Голосование пользователя

  Во взгляде Делии скользнуло умело замаскированное напряжение.
- Я не машина, а конструкт, использование неорганических имплантов для этой серии признано нецелесообразным. Я, кстати, новее, чем бета, она на несколько месяцев старше. А в чем смысл называться именами? Это же обман. Как будто если переделать альфу в Аврору, а гамму в Гвен, это вроде розочку из крема на торт нацепить. Притвориться, что если есть имя, то это уже настоящяя девочка. Но могу, если хочешь, мое имя вроде ничего звучит. Всяко лучше, чем Ивонн. С Доном этим я встречалась мельком два раза. Не знаю, во что он влез, знаю, что он тоже ищет помощи Прокси. Ну, того мужика, который вроде как может помочь с покупкой личности.

  Делия смотрела с абсолютным, почти детским недоумением. Как будто собеседник на полном серьезе доказывал ей, что Земля не только стоит на трех слонах, но еще и у одного слона пять ног. Плечи девушки напряглись и Виктор начал уже задумываться о перспективах боя в очень закрытом пространстве. И тут собеседницу затрясло. Она сложилась почти пополам чуть не приложившись лбом о переднюю панель и истерически, сперва хрипло, а потом почти до воя, смеялась. Выбившиеся из хвоста не слишком чистые волосы свисали по сторонам лица, маскируя выражения.
  Наконец эмоциональный всплеск подошел к концу. Делия выпрямилась, утерла глаза.
  - Ох ты ж блин блинский. Либо ты самый креативный, лживый и гениальный В Сером на этой планете, либо меня правда угораздило налететь на... суевера. Исказителя, чтоб ее так, реальности. Хотя я совсем не уверена, что эта реальность - то место, где можно жить. Без обид, ок? Слушай, я почти ничего не знаю о таких... глобальных вещах. Вообще, это все для людей. Мне просто нужно убежать, исчезнуть. И, если предложение о помощи в силе - я полностью поддерживаю. Если я что знаю об Исказителях, так то, что они ухитряются продолжать существовать, как бы их не давили. А эту добродетель я стала ценить очень высоко.

  – Ауч. Меня тоже зацепило, - Боб с неудовольствием отступил на шаг от своей спутницы и вытряхнул осколки стекла из своего рукава. Крови, кстати, удалось избежать, - Прости, Эмили, за испорченный вечер, - произнёс он куда громче, чем, нужно, чтобы услышала Вейкиша. Наверное, его услышала половина присутствующих, - Предлагаю загладить это недоразумение в другом месте. Позволишь? - он вновь ей протянул руку, словно приглашая на танец.

  Разбитая стеклянная этажерка - плохой знак. Это было статистически редкое событие, которое разлетится по окрестностям в виду наличия пострадавших. А поскольку Бриджпорт находился под пятой у технократии (и зная историю последних трёх часовен Герметистов), было бы благоразумно смыться, не оставляя никаких следов. Особенно мистических. И как бы ни хотелось Бобу помочь всем пострадавшим и даже залатать то самое пострадавшее бело-золотое платье, ему оставалось только сочувствовать и драпать подальше.

  –Уходим отсюда, - Боб процедил сквозь зубы, когда "совершенно случайно" задел Чалис плечом на пути к выходу из зала.

  –Френк, оставишь за нас чаевые? - хотел он спросить у Мэтта, явно кивая на входную дверь.

  Уфф... кажется, Мей оторвалась. Все остальное - зависит от воли богов войны. Ну, и нашей. Давно, впервые оказавшись в потасовке, Вейгелла была потрясена тем, какой, оказывается, бардак этот воспетый в песнях разгар битвы. Просто все бегают, вопят и мочат друг друга почем зря. Может, кому-то такое и в радость, но жрица Цироллали считала своим призванием оберегать и поддерживать. Для начала...фуф... а вот такая беготня - это вообще вне программы! - надо бы зарядиться выносливостью. И Арчи зарядить, а то сила его разума вечно опережает силу телесную. Вот как бы это еще этого... калику...переезжего... догнать! А вот и догоним, полурослики прекрасно умеют экономить, подъезжая тайком на подводах высокорослых народов. Поставив ногу на заднюю перекладину кресла, жрица подмигнула невидимому слуге (ну, или где он, по ее мнению, должен был быть), возложила руку на плечо реактивного волшебника и произнесла:
- Потому что наш колдун с очень толстой рожей!
Тот кто толстый - тот и крут, тех и уважают,
Тем бог благоволит, силу посылает!
  Ну и я тоже с толстой рожей, благослови, богиня, вроде хорошее дело делаем, людей спасаем. Эв, правда, опять плешь проест за неизящные выражения, но до этого дожить надо. И, собственно, надо соскакивать, пока не разогнался.
- Покров!- кидая невидимой покрывало защиты и укрепления на Оравера, Эвелину и Эдварда.
  Так, теперь лучники, благословить, что ли, чтоб стрелу в зад не получить.
- Вместе мы сила, врагам - могила!
  Ну, понеслась!

  Створки ворот были тщательно замотаны изнутри цепью, но оставался просвет в который вполне можно было заглянуть. Калитка рядом, которой, скорей всего, пользовались куда чаще, была в двух шагах. Как и яркое предупреждение про злую собаку. Судя по тому, что мешков с мусором рядом с воротами не наблюдалось, собаки вели себя как правильные собаки при территории - поднимали жуткий гвалт. стоило кому-то подойти слишком близко к точке, которую они считали охраняемым объектом. Скорее всего, еще прыгали на ворота, становились на них передними лапами, словом, проявляли агрессию, отпугивая вторженца.
  Сейчас, однако, было тихо и как-то даже безмятежно. Заглядывая под несколькими углами в просвет, Виктор увидел задние лапы и хвост колечком. Одна из лап сонно дернулась, как будто пёс видел во сне охоту. Просыпаться животное не собиралось, и это было слегка странно - раз основной функцией человека-сторожа было кормить собак, то отпугивали любителей растащить стройматериалы животные неплохо. И если одна собака спала, то ее товарки должны были уже поднять тревогу. Словом, возникло подозрение, что, хотя в узкую щель видно лишь одну спящую собаку, остальные, видимо, заняты тем же. И это наводило на мысль, что тут что-то не так.
  И тут Виктор боковым зрением увидел, как чуть шевельнулась занавеска на окне трейлера сторожа. Маг успел расправить плечи, готовясь к переговорам, но ничего не происходило. И это тоже было неправильно - уж обитатель трейлера-то был здесь по праву, ему следовало отдернуть занавеску и посмотреть. или попросту выйти. А не выглядывать украдкой - белый день, едва ли тут так страшно.

  Закончив погрузку, Боб тоже готовился ко встрече с вуду. Тут тебе и экстракт из десяти автомобильных ёлочек, превращающий всё что угодно в воздухе в 70% N2, 23% O2, 5% CO2, а остальное в воду. Запахи, частички кожи, пыль - всё это должно было уйти в небытие, и никакие духи с феромонами не достигли бы ноздрей мага, чтобы снова заставить думать о вечном, а не о деле. Тут и набор магических стекол-визоров, которые всё никак не доходили руки собрать в стильные очки с нулевыми диоптриями специально для деловых переговоров, и которые не вызывали бы вообще никаких подозрений. Тут и брелок с кусочком кварца, который нужно было синхронизировать с хрустальным шаром fullHD. Особым козырем был набор швейных игл, которые могли быстро соорудить сценический образ "Пинхеда", но это уже из разряда тяжелой артилерии, а не средством поддержки. Боб мог сотворить многое и интересное. Но, во-первых, это работало только пока магию напитывал Боб, а во-вторых, оно совершенно не помогало против тех, кто решал прикоснуться к твоим мозгам или к твоей карме. Против жриц вуду броней была лишь вежливость, и не факт, что она сработает на этот раз. Очень не хотелось приводить всю политику в русло ядерного конфликта и ядерного разоружения, если что-то пойдет не так.

  –Я тоже беспокоюсь за Джимми. Не скажу, что считаю его беззащитным, но и мне было сложно совладать со своими мозгами. Как бы в беду не вляпался. Сможешь смешать зелье, которое отключает эмоции, или чтобы периодически приводило мозги в порядок? Меня эти мороки откровенно смущают, и я не уверен, что вижу всё по настоящему. Бесит, если честно, - хмыкнул он.

"Яви на свет мне образ той, чей облик был прекрасен.
Чалиси имя было той. В анфас. Приказ сей ясен?"
"Яви на свет мне образ той, чей облик был прекрасен.
Вейкиша имя было той. В анфас. Приказ сей ясен?"

  Пальцы отбарабанили текст на клавиатуре, в лоток ушла распечатка пентакля в серых тонах, и пока старенький принтер кушал целлюлозу сантиметр за сантиметром, Боб концентрировался, чтобы выудить наиболее удачные ракурсы из воспоминаний о жрицах вуду. В конце концов, коллеги по цеху тоже должны были знать, кто есть кто в этом безумном мире. Когда заклинание закончило своё дело, у Боба оказалось на руках по десятку фотографий девушек, каждый с разного ракурса. По одной фотографии Боб прилепил на доску с заметками, остальные убрал в новую папку и запрятал в глубокий ящик стола.

  –Говоришь, воришка с отводом глаз? Ну.. Может быть, я не обращал внимания, если честно. Если хочешь, могу подложить ему химическую мину, почернеют руки и всё что он трогал, если сделать нужный импульс. Ибо нечего лапать комиксы, особенно, без предупреждения. Надо? - заговорщически улыбнулся парень, слово уже сделал гадость.

Они взяли его в полукольцо, в электрическом свете ламп их глаза казались тусклыми, но они не оставляли усилий. Большая часть аудиторий освещалась только искусственно, и это свет был безжалостен к молодым лицам, выявляя неровности и поры, маскируя естественный цвет лица, делая краски одежды контрастными до резкости. Весна, которая играла с солнечными зайчиками, вырастила крокусы под деревьями и поигрывала с гормонами студентов, опоздала на лекцию, и ее не пустили. Студенты были немного ватные, чувствовалась усталость и попытки сосредоточиться. Утром, когда Виктóр вышел из дома, дерево во дворе поприветствовало еще чуть увеличившимися почками. Еще пять дней назад оно пребывало в зимних снах, а сегодня, просто стоя рядом он чувствовал едва слышный гул, начавшегося тока соков.
Но здесь… Он сошел с безопасной дистанции подиума в полукруг перед первыми креслами, стараясь объяснить этим запертым в глухой коробке, придавленным повседневностью юношам и девушкам всю сложность великого переплетения потоков Жизни. Хотя он избегал пользоваться Ремеслом даже поблизости от работы, была в нем какая-то вибрирующая нота, обычно незаметная, но становящаяся более явственной стоило ему увлечься. Вблизи он способен был ее передать, делясь удовольствием от чувства просто быть живым. Ну, и конечно, следовало тщательно избегать последствий – все эти записочки вложенные в курсовую, приход в одиночку на консультацию и прочих возможностей нарушить к Змеевой матери профессиональную этику и условия контракта.
Студенты малость зашевелились, разминая затекшие тела, в глазах многих появилось осмысленное выражение. Затем последовали вопросы, сперва из серии «а почему корни к низу?», означающие что мозги включились пока просто на холостые обороты. Затем более осмысленные. В целом, минут двадцать лекции прошли не в пример началу оживленно, и к концу студенты расходились уже с легким разочарованием, что все кончилось и чувством легкости.
Не все, конечно. Он сперва обратил внимание на ее плечи и шею. Большинство людей более-менее симметричны, но по-настоящему красивые линии тела и лица встречаются не так уж часто. В этом нет ничего страшного, привлекательным делает огонь самой жизни, да и американский канон красоты скорее приветствует молодость, здоровье и уверенность в себе. И все же иногда Жизни хочется заняться искусством. Линия плеч, нежные ключицы, яремная ямка, шея, угол челюсти, скулы. Девушка не бросалась в глаза, но, начав на нее смотреть, было трудно оторваться. Сама она смотрела на лектора с серьезной внимательностью, поднявшаяся волна воодушевления, мозгового штурма, вопросов, идей не затронул ее абсолютно.
И вот, прозвучал не резкий музыкальный звук, напоминавший о конце лекции. Вернувшийся на подиум к столу и кафедре, Виктóр отвечал на вопросы, невольно краем глаза заметив, что стройная, как тростинка шатенка, хоть и не присоединилась к группке обсуждающих, но и не ушла. Стояла, с ненавязчивой грацией опершись на крайнее кресло, и смотрела все также серьезно.

День подошёл к концу, за ним ошеломительно пронеслись вечер и сменившая его ночь. Были и душевные посиделки в хорошей компании со старыми и новыми друзьями, и безудержное веселье в одном из самых бойких мест большого города с его многочисленными возможностями и соблазнами, и, конечно, неугомонный Марко Воло, который едва выбравшись из одной передряги, всё стремился с головой ринуться в новый омут. Было у самозванного барда то редкое качество, что одни назовут противоестественной тягой к поиску всевозможных приключений на свой беспокойный зад, другие же отметят магнетические свойства натуры Марко, благодаря которым неприятности находят его сами. Истина, как обычно, лежала где-то посередине. Следовало бы отметить и другое исключительное свойства отпрыска семейства Вэндсов, без которого он давно бы бесславно окончил свой жизненный путь. Речь, разумеется, о необычайной удачливости Марко, потому как раз за разом бард выходил сухим из любой воды.

Когда наступило утро, и наши герои приходили в себя после славного отдыха в «Медной кружке, полного выпивки, азартных игр и чувственных ласк (разве что Ларса все эти развлечения миновали), Марко первым забарабанил в двери своих новых товарищей, что только вчера «наняли его» для путешествия в Долину Теней. Энергии барда, кутившего всю ночь, можно было только позавидовать. Он очень уж хотел побыстрее двинуться в дорогу на поиски приключений, даже завтрак он предлагал перенести на свежий воздух. Впрочем, причина столь жаркого рвения Марко объяснялась очень просто. Этой ночью он, несмотря на предостережение Шиашоллы, всё-таки добился своего и провёл время с роковой красавицей. Теперь же его разыскивали по всей таверне люди опасного человека, которому он наставил рога.

И в этот раз Марко в последний момент вытянул шею из-под занесенного над ней меча. Ему удалось пересидеть в конюшне, пока его компаньоны собирались в дорогу, а дальше он со всей поспешностью во главе процессии (как и подобает проводнику) поскакал прочь из Глубоководья по Торговому тракту в сторону Даггерфорда и Гостиницы-на-Полпути. Утром распогодилось, и после лившего весь прошлый день дождя ярко светило солнце. Путешественники, что пожелали переждать непогоду в уюте городских кабаков, по утру тут же отправились в путь. У Южных Врат царило невиданно столпотворения из-за обилия повозок, всадников и пеших путников, пытающихся разъехаться и разойтись в довольно стеснённых условиях. Стражи врат быстро плюнули на эту толпу и не стали никого досматривать и проверять, как это происходило в обычные дни. А потому Марко, всё ещё разыскиваемый законниками, смог беспрепятственно покинуть город.

Яркое тёплое солнце, приятный южный ветерок, зелень вокруг и пение утренних пташек сулили приятную поездку, благо путь лежал по совершенно прямой, хорошо известной и безопасной дороге. Некоторые осложнения в пути появлялись из-за последствий вчерашнего ливня – в некоторых местах образовались огромные лужи и вязкая грязь, которые приходилось объезжать. Марко, поняв, что люди обиженного им мужчины его не преследуют, снова был бодр и весел. Он почти безостановочно молол, делясь историями о своих прошлых и наверняка полностью вымышленных похождения, не особо заботясь о том, слушают его вообще или нет. Если верить его россказням, то за плечами у барда имелся значительный опыт пиратства в холодных водах Бесследного моря, сражение с легендарным Зверем на Муншайских островах и поиски сокровищ в знаменитом замке Драконье копьё.

Движение по Торговому тракту было интенсивным. В город спешили торговцы и путешественники, жители ближайших селений и бродячие артисты, наёмники в поисках работы и наслаждающиеся погожим деньком аристократы. В обратном направлении двигалось ничуть не меньше народу. По обе стороны от дороги раскинулись золотые фермы и изумрудные луга, иногда встречались густые лесные заросли, бывшие когда-то частью огромного лесного массива, занимавшего половину континента, далеко на западе виднелись спокойные воды удаляющегося Моря мечей.

Ещё до полудня поездка вдруг перестала был лёгкой и беззаботной. Очередная неприятность пришла вовсе не от Марко, а явилась она в роскошной карете, вычурно украшенной и принадлежащей, несомненно, человеку состоятельному, а возможно даже и благородному. Сзади и спереди от кареты ехало по паре вооружённых всадников, облачённых в начищенные до блеска доспехи с гербами и украшениями. Кучером было странный зеленокожий карлик в ливрее и в парике, в котором невероятно сложно было признать гоблина.

– А ну, прочь с дороги, сброд, – грозно крикнул ближайших из всадников героям «Полной чаши», которые невольно оказались на пути у этой пышной процессии. – Сир Ривальдо едет.

Дорога была довольно широка, и в обычный день по ней бы и три таких кареты разъехались, но сегодня часть дороги превратилась в непроходимое болото, и оставалась лишь узкая полоса, с которой некуда было деться – либо в то самое болото, либо в густые заросли. Экипаж не стал дожидаться, пока ему уступят дорогу, и упрямо продолжал движение. Кучеру не удалось совершить задуманный манёвр, колесом он наехал на торчащий из грязи камень, из-за чего карету хорошенько так тряхнуло, она резко подпрыгнула и остановилась. Изнутри грубый мужской голос принялся извергать отборные проклятья. Дверца резко отворилась, и из кареты появился средних лет мужчина в нелепом парике, какие так любят аристократы, особенно, если возраст оставил их без собственных волос. Разодет этот тип был роскошно, похлеще гостей на вечере в Доме Удовольствий. Картину портило лишь совсем свежее пятно от красного вина на белоснежной манишке этого господина. Физиономию его перекосило от гнева, в правой руке он сжимал трость, которой тут же огрел по спине гоблина, но тот сразу указал на искателей приключений, и вот уже злобный взгляд рассерженного господина устремился на них.

– Сир Ривальдо, не надо их убивать, ну, пожалуйста, – из кареты показались две прелестные головки молоденьких красавиц в пёстрых нарядах с обнажёнными плечиками, белизна которых многое говорила об их хозяйках. Вид у обоих дам был крайне обеспокоенный.

– Сию минуту, мои дорогие, лишь преподам урок хороших манер этим нахалам, – отвечал сир Ривальдо лилейным голоском, а в следующий момент резко выпалить уже в сторону искателей приключений. – Из-за вас, мерзавцы, испорчен великолепный день. Я незамедлительно требую сатисфакции и вызываю вас на поединок. У кого из вас хватит смелости быть первым?

Один за одним стражники и Шиолта ступили в раскрывшиеся двери, что некогда отмечали грань между обыденным и опасным. Не первый раз, не первый раз даже за этот день, но можно ли было к этому привыкнуть?

Лейф был очень старым городом. За тысячеления здания и целые кварталы пластами оседали в землю, формируя пласты истории, уничтожались новыми волнами власти, изменялись под новые нужды новыми людьми. Город и вбирал в себя, и отбрасывал свои предыдущие ипостаси: даже там где сам мир отторгал такие части Лейфа как Старая Библиотека или могущественная магия стирала целый период истории города – что-то всегда оставалось рядом, как эхо звука, существующее когда сам звук давно уже угас, как знаки, проступающие на очищенном от надписей пергаменте.

Канализации города были одним из тех мест, где город никогда не мог полностью избавиться от такого прошлого, от улиц ставших стоками нечистот, от зданий ставших цистернами отходов, от дворцов и храмов, ставших логовами чудовищ, от лабиринтов крошащихся переулков, связывающих неожиданные части города не вполне естественным путём. Ненужное, выброшенное, непрошенное, отверженное, отброшенное, проклятое – всё это в конце концов находило свой путь в канализацию, и магия - забытая, ущербная, отверженная, ненужная как и всё остальное - тоже находила свой путь сюда, с разноцветными сливами алхимических лабораторий и опустошенными волшебными палочками, выброшенными за ненадобностью. Все это смешивалось в свой собственный мир, отрезанный от солнечного мира могущественными чарами – нейтрализующими опасность для жителей, но также понуждающими забытое и ненужное вариться в собственных гнилых соках; магия также гнила, создавая невозможные иначе места – если бы кто-то взял за труд вырыть длинную шахту, он врядли бы вскрыл все наслоения истории прячущиеся под городом, в изгибах и вывихах этого рыхлого, зыбкого, нечистого места. Для Триумвирата было достаточно что канализации не доставляют особых проблем кроме редкого монстра или нашествия крыс; для жителей Лейфа было достаточно что их нечистоты не собираются на улицах. Для крысоловов и мусорщиков было достаточно нехилой платы, даже несмотря на достаточно резвый отток кадров, и для Стражи обычно хватало одного-двух отрядов который разбирался с наиболее опасной из всей этой мути.

Обычно хватало, но сейчас и от отряда Мардоттир, и от отряда Просперо оставались в действии не так чтобы многие, и без поддержки магов на обычных уровнях оставалось надеятся что инструкций и указаний, наспех оставленные отряду Рема старшим капралом Эрликссоном было достаточно чтобы дойти до нужного перекрёстка, благо верхние уровни были относительно безопасны.

Один за одним стражники проходили в дверь - под окрики Рема, не слишком уверенно, но всё же держа строй несмотря на стестенность открывавшихся за дверьми туннеллей, поросших тут и там ярким пятнистым мхом. Не видя ничего впереди кроме двух спин и двух же ростовых щитов и вынужденная не столько смотреть сколько слушать, Шиолта краем уха уловила что-то об обучении-муштре, через которую (если она правильно поняла ситуацию) командующий Сорано болезненно и безапелляционно прогнал всю Стражу пару месяцев назад, и которая, судя по всему, была расчитана как раз на бой в стеснённых условиях.

"...не думал что пригодиться хрень... шеф как в воду глядел..." - пробормотал кто-то за спиной колдуньи.

В обычное время можно было бы сказать что поначалу всё было мирно. Их путешествие через сырые туннели, несмотря на ужасный запах (который, похоже, не так сильно затрагивал попривыкших к вони горчицы с лимоном стражников как Шиолту) было без происшествий: ни засад, ни ловушек, ни монстров. Но ничего не было "мирным" в этой ситуации – скорей, с каждым последующим шагом у колдуньи всё сильней возникало ощущение что они безвозвратно ступают в логово чудовища, только и ждущего когда они пересекут невидимый порог за которым нет спасения бегством. Похоже, то же самое думали и другие, поскольку даже шёпот утих, даже лейтенант Рем перестал рявкать указания поминутно, ограничиваясь лишь самыми необходимыми.

Когда идущий впереди старжник охнул и пригнулся, принимая на ростовой щит невидимый удар, и завязался бой, для многих это было чуть ли не облегчением...

... но на этом видимая часть истории завершилась.

Питер подумал, что делать и решил, что хитрый план может оказаться через чур сложным для охраны, и все охранники пойдут к девушкам, а к нему не пойдут. Он забрался в стоило в место потемнее, и стал орать:

- Эй! Психованная! Отвяжи меня! Мозги совсем что ли пролюбила?! - он замолчал и прислушался.

- Ты слышишь? Куда делась? Иди сюда, я сам тебя под стойлом закопаю! ЭЙ!! - последний был вопль полный возмущения.

Он опять прислушался и начал превращаться в глабро.

Сэм
Соня сидела с книжкой в гостиной - единственном помещении, кроме крольчатника, где горел свет. Общий свет в складе тоже был кем-то вырублен. Рядом с ее диваном лежал Навахо Сандры, чутко поднявший голову к вышедшему вампиру.
- Привет, - боязливо улыбнулась Соня, - нет, не каталась. И что значит "еще"?
- Пять минут? - боязливость исчезла, как не было, - Сэм, ты что, шутишь? Пять минут? В бар к знакомым? Все, уйди, я буду переодеваться, и мне еще накраситься надо будет!

Сборы девушки заняли не пять минут, а побольше - когда Найтингейл, отплевавшийся от шерсти и умывшийся, зашел в контейнер-гостиную, прошло уже почти десять. Она была в простом, но неплохо выглядящем на ней коротком черном платье с квадратным вырезом и полупрозрачной фикцией, изображающей короткие рукава, и черных туфлях на каблуке. Перед ней были разложены серьги в форме больших колец, какая-то косметика, и она пыталась сейчас что-то сделать с волосами.
- Черт, - ухмыльнулась Соня, напряженно борясь с какой-то заколкой, - я не успела?
Заколка щелкнула. Когда девушка выпутала ее из волос, оказалось, что она была сломана.
- Черт. Черт, черт!
Схватив щетку для волос, Соня быстро задвигала ею во все стороны, пока не получила взбитую светло-русую копенку на голове. Заколов ее над висками оставшимися заколочками, она быстро вдела сережки в уши и накрасила губы, сразу подчеркнувшие ее болезненную бледность.
- Черт! - щетка и зеркальце полетели в стену, копенка сама развалилась в неплохую, хоть и простенькую прическу.
Яростно сверкавшая уже накрашенными глазами девушка воззрилась на Сэма.
- Я выгляжу, как накрашенный труп! Сэм, что мне делать? Хоть все стирай!

(Центральный участок стражи, 15:15 второго дня)
Белобрысый стражник буркнул что-то вроде "Рис", или "Ривс", или "Лейз", или "Лист", и, нетерпеливо дернув плечом, подсадил Шиолту в седло впереди себя; тёмные круги под желтыми, как у многих коренных лейфовцев глазами, и этот тик делали его похожим на большую, нервную птицу. Большую нервную птицу с табардой пропахшей отвратительным запахом горчицы, лимонов и пота (с которой колдунья тут же получила возможность познакомиться поближе), и жесткой даже сквозь зачарованный шёлк кольчугой.

Ворота в центральный участок стояли распахнутыми настежь, и когда лошадь с двумя всадниками рысью понеслась вперёд, никто не поспешил их закрывать. Послеполуденное летнее солнце жарило вовсю, в безветренном воздухе запахи летних цветов мешались с пылью, отчего обоняния то и дело касался приторно-сладкий, душный какой-то запах. Над далёкой брусчаткой время от времени "плыли" миражи, но ни спешивший за ушедшим вперед отрядом дуэт, ни жителей Лейфа это не удивляло.

Возможно жителей Лейфа это не удивляло, так как жители Лейфа были заняты несколько другим.

Не все, не везде (пока ещё не все, пока ещё не везде) но тут и там, некоторые горожане просто лежали или сидели у обочин, на скамьях, на ступенях домов, словном у них разом, внезапно отнялось всякое желание двигаться, словно у них внезапно пропало всякое желание что-либо делать, о чём-либо думать, что-либо осознавать. Почти все безучастно смотря в небо, в то время как прохожие, посреди белого дня просто переступали через них, как через мусор на дороге, без сострадания, без какого-либо внимания, без мысли о том что кому-то может быть худо. И это в лучшем случае – в случае когда прохожие не останавливась чтобы обшарить карманы или пнуть просто так. Апатия, такая же как с конюхами в центральном участке резво поглощала город – или может быть в спешке от Старой Библиотеки, и, до этого, спешки сквозь книжные катакомбы, и до этого спешке туда и спешке сюда, и в безопасности защитных стен центрального участка колдунья просто не замечала столь многим в городе становилось просто наплевать на всё, включая собственную, возможно, жизнь. Когда лошадь споткнулась на повороте и машинально сбавила ход, Шиолта успела заметить маленького мальчика, недоуменно тормошащего женщину в синем платье и кокетливой, хотя и ношенной шляпе, которая просто сидела на обочине и смотрела в небо, не обращая никакого внимания на собственное дитя. Но – очередной поворот – и новые улицы, и двое исчезли из вида.

Когда колдунья впервые заметила людей азартно, с веселым гиканьем избивающих что-то – кого-то – едва уже стонущего, это было непривычно и жутко, особенно потому что Ривс (или Рис, или Лист) только подстегнул лошадь, продолжая нагонять отряд. Но потом сцены агрессии начали разворачиваться сквозь город как веер – в проулках, в трактирах, в домах, множась, казалось, с каждым поворотом. На фоне апатии резкие оклики, рычание проклятий и кровь потасовок выглядели особенно ярко, тем более что никто, похоже, не собирался останавливаться или останавливать других. На очередой улице, вдали, блестнул серебром доспехов отряд Грифонов, убивающий кого-то алого и в огне, но в остальном этот новый, безумный Лейф грядущего гигантского жертвоприношения, медленно и неотвратимо вытеснял знакомый Шиолте город обыденных чудес.

И над всем этим, делая цвета ярче, и запахи лета насыщенней и острей сияло безупречное, незамутнённое солнце. В небе розового – нет, уже постепенно набирающего силу пунцового неба – но иначе безупречного летнего дня.

Желтые двери сырной лавки "Лерекс и дочери" были выбиты, окна с резными ставнями в виде сырных долек выбиты, горшки с приторно-пахнущей геранью выбиты, у стены, нелепо раскинув руки и ноги как тряпичная кукла, валялся труп пожилого лейфийца в одежде типичной для приказчика и удивлением в стекленеющих янтарных глазах. Рядом, поддерживая сломанную руку второй рукой в кандалах, сидела нестарая ещё лейфийка с белым как мел лицом, воя то ли от горя, то ли от боли. От зелёно-белых табард рябило в глазах. Резкий, рваный голос лейтенанта Рема рявкал приказы к построению.

– СТРОЕМ ПО ДВОЕ! По ДВОЕ, мать вашу! Впереди подземелья! Первый ряд - щиты на изготовку! Второй ряд - приготовить бомбы! Ожидаемо сильное сопротивление! Приказ отдан на уничтожение всех встреченных культистов! Третий ряд...

- С волчицей, - с готовностью повторил Ингрэм, - от нее Торольв унаследовал волчью кровь.. - юноша тут же пояснил, - он был первый рода гару.

Оборотень сделал короткую паузу, вдохнул поглубже, и начал рассказывать, стараясь перекладывать слова на понятный лад.

- Торольв был сыном Гудрена Охотника, отцом Стейнара Длинного, чей сын, Грим, взял в жены Гуннхилд, дочь Ульва Бесстрашного, чьим братом быть Кетиль Лосось с острова Храфниста, сына Халльбьерна Полутроля, сына Бьергольва-Великана, и Хельги, сестры Ауд, что вышла за Эрика Светлого и родила Ингвара Скорбного, чьей крови был Бьерн Выдавливающий кровь из Камней, сын Вермунда, альфы стаи Несокрушимой Силы, и Даллы, внук Фреды Разящей Вьюги, что стоит подле меня. Так я знаю эту историю.

С каждым именем говорить становилось легче, будто слова, слетавшие с губ Ингрэма, произносил не он один, а каждый из предков, стоявших за спиной оборотня. Парень, до того опасливо стоявший чуть сгорбив плечи, будто не знал, как правильно себя вести, распрямился, его глаза сверкали азартом мгновенно захватившей его истории.

- Одного году Хальвдана от роду, Гудреда заколол копьем воин. Он был схвачен и сознался, что действовал по приказу Асы, матери Хальвдана, что та подтвердила. Сердце ее было озлоблено ревностью к Торольву, родившемуся в один год с Хальфданом, и это заставило ее подкупить убийцу Гудреда. Тогда Олав, двадцати лет от роду, унаследовал земли Гудреда, а Хальвдан был отправлен матери, которая вернулась в земли Харальда Рыжебородого. Торольв же был воспитан волками. Братья встретились много лет спустя при дворе Олава, и сразу же завели дружбу и ходили вместе в походы. Олав, хоть был старше обоих братьев на двадцать лет, от матери унаследовал кровь эльфов, был он высок и красив и выглядел моложе других родичей и часто был принимаем за юношу. С годами Олав не менялся обликом, но духом он все дальше отходил от дел людей, уединившись в своей крепости в Альфхайме, и править по старшинству выпало Хальвдану. С помощью братьев он соединил старые земли своего отца и в походах завоевал многие новые края. Он был первым, кто объявил себя королем Северных Путей и после этого каждый из братьев получил свой надел по справедливости, так как Хальвдан чтил законы превыше всего другого. Люди любили короля, и когда ранней весной лед подломился под его конем, и Хальвдан утонул, каждый стал требовать, чтобы король был погребен на их земле. В итоге тело Хальвдана было разделено на четыре части и погребено в четырех концах страны, чтобы ни один край не был обделен.

- Хальвдану наследовал Харальд Прекрасноволосый, сын Хальвдана Черного и Рангильды, дочери Сигурда Оленя. Сигурд был сыном Хельги Острого и Аслауг Сигурдсдоттир, дочери Сигурда Змееглазого, сына Рагнара Лодброка, и Блайи Нортумбрийской, дочеры Аэллы Нортумбрийского. Харальд продолжил завоевания отца, присоединив к королевству много земель, но он не был так любим, как Хальвдан. Харальд был скор на ярость и не гнушался крови. Так как Олав давно оставил людской край, только Торольв был вправе осадить своего племянника. После того, как Торольв выступил против Харальда на совете воздей, между ними началась вражда.

- Когда Торольв отправился в поход против Альбов, Харальд собрал дружину и напал на земли Торольва. Он сжег крепость дяди, разорил поля и увел людей в рабство. Вести о разорении дома настигли Торольва, когда он покидал английский берег. Опасаясь коварства Харальда, Торольв собрал свою долю добычи на одной ладье и отправил ее, вместе со своей семьей, на дальние острова, где гнев Харальда не мог бы их достать. Затем он разделил оставшуюся добычу между воинами и закатил пир, которого раньше не видела Белая земля. На пиру Торольв объявил, что не простит обиды будет биться с Прекарсноволосым. Он знал, что из этого сражения был только один путь, в страну вечной охоты, поэтому Торольв простил все клятвы и долги, что были у воинов перед ним, и отпустил их к семьям. Всю ночь тинговые люди Торольва пировали да сговаривались, и на рассвете на воду одна за другой спустились ладьи, что понесли семьи и добычу воинов следом за родичами Торольва. Ни один из воинов не оставил своего ярла перед последней, самой славной битвой!

Ингрэм не смог сдержать восторга в голосе, когда представил себе мрачную торжественность момента ,в котором воины, все до единого, приняли решение остаться с ярлом не потому, что были обязаны, а потому что не могли помыслить себе оставить его в такой час.

- Выждав, пока Прекрасноволосый отправится в поход, Торольв с воинами осадил Вестфолл, где правил Харальд, но они не стали грабить боггатый дом короля, потому что не собирались бежать, трусостью спасая свои жизни. Вместо этого Торольв приказал предать огню все богатсва племянника и стал дожидаться его возвращения. Харальд услышал о пожаре и тут же развернул свои ладьи обратно. Когда он прибыл в Вестфолл, там его встретили только черные от сажи стены, белый пепел и тени волков, скользящие среди пожарища. Ярость обуяла Прекрасноволосого и он бросился на берег с криками, требуя Торольва явиться перед ним. Старый ярл не стал заставлять племянника ждать, и пока волки Торольва расправлялись с воинами Харальда, ярлы сошлись в поединке, что длился два дня и две ночи. В конце концов, копье Прекрасноволосого пронзило сердце Торольва, но не раньше, чем его клыки сомкнулись на шее и плече Харальда. Торольв пал на землю, улыбаясь окровавленным ртом. Последними своими словами он открыл Харальду, что теперь, когда он отведал Прекрасноволосого, волки никогда не оставят его след. Как сказал, так и стало.

Сделав мысленную паузу, чтобы отсечь страницу повествования, Ингрэм продолжил говорить.

- Сыновья Торольва, Ульв и Стейнар, росли вдали от края Харальда, дальние острова стали для них домом. По молодости они ходили в викингские походы и снискали в них славу и богатство, но когда узнали обстоятельства смерти отца, оставили походы и поклялись отомстить Прекрасноволосому. Вместе с дружиной они напали на ладьт Харальда, но король к тому моменту был уже немощен, он так и не оправился от ран, что нанес ему Торольв, и сам не ходил в походы. Вместо него воевали его сыновья, каждый из которых величал себя королем Северных Путей. На тех ладьях, что атаковали Стейнар и Ульв, плыли двое младших детей Прекрасноволосого, почти еще совсем мальчишки. Стейнар решил взять их в заложники, чтобы требовать от короля выкуп, но в пылу сражения оба мальчика утонули.

- Любви между детьми Харальда не было, они враждовали друг с другом за земли отца, и когда вести о смерти детей достигли королевского двора, немногие оплакивали их. Среи тех, кто скорбил, был старший сын Харальда, Эрик, первый прозвища Кровавый Топор. С того момента Эрик стал непримиримым врагом Торольвсонов и стремился сквитаться с ними всякий раз, когда их пути пересекались. В сражении он убил Торвальда, сына Ульва, но сам был убит Рагнором, сыном Торвальда, который отчек Эрику голову и нарек себя Кровавым Топором вместо убитого им короля.

- Вражда между родичами продолжалась многие столетия. Она стоила жизни Ингвару Скорбному, который сражался вместе с Рагнором и был убит из-за предательства Харальда Серошкурого, альфы септа Безбрежного моря, и многим другим воинам. Конец ей был положен только тогда, когда Грим, сын Стейнара Длинного, примирился с Хаконом Добрым, и они сняли проклятия, наложенные на части одного рода. Не все приняли этот мир, и среди таких был Рагнор Кровавый Топор, который в гневе оставил земли своего дяди и отправился в южные края на поиски славы.

- Среди его потомков была Фреда, дочь Эвальда и Кристины, унаследовавшая от Рагнора волчью кровь. Она была среди первых рода, кто отправился в Америку, чтобы поддержать кровную месть за Валку Большой Шип, которую убили стаи племени Уктена. Здесь она снискала славу, сражаясь против врагов племени... - Ингрэм несколько раз повернулся вокруг себя, выискивая знакомые пейзажи, после чего указал куда-то на восток, где в облачной дымке можно было разлечить очертания гор, - Вот там, в Белых Горах, она была прозвана Разящей Вьюгой за то, что ее стая нападала даже в самую дурную погоду, в и была беспощадна, как ледяной ветер.

- Под защитой Фреды ее род пустил корни в Америке, расселился по всему краю и породил многих героев Нации, таких как Сигрун Голос Гор, альфа септа Стражей, Вермунд, собравший стаю Несокрушимой силы, и Бьерн Выдавливающий Кровь из Камней, который возглавил стаю после смерти отца и спас септ Каменного Сердца от нападения слуг Разрушителя. Таков мой род и моя кровь.

Ингрэм, наконец, замолчал разглядывая лица собеседников, чтобы угадать их реакцию.

- Простите, если я не очень складно рассказываю, я, все-таки, не был рожден под Поющей луной.

Марика
Марика вернулась к своему наблюдательному пункту. Охота, стоило вампирше очутиться одной, пошла отлично. За без малого два часа она выследила последовательно: худую женщину средних лет или выглядящую старше своего возраста, вонявшую отвратительной бедностью и как бы не бездомную, мальчишку-подростка, пришедшего к дилеру несмотря на то, что он уже был под кайфом - вампирша поняла это, когда сопоставила странный едкий вкус его крови со странными, немного мультяшными картинками, начавшими мелькать на периферии ее зрения, молодого парня, такого же безнадегу, как тот, который поделился с ней кровью первым, и девицу, то ли чью-то подружку, то ли еще не успевшую окончательно опуститься проститутку, которая завернула в подворотню только для того, чтобы стоять там, смотря в рисунок трещин на штукатурке.

Почти половина ночи была еще впереди - экран сотового телефона показывал без четверти два, а Марика наконец-то была сыта. Правда, лиловый мультяшный пухлый пудель никуда не девался с тротуара, вызывая какое-то иррациональное умиление и добродушие.

- Double Barrel, - очень четко произнесла Джи. По улыбке Рыжей можно было понять, что где-то тут есть подвох, а сама она налюдает за реакцией.
- Это когда ты берешь двустволку, - Бруха потянулась, откинулась на спинку дивана и закинула ногу на ногу перед тем как изобразить рукой жест, которым бы она взяла эту самую двустволку, и почему-то насмешливо глянуть на Сэма, - Вставляешь чуваку... В рот. И задаешь вопросы, а он на скорость на них отвечает. Ну, насколько может.

Лето в Вермонте играло самыми невероятными оттенками зеленого. Солнечные лучи оседали на кронах деревьев, плескались в ряби озер и слепили глаза озорными бликами. За границей строгости септа Серебряных Клыков никто не мог, нет, не запретить, но посмотреть осуждающе и полувыдохнуть с ноткой расстройства, если ты собирался сделать что-то неподобающее. Поэтому Ингрэм, преисполненный решимости добраться прямиком до Хеброна, куда вел призыв о помощи, довольно быстро растерял изрядную долю этой самой решимости, и первые полдня провел в щенячей игре с солнечными зайчиками и купании в озере. Лишь когда молодой оборотень услышал за спиной тихий голос, проступающий сквозь Преграду, как узор инея на двойном стекле, он оставил игру и продолжил путь. Юноша убеждал себя, что если быстро выследить убийц и... убить их, то потом можно будет с чистой совестью провести день на озере, наслаждаясь отдыхом победителя, но до этого нужно сосредоточиться на охоте.

В его голове роились десятки мыслей, сменяя друг друга, и он развлекал себя тем, что обдумывал каждую из них, прежде чем ухватиться за следующую. Почему эти убийцы не объявились на пару недель раньше, когда септ проводил ритуал Великой охоты? Наверняка Гайя указала бы на них, и тогда по их следу пошел бы не один Ингрэм, а весь септ! Вот это было бы зрелище! Правда, тогда бы и Слава досталась всему септу, а не одному Ингрэму. Нет, оборотень не считал себя жадным и был готов делиться Славой с теми, кто был ее достоин, но ведь у них и так полно Славы, а Ингрэму дорога каждая толика, которую он может заслужить...

Следи куда ступаешь

Шепот возвращал внимание Ингрэма к окружающему миру. Оборотень рассчитывал, что сможет проделать большую часть пути на четырех лапах, но штат оказался изрезан туристическими тропами, так что ему приходилось то оборачиваться волком, то принимать человеческий облик, чтобы пересечь тропу и не закладывать слишком большой крюк. На тропе Ингрэм не оставался слишком долго, чтобы лишний раз не пересекаться с настоящими туристами, снова ныряя в подлесок при первой возможности. За свою безопасность он, само собой, не опасался, но помнил наставления старейшин о том, что смертные не всегда спокойно реагируют на священную Ярость оборотней, поэтому лучше держаться от людей в стороне.

С учетом потерянного на озере времени и вынужденных крюков, Ингрэм добирался до Хеброна почти вдвое дольше, чем планировал, и вместо того, чтобы выйти к городу поздним вечером, оказался на границе поселения ранним утром. К этому моменту уверенность Ингрэма в собственных силах немного померкла, он не планировал своих действий дальше этой точки, рассчитывая, что доберется до города и там разберется. И вот он был уже в Хеброне, а как разобраться яснее не становилось. Единственное, в чем парень был уверен, так это в том, что он не собирается отступаться. Во-первых, это было совсем не героически, а во-вторых, что бы сказали в септе, если бы он так быстро сдался? Только вот от понимания, что не надо делать, не становилась понятнее, что же, собственно, делать...

Смысл доносящегося из-за сетки разговора дошел до Ингрэма не сразу. Он услышал слова, инстинктивно повел ухом, вслушиваясь в происходящее, втянул воздух, разбирая вкус агрессии и страха на языке, но понял смысл слов, только когда уже сворачивал за угол, из-за которого слышались голоса. Последние слова обладателя запаха агрессии резанули по ушам, но Ингрэм тут же отбросил возникшие в голове воспоминания.

- Эй! Где здесь можно позвонить? - Парень окликнул устроивших потасовку за сеткой за мгновение до того, как увидел их. Оборотень не знал, что обычно спрашивают у незнакомцев на улице, но в тех фильмах, которые он смотрел, одинокий герой, прибывая в новый город, первым делом искал телефон. И бар. Ингрэм тут же добавил, - И выпить!

Кровь, горячая, с привкусом зеленого вина и доброй схватки. Такую Даниэль любил. В такой охоте было что-то гораздо более честное и справедливое, чем в подкрадывании к спящим, покупке продажных девиц, или соблазнении доверчивых собутыльников. Именно такая кровь играла в его жилах, даря ощущение тепла и задора, и прогоняя тоску, когда Даниэль вместе со своей Донньей подходил к дому Юлианы.
Дом безумной пророчицы, как подобает дому ведьмы слыл дурной славой, и внутри него роскошь так же соседствовала с безумием, как и в легендах, что его окружали.
Взгляд рыцаря скользил по внутреннему убранству прихожей, или же зала, пойди пойми, что оказалось сразу за массивной дверью дома, по узорчатым коврам, и драпировкам, по перилам лестницы, и странно но роскошно одетой хозяйке, пока не наткнулся на разводы алого на черном и белом. Кровь. Вот что это был за запах, встревоживший его едва он переступил порог этого дома. Кровь и смерть.
Алого становилось больше, и оно скрывало белое и черное полностью, вытекая из тела убитой молодой женщины, рядом с которым играл, как ребенок, взрослый мужчина.
Какие чары были на него наведены, что не замечая крови он складывал кубики? И эта девушка, чье сердце уже не билось, почему она была здесь, мертвая, и столь неуместная. Зачем ее убили?

Рыцарь вернул потемневший взгляд на хозяйку дома, и уже хотел что-то сказать, когда его остановила неожиданно твердая рука той, с кем он сам сюда напросился, сжавшая его предплечье. Ох не о том, предупреждала мудрая Анхелика своего потомка, когда опасалась, того, как он воспримет преступников в клетках у потолка княжеского зала. Те двое несчастных, заслуживших свою судьбу, впечатлили его меньше, чем одна мертвая, и другой - околдованный в доме у той, кого называли пророчицей.
А та уже лепетала и приглашала их вглубь дома, будто ни в чем не бывало, и звала его Котенком. И предлагала познакомить с кем-то, вероятно, тем несчастным, игравшем не полу, и почему-то звала взрослого мужа ребенком. Указывала на мягкие кресла, а сама садилась на насест, более приличествоваший диковинной птице-павлину, чем даме, и в глазах ее отражались отблески сотен камней, из когторых были сложены картины. Никогда еще сер Галахад не видел ничего подобного тому, что узрел в доме этой ведьмы.
А ведьма тем временем не замолкала, вещая про гнездо змей, и меч, и Ангела и дары. Похоже, благодаря своему колдовскому дару, она знала что-то о том, зачем ему предстоял путь в Кордобу. Знала, больше чем он, но, как и все пророчества, ее было очень туманным. И она предлагала помощь.

Данни неуверенно глянул на Анхелику. Он не знал, что ответить. Рыцарю совем не хотелось зачарованным сидеть рядом с Пауло и играть с ним в вымазанные в крови кубики. Точно так же, как ему не хотелось, чтобы в странной прихожей на полу появлялись новые мертвые девушки. Но гнездо змей - очень похоже звучало на то зло, помочь разобраться с которым звал его Муккир ибн Рахим в Кордобу. Зло, скорее всего, гораздо большее, чем странная ведьма, звавшая подругой его Донью. И если уж маврский колдун не мог узнать его имени, и найти, то помощь лиссабонской ведьмы могла оказаться не лишней.

- Приму, - мрачно ответил Даниэль, - если эта помощь поможет мне спасти невинные души, а не загубит еше больше. Что ты знаешь о гнезде змей, и чем можешь помочь?

- Да, противогазы надо. И химзащиту... - мрачно ответил подчиненому Григорий Васильевич, продолжая при этом спуск вниз. Почему? На то он и Чорт, что не поймешь.


- Что вы откры..? - вопрос к ученому в белом халате он оборвал на полуслове, когда на площадку влетело неведомое чудище.
- Хосподи-иисусе-христе, бесовщина какая, - рефлекторно пробормотал чиновник и от удивления аж перекрестился, чего не делал уже много лет.
Затем он посмотрел на табло, где загорелось предупреждение о максимальном уровне чего-то вредного. После - на чудом спасшегося раненого ученого, что отключился прямо здесь. И наконец его взор остановился на охраннице и ее поясе с амуницией.
Пора действовать!
Шагнув к ней, Чорт положил тяжелую ладонь девушке на плечо, но в ответ получил ловкий захват и пинок в грудь. Ошарашенный, он только моргнул, а затем ринулся к раненому:
- Саня!
Кивнул на ученого, мол, "помогай!", присел, закинул его руку себе за шею, обхватил за грудь и потащил.
- Все наверх! Бегом! Бего-о-ом!!!

— Ага, всё-таки с оружием, — констатировала Ада, взвешивая на ладони один из гаечных ключей, и в голосе её послышалось какое-то странное... удовлетворение с нотками уважения?*

Ещё бы разобраться, как этим пользоваться. Странная рукоять, и режущего края совсем нет... Метательное? Да, похоже служит для оглушения и первичной дезориентации противника, чтобы выиграть время на выхватывание меча или сотворение заклинания. Если эти неучи вообще владеют таким уровнем, как боевая магия.

Словом, оба увесистых гаечных ключа почти сразу же перекочевали за голенища сапог магессы. Что-то щёлкнуло, загудело — и пещеру внезапно залило ярким, как белым днём, светом. Тело разведчицы среагировало молниеносно: отскочив от учёного, Ада пригнулась к земле и сгруппировалась, как дикая кошка, готовая к прыжку. Сосредоточенный взгляд оценивал периметр, выискивая возможные угрозы и их количество...

Никого. Пусто. Пусто?! Зачем тогда было использовать преимущество временного ослепления, если никто не собирался нападать из засады? Логика этих странных людей (если тут вообще кто-то был, помимо этих двоих) покуда продолжала оставаться для Ады за гранью понимания. С другой же стороны, при таком хорошем освещении удобно рассматривать изъятое имущество незнакомца.

Правда с остальными находками (кроме ключей и огрызка карандаша) фантазия леди Валери справлялась долго и со скрипом. Гамлет, схлопнув крылья и усевшись у ног девушки, помогал как мог, всецело поглощённый процессом: попробовал на зуб флешку, позвенел связкой ключей, проверил на прочность когтей смартфон. Больше всего по душе котёнку пришёлся металлический цилиндр дозиметра — его можно было катать лапой. Не клубок ниток, конечно, но в полевых условиях сгодится.

А еретик всё продолжал что-то говорить без умолку. Словоохотливый попался. Из иных слова не вытянешь, а здесь — неиссякаемый поток. Прямо мечта разведчика. Только вот незадача — ни звука не понятно.

— Ага, вот и побеседовали... — разочарованно проворчала Ада, искоса взглянув на мужчину и снова возвращаясь к осмотру диковинок.

Впрочем, что он там может говорить такого уж содержательного... Или оправдывается, или сыплет проклятиями и её кроет на чём свет стоит. Всё как обычно. За годы службы Ада уже привыкла, что речевое поведение преступников по большому счёту всегда сводилось к этим двум основным вариантам.

«Шэрча, а ты на своей родине таких не встречала? Может, он не эльтерранец вовсе, а с Дикого континента, как твой отец?» — решила магесса попытать счастья у пчелы.

Хотя нет, маловероятно. Император не фонил магической энергией, а этот мужчина был прямо таки её ходячим неиссякаемым источником! Вот и от Шэрчи пришёл отрицательный ответ. Никакого сходства со своим отцом симбионт не обнаружила.

«Источник... Фактически этот человек находился в пещере непосредственно под Источником. Могло ли такое близкое соседство повлиять на его Рисунок, вызвав кардинальную перестройку основных Узлов? Таких, что сам он теперь «зарядился» и стал уменьшенной копией рерурса, питающего магией всю Империю? Более того — копией, перемещающейся в пространстве! Насколько хватает такого заряда? Восполняема ли эта энергия или у неё есть предел? А что если... передо мной вообще представитель какой-то новой расы?!»

Сознание Аделаиды лихорадило от множащихся со скоростью света вопросов. Впрочем, последние пару гипотез можно проверить прямо сейчас. Хотя бы поверхностно. Так чего же медлить?

Поднявшись с пола, разведчица — в который раз за это утро — шагнула к «инопланетянину». Приложив два пальца к ямочке на шее, пощупала пульс. Потом сделала то же самое с запястьем и грудиной. Кажется, сердце сокращалось примерно так же, как у неё, и располагалось на своём месте, слева. Хотя правильнее было бы начать с того, что сердце у осматриваемого наличествовало, а сам он принадлежал к существам теплокровным. Но она ж не Ашиль, в конце концов, чтоб по-медицински правильно изъясняться.

Дыхание тоже присутствовало. Беглый взгляд по фигуре определил, что анатомия незнакомца тоже ничем особенным не отличалась от существ мужского пола, населяющих Эльтерранею. Бурые пятна на манжетах сорочки! Это кровь? Похоже... Кисти рук были испещрены мелкими порезами, как при осколочных ранениях. Не то чтобы Ада была сведуща в алхимическом составе крови... Ну, она хотя бы схожего с её собственной цвета, не зелёная и не голубая.

Кстати, об одежде. Оригинальные у них сюртуки... длинные, почти в пол, и белоснежные. Без зазрения совести разведчица распахнула полы лабораторного халата учёного, разглядывая остальной костюм. Любопытный шейный платок. Зачем он так туго затянул узел? И покрой странный, узкая полоса, будто на ткани экономили. Но самое удивительное — булавка! Она крепилась не к узлу, а прижимала платок к планке рубашки.** И... у неё вообще не было иглы!

Не удержавшись от искушения, девушка открепила украшение, рассматривая его с любопытством трёхлетнего ребёнка. Надо признать, здорово придумано — совместить в одной вещи основной элемент гардероба аристократа и функциональное удобство. Насытив свою любознательность, Ада с некоторой неохотой вернула зажим его владельцу, прицепив на прежнее место. Что ж, внешний вид незнакомца выдавал в нём выходца из верхних слоёв общества.***

— Что же Вы, Ваше благородие, в таких белых одеждах по пещерам-то околачиваетесь? — не зная достоверно титула собеседника (костюм не давал чёткого ответа), леди Валери решила ограничиться общепринятым и нейтральным для таких ситуаций. — Не совестно род свой позорить? Какая нужда Вас заставила податься в отступники? Или из сугубо идейных будете?

Парой быстрых движений она стряхнула с плеча мужчины мелкие фрагменты от недавнего «артиллерийского обстрела». Не исключено, что он здесь за командира. А с пленными такого ранга стоит обращаться соответствующе.

— Вы уж не обессудьте, но я должна проверить одну занимательную гипотезу.

В следующую секунду обе ладони девушки мягко легли на грудь учёного, в область сердца — Ада начала перекачивание энергии, чутко следя за дыханием и пульсом испытуемого.

Услышав предложение Золана по поводу колоды карт оставленных Зелларой Оливер возразил ему
- Призрак Зеллары оставил нам эту колоду сам. Явно не для того чтобы ты похоронил ее вместе с останками. Если бы призрак хотел оставить колоду себе - то не стал бы отдавать ее в наши руки. Воля Зеллары, как я ее понимаю, в том чтобы мы взяли от нее этот дар и использовали его. Как? Я пока не знаю, но эта вещь явно связана с ней и уверен поможет нам найти Ламма.

Незнание Урсу всегда раздражало и даже немножко злило. Но не банальное отсутствие академических сведений, которые можно почерпнуть в библиотеке, а неспособность понять суть и причины происходящего, говорящая о том, что ты не видишь всей картины. Наставники учили, что неизвестное опасно, и оттого его следует сторониться, а если и заходить на его территорию, то только медленно, осторожно и обдуманно. Вот и сейчас, сколь бы тщательно Секач не перебирал день за днем в голове последний месяц, потраченный им на охоту за Гэйдреном Ламмом, да выжжет солнце его глаза, он никак не мог понять, где совершил ошибку. В какой момент позволил кому-то разглядеть себя за маской тупого уличного костолома? Как не заметил слежки? Вопросы, одни только вопросы.

Незнание, однако, вкупе с тем, что самостоятельно найти убийцу Клариссы полуорк так и не смог, говорило еще о том, что ему следует принять за данность свое несовершенство и недостатки и проявить смирение. Еще один урок, усвоенный им в "Доме семи закатных ликов". Нельзя отказываться от подарка судьбы из-за страха, ведь кто знает, может быть сама Богиня смилостивилась над своим верным слугой и послала ему и тем пятерым, кто должен прийти на зов, проводника. Жажда мести, конечно, не числилась среди почитаемых Ей благодетелей, но Урсу и не мести жаждет, а воздаяния. Сурового, как дыхание бескрайних кадирских пустынь, но справедливого.

Тем не менее, возможность ловушки Урсу тоже не исключал, и поэтому, перед тем, как зайти, битый час крутился около искомого дома и в переулках вокруг в попытках высмотреть головорезов Ламма. Когда же крыши озарились тревожным багрянцем заката, он, наконец, смирился с потенциальным риском, негромко пробормотал под нос короткую молитву, сетуя на то, что не может разложить молельный коврик для нормальной, и направился в сторону места встречи. Полностью от опасений полуорк так и не избавился, и поэтому в "дом-с-картами" зашел Секачом, образ которого выстраивал с первого дня своего пребывания в Корвосе: оружие и броня, носимые напоказ, тяжелый шаг, сгорбленная спина из-за которой он будто бы нависает над собеседником, взгляд исподлобья, выпирающая нижняя челюсть, скрытая, правда, сейчас под многослойным шарфом. Громила и не более того.

— Урсу, — пробасил инквизитор, по-орочьи растягивая рычащую «р», после того, как огляделся, прочёл оставленную таинственным посланником записку и встал так, чтобы видеть одновременно и дверь наружу, и единственного другого обитателя комнаты. — Урсу-Секач.

Последние несколько дней на улицах Корвосы было неспокойно. Всех без исключения горожан взбудоражили слухи, просочившиеся из дворца, о тяжёлой болезни короля Эодреда II. Никто из жителей города не питал нежных чувств к престарелому монарху, а год назад так и вовсе порадовался бы известию о скорой кончине последнего, но перспективы того, что наступит после этой самой кончины, были весьма пугающими. Ещё год назад Эодреда считали никчёмным прожигателем жизни, пирующим и резвящимся в гареме, покуда его чиновники вытягивают из работающих горожан последние соки, чтобы обеспечить королю роскошную жизнь. Но теперь, когда объектом всеобщей ненависти стала Илеоса, молодая супруга короля, красавица-чужестранка из Челиакса, в первый же день сумевшая оскорбить и сам город, и всех его жителей. Ни проходило и вечера, чтобы в каком-нибудь кабаке или прямо на городской улице не начинали предлагать избавиться от «этой суки», а то и вовсе заточить её в темнице или даже вздёрнуть на одном из шпилей дворца. Причём каждый понимал, не вдаваясь в суть разговора, о какой суке идёт речь. И ведь по чудесным законам Корвосы именно Илеоса была следующей в очереди на Багровый трон после своего престарелого и бездетного мужа, который вот-вот готовился отдать богам душу. Оттого и волновался город в предвкушении этого события, не сулившего никому ничего хорошего.

Но и вдали от дворца с его несчастьями и заботами происходили события великой важности, хоть и не видна была сразу их значимость на фоне трущоб и рыбной вони. Редко случается что-то на улицах Среднего города среди хижин городской бедноты, что оставляет след в городской истории. Городским стражникам нет дела до проблем черни, а уж придворный летописец и перо в чернила макать не подумает, чтобы описать происходящие с ними события. Но так уж угодно было судьбе, чтобы в таком неприглядном месте началась история, тесно переплетённая с судьбой всего города. Там, на грязных улицах, среди нищих попрошаек, карманников и бродяг-варисийцев, шестеро героев собрались вместе, чтобы положить конец великому злу, свершить месть, добиться справедливости или найти ответы, а то и всё вместе. Имя тому злу было Гэйдрен Ламм, а в сущности был он клещом, что вцепился в этот город и тянул много лет из него все соки, целясь в самых слабых и беззащитных. Сотни отобранных жизней, израненных душ и исковерканных судеб. След из трупов и отравы оставлял Ламм везде, куда ступал. Жестокость его не знала границ, оковы морали его давно не сдерживали, а над законом он откровенно насмехался. Закону же в ответ было плевать что на него, что на его жертв. Такова уж Корвоса – если к тебе была несправедлива сама жизнь, то справедливости от здешнего закона ты и подавно не добьёшься.

Но туга, куда не простирается длинная рука закона, сама судьба отправляет своих мстителей. У каждого из шести незнакомцев были свои причины искать встречи с Ламмом. Вот только сделать это было совсем непросто. Старый негодяй, имея множество врагов, прекрасно научился избегать с ними нежелательных встреч. Логово его банды постоянно перемещалось внутри городских трущоб, а сам Гэйдрен залегал на дно, едва почуяв, что на его след кто-то напал. Каждый из шестерых в последние дни видел хохочущего старика Ламма во снах, ощущая при этом полную беспомощность от невозможности до него добраться. И наконец каждый, вернувшись однажды вечером домой, обнаружил неожиданное послание следующего содержания:

«Я знаю, что Гэйдрен Ламм сделал, и знаю, что ты его ищешь. Со мной, как и со многими, он поступил ужасно и заслуживает смерти за свои преступления. Я знаю, где его можно найти, но сама не смогу отомстить ему, поэтому мне нужна твоя помощь. Приходи на закате ко мне домой по адресу улица Лансет, дом 3. Там будут и другие, такие же как ты. На месте вы всё узнаете. Этой ночью правосудие свершится.»

И вот тем же вечером все шестеро независимо друг от друга пришли в условленное место. А находилось оно прямо у реки среди множество рыбацких хижин и множества разваливающихся на глазах домишек, в которых жили обитатели городского дна. Искомый дом был совсем стареньким, имел один этаж и выцветшую вывеску с изображением колоды карт. Входная дверь была оставлена открытой. За ней обнаружилась небольшая комната, разделенная ширмами и занавесами на кухню, спальню, гостиную и рабочий кабинет гадалки. Пахло в помещении свежими полевыми цветами и варисийскими специями. Мебели было совсем немного: две кровати, стол в центре, четыре стула вокруг него и шкаф. На столе стояла корзина со свежими фруктами и ароматным хлебом, а также две бутылки дешевого вина и шесть кружек. Рядом была оставлена записка:

«Спасибо за то, что пришли. Мне потребовалось отойти ненадолго, скоро вернусь. Пожалуйста, располагайтесь и угощайтесь фруктами, хлебом и вином.»

Как и ожидалось, едва выйдя из библиотеки, маркграф почти сразу же наткнулся на любимую тётушку, державшую в руках пергамент, свёрнутый в трубочку. Ничего не обычного для послания из марки, вот только содержание было не о торговых делах или происшествиях. Листок содержал несколько десятков имён дворян, чьё определение всё ещё стояло под вопросом и краткое пояснение к каждому дому.
Большая часть из них, однако, были не слишком интересны и базировались исключительно на заключении брака, от которого Йогель бегал точно также, как и кронпринц, мотивируя своё нежелание женится теми же словами, что и Его Светлость Адриан, ведь маркграфу Вильдбергскому должна была достаться младшая из сестёр Штормбергов – Лисса.

Однако было там и имя герцога Келлеба Реймикуры. Как и Йогель, этот человек был ещё слишком молод и амбициозен. В его планы входило сочетать себя браком с принцессой Араной, и получить возможность самому усесться на трон Нурции, что явно не вязалось с желаниями Совета. Впрочем, западные земли герцогства, вытянувшегося едва ли не весь хребет «Медвежьего когтя» и являющегося по сути западной границей Нурции и её непосредственной связью как с Землями Льда и Туманов, так и с Арондирским халифатом являлись слишком лакомым куском, чтобы кронпринц ответил Келлебу окончательным отказом. Адриан не раз говорил, что не понимает этого человека, ведь если его цели столь прямолинейны, то почему герцог до сих пор попросту не выкрал его сестру и не обручился с ней? Да и тот факт, что Реймикура был согласен войти в Совет, но заняв в нём место Норна как-то настораживал…

Граф Джейс Меррик – крайне холодный и замкнутый человек. С рождения он был болезненным ребёнком, но к его счастью – единственным. У его отца было много проблем с мальчиком, именно поэтому потомственные колдуны всё же пустили на порог своего графства Святой орден, жрецы которого, опаивая мальчика своими чудодейственными зельями и молитвами, всё же смогли даровать ребёнку здоровье. Естественно Меррик проникся насаженной ему верой, но это не означало, что он отказался от магии. Его земли были немногим западнее марки и точно также граничили с горной грядой, разделяющей Нурцию и Нордленд. Перенять там тоже можно было многое, а ценные меха лунных лисов, так вообще ценились на вес золота. Вот только ни предшественники Йогеля, ни он сам, так и не добились от Джейса хоть какого-то ответа или соглашения на переговоры.

Маркиз Герций Альтеранион – ещё один довольно сильный соперник и, по слухам, что накопала милая тётушка, тот ещё любитель мальчиков и крайне странных, даже для Нурции удовольствий. Волшебник, обладающий не то чтобы редким, но крайне мерзким Потоком Некромантии, а главное… даже не пытающийся это скрыть. Врочем и тут были свои нюансы – Герций оказался слишком умён, чтобы пользоваться истинной силой своей души и потому изучал Аркана Стихий. С ним у марки было довольно много торговых соглашений, в основном, правда, продовольственного характера, что и не удивительно, если лорд – маг способный управлять погодой, то каким бы год не был, урожай в его землях всегда отменный. Каким же боком этого человека занесло по мнению Геборы в оппозицию, вопрос конечно открытый.

Барон Лион Эйсвольд – крайне мерзкий и скользкий человек по своей природе, но владеющий золотыми и серебряными шахтами. Его земли были как раз немногим восточнее графства Норнов. По понятным причинам Лион не отказался бы и сам отгрызть от земель Дориана солидный кусок, но тут ему мешала фактически официальная защита и покровительство от короны. С другой стороны, он был едва ли не противовесом почившему Альберту фон Штормергу и вполне мог бы занять его место, вот только нужно ли человеку, у которого хватит золота на то, чтобы купить всё что угодно, подстраиваться под страну.

Единственное, чего опасался молодой барон – нападение Империи, которая довольно близко подошла к границам его земель, но буквально споткнулась о земли другого человека – виконта Кейна Айнкрида, ставшего паладином Ордена Святого Престола. И хотя виконт был связан своим Потоком Света и не смел убивать людей лично, ничего не помешало ему использовать полученные знания на собственных войсках, чтобы крайне успешно сминать противников. Хотя и тут бдительная тётушка была не уверена в том, что этот человек так уж безгрешен, но объяснить его силу иначе никто бы не смог…

Ещё один не менее значимый для Нурции дворянин – виконт Леос Вилендорф. Молодой темноволосый из-за связи его недавно покинувшего этот мир отца с нордлендской леди. Среди знати ему по понятным причинам не очень-то и рады, однако все самые редкие деревья, произрастают именно на его земле. Причина тому не ясна, но и для посоха Йогеля дерево было заказано именно оттуда.

Граф Доннел Розентальц – Уже довольно немолодой колдун, что, впрочем, как и Андромалиус использует на себе силы Потока Разрушения, дабы выглядеть более прекрасно, чем на самом деле. Впрочем, как и Герций, граф довольно охоч до удовольствий и ощущения опасности. Его любовь к холодному оружию достойна оды и увесистого томика с описанием всех военных трофеев, собранных Доннелом в боях. Этот человек любит и готов резать, абсолютно всё: своих врагов, любовников, слуг или кусок мяса на обед. В его владениях крайне много качественного шёлка и виноградников, что опутывают те самые сахарные светлячки, что оставляют после себя крайне прочную искрящуюся на солнце нить.

Графиня Аманда Глейнор – известна как крайне взбалмошная и непокорная особа и всё же, сейчас она может стать прекрасной партией для любого из дворян. Как и в случае с остальными представителями благородных домов, найти себе мужа не на королевском баллу и заключить помолвку где-то ещё кроме королевского замка Сателиса, Аманда не решается, что, по мнению всё той же тётушки, прекрасный шанс для маркграфа обзавестись престижной и крайне полезной «хозяйкой сапфировой горы», как её довольно часто называют прочие дворяне.

Баронесса Саманта Айстлин – крайне воинственная девушка, оставшаяся в слишком нежном возрасте без родителей, которых унесла всё та же пресловутая чума, прокатившаяся по землям Нурции. Девочке повезло в том, что она была слишком мала и не поехала со своими родителями на банкет к герцогине Сесиль Крайтос, являющейся членом Совета Одиннадцати, впрочем, как раз то, что родители попали под «горячую» руку разъярённой толпе больных крестьян и послужило поводом для присоединения баронессы к стану принцессы.

Следующей в списке «невест» от тётушки Геборы оказалась маркиза Эфия Наверри. Говорить о её целомудрии или добродетели не имело смысла как минимум потому, что сия дворянка была главным инициатором открытия домов удовольствий едва ли не в каждом не то что уголке, но городе Нурции. К слову эти самые дома приносили маркизе крайне высокий доход. Мальчики и девочки, мужчины и женщины, Эфия собирала под своё крыло абсолютно всех, а после изменяла людей до так называемого … товарного вида, отправляя их тем самым в новую, пусть не очень приятную и счастливую, но довольно сытную и тёплую жизнь.

И последней в этом списке оказалась ещё совсем невинная и юная виконтесса Элия Сарлин. Как и в случае с Самантой, с которой виконтесса и состояла в дружеских отношениях, родители Сарлин погибли, вот только они не подхватывали чумы или чего-то подобного. Их даже никто не травил, поговаривали, правда, что виконт и его супруга ввязались в какую-то крайне сомнительную авантюру, связанную с золотым магическим порошком, тем самым, что получается при разрушении крыльев колдунов и стоит во всех иных странах кроме Нурции крайне дорого. Но всё, что смогла найти тётушка, так это странный эксперимент у одной из башен Древних, которую родители девушки желали открыть…

Примерно к моменту, как Йогель уже заканчивал читать, слуги Норна провели его по очередному открытому коридору, о которых вполне можно было слагать целые легенды и на фоне которых был бы написан далеко не один портрет знатных лордов и леди, если бы Дориан не был бы столь закрытым, хотя и гостеприимным хозяином. А затем вывели к небольшой площадке, откуда открывался чудесный вид на лес и начиналась лестница к пристани, спрятавшейся среди огромных скальных выступов.
Коридор
лес

По морю прямо сейчас сюда приближалась лодка с четырьмя пассажирами. Рассмотреть их с такого расстояния всё ещё не представлялось возможным и лишь когда маркграф, держась за перила, чтобы не поскользнуться на обледеневших, хотя и прогретых прислугой ступенях, спустился вниз, а лодка причалила, его взору предстали трое посланников. Ожидаемо среди них оказался Рыцарь Смерти, от которого веяло холодом даже без их знаменитой ауры. Сильный крепкий мужчина, ему было около пятидесяти, когда его обратили, что говорило о большом жизненном опыте воина. Чёрные адамантовые доспехи и красный плюмаж, давали крайне непривычное для нурцианцев сочетание, впрочем, Рыцарю на это явно было плевать и переодеваться под желания кого-то кроме своего создателя он явно не собирался.

Вторым был некромант, по-видимому, тот самый ученик Сандро, о котором по замку Дориана уже ходило уйма слухов. Он был прекрасен. Во всяком случае большинство любителей нетрадиционных отношений нашли бы его именно таким. Холодный, слегка отчуждённый, но вполне себе имитирующий дыхание человек с волосами белее снега и глазами цвета выдержанного виски.

А вот третий… только при одном взгляде на него начинало непривычно сильно биться сердце, а голова идти кругом даже у тех мужчин, что предпочитали лишь женщин. И дело было даже не в сводящей с ума ауре, которую вампир довольно успешно пытался контролировать и оставлять на минимальном уровне, а в самой внешности. Нежный, хрупкий полуэльф, чьи заострённые ушки не стесняясь проглядывали сквозь платиновые волосы вампира. Каждое его движение было тщательно выверено и идеально, точно он не просто приехал на трясущейся лодке по солёной луже, что могла уничтожить «дитя ночи» посмей то коснуться водной глади, а на карете из золота и теперь должно было сойти к собственному народу, точно одно из описываемых жрецами чудес Единого…

Опытная повариха Пална, конечно, не сомневалась, что завтрак удался, но кому ж не мёдом в уши слова благодарности? Так что пухлое лицо растянулось в довольной ухмылке, и Пална, смотря на блинницу и лишь изредка оборачиваясь к молодым людям (которых, конечно, иначе как детишек было воспринимать сложновато), начала вещание:
- Вот ты, Веник, зря так ночью засиживаешься. – Ни грамма лицемерия. – Понимаешь, сон – это тебе не просто завалиться на кровать и вырубиться. Сон – это медитация! Во-первых. Когда спишь, медитировать легко, поэтому мы все спим, а когда не спишь – трудно, поэтому если не учился, то и не надо. А кроме того, сон – это ты как будто на тот свет уходишь. И мы потому все ночью и спим, потому что если туда и тащиться, то вместе! А ты, получается, идёшь на тот свет один, а это тебе не в трамвае покататься, и случись чего, вытаскивать тебя будут некому…
Когда Пална в следующий раз развернулась к столу, Алиса и Вениамин (которые вряд ли ей особо внимали) уже догрызли блинчики, а за столом располагался Чёрный.
- На, Лев Николаич, аппетита! Гуляют ещё, поди, пусть на солнышке зверь побегает. Солнце встаёт поздно, садится рано…

Сама уборщица, кстати, тоже села рано – за стол. Ну а что, пора и самой подкрепиться, тем более, что Алиса уважила бабку, кофе налила. Кофе, кстати, хорошее – не то что три в одном, в которое сыплют отраву, от которой привыкание, как от героина. Не прошло и полстопки блинов, как появились Дана, Найда и Иго-го. Девушка на каблуках стала совсем высокой (Пална не привыкла быть ниже других женщин и почувствовала себя слегка неуютно; главный так и вовсе малышом выглядел) но платье шло.
- Ты, Дана, прям невеста! – Состроила она кокетливую гримасу. – Вот ещё на Алису повлияй, а то так и просидит в штанах своих до старости с железяками.
Глядя на то, как вырядился Чёрный и как бодр с утра Сикорский, Пална ощутила нечто вроде сочувствия. В отличие от интеллигентов, она с высоты прожитых лет чётко видела своё место: фигурально говоря, она была маленьким человеком. Учёные этого не понимали: всё время рассказывали, что они на пороге какого-то невероятного прорыва или открытия, готовились день и ночь к своим опытам… и сказать им как-то неловко, что все открытия если и делают, то в Москве, а то и в Америке. Вон включишь телевизор – то Гарвард, то Оксфорд. Ну и наши иногда где-то что-то раскопают. А в Магадане что за наука? Да и, честно-то сказать, все открытия случаются тогда, когда им позволили случиться. Лучше бы пытались с инопланетянами связаться, те быстрее научат. Впрочем, Дана быстро отвлекла внимание заячьей лапкой.

- А вот это хорошо! – Наставительно сообщила женщина, глядя на охранницу, которая такими темпами вполне могла стать её падаваном. – Давай смотреть. Луна сейчас прибывает, это хорошо. Кладбища тут, конечно, рядом нет, зато рядом Долина Смерти якутская, это ещё сильнее энергетика. Нога вроде тоже та, которая надо, - Признаться, Коробейник и сама не помнила, нужна левая или правая. Но это и второстепенно. Поизучав будущий талисман ещё с минуту, она вперилась в светлые данины глаза. – Талисман я сделаю, тут несколько дней ему вызреть надо. Но ты потом носи! Сама на охоте добыла, значит, он твой. А если не будешь носить, жди беды: это всё равно, что попросить у бога воды и вылить. Не делается так.
Народ параллельно доел завтрак и снова осыпал зрелую женщину комплиментами, на что она только посмеивалась:
- Могла бы и научить, если б вы все не были такие занятые. Ой, да Палной, как обычно, зовите, я ж тётка простая, мне выкать не надо.

Выбор Шиолты вызвал тяжелое "грхм" лейтенанта Рема, и вежливую улыбку лейтенанта Сибелиуса. Капитан и Юлиана просто восприняли это как информацию. При упоминании имени Донте, лейтенант Веснушка сделал героическую попытку проснуться, но всё закончилось едва-едва разлепленными глазами и невнятным бормотанием. Бормотание было достаточно сокрушённым.

– Донте жив, но Халита ещё не вернулась. – Ответила капитан Л. Харед, не без короткой запинки, бросив короткий взгляд на Серого. – Капрал Эрликссон введет тебя в курс дела – его это тоже касается. Свободна.

В казённой комнате Шиолта получила возможность оценить из первых рук насколько неудобны стулья для допрашиваемых. Первые пару минут вроде бы как всё нормально, но потом начинает давить на копчик и опора для спины совсем не опора.

В ответ на вопрос Серый поставил коробку на стол, и прожестикулировал, дескать, Шиолте лучше самой всё взять. Внутри было три янтарных флакона, прямых призмы, больше похожих на мензурки, и украшенный сапфирами серебрянный браслет в виде перевивающихся ветвей неведомого дерева.

– Три лечебных зелья и браслет для защиты разума, на всякий случай. Защита не стопроцентно гарантирована. – Он вернулся и закрыл за собой дверь; намеренно глядя в книгу Шиолта слышала его движения и, судя по всему, затем он стал рядом, немного сбоку, глядя на неё. Колдунья не вида его лица, но отчётливо слышала голос.

– Да. – Без увёрток ответил он, но тон не был обвиняющим; сочувственным он тоже, впрочем, не был. Что-то между неожиданно усталым и столь привычным для Серого сухо-аналитическим. – Угрожать прямым уничтожением любому человеку в позиции власти как минимум самонадеяно, но в присутствии его коллег или работников, это не просто угроза, это также унижение, потеря лица. Лейтенант Рем вырос на улицах, и, хотя я в страже относительно недолго, я видел как тяжело он вкладывался в свою работу. "Старая гвардия" с большей охотой отправила бы таких как он на каторгу, чем дала им хотя бы шанс, и его назначение на эту позицию было ни простым, ни гладким. Плюс, жечь людей просто так незаконно, и твои собственные слова предоставляли тебя как нестабильную. Плюс, ты начала, фактически, хвастаться своим статусом мага, и выбор слов низвёл всех не-магов ... – Серый устало выдохнул, прерывая себя, и сел на край стола, лицом к Шиолте. У неё возникло ощущение что он ищёт её взгляд. – Перечислять детали можно долго, но самое главное что ты извинилась. Просто не пытайся решать абсолютно все проблемы магией. Магия не может решить всех проблем. Что до лейтенанта, рано или поздно он поймёт что твоё извинение было искренним. И в ближайшие пару часов у вас обоих не будет времени об этом думать всё равно.

Он сменил тему разговора. В поле зрения Шиолты, его ладонь сжала край стола.

– От Халиты пока никаких вестей, а Донте жив, но парализован. На капитана пытались совершить покушение: демон под видом Просперо... - Он снова устало выдохнул. – ...изо всех людей. Что за демон никто не может теперь сказать, трупа не осталось, но эйдолон Донте унюхал его каким-то образом, Донте начал задавать слишком много вопросов, демон занервничал, потерял контроль над личиной, и разрядил в Донте что-то что, по видимому, должно было парализовать капитана. Была драка, есть убитые и раненные; капитан убила демона, конечно же. Что значит что Просперо и, вероятно, Маркус, скорей всего в плену у культистов. Их магическое сопротивление значимо, но не абсолютно как моё. Если они ещё живы, с учётом того что культисты могут порабощать разумы, есть вероятность что они могут быть использованы против нас. Это не слишком большая вероятность, но она есть. Просперо мастер ближнего боя, любым оружием, но предпочитает двуручное или два клинка. Он пойдёт напролом и, даже если достаточно ранен, не будет чувствовать боли. Он сильней и быстрей чем кажется. Маркус предпочитает быстрые атаки длинным древковым оружием, с быстрым отступлением, как шершень, но знает любое лезвие, от ножа до двуручника. Его очень тяжело прижать или окружить в бою, у него превосходная реакция. Если тебе придётся встретиться с обоими и ты не можешь какими-то чарами их остановить с расстояния, отступай немедленно. Ни меня, ни Логиния не будет рядом, а патрульные Рема врядли их остановят, кроме как навалившись скопом. Сам Рем, капитан конечно же, Мардоттир и её отряд... может быть. – Он промолчал, затем добавил тише, теперь глядя куда-то в стену, за пределы освещённого казённой лампой круга. – Это на всякий случай. Надеюсь что до этого не дойдёт.

- Я не хочу убивать. Но убью во имя того, во что буду верить, - не задумываясь ответил Даниэль. Похоже, ответ у него был готов давно, - Защищая тех и то, что люблю тоже. Понимаешь...
На несколько секунд рыцарь замолчал, решаясь признаться в том, о чем думал, признаться в том числе и себе.
- Прощение, вторая щека... Я трактую эту заповедь, мудрость, иначе, - наконец выпалил он, отлично понимая, что святая католическая церковь его упражнений в богословии бы не одобрила, - Обида заставляет нас отталкивать близких. Несет боль и страдания и им, и нам, и толкает к греху... К плохим делам, о которых мы потом будем жалеть. Обида не дает разобраться и понять, заставляет сразу оттолкнуть. Возможно, оттолкнуть того, кто иначе стал бы другом, а возможно и того, кому уже не успеешь сказать последнее "прости". Смирить гордыню и гнев сложнее, чем сдержать удар в ответ. Где были бы мы, если бы таили обиду за каждую пощечину? Или то, что за нее приняли... Не простив другого в итоге и себя не простишь за это.
Даниэль замолчал, понимая, насколько путанным получается его объяснение, ну лучшего пока у него не получалось.
- Ты зря винишь меня в невежестве и гордыне, - наконец, снова переведя дыхание, продолжил он, - я знаю, что все в мире ведомо только Господу. И я-то точно не видел и небольшой доли Его творения и замысла. Но, не идя на встречу миру, его не увидишь. Не вступив в бой, бойцом не станешь, сколько не тренируйся. Дело не в том сколько приемов тебе знакомы, дело в том, как быстро ты сможешь раскусит тот новый, который увидишь, и поймешь, что с ним делать.
Опыт в этом помогает, но смекалку им не заменить. И... я считаю, что идя на встречу неизведанному не оправдано делать это в одиночестве.
Данни заглянул в глаза своей донье, надеясь, что смог ее переубедит, но уже понимая, что нет. Она тоже умела быть упрямой ничуть не хуже его. От понимания, что они расстанутся минимум на долгие месяцы, если не годы на душе у Даниэля стало даже для него самого неожиданно тоскливо и холодно. О том, что возможно увидеться больше им не судьба, молодому Брухе и думать не хотелось.
- Только ты уже все решила, - грустно констатировал он, и поправил странный горжет ее медного доспеха, - и слушать меня не станешь.
Даниэль замолчал, сосредоточенно поправляя и так идеально застегнутые ремешки. Что ему оставалось, кроме смирения там, где проявлять его хотелось меньше всего?
- Расскажи мне про свои сны, - тихо но твердо попросил он Анхелику, - и о том, куда ты поедешь.

- Мы не... - начал было Даниэль возмущенную отповедь, но осекся, ощутив на плече неожиданно тяжелую ладонь Анхелики. Что он хотел сказать? "Не называем это так"? Какая разница, название не меняло сути. То, что многие в монастыри уходили по велению сердца, тоже ничего не меняло для тех, кого туда ссылали силой. Сам-то он как оказался так далеко от благословенной Бретани, на выжженной иберийской земле? Веление сердца? А только ли?
Сабир во многом был прав, и эта правота злила.
- Женщина волею Всевышнего нуждается в защите и опеке! - не удержался рыцарь, - И нося дитя под сердцем, и заботясь о нем после рождения... Призвание мужчины ее защищать!
Юноша и сам понимал, насколько слабы его аргументы. Защищать не значило "распоряжаться судьбой". К тому же одна из женщин сейчас надежно прижимала его к стене, всего лишь упершись рукой в грудь.
- Я уже выкупил ее. - в неожиданно тихом голосе Данни были слышны едва уловимые нотки рыка, - сталью и кровью. Не для того, чтобы ее судьбу решал тот, кто ее бросил.
Даниэль снова накрыл Ладонь Анхелики своей, показывая ей, что все пока в порядке, и потом и взял ее руку в свою. Нахмурился, пытаясь понять, о чем говорила его Донья, и еще помрачнел, когда понял, что значил ее шепот. Выбор. Он был как никогда тяжелым в этот раз. Ночь. Проклятье и свобода. Господь же учил смирению. А сам он... Сам он только что решил дать девушке свободу. Рыцарь прикрыл глаза и сглотнул. Перед его внутренним взором снова стояла хрупкая девичья фигурка в диковинных одеждах, сжимавшая в руке кинжал, и отблески пламени плясали на его лезвии. Он знал, что она выберет.
- Это должна быть ее добрая воля. - тихо ответил он Анхелике. Не важно чего хочу для нее я. Важно чего захочет она.

- Ясное дело из грибов.
Подтвердил догадку Арии Ронт. После боя он вел себя несколько пришибленно, но быстро приходил в себя. Второй пострадавший, принц Дерендил, благодаря стараниям Шуушара тоже довольно быстро возвращался в норму. Решение идти в Неверлайт вызвало радость на лице Джимджара, Стульчик замахал своими ростками и даже Сарит, как-то приободрился.

Шуушар удивленно посмотрел на Амариэ, огладил свои усы и неторопливо пояснил.
- Сколько я себя помню, мы всегда жили здесь, на берегах Темного озера. И отец мой говорил то же самое. И его отец. Уже много много времени, почитая Мать Моря Блибдулпулп. Торговали с Греклстью и другими городами. Мы им рыбу, они нам разные вещи. Торговцев наше племя не трогает. Иногда только ловили нарушителей. С вами буду я, Плупплупин поможет нам. Он мой хороший друг. А его дочь Блоппблипподд. Просто красавица. Когда я последний раз был дома, она собиралась строить гнездо с юным Глуглагоггом. Будет интересно узнать как у них дела.

Топси аккуратно кормила своего братца, который пришел в себя, но пока был очень и очень слаб, когда Амариэ стала приставать с вопросами, онаотличала очень неохотно.
- Нет. Мы в этих местах почти не бывали. Очень далеко от Блингденстоуна.
Турви подобрал какую-то ложку и её черенком принялся чертить на полу. Пол поддавался плохо, грязь на нем была утоптана очень качественно.
Начертив что-то среднее между прямоугольником и овалом, он ткнул несколько раз по краям и принялся что-то бубнить, так что Топси пришлось даже переводить.
- Велкинвельие. Слубладоп. Мезобранзан. Мантол Дерит. Блингденстоун. Роща Неверлайт. Грэклстью.
На некоторое время гном замолчал собираясь с силами, после чего снова забубнил под нос.
- Отсюда, до Слубладопа 8 дней, Греклстью - 28, до рощи - 36, до Блингденстоуна - 30, до Мезоберранзана 26. Это если бы у нас была хорошая карта и мы бы шли только с братом.

От Эльдет оказалось несколько меньше пользы, она просто пожала плечами.
- Никогда не была в этих местах. Мы преследовали отряд орков после сражения под Гонтлгримом, как раз очищали оружейные Морадина, когда на нас напали дроу. Проснулась я уже тут.

- Я не воюю с женщинами, - нахмурился Даниэль, - и тем более не беру их силой. Я - опоясанный рыцарь. Скажи им, пусть не боятся, их никто не тронет.
Юноша устало вздохнул. Эта ночь упрямо не хотела становится проще, и подсовывала ему все новые и новые задачи.
-Час от часу не легче, - пробормотал он, отойдя от двери, - их нельзя здесь оставлять. Завтра армия двинет на юг. Мимо мельницы не пройдут, будут искать припасы, а найдут...
Мысль свою Данни заканчивать не стал, с девицами все и так было понятно. Оставаться вблизи от армии им было нельзя. Взять их с собой в лагерь Даниэль, тем более, не мог, это было бы равносильно и убийству и самоубийству, вступись он за них там. Но не сам ли он хотел убить их минуту назад? Что это было? Секундная слабость, вспышка гордыни или опять тот неконтролируемый гнев, что заставлял убивать? Анхелика, похоже, что-то знала об этом. Тогда зачем оказалась так неожиданно и так близко к нему? Надеялась его удержать? Рыцарь усмехнулся. Он помнил, как колдунья отшвырнула его от раненного мельника, но помнил и ту небывалую силу, которой наградило его ее колдовство. Ему было сложно предугадать, чем бы закончилась их схватка.
"Можно и проверить", - мысль эта, злая и чуждая, пугающая, пришла будто извне. Рыцарь замер на месте на несколько секунд пораженный ее кощунственностью, и встряхнулся прогоняя ее. Да что, в конце концов, с ним происходило?!

- Господи, - прошептал он глядя на холодные южные звезды, и от волнения перейдя в обращении с латыни на родной язык, - за что мне это?
Небеса молчали. У них, похоже, для Даниэля ответа не было.

- Ты знаешь безопасное место, куда их можно было бы отвести? - Данни подошел к колдунье и попытался заглянуть ей в глаза задавая свой вопрос, но она опять отвернулась. Почему? Дело было в нем или в ней? На эти вопросы совсем не было времени, но почему-то они его волновали, - Их нужно увести отсюда... - повторил он, - помоги мне, и я пойду с тобой куда скажешь.
Решение было не простым, но бросить девушек га произвол судьбы Даниэль не мог. Судьба милосердной бывала редко, он успел в этом убедится.
- Пусть пока займутся раненным, я схожу за лошадьми... Или нет. Слишком рискованно. Вас за это время могут найти. - рвавшееся с уст ругательство Данни опять проглотил, стараясь не сквернословить при дамах, но это становилось все сложнее. Он просто не понимал, что делать со всем тем, что на него свалилось за эту еще не думавшую заканчиваться ночь.

Шиолта
(14:08 центральный участок)

– Это не займет много времени. – Ответил Серый, мимовольно покосившись на Шиолту и книгу. – Капитан Харед терпеть не может долгих совещаний (Логиний подтверждающе хрюкнул в усы*). Вдобавок, если у неё будут какие-то распоряжения что до тебя и книги, лучше если ты будешь иметь возможность говорить за себя. Ты – часть команды, в конце концов.

Здесь дышалось намного легче и было понятно что у Стражи не хватает ресурсов полностью "провентилировать" даже собственный центральный участок, не говоря уже о остальных местах; все стражники, и караульные не исключение, носили пропитанные жёлтой дрянью повязки, но колдунья не могла отделаться от привитой курсом теории элементов мысли, что жидкости имеют тенденцию испаряться. Даже хорошо оснащенная, алхимическая лаборатория была у Стражи одна и не могла сделать многого, и что бы тут не произошло, оно было достаточно серьёзным чтобы дошло до крови.

И их удостоверения проверяли быстро, но тщательно, – врядли здесь просто кому-то разбили нос, вдобавок пока Серый и караульные обменивались формальностями (вплоть до фраз явно кодовых) Шиолта разглядела на двери свежие засечки и царапины.

Но их пропустили внутрь без всякой помпы прямо в кабинет капитана. Шиолта мельком уловила работу в соседнем зале, где и находился, собственно, "мозговой центр" с его массивной, испрещенной заметками и булавками, картой города, но кабинет капитана Л. Харед встретил их лишь немногими лицами. Сама капитан – к заметному облегчению старшего капрала живая и здоровая, – уже знакомые Шиолте лейтенанты Веснушка (похоже, засыпающий прямо на стуле) и Юлиана Мардоттир (выглядящая нетерпеливой и готовой куда-то бежать). Двух других она не знала, но судя по нашивкам, это тоже были лейтенанты: один нетипично для лейфовцев выше среднего и косой сажени в плечах, с перебитый-некогда-нос-рожей и недобрым прищуром скорей уголовника чем стража закона (подался вперед, плечи напряжены, ладони сцеплены в замок), второй, напротив, лыс как кирпич, с глазами серыми как у рыбы и сетью лопнувших капилляров возле носа, с заметным брюшком возникающим у многих лейфийцев норгского наследния к середине лет (развалился на стуле, играя карандашом, стрельнул глазами в сторону вошедших). Третий неизвестный из присутствующий доспехов и знаков не носил, и выглядел заурядно, как клерк или банковский служащий, с пальцами в чернилах и аккуратными, сдержанными движениями (пил кофе, хмурился, что-то писал).

На появление отряда, меряющая кабинет шагами туда-сюда кабинет капитан Л. Харед остановилась; остальные, естественно, тоже посмотрели кого там принесло так срочно. Увидев что из её полудесятка присутствует лишь Магнус, Юлиана Мардоттир перестала ухмыляться и Шиолта уловила между ней и лучником серию быстрых гримас и взглядов, какими обычно обмениваются люди, хорошо знающие друг друга. Остальные, хотя и встретил компанию кто подозрительными, кто любопытствующими взглядами, смолчали.

– Рассказывай. – Без проволочек, представлений или объяснений потребовала капитан, и Серый достаточно сжато, и явно стараясь не опускаться в перечисление мелких деталей и столь любимые им объяснения что это всё значит и откуда оно произошло, доложил что случилось во время их экспедиции. Слышать как их недавнее сражение и потери были охарактеризованы как "столкновение с абберацией третьего разряда, трое выведены из строя с возможностью восстановления лишь сверхъестественными методами, один в лазарете" было немного странно.

– Что насчёт книги? – Спросила капитан, и Серый позволил себе немного отступить от формального языка.

– Книга известна в оккульных кругах как Ориа Рема, Книга Тысячи Глаз. Это могущественный артефакт который позволяет узнать имена и деяния григори и других сверхъестественных экстрапланаров, чтобы использовать их в ритуалах вызова, знания о которых она также хранит. Это знание сокрыто для всех, кто не связанный с книгой через кровь маг, поэтому лишь один маг может черпать в ней знания в одно и то же время, хотя у неё есть близнец в библиотеке Университета. – Август показал на Шиолту. – Сейчас Шиолта единственная кто настроена на эту конкретную книгу, и книга постепенно ест её жизнь, поэтому я рекомендую немедленно дать ей начать розыски подозреваемого григори, чтобы разорвать эту связь как можно быстрей.

– Она же всего лишь, мать её, студент? – Подал голос лейтенант-"уголовник" (голос оказался под стать внешности грубым, таким дрова пилить было можно). – Надо дать книгу кому покрепче.

– Я ручаюсь за неё. – С некоторым вызовом ответил Серый. – Во время недавней операции она показала себя дицплинированной и ответственной. Если ей предоставить все необходимые ресурсы чтобы восполнить пробелы в знаниях и отлечиться при необходимости, я уверен что она справится.

Лысый лейтенант хмыкнул, но смолчал. "Уголовника" это явно не убедило. Юлиана нетерпеливо простучала пальцами по столешнице.

– Какие покрепче, Рем, о чем ты бредишь? Нам нужны все маги для операции на этих ваших мегнирах, чем жарче тем лучше, и поскольку этот парень ("Как бишь его там? - она толкнула локтём Веснушку – Донте?" "Донте, да" - встрепенулся тот) выбыл, у нас не хватает даже по одному на отряд. – Вставила она, загнув для демонстрации зачем-то пальцы как если бы пересчитывая невидимых магов. – Если даже с подкастом у нас такие потери как в этой сраной, пардон мой валлорегский, библиотеке, кидать ребят в операцию на культистов у которых как сам старший капрал нам было поведал, "очень вероятны" всякие покастуи без поддержки, всё равно что мясо голодным крысам кидать.

- Кто?.. - вид незнакомки заставил Даниэля на миг потерять дар речи, а когда он наконец решился спросить, кем была явившаяся ему фея этих мест, ее и след простыл. Будто бы растворилась в горячем ночном ветре, на прощанье пообещав рыцарю бой и ответы, если он выживет.
- Псы кого? - переспросил крестоносец в темноту, уже поднимая брошенный ему клинок. Хотел поднять и шлем, да вовремя заметил, что надеть его, не сносив перед этим к кузнецу, вряд ли выйдет. Подивится оставалось, как он вообще пережил удар, так смявший сталь? Не иначе колдовство ночной гостьи помогло ему и в этом.
Тем временем топот копыт становился все громче, не оставляя сомнений по поводу того, что эти самые псы Аширы скоро придут, и откуда они явятся. Мысли о том, чтобы сбросить белые плащ и коту, столь ярко выделяющиеся в южной ночи, и попытаться укрыться среди камней у Даниэля почему-то не возникало. А вот стать спиной к одному из валунов, так, чтобы хоть он его прикрывал было хорошей идеей. Рыцарь покрепче перехватил оказавшийся слишком уж легким меч, и, секунду подумав, взял его одной рукой, а во вторую перекинул щит со спины. Не то фейский клинок был зачарованным и невесомым, не то колдовство придало самому Даниэлю сил, но он легко держал длинный полуторник одной рукой.
Волшебство, которым наделила крестоносца пустынная фея, растекалось по его жилам. Тени расступались перед его взором. Доспехи казались невесомей рубахи, и какое-то новое знание глубоко внутри шептало Даниэлю, что это еще не предел. Но была ли эта сила, была ли она от Бога, рыцарь не знал. И хвала Господу, что у него не было времени на размышления об этом.

Улыбка медленно сползла с лица высокомерной сирены. Впрочем, ни страха, ни, тем более, ужаса, на нём так и не появилось. Скорее недовольство и лёгкое замешательство от происходящего. Причин тому было много и главная из них – рассвет, чьи лучи уже проникали внутрь прекрасного галеона из империи мертвецов. Да, они пока давали крайне мало света по сравнению с магическими лампами, что зажглись по всему периметру трюма, стоило некроманту сделать вниз всего лишь один шанс, но их свет – естественный свет, заставлял магию мёртвый меркнуть. И, похоже, нечто подобное происходило и с сиренами. А потому, стоило девушки открыть рот и пропеть первые несколько слов чарующей песни, как по всему трюмы поднялся самый настоящий гвалт и шипение, что издавали как гарпии, так и сирены. Впрочем, после нескольких резких фраз со стороны высокомерной красавицы, все остальные сочли за мудрость захлопнуться и смирно ждать развязки происходящего.

Выходило, что пропетое девушкой предложение, не несло в себе магии, быть может оно было всего лишь названием или обращением к тому созданию, что сочинило эти песни когда-то? Ох, если бы только Нальфейн был здесь, то одно имя Лилианны, заставило бы его вздрогнуть, но отнюдь не от ужаса, перед создательницей песен, а перед тем, какую власть над душами бессмертных они могут дать.

Об этой истории знала лишь кровь юного императора драконов, она произошла задолго до рождения этого мира, что считал себя единственным во всём Мироздании, но отнюдь таковым не являлся.

Песня эльфийки, приручившей своего бога и получившей над его сердцем пусть и всего лишь иллюзорную, но абсолютную власть, всего на один день. Жрица обречённого народа эльфов стала повелительницей над всеми мирами и жизнями. Тот самый день, на который она смогла сделать бессмертного собственной игрушкой. Он был краток, но и этого оказалось достаточно, чтобы спасти обречённый на мучительную смерть народ, дать им новый мир и новую жизнь.
Легенда, что была воспета бардами, а затем бесцеремонно утеряна иными народами, кроме драконов. И всё же… остались те, кто помнил…

Сладкий, томный голос сирены заполнил всё пространство трюма, заставив горизонт в глазах нежити покачнуться. Безмозглые скелеты и те попадали на пол точно кучки бесполезных костей, которыми в сути и являлись. А самому некроманту пришлось опереться о ближайший столб, кажется являющийся основанием одной из мачт «Вестника смерти». Удивительно, но обычно чистое сознание нежити стало затуманиваться, точно от крепкого вина.

Мысли путались ощущения – то, чего, казалось бы, и не должно было остаться у мертвеца, навязывали ложное представление о мире. А самое страшное – от этого было практически невозможно спрятаться. Единственная лазейка – сердце, что должно было любить кого-то, всё ещё испытывало смятение от убийства девушки, с которой Немиус был близок столь долгое время, равно как и те чувства, что нежить питала к Рыцарю Смерти…

Чарующая песня, которую сопровождали мерные удары волн о борта галеона захватывала некроманта точно войска, штурмующие крепость, вот только стены были не из монолитного камня, как замок его учителя, а из дешёвых человеческих кирпичей, грубо обтёсанных и уже долгое время не ремонтируемых добродетельным лордом.

И в момент, когда оборона этих стен была уже почти полностью прорвана, точно из тумана послышался столь знакомый голос Круана:

- Мастер, по левому борту стал виден берег Нурции. Не желаете взглянуть на знаменитый залив «Драконьих когтей» и горный хребет? Полагаю, сейчас он предстанет перед вами в большем великолепии, чем когда мы пристанем к берегу.

- Всё понятно, терять не будем, - Улыбнулась Смайли здоровиле-орку, после чего перевела взгляд на Квантовую Принцессу и улыбнулась уже ей, - Очень приятно, Смайли.
В астрале всё было вроде-бы тихо, но за это Герда бы не ручалась обеими руками. Всё-таки она была больше по иному, а глядеть в пространство... Ну, после трубки мира можно, а так - больно сложно собраться и отвлечься от земного.
- Девочки-мальчики, давайте в другом месте будем выяснять, кто что может. Не при работодателе, - Хобгоблинша закрыла один глаз, и кивнула. Её вполне устраивала такая оплата. Даже с учётом "безавансовости". Всё-таки они тут не совсем нищие... По крайней мере - она.

Местные запахи настоящей кухни разогревали аппетит, а тепло помещения замёрзшие руки, но долго им греться не дали. Сразу же проводили, встретили и сообщили крайне скупую информацию задания. Езжайте туда, установите, получите четыре тысячи. Если не вдуматься - удивительно легко, но первые вопросы послышались ещё до того как он их как следует обдумал.

-А в случае повреждения или утраты передатчиков? - Задал он вопрос наверное как можно скорее желая оправдать себе характеристику "Орка говорящего невпопад" Он же просто привык начинать с другого конца, не где они быстро возвращаются и получают много кредстиков с ньюйенами, а где под дождём и перекрёстным огнём всё пошло не так.

Шалире очень хотелось стукнуть Мозаила. Опять он мелит языком не подумав! Ну, к чему приплетать историю про ведьму, которую в город, как известно, принес осужденный варвар?! Совсем ни к чему давать торговцам понимание того, кто этого варвара освободил и из города его выводить собирается! Но последние фразы вывели ее из себя.
- Слушай, рыцарь Два гуся, или как там тебя! Герой хренов! Ты совсем что ли?.. Были бы у них стрелки или ребята крепкие, чего бы вам деньги предлагали? - взорвалась она, - Потому и просят вас, что нет у людей больше к кому обратиться, а вы вроде как крутые и при оружие! Или оно для показухи только, девкам в тавернах демонстрировать, чтобы потом им тот клинок, что в штанах присунуть в уголке?.. Или тем тоже работать не могешь?.. Просят же вас о помощи, потому как стража за свою жопу боится больше, чем за благополучие города, а вы люди пришлые, сделали дело и ушли спокойно. И за вами идти стражникам тоже, поверьте, не улыбнется! Если вы порядок наведете, все спокойно вздохнут, так что стражники если и будут искать, то только вид поделают!.. Хватить уже титьки мять, дело надо делать!..

- Аккуратнее, вот, опирайся на меня, - Шалира смущалась не особо. Во-первых, полуэльф был симпатичным и милым, во-вторых, он был таким сонным, что едва стоял, так что ей приходилось прилагать все силы, чтобы он банально не упал. Но все же она умудрилась вытереть его полотенцем (особенно тщательно - волосы), вовремя отобрать рубаху, которую тот собрался одевать задом наперед, помочь ему натянуть ее нормально и, наконец, уложить в кровать. Она даже слегка вспотела от натуги.
- Фух... вот поэтому я в служанки и не пошла, - едва слышно пробормотала она, накрывая Иммера одеялом. Предложение парня застало ее несколько врасплох и вот тут Шалира покраснела. Но - так действительно было теплее..."А приставать он все равно не будет, слишком сонный," - почти разочарованно подумала девушка. Теплое ощущение в груди никуда не девалось.
- Да, щас только уберу тут все, - отвернувшись, чтобы Иммер не видел ее красных щек, сказала она.
Найдя тряпку возле бочки, она быстренько подтерла пол, ополоснула руки, положила мышам еще по сухарику, выудив их из кармана юбок. А потом, наконец, начала раздеваться. Обычно она спала в одежде, иначе было холодно, но на кровати, наверное, так не принято? Белье там было чистым, а одеяло теплым... Так что Шалира разделась полностью, аккуратно расправив одежду на второй кровати, чтобы проветрилась и освежела, и юркнула под одеяло к Иммеру, предварительно развеяв покрывавшую ее тело теневую броню.
Парнь был теплым и приятно пах мылом. Девушка прижалась к нему, уткнувшись носом во влажные волосы. И почувствовала легкое томление внизу живота. "Ну, вот... поспишь тут... Обнял бы что ли?.. Соня!.. Девушка тут к нему прижимается, а он дрыхнет..." Вздохнула, прикрыла глаза и попыталась заснуть, наслаждаясь ощущением чистого тела, мягкой кровати и теплого мужчины рядом. Последний, правда, скорее мешал уснуть, но... в конце концов, Шалира тоже устала за сегодняшний день.

Шиолта
(13:??:12 Старая Библиотека, третий этаж вниз от подъёмника)

- Какой голос собственного превосходства ты. Защищаешь. Свой дом от. Грабителей как и я защищаю я дал тебе. Возможность решить дело без конфликта. Ты немедленно приготовилась к атаке твои слова "хочу чтобы. Каждый из вас занял. То место, в котором ему комфортнее. И. Удобнее всего, но не забывайте про. Изир моер." - Даже с его нечеловеческим голосом и интонациями Страж умудрился передать слова Шиолты в леденящей схожести. – Не согласилась на моё предложение. Угрожала мне взамен "но может. Быть нам и придется тебя убить..." Промедли я, вы все атаковали бы. Немедленно. Восемь на одного и никто из вас. Не рыцарь даже разговаривая со мной ты. Думала о обмане. И краже. Ты думаешь я. Монстр, но монстр это ты. Как и весь твой род.

К концу этой речи все глаза Стража смотрели прямо на Шиолту, обвиняюще и не мигая, поэтому когда Шиолта собралась с духом и всё же приняла предложение Стража, начав класть на пол с таким трудом добытую книгу, тот скорей всего даже не успел заметить тот момент когда тупой конец глефы врезался ему ровно под подбородок.

Страж рухнул на землю как подкошенный. Все десять сфер – чёрная включительно – бликнули и исчезли. Этим ударом выбор Шиолты был выдран из её рук и сделан за неё.

- Что за чёрт, капрал!? - Наконечник стрелы Магнуса сдвинулась на несколько сантиметров в сторону и теперь целился в переносицу Серому. Лицо Магнуса побелело от злости, но оружие даже не дрогнуло. – Что. За. Чёрт?!

- Эй, парень, полегче со стрелами... – Логиний перехватил оружие поудобней, но Серый коротким намеренно медленным жестом остановил уже готового к рывку старого воина.

– Во-первых, он не мёртв, и они не потеряны. – Капрал очень старался говорить своим обычным ровным, на грани безразличия тоном, и выглядеть своим обычным спокойным образом, но и голос, и, как заметила Шиолта (и несомненно заметил Магнус) поза подводили: голос нет-нет да дрожал, и сам многократно раненный стражник явно выглядел не лучшим уверенным образом. – Любой храм может вернуть их через день-другой.

– У Строрри и Урсулы обоих больше нет страховки. - Процедил Магнус. Стрела продолжала целиться в капрала, который продолжал смотреть на стрелу. - Для них это последняя смерть. Кто будет платить, ты сам что ли?

– Во-вторых. - Продолжил торопливей чем хотел бы Серый, не имея ответа на вопрос лучника. – Шиолта сейчас настроена на книгу и единственный маг для которого книга по-настоящему откроется. Но для этого она должна быть магом – согласись она, не только мы бы потеряли кого-то из трёх безвозвратно, но то была бы замечательная шутка с его стороны, – не отводя взгляда, Серый качнул головой в сторону беспамятного тела – Лишить нас всецело того, ради чего мы сражались. Хранитель экплуатировал её отчаянье и её согласие было глупостью.

– Эта книга даже не факт что поможет. – Оскалился Магнус. – Как ты теперь собираешься разрушать эти свои треклятые менгиры, с четырьмя? Сколько ещё погибнет потому что Строрри не нанёс удар, потому что Урсула или Фрея не заполнили брешь?

Слово "варвар" Шалира произносила без всякого унижения, это было для нее просто название той или иной группы существ, как, скажем, "эльф". На самом деле, жители Десяти Городов в большинстве своем весьма терпимо относились к кочевникам, а некоторые даже их уважали, удивляясь их способности выживать в сложных условиях. Тут могли оценить силу и выживание, хотя варвары частенько совершали набеги на города, справедливо полагая, что отобрать у людей еду и шкуры куда проще, чем добывать их самим. Потому их и не особо любили.
Полуэльфийка с восторгом выслушала возможности наемников. Ей они действительно казались героями из сказок, и она жадно ловила каждое слово, поглядывая на того или иного члена группы, про которого расспрашивал раздухарившийся полуэльф. Ее глаза лучились живым интересом, и, пожалуй, более подходящего слушателя Иммер вряд ли где мог найти. Ровно до того момента, когда он спросил о способностях самой полуэльфки.
Шалира стухла, сжалась, взгляд стал колким, враждебным, плечи опустились. Она стала похожа на маленького крысеныша, зажатого в угол. Готового дорого продать свою жизнь.
- Ну... просто красивой, я так понимаю, меня ты не считаешь, - здраво решив, что лучшая защита - нападение, резко бросила она, - Но на благородную уж точно не тяну. И не паладин, и сила... не то, чтобы большая. Но кинжалом могу пребольно ткнуть... и колдовать тоже умею, - очень неохотно закончила она, отворачиваясь, - и огонь, и всякое... другое. Хватит меня допрашивать! - неожиданно взорвалась она, - Обузой не буду, можешь быть спокоен! Сказала - грубая сила, значит, грубая сила.
Она развернулась спиной ко всем, лицом к стене и, насупившись, принялась на ладони кормить мышонка сухариком. В ее глазах мелькнули злые слезы, но Шалира не плакала, лишь жевала обветренные губы.

Удивительно насколько развязывает язык нахождение рядом красивой девушки. Полуэльф, казалось, сказал слов больше, чем за весь месяц путешествия всем остальным спутникам. Каэлинн лишь усмехнулась тому, как Иммер охарактеризовал ее персону. Конечно, ее магия, весьма помогшая и с тиграми, и с йети, фейерверков не делает.
- Бессердечный стражник, кстати, передал презент для нового знакомого. И одолжил тебе шубу, да. Но это мелочи, конечно, - хмыкнула дева и отдала бутылку уже вроде как отогревшемуся варвару.
Эльфийка накинула капюшон и сама тоже устроилась у огня. На нее вдруг накатила дикая усталость, может все-таки стоило оставаться в кровати. Обсуждать какие-либо планы она была пока совсем не в состоянии.

Шалира не особо удивилась вползающему в окно полуэльфу. Только вздохнула. Она надеялась, что наемники не сдадут ее убежище, искать новое было бы... слишком сложно, особенно, зимой. А тут было хорошо, тепло, да и по сути, пока хозяев нет, в ее распоряжении и вовсе весь дом был. Правда, Шалира не воровка и лезть в хозяйские покои не собиралась, но все же чувствовать себя почти хозяйкой... было приятно.
- Привет еще раз, - кивнула она полуэльфу и сунула ему в руки свою кружку (их у нее было ограниченное количество, а судя по виду, парень явно нуждался в горячем травяном настое), - На, попей горячего. Если есть хочешь, то у меня только сухари, звиняй.
Она было протянула руку с сухарем, но из широкого рукава на ладонь с хлебом выполз небольшой серый комочек и принялся споро обгрызать корочку. Шалира хмыкнула и пощекотала кончиком пальца мышку между ушек.
- Сэр Фредерик Восьмой решил приобщиться к общему пиру?.. Ну, ешь, ешь, - новый сухарь был протянут Иммеру уже другой рукой.
- Я Шалира, - кивнула она и полуэльфу, и влезшей следом за ним эльфийке, - Помощница нашего алхимика. Ну, он же вас нанял, да?.. Ничего вас так... много. Может, и прижмете Слима. Возьмете меня с собой?..
Она поглядела на смущенного и то и дело отводящего глаза Иммера, но интерпретировала это по-своему. Насупилась было, отворачиваясь, но потом решительно хлопнула его по плечу, глядя прямо в глаза.
- Слушай, прекрати, а? Я не воровка и не бандитка, какая-то! Не надо вот тут выспрашивать. Я господину Риердону в лавке помогала, зелья разносить там, травы перетереть, за город выбраться за ингредиентами ценными, а то все другие волков боятся, - она улыбнулась, - И ночевала в лавке, тепло, и травами пахнет хорошо. А теперь у меня ни места, где спать, ни работы. Вообще в растерянности, что делать... А еще про Хендрика узнала, что с ним, так и пошла смотреть, живой ли он там еще, как освободилась. А там вы. Риердон мне еще когда сказал, что договорился, дескать, с вами. Ну, я сразу поняла, что это те самые наемники: город у нас, конечно, большой, но все же... выделяетесь, в общем. А раз ему помочь решили, значит, не гнилые люди. Вот я и... тоже помочь решила. Ему тут тепло будет, еды я притащу, отогреется, отъестся. А там одежонку достать и вывести можно. Я пару путей через стену знаю нормальных. А вот если его племени еще помочь... - ее глаза загорелись, причем не только в переносном смысле: ало-оранжевая оболочка радужки расширилась и к зрачку потянулись будто бы язычки пламени. - Вот было бы круто! Как в сказках! Победить Ледяную Ведьму! Красота!!!
От избытка чувств, она даже закружилась, насколько позволяла теснота чердака. Широкие яркие юбки слегка надулись, приподнимаясь

Удобно усевшись в одно из кресел, Тэйт внимательно слушала, что говорят. С чем-то мысленно соглашаясь, с чем-то нет. Что, в общем-то, вполне естественно.
— Гарантии, — протянула она с едва заметной насмешкой. — Те, кто хочет каких-то гарантий не идут в пираты. Это всё равно, что гарантировать что при нашей деятельности никто не погибнет. И эти вложения служат в первую очередь именно для того, чтобы не словить шальную пулю от того, что кто-то боялся потерять кредиты. Нельзя получить всё сразу, — мягко обратилась она к Кларку. — Никуда ваши вложения не исчезнут. Придёт время и вы вернёте их обратно. И по поводу сложений, — обратилась она уже ко всем. — Возможно кто-то захочет забрать их не деньгами, а, например, чем-то материальным? Возможно редким? Ведь если повезёт, то мы получим не только те два с половиной миллиона, но и что-то поимеем и с пиратов. Что можно будет продать. Или присвоить, — улыбнулась Тэйт. — Что до распределения, то я бы предложила перекинуть на нужды корабля как минимум процентов сорок. Возможно вам покажется этого много, но мы получили по сути голый корабль, где много чего не хватает. И не известно сколько нам придётся искать новые источники для заработка. А так будет какая-то гарантия, что в случае чего у нас хотя бы будет за что отремонтировать корабль.
Она прервалась, поднеся бокал к губам и оценивающе вдохнув аромат.
— И понимаю, что возможно это не так интересно, но нам небхидом хотя бы прикинуть, чего не хватает на Фениксе. Что можно улучшить. Компьютеры, двигатели, вооружение, лекарства, — скользнула она взглядом по тем, кто ч этом больше разбирается. — Что-то ещё.

157-1105. Дринакс, Субсектор Тлайоваха

Шаттл погрузился в бледно-жёлтые скопления облаков из пыли и ядовитых газов, медленно плывших над истерзанной планетой. Видимость была сильно ограничена, навигационные приборы старенького корабля в таких экстремальных условиях сбоили, так что пилоту оставалось только следовать за крошечной лоцманской лодочкой, точно знавшей путь до цели. То и дело в облаках появлялись проблески далёких молний, потом слышались раскаты грома. Каждый раз пилот вздрагивал, стирал со лба капли пота и напряжённо вглядывался в облака, стараясь не потерять из виду огоньки идущего впереди корабля. Порой из любопытства он оглядывался на своих пассажиров и задавался вопросом, какого чёрта им понадобилось на проклятом Дринаксе, который торговцы и путешественники стараются обходить стороной.

Через несколько часов пилот получил ответ на свой вопрос, когда его шаттл вынырнул из очередного облака. Увиденное на время лишило его дара речи, ибо он воочию увидел то, что никак не ожидал увидеть. Целый город парил в небесах, освещённый множеством огней. Пилоту, конечно, доводилось слышать про летающий императорский дворец на Силее, но тут закон гравитации нарушал целый город и находился он прямо здесь, в отравленном небе над безжизненной планетой. Необычайное зрелище дополняло скопление людей, также зависших в небе над космопортом.



Король Олеб несмотря на свой возраст и фигуру был человеком активным, не любившим отсиживаться на месте. Услышав донесение о прибытии последней группы нанятых им людей, он поспешил нацепить сразу три гравитационных пояса и взлететь с Парапета Славы. Вслед за ним в небо поднялось два десятка облачённых в традиционные синдальские доспехи соколиных воинов. Не отставал от своего короля и сэр Грэм, который в последние недели стал неразлучной тенью монарха. Когда вслед за кораблём сопровождения из облаков показался пассажирский шаттл, Олеб с улыбкой обернулся к своему рыцарю.

- Сегодня великий день, запомни его, парень, - король в обычной своей манере не утруждал себя соблюдением правил этикета. – День, когда началось возрождением моего королевства… а, может быть, и твоего тоже.

* * *

Вскоре Грэм Барз и ещё один дринаксский офицер Кларк Сэйл встречали остальную команду в маленьком космопорте Летающего Дворца. За слегка приоткрытыми воротами ремонтного ангара полным ходом шли сварочные работы. Это главное сокровище королевства, корабль времён расцвета Дринакса, вобравший в себя все достижения науки и техники той славной эпохи, авральными темпами готовили ко встрече со своим новым экипажем. Но пока экипажу предстояла встреча с королём, решившим-таки соблюсти формальности и удалившимся в тронный зал.

Семь человек с многочисленным эскортом из стражи, придворных и слуг отправился в пешее путешествие по коридорам дворца. Изнутри это место было не менее поразительным, чем снаружи. Архитектура вобрала в себя утончённость традиционных земных стилей, экологичность Синдала и практичный хай-тек. В то же время сразу становилось ясно, что обитатели дворца вовсе не купаются в роскоши, а вынуждены ютиться в крошечных комнатушках, образованных путём разделения огромных залов и королевских палат. Прямо в коридоре с пятиметровыми колоннами, гобеленами и полотнами старых мастеров, шёл урок биологии для учеников младшей школы, а чуть дальше посреди портретной галереи складировались ящики с продовольствием, доставленные накануне с Азима.

В мрачный тронный зал семеро нанятых королём людей входили уже без сопровождения. Центральным элементом зала являлась свисающая с потолка монструозная конструкция из металла, напоминающая драконий череп. Звалась она Драконьим троном и должна была отражать военные успехи сперва Синдала, а потом и его наследника Дринакса, ибо трон был выполнен из сплавленных фрагментов вражеских кораблей, уничтоженных Звёздной гвардией за последние три тысячи лет. На фоне своего трона сидящий на нём король казался совсем крошечным и незначительным, хотя обладал он весьма крупными габаритами, особенно выдающими в области живота.



Электронные панели на стенах тронного зала сообщали о героических деяниях прошлых правителей, изображали наиболее важные события, пришедшиеся на их правление. Был тут и отдельный экран нынешнего короля, которому в заслугу ставилось пока лишь возвращение Азима под власть короны. Расположенные вдоль стен скамьи для многочисленных придворных пустовали. На этой встрече Олебу не нужны были лишние глаза и уши, только четверо стражников, которым он полностью доверял, были допущены в тронный зал.

- Приветствую вас в Летающем дворце, - король встал с трона и нетерпеливо сбежал по ступеням к прибывшим. – Как долетели? Без происшествий, надеюсь? Как вам дворец? Впечатляет, правда?

Он по-свойски жал руки гостям, озадачивал их глупыми вопросами, но и не собирался выслушивать на них ответы. Этого дня король ждал всю свою долгую жизнь и уже не мог тратить время на всякие формальности. Правда, одно незаконченное дело заставило его остановиться и поморщиться. Резким движением Олеб сорвал с себя поддерживающий корсет и с ненавистью отшвырнул его в сторону. Его объёмный живот раздался ещё больше, но королю стало куда проще дышать и говорить.

- Я сразу к делу перейду, - начал он, собрав всех у информационный панели, на которую заранее была выведена карта Троянской сферы. – Эти два здоровенных пятна видите? Красное – Империум, жёлтое – Иерат. Между ними мы, а всё вокруг нас – это собственность королевства, увы, утраченная после нашего тяжёлого поражения. Сегодня у Дринакса нет ни людей, ни ресурсов, чтобы вернуть утраченное, так что я решил действовать иначе. Я создам новый союз независимых систем, заставлю моих прежних вассалов объединиться со мной. Для этого нужно заслужить их расположение и показать выгоду от такого союза.

Король щёлкнул по панели и вывел на экран архивное изображение «Харриера», взлетающего с ещё полной жизни планеты.

- Пиратство было традиционным промыслом для моих предков, - продолжил Олеб. – Глупо было бы, находясь на одном из самых выгодных торговых маршрутов в галактике, этим не пользоваться. Товарооборот между Империумом и Иератом – это сотни триллионов кредитов. И эти ублюдки ничего не платят мне, хотя должок за ними за две сотни лет накопился немалый. Так что вам предстоит этот долг взыскать. На «Харриере» вы будете нападать на торговцев, осуществлять налёты на космопорты, уничтожать топливные запасы и брать всё, что можете. Но мне не нужна мясорубка, не стоит убивать без необходимости – я стремлюсь выдоить досуха эту корову, а не забить её насмерть. И уж совсем не нужно мне развязывать сейчас войну с Империумом или Иератом.

Снова на экран вернулась карта сектора.

- Теперь ко второй части плана. Заключение союзов. Я хочу, чтобы вы стимулировали экономику этих независимых систем. Продавайте им награбленное, защищайте их от налётчиков, нанимайте их людей в свою команду, позвольте им ощутить забытый вкус богатства и склоните к тому, чтобы они вновь встали под знамёна Дринакса. Сейчас моё королевство – жалкое посмешище, я и сам это прекрасно понимаю, но если это будет альянс пятнадцати-двадцати систем, то с такой силой начнут считаться наши соседи. Когда придёт время, я сделаю императору предложение – в обмен на прекращение пиратства он признает королевство Дринакс в прежних границах и станет платить за проход своих кораблей, как платил прежде.

Воспоминания о том, что было утрачено его предшественниками, вызвали у короля вспышку ярости, с размаху он обрушил огромный кулак в экран, расколов его на части.

- Все увидят, что в старой развалине ещё теплится жизнь, - процедил Олеб сквозь зубы, потирая мозолистые костяшки пальцев, после паузы заговорил уже без напряжения. – Теперь об условиях нашего с вами соглашения. Во-первых, секретность. Имперцам знать о моём плане совсем не обязательно, пока не придёт время. Сами о том, что работаете на меня, не распространяйтесь, нужным людям об этом сообщат мои дипломаты. Во-вторых, корабль я даю вам в аренду, но он остаётся собственностью Дринакса и после завершения вашего задания вернётся сюда. Ремонт и обслуживание – полностью на вас. Десять процентов от всех ваших доходов я забираю себе. В-третьих, если всё удастся, я награжу вас очень щедро и сделаю герцогами королевства Дринакс... Но я что-то разошёлся с этим монологом, аж в горле пересохло. У вас наверняка есть вопросы или мысли обо всём этом. Валяйте… Грэм, где моё вино?

Король сам отыскал взглядом отставленные у трона бутыль красного вина и увесистую чашу, так что незамедлительно плюхнулся на трон и предался одному из своих любимых занятий, передав слово своим гостям.

Шиолта
(13:??:36 Старая Библиотека, третий этаж вниз от подъёмника)

Серый стрельнул взглядом по резво плывущей к нему сфере и кивнул, нырнув в густой туман - хотя если черный кристалл каким-то образом мог чуять души, туман был ему не помехой.

Совершенный, ослепительный, безразличный покой Йор послал волну озноба вверх по руке Шиолты, когда конус льда и сияния ударил прямо в центр тумана. Алхимическая взвесь дымовых свитков не была создана совсем уж из воды (иначе она давным давно бы осела изморозью), но со столь близкого расстояния даже она не смогла остаться полностью инертной, и начала оседать снежинками, отчего едва заметный силуэт стал немного чётче, обрёл контур, затем детали.

Контур этот был контуром Стража, под горло которого очень неоднозначно упиралось остриё глефы. Остатки тумана всё ещё плавали вокруг, делая его и Августа фигуры зыбкими и нечёткими, но Шиолта теперь могла по крайней мере различить острые ледяные кристаллы пронзающие крылья смотрителя библиотеки, узоры льда на его нечеловеческой коже. Даже если он не был так уязвим к велению Йор как обычный человек из плоти и крови, мощь чар истощала и его силы. Часть нанесенных лезвиями льда ран выглядела залеченной (и рассыпающийся в порошок изумрудный кристалл в ладонях Стража мог иметь к этому какое-то отношение), но пронзающих его тело ледяных спиц было больше.

Девять сфер искрили вокруг него, но удара не следовало.

Бросив взгляд в сторону, Шиолта могла увидеть натянувшего лук Магнуса, чья нацеленная чётко ниже костяной короны и выше переносицы стрела оставляла Стражу мало пространства для манёвров - стражник не знал была ли голова настолько уязвимой в этом случае как голова обычных людей, но был готов рискнуть. Логиний оставался при лучнике охраной, но в данной ситуации даже черная сфера замерла на полпути.

- Тогда... Давайте Говорить.

В этот раз голос не был скрежещущим звуком в мыслях, и Страж произносил слова на языке Лейфа медленно, как если бы привыкая заново пользоваться голосом, с расстановкой, с модуляциями и ударениями делающими его речь в некотором смысле ещё более чуждой чем мысли. Его звуковой голос, впрочем, был ни сколько не приятней мысленного.

- Если Вы. Убьете Меня Сейчас. Вы. Никогда. Не сможете. Вернуть. Своих Друзей. И Я. Успею. Взять с Собой. Одного Или Двух Из. Вас Вдобавок.

Глаза на его крыльях все одновременно посмотрели в сторону семи запечатанных в кристальные саркофаги книг.

- Возьмите То. За Чем. Пришли. И Уходите. Свободно.

/дым сейчас обеспечивет concealment (20%), не total concealment

Проснулся Збышек когда солнышко было уже довольно высоко. В стогу было хорошо. Жаль только Ксавии уже не было рядом. Хотя может это было и к лучшему, кто знает как повернулось бы утром. Белобрысый чародей, подобрал незатейливое украшение с колен и откинулся в сено с нежностью рассматривая подарок. Да, надо было спешить, но разве мог он разрушить очарование этого момента. Ещё какое-то время парень валялся в сене, через полуприкрытые веки глядя на подарок, который для удобство положил на колено. Луч солнца скользил по коже и даже это горячее касание сейчас было касанием далекого божества, напоминавшего о любимой. В мозгу чародея уже складывалась очередная легенда, о древнем и грозном солнечном боге, у которого была единственная дочь, в которой он не чаял души. Часто дочь вместе с отцом пересекала небо, а его огненной колеснице, в другие дни она путешествовала со своей матерью - Луной, в её повозке выкованной из холодного серебра. Однажды, с небес она заметила на земле юношу, что привлек её внимание своим чародейством. До этого девушка не знала общества сверстников, ни божественных, ни смертных, потому и влюбилась с первого взгляда. В одну из ночей она рассказала матери о своей встречи и она помогла своей дочери попасть на землю к её возлюбленному. Юноша же с первого взгляда был очарован тем внутренним светом, что заключало в себе божественное дитя. Это была самая чудесная ночь и для юноши и для девушки, настолько, что они совсем забыли про опасность, что грозила им утром. Когда отец поднялся над горизонтом и увидел свою дочь в объятиях смертного, его ярости не было предела. Он силой забрал дочь на небо и обрушил всю свою огненную ярость на наглого смертного. С тех пор в тех местах где это произошло, находится самая большая в мире пустыня.
- Юноша пострадал от огня, но выжил, благодаря броши, что подарила ему возлюбленная, но его кожа навсегда стала черной от жара светила. Говорят именно от него ведут свой род темнокожие калимшанцы и какихтам зовут. Юноша с помощью любви и подарка возлюбленной поднялся на небо и сразился с самим светилом, и когда уже казалось, что древний бог уничтожит наглеца, его дочь бросилась к своему возлюбленному и перед лицом отца отреклась от божественности, заявив что лучше умрет тут, вместе с любимым, чем будет жить на небе без него. И тогда древний бог сдался и отпустил влюбленных на землю. Мать-луна же дала паре своё благословение, от чего они стали особенно искусны в музыке, пении и магии, а за ними и их дети. Вы наверное спросите, как же теперь узнать потомков того храброго чародея, да очень легко. Посмотрите на людей вокруг, видете вон того парнишку, волосы которого сияют начищенной медью, а вон ту девушку, чьи локоны струятся будто потоки золотистого меда. Да, да, это все потомки того самого юноши и дочери солнца, их легко узнать либо по рыжим волосам, либо по темной коже, опаленной яростью солнца, эти черты передались и их потомком. К слову потому, в тех местах где живет больше всего детей этой пары и стоит такая жара, потому что Светило до сих пор не может простить, что дочь покинула его. По той же причине рыжие люди так легко обгорают на солнце и предпочитают жить где попрохладнее.
Збышек и сам не заметил когда начал сочинять легенду вслух.
Впрочем, звук его голоса, а так же увлеченность повествованием окончательно развеяли чары утра и чародей понял, что пора бежать, а то Гелден ещё уедет без него и как минимум будет сердиться, что работа не сделана.
Белобрысый сел в стоге и сладко потянулся, осматриваясь вокруг. Естественно, что его интересовало прежде всего где его вещи, а также нет ли кого поблизости. Поблизости никого из способных к разумной речи видно не было, а вещи обнаружились неподалеку. Собственно это и побудило Збышека скорее выскочить из укрытия, так как вещи обнаружил не только он, но и какая-то серая коза. Последняя к слову, уже жевала штанину чародейских штанов и в её горизонтальных зрачках не было и тени сожаления. После краткой борьбы, парню удалось спасти большую часть собственных штанов, даже после того как Збышек поколдовал над ними как мог, одна штанина осталась чуть ли не на ладонь короче другой. Впрочем, даже это не могло испортить настроения парню.
Одевшись и вытрусив из волос солому, Збышек сдернул с ближайшего пугала развесистую соломенную шляпу и жуя соломинку отправился в деревню. Ещё на подходе он услышал крики скандалов сотрясавших воздух над поселком, потому поскорее спрятал подарок Ксавии под одеждой, просто заправив конец ремня, к которому прикрепил украшение, за пояс, и поспешил к повозке Гелдена. Тот был занят и беседовал с кем-то внутри повозки. Збышек не стал ему мешать, а просто покрутившись у него на виду, принялся за те дела что ещё предстояло сделать перед отправлением каравана.

Ян сунул свои медные монетки первой попавшейся ему на глаза девице, которую принял за официантку. Надо сказать, что от безвкусно размалёванных и нескромно одетых шлюх она заметно отличалась, других же женщин в трактире не было, а потому предположение молодого жреца о роли девушки в этом заведении было вполне логичным. Та приняла деньги, мило улыбнулась юноше и удалилась. Прошло уже прилично времени, а заказ свой Ян так и не получил. Вскоре он увидел ту девицу за соседним столом в компании завсегдатаев, с которыми она непринуждённо попивала тёмный эль. Поймав взгляд Яна, бесстыжая девица ему подмигнула.

– Тут никакой обслуги нет, – сказал бармен, с интересом наблюдавший за всей ситуацией. – Вам что-то нужно, подходите ко мне, оплачиваете и забираете свой заказ. Если хочешь получить назад свои деньги, парень, то пойди и забери.

Появление в «Кортике» законника не осталось незамеченным. Бармен, скривившись оценивал убойную силу алебарды сержанта, но не стал ничего говорить. В компании же подозрительных личностей явно не питали любви к представителям власти, хоть и бывшим. Харольд опытным взглядом оценил, что серьёзного оружия при этих ребятах нет, впрочем, один тип со множеством наколок и клеймом каторжника на шее тут же продемонстрировал из-под скатерти зазубренный нож и хищно осклабился. Всего их было девять человек – восемь парней один другого хуже и вполне приличная на вид девка. Бывший каторжник не спускал взгляда с сержанта, а потом вдруг выдал громко так, чтобы каждый в трактире слышал:

– С каких это пор, сука, в «Кортик» свиней пускают, а Арумн? – сказал и выразительно взглянул на бармена, который хмурился и шарил под столом. – Приличным людям, сука, пить в такой компании неприятно.

– Уймись, дурак, – рявкнул трактирщик, выудив из-под стойки мясницкий топор.

Кажется, эта решимость бармена несколько охладила пыл мерзавца, по крайней мере, он не пытался возражать и не сходил со своего места, продолжив однако взглядом буравить Крейва. Его товарищи сразу вернулись к своему разговору и употреблению алкоголя.

- Сразу видно, что мальчишкой ты был оооочень давно.
Отозвался Збышек осматривающий вещи разбойников.
- Любой нормальный мальчишка, бы сидел ёрзая от нетерпения, глядя как воины и маги сражаются с оборотнями и представляя, как выскочат в решающий момент, вонзят свой меч во врага и всех сразу спасут. Только очень рассудительный или трусоватый мальчик рванул бы в такой момент домой или звать подмогу. Как потом рассказывать девчонкам про свой подвиг? Принцессы целуют убийц оборотней, а не тех кто прибегает в деревню и кричит "волки, волки!"

      Дворф, хмыкнув, схватился за руку Рэндала и с его помощью встал. Ему очень хотелось пнуть целой ногой поганого шакалолюдя по ребрам, но паладин уже оглушил оборотня, поэтому мстить Тордек не стал за честь покусанной лодыжки.
      И тут явился Харбек.
      — Айя, сам ты хрежш пахмаарт кошр шнутцкер, Харбек!* — не остался в долгу дворф. — Витийствуешь похлеще эльфийских барышень! Ба, узнай сначала, что тут произошло, а потом матери, как считаешь нужным, черт тебя подери! Теперь слушай. Вот эти облезлые шакалы напали на нас из засады! Вот этот вылез оттуда из кустов! — Тордек махнул рукой в нужную сторону. — Вон тот — оттуда. Двое с арбалетами начали стрелять в нас сразу. Это так они, по-твоему, нас, спокойно идущих себе с фонарем, испугались, что прятались по кустам в темноте, а потом напали?! И ведь их, поганцев, не берёт обычное оружие! Так что неча тут говаривать. Они получили то, что заслужили. Ба, а ты еще, баранья твоя башка, выскакиваешь и строишь из нас жестоких разбойников-упырей...
      Дворф поморщился. Нога-то у него изрядно болела. Только злость, сорванная на Харбека, придала ему силы не замечать боль, однако надо будет обязательно ступню промыть и обмотать куском ткани, а сапог заштопать.
      — Ба, надеюсь, я не стану оборотнем от этого укуса. Не хочу покрываться мехом во всех местах и выть по-шакальи. И вообще, не кажется вам странным, что нас преследуют эти шакалы в Полях Мертвых?!

Шиолта
(13:??, Старая Библиотека, второй и третий этаж вниз от подъёмника)

- Я думаю его кто-то предупредил. - Просто и кратко подытожил свою гипотезу Серый, но по мере того как он говорил, долго сдерживаемое раздражение на одного определённого человека наконец-то прорвалось.
- Учитывая, что Фабиан был в Сфере, и его контакты с внешним миром отрезаны, побег требует не только внешнего, но и внутреннего расследования. На днях нам пришёл странный запрос от одного пененциария, и я говорил, говорил Просперо что надо посмотреть что и как, - Август стукнул кулаком по ладони, даже не заметив этого жеста. - Но нет, есть дела поважней, мы письмами не занимаемся, поэтому конечно же стоит отфутболить запрос обратно капитану. А затем в городе произошёл тот бардак что произошел, и практически все, кто мог что-то сделать, сейчас в кристаллах, а остальные разрываются на пять фронтов. Фабиан - он не школьник который кошек режет в полнолуния, он пактовый демонолог, чтобы его упрятать в Сферу потребовалось...

Серый резко осёкся, и сожмурившись как если бы ел что-то невероятно кислое, с усилием потёр переносицу. Полудесяток Юлианы слушал с большим интересом (были бы у них подвижные уши, они все стояли бы торчком), хотя не все с воодушевлением - Магнус, например, с заметным скептицизмом, а Строрри с явным почему-то огорчением.

- Так или иначе. - Продолжил капрал Эрликссон спустя какое-то время своим совершенно обычным, ровным, невыразительным голосом. - Возвращаясь к твоему вопросу. Да, каждый из нашего отряда обладает, скажем так, определённым талантом к разрушению магии. Талант Логиния вы уже видели. Что до меня, я могу быть в центре любого заклинания без вреда для себя, так что если ты, Шиолта, используешь что-то площадное или цепное и вокруг меня только враги, можешь бить смело.

- Анизопразис..ия? - Уточнила Урсула, не вполне уверенно. Слово ничего не сказало Шиолте, но Серый нехотя кивнул и сменил тему.

- Так или иначе. Спускаемся вниз, боевой порядок. В случае сильного сопротивления, план прикрыть Шиолту пока она берёт книгу и следом - организованное отступление.

Один за другим, компания спустилась вниз по лестнице, которая, к счастью, была достаточно широка чтобы идти по двое, но не слишком более того. Неровный свет летающих орионов быстро приобрёл мёртвенно-голубой цвет и ощущение того, что Шиолта погребена под многими тоннами земли и забыта всеми только усилилось, даже если физически лестница привела их в угол достаточно большого и просторного зала, куда как менее заставленного стеллажами - клаустрофобия здесь была исключительно на спиритуальном уровне, но давила не хуже физической.

Просторный и высокий двухярусный зал как ничто другое напоминал бывший храм - высокие сводчатые потолки, замысловатые каменные оргаменты и статуи, изображающие переплётенных с чудовищами людей, так что не было ясно где кончается чудовище и начинается человек. Тёмный камень стен был холоден, полированный пол выглядел одной большой плитой черноты без отражений, и холод царил вокруг Шиолты, беспрепятственно проникая даже сквозь мантию, так что её дыхание даже начало вырываться белым паром.

Кружащийся орион давал рассмотреть стоящие вдоль стен и ставнительно невысокие стеллажи, не чета виденным ранее гигантам, в которых стеллажах, за серебрянной сеткой, как за тюремной оградой, находились книги даже издалека выглядящие старыми - массивные тома, и небольшие тома, тома переплетённые в потрескавшуюся кожу, в металл, заключённые в камень, с тиснением и без. Поначалу, поближе к входу, на каждой полке стояло несколько фолиантов, но света ориона хватило чтобы увидеть что дальше по залу каждая полка была отдана лишь одному.

Второй ярус зала шёл кольцом вдоль стены, и спускаясь по лестнице Шиолта видела там схожие книготюрьмы - серебрянная проволка, местами почерневшая от времени, и книги, очень старые книги.

- Там впереди кто-то есть. - Отозвался Гаррет почему-то шёпотом, но не успел он договорить, как в зале вспыхнул мертвенно-яркий свет, и стоящая в дальнем конце, в добрых семидесяти-восьмидесяти шагах от входа фигура распростёрла руки в издевательски-приглашающем жесте.

"Приветствую" - Раздался голос в сознании Шиолты, царапая её разум каждым не-словом. - "Приветствую в Старой Библиотеке"

Высокое существо, на три-четыре головы выше обычного человека - даже рослая Урсула рядом с ним будет казаться подростком. Крылья, покрытые глазами как перьями, костяная корона, растущая прямо из лица, длинные, царственные одеяния, призрачные цепи. Сияющие тем же мёртым светом кристаллические сферы, парящие вокруг. За спиной существа, на возвышении как на подиуме трона, в прозрачных кристаллических саркофагах - семь книг. Из резких, глубоких теней вокруг стеллажей прорывается - нетерпеливым хватающим жестом, отблеском когтей - едва сдерживаемое предвкушение изир мойр. Видя это, даже обычно безразличный Магнус выдохнул что-то вроде 'что за хрень?..'

Шиолта
(13:??, Старая Библиотека, второй этаж вниз от подъёмника)

- Бояться вполне естественно. - Отряд продолжал идти вперед, среди шкафов и книг, что в темноте и осторожной поступи отряда казались бесконечными. Шиолта и раньше, в библиотеке Университета испытывала то ощущение, что из-за невероятного объёма знаний таких мест, книги переставали восприниматься как книги, как носители знаний, как двери каждая в свой мир слов и строчек, и скрытых в них вселенных, и становились просто предметами, заполняющие пространство, безликими объёмами затруднений - Меня бы куда более настораживало если бы ты совершенно забыла страх.

Когда Шиолта поделилась своими взглядами на магию, Серый не смог сдержать некоторой не вполне читаемой гримасы. Что-то вроде как если бы ему наступили на старую мозоль, хотя это не было направлено на конкретно Шиолту.

- Нас всех ждёт бой. - Пунктуально поправил он колдунью, кивнув в сторону полудесятка Юлианы, что шёл перебрасываясь редкими словам и выверенно координируясь, как если бы путешествие в мистическую библиотеку было ещё одним походом в канализацию. Хотя нет, осторожности в этот раз было больше.

- Теоретически да, - продолжил тем временем Серый. - Но на практике всё не так просто. Во-первых магия может наделать массу вреда до того как её развеят. Во-вторых, есть циклическая магия которая самовозобновляется. В третьих мастерство создающего и развеющего, разница в их уровнях сил на практике может сделать некоторые вещи невыполнимыми.

И через пару шагов добавил.
- Мезим наверное предупредил бы тебя если бы мог. - Август запнулся, скорей всего фильтруя известную ему информацию что до положения дел в Университете по отношению к окружающим ушам. - Плюс, он мог не знать. Ты в курсе что сегодня утром в четыре часа город был подвергнут очень краткому, но мощному рассеиванию магии? Это могло сломать какие-то охранные системы и тем вызвать изир мойр.

Брук

Парень буквально ощущал себя нашкодившим мальчишкой после разговора с Бруком, не хватало только, чтобы его оттаскали за ухо и поставили куда-нибудь в угол. И если поначалу Макран пытался вставить, мол, не это вовсе он имел ввиду, ни к кому он не подкатывает, при этом не зная куда бы спрятать взгляд и не раскраснеться, то когда дело дошло до историй про обычаи орков с изнасилованием, понял - сержанта не остановить. Пришлось с виноватой "миной" на лице сдаться на милость победителя и ждать окончания нравоучений.
Так как стать как-бы-женой для сержанта Макран не хотел, поэтому кивком головы дал понять, что всё понял правильно. Что-то в пареньке взбунтовалось:"Как же так! Я и не собирался никого обижать, особенно её!", но монах решил предусмотрительно промолчать. С тяжелым вздохом и несколько подавленный, юноша поплелся прочь от Брука. Конечно, был один светлый момент - он узнал кое-что новое о мире, но...лучше бы и вовсе не знать.

День, начавшийся относительно неплохо для ситуации, когда ночью ты вынужден спасаться из сжигаемого хобгоблинами города, прошёл, откровенно говоря, так себе, и к вечеру Ярви прибывал в довольно паршивом расположении духа. То есть был самим собой. Полгода вынужденной лёжки в Фаэндаре явно не лучшим образом сказались на его охотничьих умениях, и к ужину он добыл лишь горсть грибов, в безвредности которых был наиболее уверен, немного дикой земляники и тощего уставшего от жизни зайца. Ни выживших, ни косули, в которую он дважды промазал с сорока шагов из гребаного арбалета, ни чего-то ещё полезного. Прямо скажем, спорное достижение, да ещё и разведчики, ушедшие проверить "ущелье Хема", назад не торопились. Хотя, может им и рано ещё. Может что-то ещё заодно решили осмотреть.

В итоге, в момент, когда из леса к лагерю вышел мертвец, Хромой сидел чуть в стороне от сгрудившихся около костра фаэндарцев, которые, передавая по кругу бутыль, тихими голосами вспоминали тех, кто остался "там", и глодал ножку разнесчастного кроля. Своих близких он проводил обратно в сырую землю много лет назад, в задушевных разговорах и чужой руке на плече не нуждался, так что бредущую на огонь фигуру заметил лишь немного позднее часового и эльфийки. Заметил, подобрался и вышел чуть вперёд, встав перед тем, что выглядело взлетевшим на воздух вместе с мостом колдуном, с выражением лица, означавшим, по всей видимости, "я действительно рад видеть тебя, но ты же, мать твою, мертвый".

— Привет, "друг", — негромко проскрежетал Ярви, оглядывая "точь в точь Марка" с ног до головы. — Ты призрак или лесной дух, носящий чужие лица? Колдун вчера пошёл на смерть и нашёл её. Мы все видели, как взорвался мост. Ничего не хочешь обьяснить?

- C..cпасибо, - девушка уже не могла убеждать себя, что она ветеран ополчения и что ей не нужна помощь. Она была старше Брука, Хема и темноволосого парнишки, но они все вели себя с ней, как с маленькой. Точно как ее братец. Наверное, она слишком долго жила среди людей и заразилась их характером. Будто и вправду ей от силы два десятка лет, - Удачи, Хем. Не волнуйся, волчью ягоду от обычной я отличить смогу.
Эльфийка посмотрела на Алику и кивнула.
- Конечно. Только сейчас она больше в состоянии о себе позаботиться, чем я, - грустно усмехнувшись, лучница провела рукой по оперению стрелы, которую держала вместе с луком в левой руке. Рана в боку еще сандила, хоть и перестала кровоточить. Правильным решением будет не тратить лечение понапрасну. Дворфам тем же оно куда нужнее. Да и Бруку, возможно, придется держать первую линию обороны. А она, в случае чего, сможет себя привести в состояние зельем.

Шиолта
(13:??, Старая Библиотека, второй этаж вниз от подъёмника)

Высказанное Шиолтой предположение о свете заставило капрала Эрликссона (который уже зачем-то потянулся к подсумку) мигнуть от неожиданности и каким-то новым взглядом посмотреть вокруг.

- Это отличное предположение, Шиолта. Учитывая подъемники... да, это более чем возможно. - Он окинул взглядом библиотеку насколько хватало света, но в их нынешнем положении, в центре книжного лабиринта не было практически никакой орнаментации, которая могла бы скрывать рычаги или тайные лампы, и самих ламп пока не было видно. Остальные, кто и так в большинстве своём смотрели "вовне" их небольшого круга, тоже ничего не заметили, но с другой стороны, радиус света был небольшим и это не значило что что теория Шиолты неверна.

- Искать подъёмник, бить монстров, искать переключатель, искать книгу... - Проборморал Строрри, загибая пыльцы, после чего ухмыльнулся. - Ну, это поинтересней чем обычный поход в катакомбы.

Серый тем временем порылся в подсумке, и протянул Шиолте короткой резной жезл слоновьей кости; навершие жезла завершалось насыщенным жёлтым топазом, и топазовые же кольца, вырезанные из цельных кристаллов, унизывали жезл от рукояти до практически навершия. В торце рукоятки был аккуратно выжжен знак Стражи и инвентарный номер.

- Это не посох, и не слишком мощный инструмент, но он испускает молнии на дистанцию около тридцати шагов, прицельным поражением. - Он показал Шиолте как активировать жезл, сдвинув самое близкое к рукояти кольцо. - Будет годен ещё девятнадцать раз.

И, повернувшись к остальным, скомандовал.

- Двигаемся вперёд. И так много времени потеряли.

Оставляя за собой чернильные следы, отряд выдвинулся вперед практически тем же боевым порядком (Урсула с Серым, затем Строрри с Магнусом, затем Фрея с Шиолтой, и замыкающими Гаррет с Логинием).
Исключая их собственные звуки, вокруг было тихо, но, как показало недавнее столкновение, тишина эта была обманчива, и поначалу Шиолте грезился зубастый карлик за каждым тёмным провалом... но шаг за шагом, они продвигались вперед, среди монументальных книжных стеллажей наполненных, наверное, всем знанием мира, и никто на них не нападал.

Ранее замеченное Шиолтой пространство впереди становилось ближе с каждым шагом, но из-за причуд освещения что это такое было не понятно до самого конца, когда отряд вышел на довольно обширное - примерно сорок на двадцать шагов - пространство, своеобразный драконьий узел, где с десяток книжных рядов сходился вместе, и, соответственно расходились во всех направлениях.

В центре этого пространства, и немедленно бросаясь в глаза, на высоком постаменте был воздвигнут (другого слова не подберёшь) массиный, чуть ли не в половину роста самой Шиолты, том. От того места где появился отряд, как бы сбоку от постамента, страниц тома не было особо видно - лишь чёрный переплёт с вытесненными по нему, черным по черному, какими-то символами или узорами. Высокое, похожее на трон резное кресло находилось рядом, и на этом кресле, скорчившись, как бы читая книгу, сидел сильно мумифицированный человек в архаической, черноё же, одежде. Впрочем, не вполне обязательно человек - ссохшесть стирала черты как пола так и расы и единственное что с уверенностью можно было сказать что это не был гоблин, драконид, или рафа.

- Осторожней. - Тут же предупредила Урсула, обращаясь в основном к Шиолте, как к новичку отряда, но также напоминая остальным, поскольку никогда не лишне. - На таких трупах часто гнездится донельзя гадкая болезнь, без жреца не вылечишь.

- Типа сифилиса, только быстрей и летальней. - На полном серьёзе добавил Гаррет. Молчаливый Магнус на всякий случай изготовил стрелу, но тело не двигалось.

Меррик вскинул руки вперёд, препятствуя излишнему словесному поносу азиатской женщины.
- Спокойно, госпожа, спокойно. Я не знаю какому-такому воинству принадлежите Вы, а потому постарайтесь не мешать настоящему профессионалу заниматься своим делом.
Смит улыбнулся уголком рта.
- На Ваших очках нет знаков воинских отличий. Пусть детектив всё прояснит сам. А Вы просто не мешайте!

Донте и Лихайе
(11:50, центральный участок Стражи, возле лабораторий)

- А что с ним? - Веснушка смерил Лихайе взглядом, но то ли не слишком много знал об эйдолонах, то ли просто не придал значения помятому виду Лихайе, считая это нормальным для существ из вейра. - Я не слишком большой специалист по внепланарам, он съел что-то не то?

Лихайе удрученно помотал головой и его мысли отразили невысокое мнение эйдолона о рыжем человеке с неприятным запахом. В защиту лейтенанта Веснушки, тот специализировался на аналитической и практической алхимии с толикой магической теории, имея лишь касательное обучение в прочих дисциплинах, плюс, для некоторых экстрапланаров окровавленный вид был в порядке вещей и требовался некоторый опыт чтобы понять когда это не так.

- Говоря о, обедать лучше всего в столовой - там сейчас наилучшая концентрация flavum virtute. Хорошо для общего настроения. Лечебные зелья, лечебные зелья... ммм... - Лейтенант побарабанил пальцами по губам, о чём-то задумавшись, но тут же спохватился. - Ах да, конечно, лечебные зелья. Ждите меня здесь.

Он подхватил пустой жбан у сопровождающего его стражника и скрылся за мощной дверью, чтобы вернуться минут через пять с некоторым трудом, но также новоприобретённой привычкой таща за собой наполненный жбан, который был тут же отдан обратно стражнику. Сделав ещё одну, более быструю ходку туда-сюда лейтенант вернулся с тремя уже знакомыми Донте пузырьками, залитые сургучом горлышки которых несли выдавленный символ Стражи.

- Вот. Принимать внутрь, не смешивать с алкоголем. - Веснушка передал все три пузырька Донте. - Со временем к ним вырабатывается привычка и нужны всё более сильные и сильные концентрации, но думаю этого должно хватить на первый раз. Что до комнатки, то на первом этаже в регистратуре должны знать где тут что свободно. Извини, я был бы рад иначе тебе тут всё вокруг показать, но работы очень много - мы тут рассылаем дисперсии по прочим участкам, так что... - Он развёл руками. - Я не знаю что имела ввиду капитан про рапорт. Я должен его прочесть, наверное? Давай так - когда закончишь найдешь меня снова. Я либо здесь, либо в столовой, либо на пути оттуда сюда, либо на пути отсюда туда.

Шиолта
(13:??, Старая Библиотека, второй этаж вниз от подъёмника)

Фрея обернулась через плечо и благодарно кивнула Шиолте, хотя выражение её лица оставалось напряженным.

- Это разумно, идти на возможную опасность? - Спросил за спиной колдуньи Гаррет. Огромная подземная лакуна и заполняющий её лес стеллажей давили даже на русля, поэтому тон его вопроса вышел сомневающимся и несколько агрессивным, хотя стражник явно не пытался ни на кого наезжать.

- У нас нет лучшего варианта. - Покачал головой Серый. Старший капрал сделал усилие, чтобы оторвать взгляд от теснённого золотом по синему переплёта, буквы надписи которого - причудливая, похожая на узлы вязь - были совершенно незнакомы Шиолте. - Будьте настороже.

- Не стоит лишний раз напоминать, не маленькие. - Хмыкнул Строрри, который, в отличие от остальных, похоже, упивался опасностью момента; глаза стражника горели от предвкушения схватки, ладони не оставляли рукояти оружия. Но он был один в этом упоении; остальные не разделяли его энтузиазма, в их движениях была сосредоточенность и опаска, хотя никакой паники, конечно же, не было.

Как и посоветовала Шиолта отряд направился в левый проход. Среди нешироких проходов им пришлось идти по двое, и, хотя отряду явно не впервой было действовать в узкий туннелях, растянувшаяся по двое вереница стражников в странном свете библиотеки выглядела для колдуньи похоронной процессией. По крайней мере такие мысли невольно лезли на ум Шиолте, когда она ловила спины идущих во главе отряда Серого и Урсулы, то появляющиеся в выбеленном свете, то гаснущие в темноте за очередным поворотом.

Ощущение времени терялось здесь, быстро и почти всецело. Проходы между монументальными стеллажами были геометрически выверенными, с прямыми углами и равномерными перекрёстками, но ощущение лабиринта не покидало ни на минуту. Самой Шиолте казалось что дороги простираются в бесконечность, что в незримой темноте, в сливающихся перед глазами в одинаковую однородность книгами, нет и не может быть понятного пути, но Серый уверенно вёл отряд влево, один раз, как то показалось Шиолте, ступив прямо в стеллаж. Наверное показалось - из-за отсутствия полутонов её было тяжело видеть детали на расстоянии, так что во главе отряда он скорей всего просто видел лучше куда шёл. Самой ей ничего не оставалось кроме как идти, спереди, слева и сзади охраняемой Фреей, Магнусом и Гарретом соответственно.

Теперь тихий быстрый шорох слышала не только она: не пройдя и трех перекрёстков Строрри и за ним Магнус оба услышали этот вновь возникший топоток, хотя никто из них троих не смог точно сказать откуда он исходит - кто-то словно кружил вокруг, оббегая стелажи и заходя то слева, то справа, то сзади, оставаясь невидимым в темноте. Кроме этого редкого звука, их собственных шагов, позвякивания доспехов, шелеста одежды и редких, отрывистых команд Серого, никто не произносил ни звука. Все шли с обнажённым оружием, даже Магнус держал стрелу на тетиве.

На шестом пересечении петляющий кровавый след оборвался большим пятном ("здесь, вероятно, на них и напали в первый раз" подытожила Урсула), и, внутренне готовые к атаке, стражники замедлили шаг, однако ничего не произошло. Через три или четыре перекрёстка впереди пространство впереди стало раздаваться в стороны, но вопреки возможно ожидаемому образу действий, стражники не ускорили шаг, продолжая сохранять бдительность.

- Я разочаров... - Начал было Строрри громким шёпотом, но тут же его оглушительный в тишине крик ударил Шиолту по ушам ровно в тот момент когда стражник сделал выпад, Магнус выпустил куда-то вверх стрелу, а Логиний с Фреей несколько запоздало вскинули оружие. - Атака!

Отреагировать колдунья не успела. Что-то блекло-серое, тощее, размером с ребенка и движениями паука упало на неё сверху, из-под стеллажей в ливне схожих же тел посыпавшихся на весь отряд из-за невидимых вершин, хаотически и абсолютно беззвучно. Девушка смогла только уловить мешанину тряпок, высохших ручонок, неестественно длинных и цепких пальцев, увидеть прямо перед своим лицом неестественно широкий оскал когда что-то прыгнуло на неё и повалило на землю, и затем гигантский для такой хлипкой фигуры тесак ударил её в плечо с такой рвущей, оглушающей, убийственной силой, что всё перед глазами Шиолты померкло.

Очнулась она от вкуса мёда и мяты на губах. Боль быстро отступала. Фрея заботливо вливала её в рот какое-то янтарное зелье, в то время как Гаррет аккуратно поддерживал колдунью за плечи и голову. Белая мантия Мелиты была залита совсем свежей кровью и тёмными брызгами, которые явно кровью не были. В воздухе пахло чернилами и чернилами же было залит пол под ногами, забрызганы доспехи её спутников, стеллажи и переплёты бесценных книг. Вокруг валялись разрубленные, пронзённые и простреленные стрелами тела множественных серых карликов - некоторые ещё дергались в агонии, цепляясь за оружие, и их движения были слабыми и неслышными.

- Ты в порядке, Шиолта? - В поле зрения вплыло обеспокоенное лицо Серого, однако капрал не сделал попытки помочь ей подняться.

Урсула за его спиной бинтовала руку Строрри, который придирчиво осмотрел повязку и вслух выразил надежду что на этих лезвиях нет яда или стобняка или сифилиса какого-то. Магнус и Логиний оба смотрели "во вне" отряда и были явно на взводе. Когда Логиний сделал шаг в сторону, проверяя невидимый периметр, задетый его ногой звякнул пустой пузырёк наподобие того, которым Фрея поила Шиолту и один из полудюжины использованных.

– А? – чуть рассеянно откликнулся Ярви, который, несмотря на все попытки сохранять собранный и уверенный вид, оставался пьянее винной бочки. – Что со скотами молтунскими делать будем?

Вопрос, казалось, поставил мужчину в тупик, и он какое-то время обдумывал ответ, неслышно шевеля губами, будто бы советуясь с невидимым собеседником. Не то, чтобы Ярви был настолько тупым, но, если говорить по чести, никогда раньше вопрос действий при встрече с врагом ему не задавали. Раньше эти решения принимали люди, которым голова была нужна не только для того, чтобы в нее медовуху вливать. К счастью, иногда наиболее очевидный ответ так же является самым правильным.

– Убьем, – зло процедил Хромой, сверкая чуть остекленевшими глазами куда-то в темноту. – Убьем их всех. Если, конечно, их не будет слишком много. Тогда свалим и убьем их попозже.

- Рису съели пауки? - Клык удивился услышанному. Насколько он знал, так могли поступить именно пауки по эту сторону Барьера, но духи Ткача с теми кого удавалось затащить в паутину, поступали вроде бы, иначе, - плохая смерть. Она сдалась, надеясь выжить. Лучше бы умерла в бою.
Волк замолчал. Он обещал пленной безопасность. Вышло, что сказал слова, которые остались только словами. Это было плохо. Но он не знал, что все могло закончится и так. Поверить ей на слово, что она никуда не убежит и оставить под деревом было бы слишком глупо. Нужно было просто убить, ничего не обещая.

- А нужно еще? - Шустрый склонил голову на бок, и хитро прищурился ответив вопросом на последний вопрос Умеющего Ждать. Обер-какого-то-там-фюррера Рагабаш забыть не успел, но какого-то готового плана ответной пакости у него пока не было.

Шиолта
(13:26, Старая Библиотека, первый этаж вниз от подъёмника)

- Гхм... капрал Эрликссон? - Обратилась к нему Урсула, которой как и Шиолте, не стоялось на месте, и которая в лице колдуньи нашла союзника своему нетерпению. Тучная стражница прожестикулировала на арку и ведущий под неё кровавый след, и Август с заметным сожалением бросил последний взгляд на каменную резьбу, поправил пояс и перехватил оружие. Зарисовывать всё тут не хватило бы и дня, конечно, да и не за этим они сюда пришли, плюс время поджимало.

- Это фигура речи, но с долей правды. Под землёй дисперсия вейра значительно хуже, и любые устоявшиеся особенности вейра имеют тенденцию не поощрять динамизм и изменения, как и старые люди не слишком любят перемены. - Объясняя на ходу Серый вышел вперед их небольшого отряда, и вслед за ним стражники проследовал под арку, по тёмно-алой пунктирной линии чужой жизни. За аркой оказалась небольшая зала с высоким потолком, столь же орнаментированная как и первая, с единственным отличием в виде ниши с левой (от входа с подъемника) стороны. В нише стояла статуя закутанной в просторные каменные вуали или покрывала безликой женщины, чья левая ладонь покоилась на голове массивной змеи, чьё тело вытекало из тех же вуалей, так что и змея, и женщина казались - или может быть даже были - единым целым. Широкая лестница вправо от арки уходила вниз, и туда же вниз уводил кровавый след. Серый не стал задерживаться и отправился вниз по лестнице; за ним потянулся и остальной отряд, Магнус и Логиний замыкающими, Шиолта посредине - и спустя множество каменных ступеней все восьмеро стояли в открывающейся перед ними зале.

Здесь было ощутимо холодней, и воздух был столь же неприятен как и ранее. Кроме звуков людей вокруг колдуньи, звяканья доспехов, шагов и дыхания в зале была абсолютная, полнейшая тишина. Вдоль двух противоположных стен, слева и справа, уходя вперед в нишах стояли схожие с уже виденной безликие, женственные статуи в просторных одеяниях - сероватый камень, неестественно гладкий, лишь местами отмеченный слабой эрозией. Каждая статуя была на две головы выше человеческого роста и похожа на другую статую практически всем кроме как позиций рук - у тех, что были ближе к лестнице, руки были у опущены низко, к коленям, у тех кто стояли дальше всего руки были подняты к погребённому под многими тоннами земли небу, те что между ними как бы постепенно поднимали руки всё выше и выше. У каждой их статуй ладони были обращены вверх, словно каждая поддерживала что-то на своём уровне или подставляла их под невидимый дождь. Кружащийся возле Шиолты "орион" заставлял тени от протянутых рук двигаться словно на сошедших с ума солнечных часах, и даже ровный, синеватый теперь свет алхимических жезлов не до конца гасил этот эффект.

Слева от лестницы была видна другая восьмиугольная плита, и взгляд колдуньи подметил в полу рядом обломок какого-то механизма, зеленоватый отблеск патины. В дальней от лестницы стороне залы, там где тающие в темноте статуи поднимали ладони выше всего, виднелись массивные двустворчатые двери, их камень украшен пластинами того же позеленевшего металла. Двери были полуоткрыты наружу, в темноту, и красный пунктир уходил именно туда, суматошно виляя в стороны на каждом третьем-четвёртом шаге.

Несколько раз по ходу рассказа Питера кто-то порывался что-то вставить, но нарывался на тяжелый взгляд Смотрящего-под-Каждый-Камень или нахмуренные брови главы септа. Зато уж когда Питер закончил....Сразу с нескольких точек раздались полные держанной ярости выкрики, невнятные вопросы, возгласы. Однако тут, практически без паузы, право говорить перехватила Дженнифер, а ее перебивать мало кто рисковал.

- Как Хранитель Лунных Мостов* этого септа я хочу представить собранию доблестных Гару, оказавших великую помощь в этом деле. Это Илена из Потомков Фенрира, доблестно отправившаяся искать следы Танцоров, и встреченная на нейтральной территории. А так же Астерия из септа Дыхания Моря. Голос-Поющей-Воды из септа Янтарная Сосна вы знаете. Их помощь в этом деле была неоценима, особенно Илены, и Щит Сулис благодарит их за то, что они помогли нашим воинам вернуться со славой, а также спасти стаю Гару. Спасибо, ребята.

Роберт Справедливый Удар, глава септа, медленно наклонил свою большую голову.

- Да, вы все хорошо поработали. И гости септа тоже молодцы. Banehew**, Умеющий Ждать, что по ходу Танцоров?

- В указанном месте, - голос у Хранителя был звучный, - действительно обнаружился под землей тоннель, соединенный с подземной паутиной. Мы как раз определяли направление хода, когда из него появились трое Танцоров. Бой был короткий, одного завалили, двое вызвали червя из коридоров и спаслись бегством в умбральные тоннели. Я отозвал погоню, - на этом месте Энгус чуть поднял и опустил плечи, мол, кто-нибудь хочет критиковать его решение? – Червя мы убили. Взявшая-След-Упавшей-Звезды считает, что этот тоннель старый, но долгое время не использовался. По бою у избушки. Обнаружена засада Танцоров в Умбре, трое сильных бойцов. Стаи Кровавой Полосы и Победного Воя справились с санитарными потерями.

Энгус вопросительно взглянул на Бенджамина Роско.

- По избушке, - подхватил Умеющий, - удалось выяснить, что найденный ребенок принадлежит к семье, пропавшей позавчера, человеческие власти еще не начинали расследование. На данный момент работаем над легендой для легализации ребенка, мать точно погибла, местонахождение отца неизвестно. По комплексу Коултон Бразерс, - Роско едва заметно вздохнул, - на данный момент удалось выяснить, что осенью у них случился финансовый кризис, из которого они вышли, получив солидное финансовое вливание. Работа продолжается, но, скорей всего, именно тогда предприятие попало под влияние Танцоров. Исследуем, куда и что они продавали по региону.

Судя по всему, верхушка септа договорилась не давать эмоциональным комментариям остальных забурлить, пока не будет обговорено все необходимое, но тут кто-то таки сумел вклиниться.

- А ярмарка? На ней были многие из города, считая кинфолк! Правда, что там работал….

- Так, - не то, чтобы Умеющий повысил голос, но с легкостью перекрыл выкрики, - вот эти ребята – жест в сторону молодых Гару, - откопала эту беду сегодня ночью. Каких результатов расследования вы требуете к завтраку?! Хоть до чая подождите.

Роберт, малость помолчав, обвел тяжелым взглядом собравшихся, поддерживая слова Хранителя Земли. Похоже, руководство не успело обдумать все моменты, и начинать обсуждение по некоторым вопросам было не готово.

- Что со щенком?

В этот момен позади сидящих появились любопытно настороженные рыжие уши….

- Щенку по прогнозам до превращения оставалось от двух месяцев до полугода, - вздохнула Вересковый Мед, - но он превратился сейчас, и отправился искать приключений. Нашел. Умеющий Ждать разбирается с последствиями.

- А почему Разорвавший Круг отправился искать щенка сам-один?

- Виноват, Справедливый Удар-рья, - наклонил голову Фенрир, - Стражи не были уверены, куда щенок отправился, поэтому я решил объехать озеро, и поискать.

- Ладно, разберемся. У кого-то, - публике наконец-то позволили говорить, но тяжелый взгляд Роберта намекал, что необдуманные вопросы могут привести к черепно-мозговой травме, - есть вопросы или дополнения?

Фаендарский Рыночный Фестиваль собрал целую толпу народа со всего Нирматеса, и многие пришли специально для того, чтобы послушать Обрин Зелёную - отставного рейнджера Чернасардо, ставшей впоследствии жрицей Кайдена, в очередной раз пересказывавшей весёлые, но не всегда приличные истории из своей приключенческой юности. Желающие послушать собрались в таверне "Главный корень", которую для краткости местные звали просто "Корнем".
Это двухэтажное здание, одно из немногих в городе, срублено из сосновых стволов, чьи тёмно-зелёные хвойные ветки выстилали крышу этого строения. Перед входом посетителей встречала искусно сделанная деревянная статуя ревущего медведя-гризли, вставшего на задние лапы.

Празднование, длившееся уже целый день, и не думало униматься, так что до решивших расположиться в "Корне" на ужин в этот предзакатный час всё ещё доносились хриплые нестройные крики с улицы.
Внутри же помещения, чей декор состоял из массивного камина и пары дюжин лосиных рогов, развешанных по стенам, в этот летний вечер было не менее весело. Здесь собралось добрых две дюжины посетителей и постояльцев, не меньше половины из которых сейчас расселись за столами и у камина после долгого дня.

Хозяйка "Корня" Джет, которая сама относительно недавно поселилась в Фаендаре, следила, чтобы кружки гостей всегда были полны, а столы не пустовали.

Однако, большинство посетителей сейчас забыло о еде и с увлечением слушало очередной рассказ Обрин Зелёной:


- Так, вот стою я и думаю, когда ж ещё удастся поговорить с медведем? Такой шанс! Ну и прежде чем он успел встать в стойку, я поворачиваюсь к нему и говорю: "Всё, что мне нужно - это мёд. Пчёл можешь оставить себе!"
Зал взорвался хохотом по окончании очередной закрученной истории Обрин, и бывший рейнджер сделала большой глоток из своей кружки, чтобы промочить горло.

- Теперь у него всё в порядке. Нормально всё. Назвал медвежонка в мою честь. Когда-нибудь проведаю малыша О-Ох Боги Тут Слишком Много Пчёл.

Толпа разразилась собственными шутками и тостами, чтобы поддержать почин рейнджера-жрицы. Подгулявший посетитель чокнулся с Обрин своей кружкой и от души хлопнул её по спине, выражая ироничное сомнение в правдивости её слов. Подгулявшая Обрин даже отступила на несколько шагов, чтобы сохранить равновесие, оказавшись в самом центре зала.
- Ладно, ладно, не толкайся, - беззлобно сказала она, - но разрази меня Кайден, если это неправда...

Входная дверь разлетелась в щепки. Резкий крик боли и агонии тут же пронзил воздух. В следующее мгновение Обрин уже лежала на полу, судорожно втягивая воздух, а из огромной раны в её груди тёк настоящий красный поток. Стрела, выпущенная из скорпиона, всё ещё дрожала в стене за её спиной.
Хобгоблины в доспехах и с готовым к бою оружием столпились возле разбитой двери. За их спинами метались сполохи огня от горящих домов, и в их свете по улицам города маршировали дюжины, если не сотни, солдат-хобгоблинов. Фаендар горел, праздничные вопли теперь сменились криками ужаса и предсмертными хрипами. На фоне всего этого, возвышаясь над крышами небольших домов, разросталась башня из чёрного камня. Башня, которой никто и никогда в Фаендаре не видел, и которой не было ещё полчаса назад...

Отчаянный рывок имел все шансы стать последним в жизни. Бандиты с дрезины заметили тебя сразу, но, похоже, ожидали что то, что пряталось под курганами, выгонит тебя к ним, готового сложить оружие и "сотрудничать". В последней части своих предположений они прогадали.
В выстрелах, звучавших уже в спину, и заглушавших ругань, слышалась досада и злость, но преследовать тебя никто не собирался. Наоборот, к своему удивлению, ты отчетливо услышал гудок дрезины, и шум ее мотора, и стук колес. "Поехали, значит, сожрут обоих, чтоб ему подавиться! Может, это уебище пережрет и сдохнет..." - это ты тоже слышал? Грубый, хриплый голос говорил совсем не громко и утонул в трубном реве гудка и стуке колес.

Но ты бежал. Бежал пока горячий воздух огнем не начал жечь легкие, пока налившиеся свинцом ноги не начали с каждым шагом будто вростать в землю. Пока предательское покалывание в боку не превратилось в жгучую боль.

...они прогнали тебя. "Не-такого", "урода", "мутанта", "отребье". Прогнали в пустошь на смерть. Стреляли в спину и бросали камнями. У их очагов для тебя не было ни места ни еды. Только смерть. Но ты встретил ее в пустоши. И смерть приняла тебя, стала твоей теплой семьей и кормилицей. Ты сам стал смертью, которой оставляли еду, чтобы она не приходила. Ты стал шуршанием сотен лап, ты стал сотнями глаз, видящих сквозь темноту, сотнями чутких ушей, телами, крадущимися по узким проходам, острыми зубами, одинаково рвущими горячую плоть и твердый камень-древних, и Голодом. Всеобъемлющим голодом-в-темноте, который нужно кормить...
А сейчас тебя обманули! Дважды!

Песок, щебень, редкая сухая поросль. Рельсы, по которым удаляется уже ставшая совсем небольшой дрезина. Ее шум стих, когда ты, наконец, остановился чтобы перевести дыхание. Бежал ты никак не меньше полутора миль. По жаре. В полной выкладке. Задаче была бы не настолько сложной. Раньше. До того, как ты узнал, что такое "отходняки" от криосна. До того, как тебя не цепанула бандитская пуля, и когда твое снаряжение полностью функционировало.

Насыпь была пустынной. В нескольких сотнях ярдов свежих следов Тамми не было видно. Конечно, она могла свернуть раньше. Или попасться бандитам, если ее не сожрало то, что жило под холмами. А, может, она просто пошла по рельсам. Тебе оставалось только гадать. Хорошо было то, что впереди "зловещих полых холмов" уже не оставалось, ты поравнялся с последними, а в нескольких сотнях метров впереди стоял ржавый но целый железнодорожный мост.

От будки смотрителя перед ним осталась только половина бетонной коробки и занесенная песком, но все еще ровная небольшая паковочная площадка. Насмешкой посреди нее торчал вполне целый фонарный столб с четырьмя плафонами, возле которого не обращая на ни тебя ни на что вокруг никакого внимания, и, кажется, дремая, сидел человек.
Что-то подозрительно хрустнуло под твоим ботинком. Глянув под ноги, ты понял, что это совсем белая кость. Позвонок, хотелось надеяться, какого-то крупного животного.

Шиолта
(12:57, улицы Лейфа, дом со Старой Библиотекой, подвал, лаборатория)

- Сейчас вылетит птич... - Пробормотал рядом Строрри, но и он, и остальные затаили дыхание, когда в ответ на слова Шиолты на невзрачной стене вспыхнула надпись, неизвестным колдунье языком, но типом рун в которых безошибочно опознавался Драконьий Язык.

Старший капрал Август Эрликссон всмотрелся и без труда прочёл.

- "Учение свет, и неучение тьма" - Он на миг задумался, ланцентные шрамы сдвинулись когда он нахмурился, но тут же капрал пришёл к какому-то выводу и испытующе посмотрел на Шиолту. - Я думаю решение очень простое. Знаешь какое?

Похоже, он просто проверял колдунью на сообразительность. Нашёл время.

Шиолта
(12:45, улицы Лейфа, возле входа в Старою Библиотеку)

В ответ на сердобольные причитания колдуньи конь всхапнул и покосился на Шиолту большим карим глазом, дескать, я тут причём к твоим страданиям? никого не трогаю, даже не кусаюсь, несу куда надо...

Исключая Серого и Магнуса, стражники, видя такие мучения тоже заулыбались - невольно, не насмешливо (каждый когда-то был вот таким вот новобранцем с болью в заднице), а Строрри даже вполне галантно предложил Шиолте руку чтобы та смогла опереться и придти в себя, опередив в том и Гаррета, и неожиданно Фрею.

- Я знаю очень помогающий при таких болях массаж... - шепнул он её на ухо воспользовавшись случаем и вполне невинно подмигнул поверх повязки.

Нежелание Шиолты становится в третий ряд вызвало некоторую задержку, и Серый уже нахмурился, готовясь отдать приказ, но потом услышал как именно она читает заклинание.

- Из-за твоей самоувереннности я порой забываю что имею дело с начинающей. Хорошо, тогда второй ряд, но при опасности отступай назад немедленно. Пока мы будем идти, изучи ауры отряда, чтобы отличить их если необходимо от новых.

Строрри такая перестановка только порадовала, и он приложил руку к груди, клятвенно пообещав что будет защищать Шиолту от всех напастей.

- Если бы твои обещания чего-то стоили, мы все были бы богаты как Принц. - Немедленно подколола его Фрея с другой стороны от Шиолты, на что Строрри столь же немедленно ответил что он и так богат как Принц когда наблюдает такую красоту в лице вот этой огневолосой леди, за что немедленно получил по шее от Урсулы - точнее получил бы, если бы не увернулся, и ситуация едва не переросла в шутливое побоище, но Серый отдал приказ построиться и стражники немедленно перестали возиться. С левой стороны от Шиолты оказалась Фрея с её копьём-пикой и вооруженный луком Магнус, справа - Строрри, не перестающий поминутно трогать свои драгоценные ковырялки как если бы они были давно не виденными богатыми родичами. Впереди, прямо перед Шиолтой, была Урсула с двуручником и Серый с глефой, на которой на единственной из всего нынешнего оружия отряда, Шиолта не видела никакой волшебной ауры вообще.

Пока стража собиралась и строилась, в окнах здания показались чьи-то любопытствующие, недоумённые лица, а дверью послышались шаги и когда Серый вполне вежливо для начала постучал в дверь, та открылась немедленно и на пороге возник обильно потеющий худощавый эвр в не слишком чистой, но довольно добротной домашней одежде - заткнутая за шею салфетка показывала, что прибытие стражи застигло его прямо в центре ужина.

- Ч-чем обязан такому визиту? - Вполне дружелюбно спросил он, нервно потирая руки.

Серый назвал себя и свой ранг (оказывается его полное имя было Август Эрликссон), что вызвало в эвре ещё большую настороженность, он аж дёрнулся.

- Я говорю с Яниром Анерссоном, смотрителем этого дома? - Худощавый эвр дернул шеей в согласии, невольно втягивая голову в плечи, опаска явно пробивалась сквозь пока любезную улыбку. - Вот ордер на обыск дома. - Серый предъявил какую-то бумагу, и Янир взял её как дохлое насекомое, нервно бегая глазами со строки на строку. - Мы собираемся осмотреть подвал этого дома. Ключи, пожалуйста.

Янир побелел, и его улыбка стала очень, очень натянутой.

- А, э... но там ремонт... э... неприбранно, хлам... - Начал было он, нервно затеребив на поясе связку ключей, но Урсула просто протянула руку, взяла связку, отодвинула смотрителя в сторону и вошла, позвякивая доспехами и царапнув притолку двуручником, который несла на плече; за ней потянулись и остальные, оставив Янира потерянно бормотать что-то им в след. Идущий последним Гаррет успокаивающе положил руку на плечо человека и это словно встряхнуло того из оцепенения.
- Там нет ничего, ничего нет!.. - Крикнул он им вслед, и затем отчаянно заозиравшись, бросился в приоткрытую дверь слева от входа, захлопнув ей за собой; послышался скрип закрываемого замка. Серый бросил на него один испытующий взгляд, но почему-то решил не преследовать и жестом дал отбой на то же самое двинувшемуся было вперед Логинию.

Вместе с компанией Шиолта оказалась внутри довольно опрятного фойе, который, судя по почтовым ящикам у входа, был разделён на четыре квартиры, скорей всего поэтажно. Лестница наверх была оббита выцвевшим, синим ковром, в горшках стояли не вполне засохшие цветы - следы разлада были и здесь, в валяющихся здесь и там огрызках яблок, кучкующейся по углам пыли, но было тяжело сказать было ли это влиянием алого неба, или же обычным положением дома на съём.

Для здания под которым было скрыто старинное хранилище рукописей, все здесь выглядело как-то уж очень тривиально. Серый извлёк карту с планом здания, и пока он ориентировался где здесь должен быть вход в подвал, а отряд перестраивался по трое в ряд для более узкого пространства (Магнус отступил назад, оставив колдунью между Строрри и Фреей), Шиолта приметила две любопытствующие детские мордашки, таращащиеся на отряд с лестницы на второй этаж.

- Псих, - негнущимися от холода пальцами Вэл открутил колпачок фляги и глотнул. Жидкий огонь плеснулся внутри, и Падший расслабился, позволил смертной памяти снова встать у руля. - Приехали, блин.

Это всё были простые, земные слова, и тело, повинуясь привычке, обхватило себя за локти и запрыгало с ноги на ногу, втянуло голову в плечи, натянуло капюшон чуть не до носа. Ноги сами понесли к автобусной остановке, спрятаться под козырек, тонкой трепыхающейся переборкой отгородить себя от ветра и холода. Крематор не возражал. Ему нужны были эти несколько минут, чтобы снова вцепиться в новую реальность, чуть было не рассыпавшуюся на атомы в снежном вихре. Фраза "послать предназначение в ад" всё не выходила из головы, слишком перекликалась с задевшим его за живое напутствием доброй старушки, такой трогательной и жестокой в своей слепой вере. И Старший брат... От мысли, что на первом же этапе земного пути ему повстречался кто-то из Своих - или Чужих - он был пока далёк. Не хотел он пускать к себе эту мысль, не созрел еще до нее. Слишком много всего эта мысль могла всколыхнуть в его сознании, порывом ветра над тлеющими углями, и он боялся... нет, опасался - не удержать в себе то, для чего не пришло пока время.

Наблюдая за пляской снежинок в свете фонарей - близко и далеко, высоко и еще выше, - он ловил ощущение многомерности всего сущего, утраченное в тысячелетнем плену пустоты. Ловил и не мог никак постичь до конца. Одно и то же событие происходит одновременно в сотнях разных аспектов и имеет сотни разных причин... Старик мог быть простым бродягой, на которого наложилась материализация его рефлексии - за долгие часы дороги он слишком сосредоточился на своих тревогах и ожиданиях, отрезанный от всего остального белой пеленой. И вызвал из пустоты креатуру памяти Вэла, ответившую его же скрытыми мыслями на его же вопросы. Умел ли он так? Наверное, когда-то... А может быть, это не он так умел...

- Ч-черт его поймет, - стуча зубами, прозаично резюмировал Вэл и выглянул из-под козырька в поисках автобуса. Отхлебнув еще, завинтил и хозяйственно прибрал креатурную фляжку в карман сумки. - Спасибо за виски, мистер Псих.

Он поднял взгляд на жестяную табличку, щурясь, силясь разглядеть расписание. В предостережении мистера Психа были и здравые мысли: бездомным в большом городе быть фигово. Особенно зимой. Тут не до экскурсий по достопримечательностям - первым делом крыша над головой, а потом уже всё остальное... Как они тут это делают? Искать объявления на фонарных столбах в такую пургу?

Надо заскочить на заправку, - услужливо подсказала память. В Браунли это был центр жизни и центр обмена новостями. Как минимум погреться и слопать хот-дог наверняка можно и на чикагских заправках. Разговориться с работниками, поспрашивать. Если повезет - то и работу найти! Сердце, окрыленное новыми понятными планами и парой глотков чистого, подскочило и суетливо толкнулось в грудь, мол, ну давай, чего стал-то. Решительно шагнув к обочине, Вэл поднял руку, чтобы поймать попутку и проситься доехать до ближайшей заправки.

Лежащему на кровати Джону ничего не хотелось. Встать - можно. Можно и открыть дверь, но...Зачем? Ему не хотелось даже и думать об этом, и обо всём в мире. Не "Творении", слишком длинном слове. Слишком полном. И раздающийся стук не мешал, как не мешали мыши и другие люди, живущие рядом. Так зачем открывать дверь, если сейчас всё и без того удовлетворительно?
"Затем, что потом это слишком резко станет неприемлимым." - Усилием демон очищает свои мысли. Обводит взглядом комнату. Оценивает её и соглашается с собой в том, что ни больше, ни меньше ему не надо. - "Надо разрешить проблему с деньгами сейчас." - Думает он, наконец принимая недавно спланированное решение. А исполнять Забирающий Быстро создан. Ещё раз он вспоминает то, что хотел сделать ещё вчера: подвести человека на край смерти и предложить ему здоровье, восстановление тела, не навредив, а дав сил и продлив жизнь. Вспомнил он и то, почему вчера этого не сделал, свою мысль "Пока незачем". "Сейчас есть зачем" - думает он.
Уверенно встаёт, быстро подходит к двери, открывает её:
- Входите. - Произносит спокойно, негромко.

Вы не можете просматривать этот пост!

Шиолта
(11:50, центральный участок Стражи, на пути к выходу)

Серый несколько искоса посмотрел на рыжую колдунью, но шага не сбавил и тона не изменил. С этого ракурса ланцетные шрамы на его лице напоминали рваную паутину.

- Нет причины. Наш отряд не настолько часто нужен, к счастью, чтобы это требовало более широких полномочий. Такая ситуация как сейчас беспрецендентна. Что до этого Каэрвэна... - И тут он понизил голос, и Шиолта буквально затылком услышала как уши идущих позади стражников вытягиваются от любопытства - даже шушуканье немного поутихло.

Получатели: Шиолта.

В соседнем коридоре двое стражников как раз тащили Омни под руки в лазарет, но Шиолта этого не заметила: очередной поворот вынес её и отряд в приёмную, и Серый скупым жестом показал колдунье на центральный стол, за которым издерганная стражница что-то раздражённо втолковывала пухлощёкому, роскошно одетому молодому человеку с обиженными глазами ребёнка, которому не дают вкусную конфету; за роскошно одетым хлыщём стояла нетерпеливая, но как для сегодняшнего утра весьма спокойная очередь. Всё здание провонялось запахом лимонов с горчицей, но в вестибюле "арома" просто зашкаливала.

Разговор Шиолты с Серым прервался сам собой с вящему разочарованию стражников.

- Получай свои вещи. Урсула, Гаррет, - за мной. - Скомандовал Серый. - Выходим через пять минут.

Через пять минут, когда посох и жезл вновь оказались в руках колдуньи, троица вернулись, неся с собой несколько разномастных клинков, лук со колчаном стрел (увидев который Магнус восторженно прицокнул языком) и одно копье. Полудесяток лейтенанта Мардоттир рядостно порасхватал оружие, хотя у них и до того было своё, практически идентичное, но никому из полудесятка, очевидно, не было привыкать было таскать два лука или два клинка.

- Хеееееееееееееееей, детка, вот это я понимаю ковырялки! - Строрри взял в одну руку меч, и в другую изукрашенную рубинами дагу, и явно выкаблучиваясь, сделал несколько размашистых, драматически жестов, по счастью не вынимая клинки из ножен. Даже такому несведущему в оружии человеку как Шиолта было понятно по отделке и качеству оружия, рунной чеканке лезвий, слоновьей кости рукоятей и крупным драгоценным камням в навершиях, что предметы эти необычные, что Август и не замедлил это подтвердить.

- Напоминаю, что всё волшебное оружие является собственностью Стражи, выдано под вашу личную ответственность и только до конца задания. - Он пунктуально раздал и потом собрал подписанные формы. За его спиной Фрея быстро изобразила метафорическое насаживание капрала Августа на длинное копьё-пику, которую стражница не выпускала из рук, и Гаррет, не удержавшись, прыснул, но тут же виновато стёр с лица улыбку.

В руках стражников - обычных людей в обычных доспехах, в обычных бело-зелёных табардах, совсем не похожих на ярких, молодых, разудалых, стильных героев какими их описывают баллады - волшебное оружие смотрелось несусветно, словно бальное платье на пугале. Ни Логиний, и Август, что примечательно, ничего себе не взяли.

Путешествие на конюшню было коротким: многолюдный центральный выход и влево, мимо караульного на боковом входе (чей фингал был особенно свеж и наливист, а салют капралу Августу особенно чёток и уныл), через выгоревший плац где конюхи со свежеупакованными в повязки лицами бурно продемонстрировали занятость стоило Серому показаться в поле зрения.

В полутёмной конюшне пахло мирно - навозом, лошадьми и соломой, косые лучи света едва проникали сквозь высокие зарешетчатые окна почти под самой крышей и царил рассеянный полумрак, с пылью танцующей в золотых лучах солнца. Шиолте на миг показалось что она увидела в дальшем углу какую-то более тёмную тень, но присмотревшись, колдунья поняла что это просто игра недостаточного освещения.

(12:00, улицы Лейфа, на пути к Старой Библиотеке)

Без промедлений отряд забрал чуть ли не половину доступных лошадей и кавалькадой выехал через захлопнувшиеся за ними ворота. Обычно перед всадниками расступались все кроме телег и карет, но сейчас пешеходные толпы словно сами бросались под копыта, и путешествие выходило заметно дольше чем хотелось бы, даже с ситуациями где отряду приходилось чуть ли не шагом идти, чтобы не сбить очередную зазевавшуюся мамашу с ребёнком. Несмотря на это, отряд был в превосходном настроении, словно на пикник ехал, а не на опасное задание - Строрри так вообще поминутно трогал рукоятки своих "деток" и что-то насвистывал под нос, и только Серый был по обыкновению сдержан и сосредоточен.

Наконец Шалита смогла отдышаться. Нет, не очень-то она была сегодня собранной. Хорошо, что грабитель испугался змеи (что довольно естественно, как ни крути) но надо было вместо этого самой его как следует ужалить - не увернулся бы. Став Шиолтой она совсем забыла про свой ведьмин "хвост"... Ведьма поправила диадему и свой образ и двинулась в кафе. "Пофициантка" удостоилась гневного взгляда, но не раньше, чем "Шиолта" убедилась в том, что в зале нет её связного.
- Два кофе с булочками, - сказала Шалита строго, выудив серебряный люмен и положила его на столик в центре, за который уселась, - Два чёрных кофе и стакан воды, плюшки - посвежее, посуду чистую. Здесь есть, или мне поискать другое кафе?
Шалита подумала, что после встречи с бандитами имитировать взрывоопасную магичку несложно.

- Магическую белиберду? - оторопело пробормотал сиринэ, чувствуя, как его глаза увеличиваются в размере до пол-лица. - Ничего себе... а я ничего такого у него не замечал. Мне он на своих ногах был бы сейчас нужнее, ну да ладно... спасибо, что вытащил.

Каэро было озадачился вопросом к самому себе, сколько людей и нелюдей в этом городе заражены магической белибердой, не стоит ли ему опять начать подозревать всех подряд, включая самого себя... но первоочередная задача была очевидна: валить отсюда, и побыстрее.
Это было не так-то просто, учитывая хлипкость самого Каэро и атлетическую стать рафа.

- Спасибо, я бы сам... да только он для меня тяжеловат. Нас еще капитан Харед озадачила срочным поручением, так что нас с ним здесь уже минимум полчаса как быть-то вообще не должно. Я его искал, опаздываю уже критически... - Валить, валить! Если у них тут сеанс магической дезинсекции посетителей... Спасибо, не сейчас. Но оставить Вольси отмякать у входа в одиночку было бы неправильно, что ли.
- Знаете что, я буду вам очень благодарен, если вы поможете подтащить его к выходу, только не к главному, а к тому, который ближе к вашей конюшне. Мне разрешили у вас там лошадь на время оставить. Дальше я сам справлюсь. Выход где-то сбоку от главного, я помню. Поможете?

Ну... предположим, что отец Фунералис - в каком-то отдаленном метафизическом смысле - сходен с лошадью, как средство транспортировки, - подумал Каэро. Так что стражам порядка он даже почти не солгал.

Шиолта и Халита
(11:10, центральный участок Стражи, зал для встреч)
- Антирезонанс редко имеет практическое применение. - Заметил Серый, ожидая пока обе студентки подпишут бумаги. - Белые деревья нет, насколько я знаю. Что до сожжения библиотек, то книги в ней не твоя собственность. То, что магистр дал тебе к ней ключ, значит что он не видел иного выхода. Но это хранилище ценных знаний в первую очередь и площадка для поджога в последнюю.

Он бросил взгляд на Халиту и скупо, но одобрительно кивнул.
- Плечи шире. Носок правой ноги немного в сторону.

Вопрос Шиолты про мантию и странный Серого на неё эффект остался проигнорированным, но теперь в зале для встреч было две Шиолты. Одинакового роста, одинаково непокорно-рыжеволосые, в одинаковых белых мантиях поверх одного и того же платья, в одинаковых туфлях, у обоих пронзительно-карие глаза и немного курносый нос.

Если Халите не хватало зеркала, то Шиолта как если бы смотрела в одно.

Кроме синей ленты в волосах Халиты их разнило разве что золотая упряжь-браслет с птицами и плохо гармонирующие с ним стальные наручи (широкие рукава мантии не прикрывали ни то, ни другое) но Серый объяснил что как и саму тиару, их вид можо тоже замаскировать, хотя и нельзя совершенно убрать из облика.

Для самой Халиты всё выглядело немного странно, - с одной стороны она чувствовала своё тело как своё тело, с своим центром тяжести и ростом. С другой, как если бы каждый квадратный миллиметр её, вплоть до поверхности глаз, вплоть до каждого волоса, облекало что-то вроде тонкой плёнки, цепляясь за кожу и ткань, проникая внутрь кожи совсем немного - где-то прилегая немного свободней, где-то немного сильней, так что когда она попыталась пройтись, она поняла что может имитировать и иной центр тяжести если захочет. Поднеся руки к лицу, Халита увидела не свои руки, но руки Шиолты и только присмотревшись могла разглядеть под ними, словно наложенную иллюзию, свои собственные, хотя в реальности всё обстояло совсем наоборот.

Эмоции змеи были несколько сконфуженными. Рептилия понимала что с ней что-то происходит, но не вполне понимала что. Пока она довольствовалась висением на шее Халиты-Шиолты, для всего внешнего мира имея вид оранжевого шарфа.

- Шаг немного шире. - Подметил Серый, критически осматривая результат. - Подбородок выше, не смотри на стены так часто. Размашистей жесты.

- Что? - Винс приготовившийся к долгому спору, удивленно уставился на Эмили, и не удержался от следующего вопроса, - Вот так просто?
Такого быстрого согласия от соклановца Бруха не ждал, но вот время понаблюдать за этой девочкой и за манерой ее общения и взаимодействия с родителями и сделать выводы у него было.
- Окей, хитрый мышонок, что ты задумала? - с ласковой улыбкой спросил сир, тихо радуясь про себя, что уже начал усваивать непростую науку предугадывания тех неприятностей, в которые собралась влезть его девочка.

Омни, Каэро и Ферг
(9:57 утра, возле мрачного леса, что обрамляет Университет)

Ферг действительно поднял палец вверх в конце своего рассказа (как он мог НЕ поднять палец к небу в такой момент?), но дальнейшие развитие событий поубавило значимость этого жеста.

- Можно. - Последовал простой ответ отца Фунералиса на вопрос Омни. - Для этого достаточно убить всех людей. Экстрапланарам не интересны пустые места.

Он говорил прямо, серьёзно, считая это вполне правомерным методом избавления города от экстрапланаров. Практичным. Эффективным на свой лад, в отсутствие других решений.

- Никто никого убивать не будет. Отец Фунералис, это не метод. - Решительно заявила Ариэль, вздёрнув подбородок и посмотрев прямо на священника; ладони Мастерицы сами собой сжались и разжались как если бы ожидая возражений, но тот лишь пожал плечами и произнёс только "как пожелаете, леди". За его спиной брат Тиберий явно спрашивал себя в своём уме ли святой отец, или может быть так шутит, но и Омни, и Каэро, и Ферг видели спокойное лицо святого отца и знали что он нет, он не шутил; Ферг сглотнул, как-то разом потеряв пафос и пыл, и промямлил что-то что каждый григори уникален, но этот ел души и убивал людей, так что он явно плохой парень. Даже Нострарри приняла к вниманию что священник не шутил.

- Как этот сиринэ и говорит, вариантов больше чем два. - Сменила тему Маргрис. Слова Омни и затем Каэро подтолкнули ход её мыслей в другую сторону. - И да, я прекрасно помню что Калибан ненавидит Нексуса с тех пор как тот низложил его дядю, прежнего Принца. Даже если то был редкий случай когда Архимаг действовал на благо города, избавляя нас всех от безумной твари, Калибан никогда не простит магу вмешательство в дела знати, сколько бы слов о сотрудничестве не изрекала с тех пор его пасть. Но как знать, может быть он нашёл как использовать Нексуса для своих целей?

Маргрис размашистым жестом охватила и лес, и молчащие улицы, и всех присутствующих.

- У нас слишком мало информации.

- Принц никогда не пойдет на уничтожение или вред городу. Никогда. - Повторила Ариэль с абсолютной верой в свои слова, тем самым поддерживая Омни хоть и на немного иной лад. - Он может знать о кризисе больше чем мы и быть лучше подготовленным, но он не пойдёт на умышленный вред тем кого видит как своих вассалов, действием или бездействием. Уничтожение магов - угроза благополучию города. И Каэрвен также говорит верно, - кто бы не лишил город почти всех магов сразу, знает о магии больше чем рядовой маг. Вербис силён и умел, но не настолько силен и умел, и он единственный маг которому Калибан доверят.

- Калибан мог найти какой-то артефакт и тем контролировать Нексуса? Он постоянно нанимает лутобийц* для поисков чего-то. - Предположила Маргрис, но по задумчивому виду пожилой женщины было понятно что эта гипотеза даже ей кажется не слишком вероятной. Внезапно она прищёлкнула пальцами и недобро улыбнулась. - Или наоборот. Белый Лев в ошейнике, вот это была бы новость!..

- У нас нет доказательств причастности Нексуса. - Возразила Ариэль. Невысокая и юная, она стояла среди молчания отца Фунералиса, скептитизма Нострарри, беспокойства Тиберия и ожидания трех студентов, не считая кого-либо виноватым без доказательств вины.
- И он редко интересуется делами города там где это не касается Университета.

- Но он не снял радугу, а он единственный кто может. Университет всегда был наособицу, но это уже открытая демонстрация. И я ещё помню как он требовал неприкосновенности магов перед обычным судом. - Заметила Нострарри, кивнув в сторону возвышающегося над Университетом купола. Ариэль не нашла что на это возразить.

- Это может быть третья сторона или несчастный случай, как Каэрвен и сказал. - После паузы продолжила ход мыслей Мастерица, снова сделав несколько шагов туда и сюда. Маргрис осталась стоять, скрестив руки и лишь провожала её скептическим взглядом; отец Фунералис просто смотрел на говорящих, и на слова Каэро о тайнах Нокрии никак не отреагировал.

Тонкое лицо Ариэль было сосредоточенным.

- За последние годы сквозь суды города прошло немало преступников - амбициозные, садисты, глупцы, просто не в себе, но ни один из них не ненавидел весь город и, хотя были те, кто ненавидел магов, таковые не обладали даже силой Вербиса, мага Принца. Духовно, экономически и политически Лейф многим мозолит глаза и я не сомневаюсь что Валлорег уже сейчас собирает войска, пользуясь нашей слабостью, но... - Ариэль покачала головой. - Нет. Шпионаж и саботаж не могут быть настолько эффективны, не без помощи изнутри. То, что это произошло врасплох даже для командующего Сорано... нет. Принц, при всех его недостатках, патриот, он не пойдет на измену.

- Остается Нексус. - Заметила Маргрис. - Одним взмахом убрать всех конкурентов, оставить лишь ему покорных в Университете под защитой, и потом, когда город тонет в крови, явиться как спаситель и правитель.

Ариэль серьёзно над этим задумалась, собирая воедино всё, что она знала о Архимаге, его планах, его привычках, его характере и его возможностях.

- Нет. - Наконец произнесла она. - Не сходится. Вспомните историю: после Гарноков были чуть ли не столетия резни всех арканистов, Лейф просто не потерпит над собой единоличной власти магов. Плюс, что бы не происходило, это вызывает спонтанную манифестацию магии, у всех людей города. Убрать одних конкурентов, чтобы создать себе сотни, если не тысячи других? И что будет, когда вдруг Нексус попытается объявить о своем правлении, даже если у него есть последователи? Все эти новоявленные маги просто падут на колени и согласятся? Лейфовцы не сдаются так просто. Это какой-то слишком глупый план доминирования.

- Он может нейтрализовать их как и магов... - Начала было предполагать Нострарри, но здесь Ариэль не собиралась уступать и контраргументировала доводами логики и рассудка.

- Магов в городе было максимум двадцать-двадцать пять процентов, максимум, повторю. Силы Нексуса не безграничны, как бы он не хотел чтобы мы верили в обратное. - Взгляд Ариэль был непреклонен. - Если это даже был Нексус, факт что он не действовал по "горячему", пока магия не разошлась между людьми значит что его сил едва хватило на первоначальную кристаллизацию, а теперь ему потребуется куда больше чем это, чтобы восстановить контроль. Он не идиот, Маргрис. Он не выпустит из бутылки джинна, с которым не сможет совладать.

Взгляды женщин скрестились, но Маргрис первой опустила свой.

- Остается либо заговор за пределами нашего понимания, либо несчастный случай. - Продолжила Ариэль мягче. - Несчастный случай который вполне мог вызвать экстрапланаров, как этот григори... - На этом месте Ферг прочистил горло и, отчаянно запинаясь, в целях истины сообщил что в рапорте стражи упоминалось что григори сидел в камере два или три дня до того как это всё началось, так что Ариэль ничего не осталось как завершить. - У нас действительно очень мало информации. Пока мы даже не знаем что в сущности происходит. Розовое небо что видят лишь арканисты, стресс и спонтанная манифестация магии по городу - это может быть лишь ступенью к чему-то большему, но также и просто побочным эффектом какой-то арканной неудачи. Появление григори может быть совершенной случайностью Мы не должны терять головы и предполагать худшее просто потому что нам страшно. Но как нам узнать больше?

Она остановилась, вдохнула-выдохнула, потёрла пальцем висок и затем повернулась всем телом к трём студентам.
- Вчера вы собирались задавать вопросы и искать знания по библиотекам. Я обеспечу вам всё, что в моих силах и отец Фунералис будет вашим сопровождающим: в силу его сана перед ним будут открыты двери и души многих. Как быстро вы сможете найти что-либо, что хотя бы отсекло невозможные варианты? Нам надо хотя бы знать ухудшается ли ситуация и дальше, или же это наихудшее с чем мы имеем дело.

Владыка глубоко и протяжно так вздохнул, строго посмотрел на Тарью, затем на Хельгу. Потом его взгляд смягчился, вновь он шумно выпустил воздух из лёгких и заговорил:

- Раз уж вам головой рисковать, то право узнать истину вы заслуживаете. Так что слушайте, да только всё дослушайте и не перебивайте. Никакой я не дух, человек я из плоти и крови. Зовут меня Ильфенор Ам-Аран, родился я около пяти тысяч лет назад в Солоне, бывшим в ту эпоху одним из величайших городов Имаскарской империи. Вам-то теперь не рассказывают о моей родине, да и не хранит ваш народ память о тех временах. В эпоху рассвета Имаскара рашеми были ещё варварами и лишь после его падения обрели некое подобие цивилизации, паразитируя на тех знаниях, что нашли на развалинах империи. Не в обиду это говорю, просто указываю на факт. Достиг мой народ великого могущества в обращении с магией, особенно славился своими изделиями, в которые вкладывал удивительные чары. Элита нашего общества как раз и занималась созданием таких предметов, называлась люди этой профессии чароделами, а сильнейшие из них были лидерами моего народа. Отец мой, Алданор, был первым чароделом Солона, генералом армий севера и мастером, какие рождаются раз в тысячелетие. Он создал за свою долгую жизнь множество сильных артефактов, но величайшим из них был Жезл власти, который современники ставили в один ряд с семью имаскарканами, самыми мощными творениями чароделов, в которых воплотились все знания моего народа.

- Я был ещё юношей и учеником, когда с наших западных колоний пришло известие о нападении огромного дракона. В то время подобное не было редкостью. Драконы были всё ещё многочисленны и многие из них отказывались делиться властью с быстро растущими государствами людей. Чароделы Имаскара тысячелетиями уничтожали драконов или приручали их. Но тот дракон, что напал на нас, несомненно отличался от своих сородичей. После того, как первые три отряда, посланные на его уничтожение, не вернулись, отец стал пристально изучать противника, что нам противостоял. Наблюдая в хрустальный шар, изучая мудрые книги и советуясь с другими великими чароделами, он выяснил, что мы имеем дело с белым драконом по имени Ангкараск, прозванным людьми запада Ледяной смертью. Это чудовище было тираном западного мира несколько десятков тысяч лет, ещё до того, как людям покорился огонь. После несколько тысяч лет оно провело в иных мирах, уничтожая их и обращая в ледяные пустыни. По возвращении Ангкараск уничтожил на западе три людские империи, каждая из которых своим развитием и размерами превосходила современный Рашемен. Расправившись со всеми, кто мог бы стать для него угрозой на западе, дракон обратил свой взор на Имаскар. Его привлекала мощная магическая аура, исходящая от наших городов. До того, как мы собрались в большой поход против него, он успел уничтожить уже шесть городов и забрал все артефакты из них.

- На дне этого озера находилось логово Ангкараска. В небе над озером мы и вступили с ним в схватку. Дракон был один, нас было тридцать человек - десять великих чароделов и двадцать учеников, все верхом на драконах, которые были гораздо меньше и слабее Ледяной Смерти. Сражение длилось три дня, мы испробовали всю самую разрушительную магию, какую только были способны использовать: жгли Ангкараска огнём, запускали в него молнии, обрушивали на него горы, извергали в него потоки энергии. Скорее всего, эти потоки магической энергии и стали причиной появления большого числа духов в Рашемене. Дракона же ничего не брало, его толстую шкуру невозможно было пробить, зато нам он наносил тяжелейший урон. На третий день битвы в живых оставался лишь я, все мои товарищи либо были сбиты Ледяной смертью, либо заморожены, либо умерли от истощения, исчерпав все свои жизненные силы на заклинания. Когда я уже готовился присоединиться к отцу и друзьям в загробном мире, мне в голову неожиданно пришла мысль испробовать чары сна. Обычно подобные заклинания на драконов не действуют, но в этот раз эффект был ошеломляющим - Ангкараск рухнул с небес в озеро. Однако, не существует способа закрепить эффект от сонных чар, кроме как постоянно их поддерживать, накладывая вновь и вновь. Чтобы приблизиться к дракону, мне пришлось создать в земле дыру, которая стала впоследствии могильником рашеми, и через немедленно образовавшуюся вокруг Ангкараска толщу льда поддерживать чары. Хотя в мои времена маги были значительно выносливее, чем теперь, силы наши тоже знали предел. К счастью, обилие расположенных в логове дракона артефактов, как и те, что мы принесли с собой, позволили мне перекачивать их энергию в свои чары. Свою жизнь я продлеваю похожим образом, но вместо артефактов вытягиваю жизненную энергию из самого дракона. Это продолжается почти пять тысяч лет. За это время погиб Имаскар, возникли новые государства, возвысились новые народы, и все давно забыли и обо мне, и о драконе. А я продолжаю держать Анкараска спящим, ибо, когда он проснётся, его несокрушимая ярость обрушится на весь мир, и никому из измельчавших ныне магов его не оставить. Случится то, что явилось вам в видении - весь мир покроется льдом, огонь цивилизации навек погаснет.

- К несчастью, около ста лет назад я исчерпал силу всех артефактов, находившихся на дне озера, мне пришлось перейти на использование собственной энергии, на экономию своих ресурсов, я начал стареть и был близок к тому, чтобы в отчаянии обратиться к ведьмам за помощью. Почему же я этого не сделал раньше? Очень просто - мне в отличие от вас, молодых людей, прекрасно известно, откуда берутся корни их общества, какими преступлениями перед людьми и перед магией хатраны себя запятнали, хотя большинство из них и не знает об этом. К тому же, что в мои времена, что в ваши, всяк, кто познал вершины магических секретов, ошибочно считает себя всемогущим. Мне уже много раз приходилось слышать об обезумевших от собственной власти магах - кто-то добивается власти земной, кто-то пытается стать богом, все они принесли лишь беды в этот мир. Я не могу рисковать, отдавая секрет существования столь могущественного дракона в руки ведьм. Среди них немедленно найдутся те, кто попытается его уничтожить или подчинить себе, неизбежно проиграет и обречёт весь мир на гибель. Но мне и не пришлось искать помощи, когда один ныряльщик выловил на дне озера фрагмент Жезла власти. Да, я говорю о той самой жемчужине, что вы зовёте Даром богов. Этот маленький камешек - источник почти бесконечной магической энергии, которой я смог питаться на большом расстоянии, будучи связанным с ним кровью моего отца и его создателя. Чтобы поддерживать силу источника я, выдавая себя за Владыку озера, которого никогда и не существовало, я наказал старшей ведьме вашей деревни построить церковь, которая была сооружена особым образом, так что звёздный свет проникает через специальные отверстия в крыше и наполняет жемчужину энергией. Я много раз приходил деревню в разных обличьях, чтобы наложить защитные чары и убедиться в безопасности жемчужины. И, конечно, я исправно исполнял обязанности Владыки Озера много раз скрывая Тиннир от врагов и принося вам урожай, когда соседи ваши голодали. Так что вся богоизбранность вашей деревни это, в общем-то, моя заслуга. Но, как оказалось, всех предпринятых мною мер, оказалось недостаточно для того, чтобы обезопасить жемчужину от посягательств злодеев. Я подозреваю, что кто-то из ваших ведьм выдал секрет Хале, иначе как объяснить её интерес к скромному сокровищу рыбацкой деревушки? Но к вопросу о предателе мы вернёмся позже, сейчас, когда вы знаете всю историю, вам должно быть понятно, что приоритетной задачей является возвращение жемчужины.

Вода серебряно смеялась в темноте, лишь изредка ловя отблеск звезд. Ручеек намыл себе небольшой овражек, вода уже спала после весеннего половодья, и теперь удобно устроился на дне, звук текущей воды порождал небольшое эхо. Ручей был уверен, что никто не полезет в воду в начале июня, и можно звенеть себе под звездами, потихоньку сдвигая кажущиеся неподвижными камни двигаться вместе с ними вниз, к шумным рекам, ловящим луну озерам, и дальше, к морю. Местечко получалось правильным, хотя в первый момент Даниэле и показалось, что близковато к жилью. Конечно, город – это громко сказано, но все же. Однако Исмем, оттирая руки остро пахнущей тряпочкой, посоветовала это место как подходящее. Да, близко к городу, но тот в основном норовил разрастись вширь, в долину, не стремясь вскарабкаться на подмываемый водой склон невысокой горы. Сейчас, на повороте луны в другую фазу, было самое время собрать цвет, набравшийся сил войти в лето. Наука о травах, что тянутся из земли к Солнцу и Луне, не уставала удивлять многообразием своих оттенков. Как и сама Исмем, которая решительно отказывалась поддаваться какой-либо классификации. Не молодая и не старая. Не девчонка, занятая поиском, не замотанная мамашка, не отдавшая предпочтение карьере упрямица. Не качок, но просто на то, как женщина двигается, можно было смотреть и смотреть – линии стройные, округлые, но выдающие силу…. Эх, да что там говорить, Исмем поражала сама по себе, а уж ее мастерство в Ремесле… Ремесло и само по себе способно было перевернуть с ног на голову (или все-таки с головы на ноги?) все представления о мире. На потаенных, укрытых от ветра среди скал, террасках Исмем царил горячий, дурманящий аромат всевозможных трав и цветов. В отличие от современных фармацевтов, которые интересовались только концентрацией действующего вещества, Исмем прислушивалась к растениям, знала их предпочтения и капризы, слушала их советы. И растущие на земле в ответ одаривали стократно, настойки и зелья жили, дышали, творили куда больше, чем полагалось бы им по представлениям мира науки и логики, мира Патриарха.
И вот сейчас, когда час Быка готовился передать сонный мир часу Тигра, на юго-восточном склоне горы, над текучей водой, Даниэла рисовала на своих ладонях знаки травяной краской. От краски исходил горьковатый, острый запах, почему-то напоминающий о днях рождения. Старательно воспроизведенный узор на левой руке уже подсох, на правой же пришлось рисовать, зажав кисточку в зубах. Хорошо еще, что знак не был слишком уж хитровышитым. Травы вокруг русла ручья серебрились в свете луны , можно было рассмотреть каждую травинку, а лес стоял черным частоколом. Все условия, время и место были соблюдены, подготовка была закончена. Осталось нанести несколько последних штрихов, и ждать, повторится ли на этот раз чудо. Оно было необычайно прихотливым, но от этого еще более манящим, иногда осыпалось в руки пыльцой, иногда заставляло себя ждать, зрея вместе с настоем, иногда пробуждалось только с первым глотком. Да, ожидание чуда тоже было частью Ремесла.
И вот, лезвие серпа поймало лунный свет, эхо, порожденное нараспев произнесенной фразой, подхватил и пронес дальше ручей. Нежно, но одним неизбежным движением, арун срезала первую гроздь.
И в этот момент мир покачнулся, расплескав серебро Луны, которое на мгновение разлилось почти нестерпимым светом. Несколько раз с силой зажмурившись, прогоняя поплывшие перед глазами темные пятна, Даниэла не сразу поняла, что эти пятна ей не видятся – серебро трав на поляне было испещрено небольшими пятнышками, черными в лунном свете, но очень знакомыми аруну. Казалось, чуть не на каждой травинке выступила кровавая слеза. Травы клонились под неощутимым ветром, и по склону побежала дорожка из плачущих кровавыми слезами трав, побежала к темному пятну на серебре заросшего травами склона. И снова все поплыло, лунное серебро сменилось золотом, вместо аромата лесных трав в нос ударил запах садовых цветов, и среди этого сияния и запаха Даниэлла увидела женщину, чьи руки заботливо ухаживали за цветами, что тянулись, ласкали ее руки. Но лицо женщины выглядело изможденным, а на землю капали темно-алые капли… И вновь луна, темная дорожка… мимо пятна цветника… мимо мостика… огни городка наплывают, но дорожка тянется мимо…к пятну совсем другой тьмы, тьмы где что-то лязгает и хрипит, темная тень, притаившаяся среди сонного тепла. И голоса. Их тысячи, но они так тихи, что их нужно очень много, чтобы хотя бы разобрать слова. Слово. Только одно. Помоги, помоги, помоги, помоги…
Лунное серебро отхлынуло, так же внезапно, как и накатило. Даниэла стояла там, где лес наступал на поросший разнотравьем склон, под ногами звенел невидимый ручей, у подножья светился городок, а дальше ,уже почти у дороге на серебре трав действительно виднелось темное пятно. От этого пятна вела дорога мимо небольшого мостика, и арун знала эту дорогу, будто ходила по ней с детства. Знала, где нужно пригнуться, чтобы избежать низко весящей ветки, где в нос ударит запах мусора, знала, где на дороге появится кот. Никогда не виденная дорожка была рельефней, реальней любого воспоминания.

Бог или случай помогли найти двум бруджам свое маленькое кровавое счастье. Рабочие кварталы были мечтой для охоты любого вампира и эти не были исключением. Тесные клополовки, трущобы и здания построенные из кусков сетки-рабицы аллюминия, старых машин и автопокрышек не имели часто даже нормальных дверей. Сюда приходили люди, наскоро ели ложились спать, чтобы завтра ни свет ни заря отправиться на завод на 12-ти чсовую смену. Они могли спать даже под грохот местной железной дороги и недалекого аэропорта. Не смотря на это, при каждом взлете окна тряслись и дребезжали.

Его заметили! Как?? Что он мог пропустить??
Главное не паниковать. Если кровососы снизошли до стука в дверь значит убить его сразу не собираются. Значит можно будет как то выкрутится.
Бран выключил компьютер и пошел смотреть кто пришел по его душу

- Отлично, в таком случае я жду ваши наработки по данной тематике, на следующей встрече обсудим.
Без тени улыбки произнес регент, Алан МакМилан.
- У вас нет срочных дел, как я вижу, в таком случае, начал он, у меня есть к вам ответственное поручение. Как вы знаете, любая растущая организация, наш клан нуждается в эффективных руководителях. У вас есть некоторые задатки и компетенции. Кем вы видите себя, скажем, через 10, 20, 50 лет?

Винсент хмыкнул и молча сел на водительское место. С невеселой усмешкой он потрогал пострадавший руль, вздохнул и завел машину. Брухе на платье было глубоко наплевать, но пока он молчал. Только тронувшись с места, и проехав квартал Винс наконец заговорил:
- Ты понимаешь, что выполняя сейчас социальное обязательство, и стараясь соответствовать ожиданиям своей семьи, ты подвергаешь их жизни опасности? Притормози хоть на секунду и подумай об этом. - говорил вампир серьезно, и довольно жестко, не оставляя места для ухода от ответа и компромиссов.
- Пока, - сделав ударение на первом слове, продолжил он, - ты справлялась. На грани, но справлялась. Но усталость имеет свойство накапливаться, как и голод. Рано или поздно ты сорвешься, просто потому, что ты та кем ты теперь являешься, но до конца этого еще не понимаешь. И потому, что все срываются, я тоже. Рано или поздно - все и каждый. В первые ночи это происходит чаще. И в этот момент мы убиваем. Понимаешь ты это?! Твоя Энни сегодня вполне могла трахнуться самый последний раз в своей жизни. И не только потому, что ты вполне могла не удержаться и вырвать ей глотку. Свидетелей нарушения Маскарада очень сложно, зачастую, слишком сложно оставить в живых. Или почему, ты думаешь, о вампирах толком никто ничего не знает? Готова рискнуть? Хоть для себя ответь, ради чего-чего ты это делаешь?

Вы не можете просматривать этот пост!

- Мда, наверно, армию республики Фредония не стоит включать в послужной список, - улыбнулся Винсент, - Знаешь, мне приходилось пасти стада верхом, и охотится, выживать в прерии, и решать вопросы с головорезами, вести за собой и вдохновлять, воевать, и бывать на приемах в высшем обществе. Лечить, выступать на публике, или неделями торчать в библиотеках и участвовать в дебатах. Искать истину, разбираясь в остывших следах, хитросплетении запутанных улик. Мне проще придумать, кем я не умею быть. Наверно, счетоводом.

Бруха рассмеялся, и задумался, как объяснить девушке, то, что он хотел сказать. Ему не нужна была легенда на дин вечер, а более серьезные и поддерживать было сложнее.

- Дело в другом. Понимаешь, у нас есть свои ограничения. Было бы хорошо, если бы профессией можно было бы объяснить длительные отлучки. Или невозможность прийти на обед по приглашению. Или нежелание быть слишком уж публичной персоной, и при этом наличие довольно разнообразный связей. Кроме того, - Винсент серьезно посмотрел на Эмили, пытаясь понять, как она отреагирует на следующую новость, - Кроме того, нам бывает полезно обратиться за помощью или информацией к людям. Да ладно,без этого зачастую просто не получится обходится. И, поверь мне, дорогих тебе людей лучше не вмешивать в серьезные вампирские игры, но иногда у тебя просто не будет выхода. А иногда риск минимален, а просьба тривиальна. И рано или поздно наступит та ночь, когда ты придешь к ним с вопросом, или за советом. И вот у них не должно возникнуть сомнений вроде "а зачем вдруг ему это вообще понадобилось знать?"

Что я могу сделать?
- мне кажется... - начал Хейфидд, и выглядел он - краше в гроб кладут, - мне кажется, здесь есть какая-то связь, но мне сейчас трудно сосредоточиться. Тяжелый день, и ведь еще не вечер. К тому же, я не хочу заставлять спасителей очага ждать. Думаю, сейчас нам всем стоит пройти к столу, мы хотим хоть так выразить нашу признательность - мы едва ли продержались бы до подмоги без вашей помощи. И конечно, в любом случае ,вы можете рассчитывать на нас в том, что вы затеяли.
И Хейфидд с поклоном предложил Анарад руку, чтобы сопроводить даму к пиршественному столу.

- А-э-у, ну, прошу всех к столу, - возникшая Гвен смотрела на двух паков широко распахнутыми глазами, но грациозный поклон был достоин Высокого Двора, - позвольте вас провести. Леди Коделия, прошу вас сесть на почетное место, и позвольте еще раз выразить вам свои благодарность и восхищение, ваше прибытие в тяжелую минуту вселило в наши сердца надежду. Сэр Альфарад, прошу вас, сер Хейфидд просил, вас о небольшой беседе, если позволите, но это все потом, сейчас позвольте угостить наших спасителей, чем богат нам скромный фригольд. Благородные рыцари, прошу вас, устраивайтесь вот здесь, может быть, когда вы утолите голод, сер Арт согласится сыграть для нас?
Молодая Ши провела гостей в обход ствола дерева. Вокруг зелеными волнами колыхалось, перекатываясь через далекие холмы, травяное море, но еще несколько шагов – и в лицо ударил несущий влагу ветер. Подменыши оказались на широкой травяной лужайке у берега реки, над небольшим обрывом. С двух сторон поляну охватывали деревья, с третьей плескалась река, но с запада открывался вид на яркий город в речной петле. Этот город мог быть, а мог и не быть отражением знакомого им Ливерпуля – изящные разноцветные башенки мешались в нем со стеклянными и металлическими современными зданиями, а над лесом мачт с цветными парусами высились тяжелые, чугунные краны. За городом, за разлившейся рекой скорее угадывались, чем были видны голубоватая дымка и отблески, там дышало море.
На поляне был разбит открытый шатер, с опорами, увитыми выглядящей живой зеленой лозой. В шатре был накрыт стол, вокруг которого были разбросаны разнообразные подушки, валики и маты. Вот именно они слегка выбивались из общего ряда, в основном отсутствием единого стиля – восточно-полосатые, цветасто-яркие, по детски выполненные в виде разлапистых зверушек. Гвен обходительно рассаживала гостей за столом, при этом каким-то образом оба рыцаря оказались довольно далеко от Корделии, да и Альфарада усадили возле места хозяина дома. Что до самого стола, то белочка не соврала – все было довольно просто, но аппетитно – хлеб и мед, легкое эльфийское вино и золотистое мясо, румяные яблоки и сыр. Для более опытного взгляда Брюнора непривычным показалось отсутствие слуг, хоть химерических, хоть кинейнов, хоть зачарованных. Казалось, стол просто возник, уже накрытый, в живописном месте, но такое в нынешние времена случалось редко.

И если не хочешь, ни за что не давай мне знака, а то я ещё чего доброго взлечу повыше и облечу вокруг все.
- Ай! –полу-восторженно, полу-испуганно взвизгнула белочка, - а давай я тебе не буду давать знак, и это не будет в лоб! У меня же нет никаких дел, а стол сам себя и накроет, и уберет, пока ты тут порхаешь! Кстати, я, как все белки, боюсь высоты, и могу испугаться. А еще с верхних ветвей не открывается никакого захватывающего вида, и я вовсе не хочу послушать про твои трусливые подвиги. А еще у меня нет никакой заначки с чем-нибудь вкусненьким, и я никак не могу им поделиться. И тебе не придется зато потом помочь с посудой!

"Кажется, дивинатор сегодня не работает", - будто сказал удручённый взгляд Халиты Серому.
- Прошу тебя, Проницательная Лиса! - Барышня буквально переступала через себя, направляя за дверь проникновенные мольбы, - Нам очень нужна твоя помощь! Родина хоть и не моя в опасности, всему вот-вот придёт каюк и тебе тоже, рыжая твоя башка! и только такой великий дивинатор может сказать, как предотвратить катастрофу!
Боги, спасибо, что этого не видят сокурсники. Особенно, кое-кто ещё рыжий и с таким же самомнением...

Френк к разговору подготовился обстоятельно, взял списки, карты, выкладки, схемы. Разложил все это на столе. И обведя взглядом присутствующих начал.
- Итак это залив Сан-Франциско. Наиболее крупные города - Сан-Хосе, Окленд и сам Фриско. Фриско контролирует Камарилла, окленд в руках Анархов почти полностью, Сан-Хосе - тоже формально анархистский, реально - присутствуют шабашиты. Ведут пропагандистскую работу, и, часто, успешно, но вздохнет, выдержит паузу и продолжит.
- Начнем с Фриско и далее по часовой стрелке. Фриско принадлежит полностью камарилье, и там действуют все ее законы, чисто теоретически, это распространяется на всю зону залива, но примоген и князь не пытаются все подмять под себя.
Окленд. Является буферной зоной в нем присутствуют как камарилла так и анархи - официально для нейтрализации возможных нападений из ричмонда оборотней. Правда их почему-то пока никто не видел. Барон - Лаура Грин
Хейвард. Присутствует камарилла, мало посещаем анархами.
Фремонт. Контролируем анархами. Есть барон Фремонта. Блэйк. Ласомбра. Негр. Френк издаст смешок. Не повезло ему, да.
Сан-Хосе. Контролируем анархами и шабашом. Френсис Тревор - его барон. Ему тоже не повезло.
Редвуд сити. Анархи. Барон Редвуда - каитиф Смит
Сан Матео. Анархи. Камарилла. Барон каитф Уилсон, он из старых, тебя еще помнит.
Южный фриско. Анархи. Камарилла. Барон Бегущий-Быстрее-Ветра. Вентру. Хотя какой он к черту вентру, скорее всего тоже Ласомбра.

- Понимаю. - Винс крепко держал девушку в своих, казалось, железных объятьях, и, даже позволив ей отстраниться, не разжал их до конца. Кажется, он все же перешел грань, и, возможно, ему совсем не стоило лезть в свежие раны. Но просто замотанные подальше от глаз, он воспалялись, и начинали гнить. Что-то про раны Винсент знал. Вот только каиниты не были врачевателями ни себе самим, ни кому-либо другому.

- Никто такого не заслужил, никто и никогда. - Бруха сжал кулаки, вспомнив подземелье таким, каким сам его впервые увидел. Эта девочка не заслуживала ни смерти, ни пытки ни той вечной ночи, на которую он ее обрек. Маленький милый мышонок, оказавшийся не в то время и не в том месте. И он сам, неуклюжий помощник-спасатель.
Он сам. Хотел ли он сам, чтобы кто-то другой, не он, провел двадцать лет на его месте, а теперь был обвинен во всех смертных грехах? Хотел бы?

- Ты ни в чем не виновата, слышишь? - Винсент несильно встряхнул Эмили за плечи, - Это сделали с тобой, но ты сама ни в чем не виновата. Ты выдержала. Смогла выжить. Мой сильный мышонок... Кто угодно на твоем месте был бы готов на что угодно, лишь бы это не продолжалось. Ты ни в чем ни перед кем не виновата. А если кто-то из по-настоящему виновных в этом всем пережил эту ночь каким-то чудом - ему не долго осталось. Обещаю.

Вампир снова обнял девушку, и принялся успокаивающе поглаживать по волосам, спине и затылку. Он не был целителем и слова, как ему казалось, правильные, давались ему с трудом:

- Не бойся. Я с тобой. Буду рядом столько, сколько будет нужно, и не дам тебя в обиду. Не бойся. Мы справимся. Смогли уйти оттуда - сможем и это дерьмо заставить уйти от нас. Свобода... Та свобода о которой я говорил - это свобода выбирать, чему в твоей жизни место, а чему нет. Самой, не слушая ожиданий других. Не поддаваясь на их уловки и не уступая силе. Это не свобода быть слабой, и выйти замуж, хотя, признаться, такая ассоциация меня удивила... Что-то, похоже, очень сильно изменилось за последние годы. Но я говорил о свободе не бояться. И ответственности в первую очередь перед собой. Это свобода быть сильной и независимой. Свобода приносит силу, а сила - свободу. Они неделимы. И начинаются где-то здесь.

Отпустив девушку Бруха положил одну ладонь себе на сердце, а вторую - ей. Оба не бились, но сейчас это не имело значения.

- Не бойся, - тихо шепнул он, - мы справимся.

Внемировая магия... Звучит загадочно и зловеще, особенно для знакомых с иномирными сущностями не по наслышке.
- Да... слишком много странной магии. Вероятно, там и был тот граназарский корабль... - Халита прервалась, думая, что из их показаний много не вытащишь, - Но с такой магией, что мы можем сделать?
Вопрос был риторический. Ведьма чувствовала себя неуютно в больнице, и с облегчением забралась в седло, неловко поблагодарив стражника. Она не привыкла к такому, как и к поезкам на лошади.
Неудачливая процессия хотя и мешала движению, но в обычный день с этим не было бы проблем. Ведьма поморщилась - и почему это она не крушит всё вокруг силой демона, а больше всех стараются обычные горожане? Как насчёт волосяных щупалец, расчищающих дорогу перед ней, хватающих идущих впереди и переставляющих их назад?

Стоящая на отшибе обсерватория не так казалась подверженной порче, охватившей город, но Халита начала беспокоится, когда на стук не последовало ответа.
- Лиса, открывай! Это я, Халита. Помнишь нас с рыжей вчера? - услышав, наконец, знакомый голос, барышня не сдержала радости. Девчонка ей нравилась, к тому же им было, что обсудить.

- Вот упрямец, - Шилдхарт удивленно хмыкнул, оборачиваясь к тюремщику. Тот не повел ни единой складкой своего капюшона; все так же стоял у входа, скрестив руки на груди.

- Сколько тебе лет, эльф? Двести? Четыреста? - продолжил градоправитель уже другим, более вкрадчивым тоном, как собутыльники уговаривают разбуянившегося друга положить лавку на место и пойти на свежий воздух. - А сколько ты мог бы прожить еще? И что, ты вот так из ослиного упрямства, из ненависти, готов перечеркнуть все эти столетия? Ты мог бы подождать лет пятьдесят и сплясать на моей могиле, но ты выбираешь молчание и казнь?

Старичок монотонно переводил. Среди стражи кто-то сдавленно зевнул - обстановка и правда была гнетущей, даже отзвуки эха среди каменных стен казались не звонкими, а какими-то ватными, душными. Но теперь правитель показывал себя с какой-то новой стороны. Он не злился, не угрожал - уперев руки в боки, он покачал головой, осуждающе поцокал языком. В каменной сырой тишине звук стал похож на цокание когтей какого-то неведомого пещерного зверя.

- Это неумно. Я, например, не стал бы продолжать отправлять псу под хвост свои ресурсы из чистой жажды крови и убийства. Если твои воины считают, что нам нужна война ради войны, они ошибаются. Нам выгодней мир. Это строительство. Нормальная торговля. Разумный делёж, а не оголтелые вопли о предках и чести. Эх...

С досадой махнув рукой, он снова обернулся. Отыскал глазами в прорезях капюшона своего новоиспеченного переводчика - Энрина, раздраженно указал пальцем на него, потом на узника.
- Ты. Теперь ты объясни ему так, чтобы он понял. Он для меня будет ценнее как заложник, но лишь если он докажет свою ценность, так, чтобы у меня на руках были эти доказательства. Письмо, я не знаю, сведения. Если же он будет продолжать изображать чучело, то в виде трупа он будет полезнее. Он в состоянии понять такую элементарную вещь, или нет?

Интерлюдия 2. Тем временем
На свете есть тысячи вещей, которые люди, да и прочие тоже, воспринимают как данность, не задумываясь, по какому тонкому льду ходят. Молодость. То, что завтра взойдет солнце. Дыхание… Каждый вдох давался ценой боли, она то становилась привычной, то, стоило лишь пошевелиться, вгрызалась в грудь… Еще хуже была солома, на которой он лежал – она так и норовила пощекотать нос, набиться в горло, а о том, чтобы закашляться не хотелось даже думать. Но это ничего… вдох-выдох, бывало и не такое. Если только отлежаться немного… вдох…ох тыж, мать… вы-ыдох…. то может удаться добраться до того дома…. выдох…. зато они все живы, он был уверен. Живы и уж их-то раны наверняка обработаны надлежащим образом… Вдох. А может, все же показаться, признаться? По праву гостеприимства три дня-то… Выдох. Нет. Даже если он проживет эти три дня – уйти потом, не спалив все на свете, не выйдет. Это твой путь, и только кажется, что выбора не было - ты выбрал его много жизней назад. Вдох. Не жалуйся. Благодарности и помощь – это неважно. Важно… выдох…. – что все живы. Ты справишься. Прорубиться через толпу химер на самом деле не такой уж подвиг. Подвиг – давить, гнать пинками подлую мыслишку, о том, что если каждый вдох стоит такой боли – стоит ли овчинка выделки? Вдох… Что такого ценного в твоей жизни, чтобы ради нее так мучаться? Всегда ведь знал, что за все усилия фиг что получишь, кроме ножа в спину, и сдохнешь на старой конюшне… интересно, взбалмошная девчонка уже добралась..? Вдох. В полутьме давно не используемого стойла блеснули аметистовые глаза…. Биться насмерть, дышать, чтобы жить – воин никогда не сдается без боя….
***
Она лежала, скорчившись, позади дома и ждала. Вот ведь как оно бывает – ночью она была совершенно уверена, что это ее последние минуты в жизни. Она бежала, пыталась путать следы или спрятаться, слыша все ближе и ближе вой, свист, лай…. Сейчас при одном воспоминании сводит судорогой, но в голову же не приходила мысль просто лечь, закрыть глаза и уплыть. Вчера Гон на жуткие полчаса заставил ее забыть…Как она все-таки спаслась? Был какой-то шум, рокот, а затем вдруг ее последняя, отчаянная попытка спрятаться … сработала, и они кинулись за кем-то еще… Спасибо тебе, кто бы ты не был. Заслужить такое ты не мог, никто этого не заслуживает вообще. Но мне очень-очень надо прожить еще немного. Я просто не могу умереть, пока не буду знать точно…
И почему же теперь так тошно? Само собой, в таком виде, всю в грязюке, крови, с изорванной одежде он никуда не доберется. Поэтому… поэтому надо дождаться, пока эти fubar… люди спакуются наконец в свою, мать их, машину, и отъедут по своим, чтоб им, делам. Красть даже не стыдно. Чтобы жить надо просто делать все, что можешь. Украсть одежды, хоть десятку наличными, если получится помыться и… поесть… да, поесть – это очень надо.
***
Он стоял на углу, и его плечи начинали мелко-мелко трястись. Он совсем не знал, где находится, на него бросали взгляды, от которых ему хотелось спрятаться, и, что хуже всего, он окончательно перестал представлять, куда ему теперь идти. В глубине его души кто-то не переставая причитал – ну, давай вернемся, ну дава-ай, там можно сесть у камина и подкрепиться, и все лица будут знакомые, и никто не станет на него вот так смотреть. Нет-нет, так нельзя, он.. он должен! Надо собраться с духом и опять спросить кого-то, как пройти… проехать… вот ту женщину, которая идет, и смотрит, не замечая на солнце, цветы и прикольно разрисованную скамейку? Пожилую леди с неодобрительно поджатыми губами? Потного мужчину с бегающими глазами..?
Между тем, на другой стороне улицы узенькая косая улочка так и манила своим уютным полумраком, предлагая дать отдохнуть уставшим от яркого весеннего солнца глазам. Синие тени, какие-то коробки и ящики, кажется, вывеска…

Шиолта
(примерно 9:15, в доме Дилена Малди)

Уверения Шиолты окончательно убедили Лиуву, и та захлопотала и суетливо проведя Шиолту наверх к кабинету, вернулась с двумя письмами на имя Дилена. Ещё идя по первому этажу, Шиолта не могла не заметить разбросанные в гостинной перья из выпотрошенной зачем-то подушки, но, вновь оказавшись в кабинете отца, увиденное отошло на задний план и само собой немного забылось.

Практически ничего не изменилось. Книги, собранные редкости на полочках, кресло и стол с разложенными там книгами, чернильница с пером там же, и огромный кристалл за столом, в котором покоился спящий магистр. Разве что бутылка вина и бокалы исчезли, – а так, знакомый запах, знакомые цвета, семейный портрет над входом, полузадёрнутые шторы, пробивающийся сквозь которые солнечный луч бросал на стены розовые блики.

Лиува собралась на удивление споренько и, замерев на пороге, уже в плаще и шляпке, передала Шиолте два поступивших письма и все ключи от дома, которые у неё только были.

– Берегите себя и мастера Дилена. Да хранят вас боги. – Пожелала она молодой колдунье, переминаясь с ноги на ногу, отчего рыжие перья в шляпке немного подрагивали; из внушительных габаритов сумочки торчала ручка зонтика, края пялец для вышивания, горлышко какой-то бутылки и тесёмки побросанного туда же в спешке чепчика.

Эпиграф. Если бы жизнь ребенка не была под угрозой, я бы посоветовал предоставить этих безумных карликов их судьбе, запретив им предварительно воспроизводиться. Аномен Дельрин, Балдурс Гейт

Дневники Телльвик Онешо, Путешественницы и Исследовательницы Невиданных Земель
Написано с собственных слов, и описывает Быт и Нравы многих земель, Дальних, Скрытых и Причудливых, включая Секретные Деяния многих Выдающихся Личностей.
Ух, пока написала все эти большие буквы, да еще с завитушками, вся перепачкалась чернилами, поставила две кляксы, опрокинула свечку, вытерла лужи (но потушила ведь!) и сгрызла совсем сухарики из мешочка. Но все приличные описания великих путешествий именно так и начинались, уж я-то знаю. Хотя вот я теперь удивляюсь, как они ухитрялись выводить эти завитушки на палубе корабля, или в седле верблюда, да еще в неверном свете фонаря….
Да, но все эти истории тоже начинались из какого-нибудь города, правда?
Ну вот, прежде, чем я сумею описать толком свое путешествие, мне надо рассказать, откуда оно начнется. Мне старейшины все уши прожужжали, что надо сперва адаптироваться к большому миру, прежде, чем отправляться дальше. Хорошо, что в Тимбер как раз наведались ребята из Корабельного Патруля. Корабельный Патруль – это такая организация, которую основали несколько скальных гномов (это наши родственники, но о них позже) и некоторые из наших. Они тщательно следят за правилами перевозки грузов, и проводят обучение корабелов бдительности. Для этого они ночью, когда корабли на рейде на якоре, пристают тихонько, и проверяют, не спят ли дежурные, хорошо ли упакован груз не повредят ли ему стихии, ну и пробы товаров берут, надо же проверить качество. А чтобы никого не беспокоить, инспекторов закрывают разными иллюзиями. Раньше иллюзии были грифонов, камелопардов, мантикор и других зверушек из бестиария, но из-за этого происходили какие-то недоразумения. Даже корабельщики вроде бы героев наняли, чтобы бороться с нашествием чудовищ. Поэтому сейчас они всякие бытовые иллюзии показывают.
Но старейшины решили, что «с ней и без вашей уголовщины сладу нет», поэтому я теперь помогаю дяде Джебеддо в магазине, и изучаю язык, нравы и обычаи других народов. Ребята из Контроля, впрочем, заглядывают тоже, но это уже к обычаям.
Дом Джебеддо очень интересный. Сверху к норе пристроены еще много этажей, некоторые даже над землей. Только это сразу не видно, потому что вокруг много человеческих домов. Люди, оказывается, предпочитают жить в тех этажах, что торчат, а в уютных подземных этажах хранят репу. Но это наименьшая из их проблем.
Меня приняли очень хорошо, и Джебеддо, и Эрки, и все остальные. В доме у Джебеддо мне выделили уютную кровать за ширмой, и шкафчик, а наверху – еще и такую прикольную штуку, которая называется «кафедра». За ней можно писать, только тут очень трудно достать осветительный шар на подставке, а я когда начинаю писать, забываю про все и не удерживаю концентрацию для волшебного света. Так что приходится пользоваться свечками, а с ними вечно выходят всякие казусы. Дядя держит лавку…. О, «держит лавку» - это такая практика, когда кто-то продает определенные товары в определенном месте, но любым людям, гномам, хоббитам, дварфам, эльфам, полуоркам и неопределенным существам под капюшоном, которые обратятся. Товары обмениваются на деньги, причем, только отчеканенные определенным образом. Если покупатель предлагает самодельные деньги, надо позвать дядю и приготовить смолу и перья. Не знаю точно, что с ними потом делать…. Так вот, наша лавка торгует всякими интересными вещами. В первую очередь, дядя очень хорошо делает всякую алхимическую посуду – реторты, змеевики, колбы и прочее. Как он говорит, спрос на них небольшой, но постоянный, потому что у алхимиков постоянно что-то бьется и взрывается. Я очень хочу посмотреть, как оно взрывается, но покупатели все время очень торопятся. Но в основном дядя изготовляет такие маленькие флаконы для мазей и зелий, на них постоянный спрос. Во первых, для духов. Духи – это такое зелье, которое выливают на себя, когда вокруг плохо пахнет, или ты сам плохо пахнешь, но не можешь мыться по религиозным убеждениям. Ой, религий здесь столько, и они такие запутанные, хотя их, конечно, надо уважать. И еще флаконы для зелий, которые используют разные отважные искатели приключений, и охрана караванов, и моряки тоже, и купцы… Словом, на них почему-то вырос спрос. Дядя говорит, это потому, что «надо было сперва головой думать, а уж потом с друидами ругаться, а теперь цены на зелья взлетели до небес, да еще и не достать их». Наши флаконы очень хорошие, они не бьются (кроме тех, которые должны биться, ну, для зажигательных зелий), не протекают, и куда прозрачнее остальных. А то один торговец в порту предлагает ужасно мутные флаконы, через которые очень трудно понять, качественные ли зелья внутри, или ерунда какая. Много людей путешествуют по Торговому Пути (Да! И я тоже обязательно отправлюсь, и все увижу своими глазами, и великий Балдурс Гейтс, и острова Муншей, и дождевые леса Чулта, и опишу все это в своих дневниках!... не забыть завтра поменять свечи), и торговцам, наемникам и прочим в дороге полезно иметь при себе несколько зелий, потому что до городов, где есть храмы, надо еще добраться. И потому еще в лавке есть много свитков, которые лечат раны и болезни, а еще защищают от… личных недугов. Я не уверена, что это за недуги такие, но надо обязательно немного помолчать, прежде, чем произносить эти слова. Здесь столько всего интересного!

- Окей. - Гейб шумно вздохнул и примирительно спросил, даже мельком оглянувшись на Бритву, - Не все в этом мире продается за деньги. Что ты там надеешься найти, и почему это важно?
Он не хотел обидеть Элисон, но испорченное настроение сыграло свою роль, вот только Пикси-то виновата в этом не была.

Шиолта
(время около 8:30 утра, рядом с Абсолютной Защитой Университета)

Получатели: Шиолта.

- Вау. Таинственная лаборатория где проводились нечеловеческие эксперименты по приказу могущественнейшего существа планеты. Неожиданная потеря связи и лишь парочка молодых ребят совсем не прочь свернуть с основного задания, что бы немного под халтурить.
Девушка с максимально тонкой экспрессией в голове передала всю гамму жути, таинственности и ощущения предсказуемого финала.
- Актёрам фильмов ужасов платят гораздо больше, чем три тысячи. А ещё им дают почитать сценарий. Что за лаборатория и кто теоретически там мог всех убить ?

Волк, даже раненный, даже на цепи и в клетке, все равно оставался волком. Именно волком и показался Энрину этот пленный эльф еще когда следопыт увидел его впервые. Лесным серым зверем, слишком долго пробывшим в неволе, но не забывшим свою суть. И именно как волка его боялись, осознанно или нет, что старичок-священник, что стражники, что, вероятно, сам светлейший господин Грагеон Шилдхар. Только полоумный охранник третьего яруса, да сам Энрин перед волком не робели. Они умели обращаться со зверьми, каждый по-своему. А полукровка еще и знал, что звери честнее людей.

Энрин молча принял пергамент и прибор из рук Шилдхарта и приблизился с ними к сидевшему с миской на полу пленнику. Движения следопыта были плавными но уверенными и спокойными, без страха, так один волк подходит к другому. Равный к равному, когда оба знают, что у второго тоже есть крепкие зубы, которые никто не хочет пускать в ход, но каждый может.
В том, что будет дальше, Энрин почти не сомневался. Гневная отповедь, или запущенная в лицо миска баланды, от которой он, скорее всего, увернется. Или попытка выбить чернила и свиток из рук. Эльф не поставит подпись на пергамент, это было так же ясно, как и то, что перед рейнджером сидел именно тот " эльфийский принц-инкогнито", о котором говорили в городе. Не зря же к нему уже второй раз носили бумагу и требовали подпись.
Вот только любая такая выходка, кроме, возможно, не слишком дерзких слов, сулила пленнику новые побои, и Энрин не знал, как это предотвратить. Возможно, даже бить эльфа придется ему самому. И ведь придется, чтобы сыграть свою роль до конца.

Последние три дня полукровка придумывал все возможные варианты, но лучшего, чем передать весть о том, кто здесь, сопротивлению, не находил. В одиночку он вряд ли справился бы с двумя другими стражниками, да и сам его Светлость, вполне вероятно, знал с какой стороны держат меч. На помощь же закованного в цепи и колодки эльфа рассчитывать не приходилось. А уж выйти из тюрьмы с поднятой по тревоге охраной шансов у них практически не было. Нужно было ждать. Или в самом крайнем случае найти какого-то специалиста по чужим замкам, благо на первом уровне таких хватало, и купить его помощь за свободу. Вот только дождется ли всего этого этот самый принц-волк, и в каком он будет состоянии рассудка? Как передать ему, что нужно просто ждать?

Энрин присел перед пленником и показал ему бумагу, жестом спрашивая, собирается ли тот подписывать, и без особой надежды надеясь, что эльф все же согласится. В конце концов, что значила вот так вырванная подпись? Это были самые идиотские мирные переговоры их тех, что полукровка мог себе вообразить, хотя, теперь он предполагал, что хорошая их часть проходит именно так.

Старичок в испуге отпрянул, чуть не сорвав лечебную молитву, но обошлось. Прозрачные звездочки обтекли пальцы Норвена, будто искры - но не покалывая, а принося долгожданное облегчение измученным пальцам. В ослабленной колодке руке сразу стало легче, хоть металл и продолжал плотно сжимать суставы. Отголоски смеха заполнили камеру, прыгая от стены к стене, - давно в ней не было столько звуков сразу.

- Глядите-ка, мы себя чувствуем гораздо лучше, и аппетит появился, - в голосе Высокого, изображавшего интонации заботливого доктора, тоже звучала ядовитая издевка. Впрочем, он быстро справился с собой и снисходительно хмыкнул.

- Что ж, эльф, теперь ты убедился, что наши намерения мирны. Как только ты окажешь мне одну услугу, мой жрец вылечит тебя.

Заложив руки за спину, он слегка склонился, блестя колючими глазами сквозь прорези капюшона. Его вкрадчивый голос, от которого вспучивалась и колыхалась черная ткань на его лице, снова наполнил каменную темницу - уже не раскатываясь громом под сводами, а словно бы заполняя ее снизу вверх, подобно воде, угрожающе просачивающейся из щелей.

- Подумай. Подумай, эльф. Только жрец может вылечить твои пальцы. Надеешься, что они заживут сами собой? Не-ет. Останешься калекой. Если твои сородичи все же придут за тобой, то получат не бойца, а немощь, чьи руки сгодятся лишь держать метлу или просить подаяние. Впрочем, что-то они не торопятся? А? Ах да, наверное, не считают нужным выручать жалкого труса, сдавшегося в плен...

Голос человека превратился в шепот, злой, свистящий, как змеиное шипение... Только вот змеи никогда не кусают ради того, чтобы мучать добычу, а шипят лишь в защиту своего гнезда.

- Хорошо подумай, эльф, снесешь ли ты такой позор. Переведите ему, чтобы не делал вид, что не понял.

Пока старичок, кашляя и сбиваясь, извиняющимся тоном перекладывал ядовитые речи на корявый эльфийский с опущением самых злых эпитетов, Высокий распрямился, полез за пазуху и вытащил из складок своего черного балахона обмотанный тканью свиток, из которого торчала лишь нижняя, пустая часть пергамента, а все остальное было надежно спрятано.

- Выбирай сам, как вернуться к своим, обесчещенным бродягой или вестником мира, - напыщенно произнес человек, явно гордясь собой до дури. Старичок подал ему чернильницу и перо. Человек сделал было шаг вперед, но остановился, обернулся к одному из стражников за своей спиной и вручил ему свиток и письменный прибор. Глаза Норвена уже достаточно привыкли к свету факелов (тусклых, нещадно коптящих), чтобы разглядеть знакомые, совсем не человеческие глаза в щелях черного глухого клобука этого тюремщика, чьи шаги в общем топоте были самыми тихими. Рейнджер мог бы поклясться, что разглядел и остроконечные уши под черной льняной тканью, - или это отблески света завели с ним очередную игру, сводя с ума надеждой?

- Отнеси ему, от него смердит, - через плечо велел Высокий остроухому. Вот только через капюшон не было видно, морщит ли он нос брезгливо, или же испугался пленника точно так же, как до этого - старенький священник. - Если согласится подписать, снимай правую колодку.

Виктору оставалось только досадливо выругаться про себя, что не тормознул ни не в меру прыткую Когтя, ни Вегу, попершегося за ней. Ну и Ди можно было предложить найти укрытие получше дерева перед тем как нырять в виртуалку. В общем, если бы да ка бы... Теперь гадать было поздно. Нужно было идти, или, кажется, уже бежать на выручку, или в поддержку - какая к черту разница? Хотелось дать кому-то в морду, и этим кем-то, на удивление, были не контрабандисты.

-С. Чего. Ты. Взяла. Что. Я. Хочу. Кого-то. Сейчас. Убить? - рублено и резко ответила Коготь - Я. Просто. Хочу. Прогуляться.
Засунув руки глубоко в карманы, девушка зашагала прочь от бара на юго-восток. До Запретной Зоны было еще несколько километров, но стена уже была видна отсюда.
Алексис по удобней закинула сумку на плечо. А в сумке лежало не мало добра: старый добрый винчерстер со скобой Генри для общения на ближних дистанциях, Арес Экзек. для штурмовых операций, его модификация позволяла "поливать" от души практически не чувствуя отдачи, ну и верный Браунинг, духовный наследним Хай-Пауэра с удлененным стволом для более точной стрельбы. Ну и несколько коробок с патронами. В целом, это был весь скарб Алексис. Холодный воздух Чикаго постепенно остужал голову и что бы окончательно успокоиться (хотя бы пока она не найдет, что поесть в одиночестве), она воткнула в ухо наушник (второй болтался на ухе, что бы если что услышать, если ей кто-то что-то захочет сказать). Нащупав комлинк, Коготь включила случаной воспроизведение.
В уши ударил насыщенный бас, а потом и низкий гул ведущей гитары.

Berserk, I’m a brutal fist
Yeah a lone wolf born and bred
I stand on the bones of titans
And my wrath is burnin’ lead

Улыбка тронула губы Алексис. Один из ее любимых треков. Не смотря на всю его жестокость и агрессивность, он помогал взять себя под контроль.

Gonna get mine
Get outta my way
There’s gonna be (GONNA BE)
Gonna be hell to pay!!

Кажется, почти вся команда решила пойти прогуляться. Девушки не нужно было оборачиваться или слышать их. Запах у каждого был свой и этот запах она помнила очень хорошо.

Click click BOOM BOOM
Keep rushing and a running, running
The drumming of the buckshot pumpin
Got molten metal in my veins
Click click BOOM BOOM
Keep rushing and a running, running
A reckoning of lead is coming
I’m kickin in the gates of hell again
Bringer of pain!!
Earthquake on the shores of hell
I will split the plains
Bringer of pain

Настроение чуть-чуть улучшилось, можно было даже чуть-чуть расслабиться, может быть даже заглянуть в какое-нибудь заведение, где можно потенцивать, вместо того, что бы бродить по Запретной Зоне в надежде встретить неприятности. В Норидже было не плохое заведение, где никому не было дела до того, мета ты или человек, пробужденный или нет, хромированный или нет. Ну и при приглушенном освещение позволяло не особо скрывать свою внешность.

Это было странное чувство.

Прикосновение Алексис было недолгим, порывистым и сильным. И, даже после того, как она отпустила предплечье тролля, Вега чувствовал его - жар ладони на рукаве плаща и легкие уколы когтей на коже.

Морро был оплотом спокойствия и уравновешенности. Он никогда и никуда не спешил, предпочитая размеренное созерцание бешеной активности. Лэйт была не такая. От нее исходила аура первобытной ярости и жажды движения. Порой Винсент оказывался так заворожен этим ощущением, что сам не замечал, как не отводит от Алексис взгляда.

Он понимал, что большинство (кроме, разумеется, команды) видят в ней, в лучшем случае, опасного психа, который является носителем жуткой чумы, а в худшем - дикого, безумного и кровожадного зверя. Винсент никогда не чувствовал подобной опьяняющей ярости, ему был доступен лишь холодный гнев, но он мог понять, что движет девушкой.

Один из немногих, Морро умел принять ее потребности - быть может, потому, что сам умудрился стать уродом даже среди себе подобных. Вега никогда не жалел Алексис, но считал своим долгом быть рядом в те сложные моменты, когда ей требовалось совладать с самой собой. И был ей благодарен за то, что Лэйт ему это позволяла.

Разумеется, они никогда не говорили об этом - ни вслух, ни как-либо еще. Возникло то самое молчаливое согласие, что скрепляет доверие трепетным сохранением границ, за которые переходить не стоит.

Эльфу не страшна тьма. Серые тени на черных тенях рисуют мир неярким и мягким. Острый взор видит каждую трещинку на камне, знает, где кто живёт: тут многоножка пробегает каждые несколько часов, чтобы напиться подземной влаги с каменного выступа; тут паучиха свила гнездо, вдалеке от чужих тропинок, а вот тут она развесила свои сети, чтобы ловить маленьких трудолюбивых пещерных муравьев. Напрасно люди надеются, что в подземельях замка эльфа сломят тьма и одиночество.

Тишина - совсем иное дело. Нет хуже пытки тишиной тому, кто привык каждый день слушать звуки огромного леса, за много миль угадывая движения природы и ее врагов. Тому, кто привык, что над головой - бездонный купол, полный жизни, стрекота, пенья и шелеста, кто умеет различать в этом многозвучьи каждый писк, каждый отдаленный гул.

Оказавшись в тишине, разум начинает вытягивать из нее звуки. Редкий робкий шорох крошечных лапок по сырым камням - это слишком мало. Сознание начинает прислушиваться к шуму крови в жилах своего же собственного тела. Сиплый звук дыхания, вырывающегося из пересохшей глотки, начинает казаться оглушительным, а его размеренность и непрерывность - мучительной. Разум считает удары сердца между каждым вдохом и выдохом, и ждет - так мучительно ждет, что предчувствие порождает иллюзии.

Не ждать не получается, - Норвен знает, что пройдет время, и снова появится тюремщик в черной рясе и черном колпаке с прорезями для глаз. Он приходит через равные промежутки времени, и сосчитав свои вдохи и выдохи между его приходами, узник привык считать это за одни сутки. Но иногда тюремщик запаздывает, если судить по ощущению голода. Сильно запаздывает. Он всегда приносит плошку размоченных в воде сухарей и пучок жесткой огородной ботвы. Иногда - еще кружку кислого молока. Он ослабляет цепи и ждет, пока узник съест это все при нем, а если Норвен медлит, - отбирает еду и уносит ее с собой.

Трудно есть похлебку, когда на твоих запястьях висят тяжелые кандалы, а твои пальцы закованы в железные колодки, не дающие им согнуться. Глупые люди в каждом эльфе видят колдуна. Приковать охотника цепями к прочному кольцу в потолке им недостаточно. Остается надеяться, что пальцы не повредятся настолько, чтобы Норвен не смог больше стрелять из лука.

Чтобы обезопаситься, люди могли бы просто отрубить ему пальцы. Или руки. Но он им нужен зачем-то вместе с руками, и тот самый тюремщик иногда приходил не один. С ним приходили еще несколько таких же, - думали, наверное, что в темноте да под клобуками он не сможет отличить одного от другого, но зрение эльфа, да еще и привыкшего за долгое время к темноте, определяло черты их лиц. Вон тот широколицый, вот этот горбоносый, а у этого косматая борода аж видна из-под колпака. С ними приходил один повыше ростом, с ровной спиной и высоко поднятой головой, и он говорил с Норвеном. А еще один, старенький и сухопарый, переводил его вопросы с всеобщего на эльфийский.

Сначала спрашивали про Хранителей Леса. Сколько их, сколько воинов у каждого, когда планируется следующее нападение, какие пароли у эльфийских патрулей, - дежурные и бессмысленные вопросы, неужели люди настолько глупы, что вынуждены их задавать? Норвен лишь равнодушно пожимал плечами в ответ. По всему выходило, что из своего отряда в плену он оказался один, и никто не пытался его шантажировать судьбой других пленников. Старичок шуршал пергаментом и читал какую-то молитву, чтобы Норвен не мог лгать, но зачем лгать, если не собираешься отвечать вовсе? За то, что он молчал, его били, но тоже как-то дежурно и бессмысленно, не калеча, - люди во всем хотят видеть товар, и кажется, имели надежду выгодно продать своего пленника, не желали его портить. Устав бить, уходили, чтобы вернуться через несколько кормежек с новыми вопросами. Теперь уже они спрашивали про Eldreth Veluuthra - голос старичка дрожал, когда он выговаривал эти слова со своим смешным человеческим акцентом. Потом стали допытываться про какое-то подполье в городе, - Норвен не сразу понял, что для них это одно и то же. Зато он узнал, что в Мосстоуне есть несколько эльфов, которые устраивают нападения на влиятельных людей и патрули стражи, наводя страх на весь город. Не очень мудрое дело, но с людьми жить - по-людски выть, похоже. Еще спрашивали, знает ли он какого-то там Инграма Гольдвольфа, и сколько тот заплатил ему, но Норвен так и не понял, кто это и при чем он тут. Разве что это какой-то человек, который предал своих? Тоже не очень мудро.

Устав бить Норвена и задавать ему одни и те же вопросы, отряд людей в колпаках приходил все реже, и потом вовсе исчез надолго. Наверное, разочаровались оттого, что никто не стал спасать и выкупать Норвена Галаноделя. Всех меряют своей мерой эти люди. Сотню раз, не меньше, приносил ему один и тут же тюремщик одну и ту же баланду, пока не появились снова закутанные в черное палачи. Теперь уже они не задавали вопросов. Они обещали выпустить Норвена в обмен на одну услугу. Маленькую услугу, просто подпись под одним письмом. Читать которое ему совершенно не нужно. Просто подписать. Сразу отказываться не нужно, можно подумать, сказал высокий человек, и перед уходом кивнул горбоносому. Тот закрутил винт на правой колодке на полоборота плотнее.

С каждым новым приходом допрашивателей правый винт затягивался все туже. Теперь он не просто обездвиживал пальцы, но причинял постоянную боль. Согнутся ли они вновь после того, как колодку снимут? Эта мысль терзала рейнджера не хуже тугого железа, пока в один прекрасный день... или ночь? если отмерять свои дни по приходам этого нерасторопного разгильдяя, немудрено сбиться в расчетах. Так вот, на этот раз под черным колпаком было совсем другое лицо. Вместо большого носа и выпяченного подбородка - высокие точеные скулы и какие-то плохо различимые, тонкие черты. В прорезях капюшона - совсем иной разрез глаз, не похожий на людской. Норвен мог бы поклясться, что под плотной черной тканью клобука обозначались острые кончики эльфийских ушей. Неужто он все же начал терять рассудок от одиночества, и ему мерещатся родные? Или среди его сородичей нашлись такие, кто прислуживает людским палачам? А может, это полукровка, для которого нет ничего святого...

Снова не дождавшись согласия от Норвена, высокий человек кивнул, и новый палач приблизился к закованной руке эльфа. Винт снова повернулся на полоборота, но колодка ослабла. Глаза в прорезях черной ткани сощурились, наткнувшись на взгляд узника, - сделав свое дело, палач молча отстранился и вышел вслед за своим начальником, не оборачиваясь.

Это было четыре кормежки назад. Судя по ощущению голода и по тому, что многоножка уже седьмой раз пробежала к выступу на водопой, - приближалось время следующей. Ожидающий разум вытягивал из тишины звуки - призраки далеких шагов и лязга невидимых дверей. И не ждать было невозможно. Будет ли тюремщик сегодня один?

Френк кивнул Эмили.
- Не нужно столь официально. У меня нет секретов от потомка моего друга. Но если ты хочешь переодеться, то любая из комнат тебя ждет, располагайся.
На комментарий Винса, он только махнул рукой и вздохнул
- Cчитай, это приспособлением и фишкой эволюции, не могу объяснить по-другому.
И более серьезно сказал.
- Да нам есть о чем говорить.

Франческа победно закрыла глаза, позволив коню нестись вперед по ледяному тоннелю. Белизна потоков застывшей воды окружала их, но стоило открыть очи и потянуть повод, чтоб остановить скакуна, как слабость одолела. Четыре... три... два... один... и лошадь под ней постепенно остановилась. Теплая липкая жидкость стекала по щеке, залезала за шиворот. Принцесса сползла из седла подобно грузной капле или ленивому мешку с зерном. Она взглянула на ладонь, облитую багровой кровью. Ее кровью. Алое пятно смущало разум. Ее ранили. Темнота наползала, но принцесса усиленно сопротивлялась желанию заснуть. Главное не смотреть на собственную кровь. Не видеть насколько она хрупкая и уязвимая...

Левая рука не слушалась, но Франческа заставила себя крепко держать край плаща. Сомкнула не гнущиеся пальцы, а затем вспорола ткань кинжалом, чтобы отрезать лоскут на повязку. И как-то по-детски оперлась о крепкое плечо скакуна, безмолвно ища поддержки.
- Орел в такую метель... какие сюрпризы нас ждут впереди, - прошептала она обветренными сухими губами, пытаясь как-то остановить хлещущую кровь тканевой повязкой. И стараться думать о другом, отрицая себя, чтобы черпать внутренние силы идти дальше и ни в коем случае не останавливаться.

Двадцать первого июня, ровно в четыре часа утра, в городе Лейфе, вне радужной сферы Университета каждый уцелевший маг, адепт, ведун или подмастерье оккультных наук пережили краткий момент бездонной тревоги.

Кто-то спал в этот момент: в перерыве между тониками подрёмывал на раскладушке в недрах лаборатории, раскинув крылья посапывал в не вполне собственной, но вполне уже родной кровати, укрывшись одеялом смотрел сны, оставив загадки и таинственные послания на утро, или же спал сном праведника, уверенный в собственной безопасности. Кто-то мерял шагами комнату, считая секунды, сжимая в нервной руке посох и кидая взгляды на светлеющие даже в темноте двери. Кто-то предавался усладам тела под шелковыми простынями, кто-то, поминутно сверяясь с древним томом, старательно возводил магические барьеры, кто-то смешивал в ступе травы с таинственными свойствами, способные исцелить также легко как и убить. Все адепты сквозь явь и сон почувствовали как сквозь них прошла незнакомая вибрация, глубоким набатом заставившая откликнуться всё естество.

Так собаки чуют звуки, неслышные человеческим ухом. Так крысы знают что пора бежать с корабля когда удалые моряки ещё глушат грог на верхних палубах. Так птицы чуют направление ветра прежде чем взмахнуть крыльями.

Инстикт.
В данном случае страха.
Словно каждая частица крови вдруг, на миг, обрела свой собственный голос и закричала от ужаса.

Во снах Невера белотелые люди с алыми ладонями, с алыми лицами, с алыми языками жгли костёр под грудой камней, под усмешкой злого солнца.
Каэро в поисках зелёной искры бродил бесконечными лабиринтами, набухшими лиловым, ускользающим света, и лабиринт смыкался вокруг него защитной-удушающей-защитной раковиной, уничтожая пути назад.
В снах Омни поддерживающие Ирель кристаллы неожиданно налились алым и лопнули, обрекая весь континент на немедленную катастрофу, и самих рафа на быстрое вырождение.

Просперо, бодрствующий и ждущий именно этого часа, увидел как хитроумные арканные часы замерли на несколько секунд прежде чем двинуться вновь. Как и днём ранее повсеместно по городу мигнули и вскоре вновь зажглись арканные светочи, ослабели и вновь возобновили работу арканные замки, слегка осели годами назад выколдованные материалы домов и стен. Кто-то улучил момент и открыл дверь, что до того не открывалась десятилетиями.

Неведомо для многих, это мгновение ужаса было одним из самых простых, самых естественных явлений в жизни любого человека.
Стуком пульса. Вторым ударом неизвестного сердца. Ещё день, ещё один такой удар – и спящий не сможет не проснуться.

* * *

Когда студенты (кто раньше, кто позже) проснулись каждый в своих аппартаментах и, мигая, зевая и потягиваясь, вышли, посмотрели или случайный взгляд на улицу, их – и только их взгляду, взгляду людей с по-настоящему раскрытым флоигмом – предстало раскинувшееся над Лейфом безмятежное небо.

Розового, сияющего словно грань кристалла, цвета.

- Я выдавил из себя Ларри по капле, и обратно не хочу, - усмешка тореадора обнажила зубы, но вышло очень не по-американски, возможно, дело тут было в клыках, - а вообще ход мысли дурака бывает очень сложно смоделировать. А Ларри был.. ну, не то, чтобы в клиническом смысле, но его амбиции не очень-то соответствовали талантам. Возможно, он снова попытался кого-то наебать, и не рассчитал. А что до пропаж... в том-то и дело, что поодиночке любую и этих пропаж можно объяснить естественными причинами. А вот в совокупности... Кристобел могли просто взять за жопу сеттиты, она вечно какое-то вуду-муду мутила, и у них было что-то типа конкуренции. Есть еще один бруха, который вроде как посрался с бароном, психанул и смылся, но тут оказалось,что так нигде и не объявился. Ромео, это один репер, его больше месяца не видно, но он, я думаю. объявится. Он часто так делает. А теперь вот Корвьял и Ларри.
- Еще Придберри, - вставила Тамсин, - его тоже давно не видно, а он гребанный домосед. и из своего занюханного скверика обычно ни копытом.
- Кто такой, почему не знаю?- удивился Готье, - блин, вроде как мир - большая деревня, так откуда тут левые лица?
- Потому и не знаешь, - буркнула бруха, - он жутко территориальный, не пошел с остальными гангрелами в Ван-Кортленд парк, а застолбил себе небольшую территорию в Бронксе, сам оттуда ни ногой, да и к нему мало кто ходил. А недавно вот спохватились, что давно его не видать. Его дело, судя по всему, самое первое. И самое стремное, потому как вот его с его территории выкуривать бы пришлось напалмом.

Сколькбо бы Диана не гнала кобылу, стараясь успеть во время, она прибыла ровно к началу (да к какому началу, к середине!) собрания. А это значит, что времени на то, что бы привести себя в порядок у нее не было. Это было ужасно! Мало того, что Диана несколько дней провела в седле, она провела эти несколько дней, будучи одетой в боевое облачение. Плащ заляпан кровью богомерзких гоблинов, на левом виске запекшаяся кровь от противной раны на латной перчатки остатки чьего-то черепа, застрявшие в сочленениях доспеха, гарда клика так же измазана кровью. Он только почитила клинок, так как оружие нужно держать в чистоте или кровь разъесть сталь клинка. Но самое главное, приближение, торопящейся изо всех сил Дианы было слышно, наверное, по всему донжону! Тяжелые окованные ботинки, звенящая кольчуга не давали шанса тихо прокрасться в зал, где проходила встреча. Капюшон то же не хотелось снимать - волосы были спутаны и испачканны в крови и грязи, но приличие требовало другого. Откинув капюшон, Диана быстро окинула взглядом собравшихся:
-Прошу меня простить мило...миледи - Диана быстро сообразила, что милордами тут и не пахнет (зато от нее несло смертью и внутренностями гоблинов) - Не спокойные времена.
По началу, Диане совсем не хотелось вмешиватья в назревающий спор. В целом, Рамшилд была согласна с Фон Эрде, где ли, как ни у пиратов, будет легко спрятаться Темному Культу? Но с другой стороны, их было всего семеро, а против них мог выступить целый остров и тут она поддерживала лучника. Но с другой стороны, пираты были продажными сущностями. Если отряд сможет предложить им больше денег, чем культисты, то пираты просто сдадут их, да еще и помогут вытрясти из них ту же призму. Логично? Логично! Речь полуэльфа заставила Диану скрипнуть зубами. Ни то, что бы она сама была образцом для подражания, но кто же так разговаривает с дамой?!
-Если позволите - заговорила Диана бросив тщетную попытку отковырять от латной перчатки что-то, что возможно было кусочком кости - Я бы так же предпочла сначала отправится к пиратам. На этом острове гораздо легче спрятаться, чем в огромном городе, где живут одни из лучших магов. Но для начала хорошо бы узнать о возможных взаимоотношений пиратов и Темного Культа. Вольных капитанов никогда не интересовала такая ерунда как власть и могущество, их религия - золото. На этом можно сыграть.

- Ага... - подал голос молодой мужчина, подпирающий стену и неспешно подравнивающий ногти маленьким наконечником стрелы. - Только ты, красавица, забываешь, что не только мы можем не церемониться, но и они тоже не будут.
Дунув на пальцы, Энгай, вроде бы удовлетворился результатом, и сунул наконечник в кармашек на куртке.
- Плюс, у этих самозваных вожаков, как ты их назвала, есть верные им люди. Ведь именно поэтому они вожаки, не так ли? И людей этих много. А задающих лишние вопросы там ох как не любят. Не... Если уж туда и ломиться без церемоний, то, желательно, имея за спиной пару сотен надежных ребят...
Молодой человек пожал плечами.
- По мне так, пустыня для начала понадежнее будет. Мы ж туда не обвинять поедем, а поспрашивать, посмотреть по округе... Люди там подружелюбнее. И готовят отменно! А уж какие там женщины... Не чета тебе, конечно, красавица, но очень и очень...

Положение, судя по той поспешности, с какой набирали людей, и впрямь было аховое. Веронику несколько покоробило, что ей предлагают деньги, словно какому-нибудь кондотьеру - не иначе, с недосыпа. Но поднимать вопрос она не стала. Наверняка потом, в спокойной обстановке, орденский комтур и сам догадается предложить ей достойную рыцаря церкви награду.

- Тут все просто, господа и дама, - рассудила Вероника, - на Юге есть очень проблемные, но международно признанные власти. Туда надо ехать не в мыле с высунутым языком, а с конкретными и доказательными обвинениями. С самозванными же пиратскими вожаками мы можем церемониться ровно настолько, насколько они могут нам навредить. Не говоря уже о том, что начало этого пути вообще лежит на имперской территории. Поэтому первым делом надо наведаться в гости к пиратам.

Девушка призадумалась, перебирая в уме своих многочисленных родственников и знакомых - нет ли среди них случайно какого-нибудь адмирала или хотя бы арматора.

Астральные геометрические тела и прочих демонов ада она оставила без внимания, это дело поповское. А вот культисты заставили ее призадуматься. Что движет людьми, которые охотно рискуют жизнью, чтобы принести в мир... эээ... собственную погибель, в сущности? Это уж точно не пираты, нехитрые мотивы которых видны насквозь. Ради этого, пожалуй, стоило действительно сходить в библиотеку.

Весну в этом году ждали сильней обычного. С весной была надежда, что пройдут тревоги, навеянные зимой. Были надежды, что все слухи о том, что невиданные до селе твари ходят по земле, а целые селения пропадают без следа, останутся лишь досужими слухами. Надежды не оправдались. Страх перед неизведанным заставляет людей покидать свои насиженные места в попытках перебраться ближе к крупным городам. В Хакинкой Империи это вызывает недовольство горожан и знати, которой совсем не нравятся толпы беженцев. Молодой император Магнус не может принять какого-то конкретного решения, разрываемый своими советниками. Часть из них считает, что волноваться нечего, люди сами выдумывают себе беды, когда как остальные, в основном те, кто застали последнюю войну или участвовали в ней, наоборот просят его начать действовать. На фоне этого давняя вражда империи и эльфов выходит из под контроля как эльфийского короля, так и Магнуса. Людские бороны и эльфийские князья пытаются оторвать друг у друга кусок по больше. А у Ордена просто нет сил, что бы тушить каждый пожар, кроме того, у них появились проблемы по серьезней. Темный Культ, человеческие прислужники демонов, смогли похитить из одного из монастырей могущественную реликвию. Астральная Призма способна в десятки раз усиливать собранную в ней энергию, нужно только время. Орден смог схватить одного из культистов из которого удалось выдавить сведения за чем им нужна призма - что бы разорвать ткань реальности и призвать в этот мир Кармину Богровое Крыло. Это искаженная магией Ада существо некогда было благородным драконом, но попало под влияние одного из генералов Ада, чья специализация обман и затуманивание разума - Найрины Дочери Ночи. Кармина ее самый доверенный лейтенант, ее боевая сила и она должна будет подготовить вторжение в этот мир своего командира и покровителя. Орден не на столько многочислен, что бы собрать поисковый отряд, по этому Совет принял решение найти смельчаков, которые смогут отыскать призму до того, как станет слишком поздно. Орден располагает информацией о том, где могут прятаться культисты, а так же возможные места, где они смогут осуществить призыв. У отряда будет примерно два с половиной месяца, что бы найти Призму - ровно столько времени ей понадобиться, что бы полностью зарядиться.
Отряд был собран за очень короткие сроки из того, кого несколько Паладинов смогли отыскать в паре днях пути от Крепости Зари. Суть задания отряду объяснял один из членов Совета, уже далеко не молодой мужчина. Его аккуратно стриженые волосы были почти полностью седыми с проредью рыжего цвета. Не смотря на преклонный возраст, мужчина носил пластинчатые доспехи, а из-за левого плеча выглядывала богато украшенная рукоять клеймора. Яркие зеленые глаза были полны жизненной энергии, хотя в голосе и чувствовалась усталость. Орден обещал отряду небывалое вознаграждение в десять тысяч золотых каждому, когда они вернут призму.
-Мы выделим по 200 золотых каждому на начальные расходы - объяснял ситуацию лорд Крендор - Кроме того, обладатель этой бумаги - паладин вынул из футляра свиток с каким-то коротким текстом и большой восковой печатью - Получит любую помощь в нашем монастыре.
Свиток был передан Иммеру.
-И под любой, я действительно подразумеваю любую, нужно во что бы то ни стало остановить культ! Мы знаем о двух местах, где они уже побывали, их поиски нужно начать от туда. Один из следов ведет на пиратские острова. Пиратский Рай, как его называют. Там культистов найти будет очень сложно - это место сборище самого разного сброда. Второе место - столица Империи Рунн, Язес. До нас доходят тревожные слухи об активации Культа как в самом городе, так и в его окрестностях. Куда отправляться в первую очередь - решать вам. Направляясь в Пиратский Рай культ оставил несколько следов, которые помогут вам выследить их. Это три города: Имперский шахтерский городок Рогирос, Балдарок - на границе с Балдарокским Лесом. После этого они взяли курс на портовый город Штрадт, что на берегу моря Рун. Если вы решите направится в пустыни, то перед этим попробуйте узнать что-нибудь у Лесных Эльфов Нитлиона, культисты наверняка проходили через их владения. К сожалению, их след теряется у Залива Клинка и только потом снова возобновляется в Язисе.
Орден так же снабдил отряд своими самыми точными картами, которые только смог отыскать в библиотеке.
-Самыми вероятными местами призыва, если вдруг это все-таки случится, могут стать места былых великих сражения с демонами. Но исходя из движения Культа, Совет сделал вывод, что это может произойти либо где-то на западной оконечности Адского Предела, на Островах Рассвета, либо же Южных Бэдлендах. Во всех этих местах до сих пор истончено пространство между нашими мирами. Но я надеюсь, что вы сможете настигнуть культ раньше, чем они заполучат полностью заряженную Призму.







-Наша крепость к вашим услугам. Вы сможете воспользоваться нашей библиотекой, если вам понадобиться, для планирования маршрута. Но я бы советовал вам не задерживаться слишком сильно, время играет против нас.
Крепость ордена была древним и уникальным сооружением, построенным по совместному проекту нескольких рас. Здесь была и человеческое припособленьчество, эльфийское изящество, гномья прочность и чувствовалось орчья ярость. Крепость представляла собой крупную цитедль, окруженную двумя рядами стен, цитадель, в свою очередь, была построена вокруг высокой башней, которая и была домом для первых воинов Зари. Между внутренней и внешней стеной раскинулся небольшой городок, где жили самые обычные люди и крестьяне, снабжающие орден провизией, часть из которой росла за стенами. В городе было несколько лавок, в том числе и кузнец с бронником и даже алхимик.

Вежливый и заработавшийся таксист - китаец легко помог с багажом и вскоре Камишине уже летела по ночному городу, на зеркале заднего вида болталось изображение будды, на торпедо качал головой в такт толстый китайский божок. Таксист обратился к девушке на китайском, чтобы сделать приятное, но стушевался от того что ошибся, и повторил на плохом английском
- Диобро позяловадь в плекласный Сань- Фань-ци-Ска.
Дорога будет недолгой но утомительной. Таксист много говорил "за жизнь" и регулярно оборачивался, держа в руках бумагу и карандаш, прося помощи в расстановке ударений в сложных словах английского языка. Больше всего напрягало то, что от дороги он отвлекался больше чем на 5 секунд за раз.

- Мы разделились. - Спокойно сказал Реми, которого да, беспокоила ситуация, но он также хотел осмотреть местность и самому, лично удостовериться что это место действительно безопасно.

Реми выглядел довольно нервно, что не удивительно, учитывая ситуацию

- Я думаю эти разговоры стоит вести в более... удобной обстановке

Вы не можете просматривать этот пост!

- Это важно для тебя, а потому важно и мне, - Винс подошел к девушке и бережно ее обнял, - У тебя будет небо. Твое собственное. Да, оно будет ночным, в нем не будет солнца, и облака будут серо-сиреневыми... Но зато там будут тысячи звезд.

Бруха привлек девушку к себе и посмотрел на небо. Если она хотела небо, что ж, он придумает способ его ей дать в обход колледжей и университетов, и ВВС.

- Понимаешь, я становил тебя повинуясь порыву, и не зная о тебе ничего. Не самый разумный поступок, но я не жалею. Теперь вижу, что жалеть не о чем. Правда, у нас впереди долгий и непростой путь. - Винс грустно улыбнулся, и заглянул девушке в глаза, будто извиняясь за что-то, - Мне нужно многому тебя научить. Все не так прост, как сейчас кажется. Но вместе мы справимся. Просто нам нужно научится как-то понимать друг друга. Тот путь, который в свое время выбрала Катарина со мной, он не для меня и не для тебя. Он легкий, но ни одному из нас он не понравится. Да и не поступают так анархи. Потому, просто говори со мной обо всем, что ты считаешь важным, даже если кажется, что это мелочь, или что я не пойму. Я постараюсь понять. И еще, ну, если я вдруг начну перегибать палку, или ты захочешь уйти - тоже скажи. Хорошо? Потому как обычно вампиры учат потомков годами, и за эти можно осточертеть друг другу чертовски, а этого мне бы не хотелось. В Камарилле потомок, на самом деле, не считается самостоятельным, пока его сир не решит, что тот готов и не отпустит его во время особой церемонии представления. А до тех пор Сир отвечает за все проступки своего Дитя, но и имеет над ним полную власть. Анархи этой чушью не заморачиваются. Но зато и по шее дают в первую очередь проштрафившемуся, хотя, сиру тоже может прилететь. Но это как раз меньше всего меня волнует.

- Знаете, - задумчиво протянул акарья, рука мягко, как котенка, погладила чехол с винтовкой, - а ведь знаете, они нам посоветовали, по сути, тоже, что мы и сами собирались делать - сунуться в собор. Понимаешь, как мне кажется, если они нам нагрузили сорок бочек арестантов, то мы вроде ничего не теряем. Если же они правы - то капелла-то от магического поиска должна быть защищена, и мы получаем время для маневра - отдышаться, проверить сведения и все такое. И еще - вам, имхо, точно надо укрыться, а мне, боюсь, придется очень быстро что-то придумывать с матерью. Потому как через кого меня достать, это вообще не проблема, надо только сложить два и два.

Вы не можете просматривать этот пост!

Долгую рефлексию и проблемы Винса решил Френк, не меняя выражения лица и не понижая голоса, продолжая очередную историю того как он возил виски через границу во время сухого закона, одновременно уходя от полиции, отстреливаясь от конкурентов, прожигая жизнь, крутя романы и замысливая революции.
Он просто взял нож и, что есть мочи размахнувшись, кинул ее в анжелу. Та, замерев на полуслове осела.
- Так девочки, давайте хихикать громче, чтобы не мешать Винни крутить со своей подружкой, а я весь ваш!
Френк подмигнул Винсу
- Делаю что могу. Достала уже со своим нудежом.
И снова девочкам.
- Я уже всем рассказал про свой длинный и толстый шестиствольный револьвер?

- Уймись, - устало рыкнул Бруха. Конечно, этого было мало, чтобы успокоить Анджелу, и он небезосновательно сомневался, не решит ли ее Зверь воспользоваться слабостью вампирши.
Но теперь Винс начинал понимать, за что отказавшиеся от своей человечности вампиры недолюбливали "святош". Вот только сам Винсент, хоть и не был ангелом, но от Зверя держался достаточно далеко, чтобы не хотеть все еще лежавшей у него на руках девушке смерти. А Энджел... Ну, нужно было постараться, чтобы испортить момент Брухе больше, чем она это уже сделала.
- Блядь, ее убили еще те сатанисты в подвале, мы просто не успели спасти! - вампир уже успел пожалеть что не оторвал Салюбри от шеи девицы и не унял тумаками, - А если ты сейчас не заткнешься и мне придется тебя успокаивать - она таки умрет окончательно.
Бруха отошел к стене, и опустился на колени с телом девушки на руках перед тем как осторожно положить его на пол. В здравом размышлении он никогда не хотел потомков, и последней, кого он хотел бы становить, была женщина. С женщинами всегда было больше проблем, истерик, вопросов иерархии, и постоянных попыток самоутвердиться и нервотрепки. Но сейчас это нежелание отошло на задний план, и Винсу просто хотелось, чтобы его с потомком оставили в покое хоть на каких-то полчаса. Он хотел все правильно сделать. Хотел узнать вкус крови этой девочки. Какой инстинкт возможно сам Зверь внутри него требовал этого. Хотел напоить ее своей Витэ, несущей проклятье, и но и способной победить смерть, досыта. И ждать, пока кровь сделает свое дело, сидя рядом, и, возможо, обнимая девчонку. У него не было даже этой малости и за это Энджел хотелось от души размазать по стенке. Но время было слишком дорого, чтобы тратить его на кого-то еще, кроме девушки, даже имени которой он не знал.
Винченцо склонился над своим будущим потомком, снова приподняв ее, и осторожно зализал оставленные Энджер прокусы. Хоть так, но ему удалось ощутить вкус ее крови.
- Надеюсь, ты достаточно хочешь жить, - шепнул Бруха, укладывая девушку обратно на куртку, и резким, решительным движением прокусил свое запястье. Помедли он еще немного, Винс боялся передумать, а потому он так же быстро откинул девушке голову, нажал на уголки челюсти, открывая рот, и поднес запястье к губам чтобы буквально влить в нее свою темную и густую кровь. Жаль, что сейчас он не мог отдать ей много. Зверь довольно быстро зашевелился, напоминая о голоде. Винс отнял свое запястье передав около половины того, что у него самого сейчас было, и зализал рану. На губах бруха играла хищная полуулыбка.
- Катрин, - тихо обратился он глядя в никуда, - должен сказать тебе одну вещь. Пошла ты на хер со своими дозволениями.*

Бруха встал, развернулся, и нашел глазами Энджел. Как бы ему не хотелось оставаться рядом с потомком, пока кровь делала свое дело, этого он сейчас позволить себе не мог.
- С ней все в порядке, - мрачно повторил он, - никого ты не убила. Хватит. Уймись.

Город, по которому оборотни возвращались к Бару-на-Углу, почти ощутимо наполнялся тревогой. Где-то хлопнула дверь под обиженное "ну ма-ам", в другом месте ухо уловило чью-то ругань, и настойчивое "сиди дома!". Открытых дверей оставалось все меньше, а на чужаков подозрительно косились, обходили стороной, и провожали подозрительными взглядами. Неприятный холодок поселился на залитых августовским предосенним солнцем улицам, и ощущался он почти кожей.

Карла в баре не обнаружилось, за стойкой хозяйничал Тревор, а с кухни доносился грохот посуды, временами заглушавший даже блюз, раздавшийся из музыкального автомата. В самом баре было несколько посетителей, все - взрослые мужчины, и одна женщина, сидевшая со своим спутником за дальним столиком. У стойки рядом с одним из мужиков стоял прислоненный дробовик, а сам он занес на своих ботинках порядком грязи, которая успела начать подсыхать.

Тревор привественно кивнул оборотням и принялся что-то смешивать и выставлять на стойку перед пустыми стульями стаканы с двухслойным коричнево-белым напитком по количеству вошедших.

Встрепенувшись, Яндар заелозил на полу, закрутился всем телом, ощупывая себя и проверяя, облачён ли он еще в крепкую кожаную броню, висят ли еще на его поясе тяжелые мечи из железа и хищные охотничьи ножи, а также остались ли раны от ударов врагов, или хотя бы следы от них.
Но, нет, не было ничего… Всё сон..

- Ах, да-да… Да!... И я, я видел! Я видел!... – подрываясь на ноги, прерывисто заголосил он, обильно жестикулируя и вращая глазами -… Огни! Огни на тёмной земле! Много и много, и много… Словно само небо просыпало все свои звёзды! Все до одной, все-все-все… Маленькие огоньки внизу, вьются, пляшут друг с другом, как светлячки на болоте… Так ярко-ярко…

Задрав руки чуть выше взлохмаченной головы, дурак как-то скрючился всем остальным своим телом и теперь крутил ладонями в разные стороны, видимо, изображая танцы упомянутых огоньков в темноте.
Впрочем, продолжалось сие недолго. Неожиданно замерев, Яндар выпучил глаза и, вздохнув, прикрыл рот рукой, будто бы вдруг вспомнив о чём-то.

- Этот… этот… Синий! Помните?!... – заозиравшись, полушёпотом вопросил он у остальных юных рашеми.
Привстав на цыпочки, он обхватил свою рожу ладонями, так что видны остались лишь левый глаз и рот искривлённый в жуткой гримасе.

- Конеш неотвратим! Вштрещайте вашу шмерть!... – прошипел он сквозь зубы, сильно вытягивая губы в трубочку и немного плюясь -… Вы опоштали! Оооох… Конеш!..

Встретившись взглядом со старшей ведьмой, он потупил глаз, сглотнул, но из образа так и не вышел. Все также прикрывая рожу, поскакал в сторону выхода, вопя на ходу.

- Разбежавшись, прыгнул со скалы!... Вот он был, и вот его не стаа-а-а… - выбежав на крыльцо, Яндар раскинул руки, толкнулся ногами от края и прыгнул, переворачиваясь в воздухе через голову, и не прекращая орать -… аа-а-а-ло!...

Приземлившись ровнёхонько на ноги, чудак тут же развернулся обратно к храму и расплылся в улыбке до самых ушей, хохотнул даже.

- Всё сон! Сон! Сон-сон-сон… - закудахтал сквозь смех.

Вы не можете просматривать этот пост!

Когда возвращаешься из сновиденного странствия, душа возвращается в тело, привыкает к земной плоти и тверди, ты несколько минут становишься совершенно уязвим и беззащитен; и чем дольше медлишь на грани, тем более пугающим становится миг пробуждения. Тарья просыпалась - ноздри вдыхали терпкий запах трав, кожа ощущала твердую древесину пола, глаза видели полумрак с огоньком светильника - а душа еще витала там, в огне лесного пожара, где стрелы свистели; в исступлении последней схватки, горечи поражения, холоде и одиночестве близкой смерти. Тарья судорожно задышала, дернулась раз, другой - и окончательно вернулась в пополуденный Тиннир. Рядом просыпались товарищи, которые сделались немного ближе каждый, потому что вместе пережили бой, который был как бы и не с ними... Стоял теплый день молодого лета, а ее била ледяная дрожь. Видели ли другие то же, что она? Тарья поглядела в глаза одному, другому, и поняла - да, то же; в их глазах был те же сполохи пламени, смертная стылость.
- Матушка Рулла, - подала она голос, - я недоброе видела. Я видела, как великое войско идет на Рашемен, и нет ему конца; я видела тварь нелюдского образа в горной крепости; а крепость ту всю вдруг сковало льдом... То была твердыня Рашемара в Горной стране, хатрана?

- Я просто так и не понял какую роль в происходящем решили сыграть вы. Вмешались чтобы предупредить или намерены как-то ещё повлиять на развитие событий. - Виктор продолжал задавать наводящие вопросы, намёки он понимать отказывался напрочь и ждал когда же наконец нужное скажут прямо. - Просто есть разница между "спасибо за информацию, ребята, я побежал прятать свой зад" и "я готов помочь вам разобраться". К сказанному остальными я готов добавить, что успел засечь этого фотографа и даже чуть проследить его перемещение по городу, но потом он ушёл слишком далеко. Возможно, я смогу засечь его ещё раз, хотя не думаю, что это чем-то существенно нам поможет.

Нет, парень понимал, что ребята рискуют, предупреждая незнакомых людей, но они по-прежнему отказывались сказать почему они это делают, а значит и доверять им следовало крайне осторожно. Третья сторона - не всегда новый союзник, возможно, их цели тебе тоже совсем не понравятся.

Вы не можете просматривать этот пост!

- Неил, - блеснула улыбкой Эллеанор, и оглянулась на подошедшего Фидела, перед тем как протянуть руку, - Неил Бруха. Мне показалось, от "свежей крови" в своем распоряжении тут никто не откажется, мистер Эсмонд Фиделл, сэр.

У самой Эллеанор сомнений относительно того, кто тут хищник, а кто добыча не возникало. Ее хищник, кажется, только что в очередной раз нахамил какой-то "бриллиантовой красотке", и сделал это очень вовремя, прямо перед тем, как она собралась выяснять, что это за фифа там с ним воркует.

- Жаль, что у меня не сохранилось вашего постера для автографа... - Неил вздохнула, но тут же озорно улыбнулась вновь, в конце концов, если она ревнует, то пусть и пиджак с зубами понервничает, - ну, того, с надписью "разыскивается". Надо же, последнее место, где я рассчитывала встретить кумиров юности. Ищете острых развлечений?

"Доулиш", - чуть раньше Неил уловила знакомое имя. Кажется тот малый, за головой которого сейчас должна охотится вся эта братия вместо того, чтобы прохлаждаться тут и чесать жо... кхм, языки. Это было интересно. По крайней мере, что-то про этого выдающегося парня. Рыжая понятия не имела кем был этот говнюк, но была не прочь познакомится с ним пока еще его голова и тело составляли единое целое. В конце концов, если говнюк не такой уж и говнюк, то можно было бы подумать, какую свинью с его помощью подложить напыщенному сообществу. Им всем тут явно очень не хватало встряски, чтобы поправить короны на голове.

- Я ошибаюсь, или бедняге-Доулишу это его попытки развлечь публику на пользу не пошли, - Неил озадачено заломила бровь и вновь посмотрела на малкавиана, - Генрих может их не одобрить, но у двух Брух всегда найдется способ достичь взаимопонимания, а ему давно пора вытрусить пыль и моль из этого костюма. - девушка состроила сконфуженную мордочку, и добавила чуть тише, будто по секрету, - думаю, вместе с костюмом.

Вы не можете просматривать этот пост!

Трёх богинь чтит гордый народ Рашемена и в честь каждой из богинь устраивает каждый год великий праздник. Первым наступил Первый пир в честь богини Хеллиары, хозяйки леса и покровительницы охотников. По-разному этот праздник справляли в разных концах Рашемена, где-то тихонько, а где-то с размахом. В Тиннире вот каждый год такую ярмарку устраивали, скромную, но душевную. Кушали дармовую снедь и пили дармовое вино из запасов старосты, пели и танцевали, дружеские состязания устраивали и, конечно, не забывали славить богиню. Главная деревенская ведьма Рулла Белая в такие дни меняла свой привычный белый наряд на яркое платье зелёного и жёлтого цветов, важно расхаживала среди гуляющих людей и заправляла всеми церемониями, а также строго следила за тем, чтобы никто из воинов не напился и не устроил драку.

В этом году праздник получился особенно размашистым. Обычно-то староста Васил Бреск был тем ещё скрягой, ставил на стол всё то же, что деревенские и так каждый день ели и сами же добывали. А в этот раз прямо подчистую выскреб свои погреба, явив на свет божий всё самое наилучшее, что из соседних деревень для собственного стола покупал, и даже лакомства заморские, что для особого случая держал. Причиной такой невиданной щедрости явился как раз представившийся случай. Выдавал староста свою единственную и ненаглядную дочурку Баженку замуж. Хотел прямо в этот праздничный день и отдать, чтобы и сэкономить на угощениях, и благословения богини на брак и здоровых деток получить, да Рулла старика обругала и запретила отбирать у Хеллиары её священный день. И чтобы хоть как-то смягчить гнев мудрой женщины, Васил часть того, что на свадьбу готовил, для ярмарки отдал, а венчание на два дня перенесли, чтоб народ от двух дней гуляний не окосел.

Зато сидел теперь Васил весёлый и гордый в резном дубовом кресле посреди двора, да и радовался, что дочке наконец достойного жениха нашёл, да такого, что и сам Железный лорд таким родством бы гордился. Ещё бы, сам горский князь Беор в Тиннир пять дней назад пожаловал и, увидев Баженку, сразу позвал её замуж. Уж хватало и в самой деревне благородных и славных воинов, что дрались с кочевниками в Битве у Озера Слёз, да только слава Беора всех живущих затмевало, и не было никого в Рашемене, кто хоть раз бы о его подвигах не прослышал. Все знали, что он с тридцатью воинами месяц удерживал горную крепость Рашемар против тысяч кочевников-степняков, выиграв время жителям равнины подготовиться к войне. Теперь вот Беор сам пришёл на равнины искать помощи в освобождении Рашемара от врагов, да и покамест решил жениться.

Сам Беор сидел по правую руку от старосты, тоже наблюдал за гуляньями. Был он не молод, но хорош собой, росту невысокого, но широк в плечах и крепок телом, с лицом благородный, профилем орлиным и очами горящими, держался гордо, но не надменно, чем вызывал у всех местных большую симпатию и интерес. Одевался князь горцев не так, как жители равнин – одежда его была из чёрного меха, а на ворот и плащ пошла безупречно белая шкура зимнего волка, которого Беор, как говорили, лично убил безо всякого оружия. Пришёл князь в Тиннир не один, а со своей дружиною, из которой пять человек да осталось, все закалённые в боях ветераны, что последние десять, а то и двадцать лет в горах с разными тварями бились и носили теперь гордо на себе следы тех битв.

Двое людей Беора во всю состязались с деревенскими берсерками и в силе рук, и в скорости бега, и в выдержке, да и во многих ещё вещах. Первый был этаким красавчикам, который многим девкам в душу запал. Боги его хранили от тяжёлых ран, а единственный шрам над левым глазом его даже украшал. Звали этого молодца Айвеном и был правой рукою Беора. Улыбчивый, умный, за словом в карман не лезущий и, как оказалось, самый быстрый бегун на ярмарке. Второй, прозванный Волком, был полной противоположностью Айвена, хмурый, молчаливый, не большой любитель болтать и страшный как чёрт, зато и в борьбе на руках он проиграл только деревенскому кузнецу Олегу, который, как известно, подковы руками гнул и не морщился. Остальные трое спутников Беора, пожилой уже Иерим и два немых брата-близнеца, имён которых и сам князь, похоже, не знал, состязаться не стали, а расположились у бочонка с пивом в тенёчке да смотрели, как их товарищи борются с местными.

Рулле Белой эти пришельцы не понравились, но ей мало кто из чужаков сразу нравился, но горцы, по её мнению, были даже хуже иноземцев – старых традиции не уважали и ведьм не слушались. Слова-то она им не сказала, но то и дело прохаживалась мимо Беора и его людей, награждая их неприветливым взглядом, а узоры на её бело-красной маске в это время будто оживали, приобретая угрожающие формы. Но потом у старой ведьмы появились иные заботы, и она оставила горцев в покое. В центре деревни мужики соорудили большой костёр, в который жители бросали свои подношения богине под монотонное пение четырёх младших ведьм. После Рулла нашла среди деревенских семерых юнцов, для которых вот-вот должно было наступить время совершить дажемму, и велела им не разбегаться, пить запретила, а через час после полудня велела им явиться в храм для важного разговора.

- О, привет, - Мэтт заговорил не без радости, но в то же время чуть настороженно. Долгий опыт научил парня воспринимать милую матушку как море - иногда лазурное и безмятежное иногда швыряющее на волнах туда-сюда, изредка - штормовое. Как цвет моря может меняться от прозрачной лазури до сине-стального отлива, так и от мамы можно было ждать чего угодно, - Прикинь, я телефон то ли посеял, то ли вытащил кто. Надо будет номер восстановить. Что до вечера, то у меня тут ребята, и мы тут собирались завалиться куда-нибудь и оттянуться. А что за знакомство такое?
Странный у парня был тон. Не оправдывающийся, не такой, будто привык пересказывать все мелкие события своей жизни, не неохотно сообщая навязчивому человеку о чем-то, что того не касается, лишь бы отстал... Скорей, таким тоном, ласково, но с прорывающейся улыбкой, взрослый человек объясняет ребенку свои намерения, прекрасно зная, что в ответ услышит "а пойдем лучше в зоопарк и еще купи сладкой ваты".

Когда Юрих к нему обратился, выглядывающий за парапет слуга отчего-то вздрогнул и уставился на барона синими глазами, которые на тонком миловидном лице казались просто огромными.

– Эээ... меня зовут Сид, просто Сид. – Запнувшись, представился он, явно нервничая. И поспешно добавил, словно вспомнив, что обязан при разговоре с аристократией. – Ваше Высочество.

Руайд тем временем передал господину Лану ключ, получив взамен увесистый мешочек. От мага не укрылось, что господин Лан несколько напрягся, когда барон обратился к его слуге: не смотри Юрих столь пристально на подростка, он бы тоже это заметил. Однако имя Бьярни не вызвало ни в том, ни в другом характерной ноты узнавания.

– Можете пересчитать, если желаете. – Поскольку напряженная ситуация развеялась и сделка была завершена, господин Лан сжал в руке ключ и сжато обратился к слуге. – Сид, отправляйся на корабль.

Таща тяжелый саквояж и опустив глазищи долу, слуга отправился на корабль, но стоило ему ступить на борт, как снаружи и внизу башни послышался какой-то шум.

Выгляни кто за парапет, он увидел бы отряд, числом не меньше полудюжины, все одетые в тёмное, в длинных плащах и закрывающих лицо шарфах; у двух на поясе были шпаги, один нёс свернутую сеть. Люминисцентный огонь плавал вокруг них давая света достаточно для самого отряда, но, словно пламя свечи, не сияя слишком ярко. Верховодила отрядом высокая светловолосая женщина – единственная, кто презрела анонимность маски. Несмотря на атлетическую фигуру, более подобающую воину, гордую красоту валькирии не столько портила, сколько оттеняла повязка через левый глаз, и волосы, уложенные в косу вокруг головы. Облаченная в кольчугу, она держала короткий, украшенный разноцветным магоцитом посох, словно меч.

– Они здесь! – Донеслось снизу, приглушенное. – Теперь ему не сбежать!

Господину Лану не требовалось много времени чтобы понять что происходит. Действуя невероятно проворно для человека столь почтенного возраста, он метнулся на корабль и втолкнул Сида на палубу, бросив ему ключ и сам став на мостике соединяющий корабль и башню, с тростью для ходьбы перехваченной как-то не так как обычно перехватывают трость для ходьбы; этот хват подразумевал боль при соприкосновении с тяжелым набалдашником, например. Сид, словно кролик, застыл с ключом в руках, в панике уронив саквояж, его глаза бегали по снастям, явно выискивая место куда бы он мог удрать.

– Что тут происходит?! – Не сдержалась Арштат, на пальцах которой разгорался огонь, и Тэв, предполагая предательство, схватился за меч. Господин Лан, чье лицо превратилось в нечитаемую маску лишь ответил "Вас это не касается", но снизу в этот момент донеслось "Босс, дверь заперта!" и ответ повелительным голосом явно привыкшей командовать женщины "К чёрту дверь!". Этот повелительный голос, этот уверенный властный тон подействовал на Сида словно оплеуха. Подросток посмотрел на собственные руки, покрепче сжал ключ и бросил взгляд по сторонам, видя что корабль привязан к причалу снастями, и явно зная что у них нет времени даже если он немедленно найдет рубку.

– Помогите нам! – Выкрикнул он отчаянно, подаваясь вперед. Сдернув перчатку с руки, он продемонстрировал перстень, крупный камень в котором переливался неземным сиянием.

Каждый житель Ивалира без исключения знал этот перстень, от последнего нищего до самых высокорожденных герцогов. Их существовало всего двое во всём мире, Синнарских Камней-близнецов, некогда бывших единым целым. Их невозможно было подделать. Их невозможно было украсть, изменить или уничтожить, выманить силой или хитростью. Их носителей всегда было лишь двое и камни имели силу только в руках этих двоих, не подчиняясь никому ещё.

Первым был правящий монарх Ивалира: сейчас, после смерти королевы, этот перстень восседал на бархатной подушке рядом с королём-консортом и регентом страны. И второй – всегда, без исключения – принадлежал наследнику или наследнице престола.

В сиянии Синнарского Камня иллюзорная магия и краска для волос слетели с Сида и перед изумлённым бароном предстал Его Королевское Высочество Принц Рин, собственной, взволнованной, четырнадцатилетей, сребноволосой персоной. Чувство дежа-вю, как и странное поведение господина Лана, что стал на мостике, защищая слугу, было теперь абсолютно понятны.

– Я принц Рин и меня пытаются похитить для ужасного ритуала! – Выпалил принц на едином вздохе; в огромных, теперь подлинно лиловых, глазах показались слезы. Внизу раздалось шипение и затем взрыв. – Помогите мне, пожалуйста!!!

Историки будущего так и не смогли полностью воссоздать что последовало далее, и сначала ли были перерублены швартовые или потом, когда магоцитовые турбины засветились и мелодично загудели, готовясь поднять корабль в воздух. Швырнул ли господин Лан сомневающуюся Арштат в корабль до того как над парапетом взлетела одноглазая варькирия – планируя магией удержать корабль пока её подручные бежали вверх по лестницам – или это произошло уже после того как выстрел из посоха преследовательницы проделал дыру в парусах?

Одно было точно: Юрих, Арштат, Тэв и Руайд конечно же помогли принцу сбежать от его похитителей, и, хоть и с дырявыми парусами, украденный летающий корабль отправился в дали – в панике выставленные на компасе неизведанные дали, чтобы затем рухнуть в сотнях лиг от Ивалира среди мистического леса и встреченного там не менее мистического рыцаря.

Но это была уже совсем другая история.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Фрост посмотрел за плечо МакНейлу, скользнул мутным взглядом по Морибе и остановился на своем пикапе. Охотник проморгался, тряхнул головой, еще раз посмотрел на машину, и отодвинул оборотня с дороги, настойчиво придавив ладонью на плечо.

- Ах вы ж волосаты мешки с дерьмом, - взревел он, направляясь к пикапу, - ублюдки с полосатыми хвостами! Пидары ушастые! Даже тент стащили! - констатировал оно, обойдя машины, - Говноеды чертовы!

Разозленный охотник вытер пот со лба, и одновременно вступил в какую-то жалобно захрустевшую консервную банку, после чего разразился еще более витиеватой тирадой, повествовавшей о богатой половой жизни енотов, их родителей, детей, скунсов, белок, мусорной кучи и того как он сам планировал разнообразить ее при помощи своего ружья и капканов.

- Ну, а вы кто еще такие и чего вам надо? - спросил Фрост после того, как перевел дыхание.

Вы не можете просматривать этот пост!

Дневной сон, показался новообращенному вампиру до жути страшным. Словно смерть в очередной раз пришла за ним. Эта Черная Дыра, что сожрала часть его души в том чертовом клубе была где-то неподалеку. Где-то в темноте, непонятного состояния дремы ожившего мертвеца. Стигма хотел спрятаться, хотел сбежать, да вот только куда? От себя не спрячешься парень. Даже если ты закрылся в ванной комнате, и спрятался под пледом с головой в ванне. Слава богу, когда зашло солнце этот кошмар закончился.

Сейчас Тони восседал на стуле, за небольшим прямоугольным столом. Байкер сверкал голым торсом, покрытым тюремными партаками, и самозабвенно пытался оттереть кровь с Клубной Жилетки, чей-то зубной щеткой. Лома и СМГ по близости видно не было, а вот граната отчётливо топорщилась из правого кармана, на бедре докерских портков. Видимо Стигму грела сама мысль о том, что он может в любой момент выдернуть чеку и с воплем достойным любого религиозного террориста, отправить собравшихся в этом доме кровососов в ад. Вот только по понятным причинам, здравый смысл и инстинкт самосохранения твердили ему на перебой, что этого делать не надо.

Тони не понимал, резкую перемену в поведении барменши. За ночь она сильно изменилась. Её слова просто сочились пафосом и поэтому могли показаться немного нелепыми, но все равно...звучали чертовски убедительно. В её голосе было какое то, магическое притяжение. Бандит даже поймал себя на мысли, что он хочет и дальше слышать её голос. Пусть она продолжает...Это настораживало. В общем как бы странно и на играно со стороны это не выглядело, девушка говорила по делу. Стигма отвлекся от чистки жилетки и спросил Мэг.

- Какова цель этого детского утренника? И когда я могу забрать свой мотоцикл?

На кой черт жаровня:
ад- это Другие.

ссылка

Многое успело произойти. Невероятная ночь, полная грязи, убийств и смрада крови. О, особенно этот приторный запах, въевшийся в самую подкорку головного мозга и преследовавший теперь постоянно. Самый сильный из наркотиков верхов пищевой цепочки, какими воображали себя вампиры. И сейчас они сидели за небольшим столом посреди гостиной жилого дома, вдали от клуба, до отказа начиненного смертниками, гулями и трупами людей, которым просто не повезло оказаться не в том месте в самое паршивое время.

Обстановка была простой до тошнотворного рефлекса. Баду частенько приходилось бывать в съемном жилье из-за особенностей своей профессии. А этот небольшой дом, куда перебрались новообращенные, цимисх и Мэг именно таким и выглядел. Необжитым. Дом хоть и был небольшим, и все же весьма дорогим приобретением для среднестатистического американца. Показатель обеспеченности начинающих предпринимателей, чья жизнь проходила до самой смерти взаймы. Кредит на жилье, на машину и прочие безделицы, передающиеся в наследство вместе с выплатами. Как можно было догадаться, у понаехавших вампиров с такими мелочами проблем не было. Эти существовали за чужой счет. Вне презренной обывательской цепочки. Вне правил смертных.

Гостиная, тем не менее, была убрана. Глазницы окон устало прикрывали бархатные иссиня черные занавески, из мебели стол да стулья. И те сделаны из темного дерева. На столе выгравирован некий символ, значение которого ускользало от неонатов, но интуитивно не предвещало ничего хорошего. На столе покоилась приличного размера шкатулка с металлическими уголками. Это место было подготовлено заранее, хоть ранее и не использовалось.
За домом кто-то все же следил, протирал пыль, усердно мыл полы, оплачивал счета. И этой марионетки сейчас здесь не было. Еще одна кровавая пешка, загубленная жизнь во имя бессмертных хозяев. Вампиры, обратившие их были будто опухоль, постепенно разрастающаяся и заражающая город своим влиянием. К слову о них. Мэг была в соседней комнате и разговаривала по телефону на повышенных тонах. Ругалась она так что у взрослых мужиков уши заворачивались трубочкой и отваливались за дальнейшей ненадобностью. Цимисх стоял рядом со столом, где сидела четверка новоиспеченных каинитов, и пытался собраться с мыслями. Тот постепенно начинал раздражаться, хоть и старательно это скрывал. Судя по всему, объяснять что-то или вести диалог в подобной обстановке для изверга было неприемлемо. И все же Мэг окончила диалог, судя по звуку, в сердцах разбив телефон о стену. В комнату вошла она, тем не менее, уже со спокойной миной на лице.
- Они не приедут,- цимисх кивнул в ответ.
- Я говорил, что так оно все и будет. Если так и продолжится, эти ребята плохо кончат.
Мэг бросила на говорившего полный неодобрения взгляд. Она дорожила своей стаей, какой бы чокнутой она не была. Извергу же было наплевать. Он слишком долго находился здесь, в этом паршивом провинциальном городишке, забытый всеми и одинокий.


Вы находитесь посреди практически пустой комнаты, но аккуратно убранной и просторной. Стены окрашены в бежевый нейтральный оттенок, от чего темные занавески кажутся сюрреалистичными тенями из загробного мира на их фоне. Ни картин, ничего отвлекающего внимания в комнате нет. Кое-где, конечно, есть потертости и следы, оставшиеся от предыдущих владельцев. Вроде светлых пятен на тех местах, где ранее как раз эти самые картины висели. Полы деревянные, кое где следы от царапин передвигаемой мебели, но не более. Сидите вы за небольшим прямоугольным столом. Цимисх стоит рядом, будто возглавляя некое собрание. Мэг стоит в сторонке оперевшись на стену и скрестив руки на груди, наблюдает и раздумывает.
Прошлой ночью вы поспешно покинули клуб и переждали здесь день. Что-то подсказывает вам, что в тот самый клуб вы больше не вернетесь. Если, конечно, вам хватит для этого рассудительности. Помимо изверга и бруджа, оставшаяся компания шабашитов вам на глаза не попадалась. По пути сюда, Мэг объяснила вам, что Скиннер улаживает какие-то дела. Об остальных было неизвестно. Чудик с ирокезом явно где-то косячил и выбешивал Мэг.

Винцент чувствует себя уставшим. Каждое действие дается с трудом. Создается впечатление, что он пытается преодолеть собственную усталость, но не может. Будто часть него находилась где-то далеко и все равно тянула к себе незримым усилием воли. Бывший гуль не находил себе места и никак не мог понять, с чем это связано. Его будто разрывало пополам. Он и желал вернуться домой, и не мог этого сделать, чувствуя при этом, что его место здесь.

Бад находится на грани. Мыслит, конечно, четко, не испытывает никакого дискомфорта. Но из памяти пропадают мелкие детали. Он прекрасно помнит собственное становление, клуб со всем чертовым кошмаром. Но смертная жизнь уже кажется сном. Он помнит группу, но лица каждого из его друзей и подопечных словно ускользают. Возможно, это шок из-за произошедшего, и явление само по себе временно. А вот картины смертей в клубе, нелепого взрыва, порванной глотки убегающего клерка предстают в пугающих деталях. Болтающиеся ткани, торчащие кости, переломанная шея стриптизерши. И их взгляды. Каждый из которых отсутствующий и равнодушно взирающий каждый в свою сторону.

Тони и Леонор чувствуют себя прекрасно. Мэг научила ласомбра заживлять собственные ранения. Просто нужно было сосредоточиться и почувствовать силу крови. На словах звучало глупо и даже смешно. Получилось не сразу. Но получилось. Не смотря на паршивый нрав, Мэг оказалась рассудительной, если ее не довести до ручки. И уж точно она не желала смерти одного из новых подопечных. Правда, если таковая случится, ее это вряд ли особо тронет.

Виктор молча смотрел как дом превращается в факел, одновременно гася искорки жизней своих обитателей. На мгновение показалось, что огонь - это тьма, которая свет гасит, и во многом так оно и было, ведь видел он в первую очередь мысли и жизни, всё меньше и меньше... За всё время пока дом горел, растаман несколько раз отворачивался и потом заставлял себя снова поднять взгляд. Вдруг удастся заметить что-то важное, что потом пригодится? С каждым новым взглядом заметить удавалось всё меньше и меньше, жизнь и разум уступали место тлену...

- Чёрт побери, кто и зачем это сделал? - Виктор сжимал кулаки, глядя куда-то вдаль, из глаз выступили слёзы, на которые он не обратил внимания. - Эти байкеры - не маги, но целый дом спалили к чертям, и всех людей... Я видел ауры, не маги они, а дом как спичка дотла!

Вы не можете просматривать этот пост!

Два доллара с половиной показалась Тапку огромной суммой, этоже целая гора монеток. Хотя в деньгах мальчишка разбирался слабо, у него никогда особо их и не было, так что в этих делах он полностью полагался на своих старших спутников, хотя на его лице и отразилось некоторое беспокойство от таких трат. Чтоб позавтракать можно было найти какую-нибудь выброшенную еду. Хотя предыдущая попытка не увенчалась успехом и это расстраивало люпуса.
Несмотря ни на что, Тапок радостно схватил первую печеньку и стакан лимонада. Чуть ли не одним глотком заглотив и то и другое, странно было, как при этом стаканчик не расстался с жизнью.

- А мы вчера приехали. Мы музыканты. Я барабанщик.
Выложил он в паузу пока брал новую печеньку и второй стакан. Вторую порцию он поглощал уже куда медленнее.

- У вас тут весело. Охота. Все такое. Мама - Та Что Учит? Мы слышали что Дом Где Учат пострадал от огня. Гуляем думали посмотреть. Только не знаем куда идти. Пайболд заблудился. Если бы мы были не в городе я бы мигом нашёл дорогу. У вас большой город.
С едой в руках, Тапок мигом достигал счастья, что иногда выражалось в некоторой болтливости. Вот и сейчас допивая второй стаканчик он смотрел на сестренок примерно тем же взглядом, каким уличный пёс смотрит на человека кинувшего ему сосиску. Весь вид люпуса говорил, что будь у него сейчас хвост он бы им радостно махал, уподобляясь вентилятору.

Шиолта, Халита, Невер, Донте и Лихайе
(в подвале с красным коконом)
(в процессе)

Предположение Невера о том, что в помещении могли остаться какие-то следы людей, сей ритуал совершивших, не было пустым, но оглядевшись вокруг ни он, ни Донте (ни Лихайе, если на то пошло), не нашли ничего примечательного. В отличие от остального запущенного дома, кто-то явно здесь прибирался: вынес мусор, подготовил пол, очистил стены так что знаки можно было выводить, не рискуя нарисовать что-то не так. Вполне обычная подготовка для ритуала, и если вокруг и оставались следы аур проводящих сие безобразие, они давным давно рассеялись.

Сам Невер мало что знал о народах Граназара: несмотря на все развития в аэроплаванье и давнюю историю двух близких континентов, не-торговые связи между Амбией и Граназаром не были такими уж обширными или дружественными. Он знал что Граназар был родным континентом руслей (на Амбии называемых троллями), и что превалирующий на континенте народ драконидов вообще презирал любую магию, взамен черпая силу в своём наследии, в конце концов превращаясь в настоящих драконов (в теориии, конечно, никто из ныне живущих в мире никогда не видел настоящих драконов). Традиции арканной магии же были крайне мало изучены – не только потому что что её практиковали в основном меньшинства, вроде куш и орков, но и потому что материалов по обычаями, странам и культурам Граназара было мало. Нередко всё что было у амбийцев, было собрано из небылиц и полуправд торговцев и редких любопытных путешественников, что умудрились вернуться домой, и также калдири, но последние редко интересовались чем-то дальше побережий. Серьёзные экспедиции случались, и даже Лейф отправлял парочку в поисках легендарных Янтарных Гор, но так, навскидку, ничего достойного не вспоминалось и в представлении Невера на Граназаре везде было очень жарко. Для привыкшего к северным лесам норга не самое приятное место обитания.

В основном из-за скудности материала Халита тоже не смогла ничего припомнить ничего, что связывало бы Алое с Граназаром и планами. То есть, демонические измерения и их обитатели скорей всего взаимодействовали с Граназаром не меньше чем с Амбией, но если Алое когда-либо появлялось на Граназаре (а Халита имела смутное ощущение что где-то она слышала похожую сказку, что-то о красной чуме и проклятии), то оно скорей всего носило иные имена.

Судя по выражению янтарных глаз-плошек Лихайе и его торчком стоящего хвоста, эйдолон крайне неохотно находился в этом помещении. По связывающей их связи Донте имел отдалённое представление что Лихайе даже не испытывал желания сожрать что-либо вкусненькое, вроде бумаги в руках седого, что для эйдолона было довольно примечательным состоянием.

– Плохо пахнет. Гадко, гадко. – Эйдолон почесал за ухом и тоскливо посмотрел на выход из подвала. – Демоны, гадость. Есть не буду.

Полную природу ауры и Невер, и Донте опознать также не смогли, и если лилово-зелёный компонент ещё напоминал ауры Эббы и Лаунтры (разве что невероятно плотно свитые вместе, фактически в один необычный оттенок), то насыщенная аура алого была совершенно точно не Дести. Если честно до того норг и вызыватель раньше с таковыми не встречались на практике, хотя и знали, что восприятие магии во многом определяется магической традицией в которой воспитывался маг – так, лейфиская традиция видит магию в традиционных восьми цветах, в то время как калдири в пяти или двенадцати, а тролли вообще определяют её температурно. Явно это было что-то в обычную парадигму не укладывающееся, но что?

Определить слабое место ауры также не представлялось возможным, – не только этот навык сам по себе требовал значительной практики и не преподавался официально ранее третьего курса, когда начиналась Оккультная Защита, но с такой необычной мешаниной аур и неизвестной функцией самого ритуала было неясно даже где подступать к анализу. Имей студенты достаточно знания и силы чтобы сплести что-либо со словами Уничтожить или Рассеять, можно было попытаться использовать лом вместо скальпеля и попытаться уничтожить ауру грубой силой арканы, но как та же Шиолта знала, не каждый магистр их произнести.

Под воздействием магии позволяющей читать язык магии Невер смог прочесть только отдельные слова, здесь и там пятнающие стены среди прочих, оставшихся непонятных надписей, каждый из них свитый в плотном узоре чем-то напоминающий розу.
Получатели: Невер Дэйлу.

Донте, избравшему язык демонов, тоже удалось прочесть только редкие вкрапления среди остального текста.

Получатели: Донте `Жердь` Синир.

Лупа была предназначена всё же для чтения книг и свитков. Стены, в данном случае, тоже были своеобразными страницами, однако Шиолте приходилось держать лупу почти вплотную к надписям, надписи были большими, лупа была небольшой, слова шли спиралями и зигзагами и дело оттого продвигалось медленно. Однако слово за словом Шиолта начала разбирать написанное, начав с ближайшей, выбранной наугад строки: "пусть твой дом будет уничтожен и дом тех, кто дал тебе жизнь, уничтожен, пусть дети твои погибнут, не оставив детей, пусть..."

– Текст гласит следующее: "Силами четырех сторон мира, восьми направлений мира, шестнадцати направлений мира, всех направлений мира, да будет. Жертвой-зарытой-под-порогом, жертвой-забытой-миром, жертвой-познавшей-Имя ("имя" с большой буквы), жертвой-отдавшей-себя-Жажде ("жажда" тоже с большой), да исполнится. (Непонятное слово, явно другой язык) помоги мне, создай сон кошмара. (Ещё одно непонятное слово, явно другой язык, согласный с первым) вползи под их кожу. (Ещё одно неизвестное слово, тот же язык или система) прибудь, войди сквозь двери в сердце зовущих тебя. (Ещё одно непонятное слово, тот же язык или система) погрузи их в песню моих желаний. Венец пять звезд, сокровище пяти драконов, пусть твой дом будет уничтожен... – дальше идут проклятья и, насколько вижу, схожие вызывания. Полный перевод лучше предоставить письменно, во избежание. – Седовласый стражник произнес всё это своим сухим обыденным голосом, но делая странные, рваные паузы и неправильные ударения – скорей всего предосторожность против пробуждения инвокации. Первое из непереводимых слов, на которое седой стражник указал, не касаясь, было одной из понимаемых сейчас Донте (если понимание можно было применить в этой ситуации) надписей.

На последнюю фразу седого, внимательно слушающий Просперо кивнул.

– "Сокровище пяти звезд, дом пяти драконов" это явно Лейф. С учётом происходящего в городе это первое прямое доказательство умысла и подготовки. Так что врядли кристаллические блохи перекусали всех магов за ночь. Граназар, значит. Отлично, что вы нашли это место. – Последнее предназначалось Халите и Шиолте. Шрамы сержанта неприятно дернулись, что должно было означать ухмылку. Не зная Просперо, можно было решить что его каким-то образом обрадовала тёмная ритуалистическая камера, полная проклятий.

Собаки приветственно замахали хвостами и принялись наперебой обнюхивать Лиз, толкать ее плечами, тыкаться мокрыми носами в руки, облизывать и слюнявить.
- А вы им нравитесь, - улыбнулась женщина приотпуская поводок, - у вас, наверно были собаки, или есть?

Федералы за машиной достали папку с файлами и принялись ее разглядывать. К сожалению,за воркованием Лоры и громким дыханием собак Лиз улавливала лишь обрывки фраз.
...две жертвы...
...нет...
...заправка...
...раньше...
... тот же характер повреждений...
...имитатор?...
...опять?...
Голос женщины звучал более скептично, тогда как мужчина ей что-то явно доказывал.
...а эти...
...полгода...
...а до того?...
...поговорить...
...совпадают...
... да, это как всегда...
Нужно было быт совсем тупицей, чтобы не догадаться, что последнее относилось к группе. А вернее, стае.

- Эту зовут Мортиша. А этот Гомес, - рассказывала женщина про своих собак, - а эта - их дочь, угадаете? Да, Венсди.

- Мама считает, что называть собак в честь семейки Адамсов - остроумно, - вставил свои недовольные пять копеек Патрик, - вы бы Фестера видели! Как назовешь, так и поплывет.

- У нас питомник, - пояснила миз Джудей, - это лучшие ищейки в мире. На них хороший спрос. Был когда-то. Моих собак покупали для ФБР!

Будтов услышав название своего Бюро, двое федералов сложили папку, так, похоже ни до чего и не договорившись. Из дома показался Томски. Он нес розовый тапочек из искусственного меха, завернутый в пакет для улик. Как в кино.

- Нашел его под задним крыльцом. И как мы его просмотрели ночью? Вероятно он был на миссис Петерка во время нападения.

- Я уже осмотрела дом, - уточнила Кериган, - ничего нового. Меня все же интересует, как он проник в дом.

- Возможно, его впустили... - Томски протянул тапок миз Лоре, и обернулся к федералам.

- Зверя, ага, - фыркнул Рид.

Вы не можете просматривать этот пост!

- Ок-кей, - Марк принял анкету, и просмотрел ее, - Вроде все в порядке. Пойдете в группе детектива Томски.
Помощник шерифа кивнул на чернявого копа, с которым говорил федерал, явно возмущенного новостью, но успевшего только сказать "Но..." и проводить шерифа красноречивым взглядом и жестом.

- Можете пока подождать его в баптистской церкви на углу. Заодно и перекусить. Скоро будет брифинг, после которого и начнем.

В дверях участка Лиз столкнулась с крепкой полной женщиной, как ни странно, тоже одетой в охотничью куртку и высокие сапоги. Та смерила ее недоуменным взглядом и прошла прямиком к Марку, судя по всему за анкетой.

Церковь оказалась большим и просторным домом, с колоколенкой и витражами в высоких узких окнах, но в остальном - просто большим домом с несколькими просторными залами, комнатами и холлом, обычная церковь на Среднем Западе.
Ее паркинг был практически заполнен пикапами, микроавтобусами, да и обычными машинами, и это отвечало на вопрос, где запарковались все рэднеки, сейчас потреблявшие кофе с домашней выпечкой, десертами и сендвичами, которые брали с длинных застеленных красными и зелеными скатертями столов, расставленных в холле.

Еще с полчаса полторы сотни реднеков кучковались по холлам церкви и паркингу, обмениваясь новостями и обсуждая недавние события в городе, перед тем как с брифинга пришли "старшие групп". Говорили в основном о взрыве на заправке да нападении на дом мистера Петерки, учителя истории из старшей школы. Некоторые связывали эти два события, произошедшие за одну ночь, другие говорили, что просто совпадение, а вот пожар в школе вполне мог бы быть связанным с убийством учителя и пропажей его жены. Последнее преподносилось шепотом, как секретная инсайдерская информация, и вообще тайна следствия, которую не стоило бы обсуждать.

На Лиз откровенно косились. Не то ружье было тому причиной, не то просто новое лицо в городе вызывало много вопросов, которые, впрочем никто не задавал ей в лицо. Были в проклятии Ярости и свои плюсы.

Ясность внесло появление Томски, и других, бывших на брифинге. Присутствующие разделились на четыре большие группы будто по команде и разошлись по разным углам паркинга, в одной из этих групп молодой коп и выловил Элизабет и отвел в сторону, где их уже ждали та самая полная шатенка, с которой Гару столкнулась в дверях, чем-то неуловимо похожий на нее парень лет восемнадцати, и федерал, подскочивший к ним в последний момент.
- В общем так, - деловито, но немного растерянно заговорил полицейский. Публичные выступления явно не были его сильной стороной, - меня зовут детектив Эндрю Томски, для тех кто меня не знает. Это миз Лора Джужей и Патрик. Агент...

- Агент Рид, - представился федерал и улыбнулся. В отличии от копа этот сероглазый мужчина неопределенного возраста за тридцать со светлой вчерашней щетиной и в необычно мятом плаще умел сразу расположить к себе любого, кто не был местным копом, - агент Кэриган присоединится к нам позже.

- Да, Агент Рид. - кивнул коп, - Если коротко, мы в той группе, которая поведет поиски от дома мистера Петерки. После нападения нам так и не удалось обнаружить его жену. Собаки потеряли след у болота... В общем наша задача - прочесать близлежащие участки и болото. С нами около пятидесяти человек...

- Которые затопчут все то, что не затоптали вы, - как ни странно заговорил не федерал, а женщина, которую представили как миз Джудей, - нет, Эндрю, сделаем не так. Я взяла с собой своих собак, и они сто очков фору дадут вашим овчаркам и лабрадорам. Поехали, пока остальное стадо бизонов туда не набежало.

Федерал озадачено поднял брови и посмотрел на смутившегося детектива.

- Я думаю что нет ничего такого если мы не будем активными участниками происходящего - Рэми, правда, был несколько иного мнения на этот счет, но если годы его чему-нибудь и нучили, так это осторожности.

Рэми решил показать пример остальным, достал 25 евро, положил на стол, после чего направился к выходу.

Обычно спокойный Виктор сегодня был слишком замкнут в себе. Нет, он конечно тепло поприветствовал всех, попытался подколоть Маттиаса и его вечную улыбку... но сам был несколько нервозен. То и дело тянулся к спичкам и карману, где хранил свою травку, но отдёргивал руку. Взяв салфетку, начал методично заполнять её рисунками, но, кажется, результат его не удовлетворял. И даже коктейль, в который растаман влил что-то из аптечного пузырька тёмного стекла не мог вернуть парню обычное беззаботное состояние.

- Да, дурацкий денёк... - Парень криво улыбнулся, - правда, бежать мне не хочется, а хочется затянуться. Но дурацкий антитабачный закон не видит различия между табаком и не табаком.

Рука очередной раз потянулась было к карману, где лежала легальная доза расслабляющего, но легально выкурить его можно только на улице, поэтому Виктор потянулся к бокалу, сделал глоток коктейля и перевернул салфетку чистой стороной вверх, нарисовав на ней контур листа каннабиса.

Клое не приходилось бывать в заведении самой: если с Реми, то не без Нико. Ей казалось, что парни могли бы подружиться, если бы не спорили всякий раз о том, насколько услуги "телохранителя" нужны ей и "фрау", и насколько близко (далеко) надо держаться Реми от них обеих, а может, и вопреки этому.
В этот вечер, придя только с одним Реми, Клое чувствовала себя неуютно, но, всё же, одной ей было бы и вовсе неудобно.
Вежлива, но неразговорчива - барышня предоставила своему спутнику сказать о том, чем она поделилась с ним ранее, как он считает нужным. Роль молчаливого свидетеля её вполне устраивала.

Чуть опустив лицо с тенью недовольства при звуке приближающихся моторов, Клое вздрогнула и потупила взгляд. Что-то начинало происходить странное рядом.

- ...Лучше уйти, - промолвила барышня, прислушавшись к ощущению и полувопросительно взглянула на провожатого, собираясь вставать, как только получит какое-то подтверждение. Похоже, гордившийся своей готовностью ко всему и в особенности "защищать" Клое, за компанию с её благодетельницей, Реми был для неё лучшим барометром, чем сидевшие напротив неё миролюбивый парень в цветастой шапочке и его сосед, на чьём лице ей точно было бы труднее увидеть отклик и понять отношение к происходящему, да она и сама не могла сказать, что именно это было - самое время для "геройского чутья" - она бы пошутила, если бы не серьезность, с которой Клое относилась к скрыванию своего существования от незнакомых магов, особенно сегодня.

Сильвестр
Горький сок травы на губах расслаблял и умиротворял. Вытащив из сумки пучок листьев, травник принялся обрабатывать свои ушибы. Втёр сок в саднящее колено, к ободранной ладони привязал разжёванный листик, и боль отступила. Теперь можно и травы пособирать и место приметить. Хотя бы вон там в овражке, где у кустов деревце растёт, не дадут этому дубку окрепнуть, сломают осенью и пустят на растопку... а может, используют ветки для розг, надо же регулярно пороть молодых послушников в монастырях, да и детей так нынче воспитывают... Но овраг и без дубка можно найти, из него ручеёк начало берёт.
По дороге Сильвестр сорвал побег клевера и от листьев очистил, этот пригодится для заклинаний.

Штефан
Отложил лист обратно на подушку, конечно, стихи были на немецком. Миряне учили молитвы на латыни, не понимая их смысла, латынь же изучали в монастырях и университетах вместе со словом Божьим да свободными искусствами, кто ж туда женщину пустит? Разве что послушницы в женских монастырях могли читать римских классиков в оригинале, они же и переводили поэмы, пытаясь сложить в стихи родную речь.
Сняв с себя невидимость, маг спрятался за шкафом, в ожидании пытаясь разобрать о чём говорили за стеной, но тщетно. Приглушённых голосов было не разобрать, как будто глава семьи не беседовал с домочадцами, а исповедовался. Голос Элизабет прозвучал лишь раз, так же тихо.
Почти полчаса томительного ожидания, заполненного лишь приглушённым лязгом приборов и тихим шелестом голосов, тянулись невыносимо долго, но наконец дверь скрипнула, впустив в комнату любимую. Каждая из них была любимой для мага, а в эти дни обо всех других заставила забыть Лиза, что тихо вошла в комнату, прикрыла дверь, и тут же бросилась осматривать комнату.

- Как здорово, что ты всё-таки пришёл! - Обнаружить Штефана за шкафом не составило труда и девушка мигом преобразилась: глаза радостно засветились, грусть на лице сменилась улыбкой.

Кассий
Тяжёлый кулак с силой ударил по столешнице.
- Убирайся отсюда! - Шеффен поднялся, краснея от ярости. - Я тебе помочь пытаюсь, а вместо благодарности ты будешь мои годы считать? Я тебе вполне могу продемонстрировать как вылетают за дверь недостойные, злоупотребляющие чужим гостепреимством.
Кулак оторвался от липкой поверхности стола с чавкающим звуком и устремился к поясу, где должен был висеть меч. Движение успело войти в привычку, стало рефлексом... но Вильгельм давно перестал постоянно носить при себе оружие или не считал его обязательным дома.

Оправдываться громила явно не собирался, полностью уверенный в том, что он в своём праве и гость негласные правила нарушил. В гневе мужчина выглядел солидно, совсем не так жалко, как минутой назад с кружкой вина и похмельным отёком на лице. Кровь разогнала алкоголь, заставила хозяина протрезветь и начать двигаться более уверенно и опасно. Пока он ещё не бросился на оружейника, но, похоже, был близок к этому.

Тапок проснулся позже всех. Если бы не шум поднятый остальной стаей, то он мог бы вообще дрыхнуть до обеда. Выбравшись из под дивана люпус широко зевнул, наблюдая за утренней возней. После чего принялся шумно честь шею задней лапой. В процессе, он превратился в человека и дойдя на четвереньках до сушилки облачился в свои штаны и куртку, снова широко зевнув.
Выслушав инструктаж Лиз он согласно кивнул.
- Слушать. Нюхать. Смотреть.
После чего склонив голову набок он спросил:
- А мы на завтрак договаривались?

Тапок отправился к барной стойке, по дороге он заскочил в туалет, где вдоволь напился и умылся.

- Чем мы тут занимались, дорогой мой, это большой секрет! - Назидательно произнесла Пална, не ослабляя каменного грипа на щуплой ручке. - Даже я не знаю, но тебе всё равно скажу. Только ты никому не рассказывай. В общем, давным-давно здесь жила очень древняя цивилизация - которая построила и пирамиды египетские, и аэропорта в Бразилии, и всё такое... потом они вымерли - хотя я думаю, что улетели к себе на родину, но тут ничего не доказано - и все их знания и технологии, это... забыли их, в общем. Но эти древние атланты оставили нам подсказки, где найти инструкцию, как использовать их машины, и в институте решили, что это именно здесь! Вот физики тут и устраивают эксперименты, пытаясь получить доступ к древним знаниям... поля какие-то сеют, не знаю.

Женщина неутомимо пёрла вперёд, освещая дорогу налобником и не смотря на своего попутчика. Знала бы она, что он смотрел на неё, словно на умалишённую! И знал бы Дима, что россказни Палны куда менее безумны, чем действительность! Двое уже спускались по лестнице к той площадке, где уборщица собиралась ждать Сашу, когда неловко ковылявший геолог (очки-то так и остались заляпаны) споткнулся о незаметную в тусклом аварийном свете трещину и непременно растянулся бы, если бы не захват закалённой жизнью руки на локте.

- Ну ты и растяпа, парень! Звать-то тебя как? К шахте не подходи, я тебя ловить там не стану!

Сама Пална, усадив юношу на всё то же самое ведро, всё-таки подошла к провалу (она же не парень-неженка, честное слово) и глянула вниз. Зайчик налобника выхватил мелкие трещины в стенках шахты, а внизу сияло что-то светлое, и оттуда же доносились громкие голоса - то ли там кто-то спорил, то ли... они кричали от боли, причиняемой неведомыми созданиями.

Она вся похолодела под тёплым халатом.

Выражение нескольких десятков лиц уставившихся на дебютантку можно было бы назвать любопытствующими, жадными, скучающими, но по спине сам по себе пополз холодок. Слишком уж много было среди них нарочито равнодушных, прячущих какое-то другое выражение. Задумчивость в синих глазах маленькой балерины, откровенно потешающийся Мазз, улыбка в уголках рта тореадора Джонотана – они с Флорин уже добрались сюда. Холодное веселье в глазах откуда-то знакомого мужика, стоявшего чуть в стороне. Цепкий, сканирующий взгляд аль-Асмаи, обегающих всех, кроме виновников торжества. Напряжение на лице странной востроносой женщины. Растерянность и обида стоящей в дверях гостиной Ады… Разнообразие выражений, разбивавшееся о несколько слушающих с отрешенно-вежливым интересом, и этот спокойный интерес почему-то напрягает куда сильней, чем открытое проявление даже враждебных чувств. Князь, аль-Асмаи, женщина с умными темными глазами… Толпа то раскалывалась на несколько десятков разных – таких разных лиц, то снова сливалась в неразличимое целое.
- Я, Оливер Риджуэй, крови Вентру, князь Нью-Йорка, принял и одобрил решение Генриха Абнила. С сего момента, Эллеанор из клана Бруха, дитя Генриха, надлежит постигать все, что должно знать и уметь молодому сородичу, чтобы стать со временем достойным членом нашего сообщества. Как то велят Традиции, Дитя находится под ответственностью своего сира, покуда тот не примет решения отпустить его. Так заведено, и так будет.
Князь сделал небольшую паузу, и слегка переместился, так, что теперь стоял чуть дальше от двоих Бруха.
- Теперь, как бы мне не было приятно приветствовать нового достойного сородича, я должен перейти к другим вопросам. Как князь этого домена, я вынужден выразить свое неудовольствие организацией интернет-сайта, служащего для обмена новостями и объявлениями для Сородичей домена. В частности, организацией безопасности данного ресурса, которая является первым из требований. Я нахожу работу Сепушеля, крови Носферату, неудовлетворительной, однако вопрос о наказании на этот раз оставляю на усмотрение Герарда Раффина. Напоминаю также всем сородичам города, что закрытый статус сайта не отменяет необходимости соблюдать осторожность в высказываниях и употребляемых там выражениях. Также меня просили напомнить о необходимости соблюдать личную осторожность в сохранении паролей, недопустимости передачи их третьим лицам, а также предупреждаю, что пересылка текущих паролей с помощью СМС или так называемых «социальных сетей» отныне приравнивается к нарушению Маскарада, со всеми вытекающими последствиями. Присутствующих анархов прошу также донести эту информацию до своих собратьев, к которым все предостережения относятся едва ли не в первую очередь. Напоминаю, что неознакомленность с законом не освобождает от ответственности за его нарушение. Моя благодарность сородичу, обнаружившему утечку, и пожелавшему назваться неназванным.
Князь обвел взглядом окружающих, как бы оценивая реакцию. Говорил он негромко, ничуть не сомневаясь во внимании, в ровном звучании явно читались убежденность и сознание соответствия своих слов и действий праву.
- Так же я вынужден сообщить, что ситуация, когда кланы не имеют представителя, не только нарушает заведенный порядок, но также бьет и по представителям этих кланов. Носферату совершил промашку – я делегирую право отмерить меру наказания представителю клана. Лоренс Доулиш, крови Тореадор, преступил наши законы, дважды не явился по требованию, и избегает встречи с шерифом. Возможно, его поведению есть причины либо объяснения, которые бы облегчили вину. Однако, Клан Тореадор не имеет представителя, который мог бы донести голос сородича до меня. Чтож, да будет так. Своей властью, я объявляю Охоту на Кровь Лоренса Доулиша, о чем обязываю все присутствующих нести весть. О награде доставившему добычу будет объявлено отдельно.

Лицо малкавианки вдруг осветилось улыбкой, зажегшей огоньки в глазах и внезапно сделавшей ее очень хорошенькой.
- Да, Генрих, да, - лихорадочно заговорила она, - они звучат редко и в конце концов замолкают. И ОН тоже этому рад, я знаю. Даже когда его глаза подобны окнам в оставленном радостью доме - я-то знаю... Это как целоваться на пароме*, но вы-то ведь понимаете? Да,- быстрый взгляд в сторону Нейл, - вы понимаете! Но этого мало! Да, мало! Нужно быстрее!

Затем, лихорадочное волнение, овладевшее малкавианкой, угасло, и она поникала в кресле, безвольно укутавшись в свою невозможную шаль.
- Ах, я так устала, - пробормотала она, - так устала от всего этого...

*Генрих смутно помнил, что Убежище Ады расположено в Снаг-Харбор, реставрированном рыбацком поселке на Статен-Айленд. Поскольку анархи объявили паром "своей территорией", то как-то раз кто-то из направлявшихся к Аделаиде визитеров не на шутку пострадал... Впрочем, последний паром отходил довольно рано, и был доступен для сородичей только зимой, да и на остров всегда можно было добраться в объезд, по мостам.

Несмотря на неслабую нагрузку, вертящегося на баке Лейтона (естественно, парень открыл для себя новую перспективу города), пристроившегося сзади тролля со скрипкой и котом, дорога прошла более-менее благополучно. Возможно, оттого что тролль, витающий в облаках, не так утежеляет машину, как тролль обыкновенный. Лейтона удалось с минимальными угрозами и обещаниями высадить возле его дома (весьма, кстати, приличного), а затем, сделав крюк, рвануть к цели.
В этом районе города царило оживление, не вполне совпадающее с тревожными вестями. Рабочая окраина жила своей жизнью, и если в центре жизнь только-только начинала шевелиться, то здесь уже кипела и булькала. Дом - приземистый, двухэтажный, как и большинство зданий, построенный из потемневшего от времени и копоти кирпича, был зажат между соседними строениями и совершенно терялся бы в глазах обычного человека, если бы не превеликое множество плакатов, афиш и объявлений, которые расцвечивали его яркими пятнами даже для глаз смертных.
В глазах же двух фей и одного кота объявления казались яркими заплатками на побуревшей шкуре могучего, но, в общем, добродушного зверя. В обычное время разноцветные листы напевали, подмигивали, стыдливо прятались за товарищами... А сверху на зданием тянуло свои руки-ветви высокое, но еще по-молодому тонкое дерево - бесценный очаг, взращенный усилиями школы. Однако сейчас плакаты свисали со стен как клочья облезающей шкуры, ветви подрагивали крупной дрожью, а среди веток мелькало что-то грязно зеленого цвета... Прохожие, обычно бросавшие взгляды на чудной домик, сейчас бессознательно ускоряли шаг.
Когда мотоцикл остановился, из дверей выходила возмущенная женщина, ведущая за руку девочку лет двенадцати и что-то ей вычитыающая, а за ней, шаг в шаг, высокая химера, выглядящая как женщина средних лет, Что-Скажет-Мисссис-Пирсон (как было известно Этану и Йену). Эту зловредную, хоть и неопасную химеру Лиам тщетно гоняли уж лет пятнадцать. Возле афишной тумбы сидел, прижавшись спиной чудной человечек в одежде с рукавами и штанинами разной длины и цвета, его поза и прижатые к животу руки не могли скрыть здоровенной дыры с дымящимися краями в его животе. Услышав шум мотора он бессильно приподнял голову, его востроносое личико исказилось гримасой. Прохожий, бессознательно пытавшийся обойти ноги чудика, вдруг споткнулся на ровном месте и упал, растянувшись по тротуару. Губы человечка у тумбы растянулись в ухмылке, и края дыры чуть-чуть стянулись.
- Я же тебе говорила, - завизжала на всю улицу свою сакраментальную фразу Что-Скажет-Мисссис-Пирсон,- и нечего было геройствовать!
Человеческая женщина продолжала свои занудные поучения, но девочка, похоже, уже не слушала. Она хихикнула, когда прохожий упал, но затем обернулась на здание Школы, и лицо ее казалось напуганным и чуть растерянным, глаза пытались что-то найти.

Стивен бросил на Медисона веселый понимающий взгляд. Похоже, сам Бруха успел испить до дна эту чашу, а злорадство не было ему чуждо. Неожиданная поддержка пришла со стороны Джермина, который убедился, что джем предлагается несъедобный и вообще лично ему неинтересный, зато вопрос о позавчера его заинтересовал.
- Ну... - Иветт смутилась непривычному вниманию и несколько недоуменно посмотрела на скрипку и смычок в своих руках, но пришлось все же выражаться вербально, - Я играла в одном ресторанчике, как бы французском, знаете? ? В Бруклине? Там еще повар такой забавный еврей, напевает за работой с русским акцентом? Я вышла в кухонную дверь, и думала о La Campanella и Листе, ну, знаете, они были с Паганини друзья, и на фортепиано мне тоже нравится. Я хочу сыграть композицию, но нужен кто-то на фортепиано, и этот переход во второй части...
Тут восприимчивость Тореадор подсказала девушке, что несколько пар уставившихся на нее глаз вовсе не горят воодушевлением, и, похоже, что-то от нее хотят. С тяжелым вздохом посмотрев на инструмент в руках, Иветт убедилась, что с этими скучными существами нельзя поговорить ни о чем толковом. Она прошла к футляру, чтобы спрятать скрипку, обнаружила деньги, удивилась, немного посмотрела сперва на деньги, затем на присутствующих, и, с некоторым трудом поняла почему на нее смотрят с таким выражением. Нежно укладывая скрипку Иветт продолжила.
- Ну вот, а тут визжат тормоза на машине, очень неприятно, сразу меня сбили с настроения. Я выглянула, на улицу, а машина врезалась в фонарь, и стояла так.... соль минор в нижней октаве.... ну... трагично, что ли? Я стала подбирать звуки, и тут нога! Стекло на задней дверке! и вылезает ногами такой мужчина... я его где-то видела... На том концерте, куда меня Рашель звала, но там был еще такой неудачный тромбон... Ну, этот, не тромбон, а тот мужчина, начал уходить так смешно, потому что у него руки за спиной были в таких вот штуках... блестящих, с цепочкой. А человек с переднего сидения вылез, у него в руках еще была пушка, и пошел за тем, тоже шатаясь. Полный синкоп, однако. Они вернули за угол, там был какой-то шум, а потом - я как раз подобрала подходящий рил - мимо проезжает машина, а в ней, возле водителя, тот мужчина. Вроде спокойно сидит и о чем-то с водителем говорит.
Иветт с чувством выполненного долга захлопнула футляр.
Джермин стоял как пыльным мешком по голове огребший.
- Че за Рашель? Какой, нафиг, тромбон в наручниках!?! Имя, имя у него есть?!?
- Я знать не хочу его и его имя! Он фальшивит!
- Блять!!!! Мужик, который вылез из машины?! Он вампир?
- Сеймор? Наверное, у Рашель вроде пил кровь... на приеме то есть.

- C-cейчас налью, - ответил Тревор одновременно Джилрою, Лиз и Тапку, уловив общее желание.

Парень запер дверь, зашел за барную стойку и зазвенел бутылками и железными барменскими снастями, подозрительно поглядывая на мадмуазель-арсенал в лице Лиз.

- П-пожрать есть... - сообщил он, выжимая в высокий железный стакан половину лимона следом за медового оттенка жидкостью из квадратной бутылки и апельсиновым соком, - Лазанья. В кухне. Сейчас суну в микроволновку. Пирог твои друганы уже сожрали, а мороженное... Не думаю, что вам его сейчас хочется. Остальное готовить надо, а я повар... так себе.

Похоже, возня за стойкой парня успокаивала. Он гремел своими железками и стекляшками, среди которых внезапно появилась спиртовая горелка и колдовал над чем-то явно более сложным, чем просто дешевый виски с кубиками льда и содовой, и продолжал разговаривать.

- Ну, жахнуло что-то в далеке, - пожал плечами бармен, - и вроде все. Еще что-то возилось на парковке, но это оказались вы. А так ничего странного, кроме шерифского рассказа. По крайней мере этой ночью. Это скорее вы мне можете чего странного порасказать. Волки, говоришь? Тут волков лет сто никто не видел. Где ты их встретил? Может, позвоним шеррифу, сообщим? - Трев кивнул на телефон и продолжил украшать шесть прозрачных стеклянных чашек ломтиками апельсина.

- Это вы за волками с луками и топорами охотились? - чуть погодя, уже наливая по стаканам горячий напиток все же решился уточнить он, кивнув на арсенал Лиз, - Разгребайте.

По бару уже некоторое время разносился аромат миндаля и апельсина. Напиток в чашках был явно горячим, но не кипятком. Кислосладкий, с отчетливым миндальным ароматом, он неплохо согревал, но и будил голод. Тревор отхлебнул из своей чашки, и старательно сделал вид, что его совсем не интересует произведенный его "шедевром" эффект.

- Плохо, всё просто отвратительно!
Воскликнул Йенс, только сейчас рассмотрев наконец вошедшую в переулок ши и подивившись, как он умудрился отпустить своего синекожего недоросля "позвонить", а тот возвращается уже с офигенной красоткой, готовой везти его на край света.
- Ок. Хм... Кота я не видел за углом.
Спилс махнул дальше, куда-то в глубину переулка и за здание кафе. Потом он ухмыльнулся фотографу.
- Ладно, Лейтон, надеюсь у тебя всё будет плохо и я тебя больше никогда не увижу. Не будешь показывать мне свои чудеса фототехники.
После чего пак поторопился скрыться за углом, который указал немного ранее.
- Этан, не ищи его за коробками, его там нет!
Крикнул он, выждав несколько секунд, чтоб убедится что за ним никто не идёт, для надежности хвостатый поработал крыльями, пытаясь взлететь, хороший способ проверить видит ли кто тебя. После этого пак несколько нервно подёргивая хвостом быстро стянул с себя майку и шорты, запихнув их в рюкзак. После чего спрятавшись за коробками быстро превратился в кота и взлетев, уселся на вершине горы коробок и принялся ждать Арта.

Бран никогда не любил классическую музыку но игра Иветт его зацепила, хотелось слушать еще и еще.Внезапно это закончилось и его мысли вернулись к делам.
Интересно, Бекка всегда так бурно реагирует на музыку? У Брана промелькнула мысль принести колонку и проверить, как на нее подействуют Моцарт, КИСС и Бэкстрит Бойз, опыт достойный Менгеле!
Отбросив бредовые идеи, он решил продолжить попытки разговорить Иветт.Изобразив для ее поощрения аплодисменты, Бран продолжил расспросы.
- Так что ты там говорила про Гранд-Сентрал?

Мальчишка, кажется, совершенно растерялся. Он переводил взгляд с одного на другого, при взгляде на Анарад в глазах то мелькали отблески восторженного интереса, то беспокойство пересиливало.
- Конечно, покажу. У.. у Гвен проблемы? Из-за меня? - и тут же поток вдохновения опять перехлестнул, - Но ведь это на самом деле не портрет, когда вы зашли в переулок, и свет сзади обрисовывал ваш силуэт... На свете так мало людей, которые не сутулятся и умеют красиво держать голову.... Но причем тут Гвен, она-то ничего не сделала? Такой удивительный контраст между этим местом и вашим лицом. Я могу просто признаться, что это я, и тогда все будет в порядке, хотя мама... Ой.... я опять забыл купить молоко....

Кассий

Кассий не мог не заметить оружие и состояние в котором то находилось; руки мимовольно зачесались, аж захотелось почистить – такие неплохие мечи в таком состоянии видеть было всё равно что иному христианину на грязную Библию смотреть, наверное. Который день вне привычной среды, оружейник внезапно осознал что скучает по открытому огню и металлу, куда как более простым чем люди, с которыми приходилось сталкиваться.

На остальное смотрелось меньше – его первоначальное предположение оказалось верным. Поэтому Каас "Кас" Штейн собрался с мыслями и начал свой рассказ.

– Сам я, как сказал уже, из Герцена, эт между Ландсхутом и Ландау, но досюда ближе всё ж. – Кас неопределенно махнул рукой куда-то за плечо, в гипотетическом направлении Ландау. – Кузнец, как отец мой и дед мой, но надел тоже есть, куда же без земли? Испокон веку этот надел с нами, наша то земля. Только местный богач наш, Никлас Акерманн, хочет его заполучить – добыл где-то документ, что дескать, земля моим дедом была у его дела в долг взята на семьсят чего-то лет, а вовсе не куплена, а ныне надо возвращать, значит. Только я может и не школяр какой, но не дурак тоже – где это видано чтобы на старом документе бумага была такой чистой да новой? Состряпал Никлас ту бумагу, как пить дать – нашел писаря какого и состряпал или даже сам. – Кассий скривился, словно съел что-то горькое и с мрачноватым упорством закончил. – Только управы на него в Герцене нет никакой, вот я и сюда пришел. Кузня кормит, то верно, но нихрена я не отдам нашу землю этому лживому забулдыге.

Маша взялась за пакеты, потащила их к лестнице. А потом решила рассмотреть комнату, пока пра ушла. Почему она пошла с посудой на улицу? Девочка оглянулась в поисках крана, но не нашла его. Наверное, кухня в другом месте.

Пакеты остались валяться на полу, а Маша пошла вдоль стен, рассматривая фотографии и грамоты. То ли знакомые, то ли незнакомые. Интересно, тут есть мамочка? А бабушка Виля? А пра? Маша любила смотреть старые фотографии с мамой или бабушкой. Так интересно - вот эта девочка с косичками и блестящей короной - это Мама Ира. Или под ёлкой возле румяной Снегурочки в голубом длинном платье и бородатого Деда Мороза с ледяной палкой. Надо будет потом спросить у пра, кто тут на фотках. И за что грамоты. Машины грамоты тоже висят дома на стене в её комнате. И грамоты, и медали. Третье место по кумите. Второе место по ката. Второе по кумите. Первое по ката. Они с Настей всегда соперничают, хоть и дружат. Настя учится в другой школе, а на каратэ они вместе ходят, в одну группу. И очередные "кю" вместе получают. На тренировках Ким Аркадьевич их всегда ставит так, чтобы они друг за дружкой выполняли упражнения или там кувырки. И нещадно ругает, если что хоть чуточку не так. А в спарринге они как раз вместе не стоят - против мальчишек всегда их выставляют.

И на соревнованиях сначала так получалось, что Настя всегда чуть лучше была. Маша расстраивалась, даже тихонько плакала потом маме в плечо. И обижалась и злилась на Настю, не любила её. Хотя Ким Аркадьевич всегда тренировку начинал и заканчивал знаком дружбы - ладонями, сложенными на полу. И говорил: "Мы не враги. Мы друзья. Мы радуемся успехам друг друга и помогаем друг другу достичь совершенства". Но всё это были просто слова. Подружками Маши были девочки из класса. С ними можно было шушукаться на переменах, обмениваться киндерсюрпризами, хвастаться, строить мальчишкам каверзы и всё такое. Конечно, Маша старалась в случае чего своим подружкам помогать. Например, вступиться, если Макар начинал доставать кого-нибудь. Или дать списать уроки. Или угостить бутербродом, взятым из дома.

А однажды была неприятная история. Они с одной из девочек, с Полиной - она самая популярная в классе - начали дразнить Риту. Отобрали у неё телефон, спрятали, потом еще уронили, оторвалась крышка. В общем, телефон сломался, Рита ужасно плакала, а потом пришла Ритына сестра и нажаловалась маме. Мама выслушала всё молча и всю дорогу домой молчала. А дома сказала, что, оказывается, у Риты умерла мама, а папа пьющий, и кроме сестры-восьмиклассницы у Риты нет никого. И денег в семье нет, так что новый телефон Рите уже не купят. И еще сказала: "Маша, как ты могла? Ты же такая добрая девочка. Как можно обидеть Риту? РИТУ?! У нее и так в жизни мало радости". Маше было очень стыдно, и она тоже плакала. И стала с Ритой дружить. Подарила ей свои игрушки некоторые, и некоторые свои кофточки отдала - мама разрешила. И кроссовки, которые маленькие на Машу были, а на Риту как раз подошли. И как-то незаметно они стали с Ритой лучшими подругами. Только мамочка не разрешает к Рите в гости ходить. "Приводи ее к нам, - говорит она, - а там нечего грязь собирать и глупости слушать".

Маша и не заметила, как постепенно к Рите в классе стали все относиться лучше и перестали дразнить за старенькую поношенную одежду или тетрадки без всяких украшений - самые простые и дешевые. Мамочка, когда об этом зашла речь, сказала: "Вот видишь, дочка. Это ты ей помогла."

А с Настей, которая с каратэ, по-другому получилось. Враждовали они целый первый класс. Косились друг на друга ревниво - кого сегодня Ким Аркадьевич больше похвалит? А потом оказались в лагере в одной палате. И кровати рядом стояли. И вместе были в команде - то выступления готовили, то инсценированные песни, то сокровища искали. И оказалось, что Настя - классная девчонка, и стала она второй Машиной лучшей подругой. И когда уже на следующий год Маша два раза взяла первое место в своей категории, обойдя Настю, Настя ее поздравила - от души, видно было. И теперь только Маша поняла этот знак сэмпая - сложенные ладони на полу. Они ведь и правда помогают друг другу научиться делать лучше. Про это она и рисунок тогда нарисовала - про себя с Настей. Как они поздравляют друг друга после спарринга и обнимаются. И это совсем не то, что дать списать или пошептаться на переменках. Или, например, не рассказать, что подружка провинилась. Вот с этим всегда у Маши путаница происходит. Расскажешь - ябеда. Не расскажешь - чувствуешь себя противно. А вдруг из этого потом что-то еще хуже получится? Маша придумала, как с этим быть. Учителям она не ябедничает, она только маме рассказывает про всякие такие вещи. А мама уже решает, что с этим делать. Бывало, что мамочка звонила Светлане Анатольевне и долго разговаривала, закрыв дверь и выставив Машу из комнаты. Но это же не ябедничанье!

Маша еще поторчала в комнате, оглядываясь на кошку. Рыба. Посмотрела, как на врага, и сбежала. Как будто ее и не было. Маша сразу вспомнила фильм "Матрица" - там тоже кошка два раза подряд шла по коридору. Сбой дежавю, ошибка в программе. Интересный фильм, один из её любимых. Ещё ей нравится "Брат-2", "Четыре комнаты" и "Криминальное чтиво" - дома записаны на кассетах. Правда, "Четыре комнаты" мамочка отобрала и спрятала. А так, та часть про детей, которые остались одни, была самая лучшая. Маша хотела взять с собой несколько кассет, но мама сказала, что у Зои Афанасьевны нет видика. Так что пришлось их выложить и взять книжки. Гарри Поттера и несколько выпусков "Пять юных сыщиков и верный пес". И Карлсона, там в одной книге и Винни-Пух, он совсем детский, и Карлсон, и Маугли. Раньше мама читала Маше эту книгу, а теперь Маша и сама отлично справляется.

Обойдя комнату и повозив пальцем по телику, девочка вспомнила, что надо относить вещи. Взяла снова пакеты, у лестницы брошенные, и потащилась наверх. Две комнаты. Интересно, что там? Она, конечно, заглянет в обе. И еще интересно, куда сбежала Рыба.

Ало-пурпурное зарево над крышами домов по направлению их движения оборотни заметили спустя квартал. Еще до того, как учуяли заглушаемый дождем запах гари, увидели синие отблески мигалок, услышали шум голосов и сирен.
Что-то горело. Что-то горело как раз на той окраине города. к которой они шли, в стороне озер и болот.
Может, именно потому, что все силы небольшого городка были задействованы в этом пожаре, стая и не встретила ни одного поличейского патруля, кроме того, что вспугнул их возле Бара-на-Углу, да и людей на улицах тоже не было.
За квартал до места пожара улица оказалась перегорожена желтой киперной лентой, втоль которой толпилась разномастная толпа, одедая кто в джинсы и ветровки, а кто и в плащи повех пижам и тапок-зайцев. С другой стороны ленты стояло двое или трое, точне было сложно рассмотреть, полицейских, один из которых что-то говорил кому-то в толпе. Людей явно срочно эвакуировали, и гару быстро поняли причину этих мер.

Взрыв прогремел неожиданно громко, сбивая с ног ударной волной, вышибая стекла, и заставляя сигнализации машин надрывно верещать по всему городу.

- У меня есть право не дать им воспользоваться ими! - Бруха тихо рыкнул. Разговор ему не нравился, - Против тебя в том числе.

Быстро. Слишком быстро, одним слитным движением он оказался почти вплотную к Анжеле. Винс и сам толком не мог понять, что из ее слов злило его больше. Девчонка ничерта не поняла. И в то же время понимала слишком много.

- Смирится, и сменить приоритеты и мечту - это разные вещи. - Бруха резко развернулся, и прошел туда-сюда по комнате, почему вдруг ставшей слишком тесной, - Мы меняемся. Наши мечты - тоже. Свобода, мечта, любовь - это идеи, идеалы, а не авторитеты. На звание авторитетов претендуют люди, вампиры, даже боги... Идеи ни на что не претендуют. В них просто верят.

Бруха снова остановился у двери, глядя на девушку. Ему очень не хотелось оказаться запертым с ней в одной комнате, если все же она умудриться спровоцировать его, и он сорвется. Винченцо отлично понимал, чем это кончится, и что он себе этого не простит. Но какого же черта она лезла туда, куда ее лезть не просили?!

- Я лишь сказал, что не верю в первородный грех, - сделав несколько глубких вдохов и выдохов, он снова заговорил, уже спокойнее, - это паршивая, подлая манипуляция на чувстве вины, и не более того. За что человек должен заслужить прощение? За то, что родился? Или за то, что кто-то из его далеких предков сожрал яблоко? Да и Дитя не виновато в том, что с ним сделал его Сир. Вина на том, кто принял решение. Он мог принять другое. Нет никакого первородного греха. Все самое интересное начинается чуть позже. - Винс улыбнулся, но улыбка вышла совсем недоброй, вызывающей. За такую улыбку он не раз получал по шее и от сира и от старших, чей авторитет оспаривал, но выбить ее не смог никто, - Ты у Бруха спрашиваешь, не приходилось ли мне убивать, когда Зверь все же брал вверх? Приходилось. И не только в Безумии приходилось. Но это дело мое, и моей совести. Не перед тем, кто без вины винит своих детей, мне каяться в этом.

- Каин, как и любой из патриархов, на несколько тысяч лет старше и Библии, и Иисуса, - уже примирительно сказал Бруха, - Среди вампиров есть те, кто верит, что Каин и был Иисусом. И те кто верит в то, что нас такими создал Бог по своему замыслу. Не знаю кто прав. Но книгу писали и переписывали, а потом еще составляли люди, которым нужно было держать в узде других людей. В ней слишком мало и любви и правды. Не извиняйся. Ты говоришь, что думаешь, я говорю, что думаю. Все в порядке. Главное палку не перегнуть. Пошли. Дождь ведь не повод всю ночь торчать в мотеле. Хочешь куртку? - Винс сбросил свою "обновку" с плечей и протянул Ангеле.

- Хм. - Эллеанор озадачено подняла брови домиком, а ее улыбка стала сконфуженной, где-то в этом месте старой миссис МакНеил положено было одернуть ее и сказать не кривляться, - И что я такого сказала? Даже моя бабушка любит, чтобы с ней все здоровались, и чтобы ей всех представляли. По-моему глупо как раз было бы стоять молча и лупать глазами, как сова.

Эллеанор изобразила на лице обиженную невинность и тут же тихо рассмеялась. Вампиры были странными, как ее кузен, и вредными как бабка. Гремучая, короче смесь. Знакомится с кем-то Брухе почему-то перехотелось. Что-то подсказывало Неил, что все равно ничего хорошего от "Сородичей" ждать не стоило.

- Не знаю... - задумчиво потянула она в ответ на вопрос сира, - с кем-то, кто не слишком похож на мою бабку и при этом не раздевает и не разделывает взглядом, для разнообразия?

Джилрой посмотрел на заправку. Заправка пялилась в ответ. Невольно оборотень вспомнил о недавнем желании подбить кому-то глаз. Однако вид у здания был настолько тоскливый, что на секунду МакНэйл забыл, что его пронизывают эманации Паучихи. Вплоть до полного запаутинивания. Он показал зданию большой, заросший рыжей шерстью кулак, на котором поблескивало весьма изменившееся в Умбре украшение-фетиш. Кольцо будто бы разрослось, покрыв весь палец стальной вязью, а кроваво-красный камень переливался, изредка вспыхивая яростным огнем. Браслеты на другой руке переплелись друг с другом, и казалось, будто вся она покрыта сплошной панцирной перчаткой, украшенной мерцающими рунами.

- Не вынуждай меня…

У больших монстров было одно уникальное для всех больших монстров качество – они были большими. Вследствие чего выработалось два основных отношения к ним – "эта хрень настолько большая, что по ней можно попасть с закрытыми глазами и завязанным носом", и "эта хрень настолько большая, что угробить может одним ударом". Плюс рагабашевское "ха, сейчас будет шоу арун-эквилибрист и его гимнастическая труппа!" - что являлось достаточно точным отражением боя с подобными существами стай, не настолько еще эпичных, чтобы удары многометровых чудовищ на грудь принимать с презрительно-гордым видом.

Домик не выглядел, как нечто, готовое прыгнуть и наброситься, но в Умбре внешность нередко была обманчивой. К тому же Джилрой не хотел сейчас сражаться – он хотел посмотреть, что происходит в обычном мире. Внутри домика. Желательно, без необходимости выпустить этому домику то, что было у него вместо кишок.

Поэтому он начал быстро обходить здание в поисках входа (желательно, не похожего на плотоядную пасть), принюхиваясь и приглядываясь к всяким неестественно подвижным предметам.

Приходилось ли вам засыпать так быстро, что вы видели как ваш дом заполняется переливающимся туманом? Добавьте к этому видения самых ярких и самых ужасных минут этого места, заметных только на границе восприятия, лишь уголком глаза. Здесь от простых домов остаются лишь залысины следи диких мест. Заведения превращаются в стеклянные сосуды, наполненные вспышками звуков, света и запахов в киселе смешавшейся суеты и тщетности. Города сливаются в туман и патину, со шрамами и оспинами, отмечающими места несчастных случаев и убийств.
Поля битв, даже самых древних, похожи на бесплодные земли усеянные костями от былых сражений. А дикие земли поражают обилием растительности и жизни. Совсем не дружелюбной жизни.
И сквозь все это крадутся тени. Снуют. Мелькают вспышками на границе восприятия разрезая мягкое свечение тумана. Пурпурное, желтое, голубоватое, зеленое...
Все в Пенумбре отражает сам дух места и его суть. Истину и воспоминания, которые невозможно спрятать.

Прикосновение шамана к миру духов. Наслохан древних индейцев. Наркоманский "бэд трип". Астральное путешествие Нью Эйджа. Шаг-за-Грань. Всегда испытание. Духа, тела, воли. Готов ли ты встретиться с самой сутью? А если эта суть - твоя? Барьер не зря разделяет миры и неохотно пропускает вечных странников между ними, своих и там и здесь. Чужих везде.

Ледяные туманы, полные острых, впивающихся под кожу кристалов, какой шутник назвал их Бархатной Завесой? Скорее, дорога сквозь вековую тундру, чем шаг за пелену. Дорога, единственным указывающим маяком на которой - только тепло дыхания и рук проводника. И надежда,что она найдет тропу.

Яркий свет ламп дневного освещения пригас, уступая место свечению фиалково-сизого тумана. В нос ударил густой застоялый запах табака, духов, виски, шелковистых карт, оттенок пороха и крови,будто вишенкой в этом коктейле. Отдаленный, едва различимый гул голосов. О чем-то спорящих, что-то оглашающих. Звон монет и шелест бумаги. Звон стекла. Шлепки картона по дереву. Скрип медленно закрывающейся тяжелой дубовой двери.
Сон заросшей паутиной и пылью подпольной питейной. Так вот, что ей снится по ночам.
Музыка из-за двери, какофония в ритме кантри, в которой сплелись сотни песен, отдельные слова которых Гару знакомы. Отдельные ноты которых сыграли они сами. Легка вибрация бревен паутины.

Халита с сомнением поглядывала на сержанта - не поедет ли у того крыша от такого количества сенсаций, но видимо годы на посту в магической столице закалили стражника.
- Сейчас мы всё объясним... - вздохнула она. Пришлось подождать, когда войдёт призыватель и Шиолта наздоровается. Халита кивнула студентам с места. Расспросы позже - мужиков надо было ввести в курс дела, - И ты, Невер, послушай.
Когда Шиолта закончила свой довольно сумбурный рассказ, Халита добавила важное, на её взгляд, обстоятельство:
- Кстати, мы встретили одного юношу, который утверждал, что его друг нашел карту подземного прохода в Университет. Он ещё собирался попробовать по ней пройти. Хорошо бы их раньше поймать, поубиваются ведь. А если карта настоящая - тем более надо.
Барышня посмотрела на Шиолту, не вспомнит ли она, в какой таверне собирались искатели приключений.

- Ох, - вздохнула Джоди, - опять за рыбу деньги. Салют, Тревор. Это нормально, они сейчас пар спустят и вернутся. Какое тут все аппетитное, это ты готовил? Давай пока, может, выпьем немного? Я после концерта всегда будто три мили проплыла. Только перехвачу чего, чтоб не на пустой желудок. И тебе советую, а то, когда они вернутся, станет не до того. Нравится хэви? А что тебе из сегодняшнего по душе пришлось?
Джоди прекрасно понимала, что бармену фигуристые вспыльчивые блондинки явно нравятся больше маленьких лукавых смуглянок, но бармена надо было, по возможности, отвлечь от предстоящего безобразия. В том, что безобразие будет непременно, девушка не сомневалась ничуть. А еще - настроенного посидеть с заезжими людьми из большого мира парня следовало напоить в зюзю как можно скорей. Потому что отсутствие филодокса беспокоило теурга не на шутку.

Крупный мужчина в костюме и черной водолазке всмотрелся в лица приехавших, и кивнул в сторону, перед серенькой машинкой побежал вверх шлагбаум. Освещенная и оживленная еще в этот час Мэдисон-авеню осталась позади. Тихий дворик, деревья в кадках, осветительные шары, очень вежливый охранник с цепким взглядом. Старый дом, переживший не одну перестройку, сменивший немало хозяев. Первый этаж здания занят пафосным магазином, но здесь маленький холл, проход к лифту. Современный герметичный ящик на восемь тел, безупречное зеркало отражает двоих, лифт практически неощутимо ползет вверх.
В небольшой комнате с зеркалом, парой кресел, столиком и несколькими вазонами с зелеными растениями, Генриха поприветствовала молодая женщина, на которой красивое, хоть и не очень парадное, платье смотрелось строго, как деловой костюм.
- Добрый вечер, мистер Абнил, сударыня, - сдержанный кивок, - мистер Риджуей в угловой комнате, и хотел бы видеть вас и вашу спутницу. Гости только начали собираться.
Помещение за двойными дверями можно было бы назвать большой комнатой или маленьким залом. Возможно, в солнечном свете оно был весьма приятным, но городские огни за высокими окнами, пустота и тусклый свет (люстры горели в пол-силы) придавали помещению вид довольно печальный. Мягкие сидения цвета старого вина в углах и оконных нишах, открытый, но пустой бар в нише слева. Генрих знал, что над комнатой, через которую они вошли, располагался балкон, где иногда играли музыканты, но сегодня, вроде бы, таких увеселений не ожидалось. Кроме зальчика, занимавшего большую часть этажа, здесь были еще три небольшие гостиные, где можно было посидеть в стороне от шума или поговорить с глазу на глаз. И еще угловая комната, служившая князю временным кабинетом. Все это помещение, предназначенное для закрытых приемов и частных концертов, уже несколько лет служило Элизиумом, его вполне хватало, кроме тех нечастых случаев, когда требовалось собрание всех вообще. По сути, это был весь этаж. В холле был еще небольшой туалет и дверь в неизвестные вампиру технические помещения.
Было без нескольких минут час, и приглашенные только-только начали сползаться. Взгляд Нейл приковала худощавая, и какая-то очень гибкая женщина с коротким, но очень острым носом, красноватым блеском в глазах и торчащим из-под волос кончиком острого уха. Пальцы у нее были очень длинными и выглядели так, будто на них было на одну фалангу больше, чем положено. Еще несколько ... человек? Кучковались по залу, да и из одной из открытых дверей падал свет и доносились голоса.
Гости скользили мимолетными взглядами, но не останавливали пересекающих комнату по направлению к самым дальним дверям.

- Спасибо за поддержку, Лиз! - искренне поблагодарил Мун, не отрываясь от упаковки инструментов. Хоть во многих вещах их с ахроуном взгляды расходились, кое в чем они и правда думали одинаково. С другой стороны, ему бы хотелось донести мысль их Альфы не одними угрозами, а как-то иначе. Он отвлекся от не до конца собранного инструмента и, подхватив кружку пива, подсел к Тапку, усаживаясь прямо на пол.
- Знаешь, Тиль, я вроде много рассказывал тебе о своём учителе, но этой истории ещё не было, а она как раз о нашей ситуации, - Мун устроился поудобней, найдя какую-то тряпку и пододвинув её одной рукой под седалище.
- Однажды Марта Жемчужная-Река, ещё будучи молодой и горячей, но не менее влюбленной в природу, работала в саду, выращивая... Эм... Лук. Да, лук-порей. Не важно, в общем, и... - Мун сделал голос на пол-тона потише, так чтобы их слышали далеко не все. - ... и явился ей дух. Не лука-порея, конечно, а той самой конопли. Веришь-нет, но появление, вот так вот, посреди ясного дня духа-растения это совсем неординарная вещь. Он сказал ей: "Возьми саженец, выкопай яму и посади его корнями вверх".

Мун сделал многозначительную паузу, давая любому осознать всю абсурдность этого занятия.
- Конечно, она воспротивилась духу, ведь она считала себя опытным садоводом, а уж теургом то и подавно была известным. "Что за бред ты несешь! Ничего же из этого не вырастет!" - почти так ответила она ему. Глупая тогда она ещё была. Все когда то были глупые. Но дух был терпелив и не стал гневаться, а сказал ей умную вещь: "Вырастет. Послушание вырастет, а оно дороже единого ростка."
Он снова прервался в своём рассказе, давая время подумать над произнесенными словами.
- Понимаешь? Послушание, терпение и смирение - дороже сиюминутного порыва. В этот раз, не сомневаюсь, ты заработал нам несколько долларов сверху, продолжив драйв. Спас тот самый саженец. Но не научился от этого терпению. Марта научилась ему с того самого дня, и стала великим теургом нации. Одним из лучших. Я тоже хочу, чтобы ты стал одним из них. Одним из самых лучших. Выпьешь со мной за Жемчужную-Реку, послушание и потенциально лучшего хитреца нашей Нации? - он хитро подмигнул Тилю и поднял свой стакан для тоста.

- Этого еще не хватало. - проворчал шериф Брайтшелл уже от самых дверей и обернулся к Лиз. Кажется, она только что прибавила ему еще одну проблему, которая его не радовала, - Вы, молодая леди, хотите сказать, что еще один заезжий панк шляется по моему городу без присмотра? Хорошо, мы поищем, его. Но вы и вся ваша ватага останетесь здесь до утра. Не хватало еще и вас потом искать. Я ясно выразился? Карл, Тревор, - кивнул страж порядка бармену и владельцу заведения, - проконтролируете это, или мне стоит оставить тут Марка? Монти, запиши у приметы этого пропавшего, и остальные подробности.

Помощники шерифа, заслышав свои имена, зашевелились, один просто глянул на шефа, второй оторвался на секунду от писанины, и тихо но выразительно чертыхнулся, явно считая, что его коллега умеет писать не хуже.

- Знаешь, почему они ходят втроем? - заговорщицки шепнул Тревор, намылившемуся слинять на сцену с пивом рагабашу, - Монти умеет писать, Марк - читать, а Брайтшелл присматривает за этими двумя умниками. Ужин скоро будет готов. Видимо, афтерпати пройдет в более узком кругу, чем хотелось бы.

Шутка была старой и затасканной но отлично подходила под ситуацию, и даже нашла отклик у одного из парней в куртках школьной футбольной команды, заставив его заржать, а, отсмеявшись, шепотом пересказать ее своим товарищам по пути к дверям.

- Ты мне еще поумничай! - рявкнул на него шериф, видимо, услыхавший окончание объяснения поведения их троицы, и вышел на улицу.

Толпа в зале потихоньку редела пока не рассосалась совсем. Тревор притащил с кухни лазаньи, салата, и яблочного пирога с мороженным на всех и налил еще пива и сидра по пожеланиям.
Карл сказал, что подсобка в распоряжении группы, и что находится она ровно напротив туалета с душем и пожелал всем воспользоваться последним. Сам он сообщил, что поднимется на второй этаж и "успокоит сою старуху", а потом, может быть, вернется, запер обе двери, парадную и заднюю, и ушел.
Еда на пятерых стыла на столе. Бармен явно планировал присоединится к стае, но сказал, что оставил немного на кухне для их товарища.

Тапок как раз проскользнул между какими-то выпивохами и добрался до закутка стойки отведённого стае, когда шериф, наконец, начал объяснять какого фига обломал всем кайф.
Дикое животное.
Несмотря на то, что некоторые в настоящем обличье могли тоже счесть Тапка диким животным, при некотором участии фантазии. Сам Тапок в дикой природе почти не был, впервые он попал в неё только после того как с дядюшкой Муном покинул Нью-Йорк. Зато такое объявление могло обещать стае как минимум охоту, не ритуальную, а как положено. Хотя немалую долю соблазнительности придавал приказ шерифа явиться с пирогами и кофе. Пироги всегда вкусные.
Мальчишка покосился на Лиз, хотя неизвестно ещё что решит она. Чаевые он сразу же засунул в свои кошели на поясе и повернулся к Тревору.
- Ну как вам?, - не без некоторого хвастовства поинтересовался он. - Нам там обед обещали. Не готово ещё?
Вид у Тапка и правда был голодный, точнее тощий костегрыз всегда выглядел голодным, но сейчас он и правда организм требовал закинуть что-нибудь внутрь, и желательно не жидкое.

Пообщавшись с барменом, мальчишка ухватил кружки пива полагавшиеся их команде и снова убежал на сцену, как раз успев к речи Муна. Он поставил кружки рядом с барабанами, а потом воровато глянул по сторонам и шаркнув босыми ногами сделал шажок в сторону, так что шериф скрылся от него за широкой фигурой галлиарда. Запрятавшись таким образом он быстро приложился к одной из кружек, сделав несколько глотков. Речь старшего товарища несколько удивила его. Одновременно было приятно, что его похвалили, но и страшно, что Мун будет не нужен.
- Но, дядюшка Мун, Лиз же не умеет на гитаре играть. У неё вон басуха, на которой только четыре струны. Когда она научится играть на пяти, я вам сам найду гитару на которой будет целых семь струн. У вас снова будет больше и не надо будет уходить!

- Это... - Джек представила себе себя, стоящей посреди замызганного гоблинского логова (которое, кстати, окружающая обстановка удивительнейшим образом напоминала) с потускневшими до болотного оттенка глазами, прозрачными сверкающими волосами и густо-зеленой кожей - и немедленно расфыркалась от с трудом сдерживаемого смеха. - Это... без сомнения, один из самых оригинальных комплиментов, которые я когда-либо слышала!

В этот момент хихиканье все же прорвалось в ее голос.

- Получившийся облик был бы идеалом гоблинских представлений о красоте... - Она, пряча улыбку, покачала головой. - Так, значит, вам нравятся хорошенькие гоблинки, Динлуаг? Какая жалость... Ох, нет. Прошу прощения! Я не должна была так говорить. Каждый имеет право на свою любовь! И, я уверена, вы обязательно найдете свою... когда-нибудь. Да.

Она смущенно кашлянула в кулачок, попыталась вздохнуть - и тут же пожалела об этом, раскашлявшись от окружающей вони уже по-настоящему.
- Меня зовут Джек-Арфистка, - выговорила она, наконец, отдышавшись. - А это Дарвин, Фарин, Бран и Вистан. Предлагаю ограничиться пока именами - это место определенно плохо подходит для разговоров!..

..Внутри "таверны" девушка вела себя тихо, скромно и незаметно. Загримироваться под парня она не подумала, и теперь пожинала плоды в виде невозможности даже подать голос, не став фокусом внимания всех этих опустившихся бродяг.

Джоди, в состоянии, похожем на медитативный транс, пялившаяся на синтезатор, отвлеклась от сего занятия. Ну вот, Тапок опять вернул с небес на землю. Перспектива выступать на трезвую голову не грела совершенно, и Джоди, легко лавируя между инструментами, скользнула к стойке и подхватила свой стакан.
- Ты уверен, что перед выступлением вокалисту можно пить? - интонация была вопросительной, без наездов. Один певец (покойный) много чего рассказывал ей о том, чего не стоит делать перед концертом, - Если хочешь, давай поделюсь.
Зажав стакан между ладоней, девушка задумчиво покатала его туда-сюда. Ее взгляд снова притянул синтезатор. Вот чуяло же сердце теурга, что та история, когда они по пьяни влезли в пари с какими-то еще менее адекватными неудачливыми музыкантами, и выиграли (к собственному изумлению) часть аппаратуры, доведет-таки до цугундера. Джоди даже настояла продать выигранное в ломбарде ближайшего городка, но в том ломбарде к ней тут же примотался на редкость склочный призрак, и Джоди ретировалась, под удивленные взгляды оценщика. А потом кому-то взбрело в голову, что в сочетании с любимой гитарой Муна из них вполне может выйти группа....
Вопросительно взглянув на Муна, Джоди пригубила янтарную жидкость, затем подошла к синтезатору, провела по кожуху кончиками пальцев, будто приласкала. Затем, спохватившись, поправила парик.

Фремонт, Небраска
Суббота, 24 августа 1985 года. Последний день Растущей Луны Филодокса

Бар на углу 3тьей Восточной улицы и Южной Меин стрит так и назывался, Бар-на-Углу, и внутри него было однозначно гораздо уютнее чем снаружи, где его покрытые красной штукатуркой стены стали почти корричневыми от дождя заливавшего один из крупнейших городов Небраски, да и все его окрестности.
Внутри было тепло, пахло сигаретами, дешевым виски, и старыми деревянными, увешанными автомобильными номерами и пожелтевшими афишами, панелями, которыми были обшиты стены. Неповторимый запах старого доброго полуподвального бара на Среднем Западе, с добротной угловой стойкой, многочисленными столами, и даже темным дощатым танц-полом помнившим, наверно, еще сапоги настоящих ковбоев.

Стая играла здесь за обед, три порции выпивки на брата, совершеннолетнего, как уточнил потом владелец, подозрительно поглядывая на ГдеТапки, и ночлег в подсобном помещении. Ну, и все чаевые, которые они здесь смогут собрать. И это было совсем не плохой сделкой, с учетом того, что бак старенького пикапа был сух как пустыня Невада, а заправка закрылась еще в обед, и бензина не предвиделось аж до понедельника. Топливный кризис был в самом разгаре, и даже "известному на все Соединенные Штаты, и за их пределами" метал-бэнду приходилось довольствоваться малым.

Был еще ранний вечер, самое время доставать свои инструменты, и подключать их к аппаратуре, но публика уже начинала собираться, а кое-кто, судя по всему не уходил еще со вчера. В Баре-на-Углу и без заезжих музыкантов было что обсудить. Топливный кризис тот же, или чертовых хиппи, укравших ни что иное, как корову у одного из окрестных фермеров, сейчас запивавшего свое горе дешевым янтарным пойлом, и подозрительно поглядывавшим на Гару. Можно было поспорить, что он уже мысленно обыскивал их пикап на предмет пропавшего животного. Или пожар, случившийся в местной старшей школе на прошлой неделе, в котором полностью сгорели четыре кабинета, и была повреждена библиотека. Большой удар по бютжету общины, между прочим. Но и про музыку тоже говорили. Из музыкального автомата, как на зло, одна за одной играли пестни в стиле кантри.

- Ах, мистер Абнил, - казалось, Констанс сейчас задохнется от обуревающих его чувств, - вы же знаете, Красота для меня свята! Работать над новым, прекрасным лицом - это счастье вдвойне! Ведь не так много лиц, красота которых не погребена где-то глубоко, а лежит на поверхности, и ее нужно лишь чуть-чуть оттенить.... И это тоже счастье, ведь мои клиенты - драгоценные камни, а камни нуждаются в достойной оправе. Кстати об оправах, - стилист перешел на деловой тон, - мне кажется, вы уже подобрали одну?
Последовал миникивок на чехол в руках Генриха.
- Ах, сударыня, прошу вас, не глядеть так хмуро, - заворковал Констанс, обращаясь к Нейл, - уверяю вас, я каждый день работаю с десятком посетительниц, которые с радостью бы променяли все, что имеют, на то, чем природа наделила вас. Уверяю вас, я никогда не сделаю ничего, что могло бы притушить это сияние. Что вас беспокоит?
- Прошу вас проследовать наверх, если желаете. Меня тут почтила визитом довольно любопытная личность, если есть желание обсудить... хм... свежайшие новости. Вирджиния МакКумал. Приятнейшая особа, с языком гремучей змеи и фигурой носорога. Возможно вам доводилось видеть ее, так сказать, рекламу, с весьма пикантным текстом, который я не решусь процитировать при даме... Вирджиния имеет весьма широкий, хоть и не всегда почтенный круг общения....
Уже провожая Нейл к лестнице, Констанс полуобернулся к входящей парочке, состроил извиняющуюся мордочку и положил что-то на стойку. Флорин чуть улыбнулась.
На повороте, перед подъемом на лестницу Генрих и Нейл снова оказались лицом к оттертой парочке. Те, о чем-то тихо перекинулись парой слов, и Джонатан галантно помогал подруге снять плащик. Кожа у девушки была очень светлой, с чуть заметным золотистым оттенком, линии рук и плеч удивительно нежными. Поворачиваясь, чтобы выскользнуть из верхней одежды, девушка сделала неудачное движение, и ее тонкое плечо изогнулось под совершенно неестественным углом, будто кость была сломана. Флорин чуть поморщилась.
Наверху играла негромкая музыка, комната была отделена от собственно мастерской двумя арками и служила для ожидания и отдыха. За барной стойкой в углу никого не было, зато на диване сидела, по мужски заложив ногу за ногу, невысокая очень крепко сбитая женщина в твидовом мужском костюме. На стеклянном журнальном столике перед ней расположился ноутбук.
Констанс подхватил у Генриха вещи и повлек Нейл к просторной отдельной комнате, большие окна которой открывали красочный вид на мост Квинсборо, вырастающий из-за домов.

В безумном двадцать первом веке это называлось выгоранием, про него писали умные психотерапевты и глупые глянцевые журналы. Неил не слишком вникала в суть того, что ей казалось далекой блажью. Теперь она видела почти живой пример, и понимала, насколько ошибалась, считая это явление "данью моде".
- Знаешь, я фиговый психотерапевт уже жалела об этом вчера, - честно призналась она, - хотя, будь я им, все сейчас было бы по-другому. Но, мне кажется, ты просто слишком давно не получал отдачи от того, что ты делаешь. Той, которая бы тебя обрадовала. На самом деле, хорошо, что получилось так, как получилось. Я уже почти благодарна этим канадо-ямайкским студентам по обмену. Я, знаешь ли, очень характерно реагирую на попытки мной поманипуллировать. Да и слежка, как бы ни был хорошо Лев Сергеевич, быстро бы обнаружилась. Мы, ирландцы, тоже не лыком шиты.

Бруха перехватила взгляд своего сира в зеркале, и ободряюще улыбнулась ему. У них вдвоем все получится. И ничего им не страшно.

- Но я не о том. Здесь, в штатах, у меня есть возможность притормозить и посмотреть на все со стороны. И, может, я ею воспользуюсь. Пока же... Пока все было тоскливо и отчаянно. Врядли бы тебе это понравилось при детальном рассмотрении. ИРА нужен новый путь. Мне нужен новый путь. И тебе тоже он нужен. Нам с тобой. И мы его найдем. Если надо будем пробовать, ошибаться, и пробовать снова. Я знаю, что победы должны даваться не просто, чтобы их ценить и им радоваться. Но я также знаю, что должны быть и какие-то простые радости. Что-то, что ты просто можешь сделать, и от чего сил прибавится. И огня и задора. Я о таких небольших вещах для начала. Тебе... Тебе ведь нравится преследование. Охота. Соревнование. Мне нравится риск. Небо и скорость. Я люблю мотоциклы, к примеру. Как в шумной компании, так и один-на-один с дорогой. Пробовал когда-то? Мне нравится быть с людьми, помогать им делать что-то вместе. Правда с этим возникают проблемы. Не у меня. У мудаков, которые любят это использовать... Да много чего. Твои истории, к примеру, очень интересные. Но ты никогда не хотел увидеть это все не в библиотеке, а воочию? Задать неприличный вопрос своему "дедушке"?

Шиолта и Халита

Стражник за столом был преземист, коренаст и с столь исшрамованным лицом что оно походило на доску для крестиков-ноликов (сделанную человеком с горящей ненавистью к крестикам-ноликам). Буйную тираду Шиолты он выслушал без какой-либо видимой реакции, и затем перевёл взгляд серых глаз на куда как более вменяемую Халиту.

– Да. Можешь обращаться ко мне "сэр". – Просперо положил лист бумаги, что до того читал, вверх чистой стороной и жестом предложил Халите садиться на стул перед ним, предоставив огненной колдунье буйствовать дальше в вакууме внимания к её персоне.

– Донте Синир зачислен на должность консультанта стражи с подобающим в таком случае окладом. – Объяснил он, словно и не видя метающего молний взгляда Шиолты. – Сейчас он лазарете, где лежит ещё пара из вашего числа, но скоро должен вернуться. Ты должно быть Халита. От имени Стражи я предлагаю тебе ту же должность, с теми же правами, полномочиями, обязанностями и платой. Вопросы?

Найдя на койке знакомого, призыватель широко улыбнулся, хорошо, что Невер в порядке, вон даже уселся поудобней, наверняка завтра уже будет готов снова вляпаться в неприятности.

- Привет, прохлаждаешься, значит, пока мы город спасаем? - Донте выпятил грудь, после чего рассмеялся и уселся рядом на койку норга. - Я тоже рад тебя видеть, но мы тут вдвоём с Лихайе, ну ещё Мегрир, но он неудачно экспериментировал с тем устройсвом для магической связи... Даже не знаю, где сейчас Шиолта или Ферг, хотя надеюсь собрать их тут в конце концов. Шиолте даже записку домой отправил, чтобы заходила, так что может ещё соберёмся вместе тут.

Имя парня с совой вылетело из головы у обоих, но важнее было знает ли кто-то его адрес.

- Кстати, если ты знаешь адреса кого из наших приятелей-сокамериков, выкладывай, отошлём им записки, чтобы пришли сюда. Наверняка сейчас шныряют по городу в поисках причин этого повального окристалливания, а стоило бы договориться кто чем займётся. - Пока эйдолон, следуя примеру хозяина устраивался в углу лазарета, студент оглядел помещение и продолжил. - А я тут стал официальным помощником стражи, не поверишь. Консультант с хорошей такой зарплатой, может даже на новый год обучения заработаю таким макаром, прям так возьму и честно заработаю.

Последняя фраза звучала слишком непривычно, честно зарабатывающий Донте - это как плавающие под водой голуби, но в городе разом произошло слишком много перемен, чтобы задумываться об этом.

- А вечером мне вообще выдали права следователя, я теперь смогу ещё и других к нашим делам привлекать... в смысле к помощи в расследованию. - Продолжил рассказывать о себе призыватель, чуть понизив тон, а потом решил наконец перейти к делу.

- В общем ладно, по делу с кристаллами у меня всего пара новостей. Во-первых, жрецов накрыло так же как и магов, но это пока секрет для города. Во-вторых, наш сокамерник, григори, сейчас гуляет по городу, таская внешность Эйка и расправляется с демонами, которые гуляют по городу в личине простых горожан. Одного он сегодня на рогатом мосту завалил голыми руками и рогами, оторванными от моста. А там был не хилый имп, а вполне себе упитанный волак! Вот, а у тебя что нового?

Неил пропустила тот момент, когда томное и ленивое полузабытье сменилось небытием. Просто плавно соскользнула в сон, который сном не был, все та же обнимая своего, теперь она была в этом уверенна, своего и только мужчину.

Пробуждение оказалось таким же постепенным, и началось с медленного возвращения сознания, и осознания себя. Она будто постепенно, шаг за за шагом возрождалась из небытия, вспоминая кем она был и де находилась. Легкое пожатие руки развеяло остатки сна, и Неил, улыбнувшись, на него ответила.

Малейшего желания проснуться, сделать что-то почувствовать что-то оказалось достаточно, чтобы пробудится окончательно. И отчетливо ощутить то, что рыжая старательно игнорировала почти весь прошлый вечер. Дразнила и прятала за совсем другими ощущения и желаниями. Зверя и Кровь. Чье-то чужое присутствие. Слабое. Едва ощутимое, но чуждое и живое. Что-то, что лениво пошевелилось, и прогоняя остатки тьмы и небытия разогнало кровь по ее телу, а потом отчетливо заявило о том, что с завтраком лучше не затягивать.

Может потому Неил и провалялась в постели до тех пор, пока Генрих не вернулся с ее одеждой. Чтобы не дать ему заметить этой перемены? Глупости, он ведь сам все отлично знал. И сам, вероятно, проходил через тоже самое каждое утро. Нет, вечер. Тогда почему? Эллеанор не смогла бы объяснить даже себе.

- Еще пять минуточек, - прошептала она вслед Генриху перед тем как все же выпутаться из простыней и одеял, и натянуть на себя свою свежевыстиранную, и, небывалое дело, выглаженную одежду. Кому вообще пришло бы в голову гладить милитари-штаны с кучей карманов, давно заношенные до состояния "домашних"?! В остальном, ее бумажник был все еще на месте, и его даже не постирали, что не могло не радовать.

Сладко потягиваясь по дороге, и отгоняя голод, Неил вышла из комнаты и направилась было в гостиную, но предпочла усесться на ступеньку, не дойдя до середины лестницы.
В гостинной происходил прямо таки военный парад. Вернее, развод. Охраны. Очень симпатичной охраны, вызывавшей очень гастрономический интерес. Нет, за таким зрелищем лучше было наблюдать свысока и из отдаления. Зачем мешать людям на работе?

Ташенни только вздохнула.
- Слышь, Брок* Нордовский ливерпульского разлива, - сказала она, и голосок девочки вновь приобрел нехарактерные интонации, похоже, она часто подбирала жесты и обороты речи у окружающих ее людей, - что ты со своей мерялкой опять влез? Тебя еще из предыдущей дыры не достали, а ты уже ракурс подбираешь, как все оттуда выглядит? Так получать удовольствие от неприятностей круто только если силенок хватает с этими неприятностями справится, слышишь, чудило? А ты что стоишь, дождешься ведь пока он твою веснушчатую задницу увековечит в каком-нибудь памятнике нерукотворном! -это, похоже, адресовалось уже Йену. - Короче, я, если что, постараюсь бобби отсюда сманить. А ты бы хоть спасибо сказал, что не перевелись еще в мире рыцари на белых конях, которые готовы бежать звонить Гвен, чтоб тебя вытаскивала.
И, как-то вопреки своей гневной тираде, девочка заняла наблюдательную позицию у выхода из проулка. На рожице ее играл какой-то хищный азарт.

Все пошли по направлению к этой деревеньке, названия которой, конечно же, никто не знал, равно как и вообще не ведал, что им здесь по пути какое-либо поселение попадётся. Плана толкового никто не придумал, так что решили соображать что-то на месте. Действовать по ситуации, так сказать. Но то, что они из импильтурского войска, было очевидно любому.

Деревню окутывал туман, не слишком густой, что скрыть одноэтажные домишки, но достаточно для того, чтобы пройти незамеченными на двор между тремя стоящими с краю домами. Ощущение, что что-то здесь не так, не покидало членов отряда ни на секунду. Прежде всего пугала тишина – не может место, где живут люди, где есть скот, куда, в конце концов, только что ушло двое разведчиков, быть тише кладбища – там хотя бы вороны каркают. Здесь же была полная тишина, что можно было расслышать собственное сердцебиение (а оно от напряжения имело свойство учащаться), если не отвлекаться на хруст снега под ногами. А ещё было очень холодно, даже более холодно, чем в горах, хотя этот место было южнее того, где состоялась катастрофическая для импильтурской армии битва. А ещё всякое отсутствие даже малейшего намёка на ветерок. В общем сочетание могильного холода и такой же тишины.

На дворе людей не было, дома выглядели брошенными, что, наверное, так и было, окраина всё-таки. Но в центре двора, за колодцем, что-то двигалось. Ближайшее рассмотрение выявило картину более жуткую, чем всё виденное накануне. Из-за колодца выполз безногий и безрукий человек в форме гвардейца герцогства Соравия (одного из герцогств Дамары, как раз через его территорию проходил путь армии). Руки были обрублены выше локтя, ноги – выше колена, и сделавший это позаботился о том, чтобы этот несчастный не скончался от потери крови. Он, перебирая обрубками, медленно полз по направлению в вошедшим во двор воинам Импильтура, открывал рот, пытаясь что-то сказать, но раздавалось только мычание. Айлле от этой картины сделалось дурно, она отвернулась.

- Ты умеешь красиво рассказывать, я бы хотела послушать, как ты говоришь про что-то, что тебе самому действительно интересно.

Неил не кривила душой, это вообще не входило в ее привычки, ей действительно нравилось слушать Генриха. Нравилось наблюдать за ним, когда он говорил, нравилось гладить его по кромке волос за ухом, и по шее, и смотреть как он старается не отвлекаться на это. Да, она могла бы сорвать любую лекцию, но ей нравилось слушать его и потому она слушала внимательно.

- Значит, куснуть, выпить, лизнуть? - улыбнулась девушка, когда Генрих замолчал, - Окей, это не сложно запомнить. Сложнее сделать... И не тянуть в рот что нипопадя. Не пить кровь вампиров. Кроме твоей, - переиначила она правила по-своему, - говоришь ты один из тысячи? А эта особенность может передаваться твоим... Детям?

Эллеанор все еще была уверенна в том, что ее чувства принадлежали именно ей, а не крови. Но как убедить в этом сира она не знала. И не знала, стоит ли. На эксперименты он согласится вряд ли. Оставалось ждать случая, но что-то подсказывало девушке, что случай себя долго ждать не заставит.

Это не было похоже на Небо и ветер, потому что в небе, в ветре все еще было место для ее собственного "Я". Сейчас же Неил просто потерялась, растворилась в волне ощущений. В радости и единстве. В чистом восторге.
Первый оклик едва достиг ее сознания, едва прорвался сквозь сладкую пелену и теплые волны экстаза. Она не поняла слов, но интонация такого далекого, и такого родного голоса принесла с собой тревогу. Разве могло что-то быть не так, если все было так прекрасно.
Но голос настоятельно требовал очнуться. Что-то, та самая тьма, внутри нее настоятельно требовала его не слушать, твердила, что все идет так как должно, что она делает все правильно. И именно это испугало Неил настолько, что она наконец, с невероятным усилием, смогла вынырнуть из сладких волн. Она уже знала, что тьма - это Зверь.

Эллеанор замерла, прекратив пить, но еще несколько долгих секунд удерживала руку сира у своих губ, борясь с искушением, а затем отпрянула, растерянно глядя на Генриха.

- Что?.. - в голосе девушки звучал неподдельный испуг, - Ты в порядке?! Я... Я не поранила тебя?

Боже, ну какой же она была дурой. Ведь ей стоило догадаться. Стоило остановиться вовремя. Но она же не знала! Не знала когда это нужно сделать, и даже не попыталась задаться этим вопросом. Как всегда, Неил O'Рейли не задумывалась о последствиях. Нырнула в свое небо, и чуть не утащила его за собой. Прямо на землю. "Попробуй проконтролировать ЭТО".

- Ты дал мне выбирать, - ошеломленная предыдущей лаской, такой нежной и такой опасной, доходящей до самой глубины их сути, и исходящей от нее, Неил говорила с трудом подбирая слова, - понимать... Ты ведь мог взять силой, и так было бы проще. Наверно.

Взгляд Неил сам собой вернулся к перевернутому портрету, и она отвернулась от него, сев лицом к сиру, чтобы не видеть вообще несчастный холст вообще. Генрих мог бы сделать все сам, ничего ей не рассказывая, не объясняя, на давая понять, что происходит, и как на это реагировать. Но пошел другим, более тяжелым для него самого путем. Ради нее.

- Но ты подарил мне эту ночь, хотя мог оставить только ее себе. Но ты сделал ее нашей общей, как и свечку. Ты ведь понимаешь, насколько это важно? - девушка поймала его руку и поцеловала кончики пальцев, будучи больше не в силах искать верные слова. Странно но ласки не вызывали у нее того отклика, которого она ждала, а вот слова, сама близость прикосновения сводили с ума молодую Бруху. Она приняла его прокушенную руку, взяла двумя своими, но не торопилась, хоть что-то внутри нее требовало прямо прямо сейчас вцепиться в угощение.

- Я хочу, чтобы ты был моим и только моим. - кажется чертов портрет, даже отвернувшись к стенке смог бросить насмешливый взгляд Неил в затылок, но ей было сейчас плевать на тысячелетнюю сучку, - И я хочу быть твоей. Навсегда.

Ей хотелось сделать все нежно и ласково, так же как до того это делал он, но в вампирских ласках Неил совсем не была искушенной. Она поцеловала холодное запястье, один раз, другой, третий, подбираясь к прокусу и чувствуя нарастающее нетерпение, но стоило первым каплям крови попасть на ее губы, стоило ей ощутить этот уже смутно знакомый, такой сладкий и желанный вкус, как она совсем потеряла голову. Кровь Генриха была слаще любого нектара, и выше любого неба, сильнее любого наркотика. Но важнее всего, она дарила им небывалое единство в экстазе, в котором хотелось раствориться навсегда.

Неил медленно, в этот раз слишком робко, подошла к Генриху и прижалась к нему, уткнувшись лицом в плечо. Ей хотелось спрятаться. Она ждала чего угодно, но не такого. И что бы там не говорил вампир, это точно, определенно была не она. Часть ее, но не она настоящая. И что ей теперь оставалось? Жалеть о согласии? Признать, что она связалась с чем-то слишком сильным и не понятным для нее? Сдаться? Это ведь означало сдаться.

- И ты живешь с этим каждую ночь уже почти двести лет? - когда сир договорил, ирландка чуть отстранилась и посмотрела ему в глаза перед тем как задать вопрос. В ее взгляде сочувствие мешалось с обескураженостью, и, неожиданно, восхищением, - Двести лет один на один с этим? Как?..

Девушка прикрыла глаза, пытаясь представить, каково это. Пытаясь представить себя на его месте. Выходило очень тяжело. Настолько, что у нее даже не получилось рассердиться на вампира, что вот об этой "мелочи" он забыл ее предупредить.

- Ох, и за все тысячелетия никто не придумал, что с этим делать? - Неил захотелось сесть, не смотря на то, что усталости, да похорошему и синяков тоже она больше не ощущала. Но отрываться от Генриха и плестись к дивану ей очень не хотелось. Голод. Он был уже здесь. Голод стучался где-то на границе сознания, но до этой минуты она не обращала на него внимания. Чернокожие бандиты не то, чтобы кормили ее ужином, с ним вообще не сложилось, и она воспринимала теперешний голод как продолжение того желания перекусить. А это был уже Голод. Тот самый. С большой буквы. Неил снова уткнулась лицом в плечо сира. Спряталсь, как в детстве, будто это могло чем-то помочь.

- Это будет сложно. Очень сложно. - тихо прошептала она, - Расскажи мне об этом. Все, что считаешь нужным. Я должна знать... Похоже, так много.

Неил с улыбкой закрыла глаза и расслабилась. За эту ночь она прислушивалась к себе наверно больше чем за последних несколько лет, если не за всю жизнь. Что-то в этом все было от новомодных психотренингов самопознания, раскрытия потенциала, и встречи с внутренним ребенком. Вот только она никогда не увлекалась подобными тренингами. У нее были дргие психотерапевты. Мистер Кольт. Японский клан Ямаха. Изумрудные огни над Изумрудным же Островом. Небо и ветер.
Но сейчас ей нравилось закрыв глаза идти за голосом Генриха. Искать то, что он хотел ей показать. Познать это. Дойти до сути. Неил расслабилась, в который раз ложась на ветер, и тем сильнее ее испугал внезапный выкрик.

Девушка дернулась в сторону. Не бестолковый рывок, а отточенное движение того, кто привык уходить с линии удара. Или траектории выстрела. Но этим все не закончилось. Что-то внутри нее, что-то, к чему она успела едва прикоснуться, побеспокоить и начать будить, отозвалось на ее испуг. И ответило агрессией. Она и сама часто прятала страх за шутками или злостью в равной мере и на себя, и на напугавшего. Но сейчас... Сейчас она была явно не одна. Нечто, существо из темноты, сломавшее стену небытия до этого, было готово защищаться, и отлично знало как это сделать. Вот только самой Неил эта идея не понравилась.

Девушка замерла, сжав кулаки, и оскалившись. Что-то внутри нее рвалось наружу предлагая решить все проблемы прямо сейчас. Что-то, что ей очень не понравилось. Что-то, что пыталось смять ее волю, заставить отступить в сторону. И перехватить контроль над ситуацией. Как она сама делала сотни раз с другими, когда ей не нравилось, к чему все идет.
Вот он, момент падения с того самого Неба. В следующий миг должно было стать очень-очень больно. И то, что сейчас рвалось наружу, предлагало наградить этой болью другого.

Долгие секунды с громкими щелчками одна за другой вылетали из обоймы. Неил стояла замерев, готовая к рывку. Стояла, судорожно пытаясь удержать скользивший в руках поводок самоконтроля. Прошло должно быть не более четверти минуты, но ей показалось, что вечность, перед тем как она смогла судорожно выдохнуть, и бессильно опустить руки. Но еще какое-то время она стояла неподвижно, пытаясь прийти в себя, и ощупывая языком хрен знает откуда взявшиеся, и со временем туда же девшиеся клыки.

- Хренассе, - наконец выдохнула Эллеанор. Уже Эллеанор и только она, - Что это было? Не делай так больше.

Эллеанор все еще держала вампира в своих объятьях, смотрела ему в глаза, и понимала, что что-то опять сделала не так. Совсем не так. Иначе откуда столько боли у того, кому она хотела помочь? Она обещала ему сломать эти трижды проклятые правила, но кто знал, что это так больно? Ему, не ей, но сейчас ей хватало и отголосков того, что он чувствовал.
Неил отпустила Генриха, когда он попытался отстраниться, не с первого раза, но все же отпустила. Она не понимала, что происходит, и что ей делать теперь. И не будет ли от этого еще хуже? Где-то она сильно перегнула палку. Как обычно.. Как обычно рыжая хотела всего и сразу. И как обычно, забыла, что те, кто рядом с ней, этого могут просто не выдержать.

- Прости, - она опустилась на пол рядом с вампиром и осторожно тронула его за плечо, - я вечно все делаю через... Черти как, короче. И я даже не понимаю, что именно опять сделала не так. Наверно, не стоило ходить в детстве по щелям между плитками, или что-то в этом роде.

Девушка дотянулась до одеяла, и хотела было снова в него завернуться, но глянула на Генриха, все еще сидевшего на полу рядом с ней, набросила край одеяла ему на плечи и, придвинувшись поближе, укрылась второй половиной. Вышло довольно глупо. Двое взрослых (не-) людей сидели на полу, почти-что в хижине из одеяла.

- Может, опять с начала, а? - Неил потерлась щекой о руку вампира. До его щеки было не дотянуться.

Небытие. Тьма. Тьма и тишина. Она все же упала? Упала легко, не боясь, сама шагнув за линию выхода, на встречу ветру и полету. Падению. Сейчас должно было стать очень больно. Или нет? Больно должно было быть перед Тьмой? Но за границей темноты остался только чистый восторг, и капелька, совсем немного страха в самом конце. Но если тьма, за которой ничего нет, уже наступила, то...

Грань небытия, тонкая, хрустальная перегородка, охранявшая тьму и покой, наконец разлетелась сотней тысяч алмазных осколков, не выдержав колличества вопросов. Или сильного, сокрушающего удара чего-то, что в этой тьме до поры пряталось, а теперь вырвалось на свободу. Или и того и другого. Потому, что в небытие нет ничего, и первое же слово, первое же движение его разрушает.

Через пробитую брешь хлынул поток воспоминаний. Образов, ощущений, слов, лиц. Вкус. Он затмевал собой все, что до того пробовала Неил, все, что ей пришлось пережить. Жажда. Единство. Рывок к небу и восторгу с кем-то, кто был теперь очень, безумно дорог. Горячая вода и вода холодная. Мокрый асфальт. Прикосновения. Много, так много прикосновений. Робких и нерешительных. Страх. Боль. Ярость. Радость. Верность. Преданность. Вера. Страсть. Изумрудный Остров. Ее теперь безумно далекий, возможно, потерянный навсегда Изумрудный Остров. Горечь и злость. И клятва не отдавать то, что ей дорого. Она не отдаст.

Музыка. Грустная и красивая мелодия, заставившая Неил открыть глаза, и судорожно сглотнуть. Привкус крови во рту. Такой безумно желанный вкус. Девушка потянулась, нашупывая на себе мягкое одеяло. Не теплое. Но мягкое. Эллеанор встала, кутаясь в него, и пошла к свету и грусной мелодии. К свету, с нескольких шагов начавшему внушать ей смутное беспокойство. Почему-то, теперь очень неприятному свету. И такой грустной песне. Самой лучшей.

Неил подошла к Генриху все еще кутаясь в одеяло, опустилась рядом с ним на пол, сложила прохладные руки на его бедре, и положила подбородок на ладони. Она наблюдала за ним, давая закончить мелодию, и хотела, чтобы мелодия не заканчивалсь подольше. Ей слишком многое еще нужно было понять. А еще отсюда не был виден чертов подсвечник.

- Я тоже тебя люблю, - шепнула она, когда последние ноты все же отзвузали, - хоть и не верю в любовь с первого взгляда.

Неил приняла бокал, и кивнула, толи в знак благодарности, толи принимая комплимент. Напиток, знакомый янтарный огонь в не самом подходящем для него коньячном бокале. Даже в Ирландии ей больше нравились ликеры на его основе, но сейчас виски должен был быть именно таким. Резким, обжигающим и пламенным.
Девушка улыбнулась. Что-то было в ее улыбке от предвкушения. Но не того, томного, принятого в этих вечных играх, а азартного. Едва различимая нотка, и блеск в глазах. Она снова кивнула, и, не говоря ни слова, провела по послушным от кондиционера, но густым волосам руками, отбрасывая их назад и вытаскивая из-под халата те пряди, что успели под него забиться.

- Если хочешь, - наконец тихо ответила она. И ответ ей дался не просто, но Неил развернулась спиной к Генриху и подалась назад, чуть запрокидывая голову. Все в соотвествии с правилами игры.

Она едва заметно дрожала не смотря на жаркое тепло от свечей и камина. Было ли ей страшно? Конечно, было. Но Эллеанор О'Рейли решила идти до конца, как уже много раз решала до того. Только идти до конца по своим правилам.
Девушка дождалась прикосновения к волосам, густым и тяжелым, а сейчас еще и темным от влаги, и подалась назад еще немного, чтобы в момент, когда теплые, опять почему-то теплые, губы вампира коснуться ее шеи, извернуться и встретить их своими губами. "Kiss me, I am Irish". Дурацкая надпись на футболке была не только предложением, но и требованием.

- Ты здесь живешь? - удивленно спросила Эллеанор и зачарованно огляделась по сторонам. Огоньки свечей, живого огня, звездами отражались в ее глазах. Блики пламени, такой обманчивый и такой настоящий свет, добавлял особняку уютной таинсвенности, и живых теней. Тепло, долгожданное тепло, наконец, разливалось по телу, и это было истинным наслаждением, не смотря на возвращавшуюся тупую боль, отмечавшую синяки, полученные, казалось слишком давно, но теперь напомнившие о себе. Только дышать было немного трудно. Свечи выжигали кислород, но вампира, наверно, это мало волновало, а сама девушка еще не успела сполна ощущить, что значит находиться в доме, полном свечей.

Все же Неил была американкой, а для американцев, все, чему больше сотни лет - уже историческое достояние и редкость. Даже годы, проведенные в Ирландии, среди домов, помнивших многие столетия, и тысячелетних скал, лишь слегка сгладили в девушке эту черту. По пути ей некогда было задумываться, куда именно ее приведет Генрих, вернее, было не до таких мыслей, и теперь она просто не могла бы скрыть своих эмоций, даже если бы хотела. Они были ей очень нужны, эти эмоции, слишком нужны, чтобы их скрывать.
Только портрет этой самой Франчески не вызвал у Эллеанор энтузиазма, она даже поймала себя на том, что сердится на эту женщину, но так и не поняла, была ли это ревность, или просто злость за то, что она сделала с Генрихом, и то, что он собирался сделать с ней самой.

- Картина так точно хорошо сохранилась, - Неил вгляделась в глаза девчонки на портрете и обернулась к Генриху. От красотки веяло неприятностями, которые она умудрялась доставлять даже в свое отсутствие, - Давай сегодня попробуем обойтись без нее. Зачем нам кто-то третий? - серьезно спросила она, не ожидая, однако, ответа.

Чертово самообладание давалось ирландке не так просто. Держаться за свое Небо. И Изумрудный Остров. За интерес. И силу. И решимость. И предвкушение. И, неожиданно, нежность. Не скатываться в отрицание, в попытки договорится, в страх, и в злость. В неконтроллируемое "Почему я?!" и "Так не честно!" Один бог знал, как это было тяжело.

До ванны они добрались очень вовремя. Еще немного, и Неил чувствовала, что могла бы сорваться. А так - горячая вода, под струями которой она стояла бесконечно долго, будто стараясь смыть с себя все лишнее до самых костей, она успокаивала. И действительно будто смывала то, что девушке сейчас было не нужно. Запах дорогого шампуня, и густая пена. Клубы горячего пара. Прохлада запотевшего зеркала. Мягкий уют халата, немного веливатого для нее самой. Все это успокаивало. Огорчал синяк, обещавщий к утру налиться всеми цветами радуги. Но тут уж делать было нечего, разве что попросить льда, и надеятся, что такой компрес поможет хоть немного.

Неил вернулась из ванной минут через двадцать, не так это было и много для женщины, которой надо было привести в порядок не только себя, но и свои мысли.
Все так же тихо прошла в гостинную, оглядываясь по сторонам, и замечая новые детали, и села на диван рядом с Генрихом. Близко, очень близко, почти касаясь его, но только развернувшись к нему. Наблюдай сейчас кто-о за ними, решил бы, что денди "склеил" и привез домой очередную девочку, и теперь она сидела перед ним, поджав под себя босые ноги, одетая в чуть великоватых пушистый халат, с зачесанными назад влажными волосами, и ждала вполне закономерного продолжения. Игра, старая как мир. Но сегодня они не играли в игры.

- Или нет, - Эллеанор долго молчала, прежде чем ответить. Она думала, вспоминала между чем и чем выбирает, хотя выбора, по сути, у нее не было. Будь на ее месте хороший психоаналитик, или переговорщик, быть может, он бы и выкрутился. Она же никогда не была особо сильна в словесных баталиях, если только говорить не приходилось искренне и открыто. Что на что он ей предлагал сменять? Тепло, дыхание, закаты и рассветы, северное сияние над ставшим самой дорогой мечтой Изумрудным островом, прикосновение, доверие, детский смех и радость на что? Бессмертие, в которое она не верила. И силу, которой у нее сейчас было больше чем, у него. Могущество. Что-то, чем ломают волю и машины, и что запросто заменялось добрым словом и гранатометом? Но сейчас у нее не было ни того ни другого, и выбора тоже не было. Кроме одного единственного. Не принять эти дурацкие правила обмена. В этом и заключался ее выбор. Сломать все правила, которых она не принимала, даже если это чертовы законы физики.

- Она ранила тебя, а ты, стараясь не сделать так же больно мне, ранишь себя еще больше, - Неил тяжело вздохнула, и придвинулась ближе к вампиру, - Не надо. Ты все правильно делаешь, раз уж решил пройти по этой дорожке. Стенку я бы тебе не простила. Понимаешь?

Девушка улыбнулась, заглянула Генриху в глаза, и, высвободив свою руку потормошила его за плечо.

- Это как прыгать с долбанным парашютом. Ты шагаешь за экзит-линию, и падаешь. Вниз. Нет. Летишь. Это офигенное ощущение, полет. А потом ты считаешь до пяти, а он не открывается, дергаешь кольцо, но и запасной парашют тоже фейлит. - Неил говорила горячо, сбиваясь с дыхания и пытаясь что-то объяснить, все больше путаясь в словах и аналогиях, - Все. Бояться поздно. А отступать... Ну какой тут уже отступать? Не смеши мои тапки! Но у тебя есть несколько минут. Потом тебе будет невероятно больно и все закончится. Но сейчас у тебя есть ты. И твое небо. И ветер. Ты ложишься на ветер, и летишь. Нет. Падаешь. Но на несколько минут у тебя есть твое Небо... йся.

Неил мотнула головой, скорее выдохнув, чем произнеся окончание фразы. Ей до боли хотелось, чтобы он ее понял, хотя до конца она и сама себя не понимала. Но это было первое сломанное правило. Вот оно, осыпалось осколками, правило страха.

- В этом сила тех, кто слишком хрупок для вечности. Я бы сказала, что ты не поймешь. Но я сделаю так, чтобы ты понял. И сама не забуду. Ты не отвечаешь за то, что не контролируешь. Просто отпусти все это дерьмо. И ты станешь сильнее.

Девушка замолчала, сама пытаясь до конца осознать, что только что наговорила. Это было чертовски важно. Как и многое другое.

- Нет никаких правил, кроме тех, которые ты принял сам. И никто и ничто не сможет отнять у тебя то, что ты не хочешь отдавать, - повторила она вслух свои мысли и обещание, - Ты... Ты дал мне очень важный выбор. Спасибо.

Эллеанор улыбнулась ему, и небу, и порывисто обняла вампира, тут же отпустив.

- Только у меня одна просьба, - девушка чуть смущенно улыбнулась. В принципе она играла, но не ради обмана, а ради самой игры. При таких просьбах положено было смутиться, - если уж у нас у обоих первый раз, то может все же не в кювете на краю чьего-то кукурузного поля?

- Ок-кей, - это слово становилось практически девизом вечера. Неил щелкнула предохранителем, опустила пистолет, и положила его себе на колени. Она не знала, что сказать на это внезапное признание. Так уж сложилось, что она давно не верила в любовь с первого взгляда, а истории вроде сегодняшней вообще случались только в кино, да в бульварных романах. Не ее жанр. В ее реальной жизни все всегда оказывалось гораздо дерьмовее. Но слова слова ее тронули.

Девушка настороженно глянула на вампира, потом снова на пистолет на своих коленях. "Ствол" сейчас казался чем-то глупым и неуместным, и она убрала его за пояс. Даже с последним патроном, он был оружием, с которым шутки плохи.

- Хорошо, - иногда Неил все же приходилось заставлять себя не бояться. Делать шаг навстречу своему страху, пусть даже просто, чтобы доказать себе, что она это может, а значит, бояться нечего. Ну или не шаг, а как сейчас, просто выбраться из угла и придвинуться обратно к вампиру. Осторожно. Внимательно наблюдая за его реакцией. Не так просто, как в прошлый раз, когда она еще не понимала. с кем имеет дело, - Давай с начала. А то глупо как-то получилось.

Одним взглядом и приподнятой бровью спросив его разрешения, она снова взяла его за руку и растерянно улыбнулась. Что-то о физическом контакте было известно не только Генриху. Сколько бы ни было лет этому застрявшему с ней на одном сидении... вампиру, а нервничал он как мальчишка.

- Ты тоже не бойся, - она не знала как еще успокоить его, да и могла ли, когда ее саму бил озноб уже давно не от холода, - Окей?

Неил задумалась. Где же они остановились перед тем, как все превратилось в театр абсурда?
- Ну... Теперь я знаю, что вампиры существуют, - начала она, - что они скрываются, пьют кровь, и что ты один из них. И еще кучу всего из фильмов и сказок, добрая половина из чего явно окажется бредом. Слушай, скажи мне, что фильм "Сумерки" - это полный бред, а?

Двое чернокожих бандитов, бросившихся было за девчонкой, остановились как вкопанные и ошарашенно оглянулись. Их третий товарищ уже медленно приседал, чтобы положить пистолет на землю, и они последовали его примеру, с ужасом наблюдая за Генрихом резко выделяющимися на черных лицах выкаченными глазами. Четвертый, самый, на свою беду, покладистый участник организованной преступной группировки, подвывал лежа около машины и держась за колено, но и у него хватило сил достать ствол и положить его в собравшуюся на асфальте лужу.

Девица, возившаяся за машиной, затихла, осторожно выглянула одним глазом из-за бампера, и тут же спряталась назад, по всей видимости, впечатлившись зрелищем.

*******************
Эллеанор в который раз успела убедиться, что протащить, кхм... филейную часть и ноги между скованными за спиной руками не так просто, как показывал инструктор в тренировочном лагере. По крайней мере, тому, кого угораздило родиться девочкой. Но мотивация у нее была достойная, и она справилась с задачей почти на "отлично".

Ей продолжало невероятно везти, видимо, судьба, или бог все же смилостивились над ней и услышали ее молитвы из багажника. Ниггеры не только не стреляли, ни один из них даже не кинулся за ней, и сейчас бы рыжей террористке дать деру, но любопытство пересилило, и она осторожно, одним глазком выглянула из-за машины, чтобы посмотреть, что происходило на велодорожке, и тут же пожалела о своем поступке.

Похоже, неграм явилось воплощение Всесильного Белого Господина и Хозяина из предков, разгневанное поведением черномазых макак. И, похоже, воплощение это было все еще очень недовольно. По крайней мере, другого объяснения увиденному Неил не находила. Зато нашла повод порадоваться, что эта компания, похоже, занята друг другом, а у нее есть шанс слинять не попадаясь на глаза ни неграм, ни пришедшим за ними Лоа, или что это вообще было? Неил не очень-то хотелось разбираться, пока судьба давала ей шанс. У хорошего негра должно было быть три белых вещи. Зубы, ладошки и хозяин. У этих, похоже, теперь было все нужное, а одна рыжая ирландка по собственному убеждению была в этой сцене очень лишней.

Осторожно, пригнувшись, чтобы ее, не дай бог, не заметили, Неил двинула вдоль машины в противоположную от честной компании сторону, готовая в любой момент сорваться в бег.

Основная партия
Стоки нахмурился от оптимизма Хенгара, хотел что-то сказать ему, да просто махнул рукой, в которой в тот момент находился кузнечный молот. Движение всё равно получилось лёгким, будто не молот это, а прутик какой-то.

- Откуда нежить? А ты как думаешь? – спросил Стоки у Иммера. – Я-то в ваших этих волшебствах-колдовствах мало что понимаю, но даже мне известно, что из мёртвых без причины не восстают. Должен быть это, как его, некрофил, чтобы их воскресить. Так ведь? У нас такого, конечно, не водится, но и до проклятого колдуна Акара Кессела у нас тут магов не бывало почти. Приходят они из дальних тоннелей – там то ещё хитросплетение, до моего рождения их вырыли в поисках самоцветов, да бросили лет на сто, когда камней-то не нашли. Теперь вон там руду решили добывать. Сколько там трупов, спрашиваешь? Ну, два десятка шахтёров я лично отправил на работу. Хвала Думатойну, что ещё столько же не успел послать. Ладно, вы идите передохните чуток. Я вам проводника из своих подыщу.

Дальше всех отвели передохнуть и перекусить. На дворфийской кухне настоящее столпотворение было – все лезли без очереди, толкались, стараясь ухватить что-нибудь из мясного и дальше, на передовую. Женщины уже готовы были падать от изнеможения – им тут и готовка на целую ораву, и уход за раненными, и многие другие обязанности, перенятые от ушедших сражаться мужчин клана. Тэу несколько раз отлучался из-за стола, ни слова не говоря, ходил в соседние коридоры, откуда слышались стоны раненных, сильно портившие всем аппетит. Потом вконец пропал, бросив что-то о необходимости помочь страдающим. Он и до того странным был, а тут вообще откололся от коллектива.

Броттор
День Броттора начинался паршиво. Воины Бэйрика ломанулись в очередную атаку, воины Стоки её отбили, но раненных с обеих сторон оказалось немало. Пришлось жрецу залечивать раны товарищей, чтобы те и дальше сдерживали напор перешедших на сторону предателя сородичей. Сколько ещё протянут они так – не знали даже боги. Раны от ударов топоров из чёрного льда выглядели отвратительно, будто обморожение разом с ожогом. Тут не надо было быть сильно сведущим в тайных искусствах, чтобы понять, что тёмная сила тут замешана. Не могло быть совпадением, что простой резчик Бэйрик Хаммерстоун обнаружил невиданный доселе чёрный лёд тогда же, когда им овладела идея подчинения себе всего клана, а за ним и всей Долины Ледяного Ветра.

Броттор как раз заканчивал обрабатывать раны одного из воинов, которого приложили топором в плечо, когда к нему подошёл Кильдер, один из лейтенантов Стоки. Правитель долины звал Броттора для разговора, а это значило, что дело важное. Стоки Сильверстрим в последние дни не спал и не ел, всё как одержимый ковал оружие, да латал доспехи. В этом он был чертовски хорош, но вот сражаться наравне с молодыми соплеменниками уже вряд ли смог бы.

- Есть работёнка для тебя, жрец, - Стоки обошёлся без приветствий, когда Броттор встретился с ним в кузне. – Хельда, моя племянница, привела из Брин-Шандера людей, наёмников. Они легко справились с тремя людьми Бэйрика, охранявшими вход в наши чертоги. И они помогут нам с нашей проблемой. Начнут с мертвяков, приходящих из шахт, а там, если силёнок хватит, помогут нам и Бэйрика прижать. Я хочу, чтобы ты пошёл с ними, помогал им, но не только. Не доверяю я чужакам, в особенности тем, кто сражается за деньги, а не за идею. Присмотрись к ним, ты смекалистее большинства, в людях разбираешься. Если чего недоброго они замыслили, я хочу об этом сразу узнать.

Все
Встреча Броттора с наёмниками состоялась в столовой, где те отдыхали и ужинали. Примостились за краешком огромного стола, занятого воинами, поглощавшими пищу стремительно, чтобы быстро вернуться на свои позиции. Стоки не совсем верно их описал. Было тут, во-первых, всего четверо чужаков, а не пятеро, и двое из них были не вполне людьми – примесь эльфийской крови сразу видна была. А так люди как люди, чудные немного, один и вовсе из местных варваров был, судя по одежде.

Отдыхавшим же за столом искателям приключений подошедший дворф обычным не показался. Объёмный такой, как и многие, с роскошной белой бородой, тоже далеко не уникальный атрибут, но вот причудливая татуировка на лысой голове – это было весьма нетипично. Подошёл он явно не для того, чтобы просто поглазеть, как многие тут до него делали. Хотел чего-то от них.

- У меня есть только Лихайе и знание об адресах нескольких человек, но я попробую организовать встречу для всех. Если те не пожелают присоединиться, то хотя бы сможем узнать кто из них что выяснил и скоординировать усилия. - Донте попытался вспомнить где жил парень с совой или Ферг, безуспешно, конечно. - Можно ли назначить встречу в каком-то из помещений центрального участка, чтобы Невер мог присутствовать не покидая врача надолго? Тогда я разошлю посыльных с записками по известным мне адресам.

Получение же свитка вызвало немалый трепет и даже задело какие-то струны в душе призывателя. Хотя возможно это был голод, в такой переполненный событиями день можно и спутать одно с другим. По крайней мере Жердь очень искренне кивнул капитану в ответ на строгий взгляд, а в глазах его в этот момент читалось лишь чувство долга. Ну и голод, конечно, куда же без него...

- Спасибо, конечно, без злоупотреблений.

Лишь потом, минутой спустя, в уме студента стала крутиться мысль о том, каковы могут быть рамки "реквизирования ресурсов". Конечно это был лишь интерес во имя дела, никаких личных целей. Почти.

Но сначала записки, Шиолте, кому-то ещё, кого можно найти. И спросить норга об адресах других и в записке попросить дублировать её по известным адресам студентов. И поужинать. И бумаги одолжить. В общем, хотя бы бутербродик, а потом сразу за письма.

– Волшебства не есть на них. – Упрямо настоял на своём Сид, в упор не видящих на пленных дварфах каких-либо чар. Остаток пути молодой варлок молчал, лишь благодарно запыхтев, когда отряд наконец-то оказался в тепле дварфийских тоннелей, Аккуратно обходя павших и таращась в ответ, где получалось, на крохотных дварфийских детей (похожих, в разуме Сида, больше всего почему-то на желуди, ходящие, говорящие, таращащиеся желуди) он уловил только частично про резчика, шахтёров и немёртвых, но этого ему хватило чтобы сделать логический вывод.

– Еси рыли слишком глубоко и отрыли древний ненасытный гнев, что пожирает тела и души! – Провозгласил он, надвинув капюшон на нос для загадочности и поучительно подняв перст к потолку; то, что что перст, как и вся рука, был заключен в пеструю вязанную варежку со снежинками немного портило общую картину, но Сид попытался выглядеть так загадочно и внушительно как только можно.

Незнакомка, довольно быстро пришла в себя. То что она не труп, пак почувствовал ещё когда поймал её за ноги, трупы они менее подвижные, да и не такие тёплые. Хотя учитывая жарищу, которая стояла в этих пещерах, даже трупы могли быть тёплыми, а Арт вообще должен был весь изойти потом и закипеть под своими доспехами.
- Даааа! Мы злые!
Пак сделал несколько петель в воздухе летая вокруг тролля и девушки.
- Почини её оковы, нафиг!
Почесав рыжую макушку, он неуверенно заявил.
- Я абсолютно уверен, что ни в одном из ящиков оружия не было. Мы найдём местного добряка и сразу сдадимся ему! А потом долго будем его ласкать, чтоб он временно забыл про эти игры с клетками!

Шиолта
(барышня всё ещё в лесу)

Получатели: Шиолта.

Высадив шумную компанию, водитель автобуса немного отъехал, свернул на знакомую улочку в поисках кафе. С одной стороны, компания молодежи воодушевляла, с другой – флиртующие, смеющиеся, болтающие без умолку или наоборот, чрезвычайно озабоченные мировыми проблемами молодые люди успели весьма утомить степенного семейного мужика. Вот чего им дома-то не сидится? Что за дичь – если уж выпало три выходных подряд, трястись в автобусе, только чтобы потом возвращаться к учебе опухшими в лучшем случае от бессонницы! Эх, молодежь… Отыскав подходящее кафе, водитель выбрался из кабины, и по выработанной привычке, оглядел свой, как он любил для себя называть, борт. А что? Может, автобус и поменьше авиалайнера, зато куда надежней. И тут…
В глубоком ошеломлении водитель рассматривал прекрасно знакомый борт своей, знакомой до последнего винтика, машины. Между логотипом турфирмы и рекламой, прилепилось, пренебрежительно задрав хвост на рекламу, изображение серой в яблоках лошади. Водитель потер глаза. Снова посмотрел. Ему кажется, ему вообще все это кажется, или картинка немного сменила положение..? Да ну, бред, ерунда, это все фокусы этих безголовых студентов. Точно, вот та оторва с косичками, или парень в черном, в ошейнике и с подведенными глазами. Наклеили, просто для смеху. Вполне в духе людей, готовых тратить выходные, чтобы трястись неведомо куда.
Когда водитель выскочил из кабины с тряпкой и флакончиком, вспоминая, как снимать такие накладные рисунки, лошади уже не оказалось. Только по нижнему краю автобуса сиротливо виднелись тщательно нарисованные конские яблоки.

Оукни еще немного полюбовался, то есть, конечно, продолжил наблюдения за текучей мадмуазель, которой, наверное, захотела посмотреть на лодки. Даже легкую спортивную сумку не оставила у автобуса, потащила с собой. Может, завести разговор, о тех же лодках, к примеру да попробовать представиться даме… И тут он поймал взгляд незнакомки, совершенно однозначно направленный не на яхты за оградой, а на него, Оукни Денверса! Сердце тут же провалилось в глубоченную канаву. Она знает! Или догадывается! Это не совпадение, какой пристальный, немигающий взгляд у красавицы, как у змеи. Вот и Оукни отныне точно знает, что чувствует обреченная птичка, под взглядом змеи…. Но тут, к счастью, девушка на мгновение опустила глаза на притормозившую, пропуская её машину (на набережной водителей было не удивить людьми, пересекавшими проезжую часть под любым углом), и Оукни, несмотря на дрожь в коленях, сумел отвернуться, и припустил со всех ног по мористой стороне набережной. Конечно, джентльмены не бегают, особенно от леди, но, может, он внезапно вспомнил о важном деле.. ?

Шенга ответила.
И поторопила остальных: - Некогда.
Она была готова отправиться за Шиа, однако, уж точно не заниматься копанием.

Легкие белые клубы облаков растворялись в темно-янтарном зареве, заполняя чашку оранжевым туманом, таким, который бывает стоит над озерами на закате. Тонкая струйка молока из глиняного молочника вливалась в горячий чай, нарушая все правила приготовления этого напитка. Красиво.
Анарад не было дела до правил, Ши любовалась тем, как облака растворялись в янтарном, пахнущем чаем Серого Графа и корицей небе, и едва касаясь фарфоровой чашки кончиками пальцев, наслаждалась теплом летнего заката, и пила горячий озерный туман. Чашка лета среди холодного весеннего вечера. А англичане... Что ж, англичане могли думать, что это они знают как правильно заваривать чай. И печь печенье вместо круасанов.

Ши предстояло еще два часа езды по холодной ночной дороге, через туман, и лес и темноту, разрываемую только ярким прожектором фары, да ревом почти двухлитрового мотора ее «Полночной Звезды», и, наверно, было бы разумно сперва отогреться в этой придорожной таверне, но Анарад не хотелось сидеть внутри, а потому она устроилась за одним из крайних столиков на улице, пила горячий чай, да с сожалением рассматривала свежие борозды когтей на черной коже доспехов. Тепло домов тем и было хуже промозглых улиц, что уходить из него всегда было тяжелее.

Допив последние капли закатного напитка, девушка встала, и оставив на столике пару смятых купюр так же молча ушла к своему задремавшему у ограды мотоциклу. Рядом с черно-хромовым монстром из страны восходящего солнца она смотрелась особенно хрупкой, но почему-то сомнений в том, что она с ним справится, не возникало. Полночная Звезда рыкнула, просыпаясь, и заурчала, приветствуя хозяйку. Анарад откинулась в кожаном седле, давая мотору прогреться. Мысль о том, что вывело Ночную Охоту к этой пасторальной деревушке, самое место которой на самом деле было где-то среди полей Прованса, не давала Ши покоя. Не мог же тот, по чьему следу она шла, успеть привести сюда такое? Или мог?

До города было два часа езды. По дорогам, вдоль которым еще недавно кружила, гнала свою дичь, Ночная Охота. Охотники и жертвы часто менялись местами, это Анарад знала. И часто долго спорили о том, кто из них кто.

«Звезда» громко взревела «прямотоками» и вырвалась на дорогу, несказанно обрадовав это выходкой «старожилов». Задерживаться дольше даже ради летних закатов в фарфоровых чашах и хрупкого печенья было нельзя. Впереди ждал Ливерпуль. А сюда… Сюда, возможно, Анарад еще вернется. Потом. Чтобы разобраться, откуда же взялась охота. Сейчас же у нее было много дел и слишком короткая ночь.

Стоило, хотя бы ради приличия, представится местному правителю, кем бы он ни был. Стоило договориться с Лиам, и если ей вдруг предстоит притащить им перепуганного и упирающегося «разносчика», то сделать это хоть не неожиданно. Но сперва нужно было завернуть туда, где ей могли рассказать, что к чему, и, возможно навести на след. Да и вообще, для начала доехать до города. От края страны туманов до края. От моря до моря.

Все же слишком много на этом острове было связано с чаем.

Увидев, что Рикс не ловит девушку - служанку? - а пытается ее успокоить - Темир аж онемел. С его точки зрения, ситуация к таким действиям не располагала. Но... они товарищи или не товарищи? Товарищи помогают друг другу, если кабаны в упряжке в разные стороны тянут - самые лучшие нарты останутся на месте. Поэтому, он постарался помочь Риксу как мог - отвернулся от служанки, чтобы не пугать ее и показать, что он ей доверяет, и встал сбоку от двери, куда та пыталась сбежать, приготовившись схватить любого, кто в эту дверь войдет...

Интерлюдия 1. Накануне.
Свинцовое, вечно штормящее море раз за разом набрасывалось на скалу и откатывалось назад. Час за часом, день за днем, год за годом – эта вечная работа никогда не приедалась морю, знающему, что кажущиеся вечными скалы в конце концов поддадутся, песком ложась на дно. Иногда, после особенно яростной атаки, брызги долетали до террасы, оставляя следы на каменном полу и похожей на каменную фигуре. Молодая женщина не обращала на них внимания, так же как на фантасмагорический город за спиной, как на две плывущие в воздухе цепи – чугунно-темную и золотую, так же как на вечно ветвящиеся узоры молний… Окажись на террасе скульптор, он и в самом деле постарался бы увековечить бдящую – высокая, выглядящая сильной но очень соразмерной, с черными волосами собранными в высокую косу, строгая красоту лица, спокойного и гордого. Несмотря на долгое ожидание, женщина стояла прямо, не горбясь и не перенося вес с ноги на ногу. Но не было скульптора, лишь яркая тропическая птица с длинным радужным хвостом бродила по каменному полу, цокая коготками и иногда начиная клевать что-то на полу.
После особенно громкого удара молнии молодая женщина вдруг отмерла, подалась вперед, то, что привлекло её внимание, то появлялось, то скрывалось в волнах. Парусник скользил по волнам, то поднимаясь на гребне, то кренясь касался парусами беспокойной, жадной воды. Бдящая то и дело бросала на корабль взгляды.
Легкие шаги не остались незамеченными, но Розмари обернулась только когда услышала журчание. Невысокий, полненький человечек в причудливой ливрее стоял возле безупречно сервированного чайного столика. Белоснежнейшие салфетки, крошечные нагретые чашки, дымок над чайником, хрупкое печенье… Минуту назад ничего этого не было. Не выражая удивления, женщина покачала головой, но человечек лишь слегка улыбнулся.
- «Раймонда» входит в гавань, - неожиданно глубоким низким голосом сказал человечек, - капитан снова испытывает судьбу и море. О вас уже дважды справлялись из офиса. А чай – тайский улун. Попробуйте, ведь неизвестно, сколько придется ждать.
Розмари чуть улыбнулась, и потянулась к чашечке.
- Разъезд должен был вернуться максимум после обеда, - объяснение звучало не виноватым, скорей чуть отстраненным, будто бы женщина находилась где-то далеко, - я отправила им на встречу, и должна дождаться.
Тут женщина бросила взгляд в небо, где лежали… проплывали? две кажущиеся отсюда невесомыми цепи. В самом деле, так спокойно лежать цепи могли бы разве что в невесомости, слегка поворачиваясь, убегая в бесконечность, золотая терялась где-то в облаках далеко над морем, темная, сделав петлю над бухтой, тянулась в небе над городом.
- Разумеется, - понятливо согласился богган, и ловким движением сдернул одну из салфеток. Под ней, помимо невесомого печеньица, оказался весьма аппетитный горячий бутерброд. И только когда Розмари, чуть улыбнувшись, съела все до крошки, маленький дворецкий продолжил, - Большая часть звонивших хотела знать, в курсе ли Корона уже произошедшего под Фирн Бассет.
Троллина, взгляд которой уже снова отдрейфовал к цепям, резко повернулась к своему собеседнику, с губ уже готов был сорваться вопрос, когда над чугунной цепью вдруг полыхнула яростным светом ослепительно яркая зарница….

- О, ух ты.. с ним всё будет хорошо? - Лили не могла не впечатлиться прыжком жабы, так ловко достигшим цели, и ей было не по себе, как тоже летучей сущности. На что Мелисса жестом показала "нормально", и отправилась за троллем. Не за чем лезть ему под руку. Зубов у жаб нет, а желудок не скоро переварит пака, тот может даже и сам выберется. Однако, ёрзания земноводного заставили фею передумать.
- Ну хватит, не бегать же за тобой, - она вскинула лук, пущенная стрела оставила за собой легкий след в горячем воздухе, превращаясь в яркую молнию, от которой в полёте расходились волны отблесков поменьше.
"О, твою ж..." - лицо Мелиссы выразило откровенное удивление и даже испуг - за судьбу пака, который окажется в эпицентре "этого", - "Всегда оно так..."

Услышав вопросы героев, Лорелея печально вдохнула, и с ее вздохом со старой ивы посыпался дождь золотых листьев.

- Я расскажу вам все, но прежде прошу не судить строго, если то, что я вам поведаю, покажется вам... не совсем правильным. Я - гамадриада, дух этой части леса, защищать эту реку, это древо, все, что растет и живет здесь - мой долг, впечатанный в мою кровь и душу, понимаете? Это как дышать, как сердцу биться - я не могу заставить себя не делать этого. Это - мой - долг.

Гамадриада присела на одну из кочек, окаймлявших берег пересохшей реки и с тоской посмотрела на мутную жижу, в которую превратился мощный некогда потом, потом продолжила свою речь:

- Примерно луну назад я ощутила, как некое зло... темные силы устроили логово там, вверх по течению, и уже на следующий день уровень воды в реке начал опускаться, река начала мельчать. Птицы поведали мне, что некие чудовища, доселе невиданные здесь, перекрыли речной поток, устроив запруду там, - Лорелея слабо махнула на запад, туда, откуда текла река, - там, где обитает моя сестра Сорелея, с которой я утратила связь в тот же миг, как и ощутила присутствие тьмы на территории Ежевичного леса. Мне не составило труда очаровать группу младших феондов, которых вы, люди, зовете "гоблинами" - мерзкие и тупые твари, обитающие в подземных пещерах на самом севере моих владений, продукт неудачных экспериментов Илтани во времена Пепельных войн - им нужно было пушечное мясо, бестолковое, агрессивное и плодящееся в огромных количествах. Немногие из их рода пережили войны, и обычно нынче таятся в сырости пещер и тьме подземелий, страшась света и жителей Дайарена. Я приказала им отправиться вверх по течению, чтобы узнать, что случилось с Сорелеей и расчистить запруду, чтобы освободить течение реки, но они так и не вернулись. Травы нашептали мне, что все они погибли, не выстояв в сражении с теми феондами, что поселились выше по течению. С каждым днем я чувствовала, как увядает моя Древо-Мать, а с нею и мои силы; даже сейчас я ощущаю, как жизнь постепенно, но неумолимо покидает наши с нею тела. Когда мы умрем - а случится это не позднее, чем через пару дней, как я чувствую, - с нами умрет и эта часть леса. И кто знает, сколько времени пройдет, прежде чем та тьма, которая это все начала, захватит весь Ежевичный лес? Сколько лун минет прежде, чем этот лес станет лишь воспоминанием, равно как и все, что жило - живет пока что - в нем? Тяжелые времена требуют тяжелых решений, и я осознала, что мне нужно принять такое решение. Мне нужны более сильные и умные воины; для этого я отправила еще одну группу гоблинов к селению - Колючая Лощина, ведь так вы именуете ее? Приказав потревожить тамошних жителей, не причиняя особого вреда, но доставляя неудобства, так, чтобы горожане отправили отряд воинов разобраться с мелкой неприятностью в виде гоблинов... Клянусь, я хотела лишь этого! Но лесные жители сообщили мне, что инициативу у гоблинов переняли те феонды, что устроили запруду - каким-то образом они выследили гоблинов, которые привели их к селениям мирных жителей, и там эти темные твари устроили кровавую резню... Как я плакала, сожалея о своем решении, ведь совсем не так все должно было обернуться, совсем не так! Никто не должен был погибнуть... за исключением этих мелких зеленокожих тварей, гоблинов, но кто бы оплакивал смерть того, что неестественно по своей природе и что было создано Врагами Жизни лишь для того, чтобы сеять смерть и разрушения? Но горожане все-таки отправили отряд, который дошел досюда... И я посчитала, что в том пресветлые духи посылают мне знамение: нужно продолжать действовать по плану. Я зачаровала весь отряд и попросила их разобраться с тем, что таится вверху по течению; Мелина - капитан воинов - настояла, чтобы эти люди, - Лорелея указала на тех, с кем еще минуту назад сражались шестеро героев, - остались защищать меня. Это было... вчера? Позавчера? Я не могу вспомнить... Слабость и близость смерти туманят мое сознание и ощущение времени... - снова горький вздох, и снова золотой листопад со старой ивы. - Я не вправе просить вас о помощи, но все же у меня нет иного выхода. Молю вас: помогите! Мне, Мелине, ее людям, зверью и птицам, растениям, которые живут тут - всему живому. Отправьтесь вверх по течению и истребите то зло, что возникло невесть откуда здесь, и с тех пор сеет смерть и горе...

- Иммер. В боях бывают ранения, порою тяжелые. Но знай, что верным воздается по их делам. - Виктор подошел к полуэльфу, снял латную перчатку и шлем. Посмотрел в глаза своему соратнику.

- Торм милостивый, ты видел на какие героические поступки было способно сердце верного. Ты спас нас всех, Иммер. Эта победа - твоя победа. И как победителю ты достоин большего. - С этими словами Виктор резко и бесцеремонно вырвал болт из полуэльфа.

- Ты достоин жизни, полной радости и приключений. Ты достоин жизни. И ты достоин всех других великих вещей, что судьба заготовила для тебя!

Рука паладина начала заполняться золотистым светом. Неприятная рана начала затягиваться прямо на глазах

- А ещё ты достоин как минимум кувшина вина в таверне, который мы точно не сумеем выпить без тебя! - Рана затянулась полностью. Даже следа не осталось.

На сей раз хмурой гримасы госпожи удачи удостоились Тэворин и - снова - Рагна. Их выпады в сторону отродья последнее избегло, словно играясь, уклоняясь то в одну сторону, то в другую. А вот ранение Изабелле, видимо, пошло лишь на пользу - подстегиваемая злостью и болью красотка чуть ли не стала роковой для того, кто еще секунды назад был герцогом Адрианом - ее кнут оставил глубокий кровоточащий шрам на лице чудища (если это все еще можно было называть "лицом"), и растерянностью монстра, который, видимо, не ожидал, что можно доставить столько боли и вреда обычным, казалось бы, кнутом, воспользовался Тордек, пылавший праведным гневом и переполненный божественной благодати. Удар моргенштерном не просто смял доспехи, но и сломал несколько ребер твари, о чем свидетельствовал специфический хруст, который был слышен всем, кто стоял подле; словно этого было мало, навершие моргенштерна, соприкоснувшись с телом отродья, внезапно вспыхнуло ярким, ослепительным светом, и воздух наполнился также ароматом паленой плоти. Действо завершил Вильмор; его шпага и кинжал, казалось, не предназначены были для того, чтобы использовать их как средство оглушения, но юркому и ловкому амнцу удалось, покружив перед чудовищем, найти его уязвимые точки - точнее, предположить, что те являются оными, ведь еще менее минуты назад это нечто было обычным человеком, герцогом Адрианом. Раз, два! И вот отродье пошатнулось.

Как только это произошло, чудовище, которое по предположению Вильмора должно было потерять сознание и рухнуть на помост, как и его предшественник, внезапно начало раздуваться, словно бычий пузырь, в который мехами загоняют воздух. Мгновение, другое - и отродье лопнуло, окатив всех стоящих на помосте облаком из мириадов капелек крови; кровь была повсюду - на лице, на одежде, на волосах и даже в ноздрях, отчего все герои ощутили специфический металлический аромат свежей крови, а на губах своих почувствовали солоноватый привкус. Взрыв был настолько мощным, что стоило больших усилий удержаться на ногах и не упасть; когда взрывная волна кольцом разошлась по рыночной площади, на помосте остались лишь шестеро героев и три тела неизвестных разбойников, влажные от крови - своей и второго отродья.

Крики на площади начали постепенно стихать, уступая место шуму разговоров, громких и эмоциональных. Еще несколько отрядов Стражи появились на Шири, и злодеи, вероломно убивавшие мирных жителей на рыночной площади, были убиты или схвачены солдатами Стражи; злодеи, обстреливавшие стражников и горожан с крыш домов, окружавших Ширь, вероятно, сбежали, увидев, что они утратили контроль над ситуацией и то, что они замыслили - что бы это ни было - не удалось. Их план провалился, хотя как знать: если их единственной целью было убить благородного герцога, то это удалось даже более чем успешно...

- Кое-что удалось узнать. - Наверху Донте облегчённо вздохнул, хотя городской воздух был не самым свежим, по сравнению с запахами внизу, он освежал и помогал вернуться "в свою тарелку". - Татуировка подчиняла этого мужчину какому-то демону, возможно тому же, что приказывал волаку. Ну по крайней мере используется она именно демонами, хотя может и сильный маг мог ею воспользоваться.

Почесав живот, призыватель продолжил. - Если пару лет назад этот псих перестал плотно питаться, то в то время его и могли начать использовать. А сейчас его выкинули за ненадобностью...

Вспомнив сумбурное бормотание лунатика в тюрьме, маг поёжился, представив, что это за связь и каково человеку, когда она обрывается.

- Ой, - только и смогла тихонько сказать Арштат, когда увидела возникшего из пустоты призрака, который, судя по всему, вряд ли считал себя таковым. Ей казалось, что она читала о подобном, но, видимо, читала давно и невнимательно, раз до сего момента была уверена, что уж если душа осталась привязана к месту своей смерти или к своим останкам, то ее непременно можно разглядеть. Что ж, это все усложняло - если они невзначай прогневят этого чудаковатого не-живого ученого, и он станет невидимым, устоять против его гнева будет совершенно непросто. Колдунья искренне надеялась, что то, что произошло с несчастной влюбленной парой на ступенях, ведущих сюда, никоим образом не связано с этим призраком, ведь даже при своей не-жизни и не-обычности, старик произвел на Арштат довольно приятное впечатление, чем-то напомнив ей одного из своих учителей в Гильдии картографов. Сверкнув белозубой улыбкой, девушка обратилась к призраку:

- Почтеннейший, мы с удовольствием поможем, но мой спутник прав - если мы будем обращаться к вашему помощнику по-имени, это сможет наладить более доверительный контакт. И еще я лично была бы вам невероятно благодарна, если бы вы подсказали мне, как нам обращаться к вам - негоже к достойному и образованному мужу адресовать безликие прилагательные. Знаете ли, я - выпускница Гильдии картографов и летописцев, и занимаюсь написанием своей первой книги; это будет повествование о моих странствиях, странах, которые я мечтаю и планирую посетить, удивительных чудесах, которые мне наверняка посчастливится повстречать на своем пути, а также о выдающихся и замечательных людях, с которыми меня сведет судьба; увы, мое странствие лишь началось недавно, и фактологического материала у меня пока совсем мало. Не окажете ли мне часть и не поведаете о себе, и об этой вашей "лаборатории" - уверена, это наверняка некое чудо, подтверждающее блистательность вашего ума и ваш несравненный талант (я такое вижу сразу в людях, уж поверьте!), ну и о принцессе тоже - никогда не встречала живых принцесс, честно! Было бы так чудесно начать мою первую главу "Хроники Арштат" - так меня зовут, мэтр, с повествования о вас и вашей работе!

Донте

На вопрос можно ли вызвать Лихайе, смотритель просто кивнул, и терпеливо, без особого интереса, ждал пока эйдолон шагнет через портал и огни, материализуясь в реальном мире. Пока Лихайе принюхивался и осматривался, немало озадаченный тем куда он попал, Донте подошёл поближе.

Вблизи с смотрителем он смог во всей полноте разглядеть все пятна на его, некогда белом, а теперь довольно пёстром халате. Кровь и... желчь... и кажется засохшая лимфа. Что же надо делать с трупом чтобы так извозиться?
По крайней мере рассматривание халата отводило фокус от самого смотрителя. Вблизи его кожа казалось бледной той бледностью, что бывала у мучного червя или мокрицы, найденной под досками пола, и, похоже, слегка лоснилась, а сильный запах формальдегида заставлял желудок неприятно сжиматься.

– Молодой человек хочет знать не встречал ли я, ах-ха, трупы, да ещё с похожей татуировкой? – Не переставая улыбаться переспросил смотритель, посмотрев на Донте, как если бы тот сказал что-то невероятно забавное. – О, как была бы приятна эта идея, но увы, увы, увы, далеко не все клиенты попадают в мое, ах-ха-ха, скромное обиталище. Сегодня у нас исключительно высокое общество.

Он протянул руку Донте и предложил посмотреть на ладонь, но сколько вызыватель не таращился он так и не мог понять на что он должен заметить, так что смотритель притронулся тощим пальцем к ногтю трупа, что уже начал синеть на лунках.

– Тощий, грязный, но кости крепкие и ногти крепкие. – Сжалился над ним смотритель. – Обломанные, грязные, но крепкие. Наш визитёр, ах-ха, не жил голодающей жизнью всю жизнь пока он жил. Множество витаминов, молока, хорошей еды чтобы получить такие крепкие кости в таком почтенном возрасте. Эта прелесная кожа... – уровнив ладонь он взялся двумя пальцами за дряблую морщинистую складку на плече и слегка подергал кожу туда туда-сюда. – Дрябла не только от старости, но и потому что наш молчаливый визитёр некогда был очень тучным человеком. Если бы я был человеком склонным к очаровательным, но пустым догадкам, я бы сказал что голодание было делом последнего года, может быть двух.

Перед глазами мелькало складское помещение, а за спиной были слышны лишь звуки бьющегося стекла. Стекла, ах да, он же опрокинул пару ящиков, по пути. Насрать, кого они в обще заботят. В кармане зазвонил телефон.

«Oi! Oi! Oi! Oi!
See me ride out of the sunset, on your colour TV screen
Out for all that I can get, if you know what I mean
Women to the left of me, women to the right
Ain't got no gun, ain't got no knife
Don't you start no fight!
Cause I'm
T.N.T. I'm dynamite
T.N.T. and I'll win the fight
T.N.T. I'm a power load
T.N.T. watch me explode!”

Какого хрена? Кому он там в обще понадобился?! Потеряв концентрацию, Стигма плохо вписался в поворот, вмазавшись в стену. Твою мать. Не останавливаться. На звонок он сейчас отвечать не собирался. А даже если бы ответил, то послал бы звонившего, очень на три веселых буквы. Не сбавляя скорости, Тони выносит дверь. На его счастье она не заперта. Динамик телефона продолжает изрыгать трэк AC/DC.

«I'm dirty, mean and mighty unclean, I'm a wanted man
Public enemy number one, understand
So lock up your daughter and lock up your wife
Lock up your back door and run for your life
The man is back in town, so don't you mess me 'round
Cause I'm
T.N.T. I'm dynamite
T.N.T. and I'll win the fight
T.N.T. I'm a power load
T.N.T. watch me explode
T.N.T. oi, oi, oi
T.N.T. oi, oi, oi
T.N.T. oi, oi, oi
T.N.T. oi, oi, oi»

Он не успел. Байкер вывалился на улицу как раз в тот момент, когда барменша сделала свой успешный выстрел. Казалось бы, на этом все должно было закончиться, люди с такими ранами долго не живут. Но видимо убегающий, был живуч как таракан. Пулевое ранение его нисколько не смутило, и через пару секунд он уже свалил из зоны видимости. Отлично! Вот что случается, когда работа профессионала достается любителю. А ведь Тони знал, что этим, все и закончиться. Дерьмо! Если один из свидетелей уйдет, то все убийства, совершенные этой ночью, потеряют всякий смысл. «Идеальное» преступление сорвалось с резьбы и покатилось к ебеням. Заскрежетав зубами, новообращенный вампир помчался к тому месту, где пуля Леонор ужалила беглеца. Должны остаться какие-то следы. Мужчина истекает кровью, он не может уйти далеко. Призрачная надежда догнать паскуду еще была. Проклятый потомок Темного Отца, кое как освоился со своим новым, невероятно острым обонянием. По крайней мере от сумасшедшей палитры запахов города, голова больше не болела. Скорее инстинктивно, повинуясь подсказки внутреннего Зверя, Стигма начал принюхиваться. Проснувшееся изголодавшееся чудовище, спящее где-то глубоко в теле бывшего таксиста, почуяло кровь сбежавшей жертвы.

ссылка

Женский силуэт четко вырисовывался на асфальте, подсвеченный тусклым уличным фонарем, среди едва заметных мелких осколков стекла. Но та столь сильно увлеклась охотой на убегавшую дичь, еще недавно представлявшую опасность, что не замечала этого небольшого неудобства. Конечно, мелкие кусочки царапали кожу и жаля впивались в нее, царапали одежду. Но та сосредоточилась лишь на одном. Убить наглого убегающего засранца. Пусть поймет, какую ошибку совершил. Клерк же в свою очередь такими мелочами, как гордость или обида, не задавался. Для него существовало нечто более важное. Для начала, спасти целостность собственной шкуры или хотя бы жизнь. Он уже отдалился на несколько метров от здания, и явно собирался свернуть в одну из темных подворотен, где найти его станет задачей затруднительной. И что самое обидное, отвлекающей от основной цели. Тучный мужчина для таких кроссов явно не был создан. Тот бежал с одышкой, не оглядываясь.
Выстрел. Громкий, разнесшийся по улице, и на краткий момент оглушающий. Убегающий вздрогнул. И все же пуля едва его задела, лишь поцарапав шею. Будучи не самым глупым человеком, тот резко сменил траекторию, свернув вправо и далее вперед. В спасительный закоулок. Пуля же хищно вонзилась в противоположное здание, выбив мелкую крошку и оставив очередной шрам на силуэте города.
Леонор ни чуть не смутилась из-за произошедшего, спешно перезаряжая пистолет. Треклятая модель имела барабан, который было необходимо каждый раз после выстрела открыть, извлечь патрон и повернуть. Символ дикого запада, древняя модель, непонятно откуда взявшаяся у вторгшихся в их жизнь вампиров. Будто время проходило мимо них, заставляя забыть о современном оружии. Леонор проделала операцию так быстро, как только могла. И думая себе что-то там о тире вновь прицелилась и выстрелила.
Бинго! Наконец госпожа удача повернулась к ней лицом, скаля свою жестокую улыбку. Пуля настигла цели. Она ужалила свою жертву снизу вверх, немного под углом, вошла в шею и вышла, разрывая хрупкую плоть в районе лица. Мужчина попытался закричать от внезапной боли, но из горла его вырвался неприятный булькающих сип. Он пошатнулся, так будто был пьян и обернулся на новообращенных вампиров. Клерк смотрел и на них, и в то же время видел что-то еще. Взгляд человека отдавал чем-то безумным и безутешным. Он смотрел мимо них всех. На несколько секунд взгляд его сделался осознанным, будто кто-то ему отдал четкий приказ или дал добрый совет. И все это время перед глазами представала ужасная рана, обнажавшую крошево челюстной кости, и ротовую полость, которую щедро заливала кровь. Куски кожи, рваной раной свисали с лица. Кровь заливала воротник рубашка и пиджак. Но клерк не упал замертво. Он продолжал сипло дышать и жизнь все еще теплилась в его смертном теле. Он сделал непонятный жест, похожий на нервный кивок, искаженный болью и накатывающей на его тело слабостью. Повернулся и побежал дальше, оставляя за собой темный след. Все же он завернул в злосчастную подворотню и продолжил свои блуждания среди грязных обшарпанных бетонных стен города.

Стигма бежал во весь опор. Бежал так, как никогда раньше. С непривычки он задевал то один ящик, то другой. Внутри которых слышалось мерное позвякивание в такт. Бад только мог удивиться прыткости напарника и бежать следом, явно не поспевая. Латинос пересек внушительное расстояние за рекордное время. Пока он бежал, как на зло, у него зазвонил телефон. Отвлекая, как всегда, вовремя. И все равно не успел. Никто бы не успел. Но все же ему удалось стать свидетелем последней картины. Тот самый миг, когда Леонор все же попала в мужчину, обладающего чертовски раздражающей живучестью. Бад же оказался на месте, когда уже все закончилось. Но догадаться о произошедшем было нетрудно. Винценту повезло чуть больше, ведь он находился много ближе к месту происшествия. И все-таки явным желанием добить засранца во что бы то ни стало обладала лишь барменша. Завидное упрямство.
Новообращенные вампиры вновь оказались вместе. Посреди грязной улочки, стыдливо подсвеченной одиноким фонарем.

Стук немедленно прекратился.

– Кто здесь? – Встревоженно произнес голос, и перед второй, закрытой дверью медленно начал сгущаться неясный человеческий силуэт, мерцающий белым – мерцание, чем-то показавшееся Юриху совсем знакомым. Силуэт напоминал одетого в мантию и фартух человека с длинными, зачесанными назад волосами, с той лишь разницей что ноги его таяли от колен, не доходя до пола, и силуэт выглядел парящим в воздухе; черты его были неточны и смазаны, словно у снеговика или грубо сделанной куклы.
Безглазая голова повернулась к Юриху

– Незванные гости в моем скромном обиталище... А, так этот мерзавец видимо ещё оставил открытым внешние двери! – губы призрака не двигались. Голос, всё ещё отдающий потусторонним эхом, приобрёл крохотную долю живости в разговоре, какой не было при бесконечном стуке и требованиях в дверь. – Он знает как я не люблю чтобы меня отвлекали по пустякам. Всё чтобы мне досадить.

– Прошу прощения за это отступление, но мой лаборант заперся в моей – моей! – лаборатории с принцессой и не желает отдавать её! Неблагодарный отрок! Я, можно сказать, его на помойке нашёл, вычистил, выкормил, а он устраивает мне такую вопиющую подлость. Это у современной молодёжи называется благодарность! Все мои исследования, все достижения!...– Силуэт гневно потряс пальцем и валяющийся в отдалении на полу искорёженный кусок металла вдруг поднялся в воздух и со значительной силой ударился о стену. Удар не был нацелен на Юриха, и призрак (если то был именно призрак) похоже даже не заметил произошедшего, как и того что краткая вспышка гнева на миг рассеяла его мерцающий силуэт до полного ничто.

– Меня он не слушает, видите ли. – Призрак глубоко вздохнул, и огладил бороду, вновь сгустившись до слабой видимости по мере того как надежда сменила гнев. – Быть может вы сможете его убедить? Быть голосом разума в его параноидальном заблуждении что я хочу его убить? – Призрак стукнул кулаком по ладони. – Эврика! Вы действительно можете мне помочь. Он может прислушаться к посторонним раз не слышит слов ЕГО БЛАГОДЕТЕЛЯ. – Последнее слово было сказано в сторону упрямо закрытой двери, как если бы кто-то прислушивался за замочной скважиной всё это время.

– Демоны с ней с лабораторией – главное пусть отдаст принцессу.

– Злопердение сим присутствующее искоренению подлежит, во имя Падающих Медведей Рока, воистину. – Добавил из недр своего тёмного капюшона Сид (многолетняя практика позволяла варлоку так ходить, почти не натыкаясь лицом на двери), по-своему поддержав общее боевитое настроение. В недрах капюшона полуэльфу было дурно и он был готов взрывать самое вонючее существо в пределах видимости если представится подходящий случай. В его понимании это было даже не столько убийством (хотя чисто по правде именно убийством это и было бы), но больше приведением в порядок его будущих владений. Своего рода благотворительностью, оказанной будущим подданным от его нынешнего лица.

Халита и Шиолта

– В самом деле, раздражение? Какое-то особенное раздражение или просто раздражение, какое бывает когда ммм, вас на перекрёске обгоняет карета и обдает водой из лужи? А голова точно не кружится? На мясо, может быть, тянет? – Осведомился осторожно Звиск и рискнул, краем обутого в тапочек копыта, переступить через сияющую линию, совсем немного. Прислушался к ощущениям. Помедлил, ожидая ответ.

Рыночная площадь
Квартал Шири, Вешний Град
12:00 (23.04.1479)

После того, как семерым были показаны их жилье на ближайшие несколько дней (Изабелла выбрала номер с улучшенным комфортом, Джереми - обычный одноместный номер, а остальные пятеро расположились в мансарде, где кроме них, судя по вещам на кроватях, расположилось еще трое постояльцев) и после того, как наши герои привели себя в порядок, они спустились вниз на завтрак. Стол у окна уже был уставлен дюжинами глиняных мисок, тарелок и кувшинов, причем настолько живописно, словно госпожа Аураяун надеялась, что вдруг среди семерых новых постояльцев окажется художник, и он непременно напишет натюрморт. Наконец не однообразная стряпня корабельного кока, наконец устойчивая поверхность, с которой можно кушать, не боясь, что посуда при следующем резком крене решит стаей перелететь со стола на пол в лучшем случае, а в худшем - на кого-то из сотрапезников, наконец приглушенный гомон цивилизованных и культурных людей вокруг, а не громкая крикливая речь моряков, щедро приправленная многоярусными ругательствами от которых мутило сильнее, чем от морской болезни. Наши герои отдали должное великолепным блюдам, вину и элю госпожи Аураяун и не торопились заканчивать завтрак, наслаждаясь каждым мгновением такого чудесного начала дня, который не мог не стать одним из лучших и ярчайших воспоминаний о Вратах Балдура для каждого из них.

Когда наши герои закончили завтракать, пришло время отправляться на рыночную площадь Шири и поучаствовать в городских гуляниях, о которых они наслушались от Тэворина за время своего морского путешествия, а также слышали краем уха от других посетителей "Меча и Звезд", которые трапезничали за соседними столами. Людские потоки на улицах стали еще более насыщенными и еще более сложными для скорого передвижения, поэтому дорога до Врат Балдура, самых старых ворот города, в честь которых оный и был назван, заняла целый час. Монументальное сооружение, окруженное двумя белокаменными донжонами, украшенных длинными стягами с гербом города, производило невероятное впечатление и настраивало на торжественный лад любого, кто поднимался по дороге, ведущей к Вратам. За ними на массивном холме расположился Вешний Град - самая старая часть города, в которой, помимо рынка Шири, храмового квартала и городской ратуши располагались элитные жилые районы, в которых обитала знать и их слуги. Когда наши герои оказались на Шири, время полетело, как ястреб - скоро и незаметно. Вокруг было не просто море, но целый океан товаров, ярких и необычных, банальных и сирых, благоухающих, зловонных или же не обладавших никаких запахом, ценных или же простых, все, что только мог представить - и даже то, о чем не мог вообразить себе - любой житель Фаэруна. Торговцы подзывали прохожих, расхваливали свой скарб на все лады и - если была такая возможность - предлагали опробовать, продегустировать, примерить, оценить или хотя бы взглянуть на то, чем пытались заработать себе на жизнь; даже легкий моросящий дождик не мог помешать ни посетителям Шири с удовольствием прогуливаться по рядам торговой площади, вовсю глазея на чудеса, разложенные на столах и стоках вокруг, а также пользоваться возможностью забесплатно отведать чего-то такого эдакого, ни торговцам продавать свой товар.

Тут - угри и щуки, а также раки, выловленные в Чионтаре, миски, где все еще трепыхаются серебристые зеркальные карпы и мелкие, но очень вкусные, если знать, как приготовить, караси и окуньки. Там - целая палатка сладостей и специй из далекого Калимшана, ароматы которых было слышно за много ярдов до них самих. И хальва, и рахат-лукум, и нуга с дольками цукатов, и мешочки с трубочками коры корицы, сушеными бутонами гвоздичного дерева, светло-зеленые стручки кардамона и длинные черные - ванили, источающей дурманящий аромат. Рядом лежали перцы всех видов и расцветок, а также степеней остроты, около них - тонкие ниточки тычинок шафрана, особо изысканной приправы, за которую платили золотом по равному товару весу. А тут - радуга тканей из Импилтура, от шелка, тафты, парчи и сафьяна до хлопка, бумазеи и высококачественного льна; все мыслимые и немыслимые расцветки, невероятно дивные узоры, некоторые печатные, а какие-то - даже шитые ниткой двусторонне. Там - кормирские вина, не самые лучшие в мире, но и не худшие; чего лишь стоит "Золотой Взгляд" или "Уста дамы Камерии", которые, к тому же, и опробовать можно было прежде, чем покупать. А вот здесь, рядышком - клинки из Эвермита, выкованные лучшими эльфийскими мастерами. Книги, доспехи, бижутерия, земледельческие инструменты, древесина, сыры, овощи, фрукты, мясо, уголь и мрамор, кожа и изделия из оной, сладости и сдоба, драгоценные каменья, как неограненные, так и обрамленные золотом и серебром, стрелы, луки, щиты, готовая одежда на любой вкус, цвет и кошелек, собственно, кошельки и сумки, свечи и лампы, произведения искусства стекольных дел мастеров, травы и коренья, горшки и соленья - все, буквально все, в чем только можно было нуждаться, вполне реально было купить на торговых рядах Шири, и яркими красками, запахами, звуками и вкусами наши герои за этот час насладились настолько полно, насколько это было возможно.

Время, тем не менее, близилось к полудню, и наши герои решили занять лучшие места в грядущем зрелище, посему заблаговременно начали проталкиваться к помосту, специально сооруженному в самом сердце Шири, рядом со статуей Возлюбленного Странника, в честь которого, собственно, и устраивалось данное празднество каждый год.

Ровно в полдень раздался трубный звук фанфар и рогов, призывающий всех, кто в сей момент находился на торговой площади, ко вниманию. На помост взошли городские какая-то знать и какие-то чиновники; благодаря тому, что окружавшие наших героев городане громко обсуждали происходящее, они узнали, что эти были: Совет Четырех (жители Вышнего Града, четыре герцога, управляющие жизнью города, как объяснил остальным Тэворин), четыре члена Парламента Равных (избранные представители самых влиятельных организаций и структур Нижнего Града), и четыре чиновника, отвечающих за повседневную жизнь Врат Балдура. Каждый из них был одет в свой лучший праздничный наряд и выглядел более чем торжественно. Толпа, темным морем окружившая к тому моменту помост, возликовала, ибо один из герцогов, поднявшихся на него, и был тем самым Абделем Адрианом - его без труда можно было узнать среди всех прочих на помосте, ибо росту в этом преклонного возраста мужчине было добрых семь футов, и его осанка, его осеребренные возрастом и жизненным опытом волосы, его спокойное, благостное и несколько печальное лицо разительно отличались от того, как выглядели все его спутники.

Собственно, не удивительным было то, что когда он вышел вперед, заняв место глаголящего до этого добрых десять минут представителю городской ратуши (можно было сделать такое предположение, лишь взглянув на его алую перевязь с золотым значком в виде герба Врат Балдура), горожане, собравшиеся перед помостом, внезапно умолкли. Если речь безымянного бюрократа до того тонула в беспардонном и неважительном гомоне толпы, то в сей момент на всей Шири воцарилась абсолютная тишина. Герцог поклонился своей аудитории, и та взорвалась овациями, не прекращавшимися добрых несколько минут; в конце концов Адриан сделал призывный жест правой рукой, и снова вся Ширь умолкла в мгновение; лишь кто-то из толпы, не удержавшись, воскликнул: "Мы любим тебя, Абдель!"

Седовласый мужчина улыбнулся и ответил: "И я люблю вас, жители Врат Балдура!", после чего снова на несколько минут торговая площадь погрузилась в бурное море оваций и криков, исполненных самых благих пожеланий Абделю Адриану. Опять - стоило тому поднять раскрытую ладонь правой руки, и вся многотысячная толпа в миг умолкла. Герцог начал официальную часть открытия празднеств в честь Дня Возврата довольно стандартной для таких случаев речью, в которой восхвалял мощь и славу Врат Балдура, благодарил жителей за свой посильный вклад в развитие и усиление жкономической и политической мощи их города-государства, а также живописал яркое непременно светлое будущее, которое уже не за горами: снижение налогов, возведение стен вокруг Внешнего Града, льготы для горожан и пособия для беженцев и эмигрантов.

Внезапно толпа справа от того места, где находились наши герои (а расположились они, благодаря своим локтям и напористости, практически у самого помоста), пришла в волнение, ропотом своим даже заглушив на мгновение-другое речь Абделя, что последний воспринял с легким выражением удивления на лице. Приглядевшись, чтобы понять, что нарушило доселе плавно текущий ход события, наши герои заметили высокую статную фигуру, которая проталкивалась сквозь людскую толпу, пытаясь добраться до правой лестницы, ведущей на помост. Кто это был - сложно было сказать, поскольку незнакомец (вряд ли незнакомка, учитывая ширину плеч и рост) был закутан в серый плащ с низко надвинутым капюшоном; когда возмутитель спокойствия добрался таки до лестницы, свинцово-серые небеса, лишь не надолго прекратившие изливаться моросящим дождем, блекло блеснули на лезвии его короткого меча. Вслед за зловещим незнакомцем на помост запрыгнули еще трое людей в черных плащах с низко надвинутыми на лицо капюшонами; в их руках сверкала сталь коротких и острых клинков.

Увидев, что на помост вскочили вооруженные личности, остальные чиновники с завидной скоростью начали покидать его по лестнице слева; небольшие размеры сооружения не сделали возможным то, чтобы на сцене находились и представители Стражи, увы. Последние, только лишь заприметив происходящее, устремились к помосту, расшвыривая и расталкивая толпу перед собой, но при виде паники власть имущих на сцене, все несколько тысяч горожан, плотным кольцом окружавшие до тех пор помост, в единый миг развернулись и в с криками страха - а кто и восторга, событие ведь, как-никак - устремились прочь от помоста.

Наши герои остались едва не единственными, кто продолжал стоять рядом со сценой, и они увидели, что единственным, кто из городских властей не покинул помост, был герцог Абдель Адриан. Казалось, он узнал того, кто вскочил на помост первым и чье лицо до сих пор оставалось крыто для наших героев - незнакомец стоял спиной к ним, да еще и этот проклятый капюшон.

- Что ж, было лишь делом времени то, когда ты бы меня нашел, Виеканг, - на удивление спокойно произнес Абдель. Крепкий и рослый, тем не менее, он был практически единого роста и мощности фигуры с незнакомцем; на помост герцог взошел безоружный, и теперь противопоставить мечу этого "Виеканга" он мог лишь свой крепкий кулак, закованный в металлическую перчатку.

Анвары - народ, угнетаемый не просто веками, но тысячелетиями. Племена гельтаров - предков Сайофры, Оуэна, Анайрина и Тиган - пришли на эти земли тогда, когда земля была молодой, но здесь уже обитали анвары, они, как гласили их предания, были рождены этим краем - горами, лесами, озерами и полями. Гельтары, оседлавшие лошадей и научившиеся ковать металл, сражались яростно за новую землю, которая могла стать их родиной, ибо свою они уже давно и безвозвратно утратили; не менее яростно отстаивали свое право на свою землю и анвары. Однако металл, лошади, колесо и боги гельтаров оказались сильнее, чем камень, кремний и духи анваров; когда же в дело вступили кеттарийцы с их магией, у исконного народа этих краев не осталось шансов: их оттеснили на далекий север, где всегда хлад, где ночь царит большую часть года и где ядовитых змей, лютых волков и чудищ, переживших во тьме вечной ночи эоны, было куда больше, чем плодородной земли или возможностей прокормить свой народ. Тем не менее они выжили; сила их духа, мощь их ярости и безбрежное желание жить позволили анварам выжить. Кто много думает и говорит - может не успеть подействовать. Кто действует, может поговорить и подумать после того, как все будет сделано - такова житейская мудрость этого сурового народа.

Неудивительным было то, что Шиа и Шенга, две сестры, которые не кровные сестры, прежде всего атаковали тех, кто, как им показалось, представлял собой недвусмысленную угрозу: только такой подход к жизни и позволил их племени жить до сих пор, вопреки времени, недругам и обстоятельствам. И атака обеих сестер оказалась успешной: стрела, выпущенная из лука Шиа, пробила насквозь череп молодого темноволосого мужчины; полетели осколки кости, кровь и лоскутки кожи и волос. Привлекательный когда-то юноша, не издав ни звука, упал лицом вниз, скрыв от солнца свое обезображенное лицо, которое более никогда не будет улыбаться, хмуриться или проявлять иные эмоции, свойственные живым. Молниеносный выпад Шенги сверкнул лезвием меча, отразившим лучи утреннего солнца. Юная анварка изо всей силы ударила стоявшую перед ней женщину в воинском облачении, стараясь не убить, но оглушить: лезвие глухо ударило последнюю в висок, и девушка-воин мешком осела на изумрудную еще траву.

В следующее мгновение лежавшая на самой опушке сухая массивная ветка внезапно стрелой устремилась к тому мужчине, который стоял ближе всего к лесу; тот лишь успел широко раскрыть глаза и вскрикнуть: "Колдовство!!!", и в следующий момент весь воздух из его легких был выбит ударом этого импровизированного снаряда; кто был причиной тому - наши герои не видели, хотя те, кто стоял рядом с Анайрином, слышали его шепот и видели, как он стремительно сплел пальцы в какой-то странный жест буквально за мгновение до того, как ветка, обычная сухая ветка - кто бы мог подумать? - станет причиной смерти одного из тех людей, которые, судя по всему, охраняли ивовое дерево и дремавшую на нем деву. Последний из оставшихся горе-охранников внезапно упал на землю и начал качаться по ней, заливаясь истерических хохотом; мужчина рыдал, задыхаясь от смеха, и хватался за разные участки своего тела, словно некто невидимый и неслышимый начал его агрессивно щекотать.

Тем временем Тиган, заметившая, что та, к кому она обращалась, все еще спала, решила подобраться поближе и стремглав бросилась бежать по направлению к иве. Ее дремлющая собеседница, однако, начала просыпаться, потревоженная истерическим хихиканьем и оглушительным смехом; дева приподняла голову, которая покоилась на ее тонких бледных руках, и сонными глазами осмотрела поляну перед своим деревом. Ее глаза - огромные, миндалевидные, изумрудно-зеленые - внезапно расширились и, резко выдохнув, дева выбросила руку вперед, широко растопырив пальцы.

В это же мгновение Анайрин, Шенга и Сайофра внезапно ощутили, как их веки отяжелели, словно была уже поздняя ночь, а весь день они тяжело трудились; еще пара ударов сердца - и троица опустилась на траву и, свернувшись калачиками, сладко уснула. Оуэн и Шиа тоже ощутили нечто, скользнувшее по грани их сознания, но это скорее напомнило временное головокружение в жаркий летний полдень; мгновение - и все прошло.

Врата Балдура производили пока что не лучшее впечатление на Рагнхильду. Слишком многолюдно и шумно было улицах города. Рагнхильда пока ещё не привыкла наблюдать движение людских масс в едином потоке, где каждый занят своим собственным делом, а до остальным ему дела нет. У племен северных народов все было иначе - мало людей и огромные пространства, никто никуда не спешил и все друг друга знали. Воительница затосковала по этой размеренности, которую никогда раньше не считала благом, затосковала по дому, которого, скорее всего, никогда не увидит. Каждым шагом по улицам Врат Рагна переступала через себя. Ей хотелось растолкать всех этих людей, наполнить небеса неистовым криком и бежать прочь за городские стены.

Переговоры никогда не были сильной стороной Рагнхильды. Чтобы дело лучше спорилось, северянке следовало молчать, предоставив другим решать вопросы. Её манеры были очень хороши для её дикого народа, но здесь, в сердце цивилизации, девушка все время боялась сказать что-то не то. Поэтому Рагна, оперевшись на свою грозную секиру, слушала, как ловко Изабелла организует для всех трапезу. Вот только расточительность новой подруги несколько обескураживала небогатую северянку. Не в её правилах было лезть в чужой карман или давать советы по поводу того, как тратить свое золото, но Рагнхильда помнила, с каким трудом ей пришлось зарабатывать эти самые десять золотых, чтобы оплатить место на корабле.

Что до предлагавшихся в заведении кушаний, то к ним Рагнхильда была весьма равнодушна. Годы, проведенные на суровом севере, где капризы природы определяют, насколько будет богатым твой стол, приучили её к скромности. Для человека, которому приходилось насыщаться вонючим мясом чайки, всяческие изыски были ни к чему. Так что Рагна рассчитывала заказать что-нибудь подешевле и оплатить еду из своих скромных сбережений, дабы не оказываться ни у кого в долгу - честь этого не позволяла.

- Меня вполне устроит мансарда на ночь и чего-нибудь пожевать, - с этими словами Рагнхильда бережно достала из поясного мешочка пару серебряных монет и протянула их хозяйке. Она не знала, сколько ещё задержится в городе, но без видимого источника заработка транжирить северянка не собиралась.

Стефан ощутил укол страха при виде приближавшихся армии насекомых. Даже с этими тремя справиться пока не получалось, а пять мутантов представляли серьезную проблему. Парень кинул взгляд на Гвендолен: если бы они нашли способ запалить комнату с менином, насекомые не смогли бы пройти. Сейчас же фортуна поворачивалась к ним спиной - очень быстро. Но он откинул все этим мысли, помотав головой. "Тьфу", - подумал он, - "Сейчас не время для сожалений". Надо было срочно что-то предпринимать, иначе Энна и Ульвар могли погибнуть от яда и кислоты.

Обернувшись на магов, Стефан улыбнулся как гладиатор, перед которым на арене была выставлена целая армия. - Прикройте меня! Лицо парня горело отчаянной решимостью и умыслом. На мгновение он пропал из виду в синеватом полумраке залы и вынырнул из него прямо перед самым крупным, самым жутним насекомым. Выдернул блистающий клинок из ножен и, встав в угрожающей позе на одной ноге, воздел сталь над головой наподобие жала скорпиона. В левой руке он держал отравленный посох. Затем парень вдруг неторопливо, но явственно и отчетливо зацокотал и зашипел совершенно нечеловеческим тоном. У тех, кто был рядом, наверное, зашевелились волосы на затылке. От неожиданности им могло казаться, что они видели не человека, а еще одно отвратительное насекомое. С кем они путешествовали все это время?!

Через мгновение проницательные спутники могли догадаться, что Стефан говорил с насекомыми на их языке. Парню оставалось только мечтать, что остальные подыграют его дерзкой импровизации.

- Это моя добыча! - шипел Стефан паукам и медведкам. - Это моя сеть, я сплел ее и поймал этих существ, как сладких и беспомощных мух. Уходите и дайте мне насладиться игрой столько, сколько мне захочется. Здесь полно свежей дичи. Там - дальше по коридору и за камнями вы найдете еще вкусных и бесхозных двуногих. Плетите свою сеть, копайте свою нору и ловите их.

- Или кто-то хочет позариться на чужое? Кто первый желает попробовать моего жала или яда? Ты? Или, может быть, ты? - он поворачивался лицом то к одному супостату, то к другому, обжигая их убийственным холодом во взгляде. Он почему-то был уверен, что насекомые почувствуют отраву в болотном посохе и примут ее как должный элемент антуража паука-колдуна в человеческом обличье.

- Эти создания теперь готовы к сражению, благодаря вашим глупым попыткам поймать их без ожидания в засаде,- добавил еще аргумент Стефан. - Разве пауки так охотятся? Невежественные увальни! Кто вас учил плести сеть? Теперь вы тут получите только жестокий огонь и холодные металлические жала вместо ужина. Отправляйтесь в коридор и сделайте все как подобает настоящим гордым восьмиглазым. Насладитесь охотой по уму. Вы потом еще не раз припомните с благодарностью слова Ашскольтотота!

На этих словах парень указал насекомым на проход еще раз, надеясь, что и насекомые, и спутники его послушают. Если нет, то вся эта честная компания была готова обрушиться на его голову.

Халита и Шиолта

Информация посыпался на не вполне до конца проснувшегося демона, каждая следующая новость краше прежней, хотя при слове "ограбили" сон слетел с него как легкая вуаль с лица красавицы, сдернутая рукой ловеласа.

– О лил... ограбили?! – Воскликнул он, прижимая (когтистые) руки к (заострённым) ушам и пытаясь рассортировать как-то все сказанное. Взгляд его скользнул по пылающей диаграмме, по канавкам. Затем он очевидно сообразил что одет лишь в халат и специально пошитые на копыта мягкие домашние тапочки. – Секундочку, секундочку, молодые леди... так, для начала я Асмо Звиск и нахожусь в своем доме. Эта сияющая конструкция – моё защитное убежище, в некотором роде. Оно должно быть сработало автоматически ночью, поскольку последнее что я помню, что я читал на ночь в своей кровати перед сном, но судя по моему виду, заснул преждевременно.

Демон сделал маленький шаг вперед и назад, не спеша выходить из пентаграммы.

– Но если argus lia сработала, значит произошло что-то действительно угрожающее. Но я в порядке, вы здесь, и также выглядите в порядке. Шиолта... – Он обернулся к девушке, красное лицо с "козлиной" бородкой на миг сморщилось в усилии припомнить. – Да, конечно же я вас помню: вы купили пятьдесят футов волшебной веревки для вашего отца примерно полгода назад. Простите что не трачу время на вежливости, но я совершенно сбит с толку и мне не хотелось бы покидать моё убежище, пока я не пойму что происходит.

Асмо не исключал Халиту из разговора, но, не будучи прежде знакомым с ведьмой, расспрашивал более знакомую Шиолту.

А герб... Юрих внезапно понял кому принадлежит этот меч. Кто сейчас валялся грудой костей и ржавых доспехов в паре метров дальше по полу, неузнаваемый, безымянный и забытый.

Они встретились почти два года назад, во время одного из даваемых молодым бароном Грацвильдом приёмов, что переходил у кутёж и гулянки молодых аристократов и их всяческих, несомненно искренних, друзей. Тогда Юрих только-только входил во вкус вольной жизни и своего наследства, отчего многие лица того времени помнились куда лучше чем те, с кем он встретился в последующие два года. Именно тогда, на том приёме, он был представлен баронету Талету Рилвиру – высокому, широкоплечему молодому офицеру, с аристократической осанкой и азартом в карих глазах. С наследником старого барона Балара Рилвира они довольно быстро стали приятелями. Не закадычными друзьями, нет, для этого Талет был слишком упрям в своих мнениях, а как минимум тогдашний Юрих не слишком любил рьяных спорщиков.

Но молодой баронет также умел хорошо проводить время и был хорошим собутыльником. Особенной страстью его были карты так что и он, и Юрих были обчищены за немалым количеством совместных столов, где баронет обычно проигрывался в пух и прах даже хуже чем барон Грацвильд. Отец Талета покрывал долги молодого гуляки, пока, примерно полтора года назад, после очередного, особенно крупного проигрыша с дебошем, барон Балар и Талет настолько крупно позвдорили, что, по слухам, барон в порыве ярости лишил баронета наследства.

К тому времени погрязший в кутежах Юрих не слишком держал руку на пульсе светских новостей, но всё же помнил, что Талет пропал вскоре после этого, вместе со своей невестой Ильрикой и старым доверенным слугой Ругом. Общество гадало изгнал ли его отец в порыве момента или же молодые возлюбленные просто сбежали чтобы начать новую жизнь где-либо, и на неделю или две исчезновение молодой пары было у всех на устах. Однако быстро раскаявшийся о своей ярости барон вместе с баронессой Рилвир просто места себе не находили. Даже назначили крупную награду за любые достоверные известия, доказательства, слухи, что угодно... но, так не дождавшись известий о единственном сыне, барон Балар скончался примерно полгода назад, оставив баронессу Люми одинокой вдовой.

Меч, что держал в руках Юрих, был родовым мечом Рилвиров, доверенный Талету когда тому было двенадцать. Этот меч был его гордостью, его именем, его честью. Он никогда не ставил этот меч на кон, не закладывал ни при каких обстоятельствах и берёг этот меч даже когда проигрывался, в буквальном смысле, до исподнего.

Воодушевлённые тем, что противник остался лишь один, авантюристы объединили силы – и их единодушное, без взаимной грызни, без нерешительности, с полной кооперацией друг друга усилие увенчалось невероятным успехом. Оживляющая скелет в доспехах смерть была наиболее сильной, но неожиданно мощное заклинание Арштат оттолкнуло его в сторону от Тэва, сбив с баланса, и воин моментально воспользовался преимуществом, ударом меча расколов реберную клетку. Используя огненный всплеск как отвлекающий манёвр, с другой стороны атаковал противника Юрих, чья рапира и поставила точку в этом бою. Изрубленный и обоженный, скелет покачнулся, повел черепом слева направо, словно рассматривая живых, – с лязганьем доспехов рухнул на пол.

23 день месяца Чес, год Нестареющего (1479 по счету Долин)
Врата Балдура, Побережье Мечей
8 часов утра

... Утро выдалось промозглым и туманным; легкие порывы ледяного ветра больно кусали кожу, вызывая озноб и мурашки, а сырой воздух услужливо доносил эти ощущения до самых костей, не оставляя в теле ни единого теплого участка. Раняя весна в окрестностях Врат Балдура была не такой суровой, как севернее, и снега здесь видели раз в десятилетие даже в зимние месяцы, но даже самые теплые - относительно других лет - весны здесь всегда были довольно зябки и неприятны, в первую очередь благодаря высокой влажности воздуха и специфике ландшафта, окружавшего Врата. Холмистая гряда, на которой расположился Вышний Град, была самым теплым и комфортным районом, поскольку туман и сырая стылость медленно и неумолимо сползали по склонам вниз, к реке Чионтар, вдоль которой раскинулись кварталы Нижнего Града и - за его стенами - Града Внешнего. Негостеприимность весеннего утра во Вратах Балдура, правда, была не первым впечатлением от города, поскольку у каменного причала в Кручах* они пришвартовались еще прошлой ночью. Сирая Гавань полностью оправдала свое название - ни зги не было видно в молочном саване, окутавшем Нижний Град, посему торговец и паладин решили последовать совету капитана Джаэля Сарпентима, владельца корабля, претенциозно названного "Любовник Умберли", на котором семеро героев прибыли во Врата еще прошлой ночью.

Сам Джаэль был местным - не из Врат Балдура, но из окрестного городка Замок Драконьего Копья, располагавшегося немного севернее по побережью, между Вратами и Глубоководьем, но Врата капитан знал очень хорошо, посему настоятельно рекомендовал своим пассажирам не торопиться сходить на сушу и переночевать на борту - Нижний Град был не лучшим местом для поисков достойной гостиницы в ночное время. "Утро вечера мудренее" - такому принципу решили последовать семеро, убедившись, что даже сама погода не располагает к ночным прогулкам по улицам незнакомого города. Проснувшись от стука собственных зубов, наши герои осознали, что новая глава в их истории будет вовсе не такой яркой, как им казалось прежде; казалось, туман заполнил даже внутренние помещения корабля. Поднявшись на палубу, они увидели, что ничего, собственно, в окружающем мире не изменилось: все тот же молочно-седой туман, в пределах видимости - каменная пристань, смутно различаемые силуэты проходящих мимо портовых рабочих, пара матросов, скучающе ожидавших капитана на палубе - они, будучи уроженцами окрестных земель, словно и не замечали пронизывающего холода и неприветливого пейзажа вокруг. Тихая их беседа не укрылась от слуха Цука, и гном расслышал о том, что сегодня - особый День того самого Возврата, о котором все путешествие им твердил Тэворин, и что будут гуляния на какой-то Шири, и фейерверк, а до этого кто-то выступит перед народом, но не менестрель - имени Цук не разобрал, но судя по уважению, прозвучавшему в голосах моряков, человек этот пользовался славой и почетом у местных жителей.

Едва ступив на пристань, наши герои сразу же познакомились с еще одной особенностью Врат Балдура, о которой Тэворин, все их путешествие расписывавший прелести и достоинства своего города и то, насколько тот прекрасен, забыл, видимо, упомянуть: толпы. Даже в этот утренний час и район пристани, и улицы города, поднимавшиеся от нее, были переполнены людьми; казалось, воды Чионтара вышли из берегов и, приняв облик людей, эльфов, полуэльфов, дворфов, полуросликов, гномов, да еще сам Бейн знает кого, решили, наконец, добраться до ворот, окружавших стены Вышнего Града. Дюжины, десятки дюжин тел, одетых в богатые шелка и бархат или добротно скроенную, пусть и скромную одежд,у и в лохмотья или грязные робы, пахнущие экзотическими благовониями или свежеиспеченной сдобой, и воняющие потом или перегаром, молча подсчитывавшие грядущую прибыль или обдумывавшие свои ежедневные заботы, и громко орущие друг на друга или просто сыплющие проклятиями без причины, брезгливо косящиеся на проходящих мимо и склонившие головы под тяжестью переносимого груза - все это ударной волной нахлынуло и поглотило наших героев, вмиг лишив их сонливости и вялой расслабленности, в которой они прибывали еще мгновения назад.

Всегда так бывает. Ясное и безмятежное небо не может быть вечным. Спокойствие и умиротворение, словно пар, исходящий от пашен в солнечный день, поднимающийся в небеса и рано или поздно обращающийся в свинцово-грозные тучи, накапливается где-то на небосводе судьбы и в должный час обязательно превращается в бурю темных событий, способную в клочки изорвать всю ту видимую безмятежность и "спокойные нынче времена". Тэу знал это, он предчувствовал, что долго не может продолжаться так - спокойный городок, тихая, размеренная жизнь, чистый горизонт событий. Должно случиться что-то дурное, что-то, что испортит всю эту идиллию, ибо ничто не вечно, все смертно, в том числе и светлые деньки. Всегда так бывает.

Конечно же, он оказался прав - он всегда прав, в том преимущество бытия умудренным годами и тяжелым опытом, а также теми знаниями, что Тэу обрел благодаря служению своему божеству. Не прошло и тройки безмятежных месяцев, как по знакам и событиям, незначительным и вроде бы не связанным друг с другом, жрец Келемвора начал понимать, что грядет гроза. Сначала этот отважный и безрассудный паренек, Эаран, и его зачастившие стычки с неизвестными, наносившими подозрительные раны. Потом - рассказ Эарана о том, что на самом деле происходило в Брин-Шандере. Тэу, привыкший ничего не принимать на веру и все проверять по несколько раз, довольно скоро убедился в правоте слов молодого человека, и вот тогда-то его и посетило горькое осознание, что спокойные времена закончились, погасли, как свеча, оставленная на сквозняке.

Очередной порыв ветра, особенно кусачего по ночам, задул искру, которую уже в который раз Тэу пытался высечь из огнива, чтобы разжечь угольки в своей вересковой трубке. Подарок Вилейны, единственное напоминание о молодом юноше, полном светлых надежд и восторга жизни, которым Тэу был три десятка лет назад; единственный верный друг и спутник, прошедший с Тэу все дороги, как физические, так и духовные, на которые когда-либо ступала нога этого человека. Вилейна потратила все их деньги на эту трубку, ведь изделия из бриара высоко ценились за свою надежность, долговечность, неподверженность огню и жару и опрятный, приятный внешний вид. Тэу так журил ее за это, хотя каждый раз, когда после тяжелого рабочего дня в каменоломнях присаживался на ступенях их дома и раскуривал душистый табак в этом дорогом во всех смыслах подарке, тайком улыбался и поглаживал морщинистую поверхность трубки, тихонько нашептывая слова благодарности своей супруге, которая сидела рядом и мечтательно глядела на закат, наслаждаясь тем, что их маленький мирок был совершенен и вечен.

- Вот же бестолковая! - проворчал Тэу, все еще пытаясь заставить искру появиться. В конце концов забросив это бесполезное занятие, Тэу продолжил свой путь, и уже через минуту-другую добрался наконец до "Комфорта Кельвина". Надеясь, что те, кому доверился Дунаван и кого нашли друзья Эарана в Лускане, окажутся достойными людьми, способными помочь ему в его деле, жрец вошел в обеденный зал постоялого двора и огляделся. Почти сразу он заприметил тех, кто соответствовал описанию, данному ему купцом, и, откинув капюшон, подошел к их столу. Прочистив горло, Тэу обратился ко всем пятерым:

- Добрый вечер, уважаемые! Вы, часом, не те самые отважные герои, которые прибыли в наш городок с караваном Беорна, в котором был важный товар для торговца Дунавана? Последний рассказал мне о том, с какими опасностями столкнулся ваш караван по дороге сюда, убежденно поведал о том, что без вас его драгоценному грузу никогда было не пересечь врата Брин-Шандера, и посоветовал обратиться именно к вам, если мне нужны доблестные и надежные люди, которым можно доверять. Меня зовут Тэу, Узревший Лик Смерти, и как, возможно, вы могли бы понять по моему прозвищу, одеждам и священному символу, - Тэу откинул полу черного плаща, под которым на темно-синей рубахе тускло мерцал медальон с изображенной на ней костлявой руки, держащей уравновешенные весы, - я являюсь служителем Владыки Высшей Беспристрастности, Хозяина Чертогов, в Которые Суждено Попасть Всем, Держателя Последнего Вздоха. Я - жрец Келемвора, если говорить без церемоний.

Хороший выдался вечер в тепле и уюте гостиницы «Комфорт Кельвина». Путникам, столь истосковавшимся по этим двум вещам за почти месяц странствия по холодным равнинам, ничего другого и не надо было. Кроме того, душу им грел плотно набитый кошель с золотыми монетами, который они получили за передачу груза адресату. Выгодно завершив одно дельце, искатели приключений уже готовы были состряпать новое. К тому же возможностей открывалось немало.

Прежде всего, они вызволили из заключения варвара по имени Хенгар Эйснваард, который от имени своего племени Лося звал их помочь разобраться с проблемой в лице Ледяной Ведьмы, жестокой и могущественной колдуньи, которая терроризировала не только народ Хенгара, но и других обитателей Долины Ледяного Ветра. Ранняя зима, обострение холодов и нападения снежных тварей были плодом деятельности этой Ледяной Ведьмы. Увы, о ней Хенгар ничего не мог поведать кроме слухов и предположений (главное из которых заключалось в том, что ведьма – это изгнанница из племени по имени Хедрун Арусфирт. Поскольку у племени просто не было сил, чтобы разобраться с угрозой, варвары отчаянно нуждались в помощи извне. Отважным смельчакам нужно было найти Ледяную Ведьму и положить конец её тёмным замыслам.

Второй вариант трудоустройства был куда менее масштабным и не включал в себя спасение целого народа от неминуемой смерти. Суть работы, предложенной дворфийской торговкой Хельда Сильверстрим, заключалась в сопровождении её и её обоза до поселения дворфов, которое находилось у подножия Пирамиды Кельвина, большущей горы в центре Долины Ледяного Ветра. Поскольку в Долине развелось всякой опасной живности, не боящейся нападать даже на большие города вроде Брин-Шандера, Хельде требовались телохранители в её путешествии, и лучше тех, кто на её глазах дважды продемонстрировал свою удаль и отвагу в устранении возникающих угроз, она не знала.

Третье предложение вообще не требовало уходить из Брин-Шандера и морозить зад на заснеженной равнине, продуваемой всеми ветрами. Заказчик и рабочее место находились прямо здесь в городе. Работа заключалась в том, что нужно было представить интересы местного алхимика Риердона на деловых переговорах с неким Слимом, опасным человеком из Лускана. Дело в том, что Слим брал с местных торговцев деньги за «крышу». Когда в ходе нападения йети лавка Риердона сгорела в алхимическом зелёном пламени, слимова крыша ничем ему не помогла. И потому возмущённый торговец хотел вернуть уплаченные деньги с тем, чтобы восстановить своё дело. Понятно, что у алхимика кишка была тонка самому разбираться с опасным бандитом и его вооружёнными громилами, и потому он хотел, чтобы за него это сделал кто-то другой.

Таким образом, три возможности открывались перед группой начинающих авантюристов. При этом работа на все три фронта требовала усилий – каждое из дел не терпело отлагательств, и нужно было торопиться, чтобы поспеть везде без разделения сил. В этот вечер надлежало решить – с чего начать следующий день, чтобы грамотно распорядиться своим временем.

30 августа 2160
T: +96д 4ч 13м 22с

КАВКР "Владимир Ремек" 2155-02-021A

Параметры орбиты:
Гелиоцентрическая
Большая полуось: 418,809 млн км (2,799 а.е.)
Эксцентриситет: 0,231
Средняя орбитальная скорость: 17,592 км/с
Наклонение: 32,567 °
Долгота восходящего узла: 173,132 °
Период обращения: 1721,509 сут

Текущее положение:
Долгота: 281,871 °
Расстояние до центра орбиты: 517,398 млн км (3,459 а.е.)
Высота над плоскостью эклиптики: 247,705 млн км

Показать содержимое

На приборной панели радара дальнего обнаружения зажглась лампочка. Запищал зуммер. И каждый, кто услышал этот звук, подумал "Началось", чувствуя, как заводится сердце, стряхивая с организма накопившуюся за долгий полет усталость.

Прошло уже три месяца с тех пор, как "Владимир Ремек" покинул орбиту вокруг Паллады и отправился в путь к району выполнения миссии. Корабль отстыковался от жилой орбитальной станции, которая сама едва-едва превосходила крейсер размерами трех своих колец искусственной гравитации, где экипаж находился в комфортных условиях 0,8 g. Затем крейсер вышел из плотного скопления астероидов на чистую траекторию и включил маршевые двигатели, которые сообщили кораблю импульс в 3 км/с против направления орбитального движения. И когда все маневры были завершены и осталось лишь ждать три месяца, пока корабль прибудет к цели, экипаж погрузился в сон в криокапсулах. Бодрствовать остались только первый пилот Максим Соколов и бортинженер Ласло Ном, которые следили за состоянием корабля и здоровьем коллег в криосне. Завтрак, двухчасовые физические тренировки, обед, обследование систем крейсера, еще час упражнений, ужин, проверка жизненных показателей и сон - в таком распорядке жили двое неспящих первые полтора месяца, пока не пришла их очередь погрузиться в криосон и переложить вахту на второго пилота Майкла Коллинза и бортинженера Эндрю Райта.
За неделю до импульса торможения криокапсулы открылись, и весь экипаж, включая отделение десантников во главе с Джеймсом Митчеллом и командира экспедиции Александра Леонова, пробудился от долгого сна. Их ждали многочасовые упражнения на тренажерах, чтобы вернуть к нормальной работе порядком ослабевшие от трех месяцев бездействия мышцы, насколько это было возможно в невесомости на корабле без колец искусственной гравитации.
Наконец, на девяносто второй день полета, когда уже на месте план миссии был пересмотрен и уточнен, когда "Владимир Ремек" связался с Палладой и доложил о статусе корабля и состоянии экипажа, крейсер достиг пункта назначения и маршевые двигатели включились во второй раз, компенсируя разницу в 3 км/с со скоростью движения астероидов. Корабль выработал половину delta-V, которую могли сообщить ядерные двигатели.
Выравняв скорости со скоплением астероидов, "Владимир Ремек" нырнул вглубь пояса, туда, откуда был зафиксирован старт метеороида.

Можно было запросто засомневаться в целесообразности миссии, и на то были очень веские причины. Паллада со своей орбитой с сумасшедшим наклонением, которая в афелии возвышалась над плоскостью эклиптики на расстояние вдвое больше, чем радиус орбиты Земли, была в прямом смысле слова на задворках сферы обитаемого человеком космоса. Если пояс астероидов символизировал собой границу, то Паллада была этаким затерянным островом в черном океане межпланетного вакуума, который даже от предела человеческих владений был бесконечно далек. Может быть, именно это чувство оторванности от человечества, проявившееся у палладиан в большей степени, чем у рабочих на Церере, и привела к бунту и последовавшей за ним войне.
И скопление астероидов вокруг Паллады было в разы меньше, чем у Цереры. Не было никаких шансов у повстанцев укрыться в нем от радаров и телескопов Земли, Марса и Цереры. Даже война не создала бы достаточной суматохи, чтобы можно было упустить в ней, как бегут и прячутся мятежники, забирая с собой корабли и оборудование, необходимое для создания такой технологии.
Даже Леонов предавался иногда подобным рассуждениям. Однако после трех месяцев пути было бы большой глупостью повернуть обратно.

Четверо суток шел "Владимир Ремек" среди астероидов в поисках следов человеческого присутствия. Солдаты коротали время на тренажерах и проверках снаряжения, бортинженеры не отрывали глаз с экранов РЛС, пилоты вели крейсер, просчитывая траектории и избегая столкновений с булыжниками. И на четвертый день, когда уже можно было поддаться на уговоры внутреннего голоса и повернуть корабль в сторону дома, Эндрю Райт увидел отметку на радаре и услышал верещание сигнализации.

- Внимание, обнаружен искусственный объект! Тысяча девятьсот километров, горизонталь минус восемьдесят два градуса шесть минут, вертикаль плюс четыре градуса тридцать две минуты! - закончив доклад, Эндрю нажал на кнопку тревоги. По всему кораблю раздался короткий вой сирены.

- Обнаружены следы человеческого присутствия! - в динамиках громкой связи раздался властный голос командира экспедиции капитана первого ранга Александра Леонова, - Мы нашли, что искали! Боевая готовность два! Соколов, веди корабль к объекту!

"Боевая готовность два" означала разворачивание корабельных орудий в боевое положение и подготовку дронов к вылету, в то время как энергосистема и РЛС корабля остаются в походном положении. Экипажу требуется занять места согласно боевому расписанию, но надевать скафандры рано. Десант находится в каютах до отмены боевой готовности или поступления приказа о подготовке к боевой ВКД.

Корабль сбросил с себя оцепенение. Загудели механизмы подачи снарядов в пушки. Задвигались шлюзы, через которые техники бежали на летную палубу готовить боевых дронов. "Владимир Ремек" наполнился жизнью в предвкушении дальнейшего развития событий.
На мостике занимали свои места бортинженеры за пультами управления дронами и РЛС, операторы вооружения прыгали в кресла за мониторами орудийных батарей.

Максим начал разворачивать крейсер почти на 90 градусов влево, когда система оповещения закричала об угрозе столкновения, и Райт начал долокладывать:
- Горизонталь минус сорок два градуса!..
Первый пилот уже и сам видел множество красных отметок, летящих на них со стороны обнаруженного объекта. Взгляд выцепил стремительно убывающую цифру "5,4 секунды до столкновения". Объекты неслись на корабль со скоростью 800 метров в секунду. Всю эту информацию сейчас пытался скороговоркой выдать Райт, но Максим его не слушал - он был занят поиском решения, как уберечь корабль от атаки.

Колючая Лощина, Ежевичный лес, Гвинедд
2 день месяца канол хевин 301 года Мира

Гаэль уснул еще до того, как последний человек покинул комнату, в которой знахарь его разместил. По дороге наружу Патрик, сопровождавший своих неожиданных, но весьма желанных спасителей, прокомментировал вопрос Тиган:

- Дочка, Фодорский брод находится в двух с хвостиком милях отсюда, все по Койдвенскому тракту на север, развилок там нет. не ошибетесь. Ну и сам брод не сложно заметить - лес там уже почти заканчивается, не настолько густой, и вокруг брода - большой луг; широкую и полноводную речку-то вы наверняка заметите. Сам тракт проходит через Фодорский брод, так что мимо не пройдете, это я вам точно говорю.

Выйдя наружу, мэр обратился уже ко всем, кто стоял на подворье:

- Я даже не могу найти слов, чтобы описать, насколько я вам признателен и благодарен за то, что вы согласились сделать... Я знаю, вы не думайте - я не настолько наивен или глуп, я знаю... Знаю, что весьма вероятно - вы не отыщите Мелину... не отыщите ее живой. Но хотя бы знать, что с нею - что с нею случилось, жива она или... или пришел черед оплакивать ее, моля Старицу провести на Иную Сторону и уберечь ее от лиха по пути... Это важно, это нужно, нужно мне - понимаете? - на глазах у Патрика заблестели слезы, и сейчас он казался совсем стариком, осунувшимся, с темными кругами под глазами, разбитым и жалким. - Пожалуйста... Что бы вы ни обнаружили, что бы вы ни выяснили - я должен знать. И я буду благодарен за любой исход. В добрый путь, други мои!

Патрик резко развернулся и вышел из дворика Гвидиона, устремившись обратно в город.

- Он очень любит свою дочь, - тихо промолвил целитель. - Как и все мы, жители этого города, - голос молодого человека окрасился необычными нотками, словно под "мы" он подразумевал "я". - По просьбе мэра я собрал вам то, что, как мне кажется, может помочь в вашем нелегком деле. Большую часть моих запасов забрала Мелина и ее стража, и у меня не было особо времени восполнить их, но, надеюсь, и этого будет достаточно... Учитывая то, как описывали пострадавшие от Искаженных своих обидчиков, вам понадобится масло дровосеков - нанесите его на металл, и следующий удар, совершенный с помощью этого металлического оружия, выжмет все соки у того, что не человек, или не совсем человек, но что отчасти и растение... И да хранят вас наши Старые Боги!

С этими словами Гвидион вернулся обратно к себе в дом, а наши герои отправились по Койдвенскому тракту, по которому пару часов назад уже укатили телеги Кодда и его караван. Даже если нашим героям удастся расследовать загадочное исчезновение стражи Колючей Лощины и ее капитана в предельно краткие сроки, дальше в сторону Койдвенского леса им придется идти самостоятельно - разве что повезет повстречать еще один торговый караван, что было маловероятно, поскольку по осени, погода во время царствования которой менялась по несколько раз на день, торговцы старались не частить с поездками в столь отдаленные места.

День занимался чудесный - ясный, солнечный, теплый и безветренный. Веселое пение птиц, яркие краски осеннего леса, ароматы палой листвы, постепенно, но неумолимо наполнявшие все пространство под его сенью, придавали сил и бодрости - равно как и сытный завтрак, поглощенный нашими героями часом ранее. Они и не заметили, как пролетело время, потраченное на преодоление упомянутых мэром Калленом "двух миль с хвостиком" - и спустя час пути они, наконец, добрались до невероятно широкой прогалины в Ежевичном лесу, посреди которой можно было увидеть ту самую реку, текущую с востока на запад, и тот самый Фодорский брод, который они разыскивали. Правда, то, в каком состоянии они застали и реку, да и сам брод, заметно отличались от того, как себе представляли это место шестеро путников. Река вовсе не была столь "полноводной", как описывал ее Патрик; не "широкая лента кристально чистой воды, в среднем тридцати ярдов в ширину", но жалкий ручеек в десять раз меньшего размера мутной и грязной воды - вот как предстала "речная гладь" перед дюжиной глаз. Несмотря на то, что тракт уходил дальше на север, и вокруг не виднелось никаких поселений и вообще признаков цивилизации, северное побережье - другая сторона реки - было вытоптано так, словно туда, на запад, постоянно и регулярно отправлялись нескончаемые потоки пешеходов - это можно было разглядеть даже с тракта, хотя чтобы разглядеть детальнее, что творилось на другом берегу, нужно было определенно дойти до самого брода и подойти поближе.

Сидящему на мятой лежанке травнику, остро, до щемящей боли в груди захотелось оказаться подальше от этого шумного и суетного города. В Лесу. Там, где среди спокойной тишины, разум человека звучал ясно и ровно. Созвучный всему миру, полный. Там было так близко до добрых и красивых фей, великодушных духов воздуха или искусных земных духов.* Здесь же, в социуме, как сказали бы древние, здесь голова у Сильвестра раскалывалась и гудела от криков "друзей" с которыми ему надлежало продолжить дело жизни тех кто стали для них дороже родителей. Учителей, Коллегию. Казалось что первое задание было неподъемным, невыполнимым.

Парень покачал головой силясь стряхнуть это навязчивое чувство отчаянья, густо замешанное на безотчетной тоске по Лесу и волшебству. Он слышал аргументы спорщиков, но не воспринимал их. Они проходили мимо словно тени спугнутые солнечным лучом. Сам спор был выше его разумения, будто бы была одна единственно верная догма которую каждый из них решил донести оппоненту, щедро замешивая выводы с обвинениями. Кто же так ведет споры?!

- Дядя, могу я тебе чем-то помочь? - травник встал положив руку на мешочек с сушеными травами, намекая Кассию на обещанное ранее слабительное для неизвестного им Вильгельма.

Ясные глаза Петруса пытливо рассматривали личину надетую на оружейника.

– Всеблагостный сего мира не может оставить за другими последнего слова. – Констатировал Кассий в захлопнувшуся дверь, и больше ничего не сказал.

И вот опять перо в моей руке, а перед мысленным взором открываются картины воспоминаний. Я помню всё так, будто это произошло только вчера, а потому история будет воссоздаваться во всех мельчайших подробностях. Начнётся она в городке Красная Лиственница, с моего прибытия в который и началась череда событий, имевших судьбоносные для всех Королевств последствия.

Дорога из Глубоководья заняла у меня семь дней. Мне посчастливилось провести это время с другими участниками путешествия в составе каравана уважаемого Ваэвирра, торговца специями и морской солью. Одной из главных радостей путешествия является возможность посетить новые места и познакомиться с новыми людьми. Так что по прибытии в городок я был просто переполнен радостью и весело насвистывал мотивчик одной похабной песенки, авторством которой я теперь, спустя годы, не горжусь.

Среди представителей моей профессии дорога занимает третье место в списке источников вдохновения после похождений на любовном фронте и героических свершений. Для меня же, кто всё жизнь провёл в странствиях и никогда дольше пары месяцев не оставался на одном месте, дорога всегда была главной и едва ли не единственной музой. О своих амурных делах я привык скромно умалчивать, не желая возбуждать в слушателях зависть, а разнообразные геройства до той поры обходили меня стороной, обошедшиеся же без моего участия и так были в должной мере воспеты.

За разной болтовнёй и сочинением своих новых песен я почти забыл о цели своего путешествия в эти края. Склонность отвлекаться на разные пустяки всегда отличала меня. Задачи, требовавшие значительной концентрации внимания, были для меня непосильными. Например, я так и не научился играть на барабане и не смог освоить кобольдское горловое пение, хотя потратил немало времени на уроки. Впрочем, стоило мне оказаться на месте, как я сразу вспомнил, зачем пожаловал в Красную лиственницу. Да я и не держал эту не такую уж секретную информацию в себе, популярно объясняя желающим о том, что мудрые люди в Глубоководье беспокоятся по поводу стихийного дисбаланса в этом регионе, что бы это ни означало.

К моему глубокому удивлению я был не единственным Арфистом, направленным в Дессаринскую долину с важной миссией. Раньше мне приходилось работать над заданиями одному и не доводилось пересекаться с иными представителями моей организации, кроме той, что приобщила меня к общему делу. Только теперь пришло осознание, что разделяющих мою борьбу за лучший мир несколько больше одного человека. Мы узнали друг друга, обменялись тайными знаками и договорились о взаимопомощи, и в то же время не афишировали свою принадлежность к Арфистом перед посторонними, зная о том, что везде могут быть вражеские лазутчики. Хотя и понятия пока не имел, кто эти враги и чем мы им насолили.

Не желая показаться неблагодарным, я очень щедро отблагодарил караванщика тёплым, почти дружеским хлопком по плечу (хотя теперь мне думается, что он хотел бы получить оплату деньгами). А после я стал оглядываться по сторонам и размышлять над своими дальнейшими шагами. Прекрасно зная этот городок по исчерпывающе подробным рассказам Ваэвирра, я решил первым делом направиться в заведение «Весёлый меч» с тем, чтобы познакомиться с его хозяйкой, мадам Кайлессой, и обсудить с ней свежие новости, а заодно договориться о ночлеге и, возможно, вечернем выступлении в стенах её заведения. Вторым пунктом в моём незамысловатом двухактовом плане был визит к контактному лицу Арфистов, общение с которым могло пролить больше света на проблемы этого региона и моё, откровенно говоря, очень расплывчатое задание. Спешить со вторым пунктом, однако, не следовало, дабы не выглядеть излишне подозрительно. Все эти конспирации и неожиданно упавшая на мои плечи ответственность, надо сказать, были очень волнительны.

- Деревья и на площади до сегодня не росли, - возразила ведьма, призвав на помощь логику и опыт, - Но если даже не деревья, а грибы, без защиты вы там не протянете.
Она подумала над планом:
- Вечер, вечер... вечером нам надо опять идти к университету, и тогда мы, пожалуй, спросим про защиту под землёй, - пообещала барышня, - Если карта никуда не убежит - в кристалле настоятель ещё полежит дня два точно - то и вам пока не надо. Давайте лучше, как рыжая предложила, в таверну...
"Боги, зачем же так орать!"
Пафосная Лиса возвестила, что процесс пошел, и Халита собралась присоединиться.

Сайофра каркающе рассмеялась в кулак, слушая молодую анварку. Вся упорядоченная оседлая жизнь скатывалась с дикарки, как с гуся вода. Куда проще было представить Шию среди северных суровых лесов и каменистых холмов, а тут она выделялась, как бельмо на глазу. Знахарка украдкой вздохнула, ведь сама она была ни к месту ни в глуши, ни среди шумной толпы. Не пришей к спине рукав. Зайцу пятая нога. Долгое путешествие в Кередигион не принесло ответа на вопрос, как же Сая уродилась такой неказистой, повсюду лишней. А тут еще осень, ненавистная осень, когда поднималось в душе чувство щемящей утраты, еще более сильное оттого, что Сайофра не могла ни вспомнить, ни понять, что она потеряла. Лесное одиночество становилось невыносимым, и, словно перелетная птица, странница снималась с места, искала пристанище в ближайшем крупном городе. Там, в дымном чаду и пьяном угаре, среди случайных знакомых и мимолетных любовников проносилась зима. Уже который год...

- Шиа, лучший гостинец корчмарю - это деньги, - в подтверждение своих слов Сайфра выудила из кармана несколько медных монеток. - Твоя дичь ему только в тягость и недоумение будет, городские дичину не приучены жевать, им подавай мясо мягкое, свининку или курочку, зерном откормленную.

- Что же до огородов: здесь все не по-природному устроено. Священники проповедуют - но не сеют. Воины воюют - но не жнут. Крестьяне пашут - и кормят всех остальных. Потому крестьянин растит провианта намного больше, чем нужно ему самому, ведь он кормит и ремесленника, и солдата, и мага, и жреца, и знатного. И называется все это...

Знахарка зашла в таверну, не переставая говорить, из-за двери продолжало слышаться ее бу-бу-бу об устройстве общественной жизни. Со склонностью знахарки долго и пространно рассуждать о всяком разном ее знакомые уже успели познакомиться за время пути. Причем в собеседниках Сая не слишком нуждалась и могла проникновенно вещать обозной лошади или своей миске. Внутри знахарка огляделась и присела за последний незанятый стол, где уже притулился в углу рыжий смурный парнишка из обоза. Она повернулась лицом к двери и жестом позвала остальных.

Другая девица не так бросалась в глаза, как накрашенная воительница, хотя продемонстрировать непохожесть на других местных жителей была готова, по-своему. Издержки юности. Но для этого нужна была достойная цель. Оружия у неё было не меньше, чем у первой, но спрятано оно было лучше, и манеры чуть менее вызывающие.
Старый региль представлялся интересным предводителем, и Шенга следила за опытным проводником и тем, как пассажиры справляются с дорогой, не все из них друзья с оружием или глушью. Девушка понимала кимрийцев лучше, чем Шиа. Возможно, старшая изначально слишком испорчена внешним миром, но такое не стоило бы говорить ей, даже если она так порой думала. Сильная вера способна исправить этот недостаток (который можно было представить и достоинством).
Путешествие требовало напряжения сил, так что Шенга не скучала, а Шиа поднимала ей настроение своим присутствием и выходками, если не что-то другое. Достаточное напоминание о доме. Если считать Тиган, втроём - даже если бы они не были (немного) знакомы, объединиться с друидкой было легко. Плюс, Шиа теперь было, кого доставать вопросами, кроме сестры.
Последний участок пути оказался очень стоящим. Шенга смотрела по сторонам любуясь красками леса.
"Как здесь красиво!"
Он был бы ещё красивее, не занимай так много места поселение, и не кучкуйся дома так близко. Остановка обещала ночлег под крышей и отдых, ароматы же дразнили желудок.
- К этой еде быстро привыкаешь, - с шуточной назидательностью сказала она Шиа, не скрывая вожделение. Всё равно, станет ли младшая упираться или поддастся искушению, но её реакция могла оказаться забавной, - Не говоря о напитках...
Город это, как по одной, так и по второй анварке, пускай каменным домом Шенгу было не удивить, или даже двумя.

Солнце играло цветами сквозь листву леса и пальцы Анайрина, минуя барьер ладони и достигая глаз мага, до боли ослепляя. Все же юный чародей был доволен путешествием, если только не обращать внимания на причины, что заставили бросить родной край. С каждым горизонтом открывались новые виды, а боль в ногах, как ни странно, подталкивала вперед. Опасности на пути каравана не могли сравнится с чувством победы при преодолении очередной возвышенности. С этими добрыми мыслями Анайрин отстранился от солнца, делая глоток воды.
Маг, конечно же, находился в гордом одиночестве, хрустя припасеными сухарями. Очередная мысль вновь заняла его голову и теперь каждый пытавшийся с ним заговорить рисковал стать жертвой раздражения Анайрина. Мысли о том, что как бы дорога не была увлекательна и познавательна, она все же остается бесполезной, не покидали его. Причина уйти с теплого дома при каждом воспоминании наполняла сердце решимостью - колдун и не думал опускать руки. Но при каждом обращении к прошлому цель казалась все более призрачной и словно ускользала от молодого странника. Точно стоило наметить более определенный конец пути, чтобы достигнув его выбрать новый, подобно новому горизонту.

Тем временем время близилось к закату. На романтику Анайрина никак не тянуло, он хотел встретить конец дня в тепле кровати и будучи сытым. Поблагодарив Кодда за предоставленную возможность путешествовать под его защитой, маг мысленно улыбнулся. Какой бы дурак отказался иметь дополнительное, хоть и не очень опытное, прикрытие? Так что благодарность так и осталась лишь на словах.
Насколько же неудачное название у таверны, подумалось магу. Будто бы ничего кроме сломаной оси и неудачи на тракте не сподвигло остановиться переночевать в этом клоповнике. Клоповнике, который неожиданно невольно вызвал у Анайрина улыбку. Однобокую, жестокую, насмешливую усмешку.
Все веселье, шум и балаган местных развлечений легли грузом на плечи пришельца с других земель. Это заведение напомнило ему о тех деньках, которые он проводил в Каэрвенте. Напомнило о том времени, которое он потратил зря в тавернах, опустошая их запасы выпивки, и забегах по борделям.
Отбросив мысли о привычных недостатках человечества, Анайрин взял эль и уселся за массивным деревянным столом, пустовавшем в углу. До этого, еще при неприятном случае на тракте, колдун просил молчать о его умениях плести нити магии тех, кто по случайности стал свидетелем колдовства. Сильно Анайрин не надеялся на них. Он сам был готов обратить даное слово в свою пользу, не стоило ждать обратного от других. Тем не менее, укутавшись то ли в черный, то ли в болотно-зеленый плащ, он снял с пальца магическое кольцо, особо стараясь не светится.
Когда же вкус эля заполнил Анайрина, тот придался мыслям о той самой цели, что должна была стать горизонтом. О Койдвенском лесе и о его обитателях.

Ежевичный Лес
Гвинедд, в трех днях пути к северу от границы с Кередигионом
1 день месяца канол хидрев 1168 года Летоисчисления Церкви (501 первый год от Основания Башни)



... Торговый караван, направлявшийся из Форт-Брина, самого северного города Кередигиона, к южным границам Койдвена, сбавил свой шустрый темп, который поддерживался на протяжении предыдущих нескольких дней. Мастер каравана - старый рингиль по имени Кродд Длиннобородый - пытался как можно скорее проскочить через бесконечные просторы поросших пурпурным вереском и седым ковылем пустошей, в которые плавно и почти незаметно переходят Ирайтогские Топи на своих северных границах. Гиблые болота, кишащие диким зверьем, ядовитыми гадами и злобными духами, изрядно потрепали охрану каравана и путников, к нему присоединившихся, но все же остались позади; тем не менее, и на пустошах хватало смертельных опасностей - заброшенные селения и их погосты, которые так облюбовывают темные силы, стремящиеся обрести плоть - пусть и гниющую, отваливающуюся кусками с пожелтевших костей; пыльные руины древних замков, таящих в своих недрах логова тварей, которых ни одно воображение не способно представить себе даже в самом отчаянном кошмаре; вечно голодные и озлобленные волчьи стаи; разбойники, надеющиеся на то, что вдали от цивилизации и больших городов или феодальных центров никто не воспрепятствует им убивать и грабить.

В конце концов и этот отрезок пути был преодолен, и караван наконец вступил под начавшую уже укутываться в золото и багрянец лес; как сообщил Длиннобородый, назывался он Ежевичным, поскольку колючих кустарников - ежевики, малины, шиповника и боярышника - в нем было не меньше, чем гадюк в Ирайтогских топях. По словам Кодда, первое поселение, которое должно встретиться им по пути, населено гостеприимными и добрыми людьми, которые с удовольствием приютят путников и караван на ночлег; хотя его обитатели именуют свой населенный пункт "городом", фактически это - средних размеров деревня. Куда большие поселения земледельцев располагаются к востоку и западу от Койдвенского Тракта, по которому следовал караван, на окраинах Ежевичного леса; их обитатели занимались охотой, собирательством и обработкой древесины и лекарственных трав, а также возделыванием полей , окантовывавших лес. Этот же городок с ярким названием Колючая Лощина, которого караван должен был достичь к вечеру, жил в основном торговлей, ремеслом и предоставлением услуг путникам, следующим по Тракту.

Когда по-осеннему теплое и яркое солнце приблизилось к закатному горизонту, наполнив лес золотистым, оранжевым и алым светом благодаря солнечным лучам, проходившим через разноцветье осенней листвы, Тракт внезапно вынырнул из уютных объятий кленов, дубов, берез и ясеней, и вышел на внушительных размеров просвет - слева и справа, а также впереди лес продолжался на расстоянии в милю, не меньше; все же пространство было застроено невысокими, но аккуратными срубами, каменными двухэтажными строениями, чернело и зеленело лоскутками полей и огородов, было засажено яблоневыми и рябиновыми деревьями, а также украшено клумбами, пестревшими всей палитрой осенних красок - оранжевые настурции, пурпурные, белые, ярко-желтые хризантемы, золотистые и оранжевые бархатцы, розовые и лиловые астры. "Колючая Лощина", - громогласно провозгласил Кодд и прибавил шагу, явно желая поскорее отправиться в местную таверну за своей порцией горячего сытного ужина и кувшином сладкой и крепкой ежевичной наливки.

Единственным постоялым двором в городе была "Сломавшаяся Ось" - расположившееся на центральной площади "города" (фактически - весьма средних размеров деревни, не более двух-трех сотен жителей) аккуратное двухэтажное каменное сооружение, служившее гостиницей для постояльцев и таверной для местных жителей, с внутренним двором, конюшнями и вуалью ароматов, заставлявших желудок немедля потребовать хлеба и зрелищ, которая окутывала постоялый двор на расстоянии уже нескольких десятков ярдов.

- Что ж, в путь отправимся завтра на рассвете, - сообщил Кодд прежде, чем предоставить путников самим себе.

Сильвестр совершенно сбитый с толку сидел и переводил взгляд, с одного коллеги на другого. Он хотел предложить, а впрочем не важно что именно. Теперь, очевидно, слушать и воспринимать информацию оба не способны - слишком взвинчены. Того и гляди устроят прямо здесь драку.

Видимо я что-то пропустил, - думал он отстраненно. - С чего бы они невзлюбили друг друга? Мы тут только второй день...

Словно пионер смело вступающий за край известной карты на встречу всем неизведанным ужасам, травник решил вмешаться. Ему наверно было сложно осознать всю остроту ситуации, опыта социальных конфликтов у него почти не было. Просто чутьё говорило: нужно было "что-то" предпринять.

- Эм. Друзья, то есть я хотел сказать... Слушайте!
- Не стоит ли нам разделиться на время? Остыть. Мы же все союзники.

- Я хотел предложить, чтобы Штефан нашел денег, они нам будут нужны в любом случае. И информацию про всех замешанных в деле.
- Кассий мог бы разобраться что за человек Вильгейм и подсыпал бы ему в еду слабительного, что даже полезно для пищеварения. Нужно хотя бы на день отложить слушанья дела. Нам не хватает времени, значит мы обязаны его создать. Я не прошу вредить никому, но если мы будем лучше понимать ситуацию, нам будет легче поступить правильно.

Сильвестр наивно полагал, что если все будут заняты делом подальше "друг" от "друга" то конфликт сам по себе сойдет на нет. После небольшой паузы, больше похожей на заминку он продолжил.

- Я же, мне наверное лучше поискать нам союзников за городом, на случай если вам придется прятать Берта. В городе я почти бесполезен. - Маг покраснел, опять вспомнив случай множество раз упомянутый за это утро.

Юрих (осторожно), Арштат и Руайд (осторожно вслед за Юрихом) двинулись вперед, оставив Тэва с его факелом стоять на пороге подсобки; кольца на посохе Руайда звякали сихронно с каждым шагом аколита, и факел в руке Тэва шипел и потрескивал от сырого воздуха, слышимый отчетливо на фоне всеобщей, напряженной тишины. Подсвечивая себе кинжалом, Юрих приблизился вплотную к лестнице, отметив про себя темно-лиловые и бурые пятна, что тут и там пятнали густой зелено-коричневый мох. Надпись кантом возле входа предупреждала о схожей ловушке с напрыгом издалека, поэтому барон Грацвильд принялся для начала искать схожую нажимную плиту с проволкой и ящик со стрелами.

Увлеченный своим делом, Юрих заметил краем глаза какое-то движение слева и в тот же момент, почти одновременно друг с другом, Руйад и Арштат увидели как за замшелыми деревянными панелями поднимается ассиметричный, отдаленно гуманоидный силуэт, поросший мхом... нет! состоящий из мха! Спина, руки, ноги, шея и голова были покрыты зелёно-бурыми покровами, толстые нити лишайника свисали между обнаженных костей пальцев. В ярком свете магического кинжала Юрих и остальные разглядели яркие грибные наросты, проросшие сквозь кость и ветхую плоть, пурпурные спороносицы, угнездившиеся в тазовых костях, обрывки одежды, чудом не поеденные грибами и лишайниками, что нашли щедрую пищу в этом, некогда человеческом теле. Фигура издала низкий, нечеловеческий стрекот и двинулась к Юриху. В свете кинжала, блеклые споры струились от каждого её движения, словно газовый шлейф.

Но это было не всё: бугор в дальнем углу зашевелился, моховое покрытие разошлось в стороны как ветхая ткань под руками, и из него выбралась на яркий свет меньшая фигура. По пояс человеку, в ней не было ничего человеческого кроме общей формы, не было изначально, так как и плоть, и основа её была грибной, гротескно напоминающей людскую, но никогда ей не являющуюся. Голова переходила в плечи без шеи, и массивная грибная же шляпа, похожая на морской коралл, что Арштат видела в гильдии, была расцвечена лиловыми и красными пятнами. Грибочеловек уставился на людей маленькими, светящимися глазками, и в тот же момент облако лиловых спор ринулось от его фигуры во все стороны: тотчас Юрих, Руайд и Арштат почувствовали как в их разум вторгается чуждый, безумный скрежет-шёпот, отдельные слова-образы в котором били по нервам ощущениями нечеловеческого одиночества и злости.

Не сходя с места Тэву было тяжеловато определить направление по известным ему приметам природы: надо бы побродить вокруг, поисследовать как растут мхи и с какой стороны наиболее сыро, и вобрать ещё десятка-два мелких примет местности. По счастью, направление высчитывалось очень легко и без этого: перегороженное решеткой ответвление шло в сторону от башни, а развилка в сторону закрытых дверей, причём, учитывая расположение и расстояния, скорей всего имнено левое ответвление вело под сами двери.

Держа в руках побуревший листок, Руайд читал полурасплывшиеся от сырости строки, но знакомые буквы не складывались в слишком понятные слова. "Чухуй навроде" и "на мазе перья" напоминало ту речь, что Юрих выдал когда Тэв оглушил спящего стражника. Подошедший барон Грацвильд уцелевшие фрагменты понял получше, но всё равно большая часть записки была безвозратно потеряна и, из того же несколько устаревшего канта, он смог разобрать что есть некий груз или добыча, и она оставлена где-то неподалёку, и что некто Кит (или Кот? чернила расплывались) должен вроде бы этот груз подобрать и оставить деньги в условленном месте.

Светя себе кинжалом, Юрих также исследовал решётку, но тут его ждало некое разочарование: за ней виднелся точно такой же туннель, единственной особенностью которого был некоторый наклон вниз и больше мусора. Судя по конструкции, решетка не имела замка, а поднималась либо вручную (сомнительно, учитывая её немалую на вид тяжесть), либо каким-то невидимым механизмом. В двадцати шагах по левой стороне туннеля шёл отворот, но был ли он полноценным ответвлением или ещё одной нишей нельзя было рассмотреть, не подойдя ближе.

Загадка стола решалась довольно просто: став на него можно было легко дотянуться до ловушки и восполнить там стрелы-дротики. Другое дело, что впихнуть этот стол через люк было бы невозможно, так что скорей всего он прибыл откуда-то ещё.

Халита, конечно посомневалась: странный вопрос. Но достаточно простой. Чай обещал быть не таким мощным средством, как карты, и Халита уступила будущему герою Лейфа (а если всё пойдёт так, как предсказано - все в Лейфе станут героями) утешительный приз:
- Ладно... - Халита забрала коготь (от этих когтей у неё почему-то бегали мурашки, как-будто она видела их в действии) и посторонилась.

"Да сестрёнка не в духе." - отметила Миара, - "Знать, поцапались."
Воровка полуобернулась на месте, посмотрела из-под ладони на бредущего к конюшням тяжеловоза и вопросительно оглянулась на поднимающаюся руку:
- Ты чего? - Миара скользнула ближе, оказавшись к Миаре вплотную и взяла её лицо в ладони, заглядывая в глаза, - Лиа? Они все расплатяться, только не будь глупой. И зачем я оставила тебя?
Девушка, всё ещё ловя взгляд сестры, обняла её за шею и легонько поцеловала в губы.
- Лучше не попадаться, - промурлыкала Миара, снова отстраняясь, когда почувствовала, что достаточно, - Пойду.
И пошла, конечно, в своём стиле: на сей раз, не соблазняюще покачиваясь, а вприпрыжку, чтобы скоро догнать турдена, чуть не пританцовывая. Замедлилась на подходе к каравану: быстрое подбегание сзади к вооруженным стражникам вызывает подозрения, поэтому Миа изобразила из себя участливость: - Ой, а это и всё? - с ноткой недоверия промолвила она, чтобы завязать беседу, - Госпожа ведь так богата. Вам здесь помощь не нужна? А кто будет охранять вещи госпожи? и т.п.
Не то, чтобы она считала, что здешние рабы посмеют трогать вещи, но.. стоило бы обезопасить от подозрений себя, и заранее всё посмотреть и сосчитать.

Юрих пошел чуть первым, а Арштат следовала несколькими ярдами сзади. Увидев, что все идет явно не по плану, девушка поняла, что если сейчас не предпринять что-то решительное, то их милое дельце может закончиться, так и не начавшись. А с ним - возможно, и жизнь ее единственного настоящего друга во всем мире. Девушка приложила все свои способности, чтобы правдоподобно состроить "оскорбленно-обеспокоенное лицо" - для пущей убедительности ей пришлось припомнить лицо маменьки, когда Арштат имела неосторожность заявить однажды, что будь ее воля - она променяла бы всю эту проклятую "семейную важность и уникальность" вместе с дрянной чешуей в придачу на обычную жизнь обычной девушки.

Выпятив грудь вперед, чтобы формы были визуальнее, Арштат засеменила вперед, начав голосить задолго до того, как пересекла черту света:

- Юрих! Свет мой, жених мой, ну где же вы? Пусик, ваш мусик в тревоге!!! Юрих!!! Ну мы же договорились, никаких возлияний до свадьбы, вы обещали мне, что я никогда не забуду первую брачную ночь, а с такими темпами мой пусик, вероятнее всего будет, пардон, ригать над ночной вазой. Юрих, мусику страшно, это такие неподобающие для людей нашего круга трущ... кхм... окрестности!!! Пусик, нам пора домой, хватит пить и шляться, мы же даже еще не женаты... пусик? Юрих?

Единственное, о чем искренне жалела сейчас Арштат, так это о том, что не поддалась сиюминутному порыву, который внезапно обуял ею на днях, и не перекрасилась в пепельную блондинку - почему-то ей показалось, что с таким цветом волос ее речи звучали бы более убедительны.

- Вот трезвому тебе я бы вряд ли компанию составила, поскольку подозревала бы какой-то подвох, ну или что тебя какой-то доппельгангер подменил. Читала про таких чудищ, которые становятся двойниками других людей, выпивая их душу. А немного пьяный, или вдрызг нетрезвый Юрих - это привычная и уютная для меня картина, - Арштат подмигнула старому другу и подельщику. - Хороший план, заодно и обстановку разведаем. Я в том квартале никогда в жизни не бывала...

Когда пятеро человек вошли и в без того небольшую кухню, там стало совсем тесно. Тем не менее, кухарки, видимо, хорошо знали свое дело и умели его выполнять в любых условиях, поэтому работа продолжалась скоро и споро. Только когда все миски были наполнены рагу, старшая и самая добротная из них остановилась, отложила в сторону половник и кивнула младшей:

- Третья, дай воды доброму человеку, - молодая посудомойка прервала свою работу, вымыла руки, после чего набрала Зайну воды в глиняную кружку из большой бочки, которая стояла в дальнем углу кухни. Подавая кружку, девушка с опасением и любопытством смотрела на всех новоприбывших, и особенно - на Зайна, а точнее, на его шрамы от ожога. - Что ж, рада приветствовать вас в благородном поместье барона Тихронуса, - с явно заметной иронией в голосе продолжила кухарка. - Вряд ли вы ожидали такой "роскоши", да? Тихронус - тот еще скопидом. Денег у него - кавоты* не грызут, но, как сами видите, он предпочитает вести скромный, "достойный истинного воина" стиль жизни. Хех. Я - Первая, это - Вторая, - кухарка указала на свою помощницу, - а посуду моет Третья. Мы - рабы по рождению, поэтому ни Тихронус, ни его родители решили не напрягать воображение с именами. Помимо нас - мы по кухне ведаем и порядок в доме поддерживаем - в поместье еще трое рабов живут, Садовник и Конюх (раньше, при рождении, его называли просто "Сын" - поскольку сыном он и есть, Второй и Садовника, но когда он подрос, а старый Конюх преставился, попав под копыта баронского турдена*, Сына переименовали в Конюха. Незатейливо так). Собственно, нас шестеро, этот гнус Дориал и сам барон - вот и все, у кого есть доступ в поместье, больше ни у кого. Хотя мы редко покидаем поместье - только за продуктами на рынок сходить, ну или по мелким поручениям, нечасто такое бывает. Круглосуточно мы тут, на территории поместья обитаем - оно хоть и не огромное, но работы всегда хватает: и в саду возиться, и огород поддерживать, и цветник, стирка, уборка, чистота-порядок в доме - его Тихронус ой как любит. Еду, опять же, готовить, - Первая указала на миски. - Берите, мы и на вас наготовили, нас еще с вечера Дориал предупредил. День наш начинается на рассвете - нужно воды наносить, у нас колодец свой в амбаре есть. Еды наготовить на первую половину дня. Когда барон проснется - подать завтрак, убрать спальню. Стирка, уборка в усадьбе. Потом - обед подать скоро после полудня, и можно начинать ужин готовить, барон обычно ужинает на закате. Когда темнеет на дворе, все спать укладываемся, а барон часто совсем до поздна в своей башне засиживает, или в саду, когда у него... гости бывают.

А что до двери, которая в гостиной, то она выходит в "открытую" трубу, по которой можно добраться до ближайшего рынка, а если пройти еще чуть дальше - то можно дойти и до центрального перекрестка. Вот только у нас к ней доступа нету, ею только барон пользуется, там какие-то кнопочки на двери, он нажимает что-то, и только тогда дверь открывается.

"Лапать - вот ещё!" - нахмурилась Халита, проходя внутрь логова Проницательной Лисы с собственной Огнелисой. Загадать, что ли, желание.
Здоровский круг... Халита покачала головой. Конечно, такое с собой не захватишь. Проходя мимо столика, она присмотрелась к переплёту. Яблоко что-то напоминало, вернее такое она уже где-то встречала, только тут стражника не было.
- Обойдёмся без церемоний, - усмехнулась ведьма, уворачиваясь от всплывающей книги, - С чего начнём, кстати?

Айслин тихонько вздохнула. Вот так и бывает, мало того что заработков бродячей целительницы хватало на прокорм её самой и Тиля (гонорары Тиля обычно уходили на компенсации зрителям, пострадавшим в ходе представления), но отважный варвар встречал некоторые трудности с добычей пропитания в обжитых землях. Чего стоила хотя бы его попытка устроиться вышибалой с последовавшим выносом самых богатых клиентов, считавших что могут за свои деньги позволить себе... Подработка честной охотой на крыс была понятна, тем более знаменитая трехцветная плесень катакомб таила в себе широчайшее поле для открытий. Стоило поднять с пола мятую бумажку - и вот, стоим в подозрительном месте и договариваемся с крайне подозрительным субъектом о предельно подозрительном деле. А добронравный монах, похоже, настроился всех спасать. В обычных обстоятельствах Айслин разъяснила бы странному существу всю несуразность его затеи, но... Корабль. Летающий корабль, способный преодолеть разлом невзирая ни на какие блокады... Мало ли сколько еще времени маразматики из Браски собрались держать Мост Ладоней закрытым!
- Видите ли, хотелось бы чуть побольше узнать об этом вашем колдуне - например, что он может? Насколько силен? И кто эта злосчастная (и прекрасная, я полагаю) дева? Кстати, она не станет швыряться в спасителей тапками, за то, что поломали ей вояж? И с кем собственно предполагается иметь дело за предложенное вознаграждение? Колдун, охрана, экипаж? И последнее по порядку, не по сложности. Видите ли, чтобы угнать летучий корабль нелишне было бы уметь им управлять. Расколотить сие чудо инженерной мысли мы можем вполне качественно, а вот управлять им...

Аэн, 18 мая 632 года, время около полудня

В обеденное время таверна "Зеленый Дракон" была полна практически полностью, и дюжина-другая разговоров вольно текли среди почтенных каменных стен, витая над ароматами жаренного мяса и создавая энергичный, жизненный фон. Пробиваясь сквозь витражные стекла – день был ясным и свежим – лучи солнца бросали разноцветные пятна на развешанные тут же на стенах гербы Пяти Драконоборцев и гордость таверны – огромный, с двуручный меч размером коготь самого Локирра, висящий на самом видном месте. Великий зеленый дракон, что терроризировал Ивалир три столетия назад был низвергнут Пятью, что подарили этот коготь своей любимой таверне Аэна, поэтому неудивительно что все блюда сего почтенного, далеко недешевого заведения были откликами к тем давним дням и эпохальному приключению.

– Мм, – Побарабанил пальцами по скатерти их наниматель, быстым взглядом окидывая меню. Кольцо с крупным золотым топазом заискрилось, поймав луч света. – Мне "Сожжение Полей" и "Отравление Милессы". Леди и этим джентельменам всё, что они пожелают, за мой счет.

Что ж, по крайней мере Глинт не врал насчет бесплатного обеда. Это странное приключение и началось с того что Глинт внезапно объявился вчера в, увы и ах, ныне куда как более умеренном обиталище барона Грацвильда. Развалившись в гостинничном кресле и машинально прикарманив карандаш, пару медных монеток и яблоко со столика неподалеку, пухлый халфлинг жизнерадостно сообщил что есть срочное дело, с хорошей оплатой и для нескольких молодых людей разнообразных талантов. Принимать дело или нет, то будет решением самого барона, конечно, но явиться к завтра полудню в "Зеленого Дракона" и хотя бы выслушать в чем суть гарантировало как минимум бесплатное угощение.

Юрих и ранее бывал в "Зеленом Драконе" – пока были деньги он, правду говоря, бывал там довольно часто, и шанс наткнуться на кого-то знакомого с прежних времен был велик. Но какие бы они ни были, внутренние переживания барона отступили на второй план, когда он услышал размер потенциальной компенсации. Даже с вычетом десяти процентов комиссионных Глинту, выходило очень и очень неплохо. Да что и говорить, даже разделенная на четырех, эта сумма была заметно больше чем барон ныне имел на руках.

И четверо их и было, сейчас рассматривающих меню с выражениями лиц что варьировались полным спектром от предвкушающих до осторожных. Тэв Дорга, пожалуй, был меньше всего к месту в этом заведении: хотя бывший караульный и надел свой лучший костюм, его обветренное лицо и военная выправка контрастировали с беззаботными посетителями "Дракона". Тэв и Юрих познакомились пару месяцев назад – свежелишенному дома барону было необходимо где-то переночевать, и он на пару ночей вселился к Тэву, найдя в тогдашнем городском стражнике редкую понимающую душу. Сыграли ли в этом понимании щедрые чаевые, что Юрих раздавал патрульным налево и направо пока было что раздавать, или Тэв же просто оказался хорошим человеком, то было открытым вопросом. Но столкнувшись с необходимостью собрать команду Юрих быстро припомнил молодого воина. К тому же, Тэв как раз покинул стражу – стоять днями и месяцами на карауле было не тем подвигом, которому он хотел посвятить остаток жизни.

Руайда Демиса барон знал хуже. Знакомый Арштат, молодой аколит Восьми даже в таверне не расставался с ритуальным посохом и даже рассматривая меню умудрялся выглядеть немного таинственно, не прилагая к тому усилий. Арштат и Руайд познакомились в картографической гильдии несколько месяцев назад, когда Демис искал там карты южных королевств: известие о закрытии мостов побудили в юном аколите непонятную тревогу, и он решил проследить путешествия отца хотя бы по картам, раз не мог последовать за ним во плоти. Разговорившись с очаровательной, улыбчивой девушкой, что вдобавок оказалась весьма сведущей и в картах, и тайнах арканы, Руайд и Арштат периодически встречались чтобы обсудить новые карты и новые книги, и именно через Арштат аколит и был "завербован" в их небольшую команду.

Ну а Юрих и Арштат знали друг друга давно. Тут и рассказывать особенно нечего, кроме того что юная колдунья была первой, о ком подумал Юрих когда дожевывавший его яблоко Глинт рассказывал о работе.

Напротив четверых, ныне уткнувшихся в меню сидел их наниматель: сухопарый и пожилой мужчина с стоическим морщинистым лицом и гладко зачесанными назад короткими седыми волосами; его выправка была под стать Тэвовой, но лишенной ригидности военной муштры. Его одежда была весьма богатой – темно-синий бархат с серебрянной окантовкой, – но лишенной вычурности или гербов, даже если элегантность, с которой их потенциальный наниматель касался меню и столовых приборов за милю выдавали в нём аристократа. Впечатление лишь усилилось когда принесли заказы: назвавшийся Ланом мужчина ни разу не перепутал вилки, и пил вино с тем выражением, которое бывает у людей, понимающих вкус хорошего сбора.

Когда блюда наполовину опустели, он кратко откашлялся, и обвел собравшуюся четверку взглядом.

– Теперь, если не возражаете, я бы хотел обсудить мою небольшую проблему. – Его голос был под стать виду: сдержанный и богатый одновременно. Хотя Лан и говорил достаточно громко, шум многочисленных разговоров позволял разговаривать без опаски что их подслушают.

- Нольвен. Давай, пока мечи на столе, поговорим немного. Ты, кстати, завтракала? Пошли, соберем тебе чего нибудь поесть, пока моя овсянка подгорает. Послушай, эту проблему им не решить, это можешь сделать только ты. Пойми Кормака, он, как он считал, отправился на выручку другу вместе с женщиной, которую считает женой друга. Может ли он спокойно отнестись к Альберту? А вот что себе думает Альберт - это ты мне скажи? Спрашиваешь, что он Кормаку сказал? Что Альва подвергает тебя неоправданному риску. Что ты скатываешься в бедлам, хотя тут основания имеются, просто никакой вины Кормака в этом нет. Сколько я помню, это как раз у Альберта под хвостом тлело идти поскорей. Зачем это ему? Если он любит тебя, но при этом собирается жить с другой, то зачем ему твой условно муж? Подружка, я знаю, твои эмоции - это тайфун, но давай просто определим цели. Если тебе нужен Альберт, то у меня есть знакомые, которые приторговывают хорошими ядами, хотя,честно говоря, мне его женщину жаль. Но тогда зачем мы идем за Вячеславом? Если ты хочешь попробовать наладить отношения с Вячеславом, которого звала мужем - зачем тащить с собой Альберта? Вряд ли царевич спокойно отнесется к этой ситуации. И то, как ведет себя Морье в самом деле настораживает. если он тебя любит, то зачем ему твой муж? Особенно, зачем ему добираться до Вячеслава без Кормака? Ничего удивительного, что Альва возмутился, а тут еще и такие обвинения. Поэтому я и говорю, определись, чего хочешь ТЫ. Не Альберт, не Альва, не Вячеслав, не я. Ты сама. И не обвиняй их, они не могут здесь ничего решить.

Нольвен смотрела Кормаку прямо в глаза - и увидела только ярость и презрение. Больше ничего. Глаз она не отвела, только прикусила губу до крови. Что они тут друг другу наговорили? По крайней мере, оба меча на столе, пока что они друг друга не убьют. Альберт умеет задеть за живое, больно уязвить. В этом ему не откажешь. Но пощечина... Это выходило за все ее представления о всяких кодексах и представлениях о чести. Ее гнев сменился ощущением непоправимого. Такие оскорбления не забывают.

- Миранда. Что здесь произошло? Отчего они опять поссорились? Как это... почему он его ударил?

В маленьком доме новости распространялись быстро. Не успела Мелисса убраться из комнаты, как раздался звон пощечины, потом шелест меча, извлекаемого из ножен - неужели, началось? Слуа в пару прыжков вернулась к двери и осторожно выглянула в щель. Меч Альберта мирно лежал рядом с багровым Комаком (сам Ши гордо удалялся), пока ещё не рубящим никого шашкой, но видимо близкому к тому. Выбор у Гвидиона был невелик. Мелисса нахмурила бровь: Альберт чем-то вызвал гнев Альвы, допустим, заслуженно. Однако, Нольвен... Фиона действовала неблагоразумно, перед обозлённым Кормаком защищая Альберта - а именно так это должно было выглядеть для еле сдерживающего гнев Гвидиона. Наверняка его любимая Шенда не стала бы подвергать сомнению суждения мужа столь открыто.
"К чему нам Мауэз-Ноз, эти Ши и без ночной прачки друг-друга съедят."
- Беги оттуда! - с огорчением прошептала она Миранде, может и услышит. Возвращаться в комнату без молока Мелисса не собиралась. Ничего хорошего, если Кормак решит, что слуа против него, а Нольвен со своим Альбертом, похоже, забыла о миссии.
Мелисса с секунду поколебалась, но затем отправилась в хлев. Позовут, если будет нужна.

Сэр Альберт смерил Альву взглядом, в котором очень сложно было увидеть презрение. Выражение его лица не изменилось, голос был ровен: "Let me elaborate. And be assured that picking fight is utterly futile." Он нарочито медленно вытащил меч из ножен и положил на стол. Не оставить оружие - увеличить тревоги Нольвен.
Альберт встал и направился к обрыву, чтобы, остановившись у самого края, устремить взор в Туман.

Первой заметила приближение зубастых тварей Горав - и отреагировала это, как и стоило любому человеку, особенно женщине: она закричала, что было силы. Но при этом танцовщица сохранила достаточно самообладания, чтобы не покинуть своих сотоварищей, и лишь настороженно следила за тем, что происходит вокруг...

... А происходило следующее: следопыт, отступив на относительно безопасное расстояние от берега пруда, выстрелил в одного из крокодилов, которые практически одновременно приблизились к кромке воды; увы, стрела ранила лишь водную гладь и, не причинив вреда никому, медленно опустилась на илистое дно озера. Практически одновременно с Лоэтусом отреагировал на приближение клыкастых бестий и Дивинти: молодой человек что-то прошептал, совершил замысловатый жест пальцами обеих рук, и из этой мудры* внезапно вырвался луч пронзительно-синего света, который, достигнув поверхности воды в том самом месте, где ныне пребывал второй крокодил из тех, что тайком подплыли к берегу, заставил воду буквально задымиться от холода. Хруст легкой корочки льда был отчетливо слышен всем, равно как и судорожный рывок рептилии, когда ее, хладнокровную и непереносящую низких температур, внезапно охватил такой хлад, который эта тварь наверняка никогда в своей жизни не испытывала.

Одновременно с благородным чародеем начал плести паутину волшебства и молодой художник, у которого, судя по всему, было намного больше талантов, чем о том можно было догадаться, лишь взглянув на сие юное создание. Мгновение - и тот луч холода, который пронзил водную гладь и заставил ее заледенеть, пусть и на мгновение, внезапно продолжил свое существование, на сей раз в виде звука. Точнее, какафонии резких, громких, неприятных звуков, которые, как верно догадался Мараджайн, так не любили все хладнокровные животные. Крокодилы замерли на мгновение-другое, пытаясь понять, что же происходит в их обычно спокойном и безмолвном пруду, а тем временем Мараджайн и Горав устремились прочь от воды, ближе к спасительной сени лесной чащи.

Тем временем Роберт, воспользовавшись временным замешательством рептилий, попытался атаковать одну из них, ту, которая была ближе всего к благородному рыцарю, стоявшему у самой кромки воды; увы, прочная кожа крокодила сродни рыцарской броне, и могучий меч паладина лишь скользнул по ребристой спине твари, так и не причинив ей вреда. Более удачен был в этом плане Бахтияр, стрела которого вонзилась в голову клыкастой твари.

Пока дворянин и рыцарь пытались хотя бы ранить внезапно активизировавшихся хищников, еще один - почти вдвое больших размеров, чем предыдущие трое - внезапно всплыл на поверхность пруда и устремился к берегу. Видимо, чары Мараджайна не подействовали на тварь, и теперь та решила разобраться с возмутителями спокойствия в ее маленьком царстве, с теми, кто посмел обидеть ее детей мгновениями ранее. Когда крупный крокодил уже находился почти у самой кромки воды, готовясь выбраться на берег, Рахман наконец закончил свою молитву Муругану, богу с шестью лицами, восседающему на павлине и повелевающему всеми войнами, битвами и сражениями во всем мире; увы, рептилия была слишком ловка и увернулась от потока священной энергии, которая в ответ на мольбу Рахмана низверглась с небес в озерную гладь.

Шум, треск, ледянящий холод, двуногие, жалящие противной нераскусываемой сталью - это было слишком для двоих из четырех рептилий, и два крокодила, самыми первыми достигшие берега озера, внезапно дернулись, молниеносно развернулись и уплыли вглубь водоема - где они были сейчас, увы, нашим героям было невозможно определить. Их непосредственной угрозой на данный момент оказался крокодил-переросток - и еще один, тот самый третий, который не решился приблизиться сначала, но сейчас уже переставлял свои маленькие когтистые лапки по каменистому берегу пруда.

Прекрасная погода, царившая сегодня над городом, казалась знаком удачи для Миары. Их начинание в такой день не могло окончиться неудачей, сама капризная и бессердечная природа, казалось девушке, благоволила их плану, первый шаг которого начинался именно сегодня.
По такому случаю (и по настоянию сестры) Миа приоделась. Короткий и узкий жилет, оставлявший открытыми плечи и живот, был сшит из полосок сизой, голубой и синей тканей, переплетённых между собой, создавая впечатление, что жилет состоит из разноцветных ромбиков ткани, неведомым образом держащихся друг за друга, поскольку все швы были спрятаны внутри. Кое-кому даже могло прийти на ум, а не разъедутся ли эти ленты, обтягивавшие грудь Миары, оставив её обнажённой. Подобным же образом были сделаны и полуперчатки девушки, охватывавшие её руки от локтей до запястий и переходя на тыльную сторону ладони, где хватались колечком за средние пальцы рук. Штаны из той же плотной ткани, что и жилет, обтягивали ягодицы и бёдра Миары. Обута она была в свои новенькие высокие сапожки из кожи пустынника, которая на свету играла сизыми оттенками на своей чёрной поверхности. Свои чёрные волосы она подобрала в высокий хвост, переплетя его чёрной и синей лентой, которые обхватывали волосы и придавали им вид косы.
Дополняли наряд два ножа: один был в пристежных покоях на правом бедре, а другой - за спиной, рукоятью вверх, прячась за левым плечом.
Над этим убранством под придирчивым надзором сестры несчастная Миа провела достаточно большую часть времени, которую бы предпочла провести в сладкой дрёме. Но, увы, Лиа была права: они должны были произвести хорошее впечатление, а потому пришлось пострадать.

Кроме того, Миара ещё некоторое время привыкала к новой одёжке, двигалась в ней, чтобы почувствовать её своей второй кожей, чтобы понять, как надо поставить ногу, чтобы не скрипнул сапог. Проверяла, насколько легко двигаются запястье и удобно ли садиться в этом всём на корточки, делать прыжки. В конце концов, она приноровилась, и теперь могла двигаться достаточно тихо и бесшумно, и даже полуперчатки не мешали её ловким ручкам совершать едва уловимые движения.


Когда двери неприступного поместья открылись, и Клиара излилась рекой сладких речей, Миара сочла за лучшее просто поклониться вместе с сестрой. Но сделала она это с присущей ей грацией: сначала качнулся тонкий стан, опускаясь вперёд, далее за ним двинулось тело, потом грудь, а следом, чуть погодя, плечи и голова. Миа намеренно поклонилась так, что выставила (всего на пару секунд) декольте своего тугого жилета, чтобы Дориал успел заметить, но не слишком долго, чтобы не баловать. Затем движение тела, плавное и мягкое, пошло в обратном направлении. Выпрямившись, Миара произнесла:
- Моё почтение,- она подслушала эту фразу в харчевне, что за Колодцем, в рассказе одного пьянчуги про благородных. И хотя на лице её блистала немного игривая улыбка, в душе бушевал настоящий огонь. Это было ликование, предвкушение реализации планов. Так что улыбка была вполне естественна, вот только улыбалась она далеко не Дориалу, а своим мыслям.

Первый день третьего месяца (Весна), утро
901 год ОПИ (от Основания Пифаронской Империи)

Поместье Тихронуса
Ушфон, Внешние Земли

... Новый рассвет, новый день, новый месяц. Весна всегда была лучшим временем года в Мертвоводном Каньоне - летний зной еще не напирал бесконечным потоком с раскаленных каменистых пустошей Горизонтов Облачных Кристаллов и не оседал на дне каньона, превращая его в котел, наполненный духотой, жарой, зловонием и пылью; наоборот, воздух в течение дня был чист и тепел, а по утрам - свеж и бодрящ. Редкая зелень, которой мог похвастаться древний город, в основном была представлена несколькими видами ползучих и вьющихся растений, которые, пробудившись от слишком долгой спячки зимних месяцев и межсезонья, теперь с радостью тянули свои еще хрупкие стебельки и изумрудные листочки вверх, к солнцу, выпуская усики и цепляясь за каменистые выступы строений и за керамические основания, на которых возлежал лабиринт трубопроводов Ушфона. Недавно прошел дождь - редкий гость в эту пору года в этих краях, и керамические трубы теперь сверкали так же ярко, как и стеклянные, синтовые* и кристаллические элементы древнего комплекса, предназначение которого, увы, было неведомо современным жителям города. Солнце еще не поднялось достаточно высоко, чтобы излить свои лучи внутрь Мертвоводного каньона, но даже света ясного и яркого неба было более чем достаточно, чтобы преобразить город до неузнаваемости - он выглядел празднично, нарядно и словно обещал хороший новый рассвет, хороший новый день, хороший новый месяц.

Новая работа в поместье барона Тихронуса заставила шестерых жителей города подняться еще ни свет ни заря. Поместье располагалось недалеко от западной стены каньона, там, где множество трубопроводов уходили внутрь скальной породы; здесь всегда было тепло, даже в морозные зимние месяцы, никогда не было недостатка в горячей воде, а удачное расположение у отвесной стены каньона защищало поместье от пыли и ураганных ветров. Высокая каменная стена окружала поместье; внутрь можно было попасть лишь через одни-единственные ворота. Клиара и Миара в сопровождении Редвана и Актамиры пришли вместе, и у ворот застали Зайна и Корбута, которые как раз собирались постучаться к Тихронусу. Все шестеро виделись несколькими днями ранее, когда именно их отобрал барон из пары дюжин претендентов на непыльную работу; многие из них были знакомы друг с другом, а кое-кого связывали узы родства или долга. Шестерка знала, что сегодня еще ночью сам барон покинул Ушфон, отправившись с отрядом воинов, предоставленных городом, в сторону Горизонтов Облачных Кристаллов - там барон Тихронус воссоединится с остальными отрядами и возглавит эту армию, главной задачей которой будет исполнить волю Янтарного Папы и истребить варварских вторженцев, посягнувших на неприкосновенность священных полей. Этот факт - не крестовый поход, а то, что шестерка не будет лишний раз встречаться с Тихронусом - определенно радовал если не всех, то большинство группы; во время собеседования барон произвел на наших героев не лучшее впечатление. Высокий, обрюзглый, с грудью колесом и глазами навыкате, этот пятидесятилетний мужчина производил впечатление грубияна и жестокой личности; на всех, кто не принадлежал к элите благородных семей Ушфона, Тихронус глядел свысока, как на каких-то животных или и того хуже - как на вещи, а его чувство юмора было таким же бесвкусным и грубым, как и его вкусы в одежде и способность поддерживать цивилизованную беседу. Так что - с глаз долой, тем лучше.

Ворота открыл Дориал - домоправитель поместья и доверенное лицо барона. Высокий и сухопарый, этот ровесник Тихронуса выглядел старше барона; вероятно, из-за облысевшей головы, вычурного монокля и выражения невообразимого презрения ко всему и вся, что его окружает. Дориал был одет в очень дорогой костюм, явно шитый на заказ; неизменный монокль в золотой оправе и вычурно повязанный шелковый шарф создавали впечатление, что это Дориал - аристократ, владеющий усадьбой, а вовсе не какой-то там Тихронус. Домоправитель окинул шестерку новоприбывших своим обычным кислым взглядом и вопросительно поднял брови, очевидно, ожидая подобающего приветствия.

- А зачем им управлять? - горько усмехнулась Фиона. Оба ши были бесконечно далеко друг от друга, хотя мысли их текли в одном и том же направлении. Нольвен отчетливо представляла себе, как она потеряет всех, кого могла потерять, и обретет единственное, что можно найти: себя самое, свой собственный дом и одиночество. Дом, высоко надо обрывом, открытым всем ветрам, чтобы можно было летать куда душе угодно и не думать ни о чем, не вспоминать и не надеяться. И еще горящий камин, чтобы вечерами смотреть в огонь. А может быть, она все же приползет зализывать раны в Эпервье Нуар, вотчину Ястреба - эта мысль уже посещала ее. Давно исчезнувший лесной замок фейри с высокими башенками над острыми пиками елей. Если Клер примет ее после всего... И она станет со временем как Клер, с ее приступами меланхолии и вспышками тяжелого гнева. Высокая мансарда, из окна - поле и лес вдали, над полем кружат черные птицы. И больше никого и ничего вокруг, и не надо ничего...

- Цветок? [пауза] Мы все - острова в океане. Это Хемингуэй, кажется. [пауза] Идемте завтракать. Нам еще нужно решить, что делать с этими беднягами, я про мебель и скотину. А куда идти, Вы знаете?

Вот и поговорили.

Кое-как пожар тушился. Внося свой вклад, гусыня оценила масштабы разрушения. Ой. Наверно надо было подождать, пока МН немного растечется. Но Мелисса знала, как эта ведьма опасна.
Жареной рыбки на полу видно не было, а что стало с другими пленниками? Она побежала искать Миранду и вопросительно гакнула, озираясь и забавно переминаясь с лапы на лапу.

Мелисса очень жалела, что не видит себя со стороны, когда сэр Морье попросил её исцелить Кормака. Ши, разговаривающий с гусыней... Красивой, статной гусыней, но всё же.
- А-га, - ответила фея, давайте его сюда.