Голосование пользователя

Когда ностальгические и утешающие грёзы растворились в небытие, Шань опять остался один, но более не томился этим. Был свободен он и от чувства вины, от грусти, от злости, от ненависти и жадности. Да и какая, простите, жадность? Разве ему, в его текущем состоянии нужна еда? Это было бы даже смешно, не будь он превыше чувства юмора.
Успешно преодолевший последнюю ступеньку на пусти к истинному просветлению хомячок покинул этот мир, но не стремился он вырваться из колеса сансары, а обрёл мудрость, всеведение и всеприсутствие бодхисатвы, стоящего над воплощениями и разумно взвешивающего карму воплощающихся.

И более ни один хомяк не пройдёт мимо него между смертью и новым рождением и будет он судить их дела и намерения.

- Я не хооо, - привычно затянула Маша, собираясь отказаться от щей, но мама перебила:

- Будет, будет, - и вручила дочке ломоть хлеба.

Девочка сначала вяло ковырялась в тарелке, кроша туда хлеб мелкими кусочками и перемешивая всё в однородную кашу серо-зелёного цвета. Потом - после маминого упрекающего взгляда - с тоской взялась за ложку и потихоньку начала сёрбать, слушая страшную историю бабушки Вили.

И опять они про бога зачем-то вспомнили. Бабушка Виля-то всегда, чуть что, его вспоминала. И в церковь ходила в платочке, и иконы повесила, и свечки там всякие. Однажды Маша потихоньку такую свечку взяла, пока бабушка в магазин ходила, крутила её, нюхала - странно пахнет. Дома мама таких не держала, только ароматические или обыкновенные. Ароматические они зажигали вечером, когда читали или смотрели телик и пили чай. А обыкновенные - когда свет отключался. Конечно, Маше захотелось посмотреть - а как горит эта свеча. Спички зажигать девочка умела - мама её специально учила пользоваться плитой. Ничего интересного - горит слабенько, только воск течёт быстро - на стол накапало и стаканчик залило. Стаканчик и стол Маша отскоблила вилкой, свечку потихоньку задула и в мусорку выкинула. Бабушка и не заметила, только принюхивалась: "Что у нас сгорело?" - "Ничего, ба", - и огромные честные глаза нараспашку.

Все эти разговоры, что ведёт бабушка, про бога, про иконы, про заповеди - скучные. И так понятно, что надо вести себя хорошо, а про бога Маша особенно не задумывалась и церковь не любила. Несколько раз бабушка Виля таскала её с собой - там пели заунывно, что-то говорили, Маша быстро устала, начала хныкать, бабушка начала шикать на нее и потом ещё долго читала нудные нотации. А мамочка - нет, ничего такого не говорит. "Не хочу забивать ребенку голову", - отвечала она бабушке Виле, когда они спорили про это. - Вырастет - сама решит".

Маша для себя вывод сделала, что бог, наверное, есть, но совсем не такой, как считает бабушка Виля. Какой он - девочка не знала, да и не особенно часто про это задумывалась. Гораздо интереснее думать про домовых, ведьм и фей, и вызывать в лагере Пиковую Даму или духов. У них тогда почти получилось, и блюдце завертелось, и маятник закачался, только пришел Ким Аркадьевич, включил свет и выставил всех в коридор и устроил им райскую жизнь. Сто приседаний с подушками, сто отжиманий, сто раз по коридору гусиным шагом. Наутро они на тренировке еле ноги таскали.

Маша потихоньку хлебала щи - и даже не заметила, как тарелка опустела.

- Вот умничка, - мама встрепала ей волосы и снова вернулась к разговору с пра.

А когда пра сказала то слово, Маша даже уши прижала, боясь поднять глаза. Ей почему-то стало стыдно, будто это она сказала. Вот странно - когда мальчишки в классе матюками ругаются - ей не стыдно, ей как-то всё равно. Она даже сама года два назад что-то такое сказала при маме, ещё в первом классе. Нечаянно вырвалось. Девочка уже не помнит, что она ляпнула. Кажется, "блять"... Но выволочку, которую ей тогда устроила мамочка, она хорошо запомнила. А тут - надо же - "пусть привыкает". Привыкать Маша не хотела, по крайней мере повторять эти слова.

И как-то незаметно время пролетело, и мамочка засобиралась уезжать.

Ужасный момент. Всё время Маша знала, что мама уедет, а сама она тут останется. Но это было как-то далеко. А теперь мамочка берёт сумку, обувается, обнимает дочку, наставления последние. И Маше сразу стало горько, и слёзы сами побежали, потекли по щекам, по носу, закапали в тарелку. А ведь она собиралась не плакать.

Мамочка, конечно, обнимала её, и целовала в мокрый нос и в зарёванные глаза, и обещала звонить и скучать, и даже письмо написать, и Маша тоже письма писать обещала, но слёзы всё капали и капали, а мамочка шутила:

- Когда ты плачешь - у тебя глаза синие-синие, как море, - и Маша смеялась, но всё равно плакала.

Но как ты не плачь, а время, когда мама уходит уже точно совсем, всё равно наступает. И Маша ещё помахала ей в окошко, и услышала, как хлопнула калитка и потом горько-горько вздохнула.

Вот что теперь делать?

Она постояла ещё у окна, утёрла нос ладошкой и повернулась к пра. "Бабушкой" назвать её язык не поворачивался.

- Зоя Афанасьевна, - ещё хриплым от слез голосом. Девочке вдруг захотелось поднять руку, как на уроке. - А куда положить вещи?

Урмо

Встающий и ругающийся демонятко не замечал подкравшегося тебя до последнего момента потому что ты измазался в грязи по самые уши, что показалось тебе хорошим знаком. Замораживающее дыхание также сработало на отлично, сковав его корпус мгновенно сконденсировавшимся льдом и приморозив короткие кривые ноги к застывшей грязи. Осталось только откуси...
Хлоп.
Нету. Был и нету. Вертишь разочарованно головой. Следы в промороженной грязи есть, а демонёнка нету. Впрочем, обескураженно повертев головой замечаешь его. Валяется на спине шагах в тридцати от тебя, подле телеги. Пытается встать.
Встретились взглядом на секунду. Тут же отводит глаза в сторону...
Хлоп.
Нету.
На этот раз обнаружился ещё дальше, в горячей луже, из которой ещё минуту назад бил столб кипящей воды.
— А ну пошёл отсюда, чмо криволапое! — орёт на тебя, погрузившись в горячую воду по самую шею, — А не то сожру твою печень!

Диесс Ахт

Попыталась спрятаться возле гейзера, но первая не выдержала температуры. Осталось только бежать, петляя, по этому полному грязи и пара полю, бежать, лавируя между столбами кипятка, бежать, пока... Пока не влетаешь в группу людей. Штук двадцать. Рылись в грязи, пока ты не плюхнулась в самую большую её лужу. Мужчины, женщины, дети. Слабые и тощие по сравнению с недавней жертвой. Смотрят на тебя затравленно, со страхом, хоть ты и в восемь раз меньше.
— Уходи, уходи, — тихо-тихо говорит ближайшая женщина, — ешь любого и уходи...
А вставший из грязи чуть поодаль подросток увидев тебя, увидев Арбера за твоей спиной поднял крик:
— Господин Дохау, Господин Дохау, дикие хуу тууууу....

Арбер

Самка завела тебя в самую гущу врагов. Еды. Человеков. Слабых и жалких, пахнущих дурно, наверняка противных на вкус, но человеков.

Марк уныло тащился вперёд по дороге. Однообразный пейзаж по сторонам осточертел ему ещё два часа назад, баллоны давили на спину, радовало одно: он наконец отделался от этой унылой доски Кэролин, задолбавшей своими вопросами. Впрочем солдат был с собой честен и признал пользу подобного разговора. Как минимум, когда он отделался от этой психологини ему стало в разы легче. Вот бы ещё быстренько найти портал, который перенесёт его обратно в город,подобная местность, в которой за каждым камнем мог прятаться...

— РАВУРАРАРАРРАВУ, — волосатая рыжая хрень прятаться не стала, бросившись прямо на него. Херриган мельком отметил, что тварь мелковата, и за её голову ему мало что дадут. Да и на обычного орангутана похожа. Когда же из-за спины монстра скользнула вторая, на этот раз белая, спина он сменил своё мнение о лёгкости предстоящего боя. Заходит с фланга... Эта тварь будет поопасней! Вон как несётся! Херриган повёл в его сторону сволом огнемёта, да будет благословлено это воистину божественное приспособление, решив просто пнуть ногой рыжую мерзко ревущую башку, на которой...

Спаси Христос! На ней языки огня! Она вся горит!

Когда банда выдвинулась в путь тени в парке уже вытянулись к горизонту, через пару часов солнце должно было окончательно зайти. Самый раз для вечеринки с костром. Четверо подменышей успели к месту встречи как раз, не самыми первыми, но и не последними. К слову, последним прикатил Джокер со своей бандой. Меж тем собралось почти полдюжины мальчишек и девчонок из школы. Джейкоб увидев Руби прям засиял, сразу же познакомил её со всеми присутствующими, хотя Руби и так знала большую часть по школе.
Джокер сообщил, что Сэнди подъедет прям на пляж, после этого дети отправились к пляжу. Если так посмотреть, то Джей и Тиль были практически самыми мелкими в компании, хотя Тиль отчаянно харахорился и пушил хвост, стараясь казаться старше.

Путь до пляжа занял чуть больше получаса, большую часть этого пути велосипеды неслись через бескрайние цветочные поля, вотчину взращённую Зеленолапым. Холмы с левой стороны от дороги становились все ниже и все ближе к дороге, а вскоре, когда дети выехали из цветочных угодий, они и вовсе скрылись за зарослями кустов что появились по обе стороны. Правда и они пропали когда стал ощущаться соленое дыхание океана. Проехав меж двух кумушек, почти лысых меловых холмов, банда подростков выехала к океану. Вскоре показалась парковка общественного пляжа, его беленые одноэтажные домики, правда велосипеды даже не стали сворачивать к ней, а поехали дальше по дороге, только когда впереди замаячили бетонные блоки и ворота космодрома, подростки свернули к океану и по небольшой тропке скатились к пляжу. Этот пляж был диким, здесь редко можно было увидеть отдыхающих, с одной стороны его ограничивал каменный оползень со столетним карабельным остовом, а с другой стороны начинались скалистые уступы, о которые бились волны. При желании на уступы, конечно, можно было залезть, но более менее доступен был только один, который местные называли то Вдовьими Ступенями, то просто Скалой.

Здесь уже пылал костер, возле него можно было увидеть Сэнди и ещё пару подростков постарше, видимо снаряженных присматривать за мелюзгой, правда несколько упаковок баночного пива лежавших рядом со съестными припасами явно намекали на их планы.
Новоприбывшие покидали и свои, надо сказать довольно малочисленные припасы в общую кучу и поспешили устроится у костра. С дороги кто-то устал, кто-то проголодался, но в основном всем хотелось пить. Все расселись и по кругу пошли бутылки с соком и банки с пивом. Джокер, строя из себя крутого выудил откуда-то рукодельную сигаретку, оооочень сомнительного вида, и к запаху костра примешался какой-то сладковатый аромат.

Тиль почти сразу устроился вместе со всеми у костра, и как настоящие взрослые пацаны с удовольствием приложился не к бутылке сока, а к банке с пивом, да и сигаретку не пропустил мимо.

- Ага, сигнал к атаке три зеленых свистка, - подтвердила Эбби, с трудом скрывая облегчение. Идти к дому одной было все-таки страшновато, - похоже, пауки все же любимое блюдо библиотекаря... - Ой! Кстати! Ты же Тиль? В смысле, Тиль это ты и есть! То есть, я знаю ,что ты Тиль, но не думала, что Тиль - это ты...
Девочка, похоже запуталась окончательно.
- Словом, с воском ты придумал хорошо, а со скалы прыгать не надо, - старательно проговорила пикси.

Автандил в один миг покрылся холодным потом, просто от испуга, хоть и не особенно удивился произошедшему. Что-то такое он уже давно начал подозревать. Проверки, не поддающиеся никакой логике. Слишком уж спокойное поведение. Да и просто некоторая отстранённость, замкнутость некогда постоянного собеседника давно уже наталкивали на неприятные мысли. Так что либо у него после усовершенствования или несанкционированного вмешательства чужого-инженера неисправен сканер, либо... либо он сам чужой. Просто потому, что Горидзе не ощущал ровным счётом ничего. Не мог, не хотел верить в такой нелепый исход. Подняв согнутые в локтях руки на уровень плечей, ладонями вверх, вр.и.о. первого помощника на шаг отступил от бывшего руководителя и, чего уж там, почти друга.
— Это... это... просто брэд какой-та, слюшай! — каки всегда в минуты сильного волнения, прорезался акцент. — Ты, слюшай, сам чюжой, и кошька твоя чюжая! Ты или ценный прибор испортиль, или вообще в воздушный шлюз ходи, потому что точно чюжой!

"Портреты героев в начале пути"

По порядку: Вельмот Эстодар, Лантир Сольто Эбельгамо, Арастиния Дретчстикер, Тагил, Соггрин, Аластайр Лесной Орех и Диллед.







А все вместе по ссылке: ссылка

Позавтракав, Руби решила какое-то время побыть ещё дома. На пацанов она всё ещё дулась, потому выходить на связь самостоятельно не спешила. Пусть знают!
Помыв за собой посуду, Рубина пошла в гостиную, потому что там стоял телевизор. Пощёлкав каналы туда-сюда, Руби узнала прогноз погоды, курс валют и отсутствие новостей в родном городе, что было странно, учитывая пропадающих детей. Всё это было скучно и неинтересно, и юная фея полезла в тумбочку, на которой стоял телевизор с видеомагнитофоном, потому что в ней хранились кассеты.
Рубина смотрела на обложки и откладывала в сторону то, что ей казалось неинтересным. Так первыми в сброс ушли фильмы с Брюсом Уиллисом, какие-то древние постановки, где все были в старинных одеждах, вроде Ромео и Джульетты или Калигулы, фильмы про Джеймса Бонда... Мультики Диснея удостоились куда большего внимания. Однако все они уже были смотрены-пересмотрены, потому Руби сомневалась. В конце концов, она сгребла все кассеты обратно, оставив только те, что были с мультяшными обложками. Раскладывая их вокруг себя, девочка внезапно наткнулась на одну, которую вроде бы не видела. На обложке была изображена героиня японского мультсериала про девочек-волшебниц "Сейлор-Мун" в шикарном белом свадебном платье, с цветами в руках. Феечка не смогла вспомнить ничего подобного, и решила, что для сегодняшнего утра свадьба как раз подойдёт.
Вопреки ожиданиям, что свадьбой мультфильм закончится, он с неё начался. Рубина даже подумала, что кто-то стёр начало, или записал неправильно, однако вступительная песня и титры были вроде бы на месте. Смотреть на семейную жизнь воина Луны и как-его-там-мужика-в-маске, который, кстати, Рубине никогда не нравился, феечка не горела желанием, так что решила выключить, как только торжество закончится.
Однако что-то пошло не так. Посреди торжества, как раз перед тем, как молодожёны должны по традиции резать торт, эти самые молодожёны заперлись в каморке под лестницей. И принялись друг друга раздевать. Может, они хотят удивить гостей, и побыстрому сменить одежду? Невеста из такого платья сама точно не вылезет, ей, конечно, нужна помощь... Только зачем же трогать её за грудь при этом? Хотя ей вроде бы нравится... А где их сменная одежда, интересно, тут только вёдра да швабры... И моток бельевой верёвки... О, ну вот, подружки невесты их уже ищут... Да зачем они все раздеваются? Неужели...
Рубина с открытым ртом смотрела на происходящее на экране. Она, конечно, знала, откуда берутся дети, но ничего подобного и близко никогда не видела. Досмотрев до конца, она аккуратно вернула все кассеты на место, как будто ничего не трогала.
Увиденное не шло у девочки из головы. То, что всё происходит вот так... Руби даже проверила, есть ли в их чулане под лестницей верёвка. Непонятно зачем, ведь девочка прекрасно знала, что она хранится в другом месте. Потом она вспомнила, что не раз видела, как старшеклассники парочками прячутся иногда, или запираются в машинах... Вот это интересно!

Гизелла поймала обращенный на себя взгляд профессора. Глаза с аккуратным, почти незаметным макияжем, изумленно расширились на какую-то секунду, и слуа могла была покляться, что в них промелькнуло сытое довольство.
Преподавательница тем временем уже довольно кивнула.
- Химические процессы in vivo, мисс Бэрроуби, будут более подробно рассматриваться в курсе биохимии, нежели в курсе органической химии. Вы, как я помню, работаете по программе фармацевтики, так что полная биохимия вас ждет. Что касается вашего вопроса, то in vivo существуют два основных механизма ацилирования - через тиоловые эфиры, например, кофермент А, и через смешанные ангидриды, чаще всего фосфорные. Оба эти механизма, по сути, сводтся к переносу ацильного остатка через создание нестабильного промежуточного соединения, распадающегося на фермент, ацилированное соединение и освобожденный от ацильного остатка кофермент, - миз Карвуд быстро набрасывала общую схему реакции переноса, иллюстрируя свою мысль, - прямое присоединение ацильной группы случается только в случае образования вторичного свободного ацильного радикала, образующегося в результате взаимодействия жирных кислот и включающих липидный остаток соединений с гидроксилом. Показательна конфигурация электронного облака при атаке гидроксила и выбор им центра атаки... - Гизелла обнаружила себя заслушавшейся против своей воли, пусть даже она понимала примерно половину из объяснений профессора, вернее, следить за полетом химической мысли ей удавалось примерно половину всего времени. В какой-то момент слуа поняла, что чисто на автомате кивает головой синхронно с интонационными пиками объяснений. Самопроизвольно мелькнула мысль, что стоит порыться в библиотеке, чтобы получше понять эту кажущуюся чистой абстракцией электронную теорию.

Внезапно нахлынувшая тишина ударила по ушам. Проследить за сокурсниками не удалось - понятие о свободных радикалах и особенности ацильного и гидроксильного радикалов оказались слишком оглушающими, чтобы заниматься чем-то параллельно с ними. Пол под ногами казался странно неустойчивым, лица сокурсников плыли и покачивались, как и форма стен аудитории, потолок и вид из лучащихся солнцем окон. Реальными казались только лицо преподавательницы, листы белой бумаги, исчерканные схемами и пометками и нарастающее чувство опасности.

...Он парил немного выше макушек, маленький и обманчиво безобидный, почти прозрачный, лениво крутясь на месте, окутанный струйками тумана и марева. Гизелла знала, что пряталось под ними - тот самый неспаренный электрон на внешней орбитали. Химерический Свободный Гидроксил, один из самых агрессивных и разрушительных радикалов, был готов атаковать любого, кто окажется в его активационном радиусе, достаточным для инициации реакции.
К счастью, химерка была полупрозрачной от собственной Случайности (*). Она должна была исчезнуть под грузом Банальности, если никто не поможет ей выжить, до конца следующей лекции.

Сью улыбалась и вела себя непринуждённо, словно отсутствие необходимости носить маску дамы в беде вернуло ей доброе расположение духа. Возможно, ей нравилось чувствовать себя хозяйкой положения или же пушка в руке придавала ей большую уверенность. Её подельники напротив, заметно нервничали. Стволы их оружия перемещалась от одного посетителя к другому, руки не очень заметно, но всё же дрожали, на лбах выступил пот. Видно было, что в этом деле они являлись новичками.

- Не поймите меня неправильно, ребята, - усмехнулась Сью. – Обычно я решаю вопросы куда более деликатно, но тут на кону большие деньги при острой нехватке времени. Если не будете играть в героев, то никто не пострадает. Иначе я без колебаний нажму на курок – мне не привыкать.

Последняя угроза звучала весьма зловеще и вполне искренне. На прицеле пистолета Сью оказался бармен, вновь потянувшийся к барной стойке. В одно мгновение раздался выстрел лазерного пистолета, и энергетический луч прошёл в считанных сантиметрах от щеки бармена, оставив на ней тепловой след. Это заставило человека за стойкой высоко поднять руки над головой и отойти в сторону. Демонстрация силы явно произвела на него и посетителей должное впечатление.

- Майло, действуй, - скомандовала Сью.

Старик кивнул в ответ на приказ, отложил свою винтовку и достал из кармана предмет, походивший на термальную гранату. К ней был пристроен кустарным способом необычный механизм, в котором узнавались детали камеры слежения. Старик внимательно осмотрел помещение и на глаз определил место в его центре, куда подвинул один из столов, на котором очень аккуратно разместил гранату. Что-то нажав на приложенном к ней устройстве, он активировал устройство, похожее на камеру, которое тут же просканировало помещение.

- Это бомба, - прокомментировала Сью происходящее для перепуганных посетителей. – Бомба с панорамной камерой, через которую мы будем видеть всё, что происходит в этом помещении. Попытаетесь выйти, вызвать копов или выкинуть ещё какую-нибудь глупость после того, как мы уйдем, бомба активируется и уничтожит всё в этой комнате. Через два часа устройство деактивируется, и вы будете свободны.

Сказав это, девушка-варгр приказала команде курьерского корабля выйти на улицу. Уродец держал всех пятерых на мушке, старик же настраивал передачу видеосигнала на планшет, но вскоре замкнул процессию.

- Оружие мы спрячем, но вы всё равно под прицелом, - тихо сказала Сью, когда пятеро пленников и трое их похитителей оказались на внезапно опустевшей улице. – У нас есть ещё взрывчатка, которую мы пустим в ход, если всё пойдёт плохо. Спокойно двигаемся в сторону космопорта, не привлекая лишнего внимания.

Максим в это время пытался связаться с властями, используя свой разум и нейроинтерфейс. Как и всё, касающееся бюрократических процедур на Эндпоинте, это оказалось весьма непросто. Программа, обрабатывающая звонки в полицию, включала в себя анализатор голоса и на сообщения через нейроинтерфейс упорно не реагировала. Пришлось обходить систему и выходить на оператора, с которым мистер Янг хоть и не без проблем, но контакт наладил. Вскоре всё, что он слышал, слышали и в полиции. Однако ответ Сью на вопрос Макса поставил под сомнение полезность этих действий.

- Вы удивитесь тому, как высшие слои бюрократического общества падки до вещей, которые сами же и запрещают, - ответила Сью. – Местная элита располагает практически безграничной властью, но не может легально приобрести крепкий алкоголь, стимуляторы, порнографию, даже кондитерские изделия некоторых марок запрещено ввозить на Эндпоинт. И тут появляюсь я и предлагаю предоставить некоторые запретные удовольствия в обмен на смягчение таможенных процедур. В результате вместе с теми же конфетами я могу протащить в колонию всё, что угодно – оружие, взрывчатку, наркотики, даже человека. Поверьте, контрабанда – чертовски выгодный бизнес, особенно, если научиться находить подход к правильным людям.

Очевидно, у Сью был свой человек в правительстве планеты, притом весьма влиятельный, а, значит, местные силы безопасности тоже могли быть подкуплены. Эта догадка и тот факт, что все многочисленные сотрудники полиции, встреченные до того в колонии, куда-то испарились, не придавал Максу оптимизма. Впрочем, от этих мыслей быстро отвлёк гул сирены. Купол над колонией заморгал ярко-красным цветом. Вопреки ожиданиям охранники в форме не слетелись к бару.

- Нарушение герметичности, - с ужасом произнёс старик. – Что будем делать?

После его слов стала ощутима нехватка кислорода. В искусственной атмосфере под куполом явно была утечка, о чём и сигнализировала сирена. Это же объясняло отсутствие местного населения на улице – они очевидно лучше трактовали цветовые сообщения на куполе и заранее удалились в безопасное место. Чужаки таких мест, очевидно, не знали. От бара они отошли уже метров на сто, до станции монорельса оставалось полтора километра.

- Мне надо подумать, - ответила озадаченная Сью.

Вспомнив столь необходимую подробность, Рубина кинулась наверх, стараясь одновременно прислушиваться и шуметь , показывая, что Приют обитаем. Поиски зонта заняли некоторое время, и ещё какое-то время ушло на то, чтобы придумать, как бы его достать.



После чего девочка вернулась в комнату с балконом. Покричав ещё и напряжённо вслушавшись в тишину (вдруг всё же кто ответит), Рубина вздохнула и сосредоточилась на том, что хотела сделать.

Немного подумав, она подошла к камину и села перед огнём прямо на пол, сложив ноги по-турецки. Вгляделась в пламя, протянула к нему ладошки, зажмурилась, чтобы не отвлекаться от ощущения тепла... Огонь был тёплый, домашний, мягкий, он нёс уют и безопасность, а за окном бушевал дождь, и друзья были неизвестно где... Рубина открыла глаза и видела теперь только завораживающий танец пламени в камине. Ей казалось, огонь обступил её со всех сторон, но не для того, чтобы навредить, а чтобы защитить и согреть. Огонь был большой и сильный, такой сильный, что у Руби дух захватило от восхищения. Он был добр - сейчас, во всяком случае. Она хотела обратиться к нему так, как и подобает обращаться к столь могущественной силе, но не смогла найти слов, и только смотрела снизу вверх, и в конце концов произнесла:

- Ты такой большой, а я маленькая... Я приму всё, что ты дашь мне. Я не вижу дороги во тьме, пожалуйста, укажи мне путь...

Ей не нужно было объяснять, огонь отзывался как будто и на её слова, и на её мысли.

- К нему, - Рубина вдруг поняла, что сжимает в руке рисунок Джея, и показала его огню. В отблесках пламени отразились глаза Джеймса, но не успела девочка поражённо выдохнуть, как видение исчезло в огненном танце.

Определившись со своими планами члены команды так и не получившего официального названия корабля типа скаут/курьер, направились в город. Макс же остался дожидаться заказчиков на груз, а также машин для заправки резервуаров воздуха и воды, и прочистки канализации.

Четверо членов экипажа пешком проследовали до КПП космопорта, где с удивлением обнаружили вялотекущую очередь из шести других астронавтов, стремившихся покинуть не самый гостеприимный порт. Очередь медленно двигалась от одного пункта контроля к другому, у каждого из которых кучка бюрократов в официальной чёрной с красными полосами (как у курсантов имперского звёздного флота) мундирах проводили необходимые проверки.

Сперва шло сканирование медицинскими датчиками, чтобы никто из посетителей не занёс в ограниченное пространство колонии смертельный вирус, с которым на планете невозможно было бы бороться. Медицинский осмотр осуществлялся проверкой ручной клади (для более габаритных грузов действовала отдельная процедура досмотра) на предмет экзотических животных, паразитов или запрещённых к ввозу субстанций.

После пяти-семи минут осмотра можно было пройти к следующему пункту, где женщина-бюрократ с парочкой солдат, форма которых отличалась лишь наличием шлема, бронежилета и кобуры с лазерным пистолетом на поясе, проводили тщательный (при помощи датчиков, в основном) обыск на предмет провоза оружия, опасных имплантантов и тругих предметов, которые при случае можно использовать как оружие. Перчатки Дима вызвали повышенный интерес у проверяющего, но после консультации с вышестоящим чиновников посредством коммуникатора, корабельного инженера пропустили дальше. Естественно, процедура досмотра сопровождалась зачитыванием постановления местного правительства о недопустимости ношения оружия на территории колонии.

Последний этап местной таможни был самым нудным и придирчивым. Здесь бюрократы требовали заполнить документы на въезд, в которых указывались во всех подробностях биографические данные о визитёре (включая гражданство, планету регистрации, криминальное прошлое), о целях его визита, о религиозных и политических взглядах. После этой и без того утомительной процедуры, которую требовалось осуществлять по-старинке вручную, инспектор таможни перебивал данные с документа в компьютер, который сверял данные с имеющимися в колонии базами преступников, террористов, сектантов и прочих неблагонадёжных лиц.

После почти часа бюрократического ада выдавался временный паспорт, подтверждать который необходимо было ежедневно в здании планетарной администрации. С этим паспортом охрана разрешала подняться на поезд до колонии, но перед этим требовалось ещё купить билет за 10 кредов. А дальше звёздных путешественников ожидала короткая поездка, за время которой можно было насладиться видами укрытого прозрачным куполом города. Все здания в колонии были выполнены из стандартных металлических блоков и напрочь лишены всякой индивидуальности. Большинство построек имели в высоту не более пяти этажей. Для движения по улицам использовался архаичный наземный транспорт, причём личного транспорта не было вообще.

Сразу после выхода со станции монорельса находился небольшой парк с искусственной травой и деревьями. В центре располагалась пятиметровая металлическая статуя какого-то лысого мужчины в уже знакомом полувоенном костюме. Статуя встречала всех гостей города поднятой в приветствии правой рукой. По парку прогуливалось около десятка людей, каждый из которых был облачён в стандартную для жителей колонии униформу, вот только цвета различались - доминировал бежевый, но были и уже знакомый чёрный с красной полоской, тёмно-синий с белой полоской и серый. И на станции, и в парке, и на улицах за ним в великом множестве встречались плакаты, призывающие граждан не мусорить, соблюдать правила дорожного движения и не появляться в промышленных районах без защитного снаряжения. В самом городе, даже в его "туристическом" районе, смотреть было решительно не на что - более скучное место сложно было придумать.

Макс:

Огромный тягач прибыл с небольшим опозданием (не иначе из-за бюрократических проволочек). Водитель в серой униформе помогал с погрузкой, а супервайзер в точно такой же униформе, но бежевого цвета всё время погрузки возился с кипой бумаг для таможни и других планетарных органов власти. Наконец, когда все формальности были улажены, супервайзер перевёл оговоренную сумму в 35 тысяч кредитов с бонусом в 2 тысячи за скорую доставку (что являлось довольно редким делом в сфере грузовых перевозок).

После завершения всех операций в космопорте Максим наконец мог оставить корабль в покое и присоединиться к товарищам в городе. Правда на его пути стояла целая цепочка бюрократических процедур, с которыми ранее столкнулись его товарищи. По иронии судьбы на свой первый пункт таможенной проверки Макс заходил в то время, как последний из его компаньонов вставал со стула у последнего этапа. Разобравшись наконец со всеми утомительными процедурами, пилот направился в ближайшее питейное заведение под названием "Кольца Сатурна" (причём, судя по увиденным в городе вывескам, это название было величайшим в колонии проявлением фантазии). Туда же собирались отправиться Дим и Алекс, а позднее должны были подойти Кельвин и Док.

Док и Кельвин:

Господа Краузе и Мерсерес направились в планетарный центр межзвёздных деловых операций. Удивительно, но этому зданию удалось достичь невозможного - даже на фоне однотипных строгих построек, не имеющих ничего общего с архитектурой, трёхэтажный центр казался чудом безвкусицы. Здание походило на идеальной формы куб, напрочь лишённый каких-либо неровностей, даже окна отсутствовали как класс. Пройдя мимо двух охранников на входе, пара звёздных торговцев оказалась в огромном холле, в центре которого в гордом одиночестве находились письменный стол, за которым сидела женщина лет сорока в таком же как у охранников и прочих бюрократов чёрном костюме с красной полоской, в очках с толстой оправой. Всем своим видом она походила на строгую школьную учительницу из классических фильмов, где показывалась Земля далёкого XX века.

- Что вам угодно? - спросила женщина у двух посетителей и нажала какую-то кнопочку на клавиатуре своего довольно старого компьютера.

Поверхность пола перед столом тут же разъехалась, и из открывшихся полостей появилось два кресла из белого пластика.

Дим, Алекс и Макс: (чуточку позднее)

Дмитрий и Алекс немного походили по городу, выискивая среди сотен однотипных зданий единственное нужное. К сожалению, электронная система навигации в колонии отсутствовала как класс, причём это явно было сделано сознательно. С указателями здесь тоже были большие проблемы, а большинство прохожих избегали незнакомцев, резко выделяющихся из общей массы своей необычной одеждой. Наконец удалось найти те самые "Кольца Сатурна", где было решено собраться после завершения всех дел. К удивлению, внутри заведение оказалось довольно уютным. В полутьме зала имелось два десятка круглых столиков, в центре находился стол для виртуального аэрохоккея, в углу - музыкальный автомат, игравший что-то из туземной варгрской музыки. Посетителей внутри было семеро и, судя по одежде, никто из них не был местным, только бармен и охранник на входе были облачены в стандартную для Эндпоинта униформу. Три мужчины в поношенных жилетах, популярных у пилотов по всей галактике, о чём-то шумно говорили на незнакомом диалекте английского, разобрать который было весьма сложно, пили пиво из бутылок и курили бездымные сигары. У барной стойки молодой человек мило общался с девушкой в оранжевом комбинезоне. Рядом с музыкальным автоматом расположилась представительница расы варгров, одетая почему-то по виланийской моде и, грустно глядя на полупустой стакан, монотонно качала головой в такт музыке. Ещё один человек расположился за отдельным столиком, где уплетал ароматный комплексный обед, при этом еле слышно общаясь с кем-то в чате через свой КПК.

- Добро пожаловать в "Кольца Сатурна", господа, - поприветствовал вновь прибывших бармен, высокий мужчина крепкого сложения с простеньким металлическим протезом вместо левой руки. - Что будете заказывать? У нас широкий ассортимент блюд виланийской кухни и разнообразных напитков. Меню доступно через сеть.

Через некоторое время Тиль вернулся, довольно подмигнув Руби. Руки он держал в карманах, как и было сказано, но видя что девочка на него посмотрела, оттянул карман шорт, и посмотрел на своё запястье.
- Скоро рванет.

Когда откапали своё последние ноябрьские дожди и землю сковали неожиданно суровые морозы, в императорских провинциях, под Эскерольдом, под Липишем, под Нирном, под Конвеллом и Уэллендорфом не осталось ни одного захватчика.
Началось всё, конечно, с одномоментного исчезновения армии Дефта, что означало практически полную потерю магической поддержки. Без неё дарсийцам и оркам штурмовать Эскерольд, забрасывая имперцев трупами, почему-то резко расхотелось.
Орда спешно отступала на юг, грабя по второму разу захваченные недавними союзниками-дарсийцами города, сжигая недосожжённые замки. Обогнать зиму у орков не получилось, но в целом поход оказался весьма и весьма удачным. Прибыльным. Началом орочьей государственности даже стал, хотя демон её знает, переживёт ли она Азарага, Большого Эркахана, хотя бы на пару лет.
Следующим летом, четырнадцатилетний Стефан Первый прошёлся с войском аж до самого Фета и принудил к вассальной клятве всё, что не сжёг, что стало концом Дарсийского Союза.

К слову о пожарах. Дефт было решено восстановить не на старом месте, а уже в предгорьях Сибилл, в полутора сотнях вёрст от старого пепелища. Скрипя зубами, Верхховный Совет согласился на предложенные Императором условия.

Да. Император. Широким жестом он пожаловал бывшему Регенту одну из северных провинций, отправив того, таким образом на пенсию. На север же переселился и лишённый должности Гальвус.
Новым Верховным стать пока никому Стефан не предложил. Кто знает, может рано или поздно эту должность займёт Рэм Репей? С ним, кстати, сгоревшую в конце ноября на старом северном тракте таверну никто не связывает, что, наверно, хорошо.

Остальным же персонажам этой истории вряд ли удастся мелькнуть в исторических хрониках. Мастер меча с учеником ушли куда-то в северную глушь, Кигельбургер возвращаясь в Эскерольд простудился, слёг и умер не приходя в сознание через неделю. Мать была безутешна.

Друид же возвратилась в пущу и была там очищена от демонической скверны полностью. Но больше она, ставшая среди эльфов некоторого рода знаменитостью, на земли людей не ступала.

Хеппи энд, ага.

После оплаты обязательного портового сбора доступ в планетарную информационную сеть был разблокирован, и все члены команды устремились в паутину за интересующими их сведениями. Развитие местной сети были весьма ограничено, как и всё на этой отсталой планеты. Кроме того, планетарные власти накладывали жёсткие ограничения на содержимое страниц – минимум вольностей, как в стиле, так и содержании, даже страница, посвящённая туризму (соответствующая отрасль, к всеобщему удивлению, имелась на Эндпоинте), была выполнена в стиле официальной скучной страницы какого-нибудь бюро по пошлинам.

Рэд благополучно разыскал контакты заказчика на груз семян с Гара и оставил ему сообщение. Через пять минут на сеанс видеосвязи вышел пожилой человек в очках и белом халате, который представился доктором Рубеном, научным руководителем аграрного института Эндпоинта. Профессор сообщил, что в пределах часа его команда займётся осмотром и, в случае его успешного прохождения, транспортировкой груза из трюма, после чего будет произведена оплата оговоренной суммы в 35 тысяч кредитов, облагаемых местным десятипроцентным налогом. Также Алекс ознакомился с предложениями по заправке топливом, чистым воздухом, водой и едой, которые не слишком отличались друг от друга и находили в общегалактическом ценовом диапазоне. Топливо, как и сообщал справочник, предоставлялось лишь неочищенное по цене 110 кредитов за 1 тонну. Других вариантов на планете не имелось.

Макс плохо разбирался в промышленных судах, задачей которых была перевозка огромных тяжестей в пределах одной звёздной системы. Пылившейся грузовик относился к именно такому классу, имел тоннаж примерно в две тысячи тонн и не был способен совершать прыжки. Стоил подобный корабль в его теперешнем состоянии не больше двух-трёх миллионов при условии, что вся его электронная начинка осталась на месте и в рабочем состоянии. Затем пилот просмотрел данные новостных лент относительно безопасности в системе и её окрестностях. К сожалению, планетарные СМИ находились под жёстким контролем правительственных структур, поэтому информация сообщалась только в положительном, выгодным власти, ключе. Про пиратов была лишь одна заметка, касавшаяся довольно далёкой системы Шур и устаревшая более чем на год. Суть заметки заключалась в том, что в Шуре началась антипиратская операция под эгидой контр-адмирала Харраша из звёздного флота системы Амунхан. По криминалу на самом Эндпоинте сведений никаких не было, зато сообщалось о строгих мерах противодействия насилию и провозу нелегальных грузов, в общих чертах озвученных в приветственном письме.

Доку совсем не везло с поиском предложений по доставкам или торговле. Жёсткий контроль планетарной администрации выводил всю торговлю из онлайн-пространства и сводил все торговые операции к подконтрольному правительству центру имени Магнуса Кирали, где сертифицированные брокеры проводили все сделки. Адрес этого места, расположенного недалеко от станции монорельса, связанной с компоротом, прилагался. Вообще большая часть колонии была закрыта для визитёров – попасть в промышленные и жилые зоны было невозможно без специального пропуска, получение которого представляло собой тяжёлое испытание даже для закоренелого бюрократа. Для «туристов» имелась лишь рекреационная зона с несколькими отелями, магазинами и клубами, которые по скудным описаниям на информационных страницах ничем друг от друга не отличались. В той же открытой зоне располагался центр межпланетной торговли и имперское посольство.

Обратный путь Джей проделал без особых приключений. Часовая прогулка по городу, да ещё и без обычного пекла, была плевым делом для мальчишки. За консервы пришлось отдать последние денежки, одного цента даже не хватило и пришлось пообещать принести позднее.
В Приюте никого не оказалось. В отличие от города, над которым тучи только сгущались, здесь уже во всю лил дождь.
Джей любил смотреть в окно, за ним виднелась холмистая местность, поросшая невысокими деревьями и кустарниками. Расположение холмов напоминало расположение домов в городе, огромная ель, видневшаяся за ними, высилась точно на месте радиовышки. Даже река здесь присутствовала, правда в отличие от настоящего, почти иссохшего потока тепловатой воды по колено, местная была полноводной и довольно глубокой. Тиль был большим любителем сбегать поплескаться в ней. Он даже говорил, что видел там пару раз русалок.
Единственное далеко от дерева Приюта Джей и его друзья старались не отходить, поскольку местность вокруг была довольно зыбкой. В одни дни холмы больше походили на дома, в другие меньше, иногда река огибала дерево на востоке, а иногда на западе. Несколько дней назад, холмы стали почти настоящими домами.
Сейчас же, за струями дождя, от них были видны только силуэты.

Клинки инсектоида прочертили в песке арены две параллельных линии, разделяя поединщиков.
- Это Священная Двойная Сплошная, теплокровное. Пересеки её и на тебя падет страшная кара!

- Пираты и контрабандисты часто устанавливают модифицированные прыжковые двигатели, - пояснил старший техник, разумно посчитавший себя более компетентным ответчиком. - Обычно это двигатели хайверского производства, не прошедшие лицензирование в Империи. В центральных системах подобное редкость - там слишком много контроля и отчётности, чтобы подобным заниматься, но во Фронтире двигатель-4 позволяет обойти любые таможенные и пограничные заставы, так что с целью выявления преступников по косвенным признаком приказано проводить досмотр. Хуже всего, что модификацию часто маскируют под серийную модель, но тут на помощь приходят датчик радиации и сверка номера с базой.

И тут слово взял Кельвин, ухитрившийся рабочую ситуацию сделать предельно неловкой. Вот и Грэнтли смотрела на него, открыв от удивления рот. Ситуация была настолько абсурдной, что у молодого и неопытного лейтенанта просто не находилось слов для ответа. Возможно в иных обстоятельствах Кельвин и был бы ей интересен, но сейчас, когда она старший офицер при исполнении в окружении своих подчинённых, уважение которых пытается заслужить, заигрывания навигатора-ловеласа могли закончиться только одним. ШЛЁП. Это ладонь младшего лейтенанта в белоснежной перчатке звонко опустилась на щёку Мерсереса.

- И вам чистого космоса, - строго сказала Грэнтли, краснеющая с каждым мгновением всё больше, и поспешила покинуть корабль.

Морпехи и техники направились вслед за ней. Старший техник с имперского судна при этом улыбался как лошадь, глядя на отпечаток ладони на щеке Кельвина. Едва проверяющие покинули борт, корабли расстыковывались и имперский крейсер лёг на курс в пылевое облако, где и прятался до этого от сканеров и датчиков.

Вид солдат и военных разом сбросил последние тревоги насчет пиратов, так что Макс даже позволил себе расслабиться и улыбнуться вошедшим.
Вид нервничающего офицера, довольно миловидного надо сказать, заставил пилота подняться со своего кресла, что бы придать хоть какого-то комфорта девушке, парень поприветствовал офицера так как их учили в академии. Может быть хоть этот пусть и простой ритуал, придаст ситуации некоторой привычности.
- Добро пожаловать на борт нашего судна, мэм, - поприветствовал он её в свою очередь. - Капитана у нас нет. Не выбрали. Я пилот, Макс Янг, наш навигатор, Кельвин Мерседес...
Макс представил остальных спутников присутствоваших в рубке, после чего продолжил.
- Цель прибытия в систему, пополнение запасов топлива, перед следующим прыжком и выгрузить груз зерна, доставленный по контракту из системы Аркайена. Дмитрий, ты не проводишь техников? Алекс, составь на всякий случай компанию, Дмитрию. Кельвин, останься, пожалуйста, на посту, это важно. Мы же пока можем спуститься в трюм и осмотреть груз.
Стараясь не терять времени, пилот, поторопился взять документы у Манфреда.
- Составите нам компанию, Док?

Рубина отчего-то насупилась и уселась за Джеем так, что из-за него виднелась только макушка девочки.

- Не закончатся наши силы... Чего они должны заканчиваться... - пробормотала она себе под нос.

После чего, осенённая неожиданной мыслью, снова вскочила прямо на скамейку, и, оперевшись руками на плечи Джеймса, наклонилась к учителю и жутким шёпотом спросила:

- Ошейник вытягивает из Тиля гламур?!

Застыл Мартин. Шевелятся губы капризные беззвучно. По губам читающий мог бы заметить, что губы это бормочут смесь из молитв, незатейливых ругательств, а также фраз "взять его" и "я - Кигельбургер".
В общем, любой мало-мальски сведущий человек сказал бы, что умом от такого дела тронулся парнишка.
И верно - встал столбом в проходе и стоит, зенки на несущееся чудовище выпучив. Шпагу тоненькую, ходуном ходящую, вперед выставил. И околесицу свою все громче и быстрей говорит. Вот уже не говорит, а орет, визжит:
..- Кигельбургееер!
И глаза зажмуривает. А конь жуткий уже вот совсем рядышком.

Все

Никто не помешал демонам освободиться, принять свой настоящий облик. Уж на что обширна кухня трактира — стало узко на ней, хоть и не превосходят человека габаритами новые чудовища. Трое маленькие совсем, с табуретку ростом, но пузатые, лапки их короткие, крылышки на индюшачьи ощипаные похожи, но летают как-то, ими по воздуху быстро быстро молотя. Два побольше, очертаниями тела на поджарых собак похожи, но голов по три штуки. Или по четыре. Кожа багровая, рубцами испещрена. Ещё два — тела как брёвна, без голов, с одного торца пасть, и длинных ног дважды в коленах изогнутых три пары. Тоже не больше собаки. Ещё один полупрозрачный, медленный, не заметный совсем если не приглядываться.

А последний всем на человека похож. Только рога на голове и не рот человеческий, а пасть жабья. И одежда на нём как будто из шкур этих... трёхголовых. К нему остальные демоны обернулись, когда освободился он.

— Шхасу'c ("люди" — демонск. понимает лишь некромант), — шипит радостно, оглядевшись.
— Шхас'c... ("рабы" — демонск.) — на некроманта посмотрел.

— Шха! — ("еда" — демонск.) — указал явно подконтрольной ему нечисти в сторону зала.

Сам же засунул руку в потолок, несмотря на то что него, правда, метра три, исказив каким-то противоестественным образом пространство, тут же вытащил её с орущим мальчишкой лет шести и заглотал целиком, для чего понадобилось пасть на всю ширину открыть.

Облизнулся (язык раздвоенный, быстрый) и деловито руки потирая к Репейнику идёт.

Аристократ

Пробкой выскочил из двери, когда демоны на людей бросились, когда солдаты закричали от боли, когда... Разминулся с эльфийкой, вбежал в тёмную конюшню. Темно, тепло, тяжёлое хриплое лошадей дыхание.

Друид

Чувствует, чувствует огромное зло и несоклько поменьше, чуствует смерть и кровь. А в дверь заглянула — жрут, жрут отвратительные твари и живых и мёртвых без разбору.

Обернувшись у выхода, увидел мастер Иттар отвратную образину демоническую. Мага, ею отброшенного. Аонгуса, который так и застыл с открытым ртом неподалёку, словно что спросить собирался. Никто бы не сказал, что подумал в тот момент Окунёк, одно можно сказать в точности - он не испугался. Не с ужасом, не с трепетом глядел он на демона и мага через комнату, а так, как смотрят на огромную кучу дерьма - с брезгливостью и лёгким удивлением - это кто ж тут столько навалил добра-то? Недолго, впрочем, разглядывал.

- Идём отсюда - властно, но мягко сказал Аонгусу Окунёк. Словно дед внуку велит собираться домой. Меч в руке старого мастера словно сам собой возник.

За руку Аонгуса левой рукой взял, протолкнул вперёд, к двери, и дальше - на улицу. Сам же к демону спиной не повернулся

- А ты, падаль - сидеть, - серьёзно приказал Иттар демону (а может, магу?), как будто тот был собакой.

Убили! Убили! Неужели... так? Ведь всего одного с собой захватил! Ведь и пожить-то не успел! Ведь... Даже не видел, кто... Глаза Мари... Пироги тетушки Нэнни...
Ничего этого больше не буде-е-е-ет!

Лежит Мартин на земле, и горькие слезы обиды на мир катятся по его лицу. Ждет, пока душа юная в рай вознесется.

Зря, ох зря чужачка привлекла юйино внимание. Белкой прыгнула эльфийка, вепрем метнулась, коршуном упала, колом осиновым ударила. Между плечами и головой. В горло! Я река и Солнцу меня не иссушить. Я дуб и ветру меня не вырвать с корнем. Я росомаха и я тебя съем.

Чтож, можно и действовать. Хотя, вор предпочитал внчале все распанировать - это-то и был секрет его "удачи". Но здесь... Здесь все поддались боевому безумию, даже друид азартно лупит палкой закованного рыцаря. Вспрыгнув на подоконник, вор сиганул в низ, перекатом гася инерцию. И тут же постарался воткнуть узкую полоску стали в сердце орку, с энтузиазмом лупящего топором окно.

Все и всё

Когда на пустынном углу, где от старого тракта на Кнусс отходит полузаросшая дорожка на восток, к эльфам и заброшенным, выработанным ещё две сотни лет назад серебряным рудникам, появился постоялый двор жители окрестных хуторов лишь повертели пальцами у висков на тему того, что вложивший в это дело деньги дуралей обязательно прогорит.
Путники, действительно, не особо жаловали хозяина вниманием, но и совсем без постояльцев он оставался весьма и весьма редко. А крутившие у виска пальцем дуралеи, тем временем, делали ему основную прибыль приходя опрокинуть по кружечке пива да полюбоваться предсказанным крахом заведения.

Лишь этой осенью, когда народ ринулся из центральных герогств Империи на север, когда жители столицы внезапно решили, что им много полезней будет свежий морской воздух, на Эрку Упёртого снисошла благодать и награда за долготерпение. Говорили, правда, про приближающихся орков, предрекали всеобщую гибель... А Эрка собирался надстраивать второй этаж и над конюшней и отдельный флигель с двумя комнатами туда, в сторону кузни.

Вот и этот, один из последних осенних дней, не стал исключением. Весь день его жена, рано поседевшая дородная крестьянка, и невестки хлопотали у плиты. Ближе к вечеру же на его шесть комнат претендовало уже больше двадацти пяти человек, и всё прибывающие и прибывающие гости, наскоро набив брюхо и задав коням корма уносились на север, навстречу дождю и ветру.

Народу же и в самом деле набилось в жарко натопленный зал знатно. Несколько явно городских торгового сословия, решивших переждать бурю подальше от её центра, все при жёнах, детях и телегах с добром. Эти то как раз и забили все комнаты, наперебой за них торгуясь. Полно и до зубов вооружённых да гладко выбритых: восьмерик дружинников самого Кигельбургера, и младший сын, как по отголоскам разговоров уловил хозяин, лорда. Что, кто-то ждал от потомка торговца свининой военных подвигов? Ха-ха! Явно едет на север, как и остальные... торговцы свининой.

Другое дело Репейник, да-да, сам Репейник, великий маг едет не на север, а на юг, не щадя ни коней, ни слуг, ни себя, ни собственной задницы. Положивший вытянутые ноги на свой здоровенный тюк волшебник явно не лучший в мире наездник.

Кроме мага, навстречу войне ехали и пара уже не первой молодости мечников, явно уволившихся из армии годы и годы назад, но не растерявших хватки.

А вот куда направлялась эльфийка понять было невозможно. Три дня она смотрела на дорогу, третий вечер подряд садилась на облюбованное место у самого очага. Может никуда и не ехала. Загадка да и только.

Возвращаясь же к общей картине, стоит упомянуть и местных стариков, как обычно завернуших в "Пустынный угол" полюбоваться на проезжающий народ. Эти расселись вдоль стойки, развлекают Эрку разговором да потягивают вечное пиво, ставшее с приходом войны вдвое дурнее обычного.

Тем временем разговоры в зале затихали, гости потихоньку расходились кто по комнатам, после такого уютного зала холодным и влажным, кто по домам. Впрочем, не только расходились. Кое-кто, замёрзший, промокший, хлюпающий носом и стучащий зубами как раз наоборот, зашёл.

Ветеран

Что, думал, сможешь сложить оружие? Думал, отдохнёшь перед последним походом, да? Оботрись, дядька, а то губу раскатал так, что по боку хлещет, слюной пачкая. Вот тебе всё то, за что ты свою жизнь воевал, да под орочьи копыта, под дарсийские мечи.
Что, не можешь усидеть на месте, дядька?
То-то же. Правильно. Сапоги шнуруй, коня седлай, да и туда, скорей, а то без тебя начнут.

Мастер меча

Стучат по столу кружки, по мискам ложки, по полу набойки разносчицы, по вискам сердце.
Отдохни, Мечник. Отдохни. Очисть разум, как перед тренировкой или схваткой, как в своё время научился и как теперь учишь сам. Очисть разум и выбери. Прими решение. Чего ты хочешь? Что тебе нужно? Куда ты поедешь завтра? Как будет, если не лучше, то правильней? Где твоё предназначение, в конце то концов?
Трещат в очаге полешки, сливаются в ровный гул голоса, барабанит по ставням косой ливень, гулко стучит в груди сердце.
Не надо думать, Мечник. Не надо рассуждать.
Просто выбери путь и следуй ему.

Некромант

— Знашеь, что это? — спросил гном, когда ты, заинтересовавшись, взял и поднёс ко глазам грубо обработанный кусок янтаря. Похоже на запоротую и выброшенную за ненадобностью заготовку для статуэтки. Общие линии, что-то угадывается, но что именно — не понять.
— Вот и не трогай, — выдернул цацку у тебя из рук и бросил обратно, в кучу ей подобных.

Конечно, в них что-то было. Следы какой-то неясной, незнакомой тебе силы. Что-то, ради чего Гальвус, да-да, тот самый Гальвус, чья подпись стоит на твоём дипломе об окончании университета, послал тебя сюда с троицей молчаливых ребят, явно из Тайной Службы, и доброй половиной всех легендарных, хранившихся в импраторских сокровищницах, артефактов. Гном неожиданно быстро проверил привезённое вами, собрал их в охапку да так и вышел из лачуги, ставшей местом самой, вероятно, дорогостоящей сделки в мире. И ты, проводив взглядом невероятный, мало того тчо целиком металлический так ещё и резко погрузившийся под воду корабль принялся ссыпать в мешочки и складывать в здоровенный баул ни что иное как будущее Империи. Ну, как минимум самый могущественный маг эой самой империи в это верит.

Дорога на юг же стала мучением, и чем ближе к столице — тем худшим. Холода, дожди, лошадиная, будь она проклята, спина. Дороговизна, переходящая в дефицит самого необходимого. Особенно напрягли пара орочьих разъездов, замеченные вчера и сегодня. Благо только по паре дозорных в каждом.

Ладно, если удастся сохранить темп, послезавтра днём будете уже в столице.

Аристократ

Тяжело, невыносимо, невозможно быть младшим. "Вен проводит тебя в замок". Тебе же через месяц уже девятнадцать! Вен... Вечно хмурый Вен.
Ты же не дурак, ты понимаешь, что дружинникам, хоть и смеющимся, частенько, за твоей спиной ты, по сути, абсолютно безразличен, что ненавидит тебя именно их десятник, которому тебя опекать и за тебя отдуваться.
И ведь его ещё неделю терпеть, не меньше.
Некуда, некуда деваться. И даже в кувшин нос суёт и решив, что тебе хватит, отдаёт его, почти полный, через плечо, за стол подчинённым. И "мы будем спать в зале".
Сука.
Приходится ненавидеть в ответ.

Друид

Слова Лейны через Шёпот Листвы неясны. Можно пенять на холода, на дожди, на то, что листвы уже нет и приходится довольствоваться хвоей. Стоит пенять лишь на себя, слишком далёкую от духа рябины. Из её слов... Из её слов понятно лишь то, что она жива и находит возможность с тобой связываться. Снова придётся ждать. Ещё одна миска вываренной солонины, безнадёжно мёртвой во всех смыслах. Но и то лучше, чем давиться ячменем, разбухшим, склизким, похожим на личинок какого-то жука, за тем лишь различием, что личинки вкусные, а перловка отвратительна. И ещё одна ночь в зале полном дурнопахнущих, шумных, даже когда молчат людей.
Мимо тебя, сосредоточенно жующей, к выходу прохромал старик, обдав тебя ароматом лета, цветов, пыльцы, пчёл и... Да-да, самые близкие к трактиру хутора сплошь пасечные... И ушёл. На смену старикам всегда приходят молодые, вот и сейчас...

Вор

Тебе не рады. Уже даже того, что ты, входя, впустил под такую уютную, тёплую крышу ночь, дождь и сквозняк, в принципе, достаточно для этого. А ещё у тебя с драной куртки течёт так, что хоть ведро подставляй. И чихаешь не иначе как заразно. И зубами стучишь громко.
И Эрке за то, что бесплатно пустил тебя к горячему очагу, что, к слову, бесценно, ты должен быть вечно благодарен. Один из сыновей хозяина — здоровенная орясина с вытянутым, весьма глупым, лицом, обьяснил тебе, что кроме как погреться, больше за так поймать ничего не удастся. Миска каши обойдётся тебе в два медяка, если с хочешь с подливкой то три, если с куском мяса то все пять, а если как вот эта эльфийка раскатал губу жрать мясо безо всякой каши готовь все пятнадцать.

Вот только позавчера, когда тебя чуть не записали в ополчение, и ты уходил из Эскерольда как есть, денег захватить как-то не получилось.

Такой расплывчатый ответ явно опечалил Джейкоба.
- Хорошо, мы будем собираться за Центром Ветеранов, со стороны западной Робинии. С собой можно много не брать, только если хотите, что-нибудь на костре пожарить и съесть.
Улыбнувшись на прощание Джейкоб поспешил куда-то, то ли от собственного стеснения, то ли готовить завтрашнее мероприятие.


К тому моменту когда дети дошли до дома Рубины, небо затянули тяжелые тучи. Большой дом в таком освящении казался каким-то излишне серым и немного страшным, хотя в солнечную погоду его стены были уютного бежевого цвета, а рамы окон и ставни, ярко зелеными. Судя по тому, что перед гаражом ещё не было машин, то Руби успела опередить своих родителей и явиться первой. Девочка немного повозилась с ключами, отпирая дверь. Внутри было тихо, только порыв ветра зашумел в тонких ветвях саженца растущего у входа.

- Нет, сейчас! - упрямо мотнула головой Руби. - У нас уже есть этот ошейник, - она ткнула пальцем в ошейник, - который сильно похож на химеру, может быть даже зачарованную, есть маленький ребёнок, - она указала рукой в ту сторону, где Тиль общался с мамашами, - который видел твой облик, но сам выглядел как обычный ребёнок, так что если вы мне сейчас же не расскажете, что у нас есть ещё!...

Руби топнула ножкой, и наклонила голову так, словно собиралась забодать Тиля, хотя у неё пока ещё было особо нечем.

День не заладился с утра. Сразу, как Ветка вышла из дома, забыв зонт, и попала под дождь. Пришлось позвонить Косте, чтоб подобрал ее и до конторы докинул. Так и так им сегодня вдвоем работать, что Ветку тоже не особенно радовало. Не то что бы она не ладила с Костей, но иногда ей очень хотелось вырвать ему глаза, положить их на блюдечко, украсить салатным листом и поднести на утреннем совещании Виктору Ивановичу, координатору отдела. Глаза у Кости были серые, как обманчивый мартовский лед. С салатным листом они неплохо бы смотрелись.
Мечты, мечты... думала Ветка, втискиваясь на переднее сиденье черного тюнингованного скайлайна с серебристым росчерком молнии по левому борту. Скайлайн Ветке нравился больше, чем его владелец. По крайне мере он был понятен в своей механике и геометрии. Чего не скажешь о Косте.
Костя был вещью в себе. Каждый раз, когда Ветка его активировала, она ожидала неприятностей. Сложно было предсказать как он себя поведет. Несколько раз она писала наверх, о том, что он, возможно, не стабилен. Просила проверки. Мозгоправы конторские смотрели его и ничего не нашли, все в норме: физические, психические реакции, прочая муть, которую Ветка читала по диагонали, затылком чувствуя - гром рано или поздно грянет. Она жалела, что в свое время не пошла учиться в медицинский, возможно, сейчас гораздо больше понимала бы во всех этих диаграммах и анализах.
Костя знал, что она наверх пишет, но ни разу ее в том не упрекнул, и это Ветку раздражало. Его молчаливое согласие выносило ей мозг. Ей казалось, что она и не активирует его вовсе, а он постоянно находится в состоянии активации, потому что глаза у него никогда не менялись. Что так, что эдак - тонкий лед, а под ним бездонная глубина. Не правильно это было. Не правильно.
Ветка хотела бы расспросить тех, кто с ним еще работал, но допуска у нее не было. А сама она редко была для Кости ведущей. Виктор Иванович, видать, чувствовал ее состояние, без нужды их в пару не ставил. Даже с учетом того, что работали они вместе отменно.
Вот и сегодня, как с утра не заладилось, так и пошло под откос. Сентябрьский хмурый денек все тянулся и тянулся, серое утро в серый полдень, а там и вечер. И все это время Ветке казалось, упускает она что-то важное, и предчувствие недоброе царапало коготками, так, что мурашки по коже.
На двадцать два сорок назначено было. Клиент минута в минуту пришел, вынырнул из-за угла дома, зонтом от дождя прикрываясь. Ветка, не глядя на Костю, парой слов его активировала и вслед за клиентом отправила. В подъезде они скрылись почти одновременно, словно растворились в тусклом свете желтой лампочки.
И когда через десять минут Костя не вернулся, Ветка уже знала, что ждать его нет смысла. Костя не вернется. Он ушел. Ушел в состоянии активации. И было это очень хреново. Но прежде чем позвонить в контору, она выждала положенные полчаса.
Я предупреждала, думала она, предупреждала, да вы меня не услышали. Теперь расхлебывайте. И тихое злорадство накрыло ее.

- В библиотеке?
Несколько расстроенно переспросил пак, его лицо выражало некоторое нежелание туда идти, хотя раньше он вроде не чурался этого места. В задумчивости, он соскочил со стула, собрал посуду и поставил её в раковину. Джей хорошо знал своего друга и ему было очевидно, как день, что хвостатый просто тянет время, разрываясь с ответом.
- Ну ладно, пошли. Я на улице тебя подожду.
Возможно это было связано с неразберихой в библиотеке несколько недель назад. Тогда в одно из воскресных утр, библиотека наполнилась детьми, кто-то из них был в зеленых трико и водолазках, или просто крашенные зеленкой, с тазами на спине и оружием в руках. Причиной были объявления, появившиеся в городе на неделе, о том что в библиотеке будет кастинг на роль помощника четверки ниндзя черепашек и нужно явится в своих костюмах для кастинга.
Вздохнув последний раз, Тиль последовал за своим другом.

Стоит признать, что фантазии Джея были не столь уж и безосновательными, за его другом и правда водились некоторые кошачьи черты, с него легко сталось бы тщательно облизать руки после еды, или долго играть с ней перед тем как потребить, причем часто его еда могла быть ещё живой при этой, а потом съеденой без всякой подготовки. Ну и до кучи ещё страсть к кошачьим консервам, и нездоровое возбуждение от валерьянки.

Тиля и Фейрис, эшу встретил по дороге на кухню, хвостатые о чем-то увлеченно общались, который пак что-то возбужденно тараторил, а любимица внимала ему с величавым спокойствием, правда когда "хозяин" дома показался в коридоре, пак замолчал, а две пары глаз с вертикальными зрачками.
- Ну наконец-то.
С легким акцентом поприветствовала Джея химера.
- Если уходишь так... То хоть оставляй открытым окошко.
Говорила она с легким певучим акцентом.

Жилище оракула не выглядело загадочным или мистическим, обычный деревянный домик недалеко от озера. Примечательным было иное, у порога стояла маленькая девочка с большой дубиной в руках. На вид ей было лет четырнадцать- пятнадцать и, казалось бы, безобидный ребенок, но от одного ее взгляда хотелось зарыться поглубже в повозку и не вылазить оттуда пока она не уйдет.
То, что она ждала именно героя не вызывало сомнения, ибо над дверью дома висела большая табличка с надписью "Попробуешь протянуть руки, протянешь ноги. Это касается тебя, Лаффи."
Хотя, если брать внешний вид девочки, она совершенно не соответствовала требованиям, которые предъявлял Лаффи к особам женского пола. Проще говоря, у нее была маленькая грудь.
- Тормозите недоумки, нечего топтать мой газон, - сказала девочка и дубиной указала на аккуратно подстриженную травку.
- Объясняю быстро и доходчиво, так чтобы дошло даже до вашего безмозглого лидера. Я оракул, точнее сестра оракула, хотя у нас в семье все оракулы, что само по себе делает меня оракулом. В общем, когда моя сестра пару месяцев назад узнала, что нас посетит столь озабоченная особа, не обремененная задатками интеллекта, она уехала в отпуск. И да, именно о ее красоте ходят все эти рассказы, хотя я определенно милее, - после этих слов оракул нагло улыбнулась.
- Поэтому, можно сказать, вам несказанно повезло. К вашим услугам высококвалифицированный оракул второй категории. Я готова рассказать о то, что вы хотите узнать за ту скромную сумму, что подготовил король Рикард для вашего путешествия. Сестра бы рассказала бесплатно, но вам повезло, что ее нет.


Оракул

Открывшаяся дверь вызвала перезвон колокольчиков над дверью, которые и разбудили хозяйку. Войти обычными способами, чтобы они не зазвенели мальчик бы вряд ли смог.
Здесь было прохладнее чем на улице, хотя кондиционеров или чего-то подобного в магазине не использовалось, что бы не вредить книгам.
В магазинчике была совершенно особая атмосфера, везде стояла красивая, зачастую старая мебель, среди книжных полок иногда можно было увидеть мягкие кресла, не офисные стулья, а домашних, уютных монстров. Все стены были увешанны фотографиями и картинами местных художников, под большинством из которых висели ценники.


Миссис Олли, приветливо улыбнулась Джеймсу, все же мальчик был здесь не редким гостем, может он не всегда мог купить себе книжку, но это не было поводом чтоб прогонять его. Если гости не злоупотребляли, то им вполне позволялось посидеть немного в кресле, листая понравившуюся книгу.
В зале, Джея увидел на обычном месте мистера Гориллу, в ногах которого дремал рыжий спаниэль - мистер Смит.
Небольшой отдел с разнообразными канцелярскими принадлежностями располагался рядом с кассой.

В этой серии

- Ваш класс довольно необычный - Директор Амида аккуратно взял чашку и сделал небольшой глоток кофе - Успеваемость достаточно высокая и большинство учеников активно участвуют в общественной жизни школы, но есть и проблемные подростки. А особенное внимание я советую вам обратить на вот этих юношей...


- Поскольку Минами-сан перешла в выпускной класс и больше не сможет принимать участия в деятельности клуба... - Ямамото сделала паузу и поправила очки - Я полагаю ни у кого не будет возражений если я стану главой клуба журналистики?

- К-каваками-кун - Всегда бойкая Цубаса сейчас запиналась и краснела от смущения - Я... я хотела сказать тебе... - Она уставилась в землю, ковыряя асфальт носком туфли - Что ты мне очень нравишься и я хочу быть твоей девушкой!

- Бака! - Нана презрительно посмотрела на Акайо, сверху вниз, несмотря на то, что разница в росте была явно не в её пользу - Мы с тобой знакомы уже год - неужели ты думаешь, что я не знаю с чем связанны твои дурацкие опоздания?

- Кацураги-кун, ты не могла бы ненадолго задержаться после урока? - Единственный глаз Датэ-сэнсэя пристально смотрел на Цукихи - Мне нужно кое о чем с тобой поговорить

- Ни-тян?! - Кумагаи подскочила с места и удивленно уставилась на вошедшего в класс мужчину - А ты здесь что делаешь?!

- Значит ты дружок Рей? - Высокий, тощий парень с идиотской прической "под Элвиса", схватил Соитиро за ворот и нагло ухмыльнулся - Я бы хотел кое-что ей передать!

- Йоширо-сан! - Красный как помидор Мичио решительно подошел к Тагаве и обхватил его а плечи - Будь моей девушкой!

Достав из кармана пачку сигарет, Такэда вытащила одну из них и сунула в рот. Затем вытащила и укоризненно на нее посмотрела, после чего сигарета очевидно осознав свою ошибку послушно загорелась. После всех этих манипуляций Сакура кинула Ксавье пачку (с надписью "Камеру" и неопределенным японским ёкаем неубедительно пытавшимся косплеить верблюда. Помимо ёкая и названия, пачку украшало стандартное предупреждение "Миндобра предупреждает, что курение уменьшает вашу полезность для социума"), кивнула доктору и обернулась на голос из биованны.
- Я ждала этого вопроса Алекс. Хотя и не ожидала, что именно ты его задашь. Итак, у меня есть три причины, чтобы не соглашаться на операцию немедленно. Первая - у меня есть кое-какие фобии. Я из древнего самурайского рода, поэтому холодная сталь режущая мою плоть всегда ассоциируется у меня с чем-то нехорошим. Вторая причина заключается в том, что я в ответственности за жизни экипажа и не могу ими рисковать. Для тех кто в биованне поясняю:
Твое стремление спасти свою задницу (ну или что у тебя там еще не отгрызли?) вполне объяснимо, однако если эта хреновина заявится сегодня за добавкой, все что она получит это порцию плазмы от нашего боевика мистера Харта. Если конечно наш боевик сам не является этой хреновиной - что впрочем должен проверить глубокоуважаемый Иван Геннадьевич. Тот чью тушку мы сегодня в целях профилактики распотрошим тоже будет в безопасности. Однако если эта хренота, огребя плазмы сегодня вернется завтра - то завтрашнюю жертву спасать будет некому. Ты правда к тому моменту не выйдешь из биованны, но твою каюту запрет и забаррикадирует дежурный, тебе все равно вставать никуда не надо. Лазарус - распорядись. А вот тот кого мы завтра распотрошим если не найдем гада сегодня наверняка станет закуской. А я не могу подвергать кого-то из членов моего экипажа подобной опасности.
Ну и наконец третья по списку, но не по значению причина заключается в том, что выяснение истинных личностей боевика и первого помощника является наиболее приоритетной задачей - поскольку именно от них зависит выполнит ли мистер Харт мой приказ касательно дежурства (а не окажется скажем случайно заперт в своей каюте), а соответственно доживешь ли лично ты, Ред, до светлой минуты свидания со своим авансом. Доступно объяснила?
Если же кому-то из присутствующих кажется что вышеизложенное есть ничто иное как хитрый план злобной твари - пошевелите извилинами и вы поймете что ничего не теряете - до завтрашней ночи эта тварь в любом случае никому не навредит.

Крепкие-крепкие радостные обьятия. Любящие обьятия. Не хватало. Никогда. Не обьятий, нет. Любви. Любви к себе.
В первую очередь — к себе. Ведь ближе чем Лео у Лео никого нет.

Хаос отшатнулась. С недоумением, с растущей обидой смотрит на Лео. На свои руки. Обратно на Лео. На руки... Нет, не на руки. На наручники, даже кандалы. Здоровенные ржавые кандалы со впаянными отрезками цепей на запястьях поверх комбинезона.

— Нет! — растерянно шепчет Хаос. Потом всё сильнее, — Нет!
И ещё громче. Почти крича:
— НЕТ!

И Лео, Лео, осознавший положение вещей, положение идей...

Лео не принимает его, а повторяет:
— Нет, — движением века уничтожает оковы. Берёт успокаивающе за руку.
— Всё хорошо. Прости. Я больше не...

Не будет. Не будет даже думать о этом. Не будет слушать голос "Небес", так умело притворяющийся его собственным.

Прочь! Не нужны! Иди откуда явился!

"Небеса" проиграли этот бой. "Небеса" отброшены сквозь ткань мироздания к Абсолюту. Туда, где нет времени и пространства. В гипер, его породивший.

Уничтожены возникшим посреди узкой каюты порталом в никуда. Продолжающем расти порталом в никуда. Ведь Хаос не может существовать без Небес. И жадная тварь тени снова тянется к Лео. Нет. К той, кого он держит за руку.

К той, кого он любит. Кого он любит в себе.

И Лео делает шаг в непроглядно-чёрную пустоту вместе с ней.

Лео держит в руке стакан того, что его мозг принимает за чай. Лео осознаёт, что его, наверно, вместе с буксиром распылят на молекулы. Лео отхлёбывает из стакана. Сколько лет прошло в этом слое реальности с его отбытия? Тридцать? Тридцать три? Не больше.

А мир успел сойти с ума. Или это Лео сошёл с ума? Нет. Точно нет. Всё как обычно. Он всё тот же. Ага. Всё тот же застенчивый и молчаливый, внешне спокойный, но раздираемый внутренними противоречиями Лео. И этот безумный мир хочет его убить. Может так и надо? Может ему действительно нет тут места?

Нет. Он хочет жить. Она хочет жить. Та часть его, которую заглушает голос трезвого рассудка хочет жить. Хочет чтобы он жил дальше. Возможно, это лучшая его часть. Интересно бы звглянуть, кем бы он был, если бы позволил ей определять свою жизнь?

Бортовой компьютер интерпретировал мысль по-своему и когда Лео обернулся через правое плечо там стояла взлохмаченная девица в стандартном защитном комбинезоне. То, что его мозг принимал за взлохмаченную девицу в стандартном защитном комбинезоне.

Выходит, что Лео потратился бы на смену пола? Или нет. Или он позволил бы этой хаотичной части определять свою жизнь только если бы родился женщиной? Интересные вопросы. Стоит подумать над ними. А чтобы подумать — ему надо остаться живым.

Хаос за спиной вздохнула, положила тонкие, почти невесомые, но тёплые руки на плечи Лео.

Им надо остаться живым.

Позывные отправляются в эфир. И почти сразу:
— Представьтесь или будете уничтожены.
Снова.
И так раз в двадцать секунд. Но исполнять угрозу не спешат.

Больше ничего в эфире нет. Вообще. Компьютер жалуется на провал попыток соединиться с Сетью. А с обзорных экранов пропала... пропали почти все привычные объекты, вернее их маячки. Где огромные, вмещавшие сотни миллионов человек станции? Где доки и лифты на поверхность? Где...

Легкая улыбка. Глаза блестят чуть ярче обычного, в них отражается реальность, которую ты принял. Как видишь - напрасно.
Саша забилась в угол, сейчас она не с нами...

Обернись, увидишь мои глаза, увидишь мою любовь к тебе, увидишь, как я мечусь по кораблю, и шелк моих волосы коснется твоего плеча.
Смотри, Лео.
Смотри внимательно.

...тянет русалка к ней руку с зелеными ногтями...

Ты видишь, как нас хотят уничтожить, разделить нас, отделить тебя от меня? Ты ведь им не позволишь этого, ведь это наши сказки, ведь ты так не поступишь со мной, да?

...пусть надежда умрет первой... я не хочу больше ничего...

Кроме тебя, мой единственно любимый, мой Лео, ...мой, мой, мой, мой, мой... мо...й й... м...ой...

...я больше не вижу уже ничего...

Нет, Лео, быть уничтоженными было бы слишком просто, слишком просто. Ведь надо уходить отсюда красиво.

...сейчас подойдет и откусит лицо.

Я здесь, Лео, открой глаза, посмотри на меня.
...здесь.

Ведь мы так просто им не отдадим себя, верно?
...она любит тебя, она целует твои глаза и говорит, чтобы они не плакали от нее больше...
...поцелую твои глазки
не плачьте
от
меня
больше

Тебе кажется, что я жестока?
Вспомни длинные ночи, когда тебе хотелось плакать от боли, и все эти шелковые нити на оголенных плечах, и смерть за одним из них.
Ничуть, Лео, ничуть. Я берегу нас от большего зла, чем я.
Я это ты.
Но ты не я.

Смотри, Лео. И не говори ничего.

Сколько усилий. Пафоса. Какого-то невероятного напряжения.
И чем все кончилось?
Смятым фарсом.

Поздравляю.
Аплодисменты. Поз-дра-вля-ю. Хлопаю в ладошки. Хлоп-хлоп-хлоп.

Теперь будем засыпать?
Что теперь будем делать, а, Лео?

Лишь голые порывы, бесполезные, гаснущие эмоции, засыпаем в этой нашей темноте...

Мне уже невозможно тебя покинуть
Ты это я. Но я не ты.
Не станем одним целым, я просто буду идти рядом.

Горько, Лео, как горько.
Ложись спать.
Давай вместе смотреть прекрасные, счастливые сны, где красочность мира предстанет перед нами обновленной, и так близко.

А есть ли смысл что-либо делать? Думать? Жить.

Позови меня, останови меня,...

И больше не давай смотреть мне вниз...

Могли ли мы быть счастливы? Могли ли быть вместе?
Конечно, мы нераздельны. Неразделимы.

...избавься от них, навсегда!... они - твои новые друзья, а я - старый, я останусь... а они - они уйдут...!

Но так ведь уже не получится?
Я не смогу уйти.

Так что же делать? Стоять у твоего плеча и шептать тебе советы. Но кто я здесь - Ангел или Черт?

Кто я? Что я?

...проснись, Лео, проснись!...

Нет. Лео. Нам пора спать.

Обрывки. Вспоминания. Тьма.
Возможно все, что составляло твою жизнь - безвозвратно ушло. Без возврата - оттуда - из прошлого - ничего - не вернуть.

Ты знаешь... Этот ее судорожный вздох. ...люблю тебя...
Кто это сказал?! Чьи губы прошептали?!

Все, что тебя окружает - это мусор. Все, что имело смысл - ушло.

Какие дипломы с отличием, какие курорты и даже просто хотя бы кислород - это тупик, Лео. Тупик бесконечный. В твоей жизни нет просветов, нет радостей. Зато есть покой и я. Тьма в уголке сознания.
Ведь все мы грешны, верно?
Просто у кого-то есть могущество монет оплатить любую мерзость... да-да, абсолютно любую. Абсолютно. Но
Не тебе, мой милый Лео. Дурашка Лео, такой чуть наивный, чуть обаятельный.
Чуть мечтательный.

Сказки. Какие уж тут, сказки... Тьма. Тьма без просветов.

...смутно болят... натруженные... бесконечным...
Ты боишься боли? Тебе знаком страх?
Смерть - да, без сомнения, уход не выход. НО боль - преддверие смерти подчас.
Искуснейшая пытка. Орудие зла.

Я - это ты. НО ты - не я.
Так просто, да?
Я - всего лишь заключение твоих мыслей. Да и то - не всех.
Я - просто тень.

Я - никто, ничто, и звать никак, и без пальто... Но ты - Лео, ты человек, ты - энергия, действие, динамика, а я - несчастный обрывок мыслей, зачем плодить бессмысленность, уводя тебя в тупик?

Обрывок. Воспоминание.
Есть ли я? Существую ли я?

Конечно, Я есть.

Она умерла от того, что хотела любви без меры и без предела.
Чего ты хочешь? Чего ты ждешь? Реальность не подарит тебе плюшевого медвежонка и спокойные сны.
За все - борешься, вгрызаешься...и все ради чего?

Ничего, Лео, мы еще поборемся. Мы еще поборемся.
...но это сердце... бедное, влюбленное, дрожащее... оно тоже твое...

...я так люблю тебя! .... Я все сделаю во Имя Тебя!... я так люблю тебя... люблю.... лю... блю....

Связь прервалась.

Вредина

Потеряв сознание притворилась соль-диез малой октавы

Xвост

Сходу набросился обеими лапами на ми-бемоль большой октавы. Фэйл.

Иной:
Кто-то сильный поднял над полом. Кожа соприкоснулась с чем-то грубым, шершавым. Прикосновение это вызвало отторжение, даже неприязнь, агрессию. Однако длилось оно не долго. И тело оказалось в блаженном тепле.
Невероятная чистота и доброта наполнили всего. Она, сильная и нежная, смотрела прямо в душу прекрасными глазами. Сейчас покой стал понятен, естественен. Цельность обретена. Все остальное перестало существовать, в одну секунду Мир стал безопасен и дружелюбен. Вопрос «Кто я?» более не имел значения, всё забылось почти, осталось где-то на задворках сознания. Она улыбнулась и мир засиял бесчисленными красками. Она любит просто так, дарит всю нежность и заботу просто так, она прекрасна. И больше ничего не надо, лишь бы она улыбалась. Все вокруг неё соткано из теплоты, красоты и света. Слёзы, обжигая, потекли по щекам. Никогда он не испытывал ничего подобного. Он видит перед собой Жизнь. Он видит маму.
Девушка:
Старуха загадочно улыбнулась и подала малыша.

ссылка на побольше: ссылка
старая версия: ссылка

Хиберт, всё это время изучавший записи, занесённые в толстенный том неизвестным созданием, складывающиеся из странных символов в длинные дёрганые, как пульс испуганного зайчишки, строчки, отрывавшийся от чтения только для того, чтобы сделать какие-то заметки в тонком обшитом кожей блокноте, наконец поднял взор и удостоил взгляда подошедшего Гиля.

Щелчком указательного пальца послав упавший на древний пергамент кусочек мякоти фрукта в полёт, окончившийся в углу комнаты, Хиберт одновременно отложил перо, аккуратно положив его на открытое жерло горлышка чернильницы. Маг, выпрямившись, с некоторое время наблюдал с высоты своего роста за протягивавшим ему яблоко мальчишкой, после чего, негромко произнёс: - Тебе следует кое-что понять, маленький спиногрыз. Исключительно по просьбе моего брата, порядком завалившего меня посланиями с прошениями, мольбами, а в последнее время иногда даже угрозами о помощи, я взял вас двоих на поруки. Твой отец дал мне чётко понять, что я имею право применять к вам двоим любые воспитательные меры. - Хиберт чуть наклонился вперёд, приблизившись к Гилю, чтобы посмотреть ему прямо в глаза, - И я не обременён чувством жалости к тем, кто близок мне по крови. - Злой вновь выпрямился и, взирая на мальчишку сверху вниз, продолжил, - Тебе следует смириться с тем, что от вас избавились, так как не смогли совладать с собственноручно созданными существами, и с тем что тебе придётся вести себя в этих стенах подобающе... В противном случае, ты вполне рискуешь оказаться в не очень приятном положении. Как морально, так и физически...

Хиберт Хастли положил свою здоровую, усеянную пятнышками застывших чернил, лапищу на тонкое плечико мальчишки, вынуждая его идти вместе с ним. Сам же он, следуя за толкаемым вперёд родственником, прошёл к одному из стеллажей, заставленному какими-то склянками, и продолжил: - Я хочу тебя кое с кем познакомить...

Хиберт подложил указательный палец под подбородок мальчика, слегка надавив, заставляя его посмотреть вверх. Там, на гладкой поверхности серого камня, высвеченный неверным светом двух свечей, отбрасывавших на стены и потолок переплетения танцующих теней, чернело пятно выжженного камня, оплавившегося в чёрном круге от нестерпимого жара некогда ударившего туда пламени. Посреди чёрного пятна явственно угадывался человеческий силуэт, судя по размеру, когда-то принадлежавший мальчишке не многим старше Гиля.

- Это Алан... - спокойным голосом произнёс Хиберт, разглядывая вместе с юным Хастли бледный силуэт, - Алан не уважал магию - он всегда считал что сильнее и мудрее её... Когда я вернулся, он ещё корчился на полу. Как раз в том самом месте, где сейчас стоишь ты. На нём не было и кусочка кожи - всё тело было покрыто обожжённым кровоточащим мясом... Слуги потом весь месяц оттирали получившуюся лужу из крови, мочи, блевотины и кала... Он не кричал - огонь выжег его язык и горло. Просто судорожно дёргался, пытаясь подняться на оторвавшиеся ноги... Они лежали вон тут. Рядом. Я стоял тут ещё некоторое время, наблюдая за тем, как он проступающими из-под разорвавшихся жил, бледными костяшками пальцев скребёт пол, оставляя в щелях осколки своих ногтей. Он затих только когда нашёл и обнял валяющиеся рядом ноги. Магия не убила его. Не сразу.

Путешествие до Оксинфорда, было наполнено небывалой скукой. Нет, конечно можно было глазеть по сторонам, изредка подшучивая над кучером, залезть в подарочный томик книги, разглядывая картинки, пытаясь разобрать хотя бы несколько слов в непонятном тексте, обнаружить вексель, аккуратно сложенный леди Лирмой Виэти Хастли, подумать над новыми шутками и выбрать, из пришедших идей, самые любопытные, но невозможность побегать, размяться, сильно портили настроение, и ложились невыносимым грузом.

В момент, когда Гиль уже полчаса простоял подле академии, дожидаясь встречающих, мальчик понял, что жизнь сделала странный поворот. Уже зная, что дядя, не встретивший родственника, понесет наказание, Гиль пробирался все дальше в Академию.

Неприятность случившаяся под деревом, вызвали странную улыбку. Она была наполнена отвращением, досадой и вместе с тем задумчивостью и коварством.

Нужно будет встретить Астру, иначе владелец этого дерева, как и здания, на один из завтраков, рискует получить сего пернатого обитателя. В прочем, пташка, может угодить и в общий чан.
Эти мысли не вызвали улыбки, также как и другие.
И чем вытереть? Письмом дяди? Письмом для вступления? Или еще какой важной бумагой? Или добавить в непонятную баночку? Маги ведь будут рады... А вдруг там джин или какой магический дух заключен?
Глаза загорелись интересом.
Дорожная поклажа хоть была и не слишком велика, но тяжесть ее ощущалась явственно. А потому мальчик начинал пыхтеть, взбираясь по лесенкам.
Нет, в баночки лишь какой-то скучный порошок и ничего более. И если ее расковырять ножиком, то обратно закрыть не получиться... Тогда чьим письмом? Ну может быть дядя занят или позабыл, или может быть готовит что-то интересное...
Холл произвел впечатление на Гиля, тот стоя с открытым ртом взирая на открывшийся вид. Глаза бегали от одного гобелена к другому, а от них, к потолку, лестницам, коридорам. В прочем, сильнее всего впечатлили рисунки магов, борющих врагов.
Мальчик бывал во дворце и потому видел и более роскошные хоромы, но тут витало нечто странное, захватывающее.
До ушей добрались мало лестные слава и взгляд остановился на хмуром лице.
Вексель
Понял Гиль.
Улыбаясь дяди, самой славной улыбкой, мальчик опустил скарб на пол. Затем согнувшись начал в нем что-то искать. Спустя минуту, с победным видом выудил письма, книгу и баночку.
Взгляд дяди привлекла странная бумажка которая оказалось отдельно от остальных, в другой руке. Ею Гиль вытер, пятно.
Затем приблизившись к Хиберту, коего впервые видел в живую, но имел честь лицезреть на одном из гобеленов в холле поместья, каждый день.
- Дядюшка. А в живую вы еще более хмуры и грозны. Здравствуйте, простите за задержку, но я по своей наивности прождал встречающих подле академии.
Старшие Хастли, просили передать вам письмо, и книгу в подарок. Признаюсь, она до жути скучна, но возможно вы поладите.
С каждым словом улыбка Гиля растягивалась все шире.
- Чуть не забыл, в книгу, Леди Лирма Виэти Хастли Старшая, вложила этот вексель.
Мальчик протянул бумажку, которой чуть ранее отер одежду. Потом, спохватившись, сунул вексель в книгу. Вернув на законное место.
- Ну, будем знакомы, младший Хастли. Я Гиль Хастли.
Мальчик сиял, улыбка была до ушей.
- Знаете, когда мы узнали о том, что родители решили от нас избавиться, от того, что Леди-мама, начала тосковать по прежним временам, я решил разобрать новое место прибывание по камушкам, если придется. Что бы и вы отослали нас куда нибудь еще, а может назад, когда поймете, что продались слишком дешево.
Но сейчас, я хочу задержаться тут.
Мальчик вновь крутил головой по сторонам, рассматривая изображения.

- Э, парниша, ты с какого района? - отвлёк мальчишку от созерцания своих стоп неприятный чуть гнусавый голос.

Повернувшись в сторону звука, юный акробат увидел стоящую неподалёку пару оборванцев. Один из них, лет одиннадцати от роду, весьма невысокого роста беспризорник в ни раз перештопанной одежде, уперев руки в худые бока, с презрением и вызовом глядел на облокотившегося на покосившуюся стену Курта. Второй же, детина лет семнадцати, по виду не особо обременённый интеллектом, выпятив челюсть вперёд, следил за движениями юного акробата, поигрывая небольшой дубинкой.

- Чёта я тя тут не помню... - пропищал вновь невысоклик, направляясь в сторону Курта.

Если честно, мальчишка даже растерялся, не зная как себя повести, наверное, поэтому безропотно позволил помочь себе встать. В подобной ситуации обычный человек порвал бы себе и связки, да и получил бы парочку вывихов скорее всего, но Ежик вроде обратил внимания не более чем на обычное падение. Его больше возмущало, чего она сначала начала его бить, а потом ещё и оборжала, от того что бы убежать, удерживало только обещание накормить.
В чем должно было помочь ему стать чище жаркое помещение и порка веником, было очевидно, что бродяжка не понимал. Сорвав несколько листочков с спины, он вышел в предбанник, который тут же ему показался очень холодным местом, что после адовой жары воспринималось чуть ли не с радостью. Подобрав свои тряпки Ежик принялся вытирать с себя пот, теми кусками что почище и попутно избавляться от оставшихся листочков.
Вид у мальчишки был довольно хмурый, судя по словам Милки, она собиралась и в дальнейшем его отхлестать веником, да посильнее, а сбежать сейчас духу не хватало, ведь потом обещали накормить, а на улице бродяжку бывало и покруче бивали.

Хватка ловко скрутившая руку парня до лёгкой, но вполне ощутимой боли, чуть ослабла, как только напарник Бада понял, что Йонген не собирается сопротивляться, но и совсем отпускать нарушителя юный стражник не стал.
К тому времени, как путник закончил свой поспешный рассказ о причине своего столь безрассудного поступка, воительница уже добралась до внешних ворот, остановившись прямо перед вставшим на её пути Бадом. От взгляда Йонгена не укрылось то, что юный страж, при виде женщины, заметно занервничал, плечи его, до этого момента решительно расправленные, чуть ссутулились, а левая нога предательски отступила на пол шага назад, словно понуждая парня зайти под спасительную тень стены. Однако Бад, на удивление быстро оправившись, громким спокойным ровным голосом заявил: - Извольте предъявить Ваше приглашение, милсдарыня...
Женщина, казалось прогуливавшаяся до этого момента, а не нёсшаяся опрометью через толпу за своей жертвой, сверкнула хищным взглядом, поймав взор Йонгена, а затем уставилась на преградившего ей путь юнца, пробежав по нему надменным взглядом.
- Ты знаешь кто я... - тихо произнесла она, губами, чуть растянувшимися в презрительной усмешке.
- При всём уважении, нет грамоты, нет прохода... - заметно напрягшись, всё тем же спокойным тоном ответил Бад, сильнее стиснув копьё в руке, - Вы же знаете правила... И наказание за неподчинение тоже.
Последнюю фразу парень бросил, словно прыгнул в бездну, тут же немного повернув корпус, словно уже готовясь перейти в стойку и начать отражать атаку.
Но воительница, вопреки ожиданиям юного стражника, лишь смерила его пристальным взглядом, будто старательно запоминая его, а затем резко повернулась на каблуках и тяжёлой поступью зашагала прочь.

Бад, ещё несколько секунд стоявший неподвижно и наблюдавший за удаляющейся фигурой, вскоре повернулся и, едва сдерживая накатившую дрожь, заметно забившую всё его тело, выпалил пересохшими губами: - Ты мне теперь должен... Охренеть как должен. - после чего юный стражник повернулся в сторону города и бросил через плечо напарнику: - Отведи его к сотнику, пусть решит что с нарушителем делать...

Хватка на запястье Йонгена ослабла окончательно и крепыш, бледный как мел, кивнул ему в сторону коридора, указывая дорогу.

К ненавидящим взглядам Ежик давно привык, иногда, для появления оного было достаточно просто появится в чьей-то области видимости. Хотя стоит признаться, что от Милы этот взгляд был, очень обидным. В конце концов мальчик просто предложил ей свою помощь, видимо это поняла и девочка, потому что прижалась г грязному плечу и разревелась. Данное действо было для Ежика очень непривычным, никто и никогда не искал утешения у Ежика и не спешил утешать его.
Правда немного подумав, Ежик все же отстранил от себя Милку.
- Не надо так, все будет хорошо, вот увидишь... И не прижимайся ко мне, а то вся испачкаешься и будешь тоже пахнуть ссаками.
Бродяжка окинул взглядом девчушку, домашние все же сильно отличались от тех кто жил на улице. Это Ежик всю жизнь сколько он себя помнил пробегал в драном мешке и босиком, а домашние любили одеть на себя побольше и даже дома часто ходили обутыми. Хотя поднятая из постели Милка была босой.
- Если бежим до рва, ты будешь ещё что-нибудь одевать?

Старый Тэд вздрогнул, стоило только первым звукам сорваться с уст мальчика. Забыв о выволоченной из тьмы ящика бутыли с ромом, одноглазый обернулся на голос. Весь вид его выражал крайнюю степень удивления, судя по всему, старик считал что Курта давно и след простыл, от того и, не ожидая за спиной присутствия лишней пары глаз, достал початую бутыль рома.
- Говорила... - негромко произнёс Тэд, явно недовольный тем, что юный акробат, пусть и не вольно, сумел его напугать, - Рыжего дружка твоего найти не можем. Совсем все с ног сбились. Да и эта егоза куда-то запропастилась...
Тэд, сев вполоборота, бросил взгляд на сиротливо стоящую в гордом одиночестве бутылку и непроизвольно облизнул губы. Старый метатель ножей, явно желая как можно скорее отвязаться от мальчишки, добавил:
- Матушка даже в город к Совету пошла. - Тэд, всё же не выдержав мучительной пытки, откупорил вылетевшую с характерным хлопком, и тут же пригубил из помутневшего горлышка, давая понять Курту, что время для разговоров подошло к концу.

Возле стены затевалась обычная детская возня, кто то кого то задирал, кто то восхищался стрекозой Келя. Когда дети начали спорить про незнакомца, мальчишка только фыркнул, больно уж детские были фантазии. Тилю было уже десять, потому он не стал выдвигать своих версий, а отошел к кустам и распустив веревку на поясе, с важным видом, как настоящий взрослый справил малую нужду. Когда он уже заканчивал, мимо пролетела большая стрекоза, усевшись на траву в нескольких шагах от Тиля она совершила большую ошибку. Придерживая одной рукой штаны мальчишка подкрался ближе и используя охотничьи хитрости занял правильную позицию. После чего одним молниеносным движением поймал насекомое. Вернувшись Тиль обнаружил что детей стало меньше, удивленно глянув на Келя поинтересовался:
- А куда эти сдристнули?
После чего отдал изловленую стрекозу Фэ и принялся завязывать веревку. Не успел он закончить как раздался громкий шипящий звук. В первый миг шутенок чуть присел, от неожиданности, но когда звук стих вскочил и принялся высматривать что за зверь мог его издать.
- Это наверно дракон! Побежали посмотрим!
Крикнул он Келю и первый припустил ко входу в башню.

Эрик от неожиданности подпрыгнул, врочем, в его голову вкралась идея пройти за мужчиной (если пропустят) и разведать, кто он и зачем

Потерянные мгновения, когда мальчик отпрянул в сторону от клетки с внезапно бросившейся на него птицей, дали о себе знать. Детские пальцы слишком поздно коснулись заговорённых прутьев, в тщетной попытке захлопнуть маленькую дверцу, распахнувшуюся от удара прыгнувшего на неё бехтереца. Любимец Торавильона, вырвавшись из заточения, и, описав под потолком круг победителя, ликующе гаркнув напоследок, устремился в открытое окно.
Лаара остался стоять около пустой клетки, выслушивая нестерпимый гомон множества животных, всполошившихся от такого развития событий ещё больше, чем прежде.

Ёжик поймал край простыни, отметив про себя, как контрастирует её белизна с его собственными пальцами, и принялся заправлять её под мэтра. Правда, в этом деле мальчишке пришлось немного корректировать действия девочки, что бы оставить большой кусок над головой Тилля, а ноги на земле.
Слова рыжей неожиданно сильно задели бродяжку, перехватив горло обидой. Нам миг он остановился, но справившись с собственным горлом, продолжил перекладывать Тилля на простыню.
- Да, конечно, с тех пор как я встретил мэтра, на меня сыпятся только радости и сладости. Меня обоссали, приласкали немного.
Мальчишка в запале повернулся, что бы лучше показать девчонке ту половину лица, что опухла, и где красовался здоровенный синяк.
- Потом мне в мой тощий грязный зад чуть ли не все мужики в камере лезли потыкаться. Чего мне какая-то скалка.
Когда Ёж выплеснул все это, ему стало немного полегче, оборванец понял что просто начинает истерить и если ещё немного продолжить, то просто разревется. Хотя боль в голове уже прошла, но в челюсти ещё что-то зудело, активизируясь стоило пошевелить ею.
- Дуй за доктором, или ты предпочтешь дождаться, когда Тилль помрет, не давая мне что-то спереть. Пока доктор его будет лечить я тебе на четвереньки встану и одежку подержу чтоб не испачкалась.
Зло бросил мальчишка и что бы прекратить этот глупый разговор, собрал оставленный длинный кусок простыни, потянул тело за калитку. Получалось у Ежика, впрочем, не особо, даже лежащим, мэтр выглядел раза в четыре больше оборванца, сколько не скребли грязные пятки по брусчатки, как не цеплялись пальцы за землю... Мальчишке удалось немного сдвинуть тело, только когда он нашел нормальный камень для опоры и чуть ли не распластавшись над землей, попытался «встать» всем телом стремясь от него.

       Йонген едва поспевал за шустрым пацанёнком, но всё же поспевал. Суета, снующие повозки, непонятной глубины лужи, гомон, ор, кидающиеся под ноги ошалелые курицы, скользящие на камнях мостовой куски мусора... Да, наёмник не часто бывал в городах, но всё же бывал, и потому привык довольно быстро. Впрочем в так нелюбимй Йонгеном кутерьме было и хорошее — ему некогда было думать о загадочном предстоящем испытании и он не забивал себе голову догадками.
       «Да чего же он так бежит-то?!» — недовольный паренёк с трудом увернулся от очередной несущейся навстречу дородной бабы с яйцами, — «вот бы она разоралась, если бы уронила и разбила».
       Но тут Йонген чуть не налетел на новое препятствие. С удивлением он уставился на вдруг замедлившего шаг мальчика с лазурными глазами. Глазами, полными ожидания и какого-то доверительного нетерпения.
       — Расскажешькакойон? — выпалил провожатый на одном дыхании.
       Надо было рассказать. Йонген сразу понял, о ком идёт речь. Понять было не сложно, если вспомнить, как восторженно смотрел ребёнок на Вереска — своего кумира. А что мог рассказать Йонген? Он знал Вереска меньше дня. Неизмеримо меньше, чем этот спрашивающий сорванец.
       «Ну, как говорят воины с юга», — Йонген открыл уже было рот, собираясь пересказать всё то, что он слышал о Серебряном Волке, но слова застряли в горле, — «Нет. Тут же половина враньё. Да и знает об этом каждая собака. А парень, похоже, спрашивает серьёзно, и ему это правда важно».
       Йонген задумался. Перед глазами проплывали все те минуты, когда он видел Вереска. Как они встретились. Как на него смотрели люди. Наёмник вспоминал, продолжая идти, каждую мелочь из тех, что он уже рефлекторно научился фиксировать в памяти. Улыбки, взгляды, движения бровей и век в ответ на действия окружающих. Он вспоминал, как себя вёл знаменитый Волк, как смотрел на других. Вспоминал свои мысли о нём, и Йонгену становилось почему-то стыдно. Он не смог сразу уловить то важное, что скрывалось за маской лёгкости и беспечности, и успел уже поставить в своём восприятии клеймо.
       Йонген вдруг остановился и посмотрел мальчишке прямо в глаза внимательным, долгим взглядом, хотя молчание уже и так затянулось.
       — Настоящий, — в голосе не было нажима, но был какой-то не слышимый ушами, а лишь воспринимавшийся духом вес этого слова.
       И Йонген пошёл дальше, оставив обескураженного и замешкавшегося ребёнка чуть позади. Но не слишком быстро. В конце-концов, он не знал, куда ему идти.
       «Вряд ли он понял. Хотя кто его знает, этого будущего воина».
       Кто знает. Иногда одно настоящее слово западает глубоко в душу и меняет всю судьбу человека. Сейчас, через год, или перед смертью. Тогда, когда он его поймёт.

Киха открыл сундук и увидел одинокий клочок серой бумаги, развернув его, маг увидел стихотворение. Что-то ему подсказывало, что написано оно было кровью.

Друзья, останьтесь без меня
Прольется кровь, но ваша, не моя.
Я телом может быть сгорю,
Но душу точно сохраню

И не отдамся демонам из ада.
Молитву прочитав, я молот света покажу,
И разразится гром
И армии столкнутся лбами.

Пока Киха читал стихотворение, написанное по всей видимости паладином, Ян подкрадывался к Апу. Приветствие барда немного испугало ребенка, так как менестрель подкрался как первоклассный вор.
- Ай! Привет Ян, - он встал со стула, оставив на столе грифиль и небольшую бумажку, на которой мальчишка старательно переписывал буквы по аналогии, написанные уже более твердой рукой, - Вы уже проснулись? Я не ждал что так рано. Дедушки Аркеля сейчас нет, но он просил передать, чтобы без него вы не уезжали, - потерев глаза немного пухлыми ручками, он добавил, - Кушать хотите?

Перрон был окутан густым прохладным туманом. В тишине осеннего утра не щебетали птицы, и только влажные оголенные ветви старых деревьев тревожно стучали и обдавали ледяной водой при каждом дуновении ветра.
Вдруг вдали раздался пронзительный гудок паровоза. На перроне, кроме сторожа, никого не было, но и тот даже не повел бровью при звуке подходящего поезда. Казалось, он, как и вся природа, погрузился в тяжелый сон...
Поезд из пяти вагонов с громким шумом подошел и остановился, выпуская большие клубы белого пара. Из всех вагонов вышло всего одиннадцать человек.
Среди них ничем не выделялся человек в темно-сером костюме и с несколько странной бородкой зеленоватого цвета. В руке его был саквояж, на голове - шляпа, из-под которой торчали пейсы. Приехавший был врачом.
Куда пошли и что делали остальные десять человек, нам сейчас не столь важно, но точно известно, что странный доктор, спешно сойдя на перрон, тут же, не успев отдохнуть от долгого пути, направился в юго-западную часть города.
Странные кривые переулки, развалины старых зданий, сухой ковыль, пробивавшийся сквозь брусчатку, которой была мощена улица, навевали странную тревогу; впрочем, нашего доктора этого сейчас это не интересовало. Он явно спешил.
Подойдя к собору, врач повернул направо, не перекрестя груди, и трижды неуверенно стукнул в дверь сравнительно большого дома, стены которого были обложены желтым кирпичом...

Заслышав неуверенный голос своего младшего брата, робко произнесшего его имя, молодой лектор обернулся и перехватил несмелый взгляд мальчика. В несколько коротких мгновений окутавшего дворик молчания по лицу Торавильона успел пробежать целый хоровод чувств, от отчаяния и обреченности до надежды и облегчения...
Он продолжал безмолвно глядеть в глаза своего младшего брата, будто бы и не услышав его вопроса, лишь тихая улыбка, едва заметно проявившаяся на его спокойном лице, выдавала что последняя фраза Лаара все же была воспринята его братом.
- Я рад что ты сделал именно этот выбор. - Торавильон положил заключенные в расшитые серебром перчатки из тонкой кожи ладони на плечи мальчика - Поверь мне, это твой Путь. Судьбой уготованы тебе не меч и не паства, но книги и зелья...
Мужчина улыбнулся на этот раз чуть шире и, легонько встряхнув брата за плечи, произнес:
- Завтра же отведу тебя в Академию!
Затем он бросил взгляд на сумерки, сгустившиеся под кронами сада, перевел взгляд на дверь особняка, а затем вновь посмотрел на Лаара, так, как смотрел на него только старший брат. Было в этом взгляде что-то непередаваемое. Никто не смотрел на мальчишку с такой теплотой и любовью, даже его мать, безусловно безумно любившая своего младшего сына, никогда не дарила своим взглядом столько света и спокойствия... И было во взгляде Тора что-то завораживающее, заставляющее вознестись к небесам и утонуть в блаженной неге. И это замечал не только Лаара, все окружающие, а особо соседские девчонки, перешептывались о чарующем взоре Тора. Возможно все дело было в его необыкновенно чистых лазурных глазах?..
Торавильон внезапно заговорщицки подмигнул и, хитро улыбнувшись, потрепав своего брата по макушке, развернулся и спешным шагом направился к лестнице.
- Я приду за тобой до обеда, собери все необходимое... - бросил он, сбегая по каменным ступеням лестницы - Приготовься, с завтрашнего дня для тебя наступает новая жизнь!
Голос его был довольным и торжественным, с ясно различимыми нотками не весть откуда взявшегося задора - видимо новость порадовала Тора настолько, что сгладила неприятные чувства от семейного ужина, который, как он сам однажды признался Лаара, молодой преподаватель терпеть не мог, и судя по всему соблюдал "традицию" чтобы повидаться со своим братом и из уважения к настоявшей на еженедельно совместном пребывании всей семьи под одной крышей матери.
Вскоре фигура в расшитой фиолетовой мантии скрылась в сером мареве, отбрасываемых кронами деревьев, теней и Лаара остался один...

Ян подсунул подушку под задницу и спину, сидеть сразу стало гораздо уютнее.
Загорелые пальцы вновь коснулись струн извлекая простенькую мягкую мелодию. Некоторое время парень молча бренчал на лютне.
"Два старых друга лесною дорогой..."
начал было он, но сразу же оборвался и снова воцарилось молчание сдобренное лишь мягкими струнами лютни.
"Однажды...", "...Лес ночной..."
Ян мучительно подбирал первые слова, которые бы открыли замок песенки, но ему как то ничего не шло в голову.
"Два брата, в ночном лесу. Повстречали однажды лису..."
Ян закрыл глаза, не так-то это просто сложить на ходу песню.
Наконец, он успокоился, чуть ли не войдя в транс. Мелодия изменилась напоминая теперь бренчание кочевников акынов, с далекого юга. Наконец выбрав ритм и шаг он запел.
"Едут по лесу два брата, Ян Сладкоголосый, да Кихасит известный колдунишка. И вот в глухой ночи, на сумрачной поляне, лишь светом нимба Яна освещенной, они устраивались спать, когда из сумрака ночного к ним вышел древний старикашка. Приветствую я вас о юные герои, зачем вам спать под звездным небом, пожалуйте ко мне в прекрасные хоромы. И вот оставив свою лесную колыбель два юных отрока отправились в деревню, вслед за своим гостепреимцем. О! Боги за что ж вы покарали! Отняв дитя от матери груди! Взвопила незнакомка и с плачем рухнула у ног"
- Этого деда, - уже простыми словами вне песни пояснил Ян.
"И снова ночи тьма разверзлась, выпуская монстра, который с диким криком кинулся на тело белое жены. И воспылало праведное сердце "По что ты женщину обидеть хочешь уродливая тварь!" И вот герои приняли с чудовищем неравный бой. Звенела сталь и магия шипела. Но вот предательским ударом в спину пал младший брат. Взвопил тогда отчаянейшим гласом Ян и кинулся со всей своей оставшеющейся мочью, пылая в ночи будто Прометей на подлога врага, пожирателя детей. Но силы были не равны и длился бой. Но не оставил Вивекс своего"
- Барда, - деловой тон уточнения смотрелся странно контрастным по отношению к ... остальному творчеству.
"обрушив небо точнехонько на монстра. Повержен был вражина. Но брат опустошенный битвой упал у ног поверженого Кихи"
- Ну и бред...
Улыбнулся Ян и завершил мелодию сложным аккордом

Айка
Память услужливо подкинула не самые приятные картины из твоего обучения. Холодный подвал, цепи, хирургические инструменты. 2 стола, на которых закреплены "подопытные"- пожилой мужчина неопрятного вида и свежеоживленный труп с ближайшаго кладбища. Оба явно недовольны своим положением и пытаются оборвать удерживающие их цепи.
-А теперь, студенты, приступим к практическому занятию,- Базиль Альедари, ваш преподаватель по "Анатомагии" указывает на тела на столах. -Прошу заметить, наше сегодняшнее пособие абсолютно добровольно согласилось на участие в занятиях в обмен на... Эмм, скромную материальную компенсацию его семье. Итак, о занятии. Сегодня мы изучим в первую очередь влияние ядов на организм. Запишите тему.
В руках Базиля появляются скальпель и шприц с зеленоватым содержимым. Ловкими движениями он надрезает кожу на предплечье живого человека и осторожно подцепляет вену. Человек широко открывает рот, но не издает ни звука- заклятье тишины, несомненно...
-Обратите внимание, это так называемая basilica. При желании можно заметить движение крови внутри. А сейчас мы аккуратно введем содержимое этого шприца внутрь.- преподаватель прокалывает вену подопытного. Спустя несколько минут тот начинает задыхаться.
-И вот результат- яд действует. Но мы же пока что не хотим, чтоб он умер, верно? Кто нам может показать заклинание лечения отравлений? Альрик, вы? Отлично.
Спустя несколько минут все операции проводятся повторно, но уже на оживленном мертвеце.
-Как вы видите, ток крови отсутствует. Кровь не течет, яд не действует. Можно конечно подождать конца занятия, но и тогда наш пациент будет вести себя так же, как и сейчас, уж будьте уверены...-Дальнейшие полтора часа занятия вспоминаются смутно. Разрезы, швы, отделение тканей тела, изучение реакции на магическое воздействие, прочая ерунда...
Задумавшись, ты не заметила, как вышла прямо к гуляющему скоплению нежити, так что и речи о том, чтобы спрятаться, и быть не могло. Но, к твоему удивлению, мертвяки вовсе не собирались немедля бросаться на тебя с целью сожрать и разорвать на куски. Наоборот, они вполне приветливо с тобой беседуют, а один из них, высокий толстяк с наполовину сгнившим лицом, даже поинтересовался, не новенькая ли ты тут и не нужно ли тебе какой-либо помощи.

Бермука Дуа Туул, собрал куски тверди с поверхности, то есть разнообразие минералов что создал Курцин Рой, слепил из этого луну, закалив её "то горячей то холодной" и сделал её шаром. Потом отволок его подальше, и приказал там приказал ей "танцевать" вокруг мира, и настрого запретил приближаться или удалятся от него. Мало того что луна Бербмука создана из тверди, а значит по закону притяжения Далайли она притягивает к себе воду и воздух, так еще и он дал ей дополнительные силы влиять на воду... ок, вода при виде луны начинает тоже танцевать, а сама луна двигается как-то более похоже на женскую партию классического вальса, т.е. этакими кольцами, постепенно совершая полный круг. Приливы и отливы получились. Сама луна отражает как зеркало свет звезд и слабое свечение мира, усиливая этот свет и отражая обратно...эмм... от чего свечение мира становится сильнее, что луна опять усиливает и отражает, отчего свечение планеты становится еще сильнее... плять... и так далее...

Сарем решил не особо травмировать мозг и просто разделил воздух и воду по цветам, расставив их по правилу радуги, запретив им перемешиваться, чем создал закон анти-диффузии, причем спектр воздуха идет от красного цвета, к фиолетовому, а вода тоже самое вниз, но фиалетовой аводы нет, она на луне!!!... Что кстати мешает луне нормально отражать свет и усиливать, так что вышли из рекурсии. Дал закон плотности! Синяя вода притягивается больше чем красная (по спектру) и красный воздух притягивается больше чем фиолетовый (по спектру)

Керберос, Зажег сердце мира, создал магму, она жидкая, полезла в щели. На материках появились трещины, в воздух пошла новая фигня, воздух черный. (выше сказано что воздух не смешивается!). Магма теперь это большой жидкий шар в центре мира, на поверхности которого плавают материки и вода. НО! раз она жидкая, то на неё не действует закон притяжение Дайлани, а значит притяжение сильно уменьшилось. Но луна цельная твердь, значит теперь в мире не просто отливы приливы, а огромная масса воды, которую таскает за собой луна...

Шамаш, притянул одну звезду поближе, заодно открыл закон - "свет греет", хорошо что рекурсивную луну замазали водой :) Ибо мир теперь ярко освещен с одной стороны, а сам шарик крутится как свинка на вертеле... Кстати, не факт что ледяной полюс находится именно на полюсе вращения... думаю где-то в средних широтах.

Библиос, сделал дополнительный шит, запретив ломать материки, закрыв воду от магмы тоже. Оставил щелочки. Сами плиты созданы из "неподвластных земным и небесным силам кристаллов", а кристаллы имеют память о своем создании.

Пастафар. Да пофигу на первичный бульон, сходу микроорганизмы, закидал ими весь мир. Плюс появились Растения по образу и подобию своему. ок... микроорганизмы начали питаться первичным бульоном, а растения в свою очередь микроорганизмами, ибо до почвы далеко, она под камнями. Растения стремятся вверх макаронинами а в их бутонах созревают тефтели (мясные!)

Эрхен Харт. Наделил материи весом, уже хорошо, т.е. откалибровал творение Сарема, с его цветным дифференциациейштанов воды и воздуха ссылка. Плюс включил в это и твердь. Дал понятие скорости и энергии (чем мозг сожрал вместе со спинным, втянув последний как макаронину, с хорактерным звуком "фьють!"), сделал се пустыньку, единственно место где в вашем климате нет не дождя не снега, там жарко и песочек. Объявил это своими чертогами.

Хронгус. Создал разумных ледяных человечков. У них есть разум, но нет желаний, они стоят на месте. Они бы и рады сказать что желают, но в общем-то норм все.

Далайли Муссараии, создала нормальные растения, под камнями в почке. Ок. Деревья сильные штуки, разломали каменное покрытие. Создала се черный лес - чертоги.

Курцин Рой. Создал законы механики и импульса. Не полностью конечно, частично мешали законы других богов, как то антидифузия и гравитация, при которой притягивают только твердые вещества.

Западло, извратило кристаллы Библиоса, научило их лжи и тайне.

-------------------------------------------------------------
Огромные волны за луной ломают деревья, и пытаются смыть растения, занося их в океаны, в океанах тоже все цветет теперь. Сами же леса справляются, но растут лишь в виде кустиков и травы.

Биобульон охренел от происходящего и быстро прогрессирует, учится убивать растения что Пастафара, и всячески выживать в этом "мире". Сами развиваются в разнообразных одноклеточных. Жрут друг друга, и растения.

Форону было откровенно скучно. Братья и сестры что-то творили, но богу огня было не до того. Жизнь? Какую жизнь может дать он- быстро сгорающих, пожирающих самих себя существ? Или наоборот, медленно тлеющих и угасающих? Он не хотел такой судьбы своим детям. Озлобленный своей... хм, ущербностью? он создал Искр- существ чистого огня. Впрочем их нельзя было назвать существами. Неразумные, не имеющие постоянной формы, они лишь летели сквозь вселенную, захватывая все что может гореть- не со зла, нет, они не были способны чувствовать- но лишь для того, чтобы хоть ненадолго, но продлить себе жизнь.
Удовлетворившись созданным, Форон и сам отправился странствовать. Ему было любопытно, что происходит снаружи, за границей. Нет ли там других таких же, как он с братьями и сестрами? Со свитой из нескольких Искр он миновал границу и отправился дальше...