Голосование пользователя

Под гулкое, словно от удара лопатой по железнодорожной цистерне, "Тумм", Горгона вздрогнула. И первую секунду казалось, что попадание в куда-то в заднюю часть машины не причинило какого-то урона.
Но потом грянул взрыв, осыпавший десантное отделение дождем рваного, горячего металла, запчастями от стрелков-криговцев и каплями тут же занявшегося прометия из разорванных баков. А вдобавок затрещали и тысячи детонировавших разом стабберные патроны.
Задние ряды были разорваны и расстреляны практически мгновенно, но это была отнюдь не легкая смерть - немногие раненые и уцелевшие почти сразу же были обьяты пламенем и отсек наполнился жуткими воплями умирающих в пламенной агонии.
Множество рикошетов наполнил отсек, и чуть погодя детонировали и баки тяжелого огнемета справа по борту. Кейна, стоящего ближе всех и уже запачканного чужой кровью, окатило дождем осколком и опалило страшным жаром. Пара кусков металла распороли его ранец, успевший заняться от брызг прометия, и гигант повалился на пол, не сумев сохранить равновесие. Форма Стоуна тоже успела загореться, и открывшиеся кровотечения никак не способствовали ее тушению.
Гаррисон, стоявший ближе всех к Стоуну, ибо считался его вторым номером, практически не пострадал. Его лишь обсыпало какими-то кровавыми ошметками и тряпьем, бывшими чьей-то униформой еще пару минут назад и также швырнуло на пол, прямо на Теля, что успел сгруппироваться. Но Уильям, все же, получил по лицу чьей-то оторванной рукой.
Доннаван, наверное, успел бы что-то предпринять, если бы не толкучка внутри десантного отсека. Но какое это теперь имеет значение, когда Ар`Кея придавило пудовой тушей гранатометчика из соседнего отделения и на него рекой лилась кровь из разнесенной головы убитого? Вдобавок, тело еще и горело, пусть и защитив медика от потока горящего прометия, но теперь это служило плохую службу - на форму Доннавана огонь тут-же перекинулся и не собирался тухнуть. При падении медик приложился головой об пол и теперь в голове шумело и, вроде бы, слух пропал на одно ухо. Но самое плохое было вне поля видимости - огонь перекинулся и на сумку гранатометчика с гранатами для реактивного гранатомета.
У Доу наступила полоса, так сказать, везения. Его забрызгало чужой кровью, но он сумел сохранить равновесие, пусть его и толкнуло к стене. Вокруг нарастал пожар, А Доу оказался рядом с одним из бортовых огнетушителей. Вот это удача!
Гай успел осознать, что сейчас рванет. Но сделать ничего не успел, очухавшись уже на полу, в лужице чьей-то крови с горящим рюкзаком, сорванным шлемом и отброшенным куда-то в сторону лазкарабином. В голове звенело, в глазах двоилось.
Маркус, помимо осознания того, что сейчас все будет плохо, успел зацепиться глазами за висящие рядом огнетушители и даже рванул к одному из них, помня, что по бокам от них торчат тяжелые горелки с полными баками прометия. Собственно, надежно закрепленный огнетушитель и стал якорем для сержанта в короткой, но суровой встряске. Половина взвода уже была мертва, но его отделение, кажется, уцелело.

Комиссар крепко стоял на ногах и, казалось, даже не заметил толчка машины. Но здоровенный кусок какого-то механизма, очень неудачно прилетевший прямо в комиссара, все же уронил офицера на пол, приложив Густава от рампу. Уже лежа, комиссар почувствовал толчок прямо в левую руку. Не понимая, что с ним случилось, офицер попытался поднять свою конечность и, с некоторым изумлением, обнаружил руку продолжающеей лежать на залитом кровью полу. Рикошет крупнокалиберной, стабберной пули просто-напросто отсек руку комиссара чуть выше локтя. А неподалеку, отец Тиберий неуверенно пытался подняться на ноги. Лицо священника пострадало от неловкого падения на металл пола, из рассеченной брови и губ шла кровь, нос был сломан, а в голове гудело. Поднявшись и шатаясь, Тиберий направился прямо к рампе, дабы изыскать способ открыть дорогу из этого пламенного ада.

- Ну еще не хватало, чтобы ты меня критиковал. – Ответил Кларк, приняв сидячее положение – Это уже разведанный республикой маршрут. Ничего нового этот торчок не сказал бы. Мне известны основные опасности этого маршрута и такие дикари в этот список входят. – Рейнджер внимательно осмотрел Ричарда, крутящего в руках респиратор, с ног до головы и добавил – Теперь собирайся. Всех касается!

Респиратор, кстати, оказался древним, рабочим. Рассчитанным на то, чтобы задерживать пыль, песок и различную крошку. Ну и, наверное, чтобы всякими не особо вонючими химикатами не нанюхаться. Только вот фильтры не меняли с самой войны, и легче было бы найти новые, чем ебаться с этими. А в целом сама маска была в очень даже приличном состоянии, несмотря на возраст.
А вот среди побрякушек дикарей ничего особо необычного не нашлось. Клыки и когти каких-то зверей, какие-то чудные, цветные стекляшки, ключи от жестяных банок, гайки, болтики, детальки неясного значения, разнокалиберные бусы на крепких шнурах, довоенные и самодельные, разнокалиберные же человеческие зубы. Хотя особо крупный, размером с фалангу большого пальца, тянул на коренной супермутанта.

У порошка, что попробовал Коул оказался ярко выраженный химическо-медицинский вкус, с нотками целебного порошка. Да и растения, возможно, чем-то таким обработали. Теперь это был больше наркотик, чем лекарство.

В остальном, новых открытий или трагедий не случилось. Повозки погрузили да поехали, тяжело перевалившись через насыпь и железную дорогу, значительно замедлившись на холмах.
Но через час пути, когда даже брамины начали недовольно мычать, караван попал на древнюю, асфальтовую дорогу. Широкая автомагистраль была почти не тронута временем, чего было не сказать о тех остовах редких автомобилей и грузовиков, что ржавели здесь столетиями, застигнутые тут когда-то войной и брошенные давно сгинувшими хозяевами.
Вполне очевидно, что караван начал двигаться по ровной дороге, снова прибавив скорости.

- Кларк? А, Кларк? – Окликнул, вдруг, рейнджера гуль, шедший чуть впереди с винтовкой на перевес.
- Чего тебе? – Недовольно ответил вышеназванный рейнджер, сидевший на своей повозке, куря еще довоенные сигареты.
- Я спрошу кое-что, а?– Гуль теперь поравнялся с повозкой и не орал на всю округу.
- За дорогой смотри лучше. Лазай по холмам там, или еще где. – Рейнджер явно был не настроен на разговор, но гуля это совсем не волновало.
- Не, не выйдет, мужик. 5 патронов в винтовке осталось, а с кольтами я не снайпер, хэх. – Гуль похлопал по прикладу свой Ремингтон и продолжил – Так вот, Кларк… Зачем ты это делаешь? Не в смысле везешь эти ящики, из-за которых мы так упорно делаем вид, что не догадываемся, что в них, нет. Зачем ты служишь НКР?
Рейнджер глянул на собеседника со смесью удивления и возмущения, отшвырнул от себя сигарету и, после короткой паузы, ответил – Потому что республика – будущее пустошей, облезлая ты морда. Безопасное, обеспеченное будущее для всех и каждого. Какого хрена ты это спрашиваешь?

Гуль усмехнулся в ответ, снял с головы капюшон, что покрывал его голову все время пути. Под капюшоном скрывался довольно типичный, древний как сам мир, гуль – бескожий, уродливый и безносый. Но это только на первый взгляд.
На правой щеке и затылке, если присмотреться, были ясно видны застарелые раны. Угадывались рваные края. Помимо этого, было не очень понятно, являются ли области, похожие на ожоги, особенностью бескожего состояния данного, конкретного, гуля или же это действительно ожоги, неясно от чего.
- Нет будущего в повторении прошлого. Я видел республику еще тогда, когда Гекко воевал с Городом-Убежищем. Им нужен был наш реактор, мы не хотели его отдавать, терпя поражение за поражением. Но тут вмешалась республика, стремясь защитить бедных гулей от геноцида и, впоследствии, заключила с Гекко взаимовыгодный договор о сотрудничестве. Такая же нынче официальная версия? Только вот разочарую, верна только первая часть. Мы воевали с Городом. Партизанили, в основном. Засады, минимум открытых боев, я сам лично ходил в рейды по тылам Города и подрывал их склады с оружием и жег пригород. Мы только пригород и могли достать. Тогда я и нахватался, кстати, своих жутковатых привычек. Трупы в этих дурацких синих комбезах, повешенные на столбах, здорово пугали ополченцев из пригорода и хорошенько злили граждан самого Города. Ополченцы, потому, просто не хотели воевать, а граждане воевать бросались с особой злобой, и совершали множество ошибок. Но их все равно было больше и они все равно были лучше вооружены. – Гуль пожал плечами, делая небольшую передышку – И тогда я отправился в Шейди. Просить помощи, конечно. Оказалось, что за этим туда отправились и граждане Города. Я уже на месте об этом узнал. Они жили в самом лучшем отеле, пока я ночевал в вонючей ночлежке, с ними обращались как подобает послам, пока я оббивал пороги. Потом их подорвали прямо в номере, а я добился помощи Республики. Какая-никакая, но справедливость свершилась, да? – Гуль жутковато улыбнулся, но только на секунду – Нет. Помощь республики и победа в войне отобрала наш реактор. Вся энергия уходила Республике, Гекко был нужен только для обслуживания станции. Там же фонило, все таки. Но с этим было нужно жить и, потому, я записался в рейнджеры. Что, не веришь? – И по лицу рейнджера было видно, что он действительно нехрена не верит. И потому гуль просто порылся в кармане и продемонстрировал Кларку металлическую, тускло поблескивающую на солнце, звезду-значок – Вот тебе доказательство. «В знак признания заслуг перед Республикой» и чего-то там еще. Уж больно я им понравился. И пока ваши ломали зубы о Наварро, мне дали с десяток парней «принудить к присоединению Дыру». Да-да, именно ту, уже мифическую, кучу дерьма. Работорговцы тогда снова начали голову поднимать, несмотря на то, что какой-то дикарь им здорово навалял. Ну и что мне оставалось делать? Приказ есть приказ. Засады на работорговцев, уходящих в рейд и возвращавшихся. Через пару недель уже не было столба вокруг города, на котором бы не висел работорговец. Подбрасывать отрубленные головы с татухами на лбу в город, правда, было пиздец как снова. И пока ваши штурмовали Наварро, потеряв три сотни таких пацанов – Гуль кивнул в сторону пехотинцев, идущих впереди – Мои парни держали в страхе всю Дыру. Десять человек против огромного змеиного гнезда. Мы почти вырезали гильдию, но… Знаешь что произошло? Нам спустили приказ сворачиваться. Наши методы, как оказалось, «Бросают тень на Республику, республиканскую армию и корпус рейнджеров НКР». Республика просто пригнала пару сотен солдат и взяла город штурмом, потеряв половину. Именно поэтому Дыры теперь нет на картах. И поэтому я больше не рейнджер. – Гуль помолчал немного, словно подбирая слова. Кларк же молчал тоже, переваривая вываленную на него информацию. Но гуль заговорил снова – Вы называете ее республикой. Думаете, что ничего лучше в этом мире нет. Но НКР гниет. Ее душит бюрократия. Ее раздирает жадность, и она даже свои территории обезопасить не может, но все еще стремиться прибрать к рукам больше и больше. Забрать Наварро, забрать технологии у Братства, забрать Дамбу Гувера, забрать Неваду и Орегон. Жадность погубила мир два века назад. Республика пытается восстановить ту старую, давно мертвую, Америку, и совершает те же ошибки. Люди ничему не научились и повторяют свои ошибки снова и снова, раз за разом. Это просто безумие.

Гуль замолчал, сунул звезду обратно в карман, пробормотав «Теперь это просто сувенир.» и прибавил шаг.
Рейнджер покачал головой, но ничего не ответил. Торговец, все также державший на колене дробовик, протянул короткое и емкое «Ну. Пиздец».
Солдаты же нервно переглядывались, как и на всем протяжении рассказа гуля, который, теперь, опередил даже авангардное охранение и забирался на ржавый остов автобуса.
Там он, в очередной раз, осмотрел окрестности сквозь оптику.
- Озеро справа. Похоже, это Эмигрант. – Сообщил гуль, когда караван поравнялся с его проржавевшей наблюдательной точкой – Ашленд совсем близко.

"Я выведу вас от угнетения Египетского в землю… где течет молоко и мёд."
Ветхий Завет, Книга Исход.



Ни одному Зверю не дано узреть то, что видел Человек в чертогах разума.

Ни один Зверь на этой бренной Земле не в силах понять Мечту. Воображение… Только человеческому отроку открыты тернистые дороги сознания, глубокие топи размышлений.

С незапамятных времён, истоки которых ведут в незыблемое прошлое, Человек искал Землю Обетованную. То место – Символ, – влекущее и манящее беззаботным существованием. Тот шанс – призрачную Мечту, – вернуться к истокам Человека. Вернутся к Богу, в Эдем. Воссоединиться с утраченным наследием. Вернуть в сновидения покой, обрести в этой жизни смысл и понять тот гложущий, до абсурда сведенный вопрос о смысле бытия и целях, с которыми Ты рождаешься и выходишь из чрева матери.

У каждого своё представление Земли Обетованной. То, чего Ты желаешь, и становиться обличием невиданного края, где щебет птиц насыщает Тебя слаще любого нектара, а горный воздух пьянит прекраснее виноградного вина. То, что мы ищем в мире – Земля. Земля Обетованная.

И каждый видит её по-своему.

Мир летит. Вращается вокруг Неизвестного. Парит в безграничных просторах Вселенной. Он мчит, обгоняя время и свет, а движут им паровые двигатели, титановые поршни, шестерёнки. Таинственные машины, скрытые в недрах земли, у пылающего Сердца планеты. Приложи ухо к земле – Ты услышишь их стоны…

Ты – не первый из тех, кто искал Рай на Земле. Но первый из тех безумцев, которые стали рассуждать о дорогах, которые могли бы завести человека в Преисподнюю. Лишь в обители, где царит жесткость и смерть, ощутишь ты запах дома. Обретешь покой.

Отыскать Ад на Земле – Мечта. Цель. Смысл твоего пути.



Знатоки рассказывают, что он на северо-западе. У берегов холоднейшего из Океанов. Он там, где люди роем саранчи пролетели над землёй, пожирая её плоть. Он там, где стонет жуткий лес. Где безымянные заводы былых веков, без конца и края, заносит снегом и пеплом. Там, где земля почернела, и жёлтые кости давным-давно сгинувших тварей торчат из её чрева, оскалив зубы. Человек ушел оттуда давным-давно, выпив последнюю каплю чистой воды из озёр. Вдохнув последнюю дозу не загрязнённого, бодрящего кислорода. Только пережитки прошлых времён остались там. Дети ядерных испытаний. Отшельник и диссиденты. Безумцы.

Ты давно охладел к жизни. В ваших сложных, запутанных отношениях произошел перерыв, «тайм-аут». Ты сказал ей: «Уходи». Тебя не устраивает то, что она предлагает. Фальш, ложь, притворство. Ты хотел от неё огня, страсти и пламени, а она может дать лишь серость тихих будней, пустые вечера и бесполезно прожитые дни. Стакан воды натощак вместо завтрака. Смог заводов и бесконечность труб, всасывающих небо, звёзды и луну в свой бурлящий кишечник.

И жизнь ушла от тебя. Оставила там, в прошлом. И лишь тогда ты осознал, в чём настоящая прелесть свободы.

Но люди одиноки в своих суждениях. И свобода, рано или поздно, требует компаньона, напарника, воображаемого друга, призрака, вымысел, который поддержал бы, поделился словом, мнением, похлопал бы по плечу, по-отцовски, улыбнулся бы… Но ничего этого не было. Не было никого, кто согласен был со сложными суждениями сумасшедшего.

Лишь в призрачной, несуществующей нигде стране жутких тварей и выродков можно найти его – её? Тех, кто охотно встанет плечом к плечу на пути к смерти, загробному миру, началу начал или концу концов.

Ты жаждешь найти ту землю, которая станет домом, пристанищем. Коротким мигом в безграничном путешествии. Чтобы затем двинуться дальше – навстречу долгой дороге, которая приведет тебя к надгробью с вытесанными инициалами, чертовски знакомыми, родными.

И только тогда, увидев собственное лицo в дубовом гробу, ты вздохнешь с облегчением.

Общее.
Парит гарпия, на мощного Кроца глаз положив. На габариты его, на силу, на запах крови и пота. Перебирает пальцами невидимые струны арфы, машет бархатными крыльями... И вниз пикирует, прямо к мужчине летя.
Поднял рогатину Рихтер, уперев древком в пол...
Расплылось в неприятной гримасе лицо Толстяка. Бежит, зовёт Матку и дразнит, «сукой» обзывая...

Широк размах Её крыльев. Силён Густава прыжок. Сломал щитом королевские пальцы, заслонившись от её когтей и лап. Рубанул бастардским мечом по бархатному крылу. Закричала, встрепенулась. Царапнул правую щеку острый коготь, да так, что едва глаза не лишился. Но не остановился Густав. Рубит крылья, умело парируя вражеские выпады, и разлетаются лепестками состриженные лоскуты. Двигается, пытается до Тинеи достать, но лишь простыню крыльев режет меч. Крутиться волчком Кроц... И не успевает среагировать, когда Королева из-под меча выныривает, к самой груди воина прильнув. На ней больше нет платья, и вовсе не женщина это. Лишь многогранность фасетчатых глаз смотрит на Кроца. Лицо без носа. Белая шерсть голову покрывает, а за губами, пухлыми и большими, зубы и юркий язычок видно. Нагой явилась: худа, серокожа, грудь небольшая с затвердевшими сосками, что ниже - неразборчиво. Стрекочет, зубами такт отбивая. Не успел Густав — и впилась в губы, крепкими руками за кисти схватила, ногами обвила. Кусает, наполняет кровью рот, опрокинуть на землю пытается.

… Шел Бодди, да не идёт больше. Хрюкнул и на землю осел рублёными кусами мяса. Виляет игриво хвост Королевы, сосущейся с Густавом.

Стиснул зубы Рихтер. Чернеют обрубки крыльев Тинеи... Вспыхивает шерсть на спине и черепе. Зашипела, дёрнулась — сильна, а Рихтер слишком слаб, только и удалось легонько прикоснулся к ней. Но этого достаточно: покачнулся, едва на землю не рухнув. Тошнит, плывут чёрные пятна перед глазами.
Пыхтит Кроц.

Братаны, короче, нашли себе объекты для, типа, экспресс-допроса. Хуле, чем я хуже - пара шагов, на корточки рядом с девочкой присел. Надо устроить дичь ей. Ну и пацану соседнему заодно. И деду этому хуйскому. Короче, взбодрить дискотеку.
- Привет. - не парясь, понимает девка, или нет. Еще, блядь, не хватало на эльфийском с ней говорить. Сразу, по крайней мере. Пусть подумает о жизни, секунд так десять-двадцать-тридцать. С тряпкой во рту. Потом, вполне возможно, собеседника сменить захочет на более доброго.
- Симпатичные ручки. Только хилые какие-то. - взвесил на ладони связанные кисти эльфийки. - И маникюр тоже не фонтан. Надо поправить, это точно.
Ножик - в руку. Отточенный он, пиздец какой острый. Взмахнуть - и отлетит лапка мелкая, в грязь, кровью политая, упадет. Но нет. Неинтересно так.
- Маникюр-маникю-у-ур. - лезвие упер в сустав последней фаланги пальца указательного, над ногтем прямо. И на себя дернул, срезая мясо, состругивая тонкую стружку кости.
- Бля... - натурально огорчился, - вот сколько себя помню, никогда не получалось ногти кому-нить подстричь. Извини, сестренка, чесслово, прости. Я быстро учусь.
К следующему пальчику перешел. И тоска с грустью на лице.

Веббермарк. Кохельман. Затрикс. Перехватил оружие за ствол, поудобней чтоб было. Взмахнув рукой хлестко, швырнул бесполезную железку в маску, лицо имперца закрывающую. Как томагавк, только пистолет. Отмахнулся стрелок от снаряда, закрылся рукой левой так, что в предплечье основанием рукоятки он ткнулся. Ты же, мгновением его замешательства воспользовался для того, чтоб почти целиком от дула второго автомата оглушенным имперцем закрыться и поближе к броневику подобраться. Забиться под трак гусеницы ребристой, спиной к металлу переборки прижаться. Так надежней, так спокойней. И – снова под прицелом. По левую руку – один, по правую руку – второй.
Стилета шероховатая рукоятка. Дернул из ножен поясных клинок через долю секунды после того, как пистолет в свободный полет отправил. Сжал пальцы до хруста, еще плотней ее обхватывая, жало пики стилетной в шею, воротником закрытую, вмял. Так, чтоб ясно импам стало, что не блефует Веббермарк. Что зарежет сослуживца их, если хоть что-то не так пойдет. Захрипел пленник твой, дугой выгибаясь. Еще жестче придушил его. Мгновения тишины. Пат. Ты. Они. Третий автоматчик, из-за края броневика высунувшийся. Понял, что не получилось эффекта неожиданности. Выжидает. И – Кохельман, где-то там, за спиной твоей. Сидит, гнида, притих. Запах крови. Скрежещет на зубах горькая пыль.
Гул. Не глайд-щита, следом за незадачливым беглецом в лабиринт скал нырнувшего, движки. Что-то другое. Кнехт. Мгновение. В двух десятках шагов вниз по дороге ядром пушечным в землю врезался, грунт бронеботинками пропахал, пробежал по инерции несколько шагов. Остановился. Осмотрелся спокойно, взгляд визора темно-синего на трупах фокусируя. Хлопнул в ладоши, пластинами брони прикрытые. Раз, другой. Явно к послушникам обращаясь: - Аурд! (стих тут же грохот залпов орудия башенного. Полуобернулся убийца Миренко и Френка, ствол автоматный вниз уводя) Ар сарр – аурд! (второй – тоже оружие опустил. Отступили на пару-тройку шагов от тебя оба, дистанцию увеличивая. Экс-толмач, с Салливаном не так давно боровшийся – даже руку правую перед собой вытянул, ладонью к тебе. Словно в знак примирения или, может быть, к спокойствию тебя призывая. Кнехт – чуть ближе подошел, расстояние метров до пяти между собой и машиной сократив. Смахнул пыль с наплечника покатого, сервоприводами доспеха тихо гудит) Смьелый пхоступхок. Нье пхобьешал, нье пхобоялсья. И я тьебья пхррекхррасно пхоньимаю. Тьепхеррь – слушай (снял гранатомет револьверный с пояса, толстый штырь ствола в вашу сторону вскинул. Зашипел тихо пленник твой, явно не в силах будучи равнодушно эту перемену в окружении принять) Ты вьедь сьеррьезный чьеловьекх, пхрравьилно? Есльи сддашсья – нье стану тьебья убьиват, ддаю слово. Пхоеддьем в Шпхиль, Гхоспоша буддьет пхрроводдьить ддопхррос. Пхотом, мошьет быть, кхазньит тьебья. Нье знаю тхочно. Есльи откхашешьсья – убхью вас обоих пррьямо зддьесь, тьебья и егхо. Ддаю слово. Что скхашеш, феддерральер? (и тут – заметил в фургоне что-то, чуть шлема купол вбок наклонил) Ау! Кхохьельман, это снова ты? Кхакхимьи суддьбамьи, а? Выльезай, мет чедар, убьивать тьебья будду

Осознание того, что два морпеха, оказавшихся в бою едва ли не самыми бесполезными, ухитрились не только чуть ли не умереть, но и потерять в процессе личное оружие, заставляло Мигеля едва не прогрызать забрало скафандра. Они потеряли винтовки! И это не говоря о чертовой куче железяк из арсенала, успешно отправленной в полет Саймонсом. Лучше бы они яички потеряли, чем оружие и снаряжение. От немедленного разноса и показательной кастрации подчиненных Сикса останавливало только то, что первый, поймав семь-шесть-два едва не в колено, скорее всего потеряет ногу, а второй сейчас вообще овощем пускал замерзающие слюни в криокапсуле. Некоторых людей судьба сама наказывает. И все же, будь он на месте дрилл-инструкторов обоих недоразумений, он бы отсеял их еще в учебке. Сохранив в будущем Корпусу кучу дорогостоящего вооружения и амуниции, а командиру этих... с позволения сказать, морпехов, километры вообще бесценных нервов. Но Мигель уже был их командиром и мог только мечтать, что однажды встретит этих чертовых сержантов, у которых шляпа вросла в мозг и тихим задушевным голосом поведает им, на какие муки они его обрекли. Глубоко вдохнув и очень медленно выдохнув, он героическим усилием заставил себя думать о делах насущных, а не жаловаться на ужасную судьбу.

********************************************************************************

Ну а уж в процессе высадки старый добрый USCMC показал, что есть еще порох в пороховницах и все такое прочее. Любое перемещение большого количества вооруженных сил всегда напоминает слабо контролируемый хаос, но высадка, которой завершился «Рассвет Феникса», походила на пожар в борделе во время наводнения. Полный и окончательный FUBAR. Попытавшись вообразить, что сейчас творится в штабе, в диспетчерской аэро-космодрома и на посту управления полетами «Уокена», Мигель только шепотом выругался. «Это неописуемо, — сказала собака, глядя на баобаб». Сколько сейчас морпехов и армейских, от полковников до последних младших и не очень капралов, переживали сейчас процесс насильственной смены сексуальной ориентации, страшно было вообразить. Нагоняи, взыскания и просто словесные пиздюли летали сейчас, наверное, по всей вертикали командования, от ставки звездоносного адмирала Джефферсона и до последней команды водовозов и поваров. Мощь вооруженных сил Объединенных Америк во всей красе. Одно из двух — либо повстанцы сейчас умирают от страха, наблюдая за тем, что происходит, либо подыхают со смеху. В любом случае, это не так уж плохо. Обосравшийся от ужаса или обоссавшийся от хохота хаджи одинаково хорошо обнаруживается по мерзкому запаху.

Картина, представшая его взгляду на бетонке а-к-дрома, повергала все самые смелые представления о масштабе творящегося пиздеца в прах. Все действовали по принципу «хватай мешки, вокзал отходит». Напоминало все происходящее то ли какую-то сумасшедшую ярмарку, то ли выселение цыган-сквоттеров из предназначенного для сноса района. Только вместо толп черномазых орущих и пытающихся прямо на ходу спиздить все, что плохо лежит, пацанов, тут действовала краса и гордость Корпуса и Армии, так что накал содомии был в несколько раз выше того, на который были способны самые отвязные цыгане. Отдельный приз в номинации долбоебизма взяли, несомненно, танкисты. Нет, с утверждением, что главная дорога это та, по которой едет танк, никто спорить не собирался, но вашу мать! Никаких вменяемых слов у Сикса по поводу раскорячившегося поперек ВПП «Навахо» и сексуальной ориентации его пилота, как и предположений, от какой макаки забеременела его мамаша, не было. Это и к лучшему, иначе он бы их непременно озвучил, а у него в отделении были женщины и, судя по результатам недавнего боя, слабоумные дети. И это еще он не видел всего, происходящего вокруг — милосердные конструкторы UD-4 не предусмотрели иллюминаторов, а чтобы посмотреть на мир через кокпит, нужно было нехило вывернуть шею. Так что оставив это неблагодарное занятие, Мигель просто откинулся на борт десантного отсека и прикрыл глаза, мысленно представляя, что он нежится сейчас на солнечном пляже рядом с авиабазой Канеё Бэй, Гонолулу, округ Гавайи.

Реальность оказалась куда более сурова. Разве что жарко было также, как на Гавайях. Вспышки на юге, то и дело стиравшие с ночного неба звезды, добавляли ажитотажа. А уж каждый огненный болид, бывший когда — или все еще — звездолетом USASF заставлял содрогнуться хотя бы мысленно. Судя по всему, им еще повезло. Вот только если бы этот армейский эл-ти еще мог найти бы расположение. Сикста решил, что если и в следующий раз он заведет отделение в какую-то... глухомань, то он поговорит с армейцем менее спокойно. Но тот, словно задницей почувствовав опасность, с третьей попытки доставил их куда надо. Оглядев внутренности палатки и решив, что могло быть и хуже, Мигель отсалютовал летехе и почти вежливо поблагодарив его, занялся обустройством на новом месте. Решив, что после такого дня надо упасть на койку как можно раньше, дела по приведении расположения в надлежащий порядок и прочее, Сикс отложил на следующий день. Все равно сейчас, в ночи и всем этом бардаке хрен что можно сделать. С этими мыслями он и вытянулся на койке, заснув сразу же, едва голова коснулась подушки.

********************************************************************************

Главная проблема утра в том, что оно, так или иначе, настает. А если предыдущий день был богат на впечатления, то чувствуешь ты себя прямо-таки «шикарно». Примерно так себя чувствовал и Мигель на второй, точнее, по-настоящему первый день пребывания на Хоссине. Но так как всем вышестоящим явно было сугубо похуй на это, то и он заснул собственные страдания и тихую ненависть к опять обосравшимся штабным поглубже и занялся делом. Смита с Саймонсом отправили в госпиталь еще вчера, а с утра Сикс определил туда и Миллса с Хантом и Баллардом, благо возни с их ранами — если это можно было так назвать — было немного. Пока троица прохлаждалась в медчасти, наслаждаясь вниманием красавиц-медсестер, остальные раскладывали вещи и обустраивали палатку. Надписав маркером табличку на своем сундуке, Сикста занялся разгрузкой рюкзака...

...Более-менее закончив к возвращению раненых, он оглядел помещение. Жить можно, но кое-чего все же не хватает. Но для восполнения недостач нужно уже совершить куда более активные телодвижения, на что неплохо бы подрядить Ханта, тем более, что с его теперешней пиратской рожей он точно разбередит темные и холодные души снабженцев.
— Наци, — отозвал он капрала в сторону. — Есть у меня большое и светлое чувство, что после вчерашнего цирка и учитывая весь творящийся бардак, нормального снабжения не будет от слова «нихуя». А значит, ставлю задачу, приравненную к боевой. Находишь ближайшее расположение «водяных псов» или армейских водовозов и пиздишь у них канистру питьевой воды. Самую большую, какую сможешь. Если получится, неплохо бы еще таблеток для очистки и опреснения добрать, сколько получится. Чую, с местной жарой воды нам понадобится много. Потом — жратва. Какой-то НЗ у нас есть, но запас карман не тянет. Один-два ящика пайков никогда лишними не будут. Сколько сможешь, столько и тащи. Придется этими ящиками бить кого-то по голове — бей. Придется бабло отдавать — отдавай, я тебе потом возмещу. Сам понимаешь. И как последний аккорд — выясни, у кого из личного состава нет рубах М20... — Мигель скривился и поправил ворот собственной. — И попробуй ограбить склад хотя бы на парочку. Без них тут салаги сварятся, а открытые руки вообще великолепно, учитывая, что ожидаем контр-партизанские операции, СВУ и прочее, чреватое большим количеством осколков и шрапнели. Сам понимаешь, не дурак. Действуй, короче. Если что, сообщай, отбиваться будем вместе. Иди один или возьми кого поздоровее, того же Рея. Остальное сообрази сам, я на тебя полагаюсь.

Миллс получил задачу менее животрепещущее, но тоже важное. Требовалось составить график дежурств, тренировок по рукопашному бою, физических упражнений и прочего. Пусть и после пробуждения они сразу оказались в бою и разогнали пост-анабиозную вялость, теперь требовалось привыкать к условиям новой планеты, а это лучше всего совместить с физическими нагрузками. Так лучше получится понять, на что способен твой организм.

Для самого себя Мигель назначил дело тоже важное, но требующее более тонкого, что ли, подхода. Официальный брифинг это, несмоненно, прекрасно, но один черт знает, когда он будет и второй черт знает, сколько на этом брифинге скажу и как это будет соотноситься с действительностью. Судя по глубине той лужи, в которую они чуть не сели с о всей этой операцией... Сказок Сиксу в детстве не читали, но донесения разведки стали прекрасной им заменой, давая достаточно пищи для его героической фантазии. Но кроме сказок требовалась и реальная информация. Которую можно было получить не только от начальства, но и просеяв сквозь очень-очень мелкое сито все то, что несет на своих ультра-всепроникающих волнах сержантское и капральское «лагерное радио». Слухи, сплетни, обрывки подслушанных и переданных связистами, вестовыми и адъютантами разговоров... Иногда это бывает полезно. Неплохо было бы найти еще и второй комплект карт зоны операции, чтобы заполнить доску в палатке, но это уже по остаточному принципу. Закатав рукава М20 и сдвинув на затылок панаму, Мигель направился к выходу из палатки. захватив, конечно, с собой «Армат», куда без него. Сплюнув на палубу вязкую коричневую слюну, — стафф был очень даже неплох — он пошел искать расположение других подразделений ККМП, справедливо рассудив, что у армейцев ловить нечего.

********************************************************************************

Два дня на местной жаре, в постоянном бардаке, в окружении медленно едущих крышей армейцев и охреневающих от их борзости морпехов. Предсказанные проблемы со жратвой и снабжением, отсутствие брифинга. С одной стороны, это радует — пока начальство о тебе не вспоминает, ты сидишь в лагере и не лезешь под пули. С другой — как правило, после такого о тебе вспоминают и стараются компенсировать все и сразу. Две стороны одной медали... беги скорей, пока не дали. Убежать Мигель не мог и потому свою судьбу, принявшую на этот раз облик какого-то сверкающего бритым черепом рядового, встретил с истинно самурайским мрачным спокойствием и непробиваемым покерфэйсом.
— Здесь. Есть. — С похвальной лаконичностью, хотя в голове крутились совсем другие слова, ответил Сикс. — Это я. Что у вас, рядовой?

Баллард вновь выскальзывает из-за угла и направляет ствол М56 на коридор. Палец в спусковую клавишу. Грохочет СмартГан, ползет вверх полоска температуры ствола сбоку на экране наглазного дислпея, а счётчик боезапаса - сорвался и понесся вниз. Длинная очередь в буквальном смысле рвет комми в клочья. Пули разбивают стеклянные забрала шлемов вдребезги, превращая лица в кашу из мяса и кости, срывают с ног и рук куски мяса вместе с потрохами скафандров. Русского по центру, собиравшегося жахнуть по Брэду из подствольника, разворотило особенно конкретно - очередь оторвала парню обе ноги, разбрызгав громадную лужу крови во все стороны. Однако, парни позади отправившейся к праотцам троицы, кажется, не спешили лезть под пулемёт, предпочитая отсиживаться внутри своего абордажного бота, как бы глупо это не было - поливая огнем коридор, Баллард настолько увлекся, что конкретно его изрешетил.

Превращая тела русских в решето, вторят пулемёту очереди Ханта и Смита, хотя конечно основную работу уже сделал Баллард. Отстреляв своё, Хант быстро направился в оружейную. Смитт, долбанув очередь по уже падающему парню справа, и продырявив его насквозь в нескольких местах, прячется обратно за угол. В этот же момент Карвер кидает свою фосфорную гранату - и Рекс видит, как она полетела слегка в сторону, однако в этот же момент десантный бот русских, поскрежетав, окончательно отделился от корпуса, вызывая взрывную декомпрессию. Граната, попавшая в сильнейший воздушный поток, как наводящаяся сама собой изменила свой курс и заскочила в шлюз - и взорвалась где-то на самом его краю. Вспышка света. Огонь на мёртвых телах в скафандрах. Будто жидкость, начинает каплями вытекать наружу вместе с воздухом.

По всему коридору с ужасным шумом поднимается резкий, ураганный ветер. Вокруг шлюза воздух резко побелел и, с невероятной скоростью высасываясь наружу, стал завихрятся против часовой стрелки, становясь похожим на воду в унитазе во время смыва. И, только дополняя сходство с сортиром, в импровизированное "сливное отверстие" мигом сорвало только что убитые тела русских, вместе со всем их оружием, вместе с стреляными гильзами, разбитыми стекляшками лицевых щитков, клочками ткани скафандров. Видно, как абордажный бот, поднятый потоком воздуха, медленно отплывает в космос - в нем ещё суетятся два живых тела.

Перекрикивая шум уходящего воздуха, завыла очередная тревога. Кричит синтезированный женский голос:

- ВНИМАНИЕ, ОПАСНОСТЬ ДЕКОМПРЕССИИ, ИНИЦИАЛИЗАЦИЯ АВАРИЙНЫХ ПРОТОКОЛОВ! ВСЕМУ ПЕРСОНАЛУ ПОКИНУТЬ ПОВРЕЖДЕННУЮ СЕКЦИЮ ДО ЕЁ ИЗОЛЯЦИИ!

Волна воздуха поднимает с пола гранаты, баллоны огнемётов, разворачивает на бок и толкает мешок с оружием и самого Саймонса, таща его по полу через коридор. Толкает в спину Балларда, Карвера и Смита. Где-то в коридорах, из ниоткуда, выскочили красные аварийные маячки, а из под пола и потолка начали появляться бело-красные, аварийные изоляционные створки. Одному только Ханту хорошо - тот, в последние мгновения перед объявлением о декомпрессии, закрыл за собой дверь оружейной. Остался наедине с именными ящичками и замороженным отделением "Браво". Хотя лицо всё ещё пульсирует болью, а кровь, текущая по левому глазу, никуда не делась.

815.М41. Система Фурибундус

Тьма и холод межзвездной пустоты. Незримые в ней осколки тысячелетия назад исчезнувших с лица вселенной планет, ведущие свой вечный танец вокруг яростной звезды. Плюющийся во все стороны сгустками огня багровый шар в центре системы, который, подобно мантии, усыпанной драгоценными камнями, окружает облако раскаленного газа и оплывших, светящихся от жара камней, обломков расколовшегося спутника звезды, что не выдержал постоянных ударов плазмы, которые на него обрушивал Фурибундус. Furibundus. Неистовый. Лишь человек, отчаянный человек или неизмеримо гордый человек, рискнет назвать подобное место своим домом. Лишь обладающий огромной властью и возможностями человек рискнет бросить вызов стихии, не ограничиться надменными словами и начать этот дом строить. И лишь очень терпеливый или жестокий человек доведет это дело до конца.

Парсимус Девайн был жестоким, гордым и могущественным человеком, и парящая вокруг Фурибундуса Поступь стала его отражением.

Пустота беззвучна – по четким, формализованным законам, которые собирают в великие архивы служители Бога Машины. Но вселенная может кричать от боли – что знает каждый, кто наделен даром (или проклятьем) чувствовать потоки Имматериума в достаточной мере. И каждый раз, когда корабль, скользящий по волнам демонических эмпирей в тонком коконе Поля Геллера прорывает ткань реальности, вселенная издает стон боли. Тьму разорвало пятно бурлящего всецветья, моментально превратившееся в будто бы пополам разрезанный ножом мыльный пузырь, из которого, доли секунды спустя, стрелой вырвался корабль. Пузырь лопнул, и мгновения еще просуществовавшие в реальности его остатки, истончаясь на глазах, протянулись за имперским фрегатом, напоминая щупальца ксено-хищника, не желающего упускать свою добычу.

Корабль снизил скорость и начал совершать широкий поворот, выходя на курс, ведущий к звезде. Изредка вспыхивали батареи, уничтожая небольшой, но имеющий небольшие шансы пробить защиту пустотных щитов метеорит, но чаще звездные камни просто сгорали в энергетическом поле, окружающем фрегат. Крупные же препятствия войд-мастер обходил на безопасном расстоянии, благо аугур-системы позволяли обнаружить их за десятки тысяч километров.

Это был хороший переход, и команда Alati Fatum имела все основания гордиться собой.

Эрин Джохет Ортелиус. Иглы, пронзающие плоть.

Корабль вырвался из Имматериума, и наконец-то, за долгие недели пути, Навигатор смог закрыть свой третий глаз. Это был тяжелый переход, и чтобы успеть к заданному Вольным Торговцем сроку, Ортелиусу пришлось прибегнуть к ритуалу Дома. Слуги в стерильно чистых белых одеждах устремились в помещение, спеша выполнить свой долг и оказать посильную помощь – на время полета доступ в зал Навигации был закрыт для всех, кроме самих Навигаторов. Все две недели пути сквозь Имматериум Джохет был один в этом просторном помещении, увешанном бордовыми стягами дома Ортелиусов. Заботу обо всех его примитивных биологических функциях брал на себя трон, к которому он был, фактически, прикован сотнями трубок, контактов и проводов, связывающих его разум и тело с Духом Машины "Alati Fatum". Искусственно подавалось даже пламя, следы которого проходили через всю изящную белую руку длинными пятнами, покрытыми ссохшейся багровой коркой, через трещины которой сочился гной.

И волнами по всему телу от руки разливалась боль. Организм был слишком истощен, чтобы сопротивляться ей, а сознание слишком утомлено, чтобы заблокировать единым волевым усилием. К счастью, медикусы дома знали свое дело, и сквозь общую пелену боли пробилась новая, обозначающая пронзающие кожу иглы с лекарственными, успокаивающими и наркотическими веществами. Одновременно лекари приступили к врачеванию ожогов, а посвященные в тайны Бога-Машины техножрецы осторожно отсоединяли от вживленных в позвоночник и череп имплантов провода трона.

Наркотическое забытье начинало настигать Навигатора, мерные литании, сопровождающие размыкание каждого контакта, доносились будто сквозь толщу воды, а короткие вспышки боли и жжение мазей, въедающихся в опаленную руку, становились все слабее и слабее. Последнее, что увидел Ортелиус перед тем, как потерять сознание, было обеспокоенное лицо племянницы.

А потом Навигатор заснул, и приснился ему сон, про то, что он весь – рука, которую пронзают острые медные иглы.

Лосен Утмеркет. Узкий Фарватер

Впервые за последние две недели мостик кипел жизнью. На время полета сквозь варп большая часть функций управления кораблем переходила к в Зал Навигатора. Вдвойне можно было это сказать о мостике "Alati Fatum" – два из трех его уровней были предназначены исключительно для полного контроля над судном в бою. В Имматериуме же идут другие сражения, в которых способные пробивать пустотные щиты и многометровую броню пушки бесполезны.

Но не сейчас. На экранах, выводящих собранные духом машины воедино данные аугур-систем, ярко синюю линию, отмечавшую их курс, пересекали сотни багровых линий – траекторий достаточно крупных и опасных метеоритов. Двигающиеся вдоль них символы, показывающие скорость, приблизительный объем и массу объектов, один за другим гасли при приближении на расстояние выстрела защитных батарей, но сильно меньше их не становилось. Чуть ниже от своего места рулевого Утмеркет видел толстую фигуру Ливингстона, к которому тянулись связки увешанных печатями чистоты проводов из трех или четырех когитаторов. В движениях своих Мастер-Артиллерист сейчас весьма походил на пианиста, но снабженное целыми ярусами усыпанных клавишами панелей было не органом, а пультом подачи сигналов готовности командам зенитных и орудийных установок. Из-за спины, с командного трона донесся глубокий, грудной голос.

- Мастер Утмеркет, полный вперед. Капитан Рапакс назначил точные сроки. И я не намерена подводить его. Избегайте лишь крупных астероидов, Мастер Ливингстон позаботится об остальных.

Доминик Луна, Старший Помощник "Alati Fatum", экс-Коммандор фрегата Имперского Флота "Avenging Fury". В отсутствие Флавия Хакста – главный человек на мостике и на корабле вообще. История о том, как она и ее офицеры покинули Флот, была окутана тайной, и вряд ли кто-то помимо самого Рапакса и человека, порекомендовавшего Доминик Вольному Торговцу, знали истину о том, как она оказалась без корабля и на Поступи.

И сейчас думать об этом не было времени – все внимание Мастер-Рулевого было сосредоточено на штурвале и поступающих по MIU-линку данных. Дорога к этой проклятой станции никогда не была легкой, а сейчас просто кишела крупными метеоритами. Скорее всего, на огонек Фурибундуса заглянула еще одна комета…

Марк Кассий Гней. Запись 19-А от 9045815.М41

Духи Бога-Машины, населяющие "Alati Fatum" были довольны. Все необходимые литании были прочитаны, церемонии исполнены, и инструкции соблюдены. Все работало, как хорошо отлаженный часовой механизм, и у Кассия было достаточно свободного времени, чтобы посвящать его хобби. Более того, казалось, будто бы в ответ на заботу фрегат сам дает ему все необходимое для увлечения генетора.

Последний из таких "подарков" извивался в метровом тубусе из армированного стекла, прилепившись покрытым ворсинками хоботком к внутренним стенкам и делая, судя по всему, всасывающие движения. Хитиновый хвост дергался из стороны в сторону, а воздушные мешочки, закрытые подвижными ребрами, лихорадочно раздувались, меняя цвет с мертвенно-синего на кроваво-красный с каждым движением. Образец представлял из себя значительную опасность, являясь паразитом, и команды дезинфекции уже отправились на зачистку. Хотя у "Вивисектора" уже были мысли о более элегантном решении – исходя из того, как проходил процесс спаривания паразитов. Но для этого нужны были реагенты, отсутствовавшие в лаборатории – разве что на Поступи удастся пополнить запас…

Интересные данные также давали наблюдения за экипажем и регулярные вскрытия. Процент микромутаций, как среди получающих постоянные дозы радиации работников в секциях, близких к плазменным реакторам и двигателям, так и обитателей территорий с пониженной гравитацией и неполадками системы жизнеобеспечения (которые до сих пор беспокоили корабль, несмотря на титанические усилия, вложенные магосом в их модификацию), оказались меньше среднестатистических данных по Имперскому Флоту. Но выборка, да и анализируемый период были относительно невелики, а, значит, недостоверны – в последний раз значительное количество объектов для вскрытия (579 штук) поступило, когда вторжение сущности из имматериума стоило кораблю трех секций шестой палубы, включая целых десять древних когитаторов и центр гравитационного контроля. Не говоря уже о сотнях обслуживающих сервиторов. Хуже того, трупы были загрязнены порчей варпа и в значительной части своей фрагментары, и вместо сервиторизации их пришлось сжечь. Некоторые, оказавшиеся слишком активными для мертвецов, даже до вскрытия.

Огорчало, пожалуй, одно. У ползучего картофеля, выращиваемого в лишенных гравитации оранжереях, начали проявляться каннибалистические наклонности, которые получили выражение в попытках захватить секции с ползучими же помидорами. Конечно, учитывая их близость по категории рода, можно было ожидать гибридизации, но пока все выглядело так, как будто картофель высасывает питательные вещества из помидоров…

Мамертин Лейтфрид Бертахар. Мраморный ангел.

Безумие. Проклятие. Одиночество. Смута. Сомнения. Страх. Защищать от них – долг корабельного исповедника, ибо в руках его находится забота о душах команды корабля, тысячах, нередко – десятках тысяч. Корабль – это город, летящий сквозь пространство к цели, которая неведома большинству его жителей. Впрочем, так ли это отличается от реальности обычного города где-нибудь на задворках Империума? Люди живут, работают и умирают, часто не зная, какую пользу принесло их существование и какой локальной цели оно служит. Но это им и не нужно. Единственное, в чем должен быть уверен каждый имперец – то, что его жизнь и повседневные действия направлены на службу Императору. И в том, чтобы донести эту простую истину, и состоит работа священника. Тяжелая работа.

"Alati Fatum" – относительно небольшое судно, и как создатели его, так и люди, занимавшиеся реконструкцией после событий, которые предшествовали переходу корабля в собственность Флавия Хакста Рапакса, не нашли места для того, чтобы установить настоящий храм. Бертахар помнил величественный зал боевого крейсера "Stormwind", украшенный мозаичными ликами святых, сквозь которых лился искусственный, а, когда броневые плиты опускались, настоящий свет звезд. И контраст с высвобожденными под нужды Имперского Культа техническими помещениями "Alati Fatum" удручал.

Самым близким к понятию храма стал склад X-1140, лишившийся во время реконструкции доступа к системе распределения груза. Помещение подчистили, покрасили, освятили, нанятые художники с благословения приступили к написанию настенных икон… В глубине алтаря даже хранился небольшой реликварий с обладавшими весьма высокой степенью аутентичности останками святых. Зал вмещал около тысячи человек, и служба шла практически непрерывно, а молитвы, читаемые священниками, транслировались по внутренним системам корабля именно отсюда.

В целом паства была спокойной. Среди них были воры, убийцы, грабители, насильники и прочие всевозможные подонки, захваченные вербовочными отрядами на разных мирах сектора Каликсис и Пространства Коронус. Были и профессионалы, солдаты, войдсмены и техники, которых нанимали за полновесные троны. Много было пилигримов, которые попали на Поступь, но не смогли продолжить свой путь или вернуться в Каликсис, потеряли на станции все свои деньги и чтобы выжить продали себя в кабальное рабство. Разные люди, объединенные единой верой. Крепкой – из всего экипажа за недели пути сквозь варп лишь пара сотен сошли с ума и были казнены, и всего две небольших (по пять-десять человек) еретических ячейки было выкорчевано корабельными искателями ведьм. Но это прекрасно вписывалось в обычную картину происходящего на кораблях, и по-настоящему огорчала миссионера совсем другая история.

Маркус Гней, монах-скульптор, которого миссионер Бертахар каким-то чудом нашел в бесчисленной толпе пилигримов, мог бы, наверное, стать великим. Его история, рассказанная на исповеди, была весьма проста – завистники его мастерству оклеветали мастера перед местным епископом, и не только работы Маркуса не были одобрены, но и сам он был наказан, и приговорен к покаятельному паломничеству. На Поступи же его ограбили, пленили и продали одной из вербовочных команд "Alati Fatum". И, не иначе как благодаря милости Императора глаз Лейтфрида упал на наброски картины, которую бедняга делал в перерывах между сменами.

Упускать такой талант, особенно в условиях нехватки искусных художников и средств, выделяемых на поддержание Культа Императора на корабле, было бы грешно, и Гнею дали возможность работать. Его статуи были великолепны, и даже часть алтаря "храма" была сработана именно им. Но последняя… Статуя Святого Друзуса, первого святого Каликсиса, которого чтили выше всех святых, кроме общеимперских, больше трети экипажа корабля, должна была стать истинным шедевром. Воскрешение святого, и ангел, склоняющийся над распростертым телом. Маркус утверждал, что ему было видение, в котором будто бы он сам присутствовал при этом чуде, и, насколько мог сказать исповедник, скульптор истово в это верил. И эта вера вдохновила его на настоящее чудо. Композиция, которую он создавал в мастерской, могла бы стоить тысячи, если не десятки тысяч тронов – детальность изображения поражала. Черты лица были, вне всякого сомнения, живыми – точнее, в них возвращалась ушедшая почти уже жизнь, волосы струились, глядя в полуприкрытые глаза нельзя было избавиться от ощущения, что они вот-вот откроются, когда менялось освещение, туника облегала анатомически подробнейшее тело, там, где ее прорвал клинок убийцы, казалась пропитанной кровью. Ангел, склонившийся над святым… ангел был божественен – иных слов просто не было. Подобную красоту Бертахар видел лишь несколько раз в жизни, и нетерпеливо ждал, пока скульптор закончит работу над лицом.

И, спустя недели, проведенные в строгом посте, молитвах и работе, Маркус закончил свое творение. Но когда миссионер заглянул под скрывающий скульптуру холст, не восхищение его охватило, а ужас. Черты лица ангела не были человеческими. Даже отдаленно. Над святым склонялось чудовище, прекрасное телом, но с отталкивающими, пугающими птичьими чертами. Скульптора, который, судя по всему, не понимал, в чем дело, изолировали, как и созданное им. Заняться ими прямо перед выходом из варпа Мамертин не мог – духовное состояние людей на борту многое значит в такой ответственный момент, и проповедь должен проводить самый искусный священник, способный зажигать сердца огнем, что отпугивает рвущихся к ускользающей добыче даемонов.

А тут еще эта история с тенью, о которой рассказал Салво Кольт…

Салво "Пес" Кольт. Прозрачные Тени.

Это случилось где-то неделю назад – на ставшим привычным за проведенное на корабле время маршруте из сенсориума в «Бар Корво», одно из самых приличных заведений этого типа на третьей палубе. Да и, возможно, вообще на фрегате. Разумеется, оставались еще элитарные учреждения для офицеров, перекочевавшие вместе с нанятыми экс-офицерами Флота, и имевшие все свойственные этому виду "закрытых клубов" недостатки. Одним из которых, возможно главным, было то, что арх-милитант, несмотря на его позицию на корабле и в личной свите Вольного Торговца, там не был "своим". Разумеется, не пустить бы его никто не посмел, но повода для того, чтобы продырявить одного-двух офицеришек долго бы ждать не пришлось – перешептывания за спиной, усмешки, издевательская вежливость к неотесанному чужаку и надменность офицеров Флота, пусть и бывших.

Разумеется, и на Alati Fatum были места, где можно было отравиться бузом, перегнанным разве что не из технического спирта, получить по морде в пьяной драке, испачкать одежду чьей-то еще не высохшей блевотиной, нарваться на местную банду и, как следствие, лишиться денег, ценностей (не приведи Император хранить свое состояние в золотых зубах) и иногда даже жизни. Причем все это было актуально даже для "Пса" - на нижних палубах не всегда знали в лицо или по описанию самого Вольного Торговца, не говоря уж о свите.

Всегда готовый выслушать бармен, приглушенный свет, разделенные столики, тихая, ненавязчивая музыка и старого вокс-проигрывателя, неторопливо разгоняющий скапливающийся под потолком сигаретный дым вентилятор. Держала его банда со странным названием Тексор, и клиентами были самые разные люди. Младшие офицеры, дослужившиеся до своего положения сами, охотники за головами, ловчие и трубари, инженеры и начальники групп рабочих, не слишком высокого чина священники и патриархи перекочевавших на "Alati Fatum" корабельных династий…

Залитый тусклым светом (стандартная процедура отключения части ламп для ослабления нагрузки на священные генераторы во время перехода через варп) тоннель был еще более пуст, чем обычно. Вообще говоря, учитывая, что он никогда и не был людным, "более чем обычно" значило, что Кольт в нем был один. Почти – хваткий взгляд приметил какое-то движение, тень, мелькнувшую на повороте. Однако, когда Салво сам добрался до места, где коридор менял направление, уходя вглубь корабля, никого видно не было. Впрочем, это ни о чем не говорило – вполне возможно, какой-нибудь трубарь или житель межпалубных секций скрылся через потайной ход, которыми корабль изобиловал. Техножрецы и инженеры "Вивисектора" до сих пор не смогли составить хоть сколько-нибудь полную карту технических тоннелей. Не раз и не два "Пес" задавался вопросом – как могли образоваться подобные "касты", если люди вернулись на "Alati Fatum" относительно недавно. Ответа не было. Отловленные и допрошенные либо говорили, что знают лишь те ходы, которыми постоянно пользуются, либо ссылались на инстинкты и "руководство Старших". Последнее особо беспокоило, но пока ни с одним из "Старших" побеседовать не удавалось.

Вряд ли бы арх-милитант придал этому какое-то значение, но спустя пару дней, когда он снова направлял стопы свои к «Бару Корво», он вновь увидел эту тень. Только на этот раз она оставалась неподвижной достаточно долго, чтобы Кольт успел пройти половину разделявшего их расстояния, и исчезла, растворившись во вспышке перегревшихся от внезапного скачка напряжения ламп. Но до этого Кольт успел довольно четко увидеть, что очертаниями тень напоминала сгорбившегося у стены человека. Только вот он был абсолютно уверен, что ни один из источников света не был расположен так, чтобы подобную тень что-то могло отбрасывать. Записи вживленных аугуров оказались пусты – но детально изучить их с помощью корабельных техножрецов Салво не успел. Единственное, на что хватило времени перед прибытием на Поступь – сообщить капитану и всем, кто мог как-то помочь разобраться в этой явно связанной с потусторонней чертовщиной загадке, и приставить к загадочному месту охрану с прикрепленным священником.

Но история, как говорило чутье "Пса", была далека от завершения.

Макс Штайнер. Шепчущий в ночи.

Очередная тень-призрак. На этот раз на пути к бару "У Корво". Слухи о подобных… аномалиях ходили давно, но агентам Штайнера не удавалось подтвердить их правдивость. Но с первым достоверным свидетельством настала пора действовать. Отметить все места, о которых говорилось в пьяных разговорах, в постелях проституток, в перерывах между сменами и в устных докладах лидерам корабельных банд. Поставить наблюдателей и ждать, пока тени снова проявятся. Слушающий Шепоты знал, чем может обернуться небрежение к знакам, которые подавал корабль. Та история с плачущими стенами обошлась Вольному Торговцу в сотни тысяч тронов и пятьсот семьдесят девять человек – и ни у кого не было желания, чтобы нечто подобное повторилось.

Но, хотя это донесение и было самым важным за последние несколько недель, на рабочем столе Штайнера лежали десятки других. Распечатки, вокс-записи, написанные от руки записки, всякий мусор с начертанными на нем кодовыми знаками… на этот стол стекалась информация со всего корабля, из самых разных источников, некоторые из которых и не подозревали, что служат шпионами для корабельного Мастера Шепотов. Или будут служить в самое ближайшее время…

Агент, внедренный в банду Рукорезов (милые ожерелья из полусгнивших пальцев и отрубленные руки на цепочках у "офицеров") сообщал, что намечается серьезный передел собственности на пятой палубе. Согласно его донесению каким-то образом Рукорезам удалось достать крупнокалиберное оружие, подозрительно напоминавшее стандартные дробовики патрульных команд.

Бармен одного из офицерских клубов сообщил, что младший лейтенант Крейд Гонован высказал недовольство Доминик Луна – ее толерантностью "со всяким отребьем, занимающим ключевые посты" и был бит по морде. В весьма литературно составленном доносе сквозило удовлетворение последним фактом.

Слуга, приставленный к астропатам, опасался, что его прикрытие под угрозой и жаловался на галлюцинации и постоянные головные боли.

Агент, внедренный в одну из команд дезинфекторов, сообщал об очередном виде паразитов. Неприятные твари, судя по описанию – прячутся в теплых технических коридорах под потолком, захватывают жертву длинным хвостом, душат и откладывают в труп яйца с относительно небольшим периодом инкубации. К счастью, ситуацией уже занялся "Вивисектор" – лично.

Координатор команды, наблюдающей за Навигаторами, с прискорбием констатировал, что еще одна попытка внедрения была пресечена. Определенно, оперативные агенты дома Ортеллиус обладали высочайшей классификацией в своем ремесле - хранить тайны дома. Одиннадцатая проваленная операция…

Вокс-запись, разговоров священников о том, что с новой статуей возникли какие-то проблемы, а скульптора бросили в карцер.

Толстая кипа донесений из сенсориума, добрая половина которых касается Флавия Хакста Рапакса, который стал злоупотреблять визитами в это заведение.

Чуть в стороне от бумаг лежит подарок банды Тексор за "покровительство" – изящная деревянная коробка с тремя наполненными ярко-оранжевой жидкостью металлическими шприцами и инструкцией, составленной на Высоком Готике. "Оборотень" – редчайший наркотик, позволяющий в буквальном смысле превращаться в кого угодно, пусть и на относительно недолгое время. Лицо, подчиняющееся мысли – достаточно просто посмотреть на изображение человека... Производитель неизвестен, поставщики предпочитают оставаться анонимными – некогда ими были малигрисианские техно-еретики, но после охоты, которую устроили на них силы Инквизиции и Адептус Механикус, этот канал стал практически недоступен. Откуда эта редкость у Тексор? Штайнер не знал.

Во всяком случае там, где "Alati Fatum" принял на борт последний груз, достать они "Оборотень" не могли. Сенешаль знал это абсолютно точно, поскольку сам выбирал поставщиков "барража", и весьма неплохо представлял себе их производственные возможности. Совершающий короткие прыжки между системами перерабатывающий комплекс, принадлежащий небольшому конгломерату наркоторговцев – после недавнего конфликта с какими-то пиратами они потеряли часть своих лабораторий и стационарную базу и вынуждены были скрываться. Хотя для того, чтобы выйти на них, пришлось хорошенько потрудиться, выгодность сделки окупила все затраты – как минимум в три раза. А если удастся найти подходящих покупателей, то раз в пять-шесть.

Такие на Поступи, куда направлялся фрегат Вольного Торговца, насколько знал Макс Штайнер, были. Он вообще чего много знал.

Флавий Хакст Рапакс. Известие

Вольный Торговец свободное время, которого в варпе оказалось неожиданно много, поделил между своим кабинетом и сенсориумом. В первом он преимущественно спал, удобно подложив под голову донесения подчиненных, а во втором пил дорогой амасек, принимал элитные наркотики и трахал дорогих проституток. Иногда выезжал на охоту за всякой дичью в тоннели "Alati Fatum" или произносил воодушевляющие речи по внутренним вокс-каналам. Все равно делать было практически нечего – ни с одной серьезной проблемой команда корабля за полет не столкнулась. Даже переговоры с поставщиком наркотиков были так скучны, что где-то на половине Вольны Торговец просто оставил это дело на Мастера Шепотов и Высшего Фактотума. И ни одного сражения…

А вот когда фрегат прибудет на место… это уже совсем другое дело. Потому как около месяца назад поступило астропатическое зашифрованное сообщение, валявшееся сейчас где-то в кипе неразобранных бумаг.

"Есть новости. Где обычно. А.Б."

Александр Белл, сын Рихарда Белла, бывшего самым преданным человеком отца Флавия. И, как и сам Рапакс, он горел желанием узнать, что случилось с его отцом. Вот только странствиям в поисках ответа он предпочел сбор информации в лабиринтах Поступи. И, судя по всему, что-то нашел.

815.М41. Поступь. Док-17

Долговременный контракт на ремонт и обслуживание "Alati Fatum" был заключен с Доком-17А, который контролировала банда, носящая говорящее название "Висельники". Тяжелые ботинки, штаны из прорезиненной ткани камуфляжного цвета, весь красный спектр оттенков у курток и непременный атрибут – петля удавки на шее, которую "Висельники" носили наподобие галстука. И чем выше ранг у бандита, тем более красочна эта петля – у главаря, Босса Чу, она вообще была сделана из золотых нитей и, судя по всему, доставляла значительные неудобства своим весом. Самые младшие члены банды носили обычную пеньку, вышибалы не брезговали костяными украшениями, а инженеры и ремонтники вплетали в удавку гайки и шестеренки. Вот и сейчас, на посадочной площадке, пока сдвигались толстые плиты воздушного шлюза, стояли ремонтники с толстыми удавками, увешанными поблескивающими в свете прожекторов винтами, повязанными поверх скафандра.

И дело свое они знали – давление быстро пришло в норму, как и состав воздушной смеси. И по отмеченному желтой разметкой коридору, через еще один шлюз, Вольный Торговец и сопровождающие его люди вышли в док.

Который, по крайней мере при виде из космоса, представлял из себя полукилометровую трубу диаметром в примерно пятьдесят метров. Изнутри же он гораздо больше напоминал какую-нибудь улицу Подулья – вдоль стен тянулись разные, но явно не запланированные архитектором строения, некоторые из которых внушали опасения одним своим видом. Разные опасения – "в эту дыру лучше не заходить опасение", "как эта конструкция еще не развалилась опасение", "знаю я этих портовых шлюх опасение". Значительная часть технических сооружений явно не первый десяток, а то и сотню лет использовалась не по назначению, и любому правоверному жрецу Бога-Машины было бы больно даже предположить, что стало с населявшими эти помещения духами…

"Alati Fatum" прибыл, по внутреннему времени Поступи, ночью, и людей на улице было относительно немного. Вдали, ближе к кольцевой трассе, правда, было какое-то столпотворение, но на таком расстоянии различить причину его было проблематично. Чуть поближе дремали извозчики (любой вид транспорта за ваши троны), вокруг которых прыгал мальчишка, пытаясь разбудить и указывая в сторону высадившейся Свиты Вольного Торговца. Пара наркоторговцев спешно сдергивала парусину с лавок и, яростно жестикулируя подгоняли сервиторов, таскающих стальные ящики с товаром из выглядящих подобно военным дотам домиков. Пара патрулей "Висельников" продолжала обход, не обращая на прибывших особого внимания, – забота о безопасности Вольного Торговца благоразумно была вычеркнута из условий контракта.

Внимания, пожалуй, заслуживала лишь одна группа людей, довольно быстро приближавшаяся к ведущим на посадочную площадку шлюзам дока. Настолько быстро, что спустя менее чем минуту стали различимы черты лиц. В центре семенил, перебирая ногами низенький человек в богатых, но аляповатых одеждах желто-черного цвета. Прическа его представляла собой забавное смешение пучков волос и торчащих во все стороны проводов и антенн, в которых легко можно было узнать подтип аугур-систем. Лицо, выделявшееся толстыми губами (верхняя была выкрашена в золотой цвет, а нижняя – в черный) и толстым рябым носом, в который вела ребристая трубка откуда-то из-за спины, лоснилось от пота. Глаза бегали. Руквуд Барн, Голос Наместника Поступи. Вокруг него в защитной формации шагали сжимающие в руках штурмовые лазганы "Неприкасаемые" в своих полосатых черно-желтых панцирных доспехах. Числом шесть. Лица, как обычно, были скрыты масками.

До того, как Тантус Моросс возвысился до своего нынешнего поста, его банду называли просто "Осами" за характерный рисунок на броне и цветовую гамму его. После захвата власти его техноварвары получили новое название и, так сказать, апгрейд. Заботясь о личной безопасности он отвалил кругленькую сумму еретехам, и сейчас "Неприкасаемые" были одними из самых серьезных бойцов на Поступи – во многом за счет того, что от людей в них оставалось очень и очень немного. Бионические руки, ноги, органы чувств, вживленная броня, внутренние инжекторы боевых наркотиков и подавители боли. Ходили слухи о вживленной взрывчатке, которая уничтожает "Неприкасаемых" при попытке допросить их.

Но сейчас вряд ли стоило опасаться конфликта. Если здесь был Голос, то значило это одно – либо сейчас Вольному Торговцу предложат вступить в весьма временные права Лорда Поступи, либо сообщат, что кто-то другой уже занял это место. И судя устрашающим контурам "Perpetuus Virtus" в доке 3А, шансы на первый вариант развития событий были ничтожно малы.

Земля твердая, пыльная. Больно ткнулся в неё плечом правым - боль пронзила мозг раскаленной иглой - перевернулся по инерции, аки мешок - с картошкой - не контролируя совсем движения собственных культяпок. Когда вдохнуть удалось, попытался глаза открыть. Боль сковала - плечо прострелило остро, как при вывихе, ссадин россыпь на руках, коими смягчить удар пытался. В целом - живой. Зарастет уж, не в первой, - кисло подумал, кровью давясь, пытаясь левой рукой слюни алые утереть с лица и ощупать инородный предмет, который в щеку уперся.
Нет. Воткнулась подошва в кисть правую, придавила, и Мафусаилов подумал, что будет визжать от боли, но на деле сумел лишь сипло булькнуть, вздрогнув судорожно. Открыл глаза, наконец. Резь ужасная, слезные железы работают на полную мощность, стараясь слезами вымыть грязь с яблок глазных. Кровь по лицу сочится, как сироп соленый. Мужик говорит, ножом тыкая в татуировку. Очередной недовольный жизнью бывший вояка, которому не повезло. Ильхам не слушает его. Не слышит. Дрожит от пробивающих его нервную систему импульсов болевых, синапсами передаваемых. Содрогающиеся волокна-ноцицепторы сигнализируют: внимание, Мафусаилов! Тебе пизда!
Но Ильхам не слушает никого. Только себя, шумы в своей голове, свои мысли, голоса какие-то, и
то гулкое эхо разверзнувшихся врат чудовищного ада, в которые его затягивает всё сильнее и сильнее. Мир Боли, Вселенная её. Демоническая агония мук.
Но это ведь только начало?
В лоб уголек сигареты ткнулся, зашипел - зашипел и капитан, смаргивая пыль, всхлипывая кровавыми соплями.
А когда вояка-рейдер приказал поджечь, икнул только Ильхам. Когда потащили, забулькал со всхрипами страшными. Было похоже на припадок какой-то. Подавился кровью, закашлял, и продолжил хрипеть, горловые звуки издавая с выдохом.
Страшный, сардонический хохот, в каком-то смысле. Улыбкой разорванной скалится капитан-шлюха, обломанные зубы щеря, когда на спину горючку льют. И думает: а в этот раз?
Повезет?
Полторы тысячи градусов цельцера, в среднем. Может, повезет.
Кармическое воздаяние - вдруг мысль настигла. Наказание за грехи, о которых не помнишь даже. Обидно. Больно смеяться. Грешно. Но и плакать сейчас - стыдно и горько. Уж лучше смеяться, обломками зубов скалясь, чем содрогаться в бессмысленных рыданиях.
А там и Свет нагрянет. В который уже раз.

Пришло время прощаться. До свиданья.

Итальянцы, русские, немцы какие-то ещё. Вторая мировая, мать её, только японцев с янки не хватает.
Что-то готовилось. Большое. Джек нервничал, волновался, трубку теребил.
Потом войну начали. Все вместе. Ну, точней. Джек отдал приказы. Стивен и Денни отправились их выполнять. Удальцы-молодцы. Замочили для начала половину итальяшек, сильно их Ден не любил.

Как сейчас помню. Спрятались два хлопчика за стенкой. Пушку в темноту помещения направили и такие:
- ПОДОХНИТЕ МРАЗИ ПОГАНЫЕ!!!
А Стив к ним со спины из темноты выходит такой и ка-а-ак ножиком изрезал. Те сразу сдохли.

Потом с русскими дрались. Долго вообще. Перестрелки такие. Машину перевернуло. За машину спрятались. Машина горит - за дом спрятались. Всё веселье началось, когда русские достали РПГ.

Как сейчас помню. Ден стиснул зубы, сидит на корточках за углом дома, будто приспичило, высунуться боится. Стивен рядом шарится, всё выискивает глазёнками место безопасное.
Вдруг крик разъярённый:
- SDAVAYTES' BLYADI!!!
Пауза потом. Почти нулевая.
- NU VSE NAHUY
И тут ка-а-ак прилетит! Слава Деве Марии, что наводчик, кажется, был пьян и ракета прилетела в ближайшее окно. Там орали.

Русских, правда, удалось заманить в подъезд и мочкануть. И это было хорошо.

Всё, война, вроде, как-то заканчивается, причём успешно. Но вдруг какой-то невнятный момент. Джек звонит, говорит: "хватит". Руками машет, на обезьян орёт, что-то курит. "Всё, не надо войны, ко мне оба, живо".

Сраные выкрутасы. Дену это сразу не понравилось всё. Ну мужики поехали, приехали, а Джек им уже костюмчики выносит, а сам, шельмец, весь в белом, шипит сквозь зубы:
- Живо переоделись, оборванцы! Нас ждёт спектакль!

Ну мужики переоделись. Только как-то не поняли ничего, ну да ладно. Джек сам сел за руль (никто противиться не стал - неудобно вроде). Ведёт. Качает. Сильно. Бросает. Машина подпрыгивает на поворотах, чуть набок не заваливается.
Бормочет что-то про "обязательно надо быть", "вы тоже молодцы", "со мной поехали - потому что люблю", "все там будут, кто должен", "все должны", "только бы не опоздать, не опоздать", "ай, СУКА!" (кошка через дорогу перебежала), "быстрей, быстрей! Все-е-е там будем!"

Приехали. Театр. Цезарь там. Русская семейка. Даже лимузин Гранита стоит.
Спектакль.

А что на нём было - история другая.
Это, понимаете ли, выше надо брать.
Вы-ы-ыше...

Общее.

Раздался свист спущенной тетивы, и мелодичное пение летящей стрелы, возникшей, казалось, из самой тьмы.
- А я убил тебя, - сразу после выстрела произнес эльф, накладывая вторую стрелу на тетиву. Тихими, едва слышимыми шагами эльф выходил в свет факелов. Простить Рихардис смерть соплеменника он не мог, да и не хотел. Хоть Эруанталион был дурак, он был свой дурак, а Фехкин был не из тех, кто бросает своих.

Вилль изобразил успокаивающий жест поднятой вверх левой ладонью.

-- Спокойно, Джезаль, эти бедолаги не заслужили такого отношения... Пока, - зловеще довершил он.

Секунды. Адреналин беснуется в крови. Заметили что-то райдеры, зашевелились, едва. Нет пути назад. А впереди - смерть. Чья-то. Конкретного человека смерть. Джулии, может быть. Смысл? Живи в огне. Сколько якобы-заражённых-детей Джулия убила в прошлом? Ради непонятных чьих-то интересов. Политика. Хуй с ней. Бах - и все мертвы. Мёртвые миры. На горе трупов вершится история. Прожала крючок. Мысли носятся.

Четырнадцатый день месяца Золотого коня. (Ход второй)

Когда страсти немного поулеглись, то есть уже на следующий день после памятного открытия турнира, когда расстался с жизнью молодой Велимир Кэтфанг, начался собственно турнир, весьма существенный приз для победителя, полновесных 400 ликов побуждал участвовать в бою даже представителей знатных родов, не говоря об обычных рыцарей. В первый день схваток вывесили свои щиты вокруг арены целых 130 рыцарей, что было хоть и не рекордом, но весьма значительным количеством, ведь это были действительно лучшие из лучших, середнячки сюда затесывались крайне редко, и быстро вылетали в первом же круге. Вообщем, несмотря на довольно нервную обстановку, бои происходили в приделах приличий, и некоторые подозрительные люди даже увидели в этом руку организаторов, потому что большинство боев первого круга не свели между собой представителей высоких родов. С грохотом рушились рыцари из седел, но лишь не многие продолжали поединок в пешем порядке, уж слишком велика была разница в классе, а иногда и в вооружении. Хотя несколько моментов отложились в памяти наблюдателей, -блистательный удар Виторио Саншайна ухитрившегося вогнать копье в узкую щель между щитом и конем противника, могучий удар Максимилиана Бало, которого сбили с коня, но который пешим размозжил голову жеребцу противника и оглушил его самого (хоть убийство лошади и было осуждено, но все сошлись во мнении что когда конный атакует пешего, то к действиям последнего можно относиться снисходительно), ну и конечно фантастически красивый бой Мерлина Тамана.

Так что когда геральды начали выкрикивать имена тех кто вышел во второй круг, там оказались действительно лучшие рыцари королевства.

Второй круг турнира.
1. Франсуа, наследник рода Шедар, прозванный «Оленьим рыцарем».
2. Вильям из рода Боумен, прозванный «Лишней стрелой»
3. Джон де Мантик , лорд Опушки, хранитель Южного предела, прозванный «Рыцарем кровоточащего сердца».
4. Шарль де Нуа, лорд Отшельничьих болот (тут зашумели Лайонроры, несогласные с заявленным титулом), прозванный «Волченком».
5. Брайт, наследник рода Стилл, в прошлом году получивший на Турнире Трех почетное прозвище «Железный кулак»
6. Хейнц, наследник рода Вульфен, по прозвищу «Охотник».
7. Брег из рода Вульфен, по прозвищу «Бабочка» (несколько недоуменный гул части толпы неосведомленный о том, что прозвище тот толучил за мастерство во владении двуручным мечем.)
8. Дилан из рода Беорн, по прозвищу «Ревущий медведь», в свои двадцать лет он убил своим молотом уже сорок воинов!
9. Диртар, наследник рода Айронфист по прозвищу «Палач слабых».
10. Вальтер из рода Айронфист, по прозвищу «Правая рука».
11. Арнольд из рода Айронфист, по прозвищу «Левая рука».
12. Вольфганг из рода Айронфист, по прозвищу «Стальной укус»
13. Нико Лайтар, лорд Южных лугов, Хранитель Енка, по прозвищу «Рыцарь Парящий башни».
14. Эйфор Тарканд, лорд Тили и Больших лугов, про прозвищу «Ключник».
15. Владислав из рода Леонрор, по прозвищу «Три меча»
16. Виторио Саншайн, лорд изумрудных лугов, по прозвищу «Солнечный рыцарь»
17. Лючиано, наследник рода де Нерива, по прозвищу «Клетчатый рыцарь».
18. Рирк де Клейм, лорд Близнецов , по прозвищу (герольд немного замялся но все же продолжил) «Чудовище».
19. Бразерос из рода де Клейм, по прозвищу «Юный бык».
20. Малькольм Пайдкок, лорд Красной гряды, по прозвищу «Игрок».
21. Лансель из рода де Херт, по прозвищу «Зубастое сердце»
22. Константин , наследник рода Санзор, по прозвищу «Высокий шлем».
23. Анаст из рода Ярмор, по прозвищу «Жнец».
24. Станис Даан, лорд Южных земель (послышались смешки народа, ведь юг для северян, это крайний север для остальных, по прозвищу «Северный свет»
25. Граф Карадон Трухерт, Властитель Ноаглора.
26. Рейневан Трухерт
27. Доминик Трухерт
28. Винсент Трухерт
29. Силь де Нортмеер, по прозвищу «Смоляной рыцарь».
30. Каспиан из рода де Клейм по прозвищу - «Быкоглавый рыцарь».
31. Вальтер Ринит по прозвищу «Лисица»
32. Эдмунд Гринвуд, по прозвищу «Лесной рыцарь»
33. Седрик Гринвуд, наследник графа.
34. Владимир Дооск, по прозвищу «Каменный воин»
35.Александр Лонгвотер по прозвищу «Печальный рыцарь».
36. Герцог Валерий Тандерхуф.
37. Рудольф Гранберг, по прозвищу «Две слезы».
38. Тонар Грейтбул, лорд Пограничья, защитник Земель, по прозвищу «Один удар»
39. Филипп из рода Тентаур, по прозвищу «Стальное копье»
40. Сэр Команчо Сантуш, прошлогодний победитель Турнира Трех, по прозвищу «Ястреб»
41. Сэр Мерлин Таман, по прозвищу «Смертоносец» трехкратный победитель Болького королевского турнира.
42. Сальваторе Фишхок.
43. Лютер де Фишхок, по прозвищу «Морской дракон»
44.Бальтазар де Притт, по прозвищу «Спрут»
45. Логан Рокчестер по прозвищу Песеглавец.
46. Морс Рокчестеры, по прозвищу «Мясник»
47. Алистер Рокчестр по прозвищу «Красный граф»
48. Хайнц Фрундбер, по прозвищу «Дракон»
49. Барон Маркас Лайткейн.
50. Бен Блювард по прозвищу «Молниеносный»
51. Филипп де Соза, по прозвищу «Всадник»
52. Келин Сильвермун
53. Деррэн Сильвермун, наследник графа.
54. Андрео де ля Флорес.
55. Саберт Голдхорс, наследник князя.
56. Эсквин Голдхорс.
57. Оскольд Тухорс , по прозвищу «Рыцарь Белого коня».
58. Ласкер де Берк по прозвищу «Рыцарь стального копыта».
59. Дир Тухорс, по прозвищу «Рыцарь Черного коня».
60.Максимилиан Бало, по прозвищу «Огромный див»
61. Симеон Авал, по прозвищу «Стальной ветер».
62. Валентин Блекгард, по прозвищу «Золотой плащ»
63. Константин Литке, по прозвищу «Туманный».
64. Дерек Крайштер, по прозвищу «Дубовый щит»

Турнирная сетка второго круга.

1.Граф Карадон Трухерт, Властитель Ноаглора - Тонар Грейтбул, лорд Пограничья, защитник Земель, по прозвищу «Один удар»
2. Рейневан Трухерт - Седрик Гринвуд, наследник графа.
3. Доминик Трухерт- Владимир Дооск, по прозвищу «Каменный воин»
4. Винсент Трухерт - Константин Литке, по прозвищу «Туманный».
5. Андрео де ля Флорес - Хейнц, наследник рода Вульфен, по прозвищу «Охотник».
6. Саберт Голдхорс, наследник князя- Филипп де Соза, по прозвищу «Всадник»
7. Эсквин Голдхорс - Алистер Рокчестр по прозвищу «Красный граф»
8. Логан Рокчестер по прозвищу Песеглавец - Бальтазар де Притт, по прозвищу «Бешенный Спрут»
9. Лютер де Фишхок, по прозвищу «Морской дракон» - Оскольд Тухорс , по прозвищу «Рыцарь Белого коня».
10. Морс Рокчестер, по прозвищу «Мясник» - Филипп из рода Тентаур, по прозвищу «Стальное копье»
11. Деррэн Сильвермун- Рудольф Гранберг, по прозвищу «Две слезы».
12.Келин Сильвермун - Александр Лонгвотер по прозвищу «Печальный рыцарь».
13. Эдмунд Гринвуд, по прозвищу «Лесной рыцарь» - Ласкер де Берк по прозвищу «Рыцарь стального копыта».
14. Максимилиан Бало, по прозвищу «Огромный див»- Бен Блювард по прозвищу «Молниеносный»
15. Сальваторе Фишхок - Лючиано, наследник рода де Нерива, по прозвищу «Клетчатый рыцарь».
16. Барон Маркас Лайткейн - Малькольм Пайдкок, лорд Красной гряды, по прозвищу «Игрок».
17. Валентин Блекгард, по прозвищу «Золотой плащ» - Сэр Команчо Сантуш, прошлогодний победитель Турнира Трех, по прозвищу «Ястреб»
18. Хайнц Фрундбер, по прозвищу «Дракон» - Дерек Крайштер, по прозвищу «Дубовый щит»
19. Герцог Валерий Тандерхуф - Рирк де Клейм, лорд Близнецов , по прозвищу (герольд немного замялся но все же продолжил) «Чудовище».
20. Дилан из рода Беорн, по прозвищу «Ревущий медведь» - Симеон Авал, по прозвищу «Стальной ветер».
21. Вальтер Ринит по прозвищу «Лисица» - Лансель из рода де Херт, по прозвищу «Зубастое сердце»
22. Виторио Саншайн, лорд изумрудных лугов, по прозвищу «Солнечный рыцарь» - Дир Тухорс, по прозвищу «Рыцарь Черного коня».
23. Франсуа, наследник рода Шедар, прозванный «Оленьим рыцарем» - Шарль де Нуа, лорд Отшельничьих болот (тут зашумели Лайонроры, несогласные с заявленным титулом), прозванный «Волченком».
24. Джон де Мантик , лорд Опушки, хранитель Южного предела, прозванный «Рыцарем кровоточащего сердца» - Анаст из рода Ярмор, по прозвищу «Жнец».
25. Константин , наследник рода Санзор, по прозвищу «Высокий шлем»- Брайт, наследник рода Стилл, в прошлом году получивший на Турнире Трех почетное прозвище «Железный кулак»
26. Сэр Мерлин Таман, по прозвищу «Смертоносец» трехкратный победитель Болького королевского турнира - Диртар, наследник рода Айронфист по прозвищу «Палач слабых».
27. Арнольд из рода Айронфист, по прозвищу «Левая рука» - Вольфганг из рода Айронфист, по прозвищу «Стальной укус»
28. Вильям из рода Боумен, прозванный «Лишней стрелой» - Станис Даан, лорд Южных земель (послышались смешки народа, ведь юг для северян, это крайний север для остальных, по прозвищу «Северный свет»
29. Каспиан из рода де Клейм по прозвищу - «Быкоглавый рыцарь» - Нико Лайтар, лорд Южных лугов, Хранитель Енка, по прозвищу «Рыцарь Парящий башни».
30. Брег из рода Вульфен, по прозвищу «Бабочка» - Вальтер из рода Айронфист, по прозвищу «Правая рука».
31. Бразерос из рода де Клейм, по прозвищу «Юный бык» - Эйфор Тарканд, лорд Тили и Больших лугов, про прозвищу «Ключник».
32. Владислав из рода Леонрор, по прозвищу «Три меча» - Силь де Нортмеер, по прозвищу «Смоляной рыцарь».

Маркас Лайткейн сначала покраснел ,а после и побелел от еле сдерживаемой ярости, захлестнувшей его. Было видно, как вздулись жилы на его шее, а желваки ходили ходуном.
Мэйгрид беспокойно переводила взгляд с брата на Велимира.
Все ожидали, что же скажет барон, на подобное неожиданное предложение...

-Спесивый щенок! - барон буквально выплюнул эти слова с изрядной порцией слюны ,часть из которой угодила в лицо Кэтфанга.
-Я призываю Аши и всех присутствующих здесь в свидетели, этот человек из рода Кэтфангов прилюдно назвал нас врагами и после этого смел торговаться о моей сестре, словно речь идет о портовой шлюхе!
-Всем известно, что вы изворотливые лживые ублюдки, но на этот раз вам не отвертеться!
-Я вызываю тебя на дуэль! Здесь и сейчас! Один на один!
-И если ты не полностью состоишь из дерьма, которое льется из твоей ядовитой глотки, ты примешь вызов!

Следом, через гостевые врата въехала делегация Фишхоков.

Впереди, на огромном ланистерском жеребце в искусно выделанных парадных доспехах, которые были богато украшены изящной чеканкой с узорами морских волн и кораблей ехал первый знаменосец графтва Лютер де Фишхок, неся в руках знамя графов.

За ним ехали на таких же красивых ланистеровских жеребцах ехали ехали сын графа, Сальвадоре де Фишхок, в богатых парадных доспехах и молодой рыцарь, необыкновенно гордый собой. Следом за ними, так же по двое следовали десяток рыцарей, два десятка оруженосцев.

А за всей этой колонной чинных рыцарей следовало человек тридцать одетых в кожу людей, которые, горланя песни и потрясая оружием, несли на плечах большую, богато украшенную лодку. Стоя одним носком на носу лодки граф Леонард Фишхок, высокий, худощавый с ухоженной русой бородой и усами, одетый богато, если не сказать роскошно в парчу и ткань, как и положено властителю морей въезжал в Ноаглор на корабле. Время от времени он вскидывал руку и сидевший на корме мужчина кидал в сторону толпы широким жестом монеты, вызывая рев толпы.

Замыкало колонну около двух десятков арбалетчиков со знаком лилии на наплечнике, четко, как на параде чеканящих шаг.

- Крайне убедительно! Просто невероятно убедительно! - Всплеснул руками Кирилл и пробурчал что-то вроде "если тут все проводники такие, то..."

Идёт. Снова бухтит себе что-то под нос.

Раны всегда остаются ранами. Заживают, рубцуются, о них забываешь, а потом - в плохую погоду, в сырой унылый день они напоминают о себе ноющей мозжащей болью. Телесные или душевные - они не проходят насовсем.

И ты кладешь припарки и втираешь мази, ты греешься у огня чьего-то тепла, если тебе повезло, или подогреваешься винно-водочным суррогатом, если повезло не очень. Затираешь, забываешь, отвлекаешься на будни, но знаешь, что она все равно вернется - приглушенная временем, задавленная волей, застарелая привычная боль.

Зона вздрогнула и помрачнела. Вся. Густые багровые тучи окутали небо, тяжело нависшее над головой. Там, где-то далеко, ползут по бесконечной бесплодной почве два истерзанных измученных человека, с ненавистью проклинающих друг друга, и тащат за собой полумертвого третьего. Пятьдесят тысяч шагов почти без надежды. Пятьдесят тысяч проклятий. И один-единственный шаг - в полдень.

А далеко-далеко через сотни лет homo ludens, человек играющий, отряхнет со своих ног наскучившую пыль многовековой истории человечества и шагнет прямиком в эволюцию.

А где-то неугомонный Изя Кацман, битый-перебитый ехиднейший еврей, теребя многострадальную бородавку, разразится похабнейшим афоризмом. И толкнет тебя на один шаг - внутрь себя.

Бессильные гении мира вновь полыхнут искрой дара, таланта взлелеянного, шандарахнут отсыревшей хлопушкой вместо сверкающего фейерверка и умоются жалостными слезами.

Вновь и вновь.

Пока человек читающий возвращается в эти миры.

Потому, что понедельник начинается в субботу, а богом быть трудно.

И пусть невежество испражняется на Лес. Невежество всегда на что-то испражняется.

Просто мир такой. Человек такой.


На один только миг застыла Зона в торжественном молчании, будто споткнувшись о время. А потом застучали беззвучные часы и все вернулось на круги своя.

Лекссадза

Героям старенького сериала «Лексс» в этом сезоне крупно не повезло. До этого они носились по планетам убогой антиутопии, где расчленёнка, поедание мозгов были апофеозами сюжета. Подобными перлами садизма развлекали зрителей режиссёры западной школы кинематографа. Были задействованы самые революционные технологии спецэффектов чтобы создать огромную лохань дерьма, в которую старательно макали незадачливый экипаж космических бомжей. Анархичным бомжам легко удавалось ускользнуть от не менее безалаберных нечистот. Надо сказать, что фекалии получились на славу — красочные и отвратительные. Единственный изъян этих экскрементов был в их нестойкости. Прогрызающие тело червяки и людоедка со змеиным языком, забывались сразу после просмотра фильма.
Всей этой сумбурной, безтолковой мерзости пришёл конец. За дело взялся режиссёр новой формации, известный своей любовью к культурному наследию тоталитарных систем правления. В недавнем интервью он высказал ультраправые взгляды и буквально лучился идеями супремасизма. Эти идеи предстоит испытать на своей шкуре наивным, идейно неподкованным изгоям-героям. Они попадают в страшную галактику Кин-дза-дза, мрачное порождение культуры одного из самых диктатурных режимов новейшей истории! Чем же она страшна? Судите по названию — «дза» по-японски обозначает «гильдия», «Кин-дза» — золотой цех, «Кин-дза-дза» можно трактовать как "Сверхорганизация, занимающуюся переплавкой и чеканкой". Законы Кин-дза-дза соответствуют названию — ментальность индивида кардинально трансформируется, в неё намертво впечатывается пацакско-чатланская бинарность и цветовая дифференциация штанов. Развитый институт эциллопов и система исправительных учреждений без показных ужасов превращает любое мыслящее существо в стандартный «овощ». Если прибавить к этому грозные пепелацы, которые легко могут устроить полную транклюкацию планеты не хуже обжорливого Лексса, становится ясно, что шансов удрать у звёздных скитальцев немного.
Каноны тоталитарного мировоззрения постулируют, что систему может победить только более сильная и высокоорганизованная система. Анархическая природа вообще не приемлет системы и позиционирует себя как единственно возможный путь к гармонии личности с окружающим миром. В последующих сериях нам предстоит узнать, так ли это. Это не просто фильм, а истинное противостояние — анархия против диктатуры. Хочется пожелать лекссианам удачи и напомнить, что тяжёл только первый блин. После него в галактике, например, Вархаммер, будет довольно комфортно.

День любой. Воспоминания о б-ге и б-жественном

- Люди могут найти бога на кончике иглы, в небесах, в грязи или в себе. Почему-то никто не выбирает последний вариант.
- Потребность в боге - как тяга слепого к костылю.
- Когда я буду умирать, когда мне будет больно и страшно - тогда я вдруг поверю в бога, и это будет, конечно, мой свободный, ничем не мотивированный, выбор.

День любой. Воспоминания о Хайяме и его кувшине

Я был возлюбленным в иной стране -
Быть одному теперь проклятье мне;
Я был правителем в стране иной -
Быть подчиненным нынче жребий мой;
Так выпьем, друг, покуда не забыл -
Какое счастье, что в той жизни я не пил!

Мне друг сказал: "Чего ты так угрюм?
Зачем склонился от тяжелых дум?
Неужто все так тягостно тебе
На этой богом созданной земле?"
Я отвечал: "Смеяться нелегко
Когда в кувшине кончилось вино".

Хронология
(Будет дополнятся)

Летоисчисление от Исхода. По книгам Светлой Иерархии. (Надо понимать, что немногие оставшиеся другие религии все трактуют иначе)

Есть миры, где солнце зелено, а песок черен. Есть — где горы из звонкого хрусталя, а реки несут чистое золото быстрой воды. Есть такие, где снег — цвета крови, а сама кровь, напротив, белее белого. Есть миры, где солнечный свет встречает лишь глухую стену закрытых ставен — ибо он там горше яда. Есть миры, где ночь и день слились неразрывно. Где можно поднять взгляд к солнцу и увидеть звезды. Где можно выйти в ночь и увидеть солнечный свет. Есть миры, где замки еще не уступили место громадам серых многоэтажных игл, и есть такие, где эти иглы давно заброшены, а на их руинах воздвигаются стены замков. (с)
Есть миры где боги ходят среди смертных и дарят им любовь и обрушивают на них свой гнев, где за пиршественными столами в великих чертогах сидят небожители и капли вина из их кубков проливаются на землю живительным дождем, и есть такие где в клочья развеяны облачные замки, а горячая кровь небесных владетелей прошлась по миру огненным торнадо. Где один возобладал над многими не задумываясь о цене, что заплатит за победу не только он, но и весь мир, отныне его мир.

-около 130 000 года. Закончено творение мира и Творец вдохнув жизнь с свое создание слился с ним, оставив большую часть своей сущности в сыне своем Аши, коему было поручено следить за миром и защищать его от сил хаоса с помощью бесчисленных ратей ангелов.

-около 120 000-100 000 года. Прилив хаоса. Аши наделяет своей кровью диких людей создавая из них своих помощников – рыцарей, просветленных, с помощью которых навсегда ликвидирует угрозу новосотворённому миру.

-около 100 000 года. Аши утомленный тысячелетиями сражений засыпает в своем храме в Реме Теорском, наказывая своим вассалам следить за исполнением заветов Творца.

-около 100000-99000 годов- «Золотое тысячелетие».

-около 99 000 года- «Весна богов», источаемая спящим Аши сила, вкупе с остатками сущности Творца и миазмами хаоса, породили множество низших богов, кои были либо люди возвысившиеся над своей долей, либо природные стихии, либо овеществленная мысль.

- около 60 000 -10 000 года – «Тьма над миром», эпоха Враждующих богов.

-около 10 000 года – «Догмат Хрупкости мира» и резкое сокращение могущества низших.

-600 год. Бог Аши пробудился от сна и узрел несовершенство мира.

И увидел проснувшись светлый Аши, что мир коей он кровью и потом своим взлелеял населили сонмы демонов, поработивших народы мира его и богами себя мнящие. Развратившие смертных и извратившие их на свой манер, вознесшие их в выси горные магией нечестивой, но дух их уронившие в глубины бездонные. Услышал плачь он народа своего излюбленного, что храм с телом его сонным века , как зеницу хранили и ужаснулся он. Призвал он тогда ангелов дюжину без одного, что над миром витали, покой его храня и горько было ему, когда лишь двое из них явились ему. Азариэль, воплощение горнего света, что стерег твердь небесную, да Люцириэль что за сердцами людскими надзирать должен был. А больше никто не явился, каждый сам себя возомнил богу равным, править своими народами остались, погнушались к создателю своему прийти. Повинились тогда верные ангелы, что не соблюли в чистоте мир его светлый, но милостив был Аши, простил их. А вот тех, кто народы его, на бездну мрака огреб, тех не помиловал. Одел Аши-воин доспехи светосияющие, взял копье тучегонное , да и воздал по заслугам демонам безбожным. Одного за другим повергал их Великий, но не убавлялось их, ибо люди ими замороченные, стоило только одному пасть, тут же нового возвеличивали, позабыв, что за то жизнями платят. Кровью алтари полнились, да загубленных душ прибавлялось все более и заплакал тогда боже горестно, род людской пожалев больше прежнего и судьбу им провидя тяжелую, ибо плачь его пламенем пролился, и людей и богов губя без различия. Мир пылал, да горели и демоны всей ордой на Создателя бросившись, жесткий бой был и сеча последняя, рухнул Аши, с последним противником, хоть победа ценой дорогою достался, день придет и поднимется доблестный, а пока мир хранят его ангелы.
Книга Аши
-300 год. Бог Аши поверг всех богов на благословенной земле Тиора и во славе воссел на своем престоле. Однако недовольные гибелью богов тиора, остальные низшие в злобе своей сплотились против Аши положив начало войнам богов.

0 год. Великая битва богов, Аши уничтожает всех противостоящих ему божеств и окропляет землю их горящей кровью, что вызывает всемирную катастрофу. Мир фактически гибнет в череде огненных торнадо и землетрясений. Сам Аши серьезно израненный после битвы призывает ангелов и велит отнести его в место его сна и охранять его там пока силы не вернуться к нему. Перед этим он приказывает Еноху – ключнику его храма в империи Тиор плыть на запад спасаясь от идущих из глубины континента огненных ветров. Как ни странно, к ключнику прислушиваются множество народа и почти весь флот уходит в море, везя преимущественно воинов и моряков, в том числе императорскую гвардию, наследника престола и высших иерархов церкви Аши. Однако по воле Аши до спасительного берега добирается только часть флота, под предводительством Ениоха и его сына Мелкора.

На сороковой день странствия корабли избранных Аши праведников наконец то увидели впереди землю, черные опаленные огнем скалы словно бастионы выступали в бурлящее и кипящее море, тучи пепла вились над ними, словно птицы, покрывая все вокруг своими черными крыльями. И взвопили люди в отчаянии и стали обвинять Ениоха-праведника и сына его Мелкора Молнию, в то что привел он их вместо обещанного спасения в самую пасть смерти! Но могуча была стать Мелкора, сына Ениоха и громоблещущ меч, встал он поперек толпы и родичи его выстроились бок о бок с ним, числом дюжина без одного и отступили маловерные страшась силы их. Сутки бдили они охраняя покой Ениоха-праведника, что молил без отдыху и сомнения Аши-победоносного спасти остатки народа его избранного. И смилостивился Аши, поднял залитые кровью очи, распрямил кровоточащую десницу и по мановению руки божьей исчезли тучи черные, пролив между скалами открывая, да берег далекий, зеленью изумрудной покрытый показывая. И устыдились маловерные и возрадовались праведники, славя бога милостивеца, бога истинного.
Глава первая, часть четвертая Книги Исхода.

4 год. н.э.- Кое как обжившись на новом берегу, избавленные от огненных штормов и иных катаклизмов последнего времени люди начали расширять свои владения и столкнулись с местными жителями пиктами, которые были ошеломлены молчанием своих богов, но все еще умудрявшихся контролировать многочисленных духов и чудовищ именами мертвых властителй стихий. Тело Аши упокоившегося на Сгоревшем острове защищало окрестные земли от бурь и штормов.

8 год н.э. – Тиорцы , большинство из которых из которых были опытными воинами довольно успешно начали компанию по захвату земель пиктов, но столкнулись с силой их покровителей-духов и были вынуждены бежать.

Жалкие остатки великого флота Тиора более прибило к Горам Славы, чем они пристали сами. Меньше четверти кораблей уцелели после двухнедельного перехода через океан из которых выползли на сушу несколько тысяч изможденных людей и если бы пикты могли заглядывать в будущие они бы раздавили их любым мизинцем на выбор, так как ни Ениох, ни прочие их родственники никакой силой не обладали. Доказательством сему может служить не только пресловутая «книга ерисеарха Лонка», но и «летопись первых дней» Эдварда Рыболова в коей он пусть в иносказательной форме, но перечисляет людей и имущество тех, что не пошли за Мелкором в глубь континента, а остались на берегу, упоминая что их было «трети не мене от люда тиорского ». И только после того, как Мелкору, при крайне туманных обстоятельствах, удалось разрушить пресловутый город Дол Тайн в Пепельных скалах и превратить их центральное капище в первый храм Аши, молитвы тиорцев «енохова корня» стали приносить видимый результат. Ну а с учетом того, что на молитвы пиктов отвечать уже было просто некому дальнейший вариант событий не должен вызывать ни у кого удивления.
Писания историка-ерисиарха Нуминаса Ремского. 340 г. от Исхода.

10 год. Ениох молиться Аши и имеет видение - архангела Азариэля, который обещает ему победу и власть над огнем небесным. Архангел сдержал обещание и с тех пор дары Аши неразрывны с кровью святого.

12 год. – Под предводителем Еноха и Мелкора и их 11 родственников тиорцы разбивают орду пиктов и захватывают Дол Тайн, крупнейший город на побережье. В сражении Ениох метал молнии поражая великанов пришедших на зов пиктов, а Мелкор разил их молнией словно мечом.

15 год н.э. – в Дол Тайне воздвигнут первый этих краях храм Аши, Ениох уединяется в нем, отдав всю власть своему сыну.

15- 30 годы н.э. – Войны пределов. Тиорцы захватывают все земли надежды, горы славы и через леса выходят к озерному краю и истокам Лона (Енка Северного). Молитвы и освященное оружие губительны для духов и чудовищ пиктов.

Черен был день, когда не нашли мы силы умереть с нашими богами, черна ночь когда мы смалодушничали. Так черна теперь наша душа, ибо не даст ей белый бог посмертия, вечно мы за отступничество платим, в рабство детям его безвинно отданные.
Надпись на обелиске в разрушенном городе Дол Ворр

30 год н.э. – Формируется так называемое «Старое королевство», впервые особо отличившимся воинам раздают земли и крестьян-сервов из захваченных пиктов.

38 год. н.э. – Армия государя Аналита из народа коноров, что живет в соседстве с пиктами приходит в земли Аши и с помощью своих магов повергают войско Хорса Воителя и только Рист, еще не прозванный всадником, вместе с младшим сыном Мелкора отбрасывают врага. Молнии магов-коноров не причиняют теорцам вреда, а огонь и лед не могут справиться со святой сталью.

44 год.н.э. – Ениоху снова явился Азариэль и призвал его идти к горе Армат и Сгоревшему острову, под которой отдыхает от боев сам Аши. Он призывает всех тиорцев отбить гробницу Аши у темных сил.

45 год н.э. – Эдвард Рыболов, племянник Эниоха отказывается идти через болота и остается с кораблями и отстроенными поселками.

45 год н.э. – Ениох покидает свое добровольное заточение и вместе с армией и всем народом идет по великому болоту, много детей гибнет в пути, а воинов от стычек с пиктами. Но столь велика святость его, что там где ступает нога святого болото на многие ары превращается в зеленеющие луга.

46 год. – Битва у Сгоревшего острова. Войско коноров разгромлено, северные пикты не захотели приди на помощь соседям и Серебряное царство коноров пало.

50 год. – Основание Светлого дома и начало строительства Белого храма.

52 год. – В центре Равнины королей заложен Рем Восставший, город которому суждено стать реинкарнацией столицы старого Тиора.

53 год н.э.- Основан орден левых врат храма и еще полдюжины орденов, которые должны стать защитой Светлому Дому и Сгоревшему острову.

50-120 год н.э. – Войны Основания.

60 год н.э. – Воссоздание Первого легиона, по образу и подобию войск старого Теора.

66 год. н.э. – Под ударами Хорса Воителя и Леона Львиного когтя сокрушены племена северных пиктов, отступивших в леса и болота севера. Особо отличился Шон , последний из императорской династии Тиора.

100 год н.э. – Битва Трех народов на Вечнозеленой равнине. Разгром Золотого царства коноров, войск северных и темных пиктов и ополчения кланов венедов. Гибель Ронара Верного и Варга Доброго.

120 год. н.э. – Падение южной державы пиктов под ударами войск Мата Умелого.

153 год н.э. – Коронация Мелокра I Молнии королем Вечного королевства. Являются Азариэль и Люцириэль и объявляют святой кровь потомков Еноха.

170 год н.э. - Енох Праведник удаляется на Сгоревший остров и соединяется с Аши.

230 год н.э. – смерть Мелкора I.

236 год н.э. – смерть последнего из 11 родичей.

300 год н.э. – за границами Вечного королевства возникают первые города.

В то что за пределами королевства цивилизация почти невозможна, это неоспоримый факт. Да далеко на западе среди пустынь расплавленного песка есть поселки и даже городки, и даже так называемое княжество Солнца, прибежище наших отщепенцев. Да на той стороне океана все еще теплиться жизнь в прибрежных лачугах не знающих металла дикарей. Но это все! С тех пор когда Аши очистил мир от неверных, только в пределах нашего богоспасаемого королевства может существовать истинная государственность и истинная цивилизация. Возблагодарите господа, что вы родились и живете здесь, ведь участь самого последнего серва здесь, лучше любой власти там!
Лекция Зирака-учителя. Историка, мистика и богослова.

430 год. н.э. – возникновение варварских государств.

443 год н.э. – Создание Серебряной лиги городов, на южном побережье континента.

448 год н.э.- странствующие рыцари королевства встречаются с отрядами Меотиды, трое рыцарей уничтожают сотню всадников и возвращаются в королевство.

561 год н.э. – Торговцы из Вэл Ола, города во владениях графов Рокчестеров, устанавливают первый караванный маршрут с Серебряными городами.

580 год н.э. - Пять племен Алиты обедняются в каганат и начинают нападать на караваны из Вэл Ола.

589 год н.э.- 30 рыцарей голдхорсов и рокчестеров в сопровождении своих воинов отправляются через Воющие пустоши в Каганат и за месяц фактически уничтожают большую часть мужчин в степях, так как костяное и каменное оружие не может сравниться со сталью рыцарей, каждый из них более чем втрое сильнее кочевника.

601 год н.э. – Булла о избраности. Торговцы Вэл Ола признаны виновными в ереси и по королевскому повелению город разрушен, а его жители стали крепостными. Людям рокчестеров запрещено покидать королевство сроком на 50 лет.

615 год н.э. – в Талинсе, небольшом государстве на южном побережье найдены богатейшие запасы меди и начата выплавка бронзы.

618 год н.э. – Империя Тал или империя Орла могущественное государство юга. Меотида занявшая к этому времени великие степи пристально следит за соперником.

630 год н.э. – Империя Тал терпит поражение от всадников Меотиды и замыкается в своих пределах, выплачивая дань бронзовым оружием и инструментами.

680 год н.э.- Трое рыцарей гринвудов во время охоты на чудовищ в Воющих пустошах убиты всадниками Меотиды. Двум оруженосцам удалось спастись и вернуться в королевство.

681 год н.э. – Более полутысячи воинов из Вековечного леса, в том числе 21 рыцарь отправляются за перевал в поисках убийц, через три месяца они вступают в пределы Меотиды и последовательно захватывают три пограничных города.

682 год н.э. – Битва «Двадцати одного героя». Двенадцатитысячное войско Меотиды сокрушает дружину гринвудов, теряя при этом больше восьми тысяч только убитыми. Почти сто воинов королевства отступили в Пустоши. Не один из рыцарей не прекратил нападения даже когда были окружены тысячами врагов.

683-692 год н.э. – "Война одиночек"- рыцари и воины из Вечного королевства буквально опустошают пограничные с Пустошами земли Меотиды, на что та отвечает союзом с Империей Тал и строительством крепостей на границе.

695 год н.э. – Булла «О Доблести»

696 год н.э. – Булла «О белом походе». Основан орден белых рыцарей.

Еще двести лет назад считалось, что мир обречен быть пустыней, а что мы видим теперь? На дальнем юге поднимаются стены торговых Серебряных городов. Из хижин в Кровавой долине выросла прекрасная и могущественная Меотида, на серых скалах в Ночном море поднял свои башни суровый Тард. Да, несмотря на свои размеры, они варвары, да они не знают железа, да они поклоняются камням и ветру, но они могут превратиться в нашего врага если мы дадим им шанс. Уже множиться их население, уже течет кровь по ступеням их храмов, хотим ли мы нового Армагеддона? Для того ли Аши проливал свою кровь? Мы должны выполнить свой долг перед богом, каким бы тяжелым он не был.
Пий II, Благословенный Пасынок.

700-704 год н.э. – Первый Белый поход. Более 20 000 воинов, в том числе более 240 рыцарей благородных семей и 50 рыцарей святых орденов переходят Погибельный перевал и движутся в Меотиду.

701 год н.э.- Битва на Полях Смерти. На равнине между двумя полупостроенными крепостями, выстроились объединенные силы варваров. Более 40 000 воинов империи Тал, около 100000 меотидцев и 10000 стрелков из Серебрянных городов. Со времен войн Основания мир не видел подобной битвы. В результате ее войско Тал уничтожено полностью, около 40 000 конных меотидцев спаслись бегством, жители серебряных городов сдались в полном составе.

704 год н.э.- Восточная и Южная Меотида захвачены, на их землях основанная Золотая Марка призванная следить что бы подобное не повторилось.

741 год н.э. – Второй Белый поход. Уничтожена Империя Тал.

745 год н.э. Третий Белый поход. В результате которого поклонение Аши стало являеться на юге обязательным, а все иные религии должны быть запрещены.

870 год н.э.- Шестнадцатый Белый поход. Иначе - бело-синий. 6 000 воинов на кораблях достигают Пчелиных островов и сокрушают Державу «Трех», которая становиться данником Королевства и принимает религию Аши.

898 год н.э. – Семнадцатый Белый поход. Покорена Ашанти, а королева-девственница привезена в Рем и поняв свои заблуждения стала служительницей Аши, призвав свой народ отречься от ложного бога.

901 год н.э. – Великое послабление. В южных и западных землях разрешено поклонение местночтимым святым и духам, кои признаны слугами Аши.

930 год н.э. – «Солнечная хартия», измученные постоянными восстаниями в Ашанти лоялисты с согласия Вечного короля, заключают договор с непримиримыми жрецами и образуется новая синтетическая вера в Аши, несущая множество черт старой веры.

984 год н.э. – Бейлос «Костяной король», завоевывает северную Меотиду и провозглашает себя Великим некромантом, демонстрируя что магия еще может править миром.

991 год. н.э.- 30 рыцарей-храмовников со своими воинами, сокрушают державу некроманта и привозят «Костяного короля» в цепях в Рем. Где он и умирает в непрекращающейся агонии в течении недели, не выдерживая близости дыхания Аши.

1140 год н.э. – нападение Тарда на Ашанти, флот королевства вместе с кораблями фишхоков и трухертов топит флот кланов и отбивает прибрежные города. Армия Тарда частью уничтожена, частью скрывается в горах тысячи истин и дает начало «Братству Бури».

1200-1208 год н.э. - "Северная война", в период малолетства короля Сильвермуны осуществили долго подготавлемое вторжение в Озерный край с целью присоеденения спорных территорий. В двух битвах они разбили войска Кэтфангов и пришедший к ним на помощь корпус Фишхоков. Захватили 2/3 края и осадили Спящего льва. Если бы не удар армии Рокчестеров прошедших маршем через Широкополье, и разгромивших Сильвермунов, то скорее всего король утвердил бы новые границы.

1295 год н.э. – Разрушение Цветущего сада и смерть Святого Корнелия Труженика, основание Круга Чистых.

1380 год н.э. – Сороковой Белый поход. Последний. Церковь Кровавого орла сокрушена, храмы разрушены, все предметы культа утоплены в океане.

1387 год н.э. – Начало правления Ланса Второго, Безумного.

1391 год н.э. – Верденский совет. Совместное решение всех старших потомков Енохова корня о необходимости убийства короля. Его единственный наследник должен стать королем при регентстве Голдхорсов.

Что может сделать человек, когда его чаша терпения переполнена? Да то же что и бог! Если Аши смог разрубить свой гордиев узел, то и мы разрубим свой! Кровь Мелкора Молнии свята, но моя кровь, кровь его младшего брата Риста Лошадника из такого же корня.
Эвангер Блестающий, князь Голдхорс на совете в Верденском лесу.


Я согласен, король преступил законы не только людские но и божьи, чему пасынок Еноха свидетель. Но меча на брата не подниму и рыцарям своим не позволю. Пусть будет что будет, а я ухожу, не мои дела то более.
Бриан Скорбящий, герцог Тандерхоф на совете в Верденском лесу.

1391 год н.э.- Рирк Кэтфанг врывается в ложу короля во время Великого турнира и убивает короля в поединке, в то время как флоресы, голдхорсы и фишхоки сдерживают телохранителей. Планы заговорщиков расстроены тем, что за день до этого принц Калин был убит на охоте вепрем.

Сразил Рирк Кэтфанг короля, поднял руку на святую кровь. Сделал он то что желали все мы, и то что должен был, но кровь ту не смыть не ему ни потомкам его, мы простить его не можем, может Аши простит.
Аврелий, граф Лайткейн

1391-1399 год н.э.- Проклятье Аши. Голод и мор, болеют даже люди енохова корня. Рирк Кэтфанг умирает от рук Лиама Лайткейна.

1400 год н.э.- Явление Азариэля и прощение Аши. Формируется институт троноблюстителей.

1459 год н.э. – Возникновение Зеленого братства.

1499 год н.э. – настоящее время.

Каждому. Выскользнул Кунц из-под створки привратной, в импровизированном бауле из распущенных на полоски штанов ворох вещей каких-то за собой выволок. Головой качнул только, Василевского увидев: - Хм, а тебе идет... (влажные комья жирной, темно-красного цвета грязи со штанины стряхнул) Надо будет Сенат озадачить предложением по разработке этой… Концепции эксклюзивной формы для капралов, ага. Эстетично и практично. Все дела… (бросил тюк с вещами под стенку. Сам – рядом сел. Ноги вытянул, песок пятками взрыв) Короче. Зал (ткнул пальцем туда, откуда выбрался несколькими мгновениями ранее) техникой ржавой забитый. Вездеходов, совсем мертвых, пара, остов от багги и мотоциклы сгнившие. Шахты еще, лифты заклинившие, помещения административные, раздевалки… (окунул в пыль кулак правый и скатал шариками густую, похожую на вишневое повидло кровь с костяшек) Генераторы, похоже, еще до пришествия Ритана попередохли. Плюс, ящеры… (чуть тише) Не суть, в принципе… Хм (лежалую, ощутимо попахивающую тиной спецовку из плотной, темно-синего цвета ткани развернул. Встряхнул и Ривас на плечи накинул) Презент номер раз (прорезиненные сапоги, на застежках-молниях – следом достал) Номер два. Даже размер твой, специально выбирал. И… (трусы. Самые обычные трусы-боксеры. Бледно-серые, сыростью пахнут. Сноровисто резинку вытянул из них, подтянул, узелком подвязал, ленточки-хвостики обкусил. Ровно, как ножницами) Еще, вот. Должны быть впору… Так-так… (вторые передал) Сменка. И носки… (не просто – носки. Ворох носков. Десятка два. Абсолютно новые. В плесенью снаружи покрывшихся, но герметичных упаковках) Штаны… (точно – штаны. Из той же ткани, похоже, что и куртка, пошиты) Великоваты, конечно, но… (парой хлестких взмахов ладони, штанины по колено пообрубал. Подул на края разрезов, ворс прижигая) Шорты, короче (на голову твою бейсболку нахлобучил) Та-ак… Чтоб твою макушку не напекло. Хм (ломик презентовал, на гвоздодёр похожий. Или – гвоздодёр, ломик напоминающий) Чтоб чужие макушки долбить. Точно… (Василевскому штаны вручил) Носи, боец, как шахтер безымянный их когда-то носил. Трусы, в придачу. Извини, сегодня одни. Быстро разбирают… (ремень) Чтоб не падало ничего. Так. Плюс, ботинки. Тоже – габаритов подходящих. Рубашечка стильная, я таких даже на фермерах в Хатумане-Три не видел. Перчатки… Хм… (вывернул мешок импровизированный) И носки (груду одежды тебе передал) А на голову – панамку модную. Норма

-Меня зовут Котёнок. Эм. Джон Котёнок. Серьезно. Возможно, с этим связана какая-то семейная легенда, но я её не помню. А отношения - нормально, чо. Эта планета имеет свойство упрощать вещи.

В голове болталась мысль про предполагаемый чип от механов. Но про него он решил не говорить. Толку ноль. Все равно еще дожить надо до срока.

-Ну а раз у нас все просто, то выбора два. Остаться тут или двигаться. Может, найдем транспорт или еще что. Вроде, ребята эти из Дыры рассекали тут. Может, не всех накрыло. Еще тут живут такие маленькие черные человечки. Не люди. Но я, вроде, помог одному. Не знаю. Вообщем, надо идти. Узнаем что-нибудь. Или умрем через секунд 30. Просто старайся не думать о том, что может произойти. Это вредно. Думай о хорошем.

Он ласково потрепал девушку по голове. Кто из них больше похож на котёнка? Глупый вопрос.

Посмотрел на пилота сверху – вниз. Кивнул коротко: - Поднимай свою задницу и отправляйся в клинику доктора Чапмэна. Иди прямо туда, никуда не сворачивай. Ни за бухлом, ни к шлюхам. Или в какую нору ты там обычно забиваешься. Скажешь ему, что работаешь на майора Танка. Просит он позаботиться о тебе. Передай, что просил товарищ майор не экономить. Сделать все по высшему классу. Если что от Зеллера подходящее осталось, пусть тебе отдаст. Деньги, скажешь, не вопрос. Я вечерком заеду, погляжу, что там у вас и как. Такие дела, летчик. Не волнуйся. Чапмэн, он свое дело знает, хоть и выглядит странно. Думаю, будешь как новый. – Замолчал Исайя. Перехлестнул книжки страницы плотные. Выбрал ту, что путь к клинике показывала. Подробно, с описанием и нумерацией домов и улиц. С треском страницу выдрав, протянул ее летчику. – Вот, теперь точно не потеряешься. Отправляйся. Если тянуть будешь, уже и доктор не поможет. Все, иди. А у меня тут еще пара дел.

Котёнок. Пожала плечами собеседница твоя: - Почему – дебил-то сразу, а? У меня, вот, папа – космодесантник. И брат старший. Получается, я тоже дебил, как минимум – наполовину. А то, и на две третьих. На три четверти, ага… (с первым носком разобралась) А миды – да, пидоры. Факт. Мы как-то на границе были, ну, там рейс пересекал территории их… (снова челку поворошила) Пыль ебучая… Кх… Короче. Ну, они, конечно, вежливые все такие, но чувствуется, что мы для них, типа, обезьяны все. Варвары. Как бы... Вот так... Я, ну, веришь, я не помню - говорила тебе или нет, как зовут меня. Мелисса. Мэл. Как удобней тебе, короче... (качнула головой) Пиздос. Такого - еще не было. Ни имен, ничего. Тупо трах. Спонтанно-загадочно. Я со всеми встречалась, как бы. Ну, как бы - до. Там бывало, конечно, знаешь, колледж, все дела. Как бы, ну. Блять... Современные отношения, хуле. Бомбы рвутся, а двое, это... Любовь строят. Блять, хуита уже пошла. А говоришь еще, что ты - херню говоришь. Меня послушай сначала, ага. Забей на мидов... (второй носок натянула, зашнуровала всё) Зато мы с тобой - реальные пацаны, чувак (улыбнулась) Йоу, мужик, нормально всё... (с земли поднялась. Приобняла тебя сзади, подбородком в плечо правое ткнувшись. Любит, по ходу дела, подбородком тыкаться. То плечо, то рука. Точно) Ну, серьезно. Из меня фиговый утешитель, мне хочется плакать, пить и домой - одновременно, но я ж держусь. Мы справимся. Реально. Да? (вместо подбородка - лбом прижалась) Что дальше делать думаешь?

И все же настал тот момент, когда все начали разбредаться по комнатам. И Дэнни, уже забывший о том, что сегодня не собирался пить много, прихватив с собой какую-то из бутылок, галантно предложил Динаре проследовать с ним куда-нибудь в более тихое место. И все остальные для него попросту исчезли. А потом в окна начал тихонько заглядывать рассвет.

Эх, Динара… Кошка, кошка, kitty-cat, и не сказать иначе. Дэнни лежал рядом, задумчиво играя с прядью темных волос. Сегодняшняя ночь унесла его на годы назад, в то время, когда ему было 16, он был молод, наивен и еще верил в человеческую доброту, порядочность и крепкие чувства. Кэтрин, да, так ее звали. Начиная с имени-прозвища и заканчивая темпераментом, две девушки были весьма похожи друг на друга. Только разница – в том, что это всего лишь на одну ночь, что впоследствии Дэнни не потеряет голову из-за ерунды. Прошлое – в прошлом вместе со всеми ошибками и заблуждениями. Он больше не такой мечтатель, каков был раньше. Живи сегодняшним моментом и все будет в норме.
Ладонь парня пробежала по спине проститутки. Нет, он вовсе не был тем сопляком, строящим воздушные замки. Он просто сидел, с улыбкой вспоминая те моменты, которые стоило вспомнить. Как почти целую ночь, позабыв про все, сидели вдвоем посреди аллеи, потому что не хотелось никуда идти и лишь приближение рассвета заставило сдвинуться с места. Как, взяв на вечер машину, сидел с ней вдвоем на заднем сидении, а мир неожиданно сжался до нескольких квадратных метров, а все люди в нем исчезли. Все, кроме них двоих. Как почти месяц он каждый день ходил одним и тем же маршрутом, чтобы вроде как случайно встретиться с ней. Никто не удивлялся тому, что дорога длиной чуть более километра занимала не менее часу времени. Да, пожалуй, тогда он был по-настоящему счастлив.

А ведь все началось с того, что двум хорошим друзьям было одиноко. Да, он знал эту девчонку уже пару лет, но по-настоящему тесно общаться они начали лишь в последние полгода. Он видел, что у нее никого не было, она – что никого не было у него. Произошедшее потом казалось Дэнни вполне естественным. Нервный, вечно раздраженный подросток нашел человека, с которым ему было спокойно и хорошо. Человека, которому было хорошо с ним. И больше ему ничего не было нужно.
- Прекрасное было время, а? – задумчиво прошептал себе под нос Дэнни, перевел взгляд на лицо лежащей рядом девушки и с удивлением обнаружил, что в полумраке спальни ее волосы сложно отличить от, например, рыжих. Или это у него так разыгралось воображение? Да нет, это всего лишь такое освещение – хоть найденное тут же объяснение слегка успокоило парня, но растущее чувство того, что Динара – вовсе не Динара, а та самая, казалось, навсегда потерянная и забытая… Это чувство пугало. Сколько раз он себе говорил, что не нужно ни о чем жалеть, что нужно все забыть и оставить в прошлом… Все бесполезно.

А в голове всплывали все новые воспоминания. Небольшая книжонка в простой обложке, изданная в таком количестве, чтобы хотя бы окупить тираж – не то пятьдесят, не то сотня экземпляров, она попалась ему в руки совершенно случайно. Беглого взгляда хватило, чтобы парень понял – он возьмет ее. Он возьмет эту книгу, поставит на полку у себя над столом и будет время от времени ее перечитывать. Через год, через два или через пять – неважно. Важно лишь то, что первое ощущение было правильным. Среди всего прочего, в душу юноши запала одна из фраз, прочитанных в ней. На первый взгляд, весьма дико составленная, нескладная и не особо возвышенная, она, тем не менее, совершенно сверхъестественным образом производила впечатление. И, как и сегодняшним вечером, они точно так же лежали вдвоем, болтали ни о чем и ни о чем не задумывались. Тогда-то, по мнению Дэнни и наступил подходящий момент.
- Никуда ты не денешься. Я буду держать тебя вечно. Звезды выгорят и погаснут. Кости последнего сумчатого волка рассыплются в прах, - Кэт тогда крайне удивленно смотрела на него. Но, как ни в чем не бывало, он обнял девушку и продолжил:
- Ангелы поседеют. А я буду держать. И никогда не отпущу, - девушка расплакалась, а он лишь крепче ее обнял. Она все же улыбалась, а по ее глазам даже такой остолоп, каким был тогда Дэнни, мог догадаться – она счастлива. Момент был определенно удачным. Она лишь улыбалась, а по ее щекам текли слезы – на взгляд парня, это была самая чудесная картина из всех, что он когда-либо видел. А когда она чуть успокоилась – была его очередь слушать слегка торопливый, сбивчивый шепот, почему-то не желавший складываться в осмысленные слова, но, тем не менее, приятный.
- Что это за язык?
- Потом скажу. Может быть… А вообще, попробуй сам угадать!
Он угадал. Чуть позднее, правда, вспомнив, что его любимая девушка увлекается восточной культурой. Японский. «Я безумно тебя люблю». Уже тогда это было ложью. Но, к сожалению, тогда Саммерс этого не понимал – да, в общем-то, у него и не было причины понимать. Она появится гораздо позднее.

-Ски…
-Что? – парень чуть не подскочил на кровати. Черт возьми, он отчетливо слышал те самые слова, исходящие от Динары. Здесь и сейчас. Как? Как это возможно? Послышалось. По-слы-ша-лось. Показалось. Не было такого. Поразмыслив немного, парень решил что лучше было бы поскорей заснуть, но сон не шел.
Все становилось лишь хуже. Сперва рассказы про молодых людей, которые у нее когда-то были или могли быть. Зачем ему эти рассказы?! Дэнни не понимал. Возмущался, требовал прекратить издеваться… В результате – полные слез глаза и дрожащий голос девушки, как будто не понимающей, что именно она сказала.
- Но ты не думай, я не такая… У меня с ними ничего не было… Ты у меня только второй.
Это было началом конца. Первый, как оказалось, сейчас учился где-то за границей и должен был вернуться менее, чем через месяц. Она обещала его ждать и регулярно переписывалась. Только теперь до парня дошло, что об их романе, в общем-то, знают только они двое, для остальных же – они всего лишь друзья. А что же до самого Дэнни…
-Спасибо тебе. Без тебя я бы сошла с ума от одиночества.
«А я? Что мне теперь делать? Я без тебя не сойду с ума от одиночества?» - хотелось кричать, но он этого не сделал. Ведь он был спокойным, уравновешенным юношей, не проявляющим так эмоции. Он спокойно попрощался и ушел. А вечером спер бутылку виски, забился в какой-то переулок, выпил в одиночестве почти треть и в кровь разбил кулаки о ближайшую стену.

«Любовь не заканчивают дружбой. Разрыв есть разрыв» - Эрих Мария Ремарк. И любовь не закончилась тогда. Кэт пришла к нему первой. Убеждала, что любит, что бросит все ради него, надо только подождать. Ведь это неправильно, то, что он приедет, думая, что его тут ждут, и увидит такое. Я с ним расстанусь очень скоро, ты только подожди. И тогда Дэнни тоже промолчал. Не сказал про свои сомнения в том, что она так сделает, не сказал про то, что «неправильно» было вообще затевать всю эту историю. Он лишь кивнул, подтверждая, что будет ждать.

Прошло время. Тот молодой человек вернулся, но ничего не изменилось. Дэнни лишь больше уверился в своих подозрениях, стал меньше выходить из дома, потерял аппетит. Сложилась ситуация, которую мог сдвинуть с мертвой точки лишь случай. И он произошел – в лице общего друга, притащившего пару билетов на весьма неплохой концерт и позвавшего туда Дэнни и Кэт.
Полночи в дороге – и целый день парень был счастлив. Все омрачало лишь присутствие друга, но он был согласен терпеть его – ведь альтернативы представлялись еще худшими. Целый день. Так много и так мало одновременно. На смену дню пришла новая ночь, которая все расставила по местам. Они опять должны были провести ее в пути, все были уставшими, поэтому завалились спать, едва только погрузившись в транспорт. Но, каким бы уставшим ни был Дэнни, спокойно ему удалось выспаться всего час. А потом он проснулся, увидел Кэт, спящую в объятиях того друга, позвавшего их с собой. Разбудил, потребовал объяснений. И, к своему удивлению, услышал, что им было хорошо вдвоем, но все в прошлом, и вообще, «кто он такой, чтобы ревновать»? И, самое главное, теперь, когда все уже случилось так, как случилось, какие у нее еще могут быть варианты? Угадайте, что сделал вконец ошарашенный Дэнни? Да, он снова ушел. Пожелав напоследок доброй ночи, он попытался вновь заснуть, но сделать этого ему не удалось. Последующие четыре часа были адом, наполненным размышлениями, непониманием и сожалением. Ни к чему хорошему, как водится, это не привело.

Очевидно, она все же была такой. Ясное дело, врала. Со сколькими еще она спала? Юноше очень хотелось верить, но он просто не мог. Шлюха. Двуличная блядь. Он ненавидел эту тварь… И все равно не представлял себе жизни без нее. Без гнусной обманщицы, направившей когда-то его жизнь в более спокойное и мирное русло. Избавившей от одиночества и ненависти к счастливым вместе людям. А теперь - загнавшей его еще в эту яму озлобленности еще глубже, чем он был там когда-то.
А утром, по прибытию в Лондон, ей хватило ума обратиться к нему с каким-то вопросом. Дэнни не слышал ничего. Сам факт того, что она, как ни в чем ни бывало, что-то от него снова хочет, совершенно вывел его из себя. Глаза застилала кровавая пелена. Он не был спортсменом, но разницы в десять килограмм хватило, чтобы прижать схваченную за горло девчонку к стене так, чтобы она даже и не думала дергаться.
- Варианты есть всегда. По крайней мере, вариант «быть честной». Скажешь мне еще хоть слово – задушу, - он отпустил ее и ушел, не оглядываясь. А она осталась, и с того дня, действительно, не сказала ему ни единого слова. Даже несмотря на то, что у него в тот день окончательно слетела крыша, он заявился к парню-из-за-границы и попытался набить ему морду. Тишина. В чем-то этому, безусловно, помогли оборванные контакты. Стертые адреса и номера телефонов. Стертые, но не забытые. Не забытые и не используемые. Но и во время случайных кратких встреч – а были и такие – обе стороны хранили молчание. До этого вечера.

- А я тебе говорил, сука. Лучше бы ты молчала и дальше, - того факта, что вместе с ним в постели лежит уже совершенно другая девушка, Дэнни, ослепленный выпивкой и злостью, уже не понимал. Он обещал собственноручно задушить Кэт и он это сделает. Прямо сейчас. Прямо здесь. Ведь он же не был глупцом, мечтателем, живущим в своем иллюзорном мире, вовсе нет. Он понимал, что прошлое не вернуть, а раз так – то лживую шлюху должна была ждать смерть.

ссылка на побольше: ссылка
старая версия: ссылка

Старуха:
Туман рассеивается над городом лишь на крохотное мгновение, позволяя увидеть творящийся в нём хаос. Смерть всюду, в каждом доме. Только бежать. Люди обезумели.
Древний Лес обступил плотной стеной, скрывая от лишних взглядов. Тьма непроницаемым саваном укутывает беглянок. Тяжелое дыхание обжигает лёгкие, тяжелые ноги с трудом уносят от преследователей. Они близко, воины, хотят убить их. Воины думают, что ночь их спрячет. Но ей не нужен свет, чтобы видеть. Она сама ночь. В ней тьма.
Много жизней она скормила Неведомому ради одной жизни.
Девушка:
Свет, невероятной чистоты, пронзал душу насквозь, помещая тело в необыкновенное состояние. Перетекая, Свет менялся. Скоро став единой точкой, он увлёк за собой. В неизведанные миры. Показывая необъяснимое, растворяя в непознанном, даря непонятое. Словно нет тела, словно всё во всём. Единая спираль, раскручиваясь внутрь себя стремится в себя же проникнуть. Расширить, изменить, убить. Удары сердца – песнь Вселенной, творящая видимые и невидимые миры. Голос всего сущего. Взгляд Бога из света. Он и есть свет. Свет смотрит в сердце, разрывая на части, пропитывая тело блаженством и болью. Бог просит её кому-то помочь.
Разве может она отказать?
Иной:
Всё тело сдавило так, что стало нечем дышать. Кругом вода, вода, вода. Мысли вон из сознания. Кто-то тянет на дно. Нет, он должен выжить. Он должен. Должен…
Твердая внутренняя уверенность в собственной значимости придала силы, заставил напрячься и плыть к свету. Где-то далеко виднелось светлое пятно. К нему и надо, там спасение.
Чьи-то гигантские щупальца обвивают всего, заставляя протискиваться сквозь них. Голова раскалывается на части, напряжение становиться невероятным. Рёбра хрустят, давление достигает предела. Чудовище победит, ещё мгновение и наступит смерть. Секунда и всё завершится.
Силы плавно уходят, Смерть шепчет нежным голосом: «Ко мне, мой хороший. Я буду с тобой вечно. Со мной ты обретёшь покой. Обретёшь непреходящее Знание. Зачем скитаться в неизвестности? Я дам тебе всё!» Сладость её речей убаюкивает, раскачивая на волнах липкого всепроникающего покоя. Тело расслабляется, обмякает, становится податливым, как глина. Желаний нет, кроме одного, следовать за этим чарующим, мягким, добрым голосом. Следуй. Вот и конец…
Кто-то своей силой заставляет биться сердце, протягивает руку, наполняет импульсом жизни. Не конец. Вот она, поверхность! А за не жизнь. За ней солнце.
Легкие и пространство раздирает боль вырывающегося крика Жизни.

Свернуться клубочком на полу под лестницей. И рыдать. Тихо подвывать, потому как на крики уже ни сил ни воздуха не хватает. Вдохнуть у Амаги не получалось, не то, что что-то крикнуть. Так и сидела прижавшись к холодной стенке и кулак закусив, там где секунду назад... Где кровь его еще осталась горячая. Только раскачивалась из стороны в сторону, да плечи подрагивали. Да всхлыпывала еще.
Она не успела. Ни предупредить не успела, ни помочь как-то. Слишком быстрым этот уродец на руку с глазами похожий оказался. Один взмах и нет больше Карла. Ее Карла. Не скажет он ей больше слова доброго. Не обнимет, защищая от всего мира. Не пробежит она больше ловкими пальчиками по его груди и в глаза хитро не заглянет. И не поцелует теперь уже никогда. И не… Так быть не должно! Это она, Амага, его обнимать должна была, а не тварь поганая. Сейчас там, снаружи что-то жрало его, самого ей дорого, а она и сделать ничего не могла. Она одна осталась.
Мексика сперва, драйверша, подруга боевая. Потом Бекон, жиртрест чертов, он всегда лишним был, приблуда, но все равно, человек ведь, хоть и поганый. Шакал. Напарник. Свой. Слово скажет, и хоть в огонь хоть в воду с ним. Больше не скажет. Ничего не скажет. Штырь. Командир. А теперь и Карл. Любимый.
Будто четки кто-то порвал. Те четки, которыми они были, пока были едины. Пока были командой. И теперь бусинки падали на стальной пол и разбивались. Суул. Зикко. Кимато. Баррингтон. Карл. Скоро ее очередь. И Франко. Нет их больше. Так и жить-то зачем?

Влюбленная Шигелла
Одни из первых вылезли из Полостей.

Описание Лэнса:
"Эту тварь я видел собственными глазами. Огромная, размером с автомобиль, жирная рогатая гусеница, от которой пасет за полкилометра. Но самое неприятное – это издаваемый ее бесформенным ртом вой… Протяжный, тоскливый, скрипучий, мерзкий. Он пронизывает насквозь, словно осенний ветер, если плохо одеться. Он значит, что эта тварь одинока и ищет свою пару на вечер, и слышно его за километры, особенно ночью.

Несмотря на размеры, шигелла носится, словно бешеная псина, если почует своего единственного и неповторимого. Не зря же ее прозвали Влюбленной Шигеллой! Бросая свою массу в стремительный бег, она начинает гораздо громче выть - восторженно, ретиво. А затем она настигает «возлюбленного».

Клешни с хрустом захлопываются на конечностях, жирное тело обнимает свою любовь, обволакивает с нежностью и вниманием, достойным разъяренного медведя. После чего шигелла замирает в трепетном волнении от первого поцелуя… О, каков этот поцелуй – собственными ушами я слышал, как кричит, ревет и стонет ее супруг. Клыки впиваются в лицо, а по ним течет кислотная слюна этого монстра, что постепенно, по слоям разъедает кожу возлюбленного…
И если бы это происходило быстро! Поговаривают, что медовый месяц у шигеллы продолжается в течение многих часов – весь день или всю ночь. Мертвая хватка клешней не позволяет вырваться, кислота прожигает медленно, очень медленно, а длинный пухлый язык со сладким чавканьем нежно слизывает растворенные ткани.

И ничто не способно оторвать ее от драгоценного – столь сильна их любовь, столь прочны узы брака. Пока шигелла занята делами нежными, от всех, кто на нее покусится, она отбивается мощным шипастым хвостом, способным одной своей массой раскрошить человеческий череп. Но все же, бывали такие счастливчики, которых удавалось спасти, - их извлекали из-под скверно пахнущей невесты, а затем ампутировали руки и ноги.

Как мне объяснили – расцепить клешни невозможно, а пока их пилишь, конечности, лишенные крови, начинают уже чернеть.
Потому (а еще потому, что кислота нередко съедала глаза любимого) пойманных шигеллой несчастных мы обычно бросали и старались уйти, как можно дальше, под его истошные вопли и мольбы о помощи…"

И ее концепт арт:

Моллинари и Старлинг

Бодро пища, треща и пиликая, целый рой "Стрекоз", понесся по разным уголкам станции, стоило инженеру только составить программу работы через интерфейс системы управления. Когда они пролетали мимо двери ЦУДа, от рёва больше чем дюжины винтов в коридоре в голове обоих робототехников аж зажужжало. Отправив их изучать станцию на предмет любых косяков и неисправностей, Марчелло слегка расслабился. Открыл лог работы программы, отвечающей за работу этих дронов. Гора автоматически создаваемых записей - за последний год, месяц, неделю.

Молотов. Костяшки ударом проломил скорлупы шершавой броню, сковырнул осколки ногтем. Откусил, пожевал. Яйцо как яйцо. Прям, вот, если глаза закрыть, то что это, что корабельный сублимат, со вкусом "Яичница", что приготовленный "Холодильником" омлет из трофейных куриных хреней этих, на Ицхамаре-2 – один к одному. "+1" к рейтингу химической промышленности Федерации, "-1" к оценке кулинарных способностей Нортона. Нортон. Который Сет. Не друг он тебе, знакомый. А Василевский – тот вообще. Ну, мутный какой-то. Был мутным. Поначалу, прям, душа компании, бывалый боец и крутой перец. Такой, знаешь, "Всякому брат и каждому сват". Шуточки мощные, попытки завести беседы "за жизнь" на пятнадцатой минуте знакомства, постоянное упоминание о том, как хорошо было "Там и Тогда" и о том, как херово "Здесь и Сейчас". Понты безмерные. Алкоголик еще. Нет, конечно, выпить и ты можешь. Даже любишь, вероятней всего. Но – не систематически, с оглядкой на будущее и со здравой, ну, почти здравой оценкой возможных последствий. А этот – нажирался как тварь, "Багровым Сердцем", которое ему за ранения какие-то адские выдали, прикрываясь. "Гниды, я - ветеран!". Даже погонялово было: "Гяв". В пьяном угаре пацаненку, из вашего отделения, челюсть сломал. Потом – еще одному руку вывернул так, что связки полопались. Крушил и ломал, ага. Не всех, правда. Выборочно. На офицеров, вот, никогда не быковал. Или - на тебя, допустим. На Ромбу, из КП. На тех, кто большой. Или засадить может. Короче, песок ему пухом. Не жаль. ФНД-шка, на ладони райдерской. Туфта полная и пережиток давних времен, которую только в армаде еще и используют, а нормальные люди давно на нейроимплантах информацию хранят. Или еще как-нибудь, ага. Ни паролей, ни узоры разблокировки, ни тайных шифров к этой фигне ты не знаешь и знать не можешь, однозначно. Зато помнишь код на дверь в кают-компанию офицеров, которым ремонтники даже без ключ-карты замок вскрывают. Резервный пароль на активацию и перевод в режим ручного управления правобортной магнитно-рельсовой турели еще. Логин запуска бортовых систем всесредного челнока "Искра-06". Информация из разряда "Знаю потому, что знаю". Корабль. Большой и Десантный. Много палуб. Ярусы, сектора. Даже монорельс свой. Гондолы, в хорошем смысле этого слова. Свежие ребята – тоже с него. Не помнишь девчонку, но лицо знакомое. А, вот, "Колбасных дел мастер" – летчик, офицер. "Гермес", вроде бы. Стоп. Тэндри. Все умерли. А он – нет. Ну, на раз меньше, чем ты, получается. И она. Все там были. Древо Жизни. Смерти. Служба. Пришлось повоевать. Убить пару-тройку других ребят. Послушников. Двоих на гранате в Триумвират их отправил, беспосадочным перелетом, пару застрелил, еще одного – порезал из окна девятого этажа выкинул. В один день всё было, операция "Медный рассвет". Почему именно медный, не пояснили. Кинули с орбиты, в торпедах десантных. А потом, что потом? Сначала – ПВО и ковровые бомбардировки зоны высадки. Потом – болота, БОВ и агрессивные представители местной фауны. Странно, но не получается воедино все картины прошлого связать. Набор образов. Как джет-пак кнехта мертвого с Тим-Йонг разбирали, трубки пытаясь найти, которые к системе охлаждения брошенного турбоцикла шерифского могли бы подойти. Как "Призрака" хуйня, на помесь удава и аллигатора похожая, почти загрызла. Как Жрице "Матадор" башню из винтаря трофейного прострелил. Как прятались в развалинах от дронов этих ебучих. Писк. Гул. Потом - раз. И нет больше "Кисы". "Вервольфа" помнишь. Другой прыг-скок-команды командир. Руку кнехт ему отпилил посохом циркулярным. И Мафусаилов, белый как мел. Кинули, блять, медика, в составе роты десантной. "Вы в ответе за этих обезьян, товарищ капитан". Пиздецы. Потом КоПы прилетели, "Мулами" гудя. Потом - еще миды. И еще. И еще. Потом - новая волна десанта. А потом ты карабин свой в канаве нашел, среди отвалов грязи красной. Война. Амнезия. Нет тоски. Забыл о потрохах товарищей, по бетону горелому рассыпанным. Забыл лицо мальчишки, которое под дыхательной маской послушника нашел. Забыл "Ноль-Пять". "Матадора". "Призрака". Всех. Других. Мафусаилова помнишь. Тоже - не друг. Офицер. Ему нельзя. Статус, наверно. Здоровяк тот, который дикарей ломал. Геверро, ВПК. Нет. Не друг. Знакомый. Знакомые. Всюду они. А друзей, считай, и нет. Девчонки. Красивые до неприличия. Хотя. Нет. "Матадор" - друг. После всего, что было. Вроде бы, обычный латинос. Мелкий, молчаливый, по-своему "мутный". Но, друг. И пили вместе, и чик бахали, и мидов стреляли, и тюбик сублимата в окопе жрали, один на двоих. Странный он, если так-то. Сам с собой разговаривает, молится какой-то "Madre de Dios", уши дохлым имперцам отрезает. А жизнь спасал, пару раз. Кнехта еще убил. Ест, спит, убивает. С тобой дружит. Рассказывал про жену свою, которую звали странным именем "Ауркена". Бросила его, когда он во второй раз сел, за тяжкие телесные. Про сына, Диего. Как тот Диего, который "Паладин", из КП, только мелкий. Когда миды с Новой Каледонии атмосферу сдернули, они там были. Беженцы или что-то такое. Не успели их эвакуировать ВТО-шники, начали отгрузку тяжелого вооружения. И делов. Все виноваты, если так рассуждать. Они, мы. Вообще, правота - понятие субъективное и прав тот, чаще всего, кто победил. Да. Наверно. Андрей, между тем, перемежающуюся шепотом новых гостей и чавканьем Гаруна тишину нарушил: - И не говори. То пусто, то, блять, получи-распишись... (помолчал чуть) Ладно, солдат, хрен с ним... (флешку в карман убрал) Отдохни пока, с мыслями соберись. Буря стихнет - двинем к людям

-Подыхать? В пизду подыхать. После всего - подыхать? Ну уж нет. Жить. Мы будем жить. Ты - и я.

Яма настолько приблизилась к земному воплощению Ада, насколько это возможно. Буквально каждый миллимитр его кожи был покрыт грязью, кровью, гарью, чем угодно. Ноздри ощущали какофонию омерзительных запахов. Горящее топливо, горящая одежда, горящее мясо, выбирай, что хочешь. Глаза видели разорение, смерть, изуродованные тела. Больше всего на свете Котёнку хотел обхватить голову руками, кататься по земле и выть, надеясь, что это каким-нибудь волшебным способом поможет ему выбраться отсюда. Но он не мог. Он должен был уйти отсюда живым. Должен. Не для того он пережил все, что с ним случилось, прошел через смерть и воскрешение, чтобы сдохнуть тут в грязи. Ладони кромсали грязь. Он полз вперед. Метр за метром, упиваясь болью по всему телу. Останавливаясь лишь для того, чтобы услышать, как движется за ним его спутница. Он пел беззвучно, одними губами.

When Johnny comes marching home again,
Hurrah! Hurrah!

Левой. Правой. Ногти, забитые грязью, стертые пальцы. За маму, за папу.

We'll give him a hearty welcome then,
Hurrah! Hurrah!

Через водосточную канаву, окуная пальцы в ил. Мимо горящей машины, почти ощущая кожей, как жарятся те, кто остался внутри. Снова через грязь.

The men will cheer and the boys will shout
The ladies they will all turn out
And we'll all feel gay
When Johnny comes marching home.

Порыв безумный, заставляющий рваться вперед, будто железнорукий и железноногий, ослабел. Снова вернулось сознание. Они уже не в городе. Они в степи. Степи. Солнце над головой. Ветер дует. Сквозь забитые ноздри пробивается терпкий аромат местных цветов. Он улегся лицом в землю. Расслабился. Чувствовал, как уткнулась та лицом в ногу. Спокойствие. Тишина. Он лежал так какое-то время. Минуты.

Затем поднялся. Схватил девчонку за плечи. Поднял её. Склонился над ней, прижался, приблизил свое лицо к ней, чтобы смотрела глаза в глаза.

-Мы - живы. Запомни этот день. Мы сделали это вместе. Мы выжили. Ты и я. Мы живы. Ты слышишь меня? Мы живы!

Глупцы те, кто думает, что война — это какая-то «наука», глупцы те, кто думает, что у войны есть какие-то «правила», гдупцы те, кто считает, что способен дирижировать этой симфонией боли и разрушения. Война — это кровь. Война — это смерть. Война — это безумие. Кровь, смерть и безумие. Везде. Всюду. Товарищи Хакста умирали один за другим, падали, исчезали среди рвущихся вперед твистов, чтобы никогда больше не появиться, а сам "рядовой Коррино", будучи не в силах что-то изменить, мог только стрелять, стрелять и снова стрелять, выбивая для себя лишние секунды жизни. Это не бой, — промелькнула в голове Молчуна мимолетная мысль, — это бойня. Нас забивают, будто скот. Будто безмозглых гроксов.

Хакст пошел в гвардию, чтобы найти смерть, но это был не тот конец, о котором он мечтал. Умереть сейчас — значит предать тех, кому повезло меньше и тех, кто еще жив. Умереть сейчас — значит предать память родных, предать Эленор и девочек. Умереть сейчас — значит предать самого себя. Сначала он убьет. Убьет всех этих тварей.

— Иди сюда, низкорожденный ублюдок, — зло прошипел Молчун, шагая между сбитым с ног капралом и готовым броситься на него уродцем. — Время подыхать.

Команда забралась в автобус. Пожилой водитель пробормотал что-то и погнал машину по дороге. Майк и Гарольд глазели на город впереди. Башни вдали выглядели довольно впечатляюще для Окраины. Верный признак наличия денег. Родерик же показал Стивену на орудия, скромно установленные на окраине космопорта. Абхиджит имел неплохую противокосмическую оборону, в противном случае он быстро стал бы жертвой пиратского рейда. В распоряжении "отцов" мира также имелись отряды наемников, для устранения серьезных угроз ведению дел на планете. Они не очень-то афишировали свое существование, не вмешиваясь в разборки между различными силами, до тех пор, пока они не отпугивали приезжих. Но до такого, как правило, дело не доходило. В то же время особо активные смутьяны и отморозки нередко гибли весьма таинственной смертью.

После поездки по пустынной местности, окружающей Абхиджит-Порт, автобус въехал в окраинные кварталы. Здесь ютились безденежные новички, беженцы с военных времен, так и не поднявшиеся с тех пор, различного рода неудачники. Хижины, сооруженные из подручных материалов, уличные торговцы, призывающие купить различного рода еду, приготовленную в антисанитарных условиях. Какой-то тип неизвестной национальности размахивал руками, призывая покупателей к своему киоску с мясом, над котором висела табличка с загадочным животным, совмещающим в себе черты пегаса и единорога. Конина, наверное.

Наконец, они въехали в более приличный районе. Немного. Здесь располагались заведения для гостей города. Мак и Спайк с трудом договорились с водителем, что он подбросит их в деловой квартал. Найтмэр и З-Кор выбрались здесь. После коротких поисков им удалось найти более-менее прилично выглядящий бар: "Красный Всадник". Название вызывало какие-то воспоминания, но толком вспомнить в чем дело не удалось ни одному из парней. Время клонилось к обеду, поэтому внутри было немного посетителей, зашедших промочить глотку. Хозяин, мрачный тип с бритой головой и явно пересаженной кожей на правой половине лица скучал. Пара мужиков о чем-то шепталась у стойки.

В это время Стивен и Родерик добрались в деловую часть города. Здесь Абхиджит-Порт выглядел солидно, даже мог сойти за какую-нибудь процветающую планету из Внутренних Колоний средней руки. Они высадились возле офисного здания, поднялись на третий этаж. В приемной их встретила секретарша какой-то азиатской национальности, явно предупрежденная заранее.
-Мистер Макинтайр, мистер Хаусер! Прошу вас пройти за мной, мистер Торнтон вас ждет.

У этих людей явно проблема с фамилией Хаузер.

Карл Торнтон особо не изменился. Толстый лысеющий мужик с большими черными усами вытирал пот со лба, злобно смотря на вентилятор. При виде гостей он явно обрадовался.

-Здорово парни. Заходите, присаживаетесь. Времена сейчас жаркие. Думаю, вы первым делом хотите узнать, что за работа, так что тянуть смысла особого нет.

Он достал из ящика стола запечатанную папку, вскрыл её ножом для бумаг.
-В наши дни становишься старомодным. Бумагу, по крайней мере, не может взломать какой-нибудь сукин сын на другом полушарии.

Из папки он вытащил несколько фотографий и листов бумаги, положил их на стол. Достал фотографию и протянул её Родерику и Стивену. На ней был молодой мужчина лет 25, со светлыми волосами до плеч, с резкими и угловатыми чертами лица.

-Это парня зовут Андерс Эриксон. Служащий корпорации Акаги. Не знаю, что он натворил и знать не хочу, но факт заключается в том, что он сбежал на Окраину. Корпорация разыскивает его. Поискам дан высочайший приоритет. Он им нужен живым, либо надежное подтверждение смерти. Само собой, в этом случае плата будет значительно меньше. Корпораты отследили его до Абхиджита, но здесь след теряется. Где-то в районе пары недель назад. Проблема в том, что у Акаги очень мало времени. Они хотят этого парня срочно, поэтому они обратились к местным игрокам. Не только ко мне, разумеется. Но тот, кто его найдет, получит большой куш. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что здесь он либо сменил документы, либо его тайно вывезли с планеты. Либо изнасиловали и шлепнули в подворотне. Сюда он добрался по поддельным документам на имя Томаса Рифкина, он зарегистрировался в космопорте, приехал в город. И исчез бесследно. Я бы поставил на албанцев, они большие спецы по перемещениям людей. Но в последнее время они изрядно возбудились в связи с этими нападениями, с ними тяжело вести дела. Вообщем, нужна информация пусть даже не о местонахождении этого парня, но хотя бы о том, куда он мог попасть. Можете работать любыми способами. Вы прибыли после начала нападений, поэтому если замаскировать под них, скажем, рейд на дата-центр веллазери, вас не будут подозревать. Я слышал, они держат досье на всех людей, с кем имеют дело. Вот такая вот работенка. Беретесь? Здесь дополнительная информация по этому типу.

Найденные кусачки в левой руке сжал-разжал привычным движением, в карман штанов отправил. Меж тем Мафусаилов от окна отпрянул, изложил диспозицию шепотом. Наше случайное пристанище в миг стало клеткой, и ловчий уже совсем рядом. Душишь в себе животный страх, вслушиваешься в слова капитана. Последний приказ. Не выход, не отсрочка даже. Поспешная, бессмысленная жертва. Вот так оправить его умирать, а нам отсиживаться в ожидании своей очереди? Нет. Если и выживу — не прощу себе этого момента.

Ринулся к дверному проёму, за плечо ухватил, шепчу лихорадочно на самое ухо:
— Погоди, угробиться ещё успеем. Всё одно же эта сволочь сюда сунется, так лучше встретить его здесь, внутри. Плана тюрьмы у него нет. Время ограничено, должно быть. Так что не глупи, пойдём к душевой или к камерам. Отыщем где спрятаться, где залечь в засаде. Херовый план, конечно. Но главное — вместе. Если конец предсказуем, какого черта нам ожидать его, слушая, как палач во дворе ломает тебе кости?

Вот так вот. Кабан с термовинтовкой, сжигающий и мидмирцев воинственных, обещающих местным жителям поддержку и защиту, и мирных поселенцев, кирками и вилами добывающих себе продовольствие. Никого не жалеть. Снова ты, Мафусаилов, в говно какое-то вляпался. Вернее, оно в тебя вляпалось. Магнит для говна прямо. Неприятно.
Не более.
К своим вернулся. С приказами. Шепотом:
- Идут. Один - точно сюда, второй - не уверен. Зачистка это. Не миды. Я.. - валить нужно. Рискнуть сбежать сейчас? Или переждать? Двое на тебя смотрят сейчас. Приказа ждут. Верны тебе до самого конца. Спаситель жизней же. "О капитан, мой капитан.." - я попробую отвлечь его. Увести подальше отсюда, - правда, сам не знаю, как. Результат стрельбы из пушки-фена видел. И страшно всё это. Знаешь по себе. Умирал ведь уже. И не раз. Но что-то всё равно толкает.. чувство вины? Что лучше - чужую смерть видеть? Или самому умереть, ради спасения других? Две жизни против одной. Наверное, не самый плохой размен, - Мария. Возьми, - пистолет без колебаний протянул рукоятью вперед, - на всякий случай.
Нос большим пальцем потёр, что-то в уме прикидывая. Может, шансы на выживание. Мизерные. Или вероятность того, что "носорог" не догадается в тюрьму заглянуть после ликвидации полуголого камрада, из неё выбегающего. Найдет. Пули, плоть жалящие, броню не пробивают. Струя раскаленного воздуха, сжигающая красивые темные локоны, превращающая бронзовую кожу в белоснежный пепел, развеянный гуляющим по душевой сквозняком.
Нет. Нельзя так. Тогда вообще смысла нет. Проще пулю в череп пустить самому себе. Сейчас же. Будь готов к худшему, да. Но надейся на лучшее, всё же.
- Отсидитесь здесь, в душевой. Если не вернутся - бегите отсюда. Ищите наших. Осторожно только.. Себя спасайте. Это приказ, - шепнул. Собрал все воображаемые смерти, всю боль и грязь. И в мысленную помойку выбросил, вместе с сомнениями и колебаниями. Правильно всё. Верно.
Мура по плечу хлопнул. Иленсол подмигнул.
По-паучьи к выходу закрался, имена одними губами называя:
- Мария. Джейкоб.. Итан. Вито.. Фарида. Амина. Лейла.. Закия. Самира. Фарух. Немал.. Мама. Папа.. Ольга. Вами одними. И ради вас.
Дверь толкнул резко. И побежал так, как никогда раньше не бегал.

- Стоп! Вы двинулись по фазе, пока я тут на полу валялась? - Реддс хлопнула в ладоши для привлечения внимания. - Вы правда думаете, мидмирцы не станут проверять ожила я или нет? Оставят меня тут в открытой машине? Дальше то что, под покровом ночи я вырежу всех и спасу вас? Я похожа на того, кто может это сделать?

Выдумщики. Фантазеры. Закрыв лицо ладонями, она села на пол, выдохнула и продолжила попытки достучаться до этой парочки, которую ей явно не бог подсунул.

- Не исключая вероятности получить от мидмирцев контрольный в мой "труп" просто так, по доброте душевной, а так же всю прочую хрень, которая всегда случается невовремя, я думаю они должны увидеть все так, как оно есть. Один федерал, два или двадцать, если суждено умереть сегодня и сейчас - от этого никуда не деться. Хоть наизнанку в матку вывернись. Если боитесь, что вас убьют за такое чудо...я не просила меня воскрешать. Это раз. Или давайте адекватный план. Это два.

Посмотрела на Фишер. Улыбнулась от пришедшей в голову идеи.

- Можешь не останавливаться, раздевайся. Почему бы не сообразить на троих, пока мы живы?

Долго ждать начала состязания не пришлось. Вигдис как раз успела занять хорошее местечко возле самой сцены, когда на ней, пыхтя и отдуваясь, возник помощник мэра. У зрителей его появление особенного восторга не вызвало, а вот барды, напротив, проявили к его кратенькой речи живейший интерес – еще бы, ведь речь шла о награде. Когда мужчина озвучил сумму, Вигдис кольнуло какое-то смутное воспоминание, тут же, впрочем, исчезнувшее исчезло под грузом новой информации. Пять сотен золотых и лютня прекрасной работы! Действительно, было за что побороться.

Впрочем, когда на сцену вышел первый участник и запел, Вигдис в какой-то момент подумала, что готова сдаться без боя. Петер Скромный получил известность отнюдь не за приятную внешность и красивые наряды, хотя и тем, и другим, он, надо признать, обладал. Голос и мастерство – вот что было главным сокровищем барда. Когда баллада закончилась, и вся битком забитая площадь разразилась аплодисментами, Вигдис присоединилась к ним без малейшего колебания.

А дальше – один номер следовал за другим. Кто-то пел лучше других, кто-то хуже, но никто даже близко не приближался к уровню, который показал первый участник. Как ни странно, время прошло очень быстро, и Вигдис некоторым удивлением обнаружила, что ей вот прямо сейчас пора выходить на сцену.

Впрочем, первым перед глазами ожидающих зрителей появилась вовсе не северянка, а стул. Простой такой, обыкновенный. И девушка, которая возникла рядом с ним, тоже выглядела вполне обыкновенно. Вернее, выглядела бы – ведь речь шла как никак о бардовском состязании. На шумных городских улицах или на рыночной площади человек в подобной одежде проще простого затерялся бы в толпе, но здесь, в череде разряженных конкурсантов простой наряд Вигдис бросался в глаза едва ли не сильнее самых ярких и изукрашенных костюмов. Да и линии, все еще щедро украшавшие лицо северянки, тоже помогали привлечь рассеявшееся внимание зрителей.

- Приветствую вас, - девушка поднесла правую руку к груди и чуть поклонилась, после чего опустилась на стул, поставила на колени арфу и заиграла. Звуки музыки сперва были еле слышны, но становились все громче и громче и в какой-то момент в них вплелся голос Вигдис, выпевающий слава древней северной баллады, давно уже переведенной на всеобщий язык:

Отзвучали последние слова, стихли последние звуки музыки, а Вигдис даже затаила дыхание, ожидая услышать реакцию публики.

- Ну. Антирадина у нас и правда завались. Довоенные запасы еще. – Кивнул Харрис – На счет занятия… Раз ты в лазерах рубишь, то в ангарах занятие найдешь. Скажешь… А не. Сейчас. – Лейтенант выдвинул один из ящиков стола, вытащил лист бумаги карандаш. Что-то начал писать. Минут через 5 закончил – Держи, что-то вроде пропуска.

Бумага, чуть пожелтевшая от старости, несла аккуратные ряды букв.
Данному гладкомордому, называющему себя Джоном Ди, и не являющемуся преступным элементом/сепаратистом, и даже коммунистом, предоставляется ограниченный допуск к имуществу базы и ограниченное право к перемещению по ее территории.
Лт. Уильям Харрис

Убрав карандаш обратно, Харрис кашлянул, привлекая внимание – Пистолеты заберешь у парней на дверях. Если вдруг что – пользуй бумажку. Но. Если вдруг окажется, что ты меня обманул – будешь висеть на столбе. Предупреждаю. Можешь идти.

- Проклятье! - все было потеряно. Врагам не понадобился даже удар конницы - их оказалось просто слишком много.
Задетое самолюбие призывало встать здесь и убивать каждого, кто сунется под горячую руку, есть силы поднимать секиру. Но чувство долга заставило отказаться от этой идеи - вокруг еще было много дворфов, которым без командира станет совсем тяжело - а ну как они начнут сдаваться в плен, покрывая позором свой клан.

Им нужен был пример.

Торагр скомандовал:
- Мы идем к вершине холма. Гимлис! Знамя сюда!!! Вперед, братья, драться - так до конца. Наверх! Собираемся на вершине холма! Туда их копейщикам не добраться, - подбодрил он воинов, как умел.

На останки шамана Джон больше старался не смотреть - напомнили ему о термитном подвале. А вот винтовку осмотрел с интересом.
- Вся в узорах. И в проводах. Темные линии ихние, наверно. Значит, утренние рейдеры не из этого племени. У них таких затей на оружии не было.
Швырнул автомат, магазины и ножны с ножом в салон автомобиля. Разгрузку прицепил на пояс, и только достал из кармана куртки гранату, чтобы ее туда переложить, как снова раздался рев мотора.
Оглянулся снова на машину - но нет, шум не оттуда. Под ноги Джону ударила пуля, окончательно разрешив все сомнения в источнике рева - выезжавшем из-за угла грузовике жутковатого вида. Пули продолжили бить по асфальту, но следы от них не гнались за Джоном, а приближались к машине с Хэггардом, перекрывая Рейману путь к автомобилю. Граната в руке, секунда на размышление, пока пулеметчик не передумал.
Чека полетела к ногам Джона, а гранату он метнул в грузовик, низко и горизонтально, как на рекламном плакате какого-то заброшенного заведения "Shooting Star Bowling Club" толстый улыбающийся мужик кидал большой шар. Метил он чуть впереди по траектории его движения, чтобы в момент взрыва граната оказалась под капотом.
А сам бросился обратно в магазинчик - пулеметчик не оставлял другого выбора.

От шума и давки, простонародного гулянья на улицах, Хорхе уже начал уставать. Нет, он сам знал толк в хорошей попойке и веселье, но пробиваться через толпу пьяных мастеровых, толстых лавочников, старающихся даже сейчас сохранить степенность и важность и прочих, кого принято называть "добрыми горожанами", рискуя потерять шляпу и растоптать сапоги, а то и расстаться с кошельком — нет уж, увольте. Не для того он проделал путь через половину Империи. Так что Д'Альенте был даже благодарен судьбе — пусть он в нее и не верил — которая свела его дороги Манфредом. Хоть тот и был служакой до мозга костей, выбирать таверны всегда умел.

Потягивая вино, Хорхе слушал излияния Зигварта, слегка улыбаясь в усы и изредка качая головой. Северянин останется северянином даже став капитаном императорской гвардии. И судя по лицу и по тому, как он хватанул кулаком по столешнице, Манфред сейчас был изрядно раздраженным северянином. Хорхе прекрасно понимал почему. Новая сотня, под особым командованием маршала, граница со степняками, где всегда можно отличиться... За такое место многие уцепились бы зубами, а блистательные отцы, желая поскорее продвинуть своих великолепных сыночков, наверняка сделали стойку почище имперских борзых. И действительно, следующая реплика Зигварта подтвердила догадку Черного.
— Манфред, Манфред. Сколько мы уже друг друга знаем? Четыре года службы и восемь — порознь? Когда это желания каких-то остолопов с толстыми кошельками и благородными лысинами для тебя что-то значили в вопросах службы? — Тонко улыбнулся Хорхе, делая очередной глоток. Проведя пальцем по усам, он несколько секунд помолчал, стараясь все обдумать. Эх, да чего тут думать, на самом деле. Кошелек вот-вот покажет дно, знакомств, кроме Манфреда, в столице вряд ли сыщется, а о возвращении в Лехерт, где всегда можно было найти друзей-приятелей и какую-нибудь работенку, пока нечего и думать...

— Знаешь, Манфред, иногда мне кажется... — Еще один глоток. Нет, определенно, вино неплохое, но не чета, не чета... — Иногда мне кажется, что история моей жизни замкнута в кольцо. Наподобие моего старого перстня. На границу я попал, убив на дуэли какого-то пьяного сопляка, кажется... Черт, как же его звали? Ах, да. Виконта Дзанарди. И четыре года провел с тобой и остальными на заставе. Теперь же я сижу здесь потому, что граф Джакометти оказался настолько глуп и при этом настолько медлителен, что его кровь попала мне на сапоги... — Мягко коснувшись того серебряно-темного обода кольца на среднем пальце, Неро снова улыбнулся.

— И как оказалось, эта дорога снова ведет к пограничью. Почему бы и нет? Старое звание теньента и пятьдесят золотых, вдобавок сотня рубак под моей рукой? Ххах, Манфред, ты не боишься, что из этого может выйти что-то, за что тебе придется краснеть перед маршалом? Ладно, не отвечай, я шучу... — Отставив кубок, Черный слегка подался вперед, скрипнув колетом. — Что ж. Я одену плащ с цветами императора. Но и как тогда, сохраню свои родовые цвета. Ты знаешь, мой отец оставил мне столь не много, что будет кощунством отказываться от этого. И задаток за месяц. Я слегка... ммм, поиздержался. Когда сотня отбывает на границу? Надеюсь, у меня будет хотя бы пара дней покрасоваться в новом плаще в столичных тавернах, мм?

Определенно, за такое дело надо выпить. И не этой водички. Вскинув руку, Хорхе повысил голос:
— Хозяин! Лехертского бренди! И поживее, друг мой!

Солнечные лучи проникали сквозь квадрат гостиничного окна, заливая комнату мягким утренним светом. Вигдис проснулась едва ли не одновременно с солнцем – и в первый момент даже удивилась, что лежит не на холодной земле, слегка смягченной шерстяным одеялом, а в мягкой и удобной кровати. Впрочем, нежиться в постели было не в привычках девушки – да и, в общем-то, ей было несколько не до того: хоть до полудня, по самым пессимистичным ее прикидкам и оставалось не менее четырех часов, за это время нужно было многое успеть.
Собралась она быстро: наскоро умылась прохладной водой, оделась, волосы расчесала. Взглянула на выставленные в ряд баночки с красками и задумалась. Нет, не о том, какая раскраска больше всего подходит случаю, а о том, стоит ли вообще ее наносить. С одной стороны, бардовское состязание ничем не хуже состязания воинского, потому что все они – что скальды, что барды, что менестрели, что даже самый распоследний сочинитель пошлых куплетов – в той или иной степени воины. Воины Слова. Так что, проходи этот турнир в Калдме, она бы, кончено, не колебалась, но здесь, почти в самом центре Империи…

Вигдис окунула палец в синюю краску и провела им по левой щеке, оставив на ней тонкую, не слишком уверенную линию. Воспоминания были еще слишком свежи. Воспоминания о теплом приеме, который она встретила, когда пересекла северную границу империи. Вигдис понимала, что многовековая история не слишком добрососедских отношений не забудется за несколько лет хрупкого мира, но путешествовать под постоянным наблюдением этих выжидающих, внимательных, подозрительных, холодных, а зачастую и откровенно злобных взглядов было не слишком приятно. Но в один из дней она обнаружила, что чем меньше линий нарисовано на ее лице, тем меньше настороженности в глазах имперцев. Так что, с той поры ее пальцы касались красок только тогда, когда это было действительно необходимо, когда без этого нельзя было обойтись. Вот как сейчас. Вторая линия появилась рядом с первой – но уже куда более толстая и решительная.

Закончив с художественными процедурами, Вигдис сполоснула ладони и вышла из комнаты. Вряд ли кто-нибудь догадался бы по ее виду, что девушка приехала на музыкальное соревнование – все-таки, у южных бардов не было привычки разгуливать по городу в доспехах, с двумя клинками и без единого музыкального инструмента. Это уже не говоря о полосах на лице – впрочем, как раз по ним знающий человек смог бы понять, на какую именно битву собралась девушка. Впрочем, откуда здесь, на юге, взяться этому самому знающему человеку?
Вигдис спустилась вниз и подошла к стойке.
- Доброе утро, - на раскрашенном лице появилась вежливая улыбка. – Мне завтрак, пожалуйста.

Внимательный взгляд Кейна был устремлен на Генри, когда тот перестав, наконец, щелкать зажигалкой, заговорил. Одновременно с этим он положил на стол фотографию "ублюдка", который не поделил с "центральными" какие-то чертежи. Кейн заинтересованно взял фотографию, всматриваясь в лицо изображенного на ней человека, продолжая впрочем слушать Генри. За парнем как оказалось устроили охоту, которая осложнялась тем, что за спиной у него стояли "Огненные молоты", фотография лидера которых с легкой руки Генри легла на стол. Значит возьмет тройка наёмников эту работу и получит головную боль в виде этих самых "Огненных молотов" и других любителей пострелять, уж слишком большой риск, который вряд ли что-то может оправдать...кроме разве что тридцати тысяч монет. А ведь не поскупились "центральные", видно сильно им эти чертежи нужны, ой как сильно.
Кейн довольно хмыкнул, положив фотографию парня на стол. Хотел было что-то спросить Генри, как дверь бара открылась нараспашку, чьим-то сильным пинком. В бар вошли трое. Здоровые парни, обвешанные оружием, и самое главное, с изображениями на груди молотов в огне. Генри Роббинса окрикнули. Значит решили на упреждение действовать, убирать людей еще до того, как они вредны окажутся. Генри предложил свалить, но Кейн с ним не согласился. -Да поздно уже, зато способности наши увидишь! Кейн довольно ухмыльнулся, потянувшись к винтовке, что была к столу прислонена.

Уютная обстановка. Душевная музыка. И почти не разбавленное пиво, которое Тим сейчас с удовольствием потягивал. Ему и раньше, в бытность рабочим "Крайслуса", нравился этот бар, да и теперь он нередко сюда захаживал.
- Мы знаем наши способности. Но чтобы их правильно примениить, нам нужно больше информации об этом ... Так, а у нас гости.
Эмблемы на куртках гостей говорили сами за себя. Молоток в огне - это и были рейдеры, дружки чертежного вора.
- Нет здесь никаких Робинсов и не было никогда.
Только собрался сваливать по совету их нанимателя, (а куда? в окно? в заднюю дверь?), как заметил краем глаза Линча, расчехлявшего пистолеты. Самому Тиму меньше всего сейчас хотелось устраивать перестрелку, но в таких вопросах он привык доверять гулю, явно прошедшему через десятки схваток (хотя он о них и не рассказывал). Тим бросился в сторону, выхватил из кобуры пистолет-пулемет. Красная точка лазерного прицела заплясала на груди крайнего правого рейдера, за ней последовала короткая очередь.

Даже обидно стало барду. Немного, ведь он понимал что, отчасти, всё так и было. Собутыльник и не более. Правда резанула по чувствам, словно нож по колбасе свежей.
- Нет, я, конечно, понимаю что вам не очень приятно общаться с простыми смертными. Куда уж мне, глупому представителю стада быдла, возовнившем себя великим менестрелем и ценителем искусства! - погорячившийся бард продолжил свою тираду, импульсивно взмахнув руками - Спасибо что хоть по делу ответили, признателен. Если не с кем быдет бутылочку распить, то зовите - всегда на помощь прийду. А что, ведь для большего я не пригоден?

Отъехал от жреца, тихо под нос бурча что-то:
"Козёл. Никакой тактичности - прямо бьёт гад. Собутыльник, фляжник! Тьфу, самому противно! А ещё жрец Тараниса! Вот у нас, да, священники совсем другие. Толстенькие, старенькие добрячки. Всегда помогут, выслушают. А этот - чертяга!"

Схаркнул на землю пыль проглоченную. Рукавом прикрылся, да послушав совета Хабеля, тихо и молча продолжил свой неспешный путь за своим, по мнению жреца, собутыльником - Грегором.
- Долго-то осталось? И с чего ты решил что грубая сила нам уже не понадобится? - не долго промолчал бард.

Фотокарточка легла на обшарпанный и грязный, как вся эта жизнь, стол бара. Какой-то гладкомордый. Крепко засевший в заднице «центральных» большущей, ржавой и радиоактивной занозой гладкомордый. Заноза с неплохими знакомыми, судя по еще одной фотокарточке, легшей рядом с первой. Этот гладкий отличался от первого гладкого бородой. Волосами такими из подбородка и верхней губы. У Линча была бы такая же, не будь он уж с век как облезлым.
Занятно это, конечно, но причин помогать расистам из центра Линчу не добавило. Почему он должен разбираться в проблемах тех, что уже пытались его пристрелить? Будь его, гуля, воля, да и везения побольше – давно бы уже пробрался в подвал какой-нибудь цитадели расизма всея Детройт и подорвал опор…

-Тридцать тысяч монет парни.

Озвученная сумма, словно размашистый удар Когтя Смерти, вырвал Линча из царства воображаемых разрушений.
Тридцать. Тысяч. Это по десять на рыло. А десять тысяч, особенно когда тебе уже не нужны ни чистая вода, ни гладкорожие шлюхи, и даже качество еды не имеет значения – это охеренно много. Это взрывчатка, патроны. Много патронов. Батареи. Пара бочек с тем зеленым и радиоактивным дерьмом, что могут оказаться в источниках воды делового центра.
Десять тысяч, это исполнение многих желаний, в общем.
Линч не слушал работодателя. Он даже имени его не запоминал. Не видел в этом смысла, просто потому что не смог бы его отличить от какого-нибудь другого надутого индюка, обличенного властью. И даже не потому, что гладкие морды были на одно лицо абсолютно все. Но тут, вместе с обещанием десяти тысяч, пришло острая, как боль первых дней без кожи, необходимость это имя вспомнить.

Гарри? Гэри? Как-то на «Г» же. Нет?
И тут, один из ввалившихся рейдеров (а единообразие внешнего вида выдавали в них именно рейдеров организованной банды) выкрикнул имя. А еще мгновение спустя засуетился и работодатель. Бинго!

- Генри, точно! – Хрипло произнес Линч, резко вставая из-за стола, опрокидывая за собой стул, и вскидывая руки с сжимаемыми в них кольтами.
Привычка расстегивать кобуры с приготовленными к перестрелке пистолетами каждый раз, при посещении мест, где очень много гладкомордых, надежно въелась в мозг гуля уже давно.

Пальцы одновременно нажали на спусковые крючки обоих пистолетов, когда Линч, ударом ноги опрокинул стол набок, сооружая подобие укрытия.
Сомнений в том, что стрелять надо первым, не было.

- Представление начинается. - Сатрия заметила атакующих скелетов.
"Ну это так, вступление. Похоже наш мерзавец хочет испытать нас. На самом же деле, сейчас мы просто разомнём кости. И свои, и эти, ходячие. Только ходячие разомнем насовсем."
Тонкие пальцы Сатрии сплетались новыми жестами, роняя на землю огненные искорки, свет которых отражался в глазах чародейки. Собранные волосы слегка растрепались и теперь развевались от ветра, созданного заклинаниями. В этот момент она была похожа на ведьму, одержимую демоном.
"Жаренные косточки, что может быть веселее?" - чародейка улыбнулась своим мыслям, обнажив острые белые зубы.
Она решила для начала запустить огненную стрелу в самого быстрого скелета, а затем создать огонь в толпе.

Барду снился чудный сон. Ах, какой он был прекрасный! Именно такие сны снятся перед самым пробуждением, балансируя на краю памяти: одно неловкое колебание и всё, забывается чудное приключение. Словно после похмелья, ты напрягаешь память, пытаясь что-то вспомнить, но нет, не идёт воспоминание. Именно такой сон и снился актёру:
Лёжа в облаках, с блаженным, немного глуповатым выражением лица, бард нежно обнимал ангела. Обнимал и не хотел отпускать, ведь не каждый божий день, или чем Таранис не шутит - ночь, удается поймать в свои объятья ангела, да ещё такого, который не отхлестает тебя крыльями, не воткнет трезубец в одно из полушарий, а с радостью и особой искренностью обнимет в ответ, излучая невидимые потоки любви, доброты, нежности.
- Это тебе не шлюх портовых тискать в подворотне, Зинк. - раздался из ниоткуда хитрый, тихо злорадствующий голос.

Тихий шорох вырвал барда из сна. Вырвал нагло и бесцеремонно, закрыв прекрасное сновидение в которое так хотелось воротится первое мгновенье. Но поздно, реальность нахлынула раньше чем Зинку удалось вернутся назад. Облаками из сна оказалась большая кровать, ангелом... А ангел-то и остался самим собой. Афелия. Это прекрасное создание, рожденное и воспитанное для любви. Пусть для продажной, но всё равно для любви. И голос из сна, так злорадно высказывавший правду, не смог уменьшить страсть к этому прекрасному созданию, словно ниспосланному свыше специально для Зинка. Романтика, чёрт её побери, поглощала актёра комедии. Возможно это и к лучшему, кто знает?

Проведя свободной рукой по волосам спящей Афелии, вздохнул приятный запах своей возлюбленной. Такой неуловимый запах, но одновременно резкий, выделяющийся средь других ароматов в этой комнате. Понимая что ему ещё не скоро прийдётся повторить такую счастливую ночь, бард пытался растянуть время. Растянуть как можно дольше, гладя волосы Афелии, чувствуя её спокойное дыхание, теплоту её нежного молодого тела. Но разум понимал, что это всё не вечно. Настанет миг, и Зинк, одевшись, тихо уйдёт. Уйдёт на долго, покинет, можно сказать, уже родную сцену, променяв её на скромную кибитку бродячего цирка.

И вот, этот миг настал. Тихо пошевелившись и вдохнув полной грудью, бард прошептал на ухо спящей девушке:
- Проснись, ангел. Твоему смертному пора уходить.

Такие дела, да. Уходить пора и этот момент больше не отложить ни на мгновенье. Поэтому медленно, с неохотой выбравшись из кровати, Зинк, с тихой улыбкой на лице, начал одеватся. Одевался медлено, оттягивая уже момент прощания, но вот штаны уже оденты, рубаха заправлена, волосы уложены красиво. Вещи все собраны. Эх, печально. Взгляд бросив на Афелию, обратился робко:
- Я уезжаю далеко и боюсь, что на долго. Как жаль что кроме воспоминания я не могу тебе больше ничего оставить. Но Афелия, молю, скрась мои будни. Поверь, ни тёплая постель, ни вино не будет радовать меня без тебя. Оставь хоть свой локон мне в память, с ним и идти легче будет вспоминая об этом месте, о тебе. А я вернусь, обязательно вернусь. - подойдя к Афелии, наклонился и нежно поцеловал её красные губы. - А теперь мне пора идти. Не буду говорить прощай, солнце. Я просто уйду.

Тихо дверь за собой закрыл. Слезинка скатилась по щеке. Одна слеза скатилась, но, честное слово, такой искренней слезы ещё никогда не было на его лице. Романтика.
"Эх. Так и влюбится не долго."

Человек искусства, что уж тут скажешь.

Без помех уничтожив поданные им блюда, они покинули помещение трактира и отправились к заброшенному, по словам Гуалхмея, храму.
По дороге к нему Родга молчала, настраивая себя на скорое посещение явно небезопасного места. По краю сознания мелькнула картинка сидящей в трактире странной четвёрки, но она не стала уделять ей особого внимания. Просто приняла к сведению, что они тут, возможно даже с той же целью.
Когда они добрались до храма, Родга была уже полностью готова к непростому делу. Наивно было бы полагать, что им удастся спокойно добраться до сокровищ, о которых несомненно уже многим известно, но тем не менее их так никто и не смог вынести из храма. Или всё-таки быть может смог? Ведь счастливчик вполне мог не захотеть делиться своими успехами с посторонними.
Следует признать, храм произвёл на Родгу впечатление. Она даже одобрительно хмыкнула, явно представив этот "храм" в лучшие времена. Мощные и толстые каменные стены. Бойницы, защищающие его обитателей и в тоже время позволяющие им в достаточной мере безопасно отстреливаться от осаждающих их неприступную крепость противников.

Даже лёгкое сожаление появилось, что такая твердыня, настоящий замок, была брошена на произвол судьбы.

Родга всегда ценила основательность и надёжность в строениях.
На слова Гуалхмея орка кивнула, переводя щит вперёд и вынимая меч:
- Буду на шаг позади.

Льётт шествовал за Иниром по его обиталищу, стараясь запомнить как оно выглядит.
"Впечатляет, что и говорить".
"Не знаю, я не поклонник сюрреализма".
"Если бы ты еще знал, что означает это слово, хех"
Несомненно перепалка бы продолжилась и дальше, но вот они дошли до кабинета. К сожалению демон не пожелал назвать Льётту своё настоящее имя, но его можно было понять. Это знание, в какой то мере, давало власть над ним, что конечно же не могло ему нравиться.
- У тебя уютный дом, - подметил чародей. - И мебель подобрана со вкусом. Что же до твоего совета, то я прислушаюсь к нему и покину тебя, как только мы закончим беседу. Не буду навязывать свое общество.
- Хмм, - глаза Льётта разгорелись при виде жезла. - Тонкая, впечатляющая работа. Чьё исполнение известно? Нуу, быть может с его помощью я смогу обратиться к тебе, если вдруг возникнет такая необходимость?
Эльф обезоруживающе улыбнулся глядя на архидемона.

Паническую погоню за таинственным мистическим "блипом" на детекторе прервал новый сигнал с фланга. Дерек, резко повернулся, чувствуя, как от страха выбило все мысли из головы. И предчувствия его не обманули.

ХА ХА ХА! Блядь. Это нихуя не работает! Пинки Пай - ты хуй и мать твоя срамная девка! Это не работает блядь нихуя! Ёб-ёб-ёб твою мать, я не знаю кун фу!

Все это он успел подумать, нааблюдая, как шайтан (безусловно, это было то самое существо, которое видел бедняга Азиз) утаскивает Мюррей в вентиляцию.

Из ступора его вывела стрельба, которую она открыла в панике. И хрип и падение Коэна спереди. Противник с флангов. Со всех блядь ебанных сторон! Мюррей палит сквозь коридор, рискуя их угробить. Похоже, уже пришила Коэна. Стрелять по твари - зацепить её. Пиздец. В итоге, после секундного колебания, Роач сделал выбор, который подсказывали ему инстинкты.

-Беккет, назад! ЁБ ТВОЮ ЕБАННУЮ МАТЬ, НАЗАД, НАЗАД!

Он сам решительно попятился, потом просто развернулся и, пихая Беккета, ломанулся вперед по коридору, в сторону баррикады. Пока Мюррей поливает свинцом коридор, оставаться тут смертельно опасно. А стрелять в неё он не хотел. Не был готов на такое. Не мог. На бегу он включил передатчик.

-У НАС КОНТАКТ С ШАЙТАНОМ! ОНИ ПРОХОДЯТ СКВОЗЬ СТЕНЫ! ОНИ ВЫХОДЯТ ИЗ ПРОКЛЯТЫХ СТЕН!

He who fights and runs away will live to fight another day!

Всё. Начало конца. Занавес открывается - свет падает на одинокого актёра на сцене. Ах, пардон, на помост возле плахи.
- Я выслушал. Понял всё. Не буду отрицать я сделал это и должен понести наказание. Но поверьте мне, мессир, я это делал из добрых, человеческих побуждений. Позвольте на последок рассказать мою историю, и внемлите же всему что я скажу. Может быть это что-то изменит и голова настоящего злодея ляжет на эту плаху. Под топор.

Вдох-выдох. Глаза закрыты, губы сложены в тонкую полоску - тихо дрожжат. Слеза скатилась с краёв глаз закрытых. Глубокий вдох. Действие первое, картина первая.
- Началось всё с того, что любимый дядя отправил меня в герцогство Сокола, по делам личным. Мне бы не хотелось ими делится, но вам я расскажу. Он говорил что отец мой там обитает. Настоящий. Я же всё время с отчимом, жил, да. Жил не тужил, а родную кровь всё равно найти хочется. Ведь родня это всё в нашей жизни. Деньги, богатства, уют. Тьфу! Семья, вот что надо человеку, будь он простым бардом или правителем. - на губернатора с улыбкой лёгкой взглянул, оценил про себя как он к началу этой баечки относится. - А к въезду в этот прекрасный город мы и познакомились с моим компаньоном. Почти что возле ворот встретились с беднягой. Позже в таверну зашли. Признаюсь, выпили лишнего. Разболтались по мелочам. О проблемах, о женщинах. О семье. Признался он мне, будучи опьяненным, что всю его семью инквизиция извела. Нет, не просто так. Священные хранители божьего порядка не могут просто так мучить и истязать. Отец его баловался кое-чем запрещенным. И остальную семью приучил: жену, братишку младшего. А друга моего - нет. Ушёл он раньше, не успел разум подпортить отец. Он сказал что собирался вернутся в семью, погостить, но инквизиция добралась туда раньше. Думаю дальнейшее понятно - обвинение в ереси, казнь. Поголовно. Не знаю, стоит ли мне судить их, но в тот момент, мне показалось это кощунством, извращением. Семья! Он остался без семьи, без отца, без матери, без брата! Ужас. А виноватым мне показалась инквизиция, вынесшая приговор. Я не выдержал, тонкие фибры актёрской души взбунтовались, я побежал. Оскорбления лились из меня потоком, я винил инквизицию в смерти не только семьи моего компаньона, но и в других. Виноват, знаю. Вино превратило меня в судью, причём в плохого. Не стоило винить, оскорблять их. Не стоило.

Драматичная пауза. Вдох-выдох глубокий. Взгляд себе под ноги. Действие первое, картина вторая.
- Днём позже я решил прийти на приём к вашей жене. Долго не мог придумать что же принести с собой, кроме лютни звонкой, да песни красивой. Но озарило меня вдохновение свыше. Знал я что губернатор красив и умен, значит жена его тоже не дурна собой. Красоту удвоить я не смог бы, но вот запах прелестный подарить, чтобы господину было вдвойне приятней ластится к жёнушке, вполне. У меня ещё в сумке были духи, купленные в одном восточном городе. Специальный рецепт, таких нигде не делают. Говорят, что они не только пахнут приятно, а у них есть ещё один эффект. Полезный для мужчин, знаете ли. И не долго думая над выбором подарка пришел я на приём с духами волшебными. Но по своей дурости отдал их напарнику моему. Он тоже был приглашен, но на балах бывал редко - много не знает. И пошел туда со всей сумкой своей, где был лекарств короб. Желая положить духи на сохранение, он нечаянно уронил всё коробочку, разбив склянки и духи. Десятки запахов смешались, образуя эту зловонную занавесь, которая подпортила вечер. Дурак он, чуть не загубили всю встречу. Да и духи уже не вернуть в склянку. Разлетучились по всему залу.

Усмехнулся тихо. На губернатора посмотрел. Потупил взгляд, показывая уважение к нему. Что же. Действие первое, картина третья.
- А корабль? Корабль-то? Потопил его да. Но неужели вы так уверены, что это был корабль честного торговца? Неужели вы думаете что он вёз только разрешенный товар, и оплатил все налоги? Нет, не думаю. Методично напиваясь в таверне я слышал разговор матросов с того судна. Говорили они что капитан нагрузил туда алкоголя без пошлины, весь трюм забил. Ладно бы и алкоголь, чёрт с ним. Но алхимические вещества! Вещества ещё! Вы представьте, привезёт он это, раздаст барыгам местным, а те начнут сбыт этой гадости. Будут продавать не только взрослым, что вы. Детям! Детям! Это наши цветы жизни, а вы позволите продавать им алкоголь? Вещества? Зелья дарующие свободу мысли и полёт фантазии? Неужели вы так бессердечны к детям? - грустным взглядом обвёл стражников, стороживших его. Согласятся ли со мной? - Ведь у каждого из вас есть семьи. У каждого из вас есть или будет ребёнок. Представьте что именно вашему цветочку он продаст сию гадость. А виной всему кто? Нет, не родители допустившие это, а тот самый торговец привезший всю эту ересь в город.

Слезинка скатилась. Вторая. Третья, нет. Рано для третьей. Успеется.
- А бунты людские? Что же вы, мессир? Вам ли не знать это стадо плебеев чьим настроением так легко управлять. Спел им балладу о подвигах против деспота и всё. На фантазировали себе. Героями возомнили. Этим - то я и занимался в таверне - баллады им героические пел. За вино и кровать. На этом и живу, что поделать.
Вот, настало время. Действие первое, сцена последняя.
- Знаете, я заслужил. Я должен искупить вину. Но может ли это сделать мёртвый человек? Я думаю нет. Смерть не всегда выход, знаете ли. - гордый взгляд к небесам, последняя скупая слеза стекающая по щеке.

Они шли по дороге довольно долгое время, окруженные лесом со всех сторон. Лес жил, лес дышал, лес зачаровывал путников своей красотой. Хоть Сатрия и выросла в лесах Дорингвуда, и, казалось бы, они должны были ей наскучить, она всё же испытывала к лесу непреодолимое чувство восхищения. Высокие деревья, зеленейшие травы и прекраснейшие цветы, каких нет нигде более на континенте. Сатрия любила эти леса. Они, не смотря ни на что, были ей родными, как не был родным ни один эльф или человек. Она умела понимать лес, очень тонко чувствуя его настроение. Весенне. Живое. Лёгкое и приветливое, возрождённое после зимы. С влажным прохладным воздухом и тонкими, ещё не очень яркими лучами солнца, пробивающимися сквозь листву.
Ничего не предвещало опасности, они спокойно направлялись в сторону Нар-Фиина, но спустя время чародейка стала чувствовать, что они отклонились от курса. "Север, отнюдь не северо-запад. Это не возможно, ведь на карте Элишера дорога ведёт прямо на северо-запад."
Омриль тоже это заметил, демон предупредил его.
"Значит вот как. Теперь наш невидимый друг-чародей решил поиграть. Иллюзия! Сильная иллюзия, как же я раньше не додумалась!"
Сатрия внимательнее осмотрела окресности. Последовав совету Омриля, немного отошла от дороги, прислонившись к одному из деревьев. Решила для большей уверенности проверить своё предположение о чародее заклинанием. Прочитав нужные слова и сделав активирующее движение рукой она использовала заклинание поиска, пытаясь обнаружить его. После чего, решив, что этого будет мало, она произнесла заклинание обнаружения врагов.

Окончив потрошить карманы мертвеца, Линч прокашлялся и опередил очередную порцию истеричных криков торговца – Джон. Все живы. Товары целы. – Замолчал, смотря куда-то за телеги – Хм. И, похоже, мы получили груз лекарств и целого робота. Озолотишься, гладкомордый. В чем проблема? – Казалось, торговец взорвется от такой наглости. Он даже начал багроветь и набирать в легкие воздух. Но вовремя огляделся.

Робот модели «Мистер-помощник» некогда молочно-белого цвета, сгрузил у дверей несколько коробок и, со словами – Господи, что же здесь случилось? – Скрылся в аптеке. Чтобы через пару минут вернуться с очередной порцией коробок. И гнев торговца, как-то сам собой, испарился и исчез в нахлынувшем благодушии и мысленном подсчете прибыли. Караванщик вернулся к телеге, вытащил очередную сигарету и закурил.
Чуть погодя, к нему присоединились Грант и Рейман, успевший перекинуться парой слов с Картером.

Диалог с этим седым мужчиной был короток. Он просто ответил – Да. Я в порядке. Главное, дочь цела. – Но остался, при этом, хмурым.

Когда же, наконец, из аптеки показался Лео, гора коробок, вытащенных роботом, вызывала сомнения в своей транспортабельности. Впрочем, коробок более не оказалось, и Герман просто плавал вокруг горы собственного изготовления. Тут то, к нему и подскочила Сара, что-то объясняя и протягивая одну из капсул. Герман аккуратно подхватил небольшой, красно-синий, цилиндрик манипулятором, тщательно его оглядел с секунд 30. А потом протянул манипулятор к горе коробок, вынул оттуда одну и всучил ее девушке – Вам очень повезло! Последняя коробка. В связи с эвакуацией, этот дорогой и очень эффективный препарат достается вам совершенно бесплатно! Э-э-эм… Верно, доктор? – Уточнил робот, скосив один из сенсоров, почему-то, на Лео, от которого возражений и не последовало.
Прижавшая к себе коробку девушка широко улыбнулась и чуть ли не обнимать Германа начала, рассыпаясь в благодарностях. А потом, парой легких шагов оказалась у отца, который просиял и огорошил всех самой неожиданной эмоцией, которую можно было от него ждать – Картер радовался. Улыбался. А когда вскрыл картон коробки – вообще засмеялся.
Даже Линч удивленно присвистнул – А я думал, ты гранитный.

В благодарность Картер помог погрузить и закрепить коробки с лекарствами и оттащить трупы рейдеров с дороги. Никаких возражений он просто не принимал.
После погрузки и сборов, заговорил, как ни странно, Картер – Ну. Раз лекарство мы нашли, то в город нам не надо. Мы пойдем домой. Спасибо вам. – На прощанье он пожал каждому руки, да так крепко, что было удивительно, как он кисти рук вам не раздробил. А Сара просто чмокнула всех в щеки.
Даже Линча, чем выбила его из колеи и он не нашел чего сказать.

Когда путники ушли той же дорогой, что и пришли, начали выдвигаться и вы. Нагруженные коробки не позволяли сидеть на повозках, поэтому пришлось идти с ними рядом. Караванщик этому не сильно обрадовался, как и тому, что винтовку ему пришлось повесить на плечо.

Брамины, безразлично относившиеся ко всему в своей жизни, плелись не быстро. Сквер скрылся за поворот через 15 минут. Снова потянулись унылые каньоны древних зданий, любопытно осматривающие вас пустыми глазницами. Стали реже попадаться кучи мусора и остовы автомобилей. Верный признак того, что человеческий муравейник близко и люди, как и подобно муравьям, уже все здесь растащили.
Линч, снова занявший место во главе каравана, наконец подал голос – Какая… Милая девушка. – Произнес он задумчиво – Не ожидал. Кхм. – Выдержав паузу, гуль, наконец, таки пришел в себя – Это, Джон. В связи с новоприобретенным сокровищем – Линч не глядя ткнул пальцев в направлении коробок – Накинь нам деньжат то. Переход через Ван-Аллен тяжелым будет, предпочту, чтобы гладенькие себе сами снарягу подобрали. А то знаю вас, торгашей.
Джон-караванщик, со страдальческим лицом плевшийся прямо за гулем только плечами пожал. – Да-да. Накину. Делайте, что хотите. Мне все равно. – Караванщик, не бросившийся грудью на защиту собственной прибыли, был зрелищем странный. Необычным. Немного пугающим. Как травоядный Коготь Смерти. Или рейдер, обучающий фермерских детей счету, на примере отрубленных пальцев, что он носит на манер ожерелья.

Наконец, на закрепленном на перекинутой с крыши на крышу двух восьмиэтажных домов балке, полотнище показалась такая простая, но такая радостная надпись: Миннеаполис. Добро пожаловать.

"Точно! Таверна! Ууу, цитадель пьянства, вина и шлюх! Вот с чего всё началось!"
Что дальше? А дальше проще некуда, как казалось Зинку. Оставалось только добраться до таверны этой, лошадь забрать, сумки погрузить и в путь, дальше, к герцогству. Легко? Нет. Но тем не менее надо начать осуществлять этот план, чем бард немедленно занялся.
Ни секунды больше не размышляя, Зинк быстро-быстро пошел, прячась в тёмных переулках и углах от слишком любопытных прохожих и стражи, которая вот-вот должна была сообразить что он сбежал у них из под носа.
"Где же эта таверна-то? Чёрт, хрен вспомнишь теперь! Ладно, в крайнем случае спрошу у кого-нибудь. Не думки, так язык до неё доведет."

На заднем дворе орка скинула с плеч рюкзак, щит рядом с ним положила и затем ещё меч со шлемом присоединила, чтобы не мешались во время рубки
Не обращая внимания на оставшегося с ней позади трактира владельца его, пошатала чурбак, проверила, прочно ли тот стоит. Подправила его чуть да колун заодно с земли прихватила. Вслед за ним бревно подняла и установив его, чтобы не падало, ударила по нему с размаху колуном так, что оно две части с треском раскололось. Каждую из половинок ещё пополам разрубила да следующее бревно взяла.
Занимаясь делом этим нехитрым и слушала, о чём же ей трактирщик рассказывал. Привирал он что или нет, но рассказ его о нравах здешних довольно ладно на впечатление то накладывался, что город на неё произвёл. На красоту здешнюю, где под изнанкой грязь и тление скрыты.
"Значит караваны охранять, охранником к купцу какому устроиться или же по пещерам да катакомбам лазить в поисках сокровищ и от обитателей попутно отбиваясь? - размышляла она, очередное бревно устанавливая и с размаху раскалывая его колуном так, что половинки в разные стороны аж разлетелись, - Или такой вот контрабанде мелкой помогать. И если прав трактирщик, то у купца того контрабанда может быть куда больше, чем пара коробок. К тому же воротит от перспективы к купчишке какому в подчинение переходить. Не для того она дом покидала, что бы тут человеку подчиняться теперь!"
С размаху колун в дерево всадила так, что пришлось ногой в чурбак упереться да дёрнуть порезче, что бы освободить его. Хорошо хоть сам чурбак цел остался.
"Караваны поводить можно, но удастся ли так денег скопить достаточно? Да и претит таскание это из края в край муторное, где или спокойно дойдёшь или так и останешься в канаве валяться на обочине дороги. Смысла нет трактирщику врать ей в этом. Но если что можно будет и с караваном пройтись, главное плату ещё разузнать. Лучше всего сейчас будет сплетни пособирать, слухи. Может удастся из них вычленить полезное что, ещё о работе какой узнать."
На трактирщика искоса глянула, от работы основной не отрываясь. Правда ли что наёмником был раньше? С ногой то у него явно не всё в порядке. В память о собственных буднях наёмником просветить её о положении вещей тут решил или с другим каким прицелом?
Поморщилась недовольно. Чтобы по трактирам ходить да сплетни собирать тоже деньги нужны. Ещё раз на трактирщика глянула оценивающе.
- За сведения благодарю - учту обязательно. Уж если об этом рассказал, можешь скажешь всё же, что за груз такой доставить хочешь и кто угрожать может? И отчего первому встречному охранять его не побоялся предложить? - спросила без особого энтузиазма в голосе.
Очередное бревно установила и ударом резким его разрубила о перспективе возможной размышляя. Если не лжёт трактирщик и не готовит ловушки какой, то это позволит ей знакомством полезным в городе обзавестись. Хоть и не по нраву ей таким образом их заводить.

Выйдя на улицу чародей зажмурился, даже прикрыл руками лицо, так он отвык от яркого солнечного света. Полгода прошло во тьме, далеко не каждый день он вставал с постели, ел ставшую безвкусной для него пищу, иногда умывался, еще реже мылся. Зачем всё это, для кого он должен был это делать? Для себя? Для себя он умер... хотя нет, мысль о мести и дальнейшие планы не давали ему окончательно захиреть в тёмном углу его дома. Со временем он всё больше времени проводил в библиотеке за чтением книг, в поисках возможных решений. И даже нашел кое что, правда не то что хотел.
- Как думаешь, этот маг, Рейхил Хеделагт, сможет помочь нам? - прошептал Льётт, направляясь к таверне.
- С чего бы ему этим заниматься, думаешь твои чувства к Сольвеен важны кому то кроме тебя? - проскрипел "второй".
- Ну ты же мне помогаешь.
- Я другое дело, ты мне не чужой.
- Отрадно слышать, - с сарказмом прошептал Льётт.
На улице стоял погожий весенний денёк, эльф старался идти по небольшим улочкам, где поменьше народу. Меньше всего ему хотелось бы общаться с кем нибудь из старых знакомых.
- И всё же, если мне удастся его заинтересовать, может он возьмё...
- Тебя что не было там, когда, мы читали книгу? Чёрным по белому было написано, что ритуал надо проводить сразу сме...
- Молчи! Не говори так. Пожалуйста.
- От слов ничего не измениться, факт есть факт и ты должен его принять, не смириться, но принять и размышлять твёрдо. Да есть смысл найти его и проконсультироваться, может быть он если и не поможет, так хотя бы наведёт нас на путь.
- Ты как всегда прав.
- Я знаю, - довольно проскрипел Льётт.
Вот показалось здание таверны, чародей вошел внутрь, подошел к стойке, обратился к хозяину:
- Мне нужна помощь. Вы знаете где можно найти моряков, желательно офицеров, с корабля "Хвэст", на нём ходила в плавание девушка, Сольвеен,- негромко произнёс чародей.
- Пожалуйста, - проскрипел он чуть погодя. - "Они это ценят".

За время нахождения в доме у своего единственного друга за пределами Нарнанда, настроение Прайма порядком улучшилось. Он смог, наконец, почувствовать себя отдохнувшим. Трудно сказать от чего он дольше отходил - от длительного и трудного бегства или от того, что ему вообще пришлось бежать из родного дома. Вероятно от всего сразу. Кроме того друг Прайма, по вполне понятным причинам, отлично разбирался в гномьей культуре, всегда интересовавшей чародея некоторыми своими сторонами. Любознательный нарнандец был рад тому, что находится так рядом с предметами своего изучения.

Лишь когда Дарин и его сопровождение оказались в непосредственной близости от Прайма, тот вынырнул из задумчивого состояния, в котором находился, и понял, что у его друга гости. А ведь интересно, зачем они пожаловали. Что затевают? По лицу Дарина как всегда было трудно что-либо прочитать. Да и физиономист из Прайма был - как наконечник стрелы из кроличьей какашки.

Не желая навлечь на своего друга беду, Прайм решил пока не открывать рта, чтобы не сболтнуть чего лишнего. Лишь приветственно кивнул гостям и проследовал за ними, как оказалось, на кухню. Похоже Дарин, как Прайм и подозревал, предпочитал вести все беседы с кружкой в руке. Хорошее качество для гостеприимного человека... или гнома. А может это все особенности гномьей культуры.

Прайм проигнорировал четвертую кружку - предпочел разместиться облокотившись о стену. Мало ли, вдруг гости не пожелают сидеть с ним за одним столом. Он все-таки чародей из Нарнанда. Кто знает, как к этому отнесутся гости. Плеваться еще начнут.

Когда пришедшие изложили хозяину дома зачем они пожаловали, Прайм презрительно скривился. Обычная ситуация - всякое быдло сперва вякает, а потом горестно взывает, когда его накрывают последствия этого вяканья. Еще бы - им не дано сперва думать, а затем делать. Что в Нарнанде, что здесь. Однако Дарин предложил помощь, если ему дадут разобраться в ситуации прежде чем прижучить мага - это пришлось по душе Прайму. Ведь его самого оклеветали. Топорно, но эффективно. Рокк был обеими руками за решение Дарина. Правда, он сомневался, что тут дело такое запутанное. Скорее всего, все так как и говорят просители.

- Булка, что вы предположили мне хороша... Но боюсь, что в ней есть изюм. - Лар чуть наклонился вперёд и спросил тихо-тихо - Вы располагаете планами дома? Охрана есть, кроме самого офицера? Распорядком дня? Любая информация, которой вы сочтёте нужным поделится будет полезна для нашей...выпечки. - Инок смотрел на своего нанимателя внимательно, если не сказать что пристально. В его голове шестерёнки мыслей крутились со скоростью почтового экипажа, пытаясь понять, кто же перед ним? Сам заказчик? Человек, способный выкинуть полторы сотни серебром на дорогу вряд ли бы предстал перед убийцей лично. Быть может - личина, морок?
Кому мог помешать обедневший дворянин, выкинутый на обочину судьбы? В душе убийцы зрело решение. Любой, кто хотя бы полгода жил на дне, привык мыслить двояко. С одной стороны - как бы выполнить план, поставленную задачу. С другой стороны - как бы не подставить спину. Лар только-только прибыл в Империю, и он не хотел ввязываться во что-то по настоящему грязное, политическое.

Из мыслей о славном походе на демона:

"Этот день мог быть очередным днём сладкого отдыха, но нет же, додумался этот старик Дамерин Интьял припереться именно ко мне! Как-будто ему других магов мало! Тоже мне, нашёл ведьму на побегушках! Как-будто действительно думал, что я стану изгонять демонов ради благих намерений! Чушь какая!
Хорошо, что удалось выбить из него неплохую плату за работу, иначе я бы и мизинцем не пошевелила ради этого вашего "короля". Может для кого-то он и "король", но лично мне "их величество" с его поручениями глубоко безразличен.
А вот демон...Демон и тот, кто мог его призвать... Не моя ли это старушенция воскресла? Если да, то простым эльфятам-солдатикам ой как непоздоровится! В любом случае в чисто научных целях следует сопроводить этих глупцов."


"Вот умора! Что за сброд ребятишек они набрали?! Ха-ха, похоже у короля проблемы с государственной казной! Сэкономить решил, за счёт энтузиазма молодёжи работает. Единственный, кто кажись что-то умеет, это Элишер. Хотя.. и тот меня послабее будет. И эти эльфы...нет, эльфята...нет, эльфёночки собираются сразиться с демоном и чародеем, что его призвал! О старые панталоны бабушки Ильсов и яйца Мурхага! Стыд и позор."

"Чего и следовало ожидать, мы заблудились! Давайте, ребятки, что же вы? Где ваш напор, где ваше стремление вперёд, в лапки демона?"



Их перебили как ягнят. Семеро уже валялись на траве в лужах собственной крови. Остальные, ринулись в свой последний бой. Теперь нет и Элишера. Нужно что-то делать, предпринимать, иначе вероятность вслед за ним превратиться в фарш растёт до катастрофической. Внезапные вспышки яркого, неестественно яркого света. Забвение.

Трупы, везде трупы. Запах мертвятины витает в воздухе. Где-то неподалёку корчится один живой. "Как его?... Тьфу ты не помню...ДЕМОН! Где демон, подери его Мурхаг?!"
Сатрия быстро вскочила, подбежала к Омрилю, наспех отмахнувшись от летающей вокруг него птицы.
- Эй, ты, как тебя там, ты живой ещё?
Присела рядом, стукнула его пару раз ладонями по щекам.
- Где демон, демон где?! Я тебя спрашиваю! Не шевелись мать твою! Отвечай!

Эйлэн никогда не думал, что мог бы кого-то заинтересовать своей персоной и тот день, когда на пороге его дома появился королевский советник, стал для него настоящей неожиданностью. Дамерин Интьял был стар, а эльф уважал мудрецов, повидавших в своей жизни многое. В глазах советника можно было увидеть странное выражение, граничащее со спокойствием и равнодушием, и это располагало Дамерина к себе. Ему было около семисот лет – тот пик, после которого эльфы покидают этот мир, уходя в чертоги Талайта.
Омриль выслушал просьбу Интьяла, дав свое твердое согласие. На днях он собирался наконец покинуть Дорингвуд, что планировал долгое время, но на просьбу короля никто не говорит «нет». Эйлэн остался, отложив свои планы в сторону. Он отдаст долг своему дому и лишь потом уйдет – так решил для себя следопыт.
Дамерин сказал Эйлэну о демоне, который стал бродить близ Нар-Фина и о группе которая была организована для его поимки и куда зачислят следопыта. Небольшая группа, двенадцать эльфов. Большинство воины, несколько магов. Первая встреча состоялась в одной из дорогих гостиниц Тал-Ленина, где всех ввели в курс дела. Эйлэн тихо сидел, слушая слова их предводителя – Елишера, и поглаживая свою солнечную канарейку. Ри – так он ее назвал. Она клевала зернышки из его ладони, в то время как сам следопыт слушал Елишера, размышляя над тем, что будет. С одной стороны двенадцать эльфов это мало, с другой – слишком много. В лесу ходить такой оравой рискованное дело и привыкший к одиночным походам Омриль этого не одобрял. Он мог бы сам, без какого-либо наставления и командования с чей-то стороны, исследовать окрестности Нар-Фина и сам город. Он хорошо знал лес, выучил его тайны, его язык и слова, которыми он обращается к охотникам. Лес не будет прятать злого демона, который неблагодарно пожирает его жителей, а вот следопыт найдет в нем укрытие. Но никто не хотел рисковать, Эйлэн понимал это. Поэтому он молча сидел, поглаживая свою птицу и слушая их лидера.
Через некоторое время отряд тронулся, уйдя в леса. Исчезли венцы эльфийской архитектуры Тал-Ленина, скрылись из виду чудесные дома и храмы. Следопыт чувствовал себя хорошо, когда его окружали древесные исполины, а мир вокруг утопал в зелени. Весна – чудесная пора для леса, любой охотник или следопыт понимал это. Все вокруг оживает, звери веселятся и радуются приходу тепла. Эйлэн видел это. Он видел, как из нор выползают грызуны, слышал, как высоко над головой поют птицы, а в чащах грациозно ступают олени. Замечая все это, следопыт по-настоящему наслаждался и улыбался от чистого сердца.
Прошло еще несколько дней, пока их отряд подступал к Нар-Фину, блуждая лесными тропами, и за все это время Омриль внимательно присматривался к окружающим его эльфам. Елишер – его следопыт так и не раскусил. Его характер казался туманным и неизведанным и Эйлэн так и не смог понять его глубины. Сатрия – один из магов группы, чародей. Это персоны, обладающие крепким духом, стальной волей и острым умом. Одним словом – маги. Непростые эльфы. Говорили, они могут делать всякие странные и пугающие вещи и даже вызывать существ из других миров, чтобы те мим подчинялись. Сатрия была единственной женщиной в их отряде. Зачем она дала свое согласие было непонятно. Эйлэн считал, что у нее были на это свои мотивы, как и у каждого здесь.
До Нар-Фина оставалось все меньше и меньше, по словам предводителя группы. Елишер был уверен, что они идут правильным путем, пока отряд не зашел в какие-то густые и мрачные чащи. Шли долго. Наконец, Елишер извлек на свет карту, тщательнейшим образом разглядывая ее. И без слов было понятно, что они заблудились.
Разглядывая лес вокруг, Омриль чувствовал, что это плохое место. Он даже не брался сказать, были ли тут звери. Тишина заставляла чутье следопыта насторожиться. Лес говорил об опасности. Он дышал ею.
Громовой животный рык прокатился по округе. Омриль никогда не слышал, чтобы хоть один известный ему зверь так кричал. На дорогу перед отрядом, снося сухие ветки и втаптывая в землю кустарник, тяжело выбежало огромное существо. Бурая шерсть, массивные рога, желтые свиные глазки. Когда-то отец рассказывал Эйлэну про существ, которые обитают в другом мире. Он рассказывал про тех, чье существование заключается в разрушении. Чье сердце не ведает сожаления и страха, чей лик ужасен и страшен. Такие существа были злом, в чистом его виде, так как сама их сущность была с головы до ног заполнена чернью и лютой злобой. Он рассказывал Омрилю о демонах и их доме, мирах, где нет ничего, кроме выжженной пустыни, песок в которой – пепел, принесенный сюда содеянными разрушениями.
Сейчас, смотря на выскочившего из леса зверя, вспоминание об этом ударило в голову. Отец говорил, что у мага больше шансов справится с демоном, чем у воина. Только самые сильные и храбрые сердцем могут одолеть такого монстра в схватке.
Не дожидаясь отпора, существо ринулось в самую гущу их группы. Клинки еще не покинули своих ножен, а эльфийская кровь уже обагрила землю под ногами...


Эйлэн понял, что пришел в себя – об этом следопыту напомнила тупая боль во многих участках его тела. Омриль открыл глаза, смотря на высокие своды леса. Над ним летала его птичка, озабоченная участью своего друга.
- Ри… - улыбнулся эльф, наблюдая, как его пернатый друг заботливо кружит над ним, взирая на Эйлэна своими черными глазами.
Лес дышал смертью. Она витала вокруг, смрадом наполняя воздух. Последнее что помнил следопыт, это то, как голова Елишера была сорвана с плеч могучими когтистыми лапами.
Улыбка медленно сползла с лица Омриля.

- Отдай мне свое тело эльф!

Следопыт вздрогнул, когда в голове раздался требующий голос. Он заставлял эльфа видеть ужасные вещи, заставлял страдать, мучатся, корчится на земле, вырывая куски травы из сырой земли.

- Подчинись мне, смертный!

Эйлэн болезненно выгнул спину и желтокрылая Ри исчезла из виду.

- Я Азбрутил! Я охотник и слуга моего лорда – Бехага! Я – есть разрушение и страх в сердцах смертных. И я повелеваю тебе – подчинись мне, и я пощажу твой разум смертный!

Деррексон:
Удар за ударом. Хруст костей. Твоих собственных. Уколы пик гнилых зубов, впившихся в руку. Взвизг одного из мутантов. Будто сквозь вату. Все дальше и дальше. Чернота.
Минута. Вторая. Час? Вечность черноты и тишины?
Вспышка света.
Золотой света, сначала вдалеке. Потом все ближе и ближе. Словно в конце тоннеля. А за ним – проем огромных, циклопических ворот. Это и есть тронный зал Императора? Почему никого нет? Разве нет? Вот же… Кто это? Борислав Кано. Имя в памяти зажглось. Тот самый, что все с молитвенником носился. Стоит, ждет кого-то. В чистой, новой форме. Не простой, парадной. Улыбнулся, заметив тебя.
- Вот и ты, Север. Я тебя ждал. Не я один. Идем. – И скрылся за проемом врат огромных. Ты следом поспешил. Брехня все эти сказки о легкости призрачных тел, о ощущении полета. Бредешь сам, на собственных ногах. Больно очень, потому что ноги сломаны. Никакие мелкие пацаны с крыльями не поют ангельскими голосами и не осыпают лепестками роз твою дорогу. Просто врата, просто лестница огромная, в сотни тысяч ступеней за ней. Но каждый шаг – это сотня ступеней. Не ты один подъем совершаешь. Космодесантник справа от тебя. Гигант в синих доспехах, безоружен, с абсолютно выбритым черепом. Поднимается наравне с тобой. Слева – дикарь в звериных шкурах, с прической из спутанных волос, вытутаирована аквилла во всю грудь. На лице изумление и даже страх написан. Но тоже поднимается. И таких фигур тысячи. Все бредут к тому свету, что наверху лестницы.
К Золотому Трону.

О ПЛАНЕТЕ


(карта)
ссылка
(анимированная, ахтунг - почти 4 мб.)

Солнца на Хоссине кажутся достаточно маленькими. Дельта Треугольника А выглядит почти как Солнце на Земле и имеет такую же яркость, разве что меньше на 10-20% (в зависимости от фазы при вращении). Дельта Треугольника В – маленькое оранжевое пятнышко, теряющееся на фоне своего яркого «собрата» и заметное только когда оба солнца находятся на максимальном расстоянии друг от друга. Оба солнца вращаются в плоскости эклиптики и заходят за горизонт по очереди. Вращение солнц друг относительно друга будет выглядеть как затмение одного солнца другим раз в десять суток.

У Хоссина два естественных спутника – местное население дало им названия Фарах и Хаким. Радиус Фарах – 1306 км, большая полуось орбиты – 115 тысяч километров. Фарах меньше Луны Земли, но обращается на орбите в три раза ближе, и видна на небосводе примерно в 2,2 раза больше. Радиус Хакима – 2250 км, большая полуось орбиты – 400 тысяч км. С Хоссина он виден примерно таким-же, каким видна Луна на Земле (чуть-чуть больше). Фарах перемещается по небосводу быстрее, чем Хаким, и обе луны двигаются друг другу навстречу.



Внешне радиус Хоссина лишь незначительно больше радиуса Земли, однако даже такая разница приводит к тому, что поверхность планеты больше поверхности Земли почти на 220 млн. квадратных километров. Учитывая соотношение воды и суши смещённое относительно Земли в сторону суши - 62,2 % воды, и 37,8 % суши (против 70,8% и 29,2% у Земли соответственно), площадь всей суши на Хоссине равна 276,3 млн квадратных километров, что превышает площадь земной суши в 1,8 раз – то есть почти двукратно.

На планете есть только два крупных материка – собственных названий они так и не получили, и именуются просто Материк и Малый Материк. Помимо них существует определённое количество островных архипелагов, иногда достигающих внушительных размеров. Юг Материка омывается Южным Океаном, Север – Северным, а запад - обширным морем между западной оконечностью материка и цепочкой крупных островов, которое названо просто Внутренним Морем. Материк протянут через всю планету с Севера на Юг, и растягивается от субарктических климатических поясов до экватора и дальше, до субантарктических. Условно его можно поделить на три части – это два больших массива суши на Севере и Юге, для обоих из которых характерны гористые ландшафты и умеренный климат, и относительно плоский и широкий «перешеек» между ними, лежащий у экватора. Отдельно следует выделить район лежащего на востоке Юга Материка полуострова Карачи, с его особым полупустынным субтропическим климатом, и крайний север Материка, представляющий из себя снежную пустыню чуть более, чем полностью.

Малый Материк лежит в Южном Океане, и из-за изоляции, практически необитаем, и представляет собой наименее обследованный регион планеты. Имеется всего несколько небольших прибрежных рыболовных поселений. Среди местного населения ходят самые разные слухи, почему его не заселили и подробно не исследовали – от гипотез о планах создать там тюрьму сверх-строгого режима, до явления всем посетителям призраков первых колонистов или наличия там баз инопланетян, с которыми у Японии якобы секретный договор. Однако наиболее очевидным является тот факт, что Малый Материк сам по себе – практически равнинная местность с минимальным количеством ископаемых ресурсов, и потребности в его колонизации просто не возникает.

ФЛОРА И ФАУНА

Местная жизнь основана на том же наборе аминокислот и схожих белках, что и земная – поэтому они во многом очень похожи. Хотя, конечно, существуют и существенные различия. Для местной флоры характерны очень быстрые процессы метаболизма, быстрый рост, крайняя плодовитость и агрессивность в территориальной экспансии. Сорвал с деревца плод – уже через пару недель вырос заново. Отломал ветку – через месяц будет новая, в пару раз толще. Стоит оставить посреди тропических джунглей дом без ухода – и уже через год он зарастет мхом и покроется лианами, через два на крыше вырастут цветы или папоротники, а лет через десять посреди дома вырастет дерево, которое по мере роста его, скорее всего, разрушит. Многие растения пригодны в пищу, хотя следует быть с ними осторожными – не исключено развития аллергических реакций, да и ядовитых плодов, манящих яркой окраской – полно. Впрочем, заселение земными растенями – в основном генетическими модификациями разных трав и кустарников, тоже существенно. Местное население выращивает многочисленные злаковые культуры и овощи, особо ценится рис. На севере и в центре Материка загрязнение окружающей среды минимальны, и почвы очень плодовитые. Местное население давно обеспечивает себя и южных соседей пищей - на Юге же почвы уже давно не такие плодородные, а биосистемы страдают от загрязнения промышленными отходами.

Что касается фауны – она весьма разнообразна, однако в целом можно сказать, что если на Земле вершиной эволюционной лестницы стали млекопитающие, то на Хоссине - это аналоги хладнокровных рептилий. Присутствует некоторая доля земных животных, завезённых колонистами, конечно же. Особенно много земных птиц, в то время как единственные местные летающие существа – напоминают древних земных археоптериксов и зачастую даже не имеют перьев. В городах летают вездесущие голуби, у моря – чайки, в тропиках полно самых разных птиц, завезенных с Африки и Латинской Америки. Местные держат разных домашних животных, и в крупных городах часто можно видеть бродячих собак и кошек. Полно местных насекомых, в особенности известны Хоссинские Кровососущие Стрекозы - главные переносчики инфекционных заболеваний, в точности как комары на Земле. А ещё есть крысы. Повсюду. В любом сыром подвале или заброшенном амбаре, в каждом тёмном шкафу. Никто специально не завозил их на планету, но не смотря на все меры предосторожности, они вошли в космическую эру и колониризуют бок о бок с человеком. Хотят люди того - или нет.

Морские организмы рядовой обыватель обычно видит только на столе – благо по большей части местная рыба пригодна для употребления в пищу, и её добыча в морях и океанах Хоссина – весьма прибыльный бизнес. Такие деликатесы как Хоссинский Морской Псевдо-Дракон, или Хоссинская Рыба-Паук, например - очень популярны не только среди местных, но и на Земле. Светящиеся Хоссинские цвето-водоросли не так хороши на вкус, однако, представляют декоративный интерес – по весне они буквально «расцветают» на пару дней, и сверкают разными оттенками синего и зелёного. Однако с коррекцией состава планетарной атмосферы они практически вымерли. Как и многие виды речных и прибрежных рыб, вроде Хоссинского Мелководного Язя - крайне редкой, но очень дорогой рыбёшки, сравнимой по ценности со слитком золота.

НАСЕЛЕНИЕ



Население планеты по данным на 2180 год – 56,327,000 человек. Из них примерно 27,8 млн. можно считать «коренным» населением – то есть японскими колонистами, населяющими преимущественно север планеты. Остальные – беженцы и переселенцы из разных стран, «южане». Формально они попадают под соглашения о статусе беженцев, однако большая часть тех, кто прожил на Хоссине какое-то время, имеют паспорта Japan Extrasolar Colonial Administration и являются полноценными гражданами японской внесолнечной колонии.

На Севере планеты большая часть населения сосредоточена в крупных городах-миллионерах – они похожи на современные города на Земле, хотя, конечно, при их планировке гораздо больше внимания уделялось транспорту и сохранности окружающей среды. Да и по масштабу до современных Нью-Йорка или Токио им далеко. Маленьких городов и деревень – не так уж и много, и в них проживает очень мало людей. На Юге, в противоположность, есть всего несколько очень крупных городов, в то время как большая часть населения рассредоточена по мелким городкам, деревням и посёлкам. Старые крупные города Юга, времён первых волн эмиграции, мало походят на современные мегаполисы – за исключением деловых и административных центров города, большая часть зданий – небольшие железобетонные коробки от двух до семи этажей. С воздуха город будет напоминать бетонное море, над которым возвышается как скала громада какого-нибудь завода, фабрики, или огороженная территория с высотным зданием Корпорации. Более поздние города, конечно, выглядят значительно более «цивилизованно».

Основные языки: английский, японский, урду и арабский. Персидский и сомалийский тоже популярны. Однако в целом, английский является устоявшейся нормой для всех – даже самый замызганный, бородатый бездомный в большом городе Юга будет знать пару слов на английском.

Уснуть не получалось, было слишком холодно. Тепла собственного тела не хватало, чтобы согреться, то и дело приходилось кутаться в одежду, но это не капли не помогало. Руки и ноги замёрзли, зубы стали стучать. Ирена понимала, что заснуть в таком состоянии она просто не сможет. "Да ну чёрт возьми, что за ерунда..." К холоду прибавились ещё и недовольсто с нервозностью.
Не понимая, почему, но она всё таки, устав мёрзнуть, привстала, придвинулась поближе к Хетгарду и, обняв его, крепко прижалась, мотивировав это одной объяснительной фразой:
- Мне холодно.
"И мне не стыдно. Почему мне должно быть стыдно? Лучше спать в тепле, чем гордо коченеть от холода. А как часто мы делаем то, чего нам хочется сию минуту, не задумываясь о последствиях? Просто отбрасывая предрассудки, и поступая так, как поступили бы только сейчас? А ведь может не будет больше вовсе такой красивой, пусть и холодной ночи, может нас завтра уже не будет? О чём тогда жалеть, чего смущаться простого мгновенного желания быть ближе к приятному мне человеку?
А нечего."

Жест Хетгарда очень удивил Ирену. Ничего подобного она уж точно не ожидала. "Слова - да, кто-то из нас должен был подбодрить другого. Но так..почему так?" От прикосновения ладони Хетгарда к её ладони, по телу Ирены пробежали мурашки, пульс явно участился, а руки слегка нервно задрожали. "Странное чувство, вроде бы и чужой вовсе человек, а сейчас кажется до невозможного близким. Невероятно сложно отличить, симпатия это или иллюзия симпатии, страх остаться одной лицом к лицу с враждебным миром или осознание того, что Хетгард мне уже действительно небезразличен." Здравый рассудок ещё пытался напомнить об инопланетянах, о том, что чёрт возьми нужно как-то найти еду, воду, место, где можно спрятаться, ещё кучу всего, чтобы хотя бы остаться в живых, но бесполезно. Мысли всё равно плыли в другом направлении. Ирена лишь крепче сжала ладонь Роджерса и обернувшись к нему сказала без улыбки, но спокойно, глядя ему прямо в глаза:
- Спасибо. Мы обязательно выберемся, я верю.

Котёнок покачал головой.

-Открой ворота, приятель. Я чувствую, что не для таких как я место это. Разойдемся сейчас, пока проблем лишних не возникло.

Губы облизал. Правильное решение. Поднять денег столько пахотой столь же вероятно, как в пустошах клад найти. Карту с крестиком. "Здесь семь кило золота". Ну или что-нибудь найти. Или кого-нибудь. Лучше уж попытать удачу на дорогах. По крайней мере, умрешь свободным. Револьвер - есть. Патронов девять - есть. Еда - есть. Воды нет. Это хуево. Но вряд ли тут её кто на халяву даст, вместе с флягой. Скорее всего, за день он или найдет источник. Или кони двинет. Тут с этим быстро весьма. Группа? Честно говоря, начал уставать от неё. Хомяк, вроде, мужик неплохой, только вот какой-то он. Хрен знает, и слова не подберешь. Не дурак, не зануда. Но сильно правильный что ли. Не то это. Стокс с Холодильником вместе трутся явно. Бонни и Клайд. Ну да и Бог с ними. Робштейн - молчун. Себе на уме. Вроде, тоже мужик неплохой. Но пассивный. В хорошем смысле. Идет, куда дорожка выведет, вместе со всеми. Ну про Цезаря и говорить нечего. Опять же, так-то он неплохой. Забавный. Но время и место не то сильно. За это и страдает. Дай ему Бог здоровья и удачи. Жалко, если умрет.

Долг? В пизду долг. Честно. Все равно это вопрос удачи. Повезет - хуякнешь джек-пот. Выживешь. Бывает такое, и в жизни. Очень редко, но бывает. Не повезет - умрешь, что там, что тут. В таких делах надо положиться на Провидение Божье. Леди Удачу. Кому что больше нравится. Надо просто постараться прожить оставшийся срок, чтобы не жалко было и умереть потом.

-Ладно, ребята, удачи всем. Может, свидимся.

Отошел к воротам. Под нос насвистывать начал.

Maybe you'll think of me when you are all alone
Maybe the one who is waiting for you
Will prove untrue, then what will you do?

Maybe you'll sit and sigh, wishing that I were near
Then maybe you'll ask me to come back again
And maybe I'll say "Maybe"

Боль. Страшно болит голова. Ломит все тело. Чудовищно болят пальцы рук. Ты с трудом разлепляешь глаза и обнаруживаешь, что лежишь щекой на деревянной столешнице, а в руках сжимаешь гусиное перо, кончик которого обмакнули в чернила. Но что с твоими руками? Скрюченные артритом, словно орлиные когти пальцы, вздувшиеся вены и дряблая кожа, словно ты древний старец. Перед тобой, на столе, лежит лист бумаги, на который пролилась чернильница, лишая тебя возможность прочесть написанный на нем текст, но пару строчек в самом низу, там где обычно ставится подпись, тебе удается прочесть, даже несмотря на скудный свет, исходящий от маленького огарка свечи. Твоим почерком там написанно.
Наместник Его Величества Императора в городе Локеро и прилегающих землях господин Тоот Стонхорд .

224-ый Бриарский Мотопехотный - "Гончие Бриара". Эмблема - голова собаки на фоне символического изображения планеты. Прозвище среди других полков: "Щенки", "Собаки-улыбаки". Последний в ряду мотопехотных подразделений Бриара. Входит в группу полков, которые были набраны после значительного повышения норм призыва в секторе. В личный состав входит большое количество обитателей под-улья. Офицерский состав также содержит большое количество лиц не-дворянского происхождения. Все это заставляет полки с более длительной и почетной историей смотреть на "Гончих" свысока. Им еще предстоит доказать себя.

Командир - полковник Малакай Александер. Представитель древного, но пребывающего в данный период в плачевном состоянии Дома Александер. Раньше командовал ротой в 202-ом Бриарском Мотопехотном. Получил назначение в качестве командира полка после героического противостояния тиранидам на Бианте Пять. Опытный, компетентный офицер.

Полковой комиссар: Годвин Хольт. Командование, вероятно, решило, что для управления сбродом из под-улья нужен один из лучших комиссаров в Сегменте. Потомок древнего офицерского рода с Бакки, почти вся семья погибла на службе Империуму. Эпический послужной список, наград хватит, чтобы выплавить статую в полный рост. Кадет-комиссаром был назначен к Катачанскому полку. В дальнейшем служил вместе с Талларнцами и Джорнианскими Драгунами. Знает, как будто, каждого гвардейца в полку, вместе со всеми совершенными ранее нарушениями. Пользуется всеобщим страхом и уважением.

8-ая рота.

Командир роты - капитан Себастиан Равион. Дом Равионов традиционно поставлял офицеров в Гвардию, хотя за последние декады число его отпрысков изрядно уменьшилось. Пятый сын главы Дома. Трое его братьев уже погибли на службе. Сложный характер, но пользуется уважением среди солдат.

Ротный техножрец. Диона Плекс. Единственная женщина в полку, что порождает бесконечное количество шуток (шёпотом). Впрочем, техножрецов такие тонкости, как пол, интересуют слабо. Занимается обслуживанием и ремонтом машин роты. Довольно симпатичное лицо, причем, имплантацией почти не затронуто. Однако все время испытывает нехватку сервиторов и ищет, кем бы их заменить. Поэтому гвардейцы стремятся её избегать. Не любит, когда на неё пялятся.

2-ой взвод.

Командир взвода - лейтенант Дариель Корбо. Его отец был рабочим на мануфакторуме, но поднялся и вышел замуж за дочь из семьи торговцев. Несмотря на то, что среди офицеров 224-ого полка много не-дворян, подобные браки между представителями разных социальных категорий на Бриаре не одобряются. В следствие чего очень многие офицеры относятся к Корбо не как к равному. Хотя с командиром роты отношения у него, вроде бы, нормальные. Молод.

Вы - второе отделение второго взвода восьмой роты.

- Рич, его снимать полчаса. - Хмуро ответил Уильям. Техника двигалась прямо на изрытое воронками поле, все ближе и ближе подбираясь - Прямо тут я его скинуть не смогу. - Выудил дымовую с этими словами - Завесу ставим и ползем, Рич. Как две тихие, но дохуя опасные мышки. Быстро-быстро. - Тут же дернул кольцо и швырнул гранату. Осталось дождаться, как дыма побольше будет.

- Что значит разберёмся, ты в своём уме? - возмутилась Ричардсон. - Тебе жить надоело? Мало того, что мы сейчас как минимум два раза чуть не погибли, так хочешь бежать спасать чьи-то задницы? Думаешь два здоровых мужика нуждаются в срочном сиюминутном спасении? Как ты себе это представляешь, нас, бегущих по этой долине, на которой ещё возможно ведуться боевые действия? Да нас же прикончит очередным взрывом!
Попыталась встать, отряхнулась. "Ну что за хрень...почему это всё со мной происходит? Какого хрена было вообще посылать столь маленькую экспедицию сюда, если в Лигрене уже знали, что здесь есть жизнь...а ведь они наверняка знали. Интересно, сколько ещё ждать, пока они оторвут свои жирные зады от кресел и прилетят на место крушения "Спрута"? Или они вообще не собираются этого делать? И может быть когда нибудь о нас напишут в учебнике для мерзких детишек: "Пали смертью храбрых ради великих человеческих открытий..." Мда. Ещё чего не хватало."

Картина неожиданно стала предельно ясна. МакКейну даже на миг показалось, что он начал понимать речь туземцев.
- Хорошо.- Поднял большой палец в жесте согласном. Веточкой нарисовал возле фигур "мадуров" ещё пять фигур. Уже людей. Показал на фигуры новые. Потом на себя.- Люди.- Одну ладонь открыл.- Мадуры.- Вторую ладонь открыл.- Союз.- Сжал ладони в кулак и пожал, будто заключал перемирие. Паузу выдержав, кивнул на собственные сжатые руки и уточнил.- Союз - фелага?
"Всё же, говорить с ними точно нужно. Пускай учатся. Я же учусь."
Уточнив же, обернулся на капсулу и, вспомнив что-то, вернулся к рисунку. Нарисовал в руках людей оружие. Ткнул палкой.- Оружие.- Показал на капсулу.- Внутри.- Движение руками сделал, будто хотел ямку какую раскрыть.- Люди.- На себя показал.
"Главное, оружием их не спугнуть."

Ирена, подойдя к взятому на борт "Жука" грузу сперва оценила его на глаз. В руки взяла карабин, проверила все, магазин в пазы защёлкнула. Три магазина расфасовала по карманам, две осколочные гранаты и одну дымовую туда же. Белковый сублимат и еще три магазина к карабину закинула в рюкзак, захваченный со "Спрута". И туда же двухлитровую бутылку воды. Нормально.
Затем взяла маску. Приложив её к лицу, чтобы не мешала, Ирена закрепила ремешок на затылке, и проверила держится ли. Держится. Кажись можно выходить.
Вышла наружу, огляделась. "Ну и вид...Страна Чудес, Страна Безумий...если бы не ощущение опасности и настороженности можно было бы с лёгкостью поверить в то, что это сон наркомана. Причём наркомана с опытом. Не хватает летающих в воздухе медуз, двигающихся в ритме вальса. Или танго. Или..неважно, чего-нибудь ещё. Важно то, что они гипнотически шевелили бы своими парящими над землёй щупальцами, от которых невозможно было бы оторвать взгляд..впрочем хватит этой ереси, нужно идти. Напрягают они все, напрягает обстановка. Если кэп был человек с пониманием, то здесь, кажись, мы попали под командоваение армейского человека до мозга костей. Плохо."

Насколько сильно вы ненавидите? Неважно что. Этого всё равно недостаточно.

Умножьте свою ненависть на два, лучше на пять, чтобы не ошибиться, тогда вы получите приблизительную величину той ненависти к себе, что испытывал Маквей когда панически покидал свой пост.
Три тяжёлых шага. Расхлябанный шажок за маму, чья фотография в деревянной рамке из красного дерева топорщилась в левом кармане брюк. Уверенный и громоздкий шаг за папу. Его потерянный образ. Тень, что является тебе во сне. Тут никакие антидепрессанты, и тем более депрессанты, в таком чистом виде, как алкоголь, не помогут. Чарли вынул прихваченную ранее флягу и опустошил её на четверть (маска была аккуратно оттянута и вскоре снова разместилась на своём положенном месте). Маквей замер. Последний шаг. За самого себя.
- Это один маленький шаг для человека, - инженер произнёс слова классика вслух, ничуть не смутившись такой нелепице, как разговор с самим собой, - и гигантский прыжок...
Заканчивать мысль было излишне. Он понял всё сам. Он понял ответ. Искупление.

Насколько сильно вы любите? Дышать, пить, есть, быть любимыми, просто быть, существовать, в конце концов; Жить?
Чарльз нашёл ответ. Он смог разгадать причину своего существования. Не в силах контактировать с людьми, Маквей предпочитал служить людям - поддерживать работоспособность корабля, чтобы такая важная вещь, как экспедиция (а это определённое количество народу в изоляции; можно сказать свой отдельный мир) смогла получить воплощение. Смогла состояться. Чарльз Маквей-младший, одна из многих важных деталей механизма, способствующая обеспечить успех этой экспедиции. И прямо сейчас лучшее, что может предложить эта деталь - спасти людей и помочь экспедиции состояться. Не словом, а делом. Тем, чем славился Чарльз Маквей, который понял своё предназначение. Пора искупить свои ошибки. Чарли глубоко вздохнул и сделал шаг. Шаг в сторону единственного способа отключить двигатель и уберечь его от детонации.

"Прости меня мама. Ты была бы счастлива узнать, что я наконец освободился."
Фотография выпала из дрожащих рук Чарли, и он почувствовал ту согревающею лёгкость, что тут же вспорхнула в его груди. Шаг за маму.
"Прости меня отец. Это глупая мечта о баре... Всё это пустое. Это не моя мечта."
Фляга с виски проследовала по траектории полёта рамки с фотографией. Шаг за папу.
"Когда не будет больше тюрьмы, не нужны будут и оковы."
Обмотанный вокруг запястья амулет Гневного Господа рассыпался, ударившись об пол. Шаг за себя.

~ Говорит Маквей! - всё тот же безэмоциональный голос, который зазвучал в гарнитурах Кеммлера и МакКейна. - Я не смогу составить вам компании в спасательных капсулах, друзья. Двери на моём пути заблокированы и похоже их не сдвинуть с места даже точным залпом из ракетной установки. Тем ни менее, я был рад нашему знакомству! Благодарю Бога, что мне выпала честь служить под командованием господина Кеммлера. Вы отличный солдат и лидер. Я верю, что Вы сможете защитить этих людей от любой опасности. Капитан МакКейн, сэр! Работать с Вами не только легко и просто, но ещё и чертовски приятно. Удачи вам, джентльмены! Чарльз Маквей-младший. Он умер человеком. Отбой. [с всесёлой интонацией] И приятной посадки! ~
Чарли раздавил каблуком гарнитуру. Он перестал быть собой. Он частично освободился.

Выбравшись в коридор, Дерек почувствовал себя намного лучше. Красные лампочки мигали, словно новогодние гирлянды, притягивая к себе внимание. Облокотившись о дверь, ученый помассировал свои виски, прогоняя угнетающий дискомфорт. Выдохнул.
Капитан уже извещал по общему каналу связи о том, что следует немедленно двигаться к спасательным капсулам. То же самое, через некоторое время сказал Кеммлер. Да, надо бы идти. Быстрей, даже бегом.
Вспоминая, в какой части корабля находятся шатлы, Кинсли торопливо двинулся по коридору, едва сдерживая себя от того чтобы помчаться со всех ног.
В голове проскользнула мысль о том, что стоило бы прихватить с собой некоторые вещи, но было уже поздно. Табельное оружие, одежда, все это было в темной-темной каюте возвращаться куда Дерек не желал. Это было бы глупо.
Внимательно оглядывая полумрак, царивший вокруг, ученый спешил дойти до эвакуационных капсул. А если надо будет, то и добежать.
"Прямо как в старых фантастических фильмах... Хех. Добро пожаловать на студию, Дерек. Если вам повезет, вы даже получите свой гонорар. Если выживете, разумеется. Наш режисер ужасно реалистичный малый!"

- Меня не надо просить дважды. Руки в ноги, - кивнул я на дорогу перед собой.
У нас вроде бы есть небольшой шанс, пока охрана завязана в свалке.
Сжимая в руке кинжал обратным хватом, я поспешил вперед. Но себе оставил зарубку - за Проспейро нужно прилядывать. Как бы меня тоже в ответственный момент не кинули. Всех ведь не спасешь. Впрочем, я с этим был согласен.

Попытка хоть немного организовать толпу заключенных у Василевского закончилась полной неудачей, зато с этим благородным делом неплохо справился Проспайро. Громким голосом, который было отлично слышно даже в шуме битвы раздавая приказы, он собрал рабов вокруг себя, так что создавалось ощущение, что командовать необученной и плохоорганизованной массой ему не впервой. В бою между тем по-прежнему не брала вверх ни та ни другая сторона. Никита прорывался к выходу, кажется сбив кого-то с ног по дороге, кажется перезав кому-то горло, кажется кого-то подняв на ноги... все смешалось в общей грязной и кровавой схватке. Наконец, Василевскому удалось вместе с Проспайро, Троком и еще парой рабов вырваться из драки.
- Трок, куда дальше? - Переведя дыхание крикнул оружейник.
- По этому коридору, до поворота, а потом налево - Просипел лысый - Альбер, а мы не собираемся вытаскивать остальных?
- Всех спасти не получится- Мотнул головой Проспайро - Лучше пусть выживут немногие, чем полягут все. Чак, давай быстрее. Уходим.

Попыткам научных изысканий Нэнси помешал внезапно выключившийся свет, от чего лингивистка дернулась и сжалась в кресле. Что происходит? Все настолько плохо? Корабль сейчас взорвется? Надо эвакуироваться, надо бежать с корабля немедленно, но ноги девушки почему-то отказывались двигаться. Как это вообще могло произойти? Как она дочка Альберта Мэдисона одного из богатейших бизнесменов Соединенных Штатов, оказалась в такой ситуации? Почему она должна бежать как заяц спасая свою жизнь? И почему... и почему, черт побери, ей никто не поможет?! Почему команда не толпится сейчас под дверью, пытаясь любой ценой вытащить её из каюты? Почему никому до нее нет дела? Почему она должна делать все сама? Почему... Ну почему она сейчас одна?!!!
Нет никого кто поможет, кто решит за нее все её проблемы, кто одним взмахом руки устранит любые трудности, на кого можно положиться и благодаря кому любая ошибка становится простительной и нестрашной, нет! И она, сейчас она должна сама решать свои проблемы, потому что никому кроме нее, нет дела до её жизни. В пустой темноте каюты, Нэн почувствовала себя безумно одинокой. Нет это происходит не с ней, это не может происходить с ней, с кем угодно, кроме нее! Любой может столкнуться в этой жизни с проблемами, но не Нэнси Мэдисон, ей просто незнакомо это слово! Это все просто сон, или бред или еще что-то вроде этого, но это не может происходить в реальности! Она не может сидеть здесь в одиночестве, дрожа от страха за собственную жизнь! НЕ МОЖЕТ!
Очередной выстрел сотряс корабль, доказывая лингвистке всю реальность происходящего. Жалобно всхлипывая и чувствуя себя не двадцатисемилетней девушкой, а семилетней девочкой, запертой в темной комнате, Нэнси с трудом выбралась из кресла и на ощупь направилась к двери, поминутно спотыкаясь и падая. Добравшись до двери, Нэн
постаралась её открыть и выбраться
наружу, не особо надеясь на успех. Может быть хоть кто-нибудь ей поможет?

- Вовсе нет, можешь и проводить. - согласилась она на предложение Роджерса.
Хоть смысла в этом и не было, ведь расстояние между каютами небольшое, хотелось всё же провести с ним ещё немножечко времени.
- Спасибо за уделённое время, было приятно пообщаться. - сказала она перед тем, как зайти в свою каюту. Уже на прощание пожала ему руку, хоть это и было без особой надобности.
"Приятный человек, с этим не поспорить. Но всё же такое мнение может быть и обманчивым, не стоит так увлекаться. Но всё таки он мне однозначно симпатичен."
Оставшись в каюте, немного отдохнула, после чего головная боль окончательно прошла. Надеялась, что свободного времени будет больше, но тут внезапный психолог со своим тестом на 70 вопросов. ("О УЖАС!") Отвечала быстро, без особых размышлений, ко многим вопросам, да и к тесту в целом отнеслась несерьёзно.
"А смысл? Все нужные проверки уже прошли в Лигрене, так что в неадекватности меня обвинять не станут, да и кому оно вообще нужно?"
Ужин. ("О да, ужин, ужинище, ужинатор") Ирена откровенно была им недовольна, но худо-бедно приготовленные блюда съела. Голод не тётка.
Перед прыжком собрались в БИЦе. Кэп ("Хороший мужик"), пилот ("Мужик, которому я кажись что-то невнятное пробормотала в неадеквате"), навигатор ("Кажись видела его уже сегодня"), и наконец помощник капитана ("Добрый дядя, угостивший меня кофе, да и вообще милашка"). Мимоволи частенько взгляд её направлялся именно в сторону Роджерса.
Затем скачок, мерзкое ощущение, резкая боль в висках, угаган в желудке и ещё куча мала неприятных симптомов. Головная боль снова дала о себе знать и проходить больше не собиралась.
Ирена медленно попыталась открыть глаза, после чего её взору предстали три изображения. "Город. Там отчётливо виден город, значит не врали в Лигрене, есть инопланетная цивилизация с которой нам предстоит вступить в контакт" - перевела взгляд на второе изображение "Орбитальная станция, похоже, что они неплохо развиты, если выбрались в космос." потом на третью "Это что за...? Что они делают, мать их...?" - Удивлению не было предела. "Мы действительно не одни в этой Вселенной"

МакКейн, как не старался скрыть возбуждение, всё же не мог сдержать взволнованно забившееся сердце.
Руки за спиной, торс храбро (и немного безрассудно) открыт навстречу неизвестности.
Даже в висках застучало, когда капитан понял.
"Мы нашли жизнь."

Рэналф расплылся в радостной улыбке. Глаза засияли от юношеского восторга открытия. Будто прикоснулся к бесконечному океану скрытой от глаз истины. Будто впервые запустил самолётик в полёт. Мальчишка.
Конечно, МакКейн ещё не мог утверждать, будет ли обнаруженная раса мирной или враждебной. Начнётся ли война или будет заключён крепкий союз. Может быть, сейчас он смотрел на то, что в конце концов погубит человечество. А может и на то, что вознесёт человека на самую вершину эволюции.
Но какие бы плоды не принёс этот первый контакт, Рэналф твёрдо знал.
Экипаж "Спрута" стал свидетелем воистину великого события.

~ Экипаж, говорит капитан. Информация подтверждена. Планета Глизе 561с обитаема неизвестной расой. Мы летели не зря. ~
Голос капитана был предельно ровен и спокоен. Но по щеке МакКейна текла слеза.
Одинокая слеза человека.

- Глэдис, ты получаешь какие-нибудь стандартные сигналы от них? Можем ли мы послать им сообщение?

- А?..Что? Кофе? - растерянно пробормотала девушка, быстро и энергично закивала головой. - Кофе, да. А можно?
Выглядела она в этот момент довольно нелепо и безобидно. За столь короткое время куда-то исчезло и высокомерие, и скепсис вместе с иронией улетучились, как и не бывало. Напротив, перед Роджерсом стояла теперь совсем другая Ирена - растеряння, какая-то даже испуганная, неуверенная и не вполне адекватная. Взгляд её то нервно бегал из стороны в сторону, то фокусировался на глазах Хэтгарда, как оказалось болотно-зелёных и очень красивых.
"Глупо, очень глупо..но удивительно. Почему он не выгнлал меня к чертям собачьим? Я бы на его месте так и сделала. Ужас ведь как со стороны выгляжу, полоумная тётка, несущая невнятный бред. Да прогнать подальше и не говорить с такой идиотиной без лишней надобности. Нет же, вместо этого он предлагает мне выпить кофе. Невероятно."

В такой ситуации у противника Юли было множество вариантов действий: Выбить ногой кинжал и справиться с девочкой голыми руками, благо он был явно сильнее её. Подхватить кинжал самому и заколоть маленькую эльфийку. В коцне концов просто отступить, на крайний случай. Но вместо этого мужчина ухватившись обеими руками за рукоять меча попробовал вытащить его из плена дерева. У него это получилось, но к тому моменту, когда он закончил, Савачикова подхватив кинжал, бросилась ему под ноги и ударила снизу вверх, под кольчугу. Лезвие легко рассекло ткань штанов и глубоко вошло в плоть, отрезая яйца и кромсая внутренности. А затем Юля выдернула клинок, заливая свое лицо потоком крови хлынувшим из рассеченных гениталий. Платье на ней из синего вмиг стало черным. Айзар покачнувшись, выронил клинок и схватившись рукой за промежность упал на пол, едва не придавив Савачикову. В падении он зацепил шкаф и тот со страшным грохотом рухнул ему на спину. Все находившиеся в комнате остолбенело застыли. Такого исхода похоже никто не ожидал. Первым от шока оправился Тарос.
- На помощь! На помощь! Эта маленькая эльфийская дрянь убила Айзара! - Тонко завизжал толстяк, одновременно пытаясь судорожно вытащить из ножен свой собственный кинжал.

Повезло, подумала Юля когда меч прошёл у неё над головой. Так нечестно – когда поскользнулась и ударилась об пол. Но раздумывать о справедливости некогда. Юля рванулась к кинжалу. Пальцы обхватили рукоять. Теперь к вражеской ноге и совершить задуманное. Пронзить врага, распороть нутро, отрезать яйца!

Рэналф МакКейн, сложив руки треугольником, задумчиво глянул в открытый космос.
"Так быстро, значит? Пять часов... триста минут и мы на месте. Так, что ли? Очень даже. Интересно."
- Хорошо. Даю добро. Проведите сканирование нового маршрута на предмет инородных тел, способных помешать нашему безопасному путешествию. После чего - в путь.- Капитан вздохнул, как бы окончательно принимая только что сделанное решение.- Глэдис, оповести экипаж об изменениях. И оповести меня за десять минут до прыжка, будь столь любезна. Я хочу быть на мостике во время перехода. На этом всё.- Развёл руками, одним движением разрушив коварный треугольник власти.- Большое спасибо за проявленную инициативу, господа.- Улыбнулся мягко.- После проведения необходимых процедур можете быть свободны. Мистер Роджерс,- перевёл взгляд на первого помощника,- не вижу смысла задерживать и вас.- Вновь обвёл взглядом всё помещение.- Встретимся через пять часов. Плюс-минус три минуты на крейсерской скорости.
И Рэналф вышел, легко развернувшись на каблуках, на прощание кивнув подчинённым.
"Да, эта команда мне определённо начинает нравиться."

МакКейн направился в свою каюту. Первым делом расстегнул одну пуговицу кителя. Впустил в лёгкие очищенный воздух. Проведя рукой по правому виску, вновь вперился взглядом в фотографию, что на стене. Перед глазами вдруг промелькнули родные просторы. Ещё один вздох.
Зашуршал снова наушник. Экипаж определённо не испытывал трудностей в обращении со средствами связи. Сообщение космопеха заставило Рэналфа покачать головой. И предельно спокойным голосом ответить:
- Вам известно слово субординация, мистер Кеммлер?- В голосе всё-таки скользнули саркастические нотки.- Предполагаю, что всё-таки да. Так будьте добры следовать ей!- Не нервы, но обычное повышение голоса. Для подчёркивания важности сказанного. Как в общении с собакой.- Прошу, не позволяйте своему поведению,- намеренно воздержался от оценки, надеясь, что Кеммлер всё-таки что-нибудь, да понимает в искусстве ведения переговоров,- портить моё впечатление об офицерском составе космической пехоты.- Капитан помолчал, задумчиво поглядел на письменный стол. Продолжил.- Заходите в мою каюту. Посоветуемся.- Отжал кнопку голоса.

Обошёл стол, сел. Застегнул обратно пуговицу на кителе. Замер в ожидании. Не хотелось занимать себя какой-нибудь ерундой до решения вопросов с космопехом. Тишина.

Прервалась шипением в ухе. Рэналф улыбнулся докладу Маквея. Интересный "парень". Старше на два года всего. А такой старый, вроде. Но очень живой. Досье, достойное повторного прочтения. Очень интересный:
- Принято, мистер Маквей. Очень хорошо.

Голова всё ещё жутко расказывалась после анабиоза. Рой мыслей в голове, от которых не сбежать.
"И кто их придумал, эти белые гробы для сна? Не лучше ли было провести это время в сознании и хотя бы понять, с кем тебе предстоит работать? Не терять это время настолько глупо, настолько бессмысленно.
Нет-нет, чёрт возьми, уложить всех баиньки в эти штуковины и пожелать "приятных сновидений"..хотя какие там сновидения? Холодная, тёмная, мерзкая пустота. А "доброе утро"? "доброе утро" ничем не лучше "сновидений". Болезненное утро, сумасшедшее утро. Хотелось кричать, хотелось на стены лезть, хотелось задушить собственными руками создателей капсул анабиоза. Садисты мать их... Положить бы их спать туда, в эти белые гробы, в которых чувствуешь себя, как на кушетке у хирурга, да разбудить через час. Пусть помучаются, а потом снова уложить спать. И так несклько раз, будут думать прежде чем изобретать подобную хреновину. Где ваше беспокойсто о комфорте спящих, где ваш чёртов гуманизм?
Ответа не требуется.
Пол литра воды выпить пришлось, пока в горле першить перестало, надо же. А с головой что делать, как в себя прийти? Похоже, с доктором прийдётся познакомиться раньше, чем я думала.
Спокойно, спокойно. Похоже, все собрались, как же, кэп речь толкнуть должен, ну куда без этого? Новый корабль, новая команда, новые люди, которых ещё предстоит узнать. Как же это..угнетает, чёрт возьми. Новый кэп, новые правила, которым предстоит следовать. Остаётся надеяться, что новый кэп не такой тупой солдафон, как предыдущий. Не, не похож. Неплохой мужик как на перый взгляд. Что ж, посмотрим. "

Снегов. Мироненко.

Надо сказать, что "Паутинка" - место довольно тихое. А может быть, шумная публика еще не собралась. Как бы то ни было, большинство столиков свободны. Девушки-официантки скользят черными беззвучными тенями в мягкой обуви, скрадывающей звук их шагов. Здесь, видимо, принято не отвлекать клиентов от их дел, мыслей и разговоров. Приглушенный свет, негромкая ненавязчивая музыка.

В кафе заходит мужчина - действительно взъерошенный, как сказала официантка. Голова втянута в плечи, воротник поднят. Не озирается в поисках удобного места, сразу идет к намеченному столику. Девушка подходит к нему, улыбается приветливо, что-то говорит вполголоса, видимо, принимает заказ и направляется к стойке.

Снегов.

Девушка, проходя мимо тебя, легким кивком указывает на пришедшего:

- Это он, Хорхой.

Хорхой.

День теплый, ясный и солнечный - но, несмотря на это, всё равно какой-то стылый. Видно, мёрзнет что-то внутри, в душе. Ты проходишь на привычное место - тебя узнают, хоть ты и не помнишь имён девушек. Они будто специально такие неразличимые. Кажется и симпатичные, и разные, но тихие голоса, черная униформа, сдержанность и одинаковость тут же стирают их из памяти. Эта вот Аня. Завтра будет такая же Оксана. Или Алёна.

- Доброе утро, - Аня не называет тебя по имени, это не принято. Но ты знаешь, что она знает. Даже если эта Аня тут работает всего ничего - они между собой быстро обмениваются информацией, эти девчонки. Но, надо отдать им должное - Им, или хозяевам кафе - информация на сторону не уходит. - Да, как вы любите. Очень крепкий сладкий кофе, без сливок. Вас спрашивали, - она стреляет глазами в сторону, на парня с рюкзаком.

Я слушал Голио, слегка голову наклонив. Кивнул под конец его короткого доклада.
- Супер. -
И ударил правой.

"Дизель" откинулся на кресло. Некоторое время просто смотрел в монитор.

- Кхм, сержант…

Рука на плече. Хо. Думает, что понимает. Возможно, понимает. Но вряд ли. Вот сейчас старший сержант Ним Альфаров жив и сидит в кабине тягача. А младший лейтенант Кроули, которого этот старший сержант еще капралом помнит, мертв. И сколько таких было? Скольких он пережил? Сколько людей погибло, выполняя его приказы?

- Это война, Хо. Люди умирают.

И ведь ничего больше не скажешь. Не скажешь, что только это помнишь. Что ничего, кроме войны и смерти нет. Вся жизнь – война. Нельзя. Слабость. Не может командование показывать слабость перед подчиненными. Даже если выть хочется.

Стук на крыше. Вроде не креветки. Кто-то выжил. Успел выбраться. Условный сигнал – Хо открывает дверь. Баррос. Секунда, другая, третья. Никого больше. Хо закрывает дверь. Тяжело вздохнув, Ним встал с кресла.

- Рядовой Баррос, место у пулемета. Сержант Виллард, нам нужно настроить автопилот тягача на маяк спасательной капсулы. К берегу это нас, по крайней мере, выведет. Отсюда нужно убираться и побыстрее.

Подошел к пленной, проверил – жива еще? Пакетик достопамятный из кармана достал…

Пока Голио вываливал свои поспешные объяснения раздался голос командира из вокса - Отделение, говорит Марк. Доклад и общий сбор возле командирской Химеры, 2 минуты времени на все. Советую заранее подготовить оправдание тому, что вас не было на позиции! - рыкнул я под конец и направился к Химере. Сестра битвы державшая и кажется собирающаяся пристрелить его тоже услышала это и скривившись отбросила солдата - Ну иди теперь командиру своему объясняй почему тебя не было на месте Голио умудрившись ничего не сломать при падении поспешил отправится к точке сбора на ходу думая, что если еще этот ублюдок-командир попытается приставить к его голове пистолет, то он точно его убьет.

Вальтерз. 25. 67

Что-то загудело в затылке. Недобро. Полезли мысли, и не сдержать их.
"Я - демографическая единица Федерации. 1. Рядовой. Класс второй. 2. Номер 5-98-9447-17."
Зачесалась татуировка. Начал скрести. Все сильнее. Сквозь рубашку.
"Упал вчера. 1 день назад. В спасательной капсуле номер 04 было 10 человек. 6 человек ушло. 4 осталось. 1 ушел. 3 осталось. 2 ушло. 1 остался. 1 взрыв прозвучал. 0 осталось. 2 человека были пойманы кнехтом Хадаром. 2 осталось. 2 человека были помещены в камеру, где было еще 2 человека. 4 осталось. В камеру пришли Жрица и кнехт Хадар. 4 человека и 2 постчеловека осталось. Жрица и кнехт Хадар покинули камеру, но в нее попал еще 1 человек. 5 осталось. 5 осталось. 5. 5. 5."
Закатал торопливым движением рукав рубашки. Сил нет, страшно зудит каждая выбитая циферка. Или даже жжет. Числа. Кругом числа. Поток чисел в голове. И вне ее. Закруживает. Все быстрее куда-то влечет. Поглощает. Смывает собой налет личности с разума. Чисто.
"В камеру поместили еще 10 человек. 15 осталось. 3 человека упало. 12 осталось. В камеру зашли 2 послушника. 12 человек и 2 постчеловека осталось. 1 послушник вышел, но вошел кнехт Хадар. Без изменений. Кнехт Хадар выкинул 1 послушника, включил кино, кондиционирование воздуха, и вышел из камеры. 12 человек осталось."
Заморгал часто. Свет яркий такой. В небе же целых два солнца. 2. 2 солнца. 2 звезды. Света в 2 раза больше. Прерывисто бьет в отчаянно хлопающие глаза. Пятнышки радужные проступают. Дыхание учащается. Удары ускорившиеся сердца чувствуются в затылке. Не пятнышки это. Цифры.
"12 человек вывели из камеры один кнехт и два послушника, и повели на трибунал. 0 осталось. 12 человек из камеры 1 кнехт и 2 послушника привели в зал, где была Жрица и 1 болотный волк, и затем 2 послушника привели еще 8 человек...8? и начался трибунал. 12. 8. 1. 2. 1. 1. 20 человек...20?, 4 постчеловека и 1 животное осталось."
Поселяется неуверенность. Необратимость. Память. Память - слабое звено. Память подводит. Нет памяти о нужных вещах. Нужно было запомнить много, а запомнилось так мало. Жжет руку. Свет прерывисто семафорит в глаза. Опаляет. Потерянность. Память - предатель.
"В помещении потолок заменяли тысячи цепочек. Тыся...чи. Некорректно. Порядок. 1. 10. 100. 1000...10000? было цепочек в качестве потолка в зале, где состоялся трибунал. Жрица произнесла 44 слова приговора...44?...43?...45? слов приговора. 1 окно разделилось на 2 части. Свет. Степь. Осталось 5 человек. 5? Остался 1 Фриц, 1 Инвертон, 1 Вито, 1 Йошимо, 1 Сверчок, 1 дорога, 2 солнца..."
Надо обязательно сосчитать травинки. Сухие травинки, что по обе стороны дороги. Голова влево - голова вправо. Надо сосчитать, обязательно. Прекратил моргать. Даже дышать прекратил. Важное дело. 1. 2. 3. 10. 26. 58. 154. 423. 742...2151? Сбился. Сначала. Но так не получится.
Не получится.
Не выйдет.
Невозможно сосчитать.
Бессильно повисли руки. И голова тоже склонилась. А там - ботинки. Высокие. Пара, одинаковые. Левый, правый. Шнурки. И дырки для шнурок. Надо посчитать. Обязательно. Или нет? Считать - плохо? Голова болит. Глаза от солнца устали. Считать нет сил. Считать плохо. Нельзя считать. Поднял руки ладонями к себе. Очень похожи, как ботинки. Одинаковые. 1 палец, 2 пальца, 3...нельзя! Нельзя считать! А еще призывно чернеет татуировка. Расчесана рука. ГОДЕН. И номер. Много цифр. Много. Нельзя считать. Цифры - плохо. И читать их нельзя. И складывать. Вычитать. Умножать. Делить нельзя. Нельзя, нельзя, нельзя!!!

Виллард. Хо. Каждому

Путешествие из шахты было не самым легким. Первый этап – грех жаловаться. Подсажен до лестницы, только хватайся и подтягивайся. Средний этап – уже не очень. Риск открыть кровотечение мешал использовать ногу для подъема и вся тяжесть его легла на руки. Ухватиться за первую перекладину, второй рукой – за перекладину выше, подтянуться, как на турнике, перебрасывая ногу здоровую на ступень выше. А продырявленную конечность – просто подтаскивать.
Последний этап свелся к простому переваливанию тела на пол этажа, заваленного трупами пиратов и изуродованного взрывами. Вот тут боль в ногу и вгрызлась, когда раной в шахте зацепил что-то. Зубам скрипнуть пришлось.
Однако, восхождение было окончено. Уильям, вместо каких-либо других действий, встал аккуратно, по стеночке, перенеся вес на здоровую ногу и держа раненую почти на весу. Оценил взглядом, освещенных фонарем Чарли, бойцов. Целы, только Дору побитым выглядит. Но на ногах, целы. Новость о том, что до взрыва всего 6 минут – огорчила. В ноге дыра, а бежать около 40 метров.
Выдохнул глубоко. – После взрыва – обыскать ангар. Не думаю, что они сдаваться начнут. – В рацию проговорил Уильям. А после - С помощью Чарли до капсулы ковылять начал.

Не будет, значит, завтрака. Не заслужили. Человеческого в душе мало оказалось. Жрицу Йошимо выслушал как обычно безучастно, только в конце чуть усмехнулся. Мораль, гниль, звериная смерть для зверей — патетика сплошная. Как будто для того, чтобы пленного врага убить повод нужен. Как будто не режут мидмирцы и федераты друг друга в эту самую минуту под светом других звезд. Как будто то, что у них в душах что-то не так, должно сделать казнь беспомощных, потерявших память людей неким восстановлением справедливости.

Ему то долгая жизнь теперь точно не грозит. Какими бы мерками жрица не меряла эту самую «гниль», он Сайто Икенага — воин, убийца и бандит, и душа у него явно чернее, чем у большинства «подсудимых». Но это все не важно. Смерть рано или поздно настигнет каждого, и единственное, что может сделать мужчина, — это достойно ее встретить.

Люди вокруг каждый по-своему примиряются с возможной скорой кончиной, что-то вещает Марцинкези, пытаясь жизнь выторговать, а Йошимо смотрит на пляшущие в свете двух солнц песчинки и умиротворенно улыбается. Красиво. Рассвет. Первый рассвет в его жизни. И, по всей видимости, последний. Ну что, не так уж и плохо все было.

За дверью оказался пресловутый старик, который казалось и вовсе даже не ложился спать. И хотя на первый взгляд он оставался всё таким же невозмутимым, но внимательный человек заметил бы лёгкую бледность, сильнее чем обычно сжатые губы и еле заметную искру не то страха, не то волнения на самом дне глаз.
- Война, Ваше Величество, - произнёс он кратко и протянул свиток.

...Ауч!

Котёнок застыл, глядя на кровь и отшметки глаза Цезаря на рукаве своей рубашки.

Так прошла одна секунда.

Потом черный репликант взорвался воплями и бессмысленными метаниями.

-Твою мать, Холодильник, блядь, ебать в пизду нахуй, какого хера ты творишь? Блядь, мужик, это ТЫСЯЧА СТО ДВАДЦАТЬ СЕМЬ С ПОЛОВИНОЙ ГРАММОВ ЗОЛОТА! Это сраное кило! Хули ты сделал? Какого хуя? Блядь, куда мы его одноглазого теперь пристроим? Он у нас будет на шее сидеть, пока мы деньги зарабатываем. Ведь хороший имплантант глазной дохуя стоит, да и хуй мы его найдем. Бляядь. Твою мать. Даже обработать нечем. Блядь. Ну хули ты ухули, а? Блядь, ебать. Он же гикнется щас еще. Блядь, Цезарь, Цезарь? Господи ты боже мой? Сраное кило золота! Что происходит с нами, парни, куда подевалась любовь? Просрали её! Мы же не были такими. Блядь. Блядь, Цезарь. Блядь. Бляяядь. Цезааарь. Блядь. Сука, кило золота, хуево кило! Блядь, есть у кого-нибудь, чем обработать?

Бледно-серая занавеска застыла, мерцая изнутри неоновым светом, бьющим с улицы. Скрипучий старый диван с натугой пропел свою несложную мелодию в очередной раз и замолчал. В комнате было тихо, и только шорох тлеющего табака разрушал идиллическую тишину. Красным угольком горела сигарета, сидящая на нижней губе усталого мужчины, пялившегося в старенький телевизор с отстраненным взглядом. "Mute" - горела зеленым надпись в правом-верхнем углу. Боевые действия. Мужчины грозные, с автоматами на плечах, бородатые жители гор, боевые машины пехоты. Стрельба, дым, гарь, полуразрушенные дома в безлюдных городах, слепые оконные провалы, зияющие чернотой.
Это всё там.
Щелкнул кнопкой.
У нас здесь такого никогда не будет.
Темнота. Слепящая. Сигарета уже давно истлела, пепел просыпался на мягкую подушку. Старенькие настенные часы в виде кошачьей морды стояли на месте. Опять. Застыли на шести часах и тринадцати минутах. Секундная стрелка нервно дёргалась на месте, тщетно пытаясь вернуть ход времени. Но это было невозможно. Ибо время здесь остановилось. И он уже не видел ничего нового многие годы. Войны, конфликты, смена власти? Там, не здесь. Здесь всё те же люди. Наглые, черствые, корыстные по своей природе, вписанные в рамки своего естества, неспособные посмотреть дальше собственного носа, заглянуть глубже и понять, наконец..
Что понять? И чем ты лучше их?
Заскрипели пружины диванные. Мягкие, неслышные шаги. Кухня. Кофе. Сладкий кофе. Ложкой размешал сахар, шумно отхлебнул, потёр глаза, глядя поверх темных крыш, поверх серых очертаний построек, туда. Там она. Ждёт и просит. Жалкий ты, Витя. Хуже их.
Омерзительный звонок, заставляющий мужчину зажмуриться, словно от болезненного укола. Он знал, кто звонит. Не мог не взять трубку. Но и взять её не решался довольно долго. Медленно подошёл к матовой трубке. Снял, приложив к уху.
- Алло?

————

Речь. Долгая и нудная. Вынуждающая тупым взглядом буравить пол или носок своего ботинка, при этом искренне стараясь поддерживать суровую сосредоточенность морды лица, дабы начальство не поняло тщетность своей попытки загрузить подчиненного. Соскочил подчиненный с крючка начальственного. Сорвался уже давно. Начальство - занудная бренчащая над ухом муха. Её можно отогнать при желании. Можно сдуть. Одно движение - и начальства нет. Оно и не начальство даже. Тень его. Если муха сядет на абажур лампы, тень будет большая, свирепая, с темными лапками, трущимися друг об друга, и муха будто бы говорит: "О да, ваши дни сочтены, жалкие людишки". Но ведь муха маленькая. А сталкер большой.
Закурил молча. Дым носом пустил. Кивнул на последнее утверждение мухи-в-костюме, вымученно улыбнулся.
- Меня клиенты ждут. Всего доброго, - и это было неискренне. Чтоб ты своим галстуком подавился, жаба. Не надо мне от тебя задатков, авансов, подачек. Морда твоя розовощекая. Тьфу.
Вышел в приемную. Люди сидят. Алчущие знаний, слепые мудрецы, не видевшие истинного света, но обсуждающие блики его и отражения на водной глади. Выскользнул из здания, толкнув дверь, вышел, вдохнул быстро, задержал дыхание, выдохнул. Спокойно.
Постоял, подышал воздухом свежим. Закурил опять. Жабы. Сын серьезных родителей. Мы как бы с уважением. Как бы. И "как", и "бы" твои тебе в глотку засунуть, болячка ты поганая.
Дым. Спокойствие. Тишина. Позвонить надо.

Услышать в производимом ей самой грохоте шепот Джаггера, было довольно сложно, так что слова "Продолжай и лезь" Эмилия скорее прочитала по губам. Еще раз кивнув, она опять повернулась к импровизированной баррикаде, стараясь шуметь еще громче. - Я не могу его сдвинуть! У меня не хватает сил! Но у меня нет оружия, а мой напарник при смерти! Я отойду туда, куда вы сказали! - Это Эмилия сказала, уже отступая к люку. - Пожалуйста не убивайте меня, я сделаю все что вы прикажите! - Мысленно Тодд пообещала ублюдку в маске, незабываемый анальный секс, со стволом её лазгана. Но для этого надо было сначала вылезти отсюда. Взобраться на "башню", ухватиться за край люка, подтянуться и можно считать себя спасенной.

Преподали урок чёртику из табакерки. Чарльз продемонстрировал преимущество передовых технологий над музейными экспонатами, а Дору разбавил всё курсом астрономии, вырезав над педрилой небо с оранжевым карликом. Штурм пиратской базы возобновился спустя несколько метров, которые успело преодолеть отделение Кеммлера. Затихшего пулемётчика сменили два игрока со скамейки запасных вооружённые, судя по выстрелам, винтовками.

Вспыхнул лазерный прицел на "Кабане", в грязную стену строения ударившись, и тут же Маквей пулемёт резко крутанул. Дуло "Кабана" смотрит навстречу импотенским плевкам из вражеских пукалок. До Уивера добраться хотят, что гранатой в дыру метит. Вдавил гашетку в рукоять Чарльз, искрящимися пулями выписывая знакомую всем с детства фигуру на вражеском укрытии. Фигуру, в которой эти пираты оказались, когда опрометчиво решили, что могут вот так просто корабли торговые обирать по соседству с серьёзными людьми. Другие бойцы поддержали Маквея огнём.

- Чарли, после взрыва живо сюда! Прикроем!
- Ага, - прохрипел вояка, не отрываясь от стрельбы. Только вот, наступление нужно скрасить спецэффектами. Дымовая GS-1 зашипев, улетела в сторону бойниц. Теперь немного выждать, пока дым затмит обзор стрелкам, а заодно и проконтролировать смерть пулемётчика.

Как начало:
Игра будет во многом литературная, но на любое более менее активное действие будет бросаться кубик Д100.
В зависимости от того, к чему действие относится, будет использоваться один из модификаторов.
Изначально дается 1600, на них выбирайте себе корабль. Остаток - в ваш кошелек.

Характеристики персонажа и зависимость от них:
Фехтование - То, насколько хорошо вы сражаетесь на саблях
Меткость - Насколько хорошо вы стреляете
Выносливость - Ваша стойкость при получении ран
Интеллект - Ваше управление кораблем
Сила воли - Использование мистических сил
Обаяние - Общение с командой

Кеммлер был младше Дору и Чарльза. Их разница в возрасте составляла примерно 7 лет, однако унтер-офицер расколол их обоих голыми руками, да ещё и Джерри умудрился закусить в придачу. Кто сильнее тот и прав - этот параграф мирового устава пора бы уже заучить дословно. Лидер не может быть слаб не физически, не морально. И если верить половине тех легенд, что построены вокруг железной воли Кеммлера, то его лидерство неоспоримо.

Чарльз взял с края своего стола небольшую металлическую кружку, где на дне плескались остатки чифиря и опрокинул её содержимое в рот.
"Вот бы док Уивер поделился С2Н5(ОН)" - подумал космопех, мечтательно облизнув губы. Он любил хороший тост в подходящей компании...

Танк. Каждому. Посмотрел на гранату стражник. В погона твоего пластину пальца арматуриной потыкал: - С-солдат... (зашипел чуть слышно. Спрыгнул с капота тут же один из не в меру резвых аборигенов) Больш-шой... Злой... (с чуть слышным свистом воздух в легкие втянул) Не боиш-шься... (кашлянул) Ар-р... С-сильный... Хочеш-шь женщ-щину?.. Моя дочь... (порывшись в складках накидки, вытянул монет овалы, на сектора разделенные. Пять штук) З-золото еще. Хочеш-шь?..
Второй подошел. Автоматчик. Голову чуть вбок наклонив, присмотрелся. Заворчал чуть слышно. Гаркнул: - Ж-женщина! С-солдат! З-золото! Ур-р... (принюхался явно) Пять! С-сильные воины! С-сильный клан! (выдохнул шумно) Ж-женщина!
Огнеметчик о капот кулаком постучал. Забулькал: - Аш-ш! Дес-сять монет! Надо с-спать! Кр-расивая с-сестра! Др-руг клана будеш-шь!

- Ноль-один, чётко вижу жизненные формы в незарегистрированной капсуле. Прием.
- Сколько?
- Двое.
- Приписки нет?
- Так точно.
- Номер мне продиктуй. Сигнатуру.
- Ээм.. Дельта-ноль-четыре-четыре-дробь-один-эс-два-эр. Хм. Террористы биологические?
- Не знаю.
- Разрешите открыть огонь?
- Жди.
...
- Ноль-два, прием.
- Стреляю?
- Нет. Принимай. Свои.
...

Огромная махина закрыла солнечный диск своей колоссальной тенью. Спасательная капсула взята на борт. Джораму была оказана медицинская помощь, и обоим наёмникам, выступившим в роли пострадавших, предоставлена каюта. Корабль вооруженных сил Альянса. Здесь не было врагов. Но и друзей не имелось на борту боевого судна. День заканчивался. В космосе время летит не так, как на земле. Но даже азари и турианец, сильно измученные за время пленения, чувствовали - ночь приближается. Блаженная темнота. Гаснет мягкий свет в каюте. Нежный холодок ложится на сломанную руку, обтянутую пластиковым лубком с автоматическим инъектором медигеля. Туманная дымка, расцветающая под закрытыми веками из-за воздействия седативных препаратов. Ненавязчивый и убаюкивающий шум за переборкой. Чьи-то голоса. И, что самое главное, дыхание.
Дыхание человека, который стал для тебя чем-то более важным, нежели бездумной куколкой с пушкой в руках. Дыхание живого существа. Выжившего. Вырвавшегося из страшного плена на пару с другом.
Друг. Вот как это называется.
Друг.

Выстрелы, какофония шелчков пистолетных патронов в стволах французских МАТов, частый резкий треск СКСа, вплетающийся в ритм винтовок Мосина, Арисак и подобной дребедени. Гранатный разрыв, еще один. Вслед за ними - раскатистый грохот пулемета. Стригут зелень пули, роняют на влажную землю.
Ричардсон. Уже поднялся, рывком, чтобы откатиться на пару метров, там ствол дерева уже прикроет... Но ударило пулей в колено, размолотило сустав; вторая пуля в живот попала, чуть ниже бронежилета прямо, заставив пополам сложиться, уткнуться головой в землю. А потом, звенящей тишиной накрыло, когда осколки ударили. По каске, по спине, по рукам. Мир вокруг завертелся неостановимо. Потемнел. Исчез.
Хетфилд. Замер. Вжался в землю запоздало, когда осколки свистнули. Болит рука, мешает что-то шевелить пальцами. Вроде перестали в твою сторону стрелять, может и не заметили даже сначала - шальная прилетела. Но опасно здесь находиться, однозначно. Уходить пора.
Акира. Прицелился наскоро. Выстрелил, тут же рукой лицо закрыл от щепок мокрых - влетела пуля в деревце рядом. Назад сдал, перекатился. В ложбинку провалился влажную, в ручеек. Холодный он, ледяной даже; или просто кажется так тебе после раскаленного стрельбой воздуха. Меньше полуминуты бой длится, а уже тяжело.

На радаре появлялись все новые и новые точки, которые система "свой-чужой" постепенно раскрашивала в зеленый или красный. Вот, наконец, сложилась полная картина боя. Теперь Конраду предстояло добавить в нее несколько кровавых штрихов.
Сначала - подавить ПВО. Без него вражеская армия будет беспомощна, как змея, которой вырвали ядовитые зубы. "Авенджер" на окраине вражеских позиций - размолотить из пушки. Еще один попытался удрать, и КОнрад выпустил ему вслед AGM-65. Последняя, конечно, но лучше истратить ракету, чем пытаться навести пушку на быструю машину, маневрируя при этом под обстрелом остальных позиций ПВО.
С домом, в котором, судя по всему, засели бойцы со "Стингерами", церемониться не стал - сбросил Мк-82 и тут же отвернул самолет в сторону, уворачиваясь от ракет. Солдатам внутри, должно быть, полет двухсоткилограммовой бомбы казался медленным и плавным - это было последнее, что им довелось увидеть. Здание, пережившее ядерную войну и несколько поколений сиэтлитов, сложилось как карточный домик, погребая под собой ракетчиков. Оставшиеся несколько позиций зенитчиков Конрад неторопливо и методично обработал из пушки, не давая стрелкам ни единого шанса выжить под стальным дождем. Снаряды стучали по броне, мотивируя Конрада делать резкие повороты, "нырять", или наоборот резко набирать высоту, но для зенитчиков это значило лишь, что через полминуты штурмовик сделает еще один заход, чтобы докончить свое дело.

Вот, наконец, радар не показывает ни пуски ракет, ни импульсы наземных радиолокаторов. Все, бой закончен, начинается бойня. Конечно, ему попытаются помешать танковые пулеметы, или может попасться БМП с навесной ракетной установкой, но большая часть дела сделана. Забавно, а ведь все могло сложиться иначе. Если бы не тот авиаудар сиэтлитов по базе Братства, Конрад сейчас мог бы сражаться на стороне изгнанников. Или спокойно сидеть в богом забытом городке на севере Калифорнии. Изменило бы ли это что-нибудь? Вряд ли. Тогда сейчас бы сидел за этим штурвалом и нес смерть с небес какой-нибудь коренной житель Сиэтла.

По улице тем временем на помощь изгнанникам ползла колонна из нескольких танков и БМП. Еще одна Мк82 с громким свистом направилась к земле. Дослав в пушку бронебойные снаряды, Конрад в несколько заходов добил уцелевшую бронетехнику.
Сбросил кассетную бомбу на окопавшихся в городском сквере солдат. Была мысль сбросить напалмовую, но что-то остановило Конрада. Наверно, память о том, как он чуть не сварился в силовом доспехе. Глупо, конечно. Какая к черту разница, как именно умереть или остаться калекой - из-за облепившей тебя горящей жижи или рвущих тело на части осколков металла.

Вот и готово. А-10 продолжил кружить над городом, высматривая врага. Кто еще бросит ему вызов? Кто рискнет показаться ему на глаза?

Инвертон впервые за разговор слегка улыбнулся. Имя всплыло в его памяти, как это обычно бывает. Глаз чуть блеснул едва заметной безуменкой.

- Твой позывной "Рипли", боец.

- Тогда иди. Иди и искупи содеянное. Смой кровью кровь. Убей убийцу. Останови его - не дай ему совершить злодейство. И ты будешь прощен. - снова мигает свет, чья-то тонкая рука виднеется через щели, изящные женские пальчики, блестящее кольцо на пальце.
- Помоги мне. Спаси меня. Не дай ему убить меня. Не дай. - она просит, просит его убить кого-то, кто хочет убить ее. Какая ирония - убийство за молить грехом, смыть очередной кровью - разве это даст душе покой?
Что ты выберешь? Куда пойдешь? Согласишься ли снова оборвать чью-то жизнь? Ведь ты даже не знаешь, действительно ли он убийца? Ты не знаешь...
Поверить - так легко, так просто, но червь сомнения точит душу, совесть. Ах эта совесть - она останавливает руку, занесенную над жертвой, но ты видишь в ее глазах отчаянную мольбу и страх, не ты породил человека, не тебе и лишать жизни, разве не об этом твердят все вокруг, но сейчас нет рамок, на войне как на войне, а хочешь ли ты ее?
Хотел бы ты вернуться - хлебнуть крови, слепой надежды...
Она все еще здесь. Руку не убирает. Ждет, что же ты ответишь ей. Спасешь или оставишь. Убей или умри. Спаси душу или низвергни ее в пучины ада.
Ничто не истина и все дозволено.

Что может быть хуже злого командира? Правильно, три злых командира. Нет. Не про меня это, хорошо, что трое их, решать будут, совещаться, а наше дело маленькое. Осмотрел Диего капсулы, помощь может кому нужна, нашивки у кого есть посмотрел. Сержант еще один, без имени, мёртвый. Капитан! Соколов С. Знаю может… Отцепил капитана от ремней, вытащил из капсулы, уложил на пол осторожно. Повреждения осмотрел, на Альфарова глянул, на регенератор. Восемь часов, щёлкают цифры. Эх, не дождётесь вы его… капитан.

Паланду бы взъяриться. На него - давили. Грубо. Беспардонно. Давили. Брови мага поползли вверх. На лице застыла маска. Маска холодного удивления, всем своим видом говорящая императору "Народ? Какой народ? Знать, которая и так ест на золоте, и которую ВЫ холите?".
-"Ваше величество, вы здоровы? Я, конечно, изобретатель. И я маг. Магия - это искусство, которому я отдал свою жизнь, и отдал бы ещё одну, будь у меня запасная."- Сухо звучали слова. Короткий стариковский смешок исторгли мои лёгкие. Похоже на то, как горсть зерна бросают в котёл. Удивление сменилось безразличием, равнодушием. -"Я ректор - и уже...приличный срок. А, Вы, Вы похоже забыли, что я дарю всему миру своё искусство. Я не хочу войти в историю, как ректор поставивший Магию, Знания на колени перед Властью. Вы молоды и горячи."- Ректор поглядел на книгу. Символ. Кругом сплошные символы.
-"В Университете мы обучаем не делая различий между расами - любому доступны знания. Лишь бы был Дар. Возможно вы забыли об этом. Я прощаю вашу несдержанность - я знал вашего отца, и не хочу лишать поддержки добрый род, даже если его представитель оскорбляет Знания в моём лице. Но вам стоит лучше обдумывать свои слова, особенно те, которые вы бросаете "лучшему магу и учёному Империи"."- Архимаг прикрыл глаза - не знак слабости, но доверие. Сухие губы превратились в ниточку, так их поджал актёр.
-"Я готов помочь вам. Как маг человеку, нуждающемуся в помощи, ведь будь по иному вы бы её не попросили. Я ведь прав? Но как ректор владыке...Нет. А об народе...как давно вы в последний раз ходили по улице, или хотя бы просто наблюдали за бытом горожан хотя бы из окна экипажа? И я говорю отнюдь не о парадах! Я уже не говорю о жизни в деревнях, отдалённых от столицы? Когда у вас будет время - прикажите заложить экипаж и прогуляйтесь."-

Дин подошел к лестнице. -А виноват во всем происходящем я. Сказал он как-то задумчиво полковнику.
Автомат приготовил, мало ли теперь что будет. Последний раз на Генри посмотрел, прищурился как-то и с недовольным лицом отвернулся.-Идем?

Райт:
Отступил на шаг, присел на колено, лазган рядом положив. На шуме статическом сосредоточился, что в наушнике ровно зашуршал. Частоты сканируешь. Это просто, с воксом армейской модели. С армейскими штуковинами всегда все просто. Дух машины запускает сканирование частот, ты слушаешь. А после просто переключаешься между зафиксированными духом частотами. В любом воксе СПО так. Обычно, конечно, частоты прописываются заранее, техниками. На связь с командирами, между отделениями. Будь аппарат помощнее, как у капитанского связиста и будь он тонко настроен – можно было бы хоть с космопортом связаться, хоть с городом соседнем. Но уж что есть.
Вокс 226-41: Сканирование частот начато.
Частота 1: …ратора! Зажали в административном здании северных Мануфакторумов! Повторяю! Губернаторские гвардейцы зажали нас в админке! Говорит рядовой-связист Виркессен! Вокс один, один… Ф-фраг, прикройте! Вокс сто семнадцать тире двадцать два! Кто-нибудь, ответьте! Повт…
Частота 2: …а себя! Повторяю, вызываю огонь на себя! Ублюдки взяли подвал и нижние этажи! Два-два восемь тире шестнадцать! Два-два восемь тире шест… ААА!!! С-сук-к…
Частота 3: …вой! Принесем на алтарь тела их! Вознесем Великому Отцу души их! И вознаградит нас он за труды праведные! Нет больше рабства! Нет ига имперского! Новые времена! Новый порядок! Смерть имперским пс…
Частота 4: Отряды два-четыре и два-семь. Продвигайтесь проспектом святого Олмса. Занять рынок. Любое сопротивление уничтожить. Отряд два-один и два-девять. Двигайтесь к часовням у южных ворот. Не оставьте от них и камня на камне. Слава Вел…
Частота 5: Кх-х… Фраг… Всех убили. В-всех. Крови то сколько… Кх-хр-р-кх… Ног и рук уже не чувствую… Всех вырезали. Я один остался. П-повторяю… Южные казармы СПО уничт… Кх-х… Уничтожены. Офицеров распяли. Всех. Ум-мираю…
Частота 6: На усиление Собора. «Каратель» и «Защитник». Также направляйтесь на усиление обороны Собора. Патрульные команды двести три и шестьсот семнадцать – занять перекресток Олмса и Валентина Стигия. Держать оборону и ждите подкреплений. М-м-м… В течении часа-трех. Тэк-с. Армейский вокс двести двадцать шесть тире сорок один. Идентифицируйте себя. Ты на частоте Цитадели, сынок, и я знаю, что ты нас слушаешь. Повторяю, идентифицируйте себя или я просто отслежу сигнал и лично размозжу твой еретический череп.
Вокс 226-41: Сканирование окончено. Работает частота номер 6.

Упал на колени, как подкошенный, сам не понимая от чего. Может почувствовал родство к Генри какое? Ведь долго уже служат вместе, через многое прошли, семьей стали вместе со всеми кого уже нет в живых. Не то. Слишком черствое сердце у Дина, слишком...А может зрелище его испугало так? Сильно Генри разворотило, даже ребра наружу вышли. Действительно жуткий вид. Но и это не причина. Воротило Дина от таких зрелищ, когда еще зеленым был, когда только служить начал. Но привык к этому потом, принял даже, как что-то естественное. А может страх всему виной? Страх за свою жизнь, что так же точно как Генри, сейчас убьёт его и все. Конец.
Вряд ли бы кто-нибудь сейчас смог объяснить что за чувство охватило Дина целиком и полностью, уж не Дин точно. Он даже потерял смысл происходящего, глаза остекленели как у Генри лежащего на земле. На Генри посмотрел, что-то сказать хотел, но не смог. Вскочил внезапно, Генри подхватил, да потащил к зданию, где остальные уже были. Быстро тащил, да кричал Генри:-Держись, держись, черт!

Как ты не старался, во взгляде старика ясно промелькнуло сомнение, что такое можно перепутать и забыть из-за какой-то усталости. Тем не менее он начал рассказывать.
- Глава одного из богатейших торговых домов империи Искут, являющийся основным поставщиком зерновых культур населению нашей страны отказался поднимать уровень цен на зерно до минимально установленного торговым законодательством Империи Модаран. Это привело к тому что доход от продаж зерна, выращенного на территории нашей империи упал, так как население предпочло покупать менее дорогостоящий товар привезённый из соседней. Это привело к чувствительному снижению поступающих в казну денег, которые платят в виде определённого процента торговые дома нашей Империи. Не смотря на снижение цен купцами нашей империи в попытке привлечь внимание к своему товару это не привело к увеличению закупок местного зерна. Так как подобная ситуация могла привести к серьёзным проблемам в экономике нашей страны Рограну Акунтье, владельцу искутского торгового дома, было направлено предложение с просьбой повысить уровень цен до принятого в Империи Модаран. Он отказался, мотивируя это тем, что он не является подданным нашей империи и имеет право устанавливать любую цену на свой товар. Так же хочу вам напомнить, что он является отцом супруга кузины короля империи Искут.
Старик умолк, переводя дыхание после длинной речи.

Допил сладкий чай, почти что опрокинув в себя кружку. Поставил на стол. Взглядом по телу рыжеволосому вновь провел. Сок.
Скинул куртку. Кеды сбросил. Джинсы порядком настоебавшие, расстегнул, стащил, чтобы не отдавило стержень нефритовый, а то что-то совсем уже. Задумчиво оглядел грудь, чудесно оформившуюся. Следил за ней последние десять лет, за грудью этой. И не зря, получается. Перепрыгнул практически на кровать. Приподняв, обнял за талию безвольную барышню, и слегка на себя навалил, чтобы маечку стащить. Повозился, вытаскивая руки из рукавов. Хм. На ощупь теплая еще, только будто замерзла. Еще бы, на улице так бегать. Ничего-ничего. Глядишь, согреется еще. Бледная, вдобавок, такая. Сахарок просто. Аккуратно поддел большими пальцами косточки лифчика, переворачивая чашечки, и открывая грудь. Тоже через верх стащил. Тут же левой рукой бархатистую мягкость прихватил. Небольшую такую. Но зато сосок изящный почти, с милым глазу розовым кружком. Правой голову Сонькину, на бок свесившуюся, приподнял, и лбом в свой упер. Задумался.

Дверь из комнаты вела в спальню. Прямо напротив стены стоял огромный шкаф, лишь слева от него в уголке была видна небольшая дверца. Справа, в углу стояла кровать, на вид 4 местная. Как ни странно, никакого балдахина не было. В стене справа было подобное тут всему большое окно, которое впускало последние лучи заходящего солнца. Под окном вновь оказался стол, заваленный бумагами, и кресло возле него. Слева посредине была дверь. Стена слева от двери была увешена оружием, справа висел твой портрет в полный рост в царской мантии и короне, руки при этом лежали на мече, упирающемся кончиком в пол. Справа от тебя стояла то ли статуя, то человек в закрытых полностью доспехам и с мечом на левом бедре.

Положил противогаз на плечо, тем временем уложив рацию в карман, а пистолет отправив в кобуру.
Оглядел противогаз.-Тебе как вижу не не помогло, а мне думаешь поможет, полковник? Еле-заметно улыбнулся, принялся осматривать противогаз.
-Роботы, да. Давай еще будет сейчас мериться у кого больше. Сказал несколько недовольно Дин. После чего попытался примерить противогаз. -Это все, что вы нашли? Обратился к Говарду, который видимо взял на складе куда больше, чем Стюарт.

Застыли глаза Кроули. Чуда не произошло. Как всегда. Не бывает на войне чудес. Бога нет. Духи есть. Войны. Крови. Смерти. А бога нет. Закрыл глаза лейтенанту. Честь отдал. Крови теплой на виске след. Подобрал пистолет и дробовик, в луже алой валявшиеся. Предохранителем щелкнул, в безопасный режим переключая. Магазин проверил. На панель глянул, в ремкомплект, шансы на починку оценил. Ножом ремни вспорол кресла, что-то вроде пояса сделал. Петлю, в которую дробовик повесил. Молча. Не у кого больше разрешения действовать спрашивать. Один ты, старший сержант Альфаров. Ни подчиненных, ни командира. Лишь война. Еще одна война. Такая же как все войны. А войны не заканчиваются. Заканчиваются лишь жизни солдат, что воюют в них. Но для погибшего нет ничего. В том числе – и конца войны. Война бесконечна.

В заслонку посмотрел, в обзорную щель всмотрелся – прекратился ли дождь из этих проклятых креветок. Или откуда они там взялись Поискал переключатели, рычаги или способы иные к прицепа внутренностям доступ получить. Сварочный аппарат внимательно рассмотрел. За креветками, что в кабину проникли, понаблюдал – не агрессивны ли. Не пытаются ли трупы сожрать…

Белло:
Посмотрел вокруг. Кузов в щепу. Брезент крыши в дырах. Небо свинцовое видно. И дыра самая большая. Лицом твоим проделанная. Смотришь. Площадь ровная. 200 метров. Ни укрытия, ни тенечка Как на ладони все. Сад. Деревца голые. Забор. Странно целый. Не разобрали его восставшие.
Потому что собора собственность. Что за садом высится. Огромный. Древний. Спокойствие излучает. Лестница в 100 ступеней к двери исполинской тянется. И люди вокруг собора суетятся. Землю мерзлую в саду прицерковном долбят лопатами. В мешки спешно ссыпают. Стены из мешком этих строят. Фигуры в броне всем этим командуют. Женские фигуры. Сестры ордена Плачущей Святой. Броня цвета металлического. Плащи золотого цвета. Прически одинаковые. И цвет волос только трех видов: Снежно-белый, угольно-черный и огненно-рыжий. Красят, видимо, волосы в ордене то.
Арбитры из оцепления тоже не отстают. Мешки таскают. Пару «Репрессоров» в садике окопали. Еще несколько бронемашин у лестницы. Кордоном защитным. Кое-где дозорные из их числа стоят. Раненых не видишь. В собор их унесли, видимо.
Спешно к обороне собор готовиться. Хоть и так больше крепость он напоминает.

Райт:
Упали цилиндры. Не в укрытие, слава Императору. Прижал ты сержанта собой ко дну воронки. Вовремя. Хлопки. Осколков свист. Над головой прямо. Щелкнуло что-то о рации короб за спиной. Раз, другой. Ударило ощутимо. Звякнуло. Лежишь так секунду. Другую. Цел. И сержант цел. Распрямился. Движение видишь за баррикадами. Жуткое что-то.

Голио:
Выстрелил еще раз. Спрятались только, падлы предательские. Не попал ни в кого. Ну и ладно. Переполз к камням взрытым. А за ней воронка. Айзенманн из нее рванулся. А безногий СПО солдат остался. Подвывает тихо. Слабо. Крови слишком много потерял.

Баркли:
Камней куча. Силуэт твой скрывают. Лежишь. Смотришь. Из отделения еще кто-то стреляет. Луч за баррикаду ушел. За мертвых тел кучу. Приподнялся чуть. Видишь куда луч ушел. Фигура в балахоне грязном. Сгорбленная. Вдруг в воздух взмыла. Зависла. Полукруг из гвардейцев вдруг задергался в конвульсиях. Началось. Что-то отвратительное.

Общее:
Постамент. Курган тел. Фигура сгорбленная позади этого. В небе весит. Подстрелил ее Гримм. В голову прямо. Да не помогло. Жив колдун. Шепчет. Прямо в головах. Булькает мерзко голос его. Окутывает пеленой мутной мысли. Ядом. Заливает череп.
- Глупцы. Нельзя убить избранного богами. Нельзя изменить предначертанное. – Смех тихий. Прямо в головах. – Но мы милосердны. Даже к заблудшим рабам Трупа-На-Троне. Принять благословение. Единс-с-ственный пу-у-уть. Пу-у-уть.

Вдруг пришел в движение курган. Мертвецы. В порыве едином. Шевелятся. Карабкаются вверх. На статую. Шипят. Рвут друг-друга закоченевшими пальцами. Вырывают плоть мертвую друг из друга зубами. Хохочут бескожими лицами. Кричат безумно. В головах прямо. Хором нестройным.
Хруст костей, треск разрываемой плоти. Хохот колдуна. Мертвых масса. Единая, бьется ритмично. Единым организмом. Гниет стремительно. Раной огромной. Расширяется. Кишок сплетения из нее вырываются. Десятки, сотни. Трупы свежие к себе подтягивают, обвивая. Умирающих, хохочущих радостно. Опустошили вмиг пространство вокруг. За живыми потянулись. Гвардейцев губернатора тянут в рану глубокую. Не сопротивляются они. Кричат что-то.
До вас дотянуться пытаются щупальца. За статую уцепились, кроша гранит в объятьях мерзких.
Обвили «Репрессор» подбитый. Перевернули. Тянут. Рвутся. Сплетаются заново. В борт «Химеры» ударили. В сторону Айзенманна выстрелило одно. Ноги обвило. Потащило.
К воронке с болтером. Откинули громаду оружия тяжелого, словно пушинку. Вокруг груди Райта обвились. Склизкие, мерзкие. Сержанта за руку живую схватили. Тащат в рану растущую, гноем сочащуюся. Верещат трупы. Мух жужжание. В воздухе. Жирные, с кулак размером. Из раны рождаются. Сотни. Тысячи. Везде. В воздухе. В лужах крови копошатся. Выедают глазницы трупов. Живых. Высоко в небо поднимаются. Брызнул снова гной из раны портала. Разрывается плоть изнутри. Демонстрирует гордо энергии водоворот губительный. Крики безумцев голове, жажда резни, похоти, обмана овладевают, лишь взгляни в потоки ее, силуэты огромные разглядеть попытавшись.

Оделись, построились. Как сержант приказал. Марш стих незаметно, пока заправляли кровати и умывались, водой прохладной. Сон прогнали от себя, последние картинки приснившегося позабылись. Построились снова, в предбаннике казарменном, от основного помещения отделенном.
Окна 2 перед вами. Инеем тоже затянуты. Не видать ничего на улице. Между окнами плакаты. Агитация. Боец изображен, подтянутый, сосредоточенный. Лазган за спиной. Надпись «Боец! Будь бдителен на страже Империума!» буквами белыми. Еще плакат рядом. Девочка лет семи изображена, в платье голубом, с мамой. Та за руку дочь держит. Улыбаются. Надпись, тем же шрифтом «Боец, помни! Ты ответственен за их жизнь и свободу!». Пропаганда, в общем. Чтобы не спали вы на посту и херней, вместо службы, не страдали.
Через время некоторое на улицу вышли. Пара облачка выдыхаете. Холодно. Снег нет нигде. Только трава пожухлая, замерзшая. Такая зима.
К столовой направились. Казарма ваша, одноэтажное серое здание, будто из единого куска бетона выточенное, за спиной. Часть вокруг. Поодаль чуть ворота, за ними территория части кончается и начинается город. Забор от ворот идет, кирпичный, метра в четыре высотой. Витки проволоки колючей наверху его. На воротах также. По углам вышки с часовыми стоят, рядом стабберы станковые, с коробами магазинов и стволами длинными.
По правую и левую руку еще здания казарм. Одинаковые, такие же как ваша. Лишь номера у входной двери отличаются.
Напротив ворот часовня части. Священник престарелый, Отец Иеремия, каждый день в ней о вас молиться. А перед заданиями какими – благословляет лично. Даже обычных патрульных перед отправкой в город кадилом окуривает да святой водой окропляет, святой человек.
Чуть в стороне от часовни – здание штабное. Два этажа из такого же бетона, что и казармы. Если бы не окна – за бункер бы сошло. За штабом автопарк. Только ангар видно немного. Но слышно, как двигатель какой-то завести пытаются. Не спят механики.

Прямо перед вами, через плац, здание столовой. Точно такое же бетонное здание, на бункер похожее. Туда и направились, с отделениями из казарм соседних. Человек 60, не больше.
Столовая столовой, но еда из концентратов и консервов. Погнил урожай еще весной. А запасы крысы попортили, расплодилось тварей. Из-за них, слухи прошли, не так давно эпидемия какая-то началась. Хоть и ловили их сотнями, паразитов этих.
По тем же слухам, гражданским вообще пайки раздавать начали. Сначала только тем, кто по беднее. А дня 3 назад - вообще всем. Не простые пайки, из губернаторских закромов. А вас это и не особо волновало, пока на концентраты и тушняк не пересадили. Тушняк то еще ничего, качественный, мясной, без дураков. Вот концентраты эти дерьмо дерьмом. Съел тарелку и как воды нахлебался. Ни вкуса ни сытости. Сегодня тоже такое предстоит.
А пока в очереди в полупустой столовой стоите, с подносами в руках.

Острые клыки битого стекла все еще торчат кое-где из окон. Грязные, черные почти. Но не время отвлекаться. На одном колене, так, что снаружи не видно, прицелился в мэра и его подручных. Осторожно, медленно переводя прицел от одного на другого. Всматриваешься. Ждешь, что дальше будет.

Теперь победа - вопрос времени. Можно особо не напрягаться и планомерно уничтожать противника. Конрад направил самолет по широкой дуге вдоль вражеской линии обороны, приближаясь ровно настолько, чтобы стрелять из пушки.

- Mein Bruder diente in der Krigsmarine. Er schrieb… - Внезапно он замер - Was ist das? - офицеры резко развернулись к источнику шума.
И в этот момент из кустов с громоподомным хрустом вылетел Гаррис. К несчастью он выбрал себе противником лейтенанта Пауля Валленштайна, чемпиона Дюссельдорфа по боксу. Тот всего лишь отмахнулся от летящего на него сержанта, но удар получился такой силы, что Гаррис, немного развернувшись, с трудом удержался на ногах. А в следующий момент он заметил несущийся к его лицу здоровенный кулак нациста…

Второй наци, унтерофицер Эрвин Ветцель, не отличался выдающимися физическими способностями, что однако не помешало ему увернуться от атаки О’Коннола и отпихнуть от себя Фицджеральда. Немец отскочил еще на пару метров, пытаясь вытащить из кобуры пистолет, истошно завопил: ”Alarm!”

Гарриса выручил Андерсон, который, хотя и с опозданием, со всего разбега врезался в бок готовящегося к удару немца. Валленштайн только ухнул и повалился на асфальт с гулким звуком, словно кто-то уронил винный бочонок в пустом погребе. На всякий случай, Питер, оказавшийся сверху, пару раз заехал во вражью физиономию с локтя. Явно лишнее…


Бесшумно, словно кот, Таклберри преодолел десяток метров до противника . Острый, словно бритва, М3 мягко вошел в горло часового. Юджин с удовлетворением отметил едва заметное “проваливание” лезвия – трахея перерезана. Десантник чуть ославил хватку. Немец, ужасно захрипев, выронил винтовку, развернулся к Юджину. В свете луны десантник увидел перекошенное от ужаса лицо совсем еще молодого паренька, судорожно пытающегося зажать широкую пульсирующую рану. Часовой начал заваливаться вперед, агональным инстинктом схватил Теклберри за суспендер. Десантник немного отступил назад, тело рухнуло на землю и затихло. От растекавшейся по асфальту лужи крови поднимался пар. Только сейчас Таклберри ощутил на лице горячую кровь парня. Сделалось немного дурно. Но передышки не было, за спиной послышались звуки борьбы и истошный ”Alarm!”.

Клэр пристально смотрела на Олафа. Этот большой мужчина почему-то не вселял страха, однако в нем чувствовался жесткий стержень. Он почти всю свою жизнь провел на войне, но это совсем не значило что он не хочет мира. Что-то гнало его в "пекло", что именно Клэр не знала, но почему-то была уверена что из него получился бы хороший семьянин, несмотря на всю его браваду о героической смерти в бою. Никто не хочет умирать. Клэр убедилась в этом на собственном опыте. Олаф, скорее всего просто боится изменить свою жизнь. Боится перемен. Он конечно никогда в этом не признается даже под дулом пистолета. Эта боязнь свойственна мужчинам. Примером может служить нежелание идти к алтарю. Мужчины боятся потерять свободу, боятся перемен, которые непременно возникнут с появлением супруги. Причем как правило страхи безосновательны и большее число вступивших в брак вполне счастливы. А если в семье появляются дети, то как правило самым счастливым днем в своей жизни мужчины называют их рождение. Клэр сама уже давно находилась в возрасте когда пора завести семью, но считала что карьера и высокое положение в обществе важнее. Девушка поняла что заблуждалась. Здесь, в джунглях, ее статус не имел абсолютно никакого значения. Но желание жить почувствовалось очень остро.
- Наверно умирать проще, если знаешь что после тебя в этом мире останется маленькая частичка. Я говорю о детях Мистер Ричардсон. А что останется после меня? - Клэр развела руками и отрицательно качнула головой. - Ничего.
Девушка опустила взгляд. Закусив губу она о чем-то напряженно размышляла. Затем словно приняв какое-то решение, она подалась вперед, неожиданно взяла Олафа за руку и быстро заговорила.
-У меня к вам будет просьба. Если я не смогу выбраться отсюда. Нехочется конечно думать об этом, но в жизни всяко бывает. Пожалуйста, пообещайте что вернувшись на Землю вы отнесете этот блокнот в мое издательство. - Клэр сказала название журнала и адрес редакции. - Не хочу чтобы мои усилия пропали даром. Сделаете?
Она с надеждой смотрела на Олафа.

В чаще было темно и даже немного страшно. Зловещая тишина и мрак вокруг развеивались лишь слабым светом факела. Дайрабет и Эотейн шли, вглядываясь во тьму. Роханец просто смотрел по сторонам, поскольку в травах лечебных был не слишком сведущ. Но южанин - напротив. Он каждые несколько секунд наклонялся, срывал какое-нибудь растение и продолжал медленно идти, высматривая под ногами нужные травы. Эотейн вспомнил, что Сокол велел вернуться не позднее, чем через час. Что ж, пока прошло не более двадцати-тридцати минут.

После сказанного Торином Сокол поглядел на него и молча улыбнулся. Собрав все свои пожитки, он встал возле костра, забросив сумку на спину.
- Да, господин дворф. Ты воистину прав. Воистину прав... Гаэлас, займись, пожалуйста, лошадьми. Надо как-то погрузить все вещи на них так же удобно, как и было. Чтобы лошадям не было тяжело. У нас девять сумок и четыре лошади. Справишься, - усмехнулся Роэдал, - А ты, мудрейший из дворфов, будь добр, затуши костер и сложи палатку. А я помогу.

Вы не можете просматривать этот пост!

Так и остался стоять Эотейн пред поверженным троллем, некоторое время безучастно глядя на бездыханную тушу лишь, и с трудом соображая – как же это ему удалось?

Перед глазами ещё колыхалась багряная дымка, и ошалевшее сердце в груди, бешено выстукивало тяжёлый ритм, отбиваемый казалось, сотней конных роханцев. Вздохнув, юноша отошёл наконец от растянувшегося тела, срывая пучок пахучих листьев и омывая свежей, росистой травой, собственные руки и серебряную сталь верного меча
…И снова птицы запели, и ветер заголосил, и деревья встрепенувшись, продолжили дальше поверять друг другу тайны сердечные, в воздухе повисли пьянящие запахи дремотных трав и ароматы цветов подлунных, вернулась тихой поступью ночь чародейка, восстанавливая привычное положение вещей как ни в чём не бывало. Только Эотейн, да люди здесь собравшиеся, казалось помнили о произошедшем, а природе легкомысленной, нимфе изумрудной, облаченной в мерцающий бархат звёздного мрака таинственного, уже и дела не было, до произошедшего. Укрылась серыми листьями, засмеялась птичьими трелями мелодичными, и дальше странствовать по просторам Итилиена отправилась, распевая полночные песенки и украшая растения уснувшие, серебряными капельками холодной росы.
То ночь. А сыну Эогвейна не дано было, к сожалению, так быстро от произошедшего оправиться, и потому, чувствовал себя юноша той тетивой, которую сначала безжалостно натянули, а затем, резко отпустили: ослабив разом накопленное напряжение и на мгновение, лишив воли. Отошёл к костру, ощущая в теле ноющую боль и тоскливую пустоту в голове. Подцепил кончиком меча, тлеющий уголёк одинокий, отправляя обратно рыжую звёздочку в объятия пламени. Погрел ладони, под животворными язычками огненными; потянулся, убирая славный меч, обратно в ножны; обвёл глазами поляну, глубоко вдыхая чистый воздух, уже несущий в себе, отпечаток благословенного утра.
Услышав распоряжение Сокола, которому роханец верил безоговорочно, поспешил к таинственному травнику, желая помочь.
«Вряд ли кто ещё вызовется" – справедливо решил Эотейн, обращаясь к худому мужчине:

- Мастер Дайрабет, могу ли я вам быть полезен?

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Приподнялся, встал на корточки. Перевесил винтовку за спину.
Бросил взгляд вниз. Встал в полный рост.
-Передумали. Нужно идти, выковыривать полезное из летающей консервы. - Ткнул рукой в сторону, куда падало что-то горящее. - Куда-то туда упала.
Направился к лестнице.
-Идешь? Или в перестрелке лучше поучаствуешь? А то еще не утихла, ага.
Спустился обратно во мрак. В крысиное царство.

Вы не можете просматривать этот пост!

С интересом вглядывался Эотейн в лица своих спутников, вызванных в палатку столь неожиданно. Речи же офицера из Дол Амрота, произвели на роханца одновременно волнующее и гнетущее впечатление, на несколько мгновений, казалось бы, выбив почву из под ног молодого всадника.

Услышав тихие слова, предназначенные очевидно лично Эотейну, утвердительно кивнул головой, когда Роэдал Тамар припомнил об Истари, помянув «одного из них». Ибо не было в Рохане мужчины, женщины или ребёнка, который не ведал бы о Великом Белом чародее Гэндальфе, а самое главное, о его прекрасном скакуне Светозаре, повелителе всех свободных скакунов.
Сам король Теоден, вручил этого поистине прекрасного коня, в дар могучему магу. И каждый уроженец Рохана знал, сколь бесценен был этот подарок, - пожелай Гэндальф себе в награду, взамен жеребца, скажем всю сокровищницу Медусельда, и даже тогда, замена была бы неравной!
Уже после войны, руками искусных и умелых мастериц, было вышито великолепное полотно, увековечивающее Короля Теодена и Гэндальфа Белого, задумчиво следующих вместе, и отправляющихся своими трудными, страшными дорогами, в неведомое им тогда далёко.
Даже на этой картине, по слухам, Светозар был изображён столь правдиво и детально, что у каждого бывалого наездника, невольно замирало сердце, глядя на этого поистине Великого Жеребца. Чудесное полотно, нынче, пребывало в Золотых Чертогах, и на нём же, как говорили, был изображён щитоносец Рохана, полурослик Мериадок, следующий за своим Повелителем в Великую тьму…

«В великую же тьму, ведёт и путь в Минас Моргул, запретный для всех живых.»

Невольно содрогнувшись, услышав страшное название, Эотейн со страхом припомнил бледные лица ветеранов, прошедших тропой Смерти и вернувшихся после этого обратно.
Говорили об отравленном потоке, и бессонном зле, живущем в колдовской долине, и стерегущим каждую дорогу там, наводняя всё вокруг холодным страхом. Лица бывалых бойцов и сейчас ещё хмурились в страшном выражении бескрайнего ужаса, при воспоминании о долине Моргула. Скупо рассказывали они, как бесились кони, опрокидывая собственных наездников, и нередко затаптывая их копытами, в припадке безумия. Поминали о том, как сжималось сердца людей, при виде зелёного свечения мёртвых лугов и зловещей Тени, укрывшейся возле скал, в дремотном обманчивом шёпоте, оскверненного потока Моргулдуин. Но о самом худшем, о мрачном зле, забирающемся прямиком в душу, никто конечно не упоминал…
Истории о Минас Моргуле, не очень-то любили слушать, ведь по слухам, и сейчас ещё стояла эта колдовская крепость, пялясь мертвенной улыбкой ряззявленных ворот.
«Ушли кольценосцы – говорили старики – Но зло Минас Моргула, так и осталось пребывать в тех местах»
И опрокидывая после этого кружечку медовухи, в натянутом веселье сообщали, что лучше уж прогуляться прямиков в Мордор, босиком да без коня, нежели в долину Моргула.

«И туда, он предлагает нам пойти?» - со страхом пробормотал про себя Эотейн, невольно усомнившись в собственном мужестве. Впрочем, ему уже удалось взять себя в руки, и почти перестав дрожать, человек заставил себя поглядеть в глаза Роэдала.
Ведь негоже позорить собственную кровь рохиррима, и имя славного отца, а потому, прогнав от себя страх и распрямившись, учтиво представился, задавая вопрос:
- Я Эотейн сын Эогвейна, и если нужно, пойду Туда. Но зачем так нужен, этот всевидящий камень, чтобы идти за ним прямиков в лунную крепость, которая как известно, проклята всеми живыми?

Макдара сел на земле, сгорбившись и с отрешённой идиотской улыбкой начал мерно раскачиваться:
—ыааа, ыааа, не бейте меня, они меня всё время били ... ыаааа, моя головаа .... я ничего не помню .... где я? ыааа ... крейсер .... контрабанда ... контейнеры с мю-бомбами ... трупы ... везде трупы ыаааа... пилот... у них бункер в лесу ... аааа скоро всё взорвётся, заберите меня ... головааа ыаааа... боже как болит голова....
Ну чего ещё этим отморозкам нагрузить, чтобы они решили что я обладаю стоящей информацией и меня нужно беречь и везти в больничку?
Потом он повалился набок, забился в судоргах, задёргал ногами, запузырил кровавой пеной на губах.

- Отлично.
Сложив на входе в мастерскую десяток аккумуляторов и недавно купленные материалы, необходимые для сборки энергопояса, Фридрих зашёл внутрь и направился прямиком к станкам. Первым делом необходимо было изготовить основу для армирования силового кабеля. Да и для кое-какой модернизации брони полученные детали подошли бы. Следопыт не видел смысла собирать станок для изготовления этих самых деталей, так что на один раз он планировал обойтись верстаком. Загнув один конец купленной трубы наподобие ручки и просверлив неподалёку от изгиба небольшое отверстие, он просунул трубку в одно из отверстий в боковой стенке стола верстака, а другой, чтобы она не выскакивала из пазов при вращении ручки, просунул в кольцо образованное замкнутыми малыми тисками. Когда оба конца трубки были плотно зафиксированы, он продел в просверленное отверстие конец проволоки и один раз плотно обернул её вокруг трубки. После чего довольно быстро, помогая себе плоскогубцами, а в некоторых местах ещё и маленьким молоточком, накрутил плотно свёрнутых пружин, которые впоследствии быстро раскусил на множество прочных, одинаковых по диаметру колец, в чём очень сильно помогли электро-пневматические клещи. Теперь из этих колец оставалось только сплести несколько заготовок для кольчужных цепей. Цепи сплетённые "коробочкой" надёжно защитят силовой кабель аккумуляторного пояса от случайных и не очень разрывов и ударов, а так же не позволят поясу работать по принципу банального трансформатора, создающего напряжение на возможной внешней металлической оплётке кабеля, действуя по принципу так называемой "Клетки Фарадея". Плоские же цепи, являющиеся, по сути, очень узкими и очень длинными фрагментами обычной кольчужной брони, пойдут на усовершенствование брони следопыта. Раз уж ему удалось заполучить довольно мощное, по меркам пустоши, энергетическое оружие, да он ещё и собирается питать его в том числе от внешнего силового кабеля, следовало озаботиться защитой от случайных или не очень ударов током. Мелкопластинчатая бриганта, благодаря слою перекрывающихся металлических пластин между внешним слоем кожи и внутренним слоем льняной подкладки вполне способна принять на себя эллектрический заряд практически любой мощности. Однако для того, чтобы не допустить этот бодрящий заряд электричества к телу носителя, этот самый заряд нужно куда-то девать. А значит броню следовало заземлить, в чём и помогут сплетённые цепи. Таким образом заряд, к примеру, электрошоковой дубинки попавшей Фридриху в предплечье должен был пройти от стальных пластин бригантного наруча по зашитой в кожу, чтобы не издавать ненужного звона при ходьбе и не выдать носителя случайным бликом на солнце, цепи до налокотника из воронёной стали, от него по всё той же цепи до наплечника и бриганты, а далее спуститься по всё так же упрятанной в кожу цепи, пущенной с внешней стороны бедра наподобие лампаса до наколенника, поножа и посредством специально собранного из всё той же цепи стремени уйти в землю, благодаря тому, что часть цепи проходящая под подошвой хоть и нашита на кожу, однако открыта снизу и свободно контактирует с поверхностью. Не мешало так же пустить две, исключительно для симметрии цепи от бриганты до шлема, на тот случай, если какому-нибудь психу вздумается бить Фридриха погонялкой для скота именно в голову. На этот же случай стоило приделать к бургиньоту забрало типа "волчьи рёбра", так похожее на защиту для лица в таком популярном в довоенной Америке виде спорта как футбол, разве что сделанное из более толстых пластин, поставленных более редкой. Само собой забрало должно, при необходимости, пристёгиваться и отстёгиваться от козырька шлема когда это было нужно носителю. По счастью благодаря имеющимся в мастерской инструментам для опытного кузнеца подобное не представляло никакой сложности. Хотя Фридриху, само собой пришлось потратить несколько больше времени и усилий чем по настоящему талантливому мастеру, а не обычному воину и разведчику, в чьи обязанность уметь чинить и по необходимости модернизировать свою броню.
После всех приготовлений необходимо было заняться пошивом основы для пояса и кобуры бля изменившего свои размеры пистолета. Кожа у Фридриха была, нитки и воск тоже, размеры известны, а пряжку он собирался использовать от своего старого ремня. Задавая размеры кобуры, следопыт так же не забыл оставить в ней место для возможного коллиматорного прицела, которым он очень давно хотел разжиться для своего пистолета, но никак не мог найти хотя бы один в приличном состоянии. Так же он озаботился тем, чтобы из кобуры можно было стрелять «от бедра» только чуть-чуть вынув пистолет из неё, чтобы дотянуться пальцами до предохранителя и спусковой скобы, на тот случай, когда секунды потраченные на полное извлечение пистолета и тщательное прицеливание могут стоит жизни.
Наконец осталось только заняться изготовлением болтов и колчана к ним. Колчан представлял ещё меньшую проблему чем кобура и пояс. Болты же были большей проблемой. Однако и эта проблема решалась при помощи качественных инструментов и самых разнообразных измерительных приборах, собранных в мастерской. Через некоторое время двенадцать прекрасных, кованных из нержавеющей стали арбалетных болтов с острыми, трёхгранными наконечниками, способными пробивать бронежилеты и кирасы ничуть не хуже бронебойных пуль для снайперских винтовок, с вытянутыми у конца небольшими перьями, для придания болту вращения и аэродинамической стабильности в полёте, были готовы.
Хорошенько поработав Фридрих вышел из мастерской далеко за полночь, намереваясь крепко выспаться перед предстоящей дорогой. Основу для пояса он оставил в мастерской. Во-первых гулю необходимо было приделать к ней все те детали, которые поясу полагалось иметь. А во-вторых для того чтобы расплатиться с мастером за работу нужно было в начале продать недавно сделанную хитиновую броню, которую следопыт оставил в номере, чтобы не таскать лишнюю тяжесть. Да и приятель-барыга Фридриха уже наверняка спал сном младенца.

Воняя дезинфекцией, обритый наголо и чутка прихуевший от ощущения враждебного латекса на ягодицах, Кристиан ввалился в казарму. Оглядел вытянутое, как пенал, помещение. Отдельно оценил массивные решетки на окнах. Новый дом на ближайшее время. Чутка взгрустнулось. Вновь пожалел об университете. «Ладно, хер с ним. Разберемся», - решил про себя новоиспеченный гренадер и направился к понравившейся койке. На первом ярусе уже лежали чьи – то шмотки. Секундное размышление, и баул молниеносно переместился на пол, посредством мускулистой лапы Вааля. Опустил задницу на новенькое одеяло. Злобно зыркнул по сторонам, «Ну? Кто, блядь…»
Под вопли унтеров принялся трамбовать вещи в прикроватный рундук. Вроде, управился с первого раза. Во всяком случае, отжиматься не пришлось. Обошлось.
Щелчок выключателя. Погасли огни. Под хруст проворачеваемого в замке ключа, откинулся на койку. Вытянувшись на кровати, Кристиан накрылся серым и колючим одеялом. Достал мобильник. Набрал домашний номер.
- Алло, мам. Привет. Все нормально, добрался без приключений. Попал в войска тылового обеспечения. - Прослушал ответную тираду. – Хорошо. Мне пора. Передай привет отцу и сестрам. Пока.
Нажав кнопку сброса вызова, Кристиан несколько минут полежал в темноте, рассматривая панцерную сетку второго яруса. Хмыкнув, вновь вернулся к мобильному. Открыл окошко набора и отправки СМС…
«Малышка, все хорошо. Добрался до места службы. Попал в пехоту…», - задумался на пару секунд. Стер последнюю фразу. И на ее место вбил. – «…Попал в отряд коммандос. Можешь спать спокойно. Теперь тебя охраняет спецназ. Ужасно скучаю. Целую, твой навеки, Кристиан». Покопавшись в контакт - листе, набил в рассылку с пол дюжины телефонов девчонок из университета. Удовлетворенно хмыкнул и нажал «Отправить». Выключил телефон. Спать…

Сидеть без движения быстро надоело. Нет ничего интересного в том, чтобы наблюдать за гонимым по пустыне перекати-полем, чтобы вам не говорили.
Оно всегда одинаково, при кажущейся, на первый взгляд, уникальности каждого куста.

Словно люди в тот день, когда упали бомбы.
Кем бы ты ни был, журналистом нью-йоркской газеты, врачом где-то в Оклахоме или владельцем техасского ранчо, перед лицом ядерного пламени все были одинаковы.

Паниковали, испытывали ужас в те короткие мгновения жизни, перед тем, как оставить лишь застывшие силуэты на стенах.
Чудовищный жар испепелял людей так быстро, за одну короткую вспышку, оставляя лишь чистое пятно силуэта на закопченном бетоне.
Говард видел такие. Силуэты мужчин, женщин, детей.
Целые семьи, выжженные на стенах пустых городов. Жуткое, страшное зрелище.

Но эти люди были самыми везучими американцами. На ближайшие 70 лет, после апокалипсиса.

Они не дрались за крохи еды и капли воды, заточенными о гранит обломков, кусками арматуры.

Они не умирали от облучения, голода и болезней, когда вся инфраструктура рухнула.
Некому было вылечить. Некому было накормить.

Они запомнили мир таким, каким он был до ада. Зеленым, солнечным, прекрасным местом.
Местом, где любое встретившиеся животное не воспринималось как опасность и источник пищи.
Местом, где люди были добрыми соседями и друзьями друг другу. Не рвали друг друга на куски при встрече.
Местом, что потеряно навсегда.

Немногим повезло и они выжили. Пережили ад. Пережили последующую резню. Даже жизнь наладили.

А еще они обладали еще одним преимуществом.
Они были смертны.
Всего несколько десятков лет жизни.
Поколения сменяются, воспоминания не остаются надолго, и теперь норма, что любой встречный воспринимается как враг.

Никто не сходит с ума от слишком многих воспоминаний.

Как бы тебе не хотелось, ты будешь помнить прекрасный, солнечный мир. Зеленую траву. Ароматы цветов.

Они будут сидеть в твоей голове, разрывая твое сознание тем, что ты никогда больше их не вдохнешь.

Мучить тебя.

В мире, где простое прикосновение к зеленому газону требует гражданства, которое невозможно получить, и ношение глупой пижамы, либо положения раба, на выбор, любое твое воспоминание о твоей прошлой жизни, Говард, это агония.

Твоя. Больше никто ее не поймет. Не разделит. Никто.

Ни этот парень с вышки, ушедший туда, в скелет города, наполненный разложившимися трупами довоенной жизни. Конрад просто не знает, что это, касаться травы.

Ни рейнджер НКР, Дин, оставшийся в Гекко. Наверно он и стрелять научился раньше, чем читать. Теперь стрелять гораздо важнее.

Даже Стюарт. Он может гордиться своими победами, своими солдатами, напоминающими дикарей, своей кровожадностью. Но он не может вспомнить аромат розы.

Теперь никто не может.
Все потеряно.

Тень от валуна уже успела переползти чуть в сторону. Говард просто переминался с ноги на ногу, погруженный в раздумья.
Тянуться минуты. Слишком долго.

Очередной взгляд брошен на городок. Потом на пустоши вокруг.
Никого.
Лишь ветер.

Вы не можете просматривать этот пост!

Первый допрос был недолгим. Даже били не сильно. Пугали больше, да не на того напали. Увели обратно, скинули в яму, отдохнуть. Передышка, значит. Второй допрос, через полдня, был жестче. Подвесили к балке, почти вывернув руки. Долго и умело били, последнюю волю вышибая вместе с густой, вязкой кровью. Но выдержал. И понял, что в следующий раз - либо убьют, либо Инош все-таки сдастся. В руках палача говорят все, а если кто-то и молчит - то это уже дело квалификации допрашивающего. Тут парни были суровые и умелые. Чудом не добились нужных ответов, решив дать еще несколько часов. Отлежаться в предвкушении следующей порции боли. Уже привычной такой, но все равно чужой...

Джеймс Инош сбежал из лагеря коммунистов четвертого ноября тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, по пути убив двух часовых, офицера армии Вьетконга, завладев их личным оружием и планшетом c документацией. Поисковые партии, посланные вдогонку, вернулись ни с чем. Дальнейшая судьба рейнджера неизвестна.

1980, май 14.
- Мам, а это что такое?
- Ты где это нашла, Джес?
- А у меня в комнате.. эта деревяшка внизу, у стены.. она растрескалась, а там за ней вот было...
- Странно.

Мать и дочь. В руках матери - чуть почерневший оплавленный жетон с явно выделяющимся клеймом "M.I.A".

Дин решил выбрать себе комнату в конце коридора, он была дальше всех от лестницы, но если отсюда сигануть на первый этаж, то до выхода из здания рукой подать.Комната имела самую типичную обстановку.Жестяная кровать, с небрежно кинутым на неё матрацом, то ли из опилок, то ли из еще чего, Дину было не разобрать. Напротив кровати стоял большой, деревянный, массивный комод, одна дверца которого видимо отвалилась, и лежала прямо на нем.И занавешенное какой-то прозрачной тканью окно.Видимо гули любили темноту, или прохладу, а может и то, и другое.Вообще наличие окна в комнате Дина несказанно обрадовало, потому что те места, которые он уже посетил в этом городе, казались ему темными и мрачными.Дин скинул вещмешок с винтовкой подле кровати и подошел к окну, и отдернул ткань, из которой сочился свет.Комната наполнилась солнечным светом.Дин выглянул в окно.Тут видимо заканчивался город, ведь через пару сотен метров виднелась пустошь.Суд по тому, что солнца из окна было не видно, Дин прикинул что скорее всего, Дин будет вставать с первыми лучами, впрочем, для него это было только в плюс.Дин уселся на кровать, и принялся снаряжать магазины патронами.

Вы не можете просматривать этот пост!

- Все тайное рано или поздно становится явным.
мрачно сказал Конрад. Больше ему сказать старому гулю, было, в общем-то нечего. Чем его прадедушка - буровик на нефтяной платформе - был лучше Говарда? Только тем, что оказался в нужное время в нужном месте.
Но вот и компьютер, мозг электростанции, управляющий ее колоссальной мощью. Невероятно старый, неоднократно чиненный заботливыми руками гулей. Символы на клавиатуре, выцветшие и стертые, подведены чем-то, краской или тушью. Кабели обмотаны изолентой. КИнескоп монитора на пару дюймов меньше чем нужно, явно переставлен с другой машины. Но по экрану так же, как и двести лет назад, бегут цифры, свидетельствующие о неплохом состоянии станции. А светодиод возле разъема сетевого кабеля мигает зеленым светом. Хороший знак для Конрада.

Конрад потратил несколько минут, чтобы найти консоль доступа к сети. Коды доступа он знал еще с того дня, как его вызвали в вычислительный центр Наварро отследить неизвестного хакера. Который, кстати, именно здесь, в Гекко и оказался.
Код введен, клавиша Enter нажата, надписи бегут по экрану.
- Идентификация кода доступа... Добро пожаловать в сеть "Посейдон"... Поиск компьютеров сетевого окружения...

-Ах вот оно что... Шишки сбежали, даже в океан сбежали, а страну бросили... - Зло прошипел гуль себе под нос. Вернее не гуль. Старый солдат. - Сволочи, я ведь верил им! Ведь... - Говард прервал монолог в самом начале. Злиться было поздно.
Гнев опоздал почти что на 2 сотни лет. Все равно все, кто так предал свою страну и позорно бежал, бросив всех на поживу ядерного чудовища, мертвы. Давно мертвы.
Перед смертью все равны. И эти трусы не смогли скрыться от нее даже там, на вышке, в мнимой безопасности.
Говард успокоился также быстро, как и разозлился. Но это был другой Говард.
Не настолько другой, чтобы окружающие перестали его узнавать, просто что-то умерло внутри. Какие-то убеждения рассыпались в прах.
Словно письмо, шедшее 2 сотни лет пришло, сообщило о предательстве и вмиг постарело и рассыпалось, выполнив свое предназначение.
-Лучше бы ты мне этого не говорил... - Потухшим голосом сказал гуль - Идем. - Говард шагнул в дверь реактора.
-И если наладишь связь... - Постовые, завидев, что с гладкокожим вошел и Говард, расступились, пропуская дальше - Черт... В общем дай мне с ними поговорить. - Очередной гуль, с каким-то обрезом, раскрыл перед вышагивающими по реактору дверь карточкой - Понимаешь, они задолжали мне... Да дохера чего, нормальную жизнь, семью, чистую воду... Не мне. Всей стране, которую бросили. - Слова отражались от стен коридора, по которому они шли, жутковатым, хриплым эхом - Я должен им все это высказать. Хотя бы их потомкам. - Очередная дверь открыта карточкой постового в залатанном рабочем комбинезоне "Посейдона" - Спросить у них, за что я умер. За что умер рядовой первого класса Говард Линч. Должен, понимаешь?
Еще одна дверь раскрылась перед гулем и механиком. Пыльный терминал перед окном из толстого стекла.
Говард явно почувствовал жар радиации за стеклом. Конрад этого не мог и не чувствовал, как близка и одновременно недосягаема смерть.
-Мы на месте. Этот терминал дает доступ к центральному компьютеру. Пользуйся.
Сам Линч устало привалился к стене у двери и уставился, как казалось, через окно на рабочую зону реактора.
Но видел он прошлое. Свое прошлое.

Кодак закончил все как раз вовремя. На джунгли опустилась темнота. Закат прошел и солнце, или другая звезда в этой системе вокруг которой вращалась, Грин 233, скрылось из виду и ушло за горизонт. Лес по-прежнему был оживленным. Заиграли свою мелодию ночные насекомые, начали мерехтеть светящиеся жучки, пролетая между густыми листьями и темными цветами. Наверху все затихло, восьмерукие павианы прекратили гоняться друг за другом по веткам и улеглись спать. На смену им оттуда доносились странные выкрикивания ночных птиц. На земле все шуршало, бегало, кралось, охотилось. Доносился едва уловимый писк, звук шатающейся листвы, чьи-то осторожные шаги. В сделанном гнезде было довольно уютно. Листья папоротника хорошо заменяли матрас, так что желать лучшего было ни к чему. Вверху, продолжая свой лесной водоворот, тянулись кверху корявые переплетающиеся ветки. Словно большие сети браконьеров громоздились они над Кодаком. Внизу кто-то прошмыгнул, злобно рыча. У самого дерева. Макдара расположился высоко. Если раньше казалось что это жалкие два с половиной метра, то сейчас расстояние увеличилось. Метра четыре отделяли человека от опасной ночной жизни, и Кодак чувствовал себя в безопасности. Сквозь просветы между кронами проницал слабый бледно-голубой цвет, освещая некоторые темные уголки леса. Значит, спутники у этой планеты есть. Джунгли стали чуть-чуть светлей, так как бледное сияние, словно мистическая эктоплазма призрака из какого-нибудь триллера, давала видимое освещение. Но в то же время она действовала на нервы своей бледностью. Макдаре повезло, этот свет на него не падал. Крона дерева была очень густой и непроницаемой для этих лучей. Можно было спокойно засыпать... Нужно было.

Вы не можете просматривать этот пост!

Руки. Они все в крови. В чужой крови. Что-то влажное на лице. Тоже кровь. Тоже чужая. Весь мир наполнен кровью. Люди тонут в ней. Крики боли разрывают барабанные перепонки и из ушей течет кровь. Кровь везде. Прекрасная, красная кровь. Чудесный медный запах наполнил воздух. Заполняет легкие. Остается липким привкусом крови во рту.
Уже однажды умерший мир снова кровоточит. Кровоточит сотнями людей. Людей, что рвут друг-друга на куски. Людей, которых ничего не учить.
Большинству людей все равно, они мертвы. Их кровь вокруг. Липкими лужами на полу. На стенах. На твоем ноже. Все твои руки в ней.
Твое лицо.
"Говард, ты помнишь свое лицо? Оно было таким же, как у этого парня, которого ты только что убил? Или как у предыдущего?
Говард, скольких ты убил?
Зачем?
Разве мама этого хотела, когда водила тебя, еще совсем маленьким, в школу?
Нет, Говард."
Ее Говард не должен был стоять над чьим-то телом, весь в чужой крови. Не должен был стать убийцей.
"Теперь мир захлебывается в крови, что ты пролил, Говард. Зачем, сынок?"
Да, это мамин голос у тебя в черепе. Спустя столько лет ты его помнишь.
Слышишь, она расстроена. Испугана. Рыдает.
Она мертва, Говард.

Кровь стекает по твоему лицу. Осмотреться.
Увидеть Дина.
"А может ты был таким? Всего пару часов назад он чуть не погиб, но снова дерется. Против семерых."
-Да, семерых.
"Может быть именно поэтому он тебе и напомнил самого себя? Потому что сейчас погибнет? Ты ведь тоже погиб, Говард."
-Да, тот Говард погиб... Его больше нет.
"Допустишь повторения? Судьба любит повторения. Особенно такие жестокие, Говард."
-Не допущу... НЕТ! СЛЫШИШЬ!?
Ярость снова разгорелась. Толкнула вперед. Ничего не замечая, гуль бросился вперед, наперерез семерым ублюдкам.
Дин сегодня не погибнет.
Не повторит судьбу Линча.

Вы не можете просматривать этот пост!

"Так, десять зарядов... Блин, устаревшая модель попалась. У нас давно все на сменных термоядерных ячейках, а не на этих энергоблоках."
Нажатие на курок (целью стал хитрый горожанин, который подобно самому Конраду обстреливал дерущихся издалека) и зарядов осталось девять. Совершенно не к месту Конраду вспомнилась детская песенка про десять негритят, количество которых убывало столь же неуклонно.

***Общедоступная галактическая информационная библиотека***

- Название файла: "Общие данные о галактике Цетра"
- Код файла: BY57
- Тип файла: Текстовый документ с вложениями
- Директория: Галактика
- Поддиректория: Отсутствует
- Сноски/Доп.Информация:
*Синизириан Твиргл - древний ученый, изучавший далекие галактики, их свойства и циклы развития. Твиргл открыл понятие "неправильные галактики" и поделил их на три типа: 1) имеющие недостаточные для внесения в последовательность намеки на структуру; 2) не имеющие никаких признаков структуры; 3) карликовые неправильные галактики.

Галактика Цетра: общие данные

То, что Цетра является по истине крошечной галактической системой - это факт. Она содержит всего 22 созвездия, каждое из которых имеет в среднем от 6 до 10 звезд. Несмотря на это, Цетра является одной из самых богатых ресурсами галактик среди своих поистине далеких собратьев.
Ученые относят Цетру к так называемым "неправильным галактикам". Знание о том, что большинство галактик имеют спиральную или эллиптическую форму, является доказанным фактом, несмотря на то, что до сих пор полностью не изучено и одного процента галактик, доступных к обозрению с этой системы. Термин "неправильная галактика" означает, что галактику нельзя отнести к последовательности Твиргла. Цетра, если пользоваться классификацией выше-упомянутого ученого, приходиться ко второму типу неправильных галактик. Другими словами, структурная составляющая Цетры до сих пор не была найдена. Звезды расположены достаточно хаотичным образом. Кроме того не наблюдается централизации сил массы (у галактики нет ядра). Несмотря на последний данный факт, приблизительно у центра галактики располагается энергетическая аномалия в виде воронки, которую несведущее в данных вопросах разумное создание могло бы принять за ядро.

Разновидности внутригалактических тел
Кроме упомянутой аномалии в центре галактики и звезд в Цетре существуют другие, не менее интересные объекты.

Туманности
В галактике Цетра насчитывается 11 больших галактических туманностей. Научно доказать их безопасность не удалось, однако прецедентами по исчезновению кораблей или др. внутри туманностей стали единицы. Ученые разных рас имеют разные представления о причинах исчезновения кораблей, но самой распространенной версией считается нарушение работы любых радарных, локаторных и других систем связи. Экспериментальным путем доказано, что любой известный аналог связи глушиться в этих туманностях. Именно поэтому они служили стратегическими позициями во время войны четырех рас. К примеру, весьма распространен слух о том, что в туманности Альфа, которая и по сей день находится вблизи территории Кроганов, можно при желании найти огромные скопления обломков кораблей самых разных размеров и рас.

Скопления Астероидов
Более простой вид галактических объектов - астероиды. Они представляют из себя относительно небольшие небесные тела. При большом скоплении они становятся большой опасностью для среднего типа кораблей и являются непреодолимым препятствием для флагманов флотов большинства рас. Это объясняется сложностью лавирования внутри больших скоплений астероидов. Часто попытки пересечь астероидное поле, особенно на больших скоростях, заканчивались трагично.
Несмотря на то, что астероидные скопления в галактике Цетра - весьма нередкое явление, они не представляют из себя высокой ценности для большинства разумных рас ввиду отсутствия полезных ископаемых и ресурсов.

Потоки Энергии
Пожалуй, самый характерный признак Цетры - наличие так называемых "Потоков Энергии". Эти странные космические объекты представляют из себя, в прямом смысле, огромные, поистине галактического размера, стены из энергии, которые простираются далеко за основной галактический диск. Какого именно вида энергия, можно ли её контролировать или использовать - да данный момент это вопросы, на которые ученые не могут найти ответа. Потоки Энергии - явление, характерное только для Цетры.
Раса Васари непоколебимо верит, что Потоки Энергии являются "наследством" Древних. Постичь тайну Потока - это одно из основных направлений их научной мысли, так как раскрытие свойств Потока является необходимым условием к Просветлению.

Внутрипространственный Переход
Еще один немаловажный объект в галактике - это Внутрипространственные переходы. Второе же наименование этих объектов - Черные дыры. Они служат одним из основных транспортных узлов в галактике, так как позволяют мгновенно, наподобие двигателя Варпа, оказываться в другой точке пространства. Принципиальной разницей же является возможность такого перемещения на расстояния, ранее допустимые только при перемещении при помощи Гипер-двигателя. Однако последний требует времени для подготовки, затрат энергии космического корабля (либо гипер-узла), а также не дает мгновенного перемещения (т.е. требует времени в процессе перелета).

Ледяные Кольца
Многие называют Ледяные кольца аналогом космических астероидов, однако они не правы. Ледяные кольца - это огромные скопления заледеневшей жидкости. Несмотря на то, что ледяные кольца гораздо более редки, чем Астероиды, плотность скопления ледяных кристаллов гораздо более велика. Пролететь через такое кольцо способны только самые небольшие корабли, если они учитывают возможный риск столкновения.

Общегалактические обозначения

Общепринятым обозначением наименования звезд является так называемый "Созвездный". Это означает, что галактика подразделяется на созвездия. Каждое созвездие имеет своё название и количество звезд. Звезды же имеют свои порядковые номера в созвездии. Для наименования планеты какой-либо солнечной системы необходимо указать название созвездия, затем номер звезды, затем номер планеты относительно положения от солнца (к примеру: Элизиум 4-2 будет означать "Созвездие Элизиум, 4ая система, 2ая планета от солнца").
Существуют системы, не вошедшие в созвездия. Однако, в большинстве случаев, вокруг такой системы "без названия" вращается в среднем от одной до двух планет. В связи с этим они не имеют высокой значимости и получают названия локально.

- Конец файла.

По мере продолжительности веселой песни, гамак все тяжелел от набирающихся в нем клэрсиков. Кодак внимательно оглядовал деревца и срывая с их веток фрукты, кидал в оранжевый от отсальных плодов собственноручный гамак-корзинку. Макдара случайно приметил около основания ствола, в земле, странный белый отблеск. Это был камень, на нем налипла грязь и земля. На взгляд это была огромная галька. Мужчина пнул ее макасином заставляя мнимую гальку вылезть из земли. Вид оказался ложным. Это был совсем не кемень. А кости, белые кости с налипшей на них грязью. А галька оказалась самым настоящим черепом. Кодак еще раз ее пнул переворачивая и внимательно всматриваясь. Череп, сомнений быть не могло. Удивляло лишь то, что он был человеческий. Обычный человеческий череп с зубами, нижней и верхней челестью, опуклой головной коробкой, впадинами для глаз и носа. По коже прошлась легкая дрожь.

*Дин кое-как протиснулся на склад, и подойдя к распределителю сказал, абсолютно безжизненным голосом*-Я снайпер, с бывшей уже колокольни, 7.62 есть?

-Что, солдат, ведь и не скажешь что она такая же расистская тварь, как он - Говард пнул ближайшее тело-Надо будет фотоаппарат достать, если ГУ брать будем, ага?
Говард еще раз взглянул на фото.
Кусочек мрной жизни метвеца, из которой он оказался вырван спесью Первой Гражданки.
Вырван, а теперь и уничтожен. Его кровь густо смазала шестерни войны.

Острая каменистая поверхность. Нервное дыхание в скалы и обвисшие на них растения. Было не по себе. Макдара хоть и был любителем экстрима, но без должной экипировки, а именно вообще без ничего, лазать по подобным местам не любил. Шаг. Еще один. Раз. Два. Спокойный умеренный темп. Пальцы скользили по неровной поверхности камней. Трещины, шершавость и жесткость отлично помогали цепляться за стену. Карниз поднимался вверх. Теперь было выше. Намного. Страшновато. Нервы чуть сдавали. Сосредоточиться на переходе было сложно. Гармонию нарушал шум воды. Далеко. Внизу. Кодак оступился. Левое плечо проехалось по острой поверхности, раздирая кожу. Выступила алая кровь. Рана по себе была не глубокой. Жгла. Из-за того что Макдара только недавно принял ванную и был еще мокрым, можно было не опасаться возможного заражения. Он чудом остался на тонком карнизе, правой рукой уцепившись в него, а красной от крови левой, за тугой висящий рядом стебель лианы. Внизу шумела вода. Падать долго. Весьма. Повезло. Под ногами осыпались мелкие отколовшиеся камушки. Макдара покрепче уцепился в карниз и, оттолкнувшись, потянул на себя лиану. Равновесие было восстановлено. Насчет содранной кожи можно не сильно волноваться. Медикаменты были. Вон совсем рядом вершина. Ровная. Скоро. Десять шагов. Кодак продолжил продвигаться вперед. Совсем чуть-чуть...
Ноги стали на ровную широкую землю. Вся она была устлана мелкими камнями, сквозь которые пробивалась растительность. В радиусе пяти метров начинались джунгли. Густые, как и ранее. Рядом росло невысокое деревцо с большими синими букетами мелких-мелких цветочков. Можно было зафиксировать добытую лиану на стволе дерева, прежде чем кидать ее вниз. Это было разумно.

Бой сменился коротким распределением трофеев (Фицу повезло, и он отхватил еще 2 М24, которые тоже пристроил на поясе.) а оно, в свою очередь, унылым маршем в сторону точки сбора, городка Тюркевиль.

Да и «городок», это слишком громко сказано. Так, пара десятков домов на грунтовой дороге. Будто не центр, мать ее, Европы, а какой-то Техас.
Улыбнувшись своей не высказанной, глупой шутке, Стивен кивал, жал руки и просто здоровался со всеми встречными десантниками.
Столько чисто американских лиц в одном месте Фица даже немного воодушевило. Все же все свои, гансов на пару миль вокруг быть не должно.

Когда отряд таки остановился, Фиц отошел к одному из домов, привалился к стене, чтобы перевести дух. Все равно офицеры сейчас должны, как казалось рядовому, должны заниматься чем-то своим в штабе.

А Фицу нужно было еще девать куда-то подсумки с магазинами к томпсону, все равно они бесполезны без так бесславно проебаного Фицем автомата.

Решив, что либо раздаст их страждущим автоматчикам здесь, либо, в конце концов, спросит о участи магазинов у офицера, Стивен выудил из сумки блокнот и карандаш.
Ведь когда еще свободная минутка выдастся, чтобы пару строчек домой черкануть?

Закусив не заточенный конец карандаша, Фиц ненадолго задумался и, наконец, вывел:

Здравствуйте, мама и папа. Пишу вам уже из Франции. - Почерк был немного дерганный, но разборчивый. - Со мной все в порядке, с ребятами из роты, надеюсь, все тоже хорошо, только нас при высадке, похоже, разбросало по всей Нормандии. Сейчас здесь около 5 утра. Не знаю, сколько времени сейчас у вас, наверное, завтракаете уже. Соскучился по домашней еде, но галеты с тушенкой тоже вкусные, пожалуйста не волнуйся, мама. -Вранье. Жуткое вранье. Стивен сейчас бы многое отдал за обычный завтрак в кругу семьи. Самый обычный завтрак, но он казался такой роскошью.
Фиц задумался. Даже карандаш не зажевал. Вернулся к письму. - Хотел вас попросить. Передайте вдове Майлз, нашей соседке, что я отомстил за ее мужа.
За всех, кто не вернулся с Сицилии, отомщу. Я должен.
Люблю вас.
Ваш сын, Стивен.

Фиц грустно выдохнул, закрыл блокнот. Убрал его в сумку вместе с карандашом. Он еще напишет что-нибудь домой, нужно только выжить.
Стивен снова посмотрел на небо. Красивое, черт возьми, небо.

Злосчастная авария произошла внезапно. Левый бортовой двигатель резко показал максимальную опасность сбоя в системе его работы, видимо из-за перегрева и его просто таки разорвало на металлические кусочки секундой спустя. Крейсер не мог идти на одном двигателе, тем более что в задней его левой части зияла горящая дыра. Он под углом пошел носом вниз, оставляя за собой черный след легкой дымки от плавящегося металла. Эвакуационные шатлы так и не успели окончательно вывести из падающего корабля, который с неимоверным ревом гнущегося металла и свистящим звуком разлетающихся в стороны пластин рухнул на землю буравя ее своей передней частью, которая превратилась просто всмятку. Обломки были разбросаны в радиусе двадцати-тридцати метров, а острые пластины, что при столкновение просто вышибло с корпуса крейсера торчали из корявых стволов здешних деревьев вонзившись в мягкую и сочную древесину. Сверху, где минуту спустя был плотный купол из веток и листьев, бороздила большая белая дыра открывавшая вид на небо. Зеленая буйная трава начала чернеть и обугливаться, испуская при этом серый едкий дым. Сработала система пожара, которая чудом вообще уцелела и вообще зафункционировала. В еще годных отсеках, а они были в самой середине крейсера, полилась вода. В остальных же из вырванных и погнутых тонких труб ручьями потекли, холодные капли прозрачной жидкости. Раскаленные части металла зашипели, испаряя холод на своей жаркой поверхности. Из разорванных проводов словно фейерверк, стреляя электрическими искрами, торчали разноцветные металлические ниточки. По прозрачным трубам текла жидкая плазма, стекая вялыми и скользкими, словно желе каплями на черную землю. Вокруг все замерло, и лишь разбитый крейсер издавал странные звуки всевозможных нарушенных технических процессов.
Из выгоревшего и черного проема, что возник тут при падении, выполз человек. Это был пилот Джим Флауд, что остался на корабле и любыми усилиями пытался выровнять курс и полет Мириона 7. Видимо за его сердечность его и вознаградили спасением. Его левое плечо, бок, и нога были красными из-за мелких кровоточащих порезов, которые он получил, когда при столкновении налетел своим телом на стеклянный стол. На щеке красовался длинный и свежий шрам. То, что он выжил при столь странных и смертельных обстоятельствах, было и вправду потрясающим. Он был одет в черно-синий рабочий костюм, что включал в себя удобное и легкое резиновое пальтишко, такие же узкие брюки, перчатки, сапожки. Сейчас от всего этого остался весьма жалкий остаток. Пальто теперь больше напоминало пиджак, так как его полы были полностью вырваны и лишь с правой стороны висел оборванный резиновый лоскут. Брюки были в черной земле и с многочисленными рваными полосами. Джим прополз несколько метров и рухнул на землю, тяжело дыша, свернувшись в позе младенца, как улитка в ракушку. Он был очень шокирован случившимся и все еще находился в больном недоумении. Руки конвульсивно дергались, но вскоре он успокоился и просто продолжил молчаливо лежать.

Джунгли окружающие место аварии корабля



------------------------------------------------------------------------------------------------

Макдара Кодак
Очнувшись словно после длительного забытья, вы в первую очередь почувствовали влагу. Фрак был пропитан теплой жидкостью. Кровью. Слава богу, не своей собственной. Было темно. Словно ночью. Затылок гулко болел, что означало то, что по нему пришелся сильный удар при столкновении с землей. Да вас начало доходить, что вы находитесь в шатле. И он упал вслед за крейсером. В поисках двери вы натолкнулись на чью-то беспомощно обвислую руку. Стараясь не испытывать сильного отвращения к тому, что вокруг могут быть испачканные артериальной кровью трупы с раскроенными черепами Макдара посвятил все свое внимание поиску выхода. Вот, через дверные щели просвечивался слабенький свет. Несколько ударов плечом по неустойчивой железке и вот она с треском и грохотом, поддавшись, отлетела в сторону. Перед Кодаком предстало вполне печальное зрелище. Разбитый крейсер. Повсюду обломки и оторванные детали. Выйдя с мрачного и темного шатла он ступил в высокую сочного салатового цвета траву, что достигала обычному среднестатистическому человеку до икр. Что может быть хуже одиночества подле разбитого в дребезги крейсера, в котором к тому же полным полно мертвецов?

Симеон Дендрис
Его спасательному шатлу повезло намного меньше. Он просто треснул как скорлупа куриного яйца. Лицо приятно овевала зеленая буйная травка. Поднявшись на ноги, навигатор вылез из под треснувшего «ореха» и огляделся. Позади, в шатле, валялись разбитые тела других служебных сотрудников Мириона 7. Два черных купола, что некогда были эвакуационной капсулой, скрыли их под своей тенью, дабы никто не увидел последствий этой ужасной катастрофы. Дендрис вздрогнул. Он был один. Позади не настигшая его смерть. Он отделался легкими ушибами, синяками и вывихнул правую руку. А все могло бы быть серьезней. Симеон по праву мог считать себя счастливчиком. Вокруг обломки, почерневшая трава… Мрачно.

Клэр Конорс
Вы очнулись. Перед глазами земля. Тяжело. Спину сдавила тонкая металлическая оправа бывшего крейсера. Вы энергично начинаете выползать из под нее хоть особой тяжести в ней нет. Наконец, капкан позади. Локти и вся одежда в черной земле. Ваша сумочка неравномерно качается в крепко сжатой левой руке. Глаза видят разбитый Мирион 7. В пяти метрах от вас лежит, странно скорчившись, фигура в черной одежде. Может мертвый. Может живой. Сердце нервно бьется. Дыхание словно после пятикилометрового марафона. Страшно.

Анжелика и Иоан Грегори Старший
Первое что увидел клерик было взволнованное лицо какой-то женщины. Механический имплантант отдавался колющей болью в голове. В висках быстро пульсировала кровь. Анжелика глядела на Иоана. Само собой они были знакомы. Два месяца странствий по космосу просто так не забываются. Они были в шатле. Сверху металлическая пластина легонько съехала, открывая путь тонкому лучику солнечного света. В капсуле помимо них было еще трое людей. Все они были в собственной крови. Мертвые. Стараясь не глядеть в сторону трупов, Анжелика прижалась к холодной внутренней стене шатла. Грегори без слов понял женщину. Она не могла выбраться, так как ее тело не было предназначено для выбивания железной двери. Клерик поднялся на ноги и подошел к закрытой механической дверце. Было ясно. Она не пострадала, и выбить ее из ее основы было заданием невыполнимым. Но опыт бравого сотрудника городских сил правопорядка ему помог. Подойдя к отколовшейся пластине, Грегори с силой стукнул в нее. По металлу прошлась легкая вибрация, и он зашатался. Затем последовал второй, третий, четвертый. В шатле поднялось громкое эхо ударов, и Анжелика невольно прижала уши руками. На пятый удар пластина поддалась и с резким скрежетом откинулась в сторону. Клерк пригнул ее, что бы верхняя часть была под углом и, схватившись двумя руками, подтянулся. Выбравшись из шатла, Иоан протянул руку женщине. Анжелика не мешкая, ухватилась за крепкую ладонь клерика и вылезла вслед за ним. Прыжок и банкир с клериком оказались на земле.

Олаф Ричардсон
При падении вы, как ни прискорбно, не успели упрятаться в шатле но благодаря вашей удаче, что сегодня спасла вам жизнь, вы оказались в средней части корабля, которая получила «минимальные» повреждения. Вы открыли глаза. Темно. Где-то рядом раздражительно трещит электрический сломанный кабель. Правая рука затекла, так как вы всем телом лежали на ней значительное время, пока не пришли в себя. Разминая суставы и мускулы, Олаф поднялся и побрел в темноте, не разбирая дороги к предполагаемой стене. Уперевшись плечом в холодный метал он начал обдумывать что делать. Рука заколола и вернула функцию восприятия. Кровь слабыми жгучими пульсациями разлилась по жилам. Темно. Ричардсон стукнул ногой в металлическую пластину, но от этого по разбитому помещению разлилось лишь гулкое эхо. В конце покромсанной комнатки раздался ржавый скрип. В сию же минуту большая пластина, что и так пробила потолок начала медленно сползать вниз. Олаф ничего не видел, но предпочел хоть что-нибудь принять и живо припал к холодному полу. Острый и массивный кусок метала, рассекая воздух подобно тарану, врезался в стену, где секунду назад стоял охранник. Пластина, громко скрипя, выгнулась наружу отворяя большой неровный лаз на свободу. Ричардсон, не медля, выкарабкался из темной комнаты крейсера и огляделся. Весь его небольшой военный арсенал был на месте, что его порадовало. Он понимал, какую ценность его экипировка имеет тут и сейчас. Инопланетный мир это вам не хухры-мухры. И Олаф как опытный военный это понимал.

-Очень вовремя, парень. Но у нас не высадка в Нормандии и нас не снабжают всей страной.-Ответил Говард-Но ты не знаешь где это... Да. Еще идеи?
Говард продолжал идти к спуску. По дороге попались трупы горожан, но граната была всего одна и сюрприз похоронным командам убежища сделать было бы совсем расточительно.
"Может и правда Уильяма послать? Вдруг повезет и его не подстрелят. Свои же."

Вы не можете просматривать этот пост!

432 “C-47” несли на себе 101-ю парашютную дивизию. Выстроившись обратным клином, они растянулись на 300 миль вдоль Ла-Манша. В обстановке полного молчания армада преодолевала Английский пролив. Никаких огней. Немцы не простили бы таких оплошностей. В максимально плотном строю, самолеты эскадрильями по девять бортов располагались друг от друга на расстоянии 30 м и это для самолетов, размах крыльев которых 28 метров.
Трудяги-Дугласы несли в своем чреве вещь куда более серьезную, чем банальные бомбы. На жестких деревянных скамьях сидела гордость Союзнической армии – десантники. «Screaming Eagles», «All Americans» - буквально через пару месяцев весть о них разнесется по всей оккупированной Франции, а своим героизмом и неуступчивостью в бою они завоюют себе нетленную славу на многие века.
Армада пересекла Ла-Манш на высоте 150 м, чтобы ее не засекли немецкие радары, а затем поднялась на 450 м, чтобы ее не достали зенитки. Немцы стреляли по самолетам, но без какого-либо успеха, и лишь разбудили спавших парашютистов: приняв пилюли от воздушной болезни, которые десантникам выдали медики еще на аэродромах, многие из них впали в глубокое забытье. На подступах к Котантену эскадрильи снизились до 180 м, до высоты, на которой предполагалось сбрасывать войска.
Нормандия 6 июня больше походила на праздничную ночь, а самолеты находились в самом эпицентре грандиозного салюта.
Начиная с побережья, Дугласы попали в облачность, видимость стала нулевая. Пилоты инстинктивно бросились врассыпную: кто повел свои машины вниз, кто – вверх, кто – влево, кто – вправо, стремясь избежать столкновений. Когда они вынырнули из туч, армада оказалась раскиданной по всему небу.
Это на учениях все легко: пилот замедлиться до 90 миль в час, задирал хвост и только потом включал зеленый огонь. Сейчас же высадка происходила на вдвое превышающей норматив скорости – пилотам тоже не хотелось играть роль мишеней для зенитчиков врага.
“Зеленый”! Наконец-то!
Десатники с облегчением шагнули в ревущее, залитое огнями трассеров и прожекторов небо Нормандии. Все лучше, чем оставаться в этих хрупких лоханях.
При раскрытии парашюта был такой рывок, такой удар от набегающего воздуха, что некоторые просто теряли сознание от шока. Веревки, которыми грузовые контейнеры были привязаны к ногам, лопались, карманы, не выдерживая тяжести содержимого, расходились по швам, а сумки и прочую амуницию просто срывало встречным потоком.


И вот, зеленый огонь загорелся в “Дакоте” с бортовым номером А49, несшей взвод лейтенанта Кэннона.
Рядовой Андерсон одним из первых в роте Dog ступил на землю Нормандии. Его спуск прошел как по маслу: зенитки были заняты самолетами и, кажется, не обращали на парашютиста никакого внимания. Он приземлился на окраине фермерского поля, чудом не угодив прямо в живую изгородь, росшую по периметру. Вокруг было тихо. Относительно, учитывая грохот зениток и рев самолетов. Ни души. Освободившись от парашюта, Питер приблизительно сориентировался и двинулся искать своих.
Индеец Натакто шагнул в ревущую бездну следом за Андерсоном. Отцепив парашют, он, к своему удивлению, обнаружил, что один патронташ пропал. Однако долго горевать ему не пришлось, поскольку на дороге, возле которой он приземлился, показался немецкий фургон. Рядовой вжался в землю – грузовик благополучно прошел мимо. Не в силах пошевелиться, Натакто лежал на земле, пока сзади из кустов не раздалось: “Вспышка!”. Это был Андерсон.
Сержант Джеймсон покинул “Дакоту” последним из втором отделении. Не успел он отделаться от шока прыжка, как в пятнадцати метрах под ним пронесся объятый пламенем самолет. Парашютиста тряхнуло, закрутило в воздухе, но стропы и купол, к счастью, выдержали перегрузки. А вот сержант – нет. В полубессознательном состоянии, он приземлился в мелкий водоем возле одиноко стоящего фермерского дома. С огромным трудом выбрался на берег и с ужасом обнаружил, что из оружия у него только нож. Тут его вырвало, а сознание вновь затемнилось.
Осборна, шагнувшего в небо Нормандии следом, самолет благополучно миновал, но его неудержимо потянуло за ним следом в образовавшийся “воздушный тоннель”. Он оказался в кустах на опушке небольшой посадки. Впереди, в тридцати метрах грохотала зенитная батарея. На фоне света прожекторов, Винсент ясно видел, как черная фигура, активно жестикулируя, указывала на него. Сзади из кустов раздалось: “Гром! Быстрее снимай свою херню и к нам!”
Еще в воздухе, увлеченный борьбой с парашютом Осборн не видел, как в десятке метров за его спиной промчались снаряды 37-миллиметровой пушки, предназначавшиеся для “Дакоты” с номером А49 Они ударили в двигатель, прошили крыло, и разорвали в клочья готовящегося к прыжку Флауэрса.
Сержант Ричардсон опомнился уже на земле после пары шлепков по щеке рядовым из первого батальона. Каким образом он покинул самолет, естественно он не помнил. Приземлился он, видимо, благодаря рефлексам, приобретенным в учебке. Все лицо и верхняя часть куртки была плотно залита кровью, из оружия – только пистолет и нож.
Двигатель тут же объяло пламя, самолет накренился на правое крыло, а пилот истошно заорал: “Прыгайте быстрее, суки! Я за вас дохнуть не намерен! Набираю высоту!”. В отсеке началась паника, никто уже не собирался соблюдать очередь, все надеялись покинуть горящую бочку раньше, чем ее разнесет на куски очередная очередь с земли.
Вэльсон и Фицджеральд прыгнули практически вместе, но если первый просто шлепнулся в грязь пересохшего пруда, то парашют второго зацепился за ветви деревьев, а сам десантник повис в трех метрах над землей. Да и Томпсон, как назло, Фиц потерял еще в полете.
Первый сержант Майкл Гаррис приземлился на фермерский огород. На его окраине росло то самое дерево, с которого беспомощно свисал рядовой Фицджеральд.
Самолет заложил крутой вираж, разворачиваясь в сторону пролива. Готовящегося к прыжку лейтенанта опрокинуло на пол и вместе с изуродованными останками Флауэрса потащило вглубь отсека. Превозмогая жутчайшую тряску, Питер пробрался к люку. Зенитчики уже серьезно принялись за Дуглас А49. иллюминаторы не требовались, свет прекрасно проникал через новые отверстия в обшивке.
Пока лейтенант боролся с тряской, самолет вернулся практически в то место, откуда, тремя минутами ранее, выпрыгнул Андерсон. Именно их первыми из своего взвода встретил Кэннон. Но прежде он наткнулся на лейтенанта Пэйтона из первого взвода. Тот неудачно сгруппировавшись, повредил лодыжку и не мог сам идти.
________

Тем временем, десантирование подходило к концу. Бойцы группировались в мелкие отряды и с боем продвигались в сборные пункты. Зачастую в таких группах офицеров было даже больше, чем десантников, в других же – командиры и вовсе отсутствовали.
Так или иначе, на кипящую Нормандию незаметно спускалось утро, а ночь отступала, унося с собой ужасы.
________

Первый сержант Гаррис взглянул на часы: четверть четвертого – менее, чем через полтора часа начнется бомбардировка побережья, и еще через полчаса – сама высадка. Благо, что до места сбора, городка Тюркевиль, оставалось не больше полутора миль. По самым скромным прикидкам, их выбросили почти в пяти милях севернее предполагаемой зоны высадки. Но это был далеко не худший результат: в отряде Гарриса - он был тут старшим - было двое парней из 82-ой, и вовсе пёхавших почти от самого побережья. Наверное, сейчас бы никто и не удивился, встретив заблудившихся Томми из 6-ой британской…
В “отделении” Гарриса насчитывалось 12 бойцов, из них только четверо своих Вэльсон, Фицджеральд, Ричардсон и Осборн. Еще были капрал и рядовой из первого взвода, два пулеметчика из “Alpha”, правда без пулемета, радист из 506-ой с разбитой рацией и неудачники 82-ой дивизии.
Группа только что пересекла дорогу на Сент-Мер-Эглиз и вошла в негустую посадку. Впереди, по прикидкам в сотне метров, слышались звуки отчаянной перестрелки. Никаких населенных пунктов, объектов немцев, судя по карте там не было. Вдвойне странно. Отряд медленно двинулся дальше и до ушей донеслись крик с ужасным немецким акцентом:”Американен! Сдавайтесь! Вы окружены! Идите некуда!”.
________

- Вот уж попали в жопу, Пит – прохрипел лейтенанту Кэннону Фрэйзер Пэйтон, перезаряжая Кольт.
Действительно жопа… До Тюркевиля оставалось миля, когда группа была обнаружена немецким патрулем. Десантники вполне могли избежать столкновения и скрыться в насаждениях, но их сковывал лейтенант Пэйтон, который из-за подвернутой лодыжки сам идти был не в состоянии. Их настигли, возле фермерского дома. Выбора не было: отряд занял оборону.
С улицы раздалось :”Американен! Сдавайтесь! Вы окружены! Идите некуда!”.
- Пошли на хуй! – Пэйтон высунулся из окна и пальнул в источник звука. В ответ зазвучали выстрелы, попадания были в опасной близости.
Пятеро: он, Пэйтон, Натакто, Андерсон и О’Коннол, все свои, против дюжины солдат противника.
________

Джеймсон очнулся от пальбы где-то рядом. Что-то кричали. Сержант разобрал только “Американен” и “окружены”. Отключка принесла пользу, сейчас Джеймсон чувствовал себя вполне сносно. Он поднял голову: по огороду бежали три немецких бойца. Макса они не видели. Оружия, кроме ножа не было. Но под собой в сумке сержант явственно ощущал несколько гранат.

Битва окончилась... кончилась для всех, но только не для него. Все это: трупы, море крови и этот аромат. Да, аромат смерти напомнил ему о Трагедии, превратившей его в странника... в изгоя своего вида.
На какое-то мгновение его охватила буря эмоций всех цветов: от боли и ненависти до радости и сострадания...
Уильям присел и прикрыл свободной рукой лицо, задумавшись, а другая медленно вращала пустой барабан револьвера. Потом он охватил обеими руками револьвер, взглянув на него.
Щелк! Барабан отъехал в сторону, и часть его упала на песок.

Уильям встал и, достав из кармана "штанов" запасной заряженный барабан, и поставил его на место пустого.

Щелк! Новенький барабан успешно занял свое место в револьвере и готов был по воле Хозяина нести смерть, когда пожелает Его душа.

Уильям еще раз окинул взглядом лагерь, трупы врагов.
Больше всего ему хотелось сразить их не пулей своего револьвера. Его душа горела и разрывалась желанием окропить шпагу кровью об их живые и пульсирующие тела, тела тех, подобных, кто отнял у него самое дорогое в жизни, взамен дав неувядаемую боль и разрушительный огонь ярости...

Вы не можете просматривать этот пост!

"НКР, значит. Не так уж много мне про них и рассказывали. Большая территория, центральная власть, регулярная армия и какое-то подобие демократии. Еще в ту сторону несколько раз летали пертиберды, но зачем, особо не распространялись. Один раз привезли кучу пленных, но они были в комбинезонах Волт-Тек."
Конрад последовал за Бертом, с интересом разглядывая форму НКРовцев и сравнивая знаки отличия с анклавовскими.

-Принял!*Крикнул Дин и бросился к пулемету, и взглянул вниз, там разыгралась нешуточная битва: горожане окружили солдат НКР и сдавливали их плотным кольцом, Дин присел на колено, от ненависти ему захотелось закричать громко-громко, он прикинул пулемет и закричал -Сдохните твариии!!!- И Дин начал строчить из пулемета по горожанам*

Говард вздохнул. Положение было все хреновее и хреновее, в распоряжении были последние силы Гекко, причем даже невооруженные. А подкрепления НКР были неизвестно где.
-Что же, Крис, разбирайте-Хлопнув по одному из ящиков рукой, сказал Линч-Трофеи прямо с дохлых гладкомордых. Закончите снаряжаться, найдешь меня, дам остальные приказы.-Напоследок гуль кивнул здоровяку и поплелся в лагерь, к полевому госпиталю.
"День-два посидим тут, потом трублю отступление и постепенно отвожу силы к Гекко. Там запираемся и, похоже, передыхаем в осаде ГУ... Черт, я в лодке посреди океана дерьма и даже весла у меня нет."

Когда снаряд безоткатки снова поразил пиббер, на глазах у Карла выступили слезы.

Он бормотал под нос, постепенно увеличивая громкость, по мере того, как они уходили по реке.

-Иисус. Иисус, я говно. Я сраное говно, Иисус. Иисус, прости меня! Прости меня, Иисус! Я исправлюсь! Я изменюсь! Изменюсь! Иисус! Аааа!!! Я говно, Иисус! Говно!!! Прости меня!!! Мудилища пиздоглазые, съели, да? Съели? Иисус простит, Иисус любит СиДжея! Иисус любит ниггеров!! ИИСУС ЛЮБИТ МОРСКУЮ ПЕХОТУ, СУКИНЫ ДЕТИ!!! ВО ВСЕ ЩЕЛИ!!!! АААА!!!!!!