Голосование пользователя

Разиэль засмеялся, прикрыв рот ладонью, на которой было вытатуирована имперская аквилла, разрываемая на части некоей неприглядной лапой.
– Ты верно говоришь, леди... Ресия. Но не поверишь, но я помню, как при жизни самого Императора бытовала сходная пословица. Бесчисленные итераторы - наверное, ты не знаешь этого древнего термина, я поясню – Астартес, развернувшись, вновь зашагал на Ресию – это риторики и философы, которые должны были распространить Имперскую истину на новоприсоединённые к Империуму миры. Да, и в число их обязанностей было уничтожение религии, любых слухов и следов её. Существование души, демонов, Богов объявляли пустой ложью, а самого Императора именовали человеком - лучшим из лучших, превосходившего людей своею силою и величием так же, как я превосхожу амебу, но тем не менее человеком. А в эту эпоху массы Империума провозглашают мертвеца Богом, а мы служим тем силам, что не могут не быть названы апокалиптическими. Ирония, верно?
Во время речи космодесантник не повышал тона, но его натренированный голос с легкостью достигал ушных перепонок его собеседников, без напряга перекрывая гнусные гимны громкоговорителей.
Выслушав речь аристократки до конца, он впал в некоторую задумчивость, и, подойдя к стене, простучал её пальцами правой руки, словно проверяя на наличие потайной двери или тайника. Если бы кто мог проникнуть в мысли Падшего, то мог бы найти там щелкающую, ледяную машину логики и гнева, который, разумеется, следовало подавать холодным - так он лучше приносится. На лезвии меча.
– Устроит - с целью разнести этот клочок реальности на куски перед тем как оттуда же слинять – процедил сквозь зубы он, придвинувшись вплотную к Ресии и Айко с его ветеранами и вновь начал речь – я много странствовал по пространству Коронус, и знаю, что такие знания в этом космосе весьма ценны. Ты видишься редким союзником. Что вы думаете, офицер? Её жизнь в ваших руках, но не проще ли отбросить прошлое ради будущего - свободного будущего, для вас и ваших людей? Это будет больно, но ничто не даётся даром.

Бонусы за истории.

Duskblade — “Магия и Технология”. Работая длительное время со всяким психоактивным дерьмом и пройдя кое-какие запрещенные тренировки, Корвин знает как защитить свой разум от пагубного воздействия варпа — он получает талант “Armour of Contempt”. Во время столкновения на забытом мире-крепости Юват с Башней Героев, Корвин подвергся воздействию психоактивных нано-машин — гибрида технологий ТЭТ и психотеха Ю’Ват. Благодаря этому он получил возможность понимать на инстинктивном уровне принципы работы технологий Ю’Ват и даже иногда может управлять ими пройдя необходимые тесты по усмотрению мастера. Также благодаря нано-машинам в организме Корвин неосознанно запоминает почти всё что слышит и эти знания, не структурированные и инстинктивные, иногда всплывают в его разуме в нужный момент. Корвин получает талант Infused Knowledge.

Qwertyq — “Подвязки в Нужных Местах”. Герман провёл большую часть своей жизни служа в Имперском Флоте и обладает глубоким пониманием что реально нужно кораблю вот прямо сейчас, а без чего можно было бы пока обойтись. Также он умеет находить нужные ресурсы и оборудование буквально на ровном месте. Герман получает бонус +10 к аквизишн и апкип тестам всего что связано с кораблями. Также он получает -5 к броскам по таблице на мисфорчун за счёт наличия старых связей которые могут помочь династии обойти проблемы или хотя бы уменьшить убытки.

Gromdar — “Счастливчик”. Хайме прошёл через столько испытаний, что хватило бы и на десяток жизней, и повидал такое количество дерьма, что им можно было бы набить до краёв масс-конвеер класса Галактика. Тем не менее он умудрился не просто выжить, но и добиться невероятного, по меркам деспотичного Империума, карьерного роста став из обитателя мира смерти уважаемым членом ближнего круга влиятельного Вольного Торговца. Император явно благоволит Хайме, а потому он получает дополнительный Fate Point который может использовать каждый энкаунтер, но не может сжигать. Также из-за его невероятной выносливости, живучести и упрямства подчас может сложиться ощущение что Хайме просто не берут пули — если он использует фейт поинты для восстановления ран (wounds) он регенерирует не 1д5 а 1д10+(Бонус Силы Воли).

MidnightSun — “Под Крыльями Аквилы”. Друкхари провела много времени в обществе мон-кей и поневоле научилась жить среди них, и играть по их правилам. Она знает как выдать себя за человека, как одеваться и как правильно двигаться чтобы не вызвать подозрения. Штрафы на маскировку под человека уменьшены до -10. Штрафы на социальное взаимодействие с представителями человечества уменьшены до 0. Кайлесса умеет правильно складывать аквилу и даже знает пару цитат из священного писания.

Dargot — “Устройство Гало”. В груди Уилла находится древнее ксенотехнологическое устройство медленно, но неумолимо изменяющее организм бывшего пирата. К какому результату это приведёт можно только догадываться, но у этих изменений есть свои положительные эффекты. Уилл неуязвим к ядам и наркотическим веществам, на него не действует свойство Toxic, но он также не может получить положительные эффекты от стимуляторов. Это значит что на Уилла не действует даже наркоз, а потому все хирургические операции над ним придётся проводить в сознании и со всеми ощущениями. Впрочем, так как устройство подстёгивает регенерационные способности организма, шанс оказаться на операционном столе довольно низок - Уилл получает trait Regeneration. Это также значит что до извлечения устройства он не может установить себе дополнительную аугментику — всё что уже имелось было интегрировано устройством в его организм, но остальное будет восприниматься как посторонний элемент. Устройство также впитывает в себя избыточное варп-излучение и восстанавливает организм подверженный облучению губительных эмпиреев. Для чего механизму нужна энергия чистого варпа можно лишь догадываться, но вряд ли для чего-то хорошего. Персонаж больше не бросает на Malignancy и Mutations, вместо этого каждые 10 очков порчи он должен пройти тест на выносливость со штрафом равным количеству имеющихся у него очков порчи. Провал означает что устройство всё сильнее изменяет организм и разум Уилла.

Snorkvitus — “Мы Были Богами”. Благодаря своей тайной службе в секте Логистов, Ромуил обладает невероятно глубокими познаниями в древнем археотеке, даже по меркам Адептус Механикус. Ромуил получает бонус +20 на ремонт, исследование, определение функций и использование археотека. Также, благодаря глубокому пониманию истинной ценности конкретных экземпляров археотека, при выполнении заданий связанных с обнаружением и продажей археотека, Ромуил даёт партии +50 achievement points к Exploration, Criminal, Trade endeavours. Пройдя серию сложнейших ментальных тренировок и психического кондиционирования, из Роумила крайне сложно добыть любую информацию если он того не хочет. Ромуил получает талант Orthoproxy и Rigor Mentis (из под-класса “агент Лордов Дракона” в книге Лате Dark Heresy).

Vasheska — “Больше чем зрение”. Благодаря тяжелому обучению Серены в секте Свидетелей Даска её психозрение даёт ей возможности недостижимые даже обычным астропатам. Серена может получить бонус +20 на Aura Reading если она перед чтением ауры пройдёт тест (+0) Perception. Также в радиусе 30 метров она получает бонус +20 к Awareness и также с помощью теста на Awareness на этом расстоянии она способна увидеть больше чем способен увидеть человек взглядом. Её невозможно ослепить физическими методами.

gearof — “Больше чем человек”. Организм Ланайи доработан на генетическом уровне и усилен сложной системой кибернетических и биологических имплантов. Ходили слухи, что Ганелон и вовсе пытался сделать какую-то свою версию священных Астартес. Благодаря этому набору доработок, Ланайа получает таланты Jaded, Resistance (Toxic), Resistance (Psy. Powers), Resistance (Fear), Heightened Senses (Sight, Hear), и может большее время находится без сна не теряя внимание. Игромеханически это значит что она может провести 24 часа без сна не делая Toughness test чтобы не получать очко Fatigue. После 36 часов без на требуется тест со сложностью +0, и дальше каждые 12 часов сложность возрастает на -10.

Молоток — “На службе Кредо”. При участии Франсуа в беседе оппонент относится к нему и к его спутникам состоит на одну ступень лучше. Благодаря своей деятельной жизни Франсуа имеет много самых разнообразных знакомых которых разбросало по Коронусу и Каликсиаде — по прибытии на миры где есть присутствие Экклезиархии могут обнаружится старые знакомые Франсуа готовые поделится интересными слухами. Благодаря рождению в семье где о колдовстве и его опасностях знают не понаслышке, а также обучению службе в Экклезиархии, соблазны тела и духа не представляют такой серьёзной опасности для Франсуа как для многих других аристократов — Франсуа получает +5 к WP.

Francesco Donna — “Тайны прошлого”. Являясь опытным шпионом и руководителем шпионских ячеек, Клэри получает талант Whispers, позволяющий ей иметь и создавать шпионские сети. Несмотря на то, что она разорвала связь со своим прошлым перейдя на службу Валерианов, Клэри сохранила кое-какие ресурсы и связи от прошлого повелителя. Благодаря пурпурному уровню допуска запросы в официальные базы данных могут принести Клэри больше результатов, чем обычно, но этой возможностью следует пользоваться осторожно, чтобы не привлечь ненужное внимание. При запросах в официальные институты Империума Клэри получает бонус +20 к Investigation тестам. Также она знает расположение и имеет доступ ко всевозможным тайникам и ресурсам оставшимся от её прошлого повелителя, рассованым по Каликсиаде и Коронусу.

Важное о внешности персонажа

Поскольку все ваши персонажи без исключения - женского пола, а это располагает к нездоровому и, главное, нереалистичному фансервису, мы вводим специально для склонных к излишней сексуализации героинь товарищей специальный хоумрул:

В полевых условиях неподходящая к ним одежда дает существенные игромеханические дебаффы.

Конкретный пример - решили вы, допустим, создать чародейку (в данном модуле неразрешенный класс, но очень уж наглядный пример). Чародейки на картинках из пинтереста почему-то всегда одеты довольно странно для профессиональных авантюристок, лазающих по всяким неприветливым местам. Вот так, к примеру:



Что это означает в нашей ситуации? При входе в лес вас, скорее всего, так жестоко покусают комары, что вы будете неспособны держать концентрацию на заклинании, автоматически проваливая ее на каждом ходу.

А вот, например, еще более наглядный пример - амазонка в бронелифчике:



Нет, вы можете, разумеется, записать в инвентарь чешуйчатый доспех, а также поставить похожую картинку на аватарку. Однако в бою на каждом ходу одно обычное попадание будет превращаться в критическое, а один промах по вам будет превращаться в попадание - по очевидным причинам.

Правило это вводится потому, что я не собираюсь формально запрещать фансервис, однако очевидные последствия, быть может, заставят кого-то задуматься - вы-то сами как идете в поход в лес, например? Так, может, не нужно издеваться над своими персонажами, заставляя их топать по чаще в бронесапожках на двенадцатисантиметровой шпильке и в chaimail bikini?

На дальнейшую сцену у Дорана было стойкое желание отбросить всякий самоконтроль и принести несчастной милосердное небытие… ибо такой злобы он не ощущал давно, с времен ученичества у Трерура. Высокие вопли причиняли дискомфорт его слуху, а прелести, выставленные навыкат – омерзение. Капитан не терпел всякого признака слабоумия, и едва ли был снисходителен к больным, даже если это был он сам. Причуда, оставшаяся от времен Нострамо. Как и его нелюбовь к излишней красоте. Девушку он не находил красивой – он видел ее отталкивающей, неестественной. И от этого на лице появлялись новые морщины напряжения. Мысли уже не так охотно его слушались, и новости от Адриана иглами застряли в его сознании, подобно пробоинам в корпусе. Доран подошел к Древнему, и носа Ливьена мог коснуться насыщенный аромат того, что уже начинал выделять капитан. Ощутимый аромат агрессии. Забавно, но только с девицей тело реагировало как на угрозу.
- Твои манипуляции могли стереть… этому существу память? – презрение пробивалось, ибо самоконтроль имел значительные бреши. Не смотря на уже узнанное… он не боялся общества более могучих существ.

Стоило, пожалуй, отметить, что восторженную реакцию Самии не могли подорвать даже явно враждебные слова Трашты, но вот сама изменившаяся ситуация начала проверять окружающий девушку мир на прочность: в сознании Шайтанель всё смешалось, но, вместе с тем, представляло собой довольно цельную картину, в которую подобное поведение «старого друга отца» совершенно не вписывалось. Впрочем, и саму себя Самия сейчас воспринимала будто десятилетнюю девочку – именно столько лет она провела в космосе, со своей семьёй, прежде чем впервые начать жизнь на обычной планете. Принимая это во внимание, несколько детская реакция красавицы становилась вполне объяснимой – конечно, для того, кто понимал, по каким законам сейчас работают её внутренние шестерёнки.
- Как грубо! – надула губки девушка и тихо фыркнула. – Я всё помню прекрасно. Меня убили в том переулке и сейчас я в загробном мире, вместе со своим отцом и матерью. А вот тебя я не знаю!
После этого Самия ещё требовательнее посмотрела на Адриана, при этом зрачки капитанши оставались всё такими же огромными, расширенными, что явно выдавало её состояние, несколько отличное от нормального.
- Кто он такой, папа? – спросила она. - Этот человек меня обижает!

С самого пробуждения Самии, Первый Апостол словно обратился в живую статую. И проблема была как раз в разнузданном поведении Шайтанель, от которого Адриан попросту терялся. А потому и давал девушке преспокойно виснуть на себе, боясь навредить ей ещё больше.
- Нет, - сухо отозвался Ливьен, стирая с рук остатки кислоты каким-то впитывающим полимером. – Я таких ошибок не допускаю и, говоря о качестве, я имел ввиду её силы, а не мозги. Так что «сестрёнка» уж извини, но я – не твой братик!
- Какой к димьенским заргам папочка? Какая ещё мамочка? – подал, наконец-то голос Алистер. – Ты к кому липнешь по-твоему? Совсем из ума выжила? Это – Адриан Найтмаер, Первый Апостол Империи и к нему ты должна обращаться не иначе, как лорд-адмирал! Во всяком случае, до присвоения статуса Апостола!

Злоба, пусть и неохотно, но уступила место опустошенности. Начинало сказываться давнее утомление и, пожалуй, возраст. Следующий выдох был более хриплым, и под формой Доран ощущал, как становится похожим на ощупь на лягушку.
- Успокойся, пацан. Ее разум воспринимает не нас, а то что хочет, - вяло проговорил Трашта Алистеру, снимая с руки защитную латницу. Медленно подойдя к девушке со стороны ее открытой щеки, он улыбнулся… и отвесил ей смачную оплеуху внутренней стороной ладони. От такого, немудрено, голова прильнет к голове Адриана. Надевать перчатку назад Доран не торопился.
- Все еще мертва, офицер ВКС? Мертвые не ощущают боли! И их щеки не краснеют от удара! – строго произнес уже окрепшим голосом Трашта, строго глядя на женщину.

По мере того, как Алистер отчитывал её, лицо Самии принимало всё более и более растерянное выражение, а образ окружающего мира, который выстроило её измученное сознание, уставшее от постоянных издевательств, шокированное ужасом пережитой боли и опытом почти состоявшейся смерти, начал вполне основательно трещать по швам. Девушка смотрела с совершенным непониманием происходящего даже на Дорана, подошедшего вплотную, лишь глупо при этом хлопая пушистыми, красиво завитыми ресничками – до тех пор, пока капитан не отвесил ей самую настоящую оплеуху.
Охнув от боли и неожиданности, Шайтанель ещё сильнее вжалась в плечо Адриана, а потом вдруг увидела… его. Увидела по-настоящему. Равно как и поняла, что всё это время разум водил её по извилистому лабиринту потаённых мечтаний, подменяя текущую действительность таким желаемым ей сном о семье, о счастливом воссоединении и безмятежном будущем, где Самия вновь окажется под защитой родных людей, что никогда не дадут её в обиду.
Глаза девушки заблестели от едва сдерживаемых слёз, вызванных не болью – лишь суровостью мира, в котором она вновь оказалась. Испуганно отшатнувшись от мужчины, Шайтанель буквально рухнула на колени, поспешно сводя их вместе и прикрывая свои соблазнительные формы раскрытыми ладошками. Губы её слегка дрожали, а лицо выражало лишь страх и странное чувство покорности, словно бы у забитого зверька, на мгновение почуявшего свободу, но вновь загнанного в ту же самую ловушку, из которой он чудом выскользнул всего пару секунд назад.
- Я… я поняла, - пробормотала Самия, поспешно опуская глаза, чтобы не показывать окружающим блестящие, влажные дорожки слёз, скользнувшие по её опухшему от удара лицу. – Не надо меня больше бить. Я видела всё не так, как оно было… на самом деле.
Стыд и смущение, равно как и холодный, липкий страх за свою дальнейшую судьбу, заставили красавицу ощутимо вздрогнуть, а её хрупкую, нежную кожу – покрыться мурашками. В голове девушки крутилось множество мыслей, но все они были, так или иначе, связаны с растерянностью, ужасом и болью, которую Шайтанель вновь и вновь переживала в собственных воспоминаниях. Умирать было очень страшно. Почему они вообще решили убить её? Самия ведь делала всё, что говорил Альто… она была послушной и следовала заключённому с офицерами договору, так зачем было так издеваться над ней? Чем она это заслужила? А что, если и остальные офицеры, узнав судьбу самого главного шантажиста, захотят отыграться на своём капитане?
- Простите меня, лорд-адмирал, - тихо произнесла Шайтанель, не в состоянии придать своему голосу достаточную громкость. – Я не хотела проявлять неуважение. Мой разум просто… помутился… от испытанных страданий. Простите. И можно мне чем-нибудь прикрыться? Пожалуйста…
Неожиданно, до Самии дошёл смысл последних слов странной девушки, которая, как она догадалась по обрывкам своих воспоминаний, носила имя «Алистер». Или это имя принадлежало другому мужчине? Чувствуя, как подобные размышления отвлекают её от самого главного, капитан вдруг шокировано вздёрнула голову вверх.
- Я стану Апостолом? – только и смогла вымолвить она, от удивления широко раскрыв свои очаровательные голубые глаза, своим цветом напоминавшие яркое синее небо.

Когда терапия дала результат, Доран вернул на место элемент привычной брони и, к своему облегчению – избавился от надоевшей ему накидке, склонившись над Самией и прикрыв ее хотя бы этим. Жалости он особо не испытывал, ибо его природа банально исключала подобную слабость. Его максимумом было участие и имитация того, что называют сочувствием. Однако, этого он показывать не стал, ибо та же природа сделала его лицо тем еще пугалом, а женщина и так явно натерпелась всякого. Слезы пришлось утирать просто по округлости щек, и он постарался сделать это аккуратно. Как-никак, но пока что она была наиболее человечным объектом здесь, и оно требовало самоконтроля.
- Больше тебя бить не будут, - тихо произнес капитан, когда закончил свое действо. Когда же ее внимание улетело к Адриану, Доран позволил себе просто стать наблюдателем. И, опять, встал подле Ливьена, как наиболее адекватного помимо него. Адриана он выносил с трудом, Алистер вызывал одну сплошную брезгливость своим видом и поведением. Все же Доран в некоторых аспектах оставался консервативен, но, пользуясь случаем, задал вполне очевидный вопрос местному мастеру:
- Коли их мощь так высока… то какой источник энергии сокрыт в Апостолах, если при текущих габаритах они имеют вес даже в пустотных сражениях, а их фон не губителен для окружающих?
«Я просто хочу забить свою голову любыми фактами. Лишь бы не думать о Луцилле и бесполезных десятилетиях службы.»

- Станешь, хотя, как по мне, то незаслуженно, - фыркнул Алистер и подойдя к Первому, обнял его за пустой рукав накидки. – Погоди, да я тебя помню! – внезапно оживился Третий. – Ты та модель из Второго дома!
- Алистер! – тихо, но требовательно произнёс лорд-адмирал, поправляя собственную форму и стирая с собственной щеки капельки чёрной крови. – Веди себя подобающе, ты и так постарался сегодня на славу. Что до вас мисс Шайтанель, то в вашем обращении виноват именно я. Мне не хватило сил спасти вашу жизни, как человека и потому я сделал то немногое, что мог. Скоро ваше тело изменится, и вы станете одной из нас. Какой дар проснётся внутри вас, сказать пока что невозможно, но в течение нескольких часов, мы обязательно это узнаем. Если у вас остались какие-либо дела, как у человека, советую закончить их за ближайший месяц, потому что после, всю ваши оставшуюся жизнь, вам придётся контролировать что вы делаете, где, с кем и как. Ибо ваша кровь станет ядом для всего живого!
- Фон – нет, а вот прикосновения - вполне, - также негромко отозвался Ливьен, доставая из ящика прототип нового бластера. – В их теле находится металл, которого нет в вашей галактике, так что объяснять по большому счёту бессмысленно. Но если по-простому, он даёт им их силу, продлевает жизнь, а в случае с Первым, превращает в подобие машины, не понимающей людей и их чувства. Впрочем, в этом мы с ним похожи.

- Непонимание людей – не следствие инородного металла, а причуда мозга и отсутствия коммуникационно-общественных навыков и основ психологии, плюс изоляция от нормального социума. Дело не в материи, привычной тебе, Ливьен, - негромко говорил с ребенком Доран, вяло шевеля пальцами. Переговоры между Апостолами его не интересовали, ибо внутреннее чутье держало его подле ксеноса, что… а вот на что он ответить не мог. Он не стал говорить и о том, что для него риск при контакте с кровью будет куда ниже, ввиду происхождения. Пусть оно будет его секретом. Кстати, к чему он достал бластер?
- Новое энергетическое оружие?

- Да, - охотно отозвался мальчик, - такие как я не желают иметь с вами ничего общего. Однажды мне уже хватило глупости помочь своим органическим сородичам, и за это я был изгнан в эту галактику, а он, - кивок в сторону Адриана, - он скорее доверит свою жизнь лавару, чем человеку.
И уже громче добавил:
- Конечно оно новое! В этом месте собраны только прототипы, не зря же все Апостолы трутся тут точно реагенты, у свободных электронов.

- Адриан уже доверял свою жизнь человеку. И он второй, кто с того мира вообще ушел живым. Впрочем… неважно. Я не хочу грузить воздух бессмыслицами и хвастовством о своем участии. Значит, ты служишь местным как зазывающий огонек, - образ Апостолов все больше и больше соответствовал детям, или же подросткам, наделенных силами, которых не заслуживают. И паренек весьма охотно дает ему информацию.

Проявленная забота со стороны мужчины, который недавно так сильно ударил её, удивила Самию и заставила девушку ощутить по отношению к нему горячий прилив благодарности. Даже слегка опухшая щека на мгновение перестала отдавать ноющей, но уже такой привычной ей болью. Этот капитан ведь посчитал нужным, помимо всего прочего, вытереть её слёзы, что вообще вызвало у Шайтанель смущение и заставило красавицу неловко улыбнуться.
- Спасибо, - прошептала девушка, поспешно кутаясь в «подаренное» плащ-пальто и тотчас же принявшись застёгивать на нём соответствующие заклёпки, позволявшие практически полностью – до самых колен, скрыть её обнажённое тело. Даже на груди они смыкались довольно легко, хотя обычно одежда такого вида заставляла Самию как следует повозиться, прежде чем пуговицы, молнии и заклёпки «соглашались» скрыть под собой её соблазнительные полушария - Трашта был гораздо шире в плечах, чем миниатюрная капитанша и его парадный плащ, в данной ситуации, пришёлся как нельзя кстати.
Встав на ноги и покосившись на Алистера, который, похоже, узнал её – не такое уж и редкое событие, красавица поспешно отвела взгляд. В голонете можно найти десятки тысяч очаровательных моделей, снимающихся в обтягивающей одежде и неглиже; очень многих принуждают заниматься проституцией с влиятельными людьми, и ни для кого не секрет, что порой подобные видео попадают в сеть. Но почему-то, несмотря на общее количество такого контента, все те, с кем Самия общалась, рано или поздно узнавали её… и хорошо, если только по откровенным снимкам.
«Это юноша или девушка? – в очередной раз задалась вопросом Шайтанель, но спрашивать подобное прямо не позволяло её воспитание. – Надеюсь, всё же последнее, вот только взгляд Алистера кажется слишком уж заинтересованным для нормальной женщины. Жаль, что все эти видео нельзя просто взять и удалить из голонета. Может быть, не будь их, офицеры бы так и не решились… взять меня силой».
- Ко Второму Дому я принадлежу лишь по праву рождения. Я – бастард. На меня всем наплевать, - произнесла Самия, словно оправдываясь. - Я действительно работала моделью на Тессане, но это было до того, как я смогла собрать деньги для поступления в Имперскую Академию.
Кажется, слова Адриана о том, что её жизнь, как человека, вскоре закончится, должны были напугать её, но Шайтанель ничего не почувствовала. Дар, кровь Апостола, опасная для живых существ, изменение её социального статуса – всё это словно бы никак не касалось девушки, звуча для неё подобно сказке, действующим лицом которой был кто-то ещё. Некто, за кем Самия лишь отстранённо наблюдала со стороны; персонаж истории, к которому сама Шайтанель не имела никакого отношения. Она настолько привыкла быть забитой и всеми помыкаемой, что даже не могла толком осмыслить произошедшие с ней изменения. Апостолы ведь, для большинства, почти что боги…
- Мне не за что вас винить, лорд-адмирал. Вы спасли меня, и я благодарна вам до глубины души. Но… - красавица просяще обратила к Адриану свои очаровательные голубые глаза. – Но мне нужна помощь. Меня… - девушка вновь запнулась, после чего сжала пальцами край плаща, принимая необходимость поделиться своим позором. – Меня вот уже два месяца насилует весь офицерский состав «Тени Империи». У них есть запись с фальшивым признанием, где я говорю на камеру… разные вещи. Будучи опубликованным, оно способно вышвырнуть из флота меня и адмирала Нессона, благодаря которому я и заняла пост капитана. Я… я ведь бастард, понимаете, а они все из благородных семей. Никакой суд не занял бы мою сторону при подобных уликах. А сейчас, когда те двое офицеров мертвы, остальные наверняка захотят расквитаться со мной. У них свои люди по всему крейсеру и я…
Шайтанель на мгновение зажмурилась, против воли вспоминая, как Найк взрезает её живот и достаёт внутренности наружу.
- Я боюсь, что не проживу этот месяц, - тихо закончила девушка. – Поэтому и прошу у вас помощи и защиты.

Доран внимательно посмотрел на Самию, когда та поведала о своем происхождении. Бастард… незаконнорожденный, ребенок-ошибка. Технически он относился к ним, пусть и был куда более высокого роду даже относительно чистокровных, потому вопрос токсичности крови благополучно пропустил мимо ушей. Он сам мог им стать без особых проблем, куда более лучший кандидат чем его сестра. Так же характер. Это их с Самией значительно рознило. Это – и жизненный путь. Она была слишком мягкой во всех смыслах, как он уже думал. А вот о том, как она попала в Имперскую Академию…
«Наивная дура. Все правительственные организации – отстойники. Глупо было искать в таком лучшую жизнь. Тебе следовало идти в мирные профессии, или в гражданский флот. На войне тебе делать нечего, только детей пугать да под ногами путаться.»
А вот после слов о насилии он свое мнение несколько поменял. Даже он не мог отрицать влияние насилие и на сильных мира сего. Его собственный дух имел рану, порожденную столь глупым явлением, как излишнее прелюбодеяние. Его он ненавидел. Практикующих их он презирал и устранял при любой возможности. И… его он по-настоящему боялся. Однако волну неприятных отголосков прошлого он подавил одной лишь концентрацией над услышанным. Ее проблему это не решит, а он имел специфичную привычку периодически помогать людям. Луцилла со смехом называла его «серым святым», каких в Империи едва ли найдется. Потому свое предложение он внес своим спокойным грудным голосом, от которого порой резонировали зубы:
- Согласно тому же уставу ВКФ, прямое неподчинение вышестоящему офицеру в условиях, грозящей прямой миссии или целостности экипажа или корабля ведет либо к пожизненной ссылке на каторжный мир без права помилования, либо к смертной казни. Учитывая куда мы направляемся... то со спокойной совестью готовьте запрос на пополнение экипажа. Готовь приложить к этому и свою руку – при всей моей симпатии к человечеству без аристократов ВКФ станет только лучше. Те, кто опустились до низменных инстинктов, недостойны носить имя Человека. А бешеную собаку убить не зазорно. Даже до последнего представителя рода, - говорил он, потирая пальцы и ощущая едва заметный аромат чистящих средств. К насилию и убийству он относился как к умению дышать или моргать. Осталось лишь узнать ответ, да держать свой чрезмерно активный разум в узде.

Мгновение, когда управляющие контуры перешли к вампиру, совпало с изменением его глаз. И вновь на Аарена смотрели эти странные зрачки-щёлочки. Дракон, заметив их возликовал и впился своими коготками в плечо Сайтанеля, поранив его и дав проступить сквозь ткань нескольким чёрным каплям:
- «Ну же, просыпайся! Смети все барьеры, что поставила на тебя эта наивная нежить, дай мне сразиться с тем, с равным!» - голос Нальфейна был наполнен азартом и предвкушением.
Румиус же напротив скривился от боли и схватился за сердце, едва не уронив свою ношу.

- Будь осторожен с перьями, они нестабильны, они могут казаться мягкими, но при этом быть острыми ничуть не меньше тех, что на моём плаще, впрочем, … - вампир призвал длинный коготь и нещадно обрезал колдуну его белоснежные крылья, заставив те осыпаться магической пыльцой. Темноволосый юноша при этом дёрнулся, а из уголка рта потекла тоненькая струйка крови, на которую Сайтанель, против обыкновения, не обратил не единого внимания. Дракону же досталось следующее:

- Заткнись! – прошипело «порождение ночи», - я без понятия о чём ты, но сейчас явно не время для игр, повзрослей уже, ты же император в конце-то концов…
Ещё одно заклинание было отбито чёрным крылом и на этот раз на нём появилась глубокая рана, свидетельствующая о том, что Румиуса атаковали Потоком Света.
- Как же трудно, когда вокруг живые и нежить вперемешку, - посетовал вампир, оставляя Велскарда на некроманта. – Ни волной не ударишь, ни …

Из ущелья с диким воем появился костяной дракон, заставив своего хозяина самым натуральным образом вздрогнуть и повернуться. Глаза Сайтанеля расширились от удивления, а зрачки вернули прежнюю округлость.

- Нальфейн, - рыкнул вампир, схватив сидевшую на плече ящерицу за горло. – Чем ты, мать твою, думал, поднимая эту тварь?
Аарен же был занят: его руки скользили по телу Велскарда и ткани тела, послушные воле некроманта, тянулись друг к другу, стремясь соприкоснуться, сойтись, чтобы вновь стать единым целым. Кровоточащие ошмётки плоти медленно исчезали, обретая свой первоначальный вид, но, к несчастью для колдуна, Аарен работал исключительно силой, данной ему своей Госпожой и мог лишь действовать подобно тому, как некроманты возвращают своим мёртвым и, как правило, весьма потрёпанным слугам, относительно приличный вид. Нежить не чувствует боли... и процесс сращивания тканей, костей, даже реконструирование повреждённых органов - всё это происходило довольно грубо и безо всякого уважения для объекта воздействия такой своеобразной, но, безо всяких сомнений, целительной магии некромантов.

Таким образом, Аарен лишь надеялся на то, что боль не заставит колдуна очнуться - оставалось ещё много работы, которую Немиусу не слишком хотелось проводить на живом и всё чувствующем объекте.
Момент появления призванного Нальфейном монстра заставил Аарена оглянуться и на мгновение прикрыть глаза в надежде на то, что зрение его подвело. Но нет. Это и правда был драколич - создание невероятной силы и возможностей, но, вместе с тем, обладающее собственным и довольно могущественным разумом.

- «Я ещё не закончил процесс лечения, - внешне голос Аарена казался спокойным, но в нём чувствовалась довольно сильная растерянность. - Я не могу бросить эти заклинания на середине пути. Нальфейн, ты ведь вызвался помочь! Почему ты всё ещё здесь? Я вижу, что это существо - неуправляемо, по крайней мере, тобой, и если ты передал контуры Румиусу, то сделал это напрасно, ведь он ничего не понимает в подобной магии. Мы - делегация Вольных Городов и должны заручиться поддержкой этой страны. Если драколич примется уничтожать все вокруг, не разбирая врагов и союзников, мы провалим задание. Просто потому, что никто больше не станет нам доверять! Так что, пожалуйста, возьми себя в руки, направь нежить на армию тифлингов и помоги силам принцессы одержать победу, или всё это будет напрасно!»
Взгляд некроманта коротко скользнул по повреждённому крылу Румиуса. В холодном взгляде Немиуса на мгновение промелькнуло сочувствие.

- "Ты как, держишься? - спросил его Аарен, надеясь, что вампир не испытывает сильной боли. - Не волнуйся, я спасу его. Но и тебя мне терять не хочется, поэтому давай без геройства. Нам нужно укрытие".

- «Да что ты понимаешь в сотворении созданий смерти? – проворчала ящерица, которую, похоже, ничуть не смущало собственное положение. - Оно вполне разумное и никогда не кинется на людей без приказа».
Раздался грозный рык и тварь взлетела выше, начав заходить на круг, чтобы атаковать.
- «Ну, - продолжил меж тем Нальфейн, - оно не должно было себя так вести, впрочем, ладно, я тебя понял!»

На небольшие разборки между некромантом и драконом, Сайтанель не обратил ни малейшего внимания. Он лихорадочно носился по доступной ему памяти ученика Сандро, пытаясь вытащить оттуда хоть что-то, что смогло бы ему объяснить, как управлять едва ли не целой армией нежити, внезапно оказавшейся под его командованием. Наверное, именно по этой причине, Румиус, продолжавший душить маленькую ящерицу, вздрогнул, когда Немиус обратился к его сознанию через кровные узы. Будто-то бы с ленцой, «порождение ночи» перевело взгляд на повреждённое крыло, из которого теперь медленно сочилась кровь, стекая на мёрзлую землю по кожистым крыльям, крупными чёрными каплями.

- «Наверное, я… я не уверен, - голос Сайтанеля был ослаблен, что и не удивительно, ведь драколич требовал огромного количества энергии от своего создателя. Причём последняя требовалось не столько на само создание, сколько на увеличение общей боевой мощи нежити. Тварь в буквальном смысле высасывал из заклинателя, прибегшего к его поднятию, всю жизненную энергию. Потому не удивительно, что и без того бледный, точно мраморное изваяние, от пребывания на солнце Румиус слегка покачнулся, став белее снега, а после и вовсе выпустив Нальфейна, опустился на колено. Мгновения растянулись едва ли не в бесконечность, прежде чем изолирующие барьеры рухнули, а вместе с ними Аарену достался весь, пусть и в разы ослабленный букет ощущений вампира.

Солнце, которое было так противно Хранителю Врат, обжигало, стремясь обратить его в прах. Полукровка ненавидел его едва ли не каждой частичкой своего естества. И это накладывалось, на неоконченную регенерацию после утренней светлой магии и мощнейший магический откат от Потока Смерти, который дракон столь самонадеянно скинул на Сайтанеля.
Однако, отвлекаться и жалеть Румиуса у Немиуса попросту не было времени, действия вампира, связанные с отрезанием крыльев, добавили некроманту кучу кропотливой работы. Видимых повреждений парнишке, не считая странной струйки крови, это, конечно, не нанесло, зато внутренние были просто колоссальны. Колдуна в прямом смысле отрезали от всех Потоков, что в свою очередь повредило внутренние магические линии юноши и в прямом смысле лишило возможности лечиться самостоятельно, поставив жизнь Велскарда в полную зависимость от прихоти ученика Сандро.

Вновь получившая свободу ящерица, тем временем, вновь изменила собственный облик, став белокурой красавицей, той самой, что прошлым утром заигрывала с Круаном. На личике девушки было лёгкое недовольство. Она явно планировала иное развитие событий, но, теперь, была вынуждена действовать по указке некроманта. Коснувшись нежными ладошками прохладных щёк Сайтанеля, красавица приподняла его лицо к себе и страстно прильнула к его губам своими. Вампир не сопротивлялся этому поцелую, а лишь покорно передавал контуры заклинаний. И всё вроде бы пошло как надо, но вот ручки Нальфейна обвили шею «порождения ночи», а в следующий момент Хранитель Врат дёрнулся назад, пытаясь разорвать сладкий поцелуй и ему было явно плевать на то, что нежить выйдет из-под контроля, если он сделает это, но хватка хрупкой красавицы оказалась на удивление крепкой. А ещё через секунду пришло удовольствие и тепло. Оно обжигало вампира, наполняя его силой, заставляя забыть о ранах и окунуться в истинное наслаждение. И виной всему этому была драконья кровь. Император Неэрона как бы случайно поранил себе язык, дав «порождению ночи» вдоволь наглотаться обжигающей белой жидкости, несущей знания, силу и память о прошлом. Теперь уже Румиус, не желал выпускать из своих объятий мелкую, заигравшуюся рептилию.

Со стороны эти двое походили на прекрасную пару. Их белоснежные локоны переплелись под порывами ветра, крыло Сайтанеля восстановилось и закрыло его и девушку от возможных атак со стороны приближающихся врагов. Всего несколько мгновений длилась эта идиллия, а после в вампира точно вонзили невидимый клинок. Румиус дёрнулся, выбираясь из объятий улыбающейся красавицы, его глаза, изменили не только форму, но и цвет, став на мгновения подобными застывшей ртути, а после некромант почувствовал, как ещё одна из созданных его мастером жемчужин разлетелась в дребезги.

- Нет! – необычно громко вскрикнул Хранитель, отступая к обрыву, - Это ложь, меня не могло там быть! – продолжил Сайтанель, а после, взмахнув крыльями стал падать в клубящийся туман пропасти.

Одновременно с этим что-то пошло не так, точнее… всё пошло не как надо. Поток, который направлял Аарен и который требовал необычайной концентрации внезапно стал таким послушным, точно верный пёс. Рана на плече стягивалась, будто то была всего лишь царапина. Заклинаний союзников наполнились необычной силой, а земляная стена, которую призывала похожая на эльфийку девушка, взметнулась на десятки метров в высоту. Магия на краткие мгновения просто сошла с ума, начав нарушать все писанные законы, что согласно писаниям, значило лишь одно – рядом находится крайне сильный дракон в своём истинном обличье и это явно был не Нальфейн…

Для Маржан, не имевшей ни малейшего понятия о происходящем между гостями из Вольных Городов всё представлялось крайне неприглядным. Противников около двух, а может быть и трёх сотен. Все они настроены крайне враждебно и наверняка усилены магией. А сколько их?

Термине приходилось довольно много слышать о возможностях мёртвых волшебников. В частности, Виргелан был крайне общительным Древним вампиром, особенно после жаркой ночи, проведённой за всем известным занятием, его было практически невозможно заткнуть. Глава гильдии алхимиков, полукровка по происхождению, как и сама волшебница, обрушивал на уши своей живой любовницы тонны информации. Третий по старшинству среди Отверженных, вампир часто сокрушался о том, что неспособен в отличие от того же фон Брауна, втереться в изменившуюся империю нежити.

Самого же Альхейма девушке тоже доводилось видеть, но крайне редко и во дворцах халифа. И если бы глава алхимиков не проводил ночи с ней, то можно было бы подумать, что он мечтает о нём. Сейчас фон Брауна приписали бы к выходцам из Рак’Сатана и непременно бы ошиблись. Но дело не в самом вампире, а в том, кем он был при иной жизни и каких высот достиг после обращения. Впрочем, Виргелана не интересовала рунная магия, которой владел второй древней до проклятья, а вот Поток некромантии, что открылся магу после, его Посох…

По рассказам алхимика выходило, что эти двое напившись в стельку, пришли на самое большое кладбище халифата, чтобы поспорить о том, поднимет Альхейм четыре сотни трупов или нет. В зависимости от состояния Виргелана и его расположения духа, число варьировалось от пять сотен до полноценной тысячи, но выбить истинный ответ из него не представлялось возможным. Однако, там речь шла о Древнем вампире, чья сила связана с Потоком Разрушения и варьируется только жизнью заклинателя. Здесь же… здесь был Сарвокс, но он ничего не помнил и был Румиус, но глаза этого вампира ещё не приобрели цвета ртути, а значит он был сравнительно юн для подобной магии, если вообще был способен колдовать. Ведь сначала «порождения ночи» пробуждают свои когти и крылья и только после к ним возвращается магия.

Впрочем, эти страницы из прошлого были сейчас не совсем к месту, тем более, что у юной принцессы похоже имелся не только Джейд, но и кто-то ещё, уже коснувшийся Потока Стихий, но пока не дававший рунам активироваться до конца. Оставалось лишь гадать, какая из стихий придёт волшебнику на помощь.

И если в небольшой ставке из двух повозок, оставленной позади порядок уже навели и теперь готовились дать отпор, то вот в рядах наступающих, началась лёгкая сумятица. Все они видели демонические крылья вампира, все чувствовали магию тифлингов внутри него. И далеко не каждый мог понять, что причиной тому является кровь их собратьев, согревавшая Сайтанеля, а отнюдь не родство с демоническими тварями. Создания замешкались, а падшим священникам пришлось остановиться, чтобы перегруппироваться с отставшими. Всё это давало Маржан тот самый шанс – попытаться избежать боя или, по крайней мере отложить его хотя ненадолго. Даже крик поднявшейся из ущелья твари не особо отвлекал от начертания. А вот тёплые объятия её рыцаря, его щекочущее дыхание, над самым ухом и сокрывшие их, казалось, от всего мира чёрные крылья, несомненно были способны на это.

- Какая подлая хозяйка, - промурлыкал его голос, - Я же сказал, что совершенно не помню, что значит быть вампиром, а ты заставила меня призвать крылья, подарив прощальный поцелуй, ну кто так делает?

Что случилось позади никто из вас видеть не мог, но, по какой-то причине, магия изменилась, а создаваемая Терминой стена, рассчитанная всего на пару метров, взметнулась в небо, став едва ли не новой полноценной горой…

Тут же послышались восклицания людей. Никто не понимал, что произошло и как подобное возможно. Похоже, вместо задержки, у полукровки получилось создать вполне реальное подспорье для побега под барьер кровавого замка. Тем более, что из верхней башни уже стал расползаться перламутровый купол, предназначенный оградить собственность Норна от врагов.

Хитро прищурившись, больше наблюдая сейчас за тем, что происходило в комнате, Сая показала легкую ухмылку. Золотистый взгляд с жадностью скользил по демоненку, который принялся изучать подошедшую эльфийку, что встала рядом с кроватью.
Драконица же, пока внимание мальчишки было перенаправлено на Эвелинн, быстро забралась на кровать, выдав свое движение перезвоном монистов. И уселась на коленях, подвигаясь ближе к демону, чтобы можно было коснуться пальцами. Хотелось изучить этого диковинного представителя рогатой расы. Изучить каждый миллиметр его тела. Запомнить каждую деталь в его внешности. А так же может, разговорить рогатого, и узнать уже личную информацию, которая могла бы ей пригодиться в будущем.
- Мне кажется… что он и так не ждал нашего скорейшего возвращения. – Пожала плечами чародейка, мягко улыбнувшись.
Приметив, что демон уже вовсю изучал своими лапками тело Эвелинн под юбкой, Сая облизнула губы, распуская уже свои руки. Ее тонкие пальцы коснулись в легком прикосновении шеи демона. И подушечками пальцев провела путь от шеи до груди, поддевая маленькую бисеринку соска, словно все это было совершенно случайный прикосновением.
Какого же было удивление Саэты не почувствовать ожидаемый жар. От легкой прохлады девушка не удержала себя в руках, позволяя уже подключить вторую руку к изучению стройного бледного тела мальчишки.
Драконица чуть откинулась на кровать, позволяя себе растянуться в свое удовольствие, пока нежные пальцы скользили дальше. Их путь резко изменил направление. Если минутами ранее пальцы опускались вниз, то сейчас проследовали наверх, заходя за плечи. И в следующую секунду коснулись крыльев, нежно оглаживая их, словно боясь причинить боль своими прикосновениями.
- Изумительно. – Прошептала чародейка. Ее золотистые глаза бегали по телу демона, пытаясь понять, какой же части тела коснуться следующим. В горле нарастал ком, который проглотить не получалось. Да и по телу прошла приятная волна, предвкушение их дальнейшего развлечения.
- Я не думала, что у вас бывает прохладное тело. Обычно, вы подобны… лаве. – Едва не сравнив их с драконами, Сая прикусила свой язык. Не хватало, чтобы еще и этот представитель назвал ее полное имя, чтобы она совсем уплыла в аут и потерялась дня на три.
Но дальнейшие расспросы сникли сами собой. Сая перевела руки с крыльев, которых она касалась и поглаживала, нежно массируя у суставов, к плечам. И вновь повела вниз, уже касаясь живота демона. Еще немного и девушка явно переведет руки к заинтересовавшей части, которая манила к себе не хуже, чем они обе манили демоненка.
- Просто невероятно. – Вновь сорвался шепот девушки, наполненный восхищением к этому на вид маленькому существу.
О’Ши видно, совершенно не собиралась спрашивать дозволения на дальнейшие свои действия. Дав волю своей наглости. Руки опустились еще ниже, касаясь уже лобка, что был покрыт мягкой (мягкой же?) на удивление шерсткой. Еще немного и, кажется, любопытная драконица завизжит от своих открытий, которые впитывала с особой жадностью.

Всё то короткое время, что Румиус нёс его, рассекая воздушное пространство с совершенно головокружительной скоростью, Аарен лишь смотрел себе под ноги и провожал взглядом холодную красоту снежных пейзажей, что совсем скоро будет осквернена армией тифлингов, неведомым образом вторгшихся во владения графа Норна. Некромант думал об этом отстранённо, пораженный не столько самой битвой, сколько странным характером нападения, начавшимся словно бы из засады… или пространственного окна. Такая толпа и внезапно оказалась на землях Нурции? Как? Кто их сюда привёл? Где нашёлся безумец, способный работать с тифлингами – потомками демонических созданий, однажды уже поставивших Немерию на колени? Немиусу было неприятно думать, что усилия Сандро и тяжесть войны, которую Учитель развязал когда-то и которая стала для великого мага смыслом всей жизни, обычные смертные, похоже, были совершенно неспособны оценить и даже принять, как факт, одну простую истину - всех тех, кто несёт в себе демоническую кровь, ни в коем случае нельзя использовать, каким бы выдающимся ходом это не казалось в политической игре.

Рассматривая тифлингов с позиции личностей, Аарен ничего не имел против подобных созданий… в конце концов, никто из живущих в этом мире не выбирает своих родителей, но долгие годы существования бок о бок с правителем Вольных Городов приучили Немиуса воспринимать любые попытки объединения тифлингов как угрозу, с которой следует расправиться любой ценой. И хотя некромант вовсе не считал себя обязанным помогать Нурции в отражении подобной атаки, он был готов на многое, чтобы загнать полукровок в столь сильно ждущие их могилы, где уже покоились кости демонических захватчиков, когда-то осмелившихся поднять к свету свои рогатые головы в попытке претендовать на власть над всем этим миром.

Эти размышления оборвались в тот самый момент, когда Румиус прошептал своё короткое «прости» и швырнул мага прямо в сугроб, заставив замечтавшегося некроманта от души хватануть снега ртом и, проклиная холод, пробирающий до костей, вскоре выбраться наружу, злобно оглядываясь по сторонам взбешенным и мало что понимающим взглядом.

Не узнать принцессу Арану было трудно. Немиус как-то видел её портрет, включенный в короткое досье, собранное на каждое влиятельное лицо Нурции - вампиры Сандро из кожи вон лезли, чтобы угодить наследнику Императора, вот-вот собиравшемуся покинуть Вольные Города и отправиться с дипломатической миссией в далёкую страну, из которой он, вполне возможно, может и не вернуться, а значит награду нужно получить здесь и сейчас, пока для этого ещё есть подходящая возможность.
Подобное воспоминание не добавило Аарену радости – интриги младшей нежити, пытавшейся выделиться из серой массы своих собратьев, стояли у мага поперёк глотки. Тем не менее, сейчас их лизоблюдство принесло свои плоды: по крайней мере, некромант знал, кого именно он должен защищать и чьей смерти Адриан ему никогда не простит.

Присутствие Нальфейна заставило мага испытывать противоречивые чувства. С одной стороны, дракон мог ощутимо помочь в этой битве, с другой же... у Немиуса не было никаких гарантий, что Нальфейн не решит прихлопнуть и его самого, с тифлингами за компанию. В конце концов, они никогда не любили друг друга и Круан, едва ли обращавший на дракона внимание, но полностью преданный своему капитану, совершенно точно не добавлял в копилку эмоций Нальфейна желание помощи некроманту, из-за которого тот не мог рассчитывать на полную признательность со стороны Рыцаря Смерти.

Осознав всё это, Аарен послал в сторону ущелья и земли короткий импульс, оценивая количество «доступных» мертвецов, степень их разложения и сопутствующий боевой потенциал. Результаты оказались многообещающими. В первую очередь, следовало позаботиться о прикрытии принцессы и её сопровождения, где, конечно, хватало первоклассных магов – Андромалиус был тому примером, но армия в несколько сотен тифлингов и этих странных… жрецов, облачённых в чёрное, их просто сметёт. Зона антимагии накладывала свой отпечаток на рисунок предстоящего боя, но Аарен уже сталкивался с подобным и прекрасно знал, как этой тактике можно противостоять. Разумеется, некромант не мог поднять мертвецов прямо под защитным куполом «святош», но ничто не мешало ему расставить сотни ловушек на пути следования тифлингов, заставляя трупы пробуждаться по мере приближения вражеской армии и буквально выкапываться из земли, хватая несчастных «пушистиков» за ноги, раздирая и расчленяя их на части гнилыми, разлагающимися руками, наделенными нечеловеческой, по-настоящему жуткой силой, противоестественной самой жизни. Зона антимагии в совершенстве защищала от прямых атак, но против уже созданных заклинаний-капканов, чья энергетическая структура была полностью сформирована и лишь ожидала своего часа, чтобы активироваться и пробудить сотни несчастных, погибших насильственной смертью, чьи тайные желания навеки были связаны с ненавистью к этому миру, лишившему их права на осуществление собственной мечты – против этого они были бессильны.

Воззвав к Предвечной, Аарен заставил собственные эмоции отступить. Пустота, сменившая собой злость и отголоски волнения о Сайтанеле, жаждала пробиться дальше, сожрать его всего изнутри, заполнить собой каждый уголок души некроманта, но маг и не думал сопротивляться силе Госпожи – от этого всегда было лишь хуже. Вот и сейчас, беснующийся и колючий шар холода, не встретив на своём пути преград, причинил куда меньше повреждений, чем мог бы, реши Немиус воздвигнуть на его пути необходимый барьер. Что такое частичка эмоций, безвозвратно отданная на растопку огню пробуждающейся силы, когда альтернатива этому – боль и бессмысленные попытки обуздать монстра, которого маг просто не в состоянии остановить?

Окутав его, стылый холод потока Некромантии выплеснулся наружу, прокатившись по земле и оставив одному лишь ему видимые метки. Где-то там, под слоем камня и грязи, покоились давно павшие солдаты великой войны, чьи глаза вдруг загорелись отвратительным, страшным и совершенно безумным зелёным огнём…
Покачнувшись, но всё же устояв на ногах, Немиус послал новый импульс, с ходу начав творить следующее заклинание, ещё сильнее и могущественнее прежнего. Мертвецы должны были лишь задержать неприятеля. Реальная сила, жуткая сила, способная остановить целую армию, только обретала своё воплощение. Кости, многие тысячи костей, сейчас они все начали тянуться друг к другу, образуя единое целое. Пройдёт какое-то время и наружу, вонзая свои огромные когти в рыхлый слой почвы, пробьётся гигантское чудовище – костяной дракон, величайшее и наиболее опасное создание, которое только мог сотворить некромант, достигший высочайшего мастерства в Империи Нежити.

- «Я – посол Вольных Городов. Я помогу отразить атаку…» - эти слова, которые Аарен направил всем вокруг, должны были прояснить сторону мага в этом конфликте. Тем не менее, он не желал дальнейшего диалога и грубо обрывал все попытки отвлечь его, пока заклинание не было сотворено до конца.

Соединяясь друг с другом, костяной покров постепенно формировался, секунду за секундой черпая у своего создателя энергию. Аарен дрожал, не чувствуя окружающего его холода, но сполна ощущая Предвечную, словно стоящую у него за спиной и одну за другой обрывающую нити души мага, впервые после того, как тот оставил управление своим судном, тратившего такое огромное количество сил.
Именно в этот момент ему на глаза попался Румиус – зависнув в воздухе и подхватив незнакомого Аарену колдуна, вампир буквально поглощал энергию Потока Смерти, наверняка испытывая при этом адские муки. Сильнейший укол ревности вызвал у некроманта странную, детскую обиду, для которой сам Немиус не находил никаких оснований.
Понимая, что эти эмоции могут разрушить его концентрацию, некромант попросту сожрал их, впустив Пустоту Предвечной ещё глубже в сердце.
- «Я не знаю, зачем именно ты это делаешь, но даже не думай здесь погибнуть» - передал Аарен своему другу, одновременно с этим потянувшись и к Нальфейну, чьё присутствие он больше просто не мог игнорировать.
- «Тут опасно, Нальфейн. Уходи отсюда, пока все эти маги тебя не почувствовали».
На то, чтобы защищать дракона, у Немиуса просто не оставалось сил. Пусть и только формально, но Нальфейн - часть его команды и некромант не мог рисковать, подвергая столь могущественное существо подобной опасности.

Вампир поднял взгляд на некроманта, продолжая вытягивать Поток Смерти из пойманного им колдуна.
- «Потому что внутри этого мальчишки спит мой брат, - Сайтанель был предельно серьёзен и сосредоточен, хотя нельзя сказать, что он был рад своему внезапному открытию. Скорее он наоборот крайне сожалел о том, что прилетел сюда и втянул тем самым Аарена в эту авантюру. Уж кто-кто, а «порождение ночи» явно понимало, что бой предстоит не шуточный. – Но я не смогу спасти его сам. Его рана, силы моей крови будет недостаточно, мне нужна твоя магия. Ты поможешь мне спасти брата?»

Дракон, до того медленно катящийся на санях и раскуривающий трубку, внезапно для себя самого спрыгнул и теперь стоял по колени в снегу. Как раз в этот момент его настигли слова Немиуса. Тоскливо проводив очередную телегу, на сей раз с крытым верхом, император Неэрона всё же соизволил отозваться:
- «Но их слишком много, - обращение Нальфейна, как всегда было мягким, на самой грани сознания. – Я нужен вам. Я же тоже некромант в конце концов, а в ущелье полно трупов, уверен, что справишься без моей помощи?»

Когда его вновь кольнула острая игла ревности, Аарен уже не обратил на неё ни малейшего внимания. Холод, сковавший душу мага, попросту не оставлял места более живым и ярким эмоциям. Он не спешил ничего выяснять и задавать вопросы… в конце концов, здесь, сейчас, для этого было не время. Но если этот мужчина – действительно тот самый Крайон, то и дальше держать в тайне секреты, открывшиеся Немиусу благодаря их с Сайтанелем кровной связи, уже для самого Румиуса попросту становилось опасным.
- «Я помогу... – отозвался некромант. - Но после того, как всё это закончится, я должен буду кое-что рассказать о тебе и твоём брате. А сейчас, приблизься ко мне - я не могу воздействовать на его плоть на таком расстоянии».
Зарождение костяного дракона, вместе с поддержанием расставленных магических ловушек, поглощало большую часть энергии Немиуса, поэтому предложение дракона оказалось как нельзя кстати. Будь он сильнее, Аарен справился бы и сам, но сейчас, когда Румиусу действительно нужны были его способности, некромант не собирался рисковать, вбирая ещё больше Пустоты в своё тело.
- «Думал, что справлюсь, но похоже, что мои руки будут заняты, - ответил Немиус после непродолжительного молчания. - Держи - это тебе, - маг перекинул на Нальфейна нити управляющих контуров сотворённых им заклинаний, после чего кратко пояснил: - Я хотел сделать костяного дракона, но процесс только начался, так что... теперь всё в твоих руках!»

Сайтанель охотно подлетел к некроманту, попутно крылом отбив несколько магических атак, точно те были всего лишь спелыми плодами, а не разрушительными заклинаниями. При этом он держал парня на руках, точно какое-то сокровище и явно боялся хоть как-то навредить его хрупкому, по меркам вампиров, телу.
- Вот, - мягко произнёс Румиус, прекрасно зная, что это заставит ближайших людей повернуться к источнику звука и впасть в своеобразный транс.

Дракон же напротив витиевато выругался на одном из забытых языков. То, что это была брань, можно было легко понять по интонации, однако в следующее мгновение позади карет стали вспыхивать магические символы рун – это Нальфейн переделывал противоестественную магию людей под правильные драконьи законы. А ещё через мгновение, по спине некроманта пробежал лёгкий холодок от мощи Потока Смерти, к которому обратилась рептилия, впрочем, как и Аарен она похоже не собиралась принимать весь удар на себя. И это стало очевидно, когда на плечо Румиуса уселась маленькая белая копия дракона, которая с хищным оскалом промурлыкала: - Лови, Руми, игра со Смертью, это по твоей части…

Немиус, ни слова ни говоря, вытянул вперёд руку и сосредоточился на поврежденной плоти Велскарда, заставляя трепещущие обрывки тканей вновь тянуться друг к другу, а кровь – впитываться обратно в тело, которое та столь сильно стремилась покинуть прежде. Он был замкнут и сосредоточен, не позволяя себе отвлечься от работы даже на мгновенье.
Этот человек был слишком важен для Румиуса, чтобы рисковать…

На этот раз Сарвокс ответил, однако, здраво рассудив, что в поднявшемся гвалте из голосов людей и животных, щедро приправленных воем ветра и скрипами телег, его не услышат, перешёл на мысленное общение.

- «Да, госпожа, я сделаю его для вас, - слова вспыхнули на самом краю сознания полукровки, совсем не так, как это было в таверне. Моркс стал куда боле … мягким, по отношению к девушке. – Но, с вашего позволения, не сейчас».

Его улыбка была обворожительной и тёплой, настолько, что даже ржущая, как и остальные лошади Красотка, внезапно успокоилась и, поверив, что всё будет хорошо, стала куда смиреннее. Глаза цвета ртути, продолжавшие взирать на мир с поразительным спокойствием и даже каким-то безразличием, на мгновение окрасились золотистым теплом выдержанного хмеля, но почти сразу же вновь потеряли свой цвет.

Вопреки ожиданиям карета принцессы так и не сдвинулась с места, пропуская вперёд весь остальной караван, включая те повозки, что были подняты Велскардом едва ли не с самого дна ущелья Смеющихся черепов. Как бы там не было, но чувство долга в Аране и её людях, развитое до предела, и впрямь поражало воображение. Стражники с охотой помогали простым крестьянам, зная, что таков долг не только высшей знати и их самих, вызвавшихся в своё время стать защитниками порядка и спокойствия тех, кто был попросту не в состоянии спасти себя сам. Позади девочки стоял ещё один маг, которого полукровка прежде даже не ощущала. Он не был ни тёмным, ни светлым, его можно было бы сравнить с бездушной куклой, которую кто-то выбросил, вдоволь наигравшись и изрядно при этом растрепав. Куклой, которую принцесса не только подобрала, но и привела в относительный порядок. На мужчине были одеты цвета королевской семьи, с геральдическими отличиями свиты принцессы, аккуратно уложенными волосами, которые теперь пытался разворошить ветер и тёплом плаще, он точно молчаливая скала возвышался над хрупкой девочкой, пытающейся быть кем угодно, только не ребёнком…

- Джейд, - принцесса повернулась к мужчине, что без сомнений годился бы ей в отцы, а тот лишь покорно опустился на колено перед своей спасительницей.

- Ваше Высочество, - мягко отозвался человек, опустив голову и не смея смотреть на Арану. Лицо Нельтауера нельзя было назвать красивым, особенно если сравнивать с тем же Гаспаром или Сарвоксом. Он был – обычным, хотя несколько завышенные скулы и наводили на мысли о не чистой крови.

- Защищай людей, оборотней нужно задержать! – голос принцессы дрожал, то ли от страха, то ли от с силой подавляемых слёз.

- Да, моя принцесса, - покорно отозвался тот, кого девочка назвала Джейдом поднимаясь и, не отряхивая налипший на одежду снег, направился мимо Маржан в сторону волчьего воя. В его руке соткался посох, что как бы намекало, на принадлежность к волшебникам. Но, почему-то в разговоре, состоявшемся ранее, Арана не только не упоминала об этом странном маге, но также чётко дала понять, что у неё нет иных учителей, кроме вызвавшейся на это место Термины.

И пока телеги до неприличия медленно тянулись мимо отъехавшей с тракта кареты, Андромалиус, легко забравшись на экипаж принцессы, готовил какое-то заклинание, на время позабыв про весь остальной мир. Вокруг колдуна кружился Поток Разрушения, который постепенно должен был сформироваться в заклинание, способное смести врагов едва ли не единым ударом. При этом колдун по какой-то причине не стал призывать крылья, что вне всяких сомнений увеличило бы мощь его магии. Всё происходящее постепенно выстраивалось в странную картину, понять которую без дополнительных кусочков пока не представлялось возможным.

Уведя Красотку за королевскую карету, чтобы и не мешалась, и оставалась в относительной безопасности, вампир вернулся, на ходу обнажая меч. Блеск металла, пропитанного кровью, мог бы о многом поведать знающему человеку, но тех, кто видел этот клинок прежде, либо более не было в живых, либо они находились слишком далеко отсюда. Пара взмахов, более похожих на опробование веса и удобства, предназначались для расчистки территории, но с этим ему крайне помог Джейд, заставивший снежные сугробы таять. К сожалению, так как Маржан была занята вычерчиванием рун, то не смогла увидеть, что именно использовал неизвестный ей волшебник для подобного эффекта.

К моменту, когда слова полукровки коснулись его сознания, Велскард уже с большим трудом мог удерживать себя в воздухе. Необычная сиреневая радужка глаз мага вновь изменилась. Её поглотил своей отвратительной, ядовитой зеленью Поток Смерти. С трудом повернув голову в сторону волшебницы, Тёмный даже слегка улыбнулся ей и благодарно кивнул, прошептав одними губами: «Спасибо».

Сейчас, когда он потерял контроль над собственной энергией ему была просто необходима хоть чья-то помощь или хотя бы вот такая поддержка, дающая возможность выкарабкаться из стылого омута Хаоса, в котором всё сильнее тонуло его сознание. В каком-то смысле это было позорно для волшебника и тем более для колдуна, достигшего подобных старшему из сыновей кронпринца высот. Однако, сам факт того, что Велскард без каких-либо колебаний кинулся спасать людей зная, что итак находится у самого края опустошения, рискуя собственной жизнью, было поступком, на который вряд ли решился бы хоть один из чванливых слюнтяев, зовущих себя великими. Крайне медленно тёмный маг выправлял Потоки, ему попросту не хватало сил, чтобы спасти себя самого. Крылья больше не слушались, но и позволить им исчезнуть Велскард никак не мог. Это была та ситуация из которой найти выход самостоятельно не представлялось возможным. Вздохнув, юноша стал понемногу передавать контуры управления заклинаниями обратно, доверяя ей не только остатки собственных сил, но и жизнь…

На одной из последних телег, пересёкших невидимую границу защитного купола, Маржан, если бы хоть на мгновение отвлеклась, то смогла бы заметить мальчика, лет тринадцати, с наслаждением раскуривающего трубку, источающую розоватый дым дурмана. На лице ребёнка красовалась загадочная улыбка, а пальцы загибаясь в кулак, словно отсчитывали оставшееся время до чего-то, о чём было известно лишь мальчишке: «Три», «Два», «Один» …

Хитрая улыбка на лице белокурого парнишки стала ещё шире, а вылетевшая из леса молния, точно стрела, насквозь пробила лёгкое и одно из крыльев тёмного мага. И это мгновение совпало с целым рядом событий. Кто-то, завёрнутый в тёмную тёплую ткань, причудливо украшенную перьями, подозрительно похожими на металл, плюхнулся прямо в сугроб всего в паре метров от кареты принцессы, можно сказать, что этот человек, если он им конечно был, оказался крайне удачлив, ведь стараниями магии Джейда, уже почти весь снег на этом участке тракта исчез. Велскард же поддерживаемый в воздухе одним лишь магическим плетением из воздушных рун, вскрикнул и, так и не передав контуры, что стали стремительно таять, без контроля со стороны потерявшего сознание волшебника, стал падать вниз. Увидевшая это Арана закричала, зажимая себе рот ладошкой, она кинулась было к краю, но была поймана за шиворот её рыцарем. Эгиль даже не думал церемонится с принцессой в вопросах, что касались её защиты. Мало кто заметил, как вслед за скрывшимся в тумане телом Велскарда метнулась чёрная тень…

Всё произошедшие было столь стремительным, что появление врагов, шумевших едва ли не как целая армия, особого удивления уже не вызывало. Противниками оказались не только тифлинги, но и облачённые в чёрное люди – священники, как можно было бы рассудить по покорёженным символам Единого. Видеть такое прежде ещё никому не доводилось. Чёрные мантии и убийственная аура из жажды крови, и разрушения. Всего секунда, единый миг, за который должен был начался бой. Был размыт вступившим в силу заклинанием Андромалиуса. Придя в действие, оно образовало огненную стену, двинувшуюся к врагам, и выжигавшую, при этом, всё на своём пути. Так бы и закончился бой, если бы стена не разбилась о знаменитую «Зону антимагии», созданную священниками не иначе, как при помощи чуда и теперь стремительно приближавшуюся вместе с противниками к горстке оставшихся защитников принцессы Араны.

***

Румиус не солгал, когда сказал, что полетит быстро и всё же, он не уточнял насколько быстрым окажется этот полёт. Скорость, с которой «порождение ночи» рассекало рассветное небо поражала. Он был быстрее стрелы, быстрее всего, что только доводилось видеть некроманту прежде. Несись они так вдоль тракта и от мельтешения деревьев непременно закружилась бы голова, но, словно понимая последствия, Румиус взмыл в самые небеса. Он неотрывно всматривался в петляющую ленту дороги, точно что-то пытаясь отыскать на ней и … никак не мог сделать этого. Замок, домики крестьян и подступавшая к нему с востока армия нелюдей остались далеко позади. Впереди было ущелье, за которым будет небольшая роща, затем глухой лес и, наконец, поля фермеров, что являлись предместьем Карнаэна. А вампир всё продолжал нестись вперёд, точно хотел вернуться на галеон, паруса которого были сейчас едва различимы, в отличие от повозок, постепенно выстраивающихся в ленту и тянущихся по тракту к замку Норна и … армии тифлингов, неуклонно преследующей несчастных жертв.

Секундное колебание зависшего в воздухе Сайтанеля едва не вырвало Аарена из его рук. Ведь в отличие от своего «кровавого» брата, он не имеющего крыльев, чтобы вот так повиснуть по собственному желанию. А ещё… здесь было жутко холодно. Плащ спасал от ветра, но не от мороза, который проникая под обледеневшую ткань, нещадно «кусался». Быть может, мысль отправится с вампиром не одевшись была, мягко говоря, не самым лучшим решением, что ученик Сандро принял за последние два дня.

Мягкие сапожки, расшитая серебром шёлковая рубаха, жилет из бархата и штаны – вот вся одежда некроманта и она явно не тянула на звание подходящей под погодные условия.

- Прости, - мягко прошептал Румиус, а затем резко направился к земле и, не говоря боле не слова дал своей драгоценной ноше плюхнуться прямо в пушистый мокрый от растапливающей его магии, снег, чтобы в следующий миг устремится в ущелье, покрытое туманами, вслед за падающим магом. Вокруг Аарена творился самый настоящих хаос. Охающие стражники принцессы, рыцарь, что держал вырывающуюся девчонку, которой та мелкая девчонка в дорогих одеждах, скорее всего и являлась, ощущения присутствия нежити и… Нальфейна. На памяти некроманта, этот мелкий проныра всегда утраивал бардак там, где появлялся. Однако даже он и все прочие люди не шли ни в какое сравнение с тем, что заставляет нежить содрогаться – Потоком Света, которым буквально воняло от закутанных в чёрное магов. И шли эти люди сюда явно не с намерением подружится.

Пара вскриков заставила обратить внимание в сторону ущелья, откуда поднимался Румиус со своей «добычей» на руках. Он нёс молодого парня, не то чтобы тот был особенно красив, но всё же… Четыре чёрных крыла, как и руки колдуна, истекающего кровью, сейчас являли собой печальное зрелище, но только до момента, пока Сайтанель окончательно не слетел с катушек и, накинув барьер, вновь разделивший ощущения некроманта и «порождения ночи», не стал целовать незнакомца, забирая из него энергию Потока Смерти. И это прямо сейчас делал вампир, что был не просто дико брезглив по отношению к смертным расам, но ещё и боявшийся прикасаться к людям? Да, с проклятой меткой, Сайтанелю была не страшна магия их госпожи, но это отнюдь не означало, что он при этом не испытывает боли от подобного…

***

Не без труда, но Маржан вполне было по силам угадать в демонической твари, поднявшей тёмного мага из ущелья, того самого юношу, которого Велскард совсем недавно сотворил из снега и льда. Он был почти точной копией того изваяния, разве что повзрослевшей лет так на пять, а может и на все восемь. Неправильные одеяния, более характерные для тифлингов с позвякивающими бубенчиками на ветру, абсолютное отсутствие восприятия температуры и способность вытягивать из человека магическую энергию - всё было в пользу того, что перед полукровкой враг, кроме одного момента, почему-то казалось, что демон пытается не убить, а, наоборот, спасти Велскарда...

  Тяжелые шаги гулким эхо отдавались в тишине невероятного сооружения, представлявшего вид пятнадцатиугольника с округлым куполом, украшенным барельефом. Тусклый свет факела едва доставал до потолка, расположенного метрах в шести над полом, по прикидкам Габриэля, а в диаметре зал имел не менее двадцати. Лорана, осторожно ступавшая следом, заворожено огляделась, не понимая значения символов, украшавших каждый блок стены, но картины, которые выхватывало пламя казались древними, непонятными и... жуткими. Факел так же осветил тянущуюся от потолка "сосульку" в центре комнаты, наконечником которой служил какой-то вычурный меч.
  - Так вот что это, значит? Хранилище какого-то безумно древнего артефакта. Это объясняет скверну и безумие варваров в окрестных землях.
  - Ты не прав, - тихо шепнула она в ответ инквизитору. - Это... мавзолей. Для существа столь ужасного, что понадобился союз архидемонов и великих лордов вампиров, чтобы укрыть его здесь. Смотри на роспись, эти картинки, неужели они ничего не говорят тебе? Мы... кажется мы зря пришли сюда вдвоем, любимый.
  Он нахмурился, окинул напряженным взглядом сумрачный зал и тяжело вздохнул. Им тяжело дался этот путь, раз за разом конструкты и нежить становились все более опасными, а на пятки наступала орда крайне разозленных варваров, отнюдь не добавляющая оптимизма. Он лишь молил Единого, что Андрэ смог выбраться живым и теперь спешит в орден, предупредить остальных. Вся эта безумная поездка с самого начала отдавала противным привкусом, но долг инквизитора... да впрочем, зачем лгать себе? Он надеялся добраться до статуса достаточного, чтобы исцелить Лорану окончательно. И подвиг мог стать таким подспорьем.
  Двинувшись вперед, Габриэль еще раз окинул взглядом барельефы, древние символы и словно кожей ощутил струящуюся когда-то по мавзолею силу. На полу он заметил тонкие борозды, кажется, для чего-то вроде масла, ныне пересохшие. Борозды шли под небольшим наклоном к центру зала, над которым повис древний, потускневший от времени клинок. Он оставлял между кончиком и полом пространства едва достаточное, чтобы Лорана протиснулась, оцарапав кожу, а под ним...
  Это было сродни делирию. Он отшатнулся так резко и столь сильно сжал рукоять меча, что паладин скользнула ближе, собираясь прикрыть господина щитом, но тут же оцепенела. В вытянутой нише, похожей на саркофаг, лежало... существо. Его кожа в отблесках факела имела оттенок темной стали, покрытой непонятной рыжеватой крошкой. Голову венчали красивые, слегка изогнутые рога. Острые уши, сложенные под телом крылья, длинный гибкий хвост выдавали в нем демона. Но приоткрытые тонкие губы цвета сирени позволяли заметить длинный белоснежный клык. Они еще не успели до конца осознать, осмыслить и рассмотреть его, как спящий неожиданно открыл глаза. Черные белки, радужки, лишенные зрачков яркого алого оттенка. Даже глаза этой твари были... неправильными.
  Он (судя по обнаженному телу, это действительно был мужчина) медленно глотнул затхлый воздух подземелья, отчего грудная клетка чуть приподнялась, как обычно дышат женщины, а потом медленно выдохнул, коротко моргнув. Пальцы, увенчанные красивыми, слегка вытянутыми и заостренными черными ногтями осторожно согнулись, слегка пошевелились, а следом за ними пришли в движение и руки.
  Спустя секунду Габриэль уже понял, что им и правда не стоило приходить сюда. Рыжая пыль, желобки, глубокая ниша, в которой лежало пробудившееся от сна чудовище... он понял, с чем столкнулся, пусть и не мог осознать до конца. Сделав знак Лоране, инквизитор медленно двинулся назад, стараясь ступать настолько бесшумно, насколько могли позволить ему тяжелые сапоги. Но, к несчастью, они не успели пройти и половины пути, как чудовище очнулось окончательно.
  Существо дернулось слишком резко и, что было вполне ожидаемо, тут же напоролось на блеклую сталь клинка, издав ужасный вопль из пересохшей, надсаженной глотки. Задергавшись, пробужденный, беснуясь вскоре соскользнул со смертоносного лезвия вниз и тут же, уже намного более осторожным движением выскользнул из своей каменной кровати, стараясь держаться подальше от смертоносных лезвий. Дрожащая рука прикоснулась к груди, на которой красовалось две аккуратные, истекающие скупыми каплями крови раны. Каждая из них прошла чуть дальше, чем должно было располагаться сердце, что, кажется, вызвало у существа нервный, истерический смешок. А потом... он обратил взгляд к гостям. Его глаза уже приобрели нормальный вид, чернь исчезла под веками, в центре радужки образовался зрачок. Но все же, этот ненормальный алый цвет ужасно нервировал, словно взывая разрушить повисшее молчание. И Габриэль, наконец, не выдержал.
  - Кто ты?
  - Кто ты... - эхом вторили ему губы существа.
  - Что? Что это значит?
  - Значит? - Словно распробовав слово, монстр скупо улыбнулся, еще раз покосившись на медленно затягивающиеся порезы. - Какой странный, необычный язык, но я приноровлюсь к отсутствию оборотов и сложных конструкций. Я - Келлиан, а кто ты? Но, что важнее... вы люди, верно? Какие... необычные люди. Я словно попал в другой мир. Не чувствую силы врат, но вижу потоки магии. Они собираются вокруг вас, завихряются, искрятся... где же я? Или, может быть, когда? Вторжение демонов, вы, люди, должны помнить о своих поражениях, когда оно было? Было ли?
  - Восемь... - Лорана сглотнула. - Восемь тысяч лет назад.
  Он удивленно выгнул бровь и хихикнул поначалу, но, поняв, что девушка не шутит, резко изменился в лице.
  - Что? Восемь тысяч лет? - Алый взгляд снова ощупал залу, останавливаясь на словах, картинах, возвращаясь к клинкам, один из которых был хитроумно спрятан за другим, к резервуару... - Вот как, значит. Они... они выбросили меня. Честь, сказал он... неземное блаженство, сказала она... что же, последняя хотя бы не соврала, греза была восхитительной, и все же...
  Лорана медленно сложила пальцы в святой символ, собираясь атаковать, и тут же ощутила на себе обжигающий взгляд алых глаз и мягкое касание Габриэля.
  - Он прав, тебе не стоит этого делать. Я вижу раньше, чем ты произносишь, девочка. Впрочем, увы, но вы не уйдете из моей усыпальницы. Я мог бы оставить вам жизнь в благодарность за пробуждение, но тогда вы расскажете кому-то обо мне и мой путь станет сложным. Поэтому я пожру вас и ваша кровь станет частью меня. Так я увековечу вашу память, разве это не достойный удел для смертных?
  - Что ты такое? Я вижу дампира, но вижу и тифлинга. Полукровок я видел частенько, но никогда еще не появлялось кого-то, кто мог это совмещать. Келлиан, говоришь? Если ты столь древний... почему ты здесь?
  Он улыбнулся и тихо вздохнул.
  - Ты говоришь тифлинг, дампир... ты ошибаешься. Я - нечто большее и меньшее одновременно. Полагаю, владыки мира были не готовы к моему приходу, анси. Они испугались. Поэтому обманом заточили меня здесь, чтобы при пробуждении я убил сам себя. Увы, они вряд ли рассчитывали на тысячелетия. Время подкосило конструкцию, клинки сместились и вот... я проснулся живым. Одна маленькая ошибка и проклятое дитя снова ходит по земле угасшего мира.
  - Угасшего?
  - Да, я ощущаю себя так, словно ослеп и оглох. Магии, моей магии нет. Она... исчезла. Но я вижу, что кое-что осталось. Это нечто привязанное к самой плоти этого мира, так? Немеллис, кажется так он звался. Как бы то ни было, я слишком заговорился, не ожидаю от людей ничего интересного, но вдруг вы и правда сумеете сбежать. Тогда мой длинный язык вышел бы боком.
  Короткий, резкий удар вышиб крепление клинков, и два странных, древних произведения искусства легли в ладони Келлиана. Лорана лишь продолжила творить заклинание, а Габриэль выдвинулся вперед, бросая факел и сжимая ладони на священном клинке.
  - Мне противен даже вид твоего оружия, человек, и суть того, что именно она колдует. Но если ты думаешь, что лишенный магии, я стану для тебя легкой мишенью... ох как же ты ошибаешься, глупец.
  Он двинулся невероятно быстро, слишком быстро для полукровки. Это стоило Габриэлю маленького пореза на бедре, но он был прекрасным воином и легко отбил следующий удар, уже приноровившись к скорости движений чудовища. Однако, следующей целью стал не он сам, а пославшая копье света Лорана. Пламя опалило бог Кэллиана, заставив его глухо зарычать, но мощный пинок послал девушку в ближайшую стену с такой силой, что инквизитор изумленно приоткрыл рот.
  - Единый сохрани, что ты за тварь?!
  - Нечто большее и нечто меньшее, я же ответил.
  Не давая мужчине отвлечься и посмотреть, жива ли еще его паладинка, исчадие закрутилось волчком, нанося удар за ударом, некоторые из которых Габриэлю все же приходилось пропускать. Это были царапины, уколы, глупые и бессмысленные в настоящей схватке. Складывалось ощущение, что противник не понимал, как вообще нужно сражаться клинками, хоть его, кажется и совершенно не смущал одинаковый вес и длина парного оружия. Наконец, улучив момент, инквизитор на секунду превратился в смазанное пятно, вспарывая спину крайне удивленного Келлиана и заставляя его громко завопить от чудовищной, жгучей боли, словно ударом Солнца прошедшейся по хребту.
  - Аргх... ублюдок! - Развернувшись достаточно быстро, чтобы встретить продолжение атаки, уже не столь свирепое и смертоносное, он тихо зашипел, изучая движения Габриэля более внимательным взглядом, проникшимся некоторым уважением. - Ты действительно человек? Вы сильно поднялись с тех пор, как были ничтожным скотом. Вернули себе былую славу? Нет, вряд ли. Ты измотан, твое тело устало, я вижу биение угасающей жизни... что ж, в таком случае, прости, дружок, но я уже победил.
  Игривым движением, пусть и слегка скомканным из-за дымящейся раны на спине, Келлиан ушел в сторону и остановился, наблюдая за тяжело дышащим инквизитором.
  - Если бы ты был во всем блеске своей силы... этот бой мог бы стать интересным. Но увы.
  Габриэль не слушал его. Он с изумлением и ужасом наблюдал, как тонкие струйки, капли и кровавый пар, сочащиеся из порезов на его теле медленно, завораживающим потоком стремятся к чудовищу, открывшему рот и с явным наслаждением втягивающим в себя кровь. Осознав, что остановить это он сможет лишь убив монстра, инквизитор издал отчаянный вопль и снова шагнул в круговерть скорости. Он мог удерживать темп дольше, чем большинство других в Ордене... но лишь здоровый и отдохнувший. Сейчас ему даже не удалось коснуться клинком осторожного, напитавшегося кровью существа, сочетавшего в себе силы и демонов и вампиров. Он был попросту не готов к этому, а потому совершенно не удивился, когда Келлиан неясным движением оказался у него за спиной и, тихо хмыкнув, вонзил зубы в шею.

  Три дюжины безумных варваров ворвались в комнату, и тут же застыли, удивленно разглядывая иссушенный труп инквизитора и невероятно красивого демона, убаюкивающего на коленях тело закованной в латы блондинки. Кэллиан медленно повернул к ним голову, отрываясь от потерявшего краски жизни лица Лораны и очаровательно улыбнулся, показывая увеличенные белоснежные клыки. Перепончатые крылья за его спиной завораживающе раскрылись, красуясь влажными от крови коготками, хвост, словно змея скользнул по полу, вышибая гипнотизирующую трещотку острым, похожим на жало кончиком, алые глаза на секунду вспыхнули... а затем в некрополь пришла смерть.

Удовольствие от недолгой прогулки быстро иссякло, толпы назойливых пушеров, тусклые взгляды их клиентов, невнятные ответы на простейшие вопросы, Гринвальт с трудом сдерживал себя от того, что бы проломить череп очередному торчку с разжиженными мозгами, что бормотал нечто нечленораздельное и капал слюной себе на плечо. Торги с немытым дикарем, за медикаменты, которыми хороший фермер бы побрезговал пичкать своих гроксов, положительного воздействия на настроение магоса, так же, не возымели. Из импровизированной лавки Гринвальт выходил пылая холодной яростью. Стоя в дверях, магос высматривал подходящую кандидатуру для получения нужного адреса. Вот он. Очередной наркоман, но глаза не застланы пеленой беспамятства, а налиты кровью и быстро бегают из стороны в сторону, движения резкие, дерганные, непрестанно почесывается и вертит башкой по сторонам. Ублюдок на отходняке в поисках очередной дозы. Такой не должен долго ломаться, расскажет, все, что знает, лишь бы дали дальше заниматься своими делами. Решительно перейдя улицу, магос вцепился в горло засранца железной хваткой силового кулака, и, протащив свою ношу еще несколько шагов, впечатал спиной в стену. Сервиторы встали по бокам, угрожающе водя стволами автоганов из стороны в сторону.
- У меня был очень плохой день, гаденыш, сейчас ты быстро ответишь на мой вопрос и можешь дальше медленно подыхать в этой высоченной куче дерьма. Не ответишь- и я уложу тебя в ее фундамент.
Не дожидаясь ответа, Фингер продолжил:
- Мне нужен торговец химикатами. Крупный торговец. Химикаты, если что, это такие штуки, из которой варят то, чем ты плавишь себе мозги. Где. Его. Найти?
Магос чуть разжал пальцы, позволяя подонку дышать и говорить, и слегка наклонил голову, ожидая ответа. За его спиной злобно змеились механодендриты, а ствол хеллгана почти упирался в щеку бедолаги.

Бросив быстрый взгляд на Лауру и убедившись что она жива и ей уже оказывают помощь, Отто только хмыкнул: - С ней иногда случается такое, особенно если поблизости находится что-то особенное. Вроде артефактов ю'ват...
Конечно, ситуация была не очень приятная, однако так просто отступать было нельзя ни в коем случае, а то так не долго и без штанов остаться.
-А что до груза, который совершенно случайно оказался отнюдь не удобрениями, а боевыми газами с весьма любопытными свойствами, то мне пришлось выдуть его в войд вместе с безбилетниками, которые совершенно случайно проникли на борт именно перед этим рейсом. Очень необычные безбилетники, все как один в вакуумированной панцирной броне, с мощным и высокотехнологичным оружием, а также подрывными зарядами направленного действия, мощность которых по чистой случайности идеально совпадала с требуемой для разрушения цистерн и распыления их содержимого. И опять же, по чистой случайности это случилось аккурат в тот момент когда мы были вынуждены прервать прыжок из-за осложнений условий варп-навигации и выйти в районе Поля Битвы чтобы переждать один очень неудобный феномен. Где так же по чистой случайности нас сразу же атаковала пиратская эскадра...
Конечно, в этой версии истории произошедшего была несколько опущена роль самого Отто в возникновении некоторых из этих "случайностей", но сути это не меняло.
-Должен признаться, в тот момент я был весьма удивлён подобным манёвром. Атаковать грандкрейсер всего парой фрегатов - самоубийство. Но в тот момент я ещё не знал что крысы из подпалуб научились устанавливать в системах вентиляции весьма хитроумные модификации для обхода систем экстренной герметизации отсеков. И опять же по чистой случайности именно в тех отсеках, где был размещён ваш груз. А ведь газ этот, по чистой случайности, оказался весьма летуч и очень быстро распространился по всем прилегающим отсекам во многом благодаря именно этим модификациям. А ведь случись это на каком-нибудь транспортнике, рейдере или фрегате, их бы залило этим газом чуть ли не от носа до кормы. Они были бы вынуждены выйти из варпа прежде чем корабль окончательно потеряет управление просто чтобы выжить. Где их и поджидала засада. Которая и ринулась на нас в полной уверенности, что встретят на борту только трупы да обезумевших от галюцинаций смертников. Но они немного просчитались...
Небольшая пауза для большего драматизма тут была не лишней.
-Видите ли, в этом плане были чётко расписаны роли, но у пробравшихся на борт диверсантов не было средств дальней связи. Не имея доступа к навигационной информации, они просто отсчитывали время перед началом активных действий, ведь если заложить заряды в цистерны до погрузки, то их можно будет обнаружить сканированием. Да и на подготовку закладок в вентиляции нужно время. Поэтому когда мы выскочили из варпа раньше ожидаемого ими срока, они были вынуждены начать действовать в спешке. А командиры атаковавших нас кораблей просто не знали, что диверсия ещё не состоялась, а потому без сомнений ринулись в атаку. - а вот теперь начиналось самое интересное. - Это были действительно профессионалы, очень быстро и ловко сманеврировавшие между обломков и выскочившие на линию атаки. Мои канониры успели дать только один залп по самому наглому, который целил нам прямо в правый борт. Так что обломки его корабля закономерно пополнили Поле Битвы, дав стервятникам немного свежей падали.
О том что эти обломки пока что ещё летали одним куском и даже своим ходом говорить тоже не следовало.
-Не знаю, что варилось в мозгах у второго капитана, который даже видя гибель союзника продолжил атаку и пошёл на абордаж. Грандкрейсера. На фрегате. Представляете, каким шоком стала для него встреча с моей абордажной командой? - с этими словами Отто бросил на стол болт-пистолет Эдельфельда без магазина. - Это вам скромный подарок от того неудачливого капера. К несчастью, он не смог преподнести его вам лично, предпочтя самому нажать на спуск и вышибить себе мозги прежде чем мои ребята до него добрались. И опять же по чистой случайности он в этом плане оказался очень дружен с навигатором и другими старшими офицерами. К тому моменту, когда "безбилетники" всё же смогли совершить своё чёрное дело, мои люди уже вырезали экипаж фрегата. Всех, до одного.
И это было чистой правдой.
-Смею заметить, газовая атака была довольно неприятной, но не критичной ситуацией. Потери оказались даже ниже среднестатистических от битвы с кораблём рангом ниже. Всё же грандкрейсер не какой-то там скотовоз и запас живучести у него куда больше. В том числе и против таких атак исподтишка... Как бы то ни было, целый фрегат видится мне весьма неплохим трофеем. Пусть даже его капитанский жезл пришлось забрать из рук мертвеца. - философски заметил Отто, рассматривая трофей. - И вот теперь я думаю, что на фоне всех этих историй о загадочных исчезновениях предыдущих кораблей, капитаны которых подписали контракт на доставку такого же груза, жалоба подобного рода может вызвать весьма бурную реакцию в Порт Вандер. Вы же наверное знаете, что сложившаяся последнее время ситуация с разгулом пиратства регионе Пасти уже вызывает беспокойство у командования боевого флота? Коммандер Лариус Санкс прикладывает значительные усилия для поиска негодяев и тех, кто даёт им убежище. Полагаю, что он не оставит без внимания столь примечательный случай и такую невероятную цепочку совершенно случайных совпадений. Особенно когда узнает, кто был капитаном конкретно этого пиратского корыта.

Конкордат явно не бедствовал: его филиал располагался в самой престижной части этой забытой Императором станции, где заседал сам Сеньор Футфолла — в Королевском Дворе. Камилле казалось что она снова вернулась в родной Империум — снаружи и изнутри секции изобиловала привычная взгляду величественная готическая архитектура со стремящимися ввысь шпилями и величественными арками. Стены зданий были выложены мозаиками с изображениями святых и их деяний, а начищенные статуи Бога-Императора, стоящие чуть ли не в каждом углу, покровительственно взирали на проходящих людей.

В отличие от Храмовых Блоков, где внешняя роскошь лишь прикрывала нищету тонкой вуалью, приподняв которую сразу становился виден быт беднейших жителей Футфолла во всей его неприглядности, Королевский Двор был величественным и ухоженным везде — от главной площади, до последних подворотен на окраинах. Чистоту в секции поддерживала армия сервиторов и оплачиваемых слуг, а за порядком следили наёмники в отполированной панцирной броне и с болтерами в руках. Смутьянов быстро успокаивали, а то и вовсе показывали на выход.

Немного подумав, можно было понять что ничего удивительного в такой вылизанности не было — Королевский Двор был витриной Футфолла и помимо дворца Сеньора там располагались представительства самых богатых организаций и резиденции влиятельных вольных торговцев. Именно поэтому уровень жизни здесь соответствовал самым высоким стандартам, несмотря на статус Футфолла как фронтира не входящего в Империум. Стоило ли удивляться, что для большей части жителей этой станции перебраться в Королевский Двор было пределом мечтаний?

Здание где располагался Конкордат Медной Башни выделялось среди привычных имперскому подданному готических шпилей и арок — для того чтобы войти внутрь, необходимо было пройти мимо высоких, резных колонн из белоснежного мрамора, держащих на себе треугольный портик. Войдя в двери, сквозь которые мог бы пройти и дредноут космического десанта, посетитель оказывался в зале с высокими потолками, на которых были изображены сцены побед известных имперских героев, и важнейшие исторические события Империума. Потолок плавно переходил в столь же филигранно расписанный купол. Вдоль стен стояли декоративные колонны чередующиеся со статуями святых и героев взирающих на посетителей с пренебрежением.

Опытный архитектор мог бы отметить, что здание выполнено в староимперском стиле, свойственном эпохе зарождения Империума — самому началу Великого Крестового Похода, когда Бог-Император ещё ходил среди смертных. А учитывая сложность и утонченность этого стиля в сравнении с привычной имперскому глазу готикой и роскошность отделки, это строение можно было считать своего рода храмом, но храмом посвященным не Богу-Императору, а богатству и могуществу гильдии.

- Лорд Оберштейн, – секретарь встречающий торговца со свитой был спокоен, профессионален и не выказывал никаких эмоций кроме дружелюбной улыбки, которая казалось прикипела к его лицу. – Прошу, следуйте на второй этаж, вас уже давно ожидают, – добавил он.

Судя по тому, что Отто даже не успел представиться, его действительно ожидали. Не потребовалось предъявлять ни документы, ни генетические маркеры — куда менее явный, но крайне веский намёк на влиятельность Конкордата.

Молчаливый сервитор чьё лицо закрывала плоская, без единой черты, металлическая маска, повёл их по лестнице наверх, к массивной деревянной двери без каких либо знаков на ней — в этом здании был и второй этаж, идущий кольцом и утопленный в массивную внешнюю стену, чтобы не закрывать обзор на величественный купол.

Кабинет более чем соответствовал внушительной архитектуре здания — мебель была массивной и основательной, сделанной из редких образцов дерева и слегка тронутой позолотой, а множество небольших, хорошо замаскированных люмен-сфер освещали помещение. От зоркого глаза Камиллы не ушло, что золото в этом здании практически не использовалось в декоративных целях. Конкордат любил подчёркивать своё богатство куда менее безвкусным образом.

За столом сидел мужчина в строгом светло-сером костюме. Его пепельно-русые волосы уже тронула легкая седина, а лицо украшали длинные как у моржа усы заканчивающиеся у подбородка. Глубоко посаженные серо-стальные глаза внимательно следили за вошедшими, но взгляд и мимика владельца кабинета была подчёркнуто нейтральной и спокойной. За его спиной висел огромный экран проецирующий изображение зелёных лугов и леса вдали, создавая иллюзию окна и ощущение что всё это здание находится на каком-то далеком райском мире, и благодаря приятному запаху свежей хвои в кабинете, в это было легко поверить.

- Лорд Оберштейн, – негромко произнёс хозяин кабинета, поднявшись со своего массивного и чертовски удобного на вид кресла. – Рассел Гонт, – представился он, протянув руку Отто, полностью игнорируя его свиту. Рукопожатие было чертовски крепким, но недостаточно сильным чтобы заподозрить аугментацию или желание померяться силой.

- Вижу вы взяли с собой половину вашей свиты. Полагаю это как-то связано с тем, что вы опоздали на довольно солидный срок? – нейтральным тоном поинтересовался Гонт.

-Молчать! - гаркнул капитан, что есть силы саданув трофейным жезлом об стол. - Я не позволю превращать совет в балаган, и тем более в пьяную драку! Вы же офицеры! Лорд-лейтенанты! А выражаетесь как последний сброд с подпалуб даже в присутствии дам...
По причине которого приходилось избегать самых доходчивых оборотов.
-Ладно Ивендо счёл необходимым озвучивать все очевидные нюансы, но вы то куда, святой отец? А вы, Фаберус, уже забыли что такое дисциплина?
Ещё пять минут назад Отто и подумать не мог, что ему придётся разнимать своих офицеров. А те умудрились по факту сорвать совет. Теперь же нужно было что-то делать с этим дурацким вызовом и придумать им подходящее наказание.
-Корт, по десять плетей каждому за неуважение к старшим по званию и нарушение дисциплины на совете старших офицеров. После этого могут выяснять отношения сколько влезет. На ручках от швабр. Ваши жизни ещё нужны Императору. Магос, проследите за тем чтобы не было увечий и они оба могли как можно скорее приступить к работе.

- О, прошу вас, бросьте. - Взгляд капеллана задержался на Камилле, потом успокаивающе вперился в Отто, а после с явной иронией обратился к Ивендо. - Как говорил мой знакомый из элементов общества, не слишком вызывающих уважение... у нашего дорогого лорда-лейтенанта просто сжались яички от мысли о том, что он окажется в окружении столь внушительного количества жутких псайкеров из родительских сказок на ночь. Но можете не волноваться, я повинуюсь воле капитана и составлю вам компанию, Лаура.

Утром, быстро приняв подогретую ванну и помедитировав, Йогель накинул ещё одну зелёную мантию и отправился в комнаты, где оставил послов.

- Доброе утро... - Торжественная интонация сменилась удивлённой, пока маркграф осматривал "свои" апартаменты. Впрочем, удивлённо поднятые брови быстро сменились понимающей ухмылкой. - Вижу, времени вы не теряли. - Чуть дольше, чем следовало, маркграф задержал взор на ещё смятой постели и на фигуре упыря. Туша Лунного Лиса, как и лисёнок также не укрылись от глаз мага, но пока он не знал, как это комментировать. Доспехи, что за ночь изменили форму и утратили свою угрожающую суть вызвали ещё один удивлённый взгляд, хотя Йогель пытался не выдавать собственных эмоций. - Если ночь прошла без происшествий, разрешите пригласить вас к завтраку.

Деликатный, предупреждающий стук в дверь и последующее приветствие, заставили полукровку на пару долгих мгновений попросту забыть всё, о чём он хотел сейчас сказать. Его руки были перепачканы в остывшую лиловую кровь животного, и почти до локтя утопали в огромной туше прекрасного зверя, ища на ощупь то, что Лунные лисы называли своим сердцем. Камень, который после некоторых манипуляций с магией, отпустит душу, но сохранит её силу, чтобы стать прекрасный артефактом, или, как в случае с Сайтанелем, украшением для ошейника, что будет защищать его нового подопечного, ничуть не меньше самого вампира. Стоило отдать должное выдержке человеческого мага. Ведь за ночь его комната стала похожа по магическому фону едва ли не на лабораторию спятившего алхимика-трансмутатора. И если провести видимую уборку для прислуги, что наконец-то стала приходить в себя, дело пары часов, то вот убрать следы боя и магии… было тем ещё испытанием.

- «Доброе, Мастер Йогель, - отозвался вампир, не отрываясь от собственных поисков чего-то, в останках зверя, - простите за беспорядок, но я не знал куда мне ещё можно принести добычу, чтобы не напугать людей» То, что его речь была слышна всем, стала понятно по недовольному рычанию маленького зверька. - «Мама – не добыча! – рыкнул зверёныш, начав запутывать волосы полукровки, - не смей так называть ту, с которой разделил боль ухода! Иначе я… я…» Лисёнок заплакал, прижавшись к Сайтанелю и негромко стал подвывать. - «Прости, - тут же, отозвался вампир, - но те, кто ходят на задних лапах, всё равно не смогут понять ни твоей боли, ни связи между вами, я сказал так, как им будет понятнее, только и всего». Тем временем Конструкт кивнул и поднялся.

- «Значит, Мастер Аарен, мне нравится, - отозвались доспехи, соблюдая идеальную выправку – Не моё это дело, но может мне снять с вас оковы очарования от этой… от вашего любовника? Он, конечно, сейчас ваш раб, но всё равно имеет слишком много свободы для кровососа». - «Не откажусь, если там будет горячее вино, - вновь отозвался полукровка, извлекая из тела сердце лиса, в котором переливаясь радужным светом, поблёскивал сквозь кровавую плёнку магический камень. – Но сначала пара минут на солнце и свежем воздухе, я должен проводить в Великий Поток душу той, что вверила мне своё дитя». Очнувшиеся служанки бросились к маркграфу, завывая от ужаса. - Господин Йогель, - позвали они на перебой. – Этот рыцарь не имеет тела, но говорит, нам страшно, а ваши гости и не думают нас защищать, пожалуйста, господин, спасите нас! На девушках не было ни следов от укуса, ни каких-либо иных меток. Как бы там ни было, но гости к этим красавицам, похоже не притрагивались вовсе. Хотя нет, лёгкий дурманящий запах вампира всё же присутствовал, но он был похож скорее на мимолётное касание, чем на то, что Сайтанель действительно с ними что-то делал.

- Подите вон. - Скомандовал служанкам Йогель. - Продолжите, когда господа отправятся на завтрак. Пока я здесь, вам опасаться нечего. - Не знал, что вас интересует охота. - Хмыкнул маг. - Помощь нужна? Дождавшись, пока девушки, пусть и недовольные его распоряжением, покинут комнату, маг продолжил. - Я рад, что вы быстро восстанавливаете силы. Вечером вы не создавали впечатления готовых к таким ээ... экспериментам. - Теперь Йогель с интересом рассматривал доспехи.

Судя по словам Тревора, оживший Доспех видел и понимал куда больше, чем сам Аарен, который о наличии на нём вампирского очарования даже и не подозревал. С другой стороны, любить от этого он Румиуса не начал, да и чувствовал себя, в общих чертах, довольно неплохо, а значит ничто не мешало Немиусу оставить подобное воздействие в целости и сохранности. - «Не нужно, Тревор, благодарю, - когда в дверь раздался соответствующий стук и комнату посетил маркграф Вильдбергский, присутствия которого некромант, конечно, ожидал, но едва ли был сильно рад его появлению в подобный момент, Аарен перевёл немного напряжённый взгляд в сторону Йогеля, после чего вновь взглянул на Конструкт, решив сделать некоторые пояснения для своего нового… союзника. – Я прибыл в этот замок для ведения переговоров. Практически весь сегодняшний день мне, вероятнее всего, попросту не дадут передохнуть, но затем я бы хотел расспросить тебя о многих вещах. Возможность узнать о твоей стране, да ещё и из «первых рук» - бесценна. Думаю, и у тебя тоже найдутся вопросы. Хотя, о чём это я? Ты ведь ещё даже ничего не знаешь о мире вокруг». Немиус поразмыслил о том, застал ли вообще Тревор начало вторжения в Немерию. Если это так… что ж, какой будет его реакция, когда самый старший из Норнов узнает, что великую империю демонов уничтожила столь противная ему нежить?

Плач лисёнка немного отвлёк некроманта от обязательного, в данном случае, приветствия и Аарен потратил ещё какое-то время на то, чтобы вникнуть в текущую ситуацию и передать своему брату по крови: - «Может, твоего лунного лиса нужно покормить? Наверняка он голоден, ведь прошла уже целая ночь. Мне попросить Йогеля сделать для него что-то особенное?»

- Доброе утро, маркграф, - совершенно спокойно поприветствовал его некромант. – Да, время прошло весьма плодотворно, благодарю вас. Это – мой новый телохранитель, - Немиус указал рукой на Конструкт. – К сожалению, Хрома вы больше не увидите. Мне также пришлось одолжить немного одежды из вашего гардероба. Надеюсь, вы не против?

- Прискорбно это слышать. - Прокомментировал Йогель невозможность более видеть Хрома. И, при всей вежливости слов, голос прозвучал на столько цинично-холодно, на сколько только возможно было. - Что вы? Мне совершенно не жалко какой-то одежды для наших гостей. - Вид маркграф сохранял невозмутимый, хотя вышитую серебряной нитью рубаху и было несколько жаль, её вышивала для маркграфа одна очень милая девчушка... - Но об одном я все-же хотел бы попросить. Не знаю, какие обычаи в других землях, но мы стараемся не экспериментировать там, где спим, с чем-то действительно могущественным, мастер Аарен. Граф Норн не будет в восторге, если узнает, как вы пользуетесь его гостеприимством. Скоро прибудет монаршая делегация, и я искренне надеюсь, что Вы не станете портить впечатление необдуманными экспериментами, сомнительного этического качества. По крайней мере до завершения переговоров.

- Произошедшее с Хромом - внутреннее дело Вольных Городов. Знайте только, что так было нужно, - отозвался некромант, в целом, понимая негодование Йогеля, но не собираясь признавать своей ошибки. – Но не волнуйтесь. Я не собираюсь поднимать местное кладбище и звенеть их костями под окнами достопочтимого графа Норна, если тот, конечно, сам меня об этом не попросит. Аарен легонько подцепил один из своих, ставших непривычно длинными локонов и принялся медленно накручивать его на палец. Одновременно с этим он слегка посматривал на маркграфа, как бы молчаливо спрашивая, есть ли у него ещё какие-то претензии к поведению послов государства не-мёртвых.

- Надеюсь на то. - Ответил маркграф, прошёл по комнате к окну, распахнул его, а затем создал небольшой волшебный ветерок, выдувающий из помещения посторонние запахи. С фоном так просто не справиться, но запах крови Лунного Лиса не то, чем Йогель хотел бы пропахнуть. - Вам точно не нужна помощь? - Ещё раз осведомился маг у вампира. - Когда вы успели убить это благородное животное?

- Как вам будет угодно, Мастер, - отозвался Конструкт, - но всё же будьте осторожны. Вампиры крайне опасные твари, даже в ошейниках. Впрочем, теперь я буду защищать вас. Доспех сделал несколько неуловимых движений и над Немиусом появился магический барьер. Техника плетения была новой для Аарена, но похоже знакомой для Сайтанеля, который даже оторвался от своей крайне кропотливой работы по извлечению камня из, казалось бы, обычных мягких тканей, каковыми являлось сердце большинства живых существ. Видимо с Лунными лисами всё было не так просто.

- «Думаю, да, его нужно покормить, но я пока без понятия чем питается его вид, - обратился Румиус к некроманту, - попытаемся узнать у хозяев, похоже они разбираются в этом лучше нас. А ещё покинь, пожалуйста, комнату, под любым удобным предлогом. Мне нужно провести ритуал, а он включает в себя использование Потока Света. Щит между нами я возведу. Тебе незачем испытывать боль из-за принятого мной решения». - «Кроме горячего вина и завтрака для Мастера Аарена и юного Лунного лиса, пожалуй, ничем, - спокойно отозвался полукровка, активируя с десяток рун Света, что никак не смогли бы навредить живым, но провожая душу умершего зверя, должны были очистить комнату от тёмной магии, наполнив её столь любимой живыми благодатью. – и… я не убивал его мать. Она добровольно отдала мне остатки своей жизни, в благодарность за спасение её отпрыска от тифлингов, а также согласие стать малышу «родителем» вместо неё, пока тому не исполнится восемь лет. Так что если кто-либо решит причинить «моему ребёнку» вред, я буду вынужден остановить, а возможно и убить его!»
Сайтанель улыбнулся, а глаза «порождения ночи» полыхнули алым светом. Тем временем камень, вынутый из сердца зверя, стал впитывать солнечный свет, а его свечение стало куда более отчётливым. Кровавая плёнка слезла, открывая взору волшебников неочищенный и крайне мощный артефакт защиты, который вампир намеревался в прямом смысле уничтожить ради какого-то обещания, данного пусть и разумному, но всего лишь животному.

- «И да, - продолжил Румиус, бросив на маркграфа ещё один, в этот раз ничего не значащий взгляд. – Шкура и кристалл – наши, с остальным можете делать что пожелаете».

Аарен на мгновение прикрыл глаза, стараясь, чтобы его лицо не выдало раздражения, которое постепенно начинало охватывать некроманта. Какого демона этот Тревор так пристал к Румиусу? Тупой, самовлюблённый, мёртвый фанатик! Чем ты сейчас лучшего него, ходячая груда доспехов, отрицающая жизнь? Спокойно… Придётся дождаться момента, когда на Треворе начнёт сказываться недостаток магической силы. Так что этот магический барьер можно даже считать своеобразным благом – так Конструкт быстрее устанет и истощит запасы своей энергии. - «Хорошо, мой прекрасный вампир. Я покину комнату, как ты того желаешь… но это не значит, что я не желаю разделить боль, что ты испытаешь, на нас двоих, тем самым сделав её более слабой для каждого по отдельности. В конце концов, ты с радостью жертвовал собой ради меня, - Аарен мысленно коснулся щеки Сайтанеля, передав ему немного тепла и заботы. Некромант использовал связь крови, чтобы говорить с Румиусом и, тем самым, хранил в безопасности их секреты от излишне инициативного Конструкта. – Но Тревору и в самом деле не стоит видеть, что Поток Света может навредить мне, - голос Немиуса стал несколько озабоченным. - Не волнуйся, я позабочусь об этом реликте древности… со временем. Когда он истощит свои силы, я тотчас же нанесу на доспехи соответствующие печати, - Аарен мысленно, нежно коснулся губами лба вампира. - Всё будет хорошо, Румиус. Я не позволю никому причинить тебе боль».
- Этот вампир для меня не опасен. Я уже говорил тебе это, - в голосе Немиуса послышалась сталь. – Поверь, ты не на того обращаешь своё внимание, Тревор. Стремительно обернувшись в сторону Йогеля, некромант произнёс: - Маркграф, прошу вас отвести меня к графу Норну. Мне бы хотелось обсудить с ним некоторые вопросы и желательно, прямо сейчас. Завтрак подождёт, - Аарен бросил взгляд на Сайтанеля. – Не будем мешать Румиусу работать. Он присоединится к нам немного позднее.

- Конечно, мастер некромант, - голос Йогеля едва ли не воплощался елеем, что, учитывая общую сдержанность маркграфа свидетельствовало скорее о крайней степени наигранности. - Воспринимать протянутую руку дружбы как слабость, сажать друзей на поводок клятвы, и относиться к равным как к челяди - это качества всех мёртвых магов, или император прислал нам самого дипломатически подкованного? Подойдя к двери, Йогель обернулся. - Надвигается буря, господин Румиус, и мы все можем оказаться в центре. Надеюсь вы хорошо позаботитесь о малыше, я же распоряжусь, чтобы его нашли, чем покормить. У Лунного лисёнка уже есть имя? Лишь услышав ответ, Йогель повернулся к некроманту. - Следуйте за мной, мастер. Не сомневаюсь, граф будет безмерно счастлив изменить свой распорядок и отказаться от завтрака, ради встречи с вами.

- Маркграф Вильдбергский, а не много ли вы на себя берёте? – спокойно уточнил Аарен, не двигаясь с места. Претензии Йогеля вызывали в некроманте некоторое удивление – он попросту не понимал причины, по которой этот аристократ стал относиться к нему с такой враждебностью. – Если я вас чем-то обидел, что же, я приношу свои извинения, но… - в голосе Немиуса послышались столь непривычные ему жёсткие интонации. - Я не потерплю подобных, совершенно безосновательных ко мне претензий. Если вам претит сопровождать гостя к хозяину этого замка, просто отправьте вместе со мной одного из слуг, который знает дорогу. На вашей компании я совершенно не настаиваю и уж точно не желаю слушать ваши дальнейшие рассуждения о желаниях графа Норна… как и о том, откуда вы о них столько знаете, - некромант бросил на Йогеля несколько ироничный взгляд. – Кроме того, вы, маркграф, ни в коем случае не ровня мне. По занимаемому мной официальному статусу, в этой стране таковым можно считать лишь кронпринца Адриана, но я понимаю, что отсутствие знаний об иерархии Вольных Городов ввело вас в заблуждение. А теперь, если у вас не возникнет желания предъявить мне новые необоснованные претензии, вы действительно можете проводить меня к графу Норну - если вы, конечно, не находите, что сопровождать наследника Императора вам не позволяют обострённые понятия о чести. Как я уже сказал раньше, для этой роли вполне сгодится простой слуга, который знает дорогу.

Конструкт, разделявший маркграфа и Немиуса с некоторой озадаченностью, наклонил голову, точно пытаясь что-то осмыслить… «Некромантия», «Нурция», «Вольные Города» - были для него явно понятиями новыми, но достаточно просто объясняемыми, а вот то, сравнение, что использовал Йогель по отношению к новому господину, Эльмура Дель Норна, заставило Доспех слегка призадуматься. Впрочем, пока он не подавал признаков враждебности и не задавал вопросов, как и полагалось добросовестному стражу. Ещё одной лопатой песка в начавшийся было разгораться костёр, послужили слова самого Аарена, что причислял себя к положению наследника страны. А служить знати… было для Тревора делом привычным. Мало ли, что очередной аристократ не поделил с его господином и зачем использует столь мерзкое сравнение, как причисление Мастера-некроманта нежити. Что опять же не очень вязалось с тем, что тело Немиуса было тёплым, а сердце совершало удары, полностью разбивая все теории. Потому Конструкт неспешно подошёл к двери и остановился, ожидая своего господина. Позже, он обязательно спросит у него, что означало это сравнение, хотя уже сейчас понял, что они с Аареном принадлежат к разным полюсам. Поднятие нежити – тёмная магия, полностью противоречащая той, что мог призвать на службу сам Эльмура, а вот силы вампира, хоть тот и был мерзкой кровососущей тварью, Конструкт согревали. Светлый вампир и его Тёмный хозяин явно были тем фактором, что не так просто принять, даже одному из некогда сильнейших магов Немерии…
- «Нет, Лунные лисы всегда выбирают себе имя сами, Мастер Йогель, но что вы имеете в виду под грядущей бурей? Мне стоит опасаться за собственную жизнь? Или же вы так просите меня использовать обычную речь? Я могу, но тогда не обижайтесь на меня за то, станете пленником моих чар. К сожалению, на мне слишком много плетений, чтобы заботится ещё о том, чтобы не одурманить … скажем вашего кронпринца.» - практически не отрекаясь от вычерчивания рун отозвался вампир.

- «Аарен, - на самом краю сознания позвал полукровка, движением головы скидывая с себя капюшон, - выйди из комнаты, сейчас же! Я не удержу эти чары, они противоречат моей природе, потому прошу тебя…».

Несколько запоздало до Аарена дошло, что упомянутое Йогелем причисление его к «мёртвым магам» могло иметь совершенно ужасающие последствия. Некромант прекрасно понимал, что подобное обращение было довольно грубым – ведь, рассуждая схожим образом, тот же Аарен мог бы назвать пожилого, но уважаемого человека «стариком», и такое определение наверняка показалось бы в той же степени оскорбительным. Отчасти, именно этим и объяснялась ответная реакция Немиуса на слова маркграфа, из-за чего некромант даже забыл о недавнем предостережении Румиуса, но опасность, которую таили в себе сказанные Йогелем слова, была связана с восприятием Тревора, похоже, искренне ненавидевшего нежить. И всё же, судя по тому, что Доспех послушно замер возле двери в ожидании Аарена, пока что Конструкт довольно спокойно воспринимал такие фразы… главное, чтобы сам Немиус открыто не причислял себя к не-мёртвым. Размышляя подобным образом, Аарен решил ничего не пояснять своему новому слуге. Как только на доспехи будут нанесены соответствующие руны, время для этого разговора придёт… но не сейчас. То, как Румиус мысленно прошипел повторное предупреждение, заставило некроманта вздрогнуть и едва ли не хлопнуть себя ладонью по лбу. Вампир ведь заранее попросил его выйти из комнаты, а он… - «Прости, слова этого грубияна заставили заговорить во мне бессмысленную гордость, - виновато произнёс Немиус. – Я уже ухожу». В следующее же мгновение, Аарен, сделав вид, что просто устал ждать решения Йогеля, направился к выходу из роскошных покоев маркграфа. Он шёл быстро и решительно, всем своим видом показывая, что собирается следовать ранее намеченному им плану и, если маркграф не пожелает проводить его, наследник Императора Вольных Городов и сам сможет найти дорогу.

Йогель смерил пылкого наследника взглядом, хотя и скрыл ухмылку, нежить оказалась не такой уж и холодной, и рациональной, значит с ним тоже можно иметь дело... Если подобрать ключик. Задержавшись у двери на несколько секунд, Йогель позволил ей закрыться после чего мысленно обратился к плетущему руны вампиру, не скрывая восхищённого взгляда. Восхищение, впрочем, в большей степени вызывало мастерское выписывание рун света, чем, без сомнения соблазнительная фигура.

- "Вы в состоянии постоять за себя в открытом бою. Но та возня, что ведётся вокруг кронпринца и его начинаний несомненно зацепит и вас с послом. Я не угрожаю, и действительно желаю успеха нашим переговорам, не смотря на то недовольство, что позволил себе выказать. Обращаюсь к вам, поскольку именно вы создаёте впечатление лица осведомлённого и способного к дипломатической игре. Мастер Аарен излишне прям и скор в суждениях." - Йогель ухмыльнулся. - "Вместо Адриана прибудет его драгоценнейшая сестрица, которую некоторые предпочли бы видеть наследницей престола, для продолжения текущего положения вещей, включая холодные, но относительно мирные отношения с Рак`Сатаном и отсутствие отношений с Вольными Городами, в сопровождении одного из детей Адриана. Не берусь предсказывать, чем это обернётся, но рекомендую сохранять бдительность и холодную голову." Весь мысленный посыл занял от силы десяток секунд, после чего Йогель вышел из комнаты и догнал некроманта с телохранителем.
- Следуйте за мной, мастер некромант.

- «Он просто слишком юн и не привык водится со змеями, - отозвался Сайтанель, а после, когда маркграф уже почти покинул комнату, добавил, - Позовите сюда охрану, когда руны соединятся с Потоком, я крайне сильно ослабну от Света и стану уязвим. Слишком уязвим. Даже женщина справится со мной, а лис слишком юн, чтобы защитить меня. Вы же понимаете о чём я, Мастер Йогель?» Стоило словам отзвучать, как комнату залил яркий белый свет, догнавший маркграфа и укутавший его своим теплом и негой. Чтобы Румиус не сделал, но комната явно была только что очищена от любой скверны, а сам вампир, по всей видимости лишился сознания.

Стоило только отзвучать последним всполохам заклинания, магические эманации которого были подобны ряби на зеркально-чистой воде, а слепящему, мерзкому свету окончательно угаснуть, как Аарен буквально застыл. Волнение легко читалось в его взгляде и выражении лица, и эти необычайно яркие эмоции, несомненно, свидетельствовали о глубоком потрясении некроманта… о развитии событий, которого он даже не предполагал. Немиуса можно было понять. За своей спиной он оставил вампира, полного сил и энергии, который, как считал маг, вполне был способен справиться с любыми проблемами. И всё же… похоже, Аарен серьёзно недооценил тяжесть ритуала, приведённого в действие Сайтанелем. Он ведь и в самом деле просил некроманта лишь выйти из комнаты, а не бежать демоны его разбери куда, не обращая ни на что внимания и оставив Румиуса в полном одиночестве. Что ж, Сайтанель действительно забрал боль себе. Всю, целиком, без остатка. Глупый, гордый вампир…

- «Румиус? Ты цел?» - попытался достучаться до него некромант, уже зная, что это совершенно бесполезно. Какой смысл звать того, кто тебе не ответит? Какие бы у него ни были дела, всё это могло подождать. Помня о том, что Хром сделал с беспомощной девушкой… нет, даже не так. Помня о страданиях, через которые Румиусу пришлось пройти столько раз, что даже и не сосчитать; помня о судьбе, сломавшей вампира, точно ни на что не способную игрушку, Аарен просто не мог оставить Сайтанеля вот так, без сознания - слабого, точно ребёнок и прекрасного, будто идеальная фарфоровая кукла, сделанная руками божественного мастера. Слишком многих здесь могла пленить красота вампира, равно как хватало на свете и совершенно бесчувственных, бессердечных людей, способных на любую возможную подлость. - Мне нужно вернуться, - резко произнёс Немиус, разворачиваясь на месте и вновь, так же стремительно, как он её покидал, направляясь к покоям маркграфа. Если будет нужно, Аарен понесёт вампира на руках и не отпустит его, пока Румиус не придёт в себя...

- Демонова срань. - Только и выругался Йогель, поняв, чем все закончится, а в следующий миг Аарен направился обратно по коридору. Толкнув дверь, маг создал пару рун воздуха, буквально подхватив падающее тело вампира воздушными потоками. - Иди за нами. - Скомандовал маркграф лисёнку, затем создавая новые руны, воздушными потоками потащил бесчувственное тело за собой. - Успокойтесь, мастер некромант. Прямо сейчас вашему другу ничего не угрожает. - Сообщил Йогель, а затем, сконцентрировавшись, отправил некроманту мысль. "Вам пора научиться работать со змеями. Прямо сейчас. Для безопасности вашего друга и успеха переговоров, немедленно прекратите демонстрировать, на сколько он вам важен. Такая связь - слабость, и она слишком очевидна, чтобы ваши противники не попытались ею воспользоваться." - Я позабочусь о нем. - Добавил Йогель вслух, шевельнув пальцами и заставляя воздушный поток огибать пятна солнечного света.

Но вместо покорности Йогель услышал агрессивное рычание:
- «Да как ты смеешь смертное двуногое создание, отдавать приказы Лунному лису? – тон малыша явно был не дружелюбен, а лёгкость формирования мыслей выходила, за приписываемые этим созданиям. – Отпусти моего отца или я раздеру тебя на части! Он не разрешал тебе касаться себя!»

В ответ на мысленное обращение Йогеля, некромант бросил на него несколько равнодушный взгляд. На самом деле, Аарену не было особого дела того, что о нём подумают нурцианские аристократы. Вся эта посольская игра изначально не имела ничего общего с его характером.

- «Хотите сказать, что кто-нибудь попытается взять Румиуса в заложники и начнёт угрожать мне, чтобы получить преимущество на переговорах? – осведомился маг, наблюдая за тем, как Йогель создаёт своё заклинание. – Но именно это и может произойти, если я не стану держать его рядом. Даже более того, маркграф, если с Румиусом что-либо случится… что-то неправильное – к примеру, лорд, польстившийся на красоту вампира, пожелает сделать его своей личной игрушкой, ваша страна захлебнётся в крови и смерти в тот же момент, когда я сообщу об этом Императору. И я не шучу, - Аарен вспомнил о галеоне Вольных Городов, который Сандро перенёс на многие тысячи километров только лишь для того, чтобы вырвать свою любовницу из рук её похитителей. - Так что не говорите о том, чего не знаете». Фраза лисёнка, в которой весьма явно слышалось рычание, вызвала у некроманта лёгкую улыбку. Старается, зверёныш… когда-нибудь из него и правда вырастет отличный защитник.

- «Прошу вас, Лунный Лис, позвольте мне понести Румиуса. Я буду очень осторожен, - с уважением обратился Аарен к маленькому воину, склоняясь над телом вампира, чтобы взять его на руки. – Вы прекрасно справляетесь с его охраной. Пожалуйста, продолжайте делать это и впредь – я очень хочу, чтобы мой друг всегда был в безопасности». Интересно, как быстро растут подобные создания? Его отец – мёртвый лис, выглядел очень опасным. Если он станет таким же, то даже Рыцари Смерти, служащие Сандро, дважды подумают, прежде чем приставать к вампиру, охраняемому подобным защитником.

- Мне бросить его позволив ударится головой о каменный пол? - Не скрывая раздражения в голосе уточнил Йогель. а затем добавил мысленно, уже только для некроманта: "Болван. Думаешь, предостерегая тебя от ошибки я тебе угрожаю? Или ты повесишь на лбу у Румиуса записку с текстом "любимая игрушка императора"? Или может будешь при встрече предупреждать "Сандро оторвёт яйца, если кто-то посягнёт на его цветок?" Предупреждая тебя, я забочусь о своей стране, и советую тебе тоже позаботиться о том, чтобы ситуация в которой ты будешь объяснять Императору, как облажался с вампиром никогда не произошла." Впрочем, препятствовать желающему неси тело на руках некроманту Йогель не стал. Объясняться с Лунным лисёнком тоже не спешил, маркграфу хватало одного ребёнка, требующего внимания, надежды на помощь некромантов в вопросе Штормбергов таяли с каждой минутой, единственный разумный член делегации постоянно лишал себя сил и сознания.

- «Да, бросить! – с готовностью отозвался зверёныш, - Я сам поймаю моего «отца», хотя пока я маленький мне придётся использовать вашу магию и выглядеть как вы, люди, ибо истинный облик Сайтанеля мне не повторить и через несколько лет».
Закончил зверёк несколько разочарованно, но уже в следующее мгновение его окутала дымка и … вместо маленького Лунного лиса перед собравшимися предстала девушка лет пятнадцати с прекрасно сложенным и, по виду, только недавно закончившим своё формирование телом. Её можно было бы спутать с человеком, если бы не белые лисьи пушистые уши и шикарный хвост. Объёмная грудь слегка качнулась, когда та дёрнулась к вампиру. Немиус удостоился от изменившегося зверёныша только осуждающим взглядом, но говорить Лунный Лис ничего так и не стал…

- Сайтанель, - задумчиво произнёс Конструкт, явно любуясь переменами в зверёныше. – Прошу у вас прощения, Мастер Аарен, - наконец произнёс Доспех. – Если бы вы только сразу сказали, что ваш любовник из семьи аль Сайтанель, я бы не сравнивал его с прочими «порождениями тьмы». Он похож на своих предков. Интересно, почему я не узнал в нём представителя Высших эльфов сразу… он же полукровка, да? Поймать одного из истинно Белых магов восьмой ступени, наложить проклятье «Вечной жажды» и надеть Рабский ошейник… я горжусь вами Мастер!

- «Я всё равно не умею подменять свои эмоции, маркграф, - некромант достаточно спокойно, но всё же с некоторым холодом обратился к Йогелю. – Сейчас я объяснил вам причину, по которой буду держать Румиуса при себе и не доверю вампира заботе посторонних людей, тем более, когда он в таком состоянии. Скрывать моё к нему отношение бессмысленно. Понимаю, что не удовлетворяю вашим стандартам поведения в обществе, но мне этого и не требуется: я прибыл с определёнными предложениями и не собираюсь участвовать в местных интригах, равно как и придерживаться неких правил хорошего тона... особенно после того, как на мой корабль было совершено нападение. На силу я отвечаю силой, на доброту – добротой. В разумных пределах. Поэтому прошу вас воздержаться от дальнейшей критики моих действий, оскорблений и попыток учить меня дипломатии – всё это лишь раздражает меня и не более того, - он на мгновение задумался. - От предложения Вольных Городов здравомыслящему человеку тяжело отказаться. Этот контракт в состоянии обеспечить Нурции такой экономический рост, о котором вы и подумать не смеете. Со своей стороны, лично я могу усилить армию этой страны Конструктами и осадной техникой, что по качеству и возможностям гораздо лучше используемых Империей Рак’Сатан. Если Адриан или ваши дворяне найдут контракт бессмысленным, что ж, так тому и быть. Моя задача – просто внести предложение, не более. Вольные Города легко обойдутся без этого торгового договора, равно как и я – без вашего общества».

Упоминание лисёнка о том, что он не в состоянии принять истинный облик Сайтанеля, равно как и вообще использование этой части имени вампира, вызвали у Аарена некоторые опасения и насторожённость. Некромант прекрасно знал, что Румиус может сводить своей внешностью с ума и, похоже, повторить подобное Лунный Лис оказался не в силах. Куда сильнее смутило упоминание фамильного имени вампира - он не слишком хотел, чтобы о происхождении Румиуса стало известно посторонним.

Бросив взгляд на тело Лиса, принявшего человеческий облик, Немиус мысленно поблагодарил Сайтанеля за полное утоление своих плотских потребностей, подпустил в душу немного холода Предвечной и отрывисто бросил, принявшись одной рукой вычерчивать руну Единения:

- Пожалуйста, если вам не сложно, дайте уважаемому Лунному Лису какую-нибудь одежду, Йогель. Я бы сделал это сам, но я, как видите, немного занят.

Но вот что пришлось Аарену не по вкусу, так это слова Тревора. Тем не менее, открыто высказываться о своём отношении к поведению оживших доспехов, некромант явно не спешил.
- Ты упорно приписываешь мне то, чего я, по большей части, не совершал, - произнёс маг, заканчивая рисовать магический символ. – Но даже если бы я сделал всё это – почему ты относишься к подобному с таким одобрением? Когда руна ярко засияла в пространстве, Аарен склонился над Румиусом и коснулся его мягких, нежных губ своими, передавая телу вампира энергию, что была ему так необходима.

- Всё очень просто, - демонстративно разводя руками, произнёс Конструкт. – Последний чистокровный повелитель эльфов, носивший имя Крайон аль Сайтанель умер за несколько столетий до моего рождения, а его брат, покончил с собой. Они оба не оставили после себя наследников, во всяком случае известных истории и вот я вижу одного из них собственными глазами, хотя с ваших слов прошло несколько тысячелетий с момента уничтожения моей страны. Сколько тогда ему, по-вашему, лет, Мастер? Впрочем, это не важно, ведь только таким как он, мастерам Белой магии, под силу достигнув Девятой ступени, развеять даже ваше проклятье «Стылой Смерти» вы же поймали его, чтобы он вернул вам вашу утраченную жизнь?

В этот момент в комнату буквально вбежала запыхавшаяся и покрывшаяся потом служанка:
- Маркграф, милорд, ваша леди, Гебора, - с трудом и сильной отдышкой произносила девушка, - ей пришло сообщение, и она прислала меня к вам. Леди сказала это очень важнее ваших переговоров и мне нужно бежать к вам со всех ног, чтобы вы направились в её комнату как можно скорее.

На изменившегося лисенка маркграф глянул с изрядной долей скептицизма. Высокомерное животное все равно не было человеком, и кажется соблазнительное тельце не вызывало в нем никаких эмоций. Вместо того, чтобы "бросить" тело Румиуса Йогель мягко опустил его на руки Немиуса, после чего подошел к шкафу.

- Я вас понял, мастер некромант. - Серо, безэмоционально ответил маркграф, не тратя на это странное существо даже раздражения или холодной отчужденности.

Тут в комнату вбежала служанка. Выслушав ее, Йогель на глазах побледнел.
- Сейчас буду. - Вытащив из шкафа ритуальную черно-зеленую мантию без украшений, маркграф бросил ее на кровать. - Будет длинной, но ничего лучшего нет. Прошу меня простить, кажется, это срочно. - Затем, маркграф спешно удалился, а девушка побежала вслед за ним.

Побеседовав с преподобным отцом в часовне, она направилась к леди сенешалю чтобы немного поработать над картами навигатора, показать свои наработки и поделиться мыслями насчет шифра. Преподобный отец словно снял камень с её души, но усталость все еще ощущалась вместе с головной болью. Оставалось надеяться лишь что переход будет спокойным, благодаря мастерству навигатора, и получится немного отдохнуть. Разумеется, когда она прибыла на место, то осторожно дала знать на своем прибытии.
- Леди Камилла, вы сейчас не слишком заняты? Это Лаура. Хотела бы немного поговорить с вами.

День выдался суматошным, несколько раз обманывая Камиллу ложным спокойствием. Поэтому, покинув часовню, где поселился их загадочный гость, сенешаль не думала, что у нее получится отдохнуть. Еще обещала появиться Лаура..хотя она осталась показать капеллану эдельфертовскую сферу. Так что у Камиллы образовался небольшой зазор, кой она посвятила внесению дел в в свой планировщик и внимательному прочтению доклада Прэтия, о котором измотанный эмоционально капитан позабыл.
- Лаура, ну разумеется, прошу, - поприветствовала она гостью, приглашая в свой кабинет.

Без своей брони в самом обычном комбезе с накидкой Лаура выглядела не слишком внушительно и разве что не скрытые темными очками бельма напоминали о том, кто же она такая. Правда, сейчас на бледной коже отчетливо виднелись внушительные темные круги под глазами.
- Надеюсь я не помешала ничему важному, а то слишком много всего и сразу навалилось. Возможно благодаря картам получится поиметь хоть немного с этих паршивых халлгастов. Хорошо все же что вы остановили тогда Отто от безрассудства, моя вам за это благодарность. - Лаура слегка поклонилась, а затем с интересом принялась осматривать обиталище леди Бельфлер на "Иратусе".
Эта комната была, похоже, исключительно рабочей, и к гостям располагала не слишком. Стол, ящики, несколько стульев - чисто секретарская в каком-нибудь ведомстве. Выбивались из обстановки разве что внутренняя дверь и большое и роскошное кресло, притаившееся в углу - в него дамы легко могли бы поместиться даже вдвоем.
- Сейчас - нет. Раньше - ну, нет, ваша новость была важнее. А благодарить не за что, это ведь ради общего блага. Хотя, - повеселев, добавила Камилла, - мне настоятельно рекомендовали так не поступать при свидетелях. Впрочем, это наблюдали только вы..и тюремный пикт-рекордер, - упавшим голосом закончила она фразу. - Надо все записи с НИМ изъять.

- Полагаю что мастер Вазов или преподобный Кайафас об этом позаботились. Хотя не нужно иметь дара чтобы догадаться, что там происходило. - Лаура пожала плечами и улыбнулась в ответ, - Отто такой. Импульсивный, честный, прямой. Просто после такого он непременно начнет с вами заигрывать. Вы уж постарайтесь не слишком сильно уязвлять его мужское самолюбие когда в следующий раз будете его удерживать. Просто пока он чувствует себя уязвимым, ибо никак не успел себя показать а этот рейс судя по всему выйдет не слишком удачным.

- Дааа.. я заметила, - Камилла отвела глаза. - Спешит повсюду, в том числе и со мной. Должна сказать вам спасибо за вмешательство, хоть и прикосновение к разуму Отто со стороны выглядело..несколько пугающе.
На совет Лауры она только покачала головой:
- Возможно.. Суть моей работы - уменьшать потери, показывать капитану лучший путь. Но - положа руку на сердце - так стремиться показать себя необходимо, когда завоевываешь Патент, но сейчас нам нужна земля под ногами, основа, запас прочности. Нам нужно повременить с авантюрами, и мне в том числе.
- О, так вы заметили? Просто с кузеном мне сделать это легче всего, он воспринимает голос в голове достаточно спокойно, да и сам его разум для меня достаточный ориентир. Те, кто специализируется на связи понемногу учатся прикасаться так, чтобы не слишком пугать простых людей... Прошу простить, если загружаю лишними деталями. - привычно начав перебирать четки, намотанные на запястье, псайкер улыбнулась, - Проблемы решим по мере поступления. Отделавшись от конкордата мы можем исследовать системы, главное чтобы запасов и оборудования хватило.

«Иногда необъяснимому лучше таковым и оставаться», - подумала Камилла, услышав такой ответ астропата. И испытала волну сочувствия к Отто - хоть он и привык, но быть легкой мишенью для разума сестры..
- Это было..трудно не заметить, - сенешаль дала профессиональный расплывчатый ответ, но не стала развивать сейчас тему.
- Да, проблем нам хватило, сделаем все что в наших силах. Выжмем из остановки на Футфоле максимум. Придется приукрасить действительность, избавляясь от доставшегося нам, но.. Что бесценно, так это карты. Хорошо, что мастер Йорк передумал от них избавляться.

-Просто ему самому это не слишком выгодно. Знания это всегда знания. Возможно там не только описания местоположения пиратской базы, но и аномалии и прочие вещи, интересные сугубо навигаторам. И кстати не волнуйтесь, я постараюсь пользоваться воксом в вашем случае и вообще стараюсь особо не злоупотреблять своей силой. Может это выглядит как малодушие, но я тянула ментальный допрос насколько это было возможно. - пожав плечами, Лаура потянулась к картам и и принялась их просматривать, хотя и непонятно было как она хоть что-то видит своими белесыми глазами, - Если что-то смущает то не стесняйтесь спрашивать.

- Спасибо. Вокс меня точно не напугает, - совершенно серьезно ответила Камилла. - И не малодушие. Оценка риска. Итаааак...
Стол был освобожден от всего лишнего, и его поверхность заняли карты. Дамы сели рядом. Сенешаль сосредоточенно изучала материалы, пытаясь оценить предстоящую работу и копаясь в памяти.
Лаура кивнула и принялась пояснять чего достигла, указывая на карты и особые моменты кода шифра. Объем работы все еще оставался весьма ощтимым. хотя теперь было немного понятно с чего же следует начинать. Время от времени астропат останавливалась и массировала ноющий висок, что вряд ли укрылось от внимания леди-сенешаля.

Когда Лаура взяла паузу в третий раз, Камилла тоже прекратила изучать карты и перевела обеспокоенный взгляд на леди Оберштейн:
- Давайте остановимся, Лаура. Сегодня у всех был напряженный день, а вы еще и сражались на фрегате. Лучше отдохнуть, чтобы не стало дурно. Мне проще, когитатор помогает, - она коснулась собственного виска. - Вас проводить? Или если хотите остаться, то карты я прячу.
-Нет-нет, ничего страшного, - Лаура попыталась улыбнуться, но вышло немного натянуто, - эта усталость совершенно иного рода. Просто я, как бы то помягче выразится, работаю, постоянного ограничивая себя, словно несу дополнительный груз. Сегодня хоть и постаралась, но сделала это так, чтобы окружающие ничего толком не ощущали. Понимаете, люди очень суеверны, а кровоточащие образы святых или плесень в пайках нам ни к чему. Охотно осталась бы и немного побеседовала, если вас не слишком смущает мое присутствие.
Камилла мысленно согласилась с Лаурой насчет суеверий, но все же, за время знакомства с этой девушкой сенешаль как-то успела свыкнуться с ее особенностями, поэтому пугать в Лауре могла только явная и сильная демонстрация сил и или последствий. Поэтому она великодушно разрешила гостье остаться:
- Здесь не так много того, что можно исказить вашими..знамениями. Так что не бойтесь, все в порядке. Даже, знаете, можете расположиться в кресле. Оно очень хорошо расслабляет. Уголок покоя в тяжелые времена.
-Благодарю, - Лаура устроилась в кресле и улыбнулась, -вам бы тоже не помешала некоторая передышка. Похоже вас переходы на "Иратусе" выматывают сильнее чем кого-либо и нас. Нужно хоть немного успокоить свою душу и нервы перед следующей проверкой на прочность. Признаться, я могла бы пригласить вас к себе, будь у меня более... специфичное помещение.
- Передышка будет, вряд ли нам так сильно повезет, что мы сможем нырнуть уже завтра. Значит, у меня есть несколько дней, пока корабль стоит посреди обычной пустоты. У меня просто очень мало опыта в этом. Среди офицеров все либо опытные вояки, либо те, кто так или иначе связан с эмпиреями. Отто за глаза одного похода за древним Иратусом хватило. А я..у меня не слишком хорошая история путешествий, - Камилла горько усмехнулась.
- Специфичное? В каком смысле?
-Обычно помещения где находятся астропаты особым образом... скажем так, защищают от воздействий извне. Это либо пластины с гравировками священных текстов и символов, либо ещё что-то в таком же духе. Мы ведь довольно уязвимы когда спим, без сознания, а также под действием наркотиков и алкоголя. Но пока у нас нет полноценного хора, потому раскошеливаться на это кузен счёл излишним, - Лаура внимательно слушала и качала головой, - А что же у вас случилось, если не секрет?
- Иногда мне кажется, что не сэкономил только на своих амбициях, - пробурчала под нос Камилла. - И мне стоило более серьезно следить за планом восстановления Иратуса. Но, что было, то было.. А было.. наверно, можно утешиться, что это череда опасных совпадений, но воспоминания от этого.. более чем темные. Мы сегодня на охоте изображали раненный корабль, а я несколько лет назад именно здесь, на Поле Битвы, выпала из шторма на истрепанном корабле, и действительно стала добычей пиратов. Только вот у нас был далеко не грандкрейсер.. Как же я буду рада отсюда улететь и не видеть это место, чем дальше в Пространство, тем лучше!
-Могу вам посочувствовать, - астропат покачала головой в ответ на подобные откровения, - варп-шторм сам по себе тяжелое испытание, а уж если это не конец... Но теперь то вы здесь с нами. Мы скоро улетим отсюда, не стоит себя мучить.
Лаура снова улыбнулась и протянула Камилле руку.
- Что насчёт укомплектования, то здесь все было не так просто. Из-за некоторого, скажем так, особенного положения дел в нашей семье выработалось правило, что когда кто-то получает "билет на Терру", если так можно выразиться, то условно считается пропавшим в варпе а его доля замораживается и через некоторое время передается в управление ближайшим родственникам, обычно родителям. Со мной вышло немного по-иному. Я первая кто вернулась и получился довольно забавный казус: по праву у меня была доля, но воспользоваться этим было бы немного сложновато, мягко сказано. Потому я просто переписала это все во владение Отто. Но чтобы заставить такую громадину, Бог-Император знает сколько лет проторчавшую в халке, нормально работать этого до прискорбного мало. Магос конечно бы лучше объяснил почему.

Камилла повторила жест Лауры, ограничившись только глубоким вздохом.
- Первая? - голос резко сел, она сжала ладонь астропатки. - Первая за несколько поколений вашей семьи..
Кажется, Камиллу это взволновало сильнее собственной истории.
-Первая кто вернулась, да, вы не ослышались. Дело в том, что каждое поколение кто-нибудь из нашей ветви Оберштайнов оказывается достаточно сильным, чтобы попасть на Черный Корабль. Пожалуй, разве что опытный генетор смог бы понять в чем причина подобной закономерности. В этом поколении"билет на Терру" достался мне, потому остальные вздохнули с облегчением. - от внимания Лауры не укрылась странная реакция сенешаля, потому она снова улыбнулась и погладила ее ладонь, - Если в этом плане вас интересует история нашей ветви, то не стесняйтесь спрашивать. В свое время от нечего делать, я изучала семейное древо.
- И что, разве никто не пробовал выяснить..и...может даже.. исправить.. Это ведь.. - Камилла замялась. - Это ужасно. Если это закрепившаяся случайность, это одно. Но .. не может это быть.. целенаправленным..экспериментом?
-Ах вы об этом! Подобные генетические манипуляции невероятно сложны да и последствия могут быть не слишком приятными. Не говоря уже о том, что цена за подобные услуги даже для одного ребенка весьма... кусается. Проще научится жить с некоторыми странностями, радоваться если сынок или дочка ничем не отличаются от прочих детей. Поскольку сейчас наша ветвь это преимущественно пустотники, то с этим несколько трудновато. Все началось с того, что первая жена патриарха Хьюго, занимавшая пост архмилитанта, была весьма своеобразной женщиной. Несколько эпизодов, которые толком не удалось до конца понять даже из ее личных записей, наверняка лишь усугубили это. Однако это не помешало свадьбе уже когда Оберштайн был награжден кровавым патентом и стал вассалом дома Де Клэр, получив под командование целую флотилию. К сожалению его первенец исчез, когда ему было лет двенадцать, потому основное наследство получил первенец от второй жены...
Лаура вздохнула и и снова улыбнулась, погладив руку Камиллы.
- В случае с Отто, его отец не имел вообще никаких способностей, равно как и он сам. После случая со мной его тоже проверяли, но нашли никаких аномалий. Вы можете не бояться что он отколет что-нибудь из ряда вон.
Бельфлёр слушала рассказ с интересом, но все равно не могла избавиться от тягостного ощущения на душе. Что за судьба такая досталась их семье..
А вот последние слова Лауры заставили Камиллу вопросительно вскинуть бровь.
- Лаура, вы, как обычно, проницательно подметили этот момент, но сама я боюсь ошибиться в предположении, поэтому простите за прямоту, но.. вы решили побыть сводницей? - девушка улыбалась.

-Ох, вот как вы подумали! - Лаура рассмеялась и мягко пожала руку Камиллы, - Нет, дело вовсе не в этом. Просто мне показалось что вы нервничаете когда речь зашла о нашей родословной. Я вмешаюсь в личную жизнь Отто только если он спутается с еретиками или откровенными мутантами. Рано или поздно ему всё равно придется выбирать супругу, разрываясь меж долгом и чувствами. Если однажды он выберет вас, то у меня не будет никаких возражений, главное чтобы вы были спокойны и счастливы.
Если вы хотите ещё что-то послушать,я вполне могу рассказать
- Ну, понимаю, контекст заставляет.. - Камилла тоже рассмеялась, но потом оборвала себя. - Некоторые считают это - принадлежность сенешаля капитану во всех смыслах - чем-то самоочевидным, да, некоторые люди в нашей команде.. - она медленно покачала головой. - А я боюсь, когда он оказывается слишком близко. Вас я боюсь меньше, как ни странно. Позвольте объяснить.
Камилла сжала ручку Лауры, а затем отпустила.
- Я знаю, кто вы такая, какие силы можете привести в движение.. Но при этом вы все еще человек, а не аналог вокса, дотягивающийся через половину Империума. Хоть внешность и выдает вас.
А Отто - хотя и верю вам, что он не имеет ничего из этих способностей, - ничего не могу с собой поделать, знание о его крови в моих глазах превращает его в тайную угрозу, которой я, конечно, не смогу противостоять. Страх овладевает всем моим существом. И тем печальнее, ведь проблема исключительно во мне - Камилла тяжело вдохнула.
-Полагаю, что это можно будет исправить со временем. Постарайтесь смотреть на него как на человека. Кровь это только самое малое что делает нас теми кто мы есть. Ему будет трудно. Очень трудно. Просто представьте если в моей голове есть дверь в Имматериум, пусть и запечатанная до поры до времени, то у Отто там, как у всякого обычного во всех отношениях человека, там нет даже окошка. Думайте о том, кого вы не боитесь, когда он рядом. О том кто самый обычный.
- Может быть.. Если.. И от него зависит тоже. Его может и уязвить подобное отношение, он, кажется, еще не успел этого заметить. Но благодарю вас, Лаура, мне есть о чем задуматься..
-Да не за что. Полагаю что раз мы все здесь теперь как одна большая семья так или иначе придется привыкать друг к другу.

Поболтав еще какое-то время, Камилла все-таки настояла, чтобы Лаура отправилась отдыхать, и астропатка отправилась к себе.

Смерив протянутую ладонь невозмутимым взглядом, Кайафас лишь покачал головой и прищурился, разглядывая этого странного человека с тем вниманием, с которым смотрит волк на добычу слишком маленькую, чтобы надрываться, но в то же время достаточно лакомую, чтобы рискнуть.
- И правда, чувство юмора у нее есть. И мог ли я думать, что найду тебя в таких... обстоятельствах. Ты ведь знаешь, зачем я пришел? Я не вижу страха в глазах, это удивляет. Может быть, ты думаешь, что сможешь пройти мимо сияния Трона? Или не видишь во мне соперника достаточного, чтобы заставить тебя оступиться? Не выказываешь уважения к детям моим, ко мне самому относясь с насмешкой... ты играешь в опасные игры, увы.
С не меньшей неожиданностью, чем начался диалог, на всю камеру прогремел выстрел. Дымящаяся гильза грузно обрушилась на пол, подскочив пару раз и перекувыркнувшись вокруг себя. Затвор "Жнеца" автоматически вернулся во взведенное состояние, а Кайафас медленно опустил руку. В первый раз он целился в колено Эдельферта.

Все опасения были напрасны – Сайтанель действительно знал, что делал. Даже более того, он оказался весьма искусен, что, впрочем, неудивительно… уж за четыре сотни лет нужного опыта вполне можно набраться. Конечно, при соответствующем желании, в наличии которого Аарен уже нисколько не сомневался.
Почувствовал на себе… и неоднократно.

Несколько часов пролетели как один миг. Удовольствие, которое Немиус получил, было вполне достаточным для того, чтобы окончательно забыться в жарких объятиях вампира, в конечном счёте, укутавшего насладившуюся им девушку своим плащом и заснувшего с ней тут же, на диване, предоставив некроманту возможность погрузиться в медитативный сон, а Румиусу с умильным и очень довольным выражением на лице обнять желанную им женщину. Стоит признать, ощущения оказались очень приятными и Аарен поймал себя на мысли, что не отказался бы повторить подобный опыт ещё пару раз. Вот только, как бы глупый вампир действительно не влюбился в него, ведь эти чувства не принесут Сайтанелю ничего, кроме проблем…

Да и срок действия связи, что их соединяла, закончится всего через двое суток.

К счастью, к утру Аарен всё же смог переработать демоническую энергию, переданную ему вампиром и, тем самым, восстановить запас своих магических сил. Во всяком случае, когда в дверь, ведущую в покои маркграфа, весьма громко постучались слуги, некромант чувствовал себя вполне бодрым и готовым встречать проблемы нового дня.
Разбудив Румиуса лёгким, но быстрым поцелуем, мёртвый маг, немного покопавшись в памяти, принял уже привычную ему мужскую форму, после чего, покопавшись в шкафу маркграфа, нашёл и подобрал более-менее подходящую ему одежду - старая была испачкана и мало подходила для официальных приёмов. Кое-как облачившись в новое одеяние, некромант, заставив труп Хрома рассыпаться кучкой пепла, велел конструкту проследовать в гостиную, после чего вернулся в комнату и наконец-то предстал перед слугами, отворив тем дверь.
- Да, нужно, - тотчас же согласился Немиус в ответ на дежурное предложение помощи. – Покои маркграфа несколько загрязнились. Полагаю, им требуется полная уборка. Кроме того, мою одежду требуется постирать. И ещё, в спальне лежит труп огромного зверя... что с ним делать, скажет вам этот прекрасный юноша.

По правде говоря, Немиус не знал, были ли у Сайтанеля какие-то планы на шкуру и иные части тела погибшего лиса, поэтому оставил решение за вампиром.

Хранитель Врат с крайней неохотой открыл один глаз, смотря как силуэт прекрасной девушки, столь поспешно выбравшейся из его объятий, после нежного, но слишком мимолётного поцелуя, стал размываться, обретая те формы, что Сайтанель создал для некроманта прошлым вечером.

Ловить Аарена вампир даже не пытался, лишь лениво приподнялся на локтях позволяя плащу соскользнуть по своему телу, обнажая торс и жмурясь от яркого утреннего солнца, чьи мерзкие лучи освещая едва ли не всю комнату лишь чудом ещё не добрались до полукровки, следил за активным капанием некроманта в шкафу местной знати. Не удержавшись, Сайтанель всё же сделал несколько замечаний, на тот или иной выбор мёртвого волшебника, а после, плюхнулся обратно в их «постель». Пока в сознание вампира не ворвался голос зверёныша, чей погибший родитель велел своему отпрыску называть вампира «отцом» и подчинятся, хотя лисёнок, всё же предпочёл обращаться к полукровке по имени, на что тот похоже не возражал. Теперь эта маленькая бестия активно трепала волосы Румиуса, спутанные, но столь же белые, как и драгоценный мех зверя.

Новые голоса и неуёмная мелкая бестия, всё же вынудили не выспавшегося «хищника» подняться с дивана и лениво привалившись к дверному проёму наблюдать за тем, как и без того порозовевшие личики служанок заливает алая краска. Ещё бы, ведь в отличие от Немиуса, «порождение ночи» даже не потрудилось на себя что-либо накинуть.
- Снимите с него шкуру, мясо мне не нужно, только сердце, его следует по… - поняв, что девушки уже не слушают его, а лишь смотрят влюблёнными глазами, вампир мотнул головой, заставив водопад из платиновых локонов, частично прикрыть собственную наготу. – Да чтоб вас! – выругался полукровка и магией втащил тех в комнату, подставив под лучи утреннего светила, от которых и скрывался в проёме. Пара мгновений и прислуга удивлённо заморгав стала озираться по сторонам, пытаясь понять, что случилось.

- «Объясни им! – несколько раздражённо, обратился к Немиусу вампир. – Я сейчас заберу сердце и проведу на верхней террасе ритуал, чтобы упокоить душу зверя. Мне нужен его мех, на остальное – плевать!»
Повернувшись, Хранитель Врат уверенно зашагал в сторону мёртвого Лунного лиса. Наверное, только сейчас подставив взору Аарена свою спину, на которой до сих пор красовался уродливый шрам от удара кнутом Света.

Смущение миловидных служанок, щёчки которых буквально залились румянцем, показалось Аарену крайне забавным. Наверняка они не часто видели столь прекрасного… да и ещё и полностью обнажённого юношу, прикрытого лишь собственными длинными локонами, едва ли способными хоть что-то утаить от жаждущих женских взглядов. Пожалуй, так вид был лишь эротичнее – скрытые детали дорисовывало воображение, что, судя по едва ли не полностью покрасневшим мордочкам девушек, уже хорошо так разгулялось…

То, что смущение служанок могло быть вызвано и его собственной внешностью тоже, Аарен попросту не понимал. В конце концов, настоящие лицо и тело некроманта были иссечены шрамами подобно сказочным книгам из кожи, где тёмные маги, в рассказах, которыми пугают детей, записывали свои жуткие заклятья. Немиус просто отвык быть красивым, хотя когда-то, несомненно, многие могли найти его внешность достаточно приятной. Не столь совершенной, как сейчас, но всё же привлекательной – по крайней мере, его любовницы из Инженерной Академии точно находили её таковой.

Бросив взгляд на спину вампира, Аарен увидел шрам, оставшийся там после его последнего приказа. Лицо некроманта неприязненно дёрнулось. Последствия его откровенно не радовали. Про себя Немиус решил, что теперь будет использовать силу Печати лишь в действительно крайних, угрожающих жизни случаях. Хватит с Румиуса шрамов – и одного уже вполне достаточно.

Лисёнок, сопровождавший вампира, не вызывал у некроманта никаких эмоций. Пока что он понял, что эта зверушка обладала сильным разумом, а значит, во всяком случае, заслуживала уважительного отношения. Это сейчас он маленький… если же взглянуть на родителя Лунного Лиса, воспользовавшись памятью Сайтанеля, то становилось очевидным, что зверь, способный противостоять тифлингам, был крайне сильным и могущественным союзником.
- «Тебя так злит их внимание? – мягко уточнил Немиус. – Я понимаю, что сила твоего чарующего голоса порой оказывает ненужное влияние, но дело ведь не только в этом. Ты, очень красив, Румиус, и едва ли найдётся хоть одна девушка, которая будет в состоянии устоять перед подобным совершенством… особенно, когда на тебе нет одежды».

- Снимите с туши зверя его шкуру, - послушно произнёс некромант, обращаясь к слугам. – Всё остальное сделаем мы сами.

Закончив с этим, Аарен повернулся в сторону неподвижно застывшего конструкта, по-прежнему ожидавшего новых приказов. Учитывая, что магическое создание не демонстрировало никаких признаков разумной личности, Рыцаря Смерти у него сделать не получилось… и не удивительно. В конце концов, в их создании Немиус практически ничего не смыслил.

- «Кто ты такой?» - обратился Аарен к конструкту, проверяя, обладает ли тот хотя бы зачатками собственного разума

- «Не злит, - отозвался Сайтанель, осторожно подбирая собственную одежду, скинутую и разбросанную по комнате в порыве страсти, так, чтобы не попадаться под солнечные лучи. – Раздражает – это более правильное слово в данном случае. Слишком давно мне не прислуживали живые»
Вернувшись в тень, вампир стал неспешно одеваться, наблюдая попеременно за прислугой и некромантом, что решил устроить допрос голему.

- «Тревор Эльмура Дель Норн», - прошелестело создание, на самом краю сознания Аарена.

Возможно, не произнеси конструкт столь странного ответа, некромант бы продолжил неспешную беседу с Румиусом, общество которого для мёртвого мага постепенно становилось всё более и более желанным, но теперь всё его внимание заняли ожившие доспехи, голос которых наполнил Аарена просто ужасным любопытством.

- «Тревор? Я Аарен Немиус, мастер-некромант и твой создатель. Возможно, тебя это несколько озадачит, но я сам до конца не понимаю, что именно я сделал и какова твоя природа. Можешь ли ты рассказать, как воспринимаешь себя? – на конструкт тотчас же посыпалась настоящая лавина вопросов. - Что чувствуешь? Помнишь ли что-то о своей прошлой жизни? Есть ли у тебя какие-то желания и не испытываешь ли ты неприятных ощущений от своего текущего состояния?»

- «Да, Тревор, - внезапно вмешался полукровка, уже закончивший возится со своей одеждой и теперь колдующий над, казалось, безнадёжно спутанными волосами, пока лисёнок, подтаскивал своему «родителю» плащ, стянутый им с дивана и теперь заботливо протаскиваемый через всю комнату. – Может ты хочешь чашечку травяного напитка, или женщину, для удовлетворения естественных потребностей?»

- Аарен, - уже в слух промурлыкал вампир. – Что ты натворил, пока меня не было? Это твой контракт с Предвечной?
Конструкт же, или чем бы оно не являлось, слегка задумчиво склонил голову набок, размышляя на какой из вопросов стоит ответить в первую очередь.

- «Девушек я люблю, - отозвался бестелесный рыцарь, вызвав, тем самым у Румиуса приступ самого настоящего хохота, что заставил служанок обернуться к красавцу и вновь ненадолго застыть, любуясь живым воплощением их мечтаний. – Траву – не очень, - продолжал вместе с тем конструкт. – Как ответить на остальное я не уверен! Вроде всё как обычно, только мне кажется, что я ни в чём не нуждаюсь, хочется спать и в теле необычная лёгкость. А и ещё я не понимаю, что такое некромант?»

- Меня мучили воспоминания о прошлом, поэтому я пытался забыться в работе, - немного более прохладно, чем намеревался, произнёс Аарен, мысли которого вернулись к недавней ночи. Далёкие моменты ненавистного им детства всегда действовали на некроманта угнетающе… особенно тогда, после неожиданного откровения Румиуса о жертве, которую принесла мать, добровольно позволив сжечь себя ради сохранения жизней своих детей. – Пытался сделать нового Рыцаря Смерти взамен утраченного, но не зная принципа… кажется, я попробовал притянуть к доспехам свободную душу, но не уверен, что у меня действительно это получилось – все происходящее как в тумане. Я плохо понимал, что творю, поэтому я не могу сказать, причастна ли Предвечная к сотворению Тревора или всё это только на моей совести.

Смех Сайтанеля показался некроманту странным. Он не видел поводов для веселья. Хорошо ещё, что это создание пока не испытывало страданий - неграмотный маг, сделавший ошибку, вполне мог обречь невинную душу на муки.

- «Хочется спать, говоришь? Возможно, это от недостатка энергии. Подойди ко мне, я попробую немного восполнить твои силы, - Немиусу было интересно проверить, подтвердится ли его предположение. – Что касается остального… сейчас твоё тело – это ожившие доспехи. Поэтому, вероятно, тебе и кажется, что ты ни в чём не нуждаешься. Думаю, что когда-нибудь я смогу провести исследования и дать тебе настоящее тело, но какое-то, возможно, весьма продолжительное время тебе придётся провести в этом состоянии. Но я удивлён тем, что ты не знаешь, кто такие некроманты – подобное определение известно уже многие сотни лет. Не вдаваясь в излишние подробности… так называют магов, способных поднимать трупы в качестве своих слуг, равно как и создавать из костей и плоти новых существ, - Аарен подумал, что ещё один вопрос будет вполне уместен. - Что ты помнишь о своей жизни, Тревор?»

- Вот как, - отсмеявшись уже куда более серьёзным голосом отозвался вампир, принимая из зубов маленького зверя собственный плащ, в который тут же и укутался, набросив при этом на голову огромный капюшон, что почти полностью скрыл Румиуса от солнечных лучей, а заодно наполнил комнату разочарованными вздохами, ведь теперь служанки не могли любоваться внешностью прекрасного полукровки. Один прыжок и маленький зверёныш устроился на плече своего «родителя» собираясь немного поспать.

- «Тогда будь с ним осторожен, - пользуясь узами крови обратился Сайтанель исключительно к некроманту. – магическое создание, что создано не по правилам, может нести в себе сюрпризы куда более неприятные, чем неповиновение Рыцарей Смерти за спиной их создателя».

Новые сведения ожившие доспехи принимали почти по-человечески, приложив руку к металлическому подбородку шлема и даже слегка натирая его. Но не делясь с создателем собственными мыслями, если таковые, конечно имелись. А затем конструкт покорно встал, подошёл к Аарену и, неожиданно, опустился на одно колено. Это поведение было… странным и отдавало излишним и уж точно не прописанным Немиусом церемониализмом. Во всяком случае, подобное выказывание покорности ранее самому некроманту не встречалось. Да перед королями нечто подобное было принято, но во дворце и прилюдно, а не вот так, посреди комнаты…

- Я – капитан летающей стражи грифонов Немерии, маг шестого круга, Тревор Эльмура Дель Норн, - склонив голову произносили доспехи, чем перепугали служанок едва ли не до смерти. Во всяком случае те попадали в обморок и, если бы не скорость вампира, что, обжигаясь в солнечных лучах подхватил красавиц, наверняка могли бы пострадать при падении. Однако так пострадало только плечо полукровки, в которое вцепился лисёнок, разбуженный резким движением вампира. - признаю вас, Ваша Светлость Мастер-некромант Аарен Немиус моим законным Повелителем!

- Что? – запоздало и как-то затравленно переспросил Румиус, совсем по-новому рассматривая творение своего «кровного» брата.

- «Я велел ему охранять нас обоих, а также выполнять как мои, так и твои приказы, - произнёс некромант в ответ на предупреждение Румиуса. – Прости, подобные эксперименты, конечно, были безответственными. Обещаю больше не рисковать своей жизнью подобным образом».

Пока что Аарен не думал о созданном им существе в качестве угрозы – его больше интересовало, не навлёк ли он проблемы на душу, воплотившуюся подобным образом. Очнуться в качестве доспехов, без собственной плоти и без возможности привычного существования… от такой незавидной перспективы кто угодно может сойти с ума. Впрочем, по словам Тревора, на данный момент он чувствовал себя вполне нормально, что не отменяет будущей необходимости переселения неудавшегося Рыцаря Смерти в нормальное тело.
Кто знает, возможно Дель Норн станет неплохим союзником?

То, как воин церемониально преклонил перед ним колено, на краткое мгновение заставило Аарена застыть, недоверчиво смотря на оказываемые ему почести. Бывший раб, даже став некромантом и учеником Императора Вольных Городов, был совершенно не привычен к подобному отношению и чувствовал некоторое смущение от этого ритуала. В конце концов, он прекрасно обходился и безо всяких излишних почестей.

Все это, тем не менее, продолжалось до тех пор, пока Тревор не начал приносить свою клятву, заставившую уже мёртвое сердце некроманта биться немного быстрее, в то время как он сам пытался осмыслить сказанные конструктом слова.

Капитан летающей стражи...
Неожиданно, в голове Аарена вспыхнула недавняя речь полукровки: «Мы в замке, построенном за несколько тысячелетий до моего рождения, великой империей, что всё же пала под натиском армий Бездны. Она носила название - Немерия».

Если подумать, длинное имя Тревора тоже заканчивается на «Норн», а значит он, скорее всего, когда-то жил здесь, в Кровавом Замке… возможно, даже в этой самой комнате.
Честно говоря, в подобное было сложно поверить.

- Я принимаю твою клятву верности, Тревор, - по-прежнему несколько ошарашенно произнёс Аарен, положив руку на плечо конструкта и пробуя вложить в него некоторое количество магической силы, чтобы проверить, как это скажется на состоянии воина. – Пусть тебя не смущает моё удивление, ведь, насколько мне известно, Немерии нет уже многие тысячи лет... кстати, я передал твоим доспехам немного энергии. Ты как, чувствуешь себя лучше?
Странные интонации в голосе Румиуса заставили некроманта бросить внимательный взгляд в его сторону. Что именно так насторожило Сайтанеля?

- В чём дело? – быстро уточнил у него Аарен. Если вампира что-то беспокоило, следовало заранее об этом узнать.


Конструкт приложивший после слов о принятии клятвы верности правую руку к тому месту на груди, где должно было бы находится сердце, утвердительно кивнул. По шлему невозможно было считать мимику, но доспех явно о чём-то задумался и посмотрел в сторону окна, за которым светило солнце, отражаясь от снежных горных вершин и только. Тревор кем бы он ни был явно желал увидеть нечто… большее, чем безлюдные леса и скалы.

- «Так лучше, - перешёл конструкт на ментальную речь, что явно тратила куда меньше энергии, чем создание слов из ничего. – Намного лучше, - добавил доспех, поворачиваясь в сторону вампира. – Но зачем Повелителю эта тварь? Может она когда-то и была светлейшим существом, но проклятье убило в ней свет, теперь это лишь осколок от прежнего сияния. Даже с клеймом рабства оно всё равно опасно для вас Повелитель».

Сайтанель, помогший лишившимся сознания девам опуститься на мягкую мебель, теперь только кутался в собственный плащ, регенерируя полученные от солнца ожоги.

- «Ты сам всё слышал, - отозвался вампир, опускаясь перед тушей мёртвого Лунного лиса, чтобы извлечь из тела сердце, необходимое для проведения ритуала очищения души. Мелкий при этом крутился рядом, точно собачонка и жалобно скулил. – Я для них чудовище, а этот, так ещё и маг, лишь немногим уступающий твоему Учителю. Я не собираюсь тебя ругать, то, что ты призвал, вполне способно уничтожить нас двоих одним движением руки. Не говори ему, что ты нежить! Это… может плохо закончится».

Осознание слов Румиуса заставило мага приложить ладонь ко лбу. Что он, Бездна его всех раздери, наделал? Вместо одной проблемы сотворил другую, куда более худшую. Отлично сработано, мастер-некромант Аарен Немиус.

- «Его зовут Румиус. Этот вампир – мой друг и любовник, который многое значит для меня. Поверь, Тревор, он стал таким не по своей воле, и я не желаю, чтобы ты причинял ему какой-либо вред. Но это касается только Румиуса. Жизни остальных представителей его вида меня мало заботят, - как можно более уверенно произнёс маг, как никогда осознавая, что рядом с ним находится существо, контролировать которое Немиус мог лишь с большим трудом. - А теперь, прошу тебя, встань и не надо больше таких церемониальных преклонений. Можешь называть меня просто Аареном или «мастером», если тебе так больше угодно. Пока не поступит новых приказов, следуй за мной и защищай меня в случае атаки, но ни в коем случае не предпринимай ничего первым… по крайней мере, не обсудив этого со мной».

Что ни говори, а ситуация была не из лёгких. Доспехи из адаманта поглощали большую часть заклинаний и в прямой конфронтации, да ещё и учитывая силу подобного мага, с ним точно было не справиться. Скрывать их с Румиусом отношения тоже казалось не лучшей идеей – в конце концов, конструкт должен был прекрасно слышать все эти любовные стоны, которыми они оглашали окрестные комнаты. Пусть лучше Тревор считает, что его мастер просто влюбился в вампира и на остальную нежить ему плевать - это, по крайней мере, вполне объяснимо с точки зрения логики.

- «Даже не знаю, что сказать. Я подставил всех нас под удар», - только и смог передать некромант, воспользовавшись узами крови. Он попросту не знал, что с этим созданием сейчас делать.

Негромко охнув, девушка засмеялась прекрасным переливистым смехом, когда её волосы разметались по ковру, а сама она оказалась прижата к мягкому ворсу довольно увесистым телом Аарена, наполненными натренированными мышцами и силой, что вампир сам вложил в него при изменении плоти. Даже возникни у Румиуса желание вырваться, он прекрасно знал, что не сможет. Магия, что текла по венам мёртвого волшебника, наделяла его чудовищной, даже по сравнению с «порождениями ночи» силой. Вот только Немиусу об этом, похоже никто не говорил и не учил использовать иные возможности, даруемые смертью.

Разведя бёдра в стороны, и коснувшись нежной ладошкой щеки мага, вампир улыбнулся, ласково и томно прошептав:

- Неужели ты не хочешь меня, волшебник? – чарующие нотки, совсем немного отдавали дурманящей магией, но реальная слабость этого создания, настойчиво говорила о том, что полукровку бессмысленно опасаться. Она целиком и полностью будет принадлежать лишь ему. – Я разрешаю тебе сделать со мной всё, что только захочет твоя душа и пожелает тело. Мягко или жёстко, ты волен выбирать сам, а я превращу твои фантазии в реальность, только позволь мне сделать это, стань моим…

Пожалуй, если что-то и было нужно Аарену, чтобы с головой окунуться в тот порочный омут страсти и болезненного удовольствия, который так настойчиво притягивал его к себе, так это разрешение самого Румиуса, сорвавшее последний замок с той двери, за которой скрывался целый ворох проблем и запретов, появившихся в сознании некроманта за те крайне насыщенные часы, что он, наедине с Круаном, провёл на борту вражеского корабля…

Чрезвычайно похабный и развратный вид, который приняла девушка, послушно разведя перед ним свои соблазнительные ножки, окончательно вывел Немиуса из себя. Ничего не ответив, мёртвый маг резко, с усилием вошёл в полукровку, разом погрузившись в её лоно на всю глубину и принялся яростно, жестоко сношать девушку, двигаясь в ней, точно грубое, мерзкое животное, заботящееся лишь о своём удовольствии и не обращающее внимания на чувства, которые при этом испытывала его партнерша. В голове Аарена постоянно возникали воспоминания, последовательно, сцена за сценой застывающие перед его глазами, вызывая в сознании мёртвого мага ощущения растерянности, унижения, страдания и страха, через которые Рыцарь Смерти заставлял проходить его раз за разом – всё это, но в куда более щадящей, не такой отвратительной форме, Немиус собирался проделать с податливым, хрупким телом полукровки, что так послушно сейчас отдавалась ему.

Яростные, быстрые и сильные движения сменялись короткими оплеухами и ударами; порой некромант просто прижимал красавицу к полу и душил её, пока та отчаянно не начинала биться и глотать воздух ртом, точно брошенная на берег рыба. Всё это время он продолжал буквально насиловать вампира, раз за разом изливаясь внутрь её лона и ягодиц, кончая в горло девушки и заливая своими выделениями и без того перепачканное тело красавицы, через какое-то время выглядевшей уже подобно чрезвычайно усердной и трудолюбивой работнице дома удовольствий, доставившей своим клиентам все возможные наслаждения… конечно, Аарен не связывал полукровку и не использовал различные, не предназначенные для этого предметы, причиняющие изрядную и весьма мерзкую боль, но всё остальное мёртвый маг копировал с поразительным усердием и настойчивостью.

Немиуса настолько поглотил этот чудовищный, страшный процесс психологической разрядки, что он пришёл в себя лишь после того, как, поставив вампира на четвереньки и ткнув головой прямо в лужу мужских выделений, придавливая девушку к полу, заставляя ту скользить лицом по полу с каждым своим новым движением, он вдруг услышал довольно характерный и пугающий хруст костей…

Тотчас же некромант остановился, шокировано замерев и смотря на то, во что он превратил Сайтанеля, со страхом и непониманием. По своей воле, Аарен никогда не стал бы обращаться с женщиной, с которой он делит постель, так жестоко. Помимо всего прочего, то, что после сотворённого, магу, кажется, действительно стало лучше, заставило его взглянуть на себя с настоящим омерзением. Неужели ему настолько хотелось избавиться от того, что с ним сотворил Круан, что он сделал с Румиусом подобное?

- «Я… прости я… я не знаю, что на меня нашло, - принялся неуклюже оправдываться Аарен, не понимая, что ему теперь делать и как исправить содеянное. – Тебе больно? Я не хотел… мне… мне найти для тебя новую кровь?»

С одной стороны, этот акт был чистой воды насилием, но с другой… назвать его таковым было в достаточной степени трудно как минимум из-за поведения партнёрши, что с жаром и охотой отдавалась каждому новому желанию некроманта. Её тело было таким податливым, лёгким и полным ответного желания. Немиусу даже не приходилось е заставлять, он только указывал на то, что ему хочется и вампир с удовольствием выполнял новую прихоть некроманта. Его не особо волновал тот факт, что он ещё больше перепачкается в выделения или, что его тело может провонять ими. Что в некоторые моменты, когда ему не хватало воздуха, Сайтанель практически воочию видел улыбающуюся Предвечную, любяще протягивающую к нему свою длань. Он просто не мог этого показать или сделать, но и терпеть было особо нечего. Оставалось только расслабится и наслаждаться пыткой, переводя её в своём сознании в некое утончённое удовольствие, что должно накрыть лишь спустя какое-то время, точно наркотик. Когда же Аарен остановился и стал извинятся за содеянное, вампир, откашливаясь чёрной кровью, из-за пробитого, но уже начавшего восстанавливаться лёгкого, с явным трудом подался чуть вперёд. Движение же сопроводилось характерным влажным звуком, с которым Немиус покинул девичье тело и каплями жидкости, упавшими вслед за этим на ковёр.

Сайтанелю бы сейчас лежать и не двигаться, но вместо этого, испытывая жуткую боль, красавица развернулась и порывисто обняла оторопевшего мага, прижавшись к нему своим телом насколько это было для неё приемлемо.
- «Всё хорошо, - осторожно начал Румиус, прекрасно при этом понимая, что звучит это не очень правдиво, особенно учитывая их связь. Вслух же произносить хоть что-то «порождение ночи» сейчас не решалось. – Ты не виноват! Я знал, что так и будет и был готов к подобному, так что всё нормально. Ничего страшного не случилось. Видишь, я всё ещё живу, дышу и уже почти нормально двигаюсь. Так что не выдумывай ничего лишнего, можешь считать, что я сделал это ради задания, если так принять происходящее для тебя будет легче, то пускай. Хотя – это был единственный способ вернуть прежнего Аарена Немиуса ибо по-другому, на нечто подобное, даже у меня ушли бы месяцы, а возможно и годы».
Алые глаза Хранителя Врат изучающе смотрели на некроманта, пытаясь понять, что сейчас творится внутри, там, куда не могут добраться даже «узы крови».

Ответом ему стал достаточно растерянный взгляд, в котором стыд смешался с облегчением, объединяющем в себе некую психологическую разрядку и успокоение от того, что Румиус не начал его ненавидеть и даже принялся успокаивать, точно это вампир сейчас валял его по полу и ломал кости. Помимо этого, сознание некроманта пронзали раскалённые иглы вины, которые он, несмотря на слова Сайтанеля, никак не мог подавить.

- «Ты дурак, Румиус. Какого дьявола ты сейчас так спокойно об этом рассуждаешь? Да, мне, кажется, стало лучше, но… это же… - не сумев охарактеризовать сотворённое, Немиус ограничился тем, что, в свою очередь, бережно обнял девушку, сверяясь с ощущением её боли и пережидая период регенерации раненной плоти. – Глупый, глупый вампир. Я бы и без подобных мер справился со своими проблемами. Не сразу, конечно, но… прости меня, прости, я так не хотел причинить тебе новую боль… особенно после всего того, что ты уже испытал, и всё равно сделал это».
Прижав Сайтанеля к своей груди, мёртвый маг принялся медленно, ласково гладить полукровку по спутанным, мокрым волосам, не демонстрируя брезгливости и надеясь, что хоть так он может искупить часть своей вины.
- «Я отнесу тебя в комнату для омовений, как только твоя боль пройдёт. Не двигайся, расслабься… я обо всём позабочусь. Отдохни хотя бы немного» - Аарен продолжал мысленно успокаивать Румиуса – хотя тот, кажется, в этом не слишком нуждался, совсем забыв даже про раненных слуг, которые уже вполне могли умереть.

- «… насилие? Да, это так», - наслаждаясь объятиями закончил за мага Сайтанель.

- Нет, не справился, - ласково прошептала девушка, из глаз которой вместе с заканчивающимся восстановлением стал медленно отступать алый оттенок.

- «Ты попросил помощи, Аарен и я сделал то, что мог, - нежась на руках мёртвого волшебника, продолжал вампир. – Поверь, то что твоей игрушкой стал я, гораздо менее проблематично, чем если бы ты обрушился на человеческую женщину. Она, в отличие от меня, скорее всего, умерла бы. Не то чтобы мне было жалко людей, но они очень проблемные. И ты, тоже пока ещё человек. А вот твой брат больше, нет! Я слышал ваш разговор, но не посмел вмешиваться. Всё же ваша связь иная, чем та, что между нами. Как и ты я не могу дать ей имя. Вы не любовники и не братья и даже не что-то между… быть может в иной, предыдущей жизни вы были возлюбленными или даже близнецами и именно эти узы связывают вас до сих пор. Однако, ты должен понять, что, став нежитью, ты не должен оставаться человеком. Тебе жизненно необходимо изменится. Но тут я почти ничем не могу помочь. Претворятся ты умеешь и так, но твоя душа… - девушка коснулась тёплой рукой середины груди мага, там, где, прячась за слоем кожи, мяса и костей билось наполненное магией сердце. – она ещё не знала любви в этой жизни. И не говори мне о сирене, твои чувства к Круану нельзя назвать той любовью, о которой я говорю. Как вампир я способен это чувствовать, способен насильно навязывать людям ложные чувства, но я хочу, чтобы ты полюбил меня. Если это случится, то ты уже не захочешь уходить, - красавица подняла на Немиуса взгляд своих изумрудных глаз, в которых вновь появились тоненькие прожилки из серебра, - а если я полюблю тебя, но так и не смогу отговорить о решения уйти, то сделаю всё, чтобы не позволить тебе оставить меня в одиночестве этого мира, который заберёт у меня с твоим уходом абсолютно всё…»

В конец растерявшись от абсолютной покорности Сайтанеля и от тех слов, что он говорил ему, Аарен мог лишь продолжать убаюкивать вампира и размышлять…

Вся жизнь – лишь тёмная полоса нескончаемого дерьма, которое боги, если они есть, щедро льют из своих небесных вёдер на головы смертных. Везде процветает несправедливость и жестокость, всюду – ложь, обман и лицемерие. Ничего не меняется, а если это и не так, то перемены, несомненно, приводят лишь к ещё более отвратительным последствиям.

Ещё тогда, на корабле, Круан говорил ему, что принёс себя в жертву, чтобы Немиус мог получить горы золота и уплыть из Вольных Городов, существуя в достатке и благополучии. Звучит и правда неплохо… вот только мир ещё тогда, в то время, когда некромант был живым, вызывал у Аарена одно лишь отвращение.

Годы, проведённые в статусе ученика Сандро, лишь укрепили представления Немиуса о существовании в целом. Сама концепция общества разумных созданий – и не важно, были ли его представителями люди, нежить или даже демоны, вызывала только омерзение и ничего больше.

И Аарен по-прежнему не хотел оставаться в нём после того, как раздаст все долги.
- «Я – не единственный человек, которого ты можешь полюбить, - Немиус предпочитал общаться с вампиром мысленно, поскольку голос полукровки, даже сейчас, всё ещё кружил ему голову. Не хотелось бы вновь сорваться… - Но это – твой выбор, и ты волен попытаться не дать мне погибнуть. В любом случае, что толку обсуждать это сейчас? Чтобы исполнить клятвы, которые я дал, мне понадобится ещё не меньше десяти лет. Достаточно долгий срок, чтобы всё успело полностью измениться. А теперь… я вижу, что твоё тело регенерировало полученные повреждения. Давай тебя быстро отмоем, а после ты позаботишься о слугах, хорошо?»

Подняв девушку, некромант открыл дверь и прошествовал в просторную ванную, одним своим видом внушавшую мысли о достатке и благополучии. Быстро начертив руну воды, Аарен дождался того момента, когда тёплая жидкость заполнит ёмкость до краёв, после чего, осторожно поставив Румиуса в воду, принялся тщательно отмывать его тело.

К сожалению, этот процесс, сопровождавшийся многочисленными прикосновениями к приятным формам красавицы, по-прежнему сопровождался некоторой неловкостью – Сайтанель должен был почувствовать, что Немиус всё ещё желал девушку, но помня о том, что он сделал с ней, опасался это демонстрировать.

- «О, нет, ты меня не верно понял, - отозвался спустя какое-то время вампир, кивнувший до того на слова о необходимости исцеления слуг, и теперь раздумывающий над последними словами волшебника. – Я – чудовище и не могу быть рядом с людьми. Тот же Демиар, вскоре умрёт, если я продолжу о нём заботится. Это касается не только меня, такова судьба всех вампиров. Всё живое в наших руках умирает, отдавая нам свои жизненные силы. Ты будешь прав если скажешь, что мне, в таком случае, стоило бы полюбить любого из некромантов и наслаждаться вечностью рядом с ним, но… они все … другие. Даже Сандро, каждый из них перестал быть человеком спустя год или два после обращения, но не ты! Мне всегда было любопытно, что Император нашёл в мальчишке, приплывшем в качестве раба? Почему он, самый слабый из волшебников, практически не имеющий врождённого дара, смог остаться единственным выжившим из пятёрки? Как так вышло, что он привлёк внимание Императора, а ещё… почему он скрывает свою истинную силу, а также кем и почему был запечатан Поток в его душе?»

Девушка улыбнулась. Она не оказывала Немиусу ровным счётом никакого сопротивления, точно кукла, выполняла всё, что от неё требовалось. Но, даже наклоняя спинку или поднимая руку, делала это с грацией, которая была не доступна ни обычным людям, ни эльфам. Точно Аарен мыл не полукровку, а самую настоящую принцессу, снисходительно разрешившую своему слуге касаться себя, где тот пожелает. Нежная, фарфорового оттенка кожа, такая мягкая и тёплая на ощупь, соблазнительные изгибы. От такой любовницы было бы просто невозможно отказаться по собственной воле.

- Что тебя сдерживает маг? – ласково прошептала красавица, чуть наклоняясь и предоставляя Немиусу потрясающий вид на долину промеж её грудей, - Ведь я твоя, принадлежу тебе, ты волен брать меня, когда пожелаешь, так почему ты не решаешься сделать это?

- «Запечатанный поток? Истинная сила? О чём ты говоришь?» - мысленный голос Аарена был наполнен искренним удивлением. Услышав его, любому стало бы совершенно очевидно, что некромант совершенно не понимает, о чём идёт речь.

Впрочем, если Сандро видел в нём нечто подобное, то возможно, именно такая загадка и обеспечила Немиусу право стать его учеником. В конце концов, бессмертным постоянно нужны новые забавы… и всё же, поверить в то, что Аарен ещё не всё знает о своих силах, было довольно трудно. Да, учитывая, что окружающие считали его мать – ведьмой, было бы логично, обладай он способностью к колдовству, но Рак’Сатанские ублюдки сожгли абсолютно невинную женщину, за всё то время, что Немиус помнил её, не использовавшую ни единого заклинания. Она просто не могла быть ведьмой.

Прежде, чем некромант смог собраться с мыслями и объяснить Сайтанелю всё это, он вдруг обнаружил, что инстинктивно вновь сжал груди девушки в своих ладонях. Какие они, всё же, мягкие и приятные на ощупь…
- Ты… ты нарочно это делаешь, так, что ли? – пробормотал Аарен, не удержавшись от соблазна прижать красавицу к себе. Мгновение поколебавшись, он переместил ей руки на упругие ягодицы и поднял девушку над водой, заставив ту обхватить себя ножками, а после – плавно вошёл внутрь неё, стараясь двигаться медленно и не причинять полукровке неудобств.

- Круан… убил… почти всех… - продолжил, пусть и с явным трудом говорить некромант, постепенно поднимая и вновь насаживая на себя тело полуэльфийки. По комнате разнеслись влажные, довольно похабные звуки, чередующиеся с тяжёлым дыханием, вызванным очередным приливом возбуждения. На этот раз, Аарен более-менее контролировал себя и внимательно следил за эмоциями девушки, пытаясь доставить удовольствие и ей тоже. – В том, что я стал… выжившим… нет моей заслуги.

Это была правда. Он устранил лишь ту, с которой в другой, не такой мерзкой жизни, вполне мог бы иметь семью.
- «А теперь поясни… что за поток?» - кое-как сумел сформировать Аарен свои мысли, продолжая любить вампира в самом буквальном смысле этого слова. Стоит признать, тело полукровки дарило ему действительно неописуемое наслаждение. Пожалуй, чего-то такого он и хотел от этой связи – почувствовать вкус жизни напоследок.

Эльфийская красавица, обвила ручками шею мёртвого волшебника и стала покрывать его тело поцелуями. До губ Немиуса ей не позволял достать более низкий по сравнению с мужской формой рост, но и это не мешало девушке довольно громко и страстно стонать, прекрасно зная, что эти звуки не только подогревают желание у всей мужской половины, что их услышит, но и заставляет путаться мысли, вытесняя из них всё, кроме желания обладания её телом. Используя эту силу, Румиусу в своё время почти удалось сбежать из Вольных Городов. Почти…

Его вывезли из замка Императора, провезли контрабандой через Аррантис и посадили на корабль, что направлялся в халифат. Всё прошло крайне удачно, не считая того, что всё это время девушка переходила из рук в руки, точно товар. Уже посреди океана, когда изголодавшийся вампир начал понемногу убивать своих «освободителей» прямо перед кораблём открылся портал, из которого выплыл брат-близнец «Вестника», ныне уже закончивший свой век на дне Ледяного моря. Это был первый за всё историю государства нежити раз, когда Сандро прибег к таким ужасающим силам и перенёс за тысячи километров целый галеон. И всё только ради одной … даже не женщины, а вампира, способного принимать женское обличье, коих в стране Сандро были тысячи, но… по какой-то причине, Императору был нужен именно этот…

Тряхнув головой, отгоняя прочь глупые воспоминания, столь не к месту пришедший в разум Сайтанеля, Румиус поднял взгляд на мага, наслаждающегося моментами близости с существом, которое трудно охарактеризовать как-то иначе, чем «порождение ночи».

- «Если тебе от этого будет легче, то твою мать сожгли не просто так. Она конечно не ведьма, но весьма сильный трансмутатор. Останься ваша семья здесь, в Нурции и сейчас ты бы был в свите кронпринца вместо того Андромалиуса, хотя до него тебе конечно далеко, но не очень. – отозвался полукровка, явно наслаждаясь моментами близости. – Вас разделает четыре сотни лет, но твой дар столь чист, что маг-основатель Нурции лопнет от зависти если увидит его. Ты сильнее меня Аарен, просто не знаешь об этом, потому что твою силу запечатала жизнь вашей матери, что позволила себя сжечь, чтобы жил ты и Мара. И я понимаю её чувства, ведь я сам проклят за попытку спасти Крайона».

Пожалуй, если что-то и могло сейчас остановить получавшего удовольствие мага, так это подобная новость. Да, он узнал, что хотел, но эта информация…

Постепенно нарастающий темп, который некромант, пусть и с некоторым трудом, всё же контролировал, пытаясь разобраться во вкусах самой девушки, мгновенно сбился, а после, после нескольких особенно глубоких, приятных проникновений, и вовсе остановился, пока Аарен пытался осмыслить сказанные ею слова.

Всё, что Румиус знал, он должен был понять из собственных воспоминаний некроманта, но там Немиус не видел ничего, что говорило бы о способностях матери. Да и просто думать об этом, вновь вспоминая, как удовлетворённая солдатня волокла изрезанную, изнасилованную ими же женщину на крест, а вокруг были лишь равнодушные – нет, даже весёлые лица Рак’Сатанских крестьян, глазеющих на её обнажённое тело и со смехом осуждающих воинов Императора, не поделившихся богомерзкой ведьмой с преданным народом, было до невозможности мерзко.

Она кричала, сгорая на костре. Не долго. Всего лишь около пары минут. Но этот вопль, наполненный такой жуткой болью, которую Немиус, должно быть, не испытывал за всю свою жизнь, до сих пор звучал у него в голове.

- «О чём… Как ты это понял? – требовательно вопросил Аарен, чья злость, сверкая у него в глазах, явно была направлена не на вампира, но всё равно, должно быть, казалась довольно неприятной. - Это глупо! Её насиловали долгие часы, прямо на наших с семьей глазах, а потом показательно сожгли перед всеми! Да лучше бы она, раз обладала такой силой, спасла нас и вернула домой, чем позволила сотворить подобное с собой, обрекая детей на участь рабов Рак'Сатанских ублюдков! Отцу просто вскрыли глотку, я попал к Джулиусу, Мара… ей, наверное, повезло, но Кейн, скорее всего, уже мёртв. Рабы – это просто вещи, с ними можно делать всё, что угодно и никто в этой проклятой Империи не скажет тебе ничего против! Я не верю, что она обрекла нас на такую участь по своей собственной воле!»

Девушка сдавленно охнула, когда не контролирующий до конца собственные чувства некромант, сжал её хрупкое тело, а после, самым наглым образом обратившись в летучую мышь, взлетела к люстре и повисла на той вниз головой, закрывшись руками-крыльями.

- «Это было больно! – укоризненно произнёс вампир, - и обидно, - добавил он спустя пару мгновений. – Я не пил её крови и потому не могу сказать о том, что двигало этой женщиной. Но ты и Мара, двое из трёх её потомков живы! Не это ли благословение, о котором мечтают родители для своих чад? Если ты ожидал руны или танцы с бубном, то конечно никогда не увидел бы их, ведь трансмутаторам не нужны руны для заклинаний. А то что её насиловали, твоей матери было лишь на руку. Закрыть глаза, отречься от тела и воззвать к Потоку, чтобы лишить детей дара к любой магии, кроме Потока Света. Затратная магия, требующая жизни заклинателя. Вы были посреди вражеской страны, трое глупых детей с даром. Как по-твоему вы бы спаслись? Думаешь она была сильным магом? Думаешь, её учили высшей магии? Она видела Хаос, что заворожил и тебя, но ты – некромант, а она – пусть и благородная, но девушка-простушка, уж прости за сравнение, для которой волшебство было табу! Вся её жизнь должно быть была Бездной, развернувшей свои объятья посреди родного дома. Контролировать дар очень сложно. У вампиров уходит около сотни лет на обучение контролю Потока Хаоса, изучение его особенностей. А она была одна Аарен, вначале девочка, а после девушка, что не могла никому открыть собственный дар. Что в Империи, что в Нурции трансмутаторов ненавидели, да и твой отец, он также презирал колдунов. Что если она думала о вас, о том, что он убьёт выродков от ведьмы, если узнает о её даре? Почему ты не хочешь думать о таких простых вещах? Сейчас, имея связь со мной ты можешь найти это в своей памяти. Найти, как проснулась твоя магия, как разбившаяся ваза, собралась обратно, став на порядок новее, как разодрав игрушку на части, вы с братом восстановили её целостность. У магов никогда не рождаются обычные люди, а вот у мага и человека без дара могут, но не трое из трёх! Я могу найти в твоей памяти, как брат залечил ссадину, полученную при игре с тобой, просто прикосновением своей руки, ну а про Мару… думаю и говорить не нужно. Это её заклинание едва не спалило всю нежить на «вестнике», хотя я могу ошибаться, но она помогала, в этом я уверен. Не хочешь верить мне – дело твоё! Просто сядь в воду и постарайся вспомнить и здраво оценить собственное прошлое. Не идеализируй то, что очевидно, а я…»

Летучая мышь расцепила когти и упав на пол обернулась уже привычным для некроманта прекрасным эльфом, сейчас обнажённым по пояс, как и минувшим вечером.

- Пойду займусь слугами и поохочусь. – мягко и без тени укора, произнёс Сайтанель, хотя маг прекрасно чувствовал, что вампир расстроен, - мне всё ещё нужна кровь, чтобы хотя бы продолжить нормально существовать, не говоря уже о Вратах, но в течение часа я вернусь к тебе. А пока вымойся как следует и отдохни. Память слуг я изменю чуть позже, сейчас на это у меня сил не хватит, но никто из них не умрёт, это я обещаю.

- Конечно… прости, - Аарен чуть дёрнул плечами, после чего медленно опустился в воду, смотря прямо перед собой. Вампира он, кажется, больше даже не видел. – Я не хотел причинять тебе боль.

Пожалуй, в тот момент, когда маг, погрузившийся в свои собственные мысли, произнёс это, Румиуса уже и след простыл, зато соседнее помещение осветилось ярким, противным и даже отдающим некоторыми неприязненными, физическими ощущениями светом, тотчас же сообщившему Аарену о том, что все слуги были исцелены, а значит… их жизням больше ничто не угрожает. По крайней мере, связанных с этим неприятностей ему удастся избежать.
Допустим, Сайтанель действительно прав и он – могущественный колдун, сила которого запечатана последним, самым прекрасным из даров умирающей матери, поставившей жизни своих детей выше собственной…
Что с этим делать?

Да ничего. Найти того, кто сможет снять печать с Потока и начать использовать новые способности для достижения поставленных им целей. Трансмутаторы многое могут. В конце концов, им подвластен даже Хаос, бесконечность которого и правда показалась ему невероятно увлекательной.

Эти, в высшей мере прагматичные размышления ничуть не соответствовали его внутренним чувствам. Пожалуй, вампир действительно правильно поступил, решив уйти именно в этот момент – он уже порядочно потрудился, избавляя некроманта от некоторых, довольно специфических проблем и вновь исцелять нежную психику Аарена, в очередной раз за сегодняшний день, явно ему надоело.

Немиус так и сидел, в этой постепенно остывающей воде и вспоминал лицо матери, которую он, сам в этом не признаваясь, больше всего на свете желал увидеть вновь. Возможно, Предвечная предоставит своему верному слуге такую возможность, когда он окончательно преклонит колени перед её троном и отправится в своё последнее путешествие.

Сознание плыло, точно в тумане. Когда он, тщательно отмывшись и, так и не одев никакой одежды, прошёл в спальню, имевшую на редкость неопрятный вид, Аарен думал только о том, чтобы хоть чем-то занять свои мысли – чем-то, помимо грусти и печали, нахлынувших на него с невероятной силой.

Присев на стул, некромант уставился на труп Рыцаря Смерти, более не способного причинить кому-либо боль. Изломанное, могучее тело, застывшее в неестественной позе, могло стать хорошим опытным образцом… вот только использовать Хрома для этих целей Аарену, опять же, не позволяли чувства Румиуса, которому наверняка будет ненавистен даже взгляд, брошенный на тело недавнего мучителя.

Рядом, у стенки, были аккуратно сложены доспехи и оружие Рыцаря Смерти – сверхпрочный адамант, подвластный лишь заклинаниям некромантии. Будет жаль, если такой превосходный материал пропадёт просто так.

Крик, такой громкий, ужасно бьющий по барабанным перепонкам. Пламя, жадно пожирающее обнажённое тело рыжеволосой женщины, даже сейчас, в своём текущем, довольно плачевном состоянии, не теряющей былой привлекательности. Опадает тлеющими, отвратительными лохмотьями обгорелая плоть.

- Не смотри, Мара, - тихо прошептал Аарен, прижимая плачущую девочку к себе, несмотря на то, что слёзы точно так же струились из его глаз, а сердце сжималось от боли. Этого всего не может быть, это просто сон…

Аарен работал, не обращая ни на что внимания. Руки его вычерчивали руны, причудливым образом комбинируя различные виды магии, и броня, послушно подчиняясь сотворённым заклинаниями, преобразовывалась, принимая новую форму. Если бы кто-либо спросил волшебника о том, что именно тот творит, Немиус едва ли смог бы ответить хоть что-то конструктивное – он просто отдался странному течению магии внутри себя, позволяя той творить его руками. Мысли же некроманта вновь и вновь возвращались к давно вытесненным прочь, но теперь вновь возвращавшимся воспоминаниям.

- А этих куда? – голос стражника, больно резанувший по ушам.
- На рабский рынок, - ответил ему товарищ, тотчас же отвесив Немиусу затрещину. – Хватит глазеть, малец. Мертва твоя мамка. Хотя я бы не отказался от того, чтобы таких женщин держали в нашей дружной компании подольше, - взгляд скользнул на Мару, по-прежнему не отпускающую руки брата. – Хотя, может из этой малявки выйдет хорошая шлюха. Стоит купить её, как думаешь?
- Тебе шлюх мало? Эту ещё растить, кормить, да и не факт, что вырастет что-то приличное…

Элементы брони собрались вместо, вытянувшись в полный рост. Какая-то магическая сила удерживала их от падения, позволяя голему принимать человекоподобную форму. От созданного существа исходила мрачная, угнетающая аура, наверняка производившая на обычных людей до крайности неприятное впечатление.
Аарен знал теорию. Вернее… разумеется, он не смыслил ничего в самом процессе, но примерно понимал основной принцип. Нужно было найти душу и связать её с доспехами – да, это не его Поток, не его магия, но такая сложная задача, полностью поглотившая всё внимание некроманта, полностью соответствовала его желанию отвлечься от происходящего, заняв мысли действительно трудной работой.

В конечном счёте, Немиус сам до конца так и не понял, что именно он сделал и как, но доспехи ожили и личность, сотворённая его волшебством, требовала от него ответов.
Некоторое время ушло на «программирование» голема базовым набором правил, сводившихся к тому, что до получения нового приказа он не должен был покидать эту комнату, и обязан был как охранять, так и подчиняться любому приказу Аарена, а также Румиуса, образы которых – на основании известных ему внешностей вампира, некромант передал своему творению.

- И вообще, сядь прямо здесь и сиди, - отдал Немиус последний приказ. – У меня голова кружится…
А затем, он рухнул на пол, проваливаясь в беспамятство.


***

Если бы некромант только захотел увидеть мир глазами Сайтанеля, то у него непременно бы вновь пошла кругом голова. Вампир не то что быстро, он крайне быстро передвигался, порой оставляя после себя небольшой звуковой хлопок. У этой на первый взгляд бездумной траты энергии была своя цель и она заключалась в том, чтобы как можно быстрее найти себе еду, ведь очень скоро небосвод окрасится кроваво алым и времени на «заметание» следов не останется. Прислуга встаёт очень рано и день её крайне долог, а тем бедолагам, которых наловил Аарен ещё предстояло как следует промыть мозги и восстановить силы…

Трудно сказать повезло ли Хранителю или нет, ведь он сам едва остался жив, приняв «не ту» сторону. И всё же снежно-белое животное, наполненное магией, было для полукровки куда предпочтительнее, чем парочка тифлингов-оборотней, обезумевших от голода и наступившей раньше положенного срока зимы. Битва была не долгой. Но достаточно кровопролитной для всех её участников. Наградой для вампира стала демоническая и лунная кровь. Но если демоны были врагами, то лис отдал свою силу и жизнь добровольно, обязав вампира впрячься в условие и принести клятву, от которой тот уже не сможет отказаться…

***

Огромные створчатые окна с тихим шелестом распахнулись, впуская в комнату ледяной свежий воздух и заставляя почти все источники света померкнуть. Сила существа, поглотившего жизнь стразу трёх сущностей была невероятна. Наверняка её почувствовал бы весь замок, не наложи оно чары сокрытия, но даже с ними, Сайтанель был не похож сам на себя. Огромная туша с окровавленным от многочисленных ран белым мехом упала на ковёр, а следом на постель спрыгнул маленький лисёнок, тот, за кого Румиус будет обязан отдать собственную жизнь в случае необходимости. Теперь они были связаны, но им двоим это было лишь на руку. Лис сможет вырасти в разы быстрее и сильнее, чем сородичи, а вампир, получит его магию и верного защитника. Не этого ли хотел…

- Аарен? – позвал Хранитель Врат, усилием воли заставляя чёрные крылья исчезнуть и после бросился к мёртвому волшебнику, слишком далеко ушедшему «за грань» при создании конструкта. – Вернись, тебе ещё рано уходить, - необычайно мягко прошептал вампир, соединяясь с Немиусом в поцелуе, что должен был отдать некроманту большую часть магической энергии «порождения ночи»…

Медленно затрепетав, веки Немиуса приоткрылись. Потоки магии, наполняющие его душу, и впрямь вернули некроманта к «жизни», хотел он того или нет.

Холод и пустота, ощущаемые Аареном в первые несколько секунд после того, как сознание вернулось к нему, медленно отступали прочь, уступая ощущению тёплых, мягких губ Сайтанеля. Краем глаза, маг увидел и тело непонятного, но очень большого зверя, и какое-то странное создание, присевшее на постель, осматривающееся по сторонам и явно принюхивающееся, а также созданное им существо, по-прежнему ожидавшее новых распоряжений – там, где под бронёй у нормальных людей можно было увидеть лицо, на Немиуса смотрела тьма, скрывающая внутреннюю часть его шлема.

- «Я в порядке», - сообщил Аарен своему брату по крови, после чего, потянувшись к нему всем телом, некромант попытался увлечь вампира за собой, не разрывая контакта и с упоением, жадно принявшись целовать его в эти нежные, ласковые губы, всё ещё пахнущие кровью, которую Сайтанель недавно испил, но от того не ставшие для Немиуса менее привлекательными. При этом он прекратил поглощать силу, передаваемую вампиром и явно принялся просто получать удовольствие, наслаждаясь новыми ощущениями. Раньше они не целовались, когда Румиус был в этом обличье…

Когда Аарен потянул полукровку к себе, зрачки Хранителя Врат на несколько мгновений удивлённо расширились, но всё же, Сайтанель не мог не поддаться на это, слишком соблазнительное для него предложение. Одно неуловимое движение и огромные окна закрылись, а комната стала наполняться теплом. Однако валяться на ковре, где совсем недавно Немиус буквально макал хрупкую эльфийку лицом в собственные выделения, Румиусу от чего-то не хотелось, как претила ему, и сама мысль оказаться на постели, где над Хранителем знатно поиздевался Рыцарь Смерти. Вся эта комната вызывала у Сайтанеля исключительное чувство отвращения и, если бы не некромант и желание, что так и не нашло выхода ранее, то вампир не раздумывая покинул бы комнату, уйдя в любую другую, а так…

- Я хочу тебя, - промурлыкал Румиус, даже не пытаясь скрыть охватившее его возбуждение. - Мне всё равно как и где, но…

- «Но слуг Норна необходимо вернуть уже сейчас, - продолжил полукровка уже мысленно не в силах заставить себя оторваться от нового поцелуя, инициатором которого был уже он сам, - скоро рассвет. У них есть обязанности. Даже изменение памяти не поможет если они опоздают туда, куда никогда не опаздывали прежде. Начнутся вопросы…»
С каждым мгновением Сайтанель распалялся от желания всё сильнее. Его руки уже принялись расстёгивать замысловатые застёжки на добытых трофейных одеяниях, отыскавшихся в сумках тифлингов, а зрачки были расширены, ничуть не меньше, чем у самого некроманта, когда тот накинулся на хрупкую красавицу, позволившую делать с собой всё, что тот только пожелает.

- «Останови меня приказом «Печати Подчинения» - попросил полукровка, - она сработает как нужно, хоть и болезненно, но сам я остановиться не в силах…».

Чуть приподнявшись на локте и смотря на поспешно раздевающегося вампира взглядом, который вполне можно было бы назвать «сонным» – если бы мёртвые маги могли спать, а также тёплым и преисполненным некоей странной неги, Аарен неспешно осмыслил слова вампира, одновременно копаясь в его памяти в поисках событий, в последнее время произошедших с Румиусом. Как-то случайно он «поймал» момент превращения Сайтанеля в женскую форму, после чего, с любопытством изучив природу данного явления, попытался активировать необходимые ему потоки магии, изменяясь…

Аарену было хорошо и уютно. Грусть отступила, сменившись странным ощущением скоротечности существования, фактически являвшимся простой психологической защитой, препятствующей магу думать о вещах, однажды уже почти заведших его на самую грань «не-жизни» - туда, где некроманта ждала лишь Предвечная и мёртвые родители, ожидающие своих детей.

Тело Немиуса изменилось, приобретя характерную девушке форму. Соблазнительные, большие груди упруго колыхнулись, когда мастер-некромант неспешно качнула своей изящной ножкой, удивляясь тому, насколько изменилось восприятие её собственного тела. Раньше, когда Круан делал с ней всё это, думать о подобном было как-то не к месту…

- Ну раз ты так хочешь… - пробормотала девушка, после чего, прижав руку к губам, улыбнулась. – Какой смешной голос! Такой звонкий… хорошо, Румиус, я приказываю тебе силой Печати – иди и измени этим слугам память! А потом, когда они уйдут, можешь сделать со мной то, что хотел. Приказ ясен?

Аарену было интересно взглянуть на то, как действует Печать в действительности. Конечно, Сайтанель мог удивиться этому странному состоянию некроманта, но скорее всего он понимал то, о чём не думал сам Немиус – подобная весёлость была лишь ответом на испытываемые им прежде эмоции. Скорее всего, много позже Аарен вновь почувствует печаль, но сейчас он был на удивление жизнерадостен и приятен в общении, как никогда.

Изменение формы вызвало у полукровки лёгкую усмешку, за которой тот попытался скрыть удивление, и всё ещё охватывающее вампира желание, теперь разгорающееся с новой силой. Всё же Хранитель Врат больше относился к тем мужчинам, что предпочитали видеть в своей постели женщин, ну или будучи женщиной, спать с мужчинами, что было в общем-то естественным желанием, не противоречащим естеству, тот же факт, что Сайтанель так явственно хотел некроманта… Вызывал в самом Румиусе крайне двойственные и смешанные ощущения, как реагировать на которые, полукровка пока так и не определился.

- Хочу, - с придыханием и явно думая о чём-то другом прошептал вампир, - ещё как хочу!
А вот стоило отзвучать приказу, как взгляд Сайтанеля точно остекленел. Хранитель Врат ещё несколько секунд боролся с силой «Печати», что хотела забрать у него его добычу, но удар возникшего в воздухе кнута из чистого Света, заставил полукровку покорится.

- Да, Повелитель, - отозвалась кукла, а не его вампир. – Будет исполнено.
Холодная, лишённая жизни, эмоций и чувств кукла, практически тот же голем, который скорее всего даже не вспомнит о происходящем, когда закончит выполнение приказа, во всяком случае, так могло показаться. Остановилась от ласк и поцелуев, которыми осыпала тело своего хозяина, ставшего хозяйкой, но отнюдь не утратившей при этом власти. А после поднялся, на ходу застёгивая одежду и возвращая ей первоначальный опрятный вид. Лисёнок, сидевший на кровати жалобно мяукнул, но Сайтанель даже не повернулся к нему, пройдя в другую комнату. Там он опустился перед молодой девушкой и слизнув с пальца забранную с плеча проступившую, после лёгкой царапины капельку крови, коснулся другой рукой лба девушки, а после перерезал верёвки, давая жертве, больше похожей на ожившего зомби, спокойно покинуть помещение. Точно также Румиус поступил и с остальными гостями, оставляя совсем лёгкие царапины в разных местах и отпуская слуг восвояси. Весь это процесс поглотил на удивление много сил полукровки, чей магический запас, после такого, наконец достиг примерно привычного для самого Хранителя уровня, но, как теперь знал Немиус, заполненный энергией едва ли не под завязку, это было отнюдь не вершиной айсберга, каковым мог являться полукровка. Всё упиралось лишь в желание самого «порождения ночи», точнее в его не желание прятаться и развивать собственные силы, напиваясь магией до отвала. Скорее всего Сайтанель и сам не представлял своих возможностей. Да и зачем это тому, кто жил в сытости как любовница Императора самого страшного из государств Немеллиса?

Когда со «гостями» было покончено, вампир вернулся в комнату, но оставался всё такой же куклой.
- Что я по-вашему хотел сделать с вами Повелитель? Что я должен претворить для вас в жизнь? – со всё той же безжизненной интонацией поинтересовался полукровка, ожидая новых распоряжений.

К тому моменту, Аарен уже встал на ноги и теперь с упоением изучал изменившиеся особенности собственного тела. В частности, его женское обличье то и дело подпрыгивало на месте, следя за тем, как «шарики» двигаются вслед за траекторией движения девушки и именно за этим увлекательным занятием Немиуса и застал вампир, вернувшийся после завершения своего задания.

Кнут Света, сопровождавший воздействие Печати, вызвал у некроманта немного неприятные ощущения, тотчас же ушедшие куда-то вглубь его сознания, сменившись вполне объяснимым желанием исследовать особенности нового тела. Так что теперь, когда вампир вновь пришёл к нему, Аарен смерил «порождение ночи» изучающим взглядом, после чего со вздохом качнул головой, позволяя светлым волосам метнуться из стороны в сторону.

- Нет, так никуда не годится. Бесчувственная кукла мне совершенно ни к чему, - властно ткнув пальчиком в сторону Сайтанеля, девушка тотчас же произнесла: – Всё хорошо, ты справился с возложенной на тебя миссией и спас мастера от проблем. Больше ничего не нужно. Молодец, хорошо поработал.

Со стороны эта ситуация, должно быть, выглядела довольно комично – особенно для лунного лиса, уже какое-то время изучавшего прыгающую на месте двуногую. Интересно, что он о ней думал?

Чтобы зверь не мыслил, но до Немиуса ему явно не было особо дела, в отличие от полукровки, что от новых слов своей «госпожи» слегка дёрнулся, точно от очередного удара и лишь спустя пару мгновений его взгляд вновь обрёл осмысленное выражение, заставившее вампира осмотреться.

В этот момент лисёнок спрыгнул с постели и ловко перебирая лапками, подбежал к Сайтанелю:
- «Румиус, что с тобой? Что она сделала? Почему ты словно перестал существовать? Можно я её съем, ну или хотя бы укушу за то, что она причинила тебе боль?» - мысленная речь давалась существу всё ещё довольно трудно, равно как и построение предложений. Но с каждым разом это будет проходить всё легче и зверёныш прекрасно это понимал.

- Нет! – всё ещё слабо соображая, что происходит вокруг отозвался вампир, - И вон ту мертвечину тоже грызть нельзя, она ядовитая. Лучше простись с родителем. После восхода его душа покинет нас окончательно.
Закончив объясняться с лисой, что наверное само по себе выглядело странно, Сайтанель взял некроманта на руки и потащил в ту комнату, где недавно были связанные слуги. Магия приказа явно остудила пылкую натуру Румиуса, оставив при этом на его спине глубокий и крайне медленно затягивающийся шрам.

- «Если хочешь продолжения, начни первым, - отозвался вампир, заставляя усилием мысли дверь за ними закрыться. – Я потратил много сил, Аарен, потому мне нужна твоя помощь».

Диалог, произошедший между вампиром и весьма сообразительным лисёнком, на мгновение поставил некроманта в ступор. Тем не менее, затем, уже после того, как Сайтанель взял девушку на руки и понёс её в гостиную, эмоции захлестнули Немиуса с новой силой.

- Ого! – рассмеялась красавица. – Он разговаривает! Говорящий лис!
Если до этого поведение Аарена ещё можно было назвать относительно нормальным, то теперь со всей очевидностью складывалось впечатление – маг точно не в себе.

«Возможно, - размышлял некромант. - На меня так подействовала энергия тифлингов, которую Румиус передал мне, или же это просто…»

Не закончив свою мысль, Немиус мгновенно посерьёзнел, вспомнив о воспоминаниях, что так навязчиво преследовали его весь последний час. Собственное поведение тотчас же показалось ему глупым. Даже не изучил то создание, которое сам создал, да и этот лунный лис… он действительно до невозможности умный и, кажется, во всём подчиняется Сайтанелю. Если подобный зверь вырастет до размеров своего родителя, то уж точно сможет защитить Румиуса в случае непредвиденной опасности, и одной из тревог для Аарена станет меньше. Правда, некроманта несколько нервировал контракт, который вампир заключил со старшим лисом, но…

Это его жизнь и не Немиусу указывать, как другим поступать.

Поняв, что хорошее настроение начинает стремительно угасать, сменяясь привычным некроманту ощущением безысходности, Аарен, едва услышав слова Сайтанеля, потянулся к нему, нежно целуя шею вампира и легонько поглаживая его торс. Глаза, стрельнувшие в сторону дивана, вполне очевидно намекали полукровке на то, чего именно Немиус желал в данный момент.

Где-то на краю сознания начали шевелиться неприятные воспоминания. Аарен ожидал действий Румиуса и надеялся, что тошнота и оцепенение не вернутся к нему - в конце концов, вампир должен уметь обращаться с женщинами и вряд ли пожелает причинять боль его женской форме.

- Поспеши и используй это тело, - жарко шепнула девушка, при этом легонько кусая Румиуса за ушко. Её глаза цвета виски озорно блестели. – Я хочу расслабиться

Если слова девушки о разумном зверьке, заставили Хранителя Врат лишь закрыть глаза и покачать головой, то вот поцелуй и ласки, понемногу начали возвращать утраченное желание.

- Хорошо, - ласково отозвался Румиус, найдя губы девушки своими, чтобы слиться ими в поцелуе.
Усевшись с девушкой на оказавшийся куда более мягким, чем казался на вид, диван, в котором даже сравнительно лёгкий вампир утопал довольно глубоко в мягкости пропитанного особыми снадобьями материала, Сайтанель стал ненавязчиво целовать девушку. Он был таким нежным и открытым. Каждое его движение преследовало определённые цели. Полукровка желал изучить тело Немиуса и научиться оставлять ему не с чем не сравнимое удовольствие. Ласковые поглаживания, лёгкие, едва уловимые прикосновения и то, что объяснить иначе, как дурман, было просто невозможно. Комната была опечатана магическим барьером Хранителя Врат и теперь медленно заполнялась магией очарования, той самой, что сводит смертных с ума, той, что почти не действует на магов в обычное время, но не когда вампир так близко. Да и направление, окрас заклинания был несколько иным, чем должно. Румиус вовсе не хотел влюбить в себя некроманта, лишь заставить того полностью расслабиться и отдаться во власть умелых рук полукровки.

Раздевание заняло у вампира на удивление много времени и превратилось при этом в какую-то азартную игру, где девушке предоставлялась возможность выбрать, от какого элемента одежды избавить «порождение ночи» следующим. А после… после вампир занялся своим любимым занятием – пыткой удовольствием, той самой, что по мнению Сайтанеля являлась едва ли не единственным лекарством от насилия. Ведь она заставляла Аарена вновь и вновь чувствовать себя необычайно желанным и любимым и лишь после, когда девушка уже была полна сладостной истомы от получаемого раз за разом удовольствия, Румиус вошёл в неё, чтобы сделать своей…

- В культах, которые трактуют Кредо не совсем верно. - Мягко начал Кайафас. - Часто используют слепую преданность сторонников, чтобы использовать их в своих, чаще всего эгоистичных целях. Часто противных имперским истинам на самом деле. Частенько обещают силу в обмен на преданность, спасают якобы заблудших, помогают брошенным сиротам, жертвам войны. Находят должников, которые клянутся жизнь положить за дело культа. От твоего корабля, Улаф, остался только капитан и навигатор. Все остальные уничтожены, возможно ты и сам должен был погибнуть здесь, или выстрадать кусочек лояльности к этому Эдельферту. Я - имперский капеллан, осененный сиянием аквиллы, носящий святой меч и способный доказать чистоту множеством способов. Я - глас Его. И в тебе я вижу брошенного, слепого пса, верного хозяину и не ведающего, что творит. Твоя преданность похвальна, достойна и я ценю её. Но сейчас решается судьба не только твоя и твоего капитана.
Он вздохнул, задумчиво повертев в руках розариус, словно собирался с мыслями, готовый выдать нечто тяжелое и важное, пусть это и было не более, чем приемом дипломатической игры.
- Этот культ, что поклоняется тому, кого ты называешь кроме Императора, он... погрузил в пламя хаоса целый сектор, Улаф. Ты, пока еще его часть, но искупление приходит к тем, кто зреет свет. Я долго искал кого-то вроде тебя, чтобы помочь Империуму сжечь последние ростки этой ереси; потому что это ересь, vere dictum. Ты - мой ключ, мой подарок, посланный Императором, поэтому я прошу тебя помочь, искупить свои грехи, спасти свою душу, и души сотен миллионов других, неповинных и незапятнанных.

- Методы могут меняться, я давно не видел своих, поскольку моя миссия выше прочих. Идеалы забываются, границы стираются, те, кто служил Делу, становятся пешками слуг Трупа. - Он немного помолчал, словно размышлял, стоит ли говорить воину об этом, а потом внезапно расправил плечи и выпрямился, склоняя голову на бок. - Назовись, тогда, возможно я открою тебе свою цель, а ты мне цель вашу на этом корабле. И может быть мы сможем помочь друг другу сильнее, чем мне показалось сначала. Я отчаялся и мне нужна помощь, а ваше Дело может быть связано с моим.
Скулы сводило, он едва выдерживал спокойный и слегка пафосный тон, с которым вещали безумцы падшего культа. Называть Императора трупом... какие еще испытания принесет ему этот день? И что за чудовище перед ним предстало? Кайафас даже не был уверен, сможет ли прикончить кого-то подобного, не мог понять, мутант это, или падший астартес, или кто-то еще более отвратительный в своей ереси. Знал он лишь то, что от этого разговора зависит слишком многое, чтобы остановиться так просто.

Попрощавшись с Йогелем, некромант, лишь бросив краткий взгляд на убранство, окружающее предоставленные им комнаты и уяснив для себя примерную планировку, поспешно двинулся в сторону спальни. Там, уложив Румиуса на эту роскошную кровать с кроваво-алыми простынями, Немиус, на мгновение испытав соблазн развернуть укутанную в плащ девушку и ещё раз осмотреть её тело, всё же оставил красавицу лежать завёрнутой в тёплую ткань, дополнительно, заботясь о состоянии вампира, накрыв её одеялом. Несмотря на то, что Румиус в этом женском обличье казался идеальным и просто невероятно привлекательным, любая возникшая мысль, касавшаяся интимной близости, мгновенно вызывала у Арена крайне мерзкое, прямо-таки невероятно противное состояние. Конечно, некроманту было бы интересно проверить, работает ли до сих пор его желудок и что именно исторгнет тот из себя, когда Немиуса и в самом деле начнёт тошнить, но любопытство не было достаточно сильным, чтобы продолжить в голове процесс вырисовывания картины недавно представленной им страстной ночи, которую они с Румиусом, следуя воображаемому сценарию, должны были провести в этой комнате. Обнаружив себя на полу, хватающимся за собственное горло, Аарен постарался успокоиться, думая о прочих вещах. Едва ли некроманту нравилось его состояние, но психологическая отдача диктовала свои правила данной сцены. Воля и разум – крайне надёжные и, вместе с тем, невероятно хрупкие вещи… бывает, с лёгкостью сносишь то, как твоё тело используют в качестве фехтовальной мишени, а тут - всего-то обычное насилие и такой вот эффект.


Кое-как поднявшись и оправив оставшуюся на нём одежду, Немиус удалился в гостиную. Там, устало плюхнувшись в мягкое кресло, обшитое бархатом, Аарен отдал приказ:
- Охраняй вход в апартаменты и не пускай никого, пока я не наберусь сил. Посетители могут шуметь, буянить, требовать встречи, грозиться хоть обрушить на нас небеса, но не пускай никого внутрь, Хром, - произнёс маг, потирая висок. – Сперва я восстановлю ману, затем начнём переговоры. Не раньше. Едва только Немиус произнёс это, как его сознание начало словно бы куда-то уплывать. Мёртвые некроманты больше не видели снов, но уставшее сознание требовало отрешиться от мирской реальности и целиком сосредоточиться на магической подпитке ослабшего тела. Даже кровь, текущая по жилам Аарена, представляла собой энергетический концентрат, что уж говорить о самой возможности его дальнейшего существования, поддерживаемого исключительно благодаря магической силе – единственного фактора, который не позволял Немиусу отправиться в объятия Предвечной прямо сейчас? Аарен устало прикрыл глаза. Похоже, даже если он разберётся со всеми своими незаконченными делами, теперь ему, как минимум, понадобится уничтожить целую страну. У Немиуса были все опасения полагать, что до тех пор, пока этого не произойдёт, и Предвечная не перестанет возлагать на ученика Сандро особые надежды, Госпожа Смерть не позволит ему избавиться от собственного бессмертия, даже если Аарен вздумает окончательно истощить своё мёртвое тело. Отбросив прочие мысли, некромант погрузился в медитативный транс. Конечно, он всё ещё слышал то, что происходило вокруг, но сознание Немиуса приступило к сложной работе – восполнению и распределению маны, количества которой, уже через несколько часов, должно было стать вполне достаточным, чтобы вернуть Аарену возможность создавать заклинания…


Когда прошла уже большая часть ночи и начинал близится рассвет, на самом краю сознания, некромант смог почувствовать едва различимый крик о помощи, впрочем, тут же затихший, точно его и не было. Слух же мог различить негромкую возню, тяжёлое дыхание и редкие всхлипы девушки, не имеющей ровно никакой возможности оказать насильнику, прекрасно знакомому со свойствами «Печати», хоть какое-либо сопротивление… Всё, что могла жертва – она уже сделала, негромко вскрикнув, сразу по пробуждении и послав ментальное сообщение. На большее вампир с полностью подавленной волей, к сожалению, был не способен. Картина же, которая открылась бы любому, кто пожелал бы войти в комнату, не то чтобы напоминала ту, которую видел Румиус всего несколько часов назад на ныне потопленном клипере Нурции, но была куда более мерзкой. В силу того, что плачущая девушка, в отличие от того же некроманта, была обязана подчинятся приказу. А потому всё, что ей оставалось – это беззвучно плакать, выполняя очередное желание Хрома, что, оставив возле двери призрачного стража, решил поразвлечься с девушкой, которая не была ему доступна вот уже почти три сотни лет… Правда «игры» этого Рыцаря отличались от аналогичных у Круана. Постель практически пропиталась чёрной кровью вампира. Однако изрезанная и избитая девушка, продолжала совершать характерные движения самостоятельно, хоть и против собственного желания. Ещё на закате это тело было чистым и невинным. Сейчас же от той красоты не осталось ровным счётом ничего. Мерно и умело Хром выпустил из вампира почти всю его кровь, лишив вместе с тем и почти всей магической энергии. Заставил поставить магический экран, что блокировал бы связь с некромантом, не давая тому почувствовать неладное, а после заставил страдать…


Ночь прошла для Немиуса довольно спокойно и продуктивно. Отдохнувший от реальности разум, что благодаря их с Румиусом связи не чувствовал столь серьёзного и угнетающего воздействия пустоты Предвечной, сумел восстановить большую часть сил, практически полностью насытив тело мага энергией. Чувствовать ману, свободно переливающуюся по жилам, оказалось весьма приятно… такое, в сущности, давно забытое ощущение, которого он не испытывал вот уже несколько месяцев - с тех, пор, как возглавил «Вестника Смерти», раз за разом заставлявшего некроманта балансировать буквально на грани. Слабый ментальный крик, посланный ему вампиром, мгновенно заставил Немиуса насторожиться. Глаза цвета виски распахнулись, зрачки напряжённо сузились; во все стороны разошлась волна холода, что, точно аналогичное заклинание поиска, используемое обычными магами, должна донести до некроманта информацию об окружающей его обстановке. Рядом – никого… Хром обязан был оставаться снаружи, охранять вход, но… похоже, что вместо этого, Рыцарь Смерти поставил там своего призрачного двойника. Где же он сам? Предчувствуя недоброе, Аарен медленно поднялся на ноги, вперив свой взгляд в дверь, идущую в спальню. Туда, откуда раздавались едва слышные, приглушенные звуки… Резко ворвавшись внутрь и своими глазами оценив открывшуюся перед ним картину, некромант буквально взорвался. Слишком многое успело достать его за прошедшие пару дней, а ещё и ощущения, всей полноценностью образов ворвавшиеся в его разум, стоило только преодолеть порог комнаты; мысли о том, что подобное делали с Румиусом, к которому Аарен уже успел основательно привязаться – всё это действительно вывело его из себя.


Протянув руку вперёд, Немиус воззвал к силе потока Некромантии, буквально выдернув Хрома из-под изрезанной девушки, сидевшей на нём сверху и магическим ударом заставив того растянуться по стене, похоже, основательно сломав при этом добрый десяток костей. Хватка Повелителя… Заклинание, которое опытные некроманты использовали для управления нежитью, вышедшей из-под их контроля. Один из личных уроков Сандро, демонстрирующий, как следует поступать с теми, кто ставит твой авторитет под сомнение.


- Я что, какая-то игрушка для тебя? – прошипел Аарен, ещё сильнее вжимая Хрома в стену и сдавливая его плоть. Конечно, будь у Рыцаря возможность прервать заклинание на этапе его сотворения, тот, скорее всего, сумел бы предотвратить столь губительную атаку, но… к несчастью для него, Хром явно был в не самом подходящем для боя положении. – Да, я не приказывал тебе не трогать эту девушку, но это вовсе не значило, что тебе разрешалось делать всё, что тебе захочется, да ещё и у меня за спиной… - голос Немиуса был страшен, а в глазах пылал гнев, для этого человека едва ли бывший частым явлением. - Ты, раб Сандро. Как посмел ты тронуть любовницу Императора? Может, мне избавить тебя от излишней человечности и лишних желаний, переделав по своему вкусу? Сил у меня сейчас хоть отбавляй.


- Что вы, Мастер, - прохрипел в ответ Хром, голос которого сейчас был несколько более противным чем обычно из-за повреждённых лёгких, что в общем-то никак не сказалась бы на боевых навыках Рыцаря, возникни сейчас необходимость применить их. – Вы – ученик моего Повелителя и потому я обязан исполнять ваши приказы, если они не противоречат защите Мастера Люмии, а вот он, - Хром демонстративно скосил взгляд в сторону вампира, что при всём желании не мог остановится и продолжал двигаться даже без Рыцаря Смерти под ним. – Вполне себе игрушка и поверьте, в моих руках он далеко не в первый раз, не так ли, Румиус? Отвечай! Девушка вздрогнула и в очередной раз всхлипнув опустила голову.

- Да, это так, - дрожащим голосом отозвался Сайтанель, которого от всего происходящего порядком трясло. Но в тоже самое время, сила «печати» имела слишком большую власть над душой Хранителя и потому вынуждала его быть не чем иным как куклой, что даже при появлении Немиуса не смела произнести ни единого лишнего звука, ибо этим пошла бы против отданного ранее ей приказа.


- Заткнись, Хром! – рявкнул Немиус, продолжая удерживать заклинание, но, в целом, пока не делая попыток разорвать Рыцаря Смерти на части. Судя по лицу некроманта, на котором отразилась крайняя степень удивления и озадаченности, вникнуть в происходящее он мог далеко не так сразу. Эти движения, которые Румиус совершал, как послушная марионетка – без собственной воли и желаний, действовали на Аарена воистину угнетающе.


- Прекрати скакать на этой кровати, Румиус! - резко произнёс некромант, бросив на него яростный взгляд. – Почему ты вообще это делаешь? Объясни! Разве не я твой хозяин и не моим приказам ты обязан подчиняться? На душе у Аарена было крайне мерзко, противно и в высшей степени пусто. Он не знал, что и думать. Пока ещё слабо объяснимое, чувство вины начало подниматься изнутри естества мага, шепча ему об ответственности за всё происходящее. Впрочем, оставляя Румиуса вот так, на этой кровати, Немиус был уверен, что вампир если не с лёгкостью, то всё же сумеет справиться с подобным Хрому противником – ведь Сайтанель сам говорил, что ни один Рыцарь Смерти не сумеет сравниться с ним в скорости. Да и Хром, позволивший себе подобную выходку, никак не вязался в голове Аарена с безразличным воином, не чувствующим желаний или эмоций…


Стоило прозвучать приказу истинного хозяина, как вампир тут же замер, а Рыцарь довольно громко заржал.

- «Печать» - едва слышно, прошептал Сайтанель, - она лишает воли сопротивляться приказам. Ты, - магический свет, мгновенно сформировавшийся прямо позади Хранителя Врат, забирающий при этом у него едва ли не последние крохи магии, ударил по вампиру, оставляя на его спине небольшой ожог. Однако Румиус лишь едва слышно пискнул, тут же исправляясь, - Вы мой хозяин, но пока не было отдано приказа о том, что распоряжаться мной можете лишь вы, я принадлежу всем и обязан подчиняться их воле, вне зависимости от моих желаний.


- Я велел тебе заткнуться, Хром! - прошипел Аарен, заставляя челюсть Рыцаря Смерти щёлкнуть и начать мерно двигаться, пережёвывая его язык. Тот, похоже, всё равно был не слишком-то нужен этому воину. Едва только смех Хрома оборвался, как некромант, более-менее уяснив для себя "правила игры" и стремясь спасти Румиуса от ещё больших страданий, поспешил вернуть Сайтанеля таким, каким он его знал прежде, а не этой… бездушной куклой. Впрочем, защищал Аарен ещё и себя самого, ведь боль от магии Света он, в действительности, почувствовал в полной мере, хотя и не до конца понял причину подобного наказания, несомненно обрушенного на несчастную, и без того израненную девушку проклятой силой Печати.


- С этого момента, ты будешь подчиняться только моим приказам, Румиус. Более того. Ты не обязан мне повиноваться, если сам не хочешь этого – это мой приказ! Отныне никто другой, равно как и я сам, не вправе заставить тебя подчиняться. Ты всё понял? Что касается Хрома… - Немиус бросил на Рыцаря Смерти взгляд, пылающий злобой. Чувства всё ещё будоражили его разум. Не покривив душой, Аарен мог бы сказать, что желал уничтожить Хрома прямо сейчас, и сопротивляться этому порыву становилось только труднее. – Что мне сделать с ним, Румиус? Плевать на то, как сильно накажет меня Сандро за порчу его собственности – если это вообще случится. Говори, чего ты хочешь… я исполню любое твоё желание.


Стоило приказу отзвучать, как вампир облегчённо вздохнул и просто упал на постель. Но она казалась ему настолько мерзкой и отвратительной, пропахнувшая им самим и Рыцарем Смерти, и потому, всё на что хватило сейчас сил Хранителя Врат так это перекатившись по ней, ещё больше пачкаясь, при этом, в собственную кровь, оставлявшую на белоснежной коже чёрные капли и разводы, упасть на холодный мраморный пол. Сжавшись в комочек, Сайтанель прижал к себе сброшенный ранее Хромом плащ. В его разуме творился полнейший хаос, который вампир, так и не опустивший щита, разделяющего ощущения между ним и некромантом, пытался хоть как-то загнать в рамки, чтобы вернуть себя прежнего, того, которого так хотел увидеть Аарен. Наверное, именно поэтому заплакавшая девушка так и не смогла дать ответа на вопрос некроманта. Она просто дрожала, кутаясь в тёплую, но такую грубую ткань. Вопреки ожиданиям, раны вампира не спешили затягиваться, а лишние движения, только усугубляли и без того безрадостное положение дел. Румиусу была нужна кровь, но вряд ли он сейчас был способен хотя бы понять это, не говоря уже о хоть какой-то охоте. Всё же Рыцарь оказался слишком расточителен и довёл это создание практически до порога гибели. Так что если бы не ментальный зов, то скорее всего именно кровные узы вывели бы Немиуса из медитации, правда, тогда бы уже точно было поздно хоть что-то предпринимать…

- Румиус… - голос, которым Аарен произнёс эти слова, был в высшей степени напряжённым и, одновременно с этим, отдающим такой жуткой грустью, которая даже самому некроманту показалась излишней. Он, в конце концов, был учеником Сандро, привыкшим резать людские глотки во время магических ритуалов, и чужие страдания Немиуса трогали чуть меньше, чем полностью. Да, исключения бывали, когда Аарен пребывал в хорошем расположении духа. Иногда он мог быть в очень хорошем настроении и даже принимался заботиться о ком-то – к примеру, некромант решил помочь Целестии, показав той мир и решив для себя, что не потребует от неё ничего взамен. Но испытывать такие чувства из-за вампира, которого и знаешь то немногим более дня…
И всё же, они были. И то, что происходило с Сайтанелем, некроманту очень не нравилось.
- Я помогу тебе. Подожди немного, - Немиус перевёл тяжелый взгляд на Хрома. – Как только закончу с ним.
Несмотря на то, что он только что заставил Рыцаря Смерти прожевать свой собственный язык, лицо воина казалось всё таким же наглым и не проявляющим ни толики почтительности.
- Что же произошло? – начал говорить Немиус как-то отстранённо, словно бы рассуждая о чём-то в высшей степени постороннем. – Ты так сильно захотел насладиться женщиной Сандро, что решил взять её, беспомощную, даже зная, что теперь она моя собственность, а сам я сижу в противоположной комнате? Как минимум, ты ни во что меня не ставишь. Это, впрочем, не удивительно, ведь ты принадлежишь Люмии, а не мне… а может, эта хитрая женщина послала тебя, чтобы убить вампира? Прознала, что я заключил с ним узы и поняла, что её попытка взять Румиуса под контроль окончилась неудачей? – внезапно пришедшая догадка показалась Аарену интересной. – Отобрать у меня мою игрушку, так скажем. Сделать первый ход. И убить Рыцаря Смерти без причины мне просто нельзя, ведь Сандро может отстранить меня от миссии за подобную своевольность… к тому же, ты вроде и не сделал ничего плохого, ведь Сайтанель, в конце концов, всё ещё жив, а терять превосходного воина, да ещё и по такой незначительной причине – это ведь просто глупо, не так ли?
Тряхнув головой, некромант смерил Хрома крайне злобным взглядом.
- В Бездну всё. Пусть отстраняет. Я – тот ещё ублюдок, которому плевать на других людей, но к Румиусу я привязался и не могу позволить его мучителю спокойно существовать на этом свете. Так что, разумный подход тут не работает, Хром. Ты меня просто… очень сильно… разозлил!
Одновременно с последним словом, Аарен вложил в Хватку Повелителя то количество силы, которого было вполне достаточно, чтобы оборвать существование даже такого сильного и совершенного существа, как Рыцарь Смерти – единственного из известных Немиусу видов нежити, способного напрямую общаться с самой Предвечной.
Визуально, Хром просто обмяк; ну, ещё от него во все стороны пошёл отвратительный, сизый дымок. С точки зрения же магии, Аарен убрал из него то единственное, что поддерживало в Рыцаре Смерти его последующее существование.
Энергии на это ушло порядочно. Даже более чем. Ужасные, расточительные траты. Как маны, так и невосполнимого боевого потенциала в виде мастерства Хрома – едва ли Немиус сможет создать воина, способного исполнять те же самые функции.
- Ну вот и всё… - устало произнёс некромант. - Я…
Внезапно раздавшийся стук заставил Немиуса напрячься. Бросив ещё один обеспокоенный взгляд на Румиуса, некромант стремительно прошёл к входной двери и насладился видом девушки-служанки, смущенно переминавшейся с ноги на ногу.
- Маркграф Вильдбергский, граф Дориан Норн прислал меня, чтобы… - глаза служанки округлились. – Ой, а вы кто?
Улыбнувшись самой обольстительной из своих улыбок, Аарен схватил девушку за руку, втянул внутрь комнаты, закрыл за ней дверь и, зажав рот малолетней красавицы ладонью, немного придушил её, заставив несчастную потерять сознание.
Десять минут спустя, связав бедную, испуганную служанку, из-за кляпа во рту способную издавать лишь невнятные мычащие звуки, Немиус оставлял на её теле аккуратные надрезы и собирал кровь, выделяющуюся из ран служанки, в подставленную для этого широкую миску.
- Прости, прости, - успокаивающе шептал некромант. – Ты всё забудешь, как только я спасу своего друга. Возможно, он даже вылечит твои раны, но они и сами заживут – даже шрамов, скорее всего, не останется. Вот так… прости за то, что это больно. Я не умею устранять подобные ощущения. Скоро всё закончится, и ты даже ничего не вспомнишь, я обещаю тебе…
Собрав нужное количество, Немиус осторожно понёс драгоценную жидкость в спальню, к Румиусу, по-прежнему кутающемуся в свой плащ, и по-прежнему пахнувшего отвратительным запахом подступающей смерти.
Поняв, что уговоры на него не действуют, а сам вампир совершенно не желает не то что пить, но даже просто поднимать голову, Аарен силой заставил того открыть рот и принялся буквально вливать кровь внутрь, надеясь, что подобное «лечение» ему хоть как-то поможет.

Колдун лишь пожал плечами, а затем заставил ледяную статую осыпаться на снег.
- Я бы так н сказал, - отозвался Велскард. – Их создаю не я, а магия. Вряд ли мне самому удалось бы сделать нечто подобное. Я и снеговиков-то никогда неумел делать, хотя это вроде бы не так уж и сложно, просто катать шар из снега, но… видимо это просто не моё.
Маг дружелюбно улыбнулся, когда принцесса недовольно надула губки и потребовала вернуть статую.

- Зачем? Даже если он и существовал когда-то, то сейчас скорее всего мёртв. Лучше думать о живых, моя леди, чем о мёртвых. Им уже всё равно. Кстати я могу помочь вашему рыцарю? Моя магия ещё не восстановилась, до конца, но я могу дать ем часть той, что есть. Это поможет побороть откат от Потока Разрушения, что он использовал.

- Не стоит так рассуждать. Если бы всякий, взявший в руки оструганную палку мог бы сделаться чародеем, то какой тогда был бы смысл в магии? - Маржан задумчиво посмотрела на то место, где была скульптура, чувствуя, как её окутывает холод, - Не важно мёртв он или нет. Важно, что ваша душа даже в израненном состоянии не может его забыть. Возможно слишком тесные узы связывали вас двоих, слишком велики обязательства, которыми вы себя связали. Можно припомнить не одну историю, когда деяния из прошлой жизни преследовали в новом воплощении. Да, вы не он, хотя унаследовали его душу, но возможно этим могла бы объясниться ваша нынешняя предрасположенность и другие мелкие детали. Вы вполне можете встретить новое воплощение того, с кем связаны, если конечно он или она не стали нежитью. Пусть это вопросы скорее философские и в высшей степени отвлечённые, но не подумав над ними нельзя будет пройти через принятие и освободить свою душу от тяжёлой ноши. Подобные думы всегда настраивали полукровку на меланхоличный лад, потому она зябко повела плечами, старательно отгоняя от себя мысли о том, с кем же она смогла бы создать такую связь, для которой даже смерть не стала бы преградой. Но, к счастью, Велскард отвлёк её от этих дум, выдвинув новое предложение, которое заставило её улыбнуться. - Хоть я и не целитель, но могу сказать, что лучше иметь одного обессиленного мага чем двух. Вы ещё не восстановились толком, но я признательна за ваше предложение. Не волнуйтесь, я поговорю с вами, а затем все же вернусь в свою повозку и прослежу чтобы с Морксом все было в порядке. Полагаю, не стоит слишком уж задерживаться, особенно если этот визит неприятная необходимость.

Слова волшебницы, в конечном счёте, заставили тёмного мага задуматься. Однако, он не спешил, в отличие от той же принцессы, делится своими мыслями или тайнами хоть с кем-нибудь. - Возможно, вы правы, Леди Термина. - Кивнув признался Велскард. – Но как вы и сказали, это вопросы, имеющие под собой лишь наши мысли, без доказательств это всего лишь сны души и … - Эй, - недовольно вмешалась Арана, долепливая очередной снежок и на сей раз намереваясь запустить его магу прямо в голову. – Заканчивай это Вел! Ты должен связать себя с кем-нибудь или закончишь так же, как другие некроманты! Волшебник поднял было руку, пытаясь что-то возразить, но девочка даже не стала его слушать. - Ты меняешься! – довольно эмоционально заявила Арана. – Я почти не узнаю тебя. Закрылся, точно крепость, которую осаждают войска. Но так нельзя! Чем больше ты будешь один, тем хуже тебе будет становится. - Замолчи! – довольно тихо, но резко прошипел в ответ маг. Магия Потока стала медленно окутывать тело колдуна, собирающегося вновь призвать крылья. - А вот и нет! – отозвалась принцесса, совершенно пропустившая мимо ушей опущенные формальности. – Ты – едешь в Кровавый замок! И если сейчас улетишь, то можешь не возвращаться! А без меня тебе будет больше не к кому пойти. Ты умрёшь! Я без понятия каков твой истинный Поток, но я прекрасно понимаю, что Некромантия тебя убивает куда сильнее, чем крылья. – и, сменив голос, на более мягкий, - пожалуйста, Вел. Послы помогут тебе. Если не сами, то я заставлю их. Как принцесса Нурции и официальный представитель кронпринца у меня есть власть сделать это. Потому, я прошу тебя, потерпи ещё немного. Совсем скоро ты сможешь избавится от её влияния.

- Арана, - довольно резко произнёс маг, которому весь этот бред уже по ходу крайне сильно надоел. – От влияния Предвечной, можно избавится только одним способом – став одним из них. Ты хочешь, чтобы меня обратили в нежить? Потому что даже если очистить душу Потоком Света, это не спасёт меня от той Судьбы, что предсказал Альтано в своём проклятом видении с которым вы все носитесь точно птицы над затапливаемым гнездом. Что ты, что твой брат, вы верите в Судьбу, а раз так, то не пытайся изменить мою! Я знаю сколько мне осталось и этого вполне достаточно. Хочешь играть в уроки магии и быть рядом – будь, хочешь, чтобы я был ручным рыцарем, так укроти меня! А не можешь – не трожь! Я – некромант, это правда, я поднимаю нежить и извращаю не только собственную, но и души тех, кто рядом со мной. Это неизбежная плата за силу Потока, что даст тебе бессмертную армию, потому не проси от меня невозможного! Я позавтракаю в карете, пока вы собираетесь, прошу меня простить! Девочка лишь вздохнула, провожая удаляющегося мага, что довольно шумно захлопнув за собой дверцу экипажа.

- Ну и катись к демонам Велскард, - фыркнула принцесса, подзывая слуг и отдавая приказы о необходимости подать завтрак для неё и полукровки.

- Спешу заметить, леди Арана, что зря вы так с ним. - вздохнула Маржан, подходя к принцессе ближе, давая почувствовать своё присутствие, но не позволяя себе откровенной фамильярности, ибо не было ещё между ними той доверительной связи, что соединила бы их невидимой нитью, - В чём-то он прав. Баланс склонился в сторону смерти уже очень давно. Предвечная не та дама, которая так легко отступается от своей добычи. Её не отогнать заклинаниями, рунами или артефактами. Мы все смертны, смертны внезапно, мы все однажды предстанем перед ней. Возможно каждого из нас там взвесят, оценят и определят куда дальше. Возможно все не так, но никто из живых не может этого подтвердить или опровергнуть по понятным причинам. Для тех, кто отчаянно не хочет умирать ответ весьма прост и непригляден: не хочешь умирать - не живи. Император Сандро превратил свою страну в гигантское беспокойное захоронение и обрёл силу с которой невозможно не считаться. Ваш "племянник" не дурак и сам понимает, что мир несправедлив и ничего не бывает даром, но отчаянно боится и не хочет этого. Такие попытки практически никогда не заканчиваются добром. Но когда он своими глазами увидит послов, которые могут выглядеть прекрасно или кошмарно, но все равно остаются нежитью, то к нему окончательно придёт понимание что время утекает и другого пути нет. Тогда наступит самый тяжёлый момент - выбор. Какой он будет? Полагаю, в этом вопросе вы знаете господина Велскарда лучше меня. Но если вы хотите, чтобы он остался среди живых, то дайте ему причину жить дальше, несмотря на демонические муки.

Маржан снова вздохнула, понимая, что сейчас леди Аране наверняка хочется плакать, но она не намерена показывать другим даже малейшую свою слабость. Вряд ли то, что сейчас говорила сама полукровка могло расцениваться как поддержка, но лгать себе и другим в некоторых делах не стоит. Самообман для мага особенно губителен. Как и для того, кто претендует на престол.
- Что касается судьбы и пророчеств, то тут вспоминается только одно...

Яркое солнце заливает просторный зал, где ученики переговариваются друг с другом, глядя на близнецов, застывших перед тем, к кому прочие вряд ли осмелились бы даже приблизится. Золотистый свет окутывает одеяния архимага, словно магия вырывается из него плотным коконом. Беловолосый мальчик робко смотрит на свою упрямую сестрёнку, которая с нахальным любопытством, что присуще лишь самым бесстрашным детям, посмела высказать свои мысли и засыпать эльфа вопросами.

-... что судьбу делают не чужие предсказания, а наш личный выбор. Тот, кого обрекли на геройство всегда может трусливо сбежать с поля боя. Тот кому сулили богатство может все промотать или раздать, закончив дни нищим или отшельником. Тот, кому сулили быть королём, может быть зарезан очередной продажной девкой из-за золотых монет. Предсказания — это лишь вероятности, видимые немногим избранным. Мы можем выбирать из них и расхлёбывать последствия. Запомните одно леди Арана - чтобы что-то получить, нужно отдать взамен нечего, равное по цене. Иногда это как отрезать прядь волос, иногда как ножом по сердцу. Но, впрочем, хватит портить вам аппетит. Я лучше потрачу время чтобы пояснить кое-что пока вы оба изволите остыть и понять некоторые вещи. Он может вам понадобиться, леди Арана. Во всяком случае пока я не подберу или не изготовлю вам подходящий амулет. После этих слов Маржан протянула принцессе руку, предлагая переместиться поближе к карете и устроиться поудобнее рядом с местом недавних игр.

Согласившись и проследовав вместе с волшебницей к практически накрытому столу с горячей, пусть и не очень изысканной в походных условиях едой. Принцесса уселась на раскладной стул с дорогой отделкой и отхлебнув дымящегося чаю, наконец, нарушила своё молчание.

- Он не видит во мне женщину, - с лёгкими нотками разочарования произнесла леди Арана. – Я ему как младшая сестра, о которой нужно заботится и помогать, пока может. А если душа уже почти мертва, а сердце тронуть нечем, то я не знаю, чем ещё его можно удержать в нашем мире. Насмотревшись на Адриана, Вел также считает, что ему не нужны ни дети, ни отношения. Желание мести? Он слишком мягкий, чтобы мстить кому-то. Знание и вечность? Вот они скорее повернут его в сторону нежити, чем к миру живых.

Принцесса опустила на тарелочку так и не откушенный ею кусок мяса.
- Мне нечего ему предложить, но, возможно, у моего нового учителя магии, имеются какие-либо иные соображения и мысли?

Когда-то давно, едва ли не в иной жизни, белый маг Реасаэль проводил для юных неофитов разъяснительную лекцию. Кто-то из группы тогда ещё совсем юной полукровки, воспользовался Потоком Некромантии, чтобы поднять птицу и заставить ту отплясывать для остальных. Было весело и грустно. Вопреки ожиданиям Архимаг не стал ругать того волшебника, а лишь прижал к своему белоснежному одеянию и гладил по голове.

- Не используйте эту магию. – Мягко и с грустной улыбкой, обращался эльф ко всем остальным. – Я не могу вам запретить, ибо это лишь ваш выбор. Просто прошу понять, что Поток Некромантии извратит и в конечном счёте… поглотит вашу душу. Вы даже не заметите этого. Вам будет казаться, что всё идёт, как и должно, что ваши силы растут из-за ваших стараний, но это не так. Каждая руна, каждое обращение к нему будет медленно, но планомерно уничтожать вас. Да вы вольны со мной не согласится, да вы можете привести в пример Императора Вольных Городов, но … но Сандро даже не некромант, он - лич! Вы не понимаете о чём я говорю, я знаю. И всё же постарайтесь услышать меня пока для вашей души ещё не слишком поздно. Магия некромантии обратит вас в чудовищ, заставит ваших родных и близких страдать. Нет, возможно вы и не причините им вреда сами, но то, как ваш любимый человек угасает – боль ещё большая, чем физическая расправа. Я - маг Потока Судьбы, и с рождения мне доступны все Восемь, но также мои глаза видят то, что будет с каждым из вас. Я не могу изменить вашу Судьбу, только предупредить и попросить вас подумать о том, стоит ли минутная шалость раны на собственной душе, что будет страдать от неё и после прохождения сквозь цикл перерождения. Подумайте и решите сами, чего хотите вы!

Девушку разбудила какая-то возня вокруг. Экипаж стоял уже по-видимому некоторое время, а за окном медленно расцветало утро. За ночь на стекле появились прекрасные узоры и теперь лучи солнца медленно ползли по одежде полульфийки.



Велскарда в карете не оказалось, зато бодро прыгала принцесса, пытающаяся натянуть на себя отнюдь не девичий наряд. Впрочем, помощь ей явно была не нужна.
- Утречко, - отозвалась пыхтящая Леди Арана, заметив пробуждение своей наставницы. – Надо бы контракт заключить между тобой и рыцарем, а то мы почти приехали. Мы уже около часа стоим. Лошадям нужно было отдохнуть и попить, здесь как раз река есть.



Когда Маржан все же проснулась, то смогла в полной мере ощутить как сильно затекло её тело в не очень удобной позе. Убедившись, что все более-менее спокойно, она потянулась и поднялась на ноги.
- И вам доброе утро, леди Арана. По поводу договора вы абсолютно правы. В таком случае мне следует не только решить эту мелкую проблему, но, по возможности, переодеться. Не буду мешать, однако посоветую пока не говорить слишком большему числу людей о вашей предрасположенности в Потоках. На это есть ряд причин, которые лучше будет обсудить отдельно. Подумайте кому все же стоит рассказать помимо Велскарда и возможно Андромалиуса. Для остальных будет лучше думать, что у вас связь со стихиями. Это не будет так уж далеко от правды. И помните, что королева-целительница и королева-некромант вовсе неравнозначны. - судя по лицу принцессы, такое ей не слишком понравилось, но Маржан откланялась, оставив леди Арану перед не слишком приятным выбором. Этот вопрос назрел бы в любом случае, но теперь к планам девчонки добавилась ещё куча "за" и "против". Королева, обладающая целительским даром, сразу же снискает немалую популярность и поддержку, но в случае с некромантией.... Крови будет столько, что доброй половине из ныне существующих вампиров хватило бы чтобы упиться до отвала. К тому же с пробуждением такой магии сам рассудок принцессы может оказаться в опасности. А значит следовало как можно скорее утрясти дела с Сарвоксом.



Выскочив в слегка притоптанный снег, полукровка практически зажмурилась от яркого света, отражающегося со всех сторон от искрящегося белоснежного пухового кружева, застывшего на деревьях и кустах. Сугробы также выглядели весьма внушительными перинами, обманчиво-мягкими, от которых веяло холодом. Глаза, впрочем, скоро привыкли и Маржан направилась к своей повозке, высматривая по сторонам Моркса.

Холодное нурцианское утро встретило Маржан сразу несколькими вещами. Во-первых, это были всё ещё, по-осеннему тёплые лучи солнца, что заставляли выпавший снег начать таять, и создавая для чутких ушей эльфийки приятную мелодию из перезвона капель воды, и кусков снега, весело устремляющихся к земле. Во-вторых, это тот самый морозец, что заставлял выдыхаемый воздух представать в виде пара и оседать инеем на лице и ресницах. И, наконец, необычайно чистым лесным воздухом, который для алхимика, привыкшего к городам, должен был казаться слаще мёда.



Долго искать Моркса волшебнице не пришлось. Достаточно было просто пройти на шум скрещиваемых клинков, чтобы найти не только своего рыцаря, но и вчерашнего «колдуна», которые явно наслаждались проходящим между ними поединком. Чтобы не послужило причиной к началу, она явно давным-давно забылась и теперь каждый из утопавших почти по колено воинов, тяжело дыша, наставил на своего оппонента оружие, но самое главное – они улыбались.

- Не плохо для колдуна, - промурлыкал в своей манера Сарвокс, - я даже немного вспотел.
- Взаимно, - тут же отозвался Велскард, совершая перед собой характерный приглашающий к продолжению жест, - не ожидал подобного от рыцаря из деревни.
- Вот кем ты меня считаешь, небось сам-то из семьи рыцарей Нордленда, - Моркс, точно также взмахнув клинком, заставил лезвие описать дугу справа от себя, а затем резко поднёс руку к собственной груди, занося меч в вертикальную позицию и опуская в стойку к началу боя. – они любят драться.
- Я не помню своих настоящих родителей, - довольно просто отозвался маг, устремляясь навстречу рыцарю и лишь когда их клинки скрестились, продолжил, - я без понятия кто я и откуда. Меня подобрал и обучил всему Адриан и иных родителей я не знаю.
- Вот как? – сладко хрюкнул Сарвокс, подлавливая своего противника и заставляя перейти в глухую оборону от обрушившейся лавины ударов, а после резко отступил на пару шагов назад и опустил вначале голову, а после и меч, - мы больше не одни.

Велскард перевёл взгляд своих лавандовых глаз на волшебницу и учтиво склонил голову.
- Леди Термина, - всё ещё тяжело дыша и улыбаясь поприветствовал гостью маг, а после убрав клинок и подобрав тёплый плащ предусмотрительно повешенный на одну из веток-лап огромной ели, кивнул, - с вашего позволения, я вас оставлю.
Моркс же провожал Велскарда слегка насмешливым взглядом.

- Вы готовы связать нас контрактом, госпожа? – миролюбиво поинтересовался Сарвокс.
- Да. Поскольку мы едем в "Кровавый замок" это необходимо. А вы известная личность, во всяком случае в легендах. - Маржан с улыбкой обратилась к Сарвоксу, едва некромант их оставил, - Да и амулет мысленных переговоров не помешал бы. Благо у нас могут возникнуть проблемы как мелкие, так и не очень.
То, что они с Велскардом нашли более-менее общий язык не могло не радовать. Потому она пригласила Моркса зайти к ней в повозку, где уселась на относительно свободное от узлов и тюков место и снова осмотрела рыцаря, выискивая какие-либо признаки усталости.

- Присаживайся, прошу. Мне бы очень хотелось сейчас выслушать твой взгляд на происходящее и наш союз. Тебе нужно было увидеть Эльзевира, но вот с какой целью? Конечно твои тайны и тайны твоей госпожи можно не выдавать, но хотя бы убивать его не стоит. Я очень признательна тебе за желание сопровождать и защищать, но не хотелось бы ощутить себя камнем на чужой шее. Никогда прежде не связывала себя узами такого рода.
На слова о себе, Сарвокс лишь ухмыльнулся. Провожая взглядом порядком вымотавшегося за бой колдуна, рыцарь с тихим шелестом убирал свой клинок в ножны. Чтобы после, как и Велскард, поднять собственный плащ и проследовать за своей будущей хозяйкой. Как верно и подметила волшебница, Моркс не выглядел уставшим, во всяком случае его дыхание было ровным, а движения такими же плавными, как и при их первой встрече.

- Мне не нужна жизнь кронпринца, а всего несколько минут наедине, что Его Светлость выделил бы для разговора с моей госпожой, не более того. Однако, вы должны понимать, моя леди, что проникнуть в столицу, а после – в королевский дворец, получить не агрессивную аудиенцию и сбежать… - рыцарь покачал головой, - если бы я решил действовать в одиночку, без кровопролития это было бы не осуществимо. А так, я всего-то буду обязан сопровождать вас один год и защищать от любой опасности. Поверьте, это более чем допустимая цена, за жизни ни в чём не повинных людей, которые мог бы забрать мой клинок, реши я прорываться силой, да и далеко не факт, что мне удалось бы достичь моей цели, а так… - Сарвокс снял перчатку, - всё обойдётся куда меньшими жертвами. Если, конечно, вы не прикажите мне убивать невинных. Впрочем, меня это не сильно будет волновать. Раз вы знаете о легендах, значит принцесса поняла, что я не шутил, назвавшись вампиром. Моя память разрушена, я не помню кем и почему, но это не важно. Я не могу создать с вами узы крови, они опасны для людей, но печать подчинения на один год… мне вполне по силам.
Выудив из сапога нож Моркс занёс его над собственной раскрытой ладонью.

- Если вы не имеете ничего против, то я начну. – Рыцарь немного неуверенно улыбнулся и вздохнул. Он явно пытался закончить всё это как можно быстрее, чтобы печать контракта связала его мысли и чувства, обратив в покорного защитника, следующего за своей госпожой, точно тень.

Её песнь проникала в душу. Порабощала. Усмиряла. Заставляла видеть в надменной сирене ту, кем она попросту не могла являться. Аарен знал, что если бы он поддался хотя бы на миг, если бы позволил себе закрыть глаза и погрузиться во власть необычных, но чрезвычайно могущественных слов, оказавшихся гораздо сильнее того примитивного волшебства, которое он прежде рисовал в своём воображении, он бы ощутил их – женщин, которых желал видеть рядом с собой.
Лианну, тянущуюся за поцелуем. Маленькую сестренку, клянчащую у братьев угощения. Улыбающуюся мать, ласково треплющую своего сына по голове.
Сирена может стать любовницей и дарить ему то тепло, о котором Аарен так мечтал в своё время. Она в состоянии и быть ему другом, поддерживая во всём, пока он предоставляет ей - этой особе, ведущей себя с воистину королевским величием, то, чего она желает достичь. Сирена станет кем угодно – если это будет нужно для дела.
Песня позволяла этой девушке совершить любое перевоплощение… по крайней мере в глазах тех, на кого она будет воздействовать. В реальности же, всё ложь, обман, притворство. Отношения, основанные на материальной выгоде и разуме, что затуманен чарующим волшебством.
Аарен знал всё это. И прекрасно понимал, что просто не может поддаться на столь грубую манипуляцию, не может позволить себе оказаться опозоренным перед милостивым учителем, давшим шанс далеко не самому талантливому мальчишке возвыситься и отомстить. В конце концов, не мог позволить пленнице диктовать свои собственные условия.
И всё же…
Он поддавался.
Одно из двух зелий, на время дарующих некое подобие жизни, могло позволить Аарену насладиться её телом: плавные изгибы фигуры, привлекательные, довольно приятные формы, красивое личико – всё это начало вызывать в нём необычное волнение. Умерев и ощутив тот лютый холод и пустоту, что окружали каждого некроманта, Немиус предсказуемо начал тянуться к жизни; знание рецепта, который был способен вернуть утраченные ощущения – пусть и всего лишь на полчаса, поначалу заставляло испытывать настоящую ломку, которой весьма ярко способствовали воспоминания, многие моменты которых – совершенно привычные, обыденные для каждого человека, теперь начинали казаться настоящим блаженством. И тем не менее, он ни разу не приготовил его. Даже когда Сандро вручил два этих эликсира в дорогу, Аарен пообещал себе, что никогда не притронется ни к одному из них. Зачем было становиться нежитью, если тебе так дороги чувства, ощущения, само восприятие жизни? Неужели только затем, чтобы и после окончательной смерти будто бы стать наркоманом, стремящимся к изготовлению волшебных снадобий и предающемуся забвению в ощущения, которых отныне был лишён?
Аарен напомнил себе, что сам убил Лианну. Вспомнил о том, что его семья взята в рабство и, скорее всего, к текущему моменту уже давно мертва. Существовал лишь один человек, который действительно любил его – и он до сих пор рядом с ним. Пусть и в том виде, подчиненный такой судьбе, которой Немиус не желал никому.
Голос Круана развеял иллюзию. Он подумал о том, какое удовольствие получает от их славных, таких запоминающихся бесед и вспомнил о том ощущении спокойствия, что всегда разливалось по телу, когда его названный брат стоял рядом с ним. Вспомнил тепло, которое испытывал, когда руки Круана касались его, а ещё о той жертве, на которую Рыцарь Смерти пошёл, чтобы спасти ему жизнь.
Аарену не нужно ничего иного.
У него уже есть всё.
- «Благодарю тебя, Круан. Я обязательно присоединюсь к тебе, но… немного позже. И спасибо. Пожалуйста, будь и дальше в моих мыслях. Как можно чаще».
Медленно выпрямившись, придерживаясь одной рукой за столб, Аарен спокойно взглянул сирене в глаза. Нет, ему не стоит её убивать. Она ещё может пригодиться.
- Как тебя зовут? – прямо спросил некромант, не кичась больше положением и не играя роль надменного рабовладельца, которым никогда не являлся. Он вновь был учеником Сандро, который должен думать лишь о выполнении порученного ему задания.

- «Что-то случилось?» - тут же отозвался убийца и одновременно с этим галеон довольно ощутимо тряхнуло. Видимо потеряв концентрацию Рыцарь Смерти слегка не справился с управлением. Для такого мощного судна эта царапина ровным счётом ничего и не значила, но сам факт того, что мертвец не в состоянии сохранять свой разум спокойным, говорила о многом...
Официально Император нежити назвал Круана Рыцарем Смерти, но, что именно он сделал с ним, знали лишь двое. Сам Сандро и юный убийца, что всё же лишился в том ритуале своей жизни и тепла. Однако это поведение было слишком странным, переменчивым. Точно названного брата Аарена разделили на двое. Часть стала леденой машиной для убийства, спокойно и непринуждённо забирающей жизни, но другая... она сохранила то, кем был Круан при жизни. И теперь, это создание, точно подбрасываемая вверх монетка, могло оказаться как тем человеком, которого некромант прекрасно помнил, так и слугой Предвечной, что не знает ни чувств, ни усталости.
Как бы там ни было, но Сандро предупредил своего ученика как о некоторой нестабильности его телохранителя, единственной целью которого, помимо служения Предвечной, является защита всё ещё довольно молодого мага, так и о том, что даже он не знает, что ждёт Круана спустя несколько лет. Быть может его названный брат вернёт себе собственный рассудок, сумев продраться сквозь магические плетения, а со временем даже сумеет обрести и зачатки ощущений, что приблизят его к обычным людям, но имеет право на существование и иная вероятность, по которой Круан исчезнет навсегда, став лишь Рыцарем Предвечной. Со слов Учителя, Сандро устраивает любой исход, так как в любом случае Империя Вольных Городов получит в свои руки убийцу с крайне редким даром - возможностью слышать голос своей Госпожи.
- Имя? - переспросила сирена и слегка испуганно подалась назад. По-видимому, одним этим вопросом Аарен выдал с потрохами тот факт, что не подчинился магии пения прекрасного существа. - У нас нет имён, что могли бы правильно произнести люди или нежить. Да и зачем оно тому, кто в любом случае собирается избавиться от меня?

- "Одна из сирен попыталась повлиять на меня своей песней. Я сам отдал ей этот приказ, так что не спеши убивать её, Круан, - мысли Аарена струились, подобно бурному ручью, намекая на интерес, который некромант испытывал к происходящему. - Я знаю, что это было, по меньшей мере, безответственно, но среди пойманной тобой добычи нашёлся интересный экземпляр и мне очень хотелось испытать её. К несчастью, моя ментальная защита оказалась не так крепка, как я предполагал. Тем не менее, это уже не важно - ведь благодаря тебе я смог устоять".
Горячая волна благодарности на мгновение прокатилась по телепатическому каналу связи, позволяя Рыцарю Смерти почувствовать, насколько Немиус признателен брату за столь своевременную поддержку, хотя последний, должно быть, едва ли понимал, насколько значимыми для некроманта были их странные отношения.
- "Эта сирена - могущественная волшебница. Преданность подобного создания может заставить многих мужчин склонить головы, признавая власть Вольных Городов. Кроме того... признаюсь, её магия кажется мне интригующей. Я бы хотел понять природу этого странного волшебства, хотя данная цель, разумеется, вторична по отношению к нашим текущим задачам".
При воспоминании о семье, навсегда утраченной по воле правителя империи Рак'Сатан, мысли Аарена приобрели на редкость холодный оттенок. Он желал мести, и эта потребность, завёдшая их с Круаном так далеко, была тем единственным, что ещё удерживало Немиуса в этой отвратительной оболочке. Как некромант, он мог бы убрать все шрамы, украшающие это тело, когда-то изуродованное его господином; мог бы изменить свою внешность, придав плоти новые очертания, но Аарен отнюдь не восхищался собой - он презирал то, что сделал, и проклинал себя за боль, которую пришлось испытать Круану по его вине.
- "Я присоединюсь к тебе, как только окончательно улажу здесь все вопросы. Только прошу, брат, не отвлекайся. Я знаю, как тяжело управлять "Несущим Смерть" и не хочу, чтобы у тебя возникли из-за меня проблемы".
Послав это лёгкое, заботливое предупреждение, Аарен вновь перевёл взгляд своих странных жёлтых глаз, до того словно бы смотревших в пустоту, обратно на сирену, явно что-то прикидывая в уме.
- Я изначально не собирался тебя убивать. Просто желал испытать твою смелость, - признался некромант, растянув свои бледные губы в улыбке. - Меня восхитило используемое тобой волшебство и уверенность в собственных силах. Знай, что те, кто находятся рядом со мной, не должны быть заурядными личностями, покорными, точно бездушные слуги - их у меня и без того в достатке. Мне нужны верные подчиненные, способные действовать, полагаясь на опыт и собственный разум, и ты можешь стать одной из них - если этого пожелаешь.
Немиус хлопнул в ладоши, невидимыми для посторонних движениями восстанавливая управляющие заклинательные нити, тем самым заставив рухнувших скелетов вновь встать на ноги. Короткий жест, и мёртвые солдаты разворачиваются, чтобы удалиться прочь - они больше не понадобятся в данный момент.
- Платья, украшения, деньги... если ты хочешь этого, то для меня не составит проблем даровать тебе нечто подобное. Просто пой для тех, на кого я укажу, когда мне это потребуется - и проси всё, чего пожелаешь. В разумных пределах, разумеется. А теперь... идём, Целестия. Я покажу тебе твою комнату.

- «О, вот оно как», - отозвался юноша, на первые слова мёртвого мага, а затем в очередной раз подкинутая смеющейся судьбой "монетка" не лишила Аарена его названного брата, подменив обычно доброго и отзывчивого Круана статуей, с душой, что без всяких сомнений была отлита из проклятого льда, окружавшего замок их Учителя и уж точно не имеющая ничего общего с тем человеком, которого, как казалось некроманту, он знал, как самого себя.
- «Воля ваша, Мастер», - холодно и крайне отстранённо отозвался бывший убийца, его ответ, это идеальное следование приказам, выровнявшийся корабль, что стал стремительно набирать ход, ловко лавируя даже в незнакомых для бывшего убийцы водах – всё это говорило, что некромант вновь потерял своего друга. Оставался лишь вопрос о том – сколь долго Предвечная будет пытать разум Круана, насаждая некогда милому мальчику, испорченному собственным отцом и лигой убийц Рак'Сатана мысли и волю, что слышали лишь такие же отмеченные прихотью богини Судьбы несчастные. Они не считались ни с кем и ни с чем, кроме своего хозяина и богини, причём последняя могла настоять на своём, а порой и зайти куда дальше. На одном из уроков, обычно немногословный Сандро разошёлся, тогда ещё почти перед целым классом из пяти учеников, лишь недавно вернувшихся в холодный зимний замок, что казался им невероятно натопленным и жарким после холодных горных ветров и вечного снега:
- Доподлинно нам не известно, что это: стоны жнецов или, быть может, желание непосредственно самой богини, дарующей нам вечность и бесконечные силы для изучения аспектов мира, но … Я помню, как на моих глазах верные мне Рыцари Смерти без каких-либо разъяснений начинали убивать людей. Их не волновало мирный ли это корабль торговцев, прибывший в порт в поисках выгодной сделки или новорожденное и совсем невинное дитя. Они пытали или же лишили их жизни единым ударом, что не сможет остановить ни один из смертных.
Рыцари слушаются некромантов, но далеко не всегда наш голос для них словно громкое эхо по сравнению с другим. И тем не менее, каким бы жестоким или неуправляемым не казался ваш спутник, он делает всё это не по своей воли, и уж точно не для получения удовольствия, нет! Им двигает только прихоть Предвечной, её шёпот, заставляющий забирать в леденящие объятья Смерти новую душу, насыщая вечный голод богини теплом затухающей жизни. Я ничего не могу обещать вам. Рыцари поклялись защищать нас, но… если вы пойдёте против воли и желаний Предвечной… ваш страж убьёт вас! – А через несколько лет, когда молодой некромант уже потерял и брата, и собственную жизнь, учитель продолжил, - Война – прекрасный способ получить её благосклонность. Я уничтожил не одну страну за то, чтобы иметь возможность управлять всеми её порождениями, точно собственными слугами. Если хочешь вернуть его – убивай! Заставь кровь литься ручьями, избавься от человечности, и Предвечная вернёт тебе Круана, но будь осторожен. Я не хочу потерять ещё одного ученика из-за его привязанности к тому, кого больше нет, или глупой мести…
Мгновение и ледяная волна ауры Смерти, прокатилась по галеону накрыв собой весь этот огромный корабль и заставив затрястись от ужаса даже горделивую сирену, должно быть впервые ощутившую самый настоящий животный страх и пробирающий не только до костей, и царапающий саму душу холод, столь близкий к смерти, тот, который способны порождать лишь очень немногие слуги Предвечной. Стоило ли говорить, что старания скелетов, потративших всё это довольно долгое путешествие на уход за осадными машинами, едва не пошли от этой магии, покрывшей проклятым льдом буквально каждую дощечку на «Несущем Смерть», гарпиям под их пушистые хвосты? В то же самое время для самого мага это было подобно освежающему душу, смывающему усталость и дающему новые силы. Если бы сила гарпии и подействовала, то подобная атака не оставила бы от неё и следа, разметав в клочья всё нежные чувства и вернув сирене вид перемазанной в тине девушки с грязными спутанными волосами, похожими цветом на устланный водорослями песок.
- «Приказывайте, Мастер, и я всё исполню» - следующие несколько долгих мгновений, Рыцарь точно обдумывал что-то, а может просто возвращал контроль над теми силами, что задействовал. Как бы там ни было, но столь сильная магия довольно часто брала верх над слабой человеческой душой воинов Предвечной. В любом случае аура исчезла столь же стремительно, как появилась, сконцентрировавшись где-то в передней части судна. Что именно делал с ней Круан и зачем он воспользовался столь изматывающей техникой, оставалось для некроманта загадкой, но почти сразу же магический ветер стал раздувать паруса увеличивая ход галеона, давая тому разогнаться едва ли не до той же скорости, с которой совсем недавно вёл «Несущий Смерть» сам Аарен.
Девушка же, как и её соплеменницы, пушистые и не очень, забилась в самый дальний угол своей клетки и тряслась от страха не в силах ничего с собой поделать. Возможно, она даже не поняла сказанных некромантом слов…

Деймон `Меченый` Блэкфайер.
Что понимает ребёнок? А что сможет осознать обиженный на отца мальчишка? Очевидно то, что скажет ему его мать. Но что если самая родная и любящая для тебя женщина во всём Немеллисе всегда врёт? Она вырастила тебя. Это бесспорно, как и то, что приходилось ей крайне несладко, но что если это только её вина, что тогда? Такие вопросы обычно не интересуют убийц.

Та призма, через которую Деймон видел окружающий мир была крайне специфична. Заботливо взлелеянная матерью, что ненавидела эту страну до своего последнего вздоха, что умирающая женщина сделала уже в сравнительно приличном заведении, будучи буквально нафаршированной всевозможными зельями, точно праздничная утка, только к сожалению, как всегда и бывает, момент был безнадёжно упущен и всё, что смог сделать для неё благодарный ребёнок, занявший довольно крупную сумму денег – это облегчить страдания несчастной. Вряд ли юноша думал о том, как станет отдавать золотые и чем ему придётся расплатиться с ростовщиком…

Много позже, уже наёмным убийцей, Блэкфайер найдёт и перезахоронит полуразложившийся труп единственной женщины, что была для него по-настоящему дорога на территории городского кладбища, близ монастыря святых дев. Но тогда… тогда его мать просто выбросили в мешке на улицу, точно мусор, а сам Деймон оказался втянут в ужасающую по своим масштабам машину из бюрократии, интриг и смертей.

Как и любому убийце, довольно красивому юноше нашли множество применений. Но главное – его учили убивать и, хотя, начали учителя со стыда и гордости, хороший убийца должен суметь проникнуть куда угодно незамеченным, а для этого все способы хороши, даже те, которыми побрезгует любой другой человек.

- Не нравится? Покажи мне иной способ и очень быстро, иначе пойдёшь именно этим! – не раз и не два говорил Итарус «Белая лилия». Никто в их небольшой, но уже довольно известной гильдии не имел ни малейшего понятия о том, столько этому человеку лет. Но одно оставалось фактом – этот светловолосый, голубоглазый мужчина точно был лучшим убийцей во всей Нурции.

Далее уроки стали более изматывающими, а преподаваемая наука казалась простой и понятной. «Лилия» объяснял, как убивать тихо, буквально направляя руку Деймона, а затем едва ли не растворялся в тенях. Намного позже, Блэкфайер и сам научился сливаться с ними, но … это и впрямь было не просто, ещё сложнее было уклоняться от атак учителя, что при желании, даже с закрытыми глазами, или и вовсе читая очередной свиток, мог попасть в движущуюся мишень, у себя за спиной.

Однако на фоне этой, реальной жизни, у «Меченного» была и другая…
Бесконечные балы и приёмы, что слились в единую вереницу событий. Далеко не сразу Деймон смог начать понимать где ложь, а где правда в этих порой столь страстных, льстивых и пылких речах, что произносили дворяне. Найти тонкую ниточку истины в крайне сложном узоре из сплетения слухов и сладких, точно яд речах. Пожалуй, действительно приятных людей, с которыми было интересно пообщаться без риска наткнуться на ложь и «воду» было не больше десяти и их разговоры, Блэкфайеру, увы, всегда приходилось лишь подслушивать. Хотя всегда оставались бедняки да перебежчики из других стран, что за монету выложат тебе не только всю свою душу, но и расскажут обо всём, что говорилось в течении нескольких дней в округе. Но эти …

Светловолосые Нурцианские жеманные мальчики, как их любили называть Нордлендские рыцари, на мальчиков, впрочем, элита дворян не особо-то и была похожа, они были точно другими, когда собирались здесь. На эту комнату Деймон наткнулся случайно, да и многого из их разговоров он до конца не понимал. Политика и интриги были слишком… трудными уроками для убийцы, там приходилось слишком много думать и взвешивать, чтобы верно оценить каждое слово.
Однако, именно здесь до слуха убийцы долетели удивительные и тревожные вести. Во-первых, Нурцией правил король, что готовился вот-вот представиться Предвечной, которой молились Вольные Города и с которой так или иначе, но приходилось дружить убийцам, во-вторых – страна готовилась к войне…

Пару раз речь заходила про семью Штормбергов, но ничего конкретного, кроме их исчезновения и выхода из этого круга, так узнать и не удалось, зато убийца явно был удивлён, когда заметил среди этих дворян своего отца, точнее он услышал, как юный принц обращался к тому с вопросом о целесообразности прокладки крайне опасного северного морского маршрута, что мог так же привести Нурцию к рабовладельческому строю пусть их и будут использовать только ради продажи, но всё же…

Тогда граф Норн не дал своему повелителю ответа, а после… после собрания перенеслись ещё куда-то и Деймон более не имел возможности наблюдать за судьбой этой страны, что называется «воочию».

И вот… пришёл тот день, когда лорд Келлеб Реймикура пригласил к себе наёмников. О, нет, Блэкфайер был тут не один и двух своих соседей по гильдии он знал более чем прекрасно. Сардлио «Огненный шар» и Корделия «Дитя света» - милая кампания, но больно шумная и… слишком большая для охоты за графом, что никогда даже и не думал прятаться. Норна любили люди, причём всех слоёв. Должно быть, это раздражало молодого убийцу, ведь мать учила его ненавидеть отца, но … за что?

В общем задание казалось не таким уж и сложным, если не считать нескольких моментов: Убить графа требовалось после встречи с посланниками Вольных Городов и выставить всё так, что это именно их рук дело. Видимо для того с ними и пойдёт Корделия – эта психованная мадам, что дружит, а может и не только дружит, с демонами. От неё бросало в дрожь даже Блэкфайера. Увы, демонологи все как один создания крайне опасные и … мягко говоря ненормальные. То она смеётся над удачной шуткой собеседника, а уже через секунду перерезает тому глотку с тем же безумным смехом. Да и Сардлио ушёл от этой девицы не очень далеко. Поговаривают, что он увлекается некромантией и та медленно отравляет его душу. Оставался лишь один логичный вопрос – зачем в этой кампании психопатов нужен ты?

Но как бы там ни было, аванс был получен, путь до северного портового города проделан, а комната в солидной таверне снята. Правда был ещё серьёзный разговор с мадам Розой, для которой убийца иногда услужливо подрабатывал вышибалой в городском доме удовольствий. Работка, как говорится, не пыльная, а во время небольших шалостей люди крайне словоохотливы… в общем, заземлившись в углу местной харчевни, куда наверняка должны будут зайти и гости, Демону оставалось только ждать, да рассматривать местных и… не очень. Во всяком случае вошедшая девушка явно не была Нурцианского происхождения, более того она была эльфом – созданием довольно редким для этих краёв…

Маржан Термина.
Если рассматривать жизнь этой полуэльфийки, то можно написать многотомное произведение, в котором трагедия будет сменяться комедией, далее пойдёт настоящий детектив и всё повторится с самого начала, но, в ином свете. Иными словами - читающему скучать не придётся. Оглядываясь в прошлое Маржан можно выделить самые смешные и запоминающиеся моменты. А можно изучать по её жизни страны. Как бы то ни было, но история получила своё начало за несколько лет, до её рождения, а точнее, с того, что благородный рыцарь Морион Термин был лишён всех прав и привилегий после изгнания сего «доблестного воина» из ордена Рыцарей Короны, чаще именуемом как «Братство Тысячи Мечей». Основанные практически одновременно с орденом Святого Престола, Рыцари Короны очень уважаемы в Лаварии и по сей день. Как и в каждом объединении этого государства в ордене, помимо людей были и эльфы, и гномы. Облачённые в алое, что должно было скрывать кровь, они являлись чем-то воде символа свободы и равенства. Любой желающий мог попытать счастье стать его частью, но также в нём были и правила, что сулили рыцарю, их презревшему, только одно – изгнание. Что собственно и произошло с Морионом, решившим, что он выше всяких глупостей, вроде терпимости к демоническим полукровкам, иногда объявляющимся на территории Лаварии.

Тот год был для него особенно тяжёлым, наверное, именно по этой причине крайне высокомерный эльф, что называется, клюнул на предложение крупного торговца пряностями и женился на его младшей дочери отхватив знатный куш, что ему пришлось проматывать довольно долго. В дом, купленный на приданное невесты, обычной женщины, бывший Рыцарь Короны и притащил своих настоящих детей. Увы, но ни Маржан, ни её брат-близнец Лазло, не имели к своему так называемому отцу абсолютно никакого отношения. Всё, что их объединяло – фамилия, что получила их мать при замужестве. Настоящего же отца девочке довелось увидеть лишь спустя добрый десяток лет, когда она уже была ученицей академии магов.

В один солнечный, как и всегда, на парящих островах, денёк, когда у юных магов принимал проходные испытания сам архимаг Лаварии – Лорд Рэасаэль, его родной брат – Лоран, заявился прямо в аудиторию.
Как и брат, старший из Эль’Райнеров был невероятно красив. Мускулистый, с пронзительно-белыми, точно снег, короткими волосами и надменным взглядом карих глаз. Лоран - исключительно сильный, выносливый воин, и это наиболее точно подтверждают его тёмные доспехи, которые он носит и тяжёлый двуручный меч, который Эль'Райнер в состоянии держать даже одной рукой. В его движениях недостаёт ловкости, но в остальном... он просто совершенная машина для убийства. Алый плащ Братства Рыцарей Короны и нашивки Первого Клинка Лаварии заставляли далеко не одну красавицу страдать по этому сказочному принцу.

Впрочем, увидеть – не значит узнать, не так ли? В тот же день случилось ещё одно знаменательное событие. Первым, проходил испытание Морн’эн’Краун – любимчик архимага, разумеется все руны, что вывел в воздухе юный темноволосый эльф, были безупречны, а магия Элеинэля казалась подобной одному из восьми потоков и точно оплетала его, что вызвало у архимага улыбку. Но вот когда дошла очередь до Маржан, на которую смотрели все, включая её собственного брата… что-то пошло не так, что именно, позже объяснил юной волшебнице её наставник, но тогда… тогда это стало поводом повеселиться для всех присутствующих, ведь проходя сквозь радужную дымку, менялся цвет одежды и природного потока. Это было очень весело, пока Лоран не предложил своему брату пройти сквозь арку и, хотя бы раз, всего на минуту, окрасить белоснежное одеяние архимага в иной цвет…

Сказать, что результат той шутки вызвал восторг – не сказать ничего, ибо вместо всевозможных цветов радуги, Рэасаэля точно облачили в чёрное, а такой тёплый, золотистый поток магии рун Судьбы, сменился на ядовито-зелёный, тот самый, что использовали некроманты Вольных Городов. На этом веселье как-то очень быстро окончилось…
А сама Маржан сочла за лучшее покинуть академию Лаварии, перебравшись в Халифат.

Однако, за свои четырнадцать лет девушка довольно близко успела познакомиться с обликом этой страны и её тремя лицами. Одно, самое известное, это столица королевства - Сангарди'Лонере'Вильвиренс или Санловиренс, как его называли люди, которым не хотелось ломать свой язык об трудновыговариваемое гномо-эльфийское наречие. Другое – различные городишки и деревеньки, что расположены вдоль торговых путей. Довольно чистые, правильные, красивые. И третье лицо, о котором знали те немногие «счастливчики», которым «повезло» родиться среди деревень, расположенных далеко от торговых путей. Нет, такие места нельзя назвать совсем уж захолустными, но, спустя годы, сравнивая их с подобного рода селениями в том же Халифате, для волшебницы разница была более чем заметна.

Мидшир – первый же торговый город, в который попала вместе с торговцами волшебница буквально заставлял глаза разбегаться от многообразия товаров, лавок и магазинчиков. Его можно было сравнить со столицей её родины, но для Арондирского халифата это был всего лишь город на окраине. Идеальные мощёные дороги, невероятная чистота и свежий воздух, точно ты в лесу, а не посреди большого города, всё это казалось удивительным и необычным. Гораздо позднее Мажан будет вспоминать об этом с улыбкой, но не тогда. Гильдии алхимиков и магов, расположенные в каждом из городов и направленные исключительно на улучшение мира и порядка в стране, казались после боевых школ Лаварии чем-то… непривычным. Создавалось обманчивое впечатление, что эта страна совершенна безобидная и мирная, но это было далеко не так. Годы, проведённые у алхимиков, крайне быстро развенчали этот миф. Такого многообразия ядов без вкуса, цвета и запаха девушка не встречала больше нигде. Ходили слухи, что знаменитые алые зелья «Драконьей Крови», что использовал Святой Престол, так же были созданы при поддержке и содействии местных алхимиков. Такой же слух ходил и об «Ангельском Листе» - небольшом взрывоопасном шарике, что лишал мертвецов связи с их потоком и делал тем самым крайне уязвимыми мишенями. Главой гильдии был Виргелан. На вид молодой эльф, но по слухам… он был алхимиком ещё до падения Немезиса. Мало кто удостаивался чести встретиться с гением лично, но и тут Маржан повезло, и она получила предложение, что было заманчивее обладания всеми сокровищами в мире – стать вампиром. Да на столетие это должно было лишить её связи с потоками, но после всё бы восстановилось. Почему она отказала ему? То известно лишь ей одной. Но более глава алхимиков с девушкой не встречался, что в конечном счёте вновь заставило волшебницу сменить страну. Впрочем, нужно отдать упырю должное, рекомендательное письмо, что он накатал, дало Маржан доступ едва ли не к королевскому двору Нордленда, но там для полукровки было очень уж скучно, слишком скучно, маги этой страны были целиком и полностью увлечены войной, созданием осадных машин. Их улучшением, погодными условиями и… крайне неохотно шли на контакт. Были, конечно, и там несколько ярких личностей, таких как Арумилис и Келламио – два волшебника, что, служа королевской семье, оставались сравнительно свободными в перемещении. Однако заинтересовать уже сравнительно взрослую, зрелую, кокай себя почти наверняка считала сама Маржан, женщину, этим двоим темноволосым красавчикам было не суждено.

Переход через Земли Льда и Тумана, нельзя ни назвать, ни сравнить ни с чем иным, кроме ужаса. Вечный холод, пробирающий едва ли не до костей ветер и пустота…

Однако, больше всего волшебницу удивила Нурция, а точнее… её отличие от того, что она имела удовольствие читать об этой стране. В книгах говорилось, что это место соседства роскоши и трущоб, но в реальности же, ни полуразвалившихся хибар, ни даже бедный кварталов Маржан так и не смогла найти. По непонятной причине, караван сменил направление и вместо столицы Леди Термин, оказалась в самом северном из портов Нурции. И где-то в переплетении улочек, застроенных лавками, мастерскими и крытыми рыночными площадями не хуже в халифате, волшебница и потерялась до самого вечера, пока не была вынуждена озадачится поисками приличного заведения для собственного ночлега. Им оказалось четырёхэтажное здание с мансардой. Тавернщик выдал благородной, как он решил по звону монет, гостье комнату с видом на залив. Когда, же девушка поднялась, чтобы отнести свои вещи и переодеться для ужина во что-то более лёгкое, её взгляд уцепился за огромный галеон, на парусах которого красовался герб Вольных Городов, а флаг принадлежал их Первому дому. Зрелище это было довольно редкое, но голод, как говорится не тётка, а злой дядька, да периодически ещё и с топором… в общем именно он стал причиной, по которой любование кораблём пришлось прервать в угоду ненасытному чреву, требующему громким недовольным урчанием немедленно приступить к наполнению оного.

Вы не можете просматривать этот пост!

Псайкер с почтением принимает прядь волос. С почтением - потому что польщен оказанным доверием. Он замечает, что Роксана порезала палец, но спешит вытащить из аптечки небольшой прозрачный пакетик от медикаментов, в котором завалялась пара таблеток обезболивающего и аккуратно убрать локон туда. После того, как будущий маяк для Лозоходства спрятан в надежные недра аптечки, псайкер на секунду останавливает взгляд на порезанной руке розоволосой, чуть хмурится и прищелкивает пальцами. И с удовлетворением понимает, что сделал всё наилучшим образом. Через пару минут не останется даже шрамика. Активировать серьезные психосилы биомантии ради такого пустяка определенно не стоило, а простейший дар целительства, доступный большинству псайкеров, он способен вызывать банальным усилием воли, вскользь касаясь сил Эмпирея и не беря больше той самой малости, что ему необходима.
Роксана рассказывает про свою судьбу, и Кватторету хочется схватиться за голову. Выжить в Варпе, и отделаться только мутацией волос, если это и вправду его печать, а не врожденное. На корабле со сбоящим Полем Геллера, среди хищников Имматериума! Как такое возможно? Что-то внутри разума Септуагинты, какая-то часть, связанная с его проницательностью и прорицанием, подсказывает, что ответ он уже знает, надо только вытащить его из глубин разума. Но пока что времени у него нет. Рокси замирает, видимо, не заметив даже, что ранки на пальце уже нет.
Потом и другие рассказывают о себе - вкрацте. Септ тоскливо понимает, что его рассказ рядом с этими сухими изложениями будет выглядеть слишком длинным и подробным, но ему кажется, что сейчас начинать надо сначала. Что никто из них не поверит - не то что ему, но в него, в его искренность и его силы - если он не даст им понять, кто же он такой. Тогда - еще может быть.
- Благодарю вас за искренность. - Говорит Кватторет тем, с кем связан роком на этом безумном корабле. После чего совершенно искренне добавляет - для Ишмаэля:
- Мортэ - настоящее сокровище. Впрочем, и я не только психосилами лечить умею. Но страх понятен.
Да, он и правда считает серво-череп сокровищем. Хотя бы потому что сам разбирается худо-бедно в технике. И отлично - в медицине. Большинство из того, что может Мортэ, он может сделать и сам безо всяких психосил, но столь удачно сделанный и подобранный медицинский сервитор - большая редкость. Даже не смотря на его смех. А как по Кватторету - именно благодаря пресловутому смеху, который он в живую так и не слышал. Но если этот слух о смеющемся сервочерепе - правда, то шутка, по мнению псайкера, просто отменная.
- Ну и да, слышать кое-что слышал. Да не верил особо. Мало ли, что люди болтают...
Он вздыхает и затягивается лхо еще раз.
- Ладно, дальше отмалчиваться просто невежливо. Но я уже говорил, что мне придется быть более подробным, чтобы всё стало ясно. Жизнь псайкеров мало известна за пределами их круга. Ну и вот. - Септуагинта выпускает дымное кольцо. - Я родился на таком же корабле. Может, даже на самом "Дагоне". Хартист класса "Покоритель", в этом я уверен. Но что это был за корабль, я не помню. Дело в том, что в пять лет у меня пробудились силы псайкера, и Инквизиция забрала меня на свой Черный Корабль, а там, чтобы не заморачиваться, запихнула в криокамеру. На Варп знает сколько лет. Может, и веков. Когда меня оттуда вынули, то оказалось, что все бумаги на меня потеряли. А я забыл своё имя, дату и место рождения, имена и лица родителей... в общем, прилетели. Часть памяти восстановилась потом, но это я не вспомнил до сих пор. И еще кое-что тоже... Но тушку-то надо было как-то сдать Адептус Астра Телепатика - написали в бумагах номер криокамеры на Высоком Готике. "Семьдесят Четыре", "Кваттор эт Септуагинта" - архаичной доеретической формой. Так и осталось. Так, в пять - психически и физически - лет я попал на святую Терру, где санкционируют имперских псайкеров. Через три года я был признан достаточно санкционированным. К тому моменту я лишился всех волос на теле, оглох на левое ухо, заработал косоглазие и выглядел, как ходячая коллекция шрамов. Со всем, кроме облысения, как видите, справиться удалось. Ну а с ним не справится никто и никогда, потому что это - Печать Золотого Трона. Да, я видел Трон. Метров с восьмисот, но... Ладно, хватит об этом... потом меня отправили в Готику, в Схоластику Псайкана, учиться. Учился я там долго, аж десять лет.
Псайкер еще раз затягивается трубкой. Впервые с той поры, когда Малкольм Крайваззи раскрутил его на эту историю, Септуагинта раскрывает кому-то душу, пусть и невольно, почти по принуждению. Но как оказалось, в этом есть какой-то ужасное мазохистское удовольствие. Так в детстве, во время санкционирования, он сдирал корочку с подживших ранок. Хотя сейчас это больше похоже на попытку содрать присохший бинт с обширной раны...
- В конце-концов, меня "нанял", а по сути - выкупил - аристократ. Барон Малкольм Крайваззи, если кому интересно. Хороший был - по-своему - барон. И отношения у нас установились нормальные. Восемь лет я служил ему верой и правдой, и становился сильней... Пока "Ревнитель" не взял "Лунный Свет" на абордаж. Ну что же... я позволил себе... - Тут псайкер бросает взгляд на Сцио. - Принять предложение Рифта только после того, как барон Крайваззи пал мертвым. Так и появился знакомый вам ведьмак Кваттор.
О том, что он с самого начала решил сбежать с "Ревнителя" и о своих отношениях с поганцем Рифтом псайкер решает умолчать. Незачем. Хотели узнать, с кем имеют дело - пусть знают, что достойных, как и тех, кто заслужил его уважение, Кватторет готов защищать, пока они живы. А о темных сторонах его натуры они и так уже знают достаточно, в конце-концов. Ненависть и страх, окружающие псайкеров, только подпитывают в тех мизантропию, так что это порочный круг, где одно вырастает из другого, и ничто не возникает на пустом месте, на самом-то деле.
- Ладно, ну и хватит откровений. Что до дела - я хорош не только в лечении, но и в прорицании, как я уже говорил. Разбираюсь в древних и легендарных познаниях, криптографии, и во многом ином. А благодаря способностям псайкера могу выудить ответ из столь неочевидных вещей, что сам удивляюсь порой. Искатель мне бы подошел лучше. Когда будем разрабатывать стратегию - расскажу подробней о том, то умею. Так что и я за Искателей.

Запахи нижних ярусов. Еле-еле отфильтрованный воздух. Грязь и пот. Запах праха и разложения, точно тут за каждой переборкой тлеет уже века плохо забальзамированная мумия, и респиратор не спасает. Всё это, приправленное чахоточным светом тусклых ламп, вызывает у Кватторета странные ассоциации. Тут же возникающий в памяти вкус котлет из биомуки пополам с переработанной кое-как плесенью. Когда-то Кватторету они казались пиршеством небожителей. Он тогда представлял, как на верхних палубах аристократы едят их сколько влезет, поливая каким-нибудь кисло-сладким соусом, который жители нижних палуб, конечно, никогда не смогут себе позволить. Когда-то очень давно он был весьма наивным ребенком, искренне любящим маму, папу, капитана и Бога-Императора.

Они идут вниз. Лестницы и турболифты уводят их маленький отряд под предводительством - надо же, брат-альбинос, хотя и все поколения славных предков в каждой морщинке читаются - штабс-лейтенанта Фоша - всё ниже и ниже. К гибели и безумию. Для начала, за очередным отсеком, ему открывается его детский кошмар, пугало из рассказов отца о том, что бывает с теми, кто не хочет быть хорошим слугой Империума. Нижние - по-настоящему нижние, дно самого дна - ярусы отщепенцев.
Он видит их. Видит тощие руки со скрюченными, больными суставами, подставляющие грязные зеленоватые кружки под конденсат, медленно капающий с охладителей, которые, небось, в последний раз техножрец налаживал в те годы, когда пустотный рыцарь Матиас Вермино еще ссался в колыбели. Гноящиеся глаза над набрякшими веками, кривые конечности, плеши и чирьи, вздутые от голода брюха и прочие признаки вырождения, мутаций, заразы и ранней смерти.
"Будь бдителен среди неимущих!" - Говорит в его сознании голос старого наставника из школы Ребо Схоластика Псайкана - "Среди них гниль может проесть тела и души насквозь, отдав их во власть порчи Хаоса и Того, чьё имя - запретно!"
Кватторет вызывает в себе глубинную силу санкционированного псайкера. Ему нехорошо. Его мутит от фантомного вкуса маминых котлет из трупной муки и грибной плесени. Но он обязан знать, проникла ли уже сюда порча, не пора ли бить в колокол тревоги и уничтожать тех, к кому следовало бы явить милосердие?
Потоки Эмпирея закручиваются вокруг него, показывая все линии вероятностей, сводя воедино все знания, что витают в его голове и в мистической ноосфере, что была открыта еще во времена древней Терры. Он чувствует, он понимает, и он видит. И то, что он видит, продирает ледяным ознобом пустоты даже в этом затхлом воздухе.
Среди этих есть пара с психопотенциалом. Настолько мизерным, что их так и не заметили - так что тут ему даже и думать не надо особо, чтобы тут же забыть про это. Ледяное крошево внизу его живота возникает по другой причине. Он чувствует, куда направлены потоки их несчастных, слабых, больных, безумных, сгнивших - но всё-таки бессмертных душ. И это не Бог-Император на Золотом Троне Его. И не запретное Зло, не Великая Тьма Варпа, не Четыре и Легионы Их - нет. Всё куда страшней. И куда проще. В их чувствах, в их умах есть бог. Громадный бог из древнего железа, осененный позабытыми легендами, дарящий муку на грани смерти и возвышение по лестнице из тел нижестоящих. Их божество, к которому устремлены чаяния и страхи - сам "Дагон". Точно этот корабль и вправду бог древней Терры.
Они почитают его, как воплощенного бога. Жестокого бога.

Развить эту пугающую мысль псайкеру не дает тот факт, что они уже минули отсеки отбросов, и, пройдя через относительно прилично оборудованный сектор, оказались именно там, куда их отправили. Уризель вещает о благом деле, а Кватторет чувствует себя практически не то что голым - освежеванным - пред лицом крепости Черепа. От вида этого бастиона, освещенного тусклым светом древних ламп, что покоятся на высоте тридцати с лишним метров в потолке древнего ангара - желтовато-красным, умирающим светом гнилого заката на каком-нибудь Мире Смерти - Септуагинта не выдерживает, разгерметизирует свои пустотные абордажные доспехи и сдирает шлем с антибликовым зеркальным забралом, чтобы прямо на ходу свободной рукой втащить из недр пиратского плаща-пыльника флягу с амасеком и сделать пару таких хороших, добротных глотков. Во имя ужасов Имматериума и агнцев Астрономикона - что за зрелище предстало пред его взором!
Древние истребители и бомбардировщики, видевшие рассвет этого грозного судна, некогда - подлинная и ужасающая слава корабля класса "Покоритель" - стянуты в ужасающие стены и башни, укреплены колючей проволокой и покрыты внахлест слоями корабельной брони. Во имя Трона - будь крепость Черепа действительно сделана из человеческих костей, она бы не произвела на рожденного в Пустоте такого ужасающего эффекта.
Он сам не понимает, что бормочет это вслух:
"- Я покажу тебе нечто иное,
Нежели тень твоя утром, что за тобою шагает,
Или тень твоя вечером, что встает пред тобою;
Я покажу тебе страх в горсти праха."
Древние строки позабытых эпох до Темной Эры технологий, что так любил цитировать в качестве эпиграфа к своим занятиям по обузданию феноменов психосил его наставник из школы Ребо, биомант гамма-потенциала. Строки, с жестокой реальностью которых он столкнулся сейчас.
Во имя Варпа и Света Астрономикона. Если бы он только знал, что ждет его на нижних ярусах. Глупец! Он надеялся, что ими всего лишь заткнут какой-нибудь створ, через который лезут гильямы, и будут регулярно забывать о поставках сухпая!
Но нет. Этот грозный вид говорит о том, что всем его надеждам следовало разлететься год назад по переборке "Лунного Света" вместе с мозгами Малкольма Крайваззи.
Надежда - глупое чувство.

И вот они идут. Точнее - их ведут. Их ведут мимо стражи в грязно-серых балахонах и гарнизона, занимающегося своими делами. Мимо пустотника, чинящего генератор. Мимо старухи и юноши, играющих в регицид. Мимо капрала, распекающего подчиненных. Мимо кухни и сортира. Ведут прямо в башню, где на верхнем - а как же иначе! - ярусе - решится судьба пиратского отребья - к худу ли, к добру ли. К женщине в силовых доспехах за столом, который завален инфопланшетами.

Короткий церемониальный поклон. Шлем - подмышкой. Лысина сверкает в тусклом свете лампы. Она не смотрит на них, но это и не важно - Септуагинта точно уверен, что леди-маршал всё подмечает.
"Подарок от лорда Матиаса". Пиратское отребье. Псайкер с горечью думает, что всю жизнь его только и делали, что дарили. Родители и команда хартиста - тоже класса "Покоритель", если годы не до конца стерли его память - подарили его Инквизиции. Инквизиция - Адептус Астра Телепатика. Те - Схоластика Псайкана и школе Ребо в частности. Школа Ребо подарил его барону Малькольму Крайваззи, а убийца того и пленитель Септа - своему экипажу, пиратам "Ревнителя". И вот теперь, когда впервые за долгие годы Кватторет решил что-то сделать сам - его опять дарят. Леди-маршалу Селестии Тор и Черепу, бастиону "Дагона". Леди-маршалу Селестии, что по первому впечатлению способа в одиночку нарезать сразу после асектичного - а как же иначе - завтрака в мелкую стружку всех местных гильямов до того, как сыграют отбой.
- Здравия желаю, миледи маршал. Санкционированный имперский псайкер Кваттор Септуагинта, Схолар Обскурус школы Ребо.
Звучит почти по-военному, но он, Варп раздери, не Савант Имперской Гвардии и не знает, как правильно обращаться к такому лицу в такой ситуации. Он чувствует, что она их видит и слушает. Замечает презрительный изгиб губ, но не представиться сейчас выглядит куда худшей перспективой, чем сливаться со стенкой и делать вид, что ты тут не причем. Поэтому - четко, кратко, с поклоном, почти по-военному, чтобы леди-маршал представляла, что скрывается за упаковкой врученного ей подарочка - пусть даже эта упаковка - пиратский буро-серый плащ и абордажный пустотный костюм.
Красивое, злое, чуждое лицо пустотного эльфа, которое соткал себе с помощью биоматнии Кватторет, выражает только почтение и ожидание. Он слышал, что пред лицом начальства лучше иметь вид лихой и придурковатый, но с таким у него как-то изначально не срослось.
И он надеется, что его всё-таки спросят про навыки и специализацию. Надежда на то, что леди-маршалу нужен личный прорицатель и лейб-лекарь исчезающе мала - но кровь Пустоты, должен же у них тут хотя бы быть какой-то госпиталь в чреве расчлененного бомбардировщика доеретического паттерна!

22 сентября 1937 года, Аркхем, штат Массачусетс

Имя Уолтера Уинстона, бизнесмена, филантропа и авантюриста, было на слуху в начале 1920-х годов. Вновь о нём вспомнили газетчики лишь в марте 1937 года, сразу после его кончины. Помянули в некрологах, задались вопросом о причинах его длительного затворничества, да и забыли о нём вновь, переключившись на его дочь. Миссис Джанет Уинстон-Роджерс, миловидная барышня, совсем ещё молодая, стала наследницей многомиллионного бизнеса отца. У многих она всё ещё ассоциировалась с ослепительной улыбкой, причёской голливудской звезды и роскошными платьями, в которых она с охотой позировала фотографам на светских мероприятиях в компании красавца-мужа. В очень короткий период времени Джанет овдовела и осиротела. Вновь она предстала перед публикой в качестве энергичной целеустремлённой бизнес-леди, умело взявшейся за бразды правления семейной компанией. Для многих американок миссис Уинстон-Роджерс служила едва ли ни иконой, ставшей в один ряд с такими выдающимися женщинами, как Хеллен Келлер и Амелия Эрхарт. И в то же время многие люди с более консервативными взглядами восприняли Джанет как нахальную выскочку, бросающую вызов привычным устоям. И совсем уж мало было тех, кто она оставила равнодушными.

Расследование, затеянное миссис Уинстон-Роджерс, касалось вовсе не её бизнеса, об этом она чётко сообщила в письме. Речь шла о семейном деле, подробности которого девушка не спешила раскрывать в письме, упомянув лишь, что речь пойдёт о её отце и таинственном происшествии с его участием, которое случилось аж тринадцать лет назад. Этого хватило, чтобы многих кандидатов на роль следователей заинтриговать. Другим важным стимулом была крупная сумма в 10 тыс. долларов, которую честный трудяга в это непростое кризисное время мог заработать лет за десять.

Встреча была назначена на вечер 22 сентября. Местом ожидаемо было выбрано семейное поместье Уинстонов в Аркхеме, небольшом городке, расположенном неподалёку от Бостона. Погода накануне дня встречи в Бостоне и его окрестностях стояла дождливая. Два дня назад прошёл страшный ливень, над океаном сверкали молнии, сопровождаясь гулкими раскатами грома. Утром вторника распогодилось, дождь лишь изредка моросил, а большую часть дня и вовсе ярко светила солнце. К вечеру погода опять испортилась, поднялся ветер и нагнал с востока тучи, на Акрхем обрушился хлёсткий холодный ливень. В такую погоду потенциальным участникам расследования пришлось потрудиться, чтобы найти в темноте нужное место. Городок этот хоть был небольшим из-за своего расположения на берегу реки имел весьма запутанную систему улиц. Тем, оказался здесь впервые, пришлось покружить по пустынным улицам, несколько раз обогнуть кампус широко известного Мискатоникского университета, прежде чем обнаружить потерявшееся в зарослях поместье.

Для тех, кто приехал издалека и не имел собственного транспорта, миссис Уинстон-Роджерс наняла в Бостоне такси – чёрные Бьюики с молчаливыми водителями. Даже у этих профессионалов возникали проблемы с ориентацией на местности. Проблем не испытали лишь те, кто жил в Аркхеме и знал город, или же заранее, днём, озаботился поиском дороги. Наконец, поместье Уинстонов всё же находилось. За тяжёлыми кованными воротами с буквой «W» находился старый особняк, построенный в начале прошлого века. В темноте его детали невозможно было рассмотреть, в глаза бросалось лишь наличие трёх этажей и облепленное строительными лесами восточное крыло. Свет горел лишь в одной комнате на втором этаже. Там у окна стоял крупный мужчина с сигаретой и, отодвинув штору, наблюдал за подъезжающими автомобилями. Во дворе, у неработающего фонтана были уже припаркованы две машины – старый обшарпанный фургон с надписью «Cooper» на задней двери и новенький легковой автомобиль фирмы Ford, за рулём которого дымил сигаретой водитель.

Встречать гостей выходил пожилой дворецкий, прячась под зонтиком от ливня. Он был низкорослый и худощавый, лицо его было испещрено морщинами. Дворецкий вежливо здоровался, подчёркнуто обращаясь «сэр» или «мэм», предлагал другой зонт и советовал, куда ступать, чтобы не замочить в лужах ноги. Короткими перебежками дворецкий и каждый вновь прибывший добирались до крыльца, входили в прихожую, где избавлялись от уже успевших промокнуть плаща или куртки, шляпы. Свет горел только в прихожей, в одной из боковых комнаток на первом этаже и бледно светился из коридора второго этажа. Соседние комнаты были в большинстве своём пусты, не имея никакой мебели, ковров и настенных украшений, в других мебель была накрыта чехлами. Сам особняк остро нуждался в ремонте – половицы скрипели, обои во многих местах отклеились, штукатурку на потолке следовало подновить.

- Прошу за мной, сэр (мэм), - говорил дворецкий, когда гость избавлялся от мокрой верхней одежды и протирал обувь щёткой.

Далее следовал подъём на второй этаж, проход по полутёмному коридору мимо комнат без дверей, также в большинстве своём пустующих, к кабинету. Кабинет мог бы показаться просторным, если бы две трети его пространства не занимали стеллажи с книгами, шкафы с разнообразными предметами культуры разных народов, от эскимосов до полинезийцев, огромный старинный глобус в центре комнаты и самый большой письменный стол, который кто-либо из присутствующих когда-либо видел. В довершении в кабинет была снесена дополнительная мебель для сидения – стулья, кресла и софа, смотревшиеся здесь несколько чужеродно. Света была немного – тусклая люстра на потолке и лампа на письменном столе, светившая аккурат на толстую папку с бумагами. Лампочки нескольких торшеров с тёмно-красными абажурами не горели.

За столом у окна стоял тот самый крупный мужчина, которого можно было увидеть с улицы. Курил он, видно, давно, поскольку пепельница была переполнена окурками. Незнакомцу было около пятидесяти, круглолицы, полноватый, но из-за высокого роста не казался он обжорой-увальнем. Он был гладко выбрит, подстрижен и аккуратно причёсан. Костюм на нём был не из дешёвых, выдавал человека с хорошим достатком. Даже, когда в кабинет входил новый человек, толстяк лишь ненадолго отрывал свой взгляд от окна, после чего возвращался к своему наблюдению.

- Реджинальд Престон, - представлялся он, не сдвигаясь с места и не протягивая руки. – Я адвокат миссис Уинстон-Роджерс. Сама она задерживается, видимо, из-за непогоды. Присаживайтесь, располагайтесь, желаете кофе, чаю, что-нибудь покрепче? Если так, смело обращайтесь к мистеру Джексону.

Эта фраза раз за разом произносилась, пока Престон стоял спиной к двери. Несколько раз он оборачивался, чтобы взглянуть на громадные напольные маятниковые часы, затесавшиеся между шкафов, после этого недоверчиво сверялся с часами карманными, приближая их к лампе на столе, кривил лицо и опять возвращался на позицию наблюдателя.

Да, Данте не был ни рыцарем в сияющих доспехах, ни закоренелым идеалистом; и в его голове появлялись коварные замыслы - ведь молодой капитан городской стражи был амбициозен. Но Эстакадо всегда чувствовал, где надо остановиться, чтобы не стать омерзительным самому себе. Упасть в глазах окружающих - скверно, но зачастую всё же поправимо. Упасть в глазах собственных - явление необратимое. Данте проиграл и остался тем, кем был до всей этой волокиты с титулом. У него, как у капитана городской стражи, был долг защищать закон в Пьяченце. Как бы не стремилось к нулю число поддержавших его в совете, эту обязанность с Данте пока никто не снимал. Это был и его город - город который он действительно отел защитить.
Эстакадо трезво оценивал ситуацию. Пока в крови кипит адреналин сражения, пока открылось второе дыхание, он сможет противостоять Джованни. Но это продлиться недолго. Скоро его движения совсем замедлятся, и Данте станет крайне уязвим. К тому же, броня сильно затрудняет движения утомлённого тела.
Но она же даёт преимущество, которого нет у Матиаса.
Теперь, когда король воров был далеко от Сальваторе, Данте всецело сосредоточился на поединке. Он не замечал, что творится вокруг, доверив всё остальное своим людям. В них Эстакадо не сомневался.
Капитан городской стражи старался вкладывать в удары меньше силы и использовать инерцию полуторного клинка и доспеха. Медленнее, тяжеловеснее, рискованней, но... Его противник, похоже чувствовал себя уверенно. И это хорошо. Пусть он недооценивает того, с кем связался.
- Увы, я не могу остаться в стороне, - выдохнул Данте. - Мы с тобой по разные стороны закона.
Более капитан не сказал ничего. Следовало беречь дыхание и не расслабляться. Проклятый миланский доспех казался стопудовым, бок терзала боль, но Эстакадо не ослаблял своего размеренного напора.
Пусть противник был быстрым, это не позволило ему преуспеть. Броня не подводила своего владельца. Сражение продолжалось в прежнем темпе - тяжёлые удары Эстакадо, ловкие уклонения Матиаса - и прежняя упорная ничья. С той лишь разницей, что Данте преследовал только одну цель и выжидал, когда же Джованни, наконец, ошибётся.
Избранная тактика сработала, когда оппонент собрался проскочить мимо Данте к Стефану и поскользнулся в луже крови. В этот миг Эстакадо нанёс последний удар.
По-прежнему стоя между Джованни и Стефаном Сальваторе, Данте молчаливо наблюдал за моментом краха первого. Что же, на сегодня это поражение - самое горькое. Король не только проиграл войну, но так же потерял корону, а его вассалы разбегаются. Ему грозит теперь только заключение - и все те неприятности, которые обычно отягощают последние дни жизни того, кто поднял оружие против графа.
Но иногда следует позволить противнику уйти с достоинством. Данте заметил, как Матиас достал слабеющими руками нож. Он сделал вид, что замешкался; этого Джованни хватило на то, чтобы отравить себя предназначавшимся Сальваторе ядом.
Но это не слишком много меняет. Лишившись предводителя, преступники Пьяченцы станут уязвимы. В попытках решить, кто теперь главный, они не раз сцепятся, сделав половину работы по собственному истреблению за городскую стражу. Но Данте и его солдаты будут к этому готовы.
Данте Эстакадо тяжело опустился на одно колено, стянул с руки латную перчатку и коснулся пальцами шеи распростёртого в крови мужчины. Что ж, король воров был мертвее мёртвого. Эстакадо осторожно вынул маленький нож из холодеющих пальцев левой рукой, всё ещё облечённой в перчатку.
Капитан городской стражи медленно поднялся; теперь, когда горячка боя утихла, усталость навалилась на него неподъёмным грузом. По правде говоря, Эстакадо было трудно стоять - не то, что двигаться. Но пока дела его незакончены, позволить себе хоть минуту слабости он не мог. Он вздохнул и убрал со лба беспорядочно разметавшиеся волосы.
- Вынесите отсюда тела, - Данте отдал приказ, опираясь о низенькую деревянную загородку и надеясь, что это выглядит непринуждённо, а не так, будто он сейчас рухнет. Его воины и без того знали, что им следует делать, но их лидеру нужно было как-то отвлечься от мучительной боли. - Тех, кого поймали - под арест. Живыми они остаться должны, целыми - в зависимости от оказываемого при задержании сопротивления. Завтра я лично допрошу их.
Сцепив зубы от боли, капитан городской стражи сдвинулся с места. К счастью, его выдержки хватило для того, чтобы подойти к Сальваторе и Сориа, не согнувшись в пути пополам.
- Вам больше ничего не угрожает. Джованни мёртв. Он убил себя отравленным ножом, которым, по всей видимости, собирался лишить вас жизни, синьор граф, - Данте бросил оружие на возвышение, с которого Стефан недавно произносил свою речь - благо, оно было рядом. - Я не успел остановить мерзавца.

Итак, свершилось!
То, чего так ждала вся Пьяченца, наконец-то произошло. Должно быть, в тот момент, когда Сориа огласил имя Стефана Сальваторе, все вокруг перестали дышать. А потом замерший мир снова обрёл краски, засиял разно окрашенными по смыслу улыбками и едкими взглядами. Все понимали, что конец чего-либо означает начало иного явления. Они стояли на пороге новой эры, за которым Эстакадо наблюдал со своим непоколебимым спокойствием.
Заходя в этот зал рано утром вместе со всеми, капитан городской стражи думал, что будет испытывать ярость по поводу своего поражения. Сейчас же он ощущал в груди отрешённую пустоту, нисколько не походящую на гнев. Должно быть, ярость - это слишком большая роскошь после не самой спокойной ночи. Равно как и радость. Дело было отнюдь не в том, что Эстакадо устал; в этот момент у него словно открылось второе дыхание. Ушла боль, а звуки и цвета вернули прежнюю глубину. Что-то тревожило капитана городской стражи - что-то на грани восприятия, едва уловимое. Он не очень вслушивался в благодарственную речь нового хозяина Пьяченцы, внимательно осматривая присутствующих. Их лица выражали самые разные эмоции, но ещё чаще - попытку скрыть их. У Матиаса Джованни, к примеру, это получалось из рук вон плохо. Дикая ярость изменила его лицо почти до неузнаваемости, и Эстакадо не мог обвинять его за столь откровенную реакцию.
Признаться, Данте был несколько удивлён жестом Сальваторе. Тем не менее, мужчина не показал секундного замешательства, овладевшего им. Он пожал протянутую руку Стефана и сдержанно улыбнулся:
- Я всего лишь стараюсь для любимого всеми нами города в меру своих возможностей.
Неизвестно, хотел ли capitane сказать что-то ещё, поскольку в следующий миг по залу прокатился форменно разбойничий свист. Последовавшие за ним словоизлияния, равно как и нездоровое веселье хозяина тратторий, совершенно не понравились Данте. Он не собирался ждать, чем закончится очередная речь, потому как для него всё было предельно понятно. Пока Матиас на свой манер поздравлял Стефана, Эстакадо незаметно подал знак своим людям, присутствовавшим в помещении. Не зря он явился сюда с сопровождением, будучи уверенным в том, что просто так противостояние за графскую цепь не закончится.
В тот миг, когда Джованни заканчивал свой пламенный спич, закованная в броню фигура Данте пришла в движение со скоростью, мало ожидаемой от того, кто казался смертельно усталым. Пусть он действительно не слишком жаловал победителя, грядущие события нравились ему ещё меньше. Позволить кому бы то ни было совершить преступление капитан городской стражи не собирался. Хватит крови в Пьяченце!

Принимая бумагу от последнего подписанта, Сориа тяжело выдохнул - словно пловец перед погружением. Сейчас все окончательно решится. Девять человек, не исключая его самого сейчас поставят точку в затянувшемся безвластии. Хорош будет их выбор или нет - покажет время, но любой кандидат в разы лучше той анархии, что захлестнула Пьяченцу: еще недели такого безумия город не протянет.
Пускай грядут перемены, пускай даже сам Сориа лишится своего места - все это меркнет перед тем, что может ожидать тихую Пьяченцу без твердой руки. В конце-концов, правители и их подданые приходят и уходят, а Город остается. Луиджи Сориа был патриотом своей родины, и был готов положить голову на плаху во имя ее блага - поэтому он и выбрал того, кто, по его мнению, сможет обеспечить стабильность и процветание.

Все замерли в ожидании, и было слышно только, как бьется о стекло муха, да как гудит за стенами толпа. Впрочем, этот мерный и спокойный рокот не был предвестником грядущих трудностей: так шумят о скалистые берега волны Адриатики, когда теплый ветер с юга подымает пенные буруны, бросая их о камни в неизбывной борьбе земли и тверди. Избирающие и избираемые, застыв, ждали решения, а люди за стенами дома совета жили своей жизнью. Многие ждали вестей вместе с ними, но большинству было наплевать: толкали свои повозки зеленщики, укладывали стропила нового дома поденщики, плавили железо кузнецы, торговцы в лавках наперебой расхваливали свои товары, а крестьяне, живущие за воротами Пьяченцы, начинали свой ежедневный труд.

Могут ли немногие решать судьбы прочих? Кто дал им такое право? Как случайные, в общем-то, люди смеют взваливать на себя такой груз ответственности: ведь их ошибка будет так дорого стоить, и пострадают не только они, но и те, за кого они высказались. А ведь стоит глянуть вокруг незашоренным взором, и можно понять, что эти, волею судьбы, избранники решают куда больше, чем могут себе представить.
Пьяченца - лишь одна из жемчужин во владениях величественного герцога Миланского, но решения его в чем-то будут продиктованы и происходящим в этом тихом провинциальном городке - одно вчерашнее выступление кондотьеров чего стоит. А действия герцога Сфорца, в свою очередь, оказывают влияние на политику французского короля и Его Святейшества Наместинка апостола Петра. А уж решения этих власть имущих влияют на весь мир. Вот так члены Совета Пьяченцы, мало еому известные за родными стенами, пусть и немного, но влияют на весь мир.
Увы, но мало кто из них думал об этом. Кто искал сиюминутной выгоды, кто-то решал, исходя из личных симпатий и антипатий, кто-то просто был свято уверен в правильности своего решения. Глобальные проблемы их не занимали, но их нельзя винить за это. Мало кто мог охватить разумом что-то за предалами города или, как край, всей раздробленной Италии. Выборщики, в большинстве своем - не могли. А вот те двое, одному из которых суждено было сейчас надеть графскую цепь, змеей свернувшуюся на постаменте возле Сориа, были способны на это. Их талантов вполне хватало на то, чтобы видеть на несколько шагов впереди. Но победил только один.

Луидж Сориа поднял глаза и отчеканил, глядя прямо перед собой:
- Достойные члены Совета Пьяченцы, чьи права на этот выбор дарованы Герцогом Миланским, пришли ко мнению, что правом стать графом Пьченцы наделяется благородный Стефан Сальваторе, глава городского магистрата. Подойдите, синьор Сальваторе, и позвольте возложить на вас сию золотую цепь с гербом нашего славного города - как знак вашего нового титула. Будьте достойны Пьяченцы, и да будет Пьяченца достойна Вас. А те, кто сегодня назвал Ваше имя, готовы словом и делом помогать графу в управлении городом. Слава графу Сальваторе!

Итак, круг замкнулся. Графские полномочия просыпались сквозь пальцы капитана Эстакадо, словно песок. Однако весть о собственном окончательном политическом поражении он принял спокойно. Что толку публично сетовать или скакать от радости, будто дикарь? Что не постигло бы тебя - несчастье или большая удача - держись с достоинством. Похоже, это всё, что сейчас оставалось молодому Эстакадо.
- Чему быть, того не миновать, - в ответ на реплику Сориа Данте пожал плечами и улыбнулся настолько беззаботно, насколько это вообще было под силу человеку, всю ночь проведшему в тяжёлой броне и с оружием в руках.
Впрочем, этот расслабленный жест не означал окончания игры. Вопрос о будущем главе Пьяченцы был так же важен, как пару минут назад была важна пресловутая графская цепь. Настало время немного отодвинуть на задний план интересы родного города и вспомнить о собственных шкурных. Иначе вполне может статься так, что через пару десятков лет в Пьяченце про благородное семейство Эстакадо будут вспоминать разве что дряхлые старцы.
Вариант демонстративного отказа голосовать капитан даже не рассматривал. Этот номер был провально в отношении достижения результата исполнен старым лисом, а Данте не любил повторов.
Следующий вариант подразумевал использование военных ресурсов с целью узурпации власти. От него Эстакадо отмахнулся, точно тот был ядовитой змеёй. В случае успеха мероприятия оппонентов у Данте не останется, это факт. Но чем он после этого будет отличаться от ненавистного Колонны?
Самым разумным оставалось голосование за одну из двух кандидатур. Стефан Сальваторе или Матиас Джованни. Вот на этом и остановился капитан Эстакадо. Его раздумья не были долгими - небрежным росчерком пера он вывел имя одного из своих политических противников и передал листок Луиджи Сориа.

Получатели: Челесте Эстакадо.

Кейра вихрем мчалась через богатые районы. Один раз к ней попытался пристать какой-то ублюдок, но она с ходу отрубила ему руку. Его бы можно было выпить досуха, но он весь провонял той гадостью, что отравила город и Кейра, несмотря на дикий, терзающий ее голод, все еще контролировала себя достаточно, чтобы не сорваться. Что за дерьмо могло проникнуть в ее организм с кровью несчастного, она могла только догадываться.

Муки голода становились все нестерпимее, и она остановила коня у небольшой гостиницы. Привязала у коновязи, где рядом с ним косили на нее глазом два спокойных мерина. Она огляделась. Лишние глаза могут увидеть ее тут. Невозможно без риска взять кровь коня на улице. Один донос и она до конца своей жизни обеспечена бегать от Инквизиции. Почти бегом она обогнула дом, двухэтажное деревянное здание, которому было лет тридцать. Влезть на второй этаж прямо по стене, упираясь ногами в щели и цепляясь пальцами рук за трещины заняло у нее мало времени. Секунды. Если бы на нее смотрели со стороны, показалось бы, что она влетела в окно. Да так оно и было. Поэтому, когда она вместе с осколками стекла влетела в пустую комнату, Кейра только перекатилсась через спину, вышибла ногой дверь с лету и выскочила в пустой коридор.

Из двери напротив пробивался свет и слышались голоса. Испуганные голоса. Женщина или дети. Дверь тут же закрылась и стукнул засов. Для Кейры это препятствие было не больше, чем бумажная дверь, но ... но она все еще держала себя в руках и не могла позволить Зверю взять над собой верх. Она не станет бездумным убийцей слабых. Кейра ткнулась в одну дверь. Потом в другую. За третьей ее ждала тишина, но не тишина пустой комнаты. Это была обитаемая, живая, населенная тишина и, когда она вошла, первое, что она увидела - это спящий на кровати спиной к ней человек.

Будь Кейра немного спокойнее, не рви ее на части голод, она бы дала себе еще несколько секунд, чтобы подумать о том, почему в такое время человек беспечно и спокойно спит в гостинице на кровати, когда весь город сходит с ума. Но она была голодна, и это был крупный мужчина, сильный и тяжелый и крови в нем должно было быть достаточно, чтобы удовлетворить ее аппетит и одновременно дать ей шанс не убивать его. Темной молнией Кейра рванулась к кровати и одним движением перевернула человека на спину. То, что весил он добрую сотню килограммов, не имело сейчас ровным счетом никакого значения. Ее силы было достаточно, чтобы перевернуть его, весь он впятеро больше. Особенно, когда она была голодна, а пища была так близко ...

- Ты, видать, совсем изголодалась, раз потеряла осторожность, - этот голос не принадлежал мужчине, лежащему на кровати, и, пока Кейра оборачивалась, одновременно хватаясь левой рукой за меч, она поняла, что спящий не спит, а лишь притворяется и что ... что голос принадлежит человеку не молодому, очень уверенному в себе и осторожному. А еще она поняла, что попала в ловушку.

- Если бы я хотел убить тебя, я не стал бы говорить с тобой, - сказал мужчина, и Кейра разглядела его, хоть в комнате и было темно. Это был высокий, жилистый и абсолютно лысый человек, лет сорока, подвижный и молодой телом. Одет он был в что-то вроде сутаны, на груди висел простой деревянный крест. - Я приехал вершить над тобой суд, мое имя - отец Микаэл, женщина. И, вопреки тому, что ты думаешь о нас, Святая Инквизиция - это не скопище ублюдков и кровопийц. Мы с отцом Полем давно следили за тобой (он кивнул на человека, севшего на кровати за спиной Кейры) и у нас имеется грамота, выданная Советом Семи на то, чтобы вершить суд над такими, как ты.

У Кейры внутри все сжалось, она отступила на полшага в сторону, чтобы держать в поле зрения обоих инквизиторов. Церкви, как таковой, она не боялась. Все эти церковные символы – крест, святая вода и прочее и прочее действовали только на тех, кто искренне позволял себе бояться их. На таких, как Кейра, они обладали не большим влиянием, чем просто кусок металла или чашка воды. Но у инквизиторов в арсенале были и другие штуки, куда более опасные. С точки зрения Кейры, они были не простыми служителями своего совершенно за дело распятого бога, но, скорее, магами на церковной службе. А это делало их куда более опасными и куда менее предсказуемыми существами. Нет, Кейра понимала, что песенка ее еще не спета и из этой ловушки она еще не потеряла шанс выбраться. Она вообще никогда не опускала рук и никогда не говорила себе, что "это" невозможно. Она была из тех, кто, сцепив зубы, борется до конца и даже после того, как бой проигран.

- Ну тогда говори, - отвечала Кейра, переводя взгляд попеременно то на одного инквизитора, то на другого, - город проклят чем-то или кем-то и на гостеприимство расчитывать не приходится. А у вас, как я понимаю, тут и кроме моей персоны найдется, кем заняться, святые отцы.

И она позволила себе ухмыльнуться.

Отец Микаэл, тем временем, достал из сундука в изножье своей кровати большую тетрадь в твердом кожаном переплете, но сделал это так быстро, что, кроме символа Инквизиции, Кейра не сумела разглядеть на ней ничего. Тетрадь была темно-зеленой. Он раскрыл ее не глядя на одной из первых страниц и начал читать. И то, что звучало вслух в этой полутемной комнате, повергло Кейру в шок едва ли не больше, чем ожидавшая ее засада. Инквизиция знала о ней все. Или почти все. С самых первых страниц ее жизни и до обращения и потом, почти все ее дела, темные и не очень, все ее шаги, путешествия, поиски. Все это уместилось в содержимое одного рукописного листа. Лаконично. Четко. Без эмоций. Тем не менее, Кейра была бы не самой собой, если бы не ответила на это так:

- Вы действительно думаете, что я всего этого не знаю? – в ее голосе была бездна иронии.

- Я думаю, что знаете, - спокойно ответил отец Микаэл, и тоже, как ей показалось, не без иронии, - но процедура требует того, чтобы этот текст, этот список, был вам зачитан. Что вы можете заявить в свое оправдание?

Кейра подумала о том, как быстро она сможет выхватить меч. Сколь бы ни была быстра их магия, одного она точно успеет располосовать от плеча до паха. И отец Микаэль выглядел ей куда более опасным, чем этот, второй, как его там… Пабло? Нет. Поль. Отец, мать его, Поль. У которого никогда не будет детей. Бездетный отец Поль. Нет. Это не выход. Ситуация может стать выигрышной только в том случае, если она выйдет отсюда на своих двоих. Разменять собственную жизнь, точнее, не-жизнь, на жизнь инквизитора – поступок глупый и геройский, а ее до сих пор никто не мог упрекнуть ни в первом, ни во втором. Ладно, решила она, пусть продолжают свой спектакль.

- Я не собираюсь оправдываться, - произнесла она и сдвинулась немного в сторону, чтобы ей было удобнее швырнуть в отца Поля вазой с тумбочки, пока она будет лететь в сторону отца Микаэля с обнаженным клинком. – Я живу так, как живется. Я не убиваю ради удовольствия, я не убиваю ради пропитания.

Она почувствовала внезапно, что начинает злиться. Да кто он такой вообще, этот подонок, чтобы ее судить?

- Я пью кровь животных, чтобы выжить, но до сих пор не убила ни единого человека ради того, чтобы продлить свое существование! Да, я убиваю, когда приходится это сделать, но, по сравнению со мной, многие люди – кровожадные чудовища. Так что идите вы со своим судом …

Внезапно отец Поль заговорил:

- Мы знаем все это, дочь моя.

- Я не твоя дочь, - оборвала его Кейра, - и мне нет дела до твоей религии.
Но отец Микаэл вдруг поднял руку в примирительном жесте.

- Это только фигура речи. Мы привыкли так обращаться к женщинам, а ты была когда-то дочерью Евы.

- Что-то я не заметила, что у меня между ног выросло что-то новое, - огрызнулась Кейра.

- Хотя сейчас ты формально не относишься к homo sapiens, - закончил отец Микаэл.

Воцарилась пауза, которую нарушил опять отец Микаэл.

- Святой Инквизиции известно также, - сказал он, чуть помедлив, - что ты
действительно придерживаешься некоего этического кодекса в своем поведении и ты только что невольно подтвердила это.

Инквизиторы переглянулись, и отец Поль едва заметно кивнул, после чего отец Микаэл продолжил.

- Исходя из вышеперечисленного, а также учитывая тот непреложный факт, что ты была крещена при рождении, именем Святой Инквизиции я, отец Микаэл Лау, Инквизитор Первого Ранга в присутствии и с согласия отца Поля Дебрингера, Инквизитора Первого Ранга, объявляю, что женщина, именующая себя Кейрой Нуар, урожденная Агата Кристина де Мольер, дочь барона Шарля де Мольера, крещенная в Ланси (он сверился с тетрадью и назвал правильную дату), объявляется с сего момента свободной от каких-либо претензий со стороны Святой Инквизиции. Данное свидетельство верно до тех пор, пока Святому Престолу не будут предъявлены какие-либо доказательства того, что она согрешила перед Богом и собственной совестью.

Он поднял глаза на Кейру:

- Вам понятен смысл приговора?

Кейра совершенно оторопело уставилась на отца Микаэля:

- Вы хотите сказать, что Инквизиция отказывается от преследования меня?

- Я не просто хочу сказать, я утверждаю это властью, данной мне Святым Престолом, дочь моя.

На сей раз это обращение не вызвало у Кейры никакого противоречия. Она была слишком ошарашена, чтобы возражать или вообще хоть как-то высказываться. В горле встал сухой комок. Прокашлявшись, она снова спросила:

- И я могу получить по этому поводу соответствующую бумагу с печатью?
В голове пронеслась мысль, что далеко не во всякой ситуации на бумагу с печатью, пусть она подписана самим Спасителем с собственной персоной обратят внимание. Но запас карман не тянет.

- Можете, - кивнул отец Микаэл и встал. Безбоязненно повернулся к ней спиной, и у Кейры возникло настолько сильное желание вспороть ему вену, что она с огромным трудом удержала себя в руках. Тем временем священник вытащил из сундучка, стоявшего на столе, свиток, чернильницу, перо, что-то быстро написал, потом разогрел сургуч в пламени свечи и перстнем поставил печать. Сыпанул песка, чтобы чернила быстрее подсохли и протянул свиток Кейре. Она бегло просмотрела пергамент. Буквы говорили то же, что утверждал чуть ранее инквизитор. До этого момента Кейра опасалась, что все происходящее – злая шутка.

Она подавила в себе желание съязвить и сказала:

- Спасибо. Вы заставили меня в корне изменить мнение о …

- Не стоит благодарности, - откликнулся отец Микаэл, когда Кейра взялась за ручку двери.

- Стоит, - сказала она и вышла.

Голод с новой силой накинулся на нее, и несколько долгих секунд она стояла в коридоре, прислонившись спиной к стене и ожидая, пока предательская дрожь в руках пройдет. Она решила спуститься на конюшню. Там могли найтись лошади, и ей вполне хватит пары глотков, чтобы перевести дух.

Кейра спустилась на первый этаж, никого не встретив по пути, вышла во двор, где так ничего и не изменилось, и вошла в конюшню. Если бы не встреча со святошами, она не потеряла бы так бдительность. Она все еще продолжала размышлять о совершенно невероятном событии, когда удар по затылку опрокинул ее на колени. В голове помутилось. Чьи-то руки повалили ее на пол. В рот сунули что-то вонючее. Кто-то начал стаскивать с нее штаны. Она ощутила вонь, перегар, какие-то невнятные мужские голоса, их было больше двух. Кто-то хихикнул, когда она подтянула ноги к животу, несмотря на сопротивление пытавшегося раздеть ее насильника. Потом резким ударом обоих ног она отправила его в полет. Другой человек рядом завопил и она ощутила удар в челюсть. Нормальную женщину такой удар лишил бы сознания, но Кейра не была нормальной. И, что бы там не утверждал отец Микаэл, женщиной она была лишь отчасти. Поэтому она просто протянула руку, нащупала горло и изо всех сил сдавила, пока на пальцы не потекло что-то теплое. Второй рукой она содрала с головы вонючий мешок и следом за этим выплюнула кляп. Один из насильников корчился у ее ног с разорваным горлом. Второй лежал на полу в нескольких метрах от нее. Под затылком у него растекалась лужа крови: удар ногами Кейры отбросил его на балку и силой столкновения ему проломило череп. Третий, плотный бородатый мужик в рубахе и драных штанах, отступил на несколько шагов и выглядел явно оторопело. Кейра посмотрела на него. Потом на себя. Ее брюки были спущены до колен и ее лоно в завитках черных курчавых волос смотрело на мир.

- Ты действительно так смел, что хочешь меня трахнуть? – спросила она, не торопясь возвращать брюки на место. – Иди сюда, милок. Мне не мешает немного выпустить пар. А потом я оторву тебе яйца и засуну в горло, пока ты не задохнешься.

И она осклабилась, но "милок" с диким воем убежал с конюшни.

Кейра привела себя в порядок. С точки зрения здравого смысла пытаться изнасиловать женщину, которая выглядит так, как выглядит Кейра Нуар – полный абсурд. Но Кейра пожила на свете достаточно, чтобы знать, что очень многие люди находятся со здравым смыслом не в лучших отношениях.

Она убедилась, что тот, кому она раскроила череп, мертв. Потом вернулась к другому, он был еще в агонии, но жить ему оставалось недолго. Ее совесть была чиста, а желудок вскоре восхитительно полон. Человеческая кровь не идет ни в какое сравнение с кровью любого животного, она вытащила седельной сумы зеркальце, чтобы убедиться, что на лице, руках и одежде не осталось ни следа от крови мерзавца. Подумать только. Ничтожный человек. Насильник. Ублюдок. Черная душа. И такая чудесная, будоражащая, ласкающая душу влага. Возьмите кровь самой лучшей, верной, доброй, преданой собаки, и она не пойдет ни в какое сравнение с этой эссенцией жизни из черного сердца. Парадокс. Кейра вспорхнула в седло. Этот вечер принес слишком много потрясений и изменений, но он мог еще прикончить ее, если она не доберется до порта. Надо было спешить, и она ускакала со двора гостиницы, даже не оглянувшись на дернувшуюся на втором этаже занавеску.

Впрочем, вопреки развернувшемуся вокруг театру абсурда усталое лицо капитана Эстакадо оставалось бесстрастным. Во взгляде его тёмных глаз не читалось ни раздражения, ни досады, ни гнева. Губы его не кривились от презрения или злорадства. Он сделал всё, что смог и успел сделать, а потому был спокоен. Данте просто выжидал, когда его труды принесут или не принесут свои плоды.
Он не понимал откровенно самодовольной реакции Сориа, светившегося, точно начищенный медяк. Впрочем, если бы тот опустил глаза долу и краснел, аки семинарист, изменило бы это хоть что-нибудь? Насколько искренне говорит отец Феликс, обличавший Луиджи Сориа во грехе гордыни? Уж не стоила ли эта тирада звонкого золота?
Новые члены совета тоже оказались поразительны. И дело даже не в том, что ни один из них не был из числа предложенных капитаном городской стражи кандидатур. Трудно было представить кого-то менее подходящего на роль членов совета, чем эти двое.
Однако такая деталь меркла перед балаганом, который развернулся дальше. Положим, Данте не был в восторге от уменьшения числа членов совета. Но что насчёт высказываний епископа, недвусмысленно намекающего на некоторые подробности жизни Магдалены Дестефани? Тут Эстакадо невольно скривился - публичное оскорбление в адрес этой женщины (или любой другой, или не женщины) было сверх всякой дозволенности. С тем же успехом можно было окатить помоями всех присутствующих. Отец Феликс выжил из ума? Если нет, то неужели он полагает, что сан сделает его неуязвимым? Старый лис Сальваторе улыбался так многообещающе, и capitane едва ли мог полагать, что святоша проживёт многим дольше, чем жертвы вчерашнего кровопролития. Честно говоря, препятствовать оппоненту в этом начинании Данте не собирался. Во всяком случае, оплот истинной веры куплен не этим плутом – сие теперь очевидно.
Интересно, как присутствующие проглотят речь Стефана Сальваторе? Чем дольше он говорил, тем яснее для Данте становились события последних дней. Эстакадо хотелось до неприличия громко хохотать, потому что происходящее внезапно из дурно поставленной и ещё более дурно сыгранной комедии превращалось в самую чернушную шутку, какую ему только доводилось видеть или слышать. Он едва не аплодировал, но годами взращиваемая сдержанность позволила Данте Эстакадо воздержаться и от рукоплесканий, и от смеха, и даже от тени улыбки. Он с прежним спокойствием взирал на происходящее, никак не демонстрируя своих эмоций.

Получатели: Челесте Эстакадо.

~На четвертый день стабильного полета в коридорах внезапно начинает завывать сирена. Красные аварийные лампы сменяют стандартные и "Аркадия" чудовищно содрогается. Спустя буквально несколько секунд бешеной тряски все стихает и тревожный голос капитана перекрывает замолкающую сирену:
- У нас случился прорыв Поля Геллера. Тем не менее Тула успела вывести корабль в реальный космос, так что мы уже вне опасности, однако сканеры фиксируют несколько проникновений, прошу пассажиров оставаться на своем ярусе, пока я не разберусь с непрошенными гостями. Оставайтесь спокойны, господа, такое случается редко, но мы все таки путешествуем в варпе, к неожиданностям стоит быть готовыми. - На некоторое время все смолкает, а потом Харлок вновь появляется в системе оповещения. - У меня плохие новости, три сигнатуры находятся на вашем ярусе, к счастью, в дальнем конце, постарайтесь организовать оборону, пока не подоспеет подкрепление! Конец связи.
И группа аколитов осталась один на один с мерцающими алым коридорами и пугающей чернотой неизвестности. Каждый из них наверняка был наслышан о ужасах варпа, но встретиться предстояло впервые.~

      Как бы не наставляли нас святые писания на пусть праведности и чистоты душевной. Как бы не убеждали мы себя в своей исключительности и высшей цели своего существования. Как бы не отгораживались мы от вселенского зла за красивыми суждениями и оправданиями. В глубине души практически у каждого есть первородная животная ярость, зависть, порок и прочая чернь. Которую мы благополучно прячем под красивыми кружевами одежд и высокопарными благодетелями. Но не обмануть тех, кто видел эту чернь. Тех, кто видел смерть, кровь и грязь поля боя. Тех, кто боролся с чумой, сжигая поселения. Тек, кто убивал сотни ради "светлого будущего" в новом мире...
      На подобное редкостное событие, как казнь ведьмы, собирались поглазеть со всего города. Мало кто из простых людей представлял, как должна выглядеть настоящая ведьма, и как её стоит правильно сжигать. Да и шанс посмотреть на окутанную тайной и жутью работу инквизиторов редко выпадает. И лучше уж так, чем на собственном примере. Да и церковь приветствует подобные начинания, ведь это наглядная победа сил Господних над слугой тьмы.
      Жак стоял в первых рядах собирающихся на площади горожан и отчётливо видел. Как слаженно работали все части беспощадного механизма под названием "Смерть ведьмам". Очень быстро сцена, на которой недавно жонглировали шуты, перестроилась в место вершения суда Божьего. Телега, вместе со стоящей на ней клеткой и ведьмой внутри, была поставлена перед сценой на общее обозрение. Десятка два стражников и братьев церкви окружили повозку, и, встав спинами к ведьме, создали непроходимый круг надзора. Большая же часть стражников разошлась по кругу создав большое широкое кольцо отделяющее простых горожан от места проведения казни. Через пару минут, из резиденции градоправителя были привезены два мягких кресла и стол. Этакие особые места для особых людей. Герцог и градоправитель уместились на них и были готовы взирать на происходящее действие. Недалеко от высокопоставленных господ тут же сформировался полукруг охраны.
Недалеко от Жака переговаривались несколько пожилых моряков:
- Последнюю ведьму судили пять или шесть зим тому назад. После колесования и стальных сапог, поганая рыжая бестия во всем созналась, и её сожгли.
- И поделом богомерзкой дряни!
- А эта, вона не рыжая...
- Да все они рыжие, небось магией себе волосы меняет, дабы нас опутать!
- Ух хитрая ведьмина тварюга!
...
      Но и Жак, и Максимилиан, который пришёл как и многие на звон колоколов, к своему разочарованию не видели в клетке ведьму. Вернее они не видели ведьму, как их принято описывать в книгах церкви: никаких копыт и рогов, никаких тебе бородавок и длинных когтей, и даже змеиного языка не было видно. Обычная темноволосая женщина лет сорока. Одетая в свободную светлую льняную рубаху в пол, местами изодранную и измазанную кровью. Среднего роста и комплекции, очень измученная и загнанная. Однако в её взгляде, было нечто пугающее, нечто непокорное и безразличное.
      Тем временем новость о скорой расправе над ведьмой облетела весь город. Не обошло это извести и постоялый двор "Хвост русалки".
- Девица в карете приехала. Поселилась в комнате в конце коридора. С ней всегда двое клириков ходят, странная она какая-то. Как приехала, заперлась, и не выходит до сих пор. А теперь извиняй, мне надо работать, да и на площадь отпроситься у Сары хочу. - тихо но быстро говорила служанка Дженни Кейре. Договорив девушка побежала относить поднос с грязной посудой на кухню.
Однако в таверне изрядно поубавилось народу. В зале было не многолюдно, лишь немногие постояльцы еще оставались в общем зале, один из которых демонстративно наслаждался яствами. Вскоре до Кейры донесся голос хозяйки таверны:
- Ланс, ты за главного. Я быстро обернусь.
Укрывшись за откосом стены, Кейра наблюдала как Сара, хозяйка заведения, отдаёт указания прислуге, и собирается уходить.
...
      С высоты птичьего полёта уже было трудно понять, где начинается и заканчивается центральная Соборная площадь Кранца. Сюда, казалось, собрались все в округе. Люди толпились, перебранивались, пытались пробраться поближе. Те, кто был половчее, в основном пацаньё, забирались на деревья и крыши домов. Все ожидали увидеть еще одну победу служителей Господ над слугами зла. Вскоре из собора в сторону сцены, что сейчас служила место казни и суда, выдвинулась процессия инквизиторов и священнослужителей. Группа несла различные инструменты и механизмы для пытки ведьмы, дабы та призналась в содеянных грехах, и никто не усомнился в правильности вердикта святых братьев. Хоть некоторые методики допросов и пыток были ужасающими и смертельными, однако многие орудия пыток были больше показательным. Различные кривые ножи и лезвия причиняли боль, оставляли рваные и сильно кровоточащие раны, но не были смертельно опасным оружием. Ведь народ вокруг не будет доволен, если ведьме просто аккуратно перережут горло простым ножом...
В разномастной толпе были все, невзирая на род, положение и доход. И вся эта процессия расступалась перед святым карающим отрядом, провожая восхищёнными и испуганными возгласами орудия и конструкции для пыток.
Неожиданно в толпе к Максимилиану подходит статный человек, лет сорока пяти, облаченный в добротный кожаный камзол. Достав из внутреннего кармана медальон Праведника, и продемонстрировав его Стражу, мужчина встал рядом.
- Отец Лауренчи, член ордена Праведности. Мне сообщили о вашем прибытие в город Страж. - проговорил мужчина смотря на готовящуюся казнь. Затем он перевёл взгляд на молодого стража.
- В Кранце нет тёмных душ, насколько я могу судить об этом. Прошу завтра утром, не медля известить слуг церкви о своём присутствие и о планах на ближайшее время. Надеюсь, у нас с вами не будет проблем.
Договорив, Праведник развернулся и пошёл куда то через толпу. С первых минут знакомства, если таковым можно назвать этот доклад, было понятно, что Отец Лауренчи очень властный, принципиальный, и деловой человек.
      Неожиданно площадь замолчала. Тишина стала настолько густой и непроницаемой, что её можно было ощутить и даже потрогать. На сцене стоял один из старших братьев инквизиторов в церемониальном одеяние, подняв руки. Дождавшись тишины он начал:
- Жители Кранца, мы собрались сегодня дабы вершить святой суд над этой богомерзкой ведьмой. Эта падшая душа поддалась тьме, и своими деяниями лишила себя шанса на спасение. Сегодня да вершится над ней праведный суд!
Толпа ликующе взревела. Инквизиторы вскрыли клетку и вытащили женщину из клетки. Приволочив её на помост они привязали допрашиваемую к косому распятию. Толпа всё время то ликовала, то замирала в ужасе.
- Признаёшься ли ты в грехах своих? - продолжал властным громким голосом отец инквизитор.
Привязанная ведьма перевела на него свой непокорный и непоколебимый взгляд.
- А кто из нас безгрешен?! Может быть ты? - спокойным и неожиданно сильным голосом ответила женщина. Казалось, что в этом измученном и уставшем теле, не может существовать столь волевой голос. Но всё таки он был, и был вполне женским.
- Молчать ведьма! Отвечай признаёшь ли ты что занималась черным колдовством и вершила непотребные деяния? - Взревел от гнева Инквизитор.
- Нет моей вины. - Всё тем же спокойным и нерушимым голосом проговорила женщина и отвела глаза.
- Значит мне придётся вытянуть из твоей чёрной души признание!
Несколько инквизиторов, подкатили в сторону ведьмы дыбу. Проверив механизм, они перенесли женщину на дыбу и принялись привязывать свою жертву. В это время Отец инквизитор продолжал свой обвинительный приговор:
- Эта ведьма обвиняется в занятие запрещенным, тёмным колдовством. В наведение порчи, участии в шабашах и похищение детей. Ты признаёшь свою вину ведьма?!
- Нет моей вины. - прозвучал холодный как лёд ответ прикованной к дыбе женщины. Инквизитор дал отмашку своим подчинённым и те принялись крутить механизмы дыбы. Натянулись цепи, тело женщины болезненно вытянулось и напряглось. Толпа взревела. Но минуту спустя ликование толпы начало затихать. Никто не мог услышать крик, стон или хоть что нибудь из уст женщины. "Неужели умерла? Потеряла сознание? Но нет, и инквизиторы в недоумение?" Подойдя к жертве, Отец Инквизитор проверил цепи, те были натянуты и растягивали каждый сустав и мышцу жертвы... Не показав своего удивления, он повторил:
- Ты признаёшь свою вину ведьма?!
И над замолчавшей площадью прозвучало: "Нет моей вины!" В толпе раздались возгласы гнева, недовольства и призывы сжечь и покарать ведьму. Отдав новую команду своим помощникам Инквизитор пошел к столу, что стоял на сцене. Со стола Отец Инквизитор взял "вилку еретиков". И показывая новое орудие пытки пошёл к ведьме. Которую уже сидя приковали на грубое деревянное кресло. Женщина не сопротивляться, она не молила о прощение и не просила убить её. Она просто сидела и смотрела спокойным взглядом, в котором читалось: разочарование во всём и в каждом; холодное безразличие к происходящему; и сочувствие к окружающим. Установив "вилку еретика" между основанием шеи и подбородком женщины, инквизитор повторил свой вопрос. И вновь получил холодный ответ не слабеющим голосом. Толпа вновь взревела, видя как мучители приводят устройство в действие. Толпа ликовала смотря, как зубья разрывают и медленно входят в плоть. А следом толпу опять охватил ужал. Они видели как страдает от боли женщина, как сжимают пальцы ручки кресла, как дрожат в судороге ноги. Но не слышали они крика и стона. Не слышали признаний и мольбы. И не видели отчаяния в глазах ведьмы.
И вновь инквизиторам пришлось поменять свои методы. Не помогли святым братьям и угли, и ножи и святая вода. Каждый раз они получали спокойный и холодный ответ. - "Нет моей вины!"
Толпа, что обычно встречала подобные действия с чувством святой победы в глазах, теперь стояла полностью охваченная жутким непонятным чувством паники и растерянности. После очередной провалившейся попытки получить признание, Отец Инквизитор взял со стола некий предмет завернутый в холщовую ткань.
- Когда тебя поймали, при тебе была эта книга. - Отец Инквизитор развернул ткань и показал толпе громоздкую книгу. Переплетена книга была тёмной кожей и по периметру окована металлом. Взяв книгу двумя руками, Инквизитор раскрыл её показывая людям. На страницах книги Жак мельком заметил, какие то чертежи, пентаграммы, рисунки людей, и непонятные буквы. Впервые почти за полтора часа истязаний женщина проявила реакцию. Она гневно посмотрела на Инквизитора, и книгу в его руках. Гневно плюнув кровь на пол она отвела глаза и проговорила:- "Нет моей вины!"
Со стороны где сидели Герцог и градоправитель к Отцу Инквизитору подбежал стражник и протянул свернутую грамоту. Инквизитор гневно закрыл книгу и взял лист бумаги. Прочитав, он раздосадованно проскрипел зубами. Через мгновение он объявил:
- Жители Кранца, ведьма будет завтра подвержена "Ведьминому купанию", и будет закована в специально привезенной железной деве. А после мы сожжём её дьявольское тело, дабы очистить её душу от всей тьмы и зла. А до утра она пробудет в заточение под надзором инквизиции.
...
Солнце двигалось к горизонту, укутывая Кранц вечерним спокойным светом. А с площади начали расходится люди. И на лицах расходившихся был отпечаток необъяснимого древнего ужаса, страха, непонимания и паники.

Хейшин `Фейслес` О`Каге
Наёмник расплылся в глупой улыбке:
- Ну так и еще одну кружечку "себе" купи. С тебя же не убудет.
Наёмник стоял, почесывая задницу, и ждал твоей реакции. Между тем народ уходил из "Счастливчика".

Затянув лихую трактирную песню, что отличалась от разбойничьих лишь мягкостью использованных в ней выражений, Кай направил своего скакуна к воротам города.

Презирай стакан порожний
И обрящешь благодать.
Жить приятно, жить несложно,
Если смысла не искать!
Вожделеет разум рьяный
Мир системою сковать,
А ты лежишь на солнце пьяный,
И на все тебе плевать!

Подъезжая к воротам Кранца, Кай не стеснялся лихим свистом пугать коней в упряжках телег, заставляя их шарахаться в сторону, стягивая возы на край дороги, и расталкивать простолюдинов грудью коня, добавляя особо зазевавшимся увесистых, но не болезненных и не увечащих пинков высоты седла. В конце концов чернь, будь она хоть обычным крестьянином, хоть состоятельным купцом, должна знать своё место, и не забывать о родовых привилегиях знати. И уж коль скоро Кай сейчас пребывал в облике именно молодого, и явно задиристого дворянина, то он намеревался в полной мере воспользоваться преимуществами данного образа.

Кладезь мудрости таится в откровении простом -
Жизнь дается, чтоб резвиться
С дамой сердца под кустом,
Чтобы пить хмельную влагу,
Относить штаны в кабак,
И нанизывать на шпагу
Всех, кто думает не так.

На воротах, вместо ответа на стандартные вопросы, что городская стража задавала всем приезжим, выудил из кошеля три серебряные монеты, что явно было много больше стандартной пошлины за проход в город, и ловко кинул их одному из стражников, проявившему, впрочем, не меньшую ловкость, и поймавшим все три монеты на лету одной рукой. Несомненно, это было расточительством, а большинство из тех, кто мог догадываться о его истинном ремесле могли бы назвать подобное и излишним привлечением внимания, однако Кай прекрасно знал, что по-настоящему запоминаются лишь люди, чьё поведение нетипично. И именно скупердяйство, или слишком вежливое поведение могли бы вызвать подозрение случайного наблюдателя. Теперь же всё внимание стоящих на воротах гвардейцев было полностью приковано к нескольким бутылям вина, что ожидает их после смены в обмен на полученные монеты. Сам же Кай становился просто ещё одним богатеньким сукиным сыном с чёртовй кучей благородных предков, что привыкли швырять папенькино состояние на ветер, устраивая шумные загулы в богатых районах города.

И когда ты в землю ляжешь,
Пусть булыжник над тобой
Эпитафией накажут приблизительно такой:
"Здесь лежит собрат скворечни,
Верноподданный пивной.
Всяк рыдает безутешно,
Впечатлен его судьбой.

Проехав под аркой ворот, Кай разузнал у одного из прохожих дорогу к требующемуся ему заведения, и не задерживаясь направил коня по указанному маршруту. На протяжении пути он так же не выходил из роли, отпуская беззлобные, но весьма солёные шуточки в адрес наиболее симпатичных горожанок, и посылая воздушные поцелуи юным аристократкам, чьи возки и кареты иногда двигались навстречу, заставляя юных барышень умильно краснеть, а сопровождавших их матрон недовольно хмуриться и одёргивать своих подопечных чтением морали. Однако за внешней беспечностью и удалью укрывалась предельная собранность и концентрация. Вертя головой, якобы в поиске наиболее привлекательных представительниц противоположного пола, Кай, на самом деле, внимательно отмечал расположение караулок и районных казарм, прикидывая возможные маршруты передвижения городской стражи в ночной период. Так же он выглядывал в толпе самых невзрачных и неприметных горожан, что всем своим видом делали вид что беспечно гуляют по улице, или увлечённо торгуются с лавочниками, на деле пристально буравя улицу внимательным взглядом, желая прикинуть среднее количество шпиков на душу населения и исходя из него приблизительно оценить напряжённость настояния народных масс в городе.

Воспевал он дев порочных
Беспорочные уста
И свалился в час полночный
С разведенного моста.
Был он весел, был он грешен,
Много женщин обманул,
Был бы точно он повешен,
Но по счастью утонул!.."

Подъехав к нужному ему трактиру, Кай ещё на ходу перебросил ногу через голову коня, и лихо соскочил с него, едва только мальчишка - конюший, поймал брошенные ему поводья. Стоящего возле дверей вышибалу он миновал так, словно того и не существовало вовсе, справедливо решив что не следует высокородным господам обращать внимание на наёмных головорезов, кроме как в ситуациях, когда таковые головорезы дают возможность поупражняться на них в мастерстве владения шпагой.
- Вина, чёрт побери! - громко крикнул Кай с порога. - И всего, что найдётся на кухне!
Подойдя к трактирной стойке он небрежно выложил на неё две золотые монеты, и, окинув хозяйку заведения явно заинтересованным взглядом, что чуть дольше чем нужно задержался в положенных местах, продолжил:
- И, пожалуй, вели-ка, красотка, принести в мою комнату бочку, и нагреть горячей воды. Помыться с дороги не помешает.
- Кстати - вновь обернулся он к хозяйке заведения, после того как уже сделал несколько шагов к облюбованному им пустующему столику. - Вскоре сюда должны будут доставить вещи на имя Пабло Маркентьяни. Пусть грузчикам покажут комнату, в которой я остановился.

Жаль от разговора прервали, как будто в такой знойный день могут быть заботы. Удовлетворенно взглянув на четки, начинаю перебирать крупный бисер, это расслабляет. Преподобный не разочаровал, и сообщил действительно любопытную информацию. От его чуткого взгляда не укрылось мое ремесло, должно быть арбалет дает о себе знать, правда – все тайное становится явным… Интересно, как же мое оружие может послужить Епископу, жаль не удалось расспросить об этом поподробнее, и кем является его преосвященство Клавдий, видно важная фигура. Для чего ему может понадобиться наемник: охота на кабана, охрана или иные проблемы?

Покидать тень вишневого дерева не хотелось, но сорвав пару ягод, от которых лишь заболел живот, направился в сторону площади. Возможно, в центре удастся что-то узнать, да и пока, неплохо было бы найти работу на ближайшее время. Центральный готический собор был виден из любой точки города и служил хорошим ориентиром.
Вот, он предстал во всем великолепии – самое высокое и грандиозное сооружение, казалось, будто сама небесная твердь спустилась на землю, а перед ним раскинулась просторная площадь, на которой теснился люд. Прохожу мимо мясной лавки, от этого запаха приятная иллюзия, что чувствуешь себя сытнее, но потом понимаешь, что в животе по-прежнему пусто. Разношерстная публика лавочники, воришки, горожане, купцы, рыцари – все перемешалось. Вот какой-то странствующий рыцарь в лохмотьях, вот купец в роскошных шелках, а там богатый дворянин, кто-то окружен охраной, а кто-то обходится без нее. Цыгане, которые всегда умудряются проникнуть в город, куда их не пускают. Темные шатры работорговцев, прячущие живой товар, ведь подобное запрещено во всех честных христианских странах. Различные сектанты не зная границ подбегают к прохожим с фанатичными обвинениями и призывами раскаяться, будь то нищий или дворянин – они бесцеремонно хватают его за одежды, их проповедники кричат о смерти, о конце света, голые тела в белых балахонах старательно лупят себя плетками не оставляя живого места на спине. Глашатаи орут о грузчиках – что вызывает разочарование… Проповедники крестоносцев призывают на защиту Святой Земли. Паломники договариваются с моряками. Иностранцы с иноземными чудесами и скоморохи развлекают публику, мошенники играют в наперстки, грозные дикари и наемники толпятся вокруг палаток нанимателей. Вокруг стоит гул и суматоха.
Пробиваюсь к центру, где стоит унылый столб с записками, у которого столпились рабочие, охотники и просто зеваки, некоторые из них даже читать не умеют, а просто любуются картинками и печатями.

-Та-ак что тут у нас?

Закручивая ус, читаю содержимое. Графы Ольдорна не предпринимают карательных походов друг против друга, видимо корона сдерживает своих вассалов от открытых ссор, но, должников и врагов всегда хватает там, где вертятся крупные деньги. Мой взгляд привлекают монахи перед собором, надо будет выяснить у них о епископе. А после заглянуть к нанимателям.

Настроение ссылка
Теплое летнее солнышко лениво выползало из-за горизонта, дабы начать свой долгий путь по небосклону. Вся линия горизонта окрашивался чарующей палитрой огненных оттенков. А вдалеке, пока еще во власти ночного покрова спал Кранц. Однако жизнь в этом крупном торговом городе не замирала даже по ночам. Едва только успели первые лучи нового дня скользнуть по высоким крышам соборов, а жизнь в Кранце уже кипела. В порту уже трудились работяги, едва только просохшие и продравшие глаза после бурной ночи в ближайшей дешёвой харчевне. Погоняемые крепким портовым матом, они грузили торговые корабли, уходившие с причала, и разгружали те деревянные посудины, что прибыли вчера слишком поздно. Во всех постоялых дворах, от самых дешёвых до доступных только избранным, уже тоже никто не спал. На кухнях начинали готовить завтрак для постояльцев, а конюхи спешили напоить и накормить живность. По городу бегали разнорабочие, выполняя различные поручения. На рынке, в торговых переулках и многочисленных лавках Кранца тоже шла полномасштабная подготовка к встрече нового дня. И даже вечно хмурые и недовольные своей жизнью стражники уже производили смену на всех постах.
К моменту, когда солнечный свет уже полностью ответил улицы Кранца. Жизнь города кипела уже во всю, с каждой минутой лишь разгораясь и закипая. Перед многочисленными воротами, ведущими в город, уже порядком скопилось народу, ведь как ни крути, но ночью по приказу Короля все ворота наглухо закрываются. Торговые караваны, паломники, странствующие пилигримы, простые безродные путники и скучающие дворяне… Кого только не повстречаешь на дороге, ведущей в Кранц.

На дворе 7 июня 1372 года. Добро пожаловать в Кранц - один из крупных торговых городов на западе Ольдорна.


Максимилиан Гаррет

Хейшин `Фейслес` О`Каге

Кай Ладья

Анн Кайе

Дамьен фон Лорейд

Жак Пейре

Кейра Нуар

Данте явился так, как патрулировал ставшую крайне неспокойной Пьяченцу - в полной экипировке. Выражение его лица, тронутого вследствие бессонной ночи болезненной бледностью, было спокойным и исполненным достоинства, спина оставалась прямой, а плечи - гордо расправленными, хотя всё это давалось ему с большим трудом. Почти забытая боль от раны возвращалась, чтобы терзать и без того утомлённое тело, но Эстакадо не намеревался останавливаться из-за этих досадных препятствий. Впереди его ожидало самое значимое сражение, которому суждено положить конец противостоянию всех претендентов на графскую цепь. Ещё один рывок - и всё будет кончено.
Капитан городской стражи был сыт по горло разнообразными сюрпризами, а потому явился в сопровождении воинов. Его не заботило, будут ли такие приготовления выглядеть похожими на объявление войны. Он хотел лишь, чтобы в городе снова не случилось кровопролития. Хватит с Пьяченцы вчерашнего.
Данте наблюдал за собравшимися (и своими оппонентами в частности), подмечая детали. Это давалось его утомлённому разуму гораздо тяжелее, чем обычно, но были вещи, которые мог не заметить только слепой.
Недовольное цоканье, хитрые взгляды и слова старого лиса Сальваторе недвусмысленно намекали на две вещи:
1. Рассудочный подход Данте в отношении наветов следовало применять дальше - особенно в те моменты, когда наветы поступают на уважаемых жителей города от их политических противников и не подкреплены никакими доказательствами;
2. Возникшее осложнение пока ещё не слишком беспокоит Стефана. Это предполагает, что он недурственно подстраховался. К этому же вели имена оглашённых кандидатов в совет от дома Сальваторе: по логике, обе были странными и на первый взгляд не самыми удачными. Госпожа Дестефани (отчего-то Эстакадо не удивился её кандидатуре) имела ряд достоинств - это безусловно. Однако её заслуги перед городом, равно как и заслуги мальчишки Руссо, выглядели крайне сомнительными. Если Стефан Сальваторе выдвигает их, это неспроста. Кусочки мозаики начинали складываться в голове capitane, однако он пока не был уверен в правильности своих выводов. Он невольно улыбнулся, представляя, как всё это выглядит со стороны; наверняка безоружный поединок являет собой увлекательное зрелище.
Но вот интриган завершил свою речь, и слово взял Данте.
- Досточтимые жители славной Пьяченцы! - Эстакадо не повышал голоса, однако его спокойную речь было отчётливо слышно всем собравшимся. - Люди, которых я имею честь назвать кандидатами на место в совете, не нуждаются в представлении. Луиджи Сориа - достойный, твёрдый в своих убеждениях, рассудительный человек. Его верность городу неоспорима и непоколебима, в чём мог убедиться каждый. Его непредвзятость, честность и храбрость - то, что нужно Пьяченце. Людей определяют дела, а не слова; дела синьора Сориа не могут не вызывать уважения.
Отец Марко - истинный ревнитель веры и истовый слуга Господа; оказавшись в совете, он станет крепкой опорой для досточтимого отца Феликса. Вера, верность и честь - вот преподобный Марко и Луиджи Сориа могут привнести; и разве это не те три столпа, на которых зиждется благоденствие?

Поступавшие донесения обрисовали не самую приятную картину. Данте был уверен, что организатор потехи полагал своими действиями достичь следующих целей:
- выдворить главу семьи Эстакадо на улицы города при наличии реального риска нападения на фамильный особняк, а заодно – на менее защищённых членов семьи. Останься капитан со своими домочадцами, его репутация окажется непоправимо испорчена в глазах его собственных людей, солдат Сориа, помогающих первым с патрулированием, их господина, а заодно и всей Пьяченцы от мала до велика;
- смешать все планы Эстакадо, вынудив его переключить внимание исключительно на уличные беспорядки;
- ещё единожды попробовать физически устранить неугодного капитана городской стражи, раз уж не получилось вчера вечером.
Эстакадо скрипнул зубами, а затем криво ухмыльнулся. Тот, кто всё это затеял, всё ещё далёк от победы. Пусть пережить эту ночь будет непросто, Данте не намеревался сдаваться. Кто бы не реализовывал свою хитрую кампанию – Сальваторе или Джованни – просто так ему желаемое не получить. Скорее всего, город наводнил сброд по воле Матиаса – владельцу тратторий и потенциальному королю преступного мира несложно было организовать беспорядки. Если, конечно, эту скверную корону не носил Стефан Сальваторе, по поводу чего бравый капитан испытывал сильные сомнения.
Но медлить было нельзя. Стоило лейтенанту Джустиниани показаться во внутренних покоях особняка, от утомленного вида Данте Эстакадо не осталось и следа. Он поднялся со своего места с таким видом, будто имел полноценный отдых. Взгляд его был непреклонен и преисполнен решимости. Капитан Эстакадо вновь предстал непоколебимым воплощением правосудия Пьяченцы – неутомимым, неусыпно бдящим, рационально-холодным в своих суждениях. Если его воины сейчас сдерживают натиск всяческого отребья, расхаживающего по его родному городу, он встанет рядом с ними и никому не позволит усомниться ни в своих намерениях, ни в твёрдости убеждений. Но это не подразумевает отсутствия иных действий с его стороны. Он ответно поприветствовал Паоло и широко улыбнулся:
- Кроме твоего отца, лейтенант, я прочу в совет Луиджи Сориа. Он среди всех этих пройдох производит впечатление неглупого человека, действительно озабоченного судьбой нашей дорогой Пьяченцы. Я уже в курсе происходящего в городе, но оценю обстановку лично.
Данте принял решение, и теперь только надо было завершить последние приготовления. Пока ожидался врач, Эстакадо написал несколько писем (не без помощи Челесте по части копирования некоторых фрагментов текста), адресованных тем, кому сбежавший Колонна был вместо кости поперёк горла, а также к законным властям городов, через которые мог пролегать путь мерзавца. Идея капитана была такова: семеро хорошо вооружённых посланников, среди которых будет переодетая в мужское платье Челесте, отправятся, аккуратно следуя поначалу вместе, а затем разделяясь на определённом расстоянии от города, чтобы доставить вести. Таким образом Данте мог убить двух зайцев одним выстрелом: оповестить тех, кому надлежало быть оповещённым, а заодно услать из дома младшую сестру в сопровождении одного из лучших солдат дома. Разве кто-то мог представить себе Челесте Эстакадо, сменившую платье на панцирь и походную одежду – мужскую походную одежду? А Орфео разве видит кто-нибудь в качестве дипломата? Орфео Эстакадо, влюблённого в науку мечтателя, многие воспринимали тенью Данте, обаятельным чудаком, сидевшим над книгами. Но Данте знал брата лучше, чем кто-либо, и в выборе своём не сомневался. Младшему Эстакадо достанется отправиться с Паоло к Марко Джустиниани и говорить с ним от имени главы семьи Эстакадо. Это же поручение убережёт его от клинка и яда в погрязшем в кровопролитии городе. Главное, чтоб Орфео оказался за городской стеной.
Данте объяснил сестре и брату, что от них требуется, выбрал из числа своих людей шестерых посланцев, проинструктировал их, вручил письма им и Челесте, строго наказал слугам не покидать дома, а после со спокойной совестью уселся ожидать доктора. Впрочем, после того, как врач закончил с обработкой раны и получил заслуженные деньги (и некоторую добавку за могильное молчание), капитан городской стражи (не без помощи со стороны Паоло) облачился в миланский доспех (благо, арсенал семейства Эстакадо был весьма впечатляющим). Когда все участники авантюры были надлежащим образом снаряжены, Данте скомандовал на выход. По пути он отдал некоторые распоряжения остающимся в особняке солдатам; капитан Эстакадо в своей броне был самой привлекающей внимание фигурой, но и это тоже было частью плана. Обе группы – Орфео в тандеме с Паоло и семеро посланцев, среди коих были Челесте и её телохранитель – покинули особняк тайно, с максимальными предосторожностями. Первыми ускользнули Паоло и Орфео; следом город покинул, разбившись надвое, отряд Челесте, чтобы за несколько десятков миль от Пьяченцы рассыпаться веером отравленных стрел. Сам же глава семьи в сопровождении двух воинов примкнул к одному из отрядов стражи. Данте собирался провести эту ночь бок о бок с патрулировавшими ставшие небезопасным улицы. Так он и поднимет дух своих людей, и сможет скорее взять под контроль ситуацию в городке, если что-то пойдёт не так. А заодно лично переговорит с Сориа.

Данте покачал головой. Брак сестры не виделся ему способом решения проблемы; по своей сути это была долговременная затея, а действовать нужно было сейчас. У Эстакадо было слишком мало времени для того, чтобы предпринять какие-то шаги ради склонения чаши весов в свою пользу. Откровенно говоря, в похожем положении были и другие претенденты на графскую цепь. Отличие состояло лишь в предварительных итогах их действий. Капитан внимательно выслушал Челесте и ещё какое-то время молчал, обдумывая сказанное ею. Он бережно сжал пальцы девушки в своей ладони и покачал головой:
- Не волнуйся, милая сестрица. Ты сделала всё, что могла сделать. Не твоя вина в том, что этот дом закрыт для нас. Мне достаточно, что ты смогла вернуться невредимой. Отложим пока решение о твоём замужестве. Я вижу, что этот разговор очень огорчает тебя. К тому же, сейчас он совершенно бесполезен. Завтра, когда станет более-менее ясна расстановка сил, мы вернёмся к этой теме, но не раньше. У тебя был тяжёлый день, и тебе следует отдохнуть. Я хочу, чтобы ты и Орфео не покидали дом; я не настолько провалился сегодня, чтобы списать меня со счетов, а потому я не исключаю, что на нас могут напасть. Я недостаточно хорошо чувствую себя для того, чтобы самому куда-то отправиться, но это не означает, что я буду сидеть, сложа руки. Доминико Колонна в спешке покинул город, скрываясь от правосудия, но я сделаю всё, чтобы он не остался безнаказанным. Он должен заплатить за то, что сделал с нашей Пьяченцей. Полагаю, он ушёл с достаточным числом хорошо подготовленных людей, которые смогут защитить его. В виду предполагаемого нападения я не рискну отправиться наших солдат для преследования. Страже же его личная охрана наверняка не по зубам. У меня есть несколько пойманных преступников, но уж их-то рассматривать в качестве исполнителей такого дела просто смешно. Я напишу несколько писем, чтобы оповестить власти городов, которые почти наверняка будут лежать на его пути из Пьяченцы, а также тем, кому он крайне неугоден. Эти послания доставят наши люди.
Данте поморщился и невольно прикрыл ладонью бок; кровавое пятно на одежде оставалось прежнего размера, но рана напоминала о себе болью.

Предупреждение: в посте содержатся сцены насилия и жестокости. Не рекомендуется к прочтению слабонервными личностями.

- Я польщен, что меня будет сопровождать лучший чародей одной из школ. Право, это уже большая честь. Полагаю, мне придется нанять роскошный паланкин, чтобы соответствовать ожиданиям. – Пошутил инквизитор и выжидающе склонил голову, задумавшись над предложением. – Я не сделал ничего особенного, но если вы настаиваете, отказаться не смею, ваше высочество.
- Мы подарить светлейшему свою карету, много золота и свой перстень защиты, - эти слова вызвали всеобщее благоговейное «Ах», но никто ничего не возразил против.
Даже Габриэль округлил глаза. От капитана он слышал, что халиф имеет волшебное кольцо, способное отражать магические атаки, но никак не мог представить, что когда-нибудь сам получит такое.
Приблизившись и почтительно встав на колено, инквизитор принял этот щедрый дар и еще раз поклонился:
- Благодарю вас. Это великая честь. Я надеюсь, что оправдаю ваши ожидания и найду способ укрепить границы. Долгих лет вам, владыка.
После чего медленно поднялся и вышел из приемной, оставляя за собой удивленные и радостные шепотки. Скосив взгляд на спутника, инквизитор позволил себе удивленную улыбку только когда они уже прилично отошли от покоев.
- Поразительно. Это, Единый храни, просто невероятно, Андрэ! Орион взорвется от зависти.
Инквизитор зашелся веселым смехом и покачал волшебное кольцо на ладони. Оно переливалось золотом и серебром, свитыми в спиральный узор по всему ободку, а на печатке сверкал безупречный овальный бриллиант с множеством граней. Не вполне мужской атрибут, но кого это волновало, если магия ощущалась даже при простом прикосновении к нему?

Убийца же уже начал слегка почёсываться, что было неизбежно для человека выпившего зелье без необходимости.
- Рад за тебя, - вполне искренно произнёс он, - нам нужно в северное крыло. Там халиф выделил чудо-лекарю комнату. Проклятье как же он меня бесит, - фыркнул Андрэ, снова начав почёсываться.
- Удивлен. Разве ты не сам вызвался в его компанию? И прости, я не подумал взять нейтрализатор с собой.
Инквизитор явно иронизировал, хоть и сочувствовал полуэльфу. Тем не менее, мир постепенно приобретал все более яркие краски. Теперь Габриэль шагал весьма навеселе, оглядывая дворец с живыми интересом и провожая встречных красоток долгим заигрывающим взглядом.

- Знаешь, моё мнение никто не спрашивал в этот раз. Они вообще что-то все переполошились из-за тебя и этой девушки паладина. – убийца рассуждал сравнительно тихим голосом, а после скинул свой капюшон, демонстрируя всем свои эльфийские уши.
Это мгновенно повысило всеобщий интерес к их персонам.
- Они прекрасны как райские цветы из сказок наших наставников, но столь же ядовиты сколь и дьяволицы. – сделал свои выводы Андрэ, а после поравнялся с инквизитором, который был выше его чуть ли не на голову, - Так ты отправишься на север вместе с той падшей кралей?

- Не говори о ней так. – Голос мужчины прозвучал необычно резко. – Да, это наша миссия и я надеюсь найти в ней ответы на некоторые личные вопросы.
- Прости, - подал голос полуэльф. – Она кинула иглу в печать Ориона, чтобы та ударила по ней, вот я и подумал, что она влюбилась. Я не знал, что ты так же не равнодушен к ней, впрочем, - убийца тут же оживился, - ты только посмотри на тех двух кошечек, может, соблазнишь, ты же у нас теперь должен быть мастером по этой части.
Хохотнув Келеборн направился к девушкам, строя из себя само очарование.

- Пожалуй, в этот раз без меня, Андрэ, я должен проведать Лорану. Однако… мы остановились в Огненной Пляске, если хочешь, можешь заглянуть к нам с… гостями.
Подмигнув ассасину, инквизитор отправился в северное крыло, улыбаясь и думая о будущем. Мир вокруг играл яркими красками, и в сердце Габриэля было крайне солнечно. Он строил иллюзии будущего путешествия, мечтал об исцелении Лораны, об изгнании из себя демона и совместном путешествии. Интересно, какой была эта загадочная чародейка, что сама вызвалась проводить его? Может быть, она слышала про инквизитора что-то? Вероятно хорошее, раз решилась. Быть такого сана и…
Мысли мужчины внезапно прервал возглас:
- Отпусти! Отпусти меня чудовище! – крик раздался сравнительно внезапно.
- Ну что ты Лора, или ты забыла, кому ты принадлежишь? Удивительно, но твоё тело помнит, оно даже двигается точно в такт с моим, - Послышался хохот и звук ударов.
К сожалению, строение дворца множило эхо и не давало с точностью определить место, откуда доносятся звуки.
- Нет! Нет, отпусти меня!
- Смотри-ка, я так давно не трахал тебя, но в тебе сравнительно свободно, с кем ты спала шлюха? Хотя, можешь не говорить, я и так знаю, он нарушил свой обет я прав? – ещё один довольно громкий удар.- Говори, сейчас же!
- Нет! Габриэль не прикасался ко мне!
- Вот как, тогда почему мне так легко входить в тебя? Я столько раз спал с тобой Лорана, что досконально изучил каждый сантиметр твоего тела.

Проходивший мимо вельможа в ужасе отшатнулся от превратившегося в смазанное пятно инквизитора. Три двери практически одновременно распахнулись, а четвертая была вышиблена подкованным сапогом, едва не слетая с петель. Вокруг возникшего в проеме Габриэля виднелась жуткая смешанная аура. Желтое сияние, хлопьями опадавшее вниз, пронизали пурпурные прожилки, которые наверняка были следствием горящих желтым пламенем глаз, что оглядывали теперь эту мерзкую сцену.
Зрелище было весьма живописным. Могучая фигура Ориона, играя мускулатурой, с лёгкостью обездвижила и прижала бедную девушку к постели. При всём своём желании убийца ничего не могла противопоставить ему. Ей приходилось мириться с участью игрушки паладина. На глазах у Лораны, были слёзы, а на теле следы от многочисленных мощных ударов. Видимо убийца пыталась сопротивляться, но ей это не сильно помогло.
Впрочем, распахнувшаяся дверь не заставила паладина остановиться, более того он отнёсся к этому со смехом.
- О, инквизитор, не желаешь присоединиться, - злорадно начал Орион, - ой, подожди, я совсем забыл, тебе же нельзя прикасаться к ней, что же подожди немного, пока я закончу играть, и сможешь забрать свою спутницу!
- Габриэль, - дрожащим голосом произнесла Лорана и тут же отвернулась к окну.

Ощущение радости медленно застыло и испарилось, падая куда-то вниз живота и растекаясь по телу отвратительным липким холодом, заполняющим все существо.
В следующую секунду в изумленного паладина врезался мерцающий шар света, вспыхнувший солнечным сиянием и отбросивший ублюдка в стену, как не так давно отбросило Лорану. Он попытался было подняться и сгруппироваться, но тут же получил мощнейший удар в челюсть, усиленный латной перчаткой. Очевидно, что Орион даже подумать не мог, что Габриэлю хватит наглости в действительности напасть на него и жестоко в этом ошибся.
Удар магии света врезался в инквизитора и тут же рассыпался об мерцающую иллюзию огромного бриллианта, закрывшего мужчину собой.
- Решил поиграть в мага? Позволь помочь! Куайнте теттилор!
Замыкающая руна прошлась между пальцами инквизитора и он, схватив паладина за горло, резко выбросил ладонь к его лицу, выпуская ужасный поток силы и наслаждаясь диким воплем Ориона, чьи глаза сначала расплавились, потом испарились и, наконец, иссохли совершенно, оставляя выжженные глазницы и ожог на половину лица. Следом воспламенились и волосы, вспыхивая словно факел, однако Габриэль еще не закончил.
Адамантовая дубинка, изъятая из вещей магистра, с силой врезалась в коленную чашечку обнаженного насильника, после чего раздался еще один вопль и омерзительный хруст. Та же участь постигла тянущуюся к Габриэлу кисть, на вторую же он попросту наступил подбитым сталью каблуком. Удары посыпались на Ориона один за другим, проводя с собой всю бешеную ярость, которая накопилась в инквизиторе за эти два дня.
Он едва не убил его, но остановился, глядя на хрипящий кусок мяса. Остался последний штрих. Двуручный клинок паладина, стоящий у кровати тут же оказался в руках инквизитора. Великолепное оружие с пилообразным лезвием фламберга, которое оставляло воистину ужасающие раны. На лице Габриэля возникла жуткая улыбка.
Он аккуратно "надпилил" пах воющего ублюдка с двух сторон, а потом вонзил острие ему между ног, навсегда лишая его одного важного органа. Второе выжигание досталось именно этому месту. Габриэль вовсе не желал, чтобы его жертва умерла от потери крови. Опустившись на корточки рядом с ним, он вкрадчиво прошептал:
- Познай всю боль, которую ты принес ей, мерзость. И помни, что наша следующая встреча может стать для тебя последней.
Поднявшись, мужчина стремительно приблизился к Лоране со страданием на лице бережно ощупывая её тело и тут же лихорадочно роясь в сумке в поиске регенерирующего зелья. Он приговаривал, постоянно повторяясь, словно бы его заклинило от шока:
- Все будет хорошо, девочка моя, все будет хорошо. Сейчас-сейчас. Все будет в порядке.

Зверь ворочался и недовольно порыкивал в тисках стальной воли упырицы, не смотря на запах крови, что упорно щекотал чувствительные ноздри. Чуть прищурив глаза, Бьянка внимательно наблюдала за происходящим от начала и до конца. Одновременно ужасаясь и восхищаясь архиепископом, она чуть искривила бледные губы в кривой усмешке, удерживая на лице маску спокойствия и внимания. Хотя мысленно просто аплодировала тонкой игре высокопоставленного священника на настроениях толпы.
Дрожь предвкушения незаметно прокатилась по мертвой плоти-скоро будет много крови и много драки. Как там говорил Отец, "Viva la Sabbat!"? О, да, во славу Меча Каина... И Сторожей, конечно же. Или наоборот-какая разница. Владыки Теней и Шабаш неразделимы. Как можно отделить сердце от тела, и желать, чтобы тело жило дальше?
Кровавый финал "романтической" истории несколько отвлек Бьянку от размышлений, и Ласомбра удовлетворенно кивнула - что ж, это ничтожество, возможно, выиграл для себя еще пару дней. Хотя для него, пожалуй, было бы лучше стать сегодня пищей для архиепископа. Неужели он полагает, что ему простят этот проступок? Хотя судьба лопатоголового перестала волновать ее, как только Его Высокопреподобие "пригласил к столу" своих подданных.
Тонкие ноздри хищно раздулись, вдыхая запах ужаса и безысходности, и хищный оскал слегка исказил красивое бледное лицо. Изящная рука без труда вздернула на ноги выбранную жертву и меж приоткрытых губ мелькнули острые белые иглы клыков. Это было последнее, что увидел этот несчастный смертный в своей жизни. Хотя, почему несчастный? Его смерть была куда приятнее, чем могла бы быть. Так что пусть будет благодарен, что Бьянке сейчас не до развлечений.
Облизнувшись, и аккуратно вытерев уголки рта мизинцем, девушка одной из первых вернулась в зал, пред ясные очи архиепископа, словно предчувствовала что-то. И надо же, предчувствие ее не обмануло - Его Высокопреподобие назвал имена тех, кому поручалось стать авангардом Меча Каина, и среди иных прозвучало и ее имя, дарованное Отцом. Не медля девушка чуть заметно кивнула родичу по крови и плавно скользнула вперед, склоняясь перед Архиепископом в почтительном поклоне. Принеся присягу, девушка выровнялась и отошла в сторону уже в окружении своих новых братьев.
Возможно, в других обстоятельствах Бьянку разозлило бы то, что Герцогом стаи был назван не один из Сторожей, но выдержки ей хватило не показать недоумения и недовольства-в конце концов, она город знает еще не настолько, чтобы уверено вести за собой стаю. А там время покажет.
Янтарные очи Ласомбра чуть прищурились, но тем не менее, заговорить первым она предоставила либо Герцогу, либо Ведьмаку. Замерев невозмутимой статуей, сложив руки на груди, она обвела глазами мужчин, и бледные губы дрогнули в слабом подобии улыбки-Бьянка была удовлетворена увиденным.

К вящему удовольствию Данте, его появление не наделало особого шума. Он понимал, что те, кому нужно было заметить определённые вещи, их, скорее всего, заметили, но воспринимал такой поворот событий аки неизбежное зло. Капитан городской стражи слушал менестрелей (благо, деяния Чезаре Борджиа стоило того, чтобы быть воспетыми) и посматривал вокруг, ни на ком не задерживая взгляда дольше, чем требовали правила приличия, но всё замечая. Иногда мелкие, на первый взгляд ничего не значащие жесты и невзначай брошенные фразы играют ключевую роль; трудность лишь в том, чтобы в окружающем хаосе и гомоне светских разговоров не потерять эти крошечные золотые крупицы.
Как-то мимолётно глава дома Эстакадо отметил, что вечер памяти Бернардо Фаррадечи может послужить точкой поворота в тяжбе четырёх аристократических семей. Вся знать города собралась здесь, но ведь не только она! Слуги, музыканты - их тоже немало. Столь великое количество людей в одном здании может послужить для замыслившего недоброе не худшим прикрытием, чем полное отсутствие свидетелей. Интересно, будут ли сегодня вечером отравленные? Если кто-то падёт жертвой коварного яда и не менее коварного отравителя, сие можно будет счесть виртуозным трюком. Убийство, совершённое у всех на виду, частично застраховано от быстрого определения виновника, но имеет шанс затащить в жернова правосудия тех, кто имел несчастье просто оказаться рядом. Завистливая дама, отвергнутый любовник, подкупленный слуга, замаскированный убийца - вот далеко неполный список тех, кто будет конкурировать за место в застенках с политическими соперниками жертвы отравления.
Мужчина мысленно пожал плечами и перевёл своё внимание на говорящих свои короткие речи Дестефани и Фаррадечи.
Эстакадо вслушивался в изобилующую запинками речь Бальдассаре, явно не привычного произносить публичные речи, и был несколько удивлён, имея на то свои причины. Слишком уж контрастировал утренний вид Фаррадечи с его нынешним скорбным и даже каким-то испуганным лицом. Неужто он так хорош в искусстве перевоплощения?
Получатели: Данте Эстакадо, Челесте Эстакадо.
Со скорбящего родственника усопшего капитан перевёл взгляд на куда-то спешащего Матиаса. Любопытно, куда же он торопится, оставив в одиночестве супругу посреди пира? Оба выглядели такими растерянными, что не любопытствовать о сопернике было просто невозможно.
Данте перевёл взор на де Боно и Сальваторе, которые, как могло почудиться, увлечены беседой, и с трудом удержался от улыбки. Право, слишком велика была разница в интеллектуальном развитии этих двоих, чтобы второй мог быть в полной мере доволен компанией первого. Бедняжка Мария, сменившая доспех на платье, так и вовсе смотрелась нелепо рядом с утончённой Эстеллой. Вид у юной воительницы был почти несчастный, и смотреть на эту сцену без жалости было едва ли возможно. Эстакадо исподтишка ещё посмотрел по сторонам, отметив, как Стефан поспешил утешить оставшуюся в гордом одиночестве Беатрис Джованни. Старый лис в своём репертуаре, что уж там.
Данте бы ещё довольно долго задумчиво вертел в руках бокал вина и незаметно присматривался к окружающим, если бы Магдалена де Дестефани зачем-то не позвала его.

Получатели: Данте Эстакадо, Челесте Эстакадо.

К вести о кончине графа Росси, равно как к последовавшему за ней явлению гонца от герцога Сфорца Данте Эстакадо, капитан городской стражи, отнёсся на удивление философски. Рассуждая здраво, он видел возможность получить для своего дома и власть, и более высокое положение в обществе. Что уж говорить, его нелишённое честолюбия сердце услаждалось мыслью о графском титуле. Но, государи мои, какой молодой и амбициозный мужчина из дворянского рода, окажись он на месте Данте, не испытывал бы подобного предвкушения? Разве нашёлся бы тот, кто не пожелал сделаться всенепременно владыкою Пьяченцы?
Но Эстакадо был не только амбициозен, но довольно сообразителен и осторожен. Зная по пребыванию в городском совете глав семей Фаррадечи, Сальваторе и Джованни, он не смел недооценивать их. Все эти мужчины, оказавшиеся в том же положении, что и доблестный капитан стражей порядка, точно так же видели себя с графской цепью на шее. Каждый из них был сильным и умным противником, готовым для достижения если не на всё, то почти на всё. Это, в свою очередь, исключало возможность сговора противоборствующих сторон, но делало бой (именно бой - Данте предпочитал называть вещи своими именами) совершенно непредсказуемым.
Мужчина не видел смысла бросаться в этот омут, очертя голову. Сначала стоило присмотреться к достопочтенным донам и попытаться понять, какие думы вертятся в их головах и какого подвоха можно ожидать от них. Впрочем, занимаясь такого рода подготовкой, не следовало забывать и о порядке в своём собственном угодье. Хоть городская стража при Данте Эстакадо вела вполне прилично и дисциплинировано, следовало быть внимательнее к молодцам, поскольку от их добросовестности будет зависеть и репутация того, кто ими командует. К примеру, совершенно уместным было бы в течение месяца изловить иного известного душегуба (но только после того, как негодяй послужит прикрытием для гамбита в игре). Словом, стоило для начала озаботиться своим добрым именем да базой для будущего противостояния, и только при случае - о том, чтобы очернить конкурентов.
Но сначала - новости. Куда стекаются все вести, ежели не в траттории? Воистину, в бордель!
Однако за окном был полдень, а после обеда у капитана городской стражи имелись кое-какие неотложные дела.
- И что ты думаешь, сестрица, о наших конкурентах? - проговорил Данте, обращаясь к Челесте, сидевшей напротив за обеденным столом. Свою сестру мужчина считал особой неглупой, уважал и не считал зазорным интересоваться её мнением.

*Долг чести, сердца и дружбы...*
ссылка
Верене... о Верене... тебе станет лучше... у нас получается...
Почти каждый день граф Ди Альри был в палате, где лежала Верене. Орландо сердечно благодарил понимание местных врачей за то что ему позволяли оставаться с Верене. И это время он использовал с предельной пользой. После каждого совместного действия, по возвращении Верене к ее целостному состоянию, Орландо был вынужден день отдыхать и обдумывать следующие шаги в этом трудном, но крайне важном деле. Важном уже для него самого, а не только для высших сил.
Постепенно Орландо, да и врачи, видели что Верене приходит в себя. Даже Доктор Гринвуд удивлялась тому что происходило. После первых нескольких походов туда, где Орландо стал проводником для Верене, наконец-то стали двигаться ее пальцы. Тогда то даже сама Верене потеряла свои первые сомнения и стала больше помогать, уже веря что действительно сможет вернуться...
Прошел трудный для них обоих, Орландо и Верене, месяц. И наконец-то, девушка впервые открыла глаза, а затем и впервые вновь заговорила. Когда она открыла глаза, рядом с ее кроватью сидел граф Ди Альри, держал ее за руку и смотрел на нее так, словно готов был расплакаться от радости, хотя и сдерживал эти капельки как умел. Он радостно поприветствовал ее возвращение и отпустил ее руку, оставляя Верене на попечение доктора Гринвуда. Порою, проводя беседы с доктором Гринвудом, допытывающейся как так получилось, Орландо утаивал правду, стараясь использовать известные ему познания о теле человека и душе в разговоре. В таких беседах, Орландо с доктором обсуждал какие лекарства применяются для лечения Верене, уточнял как они могут повлиять на девушку, а так же настоял, при одной из встреч с Дэ Ре, что питание Верене, уже после того как она пришла в себя, будет определять Орландо. А так как он понимал что поможет естественно восстановить функции тела Верене, и старался комплексно ей помочь. Да и знал что некоторая пища вредит тем процессам тела, которые как раз и могли бы поставить девушку на ноги чуть быстрее. И так и получилось. Верене питалась только плодами и водой, которые разрешал Орландо. Благо в их вариациях был выбор. Посему уже скоро, Верене смогла двигаться сама.
Специалисты по реабилитации принялись за уже способную стоять Верене. Они выхаживали ее со всем своим профессионализмом и теперь Орландо уже больше проведывал девушку и рассказывал ей новости, отвечал на ее вопросы. Орландо предупредил девушку что теперь он сможет чуть реже ее навещать и вызнает у графа Дэ Ре ее дальнейшую судьбу. И именно это и обсуждал Ди Альри со своим другом, хозяином Моргота.
Порою Ди Альри встречал будущую невестку Дэ Ре, леди Жюльетт Сориньян, особенно когда та приходила проведать своего суженого. Орландо лишь почтительно приветствовал ее и не задавал о ней никаких вопросов. Но девушке то и дело, казалось, что за этим пронизывающим взглядом прячется понимание того, кто же такая на самом деле Жюльетт.
В один из дней, обсуждая будущее Верене, сидя в кабинете Дэ Ре, за чашечкой ароматного травяного настоя, друг хозяина Моргота, Орландо, принял просьбу Дэ Ре, обсудив тонкости, суть и возможные трудности и варианты решения...
- Ты знаешь, друг мой, что с радостью помогу там, где способен помочь. Ты ведь о Верене. И возможно... о тех странных оборотнях и их скрытом от нашего взора хозяине. - высказал свои мысли Орландо, отпив из своей керамической чаши и положив ее на причитающееся блюдце. - Верене, как известно из докладов, уже почти что в норме, не считая остаточной слабости. - замолк, обдумывая что же сказать графу о узнанном за это время собственного периодического расследования, - В одном нет сомнений. Скорее лишь озвучу твои собственные наблюдения, но смерть леди Жанны, нападение оборотней, другие события о которых поступают доклады, имеют взаимосвязь и сходятся на тебе, друг мой, Жиль. Причины же пока трудно выяснить...
- Да... позволь узнать, когда вы с леди Жюльетт планируете скрепить свадьбой ваши узы? - слегка улыбчиво произнес Орландо, сидя в предложенном ранее Жилем кресле, - Но извини что спросил, перейдем же к сути одолжения...

Бывшая монахиня снова видела фантастический сон. Был ли тому причиной кулон, оставшийся на шее у Хельги, общее нервное напряжение, охватившее её в эти неспокойные, полные дурных предвестий дни, или же злое колдовство её таинственного оппонента? Вряд ли существовал ответ на сей вопрос, а если и существовал, то попытка получить его этой ночью однозначно была провалена.
Стоило прокурору смежить веки, как дрёма липкой патокой окутала её, возвращая ровно в тот миг сновидения, из которого её вырвал не то крик, не то стук в дверь прошлой злокозненной ночью. Из тьмы возник яркий и горячий поток света, опаливший девушку и её скакуна; он слепил глаза и сжигал лёгкие, врываясь фон Веттин в грудь через распахнутые в крике уста. Казалось, по негласным правилам сновидения этот ужас должен был непременно прерваться пробуждением, но девушка не могла проснуться. Не понимая, сидит она в седле или давно лежит на земле, разваливаясь на обгоревшие куски, не различая рёва взорвавшегося светила и собственного голоса, все свои устремления Хельга облекла одной-единственной фразой – «Пусть это закончится!»
Пусть это закончится!
Когда силы её были на исходе, когда не оставалось ни слёз, ни надежды, всё завершилось столь же внезапно, как началось. Пламя погасло, свет неспешно померк, вырисовывая силуэты фантастических зданий, переплетавшихся меж собою как корни растений в старом лесу или водоросли на дне морском. Узкие путаные улицы ручейками разбегались между этими поразительными домами, создавая странные визуальные эффекты: глядя на них, фон Веттин готова была поклясться, что подобного рода искривления в нормальном, привычном ей мире существовать не могут. Однако не успела она как следует освоиться, как конь, уставший, видимо, стоять на месте, вновь рванул вперёд. Животное неслось так стремительно, что Хельга едва держалась в седле. Она постоянно пригибалась к самой спине лошади, поскольку из-за извращенной геометрии этого места ей чудилось, будто она вот-вот врежется головой в низкую арку или перекрытие моста. Рискнув снова открыть глаза, прокурор пришла в ещё больший ужас: земля под копытами скакуна начала трескаться и осыпаться. Тот громко заржал, взбрыкнул… и провалился вниз вместе с всадницей.
Кувыркаясь в полёте, девушка успела заметить стоящее над бездной человекообразное создание, кутавшееся в плащ, что соткан был, казалось, из самой ночи.
Не долетев до дна провала, фон Веттин очнулась и теперь неверяще оглядывала свою спальню. За окном начинало светать, и серое холодное утро робко заглянуло в комнату, похожее на незваного гостя. Переведя дух и убедившись, что кровать, в отличие от мостовой в проклятом городишке, никуда не рухнет, Хельга спустила ноги на пол, а потом вполне уверенно встала. Первым делом она бросилась к чёрной книге. Открыв её, под своим посланием она обнаружила вязь уже знакомого почерка. Не было сомнений, что эти красные буквы выводил тот, чьей рукой было написано вчерашнее письмо.
"Я очень рад, что Вы так скоро изволили ответить мне, дражайшая Хельга. В Вашей сообразительности я не смел сомневаться, но Вы превзошли все мои самые смелые чаянья. Как же хорошо иметь в собеседниках особу догадливую и эрудированную!
Но продолжу своё послание по ходу интересующих Вас вопросов. Увы, я не вижу смысла сообщать своё имя, дорогая маркграфиня. Дело тут отнюдь не в трусости, но в том диссонансе, который я испытываю всякий раз, когда заговаривают об именах. Что такое имя? Разве имена отражают суть явлений? К примеру, фиалка называется фиалкой, а камень – камнем. Но Вы, если бы никогда прежде не видели ни первого, ни второго, по наименованию определили бы запах фиалки, узнали бы её цвет? Или, быть может, по нему вы почувствовали б твёрдость и шероховатость булыжника? Нет, поскольку название всегда оторвано от предмета, которому бывает присвоено. Что с того, если бы меня, скажем, звали бы Роджером или Марселем? Помогло бы это Вам в Ваших изысканиях? Я опасаюсь, что ни в коем случае. Как не назови меня, имя не охарактеризует моей сути. У меня сотни наименований, сотни - какой в них прок? Но для того, чтобы Вы могли хоть как-то обращаться ко мне, я назовусь Хельмутом. Так Вам будет удобнее, моя драгоценнейшая собеседница?
Для меня очень огорчительно узнавать, что моё маленькое представление не развлекло Вас. Для того, чтобы отвлечь Вас от серых рабочих будней, я старательно разыграл пьесу. В следующий раз актёрский состав будет куда интереснее, и я надеюсь, что постановка больше придётся Вам по вкусу.
Тем паче, мне странно читать Ваши обвинения: для того, чтобы чтить законы человеческие или божьи, надо быть человеком. Но что, если я не причисляю себя в ряды прямоходящих безволосых приматов? Как же жить мне по законам, что противны моему виду? Не является ли сие надругательством антигуманным и в высшей степени несправедливым? Скажите, сударыня, можно ли требовать от волка не задирать овцу или от орла – не летать по небу? Нет, нет, ещё раз нет: это противоестественно их природе. Так и я не могу существовать по правилам, что идут супротив самой моей сути.
Цель же моего к Вам интереса очевидна. Но, ежели хотите, я увижусь с Вами в означенном месте в означенное время - но не для покаяния и уж точно не для того, чтоб сдаться в руки вершащим суд человечий. Мне куда желаннее и интереснее увидеть Вас в порыве праведного гнева.
С уважением, Ваш друг".

Саунд: ссылка

Дни текли за днями, а Жанна, вернее теперь Жюльетт Сориньян, все больше привыкала к новому телу. Столь неуклюжее, столь деревянное в начале, ныне, стараниями Жиля, оно обретало привычную ловкость и плавность движений. Окружающие лишь радовались, видя, как хорошеет герцог рядом со своей невестой, как ставшая привычной печать безысходности покидает его чело, стоит рядом показаться будущей хозяйке замка.
Душа девушки пела, ведь теперь она могла не только смотреть на возлюбленного и беседовать с ним, но касаться его, перебирать его волосы, чувствовать его горячее дыхание... Она жила, она летела, она горела: ведь большинство мужчин только болтает о том, что пойдет за возлюбленной за грань смерти и дальше; а Жиль, ее Жиль сделал это. Он вернул ее из мира теней под свет солнца, и теперь она будет рядом с ним всегда, в вечности и за ее пределами.
Старый капитан Огюст Берналь, инструктор учебного плаца, широко улыбался в седые усы, смотря, как молодой господин приобнимает свою невесту, помогая ей лучше прицелиться, как он радуется вместе с ней любому попаданию, как, в конце концов, думая, что отставник не видит, он целует свою даму. В бою на клинках герцог тренировал баронессу лично, и смотревший за этим Берналь спустя пару дней даже подумал, как похожи движения молодой невесты герцога и безвременно почившей девицы Жанны, но потом отогнал от себя эти мысли, хотя они и не давали ему покоя: у почившей святой была весьма неординарная техника, и он впервые видел еще кого-то с абсолютно такими же ухватками. Совсем старый, наверно, стал, - думал ветеран, - вижу мистику там, где ее и быть не может.
Но не только в тренировках проводила свои дни Жюльетт Сориньян: она присутствовала и на воинских советах, и на переговорах с поставщиками, с морготскими чиновниками, с ходатаями к герцогу. Скромная, немного зажатая девушка всегда сидела чуть в уголке, словно губка впитывая в себя информацию, учась всему, что должна знать будущая хозяйка Машекуля. Изредка она вставляла тихие комментарии или задавала вопросы, и вскоре многие заметили, как хорошо невеста герцога разбирается в военном деле: достойная будет герцогиня де Рэ, что уж говорить, Жилю действительно повезло с парой.
Но все это нужно было Жанне не только ради дела: это была возможность больше времени проводить рядом с милым, смотреть, как он склоняется над картами, как он морщится, слыша цены поставщиков, как он задумчиво стучит по подлокотнику кресла, слушая очередного просителя... Жанна, а вернее, теперь и отныне Жюльетт не отрывала глаз от своего рыцаря, любуясь каждой его черточкой лица, каждым его жестом, каждым поворотом головы... Рядом, он рядом. Теперь они вместе, теперь и навсегда.

А ночи... Строгие законы не позволяли жениху и невесте делить постель до свадьбы, но Жанне было на это наплевать: каждую ночь тайно она пробиралась в покои хозяина своего сердца, чтобы заснуть, наконец, на его плече. И каждое утро она покидала их, растворяясь, словно призрак, в предрассветной дымке, чтобы за утренней трапезой снова увидеть своего Жиля и спросить, как прошла его ночь. Машекуль, как и всякий старый замок, изобилевал тайными ходами, и никто не знал об их тайных встречах, а она наконец-то свободно могла наслаждаться близостью своей любви.
Но не все было столь безоблачно: было то, вернее, та, что отравляла ей жизнь хуже самого горького яда, та, кого Жанна ненавидила со всей страстью и пылом, кто была хуже любого абиссарийца. Изабель де ла Круа, инквизитор. Убийца. Та тварь, что сожгла ее. То отродье, что до сих пор крутится в замке выглядывая, вынюхивая, наверняка ища пути к ее Жилю. Всепрощение, оно, конечно, добродетель, но к дьяволу такую добродетель, когда речь идет о такой ядовитой змее.
Как бы Жанна хотела видеть своими глазами, как эта очаровательная блондинка сама горит на костре, как голодное пламя сжирает ее волосы, как от жара лопается ее кожа, слышать, как она кричит сорванным от воплей голосом, как она молит о пощаде... Но, увы, инквизитор не та персона, с кем можно разделаться в открытую. Но Жанна не собиралась отступать: врут те, кто говорят, что месть нужно подавать холодной: ненависть Жанны до сих пор пылала также, как ее костер.
И вот в одну из ночей разнеженная девушка, прижавшаяся всем телом к своему ненаглядному, приподнялась и посмотрела в глаза де Рэ:
- Жиль, я больше не могу. Я не могу видеть ее, не могу сдерживаться, когда эта мразь ходит по твоему замку. Милый, я все понимаю, - рука женщины плавно скользнула по груди герцога, - но я хочу смерти де ла Круа. За мою смерть, за то, что она чуть не разрушила нашу любовь, она должна умереть сама. И если она окажется права - пускай бог вернет ее из могилы! Я еще не до конца верю своим рукам, и поэтому прошу тебя, - она запечатлела на губах мужчины страстный поцелуй, - отомсти ей. Пусть она умрет.

Кимберли отпил из своего бокала, а потом поднялся с кресла и подбросил дров в камин.
- А то ты пёрся за десятки километров, чтобы смотреть на магнолии да справиться о моём здоровье, как же! Надоели мне эти чёртовы растения. Я, знаешь ли, не молодею. Конечно, я куда крепче иного мужика в своём возрасте, но суставы дают о себе знать всё чаще и чаще. Что проку до бесконечности ковыряться в клумбах, если потом я не смогу разогнуться? Вот решит мне припомнить подвиги юности какой-нибудь бес, а у меня заклинит спину. Позорно продуть демону из-за остеохондроза, Виктор.
Вернувшись на место, пожилой мужчина хрипловато и добродушно рассмеялся.
- Что там делается, на вольных хлебах-то? Уж расскажи старику что-нибудь интересное. Сижу тут и мира не вижу. То-то были времена...


Собакоголовый губернатор такой просьбе удивился, но постарался не подать виду. Такая странная просьба заставила его нервничать: уж не хочет ли Азазель учинить ему какие-либо козни? Сомнение и удивление промелькнули на пёсьей морде в одну секунду, на Гласиалаболас взял себя в руки. Во-первых, никто его слуг не подначивал, и в неприятности они вляпались сами, решив пристать к первой попавшейся демонессе и не выяснив даже, не является ли та агентом или слугой другого дома. Во-вторых, за Знаменосцем не было замечено любви к гнусным пакостям. Вряд ли он подговорил служащую ему девушку специально испросить меч и беспрепятственный проход через Дис: его власти достанет на куда большее. Видимо, обиженная девчонка ведёт какие-то свои дела со смертными колдунами, а потому хочет иметь небольшую выгоду.
Скривив свою собачью морду в подобие улыбки, губернатор кивнул Сетерли:
- Я обещал, что в качестве компенсации предоставлю всё, что ты попросишь, слуга Знаменосца, и своё обещание я исполню. Смертный, чья плоть будет отмечена твоей печатью, да ступит свободно на земли Диса и пройдёт по ним туда, куда ему надобно. Назови же теперь удобное время, чтобы один из моих прислужников смог доставить тебе испрашиваемый клинок.

Саунд:ссылка

Хельга жила в Кэндлмессе уже четыре месяца. Она потихоньку изучала окрестности и быстро осваивалась в новой должности. Надо сказать, не самой плохой. Хоть её и выслали из родного города без надежды воспользоваться своим правом на наследство, девушка не слишком придавала тому значение. Честно говоря, она привыкла к своей аскетичной жизни, и было много предметов в этом материальном - таком материальном мире - которые ей были ни к чему. А вот работа прокурора её устраивала.
Равно как и аккуратная двухкомнатная квартира на пятом этаже старинного здания, богато изукрашенного скульптурой и лепниной. Мрачные горгульи, смотревшие вниз со своих пьедесталов, казались дочери маркграфини забавными. Узкий цветник с тёмными мелкими розами, за которым тщательно смотрела консьержка, придавал дому особый шарм и какую-то лёгкую сказочность. В пределах досягаемости имелись и церковь, и лавки, и немного запущенный парк. Словом, Кендлмесс был далеко не самым дурным имперским городом, и жить тут вполне получалось.
Если бы только с самого приезда не начали твориться с бывшей монахиней странности, всё было б совсем радужно.
Началась череда непонятных событий ровно на седьмой день с момента заселения барышни фон Веттин в тридцать шестую квартиру. Вечером, вернувшись со службы, приняв душ, одевшись в домашнее и устроившись на кухне, чтобы напиться чаю, Хельга услышала стук в дверь. Девушка была порядком удивлена: никого в городе она толком не знала и ума не могла приложить, кто пожаловал на огонёк. Она задала сакраментальное "Кто там?", но ответа не получила. Человек упорно постучался снова, и фон Веттин, достав из сумочки табельное оружие, осторожно отворила.
За дверью никого не обнаружилось, и только эхо стремительно удаляющихся в сторону лестницы шагов разносилось по пустому коридору. Кажется, бежал кто-то маленький и лёгкий - не то карлик, не то ребёнок. Хельга прикрыла дверь, дошла до лестничного пролёта - без толку: сорванец скрылся и никак себя не выдавал. Покачав головой, она вернулась назад. На дверной ручке висел медальон. Серебристая пластинка в виде шестигранника, изукрашенная цветами и лозами, служила фоном для фарфорового женского лица, изображённого в фас. На лбу у портрета помещался узкий сиреневый кристалл, похожий на глаз. Своеобразное, но явно не дешёвое украшение. Кто мог оставить такую вещицу незнакомке?
Хельга забрала предмет с собой, допустив, что какой-то баловник уволок его из шкатулки матери, и за ним скоро придут. Но ни через день, ни через неделю за подвеской никто не явился. Зато ещё через две ей точно таким же образом подкинули книгу. Том помещался в чёрный кожаный переплёт без единой надписи, а его страницы... были пусты.
Стоит ли говорить, что и за этой вещью не пожаловали?
Месяца на два приключения прекратились. Больше никто не беспокоил новую жиличку, не подсовывал той различный предметы и не убегал от неё по лестнице. Книга и кулон лежали себе в коробке над вешалкой для одежды в маленьком тёмном коридорчике, фон Веттин ходила каждый день на работу - всё шло своим чередом, пока прежний шутник не вернулся к своему развлечению сызнова. Удивительно, но теперь он не оставил "подарка" - если, конечно, не считать подарком необычные сны, посещавшие с того момента Хельгу.
Вот и сейчас, проснувшись посреди ночи, девушка собирала в памяти видение о том, как она на невероятном огненном скакуне несётся сквозь какой-то беспрерывно колыхающийся сумрак. И к чему бы это, а?

Саунд: ссылка

Сетерли никак не ожидала, что окажется в резиденции Знаменосца. Этот белокаменный особняк располагался в центре Диса, но в глаза не очень бросался. Может, то обусловлено было изящной строгостью его архитектуры, может, рощей тёмных высоких кахалоний, окруживших здание, а может и каким-то особым заклятьем. Девушка так и не разобралась с этой особенностью до того, как очутилась во внутренних покоях.
Она полагала увидеть запредельную роскошь, вычурные украшения интерьера и моря драгоценностей, но Азазель, похоже, считал это пустыми и бессмысленными вещами, отдавая предпочтение строгости и утончённости. Да, все предметы в особняке были красивы и созданы талантливыми мастерами из лучших материалов, но их невозможно было назвать помпезными. Доминирующие белый, чёрный, синий и серебряный цвета в сочетании с дымчатыми стёклами и замысловатыми витражами создавали какое-то совершенно необычное ощущение загадочности и холода, что присущи были и самому хозяину дома.
Наконец, демонесса, ведомая безмолвным слугой, оказалась в небольшом зале, где у низкого столика из тёмного стекла помещались горы подушек и пара невысоких диванов с мягкими спинками. Комната освещена была серебристым мерцанием, исходившим от висящих у стен полупрозрачных сфер, выхватывавших из полумрака несколько дверей, этажерку с замысловатыми флаконами (похоже, в них были напитки) и пару кресел. На столе, сервированном для двоих, помещалось несколько графинов и канделябр, в котором вместо свеч были небольшие светящиеся шарики наподобие тех, что мерцали в воздухе и создавали общее освещение.
Слуга, молча откланявшись, растворился в воздухе.
Не успела девушка удивиться или заскучать, как заметила в тени у двери, ведущей на веранду, падшего ангела. Тот был облачён в просторную тёмно-синюю рубашку и такого же оттенка прямые брюки.
- Здравствуй, Сетерли, - молвил Азазель.

Одержимый сжался и втянул голову в плечи. Следя воспалёнными глазами за охотником, он зашипел:
- Я знаю не слишком-то много, не обольщайся.
Насупившись, он немного помолчал. Похоже было, что вылезшая из Преисподней тварь жалела об упущенной возможности набить сцену и теперь из хозяина положения превратилась в лицо зависимое.
- Но я могу узнать побольше, если мы сможем договориться. Сейчас могу рассказать вот что: Ламия находится во Втором Круге Ада, в Пламенных Пещерах. Вельможи и Владыка все позабыли про нёе. Все, кроме герцога Астарота, который из-за её отступничества попал в немилость Люцифера. Кроме тех, кто обитает во Втором Круге, её стерегут и пытают слуги герцога. Он так разгневан, что его месть непременно настигнет суккубу даже по истечении срока приговора. Ходят слухи, что его особо фанатичные сторонники намерены выкрасть Ламию, чтобы уничтожить её. Не смотри на меня так, человек! Демон, убитый в Преисподней, обращается в ничто!
Почесав тощий бок, житель Ада растянул губы в улыбке.
- Я довольно-таки неплохо ориентируюсь во Втором Круге и местных обитателей знаю. Они не будут долго противиться, если слуги Астарота предложат им приличную плату за то, что палачи и стражники закроют глаза на смерть одной заключённой. Тебе ли не понимать этого, смертный?

Поначалу демон, имя которому было Гракс, пытался вопить громче, выкрикивая все гадости, какие только приходили ему на ум. Однако на этом поприще он не преуспел: ломающийся голос подростка был перекрыт говором Виктора. Бес быстро заткнулся и с ненавистью смотрел на покрытый погибельными рунами кинжал. Он хотел бы не слушать, но всё же невольно слушал слова охотника. Действительно не обладая ни высоким интеллектом, ни значительным рангом, этот житель Преисподней не мог рассчитывать на серьёзный шанс противиться ритуалу экзорцизма, а возвращаться восвояси ни с чем ему категорически не хотелось. Хуже того, после проведения защитного ритуала в мысли смертного было не просочиться, а его безумная улыбка беспокоила беса всё больше. Этот охотник действительно отличался от всех, с кем тварь имела дело за три сотни лет своего существования. Обычно изгнать его приходили священники, на каждом шагу кричащие о своей праведности, но праведниками являвшиеся не всегда. Эти только что не фонтанировали желчью, когда Гракс обличал их в их мелких и постыдных грешках. А черноволосый болезненного вида тип смеялся, слыша обвинения в убийстве. Чернее ночи раскрывалась бездна в этой человеческой душе, остававшейся равнодушной к Небесам и Аду, прозревавшей самую свою суть и сути этой нисколько не чуравшейся.
Как победить того, кто не ведает страха? Как шантажировать того, кто не стесняется обнажить свои пороки? И что можно отнять у того, кто потерял всё?
Гракс притих и, затаив дыхание, глазами одержимого ребёнка взирал на демоноборца. Впервые в жизни боялся бес, а не экзорцист.
- Ч-что ты хочешь за мою свободу? - проблеял демон спустя несколько минут, показавшихся ему вечностью.


Проходящие мимо обитатели Диса почти не обращали внимания на происходящее: не так редки были на улицах того города поединки и отрубленные головы. Трое рогатых зевак пару минут пялились на инкогнито объявившегося Азазеля и трусовато отступающих слуг губернатора, но потом и они потеряли к событию интерес. Жизнь на Верхней опять потекла своим привычным чередом, и вскоре голова демона, на которую указывала Сетерли, равно как и его тело, была оттащена сгорбленным уборщиком. Могло показаться, что инцидента никакого не было, но вот только вряд ли так думали все его прямые и косвенные участники. Гласиалаболас наверняка начнёт нервничать и разыскивать падшего херувима, чтобы принести извинения... Девушка не могла и представить, что окажется вдруг причиной конфликта двух аристократических домов.
Правда, не похоже было, чтобы Азазель или кто-то из его спутников был сильно огорчен сложившимися обстоятельствами. Хоть тень от капюшона полностью скрывала лицо Знаменосца, но Сетерли почему-то показалось, что тот улыбается.
- Отрубленная собачья голова равнозначна разделённой со мной вечерней трапезе, Сетерли?

Колдун паскудно хихикнул, но показываться не спешил.
- Странный охотник требует к себе нестандартного подхода, - Виктор готов был поклясться, что чернокнижник сейчас качает головой и грозит ему указательным пальцем. - Я пока не решил, друг ты или враг. Ты, бесспорно, неприятен для таких, как я, но ты ходишь по лезвию бритвы. Один неверный шаг, прихвостень Инквизиции, и ты сорвёшься в бездну, из которой тебе уже не выбраться. Когда ты взираешь во тьму слишком долго, она в ответ оборачивает свой взор на тебя. Как думаешь, парень, сколько было любопытных вроде тебя, что думали, будто останутся незапятнанными? Сотни. Тысячи. Неисчислимое множество на протяжении истории. Можешь не признавать того, но с привычного пути ты свернул, и назад вернуться вряд ли сможешь.
Слуга тёмных сил умолк, и несколько десятков секунд Виктор оставался в гнетущем безмолвии склада, осматриваясь и продолжая поиски.
- Я буду рядом, демоноборец, - вымолвил, наконец, отмеченный дьяволом. – Я буду следить за тобой. И в тот миг, когда твоё падение свершится, именно я протяну тебе руку.
Колдун снова рассмеялся, и смех его прокатился эхом под потолком, исказившись настолько, что определить источник звука не удалось. Однако Виктор каким-то образом понял, что врага больше нет поблизости. Вздохнув, он повернул назад. Ничего другого, кроме как отправиться в свой номер и попытаться отдохнуть, он не придумал. Да и был ли смысл предпринимать что-либо сейчас?
По возвращении он наилучшим образом прибрал следы ритуала, а потом долго сидел в ванной. Когда гигиенические процедуры были закончены, мужчина без сил повалился на постель и заснул. Забытье его было начисто лишено сновидений, и только на рассвете перед глазами охотника появились привычные картины мучений, которые терпела Ламия. Проснувшись, он увидел не окровавленную камеру пыток, а сероватый, требующий побелки потолок. Судорожно вздохнув, Виктор обхватил руками голову и неподвижно застыл, повернувшись на правый бок. Он не заметил, как через некоторое время опять погрузился в тяжкий, какой-то смутный и сумрачный сон.
Очнулся сотрудник Инквизиции ближе к полудню – и то исключительно благодаря постучавшей в дверь горничной, которой приспичило убирать в комнатах постояльцев.

Сетерли никто не беспокоил. Вернее, она спала так крепко, что вечно шумный, переговаривающийся сотнями тысяч голосов Дис не мог достучаться до неё, не мог разбудить. Напевные речи суккубов, рыночный гам, уличные драки, зазывания торговцев – всё это и многое другое было бесконечно далеко от дремлющей демонессы. Что снилось ей? Те странные, грустные, наполненные одиночеством времена, в которые она влачила жалкое существование смертной? Поглощённые души тех, кто совершил с ней сделку, ища выгоды? Равнины, заросшие асфоделем, где шепчет о чём-то никогда не утихающий ветер? Чтобы это не было, девушка не стала бы делиться своими ночными грёзами – хоть приятными, хоть пугающими. Демоны тоже видят сновидения… Но это не значит, что она должна… хотела кому-то рассказать.
Приоткрыв один глаз, бывшая культистка обвела им комнату. Полежав ещё несколько минут, она потянулась всеми четырьмя верхними конечностями и зевнула. Впереди был целый день, и нужно было сообразить, чем его занять. Сетерли решила не торопиться и действовать упорядоченно. Начинать-то логичнее всего с начала! Потому она привела себя в порядок, позавтракала и отправилась бродить по городу, перед уходом оставив рунический ключ хозяину – возвращаться в эту гостиницу она не планировала.
Блуждая по лабиринтам улиц, она и сама не заметила, как забрела на очередной рынок. Все лавки тут были битком забиты всяческими артефактами, просто побрякушками и прочими забавными штуковинами. Пока девушка рассматривала разложенные на одном из прилавков зеркала в витиеватых металлических оправах, за спиной у неё возникла здоровенная рогатая тень.
- Какому дому ты служишь, девочка? – заговорил массивного сложения демон, щеря желтоватые клыки, и в тоне его Сетерли уловила угрозу.

Полудемон кивнул Каслеру, будучи признателен за простой и лаконичный ответ на не заданный вопрос. Когда в ликвидатора, наконец, перестали целиться, он поспешил в медицинский отсек. Сказать, что де Шель и его нечеловеческая часть были взволнованы, было бы равносильно молчанию: чувства вины, надежды, тревоги тесно переплетались друг с другом, заставляя убийцу едва ли не нестись по коридорам со звуковой скоростью.
Арканос вошёл в палату и поразился, как новые покои Коэпто напоминают механизированный саркофаг королевны Белоснежки из старой ватиканской сказки. Отравленная коварной колдуньей, завидовавшей её красоте, эта сказочная героиня спала в хрустальном гробу тем странным сном, что пугающе граничит со смертью. Его возлюбленная Лили точно так же балансировала на тончайшей грани, искусственно подвешенная между жизнью и небытием. Душа гьеденки походила на едва тлеющие искры костра, и мужчине казалось, что даже неосторожное дыхание может погасить её.
Обнажённой ладонью он коснулся поверхности толстой стеклянной капсулы, проведя над спокойным лицом Лилиан и её отмеченными язвами запястьями.
- Я не уверен, что ты меня слышишь, Лили, - в голосе гибрида звучали и грусть, и любовь, - но я скажу это. Я жду тебя. Поэтому прошу только об одном: сопротивляйся. Я обещаю, что встречу тебя, и что каждую следующую минуту после твоего пробуждения я буду с тобой. Ты больше никогда, никогда не будешь одинока.
Он побыл в палате ещё немного, а после удалился в жилую комнату, которую должен был делить с введённой в кому учёной.
Эта каюта - функциональная, как и всё в Гьедене - сейчас выглядела печальной и пустой. Всюду остро не хватало Лилиан Коэпто: книги и личные вещи, упакованные в прозрачные пакеты, выглядели одиноко и сиротливо. Двухъярусная кровать казалась одиноким остовом судна, потерпевшего кораблекрушение.
Вздохнув, Арканос ушёл и отсюда.

Дни тянулись бесконечно долго. Ликвидатор, памятуя о том, в какой спешке команда Лилиан покидала бывшее место обитания, взял за правило участвовать в проводимых людьми работах. Он, используя свои невероятные возможности, мог управляться за считанные часы там, где ремонтные манипуляции требовали большого числа персонала и немало времени. Разумеется, поначалу от него шарахались. В самом прямом смысле. Только самые смелые тянулись за оружием, но Элексиэль-Асфодиэль терпеливо убеждал гьеденцев в исключительно мирном характере своих намерений. В конце концов, к не гнушавшемуся труда ликвидатору, облачённому не в грозную броню, но в обычную униформу, стали относиться чуть проще.
Так было легче справиться с беспокойством и гнетущими мыслями. Трудно осознавать своё могущество и знать, что оно бесполезно, когда любимая женщина тяжело больна.
Каждый день Арканос заглядывал в палату Лилиан. Стоя или сидя рядом с её прозрачной гробницей, он говорил с безмолвной девушкой, рассказывая, сколько интересных и увлекательных вещей будет в её новой жизни, или хвалил её за то, что она так стойко противостоит инфекции.
Остаток дня полудемон проводил в их опочивальне, изучая книги и делая заметки - до тех пор, пока не уставал настолько, что засыпал, уткнувшись лицом в учебник. Впрочем, для такого эффекта ему приходилось изнурять себя по несколько суток.
Арканос с замиранием сердца ждал, когда можно будет переместить дух Лилиан в новое здоровое тело.

Саунд: ссылка

Портим модули с гоблинами!

Сегодня, уважаемые читатели, я передаю свое жалостливое жалящее перо в умелые руки нашего спецкора Slow S. Курсив, как водится, там, где не смогла удержаться - мой.



И на этой лирической ноте мы заканчиваем, но не унывайте! Это был лишь первый пост из трех (а может, и не трех!), разбор которых состоится (а может, им повезет, и он не состоится) в ближайшее время.
Порти модули с гоблинами. Только на Данж-ФМ.

Сегодня с вами был наш спецкорреспондент Slow S,
и ему немножко мешала
злая и несправедливая
Фиолетта Пасквиль.

- Ага. Помню. Урывками, - хрипло ответил Джонатан в ответ на этот омерзительный голос - А вот кто ты я категорически не помню. Может оно и к лучшему. Скажи а на небесах все такие? Ну, злорадствуют также, также издеваются над теми кого считают ниже себя, смеются поганеньким голосочком... - пусть это может и будет последним что сделает Джонатан, но он не собирался оставлять это просто так. Раз уж к нему этот голос пришел, значит ему от Джона что-то нужно - Я думал на небесах должны быть как-то... выше этого. Нет, ну правда. Этакие благочестивые, благородные и еще пара десятков слов с приставкой "благо". Кроме, разве что "благоразумные". Или у вас только Отец Небесный справедлив и всепрощающ? А остальные могут творить что хотят? Это я не как Рамиэль говорю, а как Джонатан, человек проживший в этой клоаке уже восемнадцать лет. Да, мизер для вас но не для меня. - юноша истерически рассмеялся.

- Так скажи мне, тот-чьего-имени-я-не-знаю. Там все такие как ты? Потому как не знаю как Рамиэль, но если там такие все, то возвращаться к вам мне не очень то и захочется. Нельзя ли было по нормальном предложить помилование? А не так словно одолжение делаешь? - да, Джон зарывался, но если он уйдет то уйдет со стилем. Или хотя бы веря в те идеалы, в которые верил до этого. Ну не мог он поверить что на небесах живут такие же уроды, как те что с праведными рожами отдают милостыню на камеры а потом снимают себе в шлюхи девочек лет четырнадцати. Уж лучше отправиться в ад веря в идеал, чем узнать что на деле всё далеко от оного. Так хотя бы какой-то смысл в жизни остается.

- Нет, я понимаю, не в моем праве просить вообще о чем-то. Но, блин, можно было бы проявить хотя бы малейшее уважение к тому кто допустил ошибку? Я слабо помню мотивацию Рамиэля, но помню что он стремился сделать благое дело. А ему это бросили в лицо, отказавшись помочь даже. Впрочем не мое дело, в ваши интриги лезть... но вот гарант где, что ты тот кто с небес, а не откуда пониже? Пусть я с ними и не общался сильно, но вот повадками ты напоминаешь именно этих ребят. Совпадение ли? Ответь на это. И ответь по нормальному, - голос Джонатана обрел неожиданную силу, сам юноша, превозмогая боль в себе встал и распрямился, гордо удерживая спину. - А не так, словно дворняге кость бросаешь. Не так положено посланникам с небес нести свое слово. Не положено им издеваться и злорадствовать. Это удел людей и демонов. Вы же должны быть выше этого!

Девушка, казалось, была удивлена, и Виктор вполне понимал, в чём дело. В этом небольшом провинциальном городишке нечасто сорили деньгами, а уж тем более не сорили ими столь необдуманно. Какой профит в том, чтобы поить задарма сидящее здесь разномастное отребье? Грубо, но факт: термин "отребье" наилучшим образом характеризовал большую часть посетителей. Впрочем, мнения официантки никто не спрашивал. Ей сунули толстый звенящий кошель, в котором монет явно хватало и на ужин, и на выпивку для собравшихся в зале, и что греха таить, на очень щедрые по местным меркам чаевые для неё и её подруг, сновавших между столиками. Таким клиентам не задают лишних вопросов, и девица, кивнув и улыбнувшись, пообещала всё исполнить в точности.
Шустро проскакав к барной стойке, она что-то шепнула толстому краснощёкому субъекту (который, по прикидкам Виктора, через пару лет прежнего обжорства должен был непременно помереть от инсульта или инфаркта), и тот, стукнув кулаком по упомянутой стойке, гаркнул:
- Господин в чёрном плаще угощает всех горячительным! Пьём за долголетие господина в чёрном плаще!
Демоноборец молчаливо наблюдал за реакцией людей, окружавших его. Она выражалась по-разному: кто-то радостно голосил и ударял кружкой по столу, приветствуя благодетеля, кто-то встрепенулся, точно очнувшись ото сна, кто-то сидел с открытым ртом, испытывая удивление. Однако в целом люд был несказанно рад дармовщинке и заинтригован загадочным богатым посетителем, решившим напоить всю таверну.
Угрюмый мужчина, так интересовавший охотника, только зябко передёрнул худыми плечами, точно ему было холодно, и обернулся в фас, водянисто посмотрев на Виктора. Глаза его тому не понравились: правый был мутным, затянутым бельмами, левый же чернел из-под нависшей косматой брови, точно опарыш, просунувший тёмную голову наружу из поедаемой им плоти.


Дис встретил её жаром кузниц, звоном молотов, неустанно стучащих по наковальням, гомоном сотен тысяч обитающих здесь разномастных бесов, демонов и проклятых душ, воплями пытаемых грешников, вознёй рыночных площадей, запахами серы и калёного железа. Город-кузница, в котором ковались лучшие доспехи и оружие, с которыми могли соперничать разве что изделия, вышедшие из лап мастеров, работающих на аристократов; город-завод, в котором производили лучшие машины и инструменты... Шумный, пышущий пламенем горнов, он казался самим воплощением жизни. Никогда не спящий Дис... В первый раз здесь легко заблудиться и попасть на удочку мошенников, которым не терпится увести у тебя добытую душу или монеты с чеканкой руны Люцифера.
Громоздкие постройки заводов и фабрик, кварталы кузнецов с высокими башенными домами, циклопические рыночные площади, дворцы знати, выстроенные в специфической манере, присущей только Дису - тяжёлые, из вулканических пород и калёного металла, отдалённо похожие на земные здания в романском стиле. Этот мегаполис потрясал воображение мрачной силой закалённой демонической стали и огня, производя неизгладимое впечатление...
Но Сетерли была здесь не в первый раз и потому вместо того, чтобы осматриваться с открытым ртом по сторонам, поспешила прямёхонько по назначению.
Кривоногий и с горбом на спине, но атлетичный благодаря кузнечному ремеслу Хедд был там же, где его всегда обнаруживала девушка - на своём рабочем месте. Почуяв знакомую, Хедд повернул косматую голову, увенчанную двумя крупными изогнутыми рогами, в сторону входа, а затем развернул и туловище. Тонкогубый рот демона расплылся в острозубой улыбке, а острые уши запрядали:
- Ах, Сетерли! Давненько ты не проведывала старика! - он отложил громадный молот и знаком подозвал одного из подмастерьев, чтобы тот заменил его у наковальни. По поводу "старика" он явно шутковал, поскольку не был подвержен старости, как и любой обитатель Ада.

Он ворвался в мир так, словно прибыл прямиком из Преисподней.
Перед изумлёнными (и, чего греха таить, даже несколько напуганными) бойцами санитарных отрядов возникло странное, завораживающее и страшное зрелище: внезапно почва и гладкое бетонированное покрытие мостовой пошли трещинами, змеящимися стремительно и угрожающими технике провалиться в небытие; затем из трещин вдруг хлынуло пламя, а после что-то будто взорвалось внутри вздыбившейся тверди. Всплеск огня и энергии почти ослепил людей и вызвал помехи в работе техники. Целую минуту никто не мог понять, что случилось, и наступление само собой остановилось.
Когда пыль и пепел, создавшие густую завесу, начали оседать, в эпицентре катастрофы Стерн Гвидо и его люди могли наблюдать ликвидатора, стоявшего как ни в чём не бывало прямо на обгоревших, частично раскрошенных кусках бетона. Чудовищный плащ за его плечами развевался не то на ветру, не то по собственной непостижимой воле. Полудемон заложил одну руку за спину, чуть склонив голову, и гьеденцы в тени капюшона не могли видеть его лица.
Арканос мягко спланировал с небольшого возвышения и оказался нос к носу со Стерном:
- Мы с вами так не договаривались, господин Гвидо. Моё время всё ещё не вышло, а вы мешаете мне работать...
Кошмарная мантия колыхнулась, и чистильщики мгновенно вскинули оружие, держа на прицеле творение колдуна.
Гибрид изволил показать прежде укрываемую за спиной руку, и в оной обнаружился довольно крупный кокон, сплетённый из терниев.
Лозы быстро исчезали, словно втягиваясь в латную перчатку. Теперь можно было видеть, что на раскрытой ладони мужчины лежала оторванная женская голова. На обрубке тонкой бледной шеи заметны были очень характерные следы; на обескровленных щеках алели тонкие царапины; широко раскрытые карие глаза остекленело смотрели прямо на Гвидо и, казалось, в их взгляде застыло немое удивление, смешанное с испугом.
- Но я уже завершил миссию. Я надеюсь, вы приготовили контейнер?

Саунд: ссылка

О, сказать, что инквизитор была в тихом бешенстве,-это так, скромненько промолчать. Эти чертовы вервольфы испоганили ей все планы! Уууу, коврики блохастые! Но все свои чувства и эмоции девушка предпочла оставить при себе, внимательно выслушивая скупые крохи информации, что выдала врач.По всему выходило, что бойцы которым можно утроить хотя бы приблизительно что-то похожее на допрос, сейчас собрались в обеденном зале. Что ж, почему бы и присоединиться к героям сегодняшнего дня?
Переодевание и легкое приведение себя в порядок заняло некоторое время, большая часть которого была потрачена на выбор одежды. Остановив свой выбор на белом платье. Закончив девушка посмотрела на себя в зеркальце и тихо хмыкнула, чуть прикрывая жесткие карие глаза- пожалуй, единственное что выбивалось из чистого и светлого образа, что отражался в амальгаме.
Зайдя в зал, девушка окинула помещение глазами, чуть прищурилась и придерживая тяжелую юбку подошла к столу.
-Приятного аппетита, господа.-негромко проговорила она, и перевела глаза на своего охотника .-Аларик, скажи мне пожалуйста, что Альбин у себя в комнате или в медблоке...
Тщательно выверенный взгляд-горечь с малой толикой надежды, идеально выставленный, чуть дрогнувший голос.
Изабо медленно опустилась на стул, не отрывая взгляда от охотника, но идеально прямой спиной чувствовала постоянно возвращающийся к ней взгляд. Как же зовут этого черноволосого красавчика?... Изабо едва удержала лукавую хищную улыбку, что уже была готова зазмеится по карминовым губам.

Он уже привык к всеобщему удивлению. Люди Лилиан ещё долго будут поражаться отношениям между техномистиком и тем, кто её едва не убил. Но это полудемона совсем это не пугало. Он больше всего на свете хотел находиться рядом с этой девушкой и, если ему для полного боекомплекта придётся доказывать свою лояльность всему коллективу - чёрт с ним. Начало и так уже положено, поскольку через полтора-два десятка минут он поднимется на поверхность и остановит санитарные отряды, даже если их командир не поверит в подлинность головы.
- Пойдём, - кивнул Арканос.
Снова незнакомые помещения; люди суетятся, спасая оборудование, собственные пожитки и наработанные материалы. Спешат. Они не ожидали, что будут найдены так скоро. Гибрид ощущал их страх, но замечал, что занятые сборами себя неплохо контролируют. Нет паники, нет лишних телодвижений. Они привыкли жить в ожидании, что за ними придут. Знали, на что подписывались, когда отправились сотрудничать с Коэпто. И сие заслуживало уважения, потому как это был осознанный выбор, презиравший опасность.
- Ты его всё-таки создала? - он обнял девушку за плечи. - Я уверен, что ты дождёшься. Ты очень сильная, Лили. Ты столько времени сопротивлялась и болезни, и козням брата, и неприятию другими своих идей, что сорок дней до того момента, как этот зародыш станет полноценной физической оболочкой, обязательно переживёшь. Я вернусь до того, как он будет готов. Я обещаю, что мы скоро снова будем вместе. Я буду рядом, когда придёт время перехода. И когда ты будешь осваиваться в новом теле. И всегда.
Полудемон тоже волновался, хоть и не показывал этого. Он трезво оценивал ситуацию и понимал также, что учёной сейчас нужна поддержка. Ей, вероятно, придётся пройти процедуру переноса в пути, а не в условиях лаборатории, где всё готово к любым ЧП. Это трудно.
- Всё пройдёт хорошо, милая, - Арканос погладил гьеденку по волосам. Говоря с ней на жёстком, невыразительном в плане эмоций текране, он умудрялся передать при помощи интонаций голоса всё, что хотел. - Я не сомневаюсь ни в тебе, ни в тех, кто будет осуществлять перенос.
Он несколько изумился, когда Лилиан Коэпто протянула ему белую капсулу. Этот жест значил очень многое; девушка делилась с ним одним из важнейших своих достижений. Мужчина принял подарок.
- Благодарю, Лили. Да, я читал о капсуле симбионта. Мне не очень понятен пока механизм действия, но суть я уловил. Она заставляет геном претерпевать изменения, но предсказать, какие способности получит принявший пилюлю, нельзя.

- Стало быть, загнивший Император вдруг внезапно проснётся и раскается? Чушь какая... Он же мертвее, чем иной комиссар после обильных возлияний. К тому же, судьба некоторых Примархов настолько трагична и необратима, что его прощение им будет столь же действенно, как припарка - для покойника. Да и прощать их, откровенно говоря, не за что. И леди, изображённая на пикте, будет содействовать воссоединению Примархов, отрёкшихся от Империума, с гнусным лгунишкой? Право, звучит абсурдно, если воспринимать сей отрывок текста в буквальном смысле. Шерри, ты уверена, что это не метафора?
Отвлёкшись от праведного возмущения, колдун принялся покрывать поцелуями услужливо подставленную ему часть тела. Иногда он пускал в ход зубы, подмечая, что его очаровательной новоиспечённой компаньонке такое по нраву.
Валиант снова пребывал в когнитивном диссонансе. Вот так прорицание! Бред же! Повелитель Перемен провёл вечер в компании Хранителя Секретов? И какую траву они курили? Ту, под действием которой выпекал свои кодексы проклинаемый всеми Мэтт Вард? Ну, тогда Шерри и правда стоит начать беспокоиться касательно своих невинных развлечений. Если предположить на миг, что Астартес понесёт мириться вслед за их лидерами и Императором... У-ууу... Лояльная десантура никогда не отличалась особой любвеобильностью, и демонетте придётся изрядно потрудиться, чтобы соблазнить эдакое бревно.
Впрочем, Эльвенор надеялся, что даже при таком скверном раскладе Конрад Кёрз пошлёт нерадивого папеньку в задницу. И сам лично лояльничать не собирался. Ни в каком смысле. И не под каким предлогом. Как это так - зубрить Кодекс и не тискать демонетток? Нет уж! Только независимость, только хардкор!
- Шерри, меня это пророчество абсолютно не воодушевляет, - Повелитель Ночи оторвался от груди демонетты и погладил закованными в керамит ладонями её ягодицы. - В гробу я видел Императора.

Если бы высококвалифицированному гьеденскому аналитику задали вопрос касательно исхода столкновения Лилиан Коэпто и машины смерти, именуемой Арканосом, он бы тщательно произвёл расчёты, поскрипел многоумными мозгами и выдал , что кто-то один из них должен непременно погибнуть. Затем, поправив на носу очки и ещё минут пятнадцать попотев с крайне сосредоточенным видом, господин аналитик заявил бы, что мертва, скорее всего, оказалась бы барышня. Но специалист по научному прогнозированию застрелился бы от стыда за собственную некомпетентность, если бы мог видеть то, что происходило сейчас между полудемоном и девушкой.
Переплетённые в объятиях, они любили друг друга со всей страстью тех, кто очень давно был лишён нежности и теплоты. Меж ними, такими разными, такими странными для диаметрально противоположных культур, которые они представляли, общего оказалось гораздо больше, чем могло быть между двумя ватиканскими монахами или солдатами из отряда зачистки, служившими при Тмарисе. Лилиан и Арканос, встретившись при обстоятельствах, никак не способствовавших зарождению доверия и привязанности, стремительно сблизились, и теперь раздельное существование казалось им чем-то катастрофическим; любовь подкралась к ним незаметно, точно полночный убийца - и поразила обоих.
Обжигающие прикосновения, девичьи стоны, срывающиеся порою в крик, хриплое рычание и шёпот ликвидатора, ни с чем другим не сравнимое чувственное наслаждение - происходящее напоминало фантазию или видение, но было даже лучше, чем во сне. Мироздание сузилось до мужчины и женщины, при этом расширив свои границы за пределы возможного за счёт эмоций и ощущений; перед ними разверзалась бездна, преисполненная сумрачных наслаждений и чудес. Раз за разом то возносясь, то утопая в ней, возрождаясь и умирая, они ломали все представления о несовместимом и невозможном.

Лилиан лежала на боку, прижавшись спиною к груди Арканоса. Он, приподнявшись на локте, поглаживал сначала её плечо, затем бок, а после - бедро. Склонившись к учёной, он поцеловал её в висок:
- Я останусь, Лили. Я буду с тобой, пока моё сердце бьётся.


Саунд: ссылка

Услышав саркастическое замечание Шерри по поводу желаний, Валиант рассмеялся. Демонетта сначала испугалась, а затем удивилась: ранее она никогда не видела, чтоб он не то, чтобы смеялся, но даже улыбался. Вообще не похоже было, что колдун может испытывать какие-то эмоции, кроме холодного презрения ко всему живому (за исключением, кажется, некоторых своих братьев). Ан, нет! И смех, кажется, совсем не зловещий. Девушка успокоилась и с любопытством посмотрела на чернокнижника.
Десантник, почесав демонетту за острым ушком, усмехнулся:
- И чего же ты хочешь, а, Шерри?
Не дожидаясь ответа, он одним движением подхватил её за талию и примостил у себя на коленях.
- Я не очень люблю демонов, девочка, но для тебя могу сделать исключение, поскольку ты кое-чем отличаешься от своих сестриц. Однако не обольщайся: такое будет лишь в том случае, если ты докажешь свою полезность. Выполняй с толком мои поручения, держи язычок за зубами, и мы поладим. Справишься - и я найду время для того, чтобы обеспечить тебе приятную и комфортную жизнь в отсутствии очередного задания. Итак, я хочу, чтобы ты присмотрелась к Абаддону и своему бывшему владельцу - вдруг кто-то из них случайно ляпнет лишнее, решив, что за ними никто не следит. Ты ведь не только умеешь незаметно красться, но и с лёгкостью найдёшь оправдание своему пребыванию в любом месте в виду пылкости натуры и страсти к поиску любовных приключений.
Не то, чтобы Повелитель Ночи начал так сразу доверять демонической девице. Но лучше было сразу расставить все точки над "i" и прояснить "Ху из... ху..."; если Шерри проиграна Фабием не случайно и является его агентом, от неё лучше поскорее избавиться. Если же нет... то данное ей обещание вполне можно сдержать.

Прочная металлическая перегородка толщиной в несколько дюймов скрыла от его глаз дивный облик Лилиан, и Арканос остался один. Прислонившись спиной к двери, он довольно улыбнулся. И прикрыл веки, чувствуя, как по его венам словно проносится пламя. Учёная будто околдовала его. Сила притяжения, которое он испытывал к ней, была столь могуча, что преодолеть её было невозможно. Да полудемону этого и не хотелось. Он желал обладать ею и отдать ей себя, оберегать её, заботиться о ней, помогать ей в её работе. Быть рядом. Всегда.
Такая девушка определённо заслуживала того, чтобы ей угождали, любовались ею и обожествляли. И, если она не отвергнет его, ликвидатор намеревался приступить к исполнению всех трёх пунктов.
Но сейчас убийца мог только ждать. Он вернулся к книге Коэпто - благо, после их беседы многие новые слова стали понятными, да и в голове всё прояснилось и само собой улеглось по полочкам. Арканос ушёл в чтение с головой и отложил томик (покончив с "Силами мира сего", он открыл учебник нормальной физиологии человека) лишь тогда, когда ощутил лёгкую усталость. Время, проведённое без сна, явно не было его пределом, но ликвидатор помнил о необходимости отдыха. Оставалось ещё несколько ментальных процедур, и их нужно было выдержать. Для этого требовалось не переутруждаться.
Приняв душ и подсушив волосы полотенцем, мужчина убрал с кушетки книги. Блаженно вытянувшись, он прикрыл глаза и вскоре уснул.

- Асфодиэль, какого лысого чёрта мы смотрим на нашу физическую оболочку сверху?!
Демон хихикнул:
- Это - астральная проекция. Пока наше тело спит, мы немного прогуляемся и с пользой проведём время.
- Ты что удумал?
- То, что нам обоим понравится.

Впервые за всю свою жизнь Лилиан Коэпто заблудилась в собственном сне. Блуждая по галереям и лестницам, минуя переходы и залы, она в конечном итоге оказалась не на крыше, но в странного вида комнате. Она никогда раньше не видела такого оформления интерьера и теперь разглядывала убранство помещения.
Стены из тёмного камня уносились под высокий стрельчатый потолок, с которого свешивалась металлическая люстра, украшенная красными мерцающими камнями. На её рожках горели не привычные лампы и даже не архаичные свечи, но карминовые сферы, в которых кружились разводы и искорки. Единственное окно - вытянутое, тоже стрельчатое - отбрасывало на каменный пол яркие блики от витражей, когда за ним сверкала молния.
У окна помещалась широкая кровать, покрытая странной гладкой материей, мягко поблескивающей в свете сфер. Девушка не удержалась и провела по ней кончиками пальцев. Ткань была мягкой, прохладной и приятной на ощупь. Увлечённая новизной сновидения, Лилиан ощупала и тяжёлые шторы - те были плотными, мягкими и бархатистыми.
Напротив окна помещался камин, украшенный резьбой, и горевшее в нём пламя показалось учёной неестественным. Присмотревшись, она поняла, что огонь меняет свой оттенок от багрового через фиолетовый к синему и зелёному. Однако свою основную функцию - приносить тепло - он выполнял. Постояв немного и изучив чеканную решётку, девушка направилась к дальней стене, на которой висело большое зеркало в замысловатой чёрной раме. Подле зеркала стоял изящный комодик.
Коэпто замерла посреди комнаты, глядя на своё отражение с великим удивлением. Такой она себя не могла даже вообразить! Вместо привычного белого халата или простой рабочей одежды на ней было странное одеяние из ткани, похожей на ту, что покрывала постель. Пронзительного алого цвета. Держалось оное на тонких бретелях, спереди сильно просвечивало из-за алых же кружевных вставок, поражавших тонкостью узора, а сзади... оставляло открытой спину так, что заодно едва не обнажало ягодицы.
В волосах Лилиан, распущенных по плечам, игриво поблёскивали идущие от висков две тоненькие косички, украшенные вплетёнными в них нитями мелких рубинов.
Но больше удивления вызывал макияж: глаза, дымчато подведённые чёрным, и алеющие губы. Исполненный искусно, со знанием толка, аккуратно, он заставил красоту девушки играть так, как резец мастера заставляет играть алмазы, обращая их в бриллианты.
Насмотревшись на свой обновлённый облик, Коэпто перевела взор на комод. На оном помещались шкатулка и ваза с красивыми пышными цветами - тоже красного цвета. От них исходил пленительный аромат, и сестра Тмариса, любопытствуя, взялась за стебель, чтобы вынуть цветок и получше рассмотреть его.
Невольно вскрикнув, она разжала пальцы и выронила коварное растение. Из небольшой, но глубокой ранки сочилась кровь.
- Позволь мне, - Лилиан не заметила, откуда за её спиной появился Арканос. Он взял её за уязвлённую руку и коснулся раны сначала губами, а затем языком.
- Осторожнее с розами, Лилиан. Они прекрасны, но свою красоту готовы защищать до последнего.
Он развернул её лицом к себе.
- Как и ты...
Надо было что-то ответить, но девушка, которой таких слов ранее не говорили, не нашлась. Только смущённо улыбнулась и опустила немного голову. Чтобы заметить, что на полудемоне нет ничего, кроме чёрных брюк.
- Ты подаришь мне танец, Лилиан? – убийца смотрел игриво и хитро.
- Я… не умею танцевать.
- Позволь мне научить тебя.
Продолжая удерживать ладонь гьеденки, Арканос свободной рукой приобнял её за талию. Зазвучала мелодия – немного грустная, но наполненная страстью и пламенем – и девушка не смогла определить, откуда идёт звук.
- Ты напряжена, Лилиан. Расслабься. Шаг вперёд… Вот увидишь, музыка сама подскажет тебе движения.
Поначалу учёная спотыкалась и путалась в длинном шёлковом одеянии, периодически наступая на ноги своему партнёру. Однако это, похоже, нисколько не огорчало его. Более того, он вёл себя так, что Лилиан скоро перестала стесняться и чувствовать себя неуклюже. Через две минуты оба весело смеялись. А ещё через пять у девушки начало получаться.
- Я же говорил, что музыка подскажет, - шепнул убийца, склонившись к самому уху Коэпто и обжигая дыханием её шею.
Однако Лили была уверена, что дело вовсе не в музыке, но в том, что кое-кто хорошо танцует и ловко ведёт её. Но… какая разница? Это всё равно замечательно, и ей давно уже не было так легко и свободно.
Чарующая гармония звука затихла, и теперь тишину нарушали раскаты грома и собственное дыхание девушки.
- Лилиан… - полудемон погладил её по щеке, приподнял голову уличённой в крамоле исследовательницы за подбородок и, склонившись, запечатлел на её губах поцелуй.
Но не остановился на этом, как тогда у дверей камеры. Словно зная, что срок сновидения не ограничен, он неспешно поглаживал её плечи и спину, беззастенчиво опуская ладони всё ниже и ниже. Лилиан ощущала, как под кожей, там, где он касается её, разливается приятное тепло, как ноги подгибаются в коленях, а голова начинает кружиться. Ликвидатор покрывал поцелуями её щеки, лоб, прикрытые глаза, затем снова возвращался к её губам, а от них следовал далее, лаская шею и обнажённое декольте.
Мысли отчаянно путались в сладостном дурмане удивительно приятных ощущений, и Лилиан не смогла бы оттолкнуть мужчину, даже если б желала того. Но, откровенно говоря, эта мысль даже не пришла ей в голову. Напротив, гьеденка сама приобняла его за плечи.
Она не заметила, как бретели сорочки вдруг упали с плеч, и опомнилась лишь тогда, когда оное стремительно поползло вниз, оставляя лёгкое ощущение прохлады. Вдруг смутившись, Лилиан собралась было подобрать вещь, поскольку обнаружила, что под нею совсем ничего не надето. Арканос слегка придержал её за предплечья, пресекая эту попытку.
- Пусть остаётся там, где находится сейчас, - хрипловато прошептал он, подхватывая Коэпто на руки с такой лёгкостью, будто в ней и вовсе не было веса.
Перед закрытыми очами в пряной дымке маячил образ гибрида, высокий потолок, тонущий во тьме, и красные отблески фантастического светильника. Ровно до тех пор, пока девушка не ощутила спиной гладкость шёлка и не подняла веки. Ликвидатор навис над нею, и его алые зрачки загадочно мерцали на бледном лице:
- Ты позволишь мне одну маленькую вольность, Лилиан?
Учёная не успела ответить, а он уже перехватывал её запястья чёрной лентой… той самой, которую она подсмотрела днём, покидая его разум. Лилиан забеспокоилась и хотела было возразить, но мужчина коснулся указательным пальцем её губ, отклоняя этим жестом любые протесты.
- Ни о чём не волнуйся, моя прелесть, - проговорил он прежде, чем снова её поцеловать.
…И время изменило свой бег, низвергнутое с пьедестала сладострастной пыткой, лишённое короны и власти. Нельзя было определить, проходили минуты, часы или целая вечность; Коэпто, постанывая от удовольствия, терялась в вихре нахлынувших ощущений. Не хотелось думать о нервных импульсах и крови, точно взбесившейся в венах, о гормонах и нейромедиаторах, потому как всё, что делал с нею во сне её любовник, было восхитительно. Её тело без всякой теории ориентировалось в ситуации, извиваясь в объятиях полудемона. И это походило на волшебство.
Громко вскрикнув, на вершине блаженства Лилиан обхватила ногами бёдра Арканоса и… проснулась в своей спальне. И здесь не было ни единой живой души, кроме неё самой.

Саунд: ссылка

Смог бы он повторить здесь, в местах, именуемых Садами Эдема, тот же кошмар из крови и пламени, который прежде устроил, ведя за собой демонические армии? Смог бы, и даже в масштабах куда более грандиозных. Безразличие и покорность молодых ангелов, слепая бравада их командира и его же баранья упёртость привели Аластэла в ярость. Почему эти пернатые сопляки решили, что они хоть чем-то лучше жителей подлунного мира? Его обвиняли вовсе не в том, что он дотла спалил несколько городов, но в пособничестве Люцию. Принесённые чудовищные жертвы были бесполезны, и это злило падшего ангела. Раз уж эти едва оперившиеся птенцы считают, что вправе вершить судьбы мира, то отчего не показать им, что и сами они могут оказаться в положении козявок?
Да, он мог. И сделал бы. Если бы Мелисса не остановила его, не погасила его гнев.
Она ведь права. Чертовски права. Очередная порция чрезмерного насилия не явит тот час перед ним сестру. И не вернёт всех, кто пострадал без всякого смысла.
- Хорошо, милая, - кивнул музыкант. - Я сделаю, как ты хочешь.
Огонь погас столь же быстро, как вспыхнул. Металл ангельской брони, хоть и не раскалился, плавился. Таким образом, войско оказалось прочно прикреплено к мостовой; каждый ангел помещался по самый подбородок в коконе.
- Презираешь смертных, да, Михаил? - Аластэл основательно тряхнул старика. - Ну так смотри: твоё воинство от гибели спасла человеческая женщина. Запомни это хорошенько.
Архангел был ещё разок подброшен в воздух, а потом вверх ногами приплавлен к трибуне и заварен в собственном доспехе.
Падший приобнял девушку за талию:
- Обязательно это обсудим, котёнок. Во всех подробностях. Я ничуть не против твоего предложения.
Аластэл осмотрелся, ведя под руку Бранвен.
- Здесь всё сильно изменилось... Но я такой дурак... Я ведь могу постараться почувствовать Виолетту.

Стоило Абаддону упомянуть о командирах армий, как массивные створки дверей, богато изукрашенных гравюрами, прославляющими Тёмных Богов, с лёгким шипением раздвинулись, и в помещение вошёл космодесантник в сумрачно-синем доспехе. Последние сомнения касательно его принадлежности с лёгкостью развеивал клыкастый череп, простиравший крылья на нагрудной пластине брони. Повелитель Ночи, собиравшийся было войти, вдруг задержался на входе и грозно стукнул по полу древком психосилового посоха. Этот жест привлёк внимание Байла, и взору его предстала интереснейшая картина: уцепившись когтистыми лапками за шёлковый плащ чернокнижника, на коленках ехала смазливенькая демонетта.
- Шерри, сей же час иди прочь! - повелительным полушёпотом проговорил колдун, от чего демонеттка съёжилась у его ног и скорчила обиженную гримаску. - Мне повторить?
Та покачала головой, поднялась на ноги и, повернувшись, продемонстрировала присутствующим весьма аппетитный зад, едва прикрытый кружевными трусишками. Ещё раз освидетельствовав свою обиду, несправедливо понесённую ею от холодного и жестокого мужчины, Шерри нервно крутнула длинным хвостом и, перебирая шустро ногами, похожими на кошачьи лапы, удалилась с гордо поднятой головой.
Отделавшись от навязчивого приобретения (вчера вечером Валиант выиграл Шерри в регицид у Фабиуса), сын Кёрза с достоинством прошествовал в зал заседаний и поклонился Абаддону Осквернителю.
- Приветствую, тебя, Абаддон Осквернитель. Да прибудет с тобою вечно милость Великих Богов, - говорил Эльвенор вежливо и с почтением, но на самом деле был о приемнике Хоруса ещё худшего мнения, чем иные лояльные Астартес. Пожалуй, большей неприязнью у чернокнижника пользовался только Криг Ацербус. Впрочем, именно по дурости демон-принца он оказался на этом корабле среди участников очередного Чёрного Крестового Похода: злосчастный Ацербус, заявив, что ему лень, и что он, вообще-то, куда более любим Богами Хаоса, чем Абаддон (видимо, в основу суждения легло наличие демоничества), и в связи с этим под началом лидера Чёрного Легиона служить не собирается. Однако поворчав, Криг пораскинул остатками мозга и понял, что от тринадцатого ЧКП ему не отделаться, а если и отделаться, то с последующим получением по рогатой башке. Глаза демон-принца просияли радостью, когда он случайно заметил своего советника: вот кто будет отдуваться на полях сражений! Эльвенор-то башковит - и выкрутится, и чего доброго, вернётся с добычей. Радостно зарукоплескав своей гениальности, Мастер Секиры велел Валианту готовиться к выступлению, не замечая, как тот изображает за его троном эпическое колдунское ликодлание. - И тебе приветствие моё, сын Феникса.
Когда Абаддон благосклонно кивнул, Повелитель Ночи занял своё место за столом. Ему очень хотелось приложить руку к лицу, потому как последнее восклицание Осквернителя донеслось до его слуха на входе, но колдун предусмотрительно воздержался: сын Хоруса, осклабясь, смотрел прямо на него. Всё указывало на то, что он желает толкнуть речь, и Эльвенору оставалось лишь надеяться, что оная начнётся не с каноничного "Хорус был глуп, Хорус был слаб!"

Михаил позеленел. Ну не любят посланники добра, когда их пафосные излияния с радугой и единорогами столь грубо прерывают! Так мало того, что речь посланника Добра и Справедливости была прервана, сделал это не какой-то нахальный Аластэл, а женщина! Человеческая женщина! Да, женщина того народа, что должен задирать головы вверх и открывать рты едва завидев величие небесной десницы.

Михаил подавился своими словами. В его голове уже бурлил самый настоящий вулкан, в котором в равной степени шипели и пузырились злоба, раздражение и гордыня. Нахмурившись, ангел поднял левую руку вверх, в то время как правой потянулся к мечу.

- Ежели не желаете внимать словам моим, может быть внемлете вы огню праведному, - пробухтел он, отводя ногу чуть назад и занимая боевую стойку.

- Как смеешь ты, сын непокорный, приходить сюда и требовать то, что не может быть твоим по праву?!..

Голос Михаила прогремел так громко, что Аластэл не то что услышал его - через землю почувствовал. Впрочем, эффект все равно был погублен полнейшим безразличием престарелого воеводы к, собственно, вопросу их встречи. Он словно читал свои реплики с невидимого сценария, написанного взмыленным писакой за чашку кофе и свежий сэндвич. Не важно, пришел сюда падший за сестрой, или за конфетами в честь хэллоуина. В любом случае, он получил бы тот же самый ответ.

- ...Ты, песий сын! Иуда! Лизоблюд! Худший из грехов, прикинувшийся добродетелью! Возвращайся к своему хозяину в ад и скажи, что полиция с террористами переговоры не ведет* наше славное воинство с Люцифером и его прихвостнями переговоров не ведет!

Стороннему странным бы показалось, что Михаил не упомнил Аластэлу тот хаос, что падший учинил в подлунном мире. А вот падшему причина такового была ясна как никогда. Им просто не было дела. Впрочем, и падшему плевать было на мирские страсти. Хотя и зла он тем, внизу не желал. Просто неудачно сошлись звезды, обрушилась лавина обстоятельств... Да и какой смысл быть плохим, если даже ангелы не пытаются быть хорошими?

Падший ангел даже не подозревал, что это самое озарение - расколотое на два равные половинки - он отдал в руки Мелиссы. Кто б мог подумать, что разбитая маска функционирует? Но она работала, позволяя не только опальному Владыке, но и его избраннице без всякой для себя опасности использовать мощь божества. И теперь, возносясь сквозь тёмные облака с возлюбленной на руках, Аластэл с трудом верил, что после всех поисков и трудов получил желаемое. Упорно пробиваясь к своей цели, он в иные мгновения почти терял надежду на успех мероприятия и веру в собственные силы. Только присущие ему упорство и нежелание сдаваться, а также присутствие Бранвен всякий раз заставляли его подниматься и продолжать противостояние, которые, казалось, не могло разрешиться в его пользу.
Но он смог... Нет, не так. Они смогли. Он не справился бы, не будь с ним рядом самой чудесной девушки на свете.
Падший склонился к певице и поцеловал её.
- Спасибо тебе за всё, что ты сделала, Мелисса. Если бы не ты, меня давно бы не было в живых.

Внезапно облака исчезли, а под ногами почувствовался какой-то странный, не имеющий никаких сходств с земным камень мостовой. Музыкант бережно поставил свою спутницу на ноги и подал ей руку.
- Вот мы и в Раю... Интересно, тут многое изменилось за четыре тысячи лет? - риторически вопросил мужчина.
Впереди маячило столпотворение крылатых, экипированных для боя. Ведя Мелиссу за руку и самым наглым образом тесня собравшихся, падший ангел продвигался к тому, кто на пьедестале толкал проникновенную речь про крестовый поход. Делал он это так скучно, канонично и пафосно, что Аластэлу приходилось затрачивать неимоверные усилия, чтоб сдерживать буквально раздирающую рот зевоту. По манере говорить он тот час же узнал в ораторе Михаила.
Остальных же он угадать не сумел, хоть и имел возможность смотреть в их лица. Многие были молоды. Даже моложе, чем сам падший. Да и девиц вокруг было предостаточно.
"Ба!.. Всё настолько хреново в воинстве небесном, что боженьке пришлось отправить в оружейные заказ на большую партию бронелифчиков?"
Михаил на помосте всё распинался и распинался. Так увлёкся своим проникновенным спичем, что заметил давнего "друга" только тогда, когда тот преодолел половину расстояния от толпы до его жёрдочки. Признаться, Аластэлу выражение его лица, едва не вылезшие из орбит глаза и внезапно оборвавшийся голос принесли невероятное удовольствие.
Наконец, старпёр обрёл дар речи.
"Не прошло и года".
- Михаил... - протянул падший, паскуднейше скаля зубы. - Я, конечно же, всё понимаю: возраст берёт своё, а маразм, как говорится, отнюдь не оргазм. Но я и представить себе не мог, что ты настолько выжил из ума. Я пришёл за своей сестрой. Я настоятельно рекомендую тебе вернуть мне Джезэбэль - живую, пребывающую в добром физическом и психическом здравии. И тогда, быть может, я не стану уничтожать твоё воинство сопливого возраста. Немного отпинаю их и распущу по домам. Перед тем только девочек-школьниц отзови только. А то у меня что-то совесть проснулась. Но ты же у нас бравый вояка, Михаил, и за юбками прятаться не станешь. К тому же, каждую смазливую дурочку, проигравшую мне в поединке, я пристрою в свой гарем. Ты же не желаешь такого позора для своих солдат?
Не дожидаясь ответа, металлист приложил половину маски к лицу. Тот час же его фигуру затянула чернота, быстро обретшая формы боевой брони, украшенной острыми шипами. По острым линиям пластин доспеха пробегали алые полосы, похожие на струйки расплавленной магмы. Багряные глазницы шлема, скрывшего голову ангела, злобно зыркнули на военачальника.
- В случае отказа я не оставлю в живых ни единого из твоих подручных. Мне всё равно, сколько их должно умереть, чтобы моя сестра оказалась в безопасности, - в правой руке Аластэла возник двуручный меч, пылавший столь нестерпимо, что казалось, будто его клинком было само Солнце, только что покинувшее какую-то фантастическую кузню, где титанический кузнец придал ему должную форму.

Саунд: ссылка

Услышав покашливание, Арканос оторвался от чтения и прикрыл книжный том, заложив страницы указательным пальцем. Он удивился тому, что девушка смогла войти незамеченной. Наверное, он слишком уж увлёкся "Силами мира сего", раз не расслышал ни шипения открывающейся двери, ни шагов техномистика.
- Прости, Лилиан. Кажется, я зачитался. Доброе... утро? - отложив книгу, мужчина поднялся с кушетки и склонил голову в знак приветствия, подозревая, что целовать даме руку в Технократии не полагается.

- Я так люблю, когда она надевает облегающие комбинезоны, - заурчал Асфодиэль. - Жаль, у них не принято женщинам носить декольтированные платья с корсажами... Представляешь, какое это было бы сладостное зрелище? Кстати, обрати внимание на то, как девица Коэпто на нас смотрит. Если это профессиональный интерес учёного, то я - Папа Ватиканский собственной персоной! Думаю, она нами очарована... влюблена!
- Асфодиэ-ээль... - саркастически протянул де Шель.
- Что?
- Обороты сбавь. Тебе надо радоваться, что леди не умеет читать мыслей. Иначе мы получали бы пощёчину всякий раз, когда ты представляешь себе эротические сцены с её участием. То есть, примерно раз в пять минут.
Демон фыркнул:
- Но я так-таки прав, Элексиэль.
- Ладно, прав. Но перестань уже фантазировать на тему "Лилиан Коэпто в неглиже и без оного", потому что нам сейчас предстоит ещё один сеанс по элементарному разбору заклинания Нагльфара на составные субъединицы. Мне от твоих мыслей сосредоточиться трудно!
- Хватит морализаторствовать и цитировать учебник. Субъединицы, элементарный разбор… - насупился демонический граф, но унялся.

Ликвидатор улыбнулся уголками губ.
- Я, откровенно говоря, поражён. Я всё ещё под впечатлением от основ молекулярной биологии, цитологии, биохимии и генетики. Я даже не предполагал, что человеческое тело так сложно и тонко устроено внутри, что в нём ежесекундно протекает столь великое число неосязаемых процессов. У меня такое ощущение, что я стою на пороге нового фантастического мира, и мне не терпится узнать о нём больше. Когда же я взялся за изучение "Сил мира сего", то удивился ещё больше. Мне кое-что сообщали о направлениях твоей работы, но... их профиль оказался гораздо шире. Ты охватываешь всё, что есть в этом мире, для тебя нет ничего, что не могло бы быть тем или иным способом постигнуто. У меня всё ещё не укладывается в голове то, как ты принимаешь весь мир. У людей на глазах обычно шоры. Ватиканцы отрицают многие отрасли наук, потому как их церковь считает их греховными и неугодными их богу. Жителям Островов часть происходящего на планете безразлична. Абиссарийцы настолько помешаны на своей индивидуальности, что в их руках даже гьеденские технологии трансформируются по их воззрению. Элергордцы были в своём роде оплотом равновесия - до определённого момента, но и для них есть предметы, лежащие... Как бы это назвать?.. За пределами желаемого к восприятию. Твои же соотечественники погрязли в догмах своей Доктрины, как жители Империи - в текстах Библии. Но из того, что я прочёл в твоей книге, получается какой-то невообразимый свободный полёт ищущего разума, для которого любое знание по сути своей абсолютно нейтрально... Не знаю, правильно ли я понял... Признаться, некоторые термины я не смог перевести ни на нибирус, ни на латынь. Их просто нет в моём словарном запасе. Боюсь, я и на двух идеально знакомых мне наречиях таких слов не знаю... Но сильнее прочего мой разум всколыхнула технология переселения душ. Даже больше, чем использование капсул симбионта. Уму непостижимо, как это можно провернуть без чернокнижия.

Саунд: ссылка

Если он сделал правильный выбор, то почему не испытывает никакой уверенности в нём? Если он и правда принял единственное оптимальное решение, то почему чувствует себя так скверно, так безнадёжно? Отчего столь болезненно рвётся в груди сердце, а разум не покидает мысль о том, что он ведёт свою певицу на убой? Почему в голове упорно маячит аналогия между "боговыжималкой" и громадной мясорубкой, в которую ему придётся насильно толкнуть Мелиссу? И откуда у священника вообще этот чёртов аппарат?
Если не чувствуешь, что поступаешь верно, остановись. Остановись и задумайся, ведь не всякий риск оправдан. Но падший не обладал такой роскошью, как время на размышления. На его глазах кожа Бранвен продолжала покрываться кровавыми трещинами. Он должен был предпринять хоть что-то, чтобы спасти её. Проклятье, хоть кого-то, кто дорог ему, может он оградить от мучения?!
Ангел продолжал прорываться вперёд, к своей возлюбленной, постоянно уворачиваясь от молний и миниатюрных смерчей, вращающихся в комнате и тянущих внутрь своих воронок сначала мелочи вроде стаканов и бутылок, а затем и мебель. Да, Мелисса определённо больше не контролирует силу бога. Спасибо, святой отец Очевидность!
Аластэл самым бессовестным образом использовал слабо сопротивляющегося Люция для того, чтобы прикрыться его телом от очереднго высоковольтного разряда или летящего стула; в конце концов, оскалившись, музыкант метнул властителя Ада в летящий навстречу стол. И тот час же сам взвился вверх, уходя от бешеного потока воздуха.
Где-то рядом крошилось стекло, и его осколки разлетались повсюду маленькими смертоносными снарядами. Ставший жертвой революции Владыка с безразличием ощутил, как они полоснули его по щеке, шее, руке, разорвали ткань футболки и застряли в грудных мышцах. Какая, право, ерунда...
И тут время, постоянно работавшее против него, изволило замереть. Это так странно - видеть существ, замерших, точно в сказке. Падре стоит с открытым ртом. Люцифер висит в воздухе, не покрыв до стола всего-то сантиметров десять. Мелисса продолжает простирать руки чуть вверх и вперёд. Молнии будто замёрзли и теперь похожи на серпантин или северное сияние. Стёкла, щепки, предметы мебели, посуда, даже виски из расколотой бутылки - всё это застыло на месте...
И тут...
Бесполезно (а в данном случае ещё и невозможно) восклицать патетически "Ты же умер!", если сам регулярно бываешь на грани гибели и только каким-то чудом возвращаешься к жизни. И металлист ограничился только выражением крайней степени офигевания в глазах.
Пожалуй, никогда раньше он не слушал своего собеседника так внимательно, ибо тот вскрывал все его сомнения, точно хирург, иссекающий скальпелем дно и стенки глубокой гноящейся раны.
Почему всё так гладко? Положим, в первый раз бессмертный решил подсобить в качестве уплаты старого должка. Но на кой ляд ему было делать это во второй раз? И... кто вытащил его и Мелиссу из мира божества? Это... сделал священник! Да, точно он, а не девушка. Ведь она, когда появилась в проломе стены, радовалась, что ангел жив. Она до того момента не знала, а значит, никак не могла иметь к переносу отношения... Итак, падре перебрасывает их сюда, затем услужливо предлагает способ спасти Бранвен. Что, если ему нужна сущность собственного творения, но он, как и Люций, не может её забрать? А вот незадачливая звезда металла - вполне...
Вот он, тот скверный миг, когда ты понимаешь, что беспомощно распростёрт меж молотом и наковальней.
Кто из этих троих врёт? Можно было б довериться Ковбою - тот, по крайней мере, имел обыкновение следить за соответствием своих деяний и слов.
Но... что, если он, Аластэл, и правда почти мёртв? Что, если он продолжает находиться на латунном полу, искалеченный и истекающий кровью? И всё происходящее - предсмертная галлюцинация, порождённая испытывающим гипоксию мозгом? Тогда от его выбора уже ничего не изменится...
Только может быть и наоборот: последний шанс перевернуть ход этого бредового фарса - здесь и сейчас... Да, стоит послушать Клауса. По крайней мере, даже если и стрелок лгал, то в этом случае возлюбленная Аластэла в последние минуты своей жизни окажется в его объятиях, а не внутри агрегата с неприятным наименованием.
Вселенная снова пришла в движение.
Падший ангел стоял перед Мелиссой Бранвен ровно секунду, а потом обхватил её за талию левой рукой и резко притянул к себе, одновременно правую возложив на гладкую раскалённую поверхность маски. Боль была невыносимой, и Аластэл ощущал, как от жара плавилась его собственная плоть.
- Прости меня... - ангел сорвал маску с лица девушки, но не смог даже в последний раз посмотреть на неё, потому что внезапно перестал видеть, слышать и чувствовать. Для него мироздание сделалось квинтессенцией огненного страдания – и погасло.

Саунд: ссылка

Вступившие в бой (Идущий; Dialgvo; Друг; Лар; illiren; zzappad; Кера Элизиан).
Шан-гар удивлённо приподнял бровь в ответ на слова Идущего. Увидев же протянутую в уверенном жесте руку, воитель довольно ухмыльнулся:
- Что это? Неужели я наконец-то вижу перед собой мужественную длань воина, а не сверкающие пятки труса? О, как долго я ждал этого танца...- Произнёс человек-лис с радостным волнением в голосе, чуть сгибая колени и расставляя руки с боевыми топориками в стороны. Ожившее изваяние (теперь ничем не отличавшееся от живого существа) прикрыло глаза и замерло, словно вслушиваясь в окружившую человека и гара тишину...- Ты слышишь, Идущий? Слышишь это?.. Прислушайся. Ритм танца, бой сердца - всё сокрыто в тумане Обители... Не бойся, оставь страх. Я здесь не для того, чтобы пугать тебя. Мы оба здесь - наравне...- В правой руке вдруг отдало холодной тяжестью: к своему удивлению мужчина сжал пальцы на рукояти одного из двух топориков, только что лежавшего в руке Шан-гара.- Видишь?- И человек-лис улыбнулся.- Слышишь?- И воитель левой рукой легко описал в воздухе полукруг.- Ходишь.- Заключил гар и сделал шаг вперёд.
Рука Идущего словно сама выдвинулась вперёд, блокируя удар. Раздался звон, и бой начался. Ноги пришли в движение, пытаясь двигаться хоть сколечко столь ловко, сколь быстро и уверенно двигался лис, воистину кружившийся в смертельном танце вокруг человека: гар легко перемещался в пространстве, с большим удовольствием вертясь в воздухе и пригибаясь к самой земле во время своих безумных атак. Но атаки завершались не чавканьем впившегося в плоть лезвия, а лишь звоном двух лезвий, ударившихся друг об друга. В какой-то миг этого странного и очевидно неравного боя испытуемый окончательно отключил все свои мысли, обратившись в безмолвного и сосредоточенного ученика, блокирующего удары несравненно более опытного учителя. Было ли это удачей или некоей затаённой в мышцах памятью схваток, Идущий не знал. Он лишь мощно чувствовал, что с каждым новым нападением происходящее всё больше напоминает бой тренировочный, а не смертельный, и вот, когда на лице его уже начала пробиваться торжествующая и гордая улыбка, что-то подвело его, и топорик, вытерпевший немало проверок своей прочности, был выбит из руки и отброшен в туман, оставив после себя резкую боль в пальцах, запястье и локте правой руки, сам же Идущий упал.
Следом за потерей оружия и равновесия мужчина оказался на грани жизни и смерти, когда мимо его левого уха, срезав прядь волос, просвистел топорик гара, брошенный тем в сопровождении торжествующего возгласа:
- Ты силён, Идущий. Ты скорее удачлив, нежели силён, на самом деле, но удача никоим образом не противна истинному воину. Наоборот, везение обыкновенно отмечает тех из нас, кто следует своей Тропе...- лис замолчал, словно почувствовав, что излишне общителен с человеком.- Встань.- Сказал он после паузы и протянул мужчине руку.- Ты пройдёшь к Звезде.- И что-то было столь радостное в этом "приговоре", отчего боль прошла и мышцы вновь наполнились силой.- В качестве награды наделяю тебя своей Меткой.- Правое плечо отдало резким чувством жжения, быстро сменившимся приятным покалыванием.

Преступник, выступивший против Иор-гара, встал у края пропасти. Сердце его учащённо билось, и огромный человек с устрашающей головой вепря, медленно разгоняясь, шёл прямо на него. Было ли мужчине страшно? Да. Он утешал себя мысленным повторением речей гаров, словно пытаясь найти в них спасение от этого боя. Вдруг ноги его перестали дрожать, а сердце, на миг замерев, ударилось об грудную клетку более спокойно. Что случилось тогда?..
Страшная кабанья морда с воинственными клыками явилась прямо перед лицом бросившего факел парня. Парень бросился в сторону, весь натянутый, как стрела, ловкий, как кот, и гибкий, как змея, - это воистину был героический уход с линии огня. И повис на руке человека-кабана. Тот нежданно оказался ловчее, в последний момент схватив за шею беглеца. Гару это далось, впрочем, с заметным усилием - левая ступня, скользнув, едва не потеряла сцепление с землёй. Громко и обжигающе выдохнув пар из ноздрей в спину преступнику, Иор-гар раздосадованно произнёс:
- Он думает, что я настолько глуп, чтобы не заметить пропасть за его спиной. Дурак.- В сердцах воскликнуло чудовище и, подняв парня в воздух, бросило его на холодные камни пола.- Ты думаешь, я пришёл гнаться за тобой? Или, может быть, я здесь, чтобы броситься в бездну?- Шея мужчины болела, казалось, какие-то позвонки были безнадёжно сдвинуты железной хваткой вепря.- Нет, испытуемый. Я здесь не для того. Ты испытал моё терпение и потерпел крах. Ты не пройдёшь к Звезде.- Заключил он, и слова эти мертвецким холодом отдались в сердце. Иор-гар сделал последний шаг к распластавшемуся на животе человеку и, даже не удосужившись перевернуть того на спину, взвыл, высоко подняв над головой смертоносный моргенштерн...
Удар расплющил черепную коробку, как неумело сделанную игрушку. Кровь вперемешку с мозгами брызнула на ноги чудища. Но преступник уже не видел этого. Он был мёртв. Безнадёжно умер в дерзкой и храброй попытке спасения.
И Звезда отдалилась от него.

Теперь, миновав мост (случившиеся на нём события увидим чуть позже), обратимся к Другу, Послушнику, и Лар, Жрице. В ответ на слова Друга Ода-гар высоко подпрыгнул в воздух, издавая при этом странный звук, похожий на горловое пение. Следом в уши мужчине ударился орлиный клёкот, и человек-орёл атаковал: гар действовал резко, намереваясь разорвать человека смертоносными боевыми когтями. Но Друг неожиданно обманул воинственную птицу и, удачно выгадав момент, заехал той в челюсть уверенным апперкотом.
В то же время Жрица, произнеся Слово, произвела на варана весьма достойное впечатление, что было ясно из уважительного кивка гара, услышавшего "Лар". После чего, промолчав, будто ожидая чего-то, тот ухмыльнулся и ударил топором об щит, и, раскрыв страшную пасть, медленно произнёс:
- Девчонка знает Ссслова, но не знает, в чём их сссила, не так ли?.. Глупый человечессский детёныш забыл уроки отццссов и матерей?.. Пришло время их вссспомнить, называющая сссебя Сссловом. Или уйти!- Вдруг выкрикнул воин и в прыжке набросился на девушку. Та испуганно вскинула руку с факелом, совершенно растерявшись от внезапной атаки, и сталь топора ударилась о... сталь... изогнутого лезвия причудливо выглядящего кинжала, каким-то чудом оказавшегося в руках жрицы. Варан озлобленно зашипел, явно ошеломлённый таким поворотом событий, и выплюнул.- Обитель благоволит знающим, верно?.. Но ведь ты забыла волю сссновидений!- Разъярённый удар топором отражён неумелым движением кинжала, рука девушки отдала в плечо страшной болью, но она сдержалась, не выронила оружие.- Ты знаешь лишь Ссслова, но не знаешь их сссмысссла!- Проведя отвлекающий манёвр вбок, варан вдруг оказался совсем близко к жрице и оттолкнул ту щитом так, что она повалилась на землю.- Ты нема!- Топор метит в сердце, но натыкается на кинжал.- Нема!- Второй удар в то же место, гар весь брызжет слюной от ярости.- ГОВОРИ СССО МНОЙ!
Друг не мог помочь своей наставнице: Послушник был слишком занят ожесточённой дракой с Ода-гаром. Мужчина пытался разводить руки орла в стороны так, чтобы тот не мог схватить его за спину острыми когтями-бритвами. Орёл же всячески извивался под ним, намереваясь использовать свои когти на ногах, уже успевшие оставить пару кровавых борозд на теле соперника. Человек был уже весь изрезан и избит ударами, более похожими на укусы, человека-орла. Гар пытался откусить тому нос клацаньем клюва, едва не вырвал из плеча правую руку, удачно попав когтем в бицепс (Друг в последний момент успел, закричав от боли, вытянуть другой рукой предусмотрительно изогнутый коготь, глубоко вошедший в плоть, изведя в кровь левую ладонь) и всяческими иными мелкими, но меткими выпадами довёл Послушника до фактически полумёртвого состояния, в котором тот, впрочем, умудрялся ещё и восседать на гаре, явно смекнув, что борьба эта не на жизнь, а на смерть.
И ведь за спиной Жрица.

Теперь посмотрим на двух преступников, встретившихся со своими судьбами не так уж и далеко от Слушающего и Говорящей. Чернокожий молча прыгнул на Йот-гара, вооружённый лишь факелом. Уже в первый миг полёта он понял, что деревяшка факела значительно тяжелее, чем ей следовало бы быть. В следующий миг он увидел удивление в глазах аллигатора, и это вдохновило его на сильный удар: раздался лязг стали об сталь. В руке преступника удобно пристроился короткий меч. Гар, клацнув зубами, прошипел в лицо мужчине:
- Думаешь, доброта Обители может уберечь тебя от смерти?.. Думаешь, можешь победить меня своим молчанием?!- Отойдя назад и скрывшись в дымке, воитель немедленно снова появился из тумана, бросившись на негра с левого боку, тесня человека к пропасти. С каждым следующим тяжёлым ударом шестопёра держаться за рукоять меча становилось всё сложнее, и наконец молчаливый воин понял, что через несколько ударов усталость и боль ослабят его хватку, и оружие упадёт на землю. Кажется, человек-аллигатор и сам предчувствовал этот сладкий для него момент, и усилил давление, оскалившись в зловещей ухмылке...
Другому же преступнику, более разговорчивому, чем первый, "посчастливилось" оказаться против величайшего воителя среди гаров. Ран-гар был медлителен и спокоен. Он не улыбался и не моргал: взгляд его, однажды упёршийся в глаза мужчины, не отвлекался на иные раздражители, коих стало предостаточно, когда в схватке сцепились двое других соперников. Ягуар встал напротив человека и снова повторил:
- Бейся.
И человек бросился на гара с одной лишь верой в Возвышение. Преступник отдался Пути в этот момент и почувствовал, как его тело окунулось в прохладный океан Покоя. Он не видел и не слышал, не дышал и не боялся, он шёл. Единение со своей Тропой пронизало всю сущность парня, осмелившегося атаковать Ран-гара, сильнейшего из гаров Обители. И он дрался, как истинный воин. Откуда и каково это он не знал, как и не знал Ран-гар, чьи спокойные прищуренные глаза широко раскрылись от удивления и волнения. Произошло воистину чудо, когда руки мужчины немыслимым образом отразили удары сабли ягуара, отскочившей от кожи, как от плоти мастерски скованного доспеха. Тогда бой захлестнул их: великого воина и прозревшего мальца. Сабля выписывала в воздухе сложнейшие пируэты, тело гара, казалось, находилось сразу везде вокруг преступника, разя отовсюду сильно и уверенно. Но каким-то образом человек успевал отражать удары руками, быстро узнав, что только кожа до локтя способна превозмочь сталь. Дальше - засечка на плече, и всплеском брызнувшая кровь с разбитой губы. Ран-гар был сильнее. Чудо было лишь фокусом, удивившим многое видавшего мастера. Но единичное чудо не стало вечным даром. Или же предпочло остаться самим собой на время. Бой продолжался, и преступник воистину почувствовал себя достойным соперником.
Но ягуар прекратил бой, схватив плечо человека и сжав его до хруста и боли так, что тот сел на одно колено:
- Ты бился храбро, но если мы продолжим, то ты падёшь. Звезда не заслужила такой утраты.- И в безэмоциональном голосе Учителя скользнули нотки одобрения.- Ты пройдёшь к Звезде.- Достойно произнёс гар, и по глазам его было ясно, сколь великой чести удостоился человек, однажды преступивший закон...

Мост сотрясся от шага от сна очнувшихся духов Обители. Хотя плоть их и обрела большую схожесть с жёсткой нечеловеческой кожей, поступь их всё ещё хранила в себе остатки каменного величия оживших изваяний. Кера единственная из четверых людей осталась стоять на месте, готовясь изловчиться и запутать Пар-гара до того момента, когда найдётся какой-нибудь выход из этой смертельно опасной ситуации. Волк идёт к ней навстречу, благородный профиль его непоколебим. Замечая волнение девушки, гар произносит:
- Зачем ты здесь, раба?- Выплёвывает последнее слово оскорбительно резко.- Что привело тебя сюда?- Делает очередной шаг вперёд, ударяя меч об щит.- Веками твоя кровь постигала четырёхслоговую мудрость Слу-же-ни-я.- Растягивает раздражительно обидное.- Привело ли рабство тебя к чувству Стаи?- Замолкает, остановившись в пределах вытянутой руки. В глаза смотрит глазами волчьими. Потом гнёт колени в желании боя. Скалит пасть животную.- Или ты навеки осталась узницей гордыни?!- И всё бы кончилось здесь и сейчас, если бы некая поразительная случайность не выступила бы на сцену и не уберегла Керу от рокового удара человека-волка. Девушка уклонилась, едва не споткнувшись. Новый выпад - и новое бегство. Она бежала от схватки, как тень бежит от света. Она боялась и убегала. Волк догонял её, разил и каждый раз промахивался - такова была воля везения. Её воля. Но это была лишь удача. И так не могло длиться долго...
Наконец мышцы её устали быть напряжёнными беспрерывно. Дыхание её окончательно сбилось и она пала ниц. Спиной чувствуя холодную плоть булыжников, рабыня в медленно усиливающейся истерике искала что-либо, что могло бы спасти её от смерти. Пар-гар прочёл её мысли. Нависнув над человеком всем телом, гар озвучил приговор:
- Зачем ты ищешь спасения сейчас, раба? Ты хочешь спастись от смерти? Умереть после? Зачем? Чем смерть отсроченная лучше смерти немедленной? Почему ты бежишь от неизбежного? Не беги. И не бойся.- И он заносит свой меч.
И он. Готов. Нанести. Удар.

Бежавшие (sionann; Док).
Двое других людей, послушница и послушник - бежали. И он, и она умудрились обхитрить и обойти "великих воинов" гаров. И он, и она скрылись в тумане за мостом, видя перед собой лишь Свет. Они бежали долго. Достаточно долго, чтобы заподозрить неладное. Они бежали вместе. Им казалось, что они уже прошли Врата и приблизились к Звезде предельно близко, но белесый плотный туман не давал повода увериться в этом (возможно) заблуждении.
Потом что-то произошло. Что? - это главный вопрос данного момента. Что-то случилось, чего они, умом не ожидая, ждали в сердцах своих. Это было очевидно для них. Иначе и быть не могло. Что случилось в тот момент? Что произошло там, когда взгляды их нежданно упёрлись в бездну пропасти. Снова ли вернулись они к мосту, или эта пропасть была новой, иной, более близкой к Спасению?
Это знают только они. Двое беглецов, бежавших от чудищ-гаров вместе.

Иные (Ола; Mafusail; Вера; fil211).
Ыр-гар, Хранитель Врат, издал странный звук, являвший собой смесь мычания и снисходительного фырканья. Он не верил в Веру, и она почувствовала это. С новым именем это звучало даже смешно. Гар не верил в Веру. Более сложно: гар не верил в веру Веры. О, какие удивительно простые и дурацкие одновременно мыслительные конструкции приходят нам в голову, когда мы столь близки к завершению нашего жизненного пути путём жесточайшего насильственного вмешательства инородной силы, чьё происхождение остаётся загадкой в месте, чья история сокрыта мраком, во время, о котором нельзя сказать ничего более точного, чем "сейчас"! Как несложен и искренен был этот предсмертный миг. Возможно, именно это спасло послушницу от смерти.
Оказавшись вплотную к воину, девушка впервые за всё время с момента пробуждения ощутила, что сердце её, между прочим, бешено колотится в груди. Что волосы её развеваются как-то по-новому тревожно и взволнованно, что беспокойной дыхание её значительно уступает дыханию умиротворённых жизнью людей. Что на волоске от гибели она. И что ей это даже немного нравится.
Она прошла мимо, не дрогнув. Она вся взмокла и мысленно совершила самоубийство от ужаса. Но внешне каким-то чудом умудрилась выстоять, не упасть и не споткнуться, даже не обернулась! Она прошла мимо, не дрогнув, и бык замычал иначе, чем в прошлый раз: громко и уважительно. Он более не пытался враждовать с ней, недоступной его нападкам. Вера прошла испытание.
- Ты храбра, девочка.- Сказал он, опуская двуручный топор.- Ты говоришь, как Жрица, но ты не слышишь, как она. Это большая ошибка.- Ыр-гар покачал головой, как бы добавляя таким образом серьёзности собственным словам.- Я одарю тебя своей меткой, если ты того пожелаешь, Вера.- Гар замолчал, внимательно глядя в глаза послушнице и ожидая её ответа, словно и негативный, и положительный ответы были равноценны.

Человек-медведь захохотал в ответ на слова Разбитого. Он даже остановил своё движение и будто раздумал нападать, удивлённый и заинтересованный поведением мужчины:
- Ты хочешь биться с Ран-гаром, потому что считаешь себя достойным соперником ему? Ты заблуждаешься. Ничто не случайно, а он борется с другим испытуемым. Я твой противник. Почему ты возомнил себя богом?- Сказал гар и встал в боевую стойку.- Думаешь, что стоишь выше нас? Выше гаров Обители? Выше самой Обители? Выше Звезды? Я заброшу тебя туда, где сияют Звёзды, если попросишь. Но сейчас ты здесь, на земле. И тебе предстоит сразиться со мной. Так бейся наконец!- Воскликнул Тар-гар и бросился в атаку. Первым ударом он отбросил человека в сторону, благо тот попытался кое-как увернуться. Вторым ударом он в щепки разбил факел и тяжёлым молотом расплющил (иного слова не подобрать) правую руку противника от плеча до локтя так, что Разбитый был брошен на землю с переломанными рёбрами, истекая кровью.- Как ты смеешь оскорблять меня, Старшего среди гаров, своей дерзостью!?- Ревел медведь, третьим ударом сокрушая правую ладонь мужчины в кровавую кашу.- Как ты смеешь противиться воле Обители, человек!? Зачем ты здесь!? Что ты есть!? Отвечай!

Последними в цепи параллельных событий были Ола и её случайный спутник, чернокожий юноша. Еса-гар изумлённо воскликнул:
- Девчонка дейссствительно безразлична к сссмерти!.. Удивительно видеть подобное посссле стольких двуликих трусссов. Ты, рабыня. Как твоё имя? Что ещё ты хочешь мне сссказать? Возможно, ты знаешь более достойный ссспособ отделить храбрецов от трусссов сссреди людей сссилами гаров? Говори же! Немедленно!
Второй же гар явно испытывал большие трудности в связи с действиями девушки, словно не мог или не хотел никоим образом прикасаться к ней, что было необходимо для того, чтобы вступить в бой ("укокошить") с негром. Вот Нак-гар и мялся с ноги на ногу возле Олы, беспомощно пытаясь запугать последнюю мрачным взглядом тигриных глаз. Получалось действительно весьма страшно. Но беспомощно.
Сложившаяся дурная ситуация придавала сил Оле и храбрости рабу. Гары были растеряны такой буйностью характера девушки, и это нравилось ей, и это защищало от смерти парня. Еса-гар смотрел на бывшую рабыню с явным интересом, а Нак-гар - даже будто бы с уважением.
Казалось девушке, что сама Обитель наблюдает за её действиями, жадно заглядывает ей в рот. Казалось девушке, что она теперь наконец-то способна сделать в своей жизни что-то действительно новое, важное, ценное.

Сделать что-то настоящее. Чудо спасения, например?

Как только он коснулся Мелиссы, мир перевернулся - и это отнюдь не поэтический оборот из романтического произведения, призванный подчеркнуть всю искренность и глубину чувств, испытываемых падшим ангелом к этой смертной деве. На деле всё оказалось куда прозаичнее и конкретнее: музыкант ощутил, как по его телу прокатилась волна электрического напряжения, отдающая страшной дёргающей болью в нервах и напряжённых мышцах. Не успел опальный Владыка провести в уме аналогию с объятиями трансформаторной будки, как его швырнуло за барную стойку. Жалобно зазвенели битые стёкла бутылок, раздавленные могучей спиной металлиста, а к их предсмертным воплям присоединился треск ломающихся полок. Учинив разруху и хаос в доступных ему масштабах, Аластэл на миг замер на полу без движения, однако зреть сие мог только святой отец. Мелисса же и Люций могли видеть несколько иную картину: через полминуты над столешницей появились пальцы, украшенные несколькими брутальными перстнями. Они растерянно взметнулись, а потом уцепились за край стойки так, что побелели костяшки. Затем под аккомпанемент хрустящих под ботинками осколков показалась остальная часть руки, плечо и иссиня-чёрная грива, закрывающая лицо. Ухватившись второй дланью за упомянутый выше предмет мебели, падший смог вернуть своему телу вертикальное положение в пространстве.
Не успел он ответить падре, что уже понял касательно дистанции, как по его левое плечо пристроился помятый Люцифер, вылезший из-под рояля. Аластэл злобно скосил глаза в его сторону.
"А ты у нас говоришь только правду, скотина. Правду - и ничего кроме неё. Это же каким идиотом надо меня считать, чтобы надеяться на моё сотрудничество? Я помню, что ты сказал там, у подножия трона, когда я был почти мёртв. Я могу получить силу, но не смогу удержать её. Как только я сорву маску с Мелиссы, ты сможешь поглотить мощь божества. И тогда не станет не только моей певицы, но и меня. А если бы я даже не знал... Неужели ты думаешь, что я принесу в жертву женщину, которую люблю?"
Ангел с разворота ударил Люция кулаком в лицо:
- Ты меня за имбецила держишь?
Добавив рухнувшему на кучу хлама правителю Ада пинка под зад, Аластэл придавил его ногой:
- Падре, что я должен сделать, чтобы спасти Мелиссу?

Саунд: ссылка

Оба сознания Арканоса медленно плыли по тёмному безбрежному ничто, невесомые и едва заметные. Глубокий сон - глубокий, как сам Тартар - властвовал над ними, не давая ни воспринимать действительность, ни осознавать себя. Без мыслей и чувств было это колдовское сновидение, заполнившее собой мироздание для демона и человека.
И лишь едва заметное прикосновение ощутили они: неведомая воля осторожно, словно кончиками пальцев, прощупывала и расплетала вала тонкие узлы и извитые лабиринты памяти. Ни Асфодиэль, ни морготский офицер не смогли бы объяснить, почему за миг до того, как темнота завершилась, они одновременно воспроизвели именно эту ассоциацию.
Но этот маленький факт сразу же потерял своё значение, потому что оба низринулись с громадной высоты в омут, бывший долго запертой частью их естества. Что-то такое, что заклятие Стефана Нагльфара скрывало от них, было теперь свободно и затопляло оба разума, отчаянно мечущихся, точно от боли.
В физическом мире по лицу ликвидатора пробежала тень болезненного напряжения, а с приоткрытых губ слетел страдальческий стон.
- Что со мной?.. - едва слышно, так, что нельзя было разобрать слов, сквозь сон прошептал убийца.


Они вспоминали те дни, когда Арканоса ещё не было даже в проекте, а его составные части - демонический граф Асфодиэль и Элексиэль де Шель - понятия не имели о существовании друг друга. Дни, запечатанные чёрной магией в холоде и отчуждении забвения. Всё, что когда-либо переживал Элексиэль до того момента, как перестал быть человеком.

Черноволосый темноглазый мальчик лет десяти серьёзно смотрел молодую ещё, красивую женщину, одетую в выходное платье бордового цвета. Она сидела в кресле и улыбалась, хотя глаза её оставались печальными.
- Маменька, чем я так прогневал отца, что он не желает меня больше видеть и гонит из дома?
- Элекси, отец на тебя вовсе не зол. Ты просто всё неверно понял, - ответила Рита де Шель, супруга Теодора де Шель и мать его детей. - Он хочет, чтобы у тебя было будущее. И чтобы ты вырос сильным и способным за себя постоять. Потому-то он и направляет тебя в Академию. Ты сможешь приезжать домой на каникулы и праздники. Мы всегда будем рады тебя видеть, милый.
- Вот оно что... - с удивительной серьёзностью заметил ребёнок. - Жаль, что его сиятельство мне сразу так не объяснил. Я, маменька, действительно запутался и неправильно подумал.
Рита обняла сына и поцеловала его в макушку. На душе у неё скребли кошки. Графиня хотела, чтобы её младшенький продолжил обучение в пансионате, а потом поступил бы в университет. Стал бы врачом, преподавателем или учёным. Он очень сообразительный и прилежный мальчик. В кадетский корпус бы Саймона, среднего. Тот только и делает, что бьёт баклуши и проказничает. А стань он кадетом, так хоть вдруг повзрослел бы?
Но супруг упорно настаивал на том, что военным станет Элексиэль. Рита и упрашивала мужа, и рыдала, но тот был непреклонен. Третий сын знал об этом, потому как стал случайным свидетелем сей сцены.

Через неделю после этого короткого разговора женщина прощалась с сыном, сидевшим на заднем сидении автомобиля. Мальчишка слёз не лил и держался молодцом. Он был уже достаточно взрослым для того, чтобы понимать причины действий главы семейства. Он - третий сын, которому не угрожает управлять домом де Шель. Следовательно, он должен уметь позаботиться о себе сам. И не запятнать при этом честь своего рода.
Элексиэль улыбнулся с трудом сдерживающей слёзы графине и проговорил:
- Не нужно волнений, маменька. Я не дам ни Вам, ни отцу повода стыдиться меня.

В кадетском корпусе до юного графа де Шель очень быстро дошли основоположные простые истины. Во-первых, он должен успевать и по части теории, которую немилосердно с самого начала впихивали в головы будущих офицеров, и по части физической подготовки. Поблажек здесь не давали, и за любой проступок или невыполнение учебной программы можно было получить наказание. Во-вторых, нарушать дисциплину было себе дороже. С этим было так же сурово, как и с учёбой. В-третьих, все неприятности с однокурсниками и кадетами постарше лучше было решать самостоятельно. Титулы теряли своё значение, а обращение к преподавателям считалось кляузничеством и поводом для глубочайшего презрения со стороны всех бывших в курсе события учеников без исключения.
Пришлось выучиться этим нехитрым правилам.
Первое время Элексиэль часто появлялся на парах с синяками, однако это, по его словам, было исключительно итогом его неуклюжести. Мальчишка говорил настолько уверенно и убедительно, что задавшему вопрос преподавателю не оставалось ничего, кроме как принять слова кадета за абсолютную истину. Впрочем, в течение года "неуклюжесть" куда-то испарилась, отметив перед этим лица и тела некоторых других обучающихся.

После полуторамесячных летних каникул юный де Шель возвращался назад уже уверенным и спокойным. Теперь он знал, что мир может быть таким, каким он захочет. Если сильно постараться.
И Элексиэль старался. Ему противно было видеть, когда обижали слабых. Когда поступали бесчестно. Но ведь для того, чтобы урезонить выпускника, решившего "подшутить" над новичком, мало уметь красноречиво говорить. Хорошая зуботычина на иных действует лучше… и требует отменной боевой подготовки.
Молодой де Шель при этом никогда не переступал черту, никогда не превращался из защитника в тирана. Будучи хорошо успевающим кадетом, он не задирал носа и не кичился своими достижениями, что вкупе с харизмой, честностью и готовностью прийти на помощь товарищу принесло третьему сыну главы семьи де Шель уважение и наставников, и учеников.
На выпускном экзамене его приметили кардинал Куартин и полковник Файэ, командовавший "Крестом Святого Петра", и уже через несколько дней Элексиэль держал путь в Монтиль, чтобы начать службу под началом полковника. Он, как и обещал, не заставил своих родителей краснеть.
В 3988-ом году двадцатичетырёхлетний сержант вместе со своим отделением в числе всей третьей штурмовой роты "Креста" был направлен в Моргот.

Из жуткой бойни, в которой его рота была на острие атаки вместе с «Морготскими Волкодавами», он вышел живым и овеянным ореолом героизма. Почти сразу Элексиэлю поступило предложение, от которого не отказываются. И де Шель принял решение, которое изменило всю его жизнь: отныне он сражался под знамёнами Бэзила де Рэ и нёс знаки отличия «Волкодавов». А после того, как удалось снять осаду с крепости Астракс…

Розалин Марчетти была младшей дочерью Амадео Марчетти – тогдашнего коменданта Астракса. В свои двадцать два года она имела законченное высшее медицинское образование и диплом полевого хирурга, живой острый ум и мрачноватое чувство юмора. Девушка не была первой красавицей провинции, и нашлись бы те, кто сказал бы, что она слишком уж тонка, и что глаза её черны, а кожа слишком бледна, и это делает её похожей если не на ведьму, то на вампира. Но то, что оттолкнуло бы иного "ценителя женской красы", свело с ума графа де Шель. Врач, в свою очередь, тоже не могла перестать думать о статном остроумном парне.
Молодые люди были неразлучны, когда офицер оказывался в Астраксе. Всё своё свободное время он уделял Розалин и часто бывал в доме коменданта.
Ни с одной другой девушкой ему не было так интересно, как с девицей Марчетти. И спецназовец, отметя опасения (всё-таки он наследовал только титул, но никак не состояние своей семьи) и собрав волю в кулак (почему-то он волновался перед сражением куда меньше, чем перед тем, как просить у капитана Марчетти руки его дочери), обратился к коменданту крепости с частной беседой.
Опасения вышеозначенные, как выяснилось, были напрасными: Амадео не волновали ни титулы, ни особенности наследования капитала семьи де Шель. Офицера, просившего Марчетти отдать свою дочь ему в жёны, комендант находил толковым, надёжным и честным человеком. Ответ его был прост и однозначен: лично он своё благословение даёт и, ежели Розалин ничего против бракосочетания не имеет, то обвенчаться молодые могут хоть завтра.
Розалин и Элексиэль решили подождать окончания войны и ограничились помолвкой.

Морозным ноябрьским утром "Морготские Волкодавы", плацдармом для наступления которых в этот раз стал Астракс, бодро экипировались, проверяли оружие и рассаживались по транспортам. Де Шель, получивший недавно звание младшего лейтенанта, а в придачу к нему – взвод под своё командование, был уже собран и теперь наблюдал, как его люди завершают последние приготовления.
- А я думала, что меня всё-таки разбудишь, - послышался сзади девичий нежный голос, такой знакомый и любимый.
Граф обернулся и лучезарно улыбнулся невесте:
- Я не хотел тебя будить. Ты так сладко спала, что мне стыдно стало тебя тревожить.
Розалин обняла его и приподнялась на носочки, заглянув ему в лицо.
- Ты неисправим.
- Но ты меня разве не за это любишь?
Девушка тихонько рассмеялась:
- Поцелуй меня.
Элексиэль тот час же и с явным удовольствием выполнил эту просьбу.
- Я хочу кое-что тебе сказать, Элекси.
Подали сигнал к выезду, и младшему лейтенанту пришлось поспешить занять своё место в одном из БТРов.
- Придётся подождать до вечера, Роза. Люблю тебя, - де Шель ещё раз поцеловал девушку, обнял её, а после быстрым шагом направился к посадочной площадке.

Второй взвод третьей штурмовой роты "Морготских Волкодавов", который вёл в бой Элексиэль де Шель, оказался в центре чудовищной мясорубки, потому как в авангарде абиссарийской армии шли ведьмы из Круга Гнева на своих кошмарных адских гончих. В лице легендарного морготского спецназа они встретили достойных противников, и силы Глатана, уткнувшись в несокрушимую преграду, начали вязнуть. С левого фланга ударила тяжеловооружённая пехота ордена Великомученика Тристана, с правого – экзорцисты ордена Тернового Венца. Демонические машины, похожие на гигантских пауков или крабов, непростительно долго не подходили на выручку пехоте и кавалерии люцифераин, поскольку оказались задержаны на переправе через реку Коцит огнём артиллерии.
Спустя пять часов ожесточённой битвы абиссарийцы начали отступать. По ватиканским рядам прокатилась весть о том, что демогоргот Глатан благополучно отбросил рога и копыта, в чём ему оказали помощь граф Бэзил де Рэ и магистр ордена Тернового Венца Фредерик Ликбехт. Последний, правда, находился при смерти. Католическое воинство ринулось в наступление с новой силой, радуясь гибели Глатана и горя жаждой мести за безвременную кончину Ликбехта.

Рядовой морготской армии, лёжа на талом от крови снегу, с трудом сдерживал прикладом автомата готовую сомкнуться на его горле пасть жуткой зверюги, на которой восседала абиссарийка.
Грянула очередь, и адская псина отпрянула, оросив алым снег. Рыкнув, она побежала на храбреца, который посмел лишить её хозяйку развлечения. Увернувшись от клыков адской гончей, Элексиэль вскинул автомат и нажал на спусковой курок. Ведьма, занёсшая для удара хлыст о семи хвостах, взвизгнула и повалилась на спину своей ездовой собаки. Тащившую за собой шлейф кишок гончую окончательно упокоил спасённый графом юнец.
- Господин младший лейтенант… - по тому, как округлились глаза у побледневшего паренька, де Шель живо сообразил, что новая угроза надвигается с тыла. Отбросив автомат, перезарядить который он уже не успел бы, Элексиэль в развороте выхватил меч и сумел отразить удар глефы.
И завертелось. Ведьма с развевающимися по ветру алыми волосами, прекрасная, точно цветок розы в утренней росе и жестокая, точно море в шторм, гневно вскрикнула и замахнулась вновь. Спецназовец уклонился вправо, врезал эфесом меча по морде гончей и теперь заходил с фланга. Красноволосая развернула пса, стиснув его бока коленями, и повела глефу сверху вниз. Оружие вспороло кольчужный ворот и крепления подшлемника ватиканца, но его клинок остался чистым. Зато гончая осталась без уха.
Автомат рядового заклинило. Но бросать спасшего ему жизнь человека один на один с взбесившейся фурией владелец испорченного ствола, очевидно, не собирался. Обнажив меч, он понёсся на подмогу…
- Уйди, дурак… - Элексиэль отпихнул парня и осёкся. Лезвие глефы, сочащееся чернотой, прошило насквозь грудь "Волкодава" и показалось из его спины. Ведьма хмыкнула и резко вырвала клинок из тела.
Граф де Шель пошатнулся, приложил к пробитой груди руку и начал заваливаться назад. Шлем с его головы упал, подшлемник съехал куда-то к затылку. Совсем рядом захрипел, хватаясь за перерезанное горло, рядовой. Покончив с юношей, ведьма Круга Гнева чуть свесилась с седла и оценивающе посмотрела на распростёртого в луже крови графа.
- Слишком скучно это будет – оставить тебя на корм червям, ватиканец, - промурлыкала ведьма и, подцепив Элексиэля глефой за кольчугу, втащила его на своего пса. – Эй, Орф, передвигай быстрее лапами. Пора нам к телепорту, пока нас совсем не прижали рабы распятого. Добыча и так хороша сегодня.
Гончая галопом помчалась прочь, перед глазами мужчины замелькало гаснущее небо – и скоро совсем померкло.

- Элексиэль, - едва не пропела Сафор, склонив голову на широкую грудь графа. Ни раны, ни шрама не было и в помине – любимая игрушка ведьмы должна быть безупречна, и новые безобразные отметины ей ни к чему.
Пленник повернул к Нагльфар лицо, и она с неудовольствием отметила отстранённость в его взоре.
- Элексиэль, - поигрывая цепью, прикреплённой к надетому на де Шеля ошейнику, девушка погладила его по волосам, - почему ты так холоден со мной? Ты – мой любимец уже почти четыре месяца, но ничего не меняется. Я недостаточно красива? Или что-то не так делаю? В Морготе предпочитают игры поизощрённее?
- Нет, - без всякого выражения ответил младший лейтенант.
- Тогда назови мне причину.
- Ты можешь использовать заклинание мезмеризма (так у вас называют заклятия, целью которых является человеческий разум?) и узнать ответ сама.
- Я хочу, чтобы ты ответил.
- Учти, Сафор, что ты сама этого захотела.
- Так почему?
- Я не люблю тебя, Сафор. Ты действительно красавица, но душа у тебя злая и жестокая, а ум занят только удовлетворением собственных капризов – не важно, жажда боя это, желание кого-то без вины истязать или похоть. Ты – монстр в обличии ангела, и для тебя в моём сердце нет места.
Раздался звон пощёчины, и на левой щеке Элексиэля расцвело багряное пятно.
- Ты пожелала моей откровенности. Чем же она тебе не нравится?
Колдунья не слушала его. Вскинувшись, она вскочила и швырнула в спецназовца подушкой, от которой он ловко увернулся.
- Я не хочу, чтобы ты принадлежал кому-то другому! Ты – мой, только мой! И ты должен думать только обо мне, а не о какой-то другой женщине! Я заставлю, заставлю тебя!

Сквозь прутья клетки Элексиэль смотрел, как Сафор разговаривала с высоким горделивым мужчиной. Он выглядел чуть старше неё, был светловолос и сероглаз.
- Стефан, я хочу, чтоб он стал послушным. Что угодно с ним делай, но пусть он станет покладистым. Только не уродуй. Я тебе не прощу, если ты его обезобразишь.
Колдун надменно смерил взором военнопленного и кивнул:
- Хорошо, сестра. Но ты ведь не против, если он понадобится мне в завершении моих опытов и научной работы?
- Да делай с ним всё, что угодно!

Де Шель потерял счёт времени. Сафор обожала развлечения наподобие пыток, но её братец превосходил её в этом настолько, что ведьма выглядела на его фоне едва ли не агнцем. Минуты становились часами, а часы – вечностью, лишающей надежды и желания жить. Фантазия Стефана Нагльфара была столь беспощадна, что даже Асфодиэль, вместе с Элексиэлем переживающий каждое воспоминание, не находил аналогов иным способам, которыми чернокнижник терзал пленного офицера. Если бы "Волкодав" из лаборатории этого сумасшедшего садиста попал в Ад, то непременно счёл бы его Раем. Только мысли о находящейся за сотни километров отсюда Розалин Марчетти позволяли ему вынести эти бесконечные мучения и не потерять рассудок.


Арканос метался и стонал на раскладной кушетке, на кою его уложили ассистенты Лилиан Коэпто. В один момент что-то заставило его так сжать руку на перекладине, за которую была закреплена ткань, что он погнул её и когтями разодрал материю.


Но однажды всё пошло не так, как обычно. Младшего лейтенанта привели не в лабораторию, но в небольшую залу, посреди которой стояла плоская прозрачная линза метра два диаметром, заключённая в резную раму из белого металла. И приковали напротив неё цепями к полу так, что мужчина вынужден был стоять на коленях.
- Я хочу, чтобы ты кое-что увидел, ватиканец, - довольно сообщил колдун, и нотки, прозвучавшие в его голосе, заставили сердце графа сжаться. Предчувствие непоправимой беды наполнило его существо.
Линза засветилась белым, а после на ней появилось изображение. Окрестности крепости Астракс, которые так хорошо знал де Шель. По малозаметной тропке, утопающей в зелени, шла Розалин Марчетти. Шла, задумчиво опустив голову и ничего вокруг не замечая. В её смоляных волосах белела седая прядь. Облачена девушка была в чёрное траурное платье, лишённое каких-либо украшений и перехваченное под грудью ремнями плечевой кобуры. Хоть одеяние это имело завышенную линию талии, от внимания офицера не укрылся заметно округлившийся живот комендантской дочери.
- Вот она… - прошипела зло и ревниво Сафор, опускаясь на специально для неё установленное рабами напротив вижионарии кресло.
Розалин дошла до старой каменной беседки, выстроенной почти у кромки Вестерхеймского леса. Там она и Элексиэль когда-то обожали проводить время.
Младшая Марчетти уселась на мраморной скамье и печально посмотрела на заходящее летнее солнце. Было слышно, как она вздохнула. И как шелестел ветер в кронах деревьев. И как поют птицы. Девушка бережно погладила рукой выпирающий живот и заговорила:
- Тише, тише, Элекси. Не толкайся. Совсем немного осталось подождать, и ты появишься на свет. Тут будет красиво, когда ты родишься. Лес оденется в багрянец и золото. Жаль, что папа не увидит…
Она шмыгнула носом, часто заморгала и потёрла глаза.
- Ну же… - сказала Роза самой себе, стараясь не разрыдаться. - Хватит. Перестань.
Элексиэль ощутил, как внутри у него всё переворачивается. Как холодеют подушечки пальцев на руках и ногах. Как этот отвратительный холод поднимается выше по позвоночнику и сковывает его так, что становится невозможно даже дышать.
- Стефан Нагльфар, - с трудом произнёс граф де Шель, - не смей её трогать…
Чернокнижник проигнорировал его, хоть и слышал.
Что-то началось. Необратимое. Страшное, как сама Преисподняя. Бывший "Волкодав" это знал. Птахи вдруг перестали петь, а где-то неподалёку раздался странный звук.
"Розалин, милая, беги! Пожалуйста, беги! Спасайся!!!" - эти три фразы он повторял про себя, словно молитву.
- Кто здесь? – девушка резко обернулась и выхватила пистолет. Щёлкнул предохранитель. – Стрелять буду на поражение!
Из-за кустов посыпали бесы – на кривеньких коротких ногах, белые, изъеденные язвами и визжащие. Чёрные гнусные глазёнки смотрели алчно и злобно. Гнилые пасти клацали тонкими кинжально острыми зубами. Розалин сдержала своё обещание – тот час грянул один выстрел, а за ним второй, третий… Она отступала, и каждый её шаг сопровождался падением очередного чертёнка. Женщины из рода Марчетти управлялись с оружием ничуть не хуже, чем мужчины.
Но бесят было через чур много. Роза выстрелила ещё раз, а потом бросилась по тропке назад, на ходу меняя обойму.
- Отзови их, абиссарийский ублюдок!!!
Колдун только расхохотался.
Первый чёрт настиг её, запрыгнув на спину и вцепившись зубами прямо над седьмым шейным позвонком. Медик от боли закусила нижнюю губу, чуть замедлилась и, заведя руку с перезаряженным пистолетом назад, снесла маленькому чудовищу башку. Бежать было трудно, но девушка, придерживая живот, не сдавалась и продолжала отступление.
Ещё один кинулся Розалин под ноги. Она запуталась в юбках и упала на траву, едва успев выставить вперёд руки. И тот час же маленький демон вонзил длинные когти в её левую ладонь, пригвоздив оную к земле. Марчетти вскрикнула, дёрнулась, но нашла в себе силы взвести курок и отправить уродца туда, откуда он вылез.
Последний выстрел Розалин Марчетти. После бесы навалились кучей.
Они тащили её назад, кусая, царапая, раздирая одежду. Роза кричала и вырывалась, но все её отчаянные попытки освободиться были напрасными. Низшие из обитателей Пандемониума приволокли несчастную в беседку и там, на каменном полу, принялись буквально рвать её на части. Они откусили ей пальцы, выковыряли глаза, до костей разодрали щёки, плечи и грудь. Взрезали ногтищами живот, вывернутую наружу матку вскрыли и выволокли оттуда младенца. Эту так и не расцветшую крошечную жизнь черти потрошили и полосовали. А Розалин всё кричала и кричала, захлёбываясь кровью, и можно было расслышать среди этих утративших всё человеческое воплей имя.
Элексиэль.
Де Шель напряжённо застыл, и оковы врезались в его плоть, оставляя раны на запястьях и горле. Он не мог говорить, не мог кричать или оплакивать свою погибающую возлюбленную и своё растерзанное дитя. И не мог перестать смотреть в проклятую вижионарию.
В конце чудовищного злодеяния один из чертят приник к окровавленным губам, распахнутым в новом крике, в отвратительном поцелуе. Через несколько секунд он оторвался от истерзанного рта и выплюнул комок плоти. Язык. Кровь из разорванной артерии била фонтаном. Хирург затихла.


По щеке Арканоса медленно скатилась чёрная слеза.


Когда оковы сняли, граф ничком упал на каменные плиты. Он был в сознании, но ни на что не реагировал. Стефан что-то доказывал ему с ехидной миной. Сафор громко смеялась и хлопала в ладоши. Затем абиссариец махнул рукой, и прислужники поволокли Элексиэля в лабораторию, где распластали его на столе и защёлкнули кольца оков. Как-то безразлично мужчина заметил, что стол круглый, что комната не та, что была прежде, что все стены, предметы, оборудование и стол исписаны какими-то знаками.
Ему было всё равно. Он не хотел больше ни жить, ни бороться.
Стефан кистью, обмакнутой в сладковато пахнущий раствор, выводил письмена на теле младшего лейтенанта. Откуда-то несло свежей кровью.
Нагльфар закончил с рисованием и теперь, сжимая в руках какой-то амулет, читал клокочущие магические формулы.
Физическая боль, усиливавшаяся с каждым новым словом, проговариваемым треклятым прислужником Люцифера, сравнялась с болью духовной. Де Шель ощущал, как где-то под рёбрами вспыхивает пламя, как огнём горят на плечах и спине татуировки, изображавшие четыре из семи Знаков. И орал так, как не орал в течение ни одного из истязаний.


Ликвидатор изгибался всем телом и тоже вопил, будто кто-то заживо вытягивал из него душу.


Он слышал оживлённую речь.
- Сафор, я сотворил шедевр. У него не сорок шесть хромосом, а шесть тысяч двести восемьдесят две. Он одной рукой поднимает от пола две тонны. Способен двигаться со скоростью, о которой смертный и мечтать не может. Левитирует. Проявляет склонность к пирокинезу. Его раны заживают почти мгновенно. Я в порядке опыта отрубил ему руку, и минут через пять у него уже выросла новая. У него два автономных сознания…
- Стефан, если ты его испоганил, во век со мной не расплатишься!
- Сестра, тебе понравится. Я создал совершенство!
Чёрный полог отъехал в сторону, и в просвете объявились мужчина и женщина.
- Ну-ка, встань! Давай, шевелись. Сестрица, он сейчас молчалив и рассеян, но это временно. Демонический граф Асфодиэль пока не свыкся с тем, что я слил его плоть с человеческой, а рядом маячит ещё один рассудок. Человек же после трансформации потерял память, а я буквально два часа назад применил заклятье, которое вообще не даст твоему офицеру вспомнить даже собственного имени. Но интеллект он сохранил.
Получеловек-полудемон поднялся с ложа и застыл.
- А ещё он на редкость послушен. Выполнит любой мой или твой приказ. Он просто не может ничего сделать против, даже если захочет.
Сафор внимательно оглядывала гибрида, точно выбирала колье к бальному наряду. Ведьма ухмыльнулась и положила ладонь на плечо новой формы существования.
- Что же всё «он» да «он»… Он – уже не то, чем были когда-то его составные части. И прежние имена ему не годятся. Потому надо его как-то назвать… Арканос… Слышишь меня?
Наманикюренные пальцы поглаживали подбородок существа.
- Тебя зовут Арканос.
- Да, - он ответил после некоторой паузы.
- Заберёшь своего морготца вечером, Сафор. Я хочу его протестировать. Ещё я буду периодически заимствовать его у тебя ближайшие несколько месяцев, поскольку ещё не изучил всех его особенностей. В наших руках, моя дорогая, идеальный убийца. Абсолютный хищник.

Первым заданием Арканоса было убийство Памелы Марчетти, настоятельницы монастыря Благословенного Исцеления, сестры его Розалин. Он не вспомнил её лица, хотя до того, как попасть в плен, нередко с ней общался. Она не сопротивлялась, когда он пришёл за её жизнью.
- Мне было вчера видение, Элексиэль. Я знаю, какой вред они причинили тебе. И сейчас, и после смерти я буду молить Господа о том, чтобы час твоего избавления настал скорее. Друг мой, мне так жаль…
Опасаясь сбоя в работе заклятия, чернокнижник устранил этот момент из воспоминаний убийцы при помощи заклятия.
Через два дня после возвращения ликвидатора ведьма как будто невзначай обронила, что отец его жертвы застрелился. Тот лишь пожал плечами. Он не помнил, что не вынесший последней утраты пожилой комендант принимал его в своём доме с отцовской любовью. Не помнил, что на его дочери мечтал жениться…

Второй его жертвой сделался маршал Моргота, герой Двенадцатой Морготской граф Бэзил де Рэ. Тот был отменным фехтовальщиком и капитулировать не привык. Поединок длился около шести минут, когда в помещение склада ворвалось отделение "Морготских Волкодавов", не поленившихся прихватит крупнокалиберное оружие. Освящённые пули разорвали ткань капюшона, и Бэзил увидел лицо нападающего. Глаза его были алы, окружены татуировкой, а клыки сделались наподобие вампирских, но де Рэ узнал офицера спецназа, которого несколько лет назад сам перевёл в Моргот.
- Младший лейтенант Элексиэль де Шель? – одними губами вопросил маршал и… пропустил удар.
Этот эпизод Стефан тоже потёр.


Он вскочил с раскладушки так, что перевернулся вместе с ней. Тяжело дыша, он лежал на боку и с искажённым от боли лицом смотрел куда-то расфокусированным взором. Это продолжалось порядка пяти минут, по истечении которых Арканос поднялся на ноги и, спотыкаясь, добрёл до дальней стены заклинательной комнаты. Прислонившись спиной к стене, ликвидатор осел на пол, да там и остался, откинув назад голову.


Под бушующим грязно-синим небом на краю обрыва стоял Элексиэль Доминик Эстерхази, граф де Шель, младший лейтенант второго взвода третьей штурмовой роты подразделения специального назначения "Морготские Волкодавы". Порывы ветра колыхали его распущенные по плечам волосы и парадный плащ. Сзади к Элексиэлю подошёл высокий изящный демон в чёрной с алым броне, с гордой посадкой увенчанной рогами головы. Человек повернулся к нему, но ничего не сказал. Асфодиэль так же молча положил ему на плечо когтистую руку и слегка сжал её.


Арканос снова открыл глаза.
- Вот уж не подумал бы, что мы будем повержены так.
- Но такому противнику не обидно проиграть даже мне, демону. Я не видел никогда прежде, чтобы один и тот же человек мог использовать и магию абиссарийцев, и жреческие формулы Элергорда. Я пребывал в уверенности, что такое попросту невозможно.
- Она и правда гений. Эта девушка основательно подрыла заклинание Нагльфара. И, если бы я не читал её досье, в котором нет ни единого намёка на садистские наклонности, то решил бы, что леди Коэпто издевается.
- Мне кажется, что она хочет предложить нам сотрудничество.
- Логично. Если она смогла открыть доступ к моей памяти, то наверняка разобралась в мезмерической конструкции этого высокомерного скота. И понимает, что мы действуем так, как приказал нам наш создатель-изувер. Избавив нас от доминирования воли ублюдка, она может потребовать платы за освобождение... или перехватить контроль.

Нельзя было пожаловаться на глупость работавшего здесь персонала: люди быстро поняли, что с ощетинившимся терниями монстром им не справиться, какое бы оружие они не использовали. Пули отскакивали от его брони. Пламя и лазеры не причиняли ему вреда. Сброшенный сверху "подарок" в виде связки труб, припасённых для строительства, был играючи отбит вторженцем одним взмахом колючей мантии. И учёные наперегонки с рабочими удирали по извитым лабиринтам коридоров, спасаясь от щерившейся острыми шипами смерти. Не их делом было сражаться, а местные уважали разделение труда.
Арканос быстро приближался к генераторной. Его пытались остановить, и не раз. Однажды кто-то попытался вторгнуться в его разум, и симбионт вспомнил про наличие телепатки под началом Коэпто. Он отмахнулся от ментального зонда, точно тот был назойливым насекомым, даже не замедлив своего марш-броска. Хвостом за убийцей тащился электрокинетик. Каслер основательно докучал ликвидатору своими нападениями, пока тот, рассердившись, не направил в его сторону стену огня, перегородившую путь. Температура пламени была так высока, что стены, пол и потолок расплавились, образовав неопределённой формы медленно растекающуюся массу. Получеловек-полудемон был уверен, что его противник ушёл живым. Но проверять не полез: генератор был совсем близко. Надо только дестабилизировать его, и тогда в живых не станет ни надоедливого Каслера Коулата, ни Алиши На`Кхоно, ни всех этих улепётывающих лаборантов-учёных-прочих.
Останется только вручить заказчику голову Лилиан. И всё вернётся на круги своя.
Опять.
Длинный узкий коридор был последним, что отделяло Арканоса от двери, за которой находилась генераторная. Пара десятков метров – и конец.
Конец? Арканос кое-что не учёл. Не все проходы были обозначены на планах уровней. Иное существовало в порядке "для своих". Замаскированный под стыки облицовочных панелей потайной лифт был как раз и этой оперы. Творение Нагльфара ощутило знакомую энергетику там, где минуту назад ничего не было. Однако оказалось уже слишком поздно: Каслер вылез из кабины и вступил в бой. Увернуться от волны электрической энергии в узком коридоре было невозможно, поскольку он явно не был рассчитан на свободное передвижение кого-то массивного.
И Асфодиэль, и его товарищ поняли, что их толкают к магической ловушке ещё до того, как она ледяной петлёй сжала их. Симбионт рванулся в сторону с максимальной скоростью, но ему не хватило сотых долей секунды. Он застыл, вмёрзший в ледяную толстенную рамку – застыл на миг, а потом приступил к активным действиям. Тернии против электрокинетика были бесполезны, а при узости окружающего пространства только мешали, и убийца свернул их до длины мантии – все, за исключением тех, которыми он удерживал свою пленницу. Вокруг его заключённых в броню ладоней брызнуло в стороны свечение, и лёд поддался. С громким треском создание вырвалось из холодных оков.
- Браслет перезарядился! Сорви его! Быстро!
- Проклятый электрокинетик мне не даёт это сделать!
- Тогда давай бросим девчонку и отойдём в конец коридора. Это элергордское заклинание, элергордское!
Лозы выпустили свою добычу, и Арканос приступил к выполнению своего плана.
И опоздал.
Искажённые фразы на кариме глухо отдавались в обоих сознаниях гибридного организма, лишая его сил и скорости. Стремительное поначалу движение стало замедленным, как будто он пробирался под колоссальной толщей воды. Распадался кошмарный плащ. Подгибались колени наёмника. Уже ясно было, что его попытки уйти из радиуса действия магии равны в сумме нулю.
Арканос слабеющей рукой вцепился в металл переборки, надеясь хотя бы удержаться на ногах.
- Мы не можем вот так проиграть, не можем! Офицер, не спи… - тут демон подавился зевком.
- Нашёлся-таки… тот… Нашлась та, что смогла нас победить…
Оба голоса затихали. Мысли путались.
Когти разжались, оставив на стене приличные вмятины. Арканос сполз на пол и оттуда помутившимся взором смотрел на дочитывающую заклинание Лилиан Коэпто.
- Она… всё-таки непередаваемо красива…
- Идиот… ты о чём сейчас думаешь?
- О том, что перед смертью мы видим… не рожу Стефана Нагльфара, а… привлекательную девушку…
- Ты – дурак… Но ты прав.
Арканос предпринял ещё одно поползновение вернуть себе вертикальное предложение, но у него получилось только встать на колени. После он рухнул грудой демонического металла и больше уже не двигался. Картина стальных плит пола быстро померкла перед его глазами, и теперь ничего не было.
Ни звуков, ни запахов, ни ощущений.
Остатки терний плавились и исчезали, не касаясь ни плитки, ни спины симбионта. Грозного вида доспехи стекали со своего владельца и пропадали в неизвестности на манер лоз, обнажая бледную кожу, покрытую неведомыми Лилиан письменами. Через несколько минут обнаружилось, что у её ног лежит… не чудище, а обнажённый мужчина. Вполне себе живой, поскольку всяческим мёртвым абиссарийским сюрпризам дышать обычно не требуется.

Саунд: ссылка

Нахмурившись Жнец чуть сбавил ход намеренно громко шаркая ногами. Паранойя заставляла военного вести себя, парой, очень странно, но благодаря странностям Шепардс не раз спасал жизни своим сослуживцам и друзьям,уничтожая шахидов и черных вдов, не давая тем пивести в действие устройства смерти. Плавно щелкнула застежка кобуры,а рука легла на рукоять пистолета.
"Интересно,я всю жизнь буду хвататься за оружие, при виде одинокого человека в странном месте?" - Жнец даже скривился от этой мысли.

Он не мог не заметить.
Красные от слёз глаза. Припухшие губы. Мелисса плакала. Аластэл ощутил где-то в глубине души болезненный укол. И пообещал себе, что будет делать всё, что только в его силах, лишь бы у неё было меньше поводов плакать.
Выводя девушку под руку по направлению к чёрному ходу, ангел склонился и поцеловал её в макушку. Всё ещё шёл дождь, и музыкант отдал Мелиссе свою куртку.
- Да, нам нужно поговорить, радость моя.
О чём мог быть серьёзный разговор? Падший перебирал варианты в голове, но отметал один за другим, считая их крайне неудачными. Уже за порогом заведения, когда они оказались средь узких улочек, низвергнутый Владыка всё понял. Она боялась, что сделает его слабее. Что будет для него обузой. И потому хотела уйти. Пока они добирались до кафе, Аластэл тоже обдумывал перспективы. Он считал, что нахождение рядом с ним поставит певицу под удар. Но быстро осознал, что не улучшит ситуацию, если отдалит Бранвен от себя.
- Мне кажется, что я понял. Понял, что именно ты хочешь обсудить, Мелисса. Ты боишься, что будешь мне мешать, да? И потому хочешь уйти. Переждать. Но не получится, милая. Уже не получится, потому что я втянул тебя в это. Я желал бы верить, что тебя не найдут, если ты спрячешься у кого-то из друзей или знакомых. Но это неправда. Нет безопасных мест, Мелисса. Они знают тебя в лицо. Помнят с момента стычки у отеля. И догадаются, что ты важна, поскольку ваш отход Ковбой прикрывал до последнего. Они выследят тебя, отыщут и схватят. А потом сообщат мне, что ты у них. И я приду, чтоб мне провалиться, Мелисса, я приду за тобой. Вопреки здравому смыслу, логике и цинизму. Я не могу позволить, чтобы тебе причинили вред. И потому лучший выбор - остаться вместе. Так нас сложнее застать врасплох. Так выше шанс, что нам удастся уйти. Я не могу оставить тебя, зная, что тебе грозит. Ты мне дорога, cherie. Так же дорога, как сестра, и я никого из вас не отдам.
Он остановился посреди лабиринта серых зданий, теряющихся в плене капель, срывающихся с неба. Притянул к себе Мелиссу и, посмотрев ей в глаза, произнёс:
- Останься со мной. Пожалуйста. Я никогда не прощу себя, если в тот момент, когда тебе отчаянно будет нужна помощь, меня не окажется рядом. Ты - мой воздух, моя жизнь. Мне никогда не подняться, если тебя не станет.

Саунд: ссылка

Алые глаза немигающе смотрели на сменявшие друг друга на планшете фотографии, планы и карты. Симбионт обладал прекрасной памятью и то, что видел, запоминал крайне прочно и в мельчайших подробностях. Ему нравились люди на фото - и молодые, и старые - такие уверенные в том, что делают, такие живые... Горящие воодушевлением очи, воодушевление в каждой чёрточке лиц, в каждом жесте. У каждого из них были мечта и вера в правильность цели. Арканос невольно ощутил где-то в груди укол зависти. Но не стал заострять внимание на этом чувстве. Он с вниманием слушал слова Гвидо, потому как местами это было очень полезно. То, что Лилиан Коэпто не выйдет к нему на встречу, было понятно изначально: хрупкая девушка явно не могла по части силы, скорости и умения убивать сравниться с интегрированным демоническим организмом. Но у неё на плечах была умная голова, а в придачу к ней - последователи, не побоявшиеся пойти за опальной исследовательницей. Про капсулы человек и демон внимали с особым интересом. Асфодиэль изводился от любопытства, но быстро понял, что большего узнать у Стерна не удастся, поскольку тот и сам ведает немного, а что ведает сверх уже названного, точно не скажет. Таковы уж гьеденцы.
О нейроразъёме слушать было не менее увлекательно.
- Ух! На нас свалят всю технику и всех магов-симбионтов-продукты генной инженерии, какие только будут под рукой!
- Эта девушка по природе своей боец, Асфодиэль. Она долго противостояла брату, и с нами будет воевать с не меньшим упорством.
- Интересно!
- Мне, знаешь ли, тоже, - отозвался человек без особого энтузиазма.
У Арканоса оставался ещё ряд вопросов, но оные были явно из категории, которая в Гьеденской Технократии снабжалась пометкой "Строго секретно". Поучеловек-полудемон знал, что и когда следует спрашивать. Потому он лишь кивнул, когда помощник Гараты Муркх поинтересовался, всё ли у него.
На раскрытой ладони ликвидатора демонический металл вспенился, точно смола (видимо, он начисто игнорировал законы физики, по которым существовали металлы земные), а после из этой пузырящейся массы появился маленький наушник, бывший точной копией тех, которые использовались в технократии. Арканос пристроил его на место и вопросил:
- На какой частоте будет канал связи?
Получив ответ, симбионт ещё раз кивнул и плавно взмыл в воздух.

Под Арканосом мелькали руины заводов, фабрик и лабораторий, скелеты мостов и полузатопленные улицы. Там, где уровень рельефа был низок, скапливалась вода, образуя озерца, соединённые между собою узкими водяными полосами бывших тоннелей и чёрт знает, чего ещё. Некоторые "озёра" ни с чем не соединялись и спокойно существовали сами по себе. Прежде симбионт летел довольно высоко, но по мере приближения к району поиска снизился до самой земли, избегая риска появиться на дисплеях радаров. В бреющем полёте он проносился над самоорганизовавшимися водоёмами, петлял среди останков зданий, пока, наконец, не достиг самого большого озера.
- Чувствуешь? Под землёй… метров сто глубины… Энергия просто фонтанирует. Генераторы, энергосистемы, живые люди.
- Чувствую, - согласился человек. – И уж никак не может быть, чтобы это не оказалось искомым исследовательским комплексом.
Создание Стефана Нагльфара мягко опустилось на бетонную балку.
- Где-то должен быть вход, потому как наши учёные друзья вряд ли замуровались.
- Или вентиляционные шахты, резервные выходы... Негоже к умному противнику ломиться в парадный.
На поиски входа в систему лабораторий Арканос потратил почти столько же времени, сколько на поиск их локации – порядка трёх часов. Поблуждав по округе, он наткнулся в итоге на один из резервных выходов. Узкая металлическая лестница вела под землю, под гигантский котлован озера, где раскинулись настоящие катакомбы. За одной из маленьких неприметных заваренных дверей, на которую ни один смертный бы даже не взглянул, симбионт нашёл вход в убежище Лилиан Коэпто. Сначала он решил было, что ошибся – стены, пол и потолок выглядели точно так же, как прежде, а по углам валялись кучи щебня, обломки пластика и клочья вырванных проводов. Об обратном свидетельствовала лишь циркуляция свежего воздуха. Однако уже через несколько поворотов картина разительно изменилась – новенькая металлическая обшивка, исправные светильники и коммуникации. И очередная дверь. С кодовым электронным замком. Не опасаясь более быть обнаруженным, симбионт расплавил её.
Страшные шипастые лозы, шлейфом вившиеся за плечами Арканоса, пришли в движение, полоснули по стенам, раздирая кабели. Свет моментально погас, но для ликвидатора это не являлось помехой. Он бегло взглянул на планы эвакуации с уровня, висевшие на стене. Его интересовал кратчайший путь к пульсирующим перикломовым сердцам комплекса, так явно ощущаемым им.

Саунд: ссылка

Как можно отказать красивой девушке, когда она смотрит на тебя огромными умоляющими глазами? То, что при этом она прячет за спиной чугунную сковороду, её красы ни разу не умаляет. Так как отказать-то?
Аластэл был обходительным мерзавцем, и потому не имел обыкновения отвергать просьбы привлекательных представительниц женского пола.
- Всё хорошо, Мелисса, - шепнул падший и чуть наклонился, чтобы поцеловать Бранвен в макушку. - Держись за мной и не отходи.
Ангела терзали смутные сомнения. Ему думалось, что таинственный недоброжелатель, науськавший на него его собственного повара, снова взялся пакостничать. Часом, не сидит ли за дверью очередная парочка предателей? Интересно, кто решил поиграть в самоубийцу на этот раз?
- Одолжи-ка мне это, свет очей моих, - Аластэл бережно забрал у певицы предмет кухонной утвари, а потом призвал один из пистолетов-пулемётов.
Дверь, ведущая в недра местной кухни, слетела с петель. На пороге объявился Аластэл, а за его спиной - Мелисса (разумеется, предусмотрительно окружённая Владыкой телекинетической сферой). Физиономия у падшего была злющая и препаскуднейшая. Не утруждаясь громкими заявлениями, он с разворота метнул в первого заговорщика злосчастную сковородку. Второму пришлось заплясать, потому как Повелитель Ада, ничтоже сумняшеся, стрелял ему по ногам.

Высокие потолки и многие метры протяжённых стен, испещрённых тонкой росписью – в коридорах, переходах и комнатах особняка Нагльфаров можно было запросто заблудиться. В иных домах, это, конечно, грозило бы, скорее всего, исключительно потерей времени. Однако обиталище колдуна и его сестры не было простым зданием; в нём хитроумные ловушки и защитные заклятия представляли немалую опасность не только для тела, но и для души несчастного заблудившегося. Иногда особо неудачливые рабы из числа новеньких, с непривычки заплутав в сложных переплетениях помещений, попадали в западню и погибали в ней целыми неделями – мучительно, тягостно, без надежды на спасение. Хозяйка зачарованного особняка любила видеть и слышать мучения…
Арканос, впрочем, давно научился ориентироваться в этих лабиринтах. Направляясь к первому магическому залу, ликвидатор даже не задумывался над тем, куда ступает. Дорога была ему так привычна, что успела набить оскомину.
Сафор, видимо, было не в настроении – поблизости не было видно ни единого прислужника, и мёртвую тишину холла нарушал только лёгкий шелест шипастых лоз, что на манер мантии колыхались за спиной получеловека-полудемона, облечённого в чёрную броню. Доспех этот, казалось, был тяжёлым и плотным, однако произведение Стефана передвигалось в нём без соответствующего шума и с такой лёгкостью, точно на нём и вовсе не было никакой одежды.
- Что скажешь?
- Касательно нашей новой цели? Асфодиэль, что я могу сказать? Перед нами чётко сформулирована задача, и мы её выполним, потому как без распоряжения этого треклятого колдуна способны разве что почесать затылок. Для принятия более ответственных решений у нас есть Стефан Нагльфар, чтоб его, - саркастически ответил человек демону. – Для чего вся эта демагогия, если мы оба знаем, каков исход ситуации?
- Дай хоть помечтать, что мы – больше не псина на цепи, - пробубнил демон.
- Мечтай столько, сколько влезет. Но так, чтоб я не слышал.
- Ты же понимаешь, что это невозможно?
- Умолкни, нечисть.
- Сам-то далеко от меня ушёл?
- Это что, повод тебе внимать?
Асфодиэль и его невольный товарищ по несчастью в виде вечной службы Нагльфарам завершили перепалку, затеянную скорее для развлечения, чем из каких-либо настоящих притязаний друг к другу, потому как переступили порог залы. Там уже стоял Стефан – перед раскрытым порталом.
- Это – карты. И ещё кое-что о цели – биография, пристрастия, приоритетные области научной деятельности, - абиссариец держал в руке несколько стеклянно блестящих шариков.
Арканос молча протянул раскрытую ладонь. Латная перчатка словно бы схлынула с его кожи, позволяя маленьким мнемосферам коснуться её. Точно капли росы на раскалённом песке, они моментально впитались в плоть. Чёрный металл мгновенно укрыл длань симбионта, будто и вовсе никуда не девался.
- Нет, ну ты посмотри! Как не догадались детские фото добавить! Лилиан спит, Лилиан кушает, Лилиан в школе – и так далее, и тому подобное.
- Заткнись уже, Асфодиэль.
- Удачи, Арканос.
- Обойдусь своими силами, - буркнул он в ответ, надвинул на лицо капюшон и исчез в мерцающем мареве телепорта.

- Ах, да. У нас же в окрестностях Гьедена заводы громоздились едва ли не друг на друге… Если верить картам Нагльфара. И нас должны встречать.
Проход в материальный мир разверзся среди каких-то промышленных руин. Давно наступила ночь, но алые нечеловеческие глаза могли различить каждую деталь ландшафта. Замерев, Арканос вслушивался в звуки тёмного времени суток, стоя под давно не виданным им небом. Уже через миг он знал, что не один в этом покинутом месте. Ликвидатор слышал и ощущал присутствие двух смертных.
- Долго будете прятаться? - проговорил симбионт.

Саунд: ссылка

Он стоял, опираясь руками о гладкую тёмную каменную стену душевой, словно пронизанную микроскопическими звёздочками. Подставил лицо горячим струям воды, закрыв глаза. Веки существа, с первого взгляда казавшегося человеком, как и кожа вокруг глаз и в нижней части лба, были покрыты чёрной вязью татуировки (что уж молчать - странные узоры и сигилы змеились также по спине, шее, рукам, груди, животу и ногам), отчего в мерцающем свете маленьких ламп его глазницы показались чёрными бездушными провалами. Мужчина открыл очи, и они оказались красными, точно кровь, лишёнными радужки и зрачка. Смыв с атлетичного стройного тела остатки мыльной пены, получеловек-полудемон потянулся за полотенцем.
- И чего ты так недоволен? Она, между прочим, хороша собой и знает, чем развлечь мужчину в спальне.
- Она мне не нравится.
- И что тебе Сафор сделала? Нет, я не про те разы, когда мы портачили первое время по части поручений. И даже не про то, что она не называет по имени ни тебя, ни меня.
- Я не помню. Просто она мне не слишком приятна, Асфодиэль. А про имя можешь забыть. Уже семь с гаком сотен лет ты не Асфодиэль, а я - не... Чёрт знает, кем я вообще был и был ли. Мы - это нечто промежуточное меж этих форм существования материи. Арканос.
- О, да тебя, братец, понесло. Ты, часом, не в университете каком преподавал?
Человек не спешил с ответом собеседнику, голос которого слышал в своих мыслях уже не одно столетие.
- Ну и ладно. Но согласись, вечер мы провели недурственно. Во всяком случае, гораздо лучше, чем когда нас отправляют убивать не пойми кого по столь же известной причине и без учёта нашей воли, - фыркнул демон, бывший вторым сознанием в этой странной плоти.
- Так и быть. Сегодня я с тобой соглашусь, - отозвался беспамятный офицер. Тоже мысленно.
Тот, кого не смогли бы никак классифицировать в Ватиканской Империи, покинул душевую, вытирая иссиня-чёрные длинные волосы. Не успел он натянуть и застегнуть чёрные брюки из материала, по фактуре и блеску напоминавшего шёлк, а по плотности - лён, как в дверь по-спартански обставленной комнаты (кровать, стул, стол, этажерка) с высокими потолками (но зато начисто лишённой окон), кто-то заскрёбся.
- Войдите, - спокойным, приятным на слух голосом проговорил Арканос, справляясь с последней пуговицей.
Робко приоткрыв массивную створку, в комнату, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, вошёл раб. Недавно он получил урок от Сафор Нагльфар, посчитавшей его не то не слишком расторопным, не то недостаточно услужливым, и потому изрядно хромал. В лазарете его так и не поправили - ведьме нравилось смотреть на чужие муки. Не поднимая взора на возвышавшегося над ним симбионта, человек, склонившись, проговорил:
- Господин Нагльфар желает Вас видеть, Ваше сиятельство...
- Что, прямо сейчас?
- Да. Я прошу Вас поторопиться, иначе...
- Я уже иду, - отбросив полотенце, которым было вновь принялся промокать густую шевелюру, Арканос последовал за искалеченным прислужником. Ему не хотелось подводить того лишний раз под кнут или что похуже. В конце концов, он сам был таким же невольником, и сносное отношение к нему оправдывала лишь его уникальность.

Раб привёл Арканоса в роскошное помещение, стены которого украшали витиеватые узоры и письмена, окружавшие картину на противоположной входу стене. Картина выложена была из драгоценных камней и изображала седовласого чернокнижника, отдалённо походившего на нынешнего хозяина апартаментов. Вероятно, позировал для её создания кто-то из предков Стефана Нагльфара. В центре комнаты, выполнявшей роль гостиной, помещался длинный стол из какого-то прозрачного камня, окружённый несколькими пуфами, диванчиками и креслами, обтянутыми дорогой карминной парчой. Потолок раскинулся над этим великолепием, выдержанным в чёрно-бело-карминовой гамме, напоминал ночное небо. Видимо, хромого калеку изысканность интерьера, равно как и вид хозяина, очень угнетали: он моментально исчез в проёме и прикрыл за собой двери.
- Ваша светлость, - Арканос предстал перед восседавшим в высоком готическом кресле колдуном, слегка поклонившись. Этот поклон одинаково раздражал в равной степени и человеческий, и демонический разум, но ничего сделать против приказов Стефана этот организм не мог, запечатанный его волей и сложными ритуалами.
Нагльфар поправил складки своей тёмно-фиолетовой мантии, благосклонно кивнул (в этот момент Асфодиэль и забывший своё имя морготский офицер пожелали чернокнижнику издохнуть в муках) и жестом приказал ликвидатору занять место напротив.
Арканос уселся на пуф и посмотрел в лицо своего создателя. Тот взмахнул руками над гладкой кристаллической поверхностью столешницы. Сей час же в воздухе повисло изображение симпатичной стройной девушки в полный рост и её лица - крупным планом. Одета она была в форму наподобие хирургической, поверх которой был наброшен белый халат.
- Её зовут Лилиан Коэпто.
"Гьеденка," - подумали синхронно оба ума Арканоса. - "Красивая".
- Её надо уничтожить.
"Можно подумать, ты нас для чего-то другого хоть раз вызывал!"
- Но это ещё не всё. У этой женщины лаборатория под затопленным Гьеденом. Её необходимо стереть с лица планеты. И всех, кто там работает - вплоть до последнего ассистента или поломойки - тоже. Устрой в маленьком убежище нашей Лилиан земной филиал Ада. Я знаю, что ты это делаешь виртуозно.
- Да, - коротко и без всякого выражения проговорил гибрид.
- Готовься. Я телепортирую тебя в окрестностях Гьедена. Так тебя не обнаружат раньше времени. Там будут встречать люди нанимателя. Конечно, я предоставлю тебе карту местности, но никто не просветит в этом вопросе лучше, чем исконные жители упомянутого государства. Через полчаса будь в первой магической зале.
Арканос молча кивнул, поклонился и вышел прочь.

Саунд: ссылка

Легенды Моргота: Король Шипов

«Я открываю глаза. Подо мною сырая земля – я это чувствую. Вокруг так темно, что мне не разглядеть и моих собственных ладоней.
Но вдруг на противоположной стене вспыхивает пятно света, словно кто-то одним могучим движением прорубил в ней оконце, и свет – не солнечный, а тускло-мерцающий, как от свеч – хлынул в подземелье.
Окно это показывало ванную комнату. Слишком знакомую…
Я смотрю в зеркало. Не своими глазами. Её. Я как будто одновременно наблюдаю за ней со стороны и нахожусь внутри её сознания. Она стоит напротив зеркала, облачённая в белый шёлковый пеньюар, и пристально смотрит в стеклянную гладь.
Я ощущаю её боль. И что-то ещё… Словно бы нечто чужеродное засело в её мыслях…
Я снова в неведомом подвале. Вижу её через окно в стене. Она подносит к горлу нож. Она знает, что я вижу её! Она говорит, что убьёт себя. Что ненавидит меня. Что она предаст меня…
Я не понимаю, что происходит. Не понимаю, чем мог так её обидеть.
Я спрашиваю, зачем она это делает. Я молю её остановиться.
По её щекам струятся слёзы.
Нож взметнулся…
Я закричал и рванулся вперёд, но, не пробежав и пяти метров, рухнул на земляной пол – я был прикован к чему-то цепью, обвившей мои запястья.
Я смотрю на кровавое отражение в зеркале её глазами…
Я кричу, скованный в подземелье, не в силах поверить, что её больше нет…
Она была моей возлюбленной…
Тот час откуда-то из тьмы появляются люди, все, кроме одного, одетые в длинные чёрные мантии с капюшонами, отмеченные рунами абиссарийских рабов. Я вдруг замечаю, что моё тело покрыто ранами и синяками – меня пытали. Я силюсь разорвать цепи. Один из вошедших приподнимает мою голову за подбородок и что-то говорит мне на незнакомом отвратительно клокочущем языке. Я, к своему удивлению, понимаю каждое слово. Он говорит, что так надо. Что она должна была умереть. И признаётся, что заставил её убить себя…
Я с рычанием напрягаю мускулы, и цепь поддаётся. Со звоном летят звенья. Я вскакиваю на ноги. Бросаюсь к нему. Но его спутники преграждают мне путь.
Ярость застилает мой разум. Все они вскоре лежат на полу. Их тела растворяются, перетекают во мрак. А убийца моей любимой… Его здесь больше нет. Он исчез.
Я всё ещё слышу его смех…

Дождливый ноябрьский день. Всё чёрно-белое, как в кинофильме. Кладбище – резные надгробья, склепы, статуи, изображающие плачущих ангелов.
Я смотрю на мир глазами пятилетнего ребёнка - девочки. С ней красивая женщина с тёмными густыми волосами. Мать. Я поворачиваю голову и вижу овальную пластиковую ёмкость. В ней дождевая вода, а в дождевой воде – труп младенца. Мне страшно. Смотрю на ёмкость снова – она поразительно ярко-оранжевая в чёрно-белом пространстве. И в ней больше нет трупика. Только чёрный сор – как будто кто-то обдирал краску с бусинок и бросал её в воду – округлые неровные чешуйки…
Я говорю:
- Мама, а он теперь навсегда останется с нами? – и показываю на молодого длинноволосого мужчину, склоняющегося над свежей могилой и что-то произносящего шёпотом… И возвращаюсь в своё тело.
Я стою на коленях у надгробия. Мне хочется кричать – скорбь своей ледяной дланью сжимает мне сердце.
«Мог ли я предотвратить это? Мог ли спасти тебя, любимая?»
Женщина и девочка подходят ближе. Я поднимаюсь. Гляжу на них.
- Мне нельзя больше видеться с вами.
Женщина кивает. Да, она и так знает…
Они уходят. А я ещё долго стою у могилы…

Темнота…
Ничего нет. Нет мыслей. Нет чувств. Пустота…
Не помню, что было…
Я открываю глаза. Я полностью обнажённый сижу на земле. Надо мной сумрачное серое небо. Вокруг заросли терновника. Из зарослей тянутся две лозы, обвивающие мои запястья – их шипы впились глубоко в кожу. Я уверен, что без труда оборву сухие лозы – но они оказываются прочны, словно стальной канат. Я только раню себя.
Я вижу, как терновник приходит в движение.
Ветви тянутся ко мне, обвивают моё тело. Боль. Я пытаюсь освободиться, мечусь, словно волк, попавший в капкан. Но они лишь крепче опутывают меня. Я слышу свой собственный крик, когда первая ветвь пронзает насквозь мою грудь. А потом ещё и ещё. Живот, плечи, шею, руки, ноги. На мне просто нет живого места. Они разрывают мою плоть. Кровь льётся из ран ручейками…

Темнота…
Я вижу своё распростёртое тело на каменном столе… Его увивают витиеватыми символами татуировки. На левом плече – странный герб из ветвей терновника. Моя кожа невероятно бледна… Постойте… Куда делись мои раны?..
Меня облекает чёрная броня. Шипы на налокотниках, наколенниках, спине – вдоль позвоночника, на наплечниках. На плечи мне ложится плащ – шевелящиеся, непрестанно колышущиеся лозы, унизанные острыми колючками. В моих руках оказывается чёрный клинок…
Я открываю глаза. Мой лоб покрыт холодной испариной. Меня окружает полумрак моей комнаты. В ней спартанская обстановка – стол, кровать, стул, стойка с моим чёрным доспехом, оживающим и меняющимся по моей воле, как я захочу – стоит мне только облачиться в него.
Я догадываюсь, почему вижу этот сон едва ли не каждую ночь… Я ничего не знаю о том, что было со мной. Только странные, нечеловеческие способности.
И убийства… Человек без лица приказывает мне, и я не могу противиться его воле.
Я должен вспомнить…»

Дневниковые записи настоятельницы монастыря Благословенного Исцеления Памелы Марчетти, датированные пятым февраля три тысячи девятьсот девяносто третьего года, днём её смерти. Помещены в архивы Мэртира.

«Он придёт за мною сегодня в тот час, когда луна в небе окрасится алым. Имя ему – Король Шипов. Не пытайтесь остановить его, ибо не рождён ещё тот, кто избавит его от проклятия, и любой, пожелавший стать у него на пути, обречёт себя на верную погибель…»

Предсмертная записка Памелы Марчетти, также помещённая в архив Мэртира.



Поруганная чистота

Элексиэль Доминик Эстерхази де Шель был третьим сыном графа де Шель, и потому иметь какие-то виды хотя бы на часть отцовского наследства ему не приходилось. Однако мальчишка был неглуп, что составляло особый капитал в глазах его отца, а тот не любил, когда что-либо пропадает без дела. Подёргав за кое-какие ниточки, он пристроил восьмилетнего ребёнка в кадетский корпус Государственной Академии с простым расчётом: если у Элексиэля хватит мозгов и физических данных, из него может получиться со временем толковый кадровый офицер, а это престижно, полезно и экономически выгодно.
Теодор Басконти Эстерхази де Шель сделал правильный выбор касательно своего третьего отпрыска: после окончания обучения тот умудрился пробиться не куда-нибудь, а в «Крест Святого Петра» - элитное отделение спецназа при кардинале Куартине, бывшем в то время наместником Папы в провинции Монтиль, лежавшей сразу за суровым и безрадостным Морготом.
Когда в 3988 году началась Двенадцатая Великая Морготская Война, Элексиэль был сержантом отделения третьей штурмовой роты «Креста Святого Петра», которая в числе прочих была переброшена под Лаваль, чтобы помочь морготцам, ведомым графом Бэзилом де Рэ, сдержать натиск полчищ адских тварей под командованием демогоргота Глатана. Де Шель отличился в Двенадцатой Морготской, зарекомендовав себя перед графом де Рэ как смелый и смекалистый офицер. Он был по личной просьбе Бэзила переведён в легендарное подразделение «Морготские Волкодавы».
Ровно через год блестящая карьера Элексиэля оборвалась. В сражении под Вестерхеймским лесом, ставшем переломным для хода кампании, де Шель был смертельно ранен проклятым абиссарийским клинком, направленным рукой Сафор Нагльфар, ведьмы из Круга Гнева. При падении теперь уже не сержант, а младший лейтенант потерял шлем, и Сафор смогла разглядеть его лицо. В этот момент весьма привлекательная внешность Элексиэля сыграла с ним злую шутку: ведьма решила, что красивый пленник будет позабавнее трупа и, вместо того, чтобы добить ватиканца, втащила его на круп своей адской гончей.
Когда де Шель очнулся, от его раны не осталось и следа. Впрочем, радоваться было рано, поскольку отныне он сделался игрушкой, любимым наложником абиссарийской ведьмы. Сафор, однако же, было мало обладать им только в физическом смысле. Избалованная из-за своей редкой красоты вниманием мужчин, Нагльфар хотела подобного преклонения и от пленённого морготского офицера. Тем не менее, как она ни старалась, эффект от всего был равен нулю: мысли Элексиэля прочно занимала другая женщина.
Разъярённая Сафор решила во что бы то ни стало сломать его. Ведьма вручила графа де Шель своему брату – демонологу и чернокнижнику Стефану Нагльфару, в обмен потребовав, чтобы тот убил его возлюбленную.
Чудовищные пытки и ритуалы через многие месяцы сломили Элексиэля. Знаки «Печать Света», «Антимагия», «Запечатанные Уста» и «Око Ангела» выгорели, оставляя глубокие шрамы на теле мужчины. Казалось, после завершения эксперимента он должен был сойти с ума или погибнуть, но в итоге на свет явилось существо, бывшее одновременно и демоном, и человеком. Бледный, будто сама смерть, отмеченный таинственными колдовскими символами, красными очами взирал на мир молодой сын графа, будучи не в состоянии назвать ни своего имени, ни имени той, которую он когда-то всем сердцем любил.
Наречнный Сафор Арканосом, де Шель отныне делил своё изменившееся тело с демоническим графом Асфодиэлем. Оба находились в полной власти брата и сестры Нагльфаров, не имея возможности сопротивляться их приказам и обрести свободу. Не единожды Стефан отправлял Арканоса устранять важных для Империи людей. Среди них значатся Бэзил де Рэ, а также обладавшая даром предвидения настоятельница монастыря Благословенного Исцеления Памела Марчетти, сестра умерщвлённой Розалин Марчетти, невесты Элексиэля…

От лица всех пролетариев и жертв политических репрессий на ДМе.

Rakot, вернись и наведи порядок! Скажем "НЕТ" произволу девочек! ДМ - для игр в модулях, а не для игр во власть!

Нам важен твой "+"!

Окна, занавешенные изысканно подобранными к интерьеру комнаты шторами, были раскрыты настежь, но прохладный ветер приносил с собой не свежесть полуночи, не ароматы раскрывших свои бутоны ночных цветов, но запах крови. Алый, точно догорающий закат, густой, точно дёготь, он широкой рекою вливался в комнату, заполоняя её пространство. Это было невыносимо для молодого вампира: солоноватое амбре терзало обострившееся до предела обоняние, скребло в горле и отдавалось спазмами в желудке. Голод, нечеловеческий голод мучил его, будто он не прикасался к пище целую вечность. Эдриан перевернулся на другой бок, чтобы не видеть луны, призывно взирающей на него своим единственным оком. Ему казалось, что он сейчас непременно сойдёт с ума от её гипнотических чар, подчинится её дикому животному зову и поддастся болезненной, нездоровой тяге ощутить во рту вкус крови...
Легче не становилось; пусть он зажмурил глаза, чтоб не зреть серебристого холодного света, пусть стиснул до боли саднящие челюсти, в разуме его проносились непотребные картины, исполненные порочных, противоестественных, жестоких алканий - он видел себя, вонзающего зубы в шею несчастной жертвы...
Резко скинув с себя одеяло, художник вскочил с кровати и поспешил закрыть рамы. Можно подумать, что это удержало бы его, если б он поддался жажде. Можно подумать, что хрупкая стеклянная преграда заглушила бы голос сумрачного светила. Но Руана обуял почти панический страх. Он безумно боялся, что не совладает с собой и причинит кому-нибудь вред.
Налив в тонкостенный стакан воды из графина, он жадно, большими глотками выпил её, чтобы хоть как-то избавиться от ощущения сухости в глотке. С тем же успехом воду можно было вылить на раскалённый камень, лежащий в пустыне. Художник, трясясь, словно в лихорадке, вернулся в постель. Лучше ему не становилось...

Кто мог бы подумать, что равновесие, нарушенное оттого, что в некоем мире пребывает существо, случайно попавшее в оный из другого, но не равноценным обменом, восстановится именно так? Чтобы неустойчивая гармония мирового порядка не пошла прахом, невольный виновник хаоса должен был вернуться в своё пространство (пространство, в котором он был мёртв!), стать частью Эртана или... всё-таки умереть. Эдриан пока не понимал, жив он или мёртв. Он сделался существом, которое на Земле считалось выдумкой, немёртвой тварью, порождённой людским страхом, помноженным на разыгравшееся воображение. И, пусть не всё из прочитанного им в книгах было правдой, основного правила это не меняло: юноше нужна была кровь.
С самого своего перевоплощения Руан испытывал ужас в те моменты, когда звериная часть его новой натуры готова была взять верх и погнать его на охоту за тёплой алой жидкостью. Человеческое было слишком сильно в нём, и сама мысль о том, чтобы питаться теми, кто был одного с ним вида (он как будто не осознавал, что уже не мог считаться Homo Sapiens), претила ему. Во времена "обострений" Эдриан жалел, что не погиб.

Сжавшись в комок и вцепившись побелевшими пальцами в собственные плечи, парень подавил тяжкий вздох. Когда, когда закончится это кошмарное, душное полнолуние, заставляющее его становиться животным?! Когда замолкнет навязчивый шёпот крови, бьющейся в висках?!
Руан уснул только под утро, сбросив подушку и запутавшись в простынях. Очнулся же он ближе к полудню - с ощущением разбитости и голода. Приведя себя в порядок (впрочем, нездоровая бледность и покрытые тонкими красными венками белки глаз всё равно откровеннейше выставляли напоказ его ночное бдение), Эдриан оделся и спустился вниз. На кухне он несколько задержался, приготовив себе несколько бутербродов с ветчиной и разжившись парой булочек с джемом. Будь художник верующим, непременно возблагодарил бы какого-нибудь бога за то, что эртанский аналог носферату не обязан сидеть на исключительно кровавой диете. Добавив к своей добыче бокал с чаем, он прошествовал к остальным.
- Доброе утро, - несколько смущённо произнёс Эдриан и умостился в свободном кресле.

Признаться, Жиль только сейчас осознал, насколько абсурдной с точки зрения этикета выглядит сия ситуация: за столом напротив него сидит гость, а ему принесли кипу донесений и в довершении - привели какую-то девушку. Он не подумал, отдавая приказ дворецкому, когда тот постучал в дверь его спальни во время разговора с духом Жанны. Все его мысли были перевёрнуты, взбудоражены, и дельно разобраться с планированием мероприятий не было возможно. Граф надеялся, что Орландо поймёт его и не будет серчать.
- Прошу прощения за то, что вынужден совмещать нашу встречу и текущие дела, Орландо, - слышать де Рэ мог только Ди Альри. – Я сегодня несколько рассеян…
Слуги ставили подносы на стол и раскладывали кушанья по тарелкам. Быстро покончив с этим, они удалились. У стола остался прислуживать только шустрый парнишка, проводивший графа-Феникса в залу.
Жиль де Рэ выудил из кипы донесений (все они, кроме того, что относилось к Верене, были с синими или зелёными метками - это означало, что означенные не имеют высокого приоритета срочности; синие метки - это отчёты о восстановительных работах, зелёные - недельные рапорты с пограничных постов) написанное Кусачом и по диагонали прочёл его. Выходило, что местные дурачки, непригодные по разным причинам для воинской службы, вообразили себя многоопытными охотниками на ведьм. Они выловили какую-то девушку и собирались передать её некоему человеку, потому как у неё есть неведомый волшебный предмет - чаша с чудными свойствами. Однако никакой чаши при обыске ни у девочки, ни у олухов не нашли. Сами виновники торжества путались в показаниях; один говорил, что заказчик был тучен и богато одет, а приехал в карете, запряжённой четвериком белых коней; второй плёл, что наниматель - явно дворянского происхождения, широк в плечах, тонок в талии и русобород; третий... Словом, сколько идиотов, столько и мнений. Не то морок, не то напились, не то грибов каких наелись. Но теперь уже не разобрать. В том, что подручные Кусача своё дело знают и допросили молодчиков так, как надо, граф не сомневался. Если уж они им толком ничего не сказали, то и вовсе проку не добиться.
Что касается девушки...
На её руках были кандалы, в которых обычно держали ведьм и прочую нечисть. Никакого вреда от оков её не было. Значит, точно не колдунья.
Но какая-то странная. На вид ей едва можно было дать восемнадцать, но глаза её не по-детски серьёзно и пристально взирали на хозяина Машекуля. Казалось, что её восприятию было доступно нечто такое, что не по силам заметить всем прочим. И на его вопрос она ответила не сразу. Жилю показалось, что она и не слышала его вовсе, а просто догадалась, о чём её спросили.
Верене из дома Кузэ... Имя явно не ватиканское. Дом Кузэ... Не было в Морготе никакого дома Кузэ. Ни дворянского, ни купеческого. Даже учёных не было с такой фамилией.
Кто же она такая?
Маршал дочитал рапорт. Все тесты на оборотничество, вампиризм и прочее выполнили, пока она была без сознания. Ничего. Совсем ничего. Обычный человек. Но какого чёрта случилась эта непонятная история? Жиль, как и все в Щите Империи, несколько страдал паранойей и потому не мог так просто поверить в стечение обстоятельств, по которому кучка нарушивших "сухой закон" балбесов схватила девушку, что могла быть родом из Элергорда.
- Верене, скажи мне, откуда ты? И нет ли у тебя предположений касательно причины, по которой тебя схватили эти разбойники? Все они, как один, вещают о какой-то чаше... Я хотел бы, чтобы ты отвечала на все вопросы честно.
Затем граф кивнул Филиппо Унци.
- Снимите с неё кандалы.
Тот послушно кивнул, и жрицу освободили от тюремных аксессуаров.

Саунд: ссылка

Вы не можете просматривать этот пост!

Падший пожал плечами.
- Ад в сравнении с Лос-Анжелесом очень недурён, разве нет?
Манфред вопросительно посмотрел сначала на девушку в интересном наряде, а потом на своего повелителя.
- Что пожелаете, Владыка? - вопросил демон, пряча подальше и удивление, и любопытство.
- Эту девушку зовут Еванжелина Криг, Манфред. Она - гостья Мелиссы и находится под моей протекцией. Устрой её со всем возможным комфортом и проследи, чтобы с ней ничего не случилось. Если Мелисса вернётся раньше, чем я, доложи ей о прибытии мисс Криг и проводи её к ней, когда она того пожелает.
Старый дворецкий заверил правителя Преисподней в том, что выполнит все его распоряжения самым лучшим образом, поклонился и спросил дозволения удалиться. Получив утвердительный ответ, Манфред повёл Еву по коридору к гостевым комнатам.

Аластэл же обыкновенным способом достал из воздуха следующий рисунок Бранвен. Он внимательно ещё раз рассмотрел лицо изображённого на нём парня, а потом перечитал приписку на обратной стороне листка.
"Ударник: Эндрю Хаммел. 23 года. Канзас. Салина, Гарден-стрит 184. Не выходил на связь в течении трех месяцев."
Кто знает, где носит ударника? Конечно же, дьявол или черти! А кто у нас за главдьявола ныне? Лидер "Fire Rain" собственной персоной, вестимо! Правда, он сам-то пока не в курсе, где этот Эндрю Хаммел есть. Но может узнать. Да, может.
Использовать дедукцию и играть в частного детектива не было резона, и Аластэл прибегнул к очередному использованию своей силы. Закрыв глаза, он сосредоточился на рисунке и попытался почувствовать присутствие Хаммела так же, как до этого ощутил присутствие Еванжелины. Через какое-то время он добился успеха: перед его мысленным взором возникли стены белой палаты, лицо искомого парня, больничные коридоры, а затем - фасад учреждения с вывеской, а также названием улицы и номером дома. Психбольница... Опаньки!
- Что же... Весьма забавно. После БДСМ-клуба направиться в дурку... Первое было очень приятно, второе, держу пари, будет очень весело.
Если бы кто-нибудь сейчас присутствовал в холле, он наблюдал бы интереснейшую метаморфозу музыканта. Лаковая кожа и винил сменились... белым медицинским костюмом (брюки и рубаха), белым халатом и белой же шапочкой. Впрочем, вместо медицинской обуви на ногах падшего красовались привычные тяжёлый ботинки - правда, белые. Длинные волосы Князь Тьмы собрал в "хвост", а на нос нацепил очки в тонкой чёрной оправе. Пожалуй, так он сошёл бы за молодого врача, если б только на его халате в районе нагрудного кармана (там, где помещается обычно название какого-либо препарата) не помещалась витиеватая перевёрнутая пентаграмма, а на бэйджике вместо "доктор такой-то" не маячило б "Князь Тьмы".
В предвкушении дичайшего стёба падший ангел довольно оскалился, а после исчез...

Аластэл в очередной за последние полгода раз доказывал, что умеет не только виртуозно играть на гитаре, бить морды и клеить женщин. Откуда-то у падшего ангела, пользовавшегося репутацией беспечного экстремального музыканта, взялись железная выдержка и поистине королевское достоинство. Впрочем, так могло бы подуматься тем, кто не знал его в достаточной мере. С каждым словом, жестом и взглядом бунтарю приходилось доказывать своё право на правление, и он упорно следовал принятым курсом.
Лишь слегка дрогнувшая рука, удерживавшая бокал с вином, выдала, что блюдо было не из самых нежных и тонких на вкус (откровенно говоря, с тем же успехом лидер "Fire Rain" мог бы большой ложкой за обе щеки уплетать раскалённые угли или расплавленный металл), но сие уже не имело значения: результат был достигнут. Никто не мог обвинить нового владыку в слабости или малодушии.

Играя в "кто кого пересмотрит" со своим десертом, ангел ждал, когда послы аристократических домов заговорят. Глазастое желе под взором Повелителя Ада жалобно съёжилось и испуганно мигало. Но вот ожидание для Аластэла закончилось.
- Я посланец дома Искушений. Прими наши поздравления, новый владыка. Долгих лет тебе. Да будет тебе известно, что наш дом принимает тебя как повелителя и выражает желание поскорее встать под твои знамена. Прими от нас в дар это яблоко. Живи всласть.
"Этим я и занимаюсь с тех пор, как мне стукнуло пятнадцать", - подумал падший, с трудом подавив похабную улыбку.
- Я посланец дома Смерти. Наш дом жаждет встать под твои знамена, дабы познать горький вкус небытия. Прими в дар предсмертный крик, что мы поймали специально для тебя. Да не будет твоя смерть последней.
"Главное, чтоб она не была первой... Хм... Трёхлитровая банка с предсмертным воплем... Да я должен радоваться, что он не притащил чемодан костей в придачу! Право, это похоже на идиотский анекдот про медсестру-лаборантку и чукчу, который Фёдор Иванович рассказал мне году эдак в семьдесят втором..."
- Я посланец дома Крови. Мы рады твоей крови, Владыка, и готовы влить и нашу в общий котел. Прими в подарок этот ритуальный кинжал. Желаю тебе удачной охоты, Владыка.
"О, вот удача мне понадобится... Равно как и лишняя единица холодного оружия. С кого бы начать жертвоприношение? И кому его посвятить? Ктулху?"
Разумеется, своих ернических дум Аластэл не озвучил. Он с видом благосклонного и спокойного в своём величии правителя взирал на подданных и внимательно слушал их речи, готовый принять их клятвы верности.
Однако порядок церемониала был нарушен... Ани. Падшему ангелу понадобилось всё его самообладание, и оного, по счастью, хватило – иначе бы его челюсть, выражаясь образно, лежала б на полу, как челюсти разинувших рты от удивления послов. Девочка преклонила колена под своим недавним врагом и фактически передавала ему... бразды правления своей вотчиной.
"Она не была такой покорной, даже когда накануне ночью я поверг её в схватке. Может, я попал в десятку, когда сказал, что Ковбой - педофил?"
Аластэл с прежним достоинством кивнул. Правитель должен выглядеть так, словно ему всё известно заранее.
- Я принимаю ваши дары и ваши жизни. Отныне служите мне верой и правдой, ибо слова ваши произнесены вами по доброй воле.

...

- Лаваль в осаде, - гневно произнёс Жиль, сузив глаза и скомкав принесённую гонцом депешу. Жанна с беспокойством посмотрела на него. Уж она-то понимала, что будет, если город окажется в руках Варга Калессина - протеже Нэтэрбирда.
- Возьмёшь половину людей? - маршал многозначительно воззрился на девушку, объявленную Церковью святой. Взгляды молодых людей встретились, и Д'Арк коротко кивнула. Им давно уже не нужны были слова, чтобы понимать друг друга: они мыслили и чувствовали так, словно были одним целым, словно на двоих у них была одна душа.
Де Рэ обнял Жанну, поцеловал её в висок, а затем зарылся лицом в её убранные в косу волосы. От неё веяло ландышами и солнечным светом - даже сейчас, когда морготская серая осень затянула свинцовым крепом небо, принесла с северным ветром первые холода и решила затопить ливнями не только ставку Нэтэрбирда, но и вообще всё, что только было способно затонуть.
- Береги себя, любимая. Если справишься быстрее, чем я, возвращайся. Если скорее одержу победу я, то приду под Лаваль.
Она вместо ответа чуть отстранилась, приподнялась на носочки и коснулась губами его губ. Затем Жиль и Жанна разомкнули объятия. Девушка, прикрыв голову капюшоном плаща, покинула командный пункт. На выходе она обернулась и улыбнулась возлюбленному. Её улыбка была удивительно светла, и граф, будучи не в силах противиться её чарам, улыбнулся в ответ...
Он осознавал, что сражение с остатками армии Нэтэрбирда - всё ещё грозным немалым боевым формированием - может стать последним для него и его людей. Ни для кого не было секретом, что чернокнижник обладал поистине дьявольским могуществом и пользовался, судя по всему, благосклонностью нескольких демонических князей. Однако Жиль не испытывал страха. В нём жила странная уверенность касательно того, что он, равно как и многие его люди, переживёт схватку. Эту уверенность он вселял в сердца своих солдат, и они шли в бой, точно были бессмертными.
План маршала загнать войска Нэтэрбирда в узкое ущелье сработал самым лучшим образом: хоть и понимал колдун, что его целенаправленно оттесняют туда, где он и его подчинённые окажутся прекрасной мишенью для освящённых пуль и снарядов, ему не оставалось ничего, кроме как бежать прочь от разливающейся реки, воды которой были осенены чудесным прикосновением Жанны.
Противостояние длилось почти неделю, пока Нэтэрбирд, надеясь, что справится с ватиканским полководцем при помощи колдовства, не вызвал графа на дуэль.
Каков же был ужас служителя Люцифера, когда он смог наблюдать, как все его заклятья отскакивают от сверкающего белым контура, окружавшего фигуру маршала! Нэтэрбирд, в конце концов, пал от оружия де Рэ. Однако пронзённый мечом чернокнижник смеялся:
- Ты не знаешь того, что знаю я...
Жиль не стал церемониться с захватчиком, и освящённый меч, блеснув в слабом свете октябрьского вечера, отделил голову проклятого от его тела...
В этот миг вернулось возникшее утром у графа смутное ощущение тревоги: ему казалось, будто что-то дурное сделалось с его обожаемой Жанной.
А через несколько часов в ставку прибыл измождённый, перепачканный запёкшейся кровью человек, в котором средний сын Ги узнал отправленного с д’Арк адъютанта Поля Гарлона. Доклад Гарлона был краток и страшен:
- Инквизиция обвинила Жанну д'Арк в колдовстве, и суд уже идёт...
Последующие сутки были пыткой для молодого мужчины: уставшее войско продвигалось по бездорожью с максимально возможной скоростью, но ему казалось, что они не приближаются к Лавалю, а отдаляются от него.
Когда Жиль вошёл в город, его встречали как великого героя - и чернь, и ремесленники, и купечество, и самые надменные дворяне. А на главной площади челядь убирала чёрные горелые поленья - всё, что осталось от костра, на который возвели Жанну...
...Он упал на колени у её вынесенной за пределы кладбища могилы - и не мог сдержать слёз. Её... Больше нет... Эта мысль ранила его сильнее, чем любое оружие или орудие пытки. Где-то в груди графа разрастался терновый куст, и ветви его были сплошь из ледяного камня. Жилю чудилось, что шипы вот-вот разорвут его тело и душу; он поражался, что Жанна мертва, а кровь его всё ещё бежит по венам и дыхание пока не оборвалось...
- Пожалуйста, прости меня...
Могила разверзлась, и из-под сырой земли владельца Машекуля обдало адовым жаром колоссального костра. У позорного столба была привязана его женщина, и жадное пламя лизало её тело - изувеченное, покрытое ссадинами, порезами и синяками. Её кожа - прежде такая нежная, такая белая - на глазах обугливалась и трескалась. Её глаза, выжженные огнём, уже побелели и ослепли. Она закричала и, совершив нечеловеческое усилие, выпростала руки из подгоревших пут. Она простирала ладони к Жилю, и он мог видеть, что ногти на пальцах Жанны вырваны.
Она звала, охрипшим голосом выкрикивая его имя. Звала, пока её не проглотила жаждущая алая пасть...
Граф не один раз порывался броситься на помощь возлюбленной, но всякий раз неведомая сила отбрасывала его прочь, точно он был щепкой или пушинкой...

Его крик застыл в горле; Жиль проснулся в холодном поту и с ощущением страшной тоски. Этот чудовищный кошмар преследовал его после смерти д'Арк неотступно. Не проходило и дня, чтобы граф посреди ночи или поутру не вскочил, во власти Морфея увидев последние минуты Жанны в этом мире.
Отбросив лёгкое одеяло, маршал коснулся босыми ступнями пола и встал с постели. Он добрёл до окна, за коим уже забрезжил холодный осенний рассвет. Каждый вдох давался мучительно, каждое биение сердца было ударом кинжала. Прижавшись лбом к стеклу, де Рэ прикрыл глаза.
- Почему ты должна была умереть, а я - остаться здесь, среди живых?..
Внезапно граф вздрогнул. Теперь, когда его мозг полностью очнулся ото сна, Жиль вспомнил: перед тем, как буквально рухнуть на кровать от внезапно навалившейся усталости, он... видел Жанну. Полупрозрачная, она стояла напротив него и говорила с ним. Она просила... просила его помочь ей вернуться...
- И это я тоже видел во сне... Я просто принимаю желаемое за действительное...
Де Рэ развернулся обнажённой спиной к окну и медленно сполз на пол.
- Безумец...
Устало оглядев по-спартански обставленную комнату (тут не было ничего, кроме кровати, письменного стола, стула, шкафа и многочисленных креплений для оружия на каменных стенах), Жиль застыл: в трёх шагах от него находился полупрозрачный силуэт Жанны д’Арк…

Итак, Манфред наконец-то подал к обеду вино, а не какао с виски. Прогресс был, как говорится, на лицо. Ещё пару дней порычать на дворецкого, а там, глядишь, он и глинтвейн варить научится. Калиостро... О, пухлый повар явно нервничал. И правильно. По рогам кулинарными книгами получил? Получил предостаточно. И теперь косился на Мелиссу, надеясь, что на лице той не отразится ни отвращения, ни недовольства. Аластэл невольно проследил за его взглядом, а потом снова посмотрел на повара. Однако худшие опасения кулинара не спешили оправдываться: Мелисса благосклонно кивнула и улыбнулась ему, что, как нетрудно было понять, означало успех. Подавив смешок, падший ангел изволил обратить взор на покрытое крышкой блюдо. Впрочем, крышка тот час же была сдёрнута Манфредом.
Вот тебе на! Ладно, дракон - так дракон. Музыкант уже успел привыкнуть к тому, что на столе у него красуется всяческая экзотическая инфернальная хренотень. Да хоть прожаренного Мефистофеля с галлюциногенными грибами и под белым соусом подайте - княже и бровью не поведёт.
Живность, правда, была не в восторге от своего нынешнего состояния. Решив поквитаться с покушавшимся на его мясо Повелителем Ада, огненный червь дыхнул огнём тому в лицо - тщетно. Поглотив пламя, Аластэл прищурил глаза и едва заметно усмехнулся. Под его взглядом голова дракона как-то странно дёрнулась, и живность замерла.
Манфред, стоявший подле, положил на тарелку ангела кусок мяса, а потом принялся разливать вино.

- Она не гостья, а пленница, ковбой. А я ей не нянька, чтобы сюсюкать и телячьи нежности разводить, - отмахнулся Аластэл. - Кстати, может, ты изволишь представиться? Я не хочу обращаться к тебе "Эй, ты!", если что.
Мелисса снова привлекла внимание падшего ангела к своей персоне - на этот раз щипком за предплечье.
- Во-первых, моя дорогая, я не собираюсь подвергать тебя опасности: я подозреваю, что упомянутый Ани тандем раскатает при должном старании даже кого-нибудь из местной аристократии. Во-вторых... у тебя нет одежды. В чём ты заявишься в отель? В нижнем белье? Нет, я не против того, что тебя кто-то увидит - пусть завидуют. Но мне же придётся забирать тебя из отделения полиции или сумасшедшего дома. Приключения красивой девушки, разгуливающей по Нью-Йорку в неглиже, могут быть неприятны и чреваты проблемами. Потому ты останешься здесь. Если для этого мне придётся совсем раздеть тебя и привязать к кровати, я готов пойти на такие жертвы.

Хекс более не вмешивался, просто слушал, кто о чем говорит. Когда Салесити заявила о желании обучаться целебной магии, Тор тут же помахал рукой.
-Я с радостью займусь этим аспектом твоего обучения! - подал голос маг - Так что добро пожаловать, как меня зовут, ты уже знаешь, но я бы хотел узнать и твое имя.
Когда же желание обучаться у него изъявила еще и Алиса, мужчина и во все расцвел, хотя проекция целиком не передавала его радости.
-Ну что ж, девушки, я буду рад вас увидеть после завтра, как раз вернусь домой. И еще раз, вас зовут?.. И поверьте мне, никаких трудностей.
Услышав, что решила Ира, Ори обняла девушку за плечи и встала рядом.
-Ох, повеселимся. - показав язык Сандро Ори добавила - Кто-то в пролете!
-Дуэль? - тут же улыбнулся в ответ рыцарь от чего Ори тут же поежилась и помотала головой.
-Если вы закончили - проворчал Лорд Хекс - То давайте продолжим. Как я уже говорил, было решено ускорить ваше обучение вам предстоит пройти еще одно испытание. Для его успешного прохождения вам понадобится быть как можно расслабленными и открытыми...Здравствуй,Тень.
Как она передвигалась на столько тихо было загадкой для всех, но рептилия оказалась за правым плечом Сандро, вернее она несколько возвышалась над своим всадником.
-Для этого есть несколько способов, но самый лучший - постараться ни о чем не думать. - продолжил Хекс - Я понимаю, что это сложно, понимаю,что для вас все это в новинку и вы еще не привыкли, но постарайтесь расслабится.
-Набитый желудок помогает - вдруг добавила Тень, что вызвало улыбки на лицах Ори и Сандро.
-Иногда я поражаюсь тебе, ты кажешься мне самым мудрым на свете созданием, но иногда я думаю, что ты просто дитенышь! - давясь смехом произнес Сандро.
Тень в ответ глухо зарычала, опуская голову на один уровень со своим не в меру наглым хозяином, которым ну вообще не проявлял никакого уважения.
-Пойдем я тебе кое-что расскажу - прорычала черная рептилия. Однако начавшаяся было веселая перепалка была прервана гулким и очень сильным голосом:
-Вы все ни как не повзрослеете? - и если Тень и была больших размеров, то этот представитель огнедышащих ящеров был просто огромен не меньше 8 метров в холке, два огромных крыла были сложены за спиной и их размах было сложно представить. Коричневая чешуя не блестела, а выглядела как ржавое железо, но так же было похоже, что она невероятно прочная.
Лорд Хекс сделал пару шагов в сторону гиганта и положил ему руку на переднюю лапу.
-Это Фардран, знакомьтесь.
Дракон повернул склонил голову, что бы быть на одном уровне с людьми и осмотрел каждого по очереди, при этом у него оказалось невероятно горячее дыхание.
-Как всегда серьезен - добавил Сандро,слегка склонив голову в знак приветствия - Лорд Хекс,я еще нужен? Кажется у нас намечается заварушка, а так как Сильфида занята, спецназ вести некому.
-Хорошо, удачной охоты.
-Спасибо, учитель. - кивнул рыцарь и они вместе с Тенью удалились.
Повисла небольшая пауза. Однако Хекс ее быстро нарушил:
-Ну что ж, я думаю задача для вас будет проста. Следуйте за мной.
Из-за своих размеров Фардран не мог свободно передвигаться по базе,по этому остался. А компания тем временем топала по коридорам и переходам, спускаясь все ниже. И что самое странное тут охраны было настолько много, что хватило бы на не продолжительные боевые действия где-нибудь в Европе.
-Это место, одно из трех самых охраняемых во всем мире. - рассказывала по дороге Ори, указывая на автоматические турели и еще бог знает какие охранные системы.
Но казалось бы корридор, который был в высоту метров 10-12 и в ширину все 5, упирался в красную рубиновую стену. Но когда компания подошла ближе, оказалось, что это и не стена во все! Это бок, еще одной огромной рептилии! Яркая рубиновая чешуя, словно капли крови, покрывала все тело этого гиганта и похоже он исполнял роль стража здесь, потому что когда люди приблизились к нему на расстояние в несколько метров он зашевелился, пробуждаясь ото сна и развернулся ним, опуская морду, размером с небольшой автомобиль, на уровень людей. Каждый почувствовал на себе взгляд янтарных глаз, и прикосновение разума на столько древнего, что было бы невозможно точно определить сколько ему лет. Видимо поняв, что это свои, дракон посторонился, давай пройти людям мимо него и спустится куда-то.
-Это Керин, дракон нашего магистра. Так как сам магистр уже давно не участвует в боевых операциях, то Керин несет стражу тут - объяснил Хекс. Они оказались в огромно естественной пещере с небольшим количество освещения. Конца и края этому образованию видна не было, но не этим впечатляла пещера, а огромным количеством странных и больших камней, разных цветов и фактуры. Однако все они имели слишком правильную для камней овальную форму, что тут же наводило на мысль, что это и не камни во все...
-Постарайтесь расслабится, и не думать вообще ни о чем. Но не уходите в себя! - давал наставления Хекс.

Сильфида молчала на протяжении всего пути, однако когда они оказались в самом низу базы все-таки заговорила:
-Этот момент для вас самый ответственный в вашей жизни - голос у нее и правда был серьезней обычного - Постарайтесь оба расслабится, открыться и ни о чем не думать. Ни о прошлом ни о настоящем ни о будущем. Очистите свой разум от всех сомнений, переживаний. Потому что именно сегодня вы оба свяжите свою жизнь с тем, кто будет вам ближе чем любой друг, ближе чем любой человек. - однако тут нага почему-то стала слегка грустной - А еще это наверное будет самый радостный момент в вашей жизни, по этому вперед!
Огромную кроваво-красную рептилию уже Оля и Флэш как-то видели, однако к их удивлению огромный красный дракон вдруг обратился к Сильфиде, его голос был хрипл, и гулок, но в то же время в нем слышалась такая мощь, что хотелось тут же куда-нибудь спрятаться и не отсвечивать.
-Сильфида - красный говорил медленно и спокойно - Я давно тебя не видел, почему же ты не навещаешь старика?
-Простите, учитель - нага склонила голову, но улыбнулась - Приходится присматривать за этими оболтусами.
Дракон издал какой-то странный гулкий звук, но похоже это был смешок!
-Я понимаю, приходи, мне всегда нравилось, как ты рассказываешь о новостях.
-Конечно - снова кивнула нага, поддталкивая своих учеников дальше. Кажется тут уже были и другие новички.
-Вы знаете, что делать - шепнула нага.

Виолетта широко раскрытыми глазами взирала на Епископа, поражённая словами его. Что известно наместнику Отца Небесного, что говорит он о сомнениях? Что видел он, заглянув в лицо ей? Прозревал ли он будущее? Чувствовал ли скорую беду? Или же опасался крови - крови осквернённой, крови, что текла в жилах и её, и того, кто за Люцифером дорогой зла и греха великого последовал? Или...
"Уж не вернулся ли брат к лиходейству, не с демонами ли якшается?"
Что будет, если в дороге встретится он ей - и попытается гонца, что под охраной Ордена, уничтожить?
Вот о чём, верно, Папа беспокоится... Что дрогнет она, что клятву нарушит, Аластэла ранить побоявшись. Что и прочим не даст сразить его - и таким образом ему уподобится, волю Господню нарушив.
Непреклонным сделался взгляд ангела. Не бывать предательству со стороны её: пусть падёт она в бою, но клятву исполнит и брату своему дальше губить себя не позволит...

Странно было видеть ей, как Архиепископ чужую жизнь отобрал. Не по нраву было ей, когда людей незнамо за что убивали. Но не спешила ангел клинок обнажить и одну из заповедей нарушившего суду предать. Не знала она причины истинной, что заставила Папу совершить смертоубийство; вроде бы и понятно, что прогневало его, но нечто, право, немыслимое тут творится...
Но вот отвернулся старец, всех избранных для миссии распустив. Поднялась с колен девушка и вслед за демоном балкон покинула.

Весь оставшийся день Виолетта потратила на сборы - хоть она не страдала от холода, а пищи ей нужно было даже меньше, чем человеческой девушке её конституции, ожидали быть пристёгнутыми к седлу пара одеял и припасы: даже если не пригодится ей, так другим надобно будет. Затем ангел лично внимательнейшим образом осмотрела коня. Лихт вполне недурственно ощущал себя в конюшне и выказывал довольство кормёжкой. Радостно заржав и приняв из рук хозяйки кусок сахара, скакун прядал ушами. Кажется, он не был взволнован и даже предвкушал грядущее путешествие.
Виолетта побыла немного со своим любимцем; поскольку упряжь и подковы у него были в порядке, забот более не предвиделось. Натан отправилась бродить по городу, а потом устроилась на ночлег.

Под серым стальным небом. Закрытым покровом толстых облаков. Невидящим и ослепшим. Стоит, распластавшись во все стороны света - Ватикан. Обитель Веры людской. Оплот Надежды людской. Дом Мудрости людской. Дом Силы.
Тишина. В заметенной от снега главной площади. Под купелью резных потолков. Под сводами фресок. Меж колоннадой. За капителями. Под мраморной плиткой полов. Гуляет по залам. Правит этим миром. Закрывает глаза вошедшим. Заставляет прислушаться к едва различимому гулу славы Божественной.

- Отродья сатаны да возрадуются в сей час, видя павших служителей Бога нашего! Да вознесутся к небесам и прорвут клыками светоносные храмы! Как смеете вы, что присягали жизнью своей, кровью своей, Душою своей! Единому и бессмертному! Сейчас пасть ниц и дрожать в страхе, предавая все, чему веровали?!

Ни одна живая Душа не нарушает вечный покой. Ибо все они собрались в третьем Зале за потайным ходом. В помещении без окон. Без света дневного. Лишь с дрожащим пламенем канделябров и восковых свеч. В небольшом кругу из тридцати шести монахов, упавших ниц и целующих отполированный каменный пол, стоит фигура в простой серой рясе. С непокрытой головой и растрепанными волосами, седыми волнами упавшими до самой поясницы. С бородой всклоченной. Ногами босыми да в кровь сбитыми. И с крестом на шее длиной в ладонь. Золотым. Тяжелым. Походкой дерганной перемещается он меж монахами, не смеющими взор поднять. Оставляет следы кровавые в неверном свете свечей – черные. И голос его разносится под стенами тайной залы, что гром в преддверии весенних бурь.
- Как смеете, вы! Вы! Служители Господа! Сейчас отдавать Души свои сомнениям? Сейчас. Падать на колени пред злом, достигшем греховного апофеоза в сию годину? Вы!
Опускается старец рядом с одним из монахов. В руки лицо берет его. За бороду тянет. И в глазах его ярость Божья.
- Вы, которые кровь его пили, - шипит в лицо испуганное. Крест в пальцах сжимает. Бросает, словно сатанинское распятье, и дальше идет, вознося негодование свое.
- Когда мир на грани. Когда рушится Земля святая. Когда ангелы поют о конце. Вы являетесь единственной надеждой людской. Все эти века-а-а!
Кричит голос в хрип срывая. Глазами бешено вращая.
- Все эти века мы собирали по крупицам силу святую! Железный кулак Божий, готовый нанести удар последний и спасти павших. И сейчас. Сейчас…
Наступает ногой на спину одного из монахов. Вдавливает хребет к камню самому. Не слышит хрипа болезненного. Не видит крови, из уголка рта показавшейся.
- Сейчас вы струсили!!!
Лопается хребет. Хрустят кости. Издает последний стон монах под пятой старца. Корчится. И отдает душу свою Богу.
- Архиепископ… мы ничего не сделаем. Нам нечего противопоставить…
Бросается растрепанный старик к посмевшему голос подать монаху. Падает на колени рядом с ним. Сжимает в руках крест золотой. И вонзает его острым ребром в лоб прервавшему его. Охает неверный. Падает на спину. Прижимает пальцы к ране кровоточащей.
- У нас есть, что противопоставить, - шипит старик. Встает на ноги. Глаза к потолку обращает.
- Соберите лучших из них. Не медлите ни дня. Соберите их.
Смотрит на распластанные тела. Кривится от бешенства.
- Сейчас же!
И крик этот вырывается за стены тайного зала.

Наш мир пребывает в глухом неведении. Он спит, не открывая глаз. Все эти долгие века людей касались лишь мимолетные слухи. Легенды. О зле, воспевающем свои греховные молитвы. О страхе, поселившемся в сердцах. О демонах, ползущих в ночи и пожирающих души наши. И большинство из них не догадываются, что слухи эти – истина святая. Что миром правит безумие в тот день, когда воля Господня слабеет и истлевает.
Мы берегли наш мир. Нашу веру. Мы хранили заветы и соблюдали бесчисленные правила. Но не от нас, монахов, зависит хоть что-то в этот час.
Сейчас все зависит от негодяев и беглецов. От убийц и преступников. От демонов в обличье людском. От изгоев, ставших на путь служения и отдавших за это свои жизни.
Да будет вознесен каждый из них в Обитель Святую после завершения последнего контракта. Да будут прощены грехи их. Да будет слава их пронесена сквозь страницы истории и не забыта, в церковных архивах. Дай Силы им, Господи. Благослови их, Отец. Ибо от их решений и деяний зависит слишком многое. Освети их своим взором, не покинь в час сомнений. Не позволь повернуть назад, Отче.
Да будет слава Твоя, пропитанная кровью, во веки вечные.
Аминь.

- Приемный зал готов, Архиепископ, - тихий голос монаха врывается в мысли седого старца, стоящего в одной рясе на верхнем этаже главного здания Ватикана. Взгляд его устремлен на серебристую площадь, словно в надежде увидеть тех, кого он ждет.
- Они могут задержаться, - продолжает монах, теребя озябшие руки. Он одет в шерстяную хламиду и искренне не понимает, как Епископ сейчас может стоять в простой тонкой тряпке, босиком на ледяном полу.
- Вы оденетесь? – Спросил он, выждав еще несколько минут тягостного молчания.
Старик оборачивается, впиваясь взором в монаха. Тьма в глазах его – давит. В тишине покидает он свой пост у окна и проходит во мрак лестницы, а монах, словно молчаливая тень, тихо следует за ним.

- Ну не зря же я сюда шла... - Нетти с улыбкой лизнула лезвие топора, порезав губу - Кто то должен внести лепту. Тем более, это место несколько уныло. Скукота!
Широко шагая, девушка сразу припустила к гробу и склонилась над усопшим - возможно, она знала этого старика раньше... А может и нет. Рассмеявшись, Нетиция ловко забралась в гроб, сразу оседлав трупик.
- Да! Трахай грешницу старый хрен! - девушка хохоча начала двигать бедрами, приобняв руками топор - Долби меня во все щели, говнюк! Ах, я же забыла, что у тебя не стоит...
Склонившись к шее усопшего, Нетти глубоко вдохнула воздух, желая почувствовать аромат смерти. Подавшись чуть вперед, она вцепилась в сморщенную плоть зубками. Легкий привкус только еще больше разогрел девушку, заставил продолжать с аппетитом вгрызаться в суховатое мясо. Никаких рвотных позывов не было - для Нетиции это был лишь поздний завтрак.
В своей возне, девушка не заметила что гроб немного съехал к краю... Неловкое движение и Грасс грохнулась на пол, в обнимку с безвольным телом. Было весело не только Им, но и самой Нетиции - обняв старикашку ногами и руками, она каталась по полу легко посмеиваясь. Нетти немало забавляло, как похрустывают поломанные косточки священника, как сломанные конечности выгибаются под невероятными углами...
- С тобой весело. Очень. - вытерев окровавленное лицо погребальным саваном, словно салфеткой, девушка подхватив топор, легонько подпрыгивая направилась к статуе. Она уж и не помнила, как зовут эту шмару... Но было смешно. - Покарай меня, тупая сука! Ну же! Ты даже не смотришь, идиотка! Ха-ха!
Теперь, Грасс начинала злиться - её похоже держали за дуру, издевались. Ну надо же, какие мы смелые!
Крепче ухватившись за топорище, Нетти взобралась на алтарь и одним ударом расколотила статую, которая была, похоже, из дешевого гипса.
- Вот цена веры! Ухаха! - подобрав с пола обломок с младенцем, Нетиция покачала его на руках, словно баюкая. - Кусок дешевого гипса и больше ничего...
Подойдя к немного помятому трупику святого отца, девушка что есть силы вмазала ему по голове младенцем, проломив череп. Уцелевшее детское личико тут же окропилось кровью и буровато-желтоватой жидкостью.
- Ты жалок. - отшвырнув кусок гипса как можно дальше, Нетти взялась за топор и просто с животной яростью набросилась на священника, беспорядочно нанося удары. - Урод... Гнида... Тварь...
Одновременно, Грасс старалась сильно не пачкаться - уж очень нравилась новая одежда.

Вы не можете просматривать этот пост!

- Умоляю... Не говорите слово на букву "З"... - Нетти ползла так, пока не уперлась спиной в дерево, продолжая до боли в руках сжимать оружие - Мне пло-о-о-охо... Будьте хорошими, а я честно-честно попробую вспомнить!
Болезненно похныкивая девушка слегка прикрыла глаза, судорожно пытаясь отдышаться - в голове творился полный хаос, все попытки сосредоточиться окончились сокрушительным провалом. Возможно Они были правы, но что-то подсказывало Нетиции... Еще один тихий-тихий голосок на краю сознания... Который невозможно было услышать.
- Я не такая! - Нетти громко взвизгнула, едва в очередной раз не сорвав голос. Ей было страшно и одновременно как-то спокойно от такой "компании" - Я все могу! Правда-правда!
Слезы вновь застилали глаза. Дышать становилось с каждым разом тяжелее, словно кто-то отбирал у нее весь воздух - Они решили придушить её. Всхлипывая, девушка встала на четвереньки и обдирая коленки об лесной наст поползла к ближайшему кусту... В тень. Там Они не смогут достать её своими холодными и бледными руками. Там безопасно и тихо... Нет нужды бежать, стоит всего лишь спрятаться, зарыться в землю.
- Ради бога, будьте все хорошими... -Нетиция нашла в себе силы погрозить кулачком - А не то...
Тут в голове словно немного прояснилось и...

"Эй, не стоит нынче драться,
горевать и обижаться!
Почему? Все очень просто:
Санта-Клаус едет в гости
К лежебокам, недотепам.
Все он знает, хоть глаза
Снегом запорошены,
Так что вы уж, ради Бога,
Будьте все хорошими!"

... от такого, Нетиция вздрогнула и жалобно заскулила, сжавшись в комочек. Несмотря на это, диковатая улыбка растянула её лицо.
- Детишки снова ведут себя плохо? А что в школьном табеле? Ну отец тебе задаст...

- Этот рогатый болван Калиостро приготовил тебе на ужин то, чем он обычно потчует демонических вельмож? - Аластэл не явил пред Мелиссой княжеского фэйспалма лишь потому, что руки его были заняты. В конце концов, обнимать красивую девушку куда приятнее, чем выражать своё возмущение, прикладывая ладонь к челу.
Взглянув на притихшую певицу, падший ангел покачал головой. В списке дел появилось ещё одно: донести до повара, что мисс Бранвен следует кормить не так, как суккубов и прочих.
- Подожди немного, - музыкант поднялся с кровати. Быстро отключив ноутбук, он метнулся в сторону и выудил из гардероба чёрную рубашку, а также привычные ботинки с высокими голенищами и массивной подошвой. Быстро облачившись и сунув в задний карман брюк портмоне, Повелитель Ада испарился.

Его отсутствие длилось порядка двадцати минут. По истечении этого небольшого срока падший вновь возник из сгустившейся тени - с массивным серебряным подносом в руках. На оном помещались: серебряные приборы, блюдо с красным крупным виноградом и румяными благоухающими персиками, прикрытая крышкой тарелка, наполненная кем-то только что заботливо приготовленными бобами с ветчиной и мятой, свежая клубника со сливками в вазе на высокой ножке, ризотто с тыквой, аккуратными ломтиками нарезанная пицца с пепперони, два тонкостенных бокала дымчатого стекла и две бутылки выдержанного вина - белого и красного - в ведёрке со льдом. Судя по виду провианта и исходившим от подноса ароматам, всё было наилучшего качества и первейшей свежести.
- Выбирал наугад. Надеюсь, это будет получше, чем жареные обитатели Третьего Круга, - Аластэл аккуратно поставил поднос на небольшой столик, передвинув последний с противоположного конца комнаты ставшим уже привычным манером - при помощи телекинеза.

Аластэл не стал петлять коридорами, поскольку тратить время на прогулку к кабинету нужным не считал - вместо оной был один короткий телепортационный скачок. Князь Тьмы и его незваный гость оказались в небольшом помещении с чёрными каменными стенами и прекрасной звукоизоляцией. По углам к высокому потолку устремлялись высокие полуколонны с навершиями-статуями, изображавшими горгулий. Под самым же потолком раскинулась убранная чёрными кристаллами люстра, где вместо свечей или ламп пылали не поддерживаемые никакими внешними источниками энергии сферы чистого сероватого пламени. Окон в комнате не было; проникнуть сюда можно было либо через дверь (та была заперта изнутри), пробитую в стене напротив громоздкого чёрного письменного стола, либо при помощи телепортации. Помимо стола в комнате помещалось высокое кресло-трон с подлокотниками, увенчанными человеческими черепами, два до потолка высившихся шкафа, уставленных книгами и дисками, а также пара кресел пониже и журнальный столик дымчатого стекла меж ними. И шкафы, и спинки кресел, и столы были украшены тонкой резьбой - зловещие руны и острые угловатые узоры переплетались, точно заросли терновника.
На столе же были ноутбук (не тот, на котором падший работал утром), принтер, открытая пачка "Diabolical Nero", рубиновая пепельница, пухлый блокнот в алом с серебряными уголками переплёте и перьевая ручка.
Падший ангел очутился на троне, Виктор же обнаружил себя в том кресле, что было поменьше и стояло близко к письменному столу.
Под нетерпеливым взглядом охотника падший дематериализовал шлем и неспешно подцепил сигарету из пачки. Привычно прикурив от вспыхнувшего на кончике когтя язычка пламени, Аластэл поднёс упомянутую сигарету к губам и воззрился на визитёра.
- Мне непонятно твоё удивление. Даже падре догадался о причине с первого раза. Но я не стану утомлять тебя долгой прелюдией к разговору. Главное, чтобы ты не интерпретировал услышанное, словно это оправдание, исповедь или какая ещё чушь в этом роде. Я не буду просить прощения...
Властитель Ада затянулся и стряхнул с сигареты пепел.
- Скажи, Виктор, ты ведаешь, каково это - лишиться дорогого тебе существа? Тебе знакома тоска потери? - Музыкант выпустил колечко белого дыма, быстро растаявшее в воздухе. - Когда я узнал, что Виолетта - моя сестра, моя жизнь круто изменилась. Я жил в своё удовольствие, ни о ком не заботясь. Я ощущал порою чьё-то присутствие, чьи-то эмоции, но, лишённый воспоминаний о Виолетте, не мог догадаться, что чую её. Когда она появилась на пороге репетиционной после выхода первого альбома (мы искали клавишника), мне показалось, что я ослеп. Тем не менее (вот странное дело!), я, не видя в ней женщину, очень быстро привязался к ней и стремился её оберегать. Когда мы говорили, мне казалось, что я знаю её целую вечность. А потом я всё вспомнил... Это было одно из тех редких мгновений, когда я действительно испытывал муки совести: Джезэбэль, моя единственная родная душа, пострадала из-за меня. Я должен был присматривать за нею - не наоборот! Я так хотел, чтобы она была счастлива... Так хотел всё исправить… Не будь её, я последовал бы тогда за Люцифером. Не обольщайся касательно моей персоны: я многие столетия эгоистичен, жесток и беспечен. Я этого не скрываю. Виолетта же заставила меня иначе посмотреть на окружающее. Я искренне полюбил то, чем занимаюсь. Я начал ценить то, что у меня было. И дороже всех для меня были она и ребята из группы. Только тогда я по-настоящему почувствовал себя частью подлунного мира. Потому, когда Люций воззвал ко мне, я ответил отказом на его предложение. У меня появилось то, что я желал защищать… А теперь взгляни, чем я расплатился. Я не знаю, зачем забрали её. Не понимаю. Её снова вырвали из моих рук. Я так хочу её вернуть… Знаешь, я больше не чувствую её… Может, это из-за границ измерений. А может, она уже мертва… Я делал всё, что было в моих силах – но низвергнутому однажды путь назад заказан. Мои старания на протяжении минувших нескольких лет были бесплодны. То, что прежде радовало меня, сделалось бессмысленным. Всё вокруг поблекло. Не осталось ничего, кроме ярости, ненависти и… боли. И Люций подвернулся как нельзя кстати – в тот миг, когда я был на краю отчаяния. То, что ты видишь – итог нашей сделки. Мне жаль только, что Виолетта слишком дорого заплатила за моё временное пребывание на Земле. Мне суждено было оказаться в Аду. Лучше б это случилось в тот день, когда я пал - не сейчас…
Ангел раскурил третью сигарету.
- Но ни о чём ином я не жалею. Я проливаю невинную кровь, разбиваю мечты, крушу надежды. Я оставляю за собою горы трупов и пепелища. Если я пробьюсь на Небеса, и сестра будет жива, она будет скорбеть, увидев, что я натворил. Ты, должно быть, скажешь то, что часто повторяю я – всегда есть выбор. Я свой сделал, Виктор. Я буду разрушать, покуда эти крылатые уёбки не откроют врата Рая и не соизволят спуститься, заодно указав мне путь.
Аластэл погасил сигарету, ткнув ею о дно пепельницы.
- Тебя устраивает такое объяснение моих действий? Если нет, я готов сразиться. Ты можешь попытаться убить меня, но вот зачитывать обвинения даже не думай: мы оба знаем, что крови на твоих и Алиэра руках не намного меньше, чем на моих. Орден ведь уничтожает не только демонов, но и тех, кто ни к чему таком не причастен – лишь потому, что они оказались не в нужном месте не в нужное время или случайно перешли дорогу охотникам.

- Ты плачешь... Тебе так жаль это обезумевшее от ужаса стадо? Забавно... Ведь им совсем никого не жаль. Взгляни - они давят друг друга. Те, кто слабее, оказываются под ногами у более сильных. Взгляни на них. Они так стараются выжить... Но это бесполезно... Или среди них есть кто-то, кем ты дорожила? Не печалься о нём; скоро живые позавидуют мёртвым - зачем скорбеть? Или ты боишься за свою жизнь?.. Не знаю, в радость ли тебе это, но с тобой не будет ничего. Ты отправишься со мной в Ад, но это, мне думается, лучше, чем жариться заживо, - он говорил с ней так, словно она была малым ребёнком, не понимающим очевидного. - Тебя устраивает такая картина твоего ближайшего будущего? Не думаю. Но у тебя нет выбора, юная леди.
Аластэл подцепил когтем и убрал с лица Мелиссы прядь волос. Внимательно всматриваясь в изумрудные очи девушки, он вымолвил:
- Назови мне своё имя.

Девушка бегала из стороны в сторону, пакуя вещи, ее отец пытался ей в этом помочь, а демон стоял на месте, наблюдал за происходящим и хихикал. В тот момент, когда Мелисса собралась было выскочить отцом в парадное, демон поймал ее за руку.

- Стой. Разве не понимаешь? Внутри безопаснее!

Не успел он договорить, как пол мелко затрясся. Сорвавшись с места, демон в два прыжка подбежал к окну. Увидев, как здания в соседнем квартале падают, что карточные домики, он во все горло завопил:

- Я передумал! Беги, беги!

Только вот, Мелиссы с ее отцом уже и след простыл. Вздохнув, ковбой пробурчал что-то нелестное в адрес девушки и сам бегом пустился по лестницам. На лестнице Мелиссы тоже не было. Оставалось надеяться, что она не прыгнула по привычке в лифт, а догадалась бежать по лестницам. Иначе достать ее из этой коробки смерти будет проблематично.
Вылетев через парадную дверь из здания, ковбой на секунду замер. Прямо перед ним суккуба доставляла последние ласки своей жертве. Сладостные стоны жертвы пополам с хлюпальнем так и норовили перебить все остальные звуки. Убедившись, что не знает жертву, ковбой не церемонясь перешагнул через демонессу, даже не обратившую на него внимания.

- Мелисса! - крикнул он, - Мелисса!
...
Мелисса дослушивать демона не стала. Схватив отца, она побежала вниз по лестнице. Верно, что для демона масленица, для нее - масляный котел. А в котле она побывать в последнюю очередь хотела.
Вылетев из дома, она увидела, как непонятное рогатое существо с хвостом, смутно напоминающее своими формами женщину, самым непристойнейшим образом совокупляется с мужчиной в деловом костюме, если можно было назвать костюмом ту тряпку, которую чудовище рвало когтями во время ласк. Аккуратно обойдя монстра, Мелисса побежала к стоянке. Пока не поздно, взять машину и бежать! Но... Стоило ей за угол завернуть, чтобы по прямой к парковке рвануть, как она нос к носу уперлась с чем-то гориллоподобным. Только вот, это гориллоподобное было лысым, кожа у него была серая и шершавая, а челюсть раза в два превосходила мозг, торчащий из полуснесенного черепа.
Обнажив ряд острых, как кухонные ножи зубов, оно понюхало застывшую в шоке Мелиссу и разинуло пасть, готовое сожрать. В следующую секунду оно бросилось на нее, но отец девушки, откинул дочь. Жаль только, сам попал в пасть монстра. Не в силах отвести взгляд, девушка смотрела, как ее отца перемалывает огромная пасть. Больше нет спасения. Сейчас и ее сметет этот хаос, пожрет эта тварь...

- ...Мелисса!... - знакомый голос. Ковбой.

Только вот, сил нет кричать. А значит, демон ее не найдет. Неужели конец?
Огромная вонючая пасть закончила с ее отцом и придвинулась к девушке. Похоже, существо раздумывало, стоит ли съесть добычу сейчас, или оставить на черный день. Жаль, только, не успело оно додумать. Демон явился из под земли. Прям из асфальта вырос. В руках держал он серебряные револьверы. На серую тварь навел он их и курок спустил. Два выстрела, а монстра продырявило насквозь. И чудище упало.
Оружие ковбоя исчезло, обратившись в прах. Быстрыми шагами он сократил расстояние до девушки и, резким движением ее подняв, рукой ударил ее по щеке.

- Думать надо, когда что-то делаешь! - сорвался он - А если бы этот недородок тебя сожрал, как бы ты выполняла свою часть нашего контракта?

Пока демон кричал, он и не замечал, как на улицу входят сплошным потоком худые бледные человеческие фигуры, одинаково женственные и мужественные. Окидывая улицу голодным взглядом, фигуры замечали ковбоя и Мелиссу и медленно шли к ним. Взяв пару в кольцо, они раскрыли рты, издав вздох облегчения.

Вот тогда то демон и приметил их.

- Вот дерьмо. Вечно голодный легион Бегемота... - прошептал он - Эй, Мелисса, отставить панику. Тебя все таки сожрут.

- Среди противников замечены охотники. Они находятся подле командующих и наверняка говорят, как вести войну. Но сами, скорей всего, в бой не пойдут - их мало слишком.
- Они выступят против нас только тогда, когда им удастся собрать бронированный кулак. Такого масштабного вторжения на Землю ещё не было. Они оказались не готовы и могут пока лишь наблюдать. Для того, чтобы подтянуть к Лос-Анджелесу значительные вооружённые силы, им понадобится несколько часов. Но мы не дадим им нанести ответный удар. Когда они явятся, здесь должны остаться исключительно полыхающие руины и напуганные до полусмерти немногие выжившие. Мы же будем в это время уничтожать новую цель. Азазель, Бегемот, Вельзевул, мне нужно, чтобы город был стёрт с лица земли за два-три часа, - безапелляционно произнёс Аластэл. - Начинаем по моему сигналу.
Ангел расправил крылья и с лёгким удивлением боковым зрением заметил, что они из белых сделались чёрными. Однако такой ничтожный пустяк его совершенно не волновал: на повестке были проблемы куда серьёзней.
“*№%*№, где же я так перемазался-то?!” – это лишь мимоходом мелькнуло в голове ангела, поскольку новое действующее лицо его очень развеселило.
- Могу ли я поговорить с вашим лидером? Мы хотели бы знать ваши цели, чтобы, по возможности, мирно урегулировать конфликт.
Когда невысокого роста толстый человечек в хорошо отглаженном сером костюме произнёс эти слова, падший ядовито улыбнулся во все тридцать два зуба и едва не расхохотался. Впрочем, выражение его лица скрывалось бронепластинами шлема.
- А почему бы и нет? - взмахнув крыльями, музыкант перемахнул через авангард своей армии и опустился прямо перед носом дипломата.
- У меня одна цель... - саркастически выдал Аластэл, возвышаясь над человечком на три головы и сверля взором через алые визоры шлема его начавшую покрываться испариной одутловатую физиономию. - Снять самый кровавый клип в истории тяжёлой музыки. Поздравляю тебя, ты прошёл кастинг и уже участвуешь...
Закованная в демонический металл рука рванулась к груди переговорщика. Какая-то доля секунды, и острые когти показались из спины человека. Падший ангел дёрнул что-то в теле несчастного, и все, кто был поблизости, увидели, как он в поднятой вверх длани сжимает вырванное сердце. Ладонь ангела сжалась в кулак, и из раздавленного органа хлынула кровь.
О, если бы окружающие могли видеть лицо Князя Тьмы, осенённое гневом и предвкушением кровопролития! Аластэл разжал пальцы, позволяя изуродованному куску плоти пасть на землю рядом с истекающим кровью всё ещё дёргающимся телом, бывшим когда вместилищем для него. Злобно рассмеявшись, низвергнутый сын Небес резко опустил руки, одновременно вскидывая их вперёд. Машины, в которых размещались бойцы спецназа и национальной гвардии, рванули так, словно кто-то по доброте душевной основательно заминировал их. Первая линия обороны полыхала. Все, кто находился во взорванных транспортах, обратились в кровавое месиво. Не лучше выглядели и оказавшиеся поблизости: среди каши из крови, внутренностей, стекла, у груд пылающего покорёженного металла корчились и вопили раненые. Ужасная копошащаяся масса из разорванных трупов и тяжело раненых выглядела поистине отвратительно, а исходивший от неё запах растерзанной плоти был отвратителен. Люди кричали и призывали на помощь бога - бога, которого Аластэл ненавидел всем сердцем.
- Псы Ордена! - хохотал падший. - Если вы ещё здесь и слышите, то внемлите: так будет и с вами!
Минутная пауза, позволившая съёмочной группе запечатлеть страшные картины мучительной смерти – и ангел совершил ещё один эффектный жест. Не то, чтобы Аластэлу была большая нужда использовать свою силу с такого рода жестикуляцией, но он обещал Эдгару пафосного Князя Тьмы в кадре. Не хватало ещё, чтоб режиссёр заявил “Аластэл, не верю! Больше пафоса!”
Следующий десяток автомобилей взлетел на воздух. Спецназовцы как раз пришли в себя и решили, что оставаться в машинах ещё хуже, чем находиться снаружи. Но никому и нигде не могло быть спасения...
Молодой мальчишка с оторванными руками и ногами кричал от ужаса, уставившись в ясное солнечное небо расширенными от ужаса глазами. По его лицу текли слёзы, но он не отводил взора от дневного светила. Его товарищ рядом пытался запихнуть в свой вспоротый живот вываливающиеся наружу кишки; на них, впрочем, буквально через минуту поскользнулся один из оставшихся боеспособными солдат.
Уцелевшие топтали мертвецов и умирающих, пытаясь перегруппироваться для контратаки – если это поспешное отступление с редкими попытками отстреливаться можно было так назвать. Пули ударялись о доспех предводителя Адских Легионов, не оставляя на них ни царапины. Это, похоже, стало последней каплей. Ужас и хаос разметали защитников мирного населения, и они обратились в бегство. Кровавое безумие, никогда ранее никем не виденное, взошло в подлунный мир из пучин Преисподней. Все, кто мог ещё убраться, в паническом страхе покидали Роллинг Хиллс – подальше от монстра, одним мановением ладони подрывающего технику и нагло игнорирующего пули вместо того, чтобы тихо-мирно скопытиться.

- В атаку! - рявкнул падший, и его рык разнёсся над рядами людей и демонов, заставив первых дрогнуть и прибавить скорости, а вторых - приготовиться к бою. - Сожгите здесь всё! Залейте улицы кровью! Пусть не будет пощады ни для кого!
Ловкие, грациозные и прекрасные суккубы устремились вперёд, к жилым массивам и офисам. Сверкающие глаза и похотливые улыбки гораздо понятнее, чем любые слова, выдавали их намерения. За ними следовали проглоты, вознамерившиеся поживиться ранеными – и не только ими.
Порочные демоницы алыми устами впивались в губы своих жертв, лишая их воли и желания сопротивляться. Перед камерами переживших взрывы журналистов (они-то как раз почти не пострадали), которым не мешали теперь военные и полиция, разворачивалось чудовищное действо. Кричащие не то от наслаждения, не то от боли мужчины в разорванной форме спецназа – первые попавшиеся в руки адовых искусительниц –извивались в их смертоносных объятиях. Чертовки с длинными ногтями и острыми зубами терзали их, заставляя молить о смерти - странное зрелище, ужасное и одновременно притягательное... Переплетённые в неистовых ласках демоны и смертные – умопомрачительная оргия, удовольствие перед падением в бездну. Люди умирали счастливыми, даже не замечая своего конца – ведь смерть оказывалась не костлявой старухой с косою, но обольстительной гетерой, знающей всё в любовных утехах.
Однако о жертвах суккубов можно было бы отозваться как о счастливчиках. Подчинённые Бегемота были куда более безыскусны и ограничивались поеданием всех, кто подавал хоть какие-то признаки жизни (и тех, кто не подавал оные – тоже). Все отснятые Голливудом зомби-апокалипсисы меркли перед живым полотном, на котором адские жители, коих, казалось, не кормили целую вечность, вгрызались в человеческую плоть. Пожалуй, особый колорит этой трапезе придавали живые и разумные глаза демонов. Они делали всё осознанно и находили приятным свой чудовищный пир.
Эдгар Лавкрафт радовался, словно дитятя, получивший любимую игрушку.
- Дьявол, ну кого я пытаюсь обмануть? - вздохнул падший. - Сожгите здесь всё! Ха! Да я тут один буду отдуваться за отделения с тяжёлым вооружением, артиллерийские расчёты, силы противовоздушной обороны и танки! Куда катится мир – мне придётся вкалывать, словно проклятому, а это общество вечно голодных и сексуально озабоченных – развлекаться?..
Через несколько минут всё закончилось, и Аластэл перенёс съёмочную группу с пятью десятками охранников, сохранивших рассудок репортёров, придержанного пока Вельзевула и две сотни демонов прямёхонько в центр города – полководец обязан быть на острие атаки.
Над обожжёнными, пропитанными кровью и усеянными трупами холмами кружили вороны. Выживших на Роллинг Хиллс не осталось, но население города могло бы позавидовать покойникам – при условии, что знало бы о своём будущем.

Это утро в городе ангелов было таким же скучным как и всегда. Не предвещал ничего теплый бриз с морского побережья; не догадывались о грядущем замкнутые прохожие в шумном Даунтауне; солнце светила так же ярко, как и всегда. Возможно о том будущем, которое для всех задумал Аластэл, догадывались только 120 человек с камерами, да трясущийся в экстатическом предвкушении режиссер, собравшиеся вокруг холма Роллинг Хиллс. Только вот, этого предзнаменования никто не понял. А когда догадались, было уже поздно.

Самая верхушка холма разверзлась. Огромная трещина с характерным утробным треском расколола его напополам. Из трещины медленно поднялись столбы пламени. Испепелив в единый миг всю растительность на холме, пламя погасло, оставив после себя два десятка человек, пятнадцать тысяч и три демона и одного падшего ангела.
Должно быть, камеры остались довольны спецэффектом - сотни объективов в раз нацелились на Аластэла, а дикторы принялись скороговоркой зачитывать свой текст. Информационная машина заработала. Каждый американец, включивший в тот день телевизор, имел счастье наблюдать начало вторжения.

Должно быть, попытки остановить трансляцию не предпринимались. Стоило первым кадрам просочиться на экраны, и охотники отбросили попытки остановить информацию - они уже проиграли. И проигрыш на этом поле был не в последнюю очередь обусловлен вездесущими агентами Аластэла, державшими каждый канал в городе под контролем. Одни защищали операторов, прибывших на место действия, а другие в этот момент нежно давили на темечко директорам каналов, выбивая своему повелителю ценное эфирное время.

Однако, хоть информационный бой Орденом был проигран, война отнюдь не закончилась. Холм уже окружали машины, полные бойцов спецназа и национальной гвардии. Несколько полицейских машин также встало в строй. Началась полномасштабная высадка, за которой падший наблюдая с трудом сдерживая смех: будь у него нстроение чуть похуже, и его суккубы уже размазали бы противника. Должно быть, нормальные военные силы мобилизовать старая добрая Америка не успела - враг ведь в прямом смысле из воздуха показался.
Силы противника медленно смыкали кольцо вокруг армии Аластэла, аккуратно оттесняя кинокамеры к задним рядам. Тем лучше для репортеров - не помрут с первой стычки и, может быть, успеют донести до остальных силу падшего. Покуда он созерцал передвижения противника, Вельзевул подошел к своему господину поближе и негромко пробасил:

- Среди противников замечены охотники. Они находятся подле командующих и наверняка говорят, как вести войну. Но сами, скорей всего, в бой не пойдут - их мало слишком.

Тем временем, от общей копошащейся массы противника отделился делегат с мегафоном в руках. Поднеся его к губам, делегат нажал кнопку и по холму прокатился душераздирающий механический визг. Дождавшись, пока непослушная техника не замолчит, делегат прокашлялся спросил в мегафон:

- Могу ли я поговорить с вашим лидером? Мы хотели бы знать ваши цели, чтобы, по возможности, мирно урегулировать конфликт.

Разговоры вокруг были самые обыкновенные: о работе, хоть и работы была не самая обычная и по большей части боевая, товарищи и друзья обсуждали других друзей и товарищей, просто травили байки и кое-кто, но только шепотом, обсуждал более серьезные проблемы суть которых понять сторонним людям было невозможно. Судя по внешнему виду тех немногих, кто еще был в столовой это были простые люди, просто солдаты, делающие не самую простую работу.
На вопрос Алисы решил ответить Цезарь:
-На сколько я уже понял у вас у всех есть тот самый Потенциал - тут он задумался - Что это такое вам лучше объяснять медики, это их термин. Однако куда этот потенциал развить зависит исключительно от вашей предрасположенности, а предрасположенность обычно определяют сразу на занятиях. Где-то через дня 2-3, вас к себе возьмет кто-то из учителей!
Цезарь попытался приобнять Сандро за шею, но получил чувствительный тычок под ребра, от мирно жующего рыцаря.
-В общем вот эта угрюмая гора мышц - немного обиженно и потирая бок продолжил Цезарь - Является лучшим специалистом в ордене по ближнему бою и силовым противодействиям. Ори, та девушка, с который мы встретились по пути сюда, один из самых мощных боевых магов в России. Лорд Хекс, наш с Сандро бывший учитель, один из лучших тактиков в мире. Сильфида, наша непревзойденная принцесса, самый суровый и строгий учитель на верное во всем Ордене...
-Не преувеличивай, болтун. - раздался со стороны входа несколько шипящий голос.
-Ну вот и она.
Наверное все когда-либо, может мельком, может более сознательно слышали или читали рассказы индийской мифологии о существах с человеческим и змеиным телами. Вот это и была представительница этой вроде бы мифический расы наг. Но надо сказать существо это было весьма красиво и обладало как женской красотой так и змеиным изяществом. Одна пара рук была скрещена на груди, а вторая лежала на рукоятях слегка изогнутых клинков, Немного странная, броня, закрывающая исключительно верх торса была видимо особенностью расы, на подтянутом животе можно было разглядеть большое количество шрамов разной степени старости. На светлой, даже немного бледноватой, коже лица ярко выделялись темные небольшие губы и пара ярко желтых глаз, тонкие брови были слегка сдвинуты, что выдавало сосредоточенность. Грива немного вьющихся волос пшеничного цвета была собрана в хвост на затылке. На широком поясе кроме пары клинков висели 4 кобуры и как ни странно на правом бедре был прилажен колчан из которого торчало черное оперение стрел. Лук выглядывал из-за правого плеча наги и тут же давал понять, что утонченность ее исключительно обманчива: что бы натянуть такое оружие до ухо силы должно быть прилично. Сам змеиный хвост метров 5 в длину и имеет расцветку как у королевской кобры.
-Давай болтун, пошли. Долг зовет - Сильфида бросила быстрый взгляд на собравшихся - Сандро, ты моих оболтусов куда дел?
Рыцарь даже поперхнулся.
-Дал им одно задание...
-Вот как? - правая бровь наги несколько поползла вверх - Ладно, потом. Теплокровное, ты будешь двигаться или нет?
-Как угодно, ваше величество - издевательским тоном ответил он, поднимаясь - Что случилось то?
-Упыри как обычно... - продолжения уже никто не услышал потому что парочка удалилась. Передвигалась Сильфида очень тихо, лишь слегка шуршала чешуя по полу.
-Так, на чем там он остановился? - Сандро решил продолжить рассказ, но потом видимо передумал - В общем почти со всеми вы теперь заочно знакомы. Рыцарей в Москве очень мало, по этому помощь нам необходима как глоток свежего воздуха ныряльщику.

Аластэл внимательнейшим образом слушал доклады своих офицеров и не знал, смеяться ему или рыдать.
- Мой легион весь в твоем распоряжении. Все пять тысяч развратных суккубок - твои. Но знай, господин, что они не только хороши в постели, но и любого смертного мужа способны превратить в бесформенное нечто. Да и женщинами они не брезгуют.
"Угу. Он и до этого был в моём полном распоряжении. Нет, я не думаю, что суккубы сражаются хуже прочих демонов, но чёрт подери, пять тысяч разной степени обнажённости демонесс без тяжёлой пехоты и кавалерии в качестве поддержки выглядят сборищем моделей из треклятого "Плэйбоя"! Чтоб мне провалиться, я не собирался открывать на Земле демонический бордель!"
Правая бровь падшего медленно поползла вверх, когда изволил выступить второй всадник.
- Мой легион преклоняет пред тобой колено. Все десять тысяч прожорливых, как саранча воинов, готовых превратить мир в один большой огрызок, ждут команды начать при под твоими флагами!
"О да, это то, о чём я мечтал! Пока одни устраивают оргию, вторые превращают всё живое и неживое в пункты меню. Не затрахаем до смерти, так сожрём! Бойтесь нас, мы зажуём вас без соуса!"
Уголки губ падшего едва дрогнули, приподнимаясь в злобной ухмылке, когда заговорил третий из прибывших - Вельзевул. По тому, как горделиво он держался, как высокомерно посматривал на командовавшего прелестными развратницами Азазеля и тощего Бегемота, водившего в бой вечно голодных адовых тварей, можно было подумать, что в его подчинении находится войско, превышающее численностью и мастерством армии упомянутых Всадников минимум в сто раз.
- Мой легион... весь разбежался...
"И это - треть Адских Легионов? У Манфреда хреновато с арифметикой... А мне с такой ратью если и можно кого-то напугать, то младшую группу детского сада…"
Ангел поднёс руку к лицу, изображая жест, получивший простое и красноречивое наименование "фэйспалм". Посидев с дланью, прижатой ко лбу, несколько секунд, музыкант расхохотался. Его злобный смех, приставший более чистокровному демону, чем сыну Небес, пусть и покинувшему свой дом много столетий назад, прокатился по зале. Аластэл смеялся не меньше минуты, пока дворецкий и офицеры удивлённо взирали на него. Манфред, в свою очередь, пытался представить ситуацию чуть менее катастрофической, чем она была. В богатом же воображении падшего разворачивалась картина действа, грозившего из величайшего триумфа обратиться величайшим стыдом. Он представил себе построения суккубочек и проглотов при атаке города, а затем Вельзевула, в одиночку крушащего сразу два человеческого производства танка и таким образом отдувающегося за сотню солдат, и чуть не взвыл. А уж чего стоит боеспособность суккубов! Да, в спальне они, разумеется, очень боевые! Но ему, хренов архангел всё побери, сейчас требовалось совсем другое!
Внезапно в помещении наступила гробовая тишина.
- Чудесно, джентльмены. Полтора часа на последние приготовления и проверку снаряжения, - падший оскалился. - Вельзевул, я не могу отправить тебя воевать в гордом одиночестве. Командир без армии - это как-то нелогично. Ты поведёшь в бой одарённых демоническими силами людей.
Затем ощутивший всю тяжесть бремени власти Князь Тьмы обернулся к дворецкому:
- Манфред, что там с фан-армией? Они тоже разбежались? Или вымерли? Или уже два месяца не выходят из запоя? Мне нужно, чтоб через полтора часа они были экипированы и готовы к перемещению на Землю. Мне всё равно, что для этого потребуется сделать, - демонический слуга, решив, что опасность временно миновала, убрал надтреснутую чашку от греха подальше - на поднос, размещавшийся на маленьком столике у окна. - Далее... прекрати твердить одно и то же. Я уже слышал про информационный вакуум. У них что, не было иных способов выйти на связь? Мы оба знаем, что были. Это странно, но меня волнует и другое. Двести с гаком тысяч наших агентов - не два десятка, не две сотни!.. ДВЕСТИ ТЫСЯЧ демонов ВНЕЗАПНО оказались мертвы! Они были дилетантами? Или в Орден набирают исключительно родственников Чака Норриса, вырубающих любого демона с одного удара? Сколько охотников нужно, чтобы отследить и уничтожить такое количество обученных шпионов? Ты не подумал? К тому же, Орден оставляет следы... Тут что-то нечисто... Может, они нашли нового могущественного союзника (но кого?!) или изобрели некое новое оружие? Манфред, мне нужны пятеро наших лучших агентов - сразу после того, как управишься с человеческой частью моего... войска. И найди мне сообразительного шустрого беса. Мне срочно необходим гонец.
На мониторе ноутбука появилась карта Лос-Анджелеса, а в руке Аластэла материализовался мобильный телефон.

Серо-голубые глаза сфокусировались на дворецком. Аластэл тот час же узнал этого демона - его звали Манфредом, он был неглуп и расторопен, а ко всему прочему ещё и наблюдателен. Так... Уже интересно.
Падший помнил также, что роскошный нуарный тронный зал с великолепным резным троном, равно как и весь дворец (да, именно дворец) с прилегающими к нему обширными землями был в его полной собственности. А дивной красоты суккубы и смертные были его гаремом...
Но какого, спрашивается, лысого дьявола он ощущает себя так, словно всё идёт наперекосяк? Почему стучат в висках назойливыми молоточками мысли о том, что он что-то упустил? Не обращая внимания на ласкающих друг друга прелестниц, низвергнутый сын Небес углубился в воспоминания. В них словно не хватало какого-то фрагмента... И эта странная тьма, из которой его вырвало случайное прикосновение девушки….

Итак, он столкнулся во вполне заурядном земном баре с Люцифером - своим бывшим военачальником и закадычным приятелем. Встреча была "тёплой", и ангел очень хорошо помнил состоявшийся меж ним и Люцием диалог.
- А что, нельзя? У меня, знаешь ли, нервная работа. Да и не все людишки вкусные. Некоторых вот запивать приходится... - пожал плечами Повелитель Ада и влил в себя стопку водки.
- Нервная работа? - иронично протянул Аластэл, поднимая стул, но не спуская при этом взгляда с хитреца Люцифера. Вернув предмету мебели привычное вертикальное положение в пространстве, падший уселся на него, но клинка не отозвал, тем самым намекая бывшему соратнику, что бдительности не потерял и готов повторить взбучку наподобие той, кою княже уже получил несколько лет назад прямо на концерте "Fire Rain". Поднеся ко рту бокал виски, он сделал небольшой глоток, после чего выдал:
- Неужто не справляешься со своими прямыми обязанностями? И давно?
Люцифер покосился на падшего, очевидно поняв, на что намекает Аластэл. Он едва не скрипнул зубами: этот эпизод ему в высшей степени был не по нраву. Ведь тот, кто, по идее, значительно уступает ему, Правителю Ада, отделал его и заставил вместе с войском убраться восвояси. Как?!
- Это тебе не на гитаре бренчать, - фыркнул демонический князь, потянувшись за вновь наполненной стопкой. – Тут головой надо думать, знаешь ли!
- И ты мне жалуешься, что тебе мозгов не хватает на то, чтобы запугать людей? Среднестатистический человек весьма боязлив – его способна ужаснуть при определённых обстоятельствах и собственная тень. А уж до чего просто довести до заикания труса!.. И ты говоришь, что за тысячелетия не научил их трепетать от упоминания одного только своего имени – имея такую силу и Адские Легионы под своим командованием?! – ангел слегка откинулся на своём стуле и издевательски расхохотался. Отсмеявшись, он скептически смерил Люция взглядом и вновь отпил из бокала виски.
- Ты лучше справишься? – саркастически отозвался Люцифер. – Что-то я в эти байки с трудом верю…
- С твоими ресурсами этот мир давно лежал бы у моих ног, - злобно улыбнулся музыкант. – И Небеса рыдали бы от ужаса – не только человечество!
- А что? – демон вдруг заинтересованно ухмыльнулся. – Почему нет? Я дам тебе такую возможность, Аластэл. Не просто так, разумеется…
Лидер “Fire Rain” не смог скрыть своего удивления; чёрные брови поползли вверх, показавшись над оправой тёмных очков, за которыми он скрывался, стараясь оставаться неузнаваемым для поклонников – ведь сейчас ему больше всего хотелось побыть одному, напиться виски и придумать, как помириться с Клаудом, Андре и Гидеоном. Трудно было даже понять, из-за чего всё произошло… Но эти размышления покинули его с появлением Люция.
- И каковы же условия сделки? – ангел покосился на собеседника.
Следующие полтора часа они обсуждали все аспекты контракта, в чудовищных количествах поглощая спиртное. Бармен совершенно круглыми глазами таращился на этих посетителей: оба должны были давно лежать под барной стойкой, но вместо этого двигались и говорили так, словно не брали в рот и капли алкоголя.
Итак, договор подразумевал следующее: Аластэл получал ровно половину Ада и подобающий демоническому дворянину замок, Адские Легионы, а также мощь Князя Тьмы. Кроме того, он имел полное право привлечь на свою сторону обычных людей и даже наделить их мелкими демоническими талантами. За некоторый срок он должен посеять на Земле такой хаос и страх, чтоб её жители начали бояться если не Преисподней, то хотя бы аластэловой армии и, естественно, её главнокомандующего. В случае выполнения музыкантом этого нехитрого условия всё обозначенное имущество, положение и могущество оставались при нём. Однако при неудаче с его стороны Люцифер получал полное право поглотить душу падшего, что для последнего означало полный и бесповоротный конец существования.
Но когда Аластэл отказывался от риска?

Падший ангел и Князь Ада покинули бар, оставив бармена без запасов водки и виски. Люцифер поволок музыканта прямиком в Преисподнюю – демонстрировать ему его новые владения. Находившись по дворцовым помещениям и облетев все обширные владения, они, наконец, вернулись в тронный зал, где фронтмен “Fire Rain” подписал старомодный контракт собственной кровью, предварительно ещё раз перечитав написанное на пергаменте…

На следующий же день новоявленный правитель приступил к бурной деятельности. Вбив (в прямом смысле этого слова) кое-кому из особо непонятливых офицеров в головы одну простую истину – теперь они подчиняются новому командиру, Аластэл принялся за перевооружение армии. Не забывая как гонять свою рать на тренировке, так и давать ей полноценно выпускать пар, падший ангел занялся своими многочисленными фанатами. Никому и в голову не приходило отказаться служить своему кумиру – да ещё получить за это демонические способности.
Получившаяся прибавка к войску была отправлена на полигоны обучаться, а музыкант сидел в тронном зале с ноутбуком на коленях, обложившись картами и распечатками стратегических данных ведущих держав. В его сверхъестественном мозгу роились кровавые, чудовищно жестокие планы предстоящей военной кампании. Падший получал почти физическое наслаждение, предвкушая, как поведёт свои инфернальные Легионы на крупные города и будет сеять смерть и боль в подлунном мире, покуда эти чистенькие святоши не перестанут вылизывать боженьке задницу и не спустятся с Небес. О, как ненавидел он всех их – не за то, что был низвергнут, но за то, что был лишён единственной обожаемой сестры!
Впрочем, энергичный ангел успевал заниматься не только армией. Он умудрился также наладить отношения с группой (реакция на первое посещение дворца: «Аластэл, это же о***ть можно! Где ты нашёл такую репетиционную базу!») и взяться за новый альбом (стёба ради предварительно названный “Voices from Hell”). Творящееся вокруг вдохновляло падшего, и он за кратчайшее время в большом количестве выдавал агрессивные, но красивые и оригинальные тексты – и ничем не уступающие им партии для клавишных и гитар. Он читал новые книги и слушал новую музыку, следил за мировыми новостями, по-прежнему оставаясь в курсе всего, что стоило его внимания. Разумеется, за всеми этими хлопотами Аластэл не давал скучать (уж кто бы усомнился!) своим очаровательным наложницам.

Но вот день вторжения настал. Ровно в полночь должны были армады Аластэла вторгнуться на Землю. А что может делать за шесть часов до атаки уважающий себя Князь Тьмы?.. Он бы и делал, если б неожиданно не нагрянул Люций – с дружеским, по его словам, визитом и отличным вином. Распив содержимое бутыли и кое-что обсудив, ударники нелёгкого княжеского труда распрощались, и Люцифер удалился. Падший же, облачённый в чёрную тунику и алый плащ, вернулся в тронный зал, где по случаю начала похода был закачен пир для высшего офицерского состава. Там же вертелись суккубы и прелестные грешницы – потому не удивительно, что роскошный пир завершился не менее роскошной оргией.
А вот что было после?..
Все эти воспоминания пронеслись в голове развратного ангела за тот краткий временной промежуток, что заняла у него дорога от трона до Манфреда.
- Доброе утро, господин. Чего изволите?
- Доброе утро, Манфред. Прежде всего я изволю спросить у тебя, как долго я проспал. Я не могу вспомнить, что было после пира… и сколько месяцев у меня осталось для выполнения договора…

Я тут подумала кое с чьей подачи, что монополярный мир - это скучновато. Конечно, культы-еретики-прочее - это весело, но как-то маловато. Нельзя Папе Римскому спать покойно, и я решила докинуть во Вселенную ещё два государства. Принципиально это ничего не поменяет - доиграем без загвоздок. ) Но, поскольку у вашего Мастера в одном месте шило и больная голова в придачу, деваться некуда.

Абиссария.
Край колдунов, демонопоклонников, некромантов, вампиров и прочих подобных товарищей. По уровню технического развития несколько превосходит МКИ: у них довольно развита генетика, а уж при помощи чернокнижия они творят такое, что святошам и не снилось.
Обладают редкой и очень сложной технологией, позволившей им создать Мактатус - стольный град, парящий в небе. При помощи магии эта воздушная крепость может на какое-то время становиться невидимой и перемещаться с определённой скоростью (последнее - за счёт вполне себе материальных двигателей). По-хорошему, Мактатус работает на энергии, напоминающей ядерную, однако ядерного оружия у Абиссарии нет.
Абиссария занимает часть территории современной России (до широты Магадана, где-то так), территорию современных Японии, Исландии, Швеции, Норвегии, Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы, Канады, США, северную часть Германии, Гренландию, Антарктиду.
По поводу внешнего вида абиссарийцев... Ребят, вы фото музыкантов, блэкуху играющих, все видели? Ну так вот, Шаграт в концертном облачении - это типичный абиссарийский колдунэ. Ещё в ходу чёрные мантии и прочие атрибуты европейских чернокнижников, а также средневековые тряпки в более мрачном дизайне и адова куча оккультной символики. Дамам полагаются готического и околоблэкарского вида одежды - чем эротичней, тем лучше. Доспехи у жителей Абиссарии в лучших традициях клипов Dimmu Borgir и Behemoth. Абиссарийцы любят таскать поверх брони перевёрнутые кресты - им люто доставляет, как бесятся рыцари МКИ при виде подобного богохульства. Чернокнижники - те ещё тролли.
Во всём, что касается интеллектуальной и социальной деятельности, мужчины и женщины Абиссарии равны.
В искусстве во всю процветает эстетика Гигера, блэк- и дэт-метала и декаденства.

Элергорд.
Языческое государство, расположенное на территории современных Китая и Монголии. Воюет на два фронта с МКИ и Абиссарией. Вернее, воевало. После последних Крестовых походов первых и последовавшего за оным призыва Молоха последними Элергорд практически перестал существовать: это выжженные территории, где остатки коренного населения влачат жалкое существование и всеми силами пытаются выжить. Восстановится ли когда-нибудь эта страна - вопрос сомнительный.

А вот и момент истины…
Лихтер приземлился… Они уже в проклятом покинутом людьми городе-улье, и теперь только корпус машины отделяет их от враждебного мира. Враждебного… Эми он виделся враждебным – она и сама не могла объяснить, почему. Не пустым, не равнодушным, а именно враждебным…
Девушка привычным жестом отстегнула ремни безопасности, фиксировавшие её в кресле, встала и вынула из креплений свой вещевой мешок. Она на автомате проверила снаряжение и оружие, приготовив всё на случай, если после высадки немедленно придётся вступить в бой. Грайнхаус вынырнула из лихтера сразу следом за Торкеном, настороженно принюхиваясь, прислушиваясь и присматриваясь. Скверное чувство, зародившееся в её душе ещё на корабле, вновь напомнило о себе: на миг ветерану показалось, что за её движениями сотнями тысяч пар глаз следят невидимые наблюдатели – выжидающе, напряжённо…
Эми замерла, оглядываясь и стараясь найти хоть одного из этих следящих, но никого не заметила. Тонкие ноздри трепетали, жадно втягивая воздух… И воздух здесь какой-то другой. В нём витает странный запах – это запах запустения и гибели…
Что-то не давало Эми покоя. Какой-то шум на границе слухового восприятия, едва различимый шелест в безмолвном мире, где молчали магистрали, производства и генераторы… Это… Голоса… Нельзя разобрать слов, которые они произносят. Нельзя понять, принадлежат ли они людям. Эти голоса доносятся приглушённо, откуда-то издалека, из-под многих уровней улья, погребённые в лабиринтах из рокрита и металла… Грайндхаус мотнула головой, будто это могло заставить навязчивые голоса умолкнуть. Не позволяя более оцепенению сковать себя, девушка бодро потрусила к вышке вместе со своими товарищами. Отчего-то она не удивилась, когда там никого не обнаружилось…
Пока расчёт устанавливал лазерную пушку, а Илай прикрывал кадианцев, Грайндхаус вместе с несколькими некромундцами стояла на страже и следила за тем, чтобы на занятых развёртыванием тяжёлого орудия сослуживцев не напали.
Однако всё было до безобразия спокойно…
Эми ещё раз огляделась, не опуская готовую в любой момент к стрельбе мельту.
Куда же подевались все люди? И чьи голоса доносятся из глубин Ацидрича?..

- Кгхм... - Нокс чуть замялся, но так, что это было совершенно незаметно со стороны. - Меня зовут Беккерель, и, уж поверьте мне, быстрее меня никто энергоснабжение не возобновит. А то, что вы меня не видели... да много ли техножрецов вы видели на корабле, скажите честно? А сколько запомнили? Штаб координирует свои действия с Механикумами, только мы можем помочь вам в особо "острых" технических вопросах.

Техножрец повернулся и показал на Шпиль Улья:

- Улей - это самая настоящая антенна, и, если бы я знал источник и частоты псионных излучений, я мог бы соорудить нечто вроде резонатора, что, несомненно, избавило бы ваших подчинённых от "голосов". Но пока я могу посоветовать лишь одно... Нужно плести сетки из проволоки. Простой медной проволоки. Её - под шлем, между подшлемником и самим шлемом, сетка, можно сказать, абсорбирует некоторую часть излучения. - Беккерель - Ноксикон вновь повернулся к Мэл и Ториусу: - но это - лишь общий способ, и в случае усиления психического воздействия эти сетки будут совершенно бесполезны. Больше без предварительных анализов и оп... молитв Омнисии я ничего не могу предпринять. Недостаточно оборудования.

Сегодня Эми проснулась очень рано - гораздо раньше, чем нужно было. Она и сама не поняла, что заставило её широко распахнуть глаза и целую минуту смотреть в серый потолок с потушенными лампами, напоминавшими продолговатые мёртвые очи, полузакрытые веками. Девушка сползла с койки и быстро оделась - впрочем, для обычных людей, не знакомых с военной подготовкой, её "быстро" выглядело как "молниеносно". Грайндхаус выскользнул за дверь очень тихо - чтобы не разбудить сослуживцев.
На душе было муторно и неспокойно. Старик Грайндхаус в таких случаях говорил "Ж*пой беду чую!" - и именно эта фраза, принадлежавшая суровому деду, прошедшему множество военных кампаний, потерявшему левую руку в бою, вспомнилась его внучке. Иначе и не описать эту тревогу - такое ощущение, что вот-вот случится что-то гадкое, невообразимо гадкое.
Но ей надлежит всегда быть готовой к бою. Она сама выбрала этот путь - путь солдата, и теперь не свернёт с него. Хороший же солдат обязан быть в полной боевой готовности в любое время дня и ночи. А чёртово волнение не даёт сосредоточиться - даже спать не даёт!
Грайндхаус знала лишь одно верное средство избавиться от гнева, напряжения или волнения - физическая нагрузка. И потому вышагивала по коридору, думая лишь о том, чтобы поскорее настало время утренних тренировок - так она не будет думать и волноваться.
Но желанный час всё же наступил - и никогда раньше Грайндхаус не была так рада полосе препятствий...
После нескольких часов упорных физических тренировок Эми вместе со всеми двинулась совершать гигиенические процедуры, а оттуда направилась в столовую.
Живо управившись со своей порцией (ибо маршбросок способствует пробуждению поистине волчьего голода), девушка направилась в капеллу - как, впрочем, и остальные.

В отличие от дисциплинированных сыновей Крига или же кадианских "мальчиков славы", бывшие гангеры, а теперь полноценные гвардейцы, возвращались с тренировки. Среди них со своим отделением, в полной выкладке, провонявший потом шел Илай, курящий палочку лхо и закинувший свой лазган-вертикалку - так называемый лазберст, на плечо. Несмотря на запрет на курение и наблюдающих , ветерану было плевать и на сам запрет и на наблюдающих за ним членов службы безопасности. Откровенно говоря, ему было до ужаса скучно, потому что за все время проведенное в варпе и космосе, не произошло ничего непредвиденного. Ни бунта, ни драки в столовой, ничего. Но тем не менее, среди гвардейцев витало ощущение напряжения. Ведь Илай ожидал, что они выйдут около мира, осажденного ордой орков и их выпустят прямо в пекло. Однако нет, вышли они около Рантора Алеф, но почему они стоят тут так долго, тем более на орбите другого мира? Младшие офицеры вообще не в курсе что происходит, те офицеры, что старше майора, вообще как в рот воды набрали. Конечно, это не занятие рядового гвардейца - думать, но тем не менее, все вышесказанные события скорее всего приведут Торкена и его отделение на лезвие бритвы, по которому они всегда ходят. Черт...Хотя все может быть.
И еще одно желание съедало Илая изнутри. Это желание пожрать и завалиться хоть ненадолго поспать. Из-за недостатка средств развлечения кроме как нажраться в хлам или же перекинуться партишкой-другой регицида младшие офицеры лютуют и срываются на рядовых, гоняя их по тренировочной полосе препятствий.
-Поскорее бы попасть в столовую... - озвучил свои мысли Илай вслух для всего отделения - Пусть там и подают дерьмо, но оно, по крайней мере получше того дерьма, которое подают на нижних уровнях Некромунды...

Варп разверзся, словно трепещущее пурпуром чрево для того, чтобы исторгнуть из своих пучин флотилию Повелителей Ночи: боевую баржу космического десанта с четырьмя рейдерами "Идолопоклонник"; один линкора класса "Десолятор" в сопровождении трёх дестроеров "Иконоборец"; тяжёлый крейсер "Репулсайв" с четырьмя "Неверными" ; один тяжёлый крейсер класса «Гадес» с сопровождением из четырёх "Идолопоклонников"; шесть обычных крейсеров с тремя рейдерами класса "Неверный" каждый.
Корабль-флагман, построенный ещё во времена Ереси Хоруса, носил имя «Чёрный Клинок». Древнее судно поражало своей зловещей мощью и смертоносным изяществом. Остроконечные шпили вздымались вверх подобно скалам, грозно ощетинившиеся орудия скрывающими бездну глазами взирали на мир. Казалось, при своих поистине колоссальных размерах «Чёрный Клинок» был невесомым – настолько утончёнными и резкими были его формы. Ажурные сплетения башен, устремленных вверх, создавали иллюзию эфирности корабля. Да, именно эфирности – и как это соответствовало его предназначению таинственного и зловещего орудия мести, сначала разящего, а после рассеивающегося во тьме без следа лишь для того, чтобы чуть позже вновь обрушиться на врага!
Впрочем, остальные корабли тоже не уступали этой боевой барже – вынырнувший из Имматериума флот был более чем боеспособен.

На капитанском мостике «Чёрного Клинка» не было ни единого демона. На флагмане, как и на всех прочих судах Повелителей Ночи, не наблюдалось и следа влияния энергий варпа. Ни одну тварь не подпустил бы к себе так близко тот, кто вёл сегодня в бой воинов наводящего ужас, некогда могучего, а ныне расколотого на многочисленные варбанды Легиона.
В высоком кресле из чёрного металла, украшенном изысканной резьбой и черепами на подлокотниках и оттого более походившем на трон, сидел некий Повелитель Ночи. Его лицо частично скрывала густая тень, но это не помешало бы внимательному наблюдателю заметить, что седые брови сына Конрада Кёрза нахмурены, а губы сжаты в нитку. Космодесантник презрительно сверкнул глазами и поднялся с кресла.
Холодноватый, несколько приглушённый свет тот час выхватил из тьмы бледный лик с благородными правильными чертами, обрамлённый длинными белоснежными волосами. Абсолютно чёрные глаза, будто обратившиеся в зрачки, лишённые радужки и белка, выдавали в Астартес уроженца Нострамо, а покрытые рунами доспехи с подвешенным к поясу на цепях гримуаром и психосиловым посохом, укреплённым за спиною, заявляли о роде его занятий. Те же, кто хоть единожды видел этого десантника и пережил встречу с ним, наверняка бы узнали в нём Валианта Эльвенора - колдуна и советника Крига Ацербуса.
Валиант прошёлся по палубе взад-вперёд и вернулся в своё кресло. Взгляд похожих на бездну очей был холоден; в нём мерцали многовековая мудрость и сильный разум. И, хоть Эльвенор был хмур, весь вид его был воплощением спокойствия.
Чернокнижник опустил веки и сложил вместе пальцы раскрытых ладоней. Просидев так несколько десятков секунд, он выпрямился и решительно посмотрел куда-то вперёд. Советник лорда Ацербуса выглядел усталым – то сказывалось ранение, полученное им совсем недавно: нанесённое демоническим клинком, оно заживало гораздо медленнее, чем любая другая рана.
Валиант скрипнул зубами: Криг Ацербус направил его на Кинир Примарис и Кинир Секундус с единственной целью - уничтожить находящиеся там артефакты, в то время как сам он направился в очередной кровавый, но суливший большую добычу поход вместе с варбандой «Мучители». При воспоминании об этом Эльвенор вообразил у затылка своего прямого командира крупнокалиберный болтер. Будь проклят пустоголовый демон-принц! На кой варп ему нужны аграрные миры?! Там нет ресурсов, с помощью которых можно создать хороший плацдарм, только какие-то реликвии, кои поклонники Трупа-на-троне почитают, аки святыни. Неужто их уничтожение – настолько важная миссия, что нынешний лидер Повелителей Ночи отправляет с ней своего советника?! Или он совсем помешался на желании угодить богам Хаоса?!
Колдун ненавидел демон-принца многие века и вынашивал планы по его свержению. Криг Ацербус… Это безмозглое неуклюжее животное, рассевшееся на Троне Тёмного Короля и обратившее некогда славный Легион Конрада Кёрза в жалкую пародию… Они нападают на мирных жителей – этих слепых овец, молящихся на изображения Лже-Императора, но не делают то, что должны были сделать давным-давно… Их отец так и не был отомщён, а его Легион раскололся на множество отдельных военных формирований, поскольку единственная цель Ацербуса – упиваться страхом своих жертв и лить кровь во имя богов Хаоса, исказивших его тело!
И теперь…
Мог ли демон-принц догадываться, что его советник больше всего на свете после отмщения за своего Примарха желает его, Крига, смерти? Мог ли Валиант Эльвенор, десять тысяч лет водивший за нос Крига Ацербуса, наконец, оступиться и дать повод для подозрений? Или это странное поручение – очередная причуда командира Повелителей Ночи?
Скорее второе, чем первое. Даже лорд Ацербус не отправил бы на смерть такое количество десантников лишь для того, чтобы избавиться от одного-единственного противника и его небольшой свиты…
Значит, новый каприз… Ублюдочный Мастер Секиры снова выслуживается перед Тёмными Богами…
И затеял бессмысленную резню, которая будет проведена под руководством его чернокнижника. Во взгляде Валианта мелькнула злость. Он, всю жизнь шедший по колено в крови, не знал жалости к врагам и никогда не останавливался на пути к своей цели. Но всеми его поступками руководил его отточенный интеллект, мерилом всего определявший целесообразность. Эльвенор не считал бойню на Кинир Примарис и Кинир Секундус целесообразной, но он пока не мог сообщить Ацербусу, где и на чём он его видел. Слишком рано… Он и его люди не готовы к перевороту, и остаётся лишь ждать, притворяясь покорным…
Эльвенор подавил тяжкий вздох: ещё одна война без смысла и цели. Война ради войны…

В это же время...

Орбита Кинир Секундус, обратная сторона, местное время: 14:22.

Космос... открытый и безмятежный, вечный и бесконечный. Звёзды холодно мерцают, взирая на мелкие интрижки мелких существ. Что для них войны? Лишь краткий миг в бесконечной череде раскачивания вселенских Весов. Неважно, кто побеждает - бесчисленные мерцающие глаза на тёмном лице бесстрастно запечатлеют каждый миг... бесконечной смерти Вселенной.

Тёмное звёздное полотно внезапно разорвал лиловый разлом. В вакууме не распространяется звук, но любой, кто оказался бы близко к варп-разлому, услышал бы непередаваемые вопли и крики, неизвестно кем извергнутые в глухую пустоту космоса. Вдруг разлом чуть расширился, и будто выплюнул из себя небольшое судёнышко-разведчик без опознавательных знаков. Тёмная, матовая поверхность корпуса, казалось, поглощала свет, и силуэт корабля на фоне космоса казался вырезанным из чёрной, абсолютно чёрной бумаги.

Арктуриан Ноксикон, некогда уважаемый на Марсе техножрец, а сейчас - эксплоратор-доброволец (по крайней мере, так было написано в его фальшивых документах) закинул в рот таблетку обезболивающего и запил её бокалом терпкого амасека. Он всегда трудно переносил переходы через варп-пространство, в эти моменты его мучила головная боль - словно в ней звучала сразу тысяча колоколов, выдавливая все мысли. Но на этот раз всё вроде бы обошлось благополучно.

Зазвенел противный зуммер комм-линка. Вздохнув и пробурчав что-то под нос, техножрец поднялся с кресла в кают-компании и подошёл к панели комм-линка на стене. Как только он нажал кнопку вызова, в каюте раздался довольно громкий и жизнерадостный голос капитана Чайкина:

- Здоровэнькы булы, герр Ноксикон, - широкое лицо капитана на экране комм-линка так и лучилось от счастья, и Арктуриан внутренне поморщился - как можно быть таким радостным, находясь практически в зоне боевых действий?
- Добрый день, капитан. Я так понял, мы на месте?
- Да, товарищ техножрец. Система Кинир, как заказывали, - при этих словах Нокс перевёл взгляд на инфопланшет, на который же наползали строчки информации о пункте назначения. Кинир Секундус, аграрный имперский мир. на данный момент вся система пытается отражать атаку орочьего "Вааааагх!", неся постоянные потери среди гражданского населения и Имперской Гвардии. "Впрочем, как и всегда, - подумал Арктуриан. - Империуму всегда было начхать на судьбу отдельных людей. Весь Империум - лишь страничка среди листов статистических данных. "Погибло 13% гражданского населения" - а о том, что это чьи-то отцы, матери, дети или братья - ни слова.
- Саша, я сейчас на мостик поднимусь, подними пока ребят Сая. И его самого вызови. Сбор будет, обсудим наши планы на вечер, - с некоторым сарказмом произнёс техножрец, убирая планшет в кармашек пояса.
- Слушаюсь, тащкомандир! - Чайкин развязно отдал честь и исчез с экрана комм-линка, а Нокс лишь тихо вздохнул. Нет, определённо надо покончить с фамильярностью. "Фамильярность - это ещё одна причина, по которой я предпочитаю сервиторов", - подумал он, подхватывая посох и засовывая лазерный пистолет в кобуру. Выглядел он довольно внушительно - высокий ростом, но довольно худой, Арктуриан был заключён в тяжёлый экзоскелет, поверх которого была накинута красная мантия, увеличивающая и без того внушительные габариты техножреца.
Открыв дверь, Нокс вышел и запер каюту на геноключ, затем повернулся и уверенно направился к лифту, ведущему на мостик.

Гермодвери со свистом разошлись в стороны, и техножрец вступил на мостик. Довольно узкое помещение напоминало сковороду - кресло-трон капитана в закутке задней части, ряды когитаторов расположились по окружности перед ними, а посреди этого возвышалась круглая площадка с перилами по периметру для наблюдателей. Именно на этой площадке сейчас выстроились в две шеренги бойцы Сая, все, как один - в ржаво-красной броне и шлемах с визорами. Нокс еле заметно покачал головой и улыбнулся, но всё же прошёл к концу строя, где его уже ожидали его самые старые (на данный момент) друзья.

Первый - Александр Чайкин, капитан судна "Отшельник", отличающийся особо жизнерадостным поведением и добрым нравом. Нокс всегда удивлялся - как такой добряк смог дослужиться до капитана корабля-разведчика? По росту он едва ли не соперничал с самим магосом, но при этом был довольно "широк в кости", как выражались на Терре. Но это был далеко не жирок, и не один наёмник ошибся, оценивая капитана как обычного тюфяка.

Второй - Фредерик Зиппо, совершенно ё*нутый на всю голову (прости Омниссия) комиссар, выходец из Схола Прогениум. Фанатичен, безумен, зол практически перманентно, в общем - типичная карикатура на Имперского комиссара. Нокс познакомился с ним на одном из отсталых аграрных миров, где побывал с исследовательской миссией, причём попал он туда именно на момент начала бунта. К моменту прибытия силы СПО на планете составляли около пяти сотен человек. К концу бунта их осталось шестьдесят, причём половину из погибших перестрелял лично Зиппо, мотивируя это "недостаточным рвением". Циничный, но справедливый командир. Нокс лично запретил ему расстреливать техногвардейцев, из-за чего комиссар впал в уныние и в течение суток отправил в ремонтную камеру более пятнадцати боевых сервиторов.

Третий - Сай Рангтор, командир боевиков-техногвардейцев. Вообще, техногвардейцами их можно было назвать лишь с большой натяжкой: аугметики в них было не больше, чем в члене Имперского Гвардейца, зато выучки, подготовки и дисциплины хватило бы на целый полк Гвардейцев Крига. Верный, разумный, но слегка меланхоличный человек.

- Доложите обстановку, капитан, - потребовал Нокс, встав рядом с нервно подёргивающимся Зиппо и пристально вглядевшись в экраны.
- Реактор стабилен, бойцы готовы, штурмкатер тоже, сервиторы собирают оборудование и уже отвозят в ангар. - Чайкин произнёс всё это с таким приторным видом, что Арктуриан чуть не блеванул на панель управления от отвращения. Вида он, само собой, не подал, и повернулся к лейтенанту Саю, который в это время что-то объяснял сержанту насчёт его происхождения и всех его солдат в частности. - Выдвигаемся в ангар, бери бойцов. Комиссар, вы останетесь на корабле, - Фредерик лишь качнул головой, с полным безумной ярости вглядываясь в экраны ауспексов. Те показывали ожесточённые бои на противоположной стороне планеты.
- Будет жарко, - процедил комиссар.

Через полчаса после появления на орбите неопознанного корабля от него отделился штурмкатер, посылающий СПО и логистам космопорта данные о корабле "Фидель", два года назад пропавшем на окраине Сегментума Обскура. Конечно, проверить их тут не могли, и Нокс, сидя в трясущемся, будто от страха, штурмкатере, думал о том, что же ждёт его на этой планете. Очередной, надо сказать.

Рик окинул беглым взглядом всех собравшихся за столом, а затем оглянулся на лестницу, у которой стоял чернокожий верзила.
- Боже, черножопый бугай в бодигардах... - послав "дружескую" ухмылку амбалу, подумал Ричард, - Хозяин этой тошниловки явно пересмотрел дешёвых боевиков...
Впрочем, как думалось Батлеру, охраннику было абсолютно наплевать на целостность костей сидящих за столиками обдолбышей. Скорее всего он даже пальцем не пошевелит, если охотник решит разукрасить стены пивнушки кровушкой нескольких ушлёпков, что, безусловно, Ричарда вполне устраивало.
Наконец, вернувшись взором к кучке панкующих тинов, мужчина, с перекошенным от омерзения лицом, неспешно зашёл за спину "отрешённого" главаря придурков и, с той же неторопливостью достав пачку сигарет, медленно затянулся, с наслаждением выпустив приличных размеров клуб дыма в сторону сидящих, после чего резким движением выбросил вперёд левую руку, впечатывая лицо самодовольного ушлёпка в грязную, покрытую маслянистыми разводами столешницу.
- Сидеть. - холодно бросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Рик наклонился к самому уху гота, поднеся раскалённый уголёк сигареты к бледной щеке придурка, задержав его всего в миллиметре от покрытой слоями мела, или чем там мажутся эти дибилы, кожи, ровно настолько, чтобы он хорошо почувствовал нестерпимый жар, исходящий от алой точки сигареты, но не настолько, чтобы начать выжигать на его лице свои метки.
- Ты кажется меня не понял, мудак размалёванный... - достаточно громко, чтоб его услышали товарищи прижатого к столешнице, произнёс Рик, - Я хочу чтобы ты и остальное унылое говно, сидящее с тобой за одним столом, подробно рассказали мне о том, что знают об этой девочке.
- Иначе... - Ричард лишь на мгновение коснулся сигаретой щеки гота и тут же вновь отодвинул её на исходную, - Я запихну эту сраную сигарету в твой грёбаный глаз а потом, когда он лопнет, забрызгав всех твоих ублюдошных дружков, я отправлю тебя в обезьянник, обязательно проследив, чтоб тебя подселили к огроменному негру, сидящему за изнасилование. Уверен он оценит такую разукрашенную шлюшку.
Рик ещё раз бросил беглый взгляд на сидящих за столом, не забыв посмотреть и в сторону охранника.

Город, разрушенный гражданской войной, вызванной влиянием Хаоса, разрушенным остовом стоял среди пустыни, словно гнилой зуб, или гнойник на лице планеты. Черный от копоти и сажи, иссеченный взрывами и смердящий трупами, он являл собой живое напоминание об ереси. Жители, которые попытались дать отпор еретикам были перебиты без пощады, и каждый мужчина, женщина, ребенок, старик, каждый верящий в Императора человек, и помнящий что за ересью следует возмездие, были жестоко убиты. Кому то смерть была милосердной и быстрой, от когерентного света из лазгана, или тяжелой, крупнокалиберной пули из авогана... От снаряда тяжелой артиллерии, или от зубьев цепного меча в жестокой рукопашной схватке. Кому то смерть была медленной и жестокой, как будто наказывая жителей за то что они были слабы в вере, и они медленно умирали, заваленные горами трупов, от недостатка воздуха, от гнили в ранах и просто от голода. Кого-то взяли в плен еретики, и долго мучали на алтарях, читая нечестивыи литании Темным Богам по записям чернокнижников. Впрочем, многие культисты не понимали что именно они делают, просто повторяя слова в том порядке каком им говорили, что после сослужило им плохую службу. Эта бойня также не обошлась без традиционного для войн, где присутствует человечество с обоих сторон, массового изнасилования женщин и детей безумными культистами в развратных оргиях.

После того как был уничтожен последний оплот сопротивления и ереси, после того как последнияя Имперская святыня и храм были осквернены нечестивыми символами Хаоса, и стены были исписаны рунами, восхваляющими Губителньны Силы, культисты, ведомые своими лидерами и подпитываемые речами демагогов, шли в столицу где их ждала "достойная награда". Город был мертв, и лишь излучение варпа напоминало об источнике ереси. Но даже мертвому городу не дано было узнать покой.

Являясь важной точкой для подкреплений, и являсь хранилищем мерзейшего артефакта Хаоса, город вызвал живой интерес у двух сторон этого кровавого и жестокого конфилкта.

С одной стороны, выступали предавшие, десять миллениумов назад, Ложного Императора, Рыцари Черепов, бывшие Железные Воины, избравшие свой путь. Когда-то сверх-люди, воевавшие во слава Империума и Императора, они отринули, и скинули с себя оковы тирании, последовав за Повелителем Войны - Хорусом. Миллиарды людей погибли в бойне, как и сам Император, павший от удара Воителя, но, повелитель Человечества сумел уничтожить Хоруса, убив как его тело, так и его душу, его сущность, гарантируя что никогда Примарх больше не будет угрожать человечеству. Абигор со своей бандой терроризировал гнилой Империум десять тысяч лет, убив несметное количество людей во славу Повелителя Перемен, и, как лично, так и через последователей и своих солдат, уничтожил немало космических десантников, а именно, сынов Дорна. Будь то Имперские Кулаки, Черные Храмовники, Багровые Кулаки, Железные Рыцари, Белые Храмовники или Красные Храмовники, они вызывают у Абигора приступы ненависти, и желания убийства. Да, он не безумный последователь Кхорна, но давнишняя вражда двух Примархов кипит и в нем. И как Пертурабо ненавидил и ненавидит Дорна и его сынов, так и Абигор жаждет смерти последователей Имперских Кулаков, во славу Хаоса и Тзинча. Мощный бронетанковый кулак десантников Хаоса ударил по городу, при поддержке культа Облитераторов и самого Абигора. Этот город давал Демон-Принцу стратегическое преимущество, так как, как бы это не было противно признавать, войска лоялистов были быстрее и с большей скоростью захватывали критические точки. А то что сыны Дорна уничтожили артефакт Хаоса, о чем Абигора стало известно, по возмущения варпа, когда демон-принц думал над грядущими событиями и выбирал вероятности, прося благословения Тзнича, вызвало у Абигора приступ ярости. Лоялисты, верные своей слепости и своему невежеству, уничтожают то, чего не понимают! За это, они заслужили смерть.

С другой стороны выступали те, кого так ненавидел Абигор. Сыны Дорна. Верные воины Империума, служащие только Императору. Адептус Астартес. Закованные в обисиданово-черные силовые доспехи, украшенные множеством печатей чистоты и литаний ярости, оснащеные лучшей броней и оружием, которое мог создать Империум, тренировавшиеся всю жизнь, и воевавшие ради приумножения Его славы! Карающие отступников без страха, жалости и сожалений, воины, носившие на себе печать вечного крестового похода, который знаменовал, с благословления Рогала Дорна, первый Чемпион Импертора, Сигизмунд. Воин, возглавлявший оборону Имперского дворца, когда великий Император, могучий Рогал Дорн и анеглокрылый Сангвиниус отбыли на телепортационный штурм боевой баржи Хоруса. Могучий боец, вооруженный черным Клинком, который сам Феррус Манус ковал три дня, и доспехом веры, с черно-белой геральдикой, уничтоживший в личных боях 18 чемпионов Хаоса, повел своих воинов в вечный поход, пока не будут освобождены звезды от влияния демонических богов варпа, и пока не станет галактика Человеческой. Ведь Император предписал, что Человеку дано править галактикой, и никому другому. И если меньшие ордена Астартес забыли об этой клятве, то Черные Храмовники помнят. Они продолжают Великий Крестовый Поход, защищая владения человечества, посредством убиения ксеносов и еретиков, когда они еще только планируют об нападении, и пока они спят в своих домах, копя силы для вероломной атаки на Империум. Именно в этот момент Храмовники, словно гнев Императора, обрушиваются на врагов, и уничтожают их в кровавых боях, показывая что никому не уйти от Возмездия. И на этот раз, под предводительсвом мудрого маршала Людвига фон Стона, мобильная ударная группировка Черных Храмовников, при поддержке Терминаторов и отделения Лэнд Спидеров, вьехала в город, расчитывая стертеть с лица Кейно как присутствие артефакта, так и силы предателей Астартес. Предав Импертора они решили свою судьба. А единственным исходом предательства, является Смерть. И кем бы ни был враг, он пришел в этот город только за своей смертью.

Лобовое столкновение двух группировок произошло в городской черте, среди зданий, разрушенных артиллерией, и постоянной войну. Газоны, от которых осталась только зеленоватая грязь, испещеренный воронками, от попаданий снарядов атриллерии, роккрит мостовых, всё это место было словно богохульным памятником войне, и среди этих руин должно было произойти еще одно сражение. Впрочем, если ранее подавляющее превосходство, как в живой силе, так и в технике, было на стороне еретиков, то на этот раз враги были фактически равными.

Со стороны Хаоса выступали десантники хаоса, на бронетранспортере Рино, Лэнд-Рейдер, превращенный в алтарь поклонения Губительным Силам. Исписанный нечестивыми рунами танк, изукрашенный позолоченными пиками, на каждой из которых был шлем космического десантника, причем каждый из шлемов был разного цвета, а на крыше танка был распят космический десантник из Имперских Кулаков, еще каким-то образом остающийся в живых. Силы Варпа поддерживали в нем жизнь, а "помощь" мощного разума Абигора не давала лоялисту скатится в безумие. Демон-Принц хотел чтобы лоялист наблюдал, что делают с его боевыми братьями, и какова судьба постигнет всех лоялистов трупа на троне. Абигор не желал чтобы это ничтожество примыкало к его воинству. Ему просто доставляло наслаждение наблюдать за его бессилием. Также, атаку поддерживал осквернитель, шестиногая машина, с заточеным вунтри демоном, и два Облитератора. Внутри Лэнд-Рейдера сидели берсеркеры Кхорна, жаждущие пролить кровь врага, и, так как Абигор давал им эту возомжность, то последователи бога Войны терпели его присутствие. Эти Кхорниты были на редкость разумны, так как когда Абигор лично, в дуэли, убил их прошлого предводителя, эти берсеркеры не бросились на демон-принца, а согласились ему служить. Еще одна марионетка в руках великого Абигора. Ну и разумеется, сам Демон-Принц повел свои войска в сражение против верных трупу на троне сынов Дорна.

Со стороны могучих Черных Храмовников выступал сам Маршал Людвиг. Закованный в терминаторский доспех гигант, возглавлял ударный кулак из терминаторов Братства Меча, оснащеных убийственными громовыми молотами и быстрыми грозовыми когтями. Сам маршал нес в своей могучей руке, украшеный серебрянным тиснением молот. Грозный отряд ехал на изобритеннии Черных Храмовников, танке прорыва, Лэнд Рейдер Крестоносец. Спосбный вместить в себя больше терминаторов чем обычно, этот танк представляет особую ценность для, столь любящих рукопашную, Черных Храмовников. Украшенный многочисленными печатями и святыми письменами, этот танк являл собой реликвию, и алтарь, где можно вознести молитву Императору после кровопролитного боя. Это было важно для Маршала, так как не всегда можной найти часовню, где можно вознести молитву Отцу Всего Сущего. На двух бронетранспортерах Рино ехали отряды пехоты, состоящие из семи или восьми инициатов и двух неофитов. Оснащеные силовым кулаком и мельтаганом, они представляли собой грозную силу как для пехоты, так и для техники. Один из отрядов возглавлял сам Императорский Чемпион, Титус фон Ремус, и присутсвие чемпиона, сражающегося бок-о-бок с воинами, воодушевляло бойцов, ибо нет силы, способной остановить Чемпиона Императора.

В стане Хаоса не было вдохновляющих слов и речей. Зачем? Все и так знают свое дело... Заставлять Кхорнитов быть жестокими, это то же самое как заставлять собаку быть волосатой, или эклезиарха верющим. От последнего сравнения, Абигор поморищлся. А вдохновлять на насилие Осквернителя, было бы еще глупо, так как демоническая машина могла бы начать кровопролитие прямо в их лагере, что несколько не устраивало демон-принца.

Похожая ситуация была и в стане Черных Храмовников. Маршла, поглаживая, закованной в латную перчатку, свою окладистую, седую бороду, наблюдал за тактической картой, и молчаливо отдавал приказы о выдвижении сил или преодолении преград на том или ином направлении. Вдохновлять войска не имело смысла. Само то, что в атаку, бок о бок с ними идет сам Маршал и Чемпион Императору уже достаточно, для осознания воинами серьезности их дела. Впрочем, даже перед лицом грядущего боя, Маршал не мог не улыбнутся, вспоминая слухи о том, что молодой Сибериус смог достать себе силовой кулак. Похоже, он намерен показать себя с этим оружием... Людвиг не был против. Главное чтобы была выполнена задача.

Ввиду того, что в город первыми вошли войска Хаоса, первый ход был за ним, и транспорт с Рино вьехал на поле битвы, знаменую собой начало сражения. В данном бою, важно было взять под контроль три точки, где можно было спустится в еще не разрушенные части канализации, ибо только из этих точек можно было добратся до артефакта. Так показали результаты воздушного сканирования Черных Храмовников, и это нашептали Абигору силы Варпа. Видя что Рино уже скоро подьедет ко входу в канализацию, демон-принц усмехнулся. Этот бой будет быстрее чем он думал... Но, будь то удача, силы варпа, или просто Тзинч решил пошутить, продвижение армии Хаоса замедлилось, так как передвижение Осквернителя вызвало разрушение одного из зданий, что вызвало некоторое замедление армии. Это было неприятно... Также было неприятно, что с другой стороны вожделенной улицы появился обисиданово-черный рино, увешанный столь же черными мальтийскими крестами. Абигор возликовал. Все же бой будет... А то он уже испугался, что Храмовники опоздают... Однако протянувшись разумом к черному транспорту, цвета, подобному почерневшему от огня и крови, роккриту, Абигор был вынужден отпрянуть. Вера в трупа-на-троне внутри транспорта зашкаливала, что вызывало у демон-принца приступы головной боли, и, как следствие, раздражительности. Из того что он успел почувствовать, на транспорте едет сам Чемпион Императора. Идиотское звание, данное трупом на троне, чтобы хоть как-то приподнять своих смертных астартес, чтобы дать им стимул к сражению с истинными Чемпионами. Тем временем, рино неумолимо подбирался к второму входу. Это уже было нехорошо. Для боев в замкнутых пространствах у Абигора мало людей, и поэтому врага нужно уничтожить на повернхности. Для уничтожения транспорта, и лишения Храмовников мобильности, были, через варп-портал, отправлены облитераторы. Этого должно было быть достаточно для усмирения буйного нрава Черных Рыцарей. Впрочем, Рыцари не собирались усваивать этого урока смирения, и, едва не получив заряд из лазерной пушки, БТР спрятался за стеной разрушенного здания. Тем временем, на улицу вьезжали основные силы Храмовников... Лишь один спидер задержался, совершая фланговые разведывательные маневры, чтобы группировку маршала не обошли по флангам. Мощный Ленд Рейдер Крестоносец промчался по улице, обстреливая через стены ветхого здания огромные фигуры облитераторов, из спаренной штурмовой пушки. К сожалению, город строили на совесть, и большинство снарядов было остановлено... Впрочем, никакая стена не смогла остановить Рейдер Лэнда, когда он проломил носом стену, для последюущей высадки отряда Маршала... Впрочем, судьба и случай опять внесли коррективы. На поле брани прибыли подкрепления, и сам Абигор, и Осквернитель, и передвижной алтарь с разрушительными силами. К досаде Абигора, Храмовники не стали заигрывать с маневрами, решив нанести сосредоточенный удар в одной точке. На флагновые маневры у демон-принца не было ни времени, ни нужных сил, поэтому тут все решит лобовое столкновение, где всё решает грубая сила... И тут сомнение колыхнулось в темном сознании, ибо, как сильно бы демон-принц не презирал сынов Дорна, он знал, что Храмовники в рукопашном бою неостановимы. Это плохо. Значит надо ударить первыми. Спаренные пушки Лэнд Рейдера Хаоса не смогли найти цель, и они лишь лизнули здание, вызывая частичное обрушение стен, тогда как подошедшие облитераторы с бесчувственным равнодушеим открыли огонь по тому же Крестоносцу из своих мульти-мэльт. Они присоеденились к Абигору за обещание о добыче технологий, а у отряда маршала наверняка есть при себе много интересного. Две вспышки сверх-разогретой плазмы осветили полумрак здания, и коварное удовлетворение расплылось в темных душах облитераторов, при виде огромной дыре в Рейдере. Носовая рампа была уничтожена, гусеницы искорежены, и слетели с катков. Осколочные гранатометы, не выдержав жара, взорвались, усиливая разрушения... Раскаленный адамант капает с краев обожженых дыр, и с шипением застывает на роккрите. Однако, радость мутантов была не долгой.
- Без Страха! - Из крестоносца начали выбегать массивные фигуры штурмовых терминаторов. Гудящие громовые молоты в руках двух терминаторов, и трещащие энергией грозовые когти в руках еще четырех.
- Без Жалости! - Последним из Рейдера вышел воин, который возвышался даже над братьями-терминаторами. Закованный в обисиданово-черный доспех с серебянным наплечником. Спина воина была укрыта тяжелой мантией, волочашейся по земле, и, словно презирая опасность, лицо воина было открыто, а шлем был прицеплен к поясу. Это был сам Маршал Людвиг.
- БЕЗ СОЖАЛЕНИЯ! - Проревел воин, вызвав цепню реакцию среди воинов, которые, с неожиданной скоростью, рванули вперед, стремясь уничтожить врагов, имеющих глупость дать им вызов. Будь на их месте обычные десантники, продвижение могло бы замедлится стенами, но терминаторы просто не обращали внимания на такие мелочи, своими телами пробивая роккрит, стремясь добратся до опешивших облитераторов, и первыми нанизать их на свои когти. Именно когти, так как воины с молотами держались чуть позади, прикрывая фланги. Маршал не любил забирать славу у своих братьев, тем более что сегодня все отопьют из этого кубка. Облитераторы медленно отступали, выращивая из себя новое оружие, чтобы открыть огонь по наступающим воинам, но, Черные Рыцари были быстрее. За считанные секунды они прорвались к мутантам, и начали наносить удары... И столь быстры были их движения, что даже опытный глаз Людвига не мог определить где и какой удар наносится... Первые удары когтей были приняты силовым полем, которое, гудя от нагрузки, старалось защитить массивных воинов от ярости Праведных, но ничто не смеет скрытся от возмездия Его сынов, и трещащие молниями, грозовые когти через несколько ударов заставили их поля схлопнутся, оставляя мутанов без защиты. За несколько секунд, облитераторы пали, ибо когти резали их терминаторский доспех, и их плоть, по прочности не уступающую ему, словно броня была сделана не из адаманта и пластали, а из бумаги или дерева. Истекая нечистивой кровью, воины хаоса упали на бренную землю. Тем временем, у отряда Чемпиона возникла пробема, так как его Рино, пытаясь повторить маневр Маршала, и проломится сквозь стену здания, застрял, и Титус, тихо шипя проклятия в адрес врагов Императора, вместе со своим воинством, рвану вперед, стремясь поддержать атаку Маршала. Второй отряд, тем временем, по подворотне, проехал дальше, чтобы атаковать десантников Хаоса, занявших служебную пристройку. Стрельба Лэнд-Спидеа не принесла нужных результатов, и ренегаты остались в здании.
Почувствовав что отряд поддержки огнем, облитераторы, а точнее их души, которые отбыли в варп, Абигор зашипел от ярости, и приказал начать атаку. Лэнд-Рейдер проломил здание, вместе с Осквернителем, и пользуясь возможностью, на своих кожистых крыльях, демон-принц сам влетел в остов здания. Время проучить зарвавшихся выскочек. Этих щенков, которые смеют оспаривать господство Хаоса и Тзинча!
Множество ударов пришлось по терминаторам, мощные лапы демонической машины один за одним сокрушали боевых братьев, вынуждая их сомкнуть построение, чтобы удержатся... Но атаки Абигора срезали еще нескольких неудачливых воинов, которые, проливая свою кровь пали на роккрит, рдяом с трупами облитераторов. Абигор презрительно наступил на тело одного из погибших воинов, показывая презрение к врагу. В живых осталось только два Терминатора. Это сам Маршал, чей доспех силя вмятинами и царапинами, чья мантия была изорвана, и частично валялась на земле, и чей щит гудел от напряжения, сдерживая яростные атаки Осквернителя и Абигора.
- Ну что, слабак... Ты видишь своих так называемых братьев? - мысленно обратился демон-принц к распятому Имперскому Кулаку, показывая ему то что видит сам - Даже закованные в свои горбатые железяки, они все равно СЛАБЫ! ВЫ НИЧТО! Ваше величие осталось в прош...
Демон-принц не смог закончить мысль, так как мощный удар заставил его отступить на шаг. Маршал, держа в руках ревущий от напряжения громовой молот только что нанес ему страшный удар в корпус, заставив Абигора пошатнутся... Только усилиенное благословлениями Варпа тело Демон-принца защитило его от ярости атаки, ибо керамит брони был раздоран вихревой ударной волной силовго поля, когда молот встретил преграду брони.
- Не смей попирать тело павшего, урод! - рявкнул маршал - Ты и твои прислужники заслужили смерть, так прими ее! - проорал старый воин, занося молот, и опуская на Абигора. Демон-принц заблокировал удар, и стоя в клинче решил соизволить ответить этой малявке
- Слабак... Ты уже мертв, но еще не знаешь об этом. - прошептал он в голове Людвига, но сразу-же был вынужден отшатнутся от боли, ибо маршал читал литанию Императору, терзавшую разум демона словно грозовой коготь терзающий облитераторов, и пылал столь сильной яростью, что пробится через нее было просто опасно. Что-же... Похоже распятый воин скоро обретет покой. Этот старик достоин звания "наблюдателя" на нечестивом уничижителе. Так назывался Лэнд Рейдер. Но, Абигора вновь оторвали от раздумий, так как его обошел телохранитель Маршала, и демон был вынужден парировать его грубые удары... Отчего, сразу-же получил под колено громовым молотом маршала, решившего игнорировать угрозу Осквернителя. Теперь для него на поле боя был только демон, котрого нужно уничтожить, ибо только местью можно ответить на деяния демон-принца. Впрочем, Абигор не просто так носит клеймо демоничества, и одним ударом он отправил в варп телохранителя Маршала, и уже приготовился добить самого предводителя Храмовников, и Маршал уже понял, что не успевает, и что демон нанесет удар первым... Но, неожиданно сзади Абигор услышал вопль - Повернись ко мне, и сразись со мной тварь! - после чего последовала вспышка жуткой боли. Это несущий огромный меч Титус фон Ремус, который прибыл на помощь своему повелителю. Одного удара черного клинка хватило, чтобы демон-принц пал. Силовой клинок разрезал тело почти на две части, и оба сердца Абигора прекратили свое биение... Впрочем, демон-принц успел завершить свое дело перед смертью. Два слова сорвались с его искаженных губ, и Титус поморщился от этих слов, ибо то было наречие Хаоса... Атмосфера сгустилась, и Маршал почувствовал запах озона и крови. Колдовство. Пучек демоническйо энергии сорвался с руки Абигора, и ударим Людвига в грудь, отчего старый воин отлетел в стену, и упал. У всего отряда руна маршала перечеркнулась черным черепом. Людвиг фон Стон пал.
- ГОСПОДИН! - задние содрогнулось от одного голоса, полного ярости и жажды мести... И путь сам виновник ушел на встречу к своим нечестивым богам, здесь оставалось еще достаточно виновных в смерти Людвига... Воин, замахнувшись силовым кулаком рванул вперед, уклоняясь от удара когтей Осквернителя, играя со смертью, ибо удары грозных лап адамантового чудовища проходил в милиметрах от черного доспеха Марк-6, в который был закован юный инициат Сибериус. Ему всего лишь 80 лет с принятия в ряды Черных Храмовников, но он уже смог доказать свою ярость к предателям, ксеносам и ведьмам, и продемонстрировать умение ближнего боя. И вот, решающий момент, клешня несется прямо на Сибериуса, а он уже слишком близко к монстру, и отпрыгнуть назад не удастся... Но, инициат и не думает отстпуать. Он прыгает вверх, и, мощными мышцами ног, усиленными древней генетической инженерией, и серво-приводами святого силового сдоспеха, воин взмывает на три метра, запрыгивая на отвратительно изукрашенную металлическю коробку, где заточен дух демона, управляющий этим механизмом разрушения. Замах, и воин, с криком ярости обрушивает удар на маску, из под котрой светится два злонбных, красных огонька. Силовой кулак, который вскрывают танки и пробивают стены, не встречает преград, и, сминая ударом голову демоническйо машины в лепешку, входит внутрь, разрывая заточение демона в машине... Тварь варпа, вынужедна ретироватся, так как больше ее ничто не поддерживает в реальном мире. Прыжок, и Сибериус приземляется рядом с Титусом.
- Нелохой прыжок. - удовлетворенно говорит чемпион. Похвала из уст самого Чемпиона. Нет ничего выше ее.
- Такое создание вообще не должно существовать - бросив взгляд красных визоров шлема на севшего на пузо Осквернителя, ответил воин - Это единственное что я мог сдела...
Слова молодого воина были прерваны воплем. Вопль, так знакомый всем Черным Храмовникам, и всем силам, сражающимся с Хаосом.
- КРОВЬ КРОВАВОМУ БОГУ!!! ЧЕРЕПА ДЛЯ ТРОНА ЧЕРЕПОВ!!! - лэнд-рейдер выпустил свой смертельный груз, и множество берсеркеров Кхорна, забрасывая гранатами отряд Титуса, рванул к крестоносцам, желая наконец пролить кровь во имя Кхорна. И хоть ее уже и пролилось сегодня достаточно, но не бывает много крови. Пока есть кровь, она должна лится. И множество ударов обрушилось на крестоносцев, и лишь опытный чемпион смог бить одновременно с закованными в красное берсерками. Три врага пало сразу, но ответ был ужасен, и уже через пару секунд, от отряда Чемпиона остался только сам Титус, Сибериус и еще двое. Затем последовали обмены ударов медленными силовыми кулаками... Еще один Храмовник пал. Тем временем, фланговый отряд сынов Дорна добрался до служебной пристройке, и, в кровавой перестрелке, перебил десантников Хаоса, занимая их позицию. Теперь с этого фланга ничто не угожало. Зато ситуация у Чемпиона была едва ли не плачевная... Сын Дорна остался стоять один, против троих обезумевших от крови Берсерков... Впрочем, по мнению Титуса, плачевной ситуация была именно для кхорнитов. Один за другим, в дуэли где скорость ударов была таковой, что будь здесь сторонний наблюдатель, он бы ни за что не понял кто по кому бьет, постепенно, берсеркеры Кхорна начали падать. Первый... Второй... И, не выдержав яростный град ударов огромонго силового клинка, пал последний кхорнит. От осознания того что вся операция провалена, экипаж Лэнд-Рейдера принял решение об отступлении. Битва была за Черными Храмовниками. За Крестоносцами.


После боя:
- Сибериус, ты как? - Апотекарии Храмовников возились с полуживыми после атаки кхорнитов воинами, спасая тех кого еще был можно спасти, и, забирая генное семя у тех кто пал. Это был тяжелый долг, но это было необходимо, и сами Апотекарии отлично это знали.
- Живой... - Морщась от головной боли, инициат разговаривал с Титусом. Удар топора был точно в лоб воина, но, как Титус, посмеиваясь, сказал - "Парень, похоже у тебя в голове тридцати сантиметровый слой веры. Такой удар мог бы свалить варбоса орков!" - Только силовой кулак уничтожен... Эх... Будь Людвиг жив, он бы назначил мне пол-года поста. А так...
- ПОЛ ГОДА ПОСТА! Молодой нахал. - раздался грозный рык из под завалов - Или ты думал, что меня могла убить какая-то нечестивая магия? - от этих слов, чемпион и Титус рванули разбирать завалы, из под которых доносился злобный рык. - Этот урод перегрузил всю электронику, потому вы и не видите меня на шлемах. - уже менее злобно добавил голос. Через несколько минут, маршал был откопан. Живой и здоровый, сыпящий проклятиями в адрес Абигора, так как Маршал не мог пошевелится, ибо его доспех, в отключенном состоянии был слишком тяжел. Впрочем, когда его поставили на ноги, Людвиг, превозмогая вес доспехов, все-же смог передвигатся.
- Отчет.
- Лэнд-рейдер уничтожен... Нужно доставить его на баржу для полного восстановления. Пятеро братьев из моего взвода выжили. И выжило четыре брата меча... Как и Логурус. - при упоминании Титусом его телохранителя и друга, лицо маршала просияло.

Тем временем в далеке от города
- Ну, предположим я увидел это... - прохрипел воин в желтых доспехах на Лэнд-Рейдере
- Молчи.
- Почему? Ты же сам хотел показать мне это демон... Очень хорошая иллюстрация. Мои братья, как и всегда, убивают подобных тебе. - продолжил воин, пока Абигор в ярости, двумя колдовскими словами не сделал Имперского Кулака временно немым. И пустил по его доспеху разряды электричества. Жестокость помогала утихомирить темную душу от обиды поражения. Победы или поражения, всё уже включено в план Тзинча. Главное разгадать этот план. И Абигор это знал.

Падший оскалился, когда острые зубки суккуба впились в его надплечье.
- Уймись, Наама, я твоей смерти не желаю! Не заставляй меня делать тебе больно!
Но демонесса и не подумала разжать челюсти. Она лишь сильнее стискивала их, и горячая алая кровь текла по шее и груди музыканта, по подбородку её, по нежной шейке, тонким ключицам и едва прикрытым прозрачной тканью прелестным грудям. Да, и в Аду нет такой ярости, на которую способна разозлённая женщина... Особенно, если женщина эта - суккуб.
Схватив Нааму за горло, он резко оторвал её от себя, прижав к полу. Одновременно свободной рукой он перехватил её левую руку. Ещё одно движение - и хрупкие запястья демонессы зажаты ладонью ангела. Она оказалась полностью обездвижена нависшим над ней падшим.

- Чего ты добиваешься?! Ты не справишься со мной, а для меня нет чести победить того, кто слабее! - Аластэл гневно сверкал глазами... и невольно любовался рассерженной чертовкой... Очи, подобные сапфирам... Шелковистая кожа... Великолепное тело - воплощение желаний, греховная, но совершенная красота... Дурманящий запах её... сладкий, пряный, будоражащий... Окровавленные губы... Его кровь...

Сам ещё не осознав до конца, что делает, падший припал к этим губам - таким манящим - в жестоком поцелуе.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Астарот торжествовал. Торжествовал, наблюдая за происходящим в укрытии. Первый круг Ада развернулся пред его взором. Искореженные машины, разрушенные до обломков строения, разорванные в клочья трупы людей реки... О да, реки крови! Астарот чувствовал, как эта картина воодушевляла его преданных солдат-одержимых, кому удалось проникнуть в мир смертных и лицезреть сие великолепие. Они желали устремится в самую гущу и пустить кровь своим заклятым врагам, услышать их крики и стоны, почувствовать чью-то смерть. Астарот тоже желал этого... но куда иначе. Для него бой, не обычное месилово с криками и стонами, нет, к нему он подходил к этому, как к ритуалу страсти. Заставлять врага под натиском меча издавать различные, необычные звуки предсмертного стона, мастерство доступное не каждому. Нет уж, он сама порочная страсть которую можно только найти, и любой кого он встретит на пути, будет умирать медленно и мучительно со всеми возможными исходами, которые возникнут в его порочном сознании.
- Как они глупы - вздохнул Астарот - Эти слуги распятого трупа умирают сотнями за него. И все ради чего? Ради того, чтобы установить иллюзию порядка и запереть свои тайные желания на замок? Уйти от самих себя? Жить не собой? Смешно!.. просто смешно... другое дело я. Я несу людям ту свободу, то что они так страстно желают втайне, в глубине промытого разума... я избавляю их от всех запретов, созданных ими же. И если кто-то идет на смерть ради меня, то только свободный в своих желаниях. Легко и просто... и скоро это сможет каждый... каждый освободится от оков.
Первая стадия выполнена как никуда лучше. Теперь, его выход. Пришло время дарить им свою страсть. Пришло время. В руках Астарта появился длинный черный меч, пылающий в огне. Гладкая черная сталь сталь отражала блики огня струящиеся по мечу и алый оттенок местного пейзажа, что придавала истинную порочность предмету его владельца. Не поворачиваясь лицом к одержимым он молвил речь:
- В бой, мои преданные войны! - величаво скомандовал Астарот - разите служителей Ордена, не щадя никого. Бейте там, где слабы и сторонитесь, там где сильны. Возьмите врага хитростью и жестокостью недоступной человеку. Не подпускайте их близко к Лилит, пока я разберусь мелкими святыми сошками вокруг нее. В бой!
Дальнейшие речи были ни к чему. Элитные во всех смыслах бойцы вылезли из укрытий, вооруженные различным оскверненным оружием: от рукопашного до огнестрельного, они ринулись на пытавшиеся перегруппироваться силы Оредна. Врагов было еще предостаточно, но на стороне демонов был тысячелетний опыт в истязании смертных и их душ, демоническая сила и коварство, недоступное людям. Их задача была проста: убить всех и не допустить к Лилит никого.

Астарет без промедления двинулся в сторону, где находилась его драгоценная Лилит. Он уже знал, где она, там были несколько его сторонников, словно маяки конечного пути. Ей угрожала опасность, ощущения никогда не подводили. Нужно спешить, но при этом сохранить наслаждение от совершаемых действий. Никак иначе. Мгновенный перенос и вот он, воплощение невиданной силы, между инквизиторами и избранницей. Инквизиторы открыли огонь по девушкам, Астарот вовремя принял огонь на себя. Да, освященные пули причиняют боль, но что боль для Астарота? Отголосок страсти... никак иначе.
- Моя очередь! - страстно прошипел Астарот и вдохнув побольше воздуха в легкие выдохнул в их сторону уже огнем, словно дракон. Пламя всех цветов понеслось в их сторону.

Анжере, площадь апостола Павла.

Осенний день катился к закату, и небеса окрашивались багряным. Солнце устало смыкало свой единственный глаз и медленно тонуло в дымке за горизонтом. Город кутался в покрывало сумерек, ветер усиливался и становился прохладнее, деревья загадочно шелестели листвою, но непосвящённые не могли понять, о чём они шептали. Не могли... Все, кроме неё - Жанны. Она знала, о чём они шепчут... Они чувствуют, что Господин придёт... Деревья только кажутся безмолвными и лишёнными разума, а на самом деле они всё видят, слышат и осознают. И они говорят с Жанной. Говорят, что Господин уже близко...
Жанна, безумная Жанна, облачённая в убогие одежды нищенки - рваное серое платье, чёрную потёртую накидку и массивные потёртые башмаки, была почти одна на прихрамовой площади в этот сумрачный час. Редкие прохожие направлялись мимо неё либо к величественной громаде устремившего свои шпили ввысь готического собора, либо скрывались в провалах переулков, освещаемых фонарями.



А Жанна, сумасшедшая, юродивая попрошайка, танцевала у ступеней храма. Отскочив на несколько метров от потрясающего воображение здания, девушка вдруг запела:

Неповоротлив, толст, уродлив паяц,
Однако быстр он и проворен, словно заяц,
Улыбка до ушей, громадный нос
И фантастический зелёный цвет волос.
Разряжен в яркие цветные тряпки,
Хохочет, шутит, убегает без оглядки.
И дико раздражает пестротой,
Неугомонностью, навящей простотой.
На каждом празднике смеющаяся рожа
Пред публикою лезет вон из кожи.

Лишь только праздник отгремит,
И клоун быстро сменит вид.
Улыбка сменится оскалом
И нос огромный станет малым,
Исчезнет рыхлость и округлость форм,
И когти вырастут сверх всяких норм.
Растает яркий шутовской наряд,
Вдоль позвоночника пройдёт шипастый ряд,
Исчезнет зелень с головы, появятся рога,
Возникнет хвост, копытом увенчается нога.

И, приняв вид свой натуральный, бес
Коварно ухмыльнулся и исчез.
Но для чего из года в год
На площади смешит народ?

Прохожие обходили её стороной, словно прокажённую, или снисходительно улыбались. Песня, которую она пела, была, по меньшей мере странной, но чего ждать от давно потерявшей рассудок побирушки? Некоторые из прошедших мимо Жанны даже бросили к её ногам пару монеток, рассудив, что кривляния безумной должны быть вознаграждены. О, если бы они знали, что Жанна излагает истину, они бы не ухмылялись! О, эти снисходительные усмешки исчезли бы с их глупых физиономий, если бы они знали, что Жанна, хоть и не демон, но его служительница! Они бы содрогнулись! Но они не догадывались. И это доставляло девушке злорадное удовольствие. Она увидит, как они будут нанизаны на колья и снятые с церквей кресты, как они будут вопить и молить о пощаде…