|
|
|
Снова загремели выстрелы, и Арлетта, оторвав лицо от теплой шеи верного скакуна, с опаской глянула вперед, боясь увидеть, что кто-то из коллег лежит распластанный на земле, и кровь толчками покидает тело. Это стало бы для алхимика самым страшным испытанием: как штатный медикус группы она была бы обязана проверить, жива ли жертва стрелка и, если ответ положительный, постараться вытащить тело из зоны огня, либо, если ранение крайне тяжелое, оказать первую помощь на месте. Ну, то есть, самой сунуться под пули Эстебана с высокой вероятностью ничего не суметь и только самой нарваться на выстрел. Конечно же, логичней в такой ситуации было наплевать на пострадавшего и, сорвав дистанцию, дождаться, пока уцелевший свяжет неприятеля боем, и только потом приступить к лечению – или же потом всю жизнь корить себя за трусость, поняв, что соратник без ее незамедлительной помощи скончался. Муки совести на всю жизнь или смертельный риск здесь и сейчас – непростой выбор, и девушка не знала, что ей предпринять. К счастью, ставить так вопрос перед собой не пришлось: охотники продолжали споро рвать вперед и скоро должны были достигнуть спасительного укрытия. Арлетта, убедившись, что все целы, снова дала шенкелей и уткнулась носом в коня, стараясь стать как можно меньше. Теперь, когда Мрачный и Романтик были почти у цели, для Башнелаза Засадного оставалась одна цель: она сама. Алхимик понимала, что еще секунда, две – и снова прогремит выстрел: тогда ей остается только надеяться на удачу или вспоминать крепко позабытые молитвы, потому что вся ее жизнь будет зависеть только от меткости Эстебана. А на то, что тот безусловно промажет, девушка и затертого пенни не поставила бы.
Страх не меньший, чем при встрече с жуткими чудовищами, безжалостно терзал ее. Холодный пот катился по лбу, по прижатой к коню щеке. Зубы, если бы она их не сжала столь плотно, что и нитку не протянуть, наверняка отбивали бы чечетку. Сердце, как бешенное, пыталось проломить клеть ребер, и виски отвечали ему нервным злым перестуком. Она даже дышать забыла, съежившись в седле и втянув голову в плечи. В мозгу билась навязчивая мысль: - Почему, м-мать, я вольтижировкой не занималась, дура? Поднырнула бы под брюхо Вьюнка или хотя бы на бок свесилась: попробуй зацепи, родной! И зачем я вперед рвусь, как будто там бесплатно ингредиенты раздают: сидела б в тылу, горя не знала, так нет же… Чертова боязнь за других, проклятая самоуверенность, паршивая моя глупость… Но все равно, хрен вам: я прорвусь вопреки всему, потому что должна!
|
-
Ой харооош^^
-
На Островах сейчас дождиссылка
|
-
Тем более что опыт выращивать деревья у них уже явно был. Какая чернуха :)
-
Виват флористам!
-
Так вот зачем ему лопата! Какой, однако, прагматичный жрец, прямо самоходная ритуальная контора.
|
-
Вместо грозди ярких магических звёзд выстрелил одной из мизинца.а разговоров то было!
-
Вместо грозди ярких магических звёзд выстрелил одной из мизинца. С кем не бывает. А вообще, классно пишешь. 100 постов наберу - смогу наконец тебе нормальные плюсы ставить)
|
-
Ай, как хорошо!
-
Как всегда, творится какая то совершенно восхитительная дичь
-
Растолкал Патрика. Смотрит на тебя, щурясь. Он вообще в последнее время прищуривается постоянно – надо, если чудом выживете оба, проверить на конъюктивит. !!!
|
|
DungeonMasterСразу по прибытию Стила на месте не застаешь — работает, где-то в разъездах по городу — но в "Святой кружке" не клепают мозг по поводу дресс-кода, и ты спокойно зависаешь в баре. Заведение среднего пошиба, явно выделяющееся на фоне общего состояния Риверрайд Бэй. Есть охрана, огороженные от главного зала места и даже VIP-зал с трехзначной суммой за часовое бронирование. Всё, конечно, потасканное и потрепанное — не без этого — но сервис на порядок выше, чем у того же Берта, например. Спустя примерно минут сорок заходит Стил. Тормозит на входе, что-то коротко спрашивает у охранника, охранник так же коротко указывает на тебя. Ты видишь мужчину на пять-шесть лет старше тебя самой. Он одет пусть и в бросовые, но хорошо подобранные вещи. Блондин, стрижен под двенашку, прямоугольное лицо. Носит очки в прямоугольной же оправе. Квадратный весь какой-то — фигурой в том числе. Идет к тебе уверенно и спокойно. Деловой человек. Но огонька, присущего людям, понюхавшим хоть какой-то крови, и правда нет. Ни в глазах, ни в манерах, ни в облике. Цивил. Язык не поворачивается назвать его рохлей. Но все же цивил. Со всеми исходными сего термина. Мама Кимби– Привет, – Ким встряхнулась, поднимаясь со стула. – Я - Кимби. Без Базару намекал, что тут вроде помощь требуется. Обсудим? DungeonMaster— Стилворт Дэнверс, рад знакомству. Или просто Стил, как будет удобнее, — кивает он в ответ. — Да, конечно. Прошу за мной. Мама КимбиКимби молча проследовала за ним, примечая детали (куда ведут, есть ли подобие охраны, есть ли признаки незаконной игры в азартные игры, сексуальных услуг, что за контингент тут вообще зависает и о чем трет – на это же она потратила и свои 30-40 минут ожидания) DungeonMasterВы выходите на улицу, заворачиваете за угол бара и спускаетесь вниз по бетонным ступеням ко входу в "английский подвал". Открыв ключом массивную деревянную дверь, Стил пускает тебя внутрь. В небольшое и явно недавно обставленное помещение, больше похожее на гостиничный номер. Стол, стулья, минихолодильник и пара одноместных кроватей. — Присаживайтесь куда угодно. Сам он опускается на одну из кроватей, снимает с пояса пейджер и быстро проглядывает экран. Полминуты заминки. А затем он обращается уже к тебе. — Так... Бертом сказал, что посветил Вас в детали плюс-минус, и что единственным неоговоренным остался только вопрос оплаты. Предлагаю закрыть его в первую очередь, и уже потом Вы какие-то вопросы зададите, если есть. Ваша цена? Охрана находится в самом баре. В том месте, куда Стил тебя привел, только вы и никого больше. Азартные игры — на первый взгляд тоже не видишь. Полицейский опыт подсказывает, что такие вещи не делаются в открытую. Сексуальные услуги — не видишь ты и девочек. Контингент — по твоей прикидке средний и нижний средний класс из доков. Высококвалифицированные рабочие, низшее звено менеджмента, мелкие служащие. Подтверждает это и прейскурант. На пивной карте немцы, чехи и даже один австриец — самое дешевое проходит по $3.99 за пинту. Трут местные о цивильных делах — работа, быт, счета, кредиты. Есть и пара человек, которых твоя полицейская чуйка начисто не хочет причислять к основному контингенту. Может быть, кто-то из них как раз таки сутенер. А может, тебе просто кажется. Мама Кимби"Походу, то ли здесь действительно все чисто, то ли уж очень хорошо замаскировано", – подумала Ким и решила не искать черную кошку в темной комнате, тем более, что не за этим сюда пришла. И вообще, надо завязывать с этой манерой везде искать криминал. Дурная полицейская привычка, еще за жетоном осталось полезть. Ухмыльнулась про себя, а вслух сказала: – Именно что плюс-минус, а цена, не мне вас учить, – вежливый кивок в сторону хозяина, – складывается как раз из деталей. Я бы послушала всю историю от вас, Берт мог и упустить что-то важное. Всё ведь играет роль – как часто происходят ... неприятности, сколько в них участвует ... не приятелей. Провести оценку, наблюдение, определить динамику, выбрать тактику. Пока что сложность проблемы, которую надо решить и с которой почему-то не справилась полиция, кажется довольно-таки значительной. DungeonMaster— Две тысячи. Плюс все, что заберете с притона — я на это не претендую, — сказал Стил. — Они мне не неприятели, они просто портят мне бизнес. Бар ночной в том числе, а когда наркоманы выходят на очередной моцион, чтобы настрелять центов на дозу, страдает прежде всего моя клиентура. Когда я только начинал, бар приносил около ста сорока тысяч долларов в год. Сейчас — хорошо, если хотя бы девяносто. Мне надоело вклывать от подъема до отбоя, чтобы в конце каждого месяца доход впритык покрывал расходы. Полиция справилась на свой лад. Врывались в этот притон по ордеру, вязали кого-то, арестовывали, увозили, а воз и ныне там. Хозяина квартиры притянуть не смогли, и в итоге впаяли штраф. За недостаточный контроль соблюдения договора аренды. Но штраф смешной по меркам наркобизнеса. Естественно, притон ровно на том же самом месте спустя несколько месяцев и вырос. Мама Кимби– Да знаем мы, что в этих притонах, – Кимби пренебрежительно махнула рукой. – Там и претендовать не на что. Грязные матрасы, клопы и разбитая раковина. Нет, там взять однозначно нечего, а выгребать из их карманов наркоту и перепродавать – не то, чтобы крутая идея. Смотрите, Стилл, у вас страдает бизнес по-серьезному, значит и подход нужен серьёзный. Во-первых, это стоит не меньше пяти тысяч, во-вторых, а кто там хозяином, говорите, числится? DungeonMaster— Пять — это деньги немаленькие. Какую конкретно работу Вы оцениваете в пять тысяч? Хозяина не знаю. Я на судебных процессах не присутствовал от греха подальше. И чувствую, не прогадал — если бы светил лицом в зале суда, те, кто вернули притон на круги своя, уже убили меня, наверное. Мама Кимби– Вот мы и возвращаемся к вопросу о работе, чтобы сложить цену. Так что бы вы хотели получить? Вы даете заказ, или варианты – мы определяемся с ценой. DungeonMaster— Пожар. Взрыв. Что-то, что обеспечит затяжное наблюдение федералов. В общем, притон должен стать необитаемым — любым путем, который Вам доступен. Мама Кимби – Ну вот, теперь смотрите: наблюдение, проникновение, освобождение территории от наркоманов, обеспечение яркого события плюс расходы, плюс риск, плюс возможная последующая медицинская помощь. Как раз пять тысяч и затянет, ну, не меньше, чем четыре с половиной так точно. DungeonMaster— А если без яркого события? Мама Кимби Ким пожала плечами: – Ну, конечно, можно за 2-3 тысячи просто отдубасить их, но вы же понимаете – одних отдубасишь, другие наползут. А федералы спишут на драку и не почешутся, скорее всего. Вы заказчик, вам решать. DungeonMasterСтил на какое-то время задумался. — А я вот думаю, стоит попробовать. Дежурная отработка полиции их не волнует. Надо посмотреть, как будет волновать недовольство местных, взявшихся за решительные меры. Якобы местных, конечно. Решено. Просто отмудохайте всех за две тысячи. Мама Кимби – За три все-таки. Судя по разговорам, их там много роится, не три инвалида. DungeonMaster— А вас сколько? Мама Кимби – Вы уверены, что вам нужна эта информация? –усмехнулась мама Ким. – Давайте так, есть люди, чья сильная сторона – физическая, есть те, у кого варит котелок. Зачем вам эти подробности? Лучше предположите, сколько крепких людей желательно выставить на эту работу. DungeonMaster— Как хотите, — Стил пожал плечами. — В легальном бизнесе обычно мои контрагенты посвещают меня в детали исполняемых работ. Если в вашем бизнесе так не работает, то... кто ж вам судья? Я тут человек новый все-таки. Вам виднее. А вот на предложение предположить, сколько понадобится человек, он задумался вновь. — Гм... Ну, однозначно, нужен водитель с машиной, чтобы потом унести ноги. Еще не помешает... как это Берт называл, "отмычка" — тот, кто либо вскроет дверь, либо пустит всех внутри. Ну и сам притон не работает сам по себе — там есть кто-то, кто сбывает и охраняет товар и деньги. И они наверняка при каком-то оружии. Все это выглядит как работа человек на восемь-девять. Мама Кимби // Так, на этом моменте мне нужно, чтобы Ким оценила сама – действительно ли это работа на 8-9 человек (и офигеть от странных предложений ББ), или неспец просто преувеличивает. DungeonMaster [Все Остальное против D20]: Чтобы понять это, придется прибегнуть к интеллекту и интуиции. @Мама Кимби (все остальное 11): 1d20 (9) Total: 9 DungeonMaster
Ты понимаешь, что Стил СОВЕРШЕННО ТОЧНО преувеличивает. Кроме того, личная проницательность дает тебе понять — Стил из той породы предпринимателей, что готовы завалить подрядчика ресурсами. Пусть и с переизбытком, но если будут уверены в более надежном результате. Должно быть, именно эту черту Без Базара и имел в виду, когда рекомендовал тебе торговаться до четырех штук. Если присесть Стилу на уши и сказать, что лишние деньги послужат успеху (а не пойдут вам в гонорар, например), то он их даст. Мама Кимби– Да, это выглядит разумно, но, смотрите, что получается. За 2-2.5 тысячи такие ресурсы не привлечешь. В итоге выйдет слишком хлипко и ненадежно, сплошной пшик, а не воспитательная акция. Плюс, машин должно быть не меньше двух, – Мама Кимби начала загибать пальцы, производя мысленные подсчеты, – плюс, если речь идет об оружии, надо этих людей нейтрализовать. Так... связь, возможно, немного химических вещесте... Для надежности надо всех обеспечить нормальной экипировкой, тогда это будет действительно эффективно. Вы же понимаете, что вопрос не в гонораре, а в том, что в это "предприятие" надо вложить деньги, привлечь специалистов. Тогда и результат будет качественный. Я думаю, мы сможем вложиться тысячи в четыре, чтобы действительно проучить их на славу, а не просто отшлепать одного-двух торчков. Как говорит один знакомый эмигрант: вам шашечки или ехать? Если ехать, то, согласитесь, стоит потратить немного больше и нормально снабдить нужных специалистов нужными техническими средствами. Правильно? DungeonMasterТы попадаешь в яблочко. Стил долго, долго и еще раз долго молчит — то ли обдумывая, то ли просто пребывая в экзистенциальном шоке от того, сколько всего стоит за этим грядущим делом. Проходит время — может, полминуты, может, чуть больше — прежде чем он заговоривает: — Хорошо. Пусть четыре тысячи. Но уж точно не больше, это совсем край. Ради четырех тысяч мне придется просесть месяца на три по доходам. Мама Кимби– Договорились. – Ким кивнула и протянула руку. – Аванс сейчас выдадите или завтра зайти? До 2 тысяч надо внести заранее. DungeonMaster— Ох... Щас не на руках, Кимби. Давайте завтра, а лучше послезавтра для верности. Поскребу по банкам, у них тоже с наличкой не всё всегда просто. Мама Кимби– Договорились, – Кимби понимающе кивнула. – Я как раз подтяну нужных спецов и составим смету. DungeonMaster— Тогда до послезавтра, — он встает. — Вас куда-нибудь подбросить? Я все равно должен ехать в Криблэст по делам. // вы в риверрайд бэй. клубхаус курв и "до краев" в западном спаргрэке. то есть, это очень долго трястись на автобусе. Мама Кимби– О, да? Отлично, будет круто, если подкинете меня поближе к "До краев", у меня в том районе есть еще дела. Если вам по пути, конечно. DungeonMaster— Тогда вперед. Мелькнула неуловимая, буквально считанные мгновения, пауза, прежде чем он это ответил. Ни хрена ему на самом деле не по пути, Кимби. Но он тебе не отказывает.
|
|
|
|
|
Грязные британцы! Хотят скормить шиноби СПЕКТРАЛЬНОМУ ПСУИсаму Ясида никогда не был силен в искусстве сочинения хокку. И даже в такой момент, когда следовало сочинить что-нибудь важное и запоминающееся (не каждый ведь день верный слуга Императора сочиняет предсмертное хокку), выходило как-то пошло и суетно. Ну да ладно... Ясида-сан расслабился, ожидая когда же спектральное чудовище наконец кинется на него и подарит славную смерть. Тянулись минуты, а чудовище все никак не являлось. Британцы суетились вокруг, советуясь друг с другом на своей грубом языке. Он уже сказал им один раз, что они все умрут, но теперт на храброго шиноби нашло философское настроение и он принялся прокручивать в голове свою жизнь. Вот он обычный японский школьник, вот он постигает радио-ниндзюцу в уеденнном додзе среди цветущих вишневых деревьев... Вот, наконец, ему доверяет необычайной важности миссию. Ему предстоит нанести мощный удар по самой страшной угрозе для духа Ямато и всей Империи. По Императорскому флоту Японии, само собой! Каждому служащему в Императорской армии Японии известно, что нет никого подлее и отвратительнее флотских. Никто так не ненавидит истинный дух Ямато и не стремиться так к его уничтожить (и подменить своей совершенно неправильной в некоторый тонких, но важных деталях версией). Исаму Ясида - сотрудник Кемпейтай, корпуса безопасности Императорской армии, он все это знает. Увы, увы, подлые шпионы Императорского флота доносят неверную информацию до Божественного Императора, убеждают его в том, что в погруженном под воду мире флот нужнее армии (что, конечно же, совершенно не так). Благородным командующим армии никак не удается достучаться до Божественного Императора и донести до него достоверную информацию об истинном положение дел (что флот не нужен вообще). А потому... Потому нужно ярко продемонстрировать убогость и бесполезность флота - пусть у них под носом возникнет целая колония британских варваров, с которой они ничего не смогут поделать. Пусть эта колония процветает. Пусть британцы плодятся и наслаждаются своими недостойными варварскими жизнями. Пусть восстанавливают свою жалкую империю и отвоевывают свои острова. Пусть, наконец, жаждущие мести орды прибудут к берегам Японии. Тогда-то Божественный Император точно заметит снова свою армию! Исаму Ясида вспомнил, что миссия его заключалась в том, чтобы помочь этим глупым британцам основать свою колонию и не сгинуть как-нибудь в процессе просто в силу свое природной убогости. Для этого его лицо даже хирургически изменили, чтобы он выглядел как один из варваров и те доверяли ему. Увы, даже после хирургического вмешательства кто-то из британцев смог разглядеть светлое благородство духа Ямато в его лице, а потому его схватили и подвергли ужасным пыткам. Ужасным, потому что любой уважающий себя специалист Кемпейтай мог бы придумать пытки получше. Все это было весьма печально. Однако... Британцы, кажется, собирались скормить его спектральному псу. Но тот исчез и что-то не появлялся снова. Другие британцы тоже как-то позабыли о своих ужасных пытках и оставили шиноби в покое. Более того, они все называли его "Патриком", будто снова поверили в его легенду. Странно... Ну что же, вероятно каким-то чудом один из снарядов, выпущенных с корабля Императорского флота, все таки попал в цель и убил того британца, который его раскрыл, а теперь уже какие-то другие британцы оказывали ему помощь как своему раненному (Исаму Ясида с трудом отличал варваров друг от друга и вполне мог такое не заметить). Удачно. В таком случае ему, пожалуй, стоит вернуться к оказанию помощи британским варварам. Их колония должна вырасти большой и процветающей, а дети стать сильными, злыми и многочисленными, чтобы неизбежная победа Императорской армии над ними принесла побольше славы.
-
Сильный ход )))
-
🔥
-
Грязные британцы! Хотят скормить шиноби СПЕКТРАЛЬНОМУ ПСУ
Ето лож
-
Путь настоящего самурая.
-
Исаму Ясида. Японский шпион, который помогает.
-
Ужасным, потому что любой уважающий себя специалист Кемпейтай мог бы придумать пытки получше. Все это было весьма печально Солидарен, непрофессионализм в таком деле. Не приемлемо!
-
Вот это пост! Есть в нём и хокку, и твист, и противостояние Императорской армии и флота. Короче: круто!
-
Дух Нихона с тобо! Хэко яко банзай!
|
|
|
В этом была какая-то жестокая ирония. Амбиции, которые двигали Джозефа вперед, даже не являясь отчасти его собственными, сейчас требовали от него более чем конкретного образа действий. Охотник, который был указан в записке, был выше рангом. Его смерть Сама собой, или, как говорили в отделе Корпуса, занимавшемся изобретениями различных странных устройств, автоматически, давала еще один шажок вверх. Доставка Эстебана живым давала последнему шанс оправдаться за его проступок, каким бы он ни был. Шансы на это были невообразимо малы – но, исходя из формулировки письма, они были. Далеко не все удостаивались варианта письма, в котором предусматривалась возможность взять живым. И, обычно, когда такая возможность предусматривалась, сам Джозеф старался ею воспользоваться. В этом был его долг перед остальными охотниками и, в куда большей степени, перед самим собой. Но, в конечном счете, письмо, подписанное Стефаном, было приказом на убийство. Или, по формальному, ликвидацию.
Ликвидация. Неприятное слово. Его правильней применять к чудовищам. Хотя Дознавателей тренировали не думать над приказами, Джозеф сомневался, что те из его собратьев по специализации, в которых оставалось хоть что-то человеческое, по-настоящему отказывались от размышлений. Они не подавали виду, выполняли приказ, вызывая неприязнь других охотников, которые видели в них скорее палачей, чем собратьев, но внутри… внутри каждого из них копился груз сомнений и неразрешенных вопросов. И это дело обещало стать одним из подобных для Джозефа. Письмо не содержало никаких подробностей, которые помогли бы понять, в чем была вина Эстебана. И были все шансы, что исполнивший приговор дознаватель о преступлении получившего черную метку никогда и не узнает….
В трактире дознаватель постарался занять самый темный и незаметный угол, поскольку и без того подложил свинью трактирщику фактом своего присутствия. Но зал был… более безопасным местом. Можно было бы без труда установить местом встречи номер, но там бы труп Джозефа и остался, если бы на приглашение прибыл Эстебан, и он был бы в настроении, которое подразумевало убийство на месте. Убийство. Думать об этом как о ликвидации значило обманывать себя. А джентльмен не лжет себе. И поэтому Джозеф не переоценивал свои шансы в случае столкновения с "ласточкой" без подмоги. К тому же, встреча в трактире была странной традицией. Может быть, когда-то, это демонстрировало всему честному народу, что Корпус здесь, и что он защищает. Сейчас же это в лучшем случае ополовинивало выручку владельца заведения, и нехорошим словам завсегдатаев, произносимым, как обычно, за глаза. Или же, быть может, эту традицию придумали как раз дознаватели, из соображений безопасности – чтобы охотникам сложнее было убить друг друга без свидетелей. Или, хотя бы, чтобы после убийства оставался явный кровавый след.
Невеселые мысли.
Но другие в голову не лезли. Самостоятельно действовать можно было лишь крайне осторожно, потому что Эстебан мог в любое мгновение вернуться из руин. Думать о том, что было бы, если бы Джозеф застал Эстебана в городе, тоже не хотелось. Действовать пришлось бы не очень благородно – скрываться, выжидая, пока прибудет подкрепление. Дознаватель подозревал, что при расспросах проявил недостаточно осторожности, но за эту ошибку, похоже, платить не предстояло.
Стакан с водой на столе был наполовину пуст. Дознаватель аккуратно взял его и в несколько глотков сделал его полностью пустым. И в этот момент в помещение вошли двое. Учащенное биение сердца и ускорение реакции, после которого показалось, будто на мгновение мир замедлился, выдало Джозефу его собственный страх. У него было не так много шансов против Эстебана, но против Эстебана с еще одним охотником… он не успел бы уйти, чтобы известить о новой опасности Корпус. Хуже группы отступников придумать что-то было сложно.
Но никто из вошедших "ласточкой" не был.
Первый, широкоплечий черноволосый мужчина с полуторным мечом на плече, привлекал внимание, на самом деле, глазами. Желтые, почти янтарные глаза были одним из признаков трансформации. Некоторые считали, что признаком близости охотника к Зверю, но дознаватели придерживались более объективных признаков. Если бы за небольшие… отклонения начинали убивать, то Корпус перестал бы существовать века назад. Недружелюбное приветствие, чем-то напомнившее первый удар в фехтовальном поединке, когда подразумевается учебное сражение с тренировочными шпагами и в полной защите, но при этом один из фехтующих к другому испытывает острую неприязнь и потому бьет куда сильнее, как в настоящем бою, заставило Джозефа внутренне одновременно улыбнуться и нахмуриться. С одной стороны, открытая неприязнь лучше, чем затаенная ненависть. С другой стороны, с этим надо как-то работать.
Вторая, невысокая, также черноволосая женщина, за то время, которые Джозеф мог ее наблюдать от входа до приветствия, сменила четыре выражения лица. Мимолетная сосредоточенность, которую человек без тренировки дознавателей не заметил бы, на входе. Момент, когда она заметила прошедшего прямо к столику дознавателя Ханса и его прямолинейное "приветствие". Его было сложнее считать, но, вроде бы, она ждала чего-то подобного от Ханса. Они прибыли одновременно, и, похоже, какое-то время ехали вместе – по меньшей мере это объясняло это ожидание. Дружелюбное выражение расположения для "трактирщика". Выражение облегчения и немного другого дружелюбия уже для самого Джозефа. Насколько каждое из них было искренним, Джозеф пока не знал. И не был уверен в том, что будет хуже – настоящая дружелюбность охотницы, или же способность жонглировать выражениями лица, не уступающая многим дознавателям.
Он вздохнул.
- Леди Арлетта, лорд Ханс уже представился, и вы это заметили. Если вы проголодались с дороги, можете перекусить. Что касается погоды и природы…
На мгновение дознаватель задумался.
- … мне нравится дождь, когда не нужно выходить из дома, и он стучит за окном. В остальном я предпочитаю умеренно теплую весеннюю погоду. Я люблю яблони в цвету в садах и хвойные леса. Я проделал почти тот же путь в Веллингтон при сходной погоде, ни природа, ни погода вокруг мне не понравилась. С лордом Хансом вы могли поговорить и о первом, и о втором во время вашего путешествия, и, я уверен, поговорили.
Дав несколько секунд впитать сказанное, Джозеф продолжил.
- Теперь, когда с этим разобрались, к делу. Охотник ранга четырнадцать, инсигния "ласточка", лорд Эстебан, получил метку. К сожалению…
Прозвучавшее в этот момент в голосе дознавателя сожаление было вполне искренним.
- …меня нет подробностей его проступка. Приказ требует убийства при попытке сопротивления, но… и возможность добровольной сдачи. Это достаточно необычно. Я предпочел бы последний вариант. Но шансы на это, увы, малы. Он прибыл в Веллингтон несколько недель назад, уничтожил вампиров в местном хуторе, два дня назад отправился в руины и пока не вернулся. Очевидно, что метка выдана за какой-то более ранний поступок, но он до сих пор действует как охотник. Представился своим именем. Выполнил работу.
Дознаватель нахмурился.
- Я не знаю, какую ошибку может допустить столь опытный и признанный охотник. Возможно, мы имеем дело с чем-то худшим, чем просто нарушение Кодекса. Но, скорее всего, мы об этом никогда не узнаем. Если в приказе решили не рассказывать, то это можно рассматривать как предложение не задумываться.
Он помедлил, дав всей этой речи уложиться в головах собратьев по Охоте.
|
Старый тракт убегал все дальше на север. Неприветливые серые облака, казалось, нарочно не пропускали весь день скудные солнечные лучи - даже закат вместо ярких красок подарил лишь тускло-кровавое марево на западном краю неба.
Обстановка вроде бы призывала быть начеку, но вместе с тем однообразием своим постепенно притупляла бдительность. Дорога оказалась скупа на приключения. Эмберли так и не определилась, хорошо это было или плохо. С одной стороны, ей не пришлось волноваться за сопровождаемых новичков чрезмерно, а с другой – жаль, что не слишком много они сумеют вынести из первой охоты. Хотя и общение Эмбер в роли наставницы с этой парочкой, кажется, грозило ощутимо затянуться... Кто знает, что ждет их теперь, после нового назначения.
Конь под ней оступился, запнувшись о какую-то ямку. Девушку ощутимо тряхнуло, отчего моментально слетела задумчивость. Эмбер успокоительно потрепала утомившуюся за день животину по гриве, услышав в ответ довольное фырканье. Верным все-таки было этот решение. Не зря охотница пересмотрела пару десятков лошадей, прежде чем выбрала Граната – за мягкость аллюров, чтобы в долгих дорогах, подобных этой, позвоночник не грозил ссыпаться в сапоги. За покладистый нрав – с жеребцом не приходилось сражаться за главенство в критически важные моменты. А еще за отсутствие отметин на ногах, что позволяло меньше беспокоиться за его копыта.
Да уж, не хватало, чтобы еще и Гранат начал преподносить сюрпризы. Как будто мало было ей возни с юнцами. Да еще и мнящими о себе значительно больше сопоставимого с навыками. Когда Эмберли поручали этих двоих, никто не упомянул, что Вильгельм не уверен, с какого конца хвататься за револьвер. Неужели он каким-то образом умудрился прогуливать уроки стрельбы? Или... Кто же их вел у этого курса? Франтоватый Артур, неизменно обращающийся к своей "леди Марии" по имени? Мрачный Джонатан, так леденяще стреляющий взглядами из-под нависших бровей, что даже Эмбер становилось не по себе? Уже не важно. Важным оставалось лишь то, что парнишку на первой же охоте чуть не отравил василиск, а Эмберли нужно было следить не только за тварью, но и за безопасностью вверенного ей питомца Чертогов.
Впрочем, были и хорошие новости. Список имен членов формируемого отряда в письме верховного магистра не только удивил, но и порадовал Эмберли. Задержав взгляд на имени Арлетты в этом перечне, охотница тепло улыбнулась – почти незаметно, но знающему ее человеку была бы очевидна радость охотницы. Они виделись в столице пару месяцев назад, хорошо провели время отдыха, но с тех пор Эмбер почти не слышала вестей о подруге, и порой ловила себя на мысли, что скучает по ней. Как замечательно, что их направили на это задание вместе!
Приписка в конце письма, однако, заставила девушку слегка нахмуриться. Возглавлять отряд опытных охотников? Ей не по душе было даже водить по пустошам пару юнцов, а в Гримфолде, оказывается, ее ждет работа куда более сложная. Семь человек в подчинении. Герхард явно переоценивает Эмберли. Хорошо хоть, пятерым из них точно не придется на пальцах объяснять, почему перед охотой оружие нужно заряжать, а после – чистить. Эмбер еще раз мысленно пробежалась по списку. Итак... Пара охотников, чьи имена почти не вызвали узнавания – отдельным удовольствием будет изучать их на ходу, напарываясь на неизбежные подводные камни.
Джозеф, дознаватель... Лично с ним Эмбер познакомиться пока не довелось, но сама его должность уже говорила достаточно. Почему командиром отряда назначен не он? Тем более, учитывая цель. Все это выглядело довольно странно.
Леви, о котором – вернее, о некоторых его склонностях – Эмбер, кажется, смутно слышала... Да, от Арлетты. Но все же его тоже смело можно было приписать к незнакомцам.
Сания, которая, будучи ровесницей Эмберли, закончила обучение гораздо раньше и в годы ученичества казалась недосягаемо талантливой... Что же она представляет из себя сейчас?
И особенно цепляющий своим наличием Ханс. Как, спрашивается, руководить человеком, который дюжину лет назад учил тебя же владеть мечом? А сам он что скажет на это?
Эмбер сдержанно вздохнула, прекрасно понимая, что несмотря ни на что обязана справиться. Раз уж так решил верховный магистр... Что ж, на его приказ остается ответить только "есть". Хотя постскриптум о назначении командования был сделан вовсе не его рукой. Впрочем, слишком мала вероятность, что послание было перехвачено и изменено, ведь правда?
Между тем подошла пора позаботиться и о более насущных на сегодня вопросах. Охотница уже некоторое время присматривалась к обочинам тракта, прикидывая, где будет удобнее остановиться. Но когда взгляд ее упал на вполне подходящее с виду место, оказалось, что подумала она об этом слишком громко.
– Вильгельм, – совершенно спокойно произнесла Эмберли, однако нечто скользнувшее в ровном ее тоне, казалось, всколыхнуло в воздухе облако снежинок, тут же начавших неспешно опадать на оставшиеся на вытоптанной поляне редкие травинки, объяв парочку подопечных почти ощутимым холодом. – Ты абсолютно прав.
Разговор этот, конечно, вполне мог бы сложиться мысленно, как зачастую и принято у охотников, работающих вместе, и Эмбер могла бы нарочито проигнорировать реплику парня, намекая на нелепость последней... Но вывести ее из себя за минувшие дни не удалось даже этой дотошной занозе с натурой кислой, словно обратившееся в уксус вино.
– Изабелла, – ничуть не изменив интонацию, Эмбер обернулась к юной охотнице. – Напомни, что следует сделать, разбивая лагерь на незнакомой местности? Помимо разведки и подготовки места для огня, которое у нас уже есть.
Она ожидала услышать перечисление обыденных дел: распределения караульных, установки сигнальной сети, устраивания лошадей и заботы об ужине и питьевой воде. Справится ли уставшая девчонка? Или в ответ со своими поправками опять влезет вездесущий занудный очкарик?
Эмбер развернула коня, чтобы хорошо видеть обоих. Спешиваться она не торопилась, несмотря на все крепнущее желание размять уже наконец ноги. Охотница внимательно прослушивала, что творится вокруг. Насколько безопасна чаща вокруг милой полянки. И что несет пахнущий тревогой туман с топей по ту сторону тракта. Чутье редко ее подводило.
-
Отлично!
-
Да уж, возня с молодежью - то еще удовольствие )
-
За покладистый нрав – с жеребцом не приходилось сражаться за главенство в критически важные моменты. А еще за отсутствие отметин на ногах, что позволяло меньше беспокоиться за его копыта. Вот сразу чувствуется опытный лошадник)
А как еще хороши рассуждения об отряде!
-
Неприветливые серые облака, казалось, нарочно не пропускали весь день скудные солнечные лучи - даже закат вместо ярких красок подарил лишь тускло-кровавое марево на западном краю неба. – Вильгельм, – совершенно спокойно произнесла Эмберли, однако нечто скользнувшее в ровном ее тоне, казалось, всколыхнуло в воздухе облако снежинок, тут же начавших неспешно опадать на оставшиеся на вытоптанной поляне редкие травинки, объяв парочку подопечных почти ощутимым холодом. – Ты абсолютно прав. Класс!
|
К выездным заданиям у Арлетты всегда было двойственное отношение. Будучи профессиональным алхимиком Корпуса, она не столь часто, как ординарные охотники, оставляла Чертоги, и возможжность сменить обстановку, повидать новых людей и места и, наконец, просто развеяться от приятной и любимой, но все-таки рутины, воспринимала с радостью. С другой стороны, подобные выезды неизменно были связаны с отсутствием элементарного комфорта, клопами в придорожных гостиницах, похожим на подошву солдатского сапога мясом на тарелке, непритязательной и ограниченной публикой, лужами под ногами и моросью над головой – и вот во всем этом ничего хорошего не было. К всему прочему, девушке была глубоко чужда та страсть погони и убийства, что двигала ее коллегами – свой восторг и наслаждение она находила, перебирая ингредиенты, составляя эликсиры и яды и пытаясь создать нечто новое. Таким образом, главного наслаждения от заданий она была лишена, воспринимая его скорее через призму того, что можно получить с очередной твари, а не с самого процесса умерщвления. Хотя, следует признать, интеллектуальная часть Охоты – найди, где спряталась тварь, и придумай, как ее можно быстро и безболезненно прикончить, была ей также не чужда: но в этом Арлетта находила скорее удовольствие игры разума, чем обязательную прелюдию к бою. Нынешнее же задание не могло доставить даже такой радости: чья-то умная голова наверху – чтоб ему весь день икалось! – решила, что для охоты на Охотника нужны именно ее алхимические таланты, и легким росчерком пера отправила девушку в далекий порубежный Веллингтон, где наверняка нет ничего, кроме унылых горожан, пары старых церквей, господского замка или его руин на холме, да парочки унылых вурдалаков, флегматично грызущих старые кости на кладбище в ожидании, когда их наконец прикончат. Тоска! И, что самое паршивое, с чудовища можно было бы пополнить запас ингредиентов, а с Меченного взять было нечего, кроме проблем. Но раз уж приказание получено, делать нечего – пришлось отправляться, прощаясь с родной лабораторией и уютной комнатушкой в Чертогах, тихонько ругая высокое начальство на чем свет стоит.
Неудовлетворенность от поездки мог бы скрасить добрый спутник – но и с этим не повезло. Напарник, представившийся Хансом, оказался мужчиной мрачным и нелюдимым, чуждым радости общения и эстетического любования окружающей природой. Зато он производил впечатление бойца, способного, не запыхавшись, прикончить кого угодно и что угодно, а для Охоты это качество было куда как полезнее. К тому же эдакий неразговорчивый тип – далеко не самое худшее, что мог бы представить Корпус. Представив на миг, что ей могло понадобиться сотрудничать с кем-то вроде того же фанатика Юргена, алхимик внутренне содрогнулась. Долго – с полчасика – подосадовав над невозможностью нормального диалога, Арлетта решила, что попросту будет говорить за двоих, и вывалила на односложно отвечающего собеседника целый ворох свежих сплетен из Чертогов и охотничьих баек представителей действующего состава Корпуса, периодически разбавляя их новостями из столицы и королевского двора. И, конечно же, не могла не удержаться от того, чтобы поведать о собственных подвижках на ниве экспериментального зелье- и ядоварения. К вечеру бурный ручеек информации иссяк, а мужчина так и не проявил готовности общаться, так что разговор в итоге тихо умер. Ненадолго он воскрес за вечерним костром, когда расстаравшаяся Арлетта приготовила более чем достойный ужин, и начала нарываться на комплименты, параллельно припоминая, как сама вот так сидела у тепло потрескивающего огонька в дороге к очередному заданию, не зная, что ее ждет завтра. Окончив трапезу, она зажгла фонарь и, устроившись на переметных сумках, вытащила записную книжку и перо. Нацепив на нос круглые очечки в металлической оправе, сразу придавшие ей вид ученой девы, Арлетта продолжила раннее начатую работу, покрывая страницы мелкой вязью формул и периодически ругаясь, как портовый грузчик, когда та или иная теоретическая выкладка не приводила к ожидаемому результату. Несколько раз за вечер она подскакивала с места, начиная мерять полянку торопливыми шагами, и под активную жестикуляцию что-то бурчала себе под нос торопливой скороговоркой только для того, чтобы радостно улыбнуться, кивнуть себе и снова ринуться записывать новую идею.
Следующее утро показало, что что до цели оставалось всего ничего: можно было бы и не останавливаться на привал. Зато все-таки Веллингтон был городом, а значит, был шанс на некоторое удобство: гораздо хуже было бы, если бы погнали в какую-нибудь деревню на болотах с кособокими домишками и жителями, на лице которых стоит печать долгого инбридинга. Так что по улицам охотница ехала в приподнятом настроении, расточая улыбки направо и налево и приветственно помахивая ладошкой смурным по раннему часу горожанам. Мечта добраться до трактира и хлебнуть чего-то крепенького уже почти превратилась в реальность, и девушка уже предвкушала, как насладится заслуженным отдыхом, совмещая его с планированием операции. Название кабака заставило Арлетту понимающе хохотнуть: - Демонстративная лояльность, однако! Не остался без ободряющего комментария и юный конюх, которого алхимик ободряюще похлопала по плечу и обнадежила, скрашивая угрозу Ханса, которого она про себя окрестила Мрачным: - А если все пройдет хорошо – я тебя в лоб поцелую!
Внутри «Фридрих» оказался ровно таким, каким и ожидался быть кабак на севере – массивный, темный и совершенно без изысков. Сюда люди приходили в первую очередь пить, и уж потом есть и общаться, и ни в какой красоте убранства не нуждались. А трактирщик, по всему видно, не нуждался в гостях, подобных Охотникам – но это уже были его сугубо личные проблемы. Скинув походя плащ на крючок, под звонкое цоканье каблучков Арлетта споро прошествовала к трактирщику, краем глаза заметив, что Ханс взял в оборот дознавателя. Навалившись на стойку, девушка белозубо улыбнулась, всячески демонстрируя свое расположение: - Утро доброе, милейший! Хорошее у вас заведение, я посмотрю – внушительное, строгое, и сразу видно, достойное. По сравнению с теми, что я проезжала сюда, просто небо и земля! Тут такое дело: мы с моим спутником проголодались – организуйте нам, будьте любезны, потрапезничать, а мне еще и кофейку, если найдется, сварите, и пунша поставьте. А если их нет, то и ладно! Думаю, мы и подогретым элем с медом и яйцом обойдемся.
Завершив короткую беседу, алхимик, вернулась к сослуживцам и, не чинясь, устроилась между мужчинами, с блаженством вытянув ноги. - Приветствую, коллега! – легкий кивок символизировал поклон, - Арлетта, алхимик. Моего общительного и веселого спутника, если он еще не успел представиться, Хансом кличут. А вы – Джозеф, верно? Ну-с, что вы имеете честь нам сообщить? Сразу к делу и берем быка за рога, или сначала культурненько побеседуем за завтраком о природе да погоде, а потом и к сути перейдем?
-
Что пост, что персонаж - полный восторг 😍
-
Арлетта умеет устраиваться! И готовит вкусно, сразу видно. Повезло нам всем.
-
Арлетта просто шикарна, и концепт, и отыгрыш персонажа
-
Долго – с полчасика – подосадовав над невозможностью нормального диалога, Арлетта решила, что попросту будет говорить за двоих Чувствую, будет весело)) чудесная Арлетта! <З
-
Такая жизнерадостность просто подозрительна!
-
За жизнерадостность диалога!
|
|
|
Потом вы разошлись, и потекла неделя.
Пикассо, у тебя все вышло даже очень хорошо. Эти пять дней прошли на славу. Папаша Джо изменил своей дебиловатой привычке резать часы в непиковые периоды — когда сначала полупустая смена плюет в потолок до вечера, а потом с недобором носится в мыле, обслуживая толпу возвращающихся с работы трудяг. Обыкновенно обрезав смену, Папаша Джо не вызванивает тебя на работу, даже когда на кухне творится сущий ад. Но на этой неделе обошлось. Ты смог отработать три полных дня и в общем-то остался собой доволен.
Северин, ты занялся поденщиной в доках. В Риверрайд Бэй есть немало пятаков, откуда в пиковые часы прибытия судов набирают рабочие руки за какие-то смешные деньги — но на неполный день. На несколько часов. Проблема лишь в том, что чтобы не упустить свое, приходится подряжаться ждать на порядок раньше, чем начинается, собственно, работа. Ну и не щелкать клювом.
Трудяги тут самые разные. В основном из Восточной Европы. Сербы с албанцами, да русские с белорусами и украинцами. По пятакам шатаются кельты, которые пытаются крышевать и опускать на доллары особенно хорошо наварившихся поденщиков. Поденщики же не пальцем деланы — кастеты, свинчатки, обрезки труб. Сбиваются толпами и не дают к себе подойти. Массовые махачи с кучей раненых случаются редко — это никому не надо. Но вот одиночку могут нагнуть как нечего делать. Ты был как все, держался всех, а когда на горизонте показывались кельты, готовил кулаки к раздаче. Был на равных с каждым. Единым с загнанными в угол, с отягощенным нищетой и неурядицами пролетарским сознанием. Потерялся в толпе. Никто даже не обратил внимание на то, как же ты схож с одним из портретов в Most Wanted.
Трудяги, к слову, самые разные. Ты работал на днище — стропалил грузы для малогабаритных кранов в большом доке, но среди окружающих тебя были и профессиональные ремесленники. Газосварщики. Слесари. Электрики. Механики. Обычно таких забирали первыми. "КТО ПАЯТЬ УМЕЕТ?", ну ты понимаешь. Было бы смешно, услышь ты однажды что-то вроде "КТО МОЖЕТ СОБРАТЬ БОМБУ ИЗ УДОБРЕНИЙ?". Но нет. Не сложилось.
Поговорив с ними, ты разузнал о положении дел в доках. Среди постоянного штата рабочих Водной логистики Претсберри и Претсберрийских Корабелов вроде как все относительно хорошо. Независимые профсоюзы в частных случаях впрягаются за своих членов. Адвокаты, судебные процессы, деньги и так далее. Но когда начинаются крупные терки, и, например, если полная заморозка доков угрожает соприкосновением с мэрией... Тут-то и берут начало многие гнилые и поганые процессы. Оппортунизм и соглашательство — это еще в лучшем случае. Пару раз ядра профсоюзов попадались и на прямом саботаже стачек и забастовок.
И это еще место, где вроде как есть какой-то закон. Ты не в нем. Ты среди нелегалов-поденщиков. А тут им надеяться вообще не на что. На тебя упал и покалечил плохо закрепленный груз? Отрубило кисть резко натянувшимся стальным канатом? Так внимательнее работать надо, дятел, сам виноват. Если повезет, заткнут рот котлетой баксов. А иногда и ее не будет, котлеты-то.
Безысходность пополам со злобой, но люди терпят. Еда, жилье, семьи где-то за кордоном и отсутствие каких-то гарантий и перспектив без грин-карты. Адекватных методов исправить ситуацию у них нет. Только валить из страны или идти в криминал.
Адекватные методы, впрочем, есть у тебя. Однако придется дать каждому из тех, с кем ты готов поделиться своими идеями, хотя бы немного деньжат. Нелегальное положение слишком многим обязывает людей. Слишком многим в стране, где "потеря работы" — часто синоним слову "смерть".
Муха, у тебя проблемы. Ты тоже искал поденщину, но уже теневую — у Без Базара. Без Базара подкинул халтурку — типы что-то разгружали-загружали, а тебе надо было просто стоять на стреме. Но в итоге именно твоя засвеченная копами рожа и сорвала операцию. Кто-то из особо бдительных терпил увидел тебя. Опознал и вызвал Мальчиков В Сексуальных Униформах. Ты сработал четко: "ЛЕГАВЫЕ!" и наутек. Благодаря тебе уважаемые люди не попались, но с тобой дел пока решили не иметь. Не потому, что ты какая-то мразь. Отнюдь нет. Просто сейчас ты для них опасен. Опасен тем, что вокруг тебя не все улеглось.
Это была единственная халтурка, которую ты намутил. Оставшиеся дни ты пролежал на дне.
Мама Кимби, у тебя тоже не все очень хорошо. Сдельная оплата за каждого клиента, где сорок процентов идут хозяину точки — это тяжко. Особенно если оставшиеся шестьдесят приходится делить с другими слесарями там, где тебе самой может не хватать рук. Иногда работалось попросту не очень быстро, и застрявший в очереди клиент уезжал восвояси. Иногда клиент и вовсе не шел. Ничего приятного, в общем.
Джон Доу, у тебя восьмичасовые дни на мусоровозе. Катаешься на подножке у кормы. Стыкуешь плохо покрашенную гидравлику захватов с потрепанными контейнерами. День за днем, день за днем. И так по всему Западному Спаргрэку. Можно голову выключить. Не возбраняется и даже горячо приветствуется, скорее.
После одной из смен топаешь в церковь, чтобы исповедоваться в грехах. Однако решительно ничего не помнишь о себе. В чем исповедоваться-то? В том, насколько ловко бульбулятор подхватил? За наркоманское настоящее? Возможно, вот только ты еще тогда решил, что, дескать, нет. Может, не настоящее оно в таком случае, а вполне себе прошлое. Про работу в церкви тоже ничего нового не узнал. Послали в центр занятости вставать на пособие. А пособие и получение жилья — это проджект на Севере. Надо тебе туда? Как знаешь.
Хотя, кто его тебе даст, это пособие. Ты на мусоровозе официально трудоустроен. Тебе не полагается.
Потом ты поговорил с Заком. Начал вопросы задавать тривиальные и неумные. "Кто я?", "Каково мое прошлое?", "В чем смысл сущего?". Зак повел бровью по-первой. Что, настолько все плохо? Да, настолько. Но на предложение пробить по старым каналам задумчиво покачал головой:
— На компах когда запрос вбиваешь, он сразу в историю летит. И за неслужебные запросы офицер на гражданку отправится просто с ходу и нахер. Так что... тут даже ради меня такое едва ли сделают. Если только кто-то лично тебя откуда-то не помнит. Что тоже вряд ли, сам понимаешь.
Он подумал еще.
— Погоди! Ты ж официально в Бюро Санитарии официально устроен. Значит, документы у тебя какие-то есть. Начни с них что ли?
Начинаешь. ID. Лицензия водительская. Аттестат зрелости. Еще какой-то аттестат... о, свидетельство об окончании курсов замочно-слесарного дела. Распечатка выписки трудоустройства. Судебное предписание.
Итак: • Ты Джеки Бакстер. Фотка на водительской лицензии совпадает с рожей в зеркале. Ну, разве что на фотке человек не настолько осунувшийся. • Тебе двадцать четыре. Дата рождения тоже есть. • Ты оставил старшую школу в девяносто первом еще. Дата на аттестате зрелости. • Ты ранее судим. Два штрафа-инфракции за магазинные кражи. Четыре года условки с возмещением компенсации за спертую стерео из автомобиля. Копии тикетов, судебные предписания. • Ты на наркотиках с подросткового возраста. Первое посещение наркодиспансера датируется восемьдесят восьмым (интересно, кто тебя туда водил?). Но — важно — выписного эпикриза нет. Тебя не долечили. То, что ты сейчас смог отказаться от дури, когда пришел в себя — чья-то еще заслуга. • После девяносто третьего ты работал на государство. Слесарем по замкам в Жилищном Надзоре. Когда где-то надо было вскрыть дверь или отремонтировать замок, выезжала твоя бригада. Потом тебя уволили. Дата увольнения с погрешностью в месяц-полтора совпадает с приговором об условном сроке. • Ты наркоман и вор. Имевший шанс на нормальную жизнь и упустивший его. Но кто знает, быть может, не до конца? Надо только найти денег для доктора и вылезти из этой ямы.
Как-то вот так.
* * *
Мама Кимби, Муха, Без Базара опоздал на денек (бывает у него иногда такое), но все-таки нарыл вам работу. Договоренности оставались все теми же. Десять процентов, если беретесь за сделку и доводите ее до конца.
• Вариантик первый. Риверрайд Бэй, бар "Святая кружка" ("Holy Cup". Почти "holy crap", смешно). Хозяин — Стилворт Дэнверс или просто Стил. Погоняла нет, вроде как не криминал особо. Рядом с его баром развернули точку наркоманы и теперь шобят там что дурные. Клиентов это отпугивает, и поток не идет. Полиция пару раз пробовала закрыть этот притон, однако в ходе рейдов гребла только рядовых нарков или максимум курьеров. Главные игроки, крайне редко появляющиеся там, так и не были пойманы. А потому раз за разом переоткрывали точку. Стилу это все надоело. И теперь он хочет, чтобы притон стал тупо нежилым.
— Он предложит вам две штуки. Заламывайте сразу пять, он начнет торговаться, и вы спускайте по сотне. На четыре штуки точно уломаете, — проинструктировал Берт. — Я этого щегла слишком хорошо знаю.
• Вариантик второй. Еврейский ломбард "Старое-доброе". Там же, на Риверрайд Бэй. Железная дверь, железные решетки на окнах, пуленепробиваемое окно внутри. Но экипаж — всего одно тело. Сам хозяин — Барт Захер. Если придумать, как туда попасть, можно будет вынести просто целое эльдорадо электроники и ювелирки. Причем многое краденое, в полицию все это искать он не пойдет.
— Его крышует другой еврей. Вениамин Окин. Долги выбивает для него. С ним человека два-три, но все эти типы — никто. Никакого отношения к серьезным евреям с Криблэста они не имеют. Можно брать за жопу без последствий. Вениамин до кучи и алкаш тот еще. Если подловите момент, когда он будет с бодуна, а Захер еще вне ломбарда... Не мне вас учить, бл.
• Вариантик третий. Двое наемников откуда-то со среднего востока. Афганцы или арабы — между собой балакают на фарси. Деньги обещают огромные, десять-двадцать кусков можно срубить.
— Какие-то наемники, наверное. Хотят, чтобы на переговоры человек один пришел. Знаю, на кидалово это похоже, — заметил Берт и передразнил акцент: — "Прихады адын, дэнги дам, много!". Поэтому пусть лучше кто-то из вас поодаль попасется. Мне просто прямо железно обещали, что их будет двое. Увидите кого-то еще — сразу валите оттуда. Я за вас мазу вытяну, если что. И да, Ким. Ты с ними на переговоры лучше не иди. Шариат не Шариат, хер их знает, чо там в бошках у них по поводу женщин, ведущих дела. Сделка и сорваться может.
-
Покатилось потихоньку, интересно
-
Мне нравится этот террабайт знаков. Ну и надеюсь Барту в этот раз влетит по полной.
-
Суровая пролетарская жизнь! Круто.
|
Леви никогда не слыл большим интеллектуалом. Вполне заслуженно, как он сам признавал. Мозги его ещё с детства шевелились нехотя, с большим скрипом усваивая науки во времена обучения в Чертогах. Мальчишкой ещё, в те времена он невыносимо скучал на занудных уроках со строгими учителями, и ему не терпелось поскорее дорасти до отработки приёмов на манекенах, учебных спаррингов и прочих профильных занятий - уж там он себя покажет, ещё как! Большинство усвоенных знаний в его голове выветрилось, а остаток добила амнезия, так и не долеченная до конца. Но вообще-то, тупым он не был - скорее, недисциплинированным. Не умел он заставит себя думать и анализировать что-то, что ему совсем неинтересно. К чему, по мнению Леви, Королевскому Охотнику нужно учить, какой там по счёту Карл в каком бородатом году какой именно подписал Великий Статут? Ну, или там, в какой точке отрезка встретятся два летящих навстречу друг дружке с разной скоростью гуся? Или что надменный сальноволосый учитель получит, если смешает корень златоцветника и настойку полыни? Или что там на самом деле означает крылатая фраза "Aquĭla non captat muscas", и прочая такая чушь? Дело охотника - убивать всякую нечисть, дайте уже чертов меч, а лучше ружьё! А все эти знания лишь захламляют его голову, словно старый чердак. Вот и не задерживались в симпатичной ветреной голове Леви никакие ненужные, по его мнению, знания. Но, так-то, ум у него был, и даже воинская служба за полтора года не смогла ничегошеньки с этим поделать. И умом этим Леви пользовался. Он думал.
Да, думал. Всё это время, с самого начала думал, ещё когда только-только прибыл в Остин, дожидаться неведомую напарницу. Думал даже тогда, когда уместил у себя на коленях ладную девку, разносчицу в этом трактире, и шептал ей в самое ухо что-то такое, от чего она неприлично-громко хихикала и деланно, без всякого усилия, отпихивала бравого экс-карабинера от себя. Думал, даже несмотря на то, что в голове шумело от выпитого, а на столе перед ним, словно солдаты на смотре, выстроилась уже целая шеренга опустошённых деревянных кружек. А думал он вот о чём - уж до чего скорбная ситуация была с его памятью в последнее время, а всё ж не припомнил он такого случая, чтобы на дело отрядили сразу семерых охотников. Обыкновенно за глаза хватало двух-трёх - к чему больше-то? На четверых-пятерых и награда плохо делится, тем более что приходится отстёгивать половину Корпусу, так что чтобы послали больше трёх - это должно крепко запахнуть жареным. И что же такого случилось в этом их Гримфолде, что понадобилось сразу семеро? В подвале местной церкви завёлся сам Верховный Архидемон, повелитель Преисподней, и искушает местного священника злоупотреблять церковным вином? Шутки шутками, но рациональная сторона личности Леви вполне находила в таком раскладе повод для тревожного звоночка.
И всё же, Леви не тревожился - не имел такой привычки. Более того, даже предвкушал нечто интересное, что станет проверкой для его навыков. По правде говоря, руки-то у него чесались уже давно - всегда хотелось, фигурально выражаясь, прибить над камином башку какой-нибудь особо крупной дичи, чтоб было чем гордиться. Понадеялся вот недавно на вервольфа, про которого нарассказывали столько небылиц, а там... Эти волки лишь раздразнили впустую его адреналиновый голод. Суеверные селяне, по большому счёту, могли бы и сами справиться с десятком серых шавок, которые навели на них столько страху. Ну, зато они всё равно заплатили, хоть Леви и честно сказал, что никаким оборотнем там и не пахло - честные люди, и принципиальные, редкость в такое лихое время. Пребывать подолгу в задумчивости Леви тоже привычки не имел. А зачем? Думай - не думай, бойся - не бойся, а приказ выполнять надо. В этом и у армии, и у Корпуса была полная моральная солидарность. А покуда его не погнали в очередную забытую Единым дыру, можно было развлекаться дальше. Времечко летело, как птичка, полученный гонорар стремительно таял, а Леви выигрывал уже пятое состязание в "кто кого перепьёт" с местным мужичьём. На выигранное - тут же покупал пива для всех посетителей таверны. Трактирщик-то, небось, будет этот день ещё долго вспоминать - обогатился как никогда.
Когда прибыла Сания, Леви уже был удручающе-трезв. Это было раннее утро, деревня по большей части ещё спала, Леви лечил утреннее похмелье, плавно переходящее в новый этап пьянки. От гонорара к утру остались лишь гроши, которые он уже обратил в холодный, только что из погреба, кувшин с элем. Санию он ждал давно, ещё с момента, как услышал от координатора слово "охотница" - уж больно любопытно ему было, а красивая ли. И да, красивая, просто-таки столичная леди из высшего света! Чистое личико, ухоженная кожа, большие голубые глаза, а фигурка... О, что за искушение! Ну Леви-то сразу перья распушил, как полагается - как привстал, как улыбнулся самой обворожительной из своих улыбочек, как приподнял свою карабинерскую треуголку в галантном жесте, мол, так и так, не иначе я умер и попал в рай, что передо мною предстало такое ангельское создание... А дальше было одно разочарование. Сидеть и пить с ним Сания(так охотница назвалась) отказалась наотрез - вот прям сейчас ей подымай задницу, ружьё под мышку, и бегом марш в седло. И ни лесть, ни комплименты не действуют - девица знай себе краснеет, отворачивает разрумянившееся личико, а потом берёт себя в руки, сдвигает свои ладные бровки к переносице, хмурит взор и строго так требует не тратить время. Это же надо - из всех девчонок, служащих в Корпусе, именно ему попалась такая зануда и такая недотрога!
Ну, делать нечего, пришлось собираться. Торопливо допив из кружки и ещё отхлебнув из кувшина, Леви был утащен прочь от стола, на улицу, где всё-таки пришлось лезть в седло, верхом на старину-Полковника. Как отъехали от Остина, Леви попробовал вновь начать непринуждённую беседу. Получилось неплохо, первоначальное впечатление о Сании немного выправилось. Всё-таки не зануда. Не затыкает Леви на каждом шагу, слушает, в нужных местах восхищается, в нужных смеётся. Только вот всё равно недотрога! Чуть только попробуешь "прощупать почву" - а она сразу дичится. Разговор прерывает, лошадку свою пёстренькую пришпоривает, и проезжает чуть вперёд, дескать, мне ваше общество более неинтересно. Леви какое-то время молчит, конечно, и позволяет обоим ехать в тишине, но потом всё равно становится слишком скучно, и он снова выдаёт нечто типа "а зябко сегодня, леди Сания, не находите?" - и светский разговор начинается вновь.
Так охотники и скоротали первые сутки пути. Когда к концу подходили вторые, Леви уже рассказал Сании примерно половину своих забавных армейских историй(в них частяком фигурировали всякие неприглядные стороны жизни), и в процессе успел выдать с два десятка комплиментов разной степени приличия. Он знал, какая будет реакция, но как раз это и находил забавным - уж очень потешно было выводить скаутку из душевного равновесия в те моменты, когда она совершенно этого не ожидает. Но когда начал наступать вечер, поводов для смеха становилось всё меньше, а всяческие разговоры как-то сошли на нет. Сания всё больше беспокоилась, всё чаще и внимательнее рассматривала карту, вертя её и так, и эдак. Леви поначалу тоже подшучивал, но постепенно и ему становилось не до смеха.
Когда же Леви увидел дерево... Он бы сам себе в этом никогда не признался, но ему стало не по себе. Сколько бы он там ни подшучивал над Санией последние пару часов, он отдавал себе отчёт в том, что скауты вот так вот просто не ошибаются. Если уж по непрофильным предметам посачковать было можно, то свою специальность охотники, хошь-не хошь, а изучали досконально. Леви ещё не понял, как именно и в какой момент, но уже чуял, что парочка охотников попала в какой-то переплёт, из которого совершенно неясно как выпутываться. Но именно поэтому Леви натянул на лицо свою извечную расслабленную улыбочку, чуть обгоняя остановившуюся на дороге Санию. – Неужели, леди Сания, вам настолько понравились здешние красоты, что вы специально решили проехать в этом месте дважды, чтобы ещё раз увидеть сей прекрасный пейзаж? – С деланной чопорностью произнёс он, полуобернувшись к напарнице и придержав пальцами кончик треуголки. Слово "прекрасный" он прям выделил иронической интонацией. – Потому что, если мы не заблудились, больше у меня объяснений нет. Однако, взглянув на Санию, Леви понял, что сейчас ей не до глупых и немного издевательских шуточек. Девушка уже в сердцах бросила свою карту в землю, хотя до этого очень ею дорожила, и даже не давала Леви держать её в руках дольше пары секунд. – Спокойно. Не нервничай. – Леви попытался немного успокоить раздражённую охотницу. – Это же север, дьяволова задница как она есть. Когда тут последний раз был какой-нибудь картограф? Неудивительно, что карта устарела и по ней никуда толком не выедешь. Когда я служил в армии, у нас в штабе вообще все карты были устаревшие. Вот из-за этой чёртовой карты мы и заплутали. Но это же ерунда. Пустяки.
Леви подошёл поближе к охотнице, держа за поводья своего коня и поглаживая его по морде. - Дороги тоже просто так не появляются. - Рассуждал он вслух. - Обычно они ведут к тем, кто их протоптал. Куда бы мы ни пошли, куда-нибудь всё равно придём, а там уж сориентируемся. Мы же в прошлый раз влево повернули, так? Ну в этот раз свернём вправо. Может, и правда спросим дорогу у местных.
-
🔥
-
Хороший охотник, яркий такой и живой)
-
Мощный пост! Встала ночью водички попить и зачиталась!
-
У Леви шикарный живой и яркий концепт, а отыгрыш сходу ухватил атмосферу контракта 🔥
|
|
Пастук. Что ж может быть приятнее для жизни простого орка? Только ВЕЛИКИЙ ПАСТУК, ради которого не жалко и умереть. Видимо эти правилом и руководствовался мек Афанасей, выпрыгнув из летящего корабельного шаттла с обнажёнными клинками в естественных и механических руках. БУХ! Приземление было крайне удачным - похоже, под прыгнувшим орком кто-то стоял, и, соответственно, смягчил его падение. Впрочем, довольно быстро набежали другие юдишки - в высоких меховых шапках, с красными глазами и в начищенных медных панцирях. Больше деталей было не разглядеть - шумевшая вокруг жёлтая песчаная буря мешала. – Za Imperatora, tvou mat! – кричали они что-то на таком искажённом готике, что даже учёный мек их ясно не понимал – Vostroyann First, ataka odinochnimi! Впрочем, тут им помешал второй "оркоснаряд", на этот раз лечила, приземлившийся с такой силой, что оставил от себя небольшой кратер. Вздувшаяся пыль просто-напросто смахнула пару бойцов с их мест, попортив остальным прицел. Тем временем, совершив самый дерзкий авиаманёвр в истории человеческого шаттловождения (орочье вождение знавало ещё и не такие подвиги), Ракгаз сумел вывернуть корабль из пкиирования, и направить его в сторону вращающегося в поисках целей ствола огромного орудия. Раздался жуткий механический треск, и шаттл взлетел в небеса вновь - а орудие было так изуродовано, что повторному использованию, похоже, не подлежало. Да и сам шаттл, честно, на такой скорости спасло лишь чудо - второго такого удара кокпит кабины, покрывшийся трещинами, обещал не пережить. Грим вместе со своей оравой штурмбойзов врезался в группу люде, обслуживающих орудие, направленное в сторону улетавшего Гены. Беспорядочные выстрелы из чоппашутты заставили их оглянуться и сбиться в кучу - в которую и врезался отчаянно вопящий орк. Это была бойня. Всюду летели куски тел, медных панцирей, красноглазых голов, рук и ног. Кровь, высоко поднявшись, заляпала орудие в "самый быстрый цвет" аж на три метра. Тем не менее, каким-то образом гвардейцы не потеряли боевого духа, и с не уступающим по леденящести души воплями помчались на зелёнокожих, тыкая в них острыми штыками. В то же время от "уничтоженных" орудий прибежала ещё две толпы пехоты. Увидев неловко упавшего, лежащего на боку чудилу, они открыли по нему огонь, весьма метко уродуя его бренное тело лазболтами. Высадившиеся вместе с ним нобы, рыча, бросились на гвардейцев. Тут землю потряс ещё один взрыв - гретчин всё же исполнил свой последний долг.
-
Za Imperatora, tvou mat Лол. А вообще, хорошо.
-
– Za Imperatora, tvou mat! – кричали они что-то на таком искажённом готике, что даже учёный мек их ясно не понимал – Vostroyann First, ataka odinochnimi!
|
|
|
4:30 утра, За семь часов до разговора с Бертом, Претсберри, окраина— Пока, Джим! — попрощался с Алексом водитель. — Удачи, — махнул ему рукой Алекс, подхватил пакет и побрёл по обочине. Здоровенный грузовик, на котором Алекс приехал из Миннесоты, прокатился мимо, просигналив на прощанье. Затекшие, окостенелые за ночь в машине ноги благодарно отзывались на каждый шаг. Во влажной, густой утренней тишине обочинный гравий оглушительно хрустел под ногами. За сиреневатым, мокрым после ночного дождя асфальтом тонули в утреннем тумане поля, но по эту сторону трассы уже начинался город — склады, автомастерские, вымерший, глядящий тёмными витринами автосалон. Рыжая в утреннем свете стена какого-то складского здания была наискось перерезана тенью, что придавало пейзажу некий анархо-капиталистический колорит. Алекс измождённо провёл ладонью по липкому от сонного пота, небритому три дня лицу, глубоко вдохнул отдающий гарью и острой утренней свежестью воздух. После шаткого, тряского дорожного сна мир казался скособоченным, будто Алекса выдернули из него и вставили снова, но наперекосяк. Утренний холодок чувствительно забирался под безразмерную футболку с плюшевым мишкой. Хоть бы один, хоть бы одна сволочь по пути спросила, почему мужик ходит в такой футболке: никто не спрашивает, все просто странно смотрят. Чёрт с ними. В пути, тем более автостопном, большие вопросы жизни отступают на второй план — весь день становится поделён на маленькие задачи, которые нужно решить сейчас: найти удобную точку для стопа, дождаться машины, доехать, попытаться хотя бы чуть-чуть поспать в пути, а вот сейчас — умыться и найти, где поесть. Не ел Алекс со вчерашнего вечера. 5:15 Претсберри, Северный СпаргрэкГород был ещё по-утреннему мёртв: гулко прокатывался треск одинокого мотора вдалеке, свежий ветерок носил обрывки бумаги, полиэтиленовые пакеты по разбитому асфальту. Ярко и по-летнему резко лежали тени на исписанных тегами кирпичных стенах, на рольставнях, закрывающих двери магазинов и ресторанов. Одно место, впрочем, было открыто: круглосуточный «Сабвэй», задрипанный и жалкий, с продавленными диванчиками, из которых лез поролон, с сонным работником за стойкой и спящим в углу за столиком бродягой. Алекс с купленным 12-дюймовым сэндвичем и стаканом колы устроился в другом углу. Тихо играла музыка: Мадонна пела о каком-то тропическом острове Сан-Педро, где весь день играет сальса, а солнце весело сияет над головой, где нет забот и все друг друга любят. Алекс жевал сэндвич, поставив локти на стол и без выражения глядя перед собой. Песня закончилась, заиграла реклама, мерно забубнил голос диджея. Время утренних развлекательных шоу ещё не настало: передача, кажется, шла ещё с ночи, и диджей, судя по тону, пытался слушателей не столько будить, сколько убаюкать, и говорил почти устало. «А вот я тоже устал», — безразлично подумал Алекс. Прозвучала короткая заставка, и заиграла новая песня. Её Алекс сразу же узнал, хотя и не слышал уже лет двадцать. Это была «Venus in Furs» группы «Velvet Underground» ( ссылка). Алекс прислушался. Что-то шевельнулось в душе, будто сдвинулась с места какая-то, казалось, навсегда застывшая сдвижная плита. «Как сверкают сапоги из кожи, — узнавал Алекс слова, угадывал их заранее, — как во тьме дитя взметает хлыст…» Эта песня да и сама группа не имела ничего общего с политикой, с левой идеей, с терроризмом — даже имя группы скорей намекало на обтянутый бархатом подвал пресыщенного удовольствиями гедониста, а не на подполье. Но было что-то иное: в этом вязком, тягучем ритме, в котором гитара звучала подобно индийскому ситару, в шаманском позвякивании бубна, в глухом, потустороннем и медленном бите, в том, как месмерически Лу Рид даже не поёт, а выговаривает слова — «Северин, Северин там ждёт тебя». Северин — это имя героя повести Захер-Мазоха, — вспомнил Алекс. — «Венера в мехах», автор Захер-Мазох. Откуда это вспомнилось? Откуда-то из дальних закутков памяти — первый курс Колумбийского университета, общежитие, пластинка в проигрывателе, одна из тех студенческих тусовок, на которых кто-то разговаривает с кем-то, кто-то с кем-то целуется в углу, кто-то в прокуренном полумраке танцует в середине комнаты. Кто-то с умным видом объяснял мне смысл песни — не вспоминалось уже, кто. Нет и не может быть более нашей, более нью-йоркской группы, чем «Velvet Underground». В эпоху, когда все курили траву, они кололись героином. Когда длинноволосые ребята и девчонки носили невообразимых цветов рубашки и куртки с лохматой бахромой, Лу Рид носил костюм с галстуком и тёмные очки. Когда хиппи в Калифорнии воспевали наготу и естественность, в Нью-Йорке воспевали пластик и связь Эроса с Танатосом. Те пели про цветы в волосах, Лу Рид пел про плётку и кожаные сапоги. Если подумать, это эстетствование было нарочитым, наивным, китчевым — и всё-таки талантливым. Вся американская культура такая: наивная и нарочитая, без европейского чувства меры. У европейцев есть Нойшванштайн, у нас — Диснейленд. Культура одарённых самоучек, с восторгом глотающих любую книжку без разбора. Даже интеллектуальность у нас такая — прямолинейная и незамысловатая, как бейсбольная бита. Вспомнить хотя бы знаменитые дебаты Хомского и Фуко… Мысль вдруг остановилась, и Алекс ощутил ужас. Ужас был разлит в воздухе — в мягком утреннем свете, льющемся из окон забегаловки, в солнечной пыли, сквозившей в лучах, в том, как хрипло прокашливается проснувшийся бомж в другом конце зала, в том, как облокотился на прилавок работник забегаловки, в том, как монотонно и дремотно продолжает звучать песня. Главное же, ужас заключался в вопросе: «кто это думает?» Кто это думает? Кто вдруг вспомнил всё это, то, что так давно ты пытался выбросить из памяти, Алекс? Это ты, Алекс? Но Алекс не бегал от властей, не учился в Колумбийском университете, не занимался терроризмом, у Алекса жена и двое детей, он живёт в Северной Дакоте, в городе Гранд-Форкс, работает на заправке «Шелл»… Это Майки? Майки «Корсер» Бруно, это ты? Нет, это не Майки — тот был молодой, тот делал революцию, мастерил бомбы, взрывал здания, убивал людей, путешествовал по миру. Майки был длинноволосый бородатый радикал в мотоциклетном шлеме и кожаной куртке с «маленький красной книжечкой» Мао в одном кармане и ЛСД-шной маркой в бумажнике. Ты — небритый и давно непьющий даже старпёр с дешёвыми электронными часами на волосатом запястье, в безразмерной футболке, купленной Алексом для маленькой Джоан, чтобы та подарила маме… но, если подумать, в честь кого ты настоял, чтобы назвали Джоан? Ужас сковал дыхание, подкатил к горлу, стены будто сходились тисками. Алекс схватил со стола стакан с колой и шумно всосал газировку через трубочку. Сердце бешено колотилось в груди, руки задрожали. Северин, Северин там ждёт тебя. Кого ты ждёшь, Северин? 11:30 Бар «До краёв»Наверное, Берт был первым за время пути из Дакоты человеком, который не удивился футболке с плюшевым мишкой. Да он и тогда, в 1981-м, был такой, — вспомнил Майки, — никогда ничему не удивлялся, не задавал вопросов. Нужен был сэйфхаус, только и сказал: «без базара» да осведомился о цене. Конечно, постарел, сильно — но кто помолодел-то? Семнадцать лет прошло. Семнадцать, чёрт возьми, лет. Нет, Берт, бежать — не выход. Чтобы устроиться в Канаде или где-то дальше на постоянной основе, нужен загранпаспорт, а это другой уровень. Чтобы жить в Стране, блядь, свободных, нужен в первую очередь SSN, а по нему уже можно сделать и права, и банковский счёт. Вот, Берт, что мне в первую очередь нужно, SSN. Как раньше делали, помнишь? Маленький мёртвый ребёнок года рождения эдак от сорок пятого до шестидесятого. Достать свидетельство в архиве: один экземпляр идёт на руки родителям, а второй туда. Нашим ты так делал, Берт. — У тебя, кстати, остались выходы на наших? — Алекс понизил голос, наклонился к бармену. — На кого-нибудь? Да откуда у него выходы, — горько подумал Алекс. Если и знает имена, не скажет — все оставшиеся на свободе сейчас сидят на жопе ровно и не рыпаются, как я ещё неделю назад. Где сейчас подполье, где Чёрные пантеры, где Синоптики, где марксисты-ленинисты, маоисты, анархисты? Нихера, никого не осталось: левая идея мертва. Вместо призрака коммунизма — другая иллюзия: что каждый американец — лишь временно обездоленный миллионер. Алекс оглянулся по сторонам: вот, сидят, временно обездоленные. Какой-то быкан с каторжной рожей, тётка-байкерша, пацанёнок какой-то, по говору картошечник, ещё один торчок какой-то. Пиво хлещут, и каждый, небось, мечтает разбогатеть. Но вдруг… Алекс замялся, не решаясь продолжить. Опасно, опасно искать других идейных — кричал про себя Алекс. — Семнадцать лет ты сторонился идейных, бегал ото всех: известно же, что на одного честного человека в любой левацкой тусе два идиота, три подлеца и один провокатор — хорошо если один. Но, чёрт возьми, какие варианты? Устраивать новую жизнь? Какую новую жизнь, в сорок три года… нет, сорок три-то года Алексу, а на самом деле тебе-то — сорок шесть, Майки! Опасно, Алекс? А что не опасно? Жить без документов, пытаться скопить нужное, работая всерую, залезать в долги, — не опасно? Это не то что опасно, это и невозможно. Ты не Алекс, — сказал себе Майки, — Алекс мёртв. — Или не на наших, — наконец, сказал Майки. — Не знаю… на идейных, что ли? Есть тут идейные? Сказал — как в воду бросился. И добавил: — Да, Берт, ещё одно. Что я уже давно не Майки, ты в курсе. Теперь я уже и не Алекс, сам понимаешь. Пока документов нет, буду… — он призадумался, — скажем, Северин.
|
Перед тем, как направиться в зал заседаний, Дэн, как обычно, зашёл в курилку. Курил он очень много — в день улетало по две, а то и две с половиной пачки «Панды»: начинал утром с лёгкой, бирюзовой, к вечеру переходил на жёлтую, крепкую. Давно он так жил, с юности ещё, с грязной китайской студенческой общаги в Париже. Ничего не поделаешь, такое было время, такое было поколение — Мао дымил как паровоз, Лю Шаоци с ним, даже Чжоу Эньлай, не куривший с юности, и тот, уже пожилой, начал, да и как в те годы было не начать. Работали по двадцать часов в день, заматывались… жили в постоянном страхе. Новое поколение этого не знает, не испытало этого всего — и не должно испытать.
Дэн смял окурок в алюминиевой пепельнице. Достаточно. Пора идти заниматься делом. Всё-таки хорошо вернуться в Чжуннаньхай*, — поймал он себя на мысли, направляясь в зал заседаний по коридору.
— Добрый день, товарищи, — начал Дэн, заняв место за столом. — Как вы можете знать, из отпуска я вернулся только вчера и не с пустыми руками. Сегодня я предлагаю включить в повестку дня два важных вопроса и один второстепенный — о нём я упомяну в конце. Два важных же вопроса будут касаться двух важнейших сфер нашей политическо-экономической жизни, а именно политики и экономики.
— Во-первых, речь о реформе государственного и партийного аппарата. Думаю, что в этой области давно назрели значительные перемены. Говоря об организационно-кадровой системе Партии и государства, основными её проблемами являются следующие: 一) бюрократизм; 二)избыточная концентрация полномочий; 三) патриархальный подход к руководству; 四) несменяемость; 五) разного рода привилегии.
Бюрократизм был и остаётся одной из главных проблем Партии и государства, приводя к отрыву руководства от масс и реальности, злоупотреблениям, показухе, пустословию, закостенелости мышления — продолжать этот ряд можно долго. Во многом бюрократизм обусловлен историческими и культурными особенностями нашей страны, но есть и ещё одна причина, значительно его усугубившая в последние десятилетия. Я говорю о принципе «железной миски риса»: неважно, работает ли чиновник хорошо или плохо, он получает свою «железную миску». Человека можно принять на работу, но нельзя с неё выгнать; его можно повысить по службе, но нельзя понизить. Всё это неизбежно приводит к разрастанию штатов, появлению новых уровней подчинения, обрастанию начальника заместителями, появлению должностей, существующих лишь на бумаге.
Избыточная концентрация полномочий означает, что во имя усиления партийного руководства мы отдаём чрезмерно много власти партийным комитетам, тем самым превращая централизованное партийное руководство в руководство отдельных личностей. Эта проблема в той или иной степени существует на всех уровнях нашей партийной иерархии. Она приводит к тому, что большинство партработников не имеет вовсе никаких полномочий, зато меньшинство оказывается чрезмерно перегружено ими, что ведёт и к злоупотреблениям, и к неэффективности работы. Наша неспособность осознать эту проблему стала одной из главных причин Культурной революции, и мы все заплатили за это высокую цену. Эту проблему следует решить безотлагательно.
Патриархальность означает в первую очередь отход от принципов, практиковавшихся нами в период антияпонской борьбы и социалистических преобразований, отход от принципов демократического централизма и коллективного руководства. Сплошь и рядом мы видим, как решения принимаются одним или несколькими партработниками, без дискуссии и голосования: начальник не хочет слышать мнения подчинённых, подчинённые боятся мнение высказывать. Своё предельное выражение патриархальный подход получил в «принципе двух абсолютов» Линь Бяо. Этот подход мы должны искоренять в нашем руководстве.
Несменяемость власти происходит как и из упомянутых мной выше проблем, так и из нашей недавней истории: в годы нашей молодости, в годы борьбы, войны и преобразований мы могли позволить себе не задумываться над тем, сколько руководитель будет занимать свою должность — неизвестно было, будет ли существовать сама должность завтра или нет. Сейчас пришло время над этим задуматься. Необходимо усовершенствовать систему выборов, привлечения, назначения, увольнения, оценки и ротации кадров, а также установить ясные правила по сроку пребывания на разных руководящих должностях, как выборных, так и назначаемых.
И, наконец, речь о привилегиях. В годы Культурной революции Линь Бяо и Банда Четырёх не стеснялись вести роскошную жизнь, не глядя на то, с какими трудностями сталкивается народ. До сих пор есть руководящие работники, видящие себя не слугами народа, а его господами и использующие положение для личного обогащения. Это вызывает справедливый гнев трудящихся и чернит образ Партии. Необходимо внедрить систему, которая позволила бы как рядовым патработникам, так и трудящимся массам контролировать руководителей. У людей должно быть право выявлять коррупционеров и добиваться дисциплинарных или уголовных мер в их отношении. Для этого в первую очередь потребуются независимые контролирующие организации.
Теперь, высказав свои предложения, я перехожу к методам их осуществления. Я предлагаю представить эти тезисы на обсуждение грядущего Пятого съезда Всекитайского собрания народных представителей с тем, чтобы соответствующие комиссии разработали поправки в Конституцию КНР. Эти поправки должны отражать право масс на управление различными государственными органами и контроль над ними, ограничение концентрации власти, реформу системы управления, включающую отказ от принципа «железной миски риса», привлечение трудящихся к обсуждению касающихся их вопросов, а также разграничение вопросов, решаемых руководителями единолично или коллективно. Во всяком случае, важные вопросы должны решаться коллективно.
Почти бессознательно Дэн потянулся к лакированной сигаретнице на столе, достал «Панду» с золотым ободком и закурил.
— Второй же вопрос, который я хотел поднять сегодня, касается экономики. Во время Банды Четырёх бытовало выражение, что лучше быть бедным при социализме, чем богатым при капитализме. Это абсурд. Разумеется, нам не нужен капитализм, так как социализм даёт лучшую почву для развития производственных сил и отношений, но именно поэтому мы и не должны оставаться бедными. А разрыв между нами и развитыми капиталистическими странами, и без того огромный, за последние 10—15 лет вырос ещё больше. Этот разрыв невозможно преодолеть, оставаясь в изоляции. Поэтому я предлагаю учредить особые экономические зоны, в которых иностранный капитал мог бы создавать предприятия, пользоваться дешевизной и обилием наших природных ресурсов, сравнительно развитой инфраструктурой, а также дешевизной и образованностью нашей рабочей силы. Всё это позволит зарубежным капиталистам получать прибыль. Взамен же мы будем получать технологии, обучаться передовым методам управления и организации труда, укреплять экономические связи с развитыми капиталистическими государствами. Подчёркиваю, товарищи, речь не идёт о бесконтрольном допуске иностранного капитала в КНР — этот эксперимент я предлагаю проводить лишь в нескольких зонах на южном и восточном побережье нашей страны. Полагаю, что удачными местами для таких зон станут провинция Гуандун, город Сямэнь в провинции Фуцзянь, а также Шанхай. Также добавлю, что первыми заинтересовавшимися инвесторами наверняка станут хуацяо, представители многочисленных китайских диаспор как в Азии, так и по всему миру. Наши зарубежные соплеменники — люди состоятельные и хваткие, и глупо было бы не привлечь их опыт и средства к строительству современного Китая. За хуацяо, я уверен, потянутся и белые. Если решение будет нами утверждено, я планирую заняться этим вопросом лично, но буду рад, если кто-то из коллег-экономистов пожелает тоже принять участие в этом начинании.
— Ну и, наконец, третий вопрос, сравнительно маловажный по отношению к первым двум. Его я выношу на обсуждение лишь потому, что моё предложение является примером древней поговорки «Извлечь нечто из ничего» — его решение не будет стоить нам почти ничего, а результаты даст мгновенно. Я говорю об отмене второй схемы упрощения иероглифов. Вы все, товарищи, знаете, с какой неприязнью люди встретили новую реформу правописания, введённую в 1977 году. Речь не только и не столько об интеллигенции; трудящиеся, многие из которых лишь учатся писать, вынуждены переучиваться, усваивая, скажем, что иероглиф «алкоголь», 酒, теперь пишется как 氿, — Дэн начертил этот иероглиф в воздухе кончиком сигареты. — Едва-едва мы успели переучиться на первую схему упрощения, едва успели выучить в школах новое поколение, — теперь снова половина иероглифов пишется иначе. Более того, новые правила попросту усложняют чтение — многие иероглифы теперь сведены воедино: так, «помощь» теперь пишется так же, как «держава», а «цвет» — как «яркий». Недовольство этой реформой значительно, товарищи. Нет ничего проще признать вторую схему упрощения неудачным экспериментом, подготовленным во времена господства Банды Четырёх, и вернуться к первой схеме — нам потребуется лишь опубликовать соответствующее заявление в «Жэньминь жибао» и разослать указания по типографиям, а люди несомненно почувствуют, что их недовольство услышано. Этот вопрос я предлагаю передать на рассмотрение Госсовета.
— Буду рад услышать ваши замечания или возражения на этот счёт, товарищи, — завершил Дэн и с удовольствием затянулся.
|
|
|
|
|
|
|
Выезжать из лагеря приходится через расположение Мортегана. Роберт во главе кавалькады избранных рыцарей проезжает мимо чёрных палаток и шатров с золотистыми лилиями. Солдаты останавливаются и вытягиваются по струнке, пропуская процессию. Другие, группами греющиеся у походных костров с подвешенными на жердях котелками, вскакивают после предупредительных окриков прозорливых капралов. Отряд лорда-маршала проезжает мимо стрельбища на южной окраине лагеря, где три десятка арбалетчиков в чёрных с золотом туниках и капеллинах отрабатывают парное взаимодействие под надзором руководящего офицера.
Роберт натягивает поводья, тормозя лошадь – наблюдает за тем, насколько синхронно первый арбалетчик в каждой двойке опускается на колено, взводя спусковой механизм, в то время как второй, прицелившись, выпускает болт точно в набитое соломой и утыканное стрелами чучело.
– Лорд-маршал, – заметив пристальное внимание Грейхоука, офицер подносит к виску ладонь, а арбалетчики прекращают тренироваться и сноровисто выстраиваются в шеренгу.
Петляющая дорога ведёт прочь от лагеря – север, как всегда, поражает размерами. Сколько ни смотри, никак не выходить привыкнуть к бескрайним просторам – серо-зелёные болотистые равнины уходят вдаль, сливаясь со сковавшими небосклон тёмно-серыми тучами у самой линии горизонта. Тёмные островки леса виднеются тут и там, внося некоторое разнообразие в безрадостную картину. Размытая бесконечными дождями лента дороги убегает вперёд – оставленные вчерашними повозками глубокие колеи размыло дождём, тракт окончательно превратился в жидкое месиво. Косые струи стекают по капюшону, по поводьям, по бокам лошади, выбивают рябь на мутной поверхности вытянутой сплошной лужи, которая когда-то называлась дорогой.
– Проклятье, – выдыхает позади Морган, когда его конь, поскользнувшись, сохраняет равновесие только чудом.
Роберт и сам уже понимает, что дело дрянь. Направляет лошадь в сторону, взбираясь на склизкую, но сравнительно устойчивую обочину. Двигаться вдоль дороги, как и накануне, представляется более выгодным – вчера, правда, приходилось объезжать растянувшуюся вереницу обозов.
Королевское знамя впереди походит скорее на мокрую тряпку. Не реет гордо над головами, не трепещет, воодушевляя, на осеннем ветру – свисает бесформенной тёмно-синей паклей с золотыми вкраплениями, обвивая в несколько колец шест. Обернувшись, лорд-маршал смотрит на скачущего в конце процессии Мартина – фамильное знамя Грейхоков в руках адъютанта едва ли выглядит хоть немногим более впечатляюще.
Роберт собирается было перейти на более приличествующий ситуации галоп, но сдерживается – копыта лошадей и без того нещадно месят скользкую грязь, не стоит рисковать здоровьем животных без крайней необходимости.
Так и выходит, что две группы всадников медленно и уныло тащатся навстречу друг другу. Лорд-маршал насчитывает в приближающемся отряде семь человек – под неплотно запахнутыми дождевыми накидками угрожающе поблёскивают стальные кирасы. Грейхоук как никто другой понимает, что только последний идиот стал бы тащиться так далеко на север в полном боевом облачении. Боевая броня – пыль в глаза, представление, эффект которого сильно смазан сопутствующими обстоятельствами и погодой.
Когда Роберт уже может разглядеть хмуро поблёскивающие в тени капюшонов глаза незнакомцев, второй всадник опережает знаменосца и, небрежно швырнув тому накидку, переходит на галоп. Кираса сверкает серебром и железом, чёрные волосы с показательной небрежностью разбросаны по плечам, подкованные копыта породистого жеребца расплёскивают во все стороны воду. Почти сразу он натягивает поводья – серая лошадь останавливается в нескольких шагах перед Грейхоуком, а её всадник, пристав на стременах, прищурившись, вглядывается.
– Лорд-маршал Грейхоук! – выкрикивает звонко, с восторгом.
Взгляд Роберта скользит по извилистым выступам и изгибам резного нагрудника. Сталь сплетается с выполненным искусным мастером узором серебряной гравировки, что, на манер перьев, расходится от солнечного сплетения, поднимаясь к плечам, и обхватывает наплечники растопыренными когтями. Только у одного человека в королевстве может быть подобный нагрудник с резным изображением ворона.
Кронпринц Конрад, не иначе, со своей гвардией.
|
|
|
|
|
|
|
Валентин Капустин не ожидал, что бросок бомбы даст такой поразительный эффект — земля заходила ходуном под ногами, царь-медведь испуганно взревел и заметался, сам Валентин Капустин отчаянно пытался удержаться на плясавшей под ногами, разламывающейся мостовой — и был счастлив.
Вот оно! Пришло! — кричало всё в Валентине Капустине, пока неведомая сила вздымала его в эмпиреи. — Я не знаю, что это, но оно пришло!!! Кому-то, может, и нужна великая Россия, а мне нужны великие потрясения — и разве это не то, что мне нужно?! Земля встаёт на дыбы, небо валится на землю, стены рушатся, пол становится потолком, эфирные потоки несут нас, словно песчинки, бывший царь, кувыркаясь рядом со мной, истошно ревёт в ужасе, и поделом — такова участь тиранов! Захлёбывайся, захлёбывайся, царь-медведь, в животном страхе от того, что весь привычный тебе миропорядок пошёл прахом — я хохочу тебе в морду! Мне не страшно! Я не знаю, что происходит, но я знаю, что делать! — внутренне кричал Валентин Капустин. — Когда не знаешь, что происходит — устраивай бунт! Когда не знаешь, что делать, — устраивай бунт! Бунт, шельма!
На мгновение Валентин Капустин обнаружил себя цепляющимся за какую-то балку, висящим над какой-то непостижимой бездной. «Опять андреевщина», — поморщился он и решительно отпустил балку, счастливо позволив подхватить себя эфирной круговерти, — а в следующий момент обнаружил себя сидящим на разломанном паркете посреди фарфоровых черепков и осколков фужеров, в каком-то зале с опрокинутыми столами и содранными занавесками. Валентин Капустин повертел головой. Какие-то сидящие посреди топорщащихся кусков паркета, приходящие в себя люди. Жалобное медвежье поскуливание с улицы. Клочья белесого тумана, наползающие в залу. Если бы здесь оставалась хотя бы одна целая тарелка, Валентин Капустин взял бы её и разбил, — не столько даже из идейных соображений, сколько чтобы придать картине завершённость.
— Маркс был прав, — хрипло произнёс Валентин Капустин. — Это было неизбежно.
|
Когда зал ресторана очистился от лишних любопытных глаз, нервному ожиданию Мадам Месмер в тенях в укромном уголке зала пришел конец. Двигаясь словно змея, рыжеволосая прорицательница элегантно прошествовала к большому столу в центре ресторана - и в наступившей тишине был слышен только стук ее каблуков и шелест черного платья. – Благодарю! - шепотом сказала она слуге, который вовремя поднёс пепельницу под почти истлевшую сигарету в мундштуке, стукнула пальчиком по мундштуку, стряхивая пепел, а потом снова затянулась ароматным дымком (в котором доктор Иванов безошибочно определил опиум). – Вы не возражаете? - так же приглушенно спросила она, вполоборота взглянув на Шустовского. Тот в ответ закивал, скрывая нарастающее оживление. – Нет-нет, мадам, всё готово. И все готовы. Наконец-то. - добавил он, оглядывая собравшихся. Теперь, кажется, все посетители "Сеанса" вполне могли бы уместиться за одним круглым столом в центре зала, не считая конечно же нескольких слуг, которые продолжали сновать по ресторану по своим делам и поручениям от Хозяина и его гостей. – Чтож, значит... - с какой-то неуловимой задумчивой грустью протянула Мадам, но не закончила фразу. Она подошла к столу и сам Шустовский услужливо пододвинул ей стул, помогая занять место у канделябра с одной-единственной свечкой, в то время как слуги принялись тушить другие огни в просторном помещении и плотнее задергивать шторы. Зал ресторана постепенно охватывала темнота, отчего каждый из присутствовавших ощутил бег мурашек по коже. Видимо, так было нужно для этих ваших "сеансов", стало быть? Всё дальнейшее происходило в полутьме, озаренной лишь светом единственной свечи. И в полном безмолвии: все как завороженные глядели на странные пассы Мадам, которая словно пыталась погладить огонек свечи, но каждый раз тотчас отдергивала пальцы в черных кружевных перчатках прочь, боясь обжечься. Наконец, прорицательница будто выбилась из сил и откинулась на мягкую спинку стула, опустив скрытую под вуалью рыжеволосую голову... и в этот самый момент огонек свечи мгновенно потух, уронив зал в кромешную тьму. – Боже мой! - вырвалось у кого-то, но тут же в ответ зазвучал голос, лишь отдаленно напоминавший голос Мадам Месмер. Он исходил явно из ее уст, но... звучал так, как не может звучать голос обычной женщины. Что-то в нем пугало до дрожи. – ЗДЕСЬ ЕГО НЕТ! - и голос захихикал. - ВЫ ЗВАЛИ - И Я ЗДЕСЬ, ГОСПОДА. – Т-ты... знаешь, что я ищу! - прозвучал дрогнувший голос Шустовского. – ТО ЖЕ, ЧТО И Я. - согласился голос. - ВСЁ СХОДИТСЯ - ОНА ЗДЕСЬ, СРЕДИ ВАС... – Да. - откликнулся Шустовский уже более уверенным тоном. В его голосе даже блеснула искорка гордости: - Я многое сделал ради того, чтобы всё вышло именно так... Хотя мне потребовалось много попыток... – МОЕ ПОЧТЕНИЕ! ЛИНИИ СУДЬБЫ - ДЕЛО ТОНКОЕ, ГОСПОДИН ШУСТОВСКИЙ... – Благодарю. – СТАЛО БЫТЬ, ТЕПЕРЬ ВЫ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ ВАМ УКАЗАЛИ НА ТОГО, КТО ЕЕ ПРЯЧЕТ? – Очевидно, что да. - повысил голос Шустовский. – ВАЛЯЙТЕ, ИГРАЙТЕСЬ С НЕЙ ПОКАМЕСТ, КОЛИ ХОТИТЕ. ВОТ ОН. Я ВСЁ РАВНО ОДНАЖДЫ ВЕРНУ ЕЁ! - и голос снова издал совершенно жуткое хихиканье, после чего все погашенные свечи снова вспыхнули и осветили зал так ярко, что уже привыкшим к темноте людям пришлось закрывать глаза ладонями. И все с изумлением увидели, что бледный, как мел, Шустовский не отрываясь глядит прямо на гусара Багровского, на которого указывает вытянутая с выставленным вперед указующим перстом ручка Мадам Месмер. – Что со мной было?... - прервала немую сцену Мадам, опуская дрожащую руку на стол, потирая висок пальцами другой и с весьма убедительным изумлением оглядывая зрителей из-под вуали. Ее голос снова звучал слабо и приглушенно: - Я что-то вам говорила? Я ничего не помню... Когда вы дозволяете духам говорить через ваши уста, то память не сохраняет произнесенное медиумом. Что с вами, дамы и господа? – Господин... Багровский? - уточнил всё еще бледный и напряженный Шустовский у гусара, за спиной которого немедленно возникла пара телохранителей Хозяина. - У вас есть с собой одна... безделушка, которая очень дорога мне. Я готов заплатить вам за нее... дорого, поверьте, очень дорого. Просто отдайте мне её - и я выпишу вам вексель на очень, ОЧЕНЬ круглую сумму. Прошу вас, господин Багровский. А в памяти Багровского вспыхнул казавшийся бессмысленным эпизод из его похождений, предшествовавших прибытию в Кисловодск: как ротмистр целую ночь пьянствовал со случайным попутчиком где-то под Ростовом (кажется, то был уланский офицер, а может и пехотный прапорщик - чёрт его знает, честно говоря), а потом по рассеянности не заметил, как прихватил вместо своих чужие седло и седельные сумки - да так и отбыл. Возвращаться уж он тогда не стал, больно далеко отъехал - да и чёрт бы с ними, с этими сумками, когда тебя ждет Кисловодск! Но вдруг вспомнилось, что среди прочих обычных для кавалериста вещей обнаружился одинокий игральный кубик, почему-то тщательно завернутый в тряпочку. По странному наитию Багровский тогда лишь развернул тряпицу, осторожно покрутил кубик меж пальцами, а затем вернул всё обратно, отчего-то так и не попробовав его покатать. А потом и вовсе про него забыл. И сейчас ротмистр мог бы поклясться, что Шустовский имеет в виду именно эту безделушку.
|
-
Тающие на языке нежные рыбные кусочки он планировал закусить исходящей паром молодой картошечкой, политой постным маслицем с чесночком и укропом, а после уже нацелился на украшенных резными фестончиками поджаренных до золотистой корочки рябчиковшо ж ты делаешь, злодей
|
-
- ...й, так что, как видите, друг мой, мы на пороге великих свершений!прекрасно xD
|
Медведь Миша осторожно порычал на господина жандарма, грузно потопал и чуть помахал когтистыми лапищами - так, больше для виду, чем для дела, ибо в России и медведь должен понимать глубину наших глубин, о чем по доброте душевной напомнил Сергей Карлович. А если медведь не поймет, то вскоре узнает, насколько велика Россия-Матушка и сколько в ней есть всего, например в Сибири. Мишаня же настолько привык к сытной и в целом вольготной жизни в Кисловодске, что возвращаться к дикому естеству никак не планировал. Следовательно среди двух полюсов в лице Капустина в красном домино и золотопогонного Сергея Карловича был прямо-таки обречен выбрать второго. Выставив грудь колесом и козырнув лапой под мохнатую шапку, медведь проводил жандарма в зал (попутно поворчав на мадмуазель Разумовскую с ее брехливой собачонкой - таких тварюшек, больше похожих на крыс, больных трясучкой, Михаил недолюбливал еще больше, чем больших псов, поскольку от их тявканья у медведя начинала быстро болеть голова; но кто знает, может кот Василий покажет этой твари, почем фунт лиха!).
А кутёж и декаданс, за которыми пожаловали к Шустовскому почтенные и не очень дамы и господа, шёл своим чередом. Эскулапъ с гусаромъ разливали уже по второму бокалу, купчина Брюханов уже приступил к опустошению погребов ресторана - и слуги-половые уже вовсю бегали, нося туда-сюда всякое жареное, вареное, печеное, а также бутылки всевозможных форм с разнообразным ароматным содержимым. И за всей этой суетой словно из ниоткуда появился сам Хозяин - господин Шустовский Николай Васильевич. Как чертик из табакерки: вот его не было - а вот он стоит у ширмы перед входом на кухню и улыбается, поглядывая на гостей.
Хозяин покивал знакомым лицам, гостеприимно улыбаясь, но не сказал покамест ни единого слова. Но что-то в зале ресторана неуловимо переменилось, словно прохладный ветерок с уже темных гор ворвался в освещенную свечами залу и принялся колыхать огоньки с целью погрузить всех во тьму. Тут и там обрывки разговоров и просто несвязные выкрики сплетались в причудливую и вызывающую странное беспокойство мозаику.
– ...Ах, как долго я ждала этой встречи, господин...! – ...ДЬЯВОЛ! Поздравляю, вы снова выиграли! Этак вы меня разорите... – ...Всё бы отдал за эту вещицу, решительно всё... – ...Но берегитесь - один неверный ход и партия за мной, хе-хе... – ...Ааааа! Это мышь!? Это что, была мышь?!... – ...Осторожнее, умоляю вас, осторожнее! Разобьете, не ровен час... – ...А те, кто решил прорваться, погибли, все до единого... – ...Известное дело: или грусть в крестах, или голова в кустах! Выпьем!... – ...Какая прелестная игрушка, mon cher! – ...Слишком узко мыслите, господин хороший! Нужно смотреть в самую суть... – ...Игрушка... – ...ДЬЯВОЛ!... – ...Ааааа!...
Голоса слились в один - искаженный, кричащий на сотню тонов и навевающий уже не беспокойство, а настоящий страх не только у чувствительных дам, но и у бывалого гусара, словно он услыхал дрожь земли от летящего навстречу вражеского эскадрона. И казалось, что Николай Васильевич тоже слушает этот изломанный и прерывистый голос, будто пытаясь выцепить в нем что-то ценное для себя. Пытается - и не может, а потому в его наигранно мягкой и добродушной гримасе нет-нет да и мелькают огоньки злости. Он бросил взгляд в сторону вошедшей в залу Мадам Месмер - темные круги под глазами у "пророчицы" были сегодня еще темнее, чем обычно, на фоне бледной кожи, а самокрутка в мундштуке уже успела наполовину истлеть. Копна рыжих волос загадочно мерцала под темной вуалью в свете свечей, придавая мадам совершенно демонический вид.
– Дамы и господа! - Шустовский подал голос, сладко улыбаясь и призывая к тишине путем трёх ударов ложечкой по пустому бокалу. - Вынужден преждевременно пресечь ваше времяпрепровождение, ибо близится час нашего очередного долгожданного Сеанса с Мадам Месмер. Об этом все вы были уведомлены заранее, поэтому искренне надеюсь на отсутствие обид и огорчений с вашей стороны. Буду сердечно рад видеть вас всех завтра!
Рослые слуги, медведь и пара личных охранников-мордоворотов Шустовского встали у него за спиной, подтверждая вежливую просьбу Хозяина намеком на возможность куда более быстрого и невежливого вывода вон. Те, кто уже знали здешние порядки, понимали, что последует дальше. Кто-то безропотно выйдет вон и пойдет в другой ресторан или в номера, отдыхать. Кто-то начнет бузить и его бестрепетно вышвырнут прочь. Кто-то, в конце концов, будет убеждать Шустовского, что ему непременно нужно посетить "сеанс" - и кому-то это Шустовский даже разрешит. И будут это как правило либо люди при солидных деньгах, либо местные знаменитости, а вот всякая "голь перекатная" будет выставлена Хозяином за дверь, за которой на караул встанет медведь. Обидно, конечно, но такие уж тут правила.
Но кто-то ведь говорил, что правила созданы, чтобы их нарушать, верно?
|
В половине двенадцатого с северо-запада, со стороны Садовой долины, в Кисловодск вошел молодой человек лет двадцати восьми. Против обыкновения, за ним никто не бежал: беспризорники, потерявшие кошелек французские туристы и продающие пирожки из кошатини лотошники вообще старались держаться в стороне от молодого человека, держащего в руке надкусанное с одной стороны налитое яблоко. Оглядев невысокие слободские предместья, молодой человек вздохнул и процедил: - Это вам не Урга, это гораздо хуже. Лотошники, беспризорники и туристы ответили ему молчанием. Вошедший в город еще раз огляделся с видом победителя, расправил костлявыми плечами чуть линялую жандармскую форму и неторопливым прогулочным шагом отдыхающего двинулся вперед, загребая высокими сапогами дорожную пыль. При каждом его шаге, решительном и, если бы под ногами была брусчатка, гулком, по бедру стучала перекинутая через плечо сумка, в которой виднелись желтые, словно выгоревшие на солнце листы. За спиной уходящего жизнь потихоньку оживала. Безногий инвалид турецкой войны Михеич с кряхтением поднялся, разминая затекшие ноги, бросил десять копеек стайке беспризорников, чтобы те притащили папирос. Потерявшиеся туристы и лотошники вместе с присоединившимся к ним ямщиком в апельсиново-желтой рубахе завели прежний разговор о том, сколько надо сделать плевков, чтобы дойти до ближайшей булошной. Молодой человек обернулся на шум – и все стихло. Только глупая ворона на наклонившемся клене продолжала какое-то время орать, но под конец и она, посрамленная тишиной, смолкла. Молодой человек разгладил усы, улыбнулся довольно одними губами и, чуть горбясь, двинулся дальше.
Подле красивого четырехэтажного особняка «Грандъ-Отель» он остановился, чтобы прикурить у дворника, который сидел на каменной скамеечке при воротах. - Ну что, отец, - спросил молодой человек, затянувшись, - видел что новое? Старик дворник ничуть не удивился, и даже не стал сторониться жандарма. - Кому и старое новое, - ответил он, охотно ввязываясь в разговор. - Больше вопросов не имею, – быстро проговорил молодой человек и скрылся за углом, выйдя на аллею «НарзанЪ».
В следующий раз он уже возник подле «Шустовскаго». Затушив пальцами папироску, молодой человек подошел к медведю и, проникновенно глядя снизу вверх, протянул: А-а-а, плохи ваши дела, господин медведь! А ведь еще адмирал Ушаков говорил Суворову, что надо понимать всю глубину наших глубин. То-то же! Ты у меня на карандаше, помни.
Пройдя мимо косолапого, жандарм блистая невесть где начищенными сапогами, сел за столик у стены и, обведя взглядом присутствующих, процедил: - Труа бутэль дэ водка-а, авэк плезир. – и добавил делово. – Анисовой.
Вытянув длинные ноги, появившиеся с противоположного конца стола, он достал пожелтевшие листы и, не глядя на бумагу, стал быстро и неразборчиво строчить химическим карандашом: ««Г-н гусар творил пьяный дебош, оскорблял мундир и Государя через это. Наблюдается соответствие классическому творчеству: Глушит водкой сердца жар Его Величества гусар. Вместо мозга винный пар У лейб-гвардии гусар. ИТОГО: Доложить и написать».
«Г-н, объемами напоминающий купца первой гильдии обнимал медведя голыми руками. Передавал информацию шепотом на ухо или просто бросал вызов общественному мнению? Разобраться. Лучше скурвиться лицом, Чем московским быть купцом. А если не из Москвы? Запросить разъяснения у г-на подполковника».
«Кот продолжает наблюдение параллельно с представителем ж-рии. Ведет себя как падишах. Работает на турецкую разведку? Начать перевербовку? Наблюдения: потребляет сметану, как не в себя, в т.ч. с себя. Знак для спящего агента или плата? Разобраться».
«Барышня. Миловидная. Наверняка направлена для соблазнения военнослужащих и жандармов с целью выведывания Особо Тайной информации. Пока что действует успешно. Поддаться? Разобраться. Устроить тотальный обыск в приватных нумерах?».
«Гражданский N117. Пристает к гусару. Пьет с ним. Продолжать наблюдение».
«Гражданский N118. Человек, похожий на англичанина. Подозрительные усы. Что пьет? Шпион? Раз похож на англичанина, то кто это? Разработать версию китайского шпиона и контрабандиста из (?)Аргентины(?). Продолжать наблюдение».
«Гражданский N119-КД. Подозрительный типсус. Направлен для отвлечения внимания почтеннейшей публики. Работает на м-дам М.? Вердикт: раз подозрителен, значит, не опасен. Тоже нужен на карандаш?».
Наблюдал С.РАТТ».
Оформив таким образом официальное подтверждение расходования денежных средств на оперативные нужды, молодой человек поскреб голый подбородок и продолжил наблюдение, ожидая, когда м-дам М. бесстыдно и прилюдно распахнет двери в потусторонний мир.
-
Как всегда.
-
А-а-а, плохи ваши дела, господин медведь!
― Что будем делать, господин медведь? ― Будем помогать соответствующим органам выявлять неблагонадежных элементов среди отдыхающих!
-
Отличная идея с записями Как всегда от поста чистый, без примесей, кайфъ
-
Оперативные наблюдения топ, конечно!
|
Вот уж пятый день, как звонко стучали Эллочкины каблучки по паркету недавно построенной для Разумовских дачи. Матушка который год была нездорова, мучилась несварением, изжогою, нрава стала желчного и едва выносимого, потому Папа приобрел для любимой Мама дачу прямо в Кисловодске в непосредственной близости к целебным источникам. Поскольку же все сестры и братья Эллочки были заняты своими семьями, ей одной выпало счастьице сопровождать болезную матушку на курорт - поправлять расшатанное здоровье.
- Говорила я твоему Папа, что я пуще Геленджик уважаю, - раздражалась за завтраком Настасья Тихоновна. - Так он мне заявил, мол, дача в Геленджике у царя-батюшки. Негоже. Подумают, что Разумовский царю подражает и отставку мигом дадут. А Феденьке нельзя в отставку. Тебе домик ещё не справили, - как это обычно бывало, настроение маменьки сменилось спустя рюмочку кисловодской лечебной пополам с водкой. Эллочка мило сморщила носик. Домиком звался трехэтажный доходный особняк в Петербурге, до которого ей не было никакого дела, покуда тот означал приданое, а следовательно и замужество.
Щеки ее впрочем порозовели и она едва дождалась окончания завтрака. Подхватив Фуфу да примерив белое платьице не без помощи горничной, девица отправилась на утренний променад. Пятый день она вовсю трудилась, подогревая любопытство соседей и устраивая загадку из своего появления на курорте. То спрячет свою кукольную головку под кружевным зонтиком и прогуливаться изволит. То в экипаже чинно едет, только крошечная ножка в белом башмачке изредка видна. А иногда вечерком, когда соседи на террасах потчуются чаем, Эллочка намеренно затевает домашний концерт, к неудовольствию Маман, жившей на курорте отшельницей и желающей блаженной тишины и покорности дочери. Звонкий голосок далеко разносится, только обладательницы сего прекрасного вокалу не видать - ох уж и загадочная особа прибыла в Кисловодск. И красоты неописуемой. И таланту.
Нынче же у Эллочки была идея посмелее. Явиться в сие прогрессивное заведеньице минут на пять, не больше, спросить "Не тут ли дает концерт мадмуазель Разумовская?" и получив однозначное "Нет", опечаленно и изящно удалиться, сказав напоследок "Жаль. Мадмуазель - истинный талант". Насчет последнего эпитета Эллочка уверена не была. От жадности ей захотелось сказать и про красоту, и про чувственность, и множество кавалеров юной мадмуазель-певицы, но в "напоследок" всё это не вмещалось. Эллочка кусала губки и злилась на Фуфу за беспечность, с которой та носилась за мотыльком.
От дачи до избранного ресторана было минут десять вечернего променаду, однако девица всё равно приехала в экипаже, развернула кружевной зонтик, хотя уже смеркалось, прелестнейше покинула своё временное убежище и нарочито медленно добралась до входа, позволив созерцать легкую белую фигурку случайным прохожим. Фуфу одобрительно тявкала. Разумовская навела справки у горничной насчет популярности сего места и была приятно удивлена наличием там сеансов сверхъестественного роду, модных в Петербурге
Сложив зонтик и дождавшись, когда перед нею отворят дверь, Эллочка впорхнула внутрь, чувствуя, как сердце трепещет в груди., что предвещало не иначе как "вечернее приключение известного характера", как любил изъясняться батюшка, говоря про похождения своего коллеги. Да и дебют в Кисловодске ведь, как-никак. Увидав с порога медведя, Разумовская, уж на что не отличалась сообразительностью, однако тут сразу поняла, что заводить разговоры о "талантливо-чувственной мадмуазели" похоже не стоит. Любопытство девицы в свою очередь не позволило ей тотчас уйти и уже в следующий миг она оказалась за столиком, с бокалом шампанского в одной руке и отчаянно рычавшей Фуфу в другой. Причины такого безобразия она заметила не сразу.
- Фуфу, фу. Фу, Фуфу!- мило выпячивая вперед губки, сюсюкала Эллочка и крепко держала рвущуюся навстречу коту собачонку, внешностью чем-то отдаленно напоминающую свою хозяйку.
|
Утро для Константина Апполинарьевича началось с "Боже, Царя храни!" в чьём то басистом исполнении, громовыми раскатами прокатившемся по всем комнатам арендованой квартиры, пробравшись даже за закрытые двери. С трудом разлепив глаза и не в силах оторвать гудящую голову от подушки, изрядно подгулявший вчера по случаю приезда купец, сиплым от пересохшего горла голосом позвал: - Анисим! Максим! Где вас черти носят?!
Тут же, как по волшебству, пение прекратилось, двери распахнулись и комната наполнилась людьми. Кроме горничной, шустро внёсшей в спальню резной поднос,на коем имеется нарезанный белый хлеб, паюсная икра в вазочке, белые маринованные грибы на тарелочке, что-то в кастрюльке и, наконец, набор рюмок и водка в объемистом графинчике, при виде которого Константина Апполинарьевича передёрнуло, в комнату вошли двое его приказчиков: Анисим и Максимка, городовой и, что особенно удивило, поп.
- Доброго утра, барин - поклонились приказчики, городовой, несколько конфузясь, кашлянул в рукав, а поп озарил всех крестным знамением.
- Батюшка...зачем? - в первую голову осторожно осведомился Константин Апполинарьевич, кое как переведя себя в сидячее положение и нисколько не удивлённый присутствию городового, посколько приезд явно отметили с размахом. - Батюшка Александр с утра уже ждёт, вы-с с ним намедни в ресторации изволили договориться, что желаете просыпаться под Его Императорскага Величества гимн, а голос у батюшки Александра трубный, как у архангела Гавриила, и будет сие и православно и самодержавно. За то, обещались ему триста рублёв на церкву пожертвовать.
- Обещал, значит сделаю - и вправду что то припоминая из вчерашнего, ответил Константин Апполинарьевич - То Богоугодное дело, да и гимн диво хорош вышел, самому царю-батюшке послушать не зазорно бы было. - Благодарствую - раскатистым басом поблагодарил поп - Так что, назавтра приходить? - Мммм...нет, уж лучше я к Вам в церкву загляну. Свечку угодникам поставлю. Присаживайтесь, батюшка - не побрезгуйте трапезой нашей. - Благодарствую и за это - снова поблагодарил поп, дождался пока Анисим нальёт и подаст ему рюмку водки, лихо махнул её в рот, крякнул и тут же закусил поднесённым грибочком. От этого зрелища кадык Константина Апполинарьевича непроизвольно дёрнулся и многоопытный Анисим тут же и перед ним поставил рюмку, вопросительно глянул на городового, но тот только развёл руками, негроко выдохнув "Служба", но на выпиваемую купцом водку посмотрел полным тоски взглядом.
Приняв рюмочку, К.А. шумно потянул воздух, выдохнул, почесал живот и покорясь неизбежному, удручённо махнул рукой Максимке: - Рассказывай, что былО.
Максимка и Анисим, неизменно бывшие при КА почти что постоянно, были здоровенными плечистыми мужиками из староверов, с коими КА имел много дел по части золота, и при всех их достоинствах имели и недостаток - они не пили. С одной стороны, это помогало избежать многих бедствий, с другой стороны, после каждого загула они, укоряя и словами и взглядами, рассказывали ему о его похождениях, многие из которых вспоминать не хотелось. Вот и сейчас, слушая про вчерашнее, КА мученически дёргал глазом и лишь иногда прерывал рассказ уточняющими вопросами. Чего стоила хотя бы пьяная пляска в обнимку с телеграфистом на лужайке перед телеграфом под звуки какой-то праздношатающейся гармоники! Гонка за какими-то девицами визжащими от ужаса! Попытка подраться с буфетчиком в ресторации! Разбрасывание зеленого лука по полу той же ресторации. Разбитие восьми бутылок белого сухого "Ай-Даниля и прочие безобразия. - Закуски разные — полтинник! - монотонно перечислял Максимка съеденнное и попорченное - Икорка — три рубля! Водка — пять рублей! — Ого! - непроизвольно вырвалось у КА — Девочки — двадцать пять рублей! — Ну да… — Музыка — пятьсот рублей! — Как… какая музыка? — Это вы, господин хороший, им в рояль опростаться изволили-с! - вступил в разговор мявшийся до этого городовой - Ресторатор очень сильно ругался. Рояль заграничный, Беккер. Его теперь, c такой то славой, только на свалку.
- Это с какой такой славой?! - мигом вскипел КА - Ежели они, скоты, не понимают порыва души русской, то нечего и открывать завеления в России-матушке. Ишь, Беккер у них! Мне што Беккер, что Гамбс - всё одно - не наше это, не родное! Анисим! Ресторатору выдай тышшу рублёв, нехай два Беккера купит, на случай если я ещё в его поганое заведение зайти решу, прости Господи меня грешного - покосился КА на попа, на что тот лишь благолепно улыбнулся.
Максимка продолжил повествование, и не то от монотонного голоса его, не то от водочки, КА начало клонить в сон. Но вот что то вновь царапнуло слух: - Постой-ка! Повтори ещё раз! - Затем, на развалинах часовни... - Часовню тоже я развалил? - робко уточнил КА - Нет, это было до вас, в XIV веке - успокоил КА отец Александр - Слава те Господи - размашисто осенил себя крестным знамением КА - Не довёл до греха старого греховодника.
Вскоре список пригрешений закончился и КА вопросительно поглядел на городового.
- Ништо, господин хороший, бывает - махнул тот рукой - Это то ещё ничего. Тут, бывает, их благородия гуляют - не заметят как полгорода сожгут.
-Так, а ты тут тогда ч-чего?
- Дак, Вы сами вчера пожелали себе меня в проводники "по злачным местам города и окрестностей". Я, было, отказался, но вы больно убедительны были. "Катеньку" сунули лично мне, да десяток для господина обер-полицмейстера, чтоб, значит, поспособствовал. И вот, я тут, в вашем распоряжении до конца вашего пребывания в Кисловодске. Господин обер-полицмейстер велел передать, что если ещё чего надо будет- обращайтесь-с, подумает что можно-с сделать.
- Вот, приятно иметь дело с толковыми людьми - обрадовался КА , придя в совершейнейше благодушное распоряжение духа- Не то что с некоторыми! Сразу видно - культурный город. Ну, тогда, как тебя звать то? Афанасий? С нами отобедаешь, да там и расскажешь, что тут посмотреть можно интересного. Анисим, скажи, пусть несут что Бог послал.
В этот день бог послал Константину Апполинарьевичу на обед бутылку зубровки, домашние грибки, форшмак из селедки, украинский борщ с мясом первого сорта, курицу с рисом и компот из сушеных яблок. За обедом, Афанасий рассказывал о заведениях города Кисловодска, упомянув в их числе и ресторан "У Шустовского"
- У Шустовского? - оживился КА - Не родня ли тем Шустовым, что коньяк делают? Ох они и затейники были, как свой товар расхваливать придумали! Наняли значит, студентиков, идут те в ресторан и требуют коньку Шустовского, и ежели нет такого, устраивают скандал и погром. От греха стали все рестораторы себе в меню их продукцию вводить. Вот, придумщики, язви их в душу! Простите батюшка. Так что, не из них?
- Того не знаю, но заведение солидное. Всё как положено. - Ну, тогда первым делом к нему и заглянем!
После обеда отец Александр распрощался, получил от КА деньги на церковь и провожаемый: "И часовенку восстановите, что ей впусте стоять-то? Не по христиански это!" распрощался. КА же, с помощью приказчиков, стал собираться. Одетый в ослебительно-белый чесучевый костюм-тройку, вкупе с роскошной, моржовой кости тростью и пошитыми на заказ туфлями, выглядел Константин Апполинарьевич, как и подобало купцу миллионщику - солидно и роскошно. Анисим же с Максимом предпочли остаться в своих красных рубахах и чёрных жилетках , синих полосатых штанах и сапогах "гармошкой".
Вызванный экипаж уже дожидался у ворот дачи, и приняв пассажиров, помчался к заведению Шустовского. Вывалившиеся из него люди, всю дорогу развлекавшие себя забаными подробностями вчерашнего вечера, весёлою гурьбой прошли в распахнутые швейцаром двери и тут же из недр заведения послышался медвежий рёв и радостный крик Константина Апполинарьевича: - Мишка, брат ты мой косолапый, дай-ка я тебя заломаю! Ай Афанасий, ну уважил!
-
Рябчика и ананас себе закажи, твоё степенство, — так говорит тебе товарищ Капустин!
-
— Музыка — пятьсот рублей! От души +1
-
Хорош! Только кушать после поста захотелось(
-
Глыба
-
Хороши Константин Апполинарьевич, ой как хороши - настоящий широкой души купец!
|
Василий, прибыв в ресторан со своим хозяином, Николаем Афанасьевичем – давним коллегой Шустовского, сейчас занимал своё законное место на столике у стены. Будучи прекрасно-ужасающего облику, отлично подходящему к антуражу и вкусам владельца заведения, Василий пользовался некоторыми преференциями. Как-то: выделенное местечко и обязательное блюдечко со сметаной, только сегодня поставленной на кухню. Пачкая свою мордочку в благословенной белизне, кот размышлял о вечном. Собственно, о сметане.
"Да-с, вот, положим, сметана – это вещь. Давеча, Никола Афансич две крынки приказал нам поставить, мррр. Одну уже скушавши: стало быть, осталась ещё одна. Да-с... а то нынче понапишут всякой зауми в книгах, посмотреть – посмотришь, полистать – полистаешь, и так пакостно на душе становится, тьху. Как будто вместо сельди тебе рукколу подсунули, господи прости. Эх, а раньше-то книги были... переплёты сальцем смазывали, такая и для души, и для тела пользу даёт-с."
Кот отвлёкся от своих необыкновенно важных дум, и ткнулся плоским носом в блюдце, налепив на шерстку ещё один слой сметаны. Почему-то ему доставляло необычайное удовольствие потом слизывать эту кисловатую жижу с себя. Словно и он сам был – сметана. Единяясь с, по глубоко личному убеждению Василия, царицей всех вещей и материй, кот достигал высшей ступени просветления – сытости.
Царственное столование Василия было прервано шумом в парадной. Притащился Капустин, что немедленно заставило черного котяру ощериться, и распушить щеткой хвост. Этого содомита он знал хорошо, тот на вокзале листовки раздавал. Грамотный Василий сумел прочитать оттуда два слова, которые ему не понравились – по их звучанию сразу было понятно, что сыт ими не будешь, а то и, не дай боже, ещё и без сметаны останешься.
"Вот из-за таких-то элементов и наблюдается повсеместное падение нравов, да-с," — продолжал развивать теорию Василий. — "Вот ежель б он вместо водки своей сметану употребил, сразу бы пакостничать расхотелось, и с жандармами заигрывать. После сметаны только одного и хочется – прилечь, а не режимы свергать. Безобразие-с"
И, дабы выразить своё презрение к новому посетителю, Василий громко и требовательно мявкнул. Мол, смотрите, люди добрые, что происходит, в уважаемое заведение какие-то неблагонадежные лица заглядывают.
-
Этого содомита он знал хорошо, тот в порту листовки раздавал. Листовки, может, и раздавал, а вот деревянными изделиями не торговал! Мы, социалисты, такой содомией не занимаемся (я коммерцию, конечно, имею в виду).
-
Единяясь с, по глубоко личному убеждению Василия, царицей всех вещей и материй, кот достигал высшей ступени просветления – сытости. Васенька прав!
-
Этого содомита он знал хорошо...
-
Воистину котики поднимут охваты любой игре;)
-
Солидный зверь
-
Не кот - настоящий падишах!
-
Досточтимый Василий, примите крест к сметане.
-
Был бы у меня такой кот - я б, может, и на ДМчик не пришёл никогда...
|
Кисловодские граждане не читают газетный «Дневник происшествий»; кисловодские граждане одолеваемы иными заботами; кисловодские граждане страдают почками, печенью, прободением желудка и половым бессилием. Об этих мы распространяться не станем. Оставим этих несчастных наедине с их горем. Эти несчастные пьют один нарзан и не интересуются «Дневником происшествий». Если принять, что всё в мире имеет смысл, непонятно, как судьба дозволяет существовать в таком месте, как Кисловодск, людям, пьющим один нарзан. По мнению Валентина Капустина существование трезвенников в Кисловодске есть наибесспорнейшее доказательство отсутствия Бога, а, следовательно, допустимости в том числе и террора — в особенности к вышеупомянутым людям. Но оставим пока и Валентина Капустина. С его теорией мы познакомимся чуть позже. Те же граждане, что интересуются «Дневником происшествий», могли прочесть в нём такие заметки: «Месяца такого-то, дня такого-то. Со слов фельдшерицы N. N. мы печатаем о загадочном происшествии: вечером месяца такого-то, дня предыдущего за таким-то, проходила N. N. у нарзанной галереи. Там, у галереи, заметила N. N. странное зрелище: у галереи металось и пело камаринскую красное домино; на лице домино была чёрная маска».
«Месяца такого-то, дня следующего за таким-то. Со слов школьной учительницы М. М. извещаем почтенную публику о загадочном происшествии; учительница М. М. давала утренний урок; школа окнами выходила на улицу; вдруг в окне закружился столб пыли; учительница вместе с резвой детворой подбежала к окну; каково же было смущение класса и классной наставницы, когда красное домино, находясь в центре им поднимаемой пыли, плясало камаринскую и делало странный жест, будто выхватывая из невидимых ножен несуществующую шашку, высоко подымая её над головой и вкладывая обратно в ножны. В школе занятия тотчас прекратились…»
Читатель уже догадался, что красным домино был не кто иной, как Валентин Капустин. Валентин Капустин проводил эстетический террор. Эстетический террор был собственной теоретической новацией Валентина Капустина. Валентин Капустин был видный теоретик террора, особенно когда бывал пьян. В эти часы он много и глубоко размышлял о трёх материях: а) что его существование в Кисловодске оправдано; б) о терроре; и в) о третьей материи, о коей я стыжусь говорить, но упомяну лишь, что в размышлениях о ней часто возникал голубой мундир. Но — молчок о том. Вернёмся к размышлениям Валентина Капустина о терроре. «Мало уничтожить буржуазию физически, — размышлял Валентин Капустин в своей конспиративной каморке на чердаке, которую снял за бесплатно, угрожая хозяйке бомбой, — буржуазию надо уничтожить морально». По этой причине Валентин Капустин, закончив размышлять, облачался в красное домино и выходил на улицы Кисловодска, где громко распевал революционную камаринскую. Несчастливые свидетели сего действа не донесли до репортёров слов камаринской, так как а) находились в потрясении ума, иногда необратимом; б) слова из-под маски было плохо слышны; в) Валентин Капустин бывал изрядно пьян и пел неразборчиво. Впрочем, ни одна из этих трёх причин не мешала Валентину Капустину исполнять под революционную камаринскую его фирменный танец, главной фигурой которого было выхватывание символической шашки из иллюзорных ножен на поясе, вздымание ея высоко вверх и вкладывание обратно в ножны. Сие, по мнению Валентина Капустина, изображало готовность революции поочерёдно проявлять насилие и милосердие. Что же это была за камаринская, которую распевал Валентин Капустин на пыльных улицах Кисловодска, не исключая и нарзанной галереи? Эта камаринская была посвящена Кисловодскому городскому жандармскому управлению, в сокращении К.Г.Ж.У. Валентин Капустин выбрал эту песню для проведения эстетического террора не случайно: у него были особые отношения с жандармами. Отнюдь не провокация, о нет: в идейном смысле Валентин Капустин был чист. Валентин Капустин был грязен в ином смысле. Но — молчок, молчок! Не будем фраппировать публику. Лучше приведём текст сей камаринской. Внемли, Эвтерпа! «КГЖУ», революционная камаринская Сочинение членов Крестьянского союза(на мотив Village People — YMCA ссылка) Товарищ! Коль ты к стенке припёрт, Знай, товарищ! Оставайся ты твёрд! Знай, товарищ! От жандармских ты морд Не кривись и не пе-чаль-ся!
Товарищ! Пусть ты аресту не рад, Знай, товарищ: есть один каземат, Там товарищ тебе каждый и брат И с тузом буб-но-вым ха-лат!
Так весело сидеть в К.Г.Ж.У! Так весело сидеть в К.Г.Ж.У! Там баланды нальют, В кандалы закуют, Будешь протестовать — изобьют!
Так весело сидеть в К.Г.Ж.У! Так весело сидеть в К.Г.Ж.У! Перестук на заре, От параши амбре, И стоит эшафот на дворе!
Товарищ! «Варшавянку» запой! Знай, товарищ! Этой славной тропой, Мы, товарищ, все пойдём за тобой, Но не спеши кри-чать ты «До-лой!»
Ведь не товарищ, а тамбовский ты волк, Коль забываешь ты свой истинный долг И считаешь, что, коль долог твой срок, Скучен бу-дет те-бе сей о-строг!
Так весело сидеть в К.Г.Ж.У! Так весело сидеть в К.Г.Ж.У! Голодовки и плеть, Темна карцера клеть, Где совсем легко околеть!
Так весело сидеть в К.Г.Ж.У! Так весело сидеть в К.Г.Ж.У! На часах казаки, И чугунны замки, И висит петля из пеньки!
Сегодня Валентин Капустин, облачившись в красное домино, направился для проведения эстетического теракта в самое логово буржуазного водяного общества — общества, которое Валентин Капустин имел основания ненавидеть сразу за каждое из его определений. Напомним, что Валентин Капустин до омерзения души ненавидел воду. Пребывание в Кисловодске для него было каждодневной пыткой; эту пытку Валентин Капустин выносил стоически. В этой пытке Валентин Капустин видел страдание за народ. Душевную боль за народ Валентин Капустин глушил водкой, которую отчего-то не ненавидел. Водка выражала русскую самость, а истинный революционер — отнюдь не русофоб, что там ни болтай черносотенная печать. Валентин Капустин давно промотал на водку всю партийную кассу, которую дали ему товарищи на сбережение, и теперь добывал водку методом экспроприации: подходил в красном домино к трактирщику, грозил ему бомбой или начинал распевать революционную камаринскую. Эффект имели оба способа. Поэтому не стоит удивляться, что Валентин Капустин, появившись в ресторане «У Шуставского» уже в изрядном подпитии, тут же погрозил встречающему его медведю бомбой и предложил ему вместе сплясать камаринскую. Видимо, Валентин Капустин ожидал, что у медведя где-то есть водка. Должна была быть. В медведе Валентин Капустин также чувствовал неизбывную русскую самость.
-
Валентин Капустин проводил эстетический террор.
Дело В.Капустина живее всех живых! Даже вот буквально на этом самом сайте...
-
«Мало уничтожить буржуазию физически, — размышлял Валентин Капустин в своей конспиративной каморке на чердаке, которую снял за бесплатно, угрожая хозяйке бомбой, — буржуазию надо уничтожить морально». +1 Капустин укусен невероятно
-
Без комментариев
-
Как тут не поставить плюс?! Незабываемый какой-то персонаж, не развидеть-не забыть)
-
Больно читать историю Капустина, смеёшься до судорог, будто тебя болванкой в афедрон оприходуют.
-
"Истинный террорист должен быть слегка пьян и до синевы выбрит... или наоборот?"
-
Но — молчок, молчок! Не будем фраппировать публику. Ох уж эти фраппирующие публику эсеры с бомбами!
|
|
|
|
|
-
Ну дела. Так ли глуп барон, как полагает лорд-маршал, и так ли умен лорд-маршал, как полагает лорд-маршал? Вопросы-интриги, умеете-могете.
|
|
|
Они все были здесь – высший командный состав Второго Королевского, полковники и генералы, лишь ненадолго притихшие при появлении лорда-маршала. Дежурная шутка тонет в сгустившейся тишине, порождая несколько негромких смешков. Улыбается, прищурившись, Мортеган – и, как обычно, за этой слегка надменной улыбкой невозможно увидеть что-то кроме слегка презрительного высокомерия. Коротко хохочет барон Ройс, скрестив пальцы на выпирающем брюхе – этот, кажется, хохочет всегда, когда не сотрясает воздух пустым бахвальством и ещё более пустыми угрозами.
Здесь, в командирском штабе, тепло. Уютно потрескивает разместившаяся у дальнего полога походная печка, густой мрак развеивают несколько фонарей на заваленных свертками и бумагами грубых столах. Главный стол, вокруг которого сгрудились на скамьях и стульях достопочтенные офицеры, устилает вытянутая огромная карта местности, с нанесённым поверх на скорую руку обозначениями и пометками. Во главе пустует одинокое кресло – обитое красным бархатом, оно потускнело и тоже прониклось северным духом за время бесконечного путешествия, однако по-прежнему являет собой образчик совершенно неуместной в сложившихся условиях роскоши. Когда Второй Королевский четыре месяца назад выступил из Третогора ровными блистательными колоннами, кресло выглядело великолепно. Здесь и сегодня оно кажется поблекшим, потрепанным. Как и сам корпус, и сам лорд-маршал.
– Перед нами река, за ней дикий север, – Мортеган первым берёт слово в образовавшейся тишине. Аристократически бледный, черноволосый, в тёмном бархатном камзоле, искусно расшитом золотыми фамильными лилиями, генерал выглядит так, будто только вчера покинул столицу. Роберт не в первый раз отмечает, насколько сильно сын похож на отца – в более утонченных и менее грузных чертах отчётливо угадывается, тем не менее, характерный птичий профиль старого герцога. Грейхоук слышал, что старый Мортеган когда-то был блистательным полководцем – возможно, лет через десять, таковым имеет шансы стать Ульрих. Проблема лишь в том, что у корпуса не было этих десяти лет, а принимать решения необходимо было уже здесь и сейчас. – Лесистая местность на том берегу способна незначительно затруднить продвижение. Тем не менее, дальше, на подходах к Стормхолду – равнины, чрезвычайно благоприятные для наступления и кавалерийских манёвров. Поджав губы, Мортеган замолкает с чрезвычайно многозначительным видом. Как будто не просто озвучил и без того очевидные всем собравшимся вещи, но внёс неоценимый вклад в исход совещания. Роберт не в первый раз подмечает за генералом привычку озвучивать очевидное. Всего на год старше самого Грейхоука, Ульрих придерживается мнения, что пассивность – это лучший способ избежать ошибок, непростительных для его высокого положения.
– Лорд-маршал, – тихий голос позади заставляет повернуть голову. Там стоит Мартин с кувшином и хорошо знакомым виноватым выражением на лице. – Ваши запасы вина ещё не прибыли, застряли с обозом. Здесь только, – он тупится и смотрит в сторону. – Вино, поставленное лордом Ройсом. Брайтвиндская кислятина, другими словами.
– Перейдем реку по нашему мосту! При благоприятной погоде, уже через неделю начнём штурм Стормохолда, – полковник Вайс пользуется заминкой, чтобы выкрикнуть предположение, встреченное негромким одобрительным гомоном. Большинству собравшихся не терпится покончить с этой кампанией и поскорее начать победоносное возвращение в Третогор.
Но только не генералу О’Рейли. Старик медленно обводит собравшихся холодными голубыми глазами. Высокий, худощавый, подтянутый, он кажется крепким, несгибаемым, будто высеченным из камня. Давно посеребрившая волосы седина лишь придаёт образу военачальника импозантности. Генерал, с привычным снисходительно-презрительным выражением смотрит на собравшихся офицеров и самого лорда-маршала, словно на несмышлёных спесивых щенков. Словно во всём шатре только он один понимает, что такое война и какие следует предпринять действия для её победоносного завершения. Положа руку на сердце, Роберт мог бы признать, что это, пожалуй, чистая правда – именно генералу О’Рейли все пророчили место отправленного в отставку лорд-маршала Кромвеля, и именно он, если говорить откровенно, больше всех остальных это место заслуживал.
– Спешка на войне равносильна разгрому, – изрекает степенно. – Там, за рекой, земля северян. Необходимо укрепить позиции, направить разведчиков, перекрыть переправы… – Брехня! – барон Ройс подрывается, грохнув кулаком по столу. – Так мы провозимся с этими шавками до зимы! Я воюю с клятыми дикарями больше десяти лет, и уж я точно знаю…
Роберт смотрит на раскрасневшуюся морду Эдмунда Ройса, задумываясь о том, что этот, пожалуй, самолично давно ни с кем не воюет. Если представить, что нос барона загнут кверху чуть больше, а измазанные редкой рыжей щетиной пухлые щёки венчают массивные бивни, то сходство Ройса с огромным боровом становится совсем уморительным.
Вспышка гнева барона порождает выкрики со стороны штабов О’Рейли и Мортегана. Шатёр привычно заполоняет многоголосый гомон, уловить хотя бы крупицы смысла в котором возможным не представляется. – … эти щенки ещё не знают силы Альянса! – … дисциплина и выправка, вот то… – … возьмём город к концу месяца как пить-дать… – … да что вы вообще понимаете в военной стратегии…
– Лорд-маршал, – снова тихий голос Мартина позади. Адъютант, нахмурившись, кивком указывает на неприметную фигуру, что прячется в тенях дальнего угла штаба. Незнакомый Роберту человек стоит, сложив руки за спиной и слегка приподняв подбородок. Молчаливый, сосредоточенный, в накинутом на плечи потрёпанном сером плаще, он представляет собой крошечный островок военной выправки и спокойствия в охватившем высший командный состав пожаре ожесточённого спора. – Здесь капитан Хардвик из Верного.
-
Они все были здесь Как же я люблю Второй Королевский!!! 😍 Вот же они, слева направо: Мортеган, О'Райли, Ройс, Хардвик ❤❤❤
|
|
Кайзер стискивает зубы, пальцы белеют на рукояти опущенного меча. Девчонка близко, в её голосе слишком много уверенности, и недостаточно страха. Она не одна, и треск факелов безошибочно выдаёт планы местных. Глаза Дитриха по-прежнему смотрят на темный проём, но на самом деле десятник смотрит в себя. Скольких убил? Хороший вопрос. Незваные воспоминания возвращаются, целые пласты памяти поднимают из неосознанного забвения недели, месяцы, годы. Острие копья, что с силой входит в брюхо вставшей на дыбы лошади. Шаг, укол, шаг – наступающий вперёд строй, и лишь иногда железо вонзается в тела северян. Но те убийства, в строю, не воспринимаются чётко, будто они не Дитриха, общие. Гораздо лучше Дитрих помнит другие – как накладывает всё новые стрелы на тетиву, как отправляет смерть в головокружительно короткий полёт. Помнит, как наконечники впиваются в спины бегущих и в лица яростно наступающих. Он всегда был хорошим лучником, Дитрих. И теперь перед глазами проносится каждый удачный выстрел последних лет. Поднимается внутри осознание – много, так много, оказывается. – Многих, – отвечает эхом, совсем тихо. Благо девочка теперь рядом, услышит. – Послушай, – последняя попытка, чистая искренность. – Война закончилась, северяне разбиты. Солдаты возвращаются с севера, и мы – только первые. Если Дитрих ввяжется в схватку с местными, то этих, не разбираясь, прикончат сотник и остальные. Возможно, уже прямо сейчас Берндт целится девочке в голову, затаившись во мраке. Скорее интуитивно, чем осознанно, но Кайзер догадывается, что здесь происходит. И он заслужил это, они все заслужили. – Я выхожу, – сообщает собравшимся громогласно, спокойно. – Без оружия. В подтверждение своих слов, Дитрих выкидывает меч из избы. И, выждав секунду, выходит сам следом.
-
-
Скорее интуитивно, чем осознанно, но Кайзер догадывается, что здесь происходит. И он заслужил это, они все заслужили.
-
И он заслужил это, они все заслужили.
|
-
С наступающим, Мэнни! :3
-
С наступающим, Калавера!
-
С наступающим, Гримги!
|
|
|
Смеркается. Дитрих продвигается вперёд, отгоняя лишние мысли. То и дело выискивает глазами фигурку Берндта, что скользит параллельным курсом между темнеющими в полумраке стволами деревьев. Пропадает время от времени – и тогда Кайзер напрягается, нервничает, напоминает себе, что прошёл всего десяток секунд. После фигурка Егеря возвращается, и Дитрих, облегченно вздохнув, отводит в сторону взгляд. Поначалу раз или два сухая ветка с хрустом ломается под подошвой – десятник каждый раз вздрагивает, замирает, сжимает зубы. Стыдно становится – и перед Берндтом, и, куда сильнее, перед собой. Совсем по лесу разучился ходить с этой службой. Поднимается привычная тревога последних дней – что совсем растерял навыки за прошедшие годы, что не выйдет вернуться к обычной жизни, и что возвращаться, в общем-то, не к чему. Но тело помнит, и поступь с каждой минутой становится мягче и тише. Ещё пара сотен шагов – и Дитрих крадётся по лесу бесшумно и ловко, как будто и не было трёх лет строевой.
И мысли, светлея, устремляются дальше. К улыбке матери и сестёр, к радости, с которой семья наверняка его встретит. К запаху волос и горячему дыханию Элоизы, которая наверняка любит и ждёт, потому что обещала любить и ждать со слезами. Дитрих улыбается на ходу. Теперь, когда самое страшное позади, будущее кажется безмятежным и тёплым. Позади столько холода и усталости, что жизнь может становиться только светлее. Только бы родную глушь обошла война стороной, только бы отцу повезло не меньше, чем Дитриху.
Десятник останавливается, когда с вершины холма открывается обзор на деревню. Удивляется только – так быстро добрались. Стоит, негромко дышит, прислушивается. Тишина – и в лесу вокруг, и в деревне. Подбирается к Егерю, становится рядом и опускает ладонь на плечо. Деревня выглядит мрачно, угрюмо. Ни света, ни дыма, ни животных, ни жизни – только дом обугленный в центре. Качает головой Кайзер, рука дергается было, чтобы осенить себя знаком Единого, но останавливается на полпути, опускается. Дитрих слышал о подобном, догадывается. Годы войны научили – в случае с северянами первая мысль часто оказывается наиболее правильной.
Вздыхает негромко. Вроде и возвращаются, а вроде и про бдительность нельзя забывать. Война-то закончилась, но варварам о том, поди, не сказали. Да и кто знает, существовала ли она для них вообще, централизованная война. Кто знает, сколько лет теперь придётся отлавливать отдельные банды, и сколько жизней людоеды ещё заберут, уже после. Три года били их, а всё недостаточно.
– Видишь что-нибудь? – спрашивает шёпотом, одними губами.
|
Когда забрезжил рассвет бойцы уже выстроились перед расположением роты. - Бойцы! - гаркнул, проходя мимо пятнадцати оставшихся солдат. Заспанные, с похмелыги, но стоят, подбородок тянут. Молодцы, что и говорить. - Скорее всего мы с вами уже не увидимся. Дембель неизбежен, а значит разлетимся мы в разные края, по домам. Но я про вас помнить буду. Про всех, кто у меня занозой в жопе был эти три года. За кем подтирать приходилось, как за малым дитём. И тех, кто дал просраться мудакам-северянам! Верно говорю?! Вот, правильно, - когда стройный гул "так точно!" последовал за его словами. - С частью бойцов отправляемся на задание штаба. А остальные - теперь переходите под руководство сотника Роттенкранца. Потерпите, недолго уже осталось. Постарайтесь за то время, которое осталось до увольнения со службы не обосраться настолько, что я это услышал в пути и не подставить доброго господина сотника. Ясно говорю? Значит ясно. Служу Империи!
С Роттенкранцем ударили по рукам чуть погодя. - Давай, моих солдатиков не души сильно, они уже дом спят и видят. Как и ты, я думаю. Может свидимся ещё, ты же где-то в наших краях живешь? Пиши письма, я, правда, ясен хрен читать не умею, но у нас в деревне может быть кого-нибудь найду. Нормальный ты мужик, Роттенкранц, не зря мы с тобой тогда ту бутылку у офицеров спиздили. Бывай.
И вот они уже в пути. Хоффман валяется в повозке, как человек интеллектуальной профессии и наиболее сильно пострадавший в бою с зелёным змием. Разрешил сотник, что ж он, не человек, что ли? Фарц поводьями правит. А остальные пешком идут, потому что лошадь у них одна, а ноги - две, так что приходится думать, что им ценней. Егеря вперед отправил, чтобы за дорогой следил и Вогта со щитом для прикрытия авангарда. Позади телеги, пыль глотая и стараясь не наступать в свежее лошадиное говно, шел сам сотник и Кайзер, прикрывая тылы. По дороге обрисовал боевую задачу ребятам: - В общем так. Наша задача - достигнуть моей родной деревни, Бёка, в целости и сохранности. Мы считаемся на службе. Так что девки и бухло... в общем так, чтобы не в слюни, поняли? Если нас по дороге ограбят и убьют, я потом каждого из вас сам найду и ещё раз убью, а потроха на три версты растяну, чтобы впредь неповадно было. - В деревне встаём лагерем и обеспечиваем безопасный плацдарм. Проверяем, чтобы не было дезертиров, мародеров, северян залётных. Как только удостоверимся, что всё безопасно и всё в порядке - шлем вестового на лошади с докладом. А там уже видно будет. - Так что ставлю задачу номер один - добраться до Бёка в полном составе и живыми. Ясно? Ясно. Вопросов нет.
|
|
Избравшая однажды свой путь, Энн Морган шагала по нему бестрепетно, упрямо не желая сворачивать и идти в обход. Решившая стать продолжательницей славного наследия семьи, она сама для себя определила те качества, которыми должен обладать настоящий флотский офицер, и следовала им. Сколько в этих тщательно отобранных характеристиках было от долга, а сколько – от девичей наивности? Она не знала, да и не задумывалась пока о таком, предпочитая вялой и безынициативной мысли действие. Так и сейчас. Этот неизвестный флотский был ей никем: случайным знакомым, которого она видит первый и, наверное, последний раз в жизни. А кем был человек-загадка, назвавшийся Алистером Эшфордом: помимо того, что лордом и владельцем этого поместья? По большому счету, таким же посторонним, да еще и в конец сбрендившим. Любой умный человек – а Энни ничтоже сумятишеся причисляла себя именно к людям умным – отошел бы в сторону, не влезая в чужой конфликт. Но моряк Ее Величества всегда должен прийти на выручке другому моряку – это непреложный закон флота. Именно поэтому кадет, заложница чужого выбора, безо всяких сомнений ринулась в бой. Поэтому – и потому, что бездеятельно ждать развязки ей было невмоготу. Вот только успешная в мыслях, попытка оказалась полностью провальной. Проклятая головня, в которой, казалось, сконцентрировалось все пламя Пекла, терзала руку жаром, и девушка, понимая, что скоро просто опалит руку до страшных ожогов и волдырей и все равно не удержит бесполезную деревяшку, с коротким вскриком отбросила ее. Н-да, не вышло из нее Муция Сцеволы: видать, не сильно верила в свой успех и правоту. Э-эх, почему же она не захватила на ужин верную парку: водостойкую, противоразрывную, огнеупорную! Сколь проще бы все было. Но кто же знал, как все обернется?
Эта неудача ее и спасла, наверное. Озиравшаяся в поисках иного импровизированного оружия, Энни увидела, как мощный удар руки – простой руки, черт побери! – насквозь пробил грудь Саймона. От этого жуткого зрелища девушка, выставив перед собой мелко подрагивающие руки, отшатнулась назад, почти тут же уткнувшись спиной в горячую стенку камина. Кадет Морган еще никогда в жизни не видела чужую смерть так близко, и уж тем более не становилась свидетельницей такого жестокого убийства. Сглотнув застрявший в горле липкий комок страха, она прикрыла кулачками рот, пытаясь удержать рвущийся наружу истошный крик: - Ма-а-ама!
С громыханием распахиваются окна – и внезапно все вокруг заполняет густая смоляная чернота, которую, кажется, можно руками сгребать в ватные комья. Свист ветра и уличная стужа, ворвавшиеся в горячо натопленный зал, заставили дрожащую кадета умолкнуть, сжавшись в уголке, и до рези в глазах всматриваться в разрезаемую электрическими вспышками тьму. Гремят выстрелы, освещает все мертвенно-бледным светом молния, выхватывая контуры еще двух неподвижных тел на полу и обугленную фигуру Эшфорда, которого уже даже в мыслях не хочется называть едким и оскорбительным «Лордом Хромоножкой».
Новый негромкий голос прорезает словно ножом густую тьму, и Энн чувствует, как ноги подкашиваются. Кто это, куда он зовет ее? Не сразу приходит осознание, что интонации эти она слышала не далее, как час назад в машине у Реджи. Патрик – вот кто это! Сжав кулачки покрепче, словно только так она могла держать себя в руках, кадет прошептала в ответ подрагивающим голосом: - Д-да-да, ид-дем. - Она коротко выдохнула, стараясь не расплакаться и благословляя тьму, благодаря которой ее испуг скрыт ото всех, и скороговоркой закончила. – Ты – первый. Я пойду замыкающей, на случай, если лорд решит броситься на нас. С Богом.
Сказав это, она скорее волей, чем силами сделала шаг вперед, неловко дотронувшись до плеча храброго дурачка, скользнула рукой дальше, скользнув пальцами по Эйре, и не нащупав больше никого, позвала негромко, напряженно вглядываясь в ночь, которую не мог рассеять даже столб света из чьей-то мобилки: - Мина!
-
Шикарный пост, мэм! *козыряет по-флотски*
-
Очень!
-
Она коротко выдохнула, стараясь не расплакаться и благословляя тьму, благодаря которой ее испуг скрыт ото всех
-
Энни просто прелесть, конечно
|
|
-
Kek
-
Великая сила искусства!
-
|
Доброе утро. Почисти зубы. Будь здоров. Спасибо. Пожалуйста. Не чавкай. Застегни пуговицы. Овсянка полезная. Конфеты - после еды. Если холодно - надень шапку, не то простудишься. Купи лекарства строго по списку. Не забудь отдать бабушке сдачу. Не ходи незнакомой дорогой. Здоровайся. Не перебивай. Слушайся старших. Ложись спать вовремя.
Простые, чёткие правила. Почти, как ритуал, изо дня в день, снова и снова. Всю жизнь. Привыкнуть к этому было непросто, многие вещи оставались не понятными даже сейчас - но они, хотя бы, были привычными. Из года в год его окружали привычные вещи, привычные улицы, привычные здания. Сегодняшний день был совершенно особенным - он выехал за пределы Лондона, один. Бабушка очень переживала из-за этого. Она боялась, что Патрик может испугаться. Потеряться. Не справиться с переживаниями, которые рождались внутри. Когда ты попадаешь в новое место, где много незнакомых людей - ты не знаешь, что делать. Рождается тревога. Становится страшно. Хочется бежать. Хочется плакать. Хочется вернуться домой - но ты не знаешь дороги. Не видишь лиц. Не слышишь голосов. Твой мир вокруг извивается, выворачивается наизнанку, он не ТАКОЙ, ОН НЕ ТОТ, КАКИМ ДОЛЖЕН БЫТЬ. Ты беспомощный. Ты маленький. Ты не можешь сделать ничего - только потеряться в океане ужаса, ни вздохнуть, ни выплыть.
Патрик помнил это чувство. Он давно его не испытывал, с тех пор, как люди вокруг перестали быть такими огромными, а тени оказались просто тенями. Но сейчас, когда свет мигал, когда старый лорд так зловеще смеётся, когда люди вокруг кричат, бегут, и ЗЛЯТСЯ...
Оно вернулось.
Сжимая Динозавра до побелевших пальцев, Патрик начал раскачиваться вперёд-назад, вперёд-назад, вперёд-назад, не двигаясь с места. Его тело била крупная дрожь, худые плечи взграгивали от удара грома, в ушах лаяли... непсы.
- Меня зовут Патрик... Меня зовут Патрик... Меня зовут Патрик..., - слова, слетавшие с его губ, превратились в монотонное бормотание.
- Давай, скажи "Пат-рик!". Пат...рик! - Па...! - гулил маленький Патрик.
Мама старательно вырезала ножом его имя на деревянных бортиках детской кроватки. Его имя было на поильничке. Кружке. Тарелке. Стуле. Бирках на одежде. Даже на той, что была на нём сейчас. На карточке в кармане. На ноге Динозавра, под заводской надписью "мой хозяин".
В школе ему даже не придумали кличку - все знали, кто такой Патрик. Могли обозвать дурачком или уродом. Но смешнее всего было, когда, после очередных побоев, этот щуплый паренёк вставал и, утирая рукавом слёзы вперемешку с соплями гордо заявлял "Меня зовут Патрик!".
Потому что имя - его главное сокровище. Его волшебное слово. Его защита. Его оружие.
Мама знала все секреты. Она ходила в церковь, но Патрик был там только один раз - его пугало это место. Люди в чёрных одеждах были чем-то похожи на лорда Эшфорда. Они были мрачными. Грозными. Они несли людям Страх перед Гневом Божьим. Мама говорила, что Бог злится на людей за то, что те не сражаются с демонами. Грешат. Она говорила это, трижды по три раза постукивая правым каблуком. Иногда она могла не есть целую неделю. Иногда протыкала себе ладони длинными спицами. Говорила, что это поможет ей очиститься. А Патрику это не нужно, потому что он - добрый, хороший мальчик. Настолько хороший, что он спасёт всех-всех людей однажды.
Что демоны будут визжать от ужаса при одном упоминании его имени.
- Привет! Меня зовут Патрик! - солнечно улыбаясь говорил каждому новому человеку, который только появлялся в его жизни, Патрик. Люди не визжали. Не бежали в ужасе. Они не были демонами. А, значит, были хорошими людьми. Его, Патрика, друзьями.
Он всех спасёт.
Всё вдруг встало на свои места. Он не неизвестно где в окружении незнакомцев. Он там, где должен быть. В окружении друзей, которые его не боятся. А те, кто боятся, не посмеют их тронуть.
- Меня зовут Патрик... Меня зовут Патрик. Меня зовут Патрик!
Патрик встал, решительно вскинув подбородок и голос его разнёсся по всему обеденному залу, оберегая всех людей силой имени истинного охотника на демонов.
- МЕНЯ. ЗОВУТ. ПАТРИК!!!
-
Мощно!
-
Блестяще!
-
It's Patrick
-
And His Name is JOHN CENA!!! ссылка
-
- МЕНЯ. ЗОВУТ. ПАТРИК!!!
-
Не ну это вышак. Патрик настолько трогательно-искренний, аж сердце щемит, 10 плюшевых динозавров из 10.
-
Этот, как его, смотритель парка считает Патрика очень интересным.
-
МЕНЯ. ЗОВУТ. ПАТРИК!!! Однако в ход пошло неконвенционное оружие!
-
Потрясно!
-
Хорош. А то все короткопост, да короткопост!
-
Бенефис Патрика. Хорош!
-
Тронуло, блин.
-
Я. Есть. Грут.
-
Патрик шикарен. Крутейший пост.
|
|
Кажется, зря она все-таки ошивалась у кафедры. Теперь, судя по слишком пристальным взглядам, лорд Хромоножка ожидает от нее подлянки. Перебьется: Энни не настроена провоцировать мрачного мужчину, тем более он рассказывает презанятные вещи. Узнать свою родословную до самой глубины веков – даже для прохладно относящейся к истории кадета это интересно, что уж говорить о более трепетно относящихся к генеалогии и своему рыцарскому долгу спутниках! Посему кадет проглотила недовольство, вызванное балансирующими на грани грубости словами Алистера, и перевела делано-спокойный взгляд на картину, скользя скучающим взглядом по рисунку в ожидании, когда Эшфорд наконец перейдет к делу. Бедный Патрик, наверняка не понимающий, зачем он здесь, поинтересовался, когда будут кормить, настырный детектив – более возвышенными вопросами, а сама Морган предпочла отмалчиваться: домахиваться со организатора всего этого безобразия до того, как он сам все расскажет, несколько преждевременно. К тому же кто-то из новых знакомых наверняка с нетерпением ждут, когда она бахнет как-нибудь вопросец. Обойдутся! Она бахнет, обязательно бахнет, и не раз. И такой, что все мозги в труху! Но потом. А пока понять бы, что там настрадал предсказаниями Мерлин? Если Эшфорд не врет и добросовестно не заблуждается, прежние предсказания сбывались, а значит, и в нынешнем сомневаться не приходится. И все-таки, что это за демоны такие, не раз уже помянутые? Судя по оговоркам лорденыша, ничего хорошего от них ждать не приходится, и если самозваное Братство практически Кольца не вмешается, проблемы у Англии будут преогромные. Хотя, судя по всему, не фатальные, если Мерлин – Мирддин, Эмрис, кем он был на самом деле? – не возвещает возвращения Короля Прошлого и Грядущего.
Размашисто кивнув на слова Мины, кадет не без удивления внимала Эйре – вот уж от кого, а от леди Невилл поспешных вопросов она не ждала. Хотя… Аристократка, читавшая древние гримуары, уже доказала, что чувствует и понимает больше, чем все остальные, и посему к ней стоило прислушаться и, раз уж общаться, не привлекая внимания, затруднительно, постараться понять, как она пришла к этим вопросам – потому что со словами Ульриха все как раз кристально прозрачно. Реджи, поднявшись с места и представившись, напомнил о приличиях, и девушка по зрелому размышлению решила последовать его примеру. Осторожно отодвинув стул, она спокойно поднялась и, невозмутимо глядя в блеклые глаза лорда, отчеканила: - Энн Морган, кадет. Произнеся это, она сочла долг вежливости исполненным, и спокойно села на место. Тем временем одна из гостей – та самая рыжая красавица, устала от вопросов и предложила всем заткнуться и выслушать Эшфорда. И нельзя было сказать, что Энни была с ней не согласна.
-
Энни просто чудо, конечно : 3
-
Энни даже злится классно)
-
Она бахнет, обязательно бахнет, и не раз. И такой, что все мозги в труху! Но потом.Бахнем!
-
Умные девушки понимают, когда надо заткнуться, да)
-
К тому же кто-то из новых знакомых наверняка с нетерпением ждут, когда она бахнет как-нибудь вопросец. Обойдутся! Она бахнет, обязательно бахнет, и не раз. И такой, что все мозги в труху! Но потом.огонь)
|
|
-
Это даже не бокс по переписке, это односторонняя воображаемая победа над соперником, в унизительном ключе, на которую тебе и ответить не могут, потому что всё идёт как внутренний монолог.
Плохо. Стыдно!
-
Уничтожать противника в мыслях персонажа так себе практика, можете считать это минусом.
-
так их нахоой
-
отыгрыш есть отыгрыш
-
Даешь право персонажам думать о других персонажах то, что они хотят. За справедливость.
|
-
во славу мира и процветания если не на всей земле, то хотя бы в отдельно взятой гостиной Благородно!
-
Реджинальд прям отличный, жизненный такой
-
Надо было бы вмешаться. Но тут, как обычно, самый трудный шаг — первый. Оторвать задницу от сидения, встать между конфликтующими, сказать что-нибудь забавно-примирительное, Тюфяк однажды – тюфяк навсегда ^^
-
Нормальный, живой человек. Уважаю.
|
|
-
Лютая мощь!
-
Ах, красавчик!
|
-
Ачивмент: Снайпер.
-
Да придёт спаситель.
|
|
Эрбин суетливо прохаживался вдоль торговых рядов, проверяя, не следит ли за ним кто? Его за эту неделю один раз чуть не поймали и не пустили на корм свиньям, поэтому осторожность не была излишней. Убедившись, что всем на него плевать и каждый на площади занят своими проблемами, молодой человек, юркнул вдоль таверны и заметил глашатая, горлопанящего на всю округу о награде за мерзких гоблинов. Постепенно, там же рядом, стала образовываться толпа и, судя по громким возгласам, шел набор в какой-то наемный отряд. Странное дело, Эрб всегда думал, что мордобой это для дураков, а самая лучшая драка это та, которой не было. Всегда можно насрать кому-нибудь в уши, придумать охренительную историю или убежать, когда все совсем плохо. Да, большую часть жизни такой подход сохранял его ребра целыми, лицо не перекошенным, а кошелек полным звонких монет, но, как показывает опыт, юношеский максимализм и излишняя самоуверенность могут сыграть злую шутку. Аферист присмотрелся к сбившимся в кучу людям. Все были при оружии, выглядели внушительно. - Наверное, это они, дружище,- разговаривал он сам с собой,- Осталось только подойти и сказать, что я безоружен, но у меня есть куча денег!- Гартнер вздохнул, сунув руки в карманы,- Да, звучит, как приглашение к ограблению...- - Поберегись!- с верхнего этажа трактира кто-то ливанул содержимое ночного горшка, и если бы, не спасительное предупреждение, то Эрбин оказался бы под золотым дождем. - Но, с другой стороны, лучше рискнуть и получить шанс на спасение, чем стать кормом для свиней, а потом удобрением для почвы,- обойдя образовавшуюся лужу, продолжил молодой человек, приближаясь к наемникам. Подслушивая разговоры он ходил рядышком, будто бы не при делах, стараясь не слишком мозолить кому-либо глаза. Наконец, он широко заулыбался и подошел ближе. - Эй, привет! Меня зовут Эрбин Гартнер, можно просто Эрб,- громко сказал парень, привлекая внимание,- А тех, кто в воинском деле ничего не понимает, но готов учиться, берете? У меня тут есть немного монет. Могу покрыть некоторые расходы на нужды отряда, да что там, денег хватит, чтобы угостить всех выпивкой! Идет?- спросил Гартнер, следя за реакцией незнакомцев.
-
Эрб всегда думал, что мордобой это для дураков, а самая лучшая драка это та, которой не было. Толковый парень, сразу видно.
|
|
Тучи в очередной раз сгустились над и без того безрадостными землями Трёх Королевств, живущими от эпидемии чумы до вторжения варваров. На этот раз для разнообразия случилась новая ересь, с легкой руки Святого Отца Бенедикта Восьмого окрещенная "демонизмом": грешники Восточного Королевства решили, что мир есть творение не Всевышнего, а самого Диавола, как и сама Мать-Церковь. Немыслимое утверждение, к сожалению, упало на благодатную почву - и вскоре запылали монастыри да храмы, а церковная десятина обильной рекой пошла в другие карманы и жадные руки. Возмущению Церкви не было предела, но Король Василий Первый Темнейший отчего-то не торопился пресекать беспорядки, ссылаясь на очередное обострение ситуации на южной границе со степняками и невозможность выделить войска на подавление мятежников. Злые языки говорили, что Темнейший сам с удовольствием наблюдал за тем, как пускают кровь разжиревшим церковникам, надеясь позже потеснить их и прибрать к своим рукам опустевшие земли и доходы от них. Монархи двух оставшихся Королевств же пока тоже медлили, выжидая и пытаясь прикинуть, выйдет ли какая польза от вмешательства в ситуацию...
Но всё это были дела высокой политики, мало интересные простым людям на южной границе Арконского Королевства в том самом месте, где рукой подать уже было и до границ с Криганом и Эльмаром. Рос бы ячмень да репа, не дохли бы свиньи и гуси, не лютовали бы волки да лихие люди - вот и все мечты здешних хлеборобов, приходивших в укрепленный городок для обмена нехитрым товаром и незамысловатых развлечений на ярмарке. Кучка зеленокожих грабителей, повадившихся в последние дни угонять овец и коров, волновала местных куда больше, чем вопросы богословия и вассальных отношений. И заплатить за решение проблемы крестьяне были готовы весьма недурно по здешним меркам. Чем не возможность проявить себя новой бригаде, буквально сегодня сбившейся из кучки бродяг в подобие наемного отряда?
– Пятьдесят серебряных монет тому, кто принесет головы зеленокожих негодяев числом в дюжину, оным доказав уничтожение сей гнусной банды! – зачитывал глашатай указ бургомистра. – Всё прочее, с боем взятое, храбрец может себе оставить, окромя людей да скота в неволе гоблинской - тех потребно на волю пустить, насилия им не чиня, иначе ни гроша не получите! Таков указ бургомистра сего дня, сего года, и так далее, и тому подобное...
"Ломающих" новостей более на сегодня не случилось и народ расходился по своим делам, а были они здесь, в городишке Убервальд, примерно такими же, как и в сотнях других ему подобных: тут торгуют всяким дерьмом и пытаются нагреть неопытного покупателя; тут пьют, бьют рожи, катают кости по столу и щупают продажных девок под оглушительных хохот; тут рвут зубы и вправляют вывихи - без малейшего намёка на... кхм... как её там? а-не-сте-зи-ю, во! Словом, все блага цивилизации, о которых только можно помыслить. И даже немного трудно поверить, что буквально в сотне ярдов от крепкой стены из земли и бревен, по которой выхаживают дозорные стражи, начинается густой лес, в котором кроме хитрых лисиц и пронзительно каркающих воронов водятся вонючие и кровожадные гоблины, готовые пырнуть тебя ножом или всадить стрелу между лопаток. Откуда только берутся, поганцы! Охотятся на них, облавы устраивают, головы за гроши им режут, а они всё не исчезают, как тараканы в избе крестьянской - лезут и лезут...
Впрочем, философские вопросы лучше оставить на потом, а прямо сейчас подумать о том, как бы этих конкретных зеленомордых на меч взять.
-
Со стартом!
-
Откуда только берутся, поганцы! Охотятся на них, облавы устраивают, головы за гроши им режут, а они всё не исчезают, как тараканы в избе крестьянской - лезут и лезут...
-
Погнали!
-
Я даже не уверен, что здесь прекраснее: отсылки (оазис цивилизации Убервальда, Аркона(р), ломающие новости, и т.д.); великолепное миростроение в стиле "вы знаете, что мир есть и в нём есть дофига такого, о чём вы не знаете"; или сюжет, по настоящему реалистичный в своей грязи и брутальности. Браво, товарищ ЛичЪ! Уже кидаю заявку)
|
Стоило только упомянуть об электронном письме, как Эйра тут же достала из сумочки свой Верту. Из-за плохой погоды сеть сбоила, впрочем, интернет включать и не пришлось бы. Но вот если придется экстренно с кем-то связаться, могут возникнуть проблемы. Так или иначе, если письмо пришло ранее двух часов назад, почтовый клиент успел бы не раз загрузить всю корреспонденцию. Стараясь не пропустить ничего важного, девушка краем глаза листала список писем. В эпоху приложений мгновенного обмена сообщениями почта терялась из фокуса внимания. - Джессика - права, я в числе тех, кто не проверял электронную почту уже несколько дней. - заметила леди Невилл. - Что до нашего рода. Отец получил травму и символически передал мне статус хранителя. Как раз накануне того, как я получила письмо. Разумеется, если лорд Эшфорд действительно следил за нами, то к тому времени знал, что в Британии останусь только я. Отец улетел в Австралию поправить здоровье. Мать не готовили к подобной миссии, она ведь не нашего рода. В отличие от меня. Я имею в виду некоторые боевые навыки. В день, когда мне был передан статус, отец позволил вновь обратиться к библиотеке. Но, увы... похоже, оказалось поздно. - не без сожаления произнесла Эйра. - Впрочем, и того, что он получит травму, также никто из нас не ожидал. Возможно, сложись все иначе, письмо пришло бы именно отцу.
Внезапно девушка побледнела. И, кажется, даже оцепенела. Леди Невилл нашла то самое письмо. Неведомый ужас накрыл все ее существо, вторгаясь в тело тысячами иголочек. Плохо слушающимися пальцами Эйра начала что-то набирать. Сознание лихорадочно пыталось найти выход... ведь теперь ее недавнее подозрение казалось еще более обоснованным. Первый, кому она показала набранный прямо в поле ответа текст, был Ричард. Разумеется, текст девушка и не думала отправлять. Просто эта возможность ввода была самой быстрой и доступной, если речь идет об экономии времени. Говорить вслух нечто подобное, когда и у стен есть уши, да и дворецкий поблизости, леди Невилл не сочла разумным. "Хозяева могут быть опасны." После того, как текст был показал телохранителю, девушка стала печатать оставшуюся часть для остальных. "Есть опасение, что демоны уже пришли. И, возможно, завладели местными жителями. Смерть или забвение. Не говорите об этом вслух!!!"
Страх сковывал ледяными цепями. Но нужно было встать. Подойти сначала к Энн, показать текст. Почему-то к ней. Может, потому что кадет вызывала больше доверия? Или была деятельной? Леди Невилл, будто призрак, поднялась со стула, намереваясь осуществить задуманное.
|
|
Явление старого слуги последовало как нельзя вовремя, хотя гостям могли предоставить и побольше времени на распаковку вещей, обсушку и приготовления. Да что там, даже переодеться к обеду и обновить макияж толком не дали! Они едва успели выкурить по пол-сигареты! Об этом Ива не преминула сказать Анне – их мнения о комфорте и гостеприимстве хозяев явно совпадали. И тем не менее, приглашение на обед оказалось кстати.
Поскольку ключей от комнат им не вручили, – да и если бы вручили, кто поручится за честность слуг в незнакомом замке? – мисс Ивейн, поколебавшись долю секунды, захватила из кельи сумочку, затолкав зонтик в боковое отделение.
Неспешный унылый променад по коридорам слегка оживляли головы мертвых животных со стеклянными глазами и болтовня скучающей юной кадетки, которая плелась в хвосте процессии.
Эта девушка определенно пыталась развеселить и как-то объединить компанию, пусть и немного натянутыми шутками. Но лучше такие, чем угрюмое молчание. Ива, повысив голос, ответила:
– Готова спорить, что мы вовсе не увидим лорда Эшфорда. Боюсь, он дряхл и немощен, если вообще ещё жив. В лучшем случае нам представят его наследника. Хотя, – Ива пожала плечами, – наследник тоже вероятно будет Эшфордом, так что я ставлю на обоих. Старый будет бесполезен, молодой будет мало осведомлен. Но вот короля Артура я бы не стала объединять в легион, звучит уж очень апокалиптично и угрожающе.
Обеденный зал, большой и мрачный, тоже производил гнетущее впечатление – и черной скатертью, и скудной сервировкой.
– Если нам за обедом будет прислуживать этот престарелый слуга, то к завтраку мы как раз начнем, – Ива начала расправлять салфетку. – В самом деле, мне жаль этого славного старика, ему, наверное, уже тяжело исполнять свою работу. – Предсказательница присела было к столу возле Анны и Дерека, но тут же вскочила, бросив едва развернутую салфетку на стул. – Однако, я успею сбегать во двор, я кое-что забыла в машине. Если будут предлагать что-то вкусное, попросите, чтобы в мою тарелку положили тоже, хорошо? Прошу меня простить, я на минуту, – проговорила она, пробегая мимо дворецкого и торопясь во двор.
Она обязательно должна подойти к ней. Ива едва дождалась момента, когда можно будет остаться там одной. На минуту хотя бы. Раскрыв зонтик, Иви заторопилась к статуе. Остановилась за пол-шага. С внезапной робостью протянула к ней руку, поймала в ладонь сбегающие струйки слез. Коснулась пальцами холодного мрамора.
– Ты что-то хочешь сказать, – прошептала она. – Я не зря тебя видела. Почему ты плачешь? ты поможешь мне?
-
– Ты что-то хочешь сказать, – прошептала она. – Я не зря тебя видела. Почему ты плачешь? ты поможешь мне? Чувствуется настоящая гадалка!
-
Ничего не понятно, но очень интересно!
-
Ива просто топ, очень доставляет и образ, и отыгрыш
-
ойой... что-то будет!
-
– Если нам за обедом будет прислуживать этот престарелый слуга, то к завтраку мы как раз начнем, ахахаха :) Хороший пост! :)
|
|
-
В конце-концов, если ему не изменяли глаза, он был не единственным придурком, кто заявился к Эшфордам с холодным оружием. Это были удочки!!
-
Тонкий дождевик он снял только в комнате, обнажив наличие у себя на поясе довольно неприятных размеров нож. Маленькая потёртая книга с крестом отправилась в тубмочку, шпага - а это была именно она, осталась прислонённой к изголовью кровати. Кажется, сэр археолог будет у нас одним из самых хорошо вооруженных людей!
|
-
Так так, крипота пошла
-
Почалось
-
Началось?)
|
|
Внезапное появление и резкий уверенный тон толи водителя, толи охранника, а то и вовсе парня Эйры немало удивило Морган. Какая муха его укусила, что он так взвился на Дерека? Неужто только потому, что тот по внешнему виду и разговорам от благородного лордства столь же далек, сколь и сама Энни, что особенно заметно, когда рядом такая видная особа, как Мина? Но тогда почему он не пытается обезопасить леди Невилл и от общения с какой-то кадетом тоже? Может, потому, что она все же будущий офицер флота, или все дело в том, что рыжебородый – парень, а спутник леди не желает видеть с ней никаких мужчин? Черт побери, как у этих высокородных все сложно! Энн перевела недоуменный взгляд на Эйру, обратив внимание, как сразу построжела та. Ой кто сейчас буде-ет… Кадет сделала было шаг в сторону, собираясь встать между двумя мужчинами и предложить альтернативный вариант: всем вместе отправиться в «Опель», как раздался чей-то исполненный веселья громкий голос, оповестивший всех присутствующих, что хозяева поместья наконец-то решили принять гостей. Стянув резким жестом с головы мокрый берет, Энни задорно хлопнула им об колено, довольно рассмеявшись: - Godemite!!! Наконец-то! Девочки! – обернулась она к новым знакомым. – Подождите буквально минуточку, я хватану из «ласточки» рюкзак и на всех парах к вам! Договорим тогда после того, как узнаем, что от нас нужно!
Чуть расставив руки для равновесия, словно она шла по канату, кадет под звонкую дробь невысоких каблучков побежала к своему «Опелю». Распахнув водительскую дверь, она занырнула в салон, схватив рюкзак. Следом из машины донеслось громкое «Точно!» - припомнив о фляжке, она полезла в бардачок, доставая оттуда алкоголь. Звонкое «Вот ты где!» ознаменовало успех поисков, и вскоре, убрав находку внутрь рюкзака, веселая Морган вынырнула обратно под дождь. Закрыв авто, она пятерней разгладила волосы и, перекинув лямку через плечо, поспешила к девушкам. - Я готова! – крикнула она, приближаясь! – Простите за задержку! Ну что, поспешим внутрь?
Всей душой Энни рвалась внутрь замка, жаждя узнать, что собирается поведать им Эшфорд. Все возможные опасности казались незначительными, тревоги – напрасными, а долгое ожидание – лишь необходимой прелюдией к загадкам, ждущим всех за надежными каменными стенами. Скоро все карты будут раскрыты, а пожар любопытства получит новые дрова. И сколь же прекрасно, что новооткрытое будет с кем обсудить!
|
|
-
Ах ты ж черт!..
-
Краткость — сестра!
-
|
Задыхаясь, с рвущимся из груди сердцем, Джей вломилась в автобус, ещё не смея поверить в спасение. Был миг, когда она была готова сдаться. Бросить всё и рыдать, обняв разбитый мотоцикл. Она пёрла вперёд на упрямстве и злости, а слёзы струились по лицу байкерши и сейчас, и она не могла бы и сама сказать, от чего она плачет – от страха за себя, от стыда или от боли потерь. Господи, зачем она оглянулась, зачем увидела, как Триш... "Нет, я не смогла бы ей помочь, не смогла", – так можно успокаивать себя, и это будет правдой, но от этого не становится менее стыдно.
И Тор. Боже, это даже хуже, чем подруга. Тор, малыш, совсем подросток ещё. Честное искреннее собачье чудо, преданное и надежное. Он ей доверял, а она его привязала и бросила умирать в ... Джей всхлипнула, кривя губы, не желая смириться с неизбежным. Пропустила Роя в автобус, мимоходом порадовавшись, что пацан прорвался. Её глаза, её душа были там, на стоянке, в адской мешанине ужаса. Ей казалось... Нет, не может быть? Она утерла кулаком солёную влагу, размазав по щекам вместе с боевым макияжем. Да ведь точно! Огромными скачками к автобусу стрелой неслось мощное чёрное тело! Тор! Джей свистнула снова, и тот припустил ещё быстрее, отрываясь от преследующих его взбеленившихся тварей.
– Давай, малыш, давай! – и пёс, умница, успел. – Мальчик мой! – она обцеловала счастливую собачью морду, не уворачиваясь от мокрого языка, немедленно обслюнявившего её от уха до уха. – Молодец, молодец, хорошая собака! – и, обхватив крепкую шею пса, улыбнулась водиле сквозь слёзы. – Спасибо, друг. Спасибо!
А потом, достав бренди, отпила глоток-другой, и передала Рою:
– Давай, по кругу, – и, сглотнув ком, снова перекрывший горло, – у неё сегодня был день рождения. У Триш.
И снова заревела, обняв Тора, уткнувшись в его лоснящуюся гладкую шерсть.
-
+
-
– Давай, по кругу, – и, сглотнув ком, снова перекрывший горло, – у неё сегодня был день рождения. У Триш. А ведь действительно. И пост замечательный, и оперативность
-
– Давай, по кругу, – и, сглотнув ком, снова перекрывший горло, – у неё сегодня был день рождения. У Триш. Уф
-
Фиона везде и всегда прекрасна и, что самое главное, естественна. И эта игра не исключение, Джей была клевая.
|
Рой
Замечаешь, что блондиночка отстаёт, но даже у тебя уже не хватает запаса геройства. Это – финальный рывок, в котором любая твоя попытка помочь наверняка угробит обоих. Поэтому продолжаешь бежать, чувствуя, как открывается второе дыхание. Летишь, периодически отмечая периферийным зрением Джей. Не оглядываешься, уже почти привык не оглядываться.
Кадры сменяют друг друга с бешеной скоростью. Узкая тропка среди разноцветных машин. Перевернутая сетчатая тележка из торгового центра – перепрыгиваешь, слыша лязг и грохот позади мгновением позже. Внедорожник, в салоне которого мужик орёт и колотит ладонями по рулю что есть сил. Инфицированный мужчина за рулем вмявшегося в парковочный столб минивэна – рвётся, хрипит и дрожит, но отстегнуть ремень безопасности не додумывается. Если бы не было так жутко, то, пожалуй, было бы даже немного забавно.
Джей ловко перескакивает через капот чёрного «мерседеса», в то время как ты берёшь влево. Боковым зрением замечаешь, как в «мерс» со стуком врезается один из преследователей. Они буквально наступают на пятки. Замечаешь, как впереди резко тормозит синий «вэн». Как пассажирская дверь съезжает на реле в сторону, и как какая-то худощавая девчонка внутри призывно машет рукой.
Ты парень простой – коль зовут, то сразу бежишь. Влетаешь по ступеньке, пригнувшись, в салон сразу следом за Джей и, протиснувшись мимо, без сил падаешь на одно из нескольких кресел. Минивэн трогается, в то время как Джей, оттеснив девчонку ближе к тебе, отчего-то остаётся у по-прежнему распахнутой двери.
– Закрывай! – орёт, обернувшись вполоборота, водила. – Дверь закрой, мать твою!
Ты не понимаешь, что происходит, но чувствуешь, как неприятно липнет к телу насквозь пропитанная потом одежда. Подаёшься вперёд, вглядываясь в мельтешащий снаружи мир. И видишь то, что привлекло внимание Джей. Поджарую тень, скользящую среди ломаных контуров фриков-преследователей – во весь опор мчащуюся на гребне волны инфицированных собаку. Чёрный дог прыжком врывается в салон, с восторгом скуля, и дверь захлопывается за секунду до того, как на ней повисает с ног до головы обляпанная кровью старуха.
– Ебанутая сука, – выдыхает водитель.
«Ван» разгоняется, стряхивая и разбрасывая по асфальту повисших на обшивке уродов. Пес, решительно взгромоздившийся на диван рядом с Джей, начинает со счастливым видом её облизывать.
-
Чёрный дог прыжком врывается в салон, с восторгом скуляЯ рад.
-
Счастливый пёс в финале – великолепно: красиво, эффектно и достойно! Я прям очень за него рада! и надо не забыть еще плюсануть предыдущий пост, когда откатится плюсомёт
-
Игра, конечно, прошла явно не так как было задумано, но все-таки дотащил модуль, и финал вышел по-своему красивый. Достойно уважения, мистер Аккарин.
|
|
|
|
|
|
|
|
-
Медведь, конечно, топчик, заслуживает быть маскотом модуля.
-
Медведь прямо символизирует.
|
|
|
Тони "Сквозняк".
Еще один день под палящим Солнцем, которое, кажется, твердо намерено прожечь дыру в затылке "Сквозняка", пробурив его скальп вместе со шляпой. Жарко, как в Аду на сковороде! В какие-то моменты тебя даже начинает посещать мысль о том, что необходимость корячиться с киркой в руках, мозолями на пальцах и стекающим за ворот потом и постоянно нервно озираться в поисках индейцев или очередных "бандидос" может быть самой что ни на есть реальной карой Господней за многочисленных отправленных на тот свет людей. Будто бы еще немного - и Эдди Макбрайт с кровавой дырой на месте глаза (так что кажется, что мертвец задорно подмигивает тебе) похлопает тебя по плечу, выбравшись из своей каменной могилы, и от души посмеется над твоими мучениями в этой пустыне. И тебе кажется, что он уже коснулся твоего плеча своими высохшими в песке пальцами!
Но ты развернешься, хватаясь за "винчестер" - а это лишь высохший кусок чертова "перекати-поля"! Да, за эти дни, проведенные в одиночестве, тебе будет о чем подумать и трижды проклясть саму затею искать этот золотой хрен в виде кукурузного початка. Может и правы были краснокожие, что запрятали его с глаз долой да подальше, чтобы не искушать никого - да только не расчитали, что белые готовы гоняться даже за призрачным намеком на золото, глупые дикари...
На горизонте Пустыни начали собираться темные тучи - похоже, что ещё немного и разразится гроза, которая омоет эту высохшую землю, смыв хотя бы на время грязь и пролитые в нее кровь, пот и слёзы, чтобы дать начало новому циклу жизни: вначале буйно взойдут цветы прерий и высокие травы, траву сожрут бизоны и мустанги, краснокожие будут охотиться за бизонами, ну а белые, конечно, продолжат преследовать краснокожих... Неужели так и будет до скончания времен? В очередной раз ударяя киркой в камень, чувствуешь под сапогом хруст. Разбросав песок, обнаруживаешь скелет какого-то бедняги в обрывках одежды. Шляпа, один сапог, ржавая винтовка - а этот малый был похож на тебя, Тони! Тебе хочется рассмеяться: дико, пугающе, так что целая банда убийц бы наложила в штаны от такого дьявольского смеха, но в эту минуту на горизонте вспыхивает молния и в её свете ты видишь блик в песке в десятке шагов от тебя. Туда тянулись костяные руки этого неудачника...
Скорее туда! Индейский амулет, отлитый из золота! Кирка летит в сторону - и ты просто руками разгребаешь песок, рвешь корни пустынных растений, рычишь на неподатливые камни, мешающие добираться глубже и дальше. Тебе попадается ещё пара украшений - и наконец что-то большое и тяжелое, обмотанное почти сгнившей тряпицей. Ты разворачиваешь тряпицу, ни на что не надеясь и ожидая любого, даже самого безобразного издевательства со стороны Судьбы. Это может быть камень. Это может быть хрен, сделанный из чистого свинца. Это может быть что угодно, кроме...
Золотой Початок. Да, это чертов Золотой Початок! Вновь сверкает молния - и ты на момент чувствуешь себя полным кретином, сидящим посреди прерий с золотым хреном в руках во время грозы. И вместо дьявольского смеха тебя начинает трясти мелкая дрожь от того, что это наконец произошло, это случилось. Теплый ветер обдувает тебя со всех сторон, воздух пахнет озоном, а взметнувшаяся пыль через несколько секунд пригвождается мощным ливнем, который в минуту заставляет тебя промокнуть до нитки.
Шаман Маленький Пост наверняка сказал бы, что этот дождь - благодать, посланная великими духами и предками тому, кто оказался достоин обладать святыней. И, конечно, выпросил бы у тебя еще пузырь "огненной воды" за такие красивые речи, чтобы скрасить свою старость. А ты сам понятия не имеешь, достоин ли в самом деле обрести то, за что сложили головы многие - и кое-кто даже при твоем непосредственном участии, Тони "Сквозняк". Но, как бы то ни было, это ведь и есть твой шанс завязать с прошлым, верно?
Но прежде чем это случится, тебе нужно покинуть Пустыню - и это занимает еще несколько дней, во время чего ты получаешь пулю от какого-то отчаянного парня и сам выбиваешь его из седла (хорошо что свинец прошел по касательной - хоть и болит, но не угрожает жизни), а потом пристреливаешь одинокого краснокожего охотника за скальпами, что подбирался к тебе во время пути через каньон и уже заносил томагавк, но был сражен точным выстрелом. Может быть этот дикарь чувствовал, что ты уносишь отсюда что-то важное для его народа? Может быть да, а может и нет.
После всего этого ты продолжаешь свой путь на Восток, неся туда свою драгоценную добычу. Туда, где восходит Солнце.
ЭПИЛОГ
– Куда вы намерены отправиться, мистер? Запад, Восток? – интересуется кассир на железнодорожной станции. У тебя просится ответ "Куда угодно, только подальше от этой Пустоши!". Но выбрать и в самом деле есть из чего. Теперь, когда Тони "Сквозняк" стал обладателем Золотого Початка, ему открыты все двери и все страны мира. И тут можно не ограничиваться деловым Восточным Побережьем или Дальним Западом, где как раз начинается новая гонка за золотом. Уютная Старая Европа, промозглая Англия, экзотическая Япония, многоцветные Индия и Китай, загадочная и морозная Россия - ты можешь побывать в любом из этих мест, Тони. И теперь тебе больше не нужно держать руку на спусковом крючке, поминутно опасаясь за свою жизнь, потому что несколько килограмм золота уже давно заменены на куда более безопасную чековую книжку, а вдали от Пустоши не принято вначале стрелять, а потом спрашивать твоё имя. Пора избавляться от прежних привычек, "Сквозняк"...
Или нет?
– Неплохая погода, не так ли? – ты не сразу понимаешь, что обладательница этого нежного голоска обращается именно к тебе. Обернувшись, ты видишь ангельской красоты женщину в темном, словно траурном наряде и с кружевным зонтиком в руках. Золотые пряди выбиваются из-под темного капора, а голубые глаза смотрят так же напряженно, как и твои собственные. – Вы ведь тоже... оттуда, мистер? – невесело улыбается женщина, бросая задумчивый взгляд в сторону Пустоши, оставшейся далеко на Западе. – Это чувствуется. Хорошо, что решили убраться из тех мест, это мудрый выбор. Один человек, которого я когда-то любила, поступил иначе и это разбило мне сердце.
После минутной задумчивости она протягивает руку в черной кружевной перчатке для вежливого джентльменского целования ручки.
– Мэри. – кратко представилась она. И улыбнулась: – Может быть нам с вами будет по пути, мистер. Если уж бежать прочь из Пустоши, то почему бы не сделать это в хорошей компании, правда ведь? За новую жизнь - и пусть старая нас никогда не догонит!
|
-
Как всегда чудесно
-
Замечательно, просто замечательно
-
Смачно разнесла происходящее. :)))) Кайфонула с каждой строчки. :)))
-
Ох не по пути вам
|
|
Рик
Мужчина тянет за руку, указывает напоминающим барабанную палочку пухлым пальцем в сторону ближайшей стены. Там, на скамье, полулежит дородная женщина – медленно сползая с закатившимися глазами по спинке вниз, она то и дело вздрагивает всем телом, от чего-то объемные телеса ещё какое-то время тревожно колышутся. Женщина выглядит так, словно только что перенесла сердечный приступ и прямо на твоих глазах умирает. Смотришь с беспокойством на почерневшую вену, которая раздулась настолько, что теперь просматривается даже сквозь несколько подбородков. Мужчина не слышит тебя, не хочет слушать – высвобождаешь руку рывком.
Оставив позади и бессознательную посетительницу, и её мужа, пробираешься сквозь толпу. Вокруг мельтешат разноцветные рубашки и незнакомые лица, язык и гортань начинает щипать от горького привкуса дыма. Не хочешь думать о том, что случится с брошенной женщиной. Не хочешь думать о том, что случится, если автобус по каким-то причинам взорвётся.
Уже теряя ориентацию, почти вслепую добираешься до стены. К счастью, начальник охраны позаботился, чтобы каждый знал расположение кнопок пожарной тревоги наизусть. Потому что пожар всегда оставался вероятным сценарием даже в Спрингфилде, и Керриган не хотел давать инспекторам даже крошечный шанс для того, чтобы обвинить охрану в халатности.
Добираешься до ближайшей красной коробочки, двигаясь вдоль стены. Срываешь пломбу, поднимаешь крышку, вдавливаешь что есть сил кнопку. Из динамика радиостанции сквозь треск помех доносятся приказы и распоряжения, адресованные другим позывным. Почему-то именно этот фоновый шум помогает успокоиться, взять себя в руки.
Тревожная сирена срабатывает сразу. По главному холлу торгового центра разносится неприятный вой на высоких частотах, после чего динамики начинают транслировать записанное безжизненным голосом сообщение об эвакуации. Часть людей соображает, что происходит и вереницами тянется к выходу. Начинаешь кричать, размахиваешь руками, пытаешься направить толпу.
Чертовы оросители, похоже, не срабатывают в ручном режиме из-за встроенных датчиков.
Замечаешь рядом Джо, который орёт на делового вида дамочку, уморительно жестикулируя при этом руками. Поток людей, кажется, действительно удаётся направить в сторону выхода хотя бы отчасти.
Останавливаешься, переводишь дыхание. Сквозь вой пожарной сирены прорываются отдельные визги – чувствуешь, как движение людей ускоряется. Совсем рядом проносится, не разбирая дороги, мальчишка. Мелькает одинокая мысль – давки не избежать.
И, уже в следующую секунду, видишь её. Молодая девушка, толпа вокруг которой стремительно и необъяснимо редеет. Люди разбегаются в разные стороны, и вокруг одиночки образуется пустое пространство. Неуклюже пошатываясь, она бредёт на высоких каблуках в твою сторону. Мини-юбка, покрытая бурыми пятнами серая блузка, свисающие плетьми вдоль корпуса руки. Пустой лишённый осмысленности взгляд. Глаза, испещренные густой сетью лопнувших нервов. Со стилем подведенные помадой полные губы, выделяющиеся даже на фоне заляпанной кровью нижней половины лица.
Отмечаешь несколько черных вздувшихся вен. Замечаешь багровые пятна на лаке дорогого бесцветного маникюра. И, самое главное, видишь ещё одно тело – на полу, позади. Мужчина в светлой рубашке – похоже, тот самый, за действиями которого ты не так давно наблюдал с высоты.
Лежит на полу, на светлой плитке вокруг медленно расплывается ярко-алая лужа. Лежит лицом вниз, время от времени конвульсивно подрагивая.
-
Оу, первый контакт
-
И снова за пачку постов :) Антуражные описания.
-
Добрался до непрочитанного. Целая куча хороших постов, круто.
|
-
Атмосферы пост
-
Ну, я смотрю таки полетела игра. Рад за вас)
-
Очень красивое описание упадничества, плюсую
|
-
внимательный и обходительный хорошуля ХD
-
Гетеросексуальное блюдо к празднику необходимо! Молодец, подруга!
|
|
|
Позёвывая, Джо снимал общие планы, стараясь выцепить всё, где была хоть какая-то движуха. В позапрошлый раз ему нехило прилетело за то, что в кадре не попалось вопящей толпы. Поэтому в прошлый раз, когда толпы реально не было, Дейли быстренько обзвонил корешей, скучковал их напротив нового "мегапопулярного клуба" (который уже успел закрыться), заставил прыгать и орать, а после проставился пивом. А ещё оператор тупо не успел похавать с утра, и теперь решил догнаться своим заслуженным ежедневным хот-догом, пока Мисс-Новости искала потенциальных жертв. Что и говорить - Стронг была чуть ли не единственным человеком на телестудии, который реально умел работать. Дейли вот не умел.
Зато было кое-что, в чем он был, по собственному мнению, хорош, а по факту - просто неплох, но аудитории нравилось. Джо снимал девушек - иногда даже случайно, просто когда пялился на них через объектив. И это давало свои результаты. Мужикам всегда приятно посмотреть на красоточек в телеке, а сами девушки с удовольствием узнавали на экране себя - город-то маленький - и в целом старались засветиться почаще. Оператор даже представлял себе, как в Спрингфилде появится "телетуризм" - когда народ будет специально выезжать на "его" репортажи, чтобы получить возможность попасть в кадр. Ну, это как те чудики, которые мотаются по всей стране, чтобы поглядеть, как подрывники обрушают небоскрёбы.
Было бы круто.
Так вот. Белла мало того, что была настоящим профессионалом, так ещё и настоящей конфеткой, причём такой, с дорогим ликёром внутри. Девок вокруг была куча, она была "дамой". К таким Дейли не подкатывал никогда, понимая всю безнадёжность этой затеи, но вот выбрать удачные ракурсы всегда старался, не без удовольствия подмечая, что журналистка вновь не изменила своему стилю, надев рубашку с глубоким декольте.
И сейчас звезда местного телевидения, махала ему рукой, призывая запечатлеть в кадре отвязную (сочную, но лучше не надо, связываться ещё с вонючими боровами на чопперах потом) деваху и какого-то уличного психа. Джо радостно поспешил к ней, предвкушая, как вечером выложит шикарную нарезку на свой ютуб. Сто восемьдесят два фалловера!
-
Сто восемьдесят два фалловера! XD
-
Сто восемьдесят два фалловера! Мужик, ты крут!
-
Живые у тебя персонажи получаются. Сколько не читал твоих постов, вот всегда. Красавец.
|
Крейн
С семи утра на ногах. Несешь слово Господа каждому, кто захочет услышать. Листы картона на спине и груди призывают – «Услышь истину!». Они же предрекают – «Конец близок».
Как известно, успех любого послания заключается в количестве ушей, до которых это послание удастся своевременно донести. Понимаешь – этим летом не будет более подходящего места для проповеди, чем открытие нового торгового центра в День Независимости.
Чтобы точно не опоздать, ты приходишь одним из первых, с утра.
Начинаешь обрабатывать первых редких зевак. Один из них просит мелочь, и слушает тебя до тех пор, пока не догадывается, что мелочи не дождётся. Ты бросаешься наперерез молодому парню, что решительно шагает с девушкой под руку, но девушка опускает голову и смущенно улыбается, пряча лицо в волосах, а парень раздраженно отмахивается, даже не взглянув в твою сторону.
Время идёт, поднимается солнце. Становится жарче и площадь перед «Орегон-Плаза» наполняется слушателями. Вместе со всеми ты внимаешь словам мэра Никельсона, стоя в задних рядах. И, как никто другой, понимаешь – мэр говорит совсем не о том. Несет не предупреждение, не послание, не слово Господа, но приземлённую политически-агитационную чушь.
Представляешь, что было бы, если бы тебе удалось подняться на сцену и добраться до микрофона. Если бы на тебя сотни глаз смотрели с тем же скучающим интересом.
Проходишь мимо остановки, обкленной афишами PowerCat. Солист в клубах пламени играет на электрогитаре. Весь день, с самого утра, тебя продолжает терзать смутное беспокойство. Становится всё жарче, но дело не в этом. Ты упускаешь что-то важное. Не настолько важное, как просвещение плутающих в тумане неведения, но всё-таки достаточно важное. Погрузившись в глубокую задумчивость, понуро бредёшь куда-то в потоке людей. Не покидает смутное ощущение, что окружающие всё никак не ухватывают Послание.
Толпа несёт тебя ко входу в ТЦ, когда, уже почти у самых дверей, вспоминаешь. Ты должен встретиться с Джошем. Здесь и сегодня, ты должен встретиться с Джошем. Он звонил вчера, договаривался о встрече. Джош, конечно, подождёт, не дело братским узам становиться между заплутавшими и словом Господа, но всё-таки дело важное. Резко свернув в сторону, ты выныриваешь из потока людей, так и не добравшись до дверей торгового центра.
Выныриваешь прямо на блондинку в строгом костюме, в руках которой замечаешь беспроводной микрофон. Смотришь на неё, она – на тебя. Взвешивает, оценивает. Ты замолкаешь, чувствуя дыхание Господа – вот оно, шанс. Трибуна, возможность обратиться к множеству сразу.
Ты придерживаешь пророчество, чтобы не отпугнуть преждевременно. Ты киваешь, соглашаясь прокомментировать открытие «Орегон-Плаза». Ты терпеливо ждёшь, пока она ищет ещё одного человека для интервью, и пока размахивает рукой, подзывая из толпы заплутавшего оператора.
-
Монументальность запуска несовменно заслуживает плюсца.
-
Шикарное, многообещающее начало. Впечатлен качеством каждого персонального поста в ветке. Хорош!
|
Копыта лошади звонко цокают по устланной густым слоем золотистой листвы мощёной алее. По обе стороны возвышаются голые кроны высоких клёнов, сквозь раскидистые ветви которых виднеется полотно ярко-синего безмятежного неба. Неторопливой рысью конь скачет вперёд, и каждый шаг лошади вздымает вихрями листву позади.
Сезон дождей завершился. Как это часто бывает, на смену ливням пришла прощальная неделя золотой осени, что предвещает совсем скорое наступление первых заморозков. Почти три недели назад группа наёмников пересекла условную линию границы между Сероземьем и Третогором. Вечером того же дня они добрались до Риверспорта.
Артур натягивает поводья, осаживая своенравного жеребца. Вдыхает полной грудью холодный воздух, в котором уже чувствуется дыхание приближающейся зимы.
Они простились с Кельтом за сутки перед границей. На утро, после ночного привала, северянин объявил, что здесь дороги расходятся. Он возвращается в центральное Сероземье, ему нечего делать в местах, столь сильно пронизанных цепями цивилизации.
Объявив о своём решении, охотник подошёл к Артуру. – Благодаря нам в мире стало на одно чудовище меньше, – произнёс он тогда, задумчиво смотря в сторону бескрайних просторов бесконечного Сероземья. – Если мы, северяне, что-то и уважаем – то это искренность и воинскую отвагу. Я редко ошибаюсь в выборе жертвы, но благодарен Каль за то, что ты остановил меня тем вечером, третогорец.
Кельт усмехнулся, качнув задумчиво головой. – Да сопутствуют тебе на дорогах удача, – с этими словами он протянул ладонь Артуру.
Поддавшись порыву, Массак пришпоривает лошадь, заставляя её сорваться с места и перейти на стремительный грациозный аллюр. Голые деревья проносятся мимо, сливаясь друг с другом, свирепый северный ветер дует прямо в лицо.
В Риверспорте отряд распрощался и с Кейрой. Её путь лежал отнюдь не на север, ноксианку тянуло к сердцу Третогора, в столицу. Даже не подавая виду, она продолжала втайне скучать по роскоши, изысканной пище и столь идущим ей платьям из безумно дорого чёрного шёлка. Отчего-то у Артура не возникло ни малейших сомнений в том, что Кейра найдёт способ обустроиться в Третогоре.
Прощание с ней выдалось коротким и смазанным. В улыбке девушки было больше затаённой грусти, чем неизменной саркастичной иронии. Карие глаза вспыхнули золотом на прощание, словно сожалея о возможностях, что оказались упущены. Приблизившись, она шепнула напоследок всего одну короткую фразу: – Передай Терри мои соболезнования.
Она не ошиблась. Не ошибся Забытый, из всех трюков которого этот оказался наиболее гнусным. Артур замечал на лице Терри тени смутного беспокойства на протяжении всей дороги, и тени становился тем глубже, чем ближе отряд подбирался к границе. Остановка в родной деревне Уоллеса, что раскинулась на пути к фамильному поместью Массака вышла особенно неприятной.
Джульетта умерла полгода назад. Последние шесть месяцев Терри продолжал скитаться по Сероземью, рассказывая о ней почти каждому встречному, в то время как жизнь девушки уже давно унесло поразившее весной Третогор поветрие мора. Она действительно ждала его, хранила подаренное на прощанье кольцо, отрицала все вести, что приносили возвращающиеся из Сероземья солдаты.
Артур оставил Уоллеса в доме престарелой плачущей от радости матери в смешанных чувствах. Со стороны могло показаться, что Терри смирился с утратой возлюбленной. Но командир видел в глубине его глаз огоньки той самой решимости. В ответ на вопрос, что теперь он собирается делать, тот пожал плечами и невесело ухмыльнулся.
– Поговаривают, что ноксианцы собираются повторить вторжение, как только сойдут снега, – ответил тем вечером Терри, поспешив сменить тему сразу же после.
Последним от отряда откололся Лоррейн. Сказал, что собирается заехать домой, после чего почти наверняка двинет прямо в столицу, чтобы вступить в ряды городской стражи. С навыками и персональными качествами Эда не приходится сомневаться, что очень скоро он станет сержантом и, со временем, почти обязан дослужиться до капитана. Старый друг крепко обнял Артура на прощание, пообещав при случае навестить, но после его ухода осталось лёгкое чувство натянутой недосказанности. Командиру казалось, что Эд так и не смог в полной мере простить ему Лину.
Конь весело мчится по укутанной слоем опавших золотых листьев аллее. Там, впереди, так хорошо знакомый Артуру поворот – стоит преодолеть его, и с холма откроется удивительный вид на отеческое поместье. Когда он впервые вернулся сюда вместе с Линой неделю назад, ни слуги, ни вышедший навстречу брат, его не узнали. Сына первым признал отец, после на шею ему бросилась рыдающая от радости мать.
Пришлось потратить целый вечер на то, чтобы объясниться со всеми. В общих словах пояснить, как вышло, что он возвращался так долго. В личной беседе донести до отца, кто такая Лина и почему она должна здесь остаться. Это оказалось непросто. Столько времени и столько событий, но здесь, дома, за эти полтора года не изменилось практически ничего.
Изменился сам Артур. Сбывались его худшие опасения – тонкие слои опаски, непонимания, недосказанности, всё это и даже больше начинало выплывать на поверхность после первоначальной радости встречи. Отец понимал чувства Артура, но не мог понять, как его сын может всерьёз вознамериться связать свою жизнь с безродной дикаркой.
Положение спасла сама Лина. Её природное обаяние, яркий пытливый ум, искренняя непосредственность и совершенно очаровательная харизма. Она с удовольствием училась быть леди, она совершенно очаровала братьев, мать и, кажется, почти растопила предубеждённость отца. Глядя на неё, с восхитительной непосредственностью шёпотом уточняющую у Артура назначение тех или иных столовых приборов, Массак снова и снова убеждался, что сделал правильный выбор.
Конь преодолевает знаменательный поворот, и Артур снова осаживает его, любуясь раскинувшимся в низине имением. Остатки ноксианского золота определённо пошли на пользу поместью, став тем живительным глотком свежего воздуха, которого отцовскому хозяйству так не хватало. Массак смотрит на величественный родовой особняк, на строящийся в отдалении новый амбар, который отец всерьёз вознамерился закончить до первого снега, на небольшой живописным пруд, по поверхности которого медленно и величественно рассекают ещё не улетевшие на зимовку последние лебеди. На берегу, около старинного мощёного пирса, он замечает узнаваемую даже на таком расстоянии фигурку в бирюзовой накидке.
Почти каждую ночь Лина просыпается от одного и того же кошмара со сдавленный вскриком. Насколько может судить Артур, эти приступы становятся реже. Насколько жизнерадостна и безмятежна девушка днём, настолько же беспомощна, затравлена и испугана она по ночам.
Когда-нибудь это пройдёт. Она пережила многое, и даже сам Массак иногда вздрагивает во сне, снова и снова возвращаясь к моменту решающего поединка с Ареем. Он задыхается, чувствует стальную хватку неминуемой смерти на горле, видит преисполненные ненавистью горящие во мраке глаза. Он просыпается, чувствуя голову дремлющей Лины у себя на груди. Знает, что это тоже пройдёт.
Рука Артура скользит в карман плаща, извлекая оттуда приобретённый в городе этим утром предмет. Несколько секунд он вертит кольцо, любуясь, как переливается и мерцает полированная золотая поверхность на солнце.
Решительно возвращая кольцо в карман, сэр Артур Массак пришпоривает лошадь и несётся вниз по прямой дороге со склона. Быть может, он сделает это прямо сегодня. Быть может, к концу недели. Но точно сделает. Скорее рано, чем поздно.
-
Спасибо за игру!
-
Захватывающая и динамичная история. Мощная, и при этом читающаяся на одном дыхании. Шикарные боевые сцены. Интригующие выборы. Бессчетное число раз возникал вопрос "что было бы, если?.." - судьбоносные повороты казались возможны едва ли не в каждом посте. Ну и неписи просто прекрасны, все до единого)))
-
Турбоплюс за игру в целом. И тут я, конечно, не просто ставлю плюс, я делаю это с уважением. Ну вообще ты в курсе, да. Отличная игра, отличные персонажи, отличные посты, проскакал с вами все Темноводье за пару дней. Шикарный модуль, просто снимаю шляпу, на сцену летят платки, букеты и мокрые трусики. МОЩЬ. СУРОВ. ОТЕЦ.
|
|
|
Все ближе эндшпиль этой безумной схватки. Казалось бы - очередная стычка в немытой Вакнахии, чему здесь быть красивому? И правда, внешней красоты мало: кровь перемешалась с мутными лужами и грязью, отрубленные конечности, исходящие паром внутренности, изуродованные трупы, перекрученное железо. Стоны, плач и хрип взрослых крепких мужчин, за какие-то минуты обращенных в жаждущие смерти искалеченные обрубки. Зелено-белое и красно-синее знамена лежат на земле крест-накрест, забрызганные кровью безымянного червонского рыцаря и осколками черепа Генриха фон Хардкора, здоровенного, молчаливого, незыблемого, спокойного - только что бывшего живым и рядом. Полотнища знамен, сопя, молясь и матерясь, топчут те, кто еще борется за жизнь. Так вот, чего здесь красивого? А вот того. Красота не внешняя, а внутренняя. Какая сила духа нужна, чтобы вот так драться, до самого конца? Огромная. Назвать ли людей, которые, настолько не щадя себя, так устремлены к цели - вакнахским сбродом, грязными бичами в жопе мира? Я вот, рассказчик, так не думаю, уж извините за вмешательство. За что так дерутся эти солдаты? За погибших товарищей? За своего сюзерена? За повозку, груженую добром с разграбленной фуражировкой деревни? За все вместе? А за что деретесь вы? Сейчас и здесь - только за звонкие гульдены, м? Сомневаюсь! Желтые гнилые зубы стиснуты до предела. Заскорузлые ногти - в ладонь. Белеют сжатые до хруста сбитые костяшки на оружии. Этот день станет великой победой или великим поражением! Трое на четверых. Уложивший Хардкора воин подскакивает к своему товарищу, пытается прикрыть от Джованни, жахнув моргенштерном тому в плечо. Но Джованни неостановим, сжав секиру, он бросается на так долго державшегося врага. Все происходит одновременно: потерявший щит солдат теряется и в грудь ему глухо прилетает несколько стрел. Он собирается закричать, но секира забивает крик обратно в глотку, раскроив напоплам лицо. - Блядь, нееееет! - Истеричный вопль долетает до Джованни одновременно с яростным ударом крюка гизармы, разрывающим кольчугу и поддоспешник. - НЕЕЕЕЕТ, СУКА!!! Какой драматичный момент. Один Генри Кульфляйх портит его, посреди всех бурно закручивающихся событий вдруг решив поковырять в носу.
|
И всё-таки, хорошо было, пусть и ненадолго, но оказаться так близко к дому! Графонию нравилась деятельность, происходящая в Северо-Востоке: повсюду сновали союзные войска, гонцы, то и дело кто-то выступал. То куда-то, то перед кем-то. Даже расследование, затронувшее Хайпа непосредственно, отразилось на нём положительно, заставив почувствовать прилив адреналина и вспомнить о важном. Важным в данном случае оказалось чёткое понимание своего дальнейшего пути. Благо, направление было задано командованием самым однозначным образом: двигаться к Кулаку Титана, где подавить силы сопротивления. С отбывшими "Гусями" и "Фениксами" обменялись почтовыми голубями, чтобы условиться о встрече в Аномалии. Пора было отправляться.
"Бойцы, в связи с окончанием расследования поздравляю всех и предлагаю не откладывая выдвигаться в указанный регион, а именно: в Кулак Титана", - легат был краток. Товарищи отдохнули уже в достаточной мере, и даже откровенно заскучали. Едва ли нашлись бы те, кто отказался бы от предстоящей миссии. Даже если бы их мнения кто-то спрашивал.
Впрочем, немедленному переходу к действию помешало появление двух новых центурий. В них сразу опознали имперцев, а затем, когда дошло до приветствия, сомнений и вовсе не осталось: дружественные войска. И, судя по всему, также жаждущие действовать, пускай и совершившие, судя по их виду, затяжной марш.
"Хайп Вайп Графоний из Пятьдесят Восьмых Гостей Слонов приветствует вновь прибывших собратьев!" - Графоний ответил Рему Ромулу и Граю Вуплию традиционным взмахом руки, - "Рад слышать, что не нам одним удалось уцелеть. Враг был силён, но Империя не призывает на службу абы кого. Уверен, нас с вами ждёт ещё множество славных деяний! И могу обрадовать Грая Вуплия, мы как раз собираемся выступать на боевое задание. Но есть нюанс. Дело в том, что в ряды нашей славной армии прокрался вероломный предатель. И предстоящее задание связанно именно с этим событием. Как вы понимаете, дело серьёзное и деликатное. Любое наше необдуманное действие может быть неправильно истолковано руководством. Лично мне в командование были переданы центурии LXIV-го, XXIV-го, XXXIV-го, ХХI-го, XCIII-го, LXXV-го, XII-го, LXXXIII-го, XVI-го, LVIII-го и XLIV-го легионов. Соответственно, самовольное присоединение ваших центурий, на которые у штаба могут быть планы, может вызвать подозрения. Моё предложение такое: нам втроём отправиться переговорить с начальством, пока остальные войска готовятся выступать. Что же насчёт пополнения припасов: возможность есть, но это займёт время, а наш предполагаемый противник, как вы понимаете, на месте сидеть не будет. По прибытии нам были предоставлены обозы снабжения. Не исключено, что вам также их выделят. В противном случае я готов пожертвовать своим обозом в пользу той центурии, которая действительно будет в этом нуждаться".
Кроме всего прочего Хайп Вайп не мог не обратит внимания на тот факт, что одна из двух новоприбывших центурий полностью состояла из триариев. Что само по себе говорило о многом. В частности: об огромном опыте Рема Ромула как легионера. Так что помимо вопросов об объединении центурий имело смысл уточнить, не желает ли командование передать пост временного легата командиру триариев. Так оно выглядело правильней. Впрочем, настаивать Графоний не собирался и, если спросят, мотивировал бы своё предложение исключительно уважением к Августу, но никак не нежеланием выполнять свои обязанности.
|
-
Джованни заботливо натянул лонгбоу, как косу служанки на сеновалеРомантик.
-
Меньше о служанках надо думать, луки целее будут!
|
-
Могуч, отец)
-
Настоящий батя)
-
Солидно
|
Словно кипятком плеснули в промежность, а потом ещё в догонку пнули туда же! От боли итальянца аж перекосило, и тот прижался к плетню, слегка подвывая. Вот уж подарок так подарок от маркитанток, только вот вернуть не получится.
Тут же в холодном поту разбросал по траве в пыли свою котомку и извлёк на свет божий закорючки монашеские. Зубы стиснул, и чуть бормоча, стал читать.
- Если капает с конца... Обрубите до яйца... - Только буквы сложились в слова, как Джованни стало нестерпимо дурно, закружилась голова, и мир завертелся в адской карусели. Неужто, финита ля комедия его молодой и весёлой жизни? Так думалось ему, пока глаза-чашки, бездумно таращились в книгу, а палец соскочил со строчки в грязь и теперь водил там, выписывая затейливые узоры. Помутнение случилось у парня...
Однако же, спустя некоторое время, наваждение спало, и, вздохнув поглубже, (отчасти потому, что резь никуда не делась, а стала только сильнее) итальянец собрал свои пожитки в мешок, а после вернулся к остальным, болтающим с какой-то бабкой.
Неожиданная мысль осенила неудачливого героя-любовника: а что если бабка знает, как беду решить без этого самого "до яйца"? Искра надежды тлеющим угольком загорелась в его взгляде. Подошёл к старухе, в колени упал да за подол уцепился.
- Добрая женщина, спаси-помоги, сил жить нет, сразила напасть скверная, хворь от любви продажной... Погибаю, пропадаю совсем. Умеешь хвори гадкие от чресел отводить? Или может знаешь того, кто умеет? Помоги, святой непорочной девой прошу, век благодарен буду... - Жалобливо глядит Джованни на старуху, но глаза бегают, и в уголках сталь. Думает он тихонько: "Колись старая, не заставляй грех на душу брать, пятки тебе огнём жечь да выпытывать. Мама мия, какой же конфуз! Проклятый каменный хер, это всё он, точно! Как увижу ещё такой же, хер нахер выкорчую и в овраг укачу. Нечего честным людям жизнь портить. А как в церковь попаду, выпрошу епитимью и по свечке всем святым поставлю. Ох, как же жжёт, сука!"
|
-
Проклятая Вакнахия!.. А вообще нравится, как ты, хоть и не без залетов, но тащишь это нелегкое бремя ответственности. А ошибок, как известно, не совершает тот, кто ничего не делает.
-
Хорош
|
"Обязательно встретитесь! Борода, может статься, и сам придет!" - на этих словах у Мацало упало. "Вот жеж блядь" - подумал стрелок. Нет, не так. "ВОТ. ЖЕЖ. БЛЯДЬ!".
Но на лице Кошека не дрогнул ни единый мускул, ни один волос в усах. Только в голове роились лихорадочные мысли, похлеще чем в самой ожесточенной битве. Во-первых отряду, конечно, стоило теперь валить прочь из замка как можно скорее и как можно меньше попадаться князю и его верным вассалам на глаза, покуда они не проявят себя в нелегком деле "фуражировки". А там уже, может, и как-нибудь стерпится-слюбится, особенно если князь Кшиштоф будет доволен: тогда уже и Бороде утереться придется.
Во-вторых - лишней тысячи гульденов, конечно, у полуголодной кондотты не водилось. Да и где гарантия, что носатый герольд не наврет с три короба и не положит их себе в карман, ни черта не сделав? Или и того лучше - деньги возьмет да еще и с Бороды возьмет тоже, сдав ему незадачливых кондотьеров! Мацал поразмыслил, что сие очень даже могло случиться. Стало быть, требовались какие-никакие гарантии, которые мог дать лишь задаток и обещание большего при успешном завершении дела.
– Ну не то чтобы проблемы, хмм! – выдержал удар Кошек. – Так, небольшое недопонимание случилось, смешно вспомнить, право слово... Тысяча гульденов!
Стрелок присвистнул, поцыкал языком и покачал головой.
– За тысячу гульденов иным парням голову с плеч снимают целыми бригадами! Серьезные деньги... А восемь сотен, скажем, уже чуть менее серьезные, верно? Но всё равно хорошо, я б не отказался, если б мне предложили восемь сотен, пан герольд! Эх, кто бы мне их дал еще... - вздохнув, стрелок отхлебнул из своей кружки. – Ну и дело такое, сами знаете: кондотьеры они как птицы небесные, кормятся от Божьей милости, запасов не делают, имеют только то, что в клювике унесут... Сразу восемь сотен это трудновато будет, а пару сотен сейчас и остальное потом, опосля... фуражировки, - куда как проще! Ну или может кто пану герольду еще должен, а без железа у горла не отдает, а? Это ведь всегда можно исправить, пан герольд. Эх, на что только не пойдешь, чтобы за родного князя вписаться за правое дело, чтобы честному народу в жопы долбиться не пришлось...
И стрелок снова присосался к своей кружке, внимательно следя за собеседником.
|
Мацал Охаживаешь носоносного герольда, или кто он там. Тот даже до конца дослушивать не стал, махнул рукой и коротко бросил: - Пошли тяпнем по две и побегу по делам. Некогда! Вон вас сколько. Пошли. Какие-то веселые толстые мужики в пернатых острых шляпах и пышных штанах посреди лагеря наливали пенное пиво со здоровенной бочки, всех горлопанисто зазывая. Это и был кабак. Подошел, отсчитал медяков, передал налитую кружку нетерпеливо переминающимся с ноги на ногу глашатаю. Глашатай, с усмешкой глянув на якобы идущих по своим делам Генриха и Йонаса, опрокинул кружку за пару секунд и потянулся ко второй. Прикончив и ее, сытно рыгнул и утер с внушительного носа пену. Чуток подобрев, попустил таки свой излишне деловой стиль и все же перекинулся с Мацалом парой слов по поводу интересующих вещей. В общем, князя зовут Кшиштоф Плотва, и вассал он, что очевидно, Бориса Бждоцкого. Может, и родственник даже, племяш, там, какой. Под князем ходить всегда было весело да интересно, но вот чтоб прям ходить на войну - такого еще не было. Чего там будет и чем все закончится - глашатай честно вам ответил, что хуй его знает. Но быстро спохватился и добавил с напускной уверенностью, что наши, скорей всего, вражьих побьют. Наши потому что ребята крепкие, а те, с югов, только в жопы долбиться и умеют, да Сатане поклоняться. Собсна, потому и война, что выродки эти себе Сатаною самозванца прислали, Нулевого того Иоганна, и теперь хотят, чтоб по всей Вакнахии было, как у них. А честной народ в жопы долбиться не хочет, вот и, значится, по призыву законного короля на добровольной основе в поход и собирается. Окинув взглядом стоящие неподалеку от "кабака" виселицы, на которых болталось не меньше десятка мертвецов, Мацал глубокомысленно кивнул. "А, це дезертиры" - Пренебрежительно махнул рукой глашатай. Удалось выяснить и про Бороду да Брюхана. Мацал хотел как поосторожней, да чот не вышло и ляпнул напрямую, мол, будут ли тут эти ребята. Глашатай хитрожопую ухмылку тут же сочинил - понял все, сволочь. "А что, у вас проблемы шоль с ними? Могу замолвить словцо. Конечно, здесь будут их люди - Его Благородие всех таки призвал. Обязательно встретитесь! Борода, может статься, и сам придет! Это обойдется вам всего лишь в..."
Абарахам Таки ужели два правильных мужа не найдут общий язык там, где надо и там, когда таки надо? И ужель в любом месте, где речь о профите ведется, не найдется хотя бы двух таких вот правильных мужей? Ростовщичество в лагере цвело буйным цветом, а где ростовщичество, там и всякие Зильбершайны. Туда-сюда, пятое-десятое - быстрехонько познакомились, обнюхались, обменялись хитро закрученным фразочками да зауважали тут же друг друга. - Таки вот что я тебе скажу, Абгаша. - За кружечкой винца задушевно стелет толстый, носатый и солидный Гера Либерман, еврей и, по совместительству, один из интендантов собирающегося великого воинства. - Бойня будет ой-вэй не жалей. Столько гоев поляжет, к гадалке не ходи, хоронить негде будет! И коль ты решаешь в этот тухес залезть таки с головой, то вот мой тебе добрый совет - не надо. Цимес тут будет не тот снимать, кто в людей из лука стрелочки пускает, ой не тот. И не мы даже, люди простые да бедные. Тут дело куда как серьезнее. Тут, понимаешь... В общем, Гера был мужиком многословным, да и ты не отставал. Настолько, что рядом присутствующие уже и доебываться до вас взялись, мол, вы тут еврейский заговор устроить хотите. Уединиться в лагере было особо негде, с глупыми и темными гоями дело иметь не хотелось, а потому вы быстро подытожили всю болтовню, яростно поторговавшись напоследок. Вышло вот что: Гера предлагает купить у вас свеженький патент, что вам непременно выдадут, за 1500 гульденов. Если вы таки согласны на такой профит из ниоткудова, то еще 2000 вам выдадут в рассрочку, на расчет возврата 3500 после окончания всей этой кутерьмы. Но патент таки вперед. И еще отдельное, но не менее дельное предложение: коль добычу с "фурашировочки" своей вы будете скидывать исключительно Либерману да его друзьям, людям исключительно хорошим и честным, то и оружжо всякое у него сможете покупать со скидочкой в ошеломительные 20% от цены. Таки вот так.
Генрих Рассказал про королей местных, что знал, своим соратникам. Еврею вслед неприязненно посмотрел. Всколыхнулось что-то внутри такое, рьяное. "Ну, сволочи, однажды мы вас!" Джованни Эх, заплатите чеканной монетой за добрую песню, единственную приправу к горькой каше вакнахской жизни! Идет Джованни по лагерю, заливается соловьем - и будто солнышко из-за туч выходит! Щерятся в улыбках щербатые рты, улыбок не знавшие с рождения, мягчеют давно очерствевшие сердца. - Вай какой красивый, бабцы! - Оглашается обоз маркитанток воплями. Визг стоит! Бабы как на подбор все - либо здоровенные жирухи, которым только свиней душить; либо чахоточные тощие таранки с впалыми глазами. Но озорные какие, горячие! Как подхватили певца великого! Как взялись сладкоголосого по шатрам своим таскать, хохоча, как принялись его там и сям угощать всяким! В общем, вернулся Джованни лишь под утро, с глазами красными, аки у кролика, да выжатый, как лимон. Штаны где-то оставил, лютно проебал, зато полные руки денег. Пытался вспомнить, чего полезного у баб вызнавал (что-то ж капитан ваш поручал), да вспомнил только одну фразу: "Эх, и куда тебе, красивому, так помирать!?" Пронзительный голос, который ее сказал, да последовавший заливистый хохот до сих пор в ушах стоят. Упасть бы где-то да поспать.
Соломон Удар гизармой по еблету весьма изменил твою жизнь. Ты основательно рехнулся, еще в Глиномесье сочинил себе безумную маску на рожу из жестяного листа, пары подков, ржавых гвоздей и каких-то обоссанных веревок, и теперь рассекал в ней, гулко дыша рассеченным пополам носом. Тебя не смущает ни вонь, ни духота, ни херовый обзор - ты теперь демон, а не человек. В лагере суровых вояк эти самые суровые вояки с опаской сторонятся тебя - и не потому, что ты не моешься, а потому, что ты неостановимый механизм убийства, созданный самим Сатаной. И скоро придет время КАРАТЬ.
-
И скоро придет время КАРАТЬ.Это факт! Многие кровью умоются.
-
Большой поход ждет! Маска Соломона это прекрасно ;)
-
Как всегда, огонь.
-
Офигенный пост. Не зря в игру принялся.
-
Это просто очешуенно
-
Удар гизармой по еблету весьма изменил твою жизнь. Ты основательно рехнулся Вот на самом деле очень круто, когда мастер поддерживает такие инициативы игроков и это обыгрывает. Однозначный плюс.
-
Да здравствует царь всех стрелков Соломон!
-
Ха, порадовал Джовании котрый остался без штанов)
-
Удар гизармой по еблету весьма изменил твою жизнь. Ты основательно рехнулся, еще в Глиномесье сочинил себе безумную маску на рожу из жестяного листа, пары подков, ржавых гвоздей и каких-то обоссанных веревок, и теперь рассекал в ней, гулко дыша рассеченным пополам носом. Тебя не смущает ни вонь, ни духота, ни херовый обзор - ты теперь демон, а не человек. В лагере суровых вояк эти самые суровые вояки с опаской сторонятся тебя - и не потому, что ты не моешься, а потому, что ты неостановимый механизм убийства, созданный самим Сатаной.
В голос
-
Штаны где-то оставил, лютно проебал, зато полные руки денег.
Инвестировал в походную экономику :D
-
Маска КАРАТЕЛЯ прямо отсылка к карательному модулю В1 получилась, стильно
|
|
Здесь был пост. Пост получил баллы и был удалён. Он рассказывал о том, что троллить пользователей можно, если сами сообщения троллинга не включают формально в себя уничижающий пользователей текст, можно давить на пользователей, и за это, скорее всего, ничего не дадут или дадут нолик. Потому что рассматривается содержание постов/плюсиков, которые сами по себе ничего плохого не несут. А вот на мета-уровне, при взгляде со стороны, это является достаточно очевидным троллингом. Он не имеет доказательств в содержании постов/плюсиков, но по смыслу, по логике действий определить наличие троллинга можно.
Также в этом посте Ромай просил не опускаться до "плохого" поведения. Вместо "плохого" было другое слово, которое было сочтено оскорбляющим пользователей. Ромай попытался оспорить наличие оскорбления, однако резолюция администрации осталась прежней: это другое слово оказалось-таки резко негативной оценкой личностей пользователей. Вот и выходит, что обозвать какое-то поведение плохим, значит, назвать людей плохими. Просить не опускаться пользователей до плохого поведения значит назвать плохими людей, которых ты счёл троллящими. А, ну и к слову, пост-то был вообще каким-то негативным и грубым, потому что Ромай в нём активно возмущался. Позволил себе назвать людей "челиками", обвинить их в том, что они горазды только троллить и вбрасывать — это всё внесло дополнительную прослойку грубости и негатива в пост. Ромай не собирается делать вид, что этих слов не было, поэтому вы можете быть уверены: Ромай не скрывается от вашего персонального суда! Думайте о нём так плохо, как хотите.
Потихоньку Ромай ощупывает, что можно, а что нельзя на ресурсе. Это при том, что он немного ранее был модератором. Забавно, не правда ли? - Призывать к убийству ресурса и придумывать способы — можно. - Явно шутливо призывать к убийству части деятельности пользователя на ресурсе (закрыть блог там) — провокация. - Троллить пользователя, накинуться на него всем скопом в троллинге, но в сообщениях формально не допускать нарушений, - либо можно, либо вы получите нолик или единичку флейма. Тройку провокации, если за вами было замечено что-то подозрительное ранее или уже получали преды за нарушения в том же контексте. - Называть поведение пользователей *плохим (*где вместо "плохой" - другое резко негативное слово) с упоминанием ранее адресно неких пользователей - оскорбление пользователей. - Называть изменения ресурса, производимые неким известным пользователем, *плохими (см. выше уточнение) — можно.
Если у вас есть свои примеры, пожалуйста, укажите их в обсуждении, будет интересно на них посмотреть. Уж будет топово потрындеть о наколочках или о удачном избежании этих наколочек. Только не повторяйте тексты этих нарушений, а пересказывайте другими нормальными словами, потому что за них вам может прилететь повторно баллы.
В конце остаётся один факт: администрация сайта не работает на дружелюбность на сайте, скорее играет в наказания за формально видимые нарушения. Вот это и есть печально для Ромая. Stay tuned.
-
Какой сайт – такие и игроки. Прими&Осознай.
-
Хотелось бы плюсецкий влепить, но низя. А так – равношечку за сознательность.
-
Ну вот, называть людей "челиками" это действительно нехорошо, фу таким быть, Ромай.
|
|
|
|
Старина Эйб Зильберштейн занимался важным делом — кормил лысого или, по простому, ел. И как ел! О, каждому корчмарю следовало бы выдавать потомственному сыну Вакнахии вместе с едой плату за рекламу своей отвратительной стряпни! Каждую косточку, наёмник выламывал из тощего тельца курицы, долго и старательно обсасывал, выгрызал хрящи, и лишь потом, откладывал в уголок тарелки, заедая водянистым пюре, которое брал руками, затем промакивая толстые пальцы в мисочке с лимонной водой. В Луцке ландскнехт был проездом, не вполне уверенный в своём намерении продолжать это дело — даже большая часть снаряжения оказалась продана, а вырученные деньги легли на счёт в конторе "Рабинович сотоварищи". Хватит, брульянтики мои. Много отрядов повидал, да много хероев, но херои померли, а он — надо же, живехонек, знай себе компотик жирненький попивает. Токма надо знать когда остановиться, талантик-то поумерить, пока гембель не случился. Таки да.
Но как водится, всё изменила случайная встреча. — Генрих, Гена! Мамочка родненькая, фон Хардкорчик, живой, здоровый! В последний раз, когда Абрахам и Генрих встречались, оба состояли в компании Аршвельт. По совести говоря, еврей не сомневался, что Торренты попросту добили пленников, возможно, предварительно раздев, чтобы хабар не портить. А тут гляньте какой статный лыцаль пришел! Балабуст всем балабустам! Конечно, и символ на сюрко-то мы узнали. С удовлетворением отметили, что в рядах наёмников почти не осталось знакомых лиц, частенько так с херами победителями бывает — ручки большие, яички маленькие, как кирдык приходит, так сразу, без всяких жвините пожажа. Гросса тухес ейзе нахес. — Дай-ка посмотрю на тебя! Красавец! Ну да хватит хохмы точить, поговорим за цимес! Таки ти же ведь здесь не тут, не токма шабашить явился, да шикерам мансы вешать, старина Эйб же всё видит! Их данк цейер! Таки кипиш намечается, прав я?
-
Вот это камбэк! =D
-
Старина Эйб хD Такая встреча, вы подумайте.
-
Возвращение героя, которого мы заслуживали
|
Немного размявшись за скорбной работой, Джованни уже не чувствовал себя свежевыкопанным мертвецом. Сказывалась горячая молодая кровь, которой хоть и немного осталось, зато была она выдержанной, словно крепкое итальянское вино. Как закончил с трупами, прислонился к какому-то расшатанному плетню, руки скрестил да травинку жевать начал. Потом одинокой ночью к нему ещё придут обезображенные ранами и агонией лица мертвецов, но не сейчас. В эту минуту не хотелось думать ни о чём. Взгляд провалился в пустоту, а с губ сама собой сорвалась какая-то незатейливая мелодия.
Тут, аки глашатай небесный, явился Йонас и привёл деревенских баб. Пустой взгляд понемногу прояснился, а в ушах появились голоса. Словно из под воды вынырнул Джованни. Подумал немного, оценил свои силы и махнул рукой бледной рыжей девке, которая мяла в руках запачканный передник.
Два мутных зелёных болотца глаз сначала беспомощно смотрели на парня, а потом крестьянка пошла вместе с кондотьером за околицу. Было что-то смущающее в этой их прогулке: идут двое, молчат, но мысли одинаковые. Тишину прервали уже на поле у стога сена, когда итальянец обнял сзади молодуху, нерешительно сцепившую руки перед собой.
- Как звать-то? - Ядзя... - Не бойся, Язденька, насильствовать не буду. Мне бы до утра лишь дожить, ты посмотри, как меня нашпиговали. Гуся под Рождество так не набивают. Ты ложись рядом, согреешь.
Девушка промолчала, но слегка расслабилась. Медные пряди трепал ветер, и пахло соломой. Хорошо было жить и быть молодым. Оба забрались в стог, прижались друг к другу, как мыши полевые, и лежали так, пока их руки и губы не наши друг друга в темноте, а затем им обоим уже было не до сна...
На утро Джованни встал обновлённым. Раны саднило, но было в нём теперь что-то такое, что давало новый толчок идти дальше. Спокойствие что-ли на него нашло? А может чувство, что останется после него в этом мире ещё одна новая бренная душа. Бросил прощальный взгляд на Ядзю, сопящую в стогу. Разметались руки-ноги, на голове ураган, а на губах улыбка. Вот такой вот зверь, этот ваш человек. Ещё минуту назад над ним властвовала смерть, а теперь уже и нет ничего, так воспоминания одни. Тихо вернулся Джованни к соратникам, да собираться в дорогу начал.
- Стало быть, Луцок? А почём нет... - Пробормотал и побрёл с остальными вместе дальше по большаку.
|
|
Когда Никола был маленьким, он любил сигать с покрытой старой дранкой крыши пристроенного к дому хоздвора прямиком в стог золотистого колючего сена, которое его отец вытаскивал просушиться в те нечастые деньки, когда солнце действительно улыбалось в небесах. Для порядку батя сердился, но на самом деле ухмылялся, глядя, как радостно верещит пацанёнок, дрыгая руками и ногами в воздухе, прежде чем приземлиться прямиком в копну сухой травы.
Однажды Никола не рассчитал прыжок и отлетел со стога в сторону, сильно стукнувшись головой о старую колоду, на которой обычно рубили дрова. Он на всю жизнь запомнил это ощущение, когда не больно, но руки-ноги почему-то не слушаются, голоса встревоженных родных доносятся словно издалека, а перед глазами всё плывёт. Так было и сейчас.
Внезапный удар в шею, потом ещё один в плечо — почти натянувшие тетиву арбалета руки вдруг опустились, Никола пошатнулся и сел на зад, опёршись о щит. Поднял кое-как ладонь, потрогал шею — мокро и липко, все пальцы в крови. Мамочка... В плече что-то торчит, мешает, никак не дотянуться. Задел знамя, оно пошатнулось и плюхнулось в грязь. Вот блин, так долго отмывали в прошлый раз! Надо поднять его, вот только бы дотянуться...
Попытавшись достать штандарт, Никола неловко завалился на бок, ещё несколько секунд пальцы парня скребли по древку знамени, но затем ослабли. Мамочка, это что, всё? Конец? Но я не хочу, не сейчас, не так! Кербер, это ты? Лижешь мои пальцы, глупый пёсик, не надо, они же все грязные.. Почему так холодно? Почему не слушается тело, не открываются глаза? Мамочка, как мне страшно..
После случая с колодой Никола полежал пару дней и снова принялся носиться по участку и, конечно же, не преминул вернуться к любимой забаве. Высушенное разнотравье зазывно пахло летом, громко шуршало, принимая Николу в свои объятья, набивалось за пазуху, за ворот рубахи, кололо не сильно, а скорее ласково. Стоял рядом, опёршись на вилы и добродушно ухмыляясь, батя, и не было в те мгновения никого счастливее на свете, чем Никола.
Тятька, гляди! Гляди, я умею летать! Я умею!..
-
Т_Т
-
Прощай, Никола, твоя ещё чистая душа уходит из этого грязного мира туда, где уже не будет боли. Мы все тебе даже немного завидуем. Ты был хорошим парнем, каких немного. За тебя обязательно отомстят.
-
Да что ж ты делаешь, злодей! *убегает в слезах* На самом деле, кроме шуток, Никола был очень крутой и живой. А теперь останется только сплошная безнадега и грязь.
-
Спи спокойно, дорогой товарищ!
-
Это нужно вытащить в топ. Не ждал такого в подобной игре
-
За душу берёт.
-
Красивое описание гибели. Покойся с миром!
-
Проникновенно-то как...
-
Блин, проникновенно то как
-
Никола, тёзка, ты дрался до конца. Молодец!
-
На одном дыхании, браво
-
Просто и прочувствованно.
-
Это очень круто и грустно одновременно! тт_тт
-
до слез, щука. Нельзя так, нельзя. Слишком проникновенно
|
|
Дорога исполнения обещания привела одинокого шамана в этот лагерь, как всегда в таких путешествиях – без усилий. Ноги шли сами в эту сторону, потому как орки мыслят одинаково. В этом Моргуш успел убедиться не раз за свою долгую жизнь. Хоть он и не был, как старик Сухарь, ровесником Горам и самой Степи, но повидал Северянин достаточно что бы быть уверенным. Это нужное место! И кривая вышка, и ветхая Царь-Юрта пропахшая дымом насквозь, и даже частокол из брутальных деревьев – в каждом предмете узнается родное, карательное. Отсюда только в набеги и ходи. Хоть к эльфам, хоть к хумансам.
Но сердце бухает молотом в груди, неймется ему. Отбивает оно черную тризну старым зеленым друзьям. Замер истуканом каменным шаман, от злости прикрыв глаза рукой. Крики воронья и шелест вольного ветра. "Раз так, то время камлать – души погибших собратьев звать" – решил Моргуш, что был скор на решения и справедлив. Будь он только скор и уже бежал бы мстить, не зная кому и зачем. Лишь бы напоить душу кровью вражеской...
Вытащил топорик точеный, сверкнул лезвием об солнца диск и нарубил с горелого частокола щепок на кострище. Собрал свиные кости в охапку за два гребка могучих лап, диких трав, что успели пробиться сквозь затоптанный сородичами хлам, собрал осторожно в пучок. Притащил всего к черному камню с резьбой. Духи знает почему, но тут было правильное место – шаманское. Настроенное! Настругал премелких лучин – как рыбьи кости, сухого мха из котомки достал, ударил огнивом о секиру. Раз, другой. Задымил костер, забилось новорожденное пламя среди копченых щепок дубовых. Дым стелиться среди пустых и выгоревших под солнцем юрт, словно побитый пес хуманский: кривой и не смелой походкой. Уселись вороны на башню, смотрят с интересом.
Дождался Моргаш пока займется доброе пламя, по северной привычке не доверяя капризной погоде. Скоро юный огонь осмелел, заматерел – жадно пищу древесную глотает. Тогда шаман и запел, низко-низко. Без слов и смысла, ровно. Как его когда-то учил старый Гнурл признавший в молодом буйном оркинге, собрата по ремеслу. И духи откликнулись на зов, заволокло небо тучами. Поднялся ветер. Громыхнуло отдаленно. Кинул горсть костей свиных в пламя, чтобы были сыты и благосклонны духи. Запалил травы в самокрутку свернув – дым вздохнул полной грудью. Провалился в транс, как в омут. Тело там далеко сидит и поет, аж земля подрагивает. Камушки на алтаре нервно подскакивают от вибрации. А Моргуш в земли мертвых идет. Спросить совета у погибших друзей. Узнать их желания, того кому отомстить.
Первым нашел его Гнурл, давно уже старик умер от эльфова копья. Указал после разговора путь. "Орки, как дети" – каркает кривой орк напутствие собрату-шаману. И растаял позади тенью туманной. Дальше идет Моргуш иным миром упруго. Вот и Урук, с духом-волком борется. В шутку, не всерьез. Мигнул трижду ловец в нужную сторону, ничего не сказал. Горло у него разорвано клыками. Значит следом погиб. Причудливы земли духов, вышел недавно шаман, а словно год прошел. Устал, присел на камень и пот утер. Под камнем смятый шлем с одним шипом лежит и орк изрубленный на щите, то Урргаш. Кряхтит, смеется. Злобно поглядывает из-под бровей. Все он рассказал шаману. Дварфы! Кхан, сокровища и ОГР. Закончился их поход. Встал Моргуш, дальше идти, но нет уже щилд-орка и камня того нет. Одна крупная голова в шапке восточной клыки скалит. Вода бежит по ногам ледяная. Дымкой все заволокло молочной.
– Мстить ли мне за тебя и племя? – спросил ожидая "Агыз!", по старым временам знакомый сразу услышать, но молчит кхан без тела – глазами вращает. – Молчишь?! И сказал Чынхыз что его снедает теперь: жена, да дети-сироты. Не вернулся к ним батыр-орк, не принес голову барсову с глазами-сапфирами и мешок тяньга на новую юрту не принес. Не до мести ему, пустое это. Так понял его Моргуш Северянин. На зов песни пошел в обратный путь, а по дороге мертвые орки в ряды встают. Неисчислимые. Незнакомые лица. Кивают сочувственно. Ты один шаман, думай сам.
Все видение развеялось когда волчья луна из-за туч выглянула игриво. Затекло тело. Заломило старые раны. Давно прогорел костер. Тишина и вой вдалеке. Ночь.
Задумался Моргуш. Суров он был и стоек. Осилил бы собрать буйные головы в отряд Карателей новый. Кто-кто, но он – смог бы! Но стоит ли того оно? Глубоко размышлял, до самого рассвета сидел молча. Но как только первый красный луч восхода в прищуренные глаза проник, встал. – Агыз! – говорит, не время для мести. Больше чем все слова старых товарищей, орков толпа его впечатлила что провожала его обратно. Скольких же потеряли племена, раз за кромкой не продохнуть от мертвых? Так скоро вольная земля перестанет родить новых орков. Того и гляди вымрет народ буйный. Не дело то. Кому кроме шаманов, стоит о будущем кланов думать? Некому. Время отложить свой топор мелочной личной мести, да взять учеников.
В полдень уходил шаман Моргуш с покинутого поселения, нес собой тяжелый сундук с золотой тяньга для кхановой жены, в овражке неподалеку откопал его. Где же лучше ученики как не в родной юрте ловкого кхана? Да и женщину надо успокоить. Не вернется больше Чынхыз, ждать нечего. Не стало тут Карателей более. До срока.
– До срока, – шепчет шаман под нос вторя мыслям, в степное море трав глядя из-под руки. Не оглядываясь дальше пошел. Тяжело ступая, грузно. Решил и решил. А там уж куда Лок`Тар выведет! С духами говорить, работа для шамана. Только недавно понял, как не хватало ему того. Нет, не так. Как не хватало его пригляда среди племен раньше. Гибнуть и воевать каждый орк может. А ты поди с духами поболтай...
|
-
Даже насмерть голову пикой пробить не могут!хD
-
Грустный ветеран. А как тут не грустить, когда кругом такое.
|
|
|
-
Колоритный был персонаж :)
-
Отличный был урук. Помним, любим, не забудем.
-
В каждом из нас спит старый маразматик...
-
Эх. Я за вас с Исааком больше всего болел.
-
Классный орк.
|
Волки среди ночи завыли под окном, вырвав Николу из тревожного, тяжёлого полусна, которым парню удалось ненадолго забыться, пока другие стояли на страже у забитых ставнями окон. Груда награбленного в деревеньке, лежащая по центру хаты, не грела душу и не радовала глаз, напротив, все почему-то старались на неё не смотреть, отворачивались, прятали взор. Случившееся в Козьем Леске легло тяжким грузом на сердца кондотьеров, сделало их грубыми, злыми и резкими. Нет, они не собачились между собой, не грызлись, как бешеные псы, но из уголков их глаз исчезло что-то важное, чему Никола не мог пока подобрать нужное определение.
Сам Воршчек не грабил деревню. Не сказал ничего супротив слова командира, но и потрошением крестьянских хат заняться не смог, а потому, буркнув что-то про необходимость следить за тылом и лесом, взял арбалет наизготовку и встал у околицы так, чтобы не видеть происходящего в Леске бесчинства, зато опушку недружелюбной чащобы обозревать хорошо. Виден был и дуб, у подножия которого кланялись солнцу свежепересаженные цветы на могиле Иоганна. Интересно, будь он жив, что сказал бы про всю эту хуйню?
Дикий крик прервал тягостные думы Николы, со стороны деревни неслась молодуха с двумя детьми, а за ней, подволакивая ногу, баба постарше, из-под платка трепали по ветру разметавшиеся волосы, а из рассечённого лба текла кровь. Дуры неслись прямо в чащу, откуда недавно слышался вой зверей-убийц, и Никола дёрнулся навстречу беглянкам, заорал что было мочи, да арбалетом махнул для острастки. Бабы на секунду замерли, как вкопанные, а потом с визгом кинулись в другую сторону, туда, где вскоре должны были выбежать на дорогу, ведущую в Воржчек, а за ними с лаем бросился Кербер. Впрочем, пёсик скоро вернулся, искательно глядя на хозяина, мол, я правильно всё сделал? Я молодец? Их надо было прогнать? Но Никола уже не замечал этого, вновь погрузившись в мрачные думы и стараясь не слышать предсмертных криков погибающей деревни.
* * *
Четыре дня в пути пролетели как страшный сон, и серым сырым утром, проснувшись раньше остальных, Никола почувствовал, как в его душе что-то лопается. Парень вскочил, скинув грязное одеяло, в которое кутался ночью, чтобы сохранить крохи тепла, и ринулся прочь от стоянки, через кусты, не глядя. Кипучая нутряная горечь поднималась изнутри, застилая глаза слезами, а в горле зрел не крик, но звериный вой, полный отчаяния и боли. Выметнувшись из подлеска на какой-то лужок, где блестело росой полевое разнотравье, Никола без сил упал на колени и разрыдался. Всё накопившееся в простой душе доброго деревенского паренька изливалось из него неудержимым потоком слёз и соплей, лицо кривилось в ужасных гримасах, а тело то напрягалось, подобно тетиве лука, то бессильно обмякало.
Сколько это продолжалось, сказать было нельзя — словно в забытьи, в страшном мороке был Никола в этим минуты. Или часы, кто знает. Когда иссяк этот страшный поток, парень ещё сидел, опустошённый, вперив невидящий взгляд куда-то вдаль. Сзади послышались осторожные шаги, и тяжелая рука опустилась на плечо Николы. Тот не оборачивался. Подошедший тяжело вздохнул, сжал плечо парня и убрал руку. Снова зашелестела трава под уходящим человеком, и всё стихло, только в лесочке затенькали птицы, радуясь новому дню. Воршчек медленно поднялся, мокрыми от росы руками протёр лицо несколько раз, да пошёл назад к стоянке, где уже проснулись все его спутники. Кто бы из них не стал нечаянным свидетелем его слёз, виду не подавал, а Никола и не расспрашивал никого. Он чувствовал себя непонятно и неприятно обновлённым, спокойным и собранным. Это и пугало, и радовало одновременно.
* * *
Новая деревня встретила кондотту запахом гари и хохотом мародёров. На секунду Николе показалось, что он вернулся в Козий Лесок, но нет, это была уже другая деревня, другое место и другие люди таскали награбленное в центр торжища, заранее празднуя победу. Парень загнал подальше мысли о том, что точно так же могла бы себя вновь повести и их бравая кондотта, сжал покрепче арбалет и выцелил среди мародёров крепкого мужика с здоровенным мечом. Такому точно нельзя в ближний бой дать дойти! Треньк!
-
Охуенен просто
-
Пост, конечно, в процессе, но за сердечко уже прихватил, ирод.
-
Душевно очень написано. Проникновенно
|
|
|
-
Ого!
-
Супер-красавчик! Такой талант пропадает на перезарядках арбалетов!
-
"Там не лес" - Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит! (с) А.С.-НашеВсё-Пушкин
|
Джованни Мудрых людей в славном городе Воржчеке не то чтобы много. Тут и немудрых-то не особо дохрена тоже. Но вот о тайных лесах, ужасных волках и прочем рад рассказать каждый. Еще бы, занятий здесь раз два и обчелся, а тут такой повод попиздеть и почувствовать себя знатоком. Уже через час поисков у тебя уже голова шла кругом от сведений, кудахтанье служанок трактирных, шлюх, старых скрюченных бабок, одного безногого деда и набежавшей на травлю баек толпы патлатых вонючих мужиков слились в один большой ком, забивший башку напрочь. Короче, эти волки - души тех, кто сгинул в лесу тыщу лет назад, когда добро там боролось со злом (и зло, кстати, победило). Нет, это обычные волки (которых каждый тутошний мужик по десятку голыми руками душил), обожравшиеся в лесу мухоморов и прочих специальных грибов и сбрендивших. Да херня это все, просто бандиты волчьи шкуры напялили и дураков пугают так. Так да не так, и бандиты-то конечно бандиты, но не в шкурах, а правда в волков умеющие обращаться. Ну какие бандиты в Лесу Смерти, все знают, что там деревья людей едят, что ты ему втираешь? Да то и втираю, что не волки там, а деревья из лесу ходят и коз жрут, потому что место проклятое. Ну вы и долбоебы, ну что за чушь!? Там ведьма мужиков заманивает на красоту свою, а потом в волков обращает и отправляет коз сельских жрать. Да ты что, да ты что? Ага, это ж деревушка Козьи Лески, они ж там по козам больше все, а ведьма хочет чтобы и ей доставалось, сечешь? Гы-гы-гы, га-га-га. Ой, бабоньки, а мне Агатка Косая рассказывала, что... Ты вернулся через несколько часов, пьяный вусмерть (угощали) и с раздутой от сведений головой. Кажется, где-то посреди всей этой катавасии ты таки зашел к местному знахарю и поинтересовался у него насчет колдовских волков. "Не знаю, но коль подерут тебя - наложи навозную припарку, пройдет вмиг. Это ж сила земли, считай." Какой пиздец...
-
Как же мощны твои лапищи, взял и на гора такой пост наваял приятный. Мощщ!
-
Не пост, а огонь) Хоть садись и пиши песню "Проклятый старый лес"
-
В эфире Страдающего Средневековья шоу "Пусть горят говорят!". Последняя фраза - истинная правда.
|
|
|
Ночные кошмары, перерастающие в дневную паранойю, беспокойство обученной в Корпусе лошади, и все, что успел увидеть за проведённые в Гримфолде часы Гюстав говорило о том, что спешка, которую требовало от него письмо, имела под собой весьма существенные основания. Лабиринты мрачных улочек, будто бы менявшихся и переплетавшихся за спиной охотника, играли с ним в какую-то игру, и чем дальше, тем больше Волкер подозревал, что если он не сможет вырваться из них, ценой проигрыша станет его жизнь или рассудок. Отсутствие людей в городе, который, даже в текущем состоянии, должен был служить прибежищем тысячам, лишь укрепляло его в этом мнении.
Разумеется, просто так он сдаваться не собирался, и что бы это проклятое, без иносказаний, метафор и эмоций проклятое место ни обрушило на него, заплатить за голову королевского охотника Гримфолду пришлось бы немало. Точнее, тому, что превращало город в том, чем он являлся сейчас. Когда мысли Волкера приняли совсем уж мрачный оборот, он напомнил себе, ради чего он тут, и ради кого он тут. Если письмо не прибыло слишком поздно, если время поездки не сыграло с ним злую шутку, позволив прибыть лишь к развязке трагедии, то в городе были живые люди. Напуганные, ударившиеся в предрассудки, больные и голодные... но подданные Короны, сражение за которых и было долгом охотника.
И поэтому людей, более того, собратьев по охоте Гюстав встретил с радостью.
- Спокойно, Леви, спокойно...
Волкер легонько потрепал лошадь по шее. Закинув топор, который не покидал его руки последнюю пару часов, за спину, он приблизился к склонившимся над телом коллегам. Не доходя нескольких шагов, вежливо поклонился.
- Миледи, милорд. Гюстав Эрих Волкер, к вашим услугам. Прибыл для усиления отряда...
Бросив взгляд на изломанное тело, он добавил:
- ...частью которого, я надеюсь, вы являетесь.
Альтернативы были не самыми приятными, но трое лучше, чем один. И, если удача и вовсе улыбнулась, то его предположение будет ошибочным, и эти двое, подобно ему, прибыли в качестве усиления, а карета с инсигнией корпуса вскоре покажется на дороге...
-
С почином!
-
Напуганные, ударившиеся в предрассудки, больные и голодные... но подданные Короны, сражение за которых и было долгом охотника.Достойно.
-
Настолько же суров, насколько благороден.
|
|
|
Хуже королевского охотника после нападения вервольфов - только охотник который в результате этого нападения лишился комфорта. Хорошо, хоть Бернард уцелел. Единственный, кого хоть и с натяжкой, но можно назвать гражданским в этой ситуации. К тому же - возница знал, куда идти в самом Гримфолде, хотя сам так и не бывал. Вроде как.
Ходьба немного развеяла уныние Вильгельма. Он любил движение. Именно такое, простое. Левой-правой. Возможно, для всяких там пэров и зазорно ходить по земле своими ногами, но кровь Свардов была красной, а не голубой. Не будь Гримфолд так близко, то он бы пожалуй попробовал бы устроить засаду у кареты. Возможно, волк позвал бы остальных, полакомится свежей кониной, а то и человечиной закусить. В таких вещах Уильям предпочитал бить первым, а не позволять сесть на хвост.
Где-то там - море. Воздух немного меняется - солоноватый привкус в тумане. Интересно, ходят ли суда? Пустые окна домов предместий. Похоже, что ныне цеха Гримфолда стоят без дела. Густой, словно сметана туман. В какой-то момент Вильгельм не утерпел, и попытался его зачерпнуть - но, как и положено подобной мгле, она просто утекла сквозь пальцы. Раньше что-то подобное он видел только в низинах, и только ранним-ранним утром.
- Мда. Похоже, мор ударил по этому городу. Надеюсь наш форпост нормально законсервировали. Странно, что чума настолько сильно прошлась по Гримфолду. -
Вильгельм мазнул взглядом по группке, которую собрал Норфолк. Видимо, личное обаяние графа сработало на дам как магнит. Кажется, кто-то из девушек сказал слово "мэрия", но очевидно, Свард был слишком занят окружающими его пейзажами, чтобы обратить внимание на слова понизившего голос Норфолка. Не сказав ни слова на прощание они двинулись вперёд по дороге. Очевидно, забыв про багаж, который помогала нести Кэролайн, и теперь брошен. Какая ирония, он не стал слугой дома, чтобы таскать вещи для других охотников в этом поганом городке.
- Бернард, ты бывал раньше в Гримфолде? Где именно стоит наше убежище? - Дверь в барбакане привлекла внимание оружейника. Стоит попытаться осмотреться, раз уж стража взяла выходной. Но судя по всему, за ней ней следили лучше, чем за решёткой и гостеприимно распахнутыми створками.
Но надеждам Вильгельма на лёгкий осмотр с дозорной вышки не суждено было сбыться.
- Лопни мой котёл. - пробурчал механик, и легонечко пнул укреплённую дверь железной решёткой дверь. - Конечно, эту дверь вы не забыли закрыть. -
Однако стены..Стены были выше крыш. Жаль, что подъёма рядом было не видно. Вильгельм вернулся к остальным, и помахал руками, привлекая внимание.
- Лорд Вергара. Леди О'Ниал. С прискорбием вынужден подытожить - багаж оставили нам. И судя по всему, наши товарищи собрались вчетвером в мэрию. Уж не знаю, почему именно таким числом. Должно быть, полагают, что там логово кровососов, раз он довёл город до такого состояния. Видимо послевоенные налоги оказались совсем уж неподъёмными. - Вильгельм обвёл руками простирающуюся улицу. Оставленный город всеми силами старался подчеркнуть очевидное запустение. Вороны наверху продолжали наблюдать за механиком, предполагая скорую кончину.
- А это значит, что нам предстоит разыскать форпост Корпуса. Предлагаю сначала осмотреться со стен. Где-то рядом должен быть подъём на них. Предлагаю оставить груз тут, и совершить коротенький марш-бросок в ту сторону. Или вы можете подождать меня тут. - Свард махнул рукой вправо, показывая направление вдоль стен, куда бы он хотел пробежаться. - После того как мы разыщем убежище..не думаю, что нам стоит оставаться в нём до ночи. Пройдёмся по этим трущобам. Не может быть, чтобы весь город вымер!-
-
Густой, словно сметана туман. В какой-то момент Вильгельм не утерпел, и попытался его зачерпнуть - но, как и положено подобной мгле, она просто утекла сквозь пальцы.Красивая картинка.
-
Замечательный Вильгельм)
-
И это тоже хороший, красивый пост.
-
Он любил движение. Именно такое, простое. Левой-правой. Возможно, для всяких там пэров и зазорно ходить по земле своими ногами, но кровь Свардов была красной, а не голубой. Вот это очень хорошо было, да.
|
Кажется у фехтовальщицы за спиной тоже была служба, и смерть с зазубренной косой ей была как сестра. Интересно, на каком фронте и в каких частях она служила, прежде чем попасть в Корпус? И, главное, что послужило причиной ее вербовки? Но Кэролайн была права – эти разговоры могут и подождать лучшего часа. - Да я и не спорю. Но мысли иногда не отпускают. Потом посидим, вспомним то, что было, и тех, кто не дошел. Все равно они с нами. Хотя я их почему-то не вижу, - скомкано и немного непонятно закончила алхимик.
Дорога до города по старой, сбитой колее меж наряженных в туман деревьев кажется бесконечной. Под мерной поступью охотников через этот стылый пейзаж разговоры сами собой умирают. С вещами Элен помогли, и она могла себе позволить, сжав мушкет, не отвлекаться от наблюдения за маршрутом. Пару раз алхимик вскидывала было винтовку, но источником шума оказывались лишь наглые, откормленные вороны, чувствующие себя в окрестностях Гримфолда как дома. Пустые, заброшенные дома то тупо таращатся то в пустоту слепыми провалами окон, то заколоченными досками, похожими на гнойные струпья. Кажется, что за этими глухими запорами время заперто на тридевять замков: стоит войти в них – и сырое настоящее схлопнется, отправив охотников в далекое, полное жизни прошлое.
Вот и разверстая пасть городских ворот. Ржавая решетка под верхом похода на изъеденные цингой зубы, а тусклое небо, словно высохшее от жажды, не может скрыть, как умирает солнце - желтый волчий глаз. И ни души вокруг – только карканье да хлопанье крыльев новых хозяев этого места. Ангел-хранитель дорога, в которого так верила Элен, привел ее к разверстой, дурно пахнущей могиле былого величия. Напряженные шуточки коллег звучат натянуто, неестественно, да и ее саму это наполненное уснувшим эхом безмолвие удручает. Здесь гораздо более страшно, чем там, в горах, хотя, казалось бы, опасности не видно. Но там она, лаская сапогами гранитную грудь хребта, знала, что против нее такой же смертный человек, хотя и с совершенно чуждым сознанием. Там все сводилось в итоге к тому, кто окажется метче, хитрее и крепче, но в Гримфолде этого было мало.
Тянули костлявые руки деревья, щерились в умирающем оскале все новые и новые пустые дома, ветер гнал по улице палую листву и какой-то невыразительный мусор. Ни человека, ни зверя какого – даже вездесущих крыс, и тех не было: только черные вестники проклятий смотрели черными бусинками глаз на маленький отряд, вошедший на их вотчину. Один из мужчин, тот самый с бородкой, не выдерживает и подходит поближе к зданиям, смотрит в окна. Что он там надеется увидеть? Если слишком долго смотреть в бездну, бездна начнет смотреть в тебя. И Элен делает пару шагов к напарнику. Невыразительным, неуверенным голосом она высказывает свое мнение: - Коллега. Не стоит. Мы идем с грузом, и пока что проверять смысла нет: сначала обустроим базовый лагерь в убежище. Все равно надолго мы не остановимся, так что не след будить лихо. Ежели, конечно, оно спит здесь. Еще успеем. Извините. Сказала – и замолчала испуганно. А если ее примут за трусиху, боящуюся узнать, что здесь произошло? Неприятно, хотя и не лишено справедливости.
…Сумрачное молчание прерывает вечно позитивный и самоуверенный Элиас, не побоявшийся взять на себя смелость принимать решение. Охотница молча и сосредоточенно кивает – к чему лишние слова? Она рада, то кто-то взял на себя бремя командование. Она и сама была не лишена инициативы, но другой: если кто поставит цель – например, проверить численность банды в том или ином кишлаке, она уж расстарается, продумает, что да как, примет решение на месте. Но для этого нужен тот, кто решит, что следует сделать, поставит цель, пускай даже в общих словах. Граф тем временем обратился уже ко всем, распределив маршруты отрядов, и женщина была ему благодарна. Подойдя к выделенным в одну группу вместе с ней, она уточнила: - Коллеги. Раз уж граф с… гаремом идет к мэру, - раз подняв голову, Элен-солдат так просто не хотела прятаться, подбирая слова, чуждые Элен-алхимику, - то давайте отправимся в Убежище и подготовим его к возврату разведчиков на базу. Я и сама бы могла, но, - она неопределенно махнула рукой, - вещи сами себя не донесут. К тому же я, увы, давно уже не столь опытна в бою, как раньше, и была бы рада, если бы вы мне помогли. Я не могу приказывать, и поэтому прошу составить мне со мной компанию в передислокации. А там уже, - она смущенно улыбнулась, - я могу для сугреву фляжкой поделиться.
-
Образно, очень образно.
-
Хороший пост, красивый. У тебя все посты такие, просто магия какая-то.
-
Удивительно крутые образы!
|
-
Гоблинские загоны это нечто, конечно.
-
Ты ставишь вопрос так: является ли она мыслящим субъектом, подобным тебе, или она безличная объективная сила, не Грыха per se, а, так сказать, das Grych — как землетрясение или степной пожар. Правильно поставленный вопрос, это уже половина ответа.
-
не Грыха per se, а, так сказать, das Grych — как землетрясение или степной пожар?Есть в этом что-то. Да и вообще отличная образность, как и всегда.
-
Закрыл Грыхштальт
-
Разложил грыхину полностьюсемантику
|
|
-
Спасибо за игру, Хайнц был молчаливо-харизматичен
-
Да что ж такое, братан. То тебя грохнут, то меня. Какая то, прямо таки, ролевая несовместимость.
-
Жил без страха и умер без страха Т_Т
|
|
|
Напряженную тишину внезапно разорвал дикий, пробирающий до мурашек вой. В нем было столько первобытной животной силы, столько ликующего торжества и жажды крови, что Элен почувствовала, как шевелятся тонкие колечки волос на затылке, как все члены словно наливаются свинцом, оцепенелые, а в разуме бьется одна мысль: все бесполезно, не спастись тому, на чей след вышел… - ВЕРВОЛЬФ!, - чей-то испуганный крик вторит мыслям. Каким же человеческий голос кажется слабым, полузадушенным по сравнению с этим гордым, самоуверенным ревом – предвестником неминуемой кончины! Волкодлак разрывает серостью своей шерсти белесые клочья тумана словно нож, прорезающий полотно пасторальной картины. Злые янтарные глаза, в которых плещется безбрежный океан ненависти, смотрят прямо сквозь нее на сжавшуюся в комок и хнычущую душу. Клыки, огромные, как пешеварские кинжалы, готовы терзать ароматную смертную плоть, а виднеющийся меж ними язык, алый, как мундиры солдат Его Величества, словно бы испачкан в не прекращающей истекать крови предыдущих жертв.
Что стоит весь армейский опыт перед таким чудовищем? Как можно сравнить это спокойное, умиротворенное ощущение, когда наводишь прицел в голову сквозь ствол винтовки и, отпустив крючок, удовлетворенно видишь оседающее на стылые камни тело, с тем, что происходит сейчас? Не человек, пусть даже мертвый, а демон из самых страшных историй пришел по ее душу: противоестественное единство человека, зверя, и безбрежной ненависти. Можно ли ситом вычерпать море? Можно ли ложкой срыть гору? Возможно ли взмахами рук подняться в небеса? Все это бессмысленно и невозможно, равно как и противостоять одному из совершеннейших хищников. На одного вервольфа потребно три охотника, а здесь и сейчас только двое, одна из которых – она. Бесполезная смешивальщица зелий, не способная даже выстрелить в упор. Жалкая пародия на гордое имя Охотника.
Двое? Нет – уже одна. Элиас грациозным, ловким прыжком буквально взлетает на крышу кареты, оставляя напарницу один на один с Кошмаром. Белая как мел, подстать своей рубашке, Элен судорожно пытается перехватить мушкет, но он скользит в руках, словно угорь, уворачивается. Что это за стук такой частый и дробный? Это чечетку отбивают ее зубы. За спиной и чуть выше раздается короткий жалобный скулеж, и сверху падает еще один вервольф, и почти сразу же вслед за ним изящно приземляется сбежавший было граф. Густой багрянец растекается под телом неподвижного Зверя, и Элен скорее каким-то шестым чувством, нежели разумом, понимает, что оборотень мертв. Убит человеком – таким же, как она. А значит, Элиас не бежал – он спасал их от удара в спину! Аристократ метнулся к новому врагу, и алхимик почувствовала, что мысль о смертности монстров наконец сбила невидимые цепи с ее ног.
- Я отступаю на стрелковую!, - хотела бодро доложить, но голос подвел, дал петуха. Ладно, это потом, все потом. Сейчас самое главное – разорвать дистанцию между ней и чудовищем, совершив «ретираду на заранее подготовленные позиции», или же, попросту говоря, бежать, пока не окажется в более-менее безопасном месте, откуда можно спокойно стрелять, не дожидаясь, пока острые зубы и кривые когти превратят ее в мелко нашинкованное рагу под кровавым соусом а-ла О'Ниалл. А Элиас… Он справится. Удержит монстра до тех пор, пока такие тяжелые руки не поднимут тяжелый, словно ствол пушки, мушкет. И тогда пуля найдет врага и прогонит Кошмар. Может быть – и от одного этого ядовитого сомнения становится дурно.
|
-
Лады, все по-честному, достойно победил.
-
Заурргашил, заурргашил. Шильд-Урук!
|
|
— Нет, ты же па-анимаешь, шо всё дело в расстоянии? — Никола сделал, как ему казалось, изящный пасс рукой, на самом деле едва не смахнув со стойки полупустой жбан с пивом. Сидящий рядом крестьянин, на чьём простоватом лице отражалась дичайшее мыслительное напряжение, опасливо отодвинулся и на всякий случай кивнул.
— Если б нам, значит, не надо было идти, например, до... — Никола немного завис. — У тебя вот родня где есть, в какой деревне?
— Ну-у... — протянул мужичок, — в Кислом Ручье тётка Устина живёт, в Опятках дядька Жмых да старуха Ружена...
— Ага! — парень перебил собеседника, — если б нам не надо было до Кислых Опяток три дня топать, то...
— До Опяток два дня ходу пешему, а до Ручья... — попытался вклиниться крестьянин, но бесполезно.
— Нива-ажна! Ты - ик! - консепсию понимаешь?! Если б не надо было топать, а, значится, могли бы мы сразу по желанию там оказаться, то и не было бы ощущения дороги, серьёзности достижения цели, завершённости важного дела, облегчения от того, что дошёл живой, и вообще!
Выпалив сию тираду, Никола приложился к кружке, залпом допив пиво. На лице крестьянина появилось опасливо-подозрительное выражение, и он начал потихоньку вставать, бормоча себе под нос: — Это то есть как - по желанию? Это ж чорная магия, где это видано, чтобы люди да в Опятки по желанию, не-е, там же через лесок надо, и потом по берегу до оврага... Эт же супротив законов людских, нет-нет...
Не успел Никола снова открыть рот, чтобы изложить по новой тёмному человечку свою крайне интересную консепсию восприятия реальности, как тот шмыгнул в сторону и растворился в шуме и гаме корчмы. С досадой парень заглянул в опустевший жбан, будто надеясь, что тот по его желанию вновь наполнится пивом, отодвинул посудину и направился в сторону двери, дабы выйти на двор и справить нужду.
По пути краем уха он услышал разговор Рудольфа и Катаржины, да закручинился немного. Не нравилась пареньку идея деревенских мужиков стрелять, в конце концов, что они такого сделали? Остальные-то в отряде может никогда и не жили нигде, окромя городов, но Воршчек не понаслышке знал, каково это — отдавать постоянно али часть урожая, али гульденами за просто так отплачивать ближайшему городку, который по сути дела был такой же деревней, только где народу побольше, староста пожадней, да частокол покрепче. Ну, может ещё церковь была, да. А все преференсии, которые обычно обещались, дальше пустых слов не шли, ни мастеровых не присылали, когда надо было починить чего, ни мужиков оружных, чтобы от бандюков али зверей диких защититься — всё сами!
В общем, Никола прекрасно понимал, почему мужичьё из близлежащей деревеньки отказалось мерзкому Брюхатому мзду платить. Вот только не повезло им, что бравая кондота в этот момент под руку старосте подвернулась, а бравые вояки мужиков с кольями всяко предпочтут вооружённым северянам. Собственно, именно такой подход к делам и давал обычно воякам заслужить свою славу бравых, боевитых и удалых — другие просто не доживали до такого статуса.
В общем, стоял Никола у тына, покачиваясь, и справлял нужду под куст черноплодки. Куст тоже покачивался, как будто сочувствуя измышлениям парня, но при этом говоря, что, мол, ничего ты, Никола, с этим не поделаешь. Раз подписался на жизнь наёмничью, то и хлебай её полной ложкой, а иная дорожка короткая и ведёт она к ножику под ребро али петельке через сук. Радуйся, что это не твоя деревенька, дурачок, остальное не твоего ума.
Согласно кивнул Никола кусту, заправил рубаху в штаны да побрёл назад в корчму с твёрдым намерением взять ещё жбан пива да не думать больше думу чёрную, лучше уж на Катаржину искоса любоваться, да представлять... всякое.
|
|
|
|
|
|
|
Никола, наконец, заканчивает возиться с арбалетом и делает скорый выстрел. Чудище жутко быстро, уже вот здесь стоит! Как встало на дыбы, как заревело! Болта в груди и не заметило будто, батюшки-свят! Хорошо, что кто-то из товарищей надежных подстраховал тебя, молодого, да в глаз ему прямо зарядил. Завыла тварюка диавольская, принялась по земле кататься да рожу рвать когтями свою поганую, а после и затихла. Фух! Рудольф лихо несет смерть, как и полагается здоровому закованному в железо мужику с цвайхандером. Налетели на тебя двое, вцепились, по железу доспеха когтями скребут, визжат - а ты дрын свой широким хватом перехватываешь, одному с гарды в морду - бац! Зубы во все стороны, улетает говнюк брызжа юшкой, а ты его товарищу уже башку коротким тычком острия протыкаешь. Стряхнув брезгливо дергающийся труп, цвай за лезвие хватаешь и, высоко над головой подняв, на первого урода опускаешь мощно. Широкая литая гарда превращает хилую грудь отродья в кашу, и встать оно больше не пытается. Катаржина рубится в строю, крутится ужом между двух здоровых бронированных мужиков, уворачиваясь от свистящих по воздуху когтей, почти успевает и в ответ раздать, да намеченная тварь резко назад отшатнулась, кривыми лапами закрываясь - и не дотянулась в этот раз пани Холодкевич до добычи. Справа окатило, как из ведра, черной тухлой кровищей - там, кажется, закончил со своими Рудольф. Мацал звонко вешает очередную стрелковую двоечку хитрой тварине, что пыталась по широкой дуге обойти. Мацал ученый - знает, что бывает, когда до лучников всякое когтистое опасное говно добирается, и такого не допускает. Одна в ногу, вторая в грудь - лежать, говно собачье! Джованни видит, как жуткое отожравшееся отродье смотрит прямо на него. На дыбы встает и бросается вперед! Да еще и глаз не отводя! Да еще и на ходу стрелу грудью словив, даже бровью не поведя при этом! Срань господня! Что бы на его месте сделал Святой Франциск? Прицелился. Выстрелил. Попал в глаз и пробил поганую черепушку. Свалил, нахер, с ног одним болтом. Так сделал и сам Джованни. Хайнц успевает и креститься, и из арбалета стрелять, и из лука - цирк да и только! На арене смертоносные жонглеры, уберите подальше детей и тех, кто боится умереть от стрелы. Стрелу из лука тварь просто сбила в полете лапой, продолжая стремительно сближаться. А вот верный арбалет не подвел - снял отожранного трупоеда, за мгновение подскочившего к Генриху и звонко долбанувшего кулаком ему в щит. Генрих видит немного - узкая смотровая щель салада и страх сильно режут поле зрения. Какие-то отдельные картинки, будто молнией из темноты выхватываемые: чудище падает перед тобой на колени и терзает смрадный труп другого трупоеда, кончившегося здесь секундой раньше; моргенштерн, медленно, медленно летящий к прямо на глазах покрывающейся канатами мышц спине; мчащаяся на тебя высокая тень слева, быстрый рывок щитом навстречу, треск дерева и отсохшая рука; громадная тварь, полсекунды назад бывшая хилым заморышем, сносящая твое оружие в сторону могучим ударом и ревущая тебе в лицо, брызгая ошметками плоти и смрадом самого Ада. Здорово быть щитовиком в первом ряду!
Трупоеды ложатся один за другим и, кажется, начинают понимать что для них все будет не очень просто. Тощие уроды в первых рядах, после того, как в спины им прекратили давить остальные, вдруг становятся весьма верткими и трусливыми. А вот те, кто успел пожрать, явно не в жир свои запасы пустили: скачут длинными быстрыми прыжками через все поле на четырех лапах, будто здоровенные поганые коты. И уносить ноги явно не собираются, несмотря на собирающие кровавую дань стрелы кондотты. Добавки хотят.
-
Здорово быть щитовиком в первом ряду!лол
-
Резолв, как обычно, огонь)
|
|
|
Понеслась! Вражье мужичье, что-то сипло вопя, налетает на ваш изготовившийся к обороне строй. Из-за одоспешенных плеч и поднятых щитов прямо в щи им свистят смертоносные арбалетные стрелы. Рудольф машет рукой и раздает краткие команды. За это время к нему подбегают два оборванных чмырдяя, что-то гыгыкая и брызгая слюной. Ржавый топор одного из них Кназе принимает на древко алебарды, от шипастого моргенштерна второго отшагивает в сторону, но не до конца, и тот на излете прилетает в бочину. Броня держит, а сам Рудольф только чутка покрепче сжал зубы. Джованни обзывает бандоса мразью и грязно ругается, вслед ругательствам отправляя болт и неприличные жесты. В ответ в кольчугу прилетает две тяжелые стрелы, одна падает вниз, вторая застревает в поддоспешнике и торчит. Перехватывает дыхание. Близко, с-сука. Мацал видит, как в плечо вражьему главарю прилетает болт итальяшки, и добавляет сверху сам без особой суеты. Успевает заметить, что попал, после чего все его внимание переключается на тяжело дышащего урода с копьем и щитом, оказавшегося опасно близко. Время браться за ножичек? Никола, стараясь выкинуть неприятные воспоминания из головы, пытается ухватить удачный момент для выстрела. Выбранный им бандюк явно матерый, и уже влез в опасную пляску с Катаржиной, размениваются не доходящими до цели ударами. Вот он ловит меч на щит, приопускает его для следующей атаки... Сейчас! Потный пальчик давит на скобу, и через полсекунды тяжелый толстый болт влетает прямо в раззявленный рот говнюка, выбивая остатки зубов и, почти снеся челюсть, продолжая путь в сопровождении брызг кровищщи и ошметков лица. Бедный мужик теперь похож на исчадие ада, рожа обратилась в кровавый цветок, ор в хлюпающее мычание, а глаза сверкают таким ужасом, что их невозможно видеть. Но он не падает! Господь Милосердный! Хайнц малехо полюбовался Николой. Он-то, Классеншелль, может себе позволить небольшие слабости, некоторую вальяжность. Все ведь помнят, что старина Хайнц никогда не спешит, но всегда успевает. Всему свое время. Вот как сейчас. Треньтреньк - два хлопка тетив сливаются в один. Налетевший на Рудольфа здоровый, заросший соломенной бородой молодой обрыган получает болт в плечо, но за оставшиеся полмгновения жизни успевает влепить в бок Кназе свой кустарный моргенштерн. Второй выстрел ставит точку в его убогой жизни, пробив горло и отправив лежать, булькая кровью. Катаржина вполне не прочь размяться перед встречей с трупоедами - вначале на словах, а потом на мечах. И как оказалось, партнер по разминке ей попался неплохой. На вид ничего особенного: обычный такой для здешних мест мужичок, невысокий, сутулый, с грязной щетиной и бельмом на глазу. Но упакован по сравнению с остальными неплохо. Налетел на тебя с разбегу, безыдейно жахнув сверху вниз утренней звездой. Отработанным движением слила удар вбок, выбросила меч вперед уколом резким, как укус гадюки. Вроде все правильно сделала, движение под щитом скрыла - а меч до плоти не добрался, в дерево вражьего щита ткнулся. Везуч, холоп. Неплохо. Только успел малость разгореться азарт, как свистнуло над плечом, а рожа бандита разлетелась ошметками, оставив на месте рта здоровую кровавую рану с висящим вниз сизым языком. Но на ногах стоит, оружие держит. Везучим его уже не назовешь, но... Неплохо, неплохо. Генрих: Никола это, конечно, плохо. Уж очень парнишка удачно умеет резко менять ход боя. Может, стоит обзавестись павезой да напялить ее на спину? Так, отставить лишние мысли! Бежит первый! Поднимаешь щит, сверкаешь глазами, готовясь заблокировать удар и дать в ответ. С копьем наперевес несется, визжа, тощий грязный парнишка, островерхий норманнский шлем съехал на глаза. Во думкопфф. Тут бы парнишке и конец, но замечаешь, что по флангу обходят его дружки, и решаешь уделить время защите. Просто отбил безобразный слепой выпад да принялся выжидать момента получше. Типа такого, когда новые друзья всех поубивают, а твоя часть врагов сдастся или сбежит. Первого уложили, кондотье "Торрент"! Вот так надо показывать всякому отребью его место! Погнали дальше.
-
Типа такого, когда новые друзья всех поубивают, а твоя часть врагов сдастся или сбежит.В целом да, какой то такой план. Непротивление злу насилием и все такое. Ударили по левой щеке - подставь правую щеку соседа. Могучий пост, сочный, мясистый. И Никола воюет куда надо, тоже хорошо.
|
|
|
Пошла потеха! Хороши традиционные Вакнахские забавы - куда там унылым развлечениям мирных развитых стран! Щелкают арбалеты, свистят болты, звенит железо. Мацал смачно всаживает болт в улыбчивого мужичка с арбалетом и алебардой во втором ряду "Аршвельта". Улыбается и сам: как в тыкву сраную! Пригнулся, натягивая вновь тетиву. Над головой свистнул болт, а Кошек и ухом не повел. Но вдруг - ДЫННН! Прямо в макушку влетает еще один снаряд. Болт пробивает шапель и отрывает кусок уха, чертит борозду по щеке и тыкается в плечо, так и оставшись торчать. Ой! Алонсо, отыграв свое небольшое представление, принимается за легкое дело побеждания колдунов и великанов ради спасения прекрасных дам. Вот отвратительное чудище кланяется тебе неподалеку, рассчитывая на пощаду - но ты не таков, чтобы давать ее. Всаживаешь пылающий снаряд своего гнева прямо ему в макушку! Чудище орет и шлепается на задницу, смешно трепыхая новым украшением головы в виде оперения болта, а ты неторопливо готовишь следующий выстрел. Ты давно разучился есть ложкой и вытирать задницу, но что-что, а умения стрелять из арбалета у тебя не отнять! Эрвин: Вовсю цитируя священное писание, ты рвешься вперед, истово размахивая цепом. Бог сегодня с тобой! Как иначе объяснить, что враги струсили и испугались даже подходить под удар твоего праведного орудия!? Возликовав, но поняв, что дойти ни до кого не успеваешь, а силушка просится наружу, ты выдумал прямо перед собой дьявольского волосатого Черта и немедля поразил его, в очередной раз восславив Господа. Черт, само собой, с проклятьями и дымом немедля провалился сквозь землю, как полагается. Только вот на прощание поднасрать успел: после блистательной победы ты обнаружил, что в могучей твоей молодой груди по самое оперение засел арбалетный болт. Внезапно захотелось немного поорать. И отнюдь не молитвы. Искус Диавола! Джованни: неизвестно, в кого там этот мьерда де путана ля пута решил поиграть, но теперь он будет играть в труп. Ха-ха-ха-ха, прямо в яблочко! Эээ, стоп, какого рожна он еще на ногах? Перезаряжаешься лихорадочно, подбадривая себя витиеватыми длинными ругательствами на языке своих отцов и их отцов. Гжегож: ты мужик матерый, знаешь, что тут к чему. Вот, например, здоровый бронированный детина с двуручем. Ясно дело, что ему вначале надо болт куда-нибудь воткнуть, а после алебардой приголубить. А коль дело ясно, так его делать надо. Оп-хлоп, всадил стрелочку в плечо! Арбалет в грязищу бросил, да, в ус лыбясь, алебарду поудобнее прихватил. Ща мы тебя, курва-мать, уложим! Три толчка в груди мощных. Руки внезапно ослабли, полетела алебардушка родная из них вниз. Курва мать, это еще что? С сердцем чтоль что-то? Старость решила в дверь стукнуть в момент неподходящий!? Я тебя, пьердол матку твою!.. Потянулся за упавшим оружием вниз. Тянешься, тянешься... Далеко как оно... Надо поднять, да урыть их всех! Ну, давай! Так и завалился в грязюку Вакнахскую Гжегош. Не дотянулся, померкло все. Но не сердце бывалое подвело - а кольчуга дрянная и аж три болта, сквозь нее путь себе пробивших до самых потрохов. Бодун: глаза вылупил, зубы оскалил, усы встопорщил! Ща ты, говно, получишь стрелу в глаз! Засуетился: как лук вскинул, как тетиву натянул, как вздулась мышца на могучей руке! Загляденье! Натянул, значитца, прицелился, да тетиву отпустил, мощный ее удар ощутив. И опосля только, губу удивленно отвесив, сообразил: про стрелу-то и позабыл. Надо было ее в лук вначале сунуть, значить, а потом уж стрелять. Рудольф алебарду в землю пяткой упер, острие вперед выставил, пригнулся, прищурился, приказ рявкнул! Матерый! Когда в железный наплечник болт прилетел, пробив и до мяса добравшись - вытащил, не поморщившись, да под ноги кинул, сплюнув вслед. Глаза неотрывно за битвой следят холодным взором. Никола за павезой укрылся, вражьему арбалетчику острый подарок отправил. Да тот, сволочь, не оценил - пригнулся и пропал выстрел впустую. Страх быстро превратился в азарт: зарядиться надо раньше него, скорее, скорее! Зарядиться - и первую кровь взять! Поднимая вновь взведенный арбалет, увидел краем глаза, как падает Гжегож. И черт дернул посмотреть подробнее. МАТЕРЬ БОЖЬЯ, ДА ЕГО ЖЕ СТРЕЛАМИ УТЫКАЛИ КАК ЕЖА!!! АААА!!! В общем, чет азарт обратно в страх превратился. Абрахам: таки нехорошо вышло. Ты в него, смотрите-ка, попал - а он что? А он стоит! Из плеча он, полюбуйтесь, стрелочку-то твою достал - да в грязь! А если оперение испортится? Денег стоит, и кому гроши, а у кого только те гроши за душой и есть! И смотрит еще на тебя своими глазищами холодными, и стоит живехонек! Таки нехорошо. Нехорошо вышло. Таки нехорошо. Суетливо заряжаешь арбалет по-новой. Альбрехт ухмыльнувшись под забралом, вперед шагнул и с жутким "ВЖУХ" обрушил могучий цвайхандер на щитовика с моргенштерном. Полетел в сторону кусок щита, покореженный наплечник, какие-то тряпки - а ты с глухим смешком заметил, как он сжался и как в прорези шлема заблестели ужасом его глаза. То ли еще будет, паренек! О, да он хочет подраться! Смотрите-ка, поднимает свою фигульку рукой дрожащей! Готовишься принять удар на гарду и ответкой втоптать говнюка в землю, но что-то идет не так. Что-то типа сраного болта, прилетевшего в плечо в самый неподходящий момент! Обоссанные арбалетчики! Короче, в плече у тебя теперь крепко засела короткая толстая стрела, а этот засранец саданул моргенштерном прямо в пузо, изодрав в клочья броню. Шлем слетел нахрен под ноги, да и тебя скрючило неслабо. Но голова пока на месте, мечара в руках, так что попляшешь еще, а? Ян: подшагнул к здоровенному борову с вилами. Прям соль здешней земли во плоти, мать его! Уродливый, вонь шибает аж досюда, рожа страшней Судного Дня. Заорав что-то, чмырдяй втыкает вилы в твой предусмотрительно вскинутый щит и упирается в него всем весом. Ноги твои скользят в грязи, но ты, ухмыльнувшись, подналегаешь и сам. Через пару секунд с той стороны щита слышится громкий пердеж, и нажим вил пропадает. Так-то. Тренироваться надо, а не только жрать. Пьер: жопки это дело хорошее. И жирдяи. А вот всякие жилистые убийцы со щитами и мечами это не то, что тебе нужно! Нет-нет-нет! Потому как раз от такого ты решил избавиться, оттолкнув его вилами подальше. Поругавшись для смелости, взял небольшой разгон и всадил рунку в щит ему! Да навалился всем пузом, как умеешь. Ща он у тебя полетает! Через несколько секунд кряхтения, показавшихся тебе вечностью, ты понимаешь, что не полетает. С тебя льет пот, дышишь как загнанный конь - а этот урод даже с места не сдвинулся, щит вон опускает и глядить прям на тебя злобно! Кажись, время звать на помощь. Хайнц: из арбалетов ты сможешь садануть парой болтов в любом состоянии. Будь ты пьяный вдрызг, с завязанными глазами, только поднятый из постели - два болта ты за секунду положишь ровно туда, куда хочешь. Немало гульденов ты поднял со всяких любителей поспорить, немало прикончил со всяких любителей повоевать. Козырная двоечка - это твой хлеб, твое масло и даже твое пиво. У тебя есть славное прошлое твоего отца и умение класть два болта в пятак за секунду - больше тебе и не надо ничего. Скрючивается вражий алебардщик и шлепается в грязь. Мертвее мертвого. Следующий! Генрих: подумал, похмурился малеха, да шагнул вперед, щит вскидывая. И тут тебя снесло нахрен назад сразу! ВЖУХ! КХРРР БЗДЫНННННН!!! Улетает куда-то кусок щита, с левой руки стесало нахрен все железо, вата поддоспешника клочьями торчит! Нависает над тобой здоровый вражий доппельзондер, вновь свою бандуру поднимая. Ебана, да это ж смерть! Сжался за щитом весь, собрал яйца в кулак - и в ответ ему как дал под дых шипастым шаром! Сам не верил, что получится - однако успел раньше него. Отшагивает бородатый здоровяк назад, теряя шлем, сгибается, матерясь. Так-то.
-
Батально&монументально.
-
Ебана, да это ж смерть!
-
МастерУ заплатите чеканной монетой... в смысле плюсиками, за веселый модуль!
-
Эх, сеча лютая, смерть нежданная.. кто голову сложит, а кто живым уйдёт, только кубы знают!
|
|
- Но вы не должны уходить! Маркграф... - Твой маркграф напыщенный осёл, волшебница! Я бы ему это с радостью повторил, но этот слизняк запретил мне бывать во дворце. - Послушай, Харбор, ты же знаешь, что это не выход. - Выход. Самый лучший выход. - Внезапно резкий до того голос Харбора потеплел. - Моя добрая госпожа, я знаю, что вы на стороне мира и порядка. Но его не будет, просто не может быть, пока этот глупец не умерит свои аппетиты. Помяни моё слово. Ещё пол десятка лет и в Мирабаре просто не останется дварфов. И я мои мальчики... мы больше не принадлежим этому месту. - Прощай, Харбор Каменноголовый и знай, в Мирабаре у тебя остался друг. - Прощай и ты, Элис Падающая Звезда. Твоя улыбка навсегда останется в моё старом сердце.
Видения. Воспоминания. Они всегда приходят вот так. Не от них ли ты бежишь, Траин? Не от них ли спасаешься на дне бутылки? Это случилось давно. Так давно, что едва ли родился отец отца этого немолодого уже трактирщика. Кости Элис Падающей Звезды и маркграфа Бугернота уже давно рассыпались в труху, сложил голову и неугомонный Харбор, но твоя история всё ещё пишется. История дварфа, который покинул родину во времена Размолвки и выбрал свой путь. Он был долгим, верно, Траин? Дорога приводила тебя в Кормир - помнишь тамошний виски? Ты побывал в Мифрил Халле до его разорения - блевал ведь попробовав пойло Весёлых Мясников впервые, признавайся! Ты весело шагал по подземному городу цитадели Адбар, плевал в море с моста Любви в Глубоководье, рубил кочевников у Мемнона, мёрз у подножья пирамиды Кельвина... И вот, ты снова в Лускане. В который уже раз за свою долгую жизнь.
Идёт вторая неделя беспробудного пьянства. Ты пришёл сюда с караваном из Десяти Городов. Вставал ли ты из-за этого стола с тех пор?
- Дварф. Эй, дварф. - Трактирщик, щуплый мужичонка лет сорока, переминается с ноги на ногу рядом. Раннее утро, в трактире пусто, только тебя он не решился выставить, когда закрывал заведение. И сейчас трактирщик чем-то обеспокоен. Уже пора бы открыться, но он не спешит. Дверь и ставни затворены. Снаружи пробивается шум. Что-то разносят, разбили стекло, причитания, мольбы, редкий звон стали. Ты слышишь, значит уже почти окончательно проснулся. - Большая беда, дварф. Проснись, умоляю. Есть дело.
- Пираты. Они идут сюда! Я ничего не понимаю, ничего! Это люди верховного капитана Барама! Они должны нас защищать! Но они грабят лавки, убивают всех, кто поднимает на них оружие, сваливают награбленное в телеги и увозят в порт. Помоги, могучий! Защити! Всё пиво, весь эль твои на год вперёд! Не позволь разорить! Сделай что-нибудь!
Быстро-быстро затараторил трактирщик, падая на колени. За стойкой коротко всхлипнула его десятилетняя дочка, которая работала тут официанткой. Милое белокурое создание. Её большие голубые глаза с испугом и надеждой уставили на дварфа.
|
-
Прощай, головоног. Ты был крутой, но невезучий.
-
За самого обаятельного моллюска на белом свете!
-
За весьма колоритного персонажа, которому просто систематически не везло с бросками.
-
Рыботорговля!...
УЖАСНО.
-
Эх... Грустно(
-
Отлично сыграно!
-
Эх, Чакка. Крутейшая паучиная еда.
-
И в итоге самый негодяйский негодяй остался прикрывать бегство самой героичной героини( Эх...
-
Это страшная потеря для всего Стрёмного космоса. Прощай! F!
-
Увидел пост на главной, прочел. На "краже лучей Си у Ворот Тангейзера" порвался. Спасибо за эту отсылку.
-
-
-
Для круглого счета, ну и в целом хорошо.
-
Годно
-
+
|
(Граница Империи Всевышнего, крепость Умеренности, раннее утро)Первый луч едва тронул зубцы самой высокой башни крепости – Орлиной, а в часовне собора Святой Юфемии уже забили колокола. Потемневшие от времени громадные стены – что первая крепостная стена, что вторая были около сорока футов в высоту собирали утреннюю росу в трещины, оставшиеся здесь после последнего штурма и ещё не везде заделанные. Отмостки от башен к парапетам на стенах, к проходам на них же, оплетали каменной паутиной всю крепость, отчего во многих уголках Умеренности вечно царил полумрак, накладываемой тенью от солнца, едва пробивавшегося через плотный строй облаков. По размерам Умеренность могла посоперничать с любым хорошо развитым городом Империи. Объединённая архитектура гномов, людей и эльфов породила необычный сплав из монументальности Кланов, изящества Эльфов и принципов планировки Империи. Итогом стала эта крепость, чьи толстые колоссальные стены венчал сложный ансамбль башен с фасадами, которыми мог позавидовать иной дворец. Часовни и церкви походили на донжоны и укрепленные бастионы, казармы – на укреплённые жилища кланов, а наблюдательные пункты устремлялись на такую вышину, что, казалось, с них можно было коснуться холодных звёзд Невендаара. Ещё одной "особенностью", кроме толстых, в десять-двадцать футов шириной, стен, отличавшей Умеренность от какого-нибудь богатого имперского города, были тесные улочки, переплетающиеся с друг другом. Удивительно, но при всех размерах, застройка внутри была столь плотной, что крепость едва-едва наскребла места на две площади, где можно было проводить необходимые учения, построения и, если придётся, праздники. И всё это мрачное великолепие принадлежало только людям – нет, конечно, согласно новому договору, в крепости были и мастера Горных Кланов, и дипломаты Союза, вместе с небольшими охранными отрядами, но благодаря общей площади Крепости, столкновение было с ними редчайшей удачей, так что простые гарнизонные вояки предпочитали считать, что кроме них никого нет – тем более что за стенами, на многие и многие мили это было почти правдой. Редкие одинокие домики-хозяйства появились в пределах Умеренности совсем недавно: двадцать лет земля здесь была раздираема войной, и мирные жители надолго покинули здешние угодья, здраво рассудив, что мёртвым пашни и сады ни к чему. Утро застало Освальта в казармах. Измученный вчерашней строевой подготовкой, он спал, подложив под голову для пущего комфорта локоть, прямо поверх подушки. Шёл последний летний месяц; сборы только что закончились, и сквайр наивно полагал, что имеет право выспаться. В здании, возведённом целиком из камня – только крыша была деревянной, частенько плохо топили: поэтому все кровати, выставленные в ряд, были укрыты достаточно толстыми меховыми одеялами, под которыми можно было спокойно спать, не боясь застудить себе шею или какую-нибудь другую часть тела. К несчастью, помимо настойчиво зовущих колоколов, ещё у одной причины по имени Григор были намерения не дать Ко’Драпу отоспаться. Усатый соратник и сосед по казарме растолкал воина и сообщил тому, что его хочет видеть на площади Юттона Благочестивого, ни много ни мало, собственной персоной Нигель Эйверн. — Ну давай, увалень, просыпайся! Развалился тут, как огр посреди дороги! Руки в ноги и быстро на площадь Благочестивого, сбор через десять минут! Только окатив себя из ведра холодной водой, сквайр вспоминает: точно, вчера им что-то говорили про посвящение. Григор тем временем будет Юрона, спящего неподалёку. — Поднимайся, поднимайся, бес тебя за пятку! Тоже забыл, что у вас сегодня "выгул"? Выгулом между собой солдаты звали то самое посвящение. Отряд новобранцев отправляли в "легкую прогулочку" недалеко от стен Умеренности. Жестокая тренировка подчас могла закончится и жертвами, но что Руперт, что Нигель, хоть и берегли своих бойцов, считали, что подобные жесткие условия – единственный выход держать гарнизон готовым к любой опасности. На северной наблюдательной башне во всю гуляет ветер. За каменным балконом плещется зелёными волнами Великий лес, мешая Зардомасу вглядываться в алеющий горизонт. Ярко-зелёная листва дубов и ясеней переплетается с красно-жёлтым убранством клёнов и берёз, подсказывая знающему человеку, что в этом месте заканчивается царство людей и начинаются владения Союза. Образ зыбкий, как и сама граница: эльфы не держат постовых застав на своей территории, и сейчас, кажется, вообще её практически не контролируют, уединившись в своих зимних дворцах. — Эй, Зад, чего замер, никак задремал, что ли? — тяжелая рука Конрада хлопает тебя по плечу, вырывая из оцепенения, — давай, друг, свободен. Смена караула. Тебя, поди, уже ждут. Говорят, Харл опять с возом дичины вернулся, так что Гунда сегодня закатит нам пир, так что не опоздайте к обеду! Клянусь Всевышним, если он и в этот раз не расскажет, где ухитряется столько настрелять, я донесу на него в Магистрат¹. В соборе Святой Юфемии не спали уже давно: заутреня начиналась раньше, чем проходило построение, и сейчас в базилике расположился нестройный ряд синих капюшонов – послушницы, среди которых была и Цезария, молились Всевышнему о благополучии императора и императрицы, о воинах крепости и о тех, кто покинул этот мир. Высокий неф здания украшали множественные рисунки истории Невендаара, начиная с его создания, до низвержения Бетрезена. Утреннюю тишину нарушало мерное бормотание тридцати послушниц, проговаривающих полушепотом литании, да поскрипыванием деревянных скамеек, на которых им позволялось устроиться, хотя многие предпочитали молиться на коленях. Когда огоньки свечей перед массивным алтарём, изображавшим двух архангелов, начали дергаться, свидетельствуя о том, что фитиль в скором времени догорит и они потухнут, послышался скрип массивной, обитой железом двери и в залу вошла собственной персоной Жюстина де Анж. — Цезария, со мной, — негромко окликнула она послушницу, — остальные – продолжайте молитву. Когда девушка вышла вслед за священницей за дверь, Жюстина, возвышавшаяся над ней чуть ли не на голову, положила руку на плечо и повлекла к выходу из собора. — Тебя прикрепляют к разведывательному отряду "Вороное крыло". Сегодня у него первый выход, и тебе нужно будет отправиться с ними. Я уверена, что всё пройдёт гладко, но всё же, в твои обязанности входит как раз то, чтобы все они вернулись целыми и невредимыми. Поняла? – пара строгих синих глаз посмотрела на Цезарию сверху вниз. А вот в Башне Таинств² кажется, не ложились совсем. Винфрид и Лотар сидели каждый за массивным столом, столешницы которых, кажется, в прошлом были дверьми в этих же башнях, и старательно изучали фолианты. Неизвестно, ложились ли они или просто встали пораньше, но караульные, пару раз прогуливавшиеся под бойницами – иначе не назвать эти маленькие немногочисленные окна в двадцатифутовом каменном великане, были готовы поклясться Всевышним, что свет в башне не потухал всю ночь. Комната напоминала больше какой-то склад или лавку старьевщика, нежели магическую лабораторию: множество ветхих книг, засушенные растения, выцветший пергамент повсюду. Спокойному изучению таинств, впрочем, не было суждено случится – дверь распахнулась, принося с собой утреннюю прохладу (что-что, а вот камины в башне топили хорошо, поэтому пока сквозняк не начинал гулять по коридорам, в помещениях было тепло), и на пороге появился магистр Уоллстон. Вообще-то Винфрида и Лотара только недавно перевели в помещения, прилегающие к библиотеке, но магистр отказался "таскаться в такую даль", чтобы преподавать заклинания новобранцам. Маги в крепости выделялись даже на фоне остальных своих собратьев: казалось, посохи им нужны не для сотворения заклинаний, а для того чтобы орудовать ими как булавами – настолько крепкими и ладно сбитыми выглядели волшебники гарнизона, неизменно повергая в удивление новых учеников. — Собирайтесь, — буркнул с порога старик, и бросил каждому в руки по одному кристаллу маны жизни, — это вам пригодится. *** (Крепость Умеренности, площадь Юттона Благочестивого, те же, утро)Обычно людная в любое время дня и ночи, в этот раз площадь пустовала. Встретившиеся здесь люди не были ни новичками, ни незнакомцами друг другу. Все уже бывали за стенами Умеренности, и не раз, но всегда с более старшими товарищами. В этот раз они идут в самостоятельный поход, чтобы доказать, что первый год, проведённый в этих стенах пошёл им впрок. Перед сформированным уже отрядом стоит Руперт Беретон, комендант крепости. Массивные доспехи защитника веры сами по себе напоминают небольшую переносную крепость. Рядом с ним, в сплошь черных одеждах, словно это в честь него назвали разведывательный отряд, стоит Нигель Эйверн. У него в руках список, с которого он зачитывает состав отряда, при этом слегка раскачиваясь, так что ножны мечей позвякивают, ударяясь друг о друга. — Так, — голосом, будто бы не готовил отряд к первому самостоятельному выходу, а зачитывал, что сегодня будет на обед, произнёс Нигель, — сквайра – два, стрелок – один, магов – два, послушница… – он бросает исподлобья строгий взгляд, выискивая Цезарию. — Я привела вам послушницу, Нигель, — слышится женский голос, и аббатиса Жюстина появляется на площади вместе с Цезарией, — ваш посланник слегка запоздал. — Гм! — хмыкает Нигель таким тоном, что совершенно очевидно, что опоздавшему несдобровать: скорее всего теперь будет три дня чистить подземные казематы – вотчину охотников на ведьм. — В общем, все в сборе, командующий Руперт Беретон, — кивает мститель коменданту. Они старые друзья: вместе пошли войну, поэтому обходятся без формальностей. Беретон кивает, и приподнимает густые седые брови, делая глубокий вдох. Задумчиво стучит по латной перчатке и начинает короткую речь: — С сегодняшнего дня вы получите официальное право называться членами "Вороного крыла". При, условии что все вернётесь целыми и невредимыми, — он обводит разведывательный корпус из шести человек пристальным взглядом, — а по сему слушайте свою первую боевую задачу внимательно: продвинуться на шестнадцать миль точно на север вглубь леса, провести небольшую разведку, после чего доложить лично Нигелю Эйверну, который и вынесет вердикт о вашей пригодности к дальнейшей службе в таком качестве. Если всё пройдёт гладко, то успеете вернуться засветло. На вашем месте ночевать в Великом лесу я бы не оставался – поверьте, при всей его красоте в отношении наших казарм, он куда менее гостеприимен, чем может показаться с первого взгляда. Вас выпустят через главные ворота. У вас есть примерно час на подготовку, затем вас ждут на заставе у ворот. Лидером в этом походе будет… — он зачем-то посмотрел сначала на Нигеля, затем остановил свой взгляд на Юроне и произнёс, — Освальт Ко’Драп. Выполнять! И да поможет вам Всевышний. Нигель кивком подтверждает слова коменданта, как непосредственный начальник, и отпускает восвояси, напоследок добавив: — Ваше экипировка и оружие сейчас находятся там же, где и обычно – в общих оружейных ваших подразделений. Когда вы вернётесь, под ваш корпус будет выделена отдельная сторожка – так что не спешите по возвращению расставаться с вооружением, скоро у вас появится собственный склад. Начинается новая веха в вашем служении Империи. И, словно в подтверждении этого, площадь наконец-то заливает лучами рассветного солнца, заставляя вас зажмуриться.
-
Со стартом! Крутой пост)
-
И вот тут я уже даже немного пожалел, что прослоупочил.
-
С почином! Пора запасаться попкорном и колой рулькой и эем ))))
-
Знатный старт!
-
Хорошо, добротно, могуче. Крутой стартовый пост!
-
Это великолепное оформление. Отличная рамка для хорошего поста, в котором рассказывается о быте крепости Умеренности. Услада для моих глаз.
|
-
48 рабочих часов... Без трусов.
-
Это же насколько женщины нынче зашуганные, что боятся ... ах из дому вышел без рубашки и трусов, может даже пахнешь тестостероном и активной сексуальной жизнью, бывает и такой казус.
|
|
|
-
суровый тополь битвЭто прекрасно, ящитаю. Вообще северяне в этой игре такие северянистые.
-
- Если выживешь, возьму тебя, - мгновение северянин раздумывал, - Сзади. Родишь мне добрых сыновей.Лол.
|
|
Огромный город спал. Ни одно поселение нордов не могло сравниться со столицей Империи, что раскинулась, словно пьяная шлюха, не знающая стыда или меры. Днём, в этом муравейнике из глины, камня и кирпича, проживали свои мимолётные жизни тысячи людей, не знающих лучшей доли и в своей гордыне считающих, что их доля - лучшая. Не знают они красоты льдов на краю мира. Неведома им мощь бушующих волн. Не чувствовали они сладости утреннего тумана, стекающего с гор и укрывающего высокие сосны, что подпирают небо. Они задушили своим городом всё то, что даровали им боги и в своей безграничной глупости считали, будто весь мир завидует Империи. Это было не так. Бальдр сидел на холме возле города и смотрел на ночной небосвод. Небо здесь было другим, оно не имело той глубины и черноты, как на севере. Не видать было здесь и пляшущих огней северного сияния, которым радовали их боги. Лишь звёзды были теми же. ссылкаПри свете звёзд он развёл высокий костёр. Брёвна отбирал сам, их пришлось привезти с собой, потому что не было прохлады леса возле столицы - он давно исчез в топках местных жителей или стал стенами ветхих трущоб. В треске пламени Бальдр слышал своё имя. Он вглядывался в огонь, пока дым кусал его в веки, пытаясь разглядеть своё будущее. Что пошлют ему боги завтра, кем он станет на арене, победителем или побеждённым? Козёл был упрямым, он чувствовал смерть. Горбатое и сильное животное с крутыми рогами билось в своих путах, видя блеск ножа. Крик его был почти человеческим, но прервался быстро - муки жертвы не радуют богов. Важна лишь сама жертва, её смерть, её кровь. Горячая, пахнущая железом, кровь хлынула из деревянной чаши на макушку. Вязкий поток полился на плечи, стекал по груди, марая красным чистую льняную рубаху. Вылив всё без остатка, воин отбросил сосуд в сторону и запел. Его низкий грудной голос был слышен в ночной тишине и полевые звери, что ещё не покинули эти земли, вслушивались в слова. Звери понимали этот язык, что возносил славу богам древним, богам жестоким, богам старым, как этот мир. Крестьяне, спавшие крепким сном на жёстких лавках в своих бедных домах, беспокойно ворочались. Отцы семейств видели в своих снах смерть в обличье воинов с глазами цвета горных льдов, что пришли на их земли. Женщины, будь то матроны или малые девы, с тревогой кутались в своих одеяла, пытаясь спрятаться от крепких рук и цепких пальцев. Все они видели как гибнут посевы и горят дома рубиновым пламенем цвета крови. Они никогда не видели в своей жизни снов страшнее этих. Его голос слышали бедняки в трущобах и поджимали ноги, ёжась от нахлынувшего на них холода, словно летний зной вмиг сменился зимней стужей. В этой стуже они видели корабли, покрытых инеем драконов из дерева, что везли с собой смерть. В своих снах они ощущали тяжёлую сталь топора на своей шее или грубое железо кандалов, смыкавшихся на руках. Просыпались в своих кроватях горожане, беспечно оставившие окна открытыми. Не понимали они, отчего тревога стиснула их грудь, почему пот стекает градом по лицу. Они зажигали свечу, лампу или лучину, бормотали молитвы о спасении... в тот же миг замирая в ужасе. Ледяной ветер пробирал до костей, тушил пламя и в его вое слышались обрывки боевых кличей, крики умирающих, стоны пощады, неизбежная смерть. *** Солнце в зените бросало блики на белый песок, отражаясь от начищенной стали. Острый топор в одной руке, верный щит в другой. До центра арены далеко, так велик её размер, ропот толпы похож на горный поток, на шёпот волн, на слабые отголоски грома приближающейся бури. Купаясь в этом звуке, Бальдр ощущал, как его кровь бежит быстрее. Ноздрями он чувствовал запах крови, что пролилась здесь недавно, человеческой крови. Скоро и его кровь впитается в этот песок, он знал это. Но его веселила мысль о смерти. Он ждал встречи с ней, словно с дорогой женой ждёт встречи воин, возвращающийся с добычей. Его смерть не будет обычной, потому что боги услышали его. Он умрёт с оружием в руке и попадёт в Небесные Чертоги. А если же им понравится его жертва, боги даруют ему чуть больше жизни и чуть больше славы. На это Бальдр тоже не будет в обиде, ведь кто он такой, чтобы перечить богам? Всего лишь человек! Глашатай рассказывал небылицы, от которых воину становилось веселее с каждым словом. Он покачал головой, а потом поднял свой топор, указав на трибуны. Пусть каждый вспомнит прошлую ночь, свои сны и свою тревогу и задумается - сколько правды в словах болтуна? Последним увидел Хана. Говорят, что он непобедим. Говорят, что он - воин великой силы и доблести. И что он - Наместник богов. Бальдр ударил топором о щит, приветствуя короля. Загремело обитое железом дерево, блеснула черной краской руна "вуньо" на белом поле. Против него выставили деву. В том не было бесчестья воину, чтобы скрестить своё оружие с женщиной. Девы Щита не были чем-то странным в его краях, о доблести амазонок рассказывали много историй. - Привет тебе, воительница! - воскликнул он. - Посмотрим, кому из нас благоволят боги и на чьей стороне будет удача! Его зубы белели из-под шлема в широкой улыбке.
-
Вот поэтому я из викингов и уволился.
-
Ззап как всегда хорош. Очень люблю когда пост создает подходящую атмосферу.
-
Ветер Севера Спой мне о доме моём Что посмела забыть (с)
Вижу настоящего норда
-
Очень стильный пост, от которого так и веет соленым морем и скрипучей палубой драккара.
-
Последним увидел Хана. Говорят, что он непобедим. Говорят, что он - воин великой силы и доблести. И что он - Наместник богов. Бальдр ударил топором о щит, приветствуя короля. Загремело обитое железом дерево, блеснула черной краской руна "вуньо" на белом поле.Мощь северная, класс
-
Таки сильный пост.
|
Час истины настал. И в сумерках богов жестокосердных. Хрипя, ревя и к воинам взывая, раздался рог судьбы. Вняла ему Электра, свирепых амазонок дочь. И вот она, отбросивши сомнения, Готова перед судьями предстать. А судьи те – толпа, что и без имени, без лика, И ликованьем предвкушенья преисполнена она. Уж поднято копье, уж алчет вражьей крови оно испить… Но тот ли враг, что перед амазонкой меч свой обнажил? Отнюдь! То сами небеса, дом для ревнивых олимпийцев, Что выше облаков раскинул свой божественный чертог. Смеется громогласно над Элладой, которая снесла все беды. Отыщется ль герой? Иль будут вечно смертные разменной Монетой в спорах высших сил. Неужто до скончанья века Лесным просторам, горам и морям слыть варварской страной? Лишь потому, что чей-то неразумный взгляд не видит истины? Ведь ходят средь людей и боги, и дриады. Кентавры, минотавры, люди-львы. И даже есть живые Оливы. И слуги их, кто жертвы им приносит в подношенье. Поэзия, искусство и науки – лишь пыль для тех, кому ценнее кровь. Им мудрость недоступна вековая, произрастающая из самой земли. Но все они сошлись на поле брани, ведь очень уж награда велика. Возвыситься над всеми, узорам бросить вызов тем, Что мойры – норны, как сказал бы северянин – сплели уж. Не бывать тому! Чтоб без вести пропало все ученье. И опыт ратных дел, наставницы уроки. Пропали всуе. Спокоен взор, улыбка на устах. Спокойна амазонка, ведь она, Подобная биреме на волнах, уверено вступает в бой. Крепко ее копье, крепка рука, что то копье сжимает. Сверкают деньги, враз господ сменяя. Дирхемы, драхмы, иены, Динарии, конечно же, в ходу. Сребро и золото возвысится горами, Воспев того, кто победит. А кто падет – утащит за собою, А равно - должников, которыми пренебрегла Фортуна. И вот она, великая та тайна всех боев: увидишь ли ты новые рассветы? Родных лесов ли ощутишь прохладу? Или падешь, забытый и забвенный, и переправщику отдашь монеты за труды? Чтобы остаток дней своих бродить в печальных землях, переживая горести земные? Не будет там ни музыки, ни песен. Не будет ни охоты, ни пиров. Лишь скорбь. Один падет. Другому ж суждено Сражаться дальше. Судьба ли такова? Или, быть может, выбор? Падет ли хлад, что дует с Севера, уступит ли лесам, с их теплым бризом моря? Или укутает, укроет белизной своих одежд Деревья? Их листве зеленые наряды много ближе. Однако ж, так бывает, Что в белый и зеленый красит цвет багрянец, бьющий из груди. Уж близится удар! Еще одна победа! Чья?
|
|
Если бы Злобина с челябинскими не работала в этом цирке доморощенном, то блевала бы сейчас на каждом этаже. Везде ж что-то занимательное для пищеварительной системы находилось: то желе, то колбаски баварские. Женька кушать захотела. Казалось бы, ну совсем не вовремя, однако желудок не обманешь, он у Злобиной как часы. Вот и приходится представлять, как она те колбаски да на гриле с дымком чужими, естественно, руками жарит. С дымком, да... Жарит...
Голова сообразила раньше, чем вся остальная голодная Злобина. Почуяла огонь за секунды до его появления. Любой пожар приобретал в голове у Злобиной черты человека. Откуда-то из недр общаги потянулись к ней обгорелые руки. Вот-вот догонят.. Рот Черного человека криком перекошен. Губы пузырятся. Глаза на обугленном лице неестественно выпуклые, огромные.
Одной рукой дрожащей Женя в перила вцепилась, другая сама, машинально по карманам шарить принялась. Нет сигаретки, нет родненькой... Злобина в безнадежности своей оглянулась, сигаретку стрельнуть...
Розовые лепестки медленно танцевали в воздухе, опускаясь наземь. Вся земля была, словно ковром, ими покрыта, а дерево, что их роняло, раскидистое, корявое, наполовину в тех розовых цветах ветвями почти скрывало землю. Под деревом, ноги скрестив, сидит в полной разгрузке Виктор, ладони на коленях держит, указательный и большой колечком сделал, а глаза свои большие, красиииивые, на неё, Женьку, таращит. Дыши, говорит, Евгения и всё придёт.
Злобина покраснела, быстрее вперёд зашагала. На три шага вдох носом, на три шага выдох ртом. И откуда ахинея такая в голове взялась, но ведь помогло! Пранамать эта...
За Бессмольным двинулась, вдвойне готовая стрелять, хоть зомби, хоть гражданских с пороками саморазвития, хоть своих, если заразились чем, от вещей, по неосторожности взятых.
Только вот оглядываться совсем перестала.
|
Общее
Аварийная лестница была прямо напротив вашего отряда – весь поворот к техническим помещениям 8 этажа скрывался в кромешной тьме. Моргал зелёным магнитный замок, о котором упоминал комендант, горели грязно-жёлтым кнопки вызова лифта, вверх и вниз. Что-то шуршало там, в глубине, за закрытыми дверьми, громко чавкало и, видимо, не собиралось проверять, кто шумел в коридоре.
Согласно озвученному начальником плану, вы двинулись в боевом построении к ближайшей лестнице. Их, помимо закрытой, напротив лифта, было две, по двум сторонам этажа. Лестница слева показалась более привлекательной – меньше комнат нужно миновать, да и в принципе, других помещений. Линялый палас был густо забрызган кровью возле входа в ближайший санитарный блок. Дверь была открыта и вы увидели, что белую плитку на полу почти не видно из-под ровного слоя запечённой крови. Словно желе. Или вареньем кто-то густо намазал.
Ваши шаги торопливы, но осторожны, вы стараетесь не торопиться больше, чем того требует собственная безопасность. Стоит поравняться с жилыми комнатами и ощущение, будто за вами следят из-за закрытых дверей, через глазки, накатывает, будто волна прибоя. Моргает лампочка под потолком, давая очень слабый свет. Что-то привалилось к двери в одной из комнат и у бойца почти дрогнул палец на спусковом крючке. Командир спокоен, сосредоточен, хотя взгляд рассеян, словно Улаев пытается заглянуть в свой внутренний мир.
Беспрепятственно проходите этаж и, пройдя сквозь дверь, оказываетесь на лестничной клетке в непроглядной тьме. Подствольные фонари дают возможность осмотреться и увидеть типовые площадки, перила, собранные из арматуры когда-то в конце шестидесятых, глухие железные двери на нечётных площадках, позволяющие выйти на небольшие балкончики.
Может быть из-за темноты вокруг, вам кажется, будто бетонные полы и перекрытия усиливают каждый шорох стократно. Автоматически, кто-то отпускает входную дверь и только в последнюю секунду успевает её придержать, чтобы не раздался оглушительный хлопок. Не раздался. Возможно дел в темноте или взвинченные нервы играют шутки, но кто-то думает о Мории и «Властелине колец». «Главное не уронить ведро в колодец», - проносится мыслишка. Негромко клацает оружие.
Вы поднимаетесь выше. Один пролёт, два. Замираете возле входа на девятый этаж, прислушиваетесь. Заглядывать вам не нужно, да и нельзя – окошко забито фанерным листом. Слышно только, что там кто-то ходит. Слышны и другие звуки, более плотоядные и отвратительные.
Десятый этаж, выбитое окошко в двери и тьма, такая же, как на лестнице. Приглушаете фонари на секунду, чтобы успешно миновать, площадку и подняться дальше.
На одиннадцатом этаже начинается странное. Двери на этаж нет, не горят плафоны под потолком, так что рассмотреть что-то можно только в свете подствольных фонарей. Вы видите какие-то тросы или кабели, большие. Противоестественно похожие на что-то органическое, нет, человеческое. Они пульсируют. Они размером с Антона, в ширину. Они тянутся из глубины этажа в размере четырёх штук и им с вами по пути, выше, где они прилипают к ступеням, к полу, взбираются по потолку и разветвляются на десятки нитей. Сосудов, хочется сказать. Ваша работа предполагает странное по умолчанию, но это что-то такое, чего ещё никто не видел.
Поначалу вы пытаетесь не наступать на эти кабели. Тросы. Жгуты. В любом случае, это не кажется хорошей мыслью. Но чтобы подняться выше – приходится рисковать. Аккуратно протискиваясь вдоль самых узких участков, видите, что дальше пол практически не виден из-под сети ответвлений.
Двенадцатый этаж горит где-то внутри. Тянет дымом, тьма коридора освещается отблесками пожара. Возможно горит одна комната, может быть кухня в санитарном блоке, может быть что-то ещё. Пока что пожар не очень сильный, но это вопрос времени, вы знаете. В отблесках мелькают человеческие тени, медленно и бездумно, они прохаживаются взад-вперёд без цели. Вас они не видят потому, что вы осторожно смотрите в плексигласовое окошко. Дверь вскрыть не удастся, так как она почти наглухо затянута ограническими побегами. С этой площадки уже нельзя рассмотреть, какого цвета стены, потому что теперь они плотно покрыты густой мясной порослью.
На тринадцатом этаже вас почти сбивает с ног ударная волна взрыва. Где-то внизу тряхануло так сильно, что содрогнулось всё здание. Вы слышите как звенит лопающееся стекло, а потом – утробный вой сотен глоток, которому вторит топот со всех сторон. По стенам вокруг вас пробежала дрожь, словно вздрогнул огромный человек и по его коже пробежали очень большие мурашки. Вены и артерии запульсировали гораздо чётче. Вы слышите топот наверху и понимаете, что скоро здесь будут гости.
-
За весь массив постов в совокупности. Что тут сказать? Силён, отец, силён.
-
Мммм... вкусненько. Варенье, желе... Пойду поем!
-
«Главное не уронить ведро в колодец»
Это как "Что главное в танке?" только "Что главное в Мории?" =)
|
-
Знаковый пост на Рождество )) Сильно, жму латную перчатку!
-
Какой же все-таки мощный образ... Просто ваааа)))
-
Оскар крут.
-
Сильно)
|
Оглушённая горем и грохотом погибающего дворца, Аурелия не сразу замечает лист пергамента. А заметив, медленно протягивает за ним руку и бережно прижимает к груди. Теперь это единственная вещь, оставшаяся от отца. Он любил эту легенду. Сочинил ли её сам или слышал от кого-то, это было Аурелии неизвестно. Она часто слушала её перед сном, когда была маленькой. Потом дочь звездочёта выросла, детские сказки потихоньку отодвинулись на задний план, потеснённые взрослой наукой. Осталось смутное щекочущее воспоминание, будто от сновидения, ускользнувшего от тебя на рассвете.
Отец... Больше не нужно бояться, что он увидит её позор. Он никогда больше не проснётся, как и Дикон, как его сэр Бенедикт, как маленький Патрик - помощник конюха, как сотни других. Рыцари и фрейлины, поварята и оруженосцы, садовники и лекарь - все спят теперь уже вечным сном. Убив короля, Аурелия наивно полагала, что это станет самым ужасным деянием в её короткой жизни. Сколь жестоко она ошибалась! Королевский дворец, ставший роскошной усыпальницей, тяжким бременем пал на сердце. Придавил - не выбраться, не вздохнуть. Не закричать, не заплакать. Не заставить равнодушное время повернуть вспять. Они все умерли, и это - твоя вина. Результат твоей преступной самонадеянности, уверенности, что ведьму можно переиграть. Что именно ты найдёшь в какой-нибудь старой книге рецепт, как её уничтожить. А ещё твоей слабости, и трусости, и жалости к себе. Ты обратилась к милорду Вертрану, заставив благородного герцога из милосердия взять над тобой шефство, вместо того чтобы обратиться к рыцарю святой церкви, который уж точно не развязал бы тебе руки. Ты сумела убедить всех, что книги помогут - а они предали. Ты вложила в руки ведьмы оружие, не распознав её дьявольского замысла. Ты не смогла ей помешать. Пусть ты ничего не знала, не могла даже предположить всю глубину ведьминого коварства - это не оправдание. Они погибли из-за тебя.
Обвинения вспыхивают в сознании алыми росчерками. Каждое обжигает, словно удар хлыстом. Никто не смог бы произнести обвинительную речь лучше самой Аурелии, которая в точности знает, что она сделала не так. А милорд рыцарь лучше всех знает, как бороться с ведьмами. Церковь Святого Света. Там ведьму призовут к ответу, выжгут скверну огнём и калёным железом. Пусть даже вместе с её носителем. Раньше Аурелия боялась этого больше, чем стать марионеткой злой колдуньи - теперь пройти через очистительное пламя кажется единственным способом спасти свою ничтожную душу, впустившую внутрь зло. Она больше не имеет права рассчитывать на милосердный взмах меча. Это слишком простая смерть для той, что обрекла сотни невинных людей погибать под завалами. Аурелия сидит, прижимая обожжённые ядом руки к груди, неотрывно смотрит на траву у воих ног, а губы тихо выносят приговор самой себе:
- Сжечь ведьму. Пока она слаба.
И на этот раз - никаких отсрочек! Никаких поблажек, которыми ведьма может воспользоваться. Никакой жалости. Аурелия знает, что боль физическая способна заглушить боль душевную - только сейчас это должна быть поистине чудовищная боль, чтобы перекрыть то, что творится у неё в душе. Может быть тогда она найдёт искупление - и избавление. Там, а не в старых легендах.
-
Очень красивый отыгрыш мученицы
-
Нравится, как круто держится игрок, учитывая обстоятельства.
|
|
|
|
Не то, чтобы принцесса была такой уж тяжелой, а все-таки не королевское это дело - людей таскать. Перепоручив это занятие шуту, однако, принц-регент вскоре обнаружил, что просто идти - занятие довольно скучное, тем более что убранство дворца он успел оценить еще в прошлый раз. И потому Его Высочество решил развлечь себя беседой - пусть даже и с дураком. Впрочем, если традиции Ниссалона в этом отношении не отличались от вейлонских, этот дурак был поумнее многих.
- Ох уж эти феодалы, везде одинаковые! Вечно спорят, кто главнее, чей род древнее, кому земель положено больше. Если слабый правитель - беда королевству. А если правителя нет вообще -вот тогда-то и начинается! Его Высочество Бенедикт такого никогда не позволял. Папа* их вот так всех держит! - и Маркус крепко сжал кулак, потрясая им в воздухе, демонстрируя, как именно его отец обращается с аристократией в родных краях. - Не понимают, что всему есть время и место. Вот как можно решать судьбу человека в эдаком смраде? Пусть даже цареубийцы. Ладно бы она с этим ножом на кого кинулась, то одно дело. А тут стоит, голову повесив - стало быть, думать надо. Тем более, вон, говорит: одержимая. Да еще сын герцога этот... Ты видел, как он за короной потянулся жадно? То есть - разбираться надо. А где разбираться, посреди трупов и гнилой пищи, в зале, куда не проникает свет солнца, под чьим ликом свершаются все добрые дела и торжествует правда? Я так не думаю...
- Или вот взять Ее Высочество Леодамию. Один ты, как верный подданный, остался при своей принцессе... Все-таки, она еще принцесса, поскольку незамужняя, да и не престолонаследует Ее Высочество. И вот что странно, шут, ты заметил? Спали мы долго, все заросло, все запылилось. Отчего же не пришли враги с войском и не взяли замок штурмом, да не перебили вас всех, а нас в плен не взяли? Нет, лишь ведьма своими чарами покончила с Его Величеством, да руками той девки - стало быть, неладно что-то в Ниссалоне. Да и не трогал нас никто. Не бывало такого, чтобы к замку никто хотя бы из своих не подошел. Родные слуг, или там, купцы. Или послы! Так ведь нет никого. Но не может же быть, чтобы весь мир вдруг пал под чарами колдуньи, а, шут? Не бывало такого сроду. Думается мне, непросто все устроено. Судя по тому, что мы уже видели, все твои соотечественники спят... Стало быть, помощи ждать особо неоткуда. Ни лекарей мы не найдем, ни пекарей. Хорошо бы к церковникам обратиться. Кстати об этом! Тот рыцарь-храмовник, знакомая порода. Сперва делают, потом думают. Прекрасные солдаты-одиночки, но приказам следовать не любят. Интересно, и как это он выдержал монастырские порядки? Но я о другом. Не иначе, как в его голове таятся многие знания, вбитые настоятелями: полагаю, его и экзорцизму могли научить? Вряд ли он, конечно, что-то вспомнит из тех уроков, если хорошенько не напряжется, но ведь скорее всего! А то туда же, сжечь, сжечь... На крайний случай всегда можно ее водой испытать, ну, или железом, чтобы убедиться - ведьма она или нет, по своей воле семя зла в себя впустила или пала жертвой чар. Но самое главное - Ее Высочество беречь надо. Видел, шут, как резво за ней все мертвецы бросились? Стало быть, извести род Радостного, вот ее цель. Остальное - побочные жертвы, с которыми старуха, похоже, не считается совсем... Интересно, чем же ей так насолил Его Величество Брон? Я было подумал, что это матушка покойной королевы Эфигении решила отомстить за смерть дитяти - но стала бы она собственную внучку со свету сживать? Одни вопросы...
Принц шел неспешно - не для того, чтобы шуту было удобнее за ним поспевать, а попросту не желая утруждаться. Впрочем, вскоре они дошли до той лестницы, что у многих дам вызывал восторг, у принца же - лишь раздражение. Даром, что принцессу тащить собирался не он, даже мысль о том, чтобы спускаться по ступенькам, заставила его остановиться в задумчивости.
Вот где паланкин и слуги, когда они так нужны?
|
|
|
Это, конечно, было ужасно неприлично - все эти поцелуи. И негодование Валетт было вдвойне искренним, особенно после того, как молодой герцог сказал ужасную двусмысленность. "На моём месте так поступил бы каждый!" - Что это?! оскорбление или комплимент? Он хотел сказать, что красавица столь прекрасна, что все теряют голову при её виде, или она столь доступна? Нет-нет, это чересчур, и наследник Вертранский заслужил суровую отповедь. И фрейлина уже открыла рот, но сказала лишь:
- Да, конечно. Я присмотрю за леди, - и сделала лёгкий реверанс. Его взгляд в глаза был так мил, что невозможно было говорить ему сейчас разные гадости. Тем более, что Элоизе было и впрямь худо.
Валетт немного помнила Элоизу фон Визен. И понимала, что удар оказался в самом деле чересчур силён.
- Кровь, боже мой! Надо приложить что-то холодное! И перевязать рану! - Валетт наконец-то нашла, куда деть свою энергию.
Выглядывая поминутно за гобелен, она разыскала в каморке шута чистую ткань - то ли платок, то ли пышный галстук - смочила её найденным тут же белым вином ("От красного ужасные винные пятна, испортят всё платье! Никогда не пейте красное!"), и, как сумела, смыла кровь с затылка девушки, приложив напоследок смоченную ткань к ране и велев так держать. Всё это время Валетт болтала, не умолкая:
- Элоиза, конечно, я вас помню. Обопритесь на меня, вам тяжело стоять, верно? Вы тоже меня должны вспомнить - мы хорошо знакомы, виделись не раз при дворе, я Валетт Мариньи, фрейлина принцессы... прин... Ах! - Валетт вскрикнула, прикрыв рот ладонью и вытаращив глаза. - Ко-Ро-Ле-Вы! - ее голос сорвался в страшный шёпот. - Представляете, такой ужас, такой ужас, дочь звездочёта убила короля! Просто ножом, как кабана на охоте! Теперь наша принцесса - королева. Как все запуталось! Зато - о, смотрите! Мертвецы больше не опасны. О, слава богу! Можно выйти, наконец, отсюда!
Действительно, всё запуталось. Принцесса теперь - королева. Спящая. Тот, кто сочетается с ней браком - будет править. Регент или принц-консорт? А если они передерутся за спящую невесту и все умрут?
- Кто-то должен провести коронацию Её величества, - высказалась Валетт, как только они с Элоизой добрались до всех. - Надо захватить символы власти и провести церемонию как можно скорее, только не здесь, умоляю вас! - Она зажимала нос платком, но вонь просачивалась всё сильнее. И когда уже непосредственной опасности не было, Валетт всерьёз опасалась, что потеряет сознание.
Ужасающие признания дочери звездочёта тоже требовали внимания, но фрейлина плохо представляла, что с этим можно было бы сделать. Проще было бы казнить её, пока та не обрела силу и не совершила что-то ужасное... ещё что-то ужасное. Но, с другой стороны, Вертран прав - дух ведьмы может перелететь в кого-то другого, и Валетт не хотелось бы оказаться этим кем-то. Наверное, безопаснее знать, где сидит ведьма и присматривать за нею.
- Может, её связать? - робко предложила фрейлина и торопливо прибавила, покосившись на воинственного герцога. - Для её же безопасности и спокойствия. Ведь девушка не захочет совершить что-то плохое снова, ведь правда? И - господа, тот проход, - девушка указала за гобелен, - ведёт сразу во двор через кладовку. Не надо блуждать коридорами дворца. Пойдёмте же!
|
Попав в плен в собственном теле, не можешь ни сбежать, ни отвести глаза. Ты, что находила любой предлог, лишь бы оказаться подальше от замка в день какой-нибудь казни, теперь наблюдаешь за казнью Короля из первых рядов. У Брона Радостного, как у любого уважающего себя монарха, имеется энное количество доброжелателей - умных, расчётливых, смелых, глупых, отчаянных и отчаявшихся, однако ж ни один не сумел и близко подобраться к августейшему горлу. А ты вот смогла. Цени оказанную тебе честь, девочка.
Неблагодарная Аурелия совершенно не ценила благодетельницу. Более того, ненавидела её всеми фибрами души. Ранее добродушная дочь звездочёта понятия не имела, что значит ненавидеть кого-то по-настоящему. Теперь наравне с болью внутренности обжигала острейшая ненависть, будто произведённая из отборных стручков красного перца, смешанная с горькой обидой и лютым бессилием. Когда пароксизм смеха утих и Аурелия вновь обрела контроль над собственным телом, ей стоило больших усилий не вонзить тот самый нож себе в сердце. Останавливало лишь, что без чёрного колдовства удар не получит должной силы, придётся долго мучиться. Вот у юного герцога Вертрана меч наверняка имеет положенную остроту... Обведя зал глазами, в которых, кажется, навечно заледенел призрак пережитого ужаса, Аурелия не нашла никого более подходящего для приведения приговора в исполнение. Не мальчишке же этому белобрысому сдаваться и не принцу чужеземному, которому кончина Короля только в радость. Отбросив окровавленный нож, она нетвёрдым шагом пошла через зал, держа развёрнутые ладони подчёркнуто пустыми. Вот она я, цареубийца. Хотите - жгите, хотите - камнями забросайте. Мне всё равно. Я не знаю, как жить дальше, когда я - не я больше. Кровавое клеймо отделило её от обычных людей, нож прорубил узкую, но неодолимую пропасть. Нет ей оправдания, нет прощения. И не важно, что она ни в чём не виновата, кроме желания остановить нашествие мертвецов. Быть может, на том свете к ней отнесутся более благосклонно.
Не дойдя до будущего герцога пяти шагов, Аурелия остановилась, склонила рыжую растрёпанную голову. Собственный голос казался чужим. Странно, однако он не дрожал, не срывался. Выцвел только, будто схваченный морозом.
- Милорд, ведьма завладела моим телом, когда я оказалась рядом с кубком. Нельзя было смотреть в изумруд... Теперь она заточена во мне. И наверное, сейчас самый подходящий момент от неё избавиться, пока она ещё чего не натворила. Только сделайте это быстро, прошу.
Уже спустя десяток минут у неё не хватило бы духу совершить признание, подставить голову под меч. Сейчас она ещё может оставаться спокойной, как водяная гладь, под которой бурлят невидимые ключи. Сейчас она почти не боится смерти. Куда страшнее кажется стать глазами ведьмы, её руками, её верной марионеткой. Страшнее, что все проснутся, поднимут крик, ткнут осуждающе пальцами, потащат на костёр или на плаху. Отец не вынесет её позора. Лучше уж покончить с этим здесь и сейчас.
-
Смело!
-
Сильно. Очень достойный пост, учитывая обстоятельства. Вообще жалко деваху, досталось ей - врагу не пожелаешь.
-
Странно, однако он не дрожал, не срывался. Выцвел только, будто схваченный морозом. И снова очень красиво. Решение интересное.
-
Бедняжка сделала всё, что могла.
|
Пахомов
Куратор Вэйюань сидел за резным письменным столом и что-то писал. В кабинете стоял приятный запах нового дерева, смолы и опилок. Он поднял взгляд, когда ты вошёл в его рабочий кабинет и жестом предложил сесть в кресло напротив. Поначалу он ничего не говорил, просто смотрел, молча, продолжая делать какие-то пометки на бумажном листе перед собой. Ты сжимал кулаки и думал о том, что ни коаны, ни размышления, ни даже легенды не устроят тебя, ты должен добиться ответов во чтобы то ни стало! Гнев и раздражение вскипали внутри словно изжога, подступали к горлу. Казалось, что ты готов выплеснуть их словно обугленный китайский дракон, что стоял на краю стола куратора.
- Пил, - это не было вопросом. По какой-то причине Дядя Ваня решил прервать тишину и начать разговор с констатации очевидного факта. - Алсен. Пить - прохо! - достоверно известно, что Вэйюань пил как настоящий китаец (каковым он и являлся), то есть в количествах не вообразимых для человека неподготовленного. И это ещё даже до службы в ГСМН. Однако делал он это строго по праздникам и строго один вечер. Он никогда не говорил с вами о том, что затяжной запой - это не только вред для организма, но и для психологического климата в коллективе. Не говорил о том, что приходить с перегаром на работу - это непрофессионально. Да и вообще, не говорил он, вместо водки лучше пользоваться медитацией, раскрывать периодически чакры и дышать по технике Ма Гуньда. Теперь - сказал и в этой короткой фразе была какая-то отеческая строгость помноженная на заботу командира. Ты начал осознавать, что путь саморазрушения, который ты, как тебе казалось, удачно перемежал ударным трудом и упорным поиском информации не исправят произошедшего. Это всё - ложные конструкции, в которых твой разум пытался найти утешение, одна из сложных форм эскапизма и превенционизма. Вставая каждое утро и ожидая бойни, учинённой новым манасосом ты заранее погружал себя в негативное информационное поле и таким образом настраивал себя на провал, на неконструктивность предстоящего дня. Алкоголь и вина делали тебя человеком, которым ты не был, Арсен Пахомов. Возможно поэтому ты не смог ничему научиться на курсах при обители. Всё не складывалось, дрожали руки, лектор нёс какую-то невероятную ерунду. Да и весь этот освоенный корпус литературы по эфирным паразитам? Он не отменит смерти Семёна или тех людей, что погибли в огне. Взваливая на себя вину, испытывая ненависть ко всем несчастным астральным инсектам и даже к самому себе, потому что не успел, не смог помочь, ты нарушал катехизис, гласящий о том, что ненависть порождает скорбь, и злоба черная захлестывает сердце бойца, впитываясь в душу его несмываемым пятном, за которое потом нечисть цепляется. Ты взглянул в зеркало на стене и ужаснулся. Арсен Пахомов, которого ты знал, который стремился творить добро и был идеалистом, превращался в кого-то другого, снедаемый виной за чужие ошибки.
Куратор положил на стол ручку, сплёл пальцы перед собой и сказал: - Всё будет холосо. Ступай, Алсен, - и ты вышел из кабинета. Потому что понимал - не все ответы должны быть получены. Потому что не все вопросы должны быть заданы. Возможно разговор о том, как следовало бы поступить тогда, уже был давным давно между Дядей Ваней и Улаевым. Возможно вот именно здесь, за этим столом, они раздавили на двоих ящик крепкого маотая. Как они хохотали и плакали навзрыд, как вылавливали в пьяном угаре из узкого горлышка бутылки тысячелетнюю сколопендру, как потом откусывали от неё по кусочку и снова запивали рисовой водкой. Возможно Улаев бил себя в грудь кулаком и хотел уйти из ГСМН навсегда, в монастырь, на Соловки или вообще в дальний острог, на Границу Миров, послушником. Маловероятно такое, но может быть Вэйюань в этот момент хлопнул по столу так, что тёмное резное дерево треснуло в четырёх местах и рухнуло, погребая под собой заваленную бычками пепельницу, разливая кругом крепкий алкоголь и провоцируя маленький пожар. Смешно было бы даже думать о том, как Посвящённый и Адепт перебрасывали друг другу горящего деревянного дракона, что был не только фамильной реликвией рода Вэйюаней, но и одной из филактерий куратора. И как они, сидя на закопченном дереве клялись, что сделают всё ради того, чтобы это не повторилось вновь. Что ГСМН - это не профессия, а жизнь. И они ещё повоюют.
Об этом смешно даже подумать, конечно. Вот ты и не думал.
-
Ну ты, конечно, могуч, отец. На какой то промежуточный микрорезолв такую мощь концентрированную выдал. Прям все, и ситуация, и композиция - на десяточку. Дядя Ваня вообще прекрасен.
|
|
|
Кристиан довольно хмыкнул, когда тяжёлый засов надёжно зафиксировал дверь. Теперь, по крайней мере, можно было рассчитывать, что новые мертвецы в ближайшем будущем не появятся. Вертран обернулся, выискивая глазами Гвинивел, которая наверняка с замиранием сердца следила за его отчаянным, но, если быть до конца откровенным, не то чтобы запредельно опасным, рывком… И не нашёл, в очередной раз испытав укол разочарования. Она же должна были охранять короля, разве нет?
Кристиан потерял девушку в кровавом хаосе, обуявшем тронный зал. Кто-то катался в обнимку с мертвецами по полу, кто-то с отрешённым видом шагал к королю, а кто-то… Запутавшись в идиотской портьере споткнулся, упал и распластался на полу бездыханным телом. Ветран замешкался, раздираемый на части проступавшей сквозь героическую решимость губительной паникой. Куда бежать, где его помощь сейчас нужнее всего?
Все эти экзистенциональные вопросы, по всей видимости, совершенно не волновали принца Вейлонского. С принцессой на плече (нашей Принцессой!) он целенаправленно пробирался к выходу из бального зала. Того самого выхода, который Кристиан только что так удачно блокировал!
Злость вспыхнула, разгораясь внутри. Видя это предательское бегство, да ещё и дискредитирующее его собственный, Кристиана, потрясающий план, Вертран со всей ясностью вдруг осознал, какие чувства испытывал отец, цедя после нескольких бокалов вина сквозь зубы неразборчиво «Вейлонские псы!».
Принц Маркус бежал, спасая собственную венценосную шкуру. Поднимая засов и подвергая опасности остальных! Ещё и утаскивая Принцессу!
Этот мог позволить себе бежать. Не его замок, не его королевство, не его подданные. Он чужак здесь, званый гость на пиру, забывший в спешке даже про собственного отца. Не мог позволить себе того же герцог Ветран. Он шагнул было наперерез принцу, намереваясь призвать его к ответственности за подлость и трусость, но краем глаза заметил, как раздувшаяся омерзительная туша всё ближе и ближе подбирается к потерявшей сознание девушке.
Пальцы Кристиана что было сил сжали рукоять именного клинка, зубы в ярости скрипнули. И, преодолевая себя, Ветран отвернулся. Быстрым шагом двинулся к беспомощной девушке – почти сразу, впрочем, срываясь на бег. По широкой окружности он малодушно обогнул одного мертвеца – опущенный к полу меч недобро сверкал, готовый в любое мгновение вновь отведать вражеской крови.
Уже на подлёте Кристиан понял, что это – та самая, у которой умер отец. И именно он, раздувшийся и гниющий отец, вальяжно и целенаправленно полз к телу собственной дочери, бедственное положение которой никого, кажется, больше не волновало. Клинок вернулся бесшумно в ножны, в то время как Кристиан подхватил на руки невесомую практически незнакомку. Выпрямившись в полный рост, он, затравленно оглядевшись в поисках выхода из этой исключительно непростой ситуации, отступил невольно назад и вдруг замер.
Медлительный и беспомощный, словно во сне, он смотрел, как долговязая рыжая девушка задирает голову оставленного без защиты короля Брона Радостного. И как перерезает ему горло с пугающей восхитительной точностью.
|
|
|
- ... Вот и смотри, Арсен. - Стирает пот со лба Улаев, трясясь в едущей обратно маршрутке. Поглядывает осуждающе на болтающуюся елочку ароматизирующую. Ненавидит эту вонь ебучую. Тошнит от нее. - Таракан наш астральный сбежал. Весь район людей вырубил, пожар устроил, неофита угробил, нас чуть не порешил - и сбежал. Пули не хватило, одной - может быть, твоей, например - чтобы его прикончить. Сбежал. Значит, что? Значит, такую же хуйню повторить может. И опять по новой, все то же самое, а то и хлеще. А почему? Ты парень умный, и сам понимаешь. Но я тебе все равно скажу - потому что ты гражданских взялся лечить вместо того, чтобы тех, кто этих гражданских крошит без разбору, обезвреживать, как я при... Попро... Приказал. Клятву Гиппократа свою исполнять. Вот и думай, сколько он еще народу угробит, если может то, что может? И в каком месте тут принципам твоим сра... Принципам твоим работать? Вздохнул тяжело, на руки посмотрел трясущиеся. - А если б на моем месте какой мудак был, то и рапорт бы на тебя написал. Так и так, нарушение субординации, вся хуйня. Подумав, добавил все же: - И девчонка твоя умерла все равно. И еще много кто умрет, потому что жук этот сбежал, а не сдох. И мы все могли умереть тоже - потому что ты в Мать Терезу решил сыграть. Взгляд пустой в окно маршрутки. Врывается в уши какой-то "Ласковый Май" ранний, "Радио Ваня" водилы играет на полную. Вот же быдло ебаное. - Выключи свою хуйню нахуй! Я тут разбор полетов провожу! И снова вздох. Охи да вздохи - полслужбы занимают. Понаберут по объявлению... - Так вот, Арсен. Делай, родной, как я говорю, будь добр. Особенно если вот такая хуйня творится - делай. Не как ты решил, не как тебе сердце подсказало, никак еще. Иначе мы погибнем, ты погибнешь, и еще очень много народу погибнет. Такой уж ты важный мужик, ага. Брови приподнял вопросительно. Не дожидаясь ответа, оглядел остальных пассажиров: - А вы, пацаны, молодцы. Отлично справились. Надеюсь, все понимают, что могли там умереть. И что не только не умерли, но и втащили этой астральной ебале неслабо, и за нашего отомстили. И кучу людей спасли. А, Антоха, - Бессмольного локтем ткнул в бок. - Чувствуешь себя героем?
-
Ураев мородес!
-
Радио Ваня! Сыр воистину человек культуры.
-
Хороший разбор полетов)
-
Хорош, живой и настоящий
-
Вздохнул тяжело, на руки посмотрел трясущиеся. Хорошо написал всё.
-
По-отечески.
|
-
Ну вот, кстати, сыграть от персонажа, поперек оптимальности, линии партии и даже прямого приказа командира - это сильно.
|
Боевые механикиБлижний бой Особая механика боя, подразумевающая стычку вплотную, использование оружия ближнего боя или вовсе рукопашную схватку. Отдельно отмечу, что сейчас мы говорим именно о честной сходке лицом к лицу, а не о частных случаях ближнего боя вроде стелсового выпиливания и аналогичных предложенной ситуациях. Первый основной момент этого пункта – механика «больше-меньше», которая позволит во многих случаях определить победителей без бросков. Вооружённый оружием ближнего боя человек всегда выигрывает у безоружного, если у последнего нет специальных перков на рукопашку. То есть, в общем виде в стычке вида «человек с ножом» против «человека с голыми руками», первый априори выигрывает. Далее идёт несколько градаций уровней оружия ближнего боя. Человек с голыми руками по умолчанию имеет нулевой уровень, человек с базовым ножом оперативника или использующий в качестве оружия ближнего боя приклад автомата имеет первый уровень, остальные уровни оружия ближнего боя указаны в описании оного. То есть, без учёта потенциально возможных специальных перков и модификаторов, оперативник с силовым клинком 2ого уровня всегда выигрывает у оперативника со стандартным ножом 1ого уровня и убивает его. Победа в ближнем бою – это возможность почти всегда либо моментально убить любого или практически любого противника, либо, по желанию обезвредить его (в случае, если нелетальное использование прямо не запрещено в описании вашего оружия ближнего боя). Вариант обезвреживания победитель выбирает самостоятельно. При наличии равного класса (уровня) вооружения у обоих оппонентов, в дело вступают броски. Не учитывайте базовый куб, кидайте столько, сколько кубов даёт ваше оружие и модификаторы. Только безоружный боец имеет один базовый куб по умолчанию. Даже простой нож оперативника предоставляет два рукопашных д6. Победитель определяется количеством успехов – оппонент с большим количеством успехов (5-6 на кубе, если нигде не указано обратного) побеждает. При равном количестве успехов бой переходит в следующий раунд. В случае PvP-схватки или схватки с серьёзными PvE противниками, соизмеримыми по крутости с персонажами игроков, для нагнетания драматичности рукопашный бой проходит в формате best-of-3. То есть побеждает тот, кто первым выиграет два раунда. Каждый проигранный раунд оборачивается РАНЕНИЕМ для проигравшего его оппонента. Последний момент, который стоит затронуть в ближнем бою на базовом уровне, без рассмотрения оружия и перков-модификаторов, это ситуация «ближний бой против дальнего». Как уже говорилось ранее, противник с оружием дальнего боя в руках может использовать приклад в качестве оружия ближнего боя (по умолчанию считается оружием ближнего боя 1ого уровня) либо обсчитываться как полностью безоружный боец, если он вооружен чем-то вроде пистолета, пистолета-пулемёта или, напротив, тяжёлого минигана или ракетницы. Но как же быть в ситуации, если отважный берсерк бросается с топором наперевес на противника с штурмовой винтовкой, который находится на дистанции? В системе существует несколько видов дистанций, более актуальных для оружия дальнего боя, но, по очевидным причинам, теперь упоминаемых и в этом разделе. ДистанцииВсе дистанции системы: – close-combat-battle (в упор), попытка использования огнестрела на этой дистанции проигрывает любому оружию ближнего боя по умолчанию (ЛЮБОЕ ПОДОБНОЕ ПРАВИЛО РАСКРЫВАЕТСЯ БЕЗ УЧЁТА СПЕЦИАЛЬНЫХ ПЕРКОВ И ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ МОДИФИКАТОРОВ), выгоднее использовать приклад или другое оружие ближнего боя. Единственная дистанция, на которой действует оружие ближнего боя. – малая дистанция (до 30м) – наиболее очевидная дистанция для перехода в close-combat. В случаях, когда мы говорим не о стелсе и других частных случаях, а о прямом столкновении, возможен РЫВОК до противника. На этой дистанции ваш РЫВОК произойдёт ПЕРЕД ходом противника, т.е. в случае успешного РЫВКА вы сразу вступаете в close-combat по стандартным правилам. РЫВОК в такой ситуации считается успешным по умолчанию, в случае если не прописаны осложняющие обстановку условия). – средняя (до 100м) – более рискованная ситуация для РЫВКА. На этой дистанции ваш РЫВОК произойдёт одновременно с ходом противника – то есть он получит возможность вас обстрелять прежде, чем в ход вступят правила рукопашного боя. В случае, если стрельба противника вас не остановила, начинается close-combat по стандартным правилам. Имейте ввиду, что так как ваш рывок происходит ОДНОВРЕМЕННО ходу противника и завершается на момент конца его хода, вы можете быть выбраны в качестве цели любым другим оппонентом, а не только объектом рывка. При этом в ходе РЫВКА вплоть до завершения манёвра вы считаетесь целью на СРЕДНЕЙ дистанции. – большая (до 500м) – рывок и переход в ближний бой невозможен. – экстремальная (до 3000) – рывок и переход в ближний бой невозможен. Не беспокойтесь, никаких тактических карт с метражом и гексами здесь не будет, так что если вы сомневаетесь в дистанции, уточните у мастера. Дальний бой Дистанции, как я уже говорил ранее, в большей степени нужны для стрельбы, но так уж вышло, что раскрыл я их именно в правилах рукопашного боя. Первое, что стоит усвоить для дальней атаки – базовый д6 здесь отсутствует. Как, в принципе, отсутствовал и в ближнем бою за исключением участия в сражении безоружного. Каждое оружие дальнего боя имеет несколько характеристик в описании: 1. Класс оружия (пистолет, пистолет-пулемёт, дробовик, штурмовая винтовка, снайперская винтовка, специальное оружие, тяжёлое оружие и т.д.). Только некоторые классы позволяют использовать «удар прикладом» для получения оружия первого уровня в ближнем бою. Только некоторые классы позволяют стрелять «по-македонски», имея по пушке в каждой руке. Если такая возможность имеется, она скорее всего будет расписана в описании пушки. Кроме того, существуют другие моменты – лёгкое оружие, например, вообще может не наносить урона тяжелобронированным целям. 2. Убойность оружия (количество кубов д6, доступных для использования за одно активное действие). Каждый успех на д6 – это наносимая по противнику единица урона. В случае со штурмовой винтовкой этот показатель, допустим, может быть равен 5д6 при стрельбе очередью – каждый успех на кубе это одна попавшая пуля, который наносит одну единицу урона. При стрельбе очередями можно выбирать сразу несколько целей, распределяя урон (максимум ДВЕ цели за одну очередь). 3. Точность оружия (значения куба д6, которые считаются успехом в зависимости от дистанции). К примеру, так же штурмовая винтовка может иметь на средней дистанции точность 4+, что означает, что каждое значение 4,5,6 на каждом кубе будет равняться одной попавшей пуле и наносить единицу урона. На экстремальной дистанции, к примеру, та же штурмовая винтовка может иметь точность 6+, что означает, что в качестве успеха при стрельбе будет обсчитываться только шестёрка на дайсе. Как это не парадоксально, но чем выше указанный на оружии параметр точности, тем хуже оказывается для стрелка. 4. Специальные модификаторы и особые возможности. Сюда могут входить различные обвесы на оружие, такие как подствольники и коллиматорные прицелы, открывающие уникальные возможности или повышающие базовые параметры пушки. 5. Боезапас и расход. Каждая нанесённая единица урона по умолчанию снимает 1HP или повреждает одну единицу брони. Если HP персонажа или противника становится равно нулю или ниже, он умирает. Любая потеря HP сопровождается получением статуса РАНЕНИЯ разной степени тяжести. Теперь, собственно к дальнему бою. Стоящие в чистом поле два персонажа в честном огнестрельном бою стреляют одновременно, если нет условий, прямо указывающих на обратное. Таким образом, даже если вы убили противника на вашем ходу, он умрёт только на момент конца своего хода. Актуальный пример. Оперативник под кодовым пседонимом «Жий» стреляется с оператавником под кодовым пседонимом «Мэнни». Дистанция средняя. У первого штурмовая винтовка с 5д6 и 4+ для средних дистанций, а также 4 хп. У второго боевой дробовик с 12д6 и 6+ для средних дистанций, а также 5 хп. Жий ходит первым. Результат броска 5д6 = 6+5+6+4+5. Все значения – успехи. Все пять пуль Жия попадают в Мэнни и отнимают ему все единицы здоровья. Торжествует ли Жий? Едва ли. Так как стрельба в дальнем бою происходит ОДНОВРЕМЕННО. Наступает ход Мэнни. Результат броска 12д6 = 2+1+4+3+4+5+6+6+6+6+2. Как видим, «Мэнни» выбил четыре шестёрки, что означает, что он нанёс Жию 4 единицы урона. Конец хода – оба мертвы. Вот так обычно оно и бывает, такие дела. Перспектива может показаться не самой радужной, что плавно подводит нас к СИСТЕМЕ УКРЫТИЙ. Система укрытийУкрытия, во избежание переусложнения, делятся на два вида – полное и частичное. Сперва о занятии укрытия. Укрытие находящееся от персонажа на дистанции «малая» и ниже может быть занято без дополнительных проверок за трату активного действия. Успешно занявший укрытие персонаж обсчитывается в дальней бою как человек за укрытием прямо на этом ходе, вопреки правилу одновременно стрельбы. Имеется возможность тратить активные действия для перемещения к другому укрытию на этой дистанции без риска для персонажа. Имеется возможность оставить укрытие без траты активного действия, буквально выйдя из-за него и отойдя на несколько шагов в сторону в пределах дистанции close-combat. Это не тратит активного действия само по себе, но предполагает, что по итогам манёвра персонаж остаётся без укрытия на открытом пространстве - впрочем, в таком случае он может действовать дальше, например вести огонь на поражение с новой позиции. Укрытия на средней дистанции доступны для РЫВКА по правилам РЫВКА на средней дистанции в ближнем бою (то есть, перебегая к укрытию или МЕЖДУ укрытиями при помощи РЫВКА персонаж является доступной для атаки целью, но в случае успешного завершения РЫВКА (или даже будучи раненым в процессе, но не убитым (но не всегда)) тратит активное действие и занимает укрытие. Теперь о самих укрытиях. Бывает, как я уже писал, два вида – полное и частичное. Частичное укрытие понижает меткость оружия оппонента на одну единицу (5+ вместо 4+ для штурмовой винтовки на средней дистанции), присваивает персонажу за частичным укрытием класс маскировки 1, но не помогает от гранат, тяжёлого вооружения, не понижает меткость последнего, и может быть разрушено одним или несколькими тяжёлыми выстрелами в зависимости от вида укрытия. Полное укрытие присваивает персонажу класс маскировки 2, понижает меткость любого оружия оппонента на 2 единицы, добавляет возможность перехода в режим «глухой обороны», в котором персонаж неуязвим для стрельбы, но и сам не может отстреливаться и спасает от первого попадания из тяжёлого оружия или первой гранаты. Значительно более прочное, чем частичное. Актуальный пример №2. Вернёмся к Жию и Мэнни. Аммуниция у них неизменна, но теперь Жий прячется, в качестве отсылки к недавним событиям, за бочкой, в то время как Мэнни залегает в окопе. Бочка Жия является частичным укрытием, окоп Мэнни – полным. Жий снова ходит первым и открывает ураганный огонь из своей штурмовой винтовки, меткость которой на средней дистанции теперь 6+ (из-за полного укрытия Мэнни). Результат броска 5д6 = 5+5+5+6+5. Как видим, только укрытие спасло Мэнни от очередной мучительной гибели, он отделался одним лёгким ранением и потерял 1HP. Ещё 4 в остатке. Мэнни открывает ответный огонь – 12д6 при меткости дробовика 7+ для средних дистанцией = 6+6+6+6+6+6+6+6+6+6+6+6. Как видим, Мэнни невероятно закритовал на кубах, выкинув двенадцать шестёрок, но даже это не помогло ему дотянутся до Жия, потому что меткость дробовика из-за частичного укрытия понизилась до 7+. Мораль – не используйте боевой дробовик против укрывшихся целей на средней дистанции. А наши мудрые герои, тем временем, выжили и могут продолжать до посинения своё столкновение. Думаю, на основе вышеописанного остался единственный вопрос – что такое класс маскировки и зачем он собственно нужен? Класс маскировкиНапрямую перекликается с механикой стелса, но для начала рассмотрим его в контексте укрытий. Человек в чистом поле имеет класс маскировки 0. Человек в частичном укрытии класс маскировки 1. Человек в полном – 2. В уже начавшемся бою класс маскировки, за некоторыми исключениями, не имеет значения. Эта тема используется для того, чтобы оставаться незамеченным как можно дольше, проскользнуть мимо или подобраться к противнику, подпустить противника ближе и получить преимущество в первом раунде. Здесь всё просто – класс маскировки определяет количество необходимых успехов для обнаружения. 0 – обнаружены по умолчанию на любой дистанции ниже экстремальной, 1 – необходим один успех. 2 – необходимо два успеха вашей или вражеской разведки для обнаружения. Класс маскировки может увеличиваться специальными предметами, дополнительными действиями по оборудованию позицию, погодными условиями или видимостью, а также уменьшаться имеющимся у разведчиков спецоборудованием. Кроме того, класс маскировки падает на одну градацию в зависимости от дистанции. Не считая класса маскировки 0, на дистанции выше средней класс маскировки не понижается. На средней – снижается на одну единицу. На малой – на две. В случае перехода в close-combat в любом случае происходит обнаружение и бой по правилам рукопашного или ОДНОВРЕМЕННОГО боя. Суть маскировки в том, что когда первый член отряда открывает огонь по противнику из состояния маскировки, все члены устроившего засаду отряда проводят раунд по правилу ВНЕЗАПНОГО нападения. То есть стрельба происходит не одновременно, как в обычном дальнем бою, а ВНЕЗАПНО со стороны атакующих. Сначала тратятся все активные действия атакующей стороны, лишь затем наступает ход атакованной. Это позволяет значительно ослабить противника первым залпом, до начала полноценного боя по всем правилам. Также это плавно подводит нас к механике стелса (механика стелса в тренде, куда же без неё), которая позволяет подбираться к противнику незамеченным или обходить группы противника не вступая с ними в энкаунтер. Так как стелс предполагает маскировку в движении, бонусы от укрытий здесь не работают – тем не менее, за счёт различных предметов экипировки, перков, погодных условий и модификаторов имеется возможность поднять класс маскировки значительно выше двух. Скорость заявившего стелс-перемещение бойца значительно падает, но он получает класс маскировки 1 без укрытия при наличии вокруг темноты или хотя бы минимальной растительности. Да-да, вы не ослышались. В отличии от «Сердца тьмы» теперь у нас предусмотрена даже динамическая смена времени суток! Механика стелсаКогда перемещающийся в стелсе оперативник оказывается на средней и меньшей дистанции от разведчика, происходит выяснения отношений при помощи кубов. Чтобы не превращать модуль в АРМУ3 и не затягивать до беспредела тактическое ползанье по кустам, проверка "стелса-обнаружения" производится всего один раз, за исключением специально обозначенных случаев. В случае успеха стелса оперативник подбирается к одиночной или множественным целям с возможностью выполнить одно из перечисленного ниже набора действий. Либо обходит разведчиков и продвигается дальше, если прямая заявка на сближение не поступала. В случае, если разведчик побеждает в этой незримой дуэли высшего интеллекта, то маскирующийся оперативник, естественно, обнаружен. На стелс-механику оказывает влияние множество факторов. Ночь и темнота дают +1 д6 в пул скрывающегося оперативника, прибор ночного видения у разведчика или яркое искусственное освещение местности нивелируют этот бонус. Попытка открыть огонь из огнестрельного оружия без пламегасителя моментально ставит на маскировке крест. В случае стрельбы с пламегасителем тревога скорее всего всё равно будет поднята, но позиция стрелка имеет шанс остаться неизвестной. Плохие погодные условия играют на руку скрывающемуся - туман, ливень, песчаная буря в зависимости от буйства стихии дают дополнительные кубы д6 невидимке. Множественные часовые (не просто отдыхающие солдаты, а именно часовые) прибавляют по одному д6 за человека к каждому броску обнаружения. Специальное оборудование, такое как портативный сканер, способно поставить на стелсе крест моментально. В случае, если целью скрывающегося является именно бесшумное устранение вражеского противника, и он при этом выигрывает дуэль "стелс-обнаружение", то на следующем круге подбирается к оппоненту вплотную, имея возможность провернуть одно из действий: – оглушить или убить одиночную цель; – взять в заложники одиночную цель и, при желании, попытаться её допросить. Убийство неодиночной цели из успешного стелса тоже будет успешным, но сразу после этого начинается полноценная схватка. Для более полного понимания этой механики обратимся к нашим старым знакомым Жию и Мэнни, которые, в лучших традициях серьёзных рулбуков, провернут ещё одного представление. Актуальный пример №3. На этот раз Мэнни выступает в роли дозорного, оберегающего сон своих товарищей по оружию. Вокруг ночь, но Мэнни не запасся прибором ночного видения, что означает, что противник получает один д6 к общему пулу стелса. Зато у Мэнни есть портативное сканирующего устройство и характеристика восприятия на +3, что делает его, на самом деле, достаточно хорошим дозорным. Жий, впрочем, тоже подготовился к делу как следует. Завязал на лбу красную ленту, нанёс грязью маскировочные полосы на лицо (просто ирония, игромеханического эффекта подобные действия не оказывают), активировал режим "Невидимка" на своём оперативном костюме, и крадётся под прикрытием густого подлеска в разгар свирепой песчаной бури. Когда между Жием и Мэнни в конце концов оказывается средняя дистанция, происходит дуэль "обнаружение-стелс". Мэнни предусмотрительно использует портативный сканер, но из-за активированного режима "Невидимка" на оперативной костюме Жия это не оказывает никакого эффекта. Мэнни делает свой бросок д6(за среднюю дистанцию)+6д6(за восприятие на +3): результат броска 7д6 = 4+5+3+1+6+5+2. Как мы помним, успехами считаются пять и шесть, если не прописано прямо обратное, что даёт разведчику всего три успеха. Могло быть и лучше, Мэнни. Жий производит свой бросок стелса. Его характеристика Оперативной Подготовки (ОП) имеет градацию (+2), что даёт 2д6 в пул. Кроме того, он получает дополнительный дайс за ночь, базовый дайс за класс маскировки 1 из-за перехода в стелс-режим, дополнительный дайс за густой подлесок и три дополнительных дайса за свирепую песчаную бурю. Таким образом, бросок Жия - это 8д6, в точности как и у Мэнни. Результат броска 8д6 = 4+0+5+5+5+6+2+5, то есть четыре успеха. Таким образом, Жий выигрывает у Мэнни эту дуэль, подбирается к нему на момент начала следующего хода и, на канате свесившись с ветки, вскрывает горло оперативным ножом. Браво!Следующий параметр, который имеет смысл рассмотреть, это активные действия. Активные действияТо количество действий, которое вы можете совершить на этом круге постов. В раунде боя, если не указано по каким-то причинам обратное, у вас есть одно активное действие. В социальном раунде количество активных действий, если не указано обратное, не ограничено. Для нестандартных ситуаций и сцен кол-во действий может варьироваться. Некоторые действия считаются суб-действиями и могут быть скомбинированы с другими, полноценными. Например РЫВОК для перехода в ближний бой или прорыва к укрытию не тратит активное действием сам по себе, но после его использования необходимо потратить активное действие на close-combat либо, собственно, использование укрытия. ВажноеПока что, собственно, всё. С моей точки зрения выглядит не то чтобы фантастически сложно, но, в то же время, достаточно интересно для того, чтобы разнообразить боевые сцены. Если вам так не кажется, то вспомните про перки, дающие особые модификаторы и новые механики, а также спец-оборудование, которое на всё это дело может напрямую воздействовать. Ещё раз отмечу, что система максимально сырая. Некоторые моменты могут допиливаться по мере выявления уязвимостей коллективным сознанием – тем не менее, политика у меня юзер-френдли и фиксы будут выходить после завершения круга, на котором уязвимость была обнаружена, а не прямо в процессе. Всем спасибо за внимание – добро пожаловать в разделы оружия и экипировки, а также конструктор оперативника!
-
Во первых, работа конечно солидная проделана, и это внушает. Во вторых, я первый раз побеждаю в игре, в которую даже не заявлялся. Это бесценный опыт.
|
Казалось, сам воздух, пышущий жаром, искривлял полет пули, уже почти готовой вонзиться в очередную тварь: в иной ситуации стрелки бы неизменно и уверенно попали в цель. И в тот самый миг, когда казалось, будто адских тварей ничто не возьмет, словно бес вселился в револьвер Юджинии.
Она стреляла, и стреляла, и стреляла, будто предчувствуя, откуда в следующий миг вынырнет черепушка. Надвигающийся ужас поглотил все ее внимание, она даже не заметила, когда кончились патроны. Когда они... ДОЛЖНЫ были кончиться.
Потому что верный кольт продолжал изрыгать выстрелы, будто кто-то подсунул ей нужное оружие - или каким-то мистическим образом пополнил боезапас. Это было невероятно, невозможно, немыслимо!
В любой другой ситуации. Но не здесь, и не сейчас.
Потому что тьма приближалась, и стрелкам, наконец, удалось ее разглядеть. Это оказалась даже не стая каких-то инфернальных тварей. Все это: клубящаяся тьма, вой койотов, переходящий в оглушительный рев, скулеж, превратившийся в режущий уши визг, чад вперемешку с пеплом, черепа - все это было единым созданием. Отвратительным и чуждым, сочащимся смолой и дегтем. Среди голосов койотов теперь можно было расслышать крики - крики людей, погибших при строительстве железной дороги, безымянных, никому не нужных. И эта громадина переваливалась, скрипела, выла, визжала, свистела, кричала и чавкала в сторону четырех человек, воочию столкнувшимся с тем, что бывает, когда прогресс пытается уничтожить таинственные, потусторонние убежища диких, не принадлежащих человеку земель.
Всего три головы без мяса и кожи осталось - они растут из одной туши. И огненные сполохи их глаз теперь неотрывно следят за Черной Вдовой, то появляясь, то исчезая.
Но вы знаете, что делать. Знаете, что делать, еще с "Прибытия на вокзал Ла-Сьота".
Фронтир. Место, где огнем можно бороться с огнем.
|
|
-
Сильно) так и знал, что эта дамочка его погубит. Спасибо за игру, еще раз извини, что вышло вот так.
|
Варвар рубил топором. Со стороны он казался нерушимым, незыблемым, как скала - его удары не прекращались, несмотря на раны, нанесенные похождениями зла и примкнувшими к ним разбойницами. Топор поднимался и опускался, и Олнамм иногда только выкрикивал что-то, на особенно резких ударах.
Но на душе его было неспокойно. Все это время, с самого начала как он пришел в лагерь, варвара обуревали темные тучи сомнений, застилавшие его взор и мешавшие видеть конечную цель. Не в его привычке было высказывать беспокойство вслух, впрочем, и потому он пытался разобраться с тем, что его тревожило, самостоятельно. В его клане было принято так - ты либо можешь справиться с тем, что тебя гложет, либо ты слаб. И потому он никогда не говорил о том, что его беспокоило по-настоящему. Почти никому. Последний год перед тем, как он покинул свой клан, Олнамм полу-приручил дикого степного кота, подкармливая того мясом с охоты. И, бывало, варвар говорил с диким зверем, не ожидая, что тот поймет его или ответит. Но это тем не менее, это помогало разобраться с мыслями и что-то решить. Конечно же, варвар не стал брать кота с собой в поход - его место было там, в природе, дома, и потому сейчас о бедах вновь некому было жаловаться.
Тем более, что тревожила его проблема, о которой не стоило говорить вслух - он слышал голоса. Но не просто голоса из воздуха. Он слышал голоса друида и колдуньи. Здесь начинались проблемы. Эти его спутники говорили, Олнамм это знал. Но даже когда они молчали, их голоса все еще было слышно. Сперва на грани слышимости, а потом все громче и громче. И варвар не был уверен, слышал ли это же другие в отряде, но он точно знал, что это неправильно. Странным было также то, что он слышал тайные голоса только от этих двоих. Что это значило? Вероятно, если бы он сходил с ума, он слышал бы 'тайные голоса' всех? Это было бы логично. Но нет... оставался простой вывод - что-то странное происходило именно с этими двумя.
И только теперь вопрос варвара наконец-то разрешился. Они столкнулись с отрядом разбойниц, разум которых поддался тьме. Раньше Олнамм не задумывался о том, что такое было возможно. Его разум был тверд, и тьма была над ним не властна. Но что, если не все были так же крепки? Что, если он слышал злые силы, шепчущие в головах Робура и Ли Юнь? Что, если те уже слушали тьму и сейчас вели из в ловушку?
Этому нужно было помешать. И, едва варвар пришел к такому выводу, он, подняв топор в очередной раз, резко развернулся и опустил оружие на друида.
-
Переносить срач из обсуждения в игру - последнее дело.
-
Приз зрительских симпатий
-
Хорошо вписывается в отыгрыш, посты друида и общую ситуацию. Хотя дестроить игру, конечно, не лучшая идея.
-
Красавец. Давно пора было решить конфликты в игре, как предки завещали! Сет улыбается, глядя на этот пост! Но вот котик не нарисован лично автором, это конечно печально.
-
- Когда-нибудь ты встретишь проблему, которую не решить одним лишь топором. - Ты прав... поэтому я всегда ношу ДВА топора!
-
Очень правильно и логично поступил варвар. Давно было пора.
|
Иначе как Косоглазая Марта её не называли. Она трудилась посудомойкой на кухне, куда ее взяли из жалости, и за глаза величали одержимой. Когда эта весть случайно добралась до Брона Радостного, он побледнел и приказал Марту повесить, но та вдруг исчезла и все вздохнули с облегчением, тотчас о ней забыв. Откуда она родом, никто не знал, да и кому нужна тринадцатилетняя дурочка, которая будто в своём мире жила – ни на кого не смотрела, общалась пугливыми жестами, а вот Арчибальду и вовсе до последнего думалось, что она абсолютно и бесповоротно нема. И вот, за пару дней до того, как его папенька получил страшный приказ, а стражи отправились на поиски Марты, Арчи довелось убедиться в обратном.
Надо сказать, что еще за месяц до того кто-то принялся подбрасывать ему пирожные. Все они были слегка испорчены – где цветок размазался, где завиток отвалился, а где и вовсе в имени короля три ошибки: Брон Радастной. Но всё же это были пирожные необычайного аромата и уж совершенно точно превосходного вкуса. Ведь на королевской-то кухне точно умели готовить. Там же мамка его заведовала, Арчибальда-то.
Проследить за дарителем было нетрудно – пирожные попадались ему по пятницам, потому как пекли их к выходным, когда Король любил кутить и даже выдумывал для этого праздники. Накануне Дня Бородачей Арчибальд и застукал Косоглазую Марту возле своей двери. В руках у нее был небесно-голубой шедевр, перевязанный ленточкой. Борода, изображенная кремом, слегка растрепалась и выбор, павший именно на это пирожное, стал очевиден. При виде его Марта вздрогнула, потупилась и хитро улыбнулась. Потом протянула ему голубое пирожное с бородой, растягивая слова, неестественно громко и, нечётко проговаривая, сказала «Это вам, хы» и бросилась бежать, да так, что видимо, убежала из королевства. Потому что стражники так никого и не нашли, да и палач в тот раз остался без работы.*
Арчибальд сразу понял, кто находился в шутовской каморке, стоило сопению и хрипу приблизиться на расстоянии вытянутой руки. Во-первых, этот кто-то не произнес ни слова, а во-вторых от него, то есть от неё, невообразимо несло лавандой. Королевский шут запомнил этот удушливый аромат ещё тогда. Казалось, все было пропитано этим запахом, но сделав два-три вдоха, он понял, что ошибается и отчего-то аромат лаванды перепутался в его голове с вонью гниющих ран. Миг – и снова лавандовый мерзкий запах с оттенком гнили, разложения и тлена. Мысли вихрем неслись в голове, главной из которых, наверняка, была: Как здесь очутилась Марта? Может, умерла в каморке задолго до бала? Или пришла специально, зная, что он будет выступать?
И пока это происходило девушка оказалась чересчур близко, так что он почувствовал на себе ее смрадное дыхание и почти разглядел во мраке шутовской бледно-голубые подернутые пленкой глаза. Будь ты проклят, Арчибальд Поммель. С этих слов, раздавшихся в голове, он будто прирос к полу. Ни дернуться, ни сопротивляться не было сил. Ох, не зря ее называли одержимой, эту чертову Марту. Провались она с её голубыми пироженками. Да не произнести молитву, язык не ворочается. Девы от мала до велика да возжелают тебя, где бы ты не появился. От одного запаха разложения можно было подавиться рвотными массами, но Арчибальду даже вдох давался с трудом, словно его схватили за горло.
Но нет, это еще не конец - вот сейчас стало хуже всего. Сейчас, когда шершавые, покрытые чем-то солёным и склизким губы коснулись его губ. В тот же миг Арчибальд понял, что может двигаться. Тогда он и натолкнулся спиной на дверь, инстинктивно попятившись. Хотя и не дверь это вовсе была, а пол. И лежал он рядом с каким-то вонючим телом, а голова и спина ныли от удара о камень.
*** Стоило дамам шмыгнуть за спину Маркуса, как отец Элоизы и проткнутый копьем безымянный стражник словно сговорились, направившись к сгрудившейся возле принца компании. Их явно что-то влекло и на ум приходило старинное поверье о неупокоенных душах. Поговаривали: О ком мыслил мертвец в свой последний миг, тот и придет ему на ум, если случится трупу вернуться на землю живых. Сказки, наверное. Но говорили ещё, что отвести от себя мертвеца нетрудно – стоит лишь не побрезговать, да и прошептать ему трижды новое имя. А уж имен в зале находилось множество и среди них обязательно были имена, которые всякому мертвецу не грех прошептать без зазрения совести.
Но где там аристократии досужие крестьянские байки услышать. Сгрудились четверо в ожидании мертвецов. Двое короля да принцессу защищают. И лишь Оскар сразу ринулся в бой. Кажется, даже подумать не успел, что тяжелый доспех он ведь не только помощь – удар усилить, например, но и вред – не получится, чай, быстро ускользнуть от рыцаря, которого, наверняка, и привело-то сюда заветное имя жареного поросенка, судя по его грузной комплекции.
С отвратительным чавканьем меч ударил по некогда крепким конским ляжкам. Гниющая плоть разлетелась ошметками, осколками костей, кусками мышц, червями, кишащими повсюду в теле. Конь рухнул, медленно завалившись на левый бок, зато голова окончательно повернулась на свое исконное место. Всадник же отлетел к стене. Одна его нога до колена осталась в стремени, но кажется, это его особенно не останавливало. Он принялся вставать, и угрожающе при этом рычал, теряя зеленые густые слюни с мерзко шевелящимися в вязкой жидкости червями.
Конь подняться не мог, однако был жив…то есть мертв, но чрезвычайно подвижен. Оскар почти добрался до стража, когда разумная скотина лягнула его, что было сил, уцелевшими копытами. Удар повалил Оскара наземь, тот довольно чувствительно ударился плечом, что ответило задорным хрустом, и не имея возможности быстро подняться, наблюдал, как к нему направляется одноногий здоровяк, осклабившись и теряя зеленую жижу.
***
Маленькие ножки несли миниатюрную фрейлину к единственному, по ее разумению, выходу в зале, что не был пока закрыт гниющими телами. Она видела, как за той дверью исчез шут, забавный парень, если не учитывать, что шут – ей не пара. Не то, что принц, например. Она успела ринуться туда ровно за мгновение до того, как почивший отец Элоизы добрался до её незабвенного Маркуса. И дернула на себя дверь, когда благородный дворянин, коим был полуразложившийся труп, занес клинок над юношей и его подопечными дамами. В этот момент в каморке за дверью раздался звук, похожий на падение.
*** А вот стражник с копьем замешкался, проходя мимо стола тяжелой мертвой поступью и задевая всё подряд длинным копьем, которое он никак не мог вытащить из глазницы. И вот – что и следовало ожидать – толстяк барон фон Гризили, очаровательный добряк, смешивший всех за столом, а нынче безмятежно спавший, откинувшись в кресле (на стул он не помещался), получил удар копья по единственному уцелевшему после войны глазу, а потом еще один, с чавканьем пронзивший его горло. Кровь, хлынувшая, стоило копью выйти из баронской шеи, свидетельствовала о добром здравии оного и о том, что теперь о здравии говорить точно не придется. Тот сник в кресле, прекратив оглушительно храпеть, затих навсегда и спустя миг зашевелился, поднимаясь. Он ничего не видел, поскольку оба его глаза были теперь поражены, но целенаправленно шёл в сторону короля, окровавленный, грузный и какой-то торжественный. Не иначе, как титул повыше просить.
*** Сколько таких мертвецов могли породить случайные копья, вынутые из ножен клинки и просто упавшие лошади, оставалось только гадать, но принц Лаутеро и его дамы наблюдали за этим чрезвычайно рассеянно. Клинок был лишь у Маркуса, но его увещеваний мертвый не слышал. Он смотрел на Элоизу и направлялся к ней. Мерзкий с виду, пьющий дворянин, которого Маркус при всем своем желании не смог бы вспомнить - слишком редко тот появлялся при дворе в последнее время. Но зато он посмел замахнуться на августейшую особу и удар его меча рассек голову словно сгнившую тыкву.
Меч со звоном упал из родной руки. Мертвые да упокоятся. Изувеченное тело отца больше не будет страдать. Или будет? Глядя, как поднимается безголовый фон Визен, все, кто был способен это увидеть, понимали, что прямо сейчас в их собственных целых головах рассеиваются все самые последние сомнения относительно мощи ведьминского проклятия.
Вот Аурелия столько книг прочитала, но ни разу не встречала в них, чтобы можно было на расстоянии таким количеством мертвецов управлять. Разве что в зале у тебя повсюду очи. Зеркала, например. Но здесь их не было. Они были в бальной зале, чтобы танцующие собой любоваться могли. Да и не только собой. Тут присутствовало что-то, помогающее ведьме управлять нежитью, но вот что? Или кто?
*** Наблюдать, как размножаются мертвецы тоже было делом неприятным, но еще страшнее было представить, что дражайшего короля или его дочь, будущую королеву Нисалонскую, точно также кто-то походя заденет копьем и ни за что ни про что они будут бродить по замку, неприкаянные и неупокоенные. Принцесса тем временем мирно спала, подложив под правую щеку тонкую белокожую ручку, ни о чем не подозревающая и бесконечно милая. Если не смотреть на стекающую в лужицу на столе слюну.
Толстяк неуклюже топал, задевая людей за столом и тоже ничего не подозревал. А убивать эдакую тушу, а не полусгнившего внутри мертвеца, было потруднее. Кристиан тотчас вспомнил свои тренировки, на которых ни единый живой человек серьезно не пострадал, не считая пары сломанных рук, ноги, носа и содранной кожи на костяшках и всё это у одного и того же неудачника, которому вздумалось подразнить герцога. Младший Вертран однако понимал, что при желании может нанести гораздо более непоправимый вред, что он и сделал, когда весельчак Гризили приблизился. Удар рассек тому голову и лишил равновесия. Однако спустя мгновение тот уже завозился в луже собственной крови, осколков черепа и мозгов, пытаясь встать. Словно для его миссии не было преград, даже в виде клинка юноши, который был едва ли не мастером в искусстве фехтования.
|
|
|
Их похоронили в саду императора. Прямо во внутреннем дворике величественного дворца, на некогда зелёной, но давным-давно почерневшей земле. За неимением подходящего инструмента пришлось оружием и чуть ли не руками вгрызаться в мёрзлую грязь – работа затяжная, изнурительная, совсем неподходящая для героев из мифов. Работа необходимая, помогающая хотя бы отчасти сбросить с плеч чувство вины и тяжесть неподъёмной ответственности.
Отвыкшие от света глаза нещадно слезятся на солнце – лица павших товарищей кажутся особенно бледными и измученными в свете разгорающегося нового дня. Мрачная необходимость на время отвлекает от мыслей о дальнейшей судьбе империи и вопросах престолонаследования – подобные мысли казались чем-то кощунственным в те секунды, когда тела Эвелинн, Фелиции и Виссиль грязные вспотевшие люди бережно опускают на дно вырытой общими усилиями братской могилы. Вплоть до самого конца погребения ни один из участников не проронит ни слова. Они просто сделают то, что сделать необходимо.
После окончания похорон наступает пора возвращаться. Объявить о победе. Найти и выявить тех, кто по-прежнему в праве решать судьбу возрождённого мира. Отыскать, в конце концов, для Януса какого-нибудь завалявшегося целителя Круга.
Один за другим они выходят из главных ворот императорского дворца на ведущую вниз, к столичным улочкам, бесконечную лестницу. Лучи солнца ласкают затылки и мшистые камни, тянутся дальше, ниже и ниже.
К мостовым, заваленным тысячами и сотнями бездыханных тел.
Все поглощённые. Все ночные обитатели тёмной столицы. Все те бесчисленные участники церемониальной процессии, сопровождавшие упорное продвижение к бреши немногочисленного отряда.
Мертвы все до единого, никто не вернулся. И дарующие робкое тепло лучи солнца облизывают заострившиеся тронутые печатью неотвратимости лица. Подёрнутые пеленой смерти безразличные глаза мертвецов, избавившись от клубившегося в них совсем недавно первозданного мрака, подслеповато и отрешённо взирают в бездонное издевательски синее небо.
5 – Epilogue
В эдмурской таверне этим вечером многолюдно как никогда. Люди, не имевшие ни малейшего отношения к победе над тьмой, собрались сегодня для того, чтобы праздновать. Впервые за долгие годы их лица лишены неизменной печати ужаса и тревоги, в обеденном зале царит весёлый гомон и смех, периодически раздаются возгласы проставляющих выпивку окружающим незнакомцев.
Янусу всегда нравился Эдмур, его центральная таверна в особенности. Кажется, местный трактирщик не унывал даже в самые тёмные часы вечной ночи, еду подавал неизменно хорошую, а выпивка здесь была не такой уж паршивой. Кейтлин, жена хозяина и, по совместительству, главная и единственная официантка, ставит на стол перед Толстяком горшок с исходящей аппетитным паром похлёбкой.
Подумать только, он всё-таки выбрался. Не истёк кровью, выжил, преодолел путь назад. Януса не сильно волновали вопросы престолонаследования – куда больше наёмника беспокоило собственное изгрызенное порождениями любимое брюхо. Однако, он дотянул. На остатках сил упал на руки одному из заклинателей круга, который успел оказать необходимую помощь и поставил наёмника на ноги.
К собственному удивлению, Янус стал вдруг героем. Ему жали руку какие-то тщедушные виконты-аристократы, на него с восхищением засматривались девушки из толпы. Первые несколько дней Толстяку даже не удавалось сбежать от этой мирской суеты – лишь на третье утро ему удалось всё-таки вырваться и на время исчезнуть, вернувшись для отдыха в родной сердцу Эдмур.
И похлёбка, если судить по запаху, здесь по-прежнему хороша. Янус задумчиво покрутил в руках медальон, снова и снова рассматривая потрет, каждый штрих которого будто бы уже запечатлелся намертво в памяти. Кто она, эта девушка? Почему картина с ней висела во дворце императора? Почему этот медальон носил с собой Эдерлинг? Вопросы, на которые Толстяк теперь едва ли получит ответы. Захлопнув крышку, Янус принимает за похлёбку. Его внимание привлекает разговор за соседним столом.
Невообразимо жирный бородатый мужик по-хозяйски расположился на хлипком стуле. На одном его колене восседает местная светловолосая шлюха, с меркантильным приторным обожанием разглядывая обрюзгшее покрытое оспинами лицо щедрого в потенциале клиента. Ещё две девушки, уже, по всей видимости, не продажные, занимают остальные стулья и прислушиваются к нарочито громогласному рассказу жирдяя. – Да, скажу прямо, было непросто. Когда мы входили в столицу, твари лезли просто из каждой щели, – толстяк заливисто хохочет. – Огромные змеи, тёмные вепри, но знаете что хуже всего? Выдерживает паузу, давая возможность глазам слушательниц округлиться от удивления. – Эти мерзкие пауки! Каждый – размером с корову! Многие посетители начинают с интересом прислушиваться к рассказу, пресыщенному неуместной экспрессией. – Был с нами парень, один из этих, церковников. Говорит, значит, нужно молиться создателю, он и поможет. А я ему – дурья башка, только щит и меч твой поможет. И давай своей булавой мочить первого паука! Одна из барышень охает. – Прорывались, значитца, с боем. Многих хороших парней потеряли. Да, скажу прямо, было время и я труханул… – А какая она, Брешь? – спрашивает негромко темноволосая. – Брешь! Ха, брешь…
Договорить оратор не успевает. Один из посетителей у стойки, хмурый невысокий мужик, осведомляется с скептицизмом: – Это ты чтоли до бреши ходил? – А тож, – отвечает как ни в чём ни бывало самодовольно. – Наёмник я, Янусом кличут. Янусом Толстяком, – он с хохотом хлопает ладонью по пузу. – Ума не приложу почему!
Янус переводит взгляд с похлёбки на мужика. Может статься, что у него найдётся пара-тройка замечаний по этому поводу.
***
Илль медленно бредёт по утреннему девственно чистому лесу. Тут и там на мёртвой земле пробиваются ростки зелёной травы, роса серебрится на деревьях в лучах восходящего солнца. Звёздочка до сих пор не верит, что выжила. Что вернулась обратно. До сих пор не может понять, вернулась ли до конца.
Каждую ночь девушку донимают кошмары. Чёткие, пугающе яркие, состоящие из притупленных страшных воспоминаний. Она снова одна, в пустоте без времени и пространства. Она снова чувствует мертвенный холод равнин запределья, которого будто бы не касался свет Создателя никогда. Она снова и снова просыпается с пронзительным криком в холодом поту – часами лежит, уставившись в темноту, в ожидании, пока перестанет бешено колотиться разрывающееся от ужаса сердце.
Забавно, но на руинах нового мира для Илль Ваас фон Гульден почти ничего не осталось. Хаармс погиб где-то там, во тьме. Быть может, так и остался гнить рядом с другими телами на узких мощёных улочках старой столицы. Почти все, кого она любила или когда-либо знала, сгинули без вести или мертвы. Девять из десяти знакомых ей рейнджеров, людей, которые её растили и обучали, которые стали новой семьёй взамен той, которую девочка потеряла, выступили вместе с Грегором Орландским и не вернулись. Жалкие остатки рейнджеров Пограничья – блеклая тень былой славы. Бледные призраки на руинах старой империи. Призраки, которых она решила возглавить.
Орсо де Труа основал орден Рассвета не просто так. Теперь Илль была рыцарем, что бы это ни значило. И пусть её привилегии в качестве рыцаря по-прежнему оставались для девушки туманной загадкой, Звёздочка совершенно точно знала одно. Несмотря на победу, время отдыхать и пожинать плоды славы ещё не пришло. Империи больше не существует, и как только люди перестанут нежиться в лучах восходящего солнца, на свету проступят проблемы, требующие незамедлительного решения.
Для ордена Рассвета и рейнджеров Пограничья всегда найдётся работа. Устранение нанесённых тьмой разрушений, подготовка к грядущей зиме. Банды мародёров, зверствовавших на дорогах империи на протяжении последней декады. И, конечно же, порождения.
Илль уже слышала о случаях нападения тварей – не все они сгинули, сгорая заживо в свете. Многие спрятались, затаились в пещерах и логовах. Для того, чтобы каждую ночь выходить на охоту. Время остановиться ещё не настало – пусть этот мир и получил новый шанс, однако по-прежнему отчаянно нуждается в помощи.
Илль пока не задумывается о собственном будущем. Сможет ли снова чувствовать, переживать и любить, наслаждаться мелкими житейскими радостями? Глядя на прорастающие на мёртвой земле первые ростки зелёной травы, Звёдочка начинает верить, что сможет. Но это будет потом, когда её миссия завершится хотя бы отчасти.
Через восемь дней в столице будет собран совет, призванный решить дальнейшую участь империи. Расходясь они все – Джон, Орсо, Янус и даже Элиас, пообещали, что каждый из них будет там. Герцог де Труа отбыл в родное имение полный решимости довести начатое до конца. Построить на руинах новую империю, лучше и великолепнее сгинувшей. Его решимость передалась отчасти и Илль. Она обещала присутствовать на совете, и намеревается во что бы то ни стало сдержать обещание.
***
Джон возвращается домой по знакомым дорогам, неузнаваемо преобразившимся в свете полузабытого дня. Опережая наёмника, по империи разносятся вести о героических свершениях храбрецов, о достигнутой невероятно высокой ценою победе, о чудовищных невообразимых потерях в последней решающей схватке. В каждом трактире и на каждом перекрёстке только и судачат о том, что никто не вернулся. Что каждого или почти каждого, кто спустился в низину, сожрали заживо нетопыри, волки, змеи и невесть откуда взявшиеся в россказнях тёмные пауки размером по меньшей мере с телёнка.
Пожинаемый тревогой, Джон пришпоривает делегированного ему герцогом жеребца. Страшно подумать, как себя в эти мгновения должна чувствовать Мириам. Оплакивает ли его? Продолжает ли верить до последнего в чудо? О том, что с ними могло что-то случиться, не хочется даже думать. Пройти через все круги ада, дойти до сердца тьмы и вернуться обратно лишь для того, чтобы обнаружить тьму дома? Немыслимо. Создатель не способен на такую жестокость.
Очередной поворот – и голые деревья наконец расступаются. Наёмник видит впереди знакомые стены поселения Роттердам, возвышающуюся над городом башню ныне потушенного путеводного маяка. Гнедой жеребец, повинуясь воле всадника, переходит на галоп. Сердце наёмника бешено колотится в груди в нетерпении. Джон помнит чувство, которое испытал, когда де Труа вручил ему корону, бережно снятую с мёртвого императора. Не впервые возвращался мыслями к словам Элиаса, к предложению Орсо. Немногочисленная уцелевшая знать, встретившая их группу на выходе из столичной низины, кажется, крайне скептически отнеслась к предложению герцога. И, в то же время, Джон не мог не понимать одного – во многом Орсо был прав. Именно сейчас, когда никакой Империи по факту не существует, закостенелая система способна переживать радикальные изменения. С поддержкой такого влиятельного в старом обществе человека как де Труа, можно попытаться добиться немыслимого.
Джон размышляет. Знать приняла решение о сборе всеобщего совета в столице через десять дней. Сходка всех осколков старого мира, каждого, кто ещё имеет хоть какую-то власть и способен хоть на что-то влиять. Джон пообещал, что будет там в срок. Орсо вернулся в имение с целью как следует подготовиться и созвать вассалов, не откликнувшихся на его первый суицидальный призыв. Почти невозможно представить, чем может закончиться этот совет, но если де Труа сделает всё, что обещал Джону во время прощания…
Впрочем, сейчас наёмника в большей степени занимает другое. Едва не сбивая нерасторопных прохожих, одинокий всадник мчится по улочкам городка. В конце улица уже виднеется до боли знакомый небольшой особняк – тот самый, который в последний раз он видел ещё в багровых отблесках пылавшего над городом пламени маяка. Джон спешивается, спрыгивая в конце концов на твёрдую землю.
Он врывается в дом быстрым шагом. Он находит Мириам отрешённо смотрящей в окно на крошечной кухоньке. Она поворачивает к нему бледное заплаканное лицо – глаза покраснели от пролитых слёз, распущенные волосы растрёпанным водопадом ниспадают на плечи. Робкая недоверчивая улыбка призраком проступает на тонких губах. После рассвета, в свете нового дня, Мириам кажется Джону как никогда очаровательной и прекрасной. Она медленно поднимается, нерешительно шагая навстречу. Она повисает на нём, прижимаясь к шее наёмника горячей щекой. – Слава создателю, – беззвучно шепчет одними губами. – Все говорят, что почти никто не вернулся. Что порождения сожрали каждого, кто спустился в низину. Что мы во что бы то ни стало помнить героев… Джон, Джон… Хрупкие плечи Мириам сотрясают рыдания. Она поднимает к нему заплаканное лицо – в бездонных глазах плещутся любовь и безграничное обожание. – Ты правда сделал это, Джон, – в её звонком голосе чистое восхищение. – Ты дошёл до сердца тьмы и вернулся обратно. Ради всех нас. Горячий полный слёз поцелуй прерывается донёсшимся из соседней комнаты топотом. – Папа! Папа! – Джон, извернувшись, подхватывает на руки Ниэль, крепко прижимая к себе.
Только теперь наступает момент осознания. Он действительно сделал это. Прошёл сквозь тьму и вернулся обратно. Эвелинн завещала – «Живите». И он будет жить. Никогда не забывая о павших.
***
Орсо, сгорбившись, выводит очередную строчку при свете одинокой свечи на желтоватом пергаменте. Останавливается и, скептически сощурившись, перечитывает написанное.
История часто предвзята. История помнит царей и завоевателей, великих мудрецов и великих подлецов, но мир стоит на костях таких вот простых людей, как Фелиция. Пускай они не знакомы с науками, не умеют танцевать на балах кадриль, не морщат высокие лбы на военных советах, ворочая тысячами чужих жизней. Зато они просто стоят, когда нужно выстоять. Стоят насмерть.
Хмыкает одобрительно, довольный полученный результатом. Вроде бы даже выходит неплохо. Герцог де Труа отправлялся к сердцу тьмы сломленным, морально опустошённым, мёртвым внутри. Там, в пути, он умер физически, но благодаря свету Эвелинн вернулся обратно. И за то, что вернулся, в то время как многие другие, значительно более достойные, так никогда и не смогли увидеть рассвет, винил себя до сих пор.
На выходе из столичной низины их уже ждали. Несколько заклинателей, готовых оказать помощь Янусу, новый предводитель храмовников, снарядившие чародеек в поход архимаги из круга. Несколько мелких феодалов, бароны и виконты, наверняка по чистой случайности припозднившиеся на брошенный Грегором клич. Настоящие герои погибли там, в низине, для того, чтобы эти падальщики могли продолжать своё жалкое существование. Цвет аристократии старой империи сгинул вместе с Годриком Аттельстейном и безвременно покинувшим свой народ императором, в то время как шакалы и подлецы тряслись в ужасе за надёжным стенами родовым замков.
В одном Орсо был прав – от империи ничего не осталось. Стервятники, слетевшиеся после генеральной битвы на пир. Стервятники, понятия не имевшие о том, через что пришлось пройти людям перед рассветом.
Ни один из этих мелких аристократов не мог и близко ничего противопоставить тем правам на трон, которые имелись у де Труа. Кажется, никто из них всерьёз не рассчитывал, что Орсо вернётся. Едва положение дел прояснилось, как архимаги Круга, посовещавшись, предложили Орсо корону. Речь их представителя была долгой, напыщенной и чрезвычайно проникновенной – тем большим оказалось удивление чародея, когда герцог от предложения отказался. Когда он отрёкся от прав на престол, выдвинув Джона в качестве кандидата, изумление собравшихся возросло. Маркиз де Шаль, тщедушный слащавый франт, даже осмелился фыркнуть под нос – «Простолюдина? Наёмника?».
Именно в этом момент герцог в полной мере осознал, что, по крайней мере отчасти, Рассмусен был прав. Для того, чтобы стать императором недостаточно сесть на трон и надеть корону на голову. Для осуществления плана, Джону потребуется поддержка. Поддержка, которую он, герцог де Труа, вполне в состоянии предоставить. Придётся действовать жёстко и аккуратно для того, чтобы не развязать новую бойню. Придётся убедить остальных, что более достойного кандидата, чем Джон, не сыскать.
И он, Орсо, сделает всё возможное. Ради всех них. Виссиль, Деборы, Бедвера. И Эвелинн. Конечно же Эвелинн. Ради каждого, кого уже не вернуть.
Вопрос престолонаследования временно остаётся открытым. Через неделю в столице назначен совет, где будет каждый, кто хоть сколь-нибудь заинтересован в этом вопросе. Де Труа вернулся домой, в родное поместье. Собрать остатки людей, созвать вассалов, напомнить о клятвах тем, кто задержался в ответ на его первый призыв. От империи действительно ничего не осталось – придётся долго и упорно работать для того, чтобы её возродить. По крайней мере, теперь у Орсо есть цель. И он сделает всё от него зависящее ради её достижения.
Беспокоили де Труа одни лишь кошмары. Каждую ночь они повторялись – всё четче, страшнее. Он снова был там, в лишённой самосознания пустоте, непроглядной бездне, в которой плавают багровые непостижимые огоньки. В этой бездне он видел разодранную Виссиль, выпотрошенную Фелицию, раздираемую щупальцами на части Дебору. Видел Эвелинн, которая снова и снова кромсает себя ритуальным кинжалом. С холодной испариной на лбу де Труа просыпался.
По крайней мере, в реальном мире он обрёл наконец-то умиротворение. У него есть планы, есть цель, и он по-прежнему более чем способен отличать сны от реальности. Работа над рукописью скрашивает ожидание, в то время как концы, загоняя лошадей, мчатся в замки вассалов с новым не терпящим пререканий распоряжением. Выдержанное вино из погреба отвлекает от мрачных дум и наполняет решимостью. Кстати, о вине… – Валетт! Вина! – кричит герцог служанке, и крик его гулким эхом разносится по пустынным коридорам поместья. Никто не спешит на зов с новым бокалом – в груди де Труа поднимается злость. В последние дни он всё чаще подмечает раздражающую нерасторопность прислуги – иногда кажется, что он и вовсе один проводит ночи в своём роскошном имении.
Тёплая родная ладонь опускается на плечо, моментально опровергая последнюю мысль. Орсо поднимает голову вверх и с улыбкой смотрит снизу вверх на свою обожаемую жену. – Она отпросилась сегодня пораньше. Я принесу вина, милый, – отвечает с любовью Аделаида, отступая назад и растворяясь во мраке.
Орсо улыбается в полумраке своего кабинета, начиная выводить чернилами новую строчку на желтоватом листе.
***
Отблески факелов отбрасывают косые тени на стены, одинокий символ Создателя проступает перед глазами сияющей путеводной звездой. Жалкие остатки Ордена собрались в церемониальном зале традиционно после заката для отдания дани уважения павшим. Совсем мало – несколько десятков храмовников, бледная тень былого могущества Церкви. Наверняка их осталось значительно больше – отдельные братья продолжают изо дня в день подтягиваться с далёкой периферии. Просто обязано остаться значительно больше. Пусть даже из похода в столичную низину ни один не вернулся.
В оглушительной тишине гулким эхом разносится властный голос нового магистра Ордена, Тириона – голос жёсткий, поставленный, не терпящий пререканий. – В самый тёмный час, на границе гибели и забвения, в своём милосердии Создатель даровал нам искомое искупление. Он даровал нам рассвет, ещё один шанс для детей своих, грешников. Он даровал нам возможность попробовать снова, заново отстроить утраченное, возможность жить дальше, не допуская впредь ошибок былого. Преклонивший в окружении братьев колено перед алтарём Элиас внимательно слушает, но думает невольно совсем об ином. О другом утопающем в полутьме зале, о другом символе создателя, треснувшем и лишённом ложного лоска искусственной позолоты. О хрусте костей мёртвых воинов кровавого герцога Эдерлинга, об Эвелинн, в руках которой вот-вот должен был вспыхнуть спасительным светом кинжал.
– Мы должны быть благодарны Создателю за его божественный свет. Но, в то же время, мы должны помнить. Помнить о том, что Орден, даже обескровленный и ослабленный, устоял. Подобно маяку наша вера сияла посреди океана первозданного мрака, возвращая заблудшие души свету Создателя. Не смотря ни на что, мы соблюдали заветы и клятвы, не жалели себя ради блага своего ближнего. Так вспомним же, братья. О каждом из нас, кто пал смертью храбрых, не дожив до рассвета. Кто выступил вместе с герцогом Орландским в его последний поход и, что ещё важнее, о тех, кто отправился в отчаянную вылазку к сердцу тьмы. Громогласная речь Тириона перерастает в монотонный речитатив, пока магистр перечисляет павших храмовников. Элиас различает в бесконечном списке имена Роберта и Антуана, Бедвера и Гераса. Почти все, кого он когда-либо знал. Братья. Соратники. Значительно больше, чем просто семья.
– Их жертва никогда не будет забыта. Но не должны мы забывать о другом. О том, что при свете восходящего солнца Новая Империя нуждается в Ордене не меньше, чем под покровом непроглядного мрака. Не должны забывать и о том, что с самого начала времён, с самого начала истории Ордена, первые храмовники-основатели были правы. О том, что истинное зло не только лишь тьма, которая скрывается по ту сторону завесы и даже не та тьма, которая прячется в людских помыслах. Но о проводниках тьмы, истреблению каждого из которых, в том числе, каждый из вас посвятил свою жизнь. Прошлые верховные магистры, мои предшественники, оказались непростительно мягкими, допустив чудовищную трагедию. Вы все понимаете, о чём именно я говорю. Знаете, кто виноват на самом деле в том, что случилось. Знаете, что наша цель – во что бы то ни стало не допустить повторения. Тирион берёт паузу, но Элиас и без того уже догадывается, к чему клонит новый магистр. – Чародеи. Их круг богомерзких чуждых человеческой природе существ, играющих с силами противоестественными и запретными. Слишком долго мы смотрели сквозь пальцы на их мерзкие выходки. Вспомните сами. Только взгляните, к чему привело наше непростительное бездействие.
Элиас запоздало осознаёт, что участвует не просто в церемонии скорби. Одно из первых публичных выступлений нового магистра вполне однозначно очерчивает политику Ордена на ближайшее будущее. Неужели это действительно так? Неужели вновь грядёт чистка? – Великое затмение не должно повториться, – гремит голос Тириона, в то время как обрамлённое золотистыми прядями лицо Эвелинн встаёт перед мысленным взором Расмуссена. – Во что бы то ни стало мы должны положить конец своеволию Круга. Призвать отродий к ответу за то, что они совершили. За каждого брата, который сгинул во тьме, исправляя ошибки их ахримагов.
Их не было там, в тронном зале. Их не было в той часовне. Тирион был вторым человеком в Ордене несколько последних десятилетий, и нет ничего удивительного в том, что после смерти магистра Эверинда в составе объединённой армии Орландского, именно он оказался у власти. Но Тирион... Где он был, чем он вообще занимался во время событий последних недель?
– И теперь, как никогда прежде, Церкви нужны её воины. Свирепые, несгибаемые, несущие железо как снаружи, так и внутри. Те, кто не устрашится тьмы, кто никогда не отринет веру из сердца. Встань же, брат Элиас.
Склонивший голову Элиас слышит собственное имя из уст Тириона. – Невозможно переоценить твой вклад в наш триумф. Ты огонь веры до сердца тьмы и, уничтожив его, вернулся обратно. Встань же, и повтори данные однажды обеты. Орден умеет быть благодарным к своим наиболее верным и рьяным последователям.
Элиас уже догадывается, что скажет дальше магистр. – Поднимись с колен, Инквизитор. Встань и прими с честью заслуженную награду.
Инквизитор. Прежняя должность самого Тириона. Второй человек в Ордене, несущий ответственность лишь перед верховным магистром и Создателем персонально.
И взгляды всех присутствующих оказываются прикованы к Элиасу в одночасье. Он медленно встаёт, встречаясь взором с серыми глазами магистра. Он уже знает, что должен ответить. Голос храмовника глухим эхом разносится под сводами церемониального зала.
-
Эпилог)
-
Хороший завершающий штрих
-
Обалденно! Прочла на одном дыхании.
-
Монументальный финал. Жесткий местами, но логичный. Пускай катарсиса не принес, но так, наверное, честнее.
-
За правильное завершение отличной игры.
-
За красивый модуль и не менее красивый конец
|
С трудом размыкая веки, юный принц Вейлонский тяжело, но стремительно приходил в себя. Отравили! Ладонь Маркуса, который войну застал лишь до того, как ему исполнился год, сама легла на рукоять меча, что висел в перевязи. Вот они - вероломные союзники, варварское нисалонское племя! Презрели святейшие традиции, законы гостеприимства - так пусть же постигнет их кара от его августейшей руки!
Но... нет. Рядом самозабвенно пускала слюни принцесса, да и сам правитель "предательской страны" храпел наравне с остальными. Мутным взглядом обвел принц залу, убеждаясь в том, что спят вообще все - причем крепко и, судя по всему, уже долго весьма! Снова поморщился от тошнотворной вони, но...
Если подумать - это ж какая невероятная удача. С трудом поднимаясь на ноги, которые задеревенели и отказывались слушаться, младший Лаутеро обратил свой взор на спящего отца, которого любил и уважал. Но короли не правят вечно, верно? А ему, Маркусу, вовсе не хотелось ждать своей коронации до семидесяти лет, как одному принцу из соседнего государства, и лучшего момента обеспечить себе если не долгое (тут наперед никогда не угадаешь), то хотя бы раннее правление - не подобрать!
Но тут вокруг зашевелились и прочие гости, отчего принцу пришлось снова поменять свои планы. И рука, что в сомнении вынимала меч из ножен, завершила движение, и клинок ярко, по-королевски сверкнул на солнце, указывая острием на пустое (и единственно чистое) место за трапезным столом.
- Будь ты проклята, старая ведьма! - воскликнул Маркус голосом, преисполненным праведным гневом. - Ты, что одурманила наших друзей и родных! За черное колдовство, предательство и подлость, за трусость и бегство я, Маркус Лаутеро, принц Вейлонский, приговариваю тебя к казни!
Задержавшись в этой преисполненной величия позе чуть дольше, чем следовало, и позволив тем, кто мог бы стать случайными свидетелями отцеубийства немного прийти в себя и насладиться его благородством, принц отошел от стола, продолжавшего раздражать его высокородный нос своими запахами, к большому окну, наблюдая, как веточки дерева слегка царапают умытое солнцем стекло. По-хорошему, его следовало открыть, чтобы впустить свежий воздух, но самолично этим заниматься принцу не пристало, ждать, пока кто-то отзовется на его зов уже не было мочи терпеть и потому Лаутеро попросту разбил его своим оружием, снова проявляя высоту своего происхождения.
Никто иной, как он, заботится о простых людях, спасая их от невыносимо вонючего удушья!
|
Джон, выдергивая глефу из плеча врага, врага, который должен был свалиться на землю после такого удара, хрипло втянул воздух и приготовился к колющему удару. Отвел древко назад, напряг руки, ибо для того, чтобы острием проломить кость, нужно недюжинное усилие. А шанс был только один – наемник видел, что происходит, когда эти существа добираются до своих жертв. Видел. И даже сейчас старался забыть, отбросить картину гибнущей Фелиции. Если бы он не промедлил, если бы он атаковал, вместо того, чтобы защищать Эвелинн… разум говорил, что исход мог бы быть и неизменным, но сердце кричало, что все могло завершиться и иначе. Не было бы этих безумных смертей, когда человек, вырывавшийся с того света погибал во второй раз за мгновения до победы.
Победы ли? Образы гвардейцев, отразившиеся во тьме, рассеивались, но ее материальные чудовища оставались столь же смертоносными. Мрак, пусть и естественный, давал им силу, напоминал и самому Джону, что, даже после снятия проклятия Бреши, угроза все еще есть, все еще гнездится где-то в иных мирах, и нельзя тут погибать. Нельзя дать этой истории умереть. Ради живущих. Ради тех, кто отдал жизни, чтобы дать свету шанс.
Не победу. Шанс.
Он устремил глефу вперед, и, одновременно с этим, на горизонте блеснул луч восходящего солнца. На мгновение все превратилось в картину, сошедшую с пера художника, которого однажды назовут великим. Тронный зал, во всем его великолепии, бережно сохраненным тьмой. Устилающие его тела гвардейцев и их мертвое величество, незрячими провалами глазниц черепа созерцающее сражение. Туши чудовищ на полу, покрытом маслянисто блестящей черной кровью. Из спины одной из них, не изрубленной, как остальные, торчит сияющее острие меча, и можно различить лежащего под ней человека. Другой, неподалеку, полулежа на полу, зажимает пальцами кровавые раны рядом с монстром, голова которого разворочена настолько, что узнать волчьи очертания в ней можно лишь с большим трудом. Чуть поодаль покрытое инееем существо нависает над сжимающим в руках двуручный меч латником, по доспехам которого и лежащим рядом кускам щита можно угадать храмовника, и за его спиной девушка натягивает лук, чтобы всадить еще одну окутанную морозом стрелу в морду твари.
И это мгновение прошло, а с ним прошло и отведенное тварям тьмы время в этом мире. Они покидали его в мучениях, оглашая тронный зал воем, но Джон не испытывал ни одного из чувств, которые заставили бы его ускорить их конец. Они не заслуживали сострадания, на них не распространялось то равнодушие, с которым наемникам иногда приходится делать работу, и их смерть не вызывала отвращения, заставившего бы прервать неприятные для смотрящего мучения.
Волколицые отличались от отражений погибших во время прорыва Тьмы, в них не было того странного эха прошлого, они были тупой разрушительной силой, наподобие монстра из болота. И их страдания, после всего того, что, если верить посланным Тьмой видениям, они совершили, были заслуженными.
Джон остановил свою глефу и смотрел, как они горят на свету. Он не опустил оружие, а держал его наготове, чтобы не дать твари сбежать в тень, если она попытается таким достаточно очевидным образом избегнуть кары.
Но этого не случилось. Твари сгорели, оставив Орден Рассвета наедине со светом и будущим мира.
- Слава Создателю…
Слова давались тяжело.
- И слава погибшим.
Это была та победа, к которой он привык. Победа со вкусом горечи. Победа, после которой надо оплакивать погибших друзей и соратников. Вот только масштаб победы был немного другой. И павшие стали за этот день ближе для Джона, чем некоторые из людей, с которыми он прошел целые войны.
Он стоял, задумавшись, пока к нему не обратился Орсо. Толстяку помощь его была не нужна, Илль заботилась о нем настолько хорошо, насколько это возможно. Расмуссен склонился над телом Эвелинн. Его скорбь ощущалась на расстоянии, но Джон сомневался, что храмовник желает сейчас слов утешения. Остальные… остальные были мертвы. Пала от собственной руки чародейка, были растерзаны Фелиция и Виссиль, остальные покинули мир живых раньше.
Джон посмотрел на корону. Выслушал храмовника. Скажи ему кто-то что-то подобное лет десять назад, он бы рассмеялся. Это было больше похоже на сказку, чем на быль. Но с другой стороны… они только что спасли мир.
- Я понимаю ваше беспокойство, командир. И я понимаю милорда де Труа.
Он не мог подобрать слова. И не мог принять решение. Он подчинялся приказам. Он хорошо выполнял приказы, но обычно был кто-то, кто обозначал общий курс. Сейчас же ему предлагали определить курс будущего мира.
- Но прежде, чем ответить, я не могу не спросить. Орсо, почему не вы? Я… я сомневался в вас поначалу, но этот путь изменил нас всех. И сейчас я не сомневаясь, доверил бы вам прикрывать мне спину.
Он промедлил.
- Как ваш, так и мой ответ требуют размышлений. По мне, так надо сперва павших похоронить.
-
Пост хорош, и персонаж был хорош. Император умер, да здравствует Император!
-
Он устремил глефу вперед, и, одновременно с этим, на горизонте блеснул луч восходящего солнца. На мгновение все превратилось в картину, сошедшую с пера художника, которого однажды назовут великим. Твари сгорели, оставив Орден Рассвета наедине со светом и будущим мира. Это была та победа, к которой он привык. Победа со вкусом горечи. Победа, после которой надо оплакивать погибших друзей и соратников. Вот только масштаб победы был немного другой. И павшие стали за этот день ближе для Джона, чем некоторые из людей, с которыми он прошел целые войны. Мощь и годнота. Очень сильный пост, шикарное завершение. Рад, что Джон выжил - пожалуй, но заслужил вернуться домой больше, чем многие. Спасибо за игру.
|
-
Я хочу убивать магов.Лучшее вообще
-
Профдеформация налицо.
-
Рефлексия это правильно. Интересный персонаж
-
Супер-эмоциональный пост. Мастер!
|
Чёрное небо подёрнулось розовым. Звёздочка не поняла сначала, что это значит. Слишком давно она видела рассвет в последний раз. Четвёртая стрела улетела в небо без цели – навстречу занимающейся заре.
Почему же нет торжества? Нет облегчения? Ничего нет, похожего на счастье? Она же так долго шла к этому. Пусто на душе, пусто... Словно и душа Илль с зарёй рассыпалась прахом, как их мёртвые союзники и враги. Это не усталость, это не скорбь по погибшим, это не сожаление, что падшие не увидели света. Может быть, всё перечисленное придёт потом, но сейчас – пустота.
Командир сумел сохранить сердце горячим, сердце же Илль забрала тьма. Остаётся надеяться, что не целиком, что Звёздочка не превратилась в тёмную дыру, поглощающую любой свет, всякую теплоту, любое доброе чувство. Это тоже станет понятно лишь потом. Быть может, она ещё сможет радоваться, быть может, заново научится скорбеть. Быть может, придёт время, когда Илль воздаст должное падшим.
Быть может... По крайней мере, Звёздочка не сомневалась, она хотя бы посмотрит на Солнце. Будет смотреть вверх, пока не заслезятся глаза. Но всё это будет потом,не сейчас, а пока Илль не до скорби, не до радости и даже не до Солнца.
Она подходит к Толстяку, которого тьма задела на излёте, с удовлетворением обнаружив, что ухитрилась не потерять свою дорожную суму, полную таких нужных сейчас вещей. Чародейки залечили бы Януса одним заклинанием, но где они теперь? По каким дорогам бредут, из каких миров смотрят на уцелевшую горстку живых, омываемых рассветом? И смотрят ли или навечно зависли в мировой пустоте, как муха в Янтаре? Как бы оно ни было, а придётся обойтись своими силами.
Остатки вина из фляги Илль думает влить Толстяку в рот: какая-никакая, а анестезия. Оставить буквально несколько капель: смочить тряпицу и продезинфицировать раны. Кинжалом разрезать одежды бедолаги, из тряпок же скрутить жгуты, которыми перетянуть жилы так, чтобы унять кровотечение, очистить раны по мере возможности. Сунуть Толстяку в зубы черешок от ложки - велеть зажать крепче. Потом начать шить. Иглой послужит острый наконечник стрелы, нитью - тонкая тетива. Сшить края ран, еще раз промыть от заразы, обработать заживляющей мазью, что так удачно взяла с собой и наложить чистые повязки. Это всё, что она может сделать прямо здесь и сейчас. А потом уже можно будет смотреть на Солнце...
|
|
ссылкаГерцог де Труа с Латифьером наперевес наступает на волка. Меч, по-прежнему бликующий в отблесках уже исчезнувшего сияющего водоворота, поднимается навстречу пылающим злобой и ненавистью багровым глазам. Обсидиановые когти рассекают сталь искорёженного нагрудника Орсо словно невесомую ткань, но не дотягиваются на несколько дюймов до плоти. Второй размашистый удар свистит над головой де Труа – злобе и ярости бестии остаётся только завидовать. Расправив крылья и размахивая неистово чудовищными когтями, зверь наступает. Клацает, исторгая низкое утробное рычание, пасть. Где-то там, в стороне, с воем обрушивается на пол ещё один сражённый Илль и покрывшийся инеем волк. Где-то там, в стороне, его сородич пикирует вниз, избирая цель для новой атаки. Орсо не видит ничего из этого. Просто не замечает. На него наступает чудовище, с когтей, шерсти и крыльев которой сочится туманной дымкой чистая тьма. Что может противопоставить одинокий человек порождению бездны? Решимость, упрямство и сверкающее лезвие фамильного именного клинка. Лишившись терпения, волк преодолевает расстояние до Орсо нечеловеческим невероятным прыжком. Подминаемый мощной тушей, герцог оказывается под ним на полу – пасть, изливая на лицо де Труа водопадом горячую кровь, отчаянно клацает – сияющее лезвие Латифьера пронзило грудь твари насквозь, и та, силясь дотянуться во что бы то ни стало до человека, бьётся в агонии. Орсо так и остаётся лежать под неподъёмной бездыханной тушей – далеко не сразу осознавая, что всё уже кончено. Обледенелый волк решительно поднимается. Мощными рывками мчится прямиком к Илль – на его пути вырастает Элиас монолитной стеной. Отлетает в сторону отсечённая когтем половина щита, меч храмовника оставляет на тёмной шкуре рваный разрез. Они расходятся, тяжело дыша. Готовясь к следующему раунду схватки. Алебарда Джона обрушивается на ближайшее чудовище с яростью – рассекает шкуру и сухожилие, едва не отделяя плечо от предплечья. Вязкая тёмная кровь хлещет на запыленную дорожку до трона – оскалившись, волк идёт на наёмника, полный решимости довести начатое до конца. Нависнув над монстром, Янус орудует неистово молотом – зубы твари крошатся, их осколки летят прямо в широко распахнутую мерзкую пасть. Деформированный сплющенный череп трещит – единственный уцелевший багровый глаз с ненавистью смотрит прямо на открытую шею наёмника. Волк неистово рвётся вперёд, не осознавая, что этим напором лишь способствует задумке наёмника. Борьба продолжается, борьба на грани, в полушаге от смерти – лоб Толстяка покрывает испарина, вся его броня и окружающий пол в тёмных пятнах хлещущей крови. И, несмотря ни на что, момент истины наступает. Оглушительный треск – Янус, внезапно переставший чувствовать неистовое сопротивление, едва не падает на пол по инерции. Развороченная, практически вывернутая наизнанку пасть твари ознаменовывает победу человека над порождением… Вот только восторжествовать по-настоящему Янус не успевает. Последнее крылатое чудовище на всей скорости врезается в спину, тело Толстяка пронзает ослепительная резкая боль. Молот выскальзывает из разжавшихся пальцев – вместе с порождением они катятся по полу, в то время как зубы чудовища снова и снова вырывают куски плоти из тела наёмника. Мир прекращает кружиться и кувыркаться – Янус, тряся головой, приподнимается на локте, видя на собственных животе и груди зияющие рваные раны. Он не понимает, почему волк не завершил начатое. Пот стекает по лбу, слезятся от соли глаза. И никто не замечает, как розовеет снаружи совсем недавно непроглядно тёмное небо. Никто не замечает, как робкие лучи восходящего солнца пробиваются сквозь затянувшие небосклон грозовые тёмные тучи. Как проникают в тронный зал сквозь разбитые витражи, окрашивая разноцветные осколки стекла в роскошные драгоценные камни. Зато все слышат вой. Видят, как выгибаются и бьются в судорогах твари, тёмную шкуру которых облизывают лучи восходящего солнца. Видят, как испаряется с шипением мрак, как начинает тлеть и вспыхивает чёрная шерсть. Янус видит чудовище, которое едва его не прикончило всего лишь в нескольких шагах от себя. Видит, как оно визжит и корчится на свету, как превращается в ослепительный пылающий факел. Света становится с каждой секундой всё больше – отвыкшие от подобной роскоши глаза нещадно слезятся. И, тем не менее, каждый рассвет неминуемо ознаменовывает начало нового дня.
|
-
*картинка с тонущим терминатором* Классный был персонаж, аплодисменты. Ну и пост мощный.
-
Зря...
-
В таком тёмном мире доброй душе не остаётся другого, как сгореть самой, в этой вспышке освещая часть пространства вокруг себя.
-
Я, конечно, думал, что так и будет по возможностям из мастерпоста. Но все равно грустно.
-
Сильно!
-
Выбор.
-
Press F to pay respects Аки терминатор
-
Ушла красиво
-
"Живите!"
:с
|
|
-
Тоже юмор)
-
До слез! ;)))
(по урону, не 1+к4, а 2к6, дальше от результата. Но это если получится котёл опрокинуть на багбиров)
|
-
Прямо "Хроники Риддика" :)
-
Могучая сцена. Как в целом вся ветка с дуэлью.
-
Плюс за в целом напряженный момент. Весь бой - и с Орсо, и с Фелицией. Бомж был жесток к нам, и мы тут реально могли закончиться, несмотря на всякие перки и бусты.
|
-
Твоя рука, несущая вторую смерть отражённой Тьмой будто в кривом зеркале легенды. Рука чудовища, заносящаяся меч для удара Мощь
-
Это был отличный план.
-
Кстати да, хороший ход. И персонаж классный. Интересно сыграть и раскрыть обычного мужика с копьем , а не какого-то там пафосного геройского героя - это внушает уважение. Черт, его даже зовут Джон!
|
|
Где-то далеко, словно бы на другой планете ещё раздавались выстрелы, взрывы, крики людей и рычание волков, но для Сэм, утонувшего в глазах белого волка, всего этого уже практически не существовало...
– Почему ты прервал связь?! У меня отлично получалось! Я управляла им ты видел? Мы стали одним целым! Сэм, совсем молодая, ей ещё не исполнилось и пятнадцати, тощая, нескладная, хрупкая и неуклюжая. Даже хуже чем она сейчас.
Подземный ангар, где находится она и её собеседник, огромное помещение, потолок которого теряется где-то в темноте, по большей частью наполненное обломками и мусорам – все что здесь было ценного уже давным давно вынесли. Кроме разумеется Марка Второго, гордо возвышающегося в центре, глядя в никуда и ожидая своего пилота. Свою душу.
И собеседник Сэм, старый шаман Майкл Соул. Нещадно дымя сигаретой, он со скальпелем и отверткой колдует над разъемом на шее у юной души, пока она лежит на операционном столе, несколько неуместно смотрящимся, на заброшенном складе военной техники (пускай даже никакой военной техники, тут почти и не осталось).
– Я знаю, девочка. Я знаю – Посмеиваясь в густые седые усы отвечает старик – Никто и не думал отбирать у тебя, право пилотировать Марка. Ты все делаешь прекрасно. На самом деле... так, потерпи, сейчас будет немного больно... так вот, на самом деле совсем скоро он будет полностью твоим. – Правда?! Я справилась?! Я прошла?! – Сэм не в силах поверить своему счастью, и даже чуть приподнимается со стола, в попытке заглянуть в глаза Майкла, чтобы проверить не смеется ли он на ней... и резкая вспышка в боли в шее, тут же портит для нее этот торжественный момент – Ай-ай-ай! Осторожнее, старик! – А ты не вертись! – Криво усмехнувшись щербатым ртом, шаман откладывает в сторону инструменты своего ремесла и помогает подростку подняться на ноги – Но да, ты прошла. Теперь ТЫ будешь Джаггернаутом – Он тяжело вздыхает но через мгновение вновь широко улыбается, потрепав Сэм по голове – Я слишком стар... и глаз уж не тот и слух... и реакция. Честно признаться думал что уже не найду себе замену. Но ты... ты именно то что я искал. – Я прошла... – Его собеседница кажется и не слушает старого шамана, ещё не успев отойти от восторга и полностью погруженная в свои мысли – Броня Древних теперь моя! Я новый Джаггернаут! – Броня древних, ха! – Презрительно сплюнув на пол, Майкл делает последнюю затяжку и потушив сигарету об ладонь отшвыривает её в сторону – Не повторяй за остальными эти глупости. Марк Второй это гораздо большее чем просто броня и я думаю ты это знаешь, хотя пока и не знаешь как об этом сказать.
Эти слова привлекают внимание подростка и она вскидывает голову глядя на шамана с таким искренним изумлением, что становится сразу ясно – слова старика попали в цель – Больше чем просто броня... – Повторяет Сэм и это звучит не столько как вопрос, сколько как утверждение – Именно – Серьезно кивает в ответ старый колдун, с оханьем опускаясь на освободившийся стол – Видишь ли, девочка... есть два вида людей. У одних тела слабые и хрупкие сделанные из плоти и крови, а души прочные, но незримые и нематериальные. Пока они живут их тела изнашиваются, затем умирают... а затем их души ищут новые тела (если конечно им удастся избежать Вихря). И так одна душа меняет множество, множество тел, и так это происходит у большинства людей. Но есть и другие. Такие как мы. Как я и ты... и Марк, да. Нас меньше, намного меньше, но мы существуем. Наши души сделаны из мяса и кости, они слабые, хрупкие и несовершенные. Они стареют и однажды... однажды они умирают. Но наши тела... наши тела сделаны из прочного металла, способного выдержать давление многих веков. Наши тела могучи и почти неуязвимы. И когда одна душа покидает наше тело и умирает, то другая приходит ей на замену. Ты же знаешь о чем я говорю, верно Сэм? Пока ты здесь... вне Марка, все... словно бы ненастоящее. Не имеющее значения. Твоя прошлая жизнь была пустой и лишенной смысла и полной поисков чего-то, причем чего именно ты сама не знала. Когда ты не в нем, ты слаб, тебе страшно и мир вокруг полон угроз и лишен цвета. Но когда ты там... внутри... – Майкл глубоко вздохнул, сложив руки на коленях, переплетя сухие узловатые пальцы и не отрывая взгляда от неподвижно застывшего механического исполина перед ними – ...когда ты там, мир обретает краски. Когда ты там ты силен, ты непобедим, ты неудержим. Но главное, когда ты там, ты... ты чувствуешь себя как единое целое. – Как... как единое целое... – Эхом отзывается Сэм, тоже не отрывая глаз от могучего металлического монстра. Старый шаман говорит о том, о чем она так часто думала, но никогда раньше не могла облечь в слова – Подойдя к Марку, она касается ладонью одной из огромных ног исполина, а затем неожиданно прижимается к ней щекой к холодному металлу и закрывает глаза. Майкл прав, это больше чем просто броня. Это её вторая половинка, которую она так долго искала и только сейчас нашла.
-
Душевно, душа моя...
-
Вот годно, кстати
|
|
|
-
Ничего не поняла, а в транслит загонять поэзию не хочется, но, полагаю, это круто по содержанию и без сомнения круто по форме! )
-
Красава
-
Ai da Manny, ai da sukin' syn!
|
Виссиль уже не могла точно сказать, не приснилось ли ей. Уставшая от внутренней борьбы чародейка с некоторой рассеянностью преклонила колени, не совсем понимая, возможно ли вообще так... Пожалуй, будь она пободрее, смогла бы одарить старания герцога большей отзывчивостью. Вместо этого мужчине достался лишь извиняющийся измученный взгляд и добрая улыбка. - Спасибо, сир де Труа, - прошептали губы. Кажется, едва слышно. Ей было приятно. От касания клинка к плечу. Волшебный жест... Он побуждал прижаться в ответ щекой и... уснуть. Погрузиться в сладкую дрему. Ох, лучше к ее плечам ничему не прикасаться. Чародейка ущипнула себя за запястье, прогоняя совсем не сладкие образы разложения. Глумливые, раздражающие. Женщина уже не выдерживала. Хотелось ворваться в это безобразие в самом нелепом наряде и пародировать дурацкую смерть. Так она ей надоела. Говорят ведь, все становится будничным, бесцветным и надоедливым, стоит его заездить и применять с остервенелым упрямством вне зависимости от уместности.
Пора вставать и снова идти. Тоскливо посмотрев на бревно, Виссиль заставила себя подняться, мысленно ругая вообще все, что сознанию под руку попадется. Впрочем, - ничего нового, все еще попадались лики разлагающихся трупов. Закусив губу, женщина оперлась на слегу, которую решила не оставлять и взять собой и в предстоящий путь. Вспомни о цели. Цель ведет. Цель. И она шла. Вопреки всему.
Пустой город - страшен. Обманчиво спокоен. Единая погребальная плита, такая же внушительная, как и трагедия, стражем которой она стала. Зрелище было слишком невыносимым. А там... по ту сторону реки... остался ее муж и ребенок... Где они... где они... отдавалось эхом в сознании. Бередя старые раны, безжалостно вонзая в них боль двенадцатицикловой выдержки... Лихое ядовитое вино, сжимающее сердце, будоражащее душу... Бросающее ум на померкшие булыжники мостовой. Победоносно топча все то, на чем она держалась весь этот срок...
Этот город вырвал у нее сердце. И ледяные ветра Тьмы врываются в зияющую брешь... Беснуются ураганы смятения. Ты слишком слаба, Виссиль. Ладонь сильнее сжимает слегу, тяжелеющее с каждым шагом тело грузно опирается на эту призрачную опору. Женщина идет, стуча незатейливый ритм по мостовой. Кажется, для чародейки подобрать его в такт песне Эвелинн сейчас стало самой важной задачей. Столько сосредоточения.
Рецепты... Откуда взялись рецепты? Звонкий смех неожиданным контрастом выдернул чародейку из пучины собственного тумана. Илль смеется. Поначалу пугает... Нет, кажется, девушку просто рассмешили... Вот она уже беседует с Янусом. От сердца отлегло. Или просто хочется себя убедить в том, что все в порядке? Замешкавшись, Виссиль почувствовала, как на нее едва не наткнулись сзади и поторопилась вперед. Пусть это было и нелегко.
Но дальше стало хуже... Значительно хуже. Чародейку разрывали противоречия. Кажется, Эвелинн помогали воспоминания... Но саму Виссиль они терзали еще сильнее. Будто Тьма нашла своего эмиссара среди их донельзя истерзанного отряда. Ей хотелось взмолиться, лишь бы Эви прекратила. Но в то же время она сама лишила бы девушку поддержки, позволяющей той преодолевать усиливающееся торжество Тьмы в голове. Тяжко вздохнув, женщина беззвучно заплакала. Почему у нее не получается радоваться... Разве хорошие воспоминания существуют для того, чтобы нести боль? В такой реальности... пожалуй... И эти красивые воспоминания против воли оживали вокруг, преображая чудовищный пейзаж... она гнала их прочь. Сродни иллюзиям на болоте, такие образы пугали. И причиняли столько боли, что хотелось кричать, пока совсем не утратит голос. Красивая обертка былого с разъедающей гнилью внутри. Они мелькали: красиво - жутко, красиво - жутко. Как дровосеки, вонзая очередной удар в то, что осталось живого и светлого. А голоса внутри потешались... Нашептывали то, во что, казалось, она сама уже давно верит, но не желает себе признаться...
Голоса продолжали звучать, кажется, другим удалось. Они старались отвлечься... Поняв, что не справится, Виссиль решила обратиться к тому единственному сильному в настоящем, за что она еще недавно ухватилась, как за спасительную соломинку. Женщина оглянулась на Роберта. О чем сказало бы лицо, вновь скрываемое под шлемом? Лицо, которое, кажется, не умело лгать... Виссиль отметила взгляд Элиаса в свою сторону. Вальс? Что-то смутно знакомое, связывающее их мелькало на фоне сознания, но это так и не удалось словить за хвост.
Кажется, герцог заметил ее смятение. Волна стыда накрыла чародейку. стыда и одновременно благодарности. Женщина охотно взяла мужчину под локоть, в другой руке продолжая держать слегу и опираться на нее. Более того, она понимала, что опора поможет ей не наваливаться всем телом на Орсо и вновь почувствовать светскую легкость безмятежных дней... Чувство дежавю посетило Виссиль. Эти улочки... вот так она ходила здесь... не только с мужем. Горечь и тепло. История, которую поведал герцог, оказалась весьма потешной. Чародейка искренне заулыбалась и даже испугалась: - Ох, а он не рисковал бы задохнуться в слоях ковра? ох, эти романы... помнится, на балу один юноша хотел меня украсть... - фраза оборвалась. Зловещее видение ворвалось в сознание. Неужели они пали?... Нет, стой! Тьма играет с тобой! Это может быть иллюзия, ловушка! но даже если и так. Ты знала, что будет. Знала. И все знали. Что такого? В чем разница? Лишь потому что Тьма показала это извне? Это уже жило в сознании, дрожало, как свеча на ветру. То, от чего тщательно хотелось отстраниться. И вот оно заключило в свои погребальные объятия, сдавливая горло, внося смятение. Рука Виссиль непроизвольно дернулась и девушка вернулась в реальность, чувствуя, что она не одна. Рядом с ней идет живой человек. Живой человек! Они еще живы! Их путь еще не окончен. Ничто не окончено. Ни единая схватка! И здесь, и там! Коварство тьмы читало их... читало... Не одно, так другое...
Увидев выходящего из коттеджа человека, Виссиль оцепенела на мгновение. Орсо мог почувствовать, как сильно она сжала его локоть. Мгновение ступора и вот уже женщину начинает бить дрожь. Головокружение завело собственный вальс под гулкий стук крови в висках... Они... Они встретят ее. Обязательно встретят. И что сделают? Тени... темные, чужие марионетки... - Нет! - вырвался хриплый женский стон и Виссиль стала оседать. Возьми себя в руки! Глупая, глупая Виссиль! Возьми себя в руки! Тяжело увидеть родных такими. Тяжело. Но ты идешь освободить их. Возьми себя в руки! Осознай, ради чего ты идешь! Ты исправишь это. Вы исправите это! Возьми себя в руки! А вдруг мы не первые.... слова Джона всплывают в памяти, многочисленными иглами раня доверчивую плоть. Именно потому ты должна взять себя в руки! Пройти, не дрогнув, несмотря ни на что. И помнить - что бы с ними ни стало, они обретут свой покой. - Сейчас, сейчас... извините, - пробормотала чародейка, пытаясь устойчиво встать на ноги. Она боялась этого... но она и была готова к этому. С самого момента, как герцог Орландский собрал этот отряд... Она готовилась. И это позволило выстоять сейчас.
-
Чем ближе к сердцу тьмы, тем толще посты Виссиль. Красиво дама раскрывается, очень.
-
Мне нравится пост. Вообще как показано, что идет внутри борьба за саму попытку вспомнить или воспринять что-то хорошее. И я надеюсь, что несмотря на жестокость кубов, что-то можно будет сделать.
|
-
САСПЕНС111 Ну и флэшбэк мощный, конечно.
-
Я аж прослезился от образа держащегося из последних сил Орландского. Не шучу.
|
Безмолвный шагал позади всех, все более мрачно глядя в спины товарищей по отряду. Впрочем - товарищей ли? Вся эта чушь с новым орденом, посвящением в рыцари... Ха! Это бред, бред сумасшедшего, как тот, что бормотал Толстяк, чей разум окончательно подчинился демонам, что жили в его желудке.
Неужели они не видят? Неужели они не понимают?! По ушам храмовника резанул истерический женский смех, затем - ничуть не менее неуместная песня. Песня! ПЕСНЯ!!! Когда они находятся в самом сердце ужаса и тьмы, когда враги могут поджидать не просто за поворотом - прямо перед тобой, незримые, но смертельно опасные! Роберт ясно видел, как все они погружаются в безумие, рожденное страхом. Уходят кто куда, но все - в воспоминания о прошлом, отрицая само существование кошмара, которому нужно положить конец. С каждым шагом они словно забывали, что идут тропою смерти, неминуемой, ужасной. БЕССМЫСЛЕННОЙ!
Ложь дрожащих, жалких, трусливых душ, идущих прямиком на бойню. Но хуже всего будет их успех. Даже если случится чудо из чудес, и будет одержана победа -что станет с ними со всеми, когда наступит новый день и снова поднимется солнце? Все эти новоиспеченные "рыцари" вцепятся друг другу в глотки, и даже если не сразу - им помогут. Что вы будете есть? Где вы будете жить? Неужели вы думаете, что наступят мир, покой? Не будет нового порядка. Сейчас все эти радостные развеселые расшаркивания друг перед другом - лишь эхо от ужаса, что вселяет в вас общий враг. Лишь только вы его лишитесь - и станете для того, кто рядом, хуже тех, кого идете уничтожать сейчас.
Безмолвный точно знал, что за шепоты он слышит. Это были его слова - все те, что он мог бы сказать, но не сказал. Все те, что должны были быть сказаны - но остались в забвении...
УЖ НЕ НАЕМНИКИ ЛИ РАЗОРИЛИ ЕГО РОДНУЮ ДЕРЕВНЮ, ПОСЛЕ ТОГО, КАК ИМ НЕ ЗАПЛАТИЛА ЗНАТЬ?! И ГДЕ БЫЛИ ХРАМОВНИКИ - СТРАЖИ БРАТУ БЛИЖНЕМУ СВОЕМУ?!
И все мы знаем, чья это вина, что больше не видно солнца...
КАК ОН ДОЛЖЕН ЗАЩИЩАТЬ ТЕХ, КТО САМ СЕБЕ - ГЛАВНЫЙ ВРАГ?! ОН НЕ СМОЖЕТ УБЕРЕЧЬ НИ ОДНОГО, ВЕДЬ ВСЕ ОНИ ТАК СИЛЬНО ЖАЖДУТ СМЕРТИ, ЧТО ЗОВУТ ЕЕ, НЕ ПРЕКРАЩАЯ!!!
Это все не имеет смысла. Это все не имеет смысла. Это все не имеет смысла. Это все не имеет смысла. Это все не имеет смыла. Это все не имеет смысла. Это все не имеет смысла...
|
На глазах Элиаса происходило что-то невероятное. Одно дело знать, что маги, некоторые маги, это умеют и иногда возвращают к жизни людей. Храмовнику ранга Расмуссена о воскрешении путём использования Магии Света знать было даже положено по службе - всё-таки одна из краеугольных проблем сосуществования Ордена и волшебников, с их Советами, Конклавами и Ложами. Совершенно другое - видеть всё своими глазами. Как сначала безжизненное изломанное тело выправлялось, словно кто-то нежными руками ставил на место хрупкие кости, сращивал хрящи, перетягивал мышцы заново. Тело, ещё мгновение назад, ожило, появился румянец на щеках, воздух вошёл в лёгкие, открылись глаза.
Закалённый ужасами Тьмы и прошедшими битвами Элиас на мгновение вновь стал юным послушником, верящим в чудеса! Он прижал к себе Эвелинн, удивлённо, не контролируя себя, разглядывая Илль со смешанным чувством восторга и опасения. Затем опомнился, отпустил бедную девушку из своей железной хватки. Прежде чем подняться на ноги, отстраниться, заняться другими, не менее важными делами, командир посмотрел в ясные глаза Эвелинн Виссанти: - Спасибо, что вернула мне надежду на чудо.
Остальные спутники были рядом, далеко здесь не уйдёшь, посреди топей, да и они не на прогулку вышли. Брат Роберт разговаривал с мистресс Алакрейн... Командир поджал губы. Непривычно было ему видеть такое. Безмолвный протянул руку к лицу волшебницы не для удара. "Свет, защити нас. Эта дорога - испытание всего, во что мы верим и чем являемся". Обернулся, посмотрел на Эвелинн. - Илль, я бесконечно рад, что ты вновь с нами, - отдал бедной проводнице второй сапог, решив сконцентрировать внимание на делах. Её слова об ивовых листьях комментировать не стал. Правда ли это? Может быть у каждого - своя жизнь и свои ожидания? Что-то было не на месте в груди от её слов. - Все сюда! Сейчас каждый должен прочитать карту маршрута несколько раз, постараться запомнить её, потому что никто не знает, кто будет следующим. Звёздочка пояснит нам всем путь ещё раз. Шар поближе подвиньте, больше света! Покажи пальцем, чтобы не было ни у кого сомнений, как именно мы идём. Растрёпанная карта переходила из рук в руки, а затем вновь заняла место под доспехом командира.
- Теперь мне нужно знать, прямо сейчас, мистресс Алакрейн, Эвелинн. Мы можем сотворить чудо ещё раз? Или несколько раз?.., - он вздохнул, опустил взгляд. Провёл рукой по мокрым волосам и посмотрел исподлобья. - Потому что если нет, если вы не можете. То мы идём дальше, сейчас. Немедленно. Сохраняя прошлый порядок. И смотря только вперёд. Потому что наша цель не изменилась, она там, - он показал рукой и мрачно посмотрел на всех, особенно долго задержав взгляд на Джоне. - Я беру на себя ответственность за смерть этих людей. Я отвечаю за вас, живых. А мы - отвечаем за весь мир.
|
Воздух с болью входящий в исстрадавшиеся лёгкие. Наверно, младенцам так же больно в свой первый миг, просто они ещё не могут выразить это иначе, чем криком.
Холод и пустота, о которых хочется забыть. Хочется забыть, но забыть невозможно, потому что нельзя убить воспоминания, которые никогда не существовали. Они вечно будут теперь с тобой. "Когда вспыхивает звезда, она превращается в огромный сгусток тьмы и пустоты. Представляешь, Илька, огромная, тёмная дыра в небе." Огромная, тёмная дыра в душе Илль. Тьма там, где раньше билось сердце Звёздочки. Сердце, которое остановилось и послушно завелось вновь.
Можно попытаться обмануть себя. Убедить, что просто потеряла сознание. Что лишилась чувств от удушья, а добрые руки спасли, успели, защитили. Можно обмануть. Нельзя. Потому что холод и пустота, нет ХОЛОД И ПУСТОТА скалятся несуществующими воспоминаниями, чёрной дыркой гнездятся в душе Звёздочки. Там где было сердце.
Илль лежит в грязи с закрытыми глазами, лежит, осознав уже, что с ней случилось. Лежит, думая о том, как же холодно ей и холодно остальным. Бой закончился? Наверно закончился, иначе до неё ли было бы. Надо двигаться, сил нет, но надо, иначе они замерзнут здесь. Она думает об этом холоде, чтобы не думать о том ХОЛОДЕ. Но всё равно думает.
Промокшая насквозь одежда. Вода и грязь повсюду. Хлюпает в сапоге, запуталась в волосах, размочила припасы в вещмешке, вымочила до нитки сменную одежду и одеяла. Холодно! Как ХОЛОДНО жить!!! Пока промокший человек двигается, он хоть как-то согревается, но стоит ему остановиться, стоит умереть... Умирать ХОЛОДНО! Здесь, на болоте не разведёшь костёр, чтобы просушиться. Здесь нечего сменить. Остаётся только выжать мокрую одежду, натянуть назад и идти дальше. Идти дальше, пока жив. И если мёртв иди дальше.
Никто в последний момент не спас Звёздочку, никто не удержал – она шагнула за грань. Илль помнит это так же ясно, как помнит жуткие щупальца твари, свою отчаянную предсмертную гордость – она попала. Свою радость, свою последнюю мысль, искру угасающего сознания: "они преодолеют, они увидят Солнце". Наивная, смешная мысль, с которой легко было умереть. Наивная мысль, которой они все до сих пор живы. Увидеть Солнце не здесь, так ТАМ. Не верить мороку, доброму или злому – верить Создателю. Создателя нет, есть лишь Пустота. Это больше не вопрос веры, Илль знает. Она побывала там. Она знает точно. Она проводник, ведущий в никуда. В Пустоту.
Илль медлит открывать глаза, она уже различает голоса, земной холод терзает тело, могильный ХОЛОД душу. Нужно что-то решать. Что-то решать прямо сейчас. Кто выжил? Как закончился бой? Остались ли у них моральные силы? Моральные силы пережить то, что скажет Илль. Нет Создателя. Нет Света. Нет ничего. Пустота. Она видела. Они поверят. Ведь она видела. Она одна из них. Они поверят. И захотят ли жить дальше? Ради чего жить дальше? Ради чего идти?
Ничего нет. Врёшь, Илль есть. Есть ещё эти люди на краю болота. Они есть. А больше и правда ничего.
Илль открывает глаза и улыбается самой счастливой своей улыбкой, которую только может изобразить, глядящим на неё сверху вниз измученным людям.
– Там светит Солнце и играет на ивовых листьях, как на органе, - говорит она тихо. – Там очень хорошо, я теперь знаю точно, я видела. Там все, кто... Там вас ждут. Только не сейчас. Просили передать – пока рано.
"Дай мне Создатель, которого нет, соврать так, чтобы они поверили!"
|
|
Сладкоголосые сирены сменились оглушающей барабанной дробью... Нежный свет померк и красивое лицо незнакомца исказилось уродливой гримасой. Она стремительно летела в пропасть, тонула в забытье. И шлейфом провожал ее мерзкий хохот кикимор.
Словно из липкой жижи, смешанной с комьями размолотых костей, сознание Виссиль отчаянно выбиралось на поверхность. Мрак душил. Ледяная вода терзала плоть, большую часть из которой чародейка даже не чувствовала. Вот они, комочки... единственный очаг теплоты... покидающий ее рот. Женщину тошнило. С горем пополам перевернувшись набок, Виссиль позволила содержимому желудка выйти наружу, чтобы затем бессильно плюхнуться обратно на спину. Завязки промокшего плаща душили, но в руках не было сил, чтобы ослабить давление.
Что произошло? Какие-то голоса пробивались через ватный туман и все еще были неразличимы. Перед глазами вертелись пестрые узоры всевозможных красок. Лихорадочные, тяжелые... На них больно было смотреть, но и деться от них было некуда. Где-то там, на задворках памяти отчаянно бился страх... Что-то пыталось достучаться, но тщетно. Тогда чародейка сделала еще одну попытку перевернуться набок и окунуть лицо в холодную воду. В надежде, что это взбодрит.
Осознание ситуации стало возвращаться. Вспыхнул ослепительный свет. Послышались знакомые голоса... И... звуки сражения. Нет! Нет!!! Что именно происходит? Она даже не помнит, как оказалась здесь в лежачем положении в таком состоянии. Что-то атаковало внезапно? Почему последнее, что она помнит - это танцы? Причем здесь они? Злость на себя стимулировала собраться с мыслями, но никак не помогала агонистическому состоянию. Стон чародейки утонул в какофонии сражения.
Огоньки! Вот в чем дело! Иначе, как еще пояснить? Ей пока так и не удалось понять, с кем сражается отряд. А свет, меж тем, померк. Осветительных шаров не было. Лишь угасшая вспышка светоносного заклинания. А факелы? Как долго она была без сознания? Где они сейчас? Кажется, по-прежнему в топях.
Зажмурив глаза, Виссиль попыталась собрать хоть какие-то початки концентрации и призвать хоть чуточку света. Главное, что после станет чуточку легче. А тогда она еще лучше сконцентрируется и еще больше исцеления пройдет по ее телу. И так до самого конца, пока она не будет способна вновь стоять на ногах и ясно соображать.
По мере того, как у женщины получалось, она подымалась. Сначала на колени. Затем и вовсе встала на ноги. Намокшая одежда тяжело тянула к земле. Но тепло здорового тела вновь струилось по жилам.
Эви зажгла осветительный шар. Сердце ушло в пятки. Что э-то?... Пару мгновений Виссиль глядела на тварь расширенными от ужаса глазами. Не моргая. Внутри похолодело и сотни иголочек пронзили кожу. Недоброе предчувствие вспыхнуло в груди. Чародейка огляделась. Почему их так мало?! Где все остальные?? Они разделились?? Хоть бы было так. Или же кто-то сбежал?... Взгляд упал на лежащее неподалеку тело Илль. Мертва или без сознания? Щупальца оплетают многих.
За что хвататься, что делать сейчас? Для барьера - слишком поздно, более того, его поддерживать нужно. А задач пока и так хватает. Нужно сначала вырвать своих из лап монстра, затем уже защищаться стеной света, иначе некого будет спасать. И кого исцелять, тратя время на заклинание, если не знаешь, кто жив, а кто мертв? В особенности, когда атакует эта громадина... Столь мерзкого и жуткого создания чародейка даже в рассказах не встречала. Совсем разжирела без какой-либо угрозы, тьмовская зараза! Шарахнуть бы ее Очищающим светом, но тогда придется повременить с исцелением, пока наберутся силы. Что также чревато в обстоятельствах смертельной опасности, уже встретившей лицом к лицу добрую половину соратников. Виссиль выбрала в пользу исцеления. Но для начала нужно понять, кто жив. Кого еще можно исцелить. И надеяться, что после боя удастся вернуть к жизни почивших.
Ближайшей к ней была Илль. Да и щупалец здесь было поменьше, стало быть, и риск быть схваченной - ниже. Пригнувшись, женщина быстро подобралась к проводнице. Беглого взгляда хватило, чтобы понять - мертва. Ухватив Звездочку под мышки, чародейка оттащила ее чуть подальше. Следующим ближайшим к ней союзником был храмовник Роберт. И, судя по увиденному, положение у того плачевное. Даже не понять, сам двигается или потому что щупальце сотрясает. Но подбираться поближе без какой-либо защиты - глупо. В самое сердце боя. Главное, чтобы сообщали ей с Эвелинн, кто жив, а кто мертв. - О мертвых сообщайте! - крикнула бойцам. - Чтобы успеть исцелить тех, кому еще можно помочь! Надеялась, этого пояснения хватит. Очень горько будет, если потратить время впустую на погибшего, тем самым подставив еще живого. Так часто бывало... издалека не поймешь - без сознания или мертв. Потратить время впустую, то самое, драгоценное, что осталось у другого до смерти... Бессмысленно. Вот и сейчас не хотелось такого.
-
В кои-то веки ВЫРУБЛЕННЫЙ гребаным ударом по голове персонаж НЕ ведет себя как плод любви Супермена с Росомахой)
-
Старые добрые простыни, я скучал по вам)
|
|
Чай с мятой
успокаивает. Но даже он не вызывает такой сонливости, которая нахлынула внезапно и беспощадно. Они не помнили, как разбредались по комнатам. Чудо, что вообще не заснули там, где сидели. А Всеслав заснул. Не донеся до рта недопитый стакан. Петрович опять остался без собутыльника. Алька не слышала, как вернулась Рита, отрубившись мгновенно.
Волков остался ждать скорую. Туське предстояло разбираться с отцом. Женька на совсем другой кухне: отдельной, блистающей новеньким гарнитуром пила кислое вино из больших коньячных бокалов и обсуждала с подружкой, как же теперь извернуться, чтобы оставить за собой комнату? Петрович обидно трезвел, не брало как следует. Дрянь напиток пошел. А остальная коммуналка спала и видела странные сны.
Людочка
стояла на вершине холма. Старуха Коготь протягивала ей сияющий сосуд, наполненной живительной жидкостью. Людочка знала, что жидкость называется ффеал и что это тот самый флакон с духами, странно изменившейся во сне. Она с трепетом взяла сосуд из рук старухи и проснулась. Дешевый стеклянный пузырек, почему-то зажатый в руке, оставался дешевым пузырьком с этикеткой "Ландыш серебристый" и, вместе с тем, был животворным сосудом из сна. Пришло понимание - она видит истинную суть вещи сквозь оболочку. И может по своей воли включать и выключать это видение. А еще она вспомнила, что умеет...
Рита
смотрела, как ветер трепал седые космы Матрёны Игоревны Коготь, неподвижно стоящей на вершине. В руках старуха сжимала огромную трубу, покрытую неясными рунами. Рита узнала калейдоскоп. Он изменился, как и сама Матрёна. Старуха протянула трубу Рите и жестом приказала посмотреть сквозь неё. Мир завертелся, распадаясь и соединяясь вновь причудливым узором.
– Посмотри сквозь него и ты сможешь... – раздался голос у неё в голове.
Рита проснулась с игрушкой в руке. Приснится же такое! И тут поняла, что действительно может... Калейдоскоп раздваивался. Рита видела детскую игрушку и одновременно волшебную трубу старухи Коготь. Она взглянула на спящую Альку. Силуэт Альки окружала красная аура. Сестра сжимала в руке книгу. На ней алели непонятные письмена.
Алька
потянулась и раскрыла глаза. Только что она стояла со старухой Коготь на вершине холма, ветер трепал седые волосы и малиновый плащ на плечах Матрёны. В руках у старухи сжимала манускрипт. Алька узнала завещанную книгу, хотя та странным образом переменилась. На обложке алели руны.
– Отныне ты мой наследник и глава Ордена, - сказала Коготь и протянула книгу Альке. – Позаботься о них.
Алька поняла, что они не одни. Рядом стояла сестра. Людочка Орлова. Буян Григорий. Его молодая жена. Тихоновна, Ерофееич. Саша. Они не видели Альку.
– Ты должна объединить всех. И не забудь о нём.
Поодаль стоял Саныч. Отдельно от всех.
– Помни, только вместе вы сила. Без них тебе не обойтись.
Матрёна показала вниз. Внизу, маленькие отсюда, ждали Петрович, Женя Белова, Туська и Алексей Иванович.
Алька кивнула и взяла книгу. "Кодекс Ордена стражей Межи" прочла она и проснулась.
Томик стихов Брюсова в руке раздваивалась. Она видела серую книжицу с именем автора и одновременно манускрипт из сна. Это истинная суть книги – пришло понимание. Этой способностью оказалось можно управлять. Алька поняла, что может видеть что-то одно по своему желанию: обычную форму или истинную суть. Почувствовала на себя чей-то взгляд, оглянулась. Рита сидела на кровати и во все глаза смотрела на Альку. Силуэт Риты окружала жёлтая аура. Жёлтая - значит умелец - всплыло откуда-то знание. Красная - маг, жёлтая - умелец, чёрная - магическое существо, синяя - хронос.
Тихоновна
клевала носом. Кое-как ей удалось добраться до постели. Едва донесла голову до подушки, как оказалась на вершине холма. Матрёна глядела на заклятую подругу и ухмылялась. Ветер развевал седые космы.
– Поздравляю, хрычёвка старая, теперь ты тритон, – принялась обзываться Матрёна. На ладони у неё вертелась серебряная пирамида. Бог весть откуда Тихоновна знала, что это и есть треугольник. Впрочем, сон же ведь. Коготь швырнула пирамидой в Тихоновну и та проснулась, не успев обругать покойницу в ответ.Треугольник лежал на тумбочке. Он был треугольником и в то же время пирамидой. Тихоновна возмущенно взмахнула руками и взмыла к потолку. Она теперь ещё не то могла.
Анна
в полузабытье зачем-то сунула зеркальце под подушку. Суженый не приснится - он и так рядом. Приснилась старуха Коготь. Она стояла на вершине холма, ветер трепал седые пряди. Коготь подала Анне зеркало. Совсем не похожее на то, что лежало в шкатулке: огромное, резное, но - то же самое. Анна всмотрелась в своё отражение, но увидела старуху. Сейчас она могла всё, что умела та. Пусть всего лишь на миг. Проснулась, сжимая зеркальце в руке. Два зеркала из яви и сна слились в одно. Анна чувствовала в себе новую силу, умение жило в ней так же естественно, как в стекле с амальгамой способность отражать. Посмотрела на Гришу - вокруг его тела мерцала жёлтая аура.
Гриша
Шёл в гору, выше и выше. На вершине ждала старуха. Она протянула Григорию огромный кузнечный молот и улыбнулась. Гриша узнал крохотный молоток из шкатулки. Очень хотелось спросить, что всё это значит, но внезапно силач понял, что знает сам. Этим молотом можно выковать... Сон отступил так же внезапно, как нахлынул. Григорий в постели. Анна рядом. Она окружена золотистой аурой. Сон закончился, а знание - осталось.
Чародей
выпил всего ничего. И завалился мордой в стол, стиснув в руках ремень. Только что пил с Петровичем, а теперь стоит с Игоревной на вершине холма. Старуха протянула ремень, нет, не ремень, а извивающегося в её руках хищного крокодила.
– Забери приборы, – сказала, – они в... – и растаяла вместе со сном. Всеслав теперь знал, что за приборы. Хронопотенциометр, измеритель жизненной энергии и определитель уровня магической энергии. Он даже помнил, как это всё выглядит, увидит – не спутает. Он много чего теперь не спутает. У Петровича внутри бегут искры – синие – хронопотенциал и золотые – жизненная энергия. Всеслав, если захочет, может выпить все искры из Петровича так же запросто, как опрокидывает стакан. С ума сойти!
Александр
сам не понял, как попал в постель. И тем паче, как из постели попал на вершину холма, где уже стояла старуха Коготь. Её глаза были скрыты очками. Очки блестели и переливались, они вовсе не были черными, но Сашка-то во сне знал, что это те самые чёрные очки из шкатулки. Старуха сняла очки, протянула Сашке, он надел. Стоило посмотреть через них на что угодно и это "что угодно" спешило раскрыть свои секреты. Жаль, сон закончился на самом интересном месте. Но очки продолжали двоится. Это были темные очки из шкатулки и переливающиеся из сна. Сашка строго посмотрел на них. Очки помнили, что лежали в шкатулке. Долго. С тех самых пор, как расстреляли по доносу их предыдущую хозяйку. Сон ушел, а умение осталось.
Саныч
плохо помнил, как дошёл к себя. Рухнул на кровать не раздеваясь. И очутился на вершине холма. Напротив стоял незнакомый смуглый юноша, держа в руке часы на цепочке. Бабкины часы. Цифры светились синим. Над ними вились бабочки.
– Я последний хроноворот Межи объявляю тебя свои наследником, – сказал мужчина. Будь осторожен, пустившись в путь, предварительно проверь у умельца, сколько потенциала у тебя осталось. Помни, каждое путешествие может изменить эту величину. Будь вдвойне осторожен в пути, не раздави бабочку. Выстави стрелки вперед или назад на то время, куда хочешь добраться. Он протянул Санычу часы. Круглый взял их и проснулся.
Приснится же такая чертовщина! Он сжимал в руках часы, хотя оставил их на столе. Цифры светились синим отблеском.
Звонок
Зашёлся в крике. Прямо как Матрёна давеча. Скорая, наконец, приехала.
-
Очень красиво, образно и многообещающе =)
-
Воу.
-
Круто!!! И интересно! Но самое интересное - какую же сверхспособность дадут карты с голыми тётеньками)
-
волшебные сны. И чудесная инициация
|
Едва сестра отчалила по своим делам, её место занял дядя Гриша. Он хороший, только папа говорит, был у него эпизод с милицией. Спорт опять же любит. А Алька - нет, поэтому у них обычно не возникает общих тем для беседы. Но тут - внезапно! - дядя Гриша тоже заинтересовался "проклятой" книгой. Пока он упражняется в красноречии, Алька зыркает на него карими, тёмными, как вишня глазами и молчит. Коленки к груди подтянула, одеялом укрытые. Дядя Гриша не страшный, но разговаривает с ней, как с Туськой. Только Туське восемь, а Альке, на минуточку, пятнадцать! И говорит такие вещи, которых Алька от нормального взрослого не слышала никогда. И от этого внутри растекается холод. Потому что "существа" где-то далеко, их, может, и нет вовсе - а дядя Гриша, несущий околесицу, совсем рядом. На расстоянии вытянутой руки. Если у него от пережитого "крыша протекла", как говорят мальчишки в классе, что он с Алькой сделает, если книгу не отдать? Теперь она вовсе не рада, что сестра убежала! А если в дядю Гришу тот самый "хронический" вампир вселился? Что, если он и есть вампир-убийца? Что, если по часам их присутствие можно определить? Тогда часы несут для него угрозу, потому он хочет от них избавиться! И от книги, где спрятана подсказка. И заодно от Альки, которая подсказку могла заметить... Ой, мамочка!
Алька с трудом поднимает правую руку, которая вдруг стала тяжёлой и непослушной, указывает на шкаф в углу, забитый книгами.
- Там она. Я её полистала, а она такая скучная. Даже пометок никаких нет. Хотела обратно отнести, когда в комнате поменьше народу будет толпиться. Забирайте, раз она такая опасная.
В шкафу действительно на видном месте лежит "Малая земля", только это родительский экземпляр. Они его, конечно же, никогда не читали, однако в каждом уважающем себя советском доме должны стоять мемуары Леонида Ильича. На вид книги абсолютно одинаковые. Алька с замиранием сердца смотрит на дядю Гришу, боясь шевельнуться. Лишь бы он поскорее ушёл! Или пусть Рита вернётся! Вдвоём не так страшно.
|
|
Факелы один за другим с шипением гаснут, выскальзывают из рук. С исчезновением каждого нового огня мрак сгущается, подкрадывается рывками, шипит и клубится вокруг. И во мраке, над багровой, неуловимо ассоциирующейся с озером крови водой, танцуют восхитительные недосягаемые светлячки. Одинокий огонь факела Элиаса продолжает плясать на сильной ветру – руки сжимающей источник света Илль дрожат от страха и холода.
Некоторых оттаскивают назад, другие – балансируют на самом краю топи, в полушаге от того, чтобы окончательно и бесповоротно попрощаться с реальностью. Бледные щупальца бесшумно выскальзывают из воды, обвивая ноги людей, которые не обращают на эту незначительную неурядицу никакого внимания. Рывки, крики, гибель собрата – ничто не имеет значения в сравнении с восхитительным танцем потусторонних огней.
И вдруг всё меняется.
Бирюзовые светлячки ослепительно вспыхивают, окрашиваясь в кармин. В багровом свете отчётливо видно, что никакие это на самом деле не светлячки – огни болтаются над водой на ассиметричных отростках, отходящих от вздувшейся туши неведомой твари.
Картина происходящего вдруг в одночасье собирается воедино – мерзкая тварь сферической формы, туша которой наполовину лишь выступает из тёмной воды, приманивая светом беспечную дичь. Омерзительное вздувшееся огромное существо, от которого в разные стороны отходят пронизывающие болото тентакли – неторопливо плывёт, приближается к берегу, демонстрируя ровные окружности обрамляющих монструозную пасть уродливых мелких зубов. Не нежить, не искажённые существа и даже не поглощённые люди. Настоящее порождение тьмы, много циклов назад превратившее болота в свои угодья. Теперь, в кровавом свете багровых огней, особенно отчётливо видны выступающие местами над водой волчьи скелеты и черепа – люди становятся для этого отродья не первой, но и, наверняка, далеко не последней добычей.
Взвигнув на прощание, музыка замолкает. Иллюзия рушится, разлетается в одночасье на сотни осколков. На смену очарованию и восторгу приходит жестокое осознание, которое несёт с собой чистый неконтролируемый ужас. Георг, прозрев, шарахается назад – но опутавшие ноги щупальца слизывают рейнджера свирепым рывком, вода заглушает сорвавшийся было с губ предупредительный вскрик. Болото вздыбливается тревожной рябью, огрызается накатывающими на берег волнами. Белесые щупальцам жуткими змеями появляются из воды, ползут, извиваясь, по мелководью, предпринимая попытки вслепую нащупать новую жертву.
Манящие светлячки перед глазами Дебби вспыхивают и гаснут. В кровавом свете алых огней она видит отчётливо существо, распахнутая пасть которого обещает вечную боль и чудовищные страдания. Наваждение отступает, ясность сознания возвращается – слишком поздно, твёрдая почва под ногами заканчивается. Она не хочет умирать, тем более – умирать так. Глупо, на полпути, в пасти отвратительного безликого порождения бездны. Дебби не понимает, как вышло так, что она оказалась одна впереди. В приоткрытый рот врывается гнилая вода, девушка барахтается в отчаянной попытке вынырнуть на поверхность. Но обвившие хрупкую фигурку щупальца тащат вниз, стискивают грудную клетку, выдавливая воздух из лёгких. Вниз, в абсолютную и вечную тьму. На самое дно.
Уцелевшая верёвка натягивается, едва не увлекая вслед за Дебби Фелицию. Трещит от неистового рывка, рвётся, соскальзывает в топь вслед за по-прежнему обвязанной чародейкой.
|
|
-
Ай да Петрович, ай да сукин сын! =)))
-
Шикарен!!!
-
Не дай б-г таких соседей хD
-
Какая прелесть, эти ваши песенки))
-
Натуральный синяк! Просто бомба
-
Знатно сочиняет, душевно так :DDDDDD
-
Что-то с чем-то ;D
|
|
|
|
|
За свою долгую жизнь барон часто искушал судьбу. Как и многие иные военные аристократы, не поднявшиеся излишне высоко, он больше ценил уважение среди солдат, чем личную безопасность. Бедвер всегда был рад испытаниям, только с годами они приобрели более ясный смысл. Долг. Не перед какими-то людьми, не перед родом и раскидистым семейным древом, уходящим корнями в хорошо сдобренную кровью землю. Только перед Создателем и юнцом, указавший тропку к спасению своей жизнью.
Проклятая мошкара. Проклятая гнилая вода, предательские отблески которой навевают дурные воспоминания. Несколько раз левая нога оскальзывалась, и только шест удерживал рыцаря от позорного соскальзывания в грязь. Унылый пейзаж, и духота, медленно забирающая силы, рассеивающая внимание, и холод, медленно тянущий пальцы к сердцу. Чёртовы комары - кажется некоторые нашли уязвимые места, и успели немного хлебнуть крови брата-храмовника. Парочка за это точно поплатилась, но иные улетели, разнося вести пронзительным тонким пением о вкусе родовитой крови. После этого гнусь начала лезть особенно активно.
Правый бок привычно ноет. Напоминает о том что даже такой доблестный воин, как Ко'Драп смертен. Бирюзовые огоньки. Голоса..такие знакомые. Неужели это Гилберт? Старый друг, оруженосец.. Кажется мужчина слышит рога охоты? Неужели это голос сенешаля? Или это Ихтар призывает приложится к бурдюку с таким притягательным Борским? Какая разница, они рядом, надо лишь сделать шажок в сторону. Что-то настораживает воина, он крупно вздрагивает, встряхивается, словно старая гончая попавшая под дождь. Лязгает доспех. Но глаза храмовника по прежнему прикованы к вестникам мучительной гибели в зловонном болоте. Надо бы выпить...ладонь сама тянется к заветному меху, срывает его..
Создатель присмотрит за тобой. Не по годам мудрый и до одновременно наивный взгляд карих глаз. Чудится? Удар оземь. Клацают зубы - кажется прикусил себе щёку, и поэтому такой знакомый привкус крови.. В себя Бедвер пришёл уже в воде.
- Пёсья кровь! - пробулькал Бедвер с глубины. Шест и бурдюк он выронил на тропе, но это не означает что он безоружен. Щупальца, как он мог быть настолько слеп?! Скорость с какой его тащило неведомое существо немного замедлилась - это натянулись верёвки, давая возможность выдернуть Фэнэс. Пивохлёб сверкнул в пляшущем свете факелов, отрицая саму возможность каких-то там бирюзовых дурманящих искр. Есть только он и чудовищно сильная тварь. К сожалению даже фонарь на доспехах потух. В темноте у монстра точно преимущество.
Куница ненадолго вынырнул..
- К оружию! - хриплый крик разнёсся по топям, подкрепляя словами очевидное. Вот щупальца вновь ускорились, но Бедвер уже со всей дури бьёт их. Своя кровь на языке, и окровавленный искажённый проблеск блеск жёлтых зубов. Фамильный гнев застилает глаза. Как всегда, кстати. Заставляет вкладывать в удары всю свою застарелую ненависть. Всё своё желание жить. Он не сдохнет вот так! Только не в болотных топях, по горло в вонючей жиже, сжимаемый кольцом неведомых щупалец!
Вторая ладонь нащупывает рукоять кинжала - если это существо захочет познакомится с ним поближе, ему будет что сказать ей напоследок. Сейчас Бедвер готов был даже рвать зубами поганую тварь - и плевать что монстр больше его в разы.
Куницам неведом страх. Бедвер в значительной мере перенял эту черту родового зверя. Только холодное осознание того, что из этой схватки ему не выбраться. Он задаст монстру такую трёпку, что тот запомнит до конца своих поганых дней вкус плоти Ко'Драп. Но эта неизбежность только придаёт остроту схватке. Надо сделать так, чтобы чародейки добрались до места! Тогда они спасут всех! Фенэс вгрызается в плоть, его сталь покрывает мерзкий тёмный ихор.
Свет! Вновь! Воссияет! Желание жить творит чудеса. Ноют от натуги мыщцы, удар мечом, страшный, яростный, насколько это возможно его нанести без опоры. вспарывает воду, подымая целую тучу брызг, и клинок вгрызается щупальце, чуть ниже доспеха.
- Погань! Я! Ещё! Жив! - злой, клокочущий рык. Где-то на краю мелькает мысль, последняя чёткая и сформированная до конца перед тем как разум Бедвера полностью тонет в схватке за жизнь.
Ещё жив. Но над могилой Бедвера не будет креста.
- Создатель. Присмотри за ними. - хриплый шёпот тонет в бороде рыцаря. Он вернул благословение. Как мог и умел.
|
|
|
|
Фелиции уже давно никто не делал подарков. Так давно, что она уж и не упомнит, когда и было что-то. В детстве, наверное. Да и то, не больно-то баловали крестьянских детей всякими погремушками и цацками. Вот, разве что когда отец с торгов возвращался, то вез что-то каждому. Отрез на платье, платок там яркий в цветах, сапожки справные, в каких не стыдно и замуж пойти. Но то когда было-то. И то - отец.
А тут вон, в один миг - и подарок от Светлячка. Да какой - имя. Красивое. Храбрая сначала несколько раз про себя его повторила, чтобы не сбиться и запомнить накрепко. Геруем ан Элфаен. Нет, ан Эльфаен. Эвелин проинесла - как будто музыкой пропела. Ан Эльфаен. Эльфаэн.
- Ґєруєм ан Єльфаєнн, - неуверенно повторила вслух, стараясь, чтоб звучало хоть наполовину так же певуче, как у Светлячка. Голос Фелиции вдруг дрогнул, она даже закашлялась, чтобы скрыть внезапно подступивший к горлу комок. Настолько тронута была, что и не знала, как и ответить. - Красиво-то как, - просияла смущенно. - Спасибо, Светлячок. Буду хранить и беречь это имя. Доживу - так вышью бисером по бархату, да любоваться стану. Покажешь потом, как оно пишется?
Подарок этот нежданный сердце согрел. А дар герцога так и вообще в смятение поверг. Неужто так может быть? ей, простой крестьянке? Ну, пускай, наёмнице? Честь такая великая, копьё фамильное. Да не просто подержать, что уже само по себе почетно и вдохновительно, а оставить у себя?
Фелиция сжала древко оружия, склонилась в пояс перед де Труа, опустилась на одно колено. Пусть так рыцари делают, а не бабы с мечами, но все ж случай такой, что только так и надо благодарить.
- Твоя светлость, не знаю, как и благодарить тебя за эту честь! Клянусь, что всю жизнь свою положу, сколько потребуется, все силы, чтобы тьму эту тьмущую прогнать с концами! И да помогай мне Создатель, укрепи мои силы, чтоб не подвести в тяжкую минуту. - Храбрая порывисто прижала ладонь к груди, и все смешалось в этом жесте. И гордость, и смятение, и тревога, и острое сочувствие к герцогу. Уж не надломился ли он, не от тьмы, так от света?
И только тут впервые задумалась Фелиция, что свет может потребовать свою жертву, ради изгнания тьмы. Еще и слова Виссиль звучали эхом. А и что ж, ради такого дела - так не жалко же.
Всю дорогу она на герцога с тревогой поглядывала. Старалась, как могла его подбодрить. Не особо умело, конечно, но нельзя, чтоб в таком человеке искра потухла. Никак нельзя. Так она ему об этом и сказала при случае - крепитесь, мол, твоя светлость. Там где не горит свет - там поселится тьма. Так что давайте светить помаленьку, на сколько нас еще хватает. Ага.
Еще у Георга по пути спросила - что видел, мол. И что за ведьма. Огонь, что ли на неё действует?
А как дошло до развилки, предупредила:
- Не стоит по одному бегать. Туда уйдет человек, а вернуться может одурманенный. Пока разберемся что к чему - может беда случиться.
|
|
|
А Эвелинн, движимая эйфорией, подаренной кинжалом, казалось, не замечала, какой эффект он оказал на остальных. И только когда в глаза ударила отдача о яркой вспышки кинжала, когда наконец девушка заметила заплаканное лицо Виссиль, когда донеслись до неё жесткие слова де Труа - только тогда поняла Светлая, что сделал кинжал. На секунду ей почудилось, что она будто бы снова стоит возле потерявшей сознание Деборы и выслушивает упрёки. Но сейчас, после волшебства "Рассвета", всё казалось немного иным, легким, светлым. Сострадание, которым наполнило её видение алчущих света мертвецов, разлилось в душе, и сейчас Виссанти была готова защищать своё убеждение. Она сделала шаг навстречу Орсо, остановилась, оглянувшись на остальных, и заговорила. — Я...скорблю с вами, мессир, — обращаясь будто бы к де Труа, Эвелинн подбирала слова так, чтобы ответить всем, — Этот кинжал...он просто не понимает. Его создали для того, чтобы он принёс Свет - и он пытается изо всех сил! Не будьте к нему жестоки и строги. Он будто малое дитя - слишком юн. Ему не понять, что мимолетное видение Надежды ранит нас также больно. Он только пытается познать мир...через нас. И отзывается на те уголки вашей души, которые ему дано понять. Вы ненавидите меня, мессир, потому что я высвободила эту силу, — голос её дрогнул, а по щеке пробежала слеза, — но вы и любите. И эту любовь увидел "Рассвет". Вы злитесь, что он ответил вам. Вам горько от этого. Мессир, я знаю горечь утраты. Я младше вас, и не так мудра, как вы, герцог. Но я прошу, услышьте меня: я говорю - не злитесь, но радуйтесь. "Рассвет" ответил вам, отозвался в вашей душе. Отозвался в душе каждого из нас. И...и значит, что вы ещё можете быть...счастливы? Мы пришли сюда по разным причинам, но есть и то, что нас объединяет. Благодаря чему мы сейчас стоим на ногах, а войско Эдерлинга больше не будет нас беспокоить. И мне кажется это то, ради чего стоит жить. Эвелинн прячет кинжал в ножны и отступает от Орсо. Виссиль о нём позаботится лучше, наверное. Сейчас всё, что она может предложить - лишь слова утешения. Помогут ли они? Она не знает. Но есть ещё раненные, и ей необходимо исполнить свои обязанности. Джон, казалось, был одним из тех, чью душу кинжал не обжёг своим неосторожным видением. Чародейка склонилась над наёмником и слабо улыбнулась ему: — Всё будет хорошо, — руки легли рядом с раной, а с губ слетели первые слова заклинания. Виссанти прикрыла глаза, сосредотачиваясь, и мысленно воззвала к Создателю. Разрез наполнился ярким светом и медленно стянулся, раз - и будто не было его. — И нет, "Рассвет" не "всё", — улыбка стала чуть шире, — я думаю, он просто пытался помочь. И ненароком, случайно, коснулся нашего...наших душ. Он пытается понять...осознать своё предназначение, — было сложно подбирать слова к определению того, с чем столкнулась в первый раз, и Виссанти часто запиналась. — Думаю, лучше, что это произошло сейчас. Так мы стали чуточку больше готовы к той силе, что в нём заключается. Кажется, всё, — заметила Светлая, убрав руки от исцелённой раны. Затем она поискала глазами Илль...потерявшая сознание проводница на некоторое время выпала у неё из поля зрения, да и из мыслей тоже, но теперь, когда наплыв эйфории схлынул, Эвелинн вспомнила о той тревоге за "Звездочку", когда её спустили со второго этажа. Ах, вот она, с Фелицией сидит...образ сражающейся наемницы также предстал у неё перед глазами. И в голове у Виссанти засела одна дикая мысль. Подойдя к девушкам, она осторожно присела рядом и обратилась сначала к Ваас фон Гульден: — Позволишь?.. — и, дождавшись согласия от Илль, Светлая снова прочитала исцеляющее заклинание, которое вернуло лицу проводницы достойный вид. Затем склонила голову в сторону Фелиции. — Ты...храбро сражалась Фелиция. Не зря у тебя такое прозвище - если я верно слышала, конечно. У одного забытого народа был обычай - давать друг другу имена. Ты мне уже дала прозвище, и я хотела бы ответить тем же...не знаю, как ты к этому отнесёшься. Но я просто подумала, это как-то надо отметить. Наверное, за такое вручают награды, но я не могу сделать тебе подарок. Так что пусть моим подарком будет имя - Geruem an Elfaen. "Приносящая Надежду". Когда ты пришла на помощь остальным там, в проёме...я думаю, именно такое имя тебе бы дали.
|
В ответ на брошенную фразу, Джим слегка плечами пожал, а что тут скажешь, зверь и есть. Корпорация платит за кровь, выбитые зубы и переломанные кости, и бойцы отрабатывают свои деньги по полной. Публика это дело любит, на таких эвентах реклама заходит на ура, и радостным зрителям впаривают всякую бесполезную дрочь. Дикий угар, в котором люди на время забывают о кредитном рабстве, утопая в нем все глубже и глубже. И кого волнует, что ждет бойца после боя? Лишь бы был азарт, грязь, конфликт и рубка на ринге. А потом, потом регшприц, как ответ на все вопросы. Он же быстро лечит. Пока на своей шкуре не ощутишь, и не поймешь, как это быстро бывает медленно.
Впрочем, сегодня совсем другая история. Хорошая. И сделал все чисто, и зрители не за кровью пришли. Дружеский спарринг. Почему нет. Улыбнулся в ответ Даяне — вот ради кого все эти танцы. В мире большого спорта, пока ты наверху, у тебя много друзей, и подруг не меньше. Большинству сам ты не нужен, а нужна возможность погреться в лучах славы, а затем слить журналистам какую-нить дикую историю или сомнительное видео. Да и хрен бы с ними. Тем ценней момент, когда ты встречаешь кого-то по настоящему своего. Вот как можно не любить женщину, которая так на тебя смотрит?
Легко перескочив канаты, спустился к зрителям, хлопнул по руке сержанта: — Все для друзей. Боец ваш крепкий, далеко пойдет, если побережете его.
Добрался до Сэма, пожал протянутую руку: — Джим. Про колено не думай особо, наработанная связка, если в тайминг попал, то любому прилетит. Нормально отстоял. При случае, не вопрос, повторим. По тактико-техническим поднатаскать, и совсем опасный будешь товарищ.
Подмигнув Даяне так, чтобы остальные этого не видели, Джим произнес с показной серьезностью: — Похоже, спину потянул, прямо горит все. Посмотришь, что сделать можно?
-
Вот как можно не любить женщину, которая так на тебя смотрит? Действительно!
-
Суровые гладиаторские будни
|
|
|
И вдруг все меняется... Нет холодной статуи. Есть беззаботная юность, преисполненная надежд и очарования только-только начинающейся жизни. Впереди - бескрайний горизонт, за которым встаёт солнце. Нежный румянец зари... Весна её души... Очарование мгновения. Ускользающая нега и легкость. Где-то там затерялась в циклах истома и трепет, пульсирующий на устах... Где-то там глохнет милый смех младенца...
Мечты... Настолько смелые, насколько и глупые. Горечь врезается в цветные краски. Даже клинку Рассвета, похоже, не смыть до конца горестный налет безвозвратной потери. Такие мечты... Будто не всерьез. Будто наполовину. Словно она страшится самой себя. Как можно позволить себе быть глупой? Наивной... Все эти чувства не дали бы выжить, внося смятение в ум, сбивая его с основной задачи. А что ещё оставалось после наступления Тьмы? Ей оставалось. Можно было бы завести новые связи... Для новых потерь? И пережить тот же кошмар снова? И снова? Провожая в страшную участь друзей, родных...
Свет шептал ей. Позволь отступить мраку, позволь себе снова мечтать. Ведь это - всего лишь фантазии. В них возможно все. Почему бы не сделать их сладкими? Но она не могла. Когда понимаешь, что нет никаких предпосылок к жизни поглощённых Тьмой... К нормальной жизни. Искаженные люди, а теперь и скребущиеся по нервам скелеты почившей армии Эдерлинга лишний раз убеждали Виссиль в бесплодности её фантазий. В их прискорбной праздности, отнимающей драгоценное время от попыток помочь тем, кого ещё возможно спасти.
На деле же женщине просто было страшно. До безумия. Страшно от невыносимой боли, от разочарования, от собственной слабости. Стоит только дрогнуть... Дать Тьме хоть ниточку... Она сумеет тотчас же обратить своей марионеткой. Ведь в самом деле, невыносимо возвращаться из обманчивой иллюзии в страшную и жестокую реальность. Неожиданная мысль пронзила сознание. Но ведь сейчас именно Свет играет с её чувствами. Горше осознания не придумать. Почему это действует так? Почему? Зачем Свет так жесток? Разве не смывать боль его задача? Сколько бы чар ни плелось, почему он играет с ними? Дразнит. Издевается.
Похоже, механизмы у Тьмы и Света в чем-то схожи. И разница лишь в том, что людская сущность соткана из солнечной природы, не имея возможности существовать в тёмной среде, сохранив себя. Но они - такие же слуги Света, как противники - слуги Тьмы. Обе стороны играют с ними одинаково.
Чувства... Слабость и инструмент порабощения. Вот почему она, пожалуй, старалась все это время не давать им силу. Она хотела иметь менее замутненный разум. Только, похоже, и в этом ровно никакого смысла. Что бы она ни поняла, если пожелает остаться прежней, это значит позволить и дальше себе быть игрушкой Света. Без свободы все равно... Разве что Свет привычные и глазу приятнее.
Лежала на полу ниц Виссиль. Слушала, как победный треск воспевает могущество Солнца. Слушала и беззвучные слезы текли нескончаемым потоком. Как жестоко... Как жестоко... Билась одна и та же мысль. Она словно сражалась с мороком. Как с Тьмой. Только теперь с наваждением клинка Рассвета. Его беспощадной силой.
Несбыточные образы, лишь бередящие застарелые раны, коим и Свет не даст покой и исцеление. Не даст... Не даст!
Не без усилия женщина заставила себя приподняться. Сил остановить слёзы не было. Но скорбь и душевная боль - непростительная блажь, чтобы из-за неё оставить в беде соратников. Её цель остаётся неизменной. Так или иначе, Тьма вторглась в чужие владения. И пора ей обратно. Силы вернулись, она их чувствовала внутри. Вот только... Будут ли теперь искренними слова заклинаний? Виссиль не на шутку испугалась. Поганые, поганые мысли, подите прочь! Мне нужно исцелить их!
Продолжая внутреннюю борьбу, чародейка подползла к тому, кто из раненых был ближе и судорожно вцепилась в него руками. Как-то особо не воспринимая происходящее вовне, кроме самого острого: передышка или новая опасность. Она, быть может, и ответила вразумительно Джону, но только отрицательно покачала головой. Почти как Роберт - поди догадайся, на что именно это "нет".
Дрожащий и едва слышный из-за спазма голос начал бормотать слова заклинаний.
Не походила Виссиль сейчас на ту, какой её привыкли видеть и знать. Сама не своя. Во взгляде мука и мольба. Непослушные слёзы. Мятежный дух. Гнев на саму себя. Как ей было стыдно за свою слабость. Как же позволила чувствам... Свет.. Зачем он... Зачем так... Вскрыл её безжалостно и так невпопад. Досада. И глубокое сожаление.
Почти как пережить потерю близких заново. Герцог де Труа мог увидеть в ней до боли знакомое. Вкус потери. Словно зеркало перед ним поставили. Она выбрала путь сухого разума и тем как-то смогла себя удержать. А теперь взгляд чародейки уводил в прошлое. Каждого, кто пережил похожую потерю... Каждого отражала её боль. Как и они могли бы отразить её. Увы, слёзы застилали глаза настолько, что было не разглядеть. А Виссиль все пыталась, пыталась. Мысленно просила у Света прощения за крамольные мысли. Слишком хрупкой казалась она сейчас. Как открытая книга... Уязвимая и беззащитная перед несоизмеримой силой. Возможно, поэтому храмовники недолюбливали чародеев... Безжалостная игра с чувствами - довольно весомый аргумент. Нуждающаяся в поддержке сама, Виссиль искала несуществующие силы в себе. Обреченно понимая - не одна она такая в храме. Как жестоко... Жестоко... Свет, молю, помоги им. Не в ответе эти люди за мои мысли... Будь к ним милостив.
|
А Безмолвный баррикадировал дверь, отвернувшись, не замечая мягкого света кинжала, не обращая внимания на Эвелинн, уверенный, что ей ничего не грозит...
Он старается просто работать, не думая про де Труа, аристократа, которого сгубят горечь и разочарование - судя по всему, довольно скоро. Храмовник уже видел таких: они забыли, за что сражаются - и потому терпят поражение там, где могли бы одержать победу, играючи. Он сочувствовал благородному, чьи дни былого величия остались позади, а впереди - лишь тьма. Не должны такие люди, лучшие из нас, жертвовать собой во имя всеобщего блага жизнью. А может, Роберт боялся однажды проснуться таким же. Забыть, за что и ради чего сражается. И просто искать в сражении смерти.
Может, поэтому он был готов тащить Орсо на своей спине до самого конца путешествия, если придется.
А в ушах снова и снова звучала молитва проводницы. Забавно. Он, храмовник, никогда не молился. Даже в мыслях. А тут, видишь, рейнджер... Слова были чуждыми. Странными. Хотя и привычными. Подобное он слышал множество раз. Все о чем-то просили Создателя. И чем сложнее были времена: тем громче и яростнее просили. Иные - чуть ли не требовали.
Он, Роберт, ничего не просил. Создатель сделал более, чем достаточно, создав все сущее. Дав каждому по силам его. Дав законы - и право выбора, следовать ли им. Мужество. Смелость. Силу. Все это Безмолвный искал в себе - и применял к делу, возвращая таким образом свой долг Создателю. Наверное. По крайней мере, так говорили церковники...
Но за работой и размышлениями кровь Безмолвного стала остывать, гнев отступал, сменяясь сосредоточением. Если подумать - не только в себе он искал все это. Рядом, плечом к плечу, всегда стояли и сражались братья, находя поддержку в этом единстве.
Илль же... Как и все рейнджеры, она, верно, многие дни и недели проводила в полном одиночестве, окруженная тенями. Вот и стал ей Создатель привычной опорой.
И тут снова раздается крик Эвеллин, и сердце храмовника вновь вспыхивает гневом. Как любит эта девица кричать, когда опасности нет и в помине! Поворачивается.
И стоит, замерев, не зная, то ли пытаться сшибить ее с ног, то ли выбить кинжал, то ли просто стоять и смотреть, что случится.
-
Ох, Мэнни. Ну ты орёл.
-
Он, Роберт, ничего не просил. Создатель сделал более, чем достаточно, создав все сущее. Дав каждому по силам его. Дав законы - и право выбора, следовать ли им. Мужество. Смелость. Силу. Не поболтаем с персонажем, то хоть почитаем :)
|
Кинжал легко выскальзывает из украшенных ветвящимся серебряным орнаментом ножен – взгляд Эвелинн встречается с зеркальным блеском зачарованной стали. В отражении девушка видит собственное бледное и испуганное лицо, растрёпанные золотистые волосы, невысказанное удивление в глубине чистых небесно-голубых глаз. Оставленные без присмотра осветительные шары гаснут, но само оружие излучает мягкий солнечный свет и тепло.
Чародейка закрывает глаза, мысленно обращаясь к кинжалу. Тянется мысленно к артефакту, чувствуя накатывающую и отступающую волнами прилива энергию. Лучшие маги Корпуса несколько недель потратили на создание неповторимой реликвии – насыщали сталь своей силой, неминуемо оставляя на ней отпечатки собственных личностей. Эвелинн приходилось слышать о зачарованных предметах, которые со временем обретали сознание и индивидуальность. Этот кинжал существовал для подобного эффекта недостаточно долго, но, в то же время, количество вложенной в него энергии поражало.
Будто каждый, кто участвовал в создании кинжала Рассвета, вкладывал в него частичку души. Свои наиболее светлые и ценные воспоминания о былых временах, о прежнем счастье и ныне утраченной практически безвозвратно старой Империи. Кроме света и солнца, они, конечно же, неосознанно вкладывали в него нечто другое. Не менее ценное. Надежду. И эта надежда серебряными водоворотами клубилась в бушующем океане золотистой энергии.
Устанавливать контакт с чем-то настолько могущественным особенно страшно. Эмпатическая связь с любым объектом неизменно подразумевает обратный контакт. Плата за возможность проникнуть в сущность чего-либо – необходимость открыть этому объекту себя. Эвелинн неоднократно приходилось слышать об откровенно провальных экспериментах в этой области магии. Но кинжал Рассвета вовсе не кажется чужеродным, не выглядит устрашающе. Он будто бы отражает естественный порядок вещей. Всё то, за что каждый из них борется. То, за что любой из них без тени сомнений готов умереть.
Эвелинн ныряет в золотистую бездну. Растворяется в океане чистой энергии, слыша на задворках сознания знакомые голоса. Чувствует ласковые дуновения ветерка кожей, мягкие и ненавязчивые касания солнечных лучей, проникающих в комнату сквозь розовые декоративные занавесочки. Жизнь снова становится проще, красивее, ярче. Она прячется под столом, в то время как мама ходит вокруг и зовёт её завтракать. Где-то глубоко внутри она до сих пор остаётся тем Светлячком. Свет по-прежнему робко тлеет в груди – свет, вспыхивая серебряными и золотистыми водоворотами, переливается величественными валами и снаружи.
Она помнит последнее собрание в Корпусе. Помнит собственную уверенность, что драгоценный кинжал вручат Алакрейн. Та, кажется, вплоть до последнего момента была уверена в том же. Более опытная, более искусная в магии, имеющая несравнимо более весомый авторитет в среде чародеев. Когда Рафаар, нахмурившись, протянул ножны Эвелинн, никто в зале сперва не понял, что именно происходит. Истинная суть случившегося открылась для девушки лишь сейчас – вовсе не архимаг выбирал той поздней ночью носителя. Выбирал сам кинжал. И он остановил свой выбор на Эвелинн.
Сцена меняется, возвращая в реальность. Вот только на реальность Эвелинн смотрит теперь совершенно другими глазами. Будто со стороны, сквозь пробитую топорами брешь в досках, видит суетящихся в зале людей. Видит себя, застывшую в одиночестве около костра с закрытыми глазами. Лезвие кинжала сияет, горит золотистым огнём, видимым, как может показаться, за многие мили. Она смотрит вниз, различая во мраке выпирающие практически неприкрытые рёбра. Она чувствует голод и страх. Безумно холодно, и всем её естеством руководит одно единственное желание. Желание, вынуждающее снова и снова обрушивать на дверь ржавое лезвие топора, желание, толкающее вперёд не ведающих покоя соратников. Их ещё много там, позади, в непроницаемом чёрном тумане. На смену павшим встанут неизменно другие. Воспоминания смазываются и плывут – она помнит рёв боевых рогов, зовущих в последнюю схватку, слышит нарастающую дробь барабанов, видит алое знамя герцога Эдерлинга, трепещущее на фоне издевательски синего неба. Видит строй, дрожащие руки копейщика, видит мчащуюся навстречу солдатам волну чистой тьмы. Видит высокую фигуру в багровых доспехах – герцог несколько раз суетливо проходит из стороны в сторону вдоль первой линии строя, белоснежные крылья на его шлеме трепещут, а вместо воодушевляющей речи он выкрикивает единственный короткий приказ. Стоять до конца. И ничто больше не имеет значения.
Эвелинн чувствует холод, отчаяние, ужас. Стремление к свету. Лезвие кинжала полыхает в ночи, подобно огню путеводного маяка. Теперь она знает, что им именно нужно. Артефакт тоже знает. И предлагает помочь.
-
Вот это крутая сцена, конечно. Опять. Мастер во всех смыслах.
-
Блистающий Кинжал Света и его Эвелинн. =)
|
– СОЗДАТЕЛЬ ВСЕБЛАГОЙ И ВСЕМОГУЩИЙ, СВЕТОМ ТОБОЙ НЕСОМЫМ ЗАКЛИНАЮ ТЕБЯ...
***
... Минуты тянулись в ожидании неизвестно чего, убивая своей монотонностью даже тревогу. Илль уже подумывала спуститься вниз, но опасалась нарушить приказ. И тут томительная пелена ожидания разорвалась от напора событий.
– Помоги мне..?
Дрожь в слабом голосе Эвелин.
Проводница обернулась, в льющемся снизу свете она сперва разглядела хрупкий, беззащитный силуэт магички, её бледное, как асфодель, лицо и лишь долю секунды спустя глаза. Поздно. Слишком поздно. Тьма, хлынувшая из очей пришелицы, растеклась туманом, сомкнулась коконом вокруг Звёздочки, парализуя ужасом волю, убивая самоё воспоминание о свете. Тьма проникала сквозь одежду, кожу, мышцы, сухожилия. Тьма заполонила кости и жилы, дотянулась щупальцами до сердца и мозга, тьма острыми зубами смолола в чёрную муку всё, что когда-то звалось Илль Ваас фон Гульден, переварила Звёздочку полностью с её любовью и надеждой, долгом и страхами, воспоминаниями и желаниями. И когда от Илль осталась лишь пустая оболочка, тьма стала ею самой, но за миг до конца Хаармс сказал:
– Учёные люди говорят, что когда вспыхивает звезда, на её месте образуется дыра. Представляешь, Илька, дыра в небе из сплошной тьмы, в которую превратилась бывшая звезда! Она засасывает в пасть любого, кто имел неосторожность приблизиться...
***
... ДАЙ МНЕ СИЛ И МУЖЕСТВА ОТРИНУТЬ СТРАХ И МАЛОДУШИЕ, УСТОЯТЬ ПЕРЕД ТЬМОЙ ВНЕШНЕЙ...
***
... Сперва пришла тупая боль, от которой раскалывалась голова, а стоило дёрнуть шеей и попытаться открыть глаза, к горлу подкатила тошнота. Создавалось впечатление, что по лицу прошлись молоточком для отбивания мяса. Что-то тёплое стекало к губам, Илль облизнулась – кровь! В панике она попыталась вскочить, сделала инстинктивное движение схватиться за лук. Ни то, ни другое не удалось. К болевым ощущением добавилась резь от впившихся в запястье и лодыжки верёвок, привычная тяжесть оружия не ощущалась больше за спиной и на поясе. Вот тогда нехотя, через силу вернулись воспоминания. Бледное лицо Эвелин, хлынувшая из её глаз тьма, ужас умирания и... Это было всё. Дальше память отказывалась сообщать, почему Илль лежит внизу у костра, безоружная и спелёнутая, как молодой кабанчик? Почему ноет челюсть, а из носа течёт, пачкая ворот куртки, кровь? Почему нет на поясе кинжала, почему померк только что горевший в храме магический свет и лишь в отсветах костра можно разглядеть хоть что-то? Что за жуткий стук раздаётся снаружи в унисон со стучащими внутри головы молоточками боли? Память отказывалась сообщать, но Илль и сама, увы, знала ответ...
***
... ДАЙ МНЕ ВТРОЙНЕ ВОЛИ И СИЛ НЕ ПОДДАТЬСЯ ИСКУШЕНИЮ ТЬМЫ, ЧТО ВНУТРИ МЕНЯ...
***
...Это была вполне ординарная разведка, они не забирались вглубь владений Тьмы. Просто небольшой рейд с целью прорядить расплодившихся здесь изменённых животных, которые делали хоженый, почти отвоёванный у мрака участок дороги небезопасным. Никто не ждал беды, Илль тогда даже не попрощалась с четырьмя ушедшими на охоту с рассветом друзьями. К вечеру четвёрка должна была вернуться в лагерь, но вернулись только двое. Первый нёс на плече замотанное в верёвочный кокон тело товарища. Не первый случай это был на памяти Илль, но первый, закончившийся так. Через несколько дней тела двоих других со следами рейнджерских стрел на спинах доставили в лагерь и похоронили, поглощённого привели в чувство, с каждым следопытом провели инструктаж, призывая быть бдительным не только к исчадиям леса, но и друг к другу. А ещё через неделю Карл повесился на старом дубе на краю лагеря. Записки он не оставил...
***
... В свете костра Илль разглядела троих магичек. У них были одинаково сосредоточенные лица, какие бывают у всех людей, поглощенных важной работой, своей работой. Наверно и сама Звёздочка выглядела так же, когда вглядывалась в Тьму, ведя отряд. На миг отлегло от сердца – Эвелин была здесь, тьма не поймала носительницу их последней надежды, лишь заморочив Илль призраком. И тут же мука пострашней физической боли вновь отдалась в висках. Что Илль успела натворить, прежде чем верёвки обвили запястья? Из скольких спин торчат её стрелы? Не хватило мужества спросить. Она села, превозмогая боль, поднесла руки к глазам. Узлы вязались на совесть...
... НЕ ОСТАВЬ МИЛОСЕРДИЕМ СВОИМ В ЧАС, КОГДА СОМНЕНИЕ И СЛАБОСТЬ ОВЛАДЕВАЮТ МНОЙ...
***
"Я в порядке, развяжите," – слова застряли в горле, не найдя путь наружу. Она сама не уверена была в их правдивости. Ушла ли Тьма совсем или лишь затаилась в глубине? А главное, какое она имеет право ждать от кого-то веры своим словам после того, как оказалась слабой, предала свет и их всех?! Однако, роскоши терзаться или даже повеситься на ветвях дуба не было у Илль, потому что жуткий стук раздавался снаружи, а во вспышке отлетевший от костра головёшки Звёздочка разглядела кисть. Одинокую, полуразложившуюся костяную кисть, скребущую пальцем по каменному полу, силясь дотянуться до белого мраморного осколка – одного их шести обломанных лучей святыни. Тьма пришла не только сверху – со всех сторон. Всё потом, сейчас важно было лишь одно – встать в строй.
Она сделала то единственное, что могло дать сил подняться и бороться, что могло успокоить и убедить – Илль и впрямь в порядке. Убедить не только их всех – её саму. Исчадье тьмы не осквернит своими устами имя Создателя. Запрокинув голову вверх, Звёздочка кричала слова короткой молитвы, больше не заботясь о тишине, словно пыталась докричаться до спрятанного во тьме Солнца, до самого Создателя. Впрочем, так оно и было.
... И ЗАЖГИ ДЛЯ МЕНЯ СВЕТ СВОЙ В КРОМЕШНОЙ ТЬМЕ, ЧТОБЫ НЕ ПОТЕРЯЛА Я ПУТИ К ТЕБЕ ВО МРАКЕ!
AMEN.
|
|
Второй день, как и первый, прошел также в делах и заботах. Сигурд и Цук развлекали горожан (каждый как умел), Оккэм весьма вовремя явился в Мраморный зал и получил мощную поддержку от своих старых "дружков" (и соперников в хорошем смысле).
Хуже дела шли у Лейранси. Ей, к сожалению, не удалось договориться с другими воинами бывшей эльфийской стражи. То ли лично она вызывала недовольство, то ли у эльфов были иные планы, но расстались они ни с чем. Зато новый член ополчения - монах Иохим, привел Чёрного быка Саммерса и нескольких его людей. Но с ложкой дегтя - привел он далеко не всех, большая часть наёмников, прекрасно понимая (или узнав от кого-то) количество идущих к городу зеленокожих, предпочла уйти.
Механик вернулся из порта довольный. Чудо-машина ("малышка") была готова к бою и достаточно хорошо подготовлена (его стараниями), Дуртусу для окончания проверки достаточно было зажечь фитиль и... Но это потом, пусть сюрпризом станет.
Довольным вернулся и Блэйк - ещё бы, залить за воротник весьма приличную дозу, "за здравие" с Улле, да умудриться споить собутыльника так, что тот "на духу" выложил Воителю пару полезных идей, каким образом можно усилить силу их отряда ополчения - пусть в городе нет наёмников и почти все желающие уже либо в армии барона, либо в небольших отрядах ополчения (как ваш), но есть же ещё моряки в порту... И говорят, "Морской Маркиз" собирается отдать швартовы только завтра. А там, говорят, весьма и весьма безбашенные матросы... Во главе эльфа-капитана и бабы-старпома* (дикость какая-то). Также Улле "по страшной дружбе" и "чтоб никому ни-ни" рассказал Блэйку про "одного человека", которой знает "того человека", который "совершенно случайно" нашел "кое что", принадлежащее Магиону (возможно даже... тссс... украденное у Эдлина, местного мага и члена Магиона). Ну и Улле почему-то был уверен, что "тот самый человек" будет совсем не против отдать какие-то из "найденных" им вещей за почти символическую плату (для этих вещей). А потом - захрапел. В общем, пожалуй, стоит завтра заняться чем-то из этого.
Последним вернулся из разведки Фенферил. И судя по его виду, магу досталось... Дыры в одежде и темные пятна, а так же периодически появляющаяся на лице магика болезненная гримаса явно демонстрировали, что эльф был в бою. И та новость, что орки уже близко... Оказалась не секретом.
Вести о том, что орки начали появляться на дорогах, идущих от Галбиара, появлялись уже во второй половине дня. А к вечеру пришла весть, что Галбиар закрыл все ворота задолго до заката - передовые орочьи отряды вышли к городу, обступив его со всех сторон. Фактически осада началась. Но зеленокожие пока не нападают, бесчинствуют в округе, собираются и копят силы, а может быть, уже начали делать лестницы и тараны.
Стало известно также, что в порт вернулась флотилия Галбиара. Но как вам поведали знающие люди, моряки не выказывали радости. Говорят, они вышли на орочий флот когда те уже разгрузились. Людям удалось утопить несколько кораблей, но почти все орки в тот момент уже находились на березу и через день, максимум два уже будут у стен Галбиара.
Кажется, у вас последняя ночь, когда вы можете ещё спокойно отдохнуть...
|
|
-
Славная она! Отлично передан характер через текст.
-
Огонь женщина, коня на скаку зашибет горящей избой, а потом еще и пожалеет его, дурака четвероногого)
-
:)
|
Когда сражение оборачивается не в твою пользу, это всегда заметно. Когда ты сражаешься в первых рядах. Но, как ни странно, это не так страшно, как начинающаяся распространяться от фронта к тебе волна паники, когда ты стоишь где-то в тылу построения армии. Когда сперва слышны крики, затем море человеческих тел перед тобой приходит в движение, и приходится делать выбор – стоять на месте и умереть, скорее всего, под ногами своих же, или бежать, надеясь, что тебе в спину не прилетит стрела или твою голову не настигнет удар всадника. Это первые ряды разбивают стройным ударом кавалерии с пиками, дальше орудуют мечами. И копытами. Лошадь легко сбивает человека, калеча его, а за ней уже идут мерно добивающие простых бойцов солдаты.
В жизни Джона был один такой опыт, и он хорошо помнил этот нарастающий ужас и понимание грядущего, понимание того, что не ты идешь и добиваешь за рыцарями, а тебя, возможно, будут добивать.
Сейчас все было иначе.
- Отдай, сука!
С этим воплем наемник выдернул гвизарму из очередного скелета, а с ней и пару-тройку рук, вцепившихся в нее и пытавшихся удержать, а то и самого Джона вперед утянуть. Все было как-то очень отрывчато. Наносит удар вперед Бедевер, мимо него проносится со словами про знамя поехавший аристократ, летят мимо отрубленные Фелицией конечности (странное оружие оказалось на удивление эффективно), падает под ноги обезглавленный командиром скелет, пролетает с проломленным наплечником назад храмовник, Толстяк лупит по чему-то лежащему на земле и трепыхающемуся, в образовавшуюся в рядах брешь рвутся к чародейкам скелеты, вместе с ними обратно в строю каким-то чудом оказывается аристократ…
Джон даже не успевает удивиться, потому что от осознания произошедшего волосы встают на загривке дыбом, и с стоном отчаяния Джон начинает поворачиваться, чтобы следующим движением хотя бы одного из прорвавшихся остановить, пусть и ценой удара в спину от не переставших ломиться вперед после уничтожения и знаменоносца, и "герцога" мертвяков. Очень не хочется сейчас умирать, но их жизнь важнее. Их жизнь это жизнь Мириам и Ниэль. Это единственное, что важно. К тому же, быть может, пронесет. Доспех на спине защитит от ударов, а оружие у скелетов проржавевшее, так что шанс есть. Остальные отобьются и вылечат его…
Пытаясь убедить себя, что это еще не конец, наемник делает четверть оборота и видит, как синие копья света навылет пробивают скелетов, в момент удара превращая мертвяков в причудливые, бросающие странные тени на окружение костлявые светильники. И видит он, как часть копий устремляется к потолку над проломом, и командир кричит "назад!"
Что лучше всего умеет делать хороший наемник. После того как выживать, разумеется. Хороший наемник умеет подчиняться. В начале боя Элиас сказал держать строй, и Джон его держал. Сейчас Элиас сказал отступить, чтобы не оказаться заваленным камнями. И наемник с искренним рвением приступил к исполнению, не забыв, тем не менее, ударить по ногам пары скелетов, чтобы их, в отличие от него, хорошенько придавило.
Правда, при виде мощи магических стрел, в голове метнулась еще одна мысль: "А так можно было?" Проход-то оставили открытым именно потому, что заваливать его было, по сути, нечем.
|
Что ты можешь знать о настоящей битве храмовника? Это не погоня за славой, как у наемника - иначе зачем бы Янус так неистово колотил того тухлого герцога? Это не поиск скрытых знаний, как у чародеев - воин церкви всегда точно знает, что врага надо уничтожать, а не изучать. Это не сражение ради чести, как у аристократа - у храмовника нет чести, есть только долг и служение.
Битва храмовника не начинается на поле боя и не заканчивается, когда стихает звон мечей. Это каждодневный труд, тяжелая работа, которая не позволяет тебе допустить даже запретной мысли. Это обеты и самоистязания, это усмирение плоти и духа, это труд, похожий на пытки, и походы, и исполнение приказов командующего... и неизбежная, бесславная смерть.
Ради чего это все? Верно, у каждого храмовника были свои резоны. Но Роберт Безмолвный точно знал, почему он делает то, что делает. Зачем терпит тяготы и лишения. Зачем ломает кости, получает раны, проливает кровь.
Когда-то он потерял всех, кого знал. Не из-за тьмы - из-за людской жестокости. И теперь, каждый раз поднимая щит, чтобы отразить удар врага, он чувствовал, как прикрывает этим щитом еще кого-то. Кого-то, кому все еще есть, что терять. Поднимает бесстрашно и неостановимо, снова и снова принимая на него оружие врага, даже когда рука, кажется, сама становится будто деревянной, а весит, словно железная. Не требуя ни почестей, ни награды, ни даже благодарности. Рядом стоит брат, потерять которого Роберт не может себе позволить. А позади - волшебница, которую он приказал во что бы то ни стало защищать. И еще люди, люди, которые заняты тем же боем, но словно иначе, и для каждого из них именно он - щит, который сдерживает натиск мертвецов, жаждущих увидеть новые лица в своей компании.
Вот только у Безмолвного есть не только щит. Но еще и молот.
|
|
|
Чуяло, чуяло сердце, что скрип снаружи - только отвлеченье внимания. Основная беда придет с другой стороны. Потому и периметр пасла глазами, как велено. Вверх тревожно взглядывала. Ждала. И дождалась. Старый рейнджер встретил тьму. Фелиция сразу поняла это - по его возгласу короткому, в котором прозвучало всё. Тревога, опасность, сражение, призыв.
Наемница сорвалась с места, лишь только прозвучал приказ мессира. Помчалась наверх поскорее. Ждала полчищ тварей, что из тьмы лезут. Бездны голодных глаз, зияющих в разбитых витражах церкви ждала. А беда оказалась другой. Подлой.
Проклятье проклятущее, это как же! Проводница неугомонная захвачена! Уж кто-кто, а Фелиция навидалась таких затянутых густым мраком глаз. Так мать смотрела, когда её... И сестра. И вновь всколыхнулась боль. Обида кровная за свою семью, за деревню разрушенную. А ещё знала Фелиция, что тьма не сразу насовсем забирает. Сколько раз она мать пыталась вернуть - и кажется, вот она, вот. Родная. Глаза ясные, улыбка прежняя. Тесто заводит. А потом КЛАЦ! - и скрежещет зубами, вот как Илль сейчас. Эх, может, если б были в родной деревне маги - то смогли бы вернуть назад мать. И сестру.
А ведь у нас-то маги есть. Целительница Виссиль. Она как раз давеча и говорила про это, что лечить будет. Светлячок. Неужто не справятся? Должны. А уж Фелиция подсобит, как сможет. Рука набита, и силой всевышний не обидел. Обычное дело.
- Найдем, найдем веревку, как не найти. Ну тихо, тихо, хорошая девочка. Хорошая. - Голос ласковый, баюкающий, отвлекающий. А сама, значит, тихонько сбоку подобралась, момент улучила и аккуратно так, с коротким замахом, проводницу в челюсть приложила.
-Знаю, простишь, милая. Зато, может, в себя придешь. - Мать поначалу вырубать страшнее было. Не могла заставить себя руку на неё поднять. Потом как-то свыклась. Зато после этого мама вроде как в себя приходила на какое-то время. Может, и Илль очухается.
-
За живительный удар в челюсть ))
-
Не зря ждали) Вообще чувствуется немалый опыт. Тихо, тихо - а потом бац, и банхаммером по маковке!
-
Всё-таки решительная Фелиция! Не чета герцогу :)
-
Хорошо поставленный удар в челюсть союзнику - бесценно!
-
хорошо ударенный пациент в анестезии не нуждается!
|
|
Георг уклоняется от мелькнувшего лезвия, машинально отмечая, что дюймом левее – и Звёздочка бы вскрыла размашистым разрезом его открытое горло. Испугаться как следует рейнджер не успевает – опрокидывает девушку на пол сильным ударом в висок. Наваливается сверху, контролируя руки – заглядывает невольно в искажённое ненавистью и злобой лицо, глубже погружаясь в непроглядные омуты антрацитовых глаз. Он прижимает проводницу к полу, давит значительно превосходящей собственной массой – та рвётся всем телом вперёд, предпринимая отчаянную попытку откусить ухо Георгу. Старик слышит позади себя, на лестнице, нарастающий торопливый топот помощников. В дверях появляются герцог де Труа и Фелиция – они видят придавленную к полу Илль, отчаянно извивающуюся. Видят растрёпанные белокурые волосы, непривычно бледную кожу и широко распахнутые, залитые сплошной пеленой мрака, глаза.
Одинокий скелет продолжает своё монотонное шествие. Шаг. Ещё шаг. Лязг стали, скрип дробящихся под собственным весом изломанных в какой-то битве былого костей.
Кажется чудовищным, диким, что это существо вообще держится на ногах. Не разваливается на ходу, способно хоть как-то перемещаться. Будто какая-то неведомая чужеродная сила сковывает воедино бренные останки некогда свирепого воина.
Мертвец, не дойдя до пролома всего лишь пару шагов, останавливается. Стоит, раскачиваясь на сильном ветру. Пустые выеденные глаза поочерёдно обгладывают лица Януса, Джона и Элиаса. Сложно сказать, как именно люди определяют, на кого сейчас конкретно метафорически взирает скелет, но от одного его вида бегут вдоль позвоночника по коже мурашки. Очередной порыв ветра приносит с собой запах гнили, сухой треск и знакомые шорохи.
Тлеющая головня Элиаса стремительно угасает, но отбрасываемого ей света вполне достаточно для того, чтобы видеть. Как в практически абсолютной торжественной тишине из клубов мрака одна за другой проступают изувеченные фигуры. Не издавая ни единого звука, они шагают вперёд, вслед за своим чудовищным предводителем – продвигаются целенаправленно к им одним ведомой цели. Это наступление не сопровождает победоносный рёв рога, такт шагов не отбивают громогласной дробью далёкие барабаны. Никто не кричит, предводители не раздают подчинённым приказы.
Они просто идут – и с каждой новой проступающей из мглы костлявой фигурой положение столпившихся у пролома людей начинает выглядеть безнадёжнее.
Она тащат за собой ржавые булавы, мечи и щиты, многие ковыляют, подволакивая отслоившиеся практически ноги. У некоторых не достаёт нужного количества рук, шеи других сломаны, а гнилые черепа – почти раскроены надвое. Это солдаты, много лет назад погибшие в битве. Солдаты, которые по каким-то причинам решили, что их битва всё ещё не окончена. Из мглы появляется знаменосец – безоружный мертвец, единственной рукой сжимающий шест, на котором висит, трепеща на ветру, рваное кроваво-красное знамя. На алом фоне – чёрное дерево, фамильный герб герцога Эдерлинга. Они приближаются – всё больше изломанных нереальных фигур проявляется из сплошной пелены непроглядного мрака.
Безликое и безмолвное шествие мертвецов. Головня гаснет под пяткой ржавого сапога. Свет пропадает – лишь осветительные шары выхватывают обрывочно из темноты ужасающие фантасмагоричные силуэты. Все они, подойдя достаточно близко, замирают молчаливыми кошмарными тенями за спиной предводителя.
Стоят и смотрят, будто не решаясь вступить под сень золотистого света.
Молчат.
-
Пустые выеденные глаза поочерёдно обгладывают лица Януса, Джона и Элиаса. Аж мурашки. Вообще, очень крутая сцена. Напомнило какой то рассказ, который я давно в альманахе читал, про то как все погибшие в войнах восстали, чтобы предотвратить Третью Мировую. Пробрало, в общем. Браво, мэтр, умеете, могёте.
|
Слова Деборы, брошенные напоследок, чуточку успокаивают чародейку. В конце концов, и правда, она это видела, и они готовы. Значит, шансов, что это произойдёт - мало. Если Светлая правильно запомнила давнее объяснение Дебби об этом заклинании, конечно. Но на всякий случай девушка опять касается руками рукоятки "Рассвета", чтобы ощутить прилив весеннего теплого бриза. Она улыбается Варун глазами - "Не беспокойся, я тебе верю" - и спешит поскорее на позицию.
"Светлячок". Слово эхом отдалось в душе Эвелинн. Она уж и не помнит, когда последний раз её так называли...нет, врёт сама себе: такое не забыть. "Светлячком" её звала мать, Гвендолин. И было это двенадцать лет назад. Воспоминания накрывают волной. Солнечный свет пробивается через нежно-розовые занавески. Белая бахрома скатерти приятно щекочет нос. Эвелинн, зажав рот руками, прячется под столом. — Эвелинн! Где ты? Пора завтракать! — зовёт звонкий голос матери. Юная Виссанти хихикает, продолжая закрывать рот руками, чтобы не выдать себя. — Светлячок! Ну хватит, если ты сейчас не покажешься - останешься без джема! Светлячо-о-ок!
А вот потом наступает провал. Вспоминаются только густые бронзовые облака, заволокшие небо. И крики. Много криков. Чародейка вдруг понимает, что уже несколько мгновений буравит Фелицию стеклянным взглядом. Надо что-то сказать...наверное? А то ещё подумает, что и ей плохо. Но что, что сказать? Не выразишь же всё, что хочется в паре слов - а на долгий разговор нет времени, да и незнакомы они толком, чтобы открываться перед Храброй. Хоть и очень-очень хочется. Она ведь по-хорошему хотела. — Светлая, — наконец выпалила Эвелинн, — У меня, просто, есть прозвище. Но Светлячок тоже неплохо. А больше и прибавить ничего не успела. Надо было занимать позиции, которые указал сэр Элиас - разве можно было ослушаться! Подвести Расмуссена Эвелинн хотелось меньше всего на свете, прямо как и умереть. На указ - а именно так девушка восприняла слова Виссиль, согласно кивнула, без всяких ужимок. Алакрейн старше и опытнее неё, почему бы не послушать? Уж кому как не бывалой чародейке решать, куда приложить силу. Уже изготовившись, Виссанти вздрогнула, когда рядом встал Орсо де Труа. Его тяжелый взгляд по-прежнему вызывал неприятный холодок по спине. Тревожно стоять было рядом с этим человеком. Но сверкнул, извлекаемый из ножен меч герцога, и чародейка вдруг осознала, впитала в себя мысль так, как клинок рыцаря - свет: да ведь он защитить её хочет, рядом встал, чтобы закрыть от врага. "Значит и в нём есть что-то светлое" - улыбается про себя Эвелинн. Значит, и в нём ещё где-то теплится искорка Света. Нужно только раздуть.
|
Бывший барон с удовольствием принялся за восстановление алтаря. Правильное, доброе дело, хотя и не привыкли руки бывалого солдата к труду каменщика. Слова о единстве воодушевили немолодого дворянина. - В единстве сила, брат. - Странно, но на мгновение ему показалось, что их командир чем-то был похож на того послушника. Но это ощущение быстро ушло.
Слова молитвы вызвали в храмовнике какую-то искру надежды. Стоя у алтаря, Бедвер с трудом отгонял от себя мысли о сыне. Его отрок знает своё дело и место. Даже если он сгинет там, во тьме, он сгинет за правое дело. Для того чтобы его отец защитит надежду всех людей до нужного места.
Освободив левую, искалеченную ладонь от латной перчатки, рыцарь выпростал крестик и привычно сжал четырьмя пальцами. Прижал ко лбу, закрыл глаза. Шёпотом повторяя за командором последние слова.
- Я служу Свету, и в нём наше спасение. - Простое деревянное распятие, на истёртой бечёвке, совсем не тот, который мог бы носить барон. Однако этот символ был для рыцаря дороже любой драгоценности. Рыцарь всегда помнил о нём, даже в самой лихой и кровавой сече, крестик грел его сердце, даже когда в исступлении битвы барон бросался в безнадёжные атаки. Всегда впереди! Навстречу славе..и смерти.
Некоторое время после молитвы рыцарь просто стоял, смотря на алтарь. Сейчас армия герцога так похожа на него. Собрана из осколков, но на неё с надеждой смотрят столь многие.
Рыцарь чуть поморщился от лёгкого неудобства в животе. Пожалуй, пришло время немного отдохнуть, раз уж сейчас на дежурстве не он. Избавившись и от второй перчатки, храмовник уселся на тюфяк, и положил меч рядом с собой. Фэнэс. Когда-то этот фамильный клинок был сломан, но затем его перековали, по приказу нового барона. И теперь отец в битвах всегда вместе с ним. Частичка рода, вплавленая в металл навеки. Таков был норов Ко'Драпов. Некоторые оставались жадны до крови даже в могиле.
Немного помешкав, рыцарь принялся копошится в своей котомке. Где же эти проклятые пузырьки? Как всегда, столь нужная шкатулка оказалась на самом дне. Достав её, шевалье осторожно поднял шкатулку. О да. Вот они. Сейчас ему нужен четвёртый пузырёк. Несколько раз проверив метки на стекле, рыцарь откупорил бутылочку и глотнул. Таинственное зелье, сваренное аптекарем заставило Бедвера скривится, и крепко сжать челюсть. Какая же это гадость! Если бы не те строгие рекомендации данные ему лекарем, барон давно бы выкинул эти пузырьки в пасть какого-нибудь искажённого зверя, чтобы посмотреть как тварь будет корёжить от одного только вкуса!
Немного отдышавшись барон протяжно рыгнул.
Ему срочно нужно было смыть этот гадостный привкус. Но прежде..требовалось немного позаботится о оружии. Рыцарь неторопливо обнажил меч, стараясь не тревожить остальных. Фэнэс как всегда был чист и готов к бою. Один лишь взгляд на чистую поверхность меча подсказывал сэру Бедверу, что клинок уже соскучился по схватке. Прежний владелец меча, барон Ульфрид любил немного выпить перед боем. Отчего бы не уважить старика? Бурдюк с Борским Особым, любимым пивом отца сам собой оказался в руках. Немного пива не повредит мечу, и вот уже пенный напиток стекает по лезвию.
Храмовник тщательно отчистил меч от пива чистой тряпочкой, а затем и сам хлебнул пива, один глоток. Борское было в почёте не только у Улфрида, но и у Бедвара. Один глоток не ослабит бдительности настоящего солдата. А от следующих рыцарь воздержался. В походе туманить рассудок - грех. Но надо же было чем-то перебить этот кислый привкус лекарства!
После всего этого Бедвар присоединился к костру. Он задумал приготовить в дополнение к каше несколько лепёшек. Мука у рыцаря с собой была, а приготовить..так это дело нехитрое. Его желудок время от времени голодно и недовольно ворчал.
- Позволите? - Спросил храмовник ради приличия у проводницы. А затем не слушая возражений выгреб в сторону порядком золы и углей, аккуратно огородив. Пока новое кострище доходило до нужной температуры, храмовник замешал тесто. Вода, мука, и щепотка соли. Конечно, такие лепёшки будут пресными, и с привкусом золы, но в походе такая пища - дар Создателя.
Неровные кругляшки теста один за другим отправлялись к углям, а Бедвар с довольным видом принялся наблюдать за ними, подготовив топорик, и изредка проверяя и вороша угли и золу. До вступления в храм барон частенько наблюдал за тем как солдаты готовят, и будучи уже братом среди них освоил эту нехитрую науку.
- Кхм, проводница. Не откажете собрату по оружию в беседе? - попытался завести разговор сэр Ко'Драп. Неужели и правда из её рода? После стольких лет во тьме встретить знакомую..так странно. Воспоминания о тех светлых днях нахлынули, отодвигая тёмное и мрачное настоящее. И хотя то его начинание с треском провалилось, барон свои поражения вспоминал с теплотой.
- Дело вот в чём. Ваше лицо... Оно кажется мне знакомым. У вас ведь были..родственники в столице? Вы не припомните, среди вашей родни не было леди Эрнестины? Вы удивительно на неё похожи. - присев на брёвнышко рядом с поварихой, барон отхлебнул воды из бурдюка.
|
Рука деда Георга, как называли его между собой молодые следопыты, оказалась тяжелой и тёплой. Последнего Звёздочка не могла почувствовать сквозь куртку и рубаху, но всё же чувствовала. За те пару лет, что Глаз провёл с рейнджерами, они со Звёздочкой едва ли десятком слов обменялись и ни разу в совместные походы не ходили, а сейчас от грубоватого-шершавой ласки, от таких же неуклюже-тёплых слов тоненькой струйкой потекло тепло, согревая. Илль распахнула глаза, улыбнулась благодарно, хотела сказать, что не время ей ещё отдыхать, есть у проводника обязанности, как хрупкая, словно тростиночка на ветру, чародейка опередила, произнесла то, что Илль сказать бы полагалось.
И завертелась работа лагеря: кто-то разжигал костёр, кто-то выставлял дозоры, кто-то разбирал осквернённый алтарь. Эти люди устали не меньше её, напуганы должны были быть не меньше её, а даже больше, ведь попали сюда впервые, но никто не жаловался, не роптал, никто не требовал, чтобы Звёздочка прекратила прохлаждаться и выполнила свою работу – обеспечила отряд пищей. Проводник не только ведёт людей, он ещё и обязан следить за тем, чтобы ведомые в силах были выдержать дорогу. Но они, напротив, заботились о ней, наперебой предлагая отдохнуть. И над всеми стоял Элиас Расмуссен. Над всеми, но и вместе со всеми. Он заботился не только об их безопасности, не забыл и о душах. О молитве для верующих, о беседе для иных. И тоненькая струйка превратилась в полноводный ручеек света. Тьма отступила. Пусть на время. Пусть из одной-единственной настрадавшейся души, но она ушла, поджав облезлый хвост. А значит тьму можно было победить.
С удивлением Илль поняла, что страшная слабость вместе с ознобом сгинули без следа. Может и впрямь Джон прав?
– Будем надеяться на это вместе, – ответила Звёздочка наемнику, – но лучше надеяться на сытый желудок.
Она поднялась, отыскала распределяющих дозоры, показала выходы из храма (те, через которые можно было прорваться и на всякий случай один, считающийся заваленным) и торопливо вернулась к костру, уже во власти будничных мыслей. Поставить котелок на огонь, из сваленного у стены мешка достать пшено для каши, солонину (по правде говоря, стоило обойтись жиром,а мясо поберечь, но сегодня они заслужили добрый ужин) и немного драгоценного перца, на который расщедрились интенданты герцога для их отряда.
*Достав котелок, она подошла к фляге налить воды и тут Хаармс сказал:
– Как ты свечу не зажигай, поглотит её тьма,
С некоторых пор Илль слышала голос брата в самых неподходящих местах. Не такой, как в воспоминания: звонкий и детский, а голос взрослого мужчины, но откуда-то она точно знала - Хаармс. Говорят, близнецы связаны одной нитью, если она рвётся, ты не можешь не почувствовать. Звёздочка ничего такого не чувствовала, поэтому и надеялась вопреки всему: брат выжил. А с полгода назад стала слышать его голос. Никому о том она не рассказывала, чтобы не сочли сумасшедшей.
– А если рядышком с твоей и я зажгу сама?
Это была их мысленная восхитительная игра, они обменивались словами, как друзья-фехтовальщики выпадами. В жизни Звёздочка никогда не была остра на язычок, часто сразу не находилась с ответом, но в этом мысленном споре слова возникали сами собой.
– Задует бездна обе их, ведь аппетит растёт. – А если с нами добрый друг свою свечу зажжёт? – Увы, погаснут без следа и не придёт рассвет. – А если все вокруг зажгут, мы тьму прогоним? – Нет. – А если за спиной живых их встанут мертвецы, Зажгут за гибнущих детей их мёртвые отцы, И будет пламя полыхать от края и до края, Увидим солнце ли опять? Уйдёт ли тьма?
Брат исчез так же внезапно, как и появился, не договорив, а не договорённое повисло в затхлом воздухе осквернённой церкви:
– Не знаю...
Илль устраивала котелок на огне, когда одна из чародеек, та самая, что кричала опасно громко, вдруг странно обмякла, уставившись на пламя глазами восковой куклы. Из груди её вырвался хрип.
– Что с тобой? Что ты, милая? – Звёздочка оставила котелок, опустилась перед девушкой на корточки.
-
Концепт очень красивый и милый. Звёздочка классная)
-
Какая Звездочка... во тьме светит! Стихи просто на все сто процентов в тему)
-
Стихи трогательные. И вообще персонаж хороший, живой такой.
-
Очень поэтичная рефлексия
-
Проникновенные стихи.
-
Хороший персонаж. Да. Со своими мыслями.
|
Поселок встретил их как и полагалось покинутому поселению - пустыми руинами, зияющими провалами выбитых окон, воющим ветром следи обрушившихся стропил. Мгла клубилась рядом, но отступала, стоило попытаться рассмотреть её, оставляя вместо себя простую и привычную темноту. Скорее всего, мрак пока всего лишь играл с ними и дальше он будет наглее. Что будет дальше Элиас не знал, но не сомневался, что будет трудно. Всю дорогу он шёл молча, берёг дыхание и разглядывая своих новых спутников. Кого-то он знал давно, если говорить о брате Роберте. О ком-то слышал, кого-то можно было легко прочитать, будто это раскрытая книга. Спутники не были командой, они не готовились для этой миссии вместе, но им выпала такая судьба и пусть благословит их Свет и Создатель. Пешая дорога не располагала к беседе. Теперь у них была возможность поговорить, перевести дух, познакомиться друг с другом настолько, чтобы можно было доверять. - Здесь мы остановимся, - сумка с вещами была поставлена на пол, щит и двуручный меч приставлены к стене. - Это место - последняя возможность собраться с силами и поговорить друг с другом. Вспомните кто вы, для чего мы отправились в этот путь и какова наша общая цель. Отдохнув, мы отправимся дальше в путь. Возможно мы слегка задержались в дороге, но следует воздать молитвы Создателю за то, что ни одна тварь не потревожила нас в этот час. И ещё одна причина для остановки - войскам герцога следует дать фору выступить со всем огнём и сталью, чтобы меньше внимания привлекали мы. Осторожные слова, чтобы подстегнуть пошатнувшийся боевой дух, снять нервозность и нарастающий страх. Разум Элиаса укрепляла его вера, но остальные были не так сильны. Он старался внушить свою уверенность спокойным голосом, твёрдой интонацией, дать возможность людям найти мир в собственных мыслях. К тому же, некоторым членам отряда нужно дать время смириться с его ролью лидера. - Георг, брат Бедвер, колокольня слишком разрушена, - обратился к следопыту. - Найди место повыше внутри собора. Янус, Фелиция, Джон - установите смену дозора вместе с Георгом, два человека всегда должны находиться начеку, в двух точках храма. Включите в смены меня, брата Роберта и брата Бедвера, я доверяю вашему опыту. Сир де Труа, - храмовник с уважением поклонился, - если вы захотите присоединиться к дозору, на ваше усмотрение. Элиас кивнул на предложение чародейки Эвелинн, чья непривычно высокая и хрупкая фигура привлекала взгляд. В ней было что-то знакомое. Какая-то искренность и чистота. И совершенно точно - тайна. - Конечно, Илль нужно отдохнуть у костра и твой волшебный огонь сослужит нам хорошую службу, - ободряюще улыбнулся, хотя эта улыбка могла показаться усталой и заскорузлой. - Брат Роберт, брат Бедвер. Я хочу сложить осколки алтаря как им подобает быть и вознести молитву Свету. Если кто-то захочет присоединиться к нам - прошу, не стесняйтесь. Я прошу вас всех отринуть старые обиды и предрассудки, потому что они не сослужат нам хорошей службы в дальнейшем пути. Мы едины в нашей Цели. Отправившись в зал и начав ворочать камни, храмовник тихо сказал своим братьям: - Помните, что труд - это тоже молитва и трудом мы обретаем спасение. Будьте сильными в своих помыслах, не дайте тьме проникнуть в вашу голову. Будьте бдительны, пусть Свет направит вашу руку с оружием. И ещё, - мужчина подошёл к своему младшему брату, Роберту Безмолвному. Положив руку на затылок воину, Элиас прислонил свой лоб к холодному металлу топхельма. - Ты будешь охранять Эвелинн. Понял меня, брат? Это - мой приказ. Ни на шаг от неё. Стань её щитом. Сокруши своим молотом всех, кто захочет её убить. Она должна выжить, в ней заключена наша миссия. Расмуссен отошёл на шаг и призвал Роберта опуститься на колено. Достав свой меч, командир положил его клинок на плечо брату. - Что есть твоя жизнь? Твоя жизнь - это служение. Что есть твоя судьба? Твой долг - это твоя судьба. Что есть твоя награда? Твоя смерть - это твоя награда. Что есть твой страх? Твой страх - это не выполнить приказ. Что есть твоя клятва? Твоя клятва - это вечное служение, - уважая обет брата-храмовника, Элиас сам проговаривал вслух церемониальный ответ. Он не сомневался, что Роберт выполнит приказ, несмотря на старую неприязнь к чародеям. Не из того теста был слеплен воин веры, чтобы сомневаться. Расмуссен кивнул брату Бедверу и опустился на колени, битый камень хрустел под сталью наколенников. - Мне неведом страх, - начал он. - A spiritu dominatus, Domine, libra nos, От неверных тварей тьмы, Избавь нас, Создатель. От мрака, тьмы и вечной ночи, Избавь нас, Создатель. От проклятых и забытых, Избавь нас, Создатель. Свет укрепит нашу веру. Я служу Свету и в нём - наше спасение.
-
С козырей зашел!
-
Стабильно крут и мощен, другого и не ожидалось.
-
Ну, собственно, никто и не сомневался...
-
Толковый!
-
Хороший командир :)
|
-
Не ссы, доча! Я прямо голос услыхала.
-
Классный дядечка.
-
Адекватная реакция и проявление человечности. Пусть и несколько фамильярное.
-
Добрая простота :)
-
Живой такой дядя.
|
Мир не будет прежним. Наверное, это понимал каждый из тех, кто шагал сквозь темноту по заброшенной, безлюдной деревне, которая, лишенная света солнца уже многие циклы, казалась жутковатой поделкой на дне запертого сундука. Но почему-то именно сейчас Роберт подумал об этом так ясно, как никогда прежде. Быть может, тому виной была церковь, разрушенная, покинутая, потерявшая всякую святость? Эти стены не хранили молитв и надежд, в алтаре не осталось ни капли людской веры - теперь это было просто здание из камня, пригодное для более-менее безопасной стоянки...
Вот так происходило и со всем остальным. Землями. Деревнями. Городами. Зданиями. Людьми. Тьма овладела этим миром, отравила его злобой, безумием... страхом. Безмолвный смотрел на тех, кто шел рядом, на встревоженные, напряженные лица.
Рейнджеры? Что их проводница Звездочка, что старик Глаз - добровольные изгнанники из мира людей, променявшие цивилизацию и общество себе подобных на дикие леса и чудовищных тварей. Да, Роберт и сам не раз отправлялся в походы - но всегда возвращался к людям. Эти же словно убегали от себе подобных... Если живешь среди зверей и теней - рано или поздно сам станешь на них похожим.
Наемники. Здесь не было никаких вопросов. Толстяк, Храбрая, Джон (воин был уверен, что это не настоящее имя, а такая же кличка) - всего лишь мечи, продававшие себя за звонкую монету. Во многом они были даже хуже шлюх: последние хотя бы дарили своим жертвам не только боль вместе с болезнями Венеры, но еще и наслаждение. Эти же просто торговали страданием и смертью.
Герцог. Затихающее эхо былого величия, отголосок силы и власти, некогда окружавших аристократов. Сейчас же благородные - что дом разделенный, грызутся за земли, влияние, жалкие крохи некогда огромных богатств. И пусть Орсо де Труа все еще окружен аурой возвышенности над мирской толпой, он - что старый пирс, подбитый прибоем, из последних сил держащийся на подточенных волнами и жуками подмостках.
Чародеи! Или, точнее, три ведьмы, к которым Роберт не испытывал ни капли доверия. Церковь осуждала женщин, как носительниц первородного греха, волшбу - как противную воле Создателя магию. И, пусть прямо об этом не говорилось, но Безмолвный, как и многие другие, считал, что Тьму призвали именно они - чародеи. Нет среди людей других, столь же могущественных, сколь и взбалмошных, себялюбивых.... небрежных. Опасно, необычайно опасно небрежных!
Братья Бедвер и Элиас - вот, с кого стоило бы брать пример этим потерянным душам! Но, разумеется, они даже не станут смотреть, разве что фыркнут презрительно на образ храмовника. А ведь именно Орден с его законами, именно Церковь с ее догматами дают братьям ту силу, что могла бы оградить мир от тьмы - или хотя бы не дать погаснуть в ней свету сердец. Когда вокруг царят ужас и злоба, лишь строгие и жесткие догмы могут уберечь тебя от гниения изнутри. Порядок. Честь. Долг. Три столпа, на которых зиждется непоколебимая сила.
Никакой опасной философии. Никаких развлечений. Трусость, предательство, гордыня, неподчинение, эгоизм - строжайше запрещены. Служение идеалам, более высоким, чем комфорт - вот, что придает жизни смысл, а характеру - непоколебимую твердость в том, что, отдавливая очередному выродку яйца кованым сапогом, ты делаешь это во имя великой и благой цели. Вот почему, каждый раз сражаясь более яростно, чем эти сучьи твари, Роберт знал, что путь его - праведный. Вот почему ему хватало сил стойко терпеть невзгоды.
И сейчас, не взирая на усталость, он не стал снимать шлем, а с плеча - походный мешок, что нес при себе, как того требовал Кодекс: каждый храмовник сам несет свой скарб в походе. Безмолвный лишь повернул голову, посмотрев на брата - и своего командора - Элиаса, готовясь услышать приказ.
Скажет - будет привал. Скажет - будет дозор. Скажет - и Роберт продолжит путь.
Порядок. Честь. Долг.
Было хорошо повторять про себя эти три слова. Всегда помогали чеканить шаг.
-
Знатно всем сестрам по серьгам раздал. Понравилось.
-
Шикарный пост.
-
-
Могуч.
-
С почином, храмовник!
-
Предрассудки - интересное дело для отыгрыша.
-
+ от потерянной души
-
Эй, мы не страданием торгуем! А ну докажи, что мы... ах, чорт. Молчаливый. И не оспоришь. =))
-
Очень!
|
Дуртуса тоже посещали видения. В основном по ночам. Вскакивая с койки, он в начале ночи чертыхался, а к концу брань его приобретала поистине дворфские масштабы. Еще бы! Слухи о приближении армии орков никого не оставили равнодушным. Первой мыслью дворфа было бежать. Он ничего не должен был местному барону, а ворота, к счастью, днем еще были открыты. Да и корабли то и дело уходили в море. Но успокоившись, Дуртус рассудил, что вся его жизнь прошла в Галибаре, и места свое вдали от обустроенных мест и налаженных связей он не видел. Он мог бы зарабатывать на хлеб с пивом в других землях, спрос на его ремесло только возрастал, а специалисты переводились. Конец метаниям положил Лэйн, который предложил присоединиться к его отряду ополчения. “Должен будешь” – усмехнулся Дуртус и легко согласился. Задание же от самого властителя этих земель. А вдруг получится отличиться? Тогда если кто-то не к месту вспомнит про не совсем законные дела в прошлом – можно будет чувствовать себя в безопасности. И заживем! Дело было за малым, отстоять город.
И Дуртус с присущей всем дворфам обстоятельностью занялся тем, что умел лучше всего. Вряд ли это можно было назвать инспекцией. Скорее прогулкой с осмотром примечательных укреплений. А посмотреть было на что. Высокая каменная стена могла остановить целую армию, пока та не возьмется за лестницы или не построит осадные машины. Вот только гарнизон сверху вооружен был не пойми как. Дворф ругнулся. Ни единой рогатины, чтобы отталкивать лестницы. Ни одной бочки с маслом. Солдаты с детскими лицами. Ну хоть копья им выдали. Копья на стене – они же посподручнее топоров и мечей. Длинные и можно вниз колоть тех, кто забирается на стену. Луки и арбалеты Дуртус тоже приметил. Покивал сам себе и направился к воротам. Строили фортификационные сооружения, определенно, не местные. Местные умели торговать, считать деньги и скупо платить. Это Дуртус хорошо уяснил. А вот строить… Нет, строить – это не про Галибар. Местные вполне ладно сооружали домики, сараи и хлевы, хоть и предпочитая заплатить за это кому-нибудь другому, но когда дело доходило до по-настоящему серьезных сооружений – приглашали кого-нибудь издалека. Так случилось и с городской линией обороны. И нужно отметить, что строители отработали свои деньги. Даже два котла для масла Дуртус обнаружил на каждых воротах. С трудом забравшись наверх, заглянув внутрь емкостей и осмотревшись – дфорв с привычным разочарованием покачал головой. Масла запасено не было. Не вспомнили или денег нехватило. “Хорошему механизму нужны хорошие руки” – буркнул мехник. А ведь можно было обойтись и дешевыми приемами. Поднять на стену бревен, больших и тяжелых. И сбрасывать их со стены, когда орки подступят к стене. Со склона покатятся, да сомнут несколько врагов, а то и несколько десятков. А если бревна обмотать промасленными тряпками…
Самым слабым местом города был, несомненно, порт. Мало того что там не было и быть не могло стены, только что-то отдаленно похожее не два бастиона, но единственная пушка на памяти мехника не выстрелила ни разу. По всей видимости барон купил её больше чтобы подчеркнуть статус. На страже города огромный пороховой изрыгатель огня! Как звучит! Но… не стреляет. Скорее всего. Дуртуса к этому агрегату не подпускали, но на пушку механик не рассчитывал. И готов был поставить горсть монет, что она так и не выстрелит. А вот катапульты в порту вполне могли затопить несколько кораблей. Особенно если в них класть не камни, а бочки с маслом. Но с маслом в этом городе была какая-то беда… Война близилась. Нехватало, наверное. Но с этим обстоятельный дворф никак не мог мириться. Раз война – изъять все масло у населения.
Закончив осмотр, Дуртус больше часа сокрушался. Как-то не серьезно барон относился к защите города. А может быть просто не обращал внимание на те вещи, на которые обращал механик. Так или иначе, но прогулка-инспекция закончилась выставлением обороне города слабенькой троечки по шести с половиной бальной шкале с последующим заливанием результатов пивом в таверне…
|
Фенферил уже давно погружался в медитации, иногда получая видения. По большей части они были смутные, но благодаря наставнику он мог лучше их разобрать. После того как он покинул Элендарин видений стало больше. По мере того как он приближался к Галбиару, чёткость видений возрастала, как будто он приближался к эпицентру событий, поворотной точки истории. На момент прибытия в город у него было уже с пол-дюжины видений. И что самое страшное, часть из них относилась к событиям прошлого и с поразительной точностью сбылась!
Первое видение было коротким. На нём орки и багбиры разбивали лагерь на разорённой ферме. Стены частокола были щедро обагрены кровью, видимо штурм проходил тяжело. Это было довольно странно, неужели простые фермеры сумели оказать такое мощное сопротивление банде зеленокожих? Трупов обороняющихся нигде не было видно, судя по всему они успели спастись (ведь глупо ожидать от орков захоронения трупов врагов, разве не так?). Дверь фермерского домика открылась и на пороге показался невероятных размеров орк. Таких крупных оркоидов эльф никогда не видел. Он смотрел, казалось, прямо на Фенферила, заглядывая прямо ему в душу. В этот момент Шепчущий испугался и очень резко прервал медитацию, за что поплатился сильными головными болями. Собственно это видение и побудило Фенферила отправиться в путь.
Следующее, что он увидел, была битва. Отряд всадников преследовал мелкого орка верхом на волке. Ещё один волк, понимая, что его догоняют, избавился от лишнего груза, скинув своего наездника, который даже не успел встать, как его пронзило копьё. – Сэр Грэм, будь это человек, я бы сказал, что он ведёт нас в засаду. Это ловушка! – Ты что, трусишь, Аликан? Не ожидал от тебя! Это же тупые орки, грязные животные, неотёсанные дикари! Они не умеют устраивать засад, не умеют драться по понятиям чести. Они умеют только трусливо убегать! В атаку мои храбрые воины! Внезапно откуда-то сзади, со стороны обоза раздались боевые кличи, стоны раненых, тревожные команды офицеров. Орки напали с тыла! Командир отряда развернул своих всадников и помчался на помощь, но в процессе погони они ушли слишком далеко. Кроме того, как только они перестроили свои боевые порядки, несколько человек упали на землю в судорогах. Из их спин торчали стрелы, всадники попали под массированный обстрел. Великолепно спланированная ловушка захлопнулась.
Орки. Тысячи их. Целые армии шли по трактам и пробирались через леса. Начиная от плохо снаряжённых отрядов и заканчивая великолепно снаряжёнными чемпионами. Настоящее зелёное море. К слову о море, оттуда шли чёрные корабли, буквально переполненные зеленокожими. Но были здесь не только орки. За ними шли здоровенные багбиры, переборов природную ленность и собравшись на войну. По болотам трусливо пробирались шайки гоблинов. Они казались слабыми карликами в сравнении с здоровяками-багбирами, но из было много. Так много, что сосчитать их хаотичные банды не представлялось возможным. Но был среди этого сборного войска отряд, поражающий своей выучкой и железной дисциплиной. Ровными колоннами по тракту маршировали хобгоблины, в полном соответствии со всеми правилами походного строя. Их чёткое построение резко контрастировало с остальной массой войск. Их было немного, всего пару сотен, но в отличие от гоблинов, эти не отступят. Никогда.
Город. Возможно, это Галбиар. Во всяком случае, когда эльф позже прибыл туда, он отметил определённое сходство. Вот только ворота были целыми, а не валялись на земле, как в видении. И хоть на небе была полная луна, всё вокруг озарялось ярким светом. Город пылал. Горела уже половина домов, и непохоже чтобы их кто-нибудь тушил. Вообще, в этом видении не было ни единой живой души. Ни орков, ни людей. Только луна, только покорённый город и только неистовое пламя, пожирающее его. После медитации Фенферил ещё около часа ощущал едва слышный запах едкого дыма из видения.
Следущее видение дарило надежду. Вокруг были орки, но большинство было мертво или ранено, они были в смятении. Однако ярко светившее солнце освещало фигуру худого большеглазого полурослика с растрёпанными волосами. Своими пылкими речами он вдохновлял отряд ополченцев, среди которых было несколько превосходно экипированных воинов. Его слова вселяли в людей надежду, нет, непреклонную веру в победу. Ополченцы с невероятным воодушевлением бросились в решительную атаку, они твёрдо знали, что выстоят, сомнут превосходящего их по числу, вооружению и боевым навыкам противника. Ибо ничто не в силах противостоять духу людей, которые защищают свои дома, своих родных, свою Родину. Орки панически отступали, они со страхом оглядываясь на полурослика. Вторжение было остановлено. Как жаль, что эльф не мог вспомнить эти воодушевляющие слова, но он в любом случае не сумел бы сказать их как надо. И как только Фенферил увидел Цука, он узнал этого коротышку из видения. Да, это точно был он!
И всё же, Шепчущий как никто другой знал, что видения это не гарантированное будущее. Это лишь один из возможных его вариантов. И кроме того настроение ему портило последнее видение, полученное накануне. В нём он впервые увидел себя самого. И было оно до ужаса похожим на реальность. Фенферил пробирался по ночному лесу. Тела своего он не видел, поскольку набросил на себя невидимость. Заклятье требовало невероятной концентрации, поэтому неудивительно, что он заметил орков лишь когда подошёл к ним совсем близко. Они были великолепно экипированы (для орков) и передвигались совершенно бесшумно. Тела их были вымазаны в чём-то фиолетовом и на них было трудно сфокусироваться взгляду, глаз как будто бы отказывался их видеть. Лишь в упор можно было разглядеть небольшой отряд. Но люди в городе ничего не подозревают, здесь не должно быть врагов! Нужно предупредить их! – ТРЕВОГА! ОРКИ!!! Магик не почувствовал боли. Только приглушённый звон тетивы и несколько толчков по всему телу. Что произошло, в него попали? Он же был невидим! Почему он лежит? Они же промахнулись! Почему не может пошевелиться? У него же впереди ещё множество свершений! Вторжение было остановлено, разве нет? Он просто споткнулся в темноте, сейчас он встанет, вернётся к своим и расскажет, что в лесу остался небольшой отряд орков, который надо добить. А потом они отпразднуют окончательную победу. Да они, наверное, уже подготовили пир. Почему тело немеет, коченеет, почему так трудно дышать? Нет, он не может так умереть! Только не так, только не сейчас! Всё уже закончилось, он выжил! Он победитель! А победители всегда возвращаются домой, чтобы рассказать о своих подвигах, разве нет?! Эльф неподвижно лежал на спине, под головой был какой-то камень. Он уже не чувствовал своё тело, как медленно покидает тело кровь и расползается по венам яд. Он видел звёзды, такие прекрасные и такие холодные. Они будто становились крупнее. Как будто душа возносится к ним ввысь. Эльф не мог шевельнуться, не было сил, голова очистилась от всех мыслей. Он мог только лежать и смотреть вверх. Звёзды всегда будут смотреть на этот мир, даже когда никого из ныне живущих уже не будет. Почему-то это вернуло спокойствие эльфу, теперь его здесь ничто не держало. И когда он испустил последний вздох, глаза так и остались широко открыты навстречу звёздному свету…
-
Воу, да вы круты, батенька!
-
Хорошие видения!
-
Человеческое общество с точки зрения не испорченного цивилизацией горца. Классно.
|
-
Это лучшее, что я читал за последние лет тсчу, шеф. Даже на душе немного теплее стало.
-
А вот кстати да, позабавил!
|
|
Бежать.. бежать.. Оу, да-да. Баке было привычно бегать. Собственно, вся его никчёмная жизнь представляла из себя лишь беспрерывный процесс бегства. Он всегда от кого-нибудь убегал, чаще всего от тех, кто хотел сделать ему что-то не очень приятное, может быть даже убить, поднять на вилы и сжечь, или вроде того. Ну, а чаще же всего эти кто-то просто хотел накидать ему славных люлей. Ну просто потому что они могли... Или же думали так, что могли. Каждый славный ублюдок на пустошах считал своим долгом чести надавать бедной Баке по её тощей (а порою и вполне себе даже упитанной) многострадальной сраке. Ну правда.. Чего уж. Мутант, говорили они. Орали. Махали своими лапками, топали попачканными в говне ногами, кидались камнями. Ну да... Что же, Бака даже и не винил их особо. Ненавидел, конечно, но кое-как понимал, да. А что? Даже самому гнусному бедолаге на этом несчастном свете нужно было хоть иногда самоутвердиться за чей-нибудь счёт. И он, Бака, как многим казалось, как раз был прекрасным для этого процесса объектом. И ничего тут не поделаешь. Ведь Бака и правда был, есть и навсегда останется именно тем, кто она есть. Мутант... Ублюдошная отрыжка Вихря.. Абоминация, как говорил кто-то... Тварь, каких не видал ещё мир... И что? И ничего. Бака и правда ни разу ещё не видал существа более запутанного, интересного и странного, чем он сам. А он много всего успел повидать, чего уж. Таких просто нет. Один он такой. Или одна... Бака давно уже потерялся в своих собственных ощущениях. Он бывал и им и ею. И ими обоими... И кем-то ещё. Его бедное тело так часто менялось, порою совершенно и полностью, что он уже просто махнул на всё это лапой. Лапами даже... всеми сразу. Иногда их бывало много больше чем две, или там четыре. У человека может быть очень много конечностей. Поверьте. Да, это то немногое, что Бака ещё мог точно сказать о себе. Он был рождён человеком. Вылез орущим комком из бабьей утробы. И до сих пор им является.. Бака — человек.
Бака бежала опять, это да... И в этот раз бежала она хорошо. Люди были с ней. С ней. И она с ними. Она знала их почти всех. И многих даже довольно неплохо... Его терпели. Это уже что-то. Уже-уже, да. Бежали все вместе... От Рорка! Кто такой этот Рорк? Просто очередное имя, не более... Имя от которого стоит бежать. Баке было очень интересно. Что будет дальше? Да, интерес! Любопытство... Кто-то сказал ему, что пока человек готов удивляться, значит он ещё живёт, или вроде того. Существует! Такой бред.. Но что делать? Бака была готова.
Выбравшись из железной машины, Бака тут же потянулся всем своим скукоженным телом, захрустел громко суставами и костями, задержал дыхание, прислушиваясь к новым ощущениям внутри. Но нет, пока всё было как было... Изменения давно не брали его. И это даже расстраивало.. Немного. Оставаться одним и тем же было тоже вполне интересно.
Сейчашний Бака не любил медлить. Он был порывистым существом, резким... Эти длинные штуки, укрытые в глубине его передних конечностей, эти когти, они такие острые, так шустро выскакивают и так быстро режут, что и сам Бака стал с ними таким вот...
Рванув с места, она пробежала сперва в одну сторону, но потом вдруг резко остановившись кинулся в обратную, размахивая полами плаща и юбок, поднимая за собой тучки песчаной пыли. Движения его со стороны выглядели не слишком естественно. Бегал он быстро, но будто бы на чужих ногах. Рядом был какой-то водоём и это было очень любопытно. Конечно, Бака направился прямо к нему. Не спрашивая никого и не дожидаясь. Ветер принёс чей-то вой с востока и Бака остановился у самой почти воды, прислушиваясь... А затем задрал голову вверх и завыл сам, отзываясь. Он умел выть, чего уж. Умение приходит само собой, если долго жить в клетке или сидеть на цепи. Нормальные люди так не умеют... Противогаз делал сам звук ещё интересней, словно бы Бака выл сразу и ртом и носом. Замолкнув на миг, она огляделась чуть, в поисках Джерси и Клинта. Собаки... Эти двое тоже умели выть. И поддала ещё раз. — Уууу... Уууу!...
Ещё продолжая выть, Бака подступил к озеру... Да, пусть это будет озером. Озеро.. Так хорошо это звучит. Подступил, согнулся всем тельцем, мягко раздвинул осоку лапами и исчез в ней.
|
Старая искривленная трубка, сделанная из изогнутого куска дерева со сквозной дырой медленно крутилась между зубами, прекрасно предохраняя от прокусывания языка на чертовых ухабах. Дум-Дум знал, что на Территории еще есть места, где существуют «дороги», плотно сбитые куски металла из вышедших из использования машин, залитых сверху чем-то крепким, как бетон. Но чтобы ехать по такой, нужно затратить кучу времени, расчищая ее от старого хлама и ненужного металлолома. Свесив руки из окна, стрелок «песчаным волком» ловил встречный воздух, заставлял изгибаться открытую для давления ладонь. Не забывая посматривать внутрь автобуса и держа кобуру с верным револьвером, натертым словно яйца у того самого песчаного волка, Мясник устало дышал, изнывая от непереносимой жары. Ему хотелось пить. Но не доходя до того состояния, когда готов убить за глоток воды. Пули дороже чем чья-то жизнь... Резкая остановка чуть не сорвала стрелка с насиженного до мокрых штанов и угрей места, заставив по привычке припасть к креслу на другой стороне, уже обнимая винтовку. - Сраный Мармелад! Тебя учили водить не дрочя за рулем?! - наконец подал Дум-Дум голос, когда остановка колоны не закончилась стрельбой из засады, - Джерси лучше тебя справиться и с тем и с тем, покрышка ты рваная. Бросив взгляд в сторону каморки, где сидел Ангел, Мясник недовольно покачал головой: незапекавшаяся от жары кровь, буквально недавно покинувшая своего носителя, волной перешла через разделительный бортик, достигнув обуви других пассажиров.
И тут раздался лай. Или вой. Хер его пойми. «Живые животные без воды просто неприготовленное мясо. А с водой - званный ужин.» Перекинув ствол через плечо на ремень с бляшками с щитом и какими-то буквами, Мясник собрался на улицу. Узнать, будет ли кто-то готовить еду, если он принесет мясо.
- Запах жженной резины, пота, кожи, разогретого до адских градусов металла машин. Крики людей, рычание двигателей, чьи-то слезы и завывания. Лучше побыть одному. Найдя знакомую лестницу на крышу одного из автобусов, стрелок скинул потертый рюкзак и перед тем как улечься, разложил видавшее лучшие времена до Инцидента одеяло с какой-то странной тварью: черное человеческое тело, одетое к в красные шорты, белые громоздкие ботинки и нелепые четырёхпалые перчатки того же цвета, а вместо обычной головы, морда крысы с огромными ушами. Он немного побаивался эту дрянь, но перспектива прижечь член не от чьей-то гостеприимной промежности, а от Слепящего глаза, его вообще не радовали. Достав прицел, который не стоило всегда носить на винтовке, Мясник начал осматриваться.
|
Призрак не солгал – он действительно подготовил отчёт. Оставался собой до последнего. Коммуникатор Паладина фиксирует отправку в момент, когда лезвие, почти не встретив сопротивления, входит в плоть. В тишине, прерываемой шелестом системы жизнеобеспечения в непроглядном мраке над головой, тело оседает на землю с оглушительным шорохом.
Паладин знает, что сделал всё правильно. В полном соответствии с тем, что твердит им постоянно магистр. Любая угроза должна быть устранена. Несмотря ни на что. Спектра не ожидает на старость лет пенсия, он не может подать заявление об отпуске или уходе в отставку. Один раз вступив на этот путь, уже не свернёшь с него никогда. Подобно цепному псу будешь рваться вперёд, отстаивая безопасность Ковчега – колоссального по своим размерам убежища, внутренняя инфраструктура которого до ужаса местами хрупка. Должны быть те, кто посвящает свои жизни безопасности остальных. Те, кто умирает ради того, чтобы сотни тысяч могли спокойно спать по ночам.
Призрак был настоящим спектром, не останавливавшимся и никогда не сворачивавшим. Разрушившим собственную жизнь для того, чтобы спасти тысячи и сотни других.
Паладин не смотрит на раскиданные по металлической крыше светлые волосы, на уставившиеся отстранённо в пустоту голубые глаза. На синий меч, деактивированный и грустно мерцающий – валяющийся всего в нескольких шагах от своего прежнего обладателя.
Завтра Феникс скажет на церемонии, что Призрак был настоящим спектром, примером для подражания. Он говорит это всегда, но на этот раз, чёрт побери, будет целиком и полностью прав. Представит троим уцелевшим нового кандидата. Вакантное место в Ордене никогда не пустует – уже завтра за одним из специалистов на неделю будет закреплён спектр-стажёр.
Паладин слышит нарастающий рёв двигателей мчащихся сюда гравикаров. Поднимает голову, чтобы увидеть, как на крышу опускаются бронированные обсидиановые коробки, боковые створки которых медленно и торжественно поднимаются лишь затем, чтобы открыть дорогу готовым десантироваться чёрным оперативникам. В считанные мгновения пространство вокруг заполняется солдатами Департамента – зеркальные щитки их респираторов хищно мерцают, большинство рассредоточивается без лишних вопросов по крыше, один что-то спрашивает у Паладина. Тот с удивлением осознаёт, что не услышал ни слова.
Последним из броневика Департамента на крышу спрыгивает Рейнхарт. Нанокостюм коллеги плавно амортизирует приземление, фиолетовая полоска визора спектра поворачивается из стороны в сторону, сканируя окружающее пространство. Оценив обстановку, он молча приближается к Паладину и хлопает того по плечу. Резюмирует коротко: – Блядство.
Блядство, действительно. Просто неимоверное. Расчленённый зеленоглазый, которого Призрак будто узнал. Мёртвый спектр. Комплекс, буквально забитый заживо гниющими заражёнными. Колоссальные потери среди оперативников Департамента. Отдел статистики будет добрую неделю возиться с отчётами. Паладину придётся отчитаться лишь перед Фениксом. Это не станет большой проблемой – спектр уверен, что сделал всё правильно.
Хаос и суета вокруг. Рейнхарт тащит его к одному из опустившихся на крышу броневиков. Перед глазами по-прежнему стоит картина истекающего кровью бледного Призрака. Осознание, что все они будут там. И бессмертный Феникс, и Рейнхарт, и Лия, и сам Паладин. Все они закончат именно так – кто-то позже, кто-то раньше. Однако, на освободившиеся места неизменно встанут другие. Подхватят выпавшие из ослабевших пальцев энергетические клинки. Орден продолжит функционировать. Ковчег продолжит существовать. И от этой мысли становится чуть легче на сердце.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Вороны сложились в высокую фигуру короля-leiche. Дохнуло морозом и схватило сердце страхом. Томас оглядел зал, он видел, как его братья по оружию боятся, но берут себя в руки. Загоревшиеся огнём глаза Лютера говорят о том, что старика вновь посетило безумие. "Сейчас для него самое время", думает гауптманн, надеясь, что подобное безумие снизойдёт и на него самого. Тщетно, страх только усиливается. Мгновенно вспотевшая спина покрылась инеем. Сведя лопатки, Боммель ощутил как хрустит морозной корочкой нательная рубашка под гамбезоном. Думает о том, что если сейчас лизнуть панцирь, то можно к нему примёрзнуть, словно глупое дитя. И словно глупое дитя он ничего не может вспомнить о том, как можно было бы победить этого мертвеца. Ландскнехты атакуют. У кого-то голос пускает петуха. У кого-то подрагивают руки. Кто-то, со спокойствием висельника, берёт в руки оружие и атакует. Конрад лежит, уже умер? - Все там будем, - шепчет себе под нос и видит вырывающееся облачко пара. Людвиг кричит нелепицу, за которую, в другое время, получил бы в морду. Незачем кликать смерть когда не нужно, вот она, стоит перед ними в облике короля-трупа. Ульрих хорохорится, Фридрих молится. Ханс кричит про видения в шаре и Боммель вспоминает ту мутную картинку. Действительно, ничто им не мешает трактовать видение как хочется. Дуболомы стоят как будто бы в растерянности, рыцари стоят затихшие. Кажется, что жизнь осталась только в них. В закалённых битвами ландскнехтах, в прожигающих жизни людях без класса, без родословных, только лишь с долгом и любовью к отблескивающим луной грошам и слепящим, словно солнце, дукатам. Им не хватало чего-то, может быть сигнала, может быть решимости. "Ничего, сейчас налюбуетесь на решимость, сучье племя", - Томас достал два обломанных пополам гроша и закинул их в дуло пистолета. Заметил, что пёс замер в ожидании приказа. Улыбнулся - совсем как лохматый ландскнехт! - Фас! Холодно. Совсем продрогли. - Барабан! - крикнул Карлу, затягивая хорошо знакомую его бойцам строевую песню своим зычным, поставленным баритоном. - Unser liebe Fraue Vom kalten Bronnen, Bescher' uns armen Landsknecht' Eine warme Sonnen! Lasst uns nicht erfrieren, Wohl in des Wirtes Haus Ziehen wir mit vollem Säckel, Und leerem wieder 'naus. Die Trommel, die Trommel, Der Mann, der Mann, der Mann Hei ridirideran, ridiran, frisch voran! Landsknecht voran! Der Trommler schlägt Parade, Die seid'nen Fahnen weh'n, Jetzt heißt's auf Glück und Gnade Ins Feld spazieren gehen. Das Korn reift auf den Feldern, Es schnappt der Hecht im Strom, Heiß weht der Wind von Geldern, Herauf den Berg op Zoom. Die Trommel, die Trommel, Der Mann, der Mann, der Mann Hei ridirideran, ridiran, frisch voran! Landsknecht voran!*
-
Хорош, мощно прям, вдохновляет.
-
Гауптман оч крутой.
-
Landsknecht voran! Hei ridirideran, ridiran, frisch voran!
|
-
R.I.P. Конрад. Все там будем. Кроме Лютера, ясное дело, этот всех переживет.
-
Сквозь сгущающуюся темноту и сковывающий конечности предательский холод, в угасающее сознание Конрада проникает барабанная дробь. Голос гауптманна, затягивающий задорно знакомую песню.
Красивый персонаж.
-
+
|
-
и ладно, если какой-нибудь Ханс или Герман, этим все нипочем, а вдруг - Красавчик Ульрих?!И правда, ужасная перспектива.
-
xD
|
-
-
Крутой эпизод.
-
Мистичная мистика.
-
Крутотенище
|
|
|
|
Судьба-злодейка распорядилась зло. Если первый поход Фаэтона был коротким прологом, второй - славной главой, то третий поход - стал горьким эпилогом.
Кто стал причиной пожара близи арсенала - кто-то из команды, пассажиров, а может быть, кто-то из пиратов, на радостях бросивший в стену горящую лампу - сейчас уже не узнать. Пробоина в борту выше ватерлии прекратилась в трубу, через которую в воспламенившийся трюм пошел свежий воздух, подпитывая и разжигая пламя. И уже не бывшая команда, ни пираты не могли справится с огненной бурей, разгорающейся под палубой. А ведь совсем рядом - арсенал с пороховым складом... И никаких шансов оказаться внутри и хотя бы вытащить, выбросить пороховые бочки.
Дрянь дело. И для корабля и для Фаэтона. Команда остается с капитаном только пока капитану улыбается Фортуна.
Никто и не заметил за тем, как Йорк вытащил Бэтти, никто и не заметил, кроме неё самой, что под рубашкой пиратки что-то трепещет. Бьется, толкается. То, что она толкает - течет по телу, как когда-то очень давно. Какие забытые и необычно приятные, волнующие ощущения.
В тот момент, когда Бэтти скорчилась от боли, Йорк инстинктивно отдернул руку, окрашенную кровью. Но как? Мертвяки не чувствуют боль! Бледное лицо спасенной уже не казалось таким бледным, кажется, оно даже стало розоветь. Да и эта кровь... Морские дьяволы, неужели пучины не просто вернули пиратку, а вернули её жизнь? Что случилось? Почему? Как?
Некогда рассуждать. Вот-вот начнет рваться пороховой погреб и тогда живые позавидуют мертвым. Часть команды лихорадочно таскала ту добычу, которую ещё можно было спасти, кто-то из побежденной команды, воспользовавшись суматохой, спускал шлюпки на воду, а кто-то просто бросался в воду, желая быстрей убраться с корабля, который вот-вот превратиться в чей-то погребальный костер.
- Все назад! Руби швартовы! Спасайся, скоро рванет!
Пожалуй, пора рубить канаты.
- На Перехватчик! Уходим!
Пора заканчивать этот поход. Вернуться в Пиратскую гавань, отдохнуть, а дальше - как пойдет. Быть может - найти более удачливого капитана (или назначить кого-то из своих). А может, осесть? Или затребовать свою долю и отплыть в более спокойное место, осесть и наделать детишек, а?
Каждый сам пишет свою судьбу и свой финал этой истории.
Ну а что касается истории трех походов капитана Фаэтона и его команды, то она заканчивается прямо здесь и прямо сейчас.
-
Спасиб за игру, Эрл. С удовольствием сыграю с тобой снова!
-
Это было круто. Спасибо за игру
-
Большое спасибо за игру, было здорово! * Бетти утирает скупую слезу и машет вслед белым (явно из чужого кармана) платочком *
-
В целом и за терпение(=
-
Спасибо за игру!
-
Спасибо за игру! Было здорово, а главное, весело :)
-
еще один завершенный модуль в копилку. ценно.
-
Отличная была игра, спасибо)
-
Спасибо за игру! На удивление даже добрались до логичной концовки этой истории) А удачу я всю на хоббитсов потратил, в шкуре боцмана мне не повезло)))
|
Бетти, окончательно утратив желание что-либо делать, отдалась на волю волн, позволяя им качать себя в толще воды. Ее белые волосы мерцали в подводном полумраке и шевелились, словно жили собственной загадочной жизнью. Шум волн сливался в вкрадчивую мелодию и шепот:
"Она плавает в океане, Двигаясь постепенно, В мутном синем тумане..."
Бетти вновь некстати вспомнила ту шлюху из Пиратской Гавани - и ей вновь стало стыдно за себя, за свои желания и поступки. Сколько же зла она причинила этому миру, не больше ли, чем он причинил ей? А можно ли вообще так сводить этот баланс, оправдывать свои мерзкие поступки тем, что с тобою обошлись не менее паскудно? Безжалостный голос твердил - "Нет!".
Бетти не знала, имеет ли она право когда-нибудь обрести покой. Есть ли предел искуплению, есть ли срок давности у проклятий? Бетти не ведала этого.
Но вдруг она почувствовала, что что-то подтолкнуло её снизу, выталкивая к поверхности. Бетти удивленно похлопала глазами - рядом, касаясь её руки большим теплым лбом, проплыл дельфин. Как видно, ему было всё равно, достойна ли Бетти спасения и прощения - он просто почувствовал, что ей нужна помощь, и просто потянул ее к поверхности, как сделал бы это для своего раненного сородича или детеныша.
И Бетти вдруг разревелась - от этой внезапной помощи от бессловесной живой твари, живущей в этом проклятом океане, от всего, что так долго копилось внутри нее самой. Чернота потоками хлынула из ее белесых глаз, словно какой-то засевший внутри кусок тьмы медленно растворялся в потоках слёз. Когда ее мокрая голова показалась на поверхности, дельфин еще раз прикоснулся к ее руке носом и, показав спинной плавник, уплыл прочь. А рядом с Бетти шлепнулся конец веревки.
Бетти подняла заплаканное лицо вверх - это был Йорк.
- Мадемуазель, не соблаговолите ли подняться на борт этого линкора, захваченного не без отваги Вашего покорного слуги? Я, конечно, понимаю, что некоторые беседы могут смущать прекрасных дам, но хрена с два так экстравагантно уходить от разговора? Есть куда более цивилизованные пути, хотя... Ни одна леди еще от меня не уходила, так что могу только предполагать, никак не советовать.
Бетти хлюпнула носом и, как смогла, вытерла с лица и смыла водой потеки черной субстанции. И с удивлением поняла, что ей больно. Раны, полученные в ходе боя, саднили и болели от соленой воды. И еще ей было холодно. Она пока еще не поняла, что всё это значит, но почему-то ощутила смутную надежду - всё будет хорошо.
- Ну ладно уж... - еще раз шмыгнула Бетти, приняв недовольно-неприступный вид. Как истинная леди, она не могла не поломаться вначале для соблюдения приличия в позах. Она взялась за веревку: - Тебе повезло, пират! Так и быть, соблаговолю. И, пожалуй, не только на борт линкора... хм, о чем это я? Но только одно условие - чтобы никаких больше троллей и минотавров! Увижу их рядом с тобой - и живые позавидуют мертвым, верь мне! Ты же мне веришь, да?
* * *
Когда потрепанный, но набитый золотом под завязку "Перехватчик" возвращался в Пиратскую Гавань, Бетти сидела на рее, прислонившись к мачте спиной.
Ее пальцы перебирали струны гитары, а тихий голос задумчиво и на удивление мелодично напевал новую - или, напротив, старую и давно забытую всеми песню. А на губах Бетти была не хищная ухмылка, а усталая и немного грустная улыбка.
"...Сквозь тревожные сумерки Виден рассвет. Отражается в зеркале нервное пламя свечи. Я стою у барьера В руке пистолет – Мы играем в игру для сильных мужчин.
Я смеюсь над собой – Я рисую усы. Ты не знаешь – какая я, наверняка. Я – энергия взрыва, Я – эхо грозы. Я пока не опасна, но это только пока!
Ты еще не знаешь, насколько всё это будет всерьез. У меня осталось два часа до рассвета и еще один нерешенный вопрос –
Кто мы, Незнакомцы из разных миров? Или, может быть мы - случайные жертвы стихийных порывов? Знаешь, как это сложно – Нажать на курок... Этот мир так хорош за секунду до взрыва." (с)
|
Если благородный патрон питает слабость к черепам и головам - следует это взять на заметку и всячески использовать к обоюдной выгоде. К примеру, стараться захватить из походов как можно больше голов, желательно редких и исключительных. Вертя в руках маску из черепа тролля, Томас слушал предложения солдат и мысленно оставлял себе зарубку о голове вурма. Если они всё-таки придумают, как действовать дальше. Примерял маску и так и эдак, читал некоторые ругательства, особо жуткие игнорировал. - На, Карл, примерь обновку, - передал ветерану колдовскую маску. Кому ж её ещё носить? Только чаровнику.
Предложения пошли одно краше другого. Баграми, змея, баграми! Жопой приманить, голой задницей! Кровью обмазаться, кровью сырой! Не был разочарован гауптманн, совершенно точно, однако на сетях решил остановить поток предложений. - Я, Лютер, помню как-то раз ребята решили ради смеха гратану в пруд швырнуть, посмотреть, что будет. Граната же тяжёлая была, чистый чугун! Ко дну пошла быстро. А когда бухнула, так вся рыбёшка из этого пруда животом кверху и всплыла, даже столетние сомы. Вот я и думаю, что змей, хоть и не сом, но тоже оглохнуть должен. Но бомбой ему в харю запустить - это пойдёт. Значит тогда второй рог, если он у нас будет, запустим ему в харю. - Сети - идея хорошая, но вы их кидать не будете. Кто из вас рыбак? Кто знает как сеть правильно кинуть? Это не через голову поссать, здесь навык нужен! Кметов на это дело привлечём. Пусть на мосту встанут, с него кинут, и на берегу, рядом. Кинут и валят на все четыре стороны, - почесал бороду Томас. - На три, река же, - добавил вполголоса. - Колья змей не дурак будет, обойдёт. К тому же, если он такой здоровый, ему ваши колья, что спички. Брёвна тесать? Умахаемся так, что на драку сил не хватит. Лучше, вместо кольев, сделать рогатины и расставить по берегу. Их не надо вкапывать, а помешать, может быть и помешают. Когда Ульрих про овцу начал говорить, Томас только посмотрел на него косо. Что-то он такое слышал, давно, как какой-то сапожник решил таким образом на дракона поохотиться. Вроде как ничем хорошим это не закончилось. - Багры... Шписы вам нахрена? Три метра - мало? Колите его под морду и кверху задирайте, чтобы он на нас дыхнуть не мог и пузо подставил. Кишки ему выпустить - недолго проживёт. А убегать ему некуда, огонь на реке будет стоять. "Правда, надо бы предупредить рыбаков ниже по течению, что жидкий огонь пойдет... Или хер с ним?.."
- С коровой тоже не будем возиться. И с жопами голыми с кровью. Кто это предложил вообще? Воевать с ним как, с хуем наперевес будете? Всё, слушай боевую задачу!
-
- С коровой тоже не будем возиться. И с жопами голыми с кровью. Кто это предложил вообще? Воевать с ним как, с хуем наперевес будете? Всё, слушай боевую задачу! Вот это правильно, совсем уж дикие варианты стоит пресекать на корню.
-
Ты раз такой - отсылочку, а ее хоп - и поняли! Классно же.
|
Впрочем, Карла дележ добычи не особо волновал. Он как раз размышлял о той разнице, что столь явственно ощущалась, буквально витала в пропитанном красным железом, что восхваляет воинскую честь, воздухе. Разницу между ним и Йоганом. Тот был порождением земли и соли, себя же Карл относил скорее к ветру, к эфиру... Вот и сейчас прагматический подход мало интересовал ветерана: он радовался победе отряда, да так сильно, что чуть было не начал насвистывать свой любимый марш. Но все-таки прежде, чем приступать к веселью, следовало позаботиться о делах насущных: сколь бы ты не утверждал, что заботы земные тебя не касаются, а все ж таки пистоль перезаряжать не забывай, не то и впрямь окажешься на небесах раньше положенного срока. А Карл не мог себе позволить предстать перед Всевышним и на вопрос о том, отчего ландскнехт пренебрег своими обязанностями и явился на пиршество вечного блаженства столь вопиюще рано, ответить "За оружием плохо следил, Господи Боже!". Так ведь и от стыда сгореть недолго!
Нет, Карл себе такого позволить не мог, и потому занялся своим экземпляром великого изобретения не менее великого Леонардо да Винчи тщательно, со всем прилежанием. В кобуре, что старик приобрел специально для своего райтпистоле, наличествовали специальные кармашки, из которых он, со всем удобством расположившись на лесной траве (предварительно расстелив носовой платок с вышивкой, подаренный некогда одним весьма благородным господином всяческих достоинств, память о котором Карл бережно хранил), извлек необходимые инструменты.
И в этот момент к нему с вопросом обратился Герман.
- Голубчик мой, - улыбаясь Кляйну, но не собираясь делать ни малейшего движения в сторону трупа, ответил Карл, доставая шомпол и аккуратно, но уверенно, погружая его в ствол и двигая туда и обратно отработанными движениями мастера. - Как может лесной разбойник, браконьер, называться человеком? Не рассказывал ли я вам про Леонарда Мордоворота? Нет? Ну что же, слушайте...
На смену шомполу явилась маленькая, но жесткая щетка, эффектным движением которой Карл очистил ободок вокруг дула.
- Жил он, если память меня не подводит, в Бремене. Уже с малых лет был этот человек страшен лицом и огромен размерами - шутка ли, вдвое больше всех своих сверстников! За то и прозвали его Мордоворотом. Но он не обижался - в груди, что не пробивало железо, билось огромное, доброе, открытое к любви человеческой сердце. Ближние звали его ласково, Мордя, потому как знали, что, ежели Леонард кого и обидит, так только тех, кто зло причиняет, особенно - беззащитным. Поначалу пугались его дети и чужаки, но привыкали быстро. На всех ярмарках Мордя был первый силач - всем на потеху.
Вот и щеточка отошла в сторону, уступая место более тонким инструментам: Карл принялся любовно разбирать и тщательно чистить колесцовый замок.
- Закончил, увы, печально он свой земной путь. Что уж и говорить, с таким-то телом и рожей, все одно - в солдаты. А там, на службе по присяге, сами знаете, суровая жизнь. Вот и он положил свою жизнь за короля, когда, стремясь отстоять честь мундира, пытался перепить Бочонка Рюдигера...
Карл печально покачал головой, а между тем пистоль в умелых руках приобрел прежний вид - даже лучше стал, заблестел на солнце, будто новенький.
- Это к чему я, милый мой Герман. Вон там в землице сырой лежат звери дикие, без роду, без племени, до чужого добра охочие. На них глазеть - что на уродцев, может и забавно, да лучше б видеть поболе добрых людей.
|
|
|
|
Мисс Уинтер покорно движется следом и слушает максимально внимательно. Несколько раз быстро кивает, не смея поверить в свою удачу – конечно, её не прельщает более тесное знакомство с застенками Департамента, но, в то же время, Паладин обещает возможность выбраться из заражённых трущоб. Лифт с мерным гулом устремляется вниз, в то время как из вокса раздаётся спокойный и сосредоточенный голос Кернера: – Принял, Паладин, выдвигаюсь.
Подъёмник спектра начинает медленно подниматься. Цифровой дисплей мерно отсчитывает проносящиеся этажи. Сорок шесть. Сорок семь. Сорок восемь. Створки расходятся, выпуская Паладина наружу.
Призрак молчит, никак не подтверждая услышанное. Проведённое сканирование показывает одинокий синий маркер на левой лестнице. В остальном этот этаж, как и смежные с ним, полностью пуст. Ни единого заражённого, ни следа отправленных вместе с Призраком оперативников. Спектр в одиночестве решительно шагает по безжизненному коридору, слушая, как хлопают с металлическим лязгом время от времени на вездесущем сквозняке незакрытые двери.
Мёртвый этаж, мёртвый комплекс, обречённый на вымирание сектор.
– Это Кернер. Встретил гражданского, – следует лаконичный отчёт.
Призрака Паладин находит на лестничной клетке. Сидит на полу, прислонившись спиной к стене, в луже собственной крови. И без того повреждённый взрывом нанокостюм аккуратно вспорот точно в районе сердце. Очень немногое оружие в Ковчеге способно нанести этому материалу подобные повреждения. Ювелирный разрез, будто бы вскрывший броню почти беспрепятственно. Именно такое оружие мягко резонирует в фиксаторе на спине самого Паладина.
Синий меч Призрака валяется рядом – деактивированное лезвие грустно мерцает, кидая лазурные блики на бледное обескровленное лицо хозяина. Смятый и чудовищно деформированный шлем спектра тоже неподалёку – вокруг хаотично раскиданы осколки вдребезги разлетевшегося забрала. Длинные светлые волосы Призрака потемнели и слиплись от крови. Глаза прикрыты, веки дрожат.
Под ботинком Паладина трещат осколки стекла – остатки забрал респираторов оперативников, отправленных вслед за Призраком в погоню за неизвестным. Теперь все мертвы, разбросаны в неестественных позах здесь же, на этой площадке.
Без шлема Призрак, как и всегда, похож скорее на утончённого художника-пианиста, чем на высококлассного убийцу из Ордена. Паладин, конечно, видит его лицо далеко не впервые, но на этот раз сходство усиливает смертельная бледность. Спектр медленно открывает глаза, услышав шаги. Смотрит снизу вверх на коллегу с какой-то затаённой глубокой печалью во взгляде.
– Паладин, – ему приходится прислушиваться, чтобы разобрать хриплый шёпот. – Он ушёл на крышу. Только выбравшись за пределы комплекса, он сможет с кем-то связаться. И, кажется, всё. Но Призрак, прокашлявшись, глухо предупреждает: – У него наш меч. И он чертовски хорошо умеет с ним обращаться.
|
|
|
-
Мужик сказал - мужик сделал. Следующим шагом надо гайд пилить, Калавера. С чего начать, где черпать вдохновление. Ну и краткий словарь синонимов слова "пенис", конечно же. Давай, я в тебя верю.
-
Капитально поработал
-
Личъ с его "Hentai Battle Royale (NC18)" не охвачен =С Но вот ответ kokosanka мне показался любопытным и интересным, за то и плюс.
-
Пусть побудет на главной, ха
-
И, хотя формально она не запрещена, есть определенные, весьма жесткие границы, через которые "добропорядочному" игроку вроде бы переходить не следует. Тем не менее, здесь я, как и во многих других вопросах, глубоко убежден, что если не следует - значит надо обязательно!Как человеку, продвигающему, на моей памяти, наиболее строгие запреты "секса в модуле", скажу: растёшь!
-
В идеале, конечно, хотелось бы почитать объективный разбор явления - и для этого весьма не хватает описания позиции традиционалистов, причем как с ролевой, так и с половой стороны.
Впрочем, лучшее - это враг хорошего. Этот материал - весьма и весьма хорош и рекомендуется к ознакомлению каждому.
-
Блоги на главной. В лучшем сообщении недели. На сайте ролевых игр. Это победа, товарищи. Именно к этому мы и шли. Троекратное "Ура!" всем нам. Все еще жду анимированых аватарок и подписей на форумах. А лучше в играх сразу.
-
Ну, а материал хороший и интересный.
|
-
Ах, какой хороший боец... Держись ближе к шаману!
-
За хлебосольное приветствие!
Ну и вообще, здорово.
-
Слепой орк – тупой орк. Тупой орк – мертвый орк. Логика безупречная)
|
|
-
Неясно было другое - а чо, у Багги тоже вырастет?Я тоже об этом думал. Бва-ха-ха!
Ну, и вообще — класс. Отдельное спасибо за "вьябало".
-
Кто о чем, а Мэнни о первичных половых признаках)
-
Неясно было другое - а чо, у Багги тоже вырастет? Бабу эту Тефтель не любил (потому что она мужиков не любила очень активно и яростно) - и, чего уж там, побаивался. И вот интересно, ежели вырастет - она к мужикам добрее станет или нет? И если да - то как? А если нет - видать, и подавно.
Вырастет-вырастет!!
-
За "вьябало"
|
|
|
|
|
-
Идеальный пост. Так и надо.
-
Окей, вот теперь у тебя есть шанс оправдать в моих глазах существование этих записулек. Не разочаруй, Мэнни. Только чтоб с картинками!
-
Наверное лучший пост из всех этих "мутных бложеков" за все время :D
-
|
-
Прекрасный образчик стиля и изящной словесности, такой лаконичной емкости слога позавидовали бы и признанные мастера постописания. Столько чувства скрыто в каждом слове, каждая буква выстрадана, вымучена и возложена, кровоточащая, на алтарь чистой поэзии. Зал замер в немом изумлении. Занавес. Аплодисменты.
|
|
Уже намереваясь сменить-таки неудачно подобранный шейный платок на что-то более уместное, Бетти замерла над очередным трупом поверженного врага. Пальцы молодого моряка сжимали серебряный медальон, в котором оказался портрет золотоволосой девчонки.
Восставшая несколько секунд глядела в глаза незнакомки сквозь стекло медальона и в ее мыслях вновь зашумели волны воспоминаний...
- ...О Боже, Элизабет! Такой славной юной леди, как ты, пора завязывать с этими пиратскими замашками! - С чего бы, Джек? Ну-ка, мотивируй меня! Эй, просто обнять и поцеловать недостаточно! - Например с того, что скоро ты станешь законной женой сэра Джека Блэка, прославленного охотника на пиратов... - Ого, мне не послышалось? Это что, предложение? Это так мило, Джеки! - Но прежде... нам надо закончить одно дело, о котором мы с тобой договаривались. Твой отец... - Мой отец должен остаться в стороне от всего этого, он не должен попасть в руки закона. Слышишь? Я сделаю все, что обещала, а ты обещал позаботиться о моем старике. - Ну разумеется, Элизабет. Как он там говорит? "Верь мне!". А сейчас подойди ближе...
Пальцы восставшей сжались так сильно, что стекло в медальоне треснуло.
- ...Бэт, уходи, скорее! Уходи, дочка! Почему ты не уходишь? Ты что... ты с ними? Да будь же ты проклята!!
Обычно полная боевого задора и не лезущая за словом в карман девушка молчала и не могла поднять взгляд и посмотреть в глаза своему отцу, старому пирату Биллу Моргану, квартирмейстеру на "Черной Птице" (этот фрегат давно стал легендой для пиратов и сущим проклятием для торговцев). В следующее мгновение старика вырубило мощным ударом приклада от мушкета и он обмяк в крепких руках наемников, захвативших пиратский корабль. Сделанного уже было не изменить. Она обратила растерянный и полный надежды взгляд на молодого предводителя охотников за головами, на того самого Джека, что обещал ей чудесное решение всех проблем - обретение надежной гавани в мирной стране, избавление от вечного страха перед ножом, пулей, холодной водой и виселицей, шанс подарить отцу достойную старость и возможность увидеть внуков. Но надежда угасла - взгляд Джека был холодным и насмешливым. А подаренный им серебряный медальон вдруг показался ловушкой-удавкой для глупой птички.
- Вяжите их всех! Не переусердствуйте - губернатор Сан-Флорес желает видеть этих господ подыхающими в петлях именно в своем городе, несвежие трупы его не порадуют... - Джек! Ты же... обещал. - горячо начала и тут же угасла Бетти. Такой глупой она показалась сама себе в этот миг, что из глаз покатились слезы невыносимого стыда. - В самом деле. - рассмеялся наемник. - И ты мне поверила, вот что самое смешное! Да, ребята, возьмите и ее тоже, развлечетесь в пути - девочка что надо, можете мне поверить!
Хохот и скользкие взгляды окружили Бетти, но она усилием воли (ногти до крови впились в ладони) заставила себя ухмыльнуться так, словно имеет на руках не жалкую двойку вальтов, а целый "флэш рояль".
Ничего уже было не исправить. Но можно было сделать еще кое-что. К примеру стереть эту мерзкую улыбку с его симпатичной физиономии. "Остров Дьявола" - вдруг вспомнила Бетти, посмотрев на отца, и поняла, что нужно делать. Все детали мозаики внезапно сложились воедино и девушка почувствовала облегчение и опустошение от осознания этого.
- Как скажешь, Джеки. - пожала она плечами и усмехнулась, старательно скрывая дрожь. - Вперед - и ты никогда не узнаешь о главном тайнике старого Моргана. Ну что, развлечемся напоследок, мальчики?
Джек изменился в лице и Бетти поняла, что попала в яблочко. Жадность - страшный порок, один из худших. Пирату ли не знать...
- О чем это ты болтаешь? - с плохо скрываемым волнением поинтересовался Джек. - Да так, Джеки, о девичьем. Ну же, тащите уже меня в свой трюм, давненько у меня не было десятка мужиков сразу... - Заткнись и отвечай на мой вопрос! - уже не на шутку разозлился охотник. - Ладно-ладно... Скажем так: то, что вы взяли здесь, гроша ломаного не стоит перед главным кушем... - Говори. - он без сантиментов приставил нож к ее горлу. Капелька крови проступила под лезвием, но Бетти только нервно рассмеялась. Тогда Джек кивнул и подошел к старику Моргану. - Хватит! - не выдержала Бетти и мысленно похвалила себя сквозь слезы и боль: "Молодец, девочка! Так держать! Еще немного...". - Говори. И показывай. - Хорошо... Это на Острове Дьявола. Но нам придется дождаться отлива...
...А когда прилив отрезал забравшихся в самую глубину запутанного лабиринта людей и горькая морская вода заполнила его внутреннее пространство, Бетти от души рассмеялась. В непоправимой горечи и неугасимом стыде вдруг прорезалась пронзительно смешная нота.
- Я поверила тебе, Джеки, потому что любила тебя, в самом деле любила... Но ты поверил мне просто потому что ты жадный тупой самовлюбленый ублюдок! Ахахаха!! - но её истерический смех захлебнулся в горькой воде. За мгновение до того, как темные круги в глазах превратились в кромешную всепоглощающую тьму, она увидела сквозь муть воды, освещенную мертвенным сиянием от парящих во мгле крошечных морских существ, как губы Джека силятся произнести: "Будь... Ты... Проклята!...".
...В настоящем медальон выпал из пальцев Бледной Бетти и восставшая еще пару минут сидела, не шелохнувшись. А затем деревянной походкой и не обращая внимания на увлеченных грабежом пиратов вернулась на "Перехватчик". В этот вечер она точно откроет бутылку того черного зелья, что пробирает даже мертвых.
|
|
|
-
Собственно, не за конкретный пост, а в целом за годный стиль, все эти клевые детали вроде искусственных сквозняков.
|
|
Понятно с этой девой все... - Ухх, какое счастье, что Ваша чистота не тронута, госпожа,- воскликнула Маришка, эта рыжая ее выбесила, пусть платит своей глупостью,- ведь всем известно, что силы тьмы бессильны против невинных дев, оттого их всякие отродья-колдуны и хотят заполучить, дабы осквернить своими мерзкими ритуалами на потеху тьме. Направилась к платью на кровати. - Доктору виднее, что к чему и зачем, и почему нужно старую одежду сжечь. Наверняка она усиливает проклятье, да так что и не снять, лишь в зверя превратиться останется. Но Вам бояться не стоит, вы же девица, а не какая-нибудь девка гулящая, что ноги перед каждым удом раздвигает,- физиономия Маришки источала невинную глупость,- вот таким, от адского пекла спастись разве можно, только поступая по наставлениям мудрых след в след. Взяла платье. Осторожно так, мол опасаясь скверны с него и к девушке приближаться стала. Может еще авторитета себе накинуть? - Помню о двух подобных случаях. Говорили, что лечил девушек маг, из иудеев, секреты Кабалы ихней полностью освоивший и тайны знаменитого ихнего царя Соломона перенявшего. Евреи и магия вместе, это всегда хорошо. Кто маг, если не еврей? К тому же, религия у них хоть не о Христе, но близкая. Рядом ходит, чтобы если помощь нужна, попросить можно, и достаточно далеко, чтобы если что не по нраву, в глаз дать. - Так одна слушалась во всем и хоть из девок продажных была спаслась, представляете? За нее дворян какой-то платил, помню. Приголубила видно. - А вторая монашка, из благородных, в монастырь ушедших. Та на зло еврею энтому, все наоборот делала. Даже говорила, что девица. Врала понятно. Того мага, под конец, она прочь прогнала и ритуал закончит не дала. Десять мужиков здоровых понадобилась, чтобы ее изрубить, когда обратилась и жрать людей начала. Перекрестилась Маришка. Мол, вот Вам крест, все так и было. Улыбнулась девушке. Мол, это, конечно, не про Вас.
-
Ну, за УдЪ сам бог велел плюсануть. Мой удъ привѣтствуютъ любыя лона, Вашъ же напротивъ… Зѣло маловатъ оный! Мой удъ – громовержецъ, какъ Зевсъ! Мой удъ – патрицій, Вашъ удъ – плебсъ!
|
фон Гросенхоф всегда любил море. А Изя всегда любил хороший гешефт. Поэтому неведомо как очутившись в пиратской Гавани выбор у не совсем истинного арийца был предельно очевиден: записаться на пиратский корабль, заниматься этническими зачистками, бороться за чистоту крови и правильную хгасовую пхгинадлежность золотых дукатов, дублонов и прочих пиастров.А принадлежать они, как известно, должны достойнейшим. То есть, нам. С выбором корабля тоже особых проблем не возникло: всё население Пиратской Гавани гудело, как пчелиный улей "Перехватчик"!.. Капитан Фаэтон снова привёл своих молодцов!.. Да-да, тот, который раньше был "Морской Аспид"... Трактирщики, заказывайте ром бочонками и новые столы с лавками!.. Шлюхи, покупайте кремушек от потёртостей, пригодится, вот увидите!". Явно лихие ребята пожаловали, нам с таким по пути. Поискав по кабакам и борделям боцмана и не обнаружив его нигде (видать, хорошо гуляет, ещё один плюс), фон Громенхоф явился лично к капитану. - Герр корветтен... эээмм, кригсбригенкапитан! Их мельде гехорсам: желаю записаться к Вам в команду. Йа, парусное дело знаю: марсель от брамселя отличаю. Натюрлих, шкот от гитова тоже! Знаю картографию, навигацию и торпедное дело. Откуда? А хрен его знает! Есть, занять койку в кубрике! Пока команда гуляла на берегу, фон Гросенхоф, бывший офицер кригсмарине, а ныне рядовой матрос пиратского брига, осваивал свой лебенсраум в кубрике и с оптимизмом смотрел в будущее. Но когда команда пожаловала на борт... Химмельсхерготт, и это - самая грозная команда Семи морей? Унтерменш на унтерменше! Ну, тролль - ещё ладно, но полурослики? Зелёные недомерки? И только Бетти радовала белыми волосами и голубыми глазами - истинная арийка даже после смерти сохранит чистоту крови! Палуба всё время качалась под ногами: память подсказывала фон Гросенхофу, что так быть не должно: во время боевого похода же судно идёт гладко... Его походка никак не могла приспособиться под качку, не то, что остальные члены экипажа, которые ходили по палубам и коридорам вразвалочку. И вот, когда прозвучала команда "Обееед!", и весь экипаж, ругаясь и толкаясь локтями, устремился на камбуз, новоиспечённый матрос не справился с качкой и давкой, отлетел в сторону под напором очередного голодного пирата и шмякнулся о переборку... - Так, и шо у нас тут? Обед? Шоб я так жил! Товахгищ кок, а это кошехгно ? Кошерно ли, нет ли, а другого всё равно ничего нет, плюс оказалось весьма вкусно. - Таки на халяву и хлохгка твохгог... Бхгаток, а шо тут пхгоисходит, - толкнул Изя локтем в бок соседа по столу. - Шо? Скохго абохгдаж? Да шо ви такое говохгите? У меня аллехгия на свинец и сталь! Я таки пхгедпочитаю золото! А нельзя ли алтехгнативную службу? Скажем, все на абохгдаж, а я на камбузе кахгтошку буду чистить. Да що б ви понимали: абохгджи пхгиходят и уходят, а кахгтошка таки всегда нужна!!! Услышав явный, недвусмысленный и крайне неуважительный отказ, Изя опечалился и начал готовиться к неизбежному: точить подобранный в Пиратской гавани кинжал (хочется думать, что его таки потеряли, а не выкинули за ненадобностью) и смазывать тетиву и механизмы у не менее, чем кинжал, битого жизнью арбалета, который выдали уже здесь, на борту. Потом старательно калил болты на огне, чтобы при попадании не гнулись, а могли пригвоздить цель к палубе или к мачте. Потом перевешивал то так то этак ордена и медали на своём форменном мундире, чтобы пуля попала не в тело, а расплющилась о медальку. Но наград так мало, а сердце такое большое... Ухх, до чего на абордаж-то неохота...
|
|
|
|
|
От путаных и не несущих в себе никакого смысла речей Гуго отвлекся на смутно знакомую карту, так и представляя себе коварные засады на каждом шагу. Вот их отряд едет по дороге, как вдруг дорогу им перегораживает безумный чернокнижник, адски хохочет и затягивает речь про то, что сам Сатана по сравнению с ним - щенок, и что путникам никак не миновать страшной гибели. Чуть позже из-за деревьев выходит банда лесных братьев, требующих отдать им благородную даму, посылку, золото и коней, и весь отряд дрожит в страхе и готовится уступить разбойникам, как вдруг бесстрашный и невозмутимый фон Химмельштос говорит своему оруженосцу:
- Скажи-ка, сынок, ты из того же теста, что и эти трусы - или еще надеешься стать настоящим рыцарем? Срази их главаря - и я клянусь, что ты оденешь шпоры!
После чего воодушевленный юноша, которого он просто не мог воспитать неправильно, врывается в ряды бандитов, раскидывая их как кегли, и вступает в поединок с главарем. Где-то до или после колдуна и разбойников отряд останавливается в неприметной покосившейся хибаре, в которой подло затаилось демоническое воинство, а потом...
От необходимого любому великому полководцу представления всех возможных вариантов событий и прописывания пути к победе в любом из них рыцаря отвлек тот факт, что присутствующие начали расходиться. Куда? Неужели они уже все обсудили? И как он мог пропустить важнейший момент - кто командует их отрядом? Взгляд и мысль Гуго беспокойно метались в поисках достаточно авторитетной фигуры, чтобы возглавить благородную и трудную миссию, полную выдающихся подвигов. Девки на эту роль не подходят, тем более, что одна рыжая, а другая желторожая - обе никак не походили на воодушевленных дев-воительниц, зато внешностью и повадками сильно напоминали какую-то пакостную нехристь. Хиляков Теодора и Барджа он затруднялся даже представить себе с клинком в руках, а командир должен всегда быть на острие атаки, воинственным кличем и яростным напором на врага пробуждая в своих бойцах жажду битвы.
Примо? Примо... Если подумать, то Гуго часто замечал за Моретти, что тот каким-то непостижимым образом раньше него прорубается через ряды противника, проходя из фронта в тыл как нож сквозь масло. Разве что рыцарь не замечал, как Примо мчался бок о бок с ним в атаку - но мало ли чего он в пылу не замечал. И воин хороший, и на лицо христианин, и за всякими сомнительными с точки зрения благочестия книжками не замечен. Точно, Примо будет ими командовать!
Но тут же на безоблачном небе мрачно сверкнула молния - Моретти совсем не благородных кровей! Плакать хотелось от такой несправедливости: такой хороший человек и доблестный воин не носит шпор. В сердцах Гуго дал себе клятву заставить Примо прямо во время поездки совершить как можно более безрассудный и опасный для жизни подвиг, оттеснив на второй план оруженосца, чтобы Моретти после него посвятили в рыцари. Хотя Гуго мог бы сдаться ему в плен, и получить свободу только при условии посвящения пленителя в рыцари...
Тоскливый взгляд не находил никого, кто мог бы им, рыцарем Ордена Меченосцев, по праву командовать. Пока наконец в голову фон Химмельштосу не пришел он сам - так вот же он, дворянин, христианин и ревнитель! Да еще и дает всему этому сброду кров в своей таверне, и что-то не помнит, чтобы собирал с них десятину - таверна ведь почти то же, что и земельный надел? - за постой. Так что если хорошо подумать, то весь отряд состоит из его ленников, обязанных по первому зову собираться под знамена герра Гуго фон Химмельштоса.
Встрепенувшись и сбросив всякое недоумение, Гуго поспешил сказать еще присутствовавшим на собрании:
- Властью, данной мне Королем, Богом и гроссмейстером ордена, объявляю себя комтуром нашего боевого братства! И своим первым указом велю вам всем избавиться от любого недостойного оружия, осуждаемого церковью. Словом, увижу у кого-то арбалет, алебарду, фламберг или что-то похожее - голову оторву!
И, совершенно довольный собой, пошел снимать Грегора со "Стойки на дыбах", чтобы оруженосец подготовил все необходимое для путешествия, пока Гуго будет наедаться и напиваться на неделю вперед.
|
|
Лихая гулянка на деньги мертвячки в "Дохлой Рыбе" после успешного возвращения "Аспида" становилась доброй традицией - и на этот раз пираты уже встречали ухмыляющуюся Бетти дружным ревом и стуком кружек по столам. И восставшая не разочаровала своих приятелей, выставив еще более мощную батарею бутылок и бочонков, так что ром тек рекой.
В последний вечер перед отплытием Бетти сидела за столом напротив порядочно набравшегося Йорка (эльф щедро разбавлял свои уже не слишком связные речи комплиментами, где эльфийская изящность гармонично шла под ручку с развеселой пиратской похабщиной - "надо же, успел понабраться от нашего брата!" - с неожиданным для самой себя умилением подумала мертвячка), подпирая щеку рукой и тоскливо глядя на пирата бледно мерцающими белесыми глазами. Она задумчиво поковыряла грязную поверхность стола кинжалом и вздохнула. Эльфу на мгновение показалось, что в этом вздохе была не обыденная для восставших злость на все живое или скука от собственной бесчувственности, но и еще нечто. В неживом взгляде теплился какой-то странный огонек, с каждой минутой разгоравшийся все больше и больше.
- Ты хороший парень, Йорк. - вдруг тихо сказала Бетти. - Пока еще хороший. Лучше многих из нас. Оставайся таким подольше.
Внезапно Бетти с силой воткнула кинжал в стол, а затем решительно вышла прочь, растолкав пьяных пиратов. И не сразу Йорк заметил, что лезвие кинжала прибило к столу обрывок бумаги: "Дурнушка Дженни", 4 комната, сегодня ночью. P.s: если решишься, лучше бы тебе быть пьяным в стельку".
... - Ну долго еще идти? - заныла разукрашенная блондинка в драном платье, пробираясь сквозь полузаросшую тропинку по склону холма вслед за мертвячкой. - Темно и ни черта не видно! Я туфли испачкаю, в этот лес же наверняка кто-нибудь срать ходит! - Уже скоро. - заверила ее, осклабившись, Бледная Бетти и огляделась по сторонам: никого. - Не волнуйся за туфли, моих дукатов тебе хватит до конца жизни, верь мне! - Ух, аж мурашки по коже! - нервно хихикнула шлюха. - У меня такое впервые, если что. Ну не в смысле с девкой, а... - С мертвой девкой? - Ну... да. - Все когда-нибудь бывает впервые. - успокоила ее Бетти. - Пошли, тут правда совсем рядышком уже.
...Через пять минут маленькие холодные руки Бетти выдавливали из шеи лежащей в траве шлюхи остатки жизни, а белесые глаза восставшей с грустью смотрели в расширенные от ужаса и стекленеющие зрачки девушки. Когда блондинка перестала дергаться, Бетти убрала руки с ее горла.
- Ну вот и всё, сестричка. - тихо сказала Бетти. В её руках блеснуло лезвие ножа: - Твое тело за мои дукаты - я не обманула, это была честная сделка. Мне жаль... Мне правда очень жаль... Но мне нужно тело, которое пока еще не утратило способность что-то ощущать.
Нож в руках Бетти одним движением разрезал тугой корсаж задушенной девушки. Холодные пальцы нащупали угасающее сердцебиение под пышной грудью - и в следующую секунду нож уже сделал глубокий разрез в остывающей плоти под ребрами, а проникшие глубоко в разрез пальцы сомкнулись вокруг медленно умирающего сердца. Один резкий, жуткий рывок - и окровавленная рука извлекает сердце из раны. Еще минута - и вместо него, бережно извлеченное из собственной бледной и раскрытой нараспашку зияющей раной груди, внутрь чужого тела вложено черное и твердое, словно камень, сердце восставшей.
В этот же миг Бледная Бетти, словно подкошенная, мягко и безвольно повалилась в траву, выронив нож. Задушенная же, напротив, через минуту задергалась - и с трудом, опираясь руками, поднялась с земли. Она осторожно прикоснулась дрожащими пальцами к своему лицу, а затем и к другим местам, словно пытаясь наощупь почувствовать свое тело. Потрогала шею - и, поморщившись, неуверенной шаркающей походкой направилась прочь из леса, к огням и шуму от многочисленных таверн и кабаков на берегу Гавани. В ночной тьме звучал тихий, хрипловатый голосок:
- Её руки подготовлены не были к драке И она не желала победы. Я теперь буду вместо неё...
...Йорк уже с трудом соображал, во сне он или наяву - настолько крепким было прихваченное из трактира пойло и настолько его было много для хрупкого эльфийского организма. Он уже не помнил, зачем конкретно пришел в "Дурнушку Дженни", а припоминал только то, что это каким-то образом было связано с Бледной Бетти - странной девчонкой-умертвием из команды "Аспида", с которой они флиртовали во время гулянки. Клевавший носом и почти проваливающийся в сон эльф, растянувшийся на кровати прямо в сапогах и камзоле, потягивающий ром прямо из горла бутылки, услышал скрип двери и едва различимые шаги. Рука инстинктивно потянулась к шпаге - но на пороге стояла... Бетти? Или не Бетти? В глазах двоилось и Йорк никак не мог определиться, кого же он видит. Девчонка была почти такой же бледной, как Бэт, но ее щеки были тронуты каким-то нездоровым румянцем. Вроде сиськи и задница чуть побольше. Цвет волос немного не тот - а вот бледно-голубое сияние глаз такое же, ни с кем не спутать...
- Помолчи. - только и сказала гостья, а ее голос был таким же хрипловатым, как и у Бетти.
А то, что было потом, Йорк, проснувшийся в холодном поту и в одиночестве на смятой постели, припомнил уже под утро и то какими-то рассыпающимися фрагментами. Соскользнувшее на пол с плеч потрепанное платье. Белоснежная, залитая лунным светом кожа. Немного неуклюжие, угловатые, словно у марионетки, движения. Странные темные отпечатки на её шее. Нездоровый румянец на щеках и прикосновения холодных губ. И холод внутри её тела - словно он окунулся в глубину моря и никак не может вынырнуть на поверхность, а лишь продолжает погружаться во мрак...
Кое-как собрав себя в единое целое (хотя голова продолжала раскалываться на части) и вернувшись на корабль, он бросил осторожный взгляд в сторону Бетти - но та вела себя как ни в чем ни бывало (то есть действовала на нервы всем подряд и чуть более аккуратно - Астре, - и жизнерадостно ухмылялась при каждом удобном случае), ничем не напоминания о событиях предыдущего вечера... и ночи. Может все это был лишь сон?
"Брр, приснится же... Нужно поменьше пить!".
...Незадолго до отплытия, на самой заре, Бетти в гордом одиночестве закапывала неприметную яму на склоне холма.
- Вот и всё, сестричка, вот и всё.
Восставшая воткнула лопату в землю и легла рядом в траву. Еще пару минут она лежала с травинкой в зубах, разглядывая облака и думая о чем-то своем. А затем решительно поднялась и, прихватив лопату, направилась к морю и издалека видневшимся на фоне рассветного неба мачтам "Морского Аспида".
-
Прямо "Пираты Карибского моря" от Тима Бёртона. Ну и Fleur, да.
-
Вот это страсти!!!
-
Хороший персонаж
-
За мертвяцкую романтику :)
-
+ ня
-
+++
-
Охренеть, она ещё и так умеет!!!
|
|
Событий за ночь произошло столько, что волнение было вполне естественным - но вряд ли Рифтен был охвачен волнением по той же причине.
Горожане были взволнованы. То и дело они переговаривались между собой - и постоянно, искоса, но бросали встревоженные взгляды в небо. Оно выдалось как никогда ясным и безоблачным. Самое время насладиться солнечным деньком, но похоже, искренне радовались погоде только дети из сиротского приюта. Игры в Темное Братство остались в прошлом. Теперь детвора с угрожающим гудением носилась по городу, расставив руки в стороны и изредка взмахивая ими, походя на разгневанных курочек. Один из пацанов даже встал на ограждение моста над каналом и, издав грозное рычание, накинулся на мальчишку снизу.
Судя по плеску воды и недовольным возгласам, атака с воздуха успехом не увенчалась.
Салазар
Узнать, где располагается штаб стражи Рифтена, было просто - кто-то из местных любезно указал Салазару дорогу, но был ли там тот, кого он искал? Как минимум, были причины это предполагать - по размерам это здание уступало разве что дому ярла, рядом с которым располагалось. Крепкое, надежное и по-военному аскетичное, оно было островком уверенности и надежности в обманчивом Рифтене. Или это ощущение тоже обманчиво?
Как бы то ни было, стражники также были обеспокоены - и заметно нервничали. Салазар услышал обрывчатое: "только бы не меня... только бы распределили в город...". Что же происходит? Дежурный стражник, сидящий за столом в холле дома, выслушивал раздосадованную речь уже знакомой девицы Сапфир, и его задолбанность этой беседой читалась даже через шлем.
- Нет, Сапфир, я не имею права отдать такой приказ.
- Но мне есть чем заплатить за человека! Стандартная ставка, 200 септимов. Вот они! Бери и выпускай.
- Как же, неужто каджит не из ваших? Странно, - стражник покосился на кошелек и, покачав головой, подвинул его кончиком пера обратно к Сапфир. - Извини, но мы не нарушаем коррупционной цепочки. Дождись капитана и решай вопросы с капитаном.
Сапфир еле слышно выругалась и отошла куда указано - к стене и потухшему очагу, где и села на свободный стул. Пришла очередь Салазара. Дежурный в ответ на его вопрос покачал головой.
- Нет, капитана нет на месте. Его вызвали на срочный совет минут десять назад. Драконы, сами понимаете... - воин вздохнул. Очевидно, ему было чем заняться помимо драконов. - Если дело не терпит отлагательств, можете подождать его. Вон там.
Он указал пером на стул рядом с Сапфир и вернулся к своей работе, бормоча что-то о драконах, дежурствах и скорой пенсии.
Снэбьерн и Маринетт
Искать хускарла ярла логично в Доме Ярла. Туда они и направились, однако внутрь зайти им не довелось. У дверей стояла стража, вытянувшаяся в струнку и боящаяся даже вдохнуть, однако косящаяся на двух беседующих явно на повышенных тонах людей.
- Госпожа, мы прекрасно справимся и сами. Стражи Рифтена более чем достаточно, чтобы засечь приближение дракона заранее и сообщить в Рифтен! В Ваших людях нет никакой...
- Нужды? И что же предпримут Ваши воины, когда заметят дракона на границе? Как не допустят его приближения к городу? - ледяным тоном ответила женщина. Волосы ее были черны, как смоль, из-за чего лицо казалось еще худее, а в впалых щеках залегли глубокие тени. Даже кафтан из дорогой ткани не красил ее. - Не разумней ли сконцентрировать стражу в пределах самого Рифтена, а на границах выставить моих людей? Почему Вы так сопротивляетесь?
- Потому что у нас достаточно воинов, чтобы и заполнить дозорные башни, и защитить сам город.
- Недостаточно, Унмид, и ты это прекрасно знаешь. Умерь свою нордскую гордость и пойми наконец ценность моего предложения. Перед лицом опасности нам всем нужно объединиться.
- Вы очень... великодушны, госпожа Мавен, - вздохнул Снегоход и, заметив Снэбьерна, коротко кивнул ему. Следом к гостям обернулась и Мавен Черный Вереск, смерившая их взглядом свысока.
|
|
|
|
|
|
-
За эпическую помощь Лонго в самый ответственный момент. Ну и плюс, хоть кто то из команды умеет в обсужд.
-
++
-
Лол, разумно. Только там толпа родственников, которые его все равно найдут ^^
|
|
|
|
-
Да уж, треш неописуемый.
-
Ну это, сорян хD
|
|
|
|
|
|
|
|
-
Образно ругаться - это хороший навык))
-
:D
-
Не перепутайте: книппели сцеплены по два, как ваши яйца, а картечь мелкая, как ваши мозги.
-
Не перепутайте: книппели сцеплены по два, как ваши яйца, а картечь мелкая, как ваши мозги Гы)
-
безымянный пират №2 (он никогда не промахивается и не косячит, учитесь у него). Безымянный пират №2 – главный герой модуля и тащит на себе всю нашу команду, полюбому.
-
Инструктаж годный)
-
Не перепутайте: книппели сцеплены по два, как ваши яйца, а картечь мелкая, как ваши мозги. Вот это пять, ящитаю!
-
=)
-
Заряжаем сперва книппели, потом картечь. Не перепутайте: книппели сцеплены по два, как ваши яйца, а картечь мелкая, как ваши мозги.
|
Вот что в своей жизни Шмыга любил больше всего - так это возможность вовсю насладиться жизнью во всех её проявлениях. И пусть полученных от последнего похода денег было более чем достаточно, чтобы безбедно существовать ближайшие полгода, такая перспектива гоблина не слишком привлекала. Впрочем, от остатков "крестьянской" домовитости не удавалось избавиться даже такому шебутному гоблину, как он сам, и зелёнец разделил свою долю на две неравные части: Сто пятьдесят золотых песо он отдал в казну корабля, и, получив заветный клочок бумаги с какими-то закорючками, и, что самое важное, с отпечатком перстня Фаэтона, некоторое время пялился в него, водил пальцем по строчкам и шевелил толстыми губами, вытащив из богатого арсенала выражений лица самое задумчивое и глубокомысленное, навроде того, что получалось, если долго выбирать гарду для своей рапиры, или, скажем, во время походов в гальюн, когда кок снова обленится и начнет пичкать команду сырой рыбой(гоблин, как и большинсво его товарищей по цеху, был неграмотен, но умело скрывал это). Наконец заветная цифра "150" была обнаружена, и бумажка была отправлена в самый глубокий внутренний карман панталон, закрыта на пуговицу и, для пущей верности, зашита суровой ниткой. Первая часть дела сделана!
На руках оставалось больше пятидесяти песо, которые следовало срочно употребить на что-то душеспасительное. Во-первых, Шмыга вприпрыжку поскакал в центральный храм Всех Богов, где отирались святые братья и сестры всех мастей и размеров, начиная с тролля-монаха ордена Большой Пасти, минотавров - свидетелей Бураны, обряженных в белые рубахи, черные портки и певшие елейными голосами(ну, насколько это позволяет сделать глотка существа, от природы созданной распугивать всё живое в радиусе сотни ярдов), заканчивая кобольдским священником Великой Подземной Крысы. Продравшись сквозь всю эту святую братию(или сестрию, сложно понять, какого пола гном, если они все одинаково бородаты и пьяны), и хорошенько пырнув кинжалом чью-то лапу, намеревающуюся вне очереди освятить его сбережения, пират таки добрался до престарелого гоблина, лысая макушка которого сверкала в обрамлении короны волос - парика, естественно. Гоблины - существа безволосые. - Мио падре де диус, фратеро престижитато, киддато на дукато! - О, мио ниньо, нон пердида? - гоблин пристально оглядел Шмыгу - Индульгесио? Кватро, нон, Диез-унд-кватро песо, мио ниньо! Аве Диос, аменьо!
Вот, обновленный и совершенно, абсолютно безгрешный как минимум на две ближайших недели, Шмыга заявился в Дохлую рыбу, где собрались сливки пиратского общества, широким жестом угостил каждого из собравшихся, а после устроил потрясающее театральное представление, стал в нём главным актёром, с жаром рассказывая о своих похождениях, о невероятных опасностях, когда их команда смотрела морскому дьяволу в глаза, и только провидением Божьим да искусством капитана умело уходила из щупалец Кракенов и прочих Левиафанов. Будучи в состоянии крайнего возбуждения, он со шпагой наголо, раскачивался на люстре, вещая о том, как дрался с кобольдским капитаном, вися на снастях и прыгая с рей на марс, рубя канаты и съезжая на кинжалах по парусам. Впрочем, пиратов интересовали не сказки, а то, что капитан Фаэтон платил своим подчиненным, поэтому, когда в очередной раз Шмыга поднял тост, к нему начали подходить ребята, "временно списанные на берег".
Вскорости Шмыга отобрал из желающих около тридцати более-менее терпимых головорезов и, налив им по кружке, выдвинулся к порту, где нашел свою пинакку и каково было его удивление, когда оттуда на новоявленных моряков посмотрели удивлённые рожи новых владельцев. Впрочем, неважно. Выкинув их за борт, гоблин в пьяном угаре поздравил новоявленных моряков с их боевым крещением, и принялся поджидать капитана, правда пришёл "капитан" городской стражи с отрядом молодчиков и орком - новым владельцем "Аспида", точнее, судна, бывшего "Аспидом", но ставшим "Л'оханью" - Шмыга не умел читать. Потеряв всего десяток рекрутов по пути, бравый гоблин с бандой таки пробился сквозь заслон стражи, добрался до судна со знакомой табличкой и засел там, ожидая следующего похода.
-
Приключение, достойное отдельного эпика!
-
Как бы мы там ни подшучивали в обсужде, на самом деле Шмыга классный и хотелось бы побольше вот таких труЪ-пиратских историй.
-
Внезапно огнепост, который я постыдным образом проглядел. И вообще Шмыга в целом хорош.
-
Постоянно пьём чинзано, Постоянно сыто-пьяно... Держим в банко Миллионо и плеванто на законо!
|
|
-
Там объявился новый чемпион, щуплый и никому неизвестный очкастый дохляк, каким-то чудом вырубавший здоровых пиратов с одной оплеухи. Наконец то этот засранец получил по заслугам)
-
Сначала Рижу решил, что тот просто регулярно делал зарядку по утрам. Не сразу смекнула к чему отсылка даже. Хорошо ^^
|
|
|
-
Убивать - так генерала, отбирать - так миллион! Хорош)
-
Клянусь задницей королевы эльфов - похоже Йорк знает, о чем говорит... а вот связано ли это с одноглазием самого эльфа? Интрига, однако!
|
|
[Hero of war - ссылка]НОДы под куполом. Прорвались первые, к их числу присоединяются новые с каждой проходящей секундой. Задымленный раскалённый воздух Парадиза прорезают перекрёстные лазерные лучи. Борт транспортного отсека шаттла призывно опущен – очередные счастливчики запрыгивают в его тёмные недра, лелея призрачную надежду на возможность спасения. Одно за другим несокрушимый мех закидывает в транспортник бездыханные тела. Второй оператор, проигнорировав Салливана, продолжает палить из всех доступных орудий по наступающим ботам, время от времени поглядывая малодушно в сторону шаттла. Стокман ошарашено смотрит на Джея и пытается что-то ответить, но, осознав тщетность сопротивления, решает молчать. Отступает одним из последних Ярвинен, отстреливаясь короткими, но успешными чертовски очередями. Сол залетает в кабину одним из первых и падает на кресло пилота. Приборная панель искрит и дымится, красные диоды слепят, оповещая о полном выходе из строя самых разнообразных систем. Плевать. Хорнсвуд привычно разбирается с управлением, кликает по контрольной панели, удовлетворённо отмечая гул разогревающихся движков. На соседнее кресло опускается Юна – сквозь стекло видно небо, бьются на орбите исполины-дредноуты и роятся вокруг точки-истребители. Уолтерс занимает место за освободившейся лазерной установкой. Даёт первую очередь, разнося пехотного бота из числа стрелявших в спину бегущим солдатам. Сразу следом – второго. И ещё одного. Мощь орудия потрясает, противники превращаются в металлолом одним за другим. И не хочется смотреть на стремительно пустеющий индикатор боезапаса. И совсем не хочется думать о том, что будет, когда этот индикатор совсем опустеет. Эти синтетические твари отняли у Уолтерса всё, что он любил и всё, во что верил. Уничтожили Оклахому. И пусть бесчувственным болванчиком всё равно, сам Карл с каждым погасшим глазом-диодом чувствует глубоко внутри нарастающее мрачно удовлетворение. Бакстер метает позаимствованную гранату. Отмечает, как та падает практически точно в цель, поражая целое звено НОДов. Будь у него время и ещё пара десятков гранат, дай ВКС бой, а не начни отступление почти в полном составе, кто знает, быть может… Бак вжимается обратно в укрытие, слыша позади разогревающиеся двигатели шаттла. Бросает быстрый взгляд через плечо, стараясь не думать о хищно-изумрудных лучах, с завидным постоянством мелькающих где-то над головой. Он видит, как замирает безжизненно около самого транспортника один из мехов и как выпрыгивает прямо с кабины на трап, эффектно перекатившись через плечо, незнакомый солдат-оператор. Бак чувствует себя брошенным, преданным, и лишь тяжёлая установка Уолтерса продолжает монотонно гудеть где-то рядом. Здоровяк видит и бегущую со стороны ангаров одинокую фигурку в G-8 – солдат, забыв обо всём, мчится к шаттлу. Прямо на полном ходу срезает его зелёный луч – бедняга спотыкается и скользит по асфальту, замирая безжизненно в каком-то десятке метров от трапа. Одним из последних сдаётся Джей Ди – поднимается защитное стекло кабины его меха, а сам Джей, оттолкнувшись, вкатывается в пассажирский отсек. Трап, словно задумавшись ненадолго, начинает медленно подниматься, официально завершая эвакуацию. И сразу становится как-то спокойнее. Улетают без вас, но сожалеть об этом уже как-то поздно. Всё кончено, ничего сделать больше нельзя. Бак поворачивает голову и упрямо смотрит вперёд. Десятки НОДов решительно вступают под сень защитного купола. Изумрудные глаза-прожектора хищно мерцают, зелёные лучи расчерчивают задымленный плац. Замолкает орудие Уолтерса – лежит Карл рядом, уткнувшись безвольно забралом в асфальт. За мгновение до того, как один из лучей бьёт прямо в лицо, Бак видит и их – неторопливо и величественно выкатывающихся из самых недр транспортных отсеков НОД мехов. Шаттл отрывается от земли и устремляется в небо. Заложив пробный вираж, проносится над территорией бывшего учебного центра. С высоты открывается превосходный вид на превратившийся в поле боя искорёженный плац. Отсюда видно, как подобно нашествию чудовищных металлических тараканов стальная волна НОД накатывается на удерживаемые силами ВКС ещё совсем недавно позиции. Как обступают они немногочисленные оставшиеся лежать на асфальте тела. И, наконец, как синхронно задирают головы вверх, беспомощно наблюдая за взмывающим ввысь шаттлом и даже не предпринимая попыток стрелять. А там, в небе, тем временем, узел НОД вспыхивает десятками крошечных взрывов. Всё новые и новые залпы дредноутов ВКС стремятся превратить в пыль зловещий тетраэдр. Навстречу крошечному шаттлу устремляется один из перехватчиков, который тут же взрывает прицельной очередь спикировавший истребитель сопровождения из Эгиды. Впереди – десятки минут отчаянных попыток зацепиться за жизнь, воздушные манёвры и уклонение от хищных беспилотников НОД. И, тем не менее, при виде разрываемого десятками взрывов узла, при виде безмятежно-бездонного неба Парадиза-4, на смену отчаянию и панике приходит надежда. *** Вялотекущая десятилетняя война закончилась в одночасье. Изучив в достаточной мере повадки и инфраструктуру противника, центральный узел НОД, просчитав все варианты, перешёл в полномасштабное наступление практически по всей линии фронта. Сотни и тысячи тяжёлых флотов с воистину впечатляющей синхронностью обрушились всей своей мощью на пограничные силы Федерации. Не ожидавшие подобного напора и отчасти потерявшие в период затянувшегося затишья бдительность, формирования ВКС отступали. Сотни периферийных миров оказались потеряны, мобильные отделения ВКС отходили вглубь обжитых секторов для перегруппировки. Колоссальные потери в личном составе повлекли за собой всеобщую мобилизацию. НОДы предпринимали отчаянные и безнадёжные на первый взгляд глубинные рейды, жертвой одного из которых стала система Стеллариса. В результате серии ожесточённых боёв эскадре адмирала Арчера удалось разгромить и отбросить противника, потеряв всего три планеты в системе – Парадиз, Оклахому и, собственно, сам Стелларис. Новобранцев должны были перебросить в новые учебные центры, временно прикомандировав уцелевших к боевым подразделениям до последующего перераспределения. Распределения, которое, ввиду всеобщего хаоса и неразберихи, так и не наступило. Так и не дождавшись соответствующего приказа из главного штаба, локальное командование приняло решение бросить рекрутов в бой. Многому пришлось учиться по ходу, живя и умирая за Федерацию. Ни о каком возвращении домой теперь не могло идти даже речи – демобилизация солдат откладывалась на неопределённый срок, в то время как неутолимая машина войны продолжала пожирать всё новые и новые людские ресурсы. Прошло четыре года. Джоди больше никогда не видела никого из своего учебного центра. Её прикомандировали к 81ому корпусу космического десанта – батальону, который уже на второй месяц перебросили на периферию двадцать первого сектора. Сперва ветераны корпуса посмеивались над хрупкой и неопытной девочкой, однако, назло им всем, она продолжала выживать. Она прошла то, что впоследствии получило в масс-медиа громогласное название «Ледяное кольцо Арканума» - мясорубку на безжизненной поверхности промёрзшей насквозь планеты, в ходе которой прекратили своё существование восемь корпусов космического десанта. После побоища был официально расформирован и 81ый. Джоди присвоили орден Героя Федерации, звание сержанта и перебросили в новое подразделение. Она продолжала выживать, отделавшись несколькими ожогами и двухнедельным отдыхом в госпитале. Война стала чем-то обыденным, сделалась повсеместной рутиной. Не было мыслей о конце всего этого, не сильно волновали мечты и об отпуске. Стеллариса больше не существовало – ей просто некуда было в случае чего возвращаться. Юна в одночасье перестала быть дочкой богатенького папаши. Фамилию Дэлтон забыли – отец, корпорация, капитал и всё накопленное за годы влияние сгинуло вместе со Стелларисом. Можно сказать, что ей повезло – в момент сражения она оказалась в относительной безопасности, вдали от умиравшей планеты. Вместе с Солом Юна попала в корпус пилотов, где прошла дополнительный короткий курс обучения по управлению истребителями. В этом деле девушка обнаружила в себе настоящий талант, значительно превзойдя Хорнсвуда и выйдя живой из более чем десятка сражений в космосе, не будучи ни разу подбитой. Истребитель Сола вспыхнул во втором же бою – парень получил обширные ожоги большой части тела и почётную демобилизацию после продолжительного курса восстановления и реабилитации на Дейтройте-92. Алекс и Конор попали в 93ий пехотный, практически в полном составе уничтоженный на Аркануме. В условиях снежной бури, почти полного отсутствия видимости и прорезавших белоснежную мглу алых прожекторов, они, лишившись командования, собственными силами вывели из строя прорвавшего оборону механизированного пехотница НОД, за что были незамедлительно представлены к орденам. Бейкера собирались направить в один из отдалённых учебных центров в качестве сержанта-инструктора, однако, после длительного собеседования с штатным психологом ВКС, приняли решение утвердить на эту должность Конора Солда. Онни Ярвинен, стартовавший с крайне положительными рекомендациями лейтенанта Стокмана, был отправлен на дополнительное экспресс-обучение и переведён в элитный пехотный корпус специального назначения, в составе которого блестяще принял участие в крупномасштабной операции по эвакуации уцелевших с Арканума, в ходе которой в первый и единственный раз встретился с Джоди. Через два года Ярвинен – во многом, благодаря внушительной нордической внешности и благородному профилю, был возведён в сан героя войны, обвешан всевозможными орденами и даже принял участие в съёмках нового агитационного ролика ВКС. После чего отправлен в академию ВКС для дополнительного обучения с дальнейшей возможность занимать руководящие должности. *** О’Коннор входит в зал, проходит мимо нескольких рядов заполненных журналистами и свидетелями кожаных стульев и, заложив руки за спину, останавливается перед трибуной. Напротив него, за столом – трое седых и явно утомлённых полковников, главный из которых со скучающим видом смотрит на очередного участника, подперев подбородок ладонью. О’Коннор выглядит внушительно и впечатляюще в парадном мундире – на его плечах новенькие погоны майоры, на груди сверкают три ордена, в том числе – наиболее почётный, героя Федерации. – Командир тридцать первого специального батальона двадцать девятого корпуса космического десанта майор О’Коннор, – чеканя каждое слово, представляется он. Седой полковник устало машет рукой, предлагая поскорее покончить с формальностями. Он монотонно доводит О’Коннору то, что приходилось повторять сегодня неоднократно. Дескать, проводится инициированное свыше разбирательство трагически известных событий на Парадизе-4, внутренняя проверка компетентности командования и принятых в ходе инцидента решений. О’Коннор ухмыльнувшись, кивает – прошло почти четыре года с тех самых событий, четыре года ожесточённой войны. Никто из власть имущих и не вспомнил бы о том инциденте, никто бы не стал поднимать это со дна в подобное время – никто не стал бы, если бы не нашумевший фильм этой девочки Уинслет и не поднявшийся вслед за ним общественный резонанс в центральных мирах. Полковник начинает задавать вопросы по протоколу, О’Коннор сдержанно и совершенно спокойно на них отвечает. – По имеющимся данным, вторым учебным взводом на тот момент командовала лейтенант Миа Кортес… – Миа О’Коннор, – с улыбкой поправляет майор. – Моя супруга. Списана в запас после полученного на Парадизе ранения, сейчас на Земле. Полковник делает какую-то пометку с усмешкой. – Нам так и не удалось обнаружить какие-либо данные о лейтенанте Стокмане… Ничего удивительного – в хаосе последних лет бесследно исчезали целые подразделения, не то что отдельные люди. – Насколько мне известно, погиб на Аркануме, – отвечает, тем не менее, О’Коннор, задумавшись о том, долго ли будет продолжаться весь этот фарс. Очевидно, что всё заседание – показательная постановка, ответ власти на общественные волнения. Полковник делает очередную пометку в блокноте. – Понятно. Как вы считаете, майор, были ли ваши действия на Парадизе оправданными? Я читал рапорт относительно этой ситуации с Райзом. О’Коннор хмурится, но отвечает уверенно: – Полностью оправданными. В условиях реальных боевых действий боец стал угрозой – я не мог позволить себе рисковать жизнями подчинённых, Райз ослушался, нарушив прямой приказ непосредственного начальника. Мы сделали всё возможное, чтобы минимизировать потери и свести их к минимуму, сэр. На Парадизе, при всём уважении, была настоящая мясорубка. Полковник Корнуэлл проявил свою полную несостоятельность и некомпетентность. Как, впрочем, и капитан Уилсон. Как я и указывал в рапорте, при учёте сложившихся обстоятельств мне, как старшему по званию, пришлось взять командование на себя и возглавить организацию обороны. Полковник кивает одобрительно, в зале позади кто-то тихо переговаривается. – Сэр, я двенадцать часов назад вернулся с боевого задания. Корпус отбывает в девятый сектор через двое суток. Если ко мне нет больше вопросов… – Одну минуту, майор. Кажется, у нас остался на сегодня последний свидетель. О’Коннор раздражённо сжимает несколько раз в кулак за спиной протез, заменяющий ему правую руку. – Долорес, будь так добра, пригласи в зал старшего сержанта Салливана. О’Коннор хмурится, вспоминая. Забытая за прошедшие годы фамилия кажется офицеру смутно знакомой. Взгляды присутствующих обращаются к двустворчатой двери. Щёлкают камеры.
-
Хорошая была игра.
-
good game!
-
Здорово! Спасибо огромное за игру - это было супер! А финальные резолвы всегда восторг!
-
Отличный вышел модуль!
-
Спасибо за игру. Жаль, что короткую
-
Круто и атмосферно.
-
Одной конечностью больше, одной меньше. Главное - выжил!
-
Красивая игра. Спасибо... **
Впервые Бак погиб... Хотя, кто знает. Всех ведь брали живыми.
-
Ох, ну круто ты закончил, круто. Хорошая игра.
-
Этого поста стоило подождать пару месяцев.)
-
Было очень классно! Спасибо за игру!
-
-
Отличный модуль, Аккарин, как всегда)
|
|
Лучший песок для часов в Хиндистане добывают в Черной пустыне. Там он особенно мелкий и чистый. Если искатель не умрет от жажды, нападения бедуинов, укуса змеи или скорпиона, не попадет в самум или зыбучие пески, то сможет хорошо продать свою добычу. Тогда черные песчинки смогут веками сыпаться из верней колбы в нижнюю, отмеряя секунды, минуты и часы человеческих жизней. Если найдется рука, которая вовремя сможет их перевернуть.
*** Собрав остатки сил, Лютверк пронзил грудь своего врага мечом. Вот только песчаному голему, который маскировался от человека, это никак не повредила. Зато ответный удар монстра расплескал содержимое его черепа по всему коридору. Впрочем, эмиссар Стигии, скрывающийся под личиной купца, не высказал и следов брезгливости. - Эх, мне бы хоть одного сфинкса сюда, вот бы я развернулся, - подумал он, с улыбкой смотря на тело незадачливого воришки.
*** Маваса, спасаясь от упрямых преследователей, вынужден был уйти на территорию поднебесной. Только там фанатичные жрецы оставили его в покое. Там он смог разгадать загадку Говорящей. Сумел в один из самых последних дней, когда тело уже страдало от боли и отказывало под действием яда. Секрет оказался в мелком демоне, который и отравлял лекаря. С помощью кхитайского заклинателя, потустороннее существо удалось изгнать. Дальнейшие следы лекаря потерялись на бескрайних просторах Востока.
*** Ахтар, еще после пары дней наблюдения, попробовала украсть бумаги. Вот только как она и подозревала, вся внешняя охрана оказалась бутафорией. Бумаги были защищены могучей магией, которая парализовала воровку, стоило ей пересечь запретную черту. Так Ахтар попала в подвал госпожи Айгуль, где ее долго, вдумчиво, не торопясь и со вкусом пытали. В этом развлечении приняла участие и сама хозяйка дома, которая, как оказалась, предпочитала женские тела, мужским. Она же просветила воровку, что ее наниматель сотрудник Тайной службы короны. Вот только воровке повезло. К тому времени Гайир-джи принес султанше голову Карима, а жрицу Иштар Зульфию Зирико на алтаре ее собственного храма задушил Эмбисет. Вот госпожа Айгуль и решила договориться с султаншей. Ахтар расковали, вымыли, одели, дали бумаги и отправили во дворец, как знак мира. Так что воровка не только пережила неудачное ограбление, но и награду получила, а еще драгоценный перстень лично от султанши.
*** Вирре так не повезло. Одна убийца, пусть и талантливая, не смогла конкурировать с целой тайной службой, тем более, в месте ее наибольшей силы. Она попала под подозрение еще тогда, когда подбросила порошок черного лотоса. Так как следствие выяснило, что старшей служанке его было попросту неоткуда взять, поэтому стали проверять всех заинтересованных в ее отставке. Вирра попала под наблюдение, и при следующей попытке принести жертву, девушку схватили. Единственной удачей она могла считать только то, что люди из тайной службы не стали отдавать свою добычу жрецам. Так что вместо креста или костра, Вирре досталась обычная петля на дворцовой виселице.
*** Молодому магу не удался побег и он был ранен. Впрочем, в последствии он сумел освободиться, уже после того, как его продали. Точнее, его хозяйка влюбилась в юношу как кошка, и Эхуд превратился в ее доме из раба в господина. Ему удалось выяснить, что белоколпачники это секта последователей Ахура Мазды, которая считает только его истинным суром и отвергает других светлых богов. В разгоревшейся гражданской войне Эхуд перебил немало этих фанатиков, и, даже, сжег их главный храм. К сожалению, Эхуд погиб в одном из сражений, до конца прикрывая своих новых друзей и товарищей.
*** Рахтар и Шахди погибли при попытке ограбить храм. Они любили друг друга и покинули этот мир вместе.
*** Амала Кур сумела остановить эпидемию, которую вызвала тайная прислужница принцессы Амриты. В дальнейшем, ей, вслед за отцом, пришлось принять участие в войне двух султанш, на стороне Соломеи. К ее окончанию, она заняла место придворного медика, а Ирбис, за многочисленные военные подвиги получил свободу.
*** У алтаря рогатого состоялся эпический бой. Но ним сила и мастерство Гарри, ни отвага Мэта, ни пылкость Охры, ни меткость Руда и ни опыт Каруна не смогли сломить аватара бога у места его силы. Раны зарастали на чудовищном звере почти сразу, а его масса, размеры и скорость не давали нанести смертельный удар. Руду чудовище ударом копыта сломало грудь, а его волку – хребет. Охре ударом древка копья переломало ноги, а Мэт был оглушен ударом огромной лапы. Гарри поставил все на решающий удар и сумел воткнуть меч в глаз кентавра. Ценой руки. Вот только тварь не удила и эта рана. Тогда Карун выхватил из за пояса расписанный рунами черный нож и воткнул его себе в сердце с криком: «Стил!». Тело воина распалось в облако из перьев, а в следующий миг из него вышел очень рассерженный маленький ангел с большим мечом. Стил крикнула: - Как насчет сразиться с соперником того же роста! В следующий миг она нанесла такой удар, что кентавр кувырком улетел на полсотни шагов. Зверь был убит, алтарь разрушен, а жрецы перебиты. Гарри чудом выжил там, где другие погибли бы. Отсутствие руки не помешало ему любить королеву, и через год у них родился сын, которого Стил назвала Атилла. Мальчик довольно гукал в колыбели которую качала хромая Охра и играл маленьким боевым бичом, который сделал дядя Мэт.
*** После захватывающих и удивительных приключений Ракша нашла в горах запечатанную могучей магией сокровищницу. После чего к ней открыл врата Арх, чтобы эту сокровищницу открыть, одного талисмана для этого оказалось мало. Тут девушка убедилась, что маги такие же ублюдки как и прочие люди. И когда нужно, плюют на собственные клятвы и обещания. Арх парализовал рабыню через ошейник, а потом рассказал, что для того чтобы открыть гробницу, нужна кровь носителя амулета, именно поэтому он и не стал отбирать его у глупой девки. Рашка даже ругаться не смогла, когда Арх вырезал из ее неподвижного тела сердце. Впрочем, счастье клятвопреступнику это не принесло. Душа Ракши ушла на перерождение, а его собственную душу пожрал освобожденный Тот Гаруда, бескрылый, злой и очень голодный.
*** После того как павший полусур – полудемон освободился, он призвал к себе остатки крыльев, воплощенные в мире. Одним из перышков оказался демон, который одолевал Эрдэнэчимэг. Он покинул ее смертную оболочку, после чего разум хүүрчи очистился и она поняла, что может больше никого не искать.
*** Гайир-джи после расправы над Керимом получил ночную аудиенцию у султанши Соломеи. Потом он еще одолел в тяжелом поединке эмир - генерал Аслана и добыл одну из цариц амазонок в Бахраме. Так чужеземец стал принцем-консортом Соломеи. Вот только когда Большой Диван утвердил казнь Амриты, бывшая султанша призвала птицу Рух, которую заблаговременно вызвала из Индии. Сильнейшее живое существо, Рух легко разметала башню и унесла Амриту к ее сторонникам. Началась долгая гражданская война, которая закончилась расколом Хиндистана на две части Красный Хиндистан соломеи и Синий Хиндистан Амриты, а еще от страны отделились дикие земли королевы Стил. Но все долгие годы войны и мира Гайир-джи приходилось разрывать свою душу и тело между смертной Соломеей и бессмертной Унмонтапиешькасадор, которая не пожелала бросить случайного любовника. Султанша родила мужчине трех дочерей, а асурка сына полубога.
*** Через четверть века дочь Соломеи и Гайир-джи Фируза сочеталась браком пред ликом богов с Атиллой сыном Стил и Гарри, после чего страна снова стала единой. По договору Атилла же стал и правителем Хиндистана. Коронационная речь нового владыки оказалась образцом лаконизма, он уложился в четыре слова: - Вначале Кхитай, потом Запад!
*** Часы с черным песком переворачивались и переворачивались, безжалостное время текло без остановки, люди уходили, но их подвиги и свершения оставались в памяти новых поколений. Но даже безвестный человечек иногда становился тем, кто направил реку Истории по другому руслу.
КОНЕЦ
-
Спасибо за игру. С нетерпением жду следующего модуля.
-
Спасибо за игру)
-
Хорошая была игра.
-
Спасибо за игру! Эх, я бы ещё повонзался). Во всех смыслах).
-
Хороший был модуль.
|
|
|
|
|
Саундтрек для атмосферности и нагнетания: ссылкаНочь любому пейзажу подбавит жути – в особенности, если с затянутых тучами небес нескончаемым потоком льется дождь. Под его холодными струями даже Осенний Лес, известный по всему Скайриму своей пестрой красотой, уступит по привлекательности простой таверне. А если там есть и очаг да сытный ужин!.. Жаль, что герои были обделены и тем, и другим. Сознание они потеряли при разных обстоятельствах, зато очнулись при почти одинаковых. Руки связаны за спиной простой веревкой, но надежно, а виски еще ломит от боли. У Маринетт по большей части ломило макушку – как раз там, куда пришелся удар деревяшкой, и ногу, на которую неудачно навалился Снэбьерн. Даже без доспехов он был очень крупным малым. Удар бы его не свалил с ног, а вот кружка-другая хорошего пива это сделала мастерски. Или это было не пиво? У Салазара вдобавок мелко стучали зубы. Влажная ночная прохлада казалась с непривычки промозглой. Помимо исчезнувшей теплой одежды его прижало к постанывающему мужчине имперской наружности и нездоровой бледности, а М’Антис, на удивление, даже не помнил, как тут оказался. Еще недавно скреплял удачное знакомство совместной попойкой, а тут, вот тебе раз, лежит связанный в повозке с совершенно не знакомыми людьми! - Маловата будет, - мужчина, стоящий у костра, покосился на повозку и покачал головой. Лицо у него было на редкость пухлое, даже добродушное, но крепкая фигура, видавшая лучшие времена броня и потертые ножны, в коих покоился меч, подсказывали, что впечатление это обманчиво. – Зря ты кота с собой прихватил, лишний он. Не лезет. - Какой лишний? Раритет! – его напарник фыркнул и продолжил разжигать костер. Своды пещеры надежно прикрывали пламя от дождя и хранили тепло, но лошади, две из которых были запряжены в повозку, а третья, навьюченная до невозможности вещами пленников, плелась привязанная следом, нервно шевелили ушами, будто чуя что-то. – Коты редко попадаются, так что зуб даю, септимов за него отвалят вдвое больше! - Зуб даешь? Я ведь и взять могу, если соврешь. - Да ну тебя, - буркнул второй и, закончив возиться с костром, запустил руку в сумку. Его худое, с неприятным заостренным подбородком лицо украсила хитрая улыбка. – Угадай, что у нас на ужин? Сладкий рулет! - Все-таки врешь, - пробубнил верзила и, отобрав вяленое мясо, сел около костра и принялся есть. Его молчание компенсировалось непрерывной болтовней товарища, и на пленников никто не обращал внимания.
|
-
Понравилось окончание истории)
-
Эх, не все такое, каким кажется.. любопытная история
-
Жестокая история
|
Тем временем к Диего возвращалось его обычное спокойствие. То ли алкоголь помог, то ли его рассудок уже вернулся к более-менее привычному ритму работы. Приняв сигару от южанки, Веласкез кивнул ей и сделал небольшую затяжку. Некоторое время он слушал разговоры и пересуды, прежде чем взять слово. И начал он, как джентельмен, с вопросов дамы: - Не знаю. Я о существовании этого трактира-то узнал минут двадцать назад, когда его увидел. Может, и с этой стороны пришла. Но я могу посмотреть на раны местных и с определенной долей вероятности сказать, похожи ли они на те раны, от которых погиб проводник. Тут Диего перевел взгляд обратно на Валета. Лондо Брадобрей тоже держал в поле зрения, но не акцентировал внимания окружающих на этом: - Если позволите, я всё-таки считаю мое выживание не очень удачным для ведьмы стечением обстоятельств. Когда она шла на меня, её планы в моем отношении были вполне однозначны… А что касается умертвий, то это ещё не самое жуткое, что можно встретить. Иногда бывает, что такие твари спонтанно поднимаются в крупных очагах, например, Черной или Красной Смерти. Правда, такие умертвия, по идее, пассивнее и не так опасны, как поднятые ведьмами. Но убить их обратно можно одинаково - вырвать сердце или отрубить или размозжить голову. Останки, соответственно, сжечь... - целитель сделал паузу и глянул в коридор, куда увели девочку, - а если вам интересно мое мнение как целителя в отношении ребенка, то ей нельзя оставаться одной. У нее шок, и, насколько я могу судить, она может умереть с голоду, даже сидя за обеденным столом с яствами. Её разум слишком крепко заперся в себе. Диего недоговаривал, и прекрасно это понимал. Отталкиваясь от предположения о связи ситуации в таверне и в их лагере, Веласкез сделал выводы, которые не очень понравились ему самому. Стоило ли говорить об этом при всех? Даже сама мысль о том, что ведьма оставила его в живых специально, заставляла Диего мысленно снять перед соперницей шляпу. Если он правильно сложил все переменные, уравнение было совсем не в пользу охотников. Дорога из трупов, явно для привлечения внимания. Живой свидетель, напуганный до полусмерти. Могущественная ведьма и охотники на нее. Все складывалось в картину охоты. Только вот дичь считала себя охотником. Ведь в ловле на живца очень важно, чтобы хищная дичь ни в коем случае не сошла с обозначенной тропки. Вот только кролик, которого пнули навстречу жертве, оказался неподходящий. Обычный путник подошел бы идеально. Но оставить в живых Диего было, пожалуй, самым плохим решением ведьмы вчера: - У меня есть предположение, которое может внести логику в действия вашей... цели, если я встретил действительно её. Но оно вам совсем не понравится… - Брадобрей перевел взгляд на Лондо, явно ожидая, позволит ли мэтр ему продолжить.
|
- Лондо? Вы как? - Пойдет, - прохрипел Лондо, разминая начавшие приходить в себя руки после болевого шока. Перед тем, как Вольф запалил кучу с трупами, маг подошел к ним поближе, осматривая рану на груди оживших мертвецов. Он даже поковырялся в ней откуда-то появившимся ножом, который так же быстро исчез обратно в складках его плаща. Когда осмотр был закончен, он кряхтя поднялся на ноги и отошел в сторону, кивая Вольфу, чтобы тот поджигал. Когда пламя взметнулось вверх, Лондо сделал еще пару шагов назад, с видимым отвращением взирая на то, как сгорают волосы, опаляется и пузырится кожа жертв ведьмы. Маг почти не сомневался в том, что эти бедолаги не по своей воле стали проводниками воинам Бездны, но это не меняло той роли, которую они играли.
-Проверить можешь?! - Могу и проверить, - пожал плечами Лондо, а затем добавил. - Теперь я знаю чего ожидать, так что больше эти черноглазые ублюдки не застанут нас врасплох. А что касается припасов, не думаю, чтобы она занималась такой мелочью. Если и отравила, то обычным ядом. Он усмехнулся и кивнул в ответ на слова Дудочницы. - Вот тебе здравый совет. А если проклятие почувствую, я скажу тебе.
- Привет, кроха. Не расскажешь, что тут произошло? Мы идем по следу одной плохой женщины, колдуньи. Это она сделала? Девочка посмотрела на Стефана, широко распахнув свои голубые глаза, но на вопрос не ответила. У неё был отсутствующий взгляд, словно мыслями она была где-то далеко, где ни ходячие трупы вокруг, ни кровь и тела вокруг не могли достать её разум. Она сидела, сжавшись в комок и закутавшись в плащ Дудочницы, безмолвно наблюдая за движениями Валета. - Она не в себе. Скомканные, словно выплюнутые слова прозвучали над головой Валета. Беззубый, прислонившись к дверному косяку, мрачно смотрел на малютку. Покачав головой, он взглянул на имперца: - Я видел таких детей. Она может и придет в себя, но ждать этого придется долго. Он сделал паузу, пробежавшись языком по дырке в зубах. - Надо будет её до города довести.
Тем временем Барбара проверила барную стойку, шкафы и ящики на втором этаже, но все, что ей пока удалось найти - это пара охотничьих ножей, один лук и один заряженный арбалет, лежавший рядом с телом на стойке. Правда, поиск в пристройке неподалеку снабдил её еще и тяжелым колуном, который вполне мог подойти и для сражения. Когда девушка уже выходила из пристройки, то заметила одинокую фигуру, бредущую сквозь снег в сторону постоялого двора...
------------------------------------------- Север был холодным, неприветливым, и опасным. Эти три главные черты Диего пришлось быстро уяснить, когда череда неприятных происшествий привела его почти на самый край мира. И если бы эти происшествия еще были связаны с его основной работой, это можно было бы понять. Однако последние несколько месяцев Брадобрея как будто преследовал сам Безымянный, щедрой рукой подсыпая ему проблемы, недопонимания, несчастные случаи и откровенное насилие, направленное, почему-то, именно в его сторону. Вот и теперь, вместо того чтобы находится в таверне у горячего камина с кружкой пива он оказался посреди леса, без карты и припасов, не зная, где находится хотя бы ближайшая деревня. Однако, в отличие от остальных, ему удалось сохранить жизнь. Это произошло прошлой ночью. Диего был в составе отряда из нескольких охотников и его проводника, ведущего их на юг в сторону Империи. Спокойная ночь возле большого костра не предвещала никакой беды, пока из темноты леса не вынырнула странная черноволосая женщина. Она была в одиночестве, но ни один из спутников Брадобрея и не подумал к ней притронуться - настолько яростно горели её глаза. Бледная кожа, отощавший вид - казалось, её съедает какая-то внутренняя болезнь, однако голос её был полон силы и власти. Охотники не стали отказывать её в месте у костра, хотя женщина и не отплатила никакой историей, сохраняя молчание и буравя пламя костра своими бездонно черными глазами. Так и не проронив ни слова, она легла спать, а вскоре к ней присоединились и остальные. Разбудил Диего его левый глаз. Он начал жутко чесаться, выдернув его из пучины сновидений. И только после пробуждения до хирурга донеслись тихие стоны. Открыв глаза, он сначала ничего не увидел - костер почти прогорел, и тлеющие угли давали достаточно тепла, но никакого света. Лишь несколько ударов сердца спустя, уставившись в темноту, он разглядел проводника, который лежал неподалеку и стонал. Во мраке было видно только очертание его тела и темный снег вокруг. Он не откликнулся, когда Веласкез позвал его. Долг костоправа велел ему подняться и проверить состояние бедняги, тем более что от него зависел их дальнейший путь. Оглядевшись, Диего заметил, что женщины у костра нет, как и еще одного охотника. Однако размышлять над этим было некогда, и мужчина подошел к больному, и только тогда понял, почему тот стонал. Нижняя часть тела проводника лежала рядом, всего в каком то футе , соединенная кишечником с верхней половиной. Как будто его разорвали на две части, не разрубили, а именно взяли - и порвали руками. Удивительно было, что потеряв столько крови, проводник еще оставался в сознании. Когда Брадобрей присел к нему, тот раскрыл глаза в последний раз, и затих. И в наступившей тишине раздался скрип снега. Резко обернувшись в ту сторону, хирург увидел темный силуэт посреди деревьев. Силуэт, окруженный мечущимися тенями. В руке незнакомка держала безголовое тело охотника, и хотя в темноте было нельзя увидеть её глаз, Диего почувствовал, что они смотрят прямо на него. После этого момента память отказывалась воспроизводить, что же случилось дальше. В воспоминаниях осталось ощущение невообразимого ужаса, беспорядочный бег в лесу, темный силуэт, который преследовал его по пятам. И наконец рассвет, который развеял наваждение. К этому моменту Веласкез уже окончательно потерял чувство направления, и хотя он мог с легкостью определить, где находится юг, без припасов, оставленных в лагере охотников, ему было не выжить. Однако Безымянный наконец отвернулся от него, забрав с собой и череду неудач, и словно спасительная нить, до его носа донесся соблазнительный запах жареного мяса.
-
соблазнительный запах жареного мяса. Жестоко
|
[Landmine - ссылка]Альфа. О’Коннор никак не реагирует на попытку Эдгара оправдаться. Вместо лица капитана – непроницаемая дежурная маска, в глазах лёд. Несколько мгновений командир всё же колеблется, продлевая мучения Райза в ожидании выстрела. Смотрит на распластанного на спине перед ним паренька, собирается с силами, взвешивая все «за» и «против» принимаемого решения. И стреляет. Сетчатку Райза обжигает ослепительно яркая вспышка, он умирает мгновенно – без мучений, без боли, без страха. О’Коннор переводит винтовку в магнитный зажим, сплёвывает в траву и, отвернувшись, опускает забрало. Поникнув и как-то неуловимо ссутулившись, быстрым шагом уходит от места приведения в исполнение приговора. Красный маркер Эдгара Райза рядом с меткой О’Коннора гаснет. А сам капитан начинает быстрое продвижение к транспортнику. Ослепляющий взрыв. Скрежет металла, рябь и помехи на визоре. Чьи-то стоны на взводном канале, статика и шелест помех. Дым, гарь, полное отсутствие хоть какой-либо ориентации в пространстве. Джоди лежит в густой траве, сжимает винтовку и что есть сил вжимается в землю. Мимо неё пролетает несколько тел в костюмах G-8. Взрыв произошёл совсем рядом с её позицией, однако, благодаря броне и энергощиту, жар и взрывная волна оказались не в силах причинить ощутимый вред девушке. Она не видит теперь практически ничего. Плывущие клубы чёрного едкого дыма почти полностью застилают обзор – кое-где тёмную пелену прорезают алые всполохи выстрелов. А ещё сквозь неё пробивается то самое смертоносное багровое свечение глаз-диодов. Джоди чувствует, что они совсем рядом. Видит, как туман вокруг окрашивается в тона преждевременного заката. Она слышит «Да пошли вы все» на общем канале и видит очередной сноп лазерных лучей, проносящихся где-то над головой и уносящихся в направлении неведомых целей. Кто-то сражается, кто-то умирает, кто-то опрометчиво привлекает к себе внимание смертоносных пехотных ботов. Люди из её взвода, все те парни, с которыми она ещё утром бежала марш от посадочной площадки к учебной базе. Они погибают один за другим, пока она, Джоди, стискивает до боли в пальцах винтовку и просто бездействует. Сол переворачивается на живот, стараясь унять гул в голове. Дым и раскалённое марево застилают обзор, однако НОДы прекрасно демаскируют себя маяками-глазами. Хорнсвуд переводит «Фалкон» в режим огня бронебойными, выцеливает один из таких источников света, а потом – резко опускает ствол ниже, отправляя мощный луч в корпус твари. В плечо глухо бьёт откинутый отдачей приклад. Достоверно неизвестно, приложил ли к этому выстрелу руку всевышний, но Хорнсвуд, тем не менее, попадает. Балор тщетно пытается сориентироваться в пространстве. В ушах звенит, во рту – ржавый привкус крови. Кажется, он прикусил язык во время падения. Сердце бешено колотится, рискуя в скором времени проломить хрупкие рёбра, алые всполохи лазерных лучей панически мечутся в непроглядном дыму. Чтобы сделать хоть что-то, Томас тоже стреляет. Выпущенный им одинокий луч бьёт в уже повреждённого НОДа, заставляя что-то внутри того вспыхнуть, превратиться ненадолго в прямоходящий ослепительный факел, а после – рухнуть на землю. Не смертоносный убийца уже, но лишь обугленный почерневший остов. Стейнмод чувствует, как летит. Как врезается в землю. Из груди выбивает весь воздух, перед глазами – асфальтное полотно. Он резко переворачивается с живота на спину, силясь сориентироваться. Видит вокруг себя лишь дым – непроглядную багровую мглу. И где-то там, в вышине, мерцающий огнём ярко-красный маяк. Маяк наклоняется, смотрит прямо на новобранца. Обретает чёткость, контуры, конкретные очертания. Превращается в смотрящего на парня сверху вниз пехотного бота, орудие которого уже разгорается. Стейнмод не успевает вскинуть «Фалкон», лишь выкрикивает что-то неразборчивое во взводный эфир. Бот стреляет в первый раз и уничтожает щит. Вторым выстрелом уничтожает Лундгрена. То, как его превращают в пылающий факел лучи союзников, Стейнмод уже не видит. Не может видеть. Риз отлетает после взрыва исключительно неудачно. Скользит со скрежетом по асфальту. Скользит слишком долго, откатываясь непростительно далеко от спасительных зарослей. Переворачивается, наводит винтовку на ближайшего НОДа. Близость противника поражает – кажется, он может дотянуться рукой до ублюдка. Стреляет бронебойным, с наслаждением наблюдая, как тот словно бы взрывается изнутри. А потом накрывает. Чарли видит ненавистный глаз в дыму. Вскидывает винтовку, переключает предохранитель на бронебойные. Стреляет. Голова НОДа вместе с треклятым диодом взрывается, а сам бот с грохотом падает на асфальт. Восторжествовать, впрочем, Чарли не успевает – его излишне меткий выстрел привлекает внимание последнего, третьего, бота. Щит МакСомерби взрывается, позвоночник Чарли пронзает боль. Мир меркнет – чуть запоздавший выстрел Шиммершайна, буквально разметавший осколки НОДа по асфальту для бедняги уже по факту ничего не решает. И тишина. Налетевший порыв ветра относит в сторону дым. Полыхающий остов транспортника плавится и трещит. Тела в изуродованных костюмах G-8, остывая, так и остаются лежать на асфальте или в невысокой траве. Три обугленных остова ботов, в рекордно короткие сроки причинивших столь колоссальные разрушения, теперь неподвижны. Всё кончено. Вот только легче от этого почему-то совсем не становится.
-
Ох, я аж прослезился. Здорово было, хоть и недолго. И с эпитафиями крутая задумка.
-
Математика 3 в 3. Спасибо за игру!
-
Эпитафии хороши...
-
Вот же вспыхнули как события мгновенно. Насыщенно.
|
Сопли, сука. Вроде бы херня какая-то, чего волноваться, чего ей будет-то? Но вот нелегкая жизнь на дне ржавой банки научила ее, что среди кучи жизненных путей, этих путевых ниточек... подавляющее большинство проходится через жопу. Лучше рассчитывать на худшее и принимать меры. Полная опасностей сталкерская жизнь преподала ей другой урок - любую жопу можно пнуть от себя подальше с помощью банальной осторожности и собранности. Тише едешь - дальше будешь. *** Часы спустя она уже спокойно двигалась к руинам, идти до которых (если верить тем двоим) оставалось еще полдня. Топтать соль, взбираться на камни руин, вжиматься в низины, если только появится намек на жуков... вот чем она занималась эти три часа. Шла вперед и пыталась не подохнуть - от жуков, от аномалий (которых, признаться, не видела), от жажды, от солнца. Осторожность, еще раз осторожность и постоянное увлажнение, благо, водички ей выделили. Все, чему Дырявая Башка учил. Цель: не получить солнечный удар, пока тащиться до руин. Средства: все что есть под рукой и в голове. Статус: просрано. Кажись. Это началось у склона бархана, куда он скатилась, чтобы уйти из поля зрения этих надоедливых жуков. Пока ни один из них не проявил агрессии, да и не так часто они попадались, но сука нервировали. Может еще это сыграло в свою роль? Она... Колючка... никогда не грызла ногти. За такое били по рукам, тем более девочек - нехуй портить, чего итак нормального нет. Ей это конечно было и без надобности, но само как то не перло, ногти себе грызть. А сейчас захотелось. Очень. Пусть даже они все черные, сочатся этой жижей, что стекает на песок, на ботинки, на бедра... черная, как ее нутро. Облизать добровольные пальцы, высосать черный гной, что так сладко пахнет элитарными карамельками, маленькими конфетными тварями, что водятся в карманах торгашей, которые покупают 10-летних девочек за копейки и ебут их сутки напролет, пока не вывалится... карамельки... На ботинки снова капало. Теперь - слюни. Нельзя терять влагу... Нельзя терять влагу... Нельзя терять влагу... Нельзя терят влагу... Нельзя терят влгу... Нельзя теят влг... Нелзя теят вл... нел трн вл... он мешает! Палец, такой сладкий, сам показывает на бархан. Ее окружают лишь такие же горы песка и соли, редкие зубы руин и камни, вон еще там кучка каких-то хвощей. Но этот выблядок... стоит в самом центре долины. Похож на гору тряпья. На столб. На нем плащ, накидка, с капюшоном. Лицо скрыто, ноги в кроссовках замотаны в тряпки, как и руки. Кочевник? Сученыш. Сченыш. Счнышн. Чсн... он ведь наверняка смотрит на нее. Она не видела его глаз, но он видел ее, по-любому. Или это не он? Тварь в ее пузе. Вот кто смотрит. мысли путаются. голова не варит. совршенно. эта херня отравила ее. полипы. яд медленно разносился кровью. но как. эта тварь должна была все впитать. разве нет. ты должен был. такой уговор. я ношу тебя терплю тебя не убиваю себя сука ты чертова. ты жрешь всю заразу. медленно убиваешь меня. медленноо столб смеялся. он - источник проблем. она это знала он открывает полу плаща его рука скрывается там она сможет она в здравом уме у него ствол надо быть первой иначе он пристерит мня чорт убежатьпристрелитьумереть что делать Что?
|
|
Протиснувшийся вперёд Молчун без особых трудов расправился со своим противником, как и Беззубый — Збыгнев только хмыкнул, пожав плечами. Правильно сделал, что чуть охолонул, что сказать. Он сюда не геройствовать пришёл, а за добычей, и только, а лишний раз лезть на передовую опасно для здоровья, это он давно усвоил — науку эту крепко вбили ему в голову в армии рассказы бывалых ветеранов, и свой собственный опыт во время усмирения баронского восстания.
Судя по тому, что в дом вошёл наниматель собственной персоной, сопротивления более не ожидалось, и кузнец был этим более чем доволен. Вскинув молот на плечо, он не спеша прошёл в холл, аккуратно переступив через трупы защитников и растёкшуюся по деревянному полу кровь. "Если быстро не вытереть, останутся безобразные пятна" — пришла мужчине в голову странная мысль. Будто бы кого-то сейчас это заботит! В носу свербило от металлического запаха, он будто бы чувствовал солёный привкус пролитой крови на вдохе. Шмыгнув носом, Наджак вслед за Лондо поднялся на второй этаж, придерживая локтем шапку на боку.
По пути к цели их налёта, которая явно лежала за единственной внушительно выглядящей дверью на этаже, Пржижечко заглянул наугад в пару комнат. За дверями было темно, и в свете, падавшем из коридора, разглядеть получилось немногое, но кузнеца не интересовала сейчас пожива. Во втором помещении около двери стояло обитое пуфом кресло с резными подлокотниками, на одном из которых висел, небрежно свесившись до пола, мягкий тканевый шарф сиреневого оттенка. Возможно, стоил он немало, но Збыгнева сейчас интересовало сугубо практическое применение этого предмета одежды.
Шагнув назад в коридор, он оказался за спинами большинства наёмников, и разумно решив не толкаться, прислонился к стене и, расстегнув бригантину и рубаху, начал обматывать шарф вокруг торса, закрывая рану значительно более чистой и приятно пахнувшей повязкой, нежели компресс из старой шапки. Он не успел даже затянуть импровизированную повязку как следует, как что-то громко хлопнуло, ударило по ушам, мир вокруг мигнул, закружился, что-то противно заскрипело, а затем навалился холод.
Хотя "навалился" – неверное слово, он ударил с размаху под дых порывом ветра, добавил несколько колючих снежных оплеух и змеем ворвался под одежду, заставив тело в одно мгновение покрыться гусиной кожей. Бросив молот под ноги, Збыгнев судорожно запахнулся, застегнул крючки бригантины и нахлобучил на голову шапку, даром что та уже впитала немало его крови. Часть разума кузнеца сейчас билась в истерике от произошедшего, от того, что неведомым образом они оказались неведомо где, и смерть нависала над ними, а перспектива вернуться в форт до следующей зари представлялась совсем уж невероятной.
Но другая, бОльшая часть Збыгневского Я умело блокировала этот ужас, не давая ему прорваться наружу. Без этого сраного Лондо у них не было ни единого шанса, и потому кузнец просто молча кивнул в ответ на вопрос нанимателя, спрятав руки подмышки, чтобы сберечь крохи тепла.
|
Лондо с полуулыбкой смотрел, как его бешеные псы разрывают остатки стражи особняка. Наёмники справились с задачей, и пожалуй, можно было бы обойтись и меньшим числом людей. Впрочем, затраты на них были не столь значимы, чтобы размышлять по этому поводу. Сделав знак держаться поближе, он неторопливо поднялся по лестнице на второй этаж. Бояться было уже нечего - вряд ли торговец стал бы распылять силы по обороне дома, так что в живых должны были остаться лишь прислуга, которая в страхе попряталась по самым темным углам в надежде, что до них руки не дойдут. А если подкупленная служанка все сделала как надо, то сам хозяин дома должен был уже спать вечным сном. Воины ему нужны были поблизости скорее для того, чтобы сдерживать их грабительские наклонности, пока он не получит артефакт. А после можно будет бросить им останки особняка для растерзания.
Оглядев пустые коридоры второго этажа, маг уверенно направился дальше по лестнице. Несмотря на то, что Силу приходилось сдерживать, он все равно мог ощутить присутствие артефакта, как дикий зверь, чувствующий воду за несколько сотен метров, сквозь заросли и скалы. Присутствие этого предмета искажало мир, ту его часть, которая видна только избранным, вызывало трепет потоков Силы, и источник, как и предполагал Лондо, находился выше, наверняка в кабинете торговца. Такую вещь никто не стал бы держать далеко от себя. Маг медленно поднимался по лестнице, прислушиваясь к скрипу половиц и хриплому дыханию Беззубого, следующего в паре шагов позади, и размышляя, зачем эти осколки цивилизации Древних понадобились Тому, Кто Бдит. Один из высших чинов в Ордене позволял ему не объяснять свои приказы и требовать беспрекословного подчинения, но Лондо был слишком юн, умен и своенравен, чтобы не думать о подоплеке выданных ему поручений. Например, о таком, связанном с налетом на дом торговца информацией в северных территориях Империи. Почему просто не выкупить? Зачем перехватывать именно здесь? Кто является покупателем этого предмета? О продавце еще можно было догадаться - археологи, ворьё, лазающее по гробницам и руинам, контрабандисты, торговцы антиквариатом, вариантов было не счесть. И любому мог попасться в руки исключительно мощный артефакт, причем совершенно случайно. А вот кто, помимо Ордена, заинтересован в скупке подобных вещей? Ведь насколько понял Лондо своего информатора - то бишь служанку, - покупатель был уже найден, и уже завтра его представитель должен явиться за артефактом. Маг мысленно хихикнул. Что ж, его ждет большое разочарование и особняк, полный трупов.
Оказавшись на третьем этаже, Лондо уверенно направился к массивной, дубовой двери. Единственной на этом этаже, так что ошибиться было невозможно. Проведя кончиками пальцем по искусной деревянной резьбе, он толкнул её внутрь, делая шаг вперед. Его взгляд сразу упал на кожаные плетеные сандалии, над которыми виднелся толстый шерстяной носок неясно-серого цвета, исчезающий под платьем скромного покроя лавандового оттенка. Тонкие женские руки безвольно свисали вниз, слегка покачиваясь на возникшем из-за открытой двери сквозняке. Из-под опадающих на лицо тонких, светлых волос виднелись стеклянные глаза, как будто вопрошающие: "За что?". Шея в месте соприкосновения с пеньковой веревкой приобрела синюшный цвет, свидетельствуя о том, что служанка мертва как минимум со вчерашнего вечера.
"Значит, тот сигнал..." - мысль мага оказалась прерванной сиплым мужским смехом. Резко развернувшись на месте, Лондо уставился в полумрак кабинета, более не обращая внимания на висящую посреди комнаты на потолочной балке девушку, которая на свою беду согласилась взять его деньги. Теперь ощущение почти десятка наемников за спиной приятно грело душу, и он сделал несколько шагов вперед, освобождая место для воинов. Пара тусклых лампадок давала лишь подобие света, и казалось больше создавали темноту, чем устраняли её. Лишь через несколько секунд он наконец разглядел плотного седовласового мужчину в богатом камзоле, сидящего за рабочим столом. Перед ним были разбросаны монеты разного достоинства, а в руках он сжимал сверток из вощеной бумаги с темным пятном восковой печати. "Артефакт", - догадался маг, и сделав пару шагов в сторону, чтобы девушка не заслоняла ему обзор, развел руками, демонстрируя наемничью силу: - Ордвин, полагаю? Я смотрю, сверток ты не открывал, а значит у меня для тебя есть очень выгодное... - Нет! - проскрипел голос торговца, а затем он склонил голову набок, словно сил держать ровно её уже не было. Глаза его неотрывно следили за Лондо, остальных мужчина как будто даже не замечал. - Это ты слушай, маг. Ордвин замолчал, будто к чему-то прислушиваясь, а затем резко поднялся из-за стола, словно выдернутый невидимой силой за хребет. При этом его голова все так же и осталась лежать не плече, согнутая чуть ли не на прямой угол. Левая его рука осталась лежать на столешнице ладонью вверх, а правая рука вывернулась в сторону и назад, пряча сверток ему за спину. При этом явственно прозвучал хруст сломанных костей. - Артефакт мой. Ты опоздал. А теперь ты умрешь.
"Марионетка", - пронеслось в голове Лондо. Левая рука торговца поднимается вверх. Маг делает шаг назад, разводя руки в стороны. Левая рука торговца падает. Пол под ногами рассыпается. Стены за спиной рассыпаются. Потолок над головой рассыпается. Раздается хлопок сведенных ладоней.
---------------- Тот злобный вой, который стоит вокруг, сложно назвать свистом ветра. Этот звук больше похож на рычание разъяренного медведя, заставшего чужака на своей территории. Но самое страшное это не звук. Самое страшное - тот могильный холод, который ветер приносит с собой, пронзая одежду насквозь и впиваясь в беззащитное теплое тело морозными клыками. Вокруг - ледяная пустыня, насколько видно глазу. Насколько позволяет колючая пурга. Белая земля и черные небеса, вот что окружает группу людей, оказавшихся посреди царства холодной смерти. Лондо стоит, смотря в снежную завесу, но видит он больше. Артефакт где-то там. Тот маг, что подчинил волю Ордвина на расстоянии, был чертовски силен, но чем сильнее след, тем легче его выследить. Вряд ли он ошибся больше, чем на несколько километров, сущий пустяк. Если только этот пустяк не будет стоить ему жизни. Маг оглядывается на наемников и улыбается. Вряд ли его улыбка теплее метели. На землю падает туго набитый кошель, из которого высыпаются золотые искры, ярко блестящие на белоснежном полотне снега. - У меня есть для вас новое задание.
|
|
|
|
|
Отмороженные яйца. Такое будет его новое имя, если они просидят в этом чертовом лесу еще хотя бы четверть часа. Пальцы ног уже давно потеряли чувствительность, пальцы рук, казалось, навеки примерзли к кожаной обмотке рукояти топорика, нос уже даже прекратил течь - только почему-то начал сильно болеть. Холод проникал сквозь мех в сапогах, под капюшон и плащ, медленно, но верно обволакивал со всех сторон. Такой мороз в общем то был привычен для этих краев, но гораздо приятнее думать о нем из тёплого шатра, а не ощущать его ледяные клыки на собственной заднице. Снег вокруг блестел в свете кривого месяца, то и дело выглядывающего из-за чёрных облаков. В такие моменты Беззубый старался еще больше съежиться, вжаться в темный ствол дерева, чтобы из темного силуэта особняка впереди ни один случайный взгляд не уловил его фигуру среди сухих деревьев.
Внезапно краем глаза он заметил движение. Сигнал к атаке?! Но нет, это сова пролетела прямо над головой. Северянин мотнул головой и привычно скользнул кончиком языка между двух выбитых передних зубов. Казалось, прошла уже вечность с тех пор, как он заслужил своё имя. И все же тот день до сих пор был выжжен в памяти. Горящие дома деревни, отряд хускарлов, личной стражи вождя Чёрных Кабанов, который засел в подлеске вокруг деревни и напал на его отряд из темноты словно стая безумных демонов. Помнил, как железный лоб шлема врезался ему в лицо, как во рту расползся вкус соленой крови. Тогда он выплюнул выбитые зубы прямо в глаза старого мечника, боднувшего его, а затем вонзил кинжал ему в глазницу. Потом началась мясорубка, в которой невесть как отряд Беззубого, посланный для легкого набега на безоружную деревню и состоявший в основном из молодых, безымянных воинов, сумел выжить и даже отбить первую волну хускарлов. Потом им конечно пришлось отступить - а если говорить начистоту, бежать, спасая свои жизни. Но двоих хускарлов он записал на свой счёт, а окровавленный рот с зияющей дырой вместо зубов быстро подсказал вождю подходящее имя. Что ж, имя как имя, не лучше и не хуже других. Беззубый с тех пор перестал улыбаться, а фразы бросал короткие и сквозь полусжатые губы, отчего его речь зачастую казалась невнятной, но некоторые платят Древним и более высокую цену за становление мужчиной.
Северянин огляделся, отыскивая взглядом остальных налетчиков. Вот командир, в своём чёрном плаще с вычурной золотой вышивкой по краю. Как там его, Лондо зовут что ли? Узкие губы сжаты в прямую линию, голубые глаза безмятежны и холодны, чёрные волосы небрежно обрамляют идеальный овал лица. Полная противоположность взлохмаченному рыжему Беззубому, волосы которого давно уже достигли плеч. В руках оружия не видно, но воин не собирался недооценивать его. Такие люди нередко прячут нож в рукаве, а то и не один. Да и его задача отдавать приказы таким, как он, а не идти на передовой. Северянин поправил ремешки щита на левой руке и взглянул налево. Мужик со странным прозвищем Наджак. В голове постоянно звучало как Наждак, наждачная бумага. Такие сравнения были Беззубому более понятны. Руки мощные, спина широкая - как пить дать, или мечом горазд махать, или кузнецом подрабатывал. Шахтеры обычно, хоть и работают руками, да едят мало, как и крестьяне. А вот хороший кузнец на вес золота. Как раз и в руках молот держит. Хотя главное, чтобы он им не только в кузне орудовать умел, все же по противнику с мечом в руках молотом зарядить не то же самое, что по заготовке на наковальне. Недалеко от Наджака притаился Молчун. Немолодой уже, взгляд суровый. Беззубый решил, что с ним лучше не шутить, тем более если он и вправду немногословный. Такие молчат, молчат, а потом раз - и уже мечом на тебя замахиваются. Но раз до седины дожил, то свое место в битве найдет, так что насчет него северянин был спокоен. Еще дальше среди колючих веток сидел Травник. Сразу видно, в лесу опытный. Вроде и не мерзнет даже, а воин уже скоро будет готов отдаться Безымянному, если в Бездне вдруг костры окажутся. Рыжий, такой же как и он сам. На севере такой цвет волос считался признаком огня, ярости, храбрости и силы. А тут сразу двое в одном отряде - хороший знак. Хотя нет - трое. С другой стороны вон загорелый имперец Валет сидит, одет как щегол, будто на модный показ собрался, а не людей убивать. Хотя здоровый меч за спиной говорил о том, что кровь тот все-таки планировал проливать сегодня. Таких женщины любят. Вот возле него две как раз и оказались - совпадение ли? Гарена сразу понравилась Беззубому. Сразу видно, в бою хороша, а такие, говорят, в постели еще лучше. Огромный двуручный меч, больше даже чем тот, что за спиной имперца, и тяжелый щит. Вот только второго клинка, для щита, не видно. Что ж она, кулаком будет орудовать? Или двуручный меч в одной руке держать? Воин лишь хмыкнул. Видал он таких самонадеянных, что мол двуручником будут как перышком махать. Против хорошего удара с двух рук никто из них выстоять не смог. Дудочница была наверно даже красивей Гарены, но вот северянину она не нравилась. Что-то отталкивало в ней, заставляло напрячься и быть настороже. Наверно дело было в том, что вела она себя не в соответствии со своей внешностью. Как то грубо для женщины, что ли. И это заставляло инстинкты воина вопить об осторожности. Еще двое за спиной были. Вольф, парнишка, похожий на дикого горца - которые даже для северян были дикими и странными. Впрочем, этот выглядел вполне нормальным, без татуировок на все лицо и не обвешан костями с головы до ног. Вроде как молчаливый, но Беззубый ни с одним из отряда еще не обмолвился хотя бы словом, так что так он мог сказать о каждом. А рядом - полная противоположность Вольфу, Палач. Аккуратно одет, прилично выглядит, так и хочется спросить, что этот достопочтенный имперец забыл ночью в лесу? Впрочем, имя у него было говорящее, и если не пустое бахвальство, то к такому спиной лучше было не поворачиваться.
Беззубый уткнул подбородок в грудь и дыхнул, ощущая как едва уловимое тепло воздуха с неприятной кислинкой коснулось его носа и тут же растворилось в морозном воздухе. Он снова взглянул на особняк. Три этажа, полуторометровая ограда с металлическими литыми прутьями. Трое охранников в теплых меховых плащах режутся в картишки у главного входа, еще двое - у задней двери, ведущей к колодцу. Еще трое периодически прогуливаются вокруг дома, у каждой группы стражников по два факела, в каждых руках по короткому мечу и деревянному щиту. И еще Древние знают сколько их внутри. Не зря их тут целый десяток сидит, ждет сигнала к атаке. Воин взглянул на свое оружие. Нервная дрожь перед битвой давно угасла, задушенная морозными объятиями северной осени. Ничего, когда побежит в атаку, кровь снова заструится по венам, возвращая тепло конечностям. Не отморозить бы яйца только до этого момента...
-
Прям отлично, хороший старт!
-
За интересный сеттинг, пусть и не доиграно
|
-
Какая ирония – Томас считал себя на голову выше большинства биомусора попавшего под призыв, но вот он, валяется на земле в первые минуты учебной симуляции боя. Он что, может умереть так же глупо в настоящем бою? Страх. Вот так и бывает. Мощь, годнота.
-
Такой вот хреновый вархаммер, да.
|
-
Шикарный отыгрыш.
-
Таблетка хорош!
|
|
-
+
-
. Тайрон словно стал героем «Рамбо 13: НОДорубка», Запускайте Кракена Я аж чаем подавился. )))
-
Тайрон - мощь.
-
Этот парень был из тех, кто просто любит жизнь...
|
|
Распределяетесь по отрядам. О’Коннор безразлично кивает всем добровольцам, время от времени окидывая новое пополнение скептическим взглядом. У Стокмана вообще такой вид, будто ему глубоко плевать на всё, что здесь происходит – складывается впечатление, что он хочет быть сейчас совсем в другом месте и заниматься совершенно другими делами. Когда в строю остаётся всего лишь парочка неопределившихся, капитан, цокнув, выбирает Балора и, немного подумав, Эдгара Райза. – Я сделаю из тебя настоящего профессионала, парень, – произносит насмешливо. – Уверен, ты не подведёшь «альфу», солдат. Кеннет Уильмс одним из последних присоединяется к «Гамме», предварительно оценив распределение особенно неприятных на его взгляд новобранцев. Лейтенант Кортес, прищурившись, добирает Купера и Бейкера, а О’Коннор начинает снова громогласно вещать: – Перед сформированными подразделениями будет поставлена первая учебно-боевая задача. Какие-то гении в Министерстве полагают, что чем быстрее вы впервые столкнётесь с условным противником в условиях, максимально приближенных к боевым, тем более эффективно будет происходить дальнейшее обучение, – по гримасе капитана можно понять всё, что он думает о «гениях в Министерстве». – Им, наверное, кажется, что это забавно – поставить перед людьми, которые и винтовку-то в руках не держали, задачу устранить группу НОДов. Предполагается, что вы на собственном опыте почувствуете необходимость в дальнейшем обучении, желание развиваться и самосовершенствоваться, после того как увидите, насколько неэффективны ваши действия в текущем варианте. Предполагается, что через три недели обучения мы с вами попробуем выполнить эту же задачу ещё раз и вы своими глазами увидите реальный прогресс и воодушевитесь. Лично я считаю, что всё это редкостная херня, но кто я такой, чтобы спорить с начальством? – НОДы, естественно, не смогут причинить вам вреда, – подхватывает речь замолкшего капитана Кортес. – Семь пехотных ботов стандартного образца, несколько месяцев назад привезённые с фронта, восстановленные и перекодированные нашими программистами. Их функционал ограничен, вооружение выставлено на минимальные мощности и ими управляет в данный момент наш кадровый офицер. Тем не менее, не лишним будет напомнить про соблюдение мер безопасности. Стокман сплёвывает на землю, методично барабаня пальцами по капоту транспортного грузовика. – Итак, задача, – продолжает О’Коннор. – Выдвинуться на исходные точки посредством марша на транспорте, на месте получить экипировку, снаряжение и тактические данные обстановки на местности. У каждого подразделения своя исходная точка, примерно на равном удалении от позиций противника. Боевым порядком выдвинуться к группе противника, обезвредить его с наименьшими потерями ресурсов. Наиболее грамотные действия будут поощрены. Командиры подразделений назначат одного из вас на временную должность «сержанта-стажёра», исключительно в целях проверки ваших лидерских навыков в ходе отдельно взятой операции. Сами офицеры задействованы в ходе выполнения учебно-боевой задачи не будут. Вы не имеет права обращаться к ним с вопросами, за помощью или советами. Они – наблюдатели. Вопросы есть? Вопросов нет. По машинам!
Альфа. Взвод трясётся в кузове грузовика. О’Коннор сидит здесь же, вольготно развалившись на одной из скамеек. Поглядывает на новобранцев сквозь стёкла солнцезащитных очков. – Всё поняли? – чуть подавшись вперёд, спрашивает. – На месте вы получите лазерные винтовки «Фалькон» стандартного образца, модификации «U». Это означает, что функционал ограничен программно, вы будете использовать 20% реальной боевой мощности. Для того, чтобы вы, имбецилы, не перестреляли друг друга и не повредили учебные прототипы. Датчики на корпусе НОДов будут рассчитывать реальную мощность попаданий и деактивировать бота, если посчитают, что полученный урон был критическим. Кроме того, винтовка модификации «U» не позволит вам выстрелить, если сенсоры посчитают, что на линии огня есть кто-то к костюме G-8, однако настоятельно рекомендую не проверять. Ваши костюмы G-8 тоже модификации «U», их функционал ограничен, а датчики обездвижат экзоскелет, если посчитают, что залп НОДа должен был вас прикончить. До гранат и всего остального вы пока что не доросли, деграданты. Я и так буду искренне рад, если весь этот фарс обойдётся без травм. О’Коннор придирчиво оглядывает своих бойцов, прикидывая, кого из них можно назначить на роль временного лидера группы. Поворачивает голову в сторону Райза. Грузовик, громыхая, мчится вглубь острова по асфальтированной дороге во главе колонны, состоящей из трёх одинаковых транспортников. На развилке ваш сворачивает вправо, а два других – влево. С обеих сторон над узкой дорогой тёмной громадой нависают непроглядные джунгли. – Будешь сержантом, парень? – спрашивает у Эдагара. – Кто если не ты, правда? Усмехнувшись, смотрит на Томаса. – Будешь главным, – кивает. – Все усекли? На ближайшие три часа, это – ваш непосредственный начальник.
Бета. – Карл Уолтерс, да? – лейтенант Кортес сверяется с дисплеем коммуникатора. – У тебя практически безупречная биография. Ты мне нравишься, побудешь сегодня сержантом-стажёром. Проявишь себя хорошо, может со временем станешь полноценным. Что может быть лучше карьеры в ВКС, правда? Она улыбается и обводит взглядом своих подчинённых. Грузовик мчится по асфальтированной трассе сквозь джунгли, идущий головным транспортник «альфы» сворачивает, а остальные продолжают движение. – На время этой операции, он – ваш начальник, – заявляет достаточно жёстко. – Я выступаю просто как наблюдатель, меня здесь нет, на меня не рассчитывайте. Наша задача – как можно скорее добраться до цели и уничтожить учебные прототипы, без потерь и с минимальной тратой ресурсов. От того, чей взвод подстрелит больше НОДов, зависят результаты моего пари с капитаном О’Коннором, так что уж постарайтесь. При помощи проектора коммуникатора выводит на всеобщее обозрение голографическую карту острова. – Мы – здесь, – на карте появляется синяя точка. – Здесь «альфа» и «гамма». Противник – здесь, почти в самом центре. Жирный белый крест обозначает дислокацию НОДов. – От точки высадки до пункта назначения – чуть больше трёх километров. Суть этой операции в том, чтобы продемонстрировать вам самим, что вы ни на что не способны. Покажите командованию ВКС на что вы способны на самом деле! Ваш транспортник тормозит, а «гамма» мчится по окружной дороге куда-то дальше.
Гамма. Стокман молчит. Сидит в самом углу в кузове транспортника, не проявляя к новобранцам ни малейшего интереса. Когда уже начинает казаться, что он так ничего и не скажет, сквозь шум ветра и грохот колёс пробивается сухой металлический голос: – Будет просто отлично, если никто во время этого цирка не покалечится, – пауза. – Если кто-то решит поиграться с оружием, независимо от того, учебное оно или нет, я всажу этому кому-то в спину три заряда из своего пистолета. Сквозь костюм не убьёт, но, поверьте, почувствуете. Сенсор G-8 решит, что вы получили критический урон и так и проваляетесь обездвиженными мордой вниз до конца операции. Максимальная серьёзность, сосредоточенность. Представьте, что всё происходит по-настоящему. Что-то в тоне этого человека наводит на мысли, что он определённо не шутит. – Старшим будешь ты, – кивает на Онни. – Но даже не вздумай возомнить, что это какая-то великая честь или, упаси господи, что ты теперь настоящий сержант. Ты кажешься вполне адекватным. И Стокман, словно израсходовав весь свой запас социальной энергии, замолкает.
Общее. Транспортник тормозит на обочине. В сплошной полосе джунглей – небольшая поляна. Там – девять зелёных продолговатых ящиков. В каждом – ваш персональный костюм G-8 «U», лазерная винтовка «Фалькон - U», универсальная сапёрная лопата стандартного образца на магнитном зажиме. – Экипируемся, – доносится до слуха команда. Бронекорпус G-8 раскрывается сзади и тут же автоматически закрывается, стоит лишь просунуть в рукава руки. Мимолётный укол свидетельствует о том, что умная автоматика костюма присоединяется считывает биологические параметры организма. Оживает встроенный гибкий экзоскелет, моментально превращающий безжизненную груду металла на плечах в нечто, кажущееся не тяжелее пальто. Собственные движения ощущаются немного громоздкими, неуклюжими, но, кроме прочего, в них появляется потенциальная сила, мощь, которой там прежде не было и подавно. Лопатка удобно встаёт в магнитный зажим на бедре, тактический шлем нахлобучивается на голову. Перед глазами – полупрозрачный щиток визора, по которому достаточно уверенно ползёт горизонтальная полоса загрузки. Её сменяет надпись «Добро пожаловать, новобранец», а вслед за этим всё исчезает. Стоит надеть шлем, как все посторонние звуки попросту исчезают – голоса, ветер, шелест листвы. С трудом разбираешь лишь приглушённые отголоски. На запястье – встроенный в бронекорпус сенсорный дисплей, демонстрирующий доступный функционал. Несколько каналов связи, из которых подсвечивается лишь один, одноимённый названию взвода. Тактическая карта, которая выводит на визор hd-изображение острова с высоты, на котором горят островки красных, синих и золотых точек. А примерно посредине – точки белые, в дебрях лесного массива. Программа-навигатор любезно прокладывает стрелки наиболее оптимальных маршрутов. Несколько опций фильтрации аудио – комбинированный режим, выставленный по умолчанию, полная изоляция либо отключение фильтра. Автозатемнение визора в зависимости от текущего уровня освещения – чрезвычайно полезная штука, по слухам.
-
Классический Akkarin :) годно
-
Перед глазами – полупрозрачный щиток визора, по которому достаточно уверенно ползёт горизонтальная полоса загрузки. Её сменяет надпись «Добро пожаловать, новобранец», а вслед за этим всё исчезает. Стоит надеть шлем, как все посторонние звуки попросту исчезают – голоса, ветер, шелест листвы. С трудом разбираешь лишь приглушённые отголоски.
Круто и реалистично.
-
Классный пост! А люди в министерстве - идиоты. :-)
-
Чувствуется рука настоящего чиновника. Беспринципно. Беспощадно. Аморально. Бюрократично. Идиотично.
-
Хороший пост. Как и все предыдущие, собственно. И вообще в целом игра радует.
-
Мощь грядущая чувствуется. Прям нормик, так, да. Трепещем в предвкушении, че уж)
-
Атмосферно.
|
|
|
В глазах чебурашки-который-ищет-друзей выступили слёзы, он прощально махнул ушами и растворился в обжигающей дымке. Дальнейшего Райз не запомнил. У него случались плохие приходы, но этот, определённо, был худшим. Кажется, он падал. И блевал. И шептал случайному помощнику древнюю шутку ("Брось, лейтенант, не донесёшь! Да не меня, а ружьё!") хриплым, срывающимся голосом, многократно, на одной ноте, заливаясь каркающим кашлем, сразу же переходящим в рвоту. Или, быть может, это происходило не с ним, а с кем-то другим, и, на самом деле, это Эдгар тащил его, не жалея себя и свои босые ноги. В какой-то момент душа его вылетела из физической оболочки и поднялась над бегущими салагами. Плохо было не только ему, это открытие принесло облегчение. Затем Райз слился сознанием с остальными, ощутил себя огромным, многотелесным организмом, коллективным разумом, незримо управлявшим каждым бегущим, попробовал пощупать один из своих аспектов за грудь, но промахнулся, потерял равновесие и чуть не выпал из сансары, но резкий толчок от выбоины на дороге вернул его к себе. Асфальт сливался серым полотном и каждый шаг приближал к остановке, не мог не приближать, иначе в нём не было никакого смысла — слишком велики были мучения, проще было лечь прямо здесь и больше никогда не вставать. А потом струи воды привели Эдгара в чувство, он обнаружил рядом голых сослуживцев и стены душевой и себя, слишком ослабленного, чтобы разбираться, как здесь оказался, или мыться, или просто подняться. Так и сидел, наблюдая пустоту в голове и звон в теле. Закрыл глаза. Лишь раз прервал внутреннюю тишину: — Ну что, Юна, продолжим начатое? — спросил в темноту, без улыбки, предполагая, что где-то здесь есть и она, без уверенности в этом. Желания не было, сил не хватало, но Райзу вдруг стало важно доказать себе, что он ещё способен хотя бы на это.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Полевые исследования — совсем не то, что еx libris. Одно удовольствие копаться в манускриптах, уютно устроившись перед разожжённым камином. В полях же... Каролина совсем скоро почувствовала отличие на собственной шкуре. Во-первых, холодно. Плащ с меховой оторочкой и сарматийские сапоги пасовали перед здешней лютой зимой. Во-вторых, бог с ними, горячим какао по утрам и приличной причёской, Каролина была женщиной непритязательной и вполне могла обойтись без услуг горничной в целях экономии, а свои до сих пор густые, без единой седой прядки волосы убрать в косу, но даже элементарная ванна здесь оказалась недоступной. Таз с водой, которую часто не удосуживались как следует подогреть, — лучшее, на что приходилось рассчитывать в этакой глуши. В-третьих и в самых главных, она путешествовала по Сиберии уже неделю без всякого толка. Monstrа попрятались, а местное население в ответ на расспросы травило неправдоподобные байки, да и те — преимущественно за деньги. Крестьяне тут явно были себе на уме, и вознамерились содрать побольше монет с сумасшедшей (а по их мнению нормальная баба не может шататься по дорогам в поисках чудищ), для Каролины, потратившей почти все свои сбережения на подготовку этой поездки, подобное стало неприятным сюрпризом. Как верно замечено: homo doctus in se semper divitias habet, только вот в звонкой монете сиё богатство, увы не измеряется. Был бы ещё хоть какой-то толк от этих трат, но пока все подобные рассказы оказывались пустышкой.
Кажется, сегодня ей, наконец-то, повезло. Вой сатаны-волкулака для ушей Каролины показался приятнее, чем голос Тьеррито, модного в этом сезоне тенора, которого довелось ей этой весной слышать в Императорской опере. Каролина стянула перчатку и, подув на кончики пальцев, чтоб хоть немного отогреть их, принялась переворачивать хрупкие листы трактата. Если тебе на ухо не наступил медведь (а Каролина в юности баловалась музыкой), то различить по тембру, что за тварь воет, задача вполне выполнимая. Конечно, для этого нужно хоть разок услышать голоса разных зверей и чудовищ, чего Каролине не доводилось. Зато описания воя тех же волкулаков ей находить случалось часто, всё это скурпулёзно заносилось в трактат.
— Чего спорить? Выйдем, да поглядим, что там за зверь такой, — предложила она спутникам, отрываясь от книги. Идти было страшно, но какой же ты учёный, если спасуешь перед первой же сложностью? Бывший ученик супруга госпожи Вуйцик имел брата, служившего в Его Величества Мушкетёрском полку. Тот и согласился обучить Каролину оружию, посмеиваясь про себя, что за блажь зашла дамочке. И хоть ученицей дама оказалась весьма способной, но всё равно полагалась боле на крестьянские вилы, чем приобретённый навык.
|
|
|
|
|
-
Арандхати топнула ногой и прикрикнула на железного воина: - Да отдай ты ему меч, железяка, и летите к ближайшей земле. - Понял-понял, - послушно отозвался воин. Ох лол
-
Красиво
-
Спасибо за игру, и красивый финал)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Гайир-джи, конечно, не особенно впечатлился благами, осыпавшими султанского гвардейца. Возможность иметь отдельный дом, а не жить в казарме и питаться из общего котла, он воспринимал как должное. К слуге он отнесся с плохо скрываемым подозрением и приказал ему в его спальню не входить без разрешения, и вообще жить в пристройке. Слуга вполне мог оказаться шпионом, если не подосланным заранее, то купленным потом. А всю необходимую работу мог выполнить и Рекат. — Тебе я доверяю, а лишние уши нам тут не нужны, — пояснил он старому шарлатану. — Поменьше болтай про то, откуда мы прибыли. Тебя будут расспрашивать другие слуги, а может и не слуги. Что мы из Индии они и так сообразят. А вот кто я и почему приехал — им знать не надо. А вот платили хорошо. Десять полновесных золотых монет с вычеканенными портретами покойного султана (на деньгах он, конечно, смотрелся богатырем, должно быть, в жизни был куда менее внушительным) — это повыше, чем обычно получают придворные войска. Значит, власть Соломеи держится в основном на их клинках, ну и на том, что простому народу наверняка безразлично, чье ярмо тянуть. Пока тигр режет коз по одной, а не когтит без разбору направо и налево, так оно всегда и бывает. Лишь бы змея не стала нашептывать козам, что корона на голове у тигра чужая. Козы все равно не понимают, что для них лучше, а что хуже, но могут выплеснуть тупую злость, повернувшись к тигру рогами. Предаваясь этим мыслям об управлении Хиндустаном, да и любой другой страной, Гайир-джи приказал новому слуге начистить его доспехи до зеркального блеска, а сам вымылся с дороги, насладился гранатовыми зернами, и сочной курицей с рисом и приказал Рекату сделать кальян. Выкурить его он собирался вместе со своим спутником, чтобы послушать его мысли о стране, городе и положении вещей. Затем Гайир-джи оделся, как подобает придворному воину, и, когда лучи солнца приобрели нежные оттенки, а Митра приподнялся со своего трона, чтобы уступить место Иштар, отправился во дворец.
Ну что ж, слухи не врали — Соломея была роскошна, как темный шелк поверх яркого бархата. Как тот единственный персик из ста, сорванный действительно вовремя: не сухой, не жесткий, не перезревший, не порыхлевший. Такой, что ты на него только смотришь — а уже во рту чувствуешь вкус его нектара, упругие желтые волокна и узловато-ребристую твердую косточку. Такой, что ты еще только в руки его взял, и ладонью, основанием большого пальца ощутил нежно-мохнатую кожицу, а зубы уже как будто чувствуют сопротивление сочной плоти. И все же Гайир в отличие от головорезов, стоявших плечом к плечу, старался уловить суть. А суть была такой: несмотря на показушную уверенность, красавица-султанша не знает, что делать. Она словно сидит своим прелестным задом на углях, и угли начинают медленно тлеть. И гвардейцы должны эти угли растащить голыми руками. Звучало, как война сразу против всех — не самый лучший способ удержаться у власти. Но, возможно, у Соломеи были и союзники, о которых он не знал. И еще Гайир понял, что впервые видел женщину, которая распоряжается мужчинами. Раджа Амар ничего такого и близко не допустил бы. А тут "какая-то девка" забралась на самый верх. Но... в этом что-то было. Что-то такое противоестественное, но притягательное. В общем, вывод из увиденного и услышанного был такой: бойня все равно скоро начнется, и лучше начать ее самим. Отсиживаться за спинами других и ждать жалованья было бы скучно для сына Джохара. Налюбовавшись на почти обнаженную почти царицу, Гайир не забыл глянуть и по сторонам. Кто из бойцов самый мощный? Кто выглядит самодовольным увальнем или напыщенным дураком, а кто держится попроще, но выглядит поумнее и поопытнее? С кем стоит перекинуться парой фраз и заручиться поддержкой? Или даже свести знакомство? Внутри любой такой гвардии часто есть свои партии: "сторонники", "противники" и не определившиеся, и надо бы узнать, какие существуют в этой. — А ты сам пойдешь? — спросил Гайир у Фаррела. Оказаться в такой мясорубке бок о бок с кельтом было бы отлично и могло бы резко повысить шансы на выживание. Но тогда не выйдет командовать самому... Впрочем, кто согласится выбрать главным чужестранца, вступившего в отряд вчера?
-
+ ооооо, пэрсик
-
Пост, аки персык) нежьный и сладкый
-
Босс, не убавить не прибавить.
|
|
|
Как у мене за рекой Три зеленых и-ивы. Три зеленых ивы-ы-ы, У мене за реко-о-ой...
Ну не было у Сунь поэтического дара, что поделать. И голос ну такой был. Не то чтобы противный, но лучше не петь, чтобы не травмировать окружающих. А что делать, если душа просит? Ответ прост - смирять свои страсти и заниматься самоусовершенствованием.
Из всех известных ей способов самосовершенствования Сунь больше всего любила ходить на руках. Это было весело. А еще позволяло взглянуть на вещи под необычным углом. Буквально. Сейчас этот способ не годился, явно. Не поймут. Особенно хвост и лишнюю пару рук не одобрят.
У мартышки четыре руки. Позади длинный хвост. Но ты трогать ее не моги, За ее малый рост!
Затянула снова Сунь дурным голосом. Тридцать второй способ самосовершенствования (после дыхательных гимнастик, боевых упражнений, трех медитаций и девяти молитв) был не таким веселым, но куда более подходящим в сложившейся ситуации. Охота на демонов.
До вечера было еще далеко, от стоянки пока отошли не слишком, солнце не ярилось, ветер песок не нагонял, и даже дорога словно бы задумалась: а не пойти ли ей под уклон, облегчая путь кхитайским путникам. Все эти замечательные совпадения привели к тому, что верблюды шли бойко, не капризничали. Воспользовавшись моментом, Сунь покинула свое место в караване и вприпрыжку догнала идущего впереди погонщика.
- Привет, Ляо, - взмахнула она лапкой, с аккуратно подвязанным у запястья рукавом, чтобы шерсть не слишком в глаза бросалась, - Послушай, Ляо, а ты какие песни знаешь? Знаешь про три ивы, козу и пьяного тигра?
Короткие ноги и невысокий рост иному человеку создавали бы кучу затруднений, вынуждая семенить, или бежать, чтобы поспевать за более рослыми товарищами. Но Сунь это неудобство было только в радость, ведь можно не вышагивать чинно, а двигаться вприпрыжку, не рискуя при этом выглядеть глупо. Не глупее обычного, по крайней мере.
- Ляо, - Сунь заговорщически понизила голос, - Скажи, Ляо, а как вы в дороге без женщин обходитесь. Ну караул же, ебаца охота! Или тут можно с кем из девочек того...
Мартышка подмигнула поверх платка, закрывавшего нижнюю часть лица.
- Договориться. Целых четыре красавицы у нас ведь, а! Ты давно их знаешь? Вариант к ним колокольчики подкатить свои?
|
|
-
Поздравляю, плохой финал - это все таки финал. Ну и Клуни за нас отомстил, что не может не радовать.
-
Годный был модуль.
Особенно поначалу, когда вообще огонь
-
Молодец, что повёл и довёл! Хотя «не дали хода» делу по заявлению о пропаже без вести — это, по-моему, какая-то штука из ещё более альтернативной реальности :)
-
За хорошую игру!
-
Конец. Открытый.
|
-
Хороший финал хорошего персонажа.
-
Уходить так с музыкой по стопам великих.
-
Красиво ушел.
-
Стоит плюса
-
это было круто
-
Очень стильно. Крутой финал.
|
|
|
|
|
-
не спрашивай, по ком шлепают тапки: они шлепают по тебе!
Шикарно просто!
-
не спрашивай, по ком шлепают тапки: они шлепают по тебе! Прекрасное завершение модуля :)))
-
с) Старик СкоттЗолотые слова, мудрый был старик.
-
Красиво завершил! Ну и вообще было занятно. Настаиваю на сиквеле про тараканье возмездие! Мы ведь уже выяснили благодаря Берсерку, что 1000 тараканов способна мгновенно сожрать человека.
-
Спасибо за игру. Хороший вышел модуль.
-
С завершением годного модуля.
|
-
"Your friends, dead. The world on fire. And you... alone. You're a failure. Finally, something we have in common." - Colonel John Konrad ссылка
-
-
|
|
Гигантская тень накрыла небо. Оружие массового поражения, модель Т-2Л (Тапок второй, "Левый") вступила в действие. Следить за другими не было времени - ходовой системе был дан приказ "полный вперед", а маршрут был проложен в опасной близости от предполагаемого места бомбардировки. Майор не был самоубийцей, его расчет был безупречно точен: когда невероятной силы удар обрушился на землю, он подпрыгнул, позволяя взрывной волне пронести его на добрых восемнадцать тиков вперед!
Но враг, хоть и не раскусил военную хитрость, все же отреагировал. Коммуникатор передал сигнал тревоги, отправленный старшим по званию!
- СЭР, ЕСТЬ ВЫПОЛНИТЬ МАНЕВР УКЛОНЕНИЯ, ПОЛКОВНИК ЧЕМПИОН, СЭР!!! - взорвался эфир безумным рапортом Усатого.
ВСПЫШКА!
- Усатый, мамкин ты трахатель, какого черта ты делаешь?! Объявлена дождевая угроза третьего уровня, тебе запрещено передвижение по пересеченной местности, это приказ! Найди укрытие и жди подмоги!
- У меня помехи, сэр, приказ не получен, повторяю, приказ не получен! - отстучал Усатый. Разумеется, он прекрасно расслышал приказ, но действовать надо было быстро. У него в жвалах были секретные документы, которые могли решить исход войны за веранду. Если не передать их в штаб, враг успеет сообщить о том, что данные попали в руки врага, и тараканы не смогут воспользоваться этим преимуществом!
С неба падали огромные капли, падали безжалостно и хаотично. Все, что оставалось Усатому - это положиться на свои инстинкты бойца, передвигаясь также непредсказуемо. Грохот разбивающихся о землю капель, свист летящих во все стороны брызг-осколков оглушал, но он все равно слышал вой сирен и замечал яркие сполохи, то тут, то там вспыхивавшие среди леса травинок. Светляки уже подняли тревогу и включили свои прожекторы.
- Полпути пройдено, Усатый, ты сможешь! Ты должен, майор, это твой долг! - подбадривал себя таракан, выбиваясь из сил, но продолжая движение. Ноги утопали в грязи, замедляя его - но когда это его останавливало?!
Вдруг раздался странный "дзынь" и сердце майора заледенело от ужаса. В долю секунды, которая продлилась целую вечность, он покосился на свою ногу, которая задела тренькнувшую леску паутины...
И в следующий миг панцирь Усатого пробила упавшая сверху зубочистка, пришпилившая его к земле.
Жуки всегда умели напичкать свои джунгли самыми мерзкими, подлыми и эффективными ловушками...
ВСПЫШКА!
Поворот! Перекат! Переворот на спину! Выстрел крыльями! Прыжок! Короткий Полет! Поворот!
Мир превратился в калейдоскоп. Лишь задворками сознания Усатый фиксировал тень, что вот-вот грозила нависнуть над ним и заслонить солнце лампочки.
Быть может, в последний раз.
-
Снимаю шляпу, мусье. Ваши настойчивые и небезуспешные попытки превратить модуль про банальных тараканов в военную драму внушают уважение.
-
Ощущение, что Кэл единственный понял всю суть тараканьих бегов. Он играет, он прорывается с боем, а остальные просто бегут рядом, отписывая на ходу.
|
-
Мне нравится этот куртуазный байкер. Хоть и ездит на гейском эндуро вместо православного чоппера.
-
Прошу прощения, что обозвал шлюхой благопристойную Танцовщицу №12.Извинения принимаются.
|
-
улыбнуло
-
Хохотал до слёз!
-
Это просто 10/10.
-
=)
-
Ыыы.
|
|
|
- Уважаемые участники расширенного Совета Безопасности ООН, уважаемые главы государств и их представители, леди и джентльмены, господа и товарищи! Позвольте представиться: гвардии полковник воздушно-десантных войск СССР, Борисов Владимир Владимирович, с недавнего времени - командир сформированного по решению ООН подразделения по борьбе с внеземной угрозой, более известного под сокращённым названием "XCOM". Только что вы заслушали выступления офицеров моего Штаба, каждый из которых имеет собственную точку зрения на цели, задачи и перспективы развития XCOM. А сейчас, я представляю вашему вниманию доклад о планах деятельности и развития проекта "XCOM", подготовленный мною с учётом рекомендаций офицеров моего Штаба. Полковник подал знак. Свет немного приглушили, и на экране, с помощью проектора, возник первый слайд. Это была обычная карта мира. - Это - карта поверхности Земли. Нашей планеты. Нашего общего дома. Но сейчас, на наш дом напал враг. Прошу заметить, враг, прежде невиданный, и о котором нам пока мало что известно. Этот враг хитёр и коварен. Он нападает на нас без объявления войны. Нападает исподтишка, когда мы меньше всего этого ожидаем. При этом, он старается скрыть следы своего присутствия, чтобы мы думали, будто бы причинённый им ущерб является следствием технической неисправности, чьей-то ошибки или иного несчастного стечения обстоятельств. Этому врагу чужды человеческие законы этики и морали, ему чужд гуманизм, как таковой. Почему? Да потому что наши враги - не люди! Биологически, это совершенно чуждые нам существа, не имеющие ничего общего с человеческой природой! Каковы же их цели? Как нам удалось установить, их интересуют земные биологические особи, в основном, люди и животные. Они рассматривают нас как объекты для изучения и опытов, а также, вероятно, как источник образцов ДНК и белковой пищи. Вы только вдумайтесь! Возможно, прямо сейчас, где-то над нами... Борисов поднял палец вверх. - ...находится враг, который рассматривает нас как куски питательного мяса! Возможно, в этот самый момент, летательные аппараты этого врага рыщут над континентами в поисках новых жертв! И кто знает, возможно, именно сейчас они пролетают... Борисов ткнул пальцем в зрительный зал. - ...в том числе и над вашими домами! И именно для того, чтобы обезопасить себя и противостоять этому врагу, и был задуман проект "XCOM". Следующий слайд! Слайд сменился. Это была всё таже карта мира, но теперь на ней разными цветами были выделены страны-участницы проекта "XCOM". - Как вы можете заметить, территории стран-участниц расположены в совершенно разных частях Мира. И как бы нам ни хотелось... Борисов с опечаленным лицом приложил ладонь к своей широкой груди. - ...Как бы мне ни хотелось, к сожалению, у моей организации на данном этапе нет достаточных ресурсов, чтобы защитить весь Мир целиком. Однако, я и офицеры моего Штаба постарались найти максимально эффективное решение, как использовать даже те ограниченные ресурсы, что у нас есть. Следующий слайд! Слайд снова сменился. Теперь на карте появилась точка, являющаяся центром двух окружностей. - Да, вы правильно поняли. Эта точка - предполагаемое место размещения первой базы "XCOM". Как видите, мы выбрали остров Кипр. Почему именно его? Во-первых, мы постарались учесть наиболее уязвимые места. И пожалуй, наибольшей уязвимостью является... экономика! Многие из вас помнят нефтяной кризис 1973 года. А также, нефтяной кризис 1979 года, после революции в Иране. А кто же является крупнейшими поставщиками нефти и входят в страны ОПЕК? Саудовская Аравия, Иран, Ирак, Кувейт, ОАЭ... Если противник решит обрушить нашу экономику, он наверняка ударит по нефтяной инфраструктуре этих стран. Мы не можем этого допустить! Во-вторых, мы постарались выбрать место, с учётом дальности действия наиболее передовых образцов боевых летательных аппаратов и средств радиолокационного обнаружения, с таким расчётом, чтобы охватить максимальное количество стран-участниц. Как видите, с острова Кипр мы можем обеспечить прикрытие с воздуха для всей территории ЕвроСоюза и значительной части Европы, включая Британию и Скандинавию; для Египта и значительной территории Северной Африки; Саудовской Аравии и Ближнего Востока; а также, части европейской территории СССР, включая Украину, где, как вы знаете, НЛО уже проявили активность, что привело к катастрофе на Чернобыльской АЭС. А если учитывать возможность дозаправки в воздухе, наша авиация могла бы достичь даже западных границ Индии. В-третьих, мы учли, что именно в Европе максимально сосредоточены одни из наиболее передовых научных центров, в том числе известный на весь Мир ЦЕРН. Видите ли, наш враг, по самым скромным оценкам, опережает нас в развитии примерно на... сто лет! Представляете? Это как если бы наши ядерно-космические державы столкнулись с цивилизацией, которая только-только изобрела электричество и радио, а также едва научилась использовать энергию пара! И вот это отставание в сто лет нам надо преодолеть в течение пары лет! Потому что враг уже наступает, и у нас есть примерно год-два, не больше, чтобы резко нарастить темп развития важнейших отраслей науки! Ещё раз повторю: мы отстаём на сто лет! А отстающих - бьют! Именно поэтому, нам срочно нужна помощь ведущих европейских научных центров. В-четвёртых, мы постарались выбрать место, которое было бы не слишком населено, но при этом, располагалось вблизи основных логистических маршрутов. Восточное Средиземноморье в этом отношении идеально, поскольку рядом расположен Суэцкий канал и пролив Босфор, через которые можно перевозить грузы морскими путями. Это хорошо, поскольку при строительстве и эксплуатации базы потребуется подвоз стройматериалов и других ресурсов. Но поскольку Восточное Средиземноморье является районом интенсивного судоходства, несколько лишних судов не привлекут лишнего внимания. В-пятых, это всё-таки нейтральная территория, хоть и расположена вблизи как стран Варшавского Договора, так и стран НАТО. Мы прекрасно понимаем, что даже с учётом наступающей разрядки в международных отношениях, Холодная война всё ещё не закончена. В-шестых, мы понимаем, что этот регион имеет и огромное культурное значение. Предположительно, он является Колыбелью Человеческой Цивилизации. Здесь зарождались цивилизации Древнего Египта, Древнего Вавилона, Древней Греции, Древнего Рима и... и многих других. Полковник Борисов откашлялся. - Помимо основной Базы, мы планируем, если нам позволят финансовые ресурсы, разместить в наиболее уязвимых регионах Мира две-три аэромобильных группы для оперативного реагирования в случаях, если противник будет замечен на поверхности Земли. Следующий слайд! На последнем слайде картину дополнили условные обозначения воздушно-десантных подразделений в Южной Америке, Южной Африке и Японии. - А теперь, я бы хотел ответить на уже прозвучавшие вопросы по поводу функционирования организации "XCOM". По поводу технологий. Организация "XCOM" обязуется предоставлять результаты своих научных исследований всем странам-участницам проекта. В конце концов, Земля не может полагаться на защиту исключительно нашей организации, также как и мы не можем полагаться исключительно на свои собственные силы в деле борьбы с инопланетным вторжением. Однако, поскольку именно мы стоим на переднем рубеже обороны, то именно на нас и лежит обязанность по изучению нашего общего врага. Кроме того, я предполагаю, что мы могли бы обмениваться уже изученными инопланетными артефактами со странами-участницами проекта, обменивая уже не представляющие для нас научной и практической ценности артефакты и материалы на дополнительное финансирование или дополнительных специалистов. По поводу передачи опыта XCOM армиям государств. Во-первых, в рядах нашей организации проходят службу военнослужащие различных стран мира. Полученный ими опыт, несомненно, может быть передан ими дальше. Во-вторых, мы намерены внедрить и отработать новейшую тактику войны с инопланетной угрозой, никем прежде не опробованную. А именно: поиск и обнаружение вражеских целей радиолокационными средствами, их перехват/уничтожение, поиск обломков, доставка их на Базу и, при необходимости, зачистка местности силами аэромобильных групп. Опыт применения этой тактики может быть перенят и армиями государств мира. А теперь я готов ответить на другие ваши вопросы, если они возникли.
|
После полной приключений ночи наступил обещавший оказаться весьма богатым на события день. Проблем с пленными не возникло, кроме одной. Демонстрируя известное в узких кругах отличие мужчин и женщин темноэльфийского рода, пленница, оправившись от воздействия солнца и, возможно, надежд на спасательный отряд, включилась в беседу с капитаном. Беседу, которой никто не понимал, и о содержании которой Виддик не распространялся. Конечно, как командующий, он не обязан был делиться с подчиненными полученными сведениями, но далеко не все члены отряда могли разделять эту точку зрения, да и не слишком беседа Ричарда и пленницы напоминала допрос. А не являясь допросом, она могла быть чем угодно. Дроу, как известно, коварны. Проиграв в бою одним оружием, эльфийка вполне могла попытаться выиграть сражение с помощью другого. И, хотя Ганс верил в благоразумие капитана, полностью унять приступ подозрительности он так и не смог.
Добравшись до Эссембры, Ганс сменил положение в кавалькаде так, чтобы оказаться рядом с пленниками, выпрямился и нацепил суровое выражение лица, чтобы у попадавшихся по дороге не возникало ни вопросов, ни желания что-то сделать с конвоируемыми дроу. И, похоже, сработало – до усадьбы лорда добрались без эксцессов.
Войдя в помещение, где их ожидал лорд Илмет, паладин коротко (полный рыцарский доспех, даже довольно свободный в сочленениях, существенно ограничивает куртуазность) и в меру возможности придерживаясь правил этикета поклонился. Что не помешало ему на каком-то ином, сформировавшемся за годы странствий и службы ордену, оценивать организованную им встречу. Не заметить, что повелитель долины не содержал постоянный почетный караул, а выбирал для оказий воинов, которым доверял, было сложно. И, хотя самого Ганса подобные мелочи не смущали, послы много мнящих о себе государств могли в этом увидеть признак несостоятельности, как военной, так и денежной. Но это могло быть и намерением лорда, желавшего скрыть настоящую силу Долины. Паладин поморщился, вспомнив, насколько ему не недоставало всех этих дворцовых тонкостей, когда за каждым жестом, платьем и словом надо было искать второе, если не третье дно. Лорд, тем временем, шутил про вымазанных в угле эльфов, и Ганс не удержался от того, чтобы краем глаза глянуть на Шанти, и представить себе его в подобном виде. Зрелище получалось жутковатое. Капитана с темной эльфийкой быстро увели для беседы тет-а-тет, и невольно он подумал, что все эти закулисные беседы, если Виддик не поделится хоть чем-то из сказанного, скажутся на морали отряда не лучше, чем ведущиеся на чужом для всех языке разговоры с дроу.
Впрочем, были и другие поводы беспокоиться. Манера, в которой заключенную принял Илмет, не оставляла простора для домыслов. Этот взгляд и эту последовательность действий Ганс видел не раз. И говорила она о том, что он собирается как-то использовать дроу в своих интересах. Учитывая обстоятельства, сейчас он не могла не согласиться. Но согласие сейчас не означало, что она будет действовать в интересах Илмета в дальнейшем. Люди на многое готовы, чтобы отвертеться от петли или плахи, и вряд ли эльфы в этом плане сильно отличаются, особенно темные. У обычных чаще всего есть принципы, по которым они живут, и за столетия эти принципы лишь крепнут. А репутация дроу как предателей и интриганов настолько сильна, что дошла до поверхности из их подземных королевств.
Забавно, что при всем этом Ганс не имел ничего против конкретной пленницы. Были для этого основания, о которых он решил до поры до времени не распространяться. Ибо предпочитал, чтобы подобных ей судили по их поступкам, а не по прошлому.
Подняв несколько тостов за здравие присутствующих, Ганс почти пропустил момент, когда эльфийка, капитан и лорд направились в подземелья, причем без оков (если так можно было назвать веревочный узел) на руках дроу. В уже немного подогретом элем мозгу паладина пронеслось несколько мыслей, за пару из которых он тотчас же попросил прощения у своего божественного покровителя. Принципы веры Ганса эти мысли не затрагивали, но вот сформулированы были достаточно пошло. Даже храня духовную чистоту, паладин соприкасался с весьма темными и низкими сторонами человеческого существования, и это не могло не сказаться.
Но вместо того, чтобы обратить внимание на странную процессию и завести про это разговор, он огласил очередной тост. Под конец, лишние домыслы вредны, и Илмет с капитаном сами расскажут.
Как оказалось, и покажут тоже. Эльфийку усадили за стол, пусть и со слегка отсутствующим взглядом. Таким, что смотрит внутрь себя, взвешивая все "за" и "против" принятого решения. Самостоятельно или по принуждению – другой вопрос. Именно этот момент Беньямин выбрал, чтобы продолжить какой-то стародавний спор с Илметом и, судя по позе, Гастром. И, когда спор начинается с вопроса "все настолько плохо?», это повод задуматься о тяжести ситуации. И ответная речь о Кромире лишь подтвердила верность этого принципа. К счастью, прежде чем Боруса вспылил, или сам Ганс не удержался от вмешательства в разговор, Илмет извинился. Хотя намерения его и были чисты, и он старался сгладить свою собственную вспышку, Ганса имя Азуна Четвертого и упоминание его гибели резануло по живому. Он знал короля. И король знал его. Они сражались вместе, не плечом к плечу, но достаточно близко, чтобы Азун отметил доблесть Ганса и почтил его своим доверием, обернувшимся позже…
Паладин стиснул зубы. Некоторые события лучше хранить под замком памяти. Даже там, где нет никого, кто мог бы прочесть всплывшие на поверхность разума мысли. Но одной из них он не собирался скрывать. Если бы не видение, направившее его в Долины, он сейчас был бы в Кромире, спасал тех, кого еще можно спасти. Но Торм решил иначе, и не пристало паладину даже в мыслях оспаривать волю божества. Верная Ярость лучше знает, куда направить свой клинок.
А также щит. Хотя Ганс не носил его, он хорошо знал, что нередко им оборачиваются правильные слова. И, возможно, именно речами ему пришлось бы защищать своих спутников от Илмета, или лорда от своих спутников. Боруса вспылил, и не только из-за слов лорда о Кромире. Он уже начал догадываться, на какой компромисс рассчитывает Илмет, и мысль о союзе с дроу была слишком необычна для рыцаря. Слова чужие или слова своей памяти – вот в чем вопрос. И от этого зависела дальнейшая реакция Максимилиана, и реакция самого Ганса. Простить можно многое, но суть людская такова, что редкий человек сможет даже ради спасения многих отказаться от мести за потерянного близкого человека.
И пока Илмет говорил об ушедших эльфах, о предложении засевшим в лесах дроу, о текущем положении пленницы, Ганс потирал браслет на руке, стараясь унять недостойные паладина мысли. Первое возражение, как и ожидалось, последовало от эльфа. И, хотя с верой в неизбежное предательство дроу он и не был вполне согласен (очевидно, что те могли выполнять свою часть сделки если не из чувства долга, то из чистого себялюбия – преимущества для темных эльфов в предложении Илмета были очевидны), политические последствия казались паладину, как и Шанти, неизбежными. И в согласии с его словами он склонил голову. И, надо сказать, не слишком был убежден контраргументом лорда. Люди не всегда руководствуются разумом, а слухи превратят договор о ненападении и торговле в заключенный союз. И нашлось бы немало существ, не принадлежащих к эльфийской расе, что воспользовались бы этим как оправданием для похода, во имя идеи или во имя добычи. Да, Жентарим был злом, объективным и однозначным, но союз с темными эльфами, какими бы словами не прикрывался Илмет, не мог не обернуться проблемами в будущем. Просто потому что для создания реального препятствия на пути Жентарима одним союзом не обойтись. Их нужно было много, и заключение их дроу осложнят. Вольно или невольно.
Свою лепту, несколько нелепо, внес и Филберт. Мешанина его слов и впрямь напоминала омлет, и чувствовалось, что он волнуется в присутствии сильных мира сего. Бедолаге повезло, что Илмет не относился к людям, придающим большое значение церемониалу. Ганс видел людей, которые из своего положения делали целое представление – роскошные залы, дорогие одежды, внушающая страх охрана, высокие троны, даже высокие подошвы, чтобы казаться выше собеседника. Были и другие, которые давили своим присутствием, тяжестью свершенных ими деяний, одного намека на которые хватало, чтобы сокрушить простого человека. Но лорд Долины сам пригласил наемников за свой стол, и даровал право говорить. Так что какого-то наказания Ганс не ждал, и в случае назначения такого сам бы вступился за "Омлета".
Илмет, тем временем, наконец-то проявил те качества, которых от него ждал паладин. И у последнего создалось впечатление, что этот спор был больше для советников лорда, чем для наемников. Илмет использовал их, чтобы объяснить свою позицию, не вдаваясь в споры, для ушей сторонних не предназначенные. Облегченно выдохнул Ганс, услышав, что лорд понимает необходимость крупного союза. Предложение, которое созрело в этот момент в голове и сердце паладина, стоило обдумать прежде чем доносить до Илмета. Да и с капитаном, возможно, обсудить.
Который решил всех "успокоить". Правда, странным образом. В общем и целом людей (и нелюдей), придерживающихся каких-то принципов морали убедить, что действуют они исходя исключительно из принципа выгоды. Что было не так. Будь отряд Виддика просто сборищем случайных головорезов, многих из присутствующих в его составе не было. И Торм бы не направил Ганса ему в помощь. Один из основных аргументов, а именно слова Шанти, Ричард просто отмел в сторону, как нечто несущественное. Высшие Эльфы действуют медленно, неторопливо, но они сила, с которой надо считаться. Хотя бы в качестве возможных союзников. Лицо паладина приняло беспристрастное выражение, в котором и застыло на протяжении всей дальнейшей речи командира.
Не те слова. Совсем не те.
Но мысли, которые возникли у паладина, он не собирался высказывать ни при лорде, ни при соратниках. Под конец, он был рыцарем, и понимал, о чем, когда и как принято говорить в воинском отряде.
Иллиамкиира. Судя по всему, член отряда на ближайшее время. И с прошлым, достаточно соответствующим тому, что о ней знал Ганс. Предрассудки и предубеждения… паладин старался освободить свой разум от них, ибо они были помехой на его Пути, но другим, как это отметил Аркин, сделать будет это сложнее. Даже в рамках отряда, которому все разжевали и в рот положили. У лорда очень кстати нашлась историческая справка, возможно даже настоящая. Поначалу Ганс не принял Илмета за человека, который пойдет на сложные ухищрения, но за время обеда убедился, что первое впечатление было обманчивым.
К сожалению, как в некотором роде специалист по демонам и дьяволам, на вопрос лорда Ганс мог ответить. И ответом было – "да, если этого требуют их интересы". Но он промолчал, так как это могло серьезно помешать принятию дроу другими наемниками. Да и не только ими. Вон, Гастр заставил себя сесть и сидеть рядом. А Филберт на просьбу подкатил помидоринку, сам покраснев в тон. Диалог налаживался. А капитан Филберта увел на пару слов. И, воспользовавшись этим, а также мимолетным отсутствием Гастра, паладин легонько стукнул по столу кулаком и встал.
- Прошу внимания, дамы и господа. Взгляды присутствующих на озвученное лордом Илметом решение могут различаться, и не все с ними согласны, это очевидно. Но наше дело – выполнить приказ. Не бездумно. Не молча. И, я надеюсь, не только за деньги. Мы действуем ради Долин, и должны помнить об этом. Когда договор…
…на слове договор паладин сделал слабое ударение.
…с дроу будет заключен, мы должны будем приложить все силы, чтобы не допустить возникновения дальнейших проблем. План лорда Илмета может сработать, но успех его во многом зависит от нас. Так или иначе, сейчас мы творим историю, а не стоим на ее обочине. Насколько успешно – покажет время. Смертным не дано провидеть все последствия своих шагов, да и многим богам тоже.
Он посмотрел на темную эльфийку.
- И нам не нужны лишние подозрения. Некоторые из вас могут знать, что за разумными существами тянется шлейф из их поступков. Незримый для большинства, но не для служителей богов. Если разумный всей душой предан злу, для меня это будет очевидно. За Иллиамкиирой я не вижу подобной тени. Это не значит, что ей можно безусловно доверять. Это лишь значит, что она заслуживает того, чтобы мы судили о ней по ее поступкам, а не по цвету кожи и волос.
Выражение лица паладина посуровело. Он явно хотел сказать еще что-то, но сдержался.
***
Когда вернулся Гастр, Ганс отозвал его в сторону, чтобы подговорить о защите лорда Илмета.
- Сэр Гастр, меня беспокоит безопасность лорда Илмета, особенно после озвученных планов. Очевидно, что найдутся несогласные, как со стороны людей, так и со стороны дроу. Торговля не всегда выгодней грабежей. Особенно если грабежи не сопряжены с повышенным риском – лагерь лесорубов захватили бы за считанные минуты, не окажись мы там. К тому же, они кому-то сбывают рабов, и у них есть союзники, которых не устроит потеря живого товара. Дроу любят ручные арбалеты, и одной стрелы с ядом хватило бы, чтобы лишить Долину лидера. Я не могу вам указывать, но прошу добавить в охрану лучников или арбалетчиков, скорых на глаз и руку. В идеале обученных реагировать на волшбу.
***
И, под конец, когда Виддик более-менее освободился, паладин обратился к нему с просьбой о разговоре.
- Капитан Виддик, мы так и не завершили намечавшуюся до сражения беседу. Надеюсь, вы сможете выделить мне несколько минут своего времени не ущерб вечерним планам.
-
Плюс конечно. Сложно бывает "догнать" остальных выпав на месяц, но ты, определенно, с этим справился.
-
Мощно выступил. Серьезный персонаж, основательный. Жаль, просыпается редко.
-
Я бы так не смог. Мне кажется, помимо прочего, этот пост классный в очень важных вещах — в старательности и тёплом отношении к игре. Спасибо!
|
-
Отличные вспоминашки!
-
Вьетнамские флэшбеки!
|
Собственно, это можно было назвать караваном с большой натяжкой. С очень большой. В общей сложности телеги, один бродячий торговец любовными напитками и лекарственными травами, два крестьянских семейства в поисках свободной земли и лучшей жизни, да неразговорчивый и мрачный дядька с символом бога Солнца на груди, которого сопровождало целых два солдата, постарше и помладше. По виду скорее типы из городской стражи, которым выпала такого рода командировка, чем профи зарабатывающие подобным. Впрочем внешность обманчива, так что все может быть, эта троица и занимала первую телегу. Причем старый вояка больше топал чуть позади и развлекал путешественников байками из своей жизни. Вторая половина "каравана" немного напоминала банду благородных разбойников, поскольку народ подобрался самый разношерстный. И рыцарь храма, на пару со жрецом воинствующей церкви, которых вел в провинцию долг, честь и совесть и несколько зеленоватого вида дворф, который утверждал, что он друид. После убедительных доказательств, все поверили. Тем не менее, Идрик относительно недавно заметил, что уважаемый Туумбс в буквальном смысле практически не ест. Сначала решил, показалось, но понаблюдав понял, что это какой-то вид поста. Пара травинок, жук, и веточка с листиком на день. Впечатляющий результат даже по меркам монахов затворников. Харги вообще-то сначала был с теми самыми крестьянами, которым принадлежала третья телега, но по мере путешествия быстро смекнул, что если держаться ближе к сэру рыцарю, у которого и конь, и пика, и компания приметная, то можно больше добыть, чем просто ходя по домам и свой меч предлагая. Фиолетта Шанс же успешно устроилась в компании торговца любовными напитками, который с удовольствием рассказывал про свою работу и по секрету поделился парой профессиональных тайн. Дескать, что из самых эффективных любовных зелий получаются не менее эффективные яды, если чуточку переборщить. Только тсс, никто вам этого не говорил милая леди. Наконец пара довольно известных в этих кругах магов, Терра и Хогар, от последнего зачастую было больше проблем, чем от его сестры. Все же, полуорков нигде не любили, да и сами они не в любви рождаются. Но что поделать. Хогар по крайней мере производил приличное впечатление на окружающих, хоть и полуорк, да одет прилично и магичит. Странный тип. От таких старались держаться подальше, чтобы не вышло чего. В авангарде же у всей этой странной компании был некто Ланс, стрелок, охотник, надежный товарищ, и все. Опытный человек, который в последние дни несколько утомился от постоянных дежурств в собачью вахту и того, что нельзя быть в напряжении и ожидать проблем постоянно, даже если в опасных землях. Особенно когда они заставляют себя ждать так долго. Налет начался совершенно неожиданно. Сначала зашумел лес, так что отдыхавший в первой телеге (пустили его с неохотой) Ланс начала проснулся, но среагировать уже не успел, потому что телегу приподняло и перевернуло, так, что охотник вылетел чуть ли не лицом на дорогу. Для тех, кто обратил внимание на начало действие, это выглядело как то, что из леса вылетело громадное зеленое чудовище и попросту снесло телегу и всех тех, кто в ней ехал. Разговорчивому старикану и молчаливому жрецу повезло меньше, хотя второй вроде еще слабо шевелился. После чего чудовище уселось на бревно и громким криком показало, кто тут главный на дороге. Словно по сигналу из леса высыпало полдюжины голодранцев в масках и набедренных повязках, которые с улюлюканьем бросились в атаку, не вступив в переговоры и не предложив путешественникам хотя бы сдаться.
-
Не читал но одобряю!
-
Карта топовая)
-
Диета из жуков, еее! Я с некоторым опасением открывала второй спойлер, побаиваясь, что чудовище будет выглядеть примерно так же, как и карта :3
|
Лорд кивнул Ричарду и шепнул что-то на ухо стоявшему справа телохранителю, который понятливо кивнул и убежал в сторону бывшей часовни. После этого, Илмет ответил зашедшему в зал Роберту.
— Именно поэтому я и не загадываю на будущее. Поймите меня правильно, сейчас мы не ведем с ними никаких дел. Они — лесные демоны, неуловимые и неистребимые. Но, как вы можете заметить, они все-же носят одежду и способны, я надеюсь, к разумному диалогу, в отличие от упомянутых троллей. В данной ситуации, пленники, это возможность наладить хоть какой-то контакт с их главарями. Даже самые лютые враги порою ведут переговоры и высылают парламентеров. Если переговоры не получатся, значит вы были правы. Если получатся, значит можно будет что-то решать дальше. Пока, это лишь попытка прощупать почву. — Лорд развел руками, — Казнить их дело пяти минут, как вы понимаете.
— Что до народа, то я стараюсь защитить жителей долин любыми доступными способами. Если удастся убедить «лесных демонов» прекратить нападения, то народу станет только легче, даже если они никогда не узнают почему именно это произошло.
В этот момент вернулся телохранитель, и передал Илмету книгу. Лорд благодарно принял тяжелый манускрипт и положил руку на оплетенную кожей обложку.
— Древние легенды рассказывают что когда-то давно, тысячи лет назад, люди, что пришли в Долины, воевали со светлыми эльфами за каждую пядь земли, выгрызая себе место для жизни мечами и топорами. Многие сложили свои головы в этой бессмысленной борьбе, и никто тогда даже подумать не мог о примирении, но потом, — Илмет открыл книгу в самом её начале, — мудрейшие из эльфов решили пойти на переговоры, и оказалось, что люди вовсе не чудовища и не родня стае саранчи, а эльфы вовсе не нелюдимые монстры. С этого и началась история Долин. Позже, был заключен договор и все стало на свои места, и несмотря на многие разногласия, живущие тут люди до сих пор уважительно относятся к старшим братьям — Лорд пробежался взглядом по тексту, перевернул страницу и отложил книгу на стол.
— Может быть пора теперь людям сделать первый шаг?
Дроу, практически неподвижно сидевшая все время пока велась дискуссия, все-таки нерешительно протянула руку к столу и пододвинула к себе тарелку, попробовала на вкус квас. Все остальные, в отличие от пленников, уже успели перекусить в таверне, да и после. Бросаемые на нее то и дело взгляды пленницу явно нервировали.
— Едят ли демоны картоплю запивая квасом? — Задал риторический вопрос Илмет и тихо рассмеялся. — Ладно. За сим я вас покидаю, мне нужно подготовится к поездке и написать несколько писем, а так же раздать ценные указания по некоторым другим поводам. Гастр, поднимись ко мне в кабинет минут через пятнадцать. Мастер Беньямин, вы можете быть свободны. Что касается остальных, по вопросам заселения обратитесь к Дарси, он должен быть где-то тут, скорее всего гуляет на улице. По прочим вопросам к Гастру. — С этими словами Илмет поднялся и отправился обратно в кабинет. Телохранители же напротив, дружно выдохнули, сняли шлемы, отставили свои протазаны и, не особо стесняясь, сели за стол. Ну а чего добру пропадать. Сели, понятное дело, с другой стороны от дроу, изредка бросая косые взгляды на чернокожую.
— Чот мелкая, — Выдал бородатый вгрызаясь в ребрышко, — а жути то нагнали, ууу. — Ага, — поддакнул второй, — как тростинку можно сломать если чо. — Что-ж вы такие лютые, так далеко сели-то тогда? — Спросил Гастр, все еще держащий сложенные руки на груди. По воле случая, он оказался к дроу ближайшим. — Ну, эээ… а вдруг заразная? — Ответил один из телохранителей, отхлебывая медовухи, — Кто ж их, черномазых, знает? — Ну да, ну да… — Пробурчал Гастр, оставаясь внешне спокойным. — На лорда нашего сильно не серчайте. Он порою в какую нибудь идею упрется, и не отступит пока лоб не расшибет. Но помыслы у него точно благие, это вот без сомнения, на чем угодно поклянусь. Я за ним хоть в огонь, хоть в воду. Однако ж, сижу вот рядом с ней, а у самого мороз по загривку. Вроде и не страшная, вроде и дышит как мы, вроде и в остальном похожа. Да только глазищи красные и хер знает, что от такой ждать. — Несмотря на то, что голос кастеляна был ровным, было заметно, что двигается он так, словно каждую секунду силой воли заставляет себя сидеть на стуле, а не вскочить и убежать. — Да не ссы, мы рядом, — гоготнул телохранитель, — да и нечем ей тебя ткнуть, вилкой разве что. — Тут дроу взяла вилку и все напряглись. Однако, в этот раз обошлось и вилка была отложена в сторону.
— Дела-а… — протянул сидевший с другой стороны Беньямин. — Впрочем, если по лесу действительно станет безопаснее ходить, это я только за. Я многое повидал, и если вместо болта в спину, из кустов будет звучать «разворачивайся и уходи», то будет спасено множество жизней. Но, пойду я пожалуй… ах да. Сэр Ричард, я помню насчет спасенных лесорубов, не извольте сомневаться, что ваша награда будет достойна усилий, просто мне нужно немного времени чтобы поскрести по сусекам, хе-хе-хе. — Лесничий поднялся и отправился к выходу.
— А чо, здорово дерутся, да? — Спросил капитана второй телохранитель. — По виду то и не скажешь…
Тут дроу привстала и протянула в сторону Филиберта руку. Телохранители тут-же вскочили потянувшись к мечам. — Подьай помьйдор… Шумно упало отодвинутое мощным задом вставшего бойца кресло. — Пожьялуста. — Закончила просьбу произнесенную на общем дроу.
|
Неудача с библиотекой несколько расстроила Лотара, а вместе с тем и разозлила, заставив еще с большим усилием искать альтернативные источники информации, за что он, в конце концов, был вознагражден. Не меньше престарелого жреца, обрадовавшегося увиденным амулетам, был рад и сам Мейнард наконец найденному собеседнику, способному поделиться хоть какой-то информацией. Внимательно слушая старика, в какой-то момент казначею начало казаться, что нить разговора ускользает от него, поэтому он еще раз переспросил об амулетах, поинтересовавшись, не знает ли жрец имен языческих богов, которых символизируют три неизвестные ему знака. Не меньше амулетов и неизвестных языческих богов бывшего стражника заинтересовали слова об обелиске. Для него, конечно, не было новостью существование, так называемого, чуда Парсии, расположенного недалеко от башни Вига, у самой восточной границы страны, но, похоже, жрец владел куда большей информацией об этом строении, о чем наемник не преминул спросить. Да и свой мозг тут же напряг, вспоминая, что он мог читать или слышать об обелиске.
Парень с серьгой в ухе Лотару сразу не понравился, мутный какой-то: вроде и знает что-то, но при этом все равно о чем-то не договаривает. Поэтому, без всяких торгов заплатив тому лиру, казначей быстро распрощался и пошел дальше. Продавать их он тоже не захотел, посчитав цену сильно заниженной. Похоже, и вправду, оставалось лишь одно – сбить метки и оставить арбалеты в пользовании отряда. А вот цены за доспехи, озвученные кузнецами, казались вполне справедливыми, вот только полулаты были пока не по карману отряду, поэтому Мейнард согласился лишь на ремонт чешуйчатой кольчуги.
На предложение ювелира казначей кивнул несколько неуверенно, а затем добавил вслух: – Хорошо, тогда мы вернемся вечером. После отвел Ракли и Ульфа в сторону, где торговец не мог их слышать, и объяснил ситуацию: – Он предлагает... Сто. Двадцать. Монет. Золотом, – медленно, по слову прошептал Лотар. – Но говорит, что нужную сумму сможет собрать только к вечеру. Звучит заманчиво, однако может оказаться западней, – тут же озвучил он свои опасения. – Предлагаю вечером вернуться сюда втроем, но остальных взять для подстраховки, чтобы крутились неподалеку и могли прийти на помощь в случае чего. И без всяких одинаковых накидок – нечего светиться в этом деле.
Когда к Мейнарду за помощью обратился Оддсон, он лишь устало вздохнул, мол "опять за покупками?", "я же только что оттуда...", но отказывать не стал, кивнул, соглашаясь еще раз прогуляться по городу. Тем более, что прежде сам высказывался в поддержку идеи одинаковой формы для отряда, глупо было теперь отказывать в помощи.
Реагировать на появления в отряде еще одного новичка сил уже не оставалась. Хотя и посетило интенданта небольшое разочарование ввиду того, что он уже успел закупить теплой одежды на десятерых, а тут нате вам – одиннадцатый объявился. И теперь непонятно, что делать: то ли бежать докупать, то ли пускай себе мерзнет... Но затем, вспомнив, какая смертность у них в отряде, махнул на все рукой и успокоился.
-
Хотя и посетило интенданта небольшое разочарование ввиду того, что он уже успел закупить теплой одежды на десятерых, а тут нате вам – одиннадцатый объявился. И теперь непонятно, что делать: то ли бежать докупать, то ли пускай себе мерзнет... Но затем, вспомнив, какая смертность у них в отряде, махнул на все рукой и успокоился. Улыбнул абзац, так мило ) Мейнард напоминает хорошего такого прапорщика )
-
Но затем, вспомнив, какая смертность у них в отряде, махнул на все рукой и успокоился. Неплохо)
|
Эпилог Вторых: Спасение в Новом Начале
Волей Неизвестного Короля маг и рыцарь были сосланы гнить в подземелье, но сквозь непроглядную тьму увидели свет, что принесут они нам. Сияющий волей, избавленные от предрассудков застилающих пеленой разум. И подняли глаза свои они и увидели Спасение, сотканное из судеб тысячи жизней. И мы познаем Ее светлую и чарующую суть, когда они приведут нас к Ней… Ибо только Она есть истина. Она есть истинное бытие…
Вантир и Сэр Ивори Пэйн решают покинуть подземелье раз и навсегда. Корона на голове мага рассеивала тусклым светом, ставшую привычной непроглядную тьму, и путь их вновь пролегал через знакомые протоптанные комнаты и коридоры. Безмолвное подземелье покидали последние его узники, и кроме них двоих лишь смерть величественно томилась в тягостной тишине этих стен. Через каменный мост, что отныне избавлен от присутствия темной магии в виде нависших миазм, вел их к Серебряной Двери. За ней яркий свет ослепил их взор и последних два брошенных в подземелье вступили в неизвестность. Непривычное сияние стало тускнеть, и округлый холл погрузился в серые краски пред ними. Среди красивых полотен и настенных свечей, в окружение мертвых тел воинов в старых и поломанных доспехах, Вантир и сэр Ивори Пэйн стоят перед королевским стражником в изящном доспехе, что склонил колено напротив них. Они не слышали его дыхание, не могли разглядеть его лица, обращенное в поклоне к полу. Лишь его окровавленный меч мерцал свежей кровью, но весь остальной вид отдавал в нем безжизненной серостью, и даже изящный доспех его казался лишь бутафорией на манекене. Последняя комната подземелья, а дальше – лишь выход из него. Вантир и сэр Ивори Пэйн покидают темницу…
Солнечный день радужного праздника. Нарядные улицы города обвешаны разноцветными треугольными флажками, переброшенными на веревках от одних домов к другим, а сами дома, выкрашенные в краску новых приятных цветов, усеяны праздничными полотнами. Счастье и веселье разливалось здесь из каждого угла. Люди на улице города хлопали и дружелюбно улыбались друг другу, бурно и с трепетом обсуждая между собой сегодняшний день и предстоящее событие. Кто-то сбрасывал сверху лепестки цветов с балконов своих домов, трубадуры наполняли торжественной музыкой праздничное окружение под аккомпанемент приехавшей трупы бардов в ярких фестивальных костюмах. Лучезарный и теплый день благоволил общему праздничному настроению. Вычищенные до блеска улицы, заполненные счастливыми людьми, разукрашенные дома, из окон и балконов которых выглядывают любопытные лица неподдельного счастья и радости.
Вантир стоял окруженный стражниками во всем этом великолепии и изяществе. По правую руку от себя он замечает застывшего в таком же нахлынувшем, как и на него самого, недоумении сэра Ивори Пэйна в тех же изящных доспехах королевского стражника, что они встретили в округлом холле подземелья буквально мгновение назад. Слова словно намеренной волей не хотели вырываться из его уст, но чувства его не обманывают – Королевская Корона по-прежнему венчала его голову. Сэр Ивори Пэйн стоял ближе к стражникам, и от того навязчивая мысль не покидала его голову, ведь казалось, что стражники вокруг них оставались абсолютно неподвижными и не слышал он их дыхания.
Трубадуры убавили порыв своей музыки, и улицы вокруг притихли. Люди начинают перешептываться между собой, они говорят о славной жрице королевских кровей, что прибыла сюда вместе со своим чадом на встречу к королю. И ходит слух, что жрица эта никто иная как известная в этих краях мессия, что помогает страждущим и спасает тяжелобольных своим исцеляющим даром, благословленная добрыми силами на возвышенные намерения. И что была ей оказана великая честь, ибо король решил личным присутствием встретить прекрасную жрицу у входа в свой город, за всю ту любовь, что снискала она у его народа. И кто-то даже уже на радостях поговаривает о свадьбе между молодым королем и жрицей королевских кровей, и что дочь ее станет принцессой.
Люди расступились к домам, освободив улицу, и трубадуры провозгласили громогласным хором о прибытии жрицы. Горожане зааплодировали, переводя взгляд с городских ворот на короля. За падающими лепестками роз Вантир и сэр Ивори Пэйн не могут разглядеть улицу, но было видно, что к ним приближаются два человека, когда как остальные обступают их сзади не переставая хлопать и тепло приветствовать прибывших поддерживающими возгласами. Стражники, словно по команде, расступились перед своим королем и капитаном, и наконец, пройдя этот путь, жрица и ее дочь предстали перед Вантиром и сэром Ивори Пэйном окруженные со всех сторон жителями города. Музыка прервалась, и горожане все как один стихли. Жрица смотрела на Вантира влюбленным благоговейным взглядом, но Вантира, как и сэра Ивори Пэйна, захватил внимание человек шедший рядом с ней. Элисон, стоявшая позади нее, смотрела на них, широко улыбаясь, оскалив зубы своим ртом из которого начала течь черная кровь. Она узнала брошенных в подземелье…
-
Вот я так и знал!
-
Спасибо за игру!)
|
|
|
|
Желание мага уйти стало для льва неожиданностью, как, впрочем, и для остальных. Вот как, значит - его тоже терзают призраки прошлого. Наученный горьким опытом, Эндарлон не желал нового разделения - это грозило проблемами и смертями.
Внутренне напрягся, когда арбалет направился в спину Валендбура. Их слишком мало, чтобы убивать друг друга, облегчая работу этому подземелью. Встал между Сокол и магом, надеясь, что шальной болт не сорвется с тетивы.
- Она надеется на всех нас. В особенности, что мы вернем ее мать. Сейчас, жрица может находиться внизу и нуждаться в нашей помощи, терзаемая гигантскими пауками. Что ты скажешь Элисон, когда приведешь к высушенному телу? Не успел, потому что не хотел бросать?! - кажется, лев все больше распылялся. Слова, все громче и громче раздаваясь среди подземелья, переходили в рык. О, да - он знает, что значит не успеть. И как это может быть больно.
- Хочешь, чтобы она пережила то же самое, что и твоя дочь? - добавил уже гораздо тише. - Сейчас, когда у тебя есть, пусть и призрачный, шанс предотвратить это? Сделать его еще меньше, бонусом подставив под удар маленькую девочку? Этого, Хурра возьми, хочешь?! - треснув набалдашником глефы о каменный пол. Слова вырывались, словно гной из старого нарыва и каждое дарило облегчение. Все больше и больше. А от тупой злости начала кружиться голова. В глазах заплясали огоньки свеч, освещающих саркофаги и кучи ржавой рухляди.
- Хочешь - иди. Может, забота подарит ей облегчение. А сам ты можешь дождаться следующей партии мяса, чтобы попробовать прорваться к ублюдку, что сотворил все это. Может, вы даже найдете наши трупы. Или нет. Кто знает... - провел по морде ладонью, словно убирая лишнюю воду.
И резко осознал - все эти слова лишь отражение собственного страха. Боязнь остаться один на один с тем ужасом, который уже испытал... Тем, что может ожидать впереди. Это знание, как теплый весенний дождь, омыло истощенную душу, уставшую страдать и бояться. Отец говорил - смерть лишь начало нового цикла. Так чего страшиться?
- Все это Хурров бред, - буркнул под нос, - ты волен идти туда, куда зовет сердце. Я не стану мешать. - повернулся к магу спиной, стараясь поймать взгляд Сокол. И помотал головой в отрицательном жесте.
|
|
Айзек.
Вот тебе и практика - закачаешься. Во время учебы, наверное, думаешь - "да к чему мне это бесполезное дерьмо". А тут оно все и вылезло. Дерьмо-то. К счастью, пока что только фигурально. Но вполне возможно, что кому-то рано или поздно вскроют брюхо вместе с кишками. Тогда-то оно и полезет на самом деле.
С орком всё вышло прямо как по учебнику. Рана оказалась неглубокой, а наконечник болта был крепко соединен с древком, поэтому удалось вытащить всё целиком. Повезло, что ни кости, ни сосуды не задело, а только мягкие ткани. Рана широкая достаточно, шрам останется, а как же. На таком кабане, как этот Гораш, всё должно зажить в миг.
Ситуация с Ройенским была иная. Глядя на то, как из небольшой раны сочится густая, как смола, субстанция могильно-зеленого цвета, Айзек даже не знал, как к этому подступится. Она затвердела весьма быстро, и рана затягивалась на глазах - без всяких рубцов и корки запекшейся крови. Поэтому обработал, как знал. Этого должно хватить.
На закуску, ну или же десерт, Кейсинджеру достался варвар. После того, как Свирепый поведал о всех обстоятельствах получения раны и последующего неудачного лечения, Айзек наморщил лоб и пришел к некоторым выводам.
Что он мог сказать сразу - по таким вопросам нужно обращаться к магам, специализирующимся на целительной магии. Вопрос медицины сам по себе непростой, а уж в сочетании с магией, и подавно. Это откровенно был совсем не профиль Айзека. По-хорошему, ему следовало бы изучить саму конструкцию заклинания, что использовал Торстейдн. Однако кое-что он смог вывести логическим путем, просто опираясь на те факты, что имелись под носом. Было очевидно, что заклинание, в теории, само по себе достаточно мощное, но в то же время не блещет изяществом. На контрольной работе, если бы подобное заклинание сдал сам Айзек, то ему бы, наверное, поставили тройку. Или двойку с плюсом. Заклинанию определенно не хватало вершинных контуров, а страхующих триггеров, чувствительных к "заплыванию" основной конструкции, не было и в помине. Потому как если бы они были, то такой херни и не случилось бы. Формула не учитывала всех нюансов, принцип работы был слишком обобщен и неточен, и многое пускалось на авось.
Короче, халтура.
Но собственно чего ждать от человека, который не получил академического образования? Если сравнивать с работой каких-нибудь сельских ворожей, Свирепый был просто гроссмейстером магических искусств.
Судя по всему, Торстейдну не удалось удержать заклинание в полном представлении, оно сорвалось и начало жить своей жизнью. Перво-наперво, куда-то улетел кусок формулы, и вместо того, чтобы убрать заразу из раны, заклинание сработало в точности наоборот, многократно эту самую заразу усилив и умножив. Инфекция развилась почти моментально, а потому и симптомы проявились столь быстро.
Второй момент - драматический поворот в части регенерации тканей тела. Обычно такие "простенькие" заклинания работают по принципу копирования и воспроизведения того, что есть. Если мышцы - то заклинание ускоряет регенерацию именно их, копируя то, что имеется в объекте заклинания. Если кожа - то кожу. Однако сейчас заклинание, похоже, подстегнуло регенерацию неизвестно чего. Свирепый рисковал заработать самый широкий спектр "фантазии" взбесившегося заклинания. От стремительного развития раковой опухоли с последующим метастазированием, до копирования руки целиком, с костями и всем прочим. Или, скажем, вместо кожи могла нарасти какая-нибудь чешуя. Или костяные выросты. Или...да что угодно. Чертовски опасное дерьмо. Процесс был запущен, и надо было срочно что-то с этим делать. Самое надежное и простое - ампутация по локоть. А если подходить к вопросу более грамотно и творчески, то разработка контр-заклинания, специально нацеленного на то, чтобы обратить вспять последствия неудавшегося заклинания. В таком случае Айзеку предстояло в ближайшие несколько часов провести в фургоне, обложившись книгами и справочниками.
Айхорн.
Пока ты отсутствовал, уже почти все разграбили. Однако каким-то чудом ты нашел еще 11 медяков, спрятанных в мешке с вонючей одеждой. Видимо, на то и был расчет, когда прятали.
Ферра.
Нашел хорошую такую кружку. Очень аккуратная работа по кости, и железный подстаканник с витиеватой ручкой и всяческими украшательствами. На донышке стояло клеймо и отметка военной приемке. Сей предмет для питья создали в Готтсбурге, по заказу военного ведомства. Предназначалась для офицера достаточно высокого звания, судя по всему. Теперь она перешла в твою собственность. Можно оставить в пользование, ну или продать и взамен купить десяток кружек обычных.
|
И Филиберт продолжил: — Мой капитан, прежде всего — имею возражение. Вам не следует посещать лорда Илмета в одиночку и самоделом, коль ситуация ровно такова, как вы жипови... жип... живописали. На мой скромный взгляд, примите правилом, чтоб при вас неотлучно стоял оружный воин. Среди нас таковых достаточно. Дело в том, что, гуляя вчерась по городу, я произвёл потребную ренокогроцировку. И в ней установил, что Эссембра днями и ночами патрулируется, дома запирают, а вкруг лордовой латифундии — что, стало быть, уже в городских нутрях — расположено дополнительное кольцо стен. Паче того, среди городских домов мной были подмечены те, что часто закупают отошедшие на покой воины али бэйлифы. Ну, знаете. Ни вывесок, ни семейных дел, но выставлены богато. Как и вы наверняка заметили, лорд к нам жаловал лично. То значит, что в евонном лордстве беда и не каждый вассал его вассала — ему вассал. Стало быть, есть в Эссембре и другие оружные отряды, которым может прийтись не по нраву наш союз с лордом. Кроме того, вдоль Ротовирского тракта выставлено немало ночлегов и дворов, где стоят караваны. Любой караван, что идёт в Кормантор иль выходит из него — это отряд. Коли менее десятка оружных при нём, тогда не купец его водит, а глупец. Боюсь, кабы не вышла над вами пролонгаци... провокация, вот.
Переведя дух после такого обилия цензурных слов, Филиберт уже спокойнее продолжил: — Всё прочее, что мной замечено о городе, я в пути обскажу. Пока лишь это опасение. А из него, соответствующим образом, ставлю вопрос. Считать ли «Око», — обведя рукой стропила и низкие балки трактирной залы, Филиберт окончил жест на стойке, — нашим постоянным пристанищем? Коли да, придётся выкупить ещё комнат, изучить его от подвала до чердака и организовать дозор в ночную смену. Отравитель, мой капитан — не шутка, хоть вы и машете шляпой так залихватски. Это ещё один знак, что нам предстоит умножить бдительность — в точности так, как повару потребно быть начеку, готовя плов с инжиром. Отседова и третий вопрос. Ни кем среди нас не происходило дурных дел в эту ночь? Али в городе, али в этом трактире?
|
-
Восторг.
-
"Они забирают наши леса, наших женщин, вот уже и до оладий добрались" :D
-
"Они забирают наши леса, наших женщин, вот уже и до оладий добрались" тоже юмор)
|
|
-
Третья кружка поведала Филиберту, что у невысокого эльфа, вдобавок ко шрамам, есть борода. Было такое, да.
-
Мощно)
-
Хорош персонаж, колоритен.
|
|
"Стоило ли ради этого уезжать из Рацуна?" - примерно такие мысли бродили в голове Гвина, вот уже третий день сидевшего в местечке под названием Резя и любовавшегося уже успевшими опостылеть крестьянскими рожами. Погода тоже не способствовала благодушному настрою - серые тучи, со всех сторон облепившие селение, изрядно давили на психику. "Впрочем, кому я вру - рано или поздно я и сам бы сбежал, не выдержав однообразия. Так что, будем откровенны, наставники всего лишь предвосхитили мой собственный порыв."
Привычка говорить самому с собой завелась у следопыта не так уж и давно - давало знать отсутствие общения после Коллегии. Как бы там ни было, сильно она не беспокоила, - в конце-концов, среди его учителей встречались и куда более сумасшедшие образчики.
Башни-маяки, которых Гвин успел посетить аж целых две, как он и предполагал, оказались лишь предлогом. Вероятно, наиболее удачным - чтобы осмотреть их все, ему придется объехать едва ли не всю Парсию. А учитывая, что эти маяки представляли собой довольно грубые и ничем особо не выделяющиеся типовые каменные строения, основной целью его путешествия было вовсе не их изучение. Скорее, наставники отправили его набираться опыта и узнавать о жизни королевства... на практике, а не только из рассказов. Иначе говоря, дали пинка под зад и запустили в свободное плавание.
Что ж, две башни он честно посетил, а дальше выданная Коллегией сумма закончилась. К сожалению, питаться воздухом, при всех своих знаниях, наставники Гвина не обучили. Поэтому, остановившись в Резе, путешественник начал узнавать о наличии работы самого разного характера. Довольно быстро услышал, что буквально на днях образовался новый наемный отряд, назвавшийся "Серебряными Мечами" и даже получивший задаток от местного барона. И похоже, как-раз сегодня этот отряд вернулся в селение, судя по слухам, не с пустыми руками. Решение было очевидным, и Гвин спорым шагом отправился в сторону местной таверны, где "Мечи", по всей видимости, и отмечали успешное дело.
Зайдя внутрь, следопыт почти сразу распознал наемников и отметил, что "отмечание" проходит довольно странно. Сходу встревать в чужие споры было неразумно, а потому Гвин направился к трактирщику.
- Нюрвиг, доброго здравия. Не подскажешь, кто у них, - кивком показав на довольно немалых размеров компанию, следопыт продолжил, - главный. И... Они там, похоже, что-то меж собой не поделили?
|
|
Девушка улыбнулась, прочитав ответ напарницы и представив описанную картину. Забавно получалось.
"Верю."
Эльфийский смех, как выяснилось, был довольно заразной штукой, но Милл не могла посмеяться вместе с блондинкой. Отнюдь не потому, что хочет сохранить серьёзный вид и каменное лицо - это ей, как раз-таки, не очень-то удавалось после случившегося в борделе. И, хоть она и не хотела признаваться, не очень-то хотелось.. Может, дело в магии, которая ещё не до конца отпустила, а может - в чём-то ещё. А вот Дора быстро приняла этот самый серьёзный вид, глядя на Сайфер так, будто была в ней была какая-то проблема.
"Что-то не так?"
И хоть буквы не могли донести до адресата даже тени простейших эмоций, сейчас это не требовалось. Лёгкое беспокойство и непонимание во взгляде Милл было хорошо видно. Всё это быстро сменилось неловкой улыбкой, когда Дора позвала её ближе, и она послушно подошла, после чего неуверенно подняла голову, открывая взору напарницы нежную, может даже слишком для наёмницы, кожу на шее и позволяя исцеляющей длани эльфийки коснуться её. Получилось немного щекотно, что было заметно по тому, как Милл слабо дёрнулась, не сумев при этом скрыть улыбки. Вообще-то, было даже приятно... Главное Доре об этом не ляпнуть. -Хм, - быстро проверила она результат лечения, и добавила искренне, улыбнувшись - Спасибо. А насчёт этого дела не волнуйся. Как-нибудь свожу тебя на стрельбище, потренируемся. А сейчас посмотрим, что нам могут предложить. И, стоило им только подойти к фургону поближе, на глаза явилась торговка, оказавшаяся халфлингом. Неудивительно. Ну вот ни капли. Полурослицы - те ещё лисы, и торговля оружием была цветочками по сравнению с тем, чем занимались более целеустремлённые женщины маленького народца. Да и мужчины у них были такими же прохвостами, дай только возможность, и они что-то придумают. По крайней мере, такими были полурослики, которых Милл запомнила, работая когда-то в полицейском департаменте, и просто встречая их в повседневной жизни. Она часто обедала в кафешке у одного такого полурослика - владелец всегда был там и временами даже обслуживал клиентов. Хорошее место. Не такое, как мир вокруг. Тёплое. -По таким мелким целям она не попадёт, поверьте, - фраза торговки прервала череду мыслей в голове Милл, - Да и инструмент нам нужен.. посерьёзнее. Для дела. Нужен дробовик, какая-нибудь штурмовка или ПП. Гранаты, разные. Если есть - системы прицеливания, чтобы ей было легче попасть, куда надо, если придётся от маньяков защищаться. Наёмница легко мотнула головой в сторону Доры.
-
Почему бы и плюс не поставить, давно уже никому не ставил. Мне нравится эта партия в сравнении с другими модулями Шигги, что мы тут банально сдружились и, в результате, стало приятно играть. Очень надеюсь, что мы доиграем до конца в том же составе.
-
По таким мелким целям она не попадёт, поверьте Позабавило, учитывая контекст.
|
|
Ролевые игры "Вконтакте". Хаос и содомия.Dungeonmaster. Сколько скандалов и интриг он видывал, сколько персонажей и модулей воплотил в жизнь, объединив множество игроков и читателей. Когда-то я пришёл сюда зелёным новичком без всяких знаний и опыта, но зато с огромным желанием учиться. ДМ дал мне всё, о чём только можно мечтать, а потом предложил внести и свой вклад в развитие сайта. В редакции журнала "PLAYGOBLIN" у меня есть свой виртуальный офис, обставленный в красных тонах. Сейчас журнал переживает не лучшие времена, он остро нуждается в корреспондентах и инновациях. Предаваясь унынию, я гляжу на главную страницу нашего сайта. Здесь всего 8400 игроков, часть из которых уже давно нигде не играет, а журнал наш насчитывает всего 100 с лишним читателей. Не так уж и страшно, если не переживать из-за факта, сколь малы эти цифры по сравнению с теми, что фигурируют за пределами сайта. Я всё чаще подхожу к окну моего виртуального офиса и смотрю вдаль. Нигде, кроме ДМ-а, я не играл и не мастерил, ведь он меня всем устраивает. Однако я не могу игнорировать те сотни тысяч людей, которые живут где-то там далеко и тоже называют себя ролевиками. Они живут по совершенно другим правилам и законам, даже не уверен, знает ли кто из них такие слова, как мастер, кубик, система, модуль и т.д., и т.п. Есть ли в мировоззрении этих людей что-то, чего нет у меня, и я просто не вижу этого, потому что никогда не знакомился ни с чем, кроме ДМ-а? Стены офиса стали слишком тесны для меня, я захотел узнать правду и отправился в путешествие. Прибыв в чудесную отечественную социальную сеть, я сразу зашёл в единственное сообщество, о котором знал из информации в интернете. Самое большое сообщество ролевиков Вконтакте насчитывает примерно 100 000 человек. Сообщество устроено довольно просто. Человек, пришедший с ДМ-а, сразу видит принцип работы этой группы: её контингент, популярные игровые жанры, гласные и негласные правила. Правда, мне пришлось-таки потратить некоторое время, чтобы вникнуть, каким образом проводятся большинство игр. В основном люди ищут в группе одного единственного соигрока. На стене сообщества народ выкладывает свои объявления: 1) Обязательно пишут теги (кидаю с первого же попавшегося поста): #ориджинал #любовь_романтика #гет #инцест (по желанию соигрока, и если захотите, то разве что с вашими сюжетами) #бдсм 2) Пишут крааааатенькую преамбулу о том, что будет происходить в игре, а точнее, что бы они хотели, что бы происходило в игре. Понятное дело, никаких многостраничных сеттингов они не прописывают, и большинство заявок являются лишь кое-как сформированным призывом удовлетворить потребность самого автора (даже не мотив или цель). Не сказать, что это целиком вина авторов, ибо сам формат поста, который кидается на стену, не позволяет расписать огромный сеттинг. Как правило, автор заявки пишет, кого будет отыгрывать он сам, а также – в каком образе хотел бы видеть партнёра. Уже после того, как игрок найден, автор может что-то рассказать и пояснить, но зачастую сеттинг берётся либо готовый (Гарри Поттер, Ведьмак, Mass Effect), либо даётся в виде затравки, которую игроки будут развивать самостоятельно. 3) К соигроку предъявляются требования: грамотность, кросспол/не кросспол, размер постов, частота отписи и всё в таком духе. Абсолютно каждый хочет, чтобы у его партнёра также были: фантазия, энтузиазм, коммуникабельность, активность, желание работать, целеустремлённость, быстрая обучаемость, исполнительность, стрессоустойчивость, ибо, ясное дело, никто не хочет тянуть всю игру на себе. Игры в "отношения" являются самым популярным видом ролёвок, и подавляющая часть публики предпочитает именно их. Собственно, поэтому 90+% игр разделяются в первую очередь по типам отношений персонажей ("гет", "инцест" и прочее), а не сюжетно. Вы можете запустить игру по вахе, подразумевая, что игра будет о чем-то мистическом и крутом, вписать соответствующие теги, но вы, так или иначе, будете обязаны упомянуть тег "#джен", который обозначает "отыгрыш сюжета, где любовная линия отсутствует или малозначительна, «просто приключения»" © сообщество. Типичную игру в отношения начинают у кого-то в личной переписке. Инициатор задаёт место действия, даёт небольшую рекомендацию к отыгрышу, после чего оба игрока с ходу начинают вживаться в роли. Развитие персонажа происходит в процессе, детальная пропись персонажа с "характером, историей, инвентарём и навыками", как отдельный этап перед началом игры, не нужна и делается по-минимуму, только для того, чтобы влиться в игру. Кто-то делает это с большим старанием, кто-то – с меньшим. Как правило, все подобные ролёвки являются камерными и быстро скатываются в вирт. Оба игрока своими силами двигают сюжет игры и на ходу придумывают все действия, которые с ними происходят. Я довольно долго привыкал к такому подходу, ибо у нас игрок никак не руководит игрой без мастерского разрешения, но народ, кто давно во всём этом варится, в общем-то, шарит, как это делать. Расскажу на наглядном примере. Для правильного отыгрыша надо чувствовать тонкую грань между произволом и органичным повествованием. Никаких роялей в кустах, никаких слишком натянутых и необоснованных событий. Сюжет должен подаваться мягко и плавно. Например, если граф хочет, чтобы в комнату тут же зашла охрана и привязала девку к стене, то граф должен предварительно расписать: про то, как он готовился к этой встрече, про то, как взрастил и воспитал каждого из своих охранников, взяв их из неблагополучных семей, про то, как сказал охране тайно следовать за своим графом и по его приказу сразу же вломиться в комнату для выполнения его воли. Точно также и в других случаях. Действие не берётся откуда попало, а плавно продвигается в диалогах. Например, граф говорит: "У нас завтра званый ужин в семье Гукиных. Приходите, леди". И вот, действие уже переходит в званый ужин. Очевидно, что никаких эпохальных событий с таким раскладом не устроить. Боёвка тут примитивна в силу отсутствия систем, кубов и сводится к самодурству, да и вообще игра может длиться бесконечно, если у игроков нет ну хоть какого-то плана, в какую сторону танцевать. Все понимают, что такой жанр (словески), хоть он и самый распространённый, также является и наименее жизнеспособным в силу засилья его множеством девочек-подростков, явно повёрнутых на фикбуке. Простого безвкусного вирта девочкам-подросткам недостаточно, и они нуждаются в какой-то прелюдии. Другая половина игроков, наоборот, сильно скучает по вирту, но под видом благообразности все же старается вести себя более-менее прилично. От тех и других игроков страдает третья сторона адекватных людей, которым ничего более не остаётся, как плакаться в паблике "Подслушано у Ролевиков" с очередной вариацией очень символичного для таких сообществ маскота. Проблемы "вконтактовских" ролевиков понятны и нам: безответственность, бездарность и безынициативность игроков, которые гробят игры, в которые же сами играют. Эпидемия "недоигр", "недоигроков" и "недоперсонажей" достигает "Вконтакте" просто невероятных масштабов и является любимой темой для написания анонимок и разговоров под ними. Истории про то, "как школьница влюбилась в персонажа своего соигрока, а соигрок оказался из одного с ней города, но не таким, какой он есть в игре", занимают второе место по популярности. И тех, и других авторов успокаивают доброжелательные пользователи, методы успокаивания которых разнятся в зависимости от того, как долго они там сидят. В ролевом мире ВК активно процветает воровство чужих сеттингов, персонажей, аватарок, а также непонимание игроками правил и приличий в общении друг с другом во время игры. Виновато во всём этом, по моему мнению, отсутствие какой-либо власти, регулирующей взаимоотношения участников ролёвок. На нашем ДМ-е в каждом модуле есть мастер, управляющий своей игрой. Кроме него есть еще администрация и немного общественности, которая тоже читает модули. Во всяком случае, я не видел, чтобы у нас кто-то без спроса крал чужого персонажа или модуль. Если такое и происходило, то уж точно не оставалось незамеченным. Люди, которые могут хоть как-то влиять на игры в социальных сетях (как правило, это админы сообществ), пытаются структурировать игры по жанрам и правилам. Помимо стандартных игр "отношалок" существуют также "игровые конференции", отличающиеся от первого случая тем, что в них участвуют несколько человек. Больше людей – больше возможностей, правда? Игровые конференции могут проводиться в общей конфе или в отдельном обсуждении фендомной группы, которая предусматривает возможность таких игр. Ещё один тип игр, наиболее приближённый к нам, проводится в "ролевых заведениях". Создаётся частная группа, куда приглашаются все участники. Мастер-админ нанимает людей для оформления группы, как надо расписывает в отдельных обсуждениях сеттинг, историю и генерацию, а игроки, в свою очередь, прописывают персонажей. Такие игры – "слабосюжетки" в силу их вечной непроработанности, очень редко "взлетают", несмотря на огромный энтузиазм участников. В них царит кошмарный мастерский произвол, да и сам мастер часто довольно далёк от понимания цели собственной игры и того, что он хочет добиться от своих игроков. В главном сообществе ролевиков существуют обсуждения, где каждый может повесить рекламу своего "ролевого заведения" или "игровой конференции". Одно из обсуждений предназначено для поиска новичками "учителей", которые научат их всем премудростям ролеплея, а также для поиска людей, желающих помочь какой-то ролёвке. Типичное объявление Основное ролевое сообщество создало несколько сторонних групп, призванных отвадить на себя часть заявок. Примерно половина участников состоит в дочернем сообществе с уклоном в жанры "слеш" и "фемслеш", где тоже публикуются заявки на игры, но уже не для "традиционного" ролеплея. Меня весьма заинтересовала третья по счёту группа, которая позиционирует себя как "Ролевой хост-клуб". Что-то красивое и элитное, подумал я. Может быть, там я найду спасение от бесконечного графоманства и увижу людей, действительно знающих своё дело? Лучше всего будет посетить такое место лично в своём виртуальном образе, дабы получить полный спектр эмоций и впечатлений. Надев свой лучший красный доспех и вооружившись средствами защиты от критического провала, я выдвинулся к этому заведению. Рекламка, выданная мне каким-то мужиком в котелке, которого я встретил в переулке, пробудила во мне неприятные подозрения. Я открыл дверь и вошёл внутрь здания. В фильтры шлема ударил спёртый прокуренный воздух. Холл был освещён тусклыми красными лампами, а стена заклеена множеством вульгарных и пресных эротических изображений с мужскими и женскими задницами в приглушённых тонах. Мне предложили ознакомиться с договором. Он содержал в себе правила съёма "хостов", работающих здесь, время сеанса, организационные моменты, гарантию конфиденциальности и оплату, которая осуществляется посредством написания развёрнутого отзыва о работе хоста. Мужик-админ за стойкой, выглядящий как Бред Питт, принимал заказы. – А кроме вас ещё кто-то есть? – спросил я его. Он показал на другую стойку с Натали Портман и ещё одну – с Робертом Паттинсоном. Выйдя из виртуальной реальности и взглянув на их страницы, я обнаружил множество гламурных чёрно-белых фотографий с сопливыми цитатами и философствованиями. Но ладно, это их дело. Для того, чтобы оформить заказ, оказывается, мне необходимо заполнить анкету: 1. Имя хоста: 2. Вид: (гет/гомо/фем/прочее). 3. Позиции: (актив/пассив/универсал. Сперва ваша, затем хоста). 4. Дата и время, удобные вам для встречи: 5. Место встречи: (комната отеля, ваша квартира etc). 6. Сюжет: есть/нет (если есть, то коротко опишите его). 7. Тип повествования: (1 или 3 лицо). 8. Желаемый размер постов: 9. Чего вы хотите: (пропишите конкретные действия, которые обязательно должны произойти на вашей встрече) 10. Подробности: (опишите как можно подробней игру, какой атмосферы и настроения вы ждете. Каким должен быть по поведению ваш партнер, что он должен делать обязательно, а чего ни в коем случае не должен?) 11. Ваши фетиши: 12. Ваши табу: Хорошо, а кого предлагают на выбор? Я взглянул на список доступных хостов. Ну, что ж, вместо Натали Портман мне предлагают Киру Найтли. Кира Найтли согласна на БДСМ с "мужским доминированием, слегка грубым хамоватым заигрыванием, продолжительными ласками и демонстрацией страсти и чувств", и прочим сексуальным сексом. – Я могу заказать кошкодевочку? – спросил я у Бреда Питта. – Можете. У нас есть услуга под названием "Спецзаказ". Но надо будет подождать, – ответил мне он. – И сколько мне надо будет ждать? Вы даже не представляете, что я хочу сделать с кошкодевочкой. Мне не нужны эти ваши сторонние проститутки, они тоже люди и делают только то, что приносит удовольствие и им в том числе. Даже если кто-то из них нарядится в кошкодевочку, она всё равно останется Кирой Найтли. Я хочу человека, который будет разделять мои интересы. – Тогда какого хрена ты здесь забыл, пацан? Иди и ищи человека по интересам в "Знакомства ролевиков". Здесь развлекаются взрослые люди и взрослые ролевики, которые умеют вживаться в любую роль и знают, как реализовать свои желания, доставив удовольствие и себе, и хосту. К стойке подошёл какой-то человек неопределенного пола в капюшоне, чтобы оставить отзыв в качестве оплаты. Я заглянул ему через плечо с целью посмотреть, что он пишет. • Имя хоста: *хост* • Удовлетворенность: 100 • Плюсы: "их столько, что и не перечислить...." • Минусы: "не было замечено...." • Общее впечатление: "Огромное спасибо за этот атмосферный, эмоциональный и чувственный отыгрыш...", "Удивительная чуткость, игра, ощущение, что вот он, живой, настоящий пыхтит над тобой, старается...", "*хост* отвоевал и выгрыз себе путь наверх, к чертям скинув и затмив всех, с кем я играл ранее..."
Сука, может, я что-то не понимаю! Я залез в книгу отзывов и пробежался взглядом по списку из сотен восторженных критических комментариев. Ладно, что там сказал Бред Питт? "Знакомства ролевиков"? Пошли туда! "Знакомства ролевиков" – ещё один паблик от предприимчивых организаторов всего ролевого сообщества в ВК. По сути, это обыкновенная группа для знакомств, но с некоторыми ролевыми наворотами. Здесь не проводятся игры, а целенаправленно ведётся поиск собеседников, с которыми можно будет говорить о многих сторонних вещах, а затем подружиться или вступить в отношения. Особенность состоит в том, как именно будет происходить общение. Обозначается всё с помощью тех же хештегов по шаблону: 1. Ссылка на страницу: 2. Вид поиска: 3. Направление:
#слеш / #фемслеш / #гет + #я_актив #я_пассив #я_универсал #ищу_актива #ищу_пассива #ищу_универсала 4. Вы в ролевом мире:
#фэндом – вы в образе персонажа из определенного фэндома. #ориджинал – вы в образе самого себя или оригинального персонажа 5. Пол:
Для тех, кто не хочет раскрывать свой пол: #я_парень – мой персонаж мужского пола #я_девушка – мой персонаж женского пола Для остальных: #я_ирл_девушка – я в реале девушка #я_ирл_парень – я в реале парень #я_ирл_девушка_кросспол – я в реале девушка, но играю кросспол #я_ирл_парень_кросспол – я в реале парень, но играю кросспол Пол кого ищите: (по аналогичной схеме) 6. Возраст: 7. Реал: 8. Онлайн: 9. Вид взаимодействия: живое | голосовое | текстовое. Если текстовое, то дополнительно просят указать некоторые пояснения, но обычно все забивают. 10. Текст объявления:
*с 11 по 18 номера идут различные пункты, где надо указать свои интересы (любимые книги, фильмы и проч.)* Ну, что ж, ладно! Попробуем с кем-нибудь поговорить. Опуская все подробности, я узнал довольно печальный факт. Все люди, с которыми мне довелось пообщаться, довольно сдержанно отзываются о всех играх, в которых они участвовали. Если у нас, на ДМ-е, у качественного игрока что ни персонаж – личность с частичкой души автора, что ни модуль – откровение, то там эти матёрые игроки вообще не помнят, во что и за кого они играли. Некоторые рано или поздно бегут на сторонние ресурсы, но, кажется, многие о таких ресурсах просто не знают. Так как в ВК играют сплошь одни словески, тру ролевики-системники собираются в профильных группах типа "НРИ", "Dungeons & Dragons", где есть несколько групп мастеров, которые даже пишут статьи с советами по мастерению. Игры в соцсети ролевики-системники не проводят и играют либо на дискорде, либо где-то ещё. В одной из групп, где я состою, админ временами стримит с друзьями какую-то ролевуху. Вникать особого желания не было. Если снова вернуться к теме словесных игр, можно сказать о том, каких игроков ценят в ВК. Игрок считается хорошим при условии, что он способен качественно отыгрывать рефлексию своего персонажа. Если в конференциях и группах позволительно писать мало, но часто, то в большинстве приватных игр желательно писать очень много и очень грамотно. Эта тема является краеугольным камнем для многих, и народ сильно обижается на ленивый отыгрыш, ошибки и прочее. А ещё я узнал, что есть и другой вариант ведения игр. Мол, некоторые игроки шлют друг другу е-мейлы с текстом... Чувствую, пора мне заканчивать с этой командировкой. Насколько приятно было снова вернуться на родной ДМ! Структурированный и дружелюбный островок, он уже кажется каким-то курортом в сравнении со всей этой кипящей жизнью в социальной сети. Люди приходят на Dungeonmaster с разными целями. Совсем зелёные новички стремятся узнать для себя что-то новое, новички с опытом приходят на ДМ в поисках места, где они смогут реализовать себя, как творца. Dungeonmaster предоставляет все условия, которые только необходимы для качественной ролевой игры. Он содержит в себе множество знаний и множество людей, готовых принять и оценить творчество другого человека, а взамен предложить своё собственное. Пусть уровень мастерства и душевного вклада некоторых модулей, персонажей и пользователей несколько разнится, но он всё равно не идёт ни в какое сравнение с хаосом, что творится за пределами сайта. Лично я уже давно считаю ДМ своим домом. Местом, куда мне хочется возвращаться снова и снова. Вконтакте таких мест нет. P.S. В заключение, предлагаю почитать официальную миссию бренда "[поиск ролевиков]" и понять, почему она является полной туфтой.
-
+
-
Вот вскрыл буквально всё, практически. Осталось понять - что со всем этим делать? И как жить?
-
Спасибо за репортаж :)
-
За чем-то таким я на этот модуль и подписался.
-
Лайкосборник засчитан))) На самом деле первая статья в журнале, которую я читал, перепрыгивая с абзаца на абзац не потому что хотелось поскорее закончить мучения, а потому что было действительно интересно что там дальше напишет автор. Спасибо!
-
Годно. Теперь понятно, откуда на дмчик приходят разные интересные личности (тм).
-
Весьма и весьма любознательно. Спасибо за вымотанные нервы проделанную работу!
-
Вот это было неожиданно интересно. Давай, корреспондент, не щади себя, влезь еще в какую-нибудь дичь, а после расскажи нам!
-
Что то мне подсказывает что корреспондент увлекся и влез немного не в те ролевые игры. Тем не менее, было интересно, местами познавательно, а местами и отвратительно! С нетерпением ждем исследования новых девиаций!
-
Качественная статья
-
Хорошая статья.
-
Ужас какой. За такие вылазки премию давать надо и какую-нибудь нашивку.
-
Качественная работа, чего уж тут. Есть журналистское исследование, есть анализ, тема полностью раскрыта. Есть даже пруфы, что особенно радует.
-
серьезная работа
-
Хороший пост
-
Хорошая работа
-
Знаем. Плавали) Идеальный портал для отработки сиюминутных идей, которые влом развивать и поддерживать) В том и плюс)
-
Отличный экскурс!
-
Восемь тысяч против ста. Хм... я вот теперь задумался даже какой он "обычный ролевик".
-
Статья на прекрасную тему, прочитал с удовольствием. Спасибо, надеюсь на продолжение в том же формате.
-
Отличный обзор, товарищ! Миссия с проникновением на территорию диких вконтакт-ролевух прошла успешно! Премию к командировочным с процентами за вредные условия труда! Боги, как же там жутко!!! :DD
-
*тихонько аплодирует*
-
Забавно
-
Весьма познавательно, спасибо!
-
Интересная статья и прикольным языком написана. Пеши исчо!
-
Красно дякую. Замечательная статья. Но вместе с тем и печальная. Я-то сам не местный, но и не с вк, варился до этого, где попало, потом в одной соц.сети, пока случайно не нашёл ДМ, устав от ВСЕГО, что мог предложить родной когда-то сайт. Оттого приятнее было читать. Тоже считаю ДМчик своей обретённой Родиной и рад, что нашёл её^^
-
В какой гадючник вы однако залезли, ужас.
-
Спасибо за описание.
-
Гонзо-журналистика как она есть.) Очень крутой пост, потрясающее расследование. Узнал много нового, в том числе того, что лучше не знать, и в очередной раз благодарен судьбе что в поисках платформы для игр вышел именно на ДМчик.
-
А ведь "официальная миссия бренда" не предвещала.
-
Актуальная тема. Никогда не понимал ролевухи в вконтаке и даже уже начал думать, что проблема во мне. Приятно было почитать развернутый обзор и анализ всех этой кутерьмы. Так же респект за стиль изложения - очень простой и увлекательный.
-
Этот труд однозначно заслуживает как минимум плюса и теплых слов. Спасибо!!!
-
#Вконтактесреальностью
-
А я думала я содомию тут творю XD
|
Заметив, что Ричард поехал на встречу, вооруженная четверка немного притормозила, ожидая пока всадник подъедет сам. Луки они держали в руках, по той банальной причине, что классический двухметровый долинский лук было весьма непросто куда-то спрятать. Но, в бою лук компенсировал все свои недостатки, будучи способен послать стрелу весом в семьдесят грамм на триста метров навесом, или метров на шестьдесят настильным выстрелом. Вблизи тяжелая стрела имела шансы пробить даже латы, пусть и не самые качественные. Висящие у бедра колчаны стражников были закрыты кожаными крышками, мечи были спрятаны в ножны. Кожаные трехпалые перчатки, позволяющие сохранить собственные пальцы в целости, не повреждая о тетиву, были заткнуты за пояс. Латы, впрочем, тут еще в моду не вошли и единственной защитой лучников были короткие кольчуги, накинутые поверх стеганок. Все четверо носили высокие кожаные сапоги, что могло говорить об определенном достатке. — Какими судьбами в наш славный городок? С товарами заморскими, с новостями добрыми, али проездом? Или, быть может, свежий Корманторский воздух вас привлек? — Старшой внимательно осматривал Ричарда, ибо тот никак не походил на местного. На севере светлые волосы были нормой, но в сердцеземье блондины были редкими гостями. Тем более, что и одежда, и снаряжение, наводили на мысли скорее о Сембии или, скажем, Побережье Дракона, что располагалось еще южнее. — Повозку бы вашу глянуть. С севера въезжаете. Ни на что не намекаю, но к луноморцам у нас определенное отношение. Глаз да глаз нужен, ну и глаз за глаз конечно, тоже бывает, чего греха таить. Второй стражник тем временем достал из сумки свиток, сверился с рисунками на нем и лицом Ричарда. Третий, неприметным движением пихнул говорящего в бок, и, наклонившись, что-то прошептал на ухо. — Добро пожаловать в Эссембру, капитан. — Стражник широко ухмыльнулся и несколько сменил тон, — Простите нашу невежливость, не признали сразу. Доложить лорду Илмету о вашем прибытии? Крег, Лиам и Шон помогут вам с повозкой. Не стоит, все-же, загораживать проезд. Четвертый солдат, видимо, тот что Шон, стоял чуть в сторонке от остальных и попеременно разглядывал то свои заляпанные грязью сапоги, то окрестности. На секунду подался вперед, прищурился, вглядываясь в даль. — Капитан, кажется у вас проблемы! — Выпалил он и сорвался с места, бегом, указывая сидящему на коне поодаль Шанти куда-то в сторону их повозки, или, быть может, за нее, или вообще в лес. Учитывая, что сигнализировал он на бегу, пытаясь при этом придерживать хлопающий по бедру колчан, понять, что он именно хотел показать, было непросто. Несмотря на вечер, во дворе местной ремонтной мастерской кипела работа. Эссембра была чем-то вроде перевалочного пункта для тех, кто ехал со стороны восточной части Сембии и южных Долин. Соответственно и поломки телег, и необходимость в их обслуживании были делом частым. Работали в основном с деревом. Железо шло только на самые важные детали. Рамы, кузова, надосники, колеса, спуски, стойки, все делалось из местной древесины. Что было неудивительно, при жизни в лесу то. Новые телеги тоже можно было заказать тут, и простые, и последних моделей, со всякими рессорами и плавным ходом. Пахло краской и немного смолой. На стойках сушились окрашенные доски, с шелестом отлетали крупные стружки под натиском фуганка от лежащего на козлах массивного бруса, будущего роспуском для новой телеге. Гнулись скобы под ударами молота. Где-то вжикала пила и стучал топор. Массивная «двухэтажная» пилорама, кстати, тоже была, но пустовала. Из-за количества работы, тут предпочитали работать с готовыми досками и брусом, а не распускать бревна вручную. Было организовано практически конвеерное производство, высокого качества и высокой эффективности. Недешевое впрочем, зато с гарантией. Посреди двора, смуглый мужчина в цветастом заморском кафтане активно жестикулируя ругался с кем-то из местных, пожилым человеком с тронутыми сединой висками. Хотя нет, торговался. Но, тем кто не знает как торгуются Сембийцы, или, скажем, дварфы, это напоминало именно ругань. Местный тоже был не промах и гнул свою линию. — Да какого черта! Это же просто телега, а не галера! — Возмущался смуглый. — Вот когда твои галеры будут плавать по лесам, тогда и посмотрим. Закон коммерции, знаешь ли. Платишь больше — работаем с тобой. Жадничаешь — в порядке очереди. — Мне завтра утром выезжать! У вас тут дерева этого залежи, ты за доску серебряный хочешь? Совсем зажрались? Тут делов на пять минут! — Продолжал караванщик. — Каждая дощечка это договор, а некоторые считай, что кровью оплачены. Иди-иди, сруби деревцо в Корманторе, может поменяешь свое мнение по поводу дармовой древесины, если вернешься конечно. Вам всем ехать надо и всем срочно. Я цену не снижу. Мы оба прекрасно понимаем, что день простоя тебе гораздо дороже обойдется. Да и работники, мои, знаешь ли, ночью спать любят, а не работать в поте лица, и за сверхурочные попросят, чтобы и на хлеб и на масло хватило. Или сам пойди сделай, пять минут работы, не? — Ну я тебе это еще припомню! Придет война, попросишь хлеба! Наживаетесь на чужом горе, гробите торговлю! — Аж пыхтел мужчина, отсчитывая наконец, монеты. — Вот видишь, а ты боялся. Будет тебе телега завтра утром. — Широко улыбнулся Саргут, в чьем владении была мастерская. Боруса осмотрел поломку. Перекидать бы все тяжелое, что было в повозке, на правую сторону, посадить у борта самых толстых, да можно будет доехать до мастерской и на трех колесах. Особенно если подтолкнуть, приподнять и вообще, всячески подсобить. Желающих, правда, особо и не было. Пацаны отправились за подмогой… хм, Навину на вид было лет двадцать, по факту же, заостренные черты лица и уши могли говорить о том, что он и в сорок пять будет «пацан». Впрочем, не одной внешностью судят. Оставшиеся поблизости Роберт и Эльстер отошли в сторонку, а Креван морально поддерживал отправившегося на переговоры капитана, будучи на коне и ближайшим к нему. Развитие событий ждать себя не заставило… Внимание всех троих привлек скрип, слышимый издалека деревянный стук и ржание лошадей. Со стороны, откуда их отряд подъезжал к городу, быстро неслась длинная крытая повозка. Существенно более тяжелая чем та, с которой возился Боруса, но зато запряженная аж шестью лошадьми. Возницу видно не было, но лошади неслись во весь опор. Все в мыле, аж хрипят, похоже не одну милю проскакали в таком темпе. Шансы разминуться минимальны. Либо остановятся сами, либо пиши пропало, одним сломанным колесом тут не отделаешься. Расстояние метров сто — сто пятьдесят. Быстро сокращается.
|
|
-
Коротко, емко, атмосферно.
-
Уже после войны 23 августа 42-го назовут черным днем, варварским налетом, ужасающей бомбардировкой Сталинграда. Но для старшего лейтенанта Владимирова это был обычный день, который останется только в летной книжке в виде "23.8.42/Як-1/"число вылетов"/"количество часов"/Прикрытие наземных войск в районе Рынок-Латошинка-Акатовка-Сталинград". Супер начал.
|
-.. ....... Милл подобрала обезболивающее, обронив одновременно безмолвную благодарность, и, подумав, сунула в карман. Пригодится потом. Сейчас боль была более-менее терпима. И после взгляд наёмницы вернулся к Доре. А ведь она плакала. Возможно, ей пришлось тяжелее, чем ей. Может, ей до сих пор очень больно. Да неважно. Она вызывала жалость, а у Фионы даже неожиданную реакцию. После этого Милл тоже захотелось как-то утешить боевую подругу. И, казалось бы, всё так легко. Подойди и сделай, как Фиона, вот тебе живой пример и наглядное пособие. Но целая куча ненужных мыслей ей мешала просто взять и сделать это. Начиная с "а нужно ли ей это?" и заканчивая "я буду дурой". -... ........, ......? "Это нечестно, знаешь?" Прозвучал немой вопрос в её голове. Почему так сложно? Почему именно сейчас надо было сорвать голос? Она хотела бы хоть что-то сказать. Но теперь у неё был только один способ как-то показать Доре, что она не одна. Вон, Фиона показывает. Гугорт, нашедший их, тоже показывал. И Милл тоже подошла, не зная точно, какую именно глупость сейчас сделает. -......., - прошептала она, вновь оставшись неуслышанной. "Нечестно. Потому что я не могу сделать, как Фиона, но.." -.. .... ........ "Не могу смотреть." Она по привычке продолжала говорить, будто у неё есть голос, будто кто-то может что-то понять. Она неуверенно почесала в затылке, не зная, как ей быть, и в конце концов пристроилась рядом со всеми, сев на корточки, и легонько похлопала эльфийку по голове, задев ещё и ладонь Фионы. Так что она одновременно и Фиону по ладони похлопала, понимая, что той сейчас тоже нелегко. А понимая ли? Она ведь не могла назвать себя её подругой. Не ту дистанцию держала, чтобы быть близким другом. "Надо же, о чём думаю..." Все мысли просто подводили к тому, что Милл сейчас делает что-то не то и выставляет себя дурой. Снова вздохнув, она пару раз погладила Дору и распрямилась. Ещё были дела. И, похоже, Милл всё-таки придётся говорить. Она повернулась к орочихе, и все услышали безжизненный электронный голос, очень холодный и не очень приятный: -Что случилось? Где остальные? Полиция. Нова. Таким был речевой модулятор, установленный в костюм Милл. Лично ей этот голос резал уши, поэтому до сегодняшнего дня она никогда всерьёз им не пользовалась. И даже сейчас она старалась говорить короче.
|
Отлично! Магия сработала! Сейчас Вишенка всех спасёт!
Дора смотрела на разрастающийся яркий свет и к ней начало приходить осознание, что всё это было не зря. Дурацкая затея отправиться в наёмники, долгий путь, пропитанный болью и радостью, оставленные позади все эльфийские и человеческие традиции, всё было лишь для того, чтобы узреть этот белый свет и принять спасение, что он даёт. Доброта, которая наполняет душу, очень хочется её сохранить, но жить уже не во тьме, а там, в реальном мире. Сейчас нет времени думать, но Дора понимала, что этот момент имеет очень большое значение в её жизни, да и имел бы такое же значение в жизни любого разумного существа. Когда она вернётся в прежний мир, то обязательно всем об этом расскажет. Хотя, всё уже сотню раз было сказано до неё, но мало услышать те слова, которые говорят учителя и философы, их надо понять. Бесконечный цикл жизни, бесконечный порядок вещей, возвращение от начала к концу и от конца в начало. Ребёнок рождается добрым и чистым, освобождаясь от гнетущего забвения, которое ждало его в прежнем мире, и получив шанс достигнуть совершенства. Ребёнок будет расти, он может стать кем угодно, начиная от алкаша и заканчивая Далай Ламой, но в старости он, так или иначе, должен обрести мудрость, а мудрость обретается только с опытом и знаниями. Когда же он умрёт - он получит награду или кару за свои заслуги. Возможно, очередное перерождение является наградой и карой одновременно. Все религии мира, магия и наука, когда-то они несли добро и создавались во имя добра, но общество развивалось, появлялось множество дорог и расы разошлись в разные стороны. В конце пути они снова придут к той истине, что была тогда, в начале, но уже полностью осознав её смысл и природу. Мир постареет, станет настолько совершенным, насколько это возможно, и тогда механические колоссы выйдут за грани вселенной и посмотрят богу в глаза, и тогда наступит конец всему.
Свет становился всё ярче и ярче, уничтожая мрак вокруг, внутри нарастало какое-то чувство, становясь всё менее приятным, а затем раздался крик. Что это за чувство? И почему так...
Дора лежала на асфальте с широко распахнутыми глазами, вне себя от боли и ужаса. Собственный вопль затмевал любые мысли, а вселенская доброта, что была в ней пару секунд назад, вся она была растоптана и высосана до последней капли, оставив после себя только боль и страх. Мерзкие тошнотворные запахи пронизывали воздух, бесконечные уродливые трещины были везде - на асфальте, в стенах серых жилищ и читались в лицах людей, сбежавшихся на крики.
Наверное Светик чувствовал именно это, каждый день находясь здесь, и поэтому он меня так ненавидел. Это он так наказал меня?
Всё что могла сейчас сделать эльфийка - это разреветься. Что она и сделала, сжавшись в клубок, закрыв лицо руками и плача так, как не плакала никогда. Вполне действенный метод борьбы с болью, которым Дора владела в совершенстве. Реплики Вишенки сильно угнетали, а приказная фраза Фионы, которая быстренько оклемалась, ударила ещё сильнее и зажгла в душе бессильную ненависть.
Комедия... Так я тебе и объясню, слепая сука...
С красным и мокрым лицом, Дора взглянула на бордель, от которого остались одни руины. Куда бежать? Где эта чёртова машина? Только не говорите, что её разбили к хренам... Слёзы снова полились из глаз, а рука вцепилась в пистолет на поясе. Кажется, от присутствия его в руке становилось полегче.
|
Трое наёмников. Разношёрстные. Значит действительно наёмники. Почему-то души и тела в большинстве наёмничьих групп редко бывают похожи. Будто судьба заставляет работать в команде гусей и свиней, львов и тигров...
-Касан, ты меня слушаешь? Вон тот орк, я сделала вывод, что он главный. Заметил тебя. Похож на того орка из "задницы", который тебе постоянно лимонад таскал, а ты его охранял за это. -Это был не лимонад...
Касан случайно сказал эту фразу вслух. Трое застольных спорщиков замолчали и обернулись к троллю, ожидая дальнейших объяснений. Надо что-то ответить.
-Ваши... Иллюминаты... Это... Лишь лимонад. Вы любите лимонад и вы его пьёте, лимонад влияет на ваше настроение, на ваше здоровье и на ваши деньги. Никто не знает, каков в действительности состав лимонада, но лимонад уже давно вошёл в вашу жизнь и даже те, кто его разливает, не меняют рецепт, чтобы не потерять вкус и прибыль, ибо в их крови тоже течёт лимонад и без него они обеднеют и погибнут, также как и те, кто его пьёт. Все хотят выпить лимонаду, он наполняет их жизнь смыслом, иллюминатам не выгодно что-то менять, они хотят сохранить распорядок вещей, чтобы всегда держать вас в зависимости от себя самих, и быть способными давать лимонад каждому. Если какое-то общество откажется от лимонада, который оно всегда принимало, его ждёт два пути - либо возвращение к лимонаду, либо избавление от зависимости, что может предвещать, как благо, так и погибель. Иллюминаты этого не хотят, но зато хочет кто-то другой, тот кто играет против иллюминатов. Он может подменить состав лимонада, дав заменитель незнающему, а если он достаточно искусен, то заменитель не заметит даже знающий индивид, разбирающийся в составе и своих вкусах... Замечайте странные вещи...
-Дюкаго, ты меня слушаешь? Не пудри людям мозги, лучше займись тем, что действительно важно. Орк спрашивает у бармена про исчезновение людей. Я делаю вывод, что эти трое каким-то образом связаны с "Безликими" и хотят выйти на них. Если они не связаны, то всё равно на них наткнутся, ибо исчезновение людей в шахтах всё равно выведет их на "безликих". Я не расслышала, что ответил бармен. А ещё орк о тебе поинтересовался. Давай, Касан, это твой шанс! Может они и не друзья, но сейчас сотрудничество принесёт пользу и тебе и им. Да, нас опять кто-то сканирует. Возможно кто-то из них.
"Так помешай этому". -Я попробую, но я не знаю деталей, как они проводят сканирование. Советую надеяться только на Мастера. "Не вспоминай эти эльфийские бредни... Нет никакого Мастера, а если Мастер и есть, то он такая же пешка в чужом механизме, состоящим из множества параллельных реальностей. У него хватает и своих проблем... Ладно, что скажешь про тех двоих?" -Женщина. Курит, пьёт, скучает. Парень. Похож на дурака. В такой же степени, как ты похож на мудреца. "Ээ... Похож на дурака, но не... Значит я похож на мудреца, но не мудрец... Погоди, но я ведь мудрец. Значит, что он похож на дурака, и дураком же является...? -Я не знаю, у меня слишком мало информации. Пока его довольно успешно разводят в карты.
Касан снова перевёл взгляд на орка у барной стойки. Надо поговорить с ним пока не ушёл, но надо говорить понятно. Эльфы тяжело находят язык с орками, но Касан всё же отчасти тролль, так что он должен договориться. Правда, чувствуется какое-то сомнение в правильности этого вывода... Дюк медленно встал и не спеша пошёл к барной стойке, стараясь выглядеть не слишком угрожающе, и держа руки подальше от оружия. Тролль подошёл к стойке по левую сторону от орка, выдержав дистанцию.
-Молоко есть? - Спросил Дюкаго у бармена. - ... Ладно шучу, я не такой поехавший.
Выдавив у бармена пугливую улыбку, после долгой паузы, тролль повернул голову к орку.
-Наёмник... Помоги мне, а я помогу вам. Надо поговорить.
|
|
Касан по очереди переводил взгляд с одного говорившего на другого. Банды... Рейдеры... Войны и заговоры... Когда-то давно Дюкаго уже принимал участие в подобных событиях. Ещё в эльфийской академии, во время каникул. Большая группа подростков пряталась ото всех строгих наставников в своём клубе на дереве и доставали шлемы виртуальной реальности, которые протащили для них какие-то, чуть-ли не те же самые наёмники, откуда был ранее похищен Касан. Они играли в разные игры и сюжеты, Дюк долго не мог взять в толк, что же за магию творят эти шлемы и почему, надев их, все эльфы превращались в совершенно незнакомых представителей всех рас, да и сам он становился не тем, кем являлся. Со временем ему всё объяснили, и Касан уже сам выбирал желаемую личность, но, как правило, роль он играл всегда одну и ту же - пособника какого-то хитрого главного злодея, которого в данной игре играл один из подростков, а тролль, в разных личинах, выступал в роли некого второстепенного босса, прежде чем основные герои доберутся до злодея. Но чем умнее становился Касан, тем более сложные роли у него получалось отыгрывать. Однажды, в одной из игр на выживание ему удалось перехитрить абсолютно всех участников. Это был сеттинг точно такого же пустынного постапокалиптичного мира, где Касан был типичным троллем, сражавшимся на боевой арене на потеху толпе. Только вот никто не ожидал от этого тролля, что он владеет всей информацией, которую искали главные герои, и с помощью всяких подсказок, Дюк заставил их расправиться со всеми важными шишками местных банд, а потом заманил в ловушку, а сам занял пост верховного предводителя. Все эльфы были в восторге.
Судя по рассказам этих людей, эта планета очень похожа на ту самую игру, в которую Дюкаго играл давным-давно и где в первый раз по-настоящему заслужил уважение своих друзей.
Здесь тоже всякие банды, рейдеры... Надо вспомнить ту игру, как там всё работало, может быть и здесь... Мне надо будет добраться. Сложно.
"Гренка". -Да, Дюкаго. "Напоминай мне о том, что я должен задать себе вопросы. Про власть и песок". -Хорошо, Дюкаго.
Гренка - личный ИИ Касана, встроенный в шлем. Она нужна ему для того, чтобы подсказывать информацию, которую он не знает, ориентировать на местности, включать режим логики, если тролль не может до чего-то додуматься сам, вовремя одёргивать его, если Касан делает что-то не то, записывать и фотографировать всю информацию, что встречает владелец, да и вообще, является незаменимым помощником на все случаи жизни. А ещё она запрограммирована на то, чтобы обращать внимание владельца на всякие детали, по его просьбе или без неё. Когда Касан только появился в этом баре, Гренка долго рассказывала ему про деревянную барную стойку, почему очень важно, чтобы в таких местах обязательно висел трофей опасного местного хищника, а ещё про людей, которые здесь обитают. Благодаря Гренке, Дюкаго видит вещи, которые уже давно никто не замечает.
Собеседники тролля были рады потрепать языками. Они говорили вещи, вполне имеющие место быть, но внимание Касана особенно привлекли слова парня. Выслушав всех, таинственный гигант снова посмотрел на паренька.
-Я ищу человека на этой планете. Он сектант и интриган, а ещё он плохой врач, продавший в себе Гиппократа за горсть серебра. На этой планете нет закона и здесь процветает болезнь. Болезнь социальная и болезнь физическая, убивающая человека ржавой турелью и безнаказанностью. Такие, как человек, которого я ищу, распространяют болезнь. Они здесь и занимаются чем-то сложным для понимания. Кто-то на этой планете насильно надел на меня респиратор.
Дюкаго снова окинул взором всех собеседников, а затем кивнул парню и передвинул ему свою кружку с пивом.
-Я не советовал бы вам позволять клиникам делать себе "вакцины". Они заражены ложью.
Касан откинулся на спинке стула и обернулся в сторону выхода, где было самое большое окно. Песчаная буря усиливается, а у Дюкаго нет денег на гостиницу. Если бы здесь был кто-то, кто сможет помочь... Полуэльф силён, но страшно воевать одному посреди поля. Блюз красив, но мимолётен, а пиво слишком дрянное, чтобы рассматривать его в качестве обезболивающего.
|
|
Смирно лежит в углу, морду опустил на лапы. Уютно, по-домашнему. Запахи - тысячи их. Каждый несет в себе непередаваемый оттенок. Нежная рука рядом. Чешет. За ухом, по спине. Да, вот здесь. Приятно. Лежит и смотрит прямо перед собой. Не интересуют его дела двуногих. Только виду не подает - сам весь внимание. Чует пропажу. Отсутствие старых запахов. Не все вернулись в стаю. Нет старого пропахшего табаком, нет и двух помоложе. Свобода их забрала. Свобода несет в себе опасность, несет угрозу. А ведь раньше он грезил о свободе.
Вспомнилось, вдруг. "Клети. С железными прутьями, отдающих неприветливым холодом. Рядом другие, такие же бедолаги, как он. Воют все вместе. Кто от тоски, кто с голодухи, кто просто брешет, но у всех одна заноза в душе – свобода. Это даже не слово, не предмет, не осязаемое, то, что нельзя потрогать лапой, прикусить, понюхать. Когда просто хочется бежать без оглядки, не видя перед собой бездушных стен, пут, оков, всего, что сдерживает отчаянных беглецов. Таких, как он, как все они. Бесконечный лай, от которого звенит в мохнатых ушах, который доводит до исступления."
Не было тогда у него стаи. А сейчас есть. Сейчас он матерый уже. Знает, почем стоит свобода юности, которую так ухватить за хвост хотелось. Не дешево. Так, что и возвращаться не хочется.
Опять оно. "Челюсти. Дурно пахнущие. Выскакивают из-за ржавой мусорки. Чует в голове трезвонящую опасность. Не успел, не учуял. Нет времени увернуться. Прижал уши, завел рычалку в гортани. Приготовился умереть. Выстрел. Оглушающий до неразличимого звона. Запах пороха. Едкий, вонючий. Родной."
Встал на четыре лапы. Мягко отстранился от ласкающей руки. Подошел к двуногим. Эка, напустили в комнату дыма! Не подает виду, не чихает, сдерживается. Не солидно ему. Подходит к здоровяку. Почесал. С благодарностью поднял голову, пошел дальше.
Кипит двуногая брехня. Значит, на свободу собрались. Ага. Не зря вчера досыта накормили. Страшно стало. И весело. Возбуждение легкое. Завилял хвостом. Высунул язык. Услышал собственное дыхание, влажное от слюней. Со стаей – хоть обратно в клетку залезет. Стая – это все.
|
Когда мчишься через космос на варпе за иллюминатором лишь пустота, черная и безжизненная. Иногда ходят слухи, что некоторое маги или шаманы видят в этой пустоте астрал или его теневую сторону… но все это сказочки, недоказанные гипотезы и предположения. Все знают, что маги и шаманы крайне тяжело переносят варп, потому как практически полностью лишаются всех своих сил. Заядлые экстраверты превращают в унылые овощи, чего уж говорить о интровертах на которых больно смотреть. Плавают по отсекам словно призраки… Был у меня как-то такой товарищ, сидит смотрит в иллюминатор закутавшись в плед, а я ему: «Ну как там астрал?». Так он меня нахер и послал, стало сразу понятно… как он там. Астрал этот.
А вообще смотрю туда и вижу эту запредельную пустоту. Между нами стало столько миллиардов километров, что волосы дыбом встают. Раньше все проще было, жили на своей планете, да, воевали, да ссорились… но ведь еще и мирились, дипломатию налаживали, стремились к совестному будущему. А теперь что, основал свою колонию и живи сычом, не общайся ни с кем. Уже сейчас чтобы от одного края мира до другого долететь нужно года три потратить. А что дальше будет, когда галактику всю откроем? Когда этих галактик будет несколько. Это ж как пакетик с хлопьями разорвать и космос выбросить. Хрен когда одна хлопушка с другой встретится. Если только в сети, мать ее… Да, кстати, неплохо бы сварганить хлопья с молоком, пожрать бы…
Аудио-дневник Джара «Бати» Роарда, 21 мая 2133 год.
Гул варп-двигателя стих, абсолютная тьма за иллюминатором сменилась россыпью звезд. На Отре стало тихо, по сравнению с варпом маршевые двигатели работали почти бесшумно. Во всех отсеках царил легкий полумрак с холодным освещением. Все наемники собрались к этому моменту в комнате брифинга, которая к тому же была кухней. Кто с кофе в тюбике, кто с завтраком. По середине комнаты мерцала оранжевая голограмма планеты, той самой, что носит название Лок. Уже отсюда она выглядела какой-то недружелюбной, изрезанная горными цепями, с огромными пустынными областями между ними. Ни одного деревца, скорее всего. Просто голый песчаный шарик. Да и цифры, витающие рядом с планетой не обнадеживали: «G = 1.2, t = +64/-30». Судя по сводкам, сильные ветра и, как следствие, песчаные бури на планете одна из главных проблем. Одним словом – ад. Остается только гадать, на кой там вообще кто-то живет?
- Итак, ребята, - начала Мышка, крохотный по сравнению со всеми полурослик с черными кудрявыми волосами. - Я тут покопалась пока летели и кое-чего нарыла… Собственно наши наниматели давно ищут этого Пророка, но его след на Локе нечеткий. Больше всего нанимателей, как мы уже знаем, привлекли эти загадочные исчезновения на планете. Местные службы безопасности, конечно же, не справляются… а больше до этих несчастных людей никому дела нет. Так что все это висяки и мы может начать именно с них. Что думаете? Расспросим местных об исчезновениях, может чего и нароем… Ну точнее, вы расспросите, - поправила она саму себя, так как конечно же не планировала вообще покидать корабль.
Не то чтобы ей не хотелось поучаствовать в деле, но… уж точно не на Локе. Эта планета ее немного пугала своим непредсказуемым нравом и суровыми условиями.
- Начать стоит отсюда…
Голограмма приблизилась к городу, расположившемуся между высоких скал.
- Называет Порт-Край, самое крупное поселение на планете. Если уж и есть информация обо всем этом, то точно там. Есть вопросы?
|
|
Трек для настроения ссылка------------------------------ ------------------------------ ОбщееПогребальные костры соорудили лишь к вечеру. Не только для Ульфгарда. Рядом с его костром сложили еще один, но никто не говорил, для кого он предназначен, ибо простых солдат хоронили в земле. Погода в горах переменчива. Под вечер стал капать мелкий дождь, словно сама природа скорбела о павших героях. Кричали птицы, и казалось, что так же кричат и души тех, кто сейчас переживает потерю боевых товарищей. Сквозь тучи пробивались ярко-красные лучи заходящего солнца, заливая все вокруг алым светом. По направлению к погребальным кострам, от самого лазарета, через весь лагерь выстроились друг напротив друга две шеренги солдат, те из тринадцатого полка, кто пережил эту битву. На лицах у всех читалась скорбь. И вскоре стало ясно отчего это. Наконец, полог палатки приоткрылся. Сначала вынесли тело Ульфгарда. Медики постарались - воин выглядел сейчас совсем как живой, только спящий. Но все понимали, что воин никогда уже не услышит пожелания доброго утра. Его сон никогда не прервется. Не успели отнести носилки с Брейнордом даже на десяток шагов, как полог палатки приоткрылся вновь. Еще одни носилки. Точно такие же. И точно таким же сном, что и Ульфгард, на них спал Хельг Берсерк. Полковник наконец обрел покой. После десятилетий непрекращающихся сражений на благо королевства, командующий тринадцатым полком выспится вволю, ибо как сам он однажды сказал: "Не стоит бояться смерти. Это лишь отдых в непрерывном бою." У погребальных костров скорбную процессию ожидали наемники и старшие офицеры. Никто не посмел проронить ни слова, молча выражая свое уважение к мертвым. Наконец, тела положили на отведенные им места. Каждому вложили в руки оружие, коим воин владел при жизни - топор Ульфгарду и парные клинки Хельгу. Полковой священник погиб когда варвары проломили стену, поэтому молитву читал командир эскадрона всадников, что пришли вам на помощь. Когда слова срывались с его губ было ощущение, что сама природа затихала, выказывая уважение к павшим. - О Небесный Отче, для которого все живет и тело наше не погибает, но продолжает жить в совершенном преображении, молим и просим Тебя: в сострадании и милосердии прости то, что взяли на себя души рабов Твоих Ульфгарда и Хельга, через обман Зверя и через собственную злобность и слабость, согрешив против воли Твоей, - прости и очисти их. Позволь святым Ангелам Твоим препроводить их в Царство Небесное, где нет ни боли, ни печали, ни плача, и где души верных Твоих ликуют в радости блаженной. Вечный покой даруй им, Небесный Отче, и светом вечным озари их! Пусть почивают они в мире! Благой Небесный Отче, даруй усопшим покой вечный, ради мучений, которые перенес Ты в час смертного страха Твоего во время казни, совершенной людьми неразумными, в заблуждение введенными Зверем-Предателем, смилуйся над душами в чистилище. Избавь их от их горьких мучений, призови их к Себе в небесах, любовно заключи их в объятия Твои. Над живыми и мертвыми властвуешь Ты, Первоисточник Жизни. Так дай же от земли отвратившимся и к Тебе обратившимся приют в небесах и сиянии святом, Небесный Отче, и славы увенчание победителям Твоим. О Слово, что некогда даровало мне существование, Первоисточник Жизни, который по милости великой вновь во красе воссоздал меня, дай рабам Твоим, уже почившим, по милости Твоей жить в вожделенном лоне Небесного Пути. Ты, мой Спаситель, в целом мире Пресветлый, Любовь неутолимая. Пусть напьются усопшие из реки блаженства, из потока прощения и славят Тебя неустанно. Молитва закончилась. Солдаты выстроились вокруг костров. Дана команда факельщикам. Ярким пламенем полыхнули погребальные костры. В глазах у многих солдат стояли слезы - Хельг был для них вторым отцом. Когда догорели костры, всякий присутствующий взял горсть пепла и развеял по ветру. Но ни одна частичка не коснулась земли - подхваченный порывом ветра, пепел устремился к небесам, словно Небесный Отец принял в свои объятия души погибших героев. Вы решили остаться на ночь - продолжать путь в темноте не стоит, да и нужно помянуть тех, кто отдал жизнь в бою. Под открытым небом накрыли столы, сооруженные на скорую руку. Еды и алкоголя было не очень много, но ведь это поминки, а не праздник - тут много и не нужно, когда кусок в горло не лезет.
|
|
-
Ликвидатор превозмогает. Хорош, вот кроме шуток.
-
ЯНУШ ПРЕВОЗМОГАЕТ. Не хватает только вопля: За Императора! Тогда атака на барона увенчается успехом 100%
-
FOR THE EMPEROR!!!11
|
Оскал
Незамеченным остался. Видишь, как бандиты делают свое дело, отряд стрелами закидывают, но только мало толку, разве что алебардщику руку прострелили, но ведь поправить можно. Напарница выстрел из арбалета сделала, казалось бы ее профессионализм должен показать себя, но бородатый эльф, у которого, судя по повадкам и виду, в роду явно были гномы защитил Арию, в которую и был нацелен болт, щитом. От сильного удара сам с коня свалился, да и монахиня вместе с собой стащил, но живы оба. Да и весь отряд уже с коней слез, кроме двух человек, которые решили контратаковать верхом. Не растерялись, молодцы. Недаром они лучшие. В общем все не так пошло, как планировалось. Из-за поворота показались остальные члены банды Сивого, вооруженные короткими мечами и легкими щитами, числом около десятка.
Фортис
Выстрелила вроде хорошо, но болт был принят на щит бородатого эльфа. Сплюнула зло. Редко твои жертвы так просто уходили от смерти. Значит Бог Сущности на ее стороне оказался, не время ей умирать было. А тем временем наемники сообразили, что к чему и решили ответный удар нанести. Два всадника направились в вашу строну, один прямо на скаку выпустил три стрелы, да так быстро ,что показалось будто одним единственным движением это было сделано. Второй же, проревев боевой клич выхватил черненый фламберг и прямо на тебя несется.
Ария, Дамин
Когда стрелы посыпались, эльф щитом монахиню прикрыл, гномья сталь прекрасно от стрел спасает. Неожиданно в щит ударило что-то весьма сильно, никак не стрела. Дамин с лошади повалился, а так как Арии в этот момент помогал, то и ее за собой утащил. Когда упал и увидели в грязи арбалетный болт.
Маркус, Аллейн
Беседу прервала неожиданная атака. Просвистели первые стрелы. Пират с коня слетел мгновенно, а в бедное животное сразу три стрелы влетело. Товарищу меньше повезло, хоть и проворен был но все равно в правом запястье стрела засела. Неприятно. Бежать в таком состоянии к вражеским лучникам - не лучшая идея, а потому просто за падшей лошадью Маркуса укрылись. Видите как из-за поворота появился десяток человек с короткими мечами и плохонькими щитами. Ниташ и барон в контратаку пошли. Странно, но Аллейн не почувствовал боли, словно и нету стрелы в запястье.
Ниташ
Не ты один с коня не слез. Фон Сард вместе с тобой понесся на врага боевой клич, подобно льву рыча. Три стрелы сорвались с тетивы и три трупа с деревьев на землю упали. Еще одного противника конь сбил, пятого ты сам клинком заколол. А барон чуть в стороне держится, троих своим фламбергом к праотцам отправил и четвертого, вернее четвертую рубить собрался.
Сагот
С коня спрыгнул, стрел не поймал. Повезло. Теперь можно и отомстить. Вперед магу не резон лезть, есть для этого другие способы. Когда из-за поворота появился десяток бандитов с мечами, просто перевел в состояние не-смерти трех убитых Ниташем лучников. Поднявшись с земли, зомби направились к врагу. Сложно будет с живыми трупами совладать. А затем поднял еще пару из тех, что уже на холме погибли, чтобы и лучники вражеские не заскучали.
|
|
|
Ария
Кажется тот юноша был огорчен тем, что разговор не задался. Но, сейчас не это главное, важнее гораздо то, что нужно срочно найти рецепт настойки против чумы. В книге по этому поводу сказано следующее: Единственный шанс излечить чуму святого Габриэля, сварить лечебное зелье, по рецепту алхимика Витольда Бледного. Для одной порции понадобятся: - Корневища огнецвета снежного 2 шт. - Сок одуванчика 2 наперстка - Яд черной гадюки 1 наперсток - Стебель теневки 1 шт. - Кровь белого ящера 3 столовых ложки Вполне закономерно возникает вопрос о том, где же найти эти ингридиенты. Но и на него есть ответ. Огнецвет снежный растет в гористой местности, в местах где толщина снежной шапки не превышает 20-30 сантиметров, отличить его можно по огненно красному цветку, с лепестками весьма похожими на языки пламени. Черная гадюка обожает селиться на кладбищах, чаще всего эту змею, достигающую длинной двух метров и имеющую кожу цвета воронова крыла, с редкими красными и желтыми вкраплениями, можно найти в старых склепах, или же в пещерах находящихся неподалеку от болот. Следует помнить, что яд ее смертелен и от укуса человек гибнет за считанные минуты, если не дать ему противоядие. Белый ящер - небольшая, с ладонь, рептилия, обитающая по соседству с человеком, часто можно встретить их возле выгребных ям. Теневка растет в лесной глуши, особенно часто это растение можно встретить в еловом бору, куда практически не проникает солнечный свет. Темно-сиреневые цветы невероятной красоты с удивительным ароматом не дадут спутать это растение ни с одним другим. Одуванчик же можно найти практически где угодно. Далее описывается способ приготовления зелья. Ты уже собралась было перейти к нему, как к тебе подошли Дамин и Маркус
Аллейн
В глазах конюших отчетливо читалось, где и в каком виде они желали бы видеть и Его Королевское Величество, и его ветеранов заодно. Однако, сказали они другое: - Коль хочешь выпить, так с тебя и выпивка, а коль выпивки нет, так и проваливай к чертям. Может ты конокрад какой. Всю живность, значит, угонишь сейчас, а спрос с нас будет.
Ниташ, Сагот
- Да какой там празник, дружище! Поминки скорее, какой-то ублюдок заезжий не дале как вчера вечером тут побоище учинил. И главно, в чем дело, никто никого не трогал, а этот как вскочит, здоровенный такой детина, и рожа страшная, что не приведи Господь! Да как заорет "Конец вам, черти!" меч такой огромный достал и давай на всех кидаться, пятерых людей положил, да еще и гнома изуродовал, проходимец хренов. И ведь вроде сначала спокойный такой был, но в тихом омуте сам знаешь... Давай-ка выпьем за упокой, так сказать. Хей! Пива моим друганам!!! На столе перед вами появилось по объемистой пивной кружке с пенным напитком. Барона же видно не было, среди толпы, несмотря даже на немалый его рост и пропорции.
Дамин, Маркус
Вернувшись к главному входу в трактир увидели арию, сидящую в гордом одиночестве и листающую какую-то книгу. На присутствие всадника указывали только еще не до конца размытые следы конских копыт в грязи на дороге.
|
|
|
|
Говорят, что первый крик человека - это его первый вздох.
Сколько раз мы рождаемся? Всего лишь один - первый? Каждый раз, когда смерть, лязгнув железными зубами, проходит мимо? Когда старый мир рушится до основания, и мы лежим, под руинами, не в силах пошевелиться, слушая, как умирает старое "я", а за ним приходит новое и кричит "встаааать!"? Когда жизнь меняет курс на противоположный? Когда нам открываются тайны бытия и смысл существования? Когда в триумфе победы вдруг становится отчетливо слышен грохот рассыпающихся мостов, сожженных накануне? Когда мы предаем сами себя, попираем суть начал своих, идем против собственного естества?
Что это за момент, после которого вся предыдущая жизнь вспоминается пожухлой, пожелтевшей, странной... и иногда чужой, сложной, а иногда наоборот, слишком простой и примитивной?
Он видел, он чувствовал то, что было причиной её крика. И не понимал. Сколько бы препятствий не проходил он, сколько цепей не рвал голыми руками, сколько раз ни уворачивался от беззубой пасти вечной пустоты - никогда его не расшатывало вот так, до самого основания. И дело тут было даже не в том, что киммерийцев с детства приучали быть готовыми к ударам судьбы, и не в том, что он был грубым мужчиной, а она - тонкой девой. А в том, что за этим криком, за этим порывом стояла какая-то страшная тайна, необъятная глыба, гора, и только сейчас, на его глазах, эта глыба скатилась вниз, разбилась о прибрежные утёсы и разлетелась водяной пылью.
Нестерпимо захотелось подойти к краю и заглянуть в пропасть. Он даже сглотнул. И на мгновение показалось, что там, внизу, и вправду есть что-то, кроме морской пены и голых камней.
Сколько же она тащила на себе, эта ожившая статуя с телом девочки?
Торопиться, в общем-то, было некуда. Пусть отдышится.
|
-
(с восхищением) Вот ведь с*ка какая!
-
как и полагается опытным приключенцам, они до мозга костей параноики, подозрительные и замкнутые. Можно было написать одним словом - метагеймеры))))
|
|
|
Ночь синим куполом опустилась на джунгли. Тусклый месяц, заглядывал сквозь листья причудливой формы, привлеченный пением птиц и жужжанием насекомых. В неверном свете костра тело девушки, еле прикрытое короткой туникой, выглядело ещё красивее. Тени то ложились на плечи и бедра, то словно соскальзывали в стороны, обнажая кожу, как будто покрытую золотистой пылью. Волосы поблескивали красноватым отливом, а отсветы пламени, отражаясь в её больших глазах, казались мерцанием драгоценных камней в колдовской пещере.
Саргон почувствовал просыпающееся желание. Когда последний раз он был с женщиной? Перед самым пленом. Шейна... он вспомнил ее вкрадчивый, обволакивающий голос, порывистое дыхание, взгляд, разивший мужчин надежнее иного клинка... кулаки киммерийца непроизвольно сжались, и он чуть не заскрипел зубами от нахлынувшей ярости. Однажды он обязательно убьёт эту ведьму. Саргон представил, как его сильные пальцы смыкаются на божественно нежной шее, как длинные ногти твари бессильно царапают кожу варвара... Однажды. Нескоро, может быть даже через годы... но он никогда не забудет её предательства.
Он прогнал воспоминание и снова перевел взгляд с пламени костра на лицо Махаон. С лица - на плечи. Она сидела рядом. Можно прямо сейчас оттолкнуться от земли и одним прыжком накрыть её тело своим. Придавить к ковру из листьев, до боли сжать запястья, почувствовать дрожь, прошедшую по девичьему стану. Сопротивление?.. не очень долгое. Он выкрутит её тонкие руки, намотает длинные волосы на кулак и запрокинет ей голову, чтобы видеть, как сжимается горло, когда она будет глотать слезы боли и стыда. Молча слушать мольбу или проклятья на непонятном языке. Вдыхать ночной воздух, смешанный с чадом костра, с запахами разгоряченных короткой борьбой тел, запахами мужчины и женщины. И ощущать трепет её, снаружи и внутри...
Потом, когда схлынет застилающая разум волна, он будет лежать, глядя на чужие, непривычные звезды, наслаждаясь звенящей пустотой во всем теле. А она? Свернется клубочком, так что на спине грядой проступят позвонки, и будет вздрагивать, бесшумно всхлипывая... Или убежит. Куда? В темноту ночного леса? Даже если у нее хватит на это смелости, утром он сможет найти ее по следам и - если она не станет добычей хищников - снова поймает. Но...
Но тогда он так и не узнает, почему Махаон оказалась на островах, и почему, родившись в Мессантии, не говорит на аргосском, и кто на самом деле этот Малахай, её заклятый враг. Вряд ли она заговорит с киммерийцем. Как та женщина из племени пиктов, которую он изловил во время скитаний по пустошам, даже не назвавшая своего имени... Он не любил вспоминать о ней.
А так ли ему важно всё это узнать? Или важно что-то другое? Что-то другое, из-за чего он все еще лежит на песке неподвижно, спокойно, прислушиваясь к своему телу и своему сердцу, пытаясь разделить жар пламени и жар в груди, следит за игрой теней, пляшущих по ее щекам. И она сидит, греясь у костра, подперев рукой голову, а не извивается под двумя сотнями фунтов мышц, костей и грубого животного желания.
Киммериец молча усмехнулся. Может, за месяцы, проведенные на галере, ему надоел мир, где все только и ждут, чтобы безнаказанно ударить соседа в спину? И того же ждут от соседа. Может, ему не хватает теперь доверия? Доверия первого встреченного им свободного человека. Может быть и так. Он был воин, а не врачеватель душевных болезней, и в скрытых мотивах не очень-то разбирался. Он только знал, что сильнее хочет снова заговорить с ней завтра, чем взять ее прямо сейчас.
Когда ловишь птицу, не ломай ей крылья. Или сворачивай шею сразу, или держи осторожно, чтобы потом, когда отпустишь, она сама решила - улететь прочь или сесть тебе на плечо.
Интересно, что сейчас можно прочитать в его глазах? В её глазах, пожалуй, читалось только одно. - Тебе холодно? Хладна? - вспомнил Саргон слышанное сегодня слово. Вопрос был, в общем-то, бесполезный: всё, что он мог предложить ей - две тонкие льняные тряпки да разве что тепло собственного тела, привыкшего к походам и лишениям. Если, конечно, Махаон страшится холода больше, чем жестоких варваров из далекой, дикой Киммерии, про которых на юге ходит так много небылиц.
Саргон отправил в огонь еще одну корягу.
-
Здорово. Прям здорово.
-
Ну годно же вообще.
-
Красавец.
-
:з
|
|
-
Кролик-Оборотень)))
-
за кролика-вампира. бедняга чебурашка...
-
Класс! Замечательно получилось ;)
-
тени нравятцо
-
Молодец! Творчески подошел, во всех смыслах ;)
-
"Ма-ма, ма-ма, что я буду де-елать..."
|
-
Прелесть, а не эльф. Замечательно написано :)
-
Горячее сердце, холодная голова.
-
"Нас мало, но нам пофиг!"
|
|
Поскольку Нуар зашел не последним, у него была возможность выбрать себе постель. Сняв лук и колчан, он поставил их у изголовья кровати. Плащ до сих пор был слегка влажным от безжалостного дождя, поэтому наемник расправил его, встряхнув, и бросил на спинку. Попытка выскользнуть из кожаной бригантины успехом не увенчалась, поэтому пришлось немного ослабить шнуровку, прежде чем она покинула тело. Ноги ломило от усталости, поэтому на кровать Аксидий сел достаточно грузно, вызвав тем самым ее жалобный стон. Увлекшись развязыванием ремней на поножах, он проигнорировал приход еще пары персонажей, даже не удостоив их взгляда. Покончив с накладками, Нуар стянул с себя сапог. Неописуемое облегчение прошло по ноге. Размотав слегка влажную портянку, лучник провел по голой ступне ладонью, пытаясь ее согреть и вернуть ей правильное кровообращение. Ту же не сложную махинацию он провернул и со второй ногой. Затем встряхнул два шерстяных лоскута ткани и бросил их на пол сушиться. С наручами дело обстояло сложнее. На правой руке шнуровка запуталась, образовав узел. Помогая себе зубами, Нуар с трудом развязал ее, чуть ли не начав психовать. За все то время, что он пытался снять с себя защиту, рука слегка онемела - приходилось сильно натягивать шнур, дабы отодвинуть узел дальше от руки, облегчая себе задачу. Когда вся защита целиком покинула тело наемника, он с облегчением снял с себя ремень с кинжалом, и, слегка размяв шею, лег на кровать. Для удобства, ножны кинжала он повернул ближе к себе, не забывая о предосторожности. Однако, уют и тепло не желали приходить. Рукава на рубахе, а так же штанины, на стыке с сапогом, были влажными, и неприятно холодили кожу. Вновь сев, со скрипом, наемник быстро закатал влажные участки одежды, ограничив их от тела. Где-то в этот момент в комнату зашел молодой воин. Нуар бросил на него мимолетный взгляд, и, не найдя в вошедшем ничего примечательного, покончил с приготовлениям ко сну, и увалился, наконец, спать. Сон пришел слишком быстро, чем хотелось бы. Видимо неудобства в дороге вымотали тело, и поэтому уже спустя пару минут, Аксидий провалился в дрему.
|
|
|
|
|
- Ты ситэ раб. При этих словах Саргон усмехнулся и покачал головой. Люди думают, что раб - это тот, на кого надеты кандалы. Но он-то знал, что раб - это внутри. Раб - это когда ты боишься хозяина. Не наказания даже, а его самого. При этом не важно, ненавидишь ты его или любишь. Страх делает рабом, а не цепи. Поэтому рабами были и дети рабов - их воспитывали в страхе. Страхе не угодить, страхе не понравиться, страхе быть проданным, словно вещь. Киммерийцы учили детей не бояться никого. Даже богов. И главное - не бояться самого страха. И он тоже будет учить этому своих детей. В какой бы стране они не родились. И в какой бы край их не забросила судьба.
Он следил за появляющимися на песке полосками. Квадраты с дырами... наверное деньги. Деньги в этом мире делали каких угодно форм, размеров, чеканок... хотя платили ими всеми, по сути, за одно и то же - за пот, за кровь, за верность и за предательство. Сказать ей, что на родине он был богат? Хотя, как потом узнал, достаток всего его племени не шел в сравнение с состоянием среднего Аргосского торговца. Наверное, не стоит.
Он просто кивнул, что понял. И задумался. Что будет дальше? Ну, скажем, завтра они доберутся до гор и найдут здесь какой-нибудь поселок. Или даже город. Положим, их даже не забросают камнями. Какая бы дыра это не была, маловероятно, что здесь не говорят на аргосском. Ему надо попасть на материк, но денег-то как раз ни гроша. Можно наняться к какому-нибудь капитану. Хотя не факт, что это снова не закончится кандалами и веслом. Можно попробовать проехаться на судне "зайцем". Рискованно. Можно воевать. Кто-то с кем-то везде воюет, достать бы только меч и одежду. А она? Останется здесь? Или поедет тоже на материк? А куда? В Мессантию? Все равно у нее никого там нет. Взять ее с собой? Она, конечно, женщина, но человек свободный. Пусть сама решает.
И он задал, наверное, самый сложный, за сегодня, вопрос. Потому что ответ на него нельзя было нарисовать. - Ты говорила: воттат. Воттат - это хотеть. Чтобы было понятно, он показал на сорванный недавно плод, лежавший рядом. - Я хочу плод. Потом взял и вырвал кусок зубами. Проглотил. Отложил в сторону. На чем еще продемонстрировать? - Я хочу быть свободным. Не рабом, - он снова сделал вид, что его руки скованы. - И я не раб, - раскинул руки в стороны, "разорвал" воображаемые кандалы. Огонь дружелюбно потрескивал рядом. - Я хочу тепла, - подвинулся ближе к костру. - А чего хочешь ты?
|
|
ссылкаРекомендую при прочтении поста, для создания определенного настроения, данное звуковое сопровождение. ------------------------------------------------------------------------------------ ЧАСТЬ I. Начало длинного пути------------------------------------------------------------------------------------ Колеса повозки протяжно скрипят, чавкает под ними вязкая осенняя грязь, черная, липкая и холодная. Становящаяся еще более вязкой, от идущего уже второй час ливня. Лошади тянут повозку в гору, выбиваясь из сил. Кричит кучер, слышны щелчки хлыста. Повозка крытая, но драный тент не может защитить от дождя, все сидящие в повозке в той или иной степени уже промокли. Нещадно трясет, ибо под слоем грязи полно камней. Говорят, что длительные дожди не редкость здесь в это время года. Провинция Васеналь, всегда по праву считалась одним из самых глухих и негостеприимных уголков королевства. И в то же время здесь находится тайная резеденция короля, замок "Щит Ворона", по слухам совершенно неприступный. Повозка обогнала колонну солдат. На их лицах, словно печать, видны невероятная усталость, тоска и обреченность, многие ранены, идут едва переставляя ноги. Один из воинов, совсем обессилев, или просто подскользнувшись на грязи упал, выронив щит и меч, и уже не поднялся больше. Проходивший мимо офицер лишь пнул безжизненное уже тело, выругался, дал приказ остановиться на привал и снять с погибшего снаряжение. Судя по гербам на щитах - это отступающие солдаты графа Ренхеля. Отступают на перегруппировку. Измотанные непрерывными боями, когда из-за нехватки людей приходится сражаться сутками напролет, несущие каждый день тяжкие потери, они сражаются с ордами северных варваров, возглавляемые лично графом и его сыном, которые подают пример своим людям. В этой нескончаемой битве граф Тодеуш Ренхель уже потерял троих сыновей и дважды едва не погиб сам. Но как бы сильно они ни устали, как бы не были велики потери в их рядах, они не имеют права отступать, ибо на этом рубеже - они последняя надежда королевства, последняя линия обороны и им неоткуда ждать подкрепления, потому что ситуация в других местах по всей границе Лераля нисколько не лучше, а порой даже и хуже. Всплывает в памяти замок, оставленный позади около трех часов назад. Над центральной башней родовое знамя - белый лебедь на лазурном фоне, и ниже девиз "Не отступать, не сдаваться, не предавать", а под знаменем грязно серая бесформенная тряпка - знак, что здесь свирепствует чума. Поднятый мост, запертые ворота. Ужасный смрад доносящийся из замка, стаи ворон кружащие над башнями, несколько тел, лежащих у крепостной стены, видать у некоторых не выдержали нервы и они просто бросились вниз, в надежде на легкую смерть. Чума святого Габриэля - едва ли не самая страшная болезнь на землях королевства. Невероятно заразная, почти неизлечимая и приносящая своим жертвам неописуемые страдания. Единственным человеком, который смог рассказать о том, что чувствует больной был тот самый святой Габриэль, унимавший боль своей Верой и молитвами, он рассказывал, что "кости, словно плавятся и крошатся во мне, ужасные видения преследуют во сне и наяву, а кожа непрестанно горит, будто ее прижигают каленым железом", внешне тело больного за пару дней полностью скрывалось под гнойниками. Эти же гнойники появлялись даже на внутренних органах и костях. Разразившись в том замке, чума лишила королевство одного из самых преданных трону дворянских родов, осложнив и без того непростую ситуацию в северных землях. Видели вы и деревню, крестьяне в которой были больше похожи на призраков. Бледные, исхудавшие, во взгляде нет ни капли осмысленности и все больше женщины, совсем малые дети и старики, не видно почти мужчин - все кто мог держать в руках оружие были срочно призваны под знамена королевских полков, на охрану границ Лераля. Окна и двери во многих домах заколочены, ибо никто больше не живет в них, случаи когда умирают целые семьи уже давно не редкость. Видели и повешенных на придорожных деревьях людей со странными татуировками на коже и клеймом на лбу. Татуировку им делали, когда они присягали на верность Зверю, а клеймо выжигали королевские инквизиторы, перед тем как повесить. Отметина на лбу изображала волчью голову с раскрытой пастью - знак ереси, даже если кому-то посчастливится сбежать, то он недолго протянет с таким клеймом. А прошлой ночью слышали вы жуткий, леденящий душу и кровь, вой, раздававшийся в глубине леса - стая волколаков вышла на охоту. Вы видели, как в небольшом городке женщина продает своего полугодовалого ребенка, чтобы получить хоть немного денег и не умереть с голоду. Видели и слышали, как практически через два квартала кричит мать оба сына которой вернулись домой в осиновых гробах. Видели, как мальчик лет пяти ест пойманную им, еще живую, крысу. И как же контрастировал с этим замок одного из феодалов, неподалеку от столицы. Хоть его воины и отправились воевать, сам столичный барон остался в своем поместье, и ежедневно устраивал пиры, за счет подвластных ему крестьян, вытягивая из них последнее. Война и годы правления безвольного короля превратили некогда процветающую страну в настоящий Ад на земле. А меж тем, повозка со скрипом продолжала подниматься в гору. Буквально через час вашим взорам предстал "Щит Ворона" - небольшой, но удачно расположенный и хорошо укрепленный замок. Пожалуй, его и правда можно назвать неприступным. В случае осады противник не сможет использовать катапульты и баллисты, ибо их не затащить в гору, а даже если использовать для этой цели магию - осаждающие окажутся в невыгодном положении, по отношению к обороняющимся. Еды в замке хватит на пару лет, вода берется из подземного источника, а стены сможет удержать даже пара десятков хорошо подготовленных воинов. В том же случае, если замок будет взят, под ним, по слухам, есть система подземелий уводящая далеко на юг. Идеальное место для того, чтобы спрятать короля. После покушения на жизнь Его Величества в столице теперь заседает двойник, а самого Людвига I переправили сюда, вместе с его приближенными. Массивные ворота отворились, пропуская повозку во внутренний двор, откуда вас проводили в зал для приемов. Довольно просторное помещение освещалось десятком факелов, из-за чего здесь царил полумрак. Король восседал на троне. Даже при столь плохом освещении было видно, что жить ему осталось недолго. Очевидно маги хоть и задержали смерть от яда, не смогли полностью остановить его действие. Кожа правителя имела синюшный оттенок, ранее красивые и тонкие черты лица теперь стали нечеткими и оплывшими. По обе стороны от трона стоят приближенные - справа Первый Чародей Адальберт Стайн, высокий и худой мужчина, ничем не примечательный, но всякий, кто обладает колдовским даром, может почувствовать за ним настоящие океаны магической силы и Глава Тайной Службы Дариана Лоэл, невысокая девушка, с настолько непримечательной внешностью, что она забывается сразу, стоит вам отвести взгляд, хотя, казалось бы, невозможно забыть взгляд ее серых глаз, которые кажется видят вас насквозь, что создает определенный дискомфорт, слева самый богатый и влиятельный феодал - герцог Старлер Крафт, толстый и неопрятный мужчина с блестящей от испарины лысиной, маленькие, словно свиные, глазки которого буравят каждого, словно он задумал взглядом понаделать в вас дыр и архиепископ церкви Небесного Пути Викториан Сельт почтенный старец с моноклем, он весь источает высокомерие, каждое его движение, взгляд, вздох говорят о том, что к собеседнику он привык относиться не лучше, чем к назойливой мухе. Все, за исключением короля и Первого Чародея, смотрят на вас, как на кучу собачьего дерьма, ясно видно, что им глубоко наплевать на вашу миссию, как и на то, что вы прошли не одно испытание, прежде чем попали в число тех, кому будет доверено столь важное задание. И если Глава Тайной Службы хоть как-то пыталась скрыть свои эмоции, то во взгляде архиепископа и герцога без труда читалось, что они сделали бы с вами при иных обстоятельствах и сдирание шкуры заживо было едва ли не самым милосердным в их фантазиях. Король попытался было заговорить самостоятельно, но очевидно был слаб настолько, что пришлось прибегнуть к услугам герольда, с заранее записанным текстом обращения. - Король Людвиг I, в милости своей, приветствует всех собравшихся здесь, достойных наемников на службе королевства - сделал паузу, давая возможность осмыслить текст - Завтра, на рассвете вы отправитесь в поход к южным границам, дабы отыскать и в безопасности доставить в столицу наследника трона, принца Генриха. За эту службу, в щедрости своей, король обещает вам почет, славу и золото в том количестве, которое вы сможете унести за десять подходов в руках, в мешке или же на телеге. Да будет так. Коль есть у вас вопросы задайте их сейчас или не задавайте уже никогда. Коль нет вопросов, то в пиршественной зале накрыт стол для вас, ешьте и пейте вволю, отдыхайте, ибо завтра вас ждет долгий и опасный путь.
-
Очень атмосферное начало
-
хороший пост. Достоен быть на главной.
-
Атмосферно вышло
-
Кровь, грязь и смерть. Одним словом - ня.
-
да
-
Отличная вводная, отличная музыка, жаль что я пока не могу поставить тебе плюсик.
-
+ 1) Круть необычайная)))
-
Да чтоб я истлел! Отличная завязка!
-
взрослеешь, дружище=)
-
Добротный старт ))
-
Оправдал ожидания! Надеюсь будет модуль такого же качества как и вводная!
|
-
Первая картинка шикарна)
-
С сатирой перебарщиваешь, но в целом хорошо. А идея фигур на фоне закатного Солнца так вообще супер.
-
Юмор петросян/комедиклаб-стайл не доставляет.
Плохо когда игроки превосходят по уровню мастера.
-
За левую часть рисунка.
-
закатный пост впечатляет:) да и вся ветка)
|
-
Дворфский дворф)
-
Даёшь 3 тёлки!!!
-
++
-
Да вы тут все малааадцы
-
Неплохо. С помощью Paint'а такое... Трудно.
-
красиво рисуешь) и дворф такой дворф
-
Всем дворфам дворф.
-
Тебе можно книжки по гномьей психологии писать. Только непонятно, почему меч, а не топор.
|
|
|
в бар выехало исковерканное, бледно тело Джун Ebala zhaba gadyuku!.. Сандро никогда не носил с собой оружия. Зачем? Если встретить в темном переулке стаю черномазых отморозков, то от них легко можно убежать. Если отморозок один, то, даже если он вооружен, ему всегда можно навалять руками. А разбираться с полицией за нанесение тяжких телесных, доказывать, что превышения предела самообороны не было - да ну на хер! Себе дороже. Но сейчас Хансенн впервые пожалел, что верные Чешки Зброевки лежат в сейфе в багажнике, а не в кобурах подмышками.
В голове все смешалось. Дикие, невозможные, хоррорные рожи, люди и твари в крови, мясной фарш на оторванной туалетной двери, распотрошенное тело... и самое страшное - отстраненное колупание штукатурки ебанутой сукой... Сандро почувствовал, как начинает медленно уплывать. Как будто он снова на татами и только пропустил удар в голову. Мир вокруг поблек, потерял резкость, а конечности стали наливаться тяжестью. И угасающие мысли в голове: Этого не может быть. Не со мной. Меня здесь нет...
Затухающий взгляд зацепился за что-то блестящее посреди бара. Пистолет-пулемет. "Скорпион" в руке элегантного у стойки. Пистолет-пулемет. Обычный, блестящий, реальный пистолет-пулемет. Наполненный патронами. Если их заряжать по одному, они улыбаются тебе солнышками гильз Уцепившись последней разумной мыслью за пистолет, Сандро сморгнул и вдруг обрел совершенную ясность мышления.
Хуяссе, мудоблядский маскарад! Понацепляли масок из магазинчика ужасов и пиздец! Даже перчатку Крюгера добыли! Чуть не повелся на эту poeben'! Так, быстро, анализ ситуации! Они грамотно блокируют выходы. Значит зашли не просто так, им что-то надо. Судя по жесткости действий, это акция устрашения. В пользу этого говорит звероподобный грим и то, что с барменом все еще только разговаривают. И это несмотря на попытку удара битой по голове. Тех, кто к делу непричастен, скорее всего не тронут, ограбят максимум. Бойцов в баре трое: вышибала, бармен и я. Значит, сомнут. Тем более, у них как минимум один ствол.
Сандро постарался дышать глубже и ровнее, накачивая кровь кислородом перед возможными резкими действиями и одновременно вспоминая спецназовские техники. План действий. Если подойдут поговорить - поговорим. Бабло отдам, мне бы только до машины добраться. Если кинутся с агрессивными намерениями. Это сделают ближайшие. Ебанутой суке - сначала ногами в живот, бедро и колено. Когда согнется или хотя бы опустит руки для защиты - хук сверху в голову, всей массой. Однорукий. Плясать вокруг него, заходить со стороны покалеченной руки. Подбить колено, ограничить маневренность. Боец серьезный, время на него не тратить. Далее. У главного входа их трое и дымовая завеса. Снаружи могут ждать. Значит, бросок к сидящему у заднего выхода, сбить со стула, войти в клинч. Локтем в солнышко и горло, головой в нос и на выход
|
|
|
Всем. Реакция орка гоблинам явно не понравилась, как и то, что он говорил. Да и сам орк тоже. Поэтому тот гоблин, что стоял на дороге, издав традиционный боевой клич “Кавабанга!” бросился к первой повозке, потрясая шипастой дубинкой.
Лэрерин, Мира: Если повнимательней присмотреться, то было видно, что справа от дороги определённо кто-то был, как минимум два куста были подозрительны. После шума устроенного орком, гоблины почувствовали себя уязвлёнными до глубины души, и из одного куста со свистом вылетела стрела пригвоздившая край Мириного плаща к бочке c рыбой.
Клеривэн: С левой стороны кусты были гуще, а деревья ближе, как ни вглядывайся – ничего не видно. - Бывало иногда, Эрман не слишком любит драки поэтому обычно откупались, к тому-же ездили то мы вдвоём. Не вышло бы чего сейчас с другом то вашим… Ротти на секунду прислушался. - ***ть! Поздно! Отпустив вожжи, помощник матерясь перелез через борт в повозку, и начал искать что-то на её дне. Следом в борт повозки с хрустом вошла стрела, пущенная откуда-то из кустов.
Фубар Ыгрык: Услышав, что его могучий, вонючий и, как ни странно, лысый попутчик собирался делать с гоблинами Эрман ойкнул и полез в тент. Из рощи тем временем прилетела первая стрела и воткнулась в землю возле повозки, а с ветки одного из деревьев послышалось “Сам такой”. Высказать своё мнение о враге перед битвой было долгом любого уважающего себя орка, однако гоблины в этом деле могли поспорить с кем угодно. При выборах вождя в любом из гоблинских племён проводилось состязание, в котором проводилась декламация рифмованного ритмизированного экспрессивного речитатива, сочиняемого исполнителем на ходу, под ритмичный бой барабанов. Тот из участников, который первый изойдёт пеной изо рта или рассвирепеет настолько, что кинется на противника, считается проигравшим.
Фэлион Куру Эсгал: Глаза, привыкшие к тени повозки только начали привыкать к яркому свету, было сложно что-то рассмотреть роще, слишком уж контрастным было освещение. Впрочем, одного гоблина было видно, с боевым кличем он нёсся к телеге.
Где-то ты недавно слышал, что из-за наплыва большого количества гоблинов в местность около Стальных гор, гоблины перешли от простого воровства к более активным действиям. Подвергнувшиеся нападениям и грабежам торговцы уже не раз писали жалобу лорду Уланту, с просьбой усилить патрулирование дорог. К сожалению, людей хватало только для защиты самых оживлённых дорог, на такие как эта, времени не оставалось. Впрочем, теперь за каждую пару гоблинских ушей была назначена награда в несколько серебряных монет. Немного, но учитывая количество гоблинов – при должном старании можно было и разбогатеть.
|
|
|
|
|
|
|
Судовой журнал U-300 18 февраля 1945 года, 14.00 Норвежское море, 61 град. с.ш., 3 град. з.д.
Воздушная тревога. Зафиксировано радарное излучение. Срочное погружение. Глубина – 30 метров. Генрих Бюрен, первый вахтенный офицер субмарины «Вервольф», аккуратно вывел две ровные строчки на пожелтевшей бумаге судового журнала. Тканевый абажур лампы, освещавшей кают-компанию, медленно покачивался, слегка задевая край фуражки оберлойтнанта. Глаза чесались, словно в них надуло порядочную пригоршню пыли. Оно и не мудрено – после того как три дня назад командир слег с лихорадкой, вахты пришлось разделить на двоих с Тёкенталем, по двенадцать часов каждый. А тут еще и погода совсем ни к черту – дождь не прекращается вторые сутки, сильный юго-западный ветер грозит вот-вот перерасти в штормовой. - Прошу прощения, герр оберлойтнант, - сквозь кают-компанию прошел один из матросов, помощник дизелиста, кажется. Он обдал Генриха крепким запахом, в котором смешались мужской пот и машинное масло. Сочетание совершенно невообразимое. Про себя Бюрен в очередной раз поразился – казалось бы, за долгие дни похода можно легко выучить всех людей, присутствующих на лодке. Если не за один патруль, то за два – точно. И все же, с завидной регулярностью ему попадались матросы, которые казались совершенно незнакомыми, эдакие местные привидения, появляющиеся из ниоткуда и в никуда уходящие. На соседней койке заворочался Гильза. Ему выпала ночная вахта и сейчас он пытался отоспаться. Погружение этому только способствовало – заметно уменьшилась качка, да и ровный гул электромоторов был куда тише рокота дизелей. Ничего, через час, когда воздуха станет поменьше, сон второго вахтенного станет менее приятным. Не то, чтобы Генрих не любил своего товарища, скорее даже наоборот. Просто недели, проведенные в море, мало способствовали теплым отношениям. Уже через десять-пятнадцать дней одни и те же лица, пусть даже замаскировавшиеся под «романтичными бородками» начинали откровенно раздражать, а одни и те же темы для разговоров, предсказуемые с самого начала шутки и прочая неизбывная атрибутика боевого патруля действовали не хуже, чем красная тряпка на быка. Старшего инженера не было – наверное, отправился осматривать лодку. Он жаловался, что после бомбардировки, в которую они попали на день Святого Валентина, он беспокоится за целостность корпуса. Генрих поморщился – в тот день на них сбросили не меньше тридцати глубинных бомб. Эсминец Томми гонял их больше трех часов – и это еще было большой удачей, поскольку удалось выйти в мелкую воду и залечь на дно. Покрутившись над ними с полчаса, бритты ушли, опасаясь надолго оставлять конвой – видимость была не дальше пятисот метров. После того случая каждый скрип, издаваемый лодкой в подводном положении, отзывался волной мороза по позвоночнику Бюрена. Чтобы отвлечься от таких мыслей, он встал и вышел на центральный пост. Штурман, склонившись над своим небольшим столиком что-то отмечал на карте, акустик сидел в своем кресле свободно откинувшись, даже не глядя на приборы. - Все тихо? – спросил у него Бюрен, легко коснувшись плеча. - Как в покойницкой, - мрачно пошутил акустик, Харольд Вёльде, кажется. Да, Харольд Вёльде. Матросы его еще называли «Свинцовый нос», потому что кончик его длинного носа часто становился неестественно синего цвета – особенно на холоде. - Всплытие. Перископная глубина, - скомандовал оберлойтнант. - Носовой руль – пять, кормовой – десять, всплытие, - эхом раздался голос боцмана, - Сто литров на корму. Подать воздух во вторую и четвертую цистерны. Зашипел по трубопроводам воздух, палуба под ногами вздыбилась, поднимаясь к носу. Сейчас сжатый воздух, подаваемый компрессором, выгонял морскую воду из цистерн, расположенных в боковых булях лодки. Стрелка манометра медленно поползла против часовой стрелки, оторвавшись от отметки «30». - Есть перископная глубина! – отрапортовал боцман. - Поднять перископ! – зажужжали вентили, зашуршала трубка перископа, взмывая вверх – из боевой рубки и дальше – сквозь темно-синюю воду Норвежского моря. Приникнув к окулярам прибора, Бюрен выругался – видимость была откровенно паршивой. Высокие волны то и дело захлестывали перископ, все попытки рулевого компенсировать качку казались бесполезными – трубку раскачивало так, что у наблюдателя могла закружиться голова. В течение пяти минут пытаясь разглядеть хоть что-то, Генрих, наконец, оставил это занятие. - Лечь на прежний курс, - скомандовал он, - Поднять шнорхель. Полтора часа идти под шнорхелем на крейсерском ходу. Прежний курс. Хотелось бы верить, что курс этот – правильный. Лодка вела патрулирование в районе Бреста, когда была получена первая из трех радиограмм. Первая, но порядком испортившая настроение.
Командование 11 боевой флотилией. Всем, находящимся в патруле субмаринам предписывается немедленно прервать выполнение заданий и вернуться на базы дислокаций. Лодкам, приписанным к базам в Киле и Ростоке вернуться в ближайшие базы в Норвегии. Приказ подписан: фрегаттенкапитейн Генрих Леманн-Вилленброк Приказ санкционирован: главнокомандующий вооруженными силами Третьего рейха, фюрер Герман Геринг. 11 февраля 1945 г.
О том, что Геринг объявил себя преемником погибшего от рук убийцы Гитлера, Бюрен знал еще до отплытия. Равно как и то, что многие высшие чины Вермахта не согласились с такой кандидатурой. О том, что Геринг отдал приказ бомбить Дувр и Антверпен химическим оружием, подводники узнали уже в походе из сводок ОКВ. Равно как и о заявке Гиммлера, открыто выступившего против нового верховного правителя Германской Империи. С того дня ОКВ регулярно отчитывалось о растущих успехах на всех фронтах, бюро Геббельса с назойливостью, достойной лучшего применения, разглагольствовало о растущих противоречиях между Англией и Советами, а экипаж U-300 недовольно ворчал об «очередной перебранке в верхах» Позавчера была получена еще одна радиограмма – и того интереснее. На этот раз исходящая из структуры СС
(SS-FHA) СС Фюрунгсгауптамт* Всем субмаринам, находящимся вне баз. Запрещается предпринимать активные действия, как то торпедировать и обстреливать корабли противника. По получению данного приказа немедленно проследовать к месту базирования. Всему офицерскому составу по прибытию максимально быстро доложить в ближайшее управление СС. Приказ подписан: рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер.
Подобный приказ без особого труда можно было трактовать как попытку СС заполучить контроль над Кригсмарине. Говорят, что-то подобное уже бывало раньше, только происходило исключительно в кулуарах и жестко пресекалось Гитлером. Теперь, когда бренное тело фюрера покоилось в специальном склепе в Берлине, борьба за освободившийся трон, похоже, набирала обороты. Убедившись, что лодка вернулась на прежний курс, шнорхель поднят и подключен, а редуктор переключен на дизеля, Бюрен позвал стюарда. - Слушаю, герр оберлойтнант, - отозвался парнишка, худощавый и большеглазый, словно морской конек. Фридрих Креш, девятнадцати лет от роду, доброволец, прошедший ускоренные курсы подводников. Еще один герой, которые так нужны Рейху. - Сделай мне кофе, Фридрих, - устало сказал ему Бюрен. Стюард исчез в люке, ведущем в кормовую часть, а Генрих вернулся в кают-компанию. Усевшись на койку и устало прислонившись к деревянной обшивке, он меланхолично рассматривал фотопортрет Денница, висящий напротив. Кто его повесил? Старший инженер, кажется. Странно – казалось бы этом машинному червю должно быть меньше всего дела до высшего командования военно-морских сил. Впрочем, Денниц был фигурой импозантной, тут не поспоришь. Стюард принес кофе и небольшое блюдце на котором лежал порезанный тонкими ломтями кекс. Кофе был отвратительного качества и носил вполне соответствующее название – «пот нигера». Кекс был не лучше – за время похода он несколько раз отсыревал и наверное кое-где мог и заплесневеть, но в целом больше походил на кусок слежавшегося теста. Сделав хороший глоток кофе, Генрих задумчиво взял двумя пальцами кусочек кекса и поднес его к глазам. Выглядел он не очень-то аппетитно. За занавеской зашевелился Гильза, видимо разбуженный кофейным запахом. - Что такое? – буркнул он недовольно, отодвинув занавеску, - шикуете в одиночестве, герр оберлойтнант? Ничего, сейчас я составлю тебе компанию. Слышно было, как он возится за ширмой, одеваясь. Это было одним из бесполезных, но удивительных умений, приобретаемый на подводной лодке – полностью одеться в узком пространстве 180 на 50 и на 50 сантиметров. Вскоре Трёкенталь уже сидел на своей койке и выглядел так, будто не спал еще минуту назад. Бледно-голубые глаза его поблескивали в свете лампы. - Стюард! – рявкнул он, - еще чашку кофе! А что это? Обращался он уже видимо к Бюрену. - Что именно? – поинтересовался тот. - Лодка под водой идет? – утонил Теодор, - А судя по тому, что воняет горелым дизелем, еще и под шнорхелем**. Что стряслось, Генрих? - А ты не слышал сигнала тревоги? – поинтересовался Бюрен спокойно. Гильза пожал плечами. - Я спал. После ночи на мостике, в шквал, когда толком не поймешь какая вода хлещет тебя по лицу – морская или небесная, можно проспать не только сигнал тревоги. Тем более, что нас ведь не бомбили. - Хвала святым, нет. - Так что же стряслось? - Сработал детектор радарного излучения, - коротко пояснил Генрих. Трёкенталь поморщился. - Проклятые Томми. И не сидится им дома в такую погоду. Это был самолет? - Скорее всего. Гидролокатор ничего не показал. - И давно? Бюрен достал из кармана часы. - Пятьдесят три минуты назад. - Так командуй всплытие! Хватит травить матросов - этот поганец нас давно потерял, можешь мне поверить, - Гильза отхлебнул кофе и подхватил с блюдца кусок кекса, который незамедлительно отправил в рот. - Через тридцать минут, - спокойно ответил Бюрен. Трёкенталь хотел было что-то возразить, но его прервал выкрик акустика. - Герр Оберлойтнант! Шум винтов на десять градусов. Приближается!
-
Переносит...
-
Очень атмосферно.
|
|
|
-
Лично мне стих не очень понравился. Точней совсем не понравился. На тему половых органов пару раз упоминаеться в стихе - совсем не к месту. 2 и 4 куплет... Ну если так и задумано, что они почти одинаковы, то ладно, но тоже как-то... "нескладно"
-
Нескладно, но бодро:)
|
-
Пияней, дыня! хDDD У него, кстати, каких то 2хп не хватает, сердобольная ты наша)
|
|
|
Для настроения ссылка"Запомни, как выйдешь из нашей тайги на болото, то до полдня держи солнце между правым ухом и носом, а с обеда оно должно быть строго направо. Как раз и угадаешь."Обговорив тактику с Бродериком, Эста предоставила вору возможность идти пешком. Ей необходимо было подумать, а когда позади тебя посторонний, то это становится проблематично. Она не сразу проверила на месте ли кошель, полагаясь на мысль, что друзья Маркуса, наверное, и ее друзья, но люди остаются людьми. Ненасытные, жадные. В них живет Бездна и даже влив в человека все реки мира, ты не утолишь их голод. Их мать Ночь. Когда деревня скрылась из виду, пришла новая ипостась эльфийки. Охотница одела железную маску, скрывающую верхнюю часть лица, оставив видной только рот и подбородок. И накинула на голову капюшон. Холодный взгляд зеленых глаз и неподвижная маска. На охоте нет места веселым шуткам и заигрываниям. Остались только звуки, пространство вокруг и цель впереди. Когда отряд добрался до леса, эльфийка спешилась и повела Свода под уздцы. Это был очень старый лес. Земля усыпана желтыми иголками сосен. Многолетняя колючая подстилка. У начала таких лесов часто встречаются невысокие большие муравейники, а у молодых елочек и сосенок вырастают вкусные грибные семейства ближе к концу лета и началу осени. Пылевики забавно взрываются под ногами, оставляя на пару секунд в воздухе коричневатое облако. Ящерки и лягушки разбегаются в разные стороны. Но Приграничье - древний лес. Множество сосен. Эти деревья вероятно видели Темную Эпоху. Они шептали. Они помнили многое. И они стремились к солнцу, закрывая землю и не оставляя траве и кустарнику достаточно солнца. Паутина тонкими нитями преграждала дорогу. Верхние ветви деревьев оплетены зеленоватой тиной, похожей на одежду оборванца или призрака. В подобном лесу довольно сложно ориентироваться по солнцу или звездам. Оставался компас и карта, с которыми Эсте приходилось попеременно сверяться. Они шли звериными тропами и тропами охотников, которые не всегда были удобны лошадям и приходилось тратить время, чтобы обойти поваленное дерево, яму или очистить путь силами гнома или орка (по большей части). Еще оставались приметы охотников. Приметные пни с засечками, поваленные деревья с интересной формой наростов в виде... лица старейшины (довольно забавно), необычной формы дерева (изогнутого или расщепленного). Леса были незнакомые, потому эльфийка на входе в Приграничный набрала несколько веток, оставляя в земле колышки или ломая ветки, чтобы возвращаясь назад знать где они проходили или чтобы не заблудиться, когда она начнет косить, потому что второго замыкающего с компасом и второй картой у них не было. Чего стоил один переход через болото, когда пришлось палками проверять перед собой и лошадьми почву на прочность. Болото они пересекли, а сапоги жалко. В более свободное время можно было бы изучить ползущий к тебе шнурок, независимо от намерений шнурка, или изучить новые растения, характерные для севера и этой части мира, но приходилось соблюдать максимальную осторожность и внимательность. И главное чтобы тетива и лук со стрелами не промокли. А все оружие в такой сырости придется чистить. Иначе она была готова поклясться, что ржавчина вырастала у нее прямо на глазах. Свод после такой прогулки чувствовал себя неважно, отмахиваясь хвостом и раздраженно фыркая, кивая или двигая ушами. Приграничье ему не нравилось в отличие от Галеских лесов и благословенных земель Высоких Древ. Впрочем, Эста тоже не слишком была рада врываться в сердце старого леса. Одичавшего, забывшего Мелодию Солнца. Она бы не удивилась обнаружив погребенную под листвой мощеную дорожку народа теней, ведущую к пугающему Джеку Чейну... Однако, никто из лесных обитателей их не беспокоил. Даже медведь по кличке Бартош не обратил на их скромную компанию внимание. Надо сказать, они очень постарались, чтобы не навлечь на себя гнев доминантного самца Приграничья. Напротив, отряд беспокоил местных, о чем говорило хлюпанье, щелканье под ее сапогами и копытами Свода. Местные обитатели не слишком страшились двуногих, а это сулило неприятности. Вскоре это действительно стало сулить неприятности. Волчий вой огласил темнеющий лес. Эста не сразу придала этому значения, потому что серые сторонились двуногого брата. Много бед принесли люди волкам, чьи песни они не понимали, чью добычу они забирали, заставляя серого брата отбирать скот зимой или по чьей вине лишившись конечности забрать дань в виде людской жизни. Но лес это как море на суше. У него есть свои течения, и не только дыхание ветра, вкус влаги, вид несущихся над кронами облаков, но и течения жизни. Этот бесконечный замкнутый круг, в который давно вмешивается молодая раса. Нарушая течения, жители леса порой обретали новые формы. Волки приближались. Приближались к их большому отряду. А ведь серый брат охотится на двуногого только стаей, но их отряд мог и сам сойти за стаю. Это не могли быть волки, хоть она и слышала их голоса. Может быть больное племя? Хм... Старый, древний лес. Он хранил свои тайны. Может быть с дичью ныне плохо и самки избрали себе в пару прирученных псов, породив бесстрашное злое племя? Что за Танец им предлагает сплясать Разрушитель? На то ли воля духов, чтоб она (или они) сюда явились? Впрочем, меньший четырех-лапый брат будет бояться. Свод тоже боялся, издавая ржание и невысоко вставая на задние ноги. - Надо найти место для круговой обороны. - Сказала Этса, доставая лук. - Коней в середину. Волки на двуногих не нападают, только если больны или это помесь. - Достала из колчана три стрелы: две зажала с левого боку лука, а третью наложила на тетиву. - Если они больны, то зажгите факелы. Свет вызывает судороги конечностей, это даст нам время. Или покажите им воду, - она кивнула на мех с водой, прилаженный к конным суммам, - это вызовет судорогу глотки, что тоже полезно. И шумите на весь лес. Если разум их повредился, то это вызовет дезориентацию, что предоставит нам больше шансов. Запомните, волк хитрый охотник. Встаньте у дерева, чтобы прикрыть спину и было меньше сторон откуда зайти, и смотрите в оба. Волк - противник выносливый. Они могут гнать нас много лиг. Придется выждать, если они охотятся не на нас, или принять схватку, если они пришли за нами.
|
|
Теперь все становится на свои места. Мордекай примерил на себя непривычную роль и практически на цыпочках, стараясь не издавать ни звука, свалил в гараж. Дверь открыта, однозначно. А внутри - безопасно. Зачищено. В этом сомнений тоже нет. А раз стрелять не в кого - значит, и пушка не нужна. "Родной" пистолет в карман, открываем дверь. Оборачиваемся и упираемся взглядом в темный коридор - бессмысленное, казалось бы, действие. Ан нет. Выкидываем во тьму "подарочную" пушку, чтобы стукнула где-нибудь на кухне. Или об стену, без разницы. Закрываем дверь и пристраиваемся рядом, превращаясь в концентрированный слух. Мазл тов, Морди, сейчас все решится. Подобное странное поведение с трудом поддавалось объяснению и более всего напоминало плохой боевик, где внезапное прозрение давало главному герою тактическое преимущество. Однако всем известно, что евреи не просто так стали жертвами Холокоста - они были слишком умные. Умели складывать два и два. План дома встал перед глазами Мордекая - первый этаж, второй этаж и подвал. Чарли, я бен шел зона, не только мировое еврейство хочет твоей смерти. Раз, два, три, четыре, пять... В этом доме еще минимум четверо наемных убийцы. То есть, уже трое. Первый залез через гостиную, второй - через подвал, третий - через гараж, четвертый (Мордекай) - через кухню, пятый - запрыгнул после турка. Пока ты возился на кухне, поц из гаража перелез в подвал и застрелил тамошнего шменаха - Б-же, дай ему больше, чем один патрон! - и вырубил свет в доме. Почему туркомет вообще воспользовался этим способом проникновения? Его засекли и могли грохнуть - иначе бы он просто позвонил в дверь и ебнул здоровяка, что сейчас растянулся перед гардеробом. Но никто не обходит дом Чарли по периметру, это определенно - определенно ли? Значит, вполне может быть номер шесть. Минимум четверо профессиональных убийц, плюс еще незасветившиеся (а они вполне могут быть), плюс уже имеющиеся. Двадцать патронов? Да не смешите мои тапки, я таки возьму себе дробовичок! ... Что будет дальше? Исходя из того, что до отключения света никакой возни в прихожей не происходило, туркомет остался незамеченным - либо "гостинные парни" просто постеснялись стрелять. Ранены? Что, все? Один человек там сидит, окопался. На нервах. Ему нужен повод, чтобы начать палить. Туркомет тоже на грани - судя по тому, что он так просто кидается людьми, парень здоровый. Такой просто так в углу сидеть не будет. Так что для начала жаркой перестрелки не хватает только искры. Будем надеяться, таинственно стукнувший пистолет послужит хорошим катализатором. Теперь, куда пойдет тот, кто стрелял туркомета? Через главный вход, конечно - там как раз все будет простерилизовано к его приходу. Боевики Чарли? На первом этаже уже закончились - только на втором. К моменту, когда шестой войдет в дом, они спустятся с лестницы, но тот будет ждать их во всеоружии. Печально, но ничего не поделаешь - либо ты убиваешь их, либо уходишь домой живым. Такова правда жизни. Наконец, мужик из гаража и подвала. Он выберется из подполья и пойдет зачищать прихожую - зачем снова лезть в гараж? А почему вырубил свет? Слепой. Или лучше. В приборе ночного зрения. Морской котик? Передвигается пригнувшись, бесшумно. Стрелять на уровне поясницы. Превратиться в слух. У тебя один шанс, Морди. Если ты не подстрелишь гоя с дробовиком, он подстрелит тебя. А подстрелишь - все гяуры в доме познают боль твоего народа. Лицо Иудейского Молота расплылось в паскуднейшей ухмылке, на которую способен еврей* - а это, на секундочку, хорошая заявка на победу во всемирном конкурсе паскудных ухмылок. Давай, пистолетик, не подведи. Постойте, морской котик с дробовиком? Что за бред? Или дробовик не его? Дьявол, неужто за единственным нормальным стволом в доме придется спускаться в подвал? Мое бедное сердце с пороком митрального клапана не переживет таких испытаний...
Морпех, ну вылазь уже. Надоело ждать.
-
За игру в целом) И за грамотные рассуждения в данном посте.
-
Ой вей, Морди, метагейм во всей красе. Но какой! Замечательный персонаж, от такого и помереть не жаль.
-
Хитрожопый еврей кровью оплатил свой плюс. Правда, чужой - зато как обильно.
|
-
Блеать, перечитываю со слезами.
-
Увидел на глагне, улыбнуло)
|