Голосование пользователя

Белому снится гроза. Раскатистый рык грома сотрясает небо, и молнии сверкают, будто когти - то ветра играют друг с другом, соревнуясь в силе и скорости. Лениво наблюдая за ними, облака величаво стряхивают со своих кучных грив потоки воды, и те сплошным ливнем обрушиваются на землю, разбиваясь о скалы... Белому снится дождь, что омывает скрытые под тенью облаков огромные призрачные фигуры, их голос сливается с воем бури. Снится мерная капель в стылой темноте подземных пещер. Ему снится, что одна из водяных капель, неосторожно сорвавшись, падает ему на нос холодной кляксой. Белый фыркает и просыпается. Хотя, быть может, и это ему только снится. Кто знает?

Большой маленький лев внимательно смотрит на потолок своей ниши-колыбельной и облизывает нос. Нос тёплый и даже немного сухой, так что Белый рассеянно облизывает его снова. Капли нет. Белый чувствует себя несколько обманутым, хотя и уверен, что в этом случае так даже лучше. Спать в сухости куда лучше, чем спать в сырости. Тем более он уже давно спит. Очень давно. Откуда такая уверенность, правда, Белый не знает. Довольно странно, что он проснулся... Наверно всё дело в том непонятном шорохе.
Белый неловко поворачивается со спины на бок. В талии он толстоват, так что сесть получается только со второй попытки. Потолок для него явно низок - зацепил пару раз. Сел, протянул лапы, хвостик под себя. Хотелось размяться и не хотелось двигаться. Два хотенья жестоко конфликтовали друг с другом, так что Белый пока просто сидел и промаргивался.

Рядом активно шебуршало чьё-то крохотное яйцо. Судя по всему - вылуплялось. Квёлый спросонья Белый сообразил, что это был Красный. Красный был "свой". Правда не родня. Кто такой Красный и почему это он свой, Белый не смог бы сказать, даже если бы его за это накормили. Так же и то, почему он называет себя Белый. Или почему он, в конце концов, действительно белый. Или многое другое. Чуден мир. А гномы роют.

От последнего озарения Белый разлепил наконец глаза и вытаращился на гномов, что могучей кучкой сгруппировались неподалёку от ниши. Вообще гномы были съедобны, как понимал Белый, но: во-первых, чутьё подсказывало, что есть гномов не то, чтобы совсем невозможно, но... не надо, а во-вторых, лучше с гномами поговорить.
Поэтому огромный львёнок перевёл сонный взгляд на "парламентёра" и спросил:
- ВУ РЯУР?

Есть два основных типа историй: те которые рассказывают по пьяни в кабаках, и те которые о которых слагают легенды.



В родовой усадьбе как всегда царила спокойная атмосфера. Тихо потрескивали дрова в камине освещая большой зал: в центре комнаты в своём кресле сидел пожилой гном, а возле него крутились его маленькие наследники, его любимые внуки. С самого детства были любопытными малышами, и с увлечением слушали старика, вот и сейчас бегут к старику за историей.

- Деда, деда, а ты сегодня расскажешь нам историю о драконе?.- с горящими глазами, и увлечённым голосом спросил Торин.

- Да, деда, ты об-е-е-ещал.- подтвердила Хельга.

- Ну, раз обещал, то значит расскажу.- сказал Брадд, почесывая свою седую бороду
После этих слов малышня уже привычными, для себя, действиями забралась на стул и уселась у Брадд на коленях. Брадд чесал свою бороду, вспоминая былые дни, и думал с чего-же начать свою историю, а когда наконец придумал, то начал своё повествование.

- Значит, было это когда мне было лет шестьдесят.- он немного замолчал, словно вспоминая моменты своей "молодости", а после продолжил.- Так вот, о чём это я, разрабатывали мы значит одну гору с Тунном, другом моим, и чуйка была у меня, что найду я что-то в этой горе, то чего до меня ещё никто не находил. Что-то эдакое, неведомое.

- Деда, так, а дракон где?.- сгорая от нетерпения спрашивал Торин.

- Погоди, малыш, скоро будут тебе твои драконы.- ответил парню Брадд, и продолжил свою историю.- Так вот, значит прокапывал я себе путь вглубь горы, да ничего найти там не мог, и Тунн посматривал меня недобрым взглядом, будто я у него последнюю рубаху забираю, да на базар везу, но вскоре мы оба поняли что если мы хотим докопаться до нашего "клада" то нужно действовать сообща. Вот так вот, можно сказать, и начался наш путь к той странной пещере. Когда уже она наконец она была обнаружена, когда мы туда вошли то в голове у меня через несколько мгновений появился детский голос, он не говорил, он кричал как кричат маленькие дети, как и вы когда-ты кричали. И этот голосок спрашивал его-ли я мама, это уже после я узнал, что в большинства животных, хоть Красного к ним отнести можно с огромной натяжкой, мамой является та кого он первым увидел, а увидел первым он именно меня, так вот, детишки, и стал ваш дед "матерью" драконов, хоть на то время был уже отцом.

После этого посмотрел Брадд на своих внучат, и увидел что они уже видят свои первые сны. Так они узнали о начале приключений маленького дракона которого звали Красный.



История взята из семейного архива.
На историческую достоверность не претендует.
С уважением, ваш исторический фонд.




"Разговоры. Звуки. Они разбудили меня. И темнота. Везде темнота."
Такие мысли были в Красного когда он начал осознавать себя, он не понимал кто он, и не понимал где находится. Первым делом он потрогал своими маленькими лапками то что окружало его, и понял что шкарлупа, хоть он и не знал что это называется шкарлупа, и продавливается, и понял, что можно выбраться на свободу если разбить эту маленькую "стену". Он начал сначала шкребти об стенку своими маленькими лапками, а потом даже стал прилагать силу чтобы сделать удар. Он получался слабым, но в скором времени шкарлупа поддалась, выпустив его на свет.

Сначала он увидел цвет своей кожи, и он был красным, так он и стал ассоциировать себя с этим "именем", вторым что он увидел было озеро, и оно было поистине красиво, а третьим(и первым живим существом) был низкий прямоходящий(а если уточнить это был Бранн, хоть Красный об этом не знает), и стал он ассоциироваться у дракона с его мамой. Красный начал фыркать, стараясь сообщить это своей "маме", но получалось это пока очень плохо. После того как он закончил фырканье, и выплюнув из своего маленького рта пару огоньков, он опять пытался сообщить то что он хочет. И у него это получилось, на уровне рефлексов, как будто сама его натура подсказывала ему что нужно делать, он пробовал "передать" этому коротышке-гиганту свои мысли: "Мама. Ты моя мамочка? Ты?".
Но выглядело это примерно так: "МАМА. ТЫ. МОЯ. МАМОЧКА?"

*О Дион, что так притягаетелен... новый мир... новое начало...*
ссылка
Свет пронесся в небесах. Что-то искрилось, а может горело...
Так над старой горой было видно свечение. Далеко ли, за версты ли...
Птицы кричали о чем-то своем. Ведь гору великую столь долго трясло. Не миг, не минуту. А чуточку дольше. Достаточно, чтобы тот свет обернулся молнией, будто сетью что-то мягко ловя... опуская на пик старой горы.
Да, там на высочайшей точке во всей округе, среди свечения и огней возникло дивное существо по имени Ао.
Ветер поднялся, игриво сдергивая трясущиеся листья и унося их с собой. Куда? На встречу той гостье, что на пике спала. Пик же окутал гостью свою покоем и свежестью после бушующих молний.
Слеза прокатилась по мягкой шерстке лица. Ао приходила в себя...
Вот глазик открыла, второй, проморгалась слегка, огляделась. Видел ли ветер эти дивные очи? Хотел ли теперь с ней играть? Может и да, а может и нет.
Встала, грудь распрямляя, воздух вдыхая, с миром знакомиться стала. Потянулась пальчиками, руками, всем тельцем своим, даже хвостом, и осторожно ступая к краю горного пика, присела в раздумьях утерла слезу.
- Где? Или когда? - озвучен был девы вопрос. Да есть ли кому дать ответ? Может и да, а может и нет.

"Эх, как далеко это поле от всех человеческих бед..." Подумал он шагая сквозь траву... походил 5 минут и решил вернутся: "Ладно, пора ехать дальше к этому "оборотню" " подумал он уже залезая обратно в карету но сказал только "Поехали!"

- Спасибо-спасибо, друзья, вы прекрррасные слушатели, - наконец, подал голос орк, так и не разбавивший музыку пением. - Поднимаю за вас эту кружку.. и эту куриную ножку, а еще вот этот аппетитный кусочек рыбы, да! Отличное заведение. Сейчас перекушу и сыграю для вас еще, коли пожелаете.
Кос заметил разглядывавшего его человека. Если бы совесть орка была, как водится у бродячих музыкантов особого сорта, отягчена постыдными и караемыми законом делишками, впору было бы забеспокоиться. Но Кос'Рог никогда ни с чем таким не связывался, а, учитывая его внешность, случайности вроде "орк-музыкант в такой же шляпе, как у тебя, в соседнем городе умыкнул у меня кошель" быть просто не могло. С другой стороны, похожий на торговца человек сам мог быть вором и разбойником и прикидывал, как наложить лапу на честный бардовский заработок. Тоже сомнительно: чтобы оценить возможные плачевные последствия в виде переломанных пальцев, нужно было куда как меньше времени, чем потратил этот наблюдатель, да и по внешнему виду не похоже, чтобы это был лихой человек - выглядит опрятно. Такие обдирают за прилавком, а не в темном переулке. Значит, наниматель. Вероятно, ищет в дорогу охранника, а тут попался такой, который еще и развлекать будет. Или что-нибудь в таком духе. Орк отсалютовал торговцу кружкой и дружелюбно подмигнул.

Кута печально обвел глазами ошарашенных разбойников, махнул им рукой на прощание и, проходя мимо каждого из них, персонально попрощался:

- Жаль, что нам пора уходить. Вы клевые!
(минотавру) У тебя реально потрясные рога!
(ящеролюдям) А вам идет чешуя, вы ее получше полируйте. Спросите у кузнецов, вам подскажут, как лучше это делать.
(кентавру) Так у тебя мама или папа лошадь?
(гноллам) Ну у нас свой такой есть, так что счастливо оставаться.
(гарпиям) С вами я не успел поговорить, но вы тоже ничего!

И побежал догонять Арка, т.к. вопрос насчет могилы остался открытым.

Шествуя по лесу за болтливым эльфом-проводником, Германик размышлял, а какие, действительно, песни можно исполнять на свадьбе героя без риска угодить в опалу. Решив, что советы Тинтура могут помочь, бард достал из сумки лютню и и заиграл на ходу...

- Хм, я, действительно, знаю парочку песен о женихе, которые обожает народ, особенно нетрезвый — вот, например, про Галадора и драконьи яйца к завтраку — как он победил драконов и ему в нагрузку к яйцам дали еще гарем из принцесс:

Драконы гнездятся на пиках заоблачных гор...
Яичницу сделать на завтрак решил Галадор.

Драконья глазунья украсила б княжеский стол -
И вот по утру за драконами князь наш пошел.

Как ветер, который совсем невозможно сдержать,
Забрался по скалам отвесным, как опытный тать.

И, выхватив меч, перед главным драконом предстал,
Как будто попал с корабля на сверкающий бал.

- Гони моя яйца, чешуйчатый огненный змей -
Я голоден страшно и завтрак желаю скорей.

- Сначала сразись с сыновьями моими, нахал -
Таких сумасбродный героев мой дом не видал!

Тут князь обозлился, взметнул сталь большого меча -
И пара драконов лишилась голов на плечах.

Еще пять драконов повержены были в борьбе.
- Прошло время завтрака — яйца пойдут на обед.

Тут старший дракон, побледнев, вынес блюдо яиц,
И пал перед князем эльфийским по-рабски он ниц.

- Ну раз уж убил сыновей — так в наследство вступай.
Для многих героев и рыцарей это как рай -

Получишь принцесс, их у нас накопился гарем,
Я сам с ним не справлюсь, ну разве что медленно съем!

И вот Галадору в нагрузку к продуктам дают
Красавиц и дам, что прижились давно уже тут.

- Что делать мне с ними, невеста меня же убьет! -
Завыл Галадор, но отмазки все были не в счет.

Пришлось взять герою подарок. В обратном пути
Сумел он подход к каждой даме конкретной найти.

Вернулся домой наш герой через пару недель,
Гарем приволок, чтобы грел для невесты постель.

Находчивый князь сразу должность постельничьих ввел -
И тем от расправы невестиной ловко ушел.

- Но, боюсь, это как раз именно та песня, которую петь не следует... - задумчиво проговорил гнолл, продолжая перебирать струны лютни, - Но я знаю еще много песен об эльфах, романтические баллады и оды героям. Думаю, они подойдут больше.

Марго ажно засмотрелась на все это - на солдат и стражников, толпу и барона, арбалеты и клинки. Во всем этом было что-то ей очень близкое, что-то очень созвучное - во всех этих оскалах и масках, в слезах и смехе перед лицом смерти. Она не могла вспомнить себя в такой ситуации - но чуяла что-то знакомое, родное, свое. Марго была бледна, крылья носа трепетали едва заметно, втягивая пахнущий сталью воздух; в теле словно бы закручивались пружина за пружиной, готовясь выстрелить. Куда? Зачем? Почему? Оглушенная войной и Жестокими Сердцами повсюдо Марго и сама не знала. Но должен же был сон зачем-то кончиться, верно?

Барон отчитывал сволочей, сволочи, сопя носами, готовились проливать кровь, свою и чужую. А Марго, напряженная и настороженная, искала себе место. Укрыться в замке? Логичнее всего, но как-то слишком очевидно. Как-то неправильно. Вся взбудораженная натура проснувшейся требовала от нее действия. Понятное дело, что с мечом на стены ей нельзя - да и не тянуло ее. Как бы не будоражили ей кровь война и смерть - Марго не была и не хотела быть трупом, частью военной машины, марионеткой в строю. Но что же в таком случае делать?
Не выпуская врата из виду, Марго медлила, надеясь что утро само подкинет ей пару вариантов.

Боль никуда не делась, ее нельзя было вот так вот просто вытравить, стуча себя кулаком в грудь. Боль была словно бы цепкие лапы сна, не желающего отпускать спящего. И Марго была готова к этому - чего-то такого ожидала. Она бы упала прямо в грязь - и, если бы это помогло пробудиться от боли окончательно, то она сделала бы это не раз и не колеблясь. Но такая самоотверженность оказалась ни к чему.
Боль ушла, как ушел чуть раньше сон. Краски и звуки вокруг, все такие же яркие и сочные, больше не казались какафонией, теперь в них прослеживался мотив и узор. Почувствовав силу и бодрость, девушка цепко ухватилась за старика и выпрямилась, сохраняя равновесие и не давая деду упасть. Глядя в морщинистое, изможденное от долгой жизни, лицо, Марго улыбнулась.
- Просто голова закружилась, уважаемый. Спасибо что поддержали.

Пустота - худший вид наказания. Это гораздо хуже, чем потерять зрение или слух. Даже зрение и слух вместе. Хуже чем быть запертым в самой тёмной и неприступной темнице. Потому что как бы ты не был ущерблен, и как бы ты мало не знал о том, что тебя окружает, какие бы оковы на тебя не надевали, ты знаешь что ты жив. Ты можешь ощутить хотя бы это, но пустота другая...

Зряч ты или слеп? Неизвестно, ведь вокруг нет ничего, что могло бы быть увиденным. Слышишь или давно потерял слух? Неизвестно, ведь здесь неоткуда взяться звуку. Запахи, вкусы, ощущения, всё отсутствует, никаких данных об окружающем мире, бесконечный сон, в котором уже и не помнишь был ли ты, есть ли ты, да и кто такой этот ты? Жив или нет? Непонятно... Да и что такое жизнь?

Я спала, если можно назвать происходившее сном. Давно или нет? В пустоте нет времени и я вам этого не скажу. Но я была в пустоте достаточно долго, что бы иметь возможность сойти с ума. И как спасение пришло полное забвение, когда не помнишь ничего другого ведь лучше, правда? Откуда я знаю что было это другое... Возможно промелькнувшее в памяти и выжигающее душу имя сказало мне об этом, ведь откуда-то оно у меня есть, значит кто-то его мне дал...

Боль, боль с которой возвращалось это имя, она благословенна. Как за последнюю соломинку цеплялась ещё безымянная я за малейшие изменения, ведь бесконечный покой тоже сводил с ума, только медленнее мыслей о окружающей пустоте, хотя и во сне мысли никуда не делись, просто смириться с ними стало легче. Но боль, что пришла вслед за попыткой вырваться, калёным железом выжгла все лишние мысли, осталось лишь моё желание что-то изменить, хоть как-то управлять собственной судьбой, что-то сделать... Рывок, ещё один, не телом, а собственным разумом, и тишина...

Тишина? Так мог бы подумать только тот. кто никогда не слышал тишины. Всё вокруг буквально кричало в уши Васильене, каждое дуновение ветра, каждый шелест листа, ещё не узнанные, но уже вполне различимые. Поверхность на которой лежит девушка, она ощущает всем телом, приоткрыв глаза наслаждается даже не видом, самой возможностью видеть. Дыхание, сначала затруднённое, а после дающееся всё легче, прогоняющее боль. Губы тронула лёгкая улыбка, девушке хотелось кричать от счастья, но делать этого она не стала, опасаясь разрушить красоту момента. Васильена тихо осматривала дерево, на корнях которого столь удобно устроилось. В душу закрадывался покой совсем иного рода, не тупая анестезия пустоты, отбирающая последние капли твоего я, а счастливое умиротворение человека, своими руками совершившего чудо, пусть и совсем крошечное.
- Наверное так чувствуют себя дети после рождения... - тихо проговорила Васильена, просто что бы иметь и использовать эту возможность - что-то сказать...

Хм, думаю, на челноке можно будет разыскать немного этого добра. Иначе запросить у оператора. А если серьёзно, ты как специалист по аналитическому контакту, что будешь делать, если мы встретим каких нибудь мыслящих слизней, любящих перекусить человеком на завтрак? Или это будет головной болью нашего бравого капитана? - проговорил Алексей, бросив слегка ироничный взгляд на Льюиса.

По хорошему человек нормальный, образованный, рассудительный, психически здоровый, заслышав о том, что его посылают в систему где:
1) в ближайшем будущем теоретически может образоваться чёрная дыра,
2) а пока полным полно пиратов,
3) и военных, которые стреляют без предупреждения во всё что движется в пределах космоса,
4) а то, что движется по планетам выкашивает мутировавший штамм вируса (о котором она как микробиолог-любитель слышала только то, что это одна из разновидностей биологического оружия времён первых межпланетных конфликтов),
такой человек разворачивается, например как ув. тов. Финч Найджел, находит любую причину для того чтобы удалиться и больше не появляется на станции НИКОГДА.
Так рассуждала Майя Кенуот.

- А что, - дружелюбно кивнув в ответ на приветствие коллеги, без подвоха поинтересовалась специалистка, - вы с собой и хлеб с солью взяли???

Такого ещё с Моргат не было. Нет, и раньше, когда она входила в состояние берсерка, мир начинал играть удивительными красками, но теперь, помимо этого, всё вокруг то замирало, двигаясь так медленно, что можно было видеть капли крови, летевшие в воздухе, после очередного взмаха оружия, то ускоряясь и наполняясь звуками. Состояния мира сменяли друг друга с переодичностью как волны накатывали на берег. И Моргат прекрасно чувствовала эти моменты. Они совпадали с ударами её сердца, с ритмом музыки что играла в её голове. Дева-воительница танцевала, полностью отдавшись во власть нахлынувших состояний, забыв про боль, лишения, страдания. Забыв про потерянную сестру. Забыв про всё. Она танцевала в танце смерти, равного по-красоте которому не видел никто. Она танцевала словно в последний раз...

"Тупая избалованная сука..." - зло подумал про себя Маркус, наблюдая за поведением Лукреции. Может пришпилить её драгоценную заколку к трону, чтобы она поняла, что такое настоящее мастерство?
Двоих? Одним пилумом? И это всё? Он даже не стараясь избавился от десятка, а она апплодирует этим убогим и калекам, называющим себя римлянами.

Стрела, еще стрела... Он, Маркус, даже не обращал особого внимания на раненых и убитых - они падали один за одним, как и должно быть. Их трусливые, с опаской, попытки дотянуться до лучника раз за разом заканчивались еще на пути к нему, ни один не дошел ближе двадцати шагов.

Это было неприятно. Мало того, что совесть точила "неправильность" происходящего, так и эти, лишь по названию, "враги" падали на землю как спелые яблоки... С той же угрозой для его, Маркуса, жизни.

Да, он понимал товарищей - десятки раз он видел, как такие бойцы впадают в горячку боя, как голову их кружит кровавый туман, застилая голоса разума. Он не запоминал их имен - они каждый год были новыми. Один, максимум два, серьезных боя им позволяет выжить их безумие и... и всё. Недаром, среди командиров и лучников нет берсерков - чтобы руководить и выжить нужна холодная голова.

Как говорил ему однажды отец: "идя охотиться на медведя, не обязательно быть самым сильным, самым метким или самым умным... Достаточно бегать чуть быстрее, чем хоть один товарищ, и домой ты вернешься целым. В любом случае."
Помня его мудрый совет, Маркус не хотел сильно выделяться. Зачем? Чтобы его потом поставили с остальными "героями" на гладиаторскую арену? Да еще и против друг друга, потому что так зрелище для толстых патрициев будет краше? А что, разве не из-за этой прихоти тут гибнет почти сотня человек? Захотела сына центуриона - получила. А если захочет Его? Нет, это не для Маркуса - пусть вон тот, в цирковом наряде, гребет себе этакое удовольствие. А он, Маркус, будет жить, чего бы это не стоило. Для этого нужно быть всего лишь чуть лучше худшего, а "инвалидов", не справившихся даже с десятью, тут определенно хватало.

Тем более, зачем раскрывать все свои козыри сразу? Его контракт не на один день, а значит, он еще успеет выделиться... Если понадобится.

Всё-таки были свои плюсы от членства в Гильдии магов... Хотя членства разного рода там тоже хватало. Взять того же Арангоста. Проклятый босмер так и буравил его взглядом, едва Зима объявился в здании Гильдии и, представив удостоверение вызывающего, поинтересовался, где бы ему расположиться на несколько дней. Что ж, к таким, как Зима, часто относятся с подозрением и неприязнью. Слухи просачиваются куда угодно и создают, порой, не очень приятную репутацию. Должно быть, мерзкий коротышка прослышал от кого-то о роде деятельности гостя и считал себя оскорблённым такой компанией. Зима поймал себя на мысли, что с удовольствием бы перерезал босмеру горло. Не от обиды, нет. Ночной клинок не любил, когда о его делах узнают те, кому знать не следует. Кто-нибудь мог бы сказать, что Зима просто не доверяет вертлявым лесным эльфам, но это было не так.
Тревожные слухи приходили из столицы. Накануне Дж'Зарро, бригадир из местного филиала Гильдии воров, вновь трепался про покушения на Императора. Шерстяной недоумок, похоже, был в восторге от этих новостей. Он либо не понимал истинного их значения, либо слишком хорошо понимал... Для Зимы расклад был очевиден - на арену выходила какая-то новая сила. И действовала она с размахом, куда там Тёмному братству с их трупом в коробке. Так или иначе, чтобы выплыть на новой волне, а не пойти ко дну, следовало отыскать верный курс. А болтливому кошаку хотелось заткнуть рот его же шерстью. Кто-нибудь мог бы сказать, что Зима просто не доверяет мохнатым любителям скуммы, но это было не так.
Не смотря ни на что, он и сегодня направился в таверну, чтобы собрать урожай сплетен и слухов и, если повезёт, подыскать выгодное дельце. Вскоре, по завываниям ветра снаружи, Зима понял, что пришёл как раз вовремя. Едва ли на всём этом острове можно было отыскать что-то более мерзкое, чем пепельная буря. Разве что мор и корпрусовые твари. Были, впрочем, и те, кого забивающийся всюду пепел беспокоил не так сильно. Эшлендеры, дикие и необразованные племена, до сих пор живущие в юртах посреди пустошей, как раз сейчас задирали не менее дикого, но выглядевшего, как ни странно, более цивилизованным орка. Или орчиху. Со спины разобрать было непросто, да и не настолько интересовала Зимушку эта ситуация, чтобы разбирать. Разборки дикарей, готовых подраться за новый топор или прирезать случайного путника за красивые тряпки. Кто-нибудь мог бы сказать, что Зима просто не доверяет пепельнокожим выродкам и клыкастым жлобам, но это было не так.
На самом деле Зима не доверял никому. Даже для самых проверенных связей он не исключал вероятность предательства. Как говаривал его батя, предадут все, только септим всегда тебе верен. И имел в виду он отнюдь не короля. Потому-то Зима и сидел в таверне, ожидая появления того, кто готов заплатить звонкой монетой за услуги наёмника, вора и убийцы. Звонкую монету вор и убийца проинвестирует в себя любимого, ибо, в отличии от отца, не доверяет даже деньгам. Только себе. наверное, потому и прожил дольше.

Шелестя ногами по знанию мерии, Ю'Берион никак не мог прогнать мысль, что-нибудь свистнуть. А увидев толстого, потного мэра, еле сдержался чтобы тому не треснуть разок в харю. Уж больно она ему не нравилась. Красная, мокрая, и говорит гладко да сладко. Мерзость.

На предложение о конфетке, он отозвался быстро. Взял, кивнул, открыл, и засунул в рот. Ну а что? В нижнем мире хорошо если воды хватает, а тут вон как, еще и бесплатно. Мудрые говорят что сладкое еще и для мозга полезно.
А то что магов убивают, оно и к лучшему. Не любил он их. Если б не задание, он бы убийце руку пожал, да еще и выпить поставил. Но тут уж извините, деньги.

Выслушав речь мэра, наемник подождал пока резкая молодежь удалится, и обратился к жиробесу.
- Мэр, тут такое дело, мало денег предлагаешь. Дело то серьезное, и народ наверняка видит твою слабость, и эту, некомпетентность, вот. Раз 4-ро уже мертво, и убийца не пойман. Давай так, ты удваиваешь награду, и мы поймаем тебе этого ловкача. Тот кто 4 мага убил, наверняка с несколькими обычными людьми справится. А теперешняя награда, да еще и поделив на всех-совсем гроши.

Со всеми он конечно делится не собирался, но вот с магом каким, да с громадной орком - можно. Понравился ему последний. Стоит вон, небось сказанное переваривает. Не особо умны, зеленые эти, но работать с ними было нормально так. Болтают мало, пьют много, рубят наотмашь, прелесть же. Да и бабу не отобьют, с их мордой то. Хотя Ю'Берион не шибким ходаком до баб был. Одну любил, что сынишку и доченька ему народила. Да вот только не знает где она, и что с ней. Уж как лет 5 так.

Здание мэрии действительно производило впечатление. На полу лежали мягкие ковры, в которых ноги утопали почти по щиколотку. Судя по качеству их выделки, они были ручной работы, и стоили немалых денег. Гораздо больше того, что мог себе позволить купить за месяц не самый бедный торговец. В кабинеты вели резные двери из красного дерева с изысканными узорами. Красное дерево ценилось в Верхнем мире, потому что деревья ирдер, из древесины которых и получались эти восхитительные доски с красноватым отливом, было чрезвычайно трудно вырастить. Даже одежда служащих разительно отличалась от скромных и практичных нарядов наемников. Сине-бирюзовый камзол из дорогой ткани, идеально подшитый под каждого работника, казалось проводил четкую границу между рядовыми посетителями мэрии и ИМИ – служителями бюрократического аппарата Парагона.

Секретарь, сидящий при входе, с невозмутимым лицом выслушивал каждого посетителя, и направлял его в нужный кабинет. Но стоило очередному гостю заикнуться про задание для мэра, как он подзывал какого-то молодого паренька, очевидно находившегося ниже по служебной лестнице, и приказывал проводить посетителя в приемную мэра. Эта приемная представляла собой небольшую комнату с двумя диванами, стоящими вдоль стены. Диваны были обиты шкурой белого медведя, и белоснежные ворсинки переливались в мерцающем свете свечей в стеклянном колпаке под потолком.

Вскоре в небольшом помещении находилось уже восемь человек. Мелкий служащий, высунувшийся из приоткрытой двери с простой табличкой «Мэр», окинул взглядом столпившихся людей, и поманил их рукой. Все заинтересовавшиеся предложением столпились в кабинете. Перед столом находился лишь один стул, и он сейчас пустовал. Служащий, пригласивший их в кабинет, почтительно встал на некотором отдалении от левого плеча мужчины, сидящего в кресле. Его внешний вид не оставлял сомнений, что это и есть мэр Парагона. Полный мужчина, чей блестящий красно-желтый камзол плотно облегал его явно не спортивные формы, внимательным взглядом рассматривал стоящих перед ним соискателей. На вид ему было около пятидесяти, и возраст и лишний вес уже явно давали о себе знать – его дыхание было тяжелым и хриплым.

Минута или две прошли в тишине, пока Тибериус де Левит, мэр Парагона, не заговорил:
- Добро пожаловать в мою скромную обитель, - он обвел рукой свой роскошный кабинет, - вас оказалось больше, чем я представлял.
Мэр шумно выдохнул и продолжил:
- Ну это даже хорошо. Так как в таком количестве здесь явно неудобно находиться, я перейду сразу к делу.
На этот раз прозвучал хриплый вздох.
- У меня… у нас возникла одна проблемка… И к сожалению, наши доблестные стражи не в состоянии справиться с ней. Дело в том, что за последнюю неделю было убито четверо магов. И все одним и тем же способом, что дает основания полагать, что действует один убийца. Эти смерти пока не афишировались, и я надеюсь, что так будет и впредь. Я слышал, что наемники гораздо более изобретательны в методах решения сложных проблем, чем те же стражники. С учетом того, конечно, что стражники ограничены законом… Это не значит, что вы получите индульгенцию на преступления. Это всего лишь означает, что вы действуете на свой страх и риск, и никто не будет знать о том, откуда вы получили задание.
От такой долгой речи лицо Тибериуса раскраснелось, и он достал батистовый платочек чтобы промокнуть пот на лбу. Закончив эту нехитрую процедуру, он продолжил:
- Так о чем это я… Да. Вы меня не знаете, я не знаю вас. По крайней мере, пока убийца не будет пойман.
Положив платок обратно в карман, де Левит слащаво улыбнулся:
- Но трудная работа должна хорошо поощряться, верно? Каждый из вас получит по пятьдесят золотых за мертвого убийцу, или по сто золотых за живого. Будете вы работать по отдельности, или в команде, меня не волнует. Голова убийцы на столе – каждому из вас, кто после этого зайдет в мэрию, получит свою долю. А если кто-то попробует получить халяву за счет других – ну, я думаю, вы сами с этим разберетесь, не так ли?
Мэр усмехнулся и подмигнул орку.
- Тела убитых найдете в морге, в подвале городской лечебницы. Мастер по мертвым уже предупрежден, что придут «родственники». Начальника стражи найдете в Главной казарме скорее всего. Он тоже предупрежден о визите «экспертов», так что никаких проблем не возникнет. У них узнаете все подробности. На этом все.

Тибериус махнул рукой, показывая, что теперь он хочет отдохнуть в кабинете в одиночестве. Служащий открыл дверь, чтобы гости могли беспрепятственно вернуться в приемную перед кабинетом мэра. Теперь наемникам предстояло решить, стоит ли браться за это задание…

Кай сидел закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку стула. Свет единственной горящей свечи, стоящей на столе, едва-едва рассеивал мрак, наполнивший комнату, отражался от зеркальной поверхности боевого ножа, что убийца держал в правой руке. В левой руке у него была небольшая деревянная чушка, от которую он неторопливо выстругивал. Лёгкая полуулыбка застыла на его лице, а глаза внимательно следили, как заточенное до бритвенной остроты лезвие с лёгкостью отделяет волокна плотной древесины от основания, закручивая стружку в причудливые спирали.
Выслушав предложение, наёмник не торопился с ответом и, казалось, вовсе не замечал потенциального нанимателя. Задание было по меньше мере не типичным, тем более что за те деньги, которые являлись стандартным для него гонораром можно было нанять целый отряд хорошо экипированных и опытных бойцов из тех же караванщиков или даже не слишком щепетильных в вопросах выбора работы витязей. Следовало всё тщательно обдумать и выяснить все возможные детали, какие только удастся вытянуть из сидящего перед ним старого хрыча. Особенно с учётом слухов, что недавно просочились в подполье. Наконец он оторвался от своего занятия и перевёл взгляд на говорившего.
- Только телегу, или груз? - Растягивая слова промурлыкал Кай, и иронично вскинул бровь - Или может быть кого-то из сопровождающих?
По опыту он знал, что обычно клиенты довольно долго не решаются прямо заговорить о заказе, однако те, кто сразу переходят к делу не любят играть словами и плести кружева, петляя как зайцы, поэтому наёмник предпочёл задать сразу все интересующие его вопросы, предоставляя нанимателю отвечать на все разом, последовательно и подробно. Не изменив позы он, на время прекратил своё занятие и лицо его стало спокойным и отстранённым, превративщись в холодную инеевую маску.
- Что за груз едет на телеге? Что за люди её уже сопровождают? Кто из них может иметь доступ к грузу? Как они поймут, что я прибыл им в качестве поддержки, а не подсыла? Кому следует уделить особое внимание? Кому адресован груз и куда он должен быть доставлен? Что должно произойти с остальными сопровождающими, когда груз прибудет в место назначения?
Несмотря на расслабленную позу и, отстранённое выражение лица, тон убийцы был холодным как порывы северного вета, а вопросы, что он задавал, срывались с его языка быстро и резко, словно удар кинжалом.

Пауза затянулась, а взгляды Максана показывали, что что-то он от Сацугая хочет... Бард выступил вперед, и, отвесив поклон князю, завел речь.
-Не гневайся, княже, коли разговору я помешал. Я рассказать историю нашу с лиходеями всю как есть хочу. - Сацугай сделал аккорд на специально до этого з-аготовленной балалайке, и начал под спокойные аккорды балалайки диктовать куски его новой баллады.

Ой-да ехал Максан - витязь никого не обижаючи
И увидел деда, что сидел, слезами поливаючи
Говорит Максан:" Что плачешь -гореваешь ты?
Али я могу помочь тебе спастися от беды"?
И поднял свою головушку тот дед слепой
Говорит, что он не може внучку довести до города с ее подвернутой ногой.
Мол говорит, недалече, да в лесу она сидит,
И буде очень благодарен тому, кто с внучкой подсобит
Но мудрый наш Максан смекнул, что внучки нет ни там, ни тут
А дед на самом деле лиходей и плут
И повязал его Максан бечевою тогда
И сам направился он в лес готовясь к бою как всегда
И он был прав: Напали тати на Максана дружною толпой
За что потом и поплатились головой
А Ушка, главный, больно был, как змей, матёр
Но витязь наш и Ушки жизни потушил костёр
Теперь и Ушка и Дедок готовы как вашему суду
Поскольку Справедливей и Мудрей я князя больше не найду.

Еще раз поколонившись. Сацугай отступил назад. Скорее всего, у Максана появились мысли, что сказать.

Гиран все так же лежал. Наблюдал и думал. Двое пленителей спорили между собой. Один из них, более агрессивный, вызывал уважение. Воин, заботящийся в первую очередь об уничтожении врага и сохранении жизней своих товарищей. Его Гиран был способен понять. Но второй... Какой-то он слишком добрый. Все они какие-то слишком добрые. Неужели они действительно не такие безбашенные убийцы, эти маги, как он привык их видеть? Неужели они действительно не собираются причинять ему вреда, если он сам не спровоцирует их? Вот оно как...
-Эй, ты. - прохрипел Гиран, обращая на себя внимание доброго, - Я ни черта не понимаю. Я не знаю, что я должен делать. Мои инстинкты и рефлексы говорят мне убить вас, потому что если я не убью первый, то тогда убьют меня. Я так привык, я этим жил. Но мне сказали, что мне больше не нужно этого делать. И теперь я не знаю, как быть, - повторил он.
Он отвернул голову к небу и открыл рот, глубоко дыша. Потом повернулся обратно, глядя доброму в глаза:
-Я еще жив. Это значит, что они были правы. Что все не так, как я привык видеть. Как меня учили.
Он сделал паузу.
-Я понимаю, что не хочу вас убивать. Если хотите снова прощупать мой разум и проверить, говорю ли я правду, я не буду сопротивляться. - Гиран хотел выразить, что он доверял им свою жизнь, поскольку был еще жив, и даже если они сейчас решили бы убить его, он бы не смог помешать, но не смог правильно это сформулировать, поэтому ограничился короткой фразой, - Моя жизнь сейчас принадлежит вам.

Стол был красивый. Эка невидаль, казалось бы – обычная столешница, вокруг вон все столы такие же. Но Маленькому Йохану здесь и сейчас нравился конкретно этот стол. Подперев могучую челюсть пятерней, он уставился в столешницу и любовался узорами трещинок, тонкими ниточками разбегавшимися в разные стороны. Если присмотреться, то в этих рисунках, вычерченных на дереве сначала столяром, а потом неоднократно стучавшими кружками да кулаками по столу посетителями, угадывались человеческие лица, больше смахивавшие на кривые рожи избитых проказой. А вон там сразу целая куча царапин (чем это таким неповадным занимались на столе?) рисовала в воображении дикий дремучий лес, из зарослей которого выглядывает дивный зверь слонопотам в виде круглого отверстия размером с ноздрю. Не Йоханову ноздрю, а вот как у Игрит или Вереск, махонькую такую. А вон паруса реют…
Вполуха слушая разговор Баркаса с нанимателем, Йохан ожил, только когда заговорили конкретно о деле. Внимательно послушав споры тавернщика с этим сопляком, он поначалу решил не влезать в разговор, Баркас-то обычно завсегда сам разбирался с людьми, а они лишь присутствовали, чтобы в курсе дела быть, значит. Но когда напыщенный юнец принялся пыхтеть, краснеть и обливаться потом, нежные нервы здоровяка не выдержали такого бесподобства.
- Ты по что нас на смерть лютую посылаешь, ирод?! – вскричал Маленький Йохан и вскочил так, что ажно стул с печальным грохотом опрокинулся на пол. Здоровяк тут же его подхватил лапой и с разворота вмазал этим стулом по гнусной физиономии Видвига. А затем схватил за грудки Баркаса, приподнял над полом и ласково просипел ему в ухо: - А ты нас подставить решил, на наших шкурах нажиться, проклятый? – тавернщик полетел в дальний угол зала. Йохан заревел от ярости и выхватил топор…
…и проснулся.
- Ох ё, - схватился здоровяк за гудящую голову, огляделся кругом, проморгался. Картина не поменялась. Все те же бочонки меда, топчаны, один позорно приник к полу пещеры под весом гиганта, Игрит… о, Игрит! Йохан расплылся в широкой улыбке. Глядя на нее, у него и башка гудела меньше. – Что говоришь? А, Видвиг-то? Ну, ежели что, вернемся и рот ему намылим, - он подмигнул девушке и потянулся, треща костями и скрипя бедным топчаном. – Эх, мне такой сон снился странный. Словно я Баркаса зарубить хотел… а Видвига стулом оглушил, чтоб неповадно было… Надеюсь, сон не в руку будет. Засиделись мы тут, твоя правда.
Продолжая скрипеть топчаном, Йохан принял сидячее положение и потянулся к бочонку с медом.
- А Вереск опять, поди, небом любуется да мечтает, - предположил он, тепло улыбаясь. Мед полился в широко разинутый рот густой рекой, словно с водами из чистого золота.

- И на том спасибо Торм, но всё равно в тебя не верю. Промелькнула и погасла, словно недавний шар, очередная мысль.
Словно бы заинтересованный происходящим, Тень остановился, повернулся и как все посмотрел на небо, потом перевёл взгляд на бандитов тявкающих на Мордрэда... Уловив движение еще двух потенциальных "клиентов" на досрочное свидание с всевышним, он, переминаясь с ноги на ногу, как зевака, постарался встать так, чтобы бандиты прошли мимо него, один с лева, другой с права... и когда парочка поравнялись с ним, он резко присел, и крутанулся, выставив пару бритвенно острых клинков, целясь по лодыжкам и сухожилиям...

Их банально больше. Ты зря нарвался. Теперь придется выкручиваться.
Да черта с два. Я быстрее их. Двоих я с собой заберу, минимум.
Кто это вообще такие?
Ты хочешь жить? Тогда выжидай. Может быть, они тебя отпустят.
Парень, ты попал. Ты теперь один. За тебя не отомстят.
Думай сам.
Ты еще жив и даже еще не бьешься с ними. Это не твой враг.
Ты не должен их убивать.
Больше не обязан.
Может быть, они тоже.
Ты ничего не теряешь.
Не все решается кровью, помнишь, тебе говорили?
Просто поговори.
Учись говорить.
Гиран убрал руку с рукояти ножа. Но он знал, что, в случае чего, сумеет достать его вовремя.
Подняв обе руки в воздух (он помнил, что так делали те, кто просил его пощадить их), он громко и четко сказал:
-Я не хочу вас убивать.

Полутьма. Нечеткие силуэты столиков. Линии фонариков, беспорядочно высвечивающие разные детали. Решительное лицо Аарона. Красные лучи на барной стойке. Недотертый стакан для виски. Уроненный поднос. Крошка сметенных винных бокалов. Чарующая апатия меж бровей Флетчера. Груда костей и мяса, бывшая людьми. Минуты назад. Липкий страх в уголках губ Адама. Огромные глаза Полли.

В 16.13 Томми посмотрел на Джеймса. Посмотрел вокруг. Остановился взглядом на кишках и мозгах. И понял одну важную вещь в его тщедушной, маленькой жизни. Понял примерно в тот же момент, когда осознал, что это кровавая каша вокруг – останки людей. Ну, тех людей, которые ходят на двух ногах, носят на шее голову и издают разные звуки в виде слов. Он понял, что пора съебывать отсюда.
Дождавшись, пока психопаты с ружьями отвлеклись друг на друга, Той пополз.

Сэмуэль хотел задать резонный вопрос, но передумал. Остановил его.
- Довольно. Пожалуйс, мне пока хватит правды. Мне надо поразмыслить над тем, что ты сказал. Я не верю, что у человечества нет выхода. Это суровое испытание, но мы пройдем его. Будет тяжело, но легко нам никогда и не было. Мы всех одолеем, даже этого Окко. Он боится нас, иначе бы не ненавидел так, дал бы просто спокойно переродиться. Он ждал веками, чего вдруг такая спешка? Но нет, он толкает инфицированных на охоту, чтобы перерождение прошло быстрее. Он спешит... Ричард... А раз спешит, раз боится, значит есть чего бояться, есть болевая точка. Надо только найти ее, понять ее...

Сэмуэль сжал ружье, готовый действовать. В 17:37 пожарная машано снова двинулась по уицам опустевшего города.
- Там дальше, и неправо был оружейный магазин, - едем туда, нам нужно оружие.- сказал Сэмуэль Ричарду, потом достал тангенту громкой связи, включил запись и, выдохнув и стал вешать:

- Говорит Сэмуэль Барт, полковник королевского канадского полка. Йеллоунайф подвергся воздействию биологического оружия, часть населения заражено вирусом бешенства и опасно. Вирус передается через укусы. Не приближайтесь к зараженным. Вооружайтесь. Стреляйте агрессивным зараженным в голову. Силы самообороны Йеллоунайфа организовали зону безопасности на пожарной станции. Пробивайтесь туда. Наша частота 434.100.

Убрал тангенту, включил проигрывание по кругу. "... Говорит Сэмуэль Барт...." понеслось из динамиков машины, когда она проезжала по городу. "... Вооружайтесь. Стреляйте агрессивным зараженным в голову...". Сэмуэль не сдавался, когда против него была пустыня и недружственная страна. Не собирался сдаваться, даже если противник - древний бог и надежды нет. Весь смысл жизни - в борьбе за жизнь.

Улыбнулась Нина сначала. Кисло и отрешенно. А потом захлебнулась смехом. Они как раз парочку милую проезжали. Романтичную. Девушка и парень. Парень лежит, а девушка на нем. Полуголая. Красивая, если бы не выеденный до ребер бок и волосы от крови слипшиеся. Он что-то булькает. К любви взывает может. А у девушки настроения нет для пышных фраз и душевных разговоров. Занята более плотским и приземленным – руки отрывает. Рвутся длинные нити мяса. Трещат кости. И улыбка до ушей с зубами гнилыми. Красавица.
Увидела Нина эту картину и засмеялась пуще прежнего. За живот аж схватилась. Конечно, смешно. Люди. Зомби. Мрази жрут друг друга. Город стух вдруг. Смерть всеми цветами солнца переливается. Яд по улицам реками течет. И негр с евреем. Падают с крыши.
Сигарету достала еще одну, успокоившись. Затянулась, выпустив в потолок кольцо дыма и посмотрев отрешенно.
- Спасибо, Бутч. Ты хороший парень.

Ныне хорошесть измеряется желанием всадить пулю меж глаз, не пожалев боеприпасы. Пули, ставшие разменной монетой. Нашими деньгами.
- Сколько тебе еще минут жизни, сынок?
- Да несколько десятков.
- С тебя шесть пуль.
Ныне мир изменился, закрутившись за своим облезлым хвостом.
Твоя доброта равносильна твоей ненависти.
Твоя жизнь не имеет ценности.

- Неа. Ни разу оружия в руках не держала, кроме пилочки для ногтей, - Нина выглянула в окно, - а кто такая Гера, девушка твоя?
Она не спорила. Хоть к Бутчу домой, хоть в диснейленд, хоть на кладбище. А какая разница?

Девушка непонимающе посмотрела на Бутча. Мозги ее зашевелились (образно), пытаясь понять о чем он вообще говорит. И когда до нее дошло, она вдруг начала истерично смеяться. Смеялась. Смеялась. Пока из глаз не пошли слезы и смех превратился в рыдания. Она прислонилась спиной к стене. Сползла по ней. Уткнулась головой в колени, обняв их. И рыдала. За всех. О ком знала и не знала. За маму и отца. Умерших. За брата. Убитого. За Пита Дэнхэма. Растерзанного на глазах Бутча. За маленького козла Джима МакКлейна. За владелицу чайного магазина и за Чейза Бургера. За Джереми и Джастина. За Оливию Бэлл. За мадам Летицию Форест. За Кейси Уорнер. За всех, кто сегодня не сможет насладиться закатом. Не откроет глаз и не скажет: эй, чуваки, да я ж пошутил. Не сожмет в руках горячую чашку, согрев пальцы. Не будет думать, что подарить коллегам на новый год. Не коснется босыми ногами пушистого ковра в гостиной. Не скажет: я люблю тебя. Она оплакивала их всех. Сразу. И рыдания душили ее, готовые вот-вот затопить.

В луже забулькало. Дима развернулся и увидел выползающих грызунов. Точнее, сначала он разглядел только шевелящиеся комки грязи и слизи, но потом понял, что за ними волочились длинные крысиные хвосты. Крыс Дима ненавидел, и это было профессиональное - не проходило и двух недель в Убежище, как эти долбанные вредители не сгрызли бы кабель. А меж тем их становилось все больше. И наверняка голодные.
-Ребята, - негромко начал он, - так, все, скопом, спокойно и четко, немедленно, БЫСТРО, НА ВЫХОД, БЕЖИМ, ЖИВО!!!
Он пожалел, что не взял с собой автомат.

Когда крыса-мутант исчезла в недрах трубы, Сергей тут же потерял к ней интерес. А заметив немой вопрос, застывший на лице Максимова, он немного разочарованно объяснился:

— Масло у ней на шерсти было. Или нефть, или еще чего. Подумал что живет она среди механизмов каких-нибудь, или типа того. Жуть, как интересно было бы поглядеть на технологии, оставшиеся на поверхности! Ну ладно, чего уж там. Пошли дубину тебе делать!

Странный звук, услышанный Григорьевым, заставил его встревожиться. Впрочем, виду он не подавал, и с Илом на счет этого не заговорил. Мало ли, может и не услышал ничего здоровяк, чего беспокоить его на пустом месте?

— Ну что, вот и дровишки, как и обещали! — Еще на подходе к привалу привлек внимание группы Сергей. — Костры-то разжигать умеете? Слабо с одной спички? Хы.

Скинув дрова на землю, плотник взялся за заготовку под дубину. Топориком он планировал придать ей нужную форму, затем приделать на ручке петлю из веревки, для подстраховки. Взявшись за работу, Григорьев заговорил с Семеновым:

— Крысу видели, вот такенную! — Наглядно провел ладонью над землей, сантиметрах в тридцати. — В мазуте была вся, или в чем-то подобном, хрен разберешь. В трубу убежала.

— Кстати! — Повернулся к остальным присутствующим, обведя их взглядом, — Звук пронесся от Убежища странный. Слыхали? Чего думаете?

Получив одобрение лидера группы, Сергей, не снимая рюкзак, вместе с Илом отправился «по дрова». Событие это могло бы показаться большинству людей простой прогулкой, но для потомственного плотника, ограниченного в своем излюбленном материале в условиях убежища, это была целая экскурсия. Григорьев тщательно осматривал чуть ли не каждую деревяшку, изучая ее структуру и предсказывая по ней породу и возраст дерева. О свойствах каждой находки Сергей с упоением рассказывал Максимову, стараясь преподнести информацию в простом и доступном виде, добавляя от себя различные интересные комментарии. Григорьеву нравилось, как внимательно к нему прислушивался здоровяк. По крайней мере, ему казалось, что так было, хотя он мог и преувеличивать, или недопонимать своего напарника.

– Ну что, Илья? Разводил ли ты хоть раз в своей жизни настоящий костер? Не из сырых корней, или щуплых веточек, а из настоящих поленьев, что пылают огнем и звучно потрескивают, выстреливая сгорающими угольками. Мы сейчас такой костерок смастерим, какого в Убежище отродясь не было! Так. Для топки нам нужна древесина помягче, в идеале – осина. Она и горит отлично, и дыма не дает почти. В принципе, береза тоже сойдет. Знаешь, как береза выглядит? Конечно же, знаешь. Белая кора у нее, с черными кляксами. Заметить легче легкого!.. – Тут увлекшийся Сергей вдруг вспомнил, что Максимов – любитель оружия ближнего боя, – А вот если ты дубину хочешь, тут береза не сойдет. Тут нужно что-нибудь покрепче, да потяжелее! В твоих, Ил, могучих руках простая дубина разлетится на куски, вместе с черепушкой неприятеля, ха-ха! В общем, ищем что-нибудь покрепче – дуб, ясень, или листвяк, на худой конец. В общем, показывай, что найдешь мне – я подскажу.

Григорьев также показал здоровяку, как можно сложить и унести дров больше, чем влезает в охапку, используя веревку. Обмотал, завязал в несложный узел, если хлябает – запихнул в зазоры между веревок еще веток. Для себя Сергей подыскал несколько заготовок из мягкого дерева, которые можно будет использовать долгими вечерами в качестве материала для поделок, а для Ила – крупную балку, или бревно, не обязательно сразу подходящей для дубины формы, но обязательно прочную, без гнили и червоточин. Используя топорик и другие инструменты, Григорьев планировал обработать находку после возвращения к лагерю.

Здоровенная крыса весьма заинтересовала Сергея, и он даже немного растерялся, не совсем уверенный, как лучше поступить. Однако сомневался он не долго.

– Смотри, какая тварь! – Обратился он к Илу, – То ли в масле вся, то ли в мазуте. Наверняка нора у ней в непростом местечке! Давай-ка дровишки оставим, и последим за ней, если не очень далеко? Далеко отходить не будем, мало ли. Но все равно, будь настороже!

Андрей в принципе не знал, была ли эта "вспышка" со стороны Хаоды приемлима и укладывалась ли в правила. Впрочем, Джо, по всей видимости не возражал, так что "бой" продолжался. Стоило, однако, принять к сведению и отсутствие ограничений на подобные методы, и невероятную живучесть вампира. Разумееться, вряд ли Андрею пришлось бы встретиться с ним в бою... но никакого варианта нельзя было исключать совсем.

-Да ничего особо страшного, - Светозара подмигнула Ваське. -Просто на вас навешали заклинание - приманку. Так - что вся нечисть на нас и кинулась. Вот сниму его, по сто грамм настоечки и вы пойдете спать. А я ранеными займусь.

Голова гудела, тело начинало дрожать. Ноги перестали слушаться. Казалось что Джо берет под контроль саму суть Призрака. Но все же что-то оставалось. Что-то, что двигало бойцом. Подсказывало что делать. Чего нельзя допустить. Он верил в то, что еще не все потеряно. Он чувствовал каждую пульсацию своих вен. Казалось что он чувствует дрожание своего щита, призванного защитить от вампира. Ощущал то, как магия его слов и действий пробивается сквозь толстый барьер, проделывая в нем дыры. Маленькие, сквозь которые не пролезет и нитка и большие, в которые можно просунуть руку. Все это сопровождалось безудержным сердцем, стучащим все сильней. На миг показалось что сверхважный орган, перегоняющий кровь по телу сейчас вырвется из груди, вон, на волю. Подальше от бренного тела Призрака.

Но что-то внутри, глубоко, в тех закромах, о которых Хаода уже вроде и забыть успел, не давало покоя. Не давало подчинится умиротворяющему голосу вампира. Огонек, который потихоньку отогревал закованные в лед мышцы. Который заставлял тело сопротивляться воздействию. Который побуждал к тому, чтобы остановить проникновение чужеродных мыслей, противных слов, грязной магии в тело. Прекратить надругательство над верой в то, что нельзя объяснить ни словами, ни жестами. В то, во что можно лишь поверить.

Тело, недавно обретшего магию, бойца звездной армии человечества содрогнулось. Губы изогнулись в насмешливой улыбке. Руки сжал в кулаке, все еще оставляя расставленными в сторону. Глаза закрыл, а голову поднял к небу. Улыбка с лица пропала. Губы теперь были заняты молитвой, обращенной в небо.
- Убереги меня, Всевышний, от лукавого избавь, прошу! Своею властною рукою направь на верный путь, да одари силой, чтобы не свернуть! Обращаюсь и к тебе, ангел-хранитель, ибо ведаешь делами моими, направляешь меня, посылаешь мне счастливый случай, так не оставь и в миг опасности. Прости мои прегрешения, поелику погреших против веры. Защити, святой, от невезения, да помоги побороть нечистого. О сем молю тебя, благодетель. Аминь.

-А чтоб тебя, - девушке не хотелось поминать нечистого. Придется применить заклинание.
Леса коренья, болота растенья
Снизьте пожалуйста скорость движенья.
С этими словами девушка направила свой указательный палец на убегавшую.
Затем бросила взгляд на холопа. Надо его остановить, пока не заблукал.
Ваньку - холопа в кокон впрядите
И к небесам его поднимите, - продолжила заклинание девушка.

Квантовая переброска завершена. Потери: 0,0000537%
Инициирую протокол пробуждения.
Наконец-то, долгожданные строчки прервали порядком надоевший поток малозначимых системных сообщений, и через пару минут Краду был передан контроль над телом. Десантная капсула при телепортации впечаталась в груду какого-то мусора, так что для открытия люка потребовался хороший удар ногой — последний рывок на пути к свободе. Никаких ограничивающих директив, никаких приказов безумного Императора и, что куда более неприятно, никакого доступа к базе данных Сети, похоже, развлекаться в этот раз придется без разведданных и тяжелого вооружения. Благо, судя по окружающей обстановке скорого сопротивления ждать тоже не стоило. Город, простиравшийся на сотни километров вокруг выглядел словно после продолжительной бомбежки, от большинства зданий остались лишь остовы из арматуры да отдельных кусков бетона. Погода наличию людей тоже не способствовала: воздух, едва пригодный для дыхания, черные тучи, полностью закрывающие солнце, да дождь достаточной кислотности, чтобы снять с человека кожу за десять-пятнадцать минут. Надо будет сказать спасибо Имперским ученым за устойчивую к химическому воздействию искусственную кожу... Ах да, все они давно мертвы. Однако, стоило пробежаться по окрестностям пси-сканером, как высветилась совершенно иная картина, людей в радиусе десяти километров было не меньше сотни тысяч, а неопознанных крупных животных раз в десять больше. Сигналы по большей части шли из под земли, похоже там были какие-то обитаемые тоннели или бункеры, точно сказать сложно, а проводить активное сканирование на «вражеской» территории - далеко не самая лучшая идея. Так же несколько источников сигнала обнаружилось на поверхности, в основном у оснований уцелевших зданий, несколько мелких неподалеку и один крупный, не меньше чем на несколько сотен людей, у остова небоскреба в паре километров от сюда.

На протяжении речи Андрей постоянно вносил заметки в свой блокнот. К началу наиболее эмоционального фрагмента он уже не писал, он рассматривал лицо Марти, его эмоции с тем же любопытством, как это могла бы делать Мия, но с гораздо большим пониманием.
- Очень красиво. С удовольствием бы начал учиться этому как можно скорее. Само ощущение жизни, которое, похоже, дают эти знания, эти чувства - оно стоит того. Было бы интересно услышать, кстати, о склонностях членов отряда, если это не являеться неким секретом. И интересно, кто же эти двое? Если одним из них считают меня, то рекомендую посмотреть еще раз.
Тут Андрей сел на корточки и взял в руки валявшееся в грязи зерно.
- В конце концов, принять чудо - несложно. Они, эти чудеса, вся эта красота, окружает нас повсюду, и в самом обычном зерне, и в самом пульсе вселенной, если позволите мне такую метафору, и нет никакой необходимости в молниях из рук, чтобы убедиться в этом. Но важно понимать, что за всеми этими чудесами стоит... нет, не наука, но причинно-следственная связь, уж по меньшей мере. За каждой каплей дождя есть движения воздуха, если это обычный дождь, ну или, по крайней мере, эфира, если он вызван магически.
Андрей аккуратно положил зернышко на место.
- Мм, но, кажеться, я увлекся и перебил тебя, Марти. Прими мои извинения. Дальше, если мне не изменяет память, ты хотел рассказать что-то о воинах... Но преже ответь мне на один вопрос. Как можно защитить свою душу от поглощения и... вообще, мы под этим словом понимаем одно и то же? Просто, если говорить о религиозных взглядах с моей родной планеты, то не может быть ничего хуже, чем пожирание души. И, разумееться, предполагалось, что на это не способен практически никто.

В разговор вмешался Хаода, доселе предпочитавший не вступать в полемику или что хуже конфронтацию с кем либо из присутствующих.
- Дезертировали?! - ошеломленно спросил Призрак, - Дезертировали?! - одно и то же слово, но теперь сказанное не с удивлением а со злостью, злобой, обидой. - Миссия?! - до этого момента спокойный и немногословный Дубаев словно взворавался. Слетел.
- Да как ты смеешь об этом говорить?! Ты, Канцшайгер, Уотгейт, Хей и другие... Вы ДЕЗЕРТИРОВАЛИ. Вы убили офицера! Вы собственноручно убрали сержанта Старка. Вы поставили остальную группу под удар. Вы, черт возьми, подложили взрывчатку, которой готовы были разнести резиденцию Смора вместе с нами, ПСВ. Вы устроили бунт, вы украли военное имущество, и вы скрылись. И теперь ты, показавшийся тут, рыцарь в белых доспехах, смеешь очернять имена погибших? Фрида, Роналд? Предательница и псих?! Я не любил не первую, ни второго, но черт побери того, кто смеет так нелестно отзыватся о павшем товарище. Ты - ты как боец ПСВ, как один из звездных воинов, как один из тех, с кем мы служили на Кранусе, с некоторыми до того. Мы. Мы все вместе были боевой группой. Которую потрепало и разрушило. С которой вы дезертировали. Но ты... ты должен знать, что павший товарищ заслуживает высших почестей. Каким бы он ни был. Фрида погибла глупой смертью. Но отважной. Она бросилась на того, кто был сильней. И отпугнула. Он убежал прочь, поджав хвост. Роналд погиб пытаясь спасти ее. В отличие от тех дезертиров, с которыми ушел ты и Ли. Не смей выставлять себя белым и пушистым, да очернять имена тех, кто пал. Иначе тебе не сдобровать. Не только говорить не сможешь. И теперь уже отнюдь не из-за магии.
Закончив говорить, Призрак рзажал кулаки и глубоко вдохнул, после чего сделал такой же выдох. Он пошатнулся и осел на землю, схватившись за голову.
- Мир катится в тартарары. И Найра. И все другие миры... - уже тихо добавил сам Дубаев.

"Командование. Тогда приму меры я. И сверну тебе шею. Потому что у тебя незапланированная разведка. А у него честь и преданность".
- Я не собираюсь за вами следить. И если ты хочешь угрожать - разбирайся сам. Лично. Не со мной и не через меня. Ты заслужил, психолог. И тебя предупреждали. Эмоциональный фон более чем конкретен. Хочешь, чтобы я напал на тебя немотивированно, как тебе кажется? Анжела, забитая и сумасшедшая девочка, была предана. Роналд, убивший меня - предан. Денам и Хаода преданы. И честны, что интересно. Они не прятались за моей спиной и не пытались решать свои проблемы через меня. Не прячься. Я не спрячу. А хочешь стать магом... зачем?
Дэниел не понижал голоса. Но и не пытался говорить громко. Скорее устало. Да, он знал, что эти отношения сложны для рационалиста. Но он ощущал куда большую связь с ними, чем с Аланом или Андреем. Наверное, эти двое были для него слишком умны.

Анатоль. Тот, кто описывал вводную информацию к модулю. Тот, кто будет рассказывать о событиях дальше. Русский. 32 года. Истерзанное морщинами и маленькой сеточкой шрамов лицо. Не по возрасту постаревшее. Седые волосы, лохмато свисающие чуть ниже плечей. Серо-голубые глаза. Внимательные и не совсем погасшие. Худощавый, но жилистый. С длинными ловкими пальцами. Был врачом до катастрофы, еще помнит как принимать роды и оказывать первую помощь. Хорошо владеет английским.

Чудо, я сплю, я устал непробудно.


Границы прошлого постирались, как линии графитного карандаша на старой тетради в клеточку. Я забыл, что такое человек. Нет, не просто двуногое с даром речи и простейшими умозаключениями. Не животное. Есть что-то еще. Что-то более важное.
Моя истина стала унылой облицовкой едкого цинизма. Пустота в глазах и вздувшиеся вены. Эти руки, которые я вижу каждый день. Они помнят тепло лучше, чем сердце. Помнят, как ночью, наполненной дождем (о, боги, как же давно я не видел дождя), скользили по изгибам родного, любимого, желанного.
У нас отняли нечто большее, чем просто свободу. За время этого существования мы теряем личность. Мы становимся лишь тенью в толпе иллюзий.
Я пытался вести беседы со стенами хриплым голосом в зеленоватой темноте. Пытался доказать им, что не все потеряно. Что чертова надежда живуча как таракан, а человек забавное существо. Такое смешное… нелепое. Зачем ему вера? Зачем, если есть возможность жить? Жрать хрень в тюбиках, от которой спазмами сводит живот. Лежать на твердом полу, укрываясь серой, истлевшей простынею. Ходить на «работу», вкалывая ради одного мгновения миража. Просто быть. Сгустком плоти под стальным куполом. Чужим оскалом на безобразном лице. Шрамом чьей-то жизни. Ненужной шмоткой, выброшенной в подвал. Быть… Нет, так нельзя. Нельзя так. Не хочу, мать вашу!
Звери вокруг, зверь внутри. Роботы стали более наделены чувствами, чем мы, спрятанные за решетками. Расчертившие лица гримом. Словно… знаете, такие штуки, которыми вычищают детей у абортниц? Выкорчевывают с корнем. Берут, залезают прямо внутрь этой мини-граблей и размазывают по стенкам не родившегося человека. По кусочкам доставая его из уютного нутра. Я помню.. я врачом был. Когда-то. Так сделали с нами. Не предупредив. Не предупредили, суки. Если бы я знал, я бы остался подыхать там, за стенами. Я бы остался человеком. Я бы умер с памятью. Я бы умер кем-то. А сейчас… бесполезные слезы, ненужно скатывающиеся по грязным, испоротым морщинами и шрамами щекам.
Тут выдают такие маленькие перочинные ножики. Каждые полгода. Я долго думал – зачем? Зачем гиё ножи? Друг друга резать? Хотят посмотреть, как мы поведем себя, если нам дать клыки и когти в таких условиях? Да хрен. Чтоб иметь возможность покончить с собой. Им не нужно столько людей. Хватит и тысячи, на самом деле. Потому не жалко.
А потом в темноте своей миниатюрной соты, похожей на урбанистическую пещеру, кто-то вспарывает плоть тупым лезвием. Методично и долго. С безумием в глазах. Нехорошим безумием. Сидит на холодном полу и кромсает. Сначала медленно и неуверенно. А потом все быстрее. Быстрее. Быстрее. Уже чувствуя этот теплый привкус свободы. Смерть, ставшую искуплением и избавлением. Жадно глотая ее сочащейся дырой. Его тело выкинут за пределы Верности безликие роботы. А кто-то получит разрешение на рождение ребенка и новую соту. И потом она будет стоять на коленях, думая «зачем? Зачем я обрекаю ребенка на «это»?», и отчаянно пытаться вытереть засохшие следы крови. Следы какого-то человека. Который оказался сильнее каждого из нас.
Из моего окна видно завод. Тот, на котором я провел пять лет, собирая всякую хрень. Под бдительным взором роботов. Когда подходишь к окну, то видно, как в свете тусклых прожекторов блестят гнилостные трубы. Этот завод похож на пасть. Жадную, ревущую. Голодна? Не нажралась нами за эти пять лет? Не хватило? Ничего, нас много еще. Для каждого найдется место в крематории того, что называют душой.
Почему я живу еще?.. Да, отличный вопрос. Черт его знает. Может, чтобы дождаться возможности когда-нибудь встретить жирную задницу, что сидит в пике «творцов», наблюдая за этим, и вонзить в нее свой маленький перочинный ножик. В глаз или ухо. Услышать это вкусное чавканье перед смертью.
А может, потому что в пыльных закромах моего разума развешены последние лохмотья надежды? Свисают бахромой и укоризненно шепчут: живи. И я живу.
Нельзя, нельзя так извращаться. Мы сделали что-то очень плохое. Каждый из нас. Может случайно затоптал ребенка в толпе раскаленной паники, рвущейся к стенам Верности? А кто его знает… Я не помню. Я так хотел жить, что мне было все равно как, все равно где. Тогда все равно.
Кажется, у меня была семья. Беловолосая красавица на седьмом месяце. Шутливо бросающаяся теплой плюшкой, когда я издевался над всеми придуманными ей именами для сына. Сын… Он должен был увидеть этот мир. Должен был. Вдохнуть дождливый вечер и теплый бриз. Я бы взял его с собой в горы. В те маленькие, нетронутые кусочки, волшебно залитые рыжим солнцем. Мы бы смеялись вечерами, разгадывая кроссворды, и ссорились из-за оценок в школе. Я бы слушал о том, какая красивая Даша. А потом о том, какая она стерва. Я бы хлопал его по плечу, когда ему было бы нестерпимо трудно. И он благодарно улыбался бы, блестя моими глазами. Серо-голубыми. И стал бы врачом. А может юристом. А может вообще купил бы мотоцикл, один из тех новейших разработок на воздушных подушках, и отправился бы колесить по миру. А мы бы с мамой так скучали, что в конце концов я уговорил бы ее бросить работу и поехать за ним. Увидеть то, что он видел. Вдохнуть ту жизнь по-новому.
Господи, ты у меня все отнял. Но не отбирай эти кусочки памяти, прошу Тебя. Прошу Тебя, пожалуйста. Оставь их, не трогай. Дай мне обнимать их ночью, не замечая едких слез, Господи. Молю Тебя, хотя бы их… оставь.

Андрей вздохнул и сел, привалившись спиной к одному из больших камней, находившихся неподалеку. Все-таки так просто от напряжения было не избавиться.
- Отвечаю по порядку. Да, Вовочкина была профессионалом - по уже упомянутой причине. Полагаю, что кадровики СК уж точно проверили и перепроверили кучу агентов, выявляя подходящих. В конце концов, наша миссия - самая важная, для человечества. К ней я цепляюсь по очевидной причине: недостатку кадров. У нас сейчас имееться врач - Алан, ученый - я, солдаты. Но специалиста СК, привычного к работе в полевых условиях, у нас нет. Второе, относительно Анжелы. Припоминаю несколько досье маньяков, с которыми знакомился, и мне кажеться, что к одному из них она подходит как влитая. Субъект постоянно меняла имена. Не так давно была известна под именем Фриды Крейхер. Вероятнее всего, до того так звали одну из ее жертв. Анжела была верткой, малопредсказуемой, крайне жестокой и очень везучей. По непонятным причинам ей покровительствовал Тимоносов. Все вместе и сделало ее поимку практически невозможной. Но профессионалом она не была: слишком мало самоконтроля, да и вообще, искорежненная психика - плохой советчик. Лично я полагаю, что, назначив ее сюда, Тимоносов совершил огромную ошибку. Но не суть. Третье. Не знаю насчет некрохрени, но, если вспомнить нападение у сторожки... Там тоже пришлось иметь дело с трупами. Разница между нашими атаками и молнией того мага заключалась, главным образом, в общей разрушительности оружия. Грубо говоря, маленькие дырочки уже умершему неспособны приченить вред, а вот выстрел, который выдирает из тела целый кусок мяса... Даже если некую магическую составляющую таким образом и не уничтожить, то лишить тело мобильности - запросто. Кроме того, та зверюга, что напала на нас по прибытии на планету, боялась огня. Переделанные мной пули будут не только разрывными, но и зажигательными. Деже если кто-то вдруг и выучиться здесь некоторым волшебным трюкам, иметь должным образом укомплектованный боезапас не помешает в любом случае. И четвертое, относительно испуга некроманта и прочего. Полагаю, что встреченный вами противник испугался Анжелу не больше, чем он испугался бы любого из нас, кто сумел бы найти доступ ко скрытым возможностям нашей психики. Иначе говоря, по всей видимости, все пришельцы с Земли обладают неким потенциалом в этом отношении, который усиливаеться на Найре. И, если найти нужный способ фокусировки, то возможности - расширяться. Однако эта тема еще не достаточно изученна, вследствие чего все эти возможности - вероятность, не более чем. Иными словами, это слишком ненадежно. Но Анжеле, по видимому, повезло, и она начала нащупывать свой "фокус", что и вызвало такую реакцию у вашего противника. Еще вопросы?

- А алтарь? Я, конечно, привык не думать, а работать, но иногда становится интересно, что за хрень только что взорвал и почему.
Дэниел растянулся на земле, лениво наблюдая за облаками.
- Андрей, ответь мне честно - ты почему считаешь, что именно Катя была профессионалом. Нет, не так. Мы все профессионалы. Но почему ты считаешь, что именно она была тем, чем казалась. Анжела тоже профессионал. И Роналд. И Кирк. Но почему-то ты цепляешься только к женщинам. И что именно ты хочешь модифицировать? Против этой некрохрени пули не помогали. Анжела, похоже, перепугала некроманта одним своим видом. Я бы тоже трижды подумал, прежде чем идти наперерез разъяренной женщине.
Хотя что он может ответить? Денам понимал значительно больше. Только пока не хотел принимать. Алан и Андрей цеплялись за свои знания о мире, за свою профессиональную гордость - и в итоге казались какими-то чуждыми. Даже Ли была более или менее своей. Незашоренной, что ли.
Дэниелу было хорошо. лЛениво и спокойно. Он прижмурился. Ему не хотелось ни на какую Ольму - ладно уж, коли все свои, то это стоит воспринимать как должное и не заморачиваться. Он не знал, какие тут были экспедиции и когда. Ему было все равно, сколько им лет и как они сюда попали. Он отдыхал душою, привалившись спиной к Найре.

Факела, факела
В нашу честь.
На крыле ангела
Вспыхнула жесть.
Ему пытались противоречить. Часто пытались. Но крики мирных жителей редко задивали капитана Фредериксона. Он научился быть жестким. Равнодушным. Он иногда пугал собственную жену холодными и пустыми глазами. Он был воином. Убийцей. Инструментом. Хотя, почему это "был"? И сейчас остался. Просто не захотел подниматься выше. Выбрал себе нового хозяина.
Голоса вторили,
Ветер пел.
Долго ли, коротко ли,
Бес дробил передел.
Сейчас не было даже пса. Так, горстка каких-то атомов, которые почему-то еще могли дмать. Или не могли. Разум - такая хрупкая вещь. Кто он? Воющий на луну пес, насмешливо скалящийся вслед охотникам и добыче. Как он выбирал себе хозяина? Может ли пес сам выбирать себе хозяина? И пес ли он тогда?
Новая правда
Новой метлы
Теплом, лаской
Пронимала до слез.
Хозяева менялись часто. Да, собственно, каждый, кто выше рангом, особенно какая-нибудь штатская штафирка, мнила себя хозяином. Тихо презирала, цедила через губу слова. И боялась. Боялась пустого взглядя и ироничной улыбки. Боялась даже маски бравого вояки, поскольку чуяла - за ней хищник. Равнодушный к своей добыче. Механизм. Киборг.
Наливала, подносила,
Целовала, подкосила,
Мягко постель стелила,
Да мне не спалось.
Дурацкая была операция. И почему вспомнилась? Наверное, из-за дурацкости. Они должны были сидеть и ничего не делать, пока шли переговоры. Сидеть, вращать глазами, бряцать оружием - в общем, вершить политику на своем уровне. Противно было. Он тогда долго разговаривал с каким-то мальчишкой. Мальчишка был немой, да и Дэниел не разжимал губ. Но это был очень насыщенный разговор. Потом мальчик ушел, исчез. Кажется, он хотел стать великим воином. Но не стал. А Дэниел пытался также говорить со своими детьми. Они не понимали.
И толпу понесло
Под откос,
Да на самое дно,
На верховный поднос,
Ветер головы сыпал,
Как серебро.
А потом им был велено всех уничтожить. И капитан Фредериксон уничтожил. В том числе и взбунтовавшуюся часть своего отряда. Ему было все равно. Мальчик уже ушел. Остальные не имели значения. Кстати, тогда его посетил кошмар, что мальчика тоже убили. Единственный кошмар за всю жизнь. Самый настоящий, с холодным потом и криками сквозь сон. А потом еще с успокоительным и ну очень уж ласковым взором врача.
И гуляла метла
По телам, по телам.
Ух, потеха была
Факелам.
Снова тот кошмар. Эти ощущения. Ужаса. Кажется, он понимал, что должен был чувствовать Понтий Пилат. Тот тоже был воином и цепным псом. Только вот где Мессия? И нужен ли он? Возможно, то, что Дэниел тогда едва не оказался на распутье, его спасло. Спасло психику. Или нет? Он все равно сошел с ума. Теперь вот, на такой же сумасшедшей планете в должности шамана.
Кривая улыбка. Кошмар. Нет. Мальчик, даже если он не выжил там и тогда, имел значение лишь для него. Тогда он жив.

- Его значит, - задумчиво произнес Призрак, одевая на шею свой крестик.
После этого он повернулся к Фрэнку спиной, тогда как лицом к виду на поле боя, если его таковым можно было назвать. Там, в относительной дали лежала ПСВшница, на которой, или быть может рядом, Денам и совсем неподалеку доктор. Капитан тут, а значит там больше никого. Никого. Аж мурашки по коже пошли. С момента крушения их группа каждый раз уменьшалась и теряла людей. Часть при высадке. Часть в процессе похода вглубь планеты.

Кирк. Этот парень, сумевший докопаться к простому камню, да с детской радостью бросающимся на все вокруг, словно только что сделал как минимум открытие века. Земля ему пухом. Старк. Железный сержант, который заслуживал уважения лишь за то, что никогда не бросал своих. Он был жестоким, но справедливым. Дубаев искренне уважал его. Предан и усыплен. Святой Петр наверняка ждал его у врат. Вовочкина. Да, она СКшница... но все же она была с ними. Лично Призрак доверял ей больше, нежели любому другому. Что бы там не говорили, но он попросту верил этой девушке. Хаода надеялся что смерть была так же внезапной и безболезненной как и выглядела. А вот теперь еще и Этерсон, погибший смертью героя, пытаясь спасти сослуживца. Остается лишь надеяться что его смерть была не напрасной. С учетом дезертирства большей части отряда, да невозможности выполнения поставленной задаче в любой форме, ситуация была более чем плачевна.

Поднял свои руки и взглянул на ладони. Потом опустил взгляд ниже, на ноги. Одни трусы и майка прикрывают тело. Обычное тело, простого человека. Да, с немного более развитой мускулатурой нежели у среднестатистического, но тем не менее простого. До недавнего времени. В теле простого человека был сильный дух. Дух и вера, греющая и спасительная. Он, простой боец ПСВ, разжалованный капитан, прошедший все круги рукотворного человеческого Ада, обрел спасение и силу в вере в Бога единого. Силу не только ментальную, но и материальную. Видимо у Бога были планы на Призрака. И у самого бойца предназначение. Высшее предназначение, творить волю Его, во имя Его и всего святого. Тут, на Найре.

Смотря в след убегающему некроманту и вполне неуверенному гиганту, можно было решить что скоро они вернутся за свою границу, чтобы собраться с силами да прийти уже готовыми к тому, чтобы крошить и убивать. Уничтожать и забирать себе. Как сказал тот акрам.
- Они вернутся, - сказал Призрак и повернулся к капитану и Фрэнки , - а что будем делать мы?

Все произошло очень быстро. Анжела, Роналд, гончие... все смешалось в доме сумасшедшем. Но единственное, что сумело в полной мере коснуться затормозившего сознания Денама было попавшее в Роналда заклинание. Роналд упал. Вот так просто. Действительно, все, во что это обернется - еще один поход к Сморну за воскрешением. Делов то?
Где-то на задворках сознания Денам понимал, что и хоронить-то нечего, не то что воскрешать. Но верить в это не хотелось. Очень не хотелось. Потому что, если в это поверить, то сил что-то делать уже не останется. Перед глазами Денама промелькивали картины всего времени, что они провели вместе, а он не хотел этому верить. Усилием воли он заставил себя вернуться в реальность. А в реальности Анжела собиралась совершить столь же большую глупость.
Размышлять времени не было. Ее нужно было остановить во что бы то ни стало.

Сумасшедшая, блять!
-Анжела, еб твою мать, дура ты ебнутая, стой! - с таким воплем теперь уже Этерсон бросился останавливать дорого товарища, которого сейчас был готов растерзать на непомерную тупость, забыв совершенно обо всем.

"И пришел день, и пришел час конца. И воспели трубы о пришествии их. И спустились с небес ангелы апокалипсиса, ведомые десницей господа."

То что, увидел Призрак, только уже вблизи, не сквозь призму прицела, поражало. Огромное существо, сшитое из массы тел.

"И не будет силы, что бы могла остановить их. Ибо они и есть конец всего сущего."

Взгляд пал уже на тех, что бегали ниже. Собаки, или точней сказать те существа, что отдаленно похожи на них. Мурашки по коже идут, когда смотришь на эти клыки, на мертвую плоть и хищный взгляд холодных глаз.

"И явились демоны во главе с хозяином своим Зверем лютым, и началась эра зверя."

Слова капитана моментально были восприняты Хаодой. Прицел сразу же сел на лоб некроманту, если так можно было сказать. Термодатчики молчали. Могильный холод тела.

"И собрал Зверь армию невиданную и вышел против неба..."

Как убить то, что итак мертво? Опыт прошлой встречи с схожим "материалом" показал, что пуля в голову ничего не даст. Надеяться на исконное народное "Авось?"... Есть ли хотя бы какая-то маленькая вероятность того, что на Найре это Авось столько держит, как и на родине Дубаева?

"Смерть - страшнейшее, из ужасных событий, что могут произойти с нами, на самом деле ничто для нас. Когда мы живем, существуем - смерти нет. А когда она приходит, то нас уже нет."

Только вот сейчас вся теория, несомненно, гениального Эпикуруса, была опровергнута. Вот она смерть. Вот оно холодное и страшное присутствие мертвого бытия. Найра переворачивала весь внутренний мир Призрака. Верх дном. Выворачивала. Наизнанку.

Свободная рука автоматически потянулась к крестику, что был на шее.

"Господь - Пастырь мой,  я ни в чем не буду нуждаться:
Он покоит меня на злачных пажитях и воспитал меня на стези правды ради имени Своего.
Если я пойду и долиною мрачной смерти, не убоюсь зла, потому что Ты со мною;
Твой жезл и Твой посох - они успокаивают меня.
Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих, умастил елеем голову мою;
лучшая чаша Твоя наполняет меня. 
И Милость Твоя будет сопровождать меня во все дни жизни моей,
и  поселюсь я в доме Господнем на долгие дни."

Сон. Беспокойный, будоражащий сознание. Холодный, бросающий в дрожь. Жаркий, заставляющий потом покрываться. Кошмарные видения.
Коридор. Длинный, темный. Освещение тусклое. Шаги за спиной. Все ближе и ближе. Бежать. Бежать как можно быстрее. Дыхание сбивается. Грудь горит от недостатка кислорода, но нельзя остановиться, нельзя позволить, чтобы шаги за спиной настигли...
Все ближе и ближе. Легкие, тихие шаги. Как будто по гранитному полу что-то в бархатных тапочках бежит. Все ближе. Не убежать, не скрыться. Голова кругом. Тошнота. Кислорода не хватает. Страх ледяной, липкой ладонью с длинными костлявыми пальцами схватил за горло. Клубок осклизлых червей в животе шевелится. Нет. Нет! НЕТ!!! Бежать. Не останавливаться! Бежать!!!
Шаги совсем рядом. Ладонь чья-то на плечо ложится. Рывком разворачивает. Денам. Или не Денам? Лицо его, но... бледно-серое. Мертвое. Глаз нет - в пустых глазницах черви копошатся. Рот открыт в безмолвном крике, а из него змея с шипением высунула голову. Кровь течет из ран многочисленных. Смрад стоит невыносимый. Хочется кричать, но страх сковал горло. Лишь сжатый хрип вырвался. лицо мертвеца все ближе и ближе. Отойти. Оттолкнуть. Убежать. Рванулся. Еще раз. Толкнул Павела. Развернулся и бегом по коридору кинулся. Дверь из черного дерева.
Вспотевшей ладонью за металлическую ручку схватился, распахнул, вошел, запер за собой от жуткого видения оградившись.
Тихая музыка донеслась слуха коснувшись легонько. Церковный хорал. Комната ярко освещенная.
Шесть каталок медицинских. Тела на них лежат простынями прикрытые.
Музыка все громче. Вплетаются в нее посторонние звуки - крики, хрипы, стоны, скрипы... образуют жуткую, пугающую какофонию.
Назад пути нет. В коридор нельзя вернуться, да и дверь уже исчезла. Первую простынь откинул. В испуге отшатнулся - Роналд Этерсон. Глаза закрыты, из жуткой рваной раны на теле кишки цветными лентами выглядывают. Плоть разлагается уже. Нижняя челюсть вырвана с корнем, на верхней зубов нет.
Вторая каталка - Дубаев. Вернее то что им было. Фарш. Кровавое месиво с костяной крошкой. Только голова цела. Глаза открыты, смотрят с укором. Стоило простынь откинуть до конца, как месиво прогнило моментально, будто уже многие сутки тут лежит. Черви из него полезли. Едва не вырвало.
Третья каталка - Фрида. На лице улыбка застыла. Вторая улыбка, гораздо шире, на шее расположилась. От уха до уха горло вскрыто, рана так глубока, что голову с телом соединяет только позвоночный столб. Туловище вскрыто. Ребер нет - кто-то удалил их, из-за чего тело похоже на мешок с мясом. Ног ниже колена тоже нет. И рук нет. А еще, что более всего пугает - кожа содрана.
Четвертая каталка - Фредериксон. Этот цел почти. Нет только глаз, ушей, носа, да мозг из черепа извлечен, о чем красноречиво говорит отсутствие части черепной коробки, что открывает пугающий вид.
Пятая каталка - Крад. Картина не менее жуткая, но тут все дело в ином. Чести плоти просто нет. Следы укусов. Как-будто пытались сожрать его. На туловище, на ногах, на руках, на лице даже - откушены куски.
Последняя каталка. На ней должен лежать Денам. Страх еще сильнее сжал свои тиски. Неужели опять Денам? Но руки сами тянутся к простыни. Рывком ее убирают. Не Денам. Алан Келли.
Странно на себя со стороны смотреть. Тело вроде целое, но кровью покрыто с ног до головы. Но... не его кровь. Глаза открыл. Встал. Руки протягивает. Ухмыляется.
- Неплохо ты поработал Алан - голос как скрип не смазываемой металлической двери. Режет слух и нервы бритвой зазубренной.
- Нет. Нет... - собственный голос тихий, едва слышный, слабый - Это не я...
- Ты Алан. Помнишь как все они кричали? Ты помнишь? Как сладко было смотреть на их смерть, как сладко их пытать? Помнишь ли ты?
- Я не помню...
Смех, еще более противный, чем голос. Церковный хорал уже гремит так, что вот-вот перепонки лопнут, но смех двойника его перекрывает.
- Ты ведь знаешь что это ты.
Холодная боль, чуть выже поясницы, справа. Взгяд вниз. Скальпель, бритвенно острый, сжимает рука двойника. В печень всадил. Сука.
Сказать ничего не выходит. Только хрип. Сердце колотится от избытка адреналина. Хорал гремит. Двойник смеется глядя в лицо.
- Думай и вспоминай. Ты виноват, Алан!
На губах пенится кровь. Во рту ее вкус солоноватый. Перед глазами плывет все.
Крик. Подобный тому, который младенец новорожденный издает. Испуганный, неосознанный, очищающий. Пронзающий душу.
Рывком поднялся. Одежда к телу прилипла. Холодный пот ручьями стекает по лицу. Сердце бешено колотится. Страх все еще рядом. Взгляд полубезумный из стороны в сторону мечется. Трупов нет. Живы. Все живы.
"Пока живы" язвительно напомнило подсознание.
Губы что-то бессвязно бормочут. Звуки в слова складываются.
- Sáncta María, Máter Déi, óra pro nóbis peccatóribus, nunc et in hóra mórtis nóstrae. Sáncta María, Máter Déi, óra pro nóbis peccatóribus, nunc et in hóra mórtis nóstrae* - повторяется как на зацикленной записи.
Руки дрожат. Трясет всего.
Выпить бы чего покрепче, но нет сил даже слова сказать. Хорал жуткий все еще в ушах гремит. Голова кружится. Тошнит. В глазах то прояснится все, то темнеет, то "мурашки" пляшут.
Дыхание глубокое, резкое, неровное. Еще немного надавить - сорвется. Страшно. Плохо. Мерзко.
Мышцы все как ватные.
В себя пришел минут через пять только, и то не полностью. Дрожь мелкая осталась, но не в пример лучше самочувствие.
На руки свои посмотрел. Подумал. Решение принял. Сам себе кивнул. Сел на лавке. Спать больше не хочется.

Денам спал неспокойно, это можно было понять из того, что заснул он прямо в броне с шлемом. Из его головы не вылезала Анжела - он и сам не знал, о чем больше волнуется: о ней и ее состоянии сейчас или о себе и состоянии своего горла наутро. Сейчас-то Денам Анжелу успокоил - неискренне, но эффективно - но в следующий раз это не сработает, и тогда держись. Келли не психолог. Он ничем не поможет. Остальные - тем более. Ну, капитан-то может провести сеанс карательного психоанализа, на то он и капитан. После таких сеансов больной обычно боится даже громко икнуть, не то, что впадать в бешенство. Но он этого делать не будет. Сказал же - ваша проблема, вы и разбирайтесь. Чертов киборг с железным сердцем и кулером в мозге. Может, сказать это ему в лицо под мотто "Ну и где же ваша субординация теперь?". И что дальше?

Когда началось его дежурство, Денам только вздохнул с облегчением. Тогда у него хотя бы есть повод ждать опасности. Он встал прямо в дверях, следя одновременно за ландшафтом снаружи и фигуркой Анжелы внутри. Дабы не умереть со скуки, он достал свою коробочку.

Колода карт. Несколько вынуты и сложены отдельно. Среди них дама червей, шестерка пик и многие другие, сейчас уже неактуальные. Туза пик нет. Видимо, Денам оставил его разорванным на столе у Сморна. Нужна замена. А еще больше карт нужно вернуть в колоду. Оставить только шестерых.

Десятка бубен. Сам Денам. Здравомыслящий сейчас, но уже готовый слететь с катушек. А может, уже и слетевший, но не замечающий этого.

Король бубен. Капитан. Ключевая фигура, которой абсолютно по барабану на пешек. Терминатор, которому не настроили человечность.

Дама бубен. Анжела. Бомба замедленного действия. Почему ее еще никто не прирезал во сне, все же понимают, что она маньяк? С такими друзьями, как она, кому нужны враги?

Восьмерка бубен. Роналд. Хороший друг, но абсолютный ребенок. Пошел бы Денам с ним в разведку? Хороший вопрос. Обдумать на досуге.

Семерка бубен. Хаода. Стоит себе спокойно в уголке, наматывает на ус, а потом выходит и спасает день. Кстати, хороший способ сохранить вменяемость.

Девятка пик. Теперь Алан Келли. С момента, как мы ушли от Сморна, его словно мешком с песком по голове ударили. Неужели, все эти события были настолько травмирующими для него?

Денам усмехнулся. Стрит, мать его. Повышаем ставки.

Происходящее в таверне, да и за её пределами не могло порадовать Хаоду. Все что он видел, это лишь безнадегу. В лицах этих людей, в их глазах. Все что слышал в их голосах призрак, это обреченность. Все они считали себя обреченными умереть. Или что хуже восстать потом в качестве прислужников Рура. В таких местах лучше держаться своих, иначе эти просто съедят. Эти люди, живущие здесь, явно молили своих богов не о том. Похоже что единое чего они желали это жалости и быстрой смерти. Тогда как следовало бы желать силы и благословения. Хватит ли потуг группы капитана Фредериксона, чтобы дать людям Найры не только надежду, но и на самом деле новую жизнь, без страха и опасности? Смогут ли они стать такими же великими, какими были творцы, прибывшие сюда ранее. Или как в той сказке, про девушку идущую в кромешной тьме. Спотыкаясь, карабкаясь на гору, преодолевая мрак и прочие предприятия ночной стихии. И добравшись на вершину отдаться лунному свету, который единственный среди всех других надеялся и помогал бедной девушки. Девушки, которая несмотря ни на что достигла цели, и поборола страх. Страх по отношению к тьме, окружающей её, будущего и возможностей. Быть счастливой не смотря ни на что. И встретить рассвет тогда, когда другие уже давно забыли что такое надежда...

Призрак был рядом со своими, но в то же время немного осторонь. Он не чувствовал, что в нем нуждаются. Все что он видел это лишь лучи необъяснимой надежды, перемешанной с безнадегой, запутанность и злость капитана, не желающего отпускать или терять кого либо еще. Хотелось так много сказать, как капитану, так и этим постояльцам, но в то же время и не хотелось ничего говорить. Даже открывать рот. Это пройдет. Это все пройдет. Пока не время выступать на сцену. Тут он второплановый. Решения принимает Дэниэл. А Призрак выполняет. Лишь выполняет. Так было. Так есть. И так будет.

Капитан зашел внутрь и вздохнул. Сейчас либо брать эту толпу под контроль и опеку, либо закрываться и уходить.
-Отойдите от Роналда, - мягко и не очень громко произнес он, глядя на толпу. - По порядку.
"Ну, Сморн, удружил... Поймаю скотину - поставлю в угол коленями на горох. Большего не заработал, но и меньшего тоже". Дэниел был способен развернуться и бросить их. У него свои задачи. Но эти люди были полезны и нужны. Если он собирался крепко здесь осесть, то связи с местными нужно укреплять. "А ведь я не испытываю особого сочувствия. Очерствел. Если бы моих забрали... Не знаю. Сложно сказать".
- Вам нужно вытащить своих. Вы тоже считаете, что мы великие герои, которые ррраз - и все. Попробуем зайти с другой стороны. Для этого у нас пафоса не хватит, посему - тише. Каждый из вас хочет вернуть семью, чтобы все стало как прежде. Не могу осудить. Но сначала мне нужно знать, что и как. Я знаю, что такое война, но в каждой местности она своя. Какова она здесь?

К этому времени южная группа вновь собралась, за исключением демона, который оценивал ситуацию на сто метров западнее.

Дэв стоял с каменным выражением лица, погруженный в размышления, Рукокрыл с отвращением кривил лицо...
О чем думал демон понять было решительно не возможно, даже если стоять совсем рядом, впрочем - стоять рядом с демоном, не самое безопасное решение в мире.
К группе подошел элементалист и потом уже гном.

А мертвые всё шли и шли, и судя по всему останавливаться не собирались...

Итак, на четырнадцатом году, после завершения войны, стал богом маг Рур, сразив иных богов. Могущество обрел он божье, но не получил он умения творца. И мир стал гибнуть. Мир, что Бог сотворил, рожден был из сердца. Тот же, кто сердца лишен – жизнь дарить не способен. А потому, Рур, не прошедший испытания любовью, стал Властелином Ничего. Потомки, осуждающие смело, невзлюбили его помыслов и дел. Ибо тот, кто видел однажды Тьму, никогда не поверит вновь в Свет. И все что было свято, для его души сойдет на нет. Именно так видел ситуацию Хаода. Все это до боли напоминало ему книги, которые он когда-то читал. В детстве. Не поздно ли настроить скрипку, взять верную ноту, исправит ошибку? Решить проблему. Взять мажорный аккорд, красивую тему? Жить без фальши, создать новый мир лучше, чем раньше...
- Мотылек к огоньку. Ключик к замку. Черное к белому. Разделенное к целому. - прошептал в ответ на необычное прощание мага Дубаев, лишь крепче сжав цепочку кулона, который им дал этот человек.
То, что их новые спутники были не людьми, а если и людьми, то не совсем живыми не радовало Призрака. Но по крайней мере они были не против их. Они. Кто они? Кого Призрак считал "нами". Бегло глянув на группу, Хаода попытался понять, что с ним случилось. Что случилось со всеми ними? Найра повлияла на отношения экспедиции. Можно ли говорить об экспедиции, которой суждено остаться вне времени и пространства. В этой стране магии и прочих чудес. Стоит ли ему, призраку, которого тут не держит ничего, оставаться с ними, али же последовать примеру дезертиров, да искать жизни, новой и не такой трагичной? Или попытаться все исправить? Мысли, мысли, мысли...

- Скоро, дочка, все узнаем. Только выход найдем, и все узнаем.
Да, похоже даже скорее, чем думали. Ладно, главное, теперь есть выход. И странные заказы. Господи, неужели я раньше этим занималась? Главная мысль на этот момент - смогу ли я убить человека. Мозг зашевелился и выдал неожиданный результат - похоже, я кровожаднее, чем думала.
Хотя, брать в заложники и отчуждать кого бы там ни было не хочется. В третьем заказе велик риск, а во втором попой чую женская интуиция подсказывает, геморройно будет.
Послушаем, что там мужчины надумают. Они солдаты, им нас и вытаскивать.

Удар в голову. Оп-пять...
В темноте он почувствовал, что летит. Но полет был недолгим. Этерсон содрогнулся от удара об пол. Его протащило еще несколько метров и перевернуло, перекрутило. Используя небольшую инерцию своего тела, он дернул рукой и удобно распластался на полу.
I look inside myself and see my heart is black...
Зрение вернулось.
I see my red door and it has been painted black...
Вдох. Глубокий, чтобы насытить голодные и злые легкие - кому понравится, когда порцию уже надкушенного воздуха вырывает наружу тяжелый удар.
Выдох. Медленный. Успокаивающий. Этерсон лежал и смотрел, как пар заволакивает визор шлема изнутри.
Maybe then I'll fade away and not have to face the facts...
Шум в голове проходил. Роналд рывком поднял корпус и огляделся.
Its not easy facin' up when your whole world is black...
Satans djavalar i helvete, столько крови...
Секунд десять он просто стоял смотрел на эту резню. На изуродованную Анжелу, на истерзанное тело Екатерины.
"Надо что-то делать..."
-Капитан, какие указания?..

Капитан даже успел заметить пулю. Метнуться. Поздно - конечно, поздно. И перед тем, как упокоиться (успокоиться?), он не успел ни о чем подумать. И ничего ощутить. Его разум был далеко, дальше этой пули. Дальше Роналда и дальше команды. В самом себе.
Тишина и покой наступили на миг раньше, чем пуля разорвала мозг.

Шестой лесничий мёртвого леса...
О, небеса!
Здесь не до смеха, не до фиесты
И не до сна.
Дэниел никогда не считал смерть чем-то, что должно пугать или привлекать. Она просто есть. А после нее ничего нет. Только бог, который смотрит на тебя равнодушными глазами. Он ценит тебя, но не как отдельно взятый элемент. Как можно ценить атом в своем теле? Но этот атом - часть тебя, твоей сути и твоей оболочки. А ты сам - часть чего-то большего. И самое большое одновременно является подобием самого малого. Или - самым малым?
Всех поднимая звонкою флейтой -
Тень под глаза, -
Шестой лесничий,
Шестой лесничий что-то сказал.
Там была тишина. Тишина, которой никогда не достигнет человек. Даже глухой. И отсутствие чего-то, что можно увидеть. Даже слепой что-то видит. Там было... хорошо? Плохо? Никак? Да, скорее никак. Именно никак. Даже усталость, преследовавшая тело и дух, ушла. Обычно так "никак" делается, когда человек доходит до крайней точки. До точки, после которой... смерть. Никак. Ничто. Никто. Это не пугало. Это - никак.
И заревели истошно глотки:
Всех причесать!
И глохли тонкие перепонки.
Лечь! Встать!
Потом стало как-то. Новое, оглушительно ощущение. Что-то выводило из равновесия. Нарушало то, что уже было достигнуто. Оно - "как". Оно - "что". Оно - "кто". Кто? Это было неважно. "Никак" притягивало к себе и не желало отпускать. "Ничто" не хотело расставаться. "Никто" ждал и жаждал встречи. Поэтому...
А когда вышел грозный хозяин,
Нервно упали ниц.
Их спины стоили ровно столько,
Сколько пергамент лиц.
Поэтому "как" было отвратительно. Поэтому "что" было отправлено вон. Поэтому "кто" получил то, что ему причиталось. Но не было и ярости, которая заставила бы избивать это "что". Не было и жажды мести, и боли, и радости. Но этот удар разбудил спящее сознание.
Не совладать с простым сюжетом -
Только каприз.
Нас поднимали вовсю сонетом,
Мы же стремились вниз.
Навалившиеся ощущения оглушали. "Ничто" опять звало в свою пустоту. "Никак" утверждало, что то, что есть сейчас, гораздо хуже. "Никто" смотрел с укоризной и пытался вытянуть обратно. Но они тоже были какими-то. И все было обманом. Ненастоящим. Настоящим был только тот миг, после которого наступила смерть. За этот миг стоило цепляться. А этот "кто", который уже получил свое один раз, мог идти восвояси. Возвращаться только ради него Дэниел не хотел. Дэниел...
И имена героических песен,
Ваших тарелок слизь...
Шестой лесничий,
Шестой лесничий
Имя, как говорят, это то, что человеку приятнее всего услышать. Имена запоминают и с именем ассоциируют себя. Возможно. Но тот зверь, которым был капитан Фредериксон, не имел имени. Он был сгустком ледяной ярости существа, которое захватили и пытаются удержать.
Капитан взвился в воздух, рыча и переворачиваясь. Какой-то частью сознания он даже понимал, что его убили. Или хотели. Нет, все-таки убили. Но не этот гнев управлял телом.
Здесь.
Ну-ка брысь!
Телом правила животная радость жизни. И радость. И ярость. И боль. И почти невыносимое наслаждение того, кто потерял и обрел. Все сразу. Дэниел выпрямился, вздернув верхнюю губу и снова рыкнув. Затем прищурился и опустил готовые к бою руки. Тело слегка расслабилось. Взгляд стал осмысленным. И даже вспомнилось имя. И то, кто все эти люди вокруг.

Но где-то внутри оставались они.
Никто. Ничто. Никак.

- Хорошо, — кивнул Келли. Он поднялся, ушел в угол, опустился там в кресло, стоящее в самом отдалении, закинул ноги на кресло рядом, сполз пониже, затем снял очки и закрыл глаза. Он надеялся, он сможет заснуть. Но знал, что вряд ли.

Решив не испытывать судьбу, Хаода переместился к свободному стульчику. Усевшись на оном, боец попытался заснуть. За последние несколько суток он совсем не спал. Постоянно был на взводе, а теперь, наверное из-за своей усталости, был словно укуренный. Как сонная муха перемещаясь в пространстве, пропускал события, которые казалось пролетиали перед глазами, просто молниеносно. Медленно закрывая глаза, призрак погрузился в пучины сна. И пусть весь мир подождет...

- Итак, все в сборе, - начал говорить Денам. Голос его слегка дрожал, - Я не буду говорить всякую лирику в стиле «Произошло ужасное событие», так как я думаю, что вы все и так знаете, какое событие произошло. Наш доктор гостеприимно снабдил нас успокоительными. Если кто-то считает нужным успокоить нервы, можете принять дозу.

Денам сам взял одну таблетку. Проглотив ее, он глубоко вздохнул. Как хорошо, что успокоительные делают сладкими. Такая таблетка может успокоить и без собственно успокаивающих химикатов.

- Я буду задавать вопросы. Задам я их все разом, а потом будете по очереди отвечать. Первый вопрос: какой идиот решил стрелять в Роналда насмерть? Вы отлично видели, что ему с его пистолетом не пробить БК, а я способен вывести его из строя не убивая. Опрометчиво. В обычное время вас бы повели под трибунал. К счастью, у нас не вполне обычное время. Если тот, кто выпустил пулю, убившую Роналда, считает нужным признаться, пусть говорит. Наказания не будет, будет лишь воспитательная беседа. Если никто не признается, будем считать всех, включая меня, дока, Сморна и Брыбу, виновными в равной мере. Второй вопрос: что по поводу воскресительной магии? Сморн, я прошу – не требую, заметьте, а прошу, - упорядоченно выдать всю информацию о возможностях воскрешения. Возможно оно или нет, сколько займет времени, какие будут последствия для воскрешенных, можем ли мы воскресить всех, или надо выбирать, и прочее. Все, кроме совсем уж технических деталей. Потом мы примем решение по поводу того, кого воскрешать, а кого нет.

Денам оглядел зал задумчивым взглядом. Взгляд никак не хотел отрываться от трубки Сморна. Черт, если бы так не требовался именно сейчас крепкий ум и твердая память, с каким бы удовольствием Денам сделал бы затяжечку! Все лучше этих успокоительных. К тому же, судя по составу, дым сладкий на вкус.

- Далее, Сморн. Нам необходимо знать, есть ли возможность с помощью магии связаться с остальной нашей цивилизацией. На орбите планеты висит наш крейсер. Если есть возможность передать информацию туда или перекинуть туда одного из нас, то you’re welcome. И наконец, не лишним будет знать, насколько мощны заклинания чтения мыслей. Вы так уверенно сказали, что Анжела шпион и не смогли сказать ничего более. Способны ли вы читать мысли дословно? Или вы можете только улавливать общий смысл? Какое число я задумал сейчас?

Денам попытался пробуравить Сморна взглядом. Он так давно этого не делал, что уже почти забыл, как это делается.

- И на этот раз вы ответите на все вопросы, полностью и по порядку. Не увиливайте от ответов, не отвечайте вопросом на вопрос, не замалчивайте фактов и не притворяйтесь глухим, немым или тупым.

Взгляд Денама проскользил по солдатам, а потом перешел на Келли.

- И последнее. Когда я говорил про особые полномочия, данные мне капитаном, я соврал. Просто был нужен тот, кто остановит клоунаду и заставит всех взяться за голову хоть один раз. Я понятия не имею, кто должен принять командование. Я не лидер. Если кто-то хочет предложить свою кандидатуру в качестве лидера, я с радостью уступлю ему или ей место. Дикси. Теперь вы ответите на мои вопросы в том порядке, в котором я их задал. То есть, сначала признается или молчит виновник смерти Роналда. Потом Сморн рассказывает про воскрешательную, телепортирующую и телепатическую магию – именно в таком порядке и в таком ключе, в котором я о них спрашивал. Потом свою кандидатуру предложит лидер, и мы решим о том, принимать его как лидера или нет. В любом случае, если мы воскресим капитана, то лидерство опять перейдет к нему. Наконец, я дам вам возможность высказаться о том, что вы считаете нужным. Сначала Алан – и не пытайтесь его перебить. Далее по часовой стрелке. Начинайте.

Денам выжидательно уставился на солдат.

Вы не можете просматривать этот пост!

Про себя улыбнувшись фразе Брыба о больном капитане, Хаода направился к выходу сразу за ним. Все время, которое он провел среди военных и ученых, начинало давить на голову. Тут, в импровизированном лазарете, нужно было включать мозги и думать. Думать над тем, о чем говорили все эти люди, осмыслить ответы, которые давали местные потомки поселенцев, и делать выводы о том, что вообще происходит и каким образом следует действовать. Но для Призрака думать... было лишним. Он давно уже научился, что лучший друг рядового ПСВ - подчинение приказам. Думать должен командир. А рядовой должен выполнять приказы командира. Хотя, в принципе это не отменяет, что даже у призрака могут быть свои мысли на сей счет.

А вот мысли, которые роились у рядового ПСВ, были совсем не радостные. Когда он смотрел на то, как говорят о всем этом люди из разных миров, как они спорят о вере и о эволюции, Хаода хотел просто "навалять" им. Дать пару раз в мастак тому что в очках, позиционирующего себя как светлый ум человечества последних веков, а так же тому всезнающему о своем мире, но тем не менее зазнайке, думающем о том, что он поел все умы Найры, и теперь ни один ум, будь он найранский, или инопланетный, не в состоянии отличить мифы от реальности, а веру от самообмана.

В голове всплыли образы прошлого. Три луны, зеленые луга Мар-Тоги. Разрушенный блокпост местного охранного отделения. Когда еще Хаода Дубаев был капитаном, а не призраком. Он сидел один, весь в крови своих сослуживцев, повстанцев, и своей. Его БК, изначально зеленый, стал красным. На руках у него лежала девушка, одетая в такой же БК, как и у него. Но на ней не было шлема. Её белые волосы так контрастировали со всем кровавым месивом и разрушением вокруг. Зеленые глаза, которые уже не излучали ту радость, тепло что и раньше, смотрели в небо. Небо в котором царило три луны. Капитан Дубаев сидел над этой зеленоглазой блондинкой, что была его подчиненной. Он корил себя за то, что не смог защитить её, и остальных своих подчиненных. И в тот вот момент, сидя над трупом, ему примерещился человек.

Тот сидел напротив. Весь в изодранной одежде. Больше похожий на какого бомжа, нежели кого из местных либо военных. Сидел он на одном из обломков, в одной руке держал бутылку с жидкостью, которая была водкой, как подозревал Хаода, а в другой руке у него был огурец. Этот человек пристально смотрел на Дубаева, буквально сверля его взглядом.
- Ты кто такой? - наконец задал вопрос военный.
Человек лишь тяжело вздохнул, поднес ко рту бутылку, выдохнул, и сделал два глотка из горла, после чего быстро закусил огурцом, который держал в другой руке.
- Ангел я. Хранитель твой. - буквально выдавил он из себя, пережевывая огурец, да отходя от горячительного напитка.
- Ты? - переспросил Хаода.
А ведь действительно, какой это может быть ангел? Во всяких верованиях ангелы, это всегда божьи существа, которые обладают аурой и крыльями. Что заботятся о человеке. А этот пил водку, и выглядел как бомж.
- Я. Какой человек такой и ангел - ответил этот бомж, вытаскивая из кармана сигарету-самокрутку. Закурив, он вновь посмотрел на Хаоду. - Или ты ожидал, что от того, что ты солдафон, занимаясь дедовщиной, да ведя такой образ жизни, да зарабатывая убийством и насилием, обнаружишь златовласого пидарасика за спиной, да? - возмущенно спросил этот ангел.
- Угу. - лишь одним звуком ответил Хаода.
- Не-а. Это. Я чего тут. Извинится хотел. Я должен был отвернуть тебя от назначения на Мар-Тогу. Но прошляпил, да. Ибо выпил немного, забил на тебя, то да се, да в клуб пошел. Вот. Но так как лоханулся я, да, то начальство решило, что жить ты таки должен. Потому ты сейчас вот тут, такой вот, да. - обилие "да", которое употреблял этот человек уже наверное вывело бы любого. На Хаода почти не обращал на это внимания. Он все так же сидел и смотрел на блондинку, кою держал на руках.
Заметив, что подопечный не особо слушает, ангел встал, смачно высморкался, вытерев руки с остатками соплей о свою "одежду", подошел к каптану.
- Я чего явился то, - продолжил он, положив руку на плече Хаоде - Он сказал показаться те, чтобы заверить что мы есть, да. - сказав это, ангел похлопал Дубаева по плечу, и отошел. - Ты это. Не глупи, ок? А то меня тоже ведь по голове не гладят за тебя, да. - добавил этот бомж и пошел своей дорогой.
Дубаев еще некоторое время так и сидел. Сложно сказать о чем думал. Он и сам не знал. Он просто смотрел на блондинку. Не выдержав её мертвого взгляда, медленным и мягким движением закрыл её глаза и обернулся. След от его ангела уже и простыл. Капитан поднялся, пошатнулся, но на ногах устоял. Оглянулся и подошел к тому месту, где вроде не так давно сидел этот "ангел". Рядом с этим обломком стояла бутылка, которую тот держал. Хаода взял её и сделал глоток. Это была отменная водка. Как дома. На земле.
- Есть. - коротко произнес Дубаев и осел на тот обломок.
Он ждал. Ждал пока кто-то его найдет, и что-то сделает. Он решил, что теперь не будет ничего делать. Будет лишь исполнять. И исправляться. Пытаться.

А еще понял. Понял, что все, все это не важно, все достижения человечества, знания и убеждения, это не больше чем простая самоуверенность. Излишние высокомерие. Человек должен уметь что-то. А не просто делать общество все сложнее, при этом деградируя до уровня животного образа жизни, спать, есть, к чему сводится деятельность 90% населения, защищаться и заниматься сексом. Последнее это вообще дух и самоцель современного общества, и все знают, что только человек занимается этим не только для продолжения рода. Иногда нужно просто верить. Не так важно во что именно. А просто верить. Чтобы оставаться человеком. Прежде всего человеком. Человеком, который способен любить, отдавать бескорыстно другим. Который умеет приносить счастье людям. На тончайших уровнях перевернуть миры других живых существ. Зарядить их настоящим чувством чистой радости.

Вот и Призрак верил. Верил в свою судьбу, в того бомжеватого ангела, в Бога, который несомненно следит за ними всем, и конечно же в людей. Особенно в людей. Потому что найране были другими. И Призраку казалось что в их случае не все утрачено. Потому когда он вышел из "лазарета", он улыбался. Себе самому.

- Да-да и справка о шизофрении у меня тоже есть, - раздраженно рыкнул капитан. Можно было много чего задевать, но вот веру... ой не стоило. - Вы так и не ответили, что такое душа. Если уж у вас нет других терминов, кроме религиозных.
"Мой бог... Нет, не объяснишь. Что это попросту пусто, когда ты думаешь, что нет никого, кроме тебя. Что-то создало этот мир, даже если он есть воображение. Какая разница, кто он, оно, она? Вы смеетесь, потому что верите в другое. И боитесь признаться даже себе, что вам одиноко. Тебе одиноко, неудавшийся сын второго лица в государстве. Не объяснишь - и не надо. Насильно верить не заставишь, а я верю. Просто потому, что я не ученый, и многое приходится принимать на веру. Например, наличие мозга в этих головах!!!"
- Роналд, вы зомбиапокалипсисы смотрели? И читали ли книги о возвращениях с того света? Я не уверен, что смогу доверять этому существу. И не уверен, что это существо, которым станет Катерина, захочет быть тем, что мы знали. Еще одна неуправляемая торпеда, которую и вызвать хочется только потому, что совесть мучает.

Больше всего хотелось постучать чьей-нибудь бедовой головой об стену. Но стены жалко. Такими головами только вражеские ворота выбивать. Капитан не пошевелился, молча наблюдая и выслушивая. Потом махнул рукой.
- Ша. Я скажу. Для тех, кто еще не в танке и для тех, кто недопонял с первого раза, - "Как бы ни хотелось их всех расстрелять, нельзя. Я понимаю, почему Рур свихнулся. Если у него все были такие же, я ему только сочувствую. Но - нельзя. Сейчас перелом, и пусть Сморк думает себе что угодно, из этого стада можно сделать первоклассную команду. Бойцы, не боящиеся прямо обозначить, чего они хотят. Штаб, аж двое, и им подручный. Батарейчатый энергичный полудурок. Диверсант-шпион. Очень, очень серьезно. Важно теперь заставить... нет, довести до того, чтобы они работали именно в команде. Потому, что хотят, а не потому, что боятся". - Сейчас на повестке дня заслушивание лекции по Найре. Затем мне четко скажут, почему кого-то считают шпионом, и какое нам здесь и сейчас до этого дело. Затем - похороны Екатерины и решение текущих вопросов. Но сначала - лирическое.
Фредериксон сделал небольшую паузу и положил локти на колени, положив подбородок на руки.
- Мне все равно, кем вы были до того, как попали на Найру. Ваши навыки, ваши умения и сила нужны здесь и сейчас. Затем, чтобы следовать выбранной цели. Какой - решим уже после того, как получим информацию. Я помню, что вы успели натворить, и могу предполагать, что еще натворите. Но уничтожать вас нет смысла. Один, другой - и я Рур. И вам советую помнить о том, что для вас важнее. А не о том, что вам когда-то сказали на Землей или еще где-то. Когда и если мы вернемся, тогда мы будем решать, как это совмещать. Но мы живем здесь и сейчас.

Капитан все это время не вмешивался, отойдя в сторону и глядя на свалку холодными глазами. Что он видел? Ничего хорошего. Паника. Истерика. Искусственный накал эмоций. Потеря источника информации. Мелкие недоразумения, вроде левых проектов.
"Итак, есть примерная раскладка. Найра может находиться в другой галактике, и тогда время здесь течет иначе во всей системе. В этом случае на крейсере должны были забеспокоиться. Второй вариант сложнее. Три тысячи против ста двадцати. Итого 25 к 1. Проще, 24 к 1, один час там против суток здесь. Мы здесь пробыли десяток дней. Скорее всего, при обрыве связи пустили автоматику. Еще время. Но либо нас сочтут мертвыми, заметив базу, либо будут искать. Но сначала - дожить до момента, выполнить задание и можно в отпуск".
- Господин Сморн, я поговорю с вами позже. Приношу извинения за поведение подчиненных, - "Придется обезопасить группу от нее же самой". Киборг неторопливо поднял оружие, а потом опустил. Нет. Еще следует подождать. Пока еще не у всех проснулась совесть и осознание ситуации.

Притворив за Андреем дверь, Роналд уперся спиной в косяк и слушал, скрестив руки на груди. Но ни черта не слышал, ибо все его мысли были заняты убийством Вовочкиной. Он же не хотел убивать.
Этерсон посмотрел на свою правую руку, несколько раз сжал и разжал кулак, словно бы недоумевая, откуда взялась такая сила. Досадно. Ведь Екатерина была настоящим агентом СК, и она превосходно делала свою работу. А Роналд - всего лишь вырвавшийся из-под контроля солдат, которого судить трибуналом надо. И расстрелять к едреней фене.
Почему лучшие погибают первыми?
Ему вспомнилось, когда она расспрашивала его про Сенангу-21. Перед глазами появился образ улыбающейся Кати, хлопающей его по плечу и весело говорящей: "А ты молодцом!"...
Вместо него возник другой образ - раздраженная, уставшая от беспочвенных обвинений, глядящая на Этерсона как на досадливую преграду сотрудница СК, не женщина, нет, только агент, что исполняет свой долг. И вот она отдает приказ сдать оружие, которого у Этерсона не было, и он обязан был подчиниться, ведь он же не знал нихрена о том, где правда, а где ложь, а Катя знала, а вместо этого он убил ее... Зачем?..
Господи, что я наделал, думал Роналд.

Все это время Фрида от всей души наслаждалась происходящим. Нет большего удовольствия, как смотреть как один твой враг (А воспринимать иначе "сослуживцев" Крэйхэр не могла, она отлично понимала, что вряд ли они поймут и простят, если узнают, что она агент Тимоносова) пытается покончить с другим. Кажется какой-то китаец называл это, "сидя на горе наблюдать за схваткой двух тигров." Нет, но это же просто великолепно! Если сейчас СуКу скрутят, то вряд ли кто-нибудь поверит ей, даже если она узнает, кто на самом деле агент мафии, а если выиграет Екатерина, то она решит, что агент кто-то из этих придурков! Для полного счастья Фриде не хватало одного. Но скорее всего, на Найре не знают, что такое попкорн.

- Келли, мне бы не хотелось начинать еще одну попытку местных магов доказать нам несостоятельность и устарелость здравого смысла. Как там у классиков, "Do not meddle into affairs of wizards, for they are subtle and quick to anger." Не спрашивай об устройстве магии. Лучше обрисуем ему нашу проблему.

После чего Денам повернулся обратно к магу и заговорил.

- Мы прилетели к вам с далекой планеты Земля, считая, позор на наши головы, что тут живут, в лучшем случае, аборигены с копьями. Когда мы поняли, что серьезно ошибаемся, мы с удивлением обнаружили, что связь с нашей планетой потеряна, а база уничтожена. В связи с этим подаю аппеляцию на предоставление нам машинки для перемещения, дабы вернуться домой. Номер нашей планеты в тентуре не знаем, увы.

Денам наслаждался. Да, он рисковал, он боялся получить волшебной палочкой по губам. Но как же ему было приятно общаться с магами в таком тоне! Улыбка опять не сходила у него с лица, вопреки всем самообещаниям.

- Я глубоко извиняюсь за наш отдел кадров, не удосужившийся проверить всех членов экспедиции на адекватность. Также, мне бы хотелось получить в качестве сувенира ваш учебник по физике для младших классов. Взамен мы пообещаем сурово наказать нашу соратницу, как только она выйдет из сумрака.

Во все время "разговора" он стоял позадь забора и молча наблюдал за происходящим. Почему? Потому что поведение мисс Дауф криком кричало о нестабильности этой особы. А этот факт рождал собою столько вопросов, на которые искать ответ в данный момент было невозможным. В первую очередь потому что не менее интересно вел себя и маг. Келли еще не доводилось встречать людей, абсолютно не реагирующих на чужую агрессию, — если только это не ОЧЕНЬ уверенные в своих силах люди. В чем, собственно, они все тут же убедились: маг был не просто силен, по меркам Алана, — он был могуществен.

Когда мисс Дауф замолчала, он облегченно вздохнул, когда она и вовсе перестала двигаться, Келли вздохнул еще раз, глядя на девушку с истым любопытством в глазах. А вы бы смотрели иначе, видя перед собою человека, переставшего двигаться от одного только прикосновения? Для Келли-медика девушка сейчас представляла собою профессиональный интерес.

- Вы позволите? — спросил он у мага, уже, впрочем, принимаясь осматривать мисс Дауф. — Простите нашу... э-э-э... — Келли запнулся, подбирая слово, — нашего бойца. Переволновалась она.

Пальцы Келли легли на шею девушки, проверяя пульс. Затем аккуратно оттянули нижнее веко. Затем Келли вынул из кармана вайтбоди фонарик и посветил мисс Дауф в глаза — в каждый по очереди — проверяя зрачковый рефлекс.
- Ну надо же! — пробормотал он и продолжал.

Он достаточно болезненно ущипнул ее за кожу, все так же глядя в глаза.
- Потрясающе! — Келли резко обернулся к магу. В глазах врача горело полное восхищение. — Как вы это сделали?!

"ЧТД, *б вашу мать." - единственная мысль, что осталась в голове у Этерсона, когда он наблюдал за всем этим. Давайте, парламентеры наши, говорите.

Фрида была расстроена. Фрида была разочарована. Фрида была возмущенна. Фрида в конце концов была просто в бешенстве! Потерять связь с кораблем и большую часть отряда. Сразиться с уродливыми насекомоподобными тварями. Встретиться с ожившими мертвецами. Да она даже согласилась пройти через эту долбанную арку! И спрашивается зачем?! Чтобы увидеть кучку придурков в латах и мантиях, даже не собирающихся обращать на них внимания! Да по какому праву эта кучка идиотов их игнорирует? Что значит это презрительно брошенное "говорите"? Зачем было лететь за сотни парсек от Земли, чтобы обнаружить зарывшегося в бумаги самодовольного бюрократа, у которого столько срочных и неотложных дел, что не хватает времени даже посмотреть на пришельцев из иного мира! Да замени в его речи всю эту мистическую дребедень, на какие-нибудь "фьючерсные контракты" и "хеджирование" и будет вылитый зажравшийся земной бизнесмен!
Мистика Крэйхэр к слову тоже разочаравала. После всего, что она видела на Найре, вся эта "нежить", "магия", "аспекты" и даже этот дешевый фокус с дверью выглядели глупо, жалко, банально, плоско и пошло, как в каких-нибудь второсортных фентезийных книжонках! Нетленное произведение, на глазах Фриды преврашалось в бездарную работу одного из многочисленных коньюнктурщиков, этих проституток от искусства, всегда готовых удовлетворить вкусы безмозглой толпы за брошенные им тридцать серебрянников, которые они считают достойной платой за предательство Прекрасного! И самое печальное то, что доктор и ученый топтались перед этим "Верховным
Магом", как второклассники перед
строгим директором, боясь лишний
раз напомнить на себе! Ну нет, она подобного не потерпит! Главное не выйти из роли и помнить, что даже впадать в ярость должна Анжела Дауф, а не Фрида Крэйхэр.
Решительным шагом подойдя к столу, расстолкав по дороге кучку придворных, Фрида, впрочем теперь скорее Анжела, ударила бронированным кулаком по столу и глядя прямо в глаза магу заявила.
- Слышь ты, хрен в мантии! Не знаю как часто к тебе приходят люди в такой броне и с таким оружием, как у нас, но я полагаю, что все же не слишком часто! И тебе не кажется, упырь, что это должно навести тебя на мысль, что стоит уделить нам побольше своего драгоценного внимания! Мы столько времени тащились сюда, не для того, чтобы пялиться на придурка, который даже не желает поднять на нас глаза! Разгони этот свой бордель и ответь на пару наших вопросов, если не хочешь увидеть кое-что пострашнее, чем отряд нечистей!

Увидев реанимированного мага Денам чрезвычайно возбудился.

- Здравствуйте, - нарочито галантно протянул Денам руку размером с крышку кастрюли, - Позвольте представиться, Денам Павел, снайпер. Извините, воин. Вот этот малыш в очках - наш хилер, простите, доктор, - Денам заулыбался во все щеки, - Вы, я так понимаю, маг? Всегда немного интересовался магией, научите парочке карточных фокусов, не?

Все это Денам произносил по-джентельменски наклонившись и загнув руку за спиной под неестественным углом в чудовищном пароксизме пафоса. В исполнении бугая в боевом обмундировании размером в полтора человеческих роста это выглядело устрашающе и нелепо. Тем не менее, по лицу Денама было видно, что все происходящее доставляет ему некое извращенное удовольствие.

- Хорошо сержант, но предупреждаю, боевая единица из меня сейчас та еще - Фрида весело усмехнулась, но едва сержант отвернулся, вперила в его спину долгий тяжелый взгляд. Во взгляде читалась смерть. Медленная. Мучительная. С последующим расчленением трупа.
Грубый безмозглый солдафон. Ты поплатишься за то, что встал между мной и Прекрасным. Жестоко поплатишься. Но не сейчас. Позже. Сегодня у тебя появился враг, опасней любых тварей которых могла породить Найра. И этот враг я.

- Вы все сказали, рядовой Этерсон? А теперь заткнитесь и послушайте мой аргумент – спокойно поинтересовался капитан, а потом слегка улыбнулся и гаркнул - Welcome to Hell, baby!!!

«Замечательно! А я думал, кто первый в этой ситуации штанишки обмочит? Эх, стоило только потерять надежную ниточку с внешним, знакомым миром и вот приплыли. Поздравить бы Этерсона с прибытием на первую станцию с гордым названием паника, дай да бог, чтобы у него хватило ума преодолеть следующие за ней осознание и принятие. А я пока подожду на четвертой станции – поиск решения».

- Сержант Старк, разоружите паникера – я не могу позволить, чтобы солдат в таком состоянии держал в руках оружие, как одумается – вернете. Мистер Келли, если честно, то я думал, что первым запаникуете Вы. Не угадал - видать старею. – капитан слегка хлопнул медика по плечу и улыбнулся еще раз – Ладно, истерикой проблем не решить. Пакуйте чемодан, Алан, нас ждет аудиенция у Мага! Отряд – выдвигаемся! Показывайте дорогу, Угрюм.

Настроение у капитана немного приподнялось – нет, конечно, можно было сходу расстрелять Этерсона, но что это даст? Да и глупо ожидать многого от рядового, дела которого ты даже в руках не держал. Ну сорвался, с кем не бывает. Людей из состава экспедиции осталось не так уж много - неразумно пороть гарячку и убивать первого обделавшегося.
Вторая вселенская истинна, которую капитан усвоил за годы Колониальной Войны, гласила: «Выход из любой ситуации, как и возможность им воспользоваться, есть всегда, главное - не просрать». Первая же гласила: «Все возможно! Пока ты жив - не унывай, пехота!».

Роналд взорвался.
-Денам, заткнись! Капитан, вы что, думаете, мы хозяева положения? Оглянитесь - мы брошенные на произвол судьбы гости в чужом и враждебном мире, который старше нас, и структуры которого мы не знаем! Что дает нам право приказывать Стражу, который ради нас жизнью готов пожертвовать?! За ним стоит не нора где-то под деревом, а государство, вашу мать! А мы - не упавшие с небес полубоги, а всего лишь бродяги! И это мы должны подчиняться Угрюму, а не он нам, хотя бы для того, чтобы ВЫЖИТЬ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, В ЭТОМ МИРЕ!!! Буралий надо найти, скажете вы, прежде всего? И много мы этого чертового буралия найдем, коли нас сожрет какая-нибудь тварь, с которой незнамо как бороться надо! Мы. Должны. СЛУШАТЬ, ЧТО НАМ ГОВОРЯТ, А НЕ ИЗОБРАЖАТЬ ВСЕСИЛЬНЫХ И ВСЕЗНАЮЩИХ!!! Пример вам - исцеленный Угрюм. Что его спасло - наш мир или Найра? Найра. Делайте, мать вашу, выводы.

Келли осмотрел Вовочкину и довольно заключил, что она, по сути, отделалась легким испугом. Она была цела, практически здорова и даже прекрасна. Все, что надо было сделать, это обработать рану. Этим Алан и занялся. Хотел заняться. Он уже даже успел вынуть из кейса ватный тампон и бутылек с перекисью, как голос Денама в наушнике заставил его подпрыгнуть.

- Екатерина, простите! — Он зашвырнул вынутое обратно в кейс и в несколько шагов был около раненого и Денама. Глаза Келли округлились и стали, наверное, больше очков, челюсть упала куда-то за ворот скафандра. Доктор стоял и молча проводил связь между порошком, словом "живит" и полным отсутствием следов какого-либо ранения. Логика трещала, стереотипы ломались, шаблоны рвались. Мозгу было больно.

- Какого хрена? — наконец выдавил Келли, поднимая взгляд на Денама. — Что произошло?

После сумасшедшего марафона сквозь лес Роналд наконец увидел группу. Вскинув левую, безоружную, руку, он крикнул: "Не стрелять, свои!". Голос, усиленный шлемным динамиком, утонул в животном шуме, что раздавался из лесу.
Аккуратно перепрыгнув окоп, Этерсон так же аккуратно поставил Алана на ноги, отдал ему прибор, хлопнул по плечу и, расчехлив автомат, пошел в бой.
Чудно. Еще одно творение здешней природы, явно обладавшей нездоровой фантазией. Такую дуру взрывчаткой надо...
А пока выстраиваем программу наведения, и чтобы костюм помогал держать линию огня направленной по глазам...
-Эй, ребята, *бните его разрывным! - в канал боевой группы крикнул Роналд, нажимая на курок.

Капитан наблюдал за происходящим через камеры дрона. Туземец его нисколько не удивил: две руки, две ноги, голова (вроде одна) - типичный "хомо остолопус". Правда, одежда у него странновата, но этому может быть тысяча разумных объяснений.
- Хэм, Док, попробуйте его уговорить пройти с вами, если заартачится – просто упакуйте и тащите на базу. Пускай им Зарелли занимается, а то заплесневеет без работы. Медики или особисты этому субъекту потом все равно своими препаратами память за пару дней подправят - приказал Дэниэл по рации - В общем так - доставьте его на базу, любым приятным для Вас способом. С базой я сейчас свяжусь, Вальянов вам встречающий эскорт вышлет, сбросите им аборигена и возвращайтесь в строй. Мы не будем терять времени и двинемся к нашей первоначальной цели.

После чего, уже по кодированному каналу вызвал базу:
«Фредериксон – Вальянову. Взяли аборигена, сержант Старк транспортирует его к вам, вышлите навстречу пару человек. Медикам – проверить гостя на предмет заболеваний. Потом пускай Зарелли отрабатывает свое жалование – чем больше выудит полезной информации, тем лучше. Подтвердите получение».

- О`Райли, мы прям как в прошлое попали – одинокий путник в железных латах... Нихреново же деградировали эти колонисты. А может, они и забрались в такую глушь, чтоб от цивилизации слинять? Слышал я и про таких чудаков – прилетают на какую нить землеподобную неосвоенную планету на периферии, взрывают корабль и дальше живут по «завету предков». Ненормальные! – Капитан, используя камеры разведапарата, еще раз взглянул на туземца. После чего поправил шлем и поудобнее перехватил оружие, - Ладно, хватит рассиживаться! Продолжаем движение к месторождению. Нам платят за буралий а не за налаживание контактов с местными.

Вот оно! Вот то, чего он так ждал и чаял, — инопланетная цивилизация, еще один разум, кроме земного. И надо было что-то делать, надо было налаживать контакт. Как там в книжках-то пишут: Приветствуем тебя, о найранец... найранен... найра-как-его-там?! мы не причиним вам вреда. Мы только выкачаем с вашей планетки весь буралий, по ходу убив добрую половину биосферы вашего шарика. Черт! Что за мысли! И когда? Когда перед ними стоит человек! В том, что это человек, Алан не сомневался ни на секунду. Просто, как знаешь, что кошка это кошка, щегол это щегол, так и тут было ясно, как божий день, что перед ними стоит человек.

В Алане поднял голову ученый: вот бы его в лабораторию! Рентген, УЗИ, флюорография, биопсия, анализы, пробирочки, пипеточки, укольчики, клеточки в окуляре микроскопа — и вуаля! Леди и джентльмена, встречайте, первооткрыватель иноземного разума, Алан Келли! И тут внезапно и совсем ни к месту ему очень четко представился он сам: в лесах родной планеты, с каким-то мечом в руке — а перед ним стоят какие-то мужики в странных одеждах, со сложными непонятными железными штуками в руках, в шлемах, а между ними какой-то тощий, с непонятной хреновиной на лице, вроде как дужки со стеклышками, или со слюдой... А дома у него детишки мал-мала меньше, и жена еще одним беременна...
Резкий приступ горького стыда за самого себя накрыл Келли, и он как стоял, так и покраснел до самих ушей.

Как и сержант Старк, он поднял руку в приветственном жесте, смущенно улыбаясь хозяину здешних мест.
- Здравствуйте, — выдавил он, ощущая себя полным кретином и, как оказалось, совершенно не зная, как надо вступать в контакт с другой разумной формой жизни.

Первый контакт с человеком свершился. Хэм был уверен что это человек, а не гуманоид. Слишком много сходств, да и плевать что этого незнакомца и нашу экспедицию разделяли тысячи лет развития в технологиях. Человек он, однозначно. Появился незнакомец неожиданно, но это не напугало сержанта. Да что там, это его даже не удивило. Плавно остановившись, Старк обратился к группе:
- Так, солдаты. Остановились. Этерсон, опустить винтовку. Успеем пострелять. - перевёл связь на канал капитана - Сэр, ну как вам это чудо природы? Прямо как представитель нашей планеты, лет, эдак, пару тысяч назад. Попытаемся войти с ним в контакт.
Осмотрел ближайшие кусты, на случай засады, тихим голосом обратился к подчинённым:
- Так. Двигаемся плавно, никаких резких движений. Человек из прошлых веков - словно ребёнок. Боится нас. Павел, Этерсон, будьте начеку. Оружие разрешаю достать, но не более. Огонь открывать в случае атаки на нас. Док, вы кажется контакт хотели установить? Так прошу, присоединяйтесь.
Хем медленно поднял руку в приветсвии:
- Добрый день!
Право, ничего глупей придумать было нельзя! Поняв это, Старк переложил инициативу в руки Аллана:
- Ваша очередь.

- Я же говорил! — В восторге воскликнул Алан, — Говорил, что у них должна быть система эхолокации! Стало быть, это ночные животные. Хоть что-то новое!
Он был счастливсчастливСЧАСТЛИВ.

Когда все более-менее стихло, он развернулся к Фредериксону.
- Капитан, имею счастье вам доложить, что снаружи — наша родная Земля, можно считать. Никаких, угрожающих нашему здоровью вирусов и бактерий в образцах не обнаружено. Как мы ни старалась.
Последняя фраза была насквозь пропитана печалью, грустью и разочарованием.

- Сержант Старк, скажите своим людям быть осторожнее и не палить по сторонам в случае внезапности. 90%, что планета населена разумными существами.
Ну, насчет 90% он, может, и загнул, но сейчас Алан был слишком возбужден, чтобы дотошно вычислять степень вероятности.

- Кирк, -- он снова переключился на базу, -- я бы не тянул его на базу. Во-первых, черт его знает, какую заразу мы на нем приволокем. Я не гарантирую, что наши антисептики -- самые лучшие антисептики во Вселенной. Во-вторых, представь панику аборигенов -- а я уверенуверенУВЕРЕН, что они здесь есть, -- когда они вдруг не обнаружат своего идола или кто он там для них на месте. Вдруг он у них -- что-то вроде вестника неприятностей или еще что, -- Келли уже понесло, -- мы же вызовем панику. А вдруг войну? Ненене, я бы очень не советовал соваться во все, что касается чуждой нам культуры.

Говоря все это, Алан машинально поглаживал шероховатый камень скульптуры, с восхищением ребенка глядя на этот грубый образчик местного творчества.

Прилив звёздного пламени заполнил высокие окна большого зала Святилища. Прямые, не тревожимые ветром струйки дыма из курильницы благовоний на широких подоконниках поднимались в пылающую ночь. Мудрые, завершив ночную медитацию у алтарей под гигантскими окнами, выходили из зала цепочкой, шуршащей линией серебряных одежд.

Шен Винитарий глядел с высоты балкона, господствующего над великим залом, как цепь мудрых истекает сквозь огромный портал и исчезает струйкой дыма в тёмной колоннаде. Чародей вздохнул. В молодости ему хотелось быть священнослужителем в этих коридорах величия, быть мудрым. Но право рождения преградило путь его честолюбию, и от стремлений всей его жизни остался только этот вздох.

В последний раз озирал великий зал, держась за балконную балюстраду призматического стекла. Вскоре Ирт повернётся лицом к Извечной Звезде, и Винитарий покинет этот мир форм и видимости. Неудовлетворённое честолюбие юности, долгий путь по общественной лестнице, цепь жизненных неудач, яростные битвы прошлого — все исчезнет. Навсегда.

Среди мудрых чародей заметил невысокого человека с внешностью аскета, одетого в простой рабочий комбинезон. Этого был Мастер Аг, настоятель святилища мудрецов у подножия Календаря Очей. У адепта не было и признаков старости, но Винитарей прекрасно знал, что это самый старый из всех жителей Ирта. Он припоминал последние слова, которыми Мастер Аг напутствовал его:

«То, что ты собираешься сделать, Винитарий — достойно. В этом мире форм Чарм трудно добыть, но легко потерять. Все мы, и я в том числе, застываем в восхищении перед твоей силой. У тебя хватит Чарма для подъёма на Календарь Очей, куда мало кто из нас мог уйти. И не важно, как ты добыл свой Чарм. Ты чародей — но чародей, знающий скромность и почитающий мудрость. Ты редкость. И мне будет грустно, если ты уйдёшь из нашего общества. Но то, что у тебя хватает мудрости использовать его, чтобы вернуться к Извечной Звезде, доказывает, что ты его достоин. Любой другой использовал бы такое богатство, чтобы устроиться получше на Ирте. Ты же, истинный человек духа, желаешь Начала, истока всего творения. Ступай же с миром, и прощай!»

Мастер Аг поднял голову и, заметив стоящего на балконе чародей, ободряюще улыбнулся ему, прежде чем скрыться в прохладной темноте колоннады.

Небо посветлело, сеть звёзд висела в голубеющей тьме. Может, надо было дождаться другого дня, чтобы быть уверенным, что он покончил с этим миром.

Эта мысль не казалась глубокой — Винитарий отлично знал, что у него больше нет дел на Ирте. Уже больше сорока пяти тысяч дней он изнашивал своё тело. За это время он овладел всеми дисциплинами, тайными искусствами, боевыми секретами Дома Убийц, изучил чародейство и достиг опасного ранга мастера оружия самой старой и почитаемой семьи Ирта. Каждый враг, восстававший против него и его господ, был сражён. И теперь чародею уже ничего этого не хотелось. А хотелось ему только изучать мудрость с мудрыми и на путях этой мудрости приобрести достаточно Чарма, чтобы взойти на Календарь Очей и пройти сквозь сияющий портал Извечной Звезды к Началу.

Винитарий удовлетворённо кивнул. В глубине души он знал, что адепт прав. Не важно, как он добыл свой Чарм, но силу он приобрёл. Он выполнил все свои обязательства. Чарм принадлежал ему по закону, и он мог поступать с ним, как ему захочется. А хотелось ему повернуться спиной к жестокому миру и вернуться в бесформие, в источник формы, в свет, который сиял из Начала.

Укрепившись в своём решении, он оттолкнулся от перил и ушёл с балкона. По каменному коридору он прошёл к массивным бронзовым дверям, покрытым патиной времени. Десять тысяч дней прошло с тех пор, как открывал этот пилон некто, имеющий достаточно Чарма.

Простым движением руки он распахнул металлические двери; они заскрипели, открываясь, раскаты эха покатились по каменным коридорам, лабиринту гротов и ярусам галерей великого зала. По всему святилищу в сердцах всех мудрых зажёгся огонь интереса и удивления.

За дверями ждала пахнущая плесенью тьма. Винитарий щёлкнул пальцами, и воздух вокруг него загорелся голубым светом, озарившим покрытые селитрой стены — и люк. Он снова сделал жест рукой, истратив ещё крошечную долю Чарма, чтобы закрыть за собой массивные двери. Их лязг наполнил тяжёлые порталы и потряс каменные стены; с далёких потолков посыпались струйки каменной пыли.

Чародей навалился всей тяжестью на колесо люка, оно повернулось, с резким шипением открылось уплотнение клапана, рванулся наружу затхлый воздух. Резко ударил холод, но Винитарий уже окутал себя теплом Чарма. Распахнув люк, он шагнул наружу.

Он оказался на склоне Календаря Очей. В лиловой тьме свет звёзд вырезал на небе зазубренный скалистый горизонт. Стены красного камня — коричневые в предрассветной мгле — вздымались над лазом, выпустившим его в почти безвоздушные пространства на высшей точке Ирта.

Под звёздными дымами и знамёнами стратосферных облаков поднимались парапеты стен, но никого на них не было. Винитарий, не наблюдаемый никем, покинул древнее святилище и полез вверх по гравийной осыпи, покрытой пятнами светящегося инея.

Защищённый Чармом, чародей поднялся по склону к подножию снежного пика, пылавшего в утреннем свете, как горящий уголь. Это была вершина Календаря Очей. На этой террасистой высоте зрение охватывало все времена, и можно было видеть до самых поздних пределов творения — или до самого его истока, до Начала.

И даже на этой высоте время уже было слоистым. Оглянувшись назад, чародей увидел темпоральную мозаику святилища: пустое каменное поле, на котором призрачными складками вырастали леса строящихся стен, само уже построенное святилище, развалины, осыпающиеся струпьями, за ними — груды камней на пустом поле.

Винитарий вернулся мыслью к восхождению. Голый щебень скрипел под сапогами, мишура с кисеёй вымпелами трепались в порывах ветра, срывавшегося с высот. Гребень горел красным под лучами солнца.

Боясь опоздать, чародей прибавил Чарма и пошёл по крутому склону так быстро, что галька вылетала из-под ног, словно от выстрелов, и успевала сверкнуть огоньком на солнце перед тем, как нырнуть за край тьмы. В один миг он преодолел безлесный склон и вошёл в сугробы синего снега, окружавшие мощную скалу вершины.

На снежном валу над ледяным карнизом чародей выбрался на открытую площадку, окружённую мощной скальной формацией. Это и была платформа, где он будет приветствовать Извечную Звезду и станет чистым светом. Винитарий остановился и повернулся оглядеть пройденный путь.

Его след тянулся цепочкой чёрных дыр на снегу, а дальше терялся на сером щебне. Святилище казалось далёким тёмным мазком, почти незаметным на холодном лике скал, еле видимым среди теней гор. Насколько хватал глаз, ни одна форма жизни не рискнула показаться снаружи.

На голубом небе виднелась лишь горсть острых серебряных звёзд. Ниже, у горизонта снежных вершин, плавали два мира — Хеллгейт и Немора, бледнеющие в свете наступающей зари. Свет румянил нависшие над чародеем скалы; скоро появится и сама Извечная Звезда.

Зачарованный сиянием льда на пике, чародей стоял неподвижно. Шли последние моменты его смертного существования. Скоро он оставит форму навеки. Что его ждёт — он не мог даже себе представить, но знал, что станет наполненным, цельным, каким не может никогда быть в этом мире физических ограничений и неопределённости.

Девушки стали танцевать. Даже музыка откуда-то появилась. И трактирщик посчитал лучшим не вмешиваться. Конечно - попробуй перечить толпе возбуждённых мужиков - себе дороже. Бэнджамин откинулся на спинку стула и закинул ноги на стол, наблюдая за действием. Давненько парень такого не видел, тем более совсем за бесплатно. Возможно девушки сейчас находятся под каким-то наркотическим веществом, а возможно это какая-то хитрость - не важно. Именно сейчас Бэну было глубоко наплевать - пусть весь мир горит синим пламенем. Главное, что девушки танцевали. Их красивые тела сначала медленно и плавно двигались, показывая всю красоту и изящество. Но со временем танец ускорялся, превращаясь в какую-то безумную пляску. Бэн начал понимать, что сознание уже затуманивается, а внимание рассеивается. Чтобы привести себя в порядок, юноша схватил кувшин с вином и плеснул себе на лицо, приводя себя в чувство. От души хлопнув по столу ладонью, парень присвиснул, завидев очередной грациозный пируэт. Внезапно Бэнджамину стала интересна реакции Ямато и он перевёл взгляд на спутницу. Судя по раскрасневшемуся личику, напрашивалось два вывода. Либо она смущена, либо в ярости. Бэн усмехнулся - возможны и оба варианта сразу. Парень поднял палец, чтобы что-то сказать, но его внимание привлёк старик, спешно покидающий таверну. Наёмник улыбнулся, чуть ли не расхохотавшись. С мужиком всё понятно - бедняга не может выдержать такой уровень сексуальности и развратности. А кобра старика явно уже давно не распускает своё капюшон. Остаётся только посочувствовать - пусть подышит воздухом. Может легче станет. Бэнджамин снова открыл рот, что бы сказать задуманное, но его внимание снова отвлекли. На этот раз это был рыжий чырец, который так же направлялся на выход. Странно - вроде молодой парень, что ему не понравилось? Может у него проблемы с этим? Стоп! Это же тот, кто совсем недавно пялился на Бэна. Значит.. Точно - так и есть. Этот парень нетрадиционной ориентации. Другими словами гомосексуалист. Да педик, короче. Бэнджамину стало даже смешно. Похоже рыжий заинтересовался стариком и решил с ним уединиться. Ну что же - про таких Бэн слышал. А один раз даже видел - не дай Бог ещё раз увидеть. Ну что же - пусть мужики развлекаются там вдвоём. Их воля. Бэнджамин снова повернулся к Ямато, и в следующее мгновение рыжий снова влетел в таверну. Наёмник уже начал злиться из-за того, что постоянно отвечают. Однако крик, оповещающий о демонах, быстро вернул ясность в мозг Бэна. А Ямато была быстрее - она схватила парня за руку и потянула к выходу. За эти короткие секунды много чего пронеслось в голове Бэна. Девушка, которая провела уже немало времени с ним, знала, что значит этот взгляд и выражение лица. В юноше проснулся Зигфрид. Совсем по-другому окинув быстрым взглядом таверну, юноша бросил хриплым, низким голосом:

- А вот и денюшки пожаловали. Держись рядом, малышка - будет жарко, - и теперь уже парень схватил Ямато и быстрым шагом направился к выходу, расталкивая тех, кто попадался по пути. Отворив дверь ударом ноги, Бэн вышел наружу и, отпустив руку девушки, оглядел улицу. Капли дождя медленно падали, разбиваясь о волосы юноши, одежду и оголённую грудь. Время растянулось - верный признак забурлившего адреналина. Воин широко расставил ноги, упёр руки в бока и прорычал, перекрывая звук начинающего ливня:

- ПОКАЖИСЬ, ДЕМОН!!!

Рейвиль давно забыл большинство человеческих чувств.Но сейчас глядя на идушего ему на встречу человека, он почувствовал что в нём пробуждается любопытство, и... страх? Пожалуй да.Мёртвые не боятся, но этот человек был слишком странен, что за глупец осмеливается в одиночку гулять по мёртвым землям,
Рейвиль быстро направился к незнакомцу поудобнее перехватив копьё, некроманта рядом не было а значит он полностью свободен в своих действиях.

Скро резко выдохнул, ошарашенный словами пса. Странно, странно... В последнее время его и посещали мысли о том, чтобы попробовать выполнить что-то большее, чем мелкие заказы для маленьких людей.
...
Орден... Орден - это было крупно. Очень крупно. И очень здорово. Потому что несмотря на свою мрачную репутацию, которая заставляла волосы шевелиться даже там, где их обычно и не видно - несмотря на эту репутацию, Орден тоже был определённым порядком. А где есть порядок, где есть организация...
...
Что-то звякнуло в голове у Скро Деоса, человека-без-свершений. Звякнуло и коротко заявило: "вот твой шанс"
Еле разомкнув пересохшие от волнения губы, Скро выдавил из себя:
- Да. Да... есть. Есть телега. Согласен.
...
Тут его отвлёк алхимик, потянувший на себя золото. Выражение лица изменилось - изменилась и интонация:
- Если не хочешь, чтобы мой добрый друг Лесничий стал считать тебя должником, то будь добр, верни его деньги на место.
Низко, но не лишено выдумки. Лесничий, главный сборщик "дорожной пошлины" в этих краях, скорее всего узнает и потребует свою долю - но всё равно так лучше. Лучше, чем позволить кому-то думать, что можно обмануть Деоса, когда дело касается денег.

…Мозоли кровоточили. Натруженные ступни ныли. Острые камушки, впиваясь сотней раскалённых игл в воспалённую кожу, взрывались вспышками сине-фиолетовой, мимолётной боли, где-то в простенках черепа. Между пальцами, уже вздулись прозрачно- жёлтые, тяжело набрякшие гнойные пузыри, сочась сукровицей и превращая каждый шаг в мучительную пытку. Идти было больно, наступать кровоточащими пятками на пыльную, растрескавшуюся землю, больнее вдвойне. Тем решительнее, впрочем, Кристин делал каждый шаг, заставляя себя шагать снова и снова, нарочито подставляя шершавым камням, самые натёртые и уязвимые места, босых ног.
Остановившись возле городских ворот, человек с удивлением отметил отсутствие стражи. Невиданное дело! Такое же, как если бы скажем вдруг, Кристин обнаружил в выше обозначенном городе, отсутствие воров или убийц.
Скривившись, растянул губы в горькой усмешке, осознавая, что подобный праведный град воплощённого счастья и добра, уже одним своим существованием, наверняка возвестил бы наступление Нового Царства Справедливости и всеобщего Блага.
Впрочем, подобное чудо, едва ли способно произойти в ближайшее тысячелетие.
Человек это прямоходящая тварь – алчная, злобная, обуреваемая страстями и пороками, Человеческие города же, в свою очередь, великолепный рассадник и наиболее лакомое место, для всего тёмного и низменного, что заложено в людскую природу.

Спрятав горсть приготовленных для стражи монет, Кристин аккуратно убрал деньги в
карман. Можно было сунуть за пазуху, и наверное даже стоило, но отчего-то священнику захотелось оставить деньги там, где их может попытаться украсть, какой-нибудь незадачливый вор. Проведя шершавым языком по, растрескавшимся губам, Кристин почувствовал на мгновение, как собственное сердце, застывшее по привычке в дремотно- неторопливом ритме, вдруг пропустив пару толчков, яростно забилось в грудной клетке испуганной птицей. Ооо..!
Покрепче ухватившись за деревянный посох, отполированный собственным потом, человек почувствовал мимолётный прилив возбуждения. Кровь вскипела, желания встрепенулись, зубы тяжело скрипнули, мельничными жерновами, размалывая попавший в рот песок.
О да, человек это всего лишь жалкая тварь, низменная и подлая, горящая грехами и сочащаяся пороками, из каждой поры своего тела, несущая за собой зло, подобно тому, как крыса несёт чуму. Сглотнув, Кристин ощутил, насколько же сильно ему хочется, чтобы кто-нибудь, попытался его обокрасть…
А пока, натянув на голову капюшон, священник решил отправиться в ближайшую таверну и отдохнуть. Ибо он устал, а до Нильды ещё целых тря дня пути. Далеко. Нужно набраться сил.

Кальт молча уставился на вошедшего. Приветственно кивнув. Почему-то следопыт не поверил ему - в его воображении Зуфар уже давно и прочно занял место этакого могучего монстра, который умыкнул наследника и прячет его в каком-нибудь подвале, дабы проводить тёмные ритуалы. Для которых конечно же требуется кровь венценосного.
-"Этот мне напоминает вербовщика на пенсии!"- фыркал мысленно егерь -"Впрочем, это лестное сравнение. Работа вербовщик в чём-то похожа на мастерство менестреля. Только приходится играть на струнах человечей души. Кто-то приходит за славой и деньгами, кто-то устал от обыденности и считает что нашёл неплохой способ вырваться за рамки, а кто-то просто дурак, идущий дуть пиво на халяву с вербовщиком, забыв о том что за всё приходится платить."- Задумавшийся следопыт пялился на лицо "Зуфара" слишком долго, и просто старался не терять нити разговора. В конце-концов, поддельный он или нет, дело десятое, сейчас гораздо важней получить крышу над головой. Причём именно в этом доме.
-"Мой друг имел ввиду не столько еду, сколько ночлег и отдых."- Кальт побарабанил пальцами, и мысленно прикинул, во сколько это обойдётся. -"Надо бы намекнуть Зигфриду что я не постеснялся выбить из его работодателя дорожные расходы."- Откинувшись на скрипнувшем стуле, воин хмуро уставился в столеншу. Ему здесь не нравилось. Таверна в его понимании - веселье и азарт, а здесь можно было услышать как огонь пожирает дерево, как хрустит сухарями охранка. И вообще на душе было погано. Кальт никак не мог припомнить почему.
-"Да хватит уже ворчать без причины, Кальт! Сколько можно?"- одёрнул себя следопыт, относящийся к нытью приблизительно как топор относится к неумелым рукам -"В этой таверне тебе уж точно не проломят голову пивной кружкой! И кстати, о каких-таких людях толкует Лу?"- Последнее заставило Кальта слегка напрячься, и немножечко поудобней пересесть на стуле. Поудобней для быстрого вскакивания.

В голове царило абсолютное спокойствие - паладин сливался со вселенной, чувствовал себя ее частью, суть которой и является каждый человек. Он чувствовал, как поток жизни течет сквозь него, наполняя такой необходимой в столь трудный час верой, ведь им предстоит сунуться в самое лоно мрачной цитадели извечного врага ордена Создателя. Он находился где то на орбите какого то светила в тот момент, как почувствовал чье то чужеродное присутствие в своих видениях. Странный серый свет, совсем тот....совсем тот, что был у его учителя. И перед его взглядом предстал осел. Разрушитель зла, тот самый осел, только стоящий на двух ногах и облаченный в странный серебристый доспех. Уильям удивленно посмотрел на животное, а когда оно открыло рот, так и вовсе ошарашенно притих.
- Мое истинное имя Абладогар Святейший, первый грандмастер ордена паладинов. По счастливой случайности тебя угораздило приобрести сосуд моей души в качестве тяглового осла, юный адепт. И на мое счастье, я наконец то смог убраться из этой деревушки. Сотню лет назад один из демонов посланных Харрумом уничтожить святыни нашего ордена столкнулся со мной в битве. Он проиграл, и в составе экспедиции я отправился на битву с этим мерзким существом. И, к сожалению потерпел крах. Неизвестная сила спасла мою душу и заключила в молодого осла одного из оруженосцев нашего ордена. К сожалению я лишь недавно смог себя осознать, до этого представляя лишь кусок эктоплазмы, поэтому до сих пор не мог путешествовать во снах. Но теперь мне открыто гораздо больше, и зная цель твоего пути, я постараюсь всеми силами тебе помочь. - Произнес осел(???) и скрестил руки(копыта?) на груди.
- Сэр Абладогар, я принимаю ваше предложение. Как вы прикажете вас величать, когда мы будем на земле? - Осторожно произнес Уильям Святейшему.
- Ртутное копье света, Ладогар, опора мира, величайший воин Создателя, грандмастер ордена паладинов и в конце концов, очень красивый, но одинокий мужчина, ищущий свою женщину! - Произнес осел.
- Хм...видите ли... Я не смогу объяснить это своим спутникам, да и довольно долго читать все ваши титулы во время битвы. - Сказал Грейнхард. Паладин(осел) сморщился и подумав, произнес
- Тогда называй меня Величайшим сэром Абладогаром прекрасным! А? Как оно! Уже покороче, а звучит ничуть не хуже! - Напыжившись, осел поднял копыто в воздух.
- Ладно... - Сказал паладин(который не осел), положив латную перчатку себе на лицо и решительно вышел из медитации. Повел носом в сторону супа и посмотрел на дремающего Святейшего. Подошел к костру и достав какую-то плошку из заплечного мешка, стал ожидать своей порции.

Удар воздуха заставил Кальта самым неэтичным образом дрёпнутся оземь, на доски, которые чуть-чуть не вышибли дух. Чаша с отравленным вином, откатилась куда-то в сторону и естественно разлилась, на радость местным пьянчугам... Которые впрочем уже проявляли высшую добродетель доблести - вовремя смотались с поля схватки, и не мешались под ногами. Следопыт не собирался слепо бросатся в схватку, в ближний бой, который мало ли чем мог завершится. Вдруг у этой твари острые зубы, и сейчас он как вцепится в горло нанимателю? Нет уж. Такой расклад солдата ну никак не устраивал! Злобно взвыв, как ликантопр которого укусил за пятку серебрянными, намазанными чесноком и освящёнными зубами священник, Кальт метнул кинжал, целясь куда-то в ноги демону, точнее в бедро, а лучше - в коленку. И затем резко вскочил, уже оборвя свой вопль, достойный безусловно самого страшного и ужасного монстра, который встречался всем без исключения деревенским жителям. Нет, не какого-нибудь сказочного дракона, сжигающего ваши поля, топчюшего крыши ваших домов...Их и не бывает-то! И не злобного чародея, требующего себе десяток младенцев для жертвоприношения своим тёмным богам, пьющего кровь девственниц(и где он их только находит, упырь!), и портящего удои коров по ночам.. Чародеи и драконы они все далеко, и нас эта беда не коснётся...Нет! Сборщик податей! Вот самый страшный монстр на свете! Он умеет говорить, у него есть ст-т-тррашная грамота(в которой нам, простым жителям ничего и не понятно-то!) с печатью от короля/императора/графа/барона, или от всех разом. И упаси нас все пресветлые боги от появления этого монстра в нашей далёкой деревеньке...Он мигом припомнит все недоимки, и заберёт себе половину урожая. Именно такой вопль оборвал рейнджер, вопль страшного монстра из богатого воображения крестьян. Обязательно с присвистом и горловым бульканьем, в чём виноват исключительно он сам - вовремя полёта бедняга попернулся своими собственными слюнями. Но речь всё-таки идёт не об этом, а о том что рейнджер, подавивший этот вскрик-вбульк, выпрямился пружинкой, и резким, отточенным движением потянулся за луком. Древко лука - это тоже своебразное оружие, и опытный лучник может встретить набегающего врага им ничуть не хуже, чем просто мощным, но не очень точным выстрелом в упор. Тычок нередко заточенным концом в горло, желательно в кадык, или в грудь, или просто удар по ногам...Опытный лучник, прекрасно знает, что лук, не только дальнобойное оружие, но и прекрасное орудие рукопашки, ведь сама неожиданность, и даже нелепость такой атаки даёт некоторый шанс на успех. Главное, помнить что оружие - это всё что тебе попадётся под руку, а не тащить меч из ножен, или малую секиру из петли. Кальт уже тянулся за стрелой, а лук находился в боевой позиции, из которой так удобно вогнать некий предмет куда-нибудь в противника...

Неожиданно стало холодно и темно, будто в гробу. Хотелось укутаться. Риорден начал маниакально напяливать на себя плащ, пытаясь согреться, и скребти пол... Холод пронзал кости. Боль, душевная боль. Мать, сестра, учитель. Воспоминания. Кружится голова. Помогите. Теплое прикосновение. Рыжебородый. Маг вернулся сознанием в таверну. Руки, как же болят руки. Надо снять перчатки! Сейчас же!

Когда перчатки оказались на полу, Аллумек с ужасом смотрел на руки. Они были в крови. Истекали кровью. Это была их кровь!

ТЫ И ТОЛЬКО ТЫ! Диркхард доверил тебе саму суть магии, а ты говнюк, просто взял и убил ее! ТЫ УБИЛ ЕЕ!

- Я...я убил её...Я виноват в смерти... - взгляд снова на руки, крови было все больше и больше, сейчас она покроет почти весь пол в таверне. Что? Стены? По стенах тоже кровь, всюда кровь. Закипает... Кровь на руках кипит, боль. Боль все прервала. Больше нету крови. Но...руки..они полыхали огнем! И это уже было не марево бедняги. Но огонь, он был холодный как лед. Он не сжигал Риордена. Он просто изничтожал его изнутри...

Человек, человек в центре таверны. Что они делают? Чего тот ублюдок машет мечем?

- Профессор... - детский крик донесся до ушей компании...

Скривившись под капюшоном словно съев целый лимон, то ли под воздействием отката, то ли от назойливого бухтения паладина Жжёный поднялся с земли и начал что-то чертить на земле посохом. Начертив небольшую схему с двумя пересекающимися кругами и вектором исходящим из центра второго круга и проходящим через одну из двух точек пересечения кругов он принялся бормотать себе под нос какие-то математические формулы и криво выводить чуть ниже рисунка цифры. Прочертив, затем, два радиуса второго круга, по разные стороны от линии обозначающей вектор таким образом, что она стала медианой выделенного сектора колдун заштриховал некоторую область и ткнув в неё посохом осмотрелся по сторонам, словно пытался что-то найти. Выбрав нужное направление, он зашагал прямиком к деревне, на ходу доставая из сумки кошелёк и протягивая его слуге.
- Купишь еды в дорогу.

- "Зато у тебя борода есть!" - судя по всему этот аргумент имел большой вес в глазах наймита.. Он покосился на молчаливую и понурую женщину..
-"Надо бы занять её чем-то..Тоскующий член отряда - обуза.. Сейчас она просто молча бредёт, а затем в чём-нибудь ошибётся..Или не выскажет ценную мысль.."- мысли бродили стаями взбешённых белок, обожравшихся секретного варева местных шаманов, и кажется были готовы вырвать с корнем любое разумное начало в перебродившем от Кальта..Как бы то ни было, следопыт не пропустил приближающуюся фигурку, и попросту кивнул ей, как будто не удивлённый.. Маска бесстрастия давалась нелегко - по спине, под мешком бегали мурашки размером с кулак, и грозили затоптать насмерть.. Волосы если бы их было видно и достаточно много, объязательно бы встали дыбом.. Честному(и чуток суеверному) наёмнику было не по себе в пристувии этой пигалицы..
"Ты чего?Тебя схватил страх? Разве ж это разве ужас? Это не страх, это так..Страх, задействует все твои чувства.. Нет, я не боюсь неведомой, непонятно где таящаейся опасности. Страшнее всего вещи зримые и грубые – холодная сталь клинка у горла, тяжёлый запах навалившегося зверя, отозвавшийся хрустом на шаг дощатый мостик через пропасть, врывающаяся в горло солёная вода..Страх берёт тебя в оборот полностью..Ты можешь распробовать его вкус..Ты ощушаешь его всем своим естеством.Он чёток, словно приказ, и рельефен, как напряжённые мыщцы атлета.Треснувшая доска пахнет гнилью.. Кожа, которой касается лезвие напряглась, и источилась, словно бы в стремление убежать от опасности..Если у тебя есть интуиция, то страх возмёт и её в оборот..Ты его видишь, обоняешь, осязаешь, слышишь, как лезвие с лёгким шорохом скользит по твоей коже..Ты можешь его даже попробовать..Это всё страшно..А перевёртыш за спиной - не такая уж и попастность..Как и ночь на кладбище..И даже угроза - "я тебя ещё найду, и нарисую тебе вторую улыбку..на горле.."" так думал Кальт, наёмник, знавший что такое страх, и не боявшийся никаких девчонок, даже если эта девчонка "вендиго", способная в любой момент вырвать ему горло..В конце концов мочь - не значит суметь, он и сам способен убить кого хочешь из этой компании..но это не означает, что он будет кидаться на них, в злобе и ярости..