Голосование за ходы

Маленькое и скользкое создание уходило от одубевших, обгорелых до костей, рук певицы. Нечто, поддерживавшее жизнь в обескровленном теле Бланчефлоер, истончалось и угасало. Предсмертные муки наконец оставили диву. Исчезла боль и терзающий нутро голод.

Холод, тишина и темнота отныне и вовеки.

Тело Амарэйнт никогда не нашли. В сумеречном свете озера оно распалось прахом и выпало осадком на дно. Некоторое время её искали, считая пропажу за пиар ход. Полиция долгие годы преследовала Радугу за навязчивые попытки связаться с кумиром, но вина не была доказана. Странного блондина, с которым видели звезду в последний раз, не нашли. Похороны прошли пышно с закрытым и пустым гробом. Это была одна из самых таинственных смертей в истории музыкального искусства. После Париж как будто очнулся от темного наваждения средних веков. В музыке этот период назывался Ренессанс.

После себя Бланч оставила наследие вдохновляющих песен, но наиболее впечатляющим был памятник ангела скорби - склонившаяся дева рыдала над каменным саркофагом. Надпись на крышке гласила "Любимой дочери". В истории статую на плите фамильного склепа Бланчефлоеров связали с терактом в клубе "Lush", сделав местом памяти.

Неоновые лампы зажигались в погруженной во тьму квартире. Маленькие капельки-дождик под потолком распространяли нежный глазу свет. Мебель отбрасывала тени на стены, когда Амарэйнт ходила между комнатами. Окна оставались закрыты жалюзи и внутри образовался затхлый воздух, потому что певица впервые за долгие годы предпочла затворничество. Она не заметила отражения в зеркале, оставшееся на месте, когда Бланч направилась в ванную комнату. Другая "зеркальная" посмотрела ей вслед, встречая новое отражение.

Прохладная вода смыла сонность с лица. Капли поблескивали с зеркала и на белом кафеле раковины. Нано-татуировки не любили воду и искрились, покалывая кожу. Наверное, часть роя смылась и лежит невидимая взгляду...

Амарэйнт сфокусировалась на себе, чтобы развеять призыв. Отражение в зеркале изменилось. На неё смотрел полуразложившийся труп с красными глазами. Улыбка обнажила акульи зубы, как у демонов. Чернота капнула со рта Темной Амарэйнт на раковину, нарушив зеркальные границы реальности. Оно потянуло когтистые руки, смазанные жидкой тьмой, к горлу певицы, раскрыв зубастую пасть. Челюсть отвалилась, обнажив двигающийся язык, кровавое месиво несвежей плоти и вываливающуюся наружу тьму с копошащимися опарышами.

Если женщина прибегает к фокусу с соплями, то мужчина ей точно не нравится. Шаман пригляделась к Пугне. Неужели старый гоблин оказывал вождь неподобающие знаки внимания, вынудив прибегать к отталкивающим трюкам? Вначале Лагакх хотела предложить полукровке помощь и прочитать долгую и неразборчивую лекцию о том, что мелким коротышкам нельзя заглядываться на рослых самок, подкрепив наставление добрым ударом посоха по голове, а потом передумала. Вождь сильная. Если понадобится, то она самостоятельно поколотит старого пердуна.

Сложные размышления натолкнули Лагакх на неожиданную для шамана мысль. Если Пугна вождь, то что будет, если орк взять её в жены? Кто тогда будет вождь? Ах, нет. Зачем вождь другой вождь? Глупости. Всё равно она его убивать, как... Как Лагакх не знала. В природе она не наблюдала неправильных взаимоотношений между самцами и самками.

Дальнейшие скитания вызывали у шамана изумление. Гоблины оказались меньшими варварами, чем племя Злобоглазов - тупых и недалеких горцев. От вида морозных пауков бегали мурашки и происходящее Лагакх не нравилось.

— Ветка... кокон... ямка... — периодически предупреждала женщина Варру, как всегда не утруждаясь лишними хлопотами, когда необходимое делалось без её участия, то есть минотавром.

В хижине гоблинов шаман оперлась на копье с позвякивающими косточками и перышками, упрямо оставшись на ногах. Она сожалела лишь об одном. Если Груумш сегодня ночью не услышит её молитвы, то завтра он не подарит ей исцеление. Ночь же близилась к концу... и это было страшнее смерти.

Сознание выплыло из небытия. В иной ситуации Лагакх бы двигалась, как змея, но это станет очередной ложью, подобной смелости Груумша. Орчиха отодвинула предложенный бурдюк и поднялась. Мышцы сковывал остаточный эффект яда. Она поковыляла прочь и "эротично" опорожнила желудок. Одно в шамане осталось неизменным - это молчаливая непреклонная гордость, исключающая вольности. Слезы проступили на глазах помимо воли, когда остатки отравы вышли наружу. Пожевав для свежести морозной паутины, женщина вернулась в лагерь и протянула руки к лицу Пугны, зашептав страшную и жутковатую молитву на чужом языке. Тень полукровки на мгновение изменила форму, словно то стоял кто-то другой.

— Надо идти дальше или уходить, — произнесла Лагакх. При звуке её голоса поднялся зловещий ветер, подобный дыханию мертвеца и тени заплясали, точно черти, пожирая свет огня.

Если Марианна немного ворчала, что разбудили второй раз за ночь, то после слова "стрельба" её сознание резко прояснилось.

— Ты не пострадала? Кто стрелял? — дрожащим голосом заговорила она, поднимаясь с кровати. — Дорогой, т-с-с-с, важный разговор. — В телефоне хлопнула дверь, когда менеджер вышла в другую комнату. — Да, конечно. Я сейчас приеду и закажу тебе мордоворотов. Неужели мсье Моро не справился в одиночку?

Марианна говорила быстро и взволнованно, но на словах про "руки в крови" резко замолкла.

— Ты убила кого-то? Ладно, мы это решим. Пока позвоню твоему адвокату.

Менеджер не отличалась особой моралью и принципиальностью, но волнение за певицу было искренним. Это не означало, что она из инцидента не провернет шоу, а окажись звезда даже серийным маньяком, то приложит все силы, чтобы затянуть процесс к обоюдной выгоде.

На этом разговор завершился, а Бланч легко выбралась из Мустанга. Прелесть дорогого авто заключалась в том, что ему не требовался даже ключ для зажигания. Вместо него работал чип ID, а в особо тяжелом случае, то сканирование сетчатки глаза. Машина полностью реагировала на голосовые команды, когда телефон подключен через систему блютуза. Сильно заляпать салон не удалось, но по крайней мере крови осталось минимум. Кожу легко отчистят в салоне.

На стойке регистрации серенького вида девушка смешанных с сирийцами кровей узнала Бланчефлоер. Она как раз слушала последний альбом на айтюнз. Негромко и тайком от руководства. Когда звезда появилась лично, то у Саиды произошел культурный шок. Она определенно не ожидала увидеть кумира воочию. Как бы не старалась думать о себе Амарэйнт, но её образ не был ненастоящим. Она была реальной и понятной. Подростковые и пагубные увлечения наделили певицу бесценным знанием жизни, о котором она рассказывала в песнях. Текст лучших синглов был близок живым людям. Это не вымученные песни о чем-то нереальном, вроде восстания машин. Секс, наркотики, любовь и прочие человеческие слабости. Если человек не хотел о них слышать, то любой знал, что где-то за углом жизнь кипит ключом. Откровенные, неприкрытые, как красивые длинные ноги звезды в драных колготках-сеточку, и отдающие долью житейской мудрости тексты не оставляли безразличными слушателей. Амарэйнт Бланчефлоер не была тепличным цветком, которой нечего рассказать. Страшную часть биографии девушки было невозможно спрятать от пронырливых СМИ. Цена славы.

— Это вы! Какой ужас. Сейчас я наберу дежурного врача. Не беспокойтесь. Всё будет в лучшем виде, — засуетилась Саида. Под звуки сливающегося в единую трель звонкого и щебечущего голоса Бланч не заметила, как в следующую секунду ею занялись двое врачей в белоснежном кабинете. Бережный и осторожный персонал клиники работали профессионально и предусмотрительно. Прикосновения опытных врачей практически не ощущались. В обстановке расслабленности и заботы звезда почти забыла о страшном инциденте.

До момента как явилась Марианна. Блондинка успела причесаться, но без укладки выглядела облезлой кошкой в черном платье классического кроя и юбке-полусолнце без аксессуаров. Бланч сидела с забинтованными руками и ногами.

— Приезжайте завтра. Мы поменяем перевязку. Если вы пройдете трехдневный курс, то гарантируем, что шрамов не останется, — заверил девушку дежурный врач.

— Я собралась как могла быстро. Адвокат обещал прибыть через десять минут. Бланч, девочка моя, как ты? — Марианна подошла обнять певицу, оглядывая её забинтованные по локоть руки.

Жизнь шла своим чередом.

Утром Лагакх отошла натереться снегом, размышляя про нежные взгляды минотавра с кентавром. Соски на аккуратной груди, наверное, прорезали бы людской доспех, а престарелый отец Пугны пускал кровь носом где-то в сугробе. О последнем не хотелось думать. Когда орчиха смывала снежком кровь с лица, то мечтала придушить маленьких зеленых ублюдков.

Если Варра и Эддер - клан Пугны, то надлежит ли шаману дать благословение Груумша? Необходимо ли благословение, если Эддер уже взял Варру? Шаман полагала, что нет, ведь в Дикоземье жизнь проста. Орк говорил женщине идти за ним и она шла. Зверолюды не были орками, но если они клан Пугны, то они орки. Значит, всё происходит правильно.

Придя к нехитрым выводам, Лагакх вернулась на стоянку и принялась молча есть под укоряющим взглядом Варры.

— Всё ночь, — обронила шаман и больше не заговаривала. Она ждала решения Пугны - героя великой мудрости Груумша.

На предложение Варры орчиха успела кивнуть и собралась разделаться с гоблином напротив, когда бой закончился столь же внезапно, как и начался. Лагакх шумно выдохнула носом. Боевая стойка щита и копья плавно перетекли в позу обычного странника, словно не тело шамана мгновение назад агонизировало в преддверии смерти.

Их славно потрепали. Лагакх молчала, поворачивая голову и осматривая местность и потрепанный отряд. Ситуация выглядела опасной, пусть развешанные головы радовали взгляд. Красивые. Трофеи не скрыли от шамана ласковые и невысказанные желания кентавра, а так же отстраненность Пугны, которая вызывала в отряде закипающий гнев. Груумш бы не одобрил опрометчивости и промедления в бою, но его здесь нет, а орчиха забыла про истинный лик патрона, едва дух покинул завесу теней.

Лагакх не спешила ложиться спать и дыра в доспехе хорошо мотивировала обдумать расположение стоянки. Она обошла лагерь и осмотрела лазы гоблинов. Маленькие уродцы могли вернуться, как трусливые эльфы. Орчиха постучала тупым концом копья по замаскированному ходу. Надо было как-то заблокировать входы или обрушить тоннели.

— Грядут великий перемен, — уверенно ответила Лагакх, когда минотавр нагнал ее шаг. — Ищи женщин красывый. Такой, — орчиха остановилась и состроила самую страшную морду, которую была способна изобразить.

Шаман помолчала, явно желая что-то добавить, а потом зашагала дальше, внимательно поглядывая по сторонам. Наконец, глаза Груумша привели ее к Пугне. Рядом не оказалось двухголового огра, но были другие. Наверное, чемпион убила гиганта. Новый подвиг любимицы Груумша.

— Пугна, — прорычала шаман, пользуясь копьем, как походным посохом. — Ты вернуться.

Тугая одежда, берцы на высокой платформе и проклятая балетная пачка - неудобно, но эффектно. Не для поездок на Мустанге. Бланч хорошо это знала. Она поерзала на кожаном кресле, но едва выбралась из машины, тщетно пытаясь найти опору из полулежачего состояния, при этом не сверкнув кружевными трусиками. И если уследить за пачкой не представлялось возможным, то ноги отказывали слушаться.

На помощь девушке пришел метрдотель, который уже ожидал прибытия звезды. Вышколенный персонал ресторана улыбался и был услужлив, не докучая клиентам. В это время суток в зале пребывали обеспеченные люди, занятые своими проблемами. Метрдотель, разумеется, узнал Бланч, но автографа не попросил и весь путь до столика вел себя, как истинный профессионал.

— Нет, — ответила она Амарэйнт. — Очень сложно выбрать. Я бы предпочла прожаренный кусок мяса. Все же могу себе это позволить, — Марианна сверкнула змеиными глазами* под стать характеру звезды. — Иногда мне кажется, ты серьезно выбрала... это? — спросила она на счет вегетарианства, безупречно тактичная и не высказывающая оценок. — Мне этот салат и кофе с молоком.

— Молоко будет на заменителе сывороткой, мисс, — ответила ожидающая заказ официантка.

Марианна вдохнула полной грудью, явно пытаясь осознать тщетность бытия, как будто на месте применяла восточные практики. Официантка не изменилась в лице, хотя мелкие морщинки ее выдали, но Бланч не знала, как интерпретировать происходящее.

— Хорошо. Пусть будет с сывороткой, — ответила она девушке, но вскоре обратила внимание на певицу. — Хороший салат. Смесь белка из сортов бобовых и крахмалистых растений с оливковым маслом. Что-то я проголодалась. Кстати, после обеда у тебя репетиция в клубе "LUSH", концерт сегодня в 21:00. У тебя будет на разогреве новая бурлеск группа. Знаю, что поздно, но клуб уведомил, что твой гонорар выплачен полностью, хотя они продали мало билетов.

Мы имеем мало власти над нашей популярностью. Это сказал один актер из старого сериала про детективов. В Европе о нем почти не слышали. Похоже на правду.

Амарэйнт влезла на пьедестал, хотя многим богатым детям помогали родители. Музыка девушки оказалась как глоток свежего воздуха, ворвавшегося ураганом в чарты. Ее плакаты висели везде в Париже и за пределами страны. И если одно дело понравиться публике, то другое дело удержаться наверху.

Проблемы начались недавно, когда Бланч, как ее коротко называли в сети, схлестнулась с рэпершей смежного стиля. Пти Пти уступала Амарэйнт, как во внешности, так и по образованию, ее стихи были не столь гладки, продажи падали, а за счет скандала ее сценический псевдоним за последний день узнала миллионная публика. Только четыре миллиона лайков на ютубе новому клипу, посвященному Бланч плохо завуалированным оскорблением.

На прикроватном столике зазвонил смартфон. Приятная мелодия вынудила проснуться раньше, чем обычно просыпалась певица. Номер не определился.

Впервые за долгое время Франческа расслабилась. Она пригрелась на груди барда, но Салент ее не обнимал и не гладил. Это было грустно. Полуприкрыв глаза северянка подумала, что глупые шутки ниже пояса ее уже не задевает. Пожалуй, она даже будет без них скучать*.

- Не моё это место, - девушка на прощание поцеловала красавца менестреля в щеку и направилась проводить Салента, а затем на выход, чтобы и кто из маленького отряда не решил. - И никакая награда не остановит. Пойду своей дорогой. Хочешь, пойдем со мной, а хочешь оставайся. Пока, ребят. Всё было отлично.

- Мы все умрем, - сказала Саманта, снимая шлем. Она наблюдала за Айзеком и кажется нашла для себя одно единственно-верное решение. Пилот поднесла к виску пистолет и вышибла себе мозги. Ее труп упал позади Кларка, словно живое отражение произнесенных слов.

ссылка

Никто не ответил Саманте. Она отлично знала, что бога нет. Если тридцать лет назад неокаталическая церковь вошла в пик популярности, вытеснив прочие убеждения, то техник-пилот родилась и выросла во времена, когда наука преобладала над умами людей, точно знающих, что на небесах нет никакого мужика, который спасает заблудшие души.

Перестрелка продолжалась. Лейтенант повторил прошлую тактику, учтенную кибер-разумом, чтобы попасть под точный выстрел. Два плевка жидкой плазмы прошли по касательной, задев кисть. Если первый остановила уплотненная, как будто резиновая и неестественная, кожа, то вторая прошила плоть между большим и указательным пальцем. Это было чертовски больно, как разряд! Опаленный кусок плоти не кровоточил, но привкус металла во рту и пелена перед глазами напомнили вкус агонии. Как во времена службы в отделе по борьбе с наркоторговлей. Это только со стороны кажется, что альфа-самцы на выгуле в стильной броне, но в действительности поджилки трясутся перед началом операции. Знание, что подстрелят, покалечат или убьют напоминает о вкусе жизни. Это частый случай терять коллег. Многие уходят с тяжелыми ранениями, а оставшуюся жизнь лечатся. Некоторые сидят на морфии. Уайт помнил, что из-за нехватки сильных обезболивающих его коллеги офицеры часто кончают жизнь самоубийством.

Мгновение. Выстрелил кибер-зверь. На максимум. Точно в сочленение. Лазеры прожгли металл, оторвав андроиду руку с встроенным орудием.

Вклинился Игорь. Две пули чиркнули по усиленному сплаву, не оставив даже царапин. На второй как-то тяжело пошло, но повезло, что не заклинило. Хорошее оружие. Американское, но очень надежное. Игорь держал в руках множество различных экземпляров - русских, немецких и даже израильского производства, но Malifick UT-7 был надежен, как швейцарские часы.

Однако, внутреннее чутье русского подсказывало, что гладко дела идут. Беда зреет.

Кроме Адама никто не видел, что андроиды сорвались с места. Металлические шаги отдавались глухим ударом молота о наковальню, когда они побежали на солдат. Немного и придется биться в рукопашную, где человек проигрывает даже киборгу, а тем более машине.

Неожиданно для всех высунулся на прямую линию поражения Флетчер. Он крепко прижимал Спитфайер к плечу.

- Аха-ха-ха! - разносилось по голосовой связи, контрастируя со страхом и ужасом смертей и ранений. Винтовка выплевывала очередь желтых кислотных зарядов, прожигающих металл неизвестного корабля. Безумный смех поехавшего психопата и веселье пугали сильнее роботов. Неизвестно, что солдат, которого за множественные дисциплинарные нарушения чаще разжаловали, чем повышали, выкинет в следующую секунду.

Бойцы поддержали выходку Флетчера. Второй андройд развалился, но третьему даже с оплавленными камерами удалось добежать до солдат. Изрешеченный, искрящийся как новогодняя елка, он схватил Флетчера за горло и поднял над полом...

В одно отточенное движение сломав человеку шею.

Хорус продолжал загружать в систему новую информацию. ИИ корабля будет, что почитать. Секунд десять, наверное.

- Нету, - ответила мулатка.

- Извини, мне нужно в дамскую комнату. Позже спрошу, - Марина ненадолго покинула Тирита.

Она прошла по вагону, высматривая уборную.

В действительности все было иначе.

Ей требовалось вести себя максимально естественно, чтобы оставить парня и вырваться на свободу. В новой жизни время тянулось бесконечно долго. Одолевала скука. Вокруг творились странные вещи, но удивительное и интересное поросло серой затхлой пылью. Хотелось жить ярко. Как увлеченные кругосветками люди. Или любители прыгать с высочейших башен экстремалы. Ярко и сумасбродно. Без оглядки. Без здравого смысла. Не слушая никого, даже Тирита. Именно с такими мыслями Марина открыла окно и все равно прыгнула. Главное не плашмя упасть в воду. Это было именно то, чего она хотела.

Хорус подключился к терминалу, запустив несколько хакерских программ. В прошлом он пробовал вирусы на отключившихся системах Стингрея. Вновь взлом удался, выдав удаленный доступ. По экрану потекла информация. Неизвестные символы выводили кодировку, затрудняя понимание и интерпретацию данных. Однако, они до безумия похожи с подкоркой родного корабля.

Дело шло как по маслу, ровно до момента, когда в глубине транспортной площадки Сэм не завела шаттл. Пилот действовала уверенно. Синим пламенем зажглись сопла движков. Выдвинулись орудия. Системы отлично отзывались на приказы лечтицы, но когда она синхронизировала нейроинтерфейс с системами истребителя, то по телу прошел разряд. Девушка вытянулась, точно ее жахнули электрошокером, выжигая энерго-линии нанитов. Перед глазами возникало видение как будто текущих в эфире цифр кода. Руки не слушались, потащив штурвал в сторону. Всё происходило как в первый день на тренажёре, когда не учитывалась тяга винтов и воздушное судно заваливалось набок... Ломались лопасти или оно переворачивалось кверху брюхом.

Выстрелило орудие, пробив дыру в обшивке массивного флагмана. Резкий поток воздуха откинул на спину Райна, едва удержавшего пробирки с образцами. Биолог буквально лежал на спине, потеряв ориентацию где низ, а где верх.

Шаттл конвульсивно дернулся в сторону, сбив одну из подпорок. Дверь оторвало вместе с креплениями. Машину развернуло. Саманту выбило из кресла. Мышцы сводило после разряда, не позволяя сгруппироваться. Корабль подскочил вверх, а девушка безвольным мешком упала на лобовое стекло, бултыхаясь в невесомости заведенного волчком малого транспортника. Следом удар об крышу и стремительное падение на землю. Разбит один из двигателей. Огонь жидкой плазмой летал танцующим пламенем, но резко стихал без атмосферы. Хлопнул слабый взрыв. Это нагревшийся ручной огнетушитель пробило гайкой или прорвало от перепада температур, который выдувал пенный дым. Позади сверкали искры, словно бенгальские огни. Саманте оставалось порадоваться, что она не сопротивлялась, следуя за движением машины. Тело ныло от ссадин и ушибов, но кажется она ничего не сломала. Или это адреналин перебивал чувство боли. Титаническими усилиями девушка высвободилась себя из западни кресел и устремилась вперед. Скафандр прорвало сзади на шее. Атмосфера резко падала, но воздух быстро выталкивал ее из шаттла.

Испуганные бойцы и люди разбежались в сторону еще когда истребитель выстрелил. Только Хокинс остался на месте, хладнокровно наблюдая за происходящим безумием. Он не сдвинулся с места даже когда прогремел взрыв, отбросивший людей к практически закрывшемуся люку. Только пригнулся к полу, пропустив над головой отлетевший лист обшивки.

Хорус обнаружил себя в углу огромного помещения. Планшет болтался на шнуре, чудом не сдутый в открытый космос во время бесновавшегося транспортника.

- М-м-м, обед, - отозвалась Франческа. Не теряя времени, она подобрала обрубок змеи без головы. В перчатках скользкая холодная и одновременно теплая кожа ползучего гада не ощущалась, но северянка хорошо знала это чувство. Она влила в рот кровь аспида из кровоточащего обрубка, пока хвост шевелился, рефлекторно обвивая запястье.

Это обитель кошмаров.

Как будто играешь в страшную игру, только все много хуже, так как происходит в живую. И не можешь ничего сделать. И не знаешь, что делать!

Единица, Двойка, Доктор и Артур... они были странными и чужими. Если Доктор и Единица это один человек, то Марину подобная догадка испугала. Это как если связаться с бандитами, только если в родном мире возможно обратиться в полицию и другие организации за защитой, то в чужом девчонка ничего не знала. Это заметно умерило ее пыл, потому что она-то думала, что местные парни просто обычные парни, только немного маги. А теперь она реально боялась. Она решила, что разумнее будет избегать подобных знакомств.

Дрожь пробежала по коже, когда Марина провожала взглядом Единицу, но на этом ужас не закончился. Постепенно Ворон исчезал... это завораживало. Это потрясало до самого основания!

- А-а-а! - Марина кричала, поднеся руки к лицу. Она вся дрожала. Сквозь растопыренную пятерню было видно, как стирает гота. Это был дикий нечеловеческий крик, потрясающий до самого основания. - А-а-а!

Что спасать? Чему тут оказывать первую помощь?

Марина ощутила, что у нее что-то щелкнуло в голове и она уже никогда не будет прежней.

Она не знала, что творит, но ей не нравилось произошедшее. Настолько не нравилось, что заклинало на увиденном. Это не то же самое, как если бы человека расчленяли на живую или дерьмо из смердящего и обожженного трупа вываливалось, но это было близко к подобному.

Вернись назад. Назад. Не было ничего.

Она продолжала кричать уже охрипшим голосом. Но не просто кричать, а одно и тоже слово.

- Вернись. Вернись. Вернись.

Про себя она понимала, что маленьких зверушек не должно существовать. Пусть их не будет. И есть у нее хватит сил вернуть гота обратно, то... пусть возвращается.

Ситуация изменилась в лучшую сторону. Она не одна видела мумию, а скелет вообще обычное дело для гадалки! В подобных обстоятельствах Марина даже забыла про Ворона, которого обидела непоседливостью. Пациентка ни в какую не хотела лежать или спокойно сидеть.

- Не делай из меня бабулю!

В этот момент Марина не получила отрезанные локоны (сожженные локоны были ее волосы или Ворона?) обратно, но совершенно другие - свежесрезанные! Она подумала зло щелкнуть нахального и высокомерного парня по кончику носа, чтоб обломался, но потом посмотрела на пучок Вороновой шести и дьявольская улыбка расцвела у нее на губах. Она мысленно примерилась одеть на Ворона шипастый ошейник и сделать из него не Ворона, а верного Пса.

Марина припрятала шерстинки в карман. Вот и посмотрим у кого будет кадилак с красной обивкой.

- Надеюсь из тебя получится хорошая сумка на колесах, - Мариша немного стервозничала, хохотнув над готом. - Ладно, поскольку бенефис плохих шуток о несбыточных мечтах Ворона закончился, то я сейчас найду своего друга, - она большим пальцем показала за спину, куда ушел Тирит, - и вернусь, чтобы помочь Лире, а то не нравится мне, что он пропал... Шоколад я люблю молочный с орехами. Запомни это, - бросила она с придыханием, чтоб парень начинал привыкать выслуживаться.

Разумно выслушивать ответку жаркой пикировки со студентом медиком мулатка не захотела. Этим они занимали бы целую вечность! И вновь удалилась легкой танцевальной походкой.

- Тирит! Тирит!

Когда парень в мокрой майке предложил показать магию, то Марина подумала нечто неприличное и согласилась.

- Давай, показывай, - в голосе прозвучал откровенный подтекст, заставив девушку смутиться. Покачав кудрявой головой и зардевшись, Марина отвернулась, стерев глупую улыбку с лица. Уайт вовремя напомнил о ране, когда немного успокоившись, она ощутила, что адреналин в крови не плещется, уступая место боли.

Обстановка с самураем выглядела напряженной, а парень с катаной явно напуганным и агрессивным, поэтому лучшим решением было его не провоцировать и заняться порезом. Фокус с ледяным прикосновением поражал, но не настолько, как если бы Единица снял майку.

- На меня ящер с копьем напал в парке и оцарапал ногу... - отозвалась Марина, надеясь у магов узнать, как теперь жить. Про мертвую девочку она промолчала, стыдясь, что обнималась с трупом.

К прочим известиям Берет не выглядел ненастоящим. Как и остальные. Это не походило на сон, а девушка реагировала заторможено, решаясь насколько уместно рыдать и устраивать истерику, что она находится в неизвестном месте, а, возможно, просто спятила. Или ее убили, а это персональный Ад и безумие.

"Лучше займусь раной, не хочу об этом думать сегодня", - решила для себя девушка, которая не успела придумать псевдоним. Ники в голову не лезли. Может позже, а то феи заколдуют. Внезапно, она действительно этого опасалась, хотя в тайне всю жизнь надеялась увидеть русалок.

- Фу! - отскочила с воплем Франческа. - Фу-фу-фу! Гадость. Гадость! - повторяла она как мантру, резво убегая за спину Салента. Северянку заметно корежило от отвращения, ведь она была настолько близко к жуткому насекомому, что готова была припустить из крипты насовсем. - Убей ее, Фарам. Не могу!

- Сейчас мы явно ничего не сделаем, - согласилась Аметист, - но по возвращению обязательно доложим, а то возможно назначат искать умелых сапожников.

На данный момент важное задание не позволяло отвлекаться. Бард это понимала. Новые обстоятельства заставляли желать отступиться, но у первой миссии приоритеты стояли выше, чем неожиданное обнаружение гробокопателя.

Впереди ждала тяжелая дорога, а менестрель упрямо плюхалась в седле, не в силах сладить с искусством верховой езды. Периодически всадники отдыхали и продолжали путь шагом, но девушка все равно отдала предпочтение путешествию пешком, нежели верхом. Полуэльфийка искренне любила и заботилась о Снежке, но сутки в седле оказались выше физических и душевных сил танцовщицы.

- Аха-ха-ха, - Аметист смеялась, но скорее плакала. Как-то она перекинула себя через седло и ехала лежа, вытянув руки до высокой травы, но вскоре заболел бок от постоянной тряски. Спать в подобном положении было неудобно и опасно. - Привяжи меня. Я больше не могу. Я сдаюсь! Как у тебя получается весь день... это какая-то ужасная пытка... аха-ха-ха. Лучше бы мы пошли пешком.

Брейн не понимал чаяний хозяйки. Он скулил и подвывал, стараясь не отставать, когда замечал страдания Аметист. Снежка происходящее на спине тоже не оставило равнодушным. Хорошо обученный боевой конь апатично оглядывался или раздраженно шевелил ушами, но шел смирно и не взбрыкивал. Иногда по спине полуэльфийки больно ударял конский хвост, когда Снежок отгонял от себя слепней. Полынь не всегда помогала против насекомых.

Небольшая истерика закончилась коротким отдыхом в стороне от тракта, после которой полуэльфийка забралась в седло.

- Ладно-ладно. Я никогда и никуда не спешу. Серьезно. Давай научу тебя одной песне. И мне не скучно и отвлечемся, а то не хочется впредь подорожной размахивать словно флагом.

Аметист тронула струны мандолины, исполняя песню до тех пор, пока Марк не выучит слова, а она не прекратила фальшивить хотя бы нотами.

Новый постоялый двор встретил странников привычной жизнью обывателей. За доплату по счету Аметист не особо переживала, предложив хозяину постоялого двора спеть для заезжих гостей.
- И вам хорошо и мне не в убыток, а? Это хорошая сделка.

Разыгрываясь на инструменте, девушка извлекла несколько тоскливых грустных нот, счищая с себя и одежды дорожную пыль, а заодно почистив Марка. Нравилось полуэльфийке, когда с ней вместе путешествовал надежный и симпатичный мужчина, а если от него вкусно пахло чистым телом, то вдвойне приятно. Легкий перелив высоких нот и густые каштановые волосы завились игривыми воздушными локонами.

- Horizon
Rising
Up to meet the purple dawn

Dust demon
Screaming
Bring an eagle to lead me on

For in my heart
I carry such
A heavy load
Here I am on Ma-a-a-n's road
Walking Ma-a-a-n's road
Walking Ma-a-a-n's road

Густой глубокий голос Аметист в песне не отличался изысканными переходами, которые хорошо улавливают профессионалы бардовского искусства. Испарился медовый бархат, зато песня лилась на одном дыхании. Пропитанная грустью и меланхолией, она рассказывала о трудном жизненном пути.

На середине полуэльфийка подмигнула Марку, чтобы подпевал. Она притопывала ботфортом, помогая напарнику легче уловить сложный ритм пирамидальных стихов песни.

Соколом ожила странная магия Аметист при упоминании ловчей птицы. Феерические огоньки нежных тонов синих и зеленных оттенков складывались в призрачные цветы, осыпающиеся блестками, меркли и вспыхивали вновь, перетекая одно из другого, складывались в туманную фигуру из сероватой дымки, что порхала танцуя между столами и нежно выводила руками взмахи шлейфом наряда.

- I'm hungry
Weary
But I cannot lay me down

The rain comes
Dreary
But there's no shelter I have found

It will be a long time till I find
My abode
Here I am on Ma-a-a-n's road
Walking Ma-a-a-n's road*

Под конец выступления огоньки встретились и рассыпались медленно угасающим фейерверком, напоминающим затухание ночных светлячков в волшебном лесу.

***
- Какой кошмар! Сгоревший постоялый двор это ужасно. И убийцу не нашли? Впрочем, мы заедем на мельницу. Спасибо за совет.

Аметист повернулась к Марку, огорченная вестью про смерть целой семьи.
- М-да. Дорога на Леклим пестрит горькими событиями и мне не кажется, что здесь нет связи.

- Интересная у нас вышла беседа, Лаура, - Талия деловито расплатилась, оставив под блюдцем сумму с чаевыми и поднялась из-за стола. - Надеюсь, не последняя. Приятного вам вечера.

Итальянка кивнула охране, чтобы двигали на выход и спокойным шагом отправилась к машине. Завтрашний день обещал быть тяжелым, а на милонге не происходило ничего нового.

- Возможно, - загадочно ответила Диана, подав руку Джонатану, чтобы идти вместе на поиски покоев дочери герцога. Остроумие леди-рыцарь приберегла на будущее.

Она расспросила первого же попавшегося замкового стража, скучающего на дежурстве.

***
Диана постучала в дверь, прежде чем навестить малютку. Открыла нянечка, впустив паладинов.

Легкая приветливая улыбка заиграла на губах рыцаря, когда она взглянула на малышку. Светлая комната настраивала на добрый лад, но маковое молоко не позволяло забыть, что девочка смертельно больна.

Диана прошлась по комнате, присев на край кровати.

- Здравствуйте, молодая леди, - заговорила Диана голосом наставника. - Я Диана де Лиль, а мой спутник, - паладин нарушила правила этикета, первой представившись и представив компаньона мужчину, - Джонатан Даркгарден. Мы паладины Праотца и прибыли помочь твоему отцу.

Речь несколько затянулась, но необходимость требовала соблюсти условности.

- А как тебя зовут? Нам сообщили, что тебе нездоровится. Это так грустно одиноко лежать в кровати, когда на улице замечательная погода, - она положила длань на лоб девочки. В голубых глазах читалась милосердность и любовь к миру.

Диана бросила осторожный взгляд на нянечку, а затем на Джонатана.

- Иногда нам всем нужна помощь. Пусть Праотец будет милостив к тебе, малютка.

Мурашки пробежали по коже рыцаря, как будто в комнате был сквозняк. Она ощутила мягкое согревающее тепло, постепенно перетекающее в тело девочки. В подобные моменты казалось, что она как будто выпадает из реального мира.

- Все самые важные события в жизни кочевника происходят на глазах у всех. Пусть боги видят, - Дова порыкивала, раздевая мага, а он был явно не против, когда она его оседлала.

В дальнейшем, охотница не разговаривала с магом, позволив себя раздеть и предавшись сладострастию.

Эльтарион хотел ответить, но получив по голове немного осел. Добрый удар стулом на пару секунд успокоил лесного эльфа.

- Псих что ли? - возмутился актер, который явно только притворялся, что атакует Балдо. - Думаешь, натер свой череп и теперь делай что хочешь?! Эти дроу все одинаковые. Дуры и только! Соблазни... она меня еще и трахает... когда сама захочет! - подвывал эльф, но оставалось неясно то ли от удара по голове, то ли от жуткого признания попранной мужественности, которая как выяснилось люто жгла театрала.

Второму гладиатору до чужих драм было чхать, как на странную завораживающую технику боя Эльтариона.

- Разбирайтесь в своих любовях к темным где-нибудь в постели, голубки, - заявил суровый парень с топором, подвигав бедрами и явно давая понять, что поимеет обоих даже с раной. Зал пребывал в странном оцепенении, но аплодировал каждому новому откровению яростнее, чем происходящему на арене сражению.

Лучше бы гладиатор не отвлекался, потому что взмах топора хоть и существенный, но лишь поцарапал Фалко, занесшего стул для очередного удара по голове Эльтариона. Это спасло актера, успевшего перекатиться назад и вновь занять позицию для атаки. В этот раз эльф не хитрил, что не помешало оставить две новые раны на теле замешкавшегося противника. На груди гладиатора остался крестообразный росчерк клинками.

Оглядев обстановку, Дова признала, что жилище архимага ей вполне по нраву. Она доверительно вручила Малагдану рогатый шлем - предмет ее величайшей гордости, когда поняла, что не знает куда его положить из-за исписанных чем-то бумаг на каждом столе. Мельком мазнула взглядом по картинкам, если подобные обнаружились, и чуть поразмыслив, приставила двуруч у стены, а то пить чай будет неудобно. Первые минуты рыженькая чувствовала себя скованно, но попробовав сладких ягод и спелых хрустящих яблочек отошла и расслабилась.

- О! А можно вопрос немного не по делу? Распирает любопытство. Слышала, что вы воспитали несколько поколений правителей. Но как они вам доверились... вы же... вы же... простите, темный эльф. Разве дроу не злые? - воительница серпнула горячий чай, нисколько не смутивших варварским манерам.

Странно, но гибель сатира немного омрачила Дову. Не слишком. В конце концов старый козел хотел заняться с ней матумбой в кустах. Но она не была настолько кровожадной, чтобы продолжать сражение или свежевать убитого. Бурдюк вернулся на прежнее место, а слегка обагренный двуруч Дова оттерла и поместила в ножны со сноровкой бывалого воина.

- Барабаны сделаем в следующий раз, - обронила она нечто нейтральное на грани согласия с Кехуром, но и не отказываясь от варварских обычаев. Одно дело ритуального зверя или тварь чудовую выделать, а здесь всего-то похотливые сатиры. У них даже звучание будет неприличным!

С этими словами Дова деловито направилась за указателями.

Мысли резко перескочили с обдумывания о полезности отравляющего стола, когда архимаг упомянул кровать. Дова покосилась на полуорку. До чего же нелюдь всякая не симпатичные создания.
- На крыльце посплю. Если будет холодно, то одеялко бы пригодилось.

Разговор плавно перешел к ответу на вопрос Довы, но воительница являлась эссенцией бестактности. И вновь ее это нисколько не волновало. Хитроумные ужимки были не в почете у варварских племен.
- По крайней мере это... честно, - Дова согласно покивала рыжей головой, но спохватилась будто одобряет темного эльфа. Удивленная собственным принятием рассказа, что дроу оправдал ее надежды, воительница нахмурилась и рассердилась на собственные мысли.

- Хорошо. Обещаю никому не рассказывать. Вот оно как повернулось... кхм. Не могу ответить за любовь, но вас еще помнят и почитают. Вы легенда.

Дова продолжала бесчинствовать над чаем, пока он немного не остыл. От вина воительница отказалась.
- Рано. Еще только день.

- Хорошее предложение. Я согласна принять участие в поисках, - наконец, ответила Дова, когда обдумала все услышанное и заметно подобрела после вкусной еды. Она знала какой это немалый труд собирать ягоды и орехи.

Зеленые глаза осмотрели пальцы Малагдана, явно ожидая увидеть следы от малины или ежевики вместе с царапинами. Но без особых надежд. Все же дроу темнокожие. На серо-черной коже почти ничего не видно.

- Осталось только узнать, что и где искать. Я охотник и опытный следопыт. Без указателей проведу, если понадобится.

- Золото? - презрительно выдохнула Севаэр, повернувшись на бок и подперев голову рукой. Она успела одеть топ, но это едва прикрывало изгибы гитары. - Не хочу золото. Не интересно. Лучше разденься, - теперь усмехалась жрица, перебирая пальцами разноцветные бусы, щедро прикрывающие грудь. - Диадему. И все мои запасы твои, вместе со ступой, которую о-о-чень сложно раздобыть.

Хууран обнаружил Севаэр у себя в палатке. Женщина лежала на циновках. Слабо мерцал молочно-белый кристалл на полу рядом с глиняной вазой, в которой курилась ароматическая палочка. В стороне стояли ящички без резьбы из твердой породы дерева, поцарапанные и закаленные огненным песком и жаркими ветрами Сваагдара.

- Что привело тебя? - спросила она, отнимая взгляд от игры света на гранях кристалла.

И Севаэр не ответила на поцелуй, а влепила дерзкому воину пощечину.

- Что бы ты опозорил меня, сделав обычной наложницей? Никогда! - ответила жрица разгневанно. - А будешь распускать руки, то расскажу отцу.

Северянка руку на перебинтовку не дала, швырнув на пол тарелки с едой и питьем под ноги сугатиту, когда заметила, что он криво выполнил ее просьбу.

- Я что сказала? Водки мне дай, а ты мне говняшками мажешь! Говняшками я и сама намажу, - проявила она скверный характер. - Пшел прочь!

И продолжила говорить с наставником, как ни в чем не бывало.
- Тогда, полагаю, проблем с победой в поединке нет. Все было как полагается. Ладно, попробуем.

- Не унывай, - Франческа игриво коснулась пальцем подбородка кислевита, как бывало ее отец подбадривал, и вернулась к дневным делам.

Вода готовилась закипеть, когда Айна решила стащить кусок мяса. Волкодав тоже была голодная, а свежего мяса у отряда не осталось, как и возможности его сохранить. Оленину они в первые дни съели. В пути особо не охотились.

Когда Айна стянула кусочек соленого мяса, то Франческа успела его поймать за другой конец.

- Вот это наглость, - весело заметила северянка. Она потянула на себя кусок, но Айна зарычала. Это было шутливо, потому что хвост завилял. - Нет. Оно соленое. Тебе вредно. Давай с кашей.

Они немного поборолись. Айна скалила зубы, в конце концов она не какой-то мопс с жирными складками, каких любят южане, а настоящая боевая собака. Франческа наигранно пугалась, потому что полагается пугаться - это часть игры, но она знала, что Айна не укусит. В удобный момент охотница поймала голову волкодава в захват, приговаривая сквозь сжатые зубы.

- Рычишь? На меня нельзя рычать. О, большие у тебя зубы. Ну, что? - помотала куском мяса. - Нет? Не отдашь? Какая нетерпеливая хулиганка. Кашу будешь есть вместе со всеми.

Франческа чмокнула влажный нос, чем заставила Айну отпустить кусок. Подлый прием принес победу. Лучше, чем в ухо дуть. Погрызанное все равно пришлось обрезать и отдать, но остальное полетело в кашу.

- Да, поцеловали в носик. Не понравилось? Хе-хе.

Поели без происшествий. Лагерь впервые сняли следов не заметная. В мертвых землях это без нужды. Вел отряд Ингвар, но темп показался Франческе слишком быстрым для тяжелого ранения Василя, хоть Обитель неподалеку, поэтому северянка приглядывала не требуется ли кислевиту помощь, чтоб идти.

- Дядь, мне кажется я уже видела это дерево. Мы делаем круг уже в который раз. Смотри, и солнце заходит не по правую руку. Точно тебе говорю, идем не в ту сторону.

- Первый, - признала Франческа. - Но какое это имеет значение?

Грустный взгляд блуждал с каменного пола на Кида и Фарама, пока девушка не улыбнулась. Не было развеселой удали. Наоборот, теплая благодарность.

- Не надо свечей и особенного ужина. Просто устала твои уколы переводить в шутку и делать вид, что все нормально.

Вздохнула.

- Идем дальше. Мне приятны ваши слова. Спасибо за них.

Палатка не позволяла встать в полный рост, но Франческа впервые не торопилась ослаблять ремешки брони. Наоборот тихо обнажила меч. Тревожно и часто дыша, она слушала больно ранящие слова Геора. Наверное, впервые ее действительно удалось разозлить. Злость, переходящая в ярость, затмевала разум, как будто сломав запреты и печати. В тот вечер Франческа была готова обагрить клинок - нечто, чего она не позволяла себе даже в мыслях по отношению к спутникам. Они мелькали, но она их быстро отбрасывала. Впервые цепи самоконтроля слетели. И если бы позади не воцарилась тишина, то неизвестно чем бы все закончилось.

Два часа Франческа боролась с бессонницей, терзаемая внутренним Зверем. Он требовал крови. Злость и ярость отравляли. Это напоминало дни, когда она намеренно принимала яд, чтобы выработать иммунитет.

Два часа метаний в полузабытьи на границе грезы и реальности. Испарина на чистом лбу, кровь стучит в висках, а руки дрожат, требуя выплеснуть злобу хоть на что-нибудь. Рядом только Айна. Волкодав положила тяжелую голову с грустными черными глазами на грудь, позволяя гладить по спине. Рука лучницы дрожит, но не позволяет ничего кроме ласкового поглаживания. В этом нет сдерживаемой злобы, наоборот, близость Айны приносит успокоение, словно она противоядие, позволяющее ярости выйти из тела, растворившись в холодном ночном воздухе и унестись с палой осенней листвой.

Когда Франческа справилась с эмоциями и мучающей ее тревожной грезой темного и неясного видения, словно она застряла в липкой пучине мрака, то вышла из палатки проведать Ингвара и Василя. Дядька спал у догорающего костра, в который девушка подкинула дров. Не тревожа мужчин, устроилась рядом с наставником, укутавшись в одно из теплых походных одеял - пыльном, как ее собственные одежды.

От Ингвара пахло Айной, лесом и резким запахом мужчины, но она привыкла. Это был родной запах. Северянка закинула руку на наставника, что всегда приносило успокоение. Наверное, ее появление утром рядом удивило дядьку, но Франческа проснулась разбитая и уставшая. После пережитого требовалось много больше часов, чтоб придти в норму. В животе нещадно урчало с прошлого дня, ведь на битву они по обычаю шли на пустой желудок, чтобы в случае ранений легче врачевать.

Прежде, чем заняться лагерными обязанностями, ярла проверила Василя. Кислевит плохо выглядел, когда она отправилась спать, но толково помочь ему не представлялось возможным, пока они не дойдут до Обители.

- Василь?

К рубаке северянка явилась с бурдюком воды.

Кофе готовили. На столе остался недопитый бокал красного полусладкого, когда Талия украдкой поглядывала в зал. Она от начала до конца видела точку напряжения, но смотрела на русского.

Странно, что на русского? Для этого немало причин.

Она давно забыла своего немца и больше его не любила. Нет. Она его никогда не любила. Это было временное умопомрачение. Ее немец был красив, а других талантов на грош. Но на одной красоте далеко не уедешь. Вот Талия и вернулась в Италию.

Русский это был воплощение надежды. Бисмарк говорил, - "Никогда не воюйте с русскими". Талия ждала, когда русская земля перемолит немцев и выплюнет их кости, исторгнув из нутра демоническую кровь.

Ореховые глаза с золотом смотрели на русского с надеждой.

Убей его.

Да, убей его.

Ноздри Талии трепетали. Она чувствовала страх в немце, ознаменованный его скорым побегом. И все же. Убей его.

Сегодня немец убегает, но не обманись. Он трусливо пляшет танго в Аргентине, вместо того, чтобы умирать под стенами Ленинграда, где соотечественники жрут друг друга, чтобы выжить, продолжая стоять, когда не должно стоять.

Завтра он будет убивать прелестных художниц в платье цвета нектара богов, чей выразительный нос узнается из тысяч, едва ступить на земли Царства Небесного. И испанок следом за ними, ведь только горные баски способны держать отпор, где наследники олимпийских богов постыдно поклонились северным варварам.

Талия надеялась, что Россия сломает немецкого орла. Пусть Германия захлебнется собственной кровью, чтобы каждый немец боялся носить мундир, точно зная, что люди разорвут его на части вместе с человеком в любой точке мира за совершенные мировые преступления против самой жизни.

В этом раунде Талия отдала фавор Кароте, но старый волк повел себя как женщина. Он отвесил ей одну пощечину, окинув компанию презрительным взглядом. Затем вторую, когда потребовал как женщина его добиваться. В итоге оба сидели голодные и неудовлетворенные, а венецианку ждало ее изумительное кофе руки настоящей маэстро. Если мужчина не может простить измены, то женщина унижения. Никогда. Возможно, сделает вид, что простила, но не забудет.

Что же касалось танцевальных способностей немца, то она достаточно насмотрелась на карнавал лицемерия, когда он кружился с потрясающими длинными ножками. О, эти ножки заслуживали истинных восторгов и обожания, а не хорошей мины при плохой игре. Жаль, что красавица промучилась три песни. Оно того не стоило.

Талия печально вздыхает и более не смотрит в зал. Ей не интересно. Черный мужчина - ни одна белая женщина после не отмоется, даже если это исключительно танцы. Богатенький мальчик ей тоже пришелся не по вкусу. Этот ни одной монеты не заработал, о чем ей с ним танцевать? И наверное кошек в детстве мучил и убивал. Вырос и за людей принялся. Нет, богатенький капризный малыш итальянке определенно не нравился. Пусть подрастет как личность, тогда и поговорим.

Игра действительно началась. Тонкие уколы острых шпилек скрещивались подобно шпагам. Она, конечно, не русский медведь, которому любой удар нипочем, но где-то рядом.

- Это было бы замечательно. Я заметила, как примадонна двигается. Может быть нам обеим стоит взять пару уроков? Если все время сидеть на милонге, то легко забыть, чему научились у людей, - насмешливо посматривает Талия, пряча улыбку за глотком вина. Лаура не танцует и намек очевиден.

- Заодно подружимся.

Вечер потерял налет серьезности.

- Ах, эти? Удел богатых, - горчинка и сожаление в голосе. - Времена, знаете ли, изменились.

Звучит это как разговор коммерсанта с чистильщиком обуви. Продолжай чистить ботинки, Хуан, и когда-нибудь у тебя все получится!

Разумеется, Талия не предлагает последовать ее примеру. Привилегии и статус не для каждого.

- Буду надеяться когда-нибудь увидеть вас с постоянной парой. Красивой женщине полагается достойное обрамление.

Слова вежливые и добрые, но за ними тоже скрывается подоплека.

- А что этот погибший брат кто-то важный? - спрашивает она, заметив темную грусть в карих глазах. Слушать про перепития жизни актрисы было не слишком интересно, но подобно Изабелле венецианка сдержанно кивала и внимательно слушала.

- О, давно. Пять? Возможно, семь? Да, наверное, семь.

Талии вспомнился день помолвки. Ее благоверный расхаживал вокруг, смотрел влюбленным взором, пускал слюни, а она демонстрировала ему безразличие, отвечая односложно и уткнувшись в томик Макбета.

Вспоминался месяц позже в брачную ночь.

"- Это моя комната и моя постель. Твоя постель в твоем доме. Она на другой стороне улицы. Приятно провести время, любимый. Тебе кликнуть куртизанок или самостоятельно управишься?".

Особенность династических браков, как пережиток старых времен, никуда не исчезла.

Талия еще не знала, что в сорок седьмом вернется в Венецию и добьет муженька, если свои не удавят фашиста. Развод по-итальянски отличался от аргентинского.

- Надеюсь, развод стоит большой игры.

Талия, впрочем, не опустилась до унижения личной жизни соперниц, проявив должное красоте уважение. Мерседес не получила наводящих вопросов, которые дамы старательно замалчивали, круто меняя темы разговора.

О! Незнакомец танцевал изящно, позволяя идеально раскрыть красоту стана фарфоровой статуэтки. Талия довольно ловила завистливые взгляды, ведь красавец креол принадлежал венецианке. Чего еще желать? Отыграла первая песня, а Талия скучала. Она должна сиять, как счастливая звезда, но в объятиях креола было холодно. Делец посматривала на часы в нетерпении, когда же танец закончится. Однако, она выбрала креола. И она получит то, что хочет. По его воле. Или силой.

Заиграла лиричная музыка второй песни. Талия поймала взглядом рыжую, чей образ привлек господина в белом. Она зло оскалилась, повернув лицо партнера ладонью так, словно отвесила ему в танце пощечину.

- Кто она? - требовательно спросила Талия, явно ревнуя к огневолосой незнакомке и точно не подозревая в ней сестру. Может в этом секрет холодности? Наверное, любимая. Ах, коварство! - Вы смотрели друг на друга и улыбались!

Голос итальянки звучал так, словно она в шаге от убийства. И верно. Шаг в сторону рыжей с танцпола, только чтобы Мигель ее остановил. А ведь она даже не поинтересовалась именем летчика. И ножкой выписала запятую, что переводилось как угодно, но звучало "разозлил".

И Талия искренне любуется Лаурой. Взгляд ее золотистых глаз скользит по плечам и запястьям не как у мужчин. Это взгляд истинного ценителя прекрасного, даже коллекционера, отдающего должное искусству, а не его уничтожению. Пусть у нее и мелькала подобная мысль в начале, но исключительно из-за редкости масти.

Если новая знакомая не смотрит в сторону мужчин, то Талия предпочитает не обнажаться. Она очень себя ценит, как бы проводя черту - запястья и плечи это тоже не для всех, но фантазировать разрешается.

Некоторое сомнение мелькает во взгляде Талии, когда она осматривает волосы изнеженной ленивой кошки. Проницательный взгляд интересует покрашены ли локоны, ведь сочетание золота глаз с пшеницей волос настолько редкое! Особенно в Италии. Особенно в Аргентине. Именно они делали венецианку уникальной. В будущем это станет обычным зрелищем, но оно наступит нескоро.

- Талия, - прозвучало сдержанно и аккуратно. Расслабленная и довольная улыбка украшает лицо, которая обычно достается только лучшим кавалерам. Редкое зрелище.

По сравнению с Лаурой итальянка активная, словно во множестве солнечных сфер происходит непрекращающееся движение, когда энергия перетекает из одного состояния в другое, ощущая постоянную необходимость выбрасывать из себя лишнее - светить. Наверное, это обуславливало бойцовские качества негоцианта, которая легко вступала в противостояние. Иначе не получится вертеться в этой сфере.

- Год? Два? Время быстро течет.

И я не замечаю его течения...

Это звучит как бы между строк.

- Мне нравится этот город своим контрастом. Весьма необычно. Богатые дома с изящной архитектурой не жмутся друг к другу, а все намешано, словно приехала в Ниццу, а там прокаженные ходят по улице наравне с богачами. Единственное, непривычна жара. От нее сложно сохранять ясный ум. Но это пустяки. Мне нравятся люди и море. Чтобы не происходило - они танцуют и поют. У них огонь в сердце. И воды ласковы и теплы, словно поцелуй любимой.

Понятно, что Талия навсегда влюблена в Венецию. Не важно, что везде кроме Гранд Канала воняет стоячей водой, всепожирающая сырость и плесень, фундамент разъедает из года в год, а чистая вода это где-то на уровне рыцарского романа про принцесс на единорогах. Заметно, что Байрес прекрасен и его полюбили, но как младшего брата. В этом мелькает нечто эллинское, когда весь мир дом родной, а ты берешь из него лучшее или полюбившееся. Соединяешь и синтезируешь нечто одной тебе подходящее. Как если покупать тяжелые невыносимые духи Коко Шанель - иконы стиля, и избрать одного малоизвестного парфюмера из порта, но который создаст шедевр исключительно для Единственной.

- Я училась у моря, а вы? - интересуется Талия в ответ, но говорит завуалированно. В ее мире нельзя научиться настоящему танго, чтобы это не выглядело в высоком обществе предосудительно. И она тайком завуалированно спускалась в порт, где обитали простые люди, охотно выражающие эмоции. Как услышать ритм не изведав шепота моря? Разве самые грациозные создания не вышли из моря? Разве возможно покачивать бедрами словно богиня, если ни разу ощутишь движение волны, став с ней единой?

Выходило, что нельзя оспорить храбрость морячков, вернувшихся из далекого плавания на остров Ява, а сдержанная внутренняя сила и стойкость подкупали.

- А вы здесь одни? - звучит вопрос, предваряя появление Мерседес.

Момент, когда звездная система превращается в Альфа Центавру.

Талия оценила хитрый ход. Игра обрела интересный поворот, а в дамочке в красном ощущалась родная душа. Жаркова-то становится, но это пробуждает азарт. За миловидным личиком насмешницы скрываются проказы. Она буквально отвечает, что на войне и в любви все средства хороши. Талия продолжает отказываться играть честно, но пока не спешит прибегать к подлым приемам, как происходит с неуверенными в себе людьми.

- Талия, а это моя подруга Изабелла. Мы гости этой замечательной столицы, - охотно воркует она. - Приятно, что городе есть кем порадовать взоры. Что особенно примечательного поведаете?

Теперь уже она интересовалась, чтобы оценить с кем имеет дело. Кто такие, чем занимаются, чем живут, что предпочитают. Главное, что ищут на милонге.

Впрочем, Талия все равно выбирает Кароту, но хватит ли у матерого волка смелости подойти к роскошному цветнику?

- Светлые эльфы? Хе-хе, - гаденько хохотнул распорядитель, записав ставку и спрятав золотые в мешочек, который следом за ним таскал пленный гном. - Ты обожди. Увидешь. Не ошибешься. Хе-хе, - вновь неприятный смешок, но теперь прощальный.

Не проходит минуты, как на арену с разных концов выходят бойцы. Один подтянутый атлет с жирком. На голове устрашающая кожанная маска, сшитая неровными широкими стежками черной нитью. Топор с шипом держит в двух руках. Весомое и опасное оружие.

Второй... сердце ёкнуло. Эльтарион. В ритуальной эльфийской раскраске. Тело расписанно зеленого оттенка татуировками ядовитого плюща. На левой плите груди медвежих когтей отметина. Красавец актер всегда старательно его замазывал, чтоб не оскорблять взоры взыскательной и лощеной публики. Одновременно стыдился шрама, но в тайне гордился воинской отметиной. Из оружия два коротких меча. Лицо в угольных полосах, как перед битвой.

Фалко словно через завесу людского рева и оглушения слышит как представили эльфа. Он на него пять золотых поставил.

Выбор. Когда наступает момент истины, то кажется предстанешь пред великим чародеем, королем прошлого или даже божеством пафосным героем с горячим сердцем из старинных легенд, но Франческа ощущала бесконечную усталость после тяжелой борьбы. Бессмысленной борьбы за людей, которым не нужны ее услуги, что повергает в бездну отчаяния. Это было очередное чувство, переизбыток которого приводит к великим глупостям. Хотелось заснуть, наплевав на опасность из копошащихся в нишах мертвецов и древнего вампира, когда смотреть на выпачканные в крови Василя руки выше человеческих сил.

Мысленно уговариваешь себя, - "Держись, девчонка. Ты сильная. Ты выплывешь из этой ситуации".

Но этого не происходит. И ничто не закончено. Одолевает усталость, будто на плечи взгромоздилась судьба мира, а герой не готов и совершенно не герой. Не герой, потому что недостаточно умный, хитрый и смекалистый. Но с характером, ведь после всевозможных падений именно он определяет встанешь ли, отряхнешься и пойдешь дальше.

Франческа оторвала взгляд от окровавленных рук и посмотрела долгим проницательным взглядом в глаза Алериану. Ей нравилось смотреть на эльфа и произносить мелодичное имя вампира. В этот момент северянке в действительности были не нужны месть и власть. Ей хотелось, чтобы погладили по волосам, воздух был прозрачен и светел, чтобы эльф спел ей какую-нибудь красивую и грустную эльфийскую песню, она бы смотрела на поросшие каменными цветами холодные фьорды весной и все были здоровы и счастливы.

Истеричный смех вырвался помимо воли. Натянутая вежливая улыбка растянула губы, а в глазах застыла тоска и печаль. Это не была насмешка над Алерианом, а понимание, что даже великий чародей прошлого не в силах исполнить ее мечту. Что он не способен ничего подарить кроме инструментов, которые помогут навязать миру ее видение "хорошо". Месть и власть это лишь инструменты, а цель иная.

Король прошлого был похожим пленником отвратительного жуткого места, как она жертвой обстоятельств, неспособной навязать миру собственную волю без чужой помощи.

Требовалось что-то решать. Франческа оглядела эльфийского чародея, пытаясь понять, что же ей нужно и какую цену она готова заплатить? Крови пролилось уже достаточно.

- С самого начала, когда в небе зажглись колдовские огни и явились мертвецы, я никогда не думала, что некромантом окажется не отвратительный безумный колдун, которого будет легко и задорно убить. Главное, это будет желанно, а тут...

Непонятно зачем она это сказала. Просто хотелось это сказать. Эльф ей нравился, пусть она и заставляла себя вначале идти против из страха и опасения перед грядущим.

Встал сложный выбор, что запросить, ведь награда за смертельную опасность должна соответствовать рискам.

- У меня есть клинок... - Франческа покосилась на посох, как будто осознав, что она не готова потерять себя, а изумрудный камень с искрами внутри обещал нечто странное. Вначале она решила пойти более щадящим путем. Как всегда. Наверное, это была одна из ее важнейших черт. Северянка оттерла окровавленную ладонь о складку плаща, положив ее на лоб кислевита. - Мой отец говорил, что он необычный. Возможно, Король Чародей научит меня, как пробудить его силу? Я вижу у великого Алериана клинок как будто из похожей стали, но не уверена в догадке. И... - большой палец поглаживал покатый лоб кислевита. Не хотела ярла видеть сабельщика в подобном состоянии. - Местные эльфы ищут лекарство от странной напасти. Никто не знает, откуда она явилась после того, как мир был разрушен. Ты... - Франческа прыгала с "вы" на "ты", как обычно происходило с ней, когда девица волновалась. - эльф и единственный, кто знал мир прошлого. Может быть тебе известно про болезнь, что изменяет и искажает даже мертвых самым отвратительным образом? Ее называют Лозой. И мы ищем оружие, знание или исцеление от этой напасти. Это общая напасть.

Это был тяжелый дождливый сезон. Хотелось яркости и тепла, но с крыла авто задувал холод и морось. Чужая машина гнала по улицам Буэнос-Айреса в молчаливой компании. В присутствии бугаев подруги условлено не разговаривали. И какой толк? Талию будоражили мысли, что придется загнать бандитам по бросовым ценам пару партий. Нельзя отказывать подобным людям. Как и парням у власти. Условия игры не изменились, только декорации. Но аккуратные ухоженные ноготки постукивали по рукояти, выбивая нервное стаккато.

Незаметно прибыли к месту назначения. Талия после долгих уговоров вытащила подругу на танцы. Она любила танцевать, а сегодня как никогда хотелось немного расслабиться. Их мужья не танцуют - чопорные зажатые итальянцы, словно от этого пострадает их мужественность, а достоинство превратится в орех, словно они не понимают в какой неописуемый восторг приходит женщина, понимая насколько он умеет владеть своим телом. И ее телом. Глупцы.

Вначале заходят "кузнецы". Как всегда устраиваются у барной стойки, чтобы не выделяться. При себе "на карманные" расходы. О, они никогда не танцуют, если это мешает работе. Талия их берет на всякий случай. Аргентинцы крайне щепетильны по части отказов. Не то, чтобы она отказывает, вед не зря явилась в "Грацию", но случаи бывают разные. Огненные мужчины. И если дома красавицу защищает статус и известный круг знакомых, то здесь - она ничья женщина. Почему-то в мыслях мужчины ничья женщина означало вседозволенность, но Талия подобного отношения не терпела.

С запозданием девушки выходят из машины. Талия ежится в тонком белом платье с вырезом под горло, словно явилась не для откровений на танцполе, а в монастырь. Привычно оправляет прядку подобранных в высокую прическу и завитых пшеничных волос, словно нет предела совершенству.

- Сегодня полный зал, - выдыхает венецианка, оглядывая собравшихся людей. Рядом с ней подруга выглядит, как хищная акула. Оно и верно. На ловца и зверь бежит.

Вместе они проходят к столику у стены, точно ожидая покушение. Легкая тревога, связанная с работой не отпускает Талию. Звучит музыка. Сверкают между столиками официантки. И Эвита здесь. В ярком платье, словно золотая рыбка. Изабелла злословит о владелице ателье, но Талии нравится скромная манящая красота женщины. Наметанный глаз зрит в корень. Эвита - это омут с чертями. Легкий взмах рукой вместо шумного приветствия обозначил, что она узнала местную законодательницу моды.

- Камареро, пор фавор, - подзывает Талия, заказывая для себя бокал красного вина. - Что будешь? - спрашивает у подруги, чьи вкусы разнятся от случая к случаю.

- Смотри какой красавчик, - изрекает, цепко осмотрев собравшихся. - Я бы дала ему даже на камне, - шепчет Талия, прикрыв губы ладонью, когда замечает умопомрачительной красоты креола - любимый типаж венецианки. Ангельский образ от одной фразы разбивается в дребезги, но исключительно на словах. Во всяком случае, пока что. И то не для посторонних ушей.

По крайней мере обошлось без происшествий. Расставаться с частью одежды Франческе не хотелось, но остаться без нее тоже. Она была крайне смущена фактом, что в принципе пришлось немного разоблачиться, пунцовея на глазах. И наверное с перепугу бы обругала спутников, если они позволят себе какую-нибудь глупую шутку. Лицо у воительницы было растерянным и она явно сильно разнервничалась. В течении короткого совместного путешествия с Салентом, который эротизировал красивым молодым телом, северянка старательно избегала вместе пересекаться у реки. Без Ингвара или Рупперта Франческа ощущала неуверенность, когда приходилось в мужской компании переодеваться. На дядьку и рыцаря девица знала, что можно положиться и ничего не опасаться.

Протискиваясь в щель за Скребком, охотница помогала себе рукой. И оказавшись по другую сторону трепетно задышала, внимательно осматривая представшее помещение, заодно приготовившись к бою на случай, если кто-то нападет, пока остальные в неудобном и опасном положении пробираются внутрь. В промежутке она припала на одно колено, погладив лохматую "лайку". Жаль, не существует зелья, который меняет породы собак.

Когда предоставилась возможность, северянка любопытно изучала остатки фресок. Ей всегда нравилось искусство.
- Знаете, если в бутылях элементали, то вдруг они оживляют стражей, а они загадки загадывают? Как во всяких сказаниях, чтобы открыть ворота, - она подобрала пару камешек с пола, оглядывая их в мягкой пастели зеленого света. В этот момент ее отвлек Эрасмо, указавший на след в три ее ладони. Все же мужчины были крупнее. С этим не поспоришь.

- Ого, все же здесь обитают гиганты. Наверное, огненные. Или кто еще достаточно большой.

Пока спутники не облачатся (она в том числе), Франческа не спешила открывать флягу.

После полудня спала жара, но Севаэр не вышла из палатки. Прохлада позволила подкрепиться, но кюр будет готов только к завтрашнему утру, как будто отметит победителей. Мясо с травами, которые собирают в дождливый сезон, хватало на угощения нежданных гостей, принятых с особым почетом.

Пленники, как положено, брошены голодными. Дети иногда кидают в несчастных камни и издевается, но взрослые не останавливают чад, пока жизнь теплится в телах жертв.

Зашло солнце, окрасив в последний раз лилово-рыжей дымкой небеса. Перья далеких облаков вспыхнули светозарной вуалью и погасли, утопая в темноте.

Зажигались костры в округе. Пелена тьмы ложилась непроницаемой для людского глаза, но градации серого позволяли тифлингам видеть ночью, как днем.

На небосклоне вспыхнула первая звезда, когда Севаэр в ритуальной раскраске вышла из палатки. Она ничего не ела, словно перед битвой. Легкой невесомой походкой прошлась по шуршащему гравию. Лагерь в трепете смолк. Языки костров плясали по загорелой коже. Из одежд только набедренная повязка, а молодую грудь прикрывают слои бус. Красные татуировки как вымазаны кровью. Или не чудится?

Она встала перед древом, чей угрожающий черный силуэт восставал в неровном пламени как облитая кровью звериная рука Малара. Хууран успел заглянуть в Сердце Фурии, где обитали первородные божества Ярости. Он слышал древнее наречие, что старше большинства богов Торила.

Повинуясь безмолвному приказу, охотники отцепили пленников. Предчувствуя скорую смерть, жертвы кричали и бились в агонии. Многие существа умирали шумно и ярко, не как покорные агнцы, которых любили приносить прочим божествам. Малару нравилась жестокая садистская смерть. Как для охотников. Так и для жертв.

Первым подвели карла. С ним было легко справиться, но он продолжал выкрикивать ругательства, трястись в просьбе, кусаться и плакать. От вида жертвы внутри все холодело. В ушах застыли оглушающие сознание людские вопли, хотя еще никого не начали резать. Севаэр оставалась равнодушна к страданиям, а ее черные глаза изменились в звериные очи хищника.

Она обозначила круг посохом, засыпав борозду солью. Действо началось. Запели тамтамы в ночи, которым вторили голоса людей. Весь трайб пел, обратив взоры на освещенный пламенем алтарь у корней. Музыка как биение сердца. Как ритм ночной охоты. Голоса парализовали волю и успокаивали дух.

Там-там. Там-там-там. Там-там.

Жест братьям, как будто подзывая двоих, хотя только одного. Но они вместе. И Севаэр это чувствует.

- Их кровь для Владыки Зверей. Их сердца - это сердце Бога! Их кровь это дождь! Эта жертва для тебя, Малар! Пусть их кровь принесет обновление и продолжение охоты.

Охотник толкает к Севаэр карлика. Она ловит его массивными когтями. Кожу покрывает красно-черная полосатая шерсть. Из локтей и спины торчат шипы. Костяной гребень на искаженной фигуре. Красивое лицо растянуто уродливой пастью, обернувшейся чуть вытянутой мордой с белыми жесткими усами и ушами с кисточками на макушке. Цветов братья не различают, только силуэт и игру полутеней в ночи, интуитивно угадывая изменения оттенков в мириадах серых тонов.

Она опускается на изменившееся колено. Когти впиваются в руки карла, вгрызается в горло проклятого, заливая морду алыми каплями. Кровь потоками струится из затихающего тела. В звериной фигуре едва угадывается человек, разве что по украшениям на шее и повязке на бедрах. Зверям чужда стыдливость формы.

Незаметно для других тело карла вздрагивает и когтистая лапа вынимает еще бьющееся сердце, забравшись в разодранную дыру в животе. Кровь обильно заливает землю и быстро впитывается, но Севаэр упрямо бросает тело на алтарь вместе с сердцем. Ее когти пробегают по древнему камню, как будто пробуждая первобытную силу. Царапают, призывая Зверя.

Но Малар не поощряет трайб. Он не любит, когда легко. Откуда-то из темноты - тени, что отбрасывает в свете костров дерево, является смердящее существо. Облик демона способен поспорить со звериной формой жрицы. Подобие человека, как будто высушенное до костей засухой. Рог на голове. Он обходит по периметру круг, как будто отыскивая в свете мельчайшую ошибку. Ужасающие когти скребут по невидимому барьеру. С обтянутой бардовой кожи капает слизь. Она шипит на земле, прожигая защитную борозду. Дурманящий запах кислоты бьет в ноздри, вынуждая отступить. И члены трайба отходят в ночь по иной причине, оставив избранника жрицы один на один с отвратительным порождением древней охоты.

- , - зазвучал голос в голове Хуурана. Для Ганбаатара это было неразборчивое рычание языка Нижних Планов.

- , - продолжила тварь, распахивая веером когтистые длинные лапы. -

Больно жалили слова Геора. В иных обстоятельствах Франческа бы поднялась и доказала обратное, но не сегодня.

- Это называется стратегия, волчий жрец. Настоящая смелость заключается в том, чтобы жить, когда нужно жить, и умереть, когда нужно умереть.

Сердце охотницы сжималось от уязвленной гордости, но она упрямилась, потому что знала, что поступает хорошо и правильно сообразно ситуации. Пусть они вошли гордыми соколами в убежище некроманта, а выйдут побитыми псами, а ни пред кем не склоняющаяся воительница из вольной птицы обернется ловчей, которой одели колпачок на голову и привязали за лапу к жердочке, но это лучше, чем бессмысленная и глупая смерть. Все можно изменить, пока ты жив. К тому же Алериан вначале пытался сохранить их воинскую гордость, а теперь они сами виноваты.

- Сегодня не тот день, - она обернулась на заговорившего Короля Чародея, чей необыкновенный меч блестел как ее собственный.

Конечно, речи Геора расстраивали и требовалась немалая воля переступить через обиду, чтобы продолжить бороться за ульриканца, когда он отказался от себя. Она боялась, что старый воин обесценит ее жертву. Для Франчески многое значила ее свобода.

- Я вижу милосердие, когда на месте Алериана его бы не проявила. Я вижу заботу о Рунольфе, которого ты пытался убить.

Заметно, что Франческе хотелось вернуть чародея, но пришлось выбирать между магом и целостностью отряда. Ей хотелось все и сразу, но не получалось, потому она отложила это до более удачного случая. Что говорить? Когда осознание ситуации до нее дошло, то она постаралась сохранить доверившихся ей людей. Ей была нужна победа. И победители. Но не любой ценой. Северянка рисковала на полную ставку, когда это уместно.

- Знаю, что мой наставник не мог выбрать в друзья плохого человека. Он всегда выбирает только достойных. И хотя твои упреки, возможно, не лишены смысла и мне больно их слышать, я прошу тебя - доверься моему чутью. Все сложнее, чем ты думаешь. И позднее ты сам это поймешь. Ты же старый мудрый волк. Останься со мной. Не будь тем одиночкой, которого я встретила ночью у могил.

Огонь вспыхнул в глазах креола. Она уже боялась, что этого никогда не произойдет. Талия боялась разочарования, но довольство признанием ее пленительных чар почти обратило венецианку в забытого Прометея, что украл огонь для смертных. Главное, теперь не закончить как древнее божество, пошедшее против воли Зевса.

В этот момент итальянка окончательно покорилась, следуя за мужчиной, украшая его порывы. Она сладостно отклонялась, запрокидывая голову. Талия знала, что теперь ее крепко держат, но именно так, как ей хочется. Потому она охотно демонстрировала изящную шею и сокрытую тканью молодую грудь, позволяла себя ласкать, каждый раз поощряя и ускользая от напрашивающегося поцелуя, ведь игра еще не закончилась.

Сердце билось чаще, голос Медины звучал чувственее и романтичнее, но незнакомец кружил ее, словно опытный фехтовальщик проверял, как противница держит баланс, изучая как она двигается! И опасные подножки только разжигали азарт, подтверждая, что у партнера достойный для Солнца характер.

Дышать становилось тяжелее и тело охватывало возбуждение. Талия обнимала в ответ Мигеля, отдаваясь в танце единым порывом. Тонкий аромат смеси жасмина и нуарного ириса легким шлейфом оставался в воздухе и на парадной одежде летчика. И чего-то еще плохо различимого. Мужчины совершенно не разбираются в запахах. По большему счету.

Когда рука скользнула по ножке, подбираясь все ближе, они словно застыли в баталии на постели. Смущенная улыбка мелькнула на лице ангельского демона. Мгновение, завершающие аккорды, последнее протяжное соло, и вот она сидит на коленях мужчины, одной рукой запуская пальцы в роскошную шевелю, а второй обнимая партнера. Обжигающее дыхание, дурманящий запах и возбуждение. Кажется губы сейчас сольются в страстном поцелуе, но Талия ловко подставляет щеку. Трется как благодарная кошка. И разрешает себе жадно дышать.

Все-таки креол. Не англиканский сноб. Кровь Испании и Аргентины!

- А ты умеешь танцевать не только вальс, авиатор, - шепчет на ушко Талия, почти целует и щекочет дыханием. В последний момент она продолжает дразнить, как в шутку, жестокую фейскую шутку, чтобы высвободиться и торопливо покинуть Мигеля, прикрывая возбужденную грудь, точно часы пробили полночь и нужно убежать из дворца! Слишком тонкий шелк не способен скрыть изящных деталей, но это зрелище не для посторонних.

- Алериан... - Франческа выдохнула имя чародея, как в последний раз заглянув в глаза. И непонятно было то ли она просит соратник не убивать, то ли самому не погибать от рук спесивых бойцов.

- Дядька! Не надо! Они сами виноваты! - крикнула Франческа, когда Ингвар ее бросил, поддавшись на уговоры Василя.

И если ее наставник защищал Василя, то девчонка встала перед вампиром, положив ладонь на рукоять отцовского меча. Вновь безумие забытого дня, когда брат брата убивал как будто повторялось перед ее глазами.

- Хватит! Полно! Алериан не чудовище с которым нужно биться. Ни одному чудовищу нет дела до смертных. Неужто вам не с чем сравнить? Он терпел все наших выходки и пытался исправить последствия злополучной ночи, что побудила нас явиться сюда. Неужели чудовищу есть хоть какое-то дело до такого? Нет. Конечно, нет. Он достаточно благороден и человечен, хотя мы этого не заслужили. А вы как с цепи сорвались!

От него пахло англичанином! Он пуританин? Что деву покрывает белым полотном с разрезом ниже живота? Как скучно это. О ваза! Бесценней нет, но жесткие тиски как клетка. И дышится ей тяжко, как будто бы в тюрьме. Пред волей склоняясь, но только до конца второго танца. Медина безупречен, но вот играет третия мелодия, а пыл креола бутафорский, как сталь в кинжала рукояти утопает. Театр! Наигранность. И Талия решается сломать назойливую клетку. Ах, котик дикий. Царапка неукрощенная. Что понимает это пахнущий туманным островом креол? Где страсти, чтобы укротить строптивицу? Их нет! Вот Талия бросает призывный взор на итальянца, что жару подливал одной из пар. Ревнуй, нахал! Тень выделяет ореховую оправу глаз.

- Двоюродная сестра, - шипит сквозь зубы Талия.

"Удобный вариант инцеста, - подумала она, но промолчала, вскипая про себя".

Чутье мужчины притупилось и нежная кисть скользнула из захвата. Медина. Его нежнейший голос ласкает, а так как будто создан для шагов. И Талия охотно ломает клетку, вырываясь. Уперла кисть Мигелю в грудь и заставляет пятиться, как бы вопрощая. Кто ты такой, чтоб мной владеть? Где страсти пламя? Огонь любви? Ее движения агрессивны, напористы, и в тоже время плавные, подобные воде, что корабли сметает в шторм. Талия хищно скалится, аж жаром обжигая. Проводит ладонями вдоль идеального стана. Посмотри какая я! И двигает бедрами, как персидская танцовщица перед Александром Македонским. Соблазняя и совращая едва приоткрывшим кружевом чулка. Блики играют на нежном розовом жемчуге.

Когда-то Дамбраз был другим. Это были дикие земли. Они никому не принадлежали. Даже лесным эльфам. Разве что... впрочем, это было очень давно.

Основную часть континента Фейрун сотрясали драмы Миф-Драннора, Тетира и Нетерила, но на юге царил покой, о котором забудут после появления дроу на Поверхности.

Кринти еще не расселись в большой игре Домов в усладу Ллос, Ловиатар и Малару, как бы союзникам, но извечно конкурирующим врагам.

Рейнар Первый - грубый варвар, истинный вождь одичавших в степях Шаара аркаюнцев, забывших кто они и откуда явились, объединил разрозненные племена Дамбразских кочевников. И отправил воевать рослых могучих воинов против полуросликов Люриэна.

В благословенные пасторальные земли Люриэна явилась разорительная и жестокая война. Варвары грабили и убивали. Их не интересовало владычество. Они прошлись по цветущему и плодородному Люриэну, как лезвие плуга, оставляя борозды на земле. Вместе с ценностями они забрали множество рабов. В основном мужчин.

Подобным образом Рико, Винс и Ниппик попали в Дамбраз. Они год обитали у подножия гор Гнолий Дозор рядом с самым высоким пиком Хазейл. В клан Скальные Пумы отличающийся особой агрессивностью и жестокостью. Как и все горцы.

Однажды ночью на клан произошло нападение. Какие-то люди, запомнилось только одна рыжая шевелюра, напали на стоянку. Вместе с ними был один полурослик, но когда шатры начали гореть, а внутри тоннелей началось задымление, сложно было понять, что происходит. Он вроде как открыл клетки? А потом ночь побега.

- На Восток! - раздавалось в ночи. Этот голос едва ли не заглушали звуки сражения и боли. В злополучную ночь многие погибли. С двух сторон. Верный пес Рико вгрызался во врагов, расчищая путь наружу. Горло першило от дыма и копоти. Но они выбрались. Вначале вшестером, а потом луки кочевников сделали свое грязное дело или нет? Или просто они затерялись в высокой степной траве.

К рассвету бежать уже не было сил. И полурослики повалились где стояли. Так и проснулись, когда солнце стояло в зените. Оно нещадно жгло. Копоть на лицах, жар от земли, даже гнус не кусал по жаре. И где-то впереди в мареве виднелся вигвам, словно далекий мираж. Позади по левую руку хребты Гнольего Дозора утопали в серой дымке то ли пыли, то ли водяных паров, что упрямо ползли от моря на север.

И странное такое чувство... руки дрожат. У всех троих после пережитого. Но хуже всего, что пса ранило лезвием топора. Рана не слишком глубокая, но по жаре любая рана плохо заживает. Рико это хорошо знал. И требовалось что-то сделать.

- Правда? О, господин, у вас будет самый лучший слуга! Я вас уверяю, - услышал Хууран торопливый лепет пленника.

Если сегодня колдун не решит, где раздобыть жертву, то Махер отдаст повинившихся шаману.

Ритуальное дерево на холме казалось безжизненным и только разноцветные ленты, которые повязывали кочевники, заодно оставляя невысказанную просьбу Малару, развевались на ветру. До полудня мужчины ставили палатки, лагерь казался оживленным, затем рыли яму, чтобы приготовить кюр. Земляной мешок, в который уложат набитую мясом печень сайгака, напоминал людские представления о Бааторе.

Жеребенок наблюдал, как завалившаяся на бок мать, чьи копыта в грязи особенно бросились в глаза чародею, изогнула шею, чтобы разглядеть живот.

Молодые женщины наводили уют, а старшие помогали мужчинам на подхвате с готовкой кюра. Пройдут почти сутки прежде чем лакомство приготовится. Мясо запечется в земляном мешке, как в печи.

К полудню лагерь как вымирал, затаившись в тени, но колдуна это не остановило. Он приблизился к дереву, ощущая странный жутковатый трепет, словно вновь спускался в колодец. Не смотря на жару, прошибало холодным потом.

Севаэр, занятая разговором с Ганбаатаром, замолчала. Она внимательно наблюдала за братом воина.

На легком жарком ветру прозвучали колдовские слова. Магическим зрением Хууран различил мир в энергетических лазурных линиях Плетения. Они соединялись и пронизывали древо плотным клубком. Линии соединялись под корнями, образуя темную впадину. Это было пугающее зрелище, словно заглядываешь в отвратительную бездну. Далекий голос шептал на незнакомом наречии. Длинное нескончаемое предложение, но острый взгляд в спину оборвал концентрацию, заставив обернуться. Чтобы встретить звериные глаза Севаэр, сверкнувшие похожим янтарем с вертикальными зрачками. Появились и пропали.

- Извини, Ганбаатар, сын Батыргая. Мне нужно отдохнуть перед ночью.

И вновь темные боги услышали ее зов. Резануло бок. Новая боль и новая надежда. Как будто по заказу проклятый фламберг засел в стволе. Будь проклят, кем бы ни был, человек. И меч. Особенно меч. Предмет ее дикой боли и страданий. Как она ненавидела волнистый клинок, люто и бешено. Темное и страшное чувство наливает члены силой, что сердце стучит чаще. В едином и не остановимом порыве - жажде жить.

Да! Иди. Айлвин не хватало разгона! И наемник его дает. Она следует за ним, придерживая рукой ствол. И наемник крепче держит проклятый клинок, как ей нужно. И вот уже она с разворота заносит сотканный из тьмы клинок. Меч из самого прочного металла в Мультивселенной. Раз. И другой. Быстро. С чувством. Под углом. Со жгучей всепожирающей ненавистью. До побеления костяшек сжимая рукоять адамантинового клинка. По проклятому фламбергу. И отталкиваясь левой рукой уходит в сторону, как вода. Мягкая как дева, плавная, смытая волной. Как титаниды, что ласковы, как летний дождь, и беспощадны, как дикий шторм.

Сладостная феерическая боль вонзалась в череп, как будто она вновь ребенок, а душу и тело истязают жестокие мастера теневого искусства. Нельзя стать марадером, если не прошел самую жестокую школу, где послушницу бьют, унижают, топчут, режут, а потом исцеляют и все происходит по новой пока они окончательно не теряют рассудок, превращаясь в безумного жестокого монстра. Позже теми же методами тренируешь молодняк. После имеешь право требовать к себе уважение.

Уважение! Ха! Яркий блеск в глазах наемника свидетельствовал, что ее слова ударили метко, но неверно. Однако, если бы полукровке с оказией передали, что наемник не хочет ее убивать и извиняется, то она бы развеселилась. Айлвин разбиралась в гуманойдах. Этот мужчина с каменным сердцем. Внутри лишь пустота и себялюбие, иначе бы он самостоятельно проявлял подобные чувства. Иначе бы в ее адрес не летели срамные слова, потому что никакой симпатии в помине нет. Пуф! Выдумка! Брехня!

Но сейчас полукровка стояла скованная, как тряпичная кукла для отработки ударов. Лилась кровь. Ее кровь. Ошметки кожи. Зубы. Да, какая-то их часть. Было чертовски больно! А ведь она знала, что наемник перехватит второй рукой лезвие фламберга, чтобы сделать быстрый выпад, потому что иначе это не выйдет. И все происходит слишком быстро и неправильно. И лезвие фламберга скочит с одной стороны ствола на другой, точно это пляшущее копье, а не двуручный меч.

И вроде все на этом должно окончиться, но вставки в доспехе непробиваемые. Молния удивления отрезвляет разум, вырывая из тумана боли. Адамантин? Но она никогда не вплетала адамантин в доспех! Слишком тяжелый. Злость на происходящее поглощает боль. Малость, которая позволяет продолжить сражение. Как же она ненавидит всех жриц за боль и унижения. И каждого, кто подвергает ее подобному. Айлвин задается вопросом, что она сделает, если умрет? Этот вопрос как второе дыхание. Как памятка зачем и почему она сегодня здесь и сейчас.

Свободная рука опускается в заросли подлеска, сжимаясь на чем-то, словно в надежде отыскать второй клинок. Одновременно с тем берет низкий старт, получив опору. И швыряет находку в лицо наемнику. Но только для того, чтобы отчаянно ринуться в ноги. Наверное, чтобы расцеловать сапог, после того как украсила зеленую листву алыми каплями, белой шерстью и теперь неприглядными кусками щеки. Где-то еще и слегка заостренное ухо валяется...

Как можно было вписаться головой в это немытое нечто? Пляски вокруг гульфика продолжались, превращая бой в фарс. Будто есть дело до причиндал наемника. Ну, не привлекал он ее, даже стань она окончательной страховидлой и сколько раз перед лицом это не проноси. Короче, фу, какая гадость. Жаль у нее нет рогов, как у Ойстр, а то хана чьим-то орехам. Причем, ее лицо никто не жалел, а это было не только страшно, но и очень больно. Выходило, что больное самолюбие равноценно половине лица. Как-то неравноценно. Наверное, поэтому в ее мире царил матриархат. Кринти очень смутно догадывалась, что у Паучьей Королевы слетела крыша после козлиных выходок ее божественного супруга Кореллона Ларетиана.

В общем, хитрости кринти работали против нее. Впору задуматься, а не происки ли это поганого колдунавта. Но нельзя было терять времени.

Яростно выдохнув на всю мощь широких легких, Айлвин сорвалась с места прочь от страшного фламберга, успевая подняться. Грязь саднила горло, но она постаралась выдохнуть лишнее из себя, не снижая ходу, а затем осторожно и ровно задышала носом.

Как и в прошлый раз она торопливо хватанула лесной земли, часто моргая, чтобы прочистить глаза, и не упуская из виду противника. Полукровка казалась совсем плоха и пала духом, но рукоять меча сжимала крепко.

Интересно, у вампира случится моральный шок, если она его укусит? Похоже, король не ожидал, что ему тоже покажут зубы.

Мысли Франчески потекли в другую сторону, но вскоре она включилась в игру. Первое напряжение схлынуло. Северянка прошлась у саркофага, любопытно кинув взгляд внутрь, и положила факел на каменную ступень по другую сторону от Алериана.

- Это звучит заманчиво. Впрочем, вы явно не подумали, когда заваливали вход, как мы будем отсюда выходить. И о награде тоже.

О боги, в этих землях целый рассадник вампиров!

И черт с ними, с вампирами, но ушастик настолько непоследовательно плел речи, что Франческа только диву давалась какими дураками он их представлял. Интересно, люди прошлого были настолько тупыми, что он просто привык к незатейливой лжи? При том, что они только что заключили с ним уговор - он не покидает Сады Морра, а он их и не в состоянии покинуть! Но до чего красив гад. За одно это ему можно было простить наглость дурить им головы.

- Что ж, расскажите подробнее, а мне бы хотелось нормально попрощаться с Рунольфом раз он выбрал оставаться с вами. И попытаться немного загладить этот удар.

Франческа поманила мага обняться на прощание.

Знакомая одной жрице усмешка украсила на мгновение лицо Айлвин. Наемник был тотально разочарован ее выбором. Что ж, даже хорошо. Наверное, его ждет сюрприз.

Когда противник пришел в движение, то полукровка тоже не стояла на месте. Он сближался, а она разрывала дистанцию, учитывая темп мужчины и выверяя баланс. Казалось бы зачем? Ей удалось навязать свои условия игры, не в той степени суровости, которая избиралась, но у богов явно имелся грандиозный замысел, чтобы бои великой арены не оканчивались в один фехтовальный прием.

Рыжий обтирал плечами стволы бамбука, а ей требовался только один. Ствол. Бамбука. От которого кринти встала сбоку в шаге, но не позволяя себя обойти.

Наемник ее как будто заманивал. Низкая стойка приглашающая. Он определенно ожидал повторения фокуса, но отогнутые в разные стороны волнорезы двуручного фламберга имели свою особенность. Она это учитывала. Как и наличие латных рукавиц у рыжего. Впрочем, казалось мало кто догадывался зачем они наемнику.

В кулуарах шептались, будто богам угодно желание наемника, но разве не самый достойный герой - тот, что идет вопреки? Айлвин об том не думала. Она думала о том, что и как делает наемник.

- Эй, наемник, у тебя гульфик развязался! Но там все равно пусто, - насмехалась Айлвин, наблюдая как подбирается острие фламберга. Последняя фраза прозвучала быстро и хлестко, как щелчок кнута.

- О, Рунольф, что же ты наделал, - Франческа закрыла глаза, коснувшись бледного лица мага. Ей было больно видеть укусы от вампирских клыков. Но что она могла сделать? Если торопить события с ранами, то они бы не дошли. Приходилось выбирать и чем-то жертвовать, чтобы получить стабильность.

Когда северянка посмотрела на некроманта, то одновременно отметила его безупречную эльфийскую красоту и устыдилась, что назвала темного мага срамным словом. До этого она видела всего двоих. Рилтар вернулся едва живым, пряча лицо под шкурой. Вурон был необычен. И только Алендор оправдал сказания о народе леса.

Но что же он сказал? Зимний двор. Кажется, она где-то слышала это странное сочетание. Впрочем, это уже не важно.

Ярлица поднялась горестно, сжимая ладонь в кулак и шагнула к вампиру, но ни вопрос ни приветствие не сорвалось с губ.

Развлечение Хуурана действительно приносило ощутимую пользу варварам. Они не понимали надписей, зато обитатели Нижних Планов, встречаясь с ругательством, зачастую трусливо отступали. Никому не хотелось "отсосать член" или нечто подобное. У демонов тоже присутствовало самолюбие, а в непомерной спеси и эго они способны потягаться с людскими правителями. Иной раз превзойти.

Срамные надписи хорошо справлялись с отпугиванием нечисти. Варвары щеголяли "лошадиным дерьмом" с гордостью великих воинов. Демонам оставалось уповать на милость дикого племени. Наверное, служанки Ллос время от времени жалуются на свирепых аркаюнских кочевников.

***
Измученный пленник Махера наблюдал, как Хууран испил холодной воды из бурдюка. Он долго не сводил взгляда с меха с водой, но чтобы не получить пинка, обратил внимание на внушительную фигуру колдуна, вызывающую трепет в людских сердцах.

- Имя мое Зелтаэбар и я пастух, - пленник вымученно и устало улыбнулся, обрадованный обещанием Хуурана. - Вторую зиму хожу вместе с Махером и кланом. Раньше я жил на ранчо одной кринти, но полоумная девка в конец одурела. И я бежал в Сваагдар, прослышав, что Пустоши даруют свободу. Но и здесь мне не нашлось места... - тяжелый вздох испустил пленник. - Я умею шить одежды из ткани и кожи, следить за зверями и читать тропы, господин. Нужен ли тебе слуга? - надежда засияла в темных глазах человека. Из него получится отличная жертва, если он сохранит настроение. Темные сущности особенно любят светлые эмоции и невинность. Раздобыть последнее на юге практически невозможно, если это не дети. Суровый климат и жестокие обычаи местных народов склоняли к прагматичной жажде выживания. Зачастую любой ценой.

***
Сильный взгляд кочевника встретился с темными глазами шамана. Крепко сжал руку Севаэры Ганбаатар. И почувствовал, как она подчинилась, ласковая, шелковая и пластичная в руках тифлинга. Но не до конца, что не смел полудемон обидеть женщину, застывшую перед ним. Как и она его. Крепко удерживала руку дева, не отводя взгляда. Без вызова, но стояла на своем, как знает чего хочет.

- Расскажу, - улыбнулась она в ответ, когда Ганбаатар ее освободил.

Махер издалека наблюдал за происходящим. По суровому лицу вождя было не прочесть эмоций.

- Ночью, пока Луна не взошла, а мелкая россыпь звезд не проснулась на небесном полотне, мы разожжем костры. Охотники начнут ритуальный танец, прославляющий Лорда Зверей отца нашего Малара. Едва они затихнут, я перережу горла пленникам и вырву их сердца, чтобы усладить покровителя, ведь охота никогда не должна заканчиваться. Если пир понравится владыке, то он явит себя, но вместе с его силой приходит страшное. И это нельзя пропустить ко мне в очерченый круг.

Шанс представился откуда не ждали. Зрители на арене ревели, заглушая мысли. Мавр с трезубцем забыт. Человек начал совершать движение рукой. Его кинжал в ножнах.

Алвин резко ухватила порыв. Сапог чиркнул по песку арены, метя пыльными брызгами в глаза крестящемуся сабельщику. И тут же на встречу шагнула, парируя саблю, как будто высокого удара ожидала. Собранная черная кошка. Ни одного лишнего движения, словно в танце схлестнулись. Только в глазах сумасшедших блеск жуткий и страшный.

Мечом лезвие противника встретила, а кортиком кисть захватывая, равно пользуясь гардой и не побоявшись лезвием водить по запястью противника. На счастье, радости шляхтича это не омрачит и улыбку с лица не сотрет, ведь металлический наруч подспорная защита. Однако, не поранить до конца красавчика не получится.

Устрашающе скользнули из ножен меч и кинжал. Они были из необычного черного металла. Матовые, не отливали блеском. Особенно прочные и острые. Адамантин. В противовес зелено-песочному доспеху. Скорее песочному, чтобы легче сливаться в степях и полупустынях.

- Колизей, - объявила Алвин. Вспоминалось, как девчонкой ей хотелось убивать животных и людей на арене. Для благородной кринти (полукровки) это считалось бесчестьем, но у женщин ее королевства прихоти и извращения священны.

Она в очередной раз взглянула на Кшиштофа. Мужчина был услужлив, но не до конца покорен. С подобными особями интереснее переносить поле боя в постель, ведь мужчинам нельзя доверить войну. И как хорошо бы вошел кинжал в основание шеи, завершив бой до начала. В родном мире она бы не ждала случая для верного удара. Это даже не попортит красоты человека.

Только опасение, что подобную победу не засчитают остановило полукровку от дерзкого шага. Она подождала объявления.

Нелегкий был выбор явиться на Межпланарную Арену. Возбуждение кровь бередило, как всегда происходило перед славной битвой. Зрачки расширялись, отчего голубые глаза пуще прежнего безумным блеском исходили. Словно настал день Совершеннолетия, которого боишься и ждешь, опасаясь ярости темных богов за тайны не названные и сокрытые.

И если бы не любимый племянник, чья смерть потрясла и взбесила теневого охотника, можно было бы плюнуть и продолжить жить как ни в чем не бывало, но Алвин привязалась к мальчишке. Много лет она за ним тайно и явно присматривала по велению колдуна, чью жизнь хотела забрать вместе с победой. Эльф выращивал ее родича для жертвы, словно скотину на убой, что в землях юга явление обычное, но маг не учел один сложный момент - кровную месть.

Когда Алвин впервые шагнула между планами, а дело для нее было привычным, какие только злые миры она не посещала через тени, то распорядитель отказался оглашать ее истинное имя, словно она не воин и чести у нее нет. По сему случаю полукровка заготовила для него шип с ядом. В мире ее противника есть одна семья по фамилии Сфорца. Они любили травить еду и клинки особой смесью, что глаза лопались, кожа кровью исходила вместо пота, иначе она не дочь юга, иначе не течет в ее крови наследие темных эльфов. Только межпланарные традиции остановили ее от расправы над мужчиной. На юге они с ними не церемонятся.

Бой не начался. Издалека полукровка изучала воина, с которым выпала честь сражаться. Сабельщик. Двурукий? Интерес скорее был прагматичный, хотя в гареме красивый человеческий самец тоже пригодится, если есть порох в пороховницах. Мысль вернулась к уязвимым местам воина.

- Дева, - отозвалась Алвин. Женщиной в ее мире родиться почетно. Они составляют основу армии, а на офицерские должности мужчин в принципе не допускают.

- Это эльфы пусть будут осторожными, если осмелятся сунуться в Пустоши, - оскалился Махер. Ярость степных варваров пугала даже мародеров, иначе бы кринти не являлись в составе меньшем, чем маленькое войско. Очередная причина, почему Сваагдар оставался территорией свободных людей.

Махер как будто не задумывался над словами Ганбаатара, ибо не искал в них каверз, но заметил, как воин смотрит на дочь. Кочевник подобрался, перевитые венами могучие руки напряг, вздувшиеся мышцами.

- Красивая, - сгласился аркаюнец. Девица охотно ловила взгляды Ганбатаара. - Нравится? - спросил он, но не Хуурана, а второго брата тифлинга.

- Поговори. Дело твое. Но я бы со смердящим псом не тратил слов. Вор есть вор, - презрительно отозвался вождь, сплюнув на землю. И едва не попав в ловко увернувшегося карла. Коротыш прекратил скулить и сопротивляться, зализывая раны и тихо хныкая над незавидной судьбой. Он давно пал духом, мертвый душой, но живой телом.

- Кто знает, что нужно безумным эльфам? Они охотятся ради забавы. Убивают из прихоти. Являются по бездумному велению сумасбродных богов. Смысла в их поступках меньше, чем у последнего амтарского гоблина. Однажды мне доводилось столкнуться с мародерами. Это сильный, но трусливый враг. Нападают со спины, являются из тени. Дерутся как эльфы. Они многих убили, но против силы даже они сложили буйные головы, - Махер продемонстрировал массивный кулак, явно давая понять, что сильные и выносливые кочевники опасный враг даже для полукровок, чьи способности пугали хаалруйских магов.

Как обещалось к полудню трайб достиг святилища Малара. Верховые кружили вокруг, поднимая столбы пыли, чтобы порадовать темное божество действом и улюлюканьем. Местом оказалось одно из древ с тонкими листьями, повернутыми ребром к солнцу, что не отбрасывает тени. Толстые перекрученные корни впились в искусственно насыпанный холм, под которым вырыта широкая нора. Ветви дерева украшают цветные ленты, которые колышет проносящийся со свистом ветер. Рядом источник, от которого питается дерево.

Первой с коня спрыгнула Севаэра. Она разложила травы у плоского камня с отпечатком когтей. Только после этого чуждого, но знакомого, шаарцам действа варвары слезли со спин животных. Клан становился лагерем. Повсюду натягивались тенты. Поили зверей. Шаман говорила с подругами, время от времени поглядывая на Ганбаатара. Как положено отцу Махер ярился, проверяя на слабину кочевника-тифлинга. Достойный ли сын у хана Батыргая.

Братья пополнили запасы воды, вместе с варварами встав лагерем в знойные часы. Солнечные лучи обжигали не меньше, чем вчера. Как прошлым летом. Как происходило каждый год. Здесь же у воды охотники поймали несколько красивых грациозных ланей еще на подъезде к излюбленному Лордом Зверей дереву. Влияние чужой злой силы отдавалось в крови тифлингов пульсацией. Закипела она сильнее, когда Севаэра легким танцующим шагом подошла к воину, обходя его со всех сторон, осматривая и принюхиваясь, как дикий зверь изучая мужчину. Лукавые черные глаза то встречаются взглядом с Ганбаатаром, то туманятся мыслями, блуждая в стороне. Рука касается груди, кисти с кольцом и ползет по спине до пояса, точно по телу читает следы тайных троп.

- Ночью не позволь разомкнуть круг, - шепчет Севаэра, продолжая ходить вокруг Ганбаатара, что явно доводит до состояния кипения вождя клана, но он молчит и не вмешивается, склоняя волю перед мудростью кланового шамана.

Ритуал обещал начаться ночью, ибо время Малара полночь. По счастью до полнолуния оставалось прилично времени, что не испортит Ганбаатару знакомство. Опытный охотник привычно следил за движением ветров и светил, когда и куда направляются в разные сезоны звери и птицы, как рыба залегает на дно, предчувствуя засуху, а крокодилы переползают из водоема в водоем, отыскивая спасения летом.

Вечером, когда пришла прохлада, выдалась возможность поговорить с конокрадом. До этого Хуурану пришлось помогать местным: кому камушки оценить, кому шкуру исписать знаками защитной молитвы, ибо варвары безграмотны, кому байку рассказать страшную или поучительную, кислотой протравить каленое железо в переносном горне. Женщины племени как обычно Хуурана избегали или не замечали. Колдунов не любили равно как и шаманов. Уважали, но боялись. Тифлинг же был отмечен богами, что заставляло его сторониться. Полукровки и дроу охотнее пускали в постель колдуна, чтобы плодить сильное и одаренное потомство, но каждая из них предпочитала вскорости убить чародея. По счастливому случаю он быстро бегал и вовремя исчезал.

Пленник сидел привязанным к телеге. Ноги сбиты в кровь, запястья перетерты. Он слышал разговор с Махером, поэтому пробудившись от забытья во сне испуганно вздрогнул, подняв глаза на желтоглазого Хуурана и вжавшись в скрипучее колесо телеги.

- Что ты хочешь?

Армия призраков явилась из небытия. Они рубили и кромсали тело чародея, но Аллен остался лежать бездыханным на каменном полу, едва уцелев среди скользких ни холодных ни горячих змеиных колец. Расслабленный и безмятежный он казалось спит.

Раскрытая пасть змея с метровыми зубами устремилась прокусить Кадафа, но следопыт вонзил саблю в небо, окончательно оборвав стенания и рев бесновавшегося монстра.

Вместе с жизнью чародея с шумом вылетал ветер. В нем звучали голоса и крики поглощенных душ. Кадаф видел тысячи лиц, среди которых узнал два столь похожих. Они стояли вместе с женщиной, которую легко узнать. Барды много пели о красоте и мудрости Валерии.

***
У каждой истории есть конец. Печальный или радостный. Форт после смерти колдуна пал. Многие герои погибли в пути. Гутор. Аллен. И менее светлый из них Азим.

- Кем же ты станешь, Кадаф? - спросила Бриггита, заключив в мягкие ладони лицо мужчины, когда они вновь встретились. Победа осталась за Нкосаной и следопытом, но оба они страдали от ран. И если ушибы кушита заживут, то бледность Кадафа никуда не исчезла. Теперь как будто нет нужды в черной сабле и мече атлантов.

- А чем ты займешься, великий воин? - сложный вопрос не избежал кушита. Гладиатор это бог войны. Гладиатор это бог арены. Но чем занимается гладиатор, когда цель исполнена, а свобода не скована мастерами лудоса?

Перед героями лежало богатство юга и севера. Многое в мире оставалось не свершенным. Нескоро земли оправятся от потерь и пережитого. А сколько людей привыкли наживаться во время союза с чародеем? Им будет нелегко при новых порядках, а может быть они станут новым порядком, привыкшие к жизни стервятников, а теперь не опасающиеся править, как пришлось по вкусу с кровью на губах.

- Дядька! - воскликнула Франческа, обняв наставника, когда рука легла ей на плечо. Прижалась, дрожая, словно осиновый лист то ли от холода, то ли от переживаний.

- Спросить всегда хотела, - охотница провела левой рукой по седым волосам Ингвара, искренне и тревожно заглядывая в глаза. Медом речи душу успокаивали, но не до конца. Скулеж Айны по сердцу болью скреб. - Если правда это все, то как же вышло, что в тот злополучный час ты меня увел из дома отцовского? Что мы-то только с тобой и остались, а теперь хитришь в политику. Здесь. Там, - явно кислевитов поминала и предложеный союз. Зыркнула обиженно на холодного Василя, как будто оживившегося, словно огонь в него вдохнули. На добро статуей прикидывается, шельмец, а как ловит гневные взгляды, то весь в слух. Оскалилась на сабельщика, точно волчица, того гляди впрямь загрызет, но в слезах ткнулась в грудь Ингвара. Плохие мысли светлую голову посещали. Сомнения непрошенные уверенность точили.
- Ответь. Никогда не спрашивала. Страшилась, а теперь неспокойно...
Франческа испугалась, вдруг оказаться на месте отца, когда брат родной тоже советником мудрым при Хогарте состоял. Геор заметил, как правая длань, робко обнимающая Ингвара под рукой, точно Франческе не принадлежала, как отражение сомнений в речи, когда левая легко касалась головы северянина, успокаивая и убаюкивая. Слабо тлел изумруд в посохе тайными искрами.
- Скажи, хочешь через меня крутить, заместо Триггви, когда с ним не сговорились? - глухо звучал голос сквозь сдерживаемые эмоции, тихий от бормотания в доспех.

- Спасибо, - улыбнулась Франческа. Осторожный взгляд скользнул по Геору в промежутке раздумий над сложным выбором, который завис перед девушкой между посохом и клинком. Оставалось неизвестно, что преподнесет судьба, а потому лучница ничего не обещала и не предлагала. - Получить подобный отзыв от жреца Ульрика дорогого стоит.

- И это было смело в одиночку взять правый фланг, - заметила северянка, добывая нарезанные лоскуты, которые использовала для перевязки ран. Она хорошо их отстирала в холодном ручье, но до конца кровавые разводы не вывести. Обстановка не располагала к исцелению, но полить настойкой Зверобоя и перебинтовать рану не требовало много времени. Франческа мягко взяла в свои руки мозолистые длани ульриканца, не уставая удивляться разнице со своими маленькими ладошками.

- Секунду. И идем.

Упоминание о некроманте тревожило, ведь они до сих пор не встретили Рунольфа. Или того, что от него осталось, если он проходил тропой мертвых. Заговорить об этом Франческа не решалась, чтоб не накликать беду. Она очень рассчитывала на знания чародея.

Наверное, в иной ситуации она бы не обратила внимание на легкие раны, но потеря крови сказывалась на мужчинах сильнее, чем на женщинах.

- Хм, - задумалась Диана. - Мне казалось это вы хотите напугать, но мое дело напомнить, что этот фокус не получится.

Это не означало, что Диана не испытывала страха. Однако, без страха не бывает храбрости. Излишек страха ведет к безумию, как и его недостаток.

- Впрочем, не будем об этом, - миролюбиво заметила рыцарь. - Как-то мы с вами неправильно начали. - Она довольно улыбнулась, оглядывая обстановку. - Не сдам, но не злоупотребляйте. Вы понадобитесь в этот темный час в ясном уме.

Едва брат Володим и Диана вошли в приемный зал, паладин быстро скользнула взглядом по щиту, выискивая девиз и герб рода, когда заметила герцога. Красота и благородный облик зачаровывали. Диана провела ладонью по животу корсажа, как будто разглаживая несуществующие складки на платье. Холодные глаза ожили и заблестели. В простонародье это называли "улыбаться глазами", когда они искрятся.

И Диана упала, запнувшись от длинный подол платья точно к ногам изящно склонившегося в поклоне герцога.
- А я... то есть вы... - растерянно забормотала паладин, осматривая начищенные сапоги, а затем резко вскинув голову, чтобы хоть как-то прервать неловкий разговор с каменным полом.

- То есть, разумеется, - выдохнула Диана, густо краснея. Она подала ладонь герцогу, чтобы он помог ей подняться. Платья для воительницы оставались не привычной, но обязательной одеждой, подчеркивающей благородное происходение. - Мне бы хотелось разузнать о том, как и когда болезнь сразила вашу дочь. Для начала.

- Лгунья! Я не проси... - выкрикнул карл, подскочив к ногам лошадей, но получил неловкий удар хлыстом.
- Молчать, - угрожающе велел владыка, туже затянув аркан, словно удавку висельника. Махер умел понятно объяснить, чем закончится дерзость. Уроду пришлось подчиниться, хотя он всем видом выказывал злобу и страдание.

- Этот презренный жалкий червь, помимо прочих нарушений традиций, посмел обвинить мою прекрасную дочь во лжи, - Махер обернулся в седле. В пятом ряду вместе с красивейшими девами, что составляли свиту дочери вожака, ехала темноволосая и загорелая аркаюнка, как и прочие варвары, одетая в хорошо выделанные шкуры с узорчатым тиснением на коже одежд. Вплетенные перья в волосах, татуировки закручивающегося солнца, красные полосы на лице рубиновой пылью и множество шелестящих разноцветных бус, прикрывающих девичью грудь, выдавали в юной женщине шамана. Она расслабленно ехала в седле, словно объезжала не мустанга, но занималась любовь с мужчиной. Черные очи обожгли Ганбаатара, когда тифлинг обернулся.

- Но об этом лучше расспросить ее лично. Этот - ее добыча, - кивнул на карла Махер.

Насколько помнили братья, то дочку вождя звали Севаэра. На местном наречии это означало "Благословленная Богом". Малар не был тем божеством, чье благословение приятно и безопасно для жизни.

- Мы пребудем туда к полудню. У нас хватает еды, но Владыка Зверей ниспошлет нам хорошую охоту за принесенные жертвы, а источник находится рядом. Злата не нужно. Здесь оно не ценится, но моим людям будет интересно, если вы расскажете о своих странствиях по степям, некоторые услуги, доступные только вам, а так же поделитесь вековой мудростью, отмеченной в вашей крови.

От Хуурана и Ганбаатара не укрылось сомнение, которое прозвучало в голосе Махера. Видимо, он раздумывал над двусмысленной фразой колдуна. Впрочем, мужчина закончил речь упоминанием печати крови тифлингов, которую малариты расценивали хорошим знаком. Если темные боги отметили смертного, то он силен и достоин уважения. Кочевники особенно ценили силу.

- Зато я бы продал этого, - лидер указал на понуро плетущегося за телегой мужчину. – Он крепкий и выносливый. Мы поймали его в степи. Очередной беглец от деспотизма жриц Паучьей Королевы. Он попытался украсть коня. Не слишком успешно.

Среди кочевников особым преступлением наравне с убийством числилось конокрадство. В Шааре это аналогично жестоко каралось.

Между делом Махер рассказал о последних событиях в мире.
- Ближе к перевалу Наз вновь видели чернильные пятна разрыва миров, которые оставляют теневые марадеры кринти. Грязношкурые вновь повадились в степи, но пока что избегают соваться в Пустоши. Ощущение, словно они что-то потеряли.

Наиболее опасными противниками в Дамбразе после жриц Ллос и Ловиатар считались Теневые марадеры. Они появлялись из ниоткуда, внезапно нападали и исчезали до того, как жертва успевала что-то понять и защититься. Их умения скользить между тенями боялись даже могущественные хаалруанские волшебники, легко затыкающие за пояс своих Тэйских соседей, когда-то укравших секреты магии у древних Унтерских волшебников Черного Пламени.

Они шли в томительном молчании, которое прерывалось звуком шагов, а так же клацаньем доспехов. Скрываться не имело смысла, ведь мягкая зеленая пастель и ровный теплый свет волшебного факела выдавали путников лучше, чем производимый шум.

Не звучало голоса барда. Отгремели таинственные там-тамы, обещанные Фараму.

Внезапно, когда опасности не было рядом, Франческа резко остановилась и придержала воина.
- Обожди. Я сейчас, - попросила она, развернувшись на каблуках удобно растоптанных в странствиях сапогах.

Северянка прошла к концу отряда, по пути стаскивая обычную перчатку с руки. Она остановилась перед Салентом с видом решительным, словно собирается вновь двинуть менестрелю в бочину.

- Эй, - тихим шелестом листьев позвала охотница. - Ты, случайно, не заболел? - прошептала Франческа, оглядывая мягким сочувственным взором Салента. Она коснулась ладонью щеки мужчины, гладкой в противовес мелким колючкам, которые однажды оцарапали кожу, когда она приласкалась дикой кошкой. Большим пальцем девушка провела по широкой красивой скуле. - Молчишь. На барабане не играешь. Настоящий сайлент, - зазвучал эльфийский, - Салент.

Скребок сидел на плече, оглядывая интимную сцену черными пуговками-глазами. Это смущало, но не остановило Франческу.

Кровь Ганбаатара оказалась слабее, чем у брата. Не было в нем веры в Ночного Змея. Пришлось лить больше, чтобы оживить машину, зато теперь тифлинги знали точное направление. У них осталось четыре варианта, которые имеет смысл посетить, а не банально прочесывать кромку восточной горной цепи. Это было уже что-то по сравнению с предыдущим результатом. Они это поняли, когда машина остановилась, не сдвинувшись с места, даже когда благостная кровь продолжила изливаться на цветок.

Ночевка прошла спокойно. Никто не потревожил сон братьев, но к утру выяснилась проблема, что еще с вечера бурдюки опустели, коней требовалось обильно напоить, но воды не было в колодце. Звери и тифлинги потерпят сутки, но в пределах этого времени требовалось найти новый источник.

Ласковое желтое солнце встречало на рассвете братьев, вынуждая пески и сухие травы белеть и золотиться, но тифлинги помнили, что к полудню земля расскалится, обжигая ступни, а мягкие лучи начнут кусать кожу, словно тысячи змей.

Они вновь седлали лошадей, когда за три часа до полудня встретили небольшой трайб кочевников. Мужчины и женщины, одетые в шкуры, ехали верхом, а старики, дети и скромный скарб везли на двухколесных крытых разноцветными тканями телегах. Лидер этой странной компании махнул братьям, приветствуя странников. Тифлингам был знаком рослый человек атлетического сложения. Это был Махер. Перед собой он вел на веревке злобного карла с уродливой мордой, которую лицом нельзя назвать. Светлые волосы полудварфа испачканы в грязи и крови. Кожа покрыта грязью и зловонными язвами. Тело не прикрыто, выставляя на обозрение для всеобщих насмешек маленькие гениталии, вялые словно водоросли. Подбородок у урода отсутствовал. Он явно родился с врожденным деффектом, точно еще в утробе ему смяли эту часть тела. Был этот человек толстым и отвратительным с длинными как у орангутанга руками.

- Мир вам, странники. Кто такие и куда путь держите? - спросил мужчина, грубо дернув разразившегося ругательствами урода, который в следующее мгновение получил удар хлыста, оставивший на коже глубокую кровавую борозду. Карл верещал как резанная свинья. Позади первого всадника, привязанными к повозке тащились еще несколько оборванцев - плешивый и вшивый темноволосый человек аркаюнец, заросший шерстью, словно ейти, и светлокожий полуэльф с обстриженными русыми волосами, едва волочащий ноги.

Забарикадироваться в склепе от мертвых не было возможности. Взять их в клещи после выхода из ловушки не хватало людей. Возвышенности для удобной стрельбы не наблюдалось.

Опытный взгляд стратега Франческу не обманул. Охотнице хотелось разобраться с первопричиной, а войско мертвых само рассыпется, но обстоятельства были против этого хитрого шага. Однако, они вышли из окружения, а это был успех. Маленький, зато важный и ощутимый.

Мертвые наседали. Рядом свистели стрелы. Ничего не оставалось, как принять сражение.

- Надо снести фланги! - указала Франческа, убирая короткий лук в заметно поредевший колчан для стрел.

Браться первым делом за щитовиков не было смысла, а пока они взберутся на холм, то появится время для маневра. Как учил Ингвар, вначале выйди из западни, а потом контратакуй по флангам или в тылы, но для последнего не было возможности.

В губительных огнях призрачного ветра сверкнул покрытый сложным узором клинок.

- Вы направо! Мы налево!

В действительно серьезных ситуациях Франческа не хотела упускать из вида Ингвара. Она не выдерживала психологического напряжения, когда он где-то далеко на поле брани, так как боялась не успеть с подмогой.

Дядька был далеко. Она не поспевала за ним и Геором. Стрелять, пятясь на ходу, было нелегко, чтоб не споткнуться о случайную ветку, камень или могильную плиту. Недолго раздумывая, Франческа первой бросилась на скелетов.

- Тихо, маг. Это наш разговор, - велела Дова грозно, словно в действительности что-нибудь сломает Кармаку. Она не собиралась объясняться, словно ребенок. Ее слова было достаточно, чтобы выразить отношение. Хорошо, что Элли потянула в сторону чародея, а то его пришлось бы подвинуть.

- Я помню добро и то, что ты сделал, - на этих словах кочевница осеклась, вспомнив, что Таргос ждал ночи. Видимо, жрец знал про явление, когда уговаривал их бежать ночью. Это посеяло сомнение, погасив жгучее пламя войны в душе воительницы.

- Слова твои сладки, как мед, Таргос. Ты умеешь сплетать речи, как шаман. Ты и есть шаман. Да, я невежественна, - призналась охотница, повернув клинок ребром. Она нисколько не стеснялась данного обстоятельства. - Но мной движет не только страх. Я тебя не боюсь, - сурово произнесла Дова, сверля минотавра темными в ночи глазами. - В какой бы форме ты не пребывал.

Во время короткой паузы жрец принял прежний размер, что позволило не повышать голос, как будто разговаривая с защитниками на стенах крепости.

- Но меня беспокоит, чем ты станешь, когда не останется неракцев. Твоя помощь не бескорыстна. Потом твой бог будет мучить нас, как эти? - Дова задала беспокоивший ее вопрос. Она не спешила нападать, предпочитая не торопить события, но и не отступала.

- Можно. Подожди, малышка. Сейчас приготовим кролика, поедим и спа-а-ать, - мечтательно протянула измученная дорогой Дова, когда послушно предоставила Кармаку браслеты кандалов, отягчающие запястья. Рыжая едва заметно ухмылялась, думая, что они с магом как раз успели хорошо друг друга узнать. В беде. В горе. В самых страшных и неприглядных ситуациях, сидя в одной камере, где на виду любой изъян и нет места красоте подготовленных к идеальному свиданию любовников.

Когда кандалы спали после пары незнакомых завораживающих слов, сердце кочевницы упало, чтобы вновь воспрять. Холод пробирался под ватник, но это было иное чувство. Свобода. Никаких кандалов или арканов на шее.

Дова истерично и счастливо рассмеялась. Она чуть ли не плакала от удовольствия, разминая натертые запястья и сжимая уставшие кисти. Рукам по ощущениям неверилось в свободу.

- Ха-ха-ха! - рыжая диковато рассмеялась, взяв в ладони лицо Кармака. Это открыло в ней второе дыхание. Дова подобрала Элли и усадила ее у дерева, вокруг которого возник широкий шалаш, края которого забросали снегом, чтоб ветер меньше продувал.

- Надо рану Эладрилу обработать. Дайте подумать... чтобы могло помочь. В крайнем случае, перевяжем полосой от одежды, но лучше поискать какую травку целебную. Ландыш вроде ядовитый, но...

Оставалось напилить ветвей ельник и пару молодых древ для каркаса шалаша. И на землю уложить ветвей ельника. Спать немного колко, зато тепло.

- Эладрил, принеси старых, по возможности, сухих веток, чтоб легче развести костер и он не дымил. Ты эльф и лунные цветки не должны повредить. Кто-то другой может не вернуться, а я пока кроля разделаю и освежую. Жаль котелка нет. И специй осталось совсем немного, а лесные крокусы еще сушить после сбора на шафран... - Дова тяжело вздохнула, вспоров брюхо кроля острием меча, отпилила лапки и голову ножовкой, сделав аккуратные надрезы на шкуре, чтобы легко содрать шкуру со зверя. Внутренности и кровь пришлось прикопать, чтоб не привлечь волков.
- Кому-то будет шапка или воротник. Бросить шкуру зверя без должой обработки было против правил охотницы. Оставалось соорудить каркас из палок, связав их небольшим отрезанным куском веревки, на которой Дова растянула мех кролика. Кожу стоило поскоблить ножом, но за тушкой, жарящейся в земляной ямке, долно было присматривать.

Выступление Кида посреди вопроса охотницы было неожиданным. Франческа вздрогнула, когда щит ударил о землю. В компании мужчин северянка ощущала себя обычной. Это ее не смущало, но вокруг каждую минуту творились невероятные чудеса. Она не поспевала осознавать земляных акул, только после двадцатого повторения признав, что буллита и акула это определение одного существа! Когда Салент в шуточной форме впервые рассказал о монстре из-под земли, то воительница подумала, что он над ней смеется. И разумеется не поверила. Затем началась череда событий, которые едва укладывались в светлой голове. Мир представлялся Франческе обыденным, где нет места акулам, безумным лозам, поднимающим нежить, перчаткам, которые явились как будто из кошмарного сна, внезапным доспехам. Казалось сказки и придания разом ожили, но для спутников это было нормой, а она не переставала удивляться и относиться с опаской к новому и незнакомому.

- К чему эта демонстрация?

- Я пилу припасла, - улыбнулась Дова. Отчаянье пускало корни в душу кочевницы, но живой разум продолжал думать, как улучшить ситуацию. - Пила по дереву, но вдруг? Да и булыжником можно цепь разомкнуть. Только бы оторваться, а там время появится.

Время было главным ресурсом после еды и тепла в холодную весеннюю пору.

Вместе с Таргосом охотница делила ношу в виде кендерши, легкую словно пушинку. Туша молодого оленя и то тяжелее. Заодно было забавно наблюдать, как суровый минотавр, пугавший до бешенства Кармака и нежного сладкоголосого барда, мирится с хрупкой соседкой, напоминавшей в подобный момент мелкого проказливого речного духа. Непоседа подарила Дове красивую сложного плетения косу. Это было странно и непривычно, но охотнице понравилось. Элли совершенно невероятно умудрилась на бегу не причинить боли, а от прикосновения осторожных пальцев к голове слегка клонило в сон. Это чертовски расслабляло.

- Возвращайся по своим следам. Несколько раз попрыгай на дистанцию, а позади куски мяса покидай для псов. В след насыпь перца. Это лишит псов на время обоняния, - Дова засыпала Эладрила советами и передала один из пайков стражника. Еды было жалко, но лучше уйти от погони живыми и питаться шишками и кореньями, чем не уйти от погони.

- И как это у них получилось, - удивилась Франческа, оставив мистический посох прикрепленным к рюкзаку. Мертвяки были далеко, позволив использовать лук.
- Только вперед, - согласилась северянка, не желая задерживаться в овраге. Кто-то поднимал мертвых, а значит он где-то прячется и возможно ждет появления незваных гостей. Желтоперая стрела легла на тетиву. Верными шагами девушка направилась вперед, стреляя на ходу.

- Это стрела мертвеца? Хм... - Франческа попятилась от трупа, преградив спутникам путь к мертвому скавену. - Лучше здесь ничего не трогать. Когда-то в этих землях прошла чума.

Северянка оглянулась назад, вспоминая образ полуразрушенного замка.

- Это заповедные земли. Никто по ним не хаживал, но Берлога как старый замок, а вот и кладбище, словно городской могильник. Старые. До Нойхайфена здесь как будто люди жили.

Вздох.

- И зачем сюда крыс бежал? Не самое безопасное место. Странно все это. Идем дальше. Только смотрите в оба. Мертвые лучники это не то, что хочется пропустить.

Полдень отметили золотые диски древнего механизма. Ганбаатар ясно увидел себя на границе Сваагдарской пустоши. Рычаг треботельно уводил взор тифлинга вниз, но теперь воин осознал, что точка между обозначениями незнакомого языка на несколько градусов уводит путь западнее. Одно точно это не перевал Наз. Скорее всего это Восточные Хребты.

Основная проблема заключалась в том, что придется пересечь лес Амтар, где у братьев остались враги, а прочие территории подконтрольны кринти. В Сваагдаре тифлинги были как дома. Суровая пустошь приняла детей Змея. Стоянки кочевников слышали о свирепости и смелости братьев. И уважали силу странников, чью кровь отметили боги.

Владыка кошмаров любил испытывать детей, взращивая дикое потомство, подобно танцующим в небесах драконам.

- Не совсем уверен, - мужчина, проехав десяток футов, осторожно поднялся, стараясь не досаждать раненной ноге. Он пришел в себя, но к братьям не спешил подходить. - Я случайно на него наткнулся. Кое-какие манускрипты уцелели, что позволило примерно понять, что это нечто связанное с демонами. Не самое приятное, с чем хочется связываться, но тут появились вы... Впрочем, я отклонился от темы, - пока Ксемар болтал, он прошел к выходу за припрятанной сбоку торбой, которую перекинул через плечо. Наряд аркаюнца как будто был собран из вещей разных людей. - Вначале я подумал, что это какое-то тайное святилище моего народа, посвященное Малару. Кхм. Знаете дикая охота, жертвоприношения, оборотни, пожирание двуногой добычи. В общем, всякое дерьмо, но темным эльфам бы понравилось. Ха-ха. Черт. Даже немного грустно, что их нечем пронять.

- Позже я разглядывал примитивные гравюры, изображающие цветок под солнцем, которое собирался проглотить змей. Довольно необычно. Никогда не встречал подобного. Знаете, не здесь. Здесь как-то привычнее видеть разные плети и некоторые приятные извращения. Возвращаясь к нашим баранам этот огромный циферблат не напоминал солнечные часы. Если только конца времен или чего-то подобного. Они стояли на сегодняшний день, если я не потерялся во времени. Хм... Этот дивный цветок весьма оригинальный вращательный механизм, по идее приводимый в движение за счет аккумуляции внутри солнечной энергии через умноженное отражение с лепестков. Взгляните на наклон?

- Впрочем, толку вам рассказывать. Вы, наверное, ничего не поняли, да? Степные варвары, - прорычал на языке драконов Ксемар, не подозревая, что Хууран его понял.

- На сытный ужин я заработал, - оптимистично заметил мужчина, оглядывая тифлингов.

Крепкая ладонь сжалась на шее Ксемара. Мужчина захрипел и отпустил Хуурана, сдавленно кашляя, хрипя и задыхаясь от нехватки воздуха. Действия Ганбаатара оказались неожиданными для беглого раба.

- От-пус-ти, - попросил он, ударяя кулаком по руке охотника.

Ладонь Хуурана разрезала воздух в месте, где стоят Ксемар, но шебали успели оттащить от чародея. Механизм продолжал двигаться. Сменялись месяцы, солнце всходило и садилось под скрип древней машины, но чуждые символы не открывали тайны взгляду разъяренного Ганбаатара. Злость за брата застилала сознание тифлинга. Он знал лишь, что нужно идти на юг от места, где они в данный момент находились. Но куда на юг? Юг велик, но и он упирается в залив Пляшущих Дельфинов.

- Пус-ти! - повторил просьбу Ксемар, закатывая от нехватки воздуха глаза. - Я... помо-гал... кха-кха!

Внутреннему взору Хуурана предстал город, спрятанный в горах. Обрушившаяся часть руин чуждой змеиной архитектуры как будто щупальцами спрута выходила из трехметрового портала. Каменную арку покрывали похожие символы, как на золотых пластинах и стенах выросшего над механизмом подобия храма, созданного грубыми руками впечатлительных варваров аркаюнцев.



Вглядываясь в цветок, Хууран как будто взором проникал вглубь камня, отыскав усыпальницу над арочным навесом. На крышке саркофага лежало небольшое бронзовое кольцо, потемневшее от времени, с печатью в виде змея с двумя головами на одном теле на фоне солнечного диска.

Оглядывая шумного мужчину, нарушившего покой старого кладбища, Франческа молча удивлялась Ингвару, успевшего за долгие годы перезнакомиться с разными людьми. Охотница не могла похвастаться подобным. Без наставника она была мрачной, погруженной в собственные мысли, даже меланхоличной в горькой утрате, где-то обозленной на неправильно сложившуюся жизнь. Обыкновенно замкнутая и холодная в жестком профессионализме, воительница скорее отталкивала от себя людей. Она раскрывалась на длительной дистанции, никого легко и быстро к себе не подпуская, как бывает с людьми, которые в жизни часто обжигались.

Вновь лицо северянки ничего не выражало, а зеленые глаза осматривали попеременно каждого участника диалога, остановившись на кривом деревце в руках Геора. Стрела возвратилась в колчан, а лук странница опустила, не ощущая опасности. Несколько шагов от рухнувшей ограды позволили не дышать могильной пылью.

Часть биографии дядьки ускользнула от Франчески. Она ранее не слышала о Георе, словно наставнику было что утаивать. Неприятно осознавать, когда растешь под присмотром Ингвара, вместе путешествуешь по югу, чтобы в один день вскрылась подробность из жизни старого воина, о которой северянка ничего не знала.

Девушка внимательно слушала радостные речи посреди медленно клубящегося страшного тумана. И в очередной раз поморщилась, когда Ингвар назвал ее ярлом. Отвернувшись, лучница осматривала окрестности. Ярлица себя ярлом не чувствовала. Без армии за спиной она оставалась обычным наемником, а точнее следопытом без власти над могущественным артефактом с претензией на наследие. Франческа подыгрывала Ингвару, ведь он хотел видеть в ней кого-то, кем она не успела стать. В некотором смысле это угнетало, напоминая, что она сделала недостаточно, чтоб вернуться в родные земли.

Северянка старалась не унывать. Не смотря на отсутствие подвига, она владела посохом колдуна. Артефакт не спешил открываться, но со временем Франческа рассчитывала его изучить. Другой важной чертой оставалось здравое сберегающее командование. Отец ей бы гордился. Хогарт отличался осторожностью и рассудительностью, рискуя, когда шанс оправдан.

- Радостная встреча, Геор Мечеломатель, - произнесла охотница, подняв руку в приветствии. Голос ее звучал грустно в противовес словам. Странный укол ревности к Мечелователю одолевал северянку. Она сжала затянутую в перчатку ладонь в кулак, едва формальности знакомства были соблюдены.

Геор оглядывал их с Василем, точно хотел задать вопрос, но постеснялся. Франческа тоже внимательно осмотрела кислевита. Между рубакой с колоритным чубом и лучницей ощущалась некоторая отчужденность без агрессии. Они соблюдали дистанцию, раскинувшуюся пропастью недопонимания или чего-то иного. Охотница не вдавалась в подробности, оставив Василю свободу. Захочет – расскажет, а не захочет тоже хорошо.

В дополнение к происходящему, Геор утаивал истинную цель, которая привела его в сады Морра. Для ульриканца, каковым он назвался, это была нормальная практика. Франческа почти ничего о них не знала. Ее образование вертелось вокруг скромного жизненного опыта и сказок нянечек, которые веками пересказывают из уст в уста, но в наблюдательности ей нельзя отказать.

- Зачем тебе эта ветка? – поинтересовалась северянка.

ссылка

- Хорошо, Нкосана. Я не поеду с тобой, - Бриггита постаралась сохранить серьезное выражение лица, но насмешливая улыбка прорывалась сквозь неподвижную маску идеального лица. Возможно, на реакцию женщины действовало, как Кадаф и Аллен оспаривали право помочь бывшей пленнице.

Образовавшуюся паузу нарушило бряцанье ожерелья, которое поймала девушка, вернув украшение, золотым полудиском закрывшее верх груди. И Кадаф, который торопливыми движениями и хорошо скрываемым напряжением, разряжал тишину. Дева перевела взгляд на сына Конана, явно впечатлившись подобной встречей.

- Мир полагает, что ветвь Конана давно прервалась, а эпоха героев закончилась. Для меня честь быть знакомой с тобой, Аллен, сын Конана. Это судьбоносная встреча. Однако, я поеду с Кадафом.

Бриггита подошла к всаднику на прекрасном изабелловом скакуне и подала руку, чтобы мужчина помог ей взобраться на коня. Кадаф ощутил, что пленница не замерзла, а ее рука тепла, словно нет вокруг осенней промозглой мороси. В жилах женщины текла горячая северная кровь.

***
Возвращаться за Азимом в Амилию не имело никакого смысла, чтобы заново пересечь Аквилонию от Боссонских топей рядом с Пустошами Пиктов до округа Тарантия. Время поджимало. Близилась зима.

В странствии против чародея сеттита путники направились обходным путем в Киммерию. Они вначале думали пройти горы, но в нынешних условиях тропа сквозь неприветливые скалистые земли варваров показалась самоубийственной.

Первым крупным поселением для Нкосаны, Аллена, Кадафа и Бриггиты стал город Беррик, расположившийся в окрестностях форта Велитриум. Здесь мужчины собирались расстаться с бывшей пленницей. Однако, вести и недавние события вынудили их отказаться от подобной затеи. За время поисков артефактов, способных сразить колдуна, Немедия и Аквилония развязали войну с Офиром. Выходило, что коварные планы чародея сбывались.

Беррик оказался захвачен темными рыцарями. Войска быстро продвигались по территории Аквилонии, поскольку аквилонцы, увязшие на юге с Немедией, как выяснилось, совершенно не готовы к войне. Немедия воевала на два фронта, жестоко тесня Офир, чьи легионы легко переманивала на свою сторону, что оставило север Аквилонии абсолютно незащищенным перед внезапным Киммерийским налетом. Войска сэттитского жреца уже осаждали Велитриум, встав вокруг крупного форта лагерем.

Беррик преподал худший урок. Кадафу, Аллену и Нкосане пришлось наблюдать, как представители местной знати, практически единодушно покинули город, отправившись на поклон к правителю Киммерии, в котором видели защитника своего положения и семей. Они направлялись в форт Ньяро, где обосновалась ставка Короля Колдуна, отныне не скрывающего приверженность к Сэту. Идолы Змея воздвигались повсеместно. В городе висели таблички с именами «проклятых». За головы людей, неугодных завоевателю, предлагалась щедрая награда. За укрывательство «отверженных» обещалась смертная казнь.

- Они приносят непокорных воевод и старост в жертву Сэту, - шепнул горожанин Аллену, когда путники разглядывали деревянную табличку с выжженными на ней именами городских и военных чинов. - Надо бежать... надо бежать... - испуганно шептал он, неизвестно кому из присутствующих (а скорее себе) подав хороший совет.

Черные всадники, чьи маски напоминали лица демонов, открывали лагеря для вербовки на главных трактах у городов, охотно принимая в свои ряды простых солдат. Они предлагали отличное вооружение, кормежку и хорошее жалованье, что способствовало дезертирству знакомой с гражданской войной Аквилонии.

- Слушайте! - кричал обезумевший оборванец на городской площади. - Все, кто будет воевать за Короля Чародея Киммерии, получат по наделу земли! Ты, вот ты! Ты беден? Иди на север! Бери жену и детей! Примкни к Сэту. В новом мире каждый будет господином!

Крики человека закончились побоями собравшейся толпы, но кого-то заинтересовали его ядовитые речи, что посеяли зерно сомнения в душах людей. Напрасно власти пытались бороться с глашатаями колдуна. Он выполнял военные обещания, что лишь укрепляло его позиции. Таблички с именами пополнялись. Люди умирали на алтарях темного бога, заливая их собственной кровью.

Однако, колдун не был героем. Это было заметно, когда дома богачей сравняли с землей, оставляя пепелища на местах бывших усадеб. Его не интересовало богатство. Оно лишь служило методом достижения отвратительной по сути цели. Власть ради факта власти. Колдун не знал, что делать с обретенным могуществом. Ходили слухи от бежавших с севера беженцев, что Киммерию обложили неподъемными налогами, что сыновей отбирают у матерей, воспитывая их как свирепых воинов, что у фермеров отбирают весь урожай, чтоб прокормить постоянно разрастающуюся армию, а кузнецов едва ли не загоняют в кандалы, вынуждая денно и нощно создавать для армии броню и клинки. Позади себя темная армия оставляла лишь опустошение и смерть.

На второй день пребывания в Беррике, дошли слухи, что под Велитриумом состоялась крупная битва. Потери форта были поистине ужасающими. Шесть тысяч солдат аквилонцев пали против семидесяти воинов короля чародея. Поговаривали, что демоны носились над полем боя. Возможно, это было правдой, ведь массовые казни на алтарях Сэта на рассвете как будто подтверждали глупый людской слух. Или маски всадников выполняли свою устрашающую роль над слабыми умами.

Велитриум был брошен защитниками, отступившими вглубь страны.

Герои задержались на третий день, на четвертый покинув Беррик. В спину их догоняли последние вести, что Офир принял в свои ряды шесть тысяч аквилонских перебежчиков, купленных на серебро из оскудевших шахт.

Троица, ставшая четверкой, собирались остановиться в стороне от форта Ньяро, но задержались у рыбацкого поселения на озере Юсдаль. Поправив запасы и заметив, что половина хлипких домиков на сваях недавно заброшена, они расспросили старых бабок, оставленных родственниками умирать под гнетом нового захватчика.

- Но это не всё. Черная армия киммерийцев движется в обход гор. Они уже взяли Ньяро. Ох, что с нами бу-у-удет, - причитала шамкающая беззубым ртом старуха. Она не знала, что Велитриум недавно пал.

- Ничего, старая. Кому ты нужна, - вторая стукнула палкой глупую бабку по голове и сердито направилась в поросший мхом и покрасневшими к холодам вьюнами покосившийся дом.

С момента как Аллен забрал меч отца Саша упокоился, не являясь во снах к молодому воину. Старый друг выполнил предназначение даже в смерти.

***
На подступах к форту среди троп, змейкой ползущих между зелеными холмами, частично поросшими хвойными соснами и елями, засевшая за камнями группа заметили конные патрули всадников человек по двенадцать, объезжающие окрестности вокруг укрепления. Живописный замок на скале, явно претерпевший осаду, частично разрушен с северо-восточной части, откуда явились киммерийские войска. В судьбоносный день героев встречали серые хмурые небеса. Легко подобраться к крепости даже с войском не представлялось возможным, но было несколько способов. Западную часть стен практически не патрулировали, не уделяя ей должного внимания. Отвесная скала, которая поросла только на верхушке деревьями, служила идеальной естественной преградой. Несколько веревок тянулось с одного края ущелья на другой, по которой изредка что-то передавали в тубусе. Явно, донесения или иного сорта послания. Другой способ заключался в стоке, который пропускал подземную реку, что позволяло замку крепко стоять на каменном основании, постоянно не обрушиваясь вниз, как это иногда происходило с одним фамильным гнездом герцога в Ивелине. Упрямец в третий раз перестраивал дворец.

Аллен, уклонявшийся от великого наследия и власти, явился к чародею без армии. Это усложняло задачу, но оставался скрытый способ проникнуть в форт, чтобы одолеть хитрого сэттита. В момент, когда Бриггита хотела заговорить, они заметили стройного прекрасного юношу с кудрявыми обворожительными локонами, богато одетого в золотистые и серебряные атласы. Неужели Нкосана прав? Что если это Азим, спокойно прогуливающийся в логове узурпатора?

- Я бы могла отвлечь солдат в лагере, сторожащих гнездо для посылок, - предложила Бриггита, которая довольно равнодушно восприняла далекую фигуру офирского красавца.

Смешанные чувства испытала рыжая, когда подпевавший словам барда охранник обрел человеческий облик. Она предупредила о появлении надзирателя и отступила от двери, прислушиваясь к разговорам и шагам сокамерников.

- Нет, - коротко ответила она Кармаку, когда веселый из-за горячительного напитка надсмотрщик убрался прочь. Таргос был силен и свиреп, но если он попробует что-то сделать чародею, то отправится в карцер, поэтому Дова не переживала о конфликте между мужчинами. Минотавр умело играл мускулами и эмоциями соратников по несчастью, но ничего кроме досады и безразличия у уставшей от подонков, вроде темных рыцарей, девицы это не вызывало.

Ничего нового сказать о кандалах не нашлось. Вырваться из оков не представлялось возможным без посторонней помощи, а потому волноваться бессмысленно. Наверное, об этом позаботятся освободители.

Наблюдать как мечутся во мнениях о жреце сокамерники было не слишком приятно, поэтому Дова беззаботно махнула водки из кружки, занюхав ее потным минотавром (хоть какой-то реальный прок от нелюдя) и устроилась на ночь.

- Угу, - ответила она, обняв себя руками и свернувшись калачиком у стены рядом с клочком прибранной соломы, чтобы было теплее. Голова кружилась от обжигающего пойла, но это было приятным ощущением.

- Не отвечай, - прорычала северянка Василю. Она остро глянула на Ингвара.
- Не вздумай меня продать, - обиделась девица, резко отпустив руку наставника и направилась вперед, сдерживая клокотавшую злость.

Вместе со смертью мертвеца в степи воцарилась губительная и мрачная тишина. Близился колдовской закат. Мелкие камешки под ногами Ганбаатара не шуршали, повинуясь нереальному охотничьему чутью бывалого шаарца. Он ступал легко, словно призрак-кринти. Имя древнего града, чьи кости торчали обломками, стерло время. Оно было забыто, как и многое другое из варварского прошлого Дамбраза.

Сквозь медитацию Хууран заметил, как маленькая ядовитая змейка выползла изо рта мертвеца - это Ночной Змей ответил на вопрос чародея. На теле неживого не осталось следов от кандалов, застарелые шрамы на спине разорваны, татуировка отсутствовала или что-то стесало ее об камни. Если у ног тифлинга искомый пленник, то кто-то позаботился о том, чтоб его не узнали.

Кое-что смутило чародея. Вместо метки-паука он обнаружил вырезанную острым ножом печать на груди погибшего, призывающую темного духа. Это не был демон, но и не посвященный Змея. Однако, он ведал прошлое, а может быть и будущее. Теперь это было не важно. Главное, что резьба свежая. Вновь от змеиных глаз братьев не укрылось увядание, которое мучило окрестные земли.

Одержимого создал некто, чья душа столь же черна, как тьма Абисса. Он не только вселил в сосуд злого духа, но перед смертью вдоволь поиздевался над человеком, как того требовал страшный ритуал. Пустые глазницы с вырезанными глазами, свернутая шея, сломанные кости и изрезанное рваное тело, которое, возможно, жрали заживо...

Ганбаатар прошел мимо привязанных к специальной деревянной перекладине лошадей. Он остановился у колодца, чья темнота хранила прохладу. Повеяло могильным холодом. В градациях серого охотник заприметил проемы в кладке, словно лестница, уводящие на дно пересохшего источника.

Возвращение Салента невозможно было проигнорировать. Он привычно напевал песни, хотя Франческе порой казалось, что в них содержатся шутки, намеки и даже обидные подтексты. Наверное, срабатывала ее мнительность.

Новая песня не оставила девушку равнодушной. Неужели барду кто-то изменил? Хотя кто и как он об этом узнал? Может быть одна из бывших была мстительной колдуньей и прислала ему сообщение? Франческа слышала, что маги умеют общаться на расстоянии. Но как же концовка? Неужели у реки нашлась какая-то дева, с которой согрешил бард? Если догадка верна, то Салент везуч и оперативен.

"Зачем я вообще об этом думаю?" - задалась мысленным вопросом северянка, устыдившись собственному любопытству к чужому человеку. - "Это его жизнь. Пусть как хочет, так и живет".

Мысль лихо развернулась, не упуская случая обдумать хитрую ситуацию.

Получалось, что дамские угодники не просто получали от жизни гедонистическое удовольствие, но зачем-то пытались удерживать бывших жертв чар, ведь иначе нет смысла ревновать. Верно? В этом моменте, северянка вспомнила, как бард отреагировал на ее слова и подмигивание, когда она сравнила его с героем фривольного романа. Возможно, что ему не нравилось то, чем он занимается? В смысле, соблазнением. Выходило сложно. Герой из песни, возможно, тоже испытывал диссонанс. Он менял девиц, как иные меняют перчатки, но почему-то горевал о верности, которая по сути ни ему, ни дамам не нужна.

Наверное, окажись она менестрелем, то написала бы короткий вдумчивый рассказ, навеянный услышанным. Главный герой будет испытывать к женщинам чувство презрительной и брезгливой жадности, которые не останавливают на пути к очередной победе, напевать какие-нибудь лживые и паршивые стишки, горевать об снедающем одиночестве и...

Мысль едва не прервалась.

И поражать читателя беспредельным эгоизмом.

Довольная импровизацией, Франческа решила записать идею в походный журнал. Она как обычно любовалась Салентом и отточеностью его движений, когда полезла за письменными принадлежностями в рюкзак.

- Салент, хочешь ягод? У меня еще остались, - предложила обрадованная и повеселевшая охотница, довольно зажмурившись, словно кот, укравший из крынки сметану, и охотно спихнувшую кувшин на пол лапой, чтобы поделиться с мышами.

- Остыньте оба, - девушка махнула рукой, прекращая бранные разговоры. - Я с вами скоро с ума сойду, - охотница забрала посох. Она потерла переносицу, уставшая и измученная, чтобы начинать разборки. Казалось, что Земли Духов прокляты. Опытные воины печально часто теряли рассудок. Франческа пребывала в благостном неведении, насколько близка случайная мысль к разгадке состояния друида. Слепота к бескровной ране Вурона позволяла приписывать характеру эльфа новые скверные черты. Неизвестно что было тому причиной – безмолвие перворожденного, подобно зверю, неспособного поведать о хворях, которые одолевают тело или разум, или отсутствие чуткости и безразличие светловолосой лучницы и кислевита.

Северянка помнила сражение с ранеными дварфами. Ее самолюбие не пострадало из-за заблуждения Вурона. Она помнила взгляд Атаульфа и слова, что заставили их пути разойтись в похожей ситуации. В отличие от многих, Франческа шла особым путем, поэтому поступила иначе.

Этот путь тернист и труден. Ее зачастую не понимали. Следовать другому взгляду на мир требовало постоянного самоконтроля, когда огонек злости предупреждал разгореться в пожар, подпитываемый яростью. Главное не забывать, что она не Триггви и не Атаульф.

- Не хочешь помогать - черт с тобой, но именно поэтому вас, эльфов, не любят*.

Франческа удобнее перехватила посох, бесцеремонно пользуясь им, словно обычным шестом для путешествия.

- Разберусь без магов. Завтра... Пойдемте отсюда.

Румянец проступил на щеках маркизы, когда она заметила взгляд Френсиса. Шарф благополучно скрывал лицо Лейласы, чтобы не выдать присущую исключительно прекрасным представительницам реакцию на двусмысленности.

Авантюристка закрыла веки, смиренно слушая, как американец спасал ее репутацию. Когда она взглянула на слугу холодно и спокойно, то сохранила образ молчаливого и опасного наемника, который дорожил инкогнито превыше неприятностей.

Но не одна Лейласа нервничала. Френсиса выдавал акцент, что означало - он тоже переживает. Неприятный говор, присущий беднейшему району Ист Лондона, явно не красил американца.

В дальнейшем маркизе предстояло постоянно удивляться. Что скрывал Сент-Джеймс, о чем она не ведала? Лейласа полагала, что он джентльмен широких воззрений, а оказывается в шкафу спрятаны скелеты. Авантюристка непривычно озиралась. Налила в стакан воды, в которую отупело смотрела, пока Френсис проверял убрался ли от двери лакей.

- Сэр! - воскликнула Лейласа, собираясь возмутиться заявлением о "женских штучках". Не смотря на беготню по крышам, маркиза оставалась английской леди. - Вы... чудовищно невоспитанный!

Впрочем, запоздало сообразив, что Френсис говорит об отмычках, то приступила к делу. Она вытащила из потайного кармашка на поясе пару хитрых щупов, прежде чем откинуть полотно ткани и приступить к вскрытию замка.

- Вначале по-тихому, а если не получится, то будем громкими. Кхм.

Лейласа пыталась переварить рассказ американца о любви Сент-Джеймса коллекционировать.

- Нас ждали, но придут другие. Тоже мужчина и женщина. Он умрет... - прошептала авантюристка, поддевая пазы в замке, чтобы провернуть механизм. Она забавно прищурила левый глаз, осторожно проверяя податливость замка, чтобы случайно не сломать отмычку.

- Я в шоке, Френсис. О чем еще мне не рассказали?

Расслоенные желтые когти играючи заскользили по груди Ганбаатара, постукивая по доспеху. Мертвец не отрывал пронзительного взгляда от лица лучника, даже когда воин отошел и вновь выпустил в грудь неживого пару стрел. Поеденная кислотой и огнем дыра разрасталась на теле одержимого трупа. Через нее легко просматривался скорбный пейзаж опустошенной земли.

- Мои сны станут явью, - выдохнул мертвец, пав под натиском колдовской силы и ярости росомахи, вгрызшейся в ногу до черной гнилостной крови.

Это был конец. Или начало.

Тело распростерлось на песке, уткнувшись обезображенным лицом в землю. Руки раскинуты, как будто крылья. Черный дымок таял в воздухе - это злой дух покидал смертный сосуд.

ссылка

Зеленый туман забирался в уши, заставлял глаза слезиться, а горло першить, как бы Франческа не закрывалась от проклятого касания магии. Она хватала ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Краем глаза девушка заметила, как рядом на колени упал Васил. Его голос изменился. В нем сквозила боль утраты.

Одурманенные зеленые глаза бездумно шарили около древа. Разум до последнего шептал не сдаваться. Борись... Борись же!

Но магия была сильнее обычного человека.

Шатнувшись в сторону, Франческа в последний раз вздохнула обжигающий едкий дым.

***
Мир преобразился. Это был знакомый деревянный чертог с резьбой по колоннам и ребрам крыши. Зеленый стяг с головой волка трепал прорывающийся в отворенную дверь сквозняк. Край полотна заляпало бурое пятно - это из оскаленной пасти волка капала кровь.

На полу лежали изрубленные люди. Чужие лица приобретали знакомый облик. В одном из мужчин Франческа узнала отца. Она любила его больше остальных.

Могильный холод сковал сердце при виде Хогарта, мурашками прокатившись по телу. Старое воспоминание отдавалось свежей болью, точно заново разрезаешь заживший рубец.

В первые секунды не верилось, что отец мертв. Франческа даже не дышала. Разум помутился. Тошнило. В горле встал ком. Мир поплыл. Взгляд забегал от одного тела к другому, пытаясь найти опору.

Но рядом лежали мать и братья.

Чуть поодаль Ингвар.

Нет. Нет-нет-нет. Не хотелось верить в увиденное. Только не это. Только не они.

Франческа шагнула назад, испуганная и обозленная увиденным. До последнего не верилось, что самые дорогие люди могли погибнуть. Злость смешивалась с ненавистью и страхом. В безумном водовороте чувств было не разобрать, какие бесы одолевают девушку.

Одинокой фигурой стояла охотница посреди побоища. Взгляд скользнул на окровавленный клинок, а следом на раны, что остались на телах. Страшное осознание обрушилось лавиной, сметая остатки человеческого облика.

- Я их убила... - удивление скользнуло в голосе. Сомнения подтачивали червячком, ведь она помнила, что не способна на подобную жестокость.

Любила ли? Любовь? А что такое любовь?

Взгляд злой и гневный вернулся к лицу отца. В зеленых глазах что-то изменилось. Франческа ненавидела Хогарта. Она взглянула на пронзенную грудь отца. Красивые губы изогнулись в отвращении. Старик не обращал на нее внимания, а ведь она была его дочерью. Он дарил любовь только сыновьям. И матери, а ведь она моложе и красивее. Давно пора было выцарапать старухе глаза. Тварь, родная мать с ней соперничала, превращая жизнь в ад. Франческа радовалась взирая на месиво, в которое превратила женщину, что подарила ей жизнь. А маленькие ублюдки, которые над ней шутили и издевались? Теперь их отрубленные руки жрет Айна. Они уже никогда над ней не пошутят.

Взгляд коснулся Ингвара и застыл. Шум в голове будил внутри чудовище, выпуская наружу хорошо сдерживаемую агрессию. Голоса нашептывали страшные и коварные идеи, а охотница не спешила их заглушать. Ее красивое лицо исказила гримаса жестокости и злобы, придав лицу демонические черты. Но что-то в образе старого викинга останавливало северянку. Она занесла меч, чтобы отрубить ему голову, лишь бы остекленевшие глаза прекратили осуждать ее за то, во что она превратилась. Глупец, он пытался остановить ее от захвата власти!

В последний момент клинок лесных духов, который она не заслужила по праву, застыл в воздухе. Ведьмовские глаза туманили слезы горечи, словно вместе с влагой проклятые капли выходят и оборачиваются ядовитыми змеями.

Франческа вздохнула, неуверенно и медленно опустив клинок, так и не совершивший последний удар, и в страхе бросилась бежать прочь из залы, гонимая ужасом перед судом старейшин.

- Ох, мне бы быть молодой в сорок девять, - размечталась Франческа, но замолчала, слушая стихи Салента и новые чуждые мотивы в музыке. - Весьма свежо... - отметила охотница. - А что книгу собираются сжечь? - задала она весомый вопрос, удовлетворившись ответом Кида. Ее устроило подобное решение.

Что же касалось привычной для дев реакции, то каждый судил со своей колокольни. Для мужчин вопросы северянки были двусмысленными, а для Франчески они значили именно то, что значили. Без подтекста и намеков. Она совершенно не горела желанием путешествовать с извращенцами, жаждущими смерти в объятиях суккубиц, поэтому заранее уточняла детали.

- Такой талантливый. С ним очень тяжко путешествовать, - охотница погладила барда по рукаву, благодаря за злободневную композицию. - Так ты не ответил про книгу о Сильвии. Что это за чтиво? А то вы все что-то читаете, а мне скучно. Тоже хочу чем-нибудь себя занять, - она промолчала, что убивать в округе пока некого.

- Не обращай внимания на наемника, Вурон. В детстве его много били головой. И это не лечится. Удивляюсь, как его земля носит, - ответила Франческа, помассировав висок для успокоения. Йохель с каждым часом раздражал ее сильнее прежнего. В дополнение к разрушительному поведению мужчины, он становился бесполезной обузой.
- Идем. Расскажешь про дриаду. Твое сообщение мне интересно, - охотница постаралась улыбнуться, но ей тоже хотелось врезать Топору, поэтому мимика вышла натянутой и не особо дружелюбной. Эльфу девушка протянула руку в знак дружбы, надеясь, что в этот раз никто не отберет у нее флягу с хорошим вином, потому что Йохель пил отвратную кислятину. Ей даже было стыдно признать, что она продолжала носить сосуд с диким пойлом.

По скупому представлению сурового воина у Франчески создалось впечатление, что она не нравится Фараму. В голову лезли грустные мысли, заодно навеянные недружелюбной обстановкой: труп дварфа и стаи крыс, узкие темные тоннели и ржавые цепи в шахте. Ситуацию выправил Салент, за которым скрывалась молчаливая охотница. Искусная игра менестреля застала девушку врасплох. Она оторвалась от разглядывания коллеги по цеху, в последний момент осознав, что напрочь забыла сценарий, который не выдали для ознакомления.

Старание мужчин Франческа оценила по достоинству. Она важно кивнула, надеясь не разочаровать компанию, и сложила руки на груди, но в отличие от темно-эльфийских традиций отнюдь не в знак мирных намерений, а как будто заранее защищаясь. Годы среди наемников, жестокие расправы над гоблинами и собирание жутких трофеев лишили северянку изысканных манер, которые не успели привить погибшие родители. По сравнению с местной аристократией Франческа невоспитанная дикарка.

- Ага, - выдала охотница, проследив взглядом за крысом, который чудовищно напоминал лайку с купированным хвостом. Короткое согласие прозвучало не слишком убедительно для представительницы царственных кровей.
- Да! - торопливо опомнилась воительница, поправив грубый просторечный говор.

Девушка кинула быстрый вопрошающий взгляд на менестреля. "И что дальше? - читалось в зеленых глазах".

- Очень рада знакомству со всеми, - неестественным голосом произнесла северянка.

"Что делать-то?! - губы сложились в следующий немой вопрос Саленту".

Ситуация откровенно забавляла. Искренняя улыбка вытеснила серьезное меланхоличное выражение с лица Франчески, которая едва поддерживала образ Величества. Или Высочества. Или как правильно? Она даже не отличит реверанс от книксена.

Улыбка исправила впечатление от наигранности официальной фразы, а неординарный подход барда позволил расслабиться. За последнее охотница была неимоверно благодарна шутнику-менестрелю. Однако, в разговор двоих исследователей старалась не влезать, разглядывая то колдовскую звезду на полу, то собравшихся персон.

- Блэкберрихилл. Он Салент Блэкберрихилл, - наконец, произнесла охотница, которая напоминала проказливого пикси, отрицающего причастность к шалости. - Недавно ему пожаловали новые земли и титул, - окончательно завралась Франческа, покачивая головой с бесконечным отрицанием несбывшегося, но озвученного хулиганства*.

Погас колдовской клинок. Желтый свет вечного факела, рыжие локоны живого огня, ранее смешивающиеся с мягкой пастелью зеленого, чье ровное сияние источал необычный меч, оставил играть по стенам тоннеля лишь теплые тона. Франческа убрала клинок в ножны по просьбе Салента. Руки ее дрожали, но не от злости, а от невозможности выразить эмоции. Она знала, что не каждый гоблин виноват в пережитом ею горе, но жажда мести и потери требовали жертв, которые нелегко усмирить. Это понимаешь, если терешь кого-то важного и близкого.

Фарам не отвечал на вопросы девушки, а мысли северянка не читала. Его спокойное лицо осталось непроницаемым и холодным как камень.

Значит, нет...

Охотница уткнулась лицом в плечо менестреля, где обрубок хвоста Скребка изредка касался щеки, чтобы мужчины не увидят ее слез. Она стиснула зубы, поддавшись угрюмому молчанию и пассивному, тяжело давшемуся, согласию. Гоблин не стоил ни одной капли человеческой крови. Он не стоил ссоры. Он вообще был ничем в глазах порой беспощадного охотника.

По странному стечению обстоятельств оказалось, что у Франчески много общего со Скребком. Ненависть, отравляющая многие годы девичье сердце, объединяла с существом чужим и неприглядным, но который теперь казался кем-то близким и понятным. Его боль была ей понятна.

- Пусть уходит. И не возвращается, а то... тяжело это все, - выдохнула следопыт каким-то не своим голосом, буквально переступив через себя на встречу другому человеку.

Краснеющие листья тихо шелестели в стороне.

Показалось.

Франческа решила, что она распереживалась у лаза с крысолюдами, поэтому разум бередят навязчивые глупые мысли.

Зеленые очи в последний раз осмотрели кустарник и плотно выросшие друг к другу влажные черные стволы древ, прежде чем девушка расслабилась.

Совершенной неожиданностью стало нападение жуткого мертвеца. Когда медведь выбежал на отряд, то охотница потянулась за стрелой в колчане, неловко шатнувшись в сторону. Медленные движения злили. Одолевало раздражение мимолетным чувством от осознания, что Франческа не успевает! Желтое оперение скользило по коже перчаток.

Издав странный шипящий звук, лучница, наконец, совладала с оружием. Она шагнула в сторону, прицелившись в опорную лапу, а точнее ведущую кость, чтобы сломать конечность. Мурашки бегали по коже и волосы как будто шевелились на загривке от вида мертвеца. Огромных усилий стоило девушке, чтобы совладать с эмоциями, когда Ингвара в очередной раз ранили. Северянин вновь бесстрашно принял первый удар.

Пущенная в цель стрела не задела наставника, чего боялась девушка, но застряла в медведе, порвав в боку серую кожу. Однако, монстр этого даже не заметил.

- Не стойте!

Демонстративность Стэна не укрылась от наблюдательного взора Дианы. Она улыбнулась шрамированному воину, тактично промолчав. Вызов был принят. На фоне рослого паладина маленькая крепкая аристократка казалась крохотной и хрупкой, что дополнительно забавляло деву-воительницу, когда паладин окидывал ее хмурым взором. Возможно, он что-то не одобрял или как другие братья (признаться, даже крестьяне порой смеялись над леди-рыцарем, ведь женщина не может быть воином, а тем более благословенным клинком солнцеликого!) не одобрял ни ее выбор, ни методы. Впрочем, успеется поговорить и обсудить детали. Диана на это надеялась. Тем временем она пропускала мимо себя колючие взоры.

Это было странное ощущение, когда разбойники намеренно стращают. Диану давно не обстреливали, зубоскаля, но не причиняя вреда. Значит, в лесах обитают люди с понятиями. Они пойдут на разговор, если понадобятся услуги осведомителей особого толка.

Помимо лесных братьев, молодой воин, явно стесняющийся заговорить при мужчинах, потому что поднимут на смех, выбрал ее как главного слушателя. Ди в сказки не верила, но сказки и тьма верили в паладина. Она собственными глазами видела ночь во взоре однажды убитого ею мальчишки, чувствовала зло в амулетах и многое другое. Змей вполне возможно не вымысел и не шутка бандитов.

С подобными мыслями рыцарь прибыла на белоснежном Звездочке.

***
В личных покоях с картиной фрегата, борющегося со стихией, леди-рыцарь видела собственное отражение. Она была фрегатом, чьи доски кряхтели под натиском стихии, канаты натужно держали мачты с подобранными парусами. Корабль как будто намеренно шел сквозь шторм, страшась и наслаждаясь дикой стихией хаоса, борясь с ней и следуя ее безумным порывам, на погибель или до тихого штиля и земли обетованной.

Рыцарь переоделась к ужину в светское платье. Она молилась на рассвете, а потому после долгого пути привела себя в порядок. Девушка уложила светлые волосы, обрезанные как у молодого юноши, чтобы немного подчеркнуть женственность. Не смотря на избрание тяжелой судьбы паладина, Диана де Лиль оставалось аристократкой. Паладины это живое воплощение лучших качеств человека. И девушка старалась им соответствовать, следуя порывам сердца.

Платье из плотных серебристо-синих тонов и жесткий корсаж напоминали доспехи. Тонкий шлейф полупрозрачного шифона цвета индиго, мягкий и женственный, как будто отражал истинную натуру закованного в вечную броню неусмеримого воина. Длинные рукава, чьи треугольные уголки, закрывающие тыльную сторону ладони до пальцев, закрытый до горла лиф и отсутствие каких бы то ни было украшений, подчеркивали скромность паладина. Неизменными оставались прямая осанка всадника и широкий свободный шаг, присущий воинам. Сдерживать кавалерийскую манеру походки у Ди хватало волевых усилий.

- Стэн. Джонатан, - приветствовала мужчин Диана. Она кивнула управляющему, благодушно улыбнувшись. Седоволосый мужчина выглядел и говорил приятно, что подкупало паладина.
- Если мои спутники не против, то я бы хотела поговорить о делах. Впрочем, можно за обедом, - добавила она, разумно полагая, что возможно сочетать приятное с полезным, а не удовольствоваться крайностями.

Однажды вечерком в небольшом питейном заведении в средней части Касира встретились трое ранее незнакомых людей и нелюдей. Это была таверна средней руки, которую любили торгаши, шлюхи, моряки и даже авантюристы. В ней хорошо готовили, не разбавляли эль, в вино не плевали, девки симпатичные и не болели, а если и болели, то штатный лекарь достойно исполнял свой долг, порой несколько раз на день, и культурная программа для пришлых удовлетворяла спрос не только ниже пояса. Называлось заведение "Кривая маска". Ею владела одна из семей кринти, потому опасаться на счет очередного раздела влияния в городе не приходилось в ближайшие пятьдесят лет. Хотя зная дроу, или местных полудроу, всякое случалось.

Винтер явился в Маску в поисках комнаты, прослышав от одного моряка, что в обмен на выступления управляющий мужчина шебали охотно берет на работу музыкантов, так как это привлекает в заведение взыскательную публику.

Для Фалко, работающего на Дом Нариаз, а точнее на вторую дочь матроны - Бризу, пребывание в Маске было местом отбора потенциальных кандидатов в Театр "Эклаве" для местной аристократии и чуть менее уважаемых чистокровок из темных эльфов. В Дамбразе на поклонников Ллос работалось тяжело, но как жаловались мужчины-дроу за чашей вина, на Поверхности госпожи вели толерантную политику по отношению к инорасцам и иноверцам, но время от времени каждый получал порцию хлыста и унижений.

Фалко тоже везло, но он то ли привык, то ли не унывал. В основном с Бризой общался его друг - Маркус, какой-то проходимец с иллусканскими корнями, чья семья помешалась с местными варварами, что нисколько не прибавило ему мощи в мышцах. Могучая наследственность досталась сестре, которую Бриза таскала с собой вместо темноэльфийских телохранителей.

Про ББ Фалко был смутно наслышан, поэтому когда халфлинг уселся пить с ним за один стол, то ничему не удивился. В это время Винтер пытался договориться с Джоном.
- У меня нет комнаты. Вон тот, - указал он большим пальцем в сторону сцены, отрываясь о извечного протирания стойки, на жутко-фальшивящего одну из развеселых песен полу-орка с гармонью. - Публике нравится. Мне все равно какие ты путеводители пишешь. Слыхом не слыхивал я про твой Кормир. Или выпри этого, как хочешь, или завоюй публику.

Фалко пил по другой причине. Маркус рвал на себе волосы и вырвал бы их большому парню, если бы он не побрился на лысо, потому что актеры "Эклаве" жаловались на зверские условия Бризы и отказывались выступать. Старый костяк труппы сохранился, но без ведущего солиста лесного эльфа Эльтариона, который исполнял женские роли чувственнее многих дам, актеры отказывались выходить на сцену.

Это означало, что Маркуса и Фалко высекут, возможно, даже на главной площади, так как через два дня ожидалось большое событие в городской жизни Дамбраза, когда главные лица города и ведущие дома кринти посетят мероприятие Тысячелетней Ночи. В общем, если Нариаз облажается, то плохо будет не только Бризе. А если Бризе будет плохо, то она постарается, чтобы всем вокруг было еще хуже.

- Я приворожииииил тебя!
- Соткал паучью сеееееть!
- И в море тьмыыыы!
- Поймаааал блестящий соооон! - горланил бард, наигрывая мимо нот какую-то дамбразскую песню, неизвестную Винтеру.

Ночь прошла без происшествий. Дове удалось отдохнуть и выспаться после тяжелого дня. Рана от копья в животе саднила фантомной болью, напоминая, что воительница пережила страшный и неравный бой. Невзирая на неудобства, пришло время заняться делом.

В холодных рассветных лучах осени, алым раскрашивающие ветви великого древа, охотница сидела под голой кроной на массивном корне, проводя точильным камнем по серебристому лезвию двуруча. Черная выжженная земля под меховыми сапогами сохраняла пепел прошлого пожара. Забытые людьми руины обгорелыми черепками уродовали подступы к лесу. Запустение и тишину Тысячелетия нарушал скрежет зачищаемых насечек и всхрапывание Предателя. Волчица осталась в теплом доме греться клубком рядом с принцессой Джоанной. Черненькой придется поймать птицу или пару мышей, которые остались даже после пожара, где люди не нашли в себе сил продолжать жить, чтобы не голодать. Дети мирно спали во время утреннего бдения рыжеволосой воительницы, которая ежилась от прохлады ветерка, вызывающего мурашки на коже. Огненный медный диск медленно выплывал из-за горизонта, когда Дова смазывала клинок маслом, чтобы сберечь от въедливой ржавчины. Ее внимательные яркие зеленые глаза осмотрели покинутую деревню. Япет исчез и не показывался на глаза. Послали ли его злодеи, что напали на сиротский приют или случай и совпадение привел полуоборотня к обремененному женщинами и детьми отряду? Этого воительница возможно никогда не узнает. На полной груди покоился амулет с выгравированной волчицей. Неужели проведение послало к ней оборотня, вервольфа, кланового зверя, чтобы помочь в сложном и опасном поиске? Вопрос без ответов.

Несколько часов в одиночестве не прошли для странницы даром. Она позволила поспать детям и не подготовленным к путешествию принцессам, особенно Иренте, которая избрала сложный и тернистый путь закованного в латы воина. К моменту, когда все проснулись, Дова седлала верного вороного жеребца, проверяя тугость ремней. Солнечная приятная погода радовала бодрым настроением. Особенно, что древо живо. Дова всегда немного переживала за великих исполинов. Обязательно нужно поискать друида, который вылечит пострадавшее растение.

- У вас десять минут на сборы, умывание и завтрак. И мы выступаем. Поторапливайтесь! - встречал громкий голос охотницы подрастающую сиротскую поросль, окончательно вырвав детей из обители сна. За хлопотами, воительница не уследила за Джоанной, которая рыскала по руинам.
- Миледи, ваша кошечка здесь! Не задерживайте нас! - прикрикнула рыжая, которая не подозревала о намерениях принцессы по приручению полукровки.

***
Дорога предстояла долгая. Они терпеливо шли. Детишек порой приходилось подгонять окриками, чтоб не отставали. Усталость с прошлого дня одолевала сирот, чьи неокрепшие тела не успели закалиться.

Вскоре начали попадаться люди. Один мужчина слишком пристально разглядывал Иренту, чем обеспокоил северянку, ведущую под уздцы мерно шагающего Предателя. Дова не выдала эмоций, но внимательно следила за безопасностью девушки, ведь нельзя же в каждом видеть врага.

Ступающему рядом коню хотелось размяться, гарцевать, но он сдерживал дикий, как у воительницы, нрав, тяжело дышал могучими поджарыми боками, покорный в порывах. За годы, проведенные вместе, жеребец научился доверять всаднице, полагаясь на ее опыт и мудрость. Как и наездница верному другу, чье необыкновенное чутье, ловкость и быстрота не раз спасали ей жизнь. Сложное взаимопонимание и равновесие установилось между воином в рогатом шлеме и грациозным животным.

В седле в этот раз разъезжала Ирента, когда к Дове обратилась старушка.
- У нас достаточно времени для разговоров, кхм, - кивнула охотница подошедшей принцессе, намеренно скрыв ее титул. Или Волчице, которую теперь делили две женщины.
- Мафстон хороший город, - согласилась она, разглядывая старушку и ее питомцев. - А почему вы не советуете, бабушка, его навещать?

Черви из сыра... и не такое приходилось жрать Гулгаке, чтоб выжить. Черви тоже мясо, хотя не настолько вкусное, как хорошая еда, о которой орке пришлось забыть, когда она попала на улицу. От смеха откуда-то из головы ее пробирали холодные мурашки. Голос знал о ее похождениях и это настораживало. Все вокруг было жутким, но зеленокожая слабо реагировала. Она не знала, как поступить. Откуда голос? Надо ли его убрать? И может ли он причинить вред? К прочим моментам жрец-хранитель не отзывался, а его окорок вкусный и целый даже не сгнил.

- Оу... вас так много... - Гулгака начала пятиться назад. У нее был день из неприятностей. Дохлый мальчишка. Банда Генри. Рана. Голос в голове. Сгнивающая на глазах еда. Как будто какой-то чародей забавлялся. - Я не трогала-трогала вашу еду, - заклинило орку в очередной раз. Она осторожно потянула кинжал, стараясь заболтать темноту с глазами, но только для того, чтобы вонзить острие в глаз одного из неведомых существ. В этот раз бежать было некуда.

"Черт... - мелькнуло последней мыслью".

Медленно отворил змеиные глаза Хууран. Он взирал на тент шатра, не узнавая привычной песочной ткани. Потолок у центрального шеста был расписан коричневыми узорами. Мягкие подушки поддерживали тело, нежащееся от ласк. Запах тонких духов ириса приятно щекотал ноздри, смешанный с теплым ароматом женского тела. Легкое сомнение встревожило разум, но улыбающаяся мягкими полными губами черноокая и чернобровая красавица заставила забыть об опасности. Ладонь прелестницы блуждала по телу чародея, пробираясь под одежду, где чешуйчатая кожа отзывалась на прикосновения. Насмешливо хихикнув над замлевшим чародеем, его отвлекла вторая, словно капля воды черноволосая смуглокожая калишитка. Обрадовавшегося Хуурана приобнял кожистый подвижный хвост. Чужой хвост. Когтистые пальчики расстегнули одежды чародея. Жаркие тела возбужденно дрожали, упругие и отзывчивые. Раздвоенным языком лизнула прелестница грудь Хуурана. Обещание в черных очах сулило тысячу и одну ночь наслаждений. Губы, сладкие словно нектар богов, разомкнулись, обнажая демонические острые зубы.

Мгновение…

Острая боль пронзила тело. Не сразу колдун понял, чем обернулась награда. Зубы рвали плоть. Когтистые пальцы раздирали кожу, пробираясь внутрь, наполняя тело не сладострастием, но агонией. Рвали, кромсали и пиршествовали красавицы. Прелестные лица заливала чужая кровь еще живого Хуурана. Демонический огонь горел в крылатых девах, чей поцелуй слаще сочных плодов садов Маарлиза.

На задворках сознания Хууран, позабывший о брате, слушал собственный крик, невластный над телом. Залитые кровью демоницы облизывали острые пальчики. Их дикий торжествующий хохот перекатывался в ушах чародея. Безумие архаичной силы - издевательского смеха - раскалывало разум. И ввергало в пучину первозданного хаоса.

***
Хууран резко проснулся в липком поту, заставляя одежды неприятно обволакивать тело. Солнце стояло в зените, но под натянутым тентом среди пожелтевших редких трав пустошей Свагдара, оно угадывалось желтой точкой. В сухом воздухе стоял запах прелых трав и пыли. Грудная клетка продолжала болеть, словно ее в действительно вскрывали демоницы после жарких утех. Жаркий спертый воздух не позволял отдышаться, чтобы быстро придти в себя после навеянного кошмара.

Следом за осознанием явился страх. Ганбаатар, его не было в шатре. Пропажа брата посреди степи едва не поглотила Хуурана, но он сидел на страже, слегка кемарил от царящего вокруг зноя, заставляющее воздух вдали как будто плыть и плавиться.

На Гаанбатора смотрела молодая гадюка. Черный гремучий шнурок опасливо шуршал, подползая ближе к неподвижному тифлингу. Он пробовал воздух на вкус. Одного укуса свагдарской гадюки хватит, чтобы свалить рослого варвара шебали, но змеи для братьев были особым племенем.

Впрочем, не до ползучего гада было Гаанбатору. Он заметил вдали движение трав. Иногда казалось, что в воздух взвивается пыль, но теперь воин был точно в этом уверен - что-то приближалось.

- Это штаны, - поправила Франческа комментарий Зверобоя без тени смущения, хотя не слишком ему поверила. На Айну он тоже косился, словно не только ярлов-женщин не видел, но вообще особей женского пола. Собака ведь тоже девочка.

Охотница хотела было влезть в разговор и заметить, что примет лесной дух не поведал, как насторожилась. Они ведь не знали примет, а тот, кого приведет леший, не знал что они этого не знали. Франческа открыла рот и... закрыла рот, предоставив Рунольфу вести диалог. Возможно у мага имелись причины для подобной хитрости. Или он слишком мнительный.

Несколько метров от двери отделяли Гулгаку от свободы. Она рванула вперед и замерла, вдыхая свежий воздух. В ноздрях стоял запах паленого мяса. Он никак не хотел исчезать. Орчиха тяжело дышала, как-то согнувшись и опираясь руками на колени. С ней происходило что-то откровенно плохое. Глупая Гулгака никак не сформировала, что она чувствует. Холодный бриз от соседнего водопада и множества высотных потоков особенно холодили кожу в беззвездную маркартскую ночь. Зеленокожая оглянулась, убедившись, что девчонки вышли. И как-то запоздало шарахнулась в сторону от прохода, прижавшись спиной к стене. Ее взгляд блуждал в панике и испуге, переходя от каменного невозмутимого лица древнего двемера, высеченного в скале на входе в Муравейник, который до прихода нордов не был приютом для нищих, к сторожевой башне стражей, наблюдающих за порядком в городе, словно незримое око, до клетки, подвешенной над водой, где гнил труп человека, прямо перед другим берегом, где склады соседствовали с пыточной. И вернулся к беззвездному небу, на серо-черном фоне которого утопали в тумане таинственные одинокие можжевельники, выросшие вопреки суровым скалам, жестко цепляясь искореженными крепкими корнями за кусочки земли, чудом не сдуваемой северными ветрами Скайрима, к аркам, выстроенными забытыми мерами, которые обозначали пути к величайшим залам подгорной расы изобретателей, до кузницы по правую сторону от Гулгаки. Орка, конечно, не понимала грандиозности Маркарта. Глупая орка, она думала, как ей плохо. Марать руки в крови не тоже самое, что воровать. Ей казалось, что она пропахла запахом смерти и тлена. Башня стражей вселяла ужас в орчиху. И она смотрела на кузницу, как будто решаясь, что есть иные способы выжить. Но есть хотелось больше.
- Гулгаку тошнит. Гулгака хочет жрать. Хм... - зеленокожая осмотрела подруг, пофыркивая, чтобы последний запах мальчишки не щекотал ноздри, хотя интуитивно знала, что не забудет этот момент. - Надо поспать. Поедим утром.

Калейдоскоп волшебный стеклышек плыл перед взором Гулгаки. Орка расплылась в глупой лыбе. Струйка слюны у левого клыка заструилась по подбородку.
- Ыыыыы... - радостно протянула орчиха.

Прекрасное видение растаяло. Она моргнула, но оно не появлялось.
- Аыыы? - раздосадовано спросила в воздух Гулгака, тупо воззрившись на растекающуюся под трупом мальчишки лужу крови. Зеленокожая заметила метательные ножи и повернулась к девчонкам.
- Ты-ты-ты... зачем?! - от волнения Гулгаку вновь заклинило. Она смотрела то на Хасси, то на Дайру. Серпнув, беспризорница втянула струйку слюны обратно. - Ид-д-д-ем, идем... отсюда, - позвала она, указав на дверь, когда они обшмонали труп. Никаких символом ярла на пацане не нашлось, а значит стражам не будет дела до какого-то мелкого бродяги-наркомана. Местные его потом сожрут. Одна мысль о подобном приводила Гулгаку в ужас, но обитателям Муравейника не привыкать, да и у них сегодня будет жратва.

С черепахой у Франчески не получилось. Она подержала на руках зверюгу, прикидывая на глаз вес. Существо спрятало морду и лапки в раковине, вынуждая охотницу общаться с лесом.
- Нет. Я так не могу. Ты вроде ничего... как в глаза смотреть потом, - охотница повернула панцирь, чтобы лицезреть мордашку, пытавшуюся укусить ее секундой раньше за палец. - О, черт. Ладно, живи. И беги отсюда. Может еще увидимся.

Черепаху Франческа отпустила, но о сложных душевных метаниях и самом инциденте Саленту постыдилась рассказывать. Ее мучило, что легко зарезала козла, а убить черепашку рука не поднялась. Впрочем, козла она бы тоже не убила, но он напрашивался!

- Эм... в этом лесу нечего есть. Ягоды да грибы. И то не особо вкусные.

В полной мере эльфийская чародейка не проявила характер, а паладин уже сжимал из последних психологических сил зубы.

"Слабоват", - подумала Марлин, улыбнувшись собственным мыслям. Оные витали вокруг заработка на рыцаре. Если верить словам фон Дорна, то он что-то смыслил в рынке любви, а значит с его внешностью способен принести ей неплохой барыш. К сожалению, рыцари Пелора быстро теряли благоволение избранного божества. Значит паладин будет бесполезен. А что делают с бесполезными вещами? Выбрасывают.

Жалкие крохи на сдаче в почасовую аренду Максимуса не перевешивало текущей полезности защитника. Марлин отмела деловые размышления и пришла к более эффективному выводу, отпустив ушко рыцаря.

- Вы полны сюрпризов, фон Дорн. Полагаю, настоятель храма Пелора крайне огорчится, когда узнает какую тень вы бросаете на церковь срамными похождениями, - усмешка тронула ровно очерченные полные губы чародейки.

Скромную перепалку прервал очередной оригинал из четверки, который за время потасовки не подумал убрать клинок в ножны, если желал получить с рук на руки даму.

- Человеческая аристократия... - Марлин коснулась кончиками пальцев лба, не смея возложить ладонь на золотые очи. - Незабываемо, - она театрально вздохнула, пребывая в спокойствии духа. Вокруг продолжалась потасовка, а волшебница даже в условиях Великого Пожара, наверное, продолжала бы пить вино и играть на лире. Это было не совсем правда. Возможно, она бы спасла пару котят.

Следуя нехитрому жизненному принципу чародейка приготовилась весело провести день за счет межрасового и дипломатического скандала. Она придержала за рукав паладина.
- Максимус, - в глазах Марлин стояли слезы. Голос звучал жалобно и нежно. - Оставь это страже. Эти страшные люди не гнушаются даже халфлингов избивать на глазах у достопочтимых горожан. Ах, - Марлин изящно коснулась лица шелковым платком с вышитыми инициалами. - Я не переживу, если ты пострадаешь из-за этих негодяев!

Маленькое копье грибовика укололо Дакосту, но как-то несерьезно, словно палец поранил. На штанине из плотной ткани осталась постыдная дыра на срамном месте. Впрочем, это прибавило калишиту прыти и он быстро подскочил к Ландыш.

Дама зашипела, замахнувшись ладонью. Когтистая пощечина обещала оцарапать по щеке, но тиморит заботился о симпатичной мордашке, ловко уклонившись от коварного и подлого удара. По инерции коготки девы эротично заскользили по пластинам брони, игриво постукивая по металлу. Синие глаза полыхнули гневом, что мужчина посмел не принять жестокий удар, но следом Ландыш заулыбалась в триумфе. Ее веселье длилось недолго. Южанин посмел заключить чародейку в крепкие объятия, что совершенно не входило в планы полукровки.
- Прочь! - зашипела красавица, отбросив руки тиморита от горделивой соблазнительной фигуры. - Как ты посмел даже помыслить меня коснуться! - она опустила руку в мешочек, широким щедрым жестом бросив горсть песка в сторону столпившихся у лестницы грибовиков и халфлинга. Тимориту тоже попало пара песчинок в глаза, но он предупредительно закрыл темные очи, услышав рычащий язык драконов, а не изящное мелодичное наречие Tel'Quessir. Колдовские слова как будто проникали в разум, опутывая его паутиной. Веки тяжелели. Члены налились усталостью. Хотелось лечь и заснуть.

***
Поддавшись чарам колдуньи последующие два месяца герои провели в плену. Вначале их держали в яме на воде и каких-то неприглядных растениях. Грибовики не отличались интеллектом, а потому порции психологического насилия полурослик и калишит терпели изредка от Ландыш, являвшейся время от времени их проведать.

- Вы враги. И обращение с вами будет соответствующее, - не уставала напоминать полукровка.

Когда герои в достаточной мере обессилили и смирились, что бежать не выйдет, то их заставили работать, рассаживая красную лозу. Ландыш позволила им впервые за месяц помыться, увеличили кормежку, а плетей прилетало, только если ленились.

Спустя два или три месяца после пребывания в плену ночью были пойманы и убиты два калишита, у которых обнаружились гравюры с описанием внешности Дакосты. Это предрешило исход жизни странников, навеки сгинувших в Ардиипском лесу.

К тому моменту Вотердип был разрушен, а его руины полыхали до ближайшей метели.

Чаша Бурь, затерянная где-то среди снегов, так и не была найдена.

Как повел себя аболес по отношению к завладевшей множеством секретов и знаний Ландыш тоже покрыто мраком.

Паладинский конь погиб где-то спустя пару дней после плена Дакосты и Эйбиси.

- Кха-кха, - кашлянула в кулак Франческа, скрывая смешок за серьезной миной. Зеленые глаза стрельнули в сторону Ингвара в безмолвном понимании друг друга, - А я-то и не знала, чем мы развлекаемся.

Клановый воин был непередаваемым фольклором местных земель.
- Кровавые Топоры? Никогда о них не слышала. Вы еще существуете? Удивительно, - как будто намеренно плохо соврала Франческа без тени смущения. При виде наемника у северянки возникало странное и необъяснимое желание точить об него когти. На подмигивание она состроила задумчивое выражение лица.

Рунольф, а к этой странной манере лучница начинала привыкать, нависал рядом мрачной тучей. И шутил не хуже.

- Наставник, представишь нас? - вежливо попросила светловолосая воительница. В повадках высокородной угадывалась пластика опытного наемника, что создавало о женщине смешанное впечатление.

- Мы идем к Зверобою. Слышал о таком?

Факел потух и Дова, недолго думая, бросила его на пол, последовав за Думатоном по спиральной лестнице. Темнота и наваждение вновь обступало живых, когда Джоль как будто подскользнулся. Но он не подскользнулся.

Неприятный скрежет, издаваемый поехавшей из паза шаткой ступенью, увлек в Бездну монаха и резанул по ушам. Следом закричал Джоль. Голос, каким никто его не слышал, врезался в память и заполнил сознание. Собственные движения Довы, попытавшейся ухватить монаха за свободные одежды, показались медленными и неловкими, каковыми они являлись в действительности. Кончики пальцев коснулись лоскута скромного одеяния, но слишком поздно.

Кулак сжался, поймав лишь воздух. Дова действовала на рефлексах, увлекаемая произошедшим. Двуруч в руке и узкое пространство мешали развернуться, как бы герои не держали дистанцию. Повинуясь неуловимой и неосознаваемой упрямой черте, воительница опустилась на колени, пытаясь в последний отчаянный раз схватить Джоля, но монах падал стремительно и неотвратимо.

Когда лучи факела прекратили выхватывать очертания скрывшейся в темноте фигуры, Дова заговорила, нарушая гнетущую тишину. Она продолжала вытягивать руку, до конца не веря в произошедшую трагедию. Огонь факела шипел, словно предупреждающая об опасности змея, которой безразличны человеческие горести и потери.

- Нет, - отрицая, выдохнула кочевница. Она мрачно хмурилась, усилием воли сдерживая нахлынувшие эмоции. Красивое лицо невозмутимого воина, оставшуюся сидеть на ступенях, искажала душевная боль. В свете факела проступали демонические черты в обрамлении огненно-рыжих волос. Страдание всегда неприглядно.

Тупое чувство вины разливалось по венам. Охотнице было тяжело потерять монаха. За время короткого пути она успела к нему присмотреться и испытывала неподдельную симпатию, но... Делиться чувствами с чужаками для Глаза непринято. И не хотелось. Бичевания и обвинения не вернут Джоля. Это Дова хорошо усвоила с молоком матери.

Громкие слова не сорвались с алых губ. Воительница сидела, свесив ноги в пустоту. Она сняла рогатый шлем, разглядывая пространство, словно что-то искала, но не находила. Зеленые глаза ни на чем не останавливались, скользя следом за игрой огня по древней фактуре камня.

- Не хочу идти вниз. Не хочу этого видеть, - кочевница не пояснила, но это было очевидно. Приятно следить за красивым гепардом. Сильное и гордое животное. Но внутренне содрогаешься, если на охотника у водопоя наступит напуганный слон. Сломаны кости корпуса, обезображенны приятные черты, нет силы в смятых мышцах. Наверное, потому демоны продолжают пугать смертных, когда каверкают силуэт человека, обезображивая одно из самых невероятных творений богов.

Дове требовалось подумать. Она запалила факел и хотела вернуться в зал с черным кругом.
- Таман, может... к черту все? - бросила кочевница в спину удаляющемуся колдуну.

- Легко тебе говорить, ученый муж. Для меня иные языки, кроме родного, что звериные голоса. В них чувства - боль, страх, радость, каким бы пустым смыслом они не представали.

Взгляд зеленых глаз с неодобрением проследил, как маг стучит по дереву, которое не отвечает на удары. Скверное чувство напомнило о себе лучнице, вернувшейся после безрезультатного осмотра с Йохелем. Атаульф так же любил поступать с теми, кто не может ответить. Или слаб.

- Тебе, колдун, стоит поучиться уважению к лесным духам. Сегодня он водит кругами, а завтра, глядишь, вороны клюют труп, - строго произнесла северянка, которой было безразлично кого поучать. И если бы не стихотворная речь наемника, непочтительное отношение к лешему надолго бы испортило ей настроение.

- Если дух водит кругами, то нам лучше выбрать удобное место для сражения, куда придет вор или группа, его сопровождающая. Впрочем, идем. Жутко от лика этого древа.

Наблюдать безумное бормочущее лицо вызывало аналогичное липкое чувство, как если бы имеешь дело не с духом, но человеком или заразным больным. Отторжение и желание скорее покинуть гиблое место гнали прочь.

- О, а мне казалось, что ты как раз любитель кувалд. Иначе в чем состояло это недавнее признание? - Франческа отступила, заливисто и весело рассмеявшись, когда бард попал в собственную западню. А точнее ловко расставленный капкан. Зеленые глаза искрились. В них плясали бесы.

Ноги уже не держали северянку, а сапоги требовали заботы, что Франческа занялась правильным и не слишком приятным делом по приведению обуви в надлежащий порядок. Холодная вода, мокрые ноги и мех явно не способствовали приятному пути.

- Хм? Мы кочуем на юг, чтобы шутить над симпатичными бардами. Но всегда выживаем. А барды... как повезет, - отжимая подкладку, а затем и низ штанов ответила девушка, расположившись на скудной сухой траве. Она прикусила нижнюю губу, посмотрев чистым незамутненным взором на Салента. И когда все было готово, дабы продолжить путь, подала руку, испрашивая помощи.

- Мне вот что было интересно. Твой псевдоним. Звучит довольно необычно. Особенно для одной потерянной буквы. Почему так?

Рассказ Дакосты о былых временах начался и закончился на уровне "они были могущественными колдунами, а дальше я точно не помню, но были великими и опасными. Мои познания истории где-то на уровне плинтуса, извини".

Статуэтка пегаса оказалась уникальной вещью, которая превращала обычную лошадь в крылатого скакуна. У нее был недостаток. Оно рассыплется пеплом, когда чары перейдут на избранное животное. И это был не единственный недостаток. Хотя животное претерпит важные физические изменения, магические крылья будут слабее, чем у чистокровных пегасов.

Неуклюжая потасовка подходила к концу. На горизонте замаячили стражи. Обгоняя служителей закона сквозь толпу прорывался светловолосый мужчина. Малыш полурослик отделывал сквернослова, а Марлин жалела, что фон Дорна некому проучить.
- Максимус фон Дорн, - вежливо, даже слишком, заговорила эльфийка, ухватив рыцаря за мочку уха и разве что не выкручивая ее до боли. Показная вежливость со стороны волшебницы означала, что она крайне недовольна защитником.
- Я так и знала, что вы нахал, - произнесла чародейка с холодной методичностью и горделивой силой. Она разве что фыркнула на слова Грахама в части о мире и высокомерно вскинула голову.
- Мы поговорим о вашем поведении позже, - эльфийка угрожающе пригладила косу, словно щелкающую неродалеку в руках смуглянки плеть. - Эта женщина не может оставаться спать на брусчастке. Отнесите ее домой.

Грациозно нырнув в сторону, волшебница сохранила самообладание и невозмутимость. До момента, когда Максимус вновь не вступился за Марлин. От услышанного и увиденного непотребства выдержка и врожденное золотоэльфийское высокомерие едва не дало трещину, но чародейка сдержалась. Это потребовало от нее огромных моральных затрат.

Эльфийская дева отступила, проведя кончиками пальцев по векам, но в то же мгновение пожалев о неосторожном жесте, смазавшим сверкающую пыль теней.

- Не обращайте на него внимание. Его медведи воспитали... и то где-то упустили, - выдохнула маг, подумывая поставить посохом подножку фон Дорну за трусость и неосторожные слова в ее сторону. Знакомство с рыцарем и его некуртуазные выходки бросали тень на ее безупречную репутацию. Но у Марлин появилась эффективная альтернатива.

Изящные пальчики порыскали в мешочке с компонентами лепестки роз. Они легко угадывались на ощупь по гладкой шелковистой текстуре или как будто бумажным морщинкам подсохших листков.
- Lanta kaima, - прошептала волшебница, сдув лепестки в сторону агрессивно настроенной женщины со шрамом. Подхваченные неведомой силой, они как по волшебству протанцевали по воздуху, закружившись в дуновении ветра вокруг девичьей фигуры. В оттенки серого непогожего дня вплелась нежнейшая розовая пастель, отводя взоры от непотребного жеста Максимуса.

В голосе чародейки, повторяющей плетение, звучала гипнотическая сила, утяжеляющая веки, холодным потоком воды омывающая распаленный разум, занятый схваткой. Паутина дурмана опутывала невидимыми тенетами. Опустела ладонь от лепестков, звезды на шелковой перчатке приняли более стройный ряд, как изящные музыкальные пальцы сложились в чарующем жесте, усиливая колдовство. Безымянный и мизинец были прижаты к длани.

После встречи с живыми мертвецами глупо чему-то удивляться, но вид скелета барабанщика оказался для Довы неожиданностью. Его музыка пробуждала ее кровь, требуя ответить на вызов по старому обычаю. Это было нечто, чего кочевница до конца не понимала. Идея, запечатленная в памяти поколений, не формировалась в четкую мысль, но требовала исполнения. Ритм настолько захватил воительницу, что она забыла предупредить своих о страном шорохе кого-то или чего-то массивного, пока среди сумрака не явился его испорченный силуэт. Рогатый череп... демон. Гигант из Тартаруса. Чудовище из легенд, которым ночами отцы пугают детей.

Время текло словно молоко. Дова шла навстречу сражению под звуки там-тамов. Пламя факела шипело, а наличие разума внутри мертвецов заставляло шевелиться червячка по имени Страх. Но храбрости не бывает без этого губительного чувства.

Неслышными шагами под ритмы каменного барабана воительница проследовала за Айваном. Дова как не владея собой выронила факел и... огласила зал боевым кличем. Загремел рог клана Черного Льва, сотрясая старые стены забытого капища музыкой войны.

Убийца не находил себе места. За последние десять минут стрелок выкурил подряд три сигареты. Он никогда столько не курил. Спокойствие покинула ирландца, когда он яростно затягивался, расхаживая по гостиной взад-вперед, словно тигр в клетке. Он не любил Джен, но беспокоился за девчонку. Он даже толком не знал, какие она смотрит вечерами сериалы. Однако, это была его девчонка и он столько терпел ее выходки и капразы, заботился о ней, что остаться безразличным не в его стиле.

Пропала...

Все ли вещи на месте?

Кого я не убил, что он пришел за ней?

Конкуренты?

В чем я прокололся? Чем выдал себя, что за ней пришли?

Узнала обо мне и испугалась чудовища?

Нет, наверное, уехала к родителям. Не в латинские трущобы же обратно?

Надо позвонить деду в Сан-Франциско. Вдруг она у него. Это он нас свел.

Черт, надеюсь, с ней все хорошо.

Грэг шумно сел на диван, затушив сигарету в пепельнице и взъерошил светлые волосы. Он был разбит и потерян. Он привык убивать людей. У него были руки по локоть в крови. Он давно перестал вести счет жертвам, ничего не чувствовал, но пропажа жены лишала его присутствия духа.

Придти в себя ему позволил звонок по работе. Это отвлекло от огромной нерешаемой проблемы и позволило собраться.

***
На душе у Грэга скребли кошки и чувствовал он себя паскудно, но ничем не выдал внутренних переживаний. Глаза как будто жили отдельно. Он привычно подмигнул девчоночке за прилавком, но голубые очи были столь холодны, словно леденящие воды пролива между северными заснеженными фьордами.

Миклоша хотели убрать быстро и срочно, а Грэг не любил спешки. Он был профессионалом. Изучал жертву. Привычки. Тщательно выбирал место и пути отступления. Фамилия у жирного какая-то на слух сербская. Непонятно почему он решил, что сербская. Он ничего не понимал в восточных европейцах. Однако, знал, что у этих парней огонь революции в крови, как и у ирландцев. Если босс хотел его жизнь, значит, он чего-то стоил. Вдвойне, учитывая срочность. Надо быть осторожным.

Дело позволило на время забыть о Джен и щемящей тупой боли в сердце, что не уберег хорошую девчонку.

Засунув конверт с наводкой во внутренний карман черного пиджака, убийца покинул туалет, кивнув на прощание красотке. В багажнике колоритной Дельты 88 семьдесят первого года выпуска с харизматичным передним бампером ждало заветного часа оружие, но придется съездить в центр и присмотреться к обиталищу Миклоша. Грэг не любил убивать жертву на дому, потому что клиент хорошо знал территорию и обстановку. Он предпочитал вести игру на нейтральном поле.

Хлопнула дверца Дельты, когда убийца уселся за руль. Только сейчас наемник подумал, что голос в трубке изменился, но, в целом, ему действительно без разницы. Чистый - кличка, которую он носил в память о французских средневековых убийцах - про привычке посматривал в зеркала не столько как внимательный водила, а выискивая слежку. В его работе, как у саперов, недопустимы осечки.

Прочитать строки в первой попавшейся книге на единственной уцелевшей странице у Дакосты не получилось, но Эйбиси подоспел вовремя и помог с расшифровкой. Это мало что прояснило, но, вероятно, успокоило сердце тиморита.



Одной из уцелевших книг оказался экземпляр "Как накачаться для эльфа". Кажется в другой жизни или у Андара Дакоста видел подобный томик. Если верить литым мышцам темного эльфа, то фокус удался.

Примечательными оказались пара идеально сохранившихся книг. Золотые буквы на корешках. Черная кожа. Немного пыльные, но это поправимо. На экземплярах обнаружились две ауры, но разобрать суть у калишита не вышло. Слабая и средняя. Средняя и слабая.

Первой книгой оказался том "Растительные мутации". Разумеется, написанный на эльфийском Даэроном Армалкором.

Второй том в жестком металлическом переплете, закрытом замком-печатью с каким-то хитрым луноликим ключом, если судить по отверстию, назывался "Создание разума гомункулов", написанном на языке драконов за авторством Yunshenunomei.

Вновь с переводом помог Аксель.

Пергамент на столе оказался письмом от высокопоставленной особы, составленном на эльфийском языке.

"Корона благодарит вас, архимаг Эроан, за проявленную бдительность в связи с растратой денежных средств Турго Айронфистом на ослабленных големов.

Ваше прошение о возвращении в столицу будет рассмотрено Короналем".

Придворный маг Кэсантир Раэраэр

В ящичках шкафов труха изъеденных временем бумаг. Однако, помимо подсвечника, обнаружились мелкие приятные безделицы-статуэтки из хрусталя и цветных пород камня.

Слушая ответ жрицы Айлвин готова была поклясться, что построение и боевая тактика на общем сборе лишь показатель страха и слабой позиции (она не считала их отряд слабым), из чего вытекала агрессивность и показательность. Впрочем, Эрайя как всегда пребывала в клубах хаоса, а потому разбираться логикой в безумии дело бессмысленное. Пожав плечами, воительница потеряла к происходящему интерес. Не было никакого смысла спрашивать их мнение, если решение давно принято.

- Как-будь. Если получится, - ответила она. - Разберусь по ситуации.

Затем последовала расплата. Это было в чем-то забавно, хоть и страшно, больно и обидно, потому что обещалось прощение. Или отложенное наказание. Когда змея все же порвала кожу, Айлвин толком не успела испугаться. Некоторая апатия проскользнула в золотых глазах, которая застыла стеклом, погасив внутренний огонь.



- Разрешите идти, - попросила Айлвин, зажав ладонью раненную щеку.

Айлвин одолевал злотрах. Это когда чувствуешь и злость и страх. Она никогда не была героем, но когда происходит дерьмо хочешь не хочешь, а приходится. И тогда становится ясно кто есть кто.

В прошлом жизнь у нее была проще и приятнее. Набегаешь на караваны, убиваешь всех, кого видишь, иногда устраиваешь массовые расправы над мирным населением. Однако, в какой бы глубокой жопосрани не оказалась жизнь, почти всегда можно вспомнить точный момент, где она в эту лютую срань повернула. Очередной красивый урок. Главное, чтоб бесконечная череда геммороя иногда сменялась приятными перерывами.

Когда псионик позволила себе вырваться и отбрехаться, Айлвин удивленно выгнула бровь, но ничего не сказала. Ее внезапно что-то обеспокоило. Дроу заозиралась. Что-то происходило неправильно.

Айлвин посмотрела на Ксариуса и покачала головой. Он куда лез-то?

В мыслях дроу кляла себя за горе от ума. Что ей в самом деле больше всех надо? Нет бы спать как Кев'Рен и ухом не вести. Счастливый, а ее вновь ждала расплата. Айлвин подвигала челюстью из стороны в сторону, немного подражая Килрин, и постаралась думать о чем-нибудь приятном, не обращая внимания на нервные переодевания разведки.

Теперь воительница помалкивала. Как-то запоздало и невовремя.

Мужчины покидали дом неторопливыми шагами. Половицы отзывались на тяжелую поступь поскрипыванием. Свет с улицы превратил рослые широкоплечие фигуры в проеме в черные силуэты, а сгорбленная над столом старуха закрывала морщинистое лицо ладонями. На столе тускло блестели наваленные щедрой кучей золотые и серебряные монеты. Желанные некогда сокровища не согревали, едва теряешь нечто поистине ценное.

Дом как будто застыл в тишине, прерываемый всхрапыванием лошадей. Мальчонка обнимал бабушку, спрашивая, почему она не радуется. Малой не ведал потерь и истинных лишений. Он не понимал горя, когда живую любовь заменяют холодным драгоценным металлом.

Впервые за долгое время странствий герои уходили, оставив позади себя нечто важное. Череда неудач не сломила их дух. Они продолжали искать путь сквозь колючий тернистый кустарник причуд жизни, пробираясь впотьмах практически на ощупь против воли могущественного и жестокого колдуна.

Вскоре они седлали коней, покинув Амилию, чтобы вернуться к тому, с чего начали. Герои удалились в лес, ступив под тенистую сень, где началась страшная история гибели Гутора и стражей. Древний лес шумел кронами на ветру. Высокие могучие исполины держались на расстоянии, позволяя земле зарасти разнотравью. Где-то в глубине поджидала старая разрушенная башня. Первое время удавалось ехать верхом. Странный путь по звериным тропам сменился устланной золотой листвой дорогой, похожей на бывший торговый тракт, которую обрамляли каменные валуны с начертанными печатями-витыми вьюнами. Но чем глубже заходили странники, тем плотнее вырастали древа, в какой-то момент вынудив вести коней в поводу.

Наступил долгожданный закат, окрасивший багряным верхушки древ, когда лес начал редеть. Старые засохшие деревья, пугающие мертвыми сучьями и поросшие тиной-мхом, росли кусками, позволяя солнечному свету зажечь поддернутую легкой рябью болотистую воду, поросшую камышами и вереском. В воздухе висел болотный запах и дымка над холодными лужами зыбких трясин.

На каменистом пригорке виднелась частично разрушенная башня, оставшаяся от крепости. Разглядеть поросшие мхом стены помешал чавкающий звук шагов и щелкающий причудливый язык. Среди камыша, не побоявшись трясины, рыскали ящеролюды с трезубцами. Они о чем-то переговаривались, обнажая острые зубы в вытянутых рептилоидных мордах.

Несомненно важное дело у Айлвин не спорилось. Ее постоянно отвлекала грудь Танары, то и дело притягивая взор. Высокомерная и красивая краснокожая полудемоница великолепно оттеняла пурпурные одеяния лейтенанта. До определенного момента воительница не осознавала насколько роскошно выглядел Миртеран, пока не кинул их разбираться друг с другом наедине. Он красиво и изощренно над ними издевался. Затем явился Ксариус в трико, чем вновь отвлек дроу. Работа была исключительно испорчена. Под боком красовался Надирд, окончательно сбивая ей концентрацию.

Подавив смешок, Айлвин скомкала лист пергамента. Не прошло секунды, как она собралась тайком скрыться после ухода лейтенанта, когда ее одернул голос жрицы Линир. В подобные моменты дроу ощущала себя двадцатилетней. Она плюхнулась обратно на место, вежливо и ласково улыбнувшись Надирду. Не хватало рядом старого мастера, который до побеления учил зажигать свечи, подчиняя законы природы мистической силе. Его уроки не принесли плодов, но монотонность и неприязнь к лекциям навсегда отпечаталась в памяти.

Эрайя в очередной раз искрометно шутканула, почти заставив воительницу подавиться смехом. Казалось, слово за слово и жрицы удалятся в альков, предпочтя постель войне, но сказалась прошлая неприятная сцена, которую Айлвин имела удовольствие (нет) наблюдать. Месяц назад кое-кто не принимал даже объятий от другой.

Кашлянув, воительница встала и неохотно направилась к госпоже Эрайе и стоявшим подле нее мужчинам.

Дроу поставила на рядом стоящий стол зашуршавший лист пергамента и цокнувшую о деревянную поверхность чернильницу с пером, деловито зацепив большие пальцы за пояс.
- Госпожа Эрайя, если позволите, то колдунам, особенно псионикам, веры нет. Природа их магии порочна и коварна. Кому как не жрицам тянуть жребий? Если... оно вам угодно, - смиренно заговорила Айлвин, разглядывая туфли Эльшабет. Окончив речь, она почтительно шагнула назад, ожидая приказа.

Кровавое месиво. Так-то уважал ее Атаульф. Это все, что ей причиталось. Вначале он пропустил ее слова мимо ушей, чем оскорбил гордость севера, а теперь просит помощи, едва встретив достойный отпор.

Франческа посмотрела на наставника и покачала головой. Она могла проглотить неуважение к мнению. Не слишком часто. Однако, трупы невинно убитых дварфов ранили ее взор. Они были свободными охотниками и уважали традиции. Охотничьи избы создавались помогать выживать в сложнейших условиях случайным путникам и промысловикам. Без них нечего соваться в безбрежный суровый край дремучих лесов, скал и болот, перечерченных синевой водной глади, шумными и тихими речушками. Сир Атаульф не был охотником, а потому не понимал, что нарушил негласные правила.

Девушка не хотела вступать в стычку со своими, но и дварфов она была не настроена убивать. Они для нее чужаки. Франческа отошла к дереву и привалилась спиной к высокой сосне, раскинувшей колючую крону. В наползающих сумерках под ней было темнее и холоднее, словно ночью.

- Что такое, Атаульф? Затеяли битву, а нам как всегда разруливать? Отступитесь, и будет всем счастье.

Тем не менее, светловолосая северянка приготовила лук и наложила стрелу на тетиву, но лезть в хижину и рисковать из-за самодурства рыцаря, когда у них палатки и шатры в достатке, ей не хотелось. До тех пор пока никто не пострадал из их отряда, сражение не было принципиальным.

Золотые глаза довольно и насмешливо оглядели мужчину, а следом его избранную пассию. Во взгляде проскользнуло уважение и что-то подобное на понимание вкусов.

Краем глаза Айлвин следила за прибывающей публикой. Здоровяк Нат явно вскоре вызовет ажиотаж в дамском обществе и перебьет статус новой примадонны-ублажителя. Ему грозила приятная смерть от постельного истощения. Ладно. Посмеялись и хватит. Команда третьей группы в принципе отличалась хорошими манерами.
"Разберут, - весело подумала темная эльфийка".

- Вернемся к разговору позже, - жестами показала дроу, когда явился лейтенант Миртеран в изысканном облачении. Танара как всегда провоцировала новобранцев-мужчин на глупые поступки. Айлвин яростно скомкала предыдущий лист и взялась за следующий, когда выдалась минутка ожидания.

- Если только взглянуть кто придет. Может быть осторожно проследить. Очень осторожно, - беззвучно заметила Айлвин. Она просмотрела текст бумаг и оставила паладину уничтожить улики.

Туманные леса Земли Духов завораживали. В них сосредоточилась особая северная красота. Царил чистый и холодный воздух. Всемогущие скалы нависали над водами, опасными хитрым течением. После долгого пребывания в городах было странно вернуться в знакомую обстановку, наблюдая как непривычные диким местам люди выживают. Они отстроили на чистейшем берегу порт, обладающий особым колоритом, за которым занятно наблюдать, но принесли с собой грязь. Местные земли обладали особым духом и Франческе чудилось, что он отомстит. Недаром чужестранцы видели в тумане призраков.

Северянка следила за беззвучным постукиванием сира Атаульфа, ежась и прижимаясь плечом к Ингвару не то от ужаса осознания страшной кары, что постигла рыцаря, вынуждая его в поисках исцеления лютовать иногда без смысла, не то под взглядом Текта. Если бы в окрестных холодных землях поселился злой дух, охотница представила бы его именно в образе этого свирепого воина. Однако, за распитием доброго вина, а девица успела привыкнуть к хорошим южным винам, до которых местное недотягивало, мужчины принялись лаяться, что отвлекало ее от изучения карты.

Отставив деревянный кубок в сторону, Франческа заговорила, перебивая накаляющийся разговор мягким голосом, - Карта очень условная. На деле мы можем не уложиться в отмеченные вами сроки. Не всегда богам угодно, чтобы людские планы свершались без каверз.

Франческа облизала пальцы и кинула недоеденный кусок дичи собаке, терпеливо ожидающего милости наставника. Северянка считала, что хозяин держал Айну на голодном пайке. Волкодаву не хватало мощи, а охотница до того насмотрелась на деревенских бабищ, что боялась разъесться.

Провернув маленькую отвлекающую внимание воинов хитрость, дабы разрядить обстановку, она продолжила речь, - Загадку это всегда можно, - зеленые насмешливые глаза стрельнули по седобородому чародею, который не унимал расспросов не устает ли Франческа ухаживать за косой (на что белокурая девица бывало, как все дикари с севера, бесцеремонно наматывала на пальчик прядь бороды мэтра, явно намекая, что в первенстве колдун победил), - а что на счет доброй игры в кости?

Дыра попалась знатная. Ночевать в прериях и то приятнее. Однако, Эбони уже въехала в город и, как водится, отступать не собиралась. Спускающегося по лестнице мексиканца, что-то быстро говорившего на испанском, женщина молча прижала к стенке, чтоб не мешал, и поднялась наверх. Шпоры размеренно бряцали, угрожающе затихнув, едва дамы заметили друг друга.

Расслабленно затянувшись сигарой, ковбой оценила цыпочку. Она ожидала встретить какую-нибудь мисс в пышном платье, волею жестокой судьбы, терпящей бедствие, но не стрелка. Данный экземпляр успевала следить за собой почище, чем певички в соседнем салуне, и не стесняясь носила оружие. Во взгляде незнакомки читалось нечто, что объясняло нежелание консьержа с ней спорить.

- Бордель напротив, милочка, - выдохнув едкий клуб дыма, заговорила Эбони. Острый взгляд прищуренных глаз вцепился в красотку. - Таким, как ты, здесь не место.

Слишком много пуль для одного дня и для одного потрепанного ковбоя. Эбони тяжело привалилась к перилам, раны жестоко кровоточили и туманили взор. Вкус крови во рту и могильный холод, пробирающийся под кожу. Люди уже почти не кричали. Рука ослабла, а ловкие когда-то пальцы, теперь раненные, не желали шевелиться, выронив "Шерифа". Ковбой потянула флягу с виски из нагрудного кармана. Где-то рядом воняла ее сигара. Хлебнула тяжело дыша. Казалось, из дырок вместо красной жидкости польется янтарный благородный напиток. Размытый силуэт красотки надвигался, а ей было так больно, что даже не утереть горькое пойло с обветренных губ.
- Бывает... - выдохнула Эбони. Она чувствовала вкус смерти, витающий в воздухе. Ей нашептал об этом ветер индейских прерий. - И ты прост... за это... ха-ха... - тяжелое агонизирующее дыхание превратилось в посвистывание, почти напоминающее смех. - Встретишь братьев Форд... пристрели, - попросила Эбони. Она знала, что даже злодеи не отказывают мертвецам в их просьбе. Ковбой уже почти не видела Джейн в потухающем создании, сдобренном виски. Перед смертью она вспоминала любимого отца, жестоко убитого бандитами.

Неприятности набирали оборот. Надит подскочила, подлетела, перевернувшись словно кошка, звук ее крика потонул в буре... В последний момент полурослица протянула руку, чтобы ухватиться за трос.

Айлвин ни в коем разе не флиртовала с рабами. Она была опытным бойцом и знала, что проверять у глотателей, которые провозят в желудках наркотики. Зато Тал'Атар считал, что ему сойдет с рук унижать ее, хотя он был тем самым дерьмом драеглота, не знающим куда сунуть свой член.
- Выбирай выражения, самец. Единственный командир здесь она, - кивнула Айлвин на жрицу, считая Тал'Атара несдержанным и слабым. Он обращался с рабами какого-то торговца лучше, чем с соратником, которого ему вверили прикрывать спину. Дурак, что здесь скажешь. Как и полагала Айлвин, Тал'Атар позволял себе лишнего.

Айлвин молча наблюдала за жрицей, заполучившей симпатии сержанта. Она удивилась, что дроу отказалась приятно провести время, а вместо этого выбрала унылые будни стражей на воротах. Редко кто-то является из путешествия по опасным тоннелям. Это воительница знала не понаслышке. Однако, за городом некоторые устроили променад. Иначе не назвать выезды шестого и четвертого дома. Интересно, что они собрались устроить? Впрочем, размышления были пустыми догадками. Они привязаны к проклятым воротам и это не изменить, будто испытание заключается в умении не перебить друг друга от скуки.

Айлвин периодически отрывалась из укромной тени и расхаживала взад-вперед, чтобы размять затекшие члены. Она буквально ощущала, как тупеет на глазах от отсутствия нормальной работы, развлекаясь размышлениями о роли Вйоналин в жизни сержанта. Дроу впервые видела настолько влиятельную рабыню.

Эх, хоть бы какой-нибудь гоблин прошел. Было бы над кем поглумиться.

Взглядом рофа, получившего серию плетей, Айлвин посмотрела на Эрайю. Золотые глаза придавали выражению лица темной эльфийки не только заносчивые ноты высокомерия поверхностных собратьев, но и золотую печаль увядающего перед морозным сном мира, о которой дроу Андердарка не имели представления. Во мрачном мире нет аналогов и оттенков грусти. Только темнота и градации серого.

Внутренне негодуя, дроу подумала, что ее злоключения проистекают из неловкого инцидента с прелестной частью тела жрицы, но ведь Эрайя сама обняла ее за талию. Неужели это не был намек? Впрочем, Айлвин достаточно получила за дерзость, а потому посчитала опасным в дальнейшем связываться со жрицей на скользкой теме грубоватых солдатских комплиментов дамским прелестям.

Обнажив кинжал, дроу принялась вычищать грязь из под ногтей, с затаенной агрессией поглядывая на Тал'Атара. "Покомандуй мне здесь, иблис", - буквально звучало в гневном взоре Айлвин.
- Слушаюсь и повинуюсь, госпожа.

Некогда было философствовать. В глубине души Надин гнала прочь упаднические мысли. Она наблюдала за чужими смертями с кажущимся безразличием, успокаивая совесть, что не в состоянии им помочь. Как она может помочь кому-то другому, если не в силах спасти себя? Задавленный расчетливостью или здравым смыслом альтруизм сжигал, но полурослица упрямо пробиралась до Монтерея. Ободранные руки болели, вынуждая стискивать зубы каждый раз, когда приходилось крепко держаться. Жаклин плыла вперед и это было в некотором роде хорошо.

Завидев живого и целого Монтерея, Надин невероятно обрадовалась. Только радость быстро угасла на лице халфлингши, когда он наставил на нее оружие. Это мгновенно разозлило. Она, значит, рискует, тащится за его мрачно-черной задницей поганого полукровки, а он на нее махает клинком!

"Клянусь богами, я его пну! Каков подлец!" - пообещала себе Надин, сделав пару быстрых шагов в сторону Монтерея, когда застыла, осознав в приступе гнева, что дело совершенно не в ней. Полурослица вздрогнула и потянула кинжал из маленьких ножен. Она до того промерзла, что дрожала от холода, но в этот раз ее затрясло от страха. Что-то было у нее за спиной. Скосив глаза, Надин медленно обернулась, намереваясь встретить то, что напугало полуэльфа. Предчувствие фатализма не оставляло плутовку, но она собиралась дорого продать свою жизнь!

Это оказался ушастый, но выглядел он скверно. И происходило с ним нечто, что плутовка была не в состоянии осознать. Она так и не поняла, что его убило, взирая на произошедшее широко-распахнутыми от удивления и ужаса глазами. И злилась как тысяча дьяволов. Странно, но пиратский корабль и матросня, которые умирали у нее глазах, стали почти своими. Вот так просто и быстро. Разбитая Жаклин и смерть парней с серьгами для нее было равносильно личному оскорблению. Это обстоятельство ухудшало, что она не знала кого убить за выпавшие на их головы злоключения. Хотелось забить голову злодея в кашу, чтобы он раз и навсегда понял с кем нельзя связываться.

- Тьфу, каналья! - не теряя времени, Надин подбежала к Монтерею. - Что, блин, происходит?! Ты умный, отвечай, черт бы тебя побрал! И развей этот магический шторм! Иначе мы здесь все подохнем!

С Радугой воительница рассталась тепло и не слишком охотно. Она обхватила голову кобылки и ласково погладила разноцветную гриву, запуская пятерню в жесткие волосы. Дова помнила, что лошадке это нравится.
- Морда, - агрессивно произнесла она сквозь зубы, сдерживая грубую силу, чтобы прикосновения казались приятными. Красивое и любимое животное вызывало у нее желание сожрать Радугу. В этом было нечто забавное, когда лучшие чувства выражались емкой фразой "я бы тебя съела", словно это высшая форма любви. И действительно, к посторонним ничего подобного не чувствуешь, если не каннибал.

Темные глаза животно внимательно смотрели на наездницу. В них угадывалось понимание, которое редко возникает даже между людьми.

Со вздохом Дова отпустила лошадку и оставила ее на попечение Думатона. В пути вредный дварф на нее не ругался и почти не ворчал, что казалось рыжей странным. Она не успела привыкнуть к изменению в характере коротыша.

По лесу Дова двигалась осторожно, огибая ветви, как учили ее охотники клана. Вскоре она нашла удобное и тенистое место для наблюдения и устроилась на земле, поглядывая из-за листвы. Рогатый шлем покоился на коленях воительницы, а рыжая наблюдала за хижиной, пробуя остроту рогов большим пальцем.

Появление искателей как будто потревожило странных промысловиков. Парень со шрамом посматривал им в след и это могло означать все, что угодно. Плохое али хорошее. Беспокойство - единственное, что откровенно читалось в движениях и взгляде. Обождав недолго, Дова вернулась к своим. Нагнать их среди джунглей было не трудно. Отряд двигался без спешки, оставаясь внимательными к опасностям пути. Все-таки в этих краях пропал жрец Рашаль и два паладина, а значит дело действительно серьезное.

Ноги после длинного перехода привычно гудели, а пот знакомо облеплял тело липкой пленкой, потому виду реки и объявлению о ночлеге Дова обрадовалась. Они не остановились перекусить у колодца, но в полуденную жару рыжей не лез кусок в горло. Она привыкла питаться в прохладные часы раннего рассвета и после заката. Даже воду не особо жаловала, чтобы члены не деревенели и не отекали.

- Отлично, - усталым, кажущимся грустным, голосом отозвалась женщина. - Хорошее место, - заметила она, поискав удобную площадку, где расположиться и куда привязать коней. Животных Дова не стреножила, чтобы у них всегда оставался шанс защищаться. Привязывала тоже не крепко. От своих зверь не сбежит, а в случае опасности жизнь сохранить больше шансов. - Смотри, Думатон, эти два булыжника тебе подмигнули, - добыла веселые нотки Дова, подходя ближе и сдвинув в сторону листья вьюнов, что оплетали валуны. - Что вы говорите? А? Кажется они советуют тебе сходить за сухими ветвями и листвой для костра.

ссылка

Красивые жесты и несовершенные поступки под моросящим дождем затонули в грязи. Мысли вязли, оживляя фантазии, а жестокая реальность обагрилась кровью. В ней не было места лишним движениям. Командир молча стащил Гутора с седла, а на попытки варвара отбиться, ответил сталью. Мгновения жизни проносились скоростным вихрем. Здоровяк ощутил могильный холод, пробирающийся под кожу. Он лежал на земле. Солдат держал его за рубаху, собирая ткань гармошкой на груди. Клинок холодной стали болью пронзил плоть. Раз и другой. Отчетливо ощущалась кровь во рту и на губах. Черные мухи заплясали перед глазами, принося с собой мрак и могильный холод. Боль туманила разум, оставляя одно единственное желание заснуть.

Нкосана двинул вороного коня вперед, замахнувшись на копейщика, готового отправить Аллена к праотцам следом за Гутором. Копье устремилось в молодого варвара. Свежая алая кровь соратника тускло блестела на серой стали. Это был смертельный удар. Острие устремилось в шею варвара. Конь под Алленом замельтешил и испугался, но с места не сдвинулся. Рядом в грязи один человек резал другого, заставляя коричневую глину смешиваться до полночной черноты с человеческой кровью. Это был конец. Бесславный.

Взмах меча Нкосаны снес половину солдата. Внутренности посыпались наружу вместе с ленивыми струями крови. Руки ослабли, и острие копья чиркнуло Аллена по лицу, проборов борозду по левой части щеки и выше ко лбу. Варвар успел вовремя закрыть глаза, но ощутил давление сквозь веко.

***
Лицо старухи, испещренное теплыми морщинами, изменилось. Затаенная боль читалась во взоре. Женщина поднесла узловатые неловкие пальцы к высохшим потрескавшимся губам, когда-то явно красивым. Кончики пальцев едва дрожали, касаясь губ, когда она внимала взволнованному голосу Кадафа.
- У нас можешь остановиться, сынок, - отозвалась женщина, подойдя переваливающимися тяжелыми шагами к окну. - Ты весь змерз. Скорее ступай в дом, обогрейся у очага. Как хоть величать?

- Мне они ни к чему, - согласился домовик. Он не проявлял к рюкзаку интереса, который несколько дней пылился под рабочим столом фея-травника, а потому легко расстался с вещами вотердипского исследователя. - Большие и людские. Огород ими не удобрить, а вам, наверное, пригодятся.

Помидоры и огурцы, которые разглядывал друид, выращивались со сноровкой. Земля жирная и обеззараженная давала хороший урожай. Растения подвязаны, а лишние ростки обломаны, чтобы сила уходила в плод, а не в зелень. Цветы подобраны без умения, но для красоты. Вьюнам жабец не позволяет плодиться и душить культуры. Единственное, что выбивалось из колеи, это небольшой холмик с венком из диких трав. Увядание тронуло сорванные растения, запечатлев момент в наивысшей точке грусти. Сокрытое почтение и ежедневные подношения хранили теплую память.

- Потом... а вы все равно возвращайтесь. Хозяйка всегда говорила, что преграды не должны останавливать.

За время разговора к Фьерну перекочевал дневник. Он охотно разглядывал арканы, задумчиво перелистывая засаленные по краям страницы и улыбаясь очередной закорючке, имевшей шутливое значение для знатоков. Белый кот разгуливал вокруг, изучая чуждые запахи и обстановку. В руки жабцу не давался, но не шипел.

- Сложно сказать, что конкретно делает башня, но элемент ее влияния на окрестные земли вполне возможно схож с потоками чар за пределами эльфийского царства. Не могу сказать точно, несет ли оно нам и растениям вред, послужило ли оно фактором преобразования ряски, но оно как-то изменяет.

Друид почувствовал влияние, о котором говорил Фьерн. На удивление, друид находил в себе познания, которые ранее не приходили в голову, точно с шелестом листвы ему нашептывали сокровенные тайны, а он не понимал или не слышал. Впрочем, это могло оказаться влияние связи с Астрид, который за многие годы не проявлял истинной натуры.

- Однако, как поведал наставник Сайонара, наш путь лежит в закрома местного архимага, хотя в башню заглянуть полезно, хотя бы чтобы убедиться в ее назначении пока у меня не вырос третий глаз, - усмехнулся колдун случайно пришедшей на ум шутке.

Он потер лоб. В действительности от особенности магии башни Фьерну делалось не по себе, а неизвестность вынуждала накручивать разные неприятные теории, о которых чародей старательно умалчивал, чтобы не пугать спутников напрасно.

Разговоры стихли, Дакоста обрел хорошие сапоги, которые оказались впору и не терли пятки, и настало время прощаться. Домовик проводил их до выхода, а змея взглядом. Он встрепенулся, понимая, что аболес вернется, но не паниковал как это бывает у долгоживущих существ. Он умел принимать удары судьбы. Красавец Фьерн подобрал кота на руки, понимая, что им предстоит очередной утомительный переход через заросли амаранта. Это обстоятельство утомляло колдуна. В волосах застряло несколько длинных красных цветков амаранта, которые мужчина терпеливо отбросил в сторону.

Астрид, покинувший теплицу вперед странников, ожидал снаружи, свернувшись кольцами и предупреждающе гремя кончиком хвоста. На змея обрушились воспоминания прошлого. Тщеславные мысли бередили эхо голосов. Влажные тропические леса пестрели жизнью. Огромные хищные ящеры бесшумно охотились, неся за собой смерть. Обыватели вели примитивный образ жизни, не ведая о тенях, собирающийся на призыв. Северяне поклоняются древним камням, но никто иной, как Астрид помнил, что не важно место, а важен дух. Имена даны камню и воде, всему сущему.

Когда-то будущий архидруид удовольствовался одним племенем диких эльфов, поддерживая порядок Сильвануса, но достаточно было совершить проступок, а за ним следующий, чтобы понять, что сила природы исходит не от богов. Ему не нужно благословение Отца Дубов, чтоб установить новый порядок. Мир жив без поддержки или помощи верховных духов. Он сохраняет себя и совершенствует. Он существовал в гармонии до богов и продолжит, даже когда Солнце покраснеет. Кем был Сильванус как не смертным, который постиг тайны природы достаточно, чтобы вознестись? Слепая ничтожная вера, которой подвержены даже эльфы, сделала его в глазах примитивных сородичей божеством. Он велел защищать тропические леса, но поощрял приношение жертв и разрушенных поселений. Его догматы глупы и противоречивы. Одинаково Астрид уничтожал поселения и леса, властвуя над зверем, древом и разумным созданием. Рабы и опиаты это лишь оружие перед величием. Однако, этого бы не было, если б не тени среди густой листвы и лиан. В поисках мудрости ничто не помогает, как форма зверя. В этой жизни он иной. Нет былых мощных лап и ряда острых зубов, не слышат чихающие призывы охотники, он более не одной с ними крови, но тени властвуют не только на юге. Зыбкая память веков подсказывала Астрид, что новолуние приносит ответы, где за ликом звериных масок скрывается двуногий охотник.

***
Прогулка через заросли амаранта в поисках лошадей проходила без происшествий, пока Аунтилие не пропустил одну из ловушек. Он понял это, когда наступил на "листок". Кнопка под весом эльфа щелкнула. Долго охотник не решался ступить, опасаясь взрыва. Незавидная судьба ждала калеку в заброшенных местах, но Леди Удача улыбалась тому, кто ведет ее верного жреца сквозь опасности и испытания. Ловушка не взорвалась, но едва эльф шагнул в сторону, как внутри брызнул слабый огонек выгорающего до последней капли алхимического состава, зашипевшего и захлебывающегося нехваткой воздуха. Однако, удача переменчива и в следующий раз могло повезти меньше. Аунтилие ступал осторожно, пока они не вышли к мельницам. Жернова внутри зданий что-то мололи. Астрид почуял знакомый запах... пива. И человека. Кровь оросила травы. Помимо воли сработали животные инстинкты, когда погремушка объявила чужаку быть осторожным. Скрипели лопасти одинокой мельницы, дорожку к которой кто-то проторил, а свежие следы тяжело нагруженного человека насторожили охотника, ведущего группу. Неподалеку жевал кустарник белоснежный конь Дакосты. Его появление без Речки и красные пятна крови на шерсти без единого повреждения вызывали вопросы.

***
Неизвестно что привело служителя Ильматера в забытые земли эльфов. Однако, он, как и многие, посетил древний колдовской лес. Он радовал красотой и обманчивым благолепием за ширмой которого скрывались жестокие хищники, как в любом из миров.

Много дней искатель знаний провел в пути. Прошел замерзшую реку Дессарин и посетил леденеющий Секомбер. Вотердип замерзал, но богатство и чары сберегали аристократию, торгашей и магов. Вело ли паладина чутье или иная цель осталось неведомым.

В середине дня рыцарь добрался до сокрытых в гуще лесов руин. Смешанная архитектура что-то напоминала, но название ускользало от воина света. Он заметил в кустарнике скелет человека, одежды на котором истлели от времени. Оставаться на месте, где недавно, возможно, бесславно погиб другой, Зигфрид не хотел и направился в приглашающе распахнутые ворота. Старые кости гиганта украшали огромный каменный зуб, но не это привлекло странника, а обожженные котлованы. Тишина в округе угнетала. Не пели птицы, а только шелестели древние дубы. Нечто неправильное витало в воздухе. Встревоженный открытием, что ямы в земле созданы магией, рыцарь поднялся. Его смущало ощущение, будто за ним наблюдают. Чутье оправдало предчувствия. Шум копыт приближался, когда слева мимо него пронеслись резвые кони. Рыжая тонконогая в полной амуниции и с седельными сумами, и богатырский белоснежный конь с роскошной длинной гривой. Последний двигался грузно и прихрамывал. Напуганные вспотевшие лошади едва не затоптали Зигрифда, но обошлось. Предательское чувство безопасности исчезло, когда испуганные звери шарахнулись с громким ржанием от кустарника.

- Люди, никогда не поймете, что вам здесь не место, - презрительно отозвался эльф, отодвинув скрывавшие фигуру ветви кустарника. Зеленые одежды незнакомца помогали легко сливаться с растительностью, словно духу или невидимке. Он схватил рыжую кобылу за узды. Она вставала на дыбы и ржала, но одноглазый мужчина не испытывал страха перед зверем. Он положил ладонь на лошадиную морду и шептал нежно на эльфийском. Красная бандана скрывала уродливый шрам. В глаза бросалось отсутствие уха у лучника, который скорее по традиции носил исконно эльфийское оружие.
- Я бы пожалел тебя, edan, но боюсь от тебя будут только проблемы. Пристрелите его, - скомандовал командир, спокойный и безразличный к участи ильматерита. С высоты человеческого роста на Зигфрида посыпались стрелы. Главарь хладнокровно наблюдал и после того, как воин щитом отразил стрелы и как направился к цокающему языком эльфу. Паладин был не из тех кто побежит от противника, даже превышающего его числом. Однако, остроконечные длинные стрелы зорких эльфов отыскали брешь в доспехе. Тонкий боевой наконечник вонзился в спину рыцаря, когда он собирался сойтись с одноглазым предводителем один на один. Эльф выхватил элегантно изогнутую саблю и шлепнул рыжую кобылу по крепкому заду, прогоняя прочь. Однако, случилось невероятное. Смазанный ядом наконечник поколебал уверенность воина. Он прошел пару шагов, но члены прекратили слушаться. Белоснежный конь, заметив это, приблизился, закрывая могучей фигурой священного воина. Он топнул подкованным копытом о каменистую землю. Кроме узды коня ничто не стесняло.
- Tampa! - скомандовал эльф, подняв ладонь. Он явно ценил жизнь животного выше людской. Сложно сказать, какая мысль заставила Зигфрида влезть на спину могучего и грациозного создания, когда он прижимаясь к шее коня умчался прочь. Сон одолевал человека. В мыслях царила мешанина. Руки слабели, а как он добрался до помещения, заставленного бочками, где мерный скрип колеса убаюкивал сильнее колыбельной, Зигфрид толком не помнил. Он боролся, чтобы не заснуть, но обстоятельства были выше человеческих сил. В глазах троилось, по спине текла кровь, пропитывая поддоспешник, а губы как одеревенели, не в силах произнести молитву. Казалось у него такие же связанные кровавой лентой руки, как у Сломанного.

Спасение было близко, когда очередной эльф в зеленых одеждах вошел в помещение. Зигфрид понял, что охотники Ардиипского леса не оставят его в покое.

- Пусть. Он все равно умрет, - отозвался командир, оставшийся где-то далеко позади.

***
Аунтилие представилась возможность первым лицезреть привалившегося боком рыцаря со святым символом, перекрученным на цепочке после дикой скачки. Расфокусированный блуждающий взгляд и расползающаяся на полу кровь раненого свидетельствовали о тяжелой стычке, пошатнувшей ильматерита. Одежды вотердипца и аристократические черты лица выдавали в незнакомце человека статусного, а эльфийская серебристая стрела традиции гостеприимства Tel'Quessir.

Определенного отношения к паладину Дова не составила. Он был смешон и удалился столь же порывисто, как произнес пламенеющую речь. Это обстоятельство ее абсолютно устраивало.

Воительница не считала необходимым сотрясать воздух напрасно, но Фламикс взял в оборот компанию, соединив чуждых и разных странников, подобно великой реке, вбирающей в себя притоки. Пожалуй, предложение к ключу Ке-бо за долгие годы странствий прозвучало дольше, чем многие речи кочевницы. Она не любила говорить о работе.

Дова охотно подсела к общему столу, двигаясь с ленивой грацией хищной кошки. Во влажном жарком климате Курдии движения приобретали особую неторопливую пластику.

- Спасибо, Фламикс, - тепло поблагодарила рыжая тавернщика. - Свежая вода перед выездом тоже пригодится, - внесла Дова лепту в бытность тяжелого странствия. - Она замолчала, уважительно переняв от красавицы Зухры кувшин, который охотно пригубила.

Вольные Лучники тоже присоединились к вопросу. Их компания была приятна Дове, хотя манеру дварфа вести диалог воительница до конца не постигла.

- Я полностью снаряжена и готова. Веревка в наличии, - добавила женщина, оглядывая и изучая компанию. Наибольший интерес, как и у всех курдийцев, вызывал колдун, но слепой аскет, составляющий с похожим на подгорный народ Айваном картину неподвижности многие дни напролет, открыто соперничал в этом отношении. Дова была заинтригована, но выдержка и самообладание притупляли выражение эмоций. Впрочем, она плохо знала новых соратников, чтобы в первые минуты знакомства верно оценить собравшихся людей. Она не спешила, предоставляя жизни идти своим чередом.

- Но идти будем урывками. Утром с рассвета до высокого солнца. И несколько часов до заката, - добавила Дова, глядя на карту.

Происходящее выбивалось из обычного. Пытливый ум воительницы заметил сложность Джоля в интерпретации карты. Однако, глаза только часть чувств. Рыжеволосая разложила ориентиры карты из камушков и веток. На источник капнула воды из кувшина и осмелилась взять аскета за руку. Он двигался со сноровкой и это смутило воительницу. Она несколько мгновений сомневалась в правильности решения, когда провела ладонь слепца над картой, где ущелье представляли камешки, а лес веточки, воду скупые капли.

- Сарсы это слишком очевидно, но все возможно. Впрочем, узнаем. Другого выхода не остается. Скажи, чародей, а знакомы ли тебе предания древности? У каждого источника своя история, - поинтересовалась Дова, которая против любой твари знала одно хорошее оружие - верный меч. В отличие от молодого талантливого Тамана ей не приходилось выбирать методы.

- Наши новые друзья никуда не исчезнут, а я не против использовать остатки роскоши "RG", - грустно ответила Алексис, когда дверь не открылась. Сезам не отвечал на банальный пароль. Состроив кислую мину, темноволосая посмотрела под ноги. Обнимашки пришлись как нельзя в тему впервые в ее жизни. Высота благодарно и с теплотой посмотрела на Ромеро. Вновь явился Майк, но в этот раз не особо мешал, а после проскользнул в соседнюю комнату для разговора.

- Надо чем-то занять рот, - с этими словами Алекс протянула ладонь в ожидании леденца.

Жабец согласно кивнул.
- Вы же их не сотрете? - спросил он с плохо скрываемым испугом, прежде чем вытащить рюкзак человека. - Обычные вещи и тексты на людском наречии. Он был каким-то ученым из газеты. Сомневаюсь, что они вам помогут, но дам совет. Пока Сэм в воде, вы его не одолеете.

Что знал Дакоста о подобных существах? Немного. Под руинами древнего Калимпорта сокрыты великие знания, но калишит этого не изведал. Он предпочитал постельные утехи с дочерью Сула.

На ум приходило всего одно слово - аболес*. Они олицетворяли древнее зло и являлись из мира за пределами понимания, который способен свести с ума даже богов. Они были старше, чем демоны, явившиеся из первозданного хаоса, когда мир пребывал во тьме. Они постоянно развивались, пожирая память жертв. Их боялись, ненавидели и поклонялись как богам или демонам. Имя, которым представился "ящеролюд", относило его к одному из Древних. Конструкция апострофа перед старшим "Йог" прямо об этом намекала, хотя без нее это было обычной отсылкой к общей группе младших демонов Абисса.

Существо в воде было крайне серьезной угрозой. Жестоким, коварным и бесконечно злым. Его миролюбивая игра казалась безобидной, но что случится, когда он не получит свое?

***
В Альманахе привлекла статья об Абейр-Ториле, называющейся "Ледниковый Период".

На первой странице напечатана карта с недавно открытыми материками Мазтики, Закхары и Неведомых Земель.


"Это новое открытие для Фейруна. Планета Торил переживает период оледенения. Новейшие исследования показали, что в далеком прошлом этот эффект происходил неоднократно.

Последняя экспедиция на Север доказала, что в будущем человеку придется столкнуться с изменениями. Современное оледенение на Ториле — всего лишь остаток Великого оледенения, начавшийся тридцать семь тысяч лет назад до нашей эры. На самом деле ледники продолжают оставаться одним из ведущих компонентов окружающей среды и вносят важный вклад в жизнь нашей планеты.

Величественные и спокойные, ледники в действительности находятся в непрестанном движении. Медленно текут вниз по склонам. Это движение определяется силой тяжести и становится возможным благодаря свойству льда деформироваться под напряжением.

Посмотрите на карту. Одна клетка сетки - тридцать градусов. Средняя горизонталь - экватор, от неё вверх тридцать и шестьдесят градусов, соответственно. Как всем известно, экватор должен идти по Чульту, ибо тропические и наиболее жаркие земли находятся на этой высоте, но по новым исследованиям это оказывается в корне неверно. Вотердип находится на сорок пятой широте**, но регион Вотердип по погоде совершенно не отвечает субтропическому прибрежному климату. Наоборот, этот регион отличается средним прибрежным климатом.

Вновь вернемся к карте. Взгляните, откуда начинаются ледники. Примерно с пятидесятой параллели(3). Резонный вопрос задаст себе читатель, если спросит, не покрыт ли льдами необследованный северный материк. Как известно, ледники это Terra Incognita. Местами ледники на Фейруне начинаются с субтропической широты(4). Район Дамары должен радовать чужестранцев климатом Турмиша(5). В это сложно поверить, но Торил оледенел. Однако, всё не просто. Планета находится в разгаре ледникового периода, так как ледники доходят до широт, где нормально встретить степи. Это во многом объясняют археологические открытия, когда на современных территориях образцы поселений прошлого сильно уступают в развитии народам, проживающим в данный момент, что невозможно было объяснить без переселения народов, а так же жесткую борьбу видов животных со смежными источниками питания, которые спускались на юг от холода.

Циклы ледникового периода долгие. Это минимум десятки тысяч лет. Про них помнит разве что Ао. Для обычного человека или эльфа это незаметно. Если вдуматься, то даже большинство богов ФР не настолько стары! Это норма жизни, но встреченные ископаемые и проведенные исследования доказывают иное. Ледники огромны и не обследованы. Во время обледенений ледники сковывают большую часть воды, поэтому уровень моря падает и климат становится суше. В случае с Торилом, таяние ледников вызовет затопление огромных территорий, а привычный мир будет уничтожен под слоем воды. Без Ледникового Периода планета превратится в водный мир с редкими островками.

В связи с новейшим открытием, что Торил круглый, то есть имеет форму сферы (поколебавший научный мир), на Севере в Анаурох попались исследования прошлого, где говорилось, что радиус орбиты составляет двести миллионов миль. Тяжелая гравитация планеты, удаленность от Солнца и интенсивное солнечное излучение объясняют странную цветовую гамму кустарника голуболистник, который защитной грядой произрастает, например, вокруг Ардиипского леса. Это должно так же вызывать изменения в пигментации кожи, склоняя к синему цвету, но защитный слой Мистры, известное как Плетение, делает возможным существование известной нам жизни на планете. Для этого эффекта вводится новый термин - Сферы Плетения.

Немногим известно о тайном Ордене Плетения, которые закрывают дыры в Плетении, проявляющиеся на земле как зоны мертвой магии или дикой магии. Эти люди вносят огромный вклад в поддержание жизни на Ториле, чтобы жесткие лучи Солнца не выжгли многообразие мира даже в условиях Ледникового Периода.

Статья составлена Реджинальдом де Навалем, состоящего на службе Высокого Лорда Калахара. Реджинальд де Наваль известен в научных кругах огромным интересом к метеорологическим вопросам и является магом школы Эвокации.

Подпись автора - аркан-марка печати с заключенными в центр морскими волнами.

Остался позади сиятельный Офир, его равнины золотые и холмы Карпаша, украшенные снежными шапками. Густые леса раскинулись за горами. Задули первые холодные северные ветры, поднимая по утрам непроглядные туманы. Дожди зачастили, заливая грязью утоптанные тракты. Болотистая влажная земля встречала изобилием зверя для охоты, красными ягодами и грибами. Белки собирали созревшие орехи в дупла. Мир готовился к зиме погрузиться в дрему. Волки выли в зарослях, отмечая успешную охоту. Шелестела тронутая багрянцем и золотом листва на ветру, облетая с ветвей. Хрустела она же под копытами лошадей. Дикие земли окраин Аквилонии сохранили первозданную красоту и буйную силу, сокрытую в густых зарослях сердца лесов и болот.

Несколько дней в стужу и в проклятую морось ехали верхом варвары, устраивая ночлег на окраине узких троп. Кони до боков забрызгало грязью. Копыта едва отчистишь от налипшей земли и камешков. Влажный хворост дымит при розжиге, а в седельных суммах промокли одеяла, не согревая ночью у небольшого костерка.

Вскоре показались обжитые земли. Города Аквилонии с ровными улочками и фахверковыми домиками соседствовали с лесами, как будто цивилизация поселилась рядом со стихией, терпящей присутствие человека. Солнце пронизывало окраину старого леса, скрывающего древние дольмены, жилища отшельников и первых охотников. Лани без страха гуляли на соседнем поле, в любое мгновение готовые скрыться в высокой траве и кустарнике. Взгляд помимо воли возвращался к древнему лесу, кряхтящему ветвями в могучих кронах, царапающих послание высохшими прутьями. Тракт полз границей между возделанными человеком землями и многовековыми деревьями. Резкий контраст особенно заметен глазу даже под холодным осенним дождем. Кажется, войдешь в обитель лесных духов, и никакое копье не убережет от дремучих зарослей. Сгинешь, словно не рождался, а оно продолжит шептать тайное послание.

В поселениях перед тем, как снять комнату на ночлег и коня отдать в стойло, слухи ходили о войне с Немедийцами, но до зимы их не ждали. Готовились по весне встречать. Мир как будто сходил с ума под змеиной тенью, нависшей над севером.

Жатва прошла и поля, издали напоминающие разноцветные лоскуты одеяла, пустовали, когда всадники заметили стены города Амилии одноименного баронства. Крепостной замок песочного цвета раскинулся на возвышении. Сторожевые башни зорко наблюдали за окрестностями. Перед главными воротами небольшое аккуратное поселение ставших привычными фахверковых домиков. Плантацию виноградника готовились укрывать лапником и соломой, чтоб не померзли. Крестьяне, высвобождающие лозы с деревянных подпорок, заметив вооруженных всадников на тракте, остановили работу. Дожди шли с переменной частотой, наполнив реки. Они разлились, заболачивая землю. Кадаф и Аллен помнили предательские мокрые земли родных краев.

Герои пересекали тропу рядом с кинутым старым домом и прохудившейся черепичной крышей. Поверх луж брошены доски, чтобы по грязи ноги не разъезжались. В этот момент среди травы заметили тело мужчины в доспехе из вареной кожи с кольчужными элементами и чешуей. Стрела торчала у него в животе. Он сидел, прислонившись к стволу, как будто сломанному ближе к основанию чьей-то нечеловеческой силой. Голову павший воин уронил на грудь, под темными волосами и меховой шапкой не позволяя разглядеть лица. Оглянувшись вокруг, странники заметили, что в округе полосой снесло деревья похожим образом, но тому виной не ураган. Ураган ломает ветки и выдирает с корнем, а это нечто странное.

Как раз в это время на петляющей среди убранных полей дорожке показался вооруженный верховой отряд. Один из всадников держал копье с красным треугольным штандартом, раздваивающимся на конце. Ветер, гуляющий над полями, резко трепал промокшее знамя. Темные серо-синие тучи, затянувшие небо над Амилией, служили плохим знаком.

Рог оказался не волшебным, но для фей, которые знают его звучание, он обладал сакральным значением. Зато от силовой башни веяло сильной аурой трансмутации. Она явно оказывала какое-то важное влияние на окрестные земли. И оплетала живых. Например, если взглянуть на Аунтилие или кого-то из группы, то зеленые нити трансмутации пронизывают, вживляются, в тело вроде симбионта.

По прикидкам Фьерна силовые башни выстраивают для защиты и усиления, но подробнее возможно узнать на месте или опытным путем... Растительный мотив витой крыши и зеленый цвет наталкивали на мысли о влиянии на природу. Наверное, не зря заросшие амаранты на полях и старая мельница находились именно в этой части.

Иней отошел от хозяина и не ведая страха уселся на берегу, разглядывая кувшинки. Когда колдун вернулся за пушистым другом, то заметил, что стебель, на котором красовалась желтая кувшинка, повернулся в их сторону, раскрыв человеческий глаз. Оно наблюдало за ними... Листы на поверхности тоже удивили клыками и блуждающими языками...



Аунтилие ловко добыл похожую на листок мину, которую явно изготовили эльфы. Никаких завитков на зеленом корпусе не наблюдалось, но легкий сплав, долгостойкая краска по металлу, а возможно подкрашенный сплав, особая конструкция маскировала под заросли, делали ее смертоносным оружием. Компактный размер, высокая и тонкая, почти плоская, она была вкопана в землю. Кнопка, которую предлагается нажать, торчала сверху. Нажимной механизм активировал поджигание фитиля. Запах прогорклого масла и испарившейся за столетие алхимической субстанции намекал, что ногу оно вполне способно оторвать, если не следить куда ступаешь. Возможно защитники крепости успели подготовиться и защитить подступы к стене, где озерные воды не мешали подобраться штурмующим. Данная мина была почти непригодна, но сложно сказать за остальные. Прошло много времени. Ржавчина ела металл. Но всегда оставался шанс нарваться, если не сохранять осторожность. Поле ни разу за столетия не обезвредили.

Кони продолжали упираться и испуганно ржать, а Аунтилие тем временем признал следы маленького человечка. Они были похожи на детские, но не халфлинг или гном. Домовик. Шесть пальцев на ногах выдали фея, который привязывался к жилищам. Они бывали разными по характеру и как пакостили (шутили), так и помогали. Взгляд вновь упал на ухоженные теплицы.

- За нас? - притворно удивилась бардесса. - Это вы здесь живете и вам же защищать свои дома, но можете поубивать друг друга в давке или постыдно бежать, умерев от голода. Беженцев нигде не любят. Решайте сами.
Впрочем, кто здесь староста? Пусть организует. Запритесь в самых больших домах и держите оборону. А кто знает, что здесь происходит, пусть останется с нами и расскажет что знает.
Маг, внимательно наблюдавший за происходящим, старался оставаться в тени. В его задачу не входило лезть на рожон, а лишь оценивать и запоминать. Да, его брат как всегда необычайно вспыльчив, а девушка, желающая написать песню о страдании Севера, похоже, решила взять инициативу в свои руки, Что же пусть будет так. Он защитит их, если понадобится. С другой стороны…
Волшебник поймал руку дочери тавернщика, трясущуюся в ознобе рядом с их столиком и прижимающую к себе поднос, словно это самый ценный артефакт в мире, способный спасти и защитить её от чего угодно и, притянув поближе к себе, посмотрел на девушку снизу-вверх, при этом капюшон его мантии спал, открывая окружающим, что сидящий перед ними маг и впрямь эльф.
- Скажи мне правду, девочка, - мягко, ласково попросил волшебник.
Вокруг на несколько долгих секунд установилось зловещее молчание. Люди переваривали слова полуэльфийки. Можно было бы подумать, что агрессивная реакция местных была вызвана её двойственной природой, ведь полуэльфов никто не встречает как родных… но тут было нечто совсем иное. Люди были запуганы и ожесточены. Они не смотрели на бардессу как на спасителя, только как на врага, как на преграду к своему спасению. И головы селян раз за разом посещали мысли – одна злее другой.
- Староста… староста всё это и придумал, - буркнул какой-то рыжеволосый детина. – Потому что мы не можем сражаться против этого… этих… - он как-то вздрогнул и обмяк, словно бы из него разом выдернули поддерживающий его стержень. Верзила привалился к стене и тихо прошептал: - Мы обречены…
- Что ты с ней беседуешь ещё, Водан? – писклявым голосом отозвался какой-то малолетка. Он был щуплого телосложения, с тёмными волосами, лёгким пушком на подбородке и кинжалом у пояса. Этим же кинжалом он и указал, запрыгнув прямо на ближайший столик, сначала на Аметист, а потом на двух эльфов-близнецов. – Гарри провалился, настало время взять дело в свои руки. Отведём же их всех к жрецу!
- К жрецу! – тотчас же раздались ответные призывы со всех сторон. Одновременно с этим, люди начали медленно придвигаться друг к другу, словно бы стремясь отрезать путникам всякую возможность для отступления. Взгляды селян были злыми и решительными, точно они уже заранее решили, что этот странный жрец не оставит их в живых. – К жрецу! К жрецу!

Дочь тавернщика легко поддалась магу на встречу, позволив доброму волшебнику приобнять себя за талию. Она смотрела на него с теплотой и состраданием, и одновременно в глазах её была такая пропасть печали и непередаваемой боли, что девочка, казалось, готова была расплакаться.
- Вам нужно бежать отсюда, немедленно, - прошептала она срывающимся от ужаса голосом. – Иначе вас отдадут на корм костяным гончим.
Как раз в этот момент раздались громкие голоса толпы, скандирующей один единственный призыв... А Лоран с такой силой вцепился в запястья пойманной им служанки, что та вскрикнула от боли.
- Гарри сказал мне, что если я одену старое платье, на котором были следы засохшей крови и добавлю к ним вина, то смогу заманить вас к церкви, - залепетала она. – Пустите меня, я не виновата, не виновата!
Эльф лишь фыркнул и отшвырнул девушку в сторону. После таких слов, воина совершенно не заботила её участь.
Аметист посмотрела на людей строгим взглядом, каким она обычно одаряла негодяев. Она запела сладкую прилипчивую мелодию глубоким бархатным голосом. Повинуясь странной мистической силе пространство перед ними покрыло скользкое жирное масло ровным коричневым слоем.
- Если вы так уверены в себе, то попробуйте подойти, - заявила она, захватив торбу с пожитками. Эти люди не нуждались в помощи. Они оказались чудовищами худшими, чем монстры, чья природа не изменена, но люди всегда имеют выбор.
Маг очень осторожно поднялся, выпустив девушку на свободу. Сидеть более – смысла уже не было. Из всех массивных вещей на виду у него с собой была лишь сумка, пристёгнутая к поясу, что не удивительно. Большего ему и не требовалось с его-то силой.
- Спасибо, ты очень помогла мне, - тихо шепнул он дочери тавернщика и уже громче спросил. - Масло? Да вы, верно, шутница юная леди. Впрочем,… это уже не важно.
Волшебник вздохнул и, переглянувшись с братом, громко объявил:
- Отпустите моих спутников, мы никому не желаем причинить вреда, поэтому я добровольно пойду с вами к вашему жрецу. И поговорю с ним. Думаю, объединив силы с последователем Единого, вместе мы сможем уничтожить всех ваших врагов, будь они живыми из плоти и крови или же уже мёртвыми, поднятыми богомерзкой магией тьмы из подаренного им Единым покоя.
Аметист ухмыльнулась на слова мага. Она действительно находила эти чары забавными и унизительными для врагов. Однако, улыбка быстро слетела с полных губ после заявления чародея.
- Зачем идти в ловушку? - спросила она эльфов, явно не понимая смысл подобного желания.
Заявление мага и заклинание бардессы, превратившей пол в скользкое, невнятное месиво, вызвало в собравшейся толпе шёпот и разброд. Они ещё не были готовы вступать в прямую конфронтацию со столь могущественными странниками, а потому лишь тихо переговаривались друг с другом, никак не решаясь на что-то одно.
- К жрецу должны пойти все! – вновь раздался голос писклявого паренька. Его слова чародея совсем не убедили… и судя по всему, именно он сейчас был «заводилой» в этом сборище мерзавцев. – Все до единого! Ясно тебе, маг?
Вперёд выдвинулся Лоран. Гляделки с братом совсем не прояснили план волшебника, но за долгое время он привык ему доверять. И в самом деле… что это за блажь? И что ещё за жрец? Люди, поклоняющиеся Единому, разумеется, могли быть теми ещё отморозками, но он сомневался, что ему так уж хочется, чтобы толпа отвела Рэаса на растерзание этому свихнувшемуся инквизитору.
Воин не слышал шепота дочери тавернщика, а потому он ничего не знал о нежити, которой их всех собирались «скормить». Легко можно было понять, почему он никак не сложит два и два – если бы людям действительно нужно было избавиться от мертвецов, терзающих селение, то почему не сказать об этом сразу? И почему тот, кто поклоняется Единому, не сообщил об этой напасти в столицу?
Вопросов у него было много, но не было времени на их обсуждение. Лоран снял с плеча двуручник и легонько махнул им на пробу, прямо перед носом отпрянувших людей. Мускулы на руке эльфа тотчас же напряглись; все видели, что тот держит здоровенный меч, точно пушинку, и это внушало определённое уважение.
- А тебе не ясно, что если ты не подчинишься, то я встречу вас вот этим клинком? – ласково спросил воин.
- Не запугаешь! – воскликнул парень, оглядываясь по сторонам в поисках поддержки. – Нас куда больше! Лучше подчинитесь сами и тогда никто здесь не пострадает!
- Я не иду в ловушку, я создаю её сам, - мягко произнёс Рэасаэль.
- Брат, - тихим шёпотом обратился к близнецу маг на их родном языке, - они напуганы и похоже они кормят своими близкими нежить, девочка сказала о гончих, мы должны помочь им, Лоран.
Слова волшебника не мог слышать никто из собравшихся вокруг крестьян, для них колдун даже почти не шевелил губами, разве что до менестреля могли долететь обрывки фраз.
- Увы, мой друг, - дружелюбно улыбнулся волшебник. – Или вы берёте только меня, или я сам призову сюда армию демонов.
В подтверждение своих слов маг что-то прошептал и возле него появился огненный демон с кнутом, от которого полыхнуло жаром Бездны и который, злобно рыча двинулся к несчастным селянам.
Этого бард никак не ожидала. Она оставила мандолину в левой руке и выхватила рапиру, приставив острие к горлу чародея.
- Отзови его, колдун, - она позволила ощутить сильнее давление острия на шее. Адреналин бередил кровь полуэльфийки, которая впервые пошла против своих высокородных сородичей. Девушка тяжело дышала полной грудью, напуганная появлением демона. Вокруг были злодеи, один хуже другого, а витая гарда оплетала начищенной сталью недрогнувшую кисть фехтовальщика.
Двухметровый демон яростно осклабился и пошёл вперёд. Его шаги отдавались гулким звуком, а кнут шелестел, когда его конец касался пола таверны, пропитанного маслом. Иллюзия была выполнена настолько натурально, что крестьяне, стоявшие близко к дверям, тотчас же сбежали прочь, визжа от страха. Остальные принялись поспешно пятиться назад. «Заводила» пытался сохранить лицо, но его губы дрожали… он не сдвинулся с места, но не потому, что был настолько храбр и силён духом, а лишь от того, что был парализован диким ужасом, сковавшим его тело не хуже стальных оков.
- Лоран, - осторожно произнёс маг, жертвуя при этом лёгкой царапиной, из которой сразу же скатилась по шее капелька крови. – Объясни ей…
Сказать, что воин был взбешён, значит ничего не сказать. Если бы не слова брата, он бы одним только движением мог уже снести голову проклятому барду клинком своего двуручника, который всё ещё держал в руках. Лоран знал, что успеет. Ну почему эти неполноценные потомки людей и эльфов настолько глупы, что готовы даже в подобной ситуации повернуть свой меч против союзников?
- Полукровка, это всего лишь иллюзия, – быстро произнёс Лоран, обращаясь к бардессе. Он говорил на эльфийском диалекте, который должна была понять даже она. – Быстрее, убери свою зубочистку от моего брата, пока заклинание не развеялось, а ты не испортила ему всю игру!
Бард поджала губы на появление крови. Маг оказался слишком упрям и, следя краем глаза за демоном, она впервые по-настоящему испугалась.
- Отзови демона, эльф, - настояла фехтовальщица, растеряв всегда сковывающее раболепие перед чистокровными сородичами. И хотя она пошла против эльфов, которые значили для нее больше, чем люди, оскорбительное и надоевшее обращение с указанием ее смешанной крови обозлило и придало сил. С непривычки слова и поза Аметист были лишены огненной неуемной уверенности, которую бард обыкновенно демонстрировала на сцене.
Волшебник вздохнул. Он чувствовал, как капелька достигла края мантии и теперь, скорее всего, безвозвратно испортила дорогущую ткань его одеяния. Девушка в перепачканном кровью платье уже давно сбежала прочь, поскальзываясь и падая в масло, она выбежала из таверны перемазанная с ног до головы в липкую субстанцию.
- Хорошо, девочка, но ты совершаешь ошибку, - спокойно произнёс чародей и, слегка отстраняясь от лезвия, взмахнул рукой в повелительном жесте. - Назад Велитал`ан, возвращайся в Бездну!
Вокруг мага заплясали десятки огоньков и потянулись к демону, охватили его, сковав переливающимися голубым пламенем цепями, и заставили вспыхнуть в ярчайшем огне. Раздался душераздирающий вопль ужаса и ярости, а после демоническое отродье исчезло.
- Как тебе, братец? Мне кажется, в этот раз получилось даже реальнее обычного, - расхохотался волшебник и перевёл взгляд на девушку-барда, - Довольна? Теперь сама разбирайся с этой полоумной толпой крестьян запуганных нежитью!
- Они не придут за демонологом, - отозвалась бард хрипло. У нее пересохло во рту, но главное, она не знала как поступить дальше, оставшись один на один с двумя эльфами. Аметист неохотно отвела острие рапиры в сторону. Сердце бешено колотилось в груди от испуга, который бард пыталась скрыть.
Маг уже хотел было что-то сказать, как позади него упал деревянный поднос и, всё что ему оставалось, так это подхватить оседающее тело девчушки.
- Ну, вот, смотри, что ты наделала! Проклятье, - удерживая одной рукой бесчувственное тело дочурки тавернщика, волшебник суетливо рылся другой в своей сумке. – Из-за тебя она увидела демона, теперь мне придётся стирать ей память. Лоран, займись нашим языком, он отведёт нас к их «жрецу»!
Впрочем, улыбка чародея явно не предвещала последнему ничего хорошего.
Демон не дошёл до темноволосого парнишки с кинжалом в дрожащей руке буквально пары шагов. Тёмная фигура рогатого создания нависла над ним, а хлыст в руках иллюзорного архидемона Велитал`ана взметнулся, готовясь содрать кожу с несчастного человека... как вдруг монстр страшно закричал. «Заводила» отстранился и упал на пол, смотря круглыми глазами на то, как голубое пламя охватывает демона, заживо сжигая его, не оставляя после себя даже горсточки пепла. Это впечатляющее зрелище привело к тому, что к моменту исчезновения Велитал`ана, на стороне, ограждённой маслом от странников, осталось всего восемь человек. Восемь испуганных насмерть крестьян. Все они явственно дрожали и разрывались между тем, чтобы немедленно сбежать и бездумно броситься в бой, надеясь на поддержку Аметист, внезапно обнажившей оружие и вставшей против эльфийского демонолога. Однако то, что враги вновь договорились, вышибло последнюю опору у людей из-под ног. Селяне просто застыли, молясь о том, чтобы их не испепелили на месте.

Лоран ещё несколько секунд раздумывал, не выбить ли из рук бардессы её изящную рапиру уже после того, как та отвела клинок в сторону. Он усилием воли подавил гнев, продолжая краем глаза поглядывать на фехтовальщицу, но не поднимая меча против неё. Было довольно тяжело выбить такое хрупкое оружие у неё из рук клинком, характерным для двуручного меча и ничего при этом не повредить самой девушке. Всё же, он не любил сражаться с женщинами, не важно какой расы они были… но больше всего чашу весов в пользу подобного исхода склонило спокойное поведение Рэасаэля.
- Хорошо… - кивнул он, недовольно глянув в сторону зеленоглазой полуэльфийки.
Оглядевшись, Лоран упёр яростный взгляд в «заводилу» - нужно же на ком-то выместить злость. Тот же, поняв, что воин собирается сделать, поспешно выхватил кинжал и попытался приподняться на дрожащих ногах. Не успел. Эль'Райнер быстро приблизился к границе масляной преграды, столь же молниеносно упёр стул об пол и, оттолкнувшись от него, прыгнул прямо на темноволосого парня; «заводила» успел нанести удар, но лезвие кинжала впустую скользнуло по стальной поверхности доспеха, оставив лишь царапину.
Оказавшись сверху, Лоран схватил парня за волосы и вдавил его голову в пол.
- Лучше не дергайся, - приказал ему эльф. – Для собственного же блага.
Выбора у селян больше не оставалось. Все как один, люди панически закричали и рванулись к дверям. Пихаясь и толкаясь, они в мгновение ока набились в них будто килька в банку.
- Что я наделала?! - возмутилась полуэльфийка. - Вы, эльфы, привыкли делать, что хотите ни с кем не считаясь. И теперь мне никогда не отмыться от знакомства с демонологами. Меня не впустят ни в один город, если эта история покинет поселение. И в том не моя вина. Как и не моя вина, если в резне и давке они обвинят нас. Но последствия...

Аметист покосилась на воина, которому не терпелось применить оружие. Рядом с эльфами менестрель не чувствовала себя в безопасности. Тем временем воин уже допрашивал мерзкого парнишку подстрекателя.
- Да о чём ты? – непонимающе уставился на неё волшебник, откопавший всё-таки заветный пузырёк в своей показавшейся чародею на удивление необъятной сумке. – Какой я тебе демонолог? Магия призыва запрещена для использования даже архимагу! Лишь собранный воедино Конклав Магов вправе делать это! И где ты прости уж за вопрос, увидела круг и пентаграммы, я начертил хоть одну из рун призыва? Конечно, нет! Ведь это была всего лишь иллюзия! Опомнись девочка, неужто ты не смогла разглядеть, насколько жители запуганы. Ведь они были готовы, бросится на демона, лишь бы выполнить приказ своего жреца и не встречаться с нежитью, что царствует здесь, нежитью, которой они приносят в жертву членов своей семьи. Девочка, их жрец – обычный некромант, очнись же ты, наконец!
Маг опоил дочь тавернщика из пузырька и та, прейдя в себя, посмотрела на него удивлёнными глазами.
- Кто ты? – спросила она и, отшатнувшись, едва не упала, чародею вновь пришлось ловить малютку, которую ноги до сих пор отказывались твёрдо держать.
- Всё хорошо, - мягким голосом прошептал ей эльф, - Я – друг, я пришел, чтобы спасти вашу деревню!
Выслушав длинную речь мага, Аметист вздохнула.
- Это была хорошая иллюзия, но обыватели не отличат правду от дурмана. И весть об этом может разлететься. Вам-то не страшно. Вы богаты и родовиты. Есть где укрыться, но мне...

Ей и раньше тяжело жилось, а теперь бард представила в какой ад возможно превратится ее жизнь. Она поправила вещи и убрала оружие, осмотревшись внимательнее. Чары, испачкавшие пол маслом, постепенно развивались.
- Помоги нам разрешить эту ситуацию и получишь своё укрытие, - произнёс Лоран, на мгновение обернувшись в сторону барда. – Слово Эль’Райнеров.
Пленник затих под его стальной хваткой, лишь судорожно дышал. Он ещё не вполне пришёл в себя, но промедление было опасным – в любой момент, убежавшие селяне могли привести в таверну жреца и его нежить. Если допрашивать, то сейчас.
Волшебник слегка наморщил нос, от чего стал казаться необычайно милым.
- Не так, братец, мы просто сотрём этот ужас из их памяти, и они будут чтить нас и эту девочку героями. Кстати, - он повернулся к барду, - не ты ли хотела сложить песню, вот тебе и история. Бедная деревня под пятой тирана рядящегося в жреца и спускающего на недовольных своих костяных гончих. Но сейчас, Лоран прав. Мы приобрели необходимый элемент неожиданности и нам нельзя упускать его.
- Каково расстояние до церкви, котёночек? – спросил Рэасаэль у девочки, что уже достаточно пригрелась в объятиях белого мага, чтобы забыть про всё на свете.
- Я вам помогу, но не за укрытие. Барда ноги кормят. Лучшее, что вы можете сделать, это чтобы в конце этой истории ничто компрометирующее не покинуло это поселение. Да уж... герой собственной баллады. Какой неожиданный поворот.
Аметист замолчала, а затем взглянула на пленника.
- Ты его отпусти, а лучше выруби. Дурная голова у парня.

Иллистритки ушли незаметно ранним утром, оставив мужчин посреди леса, сияющего магическими огнями колдовских грибов и мхом в тенистых зарослях и по стволам деревьев. Их следы скрыла живая сила, что века напролет властвует в царстве Заходящей Луны. Ни одного темного уголька и сажи не осталось от погребального костра Андара. На его месте выросли новые кустарники серебристых цветов, плачущие сладким соком, который привлекал синекрылых королевских махаонов. Иней ночью свернулся белоснежным клубком на груди Фьерна, мешая колдуну подняться, а если мужчина пытался, то клал лапу на нос, не выпуская когтей, и сонно поглядывал сквозь щелки век, чтобы его пушистое величество не беспокоили. Ему удобно и тепло.

Позавтракав и допив остатки воды в бурдюках, странники собирались двинуться на восток, откуда примчал Дакоста на белоснежном коне, чтобы вернуть брошенные в испуге вещи. Помимо этого требовалось отыскать родник до того, как они отправятся в руины Дома Камня*, чтобы пополнить запасы свежей воды. И позаботиться о лошадях, хотя бы оседлать. Сочных трав вокруг хватало, чтобы не беспокоиться о корме до того, как предстоит покинуть Ардиипский лес.

В листве кустарников и кронах пели разноголосые птицы и соловьи, а солнце приближалось к полудню, когда люди проснулись. Они долго спали по меркам эльфов. К вящему ужасу, Дакоста обнаружил, что феи утром украли его сапоги и плащ, оставив босым.

В последний момент к большому дубу, неподалеку от которого разбили лагерь странники, заметили троих кроликов, взирающих светящимися глазами из тени старого древа. Четырьмя, так как последний притаился на толстой ветке в полтора метрах от земли, прижав длинные уши.

ссылка - настроение.

Лекарь лениво кемарил в небольшой каморке в одной из сторожевых башен, где он иногда ночевал, но чаще работал. Пол не оттирался от крови. Застоявшийся запах гнили и смерти едва перебивали сушеные травы, развешенные у потолка.

Алдемус открыл глаза, заслышав шаги. Он вяло отреагировал на Азима, но, заметив его окровавленное платье, медленно поднялся со стула. Курительная трубка давно погасла, а крошки обожженного табака высыпались на стол.
- О, молодой человек, что это с вами произошло? - осведомился врач. Из-за отпущенной треугольной бороды Алдемус выглядел старше, чем казался. Этот факт вызывал болезненную паранойю у Азима.

- Небольшая битва. Мы решили поработать заместо стражи. - Прищурившись, отвечал вор. - Нужна ваша помощь.
Без приглашения присел рядом с лекарем, шумно вздохнул. Скривился от боли, вызванной этим вздохом.
- Мне бы просто промыться и перевязаться. Давай обойдемся без затейливых методов лечения. Все равно на мне все зарастает, как на собаке - зачем тратить время занятого человека?
Через силу улыбнулся вор.

- Давайте посмотрим, что это с вами. Лучше туда прилягте, - он указал на стол, где перевязывал и оперировал раненых, а бывало и мертвых. Ножницами разрезал испорченные одежды Азима, что бы до раны добраться. Ткань оторвал резко без предупреждения, вызвав новый приступ боли. - Ох-ох, нехорошие соки. Запустили. И крови много потеряли. Но настои рекомендую пропить. Повезло, что дыхание не задело и... - он прощупал живот пальцами. Рана кровоточила с темной неприятной жидкостью. Алдемус промыл ее шипяшей едкой водой, а следом крепкой настойкой, выгнавшей плохую кровь из раны. Тяжелая процедура далась нелегко. Кровавые тряпки бывшего одеяния врач кинул на стол, промыл водой тело раненного и перевязал белой мягкой тканью. - Точно не останетесь? С такими ранами долго не живут без ухода. Вам бы отлежаться. - Он взял с Азима символическую плату в золотой, прежде чем отпустить на все четыре стороны. Когда Азим вернулся к себе в комнату, не обнаружив кражи, то остался один на один с тяжелыми думами. Наряд придется пошить новый.

***
В это время высоко в холмах стигиец, чью смуглую кожу исказили темные чары, поднялся выше в воздух и одним движением ладони отмахнулся от летящих в него клинков и топоров. Он зажмурился на пылевую завесу Нкосаны, только разозлившись. Темный жрец взмахнул руками, словно змеями.
- Сэт! - призвал он Змея Ночи в свидетели, ради которого залил новый храм кровавой жатвой, и резко свел руки вместе, точно два смотрящих друг на друга ползучих гада. Черная жила пронзила лицо, точно трещина протянувшись до глаза, заливая его желтизной и вытягивая вертикально зрачок. Этот колдовской глаз вонзился в Нкосану, точно прожигая разум изнутри.

Гладиатор вновь оказался на арене. На шее ошейник раба. В руке короткий широкий гладиус, а балкона смотрит старик, оставшийся непобедимым. Чин Ре опускает большой палец вниз, показывая, как обойтись с тремя противниками. Трое крестьян из Аквилонии в рваных одеждах и крови, как загнанные звери позади огромного кушита, дрогнули, стоило здоровяку обернуться. Их лица казались смутно знакомыми, но какими-то размытыми, среди обагренных кровью песков арены под жарким южным солнцем.

"Нельзя ослушаться мастера лудаса, - шепнул внутренний голос".

***
Трое героев почти ликовали отвлекающему маневру Нкосаны, до момента когда он вялыми дерганными движениями не развернулся к ним, воззрившись стеклянными глазами на спутников. Могучая рука замахнулась для удара по Кадафу, а зависший над пастью Змея колдун залился безумным, страшным и диким хохотом.

- Нельзя ослушаться мастера лудаса, - гиптоническим голосом произнес он, направляя силу противника вспять. Один змеиный глаз следил с жуткого мертвого лица стигийца.

- Если бы вы были немного опытнее, моя дорогая, то оценили бы бесценный дар разочарования. Оно открывает глаза на истинную природу людей, - Лейласа выслушала баронессу со спокойным выражением, но вскоре на ее лице расцвела насмешливая улыбка.

Маркизе не пришлось договаривать, скатившись в невежливость, насколько она низкого мнения о госпоже Пирси. Простор для воображения помогал демонам баронессы додумать наихудшее самостоятельно.

- С удовольствием, - маркиза кивнула и унеслась исполнять французскую кадриль, столь популярную в нынешние времена. Танец очень удобный для ее наряда и жесткого корсета отличался веселым нравом, а так же позволял мужчинам принимать в нем активное участие. Соблазнительно покачивая кринолином, словно колокольчиком на легком бризе, Лейласа охотно улыбалась капитану и легко обменивалась партнерами во время танца, выписывающих хитрую фигуру для восьмерых.

Огонь. Взрывы. Бриттни посмотрела на капитана. Звук пулеметных выстрелов заглушал речь. Они поругались из-за пистолета, как будто этот миг не станет последним. Чудовищная трата времени. Лейтенант хмурилась, ощущая страшное подавляющее бессилие. Она спокойно следила за событиями в странах Оси Зла, как римляне следят за гладиаторскими боями, но когда война пришла к ней домой, жизнь висела на волоске, вертолеты шуршали винтами в воздухе, возможно союзные... Она потерялась. Расслабленно откинулась на спинку сидения. Выдохнула обреченно. Взглянула на машины, ощетинившиеся ракетами.

- Прием. Это экипаж Челенджера. Откройте кпп немедленно. Мы в черном авто фсб ведем огонь по преследователям. Нужна огневая поддержка, - ледяным голосом оветила по связи лейтенант, измученная раной. - Экипаж ранен. Прием...

Две стрелы вонзились в спину разбойника. В последний момент аквилонец признал нечто неумолимо знакомое в лучнике. Его брошенный за землю лук и пара стрел, которые опытные стрелки держали одной рукой, чтобы не лезть в колчан в разгар сражения, угадывался по украшению из нитки с тремя синими бусинами. Это невозможно... Но кажется этот лук принадлежал другу, помогшему Кадафу когда-то дезертировать с поля сражения. Двенадцать лет... Ему не было места среди солдат. Юный и неокрепший. Пушечное мясо для солдат и наемников, чья жизнь заключалась в одном ремесле - войне. Вилер, Эмилия сын. Так звали того юношу, что был старше Кадафа на пять зим. Неужели этот сухопарый разбойник - Вилер, который в заброшенной лесной хижине лечил раны будущего следопыта и таскал воды, когда жар мутил разум и сжигал изнутри тело?

Азим не ждал Кадафа. Алая роза расцветала сбоку на животе, когда он перерезал горло лучнику, не ожидавшего от изящного юноши подвоха. Его облило теплой кровью, испачкав одежды, но сохранив жизнь. Мастера Ианты учили Великолепного умело резать глотки, чтобы не пачкать рукава атласов и шелка. Весь в кровавых разводах, красавец из столицы направился в сторону лошадей. Животные волновались и ржали, пока бой кипел внутри шатра. Собственный кинжал торчал в ране, отдаваясь болью с каждым шагом. Неловкие движения и хруст веток под сапожками из великолепно выделанной кожи обозначали насколько плохи дела Азима. Один просчет, одна предательская улыбка Фортуны и холодные объятия смерти готовы распахнуться для искусного интригана из столицы.

Нкосана, оказавшись между двух огней, не смел помочь Гутору и Аллену. Его положение было тяжелым. На арене он помнил насколько бывают опасны противники, которые нападают скопом. Каким бы богом войны не являлся воин - он все еще смертен. Один смертельный удар сразил следующего противника. Неумелый, но мощный. Он снес человеку челюсть и отправил его в мир мрака. Но второй не стоял на месте. Он полоснул гладиатора по ноге. Жестокая кровавая рана раскрылась над правым коленом. Нкосана привык терпеть боль, но терял равновесие и уверенность.

Чуть выправилась ситуация у Гутора. Он откатил Аллена - отожранного бугая. Сверху их осыпало золотыми монетами и медленно оседали карты с чудными картинками, кружась, словно волчки. Противник навис над воином-забиякой, собираясь вонзить ему меч в сердце, но здоровяк не растерялся. Он ногой оттолкнул разбойника в сторону. Не удержав равновесия, негодяй влетел в опору. Шатер покосился. Ткань рвалась с ревущим звуком.

- Думаешь, умный, да?! Хера-с два! - это подоспел ударившийся об кулак второй. Он как-то жестоко пинал Гутора по ногам.

- Вы меня верно не так поняли... - Ксена не скрыла удивления словам Аунтилие. - Наша обитель закрыта для чужаков. За редким исключением и для наших собратьев, ищущих новый путь. Змей был ранен и мы не могли ему отказать, даже если бы он был без клинка и человеком.

- И не относятся к Селуне, - добавила жрица к рассказу Андара о мече.

- Хм. Кинжалом? Думаю, магия неплохо его заменит. Что ж, тогда в путь. Чем дольше мы говорим, тем дальше уходит Высокая Охота.

Избавившись от одежды и оставив ее в зарослях кустарника вместе с Сайонаром и его змеем, Ксена принялась отстукивать ритмичное стаккато по гарде двуручного меча. Переборчивые ритмы усиливались, как тихий шепот певца переходит в проникновенное соло, беря за душу высокой нотой. Басовитые тупые точки, оставляемые мягкой подушечкой пальца, как будто отмечали начало. Звук наполнял энергией. Тело наливалось мистической пластикой и требовало движения. Заметив это - жрица слегка улыбнулась. Ее изучающий взгляд скользил по трио. Для Андара это был первый в жизни ритуал Леди Танца. Во Вратах Балдура он не встретил ни одного сородича. В Вотердипе иллистритки не исполняли Высокую Охоту. Негде и чревато неприятностями. В Скуллпорте, рассаднике бандитов и злодеев, под чванливой столицей, гнездились опаснейшие представители всевозможных профессий. В подобном обществе или умеешь существовать или погибаешь.

Зашелестел лес, словно аплодируя или насмехаясь. Дыхание его разогнало туман от краев поляны и принесло белые лепестки жасмина. Они кувыркались в воздухе подобно акробатам, пока не осели на траву, а танец уже увлек четверку странников. Длинный меч жрицы описывал круги, разрезая воздух со свистом. Сложное для исполнения оружие она порой придерживала второй рукой. Для невысокой женщины дроу выбор клинка казался не слишком удачным, но она умело с ним обращалась.

Двигаясь в ритуальном танце, переходящего в свободный окрыляющий бег, когда течение времени не замечаешь, среди волшебного леса, чье колдовское касание чувствовалось на каждом шагу, предательское, словно миражи пустыни, они заметили впереди мелькающие среди древ белые волосы. У костерка сидел сатир, наигрывая на воздушных трубочках трель, которая разносилась медовыми нитями среди ночной тишины. Сбоку Аунтилие заметил древний камень дольмена. Покосившиеся врата, покрытые таинственными сигилами, мерцающими в неровно свете фейской пыльцы, они заросли снизу травой и мхом. Однако, не утратили мистического значения. Маленькие пикси все так же танцевали на древних камнях, как и тысячелетия назад.

Хоровод для сатира с козлиной бородкой и загнутыми рожками исполняли прелестные нимфы в платьях из лепестков цветов и листках душистых кустарников и иллистритки, разбавляя белый жемчуг черным перламутром. Трель сатира наигрывала веселый простой мотив, отличающийся от голоса леса, что вел их ночной дорогой. Изящно изгибались ловкие тела, касаясь выразительными руками, точно трава на ветру.

Без вопросов и придворных поклонов круг разомкнулся, чтобы принять новых танцоров, чем огорчили сатира. Он закашлялся. Музыка сбилась на мгновение, но козлоногому умельцу хватило умения подхватить игривую мелодию. Особой статью в танце выделялась Верховная Жрица. Это легко угадывалось по уверенной манере держаться. Она оглядела Андара и остальных, словно знала о каждом из троих.

Танец прервала тревожная трель горна. Он прокричал среди леса, как будто предупреждая. Смерть прозвучала в его голосе. Вызов и объявление великой охоты. В свете кровавой Селуны он заставил сердце стучать быстрее. Иллистритки остановились. Нимфы, испуганные древним сигналом, бросились в темноту леса. Сатир не отправился за ними, но страх объял и этого лесного духа, чья музыка резко прервалась.

- Это ваше испытание, - заговорила Ксена, указав на пространство леса, где столб лунного света ниспадал на землю. Впрочем, смотрела она скорее на Андара. Это был особенный праздник для последователей Леди Танца, но дроу пока оставался загадкой для молодой пророчицы.

Танцующей походкой Ксена подошла к Аунтилие и протянула открытые ладони, на которые легли искусные короткие клинки.
- Богиня, даруй этому оружию возможность сразить колдовскую кровь, - испросила она молитвенно, закрыв глаза. Белое пламя охватывало постепенно каждый клинок.

Это была чистая победа без лишней крови. Лейтенант охотно радовалась, не стесняясь выражать эмоции и поздравлять членов команды, когда они улетели. Никогда ранее ее перехваты не заканчивались столь гладко и теперь она могла гордиться собой и слаженной работой группы. Они вернули свиток и пережили погоню без потерь.

Вернувшись в крепость Серого Дома, Эста преподнесла свиток нетерила командору. Как подобает приносить великий трофей, преклонив колено. Для полноты картины не хватало подушечки, на которой будет возлежать свиток, но их грязные запыленные доспехи и одежды служили лучшим обрамлением.

После тяжелых, особенно в моральном плане, испытаний и тяжелейших выборов и организации, лучница поняла характер командора. Ее мятежная натура более не восставала против местных порядков.

Отдых пришелся особенно приятным. Эста, против привычки, полдня отскребала от себя грязь. Их оружие распалось прахом, но более всего она сожалела о гибели зала Солнца.

Отоспавшись и приведя себя в порядок, лейтенант проведала Риона. Его не мучили, но и не отпускали. Не каждая победа способна исправить ошибку. В погоне за знаниями Эста забывала о последствиях и о живых. Это был хороший урок, который она запомнила. Иногда необходимо быть мягче.

- Я не нашла книгу заклинаний. Слишком рисково. Но... вот. Это было у Вииштаса. Может быть это когда-нибудь спасет твою жизнь, - Эста передала кольцо колдуна. - И надеюсь, что у тебя хватит историй на пару сотен лет. Может быть никто об этом не узнает, но Эвереска перед тобой в долгу.

Лейтенант отлично понимала, что без Риона и его рассказа она бы никогда не узнала про Вииштаса и тайну свитка. Эста думала организовать побег. Пусть лук свободы прекратил существовать, но ее стремление не изменилось. Впрочем, пока Королевство пребывало в опасности, а у нее полно работы, то лейтенант отложила резкие маневры. Однако, ее чувство справедливости требовало освободить полу-демона.

Эта ситуация несколько омрачила победу, но зато лейтенант, теперь в капитанском звании, поздравила и поблагодарила Алькаэля за отчаянный шаг во время борьбы с колдуном.

- Это было смело, но отчаянно и очень опасно. Ты молодец.

Победу требовалось отпраздновать и лейтенант охотно пригласила членов команды и свой прошлый отряд выпить вина.
- Я знаю, что многие не узнают о нашем подвиге, но нам, стражам границ, это привычно. Мы всегда в тени. Никто и никогда не узнает наших имен. Мы невидимки и так же незаметно погибаем. Но вы другие. И как минимум я буду помнить ваши лица и имена, и то, что вы сделали для Эверески и для нас всех, откуда бы вы не пришли.

- Этот поход порой откликался в моем сердце отчаянием столь глубоким, что сложно передать словами. И я не мастер изящного слога. Хех. Но что-то изменилось с момента нашей первой встречи. Вы изменились. И даже я. Вы стали умнее, ваши действия и решения приобрели слаженность. И я бы хотела надеяться на узы дружбы и товарищества. Это нечто, что отличает нас от многих даже перед лицом угрозы фаэриммов, которым не отнять наши лучшие качества, - Эста подняла кубок.

- За вас. Без вас не было бы этой победы. Мы берегли друг друга. В нынешние страшные времена это очень важно. Для меня была большая честь и удовольствие узнать и сражаться с вами плечом к плечу.

Назначение в столицу Эста восприняла с энтузиазмом. Она надеялась повидать брата и удостовериться, что члены ее семьи живы и целы. Она охотно приняла предложение вступить в отряд Серой Гвардии, чтобы скорее избавить родные земли от фаэриммов. И передала нетерильские тома архимагам для изучения.

Дальнейшая ее судьба сокрыта туманом, но у капитана, теперь капитана, было полное право гордиться, что она не посрамила память героя, чей доспех мелькал в сражениях.

Пожалуй, тяжелым расставанием для Эсты стала новость, что их дороги с Элареном разойдутся, но она смирилась и осталась верна долгу. Кореллон указывал цели ее стрелам.

Свобода. Новый мир принес ей сладкую долгожданную и упоительную свободу. Пусть примитивы считали ненавистные сухпайки пищей богов, ее мир был разрушен и потерял всякое значение. RG потеряло значение. Люди вокруг потеряли ценность. Чужие жизни давно потеряли ценность.

Коридор запустения и разрухи в сопровождении факельщиков угнетал. Древняя кухня - остатки былого могущества. Крупицы наследия прошлого. В глаза бросался вырванный провод.

Алексис уставилась на сухпаек, сомневаясь насколько он пригоден к употреблению. Впрочем, она догадывалась, что аборигены питались какой-нибудь дрянью и стоит радоваться что военные пайки неуничтожимы. Однако, сколько лет она проспала? Сотню? Две? Тысячелетие?

Фишер принялась за еду. Налила себе холодной и горячей воды. В последнюю макала старые сухие и твердые как кирпич сухари. Осторожно попробовала остальное, прежде чем наедаться. Вкушала аккуратно, но без энтузиазма. Попутно слушала Майка. Он параноил и раздражал. Бесил страшно. Прочла его листки. Покачала головой неодобрительно и вернулась на место за стол.

- Майк, мы очень благодарны тебе за заботу, но ты перегибаешь палку. Они же нихрена не понимают. И мы больше не корпораты.

- Неубиваемые штуки, - Фишер постучала по пластику, которые даже не осклизли, начав разложение. - Ненавижу групповые терапии, - шутливо начала она речь. - Сообщество анонимных киллеров. Пффф. Меня зовут Алексис Фишер. Позывной Высота. Я помню боевую подготовку, мастер рукопашного боя и отличный стрелок. Помню ее, - девушка указала на Саманту. - Но не помню имени. Помню клубы и вечеринки. На этом, пожалуй, все. Ааа... Давайте обнимемся, - предложила она, не скрывая насмешливой улыбки.

Больше всего Робертс боялась заколоть Уно или себя, а бояться нужно было пуль. Когда в правую руку впилась одна, а вторая по касательной в голову вырубила сержанта, вот здесь начался полный аншлаг у нее в голове. Как только удержала шприц?

Бриттни вскрикнула от боли, осматривая капли крови повсюду. Они не улетят... а если и улетят, то еще на старте перепад давления убьет их даже без ран, потому что скафандры повреждены.

Но что она могла сделать? Только откачивать Уно, потому что это, пожалуй, было все, что она умела. Зажимая рану и стискивая зубы от боли, она кое-как вернула шприц в аптечку. Только сейчас осознала, что рука капитана лежит на ее колене, но это ввиду ранений не успокаивало.

- Кэп, всадите этим сукам, - выдавила она, сопроводив фразу вымученным взглядом. Пристегнулась. Правая отказывалась слушаться. Теплая кровь повсюду. Надо остановить кровотечение... Времени как назло не хватало. О плохом лейтенант старалась не думать, но по ощущениям, наверное, именно так чувствуют себя люди внутри танка, когда пробивший обшивку снаряд только что убил твоего товарища по оружию.

Фаэлар старательно обдирал кусты, а лейтенант постаралась заметить колдуна. Это оказалось не слишком легким заданием. Она оторвалась от Эларена и осторожно ступая вперед, высматривая Вииштаса. Недалеко в земле засела одна из ее потерянных стрел, которую лесная эльфийка выронила, когда полудракон подстрелил Калада.
- Вииштас, выходи, подлый трус! У тебя ничего не получится. Слышишь? Ты не сможешь подчинить силы, которые разбудит свиток!
Впрочем, лейтенант не надеялась, что колдун станет биться как мужчина, а потому едва заметив странное движение листьев, быстрым движением выпустила стрелу, надеясь попасть в негодяя.

Саша очнулась. Она не понимала, что происходит. Почему Вейлел не там, где он есть. И бросилась на призрака с посохом. За прошлое время она успела приловчиться и оба раза посох прошел сквозь леди Талмост, вынуждая с трудом призрачную дымку соединяться.
- Я тебя не брошу! Она убила Моргрима! Тварь!
- Карга? Как ты посмел! - разозлился призрак. Она вновь явила свою отвратительную суть и схватила Вейлела за шкирку. Едва призрачная длань коснулась барда он прекратил существовать...
Саша, оставшись в неудачной ситуации, тоже не вышла из потайной часовни.

The End

- Нет, но мне нравятся тигры. Мы бы друг друга поняли. Вам не кажется, что тигр эквивалент дракона в индийской культуре? - резко перевела маркиза тему, чтобы ее не спрашивали о взаимоотношениях с хищниками. - Пожалуй, все мое мужество истратилось на способность соображать рационально, - улыбнулась Лейласа, вспомнив себя в одиночестве среди незнакомого леса, в котором она плохо ориентировалась. Это была снисходительная улыбка, адресованная собственной глупости. - Обычно человек впадает в панику. И это его убивает. Я остановилась и начала вспоминать откуда и куда шла. Это сыграло важную роль.

Барон, когда уверенно говорил о флагмане мадам Пирси забывал сделать поправку на ветер, а точнее скидку родственнику. У девочек же иные правила. Это будет смертный бой. Лейласа повернулась к баронессе Пирси, как принято в морском бою, встречая противника носом, лицом к лицу, чтобы ее чернопарусный бриг получил как можно меньше повреждений. Естественным укрытием служили скалы имени Святого Горацио. К несчастью маркизы он оказался игроком. Ах, может потому морской волк свободен, что спускает капиталы семьи Пирси на скачках и за игральным столом? Надо будет полюбопытствовать.

- Ах, что вы. Мы с голубушкой старые добрые подруги, - отозвалась Лейласа, пытаясь прикрыть флаг Веселого Роджера за изысканностью флага Великобритании. - Наши светские беседы наполнены исключительной теплотой и нежностью, - иронизировала маркиза. Она сложила веер, резко его схлопнув, чем возможно напугала соседнюю пару.

Фрегат-перехватчик не замедлил себя проявить, обстреляв ее юркий бриг полным залпом левого борта. Маркиза не медлила и дала право руля, чтобы получить выгодную позицию для ответного выстрела по косой.

- О, баронесса, как неожиданно! - изобразила удивление Лейласа. - Вы не изменяете стилю. Какая жалость, что лучшие учителя изящности Ист Лондона* дают плоды в вашем лице. Ай-ай, а мне нахваливали ваше чувство такта. Я разочарована, - проявила маркиза чудеса воспитания и тонкого юмора. - Полагаю, мне надлежит уступить вам вальс с, как вы выразились "увальнем", и предоставить право дипломатического конфуза. Опыта вам не занимать, а смелости высказать мнение в лицо советнику, надеюсь, хватит? В том числе о садоводстве, - невозмутимо заявила маркиза.

Бриг на всех парусах дал залп и ушел в открытое море.

Лейласа посмотрела на Горация и раскрыла веер, лениво обмахиваясь.

Никак не могу решить как поступит Лириэль.

Пусть кубы правят бал.

Девушка что-то довольно прощебетала, кокетливо пожав плечиками, что могло означать все что угодно. Впрочем, Азим явно не останется обиженным этой ночью.

Кадаф утешал старика, а капитан тем временем выдохнул.
- Найдите эту... его корову! В свинарнике, - пробормотал он пьяную чепуху и плюхнулся обратно за стол, обхватив голову руками. И хныкая? - Нас всех убьют. Всеееааааххх... аааыыыы...

- Эй! Все драки на улице! - указал хозяин заведения вначале пальцем на Нкосану, а потом на трех стражников. И как-то очень выразительно посмотрел на Азима, когда рыжая передала ему просьбу господина из столицы.

Парни, опешив от разыгравшегося представления и презрительно скривив лица, когда посмотрели на капитана, переглянулись между собой.
- Чо вылупились? Выполнять. В коровник, оба! - скомандовал третий, явно расстроившись, что приятный вечер сорвали какие-то чужеземцы.

- Моя дочурка... Не коровка. Минка... Девушка она. Она ушла вниз к равнине. Я ей говорил туда не ходить, ибо чужаки опасны, но она же не слушает...

Самым пожалуй примечательным в кинжале Сабрины было, что он сделан ровно из того же черного камня, что добывается в Карпаше.

За приятным постельным разговором, поглаживая гладкую кожу игривой девы как-то перешли на сплетни.
- Капитан как запил, так совсем сломался. И жалованье стражам не платит чаще всего. Все спускает на вино. И я бы прибавила дев, но ходит слух, что от частых возлияний, - Роксолана изобразила загнувшийся пальчик, что было живописнее любого ответа. Она задорно рассмеялась, довольная особыми познаниями.



Стражники о капитане не разговаривают, но клянут столичных, что они их здесь бросили.
- Я сама не слышала, но подруга говорит, что ее кавалер подбивает все бросить и убежать. Это так романтично!

В момент животрепещущего рассказа старика в таверну мимо угрюмых стражников явился Гутор в обнимку с двумя красотками, которые весело хохотали и охотно изучали бугрящиеся мышцы серьезного даже в столь интересной компании воина. Пояс его с красной лентой всегда бросался в глаза. Интересная история произошла, когда он присоединился к Аллену. Он как-то подрядился на работу к купцу с юга, но тот оказался хитер и не заплатил. Он думал, что это сойдет ему с рук, пока Гутор не разнес его прекрасный чистый дом. И разнес бы до основания, если бы Аллен его не остановил. С тех пор как-то повелось, что эти двое вечно спорят друг с другом или Аллен направляет буйный нрав громадного парня. Эту колонну лучше сносить головой, бей здесь... тогда рухнут еще и остальные.



- Да, бывают здесь чужаки. Захаживал как-то один скрытный парень. Лица не показывал, - поделилась в очередной раз девушка, устав от праздных разговоров. Она зевнула, явно показывая, что ей интересно совсем другое.

Моргрим и Вейлел о многом рассказали темным эльфийкам. Даже если они где-то случайно ошиблись, то это обещало в будущем дать свои плоды. Оба проделали огромную работу. Захватывающий рассказ принял не только развлекательное значение, но и обещал важные изменения среди древних руин и в отношении местных эльфов. Не говоря уже о славе, которую разнесут иллистриты и Семь Сестер, а так же последователи Мистры.

Лириэль спокойно восприняла упоминание о ее смертельном ранении. Она заметно реагировала на обсуждение ее прошлого или на рассказ о посещении Абисса, даже уходила прогуляться, лишь бы ничто не напоминало о случившемся.

Дроу сверкнула яростным взглядом на Вейлела, когда тот поведал, что помог Имрину и другим мужчинам сбежать. Этого она не простила барду.

На утро после спокойного и мирного дня, отдохнувший отряд направился в обход Дома Камня. Редкие птицы чаще появлялись ближе к руинам, подтверждая подвиг героев.

Отряд вела Саша. Она плохо ориентировалась в Ардиипском лесу, потому что подходила к владениям Дома Талмост с окраины, а не из центра. Охотница нервничала, потому что боялась ошибиться, если уведет группу левее или сильно правее. Но им повезло и они вышли к живописному виду усадьбы в похожем архитектурном стиле, что и большинство построек периода Пхалорнской Империи.

С холма виднелась равнина, где далее ровная черта грибной окружности отсекала царство вечной весны от лютой зимы. За чертой бушевал снежный буран. В редком подлеске сбоку у песчаной и как будто изъезженной повозками тропы стояли запыленные могильные надгробия с полустершимися названиями. Последние надписи и даты на них принадлежали членам дома, заканчиваясь за поколение до того, как набег темных эльфов уничтожил всех обитателей усадьбы. Убитых не осталось кому хоронить, а те кто выжил до сей поры боялись вступить в обитель смерти. И не случайно.

Лириэль и Саша, продолжая вспоминать о свежем конфликте, хранили молчание, старались не смотреть друг на друга и вели себя подчеркнуто холодно.

Взобравшись на холм, где разместился дворец с верандами для охотников, Саша к несчастью не нашла коня погибшего рыцаря.

Охотница, вспоминая как все произошло, застыла на минуту. Бледная, она закрыла глаза, а белый змей обвил ноги, точно следопыт упадет помимо воли.

- Я не думаю, что оно где-то наверху. Давайте осмотрим подвалы. Или, может быть, оно в другом здании, - рыженькая показала на обвалившийся каменный мост-переход в крыло на соседнем холме.

- Нет. Мы все полетим. И ты тоже.
Эста посмотрела на Эларена.
- Черный Лотос поедет со мной. Он умеет летать... будешь страховать.

На самом деле красавец лунный эльф ей нравился, поэтому компанию чародея она находила особенно приятной.

Эста задумалась как она собирается возрождать орден всадников на золотых драконах, когда сама темное и не воспитанное создание, не умеет толково ездить верхом, даже на коне, не то что на орле или драконе. Придется подождать сотню лет и подтянуть себя до достойного уровня, чтобы соответствовать мудрому и прекрасному созданию вроде дракона.

За сложными переживаниями лейтенант потерла переносицу, как она проделывала каждый раз когда была раздражена.

- Не могу поверить, что я не спросила Риона как выглядит Вииштас... - Эста была крайне недовольна собой.

Лириэль слушала Вейлела с аккуратным прилежанием, словно вновь оказалась в храме Ллос. И возможно она бы рассказала нервничающему барду о том, как надлежит воспитывать нового последователя веры, если бы не изменения, которые ворвались в ее жизнь. Бывшая жрица чувствовала, что менестерель старается, но как будто не на своем месте. Его грубые объяснения и порывистые движения лишний раз подтверждали, что у каждого из них свое предназначение.

Обитель Лириэль воспринимала трудно. Обилие жизни и растений, которые не пытаются убить, отличались от хищной темной красоты Подземелья и феерии колдовских красок. На свету женщина с непривычки щурила красные глаза.
- Мне казалось место поклонения последовательниц Леди Танца это Обелиск, - толи спросила толи обронила Лириэль, пройдя под сень плакучей лиственницы.

Зато музыка действительно захватывала дух. Переливы трели, затухающие, мелодичные, порывистые, словно полет ласточки, резкие, а порой мягкие, сменяющиеся сложные такты, шли от самого сердца. Дроу забылась в музыке, где утренние лучи не резали взор, привыкших к кромешной темноте глаз. И в музыке легкие огрехи Вейлела выглядели неважно. Однако, песни Поверхности сильно отличались от острых и тревожных звуков, которыми развлекались аристократы Андердарка.

- Музыкант ты лучше, чем проповедник. Хотя и без того видно, что образ жизни здесь лучше, чем... После Абисса все лучше.

Лириэль посмотрела на барда.
- Почему ты выбрал именно это? - она коснулась зеленой ветви, каскадом ниспадающая листва которой скрывала их от посторонних взглядов, прежде чем выбраться и вернуться к остальным.

***
Саша несколько смутилась, что Моргрим озвучил ее неприязнь к Лириэль.
- Я не совсем это имела ввиду, - пробормотала охотница. Не укрылось от внимания, что рыжей не понравилось это неосторожное замечание. - Просто интересно, почему так, а не иначе.
Саша отвернулась, глядя куда-то в сторону, только чтобы не продолжать разговор на сложную тему.

***
Вернувшихся Вейлела и Лириэль встретили добродушными взглядами. Моргрим как раз озвучил предложение, на которое собиралась ответить Верховная Жрица.
- Дроу покинули наш лес, что-то изменилось в охотниках из лесных... Мне пока не о чем просить. И за это я вас благодарю. Но вы еще вернетесь. И я хочу предупредить. Что-то очень древнее и злое покинуло этот лес. Оно... я не видела, что это. Невероятная сила окутывала это создание. Все что я помню это золото. Вы узнаете его по золотому блеску. Оно опережает вас, но однажды ваши пути пересекутся.

Пребывание в поселении иллистриток было трудным испытанием. Горделивые прекрасные создания совершенно не стеснялись наготы. Грациозные движения, скульптурные эбеновые тела - они напоминал мираж. Чудесное видение, что сложно решить морок это или происходит в действительности.

Солнечный свет путался в высоких кронах могучих древ, золотистыми лучами проливаясь на землю, чтобы среди цветущей весны столь ясно различить крадущийся силуэт безвозрастной красавицы, проскользнувшей в лесную чащу. И если последовать за чаровницей, притаившись в кустарнике у поросшей белыми и желтыми кувшинками запруды, то может повезти рассмотреть, как жрицы Леди Танца веселятся, обсуждая события прошедшего праздника, и купают холеные тела. И все это мгновение было овеяно гением вдохновения, подобно порывистому пламени, которое затухло едва служительницы Иллистри вернулись к обыденным делам. Их белые чистые волосы блестели на солнце и капли скатывались на одежды сложного кроя. Удобные в быту наряды носили один общий мотив с синими и кожаными вставками, но во многом позволяли проявить индивидуальность характера через стиль, чем обыкновенно баловалась аристократия.

- Я послушаю, если ты не против, - вежливо одновременно отказалась и согласилась Лириэль. Ей тяжело давалась смена веры. Многое свалилось на нее внезапно. И похоже она была искрення в словах.

Саша, едва завидев иллистриток, чье поведение сильно отличалось от привычного, зарделась, вспоминая прошедшую ночь. Когда Вейлел и Лириэль покинули их компанию, охотница решилась расспросить дварфа.
- Когда ты остался с ней один на руках... тебе не хотелось передумать?

Позднее к квартету странников присоединились жрицы Леди Танца. Они сияли после прошедшей Высокой Охоты, словно окрыленные могучим творческим порывом. Цветы вдохновения - белый жасмин - украшал серебристые волосы.

Ксена, пошептавшись с подругой, подарила венок Моргриму, под хихиканье Саши возложив его на голову дварфа.
- Для меня будет честь, если столь смелый служитель Морадина окажет мне милость, приняв подарок, - сообщила она с легким кивком.

- Доброе утро, - поздоровалась от лица коллектива Килае Веладорн, усаживаясь на гигантских каменных ступенях, наполовину утонувших в земле и поросших мхом. Запястья женщины так же украшали браслеты-венки из диких колокольчиков. - Надеюсь ничто не побеспокоило вас в обители этой ночью? - спросила она, улыбнувшись. Жрицы собрались рядом с предводительницей послушать то ли ее рассказ, то ли Вейлела. Они одобрительно и благосклонно воспринимали Лириэль, словно одну из сестер. Для бывшей жрицы это в первые секунды казалось дикостью, но благодаря теплому отношению она расслабилась и не ежилась, точно обросший шипами кактус.

- Не против. Если мы не сможем все унести, то придется их на время припрятать. Может быть наше подкрепление подхватит оставшееся.

Эста внимательно посмотрела в глаза паладину.
- Мы не знаем куда идем. Идем по следу этих nadorhuanrim, а это не тоже самое. Не потеряешься, когда отделишься от группы?

В целом решение Фаэлара было частично тактически верным. Слишком шумный. Рядом с постоянным клацаньем не скрыться в тенях, оставшись бесшумным призраком леса.

Франческа победно закрыла глаза, позволив коню нестись вперед по ледяному тоннелю. Белизна потоков застывшей воды окружала их, но стоило открыть очи и потянуть повод, чтоб остановить скакуна, как слабость одолела. Четыре... три... два... один... и лошадь под ней постепенно остановилась. Теплая липкая жидкость стекала по щеке, залезала за шиворот. Принцесса сползла из седла подобно грузной капле или ленивому мешку с зерном. Она взглянула на ладонь, облитую багровой кровью. Ее кровью. Алое пятно смущало разум. Ее ранили. Темнота наползала, но принцесса усиленно сопротивлялась желанию заснуть. Главное не смотреть на собственную кровь. Не видеть насколько она хрупкая и уязвимая...

Левая рука не слушалась, но Франческа заставила себя крепко держать край плаща. Сомкнула не гнущиеся пальцы, а затем вспорола ткань кинжалом, чтобы отрезать лоскут на повязку. И как-то по-детски оперлась о крепкое плечо скакуна, безмолвно ища поддержки.
- Орел в такую метель... какие сюрпризы нас ждут впереди, - прошептала она обветренными сухими губами, пытаясь как-то остановить хлещущую кровь тканевой повязкой. И стараться думать о другом, отрицая себя, чтобы черпать внутренние силы идти дальше и ни в коем случае не останавливаться.

Тысяча миль для бешеной адовой кошки и сотня другая лет не расстояние.

Двадцать минут пути по лесу увенчались успехом. Испуг, передавшийся Фьерну, исчез. Он сменился любопытством и спокойствием, что не помешало колдуну отыскать фамильяра благодаря узам, связывающим две их души.

В тени старой плакучей ивы у небольшой, но по виду глубокой, реки стояла старуха в драной черной хламиде. Морщинистое лицо скрывали тени. Длинные узловатые пальцы гладили белоснежного кота, удобно лежащего на руках. Седые спутанные волосы торчали из-под капюшона. Рядом в траве лежал отполированный посох с загнутой рукоятью, в неровной игре фейский огней напоминающей сжатую когтистую лапу.
- Приветствую, путники. Нежданная встреча, - глухим старческим голосом заговорила старуха, обратив внимание на высыпавших из кустарника двух эльфов и человека. Кажется, не удивившись, что в компании светлокожих дроу. - А этот малыш ваш? Милый собеседник. Ну, беги, кроха, - она аккуратно отпустила Инея и схватилась рукой за спину, застонав, что не может разогнуться. - Ох-ох-ох... что это за напасть сегодня. Ночь никогда не закончится… А ну как молодцы поможете старухе через речку перебраться?

***************************************************
Это было словно долгий сон. Герои вспоминали подлунный ночной мир и фейские леса заповедного Арвандора. Золотые палаты верховного божества эльфов и Иллистри, но не таинственную и мечтательную, что танцует с мечом под Селуной, а нежную любящую дочь, самоотверженную и храбрую, которая не только преодолевает расстояние между обозленным братом и обезумевшей от горя матерью, но и спокойной и понимающей рядом с высокомерным, жестоким и властным отцом.

Моргрим так же помнил ворчание Морадина и рукопожатие, крепкое, как подобает Кователю Душ. Подробности как будто стерлись из памяти смертных.

Когда дварф приоткрыл глаза, Саша мокрой тряпицей вытирала вспотевший нахмуренный лоб дварфа. Селуна зашла за небосвод и мир медленно погружался в спокойствие темноты. Ночная прохлада витала в воздухе. Жрицы Ксены не было видно поблизости. Возможно, она вновь присоединилась к Высокой Охоте, которая длится до рассвета. В серых градациях не разглядеть сияние зеленых глаз Саши, но по светлым точкам-бликам она определенно радовалась.

Вейлел лежал среди пожухших белых цветов, любимых в Корманторе. Их жизнь прекрасная и скоротечная иссякла вместе с последним колдовством. Лириэль, казалось, проснулась первой, расхаживала вокруг Обелиска. Она осматривала свои руки, словно до сих пор не верила, что жива. Окровавленные стрелы лежали у черного камня Леди Танца, вместе с дырами в одежде напоминая о случившемся.

Ишапар долго и молча смотрел на Вейлела и Моргрима. Восемь черных глаз блюдец изучал чужаков. Паук замахнулся лапой и дал Вейлелу ощутимый тычок по брюху. Сейчас он вопьется слоновьми клыками в тело барда и разорвет на две части.
- Да, я хорош, - неожиданно произнес бебелит и иллистрит осознал по насколько острому краю он ходил. Если бы не сыграл на тщеславии демона, то сейчас на них бы спустили всех собак. Точнее, пауков.
- Забирайте эту никчемную. Пусть Владычица ведает, что ее покорный слуга жесток, - отзывались слова бебелита в разуме черно-оранжевых самцов.

Эста прижалась спиной к дереву, невидимая для белошкурых гноллов среди листвы. Проклятые создания носили реликвии ее народа, но лейтенант контролировала гнев, как никогда. Тяжелые шрамы прошлого научили ее выдержке и самоконтролю, хотя буйный дух мятежного сердца никогда не скуют цепи.

Краем глаза лучница следила за движением бесстрашного Фаэлара, прекрасного словно рассвет, в тускло сияющих доспехах, в отличие от ее пыльных походных одежд. Охотница заметила гноллов и натянула тетиву, чтобы устроить собакоголовым расхитителям сюрприз, но паладина заметили первым. Стрела, вонзившаяся в рыцаря, которого они с Алькаэлем должны были страховать, поколебала уверенность командира. Волнение и беспокойство окатило волной. Она выглянула из-за ствола. Лук Свободы пел в ее руках мелодию счастья. Он как будто показывал ей новый свет, раскрывая мир дрожащей трелью тетивы, чей волшебный голос брал высокие теплые ноты смерти под хруст сгибаемых с силой изогнутых концов искусного сработанного лука, под стать сестрам в лапах тупых неумелых гноллов, терзающих эльфийское оружие до болезненных вскриков ярости этих грубых, бесчувственных и злых монстров. В руках чужаков эльфийские луки страдали, издавая болезненные вскрики, а не звенящую хрустальную музыку...

Эста выдохнула, отпуская стрелу с желтым оперением... И выбежала из укрытия, остановившись у следующего дерева.

Дарин ушел в невидимость, а тем временем Фарульф получил еще одну стрелу, но это его не остановило. Потерявший бдительность лучник ощутил на себе силу булавы.
- Этот псих в меня стрелял! Бля, он в меня стрелял! Убью, суку! - возмутился Фарульф, обрушивая раз за разом булаву на следопыта.
Обагренная булава заблестела ярче, метал потемнел и вокруг него оформилось жуткое зеленоватое свечение, когда с последним ударом варвар раскрошил голову лучника.
Фарульф встал над телом убитого эльфа и посмотрел на Андара.
- Сбежал... ну, ладно, - не успел договорить варвар, когда Дарин его обнял. На рефлексах Фарульф и его огрел булавой. По голове. Насмерть.
- Ну, бля... вы тут все ебанутые.

Фарульф - предварительно 3000 ЕХР за двух сопартийцев.

Скука, одолевающая Надин, казалась полурослице невыносимой. Дело дошло до рыбалки вместе со всеми. После ночного бдения Надин слонялась по кораблю, думая куда бы себя деть и причитала.
- Не могу больше. Везде вода. Вода повсюду. Это какой-то кошмар. Ни одной книжки... уйти что ли в запой... что-то делать-то. Я думала быть авантюристом интересно, а здесь повеситься можно. Они говорили это круто.
- Опять море... о, где ты мой Абсалом... воздух прозрачен и светел... я там не был с войны... аааыыыы, - рыдала она, хотя никакой войны в глаза никогда не видела.
- Зачем я только покинула город. Смотрю на тебя, Бугор, и будь большой... а ладно, пойду тоже разомнусь.
Под конец сего действа Надин приставала ко всякому согласному распить с ней вина, лишь бы что-нибудь происходило кроме штиля и патовых шуток-песен. Подумаешь кто-то читал Некроми... а, не важно. Разве кто-то верит в байки про великое древнее зло в воде? В воде все прекрасно. Оно синее, гладкое и бесит.

Два мохнатых паука поползли вперед. Они двигались по каменному мосту, оказавшейся огромной толстой нитью окаменевшей паутины. Сложно приходилось ориентироваться из-за нового взгляда на мир. Рои пауков мешали спокойно двигаться. Они нервировали. И восемь ног… не сразу удалось синхронизировать движение. Первой преградой, чтобы добраться до пленников, стала разница в уровнях. Как же подняться наверх? Некоторые пауки проделывали это с великой легкостью, когда прыгали или плевались паутиной, а потом спускались или подтягивались на вязкой нити…

Среди пленников оказался полный мужчина с добрым задумчивым лицом в одежде странного кроя. В настоящий момент он был напуган, но и любопытен. Растрепанные вьющиеся волосы почти как у полуросликов. Синяя рубашка и штаны из неизвестного материала, похожего на мягкий гранит. На ногах белые шнурованные ботинки. Никогда ранее не приходилось видеть, чтобы кто-то ходил в чем-то подобном. Рядом с ним еще двое мужчин, но моложе и в лучшей форме. Одеты столь же чудаковато. Мужчина темный эльф, идущий следом за жрицей, нес в руках за ручку причудливый вытянутый ящик с линзой и крутил в руке светящийся прямоугольник в белом корпусе. В лаконичном сером портале, обозначенном какими-то магическими формулами, растаяли стеклянные башни на фоне утопающего в серой дымке летнего неба. На холме позади башен надпись огромными буквами, но не разобрать из-за расстояния.

Исследования Вейлела принесли плоды. Многие пауки помимо типичной природы хищников, не только ловили падающие как будто из ниоткуда души, но пеленали жертв, доставлял их в колоны и укутывали один поверх другого. Смотреть на подобные зверства, а некоторых строптивых кусали, чтобы они не вырывались, тяжело неподготовленному страннику. Некоторые пауки поддерживали состояние каменных мостов. Кто-то вил коконы с новыми паучатками, когда поглощали явившегося или демона или пришельца из иного мира. Пульсирующие икринки будущего молодняка в коконах вызывали отдельное отвращение. Некоторые пауки продолжали строить бесконечные тенета Ллос, протягивая новые нити и сплетая все боле сложное кружево.

Чувство невесомости охватило героев, когда они вступили в круг из цветов авенорани. Вокруг царила темнота. Звезды проносились столь быстро, растягиваясь в длинные световые линии, что ослепляли. Сколько это длилось? Вечность или мгновение? Неизвестно.

Вейлел и Моргрим очнулись на другой стороне. Какое-то удушающее чувство сводило горло. Мир разбился на калейдоскоп восьми граней. Позади виднелся портал из черного обсидиана, поросший каменными лунными цветами, за поддернутой рябью зеркальной поверхностью сияла вечная полная луна и звезды россыпью озаряли ночное полотно. Таинственные сигилы серебристым пламенем сияли на темном камне. Они погасли, а вместе с ними растаяло видение родного или чужого мира, оставив двух восьминогих пауков на окаменевшем коконе, служившем платформой и небольшой площадкой.

Неожиданно пространство дрогнуло и конструкция завибрировала. Впервые Вейлел и Моргрим осмотрелись. Они находились на самой границе с туманом и темнотой. Серо-черное марево не позволяло разглядеть, что находится за завесой. Иногда темноту прорезали молнии. Оно клубилось без какого-либо порядка, навевая первобытный ужас при столкновении с чем-то древним, необузданным и диким в безумной разрушительной силе. Повсюду во все обозримые стороны тянулись тенета, сплетая причудливое и невероятной красоты кружево. Опасность таила каждая грань этого страшного мира, населенного пауками, драйдерами и темными эльфами. В центре ужасающей композиции сидел металлический паук, подобный тому, что они видели на шлеме Лириэль. Огромная жуткая конструкция, воплощение живого бога, неустанно следило за множеством детей. Пауки – кошмарные Бебелиты, извращенные амебо-подобные йоклол, бесформенной жижей перемещающиеся по миру, где нет даже самого понятия вверх или низ. Каменные мосты дорожки протянуты между зданиями-коконами, напоминающие о прекрасном Чед-Саде, идеально воплотившем на материальном мире Демонически Паутины. Среди казалось бы мирной обстановки из темноты первородного хаоса вырастают колоны, а внутри спеленатые и замурованные еретики или принесенные в жертву души. И дикие крики обезумевшего разума прорываются сквозь пространство. На другой стороне похожая каменная арка портала, но оттуда конвой темных эльфов приводит пленников со скованными руками и кляпами во рту. Завоевательная война Демонических Паутин никогда не заканчивается.

В этом бесконечном пространстве ужаса предстояло отыскать одну душу… Что ж, по праву можно сказать, что заглянув в Бездну, осознаешь, что Бездна следит за тобой.

Франческа разозлилась. Она впала в неописуемый дьявольский гнев, что горячий пар повалил на выдохе, словно бык во время корриды. Принцесса выпрямилась и решительно шагнула вперед к снежному великану. Внутри нее клокотал вулкан.
- Как ты смеешь. КАК ТЫ СМЕЕШЬ! меня не пропускать! - возмутилась Франческа, буравя взглядом снеговика. - Только потому что ты огромная глыба льда ты не имеешь права творить произвол. Я замерзла, поэтому отошел. Быстро. С прохода.

- Наперекор не получится, - спокойно ответил командир отряда, предоставив Вейлелу возможность поразмыслить над сказанным. Он старался не распыляться словами. Гибель Лириэль и произошедшее в свете Селуны оставило осадок. Плохой и хороший.
- Seasamin, - ответил лучник. Он ловко поймал амулет, несколько секунд разглядывая тончайшую ювелирную работу из серебра и изумрудных каменьев, которую передал ему темный эльф. Командир охотников с трудом верил в происходящее.
- Пригодится, - достойная грация хищника, с которой одноглазый вытащил из-за пояса наградной пистоль, чтобы передать его дварфу, заставляла задумываться, что продолжение боя не закончилось бы легкой победой. Дварфийскими письменами на необычном оружии значилась надпись и дата. Металлические части покрывала искусная гравировка типичного для Пхалорнской Империи Трех Корон смешанного стиля.
"Турго Айронфисту за высочайшие заслуги перед Империей. 545 DR"
Ни слова более не сказав, эльфы как будто растворились в лесу. Их одежды словно смешивались с обстановкой, только по краям в лунном свете выдавая призрачные, словно нереальные, силуэты. Они не оставили после себя следов, а магия Ардиипского леса залечила нанесенные природе раны.

- Бублик останется с Моргримом. Если что-то случится, он сможет помочь и защитить. А я пойду с тобой, Вейлел. Нам придется поторопиться. Не отставай от меня. Древа будут расступаться перед тобой, главное не оглядывайся, - ответила Саша, которая чувствовала себя среди леса как в родной стихии. - Она словно заснула... такое умиротворенное лицо, - заметила охотница прежде, чем покинуть Моргрима, направившегося к Обелиску. Грустный взгляд зеленых глаз на мгновение встретился с полным решимости лицом жреца. Печать утраты не укрылась от цепкого взгляда вотердипской девы. В то же время желтые глаза Бублика взирали на дварфа, бережно несущего тело в красочном спектре иного зрения и множеств запахов. Змей легко поспевал за служителем Морадина, скользя зигзагом среди сочных фосфоресцирующих трав.

Ллос вновь совершила хитрый ход, чтобы заполучить принадлежавшую ей душу. Это было ясно как день, пока Моргрим нес бездыханное ослабевшее тело прекрасной Лириэль. Вчерашний беспощадный враг и достойный соперник, всего пару дней назад должная погибнуть от рук дварфа, теперь отягчала его сильные руки в лучшем из порывов. Две стрелы в теле женщины более не причиняли ей страданий.

***
Вейлел и Саша под действием чар мчались вперед. Легкие доспехи оглашали ночь бряцаньем, когда быстроногие странники бежали вперед сквозь заросли, распугивая ночных обитателей. Саша, ловкая и умелая охотница, двигалась впереди. От нее сложно было ожидать прыти, взирая на сочные формы. Однако, поступь не оставляла следов, как и охотники Элдрет Велутры. Совсем иначе приходилось Вейлелу, которого ветви постоянно пытались задеть и остановить на пути сквозь заросли. Саша старалась выбирать свободные тропы, но бег за серебристыми гривами не оставлял выбора. Жрицы Иллистри легко бежали по знакомым тропам, защищенные благословением Леди Танца и следующие за ее волей. Издалека удавалось разглядеть темные упругие тела, прикрытые лишь светлыми волосами. Они двигались с природной грацией. Легконогие и крепкие, жрицы уверенно несли двуручные мечи, излюбленные дочерью Кореллона. Порой замедлялись, танцуя с нимфами и дриадами, облаченными в платья из лепестков под звуки сатирских флейт только чтобы продолжить ритуал Высокой Охоты. Тогда их удавалось нагнать, задорно перепрыгивая сквозь мощные коренья старых древ, пробегая по клеверным полянам или сбегая по цветущим холмам, чтобы ощутить, как ночной прохладный воздух свистит в ушах. Энергия и сила наполняла в момент бега. Чувство свободы и легкости, почти сравнимое с полетом.

Наконец, одна из иллистриток – жрица Ксена, заметила Сашу и Вейлела, стремившихся их нагнать. Шумным восклицанием она остановила сестер. Невысокие хорошо сложенные женщины не стеснялись наготы. Их разгоряченные стройные тела блестели от влаги в лунном свете. Полные груди приковывали взор ценителя красоты. Горделивые и прекрасные эльфийки продолжали кружиться в танце, ожидая Сашу и Вейлела. Светлые локоны чаровниц как будто танцевали вместе с ними, придавая обнаженным телам особую грациозность.
- Вейлел, мы рады видеть, что ты присоединился к охоте, - заговорила Верховная Жрица, радостно улыбаясь при виде барда.
- Кхм, - Саша дернула менестреля за рукав, глупо и широко улыбаясь темным эльфийкам. – Я не… не готова! – порывисто зашептала охотница на ухо Вейлелу. Менестрель помнил, что для участия в ритуале им всем придется разоблачиться. Саше помнила, что ей почти не осталось что скрывать после спасения у храма Эльдаз, но все равно зарделась как вареный рак.

***
Моргрим, на время лишенный узреть красоту иллистритской Высокой Охоты, шел через волшебный лес. Ему в какой-то момент показалось, что Бублик ведет к Обелиску, точно старый мудрый белый змей ведал больше, чем казалось. Неожиданно, питон остановился. Он свернулся как будто для броска, пробуя воздух раздвоенным языком. Огромный змей развернулся и поднялся на уровень роста Моргрима. До Обелиска оставалась половина пути. Его черный впитывающий свет шпиль виднелся на фоне заходящей Селуны, чье серебро в эту священную ночь окрашивал багрянец. Желтые сияющие глаза с вертикальными зрачками как будто гипнотизирующее уставились на жреца Морадина. Змей ничего не сказал. И способен ли? Он посмотрел на небо, где с высокого старого древа к ним спустилась черная тень паука. Мохнатое огромное брюхо и торс мужчины. На шее знакомый амулет с красным рубином. Это явно один из дроу Имрина… но лицо парня было не узнать. Его исковеркали мандибулы, а черты частично слились с паучиными. Ллос была мстительной и жестокой богиней, не прощавшей изменников и предателей.

С шумом грохнувшись перед Бубликом и Моргримом, драйдер, а именно так называли обращенных проклятием Ллос, напоминающих форму, в которую Кореллон Ларетиан когда-то обрек обезумевшую супругу, протянул свободную от оружия руку.
- Отдай мне тело иблис, - на чондазском языке заговорил темный эльф, на котором ранее члены отряда Имрина явно никогда не говорили.

- Итак, "русалочки", у нас три дня, чтобы поцеловать нашего «принца». Насмерть, - деловым тоном заговорила лейтенант, когда они покинули старые тоннели. В свете жезла Фаэлара, который постепенно угасал, и под светилом древнего нетерильского божества, раны Эсты мгновенно заживали. Она не чувствовала дискомфорта, но помнила, что другие не обладали подобным даром. Прежде, чем отправиться искать гноллов, лучница вылила лишнюю воду из сапог и отжала зеленый плащ, расшитый эмблемой с золотым драконом. Мудрый змей на спине при движении лесной эльфийки как будто парил над зеленой долиной. Хвост его змеился волнами, балансируя с воображаемым потоком ветра. Не смотря на удачу, рыжая хмурилась, потому что предстоял долгий переход, а в этом деле после «купания» главное не натереть мозоли. Когда взор зеленых глаз не услаждали золотые залы, после нескольких дней на рейде она мечтала о простых вещах: помыться, окунуться в Грезу и поесть. Когда сторожишь дальние рубежи, то купание занимает от силы две минуты, если повезет, быстро набиваешь рот едой, забыв об изящных манерах высшей прекрасной расы, потому что абберации не церемонятся с культурой Tel'Quessir и ты в патруле, чтобы убивать, а не сверкать познаниями столового этикета, но самое главное это отдых. Прошагав долгие мили в постоянном напряжении и ожидании нападения, хочется лечь, закрыть глаза и отрешиться от мира. - Полечитесь сейчас с волшебной палочки. Ночь на границе опасна. Не рассчитывайте, что все пройдет спокойно, что удастся выспаться... Случиться может все, что угодно.

Взгляд эльфийки наблюдал медленный закат солнца. Сгущался сумрак, погружая мир в тень от горной цепи. Закат - это земля, окунающаяся в кровь. Это мир красного цвета, это чуть подсвеченные темные облака, облитые лепестки багряного и пурпура, это черные силуэты на полыхающем фоне, это тревога, это бег за чем-то тяжелым, это охота для вечного охотника... Изумрудный и аметистовый овальные камни кружились по наклонным орбитам вокруг чела лучницы, матово мерцая в угасающем свете дня, вместо иной короны, покуда она осматривала стоянку гноллов, прежде чем выбрать место для лагеря. – Охранные чары заготовили? Нужно будет поставить. Престиджитейшен у кого-нибудь есть? Болота не болота, а я бы хотела почистить перья. Весь отряд. Ездовой волк или ворг означает, что нас могут учуять по запаху. Его нужно будет отбить. Позже в лесу натремся… полынью. Или лесными клопами. Что у нас еще… - лучница прошлась по избранной территории. – Тау не будем беспокоить. Ему нужно полностью отдохнуть. Первыми дежурить будет Алькаэль с Элареном. Потом я с Фаэларом. По два часа. Так мы сэкономим немного времени и больше шансов, что не застанут врасплох*. Сухих веток для костра найдите, надо отдохнуть, нормально подкрепиться и просушиться. Родник, чтобы бурдюки пополнить свежей водой, пока есть возможность. Чародеи, отправьте сообщение с ветром или как вы это умеете, командору. Уведомите, куда мы идем, а то подумают, что погибли. Что у нас по пути… где бы проклятие мертвецов снять… так-так… руины Декантера… три дня… храм Кореллона, - лейтенант прикинула оптимальный маршрут, осмотрев членов команды, чтобы рассчитать время и успеть нагнать Вииштаса. Она ковырнула загнутым мысом сапога камешек. – Сообщите, что нам нужно исцеление. Меня беспокоит один момент. Колдун на ворге опережает нас. Нужно как-то ускориться. Пегасы, грифоны, что угодно… Я даже согласна на летучих пони, если это поможет, - лейтенант обхватила руками голову. Разум раскалывался. Она взглянула на лук Тауринье. Эста узнала бы лук Зимней Луны из тысяч. Он всколыхнул воспоминания прошлого или будущего. Память скручивала ее сущность, выжимая последние соки. Лейтенант успела запутаться в событиях собственной жизни, когда главный выбор доводится сделать один раз. И слишком часто он ошибочный и болезненный. Однако, она ощущала особую связь с оружием Владыки, пусть оно и находилось в руках сородича. Чужой мир как вспышка света туманил разум, подобно наползающему ночному сумраку. Прекрасный осажденный град с волшебными садами, семья, ожидающие их помощи эльфы, Древний Свиток и тысячелетний лук Верховного Короналя мотивировал особенно стараться. Ее собственный подарок из сокровищницы Амунатора - сложный составной лук из кости и особых пород дерева, изогнутый и тугой представлял собой испытание не только для сильных телом, но и духом, воплощал на высшем уровне особый взгляд на мир охотника, посвятившую жизнь Кореллону Ларетиану. Сакральные сигилы, вырезанные на дереве, имели значение и в то же время оставались исключительно пустым украшательством. Идея и вектор, готовый изменить форму в любой момент по любой причине и просто из прихоти. Чистейшая форма хаоса. Свобода.
- Надо будет твою птицу, Алькаэль, в разведке применить. И нам польза и охотничий зверь не потеряет сноровку.

ссылка

Тишина опустилась на ночной лес. Огни замерли. Одинокий свет кровавой Селуны освещал пространство. В безмолвии Лириэль опустилась на колени, точно камень упал с небес. Хриплое прерывистое дыхание, слишком громкое, как будто осталось единственным звуком в безумии последней ночи. Обессилевшая жрица завалилась набок, упав в объятия Моргрима, где стрелы не тревожили смертельные раны. Гримаса боли исказила красивое лицо. Губы дрогнули в намерении что-то произнести в последний раз, но смерть стальными клещами держала дроу. Залитая кровью ладонь оторвалась от древка стрелы, чтобы дотронуться жреца Морадина. Слабые дрожащие пальцы едва коснулись темной бороды. В блестящих красных глазах читался вопрос или фраза, но молчали. Напряженное лицо и дрожащие губы вдруг успокоились. Лириэль уже не видела света, теплой огненно-синей, как молнии Кователя Душ, волной пронесшегося по поросшей невысоким кустарником лесной поляне. Красные глаза угасали, взирая на небеса и кровавую Селуну.

Саша стояла рядом. Неверие читалось на лице следопыта. Рядом свился клубком Бублик, кусая себя за хвост в одном из самых древних магических символов. Вновь между мирами дули ветра перемен.

Вышедший на поляну командир отряда, ранее зажимавший нос от крови, внезапно осознал, что течение остановилось. Лесные эльфы молча взирали на дварфа, человека и двух совершенно разных дроу, потрясенные до глубины души, как они заботятся друг о друге. Кроме парня, который должен был сражаться с Моргримом. Он сломал древко арбалетной стрелы, освободив друга как раз вовремя, когда исцеляющая магия заживила болезненную рану.

- За несколько сотен лет я никогда не видел такого, - оценил по достоинству командир, чье лицо заливала кровь. Он говорил тихим, хриплым от сухости во рту, голосом, придающим особое звучание чистому наречию эльфийского. Борьба и сомнения открыто читались в каждой детали ночного охотника. - Вы как будто цените друг друга. И такие разные... - Отзвучали последние слова лидера и чары отпустили смеющегося из-за колдовства Лаирасула. Молодой лучник часто моргал, пытаясь понять, что с ним произошло. - Здесь в самом сердце нашего угасающего дома стоит Обелиск... Обычно мы приходим к нему за кровавой жатвой, но... не сегодня и больше никогда. - Эльфы почтительно слушали главаря отряда и не спешили уходить, какие бы угрозы в их адрес не произносили странники. - Кажется, мы занимаемся совсем не тем, чем следует. Теперь, взирая на вас, я это понимаю, - мужчина вздохнул. Он стер кровь с нижней половины лица, скорее размазав ее по шее. - Если Леди Танца сочтет вашу просьбу достойной, то только она сможет ее вернуть, но необходимо успеть до захода Селуны. Охота, - он показал вдаль в сумрак освещенного фейскими огнями живого леса, - ушла в другую сторону.

Эльф кивнул и бросил Саше ее посох. Он неохотно отстегнул колчан, который скинул где стоял. Этот гордый воин не привык сдаваться. Подняв руки, что не держит злых намерений, он сделал несколько осторожных шагов в сторону пригвозженного арбалетной стрелой друга. Бедняга продолжал страдать и смеяться, нарушая душевное спокойствие присутствующих.
- Я осмотрю его раны? - спросил он у присутствующих.
- Как бы не та... - Лириэль закашляла. Она ладонью прикрыла рот, на которой остались кровавые пятна. Взглянув с ненавистью на эльфа за страдания, которые ей причинили, дроу собралась пристрелить теперь обезоруженного эльфа, как это проделывала столетия подряд. Коварная улыбка озарила лицо.
Саша, отвлеченная на Бублика, сдавливающего до синевы эльфа за деревом, не успела помещать темной эльфийке.
- Опусти его, - прозвучали слова охотницы одновременно с выстрелом арбалета. Стрела вонзилась в дерево рядом с ухом теперь безоружного противника Моргрима. Эльф дрогнул в последний момент, но продержался храбро. Страх отразился во взгляде, а следом скользнуло облегчение. Он с вызовом посмотрел на четверых, следя за сородичем за спинами странников. Соратник пытался отдышаться после стальных тисков старого змея.

В кустах оставался эльф с натянутым луком, который страховал товарища от безумной дроу. Стрела вонзилась Лириэль точно в сердце. Дроу выронила арбалет и схватилась за древко. Желтое оперение ярким пятном выделялось среди ночного леса. Капелька крови стекла из уголка рта. Красные очи, проницающие тьму, продолжали смотреть в бесстрастное лицо эльфа, которого она собиралась убить. Дроу как будто до последнего не верила в произошедшее. Жизнь медленно утекала из сильного тела.

Среди древ Ардиипского леса разыгралась истинная драма, где обе стороны были не готовы к потерям. Шорох позади на мгновение отвлек лучника. Это командир отряда прорывался через кустарник, словно медведь-шатун, зажимая сломанный нос ладонью.

За забором в окружении скромного, но цветистого розового сада, чья красота осенью уступала место золотым шарам, дремала двухэтажная вилла изящной архитектуры. Просторная терраса со сдержанными белыми колонами, изящными деревянными креслами темного морения и столиком для чая. Рядом широкие окна на кухню с эркером. Подушки разложены на широком подоконнике, где приятно сидеть словно восточный шах за воздушными белыми занавесками. Двускатная крыша коричневой черепицей и несколько декоративных башенок. Обязательный элемент архитектуры - небольшой балкон на втором этаже с видом на задний двор. Кровля с острыми углами напоминала средневековую готику. Здание отделано серо-синим камнем, точно заброшенный в лесу замок. Флюгер брига двигался с направлением ветра.

Внутри дом обставлен со вкусом. Дубовый паркет прикрыт персидскими коврами. Картины маринистов на стенах. Несколько портретов маркизы и покойного мужа. Просторная столовая, отделенная от кухни, украшена подставками с фарфоровыми вазами и цветочными рисунками. Пообедав можно посидеть а эркере. Рядом резной шкаф на массивными львиных ножках с лучшей английской литературой, чтобы развеять неловкую тишину не сложившейся беседы чтением вслух. Особенно маркиза любила Шекспира.

Перед тем как попасть в кухню гость первым делом заходил в просторный коридор с лестницей, ведущей в покои на второй этаж. По правую руку из коридора дверь выводила в гостиную с камином, где корабли и море уступало греческим мотивам в отделке. Кресла, столики и музы на мраморных резных табличках.

Следить за домом было весьма хлопотно, потому в основном приходилось пользоваться слугами. Сад требовал для себя умелого садовника, потому что розы крайне капризные растения, а маркиза чудовищно занята.

- Оливер! Туже затягивай корсет! Надо ужать талию еще хотя бы на один сантиметр, - требовала маркиза, которая пусть и не теряла форму, но давно перешла черту юной девочки. Оливер стеснялся вида маркизы в неглиже, но исправно... пока не прикрикнешь, делал свою суровую работу. Лейласа не стеснялась, подняла и пережала грудь, чтобы смотрелась пышнее. Навела марафет, но не слишком броский. Она предпочитала естественную красоту.

На свадьбу маркиза избрала желтое платье, отделанное золотистой нитью. Невеста пусть остается девственной чистотой, но она всегда Королева с большой буквы.

- Итак... пистоль при тебе... от меня никуда не отходи. Мало ли что случится в это знаменательный день. Надеюсь пара романов не оставит меня грустить, - она лукаво обернулась, поправив золотистый локон.

Когда маркиза была готова она вышла, тепло поприветствовав Мартинс - а этакого дикаря из прерий. Американец смотрелся в костюме. Факт, что заморский друг, отличавшийся невероятной скрытностью, не делал из их знакомства тайну, добавляло ему веса в глазах Лейласы.
- Вы прелестны. Напоминаете моего отца, - вместе с комплиментом, маркиза не забыла осадить Мартинса.

Карета маркизы, запряженная двумя вороными скакунами, чьи имена Кошмар и Предатель, не отличалась особыми изысками. Черная и лаконичная, как лощенный доберман, из украшений на которой исключительно фамильный герб Сивисперингкеев. Разумеется с морской тематикой.

Маркиза сидела на против Мартинса, деловито обмахиваясь веером, хотя ей было не жарко, и довольно смотрела на американца, забавляясь его злопыхательством. Она включилась в игру. Лейласе начиналось нравиться подбешивать стрелка с запада в той же мере, как смущать Оливера. Она безупречно улыбалась, а они как будто вели безмолвный разговор.

- Как любезно, - поблагодарила маркиза слугу, подбирая пышные юбки, чтобы не испачкать платье. На свободе маркиза маркиза деликатно напомнила Мартинсу много говорящим покашливанием, чтобы он подал ей руку. В коридоре с зеркалами шли медленнее и задержались. Лейласа не удержалась, чтобы не проверить в порядке ли прическа.

- Герман, как я рада вас видеть! Какое замечательное событие посетило ваш дом, - маркиза, сияя от охватившего ее радостного настроения, тепло приветствовала хозяина, а затем его супругу. Она догадывалась о мотивах леди Иоланды, но это лишь подстегивало ее быть лучшей. Баронесс Пирси Лейласа по привычке проигнорировала, не удостоив даже взгляда. В связи с этим компанию пришлось увести в другую часть зала, где Лейласа заприметила посланца Нидерландов.
- А вот этот достопочтенный джентльмен похоже мой клиент, - шепнула она Мартинсу, прикрывшись веером, чтобы не заметили и не расслышали ненароком их разговор. - Надо будет обязательно побеседовать. Весьма примечательная фигура.

- А дальше танцы, интриги и сделки. И не вздумайте нажираться. Эти мероприятия не ради выпивки и еды. Делайте вид, что мирские утехи вам глубоко безразличны. И улыбайтесь, - Лейласа помахала ручкой с елейным выражением лица. К этому моменту явился Реджи Янг, которому она была крайне обязана за заботу и поддержку после смерти мужа. Одной управиться с торговыми компаниями крайне сложно.
- Разве можно обо мне забыть? - лукаво ответила маркиза, но сердце у нее затрепетало, когда красавец блондин как-то неожиданно выпустил ее руку. - Хорошо, что вы выкроили время для столь важного нашим общим друзьям события. Позвольте представить. Реджи Янг - друг семьи, - стараясь занять ручку образовавшейся пустотой маркиза ловким движением ладони представила сыгравшего немалую роль в ее жизни англичанина. - Френсис Мартинс... вольный художник и блестящий стрелок, - маркиза не сдержала смешок. Думая о Германе Сент-Джеймс липовая легенда о деятеле искусства самолично сорвалась с губ вдовы. - У него тонкая и возвышенная душа за маской невозмутимости, - поэтично объяснила маркиза непрошибаемость и дикарство американца. - Он долгое время провел во Франции, что сказалось на акценте. - Довольная собой маркиза, что имело подставила Мартинса, сладостно вздохнула.

Блики света плясали по водной ряби, как они пробирались, держа над водой оружие и световые жезлы. Эсте хватило одного взгляда на саблю, постепенно покрывающуюся ржавчиной от чудовищной сырости, но не это ее волновало. Она как будто заглянула в Бездну и темнота в ней оживала, ощущая их присутствие. Темные пески времени двигались, словно барханы под дуновением ветров пустыни Анаурох слишком близко к Эвереске. Наконец-то настал момент истины. Предмет ее исканий и возможно искупления. Как жаль, что полумесяц Кореллона более не сияет на груди мягким лунным светом. Лейтенант, застывшая перед видом живой темноты, сделала робкий шаг вперед, но остановилась. Голос Эларена предупреждал ее от неосторожного действия. Эста обернулась к лунному эльфу, носившему имя одного из самых смертоносных природных ядов. Сияющая красота колдуна действовала так же стремительно, как экстракт черного лотоса. Упоминание Ивандира укололо лейтенанта, на мгновение сорвав маску невозмутимого рейнджера. Эста встретилась взглядом с Элареном. Растерянность и тяжелый выбор отчетливо читался на лице рыжей.
- Ивандир дома. Вместе с капитанами, - напомнила она, хотя в точности не знала, куда закинуло жреца, но надеялась, что обратно в крепость. Лесная эльфийка размяла с хрустом шею. - Есть такое слово, как "надо". Защищать Эвереску это наш долг. Даже когда не можешь, но делаешь, - взгляд лейтенанта метался, решаясь перед опасным шагом. Она посмотрела каждому члену отряда поочередно в лицо. - Если в темноте осталась хотя бы одна зацепка, куда отправился колдун Вииштас - мы должны его найти. Если у него Древний Свиток, а мы потеряем последнюю ниточку, то завтра может быть не останется Эверески. Наш дом будет уничтожен фаэриммами, наши любимые и родные погибнут, и возвращаться будет некуда, а потом абберации выпьют жизнь из окрестных земель, как они это проделали в прошлом. Вы думаете мне не страшно? Страшно. И я ценю каждую минуту своей жизни, особенно когда удается принести пользу Tel'Quessir, но если не мы это сделаем, то кто? Все рассчитывают на нас. Эвереска. Командор.
Ответа лейтенант не ожидала. Она провела тыльной стороной ладони по чистому лбу, ловкая в обращении с саблей.
- В последний момент один чародей, которого я обрекла на страшную смерть, поделился со мной секретом. Глубоко под землей, где покоится маг, его роба лежит, образуя мрак. В этом мраке ночном, ты найдешь, что искал, берегись только... Поберечься... - лейтенант вымученно улыбнулась, плохо скрывая душевные терзания. - Теперь вы знаете мой секрет, - выразила она полноту доверия команде. - Построиться крестом. Фонари включайте. Я во главе. Тау в центр. Он единственный кто изгоняет нечисть и не должен пасть. Идем шаг в шаг. Держимся друг друга. Всем наготове иметь оружие ближнего боя.

Когтистые лапы Маргаритки поймали стрелу эльфа. Она демонстративно ее сломала, бросив обломки в кровавую жижу. В глазах чудовища полыхнул гнев на легко слетающие с уст авантюристов оскорбления. Однако, вторую она не ожидала. Алхимический огонь не принялся за мокрую склизкую кожу, но существо возопило. Глянув на простреленный бок она, кипя гневом, вышла из тухлого болота крови и розового тумана, шлепая по заляпанной до неузнаваемости мозаике. Едва ли сия дева напоминала прекрасную Огневолосую Сьюн, явившуюся из морской пены. Слава богам, барды о подобном не поют.
- Я вам поправлю лица, - пригрозила она, как все женщины чувствительная к надругательствам над собственной красотой. - И оставлю живыми. Хе-хе-хе.
Чудовище взмахнуло длинной лапищей и отвесила Дэруину наотмашь, едва не свалив выносливого эльфа с одного удара. Недавно полученная рана от лучника предательски заныла.

- Вот как, - оценил могущество жреца Морадина "колдун". Он прищурился, словно они с Моргримом бились в лесу один на один. Боковым зрением лучник следил, как оттащили обездвиженного командира, отметив сдержанным кивком, что заметил маневр. Он, не отвлекаясь ни на секунду от главного противника, потянулся за стрелой с желтым оперением и оранжевыми прожилками. Неожиданно рука охотника остановилась, когда чары Вейлела опутали разум.
- В любви, как и в сражении, занятие удобной позиции ещё не гарантирует… Замечал ранее... ха-ха... между ними... - эльф пустил скупую слезу и согнулся пополам от сводивших живот коликов. Смех неожиданно скрасил серьезную битву совершенно неприличными нотками безумного веселья. Вместо того, чтобы нашпиговать Моргрима парой стрел, лучник повалился на землю, хлопая ладонью по траве и повторяя. – Я знал... Знал!..
- Лаирасул, заканчивай балаган! - возмутился второй лучник, потирая голову от удара Саши. – Ох, коза! - он резко бросил лук и вырвал посох у Саши, повалив девушку на землю и уперев тупой конец посоха в солнечное сплетение. - С девчонками не воюю, - заявил эльф, обращаясь скорее к барду и Моргриму. Оценив Лириэль, добавил, - Дроу не в счет.

Никого. Спящий - он пропал. Только зимний холод пронизывал до костей. Пальцы леденели. Франческа обошла все плато, но ничего не нашла. Чего ей не хватало? Или Спящий сказка, а она глупая наивная принцесса, ничего не знающая о мире? Хотелось схватиться за голову и закричать от бессилия. Она проделала страшный путь, потеряла столько людей, позади ждали лета и ее победы, когда она не имела права отступить и сдаться, а ведь очень хотелось упасть, заплакать и чтобы кто-то решил ее проблемы. Но никто кроме Франчески не решит эту головоломку.

Принцесса убрала клинок телохранителя Гуддейта. Она замерзшими непослушными пальцами стянула и без того порванную перчатку, частично стертую после падения с высоты. Франческа дрожала. Она взглянула на мудрого сокола. В тишине время тянулось, словно прорываясь через дымку молочного киселя.

- Что... что я видела во сне? - пробормотала девушка замерзшими обветренными губами, стараясь вспомнить как провела последние пару дней. Она поднесла кинжал к ладони, решаясь на болезненный шаг. Она пила элексир больше, чем требуется. В ее крови живой огонь...
- Я огонь... - вначале неуверенно, а затем со все нарастающей внутренней силой заявила Франческа, уверенно осматривая скалу или все-таки ледяную глыбу, сковавшую великого гиганта?
- Огонь, - принцесса провела острым лезвием по коже, поморщившись от боли. Проступившая кровь карминовыми каплями набухала, словно бутоны алых роз. Девушка приложила ладонь к ледяной холодной скале, на которой сидел сокол, надеясь, что Спящий не выпьет ее жизнь до конца, хотя Франческа помнила открывшуюся в книге цену победы - ей придется погибнуть в любом случае. Девушка закрыла глаза, потому что боялась неизбежного какое бы храброе сердце не билось в ее груди.

ссылка

Саша и Лириэль переглянулись на предложение дварфа. Хитринки в глазах выдали не озвученное понимание между дамами. Первое за многие часы.
- Хорошо, - согласилась Саша, которая принялась рассматривать потолок пещеры. Звуки водопада разряжали обстановку, но мысли охотницы выдал румянец. Несложно догадаться, что вспоминала Саша, когда Моргрим переносил девушку на руках. Она старательно не смотрела дварфу в глаза.

Лириэль, напротив, привыкла находиться в центре внимания. Она вспоминала, как вчера пыталась одурачить и соблазнить Вейлела и жреца Морадина, но без успеха. Дроу сжала кулаки, выдавшие приступ ревности. Один иллистрит в свите бывшей жрицы Ллос недостаточно для амбициозной и властолюбивой женщины. Перетянутая широким поясом дроу в кольчуге не по размеру соблазнительно придвинулась к барду, приобняв его и положив голову с томным вздохом на плечо Вейлела.
- Ты самый замечательный, - проворковала Лириэль, провожая жадным взглядом Сашу. – Лучше всех.

Последним перетащили Бублика. Змей, если бы не доспехи и шипы, обвил и сжал Моргрима, словно в тиски. Здравый смысл подсказывал, что остаться один на один с любимцем Саши без защиты крайне плохое решение. Змей как назло пытался уцепиться кончиком хвоста за бороду жреца, а весила тушка старого питона прилично.

***
Долгий многочасовой переход по знакомому однообразному тоннелю не вызвал эмоций кроме как у Саши, которая в этой части Ардиипского леса и тем более подземельях Дома Камня не бывала, а потому внимательно изучала все, что попадалось по пути. Отряд без каких-либо происшествий выбрался в кладовку храма Морадина, где Лириэль лишний раз напомнили о содеянном святотатстве против Отца Дварфов.

На выходе из храма увеличившийся отряд отметил, что прошел дождь. Камни остались влажными и темными. У берегов озер клубился отравленный туман. Близился восход Селуны, но небо затянуло тучами. Редкие звезды пробивались сквозь темные облака, делающие давно наступившую ночь непроглядной даже для эльфов.

Погруженный в тишину и мрак Дом Камня, через который прошел отряд, следуя к Обелиску Леди Танца напоминал погребальную ритуальную процессию. Камень иона освещал путь, развеивая сумрак, но выдавая странников. Лириэль очень переживала из-за пребывания на Поверхности и из-за света.
- Как можно идти в лучах… нас же увидят, - шипела темная эльфийка. – Это верная смерть.
В Ардиипском лесу было кого опасаться помимо призраков прошлого и хранителей руин. Однако, руины хранили тревожное молчание. Зато лес за стенами древней Цитадели по мере движения оживал красками, едва тучи медленно рассеивались, открывая взорам кровавую луну. Обагренное кармином ночное светило вошло в полную силу, являя главный праздник зимнего солнцестояния. В диске как будто угадывалась когтистая длань Малара.

- Полнолуние... сегодня... кровавая луна... сегодня же главный праздник дикой охоты, - прошептала Саша, крепче сжав посох. Тревога в голосе девушки не укрылась от спутников. – Нужно немедленно скрыть свет, иначе быть беде. Вейлел, лучше веди меня за руку. И будьте внимательны.
- Кровавая луна, но что это значит? - уточнила Лириэль.
- Это день, когда природные духи, божества охоты и почитатели лунных божеств проводят празднества в честь баланса. Есть охотники, а есть дичь. Такова суть природы. Одно перетекает в другое. Круговорот жизни и смерти.
- Разве среди светлых собратьев принято устраивать охоту друг на друга? - уточнила Лириэль, которая считала, что сородичи с поверхности страдают исключительно от нападений дроу.
- Мало ты знаешь об эльфах...
- Но если светлые собратья нападают на иллистритов, чья суть в доброте, то не развлекаются ли подобным сами иллистриты? - задала животрепещущий вопрос Лириэль. - Что если нет никакой разницы между Ллос и Иллистри?
На эти вопросы предстояло ответить Вейлелу.

***
Зачарованный лес оживал, влекомый древней силой. Его душа пела музыку создания, впервые зазвучавшую в день Первого Цветения. Отголоски Арвандора наполняли свежий весенний вечер благодатью. Шелест листвы и трав шептал старую историю. Мрак ночи рассеивался кровавым сиянием Селуны, окрасившей темно-зеленые листья розовыми мазками. Звуки охоты оглашали древний лес, кусочек одной из самых древних эльфийских Империй. Вспышки фейской пыльцы и феерическое сияние грибов и цветов яркими красками осветило проснувшийся лес. Тени мелькали во мраке, выхватываемые взором на фоне черно-красной листвы. Где-то вдали завыл оборотень, заставляя кровь стыть в жилах. Магия зимнего равноденствия перезвоном фейского смеха играла в кронах столетних дубов. Блестели ягоды омелы на ветвях. Светлячки плясали в хороводе на полянах, у ручейков и родников, когда распускались лунные цветы. Роса сияла алмазами на душистых травах. Призрачный олень из чистейшего лунного света проносился по зверинам тропам, а за ним бесшумными тенями следовали охотники в диких масках и шкурах. Млечный путь на горизонте угадывался широкой полосой, но огромная, в половину неба, Селуна затмевала тропу из звезд. Среди царящей вокруг красоты и празднества жизни первобытный страх охватывал членов отряда. Где-то далеко у Обелиска жрицы Иллистри танцевали вместе с богиней, вознося ей хвалебны песнями. Клинки сверкали в воздухе перед началом великого бега, дабы сразить порождения ночи. Герои торопились успеть на начало празднества, ведь охотники Элдрет Велутра – жестокие стрелки, не вешавшие промаха, пойдут тропой войны в священный для Селдарин день на благословленных дочерью Кореллона Ларетиана жриц творить бесчинства и злодеяния.

Селуна быстро перемещалась по небосводу. Шли часы, когда время перевалило за полночь, но до Обелиска оставалось несколько миль. Даже Лириэль думала, что они опоздали… когда в темноте заметили лучника на дереве. Его темно-зеленые одеяния сливались с листвой, но кровавое сияние выдало лесного эльфа. Красная повязка, закрывающая половину лица, обозначила какую-то скрываемую травму, а составной изогнутый лук и несколько нашивок на плече и груди, выдавали в нем опасного и опытного бойца. Вдалеке среди темных стволов древ и легкого как будто призрачного тумана, угадывалось серебристое сияние.

- Тссс… видите? – зашептала Саша, останавливая спутников и дергая за руки, чтобы легли на землю. – Один ли этот лучник… - высказала охотница догадку, осматриваясь.

- Если вы мне поможете, то Дом Талмост не оставит это без награды и внимания, - ответила Саша, охотно перенимая наручи и посох в купе к ядовитому кинжалу. Если нож оружие несподручное в серьезной битве, то посох позволит держать врага на дистанции. - С их подачи в Вотердипе будет легче провести любого сорта переговоры... Меня в пути сопровождали воины, но они испугались грибной черты, которая отмечает земли эльфов особой благодатью. Здесь нет поселений, но на бывших владениях талмостов несколько домиков овцепасов. Это добрые, но запуганные эльфами люди. Они охотно позволят обогреться у костра и продадут шкуры, меха и домотканую одежду, но не более того.

На замечание Вейлела следопыт только кивнула. Любая аристократия, связанная с политикой, это всегда подвох. О Доме Талмост известно многое. У них богатая история. После падения Пхалорна самоназванным королем Джавилархом Вторым была воссоздана Империя Людей Делимбириана со столицей в Делимбире (на юге Ардиипского леса) в содружестве с халфлингами и гномами, когда орки отхлынули обратно на восток. Джавиларх Второй подарил звание барона первому из Дома Талмост, одарив того особой отметкой голубокровной аристократии. Многие годы они владели землями севернее Дома Камня, не претендуя на Ардиипский лес. Они создали богатую усадьбу со многими лоджиями, где занимались охотой. Позднее, когда Делимбириан пал, то Делсингер Талмост назвал свои владения Королевствами Талмост, а себя объявил королем, но по сути являл собой жалкое зрелище слабой аристократии, правящей на собственных крохотных землях. Это правление продлилось почти три века, пока в 942 году отряды дроу не погубили обитателей усадьбы, ныне лежащей в руинах. Выжившие талмосты перебрались в Вотердип, никогда не предъявляя права на принадлежавшие им многие столетия земли.

В настоящий момент Дом Талмост один из ведущих в сфере моды, занимаются одеждой для аристократии и мехами. Ткани они получают из Калимшана, а шкуры с Севера. Члены Дома состоят в ассоциации Скорняков и Кожевников, а так же в Торжественном Ордене Меха и Пряжи.

Другой слушок не менее просто узнать, если проезжать Вотердип. Паллин Талмост - глава дома жалкое подобие образа аристократа, который обязан внушать уважение. Он малодушный слюнтяй и пьяница, который оплакивает гибель супруги леди Хиары Талмост, таскаясь по пабам и за кружку эля всякому рассказывая о тяжелой судьбе.

Хиара Талмост напротив жесткая и неуемная матрона, погибшей в год Распущенной Арфы... Воспоминания об арфе навели Вейлела на странное чувство дежавю, словно в другой жизни он сталкивался с чем-то похожим. Она погибла при загадочных обстоятельствах, когда навестила леди Хланту из родственного дома Мелшимбер, занятых в сфере моды, после нанесения матроне Мелшимбер публичного оскорбления и подвергнув осмеянию, когда выставила напоказ вотердипской аристократии некоторые вульгарные истории из юности почтительной девы.

На данный момент главой Дома Талмост должна стать Хиара Вторая - болезненная и мрачная дочь Паллина и Хиары Первой, неспособная отстоять собственные права и, подобно отцу, находящаяся под пятой властной матери, даже после ее смерти.

Группа задержалась на час, позволив заклинанию понимания языков выветриться, что вынудило Лириэль пользоваться услугами перевода менестреля.

Короткая рысь после быстрого рывка постепенно разгорячила коня. Высокий крупный скакун отличался мощным сложением. Сильные ноги как будто всегда готовы к прыжку, но принцесса сдерживала подстегнутую испугом прыть сильного животного, не приспособленного для высоких препятствий. Она не наклонялась в седле вперед, хотя хотела уменьшить шанс попадания. В подобной ситуации подобная роскошь непозволительна. Всаднице требовалось видеть куда правит и что происходит в страшном месиве сошедшихся войск. Едва заметив свободную проплешину среди нестройных рядов безликого войска, девушка позволила коню перейти на аллюр, ловко уходя от клинков своих или чужих. Они в последний момент меняли направление и ускользали от подлого удара, словно зайцы с их резкими поворотами. Неизвестно как долго длилась игра со смертью - танец всадника и верного скакуна, выверенный и не терпящий ошибок. Животное под седлом покорно слушалось умелых команд поводом. Вместе они легко нашли единый баланс, точно были созданы друг для друга. Как воздух и вода меняли форму-ритм, облекая движение в гамму красок, то выдержанные и неуловимые на опасном участке, то быстрые, как ветер, что не уследить взглядом. Холод кусал ее красивое лицо, но пришлось смириться, что она отныне без весенней вечно юной короны.

Франческа настолько сосредоточилась, чтобы не получить ранение, что совершенно забыла про принца Собейна. Позже она о нем вспомнила, находя возможные потери достаточными перед лицом настоящей катастрофы. До конца принцесса не понимала это потери или намеренные жертвы с ее стороны? Однако, слишком поздно что-то менять. Она надеялась, что позже встретит Собейна, возможно раненного, зато живого. К тому моменту ей, скорее всего, будет без разницы, потому что книга показала ей цену спасения королевства.

На этой мысли Франческа придержала повод, позволив коню постепенно перейти на шаг, когда преследователи остались далеко позади. Они почти прибыли. Животное под ней тяжело дышало и устало передвигало статными ногами. Принцесса куталась в подаренный принцем плащ, но холод находил лазейку, отбирая у нее последние силы. Она осела в седле, на ходу засыпая. Посадка всадника уступила место слабости. Принцесса наклонилась к шее верного коня, закрыв глаза.
- Я не должна спать... только не спать... - прошептала девушка, отдавшись во власть грезы.

Очнулась принцесса от боли. Холод сковал ее лицо, но вынуждал радоваться, что они живы. Девушка разлепила глаза, преодолевая неприятные ощущения. Утреннее солнце слепило ясные голубые глаза. Безымянный конь фыркнул, приветствуя ее пробуждение. Он отбрасывал длинную блеклую тень на снег. Франческа провела замерзшей рукой по лицу, растирая морозную корку. На вершине завывал холодный гулкий ветер. Равнодушные горы, среди которых ей придется отыскать Дракона, остались безмолвны. Крик могучего орла оживил ее пробуждение. Он как будто призывал к действию, ведая древние мудрости. Принцесса собрала остатки сил, чтобы подняться. Замерзшие члены, покрытые ледяной коркой штаны после неудачного купания, не внушали надежды на удачный исход. Слишком много ошибок... Однако, она добралась до вершины.

- Только бы все было не зря... - прошептала Франческа, похлопав скакуна по шее. Мелькнула предательская мысль, что живыми они отсюда не выберутся. Ни этот храбрый безымянный зверь, ни оставшиеся позади люди и колдуны... - Прости, малыш, даже покормить тебя нечем. Спасибо, что... донес, - голос принцессы дрогнул, сопоставляя шансы с реальностью. Зима не прощала ошибок. Франческа дрогнула, втянув носом обжигающий ледяной воздух, чтобы успокоить не вовремя напросившиеся эмоции. Не время раскисать и оплакивать, пока она в состоянии что-то изменить.

Всадница пошевелилась неохотно, смирившись, что тело не хочет двигаться, но, как на зло себе, причиняя лишние страдания, размяла непослушные пальцы. Подергала примерзший к ножнам меч, не без усилий обнажив оружие. В пару к нему вооружилась Драконьим зубом - огненным кинжалом.

- Спяяяящий! - громко позвала Франческа. Голос изменил ей, непривычный к высоким нотам. - Спящий! - продолжала хрипло звать принцесса, ступая в центр площадки и оглядывая предательские небеса. Кричать с обмороженным лицом было больно. Казалось, что еще немного у нее трещина заструится на щеке. - Спящий, я дошла! Дошла, чтобы разбудить тебя... где же ты... - последнее девушка почти в отчаянье прошептала ветру.

- Все будет хорошо, Тау. Верь мне, - ответила Эста. Она повременила с комментариями относительно остального. Скользкий камень под ногами обещал крупные неприятности. Пришлось спускаться боком, осторожно выверяя каждый шаг. Во многом благодаря страхующему тросу удалось добраться до кромки без последствий, где обнаружились следы страшной гибели гноллов. Картинка сложилась в голове. Поведя факелом, разгоняющим темноту, Эста вновь ощутила гнетущее чувство, усиливающееся образовавшейся тишиной, едва нарушаемой дыханием и шипением пламени, и спокойствием подземных вод. Слишком тихий омут... Пляс магического огня и игра теней позволила острому эльфийскому взору выхватить воздушные карманы в пещере, но Эста решила напрасно не рисковать, наученная плачевным опытом собакоголовых. Лейтенант молча вернулась к своим в чем ей заметно помогал страховочный трос.
- Гноллы с крылатым колдуном. Они опережали меня на двое суток в поисках этого подземелья. На краю характерные следы когтей, - лучница не уточняла, на что пойдешь ради выживания, если сильно прижмет. Это было действительно страшно. - Похоже, у призрака любимое место. Может быть, оно умерло в обрушившейся части, - рыжая ловкими движениями скатала веревку, убрав ее обратно в походный рюкзак вместе с факелом. - Что касается сна... то отдыхать мы здесь по возможности не будем. Иначе велика вероятность не очнуться от Грезы, - неприятная жестокая правда сорвалась с губ лесной эльфийки, когда она переняла фонарь обратно. - Уровень будем исследовать постепенно. Без спешки, - Эста сорвала с шеи серебряный полумесяц Кореллона. Она грустным взором посмотрела на символ любимого божества, борясь с необходимостью расстаться с привычной и полюбившейся идеей, которую он олицетворял. Серебряные нити сплетались в изящный серп растущей Селуны, ровно блестящий в свете санрода Фаэлара.
- Даже после самой темной ночи наступает рассвет, - Эста швырнула в спокойные воды священный символ. Она помнила о вечных терзаниях восьмиголового духа, блуждающего в ночи. Рейнджер надеялась, что если в этой подземной обители нет звезд, то она подарит одну, слабо мерцающую надеждой на умиротворение. В ней теплилась безмерная вера в мудрость и милосердие Кореллона Ларетиана. - Покойся с миром. - И совсем другим голосом добавила своим товарищам. - Идем на юг.

Разговор не задался. Надин дулась на себя, засомневавшись в способности вытаскивать из людей нужные сведения. Матрос над ней вдоволь поиздевался, сваляв дурака. Это навевало тоску. Халфлингша устроилась у борта, словно желая закрепить это гнетущее чувство, обозревая виды удаляющегося города. Ставший родным Абсалом манил назад белыми парусами, подобные облакам, или пустующими мачтами. Воспоминания тяжелой и не всегда честной жизни вызывали боль, но она же сделала из нее профессионала, потому что ничто не дается легко. Определенно, Надин будет скучать по Гранд Базару, улочкам, где торгуют самыми разными людьми, проверяя хорошие ли зубы и крепки ли мышцы у товара, по утлым домишкам, ютившимся подле дворцов, по сочетанию чудовищной роскоши, когда рабы разодеты богаче трудолюбивого ремесленника, и грязным страшным дырам трущоб, где сильные мира сего безнаказанно устраивают охоту на двуногого зверя, по тайным ямам с боями, где можно быстро поднять денег, если знать на кого ставить, где с виду непримечательный господин просит за незнакомую женщину и его слушают, потому что он держит этот район в страхе и условном порядке. Этот темный прекрасный и кошмарный Абсалом, облитый кровью невинных и виноватых с его шепотками и тайнами... Определенно, Надин будет по нему скучать, но сейчас она охотно перелистнула страницу с никому неизвестной частью ее жизни, чтобы попробовать что-то новое, ведь в странствиях неважно какого ты происхождения. Вопрос только в том, кем ты готов стать и что готов для этого совершить.

Надин осторожно наблюдала за манипуляциями Ричи.
- А вдруг и правда джинны подшутили?
- Как знать, - она хитро подмигнула человеку и два раза стукнула посохом, с которым не расставалась. Глаза кобры сверкнули на солнце. Мрак капюшона не позволял разглядеть выражение глаз плутовки, когда она плотнее надвинула ткань на голову. Надин чувствовала себя как будто голой, когда юноша со взором горящим выдал секрет на всеобщее обозрение. Это означало, что с ним придется фильтровать базар.
- Не знаю я ни о какой двери, словах колдовских и джиннах. Тебе верно привиделось, - она протянула ладошку, принимая вкуснейший восточный шоколад, мягко таящий на языке завораживающей нежностью. - За угощение спасибо, храбрец, но впредь будь осторожен, - таинственно заметила плутовка, облизав пальцы и взъерошив челку черных волос. - Сегодня проведение благоволит, а завтра ты гневаешь богов.

Саша долго молчала. Она злилась, ненавидела, переживала раз за разом сцены плена и боли. Борьба отчетливо читалась на лице рыжеволосой охотницы. В зеленых глазах угадывалось волнение. Черты лица сделались жестче. Она как будто стремилась одним быстрым ударом отправить в мир иной жестокую жрицу, но сдерживала порывы души. Казалось, Саша сейчас кинется на Лириэль и совершит сладкую месть, но охотница лишь вздохнула. Ее словно окатило прохладным потоком воды.
- Принято, - приняла извинения Саша, но окончательно не простила темную эльфийку.

Пройдет немало времени прежде, чем старые обиды забудутся. Ломать - не строить. Лириэль понимала это, а потому охотно приняла ответ - маленький кирпич в будущую стену. Как и всегда судьба зависела от ее выбора и поступков.
- Готова... - ответила дроу, всматриваясь в черты лица Вейлела, словно впервые его увидела. - И вот мой первый вклад. Защитные чары, которые ты накладывал на себя, жрец Морадина, наложи их вновь и брось мою плеть в волшебные воды озера. Столь велика его сила, что она поглотит то зло, в кот... - Лириэль запнулась, она закашлялась, как будто поперхнулась куском еды. Жрица припала на руку и отвернулась. Новые спутники дроу заметили, что у нее в горле будто бы раздувается какой-то двигающийся комок. Задыхаясь, Лириэль, откашливалась, пока наружу не вылез измазанный в слюне черный паук с символом красных песочных часов. Дроу шумно задышала носом, схватившись за горло. Она в страхе отползла. Паук улыбался. Это дикое для четверых видение вызывало мороз по коже. Саша хотела раздавить гнусное проявление, но насекомое резко сорвалось с места и поползло по стене на потолок под звуки иллюзорного громкого и издевательского женского голоса. Черная броня Лириэль начала осыпаться сотнями мелких пауков, вызвав у Лириэль вопль ужаса. Жрица, истерично и потеряв самообладание, принялась стряхивать с себя насекомых.

- Пусть стрелы не ведают промаха, а клинки разят точно в цель. Да уничтожат наши чары врагов и защитят от вреда, ибо такова воля Селдарин, - окончила молитву Эста. Видение духа из чистилища ее не пугало, но его противная жизни природа требовала очищения.
- Сзади могут быть враги. Нас могут окружить.
- Отлично! Теперь мы можем атаковать в любом направлении! - ответила лейтенант, которую подобные обстоятельства не смущали. Она обернулась назад. Тауринье читал молитву за упокой мертвецов, а капитан Изарал, капитан Фьянше и Ивандир исчезли где-то позади. - Отходим постепенно! Надо узнать, что случилось с нашими. Надеюсь они живы... И надо избавить этого духа от блуждания по мраку, - последнее лучница адресовала жрецу.

Долгие томительные мгновения прошли перед выбором Моргрима. Камни бывшей деревни гигантов, которые построили храм Эльдаз, загудели в ответ на обращение жреца Морадина. Легко представить резню, которая состоялась в этом месте, когда дварфы докопались до исконных врагов их расы. Теперь все лежало в руинах. Пхалорн тоже лежал в руинах. Старые преступления забыты под пылью веков. Только главные жизненные ценности вечны. Пятеро божеств следили за разыгравшейся пред их взорами драмой. Морадин хранил молчание. Символ молота переливался в свете, а Лириэль поднялась на колени, утирая кровь с губ. Жрица ожидала, что ее заставят продолжить бой, как это принято в темноэльфийском обществе, но вместо этого получила свободу и наставления. Она поводила языком, пытаясь отделаться от вкуса крови во рту. Саша пристально следила за дроу, крепко стискивая рукоять кинжала. Она буквально пылала ненавистью и жаждой отмщения, такая же побитая и замученная, но волевым усилием сдерживала жадные до чужой крови порывы. Миловидное лицо полыхало гневом, но потом ее одолела апатия, словно произошла разрядка. Глотком спокойствия послужили действия Лириэль. Жрица сняла с головы шлем-паука. Лириэль проделывала это медленно, как будто ей было трудно отказаться от крайне важной и значимой детали в жизни. Часть белых прямых волос запачкалась в крови и отливала розовым, что незаметно на рыжих локонах Саши. И если Вейлел и Моргрим отпускали ее живой, оставив в напоминание о себе память от укусов плети, то Саша, как единственная выжившая, кто имела право предъявить на жизнь дроу. Женщины встретились взглядами. Обе избитые, обе провалившие задания, обе оставленные отрядами людей или эльфов. Зеленые глаза против налитых ярким бардо. Но Саша боялась. Она чудовищно боялась этой жестокой и, казалось, беспощадной женщины, чьи руки по локоть в чужой крови. Адамантиновые доспехи Лириэль не блестели на свету, но хищные гребни и черная кожа все равно выделяла убийцу среди трех светлых душ. Лириэль долго молчала, нахмурив белые брови, одну из которых отныне разделял шрам.
- Простишь ли ты меня? - внезапно спросила жрица, обреченно отпустив шлем, покатившийся под скат. - Переведи ей... - обратилась жрица не к Вейлелу, но к дварфу. Она облизнула потрескавшиеся губы, явно собираясь что-то добавить, но это давалось нелегко. - У меня больше нет дома. Мне некуда идти. У меня больше нет цели в жизни. Куда мне идти? – дроу говорила отрывисто, шепотом, как будто в конце каждого вопроса ставила точку.

- Честн... - с губ Лириэль собиралась сорваться очередная колкая дерзость, но она сдержалась, дослушав речь дварфа. Жрица протянула связанные руки к Вейлелу, не спуская сияющего взгляда влажных глаз с Моргрима. Белозубая улыбка сверкнула на темнокожем лице, где слабо поблескивали дорожки от слез. - Без магии? - напоследок уточнила дроу.

Саша, наблюдая эту сцену, пребывала в ужасе. Она словно парализованная приняла кинжал.

Змея, словно осознав слова дварфа, отступила обратно в воду. Влажное пятно от мокрого тела сохранило ребристый рисунок на камне. Удивительное озеро в противовес всему, что видели Моргрим и Вейлел, хранило жизнь. Мелкие рыбки и растения в его водах завораживающе сияли в темноте, как мотыльки в ночи, чей свет слабо пробивался со дна. Из-за этого темные воды озера, никогда не видевшего света, рожденного в беззвездном мире, сияло как будто отдельная колыбель Вселенной. Таинственные сигилы на камнях переливались в слабых отсветах из воды.

Девушка посмотрела на символ Морадина. Казалось она не в себе после пережитого, но раны на теле слегка зажили, вызвав вздох облегчения. Женщина закрыла глаза. Тело слабо дрожало от напряжения, а может быть от радости, что ее спасли.

Сильные чары неизвестной школы окутывали плотным клубком саркофаг. Разобрать древние писания, сплетенные на языке драконов, высшем дварфийском, редком и высокопарном наречии, Моргриму не удалось.

"Здесь покоится Дарин, сын Турго из клана Айронфист.
Он спас XI шахтеров из-под завала, работая денно и
нощно, когда остальные отчаялись, и погиб героем
в последний момент, обменяв свою жизнь на чужие".

Жрица кивнула, давая знать, что поняла слова дварфа.

Ответ Лириэль явно не нравился. Ее положение с каждым часом как будто становилось более шатким.

Хлыст ослабил хватку на шее жрицы, а так же размотался вокруг головы, вынудив в свое время "закусить удила". Лириэль несколько томительных секунд приходила в себя. Усталость стерла злое выражение с лица. Белые ресницы дрогнули, когда женщина полной грудью вдохнула сладковатый воздух пещеры. В стороне шипел змееголовый хлыст, но не он пробудил темную эльфийку, а холодная сталь, приставленная к горлу Вейлелом. Лириэль резко распахнула глаза, пошевелив руками, но обнаружила себя туго связанной колдовским хлыстом.
- Понимаю, - ответила Лириэль на родном наречии. Она расслабилась, наблюдая за вставшими над ней мужчинами. В промежутках речи жрица кривила губы, явно поминая изменчивость удачи последними словами. - Но к чему это теперь? - риторический вопрос без ответа. - Они дальше по тоннелю вместе с пленницей. Во всяком случае, должны ожидать моего возвращения.

Диегеран вышел вперед сестры, посматривая по сторонам в поисках опасности. Дверь не пришлось придерживать, так как ее обломки остались лежать в проходе. Он заметил пташку Дэруина и силуэт эльфа на крыше в лунном свете, помахав рукой наблюдательному сородичу. Дом Камня спал в ночи. Он выглядел безмятежным на фоне растущей Селуны. Россыпь алмазов сияла на темных чистых небесах. Угадывалась звездная тропа. Странствующая звезда Кореллона Ларетиана скакала по небосводу. Мгновение и она исчезла в темноте как призрачное видение.

Лунные эльфы пошли вдоль одной из главных улиц к безмолвствующему побережью, где поддернутую слабой рябью воду серебрила лунная дорожка, вынуждая озеро вокруг темной башни главной Цитадели светиться изнутри. Тишина обрушивалась на странников, привыкших к шепоту листвы, ароматам цветов в теплой ночи и мелодичным трелям птиц, но это место давно
почило смертным сном и грезило о былом величии, не подпуская к старым камням жизнь.

- Сестрица, - шепотом заговорил Диегеран в такт размеренным легким шагам, отзывающимся скрипом песчинок на каменных плитах, - мы пришли в земли нашего народа следом за колдуном. Это наш лес и все в нем, но ничто здесь не запало мне в душу и не держит в этих страшных местах. После смерти отца меня вела жажда отмщения. Казалось, когда я был близок, чтобы воплотить дело, ставшее главным в жизни, то потерял тебя... затем и маг ускользнул. Наш малый отряд, явившийся за открытиями, распался, а все, что у меня оставалось ценное - кануло в небытие. Я не ушел только, чтобы отыскать тебя. - Диегеран остановился в сотне метров от воды. Красивый вид чистых озерных вод на фоне темных силуэтов зданий служил фоном, когда лучник посмотрел в как будто отрешенные глаза Дианнэ. - И я оставался здесь, потому что не понимал, что за призраков ты видишь. Сегодня мы помимо воли узрели это зло и победили. Это было славно, но есть одно важное дело, которое требует завершения, ибо мое сердце обливается кровью, гневом и болью, что точит меня изнутри, - Диегеран вздохнул, успокаивая чувства, которые вызывали воспоминания. До сих пор ему было тяжело говорить о подобном. Он зло сжал правую ладонь в кулак. - Когда Дэруин сказал, что ты в плену у дроу, я не смел надеяться встретить тебя живой и невредимой, но продолжил поиски. Надежда страшное чувство, но она была вознаграждена, - впервые за многое время суровое лицо лучника озарила счастливая улыбка. - И вот ты снова рядом, сестрица. Однако, я должен идти дальше. И зову тебя с собой. Мне так будет легче присматривать за моей маленькой сестренкой. Колдун, убивший моего отца, он отбыл недавно. Я видел, в каком направлении этот мерзавец улетел... И я должен закончить начатое. Он умрет, - последнее Диегеран пообещал столь ожесточенно и страстно, что это приоткрыло черное пламя, которое не давало покоя лучнику ни в этом мире, ни в Грезе. - Я уйду с рассветом.

Темной магией книжка не веяла. Иногда в подобный переплет облекали книги с завещанием. В том числе многие обычные некроманты, как бы ужасно это не звучало, выбивающиеся из-под ярлыка темных властелинов смерти, создавали анатомические трактаты, используя для обложки человеческую кожу. Разумеется, заручившись согласием от усопшего. Например, в Амне популярно облекать дело об особо жестоких преступлениях в шкуру убийцы после казни чудовища. И далеко не всегда подобные вещи наделялись поистине колоссальной злой силой. Зато две сильные ауры от свитка и жезла Дарина буквально перебивали прочие слабые ауры.

Книга оказалась походным журналом, написанным идеальным ровным почерком, что сильно не вязалось с текстом. На второй странице по раскрытой рукописи явно прошелся кот, оставив бурые отпечатки лап. Текст с определенного момента был написан кровью...

Это была обычная экспедиция, какие во множестве посещали Дом Камня. Шел 1244 год - год особых изменений в мире и на общей политической карте. Они явились из Амна в период напряженных отношений с Вест Хартлендом, совершив опасный и затяжной крюк вокруг островов Муншаез. Их вел в путешествие Сантьяго Монтойя Марин - аристократ и путешественник. По первым записям это был благородный муж, получивший хорошее образование. Он и половина экипажа шхуны "Санта-Мария", а это десять человек, чьи имена приведены списком, высадились близ места, где река Дессарин впадает в море.

В ходе экспедиции Сантьяго Монтойя Марин встретились с небольшим затруднением, когда вступили в конфликт с местным дридским кругом в Ардиипском лесу. Сантьяго удалось убедить старого эльфийского друида, что он и его люди не потревожат древние руины и его обитателей. Едва не погибнув от природных сил, группа добралась до Дома Камня, где они начали изыскания.

По прошествии двух недель характер записей Сантьяго изменился. Почерк выглядел поспешным, а слова неразборчивыми. Некогда ровные буквы наклонялись и вытягивались. Записи об увиденном сменились полубезумным бредом.

Началось это с момента, когда в хоромах архимага Эроана обнаружили зеркало во весь рост, отделанного чистым золотом. Среди бессмертных трактатов они обнаружили свитки на языке, который оставался неведом. Только один член экипажа - молодой амниец из Арфистов сумел прочитать причудливые закорючки. Там же они нашли золотую арфу, чьи сияющие, подобно ласковому солнцу, струны нежно пели в ночи.

"В отражении я видел прекрасное создание из дымки в золотом облачении. Иногда мне казалось, что наши лица похожи".

"Что-то подсказывает мне не доверять Арфисту, вцепившемуся в арфу и свитки. Он пытается подговорить команду против меня. Все смотрят на меня, как на убийцу. Но я докажу, что они не правы".

"Сцепился с Эмануэлем. Он говорит, что зеркало развращает. Они не правы. Нужно отнести его в Вотердип. Тогда-то наше наследие будет восстановлено".

Последние записи Сантьяго посвящены шепоту в голове, который велит ему убить членов команды, взять зеркало и нести его в Вотердип.

И кульминация...

Кровь залила левую страницу. До сих пор угадывается силуэт ладони, размазавшей страницу, точно кисть полотно.

"Они все мертвы, кроме Арфиста... Голоса врали... Пусть у моего преступления будет лицо".

***
- Что ж... Не буду против. Тебе я доверяю, - Диегеран коснулся пальцами лба в красивом жесте. - Дело не в месте, Андар. Тебе ли не лучше знать, что произошло в тенях, где вы встретились с Дианнэ? Чудовище мертво, а, значит, мы все узрим рассвет.

Лучник похлопал коня по шее, направившись к названной сестре, разглядывающей страшную книгу.
- Не говори так, сестрица. Дело не в тебе. Это могло случиться с каждым. Оно ушло, ибо нет средства вернее хорошей стали. Но я бы хотел с тобой поговорить, когда закончишь.

На странные манипуляции жезл отреагировал необычно. Бард неожиданно осознал себя неотразимым до невероятного. Теперь-то Иссиль Сильвермарк будет посрамлен!.. если менестрель выберется из проклятого тоннеля. Следом за осознанием жезл создал между пауком и жрицами дроу стол, накрытый лучшими яствами. Золотые канделябры, горящие свечи, повязанные красными шелковыми бантиками. Золотые тарелки и ножи. Запеченная до корочки дичь. Молодые поросята с яблоками во рту. Прекрасные лебеди, чье сочное мясо скрывается под специально оставленной оперенной шкурой. Осетры, которые ловят лусканцы... Черная икра в хрустальных салатных вазах. Обстановка дварфийского тоннеля начинала располагать не к войне, но к удивительному романтическому вечеру, но вдалеке вновь зазвучал призыв к Паучьей Королеве. В этот раз ничто не ударило по двум героям, однако они подозревали, что худшее впереди. Паук, сметая неловкой тушей блюда и украшения, направился по столу, но не сумел преодолеть невидимый барьер, об который царапал в бешенстве клыками.

Вейлелу снились темные стволы древ среди туманного леса, когда восходила полная Селуна. Красный диск ночного светила как будто заливала кровь. Приближался великий праздник в честь Иллистри. Нечто мрачное и жуткое скользило в призрачной обстановке, нарушая традиции Высокой Охоты. Среди темноты к пораженному грезой темному эльфу явился силуэт женщины дроу в платье из серебряных нитей. Она приложила палец к губам, призывая к тишине. Ее голубые глаза и безмолвная фигура вначале вызвала восхищение элегантностью и простотой, но звук стрекотания насекомого нарушил таинственную атмосферу. Вейлела как будто что-то обволакивало. Он не сразу осознал происходящее. Темный лес, освещенный светом Селуны, сменился на пространство без точки опоры. Пол уходил в бесконечность, а потолок терялся во тьме. Колоны из паутины озаряло цветами вотердипского рождества: синий, красный и зеленый. Среди белых тенет выделялись темные фигуры. Разглядев одного из дроу, залипшего в паутину со склееным ртом, не позволяющим ему кричать, Вейлел интуитивно признал Абисс - Демонические Паутины. Перед ним спустился на нити толстый паук, чьи шипованные лапы крепко держали нить. Черное брюхо с красной татуировкой песочных часов как будто отмеряло время жизни. Насекомое потерлось клыками, словно перед укусом. Сосед по несчастью бесновался рядом, отчаянно пытаясь вырваться из западни. Его безмолвные страдания вынуждали внутреннее трепетать, когда неожиданно голова паука улыбнулась красивым женским лицом...

Вейлел резко проснулся в холодном поту. Кто-то пересек черту.

***
Из записей Белгара Смертельного Клинка удалось узнать, что трубы Дома Камня сделаны из сплава с мифрилом, а так же особый рецепт плавки металла, который позволяет создать более крепкую сталь. Он в том числе приводит рисунки машин, которые позволяли облегчить постройку Цитадели, используя сложные конструкции из противовесов и рычагов, а так же машин, которые помогали в добыче руды. Как можно догадываться, подобными конструкциями пользовались, чтобы пробраться к озеру Асмаеринглол. Белгар особенно нахваливал продуманность Турго, так как ему удалось обойти залежи угля рядом с которым так же часто находятся горючие и ядовитые подземные газы. В связи с данным фактом исследователь из Вотердипа рассуждал, как в Андердарке удается выживать живым, а так же слабые заметки о магических ветрах, гоняющих теплый воздух по тоннелям и пещерам Подземья.

***
От чтения Моргрима оторвало появление огромного черного паука, покрытого шипами. Красный знак песочных часов на покрытом жесткими волосками брюхе. Восемь глаз влажно блеснули в темноте...

- Если не вернусь, то поплачь обо мне, - отозвалась Эста холодно и цинично, словно речь шла не о ее собственной жизни. Ничего нового лучница не узнала, но требовалось побороть страх. Это чувство приносило столько же пользы, сколько вреда, когда сковывало разум и тело. Она принялась топать в такт и тихо напевать себе под нос, чтобы немного взбодриться.

- Неизвестно. Непонятно.
Зашифровано. Закрыто.
Кто-то что-то где-то спрятал.
Может быть и Древний Свиток?

Из травы получишь зелье.
Из руды получишь слиток.
Хочешь жать? Готовься сеять.
Что ты дашь за Древний Свиток?!

Эти двери сделал Древний.
Сделал Древний... Древний помер.
Эти двери я открою.
За дверями снова двери... двери... двери...

Вот задачька для героя.
Чтоб отмычка не ломалась
Ее нужно смазать кровью.
Ах какая малость!
... малость!

Ни во что не верил Древний.
Ни в Кореллона, ни в Эревана, ни Лабеласа.
Верил Древний в силу пара.
Верил в запертые двери.
Верил в каменные стены.

Древний Свиток прятал Древний.
Заплати же его цену!
Заплати же его цену!*

Лейтенант повернулась спиной к жрецу, вновь открыв дверь с пропастью, цепями и возможно обжигающими клубами пара. Она перелила целебную силу из пояса в себя.

- Мы похожи с Кореллоном!
Мы идем по трупам к Свету!
Пусть закончится все миром
Вот награда для поэта!

Эста подергала несколько ближайших цепей, проверяя их на прочность, прежде чем потерять опору под ногами.

Когда яркий свет озарил Франческу, она инстинктивно закрыла глаза, но ничего опасного не произошло. Спустя несколько мгновений принцесса внимательно изучала листы заколдованного тома. Незнакомый язык и зачарованные буквы казались смутно знакомыми, но принцесса не сумела вспомнить, откуда взялось это странное чувство, а потому она принялась рассматривать иллюстрации. Круглый мир в темноте в окружении звезд буквально погиб во льдах. Это могло показаться красивым, даже совершенным, когда зелено-голубая сфера застыла в окружении сияющих алмазов, пока Франческа не увидела себя в ином обличье. Девушка похолодела, мурашки побежали по коже, когда она признала злобное чудовище с родными чертами лица. Она видела смерть дракона. И красивейший замок в горах, которым не отказалась бы владеть, но какова цена? Худшим из откровений волшебной книги стало подтверждение, что девушка с благородного оттенка белой кожей, синими глазами и волосами из серебра это ее отражение. Картины детства, становления и... смерти напугали принцессу. Она едва не разрыдалась от бессилия. Она стояла на перекрестке трех путей, а ее жизнь уже расписана от и до, точно нитка в старом гобелене. Бутыль с огненной жидкостью и россыпь огненных ягод - все было продуманно. Франческа с хлопком закрыла том и уселась на землю по-турецки, отупело уставившись на проходы в горе. Книга лежала у девушки на коленях, а принцесса тем временем усиленно соображала, как поступить в подобной ситуации. Она уперла локоть об ногу и подперла подбородок, наложив печать на губы двумя пальцами, словно заставляя себя не молвить слов напрасно.

Первый шок прошел и принцесса осознала, что темнеет. У нее выдался тяжелый день. Время утекало, словно песок сквозь пальцы. Принцесса помассировала виски. Оказывается быть героем нелегко. У нее еще оставался амулет Фо. Франческа подержала в ладони подвеску, пытаясь сообразить какое знание у этой вещи.
- Я пришла остановить зиму, - боль в ободранных пальцах давала о себе знать, но голова болела куда сильнее от неразрешимых дилемм. - Потому что мне не все равно, - напомнила себе принцесса.

Землю тряхнуло и Моргрим подскользнулся. Он покатился под уклоном по влажным плитам, пытаясь остановить падение, но тщетно. Рукам негде зацепиться, а большой вес и гладкие доспехи только усугубляли ситуацию. Вейлел не успевал помочь, а если бы помог, то полетел бы следом.

- Бегите, глупцы! - прозвучало далекое эхо темноэльфийского наречия. Предупреждение едва ли кто слушал в сложившейся ситуации.

Моргрим зацепился на мгновение за обрыв, нащупав неровный край дикой породы, но пальцы соскользнули со склона и он полетел вниз. Из темноты чувствительные к мраку глаза дварфа выхватили светло-серые оттенки водопада, несущего отравленные воды из пробоины в трубе. Они стекали вниз в ущелье и шумели среди отполированной за сотни лет гальки. По бокам темные оттенки серого выстраивали земляные грубые стены. На другой стороне виднелось продолжение зала, когда середина много лет назад обрушилась. Вновь тряхнуло, но это было лишь соприкосновение с землей. Резко заныли ребра. Что-то хрустнуло в теле, отдаваясь острой болью. Повернув голову на бок, Моргрим осознал себя не на дне ущелья, но на каменном островке. Над головой чуть в стороне тянулся мост, сотканный из паутины. Рядом что-то шевельнулось в сторону дварфа, зашуршав листьями, словно гремучая змея. На острове лежало оплетенное плющом тело. Одна из плетей поднялась подобно кобре и распушила хищно листья, словно капюшон, как обычно поступали змеи, готовясь к броску. Среди листвы угадывалось тело человека, практически полностью скрывая мужчину, в этом не было сомнения, и оставив открытым лишь лицо. На груди незнакомца нетронутой лежала книга, украшенная незнакомым сигилом.



Вейлел опоздал. Рядом с дроу свалился увесистый булыжник, напугав возможностью обрушения свода. Скользкий пол под уклоном не позволил быстро отреагировать, когда Моргрима увлекло вниз. Светящийся камень выхватил белые нити, толстыми канатами впившиеся в края провала, создавая сложное кружево у левой стены. Подобие подвесного моста, но без страховочных тросов.

Рут тупо посмотрела на культю демона и решила не отсвечивать. Это было довольно сложно учитывая близость расположения. После некоторых откровений ей сделалось не по себе. Кажется у нее в желудке плескалась рука демона. Женщина коснулась живота, пребывая в отупелом ужасе. Она жрала демона... Ее дружок последователь Миркула после всех их экспериментов с подножным кормом, дабы хоть как-то выжить в Зентильской Твердыне, не поверит, что она совершила столь чудовищный акт, не поделившись, и, самое важное, что попробует пережить этот опасный инцидент. Выражение лица, а конкретнее тотальное офигевание, выдавало фехтовальщицу с потрохами.
- Бл*, - выдала Красотка. На большее ее не хватило. Туша демона оказалась настолько огромной, а путь к отступлению отрезан, что она своей зубочисткой едва ли...
"Я не верю в происходящее, - мелькнула последняя мысль наемницы, когда она принялась пытаться пробить слой жира демона".

- Хорошо! Прислуге понадобится новый шофер! - подколол англичанин, прежде чем захлопнуть дверь. В долгу старикан не остался.

***
Мадонне предложили Шевроле Корвет, но очередное гоночное купе не подходило для троих, поэтому за звездой явился лаконичный и неизменно стильный немец БМВ, на заднем сидении которого хорошо бы смотрелись пара доберманов. Водитель отвез Кертиса и Мадонну, которых внимательно осмотрел, так как парочка плохо сочеталась вместе, в гостиницу в центре. "Голден Империал" располагался подле высоких небоскребов. Напротив здание казино. Охрана на каждом шагу. Неоновые вывески и прозрачные витрины бутиков сияют светом изнутри, заманивая мотыльков покупателей, чтобы они сожгли кредиты на очередную вещичку.

Внутри сияющий имперскими традициями барокко холл встретил двумя служащими на ресепшионе. Две среднего возраста женщины ухоженного вида в деловых костюмах и при однообразных прическах, когда темные волосы забраны в пучок, охотно поселили звезду мировой величины у себя, удивившись, что Мадонна без охраны и без багажа. Для капризных посетителей так же имелась возможность заказать ужин в номер или воспользоваться рестораном при отеле. Но если пара намерена посетить ресторан, то с Кертиса потребовали соблюсти дресс-код и убрать значок, если детектив не на работе.

Предоставленный Мадонне пентхаус представлял из себя номер в половину площади отеля, выходя окнами балкона с крыши на гавань. Красивая мебель с резными ножками, обивка под стать со сложными завитками, пастельные желтые тона, дубовый паркет, овальные махровые ковры на полу, плазма размером со стену Кертисовой квартиры шесть на два метра, повсюду люстры с абажурами, кресла, бильярд, мини-бар... бар и барная стойка с приятным выбором элитного алкоголя, по периметру гипсовые статуи греческих богов и бюсты римских полководцев. Несколько каплевидных хрустальных люстр на потолке. В спальне биде и огромная кровать. Картины в жанре импрессионизма напоминали работы Уильяма Тернера. Корабли в дождь и во время крушения.

12 Фламерула 1373
Мои изыскания за архивами привели к потрясающему открытию. Конструкция Цитадели на самом деле это огромное зернохранилище. Представляю себе, сколько внутри крыс... Хотя, наверное, уже разбежались.

14 Фламерула 1373 года
Дварфы использовали эльфийское стекло для усиления фокуса на слабых чарах. По поверьям Цитадель защищена от посторонних. Бард Минтипер рассказывал о необычных сияющих внутренним светом панелях.

15 Фламерула 1373
Древние чары... путанные стихотворения, как в трактатах по алхимии. Кажется, я догадался! Стражи использовали эвфемизм. Свет и гоблиноидные орды? Игра на древнем противоборстве образов тьмы и света. Мне понадобится палочка Света...

12 Элейнта 1373
Теперь-то палочка мне пригодится. Приятно вспомнить, когда чертовка из лавки "Аврора" раскрутила на дорогую вещицу. Хватило бы вечно горящего факела, но декольте... Как заглянул в Бездну. Сейчас опробую версию. Надеюсь, все получится и в следующем году я смогу поступить в Академию Элторчул, когда разживусь трофеями. Папка будет мной гордиться.

Офицер Спайдер забыл одну страшную деталь, которая влияла абсолютно на все аспекты его жизни. Он был полицейским, когда на дворе шел 2035 год. Показатели считывали не только где он, что и кому он говорит, анализируя, как он себя ведет, что делает, какие гормоны и наркотики в крови. Система, встроенная внутрь Спайдера, помогала анализировать других, но в то же время буквально владела этим куском мяса на службе большой государственной силовой структуры.

Стингрей считал данные быстрее, чем Спайдер успел опомниться. Бурная истерика на фоне агрессии вылилась в шоковый разряд, сковавший члены офицера. Любые иные попытки членовредительства сразу приводили к мысли, что внутри Кертиса отключится в следующий раз и не приведет ли это к потере второй руки. Стингрей же позволял играть со своей псевдо-механикой ровно в той степени, которая не несла машине ущерба, а потому многие воображаемые проблемы остались только в фантазиях. Машина ехала столь же ровно, словно только что живой напарник не получил от нее ощутимый разряд шоковой терапии.

Следом за этим, Стингрей уведомил детектива о критическом нарушении правил дорожного движения. Вплоть до запроса на административное расследование и лишение водительских прав. Зная систему, ягуару достанется по всей строгости закона, как и Спайдеру, поэтому человеческий фактор здесь не имел ровно никакого значения. Получив электронное уведомление, Спайдеру оставалось повторить знаменитую фразу. "Дождь не может идти вечно!"

Что не мешало владельцу обновленного красного Jaguar С-X75 выйти из машины. Им оказался представительный джентльмен в костюме-тройке приятного коричневого оттенка с черными кожаными заплатками на локтях. Седые волосы мужчины аккуратно подстрижены и причесаны. Россыпь морщинок на благородном лице делали его схожим с Шоном Коннери, только без лысины. Черные ботинки англичанина начищены до блеска. Глаза мужчины сияли азартом. Он пока не ведал, кто с ним гонялся наперегонки и чем закончится дело для двоих стрит-рейсеров.

- Спасибо! Джо... Джо Фокс, - мужчина протянул Спайдеру морщинистую руку со старческими пятнами, чтобы скрепить союз любителей острой езды. - Помогли вспомнить молодость. Признаю, никогда не видел подобного мастерства. У кого вы учились? - сохраняя деловой стиль, поинтересовался мужчина, чей выговор выдавал в нем англичанина в дополнение к автомобилю.

Пассажирка ягуара не сразу вышла из машины. Занятая в смарт-фоне, как и прочая молодежь, она выбралась едва признав Мадонну.
- Деда! - повизгивала девица, снимая на камеру очередного детища Эппла, - это же Мадонна! Сама Мадонна! Аыыы аввв! Можно с вами щелкнуть селфи! - девушка возбужденно подпрыгивала, улыбалась и держала диву за руку словно божество. - Мои друзья никогда в это не поверят. Как же это круто!
- Ну-ну, Эйприл, где твои манеры... Молодежь.

***
Скотту повезло меньше. Его не сопровождала умная полицейская машина, которая бы вызвала наряд, а так же помогла с заполнением автоматических полей электронного бланка, потому пришлось оставить дело с панками до утра. Вначале выспаться, а потом приниматься за дело.

Остаток пути до дома Лэйн проделал без происшествий. Прошел пару маленьких магазинчиков, у которых крутились чернокожие. Соседство с Обиспо Кантри Вилладж позволяло во многом не иметь дело с бедняками, но паршивая овца отыщется в любой семье, что уж говорить про целую улицу? Три парня в неброской одежде и одна цыпа с офигенной задницей тусовали у магазинчика, распивая пиво и читая рэп. Перед ними приплясывали знакомые два пацана попрошайки*. Двигались они, словно у них нет костей, точно змеи. Насколько Скотт знал, делом детишек занималась Бекки**, но до лишения родительских прав пока не дошло. В приюте хуже, чем дома, а дома... семейные отношения сложны и неоднозначны.

Офицер поднялся по лестнице, заметив, что какие-то хулиганы написали баллончиком с краской кривое уродливое подобие граффити. "Life is Strange" - гласила надпись.

Следующей экспедиции, если они не погибнут на ловушке и одной кнопке, предстояло выяснить, как в усыпальницу людей попало два разных трупа, убитых совершено не стыкующимися методами. Возможно, когда-нибудь один из ученых Вотердипа напишет об этом исторический манускрипт, приложив к делу немало домыслов, не имеющих под собой реального основания. Разумеется, если сумеет покинуть Дом Камня в живых.

Итак, группа направилась обратно, минуя огромный храм славы. Кромешная тишина угнетала и только тяжелая поступь дварфа да скрип песчинок под ногами Моргрима рассеивало ощущение пустоты и заброшенности. Дроу нигде не видно, словно они провалились сквозь землю, а золотая ванна поджидала Вейлела где-то в хоромах сильных мира сего.

Домик хоббитонца пришелся по вкусу дварфу и темному эльфу. Маленькая круглая дверка, обитая железом, едва держалась на скрипучих петлях. Простенькие завитки ковки. Внутри помещение уходило под землю и ветвилось, словно кроличья нора. Вспоминалась древняя легенда про парня в черном из Лускана, который проснулся и последовал за девушкой с татуировкой белого кролика, ровнехонько к Амнским горам.

Потолок частично обвалился, открыв деревянные шаткие перекрытия. Одна из люстр упала, вонзившись в пол. Паркет пошел ходуном, словно клавиши рояля. Потухший очаг, рядом с которым лежит потускневшая запыленная картина моста, воды под которым поросли дивной красоты кувшинками. Мост напоминал один из разводных, пересечь который герои пока не осмеливались. Истлевшая одежда. По дому словно ураган пронесся. Ветер трепал оборванные почерневшие занавески. Побитая посуда и едва уцелевшая бутылка толстого зеленого стекла. Мебель истлела или сломана и только широкий болотно-коричневый диван напоминал о том, что когда-то здесь жил хоббит.

- Да, перешлю. Пожалуй, забирайте-ка вы это дело себе, детективы. Тут вот еще чего вспомнил... Мадонна сказала, что этот тип за ней гнался через дорогу. Может быть он попал на видеорегистратор. Имеет смысл вывесить на сайте объявление, вдруг какой гражданин откликнется, если соседние камеры ничего не заметили. Или прошерстить интернеты об этом случае. Вдруг, очередной хохмач выложит "забавный случай". Где-то этот парень должен был засветиться, - патрульный пожал руку Лэйна и отбыл на следующий вызов.

Лэйн шел по ночным улицам города. Сан Луис Обиспо продолжал жить. Где-то тушили белый лимузин. Где-то стайка велосипедистов кричала и веселилась.
- Это ночь велосипедистов, вуу-хуу! - провыли они, объезжая Лэйна на пешеходной дорожке стайкой. Колеса сияли отражающими кругляшками на спицах.

Ходил слух про андерграундного хакера под кличкой Велосипедист, но Скотт этим делом не занимался. Он шел мимо, отказываясь от навязчивых предложений ночных бабочек, словно невзначай ловящих клиентов под фонарями - особыми ночными софитами. Они не признавали в модно одетом блондине детектива.
- Эй, детка, хочешь, чтобы тебя согрели этой ночью?

Холодало. Со стороны Обиспо Кантри Клаба в небо взмыл Дрэгонфлай. Габаритные огни на черном теле вертолета с четырьмя независимыми винтами выдавали это прекрасное транспортное средство, направившееся мимо небоскребов в сторону каньона. В городе что-то происходило, но Скотт пока отчитывался по страховке за Форд, а потом надо позвонить Кертису. Впрочем, до дома еще было далеко, а центральные улицы остались позади, когда офицер вышел на темную улицу, примыкающую к трущобам. Надо бы поймать попутку, но кто думает о подобном после бешеной езды на Стингрее?

Из подворотни вышел парень в мешковатых штанах с множеством ремешков. Накаченный торс покрыт грязью и едва прикрыт рваной сеточкой. На улицах достаточно тепло, чтоб не мерзнуть. На лице неизвестного хоккейная маска. Руки замотаны бинтами. Кастет на правой. Рядом с ним два поддельника. Парень, явно с индейской кровью, чье тело покрыто замысловатыми татухами, в кедах и джинсах. Он мерно звякнул массивной цепью. Третий парень в кожаной куртке с шипами на плечах, шипованый ошейник на шее и шлем, явно доставшийся от какого-то реконструктора, с рогами, один из которых обломан. Такие же синие джинсы и армейские берцы на ногах. В руках у него недопитая бутылка с желтой этикеткой.
- Эй, мужик, подкинь-ка на чай, - обратился к Скотту парень в маске, до хруста сжав кулак. Мрачная улица с перегоревшими лампами в фонарях, одинокие окна соседних четырех-этажек не внушали доверия, что к детективу мгновенно кинутся на помощь.

***
Взвыв, ягуар взял резкий старт... Стингрей сорвался следом, едва загорелся зеленый. За несколько секунд машины разогнались до сотки. Мадонну откинуло на спинку сидения, словно вжав в него. Моторы мерно гудели. Ягуар и Стингрей ловко обогнали первые несколько машин, едущих впереди, чем вызвали бурю негодования у их владельцев в виде возмущенных сигналов. Заметив подвижки сзади впереди идущие машины уступали путь двум богатеньким психам. Ехали в сторону Хай-вэя. Пока не дошло до главного препятствия. Ягуар и Стингрей поравнялись нос к носу с белым мерсом бизнес-класса. Огни ночных фонарей проносились полосами пламени по натертым бокам машин. Кто же вырвется вперед?

- Сэр, отойдите.
- Мне нужно забрать свою подругу, - последнее было сказано тоном, что охрана усомнились в словах подставного шофера.
- Кем вы ей приходитесь?
Мужчина потер небритую щеку. Не ответив, он сделал несколько настойчивых шагов вперед, остановившись, когда секьюрити встали перед Мадонной и продемонстрировали готовность применить оружие.
- Ребят, вам же это не нужно? Разойдитесь, а то всякие проверки за лишний выстрел... - говорил неизвестный с угрозой и крайне убедительно, что едва не поколебало уверенность охранников. Воспользовавшись их секундным замешательством, мужчина постарался выхватить Мадонну, но резко остановился на подступах к диве, когда наиболее сообразительный из охранников наставил на него дуло травматического? пистолета.
- Хорошо. Хорошо. Но неприятности я вам гарантирую, - неизвестный поднял руки на уровне груди, стараясь, чтоб пола пиджака не выдала скрытый пистолет. Он не успел договорить угрозу, когда второй спохватился и начал докладывать о ситуации на пост. - Хм... Вот как... Ладно, мы еще увидимся, - пообещал он прежде чем покинуть заведение. Мужчина глянул на часы. У него явно имелась фора.

В этот раз обошлось без стрельбы. На взрыв прибыла бригада пожарных через пять минут. Копы слегка опоздали, а Стингрей явился последним, хоть и быстро. Мадонна не успела перевести дыхание, оставшись по просьбе секьюрити до появления патруля.

***
Стингрей щелкнул, открыв дверцы, и едва крылья захлопнулись, как рванул по направлению к опере, ловко лавируя между машинами. Другие участники дорожного движения, которые наиболее нервные, возмущенно сигналили вслед борзому корвету. Универсальные разъемы нейроинтерфейса Кертиса позволяли подключиться к автомобилю, чувствуя сцепление с дорогой, словно нет никакого офицера Спайдера, есть только скорость и дорога. Здания за время гонки проносились, а счетчик перевалил за сотню, нарушая все мыслимые правила движения. Оставалось радоваться, что никого не сбили на пешеходном. У оперы стояла машина патрульных, мигалка переливалась без звука сирены. Сбросив скорость, корвет на скорости вписался в резкий поворот, оставив на дороге черный след от шин, остановился, круто припарковавшись в парадного входа, где Мадонна в очередной раз давала показание случайному офицеру об обстоятельствах дела и человеке, который ее преследовал.
- Итак, вы говорите, что не знаете его имя. Сможете описать подробнее портрет? - в руках девушки дымилась теплая чашка чая. Оперу никто не решился прервать, но еще минут двадцать без смены места и точно набегут журналисты.

Первыми встречали статуи Морадина и Кореллона Ларетиана. Символ на щите главного дварфийского божества не изменился со временем. Как и создателя всея эльфов. Следом шла дородная воительница и хранительница очага Берронар Трусильвер. В ее руках два кольца - символ верности и любви. Позади Венценосного владыки прекрасная и нежная, словно рассвет, дева Ханнали Селанин. В ее руках сердце. Следом Кланггедин Сильверберд - отец битв. В его руках два скрещенных топора. В новой религии он предстает с огромной секирой. Думатойн - владыка секретов подгорных. У него во лбу восьмигранный камень знаний. В нынешние времена его изображают с особым молотом, но здесь он предстал с коротким клинком. Вергадайн - божество удачи и богатства. В новой религии он изображается с мечом, но в старой версии он предстал дварфом с накинутой шкурой пантеры и хвостом. По другую сторону, а боги эльфов шли напротив друг друга, Риллифейн Ралласил - божество друидов. На его одеждах изображен раскидистый дуб. Современные эльфы вкладывают ему в руки посох. Крылатая богиня Аэрдриэ Фейниа - богиня крылатых эльфов и богатства. В современной религии ей не изображают крылья, но создают силуэт крыльев из дымки и вкладывают посох, однако, и эта статуя без оружия. Следом проказник Эреван Илесире - двуликий янус, чьи черты как у Кореллона Ларетиана и мужские и женские, не позволяя ни одного из них причислить к конкретному полу. Божество перемен изменчиво как ветер. Вы не встретите ни одного одинакового его изображения. Только метеор - звезда удачи и возможностей выдает Шута Фей. Солонор Теландира - божество добрых лучников и охоты. Неизменный в облике и по характеру консервативное эльфийское божество. И одно из самых странных божеств эльфов Лабелас Энорез - Долгожительность. Его символ заходящее солнце. Казалось бы куда еще эльфам жить дольше, чем они живут? Однако, тысячелетия не хватит, чтоб познать мир!



На двери храма не оказалось чар. И они... самостоятельно открылись. Вентеляционные шахты здания вздохнули, словно у зиккурата имелся собственный разум. Гул пронесся по помещению, всколыхнув волосы странников и окатив их сладким спертым воздухом, разложением и кислотой. Возвышенный потолок, подпираемый строгими колоннами, осветили голубые кристальные камни, сияющие в массивных строгих люстрах, выкованных из того же странного нержавеющего металла.

Моргрим ошибался на счет Дома Камня в одном... местные дварфы выкачивали воду из Андердарка. Трубы тянулись вдоль стен, но тонули в камне, уходя вниз. Шестерни по бокам встречались в нескольких местах, создавая жуткий грохот. Жрицы, которые побывали в святилище Морадина, осквернили лики предков, разбив головам в камне и статуям лица. Свежая паутина, не успевшая покрыться пылью, покрывала помещение с избытком. Рядом на входе лежало тело. Судя по свежести тканей, гниющая плоть, а вместе с ней и потускневшие цвета одежд особого кроя, намекали, что это какой-то путешественник. В боку у него застряла стрела. Он отломал ее в попытке вытащить, а в руке держал часть с желтым оперением. Бедолага умер на подступах к алтарю, ныне залитым кровью с возлежащим на нем свежем трупом, когда его легкие медленно, но верно, наполнились кровью. Маленькая котомка, кем-то разрытая и опустошенная, лежала рядом с потревоженным мародерами телом. Фляга осталась на поясе, открытый футляр для карт и срезанные с пояса мешочки выдавали в человеке чародея. Если при нем было оружие и волшебные палочки, то или эльфы или дроу забрали все, кроме... журнала в коричневой коже, край которого высовывался из-за спины, явно припрятанного от посторонних глаз. На стенах висели коконы размером с мяч с черными, иногда двигающимися точками внутри.

Франческа не учла ветер. Она все время старалась напоминать себе, как учил наставник, что за пределами дворца, окруженного высокими стенами, ветра переменчивы и нужно учитывать этот столь существенный фактор. Прикусив губу, девушка сдалась и направилась прочь, удивляясь снежной метели, заставившей ее идти боком. Она пригибалась к земле и куталась в плащ, тщетно закрывала нежное лицо от ветра. Едва разбирая дорогу, новоиспеченная лучница шла практически наугад вопреки злобному смеху зимы, потешающейся над ее упрямством и переживаемыми неудобствами.

"Я смогу. Я дойду. Главное не ошибиться, - думала принцесса, продираясь сквозь буран и надеясь, что ее стрелу найдут или хотя бы она никого не ранит".

Путь наверх дался тяжело и хотя Франческа выбилась из сил, ее труд был сполна вознагражден прекрасным видом. Застыв, чтоб перевести дух для следующего рывка, девушка наблюдала забытый лик желтой монеты Солнца, который золотил разошедшиеся облака, этой зимой мешающие теплым лучам коснуться замерзшей земли. Белоснежный мир, укрытый пуховой периной снега, искрился, выбившиеся пшеничные локоны мерцали, соприкасаясь с лучами, подарившими им цвет, а белый парок от дыхания застывал и опадал инеем. Но едва солнце вновь скрылось за облаками, как Франческе пришлось вернуться к реальности. Позади нее стелилась заснеженная лесная долина, приютившаяся в туманах между хребтами, а рядом чудные создания из былин вновь ожили, заставляя скорее стремиться вниз по тропе и в поисках укрытия на ночь.

- Проблема улажена, мэм, - мимика водителя продолжала ничего не выражать, когда он наклонился, заглянув внутрь машины. - Одну секунду.
Сложно сказать, что задумал хладнокровный убийца, но когда он не сел в лимузин, а прошел до двери заднего сидения можно было не только телефон потерять, но и сознание. Мадонна заметила, как ручка двери бесшумно поддалась. На полу мерцал экран дорогого мобильника. Бриллианты тихо мерцали в сумраке белоснежного салона, освещаемого теплыми лампами на потолке у водительского сидения и в середине длинной гусеницы. Скотт тем временем слышал продолжение странной эпопеи с дивой.

Присутствующие в зале напряглись, как пружина. Компаньон Имрина оставил бумагу с пером, когда Вейлел начал медленный и осторожный заход на главаря, который может и понял про упоминание "Богини", но имел право свалять дурака. Левую руку дроу переместил ближе к лежаку, на который опирался спиной, подобрав кисть.
- Точно не ошейники. До такого мы пока не докатились, - темный эльф посмотрел в глаза Вейлела смущенно-влюбленно. Менестреля внезапно обжег этот взгляд, словно в прошлой жизни у него были похожие проблемы*.
- Любовн... а... кхм... огненные ожерелья.

- Темные боги... то есть... вы меня понимаете, - Имрин вовремя осекся, принимая с должным уважением любезную услугу Моргрима наполнить их бурдюки. Он церемонно коснулся лба, словно объясняя "мудрость в ваших умах". - Нарисуй им карту, аббиль.

Вода оказалась подслащенным отваром из трав, которые слегка горчили. Темнокожие черти поделились кусками сахара.

Абболесы были древними и старыми существами из иной реальности. Говорят, они порождение кошмаров. Каждая жертва, которую они пожирают, передает им частицу себя: память и силу. Однако, в отличие от нежити, у них имеется один существенный недостаток. Им нужно питаться, а местные воды мертвы. Это значит, что рано или поздно Йог'олза выползет наружу на охоту, где будет уязвим, хотя и опасен.

- Некромант странный... он говорит как вода... - Имрин попробовал подобрать слово, но хоть и знал чондазский, видимо его словарный запас был ограничен. - Как вода. И амулет у него, как у вас, только с падающей водой.

Загрузившись в дорогу необходимым, Рут шла в начале отряда и посматривала по сторонам, довольная жизнью. Полурослик то и дело маячил перед глазами. Хорошая погода, выпивка, компания и еда положительно сказались на наемнице. Удалось поспать нормально, что не каждый день происходило. Маленькие мелочи скрашивали путь. Однако, приходилось сохраняться бдительность. Орки, конечно, тупые твари, но проблем с ними не оберешься. Стаптывая любимые сапоги, Красотка задумалась на кой черт кому-то сдался горный край. Даггердейл никогда не славился богатствами.

Рут остановилась у валуна на тропе, поставила стопу в сапоге с отворотами на камень и принялась скручивать сигарету. Трубки она не уважала, поэтому курево ей вылетало в круглую копеечку. Иной наемник какой умной книжкой подотрется, а она скурит. С ученостями у Красотки был короткий разговор.
- Эка устроились. И не боятся, скотины зеленомордые, тьфу! - Рут сплюнула на землю, прежде чем прикурить самоделку. Пальцами помяла местный горький табак.
- Ворота надо бы открыть... - в этот момент к Красотке пришла забавная идея. - Хардо, а ты можешь обернуться такой зеленомордой пышногрудой и с клыками да подлиннее? Они тебе ворота отопрут, а мы так и набежим, - наемница затянулась, внимательно изучая коротколапого.

- Это он еще не выпил, - предупредила трактирщика Рут, а сама заржала, как конь, едва дослушала рассказ мелкого про драку с крысами. В этот момент точно стоило ожидать драки, но у варвара оказались на удивление крепкие нервы!
- Срань... ладно, давайте банально побьем орков. Что я гор не видела? - последний вопрос оказался риторическим и не спрашивала Рут никого конкретно. Пила свой чай, потешаясь над вздохами ильматерита о темных культистках и их сношениями с дьяволами. Надо будет разок его вырубить, приковать и забыть, чтоб уж догму не нарушал, а как в плохом сказе про монахинь и изнасилования "спасибо, вставить имя патрона да подобрее, без греха и досыта". Бесхарактерный старый пердун! На этом Рут потеряла интерес к клирику. Хавала свое мясо на зло Джампе, издавая самые аппетитные звуки.
- Вот я не понимаю, - указав курячьей ногой без сочного куска в сторону фигуристой монашки. - Жрешь траву... А бицуха? Бицуха откуда?! Может ну его? Мясца нормально. Ты ешь как все люди. Зачем одной картоплей напихиваться?

От неожиданности Франческа охнула и влепила Кенсеру пощечину. Она не была сембийкой, но этот универсальный рефлекс был намертво вшит в каждую женщину независимо от региона происхождения. - Спасибо, - выдохнула охотница, нагло улыбаясь в темноте. - И квиты! - последнее северянка выкрикнула, когда откидывала полог палатки. Она не разрешала ее трогать.

От доспеха девушка успела закрепить только левый наплечник. Силовая броня не стесняла движений, но в ней заметно холоднее. Мерцание снега иногда бросало слабый свет на грани невидимого барьера. В руке новый клинок казался чем-то нереальным, как и стая, что загнала их в закутке перевала. Франческа медленно, без агрессии, направилась к Хэлу и лошадям, не спуская глаз с хищников. Их вой заставлял кровь стыть в жилах. Они созывали стаю. Трое - это мало. Но и на человека они не спешат нападать. Шаги охотницы на снегу показались ей до невероятного громкими, а расстояние непреодолимым. Что могло их привлечь? Этим вопросом Франческа задавалась, пока хищники позволяли поразмыслить кому из них нужна эта битва. Северянка наверняка знала, что можно уйти в лес и не вернуться. В Сосселе многие погибали зимой не только от холода. И в то же время если волки пришли по их души, значит добычи мало. Но вчера Франческа видела много баранов, тогда что?

- Рррр! - Франческа постаралась выглядеть агрессивной, чтоб серые поискали себе добычу менее кусачую. Ее фигура выражала агрессию и силу, а грудной вой будил первобытные инстинкты.

Наемники не поняли, с какой стати они должны отпускать вторженцев, и перестреляли оставшихся в живых панков. Следом подъехали копы и машина ФБР. Вскоре делом занялись компетентные органы. У входа в небоскреб образовалась толпа бастующих, но их быстро разогнали, а некоторых для профилактики арестовали. Вызвали скорую, поэтому Джея и Франко удалось спасти. Хесуса ждала тюрьма после того, как он оклемается. Из-за оставшегося неизвестным похищения мэра, чей труп вскоре нашли в канаве около городской системы очистки вместе с затопленным джипом, в город прилетел президент, чтобы прояснить судьбу члена семьи, а так же уладить дело в связи с обстоятельствами угрозы радиоактивного заражения. В столе мэра нашли план застройки Каньона Дьявола, но данная информация не была предана огласке. После убийства Линча, чья частичная выгода была указанная в документах, а так же подтверждение его связи с мэром, что по версии следствия послужило убийством обоих лиц, СМИ пошумели и утихли, допустив небольшие утечки информации. На гласность сильное давление оказало правительство. Впоследствии это дело будут пробовать раскапывать конкуренты за кресло в Белом Доме, но Говард Стерн, которого найдут в резиденции Линча, Андреа Сайнс и Маргари навсегда покинут вещание в Соединенных Штатах. ФБР удалось выявить уязвимость в системе блютуз, через который был расшифрован код автомобиля мэра. Производитель срочно отозвал джипы для усиления шифровки и проверки систем. Отказа от использования бортового компьютера и смарт-систем не произошло, в том числе на правовом уровне. Полная информация, которая отправила бы Хесуса в одну из самых жестоких тюрем Штатов, не была раскрыта. На место бывшего нарко-барона придет новый главарь, который отличится отсутствием всяких тормозов и принципов, что породит в регионе новый виток проблем с организованной преступностью. Позитивным моментом станет усиление кибернизации и электронного контроля общества, а так же вклады в развитие технологий слежения, обнаружения и прочих внутренних силовых структур. Застройка в Каньоне Дьявола будет отменена, а радиоактивные отходы, наконец, захоронят надлежащим образом и вновь засыплют старую АЭС, учитывая особенности местности из-за вымывающих вод.

Андреа Сайнс в последствии будет приглашена в Белый Дом, где Катерина Шварцнегер будучи на втором президентском сроке наградила журналистку одной из высших наград США - медалью свободы. Год спустя в 2036 Сайнс выдвинули на Нобелевскую премию мира как борца за права человека, потому что ее вклад в раскрытии истории Каньона Дьявола и существенные изменения, которые были произведены в нем, спасли мир от очередного радиоактивного загрязнения, который бы отравил землю, воду и воздух, что являлось угрозой не только для Соединенных Штатов Америки, Калифорнии в частности, но и миру, а так же за спасение людей из трейлерного городка, которым впоследствии Эксон Мобил выплатила компенсацию с арестованных счетов Линча, выделив жилье в нормальных условиях города Сан Луис Обиспо.

Джей пошел на поправку. Если бы не инъектор Хесуса, который запечатал рану, позволив протянуть до стационара, то байкер погиб. Мужчину поставили на ноги, но рана порой болит в непогоду.

Что касается наемников Блэкуотер, то виновные лица погибли во время перестрелки, а прочим наемникам не были предъявлены обвинения. Эксон Мобил продолжила свое сотрудничество со скандальными наемниками, которые в очередной раз отличились, но история о гибели майора Фелтона была настолько туманной и усиленно подавлялась для прикрытия семьи Кеннеди, что через две недели о них никто не вспоминал и только редко любители закопаться в мировые заговоры поднимали эти темы на никому не интересных форумах в сети.

Байк Джею вернули. Он даже получил награду за внесенный вклад в спасение Сан Луис Обиспо от экологической катастрофы масштаба легендарного Чернобыля. Вести образ жизни героя показалось трудным. Ему никогда уже не стать одиночкой дорог. Теперь каждая собака с доступом в инет узнавала его лицо. Он вновь ввел моду на культовые Харлеи, а после пары десятков байкеров в куртке, сделанной по прототипу, как у Уорелла, захотелось сменить стиль на более оригинальный.

В целом все закончилось хорошо, кроме того, что за Сайнс стали внимательнее следить спецслужбы, падре получил штраф, а так же отсидел короткий административный срок за устройство нелегального митинга. Джека и парней выпустили. На телах жителей трейлерного городка зафиксировали побои. Контролирующих процесс незаконным выселение копов, в основном управляющих техников, осудили, запретив в дальнейшем заниматься деятельностью в силовых структурах. Маленькой местью стал многомиллионный штраф, наложенный государством на Эксон Мобил за множественные выявленные нарушения. Это была своеобразная президентская месть. В Сан Луис Обиспо началась новая гонка за место мэра. Победила демократическая партия, в прошлом известные как противники прав чернокожего населения. Демократы издевались несколько лет. Дали свободу, но не дали права. И вновь пришлось вырывать права с боем. Мир стремительно менялся.

The End.

Жилище оказалось скромным. Без кухни и ванны. Заржавевший умывальник в углу. Ничего ценного или важного, кроме истлевших вещей, преобразованных временем до неузнаваемости, и множества пожухших листьев, занесенных в помещение ветром. Кроме одной...
Скелет ожил, когда Вейлел принялся снимать амулет с мертвеца. Провалы зажглись синим пламенем. Покрытая паутиной костяная рука сжала правое запястье дроу.
- А ты достоин его носить? - хриплым нечеловеческим голосом спросил мертвец. Он наклонил вытянутый череп, как будто внимательнее изучая иллистрита.

- Кто спит, тот обедает... - шепотом повторила девушка, задумавшись над показавшимися ей странными словами. - Смотри. Пока горячее, - она поняла, что не сможет остановить юношу от скорого побега в палатку, а потому оставила его в покое. Свежая еда, по мнению охотницы, во много раз вкуснее разогретой, а тем более холодной. В подобную погоду каша с мясом быстро остывала. Но Франческа не беспокоилась. Она принялась за еду, поначалу даже не жевала, стараясь проглотить горячие куски. Рана и усталость в купе к голоду после тяжелого перехода сказывались. Когда девушка немного насытилась, она заметно подобрела. Обстановка как будто улучшилась, а тупая боль отступила. Теплую еду девушка запила вином из фляги, которую положила рядом с одним из предохраняющих валунов, чтобы жидкость нагрелась. Ей больше нравилось теплое вино.

Отставив пустую миску, девушка передала флягу с вином Кенсеру. - Оно неплохое, только градуса и сладости не хватает, - предварила она ответ на вопрос. - Я не нервничаю... паренек, он... - Франческа помолчала, подбирая слова. - Он чудной. И мне жаль его утраты, - девушка порадовалась, что никто не принялся ее утешать за озвученную ложь о смерти родителей, иначе бы она почувствовала себя неловко. Хотелось как-то выразить соболезнование спутникам, но слова пусты. Слова ничем не помогут, а в случае с Хэлаксом всяческие материнские чувства северянке чужды. Она плохо ладила с человеческими детьми, зато умело заботилась и любила вверенных ей в опеку животных. Снежка она вырастила. Это маленькое неловкое создание, появившееся в крови и плевеле, которое облизала и освободила мать, первые часы не умеющее толком ходить, постепенно росло, озорничало, прыгало как горный козел однолеткой и скользило зимой на озерном льду, словно попавший в ловушку незадачливый лось, набирало со временем вес, стать, обзаводилось скверным горделивым характером, как и все подопечные Франчески, потому что девушка ничто так не ценила в живых разумных существах как индивидуальность и силу воли, хоть и подчиняла и объезжала зверя, но без ущерба хрупкому не укоренившемуся "Я", и терялась при контакте с людьми. Она умела угрожать и запугивать, даже дать в морду не постесняется, но это не то, как надо обращаться с детьми.

- Пффф, - выдохнула Франческа, пригладив волосы. - Хорошо, что ты здесь, - девушка положила подбородок на плечо Кенсера и сжала указательный палец. На севере не было принято показывать эмоции, но охотнице было важно, чтоб монах знал, что его обществу рады, какое бы прошлое не завело его в далекие ледяные земли.

- Я, пожалуй, пойду спать, - девушка омыла снегом миски, повесила ожерелье из гоблинских ушей на торчащий от палатки колышек, и вошла внутрь, застыв в темноте и позволяя глазам привыкнуть. Требовалось не раздавить Хэлакса, пока она будет стаскивать доспех и забираться в заранее разложенный спальник. Совсем не хотелось лезть в холодные вещи. И так каждый раз. Мальчишка спал или делал вид, что заснул, хотя после трудного дня она отрубится, едва приняв горизонтальное положение. Франческа, сжав зубы, освободила себя от кожанки. На спальнике лежало сложенное квадратом теплое одеяло. На рану в темноте смотреть не было смысла. Девушка стянула теплые сапоги и быстро забралась в холодный спальник, постаравшись не наделась много шума. Она придвинулась к пареньку, чтобы сберечь тепло, и накрыла их обоих вначале теплым одеялом, а потом и своими мехами. Подумала было погладить мальчишку, но только стеснительно протянула руку, легонько приобняв. И провалилась в сон, слабо дрожа, пока ткань не нагрелась.

Отослав текстовые сообщения знакомым, друзьям и союзникам, которые готовили восстание, Андреа застала их врасплох. Требовалась подготовка и канал, чтоб взбудоражить общественность. Ни одна информационная война не ведется на скорую руку, если ты хочешь победить. Хочется произнести: "Боже, не сегодня! Рано!". Небеса не слышат. Они беспощадны. Есть только сегодня и сейчас.

Сложно представить, что Сайнс, в одночасье ставшая опальный журналистом, персоной нон грата, бандиткой и террористкой для части населения и борцом за правду даже для тех, кто усилено топил ее в море лжи, будет вещать видео с бесплатных каналов под грифом "без комментариев". Обычно ты спокойно переключаешь новостной канал о засухе в Йемене, о войне на территориях Оси Зла и где в очередной раз пройдет пята демократии в неутолимой жажде черного золота и тяжелых металлов, столь ценных для военной промышленности. Но как гражданин этой страны, где свобода воздвигнута в статуе, где понятие закон вписывается в подкорку подрастающего поколения, страну без великого прошлого столетий и тысячелетий культуры, создавшей себя на жилке выживанцев отправляемых сюда опальных беглецов, гонимых за чуждые убеждения, преступников, мечтателей и проституток, случайный посетитель останавливает курсор, наблюдая не за пустынными домиками и кукарекающей курицей, единственной птице, кормящей пятнадцать уцелевших человек после бомбежки, но за драмой, разворачивающейся в одном и самых благополучных штатов и городов. Это не просто запись о том, как убили негритенка по ошибке на улицах нищей периферии, но нечто такое, что говорит: "Они уничтожили фигуру с именем, не последнего человека в этом мире, стерли и исковеркали все знания о ней. Они достаточно сильны, чтоб поступить так с каждым". Это пугает. Это заставляет задуматься. Каждый сам выбирает молча ли следить за развивающимися событиями, писать комментарии или действовать? Казалось бы обыкновенный вертолет, пусть особой конструкции, пусть броня наемников Блэкуотер угадывается на каждом мужчине при оружии, хоть и скрыв лица бойцов, пусть неизвестное ранее лицо одинокого романтика дороги в одночасье станет самым узнаваемым, а в загримированной Андреа с растрепавшимися волосами и заколками не сразу признают всеми любимого репортера горячих новостей Сан Луис Обиспо. Дела нет, что какой-то парень в красной куртке выберется из старого делориана и укатит на грави доске. Его никто не ждал в 2035-ом. Видимо, ошибка на циферблате закралась.

"Хей, да это же мой дом в кадре! - напишет комментарий случайно залетевший посетитель".

Кто знает как быстро бросила дела Маргари, чтоб направиться в одиночку, не дождавшись ни Андреа ни Говарда, на Ирландский Холм.

"Куда вас везут?" - спросит в текстовом сообщении друг детства Сайнс. Кто знает с чем он приедет? Пара ребят с битами и охотничьи ружья?

К новостному каналу подключится падре, отправляя короткие, поясняющие ситуацию, сообщения. Он явно торопился и делал ошибки. Как жаль, что все мужчины городка в тюрьме. Но это не значит, что теперь нельзя ничего сделать. Андреа помнила, как дети и женщины убивали в стране, где журналистка получила характерный шрам на лице. А что делать? Когда сильнее прижмет - начнешь защищаться. Однако, это кажется не спасет от лап корпорации и ее черных псов с железными пастями. К дискуссии подключится новостной задрот, обожающий масштабные конфликты, а эта запись как золотая жила. Может быть канал курирует ФБР? Кто знает.

Дрэгонфлай умело ловил потоки воздуха между небоскребами, направляясь к главной башне, на крыше которой расположилась посадочная площадка. Ветер сильный и холодный. Он дышал ледяной смертью. Наемники молчали и только пилот продолжал передавать показания, уведомив о посадке. Он легко посадил пташку, мягко как перышко, управляясь с четырьмя стабилизирующими винтами, потому что машину сносило в сторону ветрами с моря.

Когда Андреа и Джейсона вывели из вертолета, мысли куда-то улетучились. Вид с небоскреба открывался потрясающий. Стоя именно здесь видно потухшую башню Обиспо Ньюс. Весь город как на ладони. Шрамы каньона вдали у Долины Дьявола. Гавань и торговые суда как игрушечные. Даже Обиспо Кантри Вилладж темно-зеленым пятном виднеется вдали. Именно отсюда с высоты полета Дрэгонфлай хочется править миром. Раскинуть руки и закричать в небеса "Моёёёёё!". Они были в колыбели управления городом. Свой особый пуп земли, откуда Линч руководил финансовыми потоками и принимал вместо мэра главные законы, лоббирующие интересы Эксон Мобил. И в то же время пришло осознание, что их не успеют спасти. Фантом отстал от Дрэгонфлай и подлетал к башне. Он заснял другую черную вертушку, что стремительно направлялась к зданию. Очередное подкрепление. Надежды нет.

- Видите, Сайнс, воевать за деньги надежнее. Выгоднее, - майор толкнул девушку в сторону лифта.
- А что с этим?
Фелтон повернулся к Андреа спиной и провел характерным жестом по шее, отдав последний приказ оставшемуся вместе с пилотом наемнику. Вот он какой конец у героев, которые не пользуются возможностями. Сдохнуть как собака, будучи пристреленным говнюком, а потом даже тела не найдут. Где же Ангелы, когда они так нужны? Где банда, которую боятся и ненавидят копы?
- Не плачь. Тебе повезло больше, - холодным металлическим голосом заявил майор. Не желая смотреть на расстрел, он увез красавицу на лифте на этаж ниже. Коробка серого металла. Четверо мужчин по бокам с оружием. Глядя на майора хочется ненавидеть его за все ошибки, он даже не человек, а скорее машина на грани психоза, но чья человеческая жажда денег отдает неслышимые приказы в ухо наемника?

Дверцы открываются. Андреа в очередной раз проверяют на наличие оружия. Стол секретаря пустует перед входом в кабинет. Майор снимает наручники с девушки. Задерживает взгляд на Сайнс, а потом столь же молча кладет ей ладонь на плечо, только чтобы до боли сжать и привести к главной фигуре на шахматной доске, удобно расположившемуся за столом рабочего стола, вальяжно откинувшегося на спинку кожаного кресла с своих безупречных круглых черных очках, словно он по настоящему слеп. И в какой-то мере эта мысль правдива. Он слеп, но не физически.

- Дэниэл. Дэниэл Линч, - представился управляющий корпорацией, - собственной персоной. Рад с вами познакомиться. Лично. Я жаждал посмотреть вам в глаза, мисс.

***
- Это конец мира. Чувствуешь, бродяга? - веселым голосом заговорил наглый наемник, держа Джейсона за волосы на макушке, как если бы хотел снять с него скальп, и наставив дуло пистолета в затылок. Веселые нотки в голосе блэкуотерца не ускользнули от слуха байкера, стоящего на коленях на вершине небоскреба. И поделать он уже ничего не смел. Сверху перед лицом Уорелла упала листовка с черной ладонью. Мужчина не придал ей особого значения. Он уже понял, что сражаться с огромной корпорацией с низов бесполезно. Говорить можно только с позиции силы. Не затихли до конца останавливающиеся винты Дрэгонфлай, но похожий шум нарастал, когда неожиданно для всех снизу выплыл узнаваемый силуэт черного сокола - многоцелевого вертолета - зависнув на границе. Два пилота с ирокезами без связи держали воздушное судно на плаву. Крышка салона отъехала и под заглушаемое безумное улюлюканье одержимых ражем бандитов очереди из шести автоматов вылилась на успевшего только выругаться пилота. Выстрел в голову распрощавшегося с жизнью Джейсона не произошел.

- Ву-ху! - повизгивали растатуированные панки, потрясая автоматами. Не ангелы, но стоящие малиновые ирокезы наверное сошли бы за крылья. Оторванные крылья. Из машины выпрыгнул Франко. Он сутулился, но уверенно направился к Уоруллу. В руке держал верный крупнокалиберный пистолет. Байкер подумал, что если не успели убить люди Линча, то какая разница будет ли это сила хаоса взамен порядка? Опираясь на трость Хесус в безупречном белом костюме прошел к ездоку, наставив пистолет. Прозвучал выстрел. Контрольный.

- Ты чего такой серьезный? - пуля нашла цель в лице наемника. - Я слышал, что твою подружку увезли, - он скинул с плеча любимую красную куртку байкера. - Ты в ней лучше смотришься. Давай узнаем, не поздно ли мы заявились? Дайте ему оружие.

Заглянув в черные глаза архара Франческа перевела взгляд на рану и сплюнула воздухом. Ей не хотелось охотиться, а тем более на взрослого барана, чье мясо отвратительно на вкус. Добыть молодого барашка или самочку имело смысл. В первом случае противные мужские соки половозрелого самца еще не успели придать вонючий привкус тканям, хотя и здесь надо умело вырезать половые органы, когда свежуешь тушу, но с запасами еды под вечер не хотелось утруждаться и выискивать детенышей в стаде.

- Берем правее. Вон та долина кажется мне подходящей, - замотавшись в одежды прикрикнула охотница, чтоб ее услышали спутники сквозь ледяные завывания ветра. Пальцы даже в меховых перчатках стыли на морозе, а подбирающаяся ночь напоминала о днях, когда Франческа путешествовала одна в этой бескрайней ледяной пустоши. Девушка едва держалась в седле, измученная раной, и скорее двигалась по инерции в такт Снежку, чем держала осанку гордого наездника. В долине выдалась возможность отдохнуть от кусающего кожу ветра. Девушка стянула заледеневший у рта шарф. Усталым взглядом она посмотрела на белые облачка пара образующиеся от дыхания.

- Давай. Только не уходи далеко, - отозвалась Франческа на предложение Хэлакса. - Я помогу поставить палатку, а потом займусь лошадьми, - предложила девушка Кенсеру. Она поискала удобный валун, чтоб забить фиксирующие металлические штыри в землю. Расчистила пространство, где будет стоять палатка от валунов, спать на которых занятие не из приятных, и некоторое время упрямо забивала в землю колья. Деревянную раму палатки Франческа помогла собрать, ибо редкий мужчина способен тягаться с ней в силе и выносливости, а покрывать шкурами предоставила возможность Кенсеру в одиночку. Ей требовалось расседлать коней, снять узду, накормить овсом в люльках и пока кони ужинают, то вытереть испарину с крупа, проверить подковы на копытах, ибо перевал не лучшим образом сказывается на ороговелые ногти четырехногих друзей. Зима позволяла обойтись без усиленной чистки, как если весной или после сильного дождя, когда тропы развозит грязью, но еще оставался осел, которого тоже требовалось избавить от груза. Воду к сожалению приходилось добывать из снега, либо есть его, либо бездумно палить запасы древесины, чтоб немного нагреть. Коней девушка отвела чуть в сторону от палатки и стреножила, чтоб не убежали.
- Думаю, нет, - Франческа почесала черную гриву словно вечно запачканного Снежка, когда Хэлакс вернулся. - Поедим мясного бульона. Мяса у нас хватает, - вылезающие из-под шапки светлые пряди северянки в вечернем холоде покрыл иней. - А хочется чего-то горячего. И у меня есть немного каши. Нам еще надо обговорить дежурства. Раз здесь бродят гоблины, то осторожность не помешает. - Девушка жестом подозвала Хэлакса, чтоб подтащил ветки, а сама принялась из валунов сооружать место для кострища, чтоб огонь ненароком не разбежался в разные стороны и даже слабый огонек позволил первому пламени легко вкусить древесины. Как на зло Франческа забыла трут, потому стащив одну из перчаток начала методично обдирать остатки коры с палок и выбирать те, что посуше, прежде чем с упрямство горного барана высекать искру.

- В городе оденешь. Это же не навсегда, - Франческа усмехнулась, приметив как Хэлакс прикусил язык. И столь же настойчиво отклонила помощь Кенсера, хотя ей было приятно. Дело не в том, кто и как предлагал помощь. - Нам действительно пригодятся зелья. И я хочу, чтоб они у нас были, когда серьезно прижмет. Мы проверили только начало, а натолкнулись на хорошо подготовленный отряд гоблинов, которых погубил один мертвец. И неизвестно сколько здесь еще упырей прячутся под снегом. Даже если у нас будут деньги, мы можем не найти в глуши колдуна, а тем более колдуна, который варит зелья. А вот от бинта я не откажусь, - девушка присмотрела себе фантастической работы меч дварфийского происхождения. Непонятные сигилы захватывали дух. Франческа пару раз взмахнула клинком, сжав зубы. Резкие движения вызвали волну боли. Потрясающий баланс легко угадывался. Работа настоящего мастера. - Фантастика. Откуда у гоблинов подобное оружие? - От вопроса к спутникам охотницу отвлек Хэлакс. - Жечь... думаешь, они восстанут? - Франческа повесила трофейный клинок на пояс. Она ничего не смыслила в нежити, словно в подтверждение безграмотности счистила в сугробе остатки чего-то из черепа мертвеца. - Полагаю, кинем. Весна объест мясо с костей. Природа сама о них позаботится. - Девушка отрезала 3 фута тонкой, но прочной, эльфийской веревки и, проделывая в ушах дырочки кинжалом, связала себе ожерелье из пар ушей. На морозе не приходилось волноваться за свежесть мяса. Наложила руки на ожерелье из зубов. Поделка явно гоблинская, но Франческе нравились подобные украшательства. В них таилась какая-то звериная хищная сила. Сабли мертвеца прикрепила к луке седла. На вес потрясла кошель с деньгами. - Неплохо. А дай-ка мне флягу и вон ту банку, - девушка понюхала, что за бурду тащили с собой гоблины. В рот брать побоялась. Вылила на снег несколько капель ради интереса. И влезла в керамическую банку, сковырнув воск. Любопытно, что это гоблины с собой притащили.

Майор скорее придерживал после случившегося Андреа. Необычное неловкое молчание изредка прерываемое неосторожным вздохом, выдающим эмоции, прерывало минуту тишины.
- Пришлите мне подкрепление. И готовьте машину, - нарушил образовавшуюся паузу Фелтон, обращаясь к своим людям по внутренней связи. Андреа видела через Фантома, как угасли последние огни перестрелки. За последние несколько дней погибло много людей. Прошла пара минут, а майор уже заковывает им руки, отобрав оружие. Он брезгливо смотрит на телефон Сайнс. Проверяет пакет электроники.
- Хм... с маячком. Хороший подарок. Но это вас не спасет, - заявляет сквозь туман чужого горя блэкуотерец, не зная, что на козырьке здания сидит дрон с камерами. Он замахивается и разбивает телефон, подаренный Принцем, об стену. В подобные моменты кажется, что концовка должна быть совсем другой.

- Ты... убери это тело, - прежде, чем увести под конвоем Андреа и Джейсона, отдает приказ Фелтон. Он поспешно одевает шлем и только богам известно о чем думает безжалостный наемник. - И этого сними, а то без рук останется.
Джея поднимают с колен и ведут к Дрэгонфлай, уже однажды едва не отправивший его на тот свет. Теперь байкер внутри машины вместе с Сайнс. Хищная пташка раскручивает винты, пилот переключает рычажки на панели управления и проверяет систему, связываясь со службой города по координации авиации. Уши закладывает от шума разогнавшихся винтов. Город горит ночными огнями. Поблескивает черная броня маленького, но слаженного отряда, наемников, которые стерегут героев, посчитавших, что они способны противостоять системе. Нет, кажется машина перемалывает кости любого, кто становится у нее на пути. Красный треугольник на шлеме майора безразлично мигает в темноте продуваемого салона, овеваемого четырьмя крыльями.
- Поехали там, - хлопает ладонью майор по жесткой конструкции, отделяющей сидение пилота от салона с десантом, глядя на журналистку с байкером. - Тебя он убьет, - не сразу становится понятно к кому обращается Фелтон. Парни его молчат, а за черным стеклом шлема не видно лиц. - А ты... посадят. Без суда и следствия. Не стоило вам ко мне приходить, - голос искажала электроника и было непонятно какую мысль хотел донести наемник.

Город мерно дышал светом, когда Дрэгонфлай набирал высоту. Восходила полная луна, приоткрываемая небоскребами, когда хищный черный вертолет, как и его хозяева, поднимался в небеса. Световые огни внизу Сан Луи Обиспо текли рекой. Пролетая над китайским районом, можно было увидеть старый делориан, модифицированный новомодными смарт-системами.

Вейлел коснулся шершавого камня. Когда-то идеально отполированный, он покрылся порами и впитал дожди тысячелетия. Он дышал воздухом прошлого. Кажется, какой-то орк оставил отпечаток руки точно в этом месте. Когда дроу отвел ладонь, то осознал насколько живые существа похожи в этом мире. Шероховатые неровности обозначили герб. Двуглавый орел с короной и человеческими вензелями из жирных крылатых херувимов*. Это действительно был Пхалорн. Нигде в мире не встретишь столь причудливого сочетания архитектурных жанров и уступок вкусам рас, ранее находящихся в вечном противоборстве.

Внизу надписи на двух языках. Эльфийском и дварфийском старом наречии. Сейчас он звучит костно и не все слова понятны из-за архаичных форм, но общий смысл ясен.

"Мы простоим вечность"

Этот девиз звучал почти как насмешка в нынешние времена. Руины - все что осталось от стражей востока. Руины и кости. И может быть что-нибудь необычное.

Сверху заговорил один из дроу. Моргрим слышал беглую эльфийскую речь, отличающуюся большим количеством согласных, что приближало его к звучанию языков людей дальнего севера, но оттого не менее непонятную для дварфа.



Бард, собрав смелость, осмотрел грязь вокруг стрелы и подобрал сокровище. Неожиданно для всех, в том числе и для дроу, мир вокруг ожил. Мусор подхватил неосязаемый ветер, убирая одно и восстанавливая другое. Старые камни приобрели былой вид. На месте, где дроу подобрал стрелу, стоял эльфийский лучник в зеленом трико. За спиной у него колчан подобных металлических стрел.

- Не стой здесь! Сметут! - крикнул мелодичный голос из прохода. Для слуха собравшихся дроу и невидимок призрачное эхо прокатилось, ударившись о стены. Лучник выронил наложенную на тетиву стрелу, когда одна из пробегающих в ворота овец задела его на бегу.
- Но орки они же!..
- Мы потеряли этот сектор. Отступай в цитадель. Не осталось никого, кто включит защиту. Архимаг мертв.

- - спросил один из дроу.
Наблюдатели со стены подошли ближе к зубцам, чтоб смотреть проходную, которая просматривалась как на ладони благодаря особой конструкции.

Для Дианнэ сутки прошли чудовищным образом. Когда ее украла темная эльфийка, лунноэльфийская красавица оказалась в мире без красок. Необычный мир наполнен тьмой и тенями. Это было особенно страшно, потому что дроу приставила кинжал к горлу, и вела сквозь холод и тьму свою добычу. Мир вокруг не изменился, но спутники пропали, а по руинам ходили тени прошлого. Вместе дроу и Дианнэ прошли по агатовой тропе и никогда с нее не сходили. Однажды они увидели черного массивного пса с блестящими внутренним огнем глазами. Он учуял их запах и направился следом.

- Иди быстрее, - спокойным голосом приказала темная эльфйика, но было заметно, что она занервничала. Это обстоятельство позволило Дианнэ вырваться и броситься прочь с тропы. Мир, словно его овевают ветры междумирья, казался смазанным.
- Нет, глупая! Вернись на тропу! Ты погибнешь! - закричала дроу в спину Дианнэ. Но что это значило для колдуньи, если ее ждал темноэльфийский плен? Дианнэ попытала счастье, но вместо этого потерялась, когда убежала из-под власти чужих чар. Потерялась в мире, где мертвецы и тени жаждут тепла и крови живых, где нет света и согревающего огня. Замерзшая и напуганная, шарахаясь от каждой голодной сущности, только сильнее привлекая темных духов, Дианнэ металась в поисках выхода, но не находила где укрыться от жадных духов и пути в свой мир.

- Красавица, тебе помочь? - отозвался старческий голос. Дианнэ обернулась, заметив фигуру в черном саване. Вуаль скрывала лицо женщины. И только один красный глаз, словно внутри плясало пламя, доступен взору. В руке странная фигура держала свечу с черным пламенем, причудливым манером освещающую смолянистым огнем теневой мир. - Иди за мной, - зашептал кряхтящий голос, поманив тонким пальцем в кружевной перчатке. Мурашки бегали по коже от внезапной спасительницы, но одно ее присутствие отгоняло других духов. Дианнэ направилась следом за женщиной, но с каждым разом тревога нарастала, а силы убывали. Эльфийка едва волокла ноги, а дух все подгонял, туманно обещая спасение, но время шло, а жизнь утекала сквозь пальцы, подобно песку.

Колдунья готова была уже сдаться и лечь на землю. Она остановилась, опустившись на колени. И тяжело дышала. Внезапно, взгляд привлек белый разрыв в черных небесах. Какая-то фигура в окружении звезд падала с большой высоты, напоминая комету из белого света. Оно быстро приближалось.

- Быстрее вставай. Осталось пара шагов. До того дома и ты будешь спасена, - звала старуха, но тело отказывалось слушаться, а внутренний стопор запрещал идти дальше. А звездная фигура быстро падала. Хотелось окунуться в его свет. Интуиция подсказывала ждать. Старуха суетилась, кружа вокруг Дианнэ точно коршун над телом умирающего. Но отпрянула, едва свет приблизился, яростно зашипев, точно проклятая змея. Лунная эльфийка, чьи силы утекали с каждой минутой во враждебных землях теней, подняла глаза к комете. Потерявший сознание темный эльф падал в облаке из звездного сияния. Его волосы развевались, словно морские волны ласкали их на дне океана. Потерявший сознание или закрывший глаза, он напоминал утопающего, погружающегося в морскую пучину. А звезды они манили, как ветхие знания прошлого. Они сияли в такт сердцебиению эльфийки.

- Иди за мной! Идем! - настаивала старуха. Она суетилась и звала Дианнэ. И девушка поднялась из последних сил, чтобы прыгнуть в белое свечение.

***
Диегеран провел сутки в поисках Дианнэ, но не добился успеха. Двух его спутников убили каменные стражи в цветочном саду храма Кореллона Ларетиана. Он распрощался с сэром Джаредом и варваром с севера, когда они встретили некроманта в главной башне Дома Камня, закрытой силовым полем.

- Колдун, мы ищем лунную эльфийку. Ее украла темная эльфийка. Может ты ее знаешь?
- Десятка слов не сказано у нас, а как уже знаком мне этот голос! - ответил маг, не забывая сладко дымить у окна трубку.
- Но это не ответ, - не унимался Диегеран.
- Как ты сюда пробрался? Для чего? Ограда высока и неприступна. Тебе здесь ждет неминуемая смерть, - завуалировано ответил маг.
- Ее зовут Дианнэ. Ты быть может видел ее с высоты.
- Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет.
- Твой взгляд опасней двадцати кинжалов. Взгляни с балкона дружелюбней вниз и сообщи ответ.
- Мне дела нет до ваших бед! - раздраженно ответил некромант, скинув вазу с завядшим цветком на голову настойчивого спасителя.

Пришлось оставить недоступного некроманта в покое, когда горшок разбился рядом, окатив сухой землей. После безуспешных поисков, Диегеран распрощался с оставшимися спутниками. В следующий день он отловил лучника, открывшего врата в Дом Камня. Тот выслеживал странное существо. Большой гриб разгуливал по руинам. Эльф напал на сородича, чем сорвал охоту, но обоим пришлось отложить бой на разговор, прошедший шепотом.

- Дурак! Она уже мертва, если попала в руки дроу.
- ...
- Неведомы мне тайные мотивы, но вот что я тебе скажу. Здесь две группы и столько же других, собратьев светлых. Они как саранча, погубят жизнь, отринув милосердие. Сбеги твоя подруга от одной она вмиг угодит в иной силок. И не надейся, что наши пощадят. Они ничем не лучше дроу, - лучник разжал хватку Диегерана, выбираясь из-под охотника на колдунов. - А мне пора. Руины кишмя кишат отвратным порождением.

Диегеран последовал совету охотника. Он старался передвигаться по руинам осторожно, но следов Дианнэ не увидел, пока, как снег на голову, она не появилась сильно ослабшая вместе с темным эльфом, выпавшим из портала. Какое-то странное чувство дежавю испытал лучник при виде мужчины, словно они знакомы в другой жизни. На шее у темного эльфа красовался амулет Латандера.

***
Однажды темной ночью в гильдию пожаловал заказчик. Он явился инкогнито, но говорил сладким мелодичным голосом, скрыв себя темными одеяниями, а лицо грозовым туманом. Явился неизвестный не один, а при столь же таинственной свите из троих персон, явно телохранителей. Глава гильдии после короткого делового разговора предложил ему услуги лучших ассасинов, но странный заказчик отказался.
- Мне нужен новичок. Ваше последнее приобретение.
- Он что-то натворил?
- Нет… Не для меня, - фигура расположилась в кресле, закинув ногу на ногу. Один из охранников встал позади кресла, а два по бокам не проронив ни слова, как хорошо вышколенные бойцы. Плащи скрывали оружие, а по тому, как себя держали охранники, оно при них имелось.
- Вы уверены, что вам нужны наши услуги?
- Всенепременно.
- Хорошо… Позови Керра. Но мы запросим за задание высокую цену.
- Договорились.
Когда убийца вошел, то его долго и молча осматривали. Тишина затянулась, которую собирался нарушить убийца, но его остановил властный жест заказчика, явно проверяющего терпение ассасина. Плох тот убийца, который не умеет ждать.
- Вот и встретились, мальчик. Ага… хорошо вырос. Задание у меня есть для тебя. Особое. Один, будем считать, человек, собирается мне помешать. Он из другой страны, но у нас одинаковый интерес. Ты поедешь на север и будешь охранять три важных мне лица, - заказчик вытащил карточки. Они не напоминали портрет, отличались особой реалистичностью, а еще бумагу покрывал глянец.
- … - Керр задал первый вопрос, но заказчик поднес палец к месту, где предположительно находились губы.
- Тссс… Задавать вопросы не профессионально. Довольствуясь малым получишь на исходе больше. – Следом за портретом лунной эльфийки, темного эльфа, нетипично мускулистого, как если бы они тоже изучал книгу «Как накачаться, если вы эльф», и другого лунного эльфа, на столик легла карта с отметкой в лесу. – Нет. Никаких вопросов. Ты отправишься туда и найдешь их семнадцатого числа, а еще встретишь воспоминание из прошлого. Иди и поторопись.
- Сейчас? – обескуражено спросил глава гильдии
- Немедленно! – несдержанно рявкнула таинственная фигура.
- Давайте обговорим награду. Поручение странное и долгосрочное. Это вам обойдется…
- Знаете, что мне не нравится? Это когда лезут в мои дела, - фигура отдала приказ жестом. - Да-да. Это мой город, а вы здесь пытаетесь хозяйничать и… строить мне конкуренцию? Вообще-то… - и глядя, как ее люди дорезают горло главе гильдии, закончила свою короткую речь, - надо спрашивать, на чью территорию вы пришли. Зачистите это логово, - тень удобнее устроилась в кресле, попивая дорогое вино из фляги.

***
Это был обычный день несения службы Торму. Обычный для рыцаря и полный вдохновения для обывателей, где воин света защищает мир от тьмы. Но в этот раз потребовалось защитить Свена от обычного грабежа. Паладин столкнулся на рыночной площади, где аристократы катались по залитому озеру на странных ботинках с лезвьями, с юнцом, срезавшим его кошель. О воровстве рыцарь не сразу подумал, а помог мальчишке не упасть. Выглядел тот прилично одетым и потому подозрения не сразу закрались в голову паладина Торма. Он собирался погнаться за воришкой, но тот успел скрыться из виду, пока рыцарь обнаружил пропажу кошеля. Раздосадованный, что его облапошили как простака, Свен посмотрел под ноги в надежде, что может быть кошель выпал, но чуда не произошло. Зато на снегу рыцарь обнаружил фигурку. Уродливую морду какого-то идола. Он отнес ее к настоятелю Саймону, который долго изучал вещь.
- Это голова демона… Где ты ее взял?
- Хм… вот как… Навести меня через пару дней и готовься, - с этими словами настоятель удалился в свою келью, где неделю придавался молитвам.

Через неделю Свен отправился в опасное путешествие в одиночку. Со слов настоятеля Саймона голова демона отбита со статуи в Доме Камня. Рыцарю надобно искать засыпанный землей храм, где поселилось древнее зло.

***
ссылка

Неожиданная встреча пяти почти незнакомых между собой людей и эльфов состоялась в северном районе Дома Камня. За это время Диегеран видел каменные клыки отключенной древней системы охраны, костяные фигуры обитателей цитадели, вихрь и даже улетевшего некроманта, а так же странную летающую рыбу в прудах, тролля, ожившие грибы и летающих железных птиц. Только для того, чтобы столкнуться со сползающим по тросу мужчиной сомнительной профессии имея на руках двух медленно приходящих в себя сородичей, а так же заметить, как в северные врата через фонтанную площадь въезжает рыцарь в сияющих доспехах без страха и упрека. Который остановил коня властным движением, словно увидел призрака, которым оказался Керр. Рыцарю в пути составлял компанию Дарин, прозванный Седая Борода. Старый археолог, как и многие вотердипцы до него, отправился в Ардиипский лес, чтобы обогатиться и познать его тайны. На руках у старого дварфа оказался кусок карты, который составил эльф, прозванный Змеем. Бандитский барон из Вотердипа, но об этом Дарин явно не сказал Свену, платил хорошие деньги за исследование руин Дома Камня.

Предваряя сложную ситуацию неожиданной встречи мимо пробежала черная кошка. Странное чувство дежавю посетило всех присутствующих, словно они ее уже где-то видели. Глаза кошки горели феерическим огнем, когда она сидя в тени зеленого кустарника вылизывала лапу, наблюдая за героями.

ссылка



Любой бард проходит испытания с легкостью и стилем. Это отличает менестреля от обычного воина, варвара и даже мага.

Отрезав кусок шелковой веревки, который мужчины намотали на кулаки, Вейлел вначале наложил чары на Моргрима, а затем на себя. Невидимые для окружающих и друг для друга друзья направили стопы по длинному пятисот футовому мосту, прочно стоящему на массивных каменных колонах. Иногда под собой они замечали крупную темную тень, вероятно, огромной летучей рыбы. Чем ближе странники подходили к стенам Дома Камня, тем отчетливее становилось, что врата охраняют темные эльфы. Элегантные силуэты в черной броне с изображениями пауков, светлые волосы и черная кожа, позволяющая маскироваться ночью, делали их лучшими убийцами в ночи. Зато во Вратах Балдура богатые вельможи не принимали рабов из Чульта наравне с местными солдатами, отказывая по принципу что "белоснежки" не видят в темноте. Эти "белоснежки" видели в темноте лучше, чем светлые эльфы.

Как и многих, кто подходил к памятнику прошлого близко, героев захватила старая песня. Они ее не знали, но в душе дварфа она находила страшный отклик. Откуда звук принес ветер и слышал ли это кто-то другой? Однако, детские голоса пели кровавую считалку.

- An elf calls the deepest wood his own,
A human everywhere may roam,
But a dwarf just wants a house of stone.*

Башни Слоновой Кости, врата через которые всегда открыты, оказались правдой-истиной. Их охраняли шестеро мужчин-дроу, которые неотступно следили за озером, точно в его водах обитала напасть. Каменный клык перед вратами, сваленными мощным ударом, столетия на пролет удерживал пожелтевшие кости гиганта. Подходы к тропе усеяны маленькими почерневшими рытвинами, как от падения камней с неба.

Чем ближе подходили герои, тем заметнее становились амулеты на шеях темных эльфах. Блестящие красные камни на ожерелье каждого из дроу. В них как будто жил огонь. Они жутковато сочеталась с кровавым оттенком глаз темных собратьев, поблескивающих из тени.

Каменный мост остался позади Вейлела и Моргрима. Они прошли вдоль стены. Ров высох и порос ромашками. Странное сочетание смертельной опасности, ясного солнечного дня и природной красоты изумрудной зелени и белых оттенков цветов, сопровождающих путников, наводило на совершенно необычные размышления о причудливом узоре, который сплетает жизнь.

Дроу не заметили двух невидимок, которым удалось проскользнуть через врата. Героям повезло, что кто-то деактивировал систему защиты Дома Камня сутки назад, едва не погибнув на подступах к злополучным вратам.

Внутри странников встретила проходная, рассчитанная, чтобы оставить верховых животных. Лавки и поилки с знакомым квадратным рисунком-резьбой. Кости животных и зверей усеяли каменные плиты. На полу блеснула в свете яркого солнца серебряная стрела. Образовавшаяся тишина без единого насекомого, а теперь и шума леса позади, давила как никогда. Особенно, когда дроу на крепостной стене внимательно вслушиваются в каждый шорох.

Далее проходная выводила на фонтанную площадь, где один из скелетов с обреченностью умирающего сидел и ожидал конца, оперевшись рукой о борт. Здесь же недалеко виднелся обожженный труп гиганта. На выходе из площади раскидан завал. Несколько скелетов лежат вокруг источника воды, точно пытаясь уползти, как лучи солнца.

- Твою мать, - выдохнула Франческа, подхватывая тело юноши, чтобы он ненароком не ударился хотя бы о тот же скрывающийся под снегом камень. Она сорвала с пояса один из флаконов с зельем лечения, осознавая, что теперь это один из самых дорогих спутников на ее памяти. Девушка осторожно опустилась на колени, удерживая парня и защитив его рукой от страстных пощечин Кенсера. Это было лишним. Хорошо, что она не сняла меха. В них было жарко, зато не простудишься. Вырвав зубами пробку, Франческа влила зелье в рот побледневшего Хэлакса. - Не смей умирать у меня на руках, - не слишком ласково приказала Франческа, пребывая в смущении от того, что откачивает юношу, когда ее саму трясло от усталости. Под перчатками девушка не чувствовала кожи парня, только наблюдала как посреди белоснежного поля, залитого в одном месте кровью живых и когда-то мертвых гоблинов, под голубым небом блестят шоколадного оттенка волосы в свете безжалостного дня.

ссылка

Это был момент падения, но не проигрыша, а боевого духа. За падением и уступками наступал неминуемый проигрыш. Где-то на границе сознания мелькнула уникальная фраза. "Pressé fortement sur ma droite, mon centre cède, impossible de me mouvoir, situation excellente, j'attaque.» Ее произнес генерал Фош. Благодаря его уверенности и напору был спасен Париж.

Андреа ударила по кнопке и Говард сдвинулся. Он пронесся в сторону майора, быстро разогнавшись и сшиб киборга, вынужденного отпустить Френка. Байкер рухнул на землю, хватая ртом воздух из-за передавленного горла. Наспех надетый, а оттого незакрепленный, шлем слетел с головы рухнувшего на землю блэкуотерца. Говард от сильного удара, когда его использовали как гирю, очнулся и застонал, вертя головой в мешке и хныкая как ребенок. По крайней мере Сайнс определила кнопку "вперед".

Жрец был массивным старым дварфом, а не юрким темным эльфом. Он всю жизнь боялся, что когда-нибудь растолстеет и застрянет в особо опасном лазе. Камень отзывался и шептал историю. Здесь камень был особый. Дикий камень. Необработанные шершавые стены поблескивали в свете факела, а иногда блики играли на влажной поверхности. Особый затхлый запах, который нравился Броттору, наполнял дальние туннели. Но узкие пространства нервировали жреца. Он старался идти за Хенгаром, но массивная фигура кузнеца, который пыхтел в седую бороду и шуршал гравием под окованным сапогом, создавала слишком много шума.

- Мне кажется мертвецы до сих пор прокладывают тоннель, - отозвался жрец, и сразу задумался. Куда может рваться мертвец? Он хорошо знал историю Акара Кесселла. Глупый идиот, подобравший Креншинибон, который подчинил слабого колдунишку. Как после ледяные башни восставали в Долине. Как появился Эррту. Броттор тогда был молодым дварфом с жесткими черными волосами, без лысины, и роскошной черной бородой до колен. Эх, молодость-молодость! Какие великие времена прошли, когда по Долинам ходил Дзирт До'Урден с друзьями, как темный эльф, в которого никто не верил, победил злобного демона Эррту. Броттор гордился, что в былые времена застал великих героев и наблюдал как меняется история их руками. А что сейчас? Казалось ледяной кристалл разрушил один старый убийца, но теперь черный лед владел умами его сородичей. И что? Невозможно, чтоб то было наследие Креншинибона, его пагубное влияние, осквернившее ледяные долины севера. Броттор не верил, а возможно надеялся, что поделки из черного льда не влияние давно канувшего в небытие эгоистичного и амбициозного кристалла.

- Burns me ogurkh*! Долины свободны, колдун. И никогда не падут ниц, - гулко отозвался Броттор неизвестному некроманту. Из-за света, создаваемого факелом и саблей варвара, жрец не мог проницать темноту, а потому поискал камушек, на который наложил чары света и кинул его со всего маху далеко вперед, чтобы получить хоть какое-то представление о происходящем впереди.

Плита легко открылась, а под ней, как и ожидалось, обнаружился тайник. На старом листе пергамента среди серой пыли возлежал сложный ключ, столь же хитрый на подбор зубцов и изогнутых линий, что не каждый мастер-вор без особых отмычек справится. Один этот ключ произведение искусства. Сейчас таких не куют. Может быть на Лантане? Утрачены секреты древних. Моргрим раньше не видел подобной поделки. Слышал от стариков, что когда-то в древние времена дварфы создавали великие вещи. Ключ. Сундук. Здание из черного камня. Весь Дом Камня - великое наследие дварфов, эльфов, людей, хоббитов и гномов. Но в первую очередь дварфов и эльфов. Что если сын Торина когда-нибудь вернет одну из забытых технологий прошлого? Взирая на ключ из металла цвета закатного солнца легко верилось в большее, но так же опыт подсказывал, что без боя секреты Дома Камня никогда не раскроют себя.

Прикосновение нежной ладони к щеке успокаивало. Аарен мягким взором окинул девушку, любуясь свежестью кожи, алыми губами и золотистыми локонами. Он позволил себя обезоружить, лишить защиты от мира. Любой прохожий получил возможность увидеть, как страж в действительности слаб и смертен. Посторонние не знали, почему он напился, о чем беспокоился, перед чьей красотой преклонялся, позволив Элизабет вести в сложном танце на глазах посторонних.

Некромант накрыл ладонь девушки своим и поцеловал запястье. Он не заметил, как его лицо оказалось у покрытой мелкими от мороза мурашками груди. Элизабет успокаивающе гладила по голове, а маг забылся у двух пышных полушарий. Он обнимал девушку, терся щеками о бархатную кожу, согревая ее дыханием, и покрывал поцелуями, благодарный за оказанную милость. От Элизабет приятно пахло апельсином и чем-то еще неуловимым, чем мужчина никогда не интересовался. Аарен не замечал, как бормотал, - Красавица моя, - повторяя фразу точно заклинание. Пока куртизанка не оторвала одурманенного мага от себя, только чтобы прижаться упругим цветущим телом, провоцируя мужское естество. Аарен самодовольно ухмыльнулся. И поцеловал Элизабет в маняще приоткрытые губы. Он крепко, но нежно, обнимал девушку одной рукой. Сладкие выпуклости, которые властно прижимал некромант, опаляли чувства. Окончательно осмелев, маг опустил свободную руку до бедер девушки, жадно тиская крепкий попец.

Силой воли некромант заставил себя оторваться от Элизабет. Мягкий крой мантии не скрывал некоторый конфуз из-за недавних ласк.
- Черт, женщина, что ты со мной творишь! - возмутился Аарен, оскалившись. - Не ходи по улицам. Я запрещаю! - магу потребовалось несколько вздохов, что бы включить мозги и немного успокоиться. - Сейчас в городе объявился опасный человек, - ничего не раскрывая, объяснил некромант. - Иди домой, запри дверь и отсидись пару дней.

Зимний капкан в "Сосновой шишке" одновременно радовал и огорчал. Франческе повезло, что снегопад застал ее на постоялом дворе, а не в пути. Она благодарила Небеса за возможность отсидеться в тепле после холодного и малоприятного похода. Смотреть на природную красоту, узоры на стекле и белоснежное полотно зимы, закрывшее окна, из теплого убежища значительно приятнее, чем аналогичный пейзаж под безжалостной зимней синевой.

Вначале бодрые разговоры и обмен новостями людей из разных уголков мира сменились банальными приветствиями и обсуждением не изменяющейся погоды. Бесконечные сетования на жизнь о ловушке из снега порядком надоели Франческе. Она старалась не тратить время зря. Интересовалась условиями, обычаями, людьми, кто куда направляется и зачем. Это во многом помогло ей встретить новых попутчиков. Густав, высокий внушительных размеров мужчина, на бандита не был похож. Внешность у него обманчивая. С виду побитая жизнью собака с добрыми глазами. Зато манеры и вооружение сразу расставляли акценты на правильных местах. Франческа с ним держалась сдержанно и в меру вежливо. Она его не знала, а потому чувствовалась некоторая настороженность с ее стороны.

Совершенно другое впечатление производили южане. Зачем бы им ехать на север? Что они ищут далеко в снегах, где земля скована вечной мерзлотой? Измур, на его лице как будто написано, что он хитрый лис, явно что-то задумал. У Франчески вызывало настороженно внимание разговоры на языке, который она не понимала. Она старалась вслушиваться в интонации, чтобы понять чувства, как если бы изучала пение птиц, чей характер понимаешь без знакомых слов. Однако, ощущение как будто тебе перемывают кости, глядя прямо в глаза, не исчезало. При подобном раскладе наигранная улыбка молодого Ишмыра заставляла задуматься лишний раз о целях южан. И хотя Ишмыр очень походил на сына Бабу, Измур явно больше уделял внимания молодому мужчине. Поучал ли он его? Наставлял?

Не смотря на подозрения и невысказанные вслух вопросы, Франческа согласилась сопровождать небольшую группу. Им было по пути, даже если платили ей откровенно мало. В здешних местах легко сгинуть, а местным картографам хотелось оторвать руки. Впрочем, коварные лесные духи порой закружат даже опытного следопыта. Особенно женщину настораживали тупиковые лесные тропы на карте. Люди признавались, что боялись заходить далеко в лес. Это осложняло дело. Но глупо надеяться, что кому-то захочется исследовать север. Это гиблое и недружелюбное место, где нет места слабым и мечтам о весне. Привычный уклад жизни людей из ее родных краев неуместен на территории, где большую часть года царит зима. Не удивительно, что они либо гибнут, либо их женщин забрали язычники, хотя Франческа отдавала должное последним.

На время пути охотница подмечала особенности земли, деревьев, мелкие детали ландшафта, ход Солнца и Луны, какие птицы и звери встречаются по пути исключительно по привычке. Красоты природы она замечала, когда не слишком страдала от холода, а убежать от него удавалось редко. Мимолетная красота зимы не ускользала от зоркого взгляда, когда женщина пребывала в правильном настроении. Ели одетые в белые шубки. Алое зарево, раскрашивающее кровью и золотом деревья. Холодные лучи солнца, заставляющие белоснежное полотно искриться. Игра света завораживала. Перья облаков, раскрашивающие лазурь. Франческе давно говорили, что ее глаза впитали холод зимы. Такие же чистые и такие же жестокие.

Хруст снега под ногами или копытами лошадей привычно врезался в память. Сложно представить себе земли после трудного и долго путешествия, где шаг не отмечен этим звуком. Не хватало только хрустального перезвона сосулек. Зато другое настораживало. От ледяной воровки, которая тушила силу окрика, веяло смертью, точно напоминая - здесь не место живым и бодрым голосам. Зачем ты украла эхо? Особенно трудно переживался данный факт, когда пронзаешь по тракту старый и дремучий Йэлльский лес. Многие люди теряются, когда в погоне за дарами, заходят в темную чащу, непроходимую из-за ветвей, где кроны закрывают солнце, создавая вечную ночь, земля черная и устлана иголками. В подобны местах зверь не водится и ягоды не растут. Зато человек теряется. Паникует. Бесится. Себя путает. Кричи или не кричи, но никто не услышит и никто не придет. Франческа старалась обходить подобные гиблые места. Когда ты стоишь на границе, словно на территории весны, под ногами зелень, за спиной яркое солнце, а перед тобой гулкое дыхание чего-то древнего и старого, почти умирающего или возможно задыхающегося, то не находишь в себе храбрости проникнуть в его глубину. Чутье подсказывает, что оно пусто, и эта пустота и однообразие пугает.

***
Франческа поправила шарф. Она старалась дышать носом, но периодически позволяла себе согревать лицо, когда дышала ртом. От этого шарф еще сильнее страдал, покрываясь инеем. Лошадка под ней неохотно последовала вперед, подгоняемая шенкелями. Она и Герцогиня знали, что на холоде важно не сковывать движение, но зима вечно старалась остановить, будь то движение сока по жилам деревьев в ожидании весны, или кровь по жилам людей.

Характерно в ответ хмурит светлые брови Франческа, проследив за властным жестом Бабу. Она кидает взгляд на Густава, ожидая от него чего-то большего, но мужчина только закрывает глаза, прислушиваясь. Лучница отряхнула лед с шарфа и добыла укутанный от морозов лук. Прекрасное оружие, подобно гнедой лошадке под седлом, имело свои слабости. Здоровье у лошадей хрупкое, а у лука главным врагом была влага и холод. Франческа размяла быстрым жестом пальцы. Подобными экземплярами пользовались кочевники, как и ее язычник из теперь далекого прошлого? Хотя она пока не решила как поступит. Зато тетиву проверила и внимательнее осмотрела деревья и темноту между ними. Кто знает, что принесла дорога. Внутри леса легко обустроить лагерь. Среди густых деревьев дыхание зимы слабее.

Франческа безмолвно кивнула, что готова выдвинуться вперед. Она наложила стрелу на тетиву лука, который пока держала, опустив перед собой, но чтоб острый наконечник не оцарапал кожу гнедой кобылки. И собиралась править коленями, что особой сложности не доставляло, так как путь их лежал прямо, что не требовало особого мастерства.

Любовь к огню Сандро окончательно поставила Аарена в тупик. Только недавно маг боялся тепла, а сейчас позерствует. Впрочем, стихийная защита? Хороший выход из положения.
- Мне важен этот город, - сухо ответил некромант. – У вас никогда не бывало чувства, словно вы когда-то ошиблись? Это мой истинный путь.
Маг перевёл взгляд на Аарена, сейчас, его безжизненные глаза не выражали ничего, но возможно в его прошлом и было что-то.
- Моё сердце мертво, оно не в состоянии чувствовать эмоции. Мы лишь подражаем живым, чтобы не выделяться в их обществе, да наслаждаемся теплом огня, что впрочем, в больших количествах и при близком контакте нам не мене вреден, чем заклинания школы света. Если тебе интересно, то мой родной город был стёрт с лица земли Святым Орденом, четыреста лет назад, я лишь чудом выжил, так что мне нечего больше терять. Моя нынешняя же родина, возведённая на костях моих предков и ставшая своеобразной империей нежити не вызывает у меня ничего, кроме отвращения. Заложенные нами идеалы… эти глупые юнцы превращают их в борьбу домов. Я не этого желал, впрочем, это не важно. Город всё равно обречён, разве что... – маг внезапно умолк, задумавшись над чем-то.

- Ошибка, привела меня сюда, не моя, но жестокая и беспощадная. Ошибка Совета, решившего уничтожить орден света. Не мы виноваты, что корабль, вёзший оружие попал в шторм и встал на ремонт в этом порте, не наша вина, что беспечные живые выпустили это на свободу. Мы лишь оплатили доставку груза, который места назначения так и не достиг. Видит Предвечная, нам нужна была не эта страна, а всего лишь один город, который бы мы потом зачистили, искоренив заразу, но… теперь это уже не возможно. – некромант поднёс бокал ко рту, но так и не сделав глотка, вылил содержимое в огонь, который радостно принял в себя новую жертву.
Глаза Аарена наполнились гневом. Его поза сдерживающего ярость зверя явила себя в полной красе.
- Мне знакомо это чувство. И я не позволю стереть это место с лица земли. Этот город мой новый дом, - заявил страж. – Хорошо… Как я так понимаю требуется найти кого-то или что-то для вас важное? Кого или что? Я найду. Нам ваши разборки ни к чему. Это Север, - гордо заявил некромант. – И люди здесь умирают только от холода и халатности.

- А ещё от тумана, заполняющего эту страну по ночам! – холодно закончил за него маг.
– Жаль, что ты снова меня неверно понял, - меж тем продолжал некромант, - я не могу тебе сказать что это, потому что мне не ведома форма этой субстанции. Никто в Вольных Городах не знает, что я отправился сюда! Мой ученик отдал свою жизнь ради этого, глупый мальчишка лишил себя вечности, чтобы спасти таких же, как он. – Сандро тяжело вздохнул и продолжил.
- Корабль, что вёз груз, отбыл отсюда только вчера, он и все последующие, что уже покинули этот порт или только собираются это сделать, пройдут проверку и при нахождении на них хотя бы малейшей вероятности заражения, мы их потопим. И, так будет до тех пор, пока источник не будет найден! Тебе ничего не удастся изменить. Разве что попытаешься убить нас, но знай, если у тебя это даже и выйдет, и ты подаришь этому городу от силы неделю жизни, то все корабли и путники, побывавшие здесь, и вернувшиеся домой, рискуют унести заразу с собой. Думаю масштаб ты понять в состоянии. Проще было бы прямо сейчас уничтожить весь город и зачистить окрестности на два дня пути, но… - некромант задумался, - но я не хочу этого делать! Здесь есть уже как минимум два человека, чьи жизни мне интересны. Да, ваш туман, он убьёт заражённого и никакая магическая защита ему не поможет. Разве что… смерть – улыбаясь, закончил маг и уставился на Аарена. Всю эту информацию он вывалил на несчастного стража настолько спокойным тоном, будто он объяснял нерадивому студенту разновидности магических существ, а не коллапс, что вот-вот накроет Трейаванс, а возможно и всю страну.

- Вы наблюдательны! - не сдавался Аарен. - Сочувствовать вам мне трудно. Уж больно плохие новости вы принесли. Ваши сородичи отдают себе отчет, что они лезут в дела суверенного государства? Какую бы заразу не привезли в столицу, никто не имеет права топить корабли в наших бухтах. И тем более устраивать зачистку на нашей территории. Лучшее, что вы способны сделать, это объяснить мне принципы природы этой заразы и ее ликвидации.

- Мои сородичи, милый страж, сидят в Вольных Городах и через магический шар преспокойно наблюдают, как будут развиваться события. Им плевать на живых, ведь чем больше вас умрёт, тем больше умертвий, зомби и скелетов встанут под наши знамёна. Вот, держи! – маг кинул золотую монетку, которую его собеседник инстинктивно поймал.
- Это не обычное золото, на нём есть моя магическая метка, защитить тебя она, скорее всего, не сможет, но вот окружающий мир немного подпортит для твоих глаз. В хорошем смысле этого слова. Я бы мог дать любой другой предмет, но учитывая, что украшений ты не носишь, он может стать не удобным для транспортировки и хранения. А учитывая специфику твоей работы,… думаю, тебе понравится этот дар. – Сандро снова откинулся назад и, стал внимательно наблюдать за действиями мага, ведь он не ответил ему на самый главный вопрос.

- Подарки бывают опасными, - маг легко поймал монету. От жара из камина старые шрамы на руках начинали ныть, как будто их вновь опалило жаром. Наверное, поэтому он предпочитал север. Обгоревшая кожа как будто впитала в себя огонь и хрустела, причиняя страдание. – Что ж… надеюсь. Но я все проверю, - убеждал Сандро некромант, а про себя уже сгибался от объема работы, который необходимо проделать. И старательно игнорируя подернувшиеся огнем старые шрамы. – Однако, мои вопросы остались без ответов. – Признаться, некромант не доверял Сандро. Колдун, вероятно, пытался ввести его в заблуждение. И устраивал фокусы, чтобы скрыть природу. Возможно, он вампир и ничего больше. Но как быть с могущественной аурой? Если можно что-то скрыть, то есть ли возможность усилить? Нет. Бред. Аарен о подобном не слышал.

- Ответ уже у тебя в руках, - загадочно произнёс маг и отвернулся к огню.
Аарен повертел монету в руке, осматривая бляшку. Потрогал гравировку и рифленые края. Интересную загадку задал ему Сандро. – Я часто бываю в этом районе по утрам, - обронил некромант, чтобы при возможности его легко нашли.
- Хорошо, - кивнул маг, - Тогда я остановлюсь в этой таверне. И да, мой дар начнёт действовать, только когда ты выйдешь отсюда. Здесь от него нет проку, ведь это здание уже опутано моими чарами, и, я думаю, ты понимаешь почему. – Сандро загадочно улыбнулся. – Да, ты, кажется, спешил куда-то. Теперь ты знаешь, где меня найти, так что на этом пока и закончим. Если у тебя будут вопросы, приходи позже.

Аарен поднялся задумчивым из-за стола. Он убрал монету во внутренний карман мантии. - Любишь поиграть... Учти, со мной нелегко, - некромант ушел, не прощаясь, гордо держа голову. Он только имел разговор с силой, чье могущество до конца не понимал, и до сих пор не решил, кому конкретно он намерен противостоять. Желваки на впалых щеках мага двигались, обозначая сдерживаемый гнев. Суетящиеся вокруг люди резка начали раздражать, потому что у стража появилась неподъемная для его сил проблема.

Небольшой домик между портовым районом и торговым с ремесленным ютился под прикрытием трежэтажного гиганта, защищающего хлипкую постройку в один с половиной этаж от ветра из бухты, благодаря чему меньше сквозняков гуляло по дому. Аарен, попеременно грел руки об кружку с чаем, над которой медитировал заклинания на день. Он повторял их скороговоркой и успел подобрать необходимый список чар для работы, но неизменно оттачивал память. Одна неправильная буква и ты из лиса превратишься в шлюху. И претензии в таком случае можно выдвинуть только себе любимому за безалаберность.

Краск - мелкий горбун, суетился у котла с варевом. Готовил он неплохо, но роль домохозяйки успела повредить впечатлительного уродца в уме. В их маленькой холостяцкой обители карлик играл роль жены от чего Аарен приходил в тихий ужас. К подобному развитию отношений некромант не был готов. Причин для подобного поведения у горбуна не наблюдалось. Вероятно одна, но с натяжкой. Выслуживался?
- Милый, все готово.
Аарен сдержался, чтоб не закатить глаза и глотнул чаю. Горячий напиток обжигал не хуже алкоголя, но не помогал справиться с чудовищными фантазиями, которые бередили изрядно впечатлительный ум. На границе сознания мерцал узелок связи с Краском, но некромант усиленно его затянул, чтоб ничто из эмоций не просочилось в обе стороны.
- И что это? Опять эта гадская похлебка? - желтые глаза сурово впились в карлика. Светящееся счастьем лицо Краска омрачила тень зарождающейся истерики. Некромант запоздало понял, что сейчас начнется очередная сцена. - Нет. Что ты... Просто немного устал от одного и того же. Все вкусно. Как всегда. Ты садись, - быстро затараторил некромант. Аарен истерично похлопал по столу, призывая фамильяра присоединиться к завтраку и поспешно хапнул миску с южным минестроне. Он сдавленно хыкнул над варевом, сдерживая порыв то ли засмеяться, то ли заскулить, чтоб только не видеть наворачивающиеся слезы горбуна на его бестактность и черствость. Книга заклинаний легла в сторону, а некромант принялся за еду.
- Знаешь, я думаю нам нужен настоящий мужик. Такой чтоб в черных латах и лица было не видно. Но главное при больших деньгах, - осторожно закинул удочку Аарен. Некромант тихо завидовал про себя учителю, который проводил дни с девочками и за изучением таинственной книги, от которой он получил знатные памятные шрамы. С той поры книга больше не возбуждала в Аарене желание ее не только расшифровывать, но даже открывать.
- Я тебе не нравлюсь?
- Нет, детка. Но понимаешь... - выходило так, что Краск не понял намека некроманта, а Аарен не любил, образно выражаясь, разжевывать кашу. - О боги... только не плач! Каждое утро эти истерики! А ты знаешь как мне тяжело приходится на патруле? Выслуживать этих жирных тупых торговцев. Офицер, включите щит, моему толстому брюху надуло в уши! А трупы? Ты вообще представляешь как это тяжело убедить духа, а они после смерти все повернутые и маниакальные, что он может говорить. И что лед не сковывает его губы. Он, ****, уже мертв! - на фоне эмоций Аарен ругнулся, но хотя бы ему удалось перевести тему с драмы Краска на драмы себя любимого. Благо, он завел фамильяра совершенно не для нежных семейных отношений. - И это не его губы. Больше.
- Ну, ладно... - Краск выпятил нижнюю губенку, часто хлопая глазами.
"Ах, какой же он урод... - тихо восхитился Аарен".
Некроманту в Трейавансе не хватало криков ужаса и ругани. Никто не впадал в панику при виде его страшной морды. Никто не кричал и не называл его уродом. Здесь его воспринимали нормально, а темными силами, которыми он владел, никого не удивишь. Только популярности у женщин он так и не обрел. Оставалось эпатировать Вечную Девственницу на предмет того, что холодно ночью и прочие глупости. Шутки уже заканчивались, а она была ничего. Скоро Аарен замучается и просто грубо арестует девицу под любым удобным предлогом.
- Сходи на рынок и купи чего-нибудь сладенького. Только не плач.
И все-таки в первые дни в Трейавансе некромант старательно нарывался на неприятности, чтобы оправдать привычку или скучал по старым добрым "на вилы колдуна!". С теплыми мыслями о прошлом, некромант доел похлебку, наблюдая как за окном кружатся снежинки.
- Ладно. Я пошел. Книгу заклинаний убери в сундук и... хотя бы оставь немного пыли! Ты понимаешь здесь должно быть хотя бы немного беспорядка!
Аарен накинул капюшон на голову, чтобы придать себе таинственности, и отправился на работу. На улице его встретил проклятый холод. Трейаванс был бесконечно притягательным, но чертовски холодным портовым городом, который одновременно любишь и ненавидишь за одни и те же черты.

Оно пыталось рассказать о жизни или безумную сказку на безумном языке, но вместо этого страдало, истекало кровью от ран, зубами куснув Моргрима за ногу, чтобы слушал внимательно, а вместо этого испепелилось на месте. Каков гнев богов! Недопонимание ведет к смерти. Остальные монстры при виде корчащейся в огне твари горестно взвыли.

Эльф пометил озера, насколько позволяла карта-прототип Йог'олоза, но лучше не вышло. Зато он детализировал часть карты открывающихся видов. Подземная река, выбирающаяся наружу, впадала в озеро, в котором плавал чудаковатый лизардфолк. Небольшой остров и несколько высовывающихся из воды кочек когда-то служили уткам прекрасным местом обитания, но ничего кроме шелеста листвы в обители мертвых не нарушало тишины. Первое озеро, отделенное узким песчаным перешейком, почти соприкасалось со вторым водоемом, через которые тянулось два моста: один узкий подводил к крепостной стене с вратами, а второй широкий соединял закрытую лесом землю с теми же главными вратами. За ним виднелось продолжение крепостной стены.

Вокруг шумел лес. На подходе к расширению первого озера на другой его оконечности удалось разглядеть низкие одноэтажные руины домов из камня песочного окраса. Квадратная лаконичная архитектура без изысков явно намекала на рукотворные постройки дварфийского народа. Домики ютились полумесяцем вокруг озера. У прохода на узкий мост песочного цвета, чьи кованные перила украшены растительным мотивом виноградных листьев, громоздилась постройка пока неизвестного назначения. Это полуразрушенное здание в два этажа было выполнено из темного камня и стояло подобно вековому стражу на подходе к мосту.

Майлз вышел из кабинета шефа в отремонтированный и обставленный новой техникой зал, где в данный момент работал неполный состав коллег. В основном люди ушли на вызовы, а кто-то корпел над бумагами. Ненавистные отчеты продолжали пить кровь офицеров полиции. Не верьте, что быть копом круто. После сотни другой отчетов скучным корявым языком начинаешь смотреть на эту работу совершенно иначе. Хуже всего, что со временем пишешь аналогичными точными определениями. Порой они звучат по-идиотски, но иначе невозможно отразить глупые поступки правонарушителей. Офицеру Ленноксу повезло, потому что он занимался крупными делами и процент нелепых формулировок в области убийства заметно меньше по сравнению с мелким воровством.

Яркий солнечный свет заливал помещение. Пылинки сверкали золотистыми вспышками. Прозрачные перегородки между столами не создавали эффекта уединенности, что вызывало напряжение у полицейских. Особенно злился Джек. Он ненавидел, когда на него смотрели во время чтения протоколов. Все это знали и очень любили над ним подшутить. Достаточно одного пристального взгляда через прозрачную перегородку, чтоб вывести Джека из душевного равновесия. Чувство юмора парню отказывало, хотя в других ситуациях он был нормальным компанейским чуваком. Впрочем, это лучше, чем тусклая серая коробка два на два метра, как в офисах могущественных корпораций. Подобные унылые конструкции напоминали туалет, куда сливаешь хорошие идеи.

- Эй, Майлз! Ребята сегодня хотят потренироваться и выпить пива в конце дня. Ты будешь? - обратилась Бекки. Симпатичная на лицо брюнетка отличалась плотным сложением и крепким ударом. У нее за спиной шеф говорил, - «Мой лучший парень!». Бекки не допускали к серьезной тактической работе, но с мелкой преступностью она хорошо справлялась. В данный момент женщина оформляла дорого и модно одетого подростка за воровство в супермаркете. Паренек не относился к золотой молодежи, но по первому впечатлению был из обеспеченной семьи, что наводило на подозрение о вседозволенности. Мальчишка вел себя вызывающе и надменно, что отметало симпатии и жалость. Несколько лет знакомства с Бекки позволили Майлзу предположить, что женщина заставит юнца отвечать по всей строгости закона, потому что она не любила подобный тип людей.

После того, как выходец из семьи Кеннеди получил должность мэра Сан Луиса - многое в городе изменилось к лучшему. Помимо косметических изменений: дороги, клумбы; менялась атмосфера. Особенно сильно снизился уровень преступности. Иногда, конечно, попадались серьезные случаи, но в большинстве своем полиция получала необходимые деньги на оружие, защитные средства, модернизацию зданий, машины, компьютеры и боевых роботов. Боевые роботы вытеснили большую часть офицеров SWAT, но их не выкинули на помойку, а предоставили возможность работать в более спокойной среде. При этом люди из SWAT меньше ощущали "нехватку действий", потому что управление полиции Сан Луиса регулярно гоняло своих сотрудников на тренинги. Иногда офицеры беспокоились, что с развитием робототехники их рабочие места займут роботы, как сейчас происходило с клонами, но пока что ситуация сохраняла стабильность. Развитие ИИ застопорилось и ничто не предвещало научно-фантастической катастрофы. Все-таки человек – это уникальное и неповторимое создание. Ожившие железки оставались кошмаром фантастов.

Вернемся к насущным проблемам. Касательно настоящей преступности, Майлз верно понимал – она связана с бюрократией. Детектив догадывался, что люди, которые полностью изменили внешний облик полиции, они же позволяли себе нарушать правила. Они себя прикрывали и потакали мелочным грязным страстям, что в принципе нормально для человеческой природы. Но если смотреть на картину в целом, а не на мелкие части, то мир, который они создали, был достаточно хорош. И все-таки как новый офис непривычен. Каждый раз, когда смотришь на пуленепробиваемые стекла от пола до потолка, новую планировку зала, принтер с ксероксом не один на все управление, а персональный, то продолжаешь вспоминать облупившуюся краску на стенах и протекшее пятно в северном углу, жалующегося то на сквозняки, то на духоту шефа, затертый древний стол… И даже жаль старые Форды с гербом Сан Луиса, которые управление продало на интернет аукционе. Один уехал в Москву.

Оставалась маленькая странность, которую подметил покинувший управление Майлз. Техники боевых роботов отсутствовали в управлении. На их кабинете висел электронный замок. Из «кладовой», как нежно называли копы комнату с «игрушками» - пропали четыре боевых робота. Со стоянки исчез фургончик для перевозки металлических копов. При этом в управлении стояла кромешная тишина по данному поводу, когда в обычной ситуации офицеры внимательно следили за действиями роботов с азартом заядлых любителей боев без правил.

На улице Майлза поджидал Стингрей, сверкая отточенными гранями на солнце. Выкрашенный в маскировочный темно-серый оттенок, он определенно напоминал морского дьявола, чье имя позаимствовал. Зверь легко завелся, вспыхнув на мониторе вспомогательной информацией. Высветив маршрут на лобовом стекле, он плавно покатил по улицам современного Сан Луиса. Мотор приятно урчал, проникая в салон. Гоночное купе вызывало завистливые и восхищенные взгляды прохожих и даже некоторых водителей.

Мигалку на Стингрей ставили во время погони. У Майлза на данный счет имелась специальная лампа. Но начальство требовало обстряпать дело как можно тише, а значит выход один - гнать вперед, заставляя машину с легкостью бросаться сквозь перекрестки, не оставив ни одного шанса прогуливающимся по тротуарам девицам приветственно помахать детективу ручкой. Водилам при подобном раскладе оставалось прикусить язык и не пытаться играть в обгон с копом.

Непривычный маршрут пролегал мимо мэрии. Конный патруль на белых венских скакунах лениво прогуливался перед площадью с аккуратными кустиками и лавочками. Ночью местность освещали викторианские кованые фонари. Это были самые знаменитые в городе копы. Даже более знаменитые, чем многие герои Сан Луиса, потому что именно с ними чаще всего фотографировались прохожие и туристы. Конь «Лунный камень» и кобылка «Светлячок» буквально завалили инстаграм стареющими с каждым годом мордами. Всадники Ненси и Дэйв владели несколькими языками, подрабатывая на полставки туристической полицией. Их знали все. К ним постоянно предъявлялись очень высокие требования. Работа с лошадьми отнимала практически все время, потому что конь должен доверять всаднику, а в реальных боевых условиях конная полиция даже выручала машины. Настоящих погромов в Сан Луисе давно не видели, но негласно проповедовали принцип «хочешь мира – готовься к войне».

Дэйв, заметив знакомый Стингрей и характерный полицейский номер, махнул Майлзу рукой. На этом приветствие закончилось, потому что детектив ушел на поворот. Он проехал один квартал и остановился у гостиницы. «Мадонна» оказалась двухэтажным белоснежным зданием с вычурной архитектурой, безвкусными веерными перилами по второму этажу и сказочными башенками, в которых даже ребенку будет тесно. Обычные стекла здесь заменили зеркальными затемненными, не позволяющие следить за гостями заведения. Гостиницу много лет назад окружал пустырь, но теперь это место было застроено высотками, а невдалеке виднелся живописный гнойник фавел. Взбирающиеся на холм мусорные соты занимательное зрелище. Оставленная узкой улочка в две полосы перед гостиницей постоянное местом для утренних и вечерних пробок.

Спустя множество лет перед гостиницей пришлось уничтожить аляповатый цветочный сад под стоянку. Здание давно не окупает себя и продолжает существовать в убыток владельцу. Впрочем, период убытка длится десятилетие, что ненароком задаешься вопросом на какие средства живет хозяин. Если забыть о гостинце, как о месте, где люди останавливаются на ночь, то, судя по информации, предоставленной Майлзу с лобового стекла Стингрея – гостиница модное местом для тусовок довольно богатых людей в штате. Здесь же проводятся наиболее дорогостоящие корпоративы, хотя внутренне убранство гостиницы вызывает тошноту у людей, обладающих вкусом. Яркие малиновые, красные и розовые цвета, изображения близко расположенных, готовых наползти друг на друга, роз повергает в художественный шок. Если бы здесь не включали клевую музыку и не готовили бы лучшие в Сан Луисе бифштексы, то первой мыслью хочется убежать из этого места.

Как ранее сообщил шеф, на стоянке ожидала машина скорой помощи. За забором, просунув камеру через живую изгородь, стоял папарацци. Один из полицейских на въезде на парковку упрямо на него смотрел. Во взгляде мужчины чувствовалось напряжение и сдерживаемая ярость. За попытку пробраться на место преступления искателю сенсаций явно хотели разбить камеру. Серьезно экипированная служба безопасности маленькой гостиницы усиленно охраняла периметр. Одна машина патрульных отчалила. Грузовичок О’ Коннелла в том числе стоял на парковке.

- Ладно. Была не была, - с этими словами Аметист обошла кратер в поисках полезностей, а затем вернулась к Артуру помогать с заступом выколупывать мифрил, удобно пристроив санрод за пояс на период тяжелой физической работы. Ее жизнь к такому не готовила, но она начинала учиться обирать темные храмы зла и вообще меньше строить из себя ханжу и привереду.

Аметист закончила читать стихи, а когда вернулась, то гоблин был жив и цел.
- Как ты смеешь, зеленая пакость! - полуэльфийка потрогала левую грудь, задумавшись какого размера буфера чародейки, если ее маленькие. С таким грузом на животе спать неудобно, а бегать и того больно, а у магички они наверное размером с арбуз. - Язык придержи, а то прибью!