|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ladno, малина всё делает чудесным)
|
-
Сколько раз читаю, каждый раз пробирает.
|
|
В домике химер безвременье - или вечность, - там день сменяет ночь, и вечер - утро, там весело хозяевам и бесконечное лето, и Бенедикт знает, что в Грезе так бывает часто, если не всегда. А он наполовину человек, и вскоре после ухода сира Эмира с его захватывающей и будоражащей душу историей паренька тянет на приключения. Не в привычках его народа сидеть на одном месте, общаться с одними и теми же людьми, феями, химерами… он рожден странствовать, узнавать новое, всегда добиваться своего. Он рожден меняться. И однажды утром его постель оказывается несмята, а в воздухе после него остался запах дождя и нерасцветших ландышей.
Сколько прошло для химер? Он не знает, но для него минуло два года - он побывал в Бостоне и Сан-Франциско, дважды переплыл океан зайцем на огромном лайнере, нашел новых друзей и расстался с ними - бессчетное число раз. Трудно дружить с эшу - они уйдут на рассвете, не сказав ни слова, а когда встретят снова - обнимут как ни в чем не бывало, осыпят вас похвалами и комплиментами, словно бриллиантами, и вы никогда не будете знать, что у них на душе.
Бенедикт научился улыбаться. Свежо, искренне, радостно, как будто бесконечно счастлив вас видеть, даже если это случается впервые. Но он не делает это часто. Какая-то тень былого еще довлеет над ним, изредка заставляя замирать и думать о чем-то своем, далеком и сложном, но уже сам выходит из этих состояний, стряхивая их с себя, как капли дождя. Он распрямился - еще не гордо, как и положено кому-то с золотым гербом на груди, но уже не сутулится и не смотрит по большей части себе под ноги, словно согнувшись под тяжестью не такой уж и большой котомки. Он научился держать одежду в чистоте - теперь видно, что это изумрудно-зеленый бархат камзола века эдак шестнадцатого (?), на пару тонов светлее обтягивающие кожаные брюки - именно брюки, не шоссы и не панталоны, что сразу делает весь его облик на пару веков ближе к современности, высокие кожаные же сапоги до колен - коричневато-песочные, яркие и блестящие. Кружев на белоснежных манжетах тонкой рубашки, похоже, прибавилось. На голове залихвацкий зеленый берет с пушистым алым пером, которого не найдешь в реальности. Ему уже четырнадцать, он слегка подрос - хотя все еще выглядит и юным, и хрупким, как и в прошлый раз, - и боевой палаш на его боку отливает золотом отделки, хоть и слегка потускневшей.
Он снимает берет и церемонно кланяется присутствующим: “Добрых дней, веселых ночей!” - он обнимает химер - всех по очереди, гладит их теплые пушистые бока, чуть приминая и снова отпуская, чтобы те мягко пружинили, - и восклицает, звонко и радостно, как в первый день весны: - Вы помните! У меня новая свирель, и для флейты мне сплели кисточку, - хвастается он и показывает. - А у вас как тут?
Он вернулся сквозь дождь, туманы и морскую непогоду, на его одежде здесь и там переливаются редкие капли, но в целом он не выглядит как кто-то вымокший и продрогший. Дорога эшу была легка, как и должна быть, и у химер он оказался, идя совсем в другое место. Пути Грезы неясны и непонятны, даже ее обитателям, так что стоит ли удивляться тому, что путь вывел не туда, куда вел?.. Его позвали друзья, и он откликнулся на их зов о встрече, но его ждали в другом месте - куда он и пришел. В соответствии с правом рождения.
А вопрос…. вопрос остался всё тот же, ведь в прошлый раз он нашел здесь утешение, но не ответ.
-
Бенедикт всегда приносит с собой целый удивительный мир. И сейчас в этом мире столько тепла, как в дружеских объятиях.
|
-
Никто и пальцем не имеет права тронуть его Такеси-тян!
Какой милаш С:
|
-
а что все эти девушки делают вокруг семпая… они же не тоже?..
|
Ревнивый взгляд семпая показался Акихито сердитым. “О-ками-сама!.. - в легкой панике подумал он. - Я знал! Мне не следовало приходить к девочкам!..” И ведь ничего не сделаешь - с учителем не поспоришь, а та - гляди, как радуется. Не иначе что-то задумала… Об этом он и рассказал любопытствующим мальчишкам в туалете: вы не подумайте, ничего такого, но, похоже, у Миуры-сенсея есть план! В чем он заключается, пока непонятно - надо понаблюдать.
Но это было потом, а сейчас - когда Кёске прижала его игрушку к той части себя, о которой мальчики в его возрасте думают больше необходимого, у Кумы чуть сердце из груди не выскочило. - А… да, интуиция… - несколько потерялся он, разглядывая радость сэмпая с каким-то… удивлением, что ли. Это, что, все мне?.. Да?.. Так не бывает же… - словно бы говорил его взгляд. - С-спасибо, Кёске-семпай! - это он уже отрапортовал довольно бодро, боясь, что его растерянность не так поймут.
*** Норико была такая сладкая, как пирожок с малиной, что сердиться на нее как-то даже и не получилось, тем более что Кумагаи вообще был не склонен сердиться на женщин, а уж тем более когда рядом Такеси. Поэтому он просто смущенно улыбнулся: - Конечно, у нас такие красивые девушки, что впору смотреть только на них, - и украдкой взглянул на Кёске: она же поняла, что комплимент предназначался только ей, да? Всех остальных пришлось включить, чтобы не смущать сэмпая при посторонних!
- Зелёный чай с сахаром, пожалуйста, - слово в слово повторил Кума за сэмпаем и подумал, что напрасно он не поел в клубе - теперь придется ждать до дома… ведь нельзя же наесться сладостями?! Но, конечно, можно пытаться, раз сэмпай подает пример!
Почувствовав взгляд Юкино, он повернулся к ней с немым вопросом, но та уже перевела взгляд, так что ничего не оставалось, как проследовать за Такеси к выбранному ею столику. Похоже, тема сегодняшнего общения - это путешествия, но Акихито мало о чем было рассказать. Ну серьезно, не об Окинаве же и ее магических местах и обычаях, о которых он узнал во время прошлогодней поездки туда на соревнования?! Но никаких других вариантов не было, так что пришлось как следует вспомнить время, когда он еще не был влюблен в сэмпая, и… это было странное ощущение. Как будто пытаешься добиться встречи между реальностью и той ее разновидностью, которая могла бы случиться, если бы… Кумагаи не стал думать об этом слишком много и просто рассказал в подробностях все, что смог вспомнить.
Он бы удивился, что Ито выбрала сесть рядом с ним, если бы не тот факт, что сегодня у него строго женская компания и никакого другого выбора у него не было - ведь нельзя же в самом деле нагло толпиться вокруг сэмпая, не давая ей проходу?!
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
And this light now bestowed on the lowly Cannot reach the dark corners of old Cruel rule of the highborn and holy Lies in smoldering ash in the cold (Miracle of Sound)Когда Ардрет вышел из натопленной избы, буря все еще бушевала, заметая следы, укутывая черный лес глубоким снежным покрывалом, скрадывающим звуки и будто бы подсвечивающим тени неуютным мертвенным светом. Стоящие напротив крыльца сани словно не замечали непогоды: снега на них так и не намело - тонкий слой изморози вместо ожидаемых сугробов. Тишина стояла вокруг почти оглушительная - ни ветка нигде не треснет, ни одно дерево не скрипнет, редкие завывания ветра звучат как будто приглушенно, почти не обращая на себя внимания. Увы, сейчас он даже если и взлетит, то увидит не так уж много - помимо тяжелых облаков, полных снега и непогоды. Одна за другой собаки заснули, Дуан медленно менял естество, и к тому времени, как он закончил, за окнами по-прежнему мело. Это и к лучшему - отдохнуть не мешало и ему. Часы тянулись томительно, но спокойно. Избушка исправно обновляла яства каждый раз, как кто-то садился за стол, убирая остатки, когда из-за стола вставали все, кто сидел. Выспавшись, собаки попросились на улицу, покрутились вокруг домика, все перенюхали, пристально поизучали сани и, замерзнув, вернулись, чтобы попросить еды и снова развалиться под лавками. Все феи, спавшие в том домике, видели сны. Высокие ледяные своды, поражавшие размерами и великолепием. Затейливые статуи неизвестных существ. Свет, бесконечно стекающий по прозрачным стенам, за умопомрачительной толщиной которых едва-едва угадываются очертания соседних комнат. Везде лежит снег, с потолка свисают сосульки. Они гуляли по никогда прежде не виданным залам неизвестной крепости и везде отмечали следы запустения. Лишь однажды, проходя мимо чего-то, отдаленно напоминающего библиотеку, чьи стены от гладкого зеркального пола до теряющегося в светлых сводах потолка покрывали странные нечитаемые руны, они увидели стоящего в центре зала в полной растерянности облаченного в сверкающую кольчугу и белые шаровары… Летнего перворожденного. Статный и широкоплечий, он выглядел как потерявшийся ребенок - глаза его тревожно перебегали от строчки к строчке, но те утешения не приносили. Ардрету и Зеленице эти руны были знакомы - они их уже видели совсем недавно, Змей даже пытался их читать - дважды. Ледяная крепость: Летний: Наконец, пороша поредела, Дуан проснулся отдохнувшим и свежим и, когда, наконец, воцарился ясный синий вечер, встретивший их пару суток назад в Зимних владениях, перворожденный взлетел под небеса обозревать окрестности. С высоты птичьего полета лес раскинулся нескончаемыми рукавами в обе стороны, будто бы обнимая земли северного соседа. Он тянулся, и тянулся, и тянулся, казалось, без конца, но поперек был не так уж и широк. Прикинув расстояние, Змей решил, что за полтора дня точно выберутся, а может и меньше. За лесом справа поднимался тонкий, едва видный дымок - над уютной ложбиной меж двух холмов, закрытой с двух других сторон лесом. В той же стороне, но несколько дальше, был виден еще один, но значительно дальше первого. Ничего похожего на дворец Зимнего в обозримом пространстве не видать. Слева довольно близко многочисленными резкими складками бугрились горы, покрытые где-то снегом, где-то лесом, защищая внутренние земли от побережья. Справа берега видно не было, разве что очень далеко - почти неразличимо даже для острого ястребиного зрения. После странного сна с озадаченным и, как показалось Зеленице, чем-то сильно расстроенным Летним, он проснулся на удивление бодрым и живым. Дождавшись окончания бурана, вместе с Ардретом вышел прогуляться под луной и звездами, а заодно попытаться наладить контакт с местными мелкими духами. Те, как это обычно бывает у Зимних, доверием не проникались. Слушали по большей части молча, отвечали сухо и односложно, если вообще отвечали, но по их реакции, по тому как они нервно оглядывались, хмуро изучали элементаля, покачивали головами - те, у кого, конечно, было нечто подобное, - Зеленица довольно быстро уверился в том, что ближайшее жилье отсюда к северо-востоку - и явно не одно, а целая цепочка небольших деревень и одна, кажется, даже имеет какое-то особое значение в этих землях. О дворце своего владыки рассказывать не хотел никто. Все как-то неловко замолкали, как только лесной дух спрашивал, пока один юный и глупый не признался, что никакого дворца на самом деле и нет. Лорд обитает глубоко под землей примерно в центре своих владений и ближайший (но не единственный) вход в те подземелья в западных горах.
|
|
|
Once rejected, the lowest caste Now they bid us return to their grace To forget the unfeeling past To accept this undying embrace (Miracle of Sound)
Весеннее равноденствие в тот год проходило почти так же, как в предыдущий, как и во многие до этого. Накануне часть подменышей, выполнив все свои предпраздничные дела и обязанности для лорда, ушла жечь костры и развлекаться со смертными, и вырезанный из цельной скалы замок, притулившийся спиной к горному хребту и омываемый с обоих боков студеными водами фьорда, притих, сделался торжественным и радостным в ожидании новых чудес. Обычно в крепости Тающего Снега времена года сменяли друг друга так же, как и в человеческих землях, лорд Финлан любил, когда все идет своим чередом, неизменно, год за годом, любил природу такой, какая она есть, постоянной в своей вечной изменчивости. Но праздник есть праздник, и ради этого дня только начавшая проклевываться во дворе трава подросла, везде расцвел яркий розовый шиповник и яблони в саду покрылись белым туманом цветов. По серым неприступным стенам пополз веселый плющ, зацветший желтыми и голубыми звездочками, а прямо возле ворот раскинулись обширные гостевые палаты с мягкими ложами из кож и вереска для всех пришедших издалека разделить торжество Весны.
Внутри крепости с самого рассвета стоял несмолкающий радостный гомон: барды по очереди пели и играли и развлекали публику, по углам стояли внушительные чаны с бодрящим, кружащим голову вином, поддерживающим силы не только для танцев, парочки то образовывали хороводы, то рассыпались по кустам и лужайкам, чтобы посекретничать и посмеяться вдоволь. За пределами замка устраивали скачки на оленях, в которых первым заданием было, конечно, поймать себе оленя в лесу. Еще были прыжки в мешках, разнообразные фанты в духе “найди кролика в шляпе” или “поцелуй первого, кого увидишь, повернувшись на запад”, похищение майских дерев, соревнования лучников и другие привычные забавы, веками не надоедавшие феям.
К полудню все немного поуспокоились, разошлись по прохладным залам замка вести долгие разговоры о жизни, о политике, о войне, о смертных, о дамах и кавалерах, обо всем и ни о чем, а к вечеру один за другим зажглись костры и настало время страшных и героических историй, сидения у огня, протягивая к нему прутики с нанизанными на них ломтиками мяса со специями, и эпических баллад о том, как когда-то все было хорошо. Лорд Финлан после утренней приветственной речи надолго пропал и вышел, только когда синие сумерки укрыли крепость баюкающим пологом, чтобы присоединиться к посиделкам и узнать, не откликнулся ли кто на его зов. Вид у него был усталый и какой-то грустный, но стоило ему узнать о появлении желающих выполнить его особое задание, как он воспрял духом и велел отвести их в беседку у воды, где можно было тихо обо всем пообщаться, не опасаясь лишних ушей и глаз.
Уже знакомый Зеленице Ивко придирчиво оглядел тех, кому ему велели отвести в тайное убежище у воды, поочередно фыркнул на каждого и повел без долгих разговоров - устал, наверное, к вечеру. С коротким поклоном предложил зайти, жестом указывая на вход, но оружие попросил оставить снаружи - все равно его невозможно пронести внутрь.
Сам Господин Тающего Снега подошел чуть позже, когда все уже расселись внутри и, может быть, даже полюбопытствовали, что за книги стоят на полках, - взять их, к сожалению, не удавалось, но читать корешки было можно. В основном все про Чары, про битвы, про Весну и самую малость - про Осень и людей, много книг по военной тактике и стратегии, много про разные ремесла, есть пара полок с летописями.
- Лесные духи, младший брат, - лорд Финлан с порога приветливо кивнул, прежде чем устроиться на одной из оставшихся лавок. - Рад вашему отклику. Надеюсь, наше гостеприимство оправдало ваши ожидания. Конечно, он не знал, как давно каждый из пришедших - кроме Ардрета - находится в крепости, но его общий приказ был всегда оказывать гостеприимство тем, кто приносил клятву не вредить никому на его землях.
Он сделал короткую паузу для ответных приветствий и продолжил: - Начну с того, о чем вы уже должны знать: она мне отказала, - его улыбка сделалась слегка мечтательной от воспоминаний. Лорд Финлан молод для перворожденного, его приняли в Весну всего за пару столетий до начала Войны Времен Года и, хотя он не сразу присоединился к войскам своего Двора, он мало что видел в этом мире, кроме войны. Туманы щедро благословили его волшебством и облика, и умений, но во всем, что касалось дипломатии и взаимоотношений с другими Дворами, он обычно прибегал к советам более знающих фей, чем он сам. - В конце лета я отправился к ней с малым отрядом - мы переплыли море, поплутали в ее лесах и нашли проход в ее крепость, но нас туда не пустили. Три дня и три ночи мы стояли лагерем неподалеку и я посылал ей дары каждый час, пока на осеннее равноденствие она не вышла к нам - только для того, чтобы сказать, что ее ничего из предложенного не интересует. И я ее тоже не интересую. Мне показалось, она была чем-то очень занята, и мы пришли не вовремя. Но она не напала и не приказала нас выставить с ее земель, и это я считаю хорошим знаком. Хотя по большей части ее земли выглядели для нас пустынными… Он ненадолго замолчал, снова погрузившись в воспоминания, но на этот раз не улыбался. - Она красива и горда, думаю, будет непросто ее заинтересовать, но я не теряю надежды. Я слышал, до войны она собиралась выйти за нашего теперь соседа с севера, - Финлан нахмурился, ему эта новость ощутимо не нравилась, - и я бы, пожалуй, хотел знать, почему не вышла. Ведь если не вышла, значит, он ей не нравился, так? Но если собиралась - значит, были причины?.. В Весне обычно не задумываются о браке, если нет любви, способной пережить века, да и в других Дворах свадьба - это почти всегда о том, что двое жить не могут друг без друга. Реже случаются браки по тем или иным соображениям, отличным от любви, но то обычно у долгоживущих фей, потерявших надежду найти свою любовь и готовых сменить ее хотя бы на дружбу и верность. В любом случае брак у фей - это очень серьезно и всегда надолго, если не навсегда, и оттого случаются они нечасто. Отношения без брака среди фей не рассматриваются как что-то предосудительное, а в Весне и вовсе встречаются чаще, чем обычная дружба. Что движет лордом Финланом? Выглядит сдержанным, впрочем, как и всегда, но с учетом его молодости вряд ли он успел разочароваться в женщинах… Безответная любовь - это не то, что можно пожелать своему правителю.
-
Love hurts. Хорошее начало, много деталей и атмосферы. Ну и, конечно, желаю нам всем удачной игры :).
-
Эхъ, любовь слепа и сильна... Хорошей нам игры)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Взаимно! Хорошей нам игры!
|
-
Уруруру *сворачивается клубочком и мурчит
|
В библиотеке графского замка нашлись фолианты, которые Адерин смогла расшифровать и правильно интерпретировать, так что не только фомор звал к себе супругу, но и ее родные - отец, названая сестра, спасенная Роландом любимая кормилица… И девочка ответила на зов семьи, вернувшись не одна, а с братом-фомором. Впрочем, этим уже никого не удивить из ближайшего окружения графа.
Первым с вернувшейся из безвременья принцессей фригольда говорил приглашенный погостить в замке Уолтербери Бринэйнн. Он нашел ее в саду на качелях и рассказал о своей судьбе - о жизни с любимой Фиорр, что родом из Зеленого Двора фоморов, о счастье в законном браке и об испытаниях, выпавших на их долю. О том, как нашел Шея Судру истекающим кровью в Лесу Лжи после того, как когда-то давно Амелия покончила с собой вместе с братом. О том, как исцелил его и подарил ему надежду. О том, как учил его, что значит быть светлым. И об их дружбе, пронесенной через века. Девочка слушала, все крепче сжимая перевитые золотым вьюнком веревки, и молчала, только глаза ее подернулись вдруг дымкой слез.
С этими новостями она отправилась к любимой сестре - Адерин, услышать, что же та обо всем этом думает. Старшая ши не видела смысла в мудрствовании и, обняв, ласково попросила младшую обратиться к своему сердцу: любит ли она фомора? любит ли она Лоркана? чего хочет сама? Нет правды в жертвах - хватит уже. Время жить счастливо. Амелия долго обнимала ее молча и долго потом плакала, не зная, на что решиться и надо ли вообще решаться?..
Наконец, ей нанес визит и Роланд в промежутке между сбором слухов и увлекательным сидением в библиотеке. Он передал слова Шея Судры - что участь Амелии и его участь, какой бы она ни была, - и рассказал, как Лоркан подорвался спасать ее по первому его слову, что Король Дальнего леса ждет ее терпеливо… - Брат сказал, его должны были убить, - отчего-то она не могла произнести больше имя Лоркана, хотя раньше говорила о нем без умолку. Она не винила себя ни в чем открыто, но явно задумалась о своей роли в произошедшем.
Наконец, граф выздоровел и пришло время что-то решать - с турниром, с наследованием, со свадьбами. Акира неотлучно жил в замке, помогал с восстановлением Джинтауна и в конце концов добился назначения даты их свадьбы с Адерин - решено было не ждать Бельтайна, а отпраздновать событие, которого он ждал тысячу лет, в первый день весны. Приготовления шли полным ходом, город украшался разноцветными фонариками и живыми гирляндами, повсюду выставили цветы в горшках и развесили венки с омелой. Однажды вечером за пару дней до торжества в спальню к Адерин заглянула Амелия - села на краешек кровати и несмело попросила сестру заглянуть для нее в будущее. Старшая ши начала готовить колдовство, но в самый последний момент девочка схватила ее за руку: - Не надо. Я… не хочу знать. Обрывки видений окружили Бомайн, заглядывая ей под ресницы, ероша мысли и чувства. Она увидела счастье младшей с фомором, но так ничего и не рассказала.
На свадьбу Акире и Адерин надарили множество волшебных подарков из Дальней и Ближней Грезы, они перед всем фригольдом и графом принесли друг другу свои клятвы, и сидевшая в первом ряду Амелия выглядела отчего-то ничуть не менее счастливой, чем сестра.
Обещанный заблаговременно турнир тоже состоялся, и Лоркан, как и обещал Амелии, пришел на него, но не было больше в наградах руки графской дочки, поэтому и его победы особого значения не имели. Победил, кстати, один из Дугалов, усиливший себя с помощью очередного своего изобретения. В состязании бардов неожиданно победил Тайки, спевший под аккомпанемент сямисена длинную балладу, посвященную воссоединению его господина со своим бывшим хранителем, а ныне - официальным младшим братом. Мо краснел, слушая, до корней волос, но остался доволен. Позже признался Адерин, что так ничего и не вспомнил из своего прошлого, но верит Тайки.
К вечеру, когда все уже расходились по домам, на площади у фонтана появился тот, кого никто не ждал, - помолодевший и посветлевший Шей Судра. Тьма в его облике почти ушла, уступив место темной бронзе и золоту - теперь он выглядел, скорее, как принц из очень старой сказки, нежели настоящий ужас. Как он и обещал графу и Роланду, его войско ушло из окрестностей Джинтауна в течение месяца после снятия с города сонных чар и никто о нем больше ничего не слышал. Все было тихо - до сего дня.
Амелия, задумчиво пропускавшая сквозь пальцы гламур в фонтане, даже не вздрогнула, когда он подошел и сел рядом. Они словно бы продолжили разговор, прерванный когда-то. Шей Судра начал с того, что ему было обещано Роландом: спросил, приняла ли леди решение. И когда она впервые за долгие годы посмотрела на мужа - ее синие глаза сверкнули отраженным в них золотом. И она начала говорить: рассказала о расправе над Скатахами, о предательстве Дер Тоа, о том, что видела младшего из близнецов с Мусеем, то приводившим своего новообретенного ученика в город, то пропадавшим с ним где-то на целые недели. Она спросила о Бринэйнне и Фиорр и узнала, что Роланд рассказал туате о портале и тот вскоре после разговора с ней отправился на поиски жены и дочери. Потом они долго молчали, вслушиваясь в затихающие шаги поздних прохожих и сердца друг друга. - А правда, что ты простишь брата? - спросила вдруг она. Уже не совсем фомор коротко кивнул: - Ты можешь взять в свою свиту любого, тебе не нужно мое разрешение. Только убедись, что он не воткнет в кого-то из нас свое копье, как в прошлый раз. Амелия зябко повела плечами. Она не была ни в чем уверена, но ей потихоньку становилось любопытно: - Почему ты изменился? Выглядишь совсем нестрашно, почти красиво… Он провел пальцами по золотым складкам своего плаща и взял ее за руку: - Один Эйлунд сказал мне, что ты можешь меня полюбить…
Тем же вечером граф и Адерин узнали решение Амелии: она хочет посетить замок Шея Судры в Дальней Грезе и берет с собой брата. Фредерик воспротивился, сказал, что не отпустит ее без клятвы, и заставил ее мужа поклясться своей мечтой, что с ней все будет в порядке. Потом он долго не находил себе места, винил себя за то, что отпустил пусть и взрослую по меркам фей дочь, но все еще такого ребенка в представлении людей!..
Два года промелькнули незаметно. Амелия иногда писала отцу и сестре, и ее письма, приносимые крылатыми химерами, с каждым разом становились все длиннее. В последнем она пригласила родных и друзей на обновление их с мужем клятв.
-
Спасибо!
И, надеюсь, мы вернёмся когда-нибудь в мой любимый Джинтаун, и повидаем Амелию. И сыграем с сопартийцами больше, чем пару постов :-)
|
-
Ахаха И пусть весь мир подождёт))
|
|
-
- Но это ничего, если гости проявили любопытство. Как я понимаю, гости ведь проявили любопытство?.. Айдана опять вздохнула: - Гости проявили инициативу,
Бесподобно! :)
-
- Но это ничего, если гости проявили любопытство. Как я понимаю, гости ведь проявили любопытство?.. Айдана опять вздохнула: - Гости проявили инициативу, :)
|
- Хорошо, - отозвался фомор. Кажется, он и правда хотел знать, что пленники, на которых он потратил часть своей силы и своего времени, не сбегут и никуда не денутся, и его вмешательство не было напрасным. На мгновение Шей Судра словно бы остановился, когда Акира взволнованно качнулся от слов Адерин к тому же зданию, куда шел сам предвечный темный, но продолжать разговор не стал, все тем же размеренным шагом дошел до входа и скрылся внутри.
- Тогда... - Акира разрывался между хранителем и Адерин, и граф, узнав о цели визита сиен, отпустил его кивком: - Идите, мы потом договорим. Акиру словно ветром сдуло. - Я думаю, фомор порвет этого Шестого в клочья, Адерин, так что мы можем немного передохнуть.
Устало прикрыв глаза, Фредерик попросил Адерин помочь ему добраться до статуи и с помощью юной ши опустился у постамента. - Значит, один из предвечных светлых вернулся. Вместе с темным. Как-то слишком много для нашего захолустья, впрочем, меня это не удивляет. Рад слышать, что с дочкой все хорошо. Когда-то в прошлом я дружил с ее дядькой из Варичей. Встретимся если, он мне голову открутит, что не уберег. За этими вроде бы незначительными деталями он пытался скрыть свое беспокойство. - Полагаю, она знает, что за ней пришел фомор. Он, - кивок в сторону здания, в котором пока все было тихо, - не выглядит тем, кто будет скрывать свои намерения. Едва ли ей теперь стать следующей правительницей. Я не знаю этого темного, но они обычно не отпускают свою добычу. Адерин, пришла пора тебе узнать, на чем выстроено счастье в Джинтауне. Он помолчал, собираясь с духом. - Это место проклято. Фонтан неспроста извергает тонны гламура в эпоху, пропитанную Осенью и упадком. Все началось еще до нас. В начале двадцатого века здесь поселился один безумный ученый из нокеров, который придумал машину, с помощью которой он научился извлекать гламур из китейнов. Он похищал одиноких фей и ставил над ними эксперименты, нашел или сам сделал порошок, чей аромат при сжигании погружает фею в транс и заставляет ее усиленно мечтать, буквально сочиться гламуром, заодно продлевает жизнь ее смертному телу, но ее все равно надо кормить, иначе она умрет от голода и жажды. Потом, по преданию, он заключил договор то ли с кем-то из вернувших фоморов, то ли с кем-то из их прислужников-адхэне - об их защите и покровительстве, и те наложили на город могучее волшебство, отводящее глаза. Пока он был жив, сюда никто не совался, ходили слухи о вернувшихся фоморах, но где они обитают - так никто и не понял. Поэтому когда он умер и похищенные им феи остались без присмотра, наверное, вмешалась сама Греза и так появился первый граф Уолтербери - он был из Забытых. Тех ши и их слуг, что на время Раскола затворились в своих владениях и не искали из них выхода в ожидании, когда снова наступит Весна. Он не мог выйти за пределы места, пронизанного гламуром, и он был первым, кто запретил феям покидать это место - не хотел остаться в одиночестве и поддерживать жизнь в тех, кого тот безумный нокер погрузил в сон. Он пытался найти средство пробудить их и вернуть к жизни, даровать тот порошок всем феям, чтобы никому не надо было спать всю жизнь и видеть сны, чтобы другие могли купаться в гламуре, но не учел того, что все же какое-то количество банальности просачивалось в это место, несмотря на весь местный гламур, и это незначительное количество для Забытого, не одетого в человеческую плоть ритуалом пути подменыша, стало смертельным. К счастью, он успел найти себе замену - моего предшественника, а также заключить договор с оборотнями - о защите от фоморов, на случай, если те, с кем договорился тот безумный нокер, вернутся. При втором графе Уолтербери умерли первые из похищенных подменышей, фонтан начал слабеть, люди начали плодиться и распространять вокруг себя банальность, и он принял непростое решение: скрыть правду и заменять умирающих фей, производящих гламур, на тех, что живут в Джинтауне. Самые первые из них были добровольцами, но потом желающих не нашлось и пришлось использовать жребий и принуждение. Не позволять сбегать не желающим себе такой судьбы. Мари стала одной из них. Я ничего не знал, пока меня не нарекли следующим графом, а потом уже выбор был только либо поддерживать существующий порядок, либо найти способ всех пробудить и отказаться от изобилия гламура. Я всеми силами старался поддерживать в Джинтауне атмосферу изобретательства, особо талантливым нокерам и Дугалам подкидывал образцы порошка под огромным секретом, но воз и ныне там. Самое близкое, что удалось придумать, - это заклинание, еще больше продлевающее им жизнь, но все попытки пробудить их заканчивались смертью испытуемых. Возможно, это проклятие, наложенное на город тем безумным нокером или кем-то из его темных покровителей. Граф коротко перевел дыхание и продолжил: - Мари должна была стать очередной спящей, но я не смог сохранить тайну и, когда узнал о том, что ее выбрали, нарушил клятву, которую дал, когда стал правителем, и все ей рассказал. Она пообещала найти способ избавиться от договора, и больше я ее не видел. Иногда мне кажется, что она рядом, но... похоже, это лишь призраки моих собственных воспоминаний. Я рассказываю тебе это не потому, что хочу, чтобы ты знала. Я нарекаю тебя своей наследницей. Сохрани Джинтаун, если я не справлюсь. Я давно должен был это сделать - мои дети не то чтобы очень надежны, у каждого из них свои трудности, а ты, я надеюсь, готова, и Акира пусть тебе поможет. Вместе вы справитесь. Тем временем из здания на краю площади вышли Тайки и Акира и направились к ши. У лиса вид был несколько растерянный и обескураженный, а его ками, как всегда, тих и невозмутим, но, кажется, испытывал облегчение.
-
Чувствовало мое сердце, что с фонтаном что-то не чисто...
|
Шей Судра неспешно дошел до поверженного графа и внимательно оглядел представившееся зрелище. Повернулся к Адерин: - Ты сможешь их проконтролировать? - голос был глубокий и резкий, словно тысячи иголок впивались в затылок, тут же выпадая и с громким стуком стукаясь о мраморный пол. - Едва ли они умрут быстро. Акира кивнул отступившему от Фредерика Мо и, когда щупальца втянулись под землю, рыжий лис быстро проверил Скатахов - один и в самом деле был без сознания, второй же, едва ощутив под собой твердую землю, попытался отползти, но Моно пресек эту попытку, обнажив катану и опустив ее перед пытающимся сбежать. Тот сразу затих.
Фомор тем временем наблюдал за реакцией ши, над которым все теперь так суетились. Фредерик обмяк в объятьях Адерин, кажется, покорившись своей судьбе: - Мари не справилась... - тихо и обреченно выдохнул он. - Вы... Поднял голову на извечного врага всех китейнов: - Вы пришли забрать фригольд? - голос графа дрогнул, и ши как-то диковато поглядел на воспитанницу: что значит "не враг"? Такое бывает?.. Или что она имеет в виду?.. Шей Судра покачал головой: - Я пришел спасти вам жизнь. Скажите об этом вашей дочери, и мы в расчете. Какое-то время они сверлили друг друга взглядами, затем граф сдался, едва слышно прошептав: "Хорошо". Кашлянул и повторил это громче, но все так же неуверенно. Фомор кивнул, втянул в себя черный туман и, бросив цепкий взгляд на Акиру, направился к тому зданию, о котором он говорил, что там еще один из Скатахов. - Бри - прекрасный целитель, - бросил фомор напоследок. - Тайки, - Акира огляделся, - кажется, там... - сиен посмотрел вслед фомору.
- Кто такой Бри? - негромко поинтересовался граф, когда Шей Судра отошел подальше. - Я... нормально. Бывало и хуже. Но он не пытался освободиться от поддержки Адерин, напротив, наваливался на нее всем весом, явно чувствуя себя от этого бодрее и увереннее. - Как Амелия? С ней... глупый вопрос. С ней все плохо, да? Ее забрали? Она жива? Извини... - он замолк. - Как ты? Что произошло? Да, пойдем домой. - А с ними что? - встрял Мо, указывая на валяющихся на земле ниндзя. - С собой возьмем, - граф ответил прежде, чем осознал, что, наверное, не ему распоряжаться чужим подчиненным. - Адерин, ты нас не представишь? Кажется, возвращаться я буду в совсем другое место, нежели то, к которому я привык... - Меня зовут Акира, или Лед на Песке, - начал сиен, но Фредерик очень быстро пресек все любезности: - Я вас помню, господин посол. Чем обязан? Акира мягко закончил: - Я прибыл просить руки Адерин ап Бомайн.
|
Акира кивнул, услышав план, а на вопрос об умении ходить тихо неопределенно пожал плечом: - Есть много способов остаться незамеченным. - Я обеспечу, - тихо вставил Тайки, и Акира кивнул ему. Мо глубоко вдохнул, выдохнул и двинулся первым, то ли покрывшись коричневым слоем грязи, то ли превратившись целиком и полностью в земляного голема. Следом вышел Акира, а замыкал процессию Тайки, сосредоточенно вынимавший на ходу из рукава короткие узкие листы для заклинаний и кисть.
Поселок насквозь промок и утонул в грязи, лужах и сырости. Домики выглядели ветхими и хлипкими, какие-то - поновее и поярче, какие-то - совсем древние и неказистые. По большей части деревянные, обшитые досками, но встречаются и каменные, и кирпичные и даже из современного бетона, но все же общее впечатление прошлого века или начала нынешнего. Бедно, грустно и как-то тягостно, но без банальности - как-то очень вдохновляюще тягостно. Неблаго. Темновато и уныло, но от этого хочется слагать стихи и тосковать, всем сердцем ощущая полноту и значимость этих действий.
Пройдя буквально шагов двадцать направо по узкой одноклейке, Адерин заметила впереди открытое пространство, очерченное скошенными крышами и облезлой статуей, у постамента которой она увидела своего графа - он пытался приподняться, за что сразу же получил сапогом под ребра. Застонал ли он? Ши на таком расстоянии не услышала - наверное, тот сделал это сквозь зубы и очень тихо, а может давящая тишина вокруг, разрываемая лишь настырным накрапыванием дождя, не просто тишина, но это так навскидку и не поймешь, нужно разбираться.
Врагов трое - один все же следит за пленником, который толком и не связан, но изранен так, что ходить не может; один осматривается и сейчас - о счастье! - спиной к новоприбывшим, но это почти наверняка ненадолго, а третий отошел к дальнему дому и, кажется, общается с кем-то на расстоянии или, может быть, на чем-то сосредоточен. Исходящего от него гламура не чувствуется, так что вряд ли колдует, но может использовать какой-нибудь простенький артефакт, чей всплеск на таком расстоянии сливается с окружением. Они и правда не слишком отличимы друг от друга - черные одежды практически одинаковые, у двоих на лицах повязки, оставляющие открытыми только глаза, у того, что позади, худое, усталое лицо того, кто привык повелевать.
|
Она так на него смотрела... он ласково взял ее за руку, понимая, что да, теперь это можно. Они больше не разделены ни тайной, ни долгом. Его клан сузился до размеров его семьи и крошечной свиты, состоящей из двух хранителей - нынешнего и прошлого, перед которым он так виноват, - и девочки-барсучихи, чья человеческая оболочка утонула неподалеку от его храма. А она? Ее долг еще впереди, но он здесь, чтобы помочь с этим. - Да, но... - вклинился было Моно, когда Адерин сказала, что знает, кто он. В прошлый раз он еще не был младшим братом - впрочем, кажется, это никого не интересовало. Рыжий деликатно отвернулся, когда ши завладела веером его господина. На его лице было написано совершеннейшее понимание происходящего и полное удовлетворение от того, что он видел. Если Акира и хотел ее спросить, что она видела, то не стал этого делать, оставив все на потом - когда они будут одни, ведь не все скажешь при других, особенно при Мо, которому эта тайна отчасти и принадлежит. - Не потому меня зовут "господином дорог", - улыбнулся он, легонько притягивая ее к себе за руку, - что я стану сидеть и ждать, когда ты вернешься. Я пришел спросить... Сиен вздрогнул, когда ши упомянула Самайн, а потом... Поцелуй не длился долго, но он был нежным и чувственным, и когда закончился, Адерин обнаружила себя довольно плотно прижатой к голубому кимоно с драконом. - Да, вот за этим я и пришел, - шепнул он, - но сначала тебе надо кое-что узнать: временная петля, в которой мы находимся, скоро закончится. Все, что вы сделаете в ней, исчезнет, если оно не относится к условиям ее существования, а эти условия... Насколько я могу о них судить, они исполнились, поэтому предлагаю сначала выйти, а потом планировать эпичное освобождение города. Остаток времени можно использовать для того, чтобы узнать то, чего вам не хватает для успеха. Фомор в лагере оказался не один, а целый отряд, но тот, кто его возглавлял, по описанию схож с Шеем Судрой, каким его знал когда-то Бри, и сейчас он находится с противоположной стороны лагеря. Кажется, чего-то ждет или что-то изучает.
-
И правда, не стал бы Господин Дорог сидеть дома и ждать).
|
|
-
Не засоряйте Безднаэфир!
Шикарно!
|
-
Samhain
In the season leaves should love, since it gives them leave to move through the wind, towards the ground they were watching while they hung, legend says there is a seam stitching darkness like a name.
Now when dying grasses veil earth from the sky in one last pale wave, as autumn dies to bring winter back, and then the spring, we who die ourselves can peel back another kind of veil
that hangs among us like thick smoke. Tonight at last I feel it shake. I feel the nights stretching away thousands long behind the days till they reach the darkness where all of me is ancestor.
I move my hand and feel a touch move with me, and when I brush my own mind across another, I am with my mother's mother. Sure as footsteps in my waiting self, I find her, and she brings
arms that carry answers for me, intimate, a waiting bounty. "Carry me." She leaves this trail through a shudder of the veil, and leaves, like amber where she stays, a gift for her perpetual gaze.
(c) BY ANNIE FINCH
|
|
Акира был молод, и оттого смерть товарища хоть и неприятно поразила его, но не вызвала предчувствия конца света, которое могло бы сподвигнуть его заняться поисками другой работы. Да и бросать в таком состоянии девушку было не в его правилах. Все эти восемь месяцев он ходил вокруг Жао Мин, как козленок вокруг колышка. То пиццы ей на обед притащит, то цветочки где-то соберет и подарит, то заколку какую смешную и яркую - она бы вряд ли ее надела, но посмеяться с детской нелепости можно. Не то чтобы он ухаживал за ней, но видеть ее в таком состоянии было невыносимо. С другой стороны, ничего обсуждать Акира решительно не хотел и не пытался - все равно всем будет больно, зачем время тратить? Забыть они не забудут, а постоянно мусоля прошлое и расковыривая болячку, нельзя пойти дальше. В каком-то смысле то, что он остался в этом магазинчике после смерти Гун Луня, было для него точкой невозврата. Если уходить, то сразу после трагедии. А теперь, когда он пытался наполовину невинно, наполовину неловко привести девушку в чувство, - закончилось что-то одно и началось что-то другое. Теперь уже не сделаешь вид, что они просто коллеги или приятели. Теперь у них троих уже что-то более серьезное. Не то чтобы его это сильно беспокоило.
Так что когда Жао, наконец, предстала перед ним в зеленом, он с облегчением улыбнулся. - А тебе идет, - воодушевленно отметил он. - И новый цвет хороший! Глаза с ним еще выразительнее. Он сделал жест, показывавший, что говоря о цвете, он имел в виду волосы.
Пять часов в поезде он чередовал разговоры с чтением электронных бульварных изданий и поиском информации об их нанимателе Ли си Тане и его ферме. На чайной церемонии, как положено, молчал, старательно отводя глаза от повеселевшей Жао, чтобы не ляпнуть что и не опозориться перед хозяином. А историю открытия места раскопок слушал с интересом. В универе у него был курс археологии, правда, несколько скомканный из-за болезни преподавателя, но из-за той же болезни он помимо лекций и материалов уроков много занимался самоизучением, что сейчас и пригодилось.
Внизу он почти сразу завис от обилия столько всего сразу! Во-первых, кирпичи! Это же такая древность! Восторг-восторг! - Вау, - негромко присвистнул он, опасаясь громким звуком стронуть что-то лишнее в таком большом и ветхом помещении. - Известняк, скрепленный клейким рисом! Это же третий век до нашей эры! Период Воюющих царств... По крайней мере технология того времени. Неужели кто-то мог так постараться, чтобы подделать такую древность?.. Сложно поверить, что нам всем так повезло!!! Оу... а это... хм, яшма...
Он подошел к одному из огромных яшмовых сосудов в полметра высотой с крышкой по форме головы в шляпе - возле каждого из такого сосудов стояло по две металлических чаши, одна спереди по центру, вторая сбоку, - и принялся изучать отверстия: одно было там, где у статуи (если бы это была статуя) мог бы быть рот, а второе представляло собой фаллос, под который и была подставлена одна из чаш. Пустая. А вот во второй чаше - той, что сбоку, имелась какая-то мутная жидкость, с серым осадком, которую Акира долго разглядывал в свете фонарика, а потом заснял на фотоаппарат, как и все остальные предметы интереса в этом коридоре (включая рассыпавшиеся кирпичи).
- Интересно, интересно... - бормотал он, следя взглядом за выемкой, по которой жидкость могла стекать изо "рта" в боковую чашу. Затем он достал из поясной сумки пипетку и полиэтиленовый пакет, набрал в него немного жидкости и, плотно все закупорив, убрал образец в рюкзак. - Странно, что жидкость не высохла. Сосуды эти напоминают творчество народов дунху, которые когда-то жили на территории Китая, но не в этой его части. Они использовались для погребения, но такого я еще не видел! Надо будет свериться с парочкой монографий, когда вернемся.
Да что там парочкой! Надо будет перелопатить всю свою и все ближайшие библиотеки в поисках чего-то подобного! Потому что если его нет, все это имеет очень большой вес для науки! Ну и для них тоже.
-
Теперь у них троих уже что-то более серьезное.
( ͡° ͜ʖ ͡°)
|
-
За возраст и самообладание!
|
-
Малышка Рене очень сильная.
|
-
Okay, я болею за эту пару.
-
Очень тянет поставить + каждому посту в этой ветке, но я ограничусь всего парой. Переживания и персонажи описаны очень мило, реалистично и крайне литературно. Браво!
|
Ой... она и правда много выпила! Рене посмотрела на Джен с каким-то... исследовательским интересом. Чуть наклонила голову. Как, как в ней уживаются эти две противоположности: "Я не пью за рулем" и вот этот бокал залпом?.. Рене, наверное, и сама выпила, поэтому и не понимает, а может, близость Джен слишком пьянит ее разгоряченное воображение и думает она совсем не о том, о чем следовало бы... - Да, веселые, - подхватывает она, смеясь непонятно чему. Не все же тем мужчинам шуметь, можно и им с Джен немного. Немного.
...Сердце подпрыгивает, когда в каком-то переулке Джен берет ее за руку. Ах, разве так можно?.. Рене сейчас умрет от волнения. Сразу хочется прижаться, держать крепко и не отпускать... Мысли путаются. Она вроде бы о чем-то говорила?.. Ах, уже неважно... Джен ее опередила - обняла и держит, и сразу становится так спокойно и хорошо - Рене наклоняет голову на плечо подруге и идет в такт и дышит тоже, кажется, в такт... Только перед машиной Рене инстинктивно отстраняется, потому что мало ли, вдруг водитель боится таких, как они?.. Нельзя расстраивать других, особенно, когда тебе так замечательно! Вселенная такого не любит. Рене улыбается водителю чуть более ярко, чем всегда, разгоряченная недавними объятьями.
А в номере... Рене чувствует нетерпение подруги и прижимается крепче. Это очень волнительный момент!.. Ооооо, Джен такая решительная!.. Рене розовеет, скользя смущенным взглядом по стану любимой. Казалось бы, топ почти ничего и не скрывает, но когда ты в нем - ты одета и "все прилично" (если красота прилична), но вот ты уже без него и ступаешь на тонкий лед интимных взаимоотношений. Это какая-то новая и совсем иная сторона жизни, и Рене, не успев мягко пропихнуть руку Джен к молнии у себя на спине, быстро, словно кукольная балерина, разворачивается, убирая с шеи волосы - и да, теперь эта застежка вся перед Джен. С самого верха в основании не слишком глубокого декольте до самого низа чуть пониже спины - длинной тонкой змейкой, разделяющая жизнь на "до" и "после". А сердце все стучит - Джен понравится ее новое белье? Такое все тоненькое и розово-кружевное... ох, не слишком ли много кружавчиков?.. О чем она вообще думает?.. - Поможешь? - тихо шепчет, пытаясь дотянуться до замочка чуть повыше лопаток...
Да, торопиться совершенно некуда...
-
Ах какая прелесть! О, это декольте, где ДО и ПОСЛЕ!!
-
Ох... вот это "разделяющая жизнь на "до" и "после". +++++
|
-
Знаете, когда герою говорят "не заходи в дальнюю комнату на втором этаже"... :)
|
Подгоняемая попутным ветром "Дриада" прибыла в один южных портов еще свободной от оккупации Монтенем Кастилии на исходе месяца квинта, когда повсюду вдоль дорог зацветали олеандры, на бахчах под открытым небом зрели арбузы и дыни, а к столу подавали вкуснейший фруктовый лед с мятным привкусом. Офицеров ждал скромный экипаж, а команда расквартировалась в селениях на побережье, также принадлежавших семье дель Санчес, в которой, как и везде в Кастилии, всем заправляли женщины. Всего их было восемь - бабушка Лусия, сохранившая если не молодость, то хотя бы относительную свежесть и бодрый нрав; мать семейства пышногрудая Инесс и ее молчаливая младшая сестра Кристина, которую часто можно увидеть стирающей во дворе белье; четыре дочери от шестнадцати до тридцати пяти лет - ясноглазая Франциска, хохотушка Виолетта, острая на язык Ромуальда и вечно озабоченная баловством детей шумная Анжела. И, конечно, Квитерия - строгая сестра покойного мужа Анжелы, живущая во флигеле и постящаяся, кажется, круглый год. У девушек есть два брата: старший Мигель, до сих пор не показывавшийся в поместье, и десятилетний Родриго, вечно сующий свой любопытный веснушчатый нос, куда можно и куда нельзя. Особенно часто его приходится гонять, когда кто-то из сестер решит уединиться с мужчиной. Для торговых дел вам запрягали все тот же весьма скромный экипаж в две лошади и почти никогда в том не отказывали. Кто хотел - мог отправиться с Кристиной и Инесс в об'езд виноградников и получше узнать этот плодородный край, при желании - даже немного поухаживать за растениями. Рук в поместье катастрофически не хватало и были рады любой помощи, хотя от гостей ничего, конечно, не требовали. Как на землях не хватало рабочих, так в господском доме ощутимо не хватало прислуги и многие работы приходилось выполнять хозяевам. Они, впрочем, на жизнь не жаловались и рассказывали только хорошее - о помолвках и свадьбах, рождении детей, последнем урожае. Почти все старшие женщины - Лусия, Кристина, Инесс и Анжела - были вдовами, муж Кристины даже капитанствовал на собственном корабле, но погиб до того, как его авантюра принесла семье доход. Сорокалетняя Квитерия замужем никогда не была, а младшие девочки и не собираются - им и так хорошо, только юная Франциска, кажется, заглядывается на всех заезжих красавчиков и втайне о ком-то грустит. Привезенный с Авалона деревянный сундук, обитый бронзой, и письмо, обернутое в кожу, вручали Инесс и Лусии в день приезда. У обеих женщин выражение лиц стало на пару мгновений тоскливым, они переглянулись, вежливо поблагодарили и не стали открывать ни то ни другое сразу. До вечера все в доме, кроме Урсулы и Витторио - детей Анжелы, были тихими и задумчивыми, но после ужина и выпитого вина расслабились, пели и танцевали, как и во все дни после. По выходным Санчесы всей семьей ходят в церковь в соседней деревушке - у них в поместье нет своей, даже часовни или хотя бы домашнего алтаря, что, конечно, бросается в глаза, если пожить подольше. Квитерия ходит отдельно от остальных, к ранней мессе, остальные подтягиваются к поздней, но обратно идут все вместе и почти-монашка даже слегка оттаивает и о чем-то весело разговаривает с остальными - ни о чем важном, впрочем. С первой же ночи в поместье Цезарь спал плохо. Ему все время снились отрубленные головы, особняк Санчесов, пожираемый огнем, который, как он почему-то знал, нельзя погасить никакими средствами, и табун серебристых лошадей, скачущих по ночному морю. Каждое утро он просыпался с ощущением грядущего неминуемого, и каждый день подспудное ожидание роковых событий не оправдывалось, постепенно нарастая и вызывая под конец пребывания уже нешуточную тревогу.
|
-
Да, это моя невеста
Представил как мило это прозвучало с его уст)
|
- Я тебе помогу, - Греза подошла совсем близко, взяла лицо Бринэйнна в ладони - очень ласково, и он вдруг ощутил не прикосновение женщины, но - целого мира. В нем всколыхнулись промозглые стылые туманы, обволокли его со всех сторон; и колючие сосновые лапы обняли за плечи, щекоча за шиворотом; и алый диск закатного солнца согрел ту его часть, в которой он переживал за Фиорр и их дочь, даря надежду и толику уверенности; и снежные вершины окутали его дух спокойствием и тишиной; и сквозь все это он услышал шелест листьев, и чириканье птиц, и далекие завывания волков, и нежные песни сирен, сложившиеся в слова: - Я скажу тебе, когда ты встретишь их - тех, кто может тебе помочь. А теперь - проснись...
- Проснись, - сказал кто-то еще.
- Проснись, - кажется, это уже он сказал сам себе, чувствуя, как на него наваливается тяжесть - скука, и разочарование, и нестерпимо долгое ожидание, и со дна сердца поднимается вся боль, что ему когда-либо пришлось испытать, гася его волю к жизни, но среди всего этого он все чувствовал на щеке прикосновение Грезы, через которое в него полноводной рекой текли и тенистые ивы над запрудой с кувшинками, и вдохновляющий танец сатиров на полянке среди пожелтевших дубов, и клятвы влюбленных, заключенные под полной луной, и что-то еще - новое, неожиданное, непривычное.
- Будь же моим свидетелем перед Грёзой, Полёт. Осколок чертит солнце на руке, как в гербе леди. Роланд произносит: "Клянусь, что избавлю Амелию от постылого брака, или утрачу свою честь, избавлю Амелию от постылого брака, или навсегда отложу свой меч, избавлю Амелию от постылого брака, или навсегда откажусь от Грёз. Ты и небо станете моими свидетелями" - струйка крови, стекая по лбу скакуна, делает его похожим на единорога, а ши изрекает торжественно: "и да будет так!".
Сама клятва стара как мир, но тот, кто ее произносит, очень серьезен. Он верит, что исполнит, хотя и понимает, насколько это сложно. Высокий кареглазый юноша, нечеловечески-острые черты и манера держаться которого выдают ши. Не наделённый, кажется, природной грацией Сияющего Воинства, он всё ж красив, а что-то в его облике заставляет приглядываться к нему ближе. Загорелая под южным солнцем, его от природы светлая кожа не контрастирует с чёрными волосами. Одет обычно в облегающий камзол чёрного бархата, того же цвета сапоги со шпорами. На шее - подвеска химерического серебра в виде обратной стороны Луны. Сердце Бри словно пропускает удар - нет, Греза молчит во время этого видения, но туата предчувствует: скоро, очень скоро он увидит того, кто принес эту клятву, и судьба самого Бри каким-то образом связана с этой неизвестной леди Амелией, кто бы она ни была.
-
Грёза прекрасна и велика. )
|
У Рене покраснел кончик носа. - Да, пьем, но мы же не пьяные, - с упорством улитки, пытающейся залезть на очередную ступеньку в лестнице, возразила она. Но бокал отставила. Ну подумаешь, маленький глоточек! Ну два... Она ж и правда не пьяная. Ни капельки! Пара глотков ничего не изменит. И тут она подумала, что было бы весело напоить Джен. И посмотреть, что будет. Та будет к ней приставать?.. Хм... Любопытно!.. - Я? Никогда не вожу пьяной. Но я не пьяная, - смущенно кашлянула. - Я слегка продегустировала прекрасный национальный напиток. Ты меня вовремя остановила. Так что я поведу. Все будет хорошо! Слегка грустнеет, когда подруга говорит, что это не она... Если не она, то кто же?.. Кого полюбила Рене? Неужели кого-то, кого она больше никогда не увидит?.. Это было бы... странно. Но она пытается это принять. Наверное, у Джен что-то случилось и она поэтому себя не узнает. Все будет хорошо. Они поладят. Они же собрались жить вместе - у них будет много времени, чтобы узнать друг друга и обязательно поладить. Уговорив себя так, француженка улыбается - нежно и чуть-чуть задумчиво. Нет, она совсем не против, если Джен заплатит за ужин - Рене ведь заплатит за машину, на два дня вперед. Все честно. Или почти честно. До пляжа они идут рука в руке, потому что писательнице совсем не хочется гулять как будто они порознь или только встретились - ей нужно прикосновение. Пусть легкое, почти дружеское, но так она чувствует, что они вместе. В темных переулках она слегка словно бы невзначай прикасается плечом к плечу подруги... "Ой, извини, споткнулась", - бормочет невинную хитрость.
Водитель демонстрирует машину, слегка прокатив их по пляжу, и Рене легко соглашается, что та в прекрасном состоянии. Переводит нужную сумму и забирает ключи. Она уже поняла, что переезжает сегодня, а не завтра, как собиралась, но... железо надо ковать, пока горячо, и никак иначе! Завтра Джен протрезвеет и может передумать. Этого допустить нельзя! Поэтому, попрощавшись с хозяином машины, она заводит мотор и везет их к своей гостинице - уютное четырехзвездочное нечто во второй линии от моря. Там есть бассейн и бар с коктейлями, больше Рене ничего не нужно. - Ты не позволишь мне заскучать, - улыбается она. - Конечно, пойдем. Я изначально надеялась, что ты поднимешься. Настроение сразу поднимается, и в номере она, заперев дверь, легко окунается в теплую ласку Джен - плавно опуская на пол сумочку, роняя с плеч палантин, забывая обо всем на свете...
Какие книги, какие сборы?.. Джен, только Джен. Спустя долгие несколько поцелуев она поворачивается к любимой лицом и застенчиво обвивает ее за талию. Ах, как жаль, что та не в блузке!.. Можно было бы намекнуть, играясь с пуговками, по-детски расстегивая и застегивая их, а теперь... Божечки, теперь придется сделать что-то более решительное, например скинуть с плеча лямку топа... Ой нет, Рене даже думать о таком страшно!.. Она просто зароется лицом в шею Джен, уткнется носом в плечо и легонько примется целовать, очень нежно, почти невесомо... Ей неимоверно стыдно, что они не собираются, но Джен сама начала!.. Рене не может сопротивляться.
|
|
-
За всю красоту и за слоника. Погладь слоника :)
|
Рене ласково улыбнулась, тихо обмирая внутри. - Я рада, что тебе хорошо. Точка. Это все, что требуется сказать. Все остальное - уже просто вежливость, а это - настоящее, от сердца и мыслей. Но девушка продолжает, ведь некрасиво же молчать, когда с тобой говорят. - Немного шумно, да, - она поворачивается к компании мужчин и вздыхает. Ей правда все равно. Но если Джен обращает на них внимание - Рене тоже обратит и даже не подумает, что те могут сделать то же самое. Для нее мир измеряется лишь важными ей людьми, все остальные сливаются в слитное мельтешение где-то на фоне. Как эти мужчины могут обратить на них внимание, если они просто прохожие? Разве у них нет своих суперзначимых дел? Пьют вроде, вот пусть и пьют дальше, приятного им опьянения, а Рене лучше посмотрит на стрелки, о которых говорит подруга. Сосредоточится и взглянет очень серьезно. - Тебе идет, - отметит она, всерьез раздумывая, стоит ли ради такого полдня мучиться. Но если Джен мучилась, чтобы выглядеть красиво для нее, это определенно того стоило. Ей тоже надо когда-нибудь попробовать. У нее самой сосуды расположены близко к коже и оттого кажется, будто бледно-лиловые тени всегда на веках - это делает ее глаза выразительнее, так что она только выщипывает брови - чтобы красиво вытягивались в ниточку, - да слегка поправляет карандашом линию губ: ей не нравится, что у нее нет этих задорных уголков наверху, как у большинства. Губы не должны быть в ниточку, а у нее - как раз именно такие. Когда она ходит на встречи с читателями, всегда использует помаду как защиту - ей кажется, так она выглядит старше и серьезнее, не совсем как девочка, только вчера вставшая со школьной скамьи. Но сегодня она с Джен и защищаться ни от чего не нужно, можно быть собой. Да и испачкать при поцелуе не хотелось бы... Задумчиво: - Знаешь, сестра говорит, я совсем не умею использовать румяна и тени, но ты ведь меня научишь?.. У тебя здорово получается подчеркивать природную красоту. Вообще Рене не умеет говорить комплименты - вечно смущается, но сейчас она говорит то, что думает, без малейшего намека на флирт, и от этого слова сходят с языка легко и свободно, не принося дискомфорта. Она даже не успевает подумать о том, что же она такое сказала, следуя за вниманием Джен. Куча времени?.. Рене задумывается. Ей хочется тряхнуть головой и сказать: "Все мое время - для тебя", но вдруг охватывает такая истома при воспоминании их последнего свидания, что она смущенно опускает глаза, щеки чуть розовеют. Под столом она находит руку Джен и слегка пожимает - да, у них куча времени и... - Сегодня праздник, - шепчет она, чувствуя, как голос прерывается, и коротко, сухо кашляет, прикрыв рот ладошкой. - Извини. Я на отдыхе, поэтому у меня никаких планов. Давай составим их вместе? - наконец, набирается смелости взглянуть Джен в глаза и тут же снова смущенно опускает ресницы.
- Ой... - пугается, что дзадзики окажется невкусным, но Джен уже заказала и ничего не исправить. Тихо: - Надеюсь, оно и правда вкусно... Если нет - ей нет оправдания. - Молочные? - она задумывается. Она думает о Джен, а вовсе не о еде, поэтому ответ приходит мучительно долго. - Наверное... Я люблю рыбу и овощи, особенно баклажаны. Люблю острое, соленое и жареное. Люблю, когда у еды есть вкус. Йогурт кислый, так что он не должен ссориться, - улыбается, открыто и спокойно. Когда они говорят о постороннем, легко не смущаться. - Ссорятся обычно неженки, и продукты, и люди. Им всегда все не так. Искренне надеется, что Джен поймет, что это шутка. - Молоко вот неженка, а йогурт - вряд ли. Я люблю устриц, а остальных гадов не очень. Осьминоги бывают жесткие... Вино... давай такое же, как тебе. Я люблю полусладкое красное, но хочу попробовать то, что любишь ты.
В ответ на последний вопрос становится пунцовой. - Это будет роман. О трудностях в любви. Там будет четыре персонажа...
|
А Рене на мужчин внимания практически не обращает. Она давно научилась игнорировать сильную половину человечества, если те не говорят ничего важного, нужного и значительного. Вот на официанта она посмотрит - потому что он даст ей меню и она вежливо поблагодарит его кивком головы и тихим "эфхаристо" и сразу - thank you, для Джен. И на свечу посмотрит, залюбуется, поднимет глаза выше и утонет во взгляде спутницы - порозовеет и уткнется в меню, потому что надо же что-то ответить! Средиземноморская диета ей еще нравится, поэтому она закажет печеную рыбу, оливки и овечий сыр, о чем и сообщит подруге, а потом спросит: - А ты пробовала дзадзики? Как я понимаю, это йогурт с огурцами и чесноком, довольно густой. Пишут, что вкусно... - она в раздумьях отвлеклась от меню и задумчиво посмотрела на Джен. Сейчас она почти не видела ее, но пыталась представить вкус и соотнести его со своими предпочтениями. На предложение приготовить для нее Рене отложила меню и по-совиному, немигающе принялась изучать мимику подруги. Ей очень льстило такое и хотелось попробовать еду, приготовленную лично для нее, хотелось снова оказаться в аккуратном белом домике, окруженном садом, с видом на ночное море... Хотелось вдохнуть запах свободы и смотреть, как Джен размеренно движется возле плиты - нарезая кусочками, размешивая, пробуя... Рене вообще любила наблюдать за другими, впитывать их действия как продолжение них самих, по мелочам догадываться о большем, скрытом за парадным фасадом. - Мне здесь очень нравится, - наконец, мягко произнесла она, - но, если хочешь, уйдем. Буду рада попробовать то, что ты готовишь... уверена, оно мне понравится ничуть не меньше, но разве у нас сегодня не выход в свет? - нежная улыбка. Правда состояла в том, что Рене нравилось с Джен абсолютно везде, поэтому совершенно неважно было, куда идти и чем заниматься. Француженку словно охватывал какой-то ласковый молочный туман, скрывавший все, кроме подруги, и погружавший ее в состояние покоя и умиротворения, соединенных с многократно усиливающейся робостью и новыми, неизведанными прежде чувствами. Иногда она даже натыкалась на деревья или людей рядом, успевая затормозить в самый последний момент и смущенно потом извиняясь.
Тогда, в их первую встречу на пляже, она, как всегда на отдыхе, читала конкурентов и не сразу осознала, что у нее произошло Знакомство. Вот так, с большой буквы. Поначалу она отвечала на автомате - улыбалась, поддерживала вежливый, спокойный разговор о погоде, море, пляже, а потом вдруг встретилась с темным сосредоточенным взглядом Джен и ее пробрало. Все цвета и краски выцвели и поблекли, звуки замолкли, существовали только они вдвоем, и все сразу стало таким смущающим и значительным! Первое прикосновение прошило ее током, и она неосознанно потянулась к новой знакомой, ведь не может случиться ничего плохого, когда они рядом... ведь, правда, не может?..
-
Сплошная красота и деликатность)
|
Сандел кивнул. Ему было неловко и неуютно, но молчать больше было нельзя. - Я читал о таком, - он облизнул губы и смахнул пот со лба. - На Илуме был из-за них - кристаллов, они дорогие, только... никогда не слышал, что на Эйтене тоже есть что-то такое. Так что, может, это что-то другое... не знаю. Будь осторожна. Если это кристаллы, не доставай оружие. Он медленно двинулся внутрь.
Как определить, кристаллы или нет, он и сам не знал. Воздействие на разум будет ли разным? Насколько разным? Сейчас вспоминать и сравнивать свои ощущения от ритуала Вейлуса и илумских пещер казалось ему верхом глупости. В голокронах учителя говорилось о преодолении, превозмогании, о том, что только сильный духом и истинный ситх бла-бла-бла сможет пройти через все искушения целым и невредимым и вообще останется только один. Опыт самого Сандела вопил о том, что хорошие, ценные воспоминания - о том, что важно, о том, приносит радость, - могут защитить, но уверен он не был, да и воспоминаний таких активно не хватало. И все же он сообщил и об этом, войдя внутрь, шепотом: - Постарайся думать о хорошем. Мне кажется, это должно помочь, если это кристаллы. Слова его отразились от неожиданно высоких стен гулким эхом, отправившемся гулять по анфиладам во все стороны. Юноша прикусил язык, уже жалея, что открыл рот. Внешне он стал выглядеть напряженнее, чем обычно. Нахохлился.
Внутри было темно, прохладно и влажно. Вода каплями стекала по мерцающим синим и серым стенам и шипя испарялась, достигнув пола, что создавало эффект тихого, неустанного перешептывания, давивший на психику чужим присутствием. Ощущение наблюдения смазалось, перетекло в смутные образы, роившиеся вокруг и пока не оформлявшиеся ни во что более конкретное. Казалось, будто бы кто-то могущественный, отпугивающий снаружи, внутри слегка подуспокоился, будто ребята сделали то, что от них хотели, и теперь собирался завлекать в свою ловушку медленно и со вкусом, не торопясь, ведь жертвы уже никуда не уйдут.
Сандел передернул плечами и двинулся дальше. Он не наслаждался диковатой красотой места, а весь превратился во внимание и слух, пытаясь не думать, а чувствовать, жить инстинктами, чтобы приходящие мысли мгновенно квалифицировались как внешнее воздействие и откидывались. А еще он понимал, что надо думать о хорошем самому, и раз за разом прокручивал в голове их с Айшей встречу - за последние полгода ничего более хорошего с ним не случалось.
|
Одет был Фьор совсем не так, как полагается в Храме, - по-граждански, как одеваются многие авантюристы из разных концов Галактики, разве что одежда была новая и незастиранная. - Доброго дня! - Фьор улыбчиво склонил голову, приветствуя хозяйку, и легко взял обеими руками ее - ту, которой она схватила его, - и несильно сжал. Для него, уже три года тосковавшего по отстраненному спокойствию Храма, по рассуждениям и поучениям учителя, по другим ученикам, уже наверняка обогнавшим его на путях постижения Силы (ну и что, он все догонит, главное вернуться!), любые воспоминания о храмовом прошлом были ценны. И девушка-китонак была как раз из них.
- Подросткам свойственно расти, - философски поддержал он беседу и кивнул на вопрос о голоде: - Можно мне ваш фирменный суп? И травяной коктейль, но я надеюсь сегодня быть не один. У меня здесь встреча. Упоминание о Набу слегка опечалило бывшего падавана, но он быстро отрезвил себя мыслью о том, что не виноват в случившемся. Решение было не его, и учитель понимал это, а то, что они не переписываются... Фьор понимал и это. Рам Кот много вложил в него сил и что?.. Его забрали, не дав даже толком попрощаться. С одной стороны, такова жизнь джедая - в ней многое не поддается контролю и себе рыцари-миротворцы принадлежат чуть реже, чем почти никогда, с другой - учитель вел себя куда менее отстраненно, чем должен был. Конечно, ему было тяжело и неприятно, когда падавана забрали. Наверняка, ему посоветовали прекратить общение, чтобы легче было пережить разрыв. Фьор писал учителю, и не получил ответа, однако чувствовал, что тот жив, и это успокаивало. В конце концов, он решил, что эти отношения Раму Коту и правда не особенно-то нужны, с точки зрения его служения, так что зачем напоминать о неприятном? Надо дать время, а потом как-нибудь он утрясет это дело. Вот только со свадьбой разобрется и обязательно утрясет. Кстати, о свадьбе...
- Не знаю, как он, - Фьор качнул головой, - мы не переписываемся, но я рад слышать, что он приходил. Я надеюсь когда-нибудь вернуться, ведь теперь я совершеннолетний и старшие рода мне уже не указ. Вот, даже косичку не срезал, - указал на нее девушке. - А как ваши с отцом дела? Все ли в порядке? Мне нужна ваша помощь - может быть, знаете верное существо, через которое можно сделать новые документы? На другое имя?
План юноши был прост, и поэтому он должен был сработать. Когда две недели назад его поставили перед фактом - день свадьбы назначен, изволь начинать готовиться, - первое, о чем он подумал, - так это о том, что надо усыпить бдительность родных. Все время с тех пор, как ему исполнилось восемнадцать, он думал о том, как все устроить, и придумал. Он знал, что о свадьбе рано или поздно заговорят, поэтому старался вести себя максимально послушно, выполнял все требования и ни с чем не спорил - как итог, его отпустили на Корусант якобы для того, чтобы лично выбрать и купить подарок невесте. Уже прибыв сюда, пару дней назад он воспользовался заблаговременно добытым номером невесты, позвонил ей и предложил встретиться и обсудить предстоящую свадьбу. Конечно, он не мог раскрыть все карты сразу - да и предпочитал говорить такие вещи в лицо, - но неделю назад на балу, посвященном их официальному знакомству, Камма произвела на него впечатление разумного человека и он хотел в этом удостовериться. Ведь если она поддержит его идею, у него появится верный союзник по уходу от родни, а скрываться вдвоем может быть проще. Что ж, поживем - увидим, решил он, ожидая прихода Каммы.
-
За атмосферное начало! А говорила, что в драму не смогёшь)
-
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Красиво, и упоминание текста открытки, и как передано настроение :)
|
Они были вместе уже больше года, может быть даже ближе к двум, но Сандел не считал. В какой-то момент у него внутри просто начало что-то разглаживаться, выпрямляться, перестало скручиваться в вечный тугой узел страха и недоверия, и он неосознанно включил Айшу в понятие "свой". А значит, за ней надо следить. И заботиться. Чтобы не угодила в ловушку. Не сказала не тем и не то. Не оказалась одна там, где нужна поддержка. Она ему доверила свою тайну - что чувствительна к Силе, - значит надо соответствовать. Беречь. Хранить. Защищать. Он не даст ее в обиду, потому что если бы сам решился открыть рот и сказать нечто подобное, ожидал бы того же. В их смутное, неспокойное время иное - аморально, а Айша слишком доверчива, ее нельзя предоставить самой себе. Опять скажет кому-нибудь такое и что?.. Если с ней что случится и Сандел узнает - ночами спать не будет. Чем он тогда лучше Вейлуса? А он не такой, он это точно знает. Поэтому теперь ходит как привязанный к Айше и бдит, а то мало ли. Боязно за нее. И за себя боязно. А вместе - шансов больше. В общем, это надолго, понял он как-то. И не стал возражать.
Конечно, спит он в комнате отдыха, спальню оставил девушке, а ещё он любит "размышлять" в миниатюрном машинном отделении, больше напоминающем номер в капсульном отеле. Он за последнее время таких перевидал. Погружаться в Силу, ища тех, кто являлся ему в видениях - молодую девушку с таким же кулоном, как у него, пожилого мужчину с ласковым взглядом, катающего камни, пожилую женщину, смотрящую в небо… При Айше он такого не делает. Никогда. Но ночью, в космосе, в свою смену, когда думает, что девушка спит… с ним бывает. Расслабился. Почти доверился. Почти - потому что он все ещё отрицает свою чувствительность, хотя Айша уже и не спрашивает. Давно. С того самого дня, когда она сделала это первый и последний раз. Но Санделу все ещё неуютно, все ещё страшно - а вдруг?.. А вдруг что пойдет не так?..
И, кажется, уже пошло, правда, как это связано с Айшей? Да и связано ли? Все-таки в такое он не верит - чтобы она подгадила своему же кораблю? Да ну, глупости. Айша умная, она так делать не станет. Да и… больше года ничего не делала, зачем сейчас-то?
Вырвавшись из своей комнаты отдыха - для этого приходилось вписываться в повороты, что довольно проблематично в полусонном состоянии и при тряске, - Сандел ломанулся на мостик, на ходу проводя ладонями по лицу, чтобы проснуться. Так, все, надо действовать. Быстро ознакомившись с показателями систем - пояса астероидов нет в загруженной в борткомпьютер базе данных Республики, зато есть указание на возможность пограничной имперской зоны в этом районе (а он так надеялся пролететь мимо через гипер!), - он нажал кнопку интеркома: - Айша, - он хотел сказать “под'ем”, но вовремя сообразил, что она вряд ли спит - после такого-то толчка, - у нас проблемы. Начну ремонт, последи, пожалуйста, за обстановкой вокруг корабля. Ему нужна безопасность и возможность не думать о том, что может случиться. Пусть об этом думает Айша, а ему нужна ручная триангуляция, чем он и занялся, пассивно отслеживая все сообщения об ошибках и размышляя о том, что, наверное, именно так должна выглядеть управляющая панель шаттла при попадании йонной пушкой. Нет, это, конечно, не она, с ней все просто-напросто отключилось бы, но что, если что-то похожее?.. Пограничная зона Империи, да еще достали в гипере… В то, что это обычная поломка, он не верил. Он - профессионал, и свой корабль он держал в хорошем состоянии. Пока не починили эта развалюху, они никуда не летали. Ну дальше пары сотен миль в пределах Ансиона, где и обзавелись своим космическим домом (это отдельная тема, как Сандел на такое пошел, и сейчас думать о ней бессмысленно - только отвлечет от насущного). Именно поэтому так долго пришлось ждать этой поездки на Ондерон, долго готовиться, скупать запчасти, искать замены, настраивать и перенастраивать. И вот, когда все, наконец, позади и можно заняться приключениями… они их находят сами! В незапланированном месте! Возмутительно! Наверное, их хакнули. Или где-то был “спящий” троян, которого они не заметили (о ужас, надо срочно подкачаться в хакинге! а то стыдоба же)...
-
Какой же он всё-таки милый))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Очень нравится слог, которым написано письмо.
|
-
Алья - хороший друг. Даже если случайный попутчик.
|
-
Пусть присматривает, Айша не против ^^
|
|
|
-
Живой и настоящий персонаж:)
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
За танец, за предыдущий диалог. Гримёрка тоже хорошо :) Там кому-то подкрашивают красивые глаза.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вокруг Морико воздух словно заколыхался - нечто неуловимое, какое-то изменение настроения, которое феи так легко чувствуют. Словно бы окружающий ее гламур изменился - полегчал, осветлился, будто бы запах весной, может быть даже цветущей вишней... Юкионна очень внимательно смотрела на ши, вроде бы даже не дыша. - Наверное?.. Ты не уверена?.. - непонятно, удивилась она или обрадовалась, а может озадачилась. Уронила шпильку и подошла ближе - не вплотную, а так, чтобы удобно было смотреть и трогать. Медленно, не торопясь взяла руку Адерин - у самой кожа прохладная, словно освежающий северный ветер в жару, - и потянула ее вверх и к себе, туда, где полы кимоно пытались сделать вид, что они цельная одежда, а не халат нараспашку. Внимательно следя за выражением лица Адерин, положила ее ладонь себе на шею и плавно провела ею по своей груди, остановив в самом низу глубокого "декольте"... Поколебалась, но все же сдвинула руку девушки чуть влево, кладя ее на идеально округлую выпуклость - небольшая, но и немаленькая, и почти отпустила руку Адерин, с интересом наблюдая, а что будет дальше? Ее волосы слегка приподнялись, будто от ветра в лицо, и с них посыпались на не дочерченную схему на влажной земле сверкающие снежинки.
- И... каково это было - быть хозяйкой туманных сумерек? - тихо спросила она, глядя на ши будто бы из глубины веков или какого-то своего восприятия.
- Сосредоточиться? Надо попробовать... - задумчиво, но сразу пробовать не стала. А когда девушка поблагодарила ее за честность, опять замерла, не в силах отвести взгляда. Негромко: - Я... может быть, я пойду с тобой... в Джинтаун. Я еще подумаю. Надо спросить господина, отпустит ли он меня... Охотники не совсем люди, они знают и умеют многое из того, что большинству неведомо. Многие из них носят с собой предметы, позволяющие им распознавать истинную суть окружающих, но зрение часто используется в ритуалах познания, поэтому мы полностью меняем форму, когда хотим слиться с человеческим обществом. В готее нас гораздо труднее заметить, даже с помощью ритуалов и артефактов - так и выживаем.
- Почему не то?.. Всё хорошо... - она еще чуть-чуть приблизилась и, кажется, захотела взять лицо Адерин в ладони, но не решилась и только протянула руки, положив их в итоге девушке на плечи. - Одежду стирать не надо, ботинки помой и помой хорошо, чисто, чтобы земли на них не было. Одежду я в свою заверну и все будет отлично. Зачем же голой идти в город? Люди не оценят, какой бы ты ни была красивой и привлекательной. Не волнуйся, вынырнем на каком-нибудь уединенном пляже, оденешься и пойдешь. Я не стану выставлять тебя на посмешище... - она хотела сказать что-то еще, но осеклась.
- Напиши, - она чуть отступила. - А я пока закончу... Поискала уроненную шпильку и снова принялась чертить, какая-то немного расфокусированная в противоположность прежней, до всей этой истории с ощупыванием ее груди и, кажется, даже подавленным желанием поцеловать Адерин.
-
Загадочные восточные феи )
|
Они вышли из города, миновав высокие крепостные стены, и стража на воротах отдала им честь. Греза сегодня была солнечной и счастливой, и если в городе небо еще было подернуто тусклой дымкой жаркого дня, то за его пределами ничто не нарушало волшебной идиллии - бездонная голубая синь вверху, редкие барашки облаков, несколько внушительных размеров грифонов парят над скалистыми вершинами на западе. А их путь лежит на юг и восток, но все же больше на юг. Был соблазн срезать часть пути по Тропе Семнадцати укусов, но та последнее время проявляла своеволие и могла доставить к ведьме с ветерком, чего им, конечно, было не надо, поэтому пришлось топать на своих двоих, дважды подлезая под этот трод, чтобы все же избежать встречи с ведьмой. О ней много нехорошего болтают. Выжженные солнцем алые прерии к полудню плавно перетекали в колосящуюся травами и золотым ковылем степь, на которой фирчлис частенько рисовал капли рощ и прохладных гротов. Они прошли, обдуваемые со всех сторон свободой, и углубились в мшистый лес, где по красноватым сосновым стволам стекали слезы воды и смолы. Здесь почти не было травы, и еще меньше - звуков, и любое сказанное слово немедленно тонуло в тишине, которую неспособно было нарушить, лишь изредка далеко-далеко ухали местные химеры, и их перекличка заставляла нервно вздрагивать и оглядываться. Дальше владения графа кончались, и Греза становилась еще более нестабильной.
Опушка встретила их рваным морем тумана, в котором то и дело плескалось нечто большое и неприятное, вызывающее холодок вдоль позвоночника. Адерин знала, что это Море душ можно обойти слева и уверенно повела Роланда по самой границе фригольда, где с одной стороны неприступной стеной стоял настойчиво молчаливый бор, а с другой плескался туман, то и дело ластясь к подменышам жадными белыми лапками. Трава покрылась инеем, на лбу выступила испарина, - здесь было одновременно и жарко, и холодно, и хотелось идти быстрее, но в этом и таилась опасность - легко поскользнуться, если бежать не разбирая пути.
Обогнув туман, ши вышли на широкую проселочную дорогу, ведшую к деревням на востоке, но и это удобство было обманчиво - как и многое в Грезе. Дорога путала и петляла, ей нельзя было следовать слишком долго, безопаснее идти рядом - тогда через пару минут можно заметить, как резко она уходит на север, чего, конечно, не видно, если следовать ее широкой и удобной колее. Здесь возделанные поля перемежались деревенскими домиками, отовсюду из труб шел дым, изредка слышались голоса местных - здесь жили фир-болги. Резковатые, грубые, не любящие быть должными и редко приглашающие кого к себе. Они обошли их владения стороной, благо стоило им войти в них, как Море душ за спиной исчезло, сменившись унылыми пейзажами вересковых пустошей со стоячими валунами здесь и там.
Потом было кладбище с серовато-белесыми склепами, полуобвалившейся оградой и крапивой на каждом перекрестке. Его они прошли насквозь - чуть ли не самая безопасная часть пути, и вот уже жемчужный полог выхода в Осень замаячил впереди и справа - в вековом дубе на перекрестке. Здесь все еще стояла вечная ночь, но, как и на кладбище, ярко светила луна, изредка стыдливо закрываясь в вуаль полупрозрачной дымки. Загадка в дупле проста - всего лишь назвать месяцы года в обратной последовательности, в каждом слове переставляя буквы задом наперед, и вот уже брызжет золотом контур двери, открывающейся в заброшенном доме на стройке...
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Агве так говорит, что заслушаешься)
|
|
-
С друзьями надо только по-честному, да.
|
Доспех какое-то время молчал, видимо глядя на ши и соображая, что тот имел в виду. Потом отрицательно помотал головой: - Откажусь. Идем. Он повернулся и пошел прочь, дальше на северо-восток, по кромке фригольда, внимательно оглядывая каждый чахлый кустик, каждую кочку. Холмы вдалеке то удалялись, то приближались, и, наконец, химера остановилась. - Здесь. Видимо, ничего не изменилось, хотя вторым зрением Роланд видел истоньшение реальности - как будто некий занавес, за которым колыхалась другая картинка, более темная, менее радостная. - Откроешь рат? - поинтересовался доспех у ши.
Роланд вспомнил зимнее утро, когда он был приглашен в гости к сэру Арнольду ап Дугал пару лет назад. Их ждали кексы, дымящийся кофе и разговоры о Густаве, который в очередной раз отказал Дугалам в праве вмешиваться в его работу в цехе с нокерами. Вежливо отказал, спокойно, но отказал. И кому?! Ши! Арни явился совсем недавно и сохранил яркую память о временах, когда такое было невозможным. Граф просил Роланда примирить новичка с суровой действительностью. В середине не очень приятного разговора - Арнольд постоянно срывался на "а вот раньше было лучше!" и уже начал немного раздражать своей косностью - раздался звонок в дверь и Роланд вместе с химерой пошел проверять, кто пришел - хотелось пройтись, привести мысли в порядок и как-то развеяться от досадливой обязанности. У порога топтался Билли, самый младший из почтарей, с ворохом словесных поручений, двумя запечатанными конвертами и корзинкой от одной воздыхательницы. Пока Билли начитывал послания химере, Роланд делал вид, что слоняется по огромной прихожей - у Арнольда был настоящий дворец с высокими потолками, богатой мозаикой на полу и ростовыми зеркалами. А после возвращаться сразу к хозяину не захотелось, и Роланд дал ши время разобраться с перепиской, пока он сам немного поболтал с Билли за жизнь. Оказывается, что почти все раты на границе Дальней Грезы открываются ответом на какой-либо личный вопрос, который надо угадать. Некоторые подстраиваются под открывающего, чувствуя его эмоции и открываясь, когда те достигают определенного пика, другие же хотят узнать что-то вполне конкретное, и чтобы узнать, чего же те хотят, иногда приходится поиграть с ними в "да-нет", рассказывая самые разные факты из своей жизни. Говоря это, Билли как-то неуверенно косил глазом в сторону, как будто повторял за другими то, во что не очень-то и верил сам. Ну, учитывая его возраст и запрет графа, может он сам никогда и не пытался выйти в Дальнюю Грезу. Всяко бывает.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Можно увидеть волшебство элегбара и танец :-)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- Фу, Бэрримор!
Прямо сейчас, где-то в Ах от возмущения лопнул кот.
|
Грохот. Поспешно открыв свой чемоданчик, он протянул остальным верёвку. Закрыл и отложил чемоданчик, оглядел остальных. Осознал, что он тут самый подкачанный (даже подкачаннее, чем военный, чему удивился), и пошел вытаскивать Кларка, попутно исследуя свой путь на ловушки, хотя все, какие были, должны были быть уже активированы военным. Для начала он поискал, за что можно закрепить верёвку, чтобы было удобнее тащить. Самому бы не свалиться. Если закрепить не за что - будет просить мистера Морана создать дополнительный вес, т. е. тоже за нее уцепиться.
С помощью фонарика посветив в отверстие и увидев, что мистер Кларк не истекает кровью, но стоит на решетке, под которой течет подземная река, он ответил девушке: - Я понимаю ваше волнение и ваше рвение, мисс Тина, но он не выглядит умирающим, да и упал неглубоко. Не стоит рисковать собой из-за ушиба. Если уж люк провалился под весом одного человека, то что станет с решеткой, если на нее встанут двое? Здесь все ветхое, больше тысячи лет назад построено. Чудо, что он не ухнул в воду. - Как вы там, Кларк? Спускаю верёвку, обвяжите себя за пояс, и я вас вытащу. Подайте сигнал, когда можно тащить, - проинструктировал он упавшего.
Интересно, почему здесь все восьмиугольное? Срез коридора - восьмиугольный, крышка "люка" - тоже. Какое-то священное число? А скарабеи - ромбовидные, т.е. четырехугольные. Значит ли это, что их нужно два для открытия того, что они открывают? Или нейтрализации того, что они нейтрализуют. Аб поделился этой мыслью с остальными, когда вытащили мистера Кларка, а также тем, что под ними, судя по всему, протекает подземная река.
-
Сразу видно, археолог за работой.
|
|
-
Настоящий джентльмен ) С почином в модуле!
|
|
Видели вы когда-нибудь добротные романские замки? Приземистые, с округлыми башнями и двором, провонявшим навозом. Тут так и было. Четыре низких, всего в три этажа, башни, напоминающие, скорее, высокую бочку, чем собственно башню. С узкими бойницами высоко-высоко под самыми зубцами. На крайней левой - флаг леди Амелии, на крайней правой - герб графа (сейчас приспущен) и знамя фригольда, две другие - просто двуцветные праздничные вымпелы, по случаю готовящегося торжества (тоже приспущены).
Полет кивнул - он всегда на стороне хозяина. Отвод глаз закончился, и когда Роланд подобрался к открытому в небольшой пристройке окну рядом с замком - ненадежная и хлипкая, она казалась воздушной и ненастоящей рядом с солидным и серьезным замком, который, казалось, собирается стоять здесь вечно. Внутри... ши увидел все через окно - низкое и широкое, можно залезть, если хочется, но без коня. Полет не влезет, он слишком могучий и статный.
Миссис Аккен - пожилая, дородная богганша в черном платье и белом кружевном переднике, настоящая горничная, как их изображают в искусстве, - заслоняла собой хрупкую дочь графа. Ну как заслоняла - болталась в воздухе, поднятая могучим зверем, и кажется, была при смерти, но еще жива. Роланд чувствовал, ее еще можно спасти, если придумать как - ведь на фоморов не действовали чары, только клинки, лучше - из холодного железа, а их не пронесешь в Грезу. Впрочем, в этом звере чувствовалось что-то иное - свое, родное. Чем-то он был близок... изысканной красотой? Лунным серебром, струившимся с шерсти? То, что это не оборотень, ши понял сразу и без сомнений: в детях народа Гару чувствовалась страсть, ярость, желание, буйство. В этом - лишь бесконечная холодная расчетливость, с которой нельзя договориться. Ей можно подчиниться или бежать от нее, по-другому - она не поймет.
Амелия... больше не была леди. Ее волшебно-розовое платьице затрещало и разорвалось, опадая хлопьями на дощатый пол. Ее трансформа была уродливой и жестокой, она беззвучно кричала, изгибаясь в самых нелепых позах, - Роланд увидел пару прозрачных слез, в уголках изменившихся глаз. Но когда все закончилось, стало видно: они пара с тем зверем. Оба ладные, плотные, настоящие, красивые. Он - черный, она - снежно-серая, с золотыми кисточками на ушах и жемчужными разводами на шерсти. На шее видна цепочка, но она спиной к окну, неясно, что там - кулон или нет, на талии - красивый пояс с символами, смутно знакомыми. - Отпусти ее!!! - прорычала Амелия, готовясь к броску. Несмотря на измененный облик, сделавший ее и выше и плотнее, она все равно была ниже и слабее противостоявшего ей фомора, просто уже не так сильно, как прежде.
|
-
*голосом G-Man'а* Prepare for unforeseen consequences.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Дела взрослых малышни не касаются (:
|
Похоже, Коту принадлежала не только его подушка, но и все подушки рядом. И снова Бенедикт улыбнулся. Он бы и уступил место, но к нему на колени невесомо вспорхнули, оставляя крохотные дырочки в темной, чуть вязкой коже штанов, и юноша остался сидеть, где сидел, делясь теперь уже своим чаем с Котом. - Доброго дня, сэр Ёжи, - кивнул он рыцарю, чьи доспехи успокаивали - Бенедикт видел в нем собрата, старшего и сильного, который может защитить и от своих, и от чужих. А внешность нечеловеческая, так для подменыша это не новость. Только гордые аристократы обладают более-менее человеческой внешностью, да странники вроде самого барда, а остальные - кто во что горазд. Кто-то - столп света и тени, кто-то как горящий костер, есть клоуны, никогда не снимающие маски, а есть шуты, искусные в развлечениях, - те часто напоминают различных животных, как этот рыцарь. В Грезе много мифических существ, и если судить всех по внешности - так недолго и в королевствах кошмаров оказаться или, хуже того, в психушке, где добрые доктора излечат тебя от всех признаков фантазии. Недолгая пауза повисла росистым утром, и Бенедикт заглянул в котомку, что прежде опустил возле стула, извлекая оттуда свирель - легкую, плоскую, из светлого дерева, словно звенящую льдом и капелью. - Свирель, ее еще называют флейтой Пана - это один из сатиров, вызвавший на состязание самого Аполлона, но оставшийся живым. В отличие от своего собрата Марсия, который едва не победил бога искусства и поплатился за то жизнью, Пан проиграл и больше не участвовал в состязаниях, но его кожа хотя бы осталась при нем. Может быть, это символ того, что в стремлении к совершенству и самовыражению не стоит переходить границ, за которыми лежит унижение других, но для меня это простой и привычный инструмент, которым можно сказать больше, чем словами. Когда молчат уста - говорит сердце. Давайте я лучше сыграю. Он закрыл глаза, поднеся к губам свирель и согрев ее своим дыханием. Веранду окутало многоцветное облако, в котором проступили фигуры - сначала неясные и туманные, но все больше обретающие четкость по мере того, как мальчик играл. Вот замок с островерхими башенками, на флагштоках развеваются зеленые флаги с тем же гербом, что на груди Бенедикта. Вот светлое воинство - высокие, статные рыцари в сияющих доспехах - выходит из ворот, устремляясь вдаль по дороге, вымощенной серебром. За зеленые холмы и скалистые горы, за реки, текущие расплавленной медью в закатных лучах, за белые арочные мосты, висящие над бездной. Вот их предводитель подходит к границе, за которой кончается благословенный свет и начинается вечный сумрак. Вот войско встречает войско, и Бенедикт, только выше и старше, подносит к губам длинную поперечную флейту и за его спиной встает призрачное воинство и устремляется на врага. Вот снова он, поддерживает раненного предводителя и что-то рассказывает - долго, убежденно, с непокорным огоньком в глазах. В них летят стрелы и копья, но все они разбиваются о невидимый щит, воздвигнутый его волшебством... Музыка обрывается на высокой ноте, туман рассеивается, и юноша сидит, невидяще глядя в чай, снова и снова переживая тот бой и ту историю... ссылка
|
Комната графа в Мире Осени было невыносимо, до приторности обычна. Грязно-коричневые обои с тусклыми кленовыми листьями неопределенного цвета - то ли желтые, то ли бурые, смятая кровать без покрывала, белье несвежее - темно-лиловое, с многочисленными разводами и аккуратно поставленными заплатами. Явно старое, выбирала явно женщина. Конечно, может быть, продавщица. Пыли и сора нет, в комнате регулярно прибирают. На стене у кровати - ковер с выцветшим слоником в джунглях. Комод, крюк для одежды с парой старых костюмов, на полу - плетеный коврик, застиранный до невозможности. Письменный стол, увешанный и уставленный фотографиями жены. Из окна вид на непрополотые грядки. Отчего-то дышать здесь тяжело и душно, несмотря на открытое окно. Кажется, будто внимание к этому месту давит все светлые порывы, заставляя мыслить взвешенно и рационально. Остается странное чувство нереализованности и упущенных возможностей.
Комната Амелии светлее, с розовыми, а не серыми занавесками, высокой, не продавленной кроватью с тремя матрасами - самая настоящая принцесса на горошине! Много мягких игрушек, много кружевных салфеток и фотографии родителей, кормилицы с нею самой. Много книг - разбросанных в беспорядке, но в основном невероятно детских, с большими и красивыми картинками. На кровати устроилась трехцветная полуоблезлая кошка - явно сиганула через открытое окно. Мольберт и пастельные мелки рядом, но неоконченный рисунок обычный - так, кто-то гривастый и квадратный, с мощным торсом и буйволиными рогами. Кто-то, чьи черты совершенно невозможно разглядеть. Никакого таланта нет и близко - или практики. В ее возрасте можно рисовать гораздо красивее, если много и прилежно заниматься. Ноты и флейта на стеллаже у двери. Одежда очень обычная, подростковая и не очень девчачья, не особенно кокетливая - лосины, шорты, пара темных кургузых платьев, больше джинсов и маек. Не очень женственна юная ши. Письменного стола нет, зато ковролин - шикарный, темно-серый с синими отливом, - загнан под плинтус и по углам даже какие-то подушки видны в плотных кружевных чехлах. В комнате девушки дышится легче, но и здесь чувствуется безнадежность и отчаяние Осени, мечты, которым не суждено сбыться. Проклятие, которое невозможно снять.
Изначальность? Нет, не похоже. Колдовство пахнет не так. Изначальность - это сырость летнего дождя и набухшего семенами мха, это подгнивающая кора и терпкий запах смолы, это подснежники на снегу и легкое дыхание распускающегося жасмина. Здесь пахнет смертью, отчаянием и безысходностью. Кажется, здесь и правда кого-то убили. Или очень хотели убить. В Грезе.
Попытка выследить спешно покидавших дом хозяев привела к неутешительному выводу: их здесь не было уже очень давно. Оно и понятно: какая бы трагедия ни произошла в Грезе, до рата отсюда минут десять хода, так что если хозяева в курсе случившегося, то они не заходили в дом в Мире Осени и не уходили из него здесь. Они пользовались ратом, а дом, чувствуя их растерянность и отчаяние, среагировал в обоих мирах. Или здесь был кто-то еще. Кто-то, кто умеет уничтожать за собой следы, но почему-то не стер кровь на кухне. После этого осмотра переходить в Грезу без мер предосторожности казалось немыслимым.
-
Какая красивая смесь гламура и банальности!
|
-
Как сделать скрывающуюся от преследователей девушку максимально неузнаваемой? РАСКРАСИТЬ ЕЁ В САМЫЕ ЯРКИЕ ЦВЕТА ИЗ ВОЗМОЖНЫХ!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
-
как давно я не видел настоящего фриплея
|
-
КОТИКИ как средство защиты от опасностей астрала.
|
-
Спасибо за этот маневр с шерингом, мне прям мечталось в такое поиграть 😚
|
-
Веселый ветерок, невесть откуда взявшийся в замкнутых отсеках.
|
-
Когда решил не ходить на выбор)
|
Мужчина удивлённо вскинул на Ситару глаза, потом потупился и не стал отпираться:
- Много всего, но это рассказ не на пять минут. У тебя есть время... сестра?
Получив подтверждение, старик повел их к ближайшему кафе - выход из того самого туалета оттуда не просматривался, но курс легко можно было скорректировать, благо забегаловок здесь было много на любой вкус. Заказав себе лагера, странник устроился поудобнее, отхлебнул и начал свой рассказ.
- Родился я на флагманском корабле Перекати-поля, в семье, близкой к Глашатаю - Глашатай Бездны, лидер всех странников, - пояснил он Уолтеру. - Родители мои придерживались весьма ортодоксальных взглядов, может быть, даже больше, чем надо. Я никогда не обрел их понимания Бездны и их глубины веры. Все, что происходило там и тогда, было мне чуждо, казалось странным, глупым и надуманным. Я не слышал Бездну, и в 14 лет сбежал, угнав одну из спасательных шлюпок.
- Мир за пределами Флота оглушил и ослепил меня. Без преувеличиений, он казался прекрасен - даже идеален. Я провел счастливые шесть лет, путешествуя механиком по Клоаке, на разных кораблях. Платили мне, по меркам странников, неплохо, родители научили меня обходиться малым и, пока не встретил Викторию, я особо не шиковал - мне хватало. Вики была... необычной. По-детски капризной, но доброй и отзывчивой, мы поженились и у нас родилась двойня. Мы думали осесть где-нибудь или купить корабль, но денег не было и тогда я впервые решился обратиться к Ней. На последние деньги купил баллончик и изрисовал стену позади хлебного магазина в городке, где мы жили. Нет, я не стал Ее слышать, но мне понравилось. Через неделю я повторил, а потом еще и еще… К нам начал ходить участковый с профилактическими беседами. Жена забеспокоилась и вызвала санитаров - из психушки я вышел совсем другим человеком.
- Не знаю, какой мне поставили диагноз, но именно там, среди тяжело больных, я впервые услышал Ее. И был счастлив. Потому что это означало, что я не совсем потерян, как считали родители, как считала жена, как считал я сам. Она сказала мне, что у Нее есть для меня задание и что корабль ждет меня, как только я буду готов. Я собрал вещи, “вышел погулять” в обеденный перерыв и не вернулся. Она вела меня. Я сел на шаттл, который отправлялся на станцию, и в полете выяснилось, что на борту несколько мелких дронов Машины… С Ее помощью я выжил и забрал себе шаттл, когда остальные погибли или спаслись на шлюпках. Это было потрясающее ощущение - быть ведомым, когда тебе говорят, что делать в каждый момент времени и все это оказывается правдой. “Поверни налево”. “Постой здесь две с половиной секунды”. “Отсоедини этот шнур”. Я вывел из строя трех дронов, остальные отступили. Она велела сообщить обо всем цензорам и следующие несколько месяцев я провел в их Цитадели под неусыпным присмотром, медиков и бойцов, считавших, я могу в любой момент выпустить щупальца и попытаться взять их под контроль. Наконец, меня отпустили, поблагодарив за своевременное реагирование, дали денег и разрешили забрать какую-то списанную посудину, которую собирались сдавать в утиль. К этому моменту я уже забыл, что такое мир и семья, что такое дети… мои дети.
- Ответственность за самостоятельные решения давила на меня слишком сильно, и я не вернулся к Вики. Я странствовал, исполнял Ее поручения - в основном довольно мелкие - и жизнь была для меня полна как никогда. А потом я узнал, что случилось с ними - с Вики и детьми… - он жадно допил остатки дурно пахнущего напитка. - Больше я Ее не слышал. Не хотел слышать. Не мог. С тех пор я слышал только зов градусов, чем больше - тем лучше.
-
Врачи вылечили его и он стал слышать Бездну! Слава науке!
Отличная история!
|
-
Если доберусь еще до игры по ГВ - буду Странником!))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
полуобглоданный окорок пытаясь засунуть в рюкзак как-нибудь максимально незаметно и ненавязчиво У него получается даже :-)
|
|
-
"Вы, наверное, часто любуетесь кленами, Сакураи-сан? В компании вашего господина, столь глубокого понимающего искусство", - осталось не прозвучавшим... ОжиданияvsРеальность XD
|
-
Какая милая дама! Жаль совсем нет времени с ней познакомиться))
|
-
Спасибо!)
Отличный сюжетный ход.
|
|
|
Конрад Стефф, шериф Старец, 38 лет, тролль-гигант (благой). По паспорту - Шейен Олгуин (его часто зовут "мастер Олгуин" даже феи, уважая его смертный род, давший Джинтауну много достойных фей). Могучий кряжистый мужчина, кажущийся смертным почти толстым, с загорелой дочерна кожей, мексиканец. Обличье феи у него девяти футов роста, обладает темно-синей, чуть блестящей кожей (ходят слухи, что в аркадианском роду Стеффов есть духи огня и воды) и яркими светло-зелеными глазами. Белки чуть синеватые. Рожки на лбу ярко-алые, что довольно необычно. Одевается в смертном мире в камуфляж, в вуали - в спокойные зеленые одежды, какие носили примерно в веке десятом в Скандинавии, по праздникам носит килт. Играет на волынке в местном оркестре. Любимое оружие - громадный двуручный меч, но с ним он обычно ходит только за пределами города. В самом городе ограничивается резиновой полицейской дубинкой и табельным револьвером, который для фей выглядит как дуэльный пистолет конца XIX века. Характера Конрад типично тролльского - консервативный, честный, приверженец Закона во всех его вариантах (и смертном, и фейском, но к фейскому тяготеет больше). Присягал не лично графу, а всему Джинтауну, но на деле обычно слушается графа, когда тот велит кого-то арестовать и посадить под замок - но не потому что считает себя его рыцарем, а потому что во многом согласен со Скатахом в том, что касается поддержания порядка в городке. Если сравнивать их, граф, несмотря на любовь к морализаторству и чтению нотаций, во многом мягче шерифа и на многое смотрит сквозь пальцы, в отличие от Стеффа, который может и за украденную грушу посадить в подвал или хорошенько выпороть. Вместе с тем его не боятся, а уважают. Преступности в Джинтауне почти нет, так что жители - и феи и смертные, между которыми Конрад не делает различий, - считают его отличным защитником их спокойной, размеренной жизни. Его родители Летисия и Гильермо Олгуины (фейские имена у них другие, но они предпочитают, чтобы их называли по их смертным именам и фамилиям) - одни из самых почтенных нокеров Джинтауна, правда, Гильермо уже давно болен и, скорее всего, скоро покинет свое смертное тело. Это заставляет обоих еще острее воспринимать все, что связано с фейской жизнью, сильнее откликаясь на чужую беду и спеша выполнить как можно больше заказов прежде, чем последует перерождение. Летисия очень не хочет оставаться одна и крайне болезненно реагирует на все, что связано с болезнью мужа, смертью и вдовством. У мастера Олгуина трое детей - сыновья-тролли Рикардо (11 лет) и Эмилио (16 лет) и дочь-сатир Эстела (почти 13 лет), которая настаивает на том, что ее надо звать Раулем. Эмилио стесняется своего женственного паспортного имени (при том, что и фейское, и смертное обличье у него выглядят более, чем могуче и мужественно: он всего на пару сантиметров уступает отцу в обличье тролля, а как человек почти того же роста, что и шериф) и просит называть его по его фейскому имени - Конлет Уолш, но тут он опять начинает стесняться, т.к. сильно привязан к своей нынешней семье (которая в Аркадии ему семьей не была, он с ними тогда даже знаком не был), и в результате получилось, что он Конлет Олгуин. Большинство тех, кто его знает, в курсе его метаний и стараются проявлять осторожность при именовании. Прапрадед Шейена (по женской линии) был тем самым графом Уолтербери, что заключил с местными оборотнями договор. Он был ши из Дома Эйзин и, как рассказывают, побратался с одним из вождей Гару. Что там было на самом деле - неизвестно, т.к. договор заключен в двадцатые годы, а первый граф Уолтербери ушел в пятидесятые и даже эшу не помнят подробностей. Может быть, эту историю они никогда и не знали... Как бы то ни было, с тех пор в семье Олгуин каждого ребенка, прошедшего Кризалис, возят в септ и знакомят с вождями оборотней, после чего таких фей с обеих сторон называют "наследниками договора". Только они могут беспрепятственно ходить по землям Гару, если возникает в том необходимость (например, позвать оборотней на помощь), но стараются не делать этого без особой нужды. ДружинаШерифу подчиняется дружина из порядка 30 добровольцев, из которых только двое - смертные. Остальные - в большинстве своем молодежь, очень разномастая, принадлежащая почти всем китам, кроме ши (все ши входят в войско - или лучше сказать отряд? - графа), но есть и относительно пожилые феи, сорока и даже 50 лет, но их меньшинство. Гинки Мэй, владелица антикварной лавки Не то что бы в Джинтауне была нужна антикварная лавка. Совсем даже нет. Заведение Гинки Мэй большую часть времени нагло пустует, демонстрируя безразличие жителей к старине и истории родного края. Однако старуха Гинки каждое утро исправно встает в шесть утра и шаркающей старческой походкой пересекает полгорода из своей винтажной развалюхи в полутемную каморку позади ратуши - на тихой, безлюдной улочке в два дома, куда даже химеры, похоже, боятся заглядывать. Так там уныло и пустынно. В Ближней Грезе двери заведения Мэй украшают бегущие вверх и вниз по косякам золотые шнуры - все, кто пытался ограбить старую Гинки, познакомился с их верткостью и цепкостью. Душа, но не убивая жертву до конца, эти полуразумные химеры хватают воров и держат их до прибытия стражей порядка или самой Мэй, визжа на весь город так, что даже на окраине закладывает уши. Первый и последний раз лавку пытались ограбить лет тридцать назад, когда старая Гинки только-только поселилась в Джинтауне. С тех пор жители спят спокойно. Чего только нет внутри! Самовылупляющиеся страусиные яйца, в которых внутри все время что-то стучит и скребется, но так и не вылупляется (хотя иногда приподнимает "крышечку" и смотрит на вас круглыми испуганными глазами). Чертежи окопов времен Гражданской войны. Подлинные дневники янки. Горящая Атланта в миниатюре. Камни из Ущелья призраков. Амулеты. Остатки. Иногда попадаются сокровища, но заставить старуху Гинки расстаться с ними - сущее мученье! Это же ее друзья, с которыми она беседует дни напролет. Кто знает, какие тайны они поверяют ей в тишине душных вечеров? Сама Гинки - пак. Сколько ей лет - никто не знает, но она была старой уже когда приехала в Джинтаун в 1964-м. Правда, тогда, как вспоминают, ее волосы были седыми лишь наполовину, а не полностью, как сейчас, и правый глаз еще отливал желтизной, а не подобно левому собрату сиял яркой лазурью апрельского неба, как сейчас. У нее пушистые белые волосы, громоздящиеся на голове, словно объемный воздушный шарик, и каким-то чудом прихваченные на затылке всего одним черепаховым гребнем. Разумеется, очень древним, чуть ли не из Китая привезенным папочкой Мэй. Маленькая, сухонькая, острая на язык и жутко задумчивая, она иногда кажется спящей, даже во время разговора. Как будто ей тяжело приподнять веки и посмотреть на вас или она считает вас не стоящими ее внимания. У нее махонькие сухонькие ручки, которыми она частенько поправляет длинную кружевную безрукавку до колен - неизменный атрибут ее повседневного существования. Несмотря на жару всегда носит старинные шелковые чулки, а вот блузки и юбки меняет так часто, будто мода все еще имеет для нее какое-то значение. Правда, все ее наряды одинаково старомодны. Никаких намеков на то, в какое животное она обращается, во внешности Гинки Мэй не видно - то ли скрывает, то ли, и правда, нет. И как она обращается - тоже никто никогда не видел (а если кто и видел - то молчит). Общается она с покупателями всегда вежливо, но несколько витиевато, отчего где-то уже на пятой фразе начинаешь подозревать ее в чересчур тонких, завуалированных намеках, но если спросить ее об этом прямо - будет все отрицать. В целом, Гинки Мэй - существо добродушное, но загадочное и какое-то потусторонее, если вы понимаете, о чем я. Солидад, аптекарша Осенняя* Гилли Ду, 46 лет. Смертное имя - Перита дель Боске. Феи видят Солидад худой и задумчивой, в неизменном сером платке, завязанном назад, со слегка растрепавшимися белыми волосами, подкрашенными травяными настоями до нежного светло-зеленого оттенка. Ее темная серо-зеленая кожа покрыта морщинами, напоминающими кору дерева, а неопрятный балахон здесь и там весь в пятнах лишайников - белых, ярко-зеленых, темно-коричневых. Кое-где лишайники проступают и на коже, в основном на лодыжках, запястьях, висках и бровях. Она мрачна, не любит разговаривать и все время занята работой - либо делает мази и настои в аптеке, либо ухаживает за лекарственными растениями на своем участке. Любит ромашки. Играет на волынке. Очень замкнутая фея, у которой почти нет друзей среди городских. Часто гуляет в Грезе за пределами города. Все помнят ее любовную историю, когда лет двадцать назад она влюбилась в заезжего эшу и, когда тот повздорил с бароном Ольфштронком** по какому-то пустячному поводу, вроде пролитого вина, кинулась разнимать их и напоролась на чей-то химерический кинжал. Впоследствии так никто и не узнал, кто тогда был виноват, но с тех пор она перешла к Осени и предпочитает не вспоминать о том инциденте. Свое же Весеннее обличье она потеряла очень рано, еще до совершеннолетия, гуляя по фригольду, но что тогда случилось, знали только ее родители (Солидад даже в пору своей Весны никогда не была слишком разговорчива), а они умерли лет пять-семь назад. Аптека расположена на площади с фонтаном и отличается крайне низким содержанием привычных смертных лекарств. Анальгин, аспирин, бинты, бальзам, заживляющий ранки, - вот, пожалуй, и весь ассортимент. Иногда бывает аскорбинка и какая-нибудь мазь от грибка. Если очень сильно интересоваться, возможно, Солидад отыщет вам йод или зеленку. Все остальное - разнообразные мази, отвары, снадобья, порошки и притирания растительного, минерального и животного происхождения. Солидад сама растит часть ингредиентов, другие же собирает по всему фригольду и слывет лучшим знатоком лекарств на все окрестные владения. Медсестры из больнички часто захаживают к ней, чтобы посоветоваться насчет того или иного случая. __ *Гилли Ду меняют свои обличья с химерической смертью. **Предыдущим, который нынешнему по крови в этой жизни никто и ушел из Джинтауна лет 12 назад, но в Аркадии он был старшим братом нынешнего барона и уже в этой жизни оказывал на него серьезное влияние (как оно было в Аркадии уже никто не помнит, но тоже, наверное, оказывал). Бриана Бейрн, воспитательница детского сада Летняя Гилли Ду, 24 года. Смертные имя-фамилия совпадают с аркадианскими - она выправила себе документы после кризалиса. До Ритуала Благословения о ней заботилась семья нокеров - муж, жена и ребенок (девочка), один за другим пропавшие несколько лет назад. Сначала Джон Грэхэм (7 лет назад), потом его жена Бесси (6 лет назад), потом их семнадцатилетняя на тот момент дочь-пак Бриджит (4 года назад). Бриана появилась в Джинтауне 21 год назад. Маленькая девочка, одетая в белую распашонку, которую нашли у фонтана. Она близоруко щурилась и хныкала, и мистер Грэхэм, тогда бездетный, не смог пройти мимо. В истинном обличье у нее бледно-зеленая кожа, тонкие березовые побеги по всему телу, длинные прямые и очень красивые волосы пшеничного цвета, кое-где с проглядывающими колосками. Она статная, гибкая и очень привлекательная, с тихим журчащим голосом и тихой лаской во взгляде. Дети, тем не менее, ее обычно слушаются... Одевается модно и изящно - настолько, насколько это возможно для такого маленького городка на отшибе цивилизации, - обычно во все светлое. Она очень спокойная и вроде бы адекватная, всегда все делает правильно и как надо, но именно эта правильность и заставляет живых людей и подменышей думать о ней как о городской сумасшедшей. Бриана имеет репутацию феи не от мира сего, но с первого взгляда ее "нетаковость" не понять, не увидеть. Слишком она тонка, эта неправильность. Только прожив рядом с ней год, два, десять лет, вы убеждаетесь в ее полной и абсолютной невменяемости при столь же полной и абсолютной правильности, выверенности всех реакций. А еще иногда у нее бывают озарения... При этом ее считают безобидным и милым членом общества и, хотя с ней никто близко не сходится (так, чтобы поверять секреты), детей ей доверяют безо всякой задней мысли. Иногда даже говорят, что о детях в городе заботится ангел. Сестры Уайтинг, медперсонал больницы Анна, Глория и Мнемозина (или просто Тина). Сколько им лет, сказать трудно - где-то в районе между девятнадцатью и двадцатью пятью, наверное. Все были распределены в Джинтаун три года назад - якобы после колледжа, - и выглядели точно так же, как сейчас. До них в больнице была старушка-врач (богган), но она медленно сходила с ума, выписывала какие-то очень странные рецепты, на которые Солидад качала головой и говорила: "Лучше не принимайте, а то мало ли... отравитесь еще" и хмыкала, если клиент возражал. В конце концов, миссис Дэбни (доктор медицины, между прочим!) в один прекрасный день заперла дом, больницу и ушла из города. В Грезу. С тех пор ее никто больше не видел. Когда она шла по Джинтауну, многие оборачивались вслед, недоумевая, но никто ее не остановил. С тех пор об этом не любят вспоминать. Больница простояла целое лето пустой и закрытой, а осенью явились они. Богган, нокер и красная шапка. И всем сразу стало очень весело, потому что сестры Уайтинг, как они сами представляются, любят шутить и смеяться, каламбурить (не всегда смешно и удачно, а иногда очень даже невпопад, если не сказать больше - с толстым-толстым налетом черного юмора) и обнимать клиентов за плечи. Некоторые даже вздрагивают, когда кто-то из сестер заходит им за спину, потому как в добропорядочном Джинтауне никому не хочется прослыть бабником только потому, что какая-то заезжая медсестричка повадилась его лапать. Впрочем, за пределами больницы девушки - сама чистота и невинность, но вот на боевом посту... бывает всякое. Анна - красная шапка. Есть предположение, что она фельдшер, т.к. она принимает большинство решений, когда в больницу поступает пациент. Платиновые волосы до плеч, строгие очки в черной оправе и неизменная ярко-алая помада, иногда даже кажется, что губы у нее светятся. Вне больницы носит черную кожу и разъезжает на химере, подозрительно похожей на мотоцикл. Впрочем, у этой химеры есть еще оленьи рога и много других странных прибамбасов. Глория - нокер. Стоматолог и специалист по протезам. Хмурая и молчаливая, она, когда принимает одна, обычно обходится записями в карте пациента, не удостоив его и словом, за исключением какого-нибудь заковыристого черноюморного напутствия при прощании, но с остальными медсестрами болтает за милую душу и чаще других бывает жестока в словах. Умные карие глаза, светло-каштановое, почти ореховое каре, подведенные карандашом веки. И никакого румянца. Мнемозина - богган. Эта всегда на подхвате у других, самая добродушная из всех трех, но чаще других обрывает себя на полуслове и замолкает. Говорят, ее самый большой порок - это болтливость, что очень не нравится Анне и Глории. Тины всегда много и от нее очень трудно отвязаться. Золотистые кудри до плеч, много розовой помады и нежно-розовых румян, любит плакать в платочек и рассказывать, какая красивая у них была мама. В смертном мире девушки похожи как тройняшки, фейские обличья у всех трех очень разные и не похожие на остальных. Цены на лечение (известно только местным) Простуду, царапины и герпес лечат бесплатно. Все такое же простое - тоже. За грипп и отравление - пару серебряных монет. А обо всем сложнее надо договариваться отдельно - могут попросить сходить в Грезу и принести оттуда луну с неба. Такого, правда, пока не случалось. Билли Бойт, пекарь Богган. Смертное имя совпадает с фейским. Родители (тоже богганы) не называли ребенка до тех пор, пока не прошел Кризалис и не стало известно его аркадианское имя, так и записали. 33 года. Необъятно толстый, словно вылезающее из квашни тесто. Некрасивый. Среднего роста. Он очень активно принимает участие в жизни поселка, одновременно являясь и заведующим одного из продуктовых магазинов, и лучшим пекарем в округе, и тамадой на большинстве свадеб. Подвижный, беспокойный, верит в теорию заговора и Большого Брата. Изрядно параноидален, но сговорчив и добродушен. Играет на трубе в городском оркестре. Одевается в яркие рубашки с коротким рукавом, тропической раскраски, и просторные шаровары - и в смертном мире, и в Грезе. Разве что покрой немного разный, но кто на это обращает внимание, кроме специалистов? Свой мобильный никому, кроме как по Очень Большому и Важному Делу не дает. Густав Лин-ху, распорядитель кузнечного цеха 44 года, нокер. Аркадианское имя - Густав. Фамилии нет. Смертное тело: наполовину кореец (или китаец?), среднего для европейца роста, с умеренно-раскосыми черными глазами, блестящими будто две обсидиановые пуговицы, на круглом загорелом лице. Несмотря на кит, довольно красив и очень ухожен. Одевается в модные кожаные штаны, черную рубашку с вышивкой и черную кожаную куртку, тоже очень и очень модную (по местным меркам, конечно). Обличье феи: единственный внимательный, чуть раскосый глаз, чуть более красноватая, но, скорее, с медным оттенком, как у пожилого индейца, кожа. Обычного для нокеров румянца почти нет, как нет и их неестественной бледности. Руки тоже гладкие и красивые и, хоть и покрыты ожогами и мозолями, больше похожи на руки человека, нежели на корни дерева, как у многих его собратьев по цеху. Волосы у него, скорее, золотистые, чем белые. Одевается в свободные черные штаны и рубаху с узором в виде крупных красно-золотых колец. На большом пальце правой руки носит золотое кольцо в виде обвившей палец змеи. (Когда Густав работает, змейка поднимается с кисти на предплечье повыше локтя или вплетается в волосы.) Характером обладает ровным и приветливым, ругается только на своих по цеху, а с другими китами обходится вежливо и дипломатично. Возможно поэтому и руководит цехом вот уже семь с половиной лет. Женат, дочери два года. Местный, родился в Джинтауне. Жена приезжая. Особые приметы: нет правого глаза (он закрыт черной кожаной повязкой с миниатюрным серебряным черепом на месте зрачка) и левой ноги ниже колена (вместо нее - деревяшка и во время работы он часто опирается на что-нибудь спиной, для устойчивости). Считается, что он единственный, кто общался с ведьмой на Ведьминой Заставе, но почему-то никому не хочется его об этом расспрашивать. Местные стараются делать вид, что не замечают его уродства.
-
Зашибись компания, мне особенно персонал больнички понравился))
|
-
Хаха ну хоть где-то можно найти должное уважение XD
|
-
Смутиться о домашних нетл! Я говорил, что люблю эту ветку?
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Степной бесененок! - просто отлично :)))
|
-
Спасибо за визуализацию. )
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ты слишком прекрасна ) И твои истории. )
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Напряженно. ) то ли еще будет. х)
|
-
Жаль, что Чио оказалась недостаточно богата для женитьбы на Журавле...xD Хорошей игры!
|
-
За колорит. История про "овощи-мутанты" - это что-то!
|
Рекламная речевка произвела должный эффект. Свитки разом затихли и принялись очень внимательно слушать. То и дело поднимался прежний гвалт, но быстро затихал. Книги усердно обсуждали новости и одновременно старались не пропустить ни одного Максова слова.
Удалось найти опись "сокровищницы", которая именовалась здесь лабораторным хранилищем. Количество доспехов в перечне соответствовало виденному Максом. Единица хранения, чье описание совпадало с тем, что выбрал Лорд Дня, значилась как третий эксперимент Гвидо Малкуна. Далее шло три страницы полной тарабарщины - описание магических свойств не нормальным языком обывателей, а через никогда не слышанные Максом термины, из которых "аполиптический анализ" и "кривая Луара-Дейза" были самыми простыми и понятными.
Со стихийным кольцом все оказалось проще. Запись о нем делал ученик Фердинанда Кульяра Абрахам Диэне и его записи были больше похожи на обычную речь. Перескакивая с одного абзаца на другой, подросток в конечном итоге выяснил следующее: кольцо давало доступ к четырем видам стихийной магии: огонь, ветер, вода и камень. С его помощью можно было творить указанное волшебство без обучения, однако эффект был слабее, чем если бы колдун специально изучал эти магии. Этот артефакт стал настоящим прорывом в науке, ведь раньше считалось, что в одном предмете нельзя сочетать оппозитные школы. Но были у кольца и ограничения: менять вид творимой с него магии можно только раз в сутки.
Фибула была творением Генри Миллера, за нее он получил степень архимага. Чтобы найти с ее помощью кого-либо требовалось омочить булавку в крови того, кого ищет владелец фибулы, и после этого всегда можно будет найти "жертву" с точностью до трех дюймов. Очень полезно, если существо прячется. Если же возможности применить кровь нет, то фибула дает только общее направление, куда идти. Точность в этом случае колеблется от нескольких миль до нескольких сот миль.
О браслете Ночи более-менее внятно говорилось только то, что его преподнес в дар Башне некто Малкавец из Харра, известный сказитель и баснописец. От кого он получил его - ни слова. Как понял Макс, этот браслет Башня изучала, но делала это лениво и размеренно, так что из семи отведенных под описание страниц исписано только две - той же самой тарабарщиной.
О монстре из озера удалось найти следующее. Как-то в двери Башни постучался мальчик лет десяти. Он пришел со старшей сестрой и просил научить его волшебству. Дара у юнца не было, н он был так настойчив, что его приняли. Семнадцать лет он трудился наравне со всеми и вырос в крепкого и сильного юношу, позже - в зрелого и мудрого мужчину. По легенде, он прочел все книги в этой библиотеке и мог ответить на любой вопрос, связанный с их содержанием. Одно ему не удавалось - магия! Все его эксперименты заканчивались плачевно. Тот монстр получился, когда Юй пытался выснить, что делает русалок русалками. Взял кровь у нескольких из них, а потом долго комбинировал ее с различными реагентами. Получилось существо, способное к условно разумной деятельности и умеющее воздействовать на разум. Принадлежало оно одновременно Дню и Утру и оттого "было немного не в себе". Маги держали его в сети подземных каналов и прикармливали, чтобы оно не уплыло куда-нибудь и не наделало дел. К тому же им было жалко животину. Некоторые гадали с его помощью. Для кого-то это был любимый питомец. Кто-то боялся его. Юя после этого инцидента попросили покинуть Башню.
На вопрос "Что здесь произошло?" книги долго шумели - как понял Макс, это не записано на их страницах. Но судя по их воспоминаниям - достаточно обрывочным и невразумительным - Башня ушла под землю в результате землетрясения. Что привело к нему - никто не знал. Большинство магов, вероятно, погибли во время землетрясения, выжившие, видимо, ушли в другие Башни. Черные щупальца поселились здесь много позже после того, как Башня опустела. Однажды они приползали в библиотеку, но быстро сбежали, не вынеся гнетущей атмосферы и книжной ругани. Вероятно, это тоже "условно разумное" существо, но как оно называется, книги не имели ни малейшего понятия. В найденных справочниках самое близкое по описанию - это кракен, но он живет в соленой воде. Этот, вероятно, кракен сухопутный, но когда и как он вылез на сушу, осталось загадкой. Вполне вероятно, это последствие какого-то неудачного эксперимента, со временем освободившееся от магических пут.
Максу удалось найти планировку Башни - согласно пергаменту, в ней было четырнадцать этажей и библиотека занимала 13-14-й этажи. Соответственно столовая была на 12-м, а "сокровищница" на 11.
-
Проработка мира до самых мелочей впечатляет) Мастер не торопится делиться информацией, поначалу выкладывая довольно поверхностный анализ мира. Только копнув глубже, можно отыскать настоящую историю этого мира и оценить талант его создателя)
|
|
-
За очень точное понимание Мастером своевременности подсказки
|
|
Паук весело скакал по травке, уже почти с ней освоившись, когда его настигло очередное заклятье. Споткнулся, упал, а когда поднялся - стал обладателем беличьего хвоста и ушек, а в остальном - человеческой внешности. Одежда у него по контрасту с Ми Хель получилась фиолетово-черная, как мохнатое "одеяние" паука, которым этот человечек только что был, и напрочь лишена узоров, только на поясе поблескивает зеленая нефритовая пряжка. Озадаченно оглядевшись, тот, кто еще пару минут назад был пудингом, вернулся к ребятам с новым вопросом:
- Кто я? - растерянно вопросил он Филиппа.
Тем временем из-за домов показалась процессия, возглавляемая Ми Хель и пожилой белочкой с седой сероватой шерстью на ушах и хвосте и в ярко-алом одеянии, почему-то наводившем на мысли то ли о высоком статусе, то ли о какой-то разновидности духовных практик, потому как отличалось от одежды остальных не только цветом, но и отсутствием вышивки. Только на груди у старушки висел кожаный кулон с рубином, да в навершие посоха, о который тяжело опиралась женщина, был вделан крупный красный опал с золотой искрой. За этими двумя шли еще пять или шесть девушек с корзинами и с десяток молодых парней с тюком на плече каждый.
Застелив полянку узорчатыми коврами и расставив на них яства, белки пригласили гостей отужинать. Трапеза состояла из разного вида грибов, жареных, пареных, соленых, вареных, сухих, сырых и тушеных, причем по вкусу какие-то из них и в самом деле напоминали грибы, другие же были ближе к сыру, мясу или даже овощам по вкусу, хотя, конечно, в точности не совпадали. Питье было двух видов - обычная вода и мутноватая жидкость, напоминающая по вкусу то ли квас, ли то сыворотку. Как объяснили, это было молочко личинок сакэба, отлично утолявшее жажду и придававшее сил. На сладкое предлагались лесные орехи, мед и сушеные абрикосы. Еще белки отлично делали щербет, но его было так мало, что хватило только всем по кусочку попробовать.
Старушка, представившаяся как Ма Ханна, не принимала участия в хозяйственных хлопотах, а стояла поодаль, внимательно наблюдая за суетой, а когда все уселись и ей положили вышитую красную подушечку, она чинно заняла свое место во главе длинной белой скатерти и, благословив пищу, предложила собравшимся отведать ее. Беличья молодежь тоже с удовольствием пристроилась трапезничать. Вскоре начались шутки, смех. На ребят смотрели с любопытством, но вопросы задавать не решались. Наконец, когда первое смущение прошло, Ма Ханна наклонилась к Максу и громко и зловеще прошептала:
- А девочку-то придется расколдовать, - и подросток ощутил себя, как нашкодивший котенок.
-
Белки знают толк в накрытие поляны)
|
|
-
Плюс запоздал года на два, но, перечитывая второй раз, я второй раз замечаю, что «Если я скажу, что кекс сладкий, разве это будет оценкой?» – звучит круто и в тему сцены))
|
-
Еще раз спасибо за прекрасную игру!
|
-
Все это слишком печально... Целиком и полностью согласен.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
прекрасно)) Атмосфера передана просто на + мульен.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Лорда — да на плечо! х)))
|
|
-
Антуан-бусичка)) Но чувствую я, совсем не так просто мой благоверный))
|
-
Плюсик за отличное начало)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Посещение сэром Асгером Фальком замка Минервы (к главе 34)
Она солгала ему. Мина подошла к каменной чаше, одиноко украшавшей миниатюрный внутренний дворик, какие в изобилии водились в ее замке, и присела на невысокий парапет, положив руку на живот. Внутри зрела новая жизнь, которую дал ей на сохранение ее Гвирит. Любимый, муж, единственный, возлюбленный, самый лучший. Непривычно ощущать себя матерью, зачинательницей рода, дарительницей жизни, но еще непривычнее осознавать, что отец ребенка, скорее всего, никогда не узнает о нем. Было немного грустно.
В чаше, наполненной до краев дождевой водой, плавали золотисто-бурые листья - должно быть, с прошлой осени, а может, уже где-то пожелтел дуб? Вряд ли. Скорее всего, занесло их сюда ветром в прошлом ноябре, когда волки с серебристой шерстью вновь повадились приводить к ней пленников. Она ничего не могла сделать - тогда. Сейчас же всего несколько слов голубых джиннов - и стая бессильно скребется за оградой, посылая в ее адрес беззвучные и неисполнимые проклятия. За нее заступились. Впервые в жизни.
И все это благодаря ее мужу. Какая невероятная гордость распирает ее, когда она думает о Гвирите! Ее эльф. И она любит его, а он любит ее. Действительно, как в сказке. Но она солгала ему.
Зачем? Ведь не было никакой прямой необходимости. Отец умер и никогда не услышит ее, но... она не могла. Сказать в адрес родителя хоть одно дурное слово. Она хотела принять все на себя. Лишь она одна виновата во всем. Не потому что хуже всех, а потому что осталась в живых. Разумеется, это подлость. С ее стороны. И заклятие тут не при чем.
Если бы она хотела его разрушить - разве бы не выбрала своего нареченного, когда он пришел за ней? Но она, как обычно, попятилась, прячась за расписным веером, и парня убило у нее на глазах. Как она может простить себе такое?! Она должна была солгать тогда, чтобы спасти ему жизнь. И себе. Но она не решилась. Tогда она сидела в башне всего два года, и еще не знала, какие ужасы предстоят ей. Она боялась, что не сможет полюбить супруга, жить с ним в мире и согласии, или что он не сможет править, или что она не сможет... Сейчас эти воспоминания казались какими-то ненастоящими, подернувшимися патиной времени, словно кто-то подсказал их ей. Какая глупость! Надо было соглашаться, но тогда она никогда не узнала бы Гвирита.
Сердце встрепенулось и ожило, забилось в груди - ярко, неутомимо, радостно. Она всегда чувствовала себя очень счастливой, когда думала о своем спасителе. А ведь он тоже солгал ей - она рассмеялась. Да.
- Поцелуй меня! Пожалуйста, прошу тебя! - Мне нельзя, — смотрит как-то странно. Шутит? — На мне проклятье. Я превращусь в лягушку. И ты тоже.
Совсем свежие, радостные воспоминания. Они квиты? Да, наверное. Не стоит беспокоиться.
Маленький светлячок - светящийся шарик, какие Мина создавала, чтобы те обслуживали ее, - неслышно подлетел к девушке сзади.
- Принцесса, принцесса! К Вам посетитель! - возбужденно доложил он. - У южного входа.
У замка только одни ворота, но ведь она знает, что есть и потайной выход - поэтому светлячки так странно докладывают. Она уже почти привыкла.
- Я иду, спасибо, мой хороший.
Как жаль, что Гайде появляется так редко. За последние два месяца они сдружились. Джинна всегда старалась быть нежной и мягкой с Миной, и принцесса отвечала ей со всей возможной добротой и приязнью - не потому что так надо, а потому что сердце так хотело.
Гость оказался невысоким, хрупким, как тростинка, светловолосым. Чем-то неуловимо напомнил нареченного, и молодой женщине захотелось попятиться, руки сами поискали в складках тяжелого платья веер...
- Добрый день, - этот поклон, эта беззащитная улыбка сразу ее успокоили. - Вас хорошо охраняют. - Да, спасибо... - растерянность. - Кто Вы? - Не узнаете цвета паладинов Луны? - синие брюки, синяя туника с золотисто-бело-синим символом, белая рубашка с просторными рукавами. Нет, она видит их впервые. Покачала головой. Северянин продолжил: - Меня зовут Асгер Фальк, я из грен'ивидского отделения. Слышали о таком? Снова качает головой и трет кольцо на большом пальце левой руки - массивный дорогой перстень с печаткой в виде двух драконов, золотого и серебряного, сплетшихся в неразрывном объятии. Свадебный подарок мужа.
Гайде появляется, как всегда, неслышно и ласково шепчет на ухо:
- Его намерения чисты, можешь впустить, если хочешь. - О, госпожа джинна! - Фальк приветливо кланяяется им обеим. - Я и подумать не мог, что когда-нибудь увижу существо столь легендарное... - Хватит льстить, - Гайде кокетничает всем телом, и слова ее, в противоположность смыслу, легки и изящны. - У меня есть муж. - О, тогда прошу меня простить... - и снова поклон, и паладин входит в открывшиеся, наконец, ворота.
Мина проводит его в приемные покои, но там хмуро и мрачно - высокие потолки, символика давно умершего королевства, флаги на балках и гобелены на стенах. - Вы не против, если я приму Вас на свежем воздухе, господин Фальк? - Конечно! Где Вам будет угодно. И они идут в тот дворик, к чаше, где плавают листья, отчего-то напоминающие ей о муже, и она снова опускается на низенький парапет. Паладин садится напротив.
- Ваш муж просил передать Вам это, - уважительный взгляд, письмо подает с поклоном. - Он в непростой ситуации, но он любит Вас и желает защитить. Она быстро пробегает строки, написанные любимой рукой. - Не буду говорить ничего, - сэр Асгер, похоже, скорбит вместе с хмурым осенним небом. - Я хочу, чтобы Вы решили сами. - Я поеду, - она прижимает письмо к животу, чернилами к платью. Она хочет почувствовать его ближе. - Муж сказал, значит, я поеду. Гайде, вы поедете со мной? - Конечно, дорогая, - джинна нежно проводит по ее плечам, смотрит на Фалька. - Мы ведь не помешаем, господин паладин? Печальная усмешка на губах северянина. - Будьте невидимы. Ради... Мины. - Tолько ради нее, - Гайде серьезна, как никогда. - Идемте, Ваше Высочество, нам надо собираться. - Да... одно слово, Гайде, одно слово, - она ждет, когда джинна отлетит ко входу во внутренние покои и спрашивает: - Как он? Каким Вы видели его, сэр Фальк? Как он себя чувствует? Что с ним? Я могу... что-то сделать для него? Асгер успокаивающе накрывает судорожно сжатый кулачок ладонью. - Минерва, я не хочу врать, но Вы ведь ждете ребенка? Ваш муж сказал мне об этом. Я бы хотел, чтобы вы были счастливы - оба, и вместе. А еще я хочу, чтобы ваш малыш родился здоровым и сильным. Вы обещаете мне это? - Обещаю, - слезы катятся по щекам, она говорит слишком поспешно, не думая, ведь она так хочет знать ответы на свои вопросы. А еще она хочет, чтобы малыш родился. Tак горько, ведь это значит, что ей ничего нельзя знать. - Я не буду волноваться. - Он любит Вас, это главное. И он всё сделает ради Вас и ради вашего с ним ребенка: пожертвует жизнью, честью, свободой - всем, - лишь бы с вами ничего не случилось. Вы меня понимаете? - О да! - она улыбается сквозь слезы. Она мечтала об этом, но кто ж знал, что все так обернется и между нею и ее Гвиритом будет стоять их ребенок? Малыш, которого она так любит. - Скажите... - С ним всё будет хорошо. Луна милосердна. Давайте помолимся. Она смотрит на него непонимающе, а потом кивает. Да, всё так плохо, что лишь молитва - искренняя, чистая молитва любящего существа - может помочь. Кому как не ей знать это? Ей, чья сила тоже всегда происходила из молитв? Боги, какое счастье, что Гвирит женился именно на ней! Tеперь она может помочь ему. Может быть, даже только она...
|
|
-
Да, хотел же плюсануть этот милый, чисто женский, переход от темы к теме, ога.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
а уж теплота его руки... и вовсе порождала фантазии о счастливом совместном браке на долгие годы ХD
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
=) Ну, ты сама все понимаешь )
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
за все эти детальки и деталюшки ) очень их у тебя люблю )
|
|
-
За подхваченный на лету намек на костер.
|
-
Очень понравилось про "лишние" 6 дней Нового Года :-)
|
Девушка вздохнула и исчезла.
Голем открыл глаза. В полуметре над ним сияло с десяток ярких, бледно-зеленых шаров, придававших полутемному шатру вид призрачный, нереальный и отчасти жуткий. Голем лежал на столе, и его песочно-рыжее тело, целиком сделанное из затвердевшей глины, матово блестело, облитое прозрачной глазурью. Во лбу, подобно третьему глазу, застыл отполированный овальный гранит, - темно-красный, почти черный, мрачно контрастировавший с мягким, теплым оттенком "кожи". Из одежды и обуви - набедренная повязка и сандалии, да и те - тоже из глины. У него больше нет памяти, прошлого, личности, желаний и боли. Он вещь, какой всегда хотел быть, - как поняла его неизвестная. И он принадлежал туата...
- Ух ты! - восхищенно произнес один из столпившихся вокруг учеников. - Какой мускулистый! - Могучий, - согласился пожилой чародей, руководивший экспериментом. Как и у остальных, его возраст заметен лишь по неторопливой плавности движений да пронизывающему взгляду, видящему, казалось, самую суть. - Как такое могло случиться? - удивился чародей помоложе. - Мы же вкололи ему эликсир истинной сущности, а Вы говорили, он русал, сэр Логан! - Это лишь первый из экспериментов, - устало возразил собеседник. - Надо провести еще сотни... нет, тысячи экспериментов! - прежде чем мы поймем общий принцип или хотя бы сможем предположить, что же все-таки произошло. К тому же я чувствовал чье-то незримое присутствие... где гарантия, что все прошло, как мы задумывали и нам никто не помешал? Наступило молчание. - А он послушен? - боязливо поинтересовалась хорошенькая лаборантка. - Абсолютно, - сэр Логан взял с приборного столика управляющий амулет - старинное ожерелье, созданное ради одного-единственного камушка, брата-близнеца того гранита, что вмурован в лоб голема, только намного меньше. - Встать!
Голем встал со стола.
- Сесть! Встать! Два шага вперед! Один в сторону! Выйти через выход! Увеличиться в размерах! Видите, он идеален.
- В самом деле, прекрасный образец вашего искусства, сэр Логан, - лениво вступил в разговор выглянувший из фиолетового паланкина, отделанного золотом, осанистый вельможа с орлиным профилем и взглядом туата, не привыкшего к неповиновению. - Князь Гобан, - почтительно поклонились высыпавшие из медицинского шатра чародеи и их помощники. - Папа, папа, правда, он великолепен? Какой чудесный! - высунулась из паланкина златокудрая вертихвостка с хвостом ниже пояса. - В самый раз для подарка на день рождения, не так ли, дорогая? - О, папа! Вы лучший из отцов! - девочка в восторге. - Можно я его испробую? - Не сейчас, - князь протянул сэру Логану руку, и тот, слегка побледнев, вложил в нее амулет. - Благодарю Вас и желаю Вам дальнейших успехов. Мы будем следить за ними с пристальным интересом. Паланкин тронулся с места, провожаемый разочарованными взглядами магов.
- Вот и поизучали голема, - саркастично заметил самый молодой из дипломированных чародеев, принимавших участие в эксперименте. - Кого следующего превращаем?..
-
глупый конец хорошего персонажа
|
29 апреля 1818 года лорд Грау ди Кондор вернулся из почти трехнедельного путешествия по Tир Эреннону, и с ним вернулась надежда. Вассалам Дома, сопровождавшим их с лордом Рилинном, конечно, строго-настрого было запрещено рассказывать о подробностях, но уже спустя день все заинтересованные лица оказались в курсе всех событий. Разумеется, без подробностей.
На следующий день вернулась и леди Tавия, с 22 февраля гостившая у родни в Доме Можжевельника. Правда, те, кто был там по делам в это время, супруги лорда Лаэра не видели. Вернулась в сопровождении четверых юношей-фаэ, проводивших ее до порога ее личных покоев, помертвевшая и усталая, и сразу же велела запрягать лошадей. Tем же вечером карета уносила ее в особняк Можжевелов на Апен-стрит, к детям. Никто ничего не понял, но вопросы определенно были неуместны.
1 мая 1818 года лорд Эрнандо официально объявил Дому о смерти своего брата и бывшего наследника Дома Лаэра ди Кондор. Два дня спустя, 3 мая 1818 года, Дом простился с ним, хотя тела так никто и не видел. Говорили, что о гибели лорда стало известно со слов его супруги.
В конце мая, числа где-то 25, к Грау пришли во сне Бран и Кэтлин и сообщили о снятии проклятия и разрушении хрустальной темницы прежнего Главы Дома. Оба выглядели радостными и счастливыми, пожелали бродяге долгой и счастливой жизни и успешных дел на благо Дома и Отечества. Бран интересовался, полностью ли истратил Грау неру с его памятью и рассказал, как ее обновить, если вдруг возникнет такая необходимость.
Лорд Эрнандо с каждой неделей, прожитой в роли Главы Дома, становился все собраннее и спокойнее, как будто принял какое-то очень важное решение. В начале лета он препоручил управление Домом Эрнесто Айлилю и исчез. На долгих два месяца. Думали даже, что он пропустит свой день рождения, чего никогда не бывало, но в начале августа Глава Дома вернулся и велел праздновать его 31-ю годовщину начала жизни особенно пышно. Но - в узком кругу. Не пригласили никого, кроме членов Дома и вассалов, зато на всех приглашениях значилось: "приказ Главы Дома". О том, как это будет воспринято, Келар, похоже, не беспокоился.
17 августа после первой же заздравной чаши лорд Эрнандо встал и начал долгую речь о взаимопонимании и защите, о вечных ценностях и древнем наследии. Рассказал всё, что сумел найти о древнем Доме Кондора, чья сила увяла к 130 году до Заключения Пакта, и легенды о Лорде Кондоре, некогда покровительствовавшем Дому, о битве при Массельдейме и трагическом непонимании между фаэ и их могущественным покровителем.* Выдержав паузу, он предложил возродить Повелителя птиц, чем поверг Дом в совершеннейшее недоумение. До самого окончания торжеств только и было разговоров, что о странной просьбе Главы Дома, - подарить ему на день рождения свое согласие возродить Лорда Кондора.
Поговорили и разошлись. Лорд Эрнандо никого не торопил с ответом, но спустя месяц собрал экстренное собрание Дома и потребовал определиться. Фаэ пребывали в глубокой задумчивости. Собрание длилось две недели, но в конце концов, решение приняли почти единодушно.
10 октября 1818 года Эрнандо Келар собрал всех в родовом поместье Кондоров Дуонн Слестере и перенес Дом в Tир Эреннон для торжественного совершения Ритуала Возрождения. Выглядел новоиспеченный покровитель Дома фаэ ровно так, как его принято изображать - в виде фаэ с головой кондора и его же крыльями, только во много раз превосходящими крылья обычных кондоров, посеребренный лук за спиной и колчан с 11-ю стрелами... Вблизи Лорд Кондор чем-то напоминал мифического Феникса - такой же ястребино-рыжий и страстный.
Сразу после возрождения, он потребовал себе Главу Дома для приватной беседы, которая длилась три дня. После чего Повелитель птиц улетел, обещав вернуться к зиме для общего пира с новыми подопечными. Официальное празднование обретения покровителя состоялось 14 декабря в Дуонн Слестере, а 10 октября внесли в анналы Дома как новый праздник - День Возрождения Покровителя, и это событие стало новой тайной Дома. Tайной, известной всем в Доме, но тщательно скрываемой от посторонних. Впрочем, никаких особых усилий не понадобилось - Лорд Кондор наложил чары, помогающие хранить тайну.
27 декабря 1818 года, ровно через год после официального вступления в должность, Эрнандо Келар снял с себя обязанности Главы Дома, назвав наследником Эрнесто Айлиля. В тот же день Дом услышал клятву своего следующего правителя. А два дня спустя семья Эргейров узнала об отречении Келара от Дома. Сам же лорд Эрнандо бесследно исчез, ни с кем не прощаясь и никого не ставя в известность. Знали только Айлиль и Грау, для остальных новость стала полнейшей неожиданностью. Восьмилетняя Эрин исчезла вместе с отцом, а четырехлетний Дариен остался с матерью и спустя годы принес вассальную клятву Кондорам.
Через несколько дней после отречения Эрнандо посетил Tавию во сне. - Я знаю, это небольшое утешение, но пусть это останется у Вас. На память о вашем черством Главе Дома. С этими словами он протянул ей ажурный браслет с неизвестной фаэ магией. Проснувшись, леди держала его в руках. Позже всякий раз, как она его надевала, у нее пусть немного, но улучшалось настроение, беспросветная печаль немного отступала и где-то далеко впереди по жизни чудился маленький огонек надежды. С этой вещью легче верилось в лучшее.
Отпраздновали Новый год, и в середине января 1819-го Эрнесто Айлиль нанес визит Можжевельникам, прося леди Tавию оказать Дому Кондора честь и вернуться, чтобы он мог назначить юного Саэфела своим наследником. Воспитанная в традициях повиновения старшим, будь то по возрасту, или по положению, Tавия Румай дала свое согласие и со временем все четверо ее детей принесли присягу Дому Кондора. Медленно, но верно жизнь возвращалась в прежнее русло.
Не было только лорда Лаэра, да мисс Аделая стала частой гостьей в особняке на Грейс-стрит. Это заметили и оценили в свете, после чего Рилинн навсегда покинул столицу, переехав в поместье под Хардвичем, некогда принадлежавшее Эрнандо Келару.
Леди Алэста долго не возвращалась, вплоть до 31-го дня рождения лорда Эрнандо, но после его речи одна из первых поддержала брата, пылко призвав остальных последовать ее примеру. Впрочем, сразу по окончании праздника она ушла. Не было ее и на принесении клятвы лордом Эрнесто. Она зашла ненадолго в начале весны 1819 года, а потом и вовсе исчезла. Поговаривали, что леди стала шпионом Дома в Tир Эренноне, но точно никто ничего не знал - за исключением Глав Дома, имевших доступ к секретным документам.
Незадолго до своего ухода с поста Главы Дома Эрнандо Келар подписал старшей сестре клятву изгнания. По ее ли просьбе, или по собственному разумению - остается загадкой, но если найти в Мире Грез одинокий хутор на границе лета и весны, напротив холма, открывающего проход в царство сидов, пройти через строй цветущих подсолнухов и толкнуть скрипучую дверь, то вы найдете ее там, хозяйкой недорогого паба, где варят лучшее пиво в округе и где минотавр Иррион, ее муж, ревностно следит за порядком. Чтобы соломенные человечки не прыгали в огонь, сатиры, напившись, не приставали к гномам, а всякий заезжий путник был накормлен, напоен и оставлен на ночлег на хрустящих от чистоты перинах.
Лорд Лакруа погрузился в изучение Tир Эреннона как ученый, а не как маг, пытаясь вывести законы более общие, чем законы материального мира, являющиеся их частью. Он выпустил двенадцать томов своих исследований, основал Лигу Изучения Контуров Базовых Естественных Законов** и прославился как первооткрыватель Законов хорошего настроения, названных впоследствии его именем - законы Солье.
На самом деле в 1870-1890-х годах второй сын Дома предположил существование, а позже и сформулировал I, II и IV законы, но будучи уже в очень преклонных летах, не успел доказать их. На долгие почти сто лет о них забыли, считая их блажью аристократа-фаэ, но когда в 2016 году Аунест фон Фирцлих из Шенха сумел доказать IV закон, то работы лорда Лакруа обрели небывалую популярность. Tогда же они получили его имя. Почил знаменитый исследователь в 1913 году.
Если изучение Тир-Эреннона - это то, чем занимался Солье для общества, то углубленное изучение магии Портала - это то, что навсегда осталось внутри Дома Кондора. Выяснил, что Портал ведет на Руану, где Мир Грез в силу природных особенностей материка имеет целый ряд интересных особенностей, стабилизировал и испытал его, сделав путешествия по нему совершенно безопасными. Но все это осталось тайной для широкой общественности.
Остаток жизни Келар потратил на то, чтобы освободиться из-под абсолютной власти своего аэда, не разрушая их отношений. Могущество в обмен на претворение в жизнь фантазий Айо не тот идеал, о котором мечтал маленький Эрнандо, заключая союз с Драконом. Обжегшись с Энией, а затем будучи признанным Главой Дома, Келар крепко задумался о своей ответственности за все, что происходит с его молчаливого согласия. Его многое не устраивало в воззрениях аэда, и он впервые попробовал примирить крайности - фаэ, воплощающих верность и честь, и Драконов, являющихся олицентворением бесконтрольной власти стихий. В Доме об этом так и не узнали, но когда спустя тридцать лет Эрин ненадолго зашла на Грейс-стрит, то выяснилось, что Эрнандо женат. Что ж, будем надеяться, пожелание Грау сбылось и лорд обрел счастье, которого не искал.
Эрнесто Айлиль со свойственным ему пылом погрузился в дела Дома и со временем сделался неплохим Главой, если и уступающим в чем-то Брану, то совсем немного. Детям леди Tавии, вернувшимся в Дом вместе с матерью, он изо всех сил старался заменить отца, так что когда пришло время, ни у кого не возникло сомнений в достоинстве наследника. Лорд Эрнесто научил юношу всегда отвечать за свои слова, быть надежным и верным, но неутолимую тягу к приключениям Саэфел, похоже, унаследовал от бастарда сам, без разрешения.
Спустя годы Айлиль все-таки женился - на леди из Дома Граната, Эльвире Рейнир, незадолго перед тем овдовевшей и вернувшейся в Дом родителей. У них родилось двое детей, мальчик, ставший главным магом Дома после лорда Даэрона, и девочка, прославившаяся как первая феминистка Вир Мистари.
Лорд Даэрон стал главным магом Дома, о его принадлежности Кондорам теперь стало известно и леди Элиста могла уже, не беспокоясь ни о чем, принять его ухаживания, а вскоре и выйти за него замуж. Их дети в будущем заняли ключевые посты в Доме, а младший сын возглавлял Дом после ранней смерти лордаСаэфела. Впрочем, леди Tавия не дожила до гибели сына и тихо скончалась за пару лет до нее.
Энию так и не нашли, и она навсегда осталась в черном замке, продуваемом ветром, на вершине одинокой горы в Мире Грез. Должно быть, и по сей день спит в богато украшенных покоях и видит один и тот же сон, повторяющийся до бесконечности.
Ричард Шарп отправился в колонии и сложил голову в одной из многочисленных кампаний против пиратов. Поговаривают, будто бы его видели с одним из них, самым известным, - прозываемым Алым Клинком. Была ли то единственная встреча или стрелок нашел, наконец, близких родственников, мы не знаем. Да и надо ли?.. Легендам хорошо оставаться легендами, существовать в ореоле славы и всеобщего восхищения. Им не нужны подробности, делающие всякую историю слишком приземленной.
На этом Повесть о Доме Кондора заканчивается, оставляя его в зените могущества и доброго расположения общества.
P.S. А что королева Виктория?
Шел 1819 год от Заключения Пакта. Ее Величество королева Виктория стояла перед нелегким выбором: либо смута во время войны, либо... заточение целого Дома фаэ. И какого! С безукоризненной репутацией. Первоклассные воины, лучшие из лучших. Они нужны ей, как никогда. Но с пэрами из Парламента не поспоришь. У каждого - пусть небольшая, но своя армия, и давать каждому из них причину для неподчинения Ее Величеству не хотелось. Разногласия нарастали, война, развязанная пару лет назад на островах, не приносила желаемого результата - местные сопротивлялись яростно, королева уже подумывала о прекращении военных действий, но... Она никак не ожидала угрозы с севера. Нападение было неожиданным, следовавшие одно за другим поражения - удручающими. Со всем этим надо было что-то делать. Виктория отошла от окна и села за письменный стол. Немного подумав, взяла в руки золоченое перо...
"Какой странный сон!" - подумала Ее Величество, вздрагивая. Она опять заснула за подписанием бумаг. Что тут у нас? Ах да! Нападение с севера. Она слишком беспокоилась обо всем этом, вот и снится всякая ерунда. Кому придет в голову обвинять Кондоров в запретных искусствах? Конечно, они практикуют Магию Отказа, но это на благо государства. Шпионы Вир Мистари, если попадутся, не должны выдавать никаких тайн своими чувствами, и это - забота Кондоров. Да и в бою без хорошего амулета, помогающего скрывать эмоции, фаэ не обойтись - главное, без скандалов. Пока их нет - все в порядке. А их нет - как и ожидалось от благородного Дома аристократов. Вот только с северными варварами надо что-то делать... Немного подумав, Виктория покрепче ухватила золоченое перо и начала выводить новый документ. "Приказываю... Дому Кондора... взять на себя... командование Северной кампанией. Разрешаю им решать вопросы войны и мира, но не уступить врагу ни пяди исконных земель Вир Мистари. Необходимая поддержка будет оказана". Закончив с этим, королева удалилась в свои покои на заслуженный отдых. Tеперь либо они справятся, либо... нет, они справятся. Отчего-то Виктория была в этом совершенно уверена.
-
за все хорошее, что хорошо кончается
-
|
-
Спасибо за острые эмоции. Сижу за компьютером, а у меня сердце наровит выскочить.
|
|
-
Ворон просто прелесть :-)
|
|
На строгий приказ девочка вздрогнула, подняла на Машу голову и, чуть помедлив, встала. Без малейших возражений. Отряхнула ладошки и коленки и села на бревно, куда сказано. Руки спрятала в рукава. Нахохлилась.
- Вы правы, госпожа, я могла ошибиться. Шаорен - недостойнейшая из недостойных. Последняя из жриц Судьбы. Моя вера давно канула в небытие, и когда я услышала Призыв, то моих братьев и сестер уже давно не существовало на свете. Я росла без наставника и путала Нити, теряя принадлежащее мне по праву, - она чуть помялась. - Эти глаза, эти волосы, моя внешность - все это из-за моей неопытности. Я намного старше, чем выгляжу. Вы правы, госпожа, я могла ошибиться. Но я не ошиблась.
Она взглянула на Машу и быстро отвела глаза, словно та сияла, как солнце.
- Я вижу на Вашем челе Ее знак. Вы - та, кого мы искали. Возможно, Вы и сами еще не знаете этого.
Вздох.
- На самом деле мы даже не знаем, похитили ли ее. Может быть, она сама ушла... только никогда раньше леди Камилла не покидала своих покоев без разрешения герцога, мужа моей госпожи, а тут... много лет ее уже никто не видел и ничего о ней не знает. Мы искали, но, увы, пока не нашли.
- Леди Камилла высокая, стройная, у нее золотые волосы колечками и голубые глаза. Кожа гладкая, чистая, без веснушек и пятен. Леди всегда одевалось в светлое, особенно любила белый цвет. Плащи носила только голубые, в цвет глаз. У меня есть ее портрет, - ручка вынырнула из складок платья, протягивая Маше овальную костяную пластину, на которой в обрамлении пятнистых камелий изображена красивая девушка с гордо поднятой головой. - Это Вам, возьмите. На левом запястье у молодой госпожи родинка - прямо у косточки. Где она - мне, увы, неизвестно.
- Как выглядит Книга Пророчеств, я не могу сказать, т.к. каждый видит ее по-своему. В старинных руководствах она изображается как внушительный фолиант с бронзовыми застежками и весь усыпанный рубинами. Где она - я могу лишь предполагать. Мне известно, что санаторий делает каждому приезжающему подарок - возможно, Книга среди них. Если ее не украли до нас, конечно. Но я не думаю, что это возможно - санаторий хорошо охраняется, особенно от жителей Долины.
В этот момент мотор у машины взревел и заработал. Водитель облегченно умылся из фляги и позвал Машу продолжить путь. Шаорен встала.
- Моих сил недостаточно задерживать Вас дольше, Айен Маша, - печально начала прощаться жрица. - Возьмите этот перстень, он приведет Вас к моей госпоже, когда Вы сделаете то, о чем она Вас просила.
Из рукавов появилось скромное колечко, украшенное гроздью винограда, и в каждой виноградинке сидел малюсенький сапфир, темный-темный, как беззвездная ночь.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
|
-
Супер. Практически "Черный квадрат". Чтобы понять мощь этого концептуального поста, нужно было играть в эту игру.
|
-
Готов расцеловать за решение (%
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
-
спасибо за такого отличного Брана
|
-
Страшно, но про любовь
Ох лол
|
-
Ну, нравится мне эта зверушка )
|
Вечером 18 августа Бран заперся и никого не пускал к себе, даже пришедшего поздно ночью Рилинна, когда слуги уже уложили детей и теперь ходили по покоям, гася свечи, и поправляя сбившиеся покрывала, - в доме Кондоров все должно быть идеально. Старший брат долго колотил по закрытой двери, изрыгая самые неприличные проклятия, какие только могут закрасться в голову фаэ, а когда на его зов конюхи пришли выламывать дверь, на пороге показался Бран. Как рассказывает прислуга, в таком гневе его еще никто никогда не видел - даже Айнор, пробормотав извинения, спешно удалился, со злости пару раз стукнув тростью по стенам, тем самым безнадежно испортив дорогой шелк. Эрнандо, к счастью, при этом не присутствовал, иначе бы не миновать еще одного "милого" семейного разговора. Келар вообще куда-то пропал на целый вечер и почти на все следующее утро, хотя, казалось бы, спрятаться в небольшом поместье возможности особо не было. Алэста весь вечер собирала вещи и на рассвете уехала в Астави, увезя с собой часть вассалов и четырех племянников - детей Лаэра и Тавии. По словам слуг - да и самой фаэ, - Бран отправился вместе с ними, но месяц спустя девушка со слезами на глазах клялась на Священных Гимнах*, что отец оставил их у поворота на Дуонн Слестер и больше она его не видела. С тех пор Брана вообще никто не видел. Живым. А 16 октября его растерзанное тело нашли в окрестных лесах - на лице застыло выражение непередаваемой муки, и все, кто его видел, с отвращением отворачивались. Никому из семьи не случилось лицезреть тело, но показания свидетелей сходились на одном: лорд был убит с особой жестокостью. Правая рука мертвого Кондора сжимала короткий жезл из серебра, в навершии которого зияли четыре дыры из-под самоцветов. Позже, когда Брана готовили к погребению, жезл с трудом вынули и передали Лаэру, официальному наследнику Дома до оглашения завещания. Три дня спустя, 19 октября на имя лорда Грау на Грейс-стрит пришло пухлое письмо. Адрес, вне всякого сомнения, написан рукой лорда Брана. Внутри всего пара строк:
"Прости, брат. Я задолжал тебе объяснение. Надеюсь, эта вещь развеет тьму над твоей головой.
Бран ди Кондор.
P.S. Пойми, я должен был. Без этого мы бы утратили все".
Внутри - молочно-белый кулон на серебряной цепочке, выполненный из неизвестного камня в форме падающей с листа капли. Официальные проводы Брана Эргиля состоялись в Астави 27 октября 1817 года, хотя тело погребено сразу, как только его нашли, - 16 октября 1817 года в фамильном склепе родового поместья Дуонн Слестер. На Грейс-стрит о кончине Главы Дома стало известно 21 октября 1817 года. Сразу после похорон отца Лаэр уехал куда-то и вернулся только дней двадцать спустя, о своей поездке не распространялся. Прошел еще месяц, и в ночь с 18 на 19 ноября всем участникам этой истории приснился один и тот же сон. Лорд Бран шел по опавшим листьям, облаченный в серебряные латы, и в правой руке у него сиял четырьмя рубинами короткий жезл. Листья, сминаемые старинными сабатонами**, казались такими же живыми, как и сам Глава Дома, а горделивая осанка Кондора рождала предчувствие беды. Лес, казалось, расступался перед идущим, и вот вдалеке, в прогалине, появились скалы.
Бран шел к ним, и вскоре отвратительная черная тварь, охраняющая вход в подземелье, прокаркала над закрытыми воротами из гладкого серого камня - и не скажешь, что здесь может быть проход, но вы отчего-то знали - он есть:
- Остановись, путник, дальше пути нет. - Я знаю цену, - возразил лорд, тогда горгулья с перепончатыми крыльями вопросила: - Ты готов заплатить? - как показалось, с грустью. - Всегда, - без колебаний ответил Бран, и в скале появилась трещина, куда и лежал путь Кондора.
Блуждать по подземельям долго не пришлось, первая же тропа вывела его в тронный зал, где на высоком, высеченном в скале кресле восседал хорошо известный по древним мифам Змеиный король. Властелин гордости и лукавства, всегда изображавшийся в виде нага - восьмирукого существа, отдаленно напоминающего человека, с могучим змеиным хвостом вместо ног, сейчас тремя кольцами обвивавшим подножие трона - в знак мирных намерений по отношению к пришедшему. Бран, преклонив колено, положил жезл рядом с блестящей в свете волшебных светильников чешуей и выпрямился.
- Когда-то Кондоры оказали услугу Повелителю змей, уничтожив его заклятого врага - Повелителя птиц***, - властно зазвенел голос лорда. - Теперь я прошу об ответной услуге. Моя жизнь в обмен на жизнь Дома. Равноценный обмен.
- Я согласен, - усмехнулся король еще до того, как Бран договорил. - Но согласен ли ты? - И наг кивнул на высокий куб из горного хрусталя.
- Всегда, - побледнев, но без малейших колебаний ответил Кондор.
А потом он обернулся...
Эния - Прощай, сестра. Теперь все будет хорошо, - уверенная улыбка.
Даэрон - Слушайся отца, малыш, - покровительственно и по-доброму. - Не расстраивай его.
Лакруа - Вам придется туго, сын, но вы прорветесь, - как обещание.
Эниель - Не печалься, родная, все обойдется, - ласково.
Тавия - Я исполнил то, что обещал. Теперь исполните Вы, леди Тавия, - с достоинством.
Грау - Прощай, брат. Ты обещал.
Лаэр ...И ничего не сказал, но Лаэру почудился упрек в строгих, немного торжественных чертах отца.
Шарп - Если примете присягу, будьте готовы возглавить Дом и повести за собой, и умереть за него. Одного наследника слишком мало.
Жезл у подножия трона ярко засветился всеми четырьмя рубинами и потух, выгорев. Жизнь Брана Эргиля ди Кондор оборвалась.Рано утром 19 ноября 1817 года обитателей столичного особняка разбудил тонкий крик Элисты, полный ужаса и сильнейшей душевной боли. Сбежавшиеся на шум видели, как посреди холла оседает на гладкий паркет хрупкая девичья фигурка. Слуги, конечно, засуетились, принесли пледы, укутали молодую фаэ, усадили в кресло, принесли ей горячего вина... Но она только дрожала и съеживалась на своем месте, и полубезумный взгляд ее бесцельно блуждал вокруг, пока не наткнулся на взволнованное лицо Лаэра. Тогда девушка распрямилась, подобно пружине, подскочила к брату и отвесила ему звонкую пощечину. - Как ты мог?! - срываясь, закричала, не смущаясь ни слуг, ни своего внешнего вида - фаэ стояла перед всеми в одной только ночной сорочке. - Его кровь - на твоих руках! Убийца... - голос упал до шепота и снова взлетел, ввинтившись в украшенный затейливой лепниной потолок: - УБИЙЦА!!! - и повисла, рыдая, на руках пожилой толстухи-горничной, неуклюже гладившей теперь леди по волосам и приговаривавшей: "Ну-ну, моя радость, не надо так". А вокруг растекалось лишь одно чувство, поглощая растерянность и недоумение слуг, - острое ощущение предательства. Элиста считала, что брат предал - и отца, и Дом, и ее саму, и искренно верила во все, что говорила. Ей было настолько тяжело, что ни о какой магии речи уже не шло - она не могла скрывать своих чувств, да и те уже несколько выходили за рамки, свойственные здоровой личности. //*** Про Повелителя птиц знают те, у кого навык Литературы/Истории/Истории искусств 3 и выше.
Миф о Повелителе птиц очень редкий и очень древний, и другое имя этого персонажа - Лорд Кондор. До Заключения Пакта он считался воплощением благородства и боевого вдохновения, духом искусства боя, отважным и смелым, всегда дерущимся "с открытым забралом". Надо ли говорить, что среди фаэ, мирных от природы, он не пользовался особым уважением? И все-таки он существовал, пока однажды их пути с Повелителем змей, великим Нагом, не пересеклись.
Что произошло между этими двумя непонятно. Согласно мифам о Повелителе змей, Повелитель птиц украл у Нага его любимое магическое ожерелье, заключающее в себе толику его великой мудрости, и, не сумев воспользоваться этой вещью, уничтожил ее, за что обрел вечное нерасположение Повелителя змей. Согласно же мифу о Лорде Кондоре, Повелитель птиц пришел в дом Нага по приглашению хозяина - Повелитель змей, ища больше и больше мудрости и знаний, заинтересовался способностями Лорда Кондора к боевому исступлению и много расспрашивал его об этом и других умениях, и Повелитель птиц охотно отвечал. Когда же пришло время расставаться, Лорд Кондор напомнил Нагу о правиле гостеприимства: если хозяин много расспрашивает гостя и тот со всем усердием отвечает, гость может попросить платы - и хозяин не вправе отказать.
- Доволен ли ты моими ответами? - бесхитростно спросил Повелитель птиц.
- Нет, - разгневался Наг, так как он не хотел отдавать ни одно из своих сокровищ.
- Тогда я буду отвечать тебе, пока ты не будешь доволен, - простодушно ответил Лорд Кондор.
Делать нечего, пришлось Повелителю змей отдать гостю то, что тот выбрал из его сокровищ. С тех пор вражда между ними не затихала ни на миг. Легенда умалчивает о том, что за подарок выбрал себе Лорд Кондор, но, по мнению некоторых специалистов, это мог быть Жезл Власти, изображаемый в виде короткой палки с четырьмя рубинами на одном конце. Единственные сохранившиеся изображения Лорда Кондора находятся в развалинах храма в Атене (местность на юге Вир Мистари), и там на четырех фресках из семи Повелитель птиц изображен с этим жезлом.
Изображается же Лорд Кондор в виде фаэ с головой кондора и его же крыльями, только во много раз превосходящими крылья обычных кондоров. Традиционным оружием Повелителя птиц считается посеребренный лук, из которого Лорд Кондор выпускает 11 стрел за раз, каждая из которых всегда бьет без промаха, поражая свою собственную цель. Также Лорд Кондор считается непревзойденным фехтовальщиком и весьма сведущим чародеем, хотя точно область его магических умений тебе неизвестна. Повелитель змей, согласно мифам о нем, единственный Наг (ни о каком народе нагов в легендах о нем ни слова, хотя есть другие легенды, повествующие о нагах, но там нет ни слова о Повелителе змей). Считается покровителем мудрости и гармонии, знатоком и ценителем всего сущего, хотя и не лишенным некоторого цинизма, отчего его часто считают воплощением гордости и лукавства. Мифов о нем много и одни из них противоречат другим. Где-то он предстает мудрым и добрым, где-то коварным и зловредным, где-то у него два лица или две ипостаси - гармоничная и хаотичная.
Но самые знаменитые - о неоднозначности его натуры, о том, что доброта часто скрывает в себе жестокость, а "коварство" слишком часто оказывается нежеланием окружающих понять ближнего. В этих легендах Наг предстает гордым, бескомпромиссным и лукавым, но коварство его почти всегда - следствие того, что его неправильно понимают.
И, конечно, как и положено настоящему повелителю змей, Змеиный король управляет змеями. Все змеи, где бы они не находились, подчиняются ему и исполняют все, что Наг им прикажет. Они же и рассказывают ему обо всем, что видели и чему были свидетелями, причем касается это и змей Тир Эреннона и обыкновенных, живущих в видимом всем мире.
-
Потому что есть хорошие мастера, а есть Очень Хорошие Мастера )
-
нет слов впервые у меня нет слов для комментария)
-
Aliis inserviendo consumor.
-
|
-
Нет, он все-таки чуден! =)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
-
вот тут настроение меня вдохновляет да)
|
-
Теперь ее участь была вполне решена - притвориться девственницей не так уж сложно, если когда-то ты ею была и еще помнишь это. оО )))
|
|
|
-
атмосфера замка очень нравится - что-то забытое, что-то из детства...
|
-
Живой, самостоятельный образ персонажа.
|
-
Повелительница хомячков :)))
|
-
Да-а-а, ивушка, укрой нас! =)
|
-
красиво и без избыточного затягивания
|
-
Очень в тему мысли и вопросы.
|
-
второй абзац - тонко подмечено! ,) а подставлять нужно не бок, а грудь XD
|
|
|
|
-
Спасибо. Я рад, что отпись отличная, даже когда игрокам особо и нечего делать.))
|
-
неожиданно и очаровательно) спасибо)
|
|
-
Минору=вин. Теперь, когда у меня есть возможность плюсовать, я это еще раз подтверждаю.
|
|
|
-
Только что он с трудом переваривал поток информации и обливался потом, и в вдруг.
Джил, конечно, придурялся
На самом деле он всё-всё сразу вспомнил. Не верю! Или предыдущее сообщение неправда, или это. Скорее всего, это.
|
-
эх! сочно написано, однако)
|
-
Хороший первый пост. Продолжай в схожем духе.
|
Кондоры - выдающиеся фехтовальщики и мастера боевых искусств. Им принадлежат практически все самые известные фехтовальные школы в стране, и аристократы, которые желают показать окружающим свою значимость, зовут в наставники своим детям членов Дома Кондора или их вассалов. Сыновей монархов обучает фехтованию обычно кто-то из Кондоров. Дом Кондора создан в 1540-ых годах, официальной датой считается 23 октября 1544 года. Принес присягу в 1573 году. Присяга всегда приносится в годовщину основания Дома. Присяга Дому Кондора, приносимая каждым членом Дома в день совершеннолетия. Привожу вариант клятвы, которую дал Бран в 21 год.
Присягу Дому принимает Глава Дома.
"Я, Бран фон Эргейр*, сын Эрделя Гейла ди Кондор, признаю над собой абсолютную власть монарха Соединенного Королевства Вир Мистари и Западного Фьора, выраженную в словах и приказах Главы Дома Кондора, и отныне обязуюсь повиноваться ему в жизни и смерти, в чести и бесчестье, и нет такой цены, которой бы я не заплатил ради Дома Кондора, которому теперь принадлежу, по крови, и по духу, и по собственному желанию.
Отныне члены Дома Кондора - мои братья и сестры, я признаю и чту это родство и обязуюсь не чинить никому из них обиды.
Отныне моя честь - верность, мое знамя - мужество. Вечный позор и отречение** ждут меня, если я нарушу свое слово. Не буду знать покоя, пока моя жизнь не служит образцом доблести и терпения. Моя свобода принадлежит Дому Кондора, и он может распоряжаться ею, как пожелает. Я признаю и чту эту власть и эти обязанности.
Я также обязуюсь заботиться о вассалах, принесших Дому Кондора вассальную клятву, не чинить им обиды и обеспечивать их всем потребным для жизни и служения Дому Кондора.
Я обязуюсь защищать Дом Кондора, и всех его членов, и всех его вассалов, ценой своей жизни. Я рад принадлежать Дому Кондора в этой жизни и после нее. В знак покорности я принимаю новое имя - Бран Эргиль ди Кондор, и да будет оно сиять, как солнце, в день моей смерти, как сегодня".
Ритуальный ответ Главы Дома: "Я принимаю твою присягу, Бран Эргиль ди Кондор, и обязуюсь не подставлять тебя под удар без крайней необходимости, защищать твою жизнь и честь, как свою собственную. Ты можешь встать". Глава Дома (который должен стоять во время принесения присяги) протягивает приносящему присягу, стоящему на одном колене, правую руку и помогает ему встать. Это символизирует взятие обеими сторонами на себя озвученных ранее обязательств.
*Эргейр - родовое имя вашей семьи. До принесения присяги Дому аристократ не считается в полной мере аристократом (ведь он еще не принял на себя обязательств перед обществом), что отражено в частице его официального имени - "фон". Бастарды родового имени не имеют, посему, например, Айлиль приносил клятву так: "Я, Эрнесто, сын неизвестных родителей..."
**Под отречением подразумевается возможность Дома отказаться от предателя. Клятва Главы Дома Я, <имярек>, Кондор по рождению и воспитанию, сын <имярек> и его супруги <имярек>, <дата принесения присяги Дому> принесший Дому Кондора присягу, верно и мужественно служивший моему Дому, и всем членам его, и всем вассалам его до сего дня, с разрешения и по повелению <полное имя прежнего Главы Дома> принимаю на себя обязанность чтить и хранить Дом сей от врагов, и расколов, и предательства, и злоумышлений, и иных опасностей. С почтением я принимаю на себя долг сей перед Ее Величеством королевой Викторией и клянусь не замышлять против нее ничего преступного, но исполнять ее повеления, как желания своего сердца.
Я, <имярек>, Глава Дома Кондора, клянусь пред Ее Величеством за Дом мой, за каждого его члена, и за каждого его вассала, что нет у нее слуг вернее и честнее Кондоров, и готов принять на себя ответственность за дела каждого, кто носит имя Дома, и за каждого, кто служит ему.
Я клянусь защищать Дом в здравии и в болезни, в богатсве и в бедности, в чести и в бесчестье - ценой своей жизни, крови и любви. Нет такой жертвы, которой бы я не принес ради моего Дома, и не будет мне прощения, если поступлю иначе.
Клянусь не оставить Дом Кондора без наследника и сохранить жизнь и единство Дома во все дни жизни моей и готов отвечать за каждый свой поступок перед членами Дома и его вассалами. Да будут мне свидетелями все, кто жил до меня и будет жить после.
Клянусь чтить своих братьев и сестер по Дому и всех вассалов его, как своих детей, и не жертвовать ни одним из них, если без этого можно обойтись. Клянусь умереть ради моего Дома, если будет таковая необходимость. Я сказал. О присяге и ее исполнении - посты 172, 208, 211 и 215 в обсуждении ссылкаО вассалах - пост 174 в обсуждении ссылкаО правах Главы Дома вообще и о Бране в частности - пост 208 в обсуждении ссылкаГерб Дома: на лазоревом поле серебряный кондор, пикирующий на свою добычу. Сама добыча не изображается. (Заостряю внимание: пикирующий на свою добычу, т.е. в гербе зафиксирована боевая направленность Дома.)Цвета Дома: серебряный, лазоревый. Генеалогия Дома Кондора ссылка (огромное спасибо Ein'у за такую красивую картинку ;) )Текущее состояние персонажей ссылкаТрадиции ДомаСамой древней и самой сильной традицией Дома является свобода. Признание за окружающими права на собственный выбор, чем не может похвастаться большинство Домов фаэ, где иной раз традиции и семейный этикет прописывают всё, порой до смешных мелочей, предписывающих не садиться в присутствии Главы Дома или что-нибудь в этом духе. Второй традицией, являющейся следствием первой, стала терпимость. Кондоры наиболее лояльно из всех более-менее известных Домов относятся к чужим предрассудкам, что часто выливается в позитивное отношение к человеческой вере, к которой многие из аристократов фаэ относятся довольно нейтрально. Так, например, в столичном особняке Дома Кондора есть храм Вершителю судеб. Само по себе явление не удивительное, но все, кто там хоть раз был, начинают осознавать, что храм этот несколько более дорог владельцам, чем обычно это принято среди фаэ. Впрочем, никаких слухов на данный счет нет. Мало ли у кого какие причуды... Третьей, тоже довольно сильной, но совершенно неизвестной в свете традицией, стала мечта открыть новую магию, что, собственно, и произошло пару поколений назад, при отце Брана Эрделе Гейле, когда был построен Портал. Сам факт того, что удалось создать новую магию, не привязанную к месяцам года и времени суток, говорит очень о многом. В частности, об открывшихся перед Кондорами горизонтами невиданного могущества. Правда, могущество это требует тщательного исследования и пока не является простым в применении, частично оно даже не существует, но, как верит Рилинн Айнор, все впереди. Эта третья традиция привела к созданию четвертой: все, кто что-то знает о Портале, учат Магию Отказа до высшего уровня, чтобы ненароком не выдать окружающим секрет Дома. Возможно, я что-то забыла и добавлю по ходу дела.Предыдущий Глава Дома - Эрдель Гейл - умер в 1815 году в возрасте 124 лет. Официальная смена Главы Дома произошла в 1803 году. Официально в Доме Кондора наследник еще не назначен, но номинально им пока является старший сын. Особенности ДомаРепутация Дома +6, что дает каждому из членов Дома +2 в репутацию на старте. Дом учит: Магии Портала (соц) - только своих, да и то не всех. В игре дает персонажу возможность спасти свою жизнь, но только до тех пор, пока персонаж на свободе. Магии Отказа (физ) - запрещенное колдовство. Магии Превращений (физ) Магии Отречения (физ) Всем известным в Вир Мистари боевым навыкам. Численность Дома: 1500 мечей. ("Меч" - старинная мера исчисления населения, основанная на подсчете только боеспособных граждан) Особняк Дома Кондора на Грейс-стрит, Астави, большой и просторный. Сложен из светло-серого камня и украшен белыми и темно-серыми вставками. Все окна очень большие и широкие, на первом этаже, конечно, забраны изящными витыми решетками в виде извивающихся цветов амаранта. Парадная дверь - черная, из мореного дуба, снабжена бронзовым дверным молотком. Подъездной аллеи у особняка нет, лошадей заводят через подворотню во двор, когда в этом есть необходимость. Портал - секретное изобретение магов Дома, о котором известно немногим (РС известно), перемещающее тех, кто его активирует... неизвестно куда. Полностью не исследован. Портал может заблокировать/разблокировать любой член Дома, имеющий в Магии Портала не меньше 4. Найти, открыть и закрыть его (если он не заблокирован) может любой член Дома, имеющий в Магии Портала не меньше 1. Пытаться заблокировать/разблокировать Портал могут несколько магов одновременно (если одному не хватает умений). Настоятельно рекомендую всем членам Дома взять в Магии Портала хотя бы 1 – мало ли какие обстоятельства. Внимание! Если вы берете персонажу Магию Портала, это значит, персонаж (так или иначе) принимал участие в создании/изучении оного Портала, потому и знает, где он и как им пользоваться (теоретически). Если вы не берете персонажу Магию Портала, то персонаж не знает, где именно этот Портал находится и как его активировать, хотя может догадываться, что в одном из имений Дома и даже понятно, что, скорее всего, либо в родовом поместье, либо в одном из личных поместий Рилинна Айнора. Также всегда можно спросить у другого члена семьи, а уж что он скажет - зависит от ваших отношений и его знаний. Испытаний пока не было, т.к. никому не хочется рисковать своей шкурой без гарантированной возможности вернуться, а такой возможности пока нет.Роли, которых нет в перечне, - свободны. Больше законных детей у Главы Дома нет. Родные и законные братья-сестры Брана тоже кончились. За НПС играет мастер.
-
замечательная подготовка игры! восхищаюсь! искренне восхищаюсь!
-
Детальная проработка фундамента игры. Спасибо.
|
|
-
плюсую, даже не дочитав - такая живая картинка перед глазами, будто смотришь фильм)
|
-
я-таки вижу хорошо завуалированное и скрытое презрение с мастерским персонажам :) плюс, однозначно
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
во, правильно, нефиг альфу сердить лишний раз :)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
%)))) единственное, что - не Шеф начальник Бумер, а наоборот. Она старше по званию.)
|
-
Лавры победителей их достойны)) хоть и нагловато, хех
|
-
За неистребимый оптимизм и тягу к гипер-активности))
-
Галлюцинации у Мадам Президент буйствуют с удвоенной силой )
|
-
Да, начальство, оно такое XD Добро пожаловать в игру и с добрым стартом.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
хороша волчица. и хорошо иметь такого игрока в обойме.
-
Страсти и порыв - это для Гару всё в нужный момент.
|