элементом.
Когда ручонка появляется вновь, просовываясь из-под мышки мертвеца, и указывает на рацию, ты оказываешься к этому готов. Ты. Здесь и сейчас. Только это реально. Ты реален. Пустая комната - реальна. Мадлен, этот мужик, передатчик - они реальны. Вдох. И выдох. Вот твоя рука. Вот радиостанция. И выдох. Ты. Здесь. И сейчас.
- Двенадцать!

Сильверфилд. Всем. Катнулся со спины на живот - и к панели. По кнопке клацнул, с Мадлен мыслями о планах по финализированию вашего короткого, но насыщенного пути поделившись. Открылся ход, шагнул ты в него. Знакомый интерьер, с той лишь разницей, что здесь, вон, справа, труп имеется, а там, на три, нет, все же на четыре - один ты пролетел - этажа вверх, не было его. Мужчина. Сильный явно, спортивный, судя по фигуре, и мертвый, если судить по тому, какое количество крови из него вылилось, и тому, что окошко на капюшоне его комбеза изнутри замерзнуть успело. Шагнул в покои мертвеца, дождался, пока спутница сделала там, за спиной, пол провалом на этаж вниз, и последовала твоему примеру, закрыл перемычку. Тонкая ручонка в рукаве грязного, замусоленного лабораторного халата, мягко говоря великоватого, и оттого висящего на ней как на оглобле, сунулась откуда-то из-за правого бедра, ткнув указательным пальчиком в сторону обескровленного трупа. Так, как если бы ее владелец, определенно ребенок, стоял точно за тобой. Все тот же голос:
- Двенадцать. Найди. Там! Там! Там!

Попустило. Пиздец, бесконечно растянутый во времени - это уже не пиздец. Это, братцы мои, хуйня, а хуйню мы не лечим. Пиздец, впрочем, тоже не лечим, ибо не излечим. Но до пиздеца ещё пилить, и пилить. Вон и наш прилипчивый друг подтверждает, что всё хуйня. Кроме количества, этажей, конечно. Или отсеков?

Мадлен подладилась помогать, вдвоём сподручнее. Пока один из них с Тревором открывает нижний, другой задраивает верхний. Скорость драпа повышается десятикратно. Это называется синергия. Кажется...

А вот что там Тревор бормочет.

– Т-т-тихо... Есть мнение... есть мнение, что эта тварь улавливает наши мысли. Не подсказывай ей. Лучше повторяй про себя что-нибудь бессмысленное. Например, е равно эм же квадрат. Или...

Или стоит проверить эту версию тот час же, тем более, что машинальные движения по открыванию-закрыванию, этому не мешают.

"Раз пиздец, два пиздец. Засыпай же наконец", - забормотала она мысленно, стараясь донести свою очень своевременную идею ТОМУ, КТО ДОЛБИЛ В ЛЮК СВЕРХУ.

Ортега. Всем

- А я ебу что ли?

Вот так, сломался паренёк. Не выдержал сначала нахлынувшей правды, затем попытался стать тем, кем не является и теперь, осталось лишь в зеркало его ебалом заплаканным ткнуть, что бы взглянул в глаза себе и понял где его место. Но с зеркалом была проблема. Да и не надо мне этого.
- Я тебя спас. И сейчас не убил. А что делал ты, когда убивали твою подружку, сестру или кто она там была? Прятался, как трусливая мышь. Так что не пищи, говори как сьебать отсюда.

Странно, такое доминирование, доставляет... Чувствуется как расширяется грудная клетка, наливаются кровью бугры мускулов, появляется жгучая уверенность, что все по плечу или даже по хую, то есть по-хую, ну то есть по-колено.
Мисато не жилец. У него был шанс выжить, не выкинь он этот фортель, а теперь, я ему спину не дам прикрывать, да и его не буду. Нахер. Одному даже проще будет. А он один не справится, но и патроны на него как то жалко тратить. Послужит проводником и живым щитом, если не повезет встретится с очередной из тварей.

Всем. Бросилась хиспанка прочь, скорее прыгнув, чем рванув к противоположной стене, мужчина - за ней. Метнулись следом перевития щупалец тугие, разворачиваясь. С каждой долей секунды чудовища в помещении все больше, Суставчатые, похожие на гнутые кожистые трубки лапы лезут из-под и из-за складок, скручиваются канатами, вьются хлыстами, сворачиваются узлами тугими. Не совсем щупальца все же, но и не совсем руки, даже несмотря на "руки". Скорее собранные из множества посаженных вплотную друг к другу суставов отростки. Быстрые и подвижные. Но, нет - недостаточно быстрые и не настолько подвижные, чтобы достать, оплести, с ног сбить, раздавить беглецов.
Практически достигает первой бегунья еще пару ударов сердца казавшейся недостижимой арки, и второй бегун, пружиной тело свое вперед швырнув, как кеглю сшибает ее с ног, когда почти дотягивается до цели, едва через плечо девушку не перехлестнув, протянувшаяся через всю комнату кожаная "цепь".
Валитесь с ног, кубарем вкатываясь в шахту. Удар по цифровой клавиатуре - кто, ты или ты, чем, кулаком или пяткой вообще, не суть. Главное, что двери смыкаются, закрываются, вщелкиваются в пазы.
Стучится кто-то в декоративную панель, снаружи, кричит приглушенно голосом Мадлен:
- Да что за хуйня!

Всем. Пара покрытых буроватой лоснящейся шкурой, будто слизью натертых щупалец, в руку мужскую толщиной, упираясь в нижний край армированного щита похожими на сросшиеся и окостеневшие человеческие кисти набалдашниками, скручивает валом, ломая, автодверь. И тут же в образовавшийся проем лезут, заполняя его и переваливаясь через порог, пухлые и бугристые, желтовато-пергаментные на вид, мясисто подрагивающие складки влажно поблескивающей плоти.
Миг - хлыстами выворачивается из-под них: снизу, с боков, отовсюду словно, со свистом распарывая воздух, ворох, в дюжину, не меньше, бугристых, многосуставчатых лап-канатов, в точности таких же, что только что пластик давили. Сбить с ног, наотмашь ударить, сломать.
Липко чавкая, расходится несколько горизонтальных складок глубокими и широкими провалами маслянисто-черных, пульсирующих, густо истыканных бесчисленным множеством загнутых крючочками зубцов пастей. Переливчато и многоголосо завывают хором синхронно похрипывающих женских голосов:
- Да что за хуйня!

  Принц задумался, причем это заняло достаточно долгое время. Лилу даже показалось, что он исчез в своих воспоминаниях, но затем он посмотрел прямо в ее глаза и улыбнулся, пускай и очень грустно.



Криво косо, но хоть что-то.
— Прости миледи за столь кривые слова, но боюсь ваша красота меня пленила, что я не могу связать все единой нитью.

- Да что за хуйня!

Не успела Мадлен толком вынырнуть из потока нахлынувших воспоминаний, не успела собрать мозги в кучу, не успела решить, что делать, как жить дальше, отвечать ли Тревору в его духе или послать. И что со своей-то совестью делать после всей мерзости припомнившейся. Короче, не успела сопли по скафандру размазать в своё удовольствие, как гости пожаловали. А полупокойничек-то ожил, покатился, как шарик пан де муэрто!

"От капитана ушёл, от Мадлен ушёл, а от того, что за дверью, врёшь, не уйдёшь!"

Ещё и прикалывается, надо же, спасать её пытается. Спаситель херов. Вояка, бля!

Фигня, прорвёмся. Потом разберёмся, кто здесь наши, кто здесь ваши. В госпитале и не такие туши, вскормленные на жирном фастфуде, доводилось ворочить.

Прыгнуть к "херою", подмышки его, а потом уже можно и к люку. Вместе уйти или вместе сдохнуть, а то скучно одной.

Рубик. Всем

  И все-таки оно действует. Перенаправление визуального ряда на цепочку воспоминаний и экстраполяция увиденного на подсознание вызывает в памяти короткие и яркие, словно взрыв сверхновой, вспышки. Хорошо, что это произошло не в бою: захваченная водоворотом картин, женщина на несколько секунд выпала из реальности, ощущая себя альпинистом, покорившим досель неприступную вершину и теперь с гордостью обозревающего кажущиеся не больше пуговицы города внизу.
  Самое странное во всем этом – видеть себя саму, такую, какая ты есть на самом деле: взгляд идет одновременно изнутри и снаружи, радость обретения себя и бесстрастие стороннего наблюдателя. Выводы переплетаются и порождают новые: ведь, вспоминая древнего мыслителя, только посредственные люди не судят по внешности. И если оценивать в общем – бесспорно хороша.
  А значит, вот и первый вывод: человек, не являющийся яркий снаружи, столь же ярок и внутри.
  Следом вывод второй – маска похожа на натуру, но более холодна, а значит, для операций она предпочитала использовать самые невозмутимые стороны своего я, оставляя огонь в сердце для неофициального формата.
  Вывод третий – социальная мимикрия давно сидит в печенках, но приходится ей следовать – noblesse oblige, все-таки.
  К очередному выводу стоит прийти, пожалуй, через оценку обстановки – уютно и комфортно, но вместе с тем строго и подчеркнуто-дело. То, что можно назвать домом, лишь материальное отображение отрезка времени между операциями? Не относится ли она к тем безумным людям, чей вечный хранитель – дорога? Очень похоже на то: ведь дискомфорта подобное ощущение не вызывает.
  Пятым, пожалуй, следует заметить, что она не чужда искусства и культуры: приятно вспомнить, что ты – не унылый винтик, пускай и крупный, в корпоративной машине, у которого все его установки и интересы определяются через призму работы, а человек с недурным, видимо, вкусом. По крайней мере, работа господина «Z», современная и могущая стать популярной уж в по факту персоны автора, в понятие приятного глазу искусства не входит. Хотя и имеет определенную ценность: хотя скорее над-художественную, чем что либо еще.
  И из этого проистекает шестой вывод: вопросы собственного «Я», смертности и слабости ее не оставляют равнодушной. И это не только и не столько абстрактная философия, это, прах побери, попытка сохранить человечность, даже не являясь уже человеком в полном смысле этого слова.
  И венцом всего, если останавливаться на таящем загадки, по мнению некоторых, числе семь: она и вправду пытается сохранять эмоции и ощущения, трясется над ними, как скряга над каждым кредитом, и… боится? Боится потерять себя за сутью того конструкта, кем она выбрала стать?

  Все это – первый уровень познания, а на второй и последующие недостаточно концентрации. Совесть мешает. Совесть – и невозможность абстрагироваться от ребенка. Тем паче, судя по всему, в причинах нарушения работы кувеза виновата, пускай и косвенно, именно она. Если бы она не пробила стену, подобного перепада температур из-за вхождения помещения в единое пространство с открытой крышей не было бы. Это… неприятно осознавать, но отключать непонятное, щемящее чувство не хочется. А вот желание исправить ошибку никуда не делось.

  Размышления о ситуации прервал техник, предпочетший перевести общение в шифр-режим. Разумно. Как разумны и его слова. И от этой холодной разумности, от выверенной бесстрастной логики представившегося Маркусом мужчины оперативник чувствует, как как пальцы сжимаются в кулаки, а на поверхность чувств всплывает желание излишне умному и рассудительному советчику жвал местами поменять. Подсознательно Флорида понимает, что мужчина по-своему прав: если станция все равно обречена на уничтожение, то смысл рыпаться? Понимает умом, но сердцем принять не может.
  Огрызается в ответ, пускай и в шифровке никто весь спектр эмоций не прочтет:
   «Был бы ум, помер от дум. Ну а Марку зашибись: нет ума, и в рот… - она не заканчивает, оставляя спутнику возможность самому додумать. – Если мы даже своих мертвых не бросаем, то пройти мимо умирающего живого и ни в чем не то что перед нами, ни перед кем не виноватого? Да иди ты в задницу, приятель! Если погибнут все – так тому и быть. Но убить также верно, как своими руками? Да ну нахер! Можешь спать спокойно – умница, сынок, а я еще пока человек, а не био-конструкт с атрофированными эмоциями»!

  Мысли Терренс полны злобы – на себя, на ситуацию, на Маркуса, на все вокруг.
«Подумай хорошенько, умник! Наш затраханный катер раздолбался к херам об эту гребанную станцию, и теперь стремится вниз! Хрена с два он взлетит, догадываешься? Подорвем здесь все – то эвакуироваться сможем разве что на тот свет! Ты готов на это, дружок? Тогда, может, тебе проще будет попросту пулю в лоб пустить – эффект будет тот же! Амнезия, группировки, ад вокруг… Ты, бля, уверен, что мы сможем подорвать тут все!? Нет? Вот и не жжужи! Как жахнет – тогда и поговорим»!
  Выплеснув на ни в чем не повинного, кроме того, разве, что думал сугубо головой, техника, Флора продолжила уже спокойнее:
  «Я не собираюсь тащить его с собой по всей станции. Я хочу перенести его туда, где нарушение терморегуляции не послужит причиной асфиксии и полного вымораживания организма – это «туда», вероятно, будет соседней комнатой, с неповрежденной стеной. Так что, дорогой мой напарник, бери-ка кувез и тащи его прочь отсюда. Да-да, на горбу его понесешь именно ты – просто потому, что я полезнее как боевая единица. Это приказ, техник Маркус. Выдвигаемся».

  Умолкла, буравя взглядом Ортегу. Ждет ответа. Сейчас станет ясно, кто здесь человек, а кто так – один лишь облик.

Сильверфилд. Всем. Раздавив прямоугольный окурок дешевой сигареты в сделанной из срезанного донца банки из-под какой-то соевой газировки пепельницы, твой собеседник, сухощавый имперец в рубахе-разлетайке, лет пятидесяти на вид, бегло осматривает лепящиеся к скорее прикрытым, чем украшенным циновками стенкам забегаловки столики, за которыми сидят, жуя всякое местечковое дерьмо, местечковые же работяги, задерживает взгляд на собранной из прозрачных бусин входной шторе.
- Все принес? - собственный голос звучит непривычно, и ты заканчиваешь произносить короткую фразу еще до того, как вообще осознаешь, что собирался что-то сказать.
Кивает. Подцепив замызганными пластиковыми палочками с еще более замызганной одноразовой тарелки жареного в кляре сверчка, кидает его в рот, долго и хрустко жует.
- Почему дижармелин ребера, жангво? Могу найти хороший за четыре раза меньше цена. Будет наш, качество.
Ничего не отвечаешь ему, только макаешь сверчка со своей тарелки в густой, желтовато-сметанный на вид, с темными вкраплениями какой-то молотой специи кунжутный соус. Жуешь тоже, разглядывая надписи на исцарапанной столешнице. "ИТС ПИДОРЫ", замечаешь перечеркнутый чем-то тупым, скорее всего - сувальдным ключом, громкий лозунг на родном языке. "我操了你的嘴，你是一只雪猴": красуется рядом филигранно выведенный уже чем-то очень острым, вероятно, жалом стилета, ответ.
- Что здесь написано? - постучав по иероглифам ногтем, спрашиваешь у сотрапезника.
Тот наклоняет голову боком, подслеповато щурится.
- Написано: империя и республика не надо ссориться, братья.
- Я так и думал, - хмыкаешь, качнув головой.
Пару минут просто сидите, едите "протеин / вкусно / хрустят : жирный тесто сверчок", выбранный тобой в засаленном меню наугад. За стеной шумит дождь, под крышей шкворчит, наигрывая какую-то этномуть, приемник, тут и там слышатся обрывки чужих разговоров, если не на кехайском, то обязательно - о долгах, дождях и девушках. В какой-то момент, словно между делом, имперец сует тебе через стол сверток. Небольшая пластиковая коробочка, в застиранном кухонном полотенце. Откинув его уголок в сторону, видишь серебряную чеканку на черной крышке: "JarmlinRiberra Firearms".
- Можно не смотреть, качество найдено.
Открываешь контейнер и, вытащив из него металлическую рукоятку инерционного ножа с ухватистыми, подпальцевыми выемками с боков подкатанными, эргономичными накладками из фирменного джирибовского "плекса", неспешно и тщательно ее осматриваешь, проверяешь каждую клепку, каждый стык, плотность прилегания ребер, плавность хода мутно-серого, обоюдоострого клинка, берешь коммуникатор и пробиваешь серийник, потом фотографируешь и проверяешь на подлинность штрих-шифр у ограничителя. Показываешь лезвие пытающемуся сохранить невозмутимый вид собеседнику.
- Такая форма называется "гладиус". Знаешь, что это значит?
- Нет, - отрицательно качая головой, делает на пару кивков больше, чем стоило бы.
- Это значит, что ты скрутил оригинальный "копьевик", и поставил сюда это дерьмо, с младшего модельного ряда.
Бросив затравленный взгляд куда-то в сторону, начинает тараторить:
- Такое произошло, знаешь это бывает, ты работаешь как брат и брат...
Показываешь ему правую ладонь, призывая к тишине.
- Лезвие, бизнесмен. Ты ведь знаешь, что вибрак в каждой модели делается под свой клинок, да?
- Да, - отвечает.
- И знаешь, что будет, если клинок пойдет в резонанс, да?
- Да, - кивает. - Двадцать процент подарок. Скидка.
- Тридцать.
- Двадцать пять.
Убираешь смертоносный брусочек в карман джинсов.
- И это лезвие в подарок, да?
Поморщившись так, будто съел несвежего сверчка, имперец вздыхает.
- Да.

Пилот. Всем. Дождь льет стеной, захлестывает борта автоматизированного такси так, что старая колымага время от времени даже покачивается на скрипучих рессорах. Хрупкая девушка, что сидит рядом на продавленном дермантиновом диване, зябко кутаясь в плащ, пахнет мокрым апельсином. И демкредами еще. Журналистка, с какого-то умирающего сайта, пишущего всякий навоз про ксеносов в канализации, исчезновение муравьев из-за разогрева мирового ядра и изобретение "гуррами" лекарства от облысения. Захотела взять интервью у "живой легенды", как сказала на созвоне, чтобы включить его в серию своих очерков по "гражданке". Может, хочет написать что-то действительно стоящее, продать это тем, кто больше заплатит, и вырваться из Ренго. Или написать что-то интересное, раскрутиться, сделать себе имя, и использовать его, чтобы вырваться из Ренго. Тебе все равно, демкреды не пахнут - электронные деньги, как-никак. Да и вечер в ее комнании тут, на грунте, провести всяко приятней, чем в проперженном сменщиками жилом блоке на рудоплаве у астероида.
- Итак, Тревор... - заложив непослушный локон лимонно-желтых волос за ухо, она активирует небольшой орб дрон-камеры, и отпускает его под потолок. - То есть, кхм, мистер Сильверфилд...
- Тревор, - говоришь ты, изучая собственное отражение в запотевшем окне. Все тот же, все там же, только оброс немного. И продаешь свое время за десять тысяч дэков в час, как элитный жиголо.
- Тревор. Мне бы хо...
Стекло с ее стороны вдруг лопается под ударом пистолетной рукоятки, брызнув в салон хрустальными осколками и густо замешанным на слякоти порывом ветра. Кожанка мокрая, яркие сполохи дрожащих голограмм, бритая башка, росчерки татуировок на тонкой шее - хиспанец, совсем пацан еще, из уличной шпаны.
- Карту, пута! - кричит, тараща глаза, и тыча в вашу сторону затертым стволом полуавтоматического "Кромверка". Замечаешь остатки счищенной с обода дульного среза оранжевой краски - учебное оружие. При всем желании переделать его в боевое не получиться, ты это знаешь. Осматриваешься. Пацан один. Ну, ясно. Подумал, что вы загнали автотак в этот переулок и кинули его в "stand-by", чтобы тихонько потрахаться. Решил взять вас тепленькими, значит. Какой хищник, ты погляди.
- И коммик! Коммик, мразь! - рвет сумку из рук журналистки новый знакомый, трещит ремешок.
Как же, все таки, не хочется мокнуть. А и ладно. Разблокировав дверь, толкаешь ее прочь, лезешь из машины.
- Э, ты, марикон... Э!!! - не проходит и нескольких секунд, как пацан, бросив попытки отобрать вещи у твоей спутницы и оббежав такси по периметру, уже тычет стволом в твой бок. Суетится, дергается, спешит. Надо бы и тебе поспешить, эти шакалята в одиночку никогда не работают, даже такие непуганые.
- Карту верни девушке, - протянув в его сторону правую руку, пару раз пригласительно сгибаешь-разгибаешь указательный палец.
- Ты... Ты че, ты охуел?!?
- Да, - отвечаешь, - я охуел.
Выдыхаешь. Шаг. С пыра, с оттягом, пинаешь хиспа в колено. Так, чтоб обратным ходом пошло, захрустев влажно. Идет, хрустит. Лезут глаза его из орбит от боли и удивления. Давит на гашетку инстинктивно. Скользнув с линии огня, на всякий, а то хрен его знает, слышишь только сухой щелчок. Ну не дурак ли, а? Прыгнув в ладонь, инерционный нож вспарывают ведущую руку противника: кожу, мышцы, куртки кожезаменитель, от основания большого пальца и почти до локтя. Ухнув, смотрит пацан на раскрывшуюся вдруг мясистым провалом, до самой кости, конечность, на побежавшую вниз потоками разбавленную дождем красноту. Гасишь его крик тычком кулака уже, под подбородок, прихватываешь вякнувшее и начавшее обмякать тело под руки, усаживаешь, прислонив спиной к бамперу такси.
- Останови кровь, через пару минут умрешь, - сообщаешь пацану факт, попутно нащупав в его кармане украденную карту.
Маячат тени в глубине переулка. Друзья-товарищи. Запоздало как-то, и правда дилетанты совсем. Хлопаешь его по плечу:
- Ну, давай, не болей.
Скрипнув, диван проседает под твоим весом. Прихлопнув дверь, даешь такси команду на движение, попутно протягивая притихшей девушке пластиковый прямоугольник. Улыбаешься впервые за вечер:
- Давай, наверно, лучше в мотеле интервью проведем. Я тут знаю один, ехать пять минут.

– Оо как? – Гластон скинул с плеча арбалет и прислонил его к стене слева. Бритый амбал, видимо местный кузнец, терпеливо ждал ответа. – И что же я должен был тебе принести? Овальный подбородок? С этой почтой уже к Единому. – Моряк шагнул в сторону мужика, осматривая помещение. Добротная кузница, с преобладанием мануфактурного минимализма. Разбросанные там и тут инструменты и ещё Бог весть что. Крепкие стены, до остовов прокопчённые дымным чадом.

– Моё имя — Гластон. Меня, гиганта с молотком, миловидного парня и ещё пару трупов только что привёз Том. Гильдия героев заинтересована в препарировании местного тролля, поэтому выписала нашу команду на охоту за ним. – Гластон кашлянул, снял бессменную треуголку и почесал сальный затылок. – Про трупы, кстати, я не шучу. Путь был долгим, тяжелым и опасным, но самое паршивое из всего — ветхая телега. Такого скрипучего срама я не видел даже в речном порту. Её давно пора облить маслом и сжечь ко всем чертям, а после — плотненько обоссать пепел! – Моряк наконец-то выговорился. Длинные сухопутные марши были ему в новинку. Человеку, которого выпестовало море, никогда не понять шарм таких вот прогулок. На душе как-то сразу полегчало.

– Я... Что пришел то. Ночлег нужен. Уставший против тролля, что рыба против сети. Не пустишь на постой? Сгодится грубая лавка и мешковина под голову. Плачу серебренный. – В руке блеснули два заготовленных кругляша. – Ещё серебренный отдам за лохань с горячей водой и простой ужин. Гластон посмотрел в глаза кузнецу. – Ну а за какую-нибудь камерную байку про вашего тролля я тут и полы подмету. – Спёртый, горячий воздух кузни действовал как седативный газ. С каждым вдохом веки тяжелели, словно стальные ролеты. Гластон тряхнул головой. – Если хочешь поднять ещё деньжат, можно разжиться на остальных приезжих. Они так же заплатят полновесным серебром. – Потом чуть подумал и добавил, – Трупы селить не обязательно, но от куска брезента они не откажутся.

Парамедик. Всем

Терренс. Всем

Молох. Всем

Закончив писать в блокноте Лаванда выбралась из поезда и огляделась. Спутников ее и след простыл, а под ногами обнаружилась дорога. Лаванда надела шляпу, проверила запас воды в элегантной поясной фляжке и, прижав локтем планшет, зацокала каблучками по каменным плитам.
Через пол часа она оказалась в городе. Он возник сразу, безо всяких предместий, будто торт на столе. Город поразил Лаванду. Она много путешествовала по миру, но таких нигде не встречала. В нем не было острых углов и прямых линий. Некоторые дома имели уступы, в которых росли деревья и кусты. Балкончики одних домов перекидывались мостами через улицу к другим балкончикам. А несколько попавшихся на глаза домов стояли не на земле, а лепились к стенам других домов, или располагались на крупных деревьях.
- Подскажите, где здесь центральная площадь? - окликнула Лаванда спешащего мимо мужчину.
- Центральная? - переспросил он.
- Ну, да, главная. Или, быть может рыночная.
- А! - воскликнул прохожий, - Площадь Менял! Она вон там.
Лаванда двинулась в указанном направлении и вскоре оказалась на большой и весьма многолюдной площади.
- Чем здесь торгуют? - спросила она у женщины с большой корзиной фиолетовых плодов, напоминавших яблоки.
- Мы не торгуем, - ответила женщина, - Мы меняемся.
- И чем же можно меняться?
- Всем, чем угодно. Тем, чего у тебя в избытке, или тебе больше не нужно.
- А если у меня нет ничего лишнего? - спросила Лаванда, - Как я могу получить что-нибудь? Например, ваше яблоко?
- Возможно, у тебя кое-что да есть, - улыбнулась женщина. - Не обязательно предмет. Это может быть история. Я очень люблю хорошие истории.
- О, историй у меня в избытке! - обрадовалась Лаванда.
Рассказав пару историй и получив целый кулек фиолетовых яблок, Леди Блоссом отправилась бродить по площади. Ее заинтересовал пожилой мужчина, практически старик, держащий в руках табличку " строительство дома".
- Вы строите дома? - спросила она.
- Нет, дом нужен мне. Я ищу желающих строить.
- То есть вы меняете то, чего еще нет? - удивилась Лаванда.
- Как это нет? - обиделся старичок, - Я меняю возможности! Кто-то любит возводить стены, делать крыши, стелить полы. Я предлагаю им это.
- Я хочу строить дом! - сказал подошедший парень,- И могу предложить цветы для озеленения ваших балконов.
Изумительно! Люди приобретают возможность трудиться, вымегивая ее на излишки имеющихся благ! - подумала Лаванда. - Интересно, как тут устроена экономика?

«Мир делится на 2 типа людей, лохов и тех кто их ест»
Пожалуй одно из самых полезных правил преподанных Отцом. Пётр всякий раз его вспоминает стоит лишь вспомнить назойливую картину которая всё никак не выходит из головы.
ссылка
Эти едоки. Так много страданий. Жалкие, абсолютно точно больные и если встретишь таких ночью в подворотне тебя быстренько обработают камнем с брусчатки. Животные. В такие моменты особенно сильно чувствуешь как тебе повезло оказаться на светлой стороне. Каким было детство каждого из них? Пахали лет с 6-7 став тупыми рабами как и их родители, также легко развелись на бухло с куревом что окончательно закрепило их званье — Лох. В это время их ровесники учились на дому у гувернёров и получали всё необходимое.
Хотя и среди них тоже лохов, таких же которые сейчас покупают физическое воплощение предметов с картин за огромные деньги. Прошло 100 лет а мир такой же.
Пока Кадзима пытается выбить нам с Катей место в новом городе под горой Фудзияма очередной лох умирает в подворотне от голода. Такова жизнь и её правила. Их нужно менять! Но как? Неужели такое место способно показать устройство дока? Мир в котором нет изгоев.
В котором все получают всё необходимое и здоровы. Где нет Лохов и тех кто их ест а просто люди максимально приближенные к счастью и при этом не превратившиеся в животных и амёб.

В ворохе мыслей Петро совсем не заметил как вагон заменился белым фуникулёром с панорамным видом. За огромным окном размером чуть ли не со всю стену раскинулся живописный лес. Постенно уступающий свои владения огромной степи справа от которой виднеются живописные горы. Спутники же заменились на группу людей наслаждающихся видом. При этом люди общались между собой на разных языках, резкая смена обстановки вызвала приступ паники. Пётр быстро выполнил дыхательную технику и сконцентрировался на ощущении давления стоп в пол закрыв глаза. Главное сохранять спокойствие. Он начал вслушиваться в отрывки разговоров пытаясь понять что за люди его окружают. Чётко слышался китайский английский что является нормой, однако было слышно гораздо большее число языков включая немецкий вьетнамский и ряд других. Удивляло то как идут диалоги. Свободно, но при этом не мешая другим. Пётр начал вслушиваться в содержание диалогов фокусируясь на английском и русском. Периодически слышались слова, которые были совершено не известны Петру, что было странно. Он решил сфокусироваться только на русском языке, не понимая как умудрился так запустить свой английский. Ситуация не изменилась. По прежнему всплывали неизвестные слова, стало очевидно что в этом месте существуют ряд понятий которых нет в настоящем мире. Одновременно Пётр заметил что не разу не слышал множества слов привычно звучащих в нашем мире, но самое главное он не услышал ни одного упоминания о деньгах. Ни одного. Никаких разговоров о покупках сделках и тратах на прошлой неделе. Предположение родилось само собой, в этом мире не нужны деньги, возможно их в принципе не существует.

"Тигр" свидетель, "Раз-Два" был терпелив с "Немезидой". Он помог ей выбраться из кабины лифта, не критиковал вслух за плохую физическую подготовку, из-за которой они не успели проскочить наверх, да и сейчас таскает за неё сумку с "образцом", хотя это её обязанность. Стрелок ничего не сказал, когда "Немезида" отказалась первой заходить на этаж в прошлый раз. Тогда мужчина списал это на недоразумение и пошёл сам. И чуть не огрёб. Теперь же всё повторилось вновь. Ладно, очередное недоразумение, бывает. Стрелок объяснил "Немезиде", что от неё требуется и зачем. Потратил на это драгоценное время. И что же? А ничего! Девчонка явным образом проигнорировала приказ. И это не смотря на то, что за створками вот-вот произойдёт взрыв, а охрана комплекса требует немедленно покинуть шахту. И вот, пока "Немезида" тормозила, сверху на голову уже посыпался пластиковый отстрел! И ведь девчонка явно не тупая, раз в технике разбирается. Значит, причина торможения - не глупость. Но если она такая умная - то почему приказы не выполняет? А всё просто. Когда боец демонстративно не выполняет приказания командира, это называется "ЗА-ЛУ-ПА". И чтобы его "разлупить", существует только одно лекарство...

Старинная военная мудрость гласит: "Командир, чьи приказы не выполняются, теряет авторитет и перестаёт быть командиром. Никогда не отдавай приказов, которые всё равно не будут выполнены. Но уж если отдал приказ - любой ценой добейся его исполнения".

"Раз-Два" смотрел на "Немезиду" сверху вниз. Он уважал её как технического специалиста, это правда. Однако, проблема в том, что она не уважала его как командира их маленького подразделения. Игнорирование приказов - недопустимо и должно караться. Игнорирование приказов в боевой обстановке - недопустимо в принципе и должно караться с особой жестокостью.

За щитком не видно её лица, но стрелок легко мог себе представить, как "Молох" издевательски лыбится. Мол, давай-давай, недокомандир, рискни своей жизнью вместо меня снова. Я - принцесса сетевого пространства, а ты - мой раб-носильщик. Я принципиально не собираюсь выполнять твои приказы. Будешь совать свою голову в каждую дырку, снова и снова, пока тебе башку не отстрелят или не отгрызут! Тогда я спокойно перешагну через твой труп и заберу твои бабки, глупыш!

"А вот хуй ты угадала, девочка! - зло подумал "Раз-Два". - Все риски мы будем делить поровну! Думаешь, если хорошо знаешь матчасть, можно мои приказы не выполнять? Думаешь, мы без тебя не справимся? Зазвездилась, блядь, да?! Ну, сейчас мы тебя спустим с небес на землю!"

"Раз-Два" резко ударил "Немезиду" ботинком по шлему.
- Приказы командиров и начальников выполняются беспрекословно, точно и в срок! - рявкнул мужчина. - Читай устав, рядовой!
Стрелок начал бить сетевика по шлему, сопровождая каждый удар короткой фразой:
- Просто! Открой уже! Эту грёбаную! Дверь!

Фидель. Всем. Отщелкнул планку, вернул на законное место барабан. "50", отличные дела. На труп взгляд кинул, пока Бжик с сенсорником возится, и тут же похолодело все внутри. Нет трупа. Только кляксы угольные тут и там, росчерки волочильные, потеков стрелки. Фонарь на автомате врубив, метнул луч прожекторный туда, сюда. Нет нигде. Никуда не мог деться. Если только не...
- Привет, - говорит, продавливаясь сквозь страшный проруб на брюхе измазанное в антрацитовых соплях женское лицо, когда поднимаешь глаза под потолок.
Прямо над тобой. Лицо. Ты узнаешь ее, имперку эту. Слипшихся от сальных, нутряной соков локоны черных волос, раскосых глаз мутные, налившиеся гноем орбы, зубов сломанных белые огрызки. Кейто? Это же она. Улыбается тебе, с грустью, но вполне искренне:
- А я все, Фидель, - так, полным именем, из всей вашей джаз-банды называла тебя только она, - Санти проебал вспышку. Хотя, может и я. Оба хороши.
Морщится, будто от зубной боли.
- И я... Теперь я здесь. Больше никаких взрывов. Ни бухла, ни секса. Ничего. Я как внутри всего. Не знаю, как сказать. Я тону. Не могу, это как паутина. Клей... - ты готов поклясться, что она испуганно оглядывается, - Слушай. Если увидишь руку, такую кисть, с хвостом, не дай себя вжарить. А если нет, взорви себя, что хочешь сделай, но не дай... Не дай сделать так. Вот так, как я.
Кривится, и ты видишь, как черные слезы дрожат, зигзагами пачкая щеки.
- Это Ад, Фидель. Ад. Как у ебаных ританитов. Ад, - выдохнув, явно берет себя в руки, - не дай себя поймать, Фидо. Санти еще живой. И Матео тоже. Найди их. Бегите отсюда. Санти в этом же блоке, на нес...
Ее лицо лопается, расходясь сальными лоскутами, проступает скалящимися детскими чертами.
- Куда! Ты! Собрался! А!

Броненосец. Всем

— Подъем, мистер Фримэн, через несколько минут ваша капсула будет отправлена по направлению к планете на которой будет проходить игра. — приятный женский голос вырвал мужчину из сна, в который он был погружен препаратами, и едва продрав глаза мужчина мог обнаружить себя в небольшой уютной десантной капсуле, раньше он мог видеть такие только в каких-​нибудь фильмах или играх, ведь именно в подобных капсулах на различные планеты высаживался небезызвестный орбитальный десант, гроза всех революционеров, пиратов и прочих рецидивистов. Фримэн был крепко закреплен и не мог пошевелиться, что могло доставить дискомфорт некоторым людям, но не ему. Перед глазами у него находилось небольшое оконце, через которое можно было разглядеть сотни других капсул, закрепленных в одном отсеке гигантского крейсера, с которого их и запустят на планету. По обе стороны от оконца, мигали многочисленные экраны, показывающие его состояние, пульс и прочую ерунду, а так же мужчина мог разглядеть миниатюрную женскую фигурку, в привлекательном латексном костюме.

— С момента погружения вас в сон, корпорация Стар-​Найм приняла некоторые изменения в правила предстоящей игры. Во первых, участникам игры разрешено объединяться в группы и кланы, позволяя вместе набирать очки и делить между собой полученные за донаты кредиты, ко всему прочему в конце игры все члены группы или клана будут считаться победителями и смогут покинуть планету, купаясь в лучах славы. Во вторых, полученные за донаты и уничтожение других игроков кредиты, можно будет тратить через терминал на получение снаряжения и другие необходимые для удачной игры вещи. В третьих, зрители нашего шоу смогут создавать квесты, за выполнение которых вы будете получать кредиты, принимать квест или нет, зависит только от вас. На данный момент это все изменения внесенные в правила игры, о последующих возможных обновлениях мы будем сообщать заранее. Приятной игры, мистер Фримэн. — девушка на экране улыбнулась, и в следующий момент уши заложил жуткий грохот, с которым тысячи капсул отстрелили в сторону планеты. Через небольшое оконце можно было наблюдать этот полет капсул, больше похожий на бомбардировку планеты. Вскоре капсулу начало трясти, и чем ближе становилась планета тем сильнее становилась тряска. В какой-​то момент маленькое оконце полностью погрузилось в огненный смерч и стало просто невозможно разглядеть через него хоть что-​то.

Внезапно Фримэн услышал хлопок, и почувствовал как капсула резко дернулась, а затем он просто вылетел из неё словно говно которое смыли в унитаз. Это было самое настоящее падение, только вот тело все ещё не подчинялось ему и мужчина не мог даже пошевелится, бессильно наблюдая за тем как приближается зеленая кромка раскинувшегося под ним озера. В эти моменты оставалось только молится, если конечно было кому. И когда уже смерть казалось была в одном шаге от мужчины, его тело ещё раз дернулось и он с гораздо меньшей скоростью вонзился в водяную гладь, не превратившись в лепешку от столкновения с водой.

В этот момент к телу вернулась возможность двигаться, словно его освободили от каких-то незримых оков, и пока мужчина вероятнее всего судорожно думал что ему теперь делать, его костюм буквально выплюнул его на поверхность, а затем сдулся, давая ему несколько секунд на то чтобы начать выгребать из воды самостоятельно. Благо выкинуло его почти у самого берега, и даже со всей снарягой оттягивающей его вниз, было вполне реально добраться до суши, при этом не расставаясь с жизненно необходимыми вещами.

Выбравшись на берег, Фримэн мог осмотреться чтобы понять, что он находится у озера, которое с трех сторон окружала лесная полоса, и только с одной стороны можно разглядеть плеш, за которой виднелся просторный луг. Не смотря на стоявшую вокруг ночь, Айрон видел все словно днем, благодаря яркому свету местных ночных светил. Только вот любоваться местными красотами было некогда, так как не успел мужчина даже отдышаться, как слева из леса раздался чей-то рев, а затем загрохотало оружие, чтобы тут же умолкнуть, после чего по лесу разнесся душераздирающий человеческий вскрик. Перед глазами тут же всплыло оповещение.

Текущее количество живых участников игры: 9 999. Желаете скрыть оповещения? Да/Нет.

Кажется в лесной чаще началась настоящая охота, и сегодня у местных зверушек явно будет пир. Не смотря на свою открытость, раскинувшийся за лесом луг теперь казался более безопасной зоной.

Вы не можете просматривать этот пост!

Похоже, Коту принадлежала не только его подушка, но и все подушки рядом. И снова Бенедикт улыбнулся. Он бы и уступил место, но к нему на колени невесомо вспорхнули, оставляя крохотные дырочки в темной, чуть вязкой коже штанов, и юноша остался сидеть, где сидел, делясь теперь уже своим чаем с Котом.

- Доброго дня, сэр Ёжи, - кивнул он рыцарю, чьи доспехи успокаивали - Бенедикт видел в нем собрата, старшего и сильного, который может защитить и от своих, и от чужих. А внешность нечеловеческая, так для подменыша это не новость. Только гордые аристократы обладают более-менее человеческой внешностью, да странники вроде самого барда, а остальные - кто во что горазд. Кто-то - столп света и тени, кто-то как горящий костер, есть клоуны, никогда не снимающие маски, а есть шуты, искусные в развлечениях, - те часто напоминают различных животных, как этот рыцарь. В Грезе много мифических существ, и если судить всех по внешности - так недолго и в королевствах кошмаров оказаться или, хуже того, в психушке, где добрые доктора излечат тебя от всех признаков фантазии.

Недолгая пауза повисла росистым утром, и Бенедикт заглянул в котомку, что прежде опустил возле стула, извлекая оттуда свирель - легкую, плоскую, из светлого дерева, словно звенящую льдом и капелью.


- Свирель, ее еще называют флейтой Пана - это один из сатиров, вызвавший на состязание самого Аполлона, но оставшийся живым. В отличие от своего собрата Марсия, который едва не победил бога искусства и поплатился за то жизнью, Пан проиграл и больше не участвовал в состязаниях, но его кожа хотя бы осталась при нем. Может быть, это символ того, что в стремлении к совершенству и самовыражению не стоит переходить границ, за которыми лежит унижение других, но для меня это простой и привычный инструмент, которым можно сказать больше, чем словами. Когда молчат уста - говорит сердце. Давайте я лучше сыграю.

Он закрыл глаза, поднеся к губам свирель и согрев ее своим дыханием. Веранду окутало многоцветное облако, в котором проступили фигуры - сначала неясные и туманные, но все больше обретающие четкость по мере того, как мальчик играл. Вот замок с островерхими башенками, на флагштоках развеваются зеленые флаги с тем же гербом, что на груди Бенедикта. Вот светлое воинство - высокие, статные рыцари в сияющих доспехах - выходит из ворот, устремляясь вдаль по дороге, вымощенной серебром. За зеленые холмы и скалистые горы, за реки, текущие расплавленной медью в закатных лучах, за белые арочные мосты, висящие над бездной. Вот их предводитель подходит к границе, за которой кончается благословенный свет и начинается вечный сумрак. Вот войско встречает войско, и Бенедикт, только выше и старше, подносит к губам длинную поперечную флейту и за его спиной встает призрачное воинство и устремляется на врага. Вот снова он, поддерживает раненного предводителя и что-то рассказывает - долго, убежденно, с непокорным огоньком в глазах. В них летят стрелы и копья, но все они разбиваются о невидимый щит, воздвигнутый его волшебством... Музыка обрывается на высокой ноте, туман рассеивается, и юноша сидит, невидяще глядя в чай, снова и снова переживая тот бой и ту историю...
ссылка

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Шестеренки Плана, казавшиеся только бы и ждавшего решения действовать независимо от Земли пришли в движение увлекая Принцессу или уже Командующую за собой. Покинувший планету шатл пристыковался к Либре уже через несколько часов, и теперь в руках оной оказалась не только одна из двух мощнейших вычислительный систем, но и крупнейший в мире боевой корабль, огневой мощи которого вполне хватило бы для того, чтобы превратить в выжженную пустыню поверхность любой из двух враждующих планет.

По правде говоря, мощь оружия массового поражения, находящегося сейчас в ее руках оставляла в душе неприятный след. Было что-то определенно недостойное и неправильное в том чтобы им владеть и все же, кажется именно наличие этой третьей стороны, внезапно зародившейся в политическом конфликте и способной в любое мгновение обрушить весь баланс было тем, что пока сдерживало полномасштабную войну, между Марсом и Землей. Как долго продлится шаткое равновесие? Было пожалуй сложно сказать наверняка. И все же, обдумать варианты, тщательно проанализировать ситуацию и возможно вернуться в свой мир временно или на совсем, сейчас пожалуй был самый подходящий момент. Затишье продолжалось. Но рано или поздно грянет гром.

…Вы жили. Вы умерли. Вам предложили жить опять – и вы сделали свой выбор, пускай и не осознавали тот в полной мере. Вы выбрали жизнь над смертью, и спасительным небытие. Вы сами выбрали этот путь, а после, незнакомый, невесомый Бог, предложил вам сделать ставку на новое же ваше тело, и ваш новый, персональный ад. Расса и класс? Нет, скорее старт вашей судьбы, ваша личность, ваш пол, ваш класс. Родитесь ли вы зверем или разумным? Богатым или бедным? Отчаянным или осторожным? Всё это легло на ваши плечи. Каждая строфа дарила вам один ответ, и тысячу вопросов. Каждый вариант новой жизни казался безумием.

Выбор был сделан, каким тот не был. И эфемерный голос прозвучал в последний раз: «Эта жизнь – ваш последний шанс, и как с нею распоряжаться, решать только вам. Удачи тебе в мире под моими звёздами, Пришедший извне». С этими же словами, не имеющий личности глас пропал. А тьма покрылась мелкими колебаниями. Вы не видели. Не слышали. Не чувствовали звуков, или вкусов, или прикосновений во мраке смерти. И вместе с тем, ощущение движения не покидало ваше тело. Такое четкое. Такое знакомое. Почти что свободный полёт сквозь беззвёздную черноту. Внезапно, впереди зажглась звезда, и её свет ослепил вас. Пучок света в конце тоннеля.

Ваше тело понесло ему навстречу, с жуткой скоростью, и постепенно, вы осознали, что это самое тело у вас было. Кровь и плоть. Жир и кости. Вы были живы, и первым вестником, новой, чарующей жизни, оказалась боль, а после, крик. Вы слышали свой собственный крик, скорее даже визг, и гул воды, вытекающей из ушей. Тьма сменилась густой пеленой, застилающей ваши глаза, и в этой серой пелене, путеводная звезда вашего пути обратилась в надпись. «Идёт процесс инициализации»,- поясняли вам странные символы. Вы не знали, на каком языке те были написаны, но понимали их смысл. Вашему разуму нужно время чтобы подстроиться под тело.

Просто постепенно, мгла стала формироваться в фигуры, туман, рябь и муть закрывающая ваша глаза, собирались в картинки. Вы что-то делали, но пока что оставались лишь сторонним наблюдателем. Нарастающий гул в ушах перестал быть однородным, теперь вы разбирали разные голоса, и разные звуки. А по телу порой прокатывались волны остаточных чувств от ярких переживаний, или чего-то, что ваше тело испытывало впервые. Порой вы ощущали призрачный запах чего-то. Или какой-то новый вкус, но всего на мгновение. Сложно сказать, сколько прошло времени, сколько вы прибывали в таком состоянии, пока надпись «Инициализация завершена» не возникла пред вами, и мгла уступила место чистому, яркому свету…

…Первое, что ощутил Илья после пробуждения, была слабость. Он жевал сочный плод растения, похожего на манго. Этот плод свисал с одной из прядей его волос, что подобно щупальцу, ухватило фрукт, и подносило к лицу юноши, когда тот захочет. Ещё около двух дюжин его прядей, длинной по 6-7 метров каждая, ползали в густой кроне высокого дерева, на одной из веток которого замер Илюха, перекусывая. Волосы, на первый взгляд, двигались хаотично. Из цвет походил на жженый сахар, но в тех местах, где они растягивались, они приобретали белый, или металлический оттенок, словно само вещество, из которого те состояли, менялось на корню. Пахло лесом.

До земли, с высоты ветви, на которой тот сидел, было порядка метров 8-9, ветвь была толщиной с два туловища самого Муромова, а ствол этого дерева… такие он видел только в кино, или на открытках с американскими секвойями. Дерево были лиственным. Внизу, корни дерева взрывали землю, почти полностью покрывая её, как и гусчтая трава с многочисленными кустами. Первое впечталение говорило мужчине, что он в каких-то джунглях, наверное, если судить по высокой влажности воздуха, мошкаре, экзотическим фруктам растущим на деревьях, лианах, и его лёгкой одежде. Кстати о ней: носил на себе парень только сандалии, клетчатую юбку выше колена да шорты под ней.

Живот у ильи был гладкий, без рельефа, в чём-то даже тощий. Жилистые руки казались чуть более накаченными, как и ноги. Кожа была загорелой, плечи и предплечья, вместе с левой сиськой, покрывали фиолетовые татуировки. Тату в левой части груди, в виде дерева – принадлежность к деревне Новой Жизни. Тату на плечах (множество колец): это путые круги для «наградных татуировок», которые присуждает глава деревни за великие свершения. Татуировка на лопатках, на спине, в виде крылышке – метка того, что он потомок фей. А эти тату в виде росчерков и символов на предплечьях – татуировки, говорящие о том, что он часто подворовывает чужие вещи и добычу.

В частности, вот эти часто повторяющиеся символы, вызывали в голове Ильи осознание того, что ему две недели от роду, и что за эти две недели, он успел 16 раз вломиться в личные сады Великого Алхимика их деревни, и сожрать несколько особенно ценных фруктов, что не должны расти в этой широте. Все 16 раз, впрочем, его либо ловили, либо он передал, из-за чего парня прошибал сильный понос, и тот сдавался с повинной. В животе сильно заурчало, и Илья ощутил какую-то тяжесть.

- БОЛД, РОЕВ СЫН! КАКОГО РОЯ ТЫ ЗАБЫЛ НА МОЁМ ДЕРЕВЕ?!- крикнули откуда-то снизу. Посмотрев с ветки вниз, тот увидел невысокого, загорелого мужчину, с ногами как обезьяны, острым клиновидным лицом, раскосыми глазами, острыми ушами, и бритой на лысо головой: это был Великий Алхимик их деревни. Судя по тому, что он шёл к парню по земле, и в кафтане, точно он!

- А НУ-КА СПУСКАЙСЯ СЮДА, ПОКА Я НЕ ПОДНЯЛСЯ К ТЕБЕ! И НЕ СМЕЙ ДРАПАТЬ – ДЕВОЧКИ ТЕБЯ ДОГОНЯТ!- предупредил его тот. Илья знал, что Алхимик обращается к нему, и знал, что это его называют «Болд» - знания просто были в его голове. Впрочем, он не видел ни в листве, ни на земле полуголых эльфиек, а значит, гарем Алхимика в пути!

Общее

Гиша пришла в себя, сплюнула кровь и широким галопом бросилась к ноге огра, которую осадило её племя. Но сколько она ни взмахивала длинным топором, не попала ни разу: то Нога привстанет, то раздвинет в последний момент пальцы, то отпихнёт Гишу пренебрежительно — хорошего удара ей так и не удалось.

Гишины скаковые головорезы толкутся вокруг Ноги бестолково, рычат, тыкают её копьями и мыкают шипастыми палицами, но толку от них — Исаак наплакал: ссадины и ушибы на Ноге. Так её не победишь. И всё же они не сдаются!

Кирн, Чынхыз-Кхан и Углук под прикрытием Урки штурмуют голову: наделали в ней страшных прорех, от крови и ожогов её не узнать — голова стала вся багрово-чёрная, безглазая, с разрубленным надвое носом, вся в красных потёках.

Левая Рука начала быстро шарить в поисках по земле: кто обижает Лицо огнём? Огр нагнулся, бежит пальцами по камням слепо, как гигантский тарантул — один камень перевернул, другой ощупал. Ищет Урку. Но не нашёл. Пока.

Правая Рука с Дубиной стала ещё смертоносней, хотя дальше уже некуда смертоносней ей быть: дело в том, что Уркины приспешники нашептали пронзительным хором заклинание, от которого вековая дубина ЗАГОРЕЛАСЬ! Теперь она течёт горящей смолой, чадит чёрным дымом, гремит пламенем, заглушая голоса. Такой дубиной можно не то, что убивать орков. Ей можно уничтожать города. Но сколько Дубина не летала в воздухе Страшной Смертью, так и не задела ни одного из вас. Пока.

Левая Нога попыталась по своему обычаю сделать оглушительный ТОП, но горные уруки забили её, заплевали, затыкали, загнобили. И она не смогла. Пока.

А Правая Нога. О, Правая Нога. Она ПОДНЯЛАСЬ РЕЗКО! Как орочья секира. И опустилась ТОЧНО! Как гоблинский кинжал. Он убила Крука. Где был он — осталось мокрое место. Видно лишь было на миг, что когда поднималась Роковая Нога, то потянулись-посопливились за ней длинные красные нити...

Луна подняла свою голову и обрушила на свою команду тяжёлый как свинцовая статуя взгляд, что при ее росте выглядело ещё более высокомерно. В это время сама она думала "Черт, и так тоже лиц не вижу.".

- О, это так заметно что я маг? - Съязвила Луна, после чего резко махнула посохом в сторону Жизель. - А ты не каркай, все будет превосходно. Ведь у нас идеальная команда: Я, Луна фон Лайденбург, лучший в мире маг; Следопыт - знаток ловушек и стрелок луком; Жизель - бравый рубака; и... - Повернулась она к немому, услышала от него "Хм", и продолжила. - ...и Хм. Просто Хм. Что по твоему может пойти не так?

Луна хмыкнула, поправила плащ, уложила косу на правое плечо и продолжила.

- Даже если там враги, а там враги, мы вчетвером их уничтожим. Вперёд поставим Жизель, позади нее встану я, потом Следопыт и Хм. Пока Жизель надирает жопы врагам, прошу заметить, не наоборот, даже если вам очень того хочется, мы втроём неторопливо отстреляем все живое издалека. - Закончила она, и ещё раз убедилась в своей гениальности.

Грыха

Соединила хлам с хламом в задумчивости: вышло справно. Но накатило что-то. Как будто о давно прошедшем...

Углук Одноглазый

Пока глазастая молодёжь всё по карманам, по арсеналам, блестяхи ищет, царь-булавы... ты пошёл на крик. Кричит демон. Нашёл его в конюшне. Ворвался туда, лицо от искр закрывая, сломал его стойло и вывел на воздух. Оттащил в сторону, присел, посмотрел ему прямо в запачканное сажей рыло. В серые, умные глаза.

- Хой, ты так спрашиваешь, будто я знаю что оно делает!- ответил Рафу, всё ещё не разгибаясь. Пока Падри приветливо махал рукой. Когда тот перестал, юноша расслабился. Напряжение спало. Плечи расправились. Улыбка вновь вернула яркость и «цвет», словно тот распробовал жизнь на вкус вновь. Юноша скосил глаза на кубик,- Только я его не накормлю. Тут нужна магия наполнителя, даж мне это понятно. Так что, все вопросы к Юми,- скинул тот ответственность с себя на уже приступившую к трапезе подругу. И когда девушка всучила той куб, он лишь развел плечами. На секунду, Рафу смутило что-то Он склонил голову на бок,- «Мэ-рид»? Что такое «мэ-рид»?- поинтересовался тот на словах о свадьбе, кажется, не уловив перевод конкретно этого понятия. Рядом засмеялся Падри, и его смех походил на скрипучую шарманку. Рафу смутился,- Нц, снова ваши штучки. Не знаю, что ты сказала мелкая, но если это был подъёб – я даже не обижен,- усмехнулся тот легкомысленно.

- Культура арисов имеет в себе различия с представленной в Гаделе… или представленной в Автотонне. Переводчик не всегда способен покрыть культурный разрыв,- пояснил Падри. Он кивнул,- К примеру, между свадьбой и свадьбой тут есть большая разница,- оба слова переводились одинаково, но звучали из уст киборга по разному. Рафу покачал головой.

- Всё-то вы переусложняете. Хой, от подарка всё равно не отказываюсь. Халявные вещи я люблю, даже сделанные созидателями,- махнул тот рукой, глядя на куб. Инадзава подтянулась к Рафу, по старой традиции начав с ним флиртовать и осматриваться вокруг. Рафу отвечал ей что-то, но что именно, Шерли уже четко не расслышала.

Корабль обогнул гряду бескрайних утёсов у побережья, и её взору открылся вид на равнину подле затонувшего города. Всё поле, от горизонта до горизонта, за пределами приближавшихся городских стен, заполнял дым, в котором мерцали вспышки магии, маячили исполинские фигуры, и вздымались то появлявшиеся, то разрушавшиеся формы, словно туман единая живая химера.

Корабль медленно тормозил, сбавляя ход, и на палубу высыпались взрослые Пуччи, в центре формации которых была женщина лет 30, худощавая, бледная и болезненная. Они катили её на изящном кресле-каталке, всячески ухаживали и следили за ней. Словно любящие дети за родной матерью. Коей она, на самом деле, им и являлась. Последнее Шерли чувствовала на каком-то уровне инстинктов. Один за другим новые люди покидали шатёр, и нелюди тоже – каких только существ не приютил на себе корабль алого вампира. Все они привалилсь к бортам корабля, когда все пикники и разговоры ни о чём прервались в напряженной тишине. Все находились в остром предвкушении чего-то.

«ЧУ-ЧУХ!»,- это прозвучало совсем уж близко, из-за этого звука по кораблю прокатилась вибрация. Сильная. Ощутимая. Кроме тряски, со звуком на корабль налетел не слабый ветерок, и тот качнулся. Волны усилились, а где-то на горизонте вспыхнула яркое бело пятно. И там, где раньше догорал закат, на фоне первых звёзд, родилось морское солнце, яркое и тёплое, манящее своим далёким светом. Точка, разливающая вокруг свет цвета сырной луны, постепенно нарастала, и если просто пялиться в неё, то казалось, словно стоишь напротив медленно спускающейся к тебе лампочки. «ЧУ-ЧУХ!»,- прозвучал теперь уж рёв, а не гул, и от него вода за бортом обратилась в пену. Кроме звука гула, песнь моря перебивал и шум скользящих по… рельсам? Да, по рельсам колёс. Натужное пыхтение старинных поездов из старых фильмов и современных голливудских ремейков оных и близко не передавали тот грандиозный гомон, что разносили по округе колёса всё ещё не сбавившего ход морского поезда. Их слышно было даже здесь, за сотни километров от обтянутой металлом громадины.

- Наша остановачка!- первым прервал тишину сантехник, сидевший с Тибериусом (последний переместился к своей семье теперь) на носу корабля. И с этими словами, перемахнул без лишних сантиментов за борт. Его примеру последовала большая часть стоявших вокруг магов. Кто-то отрастил себе крылья. Кто-то побежал по воде. Кого-то подхватили морские твари. Последние и вовсе провалились в портал. Или взмыли над водой на ковре-самолёте. Казалось, всем была дана отмашка и все здесь знали, что она могла бы означать: начало гонки! Не долго думая, Рафу столкнул за борт и широко улыбавшегося Падри. Последний, рухнув в воду, взорвал её фонтаном брызг. Из морской пучины медленно поднялась полупрозрачная лодка, состоящая из тысячи сиреневых молний. У самого хвоста рыбацкой печёрки, сидел сам киборг, кивнув спокойно Рафу. Тот, в свою очередь, так же перемахнул за борт, приземлившись на мерцающую лодку, и протянул руку девушкам, чтобы помочь тем перебраться на призрак из неона и пыли.

Новая лодка не покачивалась из стороны в сторону на волнах, она подбрасывалась ими в воздух, словно пёрышко, и океан её не принимал. Встав на носу своего нового судна, Рафу попросил девушек «держаться крепче, хой!», и встал в излюбленную им позу арсисского лодочника. Синиее пламя схлынуло с его плеч, ударив в ноги, и заполняя собой прозрачную пустота в стенках лодки из энергии. Слияние двух сил породило нежный. Нвоый оттенок, цвета нежного персика или раннего заката. Резкий взмах руками – и лодка понеслась по волнам вдаль, в сторону берега, туда, где бои утихали, а вместо этого, началась безумная гонка на время, когда за оставшийся час-полтора до прибытия поезда, каждый маг хотел занять себе место по-лучше.

Солнце почти закатилось за необъятный горизонт…

…По густой траве, в сторону края крутого утёса, шёл старик. Его стопы миновали обголоданный остов оставленного всеми жильцами домишки, миновав растерзанный труп пустоты. Не обернулся он на окрик и скитальца, что шёл к нему со спины, лишь смахнув с плеча три капли синего огня, что после жадно пожирал и кожу, и кровь и кость. Его усталый взгляд, в который раз, упал на трухлявый старый ствол, поросший мхом и незнакомой старику лиловой порослью, пляшущей под тугими струями весеннего ветерка. Ствол, что лежал на самом краю лихого утёса.

Рухнув на старый ствол, тот расстегнул промокшую шинель, что стала твёрдой словно камень от пронизывающей насквозь морской соли, и вытянул из-под неё резную трубку да кисет крепкого табака, чтобы немного покурить. Его негнущиеся старые пальцы активно набивали трубку, пока взгляд ласкал его изумрудный залив. Он так давно не был в этих краях, что успел уже позабыть, насколько ж те прекрасны! Повесив голову, тот щёлкнул пальцами, не глядя, чтобы поджечь табак, и проводил глазами несущуюся по волнам персиковую лодку. Улыбнулся в усы. «Вот, молодёжь, могёт ведь ещё, может что-то показать!»,- подумал тот сварливо. А после тяжко прокряхтел.

У старика был длинный день, и ещё более длин, а впереди лежала ещё более длинная ночь, тчо принесёт ему не мало ярких впечатлений, а Академии Терновника – сотни новых звёзд. Таких же, что раскинулись млечным путём на чернильном небосводе. Он не заметил, как его глаза поднялись к звёздам, а после – камнем рухнули вниз . Покрытые мозолями, грубые ладони старика опустились на колени, начав их растирать, время от времени давя чуть сильнее обычного, будто пытаясь вытеснить всю задеревенелую боль и усталость куда-то ниже, к голеням, а от них к стопам, а от стоп, сквозь слой посеревших портянок, и, потёртую, старую подошву блестящих на солнце сапог, в Мать Сыру-Землю…

— Говорит представитель Лунной Коалиции Шаман Кайн. — Довольно неожиданным образом ответ пришел весьма быстро. Хотя возможно и не совсем из того места, которое стоило ждать. — А также уполномоченный наблюдатель оной. Оборудование для утилизации материалов представляющих радиационную, химическую и биологическую опасность у меняя в наличии. Приступим или подождем кого-нибудь еще?



— Кстати, мимо протокола. Если вас вдруг интересует, то пилот Феникса сейчас в Австралии. Кладет цветочки на мемориал в Зоне Нуль. И что бы вы по этому поводу не делали я не планирую мешать.

Авантюристы быстро зашевелились, занимая позиции в казалось бы самом выгодном положении, и Хиро вместе с Жизель были готовы встречать врагов у пролома в стене, явно рассчитывая зажать наступающих в этом узком проходе. У них все должно было получится, и даже Рита уже занесла свой посох приготовившись читать молитву за упокой неприкаянных душ, что обрели такой жуткой вид в своей нежизни, а Пушер уже вовсю отрывал костяной посох от костлявой лапы вцепившейся в него крепкой хваткой. И вот в проходе показался первый скелет, он был почти полной копией того скелета из их первого боя, разве что форма черепа была немного иной, но разглядеть это в тусклом свете вряд ли было возможно. Умерший воин не видел преграды и рванул вперед, чуя жизнь текущую в авантюристах и желая забрать её чтобы стать сильнее, и тут же наткнулся на совместную атаку двух встретивших его воинов. Жизель атаковала первой, и скелет закрылся от её атаки щитом, явно не ожидая что в этот момент в его кости вонзятся мечи Хиро, который ловко ударил врага с фланга, пока он был отвлечен на воинственную девушку. Казалось бы дело было в шляпе, и Рита уже почти заканчивала каст молитвы, чтобы обрушить её на первого врага, когда вдруг она вздрогнула всем телом, почувствовав боль в боку. Повернув голову на пол оборота, она увидела пустые глазницы скелета в кожаной броне с металлической вставкой, кинжалы которого впились ей в тело, миновав легкую робу, что не давала никакой защиты от них. Белая ткань быстро окрасилась в красный цвет, а Рита тем временем с ужасом смотрела на стоящего у разлетевшейся на осколки двери, скелета в темном балахоне державшего в единственной уцелевшей руке ледяное копье, которое словно зависло в воздухе и с каждой секундой становилось все больше и больше. Глядя на него, она даже не заметила второго скелета, который успел просочиться в залу и уже натягивал тетиву своего лука. Стрела со свистом вонзилась в грудь девушки, что так и не успела закончить свою молитву, после чего она дернулась словно кукла от удара и завалилась на пол, выронив свой посох из рук. Враг оказался не так глуп как считал Пушер, но черт возьми, как они поняли в каком зале он находится? Впрочем этот вопрос отпал сам по себе, когда в один момент костяная лапа отодранная от посоха зашевелилась и поползла по полу в сторону скелета мага, готовившего свое ужасное заклинание.

...Яркая вспышка пламени на несколько мгновений освещает мрачную комнату, выплевывая из горящего круга портала четырех человек...

Казалось ещё всего пару секунд назад они стояли в главном холе гильдии Авантюристов, присматриваясь друг к другу и осматривая выданные за небольшие деньги элементы своего снаряжения, пока один из штатных магов вещал про испытания которые должны выпасть на долю решившихся стать авантюристами людей.
— ...и не забывайте, внутри Башни есть и другие авантюристы, которые как и вы проходят испытание, или покоряют все более верхние этажи, и не всегда встреча с ними окажется для вас удачным стечением обстоятельств. Будьте бдительны, по слухам в Башне появилась группа авантюристов, которая занимается убийством таких вот новичков, нам известно что их главарь женщина с одной рукой, больше я вам ничем помочь не смогу. — закончив говорить, маг подождал ещё несколько мгновений, а затем активировал печать заклинания, которую все это время тщательно формировал, после чего по земле вокруг группы загорелись магические символы, выстроившиеся в ровный круг. Несколько долгих секунд ожидания, и вот они же летят сквозь портал, сдерживая рвотные рефлексы от бешенной закрутки внутри бесконечного пространства, мерцающего миллионом красок и огней. Темная комната, освещенная лишь тусклым светом небольшого факела, встретила их своей тишиной и пустотой. Вернее сначала им могло показаться что в комнате было пусто, так как их глаза ещё не успели привыкнуть к окружающему их мраку, однако уже спустя пару секунд авантюристы смогли разглядеть лежащий в углу разлагающийся труп, сжимавший в одной руке окровавленный сверток, а в другой пустую склянку из под зелья. На этом самом пергаменте была схематично отображена карта Первого Этажа, составленная не пойми кем и лишь подписанная циферкой "I" и какой-то закорюкой на непонятном языке. Кроме трупа в комнате так же имелась закрытая на засов дверь, кажется этот бедняга заперся здесь и надеялся что-то переждать, пытаясь залечить свои раны зельем, но видимо смерть все равно настигла его. На нем был зеленый комбинезон, с кожаными вставками, а через плечо была перекинута дорожная сумка, в которой лежало два тусклых камня, едва едва мерцающих синим светом.

Хоть Феерия и была той еще засранкой, но все же даже ТАКОГО она не заслуживала. А она даже хоть как-то помогла ему. Так что надо было ей слегка помочь.
Корфел попробовал сделать то, чего многие не делали. Вполне возможно, его сейчас поразит молния или еще что-то. Но что ж, в любом случае он может умереть через два года. Так что поробовать стоило. Но если оно сработает...
Корфел чуть отошел, и в головах бесов возник голос. Голос их владыки:
- Развлекайте меня. Делайте, что Вам сказали.

- Эта… лодка,- тяжело проговорил Рафу. Закрыл глаза, улыбаясь слабо,- Хой, сколько на неё было убито времени? Ненавижу когда такое… Снова…- шлёпнул тот рукой по металлической решетке под своей заднице. Видимо, он хотел ударить в неё кулаком, но сил хватило только чтобы шлёпнуть по металлу. Слабо. Звон слабо разносился вокруг. Он улыбнулся Юми. Когда Юми смотрела на Рафу, казалось, её взгляд проходит немного мимо. И Холмс могла заметить, что глаза азиатки полностью чёрные. Только голубые точки радужки остались на месте, плавая во мгле. Но стоило ей отвлечься на вопрос валлийки, как глаза Инадзавы нормализовались. Тогда же на неё посмотрел лодочник.

Всё тело Шерли, после того, как она села рядом с Рафу, покрыла тонкая прослойка зеленоватой ары. Словно дымка, которая окружила её, тонкие струйки складывались в причудливый узор. Затем, свечение срослось с поверхностью её одежды, и каждая частичка девочки сейчас мерцала слабым изумрудным светом, и от неё исходил лёгкий болотный дымок. Чтобы ощутить свой предел, ей потребовалось несколько минут. Она чувствовала это напряжение, от которого кололо в мышцах, жгло кожу, а в висках стучала барабанная дробь. Такое знакомое ей после занятий с Касимом. Она помнила его слова о магии, о, как же много он когда-то говорил. Как много всего предельно непонятного.

Пожалуй, часть слов старика для Холмс только сейчас тала обретать хоть какой-то смысл, но она оставалась слишком уж сонной, чтобы продолжить это всё анализировать. Слишком устала от постоянного напряжения. И вздыхая глубоко морской воздух, она ощущала в нём каждую частичку дерева, масла, ржавчины, всех этих незнакомых запахов вокруг. Только сейчас, сосредоточившись на окружающим мире, рыжеволосая сыщица могла понять, насколько же пассивная активация магии обостряла каждое её чувство. Нет, дарило каждому чувству дополнительную грань, ранее недоступную полноту. Весь мир сузился для неё до странного, почти материального сна, в который девушка погрузила саму себя. Время для Шерли остановилось, образуя вокруг глубокую иллюзию.

В полной темноте, из зыбкой мглы рос маленький цветок. Такой цветок, который мог представить разум Шерли, пожалуй, самый простой образ для зарисовки. Грубые формы, расплывчатые, как при штриховки, делали его похожим на неоконченный скетч. Зарисовку чего-то, что девочка уже видела когда-то. Но, это была не зарисовка. Нет! Они никогда нчиего подобного не рисовала. Бутон цветка был нежен и зажат. Так было в прошлый раз, когда девочка его видела. Но сейчас, цветок стал медленно… расти. Бутон же раскрывался, один лепесток за другим, пока она медленно выпускала наружу магическую силу. Капля за каплей. Лепесток за лепестком. Бутон постепенно раскрылся, показывая зелёное мерцание.

Он переливался всеми оттенками зелени, словно драгоценный малахит или искусно ограненный изумруд. И в центре у него, лежал скомканный листок бумаги, меж хитросплетением бутонов. Это был листок, вырванный из её блокнотика, с зарисовкой, сделанной чужой рукой. Это была не она, о нет, она не делала таких графически точных, почти, что механических набросков. Но, она делала похожий рисунок сама. Безликие человеческие фигуры, что она показывала эльфёнку. Одна из них. Печальный человечек. Фигура на листке, согнувшаяся в три погибели, казалась в глубоком смятении, в печали, преисполненная горем. И чем дольше девочка в неё всматривалась, тем чаще замечала, что фигура, содрогается. Словно плачет.

Спину девушки внезапно обожгло. Одежда заскрипела, из спины проросло две полупрозрачные струи зелёного танцующего дыма, вылезая из-за шиворота девочки. Они не были оформлены. Сжать. Ещё сильнее сжать. «Сжатие позволяет концентрировать магию в одной точке, придавая ей точную структуру»,- сказал голос Рафу, в животе у Шерли. Нет, или не Рафу? С ней говорил цветочек. Нет, человечек с той картинки, что хранилась в раскрытом бутоне. Фигура на листочке встала на колени, словно взирая изнутри на клетку рёбер девочки, в которой было заперто растение. Всё тело пробивала дрожь. Два потока невесомого дыма постепенно сжимались, и медленно исказились, принимая осязаемую форму. Теперь из спины росли две призрачные ветви.

Две ветви, по воле Шерли, медленно обвились вокруг рук лодочника и азиатки, и та сконцентрировалась на них, словно пытаясь связать их желания где-то у себя в животе. Она видела, как цветок всё рос, и рос. Теперь он был не один. Теперь из зыбкой мглы её желудка рос один полностью распустившийся, и всё ещё увеличивающийся цветок, и её парочка поменьше, а так же множество стеблей без бутона. Они постоянно раскачивались, словно пытаясь соединиться. Сплестись вместе, во что-то, воедино. Её надежда, желание, чтобы цветок и сам со всем справился, было им услышано. «Я помогу»,- сказал ей цветочный Рафу, и бутон цветка закрылся.

Ветви засияли чуть ярче, а затем, та ветвь, что сжимала запястье Рафу, чуточку его… поранила. Она впитала каплю крови, что как по полупрозрачной трубке, впиталось по магическому стеблю ветви прямо в тело Шерли. ВУП! И затянулось. В этот же момент, ветвь отпустила ариса, и втянулось обратно в тело. А вот ветвь, что сжимала кисть Юми, замерцала, и стала втягивать её энергию. Золотистое свечение наполнило полый ствол этой штуки, и азиатка ощутила, как что-то вытягивает её энергию. И мягкое поглаживание по плечу чего-то невидимого. Шерли же ощущала силу, струящуюся по телу. Но она не ощутила боли, или усталости. Нет, ничего такого!..

Всё было в полном порядке, разве что живот стало чуточку пучить. Она случайно пукнула. Повисла тишина на пару мгновений. *ХЛЮП-КЛАЦ*. Какой-то неестественный звук раздался из живота сыщицы. И в этот же миг, её одежда чуточку натянулась, так как живот совсем чуть-чуть раздулся. Ветвь впитывала из Юми всё больше силы, она стала толще, на ней появились листики. Призрачные листики, но листики! «Всё хорошо. Так и должно быть»,- словно вот-вот исчезнувшийся, раздался голос Рафу, и на этот раз, все трое его слышали. «…Какого хера?..»,- спросил реальный Рафу, глядя на Шерли, а затем на Юми. Живот Холмс снова чуть увеличился в размерах, заурчав.

Нина

[ссылка]

И действительно, просто выйти оказалось несложно. Главное не бояться и не теряться. Ну и что что стрелка компаса трижды повернулась вокруг своей оси, а потом... а почему их стало три? Нет, показалось. Главное - просто идти, если приняла решение это делать. Если стоять и ждать, пока найдут - надо это делать сразу. Да и кто найдёт. Ощущения, что это у кого-то получится, не было. Нет. Нужно доверять людям. Обязательно помогут. Или нет. Почему помогут? Что им за это будет? Или нет. Конечно, чтобы не оказаться в такой ситуации. Нет, почему. Наверняка уже оказались. Нет никаких причин считать иначе... Правда?

Странное наваждение, заставившее мысли и чувства причудливо дробиться, начинало сходить на нет. Туман рассеивался. Это он виноват? Или наоборот, появился из-за неуверенности? Об этом можно будет подумать потом.

Шлеп. Шлеп. Шлеп.

Вода. Наступила в лужу. Или речку? Под ногами что-то твердое. Камень. Белый, слегка покрытый зеленоватым илом камень. Тени вокруг. деревья? Нет. Стены. Стены, лестницы и колонны, просто покрытые, перемежаемые деревьями и кустами, словно в гигантском парке. И где строят такие зеленые города? И где так странно одеваются - эти мальчик и девочка примерно её возраста чуть вдалеке?

Явно не на Земле.

  Принц слушал ее и улыбался, иногда в определенных моментах он кивал и поддакивал, показывая что он все понимает. И ни в коем случае не позволит ее чести и достоинству упасть в грязь. Однако, уже перед самым входом он остановился, словно прислушиваясь к самому себе под удивленным взглядом глашатаев, которые готовились уже было объявлять их пару. Он резко схватил ее за плечи и посмотрел в ее глаза. Его глаза, наполнились той самой тьмой, что и когда он показал свою силу в первый раз.
  - Лиларуэль, послушай. - его голос был тверд, но в тоже самое время в нем слышались нотки явного сожаления, - твоя семья обречена и там, в зале как только мы войдем начнется фирменная резня. Мой отец и братья бояться вашего усиления. И поэтому они решили провести все радикально, истребив главную ветвь семьи. А значит и ты должна тоже умереть. Ты меня понимаешь? - его взгляд гипнотизировал, словно сама тьма смотрела в ее душу. - Ты главное не кричи, все будет хорошо. - он нежно погладил ее по волосам, перебирая их, а девушка была в полном ступоре, то ли от магии, то ли от столь близкой смерти. Внезапно, все стало серым и воздух вокруг застыл, ровно как и сам принц.
  - Кхм, кхм. - раздалось деликатное покашливание где-то позади девушки. - Надеюсь я не помешаю? - произнес неизвестный, его голос мягкий и бархатистый резко контрастировал с холодным голосом принца.

- Что-то около того. Плюс-минус тридцатка, если не учитывать что тебе будут отрывать голову, или придётся регенерировать ноги и руки после серьёзных ранений, или что тебя будут дырявить так, что одними бинтами и ватой дыру в теле не заделаешь,- пояснил Француз. Он сделал непонятный жест рукой,- Они «медицинские», понимаешь? Благодаря ним, твоя тушка… почти бессмертная. Ну как бессмертная? Если тебя разорвёт на кусочки, части можно собрать, только каждое такое ранение…- смолк. Затем продолжив говорить, оборвав фразу,-…Постарайся не умирать особо – мой тебе большой совет. А теперь: показывай, что можешь,- перешёл быстро к делу Француз. На фразу же парня о «фаерболах», тот сухо заметил,- Твои силы – далеко за границами каких-то там огненных шаров из рук, и лимитированы лишь больным смыслом этого мира и твоим же воображением. Как ты применишь силу – решать тебе,- с каким-то странным блеском в глазах, заявил тот. Казалось, у речи француза был странный акцент, хотя это, впрочем, было неважно.

На руках парня снова вспыхнуло пламя. Только в этот раз, его оттенок чуточку… изменился. Это была не чистая и красивая морская лазурь. Нет, сейчас он смотрел на пламя цвета тёмно-синих чернил, почти что грязное, пляшущее, и липнущее к коже, а не отрывающееся от неё. Француз с безмолвным одобрением удовлётворённо кивал.

- Сгибатель… ммм, какая отличная гамма. Давно уже не видел магию, созданную печалью. Мой брат – он тоже сгибатель,- заметил Француз,- Но его пламя давно уже потеряло эти глубокие тона отчаянья. Очень… красиво,- задумчиво смотрел на него маг, и в его глазах, в его чёрных омутах очей, отражался лишь размытый силуэт самого Даррена.

Парень закрыл глаза. На долгие мгновение. Эта аура вокруг него. Это ощущение внутреннего давление, и каждый вдох – словно мирная колыбель, а лёгкие такие тяжелые – словно полны околоплодных жидкостей. Да, колдуя, как ни странно, в этой тоскливой пляске искр, он ощущал себя как в утробе матери, крайне защищенным, но абсурдно одиноким.

- Считается, что магов одной специализации должны обучать маги той же специализации. Я бы предложил тебе подождать возвращения Демьяна или Кушина – они так же сгибатели, но я так долго пробыл с братцем, что и сам неплохо понимаю в этом, и поясню основы,- сыто сказал тому Ранцуз. Помедлил,- То, что ты видишь вокруг себя… это «выброс». Особая аура что образуется вокруг мага, когда он колдует. Цвет выброса определяет, к какой специализации относится маг. Каждая специализация имеет какие-то уникальные силы, сильные и слабые стороны, но если говорить на чистоту: каждый маг может достигнуть любого эффекта своей магией. Вопрос в… предрасположенности к различным магическим силам.

- Желтый – это наполнители, синий – это сгибатели, зелёный – это соединители, сиреневый – это движки, красный – это детонаторы, чёрный – это перемены. Вот шесть самых распространённых специализаций в Нихельгардене… этом мире. Если цвет отличается от описанного мной – это «экстра-специализация», такое явление встречается иногда у магов. Твой цвет – синий, ты сгибатель, твой оттенок сейчас – тёмный, что свидетельствует об отрицательной гамме эмоций. По текстуре и интенсивности пламени, могу судить, что она подпитывается чувством тоски, печали, былого отчаянья. По тому, что пламя образуется начиная с рук, и дальше распространяется от центра тела по всей его поверхности, могу судить что ты – боевой типаж, скорее всего ты впервые активировал силу во время сражения с кем-то, так?..

Девочка положила деньги в миску и отошла немного в сторону. Они свернулись в маленький комочек, пылающий, и скукоживающийся, очень скоро. Это было стремительно, и почти незаметно А в воздухе появился слабый аромат пластика, специфического химиката, а так же, что-то очень знакомое и лёгкое, словно взвесь в воздухе. Нежный тёплый аромат. Проход к маяку был длинной и узкой скалистой дорожкой, с цепями вбитыми в стену утесу на равном промежутку друг перед другом, чтобы на них можно было цепляться, пока поднимаешься вверх. Конечно же, и речи о том, что подъём был безопасным, или быстрым, или же камни не срывались у неё под ногой в пропасть пару раз, и речи быть не могло. Ирония ли, но данный подъём, опасный и немного пугающий, не был самым волнительным происшествием, что случались с девушкой за последнее время, потому что даже с частотой, с какой она могла сорваться в бездну, это было незначительно. Наверху её ждал ветерок.

Неожиданно прохладный и свежий морской ветерок. Перед глазами Шерли предстал громадный город. Город занимал собой всё пространство громадного плато меж двух высоких скал, некогда плодородная долина, а сейчас – затопленная бухта. Всё заброшенное поселение походило на… оставленную кем-то Венецию. Это был город композиций из множества белокаменных и краснокаменных домов высотой в два-три этажа, каждый из которых, судя по давно стёршимся вывескам и потрескавшейся лепнины, служили для чего-то конкретного. Вода поднялась где-то на три метра, затопив первые этажи, а кое-где и вторые, у большинства из местных строений. На каждом из утёсов, рядом с города, было по разрушенному маяку: всего два общим счетом. Город был покрыт сеточкой узкий полосок чёрного дыма, что вились над ним. Он был не просто оставленным, он был разгромленным, разрушенным, словно совсем недавно тут прокатилась волна стихийных сражений. Оно и раньше, наверное, не отличался целостностью, но теперь, поселение смахивало на какой-то город ближнего востока после недели беспрестанных ковровых бомбардировок.

В центре всего поселения находилось самое приметное здание, ныне, пылающее, а потому, привлекающее к себе больше всего внимания. Гигантская арена, а может и амфитеатр (быть и тем, и другим, ему ничто не мешало), круглая как блин постройка, возвышавшаяся над всеми прочими зданиями. «Колизей». От него шёл густой столб дыма, вокруг него были некогда выстроены самодельные дамбы, судя по тому, как кольцо металлической стены охватывало ближайшие к зданию районы по кругу. Но ныне – в дамбе были дыры, и уровень воды вокруг Коллизея резко поднялся. Она не видела огней. Вдалеке виднелись какие-то… останки юрт, или палаток, разбитых на крыше – ныне так же часть пожарища, и разрухи, что царили тут. Сам город находился в ложбинке между двух горных хребтов, где с одной стороны было само поселение, и, собственно, пляж, а другая уходила в бескрайние поля, дальше, и дальше, и дальше, в континентальный лес. Там, со стороны континента… к городу приближалась фигура. Судя по масштабу, и дистанции в десятки километров, фигура была колоссальных размеров. А за её спиной – маячило ещё несколько неясных теней в отдалении. Эти создания очень лениво, медленно, но верно, двигались в сторону города. «УВУ!»,- откуда-то издалека, со стороны фигур-великанов, послышался вой горнов. Ветер доносил до слуха девочки… бой барабанов. Она стояла рядом со спуском к самому городу.

И первыми, кого увидел Владимир, оказались... Анастасия и Майкл!
"Как?! Почему они вместе? Она же видеть его не хотела! Что изменилось?" - недоумевал Кречетов.
- Здравия желаю, - поприветствовал Владимир парочку. - Как обстановка? Узнали что-нибудь новое об этом месте? Что-то вы оба неважно выглядите...
- Долгая история... - отмахнулся Майкл. - Нет времени объяснять. Сюда идут какие-то существа. Не то люди, не то ещё кто... Там... - Джонсон махнул рукой за спину. - Шесть штук. Кажись, по наши души. А мы слишком ранены, чтобы драться. Остальные - готовятся к бою. Кто-то в открытую, некоторые - в засаде прячутся. Лишний боец там бы не помешал. Поможешь?
Кречетов с недоверием посмотрел на Майкла. Перевёл взгляд на Анастасию. Что ж, по крайней мере, она будет под надёжной защитой. Кивнул.
- Конечно. Уже иду.
- Остерегайся Пещеры за проломом в стене, tovarisch! - крикнул вслед Владимиру Майкл. - Там огромные и очень опасные "пиявки"! Не подходи к ним! Сожрут быстрее, чем успеешь сказать "balalayka"!
- Учту! - ответил Кречетов, спеша вверх по тоннелю.

Круг рук. В правой - холодная и безжизненная женская - в левой крепкая и горячая мужская.
Пустота. Разум - пуст. Мыслей - нет. Тела - не существует. Это и есть - свобода.
Дева чувствует её. Яма. Она зовёт, она тянет её вниз, так что спуститься проблемы не будет. Подняться обратно - другой вопрос. Майкл метается рядом, судорожно дёргаясь из стороны в сторону и его золотая нить дёргается вслед за ним. Он тратит силы, пытаясь сформировать себя, создать себе некий образ, вылепить тело - из шара. Глупец! Нет, просто - неофит.
Дева перехватывает его нить - крепко, но не сдавливая, и Майкл - утихает. Она расслабляется - и Яма начинает тянуть их к себе. Майкл, кажется, паникует, ещё одно крепкое сжатие - и он, с явной неохотой, позволяет Бездне затягивать себя. Ниже - кругом камень. Ниже - зал с кристаллами. Душа.. такая слабая, почти погасшая, у самого края Ямы. Кто бы это мог быть?
Зависнуть у обрыва - и нырнуть.
Пламя. Безумное, лютое, чудовищное пламя. Как же плохо там было. И как же плохо им там будет - опять.
Вперёд!
Миллионы безумных душ мечутся в вечном водовороте страданий. Тысячи - сохранили разум. Десятки - творят собственные новые тела, слабые - но свои, из боли и страха, из отчаяния и ужаса, ведь больше - ничего нет. А ей нужно среди всего этого - лишь одна единственная душа. ВОТ ОНА!
Схватить - и наверх! Вверх! Вверх!
Но их не отпускают.

Тысячи, тысячи рук тянутся к ним, цепляются за них, просят, угрожают, плачут, требуют лишь одно "Возьми не её, возьми меня! Я достойней! У меня больше прав! Я заслуживаю жить, не она! Не её бери, меня! Меня! Меня! МЕНЯ!"
Если бы не Майкл, Дева бы не справилась. Но вот они - наверху, выплеснулись из Ямы вместе с исполинским факелом. И... кажется, какая-то яркая душа, воспользовавшись случаем, смогла схватится с тусклой душой у обрыва. Но это не её дело. Только бы дотянуть. Только бы..

Круг рук. В левой чуть - тёплая и трясущаяся мужская, в правой - чуть тёплая и трясущаяся женская. Открыть глаза. Мы - живы.

- Хорошо. Тут такая специфика: соединители, как и перемены, обладают очень специфической магией. Она у вас… более осязаемая, что ли? Не только нити, но ещё и другие штуки, которые вы можете с ней делать,- пояснил тот, медленно создав два огонька на кончиках пальцев. А затем, изогнул их, придав им форму… кленового листа. По крайней мере, на это была похожа аура на острие ногтей Музыки,- Ваша аура звякая, и подвижная, легко прилепляющаяся к другим объектам. Обычное зачарование, ну то есть вложение просто энергии в вещь, вряд ли что-то даст, поэтому для соединителей есть специальная методика зачарования объектов. Она называется «плетением», кажется.

- Для начала, просто… создай нить. Вытяни её на какую-нибудь небольшую длину,- попросил маг. Кивнул на действия девочки,- Хорошо, теперь покрой аурой противоположную нити руку, и, просто ухватись за нить. Как за что-то материальное. А после этого…- он провёл рукой в воздухе,- Просто представь, как контакт нити с рукой из которой она растёт, обрывается. В конце, у тебя в руке, покрытой аурой, остаётся обычная нить, но сотканная из твоей магии,- поянсил он. И если девочка всё сделала правильно, то, вскоре, в её руке, горящей болотным огнём, была оторванная от её ауры зелёная энергетическая ниточка. Музыка тихо хохотнул, активно закивав головой:

- Хорошо! Хорошо! Никогда до этого никого не учил, но теперь понимаю, как это весело!- хлопнул он в ладоши,- Теперь, обмотай нитку вокруг объекта. Да хоть вокруг…- он стал вращать кистью, ища подходящий объект. Щёлкнул палцьами, и ткнул ими в черепок, даже не глядя на него,-…Да хоть в этот черепок! Всё равно ты его мучаешь уже десятый год. Намотай, а уже затем, придумай свойство для черепка, и вложи его вместе с силой в черепок с ниткой. Это повысит сопротивляемость вещи,- объяснил он,- Конечно, ты не сможешь покрыть объект более чем одним слоем – на втором магия начнёт уже рассеиваться, но вот…

-…Если ты зарядишь черепок в определённой степени, когда бы он обычно внешне разрушился, нити сдержат разрушение ненадолго, позволив накачать больше силы. Обычно, вы используете эту особенность, чтобы создавать долгосрочные зачарвоания, или основы под артефакты, но, если надо накачать силой до предела что-то – это хороший вариант,- предположил Музыка,- Я даже один раз слышал, как маг таким макаром сделал вещь-бомбу, которую разорвало в конце от слишком высокого давления. Вкладывай силы без нити, просто направляй поток своей ауры внутрь, небольшими порциями. Проверяй ощущения… снова повторяй… так, ты сможешь нащупать свой предел. Пускай, я не так хорошо обучу тебя, как Касим, но, кое-что понимаю.

  Сейчас идет 976 год от начала Третьей Эпохи. Эпохи мира и процветания между светлыми расами, времени когда каждый из разумных может позволить себе жить не обращая внимания на страх перед Темным. Эпохи, когда наука и религия начали идти рука об руку, а не стараясь уничтожить друг-друга в бессмысленной войне. Эпохи перемен. Никто не знает почему именно сейчас, начался новый виток игры и почему на этот раз правила изменились и пешками стали не те кто должен быть, не герои или-же избранные, а обычные разумные со своей судьбой, чаяниями и переживаниями. Пешками стали ВЫ.

Франклин Фран
   Спустя месяцы скитаний Франклин наконец увидел стены места, куда он направлялся. Чертов Храм Разбитого Слова, хотя почему чертов? Да потому-что ему так было удобнее. Ведь только идиоты додумаются делать город-крепость настолько далеко от основных трактов. Ох, Боги и Темный, сколько же парню пришлось пережить пока он сюда добирался, ни в сказке сказать, ни пером описать. Но в прочем, его мошна которая за время путешествия не только ни прохудела, но и еще и изрядно пополнилась делала его здесь, на периферии достаточно обеспеченным человеком, а удаленность от Живых Лесов и холодная погода, давала возможность ему пожить здесь чутка подольше.
  Ухмыльнувшись собственным мыслям, Фран продолжил движение по старой дороги древних, где местами до сих пор виднелись остовы неизвестных созданий с металлическим скелетом который несмотря на время не могла взять, ни мародерская вольница, ни время. Единственным новшеством, которое украшало путь до города это были черепа самых разных тварей и разумных, которые уже давно были выбелены солнцем о обласканы ветром. Мелкие хлопья первого снега сопровождали его пока он приближался к городу, то тут, то там он отчетливо видел следы древних, знаки изображающие не пойми что. Надписи которые почти полностью стерлись и лишь часть слов была понятна. Как например "R**trictio* A*r*! Fire is ****** w**out warn**g! " и многое, другое. Но постепенно дорога спускалась вниз и ему пришлось вновь вступить на землю покинув гостепреимный тракт.
  Буквально спустя пару десятков метров он увидел первые следы местных, убранное поле пшеницы и конечно же лошадиный навоз, чья смачная куча была ровно посередке дороги и судя по запаху и легкому пару, ее владелица разминулась с ним всего на несколько минут. Хмыкнув Франклин аккуратно, что-бы не наступить перешагнул, через этот продукт жизнедеятельности и поспешил вперед. Наконец стены города и его внешний периметр был настолько близок, что можно было разглядеть все в мельчайших подробностях, а впереди идущая конная группа была заметна.
  Наметанный глаз, сразу определил в них местное ополчение, которое занималось патрулем местности, а Фран невзирая на свой профиль, горного бойца по их манере держаться в седле с легкостью определил, кто чего стоит. И они явно проходили где-то на уровне той гадости, что он перешагнул. Поправив плащ, стряхнув таким образом накопившийся снежок, Франклин ускорил шаг и очень скоро поравнялся с группой, которая тем временем спокойно болтала на северном диалекте Империи. Это продолжалось какое-то время и ополченцы увлеченные разговором не обратили внимание на Франклина, но благо это продолжалось недолго и один из них осекся, а затем спросил взглянув на внезапного спутника.
- Куда путь держишь странник?
Аудиосопровождение
You're No Good (Epic Trailer Version)
Hidden Citizens, Ranya



Владмир
  Владмир был чертовски недоволен. Последний выход за пределы Арминласта для него закончился почти провалом. Почти, это было лишь по одной причине, он смог раскидаться с Семьей которая крышевала его, и собственно на этом было все. Ни денег на то, что-бы пополнить запасы, ни денег на то, что-бы даже банально пожрать. В общем у него просто не было слов он шел и матерился проклиная Кунита, Элдеров на чей патруль он наткнулся, Темного за то что он вообще был. Да и вообще, на самого себя и свою горячность, что в итоге и заставила его осесть здесь. Так, не заметив он подошел к своему дому, кивнув старому владельцу этой древней развалюхе, он прошел парадную и поднялся к себе на этаж, откуда-то слышался смех и играла какая-то старая музыка которую периодически зажевывала вещь называемая музыкальным центром это его более удачный сосед отмечал вместе со шлюхами свой удачный поход.
  А он, он что, он толкнул дверь и замер. В полутьме мягко горела електрическая спираль освещая коридор и одежду незнакомца. Порой мысли бывают медленней реакции. И именно так было и на этот раз. Руки сами метнулись за винтовкой курок был взведен, и он аккуратно двинулся вперед. Шаг, звон неубранного с прошлой пьянки стекла который заставил поморщится сталкера, еще шаг и вот он держит на прицеле мужчину средних лет одетого в неизвестное ему снаряжение. Он сидит на его честно притараканенном кресле древних и пьет ЕГО раритетный алкоголь.
  Лишь чудо и фраза этого мужика, остановило руку Владмира.
- Садись Эйсхолд, я пришел по делу, а значит разговор нам предстоит длинный.
Аудиосопровождение
Orden Ogan - Gunman



Лилу
   Быть героиней это не только почетно, но и еще жутко утомительно Лиларуэль поняла это слишком поздно. Раньше самая младшая в ветви Айнхойне, была никому не интересна и ее рассматривали лишь как разменную монету в будущих переговорах с другими родами. Но сейчас, сейчас положение обязывает. Бесконечные балы, приемы и банкеты. Предложения руки и сердца, а так-же длительные разговоры банально ни о чем. Все это выбешивало юную аристократку и ей хотелось просто побыть одной. Но увы ей этого просто банально не давали. Но самое обидное, сложившемуся положению дел отец и мать искренне радовались, ведь теперь их актив стал еще более ценен, а значит и свадьба что планировалась была в одностороннем порядке расторгнута и новый жених был найден практически сразу. В общем и целом, бесило все.
  Наконец, во время одного из приемов, она умудрилась сбежать не подняв лишнего шума и сейчас просто бродила по галереям своего родового поместья наслаждаясь покоем. Ее путь лежал в Сад Предков, где росли прекрасные Мелорны, деревья света. Место куда допускались лишь члены ее рода. Именно там, она надеялась отдохнуть остаток вечера. Пройдя несколько спусков вниз, она наконец оказалась в святая святых ее рода. Давление, что все это время стискивало ее голову исчезло и все тревоги ушли под шепотом этих прекрасных растений. Они были эманациями чувств и душами ее славных предков и все это успокаивало. Сбросив осточертевшую праздничную одежду, девушка прошла вперед и прикоснулась к одному из стволов. Но тут ее достаточно нахально прервали.
- Кхм, миледи. Я конечно понимаю, что юные девушки способны на необдуманные поступки, но что-бы так сразу. Я лично против! - прозвучал абсолютно незнакомый голос и развернувшись девушка увидела статного юношу эльфа, который довольно нагло и бесцеремонно ее разглядывал.

Аудиосопровождение
Честь - Садира

Аракк
  Что может быть лучше хорошего и погожего дня в месяца листопадня? Конечно же хороший и погожий день с кружечкой крепкого звара, настоянного на травах и приготовленный заботливой рукой домоуправительницы. Это Аракк знал как никто лучше, он сидел на веранде своей виллы и смотрел на горные пики. Ему было очень и очень хорошо. Твари в предшествии зимы начали готовить себе зимние лежбища, а орки обустраивать стойбища. А это значит пока ему и заняться толком не было чем. Кроме как нагуливать жирок. Илоты справлялись без него, а охотничьи команды пока тоже помогают крепости с заготовкой припасов. Он как землевладелец был от этого освобожден, несмотря на свое членство в гильдии охотников. К тому же, он итак в свое время принес столько мяса, что пришлось даже вырывать свежие погреба. Ведь парфений охотник это вам не просто любитель. Это профессионал.
  Вновь глотнув звара, Аракк зажмурился и по телу прокатилась волна наслаждения заставив чешуйки встопорщится. Сквозь полуприкрытые первые веки он продолжал наблюдать за работой своих илотов, они работали на хмельном поле снимая урожай, который поспел и собирали смачные плода грисайи которые так и просились на стол. К несчастью его покой прервали. С легким стуком к нему на веранду вошел один из илотов управителей.
- Мой господин, - начал он. - к вам прибыл Золотой гомей, с просьбой о разговоре. Прикажете впустить?
Аудиосопровождение
Avalon - E-Nomine

— Не лезь под ноги, идиот!

Раздраженный Прайм пару раз мог на полном серьезе втоптать человека в землю, из-за абсолютной глупости последнего.

Вы в огромной округлой пещере с неестественно ровным, почти гладким, полом, примерно три километра в диаметре и сто метров в высоту в центре, постепенно уменьшаясь к краям. Из её свода и стен, состоящих из светло-серого камня, выступают странные кристаллы, дающие достаточно яркий багровый свет, поэтому пещера более-менее освещена. По центру - провал Ямы, откуда вы только что выбрались. Здесь он выглядит куда меньше чем изнутри - всего несколько сот метров в диаметре. Иногда из него вверх взмывает красно-чёрный язык пламени, но коснувшись почерневшего и потрескавшегося в этом месте потолка, бессильно опадает, также пещеру изредка несильно потряхивает.
Неподалёку от тебя, о герой, на расстоянии в несколько метров, лежит ещё тринадцать существ, которые, судя по своему внешнему виду, запаху и состоянию проделали тот же путь что и ты. Большинство из них осматриваются вокруг как и ты сам, но четверо - ведут себя... своеобразно. Какое-то существо с покрытой слизью лохматой шерстью пляшет на краю обрыва. Другое, небольшого роста, с грязной шерстью на ногах и свалявшимися в ком волосами, бьётся башкой о камень. Синекожая женщина со странными длинными отростками вместо волос на голове безостановочно воет и катается по полу, то ли чтобы счистить с себя слизь, то ли ещё зачем. И наконец, лысый старик, что безостановочно носится по кругу вокруг Ямы, дополняет картину.

- Какой?- немного непонимающей сказал мужчина, что скинул в пустой горшок рядом с собой огрызок яблока (попутно вытирая об себя руки), пока девочка не расплакалась, и не кинулась к нему. Она просто плакала, а тот, чуть по шире расставив руки, лишь аккуратно обнял её, буквально ладонями, стараясь не прижимать ребёнка к себе. Её тело, наконец, двигалось, и она была в порядке, но даже для такого – громадный мужчина мог бы случайно навредить девочке, если бы надавил чуть сильнее. А потому, он пытался не дёргаться. Он проговорил,- Ну-ну, будет тебе! Это не твои воспоминания. Это всё не твоё, чье угодно, но не твоё,- вещал тот мягко.

-…Теперь ты лучше понимаешь мои слова? Слова о Халифе?- спросил параллельно Хади. Он вздохнул за спиной девочки,- Там где камыш прогнётся, сосна – сломается. Не многие выдерживают нагрузку. А те, кто выдерживают,- он застыл за плечом у Родина, глядя на его фигуру, а затем повернув лицо к Шерли,-…Становятся совсем другими.

- О чём ты толкуешь?- спросил мужчина поморщившись. Рогатый вздохнул,- Всюду-то тебе надо впихнуть метафоры свои, слова умные – запудрил девочке голову! Смотри теперь, как она…- он потирал девочке спинку, будто бы пытался успокоить маленького ребёнка. Какое-то время мужчина просто что-то тихо говорил, успокаивая её. Он тихо буркну,- Касим, ты не молчи…

- Всё хорошо. Всё, что ты видела – это просто воспоминания других магов. Наиболее сильные из них. Всё, что ты видела – всего лишь отголоски былых событий. То, что движет тёмную сторону нашей сущности – тень. Однако, у любого человека есть как тёмные, так и светлые стороны,- сказал тот назидательно. Родин нахмурился, глядя на хади с лёгким скепсисом. Это было явно не то, что должен был сказать маг в очках. Но последний лишь продолжил,- Магия… это не что-то плохое, как и не что-то хорошее. Это всего лишь усилитель. Всё плохое, и всё хорошее, она усиливает в стократ, и поднимает на поверхность нашу суть.

- Касим, ты опять начинаешь!..- было скзаал рогатый, но его визави лишь быстро прервал товарища, положив тому руку на плечо:

- Не перебивай. Я лишь пытаюсь сказать…- он положил руку на плечо девочки,- Нет чего-то такого, чего нельзя было бы решить вместе!

- Так-то лучше,- удовлетворённо кивнул мужчина, прекратив так сильно обнимать Холм, и чуть отстранившись от неё. Касим лишь блекло улыбнулся.

- Мы, маги – просто люди. Люди, наделённые силой, но всё ещё люди. Твой дар – подарок! Подарок, что дан во благо.

- Имея большую силу, мы имеем и ответственность. Ответственность за себя. Ответственность за родных. Ответственность за людей вокруг.

- Да, да!- закивал Касим на слова друга,- Это не… какая-то обязанность! Это просто ответственность, ответственность что ты можешь принять, или можешь отринуть… Но ни при первом, ни при втором, она не исчезнет. Этот мир…- он набрал больше воздуха в грудь,-…не обречён! Эти люди…- его слова были куда более чувственными,-…ещё могут быть спасены! Твои силы...- он поджал губы,-…пускай, сейчас они слабы, но с каждым днём будут крепнуть. А сильнее тех сил будет твой дар – дар связывать людей вместе. Если ты рухнешь, и сдашься сейчас…- лицо мага наполнилось какими-то смешанными чувствами,- То ты оставишь этот мир, и всех в нём. Оставишь такими одинокими… Никто не заслуживает быть один. Никто не заслуживает быть брошенным, и оставленным в беде,- эти слова, судя по гримасе мага, противоречили его нынешним убеждениям, и взглядам на мир. И всё равно, они шли из его сердца. Искренние слова, возможного, былого хади, того, каким он был раньше, и того, каким он остался глубокого внутри. Полные гуманности, и слабо вяжущиеся с убеждениями полезности и жертвенности, зато, всецело отражающие его понятие решимости,- Даже этот мир этого не заслуживает. Каким бы он не был жестоким. Сколько бы боли он не причинил ни тебе, ни кому бы то ни было ещё…- сказал тот, сильно засопев.

- Отличные слова! Давно не слышал этих твоих установок по всеобщему пацифизму! Так держать!- сказал Родин, улыбнувшись, и похлопал Касима по полечу тоже, обняв старика. Тот лишь захрипел от сильных объятий. А затем бугай сгрёб в охапку и рыжеволосую сыщицу,- Как же я соскучился по такому! Когда тут теплится жизнь!..

- Всё… всё… довольно!- прохрипел хади, пытаясь выскользнуь из захвата. И вскоре великан разжал свои руки. Маг поправил очки,- Это… фух, не речи про мир и про пацифизм. Пацифизм – право сильных. Я просто… говорю что правильно говорить. Как мять другим бока она и без моих нравоучений научиться, уж поверь…- выдохнул.

- И то верно! Ну что же, седьмая дочь, ты – поправилась! Поздравляю тебя. Как ощущения нового тела? Как ты чувствуешь новую жизнь внутри самой себя? БОДРИТ?!- яростно, сверкая словно солнышко, сказал оправившийся от прошлого шока, или лёгкого смущения Родин. Он раскрыл широко руки, словно для объятий,- Если тебе всё ещё тяжело – иди сюда! Обниму! Моей широкой груди хватит на жителей всей этой страны, не важно, добропорядочный гражданин ли ты, или же наглый номад!- чувственно, почти что пропел, хотя казалось протрубил из горна он, своим мощным, всеобъемлющим голосом. Он кивнул,- Я рад, что ты жива. С тобой всё в порядке, Шерли?

Шерли вжалась в своё тело, пытаясь почувствовать его снова, и, увидела, как внутри неё медленно распускается цветок. Бутон зелёного растения, зелёного от корне, и до кончиков лепестков, был всё ещё слаб. Растение всецело состояло из газа, не имея ни шипов, ни сильных лепестков, оно медленно, словно плющ, извивалось внутри нутра девочки, обвиваясь вокруг её хребта, словно как вьюнок или огурец вокруг опоры, и замерев махонькой коробочкой бутона в области солнечного сплетения. Из тонкого и нежного стебля пока что ещё очень медленно и скромно отрастали мелкие побеги, пытаясь тянуться куда-то дальше, а корни растения уже глубоко въелись в плоть Холмс, пронизывая её насквозь. Свет накатывал на неё волнами. Волны испускали всё пучки света, за исключением, разве что, тёмных дыр. Эти осколки тьмы, вместо того чтобы исторгать что-то в окружающий мир, втягивали всё в себя. Они не показывали картинок – они жадно поглощали то, что даровал им мир, словно никак не могли насытиться, постоянно пустые внутри. Золотая пыльца всюду оставляла свой слой, напоминая о себе окружающим, показывая своё внутреннее богатство – её картины были самыми яркими и четкими. Синие языки огня были ровными, но будто бы искажали пространство вокруг себя, очень неохотно впуская кого-то, но очень легко перебегая на окружающие объекты, словно настоящий пламень. Зелёная робкая дымка слабо оплетала пространство, проникая в каждый уголок, и будто бы сплеталась, пытаясь утопить в себе другие цвета. Но вместо того, чтобы затмить собою окружающих, большинство зелёных точек как бы оттеняли собой яркие вспышки сил других магов. Изображения в них были очень расплывчатыми, неясными, часто отражая картины других огней. Сиреневые молнии, непостоянные, напористые, в них было что-то хаотичное, и что-то странное, будто разыгравшийся азартный ребёнок. Картины в них столь же быстро и ярко появлялись, как и угасали, словно не было в них какой-то стабильности. Алые огни выплескивали в мир мощный, нестерпимый поток, который то слабел, то усеялся, взрываясь.

**Волна нахлынула**

…Шерли лежала на операционном столе. У неё не было ни рук, ни ног, а вокруг суетились врачи. Один лишь глаз, пробившийся сквозь плотные бинты на лице, мог видеть ослепительный свет ламп. И крюки пронзавшие редкие участки всё ещё человеческой плоти. «Я не машина!»,- бился в голвое истошный крик. К обрезанному плечу присоединили провода, другой конец которых подключили к начавшей резко дёргаться механической руке. «Я не машина!»,- истошно хотелось кричать, но голосовые связки давно уже заменили на пока что не подключенный динамик. «Я не машина!»,- кричало тело, отбивая свой крик в судорогах от боли подключения нервов к протезу. Просто ужасной боли…

**Волна нахлынула**

…Сердце сдавливало от того, как быстро бежала она. Лёгкие рвались наружу из клетки рёбер, а рот не мог закрыться полностью из-за крупных зубов, не только мешавших говорить нормально, заставляя шипилявить, но так же и создававших эффект тяжелого дыхания. Страх, ненависть, непонимание. Просто потому, что он отличался, они гнали её, словно лису гнала стая собак. В голове крутились пустые вопросы, взрываясь при столкнвоении друг с другом. Ноги были стёрты в кровь. В висках бился импульс. «Я не мутант! Это не я неправильный! Это вы все… все… неправильные! Поломанные! Я хороший, я не такой, но хороший!»,- кричала она, пока сердце отбивало дробь…

**Волна нахлынула**

…Со всей силы обнимая миниатюрные тела своих дочурок, она плакала, и её крупные слёзы падали на их тела, скатываясь ниже, к обрубленным по середине туловища ранам, словно их просто располовинило. Ещё недавно, они просто прогуливались по площади, а затем, вокруг них появился этот чёртов круг! Дым, который всё заполонил, нет, туман! А затем – пространство вокруг неё просто вырезало в радиусе полутора метров. А они стояли на краю разреза. Вокруг рвались снаряды, окоп заливало грязью, а бегавшие вокруг военные кричали о чём-то. Звали медика. Она так же звала – но её рёв заглушал свист пуль, и стенания десятков, сотен, тысяч таких же несчастных душь…

**Волна нахлынула**

…Глядя на тело ребёнка, что плакал над телом своей растерзанной матери, Холмс лишь хладнокровно (насколько та пыталась казаться) отвела взгляд, нервно высунув из поясной сумки счетчик никс, и проверив его уровень. Выше трёх делений – то, что надо! Но, да. всего лишь ребёнок. «Ради спасения моего города»,- решила та для себя. Руки вспыхнули голубым, нагревая печать на внешней стороне кольца. «Ради Шаны и детей»,- думала сыщица, когда схватила брыкающегося в ужасе, непонимании и безмерном горе пацанёнка. «РАДИ МОЕГО ДОМА!»,- сказала она самой себе, когда выжигала на лице ребёнка рабскую печать, как для новой батарейки Божества, что поддерживало жизнь её любимой Родины…

**Волны схлынули**

Шерли ещё секунду, или две, не могла осознать реальность происходящего, но, кажется, она наконец смогла отстраниться от огней. Воспоминания, болезненные воспоминания тех, кто роился тут – они всё ещё наполняли пространство, отравляя собой воздух. Она чувствовала их, буквально могла их учуять и разобрать. Радость и гнев, страх и боль, отчаянье и отвращение. Ими бурлил этот мир, и эти чувства, сливаясь в едины поток, фонтанировали в небо. Теперь она видела. Видела маленьких белоснежных существ, похожих на птичек или бабочек, что летали в воздухе. Они все содержали в себе какую-то частицу чистоты, и они, под силой этого течения, летели вверх, в сверкающий водоворот чужих страстей.

Океан Эмоций. Она видела его – он был небом, в данный момент. Всё что было, есть и будет с людьми – в нём отражалось это всё. И глядеть в него было невыносимо, из-за чего девочке, тяжело дышавшей, и покрывшейся потом, пришлось отвести взгляд. Она буквально физически ощущала чужую боль. Её сильно ломало.

- Хорошо… значит, изменения не настолько пугают тебя, чтобы отвергать сам их факт,- наконец получил от девочки ответ на вопрос, который задавал очень давно, хади. Послышался тихий смешок. Затем ещё один. И ещё один. Его плечи тряслись от подавляемого смеха, пока старик просто упершись локтями в подоконник, взялся за голову. Его пальцы впились в кудрявые непослушные волосы, чья седина блестела на солнце. Он покачал головой,- Нет, нет, продолжай! Я насмехаюсь не над тобой, а над своей… недальновидностью. Таким как мы, знаешь ли, свойственно зацикливаться на каких-то вещах,- выдохнул тот. Он медленно отвернулся от окна, а затем сполз по стене, сев под ним. Мужчина снял очки, закрыв глаза рукой,- Да. Твоё тело болит. Оно всё ещё не привыкло к перестройке. Но, оно само оправиться за некоторое время. И к тому моменту, когда оно оправиться, все изменения будут в ладах с тобой,- ответил тот. Он сделал жест рукой,- Вам придётся идти через сутки, ровно,- он отмахнулся,- В конечном итоге, он сформирует свой взгляд на вещи, когда вырастет. Как и все мы. Я просто хочу, чтобы он выжил сейчас. Чтобы мог… сам принимать решения, без оглядки на моё, твоё, или чье-либо ещё давление,- пояснил устало старик. Он вновь надел свои очки, подняв голову.

- Отбор нужен потому, что…- он замялся. Какое-то время он молчал, сложив руки перед собой – его ладони были сцеплены в замок, а предплечья повисли на поджатых к себе коленях. Какое-то время мужчина просто пребывал в молчании. А затем, медленно сказал,-…Это не то знание, о котором тебе стоит беспокоиться. Всё, что я могу тебе сказать: естественный отбор просто подготовка пред испытаниями, что будут ждать тебя на поезде. Сам путь к революционному экспрессу – это не испытание. Это всего лишь разминка перед тем, как ты вступишь на борт. Там на борту, вас разобьют, и оставят в одиночестве. Вам придётся найти себе союзников из совершенно разных, и незнакомых вам людей,- сказал тот. Он кивнул,- Это не совсем то, что должен знать поступающий, но, я чувствую, это знание может тебе помочь. Уже дойдя до поезда, ты покажешь, что можешь выжить сама. Оказавшись на поезде, ты должна будешь доказать, что в тебе есть силы помочь выжить другим,- он медленно встал. Халиф всё приближался, и старик печально повернул голову в сторону двери,- Я возьму Халифа под свою опеку, когда мы окажемся на поезде. Если… если я останусь жив, я помогу ему. Если до поезда дойдёшь ты, Шерли… тебе уже не понадобиться ни чья помощь, кроме равных тебе.

- Хади, хади! Они сами пришли!- сказал мальчик, вбежавший в комнату, чье дыхание сбилось. Касим кивнул ему, бросив что-то вроде «я знаю», и прошёл рядом с ним, погладив ребёнка по голове, и предложив налить им с Холмс воды из принесённого графина. Сам же мужчина зашагал в тсорону открытой двери, откуда послышался громкий чужой голос, вновь говоривший на каком-то странном, сильно отличавшимся от наречия Касим и Халифа, языке. Голос был низкий, грубоватый, и он буквально задыхался от смеха Мальчик зашёл в комнату, и поставил кувшин на небольшой столик напротив рабочего места учителя. Он посмотрел на Шерли недоумённо,- Хорошо…- протянул тихо эльфёнышь.

-…- когда девочка попросила у хади карту, мужчина уже ушёл в другое помещение. Халиф пояснил,- К хади пришли другие хади. Он говорил, что пойдёт к ним, но они пришли сами. Хади Нод угостила меня пирогом!- улыбнулся ушастик, на мордочке которого вокруг губ блестели следы чего-то сладкого. Он задумался,- А зачем нам идти? Я думал, мы долетим до соседнего утеса, а потом от того утеса до другого, и так до Затопленного города,- сказал тот. Он задумался,- Хади говорил, что для дозаправки, Королеве Титании нужно 6 часов. Так что, у нас есть,- нахмурил лобик,- Два дня, и шесть делений этой стрелки?- указал тот на часовую стрелку.

- Мы будем в поезде, только если встретим друг друга. Если мы не встретим друг друга, то меня либо возьмёт к себе хади… либо нам придётся сражаться друг с другом…- грустно сказал мальчик. Он медленно развёл руками,- Хади говорит, что если получиться – он сделает меня подмастерьем! Но если не получиться… я не должен расстраиваться! Всё хорошо! Я должен идти вперёд! на поезде, первый вагон – испытание хади Касима, и мы его сразу пройдём. Но потом, мы станем командой с теми. Кого встретим случайно на последующих испытаниях, пока нас не станет четверо. Хади сказал, что хади Нод заготовила командные соревнования третьим этапом, и нам придётся столкнуться друг с другом, если мы не одна команда, и что надо быть осторожным. И что надо заботиться о своих друзьях. Представляешь?! У меня будет четыре новых друг!..- протянул тот,- Пять, вместе с тобой!- он был очень взволнован, и тряс кулачками. Мальчик в который раз отвлёкся на часы, и замедленно кивнул,- Хорошо, я посчитаю время. Я хорошо считаю, хади говорит, что даже счетоводные машинки кирданцев не такие хорошие, как я!- гордо заявил малец. Он хотел как-то показать себя, как-то выставить себя хорошим пред Шерли,- Не волнуйся! Я сильный! Я знаю много разных штук!

- Больше эмоций!- говорил тот, петляя пред девушкой. Он уже не пытался её ударить, а лишь ходил вокруг. Послышался какой-то утробный звук, и громкое журчание, словно стал наполняться сливной бочок унитаза. Солнце уже было высоко,- Больше ярости! Давай, рёва-корова, покажи, из чего сделана!- пел старичок, и голос его звучал слишком уж бодро. И слишком раздражающе. Из-за акустики, тот доносился со всех сторон, полностью заполняя собой пространство. А небольшой клочок свободной от голоса мужчины земли, заполнял собой всецело плач девушки. Слёзы мешали ориентироваться в пространстве. Очки запотевали, и мешали видеть. В какой-то момент, их просто стащил Касим,- А что это? Они тебе нужны?! Так отбери!- говорил тот, дразня девочку как собачку, и ведя её за собой. Замах сумкой. Ещё замах. И ещё замах! Всё было в пустую. А чувство внутри всё нарастало. Девушка уже начала испытывать дискомфорт, словно за раз съела экстра-большой гамбургер, только этот гамбургер распихали по всему её телу.

- Используй магию! Используй НИКС! Вкладывай в удар все чувства!- говорил хади,- Ты можешь поддерживать пламя! Ты можешь манипулировать палочкой! Так почему бы не достать меня магией на дистанции?!- кричал тот. Он пытался раззадорить девушку но лишь сильнее сбивал с толку. Шер уже не разбирала перед собой пути. Его слова казались колкими, а воздухе всё сильнее был запах свежей воды. Шуршание постепенно приближалось. А девушка делала замах за замахом. Зелёное пламя стало распространяться на её сумку. А кое-где и на её одежду. Она больше не контролировала его – не хотела контролировать. Пламя буквально было повсюду. Оно пожирало собой тело девочки. И в очередной раз, Касим сделал шаг в сторону – и за ним рывок сделала Холмс. Ещё удар, и ещё удар, и ещё удар! Она просто размахивала сумкой, пытаясь угодить в размытое пятно, в которое превратилась фигура учителя. И всё бесполезно. Ещё удар. И ещё! Руки и ноги уже буквально отваливались от нарастающей тяжести.

- Давай! Ещё немного! Давай!- кричал тот. А в конечности Шерли уже был залит раскалённый свинец. Она не разбирала пути. У неё поднялся жар. И в какой-то миг, она лишь заметила отлетевший в тсорону колпак, с вуалью.и передней частью соломенного воротника. Он упал на бортик колодца. И тогда же, ноги девочки ослабели, и подкосились. А то, что зрел ов её теле. Словно нарыв, лопнуло. Она больше не ощущала боли. Лишь жар. И девочка, наверное, упала бы на тчо-то холодное, но в тот же миг, когда она стала заваливаться, её подхватили руки, и за один момент худосочное тельце сыщицы скрылось в плаще, в который её завернули как в рулетик, при объятиях. Касим подхватил девочку на лету, и та ощутила живительную прохладу. Всё тело – жутко ломило. Но так же, она ощущала, как нечто движется нвутри неё. Уже не прогрызая каналы в плоти, а свободно, как кровь бежит по жилам. Она видела мир… как-то странно. И ощущала вибрации. Множества вибраций, исходивших от вещей вокруг. Она чувствовала в себе жизнь. Сотни крошечных частичек, сейчас танцевавших в её ладонях. И она чувствовала жизнь, ещё большую чем в себе, в человеке, что держал её аккуратно. Жар спадал. И постепенно спадало и чувство слабости, а так же чувство разбитости.

- Молодец. Ты просто умница, девочка моя…- говорил Касим, всё ещё удерживая Шерли в своих объятиях, горячо и искренне обнимая, гладя по голове и спине. Сознание девочки прояснялось постепенно, и неохотно. Она осознавало, что и она, и хади – вместе стояли в центре кострища зелёного пламени. Их огни смешались, и стали единым потоком, бьющим куда-то вверх. Её тело… так же словно преобразилось. Внутри неё двигалось нечто новое. Она не ощущала от этого дискомфорта. Просто, словно поры её стали больше, и она теперь могла вдыхать ими вместе с воздухом некую взвесь, что всегда болталась вокруг. Она могла контролировать потоки НИКС внутри себя.

- Ты справилась. Ты молодец… прости, что пришлось пойти на такое. Но ты просто золотце, ты всё выдержала!..- говорил тот, всё ещё удерживая девочку. Они стояли вместе на неровной поверхности, покачиваясь ан ветру. Они стояли сантиметров на 10 ниже бортика, и медленно поднимались вверх. Почему? Ну, похоже, маг увлёк свою ученицу за собой в колодец, и та не заметила этого, из-за того, что её зрение было размыто: из-за слёз, из-за отсутствия очков, из-за жара. И сейчас оба они… стояли на воде. Шерли могла стоять на воде. Словно сотни нитей вырывались из её ног, и сплетали устойчивую твёрдую платформу. Платформу подчиняющуюся её воле.

VladOS
Лиза
Почему Лиза? Ну, во первых, это имя к которому она привыкла. А во вторых, да. Это отсылка к ДжоДжо. Все любят отсылки к ДжоДжо. Может и через три сотни лет их любят?

Шер сидела на металлической, витой скамейки, взирая с дальней стороны скамейки на туманный лес, и небольшое озерцо всего в трёх десятках шагов от неё. Это утро было туманным, и зябким, до такой степени, что мягкая прослойка лёгкой дымки, словная мягкая вата, норовила набиться в каждую складку мешковатой одежды. Туман был по киношному густым, и в чём-то даже вязким, как кисель, оседая на толстых корнях и раскидистых низких ветвях старых деревьев, цепью оплетая старые вязы, взбираясь сизой гусеницей на кривые стволы ив, плотной шубкой охватывая хвойные деревца, и пару растений, точного названия которых девушка не знала – да и зачем оно ей? Откуда-то с востока дул слабый ветерок, и в начале, он был невероятно холодным, до такой степени, что перестаёшь чувствовать руки, но девушка храбрилась, бодрилась, и хохлилась словно воробей. С маленьким воришкой ей ещё большее сходство придавало то, что стоило ей чуть сжаться – большая ей толстовка чуть надувалась, придавая ей округлости.

«Чу-чух!»,- прозвучал внезапно звук откуда-то издалека, но потух за свистом ветра. Этот звук был странным хотя бы потому, что на расстоянии пары миль от парка не было ни одного хоть сколько-то крупного вокзала, съёмок тут вроде бы так же не проходило, а вот свист поезда казался не какой-то записью и постановкой, а чем-то очень реалистичным. Солнце поднималось всё выше, и капельки росы на уголках сумки девушки, что выглядывали из-под быстро заполняемых листов, блестели бисером на них. Кожа, и вся одежда Холмс так же уже давно стали влажными, а руки и лицо чуточку блестели – очки наверное так же давно замёрзли из-за разницы в температуре, но почему-то стёклышки их до сих пор не замёрзли. Ветерок с Востока немного ослаб, и подул снова с юго-востока, но теперь почему-то неожиданно тёплый. Может быть из-за восходящего солнца? Оно так быстро прогрело воздух? Или по какой-то другой причине. Из-за этого ветра, туман стал густо клубиться, бурлить.

В какой-то момент, его уровень поднялся до колен сидящей на скамейки девушки, и его края становились всё более неровными. Заметила она это возмущение лишь в тот момент, когда тёплый ветер усилился ещё сильнее, и мгла уже стала кружить вокруг скамейки, на которой та сидела. Водная гладь пруда неподалёку окончательно избавилась от слоя белёсого дымка, и теперь блестела на солнце, волнуясь под ветром, и разбрасывая всюду капли. Волны в прудики сталкивались с его бережками, неожиданно обнажая на них золотистый песок. Странно – раньше она никогда не видела на каменистыой границы водоёма никакого песка, тем более – такого чистого, и такого яркого света. Сама вода в прудике медленно меняла цвет, а из-за горизонта всё выше, и выше, поднималось светило, окрасив в последний раз высокие верхушки деревьев в багрянец, после чего на девушку налетела волна тумана, поглотив её целиком. Багрянец молодой звезды в этом водороде дыма вырисовывал различные странные фигуры, и казалось, игра света и поведение по настоящему горячего ветра уже совсем нарушали все логичные законы природы, пока, через пару мгновений, туман не стал рассеиваться. Он рассеивался клочками. В начале, она увидела золотистый бережок пруда, чья вода стала цвета лазури. Затем, кусок асфальта под ногами, что окружали скамейку, и медленно перетекал в густую изумрудную тропу.

А затем… деревья – они исчезли. Она поняла это не с первого раза, так как в начале вид, что предстал пред девушкой, было сложно осознать. «Чу-чух»,- донеслось откуда-то далеко снова. А Шерли могла лишь смотреть вперёд – она всё так же сидела на своей скамейке, вот только, эту саму. Скамейку, и островок вокруг неё примерно полтора метров диаметром, будто бы вырезали из привычного ей мира, и вбросили на золотистую луку зелёного моря. Волны плескались неподалёку от ней, за её спиной был густой тропический лес, а впереди, на самом горизонте, в лучах поднимающегося солнца чернел исполинских размером череп в рогатом шлеме, в который был воткнут титанических же размеров клинок. Кажется, девушка находилась в глубине залива какой-то тропической, южной местности. Небо было чистым, и на нём всё ещё белели два полумесяца (один растущий, другой сбывающий) спутников этого места, а солнце казалось большим, и оранжевым, словно спелый апельсин. В воздухе пахло солью, и морем (не английским морем, а южным – тропическим!), и ещё пахло чем-то горелым – видимо этот запах шёл от всё ещё дымящихся краёв «вырезанного» бетонного островка, на котором находилась скамейка девушки. А ещё, Шер внезапно ощутила, что тут довольно тепло. Даже жарко! И это всего лишь ранним утром, когда солнце ещё не успела как следует прогреть эти земли.

Ард посомтрел наверх. Призадумался. Ему забратсья наверх было, скажем, будет несложно, пускай сейчас он был упакован как консервная банка. У Акацу проблем с этим так же не было, хотя она так же была не самой лёгкой. Проблемы начинались, когда он задавался вопросом: смогут ли залезть Наташа и Хельда? Лестницы рядом не было. Как и подъём на такую верхатуру был, скажем прямо, неблизкий. Никто из группы не был ловкой обзьянкой-эл`ом, что скакали по своим нагромождениям из камня и пещерной глины аки по деревьям, но, зато у Хельды, кажется, была верёвка. Если они с Акацу заберуться наверх, вместе с верёвкой, поднять вслед за этим остальных искателей будет не проблемой. Для Арда – так точно!

Наташа же предложила группе пройти вперёд, и посмотреть, что там делают местные. Проход казался глухим тупиком, и откуда идёт звук было сложно сказать – мешал туман и густая мгла, стелящаяся на уровне глаз, и выше него у большинства искателей, кроме Хельды. Магическое зрения украсило это место сиреневыми всполохами божественной магии, что сочилась тут из каждой щели – в этом мареве было немного сложно ориентироваться, пока глаза не попривыкли. А как попривыкли – пространство стало куда яснее. Просто в магическом тумане куда ярче мерцали ауры не-дроу, а как раз таки не-дроу и поджидали искателей в конце тупичкового (не особо тупичкогово, как оказалось) ответвления. В конце прохода стояло двое, спинами закрывая узкий проход куда-то в сторону меж домами.

-… Кто продает?! Мы продаем! Забивам - продаем! Пяток сребрушек, верхачок, гони в лапу пятачок! Если с бабками облом - даю в долг, долг, долг,- напевал немного неприятным голосом один из парочки. Их было двое. Толстый и невероятно большой (не выше Хельды, но втрое шире её) гоблин в плаще, и шапке на голове, чьё лицо скрывала густая борода, а на спину стелились длинные волосы. И такой же патлатый, всего 170 см ростом (даже ниже Арда) тощий молодой орк, так же в шапке и плаще. Они курили самокрутки, покачиваясь из стороны в сторону, напевая незатейливую песенку, и стреляя маслянистыми глазками по пустому проходу. Завидев искателей, худощавый орк широко оскалился, поправляя наползающую на глаза шапку со странным козырьком. Он кивнул,- Чё-кого, верхачи?!

Все приготовления, а так же отговаривание стратегии и планов на ближайшую вылазку заняли у искателей некоторое время. И немногим позже, может днём, а может ранним вечером, когда солнце ещё не зашло, а игривые полумесяцы Ложных Лун уже взирали на земли под ними словно два полуприкрытых глаза, искатели выдвинулись в путь. По всему городу было множество спусков и подъемов из Города в Подгород, так много, что, скорее всего, никто из обитателей всех местных владений не знал каждый из них. А изменчивая архитектура некоторых особенно странных мест, встречавшихся в Робинстейне, не облегчала процесс поиска и регистрации каждой норы, по которой можно было путешествовать меж уровнями поселения. Для искателей, а так же для большинства посетителей Робинстейна, предлагалось на выбор 24 «главных спуска» в Подгород, выгладивших как стволы шахт лифтов, постоянно курсировавших между этажами. Это были основные жилы, по которым текло любое узаконенное взаимодействие между обитателями мрачных подземелий, и изнеженных солнцем разумных с поверхности.

Спуск на одном из лифтов был недолгим – не дольше 10-15 минут. Да и расстояние, на которое спускал лифт всех желающих, было не то, чтобы большим, по крайней мере, казалось таковым на первый взгляд. Лифт был громадной платформой, на которой в момент спуска четверки искателей умещалось шестёрка повозок, несколько рассыпанных группок людей, какие-то тюки с грузом, и стоящим тут даже не было особо тесно. Чем ближе к месту выгрузки были искатели, тем прохладнее становилось внизу, и тем явственней становился какой-то сладковатый, неприятный запах. Искатели могли бы сказать, что так пах кальян Нипа Пикса, только у него запах был куда более насыщенный, и не такой смешенный с другими пряными ароматами. Лифт остановился, и горлышко шахты лифта, высоко над головами новоприбывших, теперь казалось маленьким светлым пятном где-то в вышине. Искатели оказались перед здоровенными воротами, которые вскоре открыл магический механизм, и как только меж створок ворот оказалась небольшая щель, внутрь потянуло разряженный сизый дым.

Перед спустившимися вниз разумными открылся длинный, освященный сиреневым светом колдовских огней в жаровнях, проход. По проходу валил дым. И если бывавших тут сотни раз посетителей это никак не смущало, то впервые оказавшиеся здесь авантюристы рисковали закашляться из-за резких смущающих паров. Колонна посетителей, тележек и рикш, переносящих грузы, двинулась вперёд по коридору, и хотела того четверка, им бы пришлось двинуться вперёд, в основном, по двум причинам: поток выходящих был очень сильным, а кроме того, по коридору в сторону лифта уже шли те, кто хотели подняться на лифте вверх. Стражники у ворот подгоняли окружающих, прося не толпиться их у входа на платформу.

Первое, что мог сделать с искателями квартал дроу, так это оглушить их. Со всех сторон в этом месте, их окружали сотни, если не тысячи, громоздящихся друг на друге многоуровневых зданий. Кабаки и опиумные притоны, таверны с возможностью проживания – и бордель прямо над ней! Казино, входы в бойцовские ямы, дома торгующие «совершенно легальным» живым товаром, начиная от монстров, и заканчивая разумных, на чью разумность либо закрывают глаза большинство крупных стран мира, или же те, кого смогли подловить на чём-то, захомутать и выдрессировать, словно какую-то зверушку. Пункты быстрых займов, банки, ломбарды, самые разные магазинчики и закусочные сомнительного толка… И много что ещё! Квартал тёмных эльфов был блестящим магическими вывесками, голосящими со всех сторон голосами, и закутанным в магический туман Пандемониумом. Так много дроу не видел в свой жизни никто из четвёрки, и с ними на этих улицах приходилось идти плечом к плечу. Улочки были узкими, и не было и минуты, чтобы кто-то не попытался обтереться об тебя, полапать, толкнуть, стянуть кошелёк, обмазать в какой-то дряни, попытаться что-то втюхать, в чём-то обвинить, или как-то привлечь к себе внимание. А может быть – и всё сразу же. И в этом смысле «новоприбывших» в район сразу же выкупали завсегдаты затянутого размывающим чужие силуэты туманом древнего подземелья.

- Эй красотка, не хочешь отомстить гряззным эл`ам за штурм Карак-Мараката*?- спросил смазливый эл, в рубашке из лёгкого и полупрозрачного батиста на голое тело, и в зауженных штанах, у дворфийки. Рядом с ним другой не менее смазливый эльф послал Хельде воздушный поцелуй. В это же время другая молоденькая девчушка вовсю зазывала Наташу, и чатсь других прохожих посетить местные спа, а так же «ну очень горячие подземные источники, если вы понимаете о чём я». Где-то рядом толпа шлюшек утягивала очередного несчастного в казино, пытаясь мимолётом зацепить и Арда, а суровый на вид воин-дроу позвал Акацу прибухнуть в баре.

Район был освещён тысячами разных мест проведения досуга, но даже так, трёхслойный туман заполнял его, размывая любые объекты на расстоянии уже 30 метров от искателей. Лёгкий дым поднимался вверх, образовывая тучи под самым сводом подземелья, в которых время от времени мелькали сиреневые вспышки. Чуть менее лёгкий дым струился вокруг, создавая этакую рябь в воздухе, и одурманивающее накладывался на освещение квартала. А самый тяжелый дым стелился по земле, и был где-то по середину икры разумного, или выше колена для Хильды. Даже указатели в воздухе, с названиями улиц и массивов зданий, были тут сотканы их волшебного тумана и искр дикой воспламенившейся манны. По данным указателям, искатели ушли достаточно далеко от освященных, мерцающих улочек города, вглубь района, где заведения становились более сомнительными, простых разумных становились чуть меньше, а дроу глядели на тебя с неприкрытым интересом. Освящение тут было так же более тусклым. А потому, когда искатели пришли на первое место преступления, в неосвященное тупиковое ответвление улицы, они уже с трудом различали объекты вокруг себя на расстоянии 15-20 шагов (или 30 шагов Хельды). Этот переулок, на удивление, в отличье от прочих заведений пустовал. А так же, тут были закрыты двери всех местных заведений, и царила некоторая разруха. Не так давно, именно здесь произошёл налёт необходимых группе големов…

Дома и Силы

Дом и Сила каждого представителя Контекста (как и людей, не знающих о самой концепции) определяются по следующей схеме:

март — Дом Весны, Растворитель
апрель — Дом Весны, Излучатель
май — Дом Весны, Аккумулятор
июнь — Дом Лета, Трансформатор
июль — Дом Лета, Растворитель
август — Дом Лета, Излучатель
сентябрь — Дом Осени, Аккумулятор
октябрь — Дом Осени, Трансформатор
ноябрь — Дом Осени, Растворитель
декабрь — Дом Зимы, Излучатель
январь — Дом Зимы, Аккумулятор
февраль — Дом Зимы, Трансформатор


Дом — это своеобразная «гильдия», а Сила — некая «профессия» или «класс» участника. На данный момент возможности и области деятельности разных «классов» заданы лишь в общих чертах:

Излучатель — креативное начало, поиск новых концепций, связи с общественностью, проведение акций, эксперименты, обучение.
Аккумулятор — накопление наработок и их классификация, исследования, разработка проектов, каталогизация, аналитические группы.
Трансформатор — воодушевление, поддержание внутренней структуры, создание и курирование площадок для диалога, эксперименты с существующими наработками, культурные мероприятия.
Растворитель — иерархия, урегулирование конфликтов и споров, психологические исследования и практики, решение вопросов поощрения и ограничения в правах, запуск и закрытие проектов.

Ниже приведены картинки со значками для входящих в Контекст групп, то есть для Домов И Сил. Каждый конкретный человек описывается сочетанием двух символов.


Дом Весны, Дом Лета, Дом Осени, Дом Зимы


Силы: Излучатель, Аккумулятор, Трансформатор, Растворитель

Места силы

Представьте, что в вашем городе есть некие «места силы»: различные достопримечательности, интересные архитектурные сооружения, парки, скверы и так далее. Это могут быть даже не популярные у общественности места, но чем-то примечательные лично вам: визуально, исторически, энергетически. Что если мы представим, что каждое такое место является точкой соприкосновения реальности и параллельного воображаемого измерения. Словно бы существует огромная виртуальная Матрица, довольно близко повторяющая географию и архитектуру реального мира, но наполненная сказочно-фантастическими вещами, собственными законами и смыслами. Получается, что мы как-бы «заземляем» воображаемые миры на реальном пространстве. Это и есть Феерия — особое пространство, связанное с нашим через особые точки, «места силы».

В мире реальном «место силы» имеет свою предысторию, свои причины возникновения, своё естественное предназначение. В дополненной ирреальности, Феерии, каждому такому «месту силы» будет соответствовать некий визуально похожий объект, но уже со своей предысторией, своим назначением, и своими особенностями. Привычный сквер в своей дополненной версии становится садом фей, присматривающих за фейским материнским Живительным Древом. Кинотеатр становится инопланетным космическим кораблём. Консерватория — пристанищем музыкальных призраков. Заброшенные многоэтажки — дворцами техно-дриад. Любые варианты становятся возможны внутри этой виртуальной ирреальности.




Логово музыкального дракона

Каждому месту силы подбираются 9 ключевых концепций, характеризующих их феерическую суть. Например, для логова музыкального дракона придуманы следующие смыслы:

1. Музыка
2. Дракон
3. Связь
4. Защита
5. Миф
6. Ритуал
7. Начало
8. Душа
9. Находка

Ход игры

Для заметок о личном прогрессе в квестах Контекста используйте тему "Мир реальный".
Сами задания перечислены в теме "Календарь Феерии".

Ваши персонажи выполняют эти квесты внутри Феерии, в соответствующих темах. Как именно они это делают, что при этом наблюдают вокруг и как всё происходит - зависит целиком от вас, вашей фантазии и тематики самого места.

Помимо этого персонажи могут делать специальные "сюжетные" посты, описывающие прочие происходящие с ними события. Для этого вы:

а) Выбираете внутри Феерии два взаимодействующих объекта. Одним из них будет черта/вещь вашего героя, другим - любые иные объекты в той же локации, имеющие двухзначные и более числа. Пишете, какое действие вы запланировали: осмотреть/использовать некий предмет, расспросить кого-то о чём-либо, применять способности и так далее.

б) Перемоножаете между собой числа взаимодействующих объектов. В результате получается число, в котором заложен ответ на вопрос - что же произошло после взаимодействия.

в) Далее вы смотрите на первую ненулевую цифру получившегося числа и интерпретируете произошедшее, основываясь на девяти концепциях той локации, где ваш герой находится.

Пример:
Игровой журналист (29) хочет выпить чашку кофе (13). 29 умножить на 13 = 377. Первая цифра это 3, по таблице смыслов для локации Логово музыкального дракона, где герой оказался, это "Связь" - придумываем совершенно любую трактовку ситуации, которая пришла нам в голову по ассоциации с этим словом и описываем. Допустим, приятный вкус напомнил ему о каком-то памятном событии из прошлого.

Другой пример:
Журналист использует свой джойстик (80), чтобы подключиться к древнему терминалу (92), получается 7360. В этот раз наш герой был в локации Магическая школа и по соответствующей ей таблице смыслов 7 означает Тайну. Вероятно, герой узнал тем самым секретный пароль для запуска терминала и раскопал там что-то интересное.


То есть. Вы заявляете некое действие, представленное как комбинация двух черт, своей и некой внешней. Перемножаете их и придумываете трактовку результата, глядя на выпавшие концепции локации. Если первой цифры оказалось мало для ассоциации, то смотрите следующую и так далее.

- Это земли барона Адеричи Семюр-ан-Брионне. - подобная спокойная болтовня, по всей видимости, не слабо успокаивала баронессу - Сам барон не держит в поселение даже своего имения, только резиденцию для ночлега. Вот беда и случилась.

- Очень хорошо, - сказала Кейра, - тогда, вполне возможно, этой резиденцией мы и воспользуемся. Вряд ли он будет возражать. А до нападения на тракте не беспокойся. Самые опасные люди на тракте этой ночью - это мы. И те, кто об этом не осведомлен, сами будут виноваты в своих бедах.

Она приняла от Маришки арбалет. Кейра не очень любила это оружие, но с удовольствием пользовалась им при необходимости. Пользы от арбалета было много: кроме того, что его не надо было натягивать, как лук, он был всегда готов к употреблению, арбалетом можно было воспользоваться, как дубинкой с острыми углами и очень даже легко внушить к себе почтение до того, как мечи выскочат из ножен. Ну и, при разумном использовании на короткой дистанции от него мало что спасало. Даже в рыцарских доспехах можно найти слабые места. Например, смотровые щели на шлеме. Одного не в меру самонадеянного рыцаря Кейра научила таким манером уважать себя, хотя уважение длилось недолго. Секунд пять. Потом бедолага умер. Правда, об этом она решила не рассказывать Аннель. Слишком та была впечатлительная.

Она оставила Аннель с Маришкой, а сама выбралась на козлы и принялась ждать, что принесет западный ветер, ночь и Примо.

Платье было очень красивым. Так говорит мама. Мама взрослая и лучше знает что больше всего подойдет Рин. Хотя самой Рин больше нравилось желтое платице с зеленой лентой, но мама сказала что в нем она выглядит безвкусно, а белое платье смотрится элегантно. Рин не очень понимала эти слова, и почему желтое платице хуже. Ей просто нравилось как легкая юбочка развивается при движении, а ткань становится такой яркой на солнышке, словно она цветочек, одуванчик. Но маме виднее. Мама сама очень красивая, и она точно знает как сделать дочку такой же красивой. Да белое платье тоже очень миленькое, она в нем не цветочек, а настоящая принцеса. А шляпка вместо короны, главное держать спину и голову как мама учила, тогда она не свалится с ее головы.
Подошел папа и обнял ее. Щетина сильно колится, но большая, теплая рука гладит ее. Папа сейчас добрый. Рин любила когда папа добрый и не ругается. Но мама начала ругать его из-за прически Рин. Точно, надо стать ровненько, а то она не будет принцессой. Ну вот, кажется папу растроили, обнимать Рин он больше не будет. Папа больно задет ее коленкой и плечо до сих пор болит. Но она не станет рассказывать это маме. Мама разозлилась что папа просто положил ей руку на волосы, она может начать ругаться, а Рин ненавидила когда мама с папой ругаются. Так что она молчит и улыбается. Зато ей купят куклу. Она давно хотела большую, почти в рост с Рин, куклу. Красивая, рыжая девочка в зеленом платье. Она будет ей новой подружкой, почти как настоящая.

Они отправляются на праздник. Все такие красивые, мама говорит, что я самая красивая и умная девочка среди всех друзей. А мама самая красивая среди взрослых. Меня садят за столик с остальными детьми. Они тоже нарядные и в костюмчиках. Платешко Рин действительно сияет на фоне остальных, взрослые делают комплименты ей и маме. Вот мальчик Иоши разлил сок, его одежда запачкалась. Рин за такое бы тут же отругали. Поэтому Рин ест аккуратно, не торопясь как этот глупый Иоши. Хотя кажется его сильно не ругают. Но Рин хорошая девочка и аккуратно относися к вещам, так что она не запачкается.
Дети расходятся играть, Ичиро зовет ее поиграть в мяч с остальными детьми. Но Рин высоко поднимает голову и говорит что не собирается возиться в грязи с ними. На самом деле ей тоже хочится пойти играть со всеми, но маме не понравится если она будет шуметь и запачкает платье. Да и без очков мяч все время продетает мимо. Она даже лица детей разглядеть может с трудом, хорошо что запомнила кто в какого цвета костюме.

— Игра? — Удивленно спросила Нан, — В смысле чтобы все изображали тюленьчиков? — Хихикнула девушка представляя как все одноклассники и одноклассники пытаются ползти на ручках к воде, и она первая среди них как самая готовая к такому. Из-за этих мыслей девушка немного смутилась и почувствовала себя не ловко, она не желала никому испытать то что испытывала она, — Не думаю что все согласятся, — Ответила девушка коротко прдолжая смущенно улыбатся, не объяснять же какую жуткую картину она представила при этом? Словно весь класс перестал уметь ходить и теперь гонится за ней а она пытается уползти от друзей ставших зомби-инвалидами

Наверное, глядя на Эйку никто бы в это не поверил, но на самом деле она вовсе не торопилась взрослеть. Ей нравилось находиться здесь и сейчас. Ей нравилась эта школа со всеми её учителями и директором. Ей нравились её одноклассники, пусть она и не общалась с ними очень тесно. Ну, а когда всё устраивает, разве стремишься это поскорее изменить?
Конечно, её наверняка ждёт будущее уж, во всяком случае, не хуже настоящего, но Эйка знала, что всё равно будет немного грустить, прощаясь с этим этапом своей жизни.

Что же до её внешности, которая часто вводила других в заблуждение, то тут всё просто. Эйка старалась выглядеть вовсе не взрослее. А лишь красивее. Она слишком любила красоту во всех её проявлениях и хотела сама стать её частью.

Конечно, она никогда никому в этом не признавалась, боясь, что даже близкие могут посчитать её слишком самовлюблённой. Но сама Эйка относилась к этому по-другому. Она считала, что у каждого в мире есть своё предназначение. И её вот такое. Дарить людям красоту. В первую очередь, конечно, она думала о музыке, о своём пении, но ей казалось, что любое выступление становится лучше, если исполнитель хорошо выглядит.

О других же последствиях симпатичной внешности она не сильно задумывалась, хотя и отдавала себе отчёт, что порой на неё заглядываются не только как на арт-объект, но и как на живую девушку. Но всё это казалось ей таким далёким. Таким... даже неправильным, что ли.

Эйка совсем не могла представить себя рядом с кем-то вроде Адамари. Все эти мальчики из школы... они могли быть в чём-то интересными и даже симпатичными. Но, всё ещё оставались слишком обычными. А Эйка мечтала совсем о другом. Пусть, она, возможно, и сама не могла бы сказать о чём конкретно.

Но, если подумать, то вся её любимая романтическая манга была написана в жанрах далёких от повседневности. В основном ей нравились фэнтезийные или мистические истории, где легко было разгуляться воображению, и где каждый из героев был кем-то по-настоящему особенным.

Так что сейчас, глядя на Нофу, Эйка испытывала смешанные чувства. Ей совсем не хотелось его обижать, но и ответить ему взаимностью она никак не могла.

Какое-то время, девушка просто молчала, пытаясь подобрать слова. Но как-то не получалось. Любой отказ казался грубым. Разве что... немного соврать? Эйка не любила обманывать. Но сейчас не могла придумать ничего лучше. И, стараясь, говорить как можно мягче, она с грустью ответила:

- Прости. Если хочешь, я возьму твоё письмо, - Эйка осторожно протянула руку к конверту, - но... понимаешь, у меня уже есть кто-то, кто мне нравится. Поэтому я не могу ответить на твои чувства. Ещё раз прости. Ты хороший парень, и мне жаль.

Эйке и правда было жаль. Необходимость кого-то расстроить и её саму совсем не радовала.

В круге появились ещё две девочки, казавшиеся одновременно и незнакомыми, и смутно знакомыми. Хотя... они и не появлялись, они всё это время были здесь. Химико не стала придавать значения этим странностям, её больше удивило, что она не испытывает никакого неудобства от этой, ставшей уже не маленькой, компании. Здесь все ощущались своими, близкими, с кем можно поделиться сокровенными тайнами.

Ответы других девочек на её вопрос были забавными и любопытными.
Нан-тян хотела стать сразу и обезьянкой, и змейкой. Химико так и представилась свисающая с ветвей дерева подруга, держащаяся за ветку длинным мартышкиным хвостом, который и не думает заканчиваться, змеится всё дальше, обвивает ветвь дерева и заканчивается змеиной головой. Ох, это было и смешно, и немножко жутко! Уголки губ девушки чуть дрогнули, когда она это себе представляла. Наннели не стала говорить в подробностях, почему выбрала именно этих животных, но додуматься было несложно. Впрочем, Химико об этом не думала. Ей было достаточно и короткого ответа.
Рин-чан мечтала быть зверолюдом-лисичкой, а ещё она хотела попасть в шкурку своего персонажа в компьютерной игре. Это было так мило! Химико с любопытством, оценивающе поглядела на девушку. А она и правда была немного похожа на лисичку. Лисичек Химико любила лишь немногим меньше, чем кошек, и ей пришёлся по сердцу такой выбор Рин.
А вот Юно её немного удивила. Нет, в выборе птички не было ничего необычного. Многие хотели бы уметь летать... как ангелы. Но Ю-чан вспомнила случай из жизни и привела пример конкретной птички. Химико даже показалось, что в этот момент она её увидела на дереве возле лужайки. Чечётка... надо же. Юно и правда была на неё похожа.

Смелый вопрос Ю-чан поверг девушку в ступор. Её щёчки чуть порозовели, взгляд медленно опустился долу и остановился на центре площадки, больше не поднимаясь. Пока другие девочки отвечали, она их слушала, слегка вжав голову в плечики, и думала, что сейчас скажет «секретик». Потому что вопрос был очень уж личный. После ответа самой Юно, правда, ей подумалось, что нечестно будет делать это секретиком, когда тебе так смело рассказывают о своих чувствах. Но Нан-тян и Рин недоговаривали, а Рин даже сказала «секретик»... И как быть ей?
- Ну... - светло-карие, янтарные глаза Химико забегали, она нерешительно переступила с ноги на ногу, перебирая пальцами полу распахнутой кофточки от своей пижамы. Затем резко покраснела, когда решилась. - Есть один мальчик... Се... кре...
Девушка опустила голову и едва слышно забормотала, без пауз и запинок, чуть не скороговоркой, спеша сказать всё это, пока не растеряла решимость:
- Мы с ним учимся в одном классе. Однажды на перемене я увидела, как одна девочка споткнулась и стала падать, а он был рядом и успел её поддержать. Она сильно засмущалась и, кажется, потеряла дар речи. Он ей молча помог подняться, потом спросил о самочувствии и не нужно ли ей в медкабинет. Она сказала, что нет, и он сел на своё место. Этот случай не выходил у меня из головы, и позже я поняла, что он мне... нравится. Как я ей завидовала... той девочке... - Химико поспешно отвернула личико, ставшее свекольного цвета, пряча его за кошачьим капюшоном.
Наннели могла, наверное, помнить тот случай, если придала ему хоть какое-то значение. Этим мальчиком был Танака Акира из футбольной команды.

Акацу замерла на месте, она словно проживала в этот момент кусок своей жизни заново, и в этой жизни Алистар был её другом.. Другом? Да, йоко вспомнила вечера у костра, приятные беседы, разговоры о том о сем и общую атмосферу дружбы, которая наладилась между ними. Даже больше, она ощущала некоторое родство с этим казалось бы совсем недавно далеким для неё мужчиной, и в этих мыслях она была уверена, ведь иначе и быть не могло. Однако в её же голове остались и теплые воспоминания о её других друзьях, Исселе который вечно смотрит на других девушек и с которым она совсем недавно познакомилась намного ближе, Хельде суровой и одновременно веселой воительнице, с которой можно было смело распить несколько бутылок хорошего бухла, Арде которого она знала совсем плохо, но кажется он тоже был неплохим парнем и наконец Наташе, с ней йоко тоже ощущала некоторое родство, по крайней мере по духу, и в чем-то даже пыталась брать с неё пример. Все они они были для неё важны в этот момент, так же как и Алистар, но второму грозила опасность, его атаковали её же друзья и Акацу поняла что не может оставить это просто так. Меч уже был спрятан в ножны, а щит закреплен на полагающемся ему месте, после чего йоко рванула вперед и в мгновение ока оказалась возле жреца, который все ещё истекал кровью и явно хотел чтобы она ему помогла. Схватив легкое как перышко тело, она бросила взгляд на стоящих в стороне Исселя и Наташу, после чего побежала в сторону деревьев, скрываясь где-то в лесу с такой скоростью, что остальные могли видеть только её расплывчатый силуэт. Она делала это прекрасно отдавая себе отчет, и где-то внутри точно знала что поступает правильно, никто не должен пострадать и не важно какую цену йоко заплатит за это.

Всматриваться в занимающихся своим делом взрослых гоблинов Аркадий мог хоть до посинения, никакого эффекта это не давало, и то ли у него не было нужного навыка, то ли характеристики были ещё слабы, а возможно в этой Игре и вовсе не было такой возможности. Учитывая что он по факту ещё ничего не знал об этом мире и том как тут все устроено, Зелёнкин мог полагаться только на знания того тела в котором очутился. Судя по всему, ему было лишь немногим больше двух недель от рождения, и в его небольшой семье это был уже достаточный возраст для того чтобы ходить на охоту и служить приманкой или чем-то вроде следопыта.
Повысив живучесть, Игг буквально ощутил как его тело начинает перестраиваться, и процесс этот был настолько неприятным и болючим, что он чуть не завыл, с трудом сдержав крик полный боли внутри себя. Молодого гоблина буквально скрючило, он был не в силах устоять на ногах и поэтому рухнул на землю, и лежал на ней до той поры пока тело не закончило этот процесс. С повышением Живучести, Игг обнаружил что теперь у него было 1/10 ОЗ, а так же добавилась одна единичка к его естественной регенерации, которая обещала давать ему 1 ОЗ в минуту. Повышение Интеллекта так же вызвало дикую боль, только на этот раз в голове, но стерпеть её оказалось проще чем прошлую и поэтому Игг уже не валялся по земле, а лишь держался за голову, которая по ощущениям вот вот должна была лопнуть. С Интеллектом ему пришло и 10 ОМ, прочие же бонусы пока были неизвестны и незаметны для глаза, кроме очевидного повышения урона от магических атак.
Следующие сорок минут их небольшой отряд пробирался сквозь лес, время от времени замирая и вслушиваясь в окружающие их звуки и шорохи, гоблины излишне осторожничали и это было явно не просто так. Игг и сам постоянно ощущал это давящее на сознание чувство опасности, Диколесье было по настоящему опасным местом и в сознании молодого гоблина эта мысль отложилась особенно сильно. Вскоре они дошли до довольно широкой лесной реки, возле которой остановились и принялись пополнять запасы своих кожаных фляг. Игг же который уже довольно долго ощущал сильную жажду, мог напиться прямо из неё и заодно разглядеть свое отражение. Через пять минут с другой стороны реки появился ещё один гоблин, он притащил с собой что-то похожее на плот и спустив его на воду, переплыл реку вдоль, приближаясь к их отряду. Ни слова не говоря, взрослые обменялись лишь взглядами и затащив тушу волка на плот, двинулись на нем другую сторону, захватив и мелкого гоблина с собой. Теперь его задачей было тащить довольно тяжелый плот вместе с тем другим серокожим, который так же был частью их семьи. К счастью идти было недалеко и через небольшой промежуток времени они вышли к довольно внушительных размеров скале, возвышающейся среди деревьев. Здесь, находился вход в обжитую гоблинами пещеру, в глубине которой Игг мог разглядеть пламя костра. Плот они бросили неподалеку от входа, а сами двинулись вперед, под защиту каменных стен. Внутри было не так уж много места, и пещера имела всего два кармана, в одном из которых находились ясли, вместе с парочкой захваченных гоблинами человеческих самок, во втором же была комната шамана, который был главой их небольшого племени. Всего внутри Аркадий насчитал около пяти взрослых гоблинов, считая тех трех которые были с ним на охоте, и троих таких же как он мелких, которые впрочем были даже меньшего него самого и судя по тому что говорила память, они родились на неделю позже. Тушу волка тут же принялись готовить к готовке, этим занимались взрослые, а сидящий у костра шаман наблюдал за этим. Рядом с ним сидела взрослая гоблинша, и что-то заплетала в волосы шамана, однако рассмотреть что именно было сложно. Кажется на Игга никто не обращал внимания, а значит он в данный момент был сам по себе.

Первоначальная настройка завершена...
Имя: Арете
Владелец: корпорация "АртиФАКт"
.
..
...
Первым, что увидела Арете, открыв глаза, было лицо неизвестной ей женщины. Идеальные черты соседствовали с мелкими несовершенствами. Не природными, а из-за неаккуратной эксплуатации. Это не человеческие царапинки. Это царапины андроида. Их кожа не регенерировала. Любое повреждение оставалось до тех пор, пока его не исправят техники.
- Скромненько как, - подняла бровь незнакомка. - Проверка, назови своё имя, владельца и чего тебе сейчас хочется больше всего.
Хочется... да... робожёны хотели. Они обладали желаниями. Пусть даже эти желания были проекцией желаний потребителей.

Если Иссель верно помнил, звездочеты были разумными, которые обладали какой-то особенной способностью, при этом, сам этот навык было сложно как-то каталогизировать. Звездочеты могли иметь любой класс, и любые умения. Но, свой талант «читать» небо они получали по прибытию на Пандору. Тут же впервые появились упоминания о существах, способных как бы заглядывать внутрь вещей, понимать устройство окружающего их мира, просто пялясь в небо. Или даже заглядывать в будущее и прошлое. Звездочёты были достаточно редким явлением, и, если думать о том, где такой мог быть, то вывод напрашивался сам собой – в самом защищённом месте гильдии. А какое самое защищенное место гильдии?.. это был хороший вопрос. Ответа на него, в отличье от примерно местонахождения звездочёта, маг, к большому сожалению, не знал. Впрочем, кроме поисков звездочёта, у них были и ещё дела! К примеру – пойти поесть, как и предлагала Наташа. Зайдя в гильдейскую столовую, они могли перекусить. И захватить что-нибудь из небогатого, но питательного пайка начинающего искателя с собой, прямо в библиотеку.

В отличье от первого посещения библиотеки, когда группу Исселя отвели в общий читальный зал, и выдали книжку с информацией, усадив за один из столиков, на этот раз группу искателей провели через весь библиотечный зал, заставленный книгами, всё дальше и дальше вглубь здания, где не было окон, а свет давали одинокие магические светильники висящие на равном удалении друг от друга каждые 2,5-3 метра. Они дарили рассеянный, ровный свет этому месту, не вредя книгам, и создавая достаточный уровень освещения, для того чтобы разобрать надписи на корешках книгах. И нумерацию полок. Дорога искателей, сопровождаемых библиотекарем, шла всё дальше и дальше, и привела к крутому спуску, находящемуся прямо посреди полок, и представлявшим собой длинную каменную лесницу.

Подземелье гильдии искателей углублялось вниз. Под землю. Или же так казалось со стороны, так как маги команды ощущали слабые возмущения от этой лестницы, будто бы они подошли не к обычному спуску, а к магической арки перемещения. Однако никакой «вспышки» телепорта не было. Они просто ровно, плавно спустились на «подземный» этаж библиотеки. И их взору предстал длинный коридор, с высокими около 9 метров, а может и больше, в высоту, коридор, по стенам которого, в шахматном порядке, на равном удалении друг от друга, находились массивные металлические двери. От них веяло резким холодом, и, судя по тому, что никаких магических вкраплений в них искатели не видели, это были двери довоенной эпохи. Антимагические технологии. В Аркейне за использования таких приспособлений полагалась смертная казнь. Или того хуже. Как гильдии удалось выбить себе разрешение на них оставалось загадкой.

На каждой двери были выгравированы буквы всеобщего алфавита, одного, не в алфавитном порядке. «Алефа», «Заян», «Самеш», «Шин», «Тав», «Капф», «Мем», «Далет»… «Бет» - напротив двери именно с данным иероглифом библиотекарь остановил искателей. Дёрнув за пару ручек и продавив клапон на двери, библиотекарь заставил гермозатворы отвориться. И, с тихим шипением металлическая плита на тысячи замков отъехала в сторону, открывая вход в крайне узкую, компактное и холодное (куда холоднее чем воздух в коридоре) помещение. Оно походило на клодовку, каждвая стена в которой была створкой громадного металлического шкафа. Открыв один из них, бибилиотекарь стал копаться в нём, и, в конце выудил небольшую папочку.

Вместе с данной папкой, искатели и библиотекарю вернулись к двери с пометкой «Алефа», и библиотекарь открыл её. Яркий свет резанул по глазам присутствующих. Внутри была громадная белая комната с множеством столов, кресел, диванчиков, удобных стульев, коротких соф, вазами с цветами и растениями, и даже искусственным водопадиком в самом дальнем углу комнаты. Библиотекарь объяснил, что документы из закрытых секций разрешено читать лишь в этой секции, если твой уровень доступа ниже чем у гильдмастера, и его приближённых, или если ты не являешься работником библиотеки. Он попросил позвонить в колокольчик на одном из столов, когда искатели закончат ознакомление с документом, а так же предупредил, что копирование документа, или передача данных из него третьим лицам расценивается как государственная измена, и влечёт за собой казнь. На этой жизнеутверждающей ноте, библиотекарь закрыл искателей в комнате одних, вместе с тоненькой, неказистой на вид серой папочкой, с пометкой «инцидент на Старой мельнице», а так же значком шашечек на корешке папки.

В папке же было… описание всех заданий связанных с локацией, известной как «Старая мельница», а ранее именованной как «Мельница Халвисов». Всего, за последние 5 лет, с ней было связано 12 заданий, 1 из них было подано в гильдию – пять лет, три месяца и 6 дней назад, а последнее, 12, два года и четыре дня назад. Здесь же стояло отдельное упоминание, что ровно 4 дня назад было подано теоретически 13 задание, из связанных с локацией «Старая мельница». Описание почти каждого задания занимало по 2 страницы – это были комментарий регистратора, отдавшего и принимавшего его, а так же отчёт самих искателей. Первое задание было связано с усмирением неизвестного полтерхоста на мельнице. Выполнено частично. Второе задание было связано с борьбой с дикими зверьми постоянно крутящимися вокруг мельницы. Выполнено частично. Третье задание было связано с усмирением неизвестного полтерхоста на мельнице. Выполнено частично. Четвёртое задание было связано с утранением хоуми-русалки, которая вместе со своими товарищами пыталась затопить мельницу по неизвестным причинам. Выполнено полностью. Пятое задание было связано с нездоровой активностью домового на мельнице, семья Халвисов просила выяснить что происходит. Провалено. Шестое задание было связано с усмирением неизвестного полтерхоста на мельнице. Выполнено частично. Седьмое задание было связано с усмирением неизвестного полтерхоста на мельнице. Выполнено частично. Восьмое задание было связано с охотой за головами на банду какого-то безумного священника, пытавшегося со своими товарищами взорвать мельницу. Выполнено полностью. Девятое задание было связано с усмирением неизвестного полтерхоста на мельнице. Выполнено частично. Десятое задание было связано с необъяснимой смертью работников фермы. Провалено. Одиннадцатое задание… содержало 14 листов отчёта, все из которых, за исключением первого (на нём осталось немного сухого текста) были вымараны – каждая строчка была густо закрашена, а затем покрыта воском. Осталось лишь упоминание регистратора, принимавшего данное задание – Вилли Большеног, и название группы, его принявшей – «Дурные Ветра». Выполнено частично (зачёркнуто) полностью. Двенадцатое задание было связано с усмирением неизвестного полтерхоста на мельнице. Выполнено полностью. Описание данного задания содержало четыре страницы, и три из них были отчетом группы искателей. Три четверти всего отчёта искателей так же было вымарано. Из общего описания становилось понятно, что группа искателей, известных как «Громовые Коты» выдвинулась около полудня к месту своего назначения. В половине четвёртого вечера, в связи с длительным привалом перед заходом на ферму, они попали на саму территорию старой фермы. Пропуск. Около шести часов вечера их второе столкновение с отрядом неприятеля было завершено. Был идентифицирован природный источник силы, находящийся на территории мельницы, а так же, искомый полтерхост. В связи с размерами полтерхоста, а так же количеством противников на территории мельницы. А так же *пропуск*, уничтожить последнего было просто невозможно. Потому, группа решила разделиться на две ровные части, по четыре искателя в каждой. Лидером первого отряда стала жрица Ладина Лаграна, а второго плут Нип Пикс. Первой группе предстояло вывести из строя полтерхоста, после чего, присоединиться со второй, которой, в свою очередь, нужно было задержать неприятеля, а так же серьёзно ослабить его, путем убийства центрального звена *пропуск*. Первой группе, по всей видимости, удалось обезвредить полтерхоста, неся серьёзные потери, как и второй удалось частично выполнить свою задачу, однако вар-банда искателей несла серьёзные потери. На момент объединения отряда воедино, было мертво уже 5 из 8 отправившихся на задание искателей. Оставшаяся тройка, включавшая в себя Нипа Пикса, Ладину Лаграну и Шермана Кровака, вступила в седьмое по счёту столкновение с неприятелем, после чего, им удалось покинуть территорию мельницы. Ладина Лаграна погибла на полпути к городу, около 4 часов утра, из-за сильного отравления полученного ей в столкновении с *пропуск*. Группа завершила своё задание в половине восьмого утра. Полный успех… далее, после списка заданий, шло сухое перечисление погибших в данной области искателей (в количестве 31 штуки), а так же запись о том, что данный объект имеет статус «инактивен» на данный момент. «Инактивен»…

***

Поздним вечером, группа могла посетить небольшую тихую таверну в Железном квартале Робинстейна, куда их так радушно «пригласил» регистратор прошлым днём. Вошедшие искатели могли узнать, что нужный им Нип Пикс отдыхал в приватной комнате в этот вечер, на втором этаже таверне, и разрешил её открытое посещение всем желающим. Им – тоже.

Юджи успел только перевернуть страницу, и снова, его отвлекают.

С ней притвориться "мертвым" уже не выйдет. Она не отстанет. О чем же я читаю... Странный вопрос. Тяжело сказать задан он просто так, или подлинный интерес имеет место быть. У книги вполне самодостаточное название, по которому даже Момоко поймет, о чем я читаю... Решено. Не точный и глупый вопрос, требует такого же ответа.

Юджи положил увесистую книгу на стол не убирая при этом с нее рук, и аккуратно отодвинув тарелку с рыбой, ответил монотонным голосом после десятисекундного размышления, так как он никогда не позволял себе давать ответ на какой либо вопрос без мысленного размышления.

– Военные методы почтенного учителя Суня. Посвящен военной стратегии и политики. Трактат использовали в своих действиях полководцы Такэда Сингэн, Во Нгуен Зиап. Он также используется в военном обучении в армии США. Общая идеология Сунь-Цзы совмещает в себе конфуцианские устои поддержания социального гомеостазиса с даосской диалектикой вселенского Дао, космическим циклизмом школы инь-ян, легистской политологией и управленческим прагматизмом моистов. Этот синтез, представляющий войну, с одной стороны, как великое дело государства, почву жизни и смерть, путь существования и гибели, а с другой – как путь обмана, обобщён в 5 принципах: пути (единодушия народа и верхов), неба (соответствия времени), земли (соответствия месту), полководца (правильного руководства, в частности характеризующегося благонадежностью и гуманностью), закона (организованности и дисциплинированности). Данные принципы должны быть реализуемы посредством 7 расчетов: наличия у правителя дао, наличия у полководца способностей, постижения особенностей неба и земли, осуществимости законов и приказов, силы войска, обученности командиров и солдат, ясности наград и наказаний. Также мастер Сунь-Цзы подчеркивает необходимость собирать информацию о местности и действиях противника, и при этом скрывать свои действия. Любая оплата деятельности шпионов обойдется дешевле, чем содержание армии. Поэтому нельзя жалеть денег на шпионаж и подкуп. К слову об этом. Ты и отец, два полководца, однако чтобы следить за своими врагами, условно назваными "дети", вы не применяете эту простую мудрость. Почему? Плохие последствия при полном отсутствии разведки намного тяжелее и затратнее исправить, чем если бы вы заплатили шпиону, который бы дал вам информацию, при помощи которой, вы смогли бы предотвратить вышеупомянутые плохие последствия. Данный вопрос требует уточнения, так как не является полным. Уточняю при помощи примера. Твой враг, условно назовем его "Рена", связался со странной компанией, предположим любителей покурить Cannabis ruderalis, так как с помощью данного растения, можно войти в состояние, называемое трансом. В этом трансе, если верить словам употреблявших данный род однолетних лубоволокнистых растений помогает сделать мысли человека яркими, ему начинает казаться, что он может все, и его мечты уже не являются мечтами, а как бы сбывшийся реальностью. Соблазны данного растения очевидны без дальнейших уточнений, ведь вред организму Cannabis ruderalis может принести только при значительных дозах, а само растение можно найти во дворе не применяя никаких усилий в выращивании или поисках. Однако опасность этого растения лежит в психологической плоскости, ведь оно вызывает психологическое привыкание. Человек, в данном случае твой враг, условно названный "Рена", полностью уходит в мир сбывшихся фантазий, что влечет за собой потерю связи с реальностью, отвращение к родным и близким, утеря смысла своего собственного существования, отрицание важности образования. Очевидно, что данные действия твоего врага негативно повлияют на тебя, как физически, так и психологически, ведь ты, и твой враг, связан кровными узами и одним местом обитания, которое вам делить еще много лет. Теперь, исправив свою оплошность, я повторю свой вопрос: почему у тебя нет шпионов?

Закончив свою длинную речь, Юджи быстро осознал провал своего изначального намерения.

Я прекрасно знал, что глупый и не точный ответ мне не под силу дать, даже когда я этого хочу. И все равно я планировал это сделать. Почему? Неужели эмоции снова оказались замешаны в этом? Данное размышление оставлю на потом. Сейчас меня больше интересует оплошность своих родителей.

    Настроение ссылка

год 1372, 4 мая, раннее утро

Уже несколько минут Жак не спал, он не спешил подниматься с кровати и приводить себя в порядок, а лишь лицезрел через приоткрытое окно на то, как утренний свежий ветер играет в весенней листве. Такое поведение было не свойственно Жаку, но не лень или расслабленность послужили поводом нежбы в кровати, скорее - некая тонкая ностальгия и желание просто порадоваться еще одному мирному утру.
- Старею - слегка улыбнулся тавернщик и волевым движением скинул с себя одеяло.
Поднявшись с кровати мужчина подошёл к окну и отворил ставни. Раннее весеннее солнце только только показалось у горизонта. Город еще толком не начал просыпаться, а кое где еще даже не уснул. Случалось, и в "Латунной Принцессе" проходила гульба, как говорится, "До последнего стоящего на ногах", но не этой ночью. Всех засидевшихся буйных или чрезмерно весёлых спроваживали еще до полуночи, позволяя остаться только мало мальски вразумительным личностям, разумеется если они могут за это заплатить, таков уж устоявшийся закон Принцессы.
В конце улицы показался крайний для этой ночи патруль стражи, с уже практически бесполезными масляными фонарями в рука. Понаблюдав за ленивым маршем хранителей порядка и закона, Жак отошёл от окна и приступил к полноценному пробуждению.

Через четверть часа Жак показался в общем зале Принцессы, как всегда не забыв проходя через кухню, организовать себе позавтракать... Сегодня под руку попался кусок сыра и ломоть ржаного хлеба. В общем зале было не людно, от силы пол дюжины местных работяг спавших по лавкам, да на полу около центрального камина, в котором лениво дотлевали головешки. Около центрального входа в полудрёме сидел Хенри. Молча поприветствовав своего нанимателя солдат потёр затёкшее больное колено, а затем поднялся с насиженного места и от души потянулся.
- Ну, я пойду - спокойно отрапортовал Хенри, сдавая пост
- Давай, жду как обычно - Столь же сухо и по делу ответил Жак.
Вообще, в таверне по этим двоим можно было сверять часы. Раз сменились, значит уже почти шесть утра. Тавернщику уже пора приниматься за работу, а вышибале отоспаться, привести себя в порядок и к шести часам вечера быть в Принцессе, и так изо дня в день. Правда, если господа, уехали, то график этих двоих меняется, но это уже особый случай, а на особый случай, особый обычай.
- Доброго всем утречка! Давайте ребятки, выметаемся! - Громогласно организовал побудку Хвост, при этом несколько раз постучав пустой пивной кружкой по столу. - Всё, нечего тут разлёживаться, скоро уже новые на ваши места придут...
По скрипучим половицам подле лестницы зазвучали быстрые шаги - Вильма погнала девок работать. Девчушки своё дело знали хорошо, хотя, такую характеристику можно дать каждому обитателю таверны. Спустившись в зал, девочки поприветствовали начальника, и приступили к своим обязанностям, а в первую очередь это чистота и порядок. Так что тряпки в зубы, метла в руки, и шуршать!

Через пол часа в Принцессе был наведён порядок, а на кухне уже потрескивал камин, таверна была готова к приёму посетителей. Большой город задаёт свои ритмы: Через пол часа лениво потянутся на "Кружку эля и чего нибудь пожевать" городские стражники и различный рабочий люд с ночных смен; Затем, ближе к полудню, пойдут "Что у вас сегодня из харчей?! Несите два"; Ну а к вечеру пойдёт самый разгар "Выпить, а там видно будет";
Перед зданием таверны остановилась знакомая всему персоналу телега.
- Малец, сбегай за старшими... - окрикнул сидящего на крыльце Мельвина, седой мужчина на козлах, и паренёк поспешил внутрь предупредить, что приехал дед Симон.
В таверну по утрам несколько разных людей привозили продукты, это было выгодно всем сторонам сделки. Одним, рынок сбыта и клиент исправно платящий, другим, поставка необходимых товаров без посредников, причём сразу до ворот. Если не считать захожих продавцов мёда или пряностей, то в регулярном порядке пару раз в неделю приезжало 3 человека. Один из них вот держатель большой фермы - Симон, он регулярно посылает в город телегу гружёную яйцами, сыром, молоком и прочей продукцией со своей фермы. Чаще конечно приезжает кто нибудь из сыновей Симона, но и старик пока не теряет хватку.

- Так, и что мне с вами сегодня делать?! - говорила себе под нос кухарка Вильма, смотря на свежих кролей привезённых пять минут назад. - Знаю, потушу с овощами! - Можно заметить, что "потушить с овощами" является самым распространённым рецептом Вильмы для любого мяса.
- Там дед Симон приехал - протараторил вбежавший на кухню мальчуган.
- И что мне теперь, удавиться от счастья?! - буркнула в ответ кухарка - Иду...

На крыльце старшую Гюрго уже ждал Жак. Тавернщик не упускал случая выйти и поприветствовать хорошего человека, да и помочь донести продукты кухарке не мешает. После коротких приветствий и дежурных обменов слухами и сплетнями, стороны перешли к делам.
....
- Значит: две головы сыра, три дюжины яиц, творог, пара фунтов масла.... - Прокрутил в голове всё взятое у Симона. - Да, вроде ничего не забыл. Вот, я не обидел - с этими словами Жак протянул фермеру отсчитанные монеты.
- Благодарю тебя - с искренней улыбкой сказал старик, принимая монеты. А после он слегка склонился к Жаку и проговорил снизив голос: - Я проезжал через одного нашего друга - С этими словами из рук Симона в руку Жака перекочевал небольшая записка.
- Ну что же старина, доброго тебе пути, удачных дел и здоровья всей семье. - Попрощался с фермером тавернщик, и, взяв с телеги купленный только что сыр, пошёл в таверну.

Отнеся продукты на кухню, Жак вернулся за стойку. В таверне пока еще никого не было, так что не опасаясь лишних глаз мужчина достал из кармана небольшую записку. Свернутую в маленький свиток бумажку, скрепляло тонкое простецкое латунное кольцо, хороший условный знак принятый уже давно. Сняв кольцо, мужчина развернул записку.

"Доброго вам почтения, намереваюсь заехать к вам сегодня, дабы ублажить свои нужды. Ожидайте меня не позднее семи часов вечера.
Н.А."

Хвост громко свистнул. Через пару мгновений около стойки уже стояли обе младшие Гюрго.
- К нам едут гости. Ты... - Жак указал на Лею - поспеши в поместье Эгмонтов, сама знаешь, что делать. По пути скажи Мельвину, что бы нашёл в городе господина доктора. Передайте, что "гости будут к семи". И поспешайте оба, даю два часа на обернуться. - Едва Жак договорил, как Лея кивнула в знак согласия и была такова
- Теперь ты - обратился Хвост к Инес - подготовьте таверну и передайте маменьке, что бы постаралась с ужином.

Оглядываясь вокруг, Ард не заметил никакого движения за колонами. По крайней мере, не замечал его первые мгновения. Стены были ровными, без следов каких-либо серьёзных повреждений. Разве что, трещины да сколы. Всё это место на удивление хорошо сохранилось, пускай и смотрелось жутко древним. Это продолжалось какое-то время. Ровно до того момента, пока мужчина не заметил какого-то странного движения в глубине залы. Более чем в дюжине шагов от него, над трупом скрючилось две странные твари. Они походили по своей фигуре на псов, или скорее даже охотничьих гончих. Поджарые, даже костлявые, их шкуры были покрыты плотным колючим ворсом, становившимся кое-где настоящими иглами. А хвосты были дленными и облезлыми, серого цвета, как у крысы, только в разы толще. А морды, точно крысиные головы, сидели на длинных шеях. Их лапы оканчивались шестернёй пальцев, сейчас аккуратно сжаты на подобии песьей лапы для бега, но способные разжаться, и выпустить длинные когти-лезвия, которыми они сейчас драли тушу авантюриста.

Этих же тварей заметил осторожно шагавший по залу орк. Кажется, крысы были настолько поглощены процессом поглощения (простите за тавтологию) некогда мага, судя по робе, и броне под ней, что даже не замечали воина. Они урчали и очень тихо, на самой грани слуха пищали. На плечо орка, в тот же момент, когда он прошёл рядом со второй колонной от него, капнуло нечто зеленое. И ещё раз. И ещё раз. Густая зелёная жидкость, чуть мерцающая в темноте, если спрятать руку от света фонарей в густую тень… она лилась откуда-то сверху. И если бы он поднял голову вверх… что сделал чуть ранее него и Вирдин, когда его взгляд, сверлящий крысо-псов, уперся вдруг в колону, и заметил на ней… следы лапок. Множество следов лап различного размера, окровавленных, и оставлявших на поверхности камня царапины. Они вели вверх, к потоку, низкому, и давящему, а так же почти не освященному светом факелов, прикрытых сверх небольшой металлической пластиной…

Сир Патрик, возможно, и был в глубоком безумии. Однако даже так, его былые таланты, а так же измененное состояние его тела не давали ему потерять и капли былых навыков. «Инициализация… Инициализаци…» вновь появились перед его глазами слова на давно забытом языке. Патрик, скорее всего, даже не понимал, что видит данные слова. Как и не воспринимал постоянный поток цифр, информации и сложных терминов, проходивший чрез его разум где-то на самой грани сознания. Но всё пространство вокруг него в который раз разложилось на простейшие фрагменты. Склонившись к телу павшего героя… точнее, героини, судя по так и не сожранным крысами, и ничем не прекрутым грудям. Характеры укусов. Их время, а так же общая развитость мускулатуры. Следы на полу, еле заметные для невооруженного глаза, но для Патрика… мельчайшие частицы информации кружили вокруг него облаком. Каждую тушу крыс, и брызг крови он складывал в общую картину, создавая симуляцию. По всей видимости, когда группа из 5 искателей вошли в данный зал – крысы просто появились рядом с ними. Взяли и появились! Так как никаких следов на полу, старше следов искателей, Патрик не видел. После битвы, тела 3 искателей, сваленные в тушу, были утащены на нижний уровень, судя по дорожке из крови, одного отбросило… взрывной волной в дальний угол зала. А на пятую он смотрел прямо сейчас. Затем, оставшиеся в живых крысы сбежались к колонам. И вновь исчезли. Скрылись в тенях? Их телепортировали?! Они стали призраками… или быть может, их кто-то забрал?! Вариантов было много. Но тут, взгляд Птарика, как и у Арда всего пару мгновений назад, зацепились за зелёные пятна… бывшие какой-то липкой жижей. И он увидел пару капель этой гадости, срывавшихся откуда-то сверху. Патрик мог задрать голову вверх. И увидеть, как неровные силуэты теней на потолке порой, неравномерное и не синхронно, двигались. Будто бы мгла обратилась в зыбкое море. Море, за пару секунд до усиления ветра…

Прямо над головами искателей, к потолку был приклеен обглоданный труп какого-то бедолаги. Третьего из пятерки погибших искателей, если судить о том, что след на полу принадлежал лишь двум телам. А рядом с ним роились крысы. В основном мелкие. Но так же. За потолок ухватилось три крысо-пса, и ещё одно массивное создание, по размеру бывшее ниже Патрика, кажется, всего на голову. Они прибывали в состоянии какого-то сна, или же оцепенения. Возможно – после сытного обеда. И мирно сопели, скрытые во тьме. Не подними троица голову вверх – то никогда бы не заметила множество крыс. И их последний лан. Монстр чутко дёргал ухом, кажется, пускай он и спал, но всё ещё слышал, что происходит вокруг. Один громкий звук… и всё могло стать не очень-то и радужно.

240.815.M41

Джон Грейт:
"... ловко уклонившись от неумелого удара еретика, Судья Холмс небрежным взмахом силовой палицы отшвырнул его в сторону, второй рукой забросив на плечо свой верный боевой дробовик, и не глядя вышибив мозги последнему из нечестивцев, пытавшемуся коварно обойти его сзади. Перешагнув через окровавленные трупы ксенопоклонников, Арбитр мощным пинком распахнул массивные двери Черной Комнаты и оказался лицом к лицу с Аретом Мори!
- Холмс?! - Испуганно пробормотал стремительно бледнеющий дворянин, неловко пятясь назад и не смея оторвать взгляда от могучей фигуры Судьи - Но как?!"
Негромкий шорох открывающейся двери заставил Джона оторваться от очередных похождений беспощадного к еретикам и преступникам Судьи, на самом интересном месте - Холмс как раз должен был объяснить коварному дворянину (ну и читателям заодно), как же именно он вычислил что именно этот коварный дворянин, а не какой-то другой, является главным злодеем текущей части саги. А затем, после того как подлый предатель осознает свое полнейшее моральное и интеллектуальное ничтожество на фоне благородного Адепта Арбитрес - расстрелять оного предателя из боевого дробовика. Словом самая лучшая часть, чего уж тут говорить.
Впрочем непрошенным посетителем скорее всего была Лира, так что вряд ли отрываться от чтения придется надолго. Да и пора бы уже, в конце концов Грейт успел основательно проголодаться...

Выполнить приказ Леди Целесты Брин и подняться на борт "Искры-в-Сумерках" оказалось не так уж просто, несмотря ни на искреннее рвение Джона, ни на все приложенные им, в достижение этой Цели усилия. Основным препятствием послужило то, что поскольку никакой "Искры-в-Сумерках" к Порту Вандер не приставало, то и подниматься юному Арбитру было некуда. Впрочем, как оказалось, госпожа Инквизитор оказалась готова к подобному повороту событий, и по прибытию в Порт Вандер выяснилось что Грейта уже ожидают снятые на его имя вполне приличные аппартаменты, в оплату которых также входили некоторые минимальные бытовые удобства, вроде трехразового питания, а также немногословная, но исполнительная служанка по имени Лира Рохо. По правде сказать, Джон был практически уверен что Рохо за ним шпионит, но так как шпионила она скорее всего в пользу Инквизитора, то беспокоиться об этом наверное не стоило. Тем более, что Лира вполне справлялась и с обязанностями служанки, исправно следя за тем, чтобы холостяцкое жилище молодого Арбитра оставалось в состоянии пригодном для человеческой жизни. Да и вообще, большую часть времени её было не видно и не слышно. Сам же Грейт, неожиданно обнаружил что теперь у него просто масса свободного времени, которое вполне можно было потратить например на чтение многостраничных опусов, про бесстрашного Судью Холмса, которые почему-то были безумно популярны на станции (что скорее всего было связано со местными политическими интригами и желанием портвандерских Арбитров повысить свою популярность в народе).

Так прошло около двадцати "дней" и Джон уже успел привыкнуть к подобной "повседневной рутине". Да и по правде сказать, вновь оказавшись на станции, пускай и совсем иной нежели "Оплот Праведной Ярости", Грейт чувствовал себя намного лучше, чем на поверхности планеты. Пускай одна вращалась на орбите планеты, а вторая парила в пустоте, на одной было пятьдесят тысяч населения, а на другой пять миллионов, на одной не всем было знакомо даже само слово "арбитр", а на другой арбитры были не только гарантами поддержания закона и порядка, но и крупными игроками в теневой игре за власть, в любом случае - станция есть станция. А пустотник, есть пустотник.
Однако, тихий шорох открывающейся двери, оторвавший Грейта от приключений отважного Судьи, положил конец этой идиллии. Вместо Лиры, перед Арбитром стояла высокая фигура в черной броне и черном шлеме, полностью скрывавшем лицо. Правый наплечник незнакомца, украшала алая буква "I"
- Господин Джон Грейт. - Не вопрос. Утверждение - Прошу прощения за ожидание. Я здесь, чтобы проводить вас на "Искру-в-Сумерках".

Аесар Орло:
Жаркое из грокса с гарниром из пюре, о происхождении которого лучше было не думать. Сублимированный хлеб. Разумеется амасек - как-никак на станции праздник, "День Спасения" (Аесар впрочем не совсем понял кто и от кого спасался, но местные традиции пожалуй все равно стоило уважать). Не так чтобы высокая кухня, но просто, сытно, а после трупнины - так ещё и вкусно. Вполне можно жить.

Бережно разложив перед гвардейцем столовые приборы, темноволосая служанка (Реа? Риа? В первый раз Орло толком не расслышал, а умением вести светские беседы, ни он, ни кажется она, не отличались) с поклоном удалилась из "каюты" оставив мужчину наедине с трапезой. Уже кажется десятый "день" (Аесар был не до конца уверен, что разобрался с местным времяисчеслением) он провел на этой станции, в ожидании таинственной "Искры-в-Сумерках" и каждый из них был до боли похож на предыдущие. Впрочем, оглядываясь назад, вся жизнь Аесара Орло напоминала такой же монотонно-серый калейдоскоп одинаковых изнурительных будней, изредка прерывающихся яростными вспышками цвета. Преобладал в этих вспышках разумеется красный и его оттенки. Сейчас по крайней мере его хорошо кормили и никто не пытался убить. Уже неплохо.

Его едва начавшаяся служба у Инквизитора как и следовало ожидать, удивляла с первых же дней. Ещё не успев вновь встретится с леди Целестой Брин, Орло уже столкнулся с тем, к чему не подготовили и долгие годы Схолы, вся выучка отпрыска Темпестус и тяжелая армейская служба. С полной безопасностью и относительным комфортом. Наверное впервые в жизни перед Аесаром не стояло испытаний, которые он обязан был выдержать, обязанностей которые он должен был выполнить, угрозы, которой он должен был избежать и трудностей которые он должен был преодолеть. Каждый предыдущий день своей жизни, Ордо провел кровью и потом доказывая Вселенной свое право на существование и вот неожиданно, оказалось что теперь он может без этого обойтись. Это было... странно. Практически неправильно. Орло слышал высказывание о том, что штурмовики лучше всего исполняют свои обязанности в ситуации максимального давления, максимального напряжения и максимальной опасности. Теперь ему на своем опыте предстояло проверить, насколько легко отпрыскам Темпестус обходится без давления и опасности вообще.

В безопасности и одиночестве (Реа-Риа не в счет, они почти не разговаривали, да и вообще представительниц противоположного пола "вблизи" Аесар видел всего несколько раз в жизни и в основном ещё в Схоле, во время общих молитв), разум гвардейца вновь и вновь против его воли погружался в омуты его собственной памяти. Снова и снова перед его мысленным взором возникали полутемные катакомбы, где нашли смерть больше тридцати его боевых товарищей и обитавшие там твари, больше всего напоминавшие огромные колонии плотоядных червей, каким-то противоестественным образом принявшие гуманоидную форму. Но чаще вспоминался безжизненный пейзаж Кокитоса, где он провел последние два года, стреляя не в чужих, а в таких же как он сам людей, идущих в бой и умирающих с молитвой Императору на губах - в солдат Домината Северуса. Ходили слухи, что битва за Кокитос была ошибкой - командование неверно оценило стратегический потенциал планеты и единственная причина, по которой Доминат Северуса вообще за нее боролся - потому что там наверху были такие же "стратеги". Сотни тысяч жизней потраченные на войну за бесполезный кусок камня. Но имело ли это значение? "Хороший солдат подчиняется не задавая вопросов" - с этой цитатой из Тактики Империалис, Орло познакомился задолго до службы, потому что она была одним из любимых изречений Аббата-Инструктора Мордекая Солуса, которую он в буквальном смысле вбивал в головы своих воспитанников, с едва ли меньшим рвением, чем девиз их Схолы ("Честь. Долг. Покорность.").
Время проведенное в Схоле тоже вспоминалось часто, причем, как ни странно, не столько тяжелые испытания или мучительные тренировки, сколько лица, а порой и имена оставленных позади в День Отбора товарищей. Да и сам День Отбора то и дело всплывал в памяти - казалось стоило только закрыть глаза и в ушах опять зазвучат тягучие напевы литаний, а ноздри забьет аромат благовоний, воскуриваемых в тот день, когда он бросил последний взгляд на мрачное здание Схолы Прогениум, прежде чем подняться на корабль следовавший к Схоле Темпестус.
Реже всего из далеких и темных закоулков сознания, чаще всего в моменты сна, когда разум его был наиболее беззащитен, поднимались воспоминания о совсем далеком детстве. Гулкие голоса, ведущие неразборчивые разговоры, в которых он не мог понять ни слова. Женский смех, переходящий в испуганный крик. Запах дыма. В такие дни, он просыпался в холодном поту, не понимая что же его напугало, а затем несколько мгновений искал в темноте своей каюты, парящий над его кроватью серво-череп, гадая каким же будет наказание за его постыдную слабость - прежде чем вспоминал что Схола давно осталась позади.

Посланец от Инквизитора явился перед самым завершением трапезы. Гарнир пришлось оставить недоеденным, но при некотором размышлении так пожалуй было даже лучше.

Тиберий Рекс
- Быть Нечистым!
- ТАКОВА СУДЬБА МУТАНТА!
- Быть Изуродованным!
- ТАКОВА СУДЬБА МУТАНТА!!
- Быть Презираемым!
- ТАКОВА СУДЬБА МУТАНТА!!!
- Быть Жертвой!
- ТАКОВА СУДЬБА МУТАНТА!!!
- Быть Очищенным!
- ТАКОВА СУДЬБА МУТАНТА!!!!!
- Быть Уничтоженным!
- ТАКОВА СУДЬБА МУТАНТА!!!!!
- ДА! Да, дети мои! - Проповедник патетически вздел над головой руки, яростно вращая глазами, грозно топорща неухоженную бороду и брызжа во все стороны слюной - Презирайте и ненавидьте тех, кто несет на себе печать уродства, тех чьи тела являются отклонениями, ИСКАЖЕНИЯМИ, чистой человеческой формы! Ибо сказано, "Мутация снаружи, порча внутри!" Но пуще мутанта, ненавидьте еретика, ибо мутант несет свою скверну снаружи, а еретик прячет в душе! И пуще еретика, ненавидьте Предателя, ибо еретик осквернен своим заблуждением, но Предатель отошел от Света Императора осознанно! А пуще того, ненавидьте Чужого, ибо Ксено дрожит в страхе перед Человечеством и мечтает о нашей гибели! НО ЧУЖОЙ ПАДЕТ! - Вновь возвысил голос проповедник, подняв правую руку и грозно потрясая длинным и узловатым указательным пальцем - ЧУЖОЙ ПАДЕТ, ИБО ОН НЕ МОЖЕТ ПРИНЯТЬ ИМПЕРАТОРА! ЖГИТЕ ЕРЕТИКОВ! УБИВАЙТЕ МУТАНТОВ! ИСТРЕБЛЯЙТЕ ЧУЖИХ! ИБО ТОТ, КТО ПОЗВОЛЯЕТ НЕЧЕСТИВОМУ ЖИТЬ, РАЗДЕЛЯЕТ ПРЕСТУПЛЕНИЕ ЕГО СУЩЕСТВОВАНИЯ! БЕЗ СОЖАЛЕНИЯ! БЕЗ СОМНЕНИЙ! БЕЗ СТРАХА! УБЕЙ! УБЕЙ! УБЕЙ!
- УБЕЙ!!! УБЕЙ!!! УБЕЙ!!! - С восторгом подхватила охваченная праведным гневом толпа, с каждым словом вскидывая вверх сжатые кулаки. Проповедник, с трудом переводивший дыхание и опирающийся обеими руками на кафедру, но с неподдельной гордостью оглядывающий свою паству, дождался пока стихнет эхо этих слов и уляжется шум, а затем продолжил, утерев пот со лба, и взяв куда более тихий и вкрадчивый тон
- Мы стоим на краю мира, дети мои. Эта станция - последний бастион Истинной Веры, ибо там, за Пастью, лишь тьма и скверна. Там лежат земли, не знающие Имперского Кредо. Царства чужих. Миры, во власти еретиков и идолопоклонников. И лишь отважные миссионеры, несут во тьму этих земель свет Веры, вразумляя заблудших и очищая нечестивцев. Одни - против неописуемых ужасов, скрывающихся в Пустоте. И тем не менее... во мне нет страха за них, дети мои. Знаете ли вы почему? - Священник вновь обвел взглядом толпу и не услышав ответа (которого он впрочем и не ожидал), снисходительно улыбнулся и вновь подняв палец в жесте уже не угрожающем, а назидательном закончил
- Потому что даже один обладающий верой повергает легионы неверующих. Миллиарды же верующих, не остановит ничто! Так говорил сам Себастиан Тор! Священная Привилегия, нет, Священное Право Человечества - владеть Звездами! Так сказано и так будет! Ибо такова Судьба Человечества! Такова Воля Императора! Так давайте же помолимся, об успехе Следующих во Тьму и о Воздаянии Нечестивым!

Прихожане покорно склонили головы и сложили ладони вместе, следуя примеру проповедника и сливая свои голоса с его в молитве Богу-Императору. Выступления отца Ёноха, всегда пользовались популярностью, поскольку этот крепкий в своей вере и стойкий в убеждениях старик, был не только носителем подлинного благочестия, но также и харизматичным оратором, всего несколькими словами способным разжечь пламя веры и праведной ненависти в сердцах своих слушателей. Свои проповеди он впрочем почти всегда посвящал порицанию и обвинению нечестивых и носителей скверны, худшими из которых неизбежно оказывались ксеносы и ксенопоклонники и прославлению героизма и мужества миссионеров, несущих Слово Императора во тьму космоса (и то и другое было вполне объяснимо, учитывая что Порт Вандер был последним фортпостом Империума, на границе с полным чужих Пространством Коронус). Вне кафедры же, отец Ёнох обнаружил себя человеком прекрасно образованным и подкованным в вопросах теологии, охотно и с неподельным интересом ведущим дискуссии на богословские темы. Не один час, Тиберий провел обсуждая с умудренным годами священником тонкости и различия тармоварского и порт-вандерского понимания Имперского Кредо, да и просто беседуя - и надо отдать ему должное, несмотря на разницу в летах и статусе, Ёнох относился к юному монаху почти как к равному.

Впору было задуматься над пластичностью и изменчивостью человеческого сознания. Казалось бы, совсем недавно в мире Рекса не осталось ничего кроме войны, кровавая волна которой погребла под собой его далекую родину оставляя после себя лишь руины. И лишь где-то в далеком, далеком былом, казавшемся не более реальным чем ночные грезы, осталась полузабытая прошлая жизнь, скромный, но достойный труд монастырского библиотекаря и почтительное изучение древних священных текстов. Но вот, теперь, когда его родина осталась далеко позади, она казалось бы вновь вернулась в прежнее русло, в котором не было места безумным культистам и их отвратительным богам. Уже почти тридцать дней, Тиберий провел в ожидании "Искры-в-Сумерках", поселившись в предоставленной ему маленькой, но уютной келье (отрадно было видеть, что леди Целеста похоже поддерживает хорошие связи с представителями Экклезиархии... по крайней мере на Порт Вандере), посещая проповеди, беседуя с верующими, изучая священные тексты местных библиотек, куда ему был любезно предоставлен доступ, и понемногу отвыкая при встрече с незнакомцами пристально оглядывать их, высматривая слишком длинные пальцы, странные наросты на голове и легкий пурпурный оттенок кожи. Был ли этот краткий миг покоя даром или испытанием? Не ясно. Однако ясно было, что он не вечен и вскоре, долг вновь призовет юного монаха.

Размышления Тиберия были прерваны неожиданно опустившейся на церковь (некогда бывшую космическим кораблем) тишиной. Открыв глаза он увидел, что и отец Ёнох и большинство прихожан с изумлениям смотрят на возникшего в дверях закованного в черную броню воина, с эмблемой инквизии на плече.
- Мои глубочайшие извинения - Низко поклонился незнакомец - Но мое дело не терпит отлагательств. Господин Тиберий Рекс. Я должен проводить вас на "Искру-в-Сумерках".

Северина Корнелия
Самая дорогая "каюта" на станции, которую можно было снять за деньги. Огромная кровать с мягчайшей периной и позолоченным балдахином. Жаркое из векс-червя с приправами и мелко нарезанные свежие фрукты. Бутылка вина "Золотой Токай" в ведерке со льдом (две такие бутылки обошлись бы примерно в ту же сумму что Корнелия потратила на полет до Порт Вандера). Молчаливые, но отлично вышколенные слуги. Северина сомневалась что она пленница самой роскошной тюрьмы во всем Империуме, но вполне возможно она была пленницей самой роскошной тюрьмы во всем Секторе Каликсида.

А она была именно пленницей - леди Целеста Брин обозначила это максимально четко, в манере столь же жестокой и беспощадной, какой была её расправа над "Стальным Солнцем". Патриарх семейства Корнелиев мог сколько угодно тешить себя мыслями о том, что его древний род обзавелся "связями с Инквизицией", но Северина явственно осозновала реальное положение дел - женщина разрушившая её жизнь, не оставила ей шанса сохранить за собой благославенную добродетель незнания. В глазах Целесты, она даже не слуга. Она никто. До тех пор пока она будет полезна как инструмент, ей оставят жизнь и не будут слишком туго затягивать плотно обхватившую шею удавку, но стоит её допустить хотя бы мысль о неподчинении - и она мертва. Хуже чем мертва. Пожелай того Инквизитор - и она уничтожит и её саму, и всё что ей дорого, и весь кичливый род Корнелиев, кичайшися своим древним происхождением и полузабытым прошлым, когда они правили планетой. Все обратится в пепел, подобно тому как это случилось со "Стальным Солнцем". Как это случилось с Джетом.

Полумрак, освещаемый лишь мигающим светошаром одного из её конвоиров, в свете которого видно лишь на несколько метров вперед. Скрипящая под ногами металлическая лестница, со скользкими перилами. Гудение и скрежет неведомой машинерии над головой. Запах крови казалось усиливающийся с каждым шагом. Вкус крови во рту - один из её сопровождающих достаточно ясно дал показать, что не собирается отвечать на её вопросы. Каблук попадает в дыру в одной из ступеней, едва не заставив Корнелию полететь лицом вперед с лестницы - и мощный толчок в спину, когда она пытается его вытащить, однозначно дает понять что единственно верным решением будет распрощаться с обувью и хромать дальше. Конец пути. Крошечное помещение. Стол. Два стула. Окровавленный остов, изуродованный до такой степени, что сложно поверить что когда-то это было человеком. Вывернутые под неестественным углом руки, прикованные к потолку. Вырванные с мясом ногти. Тусклый и безжизненный взгляд единственного глаза. Но вот... взгляд находит её и в нем загорается искра.
Джет.
Охрана наготове. Стальная рука не дает ей подняться со стула. Жестокий удар в зародыше гасит возможный крик. Уперевшееся в затылок дуло, яснее любых слов говорит о том что ждет её вздумай она сопротивлятся. Тишина. Изможденный кусок мяса, бывший когда-то красивым и сильным молодым мужчиной уже неспособен говорить, но из единственного уцелевшего его глаза текут слезы. Так проходит несколько секунд. И наконец
Клик
Клик
Клик
Бам!
Клик
Клик
Клик
Бам!
Мерный стук каблуков по металлу, прерываемый оглушительным грохотом, когда трость леди Целесты Брин, соприкасается со ступенями. Клик. Клик. Клик. Бам! Женщина разрушившая жизнь Северины спускается к ней и все что может сделать Корнелия - это ждать. Клик. Клик. Клик. Бам!
- Мои глубочайшие извинения за ожидание, леди Корнелия - Насмешливый голос за спиной, но все ещё лежащая на её плече рука одного из охранников не дает даже повернуть голову - Меня задержали неотложные дела

- Мои глубочайшие извинения за ожидание, леди Корнелия - Посланник от Инквизитора появился на пятый "день" после её прибытия в Порт Вандер. Или быть может на седьмой? Впрочем... разве это имеет значение? Иногда и мгновения кажутся вечностью.
- "Искра-в-Сумерках" только что прибыла и я должен вас проводить.

Хэвлок Фокс:
Сержант Таурон Хорн "Стаббер". Десятый полк Бронтийских Длинных Ножей. Мертв
Рядовой Рамирез Стил "Башка". Десятый полк Бронтийских Длинных Ножей. Мертв
Рядовой Урия Смайт "Заточка". Десятый полк Бронтийских Длинных Ножей. Мертв
Рядовой Маруф Салем "Фраг". Десятый полк Бронтийских Длинных Ножей. Мертв
Рядовой Хэвлок Фокс "Сирота". Десятый полк Бронтийских Длинных Ножей...
Нет. Нет больше никакого Десятого полка. Десятый полк сгинул на Маре, а те немногие кому удалось там выжить - те что не были расстреляны после допросов, были приписаны к другим подразделениям Имперской Гвардии. Насколько Хэвлоку было известно, те из них кому повезло, погибли в бою с врагом, с безнадежной храбростью обреченных бросаясь на врагов, надеясь найти очищение в боли и спасение в смерти. Те кому не повезло - те были расстреляны своими же, после того как не выдержав срывались и принимались стрелять по своим - чаще всего по псайкерам. Даже те, кого Мара не убила сразу, оказались отравленны ей изнутри, оставшись медленно гнить заживо, до тех пор пока они не сломались.

А он - выжил. Выдержал. Впитал в себя яд Мары и выстоял, хотя и перестал быть таким же как прежде. Возможно даже стал сильнее, ведь ничто из того что он видел после этого так и не смогло его сломать (хотя видит Бог-Император, отнюдь не из-за недостатка стараний). Каким бы погаными не были токсичные просторы, Омсворлда, где его часть столкнулась с печально знаменитыми "Мясниками" Домината Северуса, до Мары им все же было очень далеко. А Мару он смог пережить, пускай порой и просыпался ночью в холодном посту и с застрявшим в глотке воплем ужаса.
Быть может все дело было в подготовке Схолы. А может - в том что парни из Десятого полка так и не стали для него окончательно своими, как не стал своим для них он. Хэвлок конечно знал, что в теории он - бронтиец, просто потому что бронтийцами были его родители, сгинувшие в пламени Предельного Похода. Соломон и Саломея, гвардейцы героически погибшие на службе Империуму Человечества, как это и принято на Бронте. Вот только он понятия не имел, кто они такие. Не помнил их лиц и не помнил чтобы слышал их имена, до Схолы. Эти воспоминания были подчистую уничтожены "Троном Исправления", утоплены в очищающем синапсы дирусе, чтобы проложить дорогу новой личности. Империуму не нужно было, чтобы Хэвлок Фокс помнил кем были его мать и отец и откуда он родом. Ему нужно было чтобы он знал что его родители были безликими героями, а сам он - столь же безликим солдатом Империума, готовым умереть за него подобно им.

И Фокс был готов. Как и положено прогене, каждую минуту своего существования он посвещал тому, чтобы оплатить свой долг перед Императором и Человечеством, заучивая наизусть тексты священных писаний, собирая и разбирая лазган на скорость, вновь и вновь отрабатывая технику правильного штыкового удара, карабкаясь по почти отвесной стене, под обстрелом холостыми, закаляя свое тело изнурительными физическими тренировками, а дух - чтением литаний. Раз за разом он заставлял себя преодолевать свои пределы, для того чтобы оказаться достойным безликим героем, безликой машины великого Империума.
И не смог.
На Испытании Становления, он провалился. В последний момент он не справился и один этот миг перечеркнул все предыдущие годы. Потерявшись в бесконечных иллюзорных лабиринтах Галлюцинариума, он проявил непростительную слабость посмев усомнится в истинном приказе, потеряв его среди сотен ложных, и был признан недостойным ко вступлению в ряды отпрысков Темпестус. Империум не принял своего заблудшего сына.
Он поднялся после этого вновь, тяжелым трудом и искренним рвением доказав право быть отправленным в войска Имперской Гвардии. Он выдержал Мару. Выдержал Омсворлд. Выдержал схватку с ксенопоклонниками, на безымянной луне, куда его отправила Целеста Брин. Но сейчас, оставшись в одиночестве, без приказов которым следовало подчиняться и врагов которых нужно было убивать, мыслями он вновь и вновь возращался к Испытанию Становления, которое он не прошел. И к глубоко запавшим в память словам аббата-инструктора его Схолы.

"Хороший солдат подчиняется не задавая вопросов".

Посланник Инкизитора посетил Хэвлока на сороковой "день" его пребывания в Порт Вандере. Или быть может на пятидесятый.

Сангвиний Манн:
- И когда, святая Дженевьева прибыла на Трейнор, глазам её открылось зрелище чудовищное в своей омерзительности! Люди того мира, жили бок о бок с отвратительными ксеносами, одурманенные их ложью и в неведении своем не понимая того, что живут в скверне и пороке! И сердце святой ужесточилось и преисполнилось праведной ненависти, но не к глупцам живущим во грехе, ибо неведали они Истинной Веры и Имперского Кредо! Нет, нееет, яростный гнев её был направлен на злокозненных ксеносов, совративших людей своей сладкой ложью! Поистине прав был сказавший "Не слушай Чужого, не смотри на Него и говори с Ним!", а также тот кто сказал "не слушай лжи Ксеноса!"

Дребезжащий старческий голос проповедницы был едва слышен даже ближайшим к ней рядам пилигримов, но к счастью парящие в воздухе над толпой паломников серво-черепа, повторяли каждое слово из жития святой Дженевьевы Алмейс, донося до алчущих вдохновляющую историю жизни этой выдающейся женщины. Паломники благочестиво внимали, хотя несколько наиболее слабых телом из них уже успели потерять сознание - большинство механизмов "Похода Праведных" отвечающих за поддержание атмосферы отказали ещё в седой древности, а те что остались, с трудом справлялись со своей задачей даже когда корабль не был так переполнен как сейчас. Потерявшим сознание, впрочем уже оказывали помощь Сестры Пустоты, сопровождавшие пилигримов именно с этой целью, но Сангвиний уже сейчас видел, что многим из паломников не удастся добраться даже до Порта Вандер, не то что до места их назначения.
Однако как известно - никто из погибших за Императора, не погиб напрасно. Смерть во имя веры - славная смерть, не так ли?

С тяжелым сердцем и после долгих размышлений прервал Манн свой путь по стопам величайшего святого сектора Каликсиды, ради того чтобы отправится на слубжу леди Целесте. Да, путешествия к дальним звездам, с целью распространения Имперского Кредо и вразумления заблудших во тьме, не менее соответствовали принципам Братства Мендикант, что и паломничества по святым местам и да, агенты Инквизитора помогли ему спастись от ужасных орков, в чьем плену он оказался подобно святому Видикусу Злосчастному. Однако как тяжело было бросать паломничество, пройдя так далеко, после стольких невзгод и лишений! Как трудно было сойти с простого и светлого пути пилигрима, пройдя его лишь до половины! Тем более что посланица Инквизитора, говоря словами своей госпожи не приказывала, а просила - несомненно из уважения к почетному статусу братства и древним привелигиям, дарованным им, говорят, самим Себастианом Тором. К тому же, было не ясно, не будет ли путешествие на корабле Капитана Хартиста, за счет леди Целесты нарушением клятв Братства о нестяжетельстве и аскетизме, ведь ранее Сангвиний путешествовал только кораблями пилигримов. Однако ответ на все вопросы, дала достигшая Манна благая весть, вот уже десятки лет идущая от мира к миру по Сектору Каликсида, воспламеняя сердца верующих. Местночтимая святая, Дженевьева Алмейс отважная миссионерша, сотни лет назад огнем и мечом обратившая множество миров Пространства Коронус в Истинную Веру и героически погибшая смертью мученицы в борьбе с демонами Губительных Сил, была официально канонизирована, решением принятым Священным Синодом Сегментума Обскурус! Миллиарды воодушевленных праведников устремились в паломничество к месту её последнего пристанища, а потому в кораблях пилигримов следующих в Порт Вандер и охотно берущих на борт страждущих, не было недостатка. И разумеется, знакомый с жизнью и деяниями этой прославленной миссионера ещё от своего учителя, юный Мендинкат, не будучи ни глупцом, ни маловером, не мог не заметить явного знака свыше в том, что эти новости достигли его именно сейчас.
Ведь до того как отправиться нести Слово Императора в Пространство Коронус, святая Дженевьева была Аколитом Инквизиции.

Посланник Инквизитора встретил Сангвиния на второй "день" его пребывания на станции Порт Вандер

Верминус Бака:
С оглушительным треском сервитор отлетел от генератора, пораженный разгневанным духом машины, и рухнул под ноги Верминуса, лишь чудом не врезавшись в самого техножреца. А затем, многочисленные светильники освещающие сокровенные чертоги Адептус Механикус Порта Вандер, мигнули и погасли погружая Инженариум во тьму. Впрочем уже через мгновение, мерно загудели запасные генераторы, принимая на себя тяжкую ношу их оскорбленного собрата, свет мигнув, заработал вновь, а Магос Торонос, как всегда окруженная сонмом серво-черепов, устремилась успокаивать негодующий дух машины, нараспев читая литании и вознося славословия Омниссии на бинарном наречии. Спустя ещё несколько минут все было конченно и с утробным урчанием, основной генератор вернулся в строй, а двухметровая фигура Магоса нависла над провинившимся элетрожрецом, в испуге попятившемся назад
- Атроциус Веб - Голос Торонос нес в себе не больше эмоций, чем гудение успокоенного ей генератора - Скажи мне, как выполняется священный ритуал Запуска Генераторов?
- В-вначале... - Пробормотал испуганный адепт, не смея отвести глаз от "лица" Магоса - Вначале... необходимо нажать н-на руну активации... з-затем п-потянуть рычаг...
- Нет - Холодно прервала его глава Механикус станции, с негромким, но отчетливым лязгом склонив голову набок - Вначале, долженствует произнести первые строки Литании Запуска. Ты допустил ошибку
- Н-но... М-магос, я лишь... я... - Ужас в голосе незадачливого электрожреца не мог скрыть даже голосовой модулятор, скрытый в его респираторном блоке
- Шестнадцатый Универсальный Закон. Отступить от Ритуала, означает Отступить от Веры. И твоя нестойкость в вере, стоила нам...
- Я прошу прощения, Магос Торонос! - Неожиданно раздалось от ворот Инженариума. С металлическим скрежетом Торонос выпрямилась во весь рост, поворачивая голову в поисках того кто дерзнул прервать её. Стоящий в воротах адепт кажется сам был не рад выпавшей на его долю участи, но отважно продолжил - Я прошу прощения, но вы просили сообщить вам лично. Прибыл посланник Инквизитора. И он желает встречи с Верминусом Бакой.

Верминус был предупрежден о том, что Магос Торонос лично встретит его когда он сойдет с корабля Эксплораторов в Порт Вандере, хотя никто и не потрудился объяснить ему, по-какой причине подобная честь была оказана рядовому механику. Впрочем чем дальше, тем сильнее Бака убеждался в том, что ситуация с Инквизитором намного сложнее и запутанее, чем она была (или быть может лишь казалась ему) во время прошлой его миссии. Особенно учитывая что похоже никто не собирался ему ничего объяснять. Его директивами были: 1. Явится на станцию Порт Вандер. 2. Встретится с Магос Торонос. 3. Поступить в её распоряжение и выполнять её приказы, до встречи с Инквизитором. Как несложно заметить, "проведение собственного расследования" в список этих директив не входило, что впрочем было совершенно неудивительно - шестеренке должно вращаться и обеспечивать тем самым работу механизма в котором она вращается, а не задавать этому самому механизму вопросы.

Впрочем облаченный в алые робы и окруженный роем серво-черепов двухметровый металлический голем, встретивший его на станции, в котором от человека не осталось практически ничего, была достаточно любезна, чтобы пролить свет хотя бы на некоторые аспекты происходящего, во время их короткого путешествия к Чертогам Механикусов
- Верминус Бака. Рада что тебе удалось достигнуть станции. Путь от Латэ-Хеш до Порта Вандер порой бывает сопряжен с немалыми трудностями - Речь Магоса была одинакого лишена эмоций, вне зависимости от того использовала ли она Готик или Лингва Техно, как сейчас - К сожалению у меня печальные известия. Впрочем я осведомлена о том, что ты недостаточно осознаешь ситуацию чтобы в полной мере понимать о чем я говорю. Неведение это не то, что ты можешь сейчас себе позволить, но я осознаю причины по-которым Арх-Магос Самех Альфа, скрыл от тебя причины твоего появления здесь. Однако я авторизована открыть тебе их. Внимай же - Торонос с лязгом заложила руки за спину, сцепив их вместе и впервые после их встречи, повернула голову в сторону механика
- Целеста Брин направляется в Пространство Коронус. Мне неизвестны причины которые ведут её туда, хотя полагаю для Инквизитора Ордо Ксенос, там всегда найдется работа. Тем не менее даже большинство из представителей её Ордо предпочитают держаться в Секторе Каликсида. Мы подозреваем - и к сожалению несмотря на все мои усилия, у нас нет ничего кроме подозрений - что её интересы в Пространстве Коронус, могут пересечься с интересами Культа Механикус - Магос по-птичьи склонила голову набок, сверкнув линзами заменяющими ей глаза
- Сотни судов Эксплораторов отправляются в Пространство Коронус через Пасть, устремляясь в неизвестность в Поиске Знаний. Сокровища древнего археотеха и загадочные механизмы ксеносов, постоянно проходят сквозь Порт Вандер, но ещё больше их остается по ту сторону, пока исследователи не примут решение, что они достаточно безопасны. Известнейшим из таких исследователей является Парацельс Туле - Магосу не было нужды спрашивать знает ли Верминус имя легендарного Арх-Магоса. Наверное во всем Секторе Каликсида не нашлось бы и одного техножреца, который хотя бы раз не слышал это имя. Бака знал бы его уже потому, что прибыл на станцию на корабле флота Эксплораторов, большинство из которых видели в Парацельсе идола и пример для подражания (насколько подобные чувства вообще уместны, когда речь идет об Адептах Механикус)
- Говорят, что Парацельс Туле в своих странствиях наткнулся на неизвестные СШК, и сейчас готовится вернутся назад и принести это сокровенное знание в Миры Латэ. Также говорят, что он и его последователи сошли с ума и ударились в техно-ересь. Так или иначе, последнее время о нем говорят все чаще и чаще. С вероятностью в 97.8%, интерес Целесты Брин в Пространстве Коронус, также связан с именем Парацельса...
Торонос остановилась перед массивными дверями украшенными символом Опус Машина, ожидая пока древние механизмы со скрежетом распахнут их перед адептами. Во время этой вынужденной паузы, владычица машин Порта Вандер, сложив руки на груди, осматривала Верминуса своими лишенными и проблеска чувств линзами - взвешивая, измеряя, высчитывая. Наконец придя к какому-то выводу, она продолжила
- ...Парацельс Туле слишком крупная фигура, чтобы мы могли оставить хоть что-то связанное с ним без внимания. Инквизитору было, смиренно предложено... смиренно, но крайне настойчиво предложено проводить расследования в Пространстве Коронус, в сотрудничестве с Адептами Механикус. Насколько я понимаю твое появление здесь - формальное выполнение этой просьбы со стороны Целесты Брин, сопряженное с фактическим отказом. Для тебя последствия этого решения будут следующими - Магос вновь двинулась вперед, жестом указав Верминусу следовать за ней
- Ты авторизован оказывать любую поддержку Целесте Брин, в её действиях как представителя Имперской Инквизиции в Пространстве Коронус. Особенно в охоте на еретехов и отступников от Кредо Омниссия. Её дело благое и угодно Богу-Машине. Это первая директива. Но помни, что ты также обязан защищать интересы Культа Механикус и Латэ Миров, в Пространстве Коронус. Это вторая директива. В случае их столкновения, вторая директива имеет приоритет. К сожалению, не зная точно о том, что тебе предстоит на службе у Целесты Брин и не открывая слишком многого из того, что не должен знать простой механик, я не могу дать тебе более точных указаний. Тебе придется положиться на свою способность верно принимать решения. Не допусти ошибки. А теперь идем, я покажу тебе механизмы которые ты будешь обслуживать. Ни один техножрец на Порт Вандере не будет проводить свои дни в праздности, пока я здесь.

Малокум Ноткин:
Женщина. Нет, девушка. Сначала псайкеру показалось что это леди Целеста, но нет, это была совсем не она. Даже не похожа. У этой были темные волосы, которые она обычно оставляла коротко стриженными, чтобы их сложнее было ухватить в схватке. Поджарое тело гончей, испещренное многочисленными шрамами. Нет мизинца на левой руке. Хищный оскал, слегка заостренных зубов. Запах боли и крови, всегда исходивший от нее. Запах зверя. Она и была зверем, зверем в обличье человека. Как же её звали? Лара, да Лара. Убийца. Преступник. Он преследовал её в полутемных коридорах заполненных клетками, где лаяли, выли и орали твари из сотен разных диких миров, оскальзываясь в лужах крови, спотыкаясь о трупы, которые она оставляла за собой. Он охотился на нее в джунглях мира смерти, но не заметил как из охотника он стал жертвой и едва не погиб. Чудовище надевшее маску человека. Он знал что однажды или он убьет её или она его - по-другому никак.

Нет, нет! Не Лара, конечно не Лара. Лори! Лори. Длинные черные волосы - она собирала их в хвост, чтобы не мешались. Отлично сложена - прирожденный боец из дикого мира, а не хилая обитательница улья. Вечная наглая ухмылка, становившаяся только шире, когда она отпускала шпильки в его адрес. Фиолетовый цвет - она почему-то боялась его и считала "нечистым". Запах бесчисленных духов, которые она почему-то безумно любила, что давало повод для шпилек уже ему. Она тащила его, израненного и истекающего кровью на себе, когда он почти погиб по собственной глупости, сквозь ледяные пещеры на далекой луне, забытой Богом-Императором планеты. Плечом к плечу они стояли против тварей слишком отвратительных чтобы быть людьми и чудовищ, отвратительных ровно настолько, насколько и полагается ксеносам. Верный и преданный боевой товарищ. Он знал что без нее он давно был бы мертв.

Нет... нет... это не она. Это не её имя. Лаура. Вот как её звали. Лаура. Длинные черные волосы - ей нравилось когда он их гладил, а ему нравилось чувствовать их шелк скользящий между его пальцев. Аппетитная стройная фигурка, которую совершенно не портили шрамы. Очаровательная улыбка и звонкий смех - он так любил, когда она смеялась. Фривольная татуировка, пониже спины - игральная карта какой-то неведомой ему игры, с изображением пяти ромбов. Запах женщины, ЕГО женщины, который ему уже никогда не забыть. Они впервые переспали на каком-то арги-мире, где изображали из себя супружескую пару - кажется слишком убедительно. Но это был лишь первый раз из многих. Она была ненасытной и дикой и в любви, и в сексе, как впрочем и во всем остальном. Любовница. Нет. Возлюбленная. Когда она умирала у него на руках, он понял что у него не осталось ничего кроме мести. Он знал, что без нее он не сможет жить.

Малокум проснулся когда шаттл опустился на Порт Вандер, и сон расстаял в черной пустоте, там же где покоились все воспоминания до его пробуждения в анабиозной камере, оставляя после себя лишь смутные обрывки, истончающиеся с каждой секундой. Маскировка оказалась не нужна - посланник Целесты встретил его, стоило ему сойти с шаттла.
Малокум Ноктин поднялся на борт "Искры-в-Сумерках" сразу после того как прилетел в Порт Вандер.

Все. Искра-в-Сумерках:

"Искра-в-Сумерках", оказалась легким крейсером - титанических размеров кораблем, практически пяти киллометров в длину, из числа тех, которые нечасто можно увидеть за пределами Имперского Флота и флотилий Эксплораторов Культа Механикус. На самом деле, когда-то этот корабль действительно был когда-то построен именно как исследовательское судно Механикусов, на одном из Латэ Миров (впрочем из всех его новых пассажиров, подобное было понятно лишь Верминусу). Однако броская, навязчивая и вызывающая роскошь, с которой циклопический корабль был украшен сейчас, так несвойственная прагматичным и хладнокровным последователям Бога-Машины, безошибочно выдавала знающим людям, что текущим владельцем "Искры" является Вольный Торговец.

Как ни странно, отмеченные инсигнией воины не спешили вслед за Аколитами подниматься на борт судна, что впрочем не значило что по прибытию, те оказались предоставлены сами себе. Солдат в черной броне, сменили солдаты в черной униформе, с лицами закрытыми масками, жестами предложившие новым пассажирам следовать за ними по полутемным коридорам легкого крейсера, среди мигающих ламп, мерного рокота, гудения и пощелкивания неведомых механизмов, и снующих туда-сюда, по каким-то непонятным делам членами экипажа - насколько Аколиты успели заметить, все они тоже носили маски. После недолгих блужданий по запутанным лабиринтам корабельных коридоров, герои оказались перед широко распахнутыми дверями, ведущими в огромную залу, потолок которой терялся в полумраке над их головами. В центре комнаты располагался длинный стол, щедро заставленный самыми разными явствами и напитками, расточающими благоухающие ароматы и окруженный изящными стульями, из неизвестного ни одному из Аколитов дерева. Во главе стола стоял величественный золотой трон, на котором сейчас восседал богато одетый мужчина, как и все прочие обитатели судна носивший маску, а рядом с ним стояло загадочное устройство, очень отдаленно напоминающее железное кресло, покрытое многочисленными проводами, трубками, шнурами и разъемами. По правую руку от мужчины, очевидно и бывшего владельцем корабля стояла высокая закутанная в золотую робу фигура, опирающаяся на посох (и разумеется также скрывающая свое лицо под маской), по левую - двое техножрецов в алых мантиях, один из которых держал в руках странную капсулу, чем-то отдаленно напоминащую детскую колыбель. Их "лица" как ни странно тоже скрывали маски, впрочем почти сливавшиеся с остальной машинерией их анатомии. Вокруг стола неподвижно застыли в ожидании приказов, несколько сервиторов, некогда бывшие молодыми, привлекательными юношами и девушками. Основным предметом одежды на них были все те же вездесущие маски. Стены комнаты были задрапированы черными знаменами с изображением золотой аквиллы, и золотыми знаменами с изображениями алого грифона, а также украшены огромными картинами, изображающими каких-то дворян - очевидно предков владельца корабля. При более пристальном рассмотрении, впрочем, оказалось что "центральный персонаж" каждой картины, по каким-то причинам был изображен мертвым. Вот невероятно тучный и одутловатый мужчина, гордо указывающий пальцем на голо-проекцию неведомой планеты - насыщенный красный цвет лица и выпученные глаза, явственно указывают на апоплексический удар. Вот очаровательная рыжеволосая девушка, с нежностью смотрящая на закутанного в серебрянное покрывало ребенка, которого она держит в руках - кровь из её перерезанного горла, стекает прямо ему на лицо. Вот вооруженная силовым мечом и искусно изготовленным лаз-пистолетом молодая женщина, ведущая свою команду на абордаж, не обращая внимания на пронзивший её насквозь клинок. И наконец, самый большой портрет, украшающий стену за золотым троном - закованный в силовую броню безголовый воитель, попирающий стопой поверженного орка, и триумфально вскидывающий к солнцу руку с зажатым в ней болт-пистолем.

Повинуясь указаниям сопровождающих их воинов, Аколиты прошли в залу и направились к столу, после чего ведущие в нее двери с грохотом захлопнулись у них за спиной. Как только они заняли места за столом, один из техножрецов, нажал на какую-то руну на капсуле и та с шипением распахнулась выпуская облака пара и открывая взглядам собравшихся её содержимое. Внутри, на мягкой перине, покоилось нечто больше всего напоминающее обломок очень искусно изготовленной куклы. Изуродованный женский торс, с руками отрубленными у самых плеч, причем обрубки заканчивались скоплениями странных проводов, шарниров и прочей машинерии. Уродливо торчавший обломок позвоночника, которым заканчивалась "кукла" также был оплетен странными механизмами. Это странно контрастировало, с лишенным даже намека на повреждения миловидным личиком, с аккуратным носиком, пухлыми чувственными губами, густыми ресницами и пышной копной роскошных черных волос. На груди "куклы", в самом центре, была инквизиторская инсигния, казавшаяся впаянной в металл.
Один из техножрецов, с невероятной осторожностью вытащил этот уродливо-прекрасный остов из капсулы, и опустил на странное кресло, после чего оба адепта принялись священнодействовать, подключая "куклу" к проводам, трубкам и прочей машинерии загадочного устройства, почти неразборчиво бормоча что-то на Техно Лингве (Верминус разобрал мольбы к духу-машине, о том чтобы тот помог сохранить жизнь несовершенной органике). Спустя несколько долгих минут, все было закончено и оба механикуса с поклоном отступили, занимая места по правую и левую сторону от непонятного устройства, оставив свою жутковатую ношу, висящей в паутине проводов. А затем "кукла" открыла глаза.


Холодный изучающий взгляд светло-голубых глаз, лишенных всякого выражения и слишком красивых чтобы быть настоящими, скользнул от одного Аколита к другому, дольше нескольких мгновений кажется задержавшись лишь на псайкере. Похоже оставшись удовлетворенной осмотром, "Кукла" открыла рот, но нарушивший тишину залы механический голос, определенно был продуктом вокс-индуктора, а не человеческих голосовых связок.
- Приветствую, Аколиты. Мое имя Лорен Фост и я имею честь исполнять должность Дознавательницы при Инквизиторе Целесте Брин. К своему глубочайшему сожалению, леди Целеста не может лично встретить вас сейчас, а потому эта обязанность выпала мне. От имени и по просьбе моей госпожи, я благодарю вас за появление и прошу извинения за ожидание и возможные неудобства. От своего же имени, позволю добавить, что мне по большому счету плевать - Губы Дознавательницы сложились в высокомерную ухмылку, но взгляд голубых глаз оставался таким же холодным и лишенным каких бы то ни было эмоций
- Сначала, я полагаю, мне стоит ответить на невысказаный вопрос, который не сомневаюсь сейчас задает себе каждый из вас, а наиболее смелые и наименее дальновидные возможно уже готовы задать его вслух. "Почему я?". В чем причины того, что из бесчисленных миллиардов обитателей, десятков миров сектора Каликсида, выбор Инквизитора пал именно на вас? Чем ничтожества вроде вас смогли заслужить внимание Инквизитора. И прошу, не обманывайтесь, в вас нет ничего особенного и по меркам не только Империума Человечества, но даже одного сектора Каликсида вы никто и ничто. Но этот корабль уже готовится покинуть сектор Каликсида, отправляясь туда, где полученные здесь регалии, связи, привилегии и титулы имеют гораздо меньшее значение. Согласно решению, принятому на уровне более высоком чем вы можете себе представить, Инквизитор Брин отправляется в Пространство Коронус. Ей понадобятся слуги. Свита. Инструменты. Орудия, пригодные для того чтобы сражаться с врагами Империума и повергать их планы, ещё до того как они достигнут наших границ, оберегая тех немногих отважных, что несут Свет Императора, в эти дикие земли. Подобные орудия можно было получить и на месте, но в Пространстве Коронус не так много человеческого материала, из которого можно было бы вылепить достойного слугу. Не в последнюю очередь потому что, по сравнению с сектором Каликсида, там вообще не так много человеческого материала. Те же кого можно там найти, выигрывая в знании территории, проигрывают во многом другом. Многие обитатели миров фронтира, порой просто вынужденные взаимодействовать с ксеносами, обретают несколько иной взгляд на Чужого. Взгляд, неприемлемый, для Инквизитора. Они склонны к использованию их инструментов и технологий, увлечению их искусствами, кооперации, переговорам, даже торговле с Чужим. Другими словами, то что отличает вас от них, то в чем вы их превосходите - это ненависть. Священная ненависть к ксено и ксенопоклонникам, которую они и заслуживают. За выбором каждого из вас, стоит множество причин, но одной из главных, для каждого из вас, была ваша ненависть. Что впрочем не значит, что иных причин не было - Фост вновь улыбнулась и на этот раз улыбка была скорее одобрительной, нежели надменной - Но раз уж мы об этом заговорили, по-моему самое время мне, представить вас друг другу не так ли? Итак:
Аесар Орло и Хэвлок Фокс, отпрыски Схолы Прогениум на Бронте и гвардейцы вернувшиеся с Периферии. Вы оба здесь по рекомендации Мордекая Солуса, крайне высоко аттестовавшего ваши навыки. К тому же, так как вы старые знакомые, я надеюсь вы сработаетесь.
Сангвиний Манн, миссионер древнего Братства Мендикант, а значит человек не только подготовленый, но и влекомый зовом долга к путешествиям в миры на окраинах и за пределами Империума. Более того, ученик знаменитого Джабриила, побывавшего на многих мирах Пространства Коронус.
Леди Северина Корнелия, дворянка из мира-улья Ласкин, здесь потому, что синдикат "Стальное Солнце", как и многие организации Холодных Торговцев в секторе Каликсида, получал большую часть своих товаров (и заключал солидную долю своих сделок) именно в Пространстве Коронус.
Джон Грейт, представитель Адептус Арбитрес. Какими причинами вызвано его присутствие здесь я к сожалению не имею не малейшего представления.
Тиберий Рекс, монах со скромного мира Тармовар и Верминус Бака, техножрец знаменитой кузни Латэ-Хеш, здесь потому что и Экклезиархия и Адептус Механикус, проявляли повышенный интерес к действиям Инквизитора Брин в Пространстве Коронус, а моя госпожа всегда старалась сотрудничать с носителями и Имперского Кредо, и Культа Машины - Дознавательница вновь не смогла сдержать глумливой улыбки, которая впрочем исчезла стоило только ей перевести взгляд на Ноктина
- Малокум Ноктин, псайкер. Как вы можете заметить, глядя на меня, леди Целеста не из тех, кто легко избавляется от полезных инструментов. Даже от тех, что казалось бы безвозвратно испорчены. Ноктин, как и я, один из таких.
И наконец последний, кого я должна представить - лорд Казимир Стомах, Вольный Торговец и владелец этого судна, давно сотрудничающий с леди Целестой - С этими словами, Фост повернулась к мужчине сидящему на троне, который в этот момент поднялся с него, опираясь на богато изукрашенную трость, до этого момента лежавшую у него на коленях, и коротко поклонился собравшимся
- Счастлив видеть вас всех на моем корабле, господа и дама - У Вольного Торговца оказался довольно мелодичный и приятный баритон, пускай и несколько глухо звучащий из под маски
- Лорд Стомах, здесь не только для того, чтобы лично проследить, что ваше воссоединение с леди Целестой прошло успешно - Пояснила Лорен, перед этим коротко кивнувшая одному из техножрецов который немедленно принялся вновь колдовать над её "креслом" - Вам всем может быть дарована уникальная возможность, послужить благу Империума и достичь в своей жизни много большего, чем каждый из вас мог даже надеяться ранее, и отдать её, за достойное дело. Однако эту возможность следует заслужить. Инквизитор желает понять на что вы способны.

В этот самый момент, служитель Культа Механикус прекратил свои священнодействия и между Дознавательницей и Аколитами возникла голо-проекция, созданная очевидно тем же устройством, что поддерживало её жизнь. Перед героями медленно вращалось, то и дело мигая и подергиваясь помехами, изображение неизвестной им планеты, рядом с которым стремительно возникали строчки текста, на Низком Готике.

- Нихила - недавно открытый мир, лежащий в так называемых "Владениях Винтерскейла" - наиболее изученной части пространства Коронус - Вновь зазвучал механический голос Дознавательницы - Колонизация и возвращение этого мира в лоно Империума только началось, но он уже демонстрирует великолепный потенциал. Основанная лордом Казимиром Стомахом, с соизволения представителей Адептус Терра на Сцинтилле, колония "Рассвет", процветает и вполне окупила все вложенные в нее затраты. К тому же эта планета представляет огромную ценность, как для Адептус Механикус, так и для Экклезиархии. Для первых, благодаря как расположенным на планете археотекническим комплексам, подобным шахте вокруг которой построен "Рассвет", так и информации о затерянной где-то на планете исследовательской станции, некогда построенной знаменитым Эксплоратором Парацельсом Туле. Что же касается ревнителей Имперского Кредо, то дело в том, что Нихила является местом последнего пристанища святой Дженевьевы Алмейс, долгое время считавшейся пропавшей без вести, что привлекает к планете тысячи паломников. Однако к несчастью с некоторых пор, этот мир стал перевалочным пунктом для торговли ксеноартефактами и ксенотехом, также известной как Холодная Торговля. Разумеется, в большинстве миров фронтира, некоторое соприкосновение с изделиями ксено вполне ожидаемо, и некоторые аспекты этой торговли находятся в "серой" зоне Лекс Империалис, через Нихилу проходят инструменты ксеносов, абсолютно запрещенные к торговле - в том числе и их оружие - Голо-проекция мигнула и сменилась на несколько новых. Теперь перед Аколитами медленно кружились образцы ксеноартефактов, начиная от странных кристалических устройв, не слишком понятного назначения и заканчивая оружием, которое согласно пояснительным надписям принадлежало неким "Эльдар" - То, что планета не находится под контролем Империума, местное население крайне враждебно настроенно к имперским властям, а "Рассвет" отличается активным движением космических кораблей, как посещающих, так и покидающих планету (что связанно в большей степени с его привлекательностью для паломников, и в меньшей степени активной торговлей), делают Нихилу почти идеальным местом для контрабанды ксеноартефактов. Шесть стандартных месяцев назад, ситуация стала достаточно серьезной, чтобы лорд Казимир Стомах, наконец обратив внимание на многочисленные петиции планетарной администрации, лично заинтересовался этим делом, а затем обратился к помощи Инквизитора. Два стандартных месяца назад, планетарный Мастер Хора Телепатики, Альбер Солемн погиб при странных обстоятельствах и предположительно его смерть была связана с этим делом. Нихила и будет вашим испытанием. Вы должны пресечь торговлю ксеноартефактами, найти виновных и уничтожить их. Вопросы?

Лучший песок для часов в Хиндистане добывают в Черной пустыне. Там он особенно мелкий и чистый. Если искатель не умрет от жажды, нападения бедуинов, укуса змеи или скорпиона, не попадет в самум или зыбучие пески, то сможет хорошо продать свою добычу. Тогда черные песчинки смогут веками сыпаться из верней колбы в нижнюю, отмеряя секунды, минуты и часы человеческих жизней. Если найдется рука, которая вовремя сможет их перевернуть.

***
Собрав остатки сил, Лютверк пронзил грудь своего врага мечом. Вот только песчаному голему, который маскировался от человека, это никак не повредила. Зато ответный удар монстра расплескал содержимое его черепа по всему коридору. Впрочем, эмиссар Стигии, скрывающийся под личиной купца, не высказал и следов брезгливости.
- Эх, мне бы хоть одного сфинкса сюда, вот бы я развернулся, - подумал он, с улыбкой смотря на тело незадачливого воришки.

***
Маваса, спасаясь от упрямых преследователей, вынужден был уйти на территорию поднебесной. Только там фанатичные жрецы оставили его в покое. Там он смог разгадать загадку Говорящей. Сумел в один из самых последних дней, когда тело уже страдало от боли и отказывало под действием яда. Секрет оказался в мелком демоне, который и отравлял лекаря. С помощью кхитайского заклинателя, потустороннее существо удалось изгнать. Дальнейшие следы лекаря потерялись на бескрайних просторах Востока.

***
Ахтар, еще после пары дней наблюдения, попробовала украсть бумаги. Вот только как она и подозревала, вся внешняя охрана оказалась бутафорией. Бумаги были защищены могучей магией, которая парализовала воровку, стоило ей пересечь запретную черту. Так Ахтар попала в подвал госпожи Айгуль, где ее долго, вдумчиво, не торопясь и со вкусом пытали. В этом развлечении приняла участие и сама хозяйка дома, которая, как оказалась, предпочитала женские тела, мужским. Она же просветила воровку, что ее наниматель сотрудник Тайной службы короны. Вот только воровке повезло. К тому времени Гайир-джи принес султанше голову Карима, а жрицу Иштар Зульфию Зирико на алтаре ее собственного храма задушил Эмбисет. Вот госпожа Айгуль и решила договориться с султаншей. Ахтар расковали, вымыли, одели, дали бумаги и отправили во дворец, как знак мира. Так что воровка не только пережила неудачное ограбление, но и награду получила, а еще драгоценный перстень лично от султанши.

***
Вирре так не повезло. Одна убийца, пусть и талантливая, не смогла конкурировать с целой тайной службой, тем более, в месте ее наибольшей силы. Она попала под подозрение еще тогда, когда подбросила порошок черного лотоса. Так как следствие выяснило, что старшей служанке его было попросту неоткуда взять, поэтому стали проверять всех заинтересованных в ее отставке. Вирра попала под наблюдение, и при следующей попытке принести жертву, девушку схватили. Единственной удачей она могла считать только то, что люди из тайной службы не стали отдавать свою добычу жрецам. Так что вместо креста или костра, Вирре досталась обычная петля на дворцовой виселице.

***
Молодому магу не удался побег и он был ранен. Впрочем, в последствии он сумел освободиться, уже после того, как его продали. Точнее, его хозяйка влюбилась в юношу как кошка, и Эхуд превратился в ее доме из раба в господина. Ему удалось выяснить, что белоколпачники это секта последователей Ахура Мазды, которая считает только его истинным суром и отвергает других светлых богов. В разгоревшейся гражданской войне Эхуд перебил немало этих фанатиков, и, даже, сжег их главный храм. К сожалению, Эхуд погиб в одном из сражений, до конца прикрывая своих новых друзей и товарищей.

***
Рахтар и Шахди погибли при попытке ограбить храм. Они любили друг друга и покинули этот мир вместе.

***
Амала Кур сумела остановить эпидемию, которую вызвала тайная прислужница принцессы Амриты. В дальнейшем, ей, вслед за отцом, пришлось принять участие в войне двух султанш, на стороне Соломеи. К ее окончанию, она заняла место придворного медика, а Ирбис, за многочисленные военные подвиги получил свободу.

***
У алтаря рогатого состоялся эпический бой. Но ним сила и мастерство Гарри, ни отвага Мэта, ни пылкость Охры, ни меткость Руда и ни опыт Каруна не смогли сломить аватара бога у места его силы. Раны зарастали на чудовищном звере почти сразу, а его масса, размеры и скорость не давали нанести смертельный удар. Руду чудовище ударом копыта сломало грудь, а его волку – хребет. Охре ударом древка копья переломало ноги, а Мэт был оглушен ударом огромной лапы. Гарри поставил все на решающий удар и сумел воткнуть меч в глаз кентавра. Ценой руки. Вот только тварь не удила и эта рана. Тогда Карун выхватил из за пояса расписанный рунами черный нож и воткнул его себе в сердце с криком: «Стил!». Тело воина распалось в облако из перьев, а в следующий миг из него вышел очень рассерженный маленький ангел с большим мечом.
Стил крикнула:
- Как насчет сразиться с соперником того же роста!
В следующий миг она нанесла такой удар, что кентавр кувырком улетел на полсотни шагов.
Зверь был убит, алтарь разрушен, а жрецы перебиты. Гарри чудом выжил там, где другие погибли бы. Отсутствие руки не помешало ему любить королеву, и через год у них родился сын, которого Стил назвала Атилла. Мальчик довольно гукал в колыбели которую качала хромая Охра и играл маленьким боевым бичом, который сделал дядя Мэт.

***
После захватывающих и удивительных приключений Ракша нашла в горах запечатанную могучей магией сокровищницу. После чего к ней открыл врата Арх, чтобы эту сокровищницу открыть, одного талисмана для этого оказалось мало. Тут девушка убедилась, что маги такие же ублюдки как и прочие люди. И когда нужно, плюют на собственные клятвы и обещания. Арх парализовал рабыню через ошейник, а потом рассказал, что для того чтобы открыть гробницу, нужна кровь носителя амулета, именно поэтому он и не стал отбирать его у глупой девки. Рашка даже ругаться не смогла, когда Арх вырезал из ее неподвижного тела сердце. Впрочем, счастье клятвопреступнику это не принесло. Душа Ракши ушла на перерождение, а его собственную душу пожрал освобожденный Тот Гаруда, бескрылый, злой и очень голодный.

***
После того как павший полусур – полудемон освободился, он призвал к себе остатки крыльев, воплощенные в мире. Одним из перышков оказался демон, который одолевал Эрдэнэчимэг. Он покинул ее смертную оболочку, после чего разум хүүрчи очистился и она поняла, что может больше никого не искать.

***
Гайир-джи после расправы над Керимом получил ночную аудиенцию у султанши Соломеи. Потом он еще одолел в тяжелом поединке эмир - генерал Аслана и добыл одну из цариц амазонок в Бахраме. Так чужеземец стал принцем-консортом Соломеи. Вот только когда Большой Диван утвердил казнь Амриты, бывшая султанша призвала птицу Рух, которую заблаговременно вызвала из Индии. Сильнейшее живое существо, Рух легко разметала башню и унесла Амриту к ее сторонникам. Началась долгая гражданская война, которая закончилась расколом Хиндистана на две части Красный Хиндистан соломеи и Синий Хиндистан Амриты, а еще от страны отделились дикие земли королевы Стил. Но все долгие годы войны и мира Гайир-джи приходилось разрывать свою душу и тело между смертной Соломеей и бессмертной Унмонтапиешькасадор, которая не пожелала бросить случайного любовника. Султанша родила мужчине трех дочерей, а асурка сына полубога.

***
Через четверть века дочь Соломеи и Гайир-джи Фируза сочеталась браком пред ликом богов с Атиллой сыном Стил и Гарри, после чего страна снова стала единой. По договору Атилла же стал и правителем Хиндистана. Коронационная речь нового владыки оказалась образцом лаконизма, он уложился в четыре слова:
- Вначале Кхитай, потом Запад!

***
Часы с черным песком переворачивались и переворачивались, безжалостное время текло без остановки, люди уходили, но их подвиги и свершения оставались в памяти новых поколений. Но даже безвестный человечек иногда становился тем, кто направил реку Истории по другому руслу.

КОНЕЦ

Цедек и Любовь спустились к ближайшему плоскому камню.

Ветер дул чуть сильнее. Здесь у горы музыка была чуть менее стройной и более игривой.

На камне лежало золотое кольцо с растительным орнаментом.

Гора слегка гудела от ветра под босыми ногами.

Никаких камней, никаких львиных морд или печатей - простой золотой круг. На ощупь кольцо было прохладным.

И звезды начали сыпаться с неба серебряным дождем, оставляя за собой длинные росчерки в небе. Ярче всех среди падающих звезд пылала Ууаауууа, Любви не составило труда узнать ее среди других.

Гора гудела сильнее.

Звезды приземлялись в дымку, колыхая ее, как капли дождя колышут в воду. И с каждой упавшей звездой дымка вспыхивала белым во всем Эдеме от озер до леса. А в местах, куда падали звезды, поднимались человеческие фигуры, казавшиеся крохотными с горы.

Когда же дымки коснулась Ууаауууа, весь Эдем залился золотым светом на несколько мгновений и с верхней части горы, с верхнего ее уступа, с гулом обвалились камни, открывая пятое лицо, смотрящее вперед и замыкающие композицию. Камни обратились в шелковистую пыль, прежде чем успели коснуться следующего уступа, а среди сияющих белых фигур, на земле стоял черно-огненный бескрылый ангел, на две головы ниже остальных.

Так Ангрунд впервые увидел мир, стоя среди белых светящихся крылатых фигур. Он увидел Золотое небо в котором теперь было всего несколько звезд, увидел огромное мерцающее синим озеро поблизости, холмы, реку и лес из тумана в отдалении.

Со звездного дерева в небо взмывали новые звезды, рассыпаясь по белесым, золотым и розовым небесам.

Конкретно такого исхода маг и ожидал и хотел было отвести взгляд в сторону Кири, но решил не отводить полного уверенности и слегка удивления взгляда от глаз прижатой девушки.

-Это очень классный трюк, которому я был бы не прочь обучиться, но этому не время и не место.

Он приобнял девушку и закрыл глаза, наслаждаясь жаром. Сейчас тело мага представляло собой песочные часы - кровь и мыслительные мощи плавно перетекали сверху вниз. Вскоре девушка могла почувствовать, что снизу в нее что-то упирается.

-Если мы будем делать вещи ещё горячее, то мне очень бы хотелось услышать как тебя называть.

Заговорчиским тоном прошептал Тейлсин на ухо девушке. Возможно он слышал имя, но сейчас мозг не мог его сопоставить с девушкой.

Новичком в любовных делах Тейлсин не был - один раз секс с ним все таки приключился.

Флэшбэк

1488
Ты сдох?
Никогда не пробовал умирать, но ума хватает понять, что так больно мертвым не бывает, иначе бы они тоже орали. Ни одного пока не видел, но знаешь, что не орут.
До крошева сжав зубы, валяешься в пыли сломанной грудой мяса, пытаясь не орать тоже, сойти за того самого молчаливого мертвеца. Перед закрытыми глазами разноцветные круги, все тело трясет. Не ждешь последнего удара, не думаешь о том, что дальше - слишком больно.
Когда хватает сил разлепить веки - совсем недалеко от тебя выход наружу, там свет. Приходит слух - за спиной ты слышишь звуки убийства.

99
Огромный мир вокруг - в сравнении с тем немногим, что уже повидал. Серая выжженная земля от края до края, серые камни. Маслянистый прибой серо-зеленого моря и восходящее будто бы из него солнце. Оглядываешься - вдали, на горизонте, равнина с редкими холмами переходит в скалы того же вездесущего цвета. Бело-голубое небо - единственный яркий цвет в этих местах.
После того места, откуда ты вылез - настоящий рай. С ним теперь все хочется сравнивать. Кстати о нем: основательно присыпанное, совсем не выделяется из ландшафта - так, очередной холмик. Только очень внимательный заметит скрытые за серостью пятна ржавчины. Кто бы знал, что там творится сейчас.
Не бежишь отсюда со всех ног, хоть и очень хочется. Бросаешься живот, тянешь руку в дыру, где темнота, вонь и страх.
- ..Я помогу!
Пыхтя, вытягиваешь наверх молчаливого, спокойного мужика с номером на 04. Дальше лучше должно пойти.

13
Настоящий самец - первым делом спасаешь самку. Ну, не считая 99-го, самка из него так себе.
Ты знаешь об инстинктах, что-то смутное о программах, согласно которым существуют живые существа - "беречь самок", вот это все. Такая муть тебе сейчас не нужна, но в себе ты не замечаешь какой-то ярой тяги действовать именно так, помочь спастись именно ей, пусть и ценой своей жизни. Ты просто выбрал по своей воле - недурно, говорит о том, что ты по-настоящему живой. К чему выбор приведет - другой вопрос.
Почему ты вообще думаешь об этой мути, что за херня? ОН уже здесь!
- ААААААААА!

04-041
Проследив, как наверх вытолкали девчонку, отправился ко второй дыре, мимоходом глянув, как краб бросается на еще одного, взявшегося драть глотку.
Однажды такое нерасторопное поведение убьет тебя, но ты не думаешь об этом. Подпрыгнул, уцепился за руку и вылез. Нормально, живем. Кто там следующий?

11-704
Спокоен, как камень, пока чудовище потрошит твоего братца. Ну или кто вы там. Перебираешь варианты: убить краба - нет. Утащить отсюда побольше полезного - возможно. Новый жуткий крик в главном зале. Выглядываешь. Ничего не понятно, кого-то убили. Утащить побольше - нет времени.
Провода. Эти даже на вид дерьмо. Эти прибиты скобами к стене, выдирать - время. Вот, ведут к одному из гробов. Слишком тонкий. Слишком толстый. Переплетенный пучок. Нет, нет...
Нашел.

10
Тум, тум, тум. Стучит кровь в ушах. Необычайная легкость в руках и ногах. Сладостно. Вдох-выдох. Раз, два, три... Хватит тянуть. Вперед!
Песок вздымается из-под ног. Бежишь так, как положено - от этого зависит твоя жизнь. Тумтумтум! - простучали голые пятки по ребристому полу.
- Хсссс!
Тварь мгновенно разворачивается к тебе, заступает дорогу!
Блядь!
Перескочить, оббежать, проскользнуть - что угодно!
Ты спотыкаешься и шумно падаешь прямо в груду шелухи, постель чудовища. Мягкая и будто ничего не весящая, та крошится в еще более мелкие куски, чем была, лезет в нос и глаза. Жить осталось мгновение, стук его лап - совсем за спиной.
Сквозь красную пелену ужаса, застлавшую глаза, ты видишь за дверью... Море? Обидно сдохнуть так близко.
- ААААААААА!
Ты ли это кричишь? Не можешь понять.

5:0
Никто не отвечает, всем насрать. Помог одному подсадить девку , и за помощь бесценную не получил ни хрена. Конечно, ты ведь не такой, как они, вот и хотят твоей смерти. Они скорее скормят тебя Капитану, чем вытащат. Всего лишь за то, что ты не такой гладкий и сытый, как они.

110010
Две пары рук. Мужественная, сильная. И корявая, от которой озноб по голой коже даже в такой жаркой сухости. Спасли тебя, замешкавшуюся, вышвырнули на крышу. Упала, уткнувшись носом в серый мелкий песок. Тяжело дышишь.

081486
Это сон. Надо проснуться. Конечно, сон. Смотри: ты кричишь во все горло, а звука нет. Надрываешься изо всех сил - а в ушах тонкий писк.
Это сон. Надо проснуться. Ущипнуть себя чем-нибудь. Красные клешни ущипнут лучше всего. Даже звать не надо - они уже здесь.

Общее
- ААААААААА!
Самый тихий и молчаливый из вас, хилый 08-что-то-там, только что помогавший забраться товарищу наверх, вдруг выпрямляется и делает шаг к Капитану Крабу, как назвал смертоносного соседа 5:0. Разевая рот во всю ширь, с застывшими глазами вопит:
- ААААААААА!
Клацклацклац! Крик обрывается жутким хрустом. Молниеносно подскочивший Капитан перекусывает клешнями хилое бледное тело пополам, а потом опять напополам, и еще. Рваные кишки разлетаются с суетливо дергающихся шипастых орудий смерти. Кровавые ошметки со страшной силой летят в стороны и мерзко шлепаются о стены.
Это плохо.

Срочное собрание заседания правительства прошло несколько не по плану Андреева. Вроде и выступил с обвиняющей речью он неплохо, вроде и позаботился о том, чтобы его позиция выглядела максимально сильной, но было в голосе и облике чекиста, что-то дьявольски притягательное и ответная его речь была настолько яркой и пламенной, что у старлея зародилось смутное беспокойство. Разбирательство продолжалось добрых три часа и, наконец, правительство проголосовало за то, чтобы всего лишь вынести товарищу Зарубину и товарищу Щелканову выговор, но не лишать их никаких должностей.

Вместе с тем, «сор из избы» был уже вынесен и следующим днем, кроме первого выпавшего снега, была еще одна важная новость, которая быстро превратилась в неуправляемый поток слухов, по которым выходило, что чужаки чуть ли не перегрызли друг другу глотки и власть снова шатается. Правительство, милиция и армия раскололись четко на два лагеря, кто-то поддерживал Зарубина, кто-то Андреева, но подобный разлад не мог не сказаться на жизни новообразованного государства. В таких условиях, когда любое неверное движение могло начать чуть ли не войну внутри городских стен, приходилось неотступно быть в городе.

Семен Федорович тщетно пытался примирить оба враждующих лагеря, впрочем, его мнение мало кого волновало. С чаропением начали получаться совсем простые вещи, но особого прогресса по прежнему не было, как и успехов по внедрению передовых методов хозяйствования. Возможно, было бы у него пара тройка тракторов...
Щелканов где-то постоянно пропадал, то и дело уходя из города на день-два. С Каури они стали любовниками, но какого-либо удовлетворения, кроме похоти, это Александру не приносило. Казалось, что темная эльфийка спит с ним словно по принуждению, но разговоры на эту тему не приносили никаких результатов и это бесило наводчика.

Богатько был тих и загадочен. Его практически всегда можно было найти возле танка, либо бродящим по подземельям цитадели. Прислуга шепталась, что бедняга тронулся умом. В жесткой политической борьбе Зарубина и Андреева Виктор никак не участвовал и на любые попытки поговорить с ним об этом лишь пожимал плечами и загадочно улыбался. Странные сны хоть и вернулись, но перестали пугать его. Он начал запоминать гораздо больше подробностей и даже научился управлять собой (собой ли?!) в этих снах. Мехвод ощущал ворочающуюся в нем могучую силу, но вот практически применить ее не было особой возможности.

Тем не менее, с юга от «гробницы» приходили тревожные вести. Судя по донесениям разведчиков, в том числе и поступившей от Шнайдера информации, Владычица Анумэль в сопровождении двух драконьих всадников и двухтысячной армии появилась практически на том же месте, откуда бежала в прошлый раз. Нетрудно было понять, что Повелитель намерен предпринять новую попытку вскрыть запечатанный объект.

На фоне появления общего врага, Андреев и Зарубин сумели-таки заключить шаткое перемирие, бросив на время попытки политически «сожрать» друг друга и, собрав армию в составе двух десятков предоставленных Шнайдером боевых големов, а также полуторатысячного войска Агатиса, выдвинулись полным экипажем с твердым намерением разделаться с Анумэль и ее прихвостнями, заодно попробовав самим решить загадку «гробницы».

Побоище было по настоящему кровавым. Несмотря на весь тактический талант старлея, начало боя выдалось довольно неудачным. Заставив тридцатьчетверку отбиваться от десятка живых деревьев и одного из драконьих всадников, войско Анумэль состоящее из великолепных эльфийских стрелков и двух вольных рот тяжеловооруженных наемников, состоящих преимущественно из дроу, форатов и людей с поддержкой второго драконьего всадника просто смели городское ополчение Агатиса, устроив настоящую резню. Лишь големы Шнайдера продержались какое-то время, но также были вскоре уничтожены пламенем дракона.

Получив множество повреждений от древесных шипов и драконьего пламени, Андреев тем не менее смог сохранить боеспособность своей машины и метким огнем пулеметов и орудия разнести в щепки оживленные деревья, нескольких магов, и одного из драконьих всадников. Маневрируя, старлей тяжело ранил второго дракона, который, не став искушать судьбу, поспешил ретироваться, а пехота противника, получив ужасающие потери от фугасно-осколочных снарядов и плотного пулеметного огня в беспорядке отступила, бросая раненых и убитых. Казалось, израненной машине и ее экипажу можно было праздновать хотя и пиррову, но все-таки победу, однако, бой еще не закончился...

Над «гробнице» что-то ослепительно полыхнуло и врата цитадели, замерцав, превратились в огромный портал, внутри которого клубился серый туман, пронизываемый радужными всполохами. Из него показался знакомый силуэт другой боевой машины – серой угловатой и с фашистской свастикой на башне.
PzKpfw V «Panther» или «Пантера» с ходу вступила в бой. Танковая дуэль длилась недолго. Меткий выстрел фашиста прошил броню тридцатьчетверки, как раз в тот момент, когда сам Андреев, давно сменивший израненного Щелканова на месте оператора танковой пушки, сделал свой выстрел. Герой Советского Союза не успел увидеть результатов своего попадания, провалившись в спасительную черноту после сотрясшего тридцатьчетверку взрыва. «Пантере» не повезло. Советский снаряд, пробив броню, попал точно в боеукладку и от фашистской машины и ее экипажа остался только обугленный остов и закопченные фрагменты тел. Тридцатьчетверка горела и дымила. Несильно контуженый радист-пулеметчик привел в сознание командира и с его вытащил товарищей из горящего танка, отойдя вместе с ними в подлесок. Остатки пехоты Повелителя, увидев гибель советского танка, воспряли духом и уже деловито шмыгали по полю боя, добивая раненых воинов Агатиса. Андреенко даже показалось, что где-то там мелькнула хромающая фигурка Каури, которая упала, пронзенная сразу пятью стрелами...

Зарубин умер на руках у командира, тщетно пытаясь выговорить какие-то последние слова, но лишь харкал кровью и дергался, цепляясь непослушной рукой за китель Андреева, пока не затих окончательно. Семен долго пытался реанимировать Сашку Щелканова, умудрившись в общей суматохе эвакуации из горящего танка вытащить аптечку, но все было тщетно. Наводчик умер тихо, так и не придя в сознание. Зато Богатько очнулся и после перевязки даже сумел двигаться самостоятельно. Надо было уходить пока пехота врага не нашла оставшихся в живых танкистов. Последних сил Андреева, хватило только на то, чтобы затянуть самые тяжелые раны своих бойцов, давая им и себе возможность пробраться сквозь зимний лес на более-менее приличное расстояние от поля боя и вынести тела павших товарищей.

Похоронили Щелканова и Зарубина совсем недалеко от «места силы», где они впервые появились в этом мире, призванные неумелыми заклинаниями гомункула, сотворенного старым магом-интриганом. Серое вечернее небо сыпало крупными хлопьями снега, на глазах заметая два свежих холмика над могилами бойцов. Далеко внизу в долине тучей вилось воронье над остывающим полем боя.

К весне голодные и несколько одичавшие танкисты добрались до Железнограда, умудрившись не попасть в сети стражи Самоцветных городов и агентов Повелителя. Города спешно готовились к большой войне, сведения выживших о повторном захвате и показательном разрушении Агатиса и истреблении его населения дали понять даже самым ярым сторонникам договоренностей с Повелителем, что война неминуема. Шнайдер тоже оказался не в очень хорошем положении. В результате трехмесячной неудачной политической борьбы его карьера была уничтожена и старый маг был лишен последних рычагов влияния на политику города. Единственная надежда оставалась только на последний решающий бой объединенного войска Самоцветных городов с силами Повелителя, стремительно продвигающимися на восток.

Все более уходивший в себя Виктор Богатько в один прекрасный день просто пропал. С помощью магии Шнайдер сумел отследить его путь только до Драконьих гор, где следы механика-водителя просто исчезли.

Семен Федорович и Андреев вошли в штаб командования объединенных сил Самоцветных городов. В нескольких небольших сражениях, благодаря командирскому мастерству старлея, который обнаружил прекрасный талант к командованию даже такими примитивными вооруженными силами, часть авангарда Повелителя была бита, и Андреев вскоре стал главнокомандующим сил сопротивления.

Семен с помощью железноградских умельцев справил себе новый аккордеон, продолжая упражняться в чаропении. Шнайдер отнесся к этому с интересом – по его словам чаропевцы настолько редки, что лично он видит такую необычную силу в первый раз. Однако, старый маг смог нарыть в своей библиотеке записки чаропевца, жившего коло полутора сотен лет назад, из которых Андреенко почерпнул немало интересного и полезного.

Решающая битва произошла в начале лета. Несмотря на тщательное планирование и умелое командование силы были очень неравными. Войско Повелителя умылось кровью, но все-таки сумело потеснить ряды ополчения городов, заставив их беспорядочно отступать, неся все большие и большие потери. Окончательно войско Самоцветных городов дрогнуло, когда на поле боя появился сам черный маг. Повелитель вызывал такой страх, что войска городов сразу же ударились в паническое бегство и все-бы было конечно, но...

Не впервой нам, братцы, в жаркий бой ходить,
Не впервой нам, братцы, гада немца бить.
Помнит Украина, милая сестра,
Дальние походы, эх да, ночи у костра.
Мы громили немца на родных полях.
Армия Советов крепла в тех боях.
В тех боях рождались красные полки,
В тех боях сражались, эх да, наши земляки.

Все за Родину смело в бой идем.
До последнего фашистов перебьем!
За страну свою бьется весь народ.
В бой за Сталина вперед, вперед!

Наш Ильич любимый в бой нас провожал.
Сталин нашу силу грозную ковал.
Годы пролетели, и в рассветный час,
Тот же враг жестокий вновь напал на нас.
Жжет он наши села, грабит города.
Но мы помним, братцы, дальние года,
Не жалея жизни, мы врага громим.
Слышишь Украина, Беларусь и Крым!

Вам вернут свободу красные полки,
К вам идут на помощь братья-земляки.
Ленинское знамя силу нам дает.
Сталин наше войско, наше грозное ведет!

... загромыхал над полем боя, словно из тысячи громкоговорителей, голос Семена Федоровича да тожественные звуки гармони, которые невесть откуда были подхвачены оркестровым сопровождением. Дрогнул враг, когда из сгустившегося тумана действительно с громким криком «Ура!» покатился наступающий вал советской пехоты, наполнивший поле боя треском автоматов, пулеметов, взрывов гранат и ревом танковых моторов. Рядом с опешившим Повелителем возникла фигура в длинной шинели, фуражке с советским гербом и с Красным знаменем в руках. Еще секунда и черный маг неверящим взглядом смотрел в знакомое ему усатое лицо с лукавым взглядом горских глаз, жгучей болью ощущая, пробившее его насквозь древко знамени.

Через пять минут все было кончено. Уцелевшие эльфы, наемники и примкнувшие к ним предатели, равно как и пара выживших драконьих всадников ринулись наутек, в то время как неожиданно явившееся воинство, еще недавно оглашавшее победными криками поле боя, исчезло, растаяв словно дым. На месте повелителя остался лишь пепел и опаленные остатки черной униформы. Победа!

Прошло несколько лет.

Семен Федорович Андреенко стал настоящей легендой – великим чаропевцом, героем, который в решающий час принес победу и сразил самого Повелителя. Только вот годы брали свое и все чаще снедала тоска по жене и дому, заставляя катиться по лицу скупую мужскую слезу...

Анатолий Михайлович Андреев сделал отличную карьеру. «Красный генерал» был нарасхват, но твердо придерживался собственных, пускай даже многим очень неудобных, принципов. Воспользовавшись помощью Шнайдера (тот даже "подарил" Андрееву Тиру), ловко обратившим общую победу в свое влияние в Железном городе, Андреев стал полноправным хозяином Агатиса, восстановив город из руин и продолжившим великий эксперимент по построению коммунизма в отдельно взятом средневековом обществе. Репутация Андреева, а также поселившегося в городе Семена, защищала новое социалистическое общество надежнее любой армии.

Эльфов и других прислужников Повелителя загнали обратно на западный край континента в Ползучий лес, где и оставили в покое. Драконьих всадников больше никто не видел, а, тяжело раненая в последней битве, Владычица Анумэль, говорят, лишилась одного глаза и большей части магических сил.

... с хмурого неба падали снежные хлопья. Этот лесной холм мало отличался от остальных. Разве что двумя пирамидками с красным звездами, что поставили здесь в прошлом году мастера из Агатиса. Внизу лежала долина и темной громадой раскинулась цитадель-портал, внутри оказавшейся абсолютно пустым каменным лабиринтом, рядом с которой словно уже в прошлой жизни состоялось кровопролитное сражение. Виктора Богатько сейчас не узнала бы даже родная мать. Высушенный солнцем, смуглый и сильно постаревший всего за несколько лет мужчина, ловко и осанисто сидел в седле роскошного каурого жеребца в наряде, который подходил более вавилонскому царю нежели механику водителю советского танка. Даже упрямые вороны замолчали, когда голос Богатько странной шипящей речью разлился по округе. Где-то вдали загрохотал гром, а еще через минуту снег неподалеку от копыт зашевелился, словно кто-то лихорадочно пытался выкопаться из-под снежного плена...

- Мы любить племя, все МЫ ОРДА: Таррок, Санги, Грогнак, Даркридж, Грикли...

Разведчик был прерван появившейся из ниоткуда, словно из Тьмы Разума, Архайрой Дочерью Вождя. Она говорила странно, словно пытаясь забраться в голову Таррока, а там и без нее было мало места.



Таррок опустил взгляд, то ли пугаясь, то ли смущаясь такого близкого внимания женщины, а когда она стала ещё ближе, его взгляд упал на её грудь и тогда желто-черные глаза полуорка резко выстрелили вверх и уперлись прямо в глаза женщины. Он смотрел не моргая, словно завороженный.

- Санги... Молчать. Грогнак... МОЛ-ЧАТЬ!, - разведчик несколько безумно улыбнулся, не моргая продолжая пялится в глаза воительницы, после чего быстрым шагом пошел за перьями и проходя мимо Архайры, как бы случайно своей кистью, коснулся её кисти, а когда вернулся с красными перьями в руке, протянул их на открытой ладони, уже не улыбаясь, а взгляд пряча под нахмуренными бровями.

Полуостров Монстров

- Аааа! Бегите! Спасайтесь! – вопил Хранитель, быстро-быстро перебирая коротенькими ножками, уносившими его на всех парах от грохочущей поступи нагонявшего гигантского ящера
- Вы же говорили, что «Полуостров Монстров» это всего лишь название! - пропыхтел красный как рак Мортимер с нотками паники в голосе, умудряясь на бегу обмакивать катящий с него градом пот носовым платком
- Совершенно верно! Вообще-то на самом деле это остров! - ответил гном как раз перед тем как новый жуткий истошный рев прогремел в след смелым исследователям
Гном на мгновение осмелился бросить взгляд через плечо.
Раздвигая деревья своей исполинской тушей из полосы джунглей показался настоящий доисторический монстр – огромный ящер с ярким, даже броским окрасом чешуи, передвигавшийся на двух сильных задних ногах, наклонив большую голову с широченной зубастой пастью и балансируя при грузном беге помахиванием длинного мясистого хвоста. При этом крошечные, будто недоразвитые скрюченные передние лапки чудовища были поджаты к массивному тулову и нетерпеливо хватали воздух когтистыми пальцами.

Пробегавшая мимо Некалуани сгребла застывшего гнома за шкирку и потащила за собой. Больше Хранитель, судорожно прижимавший к груди корабельный журнал «Красотки Лу», не оглядывался.
Позади раздавались недружные хлопки ружейных выстрелов и перепуганные вопли команды.
Они пересекли небольшое поле высокой травы из которой виднелась лишь макушка гнома и добрались до спасительного укрытия в виде древних руин, почти поглощенных зеленью джунглей.
Тучный Чарльз подгоняемый клацающей пастью ящера в которой протянулись нити кровавых слюней, первым, обгоняя куда более худых товарищей, взбежал по крутым ступеням древнего зиккурата, пусть и припадая чуть ли не на четвереньки и юркнув в его темный зев, скрылся внутри. За ним торопливо втянулась и вся остальная братия, оставив разъярённую тварь снаружи...

Парой дней ранее...

- Земля! – раздался из вороньего гнезда «Синего марлина» зычный окрик впередсмотрящего, когда на линии горизонта появилась тоненькая темная полоска суши
- Капитан... Хранитель – было видно что толстому волшебнику непривычно называть гнома именем под которым его знал остальной экипаж или возможно это был просто очередной приступ морской болезни, ибо платок в пухлой руке плотника тоже был наготове – Я конечно не такой опытный моряк, но Вы уверены что «Красотку Лу» стоит искать на... суше?
- Разумеется, мистер Мортимер! Этот пиратский галеон доверенного лейтенанта Ангелики в последний раз видели стоящим на якоре у Полуострова Монстров. Архивные записи говорят, что примерно тогда же на находящихся в десятках миль отсюда колониях Новой Кордии зафиксировали сильные подземные толчки. Сопоставив эти данные я пришел к логическому выводу что вызванное землетрясением цунами выкинуло «Красотку Лу» куда-то на Полуостров Монстров.
- Полуостров... Монстров? – переспросил посеревший плотник
- Это всего лишь название, мой дорогой Мортимер! - улыбнулся гном и хлопнул маленькой ручонкой по руке толстяка

- Как звери. Мы шо фашисты, что ли чтобы баб стрелять пленных? Командир замочить деваху напавшую хочет. Нет, не золотоглазку, а из тех, других. - покачав головой сообщил радисту мехвод.
- Ох, не избежать командиру трибунала. Расстрел пленных - это как раз оно самое и есть.

5 Арума. 
День 1

Разведчики вовремя доложили о приближении орды, и по всему городу разнесся гулкий звон тревожных колоколов. По правде говоря весь город до этого момента находился в состоянии непрерывного напряжения и только когда раздался звон, он пришел в движение. Командованием было принято решение построить оборону как обычно, в два слоя. Отряд оставшийся в форте выиграл достаточно времени для того чтобы город успел подготовится к обороне. Большую часть добровольческих войск и армии Королевства распределили на старую стену, за которой был старый город. На время боевых действий всех гражданских спрятали за вторую стену, туда где в этот момент было безопаснее всего и бойцы защищающие Оукхарт могли не переживать за них. На второй же стене расположились элитные войска Королевства, готовые стать последним щитом на пути волны орков и прочих мерзких тварей, которые вступили с ними в союз. Солнце ещё только начало выходить из-за горизонта и пелена тумана ещё нависала над полями, стелясь вдоль дорог и опустевших деревенских домов. Все разведчики благополучно вернулись в город, где на стенах уже стояли защитники города. Жрецы, целители и различные маги, столпились внизу у своих палаток, перепроверяя зелья и молясь своим богам. Наступило короткое затишье, казалось словно сам мир замер в ожидании того что должно было произойти дальше. И вот спустя какое-то время на небольшой пригорок вышел первый орк, которого защитникам довелось сегодня увидеть. Это был высокий серокожий орк в громоздкой броне и с огромной секирой в руке, похоже вождь решил первым окинуть взглядом крепость которую ему предстояло взять. Вскоре возле него оказался ещё один орк, держащий огромный горн в руках. И вот спустя пару мгновений по полю разлетелся протяжный вой боевого горна орков, после чего застучали барабаны и через пригорок начали перевалится орки. Их было столько что могло показаться словно это огромный зеленый ковер просто перекатывается по полю, двигаясь в сторону Оукхарта. Все эти орки были пешими и это было как минимум странно, так как разведчики докладывали о множестве варгов, а так же различных тварей из далеких земель. Но сейчас по полю маршировали лишь пешие орки. В какой-то момент эта лавина остановилась и барабаны начали выбивать новый темп, давая сигнал лучникам к атаке. Тысячи черных стрел одновременно взвились в небо и то вмиг почернело. Казалось бы защитникам стоило в этот момент начать молится своим богам, но тут все эти стрелы начали разбиваться об до этого незримый барьер, который тонкой пленкой накрывал весь город. Не мало магов приложило руку к его созданию и теперь огромный магический щит защищал Оукхарт от любых стрел и магии. Заметив что стрелы бесполезны, вождь орков отдал новую команду и барабаны вновь начали отбивать прежний ритм, только чуть ускоренный. После этого орки почти одновременно взревели, да так что у непривычных к такому бойцов затряслись ноги, и вся эта лавина зеленокожих воинов ринулась к барьеру. Даже на своих двоих они бежали крайне быстро и вскоре первые орки пересекли границу магического барьера, который увы защищал только от дальних атак.
— Поднять знамена! Горнист, труби! Луки к бою! Маги к бою! Бить врагов без пощады! — громогласный крик Командора Ханоргана разлетелся по всей стене, усиленный заклинанием, у него был припасен особый сюрприз для всех этих тварей посмевших напасть на его родной дом. Орки с дикими криками пересекали барьер, с огромной скоростью двигаясь к стенам. Однако радоваться оркам было рано, ведь в ту же секунду их накрыл град стрел и заклинаний, на которые защитники стен не поскупились. Волна за волной бойцы орды накатывали, и каждый раз лишь единицы из них добирались до стен, где и дохли под ударами камней сброшенных вниз защитниками. Это продолжалось до самого вечера, и так как у этих орков не было даже щитов, они продолжали помирать по пути. Лишь несколько их атак обернулись каким-то успехом, и около трех сотен зеленокожих сумели добраться до вершин стены, где им был оказан теплый прием. Таким образом атаки прекратились только когда уже начало смеркаться, и только тогда защитники города наконец смогли выдохнуть с облегчением. В воздухе витал знакомый любому воину запах пота и крови, смешанный с запахом поджаренной плоти и дерьма. За эти часы город недосчитался около четырех сотен защитников, большинство из которых пали от отравленных стрел, и которым по каким-то причинам лекари и жрецы не успели оказать помощь. Другие же полегли от ятаганов и копий орков, которым таки удалось забраться на стены. Конечно это зеленокожие потеряли в этот день куда больше бойцов, но их и было в сотни раз больше, тогда как у Оукхарта каждый боец был на счету. Кого-то удалось воскресить, но этого все равно было мало и над стеной полетела песня упокоя, которую затянули жрецы. И если орки отступив к своему лагерю могли отдохнуть после долгого штурма, бойцам Оукхарта приходилось продолжать бдение, разрешая себе лишь слегка задремать, ведь противник мог начать новую атаку в любой момент.

6 Арума 
День 2

Орки держали горожан в напряжении всю ночь, играя свою музыку и время от времени стращая какими-то жуткими звуками. И только под утро они вновь выстроились для штурма, и теперь страх закрался в сознание даже самых тертых бойцов. Впереди войска зеленокожих выстроились ряды толстошкурых Огров, тела которых были покрыты броней и выглядели они словно огромные танки. На первый взгляд никаких слабых мест у этой брони не было, кроме тех же глазниц в шлемах. Но на этом проблемы защитников не заканчивались, ведь среди огров затесалось и несколько великанов, рост которых достигал тридцати метров и в руках у которых были огромные молоты. Если хоть один такой прорвется к стенам, проломит на раз два. Так же виднелись и огромные пауки, на которых в небольших седлах восседали гоблины. Видимо первый день был лишь разминкой, либо все эти твари лишь сегодня добрались до города, но теперь у защитников были серьезные проблемы.
— Спокойно бойцы, не так страшен враг как кажется. Я знаю что вам страшно, но у нас уже нет выбора, остается лишь устроить этим тварям по настоящему теплый прием! Покажите им чего вы стоите, бейтесь так чтобы эти образины испугались и обратились в бегство! И если вас окружат, покажите этим мордам как умирают воины! — голос Командора вновь разнесся по полю битвы, видимо он рассчитывал поднять боевой дух своей армии, который мог довольно сильно упасть после всего увиденного. Почти сразу же после его обращения, боевой горн орков вновь огласил начало битвы и под громкий гул барабанов противник двинулся на стены. В этот раз они не стали тратить время на обстрел города с расстояния, воспользовавшись более совершенной тактикой. Прихватив с собой щиты и переносные защитные сооружения, орки обеспечили ограм с катапультами на спинах должное прикрытие и вскоре в сторону города полетели первые снаряды. Некоторые удавалось сбить ещё на подлете с помощью магии, но часть все же попадала в стены, выбивая большие куски из неё и нанося ощутимый урон армии Оукхарта. Великанов было всего пять, и все они почти одновременно пересекли барьер, направляясь к стенам. Тогда то Командор и раскрыл карты, приготовленные на такой случай.
— По здоровякам, пли! — и сразу же десяток баллист скрытых до этого момента магией открыли огонь по великанам. Первый же залп стал невероятно успешным и сразу же трое великанов рухнули на поле боя, встряхнув землю и придавив попутно довольно много не успевших отбежать зеленокожих. Орки быстро сообразили где находятся орудия и полевая артиллерия огров накрыла снарядами баллисты, так что до второго залпа уцелело лишь три. Но этого хватило чтобы убить оставшихся двоих великанов, правда последний сумел нагадить защитникам даже после смерти, рухнув передней частью тела прямо на стену, создав таким образом бреш в обороне. Удержать врага на расстоянии больше не представлялось возможным, поэтому всем защитникам было приказано отступить от бойниц и приготовится встречать врага наверху. Тоже касалось и тех кто должен был охранять ворота и появившиеся бреши в стенах. Бой стал более локальным и теперь все зависело лишь от того у кого раньше кончаться силы.

Азог, Щьтыщь, Сейха и Гарнакха
Четверо орков стояли в одном ряду с мелкозубыми и готовились встречать своих сородичей, которых убивать было пожалуй даже приятнее, ведь каждый из них был хорошим бойцом и такую плату боги и духи точно оценят. Вот вот должны были показаться первые противники, и Сейха обратила внимание на дрожащего рядом безусого парня, для которого это явно был почти первый серьезный бой. Орчиха цокнула языком, не чувствовала она опоры в окружающих её человеческих воинах, и только присутствие зеленокожих собратьев поднимало ей настроение. Гарнакха похоже ощущала себя так же. И вот через край стены перелез первый зеленокожий, тут же свалившихся обратно с стрелой в груди, метко выпущенной шаманкой. Однако буквально через пару мгновений орки хлынули лавиной через стену, и противоборствующие стороны схлестнулись в смертельном бою. Сейчас как никогда было важно действовать слаженно, только тогда у них был шанс откинуть орков обратно за стены или просто перебить их всех прямо тут. Краем глаза Щьтыщь заметил как правее пали ворота, и через бреш на защитников города хлынули орки вместе с двумя огромными ограми. Если та линия обороны не удержит напор, то враги просто зайдут в спину находящимся на стенах бойцам и тогда они просто сомнут их. Гарнакха так же заметила это и убив очередного орка своим копьем, хлопнула рукой Щьтыщя по плечу и кивнула в ту сторону.
— Кто-то может прыгнуть, убить огров сверху. — крикнула она на общем языке, так что её услышали и Азог с Сейхой. Шаманка вновь цокнула языком и выкрикнула свое предложение.
— Дикая магия, может сработать, направлю. —

Альб, Шайна, Маи, Шарп, Фрига и Горн
В одной из частей обороны противник сумел выдавить защитников в город и теперь им приходилось вести бои на тесных улочках старого города. Так уж вышло что именно в этой части оказался Горн и его маленький отряд. Противников было слишком много и часть защитников оказалась отреза от основной части армии, и среди них были и наши герои.
— Граа! — наемник с криком взмахнул своей секирой убивая одним ударом сразу же пятерых орков и заодно огромного паука, который уже давно остался без наездника, но все ещё оставался серьезной силой. Меткий выстрел Альба и Шарпа выбили двух гоблинов, которые подобрались к могучему воину со спины. Маи и Шайна уже должны были занять удобную позицию в доме неподалеку, зачистив его от возможных противников, и именно к этому дому Горн вел оставшийся отряд. Убив ещё нескольких выскочивших непонятно откуда орков, им все же удалось добраться до здания и оказавшись внутри, наемник тут же принялся баррикадировать вход.
— Закрепимся на втором этаже и подумаем как вернутся к нашим, иначе передохнем тут все. — завалив дверь каким-то хламом, мужчина последовал на второй этаж здания, после чего завалил и лестницу, естественно дождавшись пока все окажутся рядом с ним. Собрав их в кучку, он разложил перед ними небольшую карту и очертил место следующей линии обороны, к которой уже должны были отступить все кто сумел. Она была почти в километре от их дома.
— Предлагаю попробовать двинутся через дома, перебегая от одного к другому. Конечно если у вас нет других идей. — Горн тяжело дышал и в общем выглядел довольно помято. Он ещё не успел окончательно отойти от той битвы в Клэнке и в этот раз мужчина уже не раз был ранен. У героев не было иного выбора, кроме как добраться любыми путями до своих, иначе выжить посреди орды было просто невозможно. Взгляд мужчины задержался на Шайне и Маи, и он крепче сжал свою секиру, да так что даже закряхтел от боли.
— Простите, это из-за меня вы оказались в такой ситуации. — тихо проговорил Горн, опустив взгляд на карту и думая над тем как же ему вывести свой отряд из сложившейся ситуации.

Базилик, Эрвин, Кадина, Валфрид и Мэрри
БУМ! БУМ! БУМ! Тяжелые гулкие удары и треск доносились до ушей вставших на небольшом расстоянии от ворот защитников. Этим отрядом руководила Мэрри, и по её приказу бойцы выстроились в четыре ряда. Впереди оказалось три десятка дварфов, стоявших на колене и держащих в руках мушкеты. Да, их было немного, но даже в таком количестве они могли устроить самый настоящий ад прорвавшемуся противнику. Сразу же за ними так же коленях стояли арбалетчики, известные на всю армию стрелки из отряда Куницы. Третий ряд составлял из себя воинов с щитами, вооруженных кто чем. Ну и на последок расположились маги и жрецы, готовые оказать посильную поддержку.
— Ну, может скажешь чего, нам дварфам не впервой сдерживать зеленомордых, но с такой красоткой впервые в бой доводится идти. — один из дварфов повернулся к Мэрри и улыбнувшись в свою шикарную бороду, усмехнулся. Вслед за ним все прочие дварфы устремили свои взоры к девушке, которая от такого внимания слегка смутилась, но виду не подала. Среди этих бородатых храбрецов затесался и хозяин таверны в которой паладинша отдыхала после своего последнего приключения. Черный Бык, Вилли Ходарт был одним из немногих дварфов, имя которого было известно на весь континент. Его угольно черная борода выделяла его на фоне остальных бородачей, так же как и его броня, которая так же была сплошь черной и была почти полностью покрыта различными рунами. В руках Вилли держал особенно большой мушкет, который больше походил на пушку, но вовсе не это оружие было его основным, ведь за спиной у него покоился огромный молот, размером чуть ли не больше самого дварфа.
— Выживите все. — коротко проговорила девушка, подняв забрало шлема и улыбнувшись. Раздавшийся следом хохот дварфов пожалуй был похож на гром.
— Хорошие слова, да только мы смерти не боимся, но ради тебя постараемся уж! — после этого прозвучала тирада на странном наречье, которую все бородачи поддержали дружным кличем. И именно в этот момент после очередного удара воротина вылетела в обратную сторону, рухнув на землю и открыв обзор на двух здоровенных огров, которые тут же зашагали в сторону защитников города. И вместе с ними через бреш ринулись орки и пауки.
— Залп, сука-ааа! — крик Вилли и гром мушкетов не заставил себя ждать, так же как и щелчки арбалетов. Оба огра не смотря на всю свою броню завалились на землю, перекрыв часть прохода, но это не помешало зеленокожим и дальше напирать. Прежде чем отряды сшиблись, дворфы и арбалетчики успели дать ещё залп, после чего первые побросали свои мушкеты и взялись за молоты и щиты, а вторые отступили назад. Заметно прорядив нападающих арбалетчики и дварфы сделали свое дело.
— Держать строй! Опустить копья! Сдвинуть щиты! Стоя-а-а-а-ть до конца! — на этот раз кричала уже Мэрри и в следующий миг отряды схлестнулись. Щиты ударили о щиты, издав оглушительный грохот. В носы защитников тут же ударила исходящая от орков вонь, но это не могло сломить их. Копья на пару мгновений остановили лавину орков, тут же отяжелев от тел насаженных на них, после чего оказались бесполезны и были брошены защитниками. Ятаганы орков были опасным оружием и за несколько ударов пробивали даже самую крепкую броню и порой даже ломали щиты. Крики, лязг брони и оружия, все смешалось в одну кучу. Кадина заметила в пылу боя, что орки начинают щемить Мэрри, возле которой становилось все меньше и меньше своих солдат. А ещё прямо со спины к ней двигался огромный паук и это по всей видимости видела только Фрейк. Крик в таком шуме вряд ли паладинша услышала бы, а на пути к ней стояло не мало орков, так что перед Кадиной встал выбор помочь Мэрри рискнув своей жизнью и попытавшись прорваться через всех врагов, либо остаться на своей позиции, на которой все было довольно стабильно. В тоже время Вилфрид, в очередной раз перезаряжая свой арбалет заметил как прямо на него прет здоровенный орк, а из оружия у крестьянина был только среднего качества меч и щит, выданные когда он стал добровольцем. Внезапно на пути у орка встал Вилли, выскочив из толпы словно черт из табакерки и одним ударом дварф раскрошил яйца зеленокожего, после чего вторым ударом размозжил его голову.
— Не зевай малец, держись меня и все будет как надо! — крикнул Вилли, сшибая голову очередному орку. Вилфрид однажды уже общался с этим добродушным стариком, и возможно предложение следовать за ним было довольно разумным. Хотя конечно он мог и остаться на этом же месте, с которого до этого ему удавалось удачно вести огонь. Позади так же виднелось достаточно привлекательное здание, в котором арбалетчик мог занять вполне удобную позицию, но там уже расположились маги. К слову о магах, Базилик и Эрвин оказались друг около друга и пускай знакомы они были лишь постольку поскольку, им приходилось работать в паре. Здание которое они заняли вместе с другими магами оказалось довольно безопасным и отсюда они могли без труда колдовать, и казалось бы никаких проблем у магов возникнуть не должно было. Но тут из смежной комнаты раздались крики, а затем радостный визг, визг принадлежащий явно не человеку. Если уши не подводили Эрвина и Базилик, то прямо за стенкой сейчас находились враги.

Альтерион и Лили
По другую сторону города, в самой чаще леса, окруженный деревьями сидел Альтерион. И хотя он находился далеко от боя, эльф ощущал все что происходило там на каком-то зверином уровне. Малоэс чувствовал магический барьер нависший над городом, и так же чувствовал посторонний, но до боли знакомый запах магии, исходящий от реки протекающей рядом с Оукхартом. Эта магия пахла Эладринами, буквально воняла, так же как воняли и эти порождения Подземья. Вокруг эльфа собиралось всякое зверьё, а различные твари обитающие в лесу в страхе бежали подальше. Все вокруг словно ощущало трансформацию происходившую с Альтерионом. Из чащи леса даже выбралась его хозяйка, невысокая дриада, наблюдавшая за эльфом со стороны. Её обнажённое тело привлекла бы взгляд любого мужчины, но она понимала что сейчас её власти над этим эльфом нет и не будет. Она как и все остальные чувствовала эта силу и уважала её, лишь наблюдая со стороны.
Тем временем Лили и горстка других защитников стояли на стене, которая выходила прямо на речной причал. Альтерион попросил её остаться в стороне, отсидеться в городе, но эта девушка была не из таких. Она не могла поступить так, тем более что она знала о том что к Урукхаю присоединились её сородичи. Лили была почти уверена что они атакуют со стороны реки, используя для этого свою магию сокрытию, которой не было равных во всем мире. Ящеры Эладринов могли запросто переправить своих наездников, и так же они могли использовать свои легкие корабли, которыми Элы не редко пользовались во время наземных набегов, атакуя внезапно и уходя так же быстро используя воду, самое неочевидное направление атаки.
— Почему мы здесь, если все бои идут там..мы должны быть с нашими, а не торчать здесь! — ругнулся один из стоящих рядом с девушкой мужчина, который как и многие тут постоянно смотрел в сторону идущих боев. Почти все они думали о том что сейчас им лучше находится там, а не здесь. Лили не стала переубеждать этого человека, она лишь покрепче сжала свой арбалет и ещё усерднее продолжила вглядываться в казалось бы спокойную гладь реки. Магия Сокрытия могла спрятать даже движение по воде, однако если ты знаешь что искать, шанс заметить какое-то неестественное движение есть. Именно этим она и занималась сейчас.

Время действия: Второй учебный день (апрель, после занятий)
Место действия: в коридоре недалеко от кабинетов учителей
Участники: Аки Бестресса и Ютака Накано.

"Боже ж ты мой, это все так странно, что я теперь точно не запишусь в этот чертов литературный клуб" - вот о чем думала Аки (со все еще горящими смущением ушами), подходя к месту заполнения анкет.
Увидев, как много людей решило записаться в кружки, не затягивая это дело в долгий ящик - Аки удивилась и в шоке остановилась у входа, пытаясь в этой толпе понять - куда идти заполнять анкеты.
- Накано-сан, я бы хотела на плаванье записаться и в театральный кружок. Это мне куда?
- Вот, проходи сюда - выбирай информацию по нужному тебе кружку, ознакомься. Потом можешь или тут же сразу записаться или подойти к ответственным по кружкам лицам, как ты видишь, некоторые находятся сейчас тут.
Ютака тоже собирался записаться и они вместе маневрировали в толпе, пытаясь оказаться у цели. Первому удалось это...конечно Накано. Аки поморщилась - да уж ее физические способности и ловкость далеки даже до точки "средние"...однозначно нужно идти на плаванье.
Вежливый одноклассник самостоятельно взял не только для себя, но и для нее все необходимые бумаги.
Теперь они уже маневрировали, пытаясь выбраться из толпы.
К сожалению, Аки застряла, пытаясь и так и сяк обойти двух ребят, но они, увлеченные разговором не замечали девушку (Ну конечно, розовенькое что-то - это, наверно, зефирка! Люди-то темненькие. чего внимание обращать)
- Смотри какая классная, в клуб литературы записывается. Давай подойди - поболтай с ней.
Закатив глаза "ох уж эти влюбчивые в красивые ножки дурачки" - посмотрела на девушку, на которую указывал второй собеседник. Стояла она достаточно близко (и может даже слышала разговор парней) "А она действительно ничего". Об этом говорили мелочи - дорогие заколки в волосах, явно регулярно участвующих в ламинировании, идеальный маникюр, мягкая улыбка, естественный макияж. Аки аж позеленела от зависти. К сожалению, она сама редко укладывала волосы и ее модный образ всегда был не завершен. Тогда как Образ - он должен быть цельный. Не только одежда и обувь, но и макияж, прическа, аксессуары. У этой красотки он был цельный.

Парень подойти к девушке все никак не решался, а обратить на себя внимание Аки уже не хотелось - поймут же, что все слышала.
Проползти что ли?
Аки опустилась на корточки. Т.к. она все еще смотрела на девушку...пришлось горестно вздохнуть...ноги и правда - НЕЧТО.
Перевела взгляд и увидела беленькое "окошко"
"Мой боже", Аки тут же резко вскочила. Спустя мгновение парень решился подойти и развернулся к красотке.Бес-тян коснулась плеча отвернувшегося и сказала:
- Семпай, постой.
Незнакомый старшекурсник обернулся.
"Ну что за день!" Тут еще и Накано подошел. Видимо, заметил ее затруднения и решил помочь. От его доброты уже как от песка на зубах - Аки начинала раздражаться. Вот и мама такая, вечно всё для всех! О себе бы лучше думала почаще!

Но она-то сама хотела стать добрее и вежливее. И этому, настроенному на романтику парню, стоило подсказать, что у него ширинка- то расстёгнута. А подобные красотки такого не прощают.
Да и вообще добрый человек должен же помочь решить казус? Должен! Иначе он так и будет ходить, пока какой друг не укажет. Точно, она-то девушка и не может сказать, но Накано-то - парень, да еще и умный, да добренький - ему вежливо это преподнести как два пальца об асфальт.
Аки привстала на цыпочки и сказала на ухо старосте:
- у Семпая ширинка растёгнута, застегни...

Посмотрев на окргулившиеся глаза Накано-сан...только сейчас Аки осознала всю нелепость и весь ужас ситуации. Трепетно удерживаемые всё это время в руках бумаги рассыпались по полу.

Нет, ну что стоило заменить слова, сказав "у него гараж не закрыт", ну или с намеком пошутить "Когда в доме мертвые - двери не закрывают".
Все было бы лучше сказанного. Ну сочли бы за дуру или ужаснулись бы чувством юмора отвратным...а теперь за кого посчитают? Как объяснить, что она хотела просто вежливо передать сообщение, чтобы просто помочь. Черт возьми, не так уж часто она решается на добрые поступки! "Вот и не зря я их не люблю. Доброта - зло"

Что-то объяснять, походу бесполезно, да и язык уже не поворачивается (от шока, небось).

Откровенно говоря, Аки было обидно почти до слез. Оглядевшись вокруг на ее бумаги, разлетевшиеся под ноги ученикам, Бес-тян заметила среди оглянувшихся и других своих одноклассников, пришедших для записи в клубы.
"Ну их эти бумаги, не буду поднимать. А запишусь потом. Не хватало еще разреветься, чтобы окончательно поставить точку в этом дне"
Аки убегает (прямо по своим же бумажкам) в туалет.
Стоит у зеркала и вытирает парочку скупых слезинок.
Только сейчас она замечает, что у нее болит в живот.
Да и как за воодушевлением (о создании клуба), да за треволнениями (из-за случайных нелепостей) можно было бы это заметить.
Зайдя в кабинку - девушка несколько раз в отчаянии ударяется о нее головой.
- Нет, ну почему такое только со мной происходит. Почему ???
Ведь действительно, кто еще бегал без штанов вокруг школы? Аки таких не знала. Кто еще (решив не выделяться в старшей школе) на каникулах перепутал тоник с краской? да больше никто! У ее подруги фиолетовый оттенок уже сошел - и ходит нормальная себе школьница!
И кто еще мог не учесть наступления этих дней раньше на неделю и не позаботился о необходимых средствах?
Смущенная, опустившая долу глаза Бес-тян попросила о помощи зашедшую в туалет девушку. К счастью, она оказалась более благоразумной, чем Аки и "всегда на страже". Походу, все остальные люди в этой школе явно добрее и более понимающие, чем она сама.
Бестресса осознавала, что сейчас придется идти домой. Ни о каких клубах и думать не стоит. Первый день у нее всегда проходил тяжко - с болью, эмоциями и иногда даже рвотой. А у нее даже обезболивающих с собой нет. Сходить что ли в мед.пункт?
Морально себя успокоив "Пусть и не со всеми случаются, но исключая подобные моменты я очень благоразумна", бледная Аки выходит из туалета и направляется в мед.пункт.

- Нет, - честно признался Кот. Парень потерялся уже на сурах и асурах.

"Наверное, я и правда тупой" - подумал он.

- То есть, если ты очень долго будешь стоять на одной ноге, к тебе придет бог и попросит перестать? Глупость какая-то, - фыркнул горец. - Если бы этак можно было стать равным богам, у вас бы тут каждый первый молнии швырял и громами пердел. А какие нибудь более эффектные фокусы знаешь? Ну там, например, чтоб дверь открыть без ключа?

Вы не можете просматривать этот пост!

      Гайир-джи, конечно, не особенно впечатлился благами, осыпавшими султанского гвардейца. Возможность иметь отдельный дом, а не жить в казарме и питаться из общего котла, он воспринимал как должное.
      К слуге он отнесся с плохо скрываемым подозрением и приказал ему в его спальню не входить без разрешения, и вообще жить в пристройке. Слуга вполне мог оказаться шпионом, если не подосланным заранее, то купленным потом. А всю необходимую работу мог выполнить и Рекат.
      — Тебе я доверяю, а лишние уши нам тут не нужны, — пояснил он старому шарлатану. — Поменьше болтай про то, откуда мы прибыли. Тебя будут расспрашивать другие слуги, а может и не слуги. Что мы из Индии они и так сообразят. А вот кто я и почему приехал — им знать не надо.
      А вот платили хорошо. Десять полновесных золотых монет с вычеканенными портретами покойного султана (на деньгах он, конечно, смотрелся богатырем, должно быть, в жизни был куда менее внушительным) — это повыше, чем обычно получают придворные войска. Значит, власть Соломеи держится в основном на их клинках, ну и на том, что простому народу наверняка безразлично, чье ярмо тянуть. Пока тигр режет коз по одной, а не когтит без разбору направо и налево, так оно всегда и бывает. Лишь бы змея не стала нашептывать козам, что корона на голове у тигра чужая. Козы все равно не понимают, что для них лучше, а что хуже, но могут выплеснуть тупую злость, повернувшись к тигру рогами.
      Предаваясь этим мыслям об управлении Хиндустаном, да и любой другой страной, Гайир-джи приказал новому слуге начистить его доспехи до зеркального блеска, а сам вымылся с дороги, насладился гранатовыми зернами, и сочной курицей с рисом и приказал Рекату сделать кальян. Выкурить его он собирался вместе со своим спутником, чтобы послушать его мысли о стране, городе и положении вещей. Затем Гайир-джи оделся, как подобает придворному воину, и, когда лучи солнца приобрели нежные оттенки, а Митра приподнялся со своего трона, чтобы уступить место Иштар, отправился во дворец.

      Ну что ж, слухи не врали — Соломея была роскошна, как темный шелк поверх яркого бархата. Как тот единственный персик из ста, сорванный действительно вовремя: не сухой, не жесткий, не перезревший, не порыхлевший. Такой, что ты на него только смотришь — а уже во рту чувствуешь вкус его нектара, упругие желтые волокна и узловато-ребристую твердую косточку. Такой, что ты еще только в руки его взял, и ладонью, основанием большого пальца ощутил нежно-мохнатую кожицу, а зубы уже как будто чувствуют сопротивление сочной плоти.
      И все же Гайир в отличие от головорезов, стоявших плечом к плечу, старался уловить суть. А суть была такой: несмотря на показушную уверенность, красавица-султанша не знает, что делать. Она словно сидит своим прелестным задом на углях, и угли начинают медленно тлеть. И гвардейцы должны эти угли растащить голыми руками. Звучало, как война сразу против всех — не самый лучший способ удержаться у власти. Но, возможно, у Соломеи были и союзники, о которых он не знал.
      И еще Гайир понял, что впервые видел женщину, которая распоряжается мужчинами. Раджа Амар ничего такого и близко не допустил бы. А тут "какая-то девка" забралась на самый верх. Но... в этом что-то было. Что-то такое противоестественное, но притягательное.
      В общем, вывод из увиденного и услышанного был такой: бойня все равно скоро начнется, и лучше начать ее самим. Отсиживаться за спинами других и ждать жалованья было бы скучно для сына Джохара.
      Налюбовавшись на почти обнаженную почти царицу, Гайир не забыл глянуть и по сторонам. Кто из бойцов самый мощный? Кто выглядит самодовольным увальнем или напыщенным дураком, а кто держится попроще, но выглядит поумнее и поопытнее? С кем стоит перекинуться парой фраз и заручиться поддержкой? Или даже свести знакомство? Внутри любой такой гвардии часто есть свои партии: "сторонники", "противники" и не определившиеся, и надо бы узнать, какие существуют в этой.
      — А ты сам пойдешь? — спросил Гайир у Фаррела. Оказаться в такой мясорубке бок о бок с кельтом было бы отлично и могло бы резко повысить шансы на выживание. Но тогда не выйдет командовать самому... Впрочем, кто согласится выбрать главным чужестранца, вступившего в отряд вчера?

Вот только слезть с поверженного любовника Ракша не успела. Все случилось моментально, будто мир мигнул перед глазами. Член Селима резко увеличился в размерах, и вырос и расширился. Впрочем, это был уже не совсем Селим. Ведь и ноги девушки развело в стороны увеличившимся горячим телом. Потная кожа внутренней части бедер Ракши скользнула по короткой густой шерсти. Девушка оказалась наездницей на огромном снежном барсе. Усыпив человеческое я Селима, она тем самым пробудила его звериную половину. Видимо предки Бейбарса барсов не только били, но и любили. Потому что партнер девушки оказался оборотнем. Причем исполинская кошка и не думала спать. А судя по низкому, горловому рычанию, которое, казалось, заставило своей мощью задрожать стены башни, позиция снизу барсу сильно не нравилась.