Голосование пользователя

Иохим покивал большой головой, принимая все аргументы. Поджал губки.
— Что сказать, судари, признаюсь, я не большой любитель лесных переходов, зачастую оно того просто не стоит. Но не волнуйтесь, путешественник я опытный, если уж до чего-то такого дойдёт, обузой вам точно не буду... — неожиданно поднявшись, толстяк лёгким шагом проплыл через комнату и приблизился к столу, на который Осень выкладывал добытые в деревне припасы.

Продолжил, покивав головой.
— Хочется, отметить, что без хотя бы каких-то документов нам в Фалковнии будет непросто, так думаю. Некоторые из нас... Такие как я, или, скажем, господин Зохан, вряд ли смогут хоть как-то сойти за местных. Потому, нужна будет какая-никакая история, легенда, если позволите. К слову, Ромис, давайте спросим у юноши, почитают ли его соотечественники Эзру?

Драб прыгнул на Дила, Драб и запрыгнул на Дила, закрепившись на нём. Теперь бард точно был спасён от крыс, так как им сначала требовалось одолеть воина, чтобы добраться до него. Но только вот он не учёл, что он не такой уж и лёгкий, а Дил и так не слишком твёрдо стоит на ступенях лестницы, чтобы вдруг удержать равновесие. Вы, будучи уже вместе, зашатались. Как бы эльф не упал, утянув с собой барда. Одно такое падение с Драбом уже случилось недавно.

Лёгкие мановением руки Маркул запулил магическую стрелу в крыс. Та, разделившись в конце своего пути на несколько волшебных искрящихся иголок, пронзила четвёрку крыс насмерть. Во-о-от! С магией шутки плохи! Даже Маркула, стоящего на четвереньках с поднятой рукой, стоит опасаться жалким грызунам!
ХРУСТЬ!
Этот звук прокатился по всему погребу. А ведь вроде бы всё было хорошо только что, и маг наоборот вправил себе хитрым борцовским манёвром косточки в спине, почувствовав себя лучше и прибив при этом пару крыс... Старость не радость. Ой, Маркулу тут же пришлось отпустить руку и замереть на одном месте, иначе его бы боль сожрала с потрохами. О том, чтобы сменить положение или подняться на ноги, не могло быть и речи.

Наурэнсил надавил копьём на жердь, на которой висели туши, но шест почти не поддался на его "уговоры". Тогда следопыту, у которого вариантов оставалось не так много, пришлось приложить больше силы: копьё у самого наконечника затрещало, а затем и вовсе переломилось, но своего Наурэнсил достиг. Жердь накренилась, а туши, привязанные к ней, сползли по гладкому древку и упали на землю как раз на подбежавших крыс. Только две из них вовремя почувствовали опасность и отскочили в сторону, остальных придавило на славу.

И завертелось...

Наурэнсил так ловко перепрыгнул через крыс, используя копьё как шест, что грызуны и не заметили, как он очутился позади них. Что даёт ему весьма большое преимущество, он может застать их врасплох, пока они пытаются добраться до товарищей эльфа!
Фенлан же спасся от агрессивных животных другим способом: сам превратился в крысу. Несшиеся на него грызуны озадаченно побежали дальше, бросая реплики:
— Один из них стал нашим!
— Чужой среди своих он или право имеющий загрызть врагов?!
— Чего встал, в нашего превратившись? Грызи их!!!

То, что произошло дальше, описать очень сложно. Начнём с того, что Дил, отлепившись от Драба, ринулся бить недругов, то бишь крыс, но, махая кулаками, он определённо бы заехал по челюсти Маркула, творящего очередное своё жуткое колдовство. Не специально, но по пьяни из-за сбитого прицела. Заехал бы, если бы Драб не решил ему помочь, подтолкнув товарища в спину вперёд. И разбежавшийся на лестнице Дил промахивается к счастью для Маркула по лицу волшебника и доносит свой кулак, могучий, массивный и безжалостный, прямиком в крыс, пробежавших Фенлана. Тройку грызунов отбросило сразу вниз по лестнице, ещё две просто разорвались на части, расплескав кровь по сторонам и на лицо Дила. Но при этом его укусила в ответ крыса, чудом избежавшая участи быть отброшенной или лопнутой, как мыльный пузырь.
Но на этом ещё не всё. Не забыли, что Драб подталкивал товарища в спину, выдувая из флейты мажорные ноты? Так вот, Драб оступается на ступеньке и ПАДАЕТ! Падает прямиком на Маркула, не успевшего в слове "Сгрнхрчтбтбпнсрзбр" досказать последние "...нсрзбр!". И в итоге оба летят дальше по лестнице, пролетая над наклонившимся Дилом и плюхаясь в крыс и в Фенлана, скатываясь по ним и по не столь приятным для спины и задницы углам ступенек.
Раздавленный в обличье крысы Богсли обращается обратно в полурослика, ещё живого, но пострадавшего и находящегося где-то под Маркулом и Драбом. Крысы то ли в шоке от таких ловких манёвров, то ли вот-вот накинутся и загрызут их.

Тифлингша попыталась продолжить начатое, а именно - оттащить труп к морю

Как только исчадье бездны снова ухватилась за тело матроса, Андри резко распрямил руку. Не ту, которой он держал испачканный в песке нож, а другую. И вслед за его взмахом вперёд серебряной рыбкой устремился появившийся словно из воздуха ещё один клинок.

- Я сказал, не трогай его, тварь!

Победа.

Поднимает Деметра голову, на небо смотрит. Наблюдают за Иройскими играми боги из Никса. Пристальнее всех, конечно, всматривается в тройку победителей Ирой, в честь которого зовётся турнир. Но вместе с ним там должен присутствовать ещё Керан.
Привело её сюда данной им ей прозрение. Заставило оно уйти из Декатии на поиски товарищей. Велело действовать изо всех сил, чтобы наступило предначертанное им будущее. И вот — победа.

Оглушает гул толпы, громко кричат люди, встающие со своих мест. Стягивает кожаные ремни с руки Деметра и роняет блестящий бронзовый щит на песок. Говорит слова молитвы, излечивающие её раны, а затем и раны Лиллаи и Могзи. Сражались Новые Финалисты хорошо, однако не им прозрение пророчило победу.
Остаётся сделать немного. Деметра — скульптор, её руки призваны вытачивать из камня форму, а не выбивать из противников дух. Гацван и Солон могут купаться в лучах славы, однако Деметре ещё предстоит работа.
Вырастет в центре Колофона гигантская скульптура, будет изображать она победителей Иройских игр. Каждый получится будто живым, но застывшим на мгновение, которое продлится вечность. Все мельчайшие детали будут переданы, вырезаны сильной рукой волшебницы. Тогда-то исполнится прозрение полностью.

Устало улыбается Деметра. Победа.

- Ты как? Цел?

Спросил Кайрен у товарища.

- Пошли, надо выбираться отсюда. Не знаю что они сделали, но конструкция долго не протянет. Я думаю.

Кайрен помог подняться Седому и они пошли на выход.

- Эй, Льют! Мы идем!

      «Путешествие к северным берегам содержит немного удобства. Большак пуст, а ветра холодны. Народ неприветен и груб. Проживает в христианской вере немало финнов, эстов и всех других. Городов и селений в привычном понимании [они] не строят, живут лесом и безмерно далеки от всего, что нам кажется высоким и гуманным».
      — Адам Олеарий, путешественник и писатель.


00: ПРОЛОГ


      Склонившись над серыми от сырости листами, горный инженер Фриц Дортмунд быстро готовил письмо, не глядя окуная выщербленное перо в походную чернильницу. Нервные руки молодого человека метались по бумаге с проворством охотничьих кречетов, выдавая в неопрятном, бледном, поросшем до самых глаз бородой инженере обладателя блестящего реального образования. Выводимые чёрной тушью слова ложились на неё, следуя законам прихотливой грамматики своего времени:

      «Писано в день двадцатый июня года одна тысяча семьсот пятого.

      Милостивая Ваша светлость! Того дня, июня двенадцатого, а после шестнадцатого, взято нами ещё сорок два золотых листа. Листы сии назначены к отправленью и справно высланы в день девятнадцатый, в чём росписью сознаёмся мы, Ф. Дортмунд, и караульный начальник Г. Бюлле. Помянутый груз последует до Вашей милости экспедицией при двух повозках, к каковым в ответе приставлен…»

      Сухой трескучий выстрел прокатился над холмами, заставив инженера вздёрнуть голову. Вскочив, он боязливо подобрался к окну временной землянки и отдёрнул три слоя рогожи, сшитые между собой на манер бычьих пузырей, чтобы лучше хранить тепло. Несмотря на то, что окном лукаво называлась всего лишь узкая щель в брёвнах, наваленных под скатами крыши, по утрам обитатели землянки просыпались от пробирающего до костей мороза. Когда они впервые пришли сюда, не было предела удивлению рабочих при виде того, как лопаты отказывались грызть схваченную каменной стужей землю. А ведь экспедицию снабдили железным инструментом производства новейшей литейной фактории!

      Но сейчас герр Дортмунд дрожал совсем не от холода. С видом человека, добровольно сунувшего голову в печь, он тревожно оглядывал таёжное мелколесье, подбиравшееся к холмам как волосы к фатовской лысине. Инженер с болезненной тщательностью всматривался в шумящую пену крыжовников и голубики, в тень среди елей и сосен, но не видел ничего, кроме других холмов, таких же пологих, невзрачных и стылых. Острозубые каменные отвалы чередовались с земляными склонами, по которым ползли к вершинам сухие кустарники и карликовые деревца, изуродованные борьбой с пустым небом и с промерзающей до минеральных горизонтов почвой. Однако Фриц Дортмунд интересовался совсем не красотами северной природы, а тщетно выискивал признаки жизни и движения. В течение его недолгого дозора новых выстрелов не звучало, и определить их направление Фриц не смог, еле заметно покачав головой. Вернувшись к письму, инженер долгое время смотрел на него, будто упражняя месмерический взор, а потом тяжелой походкой вернулся за грубо сколоченные доски.

      Оставив бухгалтерскую опись на середине, Дортмунд решительно отчеркнул новый абзац, брызгая чернилами по странице. Округлый почерк сбился, обрастая ненужными изъянами и помарками, но Фриц не претендовал на состязание с каллиграфической комиссией при родном Геологическом училище. Торопясь, он старался уместить на двух куцых листах всё, что произошло с той поры, когда на улыбчивом лице местного проводника расцвела многообещающая ухмылка.

      Через шестую долю свечи, при которой работал инженер, в безбрежном небе растаял отзвук второго выстрела. Эхо повторяло одинокий хлопок, пока не выдохлось и не утихло, а несчастный геолог выпрямился на стуле, отчего-то потеряв способность шевелиться. Всё, что было и осталось в нём от человека, гордо ступившего в северные леса с весенней оттепелью, обратилось к надежде. Но тянулись минуты, а свеча, налепленная на угол столешницы, всё ниже клонилась к озеру натёкшего жёлтого воска. Не звучал задорный голос охотничьего рожка, не раздавался знакомый лихой посвист. Слушая воцарившуюся среди холмов тишину, Фриц Дортмунд понял, что в его экспедиции больше не осталось вооружённых людей. Закрыв глаза, он считал удары сердца в ожидании неминуемого. И неминуемое настало с той неотвратимой данностью, с какой следует за отливом прилив.

      С той поры минуло сто пять лет.


01: ОГОНЬ В ТЕМНОТЕ


      К ужину выходили при полном параде.

      Эта традиция родилась из тех двух причин, по которым рождаются все глупые и бессмысленные обряды. В монотонной череде дней человеческий разум отчаянно искал отличие, как голодный карельский медведь бросаясь на любую кроху того, что в обстановке естественной городской жизни не счёл бы достойным внимания. Так, например, ежевечерний ужин обратился ритуалом не оттого, что нёс в себе оттенок торжественности. Наоборот, одиннадцать измученных севером человек, уже уставшие от лиц друг друга, встречались за ним, чтобы в сотый раз обменяться уже слышанными новостями или вслух зачитать свежие, заранее зная ремарки друг друга. Но обязанность готовиться к нему с тщательностью лейб-гусара перед праздничным смотром подспудно заставляла ощущать трапезу как нечто особенное: нечто такое, чем стоило бы гордиться и для чего застёгивались многочисленные и неудобные пуговицы на сорочках с жилетами. Как по мановению волшебного жезла, сами собой расправлялись плечи и тускнело ощущение ущербности общества, чья культурная парадигма дошла до того, что наделила обыкновенную еду церемониальным статусом. Всё это составляло первую причину. А во-вторых, ужин и подготовка к нему попросту убивали время.

      Время, пожалуй, стоило бы назвать самым страшным врагом для морского форта «Герцог Гленн». Время тянулось над его батареями как череда сизых морских туч, чьи жирные бока несподручно заколоть штыком или прострелить навылет. Такой враг не мог быть убит. Коварный, сильный в кажущейся слабости, он штурмовал укрепления, выстроенные для другой войны и других натисков. Он отравлял воздух, пахнущий солью и тиной. Крики морских чаек, пикирующих на тёмные от дождей парапеты, больно резали уши, а пшеничные галеты теряли вкус. Время разило безотказно, расправляя стальные крылья как бессмертный ангел, не способный щадить. И какие бы ухищрения не выдумывал гибкий в умении адаптироваться разум человека, с каждым прожитым месяцем стены каменной клетки надвигались всё теснее. Оборачиваясь назад, недавний юноша с удивлением видел себя прежнего, ступающего на блестящие глыбы причала с по-глупому восторженной улыбкой, и удивлялся — как? Как всё могло измениться столь незаметно и бесповоротно?

      Приезд на уединённую морскую батарею поражал до глубины души. В первые недели панорама, развернувшаяся перед непривычными глазами, часами восхищала тех, кто только-только приноравливался к своей новой роли. Казалось, что от самых твоих ног и до невообразимо далёкого горизонта развернулся ковёр из серого мрамора, тут и там отмеченный дремучими барханами волн. Море, великое и всемогущее, содрогалось в своём вечном беге — оно казалось исполинской равниной, засеянной зерном, что дрожит и темнеет в ветреные дни. Но только ковёр золотых колосьев сменил ковёр иной: и о, каким он был! Не хватало ни мыслей в голове, ни слов на губах, чтобы подобрать определение, достойное грандиозного величия севера. Леденящий сапфир? Изумруд, не ведавший руки ювелира. Нет — пошлыми, простыми казались эпитеты, которые в гимназические годы заставляли возбуждённо румяниться щёки. При виде холодной красоты океана из глубин сознания поднималось ошеломляющее чувство чего-то монументального, прекрасного и беспощадного одновременно. Защитный форт обращался могучей крепостью из тех, о которых пишут в сказках, а его чёрные стены — непреодолимым бастионом, который даже море не в силах покорить. Офицеры, облачённые в ореол римских оракулов, казались непогрешимыми и мудрыми, а долг, порученный самодержавным цезарем, заставлял ноги подгибаться в трепете.

      Стоя на открытых площадках башен и держа рвущуюся с головы треуголку, новый военнослужащий осознавал себя и королём, и пленником этого удалённого, потерянного на окраине карт гарнизона. Открытый морской простор обнимал его, насылая свирепый ветер и жалящий непривычную кожу дождь, который в минуты штормов хлестал землю и воду с огромной свирепостью. Под хмурыми тучами раскатывался низкий гром, а молнии ударяли в едва различимую полоску земли так далеко отсюда, что лучше бы её вовсе не было. Скалистые гребни восточных холмов никогда не знали ноги человека. Их присутствие не внушало уверенность, а дарило безотчётный страх — понимание, что нигде в этой северной земле нет другого очага, нет человеческой жизни, нет городов и шумных улиц. Только хвойная тайга, охраняющая болотистые берега реки Нойштрем. Кто бы знал, в каком месте берёт начала река, которая тянулась в самое сердце земель Пальмиры.

      Река и найденные в восточных холмах соляные залежи оставались единственной причиной, по которой много десятилетий назад король Петер, отец короля Генриха, отца короля Иоанна, отца нынешнего короля Александра (да славятся его дни) повелел возвести форт, насыпав острова на дне безымянного залива. Среди лесов к западу от морских батарей лежала бухта святого Варфоломея, узкий и глубокий фьорд, глубоко врезавшийся в сушу. Возможно, в те далёкие дни король-реформатор желал превратить его в гавань для новосозданного северного флота — но потом, уже при его сыне, стало очевидным, что деревянные корпуса судов неспособны выдержать гнёт многолетних паковых льдов в открытом полярном море, а летняя торговля вполне может обойтись без перевалочной базы. Проекты гавани и соляных копей похоронили в пыльной могиле Королевского архива, а форты, в которые было вложено столько времени и сил, остались. По всей видимости, навсегда.

      Людвиг фон Вартенбург

      В день, когда Людвиг фон Вартенбург впервые увидел кирпичную сырость плаца, сердце рассказало ему о печальной судьбе. Усилие железной воли легко справилось с меланхоличной ноткой между строк нового назначения, но с тех пор минули не дни — минули три долгих года, за которые Людвиг трижды видел смену гарнизонов, но каждый раз оставался. Мог ли он сам объяснить себе, почему? Хитрые армейские крючкотворы позаботились о том, чтобы до минимума сократить издержки на дальний рубеж. Тогда как в боевых частях в каждую батарею был бы назначен командиром подполковник, «Герцог Гленн» обошёлся майорами, имевшими восьмой разряд содержания по Табели о рангах вместо седьмого. Будь одутловатый, толстый и совершенно безвольный Йоахим Руттергейм не премьер-майором, а подполковником... в эту самую секунду Людвиг фон Вартенбург понимал, что ничего бы не изменилось. И ностальгия возвращалась к нему.

      Если Людвиг, как казалось ему самому, с каждым годом лишь становился сильнее, то премьер-майор Руттергейм страдал всё большей близорукостью, и физической, и политической. За три долгих года фон Вартенбург не упомнил бы сходу ни одного случая, когда непосредственный начальник батареи лично отправлялся инспектировать арсенал и казармы. Низенький, несчастный и толстый, премьер-майор Йоахим Руттергейм выглядел паркетным генералом, картинно восседающим на белоснежном коне и озирающим своё воинство невидящим взглядом. За ужинами, бывало, премьер-майор ворчливо осведомлялся: хорошо ли всё, не учинить ли инспекцию, а потом умиротворённо ворчал, погружаясь в кресло с рюмкой бренди, когда капитаны на все лады заверяли его, что «сделаем, проверим, выполним». Нет, премьер-майор не был плохим человеком. Наоборот, он любил своих людей, целиком и во всём на них полагаясь — пожалуй, слишком даже во всём. В другие дни, когда в прострации созерцающему горизонт Руттергейму докладывали (смягчая выражения и тон) о неурядицах или перебоях в снабжении, премьер-майор — тут стоило отдать ему должное — храбро морщил усы и вопрошал, может ли он что-нибудь исправить и с кем ему для этого надо говорить. Капитаны переглядывались и просили письма или полномочия, которые исправно выдавались и подписывались почти не глядя. Возможно, захоти секунд-майор Людвиг фон Вартенбург сместить своего начальника, у него получилось бы это без особого труда. С другой стороны, это смещение не изменило бы ровным счётом ничего, поскольку даже комнаты и жалования у майоров различались от силы на десять квадратных дюймов и золотых марок соответственно. Фон Вартенбург хорошо понимал, с кого берёт пример премьер — с непосредственного начальства, поскольку иных духовных родителей в округе не сыскалось бы даже с астрономическим телескопом. Полковник Вукорский, почти точная копия их премьера, только сидящая в кресле повыше и форте побольше, мало чем отличался, по сообщениям сослуживцев и докладам унтеров, от своего аналога на батарее номер три.

      С другой стороны, медаль «За апатию» сияла с обеих сторон: по сути, не было над батареей другого начальства, чем объединённый штаб офицеров под дружно признаваемым водительством секунд-майора. Никто не проверял и не контролировал их деятельность, требуя в обмен лишь чинного соблюдения устоев и порядков, а также изрядной продолжительности бесед (к старости премьер увлёкся философией, чем не давал никому покоя). Пожалуй, ближе всего секунд-майор сошёлся с адъютантом: вице-фельдфебелем Берном из числа мещанских детей. Как руке нужны пальцы, так отцы-командиры нуждаются в молодых ногах, которые готовы сновать туда и обратно, исполняя распоряжения таким волшебным образом, чтобы утренний приказ к вечеру оборачивался само собой разумеющимся докладом об успехе. Вице-фельдфебель, кажется, был создан специально для того, чтобы безропотно выносить крутой нрав фон Вартенбурга, усердно пучить глаза и отдавать распоряжения тогда, когда замолкал Людвиг.

      В этом естественном балансе офицерская компания нашла гармонию, собираясь то в небольшой гарнизонной библиотеке, то в обеденной зале и просто дожидаясь, когда очередная ненастная зима кончится и можно станет в очередной раз задуматься о возвращении на большую землю. Задумывался ли Людвиг?

      Но сегодня, против обыкновения, ужин был объявлен в пять часов пополудни, и требовалось прикладывать огромные волевые усилия, чтобы не начать анализировать этот сбой в распорядке с маниакальной пристрастностью, выдающей подступающее безумие. Загадочно жмуря глаза, Йоахим Руттергейм восседал во главе длинного лакированного стола, накрытого алой скатертью. За спинкой его широкого кресла полыхал огонь в камине, разбрасывая под кирпичными сводами рыжие тени. Высокие свечи в массивных медных канделябрах мерцали в унисон, отражаясь в гранях столовых приборов и фаянсе дорогих сервизов. Кларет уже шёл по рукам, не дожидаясь первой перемены, а через узкую громыхающую дверь то и дело втискивались новые офицеры. Они сметали с рукавов и плеч снежный порошок, вешая шинели на корону из оленьих рогов у входа. Безмолвный денщик — солдатик по имени Мартин с далеко выступающими скулами — принимал перчатки, шарфы и уборы. За окнами давно уже сгустилась ночь. Восседая по правую руку от Руттергейма, Людвиг в тысячный раз оглядывал лица собравшихся, непроизвольно подмечая до неровный контур бакенбард, то помятый воротник, то небрежно пристёгнутую запонку. Единственный из всех, не считая своего верного фельдфебеля Берна, секунд-майор имел себя и гардероб в близком к идеальному состоянии. В настолько близком, насколько этого можно было достичь с одним тазом горячей воды в день.

      Справа от Людвига, занимая всю правую сторону стола, в рядок сидели четыре капитана: капитан Гроссер, начальник караульной службы и заведующий боевым распорядком; капитан от артиллерии фон Мак, командир артиллеристов; штабс-капитан каптенармус Лехаим Нильсен, которого солдаты за глаза дразнили Вашим еврейством, а он обижался; и, наконец, тихий и невзрачный штабс-капитан Леопольд Крамм — гарнизонный врач и самый, пожалуй, уважаемый человек среди прочего офицерства. Сейчас Крамм, блестя пенсне, как раз откупоривал пузатый кларет, отпуская дежурную шутку:

      — Уже темень на дворе, надо подкрепить организм.

      — Вы, дорогой мой, зарядкой бы организм подкрепляли, —ехидно заметил Гроссер. — Давно я вас, знаете ли, не имел удовольствия там замечать.

      — Желаете видеть меня чаще — так я всегда для вас готов. На стол — и вперёд.

      Индендант, вахтмейстер Шульц, фыркнул в тарелку, но ничего не сказал — он чрезвычайно стеснялся невеликого звания, а ещё и того, что сидел аккурат напротив импозантного герра фон Вартенбурга. Премьер-майор тоже хранил загадочное молчание, наблюдая за шутливой перепалкой и оглаживая в толстых ладонях газету, прибывшую со вчерашней лодкой. Несчастная газета, доставлявшаяся в одном экземпляре раз в три недели, а то и реже, ходила по рукам до самого следующего визита лодочника и всегда служила лакомым источником застольных новостей.

      — Где же Зельде, господа? — поинтересовался фон Мак, жестом предлагая налить вино в кубок Людвига. — Как верно заметила наша медицина, уже темень. Или без него начнём?

      Дитрих Хайнц

      Вице-фельдфебель Зельде, начальник сигнальной службы, в этот самый момент пытался поднять воротник шинели, спасаясь от свистящего как польский атаман ветра. Стоя на вершине первой орудийной башни, он смотрел в голодную ночь, швыряющую навстречу комья холодного снега, и ждал, пока тщедушный солдат, уставший от многочасового дозора, подготовит большой сигнальный фонарь с разноцветными стёклами и специальными заслонками, похожий на подвесной самовар. Этого солдата звали Дитрих Хайнц.

      В ноябре, на пятом месяце своей службы на морской батарее, гренадёр Дитрих Хайнц открыл для себя, как плохо именитая английская шерсть защищает от холода и снежного дождя. Под мокрым снегом шинель быстро накапливала сырость, из сухой и тёплой защиты превращаясь в ледяную коросту, неприятно налипавшую на суконный мундир под ней. Руки сотрясала неуёмная дрожь, и даже в рукавицах, пошитых мехом внутрь, почти не чувствовались пальцы. Замотанный в свитера и шарфы до самых глаз, юноша поднимал из большого сундука фонарь, оскальзываясь на ведущей к площадке винтовой лестнице.

      Тот вид, что в ясные летние дни поражал хрустальным сиянием нерукотворного совершенства, вселял ужас ноябрьской ночью. Казалось, что исполинские ножницы в руке Господа вырезали остров и батарею из привычных очертаний мира и поместили в космическое ничто, о котором много читал его отец — там, дома, в уютной и тёплой Пальмире. Чернота растекалась как огромная лужа из земляного масла, затопляя всё — контуры причала внизу, мощные контрфорсы гранитной стены и даже фундамент внизу. Выглядывая через парапет, Дитрих не видел внизу два уровня плаца, лестницы и здания казарм. Он видел плещущееся у самых глаз чёрное-чёрное море, где жили только ветер и снег. Возможно, в таком мире приходится жить слепым.

      И только одно спасало его в долгие дежурные ночи. Цепочка огней, растянувшаяся в эфемерной пустоте: два справа, где стояли батареи один и два, и два слева — маяки на батареях четыре и пять. Крохотные точки размером с бисерину в мелком шитье, они мигали и вздрагивали, регулярно сдуваемые порывами ветра, хотя на самом деле мощный костёр высотой в половину человеческого роста горел в крытом чугунном котле круглые сутки, пожирая прорву драгоценного угля.

      — Хайнц! — крикнул Зельде — Ну же, скорей! Поднимайте фонарь! Раз-два-три, раз-два-три... бр-р-р...

      Карл Бахман

      Фельдфебель Франц Вебер считал, что со взводом ему повезло — недаром в его подчинении находились солдаты, а не артиллеристы. Взять хотя бы Дитриха — смирный, тихий, слова поперёк не скажет. Глядят глаза, наглядеться не могут, чтоб их. Или гренадёр Кройце — сам, представьте себе, вызвался собаку кормить. Сам, никто его палкой не выгонял. И что теперь? Будь то ветер или снег, исправно выносит бродяге еду. Его и проверять не нужно: что ни скажешь, всё сделает. Другие, конечно, не такие молодцы, но друг друга стоят. И друг за друга горой, а это и командиру важно. С самого апреля, дай Бог памяти, три выговора за картишки да двадцать палок одному умнику. За пьяную ссору, если память не подводила фельдфебеля. Одно слово — солдаты. Обученные, дисциплинированные, состоящие на немалом жаловании, а кто-то и войну повидавший. Держатся вместе, командиру не перечат, в упражнениях и атлетике всегда первые. Хороший взвод. Повезло ему.

      Да, противодесантный взвод третьей морской батареи целиком состоял из солдат федеральной армии. И командовал им опытный ефрейтор из ветеранов по фамилии Бахман. В то же время остальные четыре комплектовались канонирами, а в орудийную обслугу — не зря шутки шутят — набирали самых тупых. Тупых и здоровых. Так обстояло дело и в этом случае, пусть от «случая» до ближайшего рекрутского пункта лежали полтысячи миль расстояния. Канониры усердно лупали глазами, сталкивались друг с другом лбами, дрались и воровали еду. На них регулярно приходилось орать, причём иногда слушали они только фельдфебеля, а не своих ефрейторов. С одной стороны, объяснялся этот феномен очень просто: Военный устав требовал от них очень простого набора действий, с которым справился бы осёл. Наводка орудия заключалась в том, что четверо тянули цепи, поворачивая лафет, или крутили рычаг, поднимая и опуская прицел, а наводчик отдавал им команды, запрещая думать. При таком раскладе мозги не к чему. Разумеется, мозги должны были быть у наводчика — и, тут фельдфебель соглашался сам с собой, канониры-наводчики своё дело знали, но таких на пятьдесят человек имелось всего восемь. Восемь! Против тридцати двух дуболомов, от которых, если ефрейтора с палкой не приставить, толку не добьёшься. За этим и гоняли их по плацу почём зря, чтобы если не мытьём, так катанием вколотить в их деревянные головы, как ружьё снаряжать и с какой стороны щёки мылить.

      Франц Вебер знавал одного кирасира, от которого унаследовал зубодробительную присказку: «Среди сортов каберне тоже разбираться надо». И тот кирасир, давно сгинувший невесть где, не мог даже догадываться, насколько к месту придётся его полупьяный совет. Дело в том, что канониры делились на две касты: отвратительную и худшую. Первую в их среде составляли коренные пальмирцы, которые как минимум были обучены началам грамоты и могли отличить порох от гуталина. Вторую касту тянуло назвать диаспорой, потому что жили в ней всякие там Куппери и Лаппери. Эти полудикие рыжеволосые ублюдки набирались из финского населения на севере и, чтобы не швырять их через всю Пальмирскую федерацию, отправлялись служить по месту набора. Из них, как сходились в мыслях фельдфебель и ефрейтор, родоплеменной строй не выбивался даже палкой: уроды шептали всё по-своему и мстительно сверкали глазами, когда получали трудовую разнарядку вне, так сказать, справедливой очереди.

      Ефрейтор Бахман, не будучи дураком и вовремя ощутив напряжение многоопытной солдатской шкурой, пошёл к Веберу с жалобой. После долгого обсуждения Франц решил, что ломать Куппери и Лаппери окончательно нельзя. Они, на просвещённый взгляд фельдфебеля Вебера, тупостью соперничали с баранами, а бараны смерти не боятся. Могут взбунтоваться, а их тут человек двадцать будет. Взамен выделили среди финнов главного — наименее дикого и самого старшего по возрасту, именем Юхи Лайкинен, и поставили его ефрейтором. К июню все вопросы, касающиеся национального единства, решались через него, и этот механизм наконец-то заработал: утренние поверки проходили без мрачных рож, а интендант перестал прятать ключи от арсенала под подушкой.

      Офицерам об этом происшествии не докладывали.

- Пыщ! - сказал Джером.
- Треньк! - сказала тетива
- Фьюить - сказал болт.

С правого фланга друзей поджимала какая-то облезлая шавка, но Тамана куда больше волновали стрелки, коварно прячущиеся в темноте. Признаться воин даже растерялся на некоторые мгновения, не зная, что ж ему делать. Сломя голову кидаться во мрак, махая туда-сюда своим двуручным клинком, и рискуя при этом напороться на ржавые дикарские копья, а то и того хуже, угодить в какую-нибудь ловушку, яму там или кучу дерьма, или же... Или же что?! Стоять тут, как соломенный истукан на стрельбище? Да уж, да уж... Бой повернулся в какую-то совсем неверную сторону, и надо было срочно что-то менять.
Светлое лицо Тамана исказилось в гримасах мучительных размышлений, которым было вовсе не место на поле битвы. Ему хотелось свершить сейчас что-нибудь эдакое, что-то такое, что бы перевернуло ход боя и вернуло потерянную инициативу в жадные руки героев... Оглядываясь, он видел наседающего на Лоэтуса волка, которого можно было бы с наскока перерубить пополам, и еще какую-то рожу, выглядывающую из-за полуосвещённой колоны, до которой тоже можно было б добраться, но всё это было не то. Нет.
- Э-эх!... - возопил он несколько удивлённым голосом -...Погоди! Погоди! Слышишь?! Щас-щас, чё покажу!...
Продолжая кричать не своим голосом, воитель комично зажал свой огромный меч меж коленок, дабы тот не свалился на пол, и скинув в с плеча мешок с пожитками, зарылся в нём почти с головой. Судя по всему, он собирался выудить оттуда что-нибудь очень важное.
Таман искал факел. Ибо биться с гоблинами в кромешной тьме вовсе не достойно героя.

Бестолкова бегая вокруг больного и путаясь под руку Лоэтусу, Джером понемногу погружался в пучину самобичевания.
- Говорил мне папа: "иди в церковно-приходскую школу, все равно приличного мага из тебя не выйдет, так хоть раны штопать научишься". Но нет, выучился фаерболами кидаться да морок на девиц наводить, а вот теперь лежит мой друг любезный на полу каменном, да последний дух испускает, и ничем я ему помочь не могууу. - маг едва ли не начал заламывать руки, когда Лис сообщил, что ранение вообще-то пустяковое, и воин скоро будет скакать как новенький.
- А, все в порядке значит. - Джером мгновенно принял деловой вид, как будто ничего и не было. - Вперед, навстречу неизвестности! Вот эти ступеньки мне кажутся очень многообещающими!

— О, договор я напишу достаточно быстро, — ответил арфисту Льют и достал из рюкзака все нужные принадлежности: несколько листов пергамента, бутылёк чернил, писчее перо, кусочек желтоватого воска и перстень с символом солнца Амонатора на печатке.
— Хорошо, Хэвард Седобород, понял, — сказал жрец уже дворфу. — Ещё понадобится твоя и всех остальных подписи. И план ещё можно обсудить всем вместе подробней...

Льют ушёл в работу. Писал он быстро и крупно. Строчки местами были неровные по высоте и наклону, но зато весь выходящий из-под пера текст был совершенно разборчив и чист, в смысле без единой капли чернил не в том месте. До винтифлюшек и прочих закорючек какого-либо каллиграфа ему было далеко, но главным была не красота написанного, а смысл в него вложенный. Закончив писать, Льют аккуратно подул уже на документ и предоставил его посмотреть арфисту и всем остальным.

— Вот здесь вам нужно будет вписать своё имя в нужном падеже или указать "агента организации «Арфисты»", а в самом низу поставить свою подпись. Сейчас я ещё второй экземпляр напишу, чтобы у обоих сторон договор был в наличии.

Льют начал заполнять второй пергамент. На случай, если что-то будет надо в документе изменить, он оставлял достаточно пустого пространства между строк. То, что выйдет лишним можно будет зачеркнуть, а новое аккуратно приписать сверху или сбоку.

Вечеринка в имении Астрид Сэй была в самом разгаре, квартет менестрелей извлекал из своих музыкальных инструментов наилучшие ноты, а большинство пришедших от души повеселиться и оторваться по полной людей танцевало под их музыку в большом изысканно украшенном зале.
— Моё почтение, мистресс Сэй — или мне уже стоит звать вас зора Сэй? —, весь блеск вашего праздника тусклый Мулмастер запомнит надолго.
— Что вы, что вы, — ответила довольная Астрид Сэй, помахивая богато расшитым веером, — это лишь первый день, а впереди ещё целых девять дней без забот. Наслаждайтесь вечеринкой и не забудьте меня, когда начнётся собрание благородных домов, хорошо?
— Забыть вас? Никогда! Лорд Оссариан, увы, совершенно потерял хватку в последнее время. Ещё раз, моё почтение! — гость-аристократ, достопочтенный зор, приподнял бокал с вином в честь хозяйки десятидневной вечеринки и в мгновение осушил его, в то время как сама мистресс Сэй направилась обмолвиться парой приветственных слов с другим благородным гостем.

А за пару дней до начала праздника в имении стояла страшная суматоха: катастрофически не хватало рабочих рук. Ожидалось очень много гостей разного социального положения — вход на вечеринку был свободным для всех, и для аристократов, и для простых жителей Мулмастера. Нужны были слуги на раздачу еды и закусок в зале, фокусники и гадалки, которые творят свои мелкие чудеса только с помощью ловкости рук и внимательных глаз (наём одного из Плащей для создания магической иллюминации или действительно правдивого прорицания на потеху толпе — удовольствие не из дешёвых даже по меркам богатой Астрид Сэй), охранники и вышибалы наконец, чтобы вороватый и перепивший простой народ не натворил дел. Затевалась грандиозная ловушка для аристократов, призванная привлечь своих жертв, любящих отвлечься от полной интриг и коварства реальности, блеском богатства мистресс Сэй и её "добродушным" расточительством, а чтобы хитроумный механизм захлопнулся и захлопнулся вовремя, нужна была целая орава обслуживающего персонала. Проблему нехватки рабочей силы решили просто: расклеили объявления во многих дешёвых тавернах.

Предложение было очень выгодным. Астрид Сэй была готова заплатить будущему работнику на вечеринке, будь он слуга, охранник, фокусник или кто-то ещё, по пять золотых за каждый отработанный день. Разумеется, такое объявление не могло остаться без внимания, и откликнувшийся народ валом повалил в большой двухэтажный дом торговки так, что все вакансии закончились в считанные часы. Среди принятых на работу необходимо особо выделить несколько персон (остальных просто будет скучно и неинтересно рассматривать): Винтер из Даггерфорда и его ученик Эркинольф из Мулмастера (ему, кстати, согласились платить только по два с половиной золотых за день по причинам его юности и ученичества) стали ответственны за магические сеансы в зале, впечатляя простых и благородных людей своим искусством, а так же за помощь квартету менестрелей, будь им понадобится передышка; для тёмного эльфа Аарона после весьма долгих размышлений мистресс Сэй и уговоров со стороны самого эльфа уготовили миссию чу'дной и страшноватой диковинки, живого аттракциона для публики, а также шпиона, подслушивающего настроения в зале и высказывания аристократов и затем передающего информацию лично Астрид Сэй; диковатого выглядящего в своих шкурах Грума и молодого Мартильна с военной выправкой поставили быть охранниками и вышибалами, не дающими омрачить праздник всяким лихим личностям; старуха с интересным именем Зора выглядела весьма необычно и загадочно даже на фоне тёмного эльфа, поэтому её сделали гадалкой — ходить ей только надо было по залу да рассказывать гостям их судьбу, насыщая её событиями как ужасными, так и невыразимо счастливыми.

Первый день проходил вполне спокойно. Людей в зале было не слишком много — первый день как никак, основной приток гостей ожидался на следующие дни —, поэтому временным помощникам было легко влиться в рабочий ритм. Большую часть дня никаких удивительных событий не произошло. Был, правда, один незадачливый воришка, который хотел во время танцев обокрасть одну зору, подрезав дно её сумочки, но его вовремя заметил более даже опытный в подобных делах Эркинольф и сообщил всё Груму с Мартильном. Те вышвырнули малого роста мужчинку на улицу, пригрозя в следующий раз отрубить левую руку, как полагается. Затем было несколько пьяных благородных господ, которые начали слишком уж назойливо приставать к дамам и кричать всякие непристойности им в след, но после разговора с всё тем же Грумом и Мартильном, а после ещё вдруг и с Аароном, резко отрезвели и умерили свой пыл. Астрид Сэй в облегающем платье, помахивая своим веером, ходила среди гостей, болтала с аристократами, отдавала указания слугам и была весьма довольна началом вечеринки, как вдруг, уже вечером, случилось это.

Этим стало событие, произошедшее между девушкой по имени Беначчи и парнем по имени Ларх. Беначчи — милая и улыбчивая каштановолосая девушка с широкими чертами лица, которая работала на мистресс Сэй швеёй и на время праздника оказывала эстренную помощь дамам, чьи платья в связи неумеренной сладкой диеты хозяей треснули по швам, и просто поправляла костюмы зоров и платья самой Сэй (та меняла свой наряд каждый час, дабы дополнительно удивить своих гостей). С Лархом наши (а точнее ваши) герои были знакомы гораздо меньше, чем с Бенначи, но о нём с уверенностью можно было сказать две вещи: первая, он усердно работал, разнося закуски и напитки, и вторая, он с некоторым интересом, который воспевают все менестрели всех времён, народов и миров, поглядывал на Беначчи. В общем, дабы не удлинять рассказ, произошло между этими молодыми людьми вот что: улучив свободную минутку, Ларх подошёл к также свободной Беначчи и попытался завязать с ней разговор, но тут вдруг Беначчи накинулась на парня с кулаками. Один из ударов — кажись, нанесённый правой — попал точнёхонько в глаз Ларху и нокаутировал его (один из зоров аж похлопал, думая, что это была какая-то постановка). Затем девушка, расплакавшись, убежала из зала, а нахмурившаяся мистресс Сэй приказала одному из слуг вызвать городскую стражу. Двое стражников, которые нашлись практически рядом с домом торговки, пришли в течение пяти минут, послушали пересказ ситуации и вызвались донести всё ещё не пришедшего в чувство Ларха домой.

Спустя час, когда утомившиеся от веселья гости начали расходиться по домам, пришёл Плащ, назвавшийся Нелвоном де Жуном. Сперва он на несколько повышенных тонах, иногда притрагиваясь к своим усам, не менее чёрным, чем его свободно падающие на плечи волосы, пообщался с Астрид Сэй, а затем собрал вместе Винтера, Эркинольфа, Аарона, Грума, Мартильна и старуху Зору для разговора.
— Мне передали, что вы видели, как моего брата избили сегодня немного ранее, — зазвучал его требовательный голос с хрипотцой. — Если это так, то, наверно, вы сможете мне объяснить, почему его до сих пор нет дома. Ну, я жду.

Взглядом, которым Вистан наградил невозмутимо наглого (и нагло невозмутимого) гнома, можно было бы испепелить не одно войско гоблинов; подпалить крылья паре-тройке драконов; и многое, многое другое... оттого было вдвойне обиднее, что на Сотти он не произвёл ни малейшего впечатления! Гном либо совершенно не понимал намёков, либо же талантливо делал вид, что их не понимает.
- Кхм, - кашлянул чародей, попытавшись привлечь внимание наглеца к своей персоне; и посмотрел на него, словно на путающуюся под ногами дворовую собачонку. Затем, словно на обнаруженную в чулане мышь. Следом, словно на оказавшегося в его супе таракана. И, наконец, словно на впившегося в кожу кровососа-клеща! Обладай Фраука познаниями своего друга Дарвина, следующей в списке невольных преобразований Феррока стояла бы инфузория туфелька - но, по счастью, до неё дело не дошло.
- Да, пойдёмте, - наконец выдохнул Вистан, признав своё поражение и решив заняться чем-нибудь более приятным, чем пристальное рассматривание маленького паршивца. Благо, снующих тут и там официанток, похоже, сгребли сюда прямо с местного конкурса красоты - и чародею было, чем порадовать взгляд.

Из жизни урлоков:

Урлоки очень любят послушать сказки. Понятное дело - на сытое брюхо.
Вот только сказочники-урлоки в народе не самое частое явление ибо занимаются этим делом исключительно жрецы. Им даже отличительной шапки не выдадут, если те не способны придумать и рассказать сказку, хотя бы одну. А сказочники других народов обычно не живут достаточно долго. Потому и сказки у урлоков очень короткие.
Впрочем, другие сказки и не очень-то нужны. Ведь главное в любой сказке для урлока - это вдоволь повеселиться.

Для того сказка и существует.

- Сказка о том, как урлоки добычу делили:

Однажды два урлока поймали две хрюшки и стали их делить. В этом месте урлоки-слушатели улыбаются, ведь все они лучше знают, как делить добычу
Один урлок сказал, что он съест обоих хрюш, а второй пусть ловит себе новых. Мудрое решение героя сказки громко одобряется слушателями
Второй урлок ответил, что он сам съест хрюшек, а если первый не согласен, то он съест и его в придачу. Еще более мудрое решение одобряется еще более бурно
И пока урлоки делили добычу, хрюшки убежали. Урлоки слушатели бегут ловить убежавших от неудачников хрюшек

- Сказка-загадка об охоте:

Однажды урлоки-охотники отправились на охоту.
Каждый охотник поймал добычу и съел её.
Ни один урлок не вернулся домой.

- Сказка о пещерной фее:

Почему урлок не убирается в пещере.
Потому что когда места в пещере не останется даже для самого урлока в пещеру явится Фея и уберется за самого урлока.
Никто никогда не видел эту фею, потому что она четкая, как и сами урлоки, и за рыбоглазых убираться не будет.
Единственный случай когда урлок убирается в своей пещере - когда Большая Ма перестает помещаться в своем логовище.
Есть мнение, что Больша Ма и есть Пещерная Фея.

- Сказка о дагоните и хрюшке:

Поймал однажды дагонит хрюшку. Дагонит. Поймал. Хрюшку. Урлоки смеются громко-громко
Поймал потом урлок сразу и дагонита, и хрюшку. Урлоки приветсвуют умение сородича
Стал решать, что сначала съесть, а то вдруг первым нечаянно наестся. Урлоки улюлюкают. Одно надо есть, вторым закусывать, и думать нечего.
Но пока урлок ел дагонита, хрюшка убежала Урлоки падают от смеха. Ибо только очень глупый урлок позволит пойманной еде бегать и вообще куда-то рыпаться.

- Сказка о споре

Поспорили как-то два урлока, что один ленивей другого.
И легли поперек дороги.
А по ней шла Большая Ма и споткнулась.
Не бывает настолько ленивых урлоков.

Суровый прием никоим образом не смутил гостя, видимо подобное поведение дварфа не было для него в диковинку.
– Ну, Ордак, ты же меня знаешь: интригами занимаются враги Императора, а я, если что и применяю, то исключительно дипломатические уловки. Кстати, и миссия у меня сугубо дипломатическая – показать княжествам, что с Империей лучше дружить, а не враждовать.
– Вот видишь, я предельно открыт, – лорд Каспер улыбнулся и развел руки в стороны, как бы подчеркивая свою открытость, – А на счет кораблей можешь не беспокоиться: у берега всегда есть одно замечательное свойство – вода там только с одной стороны, так что поедем по суше. Как говорится «Betri á ströndinni við sjóinn en sjávarströnd»*.
– Ну, не буду больше отвлекать, вижу как переминаешься с ноги на ногу, – гость еще раз улыбнулся. – Отъезд завтра на рассвете, буду тебя ждать.

* Лучше на берегу у моря, чем в море у берега – дварфская пословица

Простившись с Руорком, Хайан последовал за своими компаньонами. Лошадка Мерседес, предложенная ему конюхом, на деле оказалась вполне достойным скакуном, несмотря на странное вычурное имя.
Ласковое солнце согревало лицо эльфа, а дорога стелилась ковром сквозь поля и подлески, уводя Хайана все дальше от суеты человеческих поселений. Каждый развлекался как мог: паладин травил шутки, дварф помирал со смеху, а живой кристалл, видимо, занимался мысленным самосозерцанием.
Когда солнышко спустилось к горизонту, в поле зрения показалась примечательная скала с объемным естественным гротом, известная эльфу под названием "Сапог Авандры". Так ли называлась эта скала на самом деле, или авантюрист, который рассказывал ему об этом месте, наврал с три короба, но Хайан окрикнул спутников:
- В той скале должен быть уютный грот, там и заночуем.
Пещера, и в самом деле, оказалась довольно просторной. Оставив рыжего человека сторожить скакунов, эльф показал Тордеку несколько сухих деревьев, которые можно было легко пустить на дрова, и с луком в руках побродил по окрестностям, в надежде раздобыть немного мяса или грибов для сытного ужина.
Однако, поскольку Мелора не спешила радовать Хайана щедрыми дарами, воин вернулся в лагерь с пустыми руками.

В железных доспехах с мечом в правой руке и знаменем Империи в левой следила за ходом сражения Железная Дева. Отряд под её командованием сражался с орочьими налётчиками, вздумавшими грабить простых крестьян, из которых никто и оружия никогда не держал. Узнав о бесчинствах орков и бессилии местного барона с этой угрозой совладать, Мэриан прибыла с небольшим отрядом своих сторонников для наведения порядка. Вновь ей пришлось доказывать своё право вести за собой людей и вновь она блестяще с этим справилась.

Войско Мэриан в несколько раз уступало числом орочьей армии и состояло по большей части из завербованных Железной Девой крестьян, которых она всего неделю учила обращаться с копьём и луком. Но она не отказалась от своих планов дать бой налётчикам, которые и не рассчитывали, что кто-то вздумает оказывать им серьёзное сопротивление. Получив в противники Мэриан, орки жестоко ошиблись в своих оценках. Два их отряда, направленные для грабежей, были полностью перебиты. И вот теперь решающее сражение, которое либо положит конец орочьим нападениям, либо навлечёт на эти земли ещё большую беду.

Пронзительный взгляд полководца не упускал ни одной мелочи из происходящего на поле брани. Мэриан находилась почти на передовой и уже три раза встречалась с орками в ближнем бою. Отсюда следить за ходом сражения было проще, а близость командира вдохновляла её воинов.

- Убрать стрелков, - крикнула дева лучникам, собравшимся у неё за спиной и указала мечом на орочьих арбалетчиков, серьёзно досаждавших баронской кавалерии.

Град стрел из мощных длинных луков, которые Мэриан помогла изготавливать, обрушился на позицию арбалетчиков и обратил их в бегство. Лёгкая улыбка появилась на каменном лице воительницы и тут же исчезла. Взгляд её остановился на огромном орке в тяжёлой броне и с огромной палицей в руках. Большинство не выделило бы его из прочих зеленокожих, но только не Мэриан, умело вычислившая вожака этой орды.

- Торбен, Грегор, за мной, - крикнула она своим верным лейтенантам и бросилась вперёд, высоко держа над головой знамя.

Небольшой отряд как нож сквозь масло прошёл через нестройные орочьи ряды. Мэриан сшибала всех врагов на своём пути, перепрыгивала через препятствия, уклонялась от летящих в неё стрел и клинков. Её люди, для большинства которых это было первое сражение, при виде воительницы в светлых доспехах со знаменем в руках вдруг открывали в себе новые возможности и с яростным боевым рёвом бросались на орков, несколько ошалевших от такого поворота событий. Орочий вожак, гордый тем, что не проиграл ни одной битвы, не верил своим глазам, когда видел, как на него несётся человеческая женщина с мечом в руке, и как рассыпается словно карточный домик его непобедимое войско. Свет больно ударил в глаза орочьему вождю, отразившись от шлема Железной Девы. На секунду орк зажмурился, а в следующую ощутил, как входит острый клинок в его горло.

* * *

В своём походном шатре Мэриан счищала грязь и запекшуюся кровь с доспехов. Обычно этим занимался её верный оруженосец, но он не пережил сегодняшней битвы. Увы, каждый военный триумф неизбежно оказывается омрачён горечью потери. Но Железная Дева привыкла к подобному, хотя и забывала всех тех, кто сражался с ней плечом к плечу за правое дело.

- Это было великолепно, - раздался за спиной девы знакомый голос.

Мэриан устало повернула голову и увидела барона, на радостях от победы забывшего о правилах приличия и ввалившегося в шатёр без уведомления. Теперь он был сильно смущён, застав молодую и красивую женщину в нижнем белье. Воительница же не предала этому никакого значения. Тот жизненный путь, который она давно избрала заставил её забыть о принятых в высоком обществе приличиях. На войне подобным вещам нет места.

- Я хотел сказать… - смущённый барон отвернулся от Мэриан и теперь переминался с ноги на ногу, стараясь подобрать нужные слова. – Блестящая победа, просто потрясающая. Вы бы не хотели… скажем… если конечно у вас нет других планов… занять место моего стратега?

Мэриан усмехнулась, вспоминая первую реакцию барона на её появление в его землях. Тогда он принял её весьма прохладно и был твёрдо уверен в том, что женщина никогда не поведёт его людей в бой. В который раз воительнице удалось сбить спесь с очередного мужчины, убеждённого в том, что место женщины подле её мужа.

- Увы, дорогой барон, я не могу принять вашего, без всякого сомнения, очень щедрого предложения, - ответила Мэриан, взглянув на письмо, которое обнаружила на своём столе, вернувшись из боя. – Дела Империи ждут меня в другом месте, я отбываю сегодня же вечером.

* * *

Путь до Арньера был долог. Мэриан оставила позади всех своих людей, приказав Грегору и Торбену убедиться в том, что все орки покинули имперские земли. Теперь она впервые за долгое время была одна, хотя и не сомневалась, что Риорк вскоре подыщет ей достойных помощников. Работа на чародея была интересным опытом, хотя воительница не очень-то доверяла всем, кто имеет дело с магией, а значит может оказывать незапланированное влияние на честный бой. Железная Дева предпочитала более ортодоксальные методы ведения войны. Но отказываться от службы своему Императору Мэриан не стала. Долг оказался сильнее предрассудков.

В таверну с интригующим названием «Каменный кролик» девушка вошла в полном боевом облачении. Ведь каждому путешественнику известно, что в тавернах может случиться всякое, и никогда не знаешь, с какими людьми там сведёт тебя судьба. Конечно, сверкать своими начищенными до блеска доспехами Мэриан не стала. Она хорошо запомнила реакцию всяких мужланов, которые вечно околачиваются в подобных заведениях, на появление красивой женщины в доспехах. Большинство стремится показать своё превосходство над выскочкой, ввязавшейся в явно не женское дело. И обилие выпивки толкает этих защитников традиций на претворение своих стремлений в жизнь. Не желая в очередной раз оплачивать ущерб от беспорядков в таверне, Мэриан набросила поверх доспехов мешковатый плащ, напоминающий монашескую рясу. Уж в таком-то виде вряд она вызовет у кого-то интерес.

- Я ищу Риорка Огнепалого, - с порога объявила девушка о цели своего визита человеку за стойкой, добавив для верности серебряную монетку, брошенную ему в ладонь. Искать своего работодателя в толпе народу у уставшей с дороги Мэриан не было никакого желания.

Письмо Кеме передали сразу по возвращению в ту деревеньку, где он временно устроился. Сейчас его дела в этих краях подходили к концу - разбойники больше не побеспокоят купеческие обозы, переходящие через этот перевал, с эльфами он тоже переговорил - жители могут вздохнуть спокойно, никто их ближайший год беспокоить не должен. Ну а как заведутся новые любители легкой поживы, или ушастые снова начнут чудить на лесных тропах - наймут еще одного "специалиста по различного рода вопросам".

А пока это письмо. Имперская печать... Глянул на солнце, напросвет, аккуратно вскрыл, достал ровно сложенный листик. Прочел, благо читать-писать он умел. Да и не только по людски - вон на языке зеленых щебечет аки на родном.

Имперский маг зовет на помощь. Страннота - маг, а письма пишет. Хотя, может знает, что у него, у Хоуина Кемы, от этой самой магии зубы ноют, да в носу свербит - на дух, короче, не переносит он ее. А если вспомнить этого Рорка-Рурика, или как его, то он довольно неряшлив, чтобы такие аккуратные письма писать. Что-то тут нечисто. Кема письмо даже понюхал - но нет, вполне обычное, не начарованное, магическими присыпками да светящимися эссенциями не пахнет.

Прочел еще раз. Безотлагательный тон. Официальные формулировки. Все как всегда. И не отвертется. Ни продыха, ни отдыха. Ну, наверное, ради этого он сюда и пришел. Почесывая бороду, Кема неторопясь пошел седлать лошадь - старую клячу, которой давно пора было помереть, но отчего то она все еще бегала по этому свету.

***

Мысли притягивают действие - это не раз отмечал про себя Кема. Стоило ему задуматься о количестве лет, которое его Марта носит на своем горбу людские седалища, как та словно поняла, что давно уже можно. Ну и ушла, наверное, куда то в свой лошадиный рай. Так что, пожелав ей счастливого пути, Хоуин остаток дороги до Арньера прошел пешком, предаваясь мыслям о таких высоких материях как жизнь и смерть. Что вообще-то, было ему не свойственно.

Но вот и пресловутая таверна. Прокуренный зал, обшарпанные столы. Каменный кролик, одним словом. Старый и облезлый, как его недавно издохшая кобыла Марта. Уже окаменевший, а потому почти неживой. Настолько неживой, что люди внутри устроили собственную забегаловку. Забавно.

Послание Риорка застало Гэбриэла за постыдным занятием: он аккуратно скоблил кончиком кинжала лист плотного пергамента, чтобы исправить допущенную в вычислениях ошибку. Что же в этом постыдного? Да то, что ошибка была чисто арифметическая, а таких ошибок Гейб не делал лет с пятнадцати, когда пытался вычислять переменную Оттилюка после бурного сабантуя, страдая от жесточайшего похмелья. А тут и вычисления попроще (потоковое число по формуле Вилнарда), и похмелья нет, и наставник уже к завтрашнему утру ждёт законченную выкладку для проверки. Словом, стыдоба да и только! Поэтому когда прямо перед ним, закусившим кончик языка от усердия, сел полупрозрачный голубь и заговорил голосом Риорка, юный волшебник аж подскочил на месте, инстинктивно пряча торопливым жестом пергамент за спину. При этом листок помялся, и Гейб понял, что свежие чернила наверняка перемазались, и всё надо начинать сначала, а это почти два часа расчётов... надобность в которых к концу послания разом отвалилась!
Голубь выдал своё сообщение и медленно растаял в воздухе, словно кто-то распустил свет, составлявший тело голубя, на отдельные изогнутые нити-лучики, которые отслаивались друг от друга и растворялись в пробивавшемся сквозь окна солнечном свете. Но Гейб не видел этого. Уронив впопыхах стул и продолжая сжимать смятый пергамент и кинжал, маг побежал к своему наставнику, чтобы поведать о распоряжении куратора, но тот уже знал, поскольку такой же голубь сообщил ему, что Гэбриэлу Стартауэру надлежит явиться в Арньер.
Только прибежав в свою комнату юноша вспомнил, что продолжает сжимать в руке злосчастный кусок бумаги. Мстительно скомкав его в маленький шарик, волшебник бросил его в ещё тлеющие угли, и языки огня радостно уничтожили свидетельство постыдного промаха юного кудесника. Но и это красивое зрелище Гейб не наблюдал, поскольку был занят сборами в дорогу.

***

Взятая внаём лошадь быстро довезла его до Арньера, где он сдал её в местную конюшню, и уже пешком отправился искать таверну "Каменный кролик". И он нашёл её. Даже трижды. Просто первые два раза Гейб впадал в задумчивость и проходил мимо таверны, размышляя о возможности использовать пыльцу пикси в качестве катализатора магии иллюзии и чар, воздействующих на разум, а затем он начал думать о заклятии Сна и о том, каким бы образом вытянуть эссенцию мака, чтобы затем зачаровать её этим заклятием, пробудив магию по принципу симпатической связи и формулой Кверка Гадкого, а полученное зелье можно было бы передать на вооружение Империи в качестве метательных снарядов. Гейб даже подумал, что это будет отличный защитный маневр: забросать армию противника этими зельями, погрузить в повозки и отправить восвояси.
Вот благодаря таким вот фантазиям и раздумьям Гэбриэл и промахнулся дважды мимо таверны. На третий раз, видимо, кто-то из божеств сжалился над ним и послал на его путь... резко открывшуюся дверь, в которую он ткнулся лбом. Выходившие посетители вышли, а Гейб вошёл внутрь и постарался найти Риорка взглядом. Правда его намерения тут же подкорректировали, поскольку встал он ровнёхонько на проходе, о чём в грубой форме ему поведал пихающийся локтями подвыпивший господин.

Гейб сделал пару шагов вперёд и в сторону, извинившись перед господином, и вновь стал выглядывать Риорка. Ну, или хотя бы его шляпу.

…Великий город на берегу Великой реки. Его высокие белокаменные стены надежно защищают от внешних врагов, а стража – от внутренних, его порт битком забит кораблями со всего света, а на его рыночных площадях, полных разноязыкого торгового люда, говорят, можно купить и продать все, что ни пожелаешь…

Да, все это было написано про другой город, но, в принципе, могло относиться и к Мидронату, естественно с поправкой на его размеры – как-никак не столица Империи, а всего лишь главный и, если честно, единственный город баронства. Так что и город не очень большой, и стены не очень высокие и уж совсем не белокаменные. Порт есть, корабли тоже. Не битком стоят, конечно, но в целом пристани не пустуют. Лавки тоже имеются. Что-нибудь экзотическое купить сразу, наверное, не получится, но если заказать, то может быть и привезут через какое-то время, были бы деньги. В общем, жить можно.

***
– Город у нас тихий, спокойный, но… – высокий человек с повадками, выдающими в нем бывалого воина, резко повернулся и со значением посмотрел на стоящую перед ним шеренгу новобранцев, – это не означает, что городской страже нечего делать. Воры, бандиты, контрабандисты спят и видят, чтобы совершить преступление, и задача Стражи, то есть нас с вами, этого не допустить.
- Ладно, хватит пустых слов. Пусть каждый из вас коротко расскажет, что он умеет делать. "Стража - лучшие из лучших, сильные, ловкие, мудрые..." - с грустной усмешкой процитировал капитан Ниролк - а это был именно он - отрывок из утвержденного императором Статута Городской стражи, - Ну кто из вас сильный, кто ловкий, кто мудрый?

Ага, вот кто точно знает ответы на те вопросы, на которые отказалась отвечать Мэриэль! Элбен уже открыл было рот, чтобы завалить призрачную голову целой кучей вопросов, но нелепая просьба быть потише сбила настрой, а потом в разговор вступил Зузубак, явно настроенный на быстрое покидание помещения. Уходить так и не расспросив местного призрака очень не хотелось, но тут прозрачный хозяин и сам разговорился.
Слова головы подтвердили плохую репутацию Ауссинэр, но вот совет не связываться с драконами несколько запоздал - как понял Элбен из найденной у кобольдов записки, их группа, ну или большая ее часть уже попала в черный список драконицы. И теперь, особенно с учетом рассказанного про ее характер, можно было и не надеяться на спокойную жизнь без решения этой проблемы. По крайней мере в долине Нентир.
Между тем неловкость, вызванная пожеланием призрака, прошла и Элбен собрался задать ряд уточняющих вопросов, как ему вновь помешали - на этот раз нечто такое, такое... В общем, супруга призрака. да не одна, а с домашним, точнее саркофажным питомцем.
Да уж, час от часа не легче - Элбен решил повременить с расспросами и подождать как будут развиваться события.

Доверившись очередному коротышке, друзья начали один за другим сползать вниз по веревочной лестнице… Надо сказать, лаз был по настоящему глубок, а сырость и прохлада, придавали ему схожесть с колодцем.
Перри стоял наверху, и как-то задумчиво и хмуро наблюдал за спуском. Затем негромко заговорил о чём-то с подошедшим собратом, и они вместе захлопнули крышку. А потом, судя по звукам, подвинули что-то сверху, бочку или ящик может быть.
И вот, Вапро спрыгнул на деревянный настил, огляделся впотьмах… за ним чуть не скувырнувшись, слез Бейл. Брандис и Доран светили сверху. Хайан же, весь последний день мечтавший о природных просторах, что-то там замешкался наверху, видимо не горя желанием лезть в эту мокрую дырку.
Это был довольно просторный закуток, застланный по полу широкими досками. По стенам стояло несколько пустых ящиков. Один единственный тоннель высотой почти в рост человека уходил куда-то дальше во тьму.
Когда все, наконец, оказались внизу, друзья немного передохнули, осмотрели, омыли раны, и, за не имением других вариантов, двинулись по проходу. Осторожно, освещая свой путь светом факела и светом магическим. Тоннель был довольно широк, но вдвоем рядом идти всё рано было неудобно, да и вообще было совсем неуютно. Давление сверху чувствовалось прямо физически. То и дело, с потолка, меж толстых деревянных балок, срывались крупные холодные капли, напоминая о реке текущей над головами. Впрочем, и без капель тут и так было мокро. Под досками, прогнившими в некоторых местах, постоянно хлюпало, и меж щелей просачивалась вода. Сами доски прогибались и скрипели при каждом шаге, нагоняя еще больше тоски и всяческих нехороших мыслей. А стены были неровными и в отблесках света отливали почему-то зелёными, а то вдруг и фиолетовыми бликами, тут и там стены были покрыты слоем какого-то неприятного мшистого налёта или лишайника, из-за чего они выглядели мягкими, ненадёжными. Полурослики никогда не славились таким вот глубоконорным копательством, отчего весь этот тоннель казался еще более подозрительным.

Как-то притихнув, почти не говоря ничего, искатели приключений шлындрали ногами по мокрым доскам, втягивая ноздрями холодный и очень сырой влажный воздух, вглядываясь в свои собственные тени, которые то еле-еле ползли следом, то вдруг кидались в сумасшедшую бесноватую пляску ни с того ни с сего.
Шли, в общем, довольно долго. Иногда тоннель начинал идти под уклон, или в горку, и вроде бы поворачивал пару разу, не явно так, еле заметно. На деревянных опорах, почти на каждой, были подвешены факела, иногда уже совсем выгоревшие. Повстречалось и несколько, непонятно что тут забывших крыс, довольно упитанных, к слову. Но едва оказавшись в пятне света, они тут же бросались обратно во тьму, пуская вперед по проходу писклявое эхо.

Через какое-то время, может через полчаса, а может и час, в лицо начал бить несильный свежий ветерок, и приключенцы ускорили шаг, поняв, что до выхода уже рядом. И действительно, вскоре тоннель расширился и друзья очутились в небольшой пещерке, точно такой же, как и с другой стороны прохода. Правда тут всё было устроено заметно лучше. Пол был застлан тщательней, стоял маленький шаткий столик и лавка, вездесущие ящики, небольшая низкая тележка на мелких деревянных колесах, несколько старых тачек. Но самым интересным объектом тут был конечно подъемник…

Вполне себе настоящий подъемник, какие используют на современно оборудованных шахтах, только поменьше размером само собой. Использовался простой механизм с противовесом, в качество которого использовалась здоровая железная клетка с каким-то хламом внутри. В общем, всё просто… пара рычагов, и всего делов.
Потолок терялся где-то вверху, но был уже не таким высоким, как с другой стороны, и были даже видно очертания люка, и свет, пробивавшийся сверху сквозь щели меж досок. Там же, у потолка, болталась и люлька подъемника, покачиваясь слегка.

Похоже, что кто-то поднимался совсем недавно, быть может, и только что… а свежая кровавая клякса, которую глазастый Брандис приметил на полу рядом с рычагами лишь подтверждала это.

Друзья всё-таки поняли, что особого выбора у них нет, и откликнулись на призывы Перри, начали выходить из-за ящиков, а кто и спрыгивать с них.
Плотный сердитый полурослик стоял за решёткой чуть сбоку от еще двух сильно похожих на него коротышек, которые продолжали успокаивать, прижавшегося к толстым прутьям, Улмо. Здоровенный арбалет в его руках был заряжен, но направлен в пол, возможно, он и правда не собирался больше стрелять… Хотя, бес его знает.
Хмуро оглядев Дорана и Брандиса, он прищурился, и посмотрел куда-то им за спины.
- Э-э.. вы чё там шерудите у двери что ли? А ну, руки прочь… - возмущенно закричал он, и хотел еще что-то добавить, но тут прямо перед ним из-за стены вышел Бейл, и полурослик осёкся.
Он немного удивлённо окинул тифлинга взглядом вверх вниз, и кивнул.
- Бейл, значит? Хе-хе… а тебя Таран ищет.. – многозначительно заявил он, и ухмыльнулся злорадно.
Остальные полурослики разом подняли на Бейла взгляды, и скорчили рожи в каких-то странных улыбках.
- Ну, понятно, что вы не воры… А обвинить найду в чём… - пообещал Перри, и махнул рукой в направлении кабинета -… Поднимайте решётку уже, хорош нас на пороге держать.
- Да, хорош… - поддакнул другой коротышка, и присев на корточки, начал собирать с земли рассыпанные ранее яблоки.




Чуть в глубине склада, за спинами товарищей, Вапро нашёл себя в весьма неожиданной роли, видимо вся эта ситуация с незаконным проникновением на склад, так повлияла на жреца. На удивление незаметно подкравшись к двери, Вапро присел возле, и заелозил руками по обитой металлом створке в поисках какого-либо замка. А он был скрыт. Может быть юный йоунит и раньше, по каким-то причинам, интересовался такими вопросами, а может быть ему просто повезло, но замочную скважину он нащупать сумел…
На этом, однако, успехи закончились, так как что с этой скважиной делать он не знал совершенно. Дверь была заперта, а ключа у него естественно не было. В скважину и видно то ничего не было, темнота, да и только.


ссылка --- Карта.

Голос во тьме это, казалось бы, не та вещь, которая может напугать опытных искателей приключений, все же, когда то и дело имеешь дело со всяческими смертельными опасностями, жуткими монстрами и ловушками с разными пакостями, то обычные людские страхи притупляются и отступают… но друзья всё же чуть стушевались, даже Кашас уже не так сильно рвался вперед, ступал аккуратно, внимательно глядя по сторонам. Вапро с Виларом тоже никуда не спешили, и даже попытались вступить в переговоры с тем, кто прятался там в темноте. Вууднарр, вообще пока решил никуда не двигаться, застыл на месте, вслушиваясь в голос, пытаясь понять, кто это такой, и что может быть у него на уме…
Задачей это было весьма не простой, так как этот кто-то похоже был совершенно безумен… Ответом на все слова жреца и чародея был лишь дикий надрывный хохот, визги и вопли, переходящие во вкрадчивый голос.

- Моя...моя… вера сильна… вам не сломить, мерзкие твари! Нетнеетнетнетнетнеетнетнетне..нет! Недостать вам…. Я сильнеесильнеесильнее… прочьпрочьпроччпрочь....Ахаа-хах-хахаааа!

Кому было всё нипочём, так это Сулейману… и правда, тому, кто служит самой Королеве Воронов, не престало бояться ни тьмы, ни тех, кто может скрываться в ней. Нисколько не напрягаясь, и не пытаясь скрыться, гном прошествовал дальше по коридору, и, приняв боевую стойку, бросил в темноту вопрос.

Ярко вспыхнуло, полыхнуло, и адепт первым из всех увидел его. Это был человек… скорее всего.
Кутаясь в какую-то драную тряпку, он жался в угол камеры, и глядел единственным глазом прямо на Сулеймана. Лицо и голова его были сильно обожжены и покрыты запёкшейся кровью, второй глаз, судя по всему, отсутствовал, на его месте была толстая буро-чёрная корка. Вообще всё его тело несло следы огня, мучений и боли… В правой руке он сжимал здоровенный молот, состоящий будто бы из чистого света, а в левой крысиную тушку…
- Выыы…– прошелестел человек, и захихикал мерзко.

Стены маленькой камеры сплошь измазаны кровью и, похоже, углём, покрыты какими-то символами и рисунками…
Ржавая решётка сильно погнута, и практически выбита из стены, будто по ней тараном били.
Крысиные тушки возле стены также имеют множественные следы ударов тяжёлым тупым предметом.


ссылка --- Карта.

- Не во`нуйтесь, батенька!... – прокартавил Улли, с улыбкой глядя на Сиджа -… Кифу` от вас никуда не денется, он сейчас здесь, п`ямо у нас под ногами… - он постучал ногой в пол -…в иг`овом за`е. Тешит свой замечете`ьный по`ок. В общем, спустимся, сами и посмот`ите.
Гном еще раз настойчиво указал пальцем на стол, а когда маг положил-таки мешочки, кивнул и, протопав до двери в кухню, отворил её.
- П`ошу за мной, господа… А п`о этого вашего д`акона, вы мне еще обязате`ьно `асскажете…
На пороге Улли чуть не столкнулся с поваром, который нёс на серебряном подносе чайный сервиз и вазочку с козинаками.
- Уже несу… несу… - пробубнил повар, несколько испуганно глядя на хозяина.
Гном махнул рукой, сморщил моську.
- Позже уже, Шт`обо, позже… Господа вот хотят в ка`ртишки пе`екинуться… Открывай ход.
Повар закивал, засуетился, и поставив поднос на ближайший стол, дёрнул за толстый шнур, который висел у плиты, и уходил куда-то вниз в доски пола.
В кухне было довольно дымно, сильно пахло едой и какими-то травами, видимо от свежезаваренного чая. Вокруг были понаставлены ящики и бочки, на плите что-то скворчало. Было жарко, и лишь небольшой сквознячок вносил свежий воздух из распахнутой двери ведущей на задний двор. В одном из углов в полу была видна широкая деревянная крышка, которая очевидно прикрывала спуск в подвал заведения.
Улли деловито подошёл к люку, и, остановившись возле неё, принялся ждать, от нечего делать, блуждая взглядом по сторонам.

- А что это у тебя две`ь на `аспашку? Ждёшь кого?... – спросил он, выпятив губу.
- Так это какой-то малый поднялся из игровой, к тебе зайти хотел… Довольный был, говорит свезло, долг отдам… - принялся объяснять повар, поправив колпак на потной башке -… А как я ему сказал, что у тебя уже другие сидят, чай пить собираются, маг какой-то, и эльф со щитом, так он всполошился чего-то и сразу в дверь кинулся… Я и не успел закрыть еще, у меня ж поднос в руках был. Только что было то…

Брови гнома полезли на лоб.
Грязно выругавшись на эльфийском, Улли вдруг, издав забавный чпокающий звук, растворился в воздухе, и тут же материализовавшись у раскрытой двери, выбежал во двор.

Приключенцы само собой кинулись вслед за ним.
На улице Улли уже расспрашивал группку грузчиков, что могли быть свидетелями бегства. Те кивали, поснимав шапки с голов, и дружно тыкали пальцами в направлении одного из проулков.

- Был! Только что пробежал… - пробасил один из них.
- Да… коротышка с мешком… вон туды!... - кивал другой.

- Утёк ше`ьма!... – завопил гном, повернувшись к друзьям -… В сто`ону доков бежит. Давайте за ним! А я весточку Ама`е кину, никуда он не денется… там и возьмёте. Моё с`ово ве`ное!
Указав пальцем в проулок, он побежал обратно в сторону двери.

Маленькая, крошечная мечта Арсенио сбывалась - он вел в кандалах самого Гурада. И пусть кандалы были наброшены лишь для виду, и пусть под одеждой у атамана был скрыт его ятаган, но Иглесиас чувствовал какую-то определенную власть над ним. Мыслей о предательстве не возникало, они все были надежно спаяны пролитой кровью, куда прочнее самой надежной гномьей сварки. И одному ему не выжить и не возвыситься. Колдун внешне спокойно шагал вперед, туда, где их ждал храм.

Погруженный в свои мысли, он не сразу заметил спешащих к нему стражников. Надо было как-то выкручиваться.
- Марсело, это я, там сзади, там настоящий ад, мы захватили двоих... - прокричал он издалека напряженным голосом, - Ой, простите, я принял вас за другого. Вы, наверное, капитан Дрок? Наш командир приказал нам отвести этих сволочей в храм, покуда их дружки за ними не явились. Там, на площади, они перебили почти всех, хорошо, что мы возвращались из патруля и сумели пленить их атамана... Капитан, наши ребята там держатся из последних сил, они конечно, послали гонцов в казармы и храм... Но десяток алебард там будет явно не лишним, во имя Единого.

Закончив с подкупом полуросликов, друзья решили всё-таки поговорить c хозяином заведения, надеясь, что он сможет добавить что-то о планах их бывшего соратника.
Поднявшись из-за стола, направились в сторону двери.
Монтаро улыбнувшись, поднялся, и, постучав, отворил дверь, сделал приглашающий жест рукой.
Кабинет был совсем невелик, но сразу было видно, что принадлежит он человеку весьма обеспеченному, точнее гному, что подтверждалось тем, что вся мебель, выполненная, кстати, в эльфийском стиле, была маленькой. Маленькие стульчики, маленькие шкафчики вдоль стен, маленький стальной сейф, маленький письменный стол.
За столом же восседал маленький хозяин, одной рукой он писал что-то в толстый журнал, а другой ловко пересчитывал монеты кучкой наваленные на столе, складывая их одинаковые ровные стопочки. Губы его слегка шевелились, а брови елозили вниз-вверх. Одет он был в простую рабочую одежду, такую же, как была на грузчиках только чистую. На крупной его голове, прикрывая лысину, примостилась форменная портовая шапочка. Счастливчик был лидером профсоюза грузчиков, и в знак солидарности одевался точно, как и его подопечные. Был он, как и подобает гному, мелок, головаст, и внешность имел весьма примечательную. Остроконечная бородка, нос в виде какого-то продолговатого овоща, кустистые бровки домиком, выпуклый лоб, высокие скулы, остроконечные длинные уши, и маленькие живые глазёнки.
Услышав как открылась дверь и в его обитель вошла группа людей, Улли от своего занятия не оторвался, лишь покивал, и помахал рукой слегка… подождите мол, секундочку.
Монетки позвякивали в его ловких опытных пальцах, перо скрипело по бумаге журнала, выводя какие-то символы, на одном из шкафов тикали позолоченные часы. Хозяин, похоже, был намерен завершить одно дело, прежде чем приступать к другому, он никуда не спешил.
Пауза немного затянулась… и друзья от нечего делать глазели по сторонам.
За спиной Улли, на стене, висела большая картина, весьма искусно написанная и реалистичная. Изображен на ней был, само собой, сам Счастливчик. Стоя на груде каких-то ящиков, он возвышался над толпой мужественных грузчиков, и что-то одухотворенно вещал, выставив вперед и вверх руку, с зажатой в маленькой ладони портовой шапочкой.
Шкафы, стоящие по стенам, были плотно забиты книгами, самых разных размеров, толщины, и переплётов. Судя по корешкам, многие из них были написаны на эльфийском. Там же, среди книг можно было увидеть всяческие диковинные штуковины, которые так любят все гномы. Разные блестящие металлические конструкции, какие-то банки с мерзкими тварями, колдовские фигурки, длинный спиралевидный рог, коллекция бабочек, и всё в таком духе. Сверху на одном из шкафов зачем-то стояли весы, а рядом с ними, совершенно ужасные золотые часы, выполненные в виде двух перекормленного вида обнажённых эльфиек, которые и держали в руках круглый механизм со стрелками.
Надо сказать, что комната была тесновата для такого количества крупных людей, и уже стало чуть-чуть жарковато.
Кстати, тут была еще одна дверь, которая, очевидно вела на кухню. А вот окон тут почему-то не было.

Наконец, закончив свои расчёты, и подведя черту, гном вложил перо в чернильницу, и довольно хмыкнув, поднял глаза на переминающихся с ноги на ногу приключенцев.
Взгляд этого маленького человечка был колючим и проницательным. Маленькие глазки горели каким-то почти волшебным огнём, смотрели хитро, с прищуром. Оо, этот парень не прост, говорили они.
- Оо… - протянул Счастливчик, и выпятил нижнюю губу -… Неужто и п`авда один из Азае`ов почтил наше ск`омное заведение своим ми`остивым п`исутствием? Да еще с такой свитой… А я уж думал Монта`о надо мной подшутил.
Улли безбожно картавил, заменяя все неугодные ему буквы каким-то неясным совершенно неповторимым звуком.
Проговорив это, хозяин прищурился еще больше и улыбнулся как сытый кот.
- Что же, суда`и весьма `ад… Даже можно сказать по`льщён!...- продолжил лепетать гном - … Монта`о гово`ил что у вас какое-то важное де`о… Так?
Прекратив щуриться, и выпучив глазёнки Улли уставился на друзей вопросительно.
Но, не дав никому ответить, махнул рукой.
- Вп`очем, что это я так с`азу? П`ошу п`остить мои ду`ные мане`ы… Может чайку?... – Улли опять прищурился и вытянул губы в трубочку -… Да, неп`еменно чайку, к`епкого, го`яченьго чайку!
Отклонившись на стуле в сторону кухни, он вдруг заорал, так что кепочка подпрыгнула на его голове.
- Шт`обо! Чаю нам сюда!
Улыбнувшись, он вздохнул, и, пробарабанив пальцами по столешнице, вновь с прищуром посмотрел на друзей.


ссылка --- Карта.

Итак, настало время прыгнуть. Кованый отошёл назад, надеясь разбежаться. Воинский краткий крик: "В бой!", исторгнутый из стальной пасти, и атака в броске по надоедливому гноллу. Интересно, Харагош с его комплекцией понимал, на что он идёт?

Ну вот все и закончилось. Враги повержены, долине больше ничего не угрожает, задание выполнено. Можно потихонечку придти в себя и отдышаться. Квентиэль, выдернув копье, просто лежал на траве и смотрел на голубое, без единой тучки небо, наслаждаясь красотами природы, которой теперь еще долго, по крайней мере здесь, не будут угрожать всякие подлые гоблиноиды. Все-таки как хорошо смотреть, а после хоть и краткой, но все же слепоты, эльф по-настоящему смог оценить важность зрения, на залитую солнцем лужайку, на слегка трепещущие от налетевшего ветерка листья деревьев, на занимающихся важными делами друзей! Хорошо быть живым!
А какими же важными делами занимались друзья Квентиэля?
Мэвис, перевязав рану эльфа, перебирала найденные у шамана драгоценные камни и жемчужины: то выкладывала их в линию, представляя какое красивое может получиться ожерелье, то прикладывала к плечам и груди, прикидывая как можно украсить новое платье, то просто перекатывала эти симпатичные шарики с ладошки на ладошку, любуясь перламутровым блеском...Ну не будем ей мешать, пусть порадуется.
Рымбок, разгоряченный битвой, был готов продолжать сокрушать хрупкие черепа гоблинов, но к превеликому сожалению обнаружил, что враги кончились. От души подудев в свой рог и сделав победный круг почета вокруг места боя, дварф остановился и стал думать чем бы еще заняться. Сначала поднял багбировский моргенштерн и сделал пару атакующих движений, после чего с недовольным выражением отбросил в сторону - неудобно, хотя чего еще ожидать от оружия, в котором нет камня. Потом взял метательное копье, помахал и им - опять не понравилось - воткнул в землю, да так, что оно почти на половину вошло в мягкую почву. Неужто здесь нет ничего достойного дварфа? Есть, вот он - колдовской тотем, да еще из черного обсидиана. Каждый житель гор знает, что этот камень с кровью, насилием и смертью. Так пусть его постигнет та же участь, что и его хозяина! Рымбок схватил жезл и попытался сломать его об колено. Не получилось. Горный Барсук недоуменно посмотрел сначала на свои руки, потом на колено, потом на жезл, затем подошел к ближайшей скале и со всей силы стукнул жезлом по граниту. От символа на верхушке жезла откололся маленький кусочек, но в целом инструмент выстоял. Казалось удивлению дварфа не будет границ: он положил жезл на скальный выступ, сделал пару шагов назад, а потом разбежавшись подскочил и провел серию сокрушительных ударов молотом. Вдребезги! То-то же! - удовлетворенный Рымбок подбоченился и гордо посмотрел по сторонам. Ничто не устоит перед силой воинов клана Дырбаг!
Хамар молча ходил по поляне ставшей местом кровавой схватки. Эти гоблины были прямой противоположностью всему тому, что было ценно для воина, посвятившего свою жизнь служению Морадину. Добро, порядок, созидание всегда противостояли злу, хаосу и разрушению. Вот и сейчас Эйнхар вместе со своими товарищами словно священный огонь, выжигающий всякую скверну, прошелся по рядам зеленокожих приспешников Бейна, неся мир и спокойствие в лесную долину. Единорог спасен и душу паладина переполняло приятное чувство удовлетворения от исполненного долга.
А вот, кстати, и сам хранитель долины.
Сейчас единорог выглядел значительно лучше. Да, он еще не полностью восстановился от полученных ран, но уже был в более или менее нормальном состоянии, раз смог выдержать такой путь из своей рощи.
- Piidän teitä voitti vihreänegroophobia tuhhoeläimiltä. Kiitoss kaikkiene puollesta jotka kuulivati häntä kirkuuvat vuokraanantajien laaksossa. Valitettavasti ene kiitos, muttja uskokaa poisi - täällä, Metsässä one aina ollja tyytyväisiä. Ja kuitenkine Jos et lue, millaisia teidän Licoorne ja tarvitset sene avustuksella Kerro hänelle "Olemme samaa verta, sinä ja minä" ja hän vielä kertoa että se on ehdottomasti apua Ja nyt hyvästti, nyt one aika käsitellä. Ollessani sairjaana Aspen laaksossa one kerännyt paljon.

Произнеся свою речь, он склонил голову в поклоне и направился было обратно в лес, но внезапно остановился:
- Jonkiin verrane ei olоe unohdettu. Luuletteko, että osоa näistä oli kadonnuti. Toisin sanoene

Тут из кустов вылезли два одетых в зеленое гнома, старательно изображавших виноватый вид и тащивших за собой...перевязанный зеленой лентой пропавший молот Хамара. Почтительно положив пропажу у ног дварфа, они поклонились, прижав руки к сердцу, и хором произнесли:
- Pyydäne anteeksii, me vitsine

Выпалив эту фразу они быстро помчались обратно в кусты. Напоследок они обернулись, тот что слева подмигнул Мэвис, а второй показал язык Хамару, после чего оба окончательно скрылись в кустах.

Обжегшись на молоке, будешь дуть и на воду. Элбен совершенно не расстроился, что оказался через чур осторожным. Подождав пару минут и убедившись, что с драконорожденными ничего плохого не произошло, полурослик тоже протиснулся в кабинет складского управителя. Ловушек вроде не было видно, это хорошо, но не было заметно и трофеев, что плохо. Ну не считать же добычей листок с ненужным теперь порядком отключения системы защиты в первой комнате или маленькое колечко с еще меньшим по размеру зеленым камушком. Хотя...вряд ли совсем бесполезная вещь лежала бы в секретере. Полурослик протянул было руку к этому украшению, чтобы рассмотреть его поближе, но вспомнив про амулет и Мэриэль, отдернул руку обратно.
- Да, Зузубак, ты был прав, сначала надо было идти сюда, - Элбен поднял валявшийся у стены стул и, с подозрением на него посмотрев, все же уселся на последний уцелевший предмет антикварной мебели.
- Кстати, а надо бы проверить колечко. Вдруг оно волшебное? - решив, что раз стул не развалился под ним с первого раза, значит и дальше выстоит, полурослик достал из мешка яблоко и, весело болтая ногами, начал с аппетитом его грызть.

- Ахахаха…! – морщась от брызгов крови захохотал атаман - В разум мой захотел, гнида?! В очередь, мать твою! В очередь!
Рядом всё-таки рухнул, брызгая во все стороны кровью, Элгат. Абакир не повернул головы… голиафу сейчас не помочь.
Подскочив к стрелку, что высовывал свой арбалет из-за угла дома, атаман взмахнул ятаганом.
- С дороги, тля… - заорал он -… Сдохни!
Ярость атамана была почти осязаема... и как известно ярость плохой помощник в таком тонком деле как рубка голов.

- Тачка? - удивленно вопросил Пит у Бака, отвлекшись на секунду от поиска аптечки и изоленты. - Да какая тут может быть тачка? Я вообще не видел здесь других домов, кроме тухлой бензоколонки и этого магазина. Кстати, это идея. Стоит оглядеться перед отходом.

Пит пошел наружу и чуть не столкнулся с очкариком. Бегло оглядев того, с ног до головы, он уже собрался идти дальше, как вдруг оглянулся.

- Слышь парень, ты это видел? - охотник ткнул пальцем в сторону странной рекламы про лицензионное соглашение. - Тебя как звать? Я Пит, - мужик внимательно наблюдал за лихорадочными с первого взгляда действиями паренька, но вот он уже начал что-то рвать, мять, крутить и это у него получалось весьма здорово... - Занятно. Крафтер значит. Алхимию не брал случаем? Может из колы замутишь зелье какое? - в полголоса спросил его бородач.

Когда Тони попросил пороха, Пит не пожалел чуток патронов из обоймы для Глока.

Наконец он вышел на улицу и принялся искать способ залезть на крышу здания...

- Бак, подсади меня, я тут не достаю, - попросил он толстяка, когда тот вышел следом, тряся в руке пачкой резинок.
- Он НПЦ, наверняка, - заметил тихо Пит, - поэтому вряд ли станет делать что-то кроме шаблона. Ладно, я наверх, а вы пока держитесь вместе, раз укусы незаразные...

Паренёк с медицинского не смог окончательно поставить на ноги ковбоя, поэтому Тони продолжил его дело, благо Честер уже знал, как это сделать. Сам он, даже несмотря на опасения других, не почуял подвоха в лице зомбирования. То ли потому, что качкам чужды всякие байки про зомби, то ли потому, что эти твари не проявили таких признаков шаблонного представления. Потому ботаник спокойно врачевал над ковбоем и горя не знал, попутно даже громко перекидываясь словечками с остальными:
- Эй, р-р-ребята, н-не знаю, к-кто есть к-к-кто, но м-мы в ж-ж-ж-ж... в оп-пе! Есть у к-кого лишний пы-пы-пистолет?

Полуэльфика кивнув, повернулась к Ооте, и начала издавать забавные рычащее-хрюкающие звуки, очевидно переводя слова Вапро и подошедшего к нему Дорана. В её исполнении язык великанов звучал очень оригинально.
Полуорк старательно хмуря брови, и выпячивая клыки, сосредоточил свой взгляд на Сидже, и маг снова почувствовал нарастающее напряжение в воздухе.
Жестом прервав свою спутницу, он кивнул и загавкал.

Волшебница тут же перевела.
- Господин Оота Первый-из-Магов, приветствует вас, добрый маг! Господин путешествует по миру и ищет таких как вы, людей обладающих даром истинной магии. Среди них же, он ищет самых сильных, самых могучих, достойных… Возможно вы один из них.
Она немного потупилась, потом прочистив горло, продолжила:
- Господин Оота вызывает вас на поединок с использованием магии и любого другого оружия. Кроме того, господин справедлив и честен, а потому позволит вашим приспешни… - она чуть осеклась -…ээмм.. вашим друзьям помочь вам в этом бою. Победите, и удостоитесь великой чести… ну и конечно, сможете спросить у господина всё, что вам будет угодно.
Она улыбнулась, открыто и очень мило.

- Сделку?... – глаза Монтаро блеснули -…Давай! Что именно ты…
Тут он чуть нахмурился, прервался, и глянул через плечо Бейла в зал. Там, кажется, начиналось какое-то действо…

Услышав кошачьи вопли, девушка полурослик за центральным столом шмякнула кружкой по столешнице, и, приподнявшись, крикнула:
- Эй, верзила! Чё творишь?! Не тронь животинку!... – голос её звучал сердито, а щеки и уши начинали краснеть.
Один из бандитов, тот, что поздоровей, глянув в её сторону, и, кажется, не поняв, кто именно кричал, выпятил челюсть, прищурил глаза, и решил ответить:
- Это что там за сявкалка рот раскрыла?! Завали хлебало и жуй свое! Пока еще есть чем…
Все полурослики разом обернулись на него, вперились взглядами острыми как ножи. Татуированный даже развернулся на стуле, и, сплюнув в сторону, прошипел сквозь зубы:
- Что? Ты на кого пасть разеваешь, минотавр безрогий?!... – разукрашенное лицо его исказилось, и стало больше похоже на морду какого-нибудь гоблиноида.
- Поди сюда, и повтори что сказал!...- присоединился к общению еще один полурослик.
- Ушей много стало, большак?!... – заверещал третий, хватая со стола большую двузубую вилку.
- За сявкалку ответить, баран пучеглазый!!...- завопила бойкая дивчина, с которой все началось, и вскочила на лавку.
Лысый бугай, к которому были обращены все претензии речников, резко поднялся из-за стола, опрокидывая стул и краснея прямо на глазах.
- Ну всё, коротышки, довякались!! Буду убивать!... – заревел он, и треснул огромным кулаком в ладонь.
Один из его коллег, тоже начал вставать со стула, пошатываясь, и щупая тесак, висящий на поясе.
Третий бандит, пока остался сидеть, лишь оскалился щербатой зловещей улыбкой из под надвинутого на лицо капюшона.

- Эй, братва… - крикнул Монтаро, весело скалясь -…Без ножей!
Бросив на Бейла взгляд, подмигнул ему.
- Позже договорим… - и мягко отстранив тифлинга, направился делать свою работу.

Бармен, не сильно обращая внимание на поднимающуюся вокруг бучу, накрыл монетку лапищей.
- Кифур…. – прогудел, словно пробуя слово на вкус -… Не знаю таких. И тебя не знаю...
- А и знал бы не сказал!...- рявкнул ворчливый дварф, который слышал все слова Брандиса, спрыгивая с табуретки -… Ты кто такой?! Чё ты тут вынюхиваешь?! Золотом своим блестишь! Мы тут не любим всяких спрашивальщиков! Так, парни?!
Остальные грузчики закивали, тоже начиная подниматься со стульев, и оборачиваясь в сторону зала.

Оота Первый-из-Магов почуяв зарождающуюся в зале драку, потянул лапу к посоху, больше похожему на дубину, и, кажется, улыбнулся.
Бард, неожиданно очнувшись, тут же подхватил с пола лютню и ударил по струнам. Захрипел, отрешенно глядя перед собой.
А кошак, послуживший причиной конфликта, как ни в чём не бывало, вспрыгнул на полку камина, и усевшись там с довольным видом стал наблюдать за двуногими.



ссылка --- Карта
ссылка --- Бард.

Звуковая волна ударила в гоблина и полетела чуть дальше, оставляя на теле этого отродья глубокие порезы, но один из них, особенно сильный, полоснул прямо поперёк горла. Тварь рухнула, словно подкошенная, лицом в ручей, и воды вниз по течению окрасились алым, неся тревожную весть о чьей-то смерти. Не успела Мэвис облегчённо вздохнуть, как невыносимая боль заставила весь мир вокруг сгинуть на миг за багряно-чёрной пеленой, нахлынувшей на взор девушки. Другая девушка бы в ту же секунду закричала бы от боли и страха, но Мэвис прошла в застенках баронессы через целую череду пыток, не проронив ни звука. И в этот раз она сумела усилием воли запереть крик, рвущийся наружу, в глубине груди.
Поняв, что сбежавший лучник следил за ними, поджидая удачной возможности поквитаться с давешними врагами, Мэвис почувстовала укол стыда, но укол стрелы был во много раз больнее. Подобрав подол, девушка бросилась к тому, от кого посчитала ближе к себе - закованному в латы паладину Морадина. Рядом с ним, укрывшись хотя бы отчасти за тонким деревом, девушка вдруг поняла, что плачет: слёзы брызнули из глаз ещё при попадании стрелы, но она не почувствовала этого. Взяв себя в руки, она прикрыла глаза и стала напевать без слов мелодию, что когда-то пела ей в детстве мама перед сном. Магия песни поднялась из глубин памяти и окутала девушку своими тёплыми объятиями, ласковыми, словно прикосновение матери. Боль отступила, и Мэвис смогла спокойно вдохнуть.
Но, как и любая женщина, с прощением у неё было тяжеловато, поэтому она выглянула из-за дерева и вновь прибегла к разрушительной силе своего голоса, отправив волну из режущих тонких нот в своего обидчика.

Приятное путешествие закончилось, как впрочем обычно и заканчивается все хорошее, весьма неожиданно. В данном случае - телом со стрелами в спине. Не насторожиться при виде трупа посреди дороги не смогли бы даже новобранцы народного ополчения, что уж говорить о слушателях Академии, тем более совсем недавно успешно сдавших первый экзамен.
Студенты тут же, как на тренировочном задании, заняли круговую оборону, а Квентиэль начал осмотр тела. Правда Рымбок все же не удержался и со всей ду... силы задудел в свой рог, полностью лишая группу каких бы то ни было шансов незаметно миновать это место.
Тем временем эльф подводил первые результаты своих наблюдений:
Тело не принадлежит человеку. На вид оно где-то на полголовы выше среднего мужчины. Руки цвета ржавчины обвиты узлами мышц, а грива волос грязно-оранжевого цвета. Ни на теле, ни возле него не видно никаких признаков оружия – либо существо было безоружно, либо всадивший ему стрелы в спину приделал ноги оставшимся без хозяина вещичкам. Стрелы...
Только воин отвлекся на изучение стрел, как "труп" ожил, вскочил на ноги и полоснул острыми как бритва когтями по не ожидавшему нападения эльфу. Удар был так силен и к тому же настолько внезапен, что Квентиэль даже упал навзничь. Рымбок думал, что после его могучего рога все враги в округе разбегутся, а если кто и высунется из-за кустов, то сразу получит удар молотом, в метании которых дварф весьма поднаторел. Каково же было его удивление, когда враг оказался совсем не там, где его ждали - у него за спиной. Нет, Горный Барсук, конечно, среагировал и попытался нанести удар хоть и не предназначенным для ближнего боя, но все-таки оружием. Не получилось. Более того, раздался свист и в спину могучему дварфу вонзилась стрела.

Карта: ссылка

С каждым словом рассказа Дорана брови губернатора поднимались всё выше и выше к залысинам на лбу, а рот всё сильней открывался.
- Д-дракон?!... – пролепетал он, не веря своим ушам -… Настоящий дракон прямо у нас под носом?!
А когда Сидж поведал про вероломство Кифура, на лорда стало страшно смотреть… он раскраснелся, закачал дынеобразной головой, а глаза его чуть не выпрыгивали из орбит.
- Какое коварство… - выдохнул он, судорожно расстегивая булавку на вороте шитого серебром камзола -.. Как?! Как же это? Я ведь…я..
Леди Алланда в этот момент вернулась обратно к трону, держа в руках книгу в переплёте из чёрной кожи, которую приключенцы явно уже где-то видели.
- А я ведь говорила, мой лорд, что этот маленький шельмец лжет вам… - проговорила она, раскрывая книгу.
- Но, мой друг, ты же постоянно твердишь, что мне все врут… - попытался оправдаться правитель перед женой, потупив взор -…Я и не думал…
- А вот всё, что говорит наш уважаемый архивариус похоже на правду… - продолжила Алланда, и постучала пальцем по страницам -… Почти всё находит своё подтверждение тут, в этой книге, которую отчаянный полурослик притащил вместе со всем остальным...
Она выгнула изящную бровь, и сделала небольшую паузу.
- Я тут пробежалась глазами по тексту… Написано всё на примитивном диалекте драконьего, но слог… - волшебница закатила глаза, и махнула рукой -… Слог, это что-то… Такой пафосный и напыщенный, что и Грундельмар бы позавидовал. Писал, видимо, тот самый вождь кобольдов. Начинается всё как дневник, но постепенно переходит в какое-то подобие священного текста… С заповедями и молитвами… Уникально!
- Из того, что я смогла понять, выходит, что этот проныра, раздобыл где-то драконье яйцо, и с его помощью сумел возвыситься над своими соплеменниками, вырасти в их иерархии до вождя и верховного жреца разом… Смышленый, это надо признать…
Пробежав глазами по тексту, она кивнула.
- Вот это место… давайте я вам зачитаю. Кхмм.. заранее прошу прощения за мой вольный перевод. Вот.. «…Из похода Великого, полного испытаний суровейших, в коем свершалось без числа подвигов ратных и не было счету приключеньям невиданным, возвернул я к порогу отчему яйцо драконье. Да не простое яйцо, а Яйцо! Яйцо самой нашей Дракономатерью Всеужасающей Тиамат выношенное, выложенное, да припрятанное, в дар для рабов ея преданных заготовленное….»
Леди Алланда оторвала глаза от книги, и сделала выразительный взгляд.
- Каково, а?... – вопросила она у всех сразу и снова уткнулась в книгу, пролистала несколько страниц вперед -… Хмм.. да, так и есть. Из яйца вылупился детеныш дракона… этот хитрый кобольд поселил его в ледяной пещере, и нарёк его Сзатарраксом… Что означает что-то вроде Спаситель Кобольдов … и попытался воспитать его и использовать в своих интересах. Удивительно!
Волшебница резко захлопнула книгу и взвесила её в руке.
- Впервые встречаюсь с рукописным текстом в исполнении кобольда… Возможно это вообще единственный подобный образчик… - подняла взгляд на Дорана -… Что скажете, Сидж? Я велю сделать копию для архива.
Лорд-губернатор глянул на жену, потом перевел взгляд на приключенцев, потом опять на жену.
- Всё это просто невероятно… Дракон… Яйцо… Тиамат… - правитель неуклюже осенил себя священным жестом Пелора, видимо он делал это нечасто -… Какой ужас! И это всё тут, совсем рядом…
Вдруг вскочив с трона, он порывисто отошёл, почти отбежал на несколько шагов к окну, затем так же резко вернулся обратно.
- Господа, я безмерно вам благодарен, что вы прекратили всё это… - закивал он, приложив руку к груди -…И, конечно, я просто обязан отплатить вам за это по всем правилам… И наказать этого прохвоста… этого мерзавца… этого Сифура!
Леди Алланда посмотрела на мужа, и её тонкие брови сошлись к переносице. Заложив чёрную книгу подмышку, она подошла к лорду поближе и заговорила, негромко, но и не пытаясь скрыть своих слов.
- Мой лорд, мы не можем вот так вот запросто разбрасываться деньгами…
- Но…- попытался возразить Маркельхэй.
- Вы уже и так одарили того полурослика сверх всякой меры… Помните, что мы обсуждали с вами по поводу всех этих трат?! Да и договор, который вы подписывали с этим славным отрядом, уже закрыт… Вы сами припечатали его.
Лорд-губернатор поник плечами, бросил на искателей приключений немного виноватый взгляд, затем посмотрел на жену:
- И что же? Ничего нельзя сделать?!
- Увы…- пожала плечами дама, и, потрепав мужа по плечу, медленно поплыла к книжному шкафу.
А Маркельхэй понуро вернулся к трону, забравшись, хмыкнул.
- Что ж, господа… Как видите, я тут бессилен… - он развёл руками, и натянуто улыбнулся -… Как бы сказал мой счетовод – средства освоены. Увы.
Ударив ладонью в ладонь, он покачал головой.
- Дёрнуло же меня, выдать этому мерзавцу двойную награду… Эхх.. да еще и лук этот ему оставил. Придётся вам спрашивать всё с него.
Поджав губы, оглядел компанию.
- Ну ничего… Я поставлю весь город на уши! Я отправлю за ним всю свою гвардию… Объявлю награду за его голо…эээ… поимку. Этому негодяю не скрыться от меня в моем же городе… - лорд опять начал краснеть и ударил кулаком по подлокотнику -… Жалкий подлец! Ничтожный предатель! Я..я велю…
Но тут леди Алланда, как раз подойдя назад к трону, положила ему ладонь на плечо.
- Мой лорд… - мягко проговорила она -… Мы не можем посылать гвардейцев прочесывать город ради кого-то мелкого жулика. И объявлять на него охоту тоже было бы лишним. Подумайте, что скажут люди… ваши подданные… - спокойная улыбка и тёплый взгляд.
Лорд-губернатор заёрзал на троне, нахмурился.
- Можно было бы приказать страже тщательней досматривать отходящие караваны и лодки… Но, вы же знаете… это простая стража… - продолжала волшебница -… Но не волнуйтесь, я думаю эти отважные господа прекрасно справятся и без нашей помощи…
Похлопав правителя по руке, она одарила друзей мягкой улыбкой.
Лорд-губернатор тяжело вздохнул.
- Нет… это решительно немыслимо! Я уже ничего не могу сделать в своём же городе… - взмахнул руками, негодуя -… Зачем мне вообще нужна вся эта гвардия, если я не могу даже использовать её как хочу?!
Покачал головой, вздохнул еще раз.
- Ну хоть шкуру то… шкуру драконью могу я себе позволить?!... – вопросил он, случайно зацепившись взглядом за летающий диск.
- Мой лорд… - начало было губернаторша.
- Всё… полно, мой друг!...- правитель оборвал жену жестом, заговорил упрямо -… Полно! Я хочу эту шкуру… и я куплю её у этих добрых господ..эээ.. если они соизволять продать. Я справлю себе из неё прекрасный костюм для охоты! Вот…
Алланда, закатила глаза, и, пожав плечами, отошла от трона, направившись к окну.
- Так… сколько бы вы хотели получить за эту прекрасную шкуру?!... – проговорил лорд, соскакивая с трона.

Кашас одним взглядом смотрел на улицу, а вторым улавливал движения в доме. Его товарищи что то засуетились и чуть ли не устроили перепалку меж собой. Глубоко вздохнув и сделав показной выдох, Кашас отошел от двери и громко свистнул.
-Хэй! Орсон! Иди сюда! - прокричал юноша.
Несколько секунд, а может и минут, казалось вечность прошла когда явился хозяин дома.
-Я так понимаю, что ты и Утер конкуренты по власти! Чем он завлекает народ я не в курсе, может пропитанием, а может и защитой. Но ты, - Кашас посмотрел прямо в глаза упрямому придурку шерифу, - ты держишь свою шайку только наркотой и выпивкой, ты наживаешься и на без того уже бесполезных людях! Готов спорить что в доме Сувворота обитали твои постоянные клиенты наркоманы! - при этих словах Кашас плюнул на пол - Ты хочешь свой сверток? Получай!
Кашас подошел к гробу Паккара и достал сверток с травой.
-Лови!
Юноша метнул сверток как собаке кость.
-Он твой! И не думай что я хотел его присвоить! Я хотел увидеть как ты будешь себя вести! А раз уж ты знал про то, что сверток у нас, то у Утера есть твоя шавка, что докладывает тебе! И не удивлюсь что в твоем доме такая же шавка Утера отирается здесь!
Кашас ещё раз плюнул на пол и остался стоять у гроба Паккара.

Мутант упал, брызгая кровью. Не жилец, если ему прямо сейчас не помогут, да только не рвался никто ему помогать. Оружие поверженного сопеника лежо на песке, а сам он был не в состоянии сопротивляться.

Громила молча обошел тело, не сводя глаз с лица павшего врага. Сбросил щит. Медленно приблизился к голове, присел на корточки, глядя в глаза.

- Знаешь... - Здоровяк говорил тихо, не спешил, иногда поглядывал на трибуны. - Я ведь обещал тебе долгую и мучительную смерть, если ты будешь биться со мной, но... Как тебе сказать... Видишь ли, я не убиваю просто так. Я убивал много, уже много зим не могу сказать сколько именно врагов я убил. Но я не убиваю их ради убийства. Я убиваю их потому, что не хочу, чтобы они убили меня. А вот теперь они, - здоровяк показал рукой на трибуны, - они хотят, чтобы я убил тебя, хотя ты мне уже не угроза. И они хотят, чтобы я это сделал большой кровью. А я этого не хочу.

Громила медленно вздохнул, исподлобья посмотрел на трибуны. И продолил так же тихо, обращаясь к поверженному врагу:

- Но они убьют тебя в любом случае - понимаешь? Не жить тебе. Но кое что я ещё могу сделать. Подарить тебе быструю смерть. Если ты готов, закрой глаза.

Пауза и лишь частое дыхание мутанта, которые слышно даже сквозь рев толпы. Здоровяк встал на ноги, с презрением осмотрел трибуны, перехватывая клинок двумя руками и выставляя его вперед. Перешагнул тело, встав над поверженным врагом. Глаза мутанта закрыты. Да свершится - лезвие вновь как змея кидается вперед, под подбородок, пробивая горло, артерию и глубоко проникая в мозг. Одним быстрым движением верзила перехватывает клинок за гарду и тут же проворачивает. Хрип, пару раз тело супермутанта дергается и обмякает.

Здоровяк распрямляется, смотрит по сторонам, а затем идет к выходу, игнорируя четырехрукового.

Какое изощренное издевательство, вполне в духе фоморов, - не просто заставить пленников сражаться друг с другом, а предложить им самим выбрать кого из своих товарищей по несчастью они будут убивать. Нет, Фудевир не доставит им такого удовольствия, не будет указывать, кто из попавших в плен в большей степени достоин смерти или жизни.
Судя по всему большинство сокамерников разделяло его точку зрения - лишь один или два из несчастных встали друг с другом. Остальные молча и угрюмо смотрели на стражу и не двигались с места.
- Вы что о себе возомнили, слизняки?! - заорал недовльным таким поведением рабов горбатый фомор, что спускался к ним в темницу, - Решили испортить удовольствие великому Дорду? Да я вас в пыль камерную сотру, плесень вы настенная!
- Кстати, неплохие названия для команд: Слизь, Пыль и Плесень, - заржал над собственной шуткой Шмыга, - Не хотите сами делиться, так я вам помогу.
- Так, вы двое будете серыми, т.е. пылью. Ты, - тут он указал на дэва, умудрявшегося и в такой обстановке сохранять аристократический вид, - будешь синей слизью, по цвету подходишь.
Фомор опять захохотал, весьма довольный своим остроумием.
- А зеленым будет... - тут Шмыга немного задумался, потом ткнул пальцем в одного из стоявших с краю, - этот, в капюшоне.
Дальше фомор не стал сильно заморачиваться. Он просто шел от одного пленника к другому и указывал на них своим толстым пальцем:
- Серый, синий, зеленый. Серый, синий, зеленый. Серый ... - подойдя к Фудевиру, Шмыга замолчал, оценивающее посмотрел на него, - А вот ты самая, что ни на есть настоящая плесень. Зеленый.
Ухмыльнулся и пошел дальше:
- Серый, синий, зеленый...

Сам по себе спуск полурослика порадовал - было довольно весело качаться на веревке из стороны в сторону, прямо как в детстве на качелях дома. А вот дно его разочаровало: ни тебе сокровищ, ни трофеев, ни статуй с барельефами. Только чьи-то высохшие скелеты, судя по всему каких-то больших пауков. Конечно скелеты тоже могут быть опасными, взять хотя бы штурм лесного форта, когда полурослик познакомился со Фаргримом, Лоэтусом и Мэриэль. Но эти вроде были окончательно мертвыми и не подавали никаких признаков жизни.
Только полурослик решил отломать себе одну лапку на память, как в дальнем углу что-то зашевелилось. Правда, это был не скелет, а вполне себе живой паучок размером с Элбена, решивший именно в сейчас вылупиться из кокона. Первой мыслью у Элбена было закричать Фаргриму, чтобы он поднимал его обратно, мол, есть у нас дела поважнее,чем борьба с членистоногими. Полурослик уже открыл было рот, чтобы подать сигнал дварфу, но неожиданно передумал. Он вспомнил рассказы Зузубака о тактике и стратегии, которыми, особенно последней, отставной сержант владел в совершенстве и порой под настроение пытался научить всех, кто не успел скрыться. Придерживая полурослика лапой, драконорожденный вещал о том. что нельзя оставлять в тылу недобитого врага ибо, как говаривал великий полководец Шуваррафф "недорубленный лес опять подрастает". Кто такой этот Шуваррафф и причем здесь лес Элбен тогда не понял, а вот сейчас его осенило.
- У меня тут паучок, - предупредил он оставшихся на мосту товарищей, а сам запустил камнем в только еще начавшего вылезать из кокона противника.

- Чего хочешь? Картошка есть, репа варёная, оленина есть, колбаса… в общем, много чего…Были б гроши
Гроши... О, Йоун! Вапро, заливаясь соловьем перед официантками, напрочь забыл, что у него нет денег. Совсем. Ни одного медяка.
Нет, конечно, если продать шлем и, допустим, кожаный доспех (ведь теперь у него есть замечательная, но тяжелая кольчуга), то деньги появятся. Но вся эта торговля требует времени, а деньги нужны сейчас.
Кто же может помочь?
Сулейман? Вот он, сидит рядом. Гном, наверное, дал бы денег, но Вапро помнил, как еще в Фолкресте адепт рассказывал, что потратил последние монеты на две склянки какого-то убойного зелья, способного, по его словам, выжечь все в радиусе нескольких ярдов. Еще и добавил при этом, что для служителя Королевы Воронов деньги вообще не важны. Важны - не важны, а без них еды не купишь...
Вууднарр? Древень пришел защищать мир от зла, то есть, в принципе, у него та же цель, что и у самого Вапро. У него, уроженца царства фей, которому чужды многие из потребностей коренных обитателей этого мира, точно есть деньги, но Вууднарр вышел на улицу подышать свежим воздухом. Как некстати! (Вапро уже забыл, что несколько минут назад радовался уходу древня).
Так, кто же еще? Вилар? Серьезный и вдумчивый парень. У него деньги есть. Не такой он человек, то есть полуэльф, чтобы отправиться в путешествие без единой монеты (не то что некоторые, потратившие все деньги на реактивы...). Но чародей занят беседой с шерифом, от исхода которой, между прочим, зависит, возможно, и сама жизнь искателей приключений. Не подходит.
Кто же остается? Кашас. У этого ловкого парня всегда водились деньги. И откуда он их только достает? Пожалуй, он единственный, кто может помочь жрецу выпутаться из этой щекотливой ситуации.
- Кашас, ты что будешь заказывать? - Вапро обратился к товарищу и поманил его к себе, надеясь, что тому уже удалось избавиться от проклятого свертка.
- У меня вообще нет денег, - тихо-тихо, чтобы не услышали официантки, прошептал жрец подошедшему Кашасу.

День слишком затянулся. Эта мысль не покидала мыслей Вилара, который никуда больше не хотел идти, готов был устроиться прямо в разорённом доме на ночлег, а по утру охотно бы слинял из этого места. Ну да обстоятельства решали за него. Вот и пришлось тащиться на встречу к этому неприятному типу-шерифу, который в первую встречу оставил после себя столь отвратительное впечатление и проявлял столько агрессии, что чародей предчувствовал неладное и, крепко сжимая в руках свой посох, всё думал, как бы замириться с этим Орсоном, чтобы не устраивать ещё одно сомнительное кровопролития. Презрительные взгляды местных узколобых дурней, конечно, не способствовали мирным мыслям, наоборот разжигали в душе чародея хаотичный костерок, который грозился вырваться в большой пожар.

Внутри кабака-жилища было довольно мерзко, как и во всей этой деревне. Но здесь жили мирные люди, женщины, скорбный вид которых мигом отрезвил Вилара, вернув его настрой на путь примирения. И вид покойника Пукки, который хоть и был трусом, лжецом и вообще свинским типом, вызвал в сердце только жалость. Пьянствующий с горя шериф был понятен и вызывал в этот момент былой неприязни. Чародей уселся на стул, готовый к диалогу и настраиванию мостов в пошатнувшихся отношениях. В конце концов, шериф мог бы стать и союзником, сумей Вилар сотоварищи подобрать к нему правильный подход. Но едва чародей открыл рот, как неожиданно выступил Вууднарр, пожалуй, самый странный член их пёстрой команды, чей образ мышления даже чародею с его широкими взглядами не был понятен. Речи древня вбивали очередной клин между искателями приключений и деревенскими, поэтому Вилар, предчувствуя скорое кровопролитие, глубоко вздохнул и попытался максимально смягчить удар.

- ВУУДНАРР, - рявкнул он каким-то потусторонним голосом, на который в обычной ситуации и способен-то не был. - Ты не помогаешь. Позволь мы это без тебя обсудим. Подыши пока воздухом.

- Прошу прощения за своего товарища, - это чародей уже обращался к шерифу. - Он из очень далеких земель, общаться по-нашему не обучен. Мы не хотим никакой вражды с тобой, шериф. И племяша твоего мы пытались защитить всеми силами, в одном сражении мы вместе истекали кровью. Прости, что солгали тогда о его отваге, ну да не со зла это, а чтобы смягчить твою боль от потери близкого человека. Не гневись, прошу. Я искренне полагаю, что между нами не так уж много различий, а цели у нас и того общие - и мы, и ты, я надеюсь, желаем деревне и её жителям добра. Так зачем нам враждовать? Не лучше ли зарыть топор войны и сообща дать отпор всем бедам?

Чародей несколько увлёкся, но посчитал нужным сказать каждое из слов своей речи. Он искренне надеялся, что его попытка возымеет эффект. На случай неудачи он не выпускал из рук посох, разместив его на коленях, и мысленно готов был к худшему развитию событий.

Кивнув пару раз, рыжий бугай попятился в темноту, чуть погодя развернулся и зашагал к дороге.
Обернулся, проверяя, идут городские за ним, или нет.
- Пашли… тута недалеко… - быстро проговорил он, и сунул в рот остаток яблока из правой руки, видимо он успокоился немного -… Да вы знаете же… Мы видели, как вы проходили мимо.
Обращался он по-прежнему к Вапро, старательно избегая смотреть на ловца, адепта и чародея…
Больше он ничего не говорил, молча шёл впереди, хрумкая яблоками, и часто оглядываясь.
Да, мужик и правда был очень здоровый, выше двух метров ростом, в плечах как два дварфа, а голова как бочка с рыжей копной волос. Оружия у него с собой не было, на виду по крайней мере… хотя такой махине оно может и ни к чему, кулаки вон пудовые.
Идти было совсем близко, и уже через пару минут впереди затемнел высокий забор… рыжий, однако, был выше него, и, пройдя чуть вперед, к воротам, он заглянул через верх.
- Эй! Открывай… - постучал по створкам -… Это я! Городских привёл…
Створки растворились со скрипом, и рыжий указал рукой на проём.

Пройдя внутрь, вы оказались в небольшом дворе, в котором из-за темноты ничего особо не было видно, так, несколько ящиков у стен дома, очередные бочки, какой-то хлам. В трех шагах впереди было массивное деревянное крыльцо с толстыми перилами по краю.
У ворот же стоял косматый мужик с длиннющим копьем, какие используют в строю против кавалерии. Он хмуро глазел на вас, ничуть не пытаясь скрыть свою неприязнь.
- Проходи давай… - буркнул он себе в бороду -… Ждёт.
Сплюнул за землю, совсем рядом с ногой Сулеймана, и начал закрывать створку ворот, отвернувшись.
А бугай, обогнув вас, прошёл на крыльцо, и громко протопав по скрипящим доскам, открыл дверь в дом.
Крыльцо залило жёлтым неярким светом, и он, кивнув головой в проход, сам зашёл внутрь.
Переглянувшись, вы последовали за ним.
Внутри атмосфера была угнетающей.
Сразу было видно, что это помещение изначально не было кабаком. Потолок здесь был низкий, окон мало, не было ни очага, ни камина. Судя по всему, оно было расширено путём снесения одной из межкомнатных стен. Роль барной стойки выполнял простой прилавок.
Было довольно темно, так как свет давал лишь один чадящий факел и несколько свечей, расставленных на немногочисленных столах.
Самым заметным объектом в зале был свежесколоченный гроб, приставленный к восточной стене возле стойки, в нём находился ваш давешний друг Пукки в новом кожаном костюме с мехом на воротнике. На бледном бескровном лице его застыло какое-то брезгливое выражение, будто бы он наступил во что-то, от чего теперь не отмоется.
На каждом глазу у покойника лежало по крупной монете.
Глаза Кашаса блеснули… Платина! Её то он никогда ни с чем не спутает.
За стойкой, в тёмном углу, сидела крупная щекастая девка, всхлипывала, утирая опухшие глаза краем передника. Рядом с ней топтались еще две молодых бабы, тоже в слезах, и что-то там меж собой судачили сопливыми голосами.
За одним из столов, возле западной стены сидели три мужика, один из них, разбойного вида, мучил в руках побитого вида лютню, трогал пальцами струны, выдавая какие-то низкие заунывные ноты, чем еще больше усугублял мрачную обстановку.
Все трое глядели на вас, тяжелыми недобрыми взглядами…
Так же поступал и их сосед, сидевший в одиночестве за столом рядом, в окружении десятка пивных кружек.
Судя по комплекции, это был дварф… только вот на голове у него был кожаный колпак, скрывавший лицо. Причем, бороды из под колпака видно не было.
Сам же хозяин дома и кабака, шериф Орсон, сидел за центральным столом, и находился в не самом лучшем своем состоянии… С вашей первой встречи, лицо его еще больше опухло, а волосы растрепались. Рубаха его была расстегнута до пояса, выставляя на показ волосатую седую грудь. Меч с ножнами лежал на столе рядом с большой бутылью с мутно-белой жидкостью.
Пил похоже в горькую, в одиночестве… из закуски на столе стояла лишь миска с мочеными яблоками.
Он поднял на вас мутный взгляд.
- Ааа.. вот и вы… - проревел неприятным срывающимся голосом.
Девки за стойкой притихли, да и мужик с лютней перестал дёргать струны.
- Пришли всё-таки…- продолжил шериф, оглядывая вас с ног до головы.
Рыжий бугай выпятил грудь и заложил пальцы за пояс.
- А то как же… - пробасил он, кивнул на вас -… Вот! Привёл… как велено было.
Орсон ухмыльнулся, откинулся на спинку стула… затем кивнул на пару стульев, что стояла с другой стороны стола.
- Садитесь, говорить будем… - скомандовал, и плеснул себе в деревянный стакан из бутыли.

Гато поморщился.
Не воин… оно и видно. Жалкая дрожащая тварь. Так зачем он тут тогда?!
- Заткнись!... – рявкнул гигант, и смял в ладони блестящий кругляш, вопли мелкого уродца бесили его -… Какое оружие?! Где?
Он с сомнением осмотрел столы, подошёл к одному из них, и вытащил из кучи какой-то нож. Покрутил в толстых пальцах, в поисках кнопки включающей вибро режим. Не найдя отбросил, взял следующий нож, побольше…
- И этот не работает… Что за хлам?! … - бурчал Гато себе под нос.
Подошёл к другому столу, взял в руки изогнутую палку с тонкой веревкой натянутой меж концов. Угрюмо уставился на неё… к веревке прикоснуться, однако, не решился. Она могла быть под током, или вообще со скрытым лучом лазера внутри, всякое бывает. Взяв палку за разные концы, потянул на себя, пока та не хрустнула… Тоже хрень..
Глаза Гато сузились. Похоже его тут считали за дурака… Подсовывали всякий хлам вместо пушек.
Обломки полетели об стену, а громила уперев злобный взгляд в ноющего пережитка, зарычал:
- Где мой гатлинг, сука?!... – схватил один из столов за край и, не напрягаясь, опрокинул его со всем содержимым -… Я тебя на куски порву, мелкий ублюдок! Куда ты дел мои пушки?!
Действительно, ведь помимо гатлинга, у него еще был лёгкий гаусс в кобуре, и обрез ружья за голенищем, ни говоря уже о родных сердцу гранатах.
Они хотят, чтобы он дрался ножом, или острой палкой... как какой-нибудь полоумный дикарь с дальних окраин Пустоши.
- Мне не нужен нож… я сломаю твой хребет голыми руками… - проскрежетал Гато, и надвинулся на несчастного, которому не посчастливилось вывести гиганта из себя.
Тот попытался дать дёру, но в маленькой комнате, от длинных рук супермутанта особо не увернёшься.
Гато схватил его сзади за шею…
Шмяк! Бряк! Хрыкк!
- Жалкая тварь … - буркнул гигант, отбрасывая обмякшее тело об стену -… Добро пожаловать в будущее… пережиток.
Обернулся, и встретился взглядом с другим пережитком, чёрным стариком, о котором он совсем позабыл.
- Ты еще здесь… - ноздри на морде Гато задёргались раздраженно -… Ты то воин, старик?!
Двинулся к странному пережитку, не спуская с него глаз, и запнулся обо что-то на полу…
Глянул вниз.
Оо!... – нагнувшись, подобрал из под ног какое-то ружье странной конструкции.
Оглядел. Впереди, там, где должно было быть дуло, у этой пушки была приделана изогнутая дуга с металлическим тросом.
- Эээ… - озадачено протянул Гато -… Чего за ружье это?!
Такой конструкции он еще не встречал.
Пожав плечами, мутант направил ружье передней стороной в сторону чёрного пережитка и нажал на курок….
Бэнг!
Раздался звонкий металлический звук. И всё… беловолосый старик был цел, глядел своими уродскими зенками.
Хмм… Гато поморщился, и нажал курок еще два раз. Без толку.
Похоже, и это ружье не работало, Гато уже собирался кинуть и его об стену, но все-таки не зря он был сверхчеловеком, котелок у него варил как надо… Заметив на ближайшем столе длинный толстый гвоздь гигант наморщил лоб, задумался.
- Ммм..? – он взял гвоздь двумя пальцами и чисто интуитивно вложил его в желоб на своём странном ружье -… Хмм! Так вот оно как?
Потянул затвор сбоку, отчего стальной трос натянулся... Глаза мутанта загорелись огнём любопытства, и кажется, он вновь забыл про странного старика с этими его жуткими глазами.
Направив перед ружья на изломанное тело только что убитого им пережитка Гато нажал курок.
Бэнг!
Железный штырь с приятным шелестом вылетел из ложбинки и врезался точно в лоб трупа, увяз глубоко внутри.
- Аха-а-а!... – возопил гигант и сразу же схватил со стола целую пачку таких же толстых гвоздей -.. Вот оно как! Крутая пушка…
Странная, конечно, пушка, но прикольная. Интересно, когтя смерти пробьет в башку, или нет?
Настроение у мутанта резко пошло на лад.
Опять обратив внимание на чёрного, Гато скорчил ему гримасу, и переключил внимание на большой манекен, одетый в броню из железа.
- Это сойдёт… - опрокинув истукана, стянул с него хороший стальной нагрудник.
Чуть подумав, нацепил еще и каску на голову… Видел как-то, как в них ездили рейдеры на своих байках. Смотрелось круто…
Подобрал с пола квадратный кусок металла, и, покрутив в руках, закинул его за спину, пока особо не зная зачем…
Обернулся обратно к беловолосому пережитку.
Скорчил рожу.
- Ээ, дед! Ну как я тебе?!... – Гато принял воинственную картинную позу, а для пущей важности еще и подхватил длинную палку с ближайшего стола -… Круто, а?!

Бакраш приподнял створу разбитой двери, что валялась у входа в башню, и заглянул под неё. В таких местах часто живут разные хрусткие жуки, и толстые мягкие черви. Нельзя было упускать такую возможность подкрепиться.
И точно вот он... Ыть! Червь извернулся из толстых пальцев гиганта и юркнул в дыру в земле.
Хммм...
В досаде бросив дверь, голиаф приподнял лежащий рядом булыжник.
- Ну ка, есть кто?! Иди к Бакрашу... - гудел он себе под нос.
Жужел стоящий на вершине кучи камней, крутил в руках одну из своих хитроумных штуковин, видимо заскучав, гном решил вопросить гиганта об одной из самых его любимых тем, о женщинах.
Голиаф расплылся в довольной гримасе, и сразу забыл о букашках. Бакраш был большим, выносливым, и много ел, а потому женщины любили его. По крайней мере, именно так думал обо всем этом сам Бакраш.
- Даа..! Женщины... - загоготал гигант, присаживаясь на корточки, с отрубленной конечности долгрима, которую голиаф до сих пор сжимал в руке, обильно капала кровь -... Бакраш любит женщин! Баб! Угу, если бы все они вели род от камня, у Бакраша уже было бы свое племя.
Гигант расхохотался.
- Помнишь эту...эээ.. имя забыл.. Ну такая...- Бакраш очертил руками окружность в воздухе -... со всех сторон круглая, кашеварила, вино медовое продавала еще. Ващее, такая была... тёплая, мягкая, а кормила так, что я еле двигался после...
Бакраш довольно скалился, предаваясь воспоминаниям.
- Пропала потом. Еще муж её объявился. Помнишь?! Приходил еще к нам ругаться, пока я спал... Забыл?! Ты же с ним и общался... Ну?!
Глянул на Жужела, вспомнил тот, или нет. Почесал спину отрубленной рукой, обмазавшись кровью.
- Чего это за мужья вообще?! Дурной обычай... какой-то глупый. Да?!
Посидел в задумчивости, размышляя над нелепостью традиций равнинников. Нахмурился немного.
Но потом лицо его просветлено, он весело посмотрел на гнома.
- А помнишь эту, из того ж племени, что и наш Мохнат... Помнишь?! Рычуха звали... Ахаха.. - расхохотался, и даже отбросив культю, захлопал в ладоши -... Вот это вообще была, настоящая самка... Здоровая, поперек себя шире, рычит как медведь, а сильна как три... Ахаха... ноги как два бревна, а пахлааа... ухх... как в гнезде у скунса. Ващее.. А как обнимет, схватит, так думал, что дух весь из меня выйдет. Вот это была баба, так баба... всё предлагала из тебя гуляш сделать.
Голиаф затрясся, продолжая смеяться.
- Или эта еще была... мелкая, почти как ты, Жуж. Голова еще вся в косичках такая. Какие пироги делала... ваще! Из чего не поймёшь, а вкусно, так, что руки по локти лижешь потом... Ну с ней правда особо ничего не вышло... уж больно мелка.
Бакраш махнул рукой, и тут же перешел к воспоминаниям о другой зазнобе.

Если спросите меня вы, где беру легенды эти
С их лесным благоуханьем, с влажным духом подземелий,
С шумом городских базаров, предрассветной дымкой кладбищ,
Я скажу вам, я отвечу – эту песнь поют повсюду:
И в стране свободных эльфов, и в горах могучих дварфов.
Полурослики под вечер напевают ее детям,
Даже люди не стыдятся повторять ее в тавернах.
Так о чем же эта песня?
Сей рассказ о буднях группы, героических, но буднях,
Помогавшей добрым людям, добрым дварфам, добрым эльфам,
В меру сил борясь со злобой окружающего мира.
Много славных дел свершили:
И детей они спасали, и вернули шкуру дварфу,
И боролись с мерзкой бандой, поклонявшейся дракону,
Что в усадьбе закрепилась, мирных жителей тревожа.
Но сейчас речь не об этом, не о том повествованье.
Я сегодня расскажу вам о другом их приключеньи:
О подземном граде дварфов, благороднейшем Бофдуре,
О наложенном проклятьи и магическом рубине,
В общем, как всегда бывает, о спасеньи мира Света.

Ладно, хватит предисловий, вижу вы уж в нетерпеньи
Ожидаете начала славного повествованья…

Тяжкий груз на племя дварфов, а точней на клан Бофдура,
Что известен бородою, наложили злые силы.
Под воздействием проклятья злые приступы безумства,
Когда ты не понимаешь друг иль враг перед тобою –
Вот, что ждало члена клана, если он решил остаться в своем доме под горою.
Инструментом же напасти, как гласят молва и слухи, выступил Престол Бофдура –
Камень ценности огромной, самоцвет-рубин граненый
С силой магии безмерной, что хранился в скальном граде.
Много лет уже минуло, веков десять, если точно,
А проклятие осталось, не рассеялось, не спало, как о том мечтали дварфы.
И тогда они решили, от души пред тем поспорив, что пора позвать героев,
Чтоб смогли вернуть корону царства клана Гор рассветных,
Сам Престол изъять из трона и поднять его наружу.
Ну а если вдруг удастся снять проклятье вековое,
Смогут в злате-серебре купаться до скончанья своей жизни
Те герои удалые, что решат сию задачу.

Ну а кто же те герои?
Серафим Аиро – лучник, смертоноснейший охотник,
Что разит свою добычу первым выстрелом без страха,
Фаргрим – воин Морадина, славно рубящий секирой,
Разнося врага на щепки, на куски и на осколки,
Ярри – доблестный волшебник, что волною грома
Поражает всех миньонов, что вблизи него пасутся,
Мэриэль из полуэльфов, красновласая колдунья,
Ей достаточно лишь взгляда для убийства супостата,
Ну и славный бард Лоэтус, чьи прекраснейшие песни
Обладают страшной силой.

И вот эти пять героев вместе с дварфом Друбальдином, что показывал дорогу,
В путь отправились неблизкий, что ведет к крепостце дальней.
По дороге победили кучу злобных мерзких зомби,
Что безмозгло попытались помешать им сделать дело.
Лишь одно их огорченье поджидало в этом месте – потеряли они мага.
Нет, не умер умный Ярри, впал в магический он ступор,
Оказавшись в новом мире, где нет зависти и злости, поднабраться сил душевных.

Через некоторое время подошли друзья к селенью
В окруженьи частокола, что зовется Фортом третьим.
Подошли и обомлели: все пространство пред стенами, защищающими крепость,
Вдруг заполнили скелеты, все с мечами, булавами,
В ржавых шлемах и с щитами.
Рты раскрыв в безмолвном крике как один идут на приступ
Подгоняемые силой неизвестной, но жестокой.
Туго бы пришлось героям в окружении скелетов,
Но пришли тут им на помощь осажденные из форта.
Были среди них два друга: Зузубак и полурослик.
Правда дружбе той всего лишь две недели было сроку,
Ну да это не помеха, если это все серьезно,
Если дружба зародилась посреди лесов дремучих да в бою с болотным троллем.
Зузубак был добрый малый, он из тех, кто от драконов рождены были когда-то,
Отслужив изрядно в войске, вышел, наконец, в отставку в славном звании сержанта.
Элбен – это полурослик, плутоватый постреленок, нос всегда везде сующий,
В общем, парень несерьезный, но праща его опасна.
Но вернемся мы к героям и продолжим свою повесть.

… здесь было порядка десяти страниц, которые, к сожалению, прочесть не удалось…

Зал со статуей остался за спиной, а пред глазами зал, что Тронным называют.
В нем огромные колонны все украшены резьбою, барельефы, украшенья, мозаичные картины
Видно очень постарались мастера страны подгорной.
На полу же красным цветом знак зловещий.
Пентаграммою зовется он в науке некромантов.
Ну а в дальнем конце зала на большом красивом троне
Восседает дварф огромный, что в скелета превратился.
И на том скелете-дварфе драгоценная корона, а глаза его сияют необычным ярким светом.
- Вижу, вы не побоялись войти в горные чертоги. Я не чувствую в вас злобы,
Расскажите мне о цели вашего здесь появления.
- О великий и могучий повелитель клана дварфов!
Мы пришли к тебе с приветом от потомка, Друбальдина,
- отвечал ему с почтеньем, склонив голову в поклоне, Фаргрим, воин благородный,
- Рассказать, что... Но беседа тут внезапно прекратилась,
- Убегайте, берегитесь! Ведь сюда идет хозяин
Злобной нежити жестокой, аватара бога Векны!
Пентаграмма засветилась, вздулась куполом бесцветным
В самом центре злого знака появился их знакомый
Проводник лесной, тот парень, что им Неваком назвался.
Тут героев осенило. Невак – это будет Векна, если буквы переставить.
Элбен даже смог припомнить, что искусство такой мены анаграммою зовется.
Заиграл Невак на дудке и споткнулся древний воин,
Подчинился злобной воле, обратив свое оружье на гостей к нему пришедших.
В дополнение к скелету, что был некогда Бофдуром,
И доселе сохранившим дух великого монарха,
Из щелей повылезали орды пауков голодных,
Что направились толпою к тем, кто ищет приключений.
Фаргрим бил врагов секирой, Мэриэль плела проклятья,
Зузубак командным словом управлял всем ходом битвы.
Шедин – родственник Макзима иль хотя бы соплеменник,
Паладин из паладинов с ярко-желтой чешуею поразил скелета светом,
Бард Лоэтус своей песней ожидания рассвета
Излучением небесным покарал большую нежить.
Невысоклик с громким криком совершил удар обманный
И не выдержали кости града мастерских ударов.
Тут король остановился, превращаясь в бледный призрак,
Благодарно улыбнулся и растаял с тихим звуком.
Здесь в сражение вмешались Дайерит и брат Каваки,
Что уже вам всем встречались ранее в моем рассказе.
- Мы удержим эту нечисть, - говорят они героям,
- Ну а вы уж постарайтесь быстро уничтожить гада.
Полыхнуло с новой силой пламя этой схватки века.
Вновь наносятся удары, льется кровь из ран открытых,
Раздаются крики боли, лязг оружья и приказы…
Жуткий взрыв раздался вскоре, сотрясая стены зала,
И исчезло в яркой вспышке воплощенье бога Векны.

Потерявшие сознанье разлетелись словно щепки
К самым стенам помещенья победители от взрыва.
Что увидели герои, находясь в стороннем мире,
То неведомо нам, смертным, да и к счастью то, пожалуй.
Но когда они очнулись, возле каждого стояло по ларцу ручной работы
Лучших мастеров дварфийских, полных редкостных сокровищ…

Так хотелось бы закончить мне свое повествованье
Об одном из приключений, лишь одном из ряда многих.

Вы же, отроки младые, что внимали моей песне,
Постарайтесь быть такими, как герои сей легенды.
Будьте вы храбрей, честнее, с чистой искренней душою,
Что не терпит зла и мрака, сеет доброе, святое
В мире что нас окружает.

Ранее утро в Верхнем Фолкресте. Очень интересное время. Город в эти часы не узнать. Нет привычной суеты, толкотни и криков… даже пахнет все совсем иначе.
Обеспеченным горожанам нет никакой надобности вставать с петухами, да и их разбалованная прислуга в это время лишь нехотя продирает глаза, поднимаясь с тёплых постелей.
На улице можно встретить лишь загулявших еще со вчера пьянчуг, губернаторских курьеров, да страдающих бессонницей стариков.
Зябко кутаясь в плащи, и зевая, вы вышли из дверей совершенно еще пустого «Нентира», и направились в сторону Рыцарских Ворот, где вас должен был ожидать ваш новый наниматель.

Да, тот парень, Пукки…
Предложенное им дельце было совсем не сложным, на первый взгляд. Сопроводить его, и его фургон, в целости и сохранности, до вольного поселения Медвежьи Болота, откуда сам Пукки, похоже, был родом.
Обещал он вам за это, ни много ни мало, 500 золотых монет. Но только по приезду. Аванс давать Пукки отказался, сославшись на то, что почти все свободные средства ушли на закупку товара, а оставшихся едва хватило на телегу и мула.
Вспомнив угрозы скряги Тельдортана, и сопоставив бренчащие в ваших кошелях монеты, с обещанными пятью сотнями, вы дали согласие, и ударили по рукам.
Пукки очень обрадовался, хлопнул в ладоши, и тут же сообщил, что выход намечен уже на завтра, на раннее утро. Заказав вам по кружке, и попросив не засиживаться, он удалился.

…Прошлепав по мостовой, вы беспрепятственно пересекли Пятиарочный Мост, стражники, обязанные взимать пошлину с проходящих, даже не удосужились высунуть из караулки носы. Прошли мимо Дома Солнца, двери которого были, как всегда, широко открыты, приглашая верующих вознести молитву в любое время дня и ночи. Повернув на север, миновали добротное здание знаменитого на всю долину Торгового Дома Азаеров, который, ориентируясь на своих богатых клиентов, обыкновенно не открывался раньше полудня, и уже спустя пару минут вышли на площадь Рыцарских Ворот.
Здесь уже было довольно оживлённо, из открытых окон «Серебряного Единорога» доносился манящий запах свежей, с пылу с жару, выпечки, а у задних его дверей пухлая повариха втихаря раздавала вчерашний хлеб нищим, что вечно околачивались у ворот, в надежде, что проезжающий толстосум кинет медяк другой.
Двое юных полуросликов сноровисто надраивали ступени Торгового Дома Полулунников. Другой полурослик, пожилой уже, стоял поодаль от них, попыхивая трубкой, и, неодобрительно хмуря брови, наблюдал за действиями поварихи на другой стороне площади.
У самих же ворот, помимо сонных стражей порядка, толклось несколько ошарашенного вида путников деревенского вида, очевидно в первый раз попавших в Фолкрест.
Там же, сидя на козлах небольшого фургона, запряженного стареньким мулом, вас поджидал и Пукки.
Завидев вас, он радостно взмахнул руками.
- О! Я уж думал вы не придете, честное браконьерское… - рассмеялся он, и чуть не бросился к вам с объятиями, но передумал, и вместо этого начал поправлять подпругу на муле -… Ну, эт очень хорошо, что вы таки объявились, парни… А то ж вдвоём, с Утером, нам туго б пришлось… со скуки б сдох, пока доехал. Утер, это наш славный мул… он хоть и стар, и хромает немного, но все еще силен и упрям как…как… осёл…ммм… дотащит, в общем.
Закончив со сбруей, Пукки хлопнул в ладоши.
- Нуу, путь не близкий, расчехлить её налево… Рвём отседова… - отвесил Утеру увестого шлепка, и вспрыгнул на козлы… - Па-а-ехали…

***************

А путь то вам был не близкий…
Несколько дней. Сначала по Торговому Тракту, а затем на север, лесными дорогами.
Маленькая, крытая шкурами повозка доверху нагружена мешками и ящиками с различными продовольственными припасами, запряженный в нее старенький мул, еле-еле справляется с такой ношей.
На телеге может ехать только один человек, иначе мул её не утащит. Вы едете по очереди, давая отдых ногам. Остальным же приходится идти рядом с телегой. Скорость движения, таким образом, выходит очень небольшой, а Пукки настаивает на том, чтобы останавливаться только на ночлег, так как в Болотах вас очень ждут.
Сам Пукки улыбчивый молодой мужик, с веселыми зелеными глазами. По нему сразу понятно, что он не из Фолкреста. Одет он в походный костюм, из хорошо выделанной кожи, и кожаный же плащ с капюшоном, особого оружия при нем не видно, так, охотничий нож на поясе. Движения его резки и порывисты, а язык, что называется, без костей… он постоянно что-то говорит, рассказывает и расспрашивает, обильно сдабривая свою речь крепкими словечками, каких вы и не слыхивали.
Вещал Пукки все больше на отвлеченные темы, о погоде, пиве и бабах, расспрашивал вас о местах, откуда вы родом, и где бывали, охал и завистливо качал головой.
Особенно приставал с расспросами к Вууднару и Сулейману…
На древня он открыто пялился, говорил, что никогда не встречал ничего…эээ.. никого… подобного. Несколько раз спрашивал, чем тот питается, и впадает ли в спячку зимой, а также, интересовался как это у них, древней, происходит… ну это, с девками то.
А гнома донимал вопросами о том, что это за череп у него на башке, жрал ли тот хоть раз человечину, а также пытался выяснить, чей же Сулейман все-таки брат. Постоянно просил подержать косу в руках.
На Вилара и Вапро Пукки почти не обращал внимания, а вот Кашас явно пришелся ему по душе.
Говорил, что такие как Кашас парни им в Болотах ой как нужны, обещал по приезду подогнать жилет из медвежьей шкуры, удобный и очень прочный, а также неоднократно упоминал о своей сестре Олинке, что засиделась в девках.

Кроме того, вы узнали, что Пукки и раньше бывал в Фолкресте, причем, по несколько раз в год, теперь реже. А также, что он давненько знаком с Тельдортаном, и, что именно от него он узнал про пятерых проходимцев, которые пытались сбыть какое-то вонючее рванье под видом драконьей шкуры. После чего, зная вспыльчивую натуру дварфа, решил, что вы именно те, кто ему нужен.
Два дня прошли без каких-либо происшествий, а утром третьего вы свернули на очередную старую лесную дорогу. Пукки стал заметно мрачней, все больше помалкивал, что было для него странно, оглядывался по сторонам то и дело… Этот день, однако, тоже прошел спокойно. Уже под самую темноту, вы разбили лагерь, выставили дозор, Пукки настойчиво предложил обойтись в эту ночь без костра. Волнение свое он объяснял просто – разбойнички шалят.
Утром Пукки объявил, что остался всего один день пути…

Дварф был в ярости, и это была ярость всего его народа. Фаргрим оглядел всех кто находился в зале. Вот они, его друзья и товарищи, которые пошли с ним всего лишь за короной и рубином, а теперь бьются за весь род коренастого народца, хотя могли и сбежать отсюда!
...Зузубак, великий военачальник, которому иногда не хватает практики в военном деле, но который умело командует их маленьким отрядом. Было такое чувство, что его, как представителя расы драконорожденных, не научили как правильно дышать огнем во врага, а только разводить костры. Ну да ладно, это его дело, научится ещё, ведь если они выживут, то вместе пройдут не мало битв...
...Элбен, озорной плутишка! Веселый полурослик, которому все любопытно. Но его любопытство приводит постоянно почему то к разрушениям!!! Сначала первая зала с фресками и настенной гравировкой, потом статую великого дварфа, и наверняка еще что-нибудь еще сломает в тронном зале! Зато он отличный и верный друг...
...Лоэтус - баснописец и весельчак, что всю дорогу поддерживал их веселой песней и подбадривал в бою! Наверняка после похода сложит великолепную песнь об отважных приключенцах, что испытывали судьбу и победили многих врагов...
...Мэриэль, юная волшебница, что была столь немногословна, что можно было бы её принять за дварфа. но к сожалению она была человеком с весьма экзотичным цветом волос. Ох уж эти волшебники! Мэри была непреступна для ухажиров и безжалостна к врагам, а ведь еще так молода...
...Шедин, хм...появился невесть откуда и остался с ними в самый ответственный момент, ну что ж, посмотрим каков он в бою..
Дварф отвлекся от созерцания соратников и вернулся в реальность. Огонек ярости вспыхнул в глазах и Фаргрим как раз вовремя услышал призыв к действиям Зузубака. "Ну что ж, пора заканчивать этот бой, что то он затянулся!"
-За короля! - прокричал дварф и нанес удар, который должен был ослепить цель.
-За дварфов! - и за криком последовал второй удар, не менее страшный предыдущего.
-Морадиииин!!! - крик, удар топора о щит и снова удар по врагу.

Гурад был не в том настроении, чтобы цацкаться с деревенским соплежуем, он грубо отбросил руку парня, и грозно посмотрел на него сверху вниз.
- Завязывай с такими взглядами, щщенок, коль зубы дороги!... - проговорил негромко, сверкнул глазами, продолжил, после секундной паузы -... Мы так не договаривались, клянусь Единым... Я твоему батьке пять целковых отвалил.. за ночлег и жратву. И что?! Выспались, твою мать... кровища, руки оторванные! Бесовщина какая-то! Мало мне проблем, так еще и...! Смотри, сучёныш... - желваки заиграли на тёмном лице -...Абакир Гурада крайним не сделаешь! Я, воробей стрелянный, подставы за версту чую... Сдаётся мне, ты лучше меня знаешь кого винить...
Наёмник шагнул ближе к парню, придвинувшись почти вплотную.
- Где ваш полоумный шаман? С каким бесом он по чащобам якшается?! Для кого дыра в частоколе оставлена?! - прорычал прямо в лицо Хвату, буравя его бешеным взглядом -... Погибла говоришь?! Погибла? Так значит называется когда твою сестру разрывают на части, а? Я вижу, паскудыш... ты знаешь что-то... И ты расскажешь мне всё прямо сейчас, иначе, клянусь Единым...
Нервы у капитана сдавали, он чувствовал, что опять вмазался в дерьмо по колено... и опять проморгал, хотя предчувствие было, конечно, было. Это бесило, выводило из себя.
И хоть Гурад и понимал, что в таких ситуациях холодный разум помогает намного лучше, но сейчас обычное хладнокровие покинуло его, в нем все бушевало, кипело, грозило вылиться через край... и он ничего не мог с этим поделать.
В такие моменты Абакир Гурад был очень подозрителен, обидчив, и скор на расправу...

Хват был очень близок к тому, чтобы остаться без головы , и ему следовало выбирать слова аккуратней.

Да, надо признать, что даже его, старого головореза, вся эта картина равнодушным не оставила...
...такая жуткая смерть, в таком юном возрасте. Впрочем, Гурад видал и похуже.
На лице, однако, это никак не отразилось, оно и без того было мрачным.
Абакир с минуту молча смотрел на тело, пытаясь понять, кто, или что могло сотворить такое.
Получалось странно... живот нараспашку, рука оторвана, как-будто какой-то зверь постарался... или тварь. И вот тут какая-то непонятка... лицо у девки больно спокойное, ни ужаса, ни отвращения, легкая улыбка. К тому же, любая тварь растерзала бы её напрочь, а тут все потроха целы, горло не тронуто. И все эти листья... Что всё это значит?
Какой-то знак, или послание? Месть? Бесовской ритуал...
...при мысли о ритуале, пальцы наёмника сами собой потянулись к глазам, давно забытые события всплыли наружу, в цветах и красках, до мельчайших подробностей... Гурад помотал головой, гоня воспоминания прочь...
... да, возможно, какой-то бесовской ритуал. Кара, или месть какого-нибудь чащобного колдуна, друида, или шама.. Кстати!
Абакир, прищурился на мгновенье, а затем оглядел собравшихся крестьян в поисках безумного шамана... Перед тем как выбежать в ливень этим вечером, старик нёс какую-то ересь про тьму, кровь... и листья.
Рука наёмника побелела на рукояти клинка. Теперь эти слова безумца звучали совсем по иному...
Гурад внимательно вгляделся в лица братьев и отца погибшей.
Возможно ли, что они знают что здесь произошло? Может что-то подобное уже случалось?! Мало ли что может творится этой деревне, и окрестных лесах... всякое может быть.
Желание возникало только одно, побыстрее свалить из этой забытой Единым дыры... подальше отсюда, поближе к горе эльфийского золота.
Перевел взгляд на черное небо, которое было еле видно, за плотным ливнем... до рассвета еще несколько часов. А рыпаться на фургоне в ночь дело гиблое, особенно когда такая хрень происходит.
Придётся пока здесь повозиться еще...
Абакир обернулся к дому, где-то там в ночи должен был быть Танис... а вот и он.
Гурад ткнул в плечо Ромурима, и кивнул тому на тело девушки:
- Глянь поближе... - после чего, сделал несколько шагов на встречу полурослику, и склонился к нему, выслушивая доклад.
Кивнул, и похлопал Таниса по плечу... молодец.
Значит кто-то пришёл через дыру в частоколе... с собой у него были листья? ...убил девку, оторвал ей руку, и ушёл тем же путём... или не ушел? ... да и девку могли убить в другом месте.
Наёмник вздохнул, и сплюнул на землю... чуть погодя сплюнул три раза через плечо.
Сраная бесовщина.
Но в любом случае, надо идти осматривать частокол...
Ладно.
Абакир подошел поближе к семье погибшей, и легко тронул одного из братьев за плечо.
- Хват, да?... - посмотрел на парня тяжелым взглядом -... Мы нашли кое-что за домом... Пойдешь с нами, посмотришь.

Духи воистину играли с Крубаком....
И недели не прошло с тех пор, как ему пришла в голову мысль о столице и Кныше... и вот, перед ним уже стоит фельдъкобольд , с пакетом "вручить лично в руки".
Крубак так обрадовался, что даже, расщедрившись, отсыпал курьеру грибов...
Так и есть,письмо, скреплённое зеленой печатью Ампиратора... сам Зеленейший вызывал Крубака в столицу, пред хитрые очи.
Шаман перечитал письмо еще раз и нахмурился...духи продолжали шутить... вызывали не только его, но и всю разношерстную шайку, к которой Крубак прибился на развалинах Феноры.
Шаман оглядел гоблиноидов, что столпились вокруг него, задумался.
Зачем Кнышу могли понадобиться эти жалкие гоблинцы? Сам Крубак , хоть уже несколько дней тёрся с ними, так и не удосужился запомнить их имена... собственно это было особо и ни к чему, так как по опыту шаман знал, что большая часть из них в скором времени помрёт... да, и к тому же духи уже давно рассказали ему всё и о каждом.
Поднявшись, шаман потряс копьём, закатил глаза, и, разведя руки в стороны, возвестил...

Ампиратора глас призывает героев
Духи предвещали сей день
Шатер мой понесешь ты...

...на последней строчке Крубак, ловко выхватив из-за спины увесистый свёрток с палаткой, бросил его на руки мелкому гоблину в железной броне.

***
Духи благоволили, путь до столицы прошел спокойно.
Хобгоблинов встретивших их возле ворот Крубак воспринял как должное, за свою шаманскую жизнь, он привык к почтительному отношению. А вот волки немножко смутили его... ему всегда казалось, что всадники выглядят весьма комично, а ни один шаман не может себе этого позволить... однако, в данном случае пришлось поступиться принципами.
Усевшись на волка, Крубак стал размышлять о своем первом разговоре с Кнышем...
...вообще, шаман довольно часто думал о Императоре. В своей жизни он много раз имел дело с вождями... и, скажем так, не имел к ним особого уважения. Кто есть все вожди? Расходный материал... топливо для военной машины гоблинов. Любой слюнявый ухорез может быть вождем, не долго, кончено, но может... Но Кнышь... Кныыышь.. Ампиратор.. он был другим. Само это слово Ам-пи-ра-тор ( да-да, шаман намерено каверкает это слово), звучит как бой бубна, оставляет во рту вкус корневого пива... Ампиратор Кнышь Первый Тёмный Меч. Как вести себя с таким вождём?
Крубак решил придумать себе подобающее случаю солидное прозвание... в родном то племени иначе как Вислоухом его никто и не звал... хотелось чего-то внушительного, запоминающегося.
Так шаман и ехал, покачиваясь в такт прыжкам волка, перебирая в голове разные варианты...
... Крубак Вещий... Мудрый.. Крубак Голова... Слышащий духов... Говорящий-с-духами... Крубак Профессор?!... Архитектор?!... Шепчущий в тени... Главный-над-всеми... Самый-мудрый-и-краси....
... и сам не заметил как задремал. Волк нёс его осторожно, так как зверье уважительно относится к тем, кто говорит с первородными.

- Держать строй! Ими займутся другие!

Вопль вырвал шамана из сна, он огляделся мутным взглядом. Кто-то напал на них, и один из больших уже был убит. Потом волк нёсший Хапугу полетел кубарем, а самого чешуйчатого, ловко подхватив на лету, забрал к себе в седло другой большак.
Шаман лишь зевнул, он знал, что здесь его не убьют... духи оберегали его. А что до мёртвого большака...так зачем же они еще в этом мире?

Дальше все прошло тихо, и их с подобающим эскортом доставили во дворец.
Пропустив мимо ушей болтовню больших, шаман наградил их командира благодарственным взглядом, и, кивнув, проследовал в Зеленую залу, не забывая при этом старательно шаркать и кряхтеть... ибо не престало шаману быть крепокотелым, сила его в другом.

Зала, конечно же, поразила Крубака, но виду он не подал... встал посредине, зарывшись ступнями в мягкий ковер, огляделся степенно, полуприкрыв глаза.
Хотя в зале и не было ветра, может быть только легкий сквозняк, но нитки с косточками на тотемном копье шамана тряслись и качались, закручивались одна за другую... а гадальные кости, что Крубак сжимал в кармане, ёрзали и просились наружу... Духи вели себя неспокойно, летали вокруг, хотели сказать что-то.
Но, шаман выжидал... сдерживал их... играл с ними.

Свет изумрудный в глаза
Взирают грозно
Прошлых героев лики

Трое суток горели костры под стенами Феноры. Трое суток обороняющиеся отбивали яростные штурмы гоблинов. Крепость была обречена, и каждый прекрасно понимал это. Глупо было ждать пощады от столь злобных тварей, коими были все гоблиноиды. Да, в Феноре были крупные запасы продовольствия. Да, тут было много колодцев, в которых пока еще полно воды. Но увы, защитников оставалось не так много. Слишком много жизней унесла война Звездного альянса. А теперь еще эта напасть...

***
Был ясный солнечный денек. Весь небольшой гарнизон крепости сейчас собрался на небольшой площади за стенами. Только что был отбит очередной штурм. И потому в строю нехватало двух десятков. Эктелион, комендант Феноры, хмурился. На недавнем совете города было принято тяжелое решение, с которым, впрочем, согласились все мирные жители - женщины, дети, старики. Осталось донести его до солдат. Правда, среди них женщины, дети и старики тоже составляли немалый процент -каждый, кто мог держать оружие в руках, его держал.

- Орлы! Сегодняшний день войдет в историю. Своей и гоблинской кровью мы впишем его в летопись веков! И пусть выжившие из уст в уста передают легенду о несдавшемся гарнизоне! Как ни тяжело мне, но я с печалью поведаю вам решение Совета, - тут комендант замолчал и, сложив руки за спиной, начал нервно ходить взад-вперед, - Враги подтягивают все больше своих шаманов. Как доложил почтенный Маркул Зель Флууриль, наши чародеи скоро не смогут сдерживать магические атаки на крепость. Очень скоро они снесут стены и заполонят улицы.

Эктелион остановился. Ряды бойцов безмолствовали. Все эти дни смерть просто витала в воздухе, казалось, что ее можно поймать и потрогать. Прошло всего три дня, а каждый защитник крепости уже понимал, что его гибель лишь дело времени... Взглянув на светило, комендат продолжил:

- Судя по положению солнца, час уже пробил. Все слабы юе и немощные приняли яд, дабы не попасть в руки гоблинам. Остальные разорили склады вооружения, чтобы умереть в бою вместе с нами. Каждый из них тоже принял яд, только медленного действия. Они собираются у ворот, - выдержав паузу, Эктелион неожиданно громко крикнул, - Сомкнуть ряды! Построение "еж-черепаха"! Вперед, шагом марш! Скоро ворота откроются и мы пойдем в наш последний бой! Не беспокойтесь за своих малолетних детей или немощных стариков. Они уже за Астральным Морем. А к вечеру мы будем уже с ними! Вперед! Умрем, как достойные сыновья богов!

- Урра! Умрем! - раздался нестройный ответный крик. Умирать особо никто не рвался, но выбора уде не было.

Был ясный солнечный денек.

***

Неделя пролетела быстро. Восемь выживших бежали. Гоблины уже прекратили свою погоню, а они все бежали, ибо не знали про это. Небольшой отряд вел Маркул Зель Флууриль. По его расчетам, где-то недалеко находилась легендарная башня убитого лича Воледара. Там волшебник расчитывал найти кое-какие артефакты, благодаря которым можно было бы довольно долго держать там оборону против целой армии. И все шли, потому что не было другого выхода. Правда, паладина Кемана пришлось убеждать в этой правоте. Он считал, что нужно развернуться и умереть в честном бою. Но, после аргумента, что в башне они сумеют забрать больше жизней врагов перед смертью, драконорожденый воитель согласился.

***

Лич лежал холодном каменном полу и не подавал признаков жизни. Не-жизни, если точнее. Чего-чего, а вот того, что башня будет занята, волшебник не ожидал. В ворота им удалось войти спокойно, а вот внутри нежить начала лезть буквально из каждой щели. До верхней комнаты дорогу приходилось именно что прорубать через полчища врагов. Им еще повезло, лич был слишком неопытным и самоуверенным. Иначе бы просто обратил отряд в прах еще на подступах, с помощью магического кристалла Воледара. Но он решил поиграться. Вот и доигрался. Глупо носить филактерию в мешочке пюа шее. И пропускать при этом к себе в башню приключенцев.

Маркул огляделся. Зал был завален дурно пахнущей нежитью. И не только. В этом бою погибло трое. Первым погиб сэр Варгас. Воин погиб глупо, провалился в яму-ловушку. А там на дне были острые колья. Вскоре не в меру шустрый упырь перегрыз горло чародейке Флер. А в решающей схватке на верху башни лич успел отправить на тот свет сэра Карла, последнего из рыцарей Феноры.

Внимание волшебника привлек странный чехол, лежавший рядом с кристаллом. Схватив то, что в нем было за торчащую ручку, Маркул вгляделся. Ничего особенного с виду. На ловушку не похоже. И маг решительно снял чехол. Это было зеркало. А в зеркале было лицо, на котором сразу же появилось выражение радостного удивления.

- Живые! Живые! Вы не сможете представить, как приятно видеть нормальное лицо после столетнего созерцания полуразложившейся хари нежити! Скажи мне, человек, мертв ли Воледар, самый подлый из личей?

Вошедший в Зеленую Залу Кранк выглядел рассеянным. Собственно это так и было: количество безответных вопросов, вертящихся в маленькой драконоподобной голове, было столь велико, что кобольда начисто вырвало из действительности.Почему все так внезапно?Кем были те стрелки? Зачем Императору понадобился ничем не приметный кобольд и его товарищи? Какое-то особое задание,государственной важности миссия, или их ждет награда за былые подвиги? А гонорар будет большой? А риск, что насчет него? И почему эти "гвардейцы" к кобольду относятся как к неспособному позаботиться о себе детенышу?А можно ли что-нибудь стянуть из этой большой и красивой залы, или лучше не стоит гневать самого Императора? В конце концов у Кранка заболела голова от этого бурного потока мысли, и ,чтобы отвлечься, он достал из заветной сумочки какую-то безделушку ( это оказалось редкой красоты и прекрасной отделки золотое кольцо, найденное кобольдом в одном из вырезанных демонами поселений) и начал теребить ее в своих лапах, ощупывая каждую шероховатость на поверхности украшения и неспеша прогуливаясь по удивительной мягкости зеленому ковру. За ним тянулась череда следов грязно-серого цвета - Кранк давно не чистил свое обмундирование, а все это - вызов во дворец, бешеная скачка на волках, короткое столкновение - произошло слишком внезапно, чтобы заранее подготовиться. Путь кобольда пресекла фраза Чучуки, малость странно выглядящего гоблина, ростом выше следопыта где-то на полфута. "А действительно, не пора ли поесть?" - еще один вопрос добавился в бушующий водоворот мыслей. Но на этот вопрос ответ нашелся сразу - в животе кобольда родилось настолько громкое урчание, эхом отразившееся от стен просторной залы и разнесшееся вокруг на многие десятки метров, что сразу стало ясно - поесть определенно пора, притом поесть много и желательно вкусно.

Атаман застыл ожидая ответа, даже как-будто задержав дыхание. Какой-то ответ обязательно будет, просто так "тень" не уйдет, в этом Абакир был уверен.
Он надеялся, что сущность оскорбиться, таким явным пренебрежением к своей персоне, и начнет распинаться, продолжит грозить, назовет свое имя... наверняка очень витиеватое и с каким-нибудь пафосным титулом, или кличкой, в придачу.
Собственно в этом и был весь нехитрый план... потянуть время, тем самым давая их колдуну, Арсенио, опомниться, и понять что же это за штука, и как с ней бороться... и стоит ли вообще это делать. Ибо, вполне очевидно, что влезать стоит только в ту драку, из которой ты выйдешь с победой.
И "тень" похоже попалась на эту простую уловку, зашипела, задёргалась, явно желая казаться больше... но произнести ничего не успела... сзади, разрушая весь план, на неё набросился Врунк, нанеся один из своих страшных ударов, не причинив, однако, видимого вреда...
...мысленно атаман одновременно закатил глаза, зарычал, проклял и изрубил тупоголового варвара на куски. У голиафов, по видимому, чувство самосохранения отсутствует совершенно...
Так и есть, в след за своим собратом на "сущность" набросился и Элгат, и, неожиданно, его действие возымело успех. Тварь, заверещав, лопнула...
Но Гурад не успел и слова сказать, как всё вокруг завертелось, закружилось, поднялся ужасный ветер.
Атаман закрыл лицо рукой, а чёрная тварь зависла прям перед ним, сплелась в тугой жгут, застыла на мгновенье, а потом вдруг бросилась на него.
Защититься Абакир не успел, тварь была слишком быстра... в глазах потемнело и.... и всё. Атаман ничего не почувствовал, ни удара, ни боли, вообще ничего... просто стало темно, а потом сразу резко тихо.
Убрав ладонь от лица, Гурад застыл на месте... остальные как-то нехорошо на него смотрели.

Вяжите его ребята!!! Кто знает насколько глубоко засела эта тварь в нем!!

Заорав Элгат, бывший каторжник и презренный раб, ринулся на своего благодетеля, явно намереваясь размозжить ему череп пудовым кулаком.

Гурад опешил от такого предательства...
Быть того не может! Элгат, верный пёс... Предал?! За что? Нет! Сам бы не додумал до этого. И так неожиданно... хотя каким еще должен быть удар в спину, если не внезапным, да?
... с запозданием атаман, потянул руку к ятагану.
А в этот момент, с другого бока, к нему подобрался колдун, Иглесиас, и попытался, зачем то, стащить у него кинжал.
Ааа... вот он! Предатель! Змей презренный... на моё место метит. И голиафов подмаслил... Убью!
Абакир с силой пнул колдуна прямо в грудь, и попытался отпрыгнуть назад, подальше от голиафа.

- Батя, батя, ты в порядке?

Запнувшись об полурослика, что вертелся под ногами, чуть не упал. Запрыгал на одной ноге, стараясь сохранить равновесие...

- На Батьку прёшь, тварь?! Живым не возьмёшь, сучье семя!! Порву на ******! - заорал, зарычал, зарокотал атаман, всё еще пытаясь вытащить клинок из ножен.

- Ч-чтоо?! Карлик?! - гном опешил от такой наглости -... Насрал? Я? Да, как ты смеешь?! Ты, трёхметровый завод удобрений! Мечта фермера... Насрааал?! Да из того что ты по утрам приносишь можно еще один континент сложить... Немыслимо!
Брокк выплёвывал каждое слово, как дракон пламя... лицо его покраснело, шляпа съехала набекрень.
Очень хотелось сделать что-нибудь эдакое, гномская натура предлагала сколдовать на голиафа нехитрый аркан имитирующий неприличные звуки. Но... нет-нет. Все эти идиотские фейские штучки, вызывали у колдуна тошноту еще большую, чем смрад из склепа.
Испепелить, или проклясть обидчика было бы лучшим из вариантов, естественно. И Брокк уже даже схватился за жезл... но, в конце концов, это всего лишь Эмтар. Что взять с истукана?
Фыркнув, колдун демонстративно отвернулся и направился к бассейну, бурча себе под нос всякие злобности.
- Грязный сын огра... варвар вонючий... будет еще мне тут.....

- Я бы отдал левую руку за то, чтобы вы оказались правы, - усмехнулся паладин, следуя за Сотти. - Но боюсь, что в этой тьме нам повстречаются не только механизмы и ловушки. А впрочем...
Он коротко взмахнул рукой, призывая остальных остановиться на минутку, и вложил меч в ножны, а затем провел освободившейся ладонью по лицу, словно смывая грязь и усталость.
Свет Небес - всюду. Объединяет, защищает, дарует жизнь. Даже во тьме, каждое существо, принадлежащее миру, несет в себе искру Света. Мир пронизан его лучами. Но те, кто ему не принадлежат, те, кто призван из-за грани смерти и те, кто продал душу в обмен на черное колдовство - они словно тени в комнате, залитой солнцем.
Лотар закрыл глаза и вслушался в себя. Через себя он слышал, чувствовал Свет, пронизывающий все сущее, и чувствовал зло, что было уродливой тьмой в его лучах. От него не скрыться.

Интересно... староста, кажется, и правда был рад гостям. Даже при условии, что все гости были вооружены, сидели не снимая брони, а трое вообще были нелюдью. И не боится... а стоило бы. Голиаф то, хуже саранчи будет, все запасы пожрёт, если не остановить... а его попробуй останови. От намокшего Ониксия запах такой, что мальцы и девки сейчас начнут в обморок падать, тут без привычки сложно совладать. А от волчьей улыбки и хихиканья их славного полурослика, нормальных людей должен был пробирать озноб. Да и следопыт хорош, склонился над умывальником, и только в этот момент снял скрывающую лицо повязку...
Совершенно замечательная кампания, чтобы провести уютный вечер у очага. Угу. Занимательно, даже очень.
Оглядев стол с простой деревенской снедью, Гурад немного поморщился, он то предпочитал употреблять пищу более, так сказать, изысканную. Ну да ладно...
Глянув на своих парней, кивнул им на стол, мол налетай, набивай пузо.
Сам же, расправив плечи, и взяв в кружку с... с чем бы там она ни была... поднял руку и, улыбаясь, произнес, глядя на старика:
- Спасибо, хозяин, тебе, и семье твоей, за гостеприимство ваше... - почтительно кивнул, перевел взгляд на девок -... Вам хозяюшки спасибо, за угощение. Да хранит Единый ваш дом и род!
Выпил... чего бы там ни было, только б не молоко.
Закусил, похвалил стряпню еще раз.
Немного подкрепившись, откинулся от стола, завёл беседу неспешно.
- Новости то у меня, хозяин, все по одному боку будут... по делу торговому. Год неудачный выходит для нашего брата. Поставщики мои всегдашние цены так заломили, что скоро помиру пойдём. Пошлины еще взвинтили, как увидят фургон, так каждому, кто с гербом на пузе, монету в кулачок сунь. На дорогах не спокойно, вон... - кивнул на своих ребят -... без охраны из-за стен носа не высунешь. А на это тоже, знаешь, уже отдельный кошель надо. За серебрянник с тобой уже никто не пойдёт, ползлатого подавай. Крахоборы... но без них никуда... - махнул рукой, поморщился -... А теперь еще ливняк этот зарядил, дороги размыло как... а.. - лишь еще раз махнул рукой -... да и надолго видать.
Взялся за кружку.
- А у вас что же, уважаемый? Как жизнь крестьянская нынче? С налогами то последними сжились уже?

А эта тварь оказалась весьма проворной и успела раздать пинки всем. Не успела пройти боль от этого пинка, как на Лоэтуса обрушилась уже не нога, а вся туша Галеб Дура. Охнув, бард врезался в колонну и медленно сполз на каменный пол. Было больно. ОЧЕНЬ больно. Кажется, несколько костей сломалось. А над телом полуэльфа все еще возвышалась каменная туша...

Мысленно вздохнув, Лоэтус решил обмануть Галеб Дура, благо тот не выглядел сильно умным. Он закрыл глаза и постарался некоторое время не дышать - ну, или особо не шевелить грудной клеткой во время этого процесса. Оставалось надеяться, что каменное чудовище сочтет его мертвым

От всего этого безобразия Крис растерялся. Он, честно говоря, не рассчитывал, что стража среагирует так быстро и грубо. И вот теперь эта милашка плачет от боли и унижения. Надо было срочно придумать способ, избавиться от стражей, и уже после этого попытаться успокоить, и поговорить с Иссилией еще раз.
Единственным способом избавиться от стражи конечно являются деньги. Ему об этом когда-то давно рассказывал отчим, ведь раньше то Рейн жил в городе, правда, в каком именно не сказал.
Определившись, и будучи полностью уверенным в своем успехе, следопыт обратился к стражникам:
- Спасибо большое, судари. Сразу видно что город заботиться о своих жителях, таких опытных стражников обучает. Вот только воровка эта необычная. Украла она кое-что неосязаемое, но очень важное для меня. Сердце мое она украла, взяла в плен своими наверняка колдовскими чарами. Дайте уж я сам с ней разберусь. А относительно времени, которые вы потратили на это, я думаю мы сможем договориться, мы ведь умные люди, а умные люди всегда договорятся с другими умными людьми, верно?
Заканчивая предложение, юноша выудил из кармана почти все запасы денег, что у него оставались, и улыбнувшись протянул стражам, надеясь, что этого хватит на погашение их интереса ко всему произошедшему, а остатка денег на попытку успокоить девчушку, путем ведения её в таверну и вливания внутрь всякого рода вкусностей. Криса бы это наверняка успокоило, значит, и с ней должно сработать.

Иохим давно знал прекрасный способ привести сумбурные мысли в порядок. Нужно было всё записать, на бумаге всё всегда становилось ясней и понятней. Кроме того, привычное дело всегда помогало успокоиться.
Вот и сейчас вытащив журнал, макнув перо в чернила и выведя первую букву, монах почувствовал себя намного уверенней.
Запись как-то сама собой пошла по тому принципу, как если бы Иохим проводил очередной пересчет запасов в монастырском погребе.
Таким образом, последняя запись гласила:
" ... 5. Гном усатый. В очках. Маленький. Бегает кругами. --- 1 шт."

Поставив точку, монах увидел, что сэр Бреген ( в списке идущий под №1), видимо закончив свои дела в комнате, решил спуститься на первый этаж.
Хмм... лучше держаться к паладину поближе. Захлопнув журнал, Иохим направился вслед за ним.
На первом этаже уже находилось несколько людей. Давешняя служанка Марта ( №4), молодой охотник (№2), обеспеченного вида господин, который судя по всему и был Фрасом Сиаби... Иохим раскрыл книгу и сделал какую-то пометку.... и какая-то молодая особа.
Монах уже было обрадовался, мол, вот же она дочка то... Нашлась!
Но вслушавшись в разговор понял, что это не та девушка. Судя по всему, она тоже пришла в лавку в поисках работы.
Кроме того, эта особа была привлекательна, и, судя по одежде и позе, очень самоуверенна. Щеки толстяка зарумянились, он уткнулся носом в книгу, стараясь не смотреть на девушку. Скромный монах немного побаивался женщин... особенно привлекательных.
Иохим решил записать её под номером шесть.

Абакир Гурад много раз прокручивал в голове события того злополучного дня в Рыбацкой. Перекладывал и так и эдак. В итоге, в не зависимости от их действий, он и его бойцы, всегда оказывались в сбросе, словно мелкая карта... И он ничего не мог изменить. Сей факт приводил Гурада в ярость. Гурад был горд и тщеславен... но у него хватало ума понять, что он, конечно, не был целью подставы.
Здесь была игра покрупнее.
Какая-то дикая,и очень большая игра, в которой жалкая пятёрка наемников была лишь пылинкой на карте. Могущественные игроки, кто бы они не были, управляли сотнями подобных песчинок, обрекали на смерть тысячи людей... и не только людей. На смерть от мечей, стрел и голода.
Наёмник все эти годы ломал голову, кто мог стоять за всем этим, какие цели преследовал...
Что это могло быть? Быстрая победоносная война с эльфами? Повышение цен на железо? На оружие? Дестабилизация Империи? Крах Империи? Что-то иное, совершенно скрытое от понимания??
Нет.. тщетно, не понять... пока.
Он был лишь куклой в чьих то руках. Выполнял чей-то хитрый, многоступенчатый план. Жалкий одноразовый хлам, который выкидывают после использования и забывают.
Хламом, Абакир Гурад себя не считал. Нет-нет.
Он уже тогда, семь лет назад, на следующий день после резни в Рыбацкой, знал, что не оставит это так просто.... если только выберется живым... кто-то обязательно ответит ему за всё.
Абакир Гурад не пешка в чужих руках. Не какой-то сброд. Нет-нет.
Гильдии удалось выкупить их, вытащить прямо из под секиры палача.
Зачем?
Гурад до сих пор не мог понять этого. Выкупили, чтобы сразу же плюнуть в лицо, разорвать контракт, выкинуть как шелудивого пса...? Нет, лучше бы они оставили его умирать.
Этого он не простит никогда... следовало бы знать.
Гурад ждал, ждал уже достаточно долго... ибо, как там они говорят? Месть надо подавать холодной?
Семь долгих лет, суки, семь долгих лет...

-Предлагаю еще раз попытаться наняться в гильдию, только для одного задания! Убрать конкурентов! - полурослик оскалился в злобной усмешке - А если откажут, то вырезать их!

Фраза произнесенная полуросликом вывела Гурада из сладких дум о возмездии.
Провёл ладонью по бритой макушке, оглядел комнату.
Ониксий бубня что-то себе под нос сосредоточенно выцарапывал какие-то крючки на смятом листке.
Абакир вздохнул про себя. Двафр был отличным бойцом... сейчас же талант пропадал за зря.

- Убить! - рыкнул голиаф, от души ударив кулаком по столу
Гурад молча пододвинул поближе к гиганту миску с картошкой в мундире. Пусть пока с этим расправиться...

Причмокнув толстыми губами произнес:
- Танис, брат мой, мы не можем еще раз идти и падать к ним в ноги. Они выкинули нас как шелудивых псов... - сделал паузу на секунду - ... подставили, потом выкинули.
Обвел взглядом всех бойцом, придвинулся поближе к столу.
- А вот насчет, вырезать их, я согласен! Они уже списали нас со счетов... забыли, что мы существуем. Изучим всё, спланируем, ударим расчетливо... - впечатал ладонь в столешницу - ...обезглавим.

- А почему бы и не сыграть, - пожал плечами Лоэтус, - Если тихо, конечно... Я тут новую песню сочинил.

Бард достал мандолину, пару раз дернул струны для пробы, убеждаясь в том что инсткмент настроен. После чего тихо, дабы не разбудить спящих, начал играть и петь:

- Вперед, о, товарищи! Волю клинкам!
Скелеты к форту подступают!
Отчаянно мертвые бьют во врата,
Пощады они не желают.

- Товарищи встали и двинулись в ряд,
Все в груду костей превращая...
И вот они гордо в доспехах стоят,
На солнце зловеще сверкая.

- И вот приключенцы по лесу идут:
Там шелест, там хруст, там засада...
Разбойники Хмырги отряд в кустах ждут,
У склепа из мрачного сада

- Но быстро собралися наши друзья -
Оружье легко обнажили.
И с тифлингом злобным и бандой его
Вопрос они быстро решили.

- Но тута подземный послышался гром -
Из склепа вдруг Страж появился.
Он щупальца мерзкие поднял свои,
Тотчас на отряд навалился

- Достал свой топор славный витязь Фаргим,
А Элбен кидался камнями.
Стрелу за стрелой посылал Серафим,
Макзим же пинался ногами

На этих словах бард виновато покосился на спящего военачальника. Как-то выбивалось это "пинался ногами" из общего героического фона. Впрочем, откровенно говоря, "дрался копьЯми" не звучало. Да и истине соответствовало не больше - копье одно у Зузубака было

- Ужасно врага прокляла Мэриэль,
Лоэтус же действовал песней...
Хоть это была далеко не дуэль,
Победа не шла, хоть ты тресни!

- Но Страж был повержен, и кровью его
Свои имена написала
Шестерка героев, идущих спасать
Честь короля Пышнобрада!



Закончив, Лоэтус встал и потянулся, зевая.

- Как то не звучит последняя строфа, - пожаловался он Фаргриму. - Ладно уж, песни, конечно, хорошо, но дежурить тоже надо.

Поставив мандолину, бард достал меч и крепче сжал его в руках. Серафим что-то поговаривал о странном рычании из кустов... Лоэтус осторожно пошел на свой пост, находящийся в противоположном от дварфа конце мини-лагеря. Звуки ночного леса немного давили на психику - хотелось поднять повыше меч, осветить округу светожезлами и вопить: "К оружию!". Однако не следовало торопиться раньше времени. Все-таки природа вокруг жила своей жизнью, и не стоило из-за этого будить весь отряд

Внезапно полуэльф споткнулся.

- Черт бы побрал эти долбаные развалины, - проворчал Лоэтус вставая на ноги. И тут же оторопел. ПРямо перед ним стоял...

- Черт!

- Не черт, а бес. Книжный бес, если точнее... У чертей есть копыта, а крыльев нет, - важно поправил барда демон, - И не надо кричать - я не могу никому причинить вреда, наши планы едва соприкасаются... Я пришел к тебе с просьбой

- Какой же? - опасливо спросил бард, поднимая меч и пятясь в сторону костра.

- Видишь ли... Мне нужно защитить диссертацию на тему "Ошибочность иных форм разумной жизни". А материала маловато... Просто так задержаться в мире смертных я не могу, вот мне и нужен тот человек, который согласится таскать меня с собой. Не просто так, конечно... - на этих словах бес поправил очки, придающие ему немного комический вид

- И что ты можешь предложить?, - поинтересовался бард, на всякий случай отступив еще на шаг

- Эээ... Ты сможешь говорить на нашем языке. Гореть в огне хуже будешь, - пожал плечами демон, - Ну, советом еще смогу помочь, если что... Могу и разведчиком быть, сделавшись невидимым, только от тебя я далеко не смогу отойти. Ничего подписывать не надо, просто скажи "Я согласен". Будешь меня в бытылочке таскать и выпускать, если потребуется. А я буду на основании просьб собирать материал...

- Ну... Я согласен, - все еще с некоторой опаской в голосе сказал бард

Хлоп! В руке полуэльфа появилась небольшая бутылка. В воздухе ощутимо запахло серой.

- Вот и договорились! Есть какие-нибудь поручения на ближайшее время?, - с явным удовольствием в голосе спросил книжный бес

- Пожалуй, есть... Стань невидимым и проверь близлежащие заросли. Если я засну - разбуди, - Лоэтус не успел закончить последнее слово, как бес уже буквально растворился в воздухе.

- Уфф!, - оттер пот со лба бард, - Буду надеяться, что этот демон не сожрет меня. Пора бы и на дежурство заступить...

Гном скептическим взглядом оглядел комнату. Прошелся взад и вперед. Причмокнул губами. Зажиточно, но не то чтоб богато. Хозяин, видать, прижимистый... или неудачник. В любом случае торги о гонораре обещали быть не простыми.
"Скряяаага" - пропищал голос в голове гнома.
"ЖмоОоот!" - согласился другой.
"Продул все в кости... " - прошептал третий голос.
Брокк поморщился и подойдя к столу сунул нос в кувшин. Надо было выпить.
- Пффф... - прошипел гном и качая головой направился к высокому креслу, что стояло возле окна.
Положив ногу на ногу и скрестив руки груди Брокк проворчал, громко, так чтоб все слышали :
- В приличном доме, гостям не предложили бы кадку с водой в качестве угощения... Я что ему осел, чтобы воду пить? Что это за торговец вообще...
Он продолжал бурчать что-то и дальше, но тут открылась дверь и вошел молодой мужчина

- Прошу простить меня за небольшую задержку, неотложное дело которое никак не могло подождать, - продолжает он более извиняющимся тоном, - Меня зовут Дескир Тантерим и я рад приветствовать вас в своём доме. Надеюсь, ваш путь сюда был приятен - нынче не всегда безопасно ходить по улицам... Как добрались?

- Отвратительно добрались! - ни мгновенья не думая выпалил Брокк - Городишко дрянной, и вокруг одно отребье.
Гном причмокнул губами и не дожидаясь ответа продолжил:
- И да, можно без всех этих церемоний. - потряс рукой в воздухе - Меня зовут Брокк... - небольшая судорога пробежала по лицу гнома -

"Брокк!? БроОкк! Броооуоок.." - зашелестело в голове.

- ... и я специалист во всех этих вопросах и делах. Давай сразу к делу. Что тебе нужно? И сколько ты платишь?"
Задрав подборок к потолку, Брокк не моргая уставился на торговца.

Чернокнижник умел терпеть боль. Его первые опыты в Академии неестественных наук были связаны с болью - ритуальная татуировка, инициация, настройка. Он до сих пор прекрасно помнил выворачивающие судороги и постоянные мучения, длящиеся целую неделю, когда тело только начинало привыкать к чуждой магии. Но то, что вошло в его разум, стоило прийти в себя, было гораздо хуже. И очень, очень знакомым.
Рухнув на колено, Лейн сцепил зубы, пытаясь не закричать, и из горла вырвался только хриплый рык. Вся кровь словно разом обратилась в жидкий огонь прямо в венах, а рука, отмеченная знаком, вдруг окунулась в расплавленный металл, но даже это оказалось дружеским приветом по сравнению с подавляющим присутствием, ворвавшимся в сознание. Он не мог ничего сказать или сделать, как бы ни пытался, сдавленный болью снаружи и диким, первобытным страхом изнутри. Каждое Его слово падало внутри, словно раскаленный шип черного обсидиана, а внимание Этого казалось тяжелым прессом.
- Чтоб... тебе.. сгинуть, - прошипел Лейн сквозь боль. Страх никуда не ушел, но появилась злоба. Он знал, что случилось с друзьями, догадывался, кто на самом деле виновен в смерти отца, и все вместе это приводило колдуна в дикую ярость. Он не сдастся так просто! И на заклание этой твари не пойдет!
А потом все внезапно исчезло. Эхо рычащего голоса еще звучало в голове, и за ним Лейн не заметил, как присутствие чужака пропало. Боль начала отпускать, его до сих пор трясло, а зубы, казалось, раскрошились. Лишь казалось - как и всегда, боль, принесенная магией, не оставила физических следов. К этому ему было уже не привыкать, и полуэльф бледно усмехнулся подскочившему Сотти. Усмешка вышла довольной - он устоял перед тварью. Значит, эта борьба не безнадежна.
- Все... в порядке. - Пошатнувшись, Лейн встал на ноги и отряхнул упавшую шляпу. - Это всего лишь старый знакомый вышел сказать "здравствуй". Нет причин для волнения. Пока что. Где это мы оказались?
Он огляделся. Сначала бегло, потом внимательней. Колдун успел запомнить, как появились элементы зала прежде, чем его скрутило, и теперь с интересом пытался понять, есть ли вокруг что-то откровенно магическое, выдающее природу этого места.

Проснулся Тикл. Потянулся. Сны странные снились. Потом их обдумать можно будет. Принюхался зачем-то. Дыма запах. Дерево горящее. Его время кончилось.

Погрустил секунду. Тут и другие проснулись. Матушка закричала. Выбираться надо. Да. Заозирался. Тикла сюда в бессознательном состоянии принесли, дорогу обратную не заметил. Огнера, всё ещё спящего, затряс. Тот с огнём ладит, авось сделает что-то. К выходу пошёл, поглядеть. С улицы виднее.

Увидев оружейника, Лоэтус хлопнул себя по лбу:

- Господа! Прошу прошения! Как же я мог забыть! Эти славные витязи, помимо перечисленных почтенным дварфом подвигов, еще и спасли меня от незавидной участи быть съеденным драконом! Слушайте же мою недавно сложенную балладу!

Бард снова поудобнее перехватил мандолину, начал медленно перебирать струны и медленно торжественно запел:

- По долинам и по взгорьям
Приключенцы шли вперёд,
Чтобы с боем взять усадьбу,
Гадких кобольдов оплот!

Чтоб бандиты корованы
Перестали ограблять,
Предыдущих приключенцев
Из неволи вызволять,

Отобрать дракона шкуру,
Возвратить её на склад,
И дочурочку Сариты
Вызволить, вернуть назад!

Но враги были не промах -
Наседали всей толпой!
И под нашей под землею
Развязался лютый бой!

Свистели стрелы Серафима,
Ломались черные мечи...
Волшебник Ярр своей волшбою
Гасил кобОльдские кличИ...

И подохли все вражины
Под напором тех друзей!
Вот и главный их жрец вирма
Не собрал потом костей!

Но не все было прекрасно -
Из пруда вынырнул дракон...
Но под атакой приключенцев
Прожил совсем не долго он

В тех боях погибшим славу
Своею песней я пою -
вы в нашей памяти живете!
И мы увидимся в раю!



Закончив, полуэльф отвесил поклон в ту сторону, где сидели его новые товарищи

Поудобнее устроившись в кресле, Зелень расслабил тело, начиная с рук, спокойно возлежащих на подлокотниках. Голова опустилась на спинку кресла, шляпа сползла на глаза, спрятав лицо в тени.

Погружаясь в состояние, которое сам для себя называл "расширением", Зелень сознанием постепенно охватывал всё живое растительного происхождения. Как бы становясь частью системы переплетающихся корней, тянущихся к Луне стебельков, колышимых ветром листочков, он словно превращался в единый организм со всем, что питается соками земли, как бы сам становился большим, впитывая в себя город, пронизанный буйством спокойной жизни. Жизни, гораздо более мудрой, более древней, чем животная. В этом состоянии всё, что вроде бы было так важно минуту назад для него самого, для императора, для всех жителей города, становилось преходящим, размазанным мгновением на фоне столь значительной жизни Леса. Он не мог бы объяснить, как получал нужную ему информацию, просто, словно находясь сразу всюду, как порами тела впитывал ощущения, события, отовсюду, где был хоть слабый росток подорожника, где в пыли боролся за жизнь затоптанный цветок одуванчика. Картины проносились перед внутренним взором, мелькали вытесняя одна другую, любой разум не в состоянии вместить в себя это всё, закрепить в себе безумный объём Знания. Только растительная супер система могла постоянно обладать всем этим богатством. В состоянии общения с братством флоры, Зеленю важно было остановить "расширение" в нужных ему границах, не выпускать его из под контроля, затормозить в пределах городских стен, иначе сознание могло унестись в неведомые дали и надолго, состояние эйфории от слияния со сверх организмом, охватывающим всю планету, было слаще любого наркотика и затягивало не хуже.

Однако, поставив себе цель, Зелень приступил к поэтапному прочёсыванию территории, ограничив пределы поиска сферой радиусом двукратно превышающим расстояние от его теперешней "норы" до разгромленного штаба ловчих, впитывая в интересных точках не только состояние окружающей среды в настоящий момент, но и память растений в интервале от своего вечернего сеанса разведки по теперешнее мгновение. Для верности, Зелень так же пригласил и опросил духов парка герцогского замка... мало ли, что успели заприметить эти бедолаги.

В глазах потемнело, а тело объял смертельный холод.
...Тифлингу явился в его предсмертных потугах отец и наставник, которого он не видел уже многие года. Взгляд сородича был не то укоряющим, не то сочувствующим, но Леусиус принял такой взгляд как укор ему и его роду, потому что он не смог противостоять какой то ящерице! И всё почему? Потому что не был достаточно подготовлен и из-за этого постоянно мазал мимо цели, либо вместо колоссального взрыва магии слышался только язвительный "пшик". Собрав всю волю в кулак колдун решил договориться со смертью и заключить договор - его жизнь в обмен на жизнь дракона, которую он принесет...
Тело стало покрываться судорогами, а жезл колдуна мерцал магией - шла борьба со смертью.

Стенли Твиддл, стоя мостике и заложив руки за спину, как заправской флотский капитан, презрительно обозревал вверенную команду, нестройной шеренгой выстроившуюся перед ним. За его спиной Лексс демонстрировал сложные тактические графики и диаграммы — призванные отображать состояние корабля, жизненные показатели экипажа и важные навигационные данные, они внушительно и грозно обрамляли холодный черный квадрат космоса.
— Итак, — гаркнул он, — Подтянулись, отребье! Перед нами Вселенная Тьмы, а это значит, что все шуточки остались за бортом, жестяная башка — к тебе относится, в первую очередь. В наших руках находится вершина оружейной мощи, самое совершенное оружие, придуманное человечеством, поэтому забудьте слова «протокровь», «пророчество» и прочую ерунду — в этот раз мы не будем тратить наши ресурсы впустую и зазря подвергаться ненужному риску. Теперь вам нужно помнить только «сэр» и «есть, сэр!», а обращаться ко мне следует не иначе как «господин капитан, сэр». Субординация, дисциплина и ваш замечательный капитан, пребывающий в состоянии сексуального удовлетворения — вот три фактора, благодаря которым мы отыщем нам новый дом.

Стенли Твиддл, маленький человечек далеко не первой свежести со смешной шапочкой, которой он стыдливо прятал свои реденькие седые волосы, мысленно репетировал свою речь. Наконец, набрав в грудь побольше воздух, он пискнул:
— Итак...
На этом внутри него что-то оборвалось. Непохоже, чтобы до него хоть кому-либо из собравшихся было дело.
— Ребята, — жалобно пробормотал он, обращаясь, условно, в пустоту. — Ребята, послушайте... я ведь ваш капитан. И я хотел сказать, что, эээ, в этот раз... Ммм, ну, будет все немножко по-другому. Мы ведь хотим найти нам новую планету, дом, и... эээ... ну и...
Стенли смущенно умолк.

Боль... Она обрушилась на Лоэтуса. Обрушилась копьями кобольдов, годных только для... Собственно, ни для чего не годных. Нужно было раньше сначала подумать, а затем телепортироваться в окружение. Отступать поздно - не хватало еще в ловушку попасть. Одна надежда на Мортоса. А пока следовало преподать урок парочке ящериц...
Следопыт зарычал, разыгрывая бешенство, и начал рубить.

Сознание медленно возвращалось к нему. Усилием воли ему удалось вырвать еле теплящийся луч разума из липких объятий забытья, и он открыл глаза. До его слуха донеся звук близкой битвы. Сначала он подумал, что это всего лишь наваждение, отголосок кошмаров, которые мучили его с тех самых пор, как его притащили в эту грязную темницу. Он сел и прислушался: гул боя, доносившийся из-за запертой двери, все нарастал. Он отчетливо слышал звон стали, свист стрел, резкую брань гоблинов и выкрики на общем.
Гром и молнии! Нет, он не будет валяться здесь, когда рядом льется кровь и, возможно, появился шанс вырваться на свободу. Собрав все силы в кулак, он встал и что есть мочи стал колотить в дверь, поочередно выкрикивая на общем и дварфском: «Именем Корда! Выпустите меня!»

-Ха! Бежать вздумаю бесовское отродье?! - Танис был в недоумении от такой наглости врага.
Схватив поудобнее кинжал, полурослик двинулся прямиком к этим двум уродливым ящеркам.
-Ясень, ты не беспокойся, это мои дааавние друзья! - произнес с усмешкой плут и изготовился к удару.
Эффект неожиданности тут вряд ли помог бы, но Танис со всего маху ударил по налетчику чуть выше пояса - живот самое противное место ранения.

Последние полчаса волшебник Ярри развлекал себя и других посетителей всякими фокусами. Началось всё с обычных карточных трюков, которых молодой человек знал в избытке. Он не планировал устраивать представление, лишь надеялся развеять скуку в ожидании чего-то интересного, но, приметив на себе любопытный взгляд миловидной официантки, вошёл в раж. Сначала карты волшебным образом закружились в воздухе, то собираясь вместе, то разлетаясь в стороны, затем Ярри добавил в центре клубка из карт светящийся огонёк, ну а дальше, когда многие из посетителей собрались вокруг него, требуя продолжение, представление волшебника наполнилось звуками, яркими вспышками света, к хороводу карт присоединись кружки, ложки, тарелки, и даже тушка поросёнка, который комично выплясывал в воздухе. На потеху публики Ярри пустил в ход весь арсенал слабеньких заклинаний, уже и позабыв о начальной цели - произвести впечатление на девушку, которую в толпе зрителей он уже не находил.

Появление дварфа завершило выступление волшебника, который с некоторой досадой отправил все предметы в полёт на их прежние места. Слушая слова дварфа, Ярри маленькими глотками потягивал светлое пиво - у него в отличие от жреца на столе стояла лишь первая кружка за вечер, да и та была пригублена лишь на половину. Трезвый разум - залог успеха волшебника. Во всяком случае так любил говаривать его наставник Леонард, не расставшийся с бутылкой и бывший в действительности посредственным магом. Впрочем, урок он Ярри преподал, не на словах, а на личном примере.

После эмоциональных слов дварфа Ярри поднялся на ноги, стряхнул хлебные крошки с одежды, поднял свой посох, в очередной раз с улыбкой оценив превосходно гладкую его поверхность. Предложенная сумма не слишком впечатляла, но для волшебника деньги никогда не шли на первом месте, иначе остался бы жить с разбойниками. Куда ценнее был новый опыт. Вот и сейчас Ярри был раз возможности посмотреть на кобольдов, мелких агрессивных существ, которым молва приписывала родство с драконами, а драконы всегда завораживали молодого волшебника.

- Мои заклинания к вашим услугам, друзья, - произнёс Ярри, когда двое из его спутников вызвались помочь кузнецу.

- Да где это видано, чтоб лекарей обижали! Кто ж их самих потом выхаживать будет! - возмутилась Матушка. - Куда пойдут ихние дамы за притираниями да кремами? Куда пойдут ихние господа за составами для укрепления мужской стати? А сам-то, сам-то граф! Неужто считает, что заговорен от подагры и люэса? Ах, негодяи, ах упыри бесстыжие! Куда катится мир! Измененная, неизмененная - кому какое собачье дело! Вот ты, Огнер - добрейшая же душа! Ну чего они к тебе прицепились, будто ты разбойник какой?! Ловили б лучше воров по рынкам, да своих чиновников-мздоимцев ущучивали...

Матушка Ич причитала и охала, никак не желая срываться с насиженного места и - самое главное - бросать свою лабораторию.

- А может, обойдется? - с надеждой спросила она. - Схоронитесь у меня, в глуши, авось не сунутся сюда?

Лекарша то начинала паковать травы и концентраты, то бросала это безнадежное занятие - все не унесешь ведь!

- Ну куда я от своей зельеварни денусь, - расстроенно вздохнула матушка Ич. - Идите уж без меня, что уж там... Ой, куб, куб перегонный не забыть! И весы, - совершенно непоследовательно тут же воскликнула она, пихая вышеозначенное в объемистую котомку. - Ох, не влазит... а печь сушильная! Ну как, как я уйду, а?! А ты лежи, лежи, слаб еще. Отвара еще выпей, да! Тикл, и ты тоже выпей, совсем же обессилел, того и гляди - под стол свалишься!

Мутным взглядом глядя по сторонам Огнер кое как плелся на улице, полулежа на худощавом плече Тикла. Как же все таки было больно. Стрелы, раны, ботинки по колено в саже, в которую превратились солдаты. Черт. И откуда они только взялись в таком количестве? Ведь не успели ни Огнер, ни Тикл в городе накуролесить, чтобы так разозлить стражу. Три десятка человек, жаждущих убивать это же очень серьезно. А значит... Значит натравили их эти проклятые маги. Что же им вечно то надо? А впрочем уже и неважно. С такими ранами уже ничего не важно. Ясно только что к тому времени как Огнер к ним попадет годен он будет лишь на всякие жуткие анатомические эксперименты. И зачем Тикл вообще вообще его тащит? Кузнец попытался было сказать чтоб тот бросал его, и шел дальше один, но из этого как-то ничего не получилось, только лишь хрипы из глотки вырывались. А руки шевелились явно недостаточно для того чтобы самому сброситься с плеча друга. Похоже придется отдаться на волю судьбы...

И вот дом какой-то. Убежище? А неважно, уже ничего неважно. Собрав последние остатки сил Огнер напрягся и смог таки сбросить себя со спины Тикла. Правда упал он на пол словно мешок картошки, но и это было неважно. Жалко только что не небо вверху виднеется: на улице приятней было бы умирать. Шумно вздохнув Огнер задумался: сейчас следовало бы сказать слово последнее, но в голову отчего-то ничего не шло.

Вы не можете просматривать этот пост!

Он вырвался. Ахаха! Свобода! Ни одна тварь не удержит и без того одержимого чародея. Одержимого планарными потоками, что дилетанты называют магией. И эти самые потоки Дэйрис сейчас вновь собирал по крупицам, преобразуя в электричество. Крепко сжимая посох, который дроу не выронил даже будучи схваченным щупальцами, чародей выпустил молнию в огромное тело твари. Трава, окропленная кровью солдат и без того обугленная от жара, исходящего из разлома, окончательно вспыхнула и сгорела, когда по ней прошелся мощный статический заряд.
Всполохи электрества сверкали под ногами чародея по всему пути, когда он решил ретироваться подальше от угрожающей досягаемости щупалец. Приближаясь к чудом уцелевшему дереву, дроу заметил двух солдат, выпучивших свои глаза на тварь из преисподней.
- Арбалеты на взвод! Не исключено, что появится новая авиация! глаза в небо!
И сам скрылся под сводом дерева, при этом внимательно наблюдая за адским чудовищем.

Дайнин было метнулся к демону, но тот уже был окутан магией и издавал предсмертные стоны и хрипы. Беглый взгляд по союзникам, кто же так шутит и мешает наносить удары демонам?
"Махар, чертов апостол!!! Ну ничего, я ему ещё припомню!" - расстроенная гримаса сменилась ехидной ухмылкой.
Забежав за статую, дабы его не настигли щупальца огромной твари, Дайнин ещё раз огляделся на союзников и на поиски нового врага для себя. Фарлаф уже принялся метать свой магический кинжал в тварь, тем самым привлекая к себе внимание, "ну и пусть! Главное, чтобы на меня не реагировал" - дроу вновь ухмыльнулся. Тут его взору предстал демон, что таился за какой то корягой. Сделав пару шагов в его сторону, плут осмотрел на свою рапиру, ну что ж, пусть хоть в этот раз она напьется достаточно крови демонов!
Собравшись с силами, Дайнин сделал пару шагов на встречу демону, взмах рапиры и демон повержен...так представлялась картина дроу. Эта идея промелькнула в голове и вновь исчезла, но это единственно верное решение в данной ситуации. Затаив дыхание, дроу вырвался вперед и нанес один из своих ударов исподтишка.

- "Кракен"
Тихо молвил Дэйрис, созерцая как щупальца жадно притягивают солдат к разинутой пасти чудища. Да, кто хоть раз уходил надолго в Великое море, начинает побаиваться баек и слухов моряков. А по описанию вышеуказанных вылезшая тварь точь-в-точь походила на морского дьявола. С одним лишь различием, что эта вышла прямо из геенны огненной.
"Каких только чудищ не породит больное сознание создателей."
Мерцающий свет заполнял глаза чародея. Он начал просачиваться сквозь одежду и даже смуглую кожу дроу. Миг и чародей сам, будто сотканный из мириадов частиц, воссиял чистой, необузданной магией. Энергия, концентрируясь, начала танцевать в причудливом вихре, образуя небольшое торнадо. Любой, кто в этот момент посмел бросить взгляд на Дэйриса застыл бы в изумлении. Столь смертоносной была красота высвобождающейся магии.
В следующее мгновение вихрь внезапно поменял цвет и, словно проходя через огромную собирающую линзу, сконцентрировался в один луч, с невероятной скоростью устремляясь к чудовищу.

Окруженный врагами, варвар ревел все громче и громче, хотя это и казалось невозможным. Оглядев толпу кругом себя, он словно набрался от них силы, и приложил барлгура перед собой.

Тэйс скреб когтями каменный пол раскопок, скаля зубы и сдерживая боль.
"Как же так, вновь и вновь поражения, так недолго отправиться на покой, в царство Йоун..."
Перед глазами замаячила фигура. Секунда, и чьи то нежные руки приподнимают его голову и подносят к губам склянку с живительной водой. Карателю ничего другого не остается, как поддаться воле помогающего и смиренно открыть рот.
Глоток, другой, мгновение, и каратель чувствует, как по телу разбегаются ручьи целительного зелья, словно ветви векового древа обвились вокруг его скелета и удерживают в этом мире.
Открылись глаза, глубокий вздох, рука нащупала рукоять меча, упавшего рядом. Рывок, блеснул свет в хищном взгляде, и вот, шифтер стоит на ногах, готовый к сражению. Благодарить он будет потом. Сейчас - дело боя. Дело, которому каратель посвятил всю свою юношескую жизнь и посвятит оставшуюся.
Клинок стал продолжением руки и взвился над противником в смертоносном танце...

Ясеню не очень нравилось, что твари кинулись в рассыпную, потому приходилось стрелять, по тому кого было видно.

- Лучше бы ты молчал, дружок...

- Тэв, ну куда ж ты в пекло полез... Спрячься давай...

Полурослик обернулся на легкие стоны Тэйса, рядом с ним лежали копья, Танис не сразу понял что подкрепление гоблинов пришло совсем с другой стороны нежели хотелось.
- Засада! - прошипел плут, - ребята, добивайте этих двух, а я пойду помогу нашему новому товарищу.
"Ну вот что за идиот? Нет чтоб оставить крыс в покое он наделал столько шуму, что теперь приходится не нападать, а защищаться!!! Лучше бы я его в лесу пристрелил из арбалета" рука непроизвольно легла на ложе ручного арбалета, но полурослик сразу отмел эту мысль и сосредоточился на врагах.
Раскрутив свою пращу Танис со всего маху метнул камень в гоблина с копьем, что стоял ближе к нему.
"Пусть теперь сам разбирается со своими крысами коли их так разозлил"

Болт больно воткнулся в голенище. Зашипев от боли Танис зарядил свою пращу и метнул в обидчика увесистый камень!

А что именно надоело? Движение пост-в-неделю?

Вы не можете просматривать этот пост!

Выбежав на балкон, в темную зимнюю ночь, перед вами открылся вид на Западные ворота в полутора милях. Пожары, охватившие некоторые дома к западу после бомбардировки, освещали низкие облака в грязно-оранжевый цвет. Из-за стены время от времени в воздух взмывали огненные шары, выпущенные с требушетов. Часть из них сбивалась магами защитников, но то один, то другой прорывался через защиту, добавляя огня и разрушений в те районы. В стороне раздался звук боевого горна и над крышами недалеких домов пронеслась эскадра боевых грифонов Гейт Пасс...
Завороженные зрелищем, вы на секунду даже забыли, зачем выбежали сюда, пока тоненькая струйка мелкого снега не осыпалась рядом с Джеррелом. Вскинув взгляд наверх, он увидел фигуру эльфа, ловко карабкающегося по наклонной конусообразной крыше башни. Насторожившийся каратель привлек внимание и остальных и все успели застать тот миг, когда эльф сжался, и вдруг как пружина выпрямился, невероятным прыжком покрыв расстояние в несколько десятков футов, отделяющих башню от окружающих домов. Рухнув на одну из крыш и перекатившись через плечо, он на мгновение замер и оглянулся на оставшихся на балконе. Было далеко и темно, но каждый понял, что эльф усмехается. После этого он накинул на голову капюшон, и, съехав по крыше на улицу, растворился там...

Тэв бросился к лежащим на четвертом этаже телам. Это был уже знакомый по составу отряд из трех орков и двух дварфов, одетых в такие же доспехи, как и стража на входе в хранилище. Так же среди них лежал и маленький и уродливый гном. Быстро осмотрев тела, Тэв понял, что они не мертвы, а оглушены какой-то магией и находятся без сознания. Все, кроме одного орка, который незряче смотрел в потолок двумя выжженными воронками на месте глазниц...

С первого этажа послышались звуки хлопнувших створок и возбужденные голоса...

Полуэльф потянулся за шляпой, но её, как жаль, не оказалось, но не растерявшись он всё же поклонился:

- Ясень, прославленый стихоплёт, мот, бабник и неудачник долины Нентир, к вашим услугам. Но не пугайтесь - невезение преследует исключительно меня и исключительно, когда я один. - он смешно пожал плечами, мол ничего не поделаешь - на всё воля богов. - Должно быть, так Авандра мне намекает, что пора остепениться и завести жену. Но я не сдаюсь! Ведь столько ещё ... кхм.. ладно опустим это.

- Волею судеб меня занесло в этот дивный край и вот уже пятый день к ряду, пытаюсь найти себе достойных спутников, что отважились бы отправиться со мной за сокровищами дракона! Ну, по правде говоря, меня чуть не прибили те самые рептилии, с которыми вы я так понимаю сегодня расправились. ГИП-ГИП УРА! Ну а на счет сокровищ - это чистая правда.

Полуэльф пробурчал какие-то извинения, поклонился и ретировался из-за стола. Пришедших он видимо не заметил, т.к. был погружен в какие-то горестные мысли, что легко читалось на его опечаленном лице.

- Зачем ты снова мучаешь меня
Явившись, как мираж, из ниоткуда.
Коня! Коня! Полцарства за коня!
Но нет коня… Налей вина, Сэлвана!

Запретное блаженство неземное:
Все, что я с кровью из души исторг –
Опять во мне, опять оно со мною.
Ну что поделать с этим глупым чувством.
Уже река давно сменила русло
И воды те с морской волной слились.
А сладкий вкус любви неутоленный
Давным-давно стал горьким и соленым.
Явь стала сном. Дном моря стала высь…
А ты опять пришла из ниоткуда.
В бокале яд. Не пей вина, Сэлвана!

Растрёпанные длинные волосы высокого полуэльфа убраны в конский хвост. Высокий лоб, одна бровь рассечена, карие глаза будто всё время улыбаются, вздёрнутый нос, усики и аккуратная бородка. С самодовольного лица редко когда сползает весёлая ухмылка.
Высокий воротничок белой блузы, шёлковый шейный платок иссиня-чёрный, лёгкий синий с белым камзол, хотя и сшит явно на заказ, весьма потёрт и местами искуссно подлатан. Превосходный пояс чёрной кожи с добротными ножнами, в которых покоится длинный меч с потёртой рукояткой - видно, что владелец, частенько прибегает к его услугам. В небольшом кармашке на поясе угадывается пастушечья флейта. Практичные плотные тёмно-синие брюки заправлены в невысокие стоптанные сапоги на каблуке.

После разразившейся бури в виде экспромта, настроение у стихоплёта явно поднялось.

- О, кого занесло в нашу тихую Гавань! Лучший столик, для отважных победителей мерзких рептилий! - полуэльф ловко протёр и так чистую поверхность стола и усадил всех поближе к камину.

Едва ты оказался на спине монстра, тот расправил крылья и взмыл в небо - серое холодное зимнее небо.
Чудилось, что Хранители пошлют вслед не одну сотню проклятий и ты мертвым свалишься на землю, но кажется чаровники отпустили тебя, растворившись среди растительности быстрее, чем остров превратился в мутное пятно где-то позади несшегося на бешеной скорости монстра. Он летел на север..