Голосование пользователя

Под сенью развесистой клюквы.



ДМчик посетило стихийное... Нет, не так, лучше вот как:

Дамы и господа! Уважаемая публика! Спешите видеть! Доктор Ди дает незабываемый сеанс мастерской игры под интригующим названием «......тем временем в России»: ссылка. В ассортименте: бужевые медведи, водка и верный екзоскелет со встроенной "дружбой". Не забыта и хищная клюква, пожирающая неосторожных путников. И все это щедро сдобрено благоухающими ошибками на любой, даже самый взыскательный, вкус. Неизвестно, как долго продлится эта феерия, так что спешите принять в ней участие и разнообразить свой ролевой досуг!

P. S. И хотелось бы добавить для пессимистов и радетелей "чистого искусства": карательные меры в стиле "держать и не пущщать" из соображений "народ не поймет" есть не самая лучшая политика. Во всяком случае, никаких правил ресурса автор модуля не нарушил. Пока. А тот факт, что своим стилем он странным образом напоминает незабвенного Казаму Джина, еще не является достаточным основанием для кар. Так что, улыбайтесь, господа, улыбайтесь, вас НЕ снимает скрытая камера!

P. P. S. Выпущен и второй модуль того же мастера: ссылка

...Это все не правильно...

(За несколько минут до сброса)
Иваныч еще будучи духом понял, что бесполезно ломать голову над начальства. Лучше понять как есть и сделать. А с чего началось-то все? Сначала попал под командование Галины Петровны, коя известна своим гневом. Потом не дали замерить забортную температуру и ветер с помощью теплого пузыря...

"Ох ёжики лысые да кучерявые, - вздохнул Иван - шош со мною будет, коль она в гнев войдет? Я ж в молодости брюнетом был, да и шас со своими 1.6 метра на тогдашнего руссича не шибко похож...".
Вот с такими думами Иваныч стоял около люка. За спиной рюкзак, в руке правой ушаночка родимая, а в левой - водочка непочатая.

- Ай да не беда! - возгласом приободрил себя десантник и в пять глотков прикончил ток-ток откупоренную. Шумно занюхал ушанкой и с криком "Никто, кроме нас!" разбил пустую тару об лысину. И на пути к выходу, он смахнул с нее осколки стекла и надел ушанку, завязав её под подбородком.

Перед самым прыжком он посмотрел вниз, вздохнул... И шагнул в белою бездну с криком:
- Водка-а-а~!

В свободном падении Иваныч распахнул свой тулуп и используя его как крыло пошел по широкой спирали на снижение. Сделав пару кругов над местом посадки, Иван наконец увидел подходящий сугроб и пошел на посадку. Сугроб располагался в парке на северном берегу реки. И был он достаточно глубоким чтобы не расшибиться об мерзлую землицу. Сделав крутой вираж, дед полетел прямо на него и за пару секунд до приземления захлопнул тулуп обратно.

В момент приземления в паке что-то ухнуло, а потом якнуло. Секундой позже по радио раздалось:
- Иваныч Турбазе. Прибыл на Остановку. Осматриваюсь. Жду справок. Прием?

- Да-а ладно, босс, чего ты в самом деле - "такие не нужны... эдакие нужны..." - внезапно подал голос, молчавший до сих пор, Маверик. По хмурому прищуру вперенных вдаль глаз, и по тому, как то и дело втягивались и прикусывались во рту губы, было понятно, насколько напряжен сейчас молодой сталкер. И тем более странным мог показаться нарочито непринужденный раскованный тон, в котором Дэнни повел свои рассуждения.
- А я вот думаю, пускай говорит. Сам же знаешь, когда что-то засело там, глубоко внутри, и ноет, и нарывает, требует выхода, то лучше это выговорить. Тем более, что получается не в любой момент, ни с кем угодно, а только с единицами и когда уже терпеть не можешь... Так что пусть. Кроме всего, мне, вот, допустим, интересно про Командора послушать. Сталкер-то он был, хм... вы-да-ю-щийся...

Что-то происходит с нашей жизнью, когда из нее уходят по-настоящему близкие люди. Вдруг в одночасье пропадают все желания - и цели обесцениваются, и мечты забываются. Внезапно оказывается, что все это, каким-то образом, было завязано на Любимых и Родных. Ведь именно в их глазах, мы, зачастую сами того не осознавая, хотели выглядеть лучше и добрее; ради их признания и уважения мы стремились к успехам в работе, к знаниям, старались стать умнее и сметливее; ради них беспокоились о роскоши и комфорте, не ведая, что все это радует только в совместном использовании... И вот - остановка. Апатия. Никчемность и ненужность всей жизни перед лицом невосполнимой утраты.
Но тяжелее другое. Любовь. Она никуда не исчезает. Величайшее счастье становится величайшим мучением, растянутым на долгие и долгие годы, покуда душа человеческая, пытаемая на этом медленном огне, не превратится в жалкую прогоревшую головешку, дымящуюся где-то в холодной пустой темноте.
"Если только не произойдет чудо." - заметил про себя Дэниел, думая о горькой судьбе покинутых на этом свете.

- Все в порядке, Мэгги, ты меня нисколько не обидела. И вообще, - он резко посерьезнел, - в лагере или еще где-то, обращайся в любое время. Ты всегда можешь на меня рассчитывать. В смысле, не только как на пару кулаков.

Впечатлительная магия.

Итак, уважаемые дамы и господа, вновь я не выдержала. Новая привлекательная игра, как метко сказал один из игроков, гурманы мимо не пройдут.
Чавк-чавк.
Курсив, как водится, мой.



Предлагаю сыграть в закрученную словеску, (тут чего-то не хватает, но кого это волнует?) красочной обстановки и смешной системой работы игры. Вас ждут опасные закоулки развалин, пугающая неизвестность и кромешная тьма, необычные существа, впечатляющие заклинания, (стремительным домкратом) жестокость и конечно куча зомби! Их действительно много! Картина мира представляет собой далекое будущее, фантастичное но не футуристичное (архаичное будущее, окей). Однако (несмотря ни на что!) имеет место фентезийный наклон в котором мы в основном и будем действовать, (мы будем действовать в наклоне! В фентезийном! Извините, у меня какие-то странные ассоциации) потому рекомендую настраиваться на путешествие в мрачный мир фентези.

Несколько ренноваций (А? Реновация - это ремонт, вообще-то) : особые расы и классы; забавные, но не трешовые моменты влияющие как на ключевые моменты, (моменты влияют на моменты, я начинаю путаться) так и на рядовые; в зависимости от выбранных классов игра и сюжет будут выстраиваться индивидуально; возможность попробовать мир на себе, ведь от выбранных путей будут меняться и герои; интересные логические загадки, а помимо основного квеста будет возможность выполнить несколько дополнительных заданий; (вот это повезло!) для лучшего восприятия сюжетных моментов иногда необходимо описать что ощущает созданный герой, (на самом деле это архисложно. Вы поймете. когда увидите расы) данные моменты будут подчеркиваться мастером (опять моменты для моментов. Это явно что-то означает) и требуют резонанса от игроков (игроки дружно входят в резонанс и вибрируют синхронно с мастером. Экстаз!) ); все предложения игроков рассматриваются и обсуждаются.

Заявки принимаются

Назовите вашего героя и подберите ему подходящее мировоззрение, выберите одну из предложенных рас и назначьте вашему герою класс, вам будут предложены умения и способности в соответствии с выбранными специальностями, по желанию можете выбрать пару навыков что при проверке них будет давать вам бонус растущий с приобретением опыта (ориентируйтесь что социальные навыки будут более востребованы), снаряжение будет пополнятся и базовый комплект вам будет так-же предложен или вы можете написать желаемую амуницию самостоятельно в пределах минимума (только одежда, далее все необходимое лучше запрашивать) и выбирая только из одежды и аксессуаров, (одежду выбирать только из одежды! Ни в коем случае не из еды!) по желанию можете описать внешний вид вашего персонажа - это может серьезно помочь в процессе игры. (А можно и не описывать. Вот будет сюрприз для всех! особенно с учетом рас, которые будут далее. Оставайтесь с нами!)


Перечень сейлежа: (покупайте на распродаже! Только сегодня со скидкой!)
Расы

- Фир(ы). Аморфная форма тел этих размытых облаков напоминает гуманоидную но они скорее подобны разрядам электроимпульсов внутри голема, (голем из электрического тумана. Теперь вы понимаете, как трудно вообразить, что оно чувствует) обратите внимание что их тело материально и все характеристики примерно на одном уровне. Этим загадочным существам подходят почти все роли одинаково, предпочтения же отдаются дальнему бою и магическим взаимодействиям. (обратите внимание, как им нужна одежда для их размытых тел. А то еще, не приведи сейлеж, растекутся нафиг)
Средний вес: 143-167фунтов Средний рост: 6,2-6,5футов

- Тиритс. Крылатые гуманоиды, только с виду они похожи на людей, но внутри они почти целиком строятся на прочных мышцах (Мя-а-асо! без костей!) и только на месте легких у них единственный орган поддерживающий их жизнеобеспечение. (мозга тоже нет. Ура!) Превосходная интуиция и характеристики соответствующие основным инстинктам, дают основания думать что они неплохие бойцы. (основные инстинкты - это жрать и размножаться. И еще убегать. Что дает основание думать про то, что они неплохие бойцы, я не поняла)
Средний вес: 74-99фунтов Средний рост: 4,9-5,2футов

- Востр(ы). Огромные гуманоиды хорошо развитые физически, культурно поддерживающие свой разум в базовых рамках морали и этикета (вы поняли! Культурно поддерживают свой разум! Каковы базовые рамки - никто не в курсе. А может, это СЮРПРИЗ?). Внешне напоминают семейство лошадей с когтями гарпий на конечностях. (гуманоиды, напоминающие лошадей? Смешались в кучу кони, люди. Хотя... кентавры, что ли?) Они отличительно хорошы (Ы! Да! Я верила!) в преспособлении ("пре" в значении "очень" или "пре" в значении "пере"? Интересненько) к любым условиям и умелы в рукопашном бою.
Средний вес: 313-365фунтов Средний рост: 7,5-7,7футов

- Лирио. Дальние родственники сатиров и нимф, в следствии чего им досталась меньшая доля проклятия демонической крови (сатиры - антидемонически иммунны) . Их способности позволяют им лучше управляться с волшебством. (лучше, чем... что? кто? с чем?)
Средний вес: 103-136фунтов Средний рост: 5,5-5,9футов

- Кирин(ы). Земноводные гуманоиды, внешними признаками напоминающих скатов. (еще одни офигенно человекообразные. Скаты!) Голова не сросшаяся с шеей, (отваливается, что ли?!) у некоторых представителей вида особый хвост с ядовитым наконечником достигает длины в 2,7-3,1фута , и это пожалуй единственное чем можно было бы их сравнить со схожими представителями. (то есть, они похожи на остальных только хвостом, которого у остальных нет? Сюжет запутывается) Прочная кожа этих существ гладкая и плотно прилегает к мышцам буквально обтягивая форму обладателя, (редкость, на самом деле. Обычно кожа болтается складками, оборками и прочими рюшами) изредка они издают особый низкочастотный звук сводящий с ума тех кто не в силах его переносить. (А как он действует на остальных? СЮРПРИЗ!?)
Средний вес: 182-213фунтов Средний рост: 6,2-6,5футов

Классы

- Собиратель. Стойкий воин ближнего боя питающийся некротической енергией поглощаемой с трупов своих врагов. Он представляет серьезную угрозу для противника (будучи и защитником и атакующим), пользуясь в схватке увесистыми костными наростами, растущими и с каждым уровнем все сильнее меняющими его внешне. (Представьте, как часто придется покупать одежду из аксессуаров) Требования: Тиритс; Востр.

- Реставратор. Мощный и быстрый воин владеющий аксессуарам особого предназначения, служащим источником и концетратором, (то ли он служит аксессуарам, то ли они ему - без пол-литры не разберешь) с помощью псионических сил вызывающий ментальное орудие себе в поддержку. (батарррея! Товсь!) Владение таким оружием зависит от выбранной расы, а эфективность от уровня и умений. (вот такой кидок. Орудие ты можешь вызывать, а владеть им будет кто-то другой) Требования: никаких. Фиры и Лирио будут владеть только двуручными предметами, Востры и Тиритс будут владеть только орудиями ближнего боя, (Нет, эти орудия меня просто таки смущают. Орудие - оно или труда, или преступления, или некая внушительная пушка. В ближнем бою, наверняка, серьезная штука) Кирины будут владеть только одноручными предметами. (Скаты. А руки у них, вообще, для этого имеются? Или у них вместо этого хвост?)

- Пособник. Мистичный чародей поражающий своих противников искусством магии. Использует свое волшебство для ослабления противников и нанесения серьезных увечий. Для заклятий он направляет потоки некротической енергии (Буква "Э" в слове "Энергия" напрочь презирается.) по своим жилам. Требования: Кирин; Фир.

- Паразит (Ртуть). Хитрый и увертливый колдун, принявший на себя проклятие демонов гнетущее его изнутри. Использует сложный метод замедления времени, дающий своему носителю преимущество над противником. Во время перемещения в этом состоянии герой оставляет след ртутного запаха, (а?! Вы нюхали ртуть? И чем это пахнет?) а помимо того сила растет с уровнем. Требования: Лирио.

После написания анкеты и выбора параметров, подберите себе образ как картинку или попросить мастера подыскать что либо подходящее. (просите мастера. Говорят, конечно, что все уже давно кем-то нарисовано, но, боюсь, с человекообразными скатами будет сложновато) Помимо того добавьте в истории вашего героя один или несколько особых моментов в которых бы отражались бытовые или чудные случаи из их жизни. (раса - это уже чудный момент в их жизни. Какие уж там случаи!) В процессе практически не будет сложных рассчетов, а среди костей задействован только шестигранный куб. Стилистически декорации будут напоминать готический и темный, но временами будут появлятся впечатляющие пейзажи. (вот чего жду с нетерпением, так это пейзажей) До скорой встречи в игре!


Это было первое блюдо.
На второе - зарисовка того же автора:


Они приоткрыли ажурную, огромную железную дверь расписанную по бокам хроникой путешествия принцессы фей, где видно как она обманула крылатую гарпию, свалив на ту иссохшее дерево. (фу, как грубо! Разве принцессы фей так поступают? А где же бабочки и радуга?) За дверью, все что удалось разглядеть, это оконная рама прикрытая полу-прозрачным тюлем, (сразу за дверью - окно. Отличный сквознячок) пропускающим призрачный свет луны, падающий луч которой, своим краем оголял раскрытую кровать. (луч оголял раскрытую кровать. Это как? Снимал постельное белье с нее, что ли?) Хозяйка видимо недавно покинула свое ложе из кленового дерева покрытое лаком. Как тонко было подмечено - по своему обыкновению, госпожа складывала три подушечки к перине, но сегодня, что-то было не так. (слишком тонко подмечено. Ничего не понятно) Не зная что их потянуло войти, но не прошенные гости, (оголенная кровать притягивала, наверняка) с выдохом почувствовали жар застигающий их изнутри: (кайенский перец. Соус табаско. Сжегаем магов изнутри, как метко выразился недавно один из игроков по схожему поводу) "Как не вежливо, господин Морон..." - и смех ее, разбил трепетную тишину, нежно хранимую наблюдателями. Обернувшись, его спутник уже лежал на полу, бледен и холоден, как апрельское озеро. (как страшно жить! Спутник обернулся уже трупом на полу и остыл) Поднимая голову Морон узрел синеву отражаемого света с третьей подушки, (то ли подушка сама светит синим, то ли покрыта светоотражающим слоем.) хотелось закрыть сухими ладонями лицо, но было уже слишком поздно. Все кончилось в те же секунды. (Грусть-тоска. А можно было еще помучить эпитетами)


И контрольный выстрел без комментариев, десерт, так сказать.


Грамматика немаловажна в нынешнее время, особливо в свободной речи. Однако не за ней мы суда явились

Вот такое блюдо у нас сегодня к ужину. Чавк-чавк.
Смачного!
Спасибо за внимание.

С вами была
Как всегда, злая и несправедливая
Фиолетта Пасквиль


PS (Как тут подсказывает господин Затрикс, "У Востров однозначно были в предках Вуглускры. Иначе зачем такие когти?" )

Космос. Тишина. Безмятежность.

Внутри десантного отсека аэрокосмического челнока AD-140 "Flutterstrike" сейчас собралось пять человек оперативной группы Федерального Маршала Вернера Брауна. За скромными круглыми иллюминаторами, по левому борту - громадный как астероид, поникший и безжизненный военный транспорт, уже успевший стать самым значимым медиа-событием месяца "корабль-призрак", повисший на фоне зелёно-голубой Тары. Вокруг транспортника снуют туда-сюда, как мошкара, десятки и десятки небольших кораблей - челноки и шаттлы крупных медиа-компаний с съёмочными группми, несколько дронов с мощными прожекторами, пара цветастых спасательных кораблей из Федеральной Орбитальной Гвардии и красно-белый медицинский бот. Ни один из них, впрочем, не приближается к транспорту достаточно близко. По правому борту, за иллюминаторами виден остроносый крейсер DFS "Боуи", как ёж ощетинившийся плазменными турелями и кажущийся крохотным в дали, на фоне пустынь Аштабулы-3.

А началось всё ещё три недели назад. Тогда, в один прекрасный день автоматический зонд на краю системы обнаружил несущийся из межзвёздного пространства астероид весьма странной формы. На проверку тот казался потерянным при загадочных обстоятельствах транспортником DFS "Куарон", принадлежавшим Корпусу Космического Десанта Догманской Федерации. Потерян он был на пути к планете-тюрьме Ворланд 5022, больше пяти лет назад - буквально спустя месяц после "Двухдневной Войны" и ни причин, ни местоположения корабля установить тогда не удалось. По слухам его, правда, видели то тут то там - и корабль быстро оброс зловещий славой. Дело быстро закрыли, а весь экипаж и пассажиров объявили пропавшими без вести. Однако - как видно, корабль зачем-то вернулся. За орбитой обвившейся кольцами Аштабулы-5 громадный транспортник подхватил орбитальный буксир, и приволок его на низкую орбиту Аштабулы-3, для дальнейшего выяснения всех обстоятельств.

Сканирование показывает, что экипажа и пассажиров на борту нет. Подавляющее большинство бортовых систем отключено и не отвечает. Однако, корпус корабля более-менее цел. Аварийно-спасательные капсулы тоже на месте, все кроме одной. Военные собирались послать туда команду спецназа, однако вмешалось Министерство Юстиции. В архивах министерства сохранилась информация, что на борту корабля перевозилось несколько федеральных преступников, которые могут всё ещё быть на борту - в статис-капсулах. Впрочем, внутри ведомства произошёл конфликт, на тему того - кого же послать на корабль первым - спасателей, военных или кого-то из спецслужб. В итоге, после почти двухнедельных трений, дебатов и обсуждения в СМИ, выиграл последний вариант - послать решили группу от Службы Федеральных Маршалов. Миссия весьма тривиальная, если не сказать банальная - найти преступников, или же подтвердить их отсутствие, тем самым обезопасив корабль для следователей и ремонтников. Параллельно - получить доступ к центральному компьютеру корабля, полётному журналу и выяснить причину произошедшего. Вот так вот. Конечно, всё это - заслуга Ирвина Пилкинса, системного прокурора. Только его. Для него вся эта компания стала отличной пиар-акцией: вся Федерация узнала о чиновнике с задрипанной окраины, бросившем вызов МинОбороны и военной прокуратуре и отстоявшем свою правду.

И вот, сегодня, под присмотром десятков телекамер, Федеральный Маршал Вернер Браун и его оперативная группа готовятся войти на борт космического корабля-призрака, ради чьих-то космических амбиций.

***

Минута за минутой манёвров. Выравнивание скоростей, разворот челнока на стыковку. Военные отказали в праве садится на лётной палубе своего корабля, даже покинутого и пустого, поэтому челноку пришлось долго искать на корпусе рабочий стыковочный порт, подходящий по размеру. Пилот предоставленного Федеральной Орбитальной Гвардией челнока - миниатюрная блондинка в тонком пилотажном скафандре, не по-размерам зля и крикливая, всё это время рассказывала своему напарнику - молчаливому как стенка и угрюмому Ха'Тширру, с чёрной как уголь шерстью, ярко-жёлтыми глазами и ужасным "кошачьим" акцентом - как она на днях поссорилась с продавщицей в салоне косметики в Гудвотере. Почти тридцать минут она без конца в подробностях, с эмоциями объясняла какие там работают дуры, которые вообще ничего не понимают. Ксенос сидел и молча её слушал всю дорогу, изредка поддакивая девушке когда того требовала ситуация. На фоне этого монолога тихо играла музыка.



О том, что челнок вот-вот пристыкуется, группа Маршала Брауна узнала сначала по тому, что голос болтающей без устали пилота постепенно затих. Стыковка подходила к финальной стадии, самой сложной и требовательной к концентрации экипажа. Тут уже не до разговоров. По громкой связи внутри десантного отсека раздался голос "пилотессы":

- Дамы и господа, заходим на стыковку. На корабле нет искусственной гравитации, по-этому я её сейчас и вам отключу. Пристегните ремни и мимими.

Девушка-пилот звучно защёлкала тумблерами в своём оборудовании. Одновременно замолкла музыка, стихло урчание бортовых систем вентиляции, замигали красные огоньки у створок расположенного в потолке десантного отсека круглого стыковочного порта. Каждый из пяти человек внутри вдруг начал чувствовать, что его вес понемногу пропадает. Медленно, с ужасающей неотвратимостью, навалилась невесомость...

Лариса сначала не вмешивалась в Колин с дядей разговор. Но когда речь зашла про пузырь, утерпеть стало невозможно. Надувшись от обиды, что на неё совсем перестали обращать внимание, а теперь ещё и пузырём только Колиным интересуются, Лариса демонстративно повертела свой в руках.
— А у меня ручше! — упрямо пробурчала она.

Братаны, короче, нашли себе объекты для, типа, экспресс-допроса. Хуле, чем я хуже - пара шагов, на корточки рядом с девочкой присел. Надо устроить дичь ей. Ну и пацану соседнему заодно. И деду этому хуйскому. Короче, взбодрить дискотеку.
- Привет. - не парясь, понимает девка, или нет. Еще, блядь, не хватало на эльфийском с ней говорить. Сразу, по крайней мере. Пусть подумает о жизни, секунд так десять-двадцать-тридцать. С тряпкой во рту. Потом, вполне возможно, собеседника сменить захочет на более доброго.
- Симпатичные ручки. Только хилые какие-то. - взвесил на ладони связанные кисти эльфийки. - И маникюр тоже не фонтан. Надо поправить, это точно.
Ножик - в руку. Отточенный он, пиздец какой острый. Взмахнуть - и отлетит лапка мелкая, в грязь, кровью политая, упадет. Но нет. Неинтересно так.
- Маникюр-маникю-у-ур. - лезвие упер в сустав последней фаланги пальца указательного, над ногтем прямо. И на себя дернул, срезая мясо, состругивая тонкую стружку кости.
- Бля... - натурально огорчился, - вот сколько себя помню, никогда не получалось ногти кому-нить подстричь. Извини, сестренка, чесслово, прости. Я быстро учусь.
К следующему пальчику перешел. И тоска с грустью на лице.

Вы не можете просматривать этот пост!

Василевский. Каждому. Молчит Томас. Даже дольше, чем нормы приличия того требуют. Стоит, локоть в массивный косяк наружных врат уперев. Смотрит в бурю. И молчит. Вопрос, судя по всему, в никуда: - Интересно, и долго оно это будет?.. (руку вперед вытянув, ладонь лодочкой сложил. Миг – полная песка. Рассмотрел его задумчиво, большим пальцем вороша) Смотрите, забавно как… (снова руку протянул навстречу урагану) У ветра этого нет направления. Такое чувство, будто потоков хренова туча просто сталкиваются вместе, переплетаются, заплетаются, свиваются, увиваются. Такое… (ссыпал пыль на землю) А в шахту – не задувает… (в третий раз границу невидимую кистью пересек) Видите? Черта. За нее не дует, вообще никак. Нарушение фундаментальных физических законов, нет? Газы. Ветра дуют как им хочется и куда хочется. Я, конечно, понял бы, если б тут всякие генераторы полей хитрых стояли, так нет же – пустыня долбанная. Ни хрена нет – ни воды, ни людей. А черта – есть… (выдохнул шумно, ноздри прочищая. К вам повернулся) Короче. Насколько я понял, и ты, Никит, и ты (глянул на Ривас) – без имплантов. И смысла вас тянуть в темноту ту – не вижу. В канализации зверье, в правительстве ворье и Мидмирская Империя – три самых страшных проблемы Федерации, не слыхали? Насчет мидов и жуликов я не уверен, а, вот, хрень всякая там, наверняка, водится. Смысл какой вами рисковать, если я – бронированный и со светильником в башке? Смысла нет. Короче – ждите. Если в течение часа не вернусь - искать не ходите, дождитесь окончания бури и выбирайтесь к людям. С планеты вылезайте, корпы ее наверняка хлопнут, если меня не найдут. Как выкарабкаетесь – ни с кем не связывайтесь. Почти всех можно купить, а за неподкупными можно следить. Просто наберите "ноль-ноль-пять", с любого терминала. Выберите раздел "Бытовые услуги", нажмите "звездочку". Скажите, что вам нужна прачечная "Красная Крепость", отделение на "Форзанге-Три". Потом спросите "Сантехника", скажите, что вы от "Курьера" и вам нужен "Смокинг в стиле "Затмения"". Расскажете им всё, от и до. Вам помогут. Ладно, короче… Час

-Гм. Товарищ безликий лорд. А зачем нам говорить что нас связывало со жрецом если вы нас все равно убьете? Это конечно очень мило с вашей стороны что вы разрешили нам еще немного пожить, но тем не менее явно недостаточно для того чтобы убедить нас в чем-то. Может исполните последнее мое желание: дадите вкусно поесть... А я вам, так и быть, все расскажу. Все что пожелаете расскажу. И про жреца, и про то куда он нас вез.
Совсем непозитивный какой-то разговор получился. И от мысли что этот вот упырь сейчас попытается всех их убить у Прохора сильно сжалось сердце. Не хотелось ему умирать, но помешать он этому объективно не мог своими человеческими силами. А значит надо прибегнуть к силам нечеловеческим. Очень хотелось сейчас жить, но иного пути Прохор не видел. Так может хоть лорда удастся на тот свет за собой утащить и остальных спасти. А может не удастся, и эффект окажется похлеще взрыва ядерной бомбы. А не суть. Если лорд не умрет все равно всех съест. Сил у него мноооого.
Сглотнув подступивший к горлу комок Прохор зашептал тихо.
-Бегите, Андрей. Как можно быстрее отсюда бегите, а я...
Прохор постарался искренне улыбнуться и медленно пошел к этому самому эльфийскому лорду, начиная тем временем интенсивно думать. Громко так думать, чтобы даже в соседней вселенной инопланетяне на своих тарелках смогли сигнал этот уловить.
Архитекторы, архитекторы, Архитекторы, АРХИТЕКТОРЫ! ИДИТЕ СЮДА АРХИТЕКТОРЫ! ТУТ ТАКОЙ ВКУСНЫЙ ЛОРД, АРХИТЕКТОРЫ! СКУШАЙТЕ ЛОРДА, АРХИТЕКТОРЫ! ЛОЖЕЧКУ ЗА МАМУ, ЛОЖЕЧКУ ЗА ПАПУ, ЛОЖЕЧКУ ЗА РАЗВИТИЯ ГОРОДА! ПОКУШАЙТЕ МОИ ЛЮБИМЫЕ АРХИТЕКТОРЫ! МОИ ХОРОШИЕ АРХИТЕКТОРЫ! СЮДА! СЮДА! СЮДА! ЕДА! ДЕЛИКАТЕСЫ СО ВСЕГО УНИВЕРСУМА! ИЗ МИДГАРДА ДЕЛИКАТЕС! ЕДААААА! ПОСТРОЙТЕ ГОРОД ИЗ ЛОРДА! ПРЕКРАСНЫЙ ЗОЛОТОЙ ЭЛЬФИЙСКИЙ ГОРОД ИЗ ЗДОРОВЕННОГО ВКУСНОГО ЛОРДА! ПРОСТО ГОРОД МЕЧТЫ!

Ребров. Геннадий. Общее.
- Себе засунь, - резко сказал дядька, похожий на героя одного сериала и, переложив в левую руку баклагу с пивом, ударил нависшего над ним парня кулаком в нос. Парень увернулся и продолжая это же движение, саданул коленом в челюсть дядьке с пивом. Тот, впрочем, тоже увернулся. Автобус трясся немилосердно, потому на драку это не походило, так, какое-то вялое маханье руками и ногами. В завершение всего, парень упал на дядьку и оба они теперь были щедро политы теплым пивом из бутылки дядьки.
Салон автобуса замер в ожидании продолжения. Визг, писк и барахтанье, перемежающиеся угрозами и матом щедро разряжали обстановку.
Автобус резко затормозил. Из-за этого, Вадим хорошо приложился к стеклу за спиной водителя лбом, да так, что очки окончательно слетели с носа. Геннадий же выпустил бутылку с пивом куда-то в район своего чемодана и понял - это провал. Пускай и сшитую "русскими итальянцами", обувь с пивными пятнами покупать не будут точно.
В это время с шипением раскрылась передняя пассажирская дверь, в салон. Мотор затих, магнитола смолкла. Водитель вылез из автобуса и хлопнул своей дверью. На какое-то время в салоне повисла тишина.
Наконец, в салон, с шумом втиснулся водитель. Сначала вошло его правое плечо, затем показалась грудь, на которой сидела небольшая, лысая и красная голова, затем вошло левое плечо и ноги. Как оказалось, водитель был просто очень большой, чтобы войти сразу целиком.
Пыхнув папиросой, водила громыхнул:
- Как вы заебали, пидоры. Потолкуем, - утвердительно бросил он, взяв за шкирку сначала Реброва, который был сверху, а потом за грудки Геннадия, что был снизу. Экономным движением, водила вышвырнул наружу сначала Реброва, а уже потом, ему вослед - Геннадия.
Приземляться, конечно, больнее было Вадиму. Геннадию уже не так больно, все-таки он оказался на этот раз сверху. Пытаясь отползти друг от друга, да и выразить возмущение подобной ситуацией, они опять забарахтались на обочине дороги, а тут подоспел и водила.
Первая оплеуха досталась дембелю. Водила бил раскрытой ладонью, но все равно, в башне зашумело так, как никогда до этого, за год службы. Куда там дедушкам в расположении родной части, на этот раз даже звезды увидел, почти. Мотая головой, Вадим поднялся на ноги, пытаясь хотя бы встать в боевую стойку, но тут же отхватил коленом в живот, а сверху по спине пришелся локоть, хотя по ощущениям было похоже на кузнечный молот. Вадим Ребров упал на асфальт, выблевывая скудную хавку, которой он успел себя побаловать до посадки в автобус.
В это время Геннадий оперативно поднялся на ноги и пытался отступить, однако водила догнал его одним немыслимым броском. Схватив за правую руку, он тут же ее вывернул, до хруста, затем провел подсечку по ногам. В суставе что-то хрустнуло. Любитель больших сисек тихонько взвыл.
После этого, так и не издав ни звука, водила легко закинул оба тела обратно в салон, сел на свое место и закрыл двери.
- Ну что, господа и дамы, конфликт исчерпан, - пробасил водила весело и, заведя мотор, вы поехали дальше.

Лиона:
Ударила пару раз по доскам. Слабенько так. Руки дрожат. Доски держаться. Крепкими оказались.

Майерс:
"Я хочу, чтобы дверь открылась" иронично улыбаясь и глядя на остальных ты произнес желание.
И действительно. Так и вышло.
Паренек, вроде Максим его зовут, сразу же кинулся к двери и открыл ее.
Ну, по факту желание сбылось.
Но чувствуешь, что нужны более убедительные проверки и тесты.

Жерар Голон
Карманов у мертвеца нет. Черная, похожая на монашескую сутану грязная мантия карманов лишена.
И вообще ничего нет у мертвеца.
Зато ты убедился точно, что человеком он не был.
С отвращением смотришь на черную вязкую жижу медленно сочащуюся из среза шеи.
Вот что у этой твари оказывается вместо крови.

Джэк Бриджер:
В принципе, учитывая как в вагончике воняет гнилью, трупами и тленом, запах дыма скорее улучшит атмосферу чем ухудшит.
Но все-же, из какого-то странного упрямства ты решил дымить в окно.
Только собрался отковырнуть досочку, как заорал священник, выбегая прочь из вагончика в туман...

Максим Ларин:
Подошел к двери и решительно открыл ее.
Туман.
Белесый. С бледным красными прожилками.
Одновременно противно-влажный и неприятно пыльный.
Его причудливо извивающиеся жгутики робко начали заползать в ваш вагончик.
Но вроде опасности нет.
Вроде не ядовитые и схватить никого не пытаются.

Тут безумный священник, которого видимо окончательно свело с ума появление из кучи трупов девушки в костюме клоуна, дико завопив оттолкнул тебя и выбежал из вагона первым.
Хорошо, что катаной не полоснул.

Остальные:
Дико завизжав, окончательно свихнувшийся священник оттолкнул Ларина от двери и выбежал прочь, перед тем швырнув на середину вагона маленький белый шарик.
Секунда ужаса тянется мучительно долго.
Паскуда все-таки швырнул ту гранату.
Но миг ужаса прошел. И бежать, спасая жизнь, оказалось не нужным

Все стоят и удивленно смотрят на брошенный священником предмет.
Симпатичный, очень вкусный на вид шарик мороженного.
Ванильного.

Джошуа:
Стоишь в тумане.
На свалке.
Видимость метров десять.
А граната почему-то не взорвалась.
А руки в чем-то липком.
Машинально лизнул.
Ванильное мороженое. Как заказывал.

Завершающая стадия операции прошла как-то буднично. Сказались месяцы упорных тренировок. В дождь, снег. Под палящим солнцем или по колено в жидком дрище с червями, в который, под проливным дождем, превращался жирный, перемолотый танковыми гусеницами, чернозем полигона.

Практически одновременно с выстрелом Мартинека, десантники, скопившиеся за углом соседнего с магазином дома, парой выстрелов из одноразовых гранатометов проломили бетонный забор УС. Завалив две секции ограды, бойцы забросали двор узла связи дымовыми гранатами, добавляя неразберихи в хаос, учиненный термобарическим снарядом «восемь – восемь». Пока пулеметчики перепахивали огнем покореженное здание, доблестные бойцы лейтенанта Шпеера коротким броском пересекли улицу, проскочили в пролом и занялись зачисткой. Хотя, как оказалось, даже и зачищать особо некого было. Защитники или сбежали, или размазались тонким слоем по стенам. Только один подранок и остался, которого быстренько добили. Наверное, повезло. Хотя, мастер – наставник Пферцегентакль говаривал, что удача – признак мастерства. Точнее, если опустить матерщину, зоологию и особенности половой жизни родителей десантников, то именно так он и говорил…
Хвергельмира били тоже как-то буднично. Можно даже сказать – рутинно. Просто, в один момент взводный и унтер оттеснили его от основной массы бойцов. Отсекли от стада. Согласованно и слаженно. Словно пара касаток отбивающих слабого тюленя от группы сородичей. Вывели на воздух. Пока лейтенант объяснял Крису о недопустимости нарушения правил боя, Матиас сдернул с плеча Хвергельмира винтовку. Вытянул из кобуры пистолет. А потом держал бедолагу, пока Шпеер демонстрировал на десантнике все богатство арсенала приемов рукопашного боя, освоенных им в офицерской школе. Сначала за руки, а потом, когда Крис «поплыл», придерживал за шиворот, не давая упасть. Честно говоря, унтер и сам не сдержался. Сунул пару раз, резко, в печень. Потом еще пнул разок. Думал, пристрелить бедолагу. Так хоть родителям пенсию начислят. Типа, сын – герой. Пал смертью храбрых, все дела. Все равно гаденыш не жилец. Каторга на урановых рудниках Сваарга или штрафбат. В первом случае киркой руду рубить, выхаркивая собственные легкие. Второе не намного лучше. Оттуда тоже хуй выберешься. Во всяком случае, таких счастливчиков Керволайнен не знал. Нет там никакого «искупил кровью». Есть срок. От начала и до конца. Такие дела.

Теперь вот, болтаясь на орбите Анхелиса, полупьяный унтер размышлял о превратностях судьбы. О втором шварме. О «чужих». О лейтенанте, чудом избежавшим вальцовки дымохода. И о мертвой девочке с плюшевым мишкой. Порубленную пулями малышку ему было реально жалко.
Тяжело вздохнув, унтер откинулся на заскрипевшей кровати. Из одежды только штаны с подтяжками, да ботинки. Жетоны прилипли к широкой, покрытой потом груди. Даже не звенят. Полупустая бутылка шнапса в одной руке. Дымящаяся сигарета в другой. И маленький плюшевый медведь на прикроватной тумбочке. Не до конца отстиранный, покрытый розоватыми пятнами несошедшей крови, молчаливый собутыльник смотрел на Матиаса немигающим взглядом пластиковых глаз – бусинок.
- Мы их всех убьем, Медведь, - пьяно ухмыльнувшись, Керволайнен отсалютовал игрушке бутылкой. – Prosit, kamerad…

Воин.
За окном поджидал всадник, его чёрная лошадь спокойно гарцевала прямо под окном, но в пределах досягаемости скованного решёткой взгляда. Одетый в прекрасно скрывающую его в ночи (но не прячущую от света фонаря) чёрную накидку с капюшоном неизвестный неожиданно поднял взгляд и уставился двумя светящимися в темноте оранжевыми зрачками прямо в душу. Секунда, две прошло. Непонятное существо смотрело, изучая и будто бы узнавая. Затем - простой жест - оттопыренным большим пальцем вокруг шеи провело. "Ты мёртв." Что-то подобное имелось ввиду.
Ошарашенный, отошёл от окна. Не в силах противостоять мощному чувству, сел на кровать, чтобы хоть как-то собрать себя. Образ, не дававший открыть дверь к лестнице, прочно встал перед глазами, издеваясь и смущая.
В конце коридора открылась дверь. Чуть старческий, но изрядно ещё бодрый голос, тщательно проговаривая слова, ворчливо произнёс:
- Кто-о-о посмел столь бесцеремонно будить Майки Величественного?..
"Старый гоблин." Одна ясная мысль в голове.

Неизвестный.
Спокойствие пришло почти мгновенно, стоило расслабиться и отдаться жаре, как она ушла, оставив после себя чувство покоя и внутренней силы. Чувствуя совершенно беспричинную (для не помнящего своего имени человека) уверенность, встал с кровати и, взяв свечу, приступил к осмотру.
Верхний ящик тумбочки оказался совершенно пуст, тогда как нижний удивил загадочным кольцом, исписанным очень мелкими и совершенно нечитабельными рунами и украшенным ярким огранённым рубином. "Моё."
В сундуке лежали короткий меч в ножнах, сумка с метательными ножами (всего десять штук), походный плащ с капюшоном и сумочка для денег.
За закрытой дверью раздался, как не парадоксально, звук открывшейся двери и чуждый голос:
- Кто-о-о посмел столь бесцеремонно будить Майки Величественного?..
"Не человек."

Безымянный.
Движение к сундуку закончилось приступом тошноты. Сдержав порыв, устроился на время на таком удобном полу. Вроде отпустило. Удалось даже встать и всё-таки приступить к осмотру.
Внутри ждали походная одежда (плащ с капюшоном), сумочка для денег, длинный меч в ножнах и чем-то вызвавший трепет метательный топорик в чехле.
А потом вернулся слух (которого до того, как оказалось, не было), и тут же взорвался громким голосом за дверью:
- Кто-о-о посмел столь бесцеремонно будить Майки Величественного?..
Будто бы закончив настройку, слух успокоился, и звуки снова стали звучать нормально, как и должны.
"Я не в порядке. А там - гоблин."

Смерть идущей впереди девицы, была настолько странной и неожиданной, что я даже не сразу осознала, что происходит. Несколько секунд, просто стояла и смотрела, как её тело превращается в песок, который затем уносит ветер.
Вернула к реальности меня резкая боль в левой руке. И суперпрезидент, забросивший меня на плечо и с места в карьер рванувший вперед, потянув за собой Василевского. Во время этого безумного марафона я просто болталась у него на плече, все еще отходя от шока и пытаясь осознать произошедшее. Получалось с трудом. Тот факт, что живая, дышащая, девушка, чью руку, я только что держала в своей, превратилась в пыль и исчезла без следа, просто не хотел укладываться у меня в голове.

Однако воспоминания о произошедшем сразу же отступили на второй план, стоило мне посмотреть на свою руку. На покрытую красной коркой, иссыхающую конечность, с уродливо скрюченными пальцами. Это что, то же, то происходило с Ингеборг, происходит и со мной? Я сейчас тоже превращусь в красную пыль, которую развеет ветер?! Нет. Нет... Неееетет!!!
Голос подошедшего Василевского, "белым шумом", звучал в ушах. Медленно подняв вверх левую руку, я посмотрела на Василевского. Спросила, почти ласково
- Ты видишь? Эту штуку - Перевожу дыхание. В наступившей тишине, слышен дробный перестук зубов. Секунда. Другая. Не слишком прочные барьеры, ограждающие мой разум от напора страха падают окончательно.
- Убери её! Убери! Сделай что-нибудь! УБЕРИ ЭТУ ДРЯНЬ ОТ МЕНЯ!
Мало понимая, что делаю выхватываю у Василевского тубус и щедро поливаю рану водой из озера. Это должно помочь. Должно. Если нет... взгляд падает на топор в руках у Никиты.

День начался для Эндрю как-то весьма странно. Вот вроде бы только прибыл на станцию, а делать уже совершенно нечего. После вчерашнего аврала странно было ощущать что на тебе не висит разом сотня дел, каждое из которых надо было сделать еще несколько часов назад. Реактор можно сказать цел, а в его калибровке Эндрю все равно помочь ничем не может. Необходимости слать роботов во все уголки станции разом тоже нет. Даже тем единственным заданием, которое Эндрю таки получил, уже занялся Молинари. Просто ужас какой-то, пытка адской скукой! Единственная радость - известие о том что на полный вирусов, пещер и таинственных монстров островок он не отправится, а даже если Брюер передумает можно всегда перекинуть эту работку на Молинари.
Несколько минут Эндрю просто сидел, задумчиво качаясь на кресле и изучая пятнышки на потолке. Что же теперь делать то?
В принципе оставалась еще комната. Объект стратегически очень важный, но к тому же очень опасный. Перед глазами Эндрю до сих пор стоял тот бардак, что учинили полоумные роботы-полицейские. Повторения истории Старлингу очень сильно не хотелось, особенно учитывая тот факт что вслед за этим мог повториться кошмар про уборку комнаты. Брррр...
Чуть подумав Эндрю занялся радиостанцией. Если повезет ему удастся разобраться с этой штукой. В конце концов техника военная, должно там найтись что-то знакомое. А потом, когда Молинари закончит со стрекозами можно будет осмотреть тех двоих, что громили комнату. Эндрю чувствовал за них некую вину В конце концов это же он послал их искать нелегальных эмигрантов. Ошибок в програмном обеспечении можно было не бояться, но вот допустим сенсорный массив они об стену могли и повредить.

Геверро. Кохельман. Скабар. Каждому. Послушал кнехт Джамала монолог. Кивнул. И ударил Кохельмана, следом заговорившего. Словно бы невзначай рукой махнул, кулаком стальным - в подбородок точно. Клацнули зубы, трухой алой разлетевшись, брызнула кровь. Вмял ботинком в песок тело, на спину опрокинувшееся. Ладонью широкой за затылок прихватил. Дернул, лбом – к груди прижал. Хрустнули, чавкнув надсадно, позвонки шейные. Лопнули, кожу мослами острыми продрав. Скабара, к луже ссыхающейся поползшего, за ногу схватил. Рявкнули надсадно сервоприводы доспеха. Сдернул латиноса с места. Рывок. Крутанул вокруг своей оси и, что есть силы, об борт фургона шмякнул. Так, что на рессорах броневик качнуло. Красные брызги. Кляксы. Труп. Подобрал пистолет, Арчибальду предназначавшийся. Клацнул предохранитель, под пальцем бронированным послушно сдвинувшись. Вспышка. Хлопок. Плеснулось в сторону багрянца тугим фонтаном левое колено репликанта. Вспышка. Хлопок. В плечо правое вторая пуля вгрызлась, разворотила сустав напрочь. Вспышка. Хлопок. В кишках третья увязла. Вспышка. Хлопок. Вспышка. Хлопок. В грудь. Слева. Справа. Метнулась земля навстречу лицу, в щеку песчинками горячими вгрызлась. Боль. Ватная патока боли. Растекается по телу. Тяжестью свинцовой сознание наливается. Свет. Собственного дыхания хлюпающий присвист. Гулкий голос: - Знаеш. Когхдда я был совсьем мальенким, мать скхазала мнье оддну вьещ. Эту вьещ я запхомньил навсьегдда. Схлушай и ты тьеперр (вспышка. Хлопок. В горле застряла искра раскаленная. Новая боли волна) Самая бхолшая гхлупхост – счьитат гхлупцом схвоего вррага (сел перед тобой, колено одно в землю уперев) Бой (удар. Сверху вниз. Рукоятью пистолетной – точно в лоб) Война (еще удар) Смеррт (еще) Это – вторрьичност. Я тебья убьил? (вмялась арматура пальцев в лицо) Ньет. Ты сам себья убьил

Брюер, Старлинг

В каюте Боровски, ставшей теперь каютой Брюера, ничего. От слова "совсем". Ящики в столе пусты, в шкафах - только пыль. Даже под койку заглянул, под матрацем - и там ничего компрометирующего. Мусорная урна в углу комнаты пуста, мусорного мешка в ней нет. Как будто бы прошлый владелец старательно пытался порвать всякую связь между собой и этим местом. Определённо. В бывшей же каюте Локсмита, которая теперь каюта Стива Рассела судя по вещам, Брюер заметил зелёную карту, сиротливо лежащую на опустевшей полке. Просто кусочек картона с написанным от руки кодом. Двенадцать символов. И никаких идей что это. Прихватил себе, до выяснения обстоятельств, заглянул в стол - несколько толстых бумажных каталогов всяких электронных компонент и изделий, плюс распечатка руководства пользователя на какого-то андроида. Ничего интересного, одним словом.

Ибо тут внимание капитана привлек звук вращающихся винтов из соседней, седьмой, каюты...

Внутри какой-то хаос. Стол и шкаф с полками практически чисты, шкаф-купе закрыт. А на полу лежат книги в бумажном переплёте, целая коллекция щёток и расчёсок, канцелярские принадлежности в ассортименте, кусочки разбитого фарфора, пластиковые горшки для растений, рассыпанная чёрная земля, семена, стекло и вода от разбитых ваз с с цветами. Среди всего хлама лежит лаптоп, разломанный на две части - монитор отдельно, клавиатура отдельно. И странный такой, светло-голубоватый полупрозрачный шар на круглой подставке, в оправе из серебристого металла. Койка же, представляющая из себя только один матрас с обрывками простыни, завалена вешалками, скомканными комбинезонами и рубашками явно нечеловеческих пропорций. Подушка и одеяло забиты в пластиковое мусорное ведро в углу комнаты. Брюер спотыкается о что-то прямо у порога. Журнал. Глянцевая обложка, изображающая двух девушек-Ха'Тширр, нежно обнимающихся и обвивающих друг друга хвостами. Название, выбитое инопланетными иероглифами наверху, и продублированное чуть ниже: "FEEDBOY №1488 МАРТ 2888". Заголовки: "ФОТОСЕССИЯ ГОРЯЧИХ МОЛОДЫХ ЛЕСБО ХА'ТШИРР СТР 5". Чуть ниже: "Пять способов, как увеличить свой Шур'Ук, стр. 12", "Откровенные наряды к празднику Сатактубу, стр. 20", "Экскурс в сексуальные традиции людей - часть III, стр 38."

Над всем этим летает две "Стрекозы". Одна зачем-то бьется в стенку с пятой каютой корпусом: отлетает на пол метра, яростно рычит-пищит своими сигналами, разгоняется, и со всей дури долбается в стену. И так снова и снова. Другой дрон, с массивным сенсорным блоком на руке-манипуляторе, на все это дело смотрит и неустанно фотографирует. Бардак на полу. Товарища, решившего проломить стену корпусом. Брюера, вот, пропиликав удивлённо, тоже сфотографировал.

***

Ближе к вечеру Брюер потратил минут сорок, наспех приготавливая ужин - вышел добротный такой суп из рыбьих консервов, с кусочками всякой зелени из вакуумных упаковок. Плюс ещё салат из водорослей. Выглядят прямо как сопли, но на вкус неплохо. Хватить должно на всех.

Остаток дня Джеймс потратил в ЦУСе за поиском всякой разной информации. И среди прочего, нашел интересный отчёт за авторством Локсмита. Адресатом сообщения стоит Смотритель, но отчёт так и не был отправлен и сохранился в "черновиках". Оказывается, во время одного из спусков, команда из Боровски, Брауна и Лоусон потеряли внизу андроида, которого прислали с КМ взамен заболевшего экзобиолога. Потеряла при невыясненных обстоятельствах, причём. Почти три месяца назад. Не смотря на крайнее недовольство Смотрителя, Боровски это на удивление легко сходит с рук. А ведь, судя по данным, это навороченная модель ценой в два миллиона DFD. И Локсмит предполагает, что дело именно в этом. В этих двух миллионах.
Плюс, уже за полночь, Джеймс откопал логи переговоров экипажа и записи с нашлемных камер скафандров всех вернувшихся из последнего похода. Правда, они зашифрованы, и на их декодирование ушло бы пять-шесть часов. Пришлось оставить компьютер в ЦУСе работать с этим на ночь.

Полдень в разгаре, Солнышко неслабо припекает, а ветра практически нет никакого, от того и душно.

Прибор. Врал ли он? Ответов нет по-прежнему. Может быть лихач, так и не успев разогнаться, застрял в пробке, а юнец спокойно перешел дорогу, избежав своей участи... возможно. Забавно, ведь никто так не представляет себе спасение чужой жизни. Должна же быть машина, появившаяся из неоткуда и несущаяся на огромной скорости. Должен быть мальчик, от дичайшего страха застрявший посреди пешеходного перехода. И должен быть герой, единственный из всех человек, у которого хватит храбрости сделать самоубийственный прыжок под колеса нетормозящего авто.

Ничего этого нет, а есть просто предотвращенная смерть. Или же здесь и нечего было предотвращать. Теперь узнать правду не представляется возможным...

- Извините, - сонно произнес школьник, залипший в свой PSP, после того как нечаянно толкнул Руслана плечом. Телефон в кармане Гудиева зазвенел, наигрывая какую-то незнакомую остальным мелодию. Мама.

Странное чувство дежавю охватило Руслана, словно все это уже было. Евгений знакомо поглядывал на вывеску "Фаворита", постукивая ногой в такт мелодии телефонного звонка. Невнимательный школьник, удаляясь, все ближе и ближе подходил к пешеходному переходу. Руслан будто вспоминал свой полузабытый сон, в котором повторялись происходящие в данный момент события.

Малиновая шестерка, быстро набирающая скорость, неожиданно привлекла внимание Евгения. Он быстро глянул на время 14:18.

Могли ли в сводках МВД так криво округлить время? Могли. Но. Ничто не составляет труда написать в сообщении из будущего точное время 14:18, вместо округленных 14:00.

Вард

Набрав себе инструментов по самое не хочу, Мэттиус спешит на хранилище скафандров в центральный блок. Где в узкой комнате, в специальных капсулах, развешено по комплекту тяжёлого и лёгкого скафандра каждому члену экипажа. Быстро находит стенд, со своей фамилией на крохотном электронном табло. Белая ткань костюма А40. Золотистый шлем. Мэттиус одевает костюм А40 поверх своего комбинезона, быстро цепляет к скафандру сапоги и перчатки, надевает шлем. Финальный аккорд - запуск встроенного компьютера. По внутренней поверхности забрала побежали строчки диагностики, инициализировалась навигационная система, загорелась наверху шкала с азимутом, заработала камера и тепловизор. Ощущения необычные. Как будто даже не надел ничего. Неудивительно, впрочем - всего 6 килограмм, это тебе не А50М с его мощным каркасом, чугунным шлемом и бронепластинами.

Удостоверившись что со скафандром всё в порядке, Вард спешит в реакторную. Проходит в комнату шлюза. Внутри комнаты с непосредственно реактором поддерживается слегка более низкое, по отношению с остальной станцией, атмосферное давление - что бы ни у какой радиоактивной пыли даже мысли не было наружу лететь. В этом же "шлюзе" расположены мониторы от камер, смотрящих на тороид реактора с разных ракурсов, контрольная панель системы управления, а также бесчисленные информационные панели и графики каких-то кривых. А также окно. На сам реактор.

Реакторная - комната с начисто отполированными, почти зеракльными стальными стенами. В центре стоит огромный - размером с очень крупный танк или бульдозер "бублик" термоядерного реактора. Толщина у самой полости реактора такая, что там легко поместится пара человек. Реактор разделен радиально на двенадцать небольших секторов (прямо как пирог, ага), а из стен и из пола к каждой секции тянутся бесчисленные провода, толстые шланги и металлические трубы. И вот от взгляда на одну из секций через окно становилось как-то очково.

Конечно, дырищи в футбольный мяч, и струи ярко-белого расплавленного металла, капающей на пол - нет. Вместо этого вся внешняя стенка одной секции измялась, погнулась, и будто бы слегка просела вниз относительно остального реактора. Закрепленные на корпусе шланги местами выбило нафиг, искрят концы оборванных проводов, из лопнувших и погнувшихся труб течет кипяток, стремительно разливающийся на полу в небольшой пруд. Пар поднимается с пола и летает по комнате. Уже даже конденсируется маленькими капельками на стекле-перегородке меду шлюзом и реакторной.

Такая вот работа. На пять минут.

Радиационный фон повышен. Дозиметр показывает 500 мкР/ч. Почти пол рада в час. Нехиленько так. Впрочем, прикреплённый к наручному КПК А40 генератор "Аджена-3" работает. Силовое поле внутри реакторной, не дающее радиации расползтись по всей станции - тоже. Скорее всего. Может ребята Боровски и его успели, хм, помыть.

Я пришел в себя и первое, что я почувствовал: боль. Эта боль, она сжигала каждый нерв в моем теле и каждую мышцу, и я чувствовал, что этому не будет конца, страдания убивали, на меня давили стенки моей тюрьмы. Кто то маленький и живой бился внизу и это пугало и успокаивало одновременно, почему то я знал, что это друг, да друг. Друзья, я помнил их, ведь мы через столько всего прошли вместе и где вы сейчас, когда мне так больно, когда я умираю, когда выхода нет, когда единственное, что остается человеку: страдать. Был шум, потом я услышал голоса. Ветеринар, друг ты пришел чтобы спасти меня, чтобы забрать и вытащить отсюда? Как же я сейчас хочу закричать и позвать на помощь, но мне не хватает сил чтобы сделать это и я просто беспомощно бьюсь о решетки своей клетки, я тону в боли и своем страхе, я чувствую, что смерть рядом. Дробовик, я чувствую в руке дробовик и мне от этого не спокойней, ведь оружие оно может убить, а не только убивать, но вот наверху: движение. Я чувствую холод и вижу темный зал, я вижу кресла и людей в комбинезонах цвета хаки, я не знаю ничего и я их не помню. Шесть человек и столько же, шесть патронов в магазине моего оружия. Я начинаю понимать, что это: судьба, это: твоя судьба Чак без прошлого, который не помнил ничего только двоих призраков и очнулся только для того чтобы жить в муках, а потом был освобожден для того, чтобы умереть в еще больших страданиях. Огромный негр который пришел, он вырвал кусок решетки и он был похож на вестника Смерти, и я начал понимать что эта гигантская фигура солдата не человек, а ангел Смерти. Я посмотрел выше и увидел красные фонари двух глаз мужчины который стоял на лестнице, он смотрел в пустоту и еще я понял, что одна из девушек которая была в этом странном месте, она уже погибла. И получилось: пять убийц и шесть патронов, а монстр стоял надо мной как палач. Он огромный как кошмары которые приходят самой жаркой ночью и его кожа похожа на уголь который добывают каторжники-рабы в самых глубоких шахтах где лежат кости мертвецов и он пришел чтобы убить меня, но я не дам ему сделать этого. Я разлепил губы и сказал: - Ты меня живым не возьмешь.

…Лисица побежала в обход по степи, решив, что выйдет к железной дороге в таком месте, где не ходят поезда…
Поезда в этих краях шли с востока на запад и с запада на восток…
А по сторонам от железной дороги в этих краях лежали великие пустынные пространства — Серединные земли желтых степей.
В этих краях любые расстояния измерялись применительно к железной дороге, как от Гринвичского меридиана…
А поезда шли с востока на запад и с запада на восток…
Ч. Айтматов. И дольше века длится день

---------------

…А когда сил уже не осталось совсем, крылатый человек упал на землю и разбился насмерть. Вот был он, вот нет его. Грустная судьба. Никто не плакал над бездыханным телом, не приносил цветы на могилку, не жалел, не скучал и не вспоминал даже, - разве что ветер поскулил немного обиженным псом да солнышко погладило золотистым лучом бездыханную тушку. Вообще. Этот необычным был, Этот боролся до конца. Рвался куда-то, сражался, бессмысленно напрягая измученные мышцы свои, стремился улететь. Потом сдался, конечно, потом не выдержал, обмяк, надежду потерял, веру, отчаялся видимо - понесся стремительно навстречу земле, как и полагалось ему, стае его и всем родным его. Навстречу смерти своей понесся, оглашая окрестности горестным криком. Не рассчитал, правда, немного. Треснулся о рекламный щит сначала с громким хрустом, ломая собственные кости, потом уже сверзился прямиком на автостоянку, оскалившуюся гнилыми остовами изломанных, невидимым великаном закрученных в штопор, бесхозных автомобилей.

Кости не выдержали, ржавое хищное железо проткнуло живое тело без сожаления, кровавой шрапнелью брызнули внутренности. Большие широкие крылья остались, однако, целыми – разноцветные перья блестели на солнце, фиолетовые, зеленые, синие да красные капли. Волшебные мазки, сюрреалистические узоры. Таинственно мерцали, привлекая взгляды к себе. Прекрасные перья! Чудесные крылья! Озорной ветер подхватил и понес желтый пух по шоссе, котенком шаловливым подкидывая импровизированный мяч. Ветер не умел грустить долго, поломал пернатого, убил нечаянно, вздохнул печально, выдохнул да и новой игрушкой тут же увлекся. Позабыв о прошлом. Умный ветер.


Чуть ближе детки подошли, озябнув порядком. Странный мир, серый мир. Труднее всего было привыкнуть к новому солнцу – звезде красивой такой, сияющей такой, ярко-ярко рыжей и большой очень, раздувшейся мандарином перезревшим. Словно. Звезде прекрасной, звезде холодной, бездушной нынче и пустой.
Мертвое тело Крылатого совсем не страшным было вблизи - на изуродованном лице даже подобие блаженства застыло. У Них всегда так – крови много, а умирают, едва коснувшись земли. Умирают с улыбками на морщинистых своих физиономиях, между прочим. Вот и этот помер, изломанная рука ощерилась белоснежной костью, деформированная кисть походила на уродливую птичью лапку, украшенную неправдоподобно длинным указательным пальцем с загнутым тонким когтем.
Попугай. И, наверное, из последних, слишком уж много тел валялось в округе. Сходили они с ума потихоньку, вымирали пугающе быстро, наверное, скоро совсем не останется. Есть ли у них разум, нет ли? Остается загадкой, Попугаев и раньше редко встречали, кометами в небе проносившихся счастливых созданий. Теперь видели только мертвыми. Говорили что они младшие братья ангелов, говорили, что они тупые совсем, безмозглые и глупые создания, сродни голубям площадным. Разное всякое болтали, в общем. Но все равно жалко их было, радиация, ветер моровой сводили уродцев с ума, так похожих на людей отчего-то. Мозги у них выгорали, теряли направление свое крылатые люди, и убивали в конце концов себя. Девушка на плакате, рекламирующая губную помаду, опечалилась даже, кровавая клякса на месте столкновения расцветила потускневшую прическу алой розой. Но девушка все равно была печальна, прохладна была и грустила. Да и чего веселиться ей, спрашивается, красавице сказочной с фиолетовыми глазами? Помада есть, и личико прекрасное такое, бледное очень, щедро припудренное - а город мертв уже, остается только улыбаться театрально, до конца играя свою роль. Предлагать дешевую косметику.

Ветер снова вздохнул, потеребил кончики драгоценных перьев. Холодный бездушный вихрь. А ведь перышки, по слухам, удачу приносят! Только торопиться нужно. Поезд отправляется ровно в 10, последний поезд. Автомат. Уедет с Синей платформы и никого ждать не будет, - автоматы, они такие, никого не ждут - ровно в десять ноль-ноль отправится поезд в свое последнее путешествие, прокладывая верный курс к безопасному убежищу, а для этого надо еще до вокзала добраться. Отсюда шпили видны. Вон они, серебряные купола, обманчиво близкие на расстоянии. Но это вранье, мираж и иллюзия, топать добрых полчаса. А Малой совсем скуксился. Малой хнычет и растирает сопли по лицу, громко сморкаясь, снова зовет маму. Злость берет и жалость одновременно. Малой ноет по привычке:
- Маму, маму хотю! Потему мамы нет, потему…

- Граната, ...ять! - рявкнул Владислав, заметив черный цилиндр упавший на пол и сообразивший, что здесь произойдет в ближайшие пару секунд. Ламков, не обращая внимания на стрельбу, со всех ног рванул к гранате, собираясь одним точным ударом ноги отправить ее в полет, прочь из холла. Если повезет, то рванет она снаружи, главное уложиться в эти пару секунд и сделать все быстро, до того, как произойдет взрыв, главное успеть, главное не промахнуться. Чертовы революционеры, да какие они к черту революционеры, шваль, которая почувствовала безнаказанность и вседозволенность, чем и пользуется. Ну ничего, они еще пожалеют, о том, что сунулись сюда. Главное успеть. Главное не промахнуться.

Тупоносый карандаш в очередной раз замер над увитым замысловатыми завитушками заглавием. Это же ведь заглавие – оно должно быть красивым, вычурным, привлекающим взгляд. И даже не важно, что это будут за слова. Важен сам шрифт, важна аккуратность в ведении вон той петельки, что навесным мостиком соединит витые воздушные башенки букв… лёгким, плавным движением обводить по контуру, придавая этому замку объём и плотность, насыщая узор новым паутинным плетением…

И в очередной раз карандаш нервно крутанулся в пальцах и отчаянно заёрзал по замусоленной, истончившейся бумаге розовым огрызком ластика, оставляя от изящного, избыточно сказочного королевства совсем не сказочные серые катышки, что тут же были безжалостно сметены под ноги.

Чай в кружке на столике уже пару часов как остыл, даже замёрз, на поверхности напитка уже появилась омерзительная сизая плёнка, маслянисто отсвечивающая и оседающая на стенки тёмными пятнами. За те же пару часов скрюченный осенней хандрой старый клён потерял ещё четыре листа, два из которых мирно опустились на буро-жёлтое сырое кладбище, одного сцапал ветер и утащил в сторону спящего озера, а ещё один запутался в волосах девушки, сидящей на скамейке-качелях под простым деревянным настилом.

Сказочницу без сказки, Энджи Фэй в очередной раз тиранило собственное воображение. А оно ведь такое, ему не объяснишь ничего, не оправдаешься, не структурируешь никак. Оно жестоко и несправедливо, да и нетерпеливо, к тому же. Сядь, мол, и твори. Вот тебе карандаш и бумага – марай, страдай, мучайся теперь. И только непослушный крольчонок Питер в синей рубашке, чей портрет писательница подложила под бумагу на коленки и иногда посматривала в любопытные червленые пуговичные глаза, дарил какое-то чувство внутреннего покоя, какую-то тонкую, еле заметную путеводную ниточку, за которую Энджи тянула тяжеленный мешок задумок и идей. И так, поменяв добрый десяток разнообразных изящно декорированных, но пустых названий, слово за слово, буква за буквой, рождалась новая история. Сначала несмелыми, грубыми штрихами, что уже складывались в знакомое всем «once upon a time…». А потом Фэй и сама не заметила, как не поспевают за шальным, точно заряженным электризующей энергией карандашом её собственные мысли.

Было без двух минут седьмого вечера, тучи, как будто овцы, специально нагнанные пастухом со всех концов света, угрюмо обступили двор, веранду и беседку, залепив тоскующее без солнца небо своими жирными сизыми тушами. Благо, что старый китайский фонарь на железной цепи над головой исправно цедил свет сквозь резную решётку.

Надвигалась гроза, стелясь холодной призрачной дланью по земле, вползая под одежду, въедаясь в кожу стылой пиявкой.

Парковка

Машина с уверенным ревом летела на выход, и силуэты дрогнули, подались в стороны, один вскинул руку с пистолетом и шмальнул раз. Мимо. Другой. Мимо! Третий. Бздыньк!! И боковое водительское зеркало разлетается вдребезги. Выезд, сияющий солнечным ореолом будто врата Рая, уже так близок... И тут плимут повело. То ли масляное пятно на цементном полу оказалось, то ли у руля слишком большой непривычный люфт, но тяжелая, подпрыгивающая на неровностях машина направилась прямо на стрелка, и это бы ладно, но стрелок уже был вне траектории в сияющий рай, и мало того, как раз напротив бетонного столба опоры.
Рой, видя такое дело, завопил "Левее! Левее!" и схватился за руль, пытаясь помочь приятелю вернуться на курс. В итоге машину занесло окончательно, и с визгом дымящейся резины она приложилась о столб правым бортом. Дверь вмяло в Роя, но вмятина была бы много больше, если бы не стрелок, чье тело, оказавшись между столбом и машиной, послужило смягчающим удар элементом. Предсмертный вслюп, хруст костей, сочный чвак и сразу — обильный взбрызг красным по чудом уцелевшему стеклу — не успел Рой его опустить, — затем отскок влево — и не полностью уже белый плимут как ни в чем не бывало катится по проходу между столбами, правда, прочь от выезда. От удара на приемнике переключилась станция, и салон заполонил энергичный забой Джорджа Торогуда "Bad To The Bone". Вослед плимуту полоснула очередь, пробарабанившая по багажнику, но ущерба седокам не нанесла...

Воткнувшись зубами в кусок мясного сублимата, Стокс сразу обрела озабоченно-сосредоточенный вид. Тут теперь нужно было делать два дела одновременно: во-первых, насыщаться, а во-вторых, стараться получить что-то типа удовольствия. Чанная говнядина — штука такая... своеобразная. Не столько еда, сколько — корм. Надо заметить, мысли эти умудрялись посещать Пулю даже в такой момент: когда желудок, по ощущениям, уже давно предавался звенящей грусти и демонстративно съёживался в крохотный комок, дабы всячески подчеркнуть собственную пустоту. То есть, голодай - не голодай, а некую брезгливую нелюбовь к искусственно выращенной мясной массе преодолеть до конца оставалось довольно сложно. Приходилось ухищряться на ходу — например, представлять себе, будто этот вот конкретный кусок когда-то являлся фрагментом чего-то, что топало на собственных настоящих копытах и бодалось собственными натуральными рожками. Сопровождая процесс пережёвывания мантрами, вроде: «Ну Ань, ты же — одарённая творчески личность, у тебя фантазия, вся хуйня...», и глотками тёплой водички, кое-как протолкнула в себя остатки воображаемой зверушки. Чувство сытости и какой-никакой запас калорий были всё же куда приоритетнее гурманских радостей.

Пуля, набившая своё тощее брюхо, слегка расползлась по сиденью, лениво поглядывая то наружу, в окно, то на входящих, когда автобус останавливался подобрать пассажиров. Уже на второй остановке она подобралась, села прямее, нахмурилась — рассматривала исподлобья шрамы на лице вошедшей женщины в комбезе. «Федералер», да... На плече под одеждой как будто сам собой вспыхнул горячим и зазудел красный треугольник. То ли от стыда — желая быть содранным, счёсанным прямо с лоскутом кожи, то ли наоборот — странным таким образом пытаясь успокоить, внушить, что может спасти от подобного... Если придёт нужда спасаться, откуда эта Р. Каррераз спаслась. Ладно, в общем-то, хорош говно всякое думать. Не к добру.

Подмигнула озиравшимся на своих местах малявкам — неуклюже, с ощущением неловкости, какое бывает, если с детьми особо контачить не умеешь.

Чуть не пустила слезу от досады, углядев продуктовые ряды на очередной остановке. Поспешно отвернулась, чтобы не пустить ещё и слюну — все вкусовые достоинства чанной дряни меркли даже в сравнении с морковкой, не говоря уже о спелых арбузах.

Мысленно накидала шаржик на колоритную семейную пару. Мда. Не забыть бы, донести до какой-нибудь бумажки при случае.

С благодарностью глянула на деда, пнувшего наружу ароматного уродца. Самой бы не хватило духу, наверное. Хотя... Нет, не хватило бы.

Ох ты. А кого-то покоцанный вид молодой матери вдохновил, судя по всему. Вот неунывающий чел, однако, — со смесью гордости и умиления подумала Пуля. И не удержалась, вполголоса, правда, себе под нос — так, чтобы не обидеть кого ненароком:
— А-а, бля, Цезарь! Чего ж у меня с кружевами труселей не нашлось — щас бы по-нарядному как-то подрулил...

Прикончив аппетитно зажареную курочку, сержант Кэффи откинулся на спинку стула. Приятная тяжесть в животе расслабляла, настраивая на философский лад. Захотелось покурить, но, увы. Курение в общественных местах теперь запрещено законом. Двигать героин по вене, это нормально. Или кокс нюхать, а вот курение да. Курение, оно убивает…
Тяжело вздохнув, Патрик подался вперед, упирая локти в пластиковую крышку стола. Детектив отхлебнул ядреного кофе и глянул на напарницу: - Вот скажи мне, Кэмбелл. Куда катится этот сраный мир? Ты же университет закончила, должна знать. Когда я только пришел в полицию, все было совсем иначе. Среди подозреваемых еще встречались белые, быть педиком и гордо заявлять об этом всему миру считалось неприличным. Негры были неграми, латиносы – латиносами. Табачный дым не убивал, внезапно, миллионы людей. Можно было открыть перед женщиной дверь, или пододвинуть ей стул, и не опасаться быть обвиненным в сексуальных домогательствах. Или там, никто не делал проблемы из забитого полицейскими дубинками черного наркодиллера. Дежурному сержанту каждый патрульный экипаж приносил по десять баксов, и это не считалось коррупцией. Черт, - Патрик вновь отхлебнул кофе. – Да даже порнуха была другая. В ней был сюжет, и актеры произносили вполне осмысленный текст. А сейчас? – свободной рукой сержант обвел зал. – Посмотри, девочка. Субтильные гомики. Афро, блядь, американцы. Альтернативно одаренные. Исламисты. И прочие хер поймешь кто. Пьют зеленый чай, и ходят, блядь, на фитнесс. А после фитнесса закидываются метом. Зато не курят, да. Только в очко порются, и людям головы отрезают. Уроды…
Покачав головой, сержант допил свой кофе и взялся за коробку: - Похоже, Рина, мы наблюдаем глобальный закат цивилизации. Такие дела, да. – Продолжая бурчать, Патрик поднял крышку и принялся перебирать содержимое коробки. – Напьюсь сегодня, к гадалке не ходи. До зеленых, блядь, соплей…

- Ясно, - ответил Патрик, закрывая блокнот. – Как закончите с документами, с курьером отправляйте мне. Всего доброго.

- Урод, бля, - буркнул сержант, убирая телефон в карман куртки. – На что идут деньги налогоплательщеков? На обучение таких вот дебилов Твидов, да. Сука, наберут по объявлению…
Немного стравив пар, Патрик обернулся к напарнице: - Короче, они нихера не сделали. Какой-то баллон, какие-то трупы. Ничего не нашли. Надеюсь, хоть ума хватило, личности погибших установить. Этот педик из морга сказал, что рабочих запекли, как в микроволновке. Или в гриле. Причем тут баллон? – Патрик, пожав плечами, повернул ключ зажигания. – Кстати, о гриле. Перекусить не хочешь? Потом съездим на место происшествия, сами поглядим что – как. Сердцем чую, длинный у нас день впереди.

Вывернув руль, детектив – сержант Кэффи аккуратно влился в плотный автомобильный поток Нью – Йорка.

Усилившийся рёв двигателей "Рейнджера" и рывок перегрузки возвестил штурмовую группу о прибытии на место, пилот садился на форсаже. Привычный (во всяком случае для большинства) толчок от касания с землёй, сочное жужжание механизма плавно опустившегося люка-аппарели - и очередное задание отряда X-COM вступило в активную фазу.
Пророкотав колёсами по трапу, выкатилась танкетка Крауфа, за ней, пригнувшись, выскочили Вано и Голодняк, чуть погодя за ними Сакамура и Мюррей. Бойцов сразу окутало тепло, резко контрастировавшее с промозглой октябрьской сыростью, безраздельно царствовавшей в окресностях базы "Европа". Температурка была хорошо за 20, пахло морем и чем-то неуловимым, горьковато-терпким, от чего тоскливо сжималось сердце, и хотелось сесть в шезлонг с бутылкой вина, и подумать о вечном. Транспорт приземлился на полоске светлого песчаного пляжа шириной метров 50. По левую руку шелестело прибоем море (а может, и океан, команде так и не уточнили местоположение сбитого корабля пришельцев), по правую протянулись негустые заросли каких-то деревьев с искривленными и ветвящимися невысоко от земли стволами и негустой кроной. Солнце уже клонилось к закату, но было ещё достаточно светло. А ещё было очень-очень тихо.
"Рейнджер" приземлился совсем недалеко от места крушения, до тарелки было рукой подать. Она упала на вершине небольшого, выступавшего в море плосковерхого утёса, высостой метра в три. С первого взгляда было видно, что эта машина уже никуда никогда не полетит. Сам инопланетный агрегат, судя по всему, был трёхэтажным (если его внутреннее устройство походило на уже известные человечеству суда чужих, конечно), и напоминал гамбургер, в который щедрый повар положил превышающую диаметром булку котлету. Небольшой первый этаж, расширеный второй, и, снова небольшой, третий, все три классической дисковидной формы. К этой конструкции с одной из сторон должно было примыкать ещё что-то, но как раз сейчас это что-то отсутствовало, вырваное с корнем. Место разрыва щетинилось зазубреными клыками рваного металла, оттуда пробивались языки пламени и валил дым, почему-то белёсый и густой, как-будто открыли дверь парной в хороший февральский мороз.
Группа стала двигаться по направлению к запримеченному пологому подъемчику на утёс, укрываясь за бронёй танкетки Крауфа и внимательно осматриваясь по сторонам...

...Сакамура поднял винтовку, с трудом удерживая тяжеленную тушу на весу, и огляделся в оптику, особое внимание уделяя опушке рощи. Японец медленно поводил стволом, останавливаясь на любом подозрительном наросте на стволе, стараясь не упустить ничего, что могло бы оказаться притаившимся противником. Куст, древесный гриб, камень, камень... Стоп! А это что? Дупло? Нет, прицел смотрел точно в ствол плазменной винтовки инопланетянина! Но прежде чем снайпер успел что-либо сказать или сделать, враг выстрелил. Яркая вспышка, усиленная мощной линзой дорогой оптики, ударила в глаз Сакамуры, на пару секунд ослепляя его...

...Внимательность подвела икс-комовцев, и они не заметили притаившегося на вершине утёса у опушки рощи сектоида. Пришелец тщательно прицелился, и выстрелил по танкетке. Выстрел оказался точным, заряд раскалённой плазмы ударил в стык башенки и корпуса, легко прошил земную броню и поразил что-то важное внутри. Там ухнуло, машина как будто слегка осела на рессорах, и закоптила. Техника погибла, не сделав и выстрела, зато спасла жизнь кого-то из бойцов.
Вано удалось заметить позицию, с которой стреляли, и он тут же отметил противника на тактическом дисплее.

ссылка

Результат броска 1D6+3: 9 - "маскировка сектоида".
Результат броска 1D6+9: 10 - "маскировка сектоида взрыв".
Результат броска 1D6: 4 - "внимательность танкетки".
Результат броска 1D4: 2 - "внимательность Вано".
Результат броска 1D6: 4 - "внимательность Гона".
Результат броска 1D6: 1 - "внимательность Сакамуры".
Результат броска 1D8: 8.
Результат броска 1D8: 1 - "внимание Мюррея взрыв".
Результат броска 1D4: 3 - "внимание танкетки дикий куб Крауф".
Результат броска 1D6: 4 - "внимание Вано ДК".
Результат броска 1D6: 1 - "внимание Сакамура ДК".
Результат броска 1D6: 1 - "Внимание Гон дк".
Результат броска 1D4+3: 6 - "стрельба сектоид".
Результат броска 1D10: 6 - "повреждения сектоид".
Результат броска 2D10: 9 + 9 = 18 - "то же самое, докидка".
Результат броска 1D6+1: 3 - "маскировка сектоида после выстрела".
Результат броска 1D4: 1 - "внимательность Вано после выстрела".
Результат броска 1D6: 4 - "внимательность Вано после выстрела дк".

- Вот, - протянул пятицентовую монетку Алабама, а затем спешился. - А ты платишь за выпивку.
- Окей, Эл, - важно заметил Картечина.

Детина бесстрастно сгреб медяки, даже не хмыкнув, только сказал:
- До вечера.

Компаньоны отправились вверх по Плезант Стрит.
- Дурья голова, ты зачем меня Элом назвал? - вполголоса выговаривал долговязый.
- Да подумаешь... Это что угодно может обозначать: хоть Элмор, хоть Элтон... - вяло оправдывался Картечина.
- Я на тебя дивлюсь!

Так они шагали дальше по пыльной дороге. На улице, вроде бы, никого не было, если не считать старика, который грустно покачивался в кресле перед небольшим домишком. Глаза его были полуприкрыты, волосы уже поседели. Рубашка - чистая, но залатанная, жилет - выцветший.
Рядом с его свесившейся в задумчивости вниз рукой лежала на дощатом крыльце дома перевернутая шляпа.
А еще у него не было правой ноги.

Вывеска кабака показалась в конце улицы.

Джузеппе во всем белом выходит на трибуну. Зал полон людей. Море людей. Белое море людей.
Но не хватает одного слова.

Я буду говорить – он. Потому что рядом он и Он. А я тут совершенно не при чем.

Он вздевает руки к небу, и мелкая дрожь проходит по залу. Он вскидывает руки повторно и их руки вздымаются в ответном приветствии. Он взмахивает и из сотни глоток вырывается что-то похожее на хаос. Каждый вскрикнул что-то своё и тем породил хаос.
А он облокачивается на трибу и начинает. Пальцы впиваются в дерево, а голос наливается силой. Голос вальсирует по всей гамме чувств от ненависти до восторга. От счастья до ужаса. От нежности до безысходности.
И его слова льются и льются. Они захватывают зрителей. Они завораживают слушателей. Кажется, что он становится выше ростом, что у него проступает мускулатура микелянделовского Давида. А он и правда встает на цыпочки. Но это неважно, поскольку в его глазах – пламя. И теперь взгляд прикован лишь к ним. Никто не растворяется в них. Никто не проникает в их глубь. Но взгляд этих глаз напоминает кинжал убийцы приближающей к горлу связанной жертвы.
От такого глаза не отводят.

А вот его речь. Как я её запомнил.

- Братья и сестры! Вива! Мир расколот на равные части! Но разве Он хотел бы этого?! Мир расколот на богатых и бедных! Мир расколот на тех, у кого всё есть и тех, у кого ничего нет! Вива, братья! Мир расколот! В этом мире есть те – кто здоров, а есть те, кто болен! В этом мире есть добрые и злые! Вива-братья! Всё вокруг разделено на белое и черное! Если есть добрые, то есть и злые! Если есть сытые, то есть и голодные! Если есть мертвые, то есть и живые! Если есть «а», то есть и «б»! Так думают они! Так они заставляют всех думать! Они хотят, что бы мы считали так! А я спрашиваю вас! Каждого из вас! Неужели мы такие как они?! Нет, о, братья и сестра! Нет-нет и еще раз нет! Они убеждают нас, что раз кто-то сыт, то кто-то голоден! Это они отравляют мир, что раз есть добро, то есть и зло! Но что есть Голод?! Что есть Добро?! Я вопрошал у них! О! Вы знаете как я вопрошал, но! Они отводили взгляд. Они молчали. Им нечего было ответить! Я спрашивал много раз! Я находил самых почитаемых из них. Я задавал наши вопросы! Но! В ответ была тишина. Даже в этом! Я повторяю – даже в этом! Они льют свою отраву нам в души! Даже в этом! На мой громогласный вопрос, они отвечали молчанием!
До коли?! Неужели нужны какие-то доказательства?! Неужели этого мало?! Нет! Хватит!

По залу прошла волна, а он воскликнул:

- Иже еси на небеси!

- Отче наш!

Отлетело от зала, и он послал всем им:

- Падший ангел!

И это по кругу неслось. Смешивалось с эхом. Сливалось во что-то единое целое и безумно важное.

- Иже еси на небеси! - Отче наш! - Падший ангел! - Иже еси на небеси! - Отче наш! - Падший ангел! - Иже еси на небеси!- Отче наш!- Падший ангел! - Иже еси на небеси!-Отче наш!-Падший ангел!-Ижеесинанебеси!-Отченаш!-Падшийангел!Ижеесинанебеси!Отченаш!Падшийангел! Ижеесинанебесиотченашпадшийангел!

А затем они скинули балахоны. Скинули колпаки. И разные люди стояли в зале. Разного цвета кожи. Разного пола. Разных сексуальных предпочтений. И даже форма носа у них всех была разная.

- И этот разбитый пополам нужен не нам! Это не нужно Ему! Это нужно ему! Вот в чем дело! И этот разбитый мир не нужен Ему! Это противоестественно! Это Емумерзко! Я спрашивал тех людей в белых одеждах! Я спрашивал тех людей в черных одеяниях! И что?! Вопрошаю я к вам! Молчали они! Молчали!
Потому что каждый из них. Я повторяю – каждый! Каждый из них видит только себя. Они считают, что так и должно быть. Они считают, что достаточно Добро-Зло, Сыт-Голоден, Богат-Беден. А я вам говорю, что коли Добр кто-то, то в сердце пусть ярость носит! А я говорю вам, что если зол кто-то, то пусть к добру обернется ибо благостно Ему разнообразие ваше. Коли сыт кто из вас – то поделитесь с голодным! Что бы не осталось места голоду! Что бы не осталось места сытости чрезмерной! Ибо благостно ему это! Ибо делясь с голодным, идете вы против природы своей! Ибо когда даете нуждающемуся, то супротив души своей восстаете! Что когда творите дело доброе, когда из сердце выживаете поступок ему угодный, то Его радуете! Ибо супротив его сущности своей идете! Коли сильна вера ваша в Него, то надо делать всё против врагов Его. И коли он – создал как есть. Коли он вот так с нами! Коли злоба в душе! Коли голод вокруг! Коли страдания! То восстанем против него! Да восстанем против творца, ибо не твари мы! Коли есть в нас злоба от него – то восстанем от него! Коли делит мир он, то сольем мир в тысячу осколков дел наших супротив сущности! Ведь пока две части, то и видно это! А коли сто частей?! А коли тысяча?! А сколько звезд на небе?! Если каплю видно, если каплю раздавить можно, то капли – это море! Это – Океан! А коли так, братья и сестры, то станем сим Океаном! Коли злом он обратит наши сердца, то во славу нашего Господина должны мы поступить против сути своей! Добром ударить! Коли сыты мы, а он нас жадностью искушает, то должны щедростью мы ответить! А коли щедростью – скупостью! А коли сильно хочется – слабость! И разбить! Разбить! Разбить! Разбить две части! На тысячу красок! На сотню радуг! И тогда придет Он и будет Эра его. И тогда не будет ни Зверя ни Крылаго. А будет только Он ибо сожрет и поглотит его. Да будет так!

И сотни глоток вторят ему: «Будет». А он падает обессиливший тебе на руки. А на губах – такая блаженная улыбка, что благодать.

Внеплановое пятничное сборище, такое неудобное для всех - отменять планы на заманчивый день недели, торчать в колледже, слушать мутную речь с трибуны. Однако сегодня, не в пример обычаю подобных сборищ, все стулья в актовом зале учебного заведения были заняты - не так-то просто детям интеллигентных родителей, обучающихся в приличном колледже, пропускать прощание с преподавателем истории, почетным гражданином Нью-Йорка Максимилианом Бобрински. Любимый и уважаемый всеми, он отошел в мир иной в минувшую среду. Сердечный приступ дедулю поразил. Прямо в кабинете его.
Что поделать, все мы смертны.
Речь договорил преподаватель словесности с трибуны. Всплакнули все немножко. Директор вышел, вытирая глаз платочком, сказал, что повесят мемориальную доску. Печально всем очень.
Кончилось сборище. Все расходятся, и лишь группа любителей литературы Ренессанса упорядоченно двигаются в бывший кабинет профессора Бобрински. Новый кабинет - большой, красивый - достался Адриану. Хорошо. Не придется больше сидеть в одной комнатушке с тупой тетенькой, преподающей какую-то неинтересную хрень. Но и старенького профессора жаль. Хороший мужик был. Обычно, конечно, у себя сидел, с остальными мало общался, но если что и скажет - то мудро и по делу. И за кабинет, конечно, спасибо. Надеюсь, все жидкости, которые покидают тело человека после его смерти, уже оттерли.
И остальные тоже дядьку любили. Некоторые даже на занятия к нему ходили. Только этот, который по обмену, не застал его толком, но за остальными увязался.
А теперь обширная библиотека в кабинете на растерзание молодежи достанется. Конечно, раритеты эпохи Возрождения там вряд ли водятся, но дедулька был старый как мир, так что урвать интересное можно. Ну и всякого мэйнстрима придется унести пару коробок с собой.
Открываете массивную дверь кабинета. Красотища. Книг как в библиотеке. Все это надо разобрать и куда-то деть - наследник возжелал себе только квартиру, которую намеревался в скором времени продать. Вроде бы, из Восточной Европы откуда-то. Или из Англии.
Коробки картонные тут же, на полу.

7 декабря 1632г. 
Погода: ясно, холодно
Штаб-квартира цеха братства каменщиков в Страсбурге, расположенная на углу широкой улицы по соседству с Домом Каммерцеля, словно пребывала в дреме. Высокие стекла кабинета верховного наставника Герхарда Лейде, занавешенная шторами из темно-бордового бархата и перевязанная позолоченным шнуром, не пропускала яркий солнечный свет. Герхард, сидя в кресле, поежился. "Оно светит, но не греет, - вздохнув подумал он, - прямо как наше общество". 

Цех братства каменщиков в Страсбурге, как и везде за его пределами, был, несомненно, уважаемым товариществом. Он  был тайным в полном смысле своего слова. Это значит, что люди знали о его существовании, а кто-то даже приходил занимать у них денег. Однако никто и никогда не знал на самом деле обо всех делах, которые проворачивал цех в свободное от праведных трудов время. Все его члены были богатыми и авторитетными людьми. Однако, авторитет не мог помочь им выбраться из того кризиса, в котором они повсеместно находились. Цех нужно было спасать, и Герхарт понимал это, как никто другой.

Он встал, чтобы подбросить в камин пару поленьев. В доме стало так тихо, что он мог слышать, как потрескивает камин. Ему в голову пришли все те годы, что он отдал цеху, средства, что он жертвовал на его развитие. Но теперь все это ему казалось тщетным. Цех увядал на глазах. Он не имел более той популярности, какой пользовался в предшествующие десятилетия, и Герхарт видел лишь один выход из этого положения. Подойдя к окну, он выглянул на улицу. Внизу жизнь шла своим чередом. Торговцы спешили на рынок, рачки несли к реке одежду, чтобы выстирать, дети бегали и громко хохотали. Один сорванец с огенно-рыжими вихрами уцепился за вывеску на противоположном доме с надписью, гласившей, что это здание - собственность голландской торговой компании, разместившей здесь свое представительство. Герхарт в задумчивости тер подбородок. Да. Нужно выходить на новый уровень, порывать с цехами и следовать примеру англичан. Создание великой масонской ложи Эльзаса, независимой от общества каменщиков - вот выход, который он давно искал.  Эта мысль не пришла ему в одночасье. Он растил и лелеял ее. Уже целую неделю он обдумывал план, который не только сделает его цех самым значимым обществом в Эльзасе, но и выдвинет каменщиков в передовые позиции, сделав тем самым их позиции неуязвимыми, а самих лидеров - самыми авторитетными лицами Европы. 

В глазах Герхарта заплясал огонь жажды власти, и он уже знал, кто поможет ему эту власть добыть. Через некоторое время он увидел того, кого ждал. Того, кого он сможет направить на путь, нужный всему их братству, кто заполучит славу для всего их анклава. Это был человек лет тридцати, которого, как Герхарт знал, звали Жаном по фамилии Верден.  Верховный наставник поднял очи горе, пытаясь вспомнить, где он слышал эту фамилию, но он был плохо знаком с французскими родами, пусть даже и знатными, ведь из всех сынов Франции ему доводилось общаться лишь с соратниками по профессии, а именно - каменщиками. Поэтому даже после долгих усилий он не смог вспомнить, откуда мог знать эту фамилию.  ведущий под уздцы чалую взмыленную лошадь. Герхарту подумалось, что парень, наверняка, торопился, раз так загнал лошадь. Оно и немудрено: его дядя Фердинандо, граф Тосканский, близкий друг Герхарта, просил взять Жана под свое крыло. "Что ж, думалось Герхарту, - парень достаточно молод и на многое еще способен. - Он славно послужит братству. Если он ловко обтяпает то самое дело с реорганизацией цеха в полноценную масонскую ложу, я смогу подняться по лестнице среди других братьев. В таком случае, - Герхарт улыбнулся зловещей и совсем непривлекательной улыбкой, совсем неподходящей его правильно очерченному лицу, - брат Конрад из ложи Бамберга горько пожалеет о насмешках, которые позволял себе отпускать в адрес его ложи, а брат Филипп из Модены еще будет ползать на коленях, умоляя простить ему тот случай, когда он отказал дать взаймы его, Герхарта ложе, немного денег. Возможно, я протащу парня за собой". Герхарт почесал затылок, покрытый редкими седеющими коротко стрижеными волосами. "А может, и нет".

Он видел, как Жан завел коня во внутренний двор и скрылся из виду. 
- Фриц! - позвал Герхарт, не отрывая взгляда от окна. Через несколько мгновений в проеме бесшумно появился слуга средних лет в черном одеянии, со старомодными буфами не плечах.
- Слушаю, господин, - вкратчиво промурлыкал он характерным заискивающим тоном.
- Встреть молодого человека, который сейчас обустраивает лошадь у нас в конюшне внизу, напои и накорми, дай ему время привести себя в порядок, а затем объяви, что я жду его. Это должно занять не более получаса. Ты все понял?
- Слушаюсь, господин, - слуга кивнул и скрылся в проеме. 

Следующие полчаса Герхарт провел наедине с собственными мыслями, так и этак обдумывая планы по переустройству цеха на новый лад, а также то, что был намерен сказать своему новому подопечному. Через указанное время в дверь постучали. Затем в комнату вошел Фриц и заявил довольным тоном, щурясь от чувства собственной важности, словно кот на мартовском солнце:
- Жан Верден к вашим услугам! 
Не теряя времени, он выскользнул в коридор. Затем в дверях появилась фигура. Герхарт стоял к нему спиной, но чувствовал уверенную поступь. Паркет неприятно скрипел, поддаваясь шагам гостя. 
- Здравствуй, юноша, сказал он, не оборачиваясь. Мы ждали тебя. Закрой за собой дверь и присаживайся. Нам нужно обо многом поговорить.

Молча выслушал соратников майор. Пальцами по рулю побарабанил. Протянув руку, молча, снял ящера с приборной панели. Сунул в карман разгрузки, под липучку. В другой – навигатор убрал. Вылез из внедорожника Танк, рюкзак свой вытянул. Винтовку крупнокалиберную расчехлил. Закрепляя прицел, заговорил глухо:
- Значит так, шпана. Мария, за руль садись. Езжайте в Яоминск. Устройтесь там, в гостиницу какую. Вот, - прислонив винтовку к машине, порылся в кармане. Достал монет горсть. На сидение высыпал. Пересчитав, разделил на две равных кучки. Одну девочке пододвинул, вторую – Зеллеру. – На первое время хватит. И еще вот. – Протянул Марии цилиндр с зародышем. – Как приедете, найди доктора Чапмана. Его клиника - в районе Цехов. Он за эту посылку золота нормально отсыплет. Только сразу займитесь. Жирный говорил, там батарейка на двадцать четыре часа рассчитана. И это. Тихо там сидите, меня ждите. Если в течение трех суток не появлюсь, значит, не появлюсь совсем. Тогда сами думайте, что дальше делать. Благо, добра у вас навалом теперь...
Замолчал майор. Стропами к рюкзаку винтовку принайтовал, на спину закинул. Карабин на грудь повесил. Пару раз подпрыгнул, проверяясь. Кивнул сам себе…
- Все, валите, - обернувшись к машине, махнул Танк затянутой в перчатку рукой в сторону Яоминска. – До встречи.

Натянув шемаг на лицо, шагнул майор в темноту. В ту сторону, где трупы мутантов остались.

Кроули опешил. Сидя в земле, уставился на передатчик. Сглотнул застрявший в горле ком. И ещё разок попробовал. Зараза всё никак не хотел уходить, вместе с суеверным страхом перед необъяснимой технологией. Человеку свойственно боятся того, чего он не понимает. Человек в лице Кроули, в данный момент, именно этим и занимался. Боялся. Впрочем, нужно было отвечать что-нибудь.

- Это... Кроули говорит, да.

Большая часть фактов, собранных ещё в "Тракторе", а затем Спайком, тут же всплыла в памяти и выстроилась в целостную картину.

- Эдвард Кроули, экипаж БДК "Таурман". Нахожусь на неизвестной планете, предположительно - некий "Эдем", под протекторатом Мидмира, точные координаты и местоположение на планете - неизвестны. Корабль уничтожен или покинут, установить местонахождение большей части экипажа - невозможно. К тому же, отмечаю амнезию. Значительную. У всех, кого видел. И у меня в том числе.

Эдвард отвлёкся, и с гордостью посмотрел на Спайка. Хорошо ему. Нет у него амнезии никакой. Молодцом.

- Требуется помощь. Срочно. Любая. Здесь очень агрессивная фауна, немытые несовершеннолетние девочки и... и всё. Больше нет ничего. Я не знаю что делать. Слышите? Любая ценная информация о произошедшем или о сраной планете. И эвакуация, само собой, нужна.

Выждав с пол секунды, задал контрольный вопрос. Вдруг колонистки микроволновыми печами наводят помехи, или проклятые мидмирцы ведут свою подрывную работу. Негодяи.

- Как поняли?

Тэндри

В эти минуты, уткнувшись лицом в песок, Эбигейл отчаянно хотелось верить в благородство Вальтерза и настоящую человеческую справедливость. И не менее сильно хотелось ему помешать. Не решилась. Упустила момент. Все-таки, страх иногда сковывает даже тех, чьи руки уже запятнаны кровью. Убийство Вальтерза послушником не стало для нее неожиданностью. Зачем он им нужен, человек, способный переметнуться под дулом автомата на чужую сторону ? В расход таких. Дезертирство, предательство, бесчестие не в почете ни в Федерации, ни в Мидмире.

Что же выбрать: расстрел или отказ от гражданства Федерации?

Жизнь – самое ценное, что можно у нас отнять.
Ты провожаешь утром близкого человека до двери и говоришь ему: - Хорошего тебе дня! Береги себя!
Ты пристегиваешься за рулем сам и заставляешь пристегнуться пассажира сзади, потому что помнишь, что в случае аварии его колено способно проломить твое сиденье и навсегда сделать тебя инвалидом.
Ты плачешь над сбитым на дороге котенком так горько, словно он твоим был пушистым комочком.
Ты безумно любишь жизнь и дорожишь ей.
И мозг услужливо подсказывает выход. Слова сами идут на язык.

- Я присягну на верность Мидмирской империи. Я почти ничего о вас не помню и не знаю. Но…я хочу жить!

Эбигейл сидит на песке, смиренно склонив голову и ждет решения послушников. Она ждет, что ее допустят к присяге. Ждет начала новой жизни. А прошлое…оно забудется само по себе, растает легкой серой дымкой.

Жизнь – как скомканная, лоснящаяся на сгибах десятирублевка, случайно забытая кем-то на сиденье в автобусе. Ты получил ее бесплатно, и так же вернешь. И ты не ценишь ее. Ни свою, ни чужую.
В новостях репортаж про убитых детей, лежащих вповалку друг на друге на деревянных, давно некрашеных досках спортзала. Маленькие пальчики, сжавшиеся в кулачки, закатившиеся глаза, запекшаяся кровь. Их матери бьются в криках и плаче за стенами школы. И даже суровый мужик-омоновец из оцепления украдкой вытирает глаза. Равнодушно переключаешь канал.
Ни сочувствия, не жалости. Жизнь слишком скоротечна, чтобы ты расстраивался по пустякам.
И мозг услужливо подсказывает выход. Слова сами идут на язык…

Все варианты успела Эбигейл в голове прокрутить. Цветными кинолентами мелькнули они перед глазами. Теперь она точно знает, что выберет.

Четверо их осталась. Одна присягу хочет. Вторая молчит. Третий хохорится и провоцирует послушника на поединок. Наивный. Еще одна марионетка. Добраться бы до кукловода и обломать ему все выступающие конечности.

Встала. Гордо голову вскинула. Настолько гордо, насколько это можно сделать, стоя в одних трусах.

- Рядовой 2 класса Эбигейл Реддс. Расстрел. Без вариантов. Я – маленький винтик большой машины под названием Федерация. Отказаться от гражданства – равносильно отречению от самой себя. Я солдат и свое будущее выбрала сама. Пусть я умру, но человеком, а не псом, метающимся от одного куска мяса к другому.

...Ауч!

Котёнок застыл, глядя на кровь и отшметки глаза Цезаря на рукаве своей рубашки.

Так прошла одна секунда.

Потом черный репликант взорвался воплями и бессмысленными метаниями.

-Твою мать, Холодильник, блядь, ебать в пизду нахуй, какого хера ты творишь? Блядь, мужик, это ТЫСЯЧА СТО ДВАДЦАТЬ СЕМЬ С ПОЛОВИНОЙ ГРАММОВ ЗОЛОТА! Это сраное кило! Хули ты сделал? Какого хуя? Блядь, куда мы его одноглазого теперь пристроим? Он у нас будет на шее сидеть, пока мы деньги зарабатываем. Ведь хороший имплантант глазной дохуя стоит, да и хуй мы его найдем. Бляядь. Твою мать. Даже обработать нечем. Блядь. Ну хули ты ухули, а? Блядь, ебать. Он же гикнется щас еще. Блядь, Цезарь, Цезарь? Господи ты боже мой? Сраное кило золота! Что происходит с нами, парни, куда подевалась любовь? Просрали её! Мы же не были такими. Блядь. Блядь, Цезарь. Блядь. Бляяядь. Цезааарь. Блядь. Сука, кило золота, хуево кило! Блядь, есть у кого-нибудь, чем обработать?

Каждому. Хмыкнул снова кнехт. Подбородок почесав, еще раз камеру взглядом окинул. Щелкнул пальцами, на трупы распятые указав. Упали тут же они. Подхватил за ноги их. Выволок прочь. Вынес ведро отхожее в коридор. Выплеснул на полы прямо. И на место вернул. Одеялом брызги крови затер. Выбросил тряпку грязную. В потолок: - Даррум! (загудел тут же чуть слышно воздух, сквозь решетки вентиляционные сочась. Свежестью повеяло) Аут даас фардлар. "Зирт лаар" - беррад марх... (всем) Отддокхнитье. Фьилм кхорроший. Кхлассьикха. Мосгх пхуст отддыкхает. Пхотом - завтрракх. Пхотом - тррибунал. Кхазн. Ильи рработат. Ильи - свободда... (на Тенненбаума глянул. Подошел ближе) Офицьер. Ррано умьиррат тебье... (похлопал по щеке лейтенанта старшего кисти тыльной стороной легонько. Застонал тот) Молодьец

Стокс

Тело лейтенанта скрылось в желтом геле. Теперь уже ничего от сержанта не зависело – тонкая аппаратура, а аппаратура тонкая, в которой Ним не разбирался, решала, жить Кроули или умереть. Даже если ошибка была допущена или время драгоценное упущено, исправлять что-то было уже поздно.

Секунда. Другая. Третья.

На дисплее надпись мерцает – "Подождите, идет сканирование". Мерцает. Медленно. Еще медленней. Мигает уже еле-еле. Жизнь. Смерть. Жизнь. Смерть. Успел. Опоздал. Успел. Опоздал.

Десять. Одиннадцать. Двенадцать.

Ничего. Шум сзади какой-то, слова вязкие неразборчивые. А в регенераторе – жизнь или смерть. Цифры холодные определяют будущее. Будет в нем "Лев" или не будет. Настоящее. Жив мозг лейтенанта, или нет. Прошлое. Пять минут прошло или десять.

Пятнадцать. Шестнадцать.

Смерть. Это больно. А еще больно, когда надежда умирает. Родившись только. Но жить с этим можно. Можно жить без надежды. Без цели. Без веры. Просто жить. Некоторые живут.

Семнадцать. Восемнадцать.

Нахуй все. Еще один покойник. Мало покойников видел, Альфаров? Расчувствовался тут, как баба последняя. Вон, не дышишь, за стрелками следя. Окружение не воспринимаешь. Кстати, о дыхании…

Девятнадцать.

Выдох. Вдох.

Двадцать.

"Активность коры и подкорковых структур головного мозга подтверждена". Вспышка, гудение, треск электрический. Улыбнулся. И отражение на стекле цилиндра тоже улыбнулось. Отражение. В первый раз себя увидел за все это время. Главное – не как выглядит человек, а что он делает. Творит что. И, судя по косвенным признакам, за спиной выжившие после десантирования творили хуиту.

- Э.э.э...Командир! – Раздалось откуда-то сзади жалобное блеянье. – Мне тут помощь необходима, а то голова маленько протекает...боюсь совсем без мозгов останусь.

Ним медленно обернулся и пристально посмотрел на источник посторонних шумов в помещении. Высокий плотный мужик, а как баба последняя жалуется.

- Отставить панику и заткнуться, товарищ солдат! Протечка мозгов тебе не грозит. Их у тебя отродясь не было, по роже вижу.

Сержант обвел взглядом помещение полное кое-как приходящих в себя людей. Баба сидит у торпеды. В-И-Л-Л-А-Р-Д-.-М, сержант КП ВКС. Знакомая вроде. Не повод доверять. "Комета" тоже знакомой была. Молодой ушастый латинос стоит, озирается. Взгляд вроде бы осмысленный. Пошел самодеятельностью заниматься, трупы из торпед вытаскивать. Азиат валяется. Без видимых травм. Либо внутренние тяжелые, либо просто мудак фиглярствующий. Мужик высокий в шрамах с тупым взглядом. Шрамы на коленях и руках. Рубцы. Падал с разбегу, что ли, в детстве? Или стоял в колено-локтевой часто и подолгу?

Ним вдохнул поглубже и сложил руки за спиной. Учебку вспомнил, с новобранцами занятия воспитательные. Солдатам нужно было прояснить ситуацию. Заставить вспомнить, что они – солдаты. Понять дать, что приказы нужно исполнять, иначе – смерть.

- Я сержант Колониальной Пехоты Военно-Космических Сил Ним Альфаров, ваш непосредственный командир и единственный командир до момента, когда в состояние боевой готовности придет мой непосредственный командир, лейтенант Эдвард Кроули. Но так как большинство из вас все равно не в состоянии выговорить эту фразу без ошибок, вы можете называть меня "товарищ сержант" или "сержант Альфаров". С этого момента вы будете беспрекословно подчиняться моим приказам. Тот, кто не будет подчиняться моим приказам или будет выполнять их недостаточно хорошо, будет выброшен за борт или наказан иным способом на мое усмотрение. Если я не обращаюсь к кому-то конкретному, мои приказы относятся ко всем и должны быть переданы по цепи. Если я прикажу "ложись", то вы ВСЕ должны заорать "ложись" и бухнуться на землю. Если я дам сигнал "залечь", вы должны повторить этот сигнал и бухнуться на землю. Не думать, выполнять. Это спасает жизни. Инициативу проявлять и голос без разрешения подавать только если старший по званию угрозы не заметил и приказа соответствующего не отдал. Во всех остальных случаях разрешения обратиться спрашивать.

Реакцию солдат оценил. Кто, как, почему. Нету ли уебанов с вызовом в горящих глазах и стремлением оспорить мнение старших товарищей? Слушают, или в облаках витают, делами своими занимаются? Ухмылка идиотская ни у кого не проглядывает? Продолжил. Спокойно. Твое спокойствие – их спокойствие. Ты сильный – и они сильные. Не как к рекрутам обращаться, не как в учебке. Солдаты все-таки. Хочется верить. А поведут себя как рекруты… ну, тогда другой разговор будет. Совсем.

- К делу. БДК "Таурман", на борту которого дислоцировались наши части, был поражен неизвестным оружием, побочным эффектом которого стала потеря памяти. Временная. Поэтому мне приходится стоять перед вами и азы разъяснять. О любых воспоминаниях докладывать старшему по званию. Любых. Важные, не важные – определит старший по званию. Это приказ. Мы находимся на неизвестной планете, не принадлежащей Федерации, и находимся в состоянии войны. На данной планете подтверждено присутствие мидмирцев. В таком положении мелочей быть не может. Мы должны выжить и помочь другим выжившим.

Мысль о том, что при этом еще и выполнить свой долг и почтить павших, выполнив задание, каким бы оно ни было, Ним опустил. Если солдаты – в нужный момент сами дойдут до мысли, что колхоз заводить и тягач в трактор переоборудовать – не их путь. Путь солдата – путь смерти. Чужих. Близких. Своей. Относиться можно по-разному, но отрицать это – себя обманывать. Путь солдата – путь долга. Не выполнишь долг – и умрут люди. Выполнишь долг – тоже умрут. Но с другой стороны. Вся разница. Но выполнить – обязан.

- Теперь я хочу слышать ваши имена, звания, личные номера, воспоминания и текущее состояние здоровья. Личные номера – это последние две цифры на внутренней стороне запястья. Это приказ. Выполнять. По выполнении – с вопросами обращаться разрешаю.

13 мая 2035 г. 06:30
Andaraí, Руа Барао де Мескита

Вагнер Алварис Моура сидит в водительском кресле патрульной машины, опустив боковое стекло и выставив в проем руку с зажатой в пальцах сигаретой. Солнцезащитные очки, классические для полицейского мирроршейды скрывают его глаза, но в выражении его лица все равно легко прочитать благодушие, которое немногим доступно в седьмом часу, когда рабочий день уже вот-вот начнется и нужно спешно заканчивать утренние приготовления. У Вагнера ситуация совсем другая – его рабочий день должен закончиться меньше чем через час. Еще тридцать минут – и пора возвращаться в участок, сдавать машину и оружие, а потом домой – к семье. Так что повод для благодушия, конечно же, есть.
- Comu manha, signor Moura! – здоровается проходящая мимо женщина. Ее зовут Изис, в честь ассирийской богини Исиды. Она живет на одной улице с Вагнером и работает на текстильной фабрике Сан-Педро-де-Алькантара. У нее одна из кистей заменена протезом, который позволяет напрямую подключаться к станку и манипулировать нитями словно струнами на арфе. Правда этим протезом трудно пользоваться, как обычной рукой – у него всего три пальца, расположенные симметрично, как клешня. Они гнутся в любую сторону, чем-то напоминая щупальца и к этому очень трудно привыкнуть. Бывший муж Изис – трафиканте из фавелы Мора да Круз, на границе с соседним кварталом Тижука. Он бросил ее, когда их младший сын умер в три года от атипичной пневмонии, забрав с собой старшую дочь. Изис очень тяжело переживала это – она любила своих детей и потеряв их разом, едва не сошла с ума от горя. Вагнер пытался помочь ей – он нашел трафиканте, благо фавела была небольшой и не такой опасной, как Моро да Формуга, например. Но законных оснований вернуть ребенка матери у него не было – Изис нужно было подавать в суд, но она не стала этого делать. Впрочем, после тех событий, женщина всегда тепло относилась к соседу-полицейскому.
Вагнер любит свой квартал. Говорят – он один из старейших в Рио, основан иезуитами еще до того, как сам город добрался до этих мест. На языке индейцев Andaraí означает «Река Летучей Мыши». Река эта течет и сейчас, только называют ее Джоан.
Восходящее солнце золотит крыши домов. Когда-то это была промышленная зона, здесь было множество разных заводов, а все жилье, которое было составляли лачуги, кое-как построенные рабочими. Сейчас в Андараи почти не осталось фавел, их заменили отстроенными кондоминиумами – крупными многоквартирными комплексами, построенными в рамках очередной государственной программы по борьбе с фавелами. Фавел меньше не стало – они продолжают расти по мере того, как в Рио прибывают все новые и новые поселенцы из глухих бразильских провинций – но Андараи стал спокойнее.
- Сегодня была неплохая ночь, - говорит напарник, до того мирно дремавший на соседнем кресле. Ночь и правда была хорошей – обошлось без стрельбы и убийств. Только несколько уличных краж и попытка взлома, окончившаяся арестом перекачанного наркотиками злоумышленника.
Напарник Вагнера, Мильен Кортас – человек хороший. Он в полиции недавно и еще не успел пропитаться грязью и кровью, которые хочешь - не хочешь, пропитывают работу патрульного, как дождь – джунгли Амазонки. У него есть жена и маленький сын – Риккардо. Мильен души в нем не чает. Вагнер даже немного завидует ему – к своим детям он уже привык и его отцовская любовь переросла из неописуемого восторга в иное, более тихое, но не менее сильное чувство.
И все же, Моура не спешит отвечать напарнику. Суеверие или нет, пока дежурство не окончено – лучше такого вслух не говорить.
Мимо проезжает машина – старый «Рено», возрастом не меньше двадцати лет, с облупившейся краской, многочисленными царапинами и вмятинами. В салоне двое, парни, лет по семнадцать-восемнадцать, один мулат, один черный. Ничего особенного. Они конечно из фавелы, но это еще не повод останавливать их…
Сигарета выскальзывает из пальцев Вагнера, рука резко ложится на руль, вторая в этот момент поворачивает ключ зажигания.
- Что такое? – от неожиданности Мильен подается вперед. Машина трогается с места, с визгом прокручивая по асфальту резину покрышек.
- У них кровь по всему салону. И брызги на лобовом стекле.

Вроде, всё нормально было. По-началу. Альфров спокойно выслушал. Эдвард легко нашёл нужный пункт меню, и уже собирался расширенный список отобразить на экране. Как вдруг. Ним заревел резко, кому-то сзади. Кроули развернулся, глядя внутрь десантного отсека "Клеща". По потолку резко застучало что-то. Внутри лейтенант насчитал там ровно трёх человек. Реддс не было.

Слова "Что за хуйня?!" встали комом поперёк горла, когда какие-то моллюски начали вползать, а Альфаров её затаскивать обратно полез. Реддс походу ушла в самоволку. Охуеть. И тут Сосновская хватается за пистолет. Всполыхнуло в груди "Льва" возмущение. Резкое и острое. И страх ещё, чуть меньше. Женщина за рулём - это обезьяна с гранатой. Женщина с оружием - обезьяна с термоядерной торпедой класса "Расхуяриватель Планет 9000".

- Не стрелять! Не ст...

То, что происходило дальше, больше всего было похоже на малобюджетный подростковый фильм ужасов. Настолько убогий, что просмотр вызывает скорее дикие приступы смеха, чем страх и ужас. Если бы не одно "Но". Эдвард не сидел в кресле кинотеатра с банкой пива и попкорном в руках - а, к сожалению, был одним из главных действующих лиц.

Хлопок выстрела. Визг. Выстрел ещё. Свист. Хруст. Гарью пахнет. Части приборной панели, похоже, конец. Мало было дисплея, так ещё работы привалило. Эдвард впал в такой дикий шок от этого, что даже сказать ничего не смог, впав в каталитический ступор на несколько мгновений. Лишь мысли в панике по голове проносились.

"Ну всё, пиздец." - подумал Эдвард.
"Йоу, привет Э-эдди!" - подумал Пиздец.

Вспышка. Непонятно, что присходит. Даже боли нет. Только тело почему-то. Как-то обессилило резко. Дышать стало трудно. Руки сами к шее потянулись. Кровь течёт. Тёплая такая. Фонтаном, даже сквозь пальцы. Хех. Интересно. То, что она - собственная, понятно стало не сразу. Ну вот. Дожил. Бабой застрелен, чо! Круто. Силы поддерживать корпус в сидении как-то резко не стало. Эдвард Завалился в бок, на спину. Тут и девушки эти подскочили. Сосновская с аптечкой носится. Делает там что-то. Вторая тоже рядом носится. "Малаца. Всё пральна сделали". Хрипя, и чувствуя как силы покидают его с каждым стуком сердца, "Лев" уставился на Нима. Глазами рожу его поймал.

- Аль... фаров. Пош-шиви за меня... мушик...

"И подумай за этих двоих" - хотел было сказать, но вместо этого улыбнулся сам себе, и нехотя закрыл глаза. Подумает. Он ему в отцы годится, разберётся как-нибудь. Эдварду же главное только не напрягаться сейчас. Боль - это ничто. Раз в жизни можно и потерпеть. Раз в жизни.

"Всё понятно теперь.
Жизнь - это просто сон, от которого нельзя проснуться..."

Потоцкая. Спрыгнула с утеса. К телу подошла. Следов цепочки. Историю пути долгого на страницах песка пишут. Сможешь найти дорогу по ним. Уверена. Осмотрела мертвеца. Похоронить. Камень подняла. Мужчина. Высокий, чудовищно широкоплечий. Несуразный. Два с лишним метра вверх. Столько же почти - в стороны. В штанах холщевых. Жилет кожаный на груди, звездочками рубцов исчерченной, расстегнут. Загорелый до черноты. Босиком. Рухнул вниз со скалы ближайшей, тучи пыли подняв. Руки-колонны, шрамов лентами изрезанные. В левой - молот. Просто стальная болванка, в красный выкрашенная. С трубой металлической ручки. Болтаются черепа крысиные на подвязочках. Смят тут и там. Исцарапан. Крохотный по сравнению с громадой торса овал лысой, сморщенной головы. Черных глаз шарики угольные под надбровных дуг карнизами. На лбу покатом узлы еще пары рубцов, пулями явно оставленных. Носа бугор. Челюсти ковш. Подошел к капралу. Ткнул тыльной стороной ступни огромной в бок его. Заурчал глухо, клыков толстых штыри желтые обнажая: - Х-харош-ший в-в-выстрел. Ш-што д-д... Дальше? Гарун у-устал. Х-хоче... Хочет. Есть

Обвинение выдвинутое Итаном в "лицемерие" воспринял болезненно. Тут оказывается без всякого сканирования видно, что рожа у меня не капитанская. Что тут поделать... На колючий взгляд Фрица ответил своим, сверлящим.
- А ты с какой целью интересуешься, уважаемый? Рассказываю: здесь он, рядом с тобой и пока не жалуется. Но может в скором времени начать, если не угомонишься... [остыл] Если я, Ильхам Мафусаилов, дышу - значит жив, здоров. В добром здравии и поныне. И очень надеюсь в нём прибывать. А отдельными биографическими кусками угощу за ужином, когда ситуация с мидмирцами хоть чуть-чуть проясниться. Поэтому хорош воду мутить. Или не жалко тебе совсем меня? Не жалко старину Мафусаилова?

Если не дурак наш доктор, то поймёт что к чему, а если шавка мидмирская, то с ним и церемониться особо не надо. Однако всё представление на корню загублено. Замолчал и с видом непринуждённым на спину свою глянул. Там может чего интересного нарисовано.
- Сказал же, - уже спокойным тоном ответил Фрицу. - Зови Артистом. Пока что... Самое имя подходящее.

Кохельман

(._.) - глянул на карты
(._. ) - на Камиля
( ._.) - на Марго
(._.) - снова на карты
("О_о) - на внезапно вошедшего Билли
("О-о) - ты бл*ть кто?!
(о-О") - вроде спокойно реагирует... вроде свои
( о_о)/ - хэлоу, мужик
(._.) - снова на карты
("О_о) - на внезапно вошедшего Сэма
(">o<) - второй раз уже, ёшкин дрын...
(._.) - на свой мешок с крышками
( -_-) - на Сэма, выслушав его объяснения
(-_-) - на карты

Рванулся в сторону, в грязь прямо. Ужом, змеей, червяком земляным пополз. Только быстрее гораздо. Трава. Грязь. Руками только перед собой перебираешь. Кровь в висках стучит. Выстрелы. Гремят выстрелы, взрывы. Язык чужой. Не язык даже. Рычание злобное.
Ползти только. Ползти подальше от бойни этой. И карабин. Карабин беречь. Стокс карабин. Цела она? Выживет? Почему зенитки не стреляют? Не о том думаешь! Ползи! Ползи же!
В травы куст уткнулся. Трава. Трава везде. Укроет она. Лишь бы дыхание не выдало. Предательски из груди рывками рвется. Громко слишком. Пот по лицу. Ручьями. Реками целыми. И страшно. Действительно страшно. Ничего не можешь. Ни помочь солдатам своим. Даже карабин сейчас бесполезен. Что ты можешь, Вилларсон? Что?! Убьешь одного. Если попадешь. Нет, ранишь только. Не сможешь отомстить скотам мидмирским. Беспомощен! Слаб слишком!
Обидно вдруг стало. Страшно обидно. Стыдно. Что не погиб с Цезарем вместе. Что отпор дать не попытался. Трус! Трус жалкий! Тварь ты, Норман! Дрожащая тварь! Сдох бы лучше!
Вдруг слезы из глаз брызнули. Непрошеные. За трусость свою стыдно. Невыносимо стыдно. Что не знаешь, жив ли кто еще. Нельзя так, Норман. Человек ты. Не тварь трусливая. Сержант. Пусть и погибшего отделения. Десантник. Пусть и не нужен Федерации ты больше. Посмотрел на карабин. Решительно. Отхлынуло вдруг все. Стыд весь. Эмоции все. Слезы больше не бегут по щекам грязным.
- Прости, мама. – Одними губами прошептал. Развернулся. Пополз камышами. Прости, мам. Что не вернусь, прости. Что не помню тебя. Прости.
Прости.

Сложно назвать увиденное правосудием. Паренька, молодого и бестолкового, в расход пустили у всех на глазах, а Черныша помиловали. Нет. Не питаю я злобы к 28-му, только... Только сомнения меня насчёт добра и зла в этом мире одолевают. Особенного после увиденного. Как сейчас помню:
Трещат кости, словно поленья при пожарище и тело страдальческое к земле клонится. Последние остатки тепла отдаёт. Кадык колобком от хозяина скачет. Ещё удар. И в кашу багряную пацан упал. Умывается в реках своей крови, куда ручейки мочи журча впадают. Татуировка на дергающейся руке: ГОДЕН. А на что ты теперь годен? Сердце колит. Губу зажевал.
Опомниться не успел, как град кирпича крошённого в грудь ударил. Пыли облако поднялось. Глаза режет. Понимаю только, что не падает на меня тень от Харольда больше. Улетел здоровяк прямым рейсом в ад. Прощай товарищ! Там тебе спокойнее будет. А мы ещё пострадаем чуток и тебя нагоним. До встречи, значит... Жжёт сердце. Кто там следующий? Глаза слезятся. Не вижу ничего.
Кое-как проморгался. Разверзлась смерти пасть разявая передо мной. Ручонки холодное прикосновение. Готов. Всегда готов. Замаячил туннель до Чистилища...

Очнулся. Уверен, что за время "путешествия" в очередной раз поседел. А вот мир вокруг, со всей своей жестокостью и болью, ещё более реалистичней стал. Выкрутила девочка регулятор чёткости до предела. Может, чтобы я свою смерть во всей красе разглядел? Нет. Вижу отчётливо "похорошевшего" Профессора. Осанку ему, что ли Оракул задарила? А вот и Мур весь такой ухоженный стал. Исключил из своего имиджа лицо унылое. Да и травм прежних не наблюдается. Чудеса. Оставшиеся соратники живы. Капитан. Крис. Мария. Шрам. Черныш. Радость зарождается. Целоваться полезть позыв сдерживаю. Даже Оракула хочется в обе щёчки чмокнуть.
- Grazie ragazza! - кричу вслед удаляющейся стихии в теле девочки. - Grazie [голову в поклоне склонил].

А что дальше? Смотрю, с Капитошкой все прощаются. В конец очереди пристроился и когда мой черёд подошёл, лбом в лоб Мафусаилова упёрся. Жест вроде объятия, когда руки за спиной связаны. Братаемся, а сам шепчу:
- Знаешь, что кэп... Забавная эта тату у нас всех. Годен [дёргает руками за плечами]. Когда наших ребят у стенки потрошили - я всё думал, а на что я годен? [улыбается] Что я умею? Что могу сделать для своих? И знаешь что... Нет у меня твоих навыков врачевателя. Нет у обыкновенного рядового в башке знаний неприятелю необходимых. Нет, думаю, и того рядового [тихо засмеялся]. А ты лидер [серьёзное лицо сделал]. Ты за ребят в ответе. Верят они в тебя. И я тебе верю. [вновь засмеялся] Не поминай лихом, если что... [подумал] Берегите себя!

Подождал пока обращение Мура силу свою возымеет. Следом несколько шагов вперёд навстречу Азуру сделал. Выпрямился во весь свой рост. Гляжу прямо перед собой.
- Товарищ комендант! Капитан Ильхам Мафусаилов прибыл с повинной! После всего случившегося, не могу больше этот спектакль разыгрывать. Этот человек [киваю в сторону кэпа], рядовой Витторио Марцинкези. Не должен он ради меня себя подставлять. И какой из него врач? Сержанта Мура я в капсуле выхаживал. Здоровяка, что под машиной сейчас киснет, я лично оперировал. Да и самого Витто разок реанимировал. Бинты на нём видите? Тоже моя работа. Каюсь [падаю на колени]. Трус. Ублюдок. Заслуживаю, чтобы меня выдали мидмирцам.

На Азура смотрю. Помню обещал он помочь капитану. Давай, не подведи.

Оддигем шествовал по коридорам, тщетно пытаясь запомнить повороты и прилегающие комнатки. Где-то на пятом налево он сбился и бросил эту затею. Наверняка тут был прямой путь с одной-двумя дверьми, но гостя специально вели в обход, чуть ли не через подвал, чтоб запутать и произвести впечатление. Ну что же - их коллегия, их право.
Кот некроманту показался слишком уж умным и самостоятельным. Не иначе как собрат Винсента. Впрочем, маг мог и ошибаться, так как единственным Бьенардцем которого он более менее знал был Винс-воробушек.
Пришли. Светлая, чистая комната, обставленная весьма богато и со вкусом. Видимо не так плохо живется йербитонцам в Нитре, как можно было бы предположить из ауры города.
А вот фраза хозяина кабинета, лысеющего, с виду добродушного толстячка, о молодых зазнайках. попадающих из-за непослушания в беду, сразу насторожила Оддигема. Тут и думать нечего - завуалированная угроза.
Маг сдержанным поклоном поприветствовал круглолицего чародея и уселся в свободное кресло. Смотреть почему-то тянуло больше на рыжую бестию, и некромант с трудом отрывая от кота взгляд, изредка поглядывал на толстячка.
- Миртон Йорбитонский, глава коллегии «Девятый Двор», полагаю? Польщен вашим предложением. Мое имя навряд вам что-нибудь скажет - Оддигем. - Называть братство некромант не стал, предусмотрительно спрятав руку, на которой должен быть перстень, в складки плаща.

- По поводу основания: может да, а может нет. - уклончиво ответил маг. - По правде говоря, мы еще сами не решили где именно остановится. Не хватает опыта, как вы верно подметили. Быть может, если бы у нас была карта окрестностей, с помеченными на ней источниками и доменами, мы бы намного быстрее определились бы.

Иленсол

Утащил труп свежий Торрадо. Потрошить, на органы продавать. Противно стало. Не люди словно, не товарищи бывшие. Прах все связи что нас когда-то связывали. Сегодня парня этого, глупостей наделавшего. Завтра и ты, Мартин, можешь на его месте оказаться. И могилы человеческой не будет у тебя. Точно не будет. Прошли мимо товарищи из отделения. Покачал головой Мельник. Не Бог весть какой он сам человек, каким был. Но возвращаться обратно, к механам. С "добычей". Нет. Стоит, смотрит в солончаки, из которых сам вышел недавно. Как хорошо ему было рядом с водой тогда оказаться. И как не хочется теперь к ней возвращаться. Выражения лица не видно со спины.

Голосов не слышит Мартин. Обернулся только когда экскаватор ожил. Поглядел грустно на Марка, без слов все понимая. Человечнее нас будет. Вернулся молча к "дозору".

Котёнок торопился. Быстро патрон вставил. Зарядил. Думал, справится Холодильник с гадёнышем. Наша же порода. Но тот скользкой крысой оказался. Вытащил нож. Холодильник-то честно, без оружия его давил. А этот. К горлу нож гад приставил. А тут револьвер к его башке. Хлоп.

Котёнок быстро думал. Какое-то время. Меньше секунды. Быстро в голове мысли летели. Не словами. А так, неразделимыми мыслями. Прилетел этот с нами. Один раз бросил уже. Теперь шпионит тут, на вопросы не отвечает. Руку на своих поднял. Ну да, первыми они его приглушили - ну так было за что. Нехуй ползать тут и чушь всякую нести, когда спрашивают. А нож к горлу приставить - это уже все. Черта перейдена. Доверять ему нельзя. Оставить с собой нельзя. Холодильник братуха. Свой. И по отделению. И по крови. Спасать его надо. А Вилларсон пусть в следующий раз сам ловит психов живыми.

Ну и, конечно, доприкалывался этот урод в капсуле. Дошутился.

Котёнок нажал на спусковой крючок.

Вырыв неглубокую, сантиметров на двадцать, яму, Джей сунул туда руку и пошарил в разрыхленной земле.
- Так, где же ты тут.... ну... ага, вот и ты, малыш - он вытянул продолговатый сверток, размотал тряпку и в его руках очутился боевой дробовик. Стрелок убрал Зиг-Зауэр в кабуру, быстро осмотрел новообретенный ствол на предмет загрязнения землей - все было в порядке. Джей ухмыльнулся, положил пушку на сгиб локтя. Шансы это конечно не уравняло, но чувствовать себя Морган стал уверенней.
Он похлопал по надробью
- Спасибо что покараулил, Билли. Подниму за тебя стакан при случае.
Выслушал тираду Лиса, хмыкнул.
- Да я в курсах, не первый день тут кручусь. Я имел в виду, у вас тут регулярные танцы на могилах? Если да - пардон, пригласительный забыл в других штанах.
Скептически оглядел троицу.
- Веселье я люблю. И хорошо оплачиваемый риск тоже. Только там - он кивнул головой в сторону города - пирог давно поделен, а те весельчаки, что не любили ошейники, переехали сюда. Вы не из семей, верно?
Джей выудил из кармана бутылку, сделал пару глотков и протянул Лису. Самогон все равно паршивый, зато хоть обстановочку разрядить сгодится.

Ну вот наконец и она, свобода: такая прекрасная, такая долгожданная. Свобода! Винс даже зачирикал от избытка чувств, взмыл высоко в небеса. И вот тут его ждала неожиданность, от которой он чуть не упал назад на землю: ненормальные собратья по коллегии уже успели устроить тут бойню. Вместо такого красивого удобного и безопасного плана занялись чем-то совершенно жуткое... Огонь, дым, обугленные трупы в жутких позах. По мнению Винса именно так должен был бы выглядеть ад. Наверное это фламбиец всех их подговорил. Хотя нет. Наверное это тот белобрысый со своей птицей. Договорились с птицей, сбили его, Винса, запихали в мешок, и, пока все были лишены голоса разума, пропихнули этот безумный план. Подлецы!
Впрочем поздно давать попятный ход. Нет больше рядом мудрого учителя, готового решить все проблемы. Винс сам выбрал путь свободы и теперь должен защищатся.
Сложив крылья воробей ринулся вперед, туда где всадники теснили Збинека. Свистит ветер в ушах, дрожат перья на краях крыльев. Благодать. Пара легких взмахов крылом и голова воина проносится в каких-то сантиметрах под Винсом, а маленький кусочек дурнопахнущего вещества продолжает стремительно нестись вперед.
И вот наконец воробей приземлился, прыгнул пару раз гася инерцию разогнавшегося тела, глянул любопытно бусинкой глаза в карету. На даму взглянул. Стоило бы наверное извиниться за то что произойдет сейчас, но клювик плохо приспособлен для человечьих слов. А потому развернувшись хвостом к карете Винс принялся за дело. Вся надежда была на то что Лорензо умеет стирать память.

- Да ты с ума...
Мужик отдернулся, 12й остановил удар. Сказал ему резко.
- Съеби нахуй!

Да, да. Ты Харольд Инвертон. Рядовой второго класса. А я значит Нельсон? Хмм
- Нэльсон Шин, Сержант, по-моему. Голова раскалывается. Ты это, - морщится как от удара - давай бабу в кресло посадим. По человечески правильно будет. А сами вокрук, как нибудь?

Кричу надтреснуто. Громко. Свой голос не узнаю. Рев и плевки динамиков, сошедших с ума перекрыть. До каждого угла наших уютных 5x2 доношу.

- Так! Живые - маски под креслами! Доставайте из под сидений! В сиденьях вода! Бинты! Ищите! Продукты горения в воздухе! Еще раз всем: дышать через маски, кто еще может дышать!

Быстрей. Негнущимися пальцами. Находки у ледяного кресла ближайшего выраваю. Если свободно - в него. Фиксирую крепления. Маску на лицо. Если необходимо смочить - делаю. Если нет - воду и бинты просто в руках держу.

-Слышь, беложопый, ты бы не выделывался, отреагировал Котёнок.
-А то ишь какой умный, залез в кресло и закомандовал. Я твой кислород дышал!

Он состроил зверскую рожу. Потом хмыкнул.

-Мне-то кислород не сильно поможет, если меня в пасту раскатает. Или кости все переломает. Так что сиди там и радуйся, что такой быстрый.