Полурослик ненавидел холод. Одежда защищала просто ужасно. Точнее, она не была камином где-то в таверне, а потому хотелось ворчать и проклинать. Но открывать рот было нельзя. Грабар лишь передвигал неуклюже ноги по снегу и всматривался в тёмный силуэт Ричарда перед собой. В тяжком, почти непреодолимом желании уснуть он на секунду прикрыл прищуренные глаза и этот силуэт исчез. Полурослик мотнул головой и всё завертелось. Всё белое, безгранично белое вокруг. Оно застало его врасплох и Ландыш остановился. Открыл рот, чтобы крикнуть, но не смог выдавить из себя ни звука. Ступил ещё шаг, развернулся и однообразная картина ввела его тело в заблуждение. Он потерял равновесие и упал. Мысли также спутались и вдруг он услышал знакомый голос...

***

— И в итоге, люди пришли к необходимости составления общественного договора. Что стало причиной необходимости общественного договора? — Полнотелый, лысоватый, с мягкими щёчками, с сангвинической улыбкой в пухлых губах, но с нахмуренным лбом мужчина в пропитанной потными пятнами бежевой тунике и льняных коричневых штанах сошёл от своего стола в сторону детишек. — Грабар. — Изрёк, будто судья огласил последний выговор виновному. Молодой Грабар — тучный, но хорошо сбитый в ногах и плечах, с грациальными чертами и вздёрнутым по-ребячески носом, с уставшими, меланхоличными глазами неправильной формы опустил косматые брови и тяжело выдохнул. Поднялся по указанию толстого пальца учителя и приклонил перед ним голову.

— Спасибо, учитель Леменд. — Его голова болела, виски набухли, нос был заложен он духоты, дешёвая, покрытая латками рубаха также пропиталась солёным потом. Думать было трудно, но староста Леменд, он же учитель Леменд каждый день задавал один и тот же вопрос. — До появления договора все полурослики и другие народы жили в состоянии «войны всех против всех». Это значит, что каждый... э-э-э, — пытался найти нужные слова, — жил для себя и, ну... — мысли уходили вбок, за окно ратуши, настоящего пекла для всех детей.

— Ну! — Не удержался учитель. — Говори.

— Все боролись за собственные потребности, а потребности других являлись... э-э-э... враждебными, поэтому, с ними боролись примитивными, дикарскими методами. Общественный договор — это соглашение в первую очередь народов полуросликов о том, чтобы защитить себя и свои интересы в обмен на уменьшение уровня своей свободы. Общественный договор в поздних разработках мыслителей-полуросликов приняли за свою основу естественный закон. — Педантично, потому что эту часть он помнил лучше всего, пролепетал несчастный ученик и учитель ехидно улыбнулся.

— Верно! Садись. Это значит, что мы должны знать эти законы, чтить их и стремиться убеждать других к этому. Вот почему полурослики — величайший народ. Вот почему у нас никогда не будет войн. Вот почему за нами будущее! — Учитель от бессилия упал на крепкий стул, снял с бумажной стопки документ. Макнул кончик пера в чернильницу и начал писать что-то. Ландыш ещё раз поблагодарил учителя, склонился, сил и весь класс снова покрылся пеленой глубинной, мертвенной тишины. Грабар упёрся подбородком об ладонь и взглянул на солнышко. Яркий шар осветил лучами вишнёвый садок возле ратуши. Спелые, ярко-красные плоды тяжёлыми гроздьями гнули веточки к земле. При их виде во рту Грабара появился сладковатый привкус. Он растворился в этом ощущении всей душой, до окончания шестичасового «просвещения». Этот конец вывел ученика из полусонного состояния звонким колоколом. Все ученики поднялись, Грабар поднялся с задержкой. И даже рот не раскрыл, когда другие громко возгласили: «Спасибо за урок, учитель Леменд!». Он увидел, что учитель смотрит на него. Грозным, недовольным, садистским взглядом. Это могло значить одно — сегодня Грабар получит взбучку от папки, и целый выговор от матери.

Как он устал от этого.

Вместе с детьми вышел на улицу. Солнце уже укатилось к горизонту. Гулял свежий ветерок. Женщины возвращались с полей. У соседки тёти Розы на руках стояло три огромных корзины со спелыми вишнями, но полурослик мечтал только о доброй порции каши, чтобы утолить голод, а также о глубоком черпаке родниковой воды, чтобы смыть привкус зря потраченного времени под нравоучениями учителя. Ноги болели от твёрдого стула и хромыми движениями он вышел к окраине городка, чтобы по периметру дойти до своей хатки. Но его внимание привернул гость, который появился на тропе между золотыми пшеничными колосьями. Такой же золотистый в лице. Высокий и стройны, щегольски одетый в серебристый нагрудник, с вычурными сапогами и мечом при боку. Гость грациозно выбирался в сторону деревни и любознательный полурослик остановился чтобы поглазеть. Рядом никого не было.

— Добрый день. — Слишком ровным, слишком звонким, слишком хорошо звучащим голосом произнёс гость. Это был эльф — уставший полурослик узнал это по его ушам и знаменитой беззаботной улыбке.

— Дорый день. — Ответил эльфу ученик и задрал голову так высоко, что шея хрустнула и заболела. В школе нельзя было задирать голову.

— Это деревня Ландыши? — Снова спросил эльф, улыбнулся широко. Полурослик только и смог что кивнуть.

— Мне сказали, тут есть таверна. Не подскажешь дорогу? — Эльф подошёл ближе и протянул руку мальчику. Он своими короткими пальцами смог обхватить только два пальца, когда гость обхватил целую ладонь Грабара.

— Ну-у, там нет вывески. Я могу показать. — Сам не понимал, почему сказал так. У него ужасно крутил желудок. Во рту всё было покрыто липким налётом с ужасным привкусом. Но он был зачарован внешним видом эльфа. Слишком зачарован, чтобы перестать говорить даже на остатке сил. — А Вы кто?

— Сэр Тририан Аэл Эвелон. А кто ты, юный полурослик? — Он глаз не сводил с Грабара. Даже не стеснялся рассматривать его большое лицо. Смотрел так пристально, что перетягивал на себя взгляд мальчика. Полурослик не чувствовал неловкости. Точнее, его восхищение, непонятная радость возвышалась над смущением и он также пристально смотрел в глаза эльфу.

— Грабар Ландыш! Будущий дипломат. — Хлестнул словами с необычайной даже для себя дерзкостью и с голосом сильным и уверенным. Кажется, эльфу это понравилось. Вместе они направились внутрь деревни.

***

Местная таверна — настоящий кабак. Хатка ничем не отличалась от жилых домов. Такая же мазанная глиной и беленная, с высокой крышей из соломы, которая достигает земли и на половину спрятанная в землю. Окошка — маленькие прорези, перекрытые веточками. Нужные лишь для свежего воздуха. Внутри темно даже в разгар дня. Эльфу пришлось показать удивительную гибкость, чтобы войти в это помещение. И внутри он ходил полусогнутым из-за низких потолков. Низкие они также были везде — так легче утеплять домик на зиму.

— Спасибо, юный Ландыш. Не уходи. Я должен отблагодарить тебя за помощь. — Тририан застал его этими словами ещё на улице. Тело Грабара само вошло внутрь. Он сел за лавочку и ждал. Усатый кабатчик Леовир со своей женой Лилеей накрыли столик скромными яствами и богато выглядящей выпечкой. Еды было немного. Эльф будто знал Грабара всю жизнь и купил его любимое блюдо — сладких медовых лепёшек. А он был очень голоден. Уплетал по обе щёки и даже не стеснялся своего ненасытного брюха.

— А ты крепкий парень, юный Ландыш. — Сказал эльф. Он был куда сдержаннее, но не из-за манер, а скорее потому, что наслаждался каждым комочком еды.

— У нас так не говорят. Ландыш — это название деревни. Каждый её житель носит эту фамилию. У нас ко всем обращаются на имена! Не очень то вы знакомы с местными правилами. — Пробубнил полурослик между вторым и третьим пшеничным блином. Эльф засмеялся, даже хохотнул. До сих пор не сводил с полурослика глаз, но уже без взаимности.

— В своё оправдание скажу, что действительно, я плохо знаком с культурой гномов и полуросликов. Вот почему я и прибыл сюда. Почему ты хочешь стать дипломатом? — Спросил. В его вопросе была странная интонация. Странный акцент на самом вопросе. Он будто играл с мальчиком, пытался разговорить его. И делал это успешно.

— Ну-у, это лучшее место, где полурослик может себя реализовать. С помощью дипломатии мы можем показать другим народам насколько важен естественный закон. — Сказал уже неуверенно. Совсем неуверенно. Грабар был подавлен интонацией эльфа и понял, что соврал ему тогда на дороге. Дипломатия напомнила ему мучительную школу. Тририан — обладатель впечатлительной проницательности, заметил и это чувство. Улыбнулся, но не ответил. Полурослик из-за этого молчания погрузился в монолог.

— Ну-у, конечно, каждый народ имеет право жить так, как он хочет. Думаю, даже каждый полурослики и другие разумные существа имеют право жить так, как они хотят, но... э-э-э. — Задумался. Эльф в умилении склонил голову набок и его волосы нырнули в кружку с кисляком (в кабаке было очень мало места везде). Это заставило Грабара рассмеяться. И эльф рассмеялся в ответ.

— Ой, говорят, кислое молоко полезно для волос! Но знаешь, юный... Грабар, я полностью согласен с тобой в том, что ты сказал. Так мало здравомыслящих разумных существ в это время. А чем у вас тут в деревне обычно занимаются? — Эльф создал идеальную почву для того, чтобы полурослик говорил даже не задумываясь о том, что он мог раскрывать информацию шпиону и в итоге стать предателем.

— В первую очередь сельским хозяйством, садоводством. В город каждый год три каравана вишен отправляем. Пшеницу для себя оставляем и лишь часть продаём в Хрустальные шишки. Но у нас есть много мастеров. Вот мой отец, например, он плетёт из лозы корзинки, обувь и шляпы. А Рунда, дочь тёти Розы, моя подруга — делает бумагу из сушёных листьев. — Начал и ещё долго не переставал вещать. А эльф слушал и не перебивал, лишь кивал с лёгкой улыбкой каждый раз, когда Грабар опускал на него свой блуждающий стенами кабака взгляд.

***

Прошло с часа два. Полурослик наелся от пуза. Он сёрбал морс и рассказывал об особенности местной почвы. Но теперь эльф перебил его.

— Вот что, Грабар. Ты, я вижу, паренёк сметливый. А мне как раз требуется оруженосец. Я — зелёный рыцарь. Это такие рыцари, которые... Стараются помочь представителям всех рас жить в мире, так, чтобы никто и никого не обижал. И так уж вышло, что родом я с острова Манна, и этот край совсем не знаю. Я предлагаю тебе по три шлема в месяц, стол и постель. Взамен проведёшь меня куда скажу, будешь чистить оружие и доспехи, если нападут — подсобишь. И конечно я не заставлю тебя делать ничего против твоей совести. Идёт?

Это было внезапно. Но не застало полурослика врасплох. Ещё после второй порции лепёшек он почувствовал, что не просто так встретил этого эльфа. Даже не обиделся на то, что тот перебил его. Скорее уж наоборот — с облегчением вздохнул. Стал думать. Ему нравилась деревня, нравилась Рунда, сладкие вишни, мамины пироги и местный запах. Любил солнце и мягкую траву. Обожал сидеть в цветочном садке середины марта, когда цвели тюльпаны, или поздним маем в сезон цветения ирисов и бузины. Но в то же время, он находил во всём этом прелесть лишь потому, что у него было немного времени после работы и учений, постоянных штудий и просветительского «избиения» по дурным детским головам. Он любил всё это потому, что оно символизировало свободу в заточении правил, какой-то невыносимо большой и сильной мировоззренческой «машины», которая всё видит и всё контролирует. К тому же, он вспомнил, что должен получить от родителей — в очередной раз. Это и повлияло на его ответ. Спустя робкие и долгие десять секунд.

— Да! — Больше не нашёл слов. Не видел для них ни смысла, ни места. Инстинктивно пожал руку радостному эльфу. Даже не помнил этого. Даже не помнил как вышел из кабака и направился вместе с рыцарем к себе домой. И всё остальное тоже не помнил. Не мог поверить в то, что сказал — Грабар был поглощён пробудившимся как древний вулкан волнением, и в то же время глубинным как океан чувством радости. Он точно хотел этого.