Голосование за ходы

— Ты вообще на чьей стороне?! — орал фальцетом Баджер на такое предложение.
А Коул…
Пожал плечом и, уперевшись ногой в бок твари, выдернул оружие, с ловкостью кошки приземляясь на землю.
— Ну и как мне?.. — начал он, вальяжно утирая меч от мерзкой зеленой жижи, как существо резко дернулось, выгнулось!.. И сверху вниз упало на Коула, заглатывая его своей огромной пастью.
Пара секунд длился его «заход» в землю, после чего песок под ногами стал буйно ходить, дергаться, дрожать!..

И все смолкло. Баджер прижал круглое ушко к песку и выпучил глаза.
— Оно не двигается… — похрипел и пару раз стукнул кулачком по земле. Все еще было тихо.
— Он был славным парнем, — вздохнул Галгош. — Ну хоть хоронить теперь не надо…

На каждый ее вопрос и интерес улыбка у лиса становилась все шире. Пока она его осматривала, он даже грудь выгнул.

Хорош был, хорош… Высокой, статный, на рожу симпатичный. И мышцы, мышцы. А хвостик, хвостик!
— Превращаться, вроде… так?.. — он быстро обернулся лисицей (или волком), сев на зад и дернув ушком.
«Меня зовут Сидзи Исай», — он в лисьем облике прищурился. — «Я попал на Крайцунг малышом. И до момента, как увидел тебя — был уверен, что я один такой на свете».

— Ооо… — Уруру умиленно прижала к груди две руки, пока третья вытирала слезы, а четвертая вливала в нее винишко. — Какая прелесть. Вы созданы друг для друга.
Хвост лиса коснулся руки Соны… и он резко провалился в провал на полу.
— Нет, — провал захлопнулся и Каледония (этот портал был ее рук дело) отряхнула руки. — Эта моя лиса. Уруру! Сколько она стоит?
Избитый Коул валялся неподалеку.

Это был самый бредовый сон из всех, какие она видела.
Сложно было осознать, в какой момент он начался: она просто упала куда-то, ее закрутило…
Потом она текла, распадалась, собиралась. Вытекла…

— Гом-гом-гом-гом, — недовольно пробурчало что-то сверху и колба в которой она находилась чуть крутанулась. — Гом-гом-гом…
Ее перелили во что-то, затем кинули в дырку. Она летела вниз на огромной скорости, и когда этот жуткий аттракцион подошел к концу — ее выкинуло на огромной высоте во что-то напоминающее город. Пока Сона орала, срывая горло, ее в полете пыталась поймать то стая какие-то жутких крылатых рук, то существо, напоминающее осьминога… в итоге, не пойманная она с огромной скоростью влетела в кучу мусора (и должна была разбиться), но ее что-то остановило над самой землей. Чья-то сила сжала хвостик и пока Сона пыталась вырваться — к ней сбежалась толпа краснокожих маленьких человечков. Ее дергали за ушки, за хвостик. Она рычала, отбивалась… бамс!

Ей дали по башке.

В новый раз она пришла в себя уже в клетке. Толпа красных человечков прикатила ее к какому-то огромному зданию. По носику било огромное количество незнакомых запахов. Туда-сюда сновали существа с самой выдающейся наружности.

Самое большое и жуткое находилось у этого здания. У него было четыре руки и судя по виду он тут был главным. Красные человечки подкатили клетку к этой твари и они начали что-то обсуждать на совершенно непонятном языке. Звуки были такие жуткие, что даже речью это назвать было сложно. Сторговавшись, человечки получили по кристаллу на рожу, а тварь полезла за Соной. Ловкие руки (не зря их четыре) вцепились в девушку и подняли.

— Галц-галлум-гум-ну? — пророкотал и замер. Сона просто хлопала глазами. Тварь фыркнула и подкатила к себе свободной рукой акварирум. Достала оттуда осьминога, и пока Сона фанатазировала, что…

Ее отхлестали этим осьминогом по лицу и швырнули в яму неподалеку. В яме этой сидела разномастная публика. То ли звери, то ли люди, то ли мутанты какие…

— Зачетный хвост, — раздалось на знаком языке и с крайнего ряда существ ей улыбнулся… кажется, медоед. — Куплю за три кристалла.
— Выглядишь аппетитно, — прохрипел рядом жуткий монстр, у которого рот занимал большую часть тела.
— Ты из Аллипана?.. — пуча глаза, проорал на нее другой представитель «ямы». — Кто стал королем?!
— Да отвалите вы от нее, придурки!.. — медоед отпихнул от девушки большеротого. — Она же только в Крайцунг попала, видели, ей ментального леща дали? Дайте прийти в себя и…
Животик скрутило. И, прежде, чем Сона успела что-то сделать: ее вырвало натуральной радугой на голову медоеду.
Он дернулся, взъерошился и поднял на нее хмурый взгляд (ростом он был по пояс девушке):
— Ладно, это я сам виноват.

— При этом, нам все же стоит держать в умах все вероятность. Ваше здоровье, моя госпожа.
Посол отсалютовал бокалом.

***
Шакал и его Псы
Четырьмя месяцами позже.
Сухопутная граница Дехиана и Скъера.

Саммит прошел не в самой лучшей обстановке. Две недели пыток, наедине с толстолобыми представителями западных королевств — это не то, что обнадеживало и внушало восторг. В основном, главными вопросами была торговля, но… вероятность будущей войны все же проскальзывала.
За горами, что отделял Восточный Мир от Западного, началось движение, которое сильно волновало дехианского правителя. Внезапно нарастившая мощь Империя, что звалась Маталла, начала стягивать войска к границам. Дипломаты Маталлы присутствовали на Саммите и на все вопросы отвечали неоднозначным «для защиты». Что конкретно решили защищать имперцы, никто так и не понял. Дядя Альфред, старый пройдоха, укрепил все свои города и крепости, скупив огромное количество провианта для вероятной осады и блокады. Он не был из тех, кто верил на слово. Особенно, дипломатам.

Карак успел узнать многое об Империи. Зародилась она всего двумя годами ранее на территории трех других государств, решивших объединиться. Впрочем «объединение» это произошло скорее добровольно-принудительно. Если две страны объединились за счет договорного брака, то третья, что стояла ближе всех к границам с Западом, была вероломно захвачена. Дипломаты Маталлы утверждали, что сильная разруха на их территории может стать соблазном для Западных князей и оттого они стянули войска, чтобы отбить вероятное нападение.

Карак тоже не верил в это. Он был готов по возвращению начать осторожную мобилизацию и приготовиться к вероятному вторжению. Скъер (ровно как и Дехиан) находился прямо на границе и был в числе первых стран, на которое произойдет нападение в первую очередь.

Впрочем, все эти далекие невзгоды не шли ни в какое сравнение с тем, что ждало Асту по возвращению на родину…

Несколько недель в седле в составе «шальной конницы», выбили из сил и заставили жутко напрячься и пообещать себе, что более «короткий» путь того не стоил. В следующих раз казалось логичным плыть морем.

Ее отряд, в который входило пятьдесят отборных воинов и в половину меньшее количество слуг, вошел в одну из пограничных территорий королевства, заставив выдохнуть с облегчением: до столицы оставалось рукой подать. Не больше двух недель. Родная земля все же была приятней чужбины. И как бы долог ни был путь, пережить его было уже проще.

Небольшой городок, в котором их должно было ждать угощение и приличная таверна… встретил дурными вестями.

— Ваше Величество! — к королеве подлетел один из тех разведчиков, что должен был устроить тут пир горой, на пару с дорожным казначеем.
Вид разведчика крайне удручал. Он был пешим, в одних трусах и о том, что он именно тот разведчик, которого отправил Карак говорили лишь знаки отличия, в виде медальона на груди с гербом Скъяра.
— Ваше Величество! Не велите казнить! На засаду нарвались, Ваше Величество!
— От-тойди! — Карак дернул коня, чуть пнув разведчика, который в припадке чувств чуть не схватился за ногу королевы. — Говори толком, что стряслось!
— Банда Псиная! — возмущенно округлив глаза, завыл солдат. — Так себя зовут. Бандиты и разбойники. Мы зашли в таверну с деньгами, а они там уже поджидали нас. Я им сказал, госпожа, что от имени Королевы в этих краях! Они рассмеялись и грязными славами Ваше Высочество отругали! А потом кинулись на меня скопом!
— Чет ты уж больно не потрепан, сыч, — фыркнул Карак. — Поди отдал деньги и разыграл из себя жертву, а?!
— Клянусь! Клянусь ничего не отдавал! До последнего бился за каждую монетку. Псы эти деньги отняли да погуляли на них, пока мы с господином казначеем привязанные к воротам были. Утром ушли и местные нам помогли.
— Тьфу! — Карак в сердцах сплюнул. — Какое нахальство! Четыре месяца нас не было в этих краях, а ворье да бандиты разгулялись! Сын ваш, госпожа, совсем дела государственные запустил! Не готов он к правлению. Мягкий и безвольный…

Мужчина дернул поводья и повернул коня в сторону солдат, что были измучены дорогой не меньше, чем королева. Заслуженный отдых, похоже, откладывался: денег с собой оставалось немного и, судя по всему, приходилось брать в долг у местного правителя.

Совет
Брауза, 1305 год

Трон Браузы был невероятно высок. Карака довольно часто напрягала его высота, исключительно по той причине, что если в королеву кто-то захочет выстрелить: ни у кого не будет возможности закрыть ее грудью.

Пожалуй, из всех вещей в мире, это была единственная, которая волновала Карака. Старый вадевизец имел обыкновение совершенно ничего не воспринимать всерьез. Как и покойны муж Её Величества, он отличался легкой хамоватостью и бесцеремонностью, какие из него не выбили даже шестнадцать лет службы короне Скъера. Он не носил доспехов, как настоящий моряк и презирал парадные мундиры, как уважающий себя сын Вадевиза.

Даже сейчас, когда в зале стояли лорды и послы из союзных стран — он даже не удосужился сменить свою грязную рубаху, оставшись в своем обычном наряде… который нарядом было назвать сложно. Самым дорогим предметов в его гардеробе была парадная сабля, которую Аста подарила ему, на десятилетие службы Короне. Он обожал эту саблю и у Асты уже закрадывались серьезные сомнения: а не спит ли он с ней?..

Рядом со стоящим вальяжно Караком, стоял трон поменьше (намного поменьше королевского), где неуютно ежась, сидел юный Айк. Единственное, что перенял несчастный у отца: это имя и черные волосы. Щупленький, скромный и грустный: он каждую секунду своей жизни выражал какое-то странное разочарование и горечь. Будто бы мир преподносил ему сплошную неприятность и все, о чем мечтал юный принц: это родиться обратно и больше не страдать.

Мальчику уже было шестнадцать лет и по законам Скъера он должен был считаться мужчиной. Однако же, от мужчины у него было столь же мало, сколько и от отца.

Кроме ближайших к Асте людей, зал был забит теми, кого бы она с радостью подожгла бы. Послы, лорды и прочая падаль: все собрались под предлогом празднования дня рождения Айка Младшего, но интуиция подсказывала королеве, что праздником здесь и не пахло. Особенно раздражали переговоры в углах, где не стесняясь своей королевы местные лорды явно плели заговоры.

За годы правления Асты и ее мужа, Скъер превратился в настоящую жемчужину запада. Когда отец на смертном одре передал ей управление страной, буквально через два года после ее свадьбы, никто и представить себе не мог, что это возымеет такой эффект. Аста дала разгуляться супругу и за неполных восемь лет он создал в ее стране флот, о каком не могли мечтать владыки прибрежных стран. Она увеличила налоги среди дворян и отдала все золото своему разбойнику Айку: так многие называли мужа за глаза. Головорез, варвар, дикарь… у него много было имен, но самое главное было «Безумный». До самого конца никто не верил в то, что дикарь из Вадевиза сможет принести хоть какую-то пользу стране. И что по итогу? Скъер стал владыкой морей. Торговля, военные суда и невероятный рост прибыли. Налоги не упали, но дворянству не на что было жаловаться: благодаря короне они имели полные кошели и ходили в лучших шелках.

Впрочем, не все было так радужно. Чем выше ты взлетаешь: тем больше недовольных. Особенно в других странах. Скъер заключил прочный союз с варварской страной Вадевиз и пока эта маленькая разбойница учиняла неприятности соседям, Скъер оставался для них под запретом. Многим это не нравилось и они видели сговор. Может быть, такой и был. Кому нужно, чтобы кроме Королевы Асты в море правил еще кто-то?..

Сейчас наверняка эти шептуны обещали друг другу, что они «повлияют на решение Её Величества», смогут с ней договориться. Дворяне дают обещания послам, какие не смогут выполнить…

— Мам… — Айк поднял грустный взгляд на маму. — Могу я сегодня просто уйти?..
— Эт-то не допустимо, мой принц, — с жутким акцентом процедил Карак. — Вы — будущее короны и ваша задача быть подле вашей матери, дабы впитывать ее мудрость.
Айк грустно вздохнул и бросил взгляд на толпу лордов, что бросали на него жадные взгляды.
— Я просто хочу почитать…

Хельм на такое замечание хмыкнул и глаза его на миг потухли, пока он смотрел перед собой. Что-то подсказывало, что думал он сейчас не о той матушке, которую они оставили в том волшебном лесу.

***

Было очень рано. Оставив Лайн еще немного погреться у огня, Хельм ушел куда-то. Алек игрался с Еру и рассказывал о своих приключениях в напарниках у знаменитого Белого Призрака. В основном, это были курьёзные случаи о том, как старик из-за своего зрения то не туда повернет и они пять дней шли в другую сторону, то случайно перепутает Алека с кем-то другим. Однажды даже, он так незнакомого мужика за ухо оттаскал. От этой истории у Алека смех до колик был. Последняя байка была о боевом мастерстве и в этот раз, Алек говорил не со смехом, а с невероятным возбуждением:

— И вот стоим мы, на перекрестке. Нам говорит их вожак: «Ты не уйдешь, Призрак. Ты выскальзывал из-под носа у множества людей, но я буду тем, кто загонит тебя в могилу!». А Хельм такой хмуро вытаскивает из рта трубку и потирает бороду. Ты его видела: слепой, как крот. И говорит: «Забавно слышать такое… от мертвеца». И как только они все похватали свои мечи, мастер как достанет…
— Я тя ща достану, — буркнул Хельм, появившись на пороге. Его сапоги были в грязи: на улице моросил мелкий дождь. — Собираемся.

***

Сборы были недолгие. Чертовы сапоги снова оказались на девочке, но в этот раз кое-что изменилось: Хельм выдрал из своего плаща подкладку и порвав её на два куска, соорудил для девочки портянки. Сапоги перестали елозить по маленькой ножке. И тепло стало так, как будто она не вытаскивала свои пяточки из-под одеяла.

Хромой стоял на привязи рядом с избушкой. К спине его были привязаны лопаты и веревка с жердями. Конь недоверчиво фыркал на эту кампанию, смахивая с морды навязчивую воду.
— Идем-идем, — взяв его за недоуздок, Хельм повел зверя в лес, откуда они вернулись. При свете дня идти казалось ближе. Все те деревья, что ночью казались хищными зверями, сейчас были просто унылыми и грустными, под заливающей моросью.

Дорога под ногами вязла и размазывалась. Хромой пару раз поскальзывался, на что Хельм недовольно пихал коня в бок, громко ворча: «По-путнему иди-то, а!».

И они пришли. То, что Хельм называл «кладбищем» было небольшой полянкой, огороженной ветхим заборчиком. В пределах этого заборчика было с три десятка холмиков, с памятной доской у каждого.
— Алек, жерди возьми. Девка, рядом будь. Лопаты несешь.
Мужчина вручил девочке две лопаты и повел коня к могилам. У первой могилы, конь недоверчиво замер, фыркая. Хельм потянул его сильнее и конь, дергая гривой, наступил на мягкую землю. У второй могилы, зверь уже не так упрямился, почти сразу притоптав рыхлую почву.

А вот на третьей… на третьей он замер. Хельм прищурился слепыми глазами и сильнее на руку намотал поводья. Дернул… конь уперся в землю. Тогда Хельм обошел могилу и со всей силы начал тянуть на себя зверя. Хромой упирался, сопротивлялся, а под конец и вовсе взвился, встал на дыбы: но на могилу встать отказался.

— Здесь копаем, — Хельм кивнул на могилу. — Алек, жердь!
Парень принес жердь и мужичина стал вбивать ту в землю. Долго ковырял. Крутил и вбивал. Крутил и вбивал. Пот на его лице смешался с дождем.
— Вот так. Подай лопату.

Взяв у дочери лопату, они начали копать. Шло бодро, до тех пор, пока земля вдруг не задрожала и оттуда, щелкая черными зубами не начала выползать бестия, отдаленно напоминая человека. Злоба и тьма ударили по Лайн так, что ножки чуть не подкосились. Алек взвизгнул и выпрыгнул из могилы. Хельм лишь сплюнул: жердь, которую он вбивал, прошла насквозь твари и не давала ей выбраться.

— Вот и первый, — хмыкнул мужчина и, занеся над шеей существа топор, со всей силы опустил его, отделяя голову от туловища.

Злоба и тьма растворились в воздухе и стало легче дышать.

— Ты как?.. — отец уставился слепыми глазами на девочку. — Побледнела.

Ветер шептал её имя, играясь с кронами столетних сосен. Горный ручей звал её пробежаться вместе с ним, игриво поблескивая на поворотах. Это был её мир. Мощный, невероятный… он полностью принадлежал ей, а она – ему.

Милайн...

По спине пробежалась маленькая ящерка, хвостиком проведя по спине. Девочка сидела на камне, опустив ножки в воду и слушала окружающий лес. Это были тысячи крохотных историй. О том, как бельчонок впервые высунул мордочку из своего дупла. О том, как две птички начали вить себе гнездышко… как молодой олень спугнул шального зайца и сам с перепугу бросился бежать.

Позади раздались тяжелые шаги: к спинке прижался теплый бочок, обдав запахом молодых яблочек, хвои и мокрого меха.

Хрум, хрум, хрум.

Старый самец медведя, которого Милайн прозвала Хрумом, решил сегодня составить компанию, хмуро глядя на ручеек, ища в нем признаки рыбы. От его близости стало теплее и приятнее.

Милайн...

Но что-то было не так сегодня. С самого утра местные птицы волнуются. И весь лес будто шепчет ей: скоро все изменится. Скоро все перевернется.

Первые признаки изменений она ощутила, когда подбежала к главной тропинке, что вела к их домику. Обычно поросшая травой, сейчас она была изрыта глубокими следами каких-то крупных животных, каких до этого Милайн не видела. Что это за животные стало ясно уже у избушки: крупные, красивые. Похожие на старших братьев оленей, но с более мощными костями и лишенные рогов. Эти животные были одеты в кожаные ремни, и…
…она чувствовала их боль. В губах, что натягивали странные железки. В ногах и спинах, что несли на себе ездоков. Гнедой самец да серая самка. Они были несчастны, слегка озлобленны и усталы. До этого дня Милайн не видела таких загнанных и несвободных зверей.
Их привязали к столбу, на котором была натянута веревка для одежды. Зачем привязали – было неясно. Стоило девочке подойти ближе, как оба зверя дернули ушами и удивленно уставились на девочку. Она знала, что людей они уже видели. Но на нее они смотрели так, будто увидели нечто совершенно невероятное.

Сможет ли Аид понять, обнаружат ли их на этаже?..
Мозги псионика вернулись в свое естественное положение, оторвавшись, наконец, от мыслей о заднице Иволги и губах Мрака.
Он слышал нечто подобное о том, что опасность обостряет половой инстинкт. Очевидно, это происходит лишь у определенного вида людей, ибо сам Аид сейчас только ощущал игру сфинктера и потребность в скором времени завершить уже миссию.
Но даже за эти мысли он не мог ручаться: вдруг они были лишь отголоском чьих-то других эмоций?..
Сейчас главное, не ловить ничего личного в эфир. Если он поймает настроение врага, то все совсем может пойти по пизде.
— Есть несколько примет. Стрельба, крики и взрывы... — быстро начал перебирать очевидные варианты, — Ну это, конечно, самые очевидные варианты.
Псионик заглянул в шахту и скривился.
Высоко, блять.
И почему никто не проголосовал за лестницу?.. По оперативной подготовке у мужчины была твердая тройка. Его способности были оценены, как «удовлетворительные», хотя он бы сам себе не доверил ничего страшнее отвертки.
Так, стоп.
Это ведь сейчас его были мысли?.. Или мысли его инструктора?..
Проклятье. Очень сложно иметь собственное мнение, когда вокруг кружит миллионы других. Так несложно себя и за идиота считать, потому что у всех варианты сходятся.
«Так я идиот или нет?..».
Загадка… хотелось верить, что в процессе он это вспомнит.
Спускался псионик с матами и тормозами. Сначала пришлось убрать меч, потом пристроить крюк… Притормозил почти сразу у крюка, мысленно ловя версии «прыжка веры» в головах у товарищей. Подсказки помогли настроиться и вспомнить, как именно производить толчок и как спускаться.
— Аид на месте. Выпускайте бычка, — хохотнул, доставая винтовку из-за спины.
Готовность свою он оценивал, как «ниже среднего».
В восьмидесяти процентах случаев, причиной смертей псиоников на заданиях являлся адреналин. Попадая в кровь, эта штука напрочь выбивала чувство всякой меры, и псионики просто не расчитывали силы, переходя предел.
Очень не хотелось быть в числе этих лузеров. Дожить почти до сорока, чтобы сгнить на первом задании. Он так до сих пор и не вспомнил, почему решил оставить судебную практику и отправиться на эту миссию.
В этом была какая-то причина. 
Какая-то серьезная, важная причина…
Но её почему-то перебивали мысли товарищей, у каждого из которых были свои идеи, зачем они здесь.
«Что я здесь делаю?..».
Привычный вопрос, за последние десять лет ставший едва ли не утренней молитвой. Доктор Эмберс предложила задавать его каждое утро перед зеркалом, чтобы стимулировать память.
«Три вопроса, Аид. Кто я? Как меня зовут? И что я здесь делаю».
Ответ его ждал на листочке, за зеркалом. Но он не всегда вспоминал, что этот ответ вообще существует.
Я — псионик. Мужчина. Американец.
Меня зовут… меня…
Что я здесь делаю?..
Он не успел ответить на два последние вопроса. Мысли окружающих его людей лихорадочно загорались, превращаясь в отточенные клинки, готовые к бою. Сливающиеся в абсолютную готовность к предстоящей миссии.

«Что я, блять, здесь делаю?..».

Убрать четыре цели. Скрыться в подсобке. Выжить.
Смягчить возможные огрехи. Вывести всех живыми.

Нет-нет-нет, это не его мысли.

«Я — псионик. Мужчина. Американец. Позывной — Аид. Мое настоящее имя…».
Вспоминай же, черт.

Вспомнить он не успел. Мозг переключился на новую волну, ища среди помех умы тех, кто заполонил этаж.

Информация. Её всегда было слишком много…
Аид прикрыл глаза, получая новый приказ от Аякса. Сквозь него, будто сквозь сито вода, прошел очередной всплеск чужой мысли.
Столько информации…

Это всегда было бичем Аида. Тонны информации, атакующие его мозг. Чужие воспоминания, что вытесняют его собственную жизнь.
С Одиссеем жить стало проще, но немного. Информация продолжала бить в мозг, переворачивая все то, что там осталось от самого псионика. Сложно было уследить за собственной мыслью.

«…темпоральный искривитель».
«…то, что произойдет здесь, не имеет значения…».
«…это может означать что угодно».
«…ты был прав, Юрий».
«…мир, каким он его знает, перестанет существовать…»
«…время работает против вас…».

Безумная головоломка, в которой части раскиданы по умам десятков людей. Будь у Аида шанс мыслить трезво, он бы сам дошел до ответа. Но сейчас стало ясно, что ему все же потребуется помощь.

Получив приказ, мужчина подошел к Мойре, держа в прицеле старика.
Он не боится. Первое: его уже не запугать. Второе: уверен в победе своей идеи.
Это был паршивый вариант. За почти двадцать лет работы дознавателем, Аид точно усвоил, что допрашивать таких типов намного проблематичнее.

Однако, человеческое сознание не так просто, как кажется. Большинство людей убежденно, что они могут контролировать свой мозг…
Но, как говорила одна знакомая Аида: посади человека на два дня в темноту, и сознание его просто раздавит. В этом, отчасти, была правда. Человеческий мозг так устроен, что он его попросту невозможно отключить. А когда у него нет работы (поглощать информацию), он начинает эту информацию вырабатывать. Многие писатели ради этого уезжали в глухие деревни, чтобы заставить свой разум сотворить хоть что-то.
В темноте, мозг начинает «сочинять». Выдумывать монстров, которых нет. Потому что ему нужно постоянно работать.

Аид уставился на человека, которому предстояло задать вопрос. Вопросов было много (куда уж там), но нужно было задавать правильные. Кто-то из псиоников считал, что сознание это замок, а вопросы — отмычки… ох. как бы не так. На самом деле, сознание это огромное озеро, а нужный ответ: бутылка, что болтается посередине. И вооружен псионик камнями. Которые нужно бросать точно так, чтобы они создавали нужные волны, и толкали чертову бутылку к берегу.

У Аида под рукой было не так много камней, да и время ограничено. Аякс рвется в соседнюю комнату, даже не подозревая, что его там ждет.
Они стерли всю информацию, потому что их дело закончено. Азиат был готов сотрудничать.
Потому что их дело было закончено. Он бы не навредил миссии. Потому что это уже невозможно.

— Мы опоздали, — подал голос псионик, давая понять оппоненту, что он все уже понял. Давая первую волну в нужную сторону.
Нужна следующая фраза. Аид прислушивался к чужим мыслям.
Нужно было понять, на каком слоге он общается. Обычно для таких допросов, Аид использовал максимально абстрактные понятия, чтобы мозг допрашиваемого самостоятельно достраивал нужные конструкции, а не копировал то, что говорил псионик. Порой слишком конкретные формулировки давали самые непредсказуемые результаты. Мозг начинал работать «не туда».
— Они это сделали, — новая фраза. Аид решил не привязывать «они» к кому-то определенному. Ученый сам должен это сделать. На поверхности сейчас эмоции связанные с искривителем. Он может как дать понять, что кто-то им уже воспользовался, как и просто рассказать о том, что производство было завершено.
Нужна была третья фраза. Третье слово, которого дало бы максимальное понимание. Понимание того, насколько они не успели, и… куда, собственно, было решено использовать искривитель.
Какое слово подойдет максимально, чтобы мозг правильно качнулся?..
— Когда?..

Аиду было что ответить Душе по поводу "не засорять эфир". Уж она-то ему его ой, как засоряла. Своей заунылой рефлексией. Складывалось впечатление, что псионики в их команде как раз из-за неё долго и не держались. Скорее всего, они сами себе вышибали мозги, пытаясь спастись от этих бессмысленных рассуждений. Если карма есть, эта дама в следующей жизни должна стать псиоником.
И страдать, аха-ха-ха.
Мужчина даже набрал в лёгкие больше воздуха, чтобы выдать долгий монолог, но...
Тоненький голосок здравого смысла, на пару с чувством самосохранения пропели, что лучше не ссориться с местным медиком.
Особенно учитывая тот факт, что с вероятностью в 70% её потрахивает жуткий тип, с говорящим позывным Мрак, который уже не первый день шлет в сторону Аида лучи добра и позитива.
Ну назвал один раз его "Капитан Пухлые Губки"!
Что, теперь до конца жизни будет дуть...
...свои пухлые...
...губки.
Бля, че ж так смешно-то…
Аид резко выдернул себя из раздумий, и изобразил поверх шлема жест "рот на замке".
Не надо её злить.
Лучше по совету Эго держаться ближе, и улыбаться так, будто она может это видеть. Само обаяние. Король очарования. Покоритель сердец. Он её ща так обаяет, что она ему последний спас-пакет отдаст, чтобы занозу вытащить.
Впрочем, она ему и так его отдаст, если он очень захочет... Кхм, но это уже читерство, конечно.

Псионик отошел к Аяксу, пытаясь сосредоточить мысли на ровном гудении своего меча. Выходило паршиво, потому что господа разведчики засорили «эфир» такой паранойей, что мужчина уже начал от любого шороха дергаться.
А вдруг, растяжка?!
Как эти ребята вообще в жизни себя ведут? Наверняка, передвигаются короткими перебежками, и вместо дверей используют окна. Воспаленную игру их разумов едва заметно перебивал мыслительный процесс сосредоточенной Мышки. Эхом долетали отголоски мысли Мойры. Стоило отдать должное сержанту. Как только он дал приказ, мысли окружающих переключились на исполнение и жить стало немного проще.
Но из-за того, что было слишком тихо, Аид все равно умудрялся цеплять то, чего цеплять не хотел.
— …кружка пива — твой добрый друг, старый друг, лучший друг… — забурчал тихо-тихо песенку, надеясь, что Душа не слышит, — Друг, который стоит… тыщу двести двадцать двух!..
Звук собственного голоса ему несомненно нравился. Это было лучше паники, паранойи и экса… эзка… пизма, мать его!..
Дайте уже кто-нибудь приказ и спасите мозги несчастного псионика.
Он целых двадцать секунд уже молчал.

Аид на несколько секунд завис, глядя на Мойру и пытаясь прощупать в её голосе и мыслях малейший намёк на сарказм, шутку или издевку (нужное подчеркнуть).
Их почему-то не было...
Ну хоть чуть-чуть. Хоть капельку....

Страшная женщина.

Услышав вопрос, он всем телом (не привык ещё к костюму) повернулся к Мышке:
— Кроме мысли о неминуемой смерти и экзистенциональной агонии? Ну, там был славный рецепт томатного супа. Оказывается, весь секрет в лимоне!..
Он просто не мог ответить иначе, учитывая тот факт, что мысли мёртвых были настолько яркими, что мужчина успел только что ментально сдохнуть.
Спокойствие окружающих несильно способствовало успокоению самого Аида. Да, он знал, что его психика скоро перестроится и ляжет на нужную волну, но... эти ребята же в курсе, что они все напрочь отбитые?..
Конечно, с вояками было намного приятнее общаться. Этакая звенящая пустота всю дорогу. Ни одной мысли, лишь ветер...
Шутка, конечно, но все же их холодные мозги были в сто раз прекраснее, чем ум любого среднестатистического обывателя.
Но это и пугало. Они были будто запрограммированны. Промыты?.. Брр. И у каждого по диагнозу. У некоторых по два.
С такими пообщаешься, и через неделю будешь есть котят на завтрак. Мозги псионика вообще страшная штука. Они быстро перестраиваются, гнутся и подстраиваются под круг общения. Пока Аид общался с радикалами на допросах, он с ужасом начинал верить в их правду.
Единственное, что возвращало мозги на место: это зарплата. Кто платит, тот и прав.
Боже, храни Америку!
Шмыгнув носом, мужчина почесал нос.
Вернее не почесал, а...
— О, боже. Нет. Нет. Нет-нет-нет! — рука в перчатке шкрябала по забралу, когда в мозг врывался весь ужас осознания, — Пожалуйста, только не так. Нееет... Я не хочу сдохнуть от нечесанного носаааа...

— Все, девчата, папа пошел. Ведите себя хорошо, в лифте не прыгайте.
Быстро пробежав до лестницы, спектр проверил верх и низ, готовя пистолет.
— Проклятье, шлюха! — вдруг панически воскликнул, ударяя себя по забралу, — Рэд - Призраку. Как слышно? Рэд - Призраку! В слове «шлюха» ошибка, повторяю: в слове «шлюха» ошибка!..
Он быстро преодолел пролет, внимательно выглядывая новые растяжки.
— Поправь быстрей, брат, я ж не выдержу.

Рэд поднял палец, давая понять, что ему нужна минутка.
Затем осторожно опустил винтовку, дабы с чувством (очень старательно) отодвинуть рукой защитный бандаж от паха, в попытке почесать под ним.
— Ща… ща… от тут… оп… — он долго поправлял броню.
Очень долго.
— Фух! Натерло.
Спектр убрал руку от яиц, и быстро поднял винтовку:
— Готов.

Внутри все перевернулось, и это на пару мгновений спасло от размышлений о боли.
Этот засранец был чертовски быстр и хорош. Каждая его атака усугубляла проблемы. И какого хрена он его атакует?! Он же… он же синий!
— У тебя пмс?! — задал закономерный вопрос, и выставил руку в попытке выстрелить.
Тут главное продержаться подольше… да.

Пока блядский Призрак не спеша херачит с сорок шестого!

Рэд нажал на курок, решив сдержать врага на пару мгновений. Пукалка, конечно, для такой брони, но слегка поумерит пыл. И даст шанс перегруппироваться.

— Батюшки, какая красота… — оглядывая уродливые трупы пел Рэд, — …Призрак, это не твоя мамка тут валяется?..
Хрипло рассмеявшись, спектр носком ботинка пошевелил одной из мумий подбородок.
— А, не… эта красотка слишком хороша для тебя… — он перевел весь вес на ногу, ломая челюсть трупу, — …и её задница явно меньше двухтонного погрузчика.
Дойдя до пролета, мужчина на полусогнутых прошел чуть дальше, сквозь мушку винтовки оглядев участок.
— Идем на тридцать восьмой, — сообщил после недолго колебания, — Всегда мечтал об упругой, накаченной заднице...
Ткнул на двоих бойцов, и наказал идти вперед. Двух других оставил здесь, приглядывать за периметром.

Виктория

Гаспар:

Иктус