Голосование пользователя

Черное Зеркало стало странно диковинкой в Черном Культе – еще бы, странная сущность, заточенная в нем, слишком много говорила о смысле жизни и смерти, а потому вскоре была задвинута в дальние уголки храмовых сокровищниц. Но на самом деле все было проще: высшие иерархи Культа планировали сами получить бессмертие. По иронии судьбы, их было 10. Те, кого позже назовут Проклятыми. Они получили бессмертие... И копию личности "демона-в-зеркале", медленно сводящую её с ума. Но что не ожидало само зеркало, так это третьей личности. Гриб, который вырезают во время совершеннолетия практически с корнем, начал резко расти, поглощая мозг и часть тела Проклятого. Он бессилен против Зеркала или против бессмертного носителя, но сводить с ума своего хозяина ему это не мешает. Безумные, одинокие, покинутые и порицаемые всеми бессмертные ушли или были изгнаны из Культа и кто знает, где они бродят теперь... А тем временем, рост медицины позволил понизить детскую смертность и излечить множество простых болезней.

В Славском княжестве происходили аналогичные процессы. Только если рецептом успеха Черного культа стали особые травы и наука, то в землях славов этим стали заниматься "целители" – маги-славы, способные лечить раненых и больных. К сожалению, магия не спасала от некоторых болезней, включая гнилую чуму, однако позволяла сдержать её распространение, в результате чего славы смогли создать подобие карантина и защититься от неё. Во много успешность "карантина" была вызвана тем, что из Портала больше никто не приходил. Ни беженцы, ни ушедшие ради торговли славы... Хотя иногда одинокие бродяги или странники появлялись из окна.

Создание якорей в виде белых столбов и пауков позволило стабилизировать Паутину, в результате чего Паутинный город перестал разрастаться в другие города, а улицы разных цивилизаций перестали время от времени смыкаться. Кроме того, это обезопасило Паутину от воздействий смертных. Тем временем, каждый житель Паутины, осознавший себя таковым и действительно ставший паутинником, получил невероятную магию изменений. Он не мог создать что-то из ничего, но он мог изменить нечто уже существующее и превратить его в нечто другое. К сожалению, действовала эта магия лишь Паутина и поблизости от неё...

Ба Синг Це, центр империи, был заключен в ловушку вместе с Богом-Императором. Защищенные сферой, сквозь которую не мог проникнуть даже взгляд богов, он будто исчез из мира – но у каждого из великих было чувство, что смертные еще смогут удивить небожителей. Без руководства страна не скатилась в анархию. Небесных Двор из Ес Гнис Аб переменовал свой город обратно и объявил себя новой столицей. Начались масштабные убийства астрологов, потерявших силу и ставших элитарной кастой во времена Небесного владыки. Конечно, под предлогом "это жажда астрологов к силе заставила Небесного Владыку исчезнуть". В это же время союз гильдий наемников, Серый пакт, развязал Гражданскую войну... Однако проиграл в ней, не имея никакой поддержки в обществе. В нескольких сражениях они были разбиты, однако, представляя собой угрозу, Небесный Совет предложил им сами искать свое счастье – и наемники получили под власть старые корабли Великой Армады. Они разделились на два потока: часть отправилась покорять земли славов, часть земли Черного Культа. И если славам наемники проиграли из-за их колоссального численного превосходства и мощи орудий (усиленные эликсирами славы были меткими и поголовно носили крупнокалиберные мушкеты), то чернокультисты, застигнутые врасплох, потеряли Клыки Великого и ряд городов и поселений меньше, но поражением это не было – силы оставались примерно равны, но у наемников люди заканчивались, а у Черного культа нет.

Тем временем, Гнилая чума окончательно выкосила ряд мелких городов Удайской империи вне метрополий, а сама Империя при поддержке Ордена Хранителей поставила посты стражи, препятствующие проникновению в зараженные земли. Сама чума на родном материке также начала слабеть. Паутинный город же не был толком затронут и пораженные кварталы мгновенно сжигали или иным образом изолировали. Сама страшная болезнь тысячелетия, кажется, почти побеждена... Ведь так?

Икваритская империя рухнула, окончательно расколотая собственными противоречиями. Однако Мыс Доброй Надежды – остался. Впрочем, за десятилетия он превратился в нечто иное: в Паутинный город, растущий во все стороны и ни в какую конкретно. Более того, некоторые его улицы стали "продолжением" других городов, появляющихся в самых разных местах, включая даже Небесный Двор Ба Синг Се – хотя вскоре Сунь Цзы смог собственной силой запечатать этот проход, но на большее его не хватило. А Паутинный Город, тем временем, стал настоящим центром "преступного мира" Средневековья. Воры, убийцы, грабители и прочая шваль стали игрушками в руках бывших икваритских кланов, которые торговали как легальными услугами, так и не очень.

И в этом же Паутинном Городе скрылись беженцы из Ба Синг Се, включая Ли Миня – одного из торговцев Императорской гильдии, который был икваритом и многое потерял во время погромов. Вместе с другими икварито-удайцами, бывшими бюрократами и другими потерявшими от переворота кастами они создали Серые Повязки, которые, в теории, должны были бросить вызов Империи... И пока был жив Ли Минь, так и было, они доставляли невероятно много проблем Сунь Цзы своими постоянными налетами и нарушали его планы, вроде постройки гигантской флотилии для полноценного вторжения в Паутинный город или Славское княжество – но после смерти лидера, Серые Повязки превратились в организацию наемников, готовые служить в том числе и Удайской Империи.

Черный культ постиг очередной раскол. Когда вместо деревьев в голове начал прорастать гриб, который еще и собственное создание со временем стал получать, большинство эталоников отреклось от своих бывших верований... Однако проблема канонов и способов молитвы так и не была решена. Тем не менее, у всех чернокультистов появился общий враг – новые эталоники, по сути, управляемые грибами человеческие марионетки, считающие себя истинными слугами Великого Дракона. Они не считались даже людьми и выработанные правила обращения и благородные традиции к эталоникам не относились, как и они не собирались им следовать, убивая всех неверных во имя своего бога. Попытка же как-то воздействовать на Сунь Цзы, закономерно, провалилась – тот просто поглотил направленную на него мощь, а немногочисленные предатели из Черного Культа были убиты своими же.

Тем временем, в Славском княжестве инженеры придумали множество новых методов производства и упрощения собственной жизни – от ветряных мельниц и осадных орудий до печатных и ткацких станков. Резкое повышение производительности одного человека позволило предотвратить создание гильдейского уклада и создать все предпосылки для раннего капитализма. Тем временем, где-то в восточных от княжества славов горах появилась воплощенная ярость стихии, Живая Вода, каждое движение которой размывало землю и сносило все на своем пути...

Удайская Империя продолжала расширяться. Первым делом, она покорила славские племена – где мечом, где словом. Дикари не смогли сдержать натиск немертвой орды, где-то из-за неожиданности, где-то из-за предательства верующих в Небесного Владыку. Тем временем, Сунь Цзы грамотно распорядился дарованной мощью, соединив некромантию и молитвенные ритуалы. Помимо того, что он предотвратил создание новой касты, он завязал всю некромантию Удайской Империи на себя самого и начал становится еще сильнее с каждым новым возрожденным немертвым. К сожалению, эта подавляющая мощь не была подконтрольна полностью и он все участвовал в управлении страной, дабы не убивать свое правительство одним присутствие. Паутинный Город так и не удалось захватить – местные ориентировались в мозголомной архитектуре куда лучше вторженцев. Чернокультисты и славы же просто держали оборону, первые за счет собственной некромантии, вторые за счет ловушек и механизмов, вроде баллист...

Возможность продолжать служение даже в посмертии стало чем-то самим собой разумеющимся в Черном культе... Однако, эта некромантия еще больше усилила всеобщую атмосферу апатии Культа. У него не было стремлений или цели, он лишь неизвестно зачем служил Великому Дракону. И культисты полностью этому духу соответствовали. Смысл в речных флотилиях оказался так вовсе минимален – кроме разве что того, что все культисты расселялись вдоль течения реки, стараясь не основывать поселения далеко от Чешуйчатой. Наконец, новые методы земледелия позволили не испытывать какого-либо недостатка в пище, а у культистов появились некие подобия "праздников", когда они еды выкладывали на стол больше обычного. Но все это привело к крайне нехорошой тенденции – все тяжелее стало пробиться простому культисту в "элиту" культа, а высшие чины подозрительно располнели... Что касается их религиозного фанатизма, то об этом лучше умолчать.

А Империя Далекой Звезды процветала. И нет, совершенно не за счет ритуальных молитв, которые тут же присвоила себе и так могущественная каста астрологов, которые стали оказывать все большее влияние на Империя. А за счет денег и гения Императора! Разумеется, подобный всплеск процветания не был бы возможен без Паутины. Благодаря "бронзовому" (среди диких славов известного больше как "кругляш") удалось унифицировать торговлю. Множество средств обмена были выдавлены одним удобным. А благодаря созданию специальной подкасты торговцев в гильдии, монополизировавшей всю торговлю с чужаками, Поднебесный Двор не стал еще одним полем боя для икваритов.

А славы наконец-то начали объединение. Ну, должны были начать. Вожди попытались бросить вызов Вечу, однако закономерно проиграли и были изгнаны через вовремя появившуюся Паутину в места не столь отдаленные, где основали свои собственные племена... Пока что похожие друг на друга, как одно. Что касается Славского княжества, то должности всех трех вождей стали наследуемыми де-факто – ведь оба помощника были родственниками князя мира, князя войны и князя Великого Змея. Впрочем, вожди не конфликтовали между собой и не давали друг другу взять кому-то власть целиком. Развитие животновосдства же позволило продавать шкуры и мясо овец и иных животных икваритам, получая "круглые" на которые у них же покупали различные побрякушки... Или крайне неудачливых икваритов.

Краткосрочные альянсы и союзы погрузили Мыс Доброй надежды в хаос. Не стало единого города – каждый клановый квартал стал небольшой крепостью. Мелким кланом оставалось лишь точить зубы и готовиться вцепиться в ослабевшего хищника. Паутина, однако, в некотором роде спасла город. Пока крупные династии сражались в сердце империи икваритов, рода средней категории вцепились в другие государства, быстро став главными торговцами у славов и славских племен, частично в Поднебесном Дворе... И целиком провалились относительно Черного Культа – слуги Великого Дракона просто отказались иметь дело с иноземцами и выгнали всех, соорудив вокруг "окна" небольшую крепость. Усиление же борьбы за счет краткосрочных союзов дало неожиданный эффект: проигравшие иквариты больше не "выкидывались" из жизни, а становились рабами. Причем и не только у икваритов на службе. Более того, иметь в качестве управленца или кого-нибудь еще икварита-раба стало модным у славских племен и в Далекой Звезде...

Лориан.

Маркграф чуть наклонил голову в бок, словно изучая Лориана. Или, быть может, обдумывал ответ. Или и то, и другое одновременно.
- Мы все прекрасно понимаем, что единственные союзники Мелианы, - маркграф настойчиво избегал использовать титул "королева". - Это служанки, которые одевают её по утрам. Кроме того, меня не интересуют чьи-то оценки. Если Мелиане и в самом деле требуется моя помощь, я хочу получить взамен нечто более существенное. Я рассматриваю свою помощь как вклад в трон, а значит, я имею на него право. Вообще говоря, я уже помог Мелиане, элементарно не поддержав своего сюзерена, герцога фон Викта. Мне невыгодна война, - маркграф слегка пожал плечами.

- Все мои поставки идут в Кальфеон, где я и сбываю руду и камень. Но тракт идет по землям остальных дворян. Если я официально поддержу девчонку, мои караваны начнут загадочным образом пропадать. Мне придется поднимать целую армию для защиты, а это не окупается экономически. Проще тогда начать войну. Но и этого делать нельзя - подходит сезон жатвы. Если мы устроим войну, то крестьян уведут в ополчение, поля будут вытоптаны, я гарантирую это. Начнется голод. Торговое сообщение будет разрушено. Я выступлю с войском, и врата Предела будут открыты. Будет жесточайший кризис. Кроме того, уже следующим летом к нам могут пожаловать передовые отряды республиканской армии. Вряд ли северяне смогут их сдержать. А если и сдержат, то тогда они пойдут через Предел. Да, им это дорого обойдется. Особенно ввиду того, что у них идет гражданская война. Но это детали. Они пойдут и пройдут. Если вы разбираетесь в политике, то знаете их методы - верховную власть они предпочитают обезглавливать, причем в буквальном смысле. Будет ли на троне Мелиана, или кто-нибудь еще - не принципиально. В любом случае, после междоусобицы они с легкостью захватят Кальфеон. И даже если моё слово остудит горячие головы, это не значит, что против республики королевство выступит единым фронтом. Это значит, что республиканцам - если они к тому моменту не станут империей - придется потратить чуть больше времени. Впрочем... - он откинулся на спинку трона, приняв то же положение, что и при встрече.
- В любом случае, в конце сентября феодалы пойдут войной. Я сомневаюсь, что они смогут взять столицу штурмом, но осадить - вполне. Я помогу Мелиане, но взамен я хочу получить её саму.

Всю дорогу эльфийка с плохо скрываемым презрением поглядывала на Бурригана, и только иногда отвлекалась на то, чтобы потеребить рабский ошейник. С виду это была симпатичная бархотка, с вышивкой в три кольца, каждый из которых блокировал или оказывал особый эффект на носителя. Первые кольцо, красное, блокировало физическую силу раба. Второе, синее, обрубало всякую возможность использовать магию. И третье, фиолетовое, управляло нервами и эмоциями. При желании Похититель мог причинить ей боль, или сделать её сонливой, а мог и завести до такого состояния, что рабыня превратиться в развратную шлюшку. Бурриган припомнил, что Манахор любил устроить подобные зрелища себе на потеху. Похититель как-то выкрал для него супругу градоначальника одного из Свободных Городов. Часами и днями напролет она обслуживала императорских фидаев, пока не умерла от истощения. Мужское семя было её единственной пищей.

Бурриган вспомнил прочитанное в городской библиотеке. Немало времени ушло, чтобы найти искомое. Он не знал, как звали того паренька, и где именно находился обещанный земельный надел. Ему пришлось рыть архивы, по крупицам выискивая нужные ссылки и заметки. В конце-концов, Похититель нашел, что искал.
Паренька звали Гирэ. У него изначально не было даже фамилии, ибо благородством кровь и не пахла. Уже после убийства Бурригана, когда обзавелся самоцветной шахтой и каменоломней розового мрамора, он взял себе типичную среднеимперскую фамилию - Штайнер. Его дело росло, и доросло до того, что внук Гирэ смог приобрести титул барона, и добавил к фамилии приставку "фон". Ставшее богатым семейство отстроило замок, привела к покорности завистливых и менее удачливых соседей. Словом, Гирэ мог бы гордиться своими потомками. Нынешний глава семейства, Хорст фон Штайнер, являлся маркграфом. Фактически, он был сам себе государем, поскольку земельный надел был передан Гирэ еще в качестве аллода. После того, как крепость Стигмата пала - первый и последний рубеж перед тварями Предела - фон Штайнер, стал невольным защитником Кальфеона, его восточным пограничником. Ему даже удалось истребовать у короны деньги в обмен на предоставляемую защиту. Никто из вассалов королевы на эту роль не претендовал, и Бурриган прекрасно понимал, почему: в Пределе и у его границы даже самые толстые стены не гарантировали безопасность. Места, конечно, богатые, но мертвецам золото не нужно. Потомки Гирэ, меж тем, умудрились выжить, приумножить своё богатство и обзавестись серьезной военной силой. Королевский дворец Кальфеона, к слову, был выстроен из того самого розового мрамора, что добывался на каменоломнях Штайнеров.

Ночь. Дилижанс остановился на краткий отдых у небольшого постоялого двора. Тут же остановился на ночлег целый караван. Огни костров, отдаленные голоса...С козлов Бурригану крикнули, что поездка продолжиться сразу после смены коней и обновления запасов. Пока один отправился к хозяину двора, второй принялся распрягать лошадей.
- Воздух изменился, - принюхавшись, пробормотала эльфийка. У неё была светлая, серо-голубая кожа, белые волосы и золотые глаза. Колдунья и воин. Собратья Бурригана взяли её не без потерь. Она, должно быть, помнила еще те времена, когда почти всей западной Ойкуменой правил Манахор.
- Мы приближаемся к Коэдви Маур*, не так ли? - спросила колдунья у Похитителя, в кои-то веки сменив презрение на любопытство. Она говорила на имперском с жутким акцентом.

      Годы прошли. Укатились, словно скрипучие почтовые дилижансы, улетели, будто облака пыли, поднятые стадами длиннорогих коров, умчались, как вереница индейских воинов. Да и индейских воинов уже не осталось — под Вундед-Ни их долгая борьба за свободу завершилась бессмертием для единиц и смертью для большинства. Длиннорогих коров больше не гнали с юга на север лихие ковбои, а последние дилижансы доживали свой век, вытесняемые поездами, и уже маячил на горизонте автомобиль, будущий хозяин дорог.
      Эпоха Дикого Запада подходила к концу. Еще где-то кто-то грабил банки, но самые знаменитые и отчаянные налетчики уже вышли из тюрьмы и, став бизнесменами, адвокатами или просто унылыми старикашками, вовсю корпели над мемуарами. Ганфайтеры спали в своих одиноких могилах или тихо доживали свой век, как Матео Мораза. По ту сторону границы вовсю гужбанил еще молодой, но уже подающий надежды революционер Панчо Вилья, а по эту страсти улеглись. Кончилось золото в приисках, а на те, где оно еще оставалось, наложили лапу большие компании. Гост-тауны заносило песком. Солнце маленьких гордых людей с большими револьверами закатилось, когда Восток дошел до Западного побережья. Дикий Запад на глазах превращался в обычное аграрное захолустье.
      Но для кого-то судьба еще запоздало дописывала финальный акт трагедии под названием жизнь. И этих людей было двое.

      Судьба Алонзо сложилась ровно — в Октавио признали разыскиваемого преступника, и негра оправдали. Цветной убил цветного — о чем и кому тут жалеть?
      Выполнив наказ общинников, Беннингтон вернулся к своей земле и работал на ней упорно и прилежно.

      Но его жизнь так и не стала безмятежной. Домик, который построили и в котором все вместе жили те самые ребята, уехавшие в Энтлоуп-Крик мыть золото, однажды сгорел вместе с обитателями.

      Никто, само собой, не упрекал Алонзо, но сам-то он знал, что поступи он тогда иначе, положив сумку с деньгами и спокойно дав мексиканцу ее забрать, тем самым он спас бы соплеменников. Пусть его и перестали бы уважать, трагедии бы не случилось. Люди бы не погибли.

      Судьба Никки сложилась не так трагично — в тот день, встав с больничной койки, она выпила виски, вытерла губы тыльной стороной ладони за неимением платка или салфетки да и пошла по жизни дальше, прихрамывая на левую ногу. Ничего особенно с ней с тех пор не случалось. Что ей было делать? Она играла там и тут, обычно выигрывая по чуть-чуть и изредка проигрывая помногу.
Она хитрила там, где за это не грозила виселица. Она прятала от мужчин свои шрамы, но их пугала жажда огня, которую не смог тогда утолить мрачный негр, расстрелявший ее из винчестера в пух и прах, а потом ни с того ни с сего вложивший спичку ей в руку. У нее получалось привлекать мужчин, но не получалось удерживать — они убегали. А может, ей не слишком-то и хотелось.
      Годы шли. И все меньше оставалось огня и тепла, и все больше скучной, унылой повседневности.

      И однажды она встала утром с кровати и почувствовала необъяснимую тоску. Ту самую, от которой пыталась убежать, бросив мужа и детей.
      Весь день напролет кое-как переломавшись, к вечеру, когда лучи закатного солнца ненадолго превратили уродливое в прекрасное, она пошла в магазин, смутно догадываясь, что именно собирается купить.


      Люди смотрели на нее с опаской, сторонились, будто чувствуя медленно разгорающийся жар.


      Хозяин отмерил ей ведерко керосина, отсчитал сдачу и не получив ответа на вопрос, зачем ей столько горючего, лишь хмыкнул на прощанье.

      Она взяла ведро и вышла на улицу.

А Алонзо, щурясь на закат, тоже вышел из дому, гонимый смутным предчувствием. Он почистил и смазал свою теперь уже старую винтовку, ту самую, которая так выручила его в салоне парохода "Кэннон Болл", на заднем дворе конюшни, на улице в Хэй-Сити, в коридоре отеля... и Бог знает сколько еще раз, где и при каких обстоятельствах.
      Он пошел по городку, а на него оборачивались люди, гадая, зачем старый негр тащит в своих клешневатых лапах потертый карабин. Неужто продавать решил? Да кому же?



      И неподалеку от магазина они встретились. Не столкнулись лицом к лицу, а именно встретились, сразу узнав друг друга.
      ♫ ссылка
      Запах керосина. Винчестер в руках. Ладонь на рукояти револьвера.
      Забытое чувство. Забытая ненависть. Забытое желание убить по первому подозрению. Забытый страх перед негром, который не падал, ловя пули. Забытый огонь, разливающийся по венам. Забытый зуд в указательном пальце. Забытое чувство, когда нельзя отступать, потому что если выхватишь револьвер, то можешь как выжить, так и умереть, но если отступишься, то это попросту будешь уже не ты.
      Забытая ухмылка смерти. Не просто смерти. Самой достойной смерти из всех — смерти в собственных сапогах. Умереть стоя или победить. Желание, возникшее, когда люди только-только научились стоять.





      Забытые призраки напомнили о себе.

      Запад притих в ожидании последней дуэли.

Варцеллиттон не любил, когда что-то идёт не по его плану и он от этого начинал ужасно нервничать, сопел, задыхался и ярко пунцевел лицом. Мятное дерево обступила толпа и нашему герою пришлось проявить всю свою сноровку, чтобы уворачиваясь от топчущихся неуклюжихх деревенских чурбанов, продраться сквозь толпу. У пневмопочты оставалась одна срочная ячейка и Варцеллиттон привычным жестом снарядил её донесением.

Хозяин таверны кивнул и, прищелкнув пальцами, вызвал официантку собирать заказ.
Бурриган, тем временем, подсел к компании из двух половинчиков, игравших в кости. Это был весьма сложный вариант игры, в которую следовало резаться на трезвую. Хоть и не обязательно. Называлась она "Загадка стали". Игра скорее интересная, чем азартная. Рубились, ясное дело, на живой товар.
- Я атакую выпадом на шесть кубов в четвертую! - услышал Бурриган слова одного из них.
- Пожалуй, я поддержу и отвечу встречным уколом в одиннадцатую на пять, - хмыкнув, ответил второй.
- Опять финтить собрался?! Ну давай, бросай рефлексы. С твоим уколом, конечно...а, нет. Костей одинаково. Сколько там у тебя?.. Эх, тоже надо было выбирать шпагу!..

Когда Бурриган заговорил, соплеменники прервались, дабы выслушать его. Тут, конечно, место было "для своих", но у половинчиков совсем иное отношение друг к другу. Не как у людей, в общем. К тому же, Бурриган спросил вежливо.

Еще по внешности стало понятно, что конкретно эти двое - охотники. Один с рваной мордой - видимо, потрудилась какая-то зверушка. Другой - со следами едких ожогов. Про более мелкие рубцы, засечки и шрамы говорить просто не имеет смысла.

Дома все было хорошо, всё по-старому. Всё так же на вырученные от работорговли деньги половинчики закупались всем тем, чего не хватало на родине - хорошим железом и изделиями из него, тканями и шелками, цацками и угощениями, игрушками и артефактами.
Пожаловались, что цены на эльфятину просели, рынок перенасыщен, а всё из-за того, что стали из леса тащить подранков. Оных нынче хватает, ибо эльфы вздумали устроить войнушку между собой. А их ловить всяко проще, чем живых-здоровых. Клиентам, в свою очередь, главное внешность, а происхождение дело десятое.
Наконец, дошло до того, что противоборствующие стороны стали предлагать половинчикам деньги, в обмен на террор противника и неприкосновенность своих.

И вот собеседники-собутыльники Бурригана заключили контракт с роялистами. Поэтому знатных у них не было. Хотя некоторые из знатных были и на стороне мятежников. Но очень мало.

В обратный путь еще не скоро, во всяком случае не раньше, чем продадут весь товар. И расходы, расходы растут. Эльфы прожорливые, им нужно мясо, а без мяса быстро хиреют и теряют товарный вид. Даже спросили, не хочет ли часом брат купить себе эльфку? Как земляку, пообещали скидку. Вроде и в шутку, а вроде и нет.

Ну и место подсказали, где можно затарить хороших припасов за небольшую цену. С оружием и вообще всем товаром, производимым той или иной гильдией, в Кальфеоне вилы - гильдии регулируют цены. А ежели на заказ, то цена только от твоего умения договариваться зависит.

Отто. Эмили

У вас нет бумаг. У вас нет возможности подделать их. Ваш вид не вызывет доверия у старого сторожа. Он глуховат, но зрение у него ясное: перед ним двое бродяг - неместных и разбойничьего вида. Он кричит, что сейчас спустит псов. Вы удаляетесь в смешанных чувствах. Вам в спину он бросает что-то про "сообщить про вас куда следует, мерзавцы!"

"После темноты всегда приходит свет" - так порой говорят. И на следующий день после долгожданного ливня в Нью-Мексико снова взошло солнце и лучи его уже не были обжигающими. Теплый золотой свет солнца согревал и облагораживал все, чего касался - неказистые домишки фермеров, их грубые лица. И в том числе свежее надгробие Джозефа Маккоя.

Хотя помощники Маккоя быстро начали рвать на куски его не успевшую расцвести маленькую "империю" (что в итоге спасло отчаянных фермеров, противостояние с которыми и сгубило Джозефа), у них все-таки хватило уважения к бывшему боссу для того, чтобы похоронить его достойно. Поэтому на траурной церемонии присутствовал лично мистер Рипер в сопровождении двоих заместителей - и с десяток бывших деловых партнеров Маккоя, которых заблаговременно известили об этом печальном событии. Некоторые из них совершенно искренне сожалели о гибели молодого и подающего большие надежды "бизнесмена" (хотя, несомненно, больше сожалея о своих собственных потерянных инвестициях в его Компанию).

На черном мраморном надгробии белыми буквами было написано:

"Здесь упокоился Джозеф Маккой, истинный джентльмен. Всю жизнь он искал и не нашел спасения от проклятия, которым были его собственные амбиции."

Можно было заняться тысячей важных вещей, расчесать #хвост, выспаться как следует, перекусить ароматными мятными листиками, подразнить соседей. Но необычно громкий эмог отвлек внимание и спугнул аппетитно-нежные настроения. Еще настроение портил едкий запах бальзамической мази. Некоторые горожане добавляют листья мятного древа в ужасные бальзамы в жестяных коробках, но тогда нежный запах мяты тереться, и сама смесь в красной консерве со звездой на крышке совершенно несъедобна.
Ничего не остается, как поддаться возбуждающему любопытству, и не обращая внимание на ворчание соседей (мы уже к такому привыкли) перескочить на несколько веточек мятного дерева вверх, навострить #ушки, раскрыть любопытные глаза и уставится в небо.

Рею над фортом, вещая через важноговорители громогласно.

ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! ГРАЖДАНЕ! КОШМАРНАЯ ТРЕВОГА! КОШМАРНАЯ ТРЕВОГА!

Оцениваю ситуацию с высоты. Плыву. Обволакиваю форт Пиллоу чугунным гудением.

К ВАМ ОБРАЩАЕТСЯ СПЕЦИАЛИСТ ПО ДЕЛАМ КОШМАРНОЙ ОБОРОНЫ И ПОГРАНИЧНЫХ СИТУАЦИЙ.

Ищу острым взглядом маршруты эвакуации. Черчу неистовым прожектором линии по земле.

НА ТЕРРИТОРИИ ФОРТА ПИЛЛОУ СУЩЕСТВУЕТ УГРОЗА КОШМАРА. ВАМ НЕОБХОДИМО:

- ОДЕТЬСЯ САМОМУ. ОДЕТЬ #МАЛЕНЬКИХ И ДЕТЕЙ!

- ВЫКЛЮЧИТЬ ГАЗ, МАГИЧЕСКИЕ И РЕЛИГИОЗНЫЕ ПРИБОРЫ, ПЕЧИ, КОТЛЫ!

- ЗАКРЫТЬ ПЛОТНО СТРАХИ!

- ВЗЯТЬ С СОБОЙ: #ШТУКИНГОВ, ВОДУ, ЕДУ, ДОКУМЕНТЫ, СРЕДСТВА ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ ЗАЩИТЫ.

- НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО! ПРОСЛЕДОВАТЬ! ПО МАРШРУТУ! УКАЗАННОМУ НЕИСТОВЫМ ЛУЧОМ СВЕТА!

Отыскиваю взглядом верных Варцеллиттона, Мято и Бульге: наверняка где-то в самой гуще боя становятся героями, уж я-то их знаю. Но - не время. Ещё не время. Пока ищу, повторяю контузяще-громогласно (но так, чтобы посудные штукинги лопаться ещё всё-таки не начали).

- ПОВТОРЯЮ! КОШМАРНАЯ ТРЕВОГА! К ВАМ ОБРАЩАЕТСЯ ИСКРЯЩИЙ СПЕЦИАЛИСТ ПО ДЕЛАМ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ ГРАНИ! ВСЯКАЯ ГИБЕЛЬ ВСЛЕДСТВИЕ НЕОРГАНИЗОВАННОСТИ ПРИРАВНИВАЕТСЯ К ГОСУДАРСТВЕННОЙ ИЗМЕНЕ! СЛЕДУЙТЕ ЗА ЛУЧОМ! ПОВТОРЯЮ! СЛЕДУЙТЕ ЗА ЛУЧОМ!

Кэбмен принял купюру, кивнул, улыбнулся в усы и домчался птицей. Соскакиваешь, едва тормозите. Ограда парка в нескольких шагах. Мчишься мимо неё ко входу. Толкнул выходившую из парка леди плечом. Ахнула и крикнула тебе что-то негодующее в спину. Пролетаешь кованные ворота. Прохлада зелени. Скамейки. Статуи. Сгущающийся вечерний мрак. Оулзвичский лес. Бежишь не останавливаясь. Сердце колотится о рёбра, как камень о железное ведро. Тошнота. Привкус крови во рту. Заныл бок. Бежишь, слыша одышку. Мелькают стволы, сливаясь в буро-зелёную стену. Спрыгнул с дорожки в чащу. Забежал насколько мог глубже, дрожа. Не верил, что это будет, но сейчас, похоже, поверить придётся. Сбрасываешь туфли лихорадочно. Расстёгиваешь рубашку трясущимися пальцами. Встали дыбом волосы, как наэлектризованные. Стиснуло челюсть. Лезут из орбит глаза. Закапываешься бешено пальцами босых ног в холодный влажный грунт, вскинув голову к чёрному небу.

      Возможно, Пабло не понял Вилли. А возможно, понял слишком хорошо. Или слишком плохо, тут как посмотреть.
      Ружье в руках американца крякнуло, разламываясь пополам. Он вытащил дымящиеся гильзы, сбросил их на пол, где
уже темнели пятна его крови. И принялся шарить в поисках патрона. "Пусто! Я же их в патронташ не набил!" — эта мысль обожгла почище пули. А мексиканец уже прицелился в другой раз.



      "Вспомнил! Они в кармане жилета!" — пальцы обняли заветные цилиндрики. Тут и ахнул выстрел Пабло.
      Вилли очнулся на полу. Он видел перед собой потолок, кантины и три лица. Злое лицо Пабло, заплаканное, перепачканное кровью лицо Кармелы и лишенное страха, любопытное лицо старичка, у которого Вилли "одолжил" горсть риса.
      — Ты хотел поесть, мучачо? — спросил Пабло грозно. — На, поешь.
      Мир для Вилли сузился до двух черных круглых провалов, надвигавшихся ближе и ближе. Из них на него смотрела смерть.


      Потом стволы коснулись передних зубов Вилли.

      А потом темнота наступила раньше, чем в уши ворвался грохот дуплета.

И о чем он думал? О, проклятье, о многом. И, одновременно, ни о чем конкретно. Плавали перед глазами какие-то мутные сладкие картины. Ведь не просто так пригласил он Красотку в место, где не будет свидетелей. Не стрелять хотел, нет - по крайней мере, не сразу. Поговорить, объясниться. В воображении все выглядело легко, убедительные и искренние слова прямо-таки летели с языка, заставляя Эмили чувствовать то же, что и Маккормик. Там, в фантазиях, из церкви они выходили вместе, целые и невредимые.
А теперь что? Ему страшно. До одури страшно. В Богом забытом месте оказался он один на один с женщиной, которая, не моргнув даже, убила кучу людей. Вон она, стоит у алтаря, сверля его взглядом, от которого ноги подгибаются.
Малыш Тедди в настоящем ужасе. Широко раскрыв остекленевшие глаза, он делает деревянный шаг вперед, второй. Почему он идет вперед, если всей душой сейчас хочет развернуться и сбежать? Раздери меня дьявол, если я знаю. Какой только ерунды ты не творишь, когда наложил в штаны.
Внезапно юнец встряхивается, в голубых зенках на секунду появляется осмысленное выражение. В это же мгновение он дергает потертую рукоять револьвера из кобуры.
- Огонь! - Почему-то визжит Маккормик тонким, истеричным голосом. Вслед за криком оглушающе бухает куда более уверенный выстрел.

      Хорошо то, что хорошо кончается. Но для участников этой перестрелки конец еще не наступил.
      Кое-как перетянув раны, опираясь друг на друга, поскольку раны были жестокими, хотя и не смертельными, Линда и Маккой побрели сквозь туман к поселку. Пару раз приняв коров за заборы и походив в тумане кругами, они подошли к строениями с задов. Тут Джозеф и потерял сознание. Линда же, по одной ей ведомым причинам, вместо того, чтобы дострелить бизнесмена или просто тихонько оставить его лежать в бурьяне, переполошила половину городка и нашла для него доктора. Рассказывать, что это она всадила в Маккоя Младшего две пули сорок пятого калибра, было, что называется, комм-иль-нё-фо-па, поэтому сама собой сочинилась история о напавших на них бандитах, и джентльмене, защитившим собой девушку с винчестером в руках. Хотя вызывать желание защитить себя Могила в жизни умела не очень хорошо, врать она была способна мастерски.
      То, как сложились после этого взаимоотношения Линды и Джозефа — другая история, и мы не будем здесь ее рассказывать. Достаточно упомянуть, что бизнес Фрэнка Даффи процветал и дальше, а раны и потеря крови на неделю приковали Маккоя к постели. Рука зажила, а вот головные боли мучили его еще долго. Ранение Линды оставило ей лишь шрам на память об этой перестрелке, в дополнение к гневным телеграммам из штаб-квартиры Агентства. Впрочем, за один провал там не увольняли.

Святой отец кивает ободрительно с профессионально серьёзным лицом, мол, «начинай». Раздвигает раскладной стульчик и усаживается на него поудобней. Не глядя больше на тебя и, похоже, особо не слушая, он похлопывает себя по пурпурной и белой рясе. Выуживает зажигалку и сигарету, щёлкает, стараясь извлечь огонь. Ухает притворно-испуганно, когда зажигалка вдруг выбрасывает высокую струю пламени, хохочет, обмахивая ладонью дым. Затягивается с видимым удовольствием. Вытягивает ноги и приваливается затылком к стене, доброжелательным и чуть удивлённым взглядом кося на тебя. В какой-то момент он морщится и начинает делать рукой жест «Всё хватит, хватит», отправляет щелчком пальца бычок в противоположную стену и подходит к клетке, улыбаясь благодушно. Перекрестив тебя, он начинает.

- Знач так, псина. Теперь слушай сюда. Собаки мне действительно нравятся. Поэтому сначала я тебя выебу. А потом съем.
Тыкнул тебя пальцем в грудь сквозь прутья и захохотал.

Священник отходит от решётки и начинает раздеваться. Он аккуратно снимает и складывает робу на стул. Сверху укладывает белую рубаху, штаны и исподнее. На его плечах и спине белеют полосы рваных шрамов, которые могли оставить зубы зверя или кривой клинок. Белое брюхо. Рыжая проволока волос. Толстые руки. Крепкие ноги. Вдруг он предельно серьёзен. Будто сняв одежду, снял с себя весёлость. Он наклоняет голову ниже и поднимает плечи, выгибая спину горбом. Видишь, как на загривке вмиг поднимается длинная рыжая шерсть. Он с проклятием падает на каменный пол со всей силы грудью. Разбивает лицо. Мотает из стороны в строну стремительно укрупняющейся мордой, скуля. Капля крови падает тебе на штанину. Рявкнув металлически, как мог бы рявкнуть паровоз, он вскакивает на ноги, едва не касаясь медной шерстью потолка, а плечами – стен. Вдохнув хрипло грудью-мехами, он сплёвывает. Слюна повисает на прутьях. Его глаза – два налитых кровью лика бешенства. Его мышцы – анатомический атлас. Его член – лом.

Хлыщ наконец-то представился, и Линда едва не присвистнула во второй раз. Она чуть было не завалила большую шишку. Или он её. Может, стоило еще разок стрельнуть... так, на удачу...
- Линда Кейн, агенство Пинкертон, черт тебя дери. И я, в отличие от тебя, не брезгливая! Гляди.
Линда демонстративно выкинула свой револьвер из-за дерева и подняла правую руку вверх. Левую сводило от боли, и двигать ей без лишних причин ей не хотелось.

– А какие муки у вас на том свете, кроме-то квадриллиона? – с каким-то странным оживлением прервал Иван.
– Какие муки? Ах, и не спрашивай: прежде было и так и сяк, а ныне все больше нравственные пошли, «угрызения совести» и весь этот вздор.

- Ф.М. Достоевский, «Братья Карамазовы»

Эмили

Вы НЕ бандиты. Во всяком случае, не бандит ты. Ты косишься на мистера Литлпенни, греющего в углях железный прут. Он ловит твой взгляд и улыбается. Он очень позитивный человек, мистер Литлпенни. Просто… тебя немного нервирует, что он позитивный, когда ест, когда спит, когда смотрит вдаль и даже сейчас, когда собирается с помощью малинового бруска железа завязать разговор со связанным джентльменом. Возможно, в его душе поют ангелы и постоянная улыбка - это от внутренней невинности, ты слышала о таких людях.

      — Да, сэр! — встрепенулся кто-то и кинулся за врачом. А бармен принялся выставлять на стойку батарею стопок.
      — Сэр, у вас кровь, — обратился к нему какой-то человечек. — Давайте я за чистым бинтом сгоняю.
      — Не надо, — перебил его кто-то другой, — у меня с собой есть.
      Начался галдеж — все стали обсуждать перестрелку и делились впечатлениями.

      Джозеф Маккой успешно завершил свою сделку и через неделю уехал по делам.
      А Эррон, то ли благодаря усилиям врача, то ли из-за способности молодого организма сопротивляться смерти, провел пол-месяца на самом краю бездны, а еще месяц потихоньку выздоравливая. И все же он выкарабкался.
      Истории обоих на этом не закончились.

Ты выходишь на улицу. Белое небо. Белые стены. Блестящая мостовая. Простор нового утра.

- В результате Джейн посчитала, что еще дешево отделалась. Штраф за стрельбу превысил то, что нашлось в карманах громилы, даже если учесть оружие. Перед тем как ее увели, красотка наклонилась над поверженным противником и закрыла ему глаза.
- Чертов конь, - прошипела она, - он слишком дорого обошелся нас обоим. Особенно, тебе!

После перестрелки спокойно играть в покер Джейн уже не смогла и проигралась во втором туре в пух и прах. Пару раз неудачно зашла на блеф, да еще и карта не шла. Так что сошла красотка с парохода злая и без единого дайма. Зато волокла с собой за ремень двуствольный обрез.

      Не то чтобы это был самый быстрый конь. Нет, он не брал призов на четверть-мильных скачках, не обгонял пулю и не мог продержаться неделю на траве и соломе. Он не мог скакать с двумя всадниками так же, как с одним, не мог отыскивать воду в пустыне за пять миль, не мог лягаться по щелчку пальцев.
      Но черт возьми...
      Это был его конь!
      И это был классный конь. Он смотрел на Джека своим задумчивым карим глазом, и хмарь на душе рассеивалась. А когда у Джека было похмелье, конь тоже выглядел несчастливым, и от этого Джиге становилось легче. И он никогда не выпрашивал сахар и яблоки. Никогда! Он был просто друг. Он был друг, даже когда оставалось только сено и глоток воды из шляпы. Всегда.
      И она его украла. Она украла его для каких-то своих делишек.
      Джек бросился в погоню, не раздумывая, одолжив коня у приятеля.
      Следы погони привели его пароходу "Вирджиния" — роскошному колесному кораблю, который вот-вот отправлялся. Кое-как купив билет на третью палубу на последние монеты, Джек пробрался на корабль. Мысль о том, что не могла же дамочка взять коня с собой на борт, пришла с запозданием. Во-первых, а вдруг могла? Он сам бы попробовал взять такого коня хоть на воздушный шар. А во-вторых... какая разница? Воры должны отвечать за то, что сделали.
      Джейн все же попала на турнир по покеру. В последний момент для этого пришлось свиснуть гнедо-чалого жеребца у какого-то громилы. Не самое дорогое, что ей приходилось похищать.
      Первый круг турнира она прошла. Впереди был второй. Пока что был перерыв. Можно было послушать музыку, потанцевать, выпить крюшона, съесть сэндвич или даже нечто более обстоятельное. В общем, перевести дух.
      Но атмосфера отдыха была нарушена ворвавшимся в салон вооруженным мужиком.
      Тем самым, да.

Барри в ответ лишь нечленораздельно визжал, как раненный кабан. Это был скорее хрип и визг от крайней степени ярости, чем от страха. Пошатнувшись, когда пуля все таки достала его, он удивленно фыркнул. А потом поросячьи глазки буквально завертелись в орбитах и он шагнул на встречу Джеку. Жирные ручищи перехватили дробовик поудобнее. На манер дубины... при этом он, кажется, даже не почуял, как запахло паленым, когда раскаленные стволы обожгли ладони. Барри явно был не в себе, а теперь еще и ранение.
Он неуклюже, но вкладывая в удар весь вес, размахнулся и пошел орудовать ворочать разряженным дробовиком, целя прикладом Джеку по голове.

После стрельбы Джейн как обычно слегка подташнивало. Зато танец со смертью смыл раздражительность и плохое настроение. Она пижонски крутанула на пальце свой старый морской кольт 36 калибра и дунула на ствол. Потом, легкой, быстрой и чуть танцующей походкой подошла к раненой.
- Извини сестренка, - сказала она, - я погорячилась, ты почти не воняешь. И даже красивая. Была.
С последним словом Джейн выстрелила раненой в сердце, так как не хотела портить ей лицо. Потом нагнулась над теплым телом и начала шарить по карманам. Девушка надеялась, что теперь ей хватит денег хотя бы на еду.

Дыра попалась знатная. Ночевать в прериях и то приятнее. Однако, Эбони уже въехала в город и, как водится, отступать не собиралась. Спускающегося по лестнице мексиканца, что-то быстро говорившего на испанском, женщина молча прижала к стенке, чтоб не мешал, и поднялась наверх. Шпоры размеренно бряцали, угрожающе затихнув, едва дамы заметили друг друга.

Расслабленно затянувшись сигарой, ковбой оценила цыпочку. Она ожидала встретить какую-нибудь мисс в пышном платье, волею жестокой судьбы, терпящей бедствие, но не стрелка. Данный экземпляр успевала следить за собой почище, чем певички в соседнем салуне, и не стесняясь носила оружие. Во взгляде незнакомки читалось нечто, что объясняло нежелание консьержа с ней спорить.

- Бордель напротив, милочка, - выдохнув едкий клуб дыма, заговорила Эбони. Острый взгляд прищуренных глаз вцепился в красотку. - Таким, как ты, здесь не место.

Общее

Изумрудный и золотой, пернатый змей движется в ломяще-ясном после дождя небе подобно горе, что решила сойти со своего места. Его взгляд ленив. Его крылья раскинуты и недвижны. Ветер треплет его белое оперение. Солнце сверкает, дрожа в его броне. Ты не чувствуешь страха.

Рука ложится на лоб Лида. Тонкие пальцы. Жёлто-зелёная кожа. Закидывает голову. Маг кричит. Зелёные волосы. Крепкие белые зубы. Тонкие губы. Цель твоей миссии только что отгрызла голову вашему магу. Чёрная кровь стекает с его лица на тощую шею. Заливает одежду.

Турар довольно фыркает. Турар улыбается. Турар хохочет. Только - он больше не выглядит, как метачеловек.

Гул его голоса заполняет сознание так, что у тебя едва не подламываются ноги на бегу. Подламываются. Бьёт земля в колени.

- Ола, амиго.

Его хохот двигает горы. Заставляет тебя плакать слезами.

- Приходи, я не держу зла. Хорошие воины - есть хорошие воины. Ни к чему разбрасываться вами. Даже теперь.

Дрогнули тонкие крылья носа. Хурстнуло что-то у него в горле. Он снимает очки. Слепые глаза горят янтарём. Он втягивает воздух жадно сквозь торчащие из-за губ уродливо крючковатые зубы.

- Или можешь вернуться... Я сам нанесу визит.

В шкафу было темно и душно. Генри забился между матросским костюмчиком и теплым пальто, трясясь от ужаса.

Костюмчик пах морем. Солью, горячим ветром, копченой рыбой, криками чаек и шуточками матросов. Пах капитанской трубкой, скрипом штурвала и штормами. Грозовыми облаками, заволакивающими свинцом горизонт и просмоленными канатами, свитыми в тяжелые бухты. Потом, смехом, тавернами и контрабандой. Он звал расправить паруса и понестись по ветру в поисках неведомых богатств к далеким берегам.

Пальто пахло молью и мышами. Скучной прогулкой вокруг дома в сопровождении хлопотливой нудной няни. Кусачим шарфом, стягивающим шею, жаркими рукавицами, слякотью под ногами и сопливым носом. А еще оно пахло маленьким болезненным мальчиком, и микстурами от кашля, и мятным чаем, и библией с картинками Дюрера.

Под ногами у Генри мешался ящик, не давая устроиться удобно.

Мальчик сидел тихо, как мышь, и только сердце тарахтело, как у испуганного зайчонка. Прошла минута-другая. Никто не ворвался в шкаф и не вытащил нарушителя за шиворот. И вообще, было тихо. Насмешливая тишина. И почему-то молчала Салли.

Еще несколько минут боязливого ожидания.

Когда Генри уж мог подумать, что ему почудилось, послышался тот же тихий голос:

- Ты где? - и после паузы. - Ушел... - и тихий всхлип.

Эпоха I. Смутное время. Ход 1 Высадка

1.ТАНГО С КАТАСТРОФОЙ

Рой (Араксис)

Риамэра (Сиррион)

В тему:
ссылка

2.ОПЛОТ СВОБОДЫ И СПРАВЕДЛИВОСТИ

Длань Природы (Каэрт)

Вазостан (Арн)

Анклав Вечных (Ли`о`Синг)

В тему:
ссылка

3.ПРИЧИНЯЮЩИЕ ДОБРО

Царство рыцарей (Константин)

Оргул (Эратрон)

В тему:
ссылка

4.НА ТЕРРИТОРИИ ВРАГА

Селестия (Лотар)

Гресенхау (Лев)

Аватар Иссенглир

Аватар Йалинокс

Аватар Старый Бродяга

В тему:
ссылка

5.БОРЬБА ЗА КОЛОНИИ

Эрцхейм (Тор)

Тёмноземелье (Нэрос)

Кзардом Даэрит (Наруд)

В тему:
ссылка

6.ЗНАКОМЬТЕСЬ, ПРОСТО СМЕРТЬ!

Орды мёртвых (ilisan)

"О Боги, что вы творите?" Большой

Как только порталы были открыты и народы богов вторжения хлынули на планету, хранитель мироздания сотворил чудо. Лучистый и яркий свет охватил всю планету. На не освящённом солнцем полушарии ночь стала днём. Над Юной всходила заря нового мирового порядка. В ответ из воронки хаоса по хранителю ударил столб тёмной материи. Удар был страшен и по силе его хватило чтобы зажечь несколько солнц.

Вокруг хранителя вспыхнул защитный кокон но столб материи хаоса не думал иссякать. Щит хранителя мироздания начал тревожно мерцать...

А в это время аватар бога Смерти Тузед Келль, стояла на поднявшимся в воздух и двигающимся в сторону воронки хаоса кристалле. Она знала, что ей предстоит погибнуть но страха не было ибо так приказал ей ее бог. Воительница знала, что от неё зависит судьба всего живого и мёртво на планете, она не дрогнет! Странно но перед неизбежным концом её мысли были заняты лордом вампиром Иссенглиром.

Прибывая в глубоких раздумьях Кель не заметила как на кристалле появилась Мать Моаха, гигантская сколопендра была аватаром бога Араксиса. Затаившись она медленно подползала к не в меру внимательной жертве. С её острых жвал начала капать ядовитая слюна в предвкушении сытного обеда. Бросок, Кель оказывается в объятьях её 46 ножек! Яд впрыскивается в тело, он лишает воли и обездвиживает жертву, но на нежить яд не действует! В ответ, пришедшая в себя после неожиданной атаки, Кель начинает отрывать одну из ног Моахи. Отрывает её и мгновенно отросшими острыми когтями царапает панцирь, чтобы добраться до мягкого естества сколопендры! Драка двух аватаров была в самом разгаре, когда кристалл достиг воронки и полетел в самый центр глаза ужаса!

Миг и поток тёмной материи хаоса попадает в кристалл, окрашивая его в тёмно-багровые тона, после чего артефакт скрывается в глубине воронки. Гиганткий взрыв иной материи сотрясает глаз ужаса но и Юна страдает от страшного удара! Титанические силы в воронке врываются наружу. Образовавшееся пламя горячее солнечной плазмы и способно разорвать планету на части. Не выдерживает и разламывается материковая плита континента Тантум! Гигантская трещина делит его на две части. Лава в её центре бушует смешиваясь с водами океана и убивает всё живое. Адский пламень, вышедший из ока хаоса, готов пожрать планету целиком но в этот момент воронка закрывается, со страшной силой втягивая огонь в себя. От удара ось планеты смешается на 15 градусов и в северных широтах начинается вечная зима.

Так закончился первый век пребывания новых богов на Юне.
В тему:
ссылка

Карта на конец первого хода:

Общее

Битва истощила своих участников. Муц отступают, чтобы расстрелять последнего воина корпорации издалека. Бегемот Тлалока ощущает зуд ран и запах свежих мертвецов. Магический шторм сходит на нет. Всё ещё хмурое небо прекращает обрушиваться на раскисшую землю дождём. У серого горизонта маячат горбатые бурые тени. Подбираются поближе, забавной трусцой, словно прихрамывая. Жители Цен верят, что челюсти санитаров равнины могут сплющить стальную трубу.

Еда. Хорошо. Вверх подлетела, в глотку упала. С едой можно играть. Следующую надо, наверное, свернуть в шар. Интересно, на вкус лучше будет свернутая еда или еда по частям? Части имеют свой собственный, неповторимый вкус. Но целое, сразу съеденное, может иметь вкус уникальный. Бегемот поднял голову и открыл рот, ощущая на языке и внутренности рта вкус дождя. Глаз заметил движение. Рядом. Не там, где было жарко и забавно, а тут. Еда какая-то бежит. Видимо, хочет, чтобы съели ее поскорей. Только, чтобы ее съесть, надо сперва ее раздавать. А бегемот не хочет сейчас давить еду, бегемот хочет играть с едой!

Лили, весело хохоча, сорвала с себя мешающую одежду, выпрыгнула из неудобных ботинок. Зачем они нужны - тем более, только на двух лапах? Остальные четыре все равно босиком - и так приятно ощутить живую землю, траву, влажный мох. Она радостно взвизгнула и скакнула на Джеси, повалила её, завозилась, хватая за холку.

Адэхи

Усталость или чрезмерный гнев? Ты промахнулся. А он нет - убил одну из вас только что и явно готовится это с кем-нибудь следующим повторить. Мёртвый чернеющий остовом демон изрыгает огонь и гром. Само небо отяжелело от туч и стремиться похоронить его под холодным дождём. Помогает тебе.

Йовангу растерянно глотал воздух, как рыба, выброшенная на берег. Что это было? Почему незнакомец взял и взорвался вот так вот внезапно? Ведь не могло орудие Йовангу его столь сильно поразить. Не могло! Не бывало такого раньше! А тут, вдруг.... Благословение Коатля это, или проклятие Тлоака? В первые секунды Йовангу думал, что первое, но потом незнакомец опять поднялся и продолжил убивать... Подлая тварь! И с этим надо было что-то делать. Если не берут черного человека колдовские клыки Йовангу, то, может, стоит другой путь найти? Поразить незнакомца его же оружием! Или, точнее, оружием его братьев. Должно же хоть оно пробить колдовскую броню!
Йовангу быстро поднялся и, не вставая в полный рост, пошел практически на четырех лапах в обход черного человека. Чтобы тот раньше времени не заметил чего, не понял уготованной ему судьбы. Один глаз на него, другой ищет чем бы сразить неуязвимого врага, о которого все войны племени бьются, как волны о камень. Большое копье ищет!

Гарри

Три изумрудно-зелёные иконки. Две. Одна. В момент, когда осознал, перестал бояться. В тебя мощно швырнуло чьё-то тело, а визор затопило желтизной на миг. Лежишь, приваленный разорванным телом. Спихнул его с себя. Руки в крови по плечо. Грудь в багровых потёках. Мёртво-багровые иконки команды. Ливень смывает кровь, но делает это медленней, чем она снова покрывает тебя.

Хмыкнул, за Блондином наблюдая. Всё-таки правильный он мужик, не зря запомнил. Следом Ветер с Шутом выступили. Усмехнулся Томас. И знакомцу ответил:
- А никто тебя подчиняться и не заставляет. Ты теперь свободный человек. Можешь своей головой думать, если хочешь. Только лейтенант, - мотнул головой на Торвальда уходящего, - прав. Даже без субординации всякой вместе мы сильнее. Так что я с ним. И, поверь, отнюдь не из-за звания. И точно не из-за нашивок.
Отлепился от шкафчика и, комикс в карман засунув, поплёлся за Марком, оставив Энфилда наедине с собой и остальными.

А речь Брейгана, хоть, по сути, и верная, навела Андерсона на мысль, что не "Стоик" он, а "Стояк".

Артин

Лукрум накладывает разный отпечаток на сознание. Тебя он одарил ясной памятью. Много лет назад ты открыл глаза и положил ладони на стекло, потому что тебе стало невыносимо. Два человека с внимательными глазами и обрезиненными руками вытащили тебя из банки полной регенерационного геля. Помнишь чёрный трафарет цифр у её основания: 122. Твои руки были похожи на сгоревшие ветви. Твоё тело было одним саднящим ожогом. Они говорили тихими голосами где-то сверху и сбоку, уложив тебя на стол. Ты попытался свалиться, чтобы удариться головой и умереть – это глупая мысль, но тогда тебе было очень больно, а чего-то умнее ты придумать просто не мог. Один придержал тебя и пристегнул запястья, а потом голени серыми ремешками. Помнишь их скрип. Белую холодную поверхность под лопатками и пятками. Яркий свет. Физические ожоги были просто эхом боли. По-настоящему тебя сжигал лукрум.
Спокойный голос: «Ааартин. Сыноок. Не шевелись, скоро… будет легче»
Голос моложе, прохладнее: «Хватит давать им это имя, уже говорили об этом. Он всё слышит и может запомнить»
Спокойный, рокочущий голос: «Вот и пусть слышит. Пусть знает, что мы не бросаем… второго дрона подтяни, пусть тоже мониторит… пусть знает, что мы не бросаем его. Мы не бросаем тебя, Артин»
Они не бросали. Это была уже пятая попытка или седьмая, после второй ты хотел умереть, когда понял, что ничего не бывает просто в старой доброй АТ. Помнишь, как шевельнул копчёными губами-оладьями и как сразу забубнил третий голос, перебивая всё, что ты мог бы сказать защитным монологом. Они держали мага рядом «в полной вербальной готовности», как они говорили. Просто на всякий случай.
Спокойный голос-прибой: «Смотри…»
Металлический молодой: «Всё, хватит. Достаточно!»
Гудение дронов-мониторщиков с их полями. Когда не бывало больно, ты мог чувствовать их.
Нервный, лязгающий, молодой: «Сбрось! Сбрось, потеряем!»
Ты встал, отмечая смутно, как щёлкнули ремешки и как шарахнулись в сторону двое в синих масках магической защиты. Маг вжался в угол не прекращая монолог, но ты не собирался его прерывать. Лукрум давил тебя изнутри. Скользнул взглядом по цветным цистернам, полным его жидкой формы. Согнулся в приступе рвоты, сгибающем пополам, изрыгая огонь. Тело тогда чувствовало боль и жар. Жир горел, облазила и пузырилась плоть, но ты испытал облегчение. Они пытались сделать из тебя сосуд, достаточно прочный, чтобы это держать. Но это просто нельзя удержать, когда оно жжёт изнутри.
Плачь стекла. Скрип гнущихся металлических конструкций. Что-то валится на дымящий тошнотворно пластик пола и грохочет. Бокастые громоздкие сине-зелёные громады спасателей Aztechnology с треугольниками логотипов на термоброне. Затопили океанами пены. Вынесли на руках. Это был последний раз.
Когда ты пришёл в себя, ты долго плавал в плотном геле, глядя иногда вяло, на размытые, появляющиеся, проводящие рабочий день в тусклом мельтешении, а потом уходящие тела, в которых смутно различал иногда рабочих, иногда инженера или даже мага по цвету формы. Мысли двигались плохо. В основном ты думал о том, как хочется есть, как всё болит, как скорее уснуть. Иногда сдавливало грудь от страха, что дальше будет ещё один раз: тебя снова наполнят этим огнём до треска рёбер. О таком ты старался не думать и по возможности больше спать. Когда ожоги сошли, тебя достали из капсулы, одели в привычную тебе одежду, дали проглотить каких-то лекарств. Потом ты лежал в комнате с другими Муц. Разговаривать не хотелось. Вы проводили время в снах, играя в слова, за что вас всегда хвалили, или просматривая бесконечные обязательные фильмы на видеостене. Помнишь фильм про Коатля. «Коатль», - кадр скользит над горами, видны холодные белые пространства и далёкая тёмная зелень предгорий, - «Страж красоты и богатства нашего дома». «Он даёт жизнь и он отнимает, когда приходит срок», - камера останавливается у грохочущего могущественно, словно море, водопада, - «Он создал Муц и научил Муц лукруму». Последняя часть всегда вызывала у тебя сложное чувство, потому что ты помнил, как лукруму учил совсем не Коатль, но когда ты пытался поговорить об этом с другими, они только пожимали плечами. Похоже, они не помнили.
А потом однажды утром за вами никто не пришёл, чтобы отвести к учителю. Свет не зажёгся вечером и большие колёса, шумящие обычно воздухом в трубе внутри стены, замерли, будто устав вращаться за долгую жизнь. Другие Муц начали стучать в стену. Кто-то сумел открыть дверь. Вы видели несколько лежащих тел в форме корпорации, но не смели приблизиться. Собрав вещи, которые можно были легко нести, вы отошли от поселения в сторону джунглей, где развели костры, страшась остаться, но и боясь уйти далеко. Всего вас было немногим больше ста. Белые люди вернулись – они нашли вас через много лет. Их вёл сам Коатль – ты видел его лицо.

Раш

Грохот первых выстрелов - и ты сорвался с места. Есть вещи, с которыми не мешкаешь, как всякий воин, переживший много боёв. Как стремительно ум сложил план и как послушно несмотря на дурноту тело. Что-то ударило в бок в тот же миг, как ты побежал, и за фракцию фракции мгновения ты понял, что погиб, хотя броня была ещё цела. Что ты сделал не так?

Ход 4

- Привет родные мои, я уверена что вы соскучились по мне, - голос бессменной ведущей самой популярной программы Пустоши звучал слегка хрипло, но все так же завлекающе. – Спешу вам напомнить, что здесь на нашей радиостанции расположенной на самом верхнем ярусе Вавилона мы работаем для вас и думаем о вас каждый день, даже когда ваша любимая звезда болеет.

-Спасибо всем кто ждал меня и поддерживал в этот непростой для меня период простуды, сплина, инфлюэнции, пурпурной чумы или чего то там еще. Поверьте, я тоже скучала без вас мои хорошие. Но главное, что я снова здесь с вами! И не верьте докторам спирт не надо ни с чем мешать он и чистый лучшее лекарство! Хотя тот виски, что стали везти из Бадена тоже вполне пойдет.

-Ладно, все это лирика , а антирадины от Большого папы лучше всех выводят радиацию из молодых организмов сталкеров! Антирадины от Папы – просрочены только на двести лет! Ну и к новостям.

- Совершенно потрясающие новости приходят с юга, лучше сядьте если стоите. Недавно мы узнали о рождении «Конфедерации стального пути», которую основали мотокочевники из ордена Новых Тамплиеров. Тогда я говорила, что это самая большая угроза для всего юга, так вот Тампль –столица конфедерации разграблен и предан огню! Мы еще не знаем кто это сделал, но согласитесь это весьма неожиданный поворот.

-Так же с юга приходят вести о группах необычных роботов, вооруженных различными холодными оружиями, которые нападают на всех и каждого кто не соответствует их каким то странным «критериям». Этих роботов уже прозвали «паладинами» и если подобные «пришествия» будут продолжаться, то мирным жителям юга придется весьма тяжко.

-А вот Взрывоголовые которых мы поспешили списать со счетов продолжают бесчинствовать на севере, уничтожая все на своем пути. Каннибализм, жертвоприношения, геноцид…это только малый список преступлений этой банды, надеюсь что большие парни разберутся с этими отморозками, тем более к обиженной семье Моронов прибавился клан Донеров, после того как они сожгли лагерь «мертвых шаманов». Теперь Одноглазый Джон официально самая дорогая голова пустоши за последние десять лет. Вавилон обещает за нее 2000 бытовых товаров, и самую прокаченную тачку из гаражей Донеров.

-Но перейдем от военных новостей к экономике. Экспедиция Пулеметного Джо из Адской Ямы грозит обернуться фиаско! Знаменитый торговец рабами остался без традиционных мест промысла –они все сожжены взрывоголовыми. Если он вернется ни с чем некоторые крупные перекупщики пойдут по миру, а цены на рабов взлетят вверх!

-Вместе с ценами на рабов ползет вверх цена на оборудование и запчасти для роботов, вышедшее из многолетней изоляции племя техно-поклонников скупает их по невероятным ценам! Говорят они продали ЕЩЕ ОДИН ДЕЙСТВУЮЩИЙ ядерный миниреактор всего за пару корпусов протектотронов. Торговцы со всей пустоши уже слетаються туда в надежде впарить стеклянные бусы доверчивым простакам.

- Разрешилась сложная ситуация с продовольствием, после того как на месте Нового Орлеана поселились дикари продовольствие оттуда перестало поступать , что очень встревожило простых жителей Вавилона, к счастью клан «Ревущих Колес» обеспечил массовые поставки продуктов из Бадена. Джо ты душка! – я всегда это говорила.

-Перейдем к новостям науки. Экспедиция Псиолов нашла запечатанное убежище в горах севернее Инсбрука, пока несмотря на все их усилия и огневую мощь их роботов взломать шлюз не удалось. Вступить в
контакт с местными обитателями, при условии что они там есть тоже не удалось. Убежище относиться к так называемому типу «Милитарист», так что добыча там может быть немалая, остается неясным то ли это убежище которое выходило на связь и к которому направлялась экспедиция или им просто повезло.

Схватка закипела с новой яростью, броски хомячков ускорились, время замедлилось, опилки пошли волнами и Моисей взорвался как противоестественный гибрид бородатого ваххабита и японской камикадзы. Инстинкт, что поделаешь. Всех раскидало и оглушило, но ненадолго. Так, ущерб оценить да осознать, что хоть от иудейского хомяка ничего не осталось, зато Кейна можно жрать. Кейн, кстати, успел перед взрывом цапнуть Крыса, а следовательно тело его заражено и не столь питательно, как могло бы быть. Крыс укусил Джера, а вот Джер — Кейна, что окончательно замкнуло круг чумы боли и смерти.
И, да, Джер голодает.

Ход 4
Экспедиция 1 (Тропа войны) - 15 воинов с винтовками, 25 воинов с револьверами (кожаная броня), 375 воинов с копьями (кожаная броня), 15 воинов с копьями, 250 воинов с метательными копьями, 18 скаутов со взрыв копьями, 50 скаутов с копьями
Ресурсы=340 пищи, 340 воды, 60 боекомплектов для винтовки, 80 боекомплектов для пистолета..

Наука


Строения

Население=1980+10Ж= (воспроизводство 19 в ход)

Склады


Даже несмотря на то, что он уже много лет жил среди них Марко поражался Зрящим, тому как быстро и без разговоров они приняли его план который должен был стоить сотням жизни, а жизнь остальных перевернуть вверх ногами, сломав привычную колею дней. Тому как воины без устали бежали день и ночь, останавливаясь только для того, что бы выпить глоток воды и тому, что все это время его начавшегося спотыкаться уже через пару десятков километров несли на себе.

Было такое ощущение, что они не понимали, что сейчас вот так неожиданно настал самый последний и самый решительный бой. Древние племена не прощают обид, эти чахоточные потомки древних «богачей» умели мстить, порой пуская прахом настоящие сокровища, взрывая жалкие отряды рейдеров чуть ли не атомными бомбами или изводя вооруженные копьями племена тратя невосстановимый ресурс армий роботов, что могли бы завоевать огромные области. Обычные племена боялись и уважали технопоклонников, часто становились их сателлитами и слугами, но сейчас Зрячие шли убивать тех кем их пугали в детстве, сказками и легендами уча не связываться с непредсказуемыми и опасными вырожденцами. Марко даже слегка замутило от того уровня доверия с которым племя восприняло его планы пойдя чуть ли не наперекор собственной природе, это было выше его понимания. И все таки он был рад, что не пришлось никому ничего доказывать, хотя и так все было понятно. Продолжать жить в этих изгаженных радиацией горах не имеет никакого смысла, на всём не маленьком пространстве ойкумены было множество мест намного более чистых и комфортных нежели те что злодейка судьба отмерила его племени. Отвратительное место так непохожее на прежние владения, неудивительно что опасные, жестокие и отважные Зрящие были морально раздавлены. Ему потребовалось огромное количество усилий чтобы побороть этот фатализм и заставить воинов снова стать чем то большим. Когда все воины собирались у племенного костра он выходил в центр и рассказывал им сказки о чудных местах и народах за пределами гор, о потомках создателей Галатеи, о новых чистых землях и водах, наконец, о тысяче разноцветных глаз, которые ждут племя за пределами привычного им мира и… это работало, медленно, со скрипом но работало! Его несомненное красноречие вкупе с авторитетом вождя постепенно делало своё дело, сначала на его сторону перешли молодые воины, они были наиболее любопытны и над ними не так довлело поражение. Молодёжь вечно грезит о победах, добыче и славе кому как не бывшему рейдеру было это знать? Затем он поговорил по душам с женщинами племени о очень чистых и невероятно вкусных продуктах, которые произрастают за пределами гор и которые можно найти и собрать. Он обещал что больше не будет детей-мутантов, которых приходиться сжигать заживо, не будет страшных разочарований и слёз горя о них, он красочно расписал им еде после которой не отплевываешься кровью и от которой не выпадают волосы. Он действовал медленно, но верно рассчитывая влить племя в экономику подвластной Вавилону области и через некоторое время основная масса взрослых охотников согласилась с ним и начала активно работать ловя каждое слово уже не просто вождя, но пророка. Пророка который как оказалось все это время вел их не туда, Марко скривился и чуть не сплюнул тратя драгоценную воду. Ничего! Еще есть шанс все исправить, еще есть шанс устроить так как надо, еще есть шанс!

Ночь, день и снова ночь женщины острили копья воинов, старики развертывали холсты с заботливо упакованными винтовками и револьверами, по одному проверяя патроны и укладывая их в расшитые бахромой патронташи. Племя отправилось в поход. Женщины не плакали и молча, с сухими глазами смотрели на уходящую колонну, воины были отстраненны и сосредоточены, но проживший среди них много лет Марко видел, что глубоко в душе у каждого тлела искра страха, словно они отправляется на последнюю битву легендарного апокалипсиса. Бедняги, не знали, что конец света уже произошёл и всё человечество уже давно живёт в аду, - думал Марко, - и племени «Тысячи Глаз» достался в нём самый хреновый уголок.

Мерно качающееся тело вождя, чуть не сверзилось с остановившегося воина и Марко с трудом соскользнул с плеч воина и на деревянных шагах подошел к обрыву. Горы кончались внизу расстилалась пустошь с каменистой почвой, редкими растениями и…длинной матово-блестящей ниткой «стального пути», который проходил прямо через огромный железнодорожный терминал, а в самой сердцевине мешанины железнодорожных путей высились руины того , что когда то было радиолокационной станцией, но сейчас представляло собой только куски бетона и арматуры. Марко пристальнее пригляделся и увидел, что прямо на огромной чаще локатора упавшей на пути, воздвигнут частокол из металлических труб, с парой вышек на которых кто то дежурил. Однако, самым интересным стало то, что во первых поселение располагалась прямо посреди руины терминала и чистого места у стен было крайне мало, да и перспективы никакой не было, все заслоняли руины. А во вторых, на поселение кто то явно недавно нападал! В частоколе была видна большая оплавленная дыра, которую почему то никто не стерег, одна башня имела закопченный вид, а прямо на «стальном пути» виделось несколько остовов сожженных машин – местные жители дали достойный ответ нападающим и видимо отбились, заплатив за это наверное немалую цену. Вообщем, скауты смогли увидеть всего воинов тридцать, вооруженных копьями и револьверами. Они стояли в воротах и на башнях, еще воинов десять двойками патрулировали руины неподалеку от стен, приглядывая за полусотней жителей ищущих что нибудь полезное в горах битого бетона.

Руки дошли написать эпилог. Надо поставить если не точку, то хотя бы многоточие. Игра все же несказанно радовала меня три месяца и будет несправедливо бросать ее так, без окончания, просто потому, что надоело. Почему надоело, кстати, не особо понятно. Вроде все идет хорошо, гладко, но оп… и писать посты уже надо себя заставлять, не интересно уже, что там люди пишут, только со вздохом смотришь цифровые заявки, стараясь представить себе все это — жизнь людей, их веру, надежды, ход огромных армий и горе побежденных. Но картинка потускнела, и сквозь нее все чаще проступают швы цифровых ниток. И тогда ты заставляешь себя поставить если не точку, так многоточие.

Obscure (Ахтониум). На старте очень хорошо начал, расселился, и отстроился. Из-за грамотно сделанной расы стал самым развитым союзом племен. Но потом как-то надорвался. Уперся в одно направление, города больше не строил, и как-то постепенно остальные его обогнали. И в итоге война с с Пирой была полна уже какой-то безнадеги. Ушел сразу после крушения Фангодора.

CHEEESE (Себ). Создал веселого бога, и слабую гедонистическую расу. После того, как понял, что боббиты будут всегда на вторых ролях и будут постепенно сожраны другими расами, как-то начал подсливаться. Потом ушел по личным мотивам. Единственное напрягает, что когда личные мотивы кончились, так и не вернулся. Ну се ля ви.

Денис ДавыдOFF (Парафет) Новичок на форумах, некромант. От него было куча вопросов, желание разобраться, а потом внезапный слив без предупреждения и всего такого. Насколько я понял — вообще слился с сайта.

Льдан (Дейгон) В начале — активный игрок, хорошо себя заявивший и активно помогающий строить мир. Потом, не разобравшись в механнике, и проиграв из-за этого несколько стычек ушел, хлопнув дверью. Кстати, Сеххи тихой сапой дожили до конца игры.

Doc_Jey (Риван`арах) Попытался подхватить Сеххов, после слива Льдана, не осилил разобраться с системой, честно отписал, что не осиливает. Не судьба.

Drt Bee (Нъяхатма) Активно играла на этапе сотврения мира, а потом слилась, когда проиграла войну Ахтониуму. Созданные ей Азгарцы дожили до конца игры в качестве поданной расы у судемоагов.

Гаресста (Глаблали) Начинала очень хорошо, много спрашивала, делала красивые ходы. А потом в один прекрасный момент просто взяла и вышла из игры, не сказав не слова. В отличии от остальных дезертиров слилась на взлете своего государства. Главное разочарование игры.

Crash Bandicoot (Лепрекон) Один из богов эры создания мира. Тоже очень хорошо начинал, но потом как-то остыл, стал постить все хуже и слился в итоге. Зато создал самые интересные артефакты мира.

Tonor (Йоган) Вообще не помню, чем занимался этот товарищ и почему свалил. Самый яркий след, что он оставил в мире — ядские гончии.

Dreamkast (Санарис) Играл хорошо, сильно, но не очень разобрался в механнике игры, к тому же допустил провал в дипломатии. В итоге его гипербореев сожрали три соседа. После падения гипербореев подхватил Себию, точнее все, что от нее осталось. Досидел до конца игры, но как то без энтузиазма. Дримкаст получает «Медаль за Стойкость» и грамоту за неумелые переговоры.

Fenlin (Большой) Получился малым богом Юны. Всю игру проводил не самостоятельную политику, а скорее помогал всем вокруг. Арадуну, строить артефакты, Алейне воевать с противниками. Управлял Банком Киристалла, не заработав на нем ни БС. Фенлин получает «Кубок Бессребреника».

Вилли (Грумбель) - пришел в момент, когда самые вкусные места уже были заняты, подхватил Гоблинов от Лепрекона. Красиво и умно играл, но был сокрушен железной пятой Белиев. В отличии от многих до него не слился, а продолжил играть богом-странником, в конце пути осевшим в Донге. За свои похождения Вилли получает «Посох неутомимого Странника».

Хамстерлинхамбердинг (Ронин). Бог войны создавший самую боеспособную расу в мире и при этом практически не воевал. Мне показалось, что практически потерял интерес к игре, продолжал число по инерции. И только в конце что-то распробовал, стал активнее и получил ряд военных побед. Хамстерлинхамбердинг получает медальку «Скрытая угроза» за то, что так и не стал грозой всего Медиокриса. А мог бы.

Morfea (Арадун). Морфий играл в своем фирменном стиле создал свой домик и по-немногу обустраивал его. Я его сразу предупредил, что создаваемая раса не сможет претендовать на лидерство. К тому же его очень сильно подкосил удар Дайгона в первый ход. Однако он сумел найти свою нишу между двух крупных держав и до конца игры играл в их русле. Было одно удовольствие следить за развитием даэров. Морфий получает медальку «Почетный строитель подземного царства», за успехи в домоводстве и домоседстве.

NiK_Olai (Анталант). Пришел в игру поздно, получил очень тяжелый старт и очень сильных врагов. Играл красиво, сильно, умно, но ничего не смог противопоставить грубой силе и таланту переговорщика оппонента. К концу игры оказался практически повержен. Ник получает «золотую посмертную маску Сигрюн» за хитрость изворотливость и за то, что ему немного не повезло.

Кaramelko (Гвен). Отлично разобралась в механике, делала грамотные, продуманные ходы, с приличной художкой. Единственный недостаток — малое взаимодействие с другими игроками. Даже когда против нее объединилось 3 игрока я не заметил каких-то попыток сколотить противостоящий альянс. Карамелька получает грамоту «Самоделкин» за попытку все сделать самой.

alien (Нар). Я давно играю с Алейной и могу сказать, что ее игра становиться лучше от игре к игре. Она подхватила Судемоагов, быстро разобралась в системе, писала хорошую художку и самое главное — играла очень активно, постоянно становясь источником приключений для себя и всех вокруг. Ну и нельзя не отметить великолепную дипломатию, когда три и или четыре бога работали на ее интересы. За успехи и активность Алейна получает модельку «вечный движетель» в масштабе 1:100.

лисса (Агнья). Лисса была с нами с самого начала, была автором огромного количества зверей и растений Юны. С Лиссой связан самый печальный момент в игре. Глядя на ее посты, я постоянно проникался своим неумением выразить красоту словом. Ибо по сравнению с тем, что выдавала Лисса мои собственные сочинения казались мне нескладными, топорными и лишенными изящества. Великолепная художка, а вот с системой все гораздо хуже, из-за чего у нас периодически возникали непонимания. Я рад, что они благополучно разрешались, хотя мне и казалось, что Лисса обижается на каждый второй мой резолв. Тем не менее ее гьянче сумели победить всех врагов и имели все шансы в начинающейся мировой резне. Лисса без сомнения получает статуэтку «Золотое перо Юны» за самые красивые посты.

la jonquille janvier (Лекс). Самый стабильный игрок нашей игры. Он настолько хорошо изучил систему, что знал ее порой лучше меня, и находил ошибки в резолве. Его стратегия была тах тщательно продумана, что он умудрядся выигрывать даже там, где ему катастрофически не везло на кубах. Плюсом ко всему он умудрялся писать хорошую художку и придумывать названия для почти всех мест мира. Лекс получает золотую табакерку с поющей птичкой "мастер скрытых шестеренок", а также статуэтку Грифона как символ неуклонного достижения своих целей.


Я хочу пофантазировать немного, чтобы было дальше, если бы игра продолжилась. На севере война тройственного союза неизбежно бы вытеснила примаверов с северного континента. Очень многое бы решило, когда Единая Пира решила бы вступить в конфликт. На момент «Слома» Нар уже расправилась со всеми врагами на юге и должна была быть обеспокойенной ростом Белийской республике. Если бы она дала Лексу 2-3 хода на передышку, то Лекса бы уже ничто не остановила. На 19-20 ходу он загнал бы Примаверов в пустыню и взялся бы за анклавы Судемоагов. С учетом своих северных союзников, а также того, что анклавы невозможно восстановить он бы быстро выкинул Нар с северного полушария, а дальше медленно бы продавил. К 25-26 ходу Белийская республика была бы доминантом над Юной. Если бы Нар вступила в войну с севером на 18 ходу, то шансы Судемогов+Примаверов одолеть Северный союз были, хотя и не 100%. В общем мне даже жаль, что я не смог досмотреть эндшпиль этой истории.

В заключении хочу сказать всем огромное спасибо за то, что создавали со мной эту игру, этот мир и эти события. Мне очень лестно, что мы смогли оживить этот мир, вдохнуть в него такую разнообразную жизнь, увидеть столько забавных и героических событий. Мир жил, и это самое главное.

Спасибо вам.

Упрямый Моисей всё никак не сдавался, в связи с чем Кейн в конце концов решил прибегнуть к по-настоящему грязной игре. Захватив правой лапкой внушительную горсть не слишком свежих опилок, он отправил их прямо в глаза лжепророку и, воспользовавшись кратковременным замешательством обескураженного на несколько секунд хомяка, принялся взбираться по прутьям клетки.
Использовав приём реслеров из популярного телешоу, которого никогда, конечно, не видел, Кейн в прыжке обрушил на Моисея весь вес своей крайне внушительной тушки.

Бельмондо на секунду завис, размышляя над вопросом Уинстона - джунгарик никогда не задумывался над этичностью своих поступков, тем более - не искал предпосылок к их свершению. Можно сказать хомяк свершил маленький подвиг, потратив эту секунду на соплеменника.
-Можно!- рявкнул Бельмондо кидаясь в свалку.

-- Жрать надо не слабых. Жрать надо тех, кто сам больше всех жрет, иначе сколько ни завали -- самому ничего не достанется. -- Резонно ответил толстощекому Моисей.

Марко задумчиво глядел вдаль, ему не были нужны карты, отчеты или иные костыли для памяти он прекрасно осознавал всю глубину задницы в которой пребывало племя. Его племя.
Посмотрев вниз, на хлипкие лачуги слепленные из всякого хлама, он только поморщился. Красивые и светлые, расшитые бисером и бахромой шатры ушли в прошлое почти сразу как они спасаясь от засухи перебрались в окрестности Вавилона. То место, что удалось им найти было конечно лучше, чем полностью занесенные радиоактивным песком прежние земли, но жилыми их можно было признать весьма условно.

Не хватало всего - еды, воды, дичи. А большинство местных поселений или находились под защитой Вавилона, который вполне мог нанять пару крупных банд рейдеров для вразумления слишком дерзких соседей, либо таких же отмороженных местных, которые владели куда большим количеством довоенной техники, чем он привык видеть. Куда его воинам, против джипов с пулеметами и отрядов роботов…Хотя несколько стычек показали, что грамотная тактика и внезапные нападения могут представлять угрозу даже для самых хорошо вооруженных врагов, так например боевой робот класса «Зверь» считающийся вершиной военных технологий довоенной эпохи вполне благополучно сдох вместе со своими «погонщиками» всего то в небольшом камнепаде устроенным его племенем и отравленном загодя источнике воды. Пропажа сильного отряда семьи Псиол из самого Вавилона так и осталась загадкой для всех, вот что значит верный подход к делу! – Марко покосился на корпус робота приспособленный под трон вождя и улыбнулся – есть шансы, есть!

Он снова посмотрел на север, прямо по соседству с поселением на отрогах Большого Хребта стоял торговый форт «Шоссе 66», это объединение независимых торговцев из Вавилона было тесно связано с несколькими из семей Вавилона и теперь тянуло все соки из его племени. На мгновение Марко представили как он берет его на копье и мечтательно прикрыл глаза –несмотря на хорошее вооружение, турели и прожекторы, что могут несколько десятков солдат и торговцев противопоставить воинам его племени? – но потом потряс головой, война с Вавилоном дело серьезное и врят ли разовая пусть и хорошая добыча с торговцев этого стоит.

На юго-запад от поселения лежала небольшая долина где обитало огромное множество крупных ящеров с удивительно нежным мясом и крепкой шкурой, настоящим сокровищем по местным меркам.

«Охотничьи угодья гекко» (рабочих мест 50, случайное количество пищи, случайное количество полуготовой (сломанной) кожаной брони)

На востоке, за полузасыпанным старым «стальным путем» лежало укрепление подконтрольное банде рейдеров подчинявшихся вождю с именем Важный Кошак. По словам редких торговцев когда то это было дикарское племя смешавшееся с небольшой бандой рейдеров и подарившей округе весьма опасного соседа. Воинов у него было много, и хотя по вооружению банда уступала многим другим бандам, своих данников они имели и доили их в полный рост.

На северо-западе располагались земли древнего и вырождающегося племени «Евронет», вот эти ребята сидели на настоящем Эльдорадо. Мало того, что они обосновались на территории бывшей РЛС, так еще вокруг них располагались руины огромного довоенного транзитного узла, а по близости находилась узловая станция «стального пути»! И все это богатство они никак не использовали предпочитали проводить время за дурацкими ритуалами в честь своего бога –Эфира.

Вульгарные артефакты более цивилизованной эпохи

Hotline Mediokris - журнал для мужчин. (Возможно содержание контента +18)

Выпуск 1. Гоблины
Девушка номера - Салли Чиз и ее невероятная любовная история.


Выпуск 2. Ротгары.
Девушка номера - Шарог Стоун, секс-символ Избранных. Снималась в псевдоисторическом сериале о войнах с судемоагами.

Итоги века 4 эпохи Поселений (хода 10)

Праздника мира в Бире ждали. Белии сломили их отцов и дедов, но молодое поколение смотрело на захватчиков исподлобья - вы не убили нас в колыбелях, теперь только дайте срок. С каждым годом нас все больше. Ходят шопот по пещерам, тайных рукопожатий язык. Тяжелый удары сердца Беора бьют набатом. Скоро, братья, скоро.

Праздник мира должен быть стать сигналом. Все было готово. Копья наточены, ловушки, тяжелые молоты, камни. Дракон в пещерах? Тем лучше - ему некуда лететь. Только дайте приказ - мы снесем этот налет. И легат Бира, седовласый ветеран гиперборейской компании, чувствуя напряжение в воздухе, еще раз пересчитывал свои копья. Хватит ли лацийцев? Хватит ли воли у них.

Аурел возлегал на парадной лестнице, ведущей к 'сердцу Биора', освещаемый светом кристаллов, и сердце героя билось у него за спиной. И Сигурд смелый вышел вперед, говорить от имени гипербореев Бира, и был зажат камень в его руке. Но вместо драконьего пламени окутала его сила Лекса, его милость и его решения. И выпал камень из руки на плиты чертога. Смущенно роптали молодые гипербореи у него за спиной. Мир? Как мир?

И в этот момент разверзлась скала и в гневе в чертог явился сам Санарис. Его лицо, перетекающее из старика в младенца было во всех своих ипостасиях в великом гневе. Отпрянул Аурел, чувствуя силу чужого бога, закрыли глаза смертные. И прорычал Санарис, эхом слова его отразились от стен:
- Не такой судьбы я хотел своему герою. Герои умирают в битве!

В руке его соткалось кроваво-ржавое копье он замахнулся и бросил его в сердце своего героя. Красной молнией пролетело оно через зал, и замерло сердце старого воина, осознающее гибель. Но быстрее божественной смерти был молодой Сигурд. За миг он встал между реликвией и гибелью, удар отшвырнул его прочь, разворотив грудную клетку, мгновенно оборвав тому жизнь. В проклятиях истаял бог гипербореев, оставив потрясенный народ Бира перед лицом вещей, которых они не способны были понять.

И тогда гипербореи опустились на колени перед телом Сигурда, как никогда до этого по своей воли. Сказания о тех событиях разнеслись далеко за пределы Бира. И были даны клятвы. И были они искрение до глубин потрясенных душ.

Этот век прошел для гипербореев под знаком торговли. А так как в основном они использовали лодки, то местные судемоаги вскоре нашли себе место в стремительно крепчающем государстве белиев. Вскоре вся торговля с таласцами, гоблинами, и даже далеким ротгарами велась через Нилимар. На разнообразном побережье Медиокриса можно было наблюдать караваны лодок, на носу которых восседал гордый белий, а за веслами было с десяток судемоагов.

Война с гипербореями продолжалась, но уже не война скорее присоединение территорий. Со сломом Бира ушла из гипербореев воля к победе, воля к жизни. После спасения сердца Беора легаты только успевали, что принимать клятвы вождей гипербореев в верности Люксии и Лексу. Ибо выбор в этом веке у гипербореев был небольшой - или признать волю Лекса или умереть под ударами судемоагов и гьянче.

Рэру Чаакотамайчы вернулся с небес в родную землю и принес с собой редкий дар. Небесный Рэру мог донести словом до любого гьянче слова веры до самого сердца, до самых кончиков души. После разговора с ним несчастный познавал мир, скорбящий мог принять потерю, трусливый обретал смелость, а гневный учился держать свой огонь в узде. После проповедей Рэру Агнья чувствовала, как нарастает сила от веры ее детей. Теперь они понимали ее гораздо лучше, гораздо... правильнее. И это было хорошо.

Рэру не только смог передать словом видения Агньи, но и основал секту, которая продолжила его дело. И пусть они не обладали его талантом, не видели то, что он видел. Пускай. Он научил их правильным словам, хотя никто из них не понимал их до конца. Чтобы гореть костру не нужна та самая искра, что зажгла его. Достаточно вовремя подкладывать сухие дрова.

После успехов вольных гребцов Пернатому змею тоже хотелось доказать, что он что-то умеет. Собраны воины, холодные охотники, клыки Агньи. Режут лес боевые отряды. Бегут перед ними племена гипербореев. Бьются отчаянно, зло, безнадежно. Хотят не победить - умереть в бою. Сломалось что-то в душе того народа. Отчаяние овладевает им. Все ближе море, море, которое станет могилой сильного народа. Нет для гьянче славы в той битве. Зато есть новые земли, где щенки Агньи могут резвиться в мире. И улыбается Пернатый змей. Больше щенков - больше жертв. И недобро хмурятся охотники, пряча мысли. Если сломлен враг, повержен - зачем жертвы?

Даэры начинали постепенно вылезать из свое кристальной колыбели и интересоваться внешним миром. Они встретились с вождями рогатых гьянчей и принесли клятвы, что не пойдут на их земли и приняли клятвы лесных людей. Воистину нечего было делить им. Их мир едва не омрачил поход големов. Племена гьянчей были разгневаны и отказались пропустить их, угрожая напасть на армию. Не желая нарушать свои клятвы Кристальный столб приказал повернуть армии.

А в обществе даэров все больше занимала фигура врага - гиперборея. Война против гиперборейцев была успешна, но единственный доступный им враг принял покровительство белиев. Молодые головы призывали старейшин разрушить мерзкий Бир и истребить всех гипербореев там. Но Арадунара лишь вздыхали - ссориться с Луксией было бы самым неразумным поступком даэров. Скорее всего - смертельным. Южный сосед набрал такую силу, что мог бы раздавить даэрскую твердыню как гнилой орех.

Независимых гипербореев оставалось немного. Лишь малые сохранили верность Аланкоху, скрываясь в северных лесах. Они они молили Санарису - сделай хоть что-то. Мы окружены врагами, нас гонят, нас убивают, как диких зверей. Помоги отец, помоги нам. Мы были созданы для побед, мы побеждали, почему так? За что? И только массивная фигура Зрячего безучастно наблюдала за их агонией, фиксируя все подробности. Быть может его воспоминания - все что останется от них.

Санарис их слышал. Каждого. Но оставался безучастным - он не верил, что может что-то изменить. Он заперся в своем чертоге и творил свою книгу-ковчег. И много надо сил, и много не достает. Частица хаоса бьется между живыми печатями, требует много сил на удержание. Так кстати их отчаяние, их молитвы. Еще немного...

Примаверы в этом веке стали единым государством под властью Вечного Короля Лансельлана. Многочисленные дети и внуки аватара занимали подле него различные должности, становились наместниками в городах и селениях. Его династия была сильна, а его мудрость была непререкаемой среди примаверов.

Гвен взялась за искоренение пацифизма в новом государстве со свойственной ей прилежностью. Для начала она нашла трех самых воинственных примаверов и даровала им вечную жизнь. Правда, великих воинов и стратегов у примаверов не было. Так что пришлось ей взять дебошира и разбойника Феона, который при жизни сумел поссориться со всеми соседями и был изгнан из двух городови десятка деревень, грозу соседских жен Улраха и мрачного отшельника Тироса. Им всем по-быстрому увеличили тела, сочинили героические легенды (благо, что при жизни они не были очень известны), даровали летающих коней и указали цель на соседнее государство.

Выбор был не велик - примаверы граничили только с боббитами. Новые аватары взялись за дело ответственно, но и старые привычки не забывали. Феон сумел разругаться со жрецами Флорена, так что только его божественный статус смог защитить его от отлучения от церкви. Улрах побывал в трети постелей Рошеля, породив массу бастардов. Тирос три года ходил вокруг Ляона, и только после третьего напоминания Гвен пошел собирать там армию.

Век принес рыбакам примаверов много несчастий. Вначале стала дохнуть рыба, потом она вообще ушла из тех мест. Рыбаки забирались дальше и стали пропадать. Потом из моря стали налетать ветра, полные смрада и плесени. Чем дальше, тем меньше желающих жить на побережье. Особенно тяжко пришлось Рошелю и Ляону. Города, серьезно зависящие от моря познали ужасы голода, детской смертности и воровства. Себ таким изящным трюком начал войну боббитов и примаверов.

Попытка собрать в голодающих под знамена армии было принято в штыки. В Рошеле удалось поставить под копье бегущих от несчастья рыбаков(что существенно сократило население города), но бунта едва удалось избежать, а в Ляоне Тироса вообще забросали камнями и едва не убили. В городе начались волнения. К счастью, основную еду Ляон брал из лесов, так что до мора не дошло, но многим примаверам пришлось затянуть пояса и сладкими мечтами вспоминать те времена, когда они еще не беспокоились о боббитах.

Продолжались бунты ровно до того момента, как под стенами города появились боббиты. После этого местные вожди срочно разыскали Тироса, бухнулись к нему в ноги и дали ему все, что он хотел. На счастье примавер боббиты не спешили атаковать город, ограничились разбойными нападениями вокруг города и позволили примаверам собрать армии и ответить в полную силу.

И тогда лесные жители показали, что они все же умеют воевать. Пусть и против боббитов. Их стрелы не знали пощады, их отряды не знали жалости. Они не мучили боббитов, как фанараи, они просто истребляли их. Планомерно. И даже знали милосердие к раненым. В том смысле, что добивали их, а не оставляли зверям на съедение. К концу века примаверы не только удержали свои леса, но и выбили боббитов с восточных рубежей равнин Нис.

Когда тебя бьют одной и той же дубиной по одному и тому же месту рано или поздно ты придумаешь, как эту дубину остановить, а может быть даже и сломать. Хитрый Старичек ждал. Он знал о вечных воинах все - их повадки, привычки, что они делают как. Не знал только зачем, но предпочитал не леть в такие материи. Все, что ему надо было знать - они предсказуемы. И они идут на него.

Бой в джунглях не похож на бой на равнине. Нет плотных толп нападающих, бой идет короткими стычками, внезапно и везде. Сотни ловушек сделаны. Каждый из Донгконга знает как убить вечного воина. Горят волшебным светом тесаки - они режат не только плоть, но и изгоняют злой дух фанарая. Труслив боббит, но член донконга отрицает, что он боббит. Он просто нож, нож что режет врагов всех живых. Насмерть.

Донконгу не только удалось уничтожить вечных воинов (они потом возродились), но и отбросить фанараев из верхнего течения Флаво. А вот на севере Донга защитить родные земли было некому и боббиты оттуда бежали.

А еще в Донге и Себии активно стал действовать орден проповедников Гвен. Вначале это были летучие отряды примаверов, которые захватывали целые деревни, но не убивали, а насильно посвящали в веру, причем весьма завлекательными ритуалами. И это дало свои плоды. Вскоре последователей у Гвен среди боббитов было больше, чем последовалей Агньи. В мифологии боббитов Гвен представлялась как шикарная, крутобокая и пышногрудая молодка, что морочит голову(и не только) обещаниями, дразнит, но не дает. И это заводило много мощней, чем готовые на все жены. Многие боббиты в тайне, мечтали о ней, совершая немудреный ритуал по ночам. Так Гвен, которую боббиты звали Дева, появилась в их пантеоне.


Анты осваивались на новых землях. На острове Филис был основан город Фос, а в дельте Окрума город Орас. Те болотистые земли представляли из себя сеть островов и болотистых кос, в которых было просто полчища змей, аллигаторов, злых насекомых и неведомых болезней. Не зная лодок Антам было очень сложно жить в этих землях. Население Ораса было столь мало, что не могло выставить достойного ополчения. С другой стороны Орас был природной крепостью, которую было бы очень сложно штурмовать. Вот если бы у фанараев были лодки, то река бы повернулась против Антов. Но сложилось как сложилось - армия фанараев была встречена антами на реке и там же разбита.

Связь между островами и побережьем почти отсуствовала. После каждого перелета птицы Рух понимали, что островные анты и материковые говорят на чуть разных языках. Свежесозданный аватар оказался заперт на Филисе. Еще век такой изоляции и два вида антов могут стать совсем чужими друг другу.

В этот век у гоблинов умер последний хранитель традиций лепрекона. Так и не понятая никем тихо Аб-Бре-Ви-Ат-Ура канула в лету. Зато появился новый персонаж - повелитель деревянных истуканов. Сам Гумбер был очень труслив и предпочитал везде отправлять своих деревянных солдат.

Грумбель подарил Чизизу могучий артефакт. Правда, забыл объяснить как он действует. По правде сказать, Грумбель начало работ над ним хорошенько отпраздновал с Себом, поэтому и сам затруднялся с тем, что именно этот посох должен делать. Посох изрядно шипел, дымил и искрил. Но иногда из него получалось что-то полезное.

Например, Чизиз решил защитить с его помощью побережье. Туман получился загляденье, фиолетовый и мрачный. Висел несколько лет, все были довольны. Вот только был один неприятный эффект - все деревья на побережье сгнили и попадали. Гоблины тех мест стали страдать от голода и даже пытались убить Чизиза. Ородынцы их конечно разогнали, животные вернулись, освоившись в новых условиях, но осадочек остался. Опасная штука, оказывается.

Стоит отметить, что у гоблинов в этом веке наступил прямо дождь из артефактов. От таласцев теперь прибывали не захватчики, а торговцы. Чизиз хотел их прогнать вначале, но Диссей подарил ему такую классную монетку (а заодно, кажется сумел соблазнить одну из чизизовских жен, гоблин был не уверен), что все обиды мигом забылись.

А на исходе века вернулся странник с заданием. Самодовольно ухмыляясь он показывал всем сумку, из которой по преданиям можно достать любое количество любого металла. Чизиз недоумевал, зачем ему может понадобиться металл и что это такое, но помня историю с жезлом приказал продемонстрировать. Странник самодовольно сунул руку в суму и вдруг его лицо посерело. В мгновение, его как буд-то втащило внутрь, причем гоблины клялись, что слышали, как хрустят его кости. В тот же миг сума упала на пол. С величайшей осторожностью Чизиз приказал ее спрятать. Что с нею делать он пока не понимал и ждал воли Грумеля.

Маленькая орда в этот раз сработала как задумывалось. Сеххи были слишком истощены войной с судемоагами и не смогли выслать помощи своим племенам за Кантом. А маленькая орда хоть и маленька, но все же армия. Так земли сеххов стали земли гоблинов. А гоблины познакомились с боббитами.

Льерн Уверфальн - стал первым наследным правителем Фанараев, вызвав неудовольствие жречества Ахтониума. И хотя обе стороны понмали, что они создания одного бога, но между ними началась незаметная для остального общества грызьня. Пока она не просочилась наружу - стране это было даже выгодно. Такая традиция сама собой породила разделение властей, когда каждая из властных структур занимается своим делом. Это не могло не сказаться на скорости развития властных инструментов Фангодора.

Прогресс фанараев также был неостановим. Они приручили мастадонтов и научились делать из их шерсти отличные ткани. Не слишком прочные они были очень теплые и удобные. Одежды фанараев были бы прекрасным товаром для торговли, если бы фанараи думали торговать. Но они строили свои отношения с другими нациями с помощью копья и собирались делать так в дальнейшем.

Ну а пока фанараи принялись активно заселять горы, благо драконы им больше не угрожали с севера. Ну а западные земли были потеряны, что уж теперь сделаешь?

Если есть слабый - его надо добить, а по возможности съесть. Нар, несмотря на то, что была богиня воздуха мыслила иногда как ее мать - рыбьими инстинктами. И вот, по ее воле плывут на север боевые лодки судемоагов. Там вдалеке - их цель, плодородный полуостров, заселенный немытыми дикарями. Здоровые, сильные - смеются судемоаги - сломленные, неорганизованные - смазка для наших гарпунов. Земли будут наши.

Нар всегда хотелось, чтобы у нее было все самое больше: самые большие армии, самое большое государство. И вот теперь - самый большой аватар. Вообще она любила большие штучки, не даром так легко спелась с Большим. В обще Нар сотворила Годжо - гинанского ящера, десятки метров в высоту. Тушка получилась мощной, но невероятно тупой. Кроме как жрать всех и разрушать все ни на что не годилась. Ну зато большая, да. А еще Нар обманула кракена, и сумела его полностью подчинить. Правда для этого пришлось сломать ему разум, впрочем он и ранее мыслил не слишком связно - он очень тяжело переживал утрату морской богини.

Впрочем ее противник - Дейгон тоже создал тварь, не сильно меньшую размером, и такую же тупую. Черная мантикора даже опасалась ее мощи, а также того, что Полоз может принять ее за врага. Поэтому от греха подальше отправила ее на войну с судемоагами. Созданные в ненависти дети никогда не бывают любимыми.

Бой между судемоагами и сеххами можно было смело назвать битвой монстров. С обоих сторон участвовало по жуткому монстру. Лучники с обоих сторон поддерживали битву титанов ливнем стрел. Как и в прошлый век на стороне сеххов было качество, а на стороне судемоагов количество. Битва длилась несколько часов, пока Великий полоз не обвил монстра Нар, вцепился клыками тому в горло и не разодрал ему. В страхе бежали судемоаги прочь. Несколько месяцев Полоз дожирал остатки Годжо, а судемоаги в то же время стремительно покидали город.

Но паника немного улеглась, прибыло подкрепление из Краларана и Сонеарла, было собрано ополчение, и атакующую армию сеххов встретило 3 армии. Огромный червь был неудержим. Он ворвался в город, круша жалкие домишки земноводных, которые могли противопоставить ему только свои крошечные копья, да иглы - луки. Сотни умерли в тот день. Но сеххов судемоаги истребили всех, а великий полоз к концу дня был похож на подушку для иголок. Вконец обезумев от боли тысячи уколов он бросился бежать, преследуемый судемоагам. В конце эпохи побережье между рек было очищено от четырехруких, а холмы на среднем течении Канта обезлюдели, а позже были заняты ротгарами.

Ротгары в этом веке стали разводить гряков на шкуру и мясо, а также волков, чтобы они помогали им охранять их стада. Ручные волки очень понравились заезжим торговцам-белиям, которые меняли их на безделушки и использовали для охраны своих жилищ. А в то же время жители Нарказмора стали замечать, что дикие волки в окрестностях города стали попадаться гораздо крупнее и свирепее.

А вот в окресностях Карзулбур появились звери гораздо лучше вооруженные. Высокие, гибкие, в диковинных одеждах, они выглядели как цивилизованная раса. Но вели себя спустившиеся с гор хуже сеххов - убивали и грабили не вступая в переговоры. Власти Карзулбура были весьма обеспокоены.

А вот война получилась успешной, но какой-то легкой. Вместо сильного врага, к которому готовились ротгары их войскам предстало пустое поле боя между сеххами и судемоагами. Причем последние с некоторым трудом побеждали. Железной маске стоило не особо много трудов убедить союзников, что эту землю лучше всего отдать ротгарам, тем более морские жители не могли тут жить. Ну а немногие племена сеххов предпочли уйти сами. Они уже знали плату поражений.

Талассцы тоже постепенно начали торговать, по инициативе Фаланги заключили торговый договор с судеамогами, а по инициативе Диссея - с гоблинами. Булыжник построил в городе порт, и подговорил рыбаков продавать там рыбу. Страна, ведомая Триумвиратом богов активно развивалась, прочие религии медленно забывались Таласцами. Одно огорчало - к их берегам приплыл полубезумный кракен, которого привела Нар. Наверняка она задумала что-то недоброе.

Карта на начало хода 11

Итоги века 2 эпохи Поселений (ход 8)

День и ночь - все сменяет друг друга. И мы смело смотрим в будущее, полагая наш мир незыблемым и вечным. Увы. Иногда что то ломается в безупречном механизме. Звучит струна лопнувшего металла, спотыкается вечный ритм. А где-то там, на задворках мироздания голодные демоны рвут жалкую душонку заблудшего бога.

В этот век с Юны ушли трое богов: перестали отвечать печальным молитвам асгарцев Нъяхатма, только возмущение хаоса вызывали алчные молитвы гоблинов, в пустое бульканье молитвы судемоагов. К счастью для смертных непогашенная сила их веры привела в мир Юны не демонов или пожирателей миров, а двух ярких молодых богов, что согласились взять их под свою опеку.

Молодая богиня Нор обладала редким даром для богов - она великолепно умела дурить головы верующим, а особенно аватарам. Все аватары Глаблали, до которых дотянулась ее чарующая сила были уверены, что старая дряхлая богиня отвечает и приказывает им. Даже проницательные сверхразумы других богов были смущены.

Убегая с Юны Лепрекон закопал свою сумку, которая упала где-то в горах опорного хребта. Он оставил проклятие, что первый, кто коснется ее - навеки умрет. Но боги только усмехались. Смерные созданы, чтобы умирать. Они найдут способ обойти проклятие.

А тем временем у талласцев аватары разных богов вновь взялись выяснять отношения друг с другом.

Огнепоклонники планировали все же догнать Диссея. Диссей сговаривался с Булыжником и Фалангой для того, чтобы поубивать Солнцепоклонников. Диссей злоязыкий проповедовал об мерзостях служителей Ахтунума, поклонники Большого забрасывали уличенных в связях с сектой камнями, и только воинский орден Фаланги выжидал. Но однажды ночью по всему острову были убиты более пятисот человек, потушены священные огни и разломаны в мелкие камни пропитанные кровью алтари. Фаланга нанесла свой удар быстрее всех и ее удар оказался смертельным. Казалось бы вот она - победа, но глядя на сосредоточенные лицах убийц, Диссей начинал чувствовать легкий холодок. Эти парни относились к убийству как к работе, в их сердце не было месту празднику.

А монетка Лепрекона куда-то задевалась. Несколько веков ее никто не видел, но боги далеко в небесах чувствовали, что последние из ее служителей спрятали ее на острове. Лишенные своей собственной жизни монетка еще могла послужить другим, если только найти ее.

Талласцы же в этот век выучили ополчение и были готовы к защите из города. Многие поговаривали, что пришло время получить небольшой кусок земли и на большом материке. Кор - наша колыбель, но разве должны мы всю свою жизнь жить в колыбели?

Лекс создал нового аватар. Октавий Мерзлый звали его в поселениях белиев. Он пришел с гиблых северных гор, и его дыхание несло холод. На охоте летающий лев подрал ему бедро, но кровь даже не оросила землю. Говорили, что он зачарован - его не бьет ни копье, ни магия подземников. Но его не любили. Многие патриции считали его виновником гибели его племен, но простые воины его боготворили.

Санарис спас тело своего героя из жертвенной рощи, куда принесли его гьянче. Он перенес истерзанный труп в кристаллические лабиринт и стал творить свой артефакт. Он рассчитывал на помощь других богов, но никто не поддержал его. Ни руки Себа ни сила Большого не коснулись артефакта. Но и сам Санарис справился неплохо - сердце героя ровно билось, оглашая мерным звуком многокилометровые толщи пещеры.

Артефакт невозможно было спрятать - его биение ощущалась за много километров. Его быстро нашли и гипербореи и, поняв с чем столкнулись, поклялись защищать сердце своего героя. Из поселения защитников артефакта вырос первый город гипербореев - Бир. Гипербореи знали, что даже после смерти Беор заботиться о своем народе, бережет его.

Новый бог пришелся гоблинам по нраву. Активно в дела не лез, по-новому жить не затавлял. Ему молились охотно, но не так активно, как старому Лепрекону. Старик и раньше не особо баловал малышей ответами, а после великих холодов так и вовсе был глух как пробка. Но гоблины были предусмотрительны. От них не убудет помолиться сразу двоим.

Кристаллический столб в этом веке медленно но верно собирал камни для уничтоженных Беором големов. Шаг за шагом, камень к камню, терракотовая армия даэров снова выросла на развалинах Даэрдум. Глядя на их медленный, но неуклонный рост даэры наполнялись гордостью. Им казалось, что это воплощенный в камень символ их народа - раз за разом разрушаемый, и раз за разом отстраивающийся вновь. Многие брали маленький камешек из Даэрдума и ставили его в специальные ниши своих домов. Подгорные мастера выстукивали из камешков незаконченных человечков - без руки, ноги или головы, как символ совершенного паломничества, символа тяжких испытаний, что выпали на долю народа и символа преодоления испытаний тяжелым трудом.

Примаверы в этом веке занялись постройкой городов. Сытое спокойное время продолжалось. В этом веке примаверы заселили все, что было возможно в их лесах. Их вожди задумались о том, что делать дальше. Жить в навязанных древним расселением границах или расширять их? Или жить, как жили, благодарить Гвен, что дала спокойствие и счастье? Непростые вопросы требующие непростых ответов. Потихоньку шел приграничных диалог с боббитами. Бобиты пробывали торговать, торговали себе в убыток часто, лишь бы пообщаться с примаверами и получить какую-то вещь из их рук. У боббитов такая вещичка ценилась весьма высока.

Боббиты в те времена переняли у примаверов ритуалы и формы, переиначивая их на свой манер. Славить Себа на скромных празднованиях им было не с руки, боббиты вкладывали в праздники всю душу. Ритуал начинался с того, что боббиты по очереди клали все, что было принесено под ноги кривоватой статуи Агньи, с приговорами "все что нашел злой жене принес, не гневись матушка, не гневись грозная". Потом боббиты надевали маски и начинали пытаться красть у статуи принесенные дары и съедать их. Защищала дары у статуи как правило самая толстая и безобразная боббиха, вооруженная тяжелой палкой. Потом, конечно, все перерастало в оргию. Даже некоторые гьянче принимали участие в тех ритуалах, правда смотрели на статую Агньи немного виновато. Но самим боббитам очень нравилось. Поговаривали даже сделать специальный дом в Морике, но никто так и не отдал приказ.

Диры в те временна освоили приручение животных. Пока еще животноводство было не слишком распространено, но некоторые дома вокруг Хеортхус уже стали заводить домашних животных и содержать их в небольших загонах.

Хашизы. Одно это имя заставит в будущем каждого боббита вздрагивать или просыпаться в холодном поту. Но пока, на заре поселений это был небольшой орден, который только осваивал магию тьмы, чувствительность к которой есть у многих сеххов. Пока все, что умели хашизы - это наводить мороки и страхи. Но и этого оказывалось достаточно. Обычные сеххи боялись их и признавали их величие, любой член ордена мог рассчитывать на лучшую пищу и благосклонность самых гладких самок в любом поселении сеххов.

Этот век наглядно показал все преимущество регулярных армий над набегами. Уже три века страшные сэххи под предводительством Черной мастикоры теснили племена ротгаров к югу. Век за веком их удары были продуманы, сильны и точны.

Но в этом веке все пошло наперекосяк. Старый враг объединился с вододышащими, о которых сеххи только слышали. Набег сеххов встретила армия. У сеххов не было шансов - против небольших банд была сила в дестяки, сотни раз больше. Даже Мастикора, увидев почти полутысячное ополчение Нарказмор, предпочла быстро убраться восвояси. Может быть именно поэтому и осталась жива, что нельзя сказать про многих из сеххов, ушедших в набеги.

А потом судемоаги нанесли свой удар. Рано утром в заводи бухты Сэххаша появились сотни лодок. Жители и раньше видели чудесные повозки, которые возили чужеземцев по воде, но никогда так много. Многие потянулись за оружием. Но все произошло слишком быстро. Против немногих из сеххов что предпочти сражаться, а не бежать выступили знаменитые острожные гребцы, мгновенно собиравшиеся в месте, где им посмели оказать сопротивление. Высадившись на берег судемоаги предали город разграблению, а всех жителей убили или вынудили уйти.

Дейгон в глубине своих подземелий на миг ощутил горькую иронию. Много веков назад он сделал тоже самое с городом даэров, и вот ответка пришла с весьма неожиданной стороны.

Та же самая проблема оказалась и у гипербореев. Прирожденные воины ничего не могли сделать против организованной армии. В кристальных туннелях их перебили и вытеснили меткие стрелки даэров, а на восточном берегу реки Вентус их буквально смели действия армий гьянче с поддержкой страшного монстра, змея леса, который ненавидел гипербореев так сильно, что одна его ненависть заставляла тех, кто слабее духом пасть ниц. И если в прошлом веке почти всех смог защитить Беор, то в этом веке у гиперборейцев защитников не нашлось, а вот желающих их смерти было более чем достаточно. Их дух был сломлен настолько сильно, что они даже отступили под напором набегов белиев, что не бывало уже триста лет.

С другой стороны, которую вел Аурел в тяжелом бою одолела войско судемоагов, охранявшее границу и вышло к городу Нилимар, совсем недавно основанному судемоагами. Воины света взяли город приступом. Рыболюди не смогли противостоять их фанатическому напору, поддержанному аватаром с небес. К немалому удивлению судемоагов пришельцы не стали убивать судемоагов или прогонять их с земель, они даже не стали грабить. Вместо этого белии стали рассказывать им про великого бога Лекса и его милость. После демонстрации, которую провела штурмующая армия судемоаги охотно верили в милость бога. Нилимар признал власть белиев, и был обложен данью и клятвами.

Там же произошел еще один случай. Армии Арреция, которым не досталась добыча с города хотела идти дальше чтобы пограбить племена судемоагов за рекой. Но воины света встали против своих собратьев, решительно запрещая им. Едва не дошло до резни между своими, которую смог пресечь только Аурел. Армия Ауреции развернулась домой, затаив недоброе.

Так произошло взаимопроникновение двух религий. Судемоаги, бежавшие из Нилимара рассказали всем соплеменникам о мощи Лекса и его фанатиков. Судемоаги Нилимара познакомили белиев с богиней морского ветра. И если судемоаги с настороженностью приняли новое верование, то белии стали молиться Нар с всей присущей им фанатичностью.

Сложной ситуацией в дельте неожиданно для всех воспользовались гоблины. Их набег, возглавляемый аватаром нового бога оказался неожиданно удачным. Этому немало способствовало то, что армии судемоагов были уже разбиты, а многие боеспособные мужчины были убиты или признали власть белиев и не хотели поддерживать соседей. Убивать женщин и детей мало чести, но гоблины пришли не за славой. Они пришли за землей, и они ее получили. Надолго ли, покажет время.

Ротгары наконец поняли, почем за все это время часть умбрийских степей осталось незаселенной. Все чаще и чаще племена стали изчезать целыми стойбищами. Ротгары направили туда свое ополчение, клыки Нарказмора. И на армию напали драконы. Создания Лекса считали эту землю своей, о чем они и оповестили представителей ротгаров. Когда те стали возражать, драконы налетели на ополчение и разогнали всех. Против слепящего огня самая крепкая рука и самая высшая доблесть мало что значит.

В тоже время далеко на юге развитые народы терзали последние остатки азгарцев. Лишенные поддержки бросившей их богини они лишь безропотно умирали под ударами судьбы и алчных соседей. Когда фанараи ворвались в ее жилище, милейшая Яритха лежала сжавшись в уголке и лишь бормотала бессвязное "почему, мать, почему? почему?". Фанараи вначале тыкали ее копьями, но убедившись, что она полностью безвредна связали ее и притащили в Греграсс, где при большом стечении народа сожгли на главном алтаре храма.

Чуть позже в эти же края пришли с набегом диры, но фанараи их всех поубивали. Так и познакомились. Вообще убивать всех соседей у фанараев становилось доброй традицией. Например боббиты. Многие годы вожди фанараев за рекой брали у боббитов подношения и благоволили им, позволяя жить и размножаться. Но потом пришли другие фанараи, из большого города и местные вожди, и пальцем не пошевелили, чтобы помочь своим данникам.

Многие животные, даже созданные злою волей убивают чтобы прокормиться. А вот фанараи убивали, чтобы развлечься. Боббиты думали, что они смогут держать оборону за рекой. Но фанараи легко обхитрили их, переправившись в верхнем течении. Боббиты попытались задобрить захватчиков. Но как задобрить того, кто хочет только одного: чтобы ты сдох в мучениях?

Боббиты сдавались в плен, но фанараи пленных брали неохотно. А тех, что брали - не кормили и использовали для развлечений. Пускали боббитов бегать по джунглям и охотились за ними. Заставляли убивать друг друга, а потом взрослых боббитов убивать боббитов деток. Смотрели как боббит, убивший свою семью, перегрызает себе вены на руках. Смотрели и смеялись.

Политическая карта на начало хода 9

Легенда карты

Ну, если дела обстоят так... - Такахиро вежливо кивнул Ингвару и исчез вслед за Рокой. Они были приглашены, у асов были проблемы, а им еще предстояло их решать так что дверь навряд ли должна была им долго мешать.

Он живой!

"О себе

Версия 1.0

Я НЕ ЧИТАЮ ПОЧТУ, Я ВООБЩЕ НЕ ЧЕЛОВЕК!!! ПИШИТЕ РАКОТУ!"

Эти слова знакомы любому, кто заглядывал в профиль "Робота-Администратора". Нашего бота, отвечающего за сообщения о банах или о том, что наставнику назначен очередной новичок. Но что, если нас все это время обманывали и текст в профиле - просто для отвода глаз? Сегодня мне в руки попал шокирующий снимок. Как я уже сказал, снимок может шокировать, поэтому, пожалуйста, нажимайте на ссылку только если вы уверены в себе. Это - не фотошоп!

ссылка

Никто не знает, в какой ветке какого модуля находится это сообщение, также как мы не знаем, что это значит. Это чья-то шутка? Или, возможно, сообщения, которые мы до сих пор считали автоматическими, отправляет живой человек? Мы знаем, что Бомж давно прикован к сайту и не может сбежать. Возможно, он не один.

Среди членов Арканы Легатта в свое время была популярна одна очень претенциозная - но вместе с тем весьма правдивая поговорка.
Легатте не нужны замки и башни, у Легатты есть весь Арканум.
И это было действительно так; в то время как все другие Арканы замыкались в стенах своих твердынь, очерчивали свою территорию - Легатта свободно раскинула свои здания по всему городу. Полигон здесь, здание там, клуб здесь, аудитория там... Тысячи жителей города тайно или явно работали на ту или иную ложу Легатты. Тысячи потайных убежищ и скрытых хранилищ сокрыли в стенах и основании города его строители. Даже Сол не могла могла и не может похвастаться таким количеством своих людей и своих мест. Студенты Легатты везде дома - и это первое, что им предстоит понять когда они попадают в эту легендарную Аркану.

Верита Джонс и ее молчаливый кучер доставили Коберта на улицу, носящую красивое имя "Аллея Роз". И правда - розы здесь были в почете; от увядших и прибитых дождем цветов на окнах до кованных оград и калиток. На фоне всей этой ажурной красоты невысокое, кирпичеподобное здание Первой Аудитории выглядело несколько серо и скучно, несколько уныло и грубо - но, по крайней мере, Оскал точно знал куда идти. Ему нужно было только преодолеть метров тридцать под дождем до дверей - а там его уже встретил нисколько не удивленный швейцар, откуда-то точно знающий кто перед ним. Запустив Коберта внутрь, в теплый полумрак пустого вестибюля, он деловито провел вдоль тела юноши какой-то волшебной лопаточкой, которая тут же высушила и как-то пригладила помятую одежду, придав ей вчерашний лоск. Вслед за этим другой слуга тут же перехватил Оскала, приглашая его за собой к большим, похожим на крепостные воротца, дверям впереди, которые уже распахнулись. Сделав несколько шагов, Коберт оказался в длинной зале с низким сводчатым потолком, заставленной грубыми на вид партами, заполненной студентами. Вдалеке, на кафедре, был виден мужчина со снежно-белыми волосами.
- Студент Коберт Оскал!
Неожиданно на всю аудиторию объявил слуга, привлекая к персоне Коберта еще больше внимания. Студенты оборачивались, перешептывались; мужчина за кафедрой на удивление не громким, но на удивление четко слышным голосом прореагировал:
- Спасибо, Лэнс. Господин Оскал, прошу ко мне.

Святой мастер или тяжело быть королем.



Как вы наверняка заметили, модуль "Мир Дроу" получил широкую известность и даже двойную огласку в нашем блоге. Огласку довольно интересную, так как она представляет собой два противоположных мнения на происходящее. Казалось бы, что еще можно выжать из этой темы? Но нет, история еще не окончена, и теперь пришла моя очередь.
Надо сказать, модуль я не читал. Мне дороже мое эмоциональное здоровье. Сегодня я узнал, что там в одной из веток fil211 сексуально овладел играющим кросспольной лолей Ратидаром. Этой информации мне более чем достаточно на ближайшее время. Однако, обсужд модуля является более чем достойным чтивом сам по себе.
Говоря по простому, из модуля начинается бегство игроков. Но нам, разумеется, интересны причины. В центре внимания - Francesco Donna, игравшая матрону дома. Ключевой персонаж. Как оказалось, вместо того, чтобы сразу рьяно искать, с кем бы совокупиться, ударилась в дровийские интриги и политику. Чем разгневала мастера, который добродушно пообещал, что если она не проявит должную активность, её изнасилуют мастерские нпц. Обещание, сделанное вне игры, повергло игрока в определенный шок, и она отказалась играть дальше. Видимо, мастер не мог даже помыслить о такой возможности, так как мгновенно впал в истерику, активно приправленную заявлениями о том, какой он хороший и как ему тяжело, и какие игроки у него сволочи. Желающие могут пройтись по обсужду игры, я же не буду приводить тут все оскорбления от лица мастера, но их на данный момент уже достаточно. Все это с обещаниями перепилить модуль, закрыть модуль, передать модуль кому-нибудь другому...
В течение всего дня, под слышимый аж из чата ДМа хруст попкорна, драма перетекала то в одну, то в другую стадию. За это время успел уйти еще один игрок, почти вернулась матрона и снова ушла, поняв, что ей тут ничего не светит, бывший помощник по модулю метафорически плюнул в мастера, мастер убрал требования обязательного секса... Собственно, поведение мастера и вызывает такое волнообразное движение, так как он впадает в истерику, как будто бы отходит, громогласно объявляет, что он идет на какие-то уступки, после чего почти сразу закатывает следующую истерику по этому самому поводу. Иными словами это, к сожалению, просто не назвать. И все это происходит даже сейчас, пока я пишу эту статью, в реальном времени.

Попробуем тем не менее подвести какой-то итог дня.
Ушедшие игроки уже вряд ли вернутся. Я полагаю, им хватило того, что они увидели сегодня, даже если у них были какие-то мысли о возможном возвращении ранее. При этом существует все еще достаточный контингент игроков, которым, видимо, нравится то, что там внутри происходит. Эти требуют продолжения банкета. На данный момент я не могу найти требования безудержного секса в описании игры. Но, хотя мастер и сокрушался о том, что все потеряно, и выкинутые слова не вернуть, он вполне может вернуть все те же требования. На данном этапе модуль, вероятно, все же не закроется, но перейдет в некую следующую стадию. Какой она будет, я лично предугадывать не возьмусь.

Тяжелый денек приключился у Кекка. Песчаный червь напал на пурра, когда тот помогал везти воду в Трркан из его маленького хива. Спокойный обычно пурр взбесился и начал драться с червем. Побил все горшки (драгоценная влага мгновенно испарилась на дневном зное), повалил Кекка на горячий песок. Что интересно - отбился, и сам цел. А червь ушелестел за добычей попроще.
Выжить-то выжил сам, что хорошо. Но как царице сказать? Приказала, чтобы вода была в Трркане к вечеру. Беда, беда. Заскрипев тихо от отчаяния, воззвал к ней. И рассказал все, как было. Сжался, гнева кашментари ожидая.
Но та была мудра и пожалела несчастного Кекка, ставшего жертвой таких вот обстоятельств. Пообещала не наказывать и не ругаться. А еще - похвалила его пурра, сказала обязательно привести назад. Сказала, что придется его отдать, что такой воинственный пурр не воду должен таскать, а жевать головы усулам на востоке.
Он привел и отдал. Грустно, конечно - к этому жучаре Кекк успел привыкнуть. Ну ничего, нового выдадут. А про этого он будет всем истории рассказывать, мол, пурр мой бывший - теперь солдат, защищает их. Может, его даже в Стражжи возьмут? Интересно, конечно, но у царицы такую ерунду спрашивать боязно. Не его это дело.
Его дело - работать. Возить груз из малого своего безымянного хива в большой шумный Трркан. И обратно. Горшки, тарелки. Воду. Сушеное пуррово мясо и кожистые яйца. Недавно добавились большие глиняные бруски - из них теперь все строят соты. Получается еще красивей, чем раньше.
Кекку нравится его работа. Шелест песка, жар, пробивающий сквозь толстые мозоли на босых ногах. Урчание пурра и звон увязанных горшков на жесткой хитинистой спине. Ощущение, когда царица его глазами следит за тем, аккуратен ли он с грузом. Кекку нравится его жизнь - пухленькая жена с милыми жужельцами на голове; детишки стрекочущие - четыре девочки (а одного мальчика забрали в солдаты - родился с большими жвалами и руками. Неизвестно теперь, где он), уютный маленький сот. И поездки в Трркан тоже нравятся - если быстро разгрузить пурра, то можно успеть поговорить с местными, сыграть в хешелюдих, просто поглазеть.
Недавно за игрой сказал Кекку кто-то, что где-то там у каких-то там чужаков с дурацкими головами есть хешти, которые не слышат цариц. И что они, мол, сильно несчастны. В это Кекк, понятное дело, не поверил - посмеялся только: "Ага, еще б они счастливы были"
Но что-то не шла у него история из головы. Беспокоился. Заметила это его кашментари - хив маленький, и каждый комши у нее под присмотром. Спросила, что такое. Он и рассказал.
- Чушь болтают в Трркане. - Пропела она нежно. - Не бывает такого. Как твой новый пурр?
Отлегло от сердца. Забыл историю эту противную мигом - принялся рассказывать про пурра. Кашментари слушает внимательно и советы дает. Хорошая она.
И вообще, хороша жизнь.

Эксперимент с покупкой о-э-шей был признан опасным. Появились средь комши нехорошие слухи. Царицы, не сумевшие скрыть грязной тайны, умерли по приказу Ньярлампотеп. С ними - их комши, неспособные держать жвалы на замке. Последствия для Общества стремительно ликвидировались - короток век комши. Велик авторитет цариц - их слово куда весомей слова сплетника из далеких южных земель. Работайте. Занимайтесь своим делом. Обо всем остальном позаботятся кашментари и Благословенная Ньярлампотеп.
Усилился надзор за торговлей с хамари - не то что царицы, даже комши теперь тщательно отбирались для походов с южными караванами. В тайных переговорах между Люмнати и хамарийскими купцами было поставлено условие, что в местах торга оэшей быть не должно.

Умер давным-давно Нунц. Но идеи его в не умерли. Много думала Ньярлампотеп Благословенная (а теперь ее звали только лишь так - ибо вот уж почти три столетия под ее мудрым руководством Общество цветет, словно кушт после дождя) над Ма-те-ма-ти-кой. Перед смертью Нунц сказал, что поможет она упорядочить все. И с каждым годом размышлений, раздумий, исследований Ньярлампотеп понимала, что он был прав. Уж ладно все складывалось с этими его... числами.
Математика стала одержимостью Благословенной. Чуть позже - и всех ее приближенных. А несколько десятков лет спустя - одержимостью всего Общества.
Высвободилось то, что так долго было скрыто в крови хешти. Инструмент Абсолютного Порядка. Как безумные, принялись хешти возводить новые Большие Хивы и стремительно перестраивать старые. Заполнились пустыни у селений неисчислимыми брусками глины, сушащейся на солнце - кирпичами. Кашментари-строительницы, знающие великую науку математику, со своими умелыми комши могли выстроить из них двух- и даже трехэтажный сот, поражающий своей шестигранной симметричной красотой. Лучшие же из них воздвигали пирамиды для верховных Цариц Больших Хивов, закрывающие собой солнце и великолепием своим затмевающие любые красоты природы.
Все стремились хешти перевести в священные цифры. Среди цариц выделилась отдельная каста - нумрментари, что всю жизнь посвятили числам. В огромных своих головах, подпитываемых жирными, неспособными передвигаться телами, стремились держать они всю жизнь Общества - от потерь в войне до количества вылепленных от дождя до дождя кирпичей. Были они настоящим чудом - живыми хранилищами бесценных знаний, к коим часто обращались другие кашментари.

Кстати, о войне. Она продолжилась. Над предложением хитрых кровожадных усулов никто даже не задумался - оно было отвергнуто. Никто из чужаков не сможет стать частью Общества. И тем более - никто из его врагов. Так что здесь ничего не изменилось - все так же маршировали но восток тысячи солдат, все так же гудели боевые пурры и приносили царицы-военачальницы вести о новых победах и захваченных землях.

Слишком дороги и ценны оказались подши. Не пришло еще их время - в седьмом веке Стражжи были элитной охраной военачальниц и Цариц Больших Хивов, внушающей страх и уважение гвардией, но не костяком войска Общества. Слишком мало их было - но работа велась. Ширились воинские соты; отбирались, размножались и непрестанно тренировались лучшие из этих солдат будущего. Общество терпеливо, и если где увидит потенциал - то не пожалеет нескольких веков на то, чтобы в полной мере его открыть.

Благословенная Ньярлампотеп Третья умерла в середине седьмого века. Умерла быстро, тихо и со счастливым сердцем. При жизни ее Общество не знало бед, а по смерти было преисполнено печали и благодарности. Все близкие запомнят ее за огонь молодости, что не угас даже в преклонные года. Все остальные - за ее дела, что так многое изменили к лучшему.
Статуя в честь Ньярлампотеп Благословенной, отлитая из дорогой хамарийской меди, будет вечно сидеть, скрестив ноги, у входа в царскую пирамиду Кеккта - и наблюдать за своим возлюбленным народом, который, вдохновленный ей, не будет больше знать горя.





Получатели:

Йохан

Исчез в пучине морской Кутуулу. Когда, лёжа в своей гробнице, открыл он глаза, лягушата-прислужники увидели в этих глазах ярость и ужас. И, как будто, страх. Словно монстру приснился кошмар. Он с шумом поднялся и, не сказав ни слова, устремился в морскую пучину, широкими шагами исчезая под водой. А потом начался шторм. Как будто ужасная битва разыгралась на дне океана. Во тьме, где не бывал ни один смертный, и никогда не побывает.
Три луны бушевало ненастье, то стихая, то разгораясь сильнее. Маленькие дагониты завороженно смотрели часами на водную стихию из кустов, хлопая большими любопытными глазищами. Не рискуя подойти близко к воде. А через три месяца в один день шторм прекратился. Едва колышущейся гладью стал океан. Только на горизонте, в туманной дымке, виднелась огромная лодка с чёрными тряпищами на мачтах, угрюмо свисающими на безветренной погоде.
Лягушата, немного перепугавшиеся сначала, за три месяца уже привыкли, что рядом с их столицей присходит что-то странное. Они не сильно боялись, и, скорее всего, к вечеру кто-нибудь уже взял бы свою уродливую лодку и поплыл бы проверить - что это вдали. Но чудеса продолжились. Могучие Атланты всё ещё ожидали божественной воли у гробницы своего бывшего повелителя. И вдруг, с первыми лучами солнца, все они как один встали и направились к воде. Широкими шагами (по дагонским меркам) погружались они в воду, пока последняя голова не исчезла в пучине.
Тут уж было не до путешествий. Лягушат как прорвало. Суетились, бегали, обсуждали. Что же теперь с нами будет! Бежать из столицы? Толстачи уже паковали мешки. Молиться? Кому? Ни днём, ни ночью кипиш не стихал. А чёрная лодка только слегка колыхалась на горизонте. Так прошли одни сутки. А когда солнце взошло на следующий день, из воды стали показываться головы. Все, кто был у берега, сразу заметили его, того, кто шёл по центру. Это был скелет, живой скелет. Повыше любого дагона, но гораздо меньше урлока. В одной руке у него было длинное металлическое оружие, а вместо другой торчал крюк. На голове шляпа-треуголка и чёрное пятно вместо глаза. Эта голова улыбалась, а вечно открытый глаз смотрел вперёд. Кто же его окружал? Это дагоны! Бруск, Кект, Струт, Фрехт! Анланты. Многие из лягушат, присутствующих сейчас на пляже, разговаривали с этими ребятами всего день назад. Сейчас каждому из утопленников было как будто по несколько веков. Кожа их была неестественно синей, покрытой морской травой. Ракушки и кораллы намертво вросли в щёки, шею и плечи. Почти все они изменились до неузнаваемости. И каждый из них молчал.
А Йохан вышел вперёд, погрюкал саблей о крюк и громко прокричал: "Йо-хо-хо! Слава великому Сифкешу!" В этот момент где-то далеко-далеко толстый старик блаженно улыбнулся.



Страна Дагонагония

Столица
Ещё какое-то время Йохан провёл в Р'льехе. Он быстро нашёл язык с простыми лягушатами. Сначала они не шли на контакт. Не убегали и не прятались, но просто смущённо стояли, пряча взгляд (что им обычно не свойственно). Но вскоре все они не могли устоять перед харизмой аватара. Они начинали тихонько хихикать над его шутками, а потом и вовсе валились со смеху при каждом "Арррр!", проскальзывающем в его замечательных историях. Толстачи быстро распаковали свои вещи, когда поняли, что бояться нечего, и тоже хотели увидеться с посланником нового бога. Они устраивали пиры, а Йохан любил пиры. Хоть он и предпочитал жареное мясо хрюкокрыс, но в рот ему шло всё что угодно, хоть тасима, хоть грешной гриб и болотная вода. Всё равно вся еда и напитки проваливались сквозь пустой скелет и оставались большой кучей на полу. Его команда тоже всегда сидела за столом. Правда атланты никогда ничего не ели и не говорили ни слова. Это не было проблемой, скелет ел и болтал за всю компанию. Толстые дагоны хоть и при любой возможности звали к себе за стол чудного гостя, но из жадности часто прятали самые вкусные лакомства (чтоб, по их мнению, не изводить добро). Но скелет даже не замечал этого (или делал вид, что не замечает).
На радостях добрый Сифкеш призвал на столицу ещё одно чудо. Уродливая усыпальница уродливого Кутуулу с грохотом ушла под воду. Быстро морские гады освоили это сооружение, а стены его покрылись подводной зеленью и другой травой. Это был Монумент, священное место для всех поклонников Сифкеша. Место паломничества и место великих молитв.
Орден Атлантов после всех фокусов старого бога, конечно, не исчез. На место утонувших дагонов, присягнувших на вечную службу аватару, пришли сотни молодых ребят. Вдвое усерднее они тренировались, чтобы занять почётное место Атланта. Полноценными утопленниками они, конечно, стать не могли. Не всем Сифкеш даёт дар вечной жизни. Но они стали проводить больше времени под водой. Не обязательно на глубине. Многие спали в болоте, высунув только лицо. От этого их кожа покрывалась зеленью и болотной слизью. На коже вскакивали волдыри, что позволяло им быть не так восприимчивыми к боли и вообще ранам.

Мокроголовые
В то же время вокруг затопленного храма зародился культ Сифкеша. Дагониты прозвали их "Мокроголовыми". Нельзя сказать, что этот культ учредил или организовал Йохан. Скорее, это дагоны, которые больше всего прониклись чудесами, что показал их народу Сифкеш. Они уважали и преклонялись аватару, как одному из таких чудес, но он не стоял непосредственно у них во главе. Вообще, Йохан и Мокроголовые были совершенно разными. В первую очередь по темпераменту. Культисты, в отличие от харизматичного весельчака Йохана, в большинстве своём были тихие и нестяжательные. Они даже казались депрессивными, но это было не так. Как и их бог, они ценили маленькие радости. А радость видели в служении.
В чём-то они, всё же, перегибали палку. Кто-то скажет что от усердия, а кто-то, что от фанатичности. Хороший пример - ритуал ухода под воду. Все дагониты способны несколько минут без проблем дышать под водой. Но Мокроголовые во время обряда посвящения находились на глубине около получаса. Их лёгкие наполнялись солёной водой, и тело, которое казалось безжизненным, откачивали на берегу, возвращая к жизни нового преданного последователя Сифкеша.
Также в моду сначала в культе, а потом и по всей Дагонагонии вошли ритуальные шрамы. Очень красивым и правильным считалось дать мухе цокотухе отложить личинку под кожу. После того, как правоверный дагон выносит личинку, на теле его оставался гниющих нарыв, знак благоволения Сифкеша. Кусочек его в этом мире.
Несмотря на фанатичность в ритуалах, Мокроголовые совсем не были агрессивным культом. Обычно они жили коммунами. Их маленькие сообщество (по 10-15 дагонов) как грибы выросли в седьмом столетии по всей стране. Как правило, они селились на берегу. Жилища строили не богатые и не вычурные. Выращивали тасиму, много тасимы. Собирали и ели всевозможных морских гадов. Некоторые коммуны находили применение и другим дарам природы. Единицы даже выращивали табак или разводили попугаев. Понемножку торговали между собой, с захожими путниками и торговцами, а иногда и с горожанами.

Йохан уважал Мокроголовых. Как уже было сказано, он не был напрямую с ними связан. Но, путешествуя по стране, он часто останавливался в их маленьких поселениях, разговаривал с главой коммуны, и с простыми культистами. Встречаясь с толстачами (которые по-прежнему номинально управляли Дагонагонией) он договорился, что такие поселения не будут облагаться никакими налогами. И что этих благоверных дагонов вообще никто трогать не будет. Пусть живут себе и усердно молятся Сифкешу за всех нас.

К концу века коммуны Мокроголовых сильно разрослись. Лягушата всё больше и больше уставали от власти толстачей. Невыносимые поборы, несправедливость и грязь царила в городах, где жили по старым порядкам. Не та благостная болотная грязь, что люба Сифкешу и его адептам. А та грязь, что синоним разврату, похоти и коррупции. Такой грязи не было в религиозных поселениях, и туда отправлялись дагониты, чтобы изменить свою жизнь. Не всем по душе были все те принципы минимализма, которым следовали Мокроголовые. Но всё равно многие проходили все ритуалы посвящения и становились частью коммуны.
Общины также разрастались функционально. В поисках справедливости, дагоны из за пределов поселения приходили к главному священнику, главе коммуны, чтобы он по справедливости решил спор. Да в случае любой нужды дагоны могли пойти к последователям Сифкеша и найти там помощь. Будь это проблема с пропитанием, со здоровьем или просто с одиночеством.

Жертвоприношения
Кстати, одним из главных принципов, на котором настаимал Йохан, выражая волю бога, был полный отказ от жертвоприношений. Жизнь - это великая ценность. И ни в коем случае нельзя без причины забирать её раньше времени. Когда в разговорах с толстачами речь заходила об этом вопросе, лицо Йохана менялось так, что никто из жирных владык не решался с ним спорить. Между собой они потом, конечно, ворчали, что, мол, как так, традиции предков же. Но мозг их давно уже заплыл жиром, как и тела. Поднимать свою жопу, чтобы отстоять священное право казнить невиновных ради увеселения, никто не стал. Хотя втихую в некоторых местах жертвоприношения частично сохранили. В основном убивали стариков, так как проку от них действительно было мало, и карманы толсточей от них только пустели. Так что многие дагоны по достижении пожилого возраста (около тридцати - тридцати пяти лет) покидали дом и присоединялись к коммунам Мокроголовых. А ещё чаще просто уходили подальше, чтобы жить отшельниками в одиночестве. Они даже не строили жилищ. Селились на берегу, ухаживали день ото дня за тасимой. С каждым днём они всё больше и больше времени проводили в воде и под водой. Иногда неделю напролёт не вылезали на берег. Они уже жили в этих зарослях тасимы. Они становились частью этих зарослей. С каждым днём двигаясь всё медленнее и медленнее. Уже непонятно было, дышат они или нет. Там же они умирали. Их тела гнили и погружались на дно. И где-то далеко-далеко толстый бог заботливо улыбался.


Кукук

Кукук - один из первых культистов Сифкеша в окрестностях Иба. Один из пятерых основателей коммуны к западу от города и самый юный из них. Четырнадцать юных лет. Этот лягушонок был полон идей, как сделать страну лучше. Он говорил, что власти толстачей должен прийти конец. Обсуждал возможность большого вторжения урлоков, интересовался каракулями катийцев, задавался вопросом кто и по какой причине создал Обитель. Когда до него дошла новость о том, что происходило близ Р'льеха, о чудном Йохане и его лодке, о первых Мокроголовых, он всем сердцем полюбил Сифкеша. Кукук жаждал перемен, и вот они пришли. Он желал быть частью их, быть впереди. И вот пятеро дагонов с горячими сердцами проходят все ритуалы, чтобы стать частью культа. Это были невероятные ощущения! Первым в воду погружался Брок. Юный дагонит был уверен что тот помер. Он не дышал. Но Стерх несколько раз нажал Броку на грудь. Солёная вода полилась из него, и их товарищ ожил! Для самого Кукука ритуал прошёл как сон. Воспоминания об этом остались ему видениями, но это было непередаваемое чувство.
Потом они много работали. Вообще то Кукук, как и многие дагониты, никогда не был трудолюбивым. Он любил поболтать да помечтать. Но сейчас он не просто сажал тасиму! Он сажал её, чтобы угодить Сифкешу. Он делал это ради перемен.
Конечно же, они делали себе ритуальные шрамы. У Кукука под кожей завелось одновременно шесть личинок цокотухи. Две на правой щеке (они там еле помещались и дагон волновался, что одна из личинок умрёт, если он будет неосторожен), одна сзади на шее, две на спине и одна под коленкой. Если исхитриться и чуть чуть вывернуть ногу, то можно было даже посмотреть в глазки этой маленькой личинки. Конечно, это вызывало слабость и тупую боль, но Кукук к этому привык. Он был очень горд и воодушевлён, когда все эти личинки выжили, оставив на теле шикарные гнойники.
К тому времени их община уже значительно выросла. Остальные культисты переключились на другие занятия, но не Кукук. Его жизнь в чём-то изменилась, и он продолжил экспериментировать с насекомыми. Все дагоны знают, что укус жучка-мозгоеда почти всегда смертелен. И в любом случае очень болезненный, сопровождается ужасной лихорадкой, бесконтрольным поведением и галлюцинациями. Всего последнего Кукук не боялся. И он верил, что Сифкеш не даст ему умереть. Он маниакально искал мозгоеда и потом с жадностью дал себя укусить. Ух!
Всё было именно так, как в рассказах. Лихорадка, сопровождающаяся рвотой и болью, ужасные галлюцинации. Кукук пережил это всё. И, слава Сифкешу, он не умер, но... Дети, вряд ли он такого для себя хотел. Кукук стал слабоумным. Он не мог больше ни с кем общаться. Единственное, что он мог с тех пор говорить - это собственное имя. "Кукук! КУКУК!" А ведь он хотел встретиться с самим Йоханом и рассказать ему о своих планах. "Кукук!" Он мечтал плыть на большой чёрной лодке до конца света, где живут дагоны с головой жуков. Жуков-мозгоедов. "Кукук!" Он хотел оседлать рыбу-орка и уплыть на тёмное дно океана к доброму Сифкешу. "Кукук!"

В коммуне Мокроголовых рады всем. Тем более тем, кто с ними с самого начала. Даже если это уже не тот дагон, что был. Кукук продолжал жить в общине. Работал, общался с остальными. Ему все улыбались, а Кукук улыбался им в ответ. И страсть к насекомым его не оставила. От мух и мозгоедов он переключился на бабочек-шелкопрядов. Слабоумный дагон брал кокон бабочки, толстыми пальцами искал конец тоненькой ниточки и распутывал её. Он вёл конец вокруг всей общины. Сосредоточенно шёл, аккуратно растягивая нить. Шаг за шагом. Уверенно и расчётливо. "Кукук!"
Через месяц всё его жилище, вся нора была покрыта шёлковыми нитями. Он валялся в ней по ночам и улыбался. "Уррр! Кукук." А потом Кукук начал шить. Взяв в толстые пальцы кость рыбы-орка, он начал шить одежду. Ему шёл двадцатый год, когда он вышел на утреннюю молитву в белоснежном шёлковом платье.

Спустя год Йохан со своей командой проезжал мимо этих мест. Коммуна Кукука была известна в округе. К тому времени Мокроголовые уже научились красить ткани во всевозможные цвета, используя многоцвет, размельченные тела мнарских улиток и другие богатства флоры и фауны полуострова. Мокроголовые носили платья всевозможных цветов. Ткань была необычайно мягка и приятна на ощупь. Из под платьев эстетично выглядывали волдыри и гнойники - гордость священнослужителей.
Йохан улыбался. Всё таки он рад, что дедушка отправил его к этим квакушам. Коротко подмигнул единственным глазом дагону из Охфена, что был в его свите. Тот в ответ улыбнулся и понимающе кивнул. Теперь орден честных торговцев займётся этим. Они справятся с тем, чтобы получить с этой прелести максимальную прибыль и благополучие для Дагонагонии.

А потом Йохан встретился с Кукуком. Эта мечта дагонита сбылась почти до конца. К сожалению, он не мог ничего сказать кроме "Кукук!" Зато разговорчив был Скелет. Целый день и ночь перед тем, как уехать, Йохан рассказывал ему про все уголки Обители. От бурых гор до великих пустынь. Кукук был счастлив. Этот дагон прожил до ста лет. Когда он понял, что его время пришло, он пошёл в море, обхватил слабыми руками большую рыбу-орка и уплыл в морскую бездну к доброму Сифкешу. И с тех пор в команде Йохана на одного утопленника больше. Он единственный без оружия, старый-старый дагон в белоснежном платье. Единственный в команде может что-то сказать. Сидит на пирах по левую руку от Йохана. Потому что Сифкеш очень любит своих дагонов. И награждает их за преданность и душевную доброту.


Гроза

После пристального осмотра Дагонагонии, Сифкеш решил, что хоть ты лопни, хоть ты тресни, а парус дагонам уже пора бы изучить. А всё потому, что богу нет ничего приятнее, чем раскрывать таланты народа. В дагонах Сифкеш видел два таланта: талант моряков - исследователей и воинов - и талант торговцев. И для того, и для другого нужны как минимум относительно современные корабли. Поэтому, парус в седьмом веке был квакушами успешно освоен. Это изменило жизнь для многих дагонов. В частности, для одной компании из порта Иба.

Услышавшие зов Левиагидры ещё век назад, горячие головы собрались в орден. Лихие дагоны хотели запаха моря и крови. Меньше всего им хотелось непонятной волокиты. Но волокита случилась. Горячим головам вместо кровавого махича пришлось общаться с грёбаными катийцами, чтобы те пустили их через свои грёбаные земли. Потому что на старых дагонских лодках хрен куда далеко уплывёшь. Проще вплавь. А катийцы решили, что они сами моряки и воины отличные. Хе) Тьфу. Я же не лезу под землю, гидра меня дери, верно? Чего они в воде забыли? Всё, чего добились горячие головы за прошлый век - это придумали себе отличное название. "Гроза пиратов". Аррррр! Шикарррно! Тысяча гидр мне в задницу, как только до этих пиратов добраться?

Йохан прибыл на Иб как всегда очень эффектно. За секунды вода на морской глади закрутилась в гигантскую воронку, и из неё как пробка из бутылки вылетел корабль Йохана и его команды "Чёрный гон", слухи о котором до города уже дошли. В это время "Гроза" почти в полном составе сидела на побережье возле своей самой большой и уродливой лодки. Контр-пираты были заняты игрой в кости, наслаждаясь видом на вечно желанный океан. Сказать, что они просто обалдели, увидев появление "Чёрного" и его команды - это ничего не сказать. Это была любовь с первого взгляда. Йохан стал для этих парней героем, эталоном всего и вся. Без сомнения они полюбили его больше, чем когда либо даже чисто теоретически смогут полюбить Сифкеша. Старик на это и не серчал.
Йохан же не собирался их разочаровать. Он оправдал все их ожидания и исполнил все возможные мечты. По его приезду, для Грозы Пиратов начали строиться настоящие лодки с ПАРУСАМИ! Дерите меня семеро, с этими засранцами они надерут жепу любым пиратам. Шёлковые паруса, нежные, как будто сирены в полнолуние вышивали их звуками своей песни. И это не просто игрушка! Гроза Пиратов отправляется на задание! На восток вдоль Мнара, потом на юг вдоль другого!! острова. Где живут урлоки, магнеяйцы и дикие кошки с оружием. Недели пути. Ещё на юг, на ещё другой!!!! остров, где мерзкие пираты свили гнездо, чтобы грабить беззащитных трудолюбивых катийцев и другие честные народы. Хватит! Гроза покажет этим пиратам как надо грабить и убивать. Вперёд, друзья! За Йохана! За Сифкеша!


Двигатель прогресса

На полуострове почти все дела были улажены. Много было сделано. Изучены новые технологии. Военные ордена отправились бить мятежников и пиратов. Главное, что осталось наладить Йохану в этом веке - это торговля. И для этого он поплыл на острова.

Фарт
Два века назад дагониты заселили пустынный остров к югу от Мнара. Когда аватар Сифкеша прибыл туда, ему открылось печальное зрелище. Дагонским поселенцам совсем не нравился пустынный климат. Без особой цели дагоны жили на берегу, выращивали тасиму. Единственным светлым пятном были несколько маленьких коммун Мокроголовых. А так - жопа мира. Но Йохан разглядел в этом месте потенциал. Ведь именно такие острова становятся торговыми узлами. Он был здесь, чтобы основать город и положить начало его рассвету.
К концу седьмого века Фарт выглядел вот так

Берег, покрытый однообразными трущобами на сваях. В таких жилищах дагоны всегда были близки к воде, а также к еде. Дно под этими домиками заросло тасимой, ежедневно удобряемой отходами жизнедеятельности дагонов. Да, пока здесь не было видно богатых дворцов и изысканных водных садов. Но это только начало.


Коммуны

Культ Сифкеша разросся по Мнару в седьмом веке как тасима по дну океана. Угрюмые жрецы, утекающие из городов ради жизни с братьями по вере. К середине века мокроголовые по велению своего бога поплыли на уродливых лодках в новые земли. Та юг и на север. На влажную землю джунглей и на прибрежье жаркой пустыни. Как паломники приплывали на новую землю переселенцы, благодарили за неё Сифкеша и оставались, как будто жили там веками. Всё как на Мнаре: жилища-шалаши, огород тасимы перед домом, охота и собирательство. Через пару лет коммуна осваивала какое-то ремесло, торговала с соседями. Вливалась и становилась частью природы.

На северном диком острове всё так и сохранилось до конца века. Ритуалы, молитвы, тёмные дебри джунглей над головой и тёмная морская пучина под ногами. Не то было на южном Кадафе! Почти сразу за первыми поселенцами на остров прибыл Йохан со свитой дагонитов из ордена Охфен. Тут же появились там и другие народы - магнейцы и хамари. Началось движение, шум, торговля и дипломатия. Мокроголовые же в это время молча и отрешённо заселяли восточную часть острова. По всему побережью и вдоль гор у холодных ручьёв как грибы укоренялись общины последователей старого толстого бога. В том была их задача. А миссией аватара было сделать этот город центром торговли.


Охфен

Чтобы привести Дагонагонию к процветанию, Йохан сделал ставку на орден честных торговцев. При взгляде сверху очень хорошо было заметно, как насыщен был для них этот век. Эти дагониты брали под своё начало всё новое. Всё то, за чем было будущее. Чуяли огромную прибыль за версту и шли прямо к ней. Заселяется остров Кадаф? Лодки Охфена прибывают туда первее переселенцев и ждут галеон Скелета. Дагониты начали шить ткани? Выращивать жемчуг? Охфен знает, кто их купит, и кто заплатит больше. Они были талантливыми лягушатами. Деятельными и амбициозными. Казалось, будто сам Сифкеш нашёптывает им на ухо, направляя их в мире Обители. Это было не совсем так. Охфену помогал Йохан. Он встречался с главными купцами, чтобы те, имея нужную информацию, зарабатывали богатство для Дагонагонии. Пока толстачи жирели в городах, собирая налоги, а простые дагониты всё больше примыкали к общинам мокроголовых, охфенцы под главенством Скелеты строили будущее страны.


Получатели: Сифкеш.

Вы не можете просматривать этот пост!

Трехречье. Запад.

Победа в большой войне – дело важное и великое! В этом веке уссулы были окончательно разбиты и конные отряды фоу, стремительной стрелой пронеслись с севера на юг.

Укрепилась страна, разрослись города. Фоусталия в далеких войнах не пострадала, - обошли ее стороной пожары и набеги, а победы принесли новые земли и новые неисследованные территории. Фоуветянам понравилось так воевать – не знали они голода, не ведали горьких лишений – большие сражения уносились грозами на юг. Невиданные карлики тревожили в кошмарах, приносясь духами отмщения да липкой ненависти. Но угасла ночь, исчез за горизонтом туманный Страж. Встречает людей солнце и тишина. Долгий период процветания. Детский смех и запах сладкого дымка!

Невиданными ветвями деревьев выросли дороги, протянувшись тонкими прихотливыми сетями по стране. Создавали фоуветяне для этих дорог сложный фундамент, укладывая землю на слой песка и небработанных каменных блоков. Поверх земли – аккурано вытесанные плиты. Двухколесные телеги легко бежали по этим дорогам. Иные путешественники, сложив нехилый свой скарб двигались по дорогам с одной тележкой в руках. Иные, запрягали в телеги лошадей. А у иных в хозяйстве появилось даже новое изобретение – здоровенные четырехколесные повозки запряженные парой крепких тяжеловозов.

Тяжеловозы эти - особое слово в мире Фоу! Появились мохначи у отрогов Великих гор, вблизь Древнего озера и скверной страны. На далеком севере простым лошадкам не выжить – земля там скалистая и недобрая. Дуют резкие ветра, частенько падают мокрые хлопья снега. Южным лошадкам здесь нет жизни. Зато крепконогие мохначи умеют сами добывать себе корм среди хилых трав - к быстрой скачке не способные, лошадки эти могут тащить тяжелый груз и выживать в самых суровых условиях. Выведенные долгими годами селекции – фоуветянские тяжеловозы вдохнули новую жизнь в священных животных Оверсира.

Царство фоу необъятное – простирается от великих гор до иссушенных пустынь. Люди ходят и рассказывают истории.
Первая история о колесе. Крутится фоуветянское колесо и улыбается Оверсир на небе. Гончары Древнего Озера познали новую науку!
Крутится колесо, создают мастера посуду – простую, каждодневную, без изысков. Вращает колесо ученик гончара, сам мастер занимается глиной. Крепкой ладной, всегда нужной в быту.
Горшочки чтобы томить мясо, пузатые кувшины для хранения запасов. Тарелки да кружки. Много всего. Не слишком изысканного, зато пригодного к каждодневной торговле внутри страны.
Появляются артели, школы, мастера. Этот лучше работает, тот хуже…Именитый. Бракодел. Многие ученики теперь стекаются к умелым мастерам.

Вторая история о пустынях. Ветренная, дикая страна. Мало кто будет жить в пограничье – там засуха непривычная фоу, там редкие племена рассеянных карликов, болезни и безводье. Там, проклятый Оверсиром край безнадежности и вечные владения пустынных демонов.
Оттуда люди принесли Желтую Хворь и Гнилые кишки. Первые неприяные болезни обрушившиеся на фоуветян. Оттуда приковыляли хешетяне – мерзкие, неприятные, дарящие боль одним своим присутствием.

Если ты говоришь с хешетянином – говоришь превозмогая боль и содрогаясь от муки - тебя будут уважать. У жуков можно покупать полезные товары, бывает да, бывает нет. Те, кто способен превозмогать боль становятся успешными купцами. Они быстро богатеют и быстро умирают.
У хешей можно купить разное и странное. Например, хешелюдиков – забавных, прытких жучков с которыми так любят играть дети. Плоды пустынных дынь – необычайно вкусный афродизиак наделяющий женщин плодовитостью а мужчин мужской силой. Приносили хештеки и иное что-то – дорогое и редкое – мягкие самородки рыжеватого цвета. Странную посуду из этого материала и даже оружие.
Материал этот был особенно желанен фоу – но мало что могли за него подарить коневоды. Жукоглавые толмачи называли материал – м-м-мх-ш-ш-х-тью. И не отдавали эту самую м-ш-ш-х-х-ть за просто так.



«Есть у тебя один бык и второй желанный стоит на соседнем берегу Орты. Тогда прилетает с неба черный ворон, злющий словно первая летняя гроза. Молвит ворон человечьим голосом: Иди человек, возьми второго желанного быка. Толстый он – словно удачливый год! Медоносный он – словно уста молодой иберийки! Злобный он – словно четырнадцатилетний ибер! Хороший бык. Годный.
Но всему цена, человек. Своего быка сейчас оставь здесь, переплыви ледяную Орту и возьми второго!
Тогда задумался человек. Тощ его собственный бык и жалок. Рога побитые, шкура гнилая. Старые ноги волдырями пучатся, тучи мух засидели глаза. А все ж родной бык, все ж хороший.
Думает человек и решение принимает – бросается в холодные воды Орты и плывет себе, плывет. Река студеная его на дно тянет, родной бык тяжело мычит на родную сторону зазывая. Зубы дробь выбивают. А там впереди богатство виднеется! И не может плыть человек, и мнется – и назад хочет повернуть, и вперед жаждет доплыть. Силы оставляют человека и в конце-концов тонет он в пенной орте. Бесславно умирает. Ни как муж, но как женщина.
Тогда выклевал ворон глаза у осиротевшего быка, тогда унесся на небо со злобным карканьем. Осталась эта история только - о чем же поет она? Прихлебни это вкусное ибериво, путник, и подумай сам»

Иберия в седьмом веке застыла над пропастью. Зависла. Задрожала. Напряглась и удержалась. Долгие годы пронзительных неудач и бескормицы сменились Торновой улыбкой.
Снова колосилась иберица, снова пенными реками струилось сытное ибериво и путешествовали по городам скальды, воспевая Величие дома Андалов. Снова двигались сквозь грязь тяжелые копыта тобосов, приминая траву и разбивая камни. Вереницей тянулись товары в далекую Фоусталию.

Иные товары шли к далеким Фоуветянам, - везли торговцы на продажу зерно и ибериво, меланхоличных кунов и музыкальные инструменты. Иные же торговцы возвращались домой после долгого путешествия в Фоусталию – вереница детей встречала эти пропыленные повозки, стремясь узнать что за странные вещички принесли с собой торговцы.
Пахли эти разбитые повозки сочными лугами, разбитыми дорогами да чужедальними краями.
А привозили торговцы всякое. Затейливые деревянные игрушки – если дернуть за нитку – дернется тонкий чужак фоу, отрубая уродливую голову невиданному черному человечку. Привозили добротную, невероятно искусно изготовленную посуду. Привозили конское молоко и невиданные, выменянные на множество зерна и пива, поблескивающее рыжим цветом слитки.

Слитки эти быстро попали к Андалам. Материал мягкий, ковкий, приятно посверкивающий. Таящий в себе множество возможностей!
Разбежались по городам и весям быстрые гонцы. Жесткий приказ Андалов– искать подобную диковинку в Иберийских землях! Однако, спустя пол-века, горькая весть пришла к высоким порогам дома правителей – В Иберики подобного материала нет. Найти его можно лишь в фоуветянских землях – да и там он крайне редок. Тонкие люди закупают его где-то на юге, в тех богом проклятых местах, где и сам Торн не ступал.

Вторая весть была от мятежников. На востоке Иберики появилось государство Асдхарт.
Не раз и не два ходили вожди с походами на границы Асдхарта – но крылатые люди вкупе с иберами, оказались врагами несокрушимыми. Мощным строем выстроились мятежные иберийцы – сверху же, сыпались на людей Андалов камни и дротики.
Множество боевых походов. Великие битвы, где ломались дротики и трещали кости…Однако, к концу века мятежники так и не были сокрушены. Асдхарийцы не отдали не пяди своей земли, выказав себя великими воинами.
Поднялся в обществе ропот: Сколько веков уже можно сражаться с этим Асдхартом? Сколько веков нужно лить родственную иберийскую кровь? Сами асдхартцы на Иберику не нападали, но бойцами оказались стойкими, вызывающими уважение. Скальды воспевали подвиги вальихирий, а чудесные и несокрушимые асдхатские фаланги, вызывали зависть у дружинников знатных пэров.

Вот бы и наши воины научились сражаться подобным строем! - поговаривали мудрые воины.

К концу века от Асдхарта пришли гонцы мира – требования были озвучены простые:

Никогда и не за что не вернется Асдхарт под крыло Андалов! Слишком страшное оскорбление было нанесено в древности и слишком много крови пролито за независимость. В древние времена основали Асдхарт мятежные иберы и люггеры, отвергнувшие Селестию. Устала эта цветущая земля от гниения трупов, воронова гомона и больших сражений. Асдхартцы желают мира и торговли.
Много веков дрались иберы друг с другом и более нет смысла истреблять единый народ. Асдхартцы согласны стать союзным государством для Иберики и Селестианских земель, но пред Андалами головы не склонят. И Селестии крылатые не покорятся. Ибо независимость – единственная правда за которую стоит умирать!

В обмен на мир, мятежники обещали торговый пусть сквозь свои земли и тайное знание лодок.
«Долгие годы совершая набеги на стан люггеров, учились мы плавать по воде. Отныне, нам открыт серкет лодок. Мы согласны обучить Андалов этому искусству. Но взамен требуем долгого мира. Не вечного – вечен только Торн в небе! Но долгого и честного. Честного, как слово иберийца!»

Надо сказать, что сама Иберика к седьмому веку давно уже желала нового врага. Века войн с несокрушимыми мятежниками тяжело сказались на самой Иберике В обществе все больше не хватало мужчин, все более обособленными и дикими становились города удаленные от столицы. Плели интриги пэры, чадным дымом выгорали тела мужчин на погребальных кострах.
Ибер на ибера, что может быть страшнее? Скальды сочинили такую историю:

«В торнов четверг, когда откладываются все дела и поют мужчины песни за длинными столами понимая павших, шел как-то себе аск по узкой горной тропинке. Страшен аск. Мерзок. Кто сильнее него в этом мире?
Каждый ворон знает. Сильнее одного аска только второй аск. Так и повстречались на дороге два чудища.
- Уйди! – молвит зеленый аск.
- Не уйду. Сам убирайся! – кричит красный аск.
-Битва. Битва. Битва!!!– раззадоривает чудищ торнов ворон.
Так и схлеснулись они – две громадины, несокрушимые и страшные.
Один удар – и хлещет у чудищ кровь горной рекой. Второй удар! И кости с хряском ломаются заставляя горы содрогаться. Обменялись третьими ударами гордые аски и издохли оба, обратившись грудой мяса. Тогда выклевал хитрый ворон глаза у асков, выел сердца и улетел себе ввысь довольный, чтобы рассказать Торну за обедом забавную эту историю»


Впервые за долгие века огорчений и потерь люггеры, наконец-то, могли наслаждаться мирными годами!

Словно грибы после дождя выросли праздничные ярмарки, серые дымки закурились над ладными деревнями. Но теперь, в отличие от прошлых лет, процветание это обеспечивала обученная армия. Не изменчивая удача, но сила собственной армии хранила крылатых!

Выстроившиеся в строй копьеносцы Селестии оказались страшной силой – когда в начале века из леса выскочили рены привыкшие к легким победам, копьеносцы сокрушили кавалерию гонь-чжу надев кабанов на копья. Раненых вылечили и отправили восвояси, мертвецов же похоронили, отметив место сражения несколькими памятными курганами в приграничье.
Селестианцы оказались сильными воинами привыкшими к тяжелым физическим нагрузкам. Мощные крылья поднимали крепкие тела люггеров в воздух – неожиданно для ренов – сражения теперь велись не только на земле, но и воздухе. Большой ошибкой для ренов стал поджог собственных лесов – люггерам теперь было где расправить крылья!
В едином порыве, армии крылатыхлюдей двинулись на сокровенный восток, отбив у орков старинные, нехоженые леса. Было это страшным позором для ренов. Зато люггеры расширили свою страну, явив грабителям силу всесокрушающего Добра. Аликорния теперь имела выход к двум морям – впервые получив доступ к новым дивным краям.

А грабители рены, меж тем, продолжали выходить из лесов и похищать гончаров. Набеги эти были дерзкими, злобными. Использовались изощренные пытки и запугивания – частенько рены вырезали целые деревни, оставляя раненых животным и птицам. Трупам срубали крылья, раненых же уродовали навечно – выламывая одно крыло и перебивая кость.
Пусть сострадание оркам неведомо, но люггерам не привыкать к жестокости дикарей. Иберские войны крепко вошли в память народа! Говорят, в одном из сражений сложил голову сам Вожак этих богом проклятых уродов. Впрочем, кто-то болтал, что не так все просто…
Ожесточенные воины говорили, что ренам пора бы показать настоящую силу Селестии! Если орки не способны понять добро, следует рассказать им о зле.

Западные иберы в этом веке люгеров не тревожили, в конце седьмого столетия одарив Селестию дарами мира. Принесли эти дары сами люггеры – впрочем, одетые по иберийской традиции, - отпустившие густые бороды и украсившие свои волосы косичками. Свои крылья они выкрасили в традиционный алый цвет, лица покрыли причудливыми татуировками и предложили мен.
Крепкие деревянные лодки в обмен на разноцветные горшки. Большой торговый путь с востока на запад в обмен на года мира!


Процветали в седьмом веке люгеры, процветали и неторопливые дракканисы.
Расширил свою деятельность орден Шифай Райха. Большая торговля зародилась меж люгерами и дракканисам – жрецы из Шифай Райха приходили к крылатым чтобы учить их языку и своим традициям. По мнению ящеров дракканисов – люггеры были слишком торопливыми, но все же вполне приятными людьми. Ящеры с удовольствием покупали цветную посуду для украшения своих храмов и жилищ, в обмен же посылали учителей. Рассказывая о своем мире.

А мир дракканисов прост и привычен! Неторопливое течение лет. Дни и ночи. Нет смысла за чем-то гнаться – даже горы стираются, само время боится неторопливых рогатых ящеров. Бьется о побережье торопыга-океан, и глупые смертные развеивают свои жизни понапрасну, вместо знаний предпочитая войны и пожары.
Дракканисы не такие.
Ближе к концу века ящерицы обучились медицине. Огромные и мощные учителя с большими рогатыми головами украшенными кусочками костей да разноцветных перьев, лечили людей, каталогизируя болезни. Гнилые ступни. Жаркое дыхание. Костяная хворь. Слабая кровь.

В каждом случае травники предлагали свои собственные методы лечения – пустить кровь, приложить пиявок, пожевать угля, поесть заварной тасимы, приложить к ране влажный компресс илизакалить огнем гниющее мясо…
Помимо искусства лечить болезни, дракканисы познали коварное искусство составлять яды. Прихотливые и жестокие отравы. Один яд мог вызвать слабую головную боль, другой же яд вызывал кровавый понос и смертельную рвоту. Рогатые ящерицы закованные в крепкую чешую, редко пользовались подобной выдумкой считая это мерзким, недостойным делом. Но рецепты ядов все же сохраняли. Используя отравленные дротики в охоте, а позже – прогоняя при помощи отравленного яда вездесущих ренов.
Эти рены и их проклятые свиньи, стали настоящим бичом Шимихара!

Волна за волной нападали лесные кочевники на мирные земли дракканисов. Сжигали мудрые книги, уводили в вечное рабство людей, разоряли храмы и резные алтарию
Суровы и сильны дракканисы, головы их покрыты мощными роговыми наростами, тяжелые капюшны отличают самцов от самок, Сильны дракканисы и высоки. Но к подобным суровым набегам ренов, дракканисы оказались все же не готовы…

Хельги жили морем. С древнейших времен, сколько они себя помнили, величайшим подвигом были не военные победы, а открытие новых земель. Самыми уважаемыми были не воины и не мирные работники, а капитаны лодок, которые не боялись плыть в неизведанное.

Этим и руководствовался молодой Инарис, входящий в княжеский код, но не имеющий права ни на титул, ни на сколько нибудь серьезное наследство. Особых воинских талантов он тоже не проявил, да и не сильно стремился. За то ему удалось собрать серьезный флот. Не из тех, что подчиняются Князю, но для почти ничего не имеющего молодого человека - вполне серьезное достижение. В основном с ним пошла молодежь - такие же как он, почти ничего не имеющие, кроме своих лодок, мужчины и женщины. Их вело любопытство, жажда славы и просто то странное чувство что заставляло их предков отправляться в море на утлых посудинах, которые и лодками то было не назвать.

Прекрасные катамараны быстро шли под парусами. Погода стояла отличная, а море было спокойно - казалось сам Нэфес благословлял их путешествие. Лишь один катамаран был потерян, да и тот по случайности, а весь его экипаж удалось поднять. Инарис выбрал северное направление, как и многие до него. И не ошибся - вскоре он увидел землю, до которой никто из его народа еще не добирался. Куда больше он был удивлен, когда обнаружил несколько интересных вещей. Во первых обнаруженная земля была большей. Даже не так - она была огромной - такого размера остров просто не укладывался в голове. А во вторых он обнаружил других существ. Разумных существ. Помня про ахеронцев он отнесся к ним с опасением, но все же решил рискнуть. Вскоре его катамаран причалил возле наиболее крупного поселения местных и Инарис с охраной направился к ним, стараясь показать максимальное миролюбие...

...

Бурые горы.

На небесах вспыхивали цветастые молнии и печальный гром оглашал окрестности долгим рокотом, свинцовые волны облизывали скалистый берег Бурых гор, изредка обрушивая в пенную стихию тяжелые камни. Пахло солью. Стонали монолитные скалы, вздрагивала земля. Тяжелые черные валы накатывали на Многокаменск раз за разом. Молились смертные. Трещала дамба. А боги в недосягаемой вышине выясняли между собой отношения, деля в думах своих землю жалких смертных и выясняя между собой, кому и что должно принадлежать.

Но разве может хоть одно божество, будь это хоть сам Алькувир Свободолюбимый, запретить сигларийцам двигаться в новый мир? Люди видят перед собой белоснежные горы, сияющие и недоступные хребты земные, укрытые на вершинах бархатными свинцовыми тучами. Манящие вечно и вечно недоступные.
Люди видят плодородные зеленые долины, - шепчущие травами, пронизанные теплыми искрами одуванчиков. Видят синие неназванные реки и высокие, пригодные для строительства лодок деревья. Люди тонут в море, сражаются со смертельными штормами чтобы приплыть сюда. Раз за разом рискуя своей жизнью. Здесь, гибнут от болезней. Здесь, бьются насмерть со свирепыми динь-донгами шаг за шагом отвоевывая для себя новую землю!
Но сигларийцы двигаются вперед и не собираются отступать.


Велики замыслы гордых магнейцев! В мечтах своих видят умирающих пиратов, видят гордые корабли и смертельные легионы шагающие на край земли, зрят мудрых философов в белоснежных тогах, зрят величие своего народа. Ввысь возносятся иллюзорные города великолепного мрамора, уходят на свободу благообразно улыбающиеся счастливые рабы. Рабовладельцы сдаются- пираты сами собой кидаются в огонь с улыбками на прекрасных лицах, расставаясь со своей прибылью. Государство богатеет, торгует, процветает. Но на чем основана его прибыль?
Кто в шестом веке, кроме самых отчаянных мореходов, поплывет на утлых лодчонках склизлого тростника в незнакомые воды морские, чтобы вести торговлю и сражаться со свирепыми усингами на Штормовом острове? Страшные истории рассказывают люди об этих самых диких усингах – пыточные столбы, мучительные казни. Убей его – или он убьет тебя! Как иначе отстроить Агнаций, когда орды котов год за годом нападают на просвещенных магнейцев, убивают строителей и запугивают их семьи?
Но даже если милостью Фовеата не умрешь в когтях свирепого усинга, не умрешь в плену исходя собственным криком у усинговского пыточного столба, наверняка умрешь в море сражаясь с беспощадными штормами, в кровь разбивая руки, выблевывая собственные кишки и ломая кости. Умрешь, чтобы зажравшиеся сенаторы далекие от презренных дел людских поставили тебя вне закона, отняв у твоей семьи единственное доходное ремесло – умение сражаться, умение захватывать рабов и перевозить их на невольничьи рынки Гелиополиса!
Ведь всем известно.

Утонченные магнейцы не занимаются черной работой - магнейцы не любят охотиться, сидя днями и ночами в засадах да выстужая хрупкие кости в мокрых лесах. Магнейцы не валят деревья, и уж точно не утруждают себя тяжелой монотонной работой вроде выделки шкур или презренного изготовления инструментов. Сбор пищи, вырубка лесов, строительство лодок, добыча камня в карьерах – всё это живет благодаря рабам. Чем может компенсировать государство недостаток рабочих рук? Беднейшие из магнейцев вынуждены наниматься на эти черные работы сами, однако, во все времена утонченных людей Фовеата слишком мало.

Неспешно текло мучительное время. Простые люди проклинали долгую жизнь, но не могли вырастить за все годы своего тягостного существования более одного-двух детей.
И уж совсем напрасно тронули люди Иерофанта древние, угодные сердцу родительские алтари! Разве могли кому-то помешать маленькие молитвы маленьких крестьян? Теперь же людям навязывалась иная вера – нужно было забыть молитвы отцов и поверить в некоего понтифика, строителя мостов. Но что есть мост в представлении первобытного магнейца? Трухлявое, обсиженное слизняками гнилое бревно перекинутое сквозь вздувшийся водяной ручей.

Говорят, сенат издал приказ выкупать детенышей тварей урлоков – это стало последней каплей, переполнившей чашу магнейского долготерпения.
Будь проклят навеки тот, кто сказал, будто урлоки покорные и тупые рабы! Пятилетний мелкий урлок почти ни на что не годится – он слаб, хил и криклив - зато жрет за двоих магнейцев! К семи годам он уже обретает строптивость и скверный нрав. В десять лет, урлок способен разорвать на части крепкого магнейского мужчину – а будучи весьма ограниченным в интеллекте существом, - урлок не умеет бояться, не умеет подчиняться и не способен свыкнуться со своей печальной участью. Нет души в урлокском теле чтобы суметь ее сломить, как происходит это с рабами усингами, динями, хельгами или самими магнейцами.

Очень скоро расплодившиеся урлокские племена обратили просвещенных людей Фовеата в бегство, прочно закрепившись на древних землях магнейского народа. Урлоки грабили окрестные деревни, насиловали магнейских женщин и лениво сражались друг с другом. То было даже не восстание рабов, то было игнорирование рабства. Будучи тугодумными людоедами по своей сути, урлоки даже не поняли что их обратили в рабство – питались красным магнейским мясом, усиленно плодились, противными голосами орали у костров свои скабрезные песни, и выковыривали мясо из своих острых зубов при помощи белоснежных магнейских костей.
Тяжелые времена выдались для Иерофанта! Мелкие бунты начала века, к концу шестого века обратились чередой страшных и кровавых восстаний. Города еще подчинялись Иерофанту, но многие мелкие острова объявили независимость. Пираты теперь не ограничивались захватом усингов, диней и катийцев. В плен начали захватывать самих магнейцев, чаще всего женщин и девочек.
К концу века пираты настолько укрепились, что совершили отчаянный бросок на земли Бурого Материка. Вышибив диней и усингов с их родовых земель (42.24, 43.25), пираты в подражание Иерофанту объявили собственную Республику. Главная суть Новой республики – Грабь, жги и убивай во славу нашего любимого божества Фовеата!


Так жили магнейцы. Не менее тяжелым выдался шестой век для усингов.
На морях плавали лодки, на Штормовом острове щедро лилась кровь, - острые кремниевые ножи вгрызались в плоть проклятых работорговцев чтобы по живому выковыривать кишки и снимать скальпы, на радость островным котам и зловеще вздыбившимся пыточным столбам!
Море обжиралось свежей трупчиной, играясь посиневшими человечьими телами будто котенок волосяной игрушкой. Но не только магнейцы умирали в муках – после того на остров случайно попали некие отвратительные зеленые ящеры именующие себя урлоками, для котов также наступила пора отчаяния.

Магнейцы уводили людей в плен. Кровожадные же урлоки просто жрали – жрали свою добычу живьем не задумываясь о высоком смысле. Высокие. Сильные. Неистребимые!
Веселая жизнь потекла на Штормовом! Пираты охотились на котов, магнейские власти охотились на пиратов, коты устраивали вглубь неприятельской земли карающие рейды сопровождаемые страшными смертями и пытками. А урлоки плодились и жрали всех. Страшная вообще-то жизнь наступила для жителей Штормового. Безысходная да жутенькая.
Говорят, однажды, на остров сунулись мнарские дагоны и смешные карлики катийцы – среди белых костей на урлокских стойбищах, опознать кто здесь был премерзким дагоном, а кто гордым магнейцем – не составляло возможности. Гордые дагонские лодки были пущены на костер, а медные самородки урлоки просто выбросили в море за ненадобностью.

Большие дела происходили на Штормовом. Но на родной земле котолюдов все это казалось далеким и неинтересным. Спроси материкового вождя что он думает о свершениях островных котов – усинг скажет горько и просто: Позор.

- Послушай Сказки Былого, сын мой. – Скажет старый вождь, пуская из ноздрей горькие струи сизого дыма. Покусывая кончик деревянной ароматной трубки да поглядывая вдаль.
- В давние времена, наши далекие предки насадили у подножия Вечных Клыков Богорощи, великолепные зеленые леса – место для сочной тишины и неторопливого лунного покоя.
Бродили среди благословенного шепота листвы древние хвостатые, осознавая свое истинное признание. Кто мы, спрашивали они у звезд? Кто мы, кричали во время огненных извержений. И однажды Раконр подал знак - коты созданы чтобы принести в этот мир честь и волю! Собственным примером показать жизнь воина – как нужно пройти свой охотничий путь на земле, чтобы это было названо Достойной Жизнью! Чтобы спели об этом песню сказители у костра, чтобы соседние племена восхитились твоими подвигами. Как случилось с древним королем по имени Сидящий Бык, как случится с тобой, если ты проживешь праведную жизнь…

…Шли года. Слова старого сказителя обретали смысл.
Людям не нравились те зверства что творили островные усинги. Едва ли мог порадовать рассказ о содранной коже пирата, или о том, что котята Штормовой Земли имеют привычку вырывать у пиратов глаза и играться с отрезанными человечьими головами. Для большинства материковых усингов это являлось несмываемым позором – какая честь в издевательстве над пленными? - спрашивали они себя и не находили ответа. Чужаками, отвратительными чужаками становились островные коты в усинговском обществе!
Острова обосабливались, плаванье по морям интересовало лишь немногих. Большинство же усатых воду не любило, считая животноводство более достойным делом для истинного усинга. Небольшой торг с презренными слабаками динями, трубка для вдыхания дыма, ритуальная битва на посвящении молодняка. Манный початок к завтраку, писк любимых котят. Нет, жизнь материковых котов текла неспешно и достойно. Жизнь же островных котов текла кроваво и страшно.


Где-то текла жирными, пенными реками горячая кровь, а где-то царило благостное затишье. Удачным выдалось начало шестого века для диней, и уданым, выдался же его конец.

Отстроена гробница Диньдхаратхи, - крепкие валуны в два человечьих роста, кропотливо обработанные ребра. Камень и прямые углы. Торжество геометрии!
В иные времена, лишь курган памяти увековечивал мощь цивилизации диней – теперь же есть дворец и положено начало строительству великому храму. Возносятся ввысь колонны, трамбуется песок. Тысячи людей трудятся в едином порыве, создавая, улучшая. Изменяя этот примитивный мир!
Познаны числа, могучие мыслители скрипят умами во тьме чадных факелов - измеряя, упорядочивая, составляя таблицы чисел. Темна ночь Бурых гор. Но математики верят – скоро всё изменится. Скоро, совсем скоро осветят дини этот блеклый мир светом собственного методичного разума!

Хороша жизнь диней в шестом веке! В прошлом остались мучительные войны, процветает торг с усингами.
С освоением далекого юга, правда, возникли определенные трудности, когда столкнулись четырехрукие мураши с племенами высоких светловолосых чужаков, именующих себя сигларе: Сигларе не жрали себе-подобных как отвратиные динь-донги. Не захватывали людей в рабство. Не убивали ради темных ритуалов и извращенных убийств. Но границу собственных владений обозначили четко – незваных чужаков в приграничье ждала смерть.
Делегация светлокожих послов объявила диням жестко: то наша земля и мы не отдадим вам ни пяди!

Умерла Ньярлампотеп Вторая. Ньярлампотеп Яростная. Ньярлампотеп Защитница. Умерла, вопреки прозвищу, тихо и мирно, в прохладном подземелье своей пирамиды. Пусть под конец ее обуревали страхи и беспокойство, но в Царство Вечного Труда она уходила спокойно. Потому что, бросив последний мысленный взгляд на Общество, она поняла - для Порядка Защитницей сделано все, что можно было сделать.
Не было траура. Не было поминальной церемонии. Нет таких традиций у хешти, что отрывают от праведного труда.
Но многие, очень многие в тот день в храмах молили Нештек принять Защитницу как подобает. Молили горячо и страстно, молили искренно.
10 лет спустя, как было предсказано жрецами, появилась на свет Ньярлампотеп Третья. Как было наказано Защитницей - немедля под опеку взяли ее высшие из Люмнати. Задачей их было воспитать достойную преемницу Второй, и задачу эту они выполняли с рвением. С малых лет они учили ее быть мудрой, вливая в разум новой Царицы Цариц истории о прошлом. Узнала она и о Новом Порядке, и о том, как возникало Общество. О том, как долго и больно строилось взаимодействие с хамари и о том, какие это плоды начало давать. О злых усулах и озерах крови, что прудят Пустыню на востоке. О прохладных западных лесах. О высоких горах и великолепных Больших Хивах.
Упивалась этими рассказами Ньярлампотеп Третья. Упивалась и горела желанием проверить все самой. Недовольны были старые Люмнати такой прихотью. Но кто они такие, чтобы запрещать что-то говорящей устами Нештек?
Лишь выйдя из совсем детского возраста, новая Ньярлампотеп начала путешествовать - не только разумом, но и телом. В этих путешествиях она взрослела, с каждым годом все больше набираясь опыта. Тело ее стало сухим и смуглым, а ноги - достаточно крепки даже для небольших переходов пешком. Она познала на себе голод и жар, она напилась из лесного источника в Чечуле и отведала пустынной дыни в Трркане, она побывала у подножья гор и сыграла в хешелюдикову игру с солдатами вооруженного до жвал Подиша. Говорят, в каком-то маленьком хиве она вместе с несколькими комши даже сама построила сот - но это, скорее всего, вранье.
Не понимали ее старые царицы, что служили при Защитнице. Не понимали, но стремились понять и воспитать молодых под стать ей. Ведь везде должен быть Порядок.
Впрочем, подобные народные развлечения вовсе не приносили делам Общества вреда - ибо время у молодой и активной Царицы Цариц находилось на все. Поначалу не стала она вносить что-то новое в правила жизни и Труда - не по годам мудро рассудив пока что просто поддерживать дело Второй. Продолжалась травля хамармина, увеличивался оборот торговли с хамари, впрочем, все так же строго контролируемый сверху. Росли молодые кашментари, искренне преданные делу Нового Порядка.

Словно под стать своей новой правительнице, активизировался и весь благословенный народ. Целых три новшества плотно вошли в жизнь хеш в пятом столетии - пурры, щиты и глиноделие.

Пурры были давно знакомы жукоголовцам. Эти огромные и меланхоличные странники Пустыни издавна были объектом охоты - прочный хитин и много безвкусного, но питательного мяса; зловонная, но столь драгоценная вода из внутренних мешков были хорошей платой за риск при битве со столь большим существом.
Но был пурр редкой добычей, ибо нечасто встретишь его в пустыне и не всегда победишь. Скоро все изменилось.
Говорят, что однажды в безымянном хиве пара хешти принесла из Пустыни яйца пурра. Большие, овальные и кожистые - были они долгохраянящейся, противной и очень питательной едой. Запасливые комши отложили их на черный день в угол своего сота и забыли о них, ибо черный день все не приходил(спасибо Нештек). Какого же было их удивление, когда однажды яйца лопнули и из них вылезли здоровые осклизлые твари, похожие на переевших хещелюдиковых цариц!
Развеселились комши, представив, сколько они смогут выиграть на хешелюдных играх с такими-то бойцами. И оставили зверей у себя.
Правда, замыслу их не суждено было оправдаться - ибо играть с ними никто не стал. Куда там - через пару месяцев такая тварь могла уже затоптать комши, не то что мелкую матку! Правда, юные пурры (а это были они) никакой агрессии не проявляли, а были очень даже ласковыми.
- Пурр-пурр! - Говорили они и лезли щекотать всех своими здоровенными ветвистыми усами.
Такая забава не могла миновать внимания цариц. Ручных пурров забрали в Кеккт, и очень быстро там они превратились из развлечения в очередной инструмент Пользы. Горячо одобрившая такую инициативу Третья сразу издала указ всему Обществу - пусть комши ищут пурровы яйца и приносят их в хивы, чтобы пурров взрастить подобно собственным детям. Пусть их крепкие спины несут поклажу через пустыню, пусть они дают мясо, яйца, панцирь и жилы.
На удивление стремительно вошло новшество в жизнь хешти. Уже не мыслили пути меж хивами без пурров ни комши, ни кашментари. Первые радовались такому помощнику и считали пурра животным чуть ли не более священным, нежели хешелюдика, ибо пурр и груз таскать помогал, и от голода избавлял, и от жажды и успокаивал вообще. Вторые забыли о носилках и по улицам хивов и великой Пустыне передвигались теперь исключительно на широкой жучиной спине, освобождая руки рабочих для труда и явно показывая свой статус.

Щиты стали следствием приручения пурров, а также затянувшейся кровопролитной войны. Они просто вдруг появились - за пару лет у каждого солдата помимо копья, дубинки и собственных жвал в арсенал добавился ростовой бугристый щит из толстого хитина. Был он груб, тяжел, некрасив и в войне с усулами незаменим. Вся война для хешти теперь строилась на щитах и умении боевых кашментари.
Как и прежде, хешти наступали ровными рядами. Шли молча и в ногу - так, чтобы трясся песок, а с ним в ужасе и враги. Но теперь вместо мягких тел встречала наконечники стрел непробиваемая стена серого и коричневого пуррова панциря. Стена, что ощетинивалась острой смертью, когда неспешно и неумолимо доходила до врага. Все шли, как один; били, как один; защищались, как один. Позади них с высокого пурра оглядывала царица поле боя, давая указы, напевая в горячих головах солдат ритмичную боевую песнь и превращая столпотворение вооруженных жукоглавцев в идеально отлаженную машину убийства.
В пятом веке вместе со щитами хешти принесли в войну священный Порядок. И каждая битва с их участием теперь была молебном Нештек и триумфом над Хаосом.

Глиноделие стало внезапным открытием, так же почти целиком принадлежащим сметливым комши. По легенде, некая пара хешти хотела заиметь в своем соте хешелюдник, чтобы молиться Нештек. Но вот беда - почему-то именно у них маленькие зверьки селиться совершенно не хотели и не могли. Жукоголовцы усердно молились и ударно трудились, и неясно было, чем был вызван это гнев бога. Отчаявшись, они решились слепить себе хешелюдник сами. Хоть и пустой - может, хоть немного он поумерит недовльство Нештек.
И слепили. И принялись ему, пустому, молиться. И во время этих молитв внезапно в жучьи их головы пришла идея. Ассоциация. Прямо таки бередящая ум.
Комши поняли, что было то настоящее благословение, а вовсе никакой не гнев божий. И принялись лепить. Плошки, чашки, украшения и, главное, толстые кувшины с узким горлышком, что не дают воде уходить в жару.
Польза подобных вещей была очевидна и огромна. Моментально дошла весть об изобретении до Ньярлампотеп, и блаженные комши были удостоены аудиенции с Самой.
Незначительное время спустя идея лепки вещей из глины была признана, ни много ни мало, священной. Великое множество хешти принялось производить кропотливо, с любовью сделанную посуду из разноцветной глины, тщательно украшенную изображениями благословенных хешелюдиков. Хеш рады были показать достижения своего труда богу и соседям - дары в храм носили исключительно в лучшей посуде; а в каждом караване на юг теперь как минимум один пурр был доверху гружен звенящими тарелками, кувшинами и прочим рукоделием.

Вот так начался для благословенного народа пятый век. И было бы здорово, если бы продолжился он столь же хорошо.



Получатели:

Шшисур неспешно ходил по своей хижине, отыскивая в сотнях табличек болотного дерева нужные ему.
Дракканисы с незапамятных времен использвали их, дабы записывать и хранить всю историю и традиции племян. Но сейчас его не интересовали обычаи: он искал записи предыдущих ширрахов.
Так ящеры называли сборы, которые все племена проводили раз в пятидесятилетний цикл.
Это был невероятный, огромный по масштабам праздник: столы ломились от еды, украшения всех сортов передавались из племени в племя, дабы показать свою дружбу, или, в ином случае, как знак соперничества.
Но никогда, ни при каких обстоятельствах, во время ширрахов, никто ни с кем не ссорился и не имел права убивать. И тут даже дело не в том, что дракканисы крайне негативно относятся к конфликтам внутри расы в целом.
Ссора во время ширраха - это черное пятно на репутации всего племени, ибо никто не вправе портить праздник.
И длится ширрах целую неделю.

Впрочем, по окончании ширраха, никто не расходится по своим родным местам: начинается мишор.
Здесь уже совершенно иные правила, иные цели и иные средства.
Сихуры, хранители знаний и традиций, а также фактические лидеры, каждого племени собираются, дабы обсудить дела, что касаются каждого дракканиса. Здесь решаются конфликты, объявляются следующие сихуры, если предыдущий уже стар, здесь бывают случаи объединения нескольких племян в одно.
Но этот мишор обещал быть абсолютно иным, ибо это должен был быть последний мишор разрозненных племян.

Шшисур нашел необходимую табличку и внимательно изучал ее содержимое. Он сам ее писал пятдесят лет назад, когда был совсем молодым дракканисом, но тогда он не до конца осознавал величие предстоящего момента.
За пол года до предыдущего ширраха пришло Знамение. Дождь начал лить непереставая целую неделю, и потоки воды на земле обернулись вспять, соединившись в озеро посреди территорий дракканисов.
И исчезло оно лишь тогда, когда каждый сихур записал сие событие.
Во время мишора единогласно это Знамение было воспринято, как явление Бога, что поведет дракканисов к Величию, как говорилось в древней легенде. Настолько древней, что она еще передавалась из уст в уста.
И решили сихуры, опять же единогласно, что пора стать единым народом. Ибо ручьи, что представляют племена, лишь тогда способны сломать любые преграды, когда станут единым потоком.
Мишор длился целых четыре месяца: неслыханно долго. И итогом его было решение сделать следующий мишор последним, ибо во время него будет объявлено объединение племян. И единым сихуром, Ашшай-Сихуром назвали именно Шшисура, за его ум и умение вести дела.
А, вот и та самая табличка. Шшисур внимательно ее изучил, наверное, десятитысячный раз за эти пятдесят лет. Невероятная честь, просто невероятная. Первый Ашшай-Сихур дракканисов.

И вот, пятдесят лет прошли. Шшисуру было уже более семидесяти лет, он был почти стар. И стоило выбрать следующего, кто будет носить звание.
Он давно уже решил, что это будет Хашур из племени Синего сияния. Молодой, крайне молодой дракканис. Он прожил всего два десятка лет, но был невероятно умен, хваток и, что немаловажно, он воспитывался в атмосфере грядущего единения.

============

И вот, Последний Мишор, Мишор Последних Племян, закончился.
Ашшай-Сихур Шшисур вернулся в свою палатку совершенно изможденный. Первому всегда тяжело. Особенно в народе, где все новое встречается с неторопливостью мирового дракона.
Даже пятдесят лет, со времени предыдущего мишора, что были даны племенам для подготовки к грядущему, было недостаточно. Пройдут годы, прежде чем дракканисы привыкнут.
И ведь это только начало. Изменения последуют, и будет их множество. Ибо до Величия длинный путь. Но Дракканисы - мастера длинного пути.

Решения, принятые Ашшай-Сихуром с помощью шестнадцати помощников, по количеству племян до объединения, были, может быть, не так существенны, если смотреть со стороны, но крайне важны для дракканисов, как символ.
Во-первых, был основан город, названный Хирай-Айра-Мишор, "Сын Последнего Мишора".
Во-вторых, было принято решение о постройке святилища бога, названного Ашшай-Саррахом, "Ливнем Единения". Огромный комплекс каналов, направленных в центр Хирай-Айра-Мишора, где, посреди получившегося озера, заседал Ашшай-Сихур и шестнадцать сихуров.
В-третьих, дракканисы решили отправить делегации на север, туда, где территория дракканисов оказалась граничащей с владениями других рас. Специально для этого была создана Шифай-Райха, "Хранитель Капели", организация, целиком посвященная одной цели: налаживать отношения. Любого живого разумного существа с любым другим разумным существом, ибо все в этом мире восполнимо, кроме жизни.

Но, что самое важное, дракканисы наконец стали делиться знаниями. А это - невероятно важный шаг для дракканисов.

Трехречье. Запад.

Ярко переливались его крылья на солнце – сияющие блестки живого света. Гордый, сильный, прекрасный люгер парил на ветру! Истинный сын неба! Разноцветные перья его с нежным шепотом разрезали воздух, перекатывались тугие мускулы под кожей. Прямой нос. Серые глаза
Красивый, великолепный небожитель далекий от людских скверных дел – созданный добрым Божеством Селестией во славу человечности! К несчастью, Земли Селестии в этом веке снова сократились – скоро, двух трех парящих прыжков будет достаточно чтобы преодолеть родные холмы и луга…

…Не было на певучем языке люгеров тех слов, которыми можно было бы описать гнев восточных вождей, коим Аликорн отказал в их отчаянной просьбе. Рассвирипевшие племена мятежных иберов обрушили на крылатых небывалую ярость, огонь и кровь!
Крылатые не пытались сражаться – согласно воле Селестии отступали люгерские племена вглубь земель, оставляя свои территории и собственных же мертвецов на поругание врагу. Иные из люгеров присоединились к мятежникам – прокляв Аликорна и его трусливость, перешли на сторону мятежных иберов, чтобы сеять смерть и разрушение.

Много пролилось крови, много было испито горя, но оставшиеся верными Селестии крылолюды не растеряли тяги к прекрасному. Освоили гончарное дело, научились создавать великолепную разноцветную посуду. В годину горя и лишений всю свою душу вкладывая в предметы искусства.
Маленькие кирпичные домики лепились друг к другу – нежные руки хозяек высаживали в деревнях изумрудные деревья – чтобы помнить о лесах. У глиняных очагов плели корзины и пели песни, люди осознавали что все это лишь временно – Селестия не может защитить свой несчастный народ, Аликорн умеет лишь отступать! Рано или поздно война ворвется и в эти тихие края. Догонет. Настигнет. Вопьется когтями в беспощадную плоть. Люгеры будут уходить, отступать, умирать сотнями – до тех пор покуда не останется в мире ни одного крылатого…

И все же.

За рекой, люгеры повстречались с дремучими, неторопливыми ящерами дракканисами. Как ни странно, ящеры эти не были воинственными убийцами. В обмен на разноцветные горшки, торговали странными фруктами и шкурами чудных животных. Обмен шел ни шатко ни валко. Но всё таки шел. Как тянулась жизнь люггеров – тихая, мирная, обреченная…



Не думали об обреченности фоу, ибо в пятом веке племенам конных людей везло необычайно!
Вдоволь зверья в лесах. Вдоволь рыбы в полноводных, кипучих реках. Люди путешествуя на конях расселяются все дальше. Земля огромна, неисследована, великолепна!
Армии конников сумели опрокинуть богомерзких чернокожих дикарей – ограбить их земли, добыть для себя чудесных даров. Набрали силу Искушенные – более это не разрозненная кучка людей, теперь это каста приближенная к медиаторам, сила и бич Оверсира! Уважаемая сила, жестокая сила, определяющая жизнь Общества.

Покорные как-то сами собой сошли на нет и лишь старики теперь хранят древние истины говорунов с природой, толстуны же продолжали шляться по дорогам, выклянчивая подаяние да рассказывая сказки про идеальный мир Оверсира. В иных городищах им верили. В иных, угощали крепким пинком да увесистым камнем. Толстуны не огорчались – по традиции усаживаясь на коня задом наперед, Толстуны хранили собственное шутливое достоинство. Не примут здесь – найдем угощение там!

Солнце мягкими лучами оглаживало бесконечную, изобильную землю. Шуршащую травами. Пропахшую ядреным диким медом. Курились сизые дымки, звонко посмеивались дети. А потом народился низкий гул и в мир фоу пришла муранча. Пришла чтобы убивать, грабить, нести разорение: Убивать зеленую листву, грабить сочную зелень лугов, отнимать у лошадей щедрые, плодородные травы. Неистрибимая напасть эта обрушилась на Трехречье немыслимой, жестокой бедой. К счастью для фоу – земледельцами они еще не были, но пастухи страдали от этой беды сильно.
Гонимые бедой, люди снимались с обжитых мест и уходили всё дальше на горизонт, искать свободные от муранчи земли. Так был основан Бхалук, так изобретено было колесо.
Тонкие грязные дороги протянулись между городами – робкие, но упрямые. Пробирающиеся сквозь болота да безземелья, сквозь рощицы да густые леса. Тележки громоздкие, неповоротливые: забиты скарбом. Старший сын ведет коня по узцы – отец семейства поддерживает телегу сзади. На привалах люди встречаются у костров, делятся новостями. Странно – теперь разбросанные по стране города, - далекие, обособленные, живущие сами по себе осколки цивилизации – стали как будто ближе.


Красная кровь щедро напитала иберские земли окрасив травы и цветы в сочный алый цвет. Как и положено этому народу – варвары прожили свой век в сражениях и бурях.
То было угодно могучему Торно – только для свирепых воинов открыты двери Иберхаллы! Только для самых отчаянных в залах иберхалы приготовлены рога с иберивом и пождаристые куски сочного тобоса. Прекрасные девы и вечные, дружеские битвы!

Не раз выходили грозные вожди Андалов со своей свитой на восток, чтобы мстить мятежникам и отвоевывать земли. Так, удалось отбить часть побережья (16.09, 17.10). Мятежники, со своей стороны сражались яростно и страшно – удивительным делом, теперь к ним присоединились крылатые люди! Люгеры оказались отличными разведчиками и бойцами – прежде покорно гнущиеся словно трава на ветру, - нынче люгеры выкрасили свои могучие крылья кровью и вместе с мятежными торновыми детьми встали на тропу мести. Отринув законы Селестии. Призвав кипучую злость в свои вены!
Много западников погибло в тех сражениях от руки крылатых, свирепых люггеров - вернувшиеся же назад принесли истории о валхириях – о гордых небесных духах, покровительтсвующих побеждающей армии.

Сильнее копий да дротиков, оказалась сила сказителей и певцов. Нейл Белокурый прослыл лучшим скальдом Иберии, но и после его смерти рождались талантливые люди, кровью и легкими напевами свирели, разжигающие кровь простого народа. Словно наяву вставали пред иберами герои прошлого - могучие витязи с копьями наперевес отправляющиеся в неверную лесную тень. Чтобы сгинуть и обрести славу!
Сказители разносили по городам свежие новости, шутки да легкие сплетни.
В деревнях подносят скальдам ибериво, но с недавних пор, сказители довольствуются ключевой водой. Пищи мало. Муранча налетела!

Зеленые поля поедены вездесущими крылатыми тварями, во многих деревнях царит голод да бескормица – словно в старину, выходят мужчины с луками на добычу зверя. О кровавых походах на восток пришлось забыть, но иберы сплотились, объединенные общей бедой.
Нашлась работа и для торнитов – теперь, когда всё чаще сталкивались варвары с иными народами, всё более разнообразные учения проникали в общество. Говорят, народ Валхирий исповедует странную терпимость и мир. Фоуветяне рассказывая о добре, между тем уничтожают каких-то невиданных свирепых черных карликов. Восточные мятежники молятся Торну по старинному обычаю – сжигая своих врагов на костре, скальпируя и вешая трупы на деревьях. А в иных землях, и вовсе неведомое творится…толи там нет богов, толи есть…да совсем иные.
С удивлением вглядывались люди в этот казалось бы, такой знакомый прежде мир. Позабыв склоки и недовольство Андалами. Впитывая новые впечатления своим горячим сердцем.

Вы не можете просматривать этот пост!

В четвертом веке среди народа дагонов родился великий гений, из тех что рождаются не чаще чем раз в триста лет и чье призвание изменить мир. Пытливый разум этого титана мысли намного опережал его время и стократ превосходил убогие умы его отсталых соотечественников. История не сохранила имя этого дагона, но он оставил в ней след своим грандиозным замыслом - не охотится на диких животных, а приручать их, подкармливать чтобы стали толще, охранять от хищников, сгонять в стада и в конечном счете разводить для получения мяса, молока и шкур. Этот революционный порыв мысли действительно был способен навсегда изменить общества дагонитов, превратив их из мелких разрозненных охотничьих общин держащихся вместе по большей части только из-за внешних опасностей, в крепкие сплоченные племена скотоводов, что в дальнейшем стало бы первым кирпичиком в основание будущего величественного здания дагонитской цивилизации...
К сожалению для потомков, животным которое этот безымянный гений выбрал для приручения оказался крокодайл. Глупая рептилия не оценила величины и революционности замысла, но нашла мясо неудавшегося "революционера" весьма недурным на вкус.

Дагоны
Нечестивый народ Вечно Голодной Богини, в четвертом столетии открыл для себя чудовищный в своей непостижимой разуму отвратительности мир торговли. Осененные вдохновением, дагониты омерзительно квакая вылезали из глубин своих заболоченных прудов, перебарывая вечную свою лень и устремлялись торговать с уродливыми гигантами урлоками, хитрыми карликами катийцами и другими племенами квакающих жаболюдов. Несмотря на то, что почитатели Левиагидры не могли похвастаться изобилием товаров, они точно не испытывали нехватки в идеях. Продать родителей? Детей? Жену? Мужа? Отвратительные жаболюды были готовы на что угодно - нашелся бы тот кто купит (хотя идея продать кому-нибудь (например голодающим урлокам) Кутулуу резко потеряла в своей привлекательности, после того как практически всем дагонам неожиданно одновременно приснился странный и очень реалистичный кошмар о том как посланник Вечно Голодной Богини просыпается и беспощадно пожирает весь квакающий народ, после чего вновь возвращается в мутные океана из которых когда-то вышел). Однако ни соседям на западе, ни соседям на востоке были не особенно нужны ни дряхлые дагонитские старики, ни крепкие дагонитские юноши, ни даже привлекательные (по меркам самих жаболюдов конечно) дагонитские девушки. Удавалось продать только щиты, но кому так уж сильно нужны эти щиты?

Ответ пришел неожиданно. Те самые толкователи звезд, которые когда-то разъяснили что земли урлоков поразил голод (вернее те из них, которых каким-то образом не принесли после этого дурного предсказания в жертву Вечно Голодной Богине, умоляя её проявить снисходительность к западным соседям - потому что урлочий голод редко заканчивался чем-то хорошим для дагонов), объявили что судя по положению Красной Искры по отношению к созвездию Большой Пасти, урлоки планируют великий военный поход и в этот раз даже к счастью не на дагонов. Грядущие события подтвердили правоту этих предсказателей и в чуждых умах мерзких жабоподобных зародилась кошмарная идея (просто потому что нормальные идеи там не зарождались принципиально).
Мастера дагонитов принялись с удвоенным усердием изготавливать щиты для продажи прожорливым гигантам (в этот раз даже довольно качественные, потому что пытаться обмануть огромного, зубастого, злобного и под стать самой Левиагидре вечно голодного урода, как правило с большим тяжелым макуавитлем в лапах - дело хотя и выгодное с экономической точки зрения, но крайне вредное для здоровья) и обменивать их на лодки их работы, которые в свою очередь начали активно продавать карликам на востоке, в обмен на луки и изящную посуду. Пускай урлокские лодки по внешне были таковы, что даже творения самых косоруких катийских ремесленников казались на их фоне произведением искусства - карликам нужно было место для жизни, а значит им нужны были лодки. А дагониты не собирались останавливаться - взятая в Ибе за крепкий щит глиняная посудина проходила по рукам мерзких жаболюдов до самого Р'льеха, где отправлялась к урлокам в обмен на макуавитль, который в свою очередь спустя некоторое время оказывался в Ибе, превращаясь затем в хороший лук катийской работы. Вскоре в месте наиболее активного обмена между самими дагонитами возникло городище названное ими Сарнат.

Девчонка звонко захохотала, развернулась - и пошла спиной вперед, глядя на своих будущих учеников.
- Восприму это как комплимент, Рейверн Уиллис. Приятно знать, что в моем возрасте я выгляжу так молодо. Может, по мне и не скажешь - но я большая девочка, и выпивкой меня не удивить.
Подмигнув, большая девочка снова развернулась и пошла нормально.
- Это называется акколада. Когда ты разделяешь со своим духом его таинства - твое тело меняется. Иногда - так как ты этого хочешь. Иногда - не совсем. Мой дух обещал мне вечную молодость - а подарил вечное детство. Немного проблематично, конечно, с таким телом искать кавалеров - но чего не сделаешь ради магии, верно?

Век прошлый был полон перемен - упорядоченных, методичных, неотвратимых. Бесполезное старое сменялось новым или бесстрастно уничтожалось, и даже из уничтожения хеш учились извлекать пользу. Век прошлый был полон страха и вдохновения - пополам.
Век нынешний станет таким же - так повелела Ньярлампотеп.
Продолжалась охота на любителей тека. Каждый мог стать соглядатаем - и почти каждый им становился.
Кто-то из верных Новому Порядку хешти действовал тайно, в ночи взывая ментальным шепотом к Люмнати.
Кто-то не скрывал того, кто он есть, с гордостью неся Обществу знания о происходящих преступлениях.
Последние порой гибли, раздавленные ненавистью и страхом своих порочных Цариц. Но ни одну из подобных смертей не оставила без внимания Ньярлампотеп Защитница и ее солдаты - и расправы прекратились так же, как жизни тех, кто посмел их устраивать.
Радость случилась на юге - перебиты подлые хамари-текоторговцы. Горе случилось на востоке - пал Ножж, сожженный неисчислимыми ордами чернокожих.
Не было сил у благословенного народа воевать - и даже защищаться он мог с трудом. Но труд - родная стихия для хешти. А потому хеш защищались. Надрывая силы, возвели они город Подиш, что значило "панцирь", в проходе из востока на запад, чтобы не дать злобным чернокожим дорваться до сытых лесных земель и благословенной столицы. Молодые и жаждущие славы хешти заселили его, царицы их были деятельны, а солдаты и рабочие не знали голода в сытых западных землях.
На юге вместе с восторгом победы росла ненависть. Ненависть к хамари, что причинили столько Беспорядка и боли. Это не нравилось Ньярлампотеп. Ненависть никогда не приведет к Порядку, за ненавистью ты забываешь о Пользе. Люмнати были отправлены на юг, и была дана им свобода в том, что предложить и что взять от хамари для того, чтоб искоренить ненависть и наладить отношения лучшие, чем были. С интересом смотрела Ньярлампотеп за тем, как будут действовать ее Духовные Дочери без наставлений Матери.

То было о большом. Но и малого происходило в Великой Пустыне, хм, немало.

Азартные игры и хешелюдики вошли в жизнь Общества. И то, и другое прижилось стремительно и сразу же заслужило одобрения Ньярлампотеп.
Горячка азарта и построение планов игры куда лучше для разума, нежели цветастое отупение тека. А в разуме - сила Хеш.
Полюбила Царица Цариц новое развлечение, и часто играющие комши могли ощутить в себе ее могучее присутствие, с интересом наблюдающее за тем, как пара маток рвут друг друга на куски под скрип и шелест толпы.
Говорят, даже завела при себе Царица Цариц несколько комши, что только и занимались выведением маток для боев. Не знали они голода и были приближены к Ньярлампотеп больше, чем иные кашментари.
Хешелюдики же стали, ни много ни мало, священными животными. И молчание их мудрые Люмнати истолковали тем, что достигли маленькие жители пустынь того самого великого Порядка - и заговорят лишь тогда, когда Хешти так же дойдут до него, став достойными тайны маленьких насекомых. И скажут они, как пройти в чертоги Нештек, который подарит вечность тяжелого и сладкого труда.
Теперь в каждом крупном хиве рядом с пирамидой царицы возвышалась вторая - лишь чуть меньшая. Внутренность ее была полна хешелюдиковых жилищ, и копошащимися маленькими трудягами были покрыты все стены и пол. Было то место разговоров с богом, и после каждого тяжелого трудового дня приходили сюда комши и кашментари, рассказывая священным хешелюдикам о своих тяготах, прося дать сил и умоляя открыть секрет того, как говорить с Нештек.

---
Его звали Тункцок, и был он одним из тех, кто устраивал хешелюдиковые бои для самой Ньярлампотеп, поднявшись благодаря таланту из самого простого рабочего в Кеккте. Ему это нравилось. Он был мастером своего дела. Казалось, что ближе всех подошел он к великой тайне маленького народа. Говорили, что давно он знает секрет того, как пройти к Нештек - ибо хешелюдики давно ему все сказали. Все завидовали ему и не понимали, почему он этим секретом не делится.
Было тому две причины. Первая - он не слышал их. Да, он знал, как выбрать самую здоровую матку и каких рабочих приставить к ней, чтобы она оставалась такой как можно дольше. Знал, чем кормить насекомое, чтобы было оно злобным и могучим. Знал, как заботиться и дрессировать, чтобы бой был красивым, кровавым и безопасным. Знал многое - но говорить с ними даже не пытался. Для него это была просто работа.
Но даже если слухи были правдой - Тункцок никогда не ушел бы в чертоги Нештек. Потому что здесь, на земле, осталась бы Она. А без Нее он не хотел жить нигде - и в раю тоже.
Тункцок, комши, что занимался хешелюдиковыми играми, был бесконечно, безумно влюблен в свою Царицу, Ньярлампотеп Вторую. И, как несложно догадаться, влюблен безответно.
Но у Тункцока был план. Она похвалила его, когда он приручил для нее хешелюдиков. Хм, что же Она скажет, если?..
..Если он исчезнет в Великой Пустыне? И все, что от него останется - это клеточки с матерями хешелюдиков и прощальный импульс, полный безмерного обожания?
Что ж, она скажет, что любовь - это хорошо. Но любовь, доводящая до безумия - есть Хаос и является путем к смерти. Она не принесет священной Пользы.



Получатели:

ссылка
Открыть представительский мерседес е-класса - задача не для дилетанта. Но Кейра и не была дилетантом. Ей доводилось взламывать машины и с более хитроумной системой защиты. А порой приходилось делать это почти на бегу, ускользая от очередной погони.
Это как игра на фортепиано. Можно годами не прикасаться к инструменту, но стоит сесть и отключить натужно ворочающийся мозг, как пальцы сами заскользят, вспоминая необходимую последовательность. Магия взлома была подобна магии музыки. И то, что второе считалось искусством, а первое преступлением - почти обижало.

При аварии заблокированные двери продвинутых машин открываются автоматически, но на этот раз удар не был достаточно сильным для того, чтобы актуаторы сработали в обратную сторону. Осложнялось все тем, что в нынешнее время электронная система централизованного управления заставляла воров исхитряться и применять особые инструменты для взлома хитроумных замков. У Кейры всех подходящих инструментов и походной "лаборатории" не было. Но и с тем набором отмычек, что имела девушка - справиться с дверью получилось. Изрядно поцарапав и повредив дорогостоящее покрытие, но добившись необходимого сигнала и сопутствующего щелчка. Блокировочные пазики поднялись и дверь мягко отворилась, являя бежевый салон с прокопченным от сигаретного дыма светлым потолком. Деревянные вставки отполировано блеснули. Качнулся на зеркале маленький можжевеловый крестик.
На сидении около водителя - кипа бумаг и небольшой кожаный чемодан. Позади на крючке - вешалка с отутюженной белоснежной рубашкой. Небрежно брошенный на задние места галстук строго-синего цвета, свернувшийся шелковой змеей. Золотой зажим с россыпью мелких прозрачных камней. Бутылочка воды Vittel . И ключи в зажигании.
Живущий в роскоши водитель пропал, не добравшись до того места, где ему необходимо было переодеться в белую выглаженную рубашку, нацепить галстук, прибив зажимом, глотнуть свою элитную воду, пригладить волосы и отправиться дальше. Возможно, на встречу, что принесла бы ему дальнейший успех и еще один чемодан денег. А может, к краху, что сломал бы его жизнь и вышвырнул на задворки общества. Все это было неважно, но сейчас и Кейра и Ральф почувствовали некую причастность. Словно они стали случайными свидетелями обломанной посередине жизни. Словно заглянули в закулисье театра.

И пришло первое серьезное осознание уничтоженной и распятой привычной буденности. В блеске камней на зажиме, в отблесках воды в бутылке. В отполированной поверхности дерева и колыхающемся крестике на зеркале. Все изменилось. Никогда не вернется. Мир рухнул на колени, чтобы больше не подняться.
И скоро станет хуже - твердило заряженным барабаном сердце, выбивая сбивчивый такт. Скоро станет сложнее. Обязательно. Стоит лишь подождать. Ведь уже появилось это чарующе-опасное чувство чужого взгляда. Уже расползается холодок по спине. Кто-то смотрит и в глазах его голод. Кто-то вышел на след.

Острова и Океания.

Над ахеронскими островами клубились тучи, - тяжелые, перистые, мрачно-свинцовые. Беспросветный, непроходящий ужас, словно сам Мортис укрыл землю крови своими черными крыльями. Крики пытаемых во мраке жертв, мрачный напев жрецов, песчаные барханы и умирающие пальмовые рощи. Остров полнился злом, ночными кошмарами, восставшими мертвецами и прочей дрянью. Солнце всходило по утрам нехотя. Море билось о камни злобно, равномерно, натужно да устало.
В четвертом веке единственным солнечным местом на острове оставался благословенный город Гронд. Много потерь пришлось вынести морскому народу, но и в четвертом веке хельги не сломились, - как не ломались под ахеронскими пытками пленные моряки.
Да и можно разве выпытать секрет моря? Нэфес одарил своих людей тягой к приключениям, умением чувствовать волны и сердцем находить ориентриры посреди морских бездн. В давние времена, хельги одержимые морской страстью отправлялись за горизонт на тяжелых плотах. Сегодня же, узкие долбленные лодки, взрезали волны наперекор скверному характеру гневливого океана. Что хотели узнать кровавые ахеронцы, служители тьмы? Извечные жители островов – познавшие некромантию, умеющие воскрешать мертвецов и обрекать своих жертв на самые лютые мучения, что могли знать ахеронцы о море, если издревле поклонялись лишь смерти и горячей крови?
Нет, хельги не могли раскрыть своего секрета, они умирали в лапах мертвецов, на каменных алтарях и в руках палачей. Хельги умирали, но не сдавались, и все новые искатели приключений стекались к островам.

Восставшая нежить и мрак, зловоние да липкая тьма обратили хельгов в ужас. Ахеронцы ликовали, грустно плакали от ужаса дрожащие аязи.
Армии мертвецов под управлением малефекаров, казались отвратительной насмешкой над живой природой. Казались самим воплощение богоизбранного народа Морте. Сила и власть Ахерона! Мощь и несокрушимость!!!
" Никто не устроит перед нами, ибо магам нашим подвластна сама смерть!"

Воины смеялись, воодушевленные своей силой войска двинулись в бой. Две слаженных армии обрушились на Гронд. Сначала пришли сеять смерть лучники, позже, смердя и распространяя вокруг себя волны страха – обрушились на благословенный град орды нежити.
Снова, снова и снова отбивался гордый Гронд. Кровью окрасились песчаные валы, с ужасом взирали малефекары на своих павших бойцов – не отвратительных зомби, но молодых, наполненных щедрой жизнью юношей, которым бы еще жить да жить. Не было счета погибшим с двух сторон, но на исходе дня Гронд пал.
Ахеронцы ворвались в погибший полис чтобы нести смерть и страх, но были обмануты. До последнего отвлекали на себя внимание воины хельгов, давая возможность спастись своим женам и детям, старикам и вождям. Оставшиеся же в западне, с улыбками бросились с отвесных скал в штормовое море, отдавая свои жизни Нэфесу но не ахеронским палачам. Немногие юнцы доставшиеся ахеронцам, едва ли могли поведать островным магам секрет мореходства.
Гронд пал. Хельги унесли свои секреты с собой.

Дорогой ценой обернулась эта победа для народа Мортиса. Враги были сокрушены, но без счета погибло на войне сыновей Ахерона. Живых людей способных трудиться и приносить потомство. Много у малефекаров в подчинении мертвецов, мало живых людей в подчинении у Мортиса.
К концу века, когда отшумели праздничные пиры, на Землю Крови обрушились первые болезни. Людей мучил озноб и тяжелая горячка, странными волдырями покрывалась кожа, болезненные кошмары туманили мозг. Нечто новое и страшное ворвалось в жизнь людей – могучие маги и последние из пастухов аязи, были равны пред этой заразой. Смерть отомстила глупцам дерзнувших с ней играть.**


На далеком востоке, вне войн и эпидемий, зародилось среди пенных волн странное племя - племя долгоживущих людей поклоняющихся Диню и Фовеату. Не происходило крупных событий в жизни этого народа. С удивлением детей взирали магнейцы на свой Новый мир.
Плавали себе на лодочках, отстроили Гелиополис, попытались изобрести алфавит. Безуспешно. Торговля ладилась плохо - усинги не отличались дружелюбием, мало что могли предложить магнейцы диням. Красивые ракушки да рыба, вот и весь товар. Взамен немного мяса и перегнивших плодов. А море далекое, коварное, злое - море не прощает ошибок. Множество торговых лодок тонуло в штормовой бездне. Хилая прибыль едва ли стоила своих рисков. К концу века, только самые отчаявшиеся торговцы отправлялись со своими семьями к Диньским берегам - прибыли не было, следовательно, не было и смысла в торговле.

Три века, словно во сне, жили бхараты. Три века молились Кали. Пока их, наконец, не услышали. Правда, не Кали. А Бвана. Пришёл Бвана. И поставил над бхаратами детей своих - бванарадж! Чтоб правили те, да жирели. И подопечных слушали своих. А первый из бванарадж - Шибальба, повелел город строить. Да дворцы прекрасные возводить, чтоб было где гаремы, да золото хранить. А остальные раджи, подглядев за ним, тоже строиться начали. С Бваны помощью, разумеется!

...так исполнилась мечта многих поколений динь-динь. Город из красного камня был возведён на круче над Большим Синим, гордо глядя на волны рёбрами-лучами форта. Приземистый и основательный, добротно встал он на берегу, крепко, цепко, надёжно и близко к земле. Словно выползащая на берег из волнующегося ультрамарина рыже-красная, кирпично-футуристическая гигантская морская звезда. В его сдержанно-агрессивных формах - серьёзность намерений динь-динь. В его авангардной архитектуре - открытость современным идеям фортификации. В его системе туннелей - жизнь. Не бешеная и кипучая. Не бессмыслено сталкивающаяся лбами, мятущаяся и хаотичная. Но сильная и ровная. Ритмичная и гордая. Нескоркушимая. Неутомимая. Гигантская. Спокойная. Столица. Мечта тысяч диней - уже в этой жизни. Могуча и полна, как накатывающиеся волны Мо-Ря. Тёмные и глотающие мир по ночам. Сюрреалистически энергично-синие днём. Это фантастическое место. Это обетованная земля. Общество диней переживает экстаз единства, воплощённой мечты и национального самосознания. Историческая миссия их народа выполнена. Они вышли к морю. Сражались и победили. Рукотворная мечта на берегу - тому доказательство. А впереди - новые зажжённые звёзды. Новые города. Будущее. В этом мире так много ещё должно быть построено.

Худой мир на Севере. Добрая ссора на Юге. Но никто не устремляется дальше. Войдя в свои границы народ разместился в них комфортно после кровавых боёв - словно честный рабочий в мягкой постели после праведно прожитого хорошего трудового дня. Дини, расселившись у берегов, открывают для себя радости рыболовства. Лесные жители собирают кисло-сладкие ягоды, бьют дичь и учатся добывать мёд диких пчёл не злостью, а добром - ведь пчёлы, это наши сестрички. Так учит старый беззубый Ешу-динь. Когда-то великий посол, положивший начало столетию мира с Северными Кланами, а ныне пожилой и уважаемый первый жрец храма Великого Динь в столице. Он родился простым охотником и путешественником, но отложив посох странника, он принял скипетр верховного жреца, запомнил со слов Бу-диня I божественные откровения, затвердил их самим своим сердцем и ныне несёт их народу. Весь столичный человейник и многие жители сёл стекаются по вечерам на его воскресную проповедь о честном труде, единстве, мужестве и царствие Диневом, что будет построено прямо здесь - на земле! И возведено оно будет нашими руками, ибо нет у Диня других рук, кроме твоих, динь-динь. Хоть и мал ты, а способен изменить этот мир к лучшему.

На востоке, у Крайних Отрогов, звякают каменные долбила и тукают по дереву каменные же топоры. Здесь во гордость и на радость будущим поколениям возводится славный шахтёрский город Любошахтинск-на-Руде. Груды руды здесь будут добыты. Реки металла здесь будут выплавлены. Обозы инструментов и сундуки ювелирных украшений будут произведены. Будет здесь молодой блеск чистого серебра, и ясная тяжесть чистой стали, и богатая тусклость золота, и медь, и олово, и самоцветы, и уран, и бокситы, и платиноиды, и вообще Динь знает что! Великое будущее у этого городка. Ещё услышит и восхитится им мир через века.

Кровью начертна граница на юге. Говорить о войне, что тихо бурлит в том котле, будто ведьмино варево или нутро бурлящего вулкана, не хочется ни одному диню. Она не полыхнула ещё, как усингский праздничный костёр, но и ровного кровью булькающего кипения её достаточно, чтобы наполнить горечью сердца жён и матерей, чьи мужья и сыновья не вернулись из боя. Иногда на улицах столицы или даже в далёком селе в тупике мира, далёком от всех дорог можно встретить динь-динья: без одного уса, или с последней рукой. Его взгляд смотрит сквозь. Его лоб и щёки покрывают странные татуировки - невиданное дело среди мирных динь-динь. И если он иногда кричит во сне. Или молча сидит целый день и смотрит в омут лесного пруда, позабыв о своих удочках. Или если он говорит с голосами, слышными только ему - никто не скажет и слова такому динь-динью. Все знают: он побывал на Обороне. Такого динь-диня любят и заботятся о нём всем миром. Где надо избу покосившуюся поправят, или присмотрят за детьми, а уж помочь в голодный год едой - так это и вообще все делают молча и не сговариваясь. Ведь каждый знает: он ходил за нас умирать и вернулся живым. Честь и вечная слава таким. Они гордость народа диней. Для них в столице по ночам зажигают огонь в храме - за живых и за мёртвых - чтобы Великий Динь в облачном муравейнике видел: есть у его сынов и память и совесть. Никто не бывает забыт в обществе, где все за каждого и за всякого - всякий.

Но не только защитник и строитель динь-динь - в его нраве ещё и дух открытий. Далёкого пути. Стремления. Желания видеть рассвет над новым горизонтом. Инициативные молодые разведчики с юга обратились с прошением к старому Бу-динь I. Они задумали дерзкий поход. Рывок к новым землям через самые Чёртовы Горы. Старый Бу-динь вспомнил, как сам однажды прошёл долгий путь от глухой лесной деревушки и до самого синего Мо-Ря, прослезился и благословил их. В Многокаменске закатили пир в их честь, на юге, в родных деревнях смельчаков, тоже устроили пышные проводы - гордится такими наша земля! И конечно же всем им поможем. И крепкими луками из тиса, и тёплыми одеялами шерсти ценных горных козлов, и отварами бодрости, и корзинами пищи, что один умный динь придумал привешивать на плечи за лямки, да и просто добрым словом напутствия! Динь с вами, ребята! Всё будет хорошо!

Западные Пустыни.

- Умный оэш-баю, прекра-а-а-асный оэш-баю. Ах-ма! Возьми, дорогой, такого трудолюбивого работника оэш-баю! Себе в убыток почти отдаю, такого сла-а-а-авного оэша. Ая-яй, дорогой, говоришь, он уже умер? Ну…такое случается иногда (притворно цокает). Жесток и беспощаден наш проклятый Самум. Вечная ему слава! Хочешь я приведу другого оэш-баюна, брат? О-о-о брат (облизывает губы)! Здесь ты не прогадаешь, клянусь своими тремя женами, этот славный оэш-баю не умрет никогда. Кушает всего лишь раз в день, а работать может за троих! О-о-оо (тон истинного завиральщика), а может даже за четверых. Нет? Что-ты, дорогой?! Ой-вай, бесстыдник (шелестит раздвоенным языком). Покарай меня Самум, если я вру (самым бессовестным образом, торговец врет). Зачем ты говоришь с оэш-баюном, брат? У его нет языка. Зачем оэш-баю язык? (удивленно) Маленький трудолюбивый оэш-баюн любит работать, другого ему не нужно! Поверь мне, Ты осчастливишь его самым тя-а-а-жким трудом (самодовольно кряхтит)!

…Хорошо родиться истинным хамари, трудиться каждый день от рассвета до заката, зарабатывать уважение и престиж, кочевать среди песков, ковыляя в раскаленных пустынях вместе с гаремом собственных многоедливых жен. Стонать от укусов вездесущих скорпионов да лютых змей, задыхаться в песчаных бурях сплевывая собственные легкие на землю. Покрываться гнойными, липкими коростами от невыносимый жары. Прожить лет тридцать или сорок, состариться, умереть и отправиться на личную встречу с Самумом Беспощадным, чтобы там, на великом торжище, дать ответ Самому главному Вору Пустынь: насколько трудолюбиво и правильно, сумел прожить ты эту жизнь? Хорошо существовать подобным образом, да не очень…
Так примерно думали несколько хамарийский вождей обмазанных жиром с ног до головы, толстых торговцев, привыкших к успеху и почету, к ежедневному куску мяса и плошке теплой воды поднесенной верным слугой. Упаси Самум, перечить великому Червю и нарушать его священный договор! С другой стороны, лишившись потрохов проклятых жукоголовых, прекрасная торговля очень скоро разладилась. Над жирными, умасленными торговцами, нависла мрачная перспектива похудеть и растерять былой блеск…

Как известно далеко не каждому, - хамари живут мало, а думают много. Поэтому торговцы назвали себя скромно – вечные трудящиеся. «Вечные трудящиеся» отправились в горы, туда, где земля твердая и каменистая, туда, где к подножиям великих Костей многоуважаемый, прекрасный Червь никак не сможет добраться. Конечно, они будут присылать ему богатые дары, шкуры убитых животных и своих самих некрасивых сыновей в вечное услужение – но карлики очень долго простукивали землю, убеждаясь что земля под ногами чистая скала, а вовсе не мягкий песочек пустынь…
«Вечные трудолюбивые» быстренько заняли небольшую и весьма зеленую территорию, принявшись заниматься браконьерством. Разумеется, приказ Червя (что б его!) выполнялся строго – никто не должен убивать жукоголовых как животных. Жукоголовых вообще нужно не убивать, их нужно делать рабами! Это не нарушение приказа. Это его исполнение. Жукам нравиться трудиться, жукам нужно хорошо поработать на благо хамари, чтобы в следующей жизни родиться истинным человеком…

Второй век стал для хамари весьма прогрессивным временем. Рабовладение прижилось в обществе чудесно. Прижилось среди «вечных истинных», и среди людей чтущих Великого червя тоже. Только в зеленой местности предгорий захватывали жукоглавцев, а в окрестностях чудного и свободного Джи-рага-хада, да будет стоять он вечно! в рабство стали обращать самих хамари. В отсутствие иной подходящей работы, в отсутствии жучиных потрохов и талисманов, новый институт рабовладения привлек многие изысканные умы. Теперь любой мелкий торговец, недостаточно успешный и неспособный защитить себя и свою семью, мгновенно попадал в вечный плен к более успешному сородичу.
Рабовладение, как оказалось, очень хорошее изобретение. Да и совесть спокойна! Оэш-баюн приговорен к такой позорной судьбе вследствие своей ленивости, а значит, каждый истинный хамари должен помочь оэш-баюну искупить свой порок. Оэш-баю можно бить, можно отнимать у него воду, можно отнять у него еду. Если ты стал рабом – значит, ты слишком виновен перед Самумом, значит, вся твоя жизнь должна стать покаянием. Значит, никто не должен уважать тебя и долг каждого истинного хамарийца, сделать твою жизнь трудной и страшной. Если оэш-баюн умирает от непосильной, тяжелой работы – значит он искупил свой долг и в новой жизни сумеет родиться жирным, тучным и успешным человеком.

Торговцы с удовольствием приняли новую религию. А главное, - это не нарушало приказа великого и умного Червя. Ведь никто больше не убивает жукоглавцев…


…Он долго и мучительно пил солоноватую воду, стараясь растянуть каждый глоток. Оазис этот недолговечен и уже засыхает - вода уже солена и горька, но каждый глоток - жизнь.
Покрытое синяками тело вздрагивало, деревянный ошейник болезненно натирал шею. Ему не прожить долго. Он голый, избитый, он повидал в стране проклятых карликов много страшного. Поскрипывая жвалами, одинокий хеш двигался сквозь пески к своему хиву, двигался медленно. Спотыкаясь и надеясь услышать голос царицы в своей голове. Шаг за шагом, мечтая вернуться в родные пески.
Давным-давно, когда он был еще крепким и сильным солдатом, лысоголовые предатели напали на мирный хив. Они пришли под видом мирных учеников, - сказали что хотят учиться языку и традициям - а потом, когда их стало слишком много, начали захватывать простых работников в плен. Деревня была чахлой, солдатов оказалось слишком мало…

Варварская страна хамарийцев стала домом для хеша на целых десять лет. На плече у него багровел гноящийся шрам, - вырезанный по живому мясу знак одного из успешных хамарийских торговцев. Один глаз выколот. Второй почти ничего не видит – солнце пустынь съело зрение. Впрочем, хеш помнил. Бесконечные цепочки рабов: умученных работой хешей и цепочки самих богомерзких карликов. Однако, трудно было ненавидеть этих карликов, обращенных по воле соплеменников в вечных пленников: Рыдающие дети, цепляющиеся за ноги толстые жены. Рабы. Вонь. Цепочки умирающих от жажды и невыносимого голода людей, обреченные таскать камни и разгребать руками жгучий песок, чтобы основать в пустыне памятную стоянку, во имя какого-то там Самума…

Проклятые лысые карлики говорили, будто это угодно самому Червю. Они говорили, что это наказание за праздность. Они заявляли: «Мы вас больше не убиваем, мудрые хеши. Мы видим – что вы не звери. Мы вас учим! Червь знает, как лучше вам жить. Червь желает, чтобы вы искупили свою ленивую жизнь хорошей работой! Но мы вас не убиваем! Мы помогаем вам искупить грех праздности!»
…Если бы умирающий хеш мог рассмеяться, он бы наверное сейчас расхохотался. Их действительно не убивали. Не-убивали! За годы службы хешу сломали три пальца, отбили внутренние органы и выкололи острой щепкой глаз в наказание за неповиновение. От непосильной работы высохло тело, кожа превратилась в одну большую гнойную рану. Но хеша не убили. В неком извращенном смысле, лысые карлики действительно обучили жукоглавца своим традициям и своему языку.
Постанывая, одинокий жукоглавец тяжело поднялся на ноги и поковылял дальше – прежде чем жизнь его закончится, царицы должны услышать рассказ о нравах и обычаях новых южных друзей...


Так складывались дела южных хешти. На севере же, люди Ньярланпотеп широко расселились вдоль гор, и однажды, столкнулись с маленькими черными варварами. Черные варвары оказались необычайной силы магами - пронзенные силой мысли карликов, тела простых хешей были нашпигованы десятком острых деревянных прутиков. Смерть была мгновенной. Карлики не подходили близко – карлики послали острые деревяшки издалека, поразив солдатов и всех людей одной из меньших цариц с расстояния!


Маленькие прыткие уссуулы в этом веке совершили ряд великих открытий.
Прежде всего, во славу великого удава были основаны три города. Разумеется, люди приходили сюда лишь на время, чтобы посетить святые места. В более жаркие же и голодные дни, Уссуулы уходили дальше. Но в городах стали жить священники великого Удава. Созданный из больших валунов и желтоватых черепов соплеменников, в прекрасной Нганассулле был выстроен первый храм: Освященный кровью десяти юношей и кровью пятидесяти девственниц, храм этот сделался местом паломничества тысячи людей. Уссуулы несли сюда пищу и кости своих родственников, несли красивые камни и удивительные головы зверолюдей, объявившихся на востоке великих пустынь.
Здесь, в священном круге камней именуемым храмом, мальчики становятся воинами, а женщины принимают обрезание, чтобы верно служить своим мужчинам.

Вторым открытием стало изобретение лука. Имя Бомги будет прославлено в столетьях!

Согнутая палка скрепленная жилой животного, способна была посылать стрелу на далекое расстояние. Луки эти правда вышли не очень совершенными, - по-первости не выдерживали долгих усилий и даже у самых умелых охотников, ломались уже через несколько дней. Стрелы хрупкие, ненадежные птицы. И все-таки, это было прекрасное новшество! Добычу можно убивать с расстояния!
Каждый истинный охотник и воин дорожил своей тетивой – священной деталью лука, не выдерживающей сильного зноя или слишком обильной влажности. Бомга придумал сгибать лишь палку. Кто-то, предположил, что если использовать два вида дерева и укрепить лук костяными пластинами, оружие станет более прочным и совершенным...

Третье открытие подарило усуулам новых врагов. В первое же десятилетие после основания Баяссулы, в одно из кочевий, на стойбище обрушились орды варваров и нечестивцев. Тупые, прожорливые варвары не способны были внимать разумной речи. Даже нашпигованные ядовитыми стрелами – варвары продолжали бежать и убивать. Разрывая мужчин на части, варвары тут же пожирали их сочное мясо. Уссуулы и сами могли напиться крови врага, в один из священных дней в великом круге черепов, но даже бывалых воинов выворачивало наизнанку, глядя на урлоков пожирающих своих и чужих мертвецов прямо на поле боя…

Цены для открытий. Энеолит.

Итак, первая эпоха мира будет длиться где-то века до десятого. Соотвественно, сейчас царит энеолит, примерно до распространения металла и перехода в медный век.

Великие открытия первой эры довольно стандартны:
12 БС - животноводство
12 БС - лодки
12 БС - гончарное дело
12 БС - земледелие
12 БС - дороги и колесо
12 БС - металл и металлургия (это только за открытие первого металла). Открыть можно только возле больших месторождений отмеченных на карте (золото, медь, серебро). Если вы живете вне великих месторождений, технологию открыть нельзя. Сначала надо будет найти продавцов металла, а потом уже открыть технологию.
12 БС магия (для магических рас). Открывает заложенные в народе способности. До окрытия искусства магии, раса не способна реализовать свой магический потенциал.
12 БС - ткачество
12 БС - письменность
3 БС - рабовладение
--- C третьего века доступны:
9 БС - первичное знахарство и травоварение, доступ к технологии "Медицина древних" и "Ядоварение". После открытия знахарства можно исследовать яды, наркотики и прочие свойства трав.
3БС - простейшие ловушки для грызунов;
---- C четвертого века доступны:
9 БС (6БС - для островных цивилизаций) - улучшенное мореходство. Парус.
6 БС - технология добычи соли
6 БС - технология добычи жемчуга;
----- С пятого века доступны:
9 БС - Плавление (для рас открывших медь)
6 БС - оружие булава
9 БС - боевые колесницы (для рас открывших колесо)
----- с седьмого века доступны:
9 БС - конные лучники (для фоу и бхаратов 6БС)
6 БС - медный доспех (требуется доступ расы к металлу)
Корабельный пакет: (требуется доступ расы к металлу)
9 БС - косой парус
9 БС - дощатый корпус
9 БС - палуба
9 БС - таран
*6 БС - парусник (по открытии 3-х расширенных корабельных технологий).
----------------
Для рас открывших математику, доступны:
3 БС - великий храм
1 БС - стены (дают хороший бонус для лучников)
3 БС великие каменные стены (входят оборонительные башни, стены, ворота)
6 БС - зубчатое колесо (требуется открытая технология колеса)
6 БС - механизмы/рычаг сопротивления (по изучению зубчатого колеса - доступ к примитивным баллистам, катапультам, требушетам, таранам. Осадные технологии)
12 БС - железо.
12 БС бронза (требуется доступ к олову и меди). Бронза по умолчанию металл более дорогой. Бронза всегда будет лучше железа. Оружие из бронзы - всегда дороже железного оружия.
----------------
----------------
---------------
(устаревающая информация)
В настоящее примитивное время народы не могут строить Великие храмы и каменные стены вокруг городов.
За 1 БС можно купить простой храм (примитивное капище для молитв)
3 БС - выстроить город
1 БС - соорудить оборонительный вал (Может быть возведен вокруг города, либо сооружен в чистом поле как преграда против врагов, по 1БС за 1 гекс);
----------------
9БС - улучшение вооружения. В настоящее время народы вооружены примитивными дубинками, простейшими копьями с кремниевыми наконечниками и обсидиановыми ножами. За 9БС можно улучшить вооружение и выкупить одну новую технологию:
Лук
Щит
Кожанный доспех
Макуаитль
Праща
Гарпун
Духовая трубка для метания отравленных шипов
Копьеметалка
---------------------
Выкуп первой военной технологии - 9 БС, последующие из обозначенных выше - 6 БС; С развитием народов, будут развиваться и военные технологии.
--------------------
После открытия двух первых Великих открытий за 12 БС, можно выкупить жизнеполагающую технологию:
Математика и инженерное дело - технология дает доступ к усовершенствованному строительству, к улучшенному вооружению, к улучшенному мореплаванию, к деньгам и торговле.
Открыв математику, можно строить Великие Храмы, каменные стены, Великие Стены, Великие храмовые комплексы и Чудеса Света. Далее можно выкупить технологию улучшенных парусных лодок (переход от примитивных долбленок к парусным судам), технологию колесниц, примитивные механизмы, строительство монументов, шпионаж, технология стекла и улучшенное вооружение) и пр.
------------------
После открытия Математики, люди могут возводить Великие Каменные стены со сторожевыми башнями. - 3БС
Великий Храм - 3БС
Великий храм может быть переделан в Великий Храмовый Комплекс - 6БС (автоматически приносит своему владельцу 1 БС за ход).
Храмовый комплекс, соответственно может быть переделан в Чудо Света - 9БС (автоматически приносит владельцу 3БС за один ход). Также чудо-света это престиж нации и суеверный страх для ваших менее просвещенных соседей.

Чудо света в государстве может быть только одно. Зато нация может возводить статуи, монументы, обелиски и скрижали знаний. Все это делает ваше государство более сплоченным. Стоимость для монументов - 3 БС;
---------------------------------
Напоминаю, прежде чем исследовать металлургию, необходимо открыть гончарное дело. Первый металл - медь, далее золото/серебро можно открыть в любое время. Бронза и железо открываются минимум через три века от открытия меди. Прежде, медь должна войти в широкое обращение среди вашего народа.

Письменность, открывается до математики. Прежде чем открыть математику, следует открыть письменность.

Говорят, Арш-Наваль был затоплен пробудившимся хранителем реки, а дух безумного хана орков изгнан из головы Короля Кеммемотара глубоко под землёй. К хану вернулся разум, он созывает армии. Сама голова - покинула холодное ложе в руках неизвестного эльфийского воина. Прошла весть о том, что в столице эльфов тело великого короля было поднято из усыпальницы под Бирюзовым дворцом. Столица готовится к осенним торжествам. Город полон бумажных фонарей и гирлянд. Парки шумят сверкающей драгоценной листвой. Молодой офицер, недавно получил повышение. Его часто можно увидеть в парках или на берегу реки. Он молчалив. В его чертах читается что-то архаичное. Партию за партией - он играет сам с собой в шахматы.

Поднялся и пошёл жрать кашу. Руки об штаны обтёр. И загребаю её, жру, прям вот, жру, жру, где крупинка в бороде застрянет, где по груди скатится, где по морде размазалась.

Мезираль Тха-Ард

Качнулся упруго воздух навстречу, когда ты ускорился. Бежишь, руками быстро-быстро темноту загребая. Миг! Пропрыгнул целый пролёт с разбега. Не ощущаешь тепла - отжил те свои жизни, где мог. Но - ощущаешь подобие. Захвачен бегом. Ты? Или они? Ты.

Идёшь по широким и гладким плитам. Будь живым - колотилось бы сердце. Дно гробницы. Широкое последнее ложе мёртвого короля. Вернее, части его. Об этом не принято говорить, но все знают, что живая легенда была похоронена по частям. Голова в Арш-Навале. Тело - в самом Бирюзовом Дворце. Шаг. Ещё шаг. Куб саркофага со свороченной на бок крышкой-плитой. Огромный парящий факел над ним.

Мезираль Тха-Ард

Барабанят ступени под ногами: одна мысль о висповороте заставляет поторопиться. Не знаешь, что ждёт внизу, но эта огромная кружащаяся колонна разобьёт тебя на песчинки мёртвой плоти и развеет их во мраке этого места в считанные мгновения - разогнавшийся тёмный висп подобен бритвенно острому ножу весом с метательную булаву орка. Один из них - способен с лёгкостью обезглавить тебя. Сонм их - изменит твои представления об устойчивости связей микрочастиц в мгновение ока. Тебя просто не станет, если они проснутся и наберут обороты. Что они, похоже, и делают.

- Я... король... Кем... Мемм... Мотар-рр!!!

Гремит устрашающе голос. Пролёт. Поворот. Сбегаешь по спуску квадратного колодца, виток за витком наматывая. Видя краем глаза, как каждый миг плывущая масса подвижных тел вращается на полградуса - на градус - быстрей.

Через пару секунд, ровнехонько в тот момент, когда "отряд Штайнера" выскочил из дома, прогремел еще один взрыв, практически начисто уничтоживший постройку. В воздух подлетела горящая башенка "Химеры", той самой, что пыталась прикончить двух гвардейцев и священника.
- Я закинул внутрь гранату, - объяснил безымянный космодесантник, когда всё стихло.

Пыль, тем временем, мерно заполняла воздух и улицы, и вы оказались в эдаком тумане. Откуда-то из этого тумана пришел Визариэль, чуть погодя - двое штурмовиков. Третий, судя по всему, погиб. Броня капитана космодесантников покрылась новыми сколами и порезами, некоторые из которых явно оставило какое-то холодное оружие. Видимо, он столкнулся с кем-то из числа десантников-еретиков. Наверное.

- Смотрите, - Визариэль указал на небо. - Они улетают, - сквозь пыль вы смогли различить характерный корпус "Пожирателя". Стало понятно, что это "ваш" корабль, поскольку других таких, насколько вы знали, просто не было.
- Значит, они не стали нас ждать, - севшим голосом прохрипел штурмовик Кайлас. И охнул, когда до "Пожирателя" добралась стайка черных точек, в один момент подорвавших его.
- Вот что бывает с трусами и предателями, - хмыкнул Себастьян, наблюдая за тем, как ошметки транспортника мерно рассеиваются в небе.
- Теперь мы не выберемся с этой планеты. С другой стороны, даже если бы мы добрались до транспорта, с нами могло бы случится вот это самое. Практически наверняка, - Кайлас пнул крупный булыжник. Сев прямо на дорогу, штурмовик снял шлем, и закурил. Кайлас оказался молодым человеком со светлыми волосами. И совсем не мордоворотом. Неуместная внешность для штурмовика, можно сказать.

Идиллию нарушил некий шум со стороны развалин. Все похватали оружие, только Кайлас рассмеялся, и даже не пошевелился. Тут и там появились рогатые шлемы, сквозь дыры в постройках угадывались силуэты космодесантников. Предателей, конечно. Их было слишком много, чтобы одолеть. Кровавые Ангелы, возможно, еще бы поборолись, но у вас явно не было шансов. Больше дюжины еретиков-Астартес. Да, они подобрались совсем бесшумно. Но именно этим "славились" предатели из легиона Альфа. И почему их так много?

Как-то сразу началась стрельба. Вы, конечно, успели попрыгать в укрытия. Но чего стоят укрытия, которые могут с легкостью протаранить космодесантники? Ничего.

***

- Ну а дальше что было? И откуда, милостивый Император, вы знаете...знаете все эти подробности? Вы ведь даже не были с отрядом, когда они вошли в город. Про более ранние события я вообще молчу, - тень перед человеком двинулась, и судя по всему, "тень" явно сомневалась в правдивости всей истории, что только что ей поведали.
- Со Штайнером что-то случилось в тот момент, когда они добрались до нас. Я не знаю, как это объяснить. Я как бы увидел всё его глазами, вспомнил всё, что он пережил - будто это произошло со мной. Я долго думал над этим. И вообще...в тот момент, когда случилось это дерьмо с "рожей", с этим дьявольским идолом на дороге, в Штайнера вселилась какая-то дрянь. Ну, он думал, что это дрянь. Демон, может быть. Я именно видел то, что видел он, но вот мысли...они были неразборчивы. Тогда я почувствовал лишь эхо. Наверное, именно из-за этой штуковины за нами пришло так много еретиков-десантников. Возможно демон как-то связался с ними, привел их к нам...не знаю. Я не разбираюсь во всем этом демоническом, псайкерском дерьме. И думать не хочу.
- Интересно, но вновь попахивает ложью. Ну хорошо, а что было дальше? - осведомилась тень.
- Я убежал. Я хотел занять какую-нибудь позицию. Мне было наплевать сначала, я смирился с тем, что всё кончено. Но в последний момент мне отчаянно захотелось жить. И еще больше захотелось, когда я, кхм, "занял позицию". Я просто понял, что не выживу. И побежал, прочь оттуда. Я оказался слаб духом. Мне не хватило воли, их было так много. И все эти легенды, что рассказывают об Астартес, не важно, еретики ли они, или лоялисты. Они сильны в любом случае.
- То есть вы не знаете, что случилось с гвардейцами и Ангелами? - тень подобралась к человеку ближе, уставившись прямо на него.
- Нет. Не знаю. Была стрельба. Я это слышал прекрасно. Погибли, я думаю. Нет, я не видел это лично, если вы клоните в эту сторону. Неужто вы думаете, что они...
- В данный момент я ничего не думаю. Всё это будут пустые теории. Бесполезные петли ума. У меня нет никаких сведений о том, что случилось с этими людьми дальше. Строго говоря, меня интересует, что вообще случилось на Льеже. А вы единственный свидетель. И не очень-то полезный, насколько я могу судить. Не слишком...надежный. И как всегда, у меня теперь больше вопросов, чем ответов. Вам есть, что еще рассказать?
- Наверное, нет. Я не помню, что было дальше. Что теперь со мной будет? Я понимаю, что это очень странная история...
- Да уж. Вот на этом моменте она и заканчивается, - тень выстрелила в человека, оставив на лбу аккуратную отметину. - История о том, как вы умерли.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

- На меня захвати. Я тут пока... Чтоб короче не наехали что мы тут шляемся все где попало, - Джек честно собирался в отсутствие Брэди заниматься делом. Дела же у него были запланированы такие:

Гонять мух.
Балансировать шваброй, поставив её на ладонь.
Чесать в затылке.
Подтягивать штаны.
Постукивать дубинкой по ладони.
Кидаться тряпкой.
Ходить кругами.
Тихо напевать себе под нос незатейливую мелодию.
Считать царапины, оставленные на стенах не самыми спокойными из обитателей палаты.
Ковырять штукатурку.
Изображать душевнобольного.
Смотреть в коридор.
Ковырять в носу.
Скакать на кроватях.
Выглядывать в окно.
Скакать на швабре, как на коне.
Чесать пузо.
Брызгаться водой из ведра.
Сморкаться.
Плеваться.
Чихать.
Кашлять.
Поминать чёрта.
Задумчиво глядеть в потолок.
И вообще изображать бурную деятельность по уборке помещения.

ШТО ВЫ ДЕЛАИТЕ С МАИМ ТРАПЛИНАМ УРОДЫ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

КТО ДАЛ ЭТАМУ КАЛЕСНОМУ БАЛАГАНУ СТОЛЬКА ВЗРЫЧКАТКИ!!!
КАКОГО ХРЕНА АНИ ВААБЩЕ ТВАРЯТ!!!!!
СТООООООЙ! НИПАДАЙ!
АААААРРРРРГХХХХ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

ЛАКАЦИЯ !БАЛЬШОЙ ТРАМПЛИН! УНИЧТОЖИНА
НА ИЕ МЕСТЕ ТИПАРЬ ЛАКАЦИЯ !БАЛЬШАЯ ЯМА С МАСЛАМ И АБЛОКАМЕ!

ШЛЯПЫ

АЗАААЗААА АНИ ВААБЩЕ ЛАПУХИ!
ВСЕ В ДУПИ ГАРЕСТА В ШАКАЛАДИ!
А ТО ЧТО ПАД БОКАМ РАКЕТА БАМБАНУЛА ТАК ЭТА ТОЛЬКО СВЕЖЕГА ВЕТРА ДАБАВЛЯИТ!
ПРАВЕЛЬНА ГАВАРЮ БЕРК? ДА НИБУДЬ ТЫ БАБАЙ ПАДУМАИШЬ МАЛИЛЬКИЙ АСКОЛОЧИК ПРЕЛЕТЕЛ!
СТРЯЛЯЙ ЛУЧШИ В НИХ РАКЕТАЙ! ПАДУМАИШЬ ДАЛИКО НАРОДА МНОГА В КАГОНИБУДЬ ПАПАДЕШЬ!

ЖИПА СОНЦА И ТАЧИЛА

У НИХ КРАСНАЯ ЖИПА И У НАС КРАСНАЯ ЖИПА
У НИХ ТВЕ ТУРБЫ И У НАС ТВЕ ТУРБЫ
ПАНЯТНАЯ ДЕЛА ЧТО ДОЛЖИН АСТАТЬСЯ ТОЛЬКА АДИН!
МАТЮКИ И ПУЛИ ЛИЛИСЬ РИКОЙ! ТО ЧТО ПУЛИ ПАКОРПУСАМ ПРАНИРОВАНЫХ ЖИПАВ ВСИРАВНО ЧТО КАЛЮЧИГО СКВИГА ДУПАЙ ПУГАЬ ВСМ ДА ГЛОТКИ МОРКИ" ГЛАВНАЯ ДАКДАКАДАКАДАКА!!!!
ВСЕ КАК ТА ПАДЗАБЫЛИ АБ УШАТАЙЛИ ПРИСПАКОЙНА ПАДНЯВШИМ В ЭТА ВРЕМЯ РАКИТАМЕТ!!!!

ПА ИТОГАМ ВЫСТРИЛА У ВСЕХ АБГАРЕЛИ МОРДЫ!
АСОБИНА У САМАГО УШАТАЙЛЫ!

А ДРОГ СТРЯЛЯИТ КАК МУДАК ДАЖИ В ТАЧКУ ПАПАСТЬ НИМОЖИТ!
И ВААБЩЕ КАГДА УСЛЫШАЛ ЧТО ИМУ РЫГ СКАЗАЛ А ИГО ТАЧКИ ВЫПУСТИЛ БАРАНКУ И ПАЛЕЗ ДРАЦА!

КАК РИЗУЛЬТАТ АКАЗАЛСЯ ПОУШИ В МАСЛИ В САМАМ ХВАСТЕ!

РОКЕТА

ПУЛИ СВИСТЯТ НО МЫ БЫСТРЕЕ ПУЛЬ БРАТАН!
ВЕРЬ В МАЮ ВЕРУ В ТИБЯ! И ВЫЛИЗИ УЖЕ ИЗ ПАД НАЧНОГО ГАРШКА ОН ВСИРАВНО ДЫРЯВИЙ!
СИЙЧАС МЫ ИХ ДАГОНИМ И ВСЕХ ПАУБИВАЕМ!!!!
НУ ИЛИ ПАДАЖДЕМ ПАКА АНИ САМИ СИБЯ ПАУБИВАЮТ А ПАТОМ ДАГОНИМ!

ЧИНГИЗ И ДОЗ

ЭТА БЫЛА ИПИЧЕСКАЯ ПРАТИВАСТАЯНЕЕ ДВУХ АДИНОКЕХ ВАЛКОВ ПУСТАШЕЙ!
ДВУХ СВАБОДНЫХ ХУДОЖНИКАВ ДАРОГИ! ДВУХ ПРИТЯГЕВАЮЩИХСЯ ПАЛЮСОВ! ТАКИХ ПАХОДЖИХ И НИПАХОЖИХ РАЗАМ!
АНИ ПАЛИЛИ ДВРУГДРУГА ИС ШУТ И ПУЛИ АБЛИТАЛИ ДОЗА И РЕКАШЕТИЛИ АБ ШИРОКУЮ СПИНУ ЧИНГИЗА! АНИ ТАНЦЕВАЛИ НА АСФАЛЬТИ ФЛАМЕНКО С ЗАПАХАМ БИНЗИНА!

А ПАТОМ В НИХ ПРЕЛЕТЕЛА РАКЕТА!

НИУДАЧНЕКЕ

ВОКРУГ МАСЛА! ПАД КАЛЕСАМИ МАСЛА ЗА ШИВАРАТАМ МАСЛА И ВЗГЛЯДЫ ДРАГА ДОЗА И УШАТАЙЛЫ САМИ САБОЙ ПРИКОВАНЫ К ТЛЕЮЩИЙ В ЗУБАХ НОБА СИГАРИ!

- Хорошо! - Стрелок Фабио был так себе, поэтому предоставил ван Бродену разбираться с минометом. Он только помог ему установить миномет на площадке поустойчивее. Дальше Фабио в основном подносил мины из помятого железного ящика, зажимал уши после каждого выстрела и молился Императору, что бы их тут не засекли проклятые еретики.
С ратуши открывался отличный вид на поле боя. Где то там внизу сейчас кипел ожесточенный бой. С высоты можно было разглядеть сражающихся космодесантников. Правда, отсюда они выглядели размером с муравья. Красные муравьи - хорошие, темные муравьи - плохие. Пехотинцы и вовсе казались движущимеся точками. На поле боя неподвижно застыло несколько объятых пламенем боевых машин. Еще несколько машин упрямо ползло вперед, поливая врагов огнем из всех орудий. К обоим сторонам подходило подкрепление.
- А что, Тео, - сказал Фабио, поднося ван Бродену очередную мину. - Похоже, у нас есть шанс!
Далее Фабио пропел что типа:
Шанс!
Он нажимал на ваш курок,
Он набивал ваш кошелек,
И от осечки он берег
Ваш миномет!
Обычно Фабио начинал петь, когда у него сдавали нервы....

Вы не можете просматривать этот пост!

Александра обречённо слушала лейтенанта, рассматривая носки своих ботинок. Когда Кариусу разнесло голову и брызги попали девушке на лицо, она лишь вздрогнула и прошипела:"Так тебе и надо, придурок". А затем подняла голову и ровным голосом обратилась к Таади:"Лейтенант Таади, у меня есть пожелание. Разрешите выдать нам перед атакой по гранате. Так мы сможем забрать с собой больше еретиков. Ну или хотя-бы только мне. Меня-то, хех, эти мрази могут решить и живьём взять" by Combin

На просьбу Александры лейтенант лишь отрицательно покачал головой.

Соседи из других отделений четко выполнили приказ, выпотрошив ваши подсумки, оставив только оружие и штык-ножи. Ракетная установка Тейна стала бесполезной, хотя, конечно, ей можно было как следует приложить. Зато остался лаз карабин со штыком...остальных постигла та же участь. Болт-пистолет отобрали, как и пиломеч. Вообще рядовым не полагалось такое оружие, кроме исключительных случаев. То же самое случилось и со стаб пистолетами, теперь они годились разве что для метания, благо весили немало. Грустная ситуация - теперь боеприпасы надо было или отвоевать, или подобрать с тел павших. Если получится пережить первые мгновения атаки.

Кроме других бойцов взвода, никто не знал о небольшой договоренности между вами и лейтенантом. Для остальных вы были безумцами, пожелавшими пойти в первых рядах. А для вас это было, пожалуй...сложно. Сложно заставить подняться, когда звучит команда на сбор. Штайнер не потерял своих командных полномочий, и он должен был продублировать команду. Всё как всегда, за тем исключением, что подсумки пусты, а вы идете первыми. К слову, путь до "точки старта" оказался коротким - всего каких-то десять минут, или чуть больше. Там, как и все остальные, вы укрылись среди развалин. Уже отсюда можно было осмотреть ратушу, и поле, через которое предстояло пройти. Судя по всему, когда-то там был расположен парк, но нынче всё безжалостно выкорчевали и перекопали. Поле было усеяно воронками от снарядов и остовами сгоревшей техникой. Видимо, следы еще того штурма, когда еретики брали последний оплот имперской администрации в этом городке.

Ратуша была выстроена из черного гранита с укреплением из пластали, имела мощные контрфорсы и представляла собой типичный образчик имперской архитектуры в неоготическом стиле. Только вы, конечно, вряд ли в этом разбирались. На вид - мрачное, темное строение, с узкими бойницами, самая настоящая крепость. Массивные двойные двери - это главный вход, к которому вели ступени. В нескольких метрах перед входом располагались, кажется, окопы, а еще дальше - куски заграждения из колючей проволоки. Кроме того, еретики успели поставить самодельные противотанковые ежи тут и там, чтобы техника не могла безнаказанно пересечь окопы и прорвать оборону. Достаточно дерьмово, но на учебных полигонах вам предлагалось пересекать и более защищенные участки. Там, правда, по вам били лазганы на минимальной мощности, которые оставляли лишь слабенькие ожоги. Здесь же, понятное дело, бить будут в полную силу. А вот танка и технику что-то не видать - спрятали их, что ли?..

Вокруг какое-то сплошное движение, звучат отрывистые команды. Где-то тарахтят движки "Химер", суетятся гвардейцы. Рядом возникает комиссар Рурфронт, при болт-пистолете и с силовой перчаткой наперевес. Он-то и поведет бойцов вперед. Ну и проследит, чтобы никто "случайно" не отстал. Вы знаете, что сигнал к атаке подадут свистком, а до того момента следует оставаться на позициях, в этих несчастных развалинах. Звучит команда проверить оружие, хоть все всё проверили уже тысячу раз. Наблюдатели осматривают вражескую крепость на предмет огневых точек, и передают их точное расположение экипажам машин, чтобы те знали, куда надо бить.

Тут происходит нечто такое, что прерывает относительно стройный процесс подготовки к бою. С громким "бумом" распахнулись двери ратуши, и на порог вальяжно вышла массивная фигура, облаченная в полный силовой доспех черно-розового цвета. За спиной гиганта появились и другие, тоже в броне, но все с разными цветовыми схемами.
- Эй, рабы, - начал очевидный лидер, чей голос усиливался при помощи какого-то устройства. - Мы знаем, что вы прячетесь там. Всё думаете о наступлении, да? Давайте, покажите, на что способны вы и Труп-на-Троне. Что такое? Ваши планы резко изменились? - надсмехался он.

Из тихих слухов и очень осторожных разговоров вы в свое время узнали о том, что на стороне Врага существуют космические десантники. Но теперь вы их увидели воочию. Познакомились с живыми легендами, правда, знакомство это не сулило ничего хорошего. Ведь каждый из таких мог с легкостью убить такого человека. В общем-то, у простых людей вроде вас не было ни единого шанса против этих воинов. Надежда на выживание стремительно упала до нулевой отметки.

- Не слушайте этого еретика, кем бы он ни был! У нас достаточно техники, чтобы перемолоть его и его дружков в труху! Вперед, сукины дети, к славе! - это, кажется, комиссар. Уже не важно.
- Давай мужики! - попытался кто-то приободрить вас и остальных гвардейцев. Раздался протяжный вой свистка, и вся рота высыпала вперед, а вы-то и вовсе впереди всех. В свою очередь, из окопов поднялись еретики, и побежали вам на встречу, паля из оружия, вместе с дюжиной гигантов-хаоситов. Лучи лазганов чертят воздух, из бойниц открыли огонь из тяжелых стабберов. Но ваши "Химеры" тоже не промах, и моментально огрызаются ответными очередями, выбивая гранитную крошку из стен ратуши. И иногда даже попадая по целям.

Догрик Сквид, почтенный житель Хесуса, всю свою жизнь провел, торгуя сладчайшими персиками с юга страны. Родился он, в славном городе Шаграде, в тех южных краях Фазии, которые ни один монарх не смог бы указать на карте. В Хесус его привела торговля, и, спустя многие годы, этот человек обзавелся здесь репутацией добропорядочного господина, и весьма славного человека. За его характер, такой же сладкий, как и персики, что он продавал, его прозвали Догрик-персик, или же Сладкий Сквид.
Единственным недостатком Сквида (помимо его склочной жены), было пристрастие к азартным играм, а именно к боям гладиаторов. Несмотря на то, что Догрик всегда закрывал глаза в самые опасные моменты, он бесконечно восхищался силой и мужеством отважных воинов. Жена его пристрастий не одобряла, постоянно понукая несчастного торговца, и буквально за уши утаскивая его с арены. За подобное зрелище, разбавляющее кровавые забавы, его любили еще сильней, постоянно насмехаясь и тыкая на улице пальцем. Однако, Сквида это обстоятельство никак не волновало - добродушный толстяк только радовался внезапным улыбкам прохожий, считая, что они просто рады его видеть.

В один прекрасный день, очаровательная Гертруда, жена нашего героя, уехала в Туллу, город меж двух хребтов, дабы посетить свою престарелую матушку (которая все никак не могла отправиться на тот свет, и оставить дочурке нажитое добро). Догрик, как и любой мужчина - тут даже не смогла сыграть его добропорядочность, - решил как следует использовать те волшебные минуты душевного покоя, что подарила ему супруга, и заняться излюбленным делом - боями.

Однако, в этот раз он решил быть не просто зрителем. Он пожелал участвовать в них.
Ох, нет-нет, не подумайте! Догрик за жизнь свою, не держал в руках ничего острее десертной ложки: куда уж ему, тягаться с Королями Арены! На самом деле, он просто решил стать одним из тех прославленных господинов, коим принадлежали отважные воины снискавшие себе бессмертную славу на залитых кровью песках.

Но что знал Догрик о таких воинах и гладиаторских школах? Если быть до конца честным - то ничего. Возможно, именно поэтому, он всегда проигрывал свои ставки, отдавая предпочтение не тем удальцам. Сегодня же, должно было состояться грандиозное побоище! Со всех округов съехались работорговцы, дабы продемонстрировать своих натренированных бойцов. Для такого случая, Догрик посетил рынок невольников, и купил пятерку лучших рабов, которых мог себе позволить. Выбирал он их, исходя исключительно из внешнего вида.
Так, в его прекрасной команде, появилась дикая райвашарка, купленная за три туллика (и это торговец еще завысил цену), сумасшедший бальвар с Севера (именно слухи о его безумии и подкупили Сквида), мрачный тощий эльф (наш герой имел страсть ко всему восточному), жуткого вида контрабандист с рукой-крюком (Догрика было легко убедить в том, что этот оборванец не калека, а прирожденный убийца), и еще более стремный бальвар, чей голый торс, испещренный тысячью шрамами, буквально доводил Сквида до благоговейного визга.

Как и было обещано, вся пятерка была доставлена в подвалы арены, и готовилась к предстоящей схватке. Над Сквидом смеялись в голос. Даже рабы, позвякивая цепями тыкали пальцами в нелепого толстяка, который с бурным восторгом рассказывал глашатаю о своих доблестных воинах.

- Его зовут Урм, - Догрик тыкал в бальвара пальцем, буквально сияя от восторга, - Я подумал, что будет намного эффектнее, если вы прорычите его имя, хорошо? Вот представьте, он такой выходит, а вы: «На песках арены, отважный Уррррррм!», а? Есть что-то, вы не находите?
Глашатай заржал, каким-то лающим смехом, обведя взглядом присутствующих держателей школ. Решив, что это знак одобрения, Догрик продолжил:
- У Кхиба’ Лкта довольно сложное имя. Назвете ее Дикарка Кхиба. Чтобы, знаете, сразу настроить народ. На бои райвашар любят смотреть… Его зовут Бадди. Пускай он контрабандист, но ведь никто не будет проверять? Пират Бад - и сразу ух! Интрига! Вот этот - особый экземпляр.
Мужчина было коснулся широкой груди Фертхала, но тут же одернул руку, бодро визгнув:
- Еих, каков крепыш! Вы взгляните на лицо - это же будущий Бартрад Крушитель! А эльф…

Догрик не успел закончить - раздался горн, огласивший окончание предыдущего боя. Глашатай мрачно взглянул сквозь прутья, и подал знак рабам и их охранникам. Три пятерки бойцов развели по разным коридорам. Прежде чем убежать в нужную ложу, Догрик успел подпрыгнуть, и весело выкрикнуть:
- Удачи вам!

Десять охранников на пять бойцов - эти ребята отлично знали свою работу. Цепи сковывали рабам и руки, и ноги. Но, видимо, даже этого казалось недостаточно - будущие воины были связаны еще и меж собой, что делало передвижение просто невыносимой пыткой.

- Тупые уроды… ненавижу этих скотов… продать меня в гладиаторы… вот же суки… - «Пират Бад» едва ли не плакал, лишь только вой арены стал ближе, - Я не хочу умирать… суки… не хочу умирать…
- Достойный конец каэлийца: быть разорванным, на потеху собственным братьям, - эльф не скрывал своего презрения к трусу, как и к его расе в целом. Его красивый, спокойный голос музыкой разливался среди голых каменных стен.
- Заткнись, ушастая тварь! Только покажи спину и я сра-…
- Молчать! - гаркнул один из надзирателей, и электрический заряд прошелся по общей цепи.
Охрана не носила оружия - в их распоряжении был небольшой арсенал специфических артефактов. Фазия славилась своей любовью к подобным игрушкам…

Впереди забрезжил свет - вот и показался выход.

- Объясняю правила, - со скучающим видом выдал тюремщик, развернувшись к ведомой толпе, - Вид сражения - бойня. Ваша задача не сдохнуть раньше, чем эта мясорубка надоест зрителю. Делайте что хотите, хотя с Бертрадом вам все равно не тягаться…
- Бертрад?! - воскликнул Бадди, и побелел пуще прежнего, - Так он же десятерых порвал в одном сражении!..
Тюремщик улыбнулся по-злому:
- Так и чего ты переживаешь? Сегодня-то вас пятнадцать. Пшли!
Всю пятерку загнали в небольшой коридорчик. Закрылся проход, откуда они пришли, и тут же звякнули цепи, освобождая ноги.
- Бальварам ошейники-то сними… - напомнил один из охраников, на что другой лишь махнул:
- Их тупой хозяин забрал ключ с собой… на что надеялся этот кретин…
- У Сладкого Сквида вообще не все дома, я это понял, еще когда он женился на лицежопой Герке!
Очередной взрыв смеха, и голоса стали удаляться. Новоявленных гладиаторов оставили наедине, дав им возможность ухватить то скудное оружие, что было приготовлено для этого боя.
Решетка, ведущая на песок, вот-вот должна была подняться.

- Нет, но могу предложить вот это, - Таади опустошил содержимое черепной коробки Улека выстрелом из болт-пистолета. Осколки черепа разлетелись по всей округе, заплевав и вас, и стоящих перед вами гвардейцев.
- Еще какие-нибудь пожелания?

Бренда была довольна. Во-первых, у нее появился единственный секретный друг. Это две радости в одной. Первая радость - друг. Вторая радость - тайна. тайна распирала, просилась наружу, кипела пузырьками. Но Би держалась стойко и хранила свой секрет. Мальчишкам доверять нельзя. Правда, девчонкам вообще никогда нельзя доверять. Но другу доверять будет можно - он же совсем-совсем ее.
Еще одна радость - поменьше - она напакостила Мутону. И это тоже была тайна, но не такая большая. Ей очень хотелось похвастаться, чтобы радость стала больше.
Третья радость - псина. Догги был несчастный и ободранный, но он смешно заглядывал в глаза и вилял облезлым хвостом. Би сразу решила, что он лучше, чем все девчонки и большинство мальчишек. Она его гладила и подставляла лизать ладошки и щеки. Это было приятно и щекотно.

Шесть Пенсов, оказывается, умудрился залететь в каталажку - ну, дает! И даже убежать из нее. Би сразу почувствовала зависть. Ух, такое приключение! Но если он попробует задирать нос - Би ему покажет!

Однако куча тайн не давали покоя. Наконец, Бренда не выдержала и, подсев поближе к Мутону, хитро улыбнулась:

- А классно ты скакал с сигарой в заднице! - и, показав язык, - Это я тебе засунула. За отраву.

Вот так. Оказывается даже старый засохший ствол, подпирающий сухую темную пещеру, может зацвести. Главное - не терять надежду ...

Разбудил вас протяжный звук свистка, столь громкий, что будто бы раздался над самым ухом. Доброе утро, Имперская Гвардия.
- Полк, подъем! - это был тот самый мужской голос, что вчера зачитывал молитву.
Практически сразу же раздался лязг замка, и гвардеец в полном обмундировании, с полосками сержанта, махом открыл дверь:
- Подъем, подъем! Живо слезли со шконарей! - орал он, чуть ли не сбрасывая тех, кто медлил с выполнением команды.
- На выход! Быстро построились в шеренгу! Шевелись! - помимо вас, в коридор выгоняли и прочих новобранцев. Похоже, за вчерашний день успели забить почти все кубрики.
- Становись! Смирно! Животы втянуть! - отрывистые, гаркающие команды. Никто с вами церемониться не собирался. Опять прорезался Голос-из-динамика:
- Полк, приступить к утренней молитве, - кто-то, кому довелось спать совсем немного, затравленно щурился, не вполне понимая, что вообще происходит.
- Склонитесь пред Бессмертным Императором, ибо Он наш Заступник.
Восторгайтесь Бессмертным Императором, ибо велика жертва Его во имя Человечества.
Восхищайтесь Бессмертным Императором, ибо строго Он вас наставляет.
Благоговейте пред Бессмертным Императором, ибо во веки веков Он надзирает за вами.
Почитайте Бессмертного Императора, ибо священна мудрость Его.
Превозносите Бессмертного Императора, ибо неодолимо и извечно могущество Его.
Прославляйте Бессмертного Императора, ибо видит Он все.
Восхваляйте Бессмертного Императора, ибо нескончаемо владычество Его.
Славься Бессмертный Император, Повелитель наш и Наставник.

- Закончить молитву! - пронеслись команды по коридору. - Вольно, - добавил "ваш" сержант, и продолжил уже более спокойным тоном, приступив к инструктажу:
- Сегодня ваш первый день в Гвардии, военные. И если на то будет милость Императора, не последний, - он криво ухмыльнулся. - Я - сержант Хармонт, ваш непосредственный командир. Вы слушаете меня, делаете, что я скажу, и тогда вы будете жить нормально. Мы все. Сначала попробуем общаться по-свойски. Если не получится - будем общаться, как велит Праймер. Со всеми вытекающими. Всем всё понятно? Нале-во. Шагоом...арш!

Потом было много чего. Сначала душ, в начале которого у вас забрали всю одежду и отправили её в утиль. Для многих жителей Улья полноценное мытье было в диковинку. Нечто необычное, доступное лишь богатым. Здесь же воды, кажется, было сколько угодно. Тугие струи горячей воды чуть ли не сбивали с ног, но превосходно удаляли грязь, которая годами въедалась в тела жителей Истрии. Потом вас облили какой-то химией, опять облили водой, просушили. Потом стрижка, все патлы прочь, сервиторы работали очень быстро, и по шаблону. Тех, у кого волосы были достаточно короткие, конечно не трогали. Сержант повел вас дальше, и вы сделали короткую остановку в некоем помещении, где техножрец со своими помощниками-сервиторами тщательно осмотрел вас. Укол - кровь на пробу. Осмотрели глаза, уши, рот и кажется пересчитали зубы. Нагнись. Стальные клещнии без смущения раздвигают булки. Осмотр гениталий. Ногти осмотрели. Теперь повернись. Еще раз. Вытяни руки. Проходи, теперь следующий. И так далее, и так далее.

Дальше идете, все еще голые. Но это ненадолго, потому что следующий пункт - получение вещевого довольствия. Надо было пройти вдоль длинной стойки, за которой виднелись длинные, почти бесконечные стеллажи, забитые формой, ботинками, рюкзами и снаряжением всех мастей. Выдавали тоже сервиторы, и, к счастью, каким-то образом умудрялись выдать вещи точно по фигуре. И если вчера с пайками вас немножко обманули, то здесь происходил аттракцион невиданной щедрости. Все получили черные трусы типа "бокс", белую нательную майку с Аквиллой во всю грудь, по четыре пары прочных носков-гетр, штаны и китель не то бежевого, не то зеленого цвета, а еще боевые ботинки, перчатки, ремень, рюкзаки, и еще многое, многое другое. Вся форма выглядела новой, но судя по маркировке, была произведена еще в те времена, когда ваши родители даже не родились. Тут уж вы приоделись, стали очень друг на друга похожи. Около часа ушло на то, чтобы объяснить вам, как именно носить это барахло, как крепятся элементы снаряжение, в каком порядке, и как правильно складывать рюкзак. Учились одевать противогазы, сначала на качество, а потом и на время. Кому-то это было уже знакомо, а кому-то - совсем нет. Сержант даже похвалил Штайнера, поскольку тот долгое время провел в СПО, и все эти порядки ему были хорошо знакомы. Упакованные рюкзаки и снаряжение вы отнесли на склад непосредственной выдачи: именно там вы должны были получить непосредственно "ваши" вещи перед тренировкой, или спуском туда, на землю, на очередную войну. Сразу оттуда - на завтрак. Просторный зал, многочисленные столы. Всё очень просто, берешь поднос, ставишь его под раздатчик, и громадный механизм сплевывает на него три харчи белого, коричневого и зеленого цвета. На вкус, кстати, ничего так. Намного лучше, тем те брикеты, которые жрали вчера перед отбоем. Не обошлось без молитвы.

Потом привели к присяге. Все происходило весьма быстро и не так торжественно, как некоторые себе это представляли. Обошлось элементарным повторением вслух. Дело происходило в зоне высадки и посадки, зал был солидных размеров, и голос тысячи новобранцев оказывал должное впечатление. А сразу после пришла пора показательного бичевания. Вас эта участь не постигла.

Разошлись, и отправились на первую тренировку. По словам Хармонта, на корабле было оборудовано более десятка различных полигонов и стрельбищ, и скучать вам не придется. Перед этим заскочили на склад непосредственной выдачи, где получили всё снаряжение в полном комплекте. Похоже, всё серьезно. Оружия, правда, так и не выдали.

Вновь построились, теперь уже зал меньших размеров. Здесь расположилась 4-ая, теперь уже ваша, рота. Вы - при полной броне, на наплечнике крупно выведена цифра "4", на другом - крылатый череп. Пришло время знакомиться, и речь держал капитан Оллкепс. Командиром вашего взвода, состоявшего из трех отделений, был лейтенант Таади, смугловатый и явно позитивный человек. Среди лейтенантского состава, он был единственным ветераном, все остальные были новичками и впервые приняли командование. Кроме того, в командный состав так же входил неизвестный гигант-священник, с ужасным двуручным цепным мечом наперевес, и дерганный, неуклюжий псайкер. Последний стоял в некотором отдалении от всех остальных, и был под присмотром троих штурмовиков, облаченных в глухую броню, с ласганами наперевес, будто бы в невзначай направленных точно на него. Но его речь была прервана появлением некоего человека. Раздалась команда - "Смирно! Равнение на середину!". Эту команду выполнили все поголовно, включая командный состав.

Вошедший, без сомнения, был комиссаром - характерная фуражка и черное одеяние выдавали с головой. Он был высок, превосходно сложен, а его лицо, покрытое рытвинами былых ранений, говорило само за себя.
- Это комиссар нашей роты, - шепнул вам Хармонт. - Иоганн Рурфронт. Даже Демченко с ним на "Вы", чего уж говорить о капитане... - и тут уж слово взял сам Рурфронт, проходя мимо строя.
- Обращаюсь к вновь прибывшим, - он остановился на пару секунд около Сяопина и смерил того взглядом. Для этого ему не пришлось поднимать голову.
- Правило у меня только одно. Воюют все. Никто не сдается. Кто сдрейфит, того я пристрелю. Всем понятно?
- Так точно, господин комиссар! - хором отозвался строй.
- Тогда добро пожаловать в четвертую роту 419-го Истрийского полка Имперской Гвардии. Капитан, командуйте, - он махнул рукой Оллкепсу, и убрался восвояси. Офицер явно обрадовался этому.
- Сегодня он в хорошем настроении...- протянул Хармонт.

***

- Сейчас каждый из вас получит копию Праймера. Это ваша главная книга, жизненная инструкция и лучший друг. Праймер всегда должен быть при вас, вне зависимости от ситуации, времени суток и так далее. Тот гвардеец, что будет обнаружен без своей копии Праймера, будет расстрелян на месте, - объяснил лейтенант Таади. Вы находились на рубеже учебного полигона.
- За время обучения, каждый из вас должен выучить Праймер наизусть. Ответственность за выполнение этой задачи ложиться на сержанта. В случае, если один солдат не сможет ответить на вопрос о том или ином положении в Праймере, кнутом будет наказано все отделение, включая сержанта. Проявите должный дух боевого товарищества и помогите друг к другу. Наказаниями у нас заведует комиссар Рурфронт, и рука у него тяжелая. И лучше вам это не проверят, будьте уверены. Сержанты, получите листки боевого расписания своего отделения и выдавайте уже людям оружие. Пусть сначала ознакомятся с оружием, потом всё остальное. Вы знаете, что делать, - лейтенант кивнул сержантам, и те отправились выполнять команду.

Некоторое время спустя.
- Ну что, получайте свои игрушки. Называю ваше имя и говорю, кто вы теперь такой. Подходите, получаете оружие, расписываетесь. Начнем!

Александра Браун - стрелок. Ласган. 
Кариус Улек - второй номер тяжелого расчета. Ласкарабин.
Тео ван Броден - специалист. Дробовик.
Фабио Сальгадо - медик. Ласкарабин.
Франц Прайслер - стрелок. Ласган.
Бьорн Тейн - первый номер противотанкового расчета. Ракетная установка.
Бен Джонсон - второй номер противотанкового расчета. Ласкарабин.
Джо Сяопин - первый номер тяжелого расчета. Тяжелый стаббер.
Джон Мачевски - стрелок. Ласган.
Ганс Штайнер - специалист. Огнемет.

Общее

Ты белый лист ровной, плотной бумаги. Ты чистота мира, в котором ещё нет ни одной души. Ты капля света, взвешенная в воздухе. Энергия жизни и рвущегося в реальность рождения. Сгусток беспокойной силы.

Палец к губе приложил указательный, едва ты проронила свое нервное "Черт", мол, "сбавь тон". Не хмуро, не резко. Просто напомнил.
Потом, пока ты в сумке искала бинт, снова прислушался. Опять тебе жест рукой продемонстрировал, палец указательный вверх поднятый, типа, "внимание!", весь напрягся ощутимо, в руке тяжелая дубинка биты лежит, готов, значит, тому, кто рваться будет внутрь, раскрошить череп, и эта готовность читается во взгляде и движениях, полных напряженной решимости и, в то же время, какой-то агрессивной грации первобытного человека, защищающего свою нору от Тех-Кто-Бродит-В-Ночи.
Не услышала ты ни шагов, ни прочего шума, который так Романа взбудоражил. Подождал он полминуты, даже не дыша как будто бы. Серьезен. Сколько ему? На вид - не больше двадцати-двадцати пяти лет. Молодой. Рука, что сжимает биту - крепкая, сильная рука спортсмена. А если бы тебе попался не "Роман", а какой-нибудь "Евгений", который не сумел бы вовремя дверь закрыть? Если бы он просто сбежал и оставил тебя одну в холле с.. Этим?
Отошел от двери, присел осторожно на кровать, попробовал задрать рукав - ткань покрасневшая уже приклеилась к плоти и отставала неохотно, так, что парень, губы в тонкую полоску сжав, отказался от этой затеи и, зайдя в ванную, намочил рукав, после чего попросту через голову с себя влажную футболку стянул, обнажив плечо - не очень глубокая рана.
Это укус. Маньяк успел сцепить на Роме свою челюсть и, вполне возможно, именно за это поплатился своими зубами.
Смыть и бинтом замотать - этому учат на втором курсе, Основы Безопасности Жизнедеятельности у вас вёл старенький лысый дедуля - он еще приносил (тяжело он её тащил, хотя весила она не так чтобы и много, без ног и рук то) с собой в аудиторию куклу для упражнений по непрямому массажу сердца и технике дыхания "рот-в-рот" и "рот-в-нос".
Помнишь ты все эти мелочи, вроде. Как перевязывать плечо. Что может быть проще? Но конечный результат тебя не впечатляет - криво как-то намотан хэбэшный бинтик и перевязь хлипкая, но какое-то время держаться, конечно, будет. Одно дело - с шуточками и хихоньками в аудитории вязать товарища по парте, другое - реально "подбитого" человека перебинтовывать.
- Оксану он, - сглотнув, свободной рукой не выпуская биту, - загрыз..

Редко какому магу выпадает возможность побеседовать с духами, пребывая не в астральном теле, а тут, на физическом плане. Если Оксаниэль вернется - надежда на то была исчезающе слаба, но отказаться от нее значило бы предать свою сущность. Когда Оксаниэль предстанет перед Серебрянным Кругом, ей будет что рассказать о своей встрече с духом. Надо постараться узнать о нем побольше. Чем-то он нравился провидице. Юная душа, рвущаяся к свободе. Напоминает хуманнов.
- Приветствую тебя, дух. Как мне называть тебя?

Оксаниэль

Проклятие связано наспех и грубо. Возможно, его накладывал не маг, а "тень" мага. Сторож. Аватар. По сути это механизм, вещь. Но в неё он вложил душу. Старая и родная ему. Почти живая. Не способная сравниться с создателем в таланте, но способная перенять часть его силы. Почти как "ты" и "бог" - только "аватар" и "маг". Смахнула плесень тёмных нитей с тела. Легко. Как паутины сеть. Бухают за стеной шаги. Одной проблемой меньше. Одной больше. Нет старого проклятья под ногами. Но слышно, что вот-вот заглянут гости. Взяла доску. Протёрла рукавом. Обычная доска для игр в игру. Есть тёмные и белые поля. Фигурки. Ему (бросила взгляд на слепоту каменных глаз, на вскинутый надменно подбородок) должно понравиться. Поставила на постамент и обратилась.
Вмиг выбило дыханье из груди. Ударили колени в пол. Темнеют краски. Звуки отдалились. Уже и гул шагов - не гул шагов: далёкий тихий стук. Почти нездешний. Мир погружён во тьму. Неведомая сила тебя склоняет так, что ноет шея. Видишь, как, выронив огромный меч, склонился на коленях Мезираль. Метнулся страх в груди: что-то не так. Ты сделала не то, что нужно. Ошиблась в слове? В интонации? А может хуже? Быть может...

- О. Поросят завезли. И какова сейчас жизнь подсвинка?
Донеслось откуда-то из темного и дальнего угла.

Оксаниэль. Мезираль

Теперь ваши спутники - тени и виспы. Они заменяют тех, кто остался лежать, укрытый саваном тьмы и невнимания, угольными очертаниями, ползущими по стенам. Синеватой мглой. Совсем не то, чем вы предпочли бы заполнить эту пустоту. Пассажи. Залы. Арки. Коридоры. Всё это выглядит брошенным и никому не нужным. Ваши шаги - гулки и неуместны. Сама эта история кажется вам чьей-то глупостью. Ошибкой. Как будто драматург, что создал это, - был пьян или, быть может, не в себе. Кошмар. Морок. Дурнее ты не видел сна. Но распахнуть глаза, вдыхая свежесть утра, - не получается.

Словно в издевку, судьба швырнула этот диск. Будто проверка на вшивость:"А вдруг он только на словах такой храбрый"? Ну уж неет.
Айвин успел подумать обо всем на свете: о семье - которая с горечью и гордостью будет хоронить тело, зная, что он исполнил свой долг; о собратьях с которыми служил и которые умирали рядом с ним - часть он совсем скоро увидит, а другая, возможно, помянет его добрым словом в казарме или на пиру; о своей жизни - как много и одновременно мало он успел. Хороший разведчик, один из лучших охотников, но при этом всегда немного замкнут и груб. Тенью успела пролететь жалость о том, что он, порой, слишком много времени уделял службе и слишком мало - общению, что понимающих собратьев ему часто заменяли лесные обитатели, что он так и не успел влюбиться и продолжить род.
Удивительно, как столько вещей помещается в мозгу за долю секунды. Но вот уже во всем теле расползается непонятная легкость. Столкнуть командира в сторону, с траектории, рывок вперед...

Шаг, вдох, шаг, выдох, скрежет ржавого металла... Боль, вишнёвым маревом затмившая мир вокруг. Страх, подступивший к горлу, бурлящий в глотке и пузырящийся у рта бордовой пеной, капающий на бетонные плиты, отдающийся эхом капель в пустоту тоннеля. Ужас, сковавший грудь, мешающий дышать где-то в боку. Гнев, сковавший пустеющие глаза, что принцесса погибнет вот так, не на поле битвы, не среди врагов, а нанизанная на штырь, как кусок мяса на шампур.
- Как... Обидно...— Лайнурель закашлялась, новый поток крови отдался болью в боку и паникой где-то на краю сознания. Айне, мать вечноживущих, что за несправедливость, когда твоя ещё совсем короткая по меркам эльфов жизнь обрывается в усыпальнице твоих же предков?
***
Марево потускнело, и глаза затмила Тьма. Великая Тьма. Грядёт Тишина, забирая с собой все звуки Жизни и даже Существования. Тьма поглощает всё, что ни есть: люди, звери, предметы быта, природа, свет. Всё может поглотить Тьма, и принцесса Бирюзового Царства не исключение. Что она?- лишь пылинка в глазу Богов. Но вот она стоит во Тьме. Её глаза слепы, её чуткие уши не слышат, её тело не чувствует боли. Боязнь упасть в пустоту парализует ноги, но Неизвестность заставляет делать шаг за шагом во Тьму. Мимо неё проносятся урывки фраз — голоса знакомые, любимые, родные. Вот женщина сетует на то, что непоседливая Лайнурель рухнула с дерева и ушибла коленку. Няня. Вот мужчина, вроде и строгий, и добрый, рассказывает ей истории о былых битвах и воинах-героях. О, учитель истории, спасибо тебе. Но последняя фраза заставила её уже вроде остановившееся сердце дрогнуть. Далёким эхом пронеслось...
"За Бирюзовое Царство! За прекрасную Лайнурель!.."
Звонкий голос тронул затворки сознания. Эйлареф... Интересно, а принцесса увиделась бы с ним?
Внутри неё шла битва. Как хотела бы она, и как хотел бы Эйлареф. Древние поверья гласили, что разделённые любящие души воссоединяются после смерти. Но шевалье отдал свою жизнь за жизнь принцессы. Как больно решать... Милосердия, Айне. Будь по-твоему.

Том вернулся в породнившуюся трубу с привычной улыбкой на лице, ему всегда нравились правильные и гармоничные предметы, он сам не знал почему, да и не задавался подобными вопросами, но округлость трубы, одинаковая, как ни посмотри, восхищала его. Это чувство отвлекало от назойливых соплей, так и норовящих перебраться из носа на губу и, казалось, уютно устроиться где-то во рту. Тому было не жалко, и он без стеснения вытягивал язык на всю доступную длину, чтобы одним махом захапать побольше и затем посмаковать во рту. А вот кашель действительно доставлял немало хлопот - он мешал улыбаться и заставлял чувствовать себя некомфортно.
После общего собрания, ему уже было не до смеха, нерасторопные мозги начали соображать, что заболев, не стоит отказываться от еды, если хочешь жить, конечно, а жить хотелось. И, когда в трубу вошел гость, привлекая внимание детей, Том перебрался поближе к краю трубы и начал жевать припасенную за пазухой еду. "Ничего, - думал он, стараясь жевать быстро, так что челюсть слегка похрустывала в скулах, - выплевывать не заставят, а заставят - убегу." Ощущение небывалой собственной хитрости пробуждало улыбку на лице, и несколько кусочков вывалилось. Доев, Том с удивлением обнаружил под собой рыбий хвостик и несколько неразборчивых, но наверняка съедобных кусочков. "А я везучий, - думал Том, доедая найденные остатки, - с таким везением завтра на рыбном рынке точно что-то перепадет." И Том утвердился в намерении отправиться на рыбный рынок при первой возможности.
"Просьбу" гостя Том прослушал и решил просто подождать, надо будет - скажут. Покоя не давал подступавший озноб, который только усугублял сочувствие к голодающему сегодня пареньку. Том утешал себя как мог: что здоровому проще перенести голод, что Генри сам не стал голодать, что нашел еду он, а не кто-то другой. Но он знал, как неприятно голодать, в такие моменты даже его улыбка тускнела. Том уставился на нереальную округлость, трубы, куда более идеальную, чем мир, и на его лице опять привычно расположилась улыбка, а сам он постепенно погрузился в сон.

Видишь клейменного Чейза. Теперь он Брэди "Шесть Пенсов". Напоминает тебе об отце- Жестяном Джоуи. И не жалость просыпается в душе, а понимание. Отец- клейменный на словах, ты- клейменный физически, как и Чейз. Понимаешь его боль, что он скрывает за ругательствами. Думаешь помочь ему хоть чем-нибудь, ведь сам-то сыт и доволен жизнь (опиум делает свое дело).
Подходишь к Чейзу, пинаешь его здоровой рукой и протягиваешь заработанный паек:
-На, не кисни, Брэди,- пытаешься поддержать его и садишься рядом.

Лайнурель

Помогаешь Мезиралю освободить тело Элу из-под камней. Затем помогаешь заложить его камнями снова. Простая работа.

Воздух такой горький и душный, в спальне было хотя бы тепло. И даже почти не страшно. И когда старуха волокла ее по коридору - стало опять страшно, Би даже вырывалась, но не сильно. И вдова держала ее крепко, наверное опять накажет за то, что удрала. Да, она удерет, она не хочет жить в приюте, пусть там и кормят, но все равно там плохо. "Ненавижу эти приюты. И тетку Майерз ненавижу. Все они одинаковые".

Грохот, стук, удар, огонь - он накрыл старуху, и старуха перестала шевелиться. Убегая на четвереньках, Би почувствовала какую-то неловкость, даже оглянулась - бежит ли следом надзирательница. Та не бежала. Ее придавило большой деревяшкой, и потолок сверху осыпался.

Девочка собралась с духом и рванула наружу, вываливаясь на улицу и перхая, как чахоточный Джейк, что подкармливал ее зачерствевшими булочками.

Все толпились на улице и галдели. Би увидела Вернера - он как раз говорил про старуху.

- Ее бревном пришибло, и потолком придавило, - она размазала сажу по лицу и улыбнулась, шмыгнув носом. - И дышать там уже нечем, блядский дым, - она закашлялась опять. - Атас, урки, валим, сейчас на нас все упадет, оно там все валится.

Старуху было не жалко. Умерла - и умерла. Неприятное чувство кольнуло на миг - и пропало. Умерла - и умерла. Чего об ней думать? Коленки ушибла, твою мать. И ладошки.

Хэнк

Крупнейшая кондитерская фабрика Гармонии-31 сегодня получила госзаказ.
- Мама… смотри, в какой одежде дядя!
- Иди на ручки, я подниму тебя повыше…
- Он печальный…
- Это радость.
Не один тип продукта. Но целая новая серия.
- Почему он такой печа-альный?
Желе.
- Он просто сосредоточен. У него сегодня важный день.
Цукаты.
- Ма-а-ам!
Сладкие драже.
- Что, солнышко?
Пралине.
- Он посмотрел на меня!
Печенье.
- Это добрый знак.
Шоколад.
- Куда эти дяди ведут его?
- К мечте.
Лучшие кондитеры. Квалифицированные технологи.
- В тот дом? Мам, в тот большой дом?
- Да.
Унии нужна Сладость. Нужны праведники и понимание праведности. Её мерило. Форма. Образец. Но где ей уместиться? Экономика, построенная на её дефиците, не может развиваться, если не ограничить это благо. Без этого погибнут полисы. Погибнет мир. Нужны носители. Нужны резервуары этого качества. Живой сосуд, где может уместиться «святость». Но «святой» опасен. Не так давно (если мерить меркой Истории) страшная череда терактов всколыхнула общество. «Дом цветов». Организация, которая хотела воспитать поколение. Отступники от Сладости, бежавшие «святые», что стёрли себя из карты социальности, вырвали из себя её нити, истекая кровью и крича. Удалили импланты. Сожгли эпидермальные идентификаторы. Установили, калеча себя, псионические брэндмауэры. Но сохранили приспешников. Людей, не знавших сладости в законе, но знавших её в своих душах. Их ловят. Их дегармонизируют публично. Из их жизней и судеб ткут образ внутреннего врага. Но они никогда не исчезают. Особый, неискоренимый род преступности. Одним из таких «мобов» был коллектив унитарного формирующего образовательного учреждения «УФОУ Специальный детский оптимизационный распределитель №118». На фестивале весны в Гармонии-31 колонна детей-цветов атаковала и тяжело ранила одного из Семи Совершенных. Позже он скончался не выходя из комы, и был перерождён в теле клона. Одновременно в двух других Гармониях (-101, -38) службой безопасности Совета были пресечены попытки ассасинажа высших функционеров Унии в ходе всеуинтарных торжеств. В течение тех же суток в ходе допросов выживших террористов была обнаружена причастность к теракту руководства оптимизационного распределителя. Дирекция и сотрудники дегармонизированы после публичного процесса, совет попечителей дегармонизирован выборочно, воспитанники подвергнуты мемоосвобождению, реоптимизированы и распределены в другие формирующие учреждения того же профиля. В НК и УК внесены новые статьи, некоторые статьи получают с этого момента расширительное толкование, появляется новый тип режимных объектов – «специальные распределители» (#118 не имел специального статуса до описываемых событий).
С тех пор понимание Сладости изменилось. Появилась Традиция. Был создан строгий канон. Ритуал. Всё меньше оставалось процедуры - всё больше таинства. Появился даже официальный фольклор.
- Я уста-ала…
- Потерпи ещё немного, доча, дяди скоро закончат. Купим тебе. Слышишь? Ну, не куксись. Купим тебе что-нибудь сладенькое.
Волнующееся море людей собирается у ритуальных фабрик в такие дни. Дети помладше ревут и размазываёт слёзы по щекам, кривя рты и краснея. Дети постарше бледны и серьёзны – они хмуро держатся. Показывают, что уже взрослые. Что сильны. Родители готовы стоять часами. Считается, что ребёнок, который причастился плоти святого через праздничную Сладость, будет озарён божественной искрой. Пронесёт её в сердце через все невзгоды и тяготы. Будет сильным и праведным. Чистым и честным. Будет настоящим. Не побоится однажды и сам сразиться. Сразиться за право – неотчуждаемое и священное для всех людей.

Идёт Элу впереди, рядом с Айвином. Молчат оба. Думаю все ещё о чём-то.
Думы Тингола же прервала вибрация под ногами. Будто бы, что-то большое просыпалось...
И проснулось. Вот он какой, элементаль земли. Испугался даже Элу. Будто бы и не воевал позавчера с ордой орков. А элементаля испугался. Стоит Элу и смотрит прямо в глаза элементалю.
И только что замечает, что на него катится со большой скоростью огромный валун. И воин понимает, что спастись он уже не может. Понимает, что скоро он встретится с Айнэ. С Эйларефом и Кларитином. Скоро.
"Да примет меня Айнэ в царство своё." - подумал Тингол, за секунду до того, как его раздавило огромным валуном.

И орков, и эльфов постоянно заботил один вопрос: пробивает ли эльфийская стрела доспехи из Ра-Дратума?
И почему-то эльфы много лет даже не пытались узнать ответ на этот вопрос. Они просто бежали, едва завидев в далеке бегущий строй урук-хаев.

Но сегодня, наконец-то, ответ на вопрос был получен. И все мы знаем, каков он.
Именно сегодня наступил переломный момент в войне между орками и эльфами.
Именно эта битва стала решающей.
И именно благодаря отряду эльфов во главе с Мезиралем Сердце Ясеня, эта битва оказалась за эльфами.
И возможно и не только эта битва. Возможно, только что решился исход войны? Будущее покажет.

А пока, надо похоронить тех, кто пал за эльфийский народ. За Андаэль. За Бирюзовый Дворец. За всех нас.
Кларитин. Эйлареф. Покойтесь с миром, и да пребудет с вами Айнэ.

•••

Нет ничего более печального, чем ритуал погребения воинов.
Нет ничего более печального, чем те чувства, которые испытываешь, когда несёшь гроб, в котором лежит твой напарник.
Нет ничего более печального, чем наблюдение за тем, как плачет принцесса по своему шевалье.
Нет ничего более сложного, чем сдерживание эмоций во время произношения панихидной молитвый Айнэ над твоим напарником.

Когда процесс погребения закончился, и все ушли, остались лишь Тингол и Лайнурель. Элу стоял рядом с могилой шевалье с непривычным для него видом - с опущенным капюшоном и без маски.
За спиной у него был мешок с чем-то. Постояв молча с пол минуты, Элу снял мешок с плеч и вынул его содержимое. Там был круглый щит, обломок пики и бирюзовый шлем. Всё это воин сложил на могилу шевалье.
Затем, он молча отдал честь, и ушёл.

•••

- Лайнурель места себе не находит. - сообщил Элу командиру, пока они шли по дороге к реке. - Бедная принцесса. Не думаю, что она продолжит воевать. - размышлял вслух воин.
Вот они и подошли к реке. Тихо. Также тихо, как и тогда. Только в этот раз в воздухе нету страха. Нету боязни. Нету вражды. Есть лишь спокойствие.
Каков бы был итог битвы, если бы весь отряд сразу пошёл в лес? Были бы живы Кларитин и Эйлареф? Этого уже не узнать. И лучше об этом не думать.
Лучше просто ловить рыбу. В абсолютной тишине.

КАК ОН УВИДЕЛ!?!?!
КАК?
ОН?
УВИДЕЛ?!?!

КАК ОН СМОГ ПРИЧИНИТЬ ВРЕД!?!?!?
КАК?
ОН?
СМОГ?
ПРОТКНУТЬ?
ГРАКА БРАКА!?!?!

ТАК ЖЕ, КАК ГРАК БРАК СЕЙЧАС ПРОТКНЕТ ЕГО, РРООООАВР!!!!

Было тихо... И как то не приятно... Душа почти ничего не помнит... Но в ней чего то не хватает... Того, что уже никогда не будет... Но вот, в плотном тумане что то стало звать... Не то отдаленный голос стенающей девушки, не то сирены, желающей завладеть душой недалекого путника... "Эйлареф... Мой Эйлареф!.." Бедняга, наверное потеряла своего мужа на войне... Надо пойти к ней... Рывком побежал сквозь плотные клубы тумана, как голос со страшным рыком изчез... Не успел помочь... Кто он был, до... А что с ним случилось?.. Всегда ли он был в таком состоянии... Или... Он умер... Он даже не помнит как... Как это случилось?.. Какая то темная тварь мелькнула в тумане... Что это?... Ее зловещие холодно-синие глаза сверкнули где то слева... Дух стал прикрываться щитом... Во второй руке была обломленная пика... Так значит, он был воином?.. Тварь накинулась, но дух успел отбить ее щитом... Она снова исчезла в пустоту... Что это было?.. "Эйлареф, здесь никто не умирает без моего приказа!.."-твердый и крепкий голос приказывал позади... Что это?.. Дух обернулся, как темная тварь накинулась на него, вгрызаясь в тело... Они провалились куда то...
-Вставай! - воскликнул командир. Какие то воспоминания стали приходить. Металлический привкус... Что это? По телу стала растекаться кровь... Но он до сих пор чувствовал хват тупых зубов той твари... Встал из забвения... Кто то ранен, кто то жив... "Что это за существо? Столь ужасное в своем гневе, но столь прекрасное в движениях...-из памяти, словно птица из клетки, вырвалось воспоминание, заполнившее душу, - Лайнурель! Принцесса, чей взор мне милее всех! Но погодите же... Как же... Я снова жив?"
Он обернулся и увидев приказной жест командира поднял щит, схватил переломленное копье вторым заостренным краем. Мертвые не возвращаются на долго... На сколько хватит его? Сумеет ли он поговорить с Лайнурель, перед тем как снова пасть в землю прахом, на всегда оставив этот мир? Ах, нужно прикрыть её. Его все равно уже ничего не спасет, а она еще будет жить... Жить! Он воскликнул твердо и решительно:
- Во имя эльфиского народа, её высочества славной принцессы Лайнурель!, - он снова побежал, словно он и не умирал вовсе, и совсем по-живому прыгнул, размахнувшись остатком пики.- За Жизнь, побеждающую Смерть! За Любовь, зовущую с того света!

Мезираль

Ломятся под напором воздуха жжёные ветви. Валится то, что повалиться ещё не успело, вихрями пепла глаза залепляя. Бегут тучи по небу. Первая капля дождя. Вспышка. Далёкий, рокочущий грома раскат. Дождь собирался с вечера.

Кларитин уже видел в своем воображении, как рубит в прыжке несущегося на него орка. Они неуклюжи, грубы - никакой утонченности. Приготовился было к прыжку, но внезапная дрожь земли заставила растерянно оглянуться. Такой проступок мог бы стоить ему жизни. Если бы только это были не Корни Леса. Они, как и все прочее в священном лесу, боролись вместе с эльфами против гадких интервентов. Эльф наблюдал, как стебли подняли врагов на миг в воздух, но затем опять прижали к земле. Нет, надолго это их не задержит.
Повернулся к Провидице - недооценивал ее до этого, думал, молодая, неопытная. Одарил Оксаниель взглядом, полным уважения и почета - знала она свое дело. Она ответила мимолетным жестом. Едва уловимым даже для острого эльфийского глаза.
А вот и зеленокожие выбрались из лозы, еще яростнее несутся в бой - сила леса только разгорячила их кровь, вызвала голод. Голод крови, плоти, кожи и костей. Видит Кларитин, как мчится на него один вояка вражеский. Не помнит, тот ли это, который до этого на Провидицу целился. Все они на одно лицо. На морду. Рыло. Сбросил с плеча лук - не было времени для дистанционных атак. Ухватил покрепче меч и приготовился принять бой

Мезираль. Эйлареф. Лайнурель. Элу Тингол

Речная гладь спокойна и тиха. Звёзды блестят в слабой волне, когда видны в разрывах туч. Поднялся крепкий ветер. Огни домов блуждают в водах, растовряясь и играя. Им явно нравятся объятия иной стихии.

Вот дурачок... Царапка засмеялась - весь страх сразу куда-то делся. Если даже этот маменькин сынок не испугался... И мама с папой это прошли... Все будет хорошо.
- Угу, будешь самый главный по мамкиной титьке. - Фыркнув, Царапка вышла из-за спины некогда белого котенка. - Я готова, предводитель.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Танк. Первая дверь. Там, где трахался или прыгал кто-то несколькими секундами ранее - стихло всё. Оборвался монотонный, почти идеально ритмичный скрип. Щелк-щелк-щелк - тишина. То ли звуки выстрелов для здешних обитателей привычней выдвигаемых офицерами ВПК ультиматумов, то ли еще что-то, но - услышали, вняли. Скрипнули петли, высунулся из-за фанерки мелкий, щуплого сложения парнишка. Внешности типично ИТС-овской, с татуировкой-иероглифом на плече правом, взъерошенный, потный и в одну только мятую простынь закутанный. Лет шестнадцать-семнадцать ему, не больше. Утер лицо краем "одежд" своих, испуганно на тебя глянул. В стену вжимаясь, прошмыгнул мимо и скатился вниз по лестнице. Следом за ним - похожий на стройную женщину-манекен андроид выглянул, в одни только трусы, на затертых пластиковых бедрах болтающиеся, одетый. Одна из самых дешевых моделей "подруги солдата", ты такие штуки последний раз лет десять назад видел. Плохо подогнанные на суставных стыках и призванные имитировать плоть чехлы конечностей и тела, расколотая у левой скулы голова с потрескавшимися губами и частично облупившимся носом, пара изображающих молочные железы овалов, "сосок" на одной из которых то ли откушен, то ли отрезан, обнажая слои расположенного под покрытием полупрозрачного силикона. Надписи на коже искусственной, тут и там. Маркером выведенные, чем-то острым нацарапанные: "здесь был я", "Джонни", "король", "ебу ебу ебу", "соска", "huedao", "ЖРИЦА", "ты лох", "чик", "хуй?", "50!". Парик еще, длинные соломенного цвета волосы изображающий, криво на черепе сидит. Сфокусировала на тебе машина взгляд не прикрытых имитацией радужек глазных линз. И вдруг - по стойке "смирно" встала. Несомненно женский, но лишенный даже намека на эмоции голос: - Здравия желаю, товарищ майор. Докладывает андроид обслуживания комнаты психологической разгрузки, позывной "Дженни". Прикомандирован к батальону Орбитального Десанта большого десантного корабля "Шеридан" ВКС Терранской Федерации. Последний сеанс осмотра и обслуживания авторизованным специалистом: пять тысяч восемьсот семьдесят шесть дней назад. Требуется сеанс осмотра и обслуживания. Доклад закончил.
Вторая дверь. Тихо.
Третья дверь. Звон стекла, треск оконной рамы - по ту сторону. Шлепок, хруст и вопль надсадный. Хрип. Кричит кто-то, уже на улице: - А-а-а-а-а!!! Кто-нибудь, аы-ы-ы-ыкх... (кашляет) Бля-я-я-ать... (шелест загребаемой руками щебенки. Похоже - в окно сиганул и ноги себе попереломал визгун этот) Помогите!!!
Приоткрылась всё та же дверца, между тем. Азиатка коротко стриженая, мелкая и тощая как оглобля. Шорты выцветшие, майка-безрукавка на голое тело. Лет сорок на вид ей, затасканная совсем. Закивала, с ужасом на автомат глядя и неизвестно с чем соглашаясь: - Господин, господин... (руки на уровень груди подняла, ладонями к тебе. Заикается, стараясь лопатками стены продавить) К-клиент глупый, упал. М-можно уйти? (юркнула за спину твою, побежала прочь так быстро, как только может) Не стреляйте!!! Не стреляйте!!!
Четвертая дверь. Уже знакомый тебе странно на буквах "Г" поскрипывающий голос. Клон: - Эй, майор! (засуетились там, мебель какую-то ворочать начали) Как насчет мирных переговоров? (опрокинули стеклянное что-то) Иди сюда, всё обсудим

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!