Ссылка для настроения (первый трек)
ссылкаВечерело, звуки лагеря замолкали. Альберих лежал на койке в предоставленной им палатке, когда полог откинулся и в проёме появился солдат легиона.
-Милсдарь наёмник, мы там это, погребальный костёр сложили стало быть - солдат шмыгнул носом.
-Спасибо, парень, от всех нас спасибо - Ал кряхтя от боли поднялся и вышел из платяного жилища.
Погребальная церемония особой пышностью не отличалась. Четыре человека вынесли на носилках Ульфгарда опять облаченного в доспехи и медленно прошествовав через лагерь положили тело на груду бревен и сучьев. Подошел старший из офицеров и возложил боевую секиру на грудь могучему воину, сцепив руки того на рукояти. Отойдя произнес короткую молитву и сделал жест факельщикам, которые так торжественно подошли к последнему ложу Ульфгарда и синхронно опустив факела зажгли костёр с четырех сторон.
Альберих стоял, опираясь на какую-то палку перед костром и думал. Думал о смерти, очередной смерти своего друга. Левой рукой он вертел в руках кинжал, подобраный на поле боя, возле тела друга. В бессильной злобе глухо выругался и уставился в костер, усилием воли глуша жуткую боль. Не столько физическую - хотя и раны болели нещадно, сколько боль душевную. Ульф погиб по его вине, да еще этот сон... Быть может, он бы и проронил скупую слезу, но не сейчас и не здесь. Он уже достаточно видел смертей, негоже старому наемнику плакать о каждой из них. А если бы и плакал - не дожил бы, и Ульф бы сегодня проклинал себя на его месте. Те, кто позволяет себе плакать - не жилец. Эту простую истину Ал усвоил еще тогда, когда погиб один из его товарищей в первом бою. Их было трое, а остался всего один. А все потому, что Ал сдержался, похоронил бывшего друга, да и ушел. А вечером тогда напился в хлам, и кажется, даже побил какую-то не угодившую ему проститутку. Он невесело усмехнулся при этих воспоминаниях. Ему тогда не было и 25. Но сейчас он почему-то жалеет о смерти Ульфа больше, чем когда-либо кого-то жалел. Схватив флягу, которую он вытащил из палатки перед уходом, Ал осушил одним махом, выпив крепкое вино, будто воду. И не заметил.
- Из нас ни один не просил о пощаде, никто не сдался врагу... А мы за воротами, сном беспробудным которую спим весну... Покойся с миром, - пробормотал он строчку из песни и выплеснул со дна фляги вино прямо в костер, а вслед за ним - и кинжал, - он тебе там понадобится, он твой. Друг...
Огонь недовольно зашипел, но Ал не обратил на это внимания, слепо глядя вперед. Так он и простоял, не внимая боли до тех пор, пока его не попытались отвести спать в палатку.