Голосование пользователя

И вот, наконец, гостеприимная застава осталась позади. Амариэ от души пожелала себе и Валькинве более друг друга не видеть. Впрочем, разглядывала заставу снаружи девушка с искренним интересом. Надо же, недурно замаскировали. Видимо, навыки Элвен в дроу все же пережили безумие Арошни*. Поглощаемый слизью дроу же вызвал у друидки восторженный интерес. Действительно, какая же закрученная здесь экосистема! Наверху Солнце проливает потоки энергии, от которых идут в рост растения, давая возможность жить всем остальным. Здесь же, под толщей камня, Жизни приходится выжимать энергию отовсюду, откуда только можно, да и дать чему-то пропасть без пользы - сущее расточительство! Амариэ бы с удовольствием понаблюдала за дальнейшим течением цикла переработки, но прежде всего - выживание.
На заставе Амариэ перерисовала карту Топси на страницы тетрадки (книга вела себя безобразно), а сейчас продолжала делать заметки. Мало ли, вдруг придется возвращаться или искать дорогу. Она тщательно отмечала все повороты, ответвления, делала пометки касательно приметных мест и примерно отмечала затраченное на дорогу время. Во время передыхов девушка с удовольствием разглядывала грибы и даже пыталась зарисовывать. Не подходя, впрочем, слишком близко, опыта со Стульчиком друидке хватило.
Чем дальше невольные путешественники отходили от заставы, тем сильнее наваливалась усталость - день-ночь выдались насыщенными. К счастью, Амариэ уже успела набить руку, так что заметки стали лаконичными, но остались понятными. Руины девушку заинтересовали, но сил уже не осталось. Хотя, устраиваться возле потенциально опасного непонятно чего тоже не выглядело хорошей идеей. Амариэ внимательно осмотрела колоны и осколки, затем спросила местных оруинах.

-Eins! - объявил Бурун хриплым низким голосом, обрушивая гвоздь на голову паука, недобитого прошлым ударом и проламывая ему череп (о том, что у пауков нет черепов Буруну было невдомек)
- Hier kommt die Sonne!

- Вознеосите хвалы Шамаш! - Увидев великолепие запасов пищи только и заявила Ария, прежде чем поторопилась присоединиться к остальным, набиивающим рты и опустошающим полки узникам. После всех дней голода, после унижений и лишений наконец была нормальная, ну почти, еда...

Когда живот наполнился, а такое в ее жизни случалось ох как не часто, Ария тоже прихватила мешок, что лежал в углу и стала упаковывать туда запасы.
- Мать Света привела нас сюда, чтобы мы могли подкрепиться и набрались сил нести ее Свет дальше! - Продолжила свои проповеди девушка. - Мы должны принести Свет в рощу Неверлайт. Сарит, ты знаешь, через какой выход туда ближе? - Говорила и в то-же время транслировала свои мысли Ария.

Коммуникатор запиликал не вовремя, как обычно.

По корабельному времени на «Стрекозе» было раннее утро. Экипаж корабля разбежался по отсекам, приводя себя в порядок, завтракая, доделывая оставленные с вечера дела и, между делом, пытаясь проснуться. Последнее получалось плохо из-за поздних посиделок накануне. Причиной застолья стало окончание ремонта. Ну как, окончание... Теперь «Стрекоза» уверено летала, не теряла дыхательную смесь, не путала стропы паруса и не грозилась потерять свои части при любом резком маневре. Над остальным еще предстояло работать.

К сожалению, Алебастр-4, прозванный в народе «Вонючкой», жил в собственном ритме рабочих смен заводов и круглосуточной индустрии услуг. Вам могли позвонить в любое время, и даже извиняться за неуместность звонка было не принято. Хочешь спать – включай автоответчик. Эту простую истину команда уяснила еще на второй день пребывания на станции. И раз коммуникатор подал голос – значит, звонивший был включен в «белый список» важных для «Стрекозы» особ, на сигнал которых стоило ответить в любое время дня и ночи.

Таковых было раз, два, три, че... А нет, Том Норберт отправился в «черный список» после того, как в пятый раз попытался завербовать вас к какому-то пиратскому капитану.

Судя по определителю номера, звонил Артур Кин.

Ну да, с экрана глядел именно он – калторан, представлявший интересы «Гумбольт и родители» на Алебастре-4. Кин вовсю старался соответствовать представлению общества о Корпорации: отутюженные стрелки брюк, золотой жилет, запонки с россыпью мелких рубинов... Дреды, хоть и собраны в хвост, непослушными змеями умудряются цепляться за плечи.

Даже его кресло должно было напоминать собеседнику о статусе Артура Кина. Большое, кожаное – его высокая спинка не помещалась на экране.

Но сам Артур явно пребывал в расслабленном состоянии. Он вообще напрягался только когда это было нужно, а если нужды нет – зачем что-то из себя строить? Вот и сейчас высокий и худой калторан сместился влево, подперев щеку рукой, локоть которой покоился на подлокотнике. В этой позе роскошное и слишком крупное кресло казалось полупустым. Как минимум, в нем нашлось бы место для еще одного Артура Кина.

- Приветствую! – оживился он, когда на вызов наконец-то ответили. – Опять что-то чините? Или ваш мотылек наконец-то готов порхать?

Интерес Кина был закономерен: именно он свел экипаж с поставщиками всех нужных запчастей. Не за так, конечно, ему заплатили за помощь журналами исследований с той самой секции нефилимов, из которой недавно вытащили Нокс. Если бы не эта сделка, корабль, скорее всего, все еще пребывал в своем первозданном, полуразбитом, виде.

И экипаж «Стрекозы», и Артур Кин, надеялись, что эта маленькая соглашение – только первый шаг к сотрудничеству. Ведь «Гумбольт и родители» были одной из компаний, которые занимались торговлей информацией. Старой информацией, потерянной своими владельцами. Заброшенные поселения, старинные развалины, разбитые корабли – вот те источники, откуда компания добывала жемчужины своего благосостояния. Если вы археолог, исследователь, «мусорщик», спасатель, коллектор – обращайтесь к «Гумбольт и родители», и получите честную цену за свои находки.

- И какому божеству приятны такие подношения? - хмыкнул Аэрон, растирая, наконец, избавленные от кандалов запястья и шею. Что ж, он не ошибся в том, что действия дерро носили религиозный характер, но, если так, молился этот подземный житель отнюдь не добрым богам. Как минимум, поворачиваться спиной к Баппидо явно не стоило.

Хотя, а к кому тут вообще можно было повернуться спиной? Не сейчас, когда они все были в одной лодке, а потом, когда форпост дроу окажется позади? Ни дроу, ни пещерные гномы, ни дерро, и, по большому счету, орки и куо-тоа хорошей репутацией не пользовались. Но паладин был готов в каждом из спутников увидеть исключение из грустного правила, характерного для его народа. Вот только дерро, похоже, исключением не был.

Не слишком довольный решением Арии лезть в подпол в одиночку, Аэрон все же не стал спорить, только попросил у девушки ключ от кандалов и принялся помогать их снимать тем, с кого они еще не были сняты. Да и за спутниками, действительно, стоило присмотреть.
Боги же, добрые, как искренне верил аасимар к ним все еще благоволили, и из извлеченного наверх добра парень выбрал себе щит и осмотрел мечи, без особой надежды найти себе что-то по руке. Веревка, колышки и молоток - вещи незаменимые при путешествии по горам, или, неверно, под ними, так же составили его добычу, а чтобы не нести все это на щите, как на подносе, Аэрон соорудил себе пояс из своего собственного обрывка веревки, который дроу по забывчивости оставили на его кандалах несколько дней назад.

Сокол-сапсан описывал плавные круги, парил, чуть шевеля крыльями. Окруженные узкими золотыми кругами темные зрачки следили за незаметными человеческому глазу звериными тропками внизу, улавливая малейшие движения. Вдруг, в ответ на чуть заметное шевеление травы, птица камнем упала вниз, только перед самой землей откинула назад голову, тормозя крыльями, и выставила вперед когти, длиной с небольшие кинжалы. Однако этот сокол был молод, его тень мелькнула перед сусликом успевшим сделать стремительный прыжок. С возмущенным воплем сокол, хлопая крыльями, продолжил погоню, но суслик в два огромных прыжка скрылся за камнем. Почувствовав внезапный холод, птица, приземлилась, покрутила головой, и вдруг оторвалась от земли. Зверек, оглушенный стуком собственного сердца, осторожно высунул голову. Трава здесь была серебристой, цветение вокруг не имело силы в таких местах, и звери обычно обходили эти пятна стороной. Однако сейчас суслик, потихоньку успокаиваясь, оглядывался по сторонам. В траве лежали, аккуратно прикрытые кожей, несколько вещевых мешков, к которым был прислонен небольшой меч, прозрачный синевато-зеленый камень в его рукояти слабо блеснул… Пошевелив усами, суслик сделал шаг вперед, и тут его тельце сковал ледяной холод, тень плеснулась от мешков и поглотила зверька.
Сокол, вновь описывающий круги, увидел шевеление серебристой травы, но продолжил свой облет. Внизу, по пыльной, ухабистой полосе дороги, ползли фигурки двуногих и четвероногих, но такие большие животные сокола не интересовали. По крайней мере, до тих пор, пока были живы.

Взгляд почтенного купца Отикула снова и снова устремлялся в сторону курганов, и это начинало не на шутку беспокоить Гелдена. Как будто мало было других поводов волноваться. Нирск прибился к процветающему коллеге по простой причине – в этом путешествии денег на охрану у молодого торговца не было. Строго говоря, на обслугу тоже, но выгнать белобрысого худющего потеряшку не поднималась рука. Слишком хорошо Гелден помнил себя таким же – оборванным, голодным, ожидающим очередного удара от жизни. Между прочим, неделю назад Гелден всерьез прикидывал, что им со Збышеком придется затянуть пояса потуже, покупая только фураж. В самом деле, голодные торговцы при споро бегущей лошади куда лучше сытых торговцев при телеге и павшей лошади посреди поля. Однако как-то обошлось. Сперва казалось, что вся эта экспедиция была одной большой ошибкой. Уговорил на нее Отикул. Ну как, уговорил – предложил. Мол, местным выбирать особо не приходится, все купят, а у меня все равно охрана. Однако, оказалось, что места хоть и глухие, но не изолированные. Вон, третьего дня прибился блондин при шпаге, Лестер, а затем и целая крестьянская семья перебиралась на фермы вокруг города. Джанемита хорошо знала, что здесь покупают, а вот Гелден чуть не остался на бобах. Но пронесло. Расторговался. Кто бы мог подумать, что мелкие мешочки с пряностями окажутся так кстати.
Зато теперь Гелден с новой силой задумался – за каким же демоном Отикул забрался в эти глухие места, да еще и Гелдена почти заманил? И охраны набрал сверх своих обычных людей, сплошные дворфы…?

Между тем, день стоял чудесный, в траве пока неуверенно начинали стрекотать кузнечики, высоко в небе парила, оседлав потоки теплого воздуха, птица… У большинства идущих с караваном настроение мало-помалу налаживалось. Вчера они, следуя за маршрутом, обнаружили вместо деревни одни уже начавшие зарастать остовы. И все. Прошлым летом тут была хоть и крошечная, но деревушка, Джанеминта многих помнила, и была тут в августе. Это происшествие несколько повлияло на настроение, но вечером был костер и открытый бочонок (ну, и двойные караулы, конечно), а утро встретило благодатью. Да и семья, перебиравшаяся поближе к городу – здоровый бородатый мужик, его увядшая, замотанная жена, но мелкие дети добавили шума и беготни. Но главное – старшая дочка, девочка лет пятнадцати, которой светлые волосы, бледность, хрупкость и печаль изрядно добавляли несвойственной крестьянкам изысканности. Не то, чтобы она блистала красотой, вряд ли в большом городе бывалые люди взглянули на нее дважды, но на переходе она вызвала некоторый ажиотаж. То один, то другой охранники подстраивали свой ход, чтобы поболтать. Даже купец намекал на свои связи, что могут помочь найти место служанки в городе. При этом слегка облизнулся.
День только недавно перевалил за полдень и погода в конце весны еще не требовала пережидать жару, когда Отикул, поднимавший нос от своей карты, только чтобы уставиться на курганы, вдруг скомандовал привал.
- Думаю, надо остановиться. До следующего села мы до темноты не доберемся, и хорошего места для привала тоже не будет.
Крестьяне вздохнули с облегчением – все они, кроме самых младших, устроившихся на фургон к Нирску, шли своими ногами, да и тащили на спине скарб. Правда, вещей у них было на удивление мало. Зато гномский купец, Джанеминта, возмущенно заспорила, что, хоть успеть удастся едва ли, но места здешние она знает лучше, и стоянка найдется. Отикул предложил остальным торговцам катить, куда хотят, хоть объехать его фургон на этой дороге было трудновато. Гелден заметил, что Отикул то и дело поглядывает на ближайшую группу курганов. Пока все трое купцов пререкались, крестьяне решили пользоваться случаем отдохнуть, и затеяли перекус. Почуяв запах еды, подтянулись и остальные, а там стало ясно, что оставшихся до темноты часов уже может не хватить до следующей стоянки.

Пока Брок сдерживал зомби, Збышек и Джо споро обыскивали первый этаж.

Дом был... неприветлив. Тени, одновременно зыбкие и резкие, сбивали с толка. Спинка случайно отставленного на проход стула или журнальный столик заставляли Джо и Збышека замереть и искать в контурах предмета человеческие черты... Или, точнее, черты того, что когда-то было человеком.

Сейчас парням казалось, что в доме не просто много – ужасно много огромных окон, в каждое из которых был готов вломиться зомби. К счастью, пока что все окна были целы. Сильные, но тупые, мертвяки ломились в дом по одному им известному маршруту, оставив пустые комнаты во власти воображения молодых людей. И это самое воображение развернулось вовсю, заставляя напрягаться и шарахаться от скрипа старых половиц под ногами и замирать в неожиданной, угрожающей тишине.

Осмотр левого крыла закончился у служебной лестницы рядом с торцом дома. Площадка была плохо освещена, ближайшее окошко находилось над ступеньками, на полпути ко второму этажу. Легкий сквозняк гулял по помещению.

Зайдя на площадку, Збышек не заметил ничего угрожающего. Но вошедший следом Джо почувствовал неожиданное касание...

Питер сделал несколько шагов к Рисе и услышал, что сказал Шустрый. Парень раже в человеческой формы рыкнул и тут же начал оборачиваться волком. Процесс был не мгновенный, но похоже это ему давалось все проще. Он глянул на Рису и Илену и сказал аруну на волчьем:

- Выруби ее, она слишком много знает, чтобы умирать. - после чего развернулся и подошел Хитрецу.

- Щенок, слушай. Все вокруг нас Гайя. Она первооснова. У нее было три помощника. Вилд, Вивер и Вирм. - последнее от имя он прорычал.

- Вилд отвечает за рост, беспорядок, природу, дикость. Вивер за порядок, статичность, развитие. Вирм баланс между двумя гранями. Укрощал Вилда, когда тот бушевал, уничтожал паутиной Вивер, когда та увлекалась. Но потом случилась беда. Вирм великий змей, поддался порче и сошел с ума. Теперь он не баланс. Он разрушение, искажение, порча, вред. Он хочет, чтобы все что сейчас есть было изменено, уничтожено. Она - он кивнул в сторону Рисы - его слуга. Страшная слуга, добровольная. Она хотел забрать тебя и сделать таким же. Засунуть в самое ужасное место, где ты бы умер, или бы перестал быть собой. Она зло! Понятно?! - он грозно смотрел на волчка, нависая над ним, периодически рыча на него.

[Триада - Прощай триада - ссылка]

Ну, во-первых, мне очень стыдно.

Стыдно, что силы творить в данном (хоть и безумно любимом и чтимом мною) сетинге кончились, а заставлять себя я не хочу.
Стыдно, что все-таки сдался и вроде бы неплохой разгон, взятый после предыдущих метаний, пропал втуне.
Стыдно, что проект, появившийся в моей жизни позже (страйкбольно-ролевой сталкер), все-таки сожрал этот пласт морально-волевых, во многом забирая креативные побуждения именно из этой вселенной.

С другой стороны, я горд что мы осилили такое количество времени, написали столько букв и создали занимательные истории - пусть и неоконченные.
Я рад, что агония не затянулась и есть силы признать свои ошибки и, можно сказать, некое поражение.

Считаю своим долгом извиниться за все обманутые надежды, невыполнение обещания и нераскрытые судьбы наших героев.
Многие мастера просто закрывают игры, однако же спрос на них есть и любят их не сильно меньше (это, типо, наивная попытка выглядеть лучше на их фоне с этим опусом х_х)...

А теперь о том, кто и зачем - о сюжете.

Итак, Аризона и ее Пустоши.

Братство Стали.

В принципе особых секретов не было: история пролога вполне полно дает представление о вашей цели на первую половину игры - поиски М. Лоу для передачи злосчастного кейса и получения дальнейших инструкций. Код от кейса, кстати, был заложен изначально и я сильно удивлен, почему никто не пробовал его взломать :Р

В кейсе содержался голо-диск с обращением к высшему эшелону разведчиков (к которому относился Мафин) и карта с пометками неких мест, где Братство смогло бы продолжить свои изыскания.
В обращении бы, Старейшина бы попросил оказывать максимальное содействие вам, а также выдал новые ранги и возможность вербовать рекрутов в Братство, отринув политику Изоляционизма.

Но Мафин находится в плену у работорговцев и его еще надо умудриться спасти. Учитывая его цель (получение поддержки Хопи/свержение слейверов), просто выкупить его было бы затруднительно. В идеале, он бы стал Вождем, убив в честной схватке вожака работорговцев, хотя эта почетная миссия могла лечь на любого из Братства Стали или наемников (о них позже).

Как бы там ни было, Хопи будут освобождены и готовы помогать семейству Лоу, что будет очень кстати: в Трубе и Моенкопи начались беспорядки, вызванные разборками Хари и атакой туннельщиков на шахты, а также перебоями в снабжении водой из городских источников.

Вы, к сожалению, проявили рационально-верный, но сугубо скучный игнор ракеты в подземке. Ракета была экспериментальная ("символ перечеркнутой радиации" как улика для всех и приватная информация для Лойда, которой он даже не поделился), и полностью препятствовала распространению радиации (три или четыре раза я обратил внимание на аномальное повеление счетчиков Гейгера, но...), а в сумме со слизью матки туннелтщиков давала забавный эффект почти мгновенной коррозии. Подрыв ракеты весьма сильно ослабил бы матку, очистил значительную часть тер-Рим трубы от радиации, а также вызвал бы более критичную нехватку воды (в следствии распространения смеси из ракеты и слизи матки).

Но не суть: беспокойство матки запустило таки рельсы гражданской революции, хотя ее саму бы вы не застали, уехав решать вопросы с работорговцами.

Дальше вас ждали бы поездки на Юг, частичное изучение Флагстаффа и паническое бегство от превосходящих сил Легиона, конфронтации с философами-гулями из родного Убежища Хари, где он брал пополнение для своих "черных костюмов" и где располагалась плохоработающая антеннв Аоизонна-ФМ, которую должен был починить Архиватор по изначальному квесту.

Дальше захват ракетной шахты, поиски ключевых итемов для полноценного превращения комплекса в свою базу, микроменджмент и стратегия, и весьма уверенная моральная дилемма.

Финал для вас имел три пути:
1) набор разнополых рекрутов, консервация комплекса и политика Полной Изоляции.
2) Бой с Легионом за Трубу.
3) Отступление в Пустоши Мохаве.

Вариативность инсайд, но получилось так как получилось =\

Далее.
Джонни "Имп Кротокрыса" МакКейн.
Сука, этот персонаж, трижды (трижды, Карл!) менял рельсы своей истории и это получилось геморойно, но крайне запоминающееся))

С нынешней ситуации, Джон мог уехать двумя путями (боюсь загадывать, но ориентировался на них, лол): вместе с наемниками в пленники к работорговцам (но учитывая, что у Варона и так припекло с моих коридоров - маловероятно), либо вернуться к Лоу и пойти по первоначальной цепочке квестов-противостояния еврей Мачовски против барыги Лоу. Дальнейшая судьба выводила бы его в общей канве наступления Легиона и его выбора, касательно причастности скаута к судьбе этого городка.

Финала вижу три:
1) Имп уходит в Пустоши.
2) Имп принимает участие на стороне Лоу/Хари
3) Имп принимает участие на стороне Легиона (сомнительно).

К этой же сюжетной канве относятся судьбы Бальзы и Стервятника (после бегства из плена), О'Нила (который уже весьма плотно замазался с Харей), Доктора Колмана (верного и весьма исполнительного помощника Лоу, который уже достиг респекты у индейцов и должен был стать связующим звеном между БС и многими прочими), а также всех покинувших нас игроков.

Мистер Брок с его бандой НПС так или иначе вышел бы на след своего визави на ферме Реднеков, где часть его бригады окажется раненна, а ситуацию спасет Бэн Доусон, вызванный с отделением на срочную "демократическую-миротворческую операцию".
Посредством нехитрых манипуляций, Бэн и Арс оказались бы единственными дееспособными выжившими, а в довесок к ним бы пошла бы Сэм Захак: удобоваримый водитель-НПС на следующую главу (до ее трагической смерти через пару сцен, лол). Их путь вел бы на восток во вселенную Безумного Макса, но успешное возвращение должно было принести кучу ништяков и знание о реальной мощщщи Легиона.

НКР, как не странно, отводится не такая большая роль: у Бэна был бы шанс (весьма сложно) уговорить капитана, погрязшего в переделе власти и выборе стороны, вызвать подкрепления для противодействи скрытой угрозе Легиона.

Арс же, окрыленный триумфом, наверное имел самый большой потенциал и свободу выбора в дальнейшем.

Так или иначе, эти двое имели весьма схожий квест на первую половину игры (поиски и преследования Червя), и оба бы получили доступ к контакту-связному Легиона, который бы предложил им весьма занятную работу...

---

Небольшая выдержка из планов мастера, которые были заготовлены на эту главу (выше понятно, как все изменчиво):
Есть некое убежище, которое напрямую контролит волт-тек - сейчас оно за кадром, но возможно запущу туда игроков позже . Там обучаются весьма даровитые Двеллеры, самых способных забирают, чутка учат жизни за пределами безопасных стен и отправляют на объекты корпорации волт-тек (как у Варона в главе "во имя науки").
До начала всяких гульских исследований, лаба занималась достаточно полезными вещами: исследовала природу радиации и очищала кормовую базу. С помощью своего человека среди фермеров-коневодов на ранчо Кривого (реднеки, с которыми замес у Харм), эта продукция распространилась и внедрилась в корм браминов.
Отсюда секрет очень чистого мяса у Кривого - он в курсе, что формула пришла к нему извне с одним из людей (у Ржавого есть квест, на поиски мет лабы - это подроботка того парня). Этот ученный (пока ноу-нейм, не афишировал его нигде, но скорее всего он умрет, просто связав персов фактом своего наличия), часто контакты с Джимми Червем, который кинул Бэна Доусона и его босса в Вегасе и наебал местных Чертей (Ржавый из соло ветки Мунроуз) - эти ребята сорвутся за ним в погоню.

Сэм Захак, которая пришла с Вольтером на переговоры от Хари, скорее всего попадет в плен и ее будут менять на Джимми.
Обмен сорвется и отбить ее не смогут - она вновь окажется в плену, в укрепленной лабе.
Лабу будут планировать взорвать, но Арс и Бен успеют освободить ее раньше (я надеюсь :) ).
Она будет водителем и техником в их тачке, которую бритва выдаст Арсу для поисков Червя. С ее помощью они смогут прокачать свою тачку в аэропорту, рядом с трубой и отправятся на север, где по пустыне и небольшим каньонам гоняет две рейдерские группировки: Шипы и Черепа.
Одни держат паркинг легкой военной техники (багги, тракт, кроссеры, квадрики), а другие бывшую нефтяную платформу (загашник невьебенного кол-ва нефти).
Там чисто Мэд Макс, что следует из названия главы)

В принципе война фермеров и гулей это фон, но он повлек смерть сына мэра.
Этот тип мутил подпольный (от папы в первую очередь) наркобизнес и щедро сбывал его через еврея Мачовски, в обмен на усиленное давление на гулей (да, парень расист). Грязный Сэм и его Псы - снабжаются Мачовски (к сожалению ветка Импа свернула люто, как и музыканта - они как раз должны были осветить эти события и взаимоотношения). Суть в том, что Сэм передавил и эпизод с фермерами стал последней каплей. Харя, имея контакт с убежищем, где все обитатели стали гулями (архиватор рип), начал стягивать силы и утвердить гулей как фракцию в Моенкопи и трубе.
В результате, Харя узнает, что за гуле-гонениями стоит сын мэра и устраняет его (текущая сцена Доусона).
Смерть сына мэра лишает поддержки барыгу Мачовски и одновременно развязывает ему руки в противостоянии с Лоу, которое Рудольф кое-как сдерживал.

В результате действий БС в подземке, в люди случае случится бунт, но обвинят власть.
(Матка туннельщиков (Прототип - королева зергов из ск2) пока производит потомство (90%) неподвижна и требует подпитки радиацией (Т.к туннельщики в принципе появились из-за радиации и фэв, но последнее нам мало интересно).
В канализац. туннелях лежит не разорвавшаяся бомба - не сильно большая, но достаточная чтобы уничтожить трубу у хуям. Сама матка медленно поглощает ядерный эллемент, а так же, благодаря своей слизи не дает распространиться заражению воды и местности.
- ее можно убить, подорвав блок питания ракеты (предварительно обезвредив боеголовку).
= Вода начинает фонить, популяции туннельщиков разбредается, но часть выплескивается в город.
- можно попробовать убить ручным оружием, но это вызовет дикий кипиш туннельщиков.
Вода останется чистой, но в трубу начнутся регулярные рейды туннельщиков.
- при удачной проверке науки, кто-нибудь догадается о природе слизи, что экранирует радиацию и сделав сверх дозу радиацию запустил обратный процесс, матка умрет под своим экраном, оставив стаю в неведеньи, но это окажет воздействие на воду - она будет вступать в реакцию с железом, делая ее ядовитой для людей и механизмов.
Яд будет действовать недолго, в очистную станцию не успеет починить - итог прост: власть не сможет поставлять воду/безопасность гражданам и основной рычаг давления будет потрачен.

Вообщем, в трубе все плохо, в Моенкопи начинаются восстания и недовольства: предьявы есть у всех и к власти и друг к другу.
В результате в Моенкопи начинается пожар, на который приезжают слейверов и начинают суровую зачистку окраин. С другой стороны власти трубы, делают по сути, тоже самое.

Арс, Бэн и Сэм этого не застают, толко стрельбу в Моенкопи.


Наемники и Имп, в погоне за Валентиной (ее ячейка является членами боевого отряда волт-тек. Их непосредственным командир - старый враг Рабиша, и планомерное уничтожение трудов мэра - месть за смерть сына, когда капитан анклава Рабиша и *ноу нейм* полковник, а также его сын, оказались в смертельной ловушке, где отступление было предательством, а бой - самоубийством (нефтяная платформа во втором фоле) и Рабиш жертвует ими. Полковник выжил и вернулся в анклав, Рабиш сбежал на другое побережье).
Итак, Валентина стоит за расшатыванием ситуации с Харей (харя выглядит и мыслит так хорошо, потому что понимает анти рад. Валентина поставляла ему хитрый вариант с психотропом, который позволил очень аккуратно корректировать настрой гуля), она стоит за нападением на колону НКР с оружием (пролог Доусона), ответственна за подрыв здания красного каравана (наемники), и планирует выпустить грибогулей из лабы, где сейчас Имп.
Имп и наемники ее покарают, но начнут пожар в Моенкопи.

В общем и целом, суть этой главы понятна :)

Дальше - передел влияния в городе, персонажи получали бы материальные блага в ощутимых количествах и перед ними бы стоял вопрос: вкладывать в новую власть или собственный карман.
Небольшой менеджмент ресурсов, выборы с отложенными последствиями, разборки с конкурентами - типичный Сити адвенчур, все круто.

А дальше.

Дальше бы пришел Легион.

Если бы диверсии некоторых игроков были бы успешны то

вариант А):
Вялое сопротивление псевдо-властей, геноцид и масскар, любимая всеми Лотерея им. Цезаря и явление легата Горелого, который еще не успел погореть, а вполне себе рулит кровавой машиной войны.

Персонажи бы столкнулись с множеством проблем тоталитарного режима, но союзники и связи были бы у самых дальновидных: выдающиеся образчики личного имущества были бы национализированы в пользу
Партии.
Партизанская война и диверсии, в качестве подготовки к большому бою.

Вариант Б)
Большой бой за Трубу с полноценным привлечением полученных союзников.

Итог, впрочем, был бы один: Труба осталась в руинах (разница в несколько месяцев до подхода основных сил и переноса "столицы" в соседний Феникс), а всех выживших ждал бы форт Арадеш, который Легион все же захватит, но эта история нас уже не касается...

===

Я выражаю огромную благодарность всем игрокам.
Это была прекрасная история, которую я рассказал так как смог.

Надеюсь, вам понравилось ;)

- Сказочный... - кем именно сказочным сочла Ши летающего кота утонуло в резком выдохе, в свисте ставшего серебряным крылом клинка, в словах заклинания, сопровождавших каждый шаг фехтовальщицы.

Я - память ушедших в седые преданья времен,
Я - ветер, что треплет обрывки легенд и знамен,

Выпад. Удар. Еще один такой обманчивый выпад, и резкий, порывистый шаг назад. Зеленая кровь на клинке.

Я - гулкий набат, что врывается в мирные сны,
Я - серп, собирающий жатву войны.

Три шага влево, быстрых, и легких, рука отведена до предела назад. Удар, на встречном движении, один слитный удар, начавшийся с шага и закончившийся веером зеленых брызг.

Я - песня победы, оплаченной страшной ценой.
Я - алое пламя, что лик опаляет земной.

Шаг в сторону. Резко изменить направление движения. Рваный ритм не то смертельного танца, не то песни меча. Пусть широкой грудью удар принимает кто-то другой, Рэнэ привычнее пропустить противника мимо себя, и ударить в спину. Победителей не судят.

Я - перст, указующий путь, я - прообраз креста,
Я - ветер, я - пламя, я - меч, я - разящая сталь.

Последние слова заклинания, шаг, взмах, финт на каждое из них. И время текущее с клинка жидким и вязким серебром. Для всех, кроме эльфийки.

что же было на самом деле


если есть вопросы или критика, мне бы хотелось их услышать

всем спасибо за игру и удач в будущем

Интерлюдия 2
Мелинда то нервно вглядывалась в темноту за лобовым стеклом, то зло поглядывала на сидящего рядом мужчину. Отдых не заладился с самого начала. Экологически чистый кемпинг оказался дырой, с комфортом на уровне средневековья, с деревьев все время сыпалась на голову какая-то дрянь, Келли ныла об отсутствующем телевизоре и рассказывала сказки о якобы утащенной каким-то диким животным игрушке. Якобы енот. Ха! Мелинда имела довольно смутное представление о енотах, если только не считать каких-то полузабытых мультиков со зверьками в бандитских масках, но не рядом же с жильем!
А потом Нед затеял этот пикник, и все окончательно пошло кувырком. Ну вот что мешало устроить барбекю прямо в кемпинге?! И пускай древесный уголь в кемпинге стоил возмутительных денег – можно же было съездить, говорила же женщина из 14-го домика…. Конечно, пришлось бы потратить бензин, но в городке можно было бы развлечься, пройтись по магазинам… Словом, отдохнуть от отдыха. Вместо же этого Нед потащил их к какому-то озеру, естественно, сбился с дороги, естественно же, двое встреченных местных (два человека за 15 миль дороги! Ужас, как в пустыню Сахару попали, страшно подумать, что всего несколько часов по шоссе отделяют их от городских огней, комфорта, освещенных витрин. А тут… найденное в конце-то концов озеро оказалось больше похожим на грязную лужу, на предложение папы искупаться Келли испуганно спряталась за мать, зеленая лужайка, на которой собирались устроить пикник, оказалась подтоплена, и Мелинда испортила новые джинсы, купленные специально для отпуска, в них и вот тех маечках она смотрелась .как в той рекламе… Под конец, выезжая задом от озера, они пробили колесо, и Неду пришлось его менять… и видит бог, техника никогда не была сильной стороной! Пока суть да дело, опустилась темнота, как-то сразу, без репетиций, и на какое-то время все примолкли, угнетенные сумраком. Но с последнего «я точно знаю, мы по карте вот здесь, а значит, через десять минут будем на шоссе» прошло уж минут двадцать, и молчать становилось все трудней. Мелинда оглянулась на дочку – задремала, и обратилась к мужу. Тот какое-то время отпирался, глядя в лобовое стекло, но затем тоже вышел из себя, и они стали ругаться, шепотом, чтобы не разбудить Келли.
И как раз в этот момент что-то мелькнуло в свете фар, и машина вполне ощутимо стукнулась обо что-то. Нед ударил по тормозам, и несколько мгновений они сидели молча рядом, он тяжело дышал, а она вовсе не могла выдохнуть. Затем оба, как по команде, обернулись на заднее сиденье, но Келли только сонно поворочалась и опять засопела.
- Это, наверное, олень, - хриплым шепотом произнесла она, твердя про себя, «пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет олень, мы заплати штраф, только бы…». Нед поколебавшись, открыл водительскую дверь, и вывалился наружу. В салон машины тут же проникли запахи хвои, и леса, и еще чего-то, резкого металлического, что она никак не могла определить… Мелинде вдруг дико захотелось закричать «Возвращайся в машину, уезжаем отсюда, хоть задом, хоть переедь это!», но тут Нед ахнул, заметался, и она, конечно, не удержалась и выскочила тоже – Нед всегда такой суетливый, стоит только чему-то случиться… И, конечно, она отыскала в бардачке фонарик и тоже выбралась наружу, чтобы посмотреть.
То, что было под колесами, больше всего напоминало большую собаку, впрочем, разобраться в темноте было непросто. У Мелинды отлегло от сердца, особенно когда она увидела, что ошейника нет. Нед, конечно, тут же сказал принести аптечку, она возмутилась – нечего ее гонять!, но он уперся, что одну ее тут не оставит. Мелинда оглянулась на машину – островок такого уютного света, и собралась пойти, да заодно посмотреть как там Келли, а то еще проснется и испугается, но тут зверь застонал и открыл глаза. Все треволнения сегодняшнего дня и вечера не вызвали у Мелинды такого потрясения. Взгляд был полный боли, почти человеческой, и еще – какой-то.. понимающий. Осмысленный. И в этот момент, к полному ужасу Мел, животное зашевелилось, с видимым трудом поднялось на ноги, и, после с усилием сделанных первых шагов на удивление быстро скрылось в подлеске.
Какое-то время они с Недом смотрели друг на друга, затем вдруг рассмеялись, рассказывая друг другу, как неведома зверушка (уж не енот ли?) бредет по лесу, отряхиваясь, но тут тяжело затрещали кусты по левую сторону дороги….

Кажется, её присутствие все-же смущало парня, хотя за время ужина он этого и не вяеазывал. Или дело было в её оружии?
В любрм случае, после того как Тревер так красноречиво отстранился от нее, Лиз молча, залпом осушила стакан, и только после этого улыбнулась и сказала:
- Да лално, я не кусаюсь. Почти. Хотя те, кого кусала, потом не жаловались. - И подмигнула парню. - У тебя классно получается с коктейлями.
А вот идея Муна попросить полотенца ей не понравилась. Где еще будут хранится такие вещи, если не в подсобке, рядом со стиралками. Запертой ими изнутри подсобке. Проклятье.
- Постой, не ходи туда... - Постаралась остановить парня Лиз, на ходу придумывая хоть более-менее убедительную ложь. - У меня там белье сохнет, и это не тот способ продемонстрировать трусики, который предпочтет девушка с топором. - Черт, ну и флирт. Элизабет вообще не собиралась флиртовать с ним, тем более не так вульгарно, но пришлось крутиться. А дальше что, особенно если у него появится надежда? Ладно, тут можно взять пример с одной южанки ирландского происхождения, и подумать об этом завтра. Или когда до дела дойдет.
- Скажи где полотенца лежат и Джоди принесет. - Арун многозначительно стрельнула глазами в теурга. Доверять чистые полотенца Тилю было бессмыслено, после него ими разве что ботинки можно будет протереть, а остальные могли потрстить слишком много времени на преодоление барьера.
- Расскажи нам пока, что за странности происходили не этой ночью. - Снова обратилась к бармену девушка. - Я надеюсь это что-то непонятное, темное, и с кровавыми подробностями? Из таких событий отличные песни получаются.

- Спасибо за поддержку, Лиз! - искренне поблагодарил Мун, не отрываясь от упаковки инструментов. Хоть во многих вещах их с ахроуном взгляды расходились, кое в чем они и правда думали одинаково. С другой стороны, ему бы хотелось донести мысль их Альфы не одними угрозами, а как-то иначе. Он отвлекся от не до конца собранного инструмента и, подхватив кружку пива, подсел к Тапку, усаживаясь прямо на пол.
- Знаешь, Тиль, я вроде много рассказывал тебе о своём учителе, но этой истории ещё не было, а она как раз о нашей ситуации, - Мун устроился поудобней, найдя какую-то тряпку и пододвинув её одной рукой под седалище.
- Однажды Марта Жемчужная-Река, ещё будучи молодой и горячей, но не менее влюбленной в природу, работала в саду, выращивая... Эм... Лук. Да, лук-порей. Не важно, в общем, и... - Мун сделал голос на пол-тона потише, так чтобы их слышали далеко не все. - ... и явился ей дух. Не лука-порея, конечно, а той самой конопли. Веришь-нет, но появление, вот так вот, посреди ясного дня духа-растения это совсем неординарная вещь. Он сказал ей: "Возьми саженец, выкопай яму и посади его корнями вверх".

Мун сделал многозначительную паузу, давая любому осознать всю абсурдность этого занятия.
- Конечно, она воспротивилась духу, ведь она считала себя опытным садоводом, а уж теургом то и подавно была известным. "Что за бред ты несешь! Ничего же из этого не вырастет!" - почти так ответила она ему. Глупая тогда она ещё была. Все когда то были глупые. Но дух был терпелив и не стал гневаться, а сказал ей умную вещь: "Вырастет. Послушание вырастет, а оно дороже единого ростка."
Он снова прервался в своём рассказе, давая время подумать над произнесенными словами.
- Понимаешь? Послушание, терпение и смирение - дороже сиюминутного порыва. В этот раз, не сомневаюсь, ты заработал нам несколько долларов сверху, продолжив драйв. Спас тот самый саженец. Но не научился от этого терпению. Марта научилась ему с того самого дня, и стала великим теургом нации. Одним из лучших. Я тоже хочу, чтобы ты стал одним из них. Одним из самых лучших. Выпьешь со мной за Жемчужную-Реку, послушание и потенциально лучшего хитреца нашей Нации? - он хитро подмигнул Тилю и поднял свой стакан для тоста.

- Этого еще не хватало. - проворчал шериф Брайтшелл уже от самых дверей и обернулся к Лиз. Кажется, она только что прибавила ему еще одну проблему, которая его не радовала, - Вы, молодая леди, хотите сказать, что еще один заезжий панк шляется по моему городу без присмотра? Хорошо, мы поищем, его. Но вы и вся ваша ватага останетесь здесь до утра. Не хватало еще и вас потом искать. Я ясно выразился? Карл, Тревор, - кивнул страж порядка бармену и владельцу заведения, - проконтролируете это, или мне стоит оставить тут Марка? Монти, запиши у приметы этого пропавшего, и остальные подробности.

Помощники шерифа, заслышав свои имена, зашевелились, один просто глянул на шефа, второй оторвался на секунду от писанины, и тихо но выразительно чертыхнулся, явно считая, что его коллега умеет писать не хуже.

- Знаешь, почему они ходят втроем? - заговорщицки шепнул Тревор, намылившемуся слинять на сцену с пивом рагабашу, - Монти умеет писать, Марк - читать, а Брайтшелл присматривает за этими двумя умниками. Ужин скоро будет готов. Видимо, афтерпати пройдет в более узком кругу, чем хотелось бы.

Шутка была старой и затасканной но отлично подходила под ситуацию, и даже нашла отклик у одного из парней в куртках школьной футбольной команды, заставив его заржать, а, отсмеявшись, шепотом пересказать ее своим товарищам по пути к дверям.

- Ты мне еще поумничай! - рявкнул на него шериф, видимо, услыхавший окончание объяснения поведения их троицы, и вышел на улицу.

Толпа в зале потихоньку редела пока не рассосалась совсем. Тревор притащил с кухни лазаньи, салата, и яблочного пирога с мороженным на всех и налил еще пива и сидра по пожеланиям.
Карл сказал, что подсобка в распоряжении группы, и что находится она ровно напротив туалета с душем и пожелал всем воспользоваться последним. Сам он сообщил, что поднимется на второй этаж и "успокоит сою старуху", а потом, может быть, вернется, запер обе двери, парадную и заднюю, и ушел.
Еда на пятерых стыла на столе. Бармен явно планировал присоединится к стае, но сказал, что оставил немного на кухне для их товарища.

Фремонт, Небраска
Суббота, 24 августа 1985 года. Последний день Растущей Луны Филодокса

Бар на углу 3тьей Восточной улицы и Южной Меин стрит так и назывался, Бар-на-Углу, и внутри него было однозначно гораздо уютнее чем снаружи, где его покрытые красной штукатуркой стены стали почти корричневыми от дождя заливавшего один из крупнейших городов Небраски, да и все его окрестности.
Внутри было тепло, пахло сигаретами, дешевым виски, и старыми деревянными, увешанными автомобильными номерами и пожелтевшими афишами, панелями, которыми были обшиты стены. Неповторимый запах старого доброго полуподвального бара на Среднем Западе, с добротной угловой стойкой, многочисленными столами, и даже темным дощатым танц-полом помнившим, наверно, еще сапоги настоящих ковбоев.

Стая играла здесь за обед, три порции выпивки на брата, совершеннолетнего, как уточнил потом владелец, подозрительно поглядывая на ГдеТапки, и ночлег в подсобном помещении. Ну, и все чаевые, которые они здесь смогут собрать. И это было совсем не плохой сделкой, с учетом того, что бак старенького пикапа был сух как пустыня Невада, а заправка закрылась еще в обед, и бензина не предвиделось аж до понедельника. Топливный кризис был в самом разгаре, и даже "известному на все Соединенные Штаты, и за их пределами" метал-бэнду приходилось довольствоваться малым.

Был еще ранний вечер, самое время доставать свои инструменты, и подключать их к аппаратуре, но публика уже начинала собираться, а кое-кто, судя по всему не уходил еще со вчера. В Баре-на-Углу и без заезжих музыкантов было что обсудить. Топливный кризис тот же, или чертовых хиппи, укравших ни что иное, как корову у одного из окрестных фермеров, сейчас запивавшего свое горе дешевым янтарным пойлом, и подозрительно поглядывавшим на Гару. Можно было поспорить, что он уже мысленно обыскивал их пикап на предмет пропавшего животного. Или пожар, случившийся в местной старшей школе на прошлой неделе, в котором полностью сгорели четыре кабинета, и была повреждена библиотека. Большой удар по бютжету общины, между прочим. Но и про музыку тоже говорили. Из музыкального автомата, как на зло, одна за одной играли пестни в стиле кантри.

- Ээээ? - недоуменно промямлил Арт, но принял девушку на руки. Девушка, стоит заметить, весьма напоминала его странную мысль: была прекрасной и даже в спящем и истощенном состоянии величественной, а судя по крепким рукам с характерными уплотнениями, бралась за меч отнюдь не ради церемоний. Только вместо сияющих доспехов - темная кожа, но это не страшно, к тому-же поправимо.

- Проснитесь, принцесса. - Шепнул тролль. Губы его сами сложились трубочкой для поцелуя. Ах, сладкий мед и вересковый бархат ничто, рядом с её губами. Дева оказалась такой, о какой и мечтал Арт: сильной и мягкой, мужественной и нежной. Они стали напарниками, совершили множество подвигов и в тайне обвенчались... Ее благородные родственники узнали об этом и стали требовать от его Величества принять меры... Король осудил Арта и приговорил к казни... Плаха, но он видит только ее глаза, в них можно утонуть, но сейчас они наполнены слезами. Он готов отдать жизнь, чтобы она не плакала, но выходит наоборот. Ее глаза и руки палача, сжимающие лабрис. "Ты не заслужил." - Говорит Барни и обрушивает секиру...

"Ты не заслужил." - Арт помотал головой, отганяя прочь странный сон-наяву-во-сне.
- Уф, пригрезится де такое. - Промямлил троль, и склонив голову к уху девушки, рявкнул:
- ГОСПОЖА, ПРОСЫПАЙТЕСЬ! Вы свободны!

- За что отрывать то? Не было у них там смертных, я же с патрулем у них в гостях не раз был... Ой! - Аж несколько вздрогнул увлеченный рассказом Этан от прервавшего этот рассказ крика. - Заболтались мы тут. - тролль улыбнулся коллеге по этому сложному делу обслуживания клиентов, и подхватив поднос заполненный пивными кружками выглянул в зал.
- Эль? Лагер? Медовуху? - Уточнил Арт, забираясь за стойку и оглядывая зал, не поменялось ли что? Гости должны были оставаться довольными и, что еще важнее, мирными. А Бафомет должен был быть при гостях и сметане.

Интерлюдия 1. Накануне.
Свинцовое, вечно штормящее море раз за разом набрасывалось на скалу и откатывалось назад. Час за часом, день за днем, год за годом – эта вечная работа никогда не приедалась морю, знающему, что кажущиеся вечными скалы в конце концов поддадутся, песком ложась на дно. Иногда, после особенно яростной атаки, брызги долетали до террасы, оставляя следы на каменном полу и похожей на каменную фигуре. Молодая женщина не обращала на них внимания, так же как на фантасмагорический город за спиной, как на две плывущие в воздухе цепи – чугунно-темную и золотую, так же как на вечно ветвящиеся узоры молний… Окажись на террасе скульптор, он и в самом деле постарался бы увековечить бдящую – высокая, выглядящая сильной но очень соразмерной, с черными волосами собранными в высокую косу, строгая красоту лица, спокойного и гордого. Несмотря на долгое ожидание, женщина стояла прямо, не горбясь и не перенося вес с ноги на ногу. Но не было скульптора, лишь яркая тропическая птица с длинным радужным хвостом бродила по каменному полу, цокая коготками и иногда начиная клевать что-то на полу.
После особенно громкого удара молнии молодая женщина вдруг отмерла, подалась вперед, то, что привлекло её внимание, то появлялось, то скрывалось в волнах. Парусник скользил по волнам, то поднимаясь на гребне, то кренясь касался парусами беспокойной, жадной воды. Бдящая то и дело бросала на корабль взгляды.
Легкие шаги не остались незамеченными, но Розмари обернулась только когда услышала журчание. Невысокий, полненький человечек в причудливой ливрее стоял возле безупречно сервированного чайного столика. Белоснежнейшие салфетки, крошечные нагретые чашки, дымок над чайником, хрупкое печенье… Минуту назад ничего этого не было. Не выражая удивления, женщина покачала головой, но человечек лишь слегка улыбнулся.
- «Раймонда» входит в гавань, - неожиданно глубоким низким голосом сказал человечек, - капитан снова испытывает судьбу и море. О вас уже дважды справлялись из офиса. А чай – тайский улун. Попробуйте, ведь неизвестно, сколько придется ждать.
Розмари чуть улыбнулась, и потянулась к чашечке.
- Разъезд должен был вернуться максимум после обеда, - объяснение звучало не виноватым, скорей чуть отстраненным, будто бы женщина находилась где-то далеко, - я отправила им на встречу, и должна дождаться.
Тут женщина бросила взгляд в небо, где лежали… проплывали? две кажущиеся отсюда невесомыми цепи. В самом деле, так спокойно лежать цепи могли бы разве что в невесомости, слегка поворачиваясь, убегая в бесконечность, золотая терялась где-то в облаках далеко над морем, темная, сделав петлю над бухтой, тянулась в небе над городом.
- Разумеется, - понятливо согласился богган, и ловким движением сдернул одну из салфеток. Под ней, помимо невесомого печеньица, оказался весьма аппетитный горячий бутерброд. И только когда Розмари, чуть улыбнувшись, съела все до крошки, маленький дворецкий продолжил, - Большая часть звонивших хотела знать, в курсе ли Корона уже произошедшего под Фирн Бассет.
Троллина, взгляд которой уже снова отдрейфовал к цепям, резко повернулась к своему собеседнику, с губ уже готов был сорваться вопрос, когда над чугунной цепью вдруг полыхнула яростным светом ослепительно яркая зарница….

- О, ух ты.. с ним всё будет хорошо? - Лили не могла не впечатлиться прыжком жабы, так ловко достигшим цели, и ей было не по себе, как тоже летучей сущности. На что Мелисса жестом показала "нормально", и отправилась за троллем. Не за чем лезть ему под руку. Зубов у жаб нет, а желудок не скоро переварит пака, тот может даже и сам выберется. Однако, ёрзания земноводного заставили фею передумать.
- Ну хватит, не бегать же за тобой, - она вскинула лук, пущенная стрела оставила за собой легкий след в горячем воздухе, превращаясь в яркую молнию, от которой в полёте расходились волны отблесков поменьше.
"О, твою ж..." - лицо Мелиссы выразило откровенное удивление и даже испуг - за судьбу пака, который окажется в эпицентре "этого", - "Всегда оно так..."

Будь Эра чуть менее горячей сейчас, она бы смогла оценить глубину прогиба рыцаря. Ридд вышел из ситуации аккуратно, дерзко и с достоинством - Веский бы оценил. Веский бы такому присвистнул. Вот только Эра - не Веский, девушка лишь кивнула, удовлетворившись тем, что Ридд вырубил альфа-самца. Нет, писец отнюдь не метила в альфы, просто не могла поступать иначе, не была научена. Болезнь Пауля научила Эру действовать, действовать вот так: всегда, при любых обстоятельствах, разбивая в кровь руки, переть нахрапом вперед. Это защита от бессилия, которому - Эра знает - только позволь завладеть, сломаешься. Эра не выносила бессилия и безостановочно искала решения в борьбе с невозможностью.
Кто угодно понял бы это в ней, знай, что скрывала черно-белая фотография, всегда носимая девушкой с собой в одном из внутренних нагрудных карманов, под сердцем.
Веский тогда придумал о ней.

Когда ты идешь вот так,
Напролом
Словно ты - цунами,
Стены колотишь лбом,
Как лавина, как лава,
И цель торчит из твоей груди,
Трепеща на ветру, что знамя.

Когда ты идешь вот так,
Я боюсь,
И любой, кто увидит, сбежит
Я знаю, откуда такое в тебе
Проклинаю за это жизнь
И боюсь оказаться на твоем пути
Боюсь, позабудешь, кто я
Решив что всего лишь песчинка
Раздавишь

Когда ты идешь вот так,
Такая,
Ничего не видя, никого не любя,
Мне хочется стать морем,
Поющим зеленым холмом,
Туманом, небом и светом,
Теплым весенним днем...
Спеть тебе песню или просто обнять тебя.

Эра обожала это творение Веского, но так и не призналась в этом автору, она всегда отмахивалась, говоря: "Это ты не обо мне, это какая-то вымышленная Эра. Сильная. Не я".

Лойда писец не удостоила даже взглядом, скрыв таким образом свое раздражение его "может хватит". Девушка только кивнула решению.
Посмотрела на Тильберта:
- Тиль? Что ты станешь делать? Где мне искать тебя в случае чего?

Жаль, не выходит сторговаться.
Эра уступает, утекает водой, давая возможность Ридду уйти, а Лойду высказаться.

Надеется, что Ридд не натворит очередных глупостей за порогом бара.
Остается на месте сама, не преследует, ведь так нужно. Вопрос двоих имеют право решать только двое - в конце концов, каждый из них имеет право на действие, право на самого себя.

Она даже несмотря на промахи верит в них - в каждого из них.
И уж точно она не ожидает ни от кого из Братьев под дых.
Не ожидает, что Лойд станет закладывать их.
Но получает сполна! Под дых - Лойд уже заложил.
...- А кем, извините, были ВЫ в Монтичелло...?
- А вы когда-нибудь слышали о Братстве Стали?...
Кошачьи глаза презрительно и яростно щурятся.
- Твою ж мать, что ты несешь, Лойд, а?
А потом она понимает, так же как и понял вернувшийся Тильберт - что теперь здесь все известно, Харя и этот второй, и еще, может, десяток ушей внутри паршивой забегаловки знают, кто они. Теперь поздно и кончено. Теперь все равно.

Только злость, досада и опасения не растворяются от "все равно" в воздухе, не просачиваются за пределы ее, наоборот - концентрируются острее. Ведь это как-то слишком паршиво - остаться в дураках с шестеркой на руках.
Тильберт говорит за нее. Ее словами. И после того, как отходит, Эра перестает быть для всех невидимой, материализуется отчетливо в уверенном - не слышали до этого, да? - голосе, однозначных жестах, сузившихся от напряжения кошачьих глазах.
- Полагаю, Харя, вы получили ответ на свой вопрос. У нас дело к Мафину Лоу и я лично могу предложить вам только вот эти... двадцать пять крышек. Вы беретесь отправить к Лоу весточку за такую цену?

Она больше не торгуется.
Эра ставит ладонь на стол ребром между Харей и деньгами, давая понять, что отказ хозяина бара автоматически повлечет за собой ссыпание крышек обратно в рюкзак, вопрос она задала четко, а ладонь выставила вполне жестко.

"Доставить Кейс Мафину Лоу" - Записано. Выполнить.
Если Харя откажет - она пойдет сама искать пути в город, пусть даже и ей придется идти одной.

Эра жалеет, что дала возможность им первым сказать.
Знала бы - и счетчик Гейгера у Ридда бы забрала, не только возможность высказаться.
И Тильберту отчего-то хочется язык отрезать, хоть он и по делу, а главное - жесты подобрал правильные, достойные учтивости и гостеприимства хозяина бара, не вяжущейся с пугающей внешностью.
Эра обнимает Ридда легонько и остается рядом, крепко удерживая рыцаря за плечо - со стороны кажется, дружески подбадривает, на самом деле - вцепилась намертво, не отодрать ее - это чтобы Брат на Брата пойти не вздумал прежде, чем остыть.
- Вы очень добры, Харя, спасибо за завтрак. И простите моим спутникам их резкие слова или жесты - слишком много событий обрушилось на нас за два последних дня. Мы - беженцы из Монтичелло, бежали от Легиона, староста просил передать чемодан Мафину Лоу, затем он нам и нужен... А вчера при встрече с Рейдерами мы потеряли одного из своих, он был нам добрым товарищем и верным другом. Мы все не в себе.
Эре не просто вспоминать тело без головы, в глазах девушки проступает горечь и страх, плечи поникают.
Но она находит в себе сил:
- Расскажете, что за возможность, платить-то нам особо нечем? - интересуется, роясь одной рукой в рюкзаке - другой продолжает удерживать Ридда - крышки "ищет" нарочито долго, будто бы их в рюкзаке настолько мало, что найти слишком сложно - достает пригоршню крышек и выкладывает на стол, потом сует руку в рюкзак снова и выуживает еще немного.

Эра наскоро сотворила себе повязку на плечо - рана не была глубока или опасна, но кровоточила - встала, нашла в песке пистолет, мачете и отдала Ридду - если ему так хочется, пусть. Ей кажется, что очнись она после таких травм, ощути она себя после такого живой - вряд ли первым делом в голову пришло бы вернуть оружие. Следом Эра понимает, что кровь ее ничему не научила - "та же глупая маленькая девочка на большой войне" - и интуицивно ощупывает руками свои нож и пистолет.
Девочка огляделась: трупы, вещи с трупов, трупы, трупы, Блек.
Эра пересилила себя и чуть стянула куртку с Блека, зрелище Брата без головы вызвало тошноту:
- Спасибо за пистолет, - прошептала девушка и отстранилась.
Чудовищно.
Обезглавленное тело некогда было человеком, который отдал ей в бою пистолет, тот самый, что, кажется, спас ей жизнь.
Еще ее жизнь спасал Тильберт.
Живой.
- Тиль, спасибо... - всхлипывает Эра и утыкается носом ему в плечо, многое она вкладывает в это одно-единственное слово: благодарность за свою жизнь, облегчение и радость от того, что все наконец закончилось, терпкую горечь потери. Только потом она приходит в себя:
- Дай я тебя осмотрю.
Эра приносит воду и тряпки, обтирает грудь, освобождает кожу от чужой крови - тогда становится видна эта страшная, чудовищная, кривая кровавая полоса.
Эта будет паять и лечить прямо сейчас - так, как это делал какое-то время назад Лойд. Или лучше - все-таки ее тоже кое-чему учили.


Получатели: Эpa.

Тиль, Эра

"Ваш" слейвер глядел на скромные габариты приближающегося объекта с явным подозрением, но вот крик Тильберта мгновенно сбил с него спесь: парень подорвался, покинув какое-никакое укрытие, чего и ждали стрелки Братства. Лазерный заряд, а затем и старый добрый свинец, угодили в уязвимое тела работорговца, как старые друзья, что нагло хозяйничают у тебя дома, поджирая запасы еды и алкоголя. Тело безвольным мешком упало в песок: прямо посередине лба виднелась небольшое входное отверстие, превращающаяся в воронкообразную дырку в затылке, а на боку зияла опаленная дыра от лазера, добравшаяся до ребер.

Почти синхронно закончили свинцовый танец со своими визави и Копыто с Бритвой: её дробовик поставил звучную точку в почти получасовом завывании стволов.
Эти 30 минут вражды и ненависти забрали почти два десятка жизней, словно кровавая жертва способна была утихомирить или хотя бы сгладить буйство Пустошей.
Сейчас борьба шла последнего из вас: станет ли он последней жертвой или же братская воля вырвет его из забытья...?

Лойд

И снова: бег ради жизни.
Чужой или своей - уже неважно: парнишку начинало колотить от одной мысли, что он может не успеть.
Остался позади труп Блэка: младший рыцарь был мертв и потихоньку, начинал коченеть. Вот Мики, который каких-то полчаса назад планировал ширнуться - лежит с распоротой глоткой, невидящим взглядом пялясь в звездное небо. А вот и твоя цель, юный Лойд, последняя надежда твоего брата.

...Ридд, раскинув руки, лежал на подножке багги, уткнувшись лицом в пыльное водительское сидение. Кое-как перевернув его тушу, профессиональным взглядом ты принялся искать повреждения: к вашему общему сожалению их хватало. Открылась рана в ноге, куда по странной случайности попала еще одна пуля. Глубокая рана в живот багровела, пропитывая уставную одежду кровью. Третье попадание было в правое плечо: глубокая рана обнажала плоть, всем своим видом подразумевая опасность и мучительное восстановление...
Лекарств на все явно не хватит, да и хватит ли вообще умений, чтобы спасти Ричарда от смерти?

Эшу закрыл ненадолго глаза глаза, сделал глубокий вдох, продолжая прислушиваться к своим ощущениям, и, разочарованно поднялся, отряхнув руки о края одежды. "Слова - не всегда хорошо", - кисло подумал он. "Хотя я был почему-то уверен, что нужно сказать именно это и именно тогда. Ладно, как-нибудь проживу до завтра".

Спустившись к входной двери, Джей посмотрел в глазок, для чего ему пришлось встать на цыпочки. Разглядев, кто стоит снаружи, он ухмыльнулся и поспешил открыть проход.

- Сейчас, давайте, проходите, - эшу заметил повязку на голове Эбби и, безошибочно угадав инициатора, показал Тилю большой палец. - Сколько там снаружи уже времени, мы успеваем? - озабоченно поинтересовался он, после чего обратился к "слепой" гостье: - Сделай широкий шаг вперед, да, вот так. Стой.

Джей закрыл за Рубиной дверь и протиснулся вперед перед Веспер. - Снимай, теперь можно! - Он широко улыбнулся и поклонился, сняв с ушастой головы воображаемую шляпу и отставив ее в сторону. - Сообщаю вам, что вас рады приветствовать в нашем секретном убежище, скрытом от посторонних глаз, ушей и носов. Серьезно, кроме присутствующих, никто больше сюда дороги не знает... - Эшу на миг сделался очень серьезным: - ...и я очень прошу тебя никому-никому про это место не рассказывать, идет?

Вот же ж...
- Сучий сын! - со злобным шипением вырвалось у Эрры.
Она видите ли, на коленях перед ним стоит, ковыряется в его вонючей раненой конечности голыми руками, терпит его наркоманские насмешки, а он!.. Сука! Выродок! Ублюдок! У девушки дыхание перехватило то ли от наглости Креста, то ли от его глупости. "Падаль гнойная!" Эрра кипела от обиды и негодования. Она хотела выбить этот проклятый обрез из рук Креста, даже не успев подумать, чем это могло закончиться. Но очень вовремя вмешался Тильберт, дорогой друг, хладнокровный, решительный, умелый.
Все обошлось? Все обошлось. Вдох. Выдох. Привести дыхание в норму и унять злость. Она не привыкла поддаваться эмоциям, считая это признаком слабости. Ведь только сильный человек способен в любой ситуации слушать лишь голос разума. А злость вернее всего туманит голову. Стиснула зубы. Сжала кулаки. "Ох, только держись, девочка" - точно мантру повторяла про себя Эрра. Спокойствие разливается по венам, остужая кровь, отрезвляя мысли. Все хорошо. Все хорошо. "Только..."
- Хрена с два я к нему притронусь, - ни к кому конкретно не обращаясь проговорила писец.
Надулась, обиделась. Плевать. Без докторского саквояжа смысл возиться с Крестом она не видела. Или не хотела видеть? "Поскорей бы выбраться отсюда!"

Эрра молча наблюдала, как клетка стремительно пустеет. Один за другим мужчины выходили за стальные прутья, чтобы больше туда не вернуться. Не имея своего вооружения и доспехов, они всё же решились принять бой, решились постоять за свои свободу и жизни. А что могла она?.. Вон, даже Ридд куда-то сбежал, хотя ей вроде как надо приглядывать за этим раненым засранцем. "Ридд, твою за ногу! Ну и куда ты лезешь?!" Теперь Эдда могла лишь молча наблюдать, как он ползком пробирается к машинам, и надеяться, что он послушается совета товарищей не лезть на рожон. "Будь ты...осторожен" - посылала она ему мысленный сигнал.
Но осторожность не помешала бы и Лойду, который тоже решил погеройствовать. А теперь мог оказаться в предермовейшем положении: с одной лишь отверткой в руке против настоящего оружия сказочного конца ждать не приходилось.
А она здесь. Ждет чего-то. Конечно, ее не станут упрекать в трусости. Она и не трусила. Натянутая где-то внутри хрупкого женского организма пружина только и ждала мгновения, чтоб выпрямиться и послать этот самый организм в гущу событий. Но тросик, который еще сдерживал этот импульсивный порыв, звался здравым смыслом. И его то девушка и привыкла слушать. Мучительно было на наблюдать со стороны, как товарищи рискуют своими жизнями. Но Эрра знала, что точно не принесет пользы своему отряду, если умрет от случайной (или не случайной) пули, неосторожно и не вовремя высунув голову. Поэтому она все еще оставалась в клетке, все еще ждала, наблюдала, чтобы появиться там, где реально сможет помочь.

Набегавшийся за день Сопун сонно мостился, норовя оправдать свое детское имя. Тесс ушла в ту деревянную берлогу, где все двуногие, кроме неё постоянно менялись. Все уходили и приходили, иногда Хитрецу казалось, что с этим запахом он уже знаком, но молодой волк не был уверен. Зато был уверен что Волчью Маму кто-то расстроил, после разговоров она была огорчена, и даже когда почесывала и гладила Хитреца, он чувствовал – что-то не так, она думает о другом.. Он попробовал развеселить её прыжками, и даже облизал её морду, она, как всегда, смеялась, но чувство… неправильности не покидало Хитреца. Но Сопун ничего не замечал, так, может, Хитрец ошибся…? Правда, Сопун не всегда мог видеть то, что замечал Хитрец. Вот если бы Старый Волк опять пришел, Хитрец бы мог его спросить. И про то, что случилось раньше. Какое-то время назад. Для волка все происходило какое-то время назад, но недавно он начал отличать «раньше» и «позже», «до того» и «после того». Ему даже стало приходить в голову, что «до того» и «после того» могут быть как-то связаны. Но Сопун не понял. В самом деле, какая может быть связь между добытым какое-то время назад мясе, закопанном в прок за избушкой и тем шумом, который подняла повариха, когда решила вскопать грядку?
Но в этот день Хитрецу хотелось кому-то рассказать, кому-то кто понял бы. Как Старый Волк понимал, когда Хитрец рассказывал о снах, где он бежал на двух ногах вместе со своей стаей, большинство из которых были тоже на двоих. В этот день когда тот взрослый волк рассердился, Хитрец почувствовал что-то, для чего просто не знал слов. Как когда долго-долго караулил полевку у норы и смышковал её таки, но страшнее. Как когда бежал впереди, оторвавшись от брата, чувствуя себя вожаком, но ярче. Как когда лежал под бревном, слушая, как далекий вой и рычание мамы сменяются коротким, перешедшим в скулеж визгом. Да, тогда внутри теплого комочка ворочалось что-то такое же. Когда Разорвавший Круг (имя этого двуногого отзывалось в памяти гулким эхом) рассердился, Хитрец чувствовал, что его вот-вот сметет потоком, подхватит и понесет. И молодому волку было и страшно, и хотелось броситься вперед…
Старый Волк знал слово для этого чувства, Хитрец был уверен.

Когда Корешь удалился от клетки достаточно далеко, что бы уже не слышать того что скажет Ридд, он тихо закончил мысль Блэка: -Или ударим в спину...правда придется потом разбираться с нападавшими. Броню и чемодан бросать нельзя. Да и карта тоже у них, что сейчас в сто крат важнее. Мы же хер знает где.
Темнота потихоньку становилась все более густой, что шло исключительно на пользу Ридда. Присев возле дальнего края клетки и улучив момент пока его не видят он впервые решил попробовать прутья решетки на прочность. Упершись ногами в один из прутьев и схватившись за другой Ридд попробовал хоть немного развести их в стороны используя весь свой вес и стараясь использовать не столько мышцы рук сколько ног и спины.
В принципе сейчас, когда на них не было брони и тяжелого оружия, ему нужно было попробовать лишь расширить проем между прутьями так, что бы в них пролезла бы его голова. Ну а как говориться если пролезает голова, то и все остальное тело тоже пролезает.

- Сегодня закончится ваше Послушничество. Вы многому научились и много знаете, но Ваш путь - только начался. Клянетесь ли Вы защищать устои Братства, следовать духу и букве Закона, исполнять волю Наставников и Старейшины, стремиться к процветанию нашего дела?
- Клянемся!

Стройный хор голосов утвердительным ответом еще долго гуляет гулким эхом по углам подземного комплекса.
Сегодня царило необычное возбуждение среди всех обитателей бункера: сегодня молодые бойцы выбирали свой Орден и Путь. Кто-то давно знал и сделал уже свой выбор, следуя наставлениям родителей, учителей или собственному сердцу, Кто-то оставался в раздумьях, даже когда отзвучали последние слова Клятвы.
Но Выбор, должен был сделать каждый, так или иначе...

Так или иначе олицетворенное будущее Братства Стали лежало на песке, обезвоженное и обессиленное, где-то посреди Пустошей - на их месте вряд ли бы мог оказаться кто-то другой: скитальцы не вышли бы в дальний переход без солидного запаса воды, а случись подобное - остались бы ждать конца, не имея столько упорства, сколько было у этих пятерых.

Хитрый план, рожденный за доли секунд: жесткий и жестокий, направленный лишь на выживание группы, на деле представлял обыкновенную, если не сказать рутинную, суть каждого дня в Пустошах.

Убей или умрешь.

Голоса и шаги звучали все тише, пока не приблизились настолько, что можно было услышать дыхание незнакомцев.

- Мики, бля, гляди и точно баба!
- Да заткнешься ты или нет?

Их было трое.

- Мики...а можно я ее трахну, ну? - уперев руки в колени и склонившись над телом Эры, он масляным взором бегал по рельефам тела, затянутого в плотный комбинезон.
- Блять...ты что совсем дурной?! - снова удивился тупости своего товарища, тот кого звали Мики, - ты не будешь ее трахать без ее на то согласия, понял?
Раздалось хмыканье, которое с трудом можно было интерпретировать, как согласие.

Третий, до этого молчавший с силой пнул Рида в плечо, заставляя выпустить нож, а затем больно по ребрам - для понимания. Его голос звучал гораздо старше и грубее:
- Ты че, щенок, совсем за дурака меня держишь? Грузите их парни, только ножички приберите и винтовку у бычары...
Ридд, сжавшись от внезапной боли, открыл глаза и увидел здоровенного бугая в кое-как напяленной облегченной боевой броне Братства - хмырь лыбился ехидно, глядя на попытки Рида прикрываться руками, и методично бил тяжелым берцем лежачего. Лойд и Блэк, тем временем, решили воспользоваться неудачей товарища и зайти к уроду со спины: вскочили с горячего песка и почти синхронно бросились вперед, стремясь ножами достать противника. Но то ли шелест их выдал, то ли чуйка у старшего обострилась: улыбнулся не добро, оборачиваюсь к ним. Алистера разбег короткий, против него самого повернул, пропустив мимо себя и Лойду с колена в поддых всадил, остатки воздуха и сил из молодого Писца выбивая. Блэк развернулся резко, до хруста в по звонках, но получил в лицо прикладом винтовки, да так, что аж в глазах поплыло.

Как только старшой приказ озвучил, самый молодой и похотливый руки свои к девичьим прелестям Эры потянул, вознамерившись, если уж не взять ее прямо здесь, то хоть помацать от души. От души и получил, ножом в горло, да только рука девчонку подвела - останься в ней силы побольше, валялся бы неудовлетворенный похабник с распоротой глоткой, кровью заливая все окрест...А так лишь порез, царапина даже, под кадыком и, окрысившись, удар болезненный в лицо прикладом, что на пару шагов отбросил, только-только поднявшуюся девушку.

"Пора".
Когда завязалась драка
Тильберт открыл глаза, столкнувшись моментально взглядом с незнакомцем, одетым в легкую разведброню Братства.
В вашу Броню.

"СРАННЫЕ МАРОДЕРЫ!" - мелькнула злая мысль в голове у Тиля и он разрядил винтовку в единственно возможную мишень - Мики. Тот не был особо удивлен пробуждением, особенно после "расправы" над Риддом, но уйти от ствола винтовки, направленной прямо в него, все-таки не успел. Лазерная вспышка, красным всполохом подсветила на секунду лицо Тиля, предав зловещий оттенок: парень не колебался ни секунды, всадив заряд в живот Мики. Явственно запахало оплавленным пластиком и жареным мясом, а мародер Мики, закусив губу от боли, с наслаждением "соединил" тяжелый приклад дробовика и лицо единственного вооруженного из группы "загоравших", что впрочем было быстро исправлено: винтовку, бодрым пинком, выбили из рук Тильберта.

Багги подъехал, когда всех вас уже стащили в одну кучу, предварительно, избавив от желании сопротивляться столь рьяно, путем болезненного рукоприкладства и угроз оружием. Хорошей новостью было то, что убивать вас не намерены, покрайнемере, сразу. Плохая, в том, что подъехавший транспорт носил агрессивную символику, видимо, какой-то из местных банд рейдеров: на капоте был намертво прикручен огромный череп брамина, а чуть ниже - порванный флаг Легиона, что вселяло некую надежду (не слишком большую правда).

Получатели: Алистер Блэк, Тильберт, РИЧАРД Б. РИДД, Лойд, Эра.
Из машинки, идеально подходящей для Пустошей, выбрались еще трое бойцов, а четвертый перебрался за пулемет, недвусмысленно направив его на вас.

От разминающихся после долгой поездке бойцов, отделилась женщина, одетая в металлическую броню: кое-как наклепанные друг на друга листы стали явно весили немало, но женщина, с кислотным ирокезом была привычна к такому. В руках она держала приличных размеров Потрошитель, а на поясе висела кобура с БОЛЬШИМ револьвером.

Низкий голос саданул по ушам:
- Попались все-таки? Вырубайте их и погнали, время тикает.

А затем наступил мрак.

Получатели: Алистер Блэк, Тильберт, РИЧАРД Б. РИДД, Лойд, Эра.

08 марта 2176. Где-то в Пустошах, примерно 7 часов спустя.

Поездку вы не помните. Какие-то обрывки, смутные образы - не более...
Получатели: Алистер Блэк.
Получатели: Тильберт.
Получатели: РИЧАРД Б. РИДД.
Получатели: Лойд.
Получатели: Эра.

Очнулись в импровизированной клетке, когда уже начало темнеть. Ржавые прутья из сваренной наскоро обычной арматуры. Вокруг все те же Пустоши, но ландшафт чуть изменился - добавилось холмов и высокогорий. Недалеко клетки разведен костер, еще чуть дальше виднеется багги бродяг, пленивших вас. Сами бродяги сидят перед костром, оживленно беседуя: среди них вы узнаете "поджаренного" Мики, Старшего первой группы, что пинал Рида и еще двое вам неизвестны.


Получатели: Алистер Блэк, Тильберт, РИЧАРД Б. РИДД, Лойд, Эра.

-...я тебе говорю, они скоро вернутся, ты че Мики?! Бритва с нас шкуру спустит, ты ж ее знаешь, бля...вспомни Хлюпика!
Повисла пауза - видимо Мики вспоминал.
-...Да помню я, такое хер забудешь...но и ты пойми, Кореш, этот пидарас всадил мне в живот заряд из лазера и броник испортил и пузо сжег!
Заговорил новый голос: тяжелый, с хрипотцой. Его обладателем был тот, кто раскидал Лойда и Блэка:
- А твой папаша всадил твоей маме и, видишь, получился ты, - компания заржала. Отсмеявшись, он продолжил:
- а броник, все равно его был, походу, так что это...кармическое равновесие, братка, о как...
Длительная пауза, взятая гениями современной философии в теме мистического воздаяния была разрушена незамысловатым предложением Мики:
- Может ширнемся пока? Винтулечкой, ну? У меня даже кропаль и ложка своя есть...
- Вари, раз хочется.

На вас пока что не обращают внимания - компания занята, явно привычным делом.

Получатели: Эра.

Материнская колыбельная с пугающей навязчивостью билась о стенки воспаленного сознания – голос внутри уже смазался, словно у ржавой шарманки, но мелодия осталась, терзала сердце, повторяясь вновь и вновь. И слова жили – буква к букве ложились перед глазами кровавым текстом. Мама сама выдумала их, когда Эра родилась. Нет-нет, до рождения, еще до ее появления, конечно…Как она могла забыть…

Найдешь ты путь, ко мне придешь

Окровавленные руки дрожали от напряжения уже около получаса, внутри все сотрясалось от усталости – необычного изнеможения, будто разом стало все равно и тело отказалось повиноваться.

И крепко за руку возьмешь

Сухой язык в сотый раз облизывал сухие губы, а до мозга, истерзанного ужасом произошедшего и новым положением дел, еще не добрались тревожные сигналы – телу необходима жидкость.

Ты – герой, моя малышка

Когда кто-то сгреб ее в охапку и дал хорошего пинка, чтоб бежала , не оборачиваясь, Эра пыталась двумя руками унять пульсирующую из бедренной артерии кровь , в одночасье растеряв все навыки. Пауль – ее брат – уже закрыл глаза, чтобы никогда не проснуться, но горячая, она продолжала искать выход из молодого тела.

Пусть пока не больше мышки

При мысли о фонтанирующей крови в гортани стало отчаянно печь. Сколько она уже хотела пить, лучше не знать. Слезы кончились, кажется, вчера. Говорить, растрачивая последнюю влагу, пришлось закончить вроде бы тоже вчера. Вчера… Все прошлое превратилось в одно большое «вчера» - вчера улыбался Пауль, вчера погибли все, кроме них, шагающих в небытие, вчера ее разбудила тревога, вчера она не поцеловала мать и не попрощалась с отцом, вчера умерла ее прежняя жизнь…

Буду так тебя качать

Хоть каплю чертовой воды и можно снова шагать, не зная усталости…
В плечо ощутимо толкнули – так делала Кейт, ее наставник, когда Эра задумывалась. Девушка покачнулась, но устояла.
«Опять обосралась?» - похоже, Кейт было весело. Конечно, она, небось, не подыхает от жажды… Лексикон у Кейт был своеобразный. Стоило Эре сделать что-нибудь не так, тут же следовало насмешливое «Обосралась, да?». В такие моменты хотелось влепить ей по первое число, но уважение не позволяло. Более того, она даже достойного ответа так и не придумала. Хотя….сейчас самое время что-нибудь ответить, вдруг другого шанса не будет. Эра, улыбнулась запекшимися губами и открыла, было, рот. Кейт не было. Галлюцинация?

А ты станешь подрастать

Осознание, что сходишь с ума, весьма жутковато. Будто котелок ледяной воды за шиворот.
Эра поднесла руку ко лбу – точно, вода… Откуда? Соленая. Пот? Лоб покрылся ледяной испариной, словно иссушенный организм выталкивал насильно последнюю жидкость, пытаясь прекратить муку медленной смерти.

Горы на пути свернешь

«Эй, подбери сопли, детка!» - снова удар в плечо. Остаться на ногах после даже легкого тычка Пауля было попросту невозможно.

И врагов повергнешь в дрожь

Эру повело в сторону и под хохот брата она осела на горячий песок, впрочем, вне себя от радости. Эти мгновения прошлого, рожденные воспаленным сознанием, держали цепкими пальцами надежду на спасение.

А пока усни малышка

Эра устало закрыла глаза. «Еще немного полежу» - подумалось ей – «и пойду дальше….Никто и не заметит, что я прилегла…»

Ты еще не больше мышки….


Из сна выдернул звук беспокойно трещавшего мотора. Эра дернулась и открыла глаза. Первое, что она почувствовала – кто-то вложил ей в ладонь нож. Сама она попросту не могла этого сделать.
Смех вообще-то был совершенно неуместен, но, однако, он раздавался откуда-то сверху. Что смешного может быть в том, что она погибает от обезвоживания?! На злость, оказывается, человек способен, даже в лихорадочном предсмертном состоянии. Говорить она тоже еще могла.
- Дайте воды, суки, - собственный голос Эра узнала с трудом.
Способна говорить, значит, и нож, если что, вонзит, куда следует…


Получатели: Алистер Блэк, Тильберт, РИЧАРД Б. РИДД, Лойд, Эра.

ссылка

Айко подозревал, что прозрачная панель в двери нужна, чтобы персонал мог наблюдать за состоянием пациента, но зачем же отказываться от прекрасной возможности понаблюдать за состоянием персонала. А ведь когда его доставили в новенький медицинский центр за городом, местечко ему сперва глянулось. Травма была ерундой, пак понял это как только закончил проверять, целы ли крылья. Просто преподаватель по своему расценил состояние перекатившегося два раза через голову студента, который со странными ужимками пытался ощупать что-то у себя за спиной. Но когда пака доставили в мед.центр, обследовали и сделали рентген, дежурила другая медсестра, молодая и веселая. За переглядыванием и смешками с ней больница казалась вполне приемлемым местом. Но к вечеру хохотушка куда-то исчезла, на её место пришла серьезно относящаяся к своим обязанностям женщина средних лет, и пак принял стратегическое решение: рвать когти. Вот сейчас медсестра отвлечется на что-то…

В коридоре послышался какой-то шум, медсестра проворно отложила бумаги и сделала несколько шагов вперед. По коридору двигалась каталка, возле которой шел парамедик с капельницей на штативе, и молодой врач с усталым лицом. Он отдал неразборчивую команду сестре, та, впрочем, поняла и рванула к шкафчику.

Отключив радио, Птолемей задумался: он вымогал у "бедных" родианцев последнее, дабы они могли купить себе билет на счастливую старость, хотя бы попытаться. Это ни капли не коробило молодого Гана - право Сильного, контрибуция, компенсация за физический и моральный и ущерб, как угодно.
Но он собирался взорвать их, оборвать разумную (в техническом плане, а не оценке поступков) жизнь, в общем-то, по своей прихоти - ради мести и злобного удовлетворения за пролитую кровь и потраченное время.
Мысленно прогоняя сложившуюся ситуацию, обсасывая и моделируя её в мозгу с разных сторон, точек зрения, ситуативной этики и собственных норм морали, Птол пришел к выводу, что подобная смерть этих будет чрезмерным наказанием. Но что-то смутное, будто чужая воля или 6-ое чувство, если угодно, укоризненно дергало за краешек сознания, отрицая всю логичность выводов, аппелируя к чему-то новому в душе и сознании Гана.

Шлюз в распотрошенном корабле уродцев моргнул, выпуская из своих недр контейнер-капсулу: ребятишки хотели жить.

- Там пушки всякие, - прокомментировало ожившее радио, - Ничего толкового нету больше. Отпустите теперь?

- Валите, - ёмко обрадовал их Птолемей, и как только, капсула ещё немного отдалилась от корпуса "самоделки", а конкуренты включили остатки маневровых двигателей, дал прицельный залп.

"Burn, bitches, burn..."

Нет, дело было не в истеричности натуры или шальных нервах. Никакой чрезмерной обиды на этих уродцев он не заимел: они не сжигали его дом, не убивали родных и близких, да и сцепились они, постольку-поскольку. Дело было в другом: Птолемей Ган почуствовал Превосходство. Не просто осознание, что ты сильнее другого, стоя над его разбитым лицом и поломанным телом, нет...
Это было пьянящее самообожествление, будто держишь за руку человека над пропастью и лишь Ты можешь решить за один миг - жить ему или умереть. Сила созидать или, что приятнее, разрушать Судьбы.

Птол знал, что имеет Право решить их участь.
Право Победителя.
Право Сильного.
Право Господина Птолемея Гана.

Не один мускул не дёрнулся на окровавленном лице бывшего охраника, будто не жизнь существ завершил, а канал на Голо-Тв переключил.

- Дэш, хватай скафандр и дуй за капсулой. Как закончишь, паркуй нас, а я пока поищу нашего бравого переговорщика, а то что-то его давно не видно...

***апд***

Вырвав из нежных "рук" энергоузла, безвольное туловище Яна, Птол отбуксировал его в каюткомпанию, возложив, необременное какими-либо бязательствами, тело на мягкую кушетку. Пошарив по карманам субтильного блондинчика, Птол обнаружил столь необходимый медпак.
Ган вполне неплохо управлялся на курсах Первой Помощи, а с модной аптечкой Вильмовски все становилось совсем просто.
Послушав пульс, "мед-брат" закатал рукав "пациента" и принялся его стабилизировать, периодически сверясь с инструкцией по испольованию медпака.

"Они готовят пушку..." - лихорадочно соображал титанический интеллект Дэша. - "А зачем? А! Они будут стрелять!"

Еще в голову лезли какие-то дурацие мысли про лист на ветру, но эту чушь он усилием воли отогнал. Смущало, что самоделкины зачем-то полезли в груды мусора, что было на руку скорее бравым космолетчикам из правильной команды.

- Эээ... Офицер Вессон, а не надеть ли вам скафандр? - внезапно пришло ему в голову. - Мы тут, походу, надолго, можно будет этот линейный утиленосец по винтику раскатать. И пообедать еще на адмиральской палубе. НА БОЕВОМ!

Дэш вдавил до упора педаль, пуская "Гизку" в кратковременное боковое скольжение, синхронно с вражеским корытом. Теперь Птолу надо было стрелять по практически неподвижной цели.

Давным-давно, в далекой-далекой галактике...
Республика, поглощенная проектом "Восстановление", оправлялась от последствий прогремевшей два десятка лет назад Великой Войны с Ситами, оставив финансирование своих дальних рубежей в руках частных межзвездных корпораций. Пока пираты, контрабандисты, корпоративные агенты и могущественные криминальные синдикаты сражаются за богатство и влияние, за дальними рубежами, оставленными вниманием Республики, эхо войны формирует новую угрозу, которой предстоит погрузить Галактику в кровавые реки на долгие годы.
В это время, на забытой, безжизненной планете Иол, в небольшой колонии, прозябали три талантливых человека, мечтая покинуть рудники мрачной планеты и отправиться к звездам. До исполнения мечты им не хватало всего немного - обзавестись собственным космическим кораблем. И, в один прекрасный день, такая возможность им улыбнулась...

Центральный Блок Рая. Медицинский этаж. Каждый колонист, будь то бухгалтер или шахтер, может получить здесь достойное лечение. Однако функционал медицинского центра не ограничивается здравоохранением - здесь же расположена небольшая лаборатория, разрабатывающая инновационные методы увеличения продуктивности биологического ресурса корпорации. Вдалеке от внимания конкурентов и общественности разрабатываются импланты и стимулятора, далекие от понятий республиканского гуманизма. Пусть финансирование текущих проектов крайне сдержано, немногочисленные ученые с удовольствием ставят сомнительные опыты на шахтерах в попытках повысить продуктивность выработки руды.
Скорее по собственной прихоти, чем по желанию влиятельных родителей, Ян Вильмовски работал над кибернетическим имплантом, предназначение которого оставалось понятным лишь ему самому. Сначала это был протез глаза, излучающий информацию, необходимую для установки точечных мин, однако Корпорация, подсчитав стоимость внедрения импланта в шахтерские артели, отказало в дальнейшем финансировании проекта. Выбрав более дешевые материалы, Ян попытался собрать упрощенную версию импланта, передающую информацию непосредственно в мозг носителя, однако испытания показали высокую степень отторжения импланта организмом и незначительный прирост производительности труда. Вильмовски младший был разочарован и разозлен: два года стараний отправились в глотку сарлакка вместе с последним испытательным образцом, погребенным на веки вечные недавним обвалом в пещерах Каньона Ралак. Тупые шахтеры, неужели так сложно следовать инструкциям безопасности? Кто просил этих недотеп соваться в пещеры?!
Развалившись в белом кресле, Ян складывал фигурки космических кораблей из синтетической бумаги, изо всех сил надеясь, что Вселенная подарит ему столь вожделенный шанс убраться с этой затхлой планетки куда-нибудь подальше. И, обычно безответная к его просьбам Вселенная, внезапно решила подарить ему такую возможность...
На большом экране мелькнул значок электронного сообщения. В скущающем жесте Вильмовски трагично опустил указательный палец на сенсорную панель, словно вынося вердикт какому-нибудь очередному уведомлению.

Отправитель: Эдгар Канг
Тема: Космолет за услугу
Уважаемый Ян Вильмовски, я слышал, что вы ищете возможность заполучить космический корабль и тайно покинуть планету. У меня есть для Вас предложение, которое совершенно не терпит промедления. Если Вы поможете мне провернуть одно дельце, я передам в Ваше владение свой космический транспорт "Голубоглазая гизка", в данный момент находящийся в консервации на ангарном этаже Центрального Блока.
Если Вы согласны выслушать условия сделки подробнее, возьмите с собой проверенных людей и приходите в ангар E-17. Вы моя единственная надежда.

Эдгар Канг... Кто это такой? Уж не Одноглазый Эдгар ли? Ян вызвал на экране архив семейного бюджета, ввел поисковы запрос... Ну да, точно - Эдгар Канг, старый контрабандист, в долгах у всей Галактики. С семьей Яна у Одноглазого сложились неплохие отношения - изредка старый пройдоха проворачивал деликатные делишки для его родителей, в том числе помог провернуть одну любопытную аферу, пока Вильмовски всей семьей летали на Корусант. Что задумал старик теперь? Вопрос любопытный, конечно, но в одном сомнений не было - проблема у Эдгара была отнюдь не тривиальная, и пара крепких парней, действитеьно, вполне может пригодиться. В конце концов, без хорошей компании даже с транспортником не справиться - в гипере от скуки сдохнешь.
И были у Яна на примете надежные пацаны. Хорошие такие ребята, колоритные, в охране работали. Бросил Вильмовски бумажное свое творение в воздух, и, пока оно, вращаясь, падало на стол, выскочил из кабинета, прихватив с собой медпак.
Сейчас вечер, восьмой день рабочего цикла, значит, если не возникло никаких форс-мажоров, Дэш и Птол должны быть где-то на нижнем этаже Центрального Блока, патрулировать выход из транспортных тоннелей... Минутное ожидание пневмолифта, казалось, длилось целую вечность. Пара уставших после дневной смены врачей и шахтер-родианин с перебинтованной рукой присоединились Яну в ожидании транспортной капсулы.
Заполненный спешащими по апартаментам рабочими, пневмолифт бережно домчал Яна до нижнего этажа, выпустил его вместе с толпой, и отправился обратно вверх. Люди и гуманоиды грузились в спидеры, курсирующие по тоннелям между Блоками Рая. Тут же располагался единственная в Раю забегаловка "Съешь и беги", в которой любили подкрепиться шахтеры после долгой дороги из Каньона. Возле входа в нее Вильмовски и обнаружил троих охранников - Дэша, Птолемея и какого-то младшего офицера. В черной форме, с казенными бластерными винтовками наперевес, они внимательно разглядывали течение разноцветной толпы.

Вы не можете просматривать этот пост!

Автандил в один миг покрылся холодным потом, просто от испуга, хоть и не особенно удивился произошедшему. Что-то такое он уже давно начал подозревать. Проверки, не поддающиеся никакой логике. Слишком уж спокойное поведение. Да и просто некоторая отстранённость, замкнутость некогда постоянного собеседника давно уже наталкивали на неприятные мысли. Так что либо у него после усовершенствования или несанкционированного вмешательства чужого-инженера неисправен сканер, либо... либо он сам чужой. Просто потому, что Горидзе не ощущал ровным счётом ничего. Не мог, не хотел верить в такой нелепый исход. Подняв согнутые в локтях руки на уровень плечей, ладонями вверх, вр.и.о. первого помощника на шаг отступил от бывшего руководителя и, чего уж там, почти друга.
— Это... это... просто брэд какой-та, слюшай! — каки всегда в минуты сильного волнения, прорезался акцент. — Ты, слюшай, сам чюжой, и кошька твоя чюжая! Ты или ценный прибор испортиль, или вообще в воздушный шлюз ходи, потому что точно чюжой!

- Т.е. несмотря на то, что мои показания позволили исключить потенциальное удвоение опасности и спасли вас, Павел, от участи стать такой же тварью, это нулевая ценность, то да, можете обречь меня на смерть в эту ночь

Алекс, после вчерашнего спора и последовавшей экзекуции над бедным связистом (называть произошедшее "проверкой" у него теперь не поворачивался язык) малость разочаровавшийся в своей должности и во всей команде в целом, наутро явился на завтрак подозрительно беззаботным, как будто ничего страшного и не было. Развлекался, дружески подкалывая сидящих рядом за столом, отпустил пару комплиментов Юлианне и вернувшейся в коллектив Кейт, выпучивал глаза и показывал язык, проходя за спиной ничего не подозревавшего капитана, а заскочив в медотсек под предлогом навестить раненного товарища, накрошил в биованну прихваченный с завтрака батон, обзывая беспомощного Павла пескариком, вдоволь наглумившись, корча рожи сквозь пластик (каким образом первому помощнику удалось провернуть фокус с батоном в полностью герметичной ванне, так и осталось загадкой).

- Я думаю, Кравченко сегодня можно не оперировать, - когда все заговорили о деле, Алекс помрачнел. - Нападений больше не было, значит либо убийца остался один и затаился, либо их спугнул Уивер, если он сегодня патрулировал коридоры. Если принять за гипотезу, что зараженный был всего один, то Алексей вчера косвенно подтвердил свою невиновность, а значит, если исключить его, Кейт и Павла, вариантов остается не так много. Рубинштайн, Малькодор, капитан Мордок... и я тоже.

Первый помощник нахмурился. Поскольку вчера он с самого начала сделал, как ему до сих пор казалось, неправильный выбор, сейчас он уже не был ни в чем уверенным.

- Алексей, есть ли возможность как-то просканировать кого-нибудь из экипажа еще раз?

- Ваше Величество? - обрадовался эшу, сразу подхватив начатую игру. - Молю Вас - не гневитесь, простите великодушно, что не признал Вас сразу. Чтобы показать силу моего искреннего раскаяния, Тиль готов понести любое наказание... Как верный подданный.

Последнюю фразу Джей произнес нарочито громко, чтобы паку на кухне было слышно все до последнего слова.

- Сопровождать? Почту за честь быть вашим спутником этим вечером и приложу все усилия, чтобы он доставил Вам удовольствие... - подменыш взъерошил волосы, о чем-то задумавшись. Уже практически нормальным тоном полюбопытствовал: - А что за дела?

      Поправив внушительных размеров рюкзак и выдержав небольшую паузу, Йонген поднял взгляд на остальных товарищей по несчастью путешествовать вместе с Мясником. Особенно долго он задержался на бледном разговорчивом пареньке. Его было жалко.
      „Может, он и чмошник, но бедолага попал. Выкручивается как может”, — оценил ситуацию юноша. Впрочем, жалость никак не давала о себе знать, и взгляд был всё таким же тяжёлым и мрачным, как обычно.
      — Йонген, — наконец, буркнул паренёк, кивнув Ежу. Знать, кого как звали, Йонгену совершенно не хотелось. Ему вообще было плевать на всё в это промозглое осеннее утро. — Бери свои шмотки и пошли, куда там надо.
      Голос звучал по-юношески низко, но спокойно и, несмотря на грубые слова, в нём не было эмоций — обидных или доброжелательных.

Доктор Вайлер рассмеялся небрежной шутке.
- Бежали не с того конца, говорите? Самый лучший психологический настрой. Знаете, Айко, моя излюбленнейшая теория гласит, что легкое отношение к жизни и к спорту - в сочетании с должной мотивацией и складом характера - и есть залог долгой и успешной спортивной карьеры. Согласитесь, сложно назвать успешным спортсменом человека, мечущегося между клиниками и спортивными площадками, либо поставившего рекорд и лечащегося от него остальную часть жизни. Современный уклад жизни требует от молодых спортсменов сверхусилий и форсированной подготовки, чтобы им на смену как можно скорее пришли новые чемпионы...

Миз Сайерсон была не согласна с доктором.
- Но, доктор Вайлер, позвольте... А как же олимпийский девиз - быстрее, выше, сильнее? Разве это не сама суть спорта высших достижений - проверять возможности человеческого организма и расширять границы возможного?
- Миз Сайерсон, полностью с вами согласен. Сравните сами - спортсмен, довольный жизнью и испытывающий разумно незначительное количество стресса имеет больший резерв физических и психических сил, его организм подготовлен к нагрузкам соответствующего уровня долгой последовательной подготовкой...

Короткий спор, последовавший за этим, в полной мере раскрыл разницу подходов доктора и тренера. Доктор Вайлер продвигал идею того, что спорт, даже высших достижений, должен дополнять жизнь спортсмена, в то время как миз Сайерсон считала, что победы и результаты должны сами быть смыслом жизни. Поспорив немного, спорщики успокоились, хотя всем наблюдателям было очевидно, что доктор переспорил свою оппонентку, с такой легкостью он парировал каждый ее довод, сохраняя прежнее благодушное спокойствие.

- Ну как, Айко, мы не слишком утомили вас своими научными теоретизированиями? Как, кстати, у вас с учебой, спортивная медицина, мне говорили?

Вы не можете просматривать этот пост!

Первый месяц морозов.
Из стоящей в углу двора кузни доносились редкие неуверенные удары молота о сталь, чередовавшиеся с то и дело взрывавшим и без того не ровную мелодию неумелого мастера громом раскатистого стука промазавшего мимо заготовки молота о наковальню. Гул, разносясь в морозном воздухе по всей округе, эхом скользя меж стен соседних домов, нещадно бил по ушам направлявшегося к кузне по поскрипывающему под ногами первому снегу юноши, которому менее минуты тому назад и указала на кузню зарёванная девушка, теперь провожающая юнца, стоя в дверном проёме, взглядом полным слёз.

Звон, бивший в уши юного путника, терзал сердце куда больше, чем слух. В нём слышалась бессильная ярость скованного хищника, осуждённого какими-то безумными богами на медленную смерть в тепле неживого огня и сытости добытой другими дичи. Неверная мелодия звона металла походила на отчаянный крик гордого сокола, чьи крыла переломал внезапно обрушившийся порыв ветра, швырнув его искать смерти среди прибрежных камней.

Облачённый в серую котту из грубой шерсти с не самой умелой вышивкой в виде замка на груди, юноша, придержав пристёгнутый у бедра меч, чтобы тот не ударил о косяк узкой двери, шагнул внутрь кузни. Пред ним, сгорбившись и ссутулившись подобно битому жизнью старцу стоял ещё совсем недавно могучий муж Севера - почётный гражданин Оксинфорда, Первый Мечник... Теперь он, в один миг потерявший прежнюю стать, едва сдерживая бессильную злобу, молотил по остывшей уже заготовке клинка, всё чаще попадая мимо. Наконец, не выдержав насмешки лязгающей наковальни, Тилль из последних сил зашвырнул жалобно звякнувшую железяку в дальний угол кузни и рухнул на стоящий позади стул. Мужчина запустил чёрные от копоти руки в ворох сальных давно не чёсаных волос и некоторое время сидел недвижно. Лишь спустя время, заметив что в помещении ещё кто-то есть, Тилль поднял голову и, невидящим взором окинув пространство перед собой, хрипло произнёс: - Йож... Это ты? Мне сказали, что ты зайдёшь... Подойди поближе, дай старику на тебя посмотреть.

Слепой кузнец вытянул руки на встречу юному храмовнику.

- Значит вопрос не требует лжи? Удобно... - Прокомментировал ситуацию Лоренс. - Ну что же... Если я правильно понял - ты в целом сыт, но тебе при этом чего-то не хватает. Уж прости, я не обладаю большим спектром умений по расшифровке того, как общаются пука. Но не стоит беспокоиться! Мы сумеем решить эту ужасающую проблему при помощи капельки командной работы и всего лишь щепотки удачи!

Лоренс задумчиво осмотрелся, после чего взгляд его упал на лавку, где недавно стоял Айко, или по крайней мере ему так показалось... Ну что же. Попробуем

- Итак. План таков. Мы с тобой пройдемся вокруг, начиная с лавки и заканчивая чем тебе интересно. Ты покажешь пальцем что тебе хочется. Или, если не можешь я укажу пальцем а ты скажешь хочешь ли ты это или нет? Ну или проще, можешь сразу сказать что тебе больше всего не хочется здесь. Идёт?

- Дурак! Какой ещё бар? Там же бомба, реагирующая на движение. Хочешь, чтобы нас всех разнесло на миллион кусочков - выпалила Сью, из-за стресса растерявшая остатки вежливости.

- Тут должно быть какое-то убежище на случай аварии, - предположил старик. - Население ведь куда-то эвакуировали. Найдём какой-нибудь пере...

Старик не успел договорить. Пока его сообщники отвернулись и высматривали возможный вариант безопасного убежища, старый хрен следил за пятью пленниками, держа наготове лазерную винтовку. Но за всеми он не уследил. Инженер Ганин воспользовался моментом и схватил старика за плечо своей особой перчаткой. Мощнейший электрический разряд заставил беднягу задёргаться в конвульсиях, винтовка упала на тротуар, запах горелой плоти сильно ударил в нос, сердце старика остановилось и он рухнул на землю. К несчастью, инициативу Дмитрия никто не поддержал - просто мозги были заняты в этот момент другими мыслями (прежде всего, "как не задохнуться к чертям на этой проклятой планете"), да и действий таких от молчаливого бортинженера никто не ожидал. А раз никто не поддержал порыв Дима, никто не подхватил упавшую в пяти метрах винтовку, никто не бросился на двух других бандитов, то остался Ганин один против двоих вооружённых головорезов, обернувшихся на шум. Одноглазый стрелял из своего дробовика практически в упор, не оставив храбрецу шансов. Тело инженера отлетело на два метра и осталось безжизненно лежать на проезжей части.

- Вот же сука, - всё что мог выдавить из себя убийца Дмитрия, склоняясь над телом старика.

- Хрен с ними, бежим отсюда, - крикнула Сью, потянув за собой уродца и стараясь при этом держать на прицеле оставшуюся четвёрку, а напоследок добавила. - За вами я ещё приду.

Сью и уродливый парень с дробовиком отбежали на десять метров и юркнули в один из многочисленных переулков. Дышать между тем становилось всё сложнее. Остальные четверо не знали, что делать дальше - бежать, пытаться спасти, быть может, ещё живого товарища, преследовать его убийц с брошенной лазерной винтовкой. В конце концов, сработал инстинкт самосохранения - все четверо побежали к ближайшему жилому зданию, не без труда вскрыли электронный замок и забаррикадировались внутри. В доме никого не было - наверное, старик был прав и жителей всё же эвакуировали в более безопасное место. По крайней мере, здание было изолировано от атмосферы под куполом колонии, а, значит, можно было продержаться пару часов на его внутренних запасах кислорода. Главное при этом было не говорить и не тратить силы. Когда уровень кислорода упал до критической отметки, все уснули. К счастью, не навсегда.

Звук открывающейся металлической двери разбудил четвёрку мирно спящих людей. Люди в серых комбинезонах вывели обессиленных звёздных путешественников наружу, под слепящий искусственный свет, дали каждому по кислородной маске. Когда глаза привыкли к свету четверо обнаружили, что всё наладилось - люди вернулись на улицы, сигнал тревоги прекратился, даже без масок вновь можно было нормально дышать. Наладилось всё кроме одного - тело Ганина лежало там же, куда его отбросил выстрел дробовика. Вокруг него скопилось множество офицеров безопасности в чёрных костюмах с красной полоской. Некоторые осматривали тело, другие снимали с руки инженера перчатку со следами кожи, третьи снимали отпечатки с руки мёртвого старика.

- Вы были здесь, когда это произошло? - к четырём едва отдышавшимся людям подошёл один из местных копов, низенький, пухленький с лысиной, хорошо заметной даже при наличии форменной фуражки.

Сью улыбалась и вела себя непринуждённо, словно отсутствие необходимости носить маску дамы в беде вернуло ей доброе расположение духа. Возможно, ей нравилось чувствовать себя хозяйкой положения или же пушка в руке придавала ей большую уверенность. Её подельники напротив, заметно нервничали. Стволы их оружия перемещалась от одного посетителя к другому, руки не очень заметно, но всё же дрожали, на лбах выступил пот. Видно было, что в этом деле они являлись новичками.

- Не поймите меня неправильно, ребята, - усмехнулась Сью. – Обычно я решаю вопросы куда более деликатно, но тут на кону большие деньги при острой нехватке времени. Если не будете играть в героев, то никто не пострадает. Иначе я без колебаний нажму на курок – мне не привыкать.

Последняя угроза звучала весьма зловеще и вполне искренне. На прицеле пистолета Сью оказался бармен, вновь потянувшийся к барной стойке. В одно мгновение раздался выстрел лазерного пистолета, и энергетический луч прошёл в считанных сантиметрах от щеки бармена, оставив на ней тепловой след. Это заставило человека за стойкой высоко поднять руки над головой и отойти в сторону. Демонстрация силы явно произвела на него и посетителей должное впечатление.

- Майло, действуй, - скомандовала Сью.

Старик кивнул в ответ на приказ, отложил свою винтовку и достал из кармана предмет, походивший на термальную гранату. К ней был пристроен кустарным способом необычный механизм, в котором узнавались детали камеры слежения. Старик внимательно осмотрел помещение и на глаз определил место в его центре, куда подвинул один из столов, на котором очень аккуратно разместил гранату. Что-то нажав на приложенном к ней устройстве, он активировал устройство, похожее на камеру, которое тут же просканировало помещение.

- Это бомба, - прокомментировала Сью происходящее для перепуганных посетителей. – Бомба с панорамной камерой, через которую мы будем видеть всё, что происходит в этом помещении. Попытаетесь выйти, вызвать копов или выкинуть ещё какую-нибудь глупость после того, как мы уйдем, бомба активируется и уничтожит всё в этой комнате. Через два часа устройство деактивируется, и вы будете свободны.

Сказав это, девушка-варгр приказала команде курьерского корабля выйти на улицу. Уродец держал всех пятерых на мушке, старик же настраивал передачу видеосигнала на планшет, но вскоре замкнул процессию.

- Оружие мы спрячем, но вы всё равно под прицелом, - тихо сказала Сью, когда пятеро пленников и трое их похитителей оказались на внезапно опустевшей улице. – У нас есть ещё взрывчатка, которую мы пустим в ход, если всё пойдёт плохо. Спокойно двигаемся в сторону космопорта, не привлекая лишнего внимания.

Максим в это время пытался связаться с властями, используя свой разум и нейроинтерфейс. Как и всё, касающееся бюрократических процедур на Эндпоинте, это оказалось весьма непросто. Программа, обрабатывающая звонки в полицию, включала в себя анализатор голоса и на сообщения через нейроинтерфейс упорно не реагировала. Пришлось обходить систему и выходить на оператора, с которым мистер Янг хоть и не без проблем, но контакт наладил. Вскоре всё, что он слышал, слышали и в полиции. Однако ответ Сью на вопрос Макса поставил под сомнение полезность этих действий.

- Вы удивитесь тому, как высшие слои бюрократического общества падки до вещей, которые сами же и запрещают, - ответила Сью. – Местная элита располагает практически безграничной властью, но не может легально приобрести крепкий алкоголь, стимуляторы, порнографию, даже кондитерские изделия некоторых марок запрещено ввозить на Эндпоинт. И тут появляюсь я и предлагаю предоставить некоторые запретные удовольствия в обмен на смягчение таможенных процедур. В результате вместе с теми же конфетами я могу протащить в колонию всё, что угодно – оружие, взрывчатку, наркотики, даже человека. Поверьте, контрабанда – чертовски выгодный бизнес, особенно, если научиться находить подход к правильным людям.

Очевидно, у Сью был свой человек в правительстве планеты, притом весьма влиятельный, а, значит, местные силы безопасности тоже могли быть подкуплены. Эта догадка и тот факт, что все многочисленные сотрудники полиции, встреченные до того в колонии, куда-то испарились, не придавал Максу оптимизма. Впрочем, от этих мыслей быстро отвлёк гул сирены. Купол над колонией заморгал ярко-красным цветом. Вопреки ожиданиям охранники в форме не слетелись к бару.

- Нарушение герметичности, - с ужасом произнёс старик. – Что будем делать?

После его слов стала ощутима нехватка кислорода. В искусственной атмосфере под куполом явно была утечка, о чём и сигнализировала сирена. Это же объясняло отсутствие местного населения на улице – они очевидно лучше трактовали цветовые сообщения на куполе и заранее удалились в безопасное место. Чужаки таких мест, очевидно, не знали. От бара они отошли уже метров на сто, до станции монорельса оставалось полтора километра.

- Мне надо подумать, - ответила озадаченная Сью.

- Ита-ак, - протянул Алекс, пробегая глазами по списку перед ним. - Фигня, фигня... Не подойдет по требованиям... Хотя, конечно, можно дописать эмулятор, но памяти жрать будет... Фигня, старье, фигня. Скука смертная, в общем. Чего от этой системы и ожидалось, - связист с отвращением закрыл портал (если это громкое слово можно применить к одной таблице в десяток строк, так как больше ничего главная и единственная страница не содержала), отведенный под скачивание игрушек - весьма и весьма незамысловатых - и вернулся к расценкам на дозаправку.

- Пойдем по порядку. Еда на неделю... Есть! - связист щелкнул пальцами в воздухе. - Воздух, топляк для жезнеобеспечивания... - щелк! - Есть. Ремонт - есть! Надо будет Макса предупредить, чтобы был осторожнее. Топляк. Топляк... Хм, думаю, добавлять сырое в очищенное все же не стоит, хотя если подумать... Дим! - Рэд перешел на громкую связь. - У нас найдется куда слить остатки очищенного топлива, до следующего раза, чтоб не смешивать? И, да... - Алекс отвлекся на секунду, открывая базу и выискивая нужное место. - Определяться, куда летим дальше, будем уже вечером? На Артуле-то нет ни заправок, ни газовых гигантов... Хорошо хоть посадочные площадки, вроде, есть. А вот воду придется качать втихую, благо с гидросферой там все более-менее.

Джемс слушал объяснения Трагоса, однако каждое его слово казалось настолько нереальным и невероятным, каждое было сказано настолько буднично, что он отказывался в них поверить, и в то же время не мог не понимать, что все это - правда. Пусть на миг, Джей представил себе, каково проснуться однажды - и понять, что все прошедшие с момента Кризалиса дни были лишь сном, что огромный волшебный мир вокруг вновь съежится до размеров маленького, утопающего в зелени городка. Таинственный лес за окном Приюта, ждущий своего часа, пикси, объедающие цветы и ворующие сладости; сказки, рассказываемые Фейрис, с довольным мурчанием устроившейся на коленях, недовольное бурчание Оливера, когда его отрывают от очередной механической поделки, заливистый смех Руби, выкрутасы и проделки Тиля - все это вот так растворится, уйдет без следа, просто перестанет иметь всякое значение...

- Не хочу! - Джей сжался, чувствуя, как сжимаются вокруг него тиски отчаяния и страха. - Это не может произойти с нами, это не должно случиться, этого никогда не произойдет, никогда-никогда-никогда не произойдет!.. - эшу упрямо затряс головой, чувствуя, как к глазам начинают подступать слезы. - Мы не можем просто взять и забыть, кто мы есть, это невозможно! Это... - голос мальчика снизился до шепота. - Это очень страшно... И невыносимо больно! Тилю нельзя, ни в коем случае нельзя снимать этот ошейник, если все так опасно!

- Тогда так и поступим, - в ответ на решительный посыл Дмитрия Алекс только хмыкнул. Похоже, этот корабль - "наш корабль", тут же поправился он - попал в надежные руки и, вполне возможно, с полсотню лет еще пропорхает. - Я пока просмотрю, что и где здесь можно оптом набрать, пока наш проголодавшийся Макс... - Рэд убедился, что его слова по внутренней связи слышат все отсутствующие. - ...проделает тоже самое с провизией, оки?

Закончив мысль, Алекс отправился на верхнюю палубу, где, присоединившись к пилоту за столом, достал наладонник, уже успевший шустро подключиться к местной инфосети, и начал просматривать все предложения, двигаясь по пунктам тут же расчерченной таблицы и записывая наиболее понравившиеся варианты. По прошествии какого-то времени, столкнувшись с поначалу неочевидным затруднением, он послал вызов Манфреду:

- Док, пока вы никуда не отправились, возьмите на себя еще ответственность за наполнение медотсека? У вас в этом всяко будет больше опыта, я могу что-то упустить.

Звёздная дата 035-993
Система Аркаен. Субсектор Торстоун. Сектор Глиммердрифт Ричес

Вас разморозили без проблем. Повезло. Не каждый день на задворках имперского космоса попадается перевозчик с квалифицированным медперсоналом и хорошей криогенной техникой. Хотя за вами ещё человек тридцать пассажиров, есть вероятность, что им повезёт меньше. По трапу вы сходите полными оптимизма и энергии. Если сегодня всё пройдёт хорошо, то эта поездка "эконом-классом" станет последней в вашей жизни, дальше будете сами рулить между звёздами на собственной "ласточке".

Космопорт оказывается парящим на орбите крошечной планеты-скалы, не имеющей ни воды, ни атмосферы. Порт не эстра-класса, но вполне высокого уровня, особенно если не забывать, что вы на задворках галактики. Комплекс здесь солидный, по сути целый город на орбите. Посадочных площадок полно, корабли садятся и взлетают с интервалом в пару минут. Больше, конечно, гражданских, но есть парочка военных; у них отдельная площадка с охраной из пехотинцев в боевых скафандрах, т. е. меры безопасности здесь строже, чем в центральных системах. Но ощущения, что вы во Фронтире, на краю цивилизованного космоса, пока не приходит.

Ага, вот и встречающие. Таможня, санитарный контроль, ещё охрана, на этот раз гражданская, но тоже с винтовками. На большом информационном табло появляется информация, что вы в зоне действия имперских законов 4-го уровня, а значит пистолеты и холодное оружие допускаются к свободному ношению, а вот винтовки и что по-тяжелее придётся сдать. Через полчаса тщательного досмотра ваши документы вместе с багажом проверены и вы выходите в общий зал ожидания. Он большой, просторный, с хорошей системой кондиционирования. Похоже, дела в системе идут неплохо - здесь много магазинчиков, закусочных, кинотеатров и везде толпы самого разного народа, среди которого немало пришельцев. Огромное количество парящей в воздухе неоновой рекламы с предложениями для заезжих торговцев и перевозчиков, что обнадёживает. На большом информационном табло транслируются переданные с Иксбота "свежие" новости, в основном об успехах имперского звёздного флота в боях за сектор Соломани-Рим.

Не сразу вы замечаете в толпе встречающих человека в деловом костюме, у которого в руках электронное табло с вашими именами. Это банковский агент из Первого Алефского Банка (ПАБ), скорее всего, кто-то из местных представителей - одет хорошо, но не как банкир из метрополии в костюме за десять-пятнадцать тысяч кредитов. Агент широко улыбается белозубой и очень искусственной улыбкой, увидев, что вы на месте и вас пятеро, а значит всё по плану. Он представляется:

- Сателл Кириш. Добро пожаловать в Аркаен.

Не предлагает рукопожатия как типичный вилани. Минималист как типичный банкир из ПАБа. Им, наверное, корпоративная этика запрещает сказать хоть пару слов неформально, всегда только по делу. Кириш сразу предлагает направиться на стоянку звездолётов, чтобы вы смогли посмотреть на свой будущий корабль перед подписанием документов. К счастью, большая часть формальностей была улажена заранее в главном отделении банка на Алефе: договор составлен, ваш финансовый план одобрен, банковские счета заведены, осталось только получить подписи со всей пятёрки.

Через пять минут вы оказываетесь на огромной открытой стоянке, где несколько тысяч кораблей дожидаются своих хозяев. Вы идёте следом за Киришем, который ориентируется в этом лабиринте по данным с КПК. Команды многих кораблей прямо здесь занимаются ремонтом обшивки и внешних систем, хотя на станции есть хорошая верфь, но многие предпочитают экономить и справляться своими силами. Ещё через пять минут блужданий вы видите его - свой будущий скаут-корвет типа S. Вы не ожидали многого от корабля, который нещадно эксплуатировали полтора века, а теперь продавали по цене металлолома, но на деле всё оказалось не так плохо. Корпус измялся, краска облупилась, в салоне всё скрипело и отваливалось, но все приборы были на месте и работали, оба двигателя были в порядке, даже защитный контур цел, и улететь на корабле можно уже сейчас, если сначала заправиться, конечно. После детального осмотра корабля вы решительно ставите свои подписи под контрактом.

- Сделка официально заключена, - с дежурной неискренней улыбкой комментирует банковский представитель, протягивая вашу копию контракта на тысяче с лишним страниц. - Корабль переходит в вашу собственность, стоянка оплачена до конца дня, дальнейшие вопросы размещения решайте самостоятельно. Всего доброго.

Минималист Кириш собирается уходить, но останавливается, над чем-то думает пару секунд, извлекает из кармана пластиковую карточку-визитку и протягивает её вам, сообщая уже совершенно неформально:

- Здесь один бизнесмен хотел нанять корабль вроде вашего. Мне кажется, вам будет интересно его предложение. Он говорил, что работа сулит лёгкие деньги. Он остановился в люксе местного отеля, советую ему позвонить.

После этого банкир уходит, оставив визитку с текстом "Ясин Салисс. Miracru TradeCorp LIC". Компания Миракру хорошо известна в галактике, базируется в Ядре и занимается организацией торговых маршрутов в пограничных системах Империи.

Глядя на Джея, Руби хищно сощурила глазки, представляя, что можно было бы учудить в библиотеке при нужном подходе, да с инструментами... Но сказала другое:

- Да, надо что-то выбрать, мы будем привлекать много внимания со всеми этими вещами... Но к учителю не обязательно идти со всем этим, спалимся, а он может не одобрить наши намерения. А идти к нему всё равно надо.

Казалось, её саму несколько разочаровывает такой вариант развития событий. Или сожаления удостоились те инструменты, которые сегодня использоваться не будут, сложно сказать... Она подошла к Джею и осторожно отодвинула его от бензопилы. Чтобы он не обижался, погладила его по плечу и вернулась к сумке.

- Ну что, к мистеру Брауну?

Вопреки ожиданиям, Джей не стал возвращаться домой, а вместо этого напрямик повел друзей в сторону Ривер-парка. Причины такой уверенности стали ясны чуть позднее, когда, спустя какое-то время блуждания по аллеям и дорожкам, ребята наконец вышли к нужному им месту - Фейрис уже ждала их там, сидя на нижней ветке раскидистого бука в глубине рощи. При виде подошедшей троицы кошка встала, зевнув, лениво потянувшись, и скрылась среди листвы, махнув напоследок черным хвостом. Немного погодя из самой гущи зелени вниз упало что-то маленькое и белое - прямо в подставленные ладони Джея. Мальчик присел на корточки у основания дерева и прямо на коре нарисовал пойманным предметом (оказавшимся небольшим кусочком мела) контур двери - не слишком большой, но как раз подходящей детям по размеру. Замкнутая белая линия неожиданно потемнела и стала четче; следы мела таяли на глазах, явив уже самую настоящую дверь. Терпеливо дождавшись, пока в конце на ней из ниоткуда проявится блестящая ручка, Джеймс открыл проход в крохотное круглое помещение с винтовой лестницей, спиралью поднимающейся наверх, и забрался внутрь, жестом пригласив остальных следовать за ним.

Комнатка, в которой они оказались, служила одновременно и прихожей, и гостиной. У двери стояла длинная вешалка со множеством крючков, здесь же была и полочка для обуви. В углу находился небольшой столик, на котором лежали рисунки Джея, оставленные им с прошлого раза, и забытая им же глиняная кружка. Сложенный из светлых, плотно пригнанных друг к другу камней, камин, в котором мерно потрескивало золотое химерическое пламя - пока единственный источник освещения в комнате; три изящных кресла-качалки напротив, всем своим видом приглашающих забраться в них с ногами, держа в руках чашку горячего шоколада, и часами болтать о всяких разных вещах.

- Добро пожаловать в "Приют", прекрасное место для тех, кому нужно сделать небольшую передышку на пути к великим свершениям, - церемонно произнес эшу традиционное приветствие хозяина фригольда, как учила Фейрис. - Двери его всегда открыты для званных гостей. Прошу чувствовать себя, как дома... И так далее, и тому подобное, остальное вы знаете, - мальчик отвесил полушутливый поклон; под ногами еле слышно скрипнул деревянный пол. Пламя в Очаге одобрительно загудело, подтверждая его слова.

Дом потихоньку оживал. Постепенно загорелась лампа под потолком, разгоняя полумрак по углам. Через открытое окно легкий ветерок приносил с собой тихие шорохи и скрипы ночного леса. На подоконнике, рядом с керамическим горшком с землей, сидело маленькое создание, очень похожее на огненно-рыжую стрекозу с огромными фасетчатыми глазами, покрытую короткой светящейся шерстью. Обернувшись на голос эшу, она тут же с недовольным стрекотом взлетела в воздух и присоединилась к остальным огонькам, танцующим среди деревьев. Джей с недовольным воплем рванул к окну, но, похоже, шустрая пакостница еще не успела поживиться крохотным ростком в горшке, пока что выбросившим единственный листок. Или же просто не стала им прельщаться.

- Вот же ж назойливая! - пожаловался Джеймс. - Так и ждет, пока появятся первые цветы, чтобы ими наесться до отвала! Хорошо хоть, хитрит, не рассказывает своим подругам о грядущем лакомстве, а то бы вообще спасу никакого от них не было!

Поймав взгляд Джея, Руби пожала плечами и честно ответила:

- Я видела только как ребёнок стаскивал с него шорты. Зато - все.

Поглядев на обоих мальчишек, Рубина принялась с глубокомысленным видом ходить мимо них туда-сюда, как профессор мимо студентов, и вещать, сопровождая свою речь довольно выразительными и достаточно бессмысленными жестами.

- Итак, нам нужен план. Для начала - узнать как можно больше информации. Для чего мы можем аккуратно расспросить Трагоса и Фейрис. Предпринимать что-либо до этого бессмысленно и, возможно, даже опасно. Нужно действовать сообща. Провал одного может означать провал всех... А, и мне нужно зайти домой к обеду.

За время короткого рассказа Джеймса можно было видеть удивительную картину: выражение лица Тильберта сменило полную гамму чувств, начиная с простого "как так вы мне не верите?", продолжая испугом, переходящим в отчаяние и ужас, такой, что он едва не вцепился себе в горло когтями, и заканчивая радостью избавления от Гнева Судьбы и громким вздохом облегчения.

- Фуаххх!.. Джеймс! Не пугай меня так больше, пожалуйста. Но теперь... я ещё больше хочу его сохранить...
На последних словах пака колокольчик снова звякнул, и это при том, что Тиль всё ещё держал его в руках.

- Что ты собираешься сказать шефу полиции? - Обратился он к Джеймсу. - "Господин полицейский, ваши люди плохо работают, и мы хотим им помочь?" Думаешь, получится? Мне кажется, тут надо как-нибудь похитрее.

Недавнее счастье Пака прошло так же легко и быстро, как и появилось. Сейчас он недоверчиво оглядывался, держа руками "цепочку" на шее, прижав к телу локти и, насколько это возможно, крылья и хвост. Понять, что творится в его голове, было довольно легко, как и, возможно, то, что его так угнетало.

- А ребёнок этот... Он опасен. - Глядя в сторону, откуда должны приезжать автобусы, на полном серьёзе заявил Тильберт. - Он подкрался ко мне сзади абсолютно бесшумно и незаметно, он едва не отломал мне крыло и чуть было не отгрыз хвост. Он явно не тот, за кого себя выдаёт. Руби, ты права, - тут он повернулся к Руби. - это не просто ребёнок. Здесь есть какая-то тайна, опасность. Завтра утром я пойду к ним стричь газон, и я был бы рад, если бы кто-нибудь из вас пошёл со мной - последить за этим... человеком.

Тильберт, улыбавшийся своим мыслям, улыбнулся уже персонально Руби в ответ и с готовностью обнял. От неё немного пахло какао, и ему вспомнилась реклама о том, что какао поднимает настроение, наполняет энергией и стимулирует умственную деятельность, то есть помогает думать.

- Давай к нам, дело обещает быть интересным! - Прошептал он ей в ухо. Отпустил и стал оглядывать помещение библиотека в поисках места, где лежат газеты. Не терпелось приступить к действиям! И, пожалуй, выпить какао.

- Здравствуйте, мистер Картер. - Добавил Тильберт вслух, не поворачивая, правда, к мистеру Картеру головы. Выглядело это так, как будто для него вся библиотека - мистер Картер, и именно с ней он здоровается.

Руби потыкала вилкой овощи - ну кто придумал есть такое на завтрак? Ясно как день, что правильный завтрак - это что-то сладкое и вкусное! Размазав овощи по тарелке, девочка выкинула их в мусор и засунула грязную посуду в посудомоечную машину. Пошарив по шкафам, без труда нашла печенье и, макая его в какао, принялась завтракать.
Нести ли книги в библиотеку вопрос не стоял - Рубине всё равно хотелось прогуляться. Так что, покончив с завтраком, Руби честно собралась и, прихватив книжки и деньги, вышла из дома.

Джей тоже затормозил и, присев на край тротуара, дождался пока Тиль вернется со слетевшей с него обувью.
- Конечно, - уверенно отозвался он, отвечая на все три вопроса разом. Хотя на самом деле его уверенности хватило лишь на первый и последний. - Ну, или я совсем забыл проверить, полны ли до краев ее миски с едой, - сконфужено признал эшу. - Боюсь, если я оплошал, точнее, если она поймет, что я оплошал, или еще точнее... В любом случае, гнев ее будет воистину ужасен! Я погиб! - мальчик закрыл голову руками; было не совсем понятно, переигрывает ли он или действительно смертельно расстроен и напуган.

Убедившись, что миссис Олли ушла, Джей некоторое время прохаживался вдоль стены, надолго задерживаясь возле каждой картины. Ни одну из них он не видел - вероятно, они были нарисованы учениками старших классов, а то и взрослыми людьми, занимающимися отдельно от младших групп. Однако эту тему он вспомнил; у него самого уже успели принять его "Эдемский сад", с тропическими деревьями, радужным водопадом и всяческими зверьми, бродившими то тут, то там. Более поздние темы, про Иисуса и его последователей, не слишком его привлекли, хотя ему понравилось читать про его чудеса.

Естественно, по представлению мальчика, раз некоторые работы были выставлены, то они должны быть просто на голову выше остальных. Джею и в голову не пришло, что никто не станет посылать что-то необычное в самый обыкновенный книжный магазин, поэтому чем больше он проходил картин, тем больше росло в нем недоумение. Одна за одной, все вместе и каждая по отдельности, оставляли после себя ощущение, что они выполнены как-то не так. В чем же именно заключалось понятие "нетаковости", Джеймс точно сказать не мог. Возможно, в том, что они рисовались, потому что их нужно было нарисовать, в качестве задания, а не по собственному желанию? Но вроде бы жестких рамок не ставилось, в пределах темы можно было сделать совершенно свободный выбор сюжета. Или все из-за того, что все без исключения представляли ангелов как людей в свободных одеждах и с огромными белыми крыльями за спиной? Будь крылья, скажем, стрекозиными, как у его одноклассника Тиля, и никто бы не назвал получившееся существо ангелом, хотя почему бы и нет?

А может, дело в качестве картин? Мальчик осторожно прикоснулся к шероховатой поверхности холста и тут же убрал руку, как если бы краска еще не успела высохнуть. Нет, неудачные вещи не стали бы выставлять в магазине, а недовольный собой художник не стал бы и давать на это согласие. Все сделано старательно и с вниманием к деталям, эшу, продолжавший летом ходить в художественную школу, уже вполне мог оценивать работы с этой точки зрения. Но, так или иначе, все работы были просты и, в какой-то степени банальны - сущность молодого китэйна никак на них не отзывалась. Возможно, хозяйка магазина тоже понимала это, раз поместила их в глубине магазина, между стеллажами.

- Они очень красивые, - поделился он с миссис Олли, когда вернулся к прилавку. - Но немного мрачные. Особенно, где Иисус несет свой крест, а все вокруг плачут. Но мне очень понравились, правда - торопливо добавил Джеймс. - Когда-нибудь я нарисую очень и очень красивую картину, совсем не мрачную и она обязательно будет у вас в магазине, миссис Олли!

Хиберт, всё это время изучавший записи, занесённые в толстенный том неизвестным созданием, складывающиеся из странных символов в длинные дёрганые, как пульс испуганного зайчишки, строчки, отрывавшийся от чтения только для того, чтобы сделать какие-то заметки в тонком обшитом кожей блокноте, наконец поднял взор и удостоил взгляда подошедшего Гиля.

Щелчком указательного пальца послав упавший на древний пергамент кусочек мякоти фрукта в полёт, окончившийся в углу комнаты, Хиберт одновременно отложил перо, аккуратно положив его на открытое жерло горлышка чернильницы. Маг, выпрямившись, с некоторое время наблюдал с высоты своего роста за протягивавшим ему яблоко мальчишкой, после чего, негромко произнёс: - Тебе следует кое-что понять, маленький спиногрыз. Исключительно по просьбе моего брата, порядком завалившего меня посланиями с прошениями, мольбами, а в последнее время иногда даже угрозами о помощи, я взял вас двоих на поруки. Твой отец дал мне чётко понять, что я имею право применять к вам двоим любые воспитательные меры. - Хиберт чуть наклонился вперёд, приблизившись к Гилю, чтобы посмотреть ему прямо в глаза, - И я не обременён чувством жалости к тем, кто близок мне по крови. - Злой вновь выпрямился и, взирая на мальчишку сверху вниз, продолжил, - Тебе следует смириться с тем, что от вас избавились, так как не смогли совладать с собственноручно созданными существами, и с тем что тебе придётся вести себя в этих стенах подобающе... В противном случае, ты вполне рискуешь оказаться в не очень приятном положении. Как морально, так и физически...

Хиберт Хастли положил свою здоровую, усеянную пятнышками застывших чернил, лапищу на тонкое плечико мальчишки, вынуждая его идти вместе с ним. Сам же он, следуя за толкаемым вперёд родственником, прошёл к одному из стеллажей, заставленному какими-то склянками, и продолжил: - Я хочу тебя кое с кем познакомить...

Хиберт подложил указательный палец под подбородок мальчика, слегка надавив, заставляя его посмотреть вверх. Там, на гладкой поверхности серого камня, высвеченный неверным светом двух свечей, отбрасывавших на стены и потолок переплетения танцующих теней, чернело пятно выжженного камня, оплавившегося в чёрном круге от нестерпимого жара некогда ударившего туда пламени. Посреди чёрного пятна явственно угадывался человеческий силуэт, судя по размеру, когда-то принадлежавший мальчишке не многим старше Гиля.

- Это Алан... - спокойным голосом произнёс Хиберт, разглядывая вместе с юным Хастли бледный силуэт, - Алан не уважал магию - он всегда считал что сильнее и мудрее её... Когда я вернулся, он ещё корчился на полу. Как раз в том самом месте, где сейчас стоишь ты. На нём не было и кусочка кожи - всё тело было покрыто обожжённым кровоточащим мясом... Слуги потом весь месяц оттирали получившуюся лужу из крови, мочи, блевотины и кала... Он не кричал - огонь выжег его язык и горло. Просто судорожно дёргался, пытаясь подняться на оторвавшиеся ноги... Они лежали вон тут. Рядом. Я стоял тут ещё некоторое время, наблюдая за тем, как он проступающими из-под разорвавшихся жил, бледными костяшками пальцев скребёт пол, оставляя в щелях осколки своих ногтей. Он затих только когда нашёл и обнял валяющиеся рядом ноги. Магия не убила его. Не сразу.

      Где-то под вражеским судном будто бы исполинская туча разрядила заряд грома. Прочнейшая палуба заходила ходуном, ногами можно было чувствовать, как какая-то неведомая сила дугой гнёт доски. Звуковая волна ощутимо прошла сквозь тело, заставив почувствовать каждый орган в отдельности, сотрясая тот кисель, который обычно зовут потрохами. Куда-то в сторону Гуннара рухнула мачта, взметая тучу щепок и пыли. Глаза почти мгновенно застелил едкий дым. Но всё же Синдбад успел заметить утыканное шрапнелью из щепы тело Станислава, словно тряпичная кукла выброшенное за борт. Он был без чувств.
      Не раздумывая ни секунды, купец, так и не успев сориентироваться, где он, что всё-таки произошло и что ещё будет, бросился следом за товарищем в бурлящую воду.

Едва Иллиор приложил руку к двери, вся его накопленная мощь сорвалась, обжигая и затягиваясь в место выхода. Это было быстрым и грубым плетением потоков, жёстко срывающих материальную действительность, разжигающую деревянно-металлическое покрытие двери, и когда вся энергия практически вышла, краем уха до него донеслось: "Отойди", после чего твёрдый, измаранный в грязной жиже и отвратительно пахнущий мёртвой плотью убитых канализационных чудищ сапог Радегаста с усилием радостного целеустремлённого барана, наконец нашедшего долгожданную цель: новые, чистые, едва построенные с таким трудом ворота, со всей мощью натренированных ведьмачьих мышц впечатался в хрупкую, чистоплотную, покрытую витиеватым орнаментом дверь из красного дерева, уже понявшей, что ей конец, снёс её, распахнувшейся с такой скоростью, что даже петли дали трещину при её ударе о внешнюю стену. Сдвоенная мощь ведьмаков...
На миг им открылся чудесный пейзаж на трёх стражников, чьим челюстям грозил серьёзный перелом, если они так и будут стоять с открытыми ртами и выпученными глазами, но уже в следующую секунду по всем законам физики дверь, оттолкнувшись от стены, ударила обратно, закрываясь...

      „Или не умрёт”, — тяжёлым эхом загудели слова Брана в голове. Йонген ожидал чего-то такого, но настроение и бормотания волочущего его юноши очень, очень не нравились „псу”. Они не предвещали ничего хорошего и вселяли смутную, щекочущую нервы тревогу. — „А чего ты ждал?”, усмехнулся про себя Йонген, — „за любым хорошим событием должны следовать троекратные неприятности”.
      Зародыш гнетущего страха, начавший уже было шевелиться где-то в животе, умер, когда Йонген очутился на улице. Звуки боя, такие привычные и даже мелодичные, убивали страх. Страх рождается, когда есть сомнения. Сомнения появляются вместе с выбором. А у Йонгена с этой секунды не было ни того, ни другого. А потому исчез и страх, задохнулся, растворился. Дальше была лишь смерть — его или противника.
      Все планы мальчика летели к чертям. Он думал, что будет что-то вроде судебного поединка. Противником выйдет тот дылда, охранявший кабинет Асмана, хотевший поразвлечься. Скорее всего, он бы уделал Йонгена, а если нет — то Йонген бы поддался. Незаметно, чтоб не оскорбить противника, но и чтоб не заработать себе ещё одного врага уже внутри школы, в которой наёмник планировал учиться несколько трудных лет. Лучше было променять порку на избиение и ещё более суровую порку, чем сдаться без боя или, возможно, опозорить поражением старшего сокурсника. Но тут всё было по-другому. Не бой с судьёй, не до первой крови. Насмерть, или до потери сознания. Но эта грань настолько тонка, а человек такой хрупкий...
      Что-то щёлкнуло внутри, переключилось. С железным спокойствием на лице и нарастающим бешенством внутри, собравшись, Йонген окинул мрачным наливающимся кровью взглядом все загоны. Зайти в первый же? Выбрать пустой? Предпочесть старших или младших? Маленький воин не хотел доверять свою жизнь сучке-судьбе, и сделал выбор сам. Выбор этот пал на ближайший загон с учениками явно не дворянского происхождения и примерно йонгеновского возраста.
      На землю около входа упала котомка, подняв быстро осевшее облачко пыли. В руках у Йонгена оставался лишь его тренировочный дубовый двуручник высотой чуть больше самого мальчика. Выйдя на середину загона, он крикнул, насколько мог громко своим срывающимся голосом:
      — Я, Йонген, сын Олафа, осуждён сотником Асманом за нарушение границы и требую право пса.
      Всё.
      „Ну, батька, не посрамил я тебя. Теперь пусть хоть убьют”.

     

Мальчик замер на какое-то время у порога, вдыхая сразу и тепло, почти сразу же облепившее замерзшее тело со всех сторон подобно огромному пушистому хвосту невидимой кошки, и вкусные запахи скворчащего на плите мяса. Маленький островок домашнего тепла в холодном - и мокром - океане внешнего мира. "Как говорил как-то старый Лиус? Каждая дверь - как проход в другой мир, иногда как две капли воды похожий на предыдущий, а иногда бесконечно далекий от него, подобно земле и небесам," - вспомнилось Курту, настолько разительно отличались по ощущениям вот эти вот два мира, Внутри и Снаружи. "Правда, старик что-то еще рассказывал про голодных демонов и адских страшилищ, поджидающих глупых маленьких детей за такими дверьми, если они еще хоть раз сунутся без спросу в его каморку..." Выдумки все! Во-первых, брат с сестрой никак не считали себя ни маленькими, ни уж тем более глупыми, детьми. Во-вторых, гнева Матушки стоило опасаться куда больше всех адских чудовищ вместе взятых. Ну, а в-третьих, предупрежденные дети с тех пор всегда старались забираться к старому иллюзионисту через окна...

- Ро-оодди? - неуверенно позвал Курт клоуна, хотя уже стало ясно, что и здесь его нет. Искать в этой части лагеря - да и вообще во всем лагере - уже не было смысла, похоже, кроме маленького акробата никто больше его не видел. Мальчик, потоптавшись немного, сделал было пару шагов к маленькой печке, но замер, буквально ощущая отваливающуюся (или еще стекающую) с одежки грязь. "Я похож на огромного слизня", мрачно подумал Курт. "Если буду переодеваться здесь, только больше все угваздаю. Пойду лучше домой. Только..." Мальчик посмотрел на сковородку, потом обернулся к выходу. "Пока дядя Тэд вернется, у него не останется завтрака". Акробат осторожно приблизился к оставленному мясу и, осторожно подцепив его подвернувшимся ножиком, посмотрел, насколько оно успело поджариться. "Сгорит ведь!". Поискав глазами подходящую тряпочку, мальчик осторожно сдвинул сковородку с огня, обмотав руку краем курточки. Недожаренное мясо всегда можно дожарить, а вот с кучей углей уже ничего не сделаешь. Убедившись, что спасенному завтраку ничего не угрожает, Курт, вдохнув напоследок аромат горячего, но, увы (иначе бы дядюшка по возвращению точно не обнаружил ничего съедобного), еще не совсем готового мяса, выбрался наружу

Борис уже несколько последних минут шел "по-приборам". Использовался георадар и навигатор. Довольно часто оглядывался используя приборы. Батарейки должно было хватить еще на день...

Кит беспокоился. Ещё утром туман казался подозрительным, и интуиция подсказывала, что случится плохое. И вот случилось.
Сам по себе туман, конечно, безобиден, если, конечно, он не на столько жив, как тот куст... Но учитывая, где они находились, в тумане можно было заблудиться на счёт раз.
- Борис, у тебя работает навигатор? Что-то я не хочу идти "на ощупь"...

- Мимик... - тихо зашипел Ричард, медленно поднимаясь с насиженного места. Протерев глаза, он прищурился и сгорбившись прильнул к стене, рядом с вооружённым Китом. - Нужно эту тварь живой взять, слышишь, Кит?
Часть сознания Вудхауза всё ещё дремала на рюкзаке, но бодрствующий Ричард отринул подступивший страх и жаждал отмщения.

Вы не можете просматривать этот пост!

Слова бродяжки, казалось, пронесоись мимо ушей не отступавшей от своего решения девочки, растворившись в царящем в маленьком коридоре полумраке. Мила уверенно тянула мальчишку за собой, крепко сжимая его ладонь, будто беспокоясь что тот вот-вот сбежит. Мимо только что не бегущего Ёжика чередой смутных образов пронеслись гобелены и картины неизвестных личностей, впрочем, при первом взгляде, выглядевших куда более чем достойно, и всего через каких-то пару дюжин шагов коридор закончился, уперевшись в массивную дверь, которая не смотря на всю свою кажущуюся мощь, легко отворилась под натиском тоненькой испачканной в грязи ладошки девочки.
Ещё мгновение и дети вынырнули из-под сводов дома на простор улицы внутреннего дворика, состоявшего из небольшого пятна зелёного яблоневого садика, притаившегося за высоким забором от грязи и холодного камня подкарауливавшего его за стенами города. Пара босых ног промчалась по выстланной каменными плитами с рваными краями тропке, петляющей меж стройных деревьев, сгибающихся под тяжестью висящих на них красных плодов, и расставленных меж ними скамеек и гладких зеркал прудиков, перемежавшихся узкими тихо звенящими ручейками. Вскоре девочка уже затягивала Ёжика в небольшой складный одноэтажный бревенчатый домик, залитый мерным светом двух масляных ламп.
- Вот тут таз, там мыло и мочало... - затараторила Мила, внезапно остановившись по среди небольшой комнатушки, имевшей всего две довольно узких двери и одно смехотворное оконце, проходящего света через которое не хватало бы даже ясным днём, не говоря уже о глубокой беззвёздной ночи, указывая на единственное убранство комнаты - широкую лавку, вырастающую прямо из противоположной входу бревенчатой стены.
- Полотенце я принесу. - бросила девочка, уже выскакивая обратно, напоследок бросив скрываясь в проёме, - Поторопись, я скоро!

       Сердечко мышонка ёкнуло и Йонген слегка побледнел. Голова стала кружиться, а в горле мгновенно пересохло. Разве что коленки не тряслись. Простой визит в таверну за работой и куском хлеба превратился в смертельную опасность.
       Мысли, словно осиновые листья под порывом ледяного ветра, взметнулись в голове и кружились беспорядочным вихрем, разум словно отключился, предательски оставив ребёнка один на один с угрозой. Животные инстинкты брали верх.
       — Нет... — промямлил он, чуть не плача. Мрачный, вызывающий парень куда-то исчез. Вместо него на стуле валялась испуганная мокрая тряпка.
       Внезапно перед глазами возникла тонкая добродушная улыбка Вереска. Он сидел на скамье, беспечно перебирая струны. Рядом допивал вино глава Гильдии.
       «Он... Как же я так могу?! Второй человек в жизни, кто не поленился оторвать свою сраку от стула и позаботиться обо мне, а я сейчас сдам его какой-то шалаве?!» — Йонген дрожал от страха, но одновременно глубоко в душе закипала ярость. Ярость на себя, на свою слабость, на эту уродину, на весь этот сраный мир, который дошёл в своих издевательствах до того, что заставлял предать по-доброму поступившего с сиротой человека. Йонген вспомнил Олафа, и на газа навернулись слёзы, — «Вот уж кто бы не одобрил это».
       Маленькие кулаки судорожно сжались, до боли, до белизны в костяшках. Мальчик внезапно вскочил, и с безрассудной отчаянностью загнанного зверька заорал на всю таверну срывающимся подростковым голосом:
       — ДА ХОТЬ УБЕЙ, СТРАХОЛЮДИНА! Я ТЕБЕ НИ СЛОВА НЕ СКАЖУ!
       Всё.
       Со злостью откинув ногой лавку, Йонген развернулся и пошёл прочь от стола. Наступил черёд «будь что будет». Он же сделал, что должен.

Трава цепляется за пальцы, а ступни с чавканьем тонут в вязкой почве. И вода! Она проникает всюду: стекает прохладными ручейками по спине; лепит рыжие сосульки из волос Тимура; щекочет кожу юркими каплями. Вода правит в этом мире бал, превращая слово "сухость" в пыльный архаизм.


Повернув за угол, отважный путешественник (то есть, ты=) очутился в лабиринте из таких же заросших траншей. Дорожка на дне утопает в мутных лужах, а чавкающая поступь пугает мелкую живность: салатовых лягушек ростом с мизинец и пятнистых саламандр. Юркие амфибии ловко прячутся в пучках осоки.
Минуя несколько поворотов, ты встретил ещё одну трубу (с аналогичным углом наклона) и в конце концов вышел к приземистому деревянному сооружению. Покосившиеся дощатые стены, дверь на ржавых петлях и крыша из сена чуть ниже траншеи - унылый полусгнивший сарай преградил тебе путь.


   S
  │ - точка прибытия.
  └───┬──S 
             │
             │
             └─────┐
                             │
                      T──┴─►─█

█ - сарай.
S - труба_на_дуге.
► - Тимур.
T - тупик.

Стражник, чьи доспехи, как успел заметить мальчишка, пока они стояли в кругу неверного света, отбрасываемого пламенем факела, немного отличались от тех, которые он видел на охранявших заключённых мужчинах, спокойно слушал сбивчивую и довольно короткую речь Ёжика, лишь изредка бросая на него строгие напряжённые взгляды, в принципе, не приносящие никакого результата из-за окутавшей мир тьмы.
Несколько раз покачнувшись под весьма нелёгким грузом мэтра и довольно витиевато выругавшись сквозь зубы, зацепившись носком сапога за край попавшегося на пути камня, Добромир наконец добрался до мерцающего слабым светом проёма и, довольно прытко взбежав по ступеням короткой лестницы, огласив ночную тьму немелодичным бряцанием металла, ввалился в дом, со всей осторожностью пронося перевязанную голову Тилля мимо косяка. Стоявший чуть позади стражника мальчик смог рассмотреть в тусклом свете вырывавшегося откуда-то из соседней двери ослабшую, местами съехавшую на лицо пропитавшуюся потом и почерневшую от спёкшейся крови повязку, выглядевшую довольно неприятно, если не сказать ужасающе. От взгляда маленького побирушки не укрылась и тоненькая алая струйка, сочащаяся из-под грязной тряпицы прямо на руки спешащего на свет стража.
Переступив невысокий порог дома, Ёжик, всё же не удержавшись от снедающего его любопытства, бегло окинул помещение, в котором находился, пытливым взглядом. И не обнаружил в недлинном, всего с дюжину шагов, коридоре, заканчивавшегося неширокой лестницей, ничего знаменательного - только голый камень стен и несколько дверей, молчаливо взирающих на него. Поспешив за скрывшимся в следующем проёме стражником, мальчик оказался в более просторном помещении, судя по большому столу, за которым могло бы уместиться до восьми человек или шестнадцати таких щуплых мальчишек, как он, предназначавшейся для приёма пищи. Здесь ровно уложенные булыжники проглядывали лишь неширокими полосами, зияющими меж свисающих с потолка гобеленов с изображёнными на них людьми, преимущественно мужчинами, каждый из которых был в своём облачении - кто-то, снаряжённый в броню, гордо вскинув голову бросался с оголённым клинком на невидимого врага, кто-то, одетый в длинные серые одеяния, вдумчиво вглядывался в распахнутую перед ним толстенную книгу, другой, почти весь сокрытый под белой мантией, воздев длани к небу, молил о чём-то... Меж вышитых на полотне картин прямо из стены торчали причудливо извивавшиеся драконы со множеством голов, из которых торчали тоненькие недлинные фитильки.
По другую сторону от занятой полотнищами стены красовался большой, безжизненный сейчас, камин, на грубо отёсанной плите которого стояло несколько начищенных до блеска бронзовых фигурок людей, застывших в различных позах - кто в бесконечном беге, кто с гордо поднятым над головой клинком, кто с луком, судя по всему, только что выпустившим стрелу в свой смертельный полёт, кто с копьём, занесённым для мощного броска. В центре стояла превышавшая все остальные размерами и блеском фигурка снаряжённого рыцаря, поправшего остриём длинного меча землю под своими ногами. У дальней от входа стены расположились два больших шкафа с дверцами из дорогого огромного стекла, лишь чуть обрамлённого деревом, пестрящим затейливой резьбой. Внутри них отбрасывали тусклые блики различные тарелки, миски, плошки, графины, большие и малые, выполненные из белого, как снег, фарфора и отполированного донельзя серебра. Меж шкафов находилась маленькая дверца за которой, судя по не улёгшемуся ещё запаху сдобренного пряностями мяса, располагалась кухня.
- Эй, парень, - окликнул Ёжика, не оборачиваясь, водрузивший недвижное тело на стол стражник, - Возьми свечу и разожги жирандоли. Нам нужно будет больше света.
Стражник что-то тихо недовольно пробурчав, склонившись над телом мэтра и достав хищно блеснувший в свете единственной свечи нож, добавил: - А потом дуй на кухню и поставь на огонь чан с водой.

       В переулке повисла тишина, какая только возможно в оживлённом торговом городе. Лишь из-за каменных стен домов, перекатываясь через невысокие крыши, был слышен торговый гул проспектов. В большом городе большое разнообразие. Мальчишка, звонко и весело зазывающий покупателей в лавку своего отца, даже не подозревает, что за её стеной лежат два трупа. А через пару минут прошедший по этому месту погонщик мулов уже ничего не увидит.
       Передышка дала время подумать, и думы эти были не радостными. Слова этого рыжего парня, так простодушно, но точно передавшего тайные беседы из Наживы, пускали свои щупальца в самые глубины памяти, вороша смутное, зловещее прошлое нильфгаардской аристократии.
       «Федаины... Сгинувшие пёс знает сколько веков назад... Ораторы, слуги... Да, было глупо полагать, что такую заразу можно искоренить. А когда про тебя не знают, то ты можешь действовать свободнее. Когда думают, что ты мёртв, всё ещё проще. Но эти парни уже не те, и это обнадёживает. Трудности закаляют, а у старых федаинов их было хоть отбавляй. Сейчас же они более расслаблены, более изнежены, менее опытны. Но они, похоже, как нельзя лучше воспользуются главным козырем — внезапностью. Чего же они хотят? И чего хотят от меня? Алмаз и книгу? Зачем же ещё стравливать магов и ведьмаков, кто напрямую заинтересован в этих находках, для кого это стало целью существования?»
       Взгляд Синдбада беспокойно скользнул по широкой спине Баррака. Федаины били неожиданно, и никогда нельзя было сказать, что твой лучший друг — не один из них.
       «Кто угодно... Род Кеаллахов — знатнее даже императорского, по-хорошему. Среди нас агентов может быть даже больше, чем членов семьи», — осознание глубины и одновременно масштабы этой внезапной угрозы ошарашили купца, но он тут же взял себя в руки, — «Хотя, если подумать, то в опасности в основном мои старшие братья. Можно ручаться, что их лучшие друзья — это подстава. А кому тогда, в смутные годы, нужен был бесприданник, обречённый уныло существовать в тени братьев? Потом были долгие годы пустыни среди людей, которые скорее умрут, чем продадутся кому-либо хоть за деньги, хоть за идею. Чужую идею. Но в Назаирской Торговой Компании точно есть предатели, и искать их надо среди тех, кто появился после её расцвета. Пусть даже они кажутся самыми верными. И начать можно будет с распорядителей в самом Назаире».
       Нильфгаардец улыбнулся лишь уголками глаз. Эти шакалы наверняка запустили свои руки в главный узел Серой Сети, получая бесценные сводки со всего мира. И именно эти руки теперь будут приносить своим хозяевам хорошо продуманную дезинформацию. Нет, не стоит обрубать их. Всезнание, покрытое тонкой ложью, страшнее неведения.
       Но всё это потом, после. Нужно удостовериться во всём, до конца вытащить возможную правду из всех, до кого удастся достать. А сейчас...
       — Отдохните пока, хлопцы, — вместо Поля из-за угла вынырнул Менелай. Что ж, видать, проныра ещё не вернулся. — Доромир, как там наш гость? Люц ушёл за телегой.

Голос старика содрогал сонную тишину деревушки и не услышать его упоительных рассказов мог только поддавшийся этой спящей ауре.
На словах о "золотоволосом создании" Софи напряглась как струна и лихорадочно стала припоминать, кто из людей и не совсем людей обладал подобным признаком. Неужели, она?! Она прислушалась к словам Рунольва, сделав вид, что поправляет сапожок - никаких возражений, вроде "она не в нашей команде" не последовало. Еще страннее...

Старик, сделав паузу, продолжил вещать что-то об ограх и методах борьбы с ними. Задание то еще. Наверное, хорошо заплатили или выбор был невелик.

Сапог был поправлен. Софи задержалась с другим и наконец отправилась осматривать место, встретившее их тишиной и спокойствием. На немногочисленных улицах не было ни души - Софи начала сомневаться в успехе своего похода и, воспользовавшись одиночеством, решила продумать пламенную благодарно-прощальную речь, которую она обязана была произнести перед помогшими ей покинуть дом ее батюшки. Мысли сбивались и перемешивались с дальнейшими планами, которых почти не было.
Разве только добраться до ближайшего города, а там...

Отчаявшись отыскать местных жителей, она медленно, все еще обдумывая свою речь, побрела обратно к наемникам.

Сьюзи не знала, поджимает ли время и долго ли она провозилась, но терять драгоценные секунды, шаря в кромешной тьме в поисках света, ей жутко не хотелось. Не было желания и звать на помощь этих маленьких уродцев с куриными мозгами.
Еще раз попробую, - подумала она и выбрала отмычку потоньше.
Как назло... Ташка готова была впасть в ярость и вонзить эту самую отмычку поглубже в дурацкую дверь. Но привлекать соседей и эту мелкотьню шумом не стоило. Она, стукнув как можно тише кулаком по стене, отправилась на поиски огня.
Он, наверняка ведь, есть у воришек... Точно откажут и еще и посмеются.
Но Сьюзи больше нечего было делать. И раз уж пришла, надо было завершить начатое, иначе это грозило ей по меньшей мере голодом.
Сьюзи помнила путь, по которому пришла сюда, а также направление, в котором исчезли эти двое. Она, все еще чертыхаясь, стала красться следом.

Вы не можете просматривать этот пост!

Курт сидел на опушке, отдыхал и, от нечего делать, следил то за лагерем, то за сгущающимися на небе тучами. Возбуждение, нахлынувшее вечером, когда после бесконечной недели в пути караван встал у стен Оксинфорда, и переполнявшее его весь день, теперь сходило на нет, оставляя тихое предвкушение целой недели праздника, нелегкой работы, репетиций и выступлений.
Работа кипела с самого утра – всего за единственный предоставленный день циркачам предстояло с нуля возвести на пустыре праздничный шатер-шапито. Для детей тоже немедля находились поручения: подай-принеси, сбегай туда, постой здесь, замерь то и то, и не путайся наконец под ногами! Когда во второй половине дня вернулась Матушка, отправившейся утром в город улаживать какие-то дела, обе мачты, на которых должна держаться вся конструкция, уже были установлены и как следует закреплены – на время представления Семья полостью отвечала за безопасность зрителей, упасите Боги если хоть одна опора не выдержит нагрузки. Аделаида, впрочем, все равно осталась недовольна, словно за пять часов нужно было поставить не только основной (и единственный, кстати сказать) купол, но и, к примеру, возвести палаточный городок вокруг из шатров поменьше, организовать продажу сладостей и дать первые концерты. Работа пошла с удвоенными усилиями; и сейчас, услышав разрешение посидеть где-нибудь с часок, Курт по-простому устроился под ближайшим деревом на краю поля, прихватив с собой пару яблок, и смотрел, как люди стягивают, расправляют и накрепко привязывают к подпоркам тяжелое, сшитое из прочнейшей парусины красно-желтое полотнище. Мальчик вгляделся в толчею у шатра, пытаясь разглядеть в подступившей ночи сестру. Джез любила быть в самом центре событий, пусть даже для этого придется перенести этот центр на себя, потому-то Курту помимо прочего было велено краем глаза приглядывать за ней – просто на всякий случай. Естественно, он «потерял» её в окружавшей суматохе в первую же минуту, еще пару делал вид, что безуспешно занят поисками, и, дождавшись, пока взрослые окончательно о нем забудут, потихоньку исчез.

       Йонген на секунду замешкался: всё произошло очень быстро, и поменялось кардинально. Переведя удивлённый взгляд с прибежавшего разочарованного мальчишки на ободряюще улыбающегося Вереска, парень стал собирать вещи.
       «Испытание? Уже? Интересно, что там будет?», — сердце забилось чуть быстрее, и под ложечкой еле заметно засосало. Момент был волнительный, — «Ну, в любом случае, мы во всяком дерьме бывали. Вряд ли они там придумают что-нибудь хуже, чем было в Каратоне».
       Неприятное воспоминание о той злосчастной засаде могло испортить парню настроение в любое время, но сейчас было не до того. Собравшись, он проследовал за малолеткой пару шагов и, вдруг словно вспомнив что-то важное остановился и обернулся.
       — Спасибо те... Вам... — неуверенно, но, очевидно, искренне, пробубнил он и, почувствовав какую-то неловкость, резко отвернулся и скорым шагом догнал своего нового проводника.
       Кто знает, может, выходя из этой засаленно таверны, Йонген входил в новую жизнь. И, как знать, может в ней-то как раз и было для него хорошее место.

С такими проходимцами Сьюзи уже приходилось встречаться - она прекрасно осознавала, что не одна она промышляла в городе воровством. Но и блефовать благодаря таким встречам ей случалось довольно часто:
- Так, мальчики, - серьезно проговорила она, давая понять, что она гораздо взрослее и умнее их двоих вместе взятых, - предлагаю вам честную сделку. Вы делитесь со мной тем, что уже успели стащить, а я не кричу "Помогите, грабят", вот примерно так...
Она, очаровательно улыбаясь, раскрыла рот для крика, набрав побольше воздуха в легкие.

- Благородный дон сокольничий и впрямь не желает повторять своего предложения... - холодно ухмыльнувшись, ответил Вольф в конец заезженному речами эльфа нанимателю.
- Нашла коса на камень... - всё с той же тенью издёвки на улыбке подумал охотник.
Вольф не без интереса наблюдал за тихой перепалкой между Джулианом и перебившим его ставку эльфом, пусть и не охотно, но признаваясь себе в том, что он хоть и немного, но всё же злорадствует.
- При всём уважении к благородной персоне благородного дона Джулиана, благородный дон сокольничий слышал слишком много угроз из благородных уст благородного дона, столь несовместимых с благородностью благородных нанимателей, и столь мало дельной информации, что благородный дон сокольничий считает что сие, безусловно, благородное предприятие может дурно сказаться на его благородном имени... - едва сдерживая расплывающуюся на губах улыбку, произнёс Вольф, смакуя каждое "благородное".
Вольф, еле давя пытавшийся вырваться хохот, вновь повернулся к Мелис и, расплывшись в самой широкой, наверное, за его жизнь улыбке, едва не прыснув смехом, произнёс: - Пойдём, сестрица, я уже больше не могу находиться в этом благородном заведении, среди сих, безусловно, благородных людей...

Задумчивость бродяжки прервал тяжёлый лязг кованых сапог, перекрикиваемый зычным голосом. Судя по частоте ухающего об каменный пол металла, к камере быстро, скорее всего бегом, приближались минимум трое стражников. Кто-то постоянно кричал, судя по всему подгоняя их, а может ещё по какой причине - звуки таяли, проходя через плотную древесину окованной двери, так что никто из присутствующих не мог разобрать ни единого слова.
Наконец, раздался приглушённый лязг отодвигаемого затвора и дверь настеж распахнулась, с силой ударившись о стену. В камеру тут же влетели трое стражников, в сверкающей в свете коридорных факелов чешуе доспехов. Встав полукругом, они пристально смотрели на всполошившихся заключённых, сжимая небольшие, но от того не менее опасные, шестопёры. Только было подскочившие узники, тут же притихли, привычно замерев при виде вооружённой стражи, не желая лишним движением дать повод находящимся на взводе воинам к немедленной расправе.
- Вы с ума сошли! - раздался из коридора голос, по тембру, похожий на тот, что подгонял стражей - Садить ребёнка в одну камеру с убийцами!
Спустя мгновение в дверном проёме показался запыхавшийся мужчина. Чёрная борода его, всё ещё завязанная в косу, была покрыта грязью и из неё то тут, то там торчали нитки перепревшей соломы, куски засохшей грязи и даже пара недлинных веточек, голова мужчины, наспех перевязанная некогда чистой, а теперь уже напитавшейся кровью, тканью судорожно подрагивала то ли от ярости, то ли от полученной травмы. Сам мужчина еле держался на ногах, утомлённый длительным бегом в не подходящем для таких бросков состоянии.
- Завтра же Советники получат от меня письмо! - вновь крикнул Тилль появившемуся следом за ним начальнику стражи, опустившему глаза в пол, вместо того, чтобы послать куда подальше орущего на него мужчину, что бы он непременно и сделал, окажись на месте Тилля простой горожанин.
Мужчина сощурился, судорожно выхватывая из полу-мрака каждое встреченное им лицо и, наконец заметив Ежа, уже более спокойным тоном произнёс: - Слава Ольфириону,с тобой всё в порядке.
Тилль сделал шаг вперёд, не обращая внимания на распластавшееся под его ногами тело и укоризненные взгляды стражников, оставшихся чуть позади, и, протянув руку, так же спокойно сказал: - Пойдём, мальчик, я уведу тебя отсюда подальше...

Вольф не без интереса слушал отложившего трубку с вонючим дымом эльфа и когда тот начал повествование о вражде южан и "диких" орков, то, сразу смекнув чем это может кончиться, ближе подступил к грубоватому наёмнику, готовясь в любой момент пытаться вновь вразумить его. Когда под крышей трактира вновь прогрохотал знакомый басистый рёв и берсерк было вскочил с места, едва не опрокинув табурет, упираясь с силой сжатыми кулаками в столешницу, Вольф вновь положил ладонь на плечо берсерка, тихо произнеся: - Тихо, дружище, не стоит начинать всё заново...
Следопыт хмуро взглянул в зелёное лицо шамана, пытаясь понять, не движет ли тем желание мести за убиенных этим воинов соплеменников. Впрочем, не слишком разбиравшийся в выражениях эмоций этого народа, охотник не смог прочесть ни единой мысли этого создания. Ему не хотелось чтобы суд превратился в вымещение собственных обид и стал орудием для выплеснувшейся затаённой злобы. Может он сам не испытывал большой любви к напавшему на него берсерку, впрочем понимая что сам был причастен к действиям, пробудившим в нём ярость, но охотник не мог потерпеть чтобы суд - священное действо разрешающее любой спор, был пристрастным, нарушая тем самым заветы Предков.
Слова орка о разделении кланов нисколько не поколебали мнения следопыта о том, что тот мог таить злобу на подсудимого мужа, нисколько не уменьшив смятения, поселившегося в сердце охотника. Конечно Улаф высказался за честь этого шамана, что было значительным преимуществом в его сторону, в растущем в сознании следопыта споре, но как давно он видел своего прежнего соратника... Может месяц назад, а может и с тех пор, как трактирщик повесил своё оружие на гвоздь. Время меняет людей. Точно так же его влияние неуклонно распространяется и на орков, как, впрочем, и на все остальные расы. Кто знает, во что это создание могла превратиться за несколько десятков лет...
Его размышления прервал неприятный голос купца, предложивший великолепный выход из ситуации. Просиявший было Улаф в момент сник, ещё до грозной реплики, брошенной купцу берсерком, поняв что подсудимый воин ни за что не пойдёт на подобное. Хоть их с Вольфом знакомство было и не столь продолжительным, но следопыту не требовалось много времени чтобы понять прямолинейность и упёртость южанина. Охотник лишь чуть сильнее сжал пальцы на плече подавшегося вперёд Грома, напоминая подтвердившему тут же его догадки мужчине, чтобы тот не начинал распаляться.
- Досточтимый Улаф, почтенный Дамаг, не можем ли мы посоветоваться наедине? - почти с умоляющим взглядом спросил Вольф, взглянув сначала на трактирщика, а затем и на шамана.
В его голове возникла идея, с помощью которой можно было разрешить затянувшийся спор так, чтобы все остались довольны или, по крайней мере, не были задеты настолько, чтобы вновь устраивать свару и он стремился претворить её в жизнь как можно скорее, пока закипающий в груди берсерка вулкан вновь не взорвался.

Вольф неторопливо хлебал похлёбку надгрызенной кем-то ложкой, смакуя редкие кусочки попадавшихся овощей, прекрасно зная, что до следующей трапезы может пройти ещё довольно продолжительное время. В лесу следопыт нисколько не опасался за свой желудок - тенистые рощи всегда были полны дичи а в это время года, кроме того, усыпаны ковром ягод и кустами выглядывавших из травы грибов. Покончив с похлёбкой, Вольф перевернул тарелку вверх дном и положил сверху перевёрнутую ложку, согласно обычаям далёких предков благодаря приютивший его (пусть даже за плату) дом за сытный ужин и не давая злым духам полакомиться остатками тепла от пищи (так как на большее в начисто выскребенной тарелке им рассчитывать не приходилось).
Потягивая квас из добротной глиняной кружки, следопыт вновь обвёл взглядом зал, в который раз начав со всё ещё пустующего большого стола. Внимание Вольфа привлекла одинокая фигура сидящей в тени девушки. Лишь скользнувший взглядом по ней мужчина было продолжил разглядывать присутствующих, как какое-то неясное предчувствие заставило его направить всё своё внимание в тень, слегка прищурившись, разглядывая лицо державшейся в отдалении незнакомки. Внезапно в сознании следопыта стали мелькать одна за другой красочные образы, связанные с этой девушкой, подбрасываемые услужливой памятью...

Белый кречет торопливо ковылял средь травы, подволакивая левое крыло, то и дело останавливаясь и наблюдая за идущим следом человеком. Девушка, конечно же, сразу разгадала "хитроумную" уловку самки, уводящей самого страшного хищника от своего гнезда, лишь слегка удивившись столь необычному поведению птицы, в правилах которой было нападать на всякого, кто приблизится к выводку. Однако, чтобы успокоить "мамашу", Мелиса спокойно следовала за пробирающимся сквозь густую траву поля кречетом, надеясь что та вскоре устанет и вспорхнёт ввысь, оставляя "в дураках" столь опасного противника. Вопреки её ожиданиям, изрядно уставшая птица с завидным упорством продиралась всё дальше от опушки леса, то и дело запутываясь короткими лапками в широких сочных стеблях каждый раз с надсадным криком вырываясь из очередного "капкана". Наконец, измученный кречет ударил по земле крыльями и взлетел вверх на несколько метров, но, не оправдав чаяний девушки, не взвился в лазурь безоблачного неба, а рухнул в паре шагов, скрывшись в густой поросли.
Мелиса с интересом шагнула в том же направлении. Прямо перед ней на небольшом клочке примятой травы лежал мужчина в изодранной одежде, на которой отчетливо проступали пятна запёкшейся крови, всё ещё сочащейся из наспех перевязанных ран...
Сам Вольф, естественно, не помнил всего этого, но выходившая его травница неоднократно рассказывала эту историю, каждый раз восхищаясь находчивости верного крылатого спутника Вольфа. Следопыт множество раз, погружённый в свои воспоминания в тихом свете ночного костра, вызывал образы тех нескольких месяцев покоя в стенах дома семьи Мелисы, гостеприимно позволившей ему остановиться у них до тех пор, пока раны мужчины полностью не заживут...

Бледные губы мужчины расплылись в широкой улыбке и Вольф, позабыв кружку с недопитым квасом, быстро, всполошив мирно сидящую на плече Скриву, громко хлопнувшую крыльями, дабы удержаться на излюбленном месте. Следопыт, не обращая ни на кого внимания, прошёл к стоящему в тени столику и восторженно произнёс:
- Мелис, сестрица, ты ли это? - Вольф, обуреваемый радостью встречи со столь много значащим для него человеком, распахнул широкие руки для дружеских объятий, выказывая тем самым ликование по случаю их нечаянного свидания.

Воронцова

      Я тряхнул головой, словно стараясь выбить из неё галлюцинации — яркие пятна Цвета снова превращались в обычных птиц, только до смерти напуганных и притихших. Одному Богу известно, каких усилий мне стоило заставить замолчать истеричные голодные крики своего желудка. В нём бушевал пожар, требовавший залить его новой порцией крови и закидать новой порцией такого близкого мяса. Но, чёрт возьми, это безумие пора было заканчивать.
      — Дружок, нас ещё в школе учили, что после длительного голода нельзя сильно наедаться, это опасно для жизни. Потерпи, — назидательным тоном я одёрнул было свой желудок, но он внезапно стал спорить:
      — But I am not even half-starved! Let us more, come on! — утробный, немного тянущий гласные голос явно отдавал классическим британским акцентом.
      На секунду я опешил. Раньше он не был таким наглым и… разговорчивым. Впрочем, пусть его. Не найдясь с достойным ответом, я просто проигнорировал своего нового и, в то же время, старого друга. Последний взгляд, брошенный на аппетитных канареек и внезапно ставшего одиноким попугая, и я поднялся на ноги.
      «Да, вот такая она, жизнь. Секунду назад всё было хорошо, и тут на тебе! А вы думали? Хе-хе»
      — С этими цыпочками разберёмся позже, если понадобиться, — а вот этот, новый и внезапный аргумент, придуманный словно кем-то чужим внутри меня (а, может, это и есть я сам?) всё-таки смог успокоить ненасытный бездонный желудок. Наличие стратегического резерва успокаивает кого угодно, даже параноидальных бабок времён второй мировой.
      Тело с трудом поднялось на дрожащих то ли от голода, то ли от слабости ногах и повернуло голову, позволив глазам просканировать окружавшее меня помещение. Они легко скользили по гладкому кафелю, отчаянно ища, за что бы зацепиться. Может, это будет бутерброд с беконом или кастрюлька с мозгами и пальцами? Или пирожок в коробочке с биркой «Eat me!»? Или волшебный ключ, отпирающий маленькую дверцу в углу?
      Но нет, стены были абсолютно гладкими, и когда взор начал нарезать второй круг по комнате, я остановился. Всё было похоже на начало сюрреалистичной видеоигры-квеста: персонаж один, в пустой запертой комнате, и есть лишь пара-тройка совершенно бесполезных вещей, которые нужно умело применить. Отличие лишь в том, что в игре всегда есть решение. Сейчас же его могло и не быть.
      «А кто тебе сказал, что это не игра?», — что-то внутри подало свой тихий, сосредоточенный голос. На этот раз это был точно не желудок. Может, это мой разум? — «Вероятно, ты сейчас спишь, а тебе нацепили прототип киберсимулятора реальности и проводят его испытания. Тебя не смутили зажившие конечности?»
      На самом деле они меня смутили.
      «Вот то-то же. Так что сильно не парься. Поиграются и успокоятся».
      Доводы этого нового голоса мне понравились. Они звучали убедительно и умно. Немного бесил тот факт, что я мог и правда быть подопытной крысой, хотя моего согласия никто не спрашивал и даже не предупредили. Ну что ж. Не будет вам веселья.
      Я спокойно доковылял до кровати шатающейся походкой, лёг на неё, и, отвернувшись к стене, сжался в маленький комок бесполезной плоти и закрыл глаза.

Итак, шторм приближался. Точнее, он просто налетел. Матросы успели лишь убрать верхние паруса и взять по три рифа на фор-марселе и гроте, как волны уже начали захлёстывать палубу. Капитан лично покинул каюту, что бы встать у руля. А пелена брызг уже значительно уменьшала поле зрения. Хотя, с учётом, что до ближайшей земли несколько дней ходу - это был почти всё равно. Вот уже первые волны полностью перехлёстывающие палубу. Под чёрным-чёрным небом, озаряемом вспышками молний, вода бьется в конвульсиях, плюет пеной, дыбится, ревёт. Она безлика и ужасна в безликой ярости, а ее мощь не поддается описанию. Кажется, что здесь судьба человека и судна решается без его участия. Но капитан выворачивает руль, выравнивая корабль против ветра. Пока ему это удаётся.

Шторм - это испытание. Говорят, выдержать штиль сложнее. Но, по крайней мере, безопаснее. Вот слышен первый вопль, пока ещё перекрывающий рёв стихии - кто-то из матросов сломал руку. Открытый перелом. Первый капли крови оросили палубу. Несчастного быстро спустили в твиндек, где им занялся плотник, по совместительству судовой медик. Остальные матросы продолжали зарифлять паруса. Часть направили в трюм за штормовыми. Часть поставили на помпу.

Яна, несмотря на его опасения, тоже направили в трюм, подать наверх сигнал, если будет течь.

Энтони же пропустил картину развернувшегося величия, поскольку был уже на юте.

Ян вышел из комнаты, забыв про приснившийся сон. Стоял он в большой, но уютной комнате. Прямоугольный стол располагался возле окон, напротив печка и шкафчики со съестным и не только припасами. Где-то лежали сундуки с замками, а на стене, рядом с печью висел короткий меч. Вряд ли он кем-то используется, но выглядит достойно. В углах жили растения, а на печке дремал котяра. Помимо них, в комнате было еще одно живое создание.
Ап сидел за столом и что-то старательно выводил на бумаге.

      Я сглотнул подступивший к горлу ком. Мне приходилось бывать в самых разных передрягах: меня несколько раз грабили, однажды чудом не убив, бывало, помирал с голоду в диких бесконечных лесах Сибири, бывало, засыхал от жажды в бесплодных землях Палестины. Снег, дождь, крестьянские бунты — многое было. Но всё на суше. Шторм мне переживать ещё не приходилось.
      Только сейчас я обратил внимание, как холодно и безразлично смотрят звёзды на наше хлипкое на фоне этого бескрайнего чёрного поля судёнышко. Только сейчас непроглядная, затягивающая бездонная пучина заглянула мне в душу из-за тонкого и низенького борта. И только сейчас я подумал, осознал, что совсем не умею плавать. Да и куда тут плыть, если что случится? Кругом тысячи миль затягивающих на далёкое дно чернил, в которых плавали безмолвные, хладнокровные акулы.
      Вмиг в голове всплыли сотни легенд, что я слышал и с жадным интересом записывал, сидя в уютных портовых тавернах поздними вечерами. Перед глазами вставали ужасные монстры, приходящие из глубочайших расщелин: огромные кракены, свирепые кашалоты, проглатывающие корабли, теменгилы, о которых мне рассказывали в Индии, прозрачные слизистые медузы, душащие своими щупальцами, словно ворох удавов. Но больше всего пугала бесконечная, холодная, чуждая любому существу Божьему Бездна, от которой меня отделяло лишь два слоя тоненьких щепок под ногами.
      Я с беспокойством, даже затравленно мазнул взглядом по прекратившему скрипеть такелажу, мачтам, бортам судна, взглянул на подвыпивших матросов.
      "Нет, я не имею права паниковать. Соберись, кусок дерьма. Если уж тебе по судьбе написано потонуть, то сделай это достойно. А если не написано, то и бояться глупо", — тут мой взгляд коснулся лица Яна — спокойного, мужественного, но вмиг сосредоточившегося. Для него это был, конечно, не первый шторм, — "Позорник! Он младше тебя, и то не боится. А ты как девка — увидел молнию и уже готов обоссать штаны".
      С силой сжав кулаки, я будто бы собрал в них всю свою волю, а она у меня, поверьте, есть. Я заставил себя успокоиться, заставил взгляд не метаться, а твёрдо смотреть прямо в лицо всем страхам. И они отступили. Конечно, я всё ещё боялся, но этого хотя бы не было видно.
      — Есть, сэр, — почти по-военному отчеканил мой вдруг ставший холодным голос, и мы с Яном скорым шагом отправились искать боцмана.

      Минуты текли бесконечно долго, размазывая остатки то уплывающего в белёсую дымку режущего глаза света, то неожиданными вспышками проступающего из неё мира. Белый шум. Спасительный, безболезненный и безрадостный белый шум вместо мыслей. В какие-то отрезки неизмеряемого времени мои уши заваливало густой ватой абсолютной, вязкой тишины, в которой не слышно даже дыхания и стука сердца, в какие-то вспышки все звуки вселенной врывались в трещавшую по швам голову. Но белый шум гасил их, пожирал в своей бесконечной пустоте.
      Ма что-то говорила, тыча в мои потрескавшиеся до крови губы ложкой с расплавленным свинцом. Смысл её слов доходил до рассудка медленно, словно капля густого масла, стекающего по слегка наклонённому стеблю мёртвого, сухого терновника. Она уже исчезла в безмятежной дымке, а её слова продолжали звучать угасающим эхом, с трудом пробивавшемся к разуму.
      «Живи. Живи как хочешь, Джошуа. Никто сейчас за тебя не будет думать, никто не будет решать, что тебе делать. И даже не просто делать, а вообще существовать ли дальше. Сейчас никто тебе не указ. Все морали, стереотипы, политики, идеологии и философии… Пуф-ф! И нету. Эти фикции лопнули облачком белесого дыма, растворившись в хаосе вселенной. Кому они нужны? Какая в них сила? Они не властны над тобой. Ты сам в ответе за себя, за каждый твой вздох, каждый удар сердца. И только ты решаешь, что делать в следующую секунду. Только ты в ответе за себя. Полностью, безгранично», — тонкая змейка словно бы чужих мыслей мягко вползала в мой рассудок, в мою душу, тихо нашёптывая раздвоенным языком свою мудрую сказку, вплетая её в само моё существо, словно штопая дыру в порванном свитере. Я криво, страшно улыбнулся окровавленными непослушными губами, омерзительным оскалом, — «Ты решаешь всё сам, никто за тебя не будет думать, никто не будет сражаться, никто не будет за тебя выживать и решать. И никто тобой не понукает, не капает на мозги своим ядом. Ты же мечтал об этом, паря над крышами этого муравейника, перепрыгивая через людей. Вот она — свобода. Абсолютная свобода! Бери её, долгожданную. Чего же ты? Это твоя жизнь. Чувствуешь, как она слабо, но всё ещё бьётся в твоих руках? Бери и её».
      Голос всё шептал, тёмная змейка мыслей вилась, но всё это, вместе с нестерпимой болью в висках, разодранном горле, разрезанных бритвами галогена глазах и сожжённом свинцом языке тонуло с наступающем извне белом тумане. Он охватывал разум своими завитками, не парализуя, но словно укутывая. По телу чуть заметно разливалось какое-то тепло. Может, это был бульон, а может… может, это заштопанный наконец свитер грел мою искалеченную душу. Все тяготы дня навалились неподъёмной ношей, дыхание слабело, но не умирало — оно лишь погружалось в сон, до поры. В пустой, глубочайший, как океан, сон, увлекая меня за собой на дно, в никогда не тревожимую штормами бездну.
      Я уже сделал свой выбор сегодня. И это всё, что я могу. Если затру будет угодно, оно раздавит тело Джошуа Хампера, шестнадцатилетнего хулигана из Денвера, как перезрелый, сгнивший инжир. Но мне уже не важно. Это уже не мой выбор. Я забылся глубочайшим, мёртвым сном, забыв закрыть воспалённые, пересохшие глаза.

Неудачно опорожнивший мочевой пузырь мужик не был стар... По крайней мере лицо его, довольно чистое и лишенное даже мелких морщин, по крайней мере та часть, что не скрывалась под густой бородой, принадлежало человеку лет тридцати трех - тридцати пяти от роду. По холеной бороде, заплетенной в чуть растрепавшуюся косу, и блестящих от чистоты, по крайней мере в тех местах, на которых не успела налипнуть растекавшаяся с затылка кровь и синеватое желеобразное нечто, неизвестного происхождения, перехваченных шнуром в хвост волос как и справная, хоть и простая на вид, одежда говорили если не о богатстве, то уж точно о состоятельности мужчины...
Скромный улов поберушки, составивший какие-то две жалких медных монетки, со следами уже трудно различимой из-за долго кочевавших из рук в руки чеканки - очевидно более удачливые их "сестры" болтались уже в мошне трактирщика, да небольшой железный ключик довольно сложной формы дюжины зубьев, теперь покоились в бесформенной куче грязного тряпья. Тем временем сам он уже во всю старался перекричать орущую пьяные, под час состоящие лишь из одних матов с короткой связкой из пары слов между ними, песни многоголосую толпу, чей гортанный рев едва не оглушил мальчишку, вырвавшись на пару с ядреным перегаром и запахом поджаренного мяса из-за открытой им двери и освобожденно принявшись метаться эхом вдоль ночных улочек. С третей попытки Ёж смог таки докричаться до стоящего неподалеку вышибалы и тот все же решил выйти... скорее за тем, чтобы выкинуть мальчишку в ближайший переулок. Но, оказавшись вне заполненного ором помещения, все же услышал что тараторит босоногий оборванец и, взглянув в указанном грязным пальцем направлении, пошел к темному переулку, стальной хваткой вцепившись в худенькое запястье мальчишки, увлекая того следом. Тоненькая чумазая ручка исхудавшего бродяжки терялась на фоне схватившего ее огромного, что пивная кружка, кулака бритого на голо мордоворота.
- Эй! Стража! - после нескольких секунд разглядывания темного переулка и лежащего там в вонючей луже давешнего посетителя с проломленной головой, возопил наконец вышибала и нехорошо покосился на удерживаемого мальчишку...

Эллана осторожно поставила на белоснежную скатерть серебряную тарелку с отрезанным ломтем фаршированного поросенка с заключившим его в круг гарниром и скрылась из виду. Впрочем, юноша буквально ощущал горячее дыхание юной служанки стоящей позади спинки его стула. Сидящий по другую сторону дубового резного стола молодой мужчина, не дожидаясь остальных, ловко отрезал кусочек от своей порции и послал истекающее соком мясо в рот, тут же блаженно зажмурившись он выдержал паузу, смакуя блюдо, а затем всерьез взялся за содержимое тарелки, торопливо глотая пищу, практически не прожевывая ее. Не старый еще купец, восседающий на обитом красном бархатом стуле, больше походившем на скромную версию трона, лишь нахмурил тронутые серебром густые черные брови, искоса наблюдая за спешной трапезой своего старшего сына, но ничего не сказал. Что, впрочем, было совсем не похоже на отца семейства довольно строгих взглядов. Карие цепкие глаза скрылись в тени сошедшихся на переносице вороновых крыльях, но по не сходящему с его лица напряжению, можно было с точностью сказать, что мужчина по прежнему с укором смотрит на сына, не обращающего ни малейшего внимания на испепеляющий его взгляд ни малейшего внимания и продолжающего яростно опустошать свою тарелку.
Наконец купец откинулся на спинку стула, так и не притронувшись к еде, и, все еще хмурясь, взглянул на своего младшего сына, а затем медленно перевел тяжелый взгляд на слегка покачавшую головой жену. Женщина лишь потупила взор и принялась неохотно копаться в куске мяса.
- Сынок, я хотел бы с тобой поговорить... - тяжело вздохнув, вновь взглянув на Лаара, произнес мужчина.
- Эдгар, может не стоит... - раздался с другого конца стола жалобный тихий голос.
- Нет, почему же... - хмыкнул Торавильон, отвлекшийся от остатков гарнира, размазанных по полированной серебряной поверхности - Самое время испортить субботний семейный ужин...
Мужчина небрежным жестом взялся за стоящий справа бокал и махом осушил его, пытаясь погасить пряное жжение во рту, после махом поставив его на прежнее место, так, что почудилось будто пропитанный специями и плавленным воском свечей воздух трапезной зазвенел вторя треску тонкой ножки дварфского стекла. Не обращая внимания на разъяренный взгляд побагровевшего отца, мужчина ободряюще подмигнул сидящему напротив него брату, и облокотился локтями на столешницу, едва не смахнув многострадальный бокал широким рукавом узорчатой фиолетовой мантии преподавателя Академии Таинств, положив гладко выбритый подбородок на подставленные ладони, испещренные пятнами въевшихся в кожу чернил.
- Лаара... - отец вновь взглянул на младшего сына, едва сдерживая нотки сильного раздражения в своем голосе - Сынок, ты уже взрослый. Я хотел бы поговорить с тобой об ответственности...
Наблюдающий за купцом Торавильон театрально закатил глаза и слегка покачал головой. Впрочем, похоже отец не заметил этого и продолжил:
- Ты же понимаешь что тебе все равно придется делать выбор... - красные пятна стали постепенно сходить с его лица и голос теперь звучал более ровно и спокойно - Ты уже должен наконец решить - какой путь тебе больше подходит. Знай, что мы с мамой поддержим любой твой выбор...

Просто немного артов, которые нравятся мне самому.

Прецентор Аполлион в окружении элитного отряда Маней Домини



Мех "Battlemaster" в полевых ремонтных мастерских



Пехотинец "Слова Блейка"



"Эх, тяжелая это работа, из болота тащить бегемота"(с)

     Я прыснул со смеху от слов Яна. Чем дальше удаляться от Туманного Альбиона, тем более невероятные байки можно услышать. Но, надо отдать должное, в представлении Яна была хотя бы часть правды, в отличие от многих слышанных мною рассказов.
     — Нет, мой юный друг, мужики там ходят в штанах, а вот Её Величество с удовольствием носит платья. А юбки надевают шотландцы — они называются килтами. Это что-то вроде герба в их кланах — у каждого килта свой особый клетчатый узор. А живётся там... смотря кому.
     В воздухе повисла пауза, но она не была пустой или напряжённой и неловкой. Она была заполнена образами, звуками и запахами воспоминаний о далёкой родине, о Старушке Англии. Наконец, снова перевернувшись на спину и мечтательно уставившись в потолок, я тихонько запел тонким приятным баритоном:
     — Видишь дороги и комья земли
     Кромсают на части поля?
     Обозы давно по ним ружья везли —
     Испанского смерть короля.

     Видишь там мельницу над ручьем?
     Прислушайся только к ней:
     Много смолола мешков с зерном
     С суровых Вильгельмовых дней.

     Видишь старинный дубовый лесок
     И мрачного лога изгиб?
     Здесь натиск саксонский в крови утоп
     В тот день, когда Гарольд погиб.

     Слышишь, как воют морские ветра
     в вратах, защищающих порт?
     Норманцы оставили нас навсегда
     Завидев Альфреда флот.

     Видишь, как наши поля широки,
     Быки жуют сочный тростник?
     Здесь город старинный рос у реки,
     Когда Лондон ещё не возник.

     Видишь следы стародавних времен —
     Курганы, стену и ров?
     Когда-то здесь римский стоял легион,
     Который Цезарь привел...

     Видишь древние призраки стен
     Как тени в Восточных Холмах?..

     Тут я запнулся.
     — Не помню дальше. Англия большая. Там есть всё. И это лучшая страна на свете. А даже если и не лучшая, то другой такой точно нигде нет. Она ни на что не похожа. Вот Лондон — это крупнейший город мира, в нём живут все народы, какие только есть на Земле. Он один из самых древних и один из самых современных городов; там множество прекрасных парков, но и много районов, задушенных камнем. Это символ военной имперской мощи, всемирной торговли, передовой науки и неоспоримого могущества. В Англии лучшие университеты, самый сильный флот и армия. Но ты больше нигде не встретишь такой беспросветной нищеты, как в блистательном Лондоне. Нет, Ян, далеко не всегда у английских слуг есть слуги. Далеко не всегда. Это суровая плата столицы мира за своё великолепие. Это богатейшая и самая блистательная страна мира, в которой по-чёрному трудятся фабричные рабочие в нечеловеческих условиях.
     Ещё Англия — это страна консерваторов, стоящая в авангарде всех политических и промышленных преобразований во всём мире. Английские нововведения сию же минуту становятся классикой.
     Но в то же самое время Англия совсем другая. Это очень полюбившийся мне Киркстоун в Озёрном Краю. Это леса и аккуратные холмистые луга с низенькими каменными заборами невообразимой древности. Это дома из необработанного камня, затерявшиеся во времени... Римские города и крепости, чугунный Айрон Бридж, увитый плющом, нулевой меридиан в Гринвиче. Викинги, римляне, англо-саксы, норманны — все остались в памяти Англии, она никого не выгнала за тысячелетия, никого не забыла. Тут суровый ветер среди северных холмов, кажется, всё ещё доносит звуки боевых волынок Кеннета Макальпина.
     А проснувшись утром в какой-нибудь старой усадьбе центральной Англии ты не сможешь сказать, какой сейчас год или даже век — жизнь мерно дышит тут в безмятежном безвременье. Старушка в старинном кружевном чепце около камина, вяжущая свитер... Кажется, что она вязала его ещё тысячу лет назад, и будет вязать всегда, когда ты будешь спускаться в холл на протяжении следующей вечности, и так никогда и не довяжет.
     Тут вера в старинную магию живёт бок о бок со строгими и холодно-скептическими старухами-гувернантками, носящими сверкающие пенсне и белоснежные накрахмаленные фартучки с математически идеально выверенными складками. Тут нет разницы между древностью и современностью, всё падает в один котёл с перемешанным временем, и обычные крестьяне могут безмятежно жить в доме, который впятеро старше любого европейского королевского дворца.
     Ещё английские джентльмены самые чопорные, обходительные и хладнокровные. Но это не мешает им до безумия любить лошадей и бешеные скачки.
     А чего стоят хладнокровные, но отчаянно храбрые английские моряки! Френсис Дрейк, когда на горизонте показалась испанская Великая Армада, сказал, что он ещё не доиграл партию в боулинг с офицерами, и продолжил. Не спеша закончив, они вышли в море и потопили Армаду.

Вы не можете просматривать этот пост!

-Кирон, зачем отдавать "нажитое непосильным трудом"?- Я с понятным женским интересом смотрела на всякие камушки-колечки-сережки-брошки.
Какая же все-таки красота! И то, и вон то, а эта брошь вообще прекрасна! Хотелось запустить туда руки, все примерить, полюбоваться собой в зеркале, но как говорил мой папА Tout ce qui est gratuit vaut le prix que vous l'avez payé....
Я вздохнула полной грудью и поднялась.
-Спасибо за предложение, Месье Кирон. Вы уже подарили мне кулон. Думаю мне достаточно презентов. Я вполне отдохнула. Чем быстрее тронемся в путь, тем быстрее придем куда-нибудь. Вы идете или остаетесь еще отдохнуть в этом милом месте?
И я быстренько опустила глазки, потому что мне стало стыдно из-за шкатулки. Хотелось взять(не потому что там мильоны, а потому что там женские побрякушки, а я ж как все девушки сорока-ворона в этом плане - все блестящее тяну), но.. не буду.

Тадеуш начал играть с потолком в гляделки, но быстро проиграл, так как у потолка не было глаз. Стараясь не тревожить Ютти, он осторожно переложил его на подушку рядом с головой и аккуратно встал. Голова не двигается? Отлично... Ощупав пальцем клыки, он немного успокоился и подумал, что, скорее всего, мутация доберется до челюсти где-то через полдня, судя по скорости распространения. Мозг будет в его власти еще где-то день... Пора.
Он мечтал об этом с четырнадцати лет.
Тадеуш взял карандаш и начал писать.
Здравствуйте все. Меня зовут Тадеуш Вавилов де ла Игера, и чтобы доказать это, я напишу код от отцовского сейфа: "01-09-1939-02-12-1956, а также скажу, что в моей старой медицинской карте, которая спрятана в раме портрета Маннергейма на третьем этаже, написано на тринадцатой странице на полях моим подчерком "Тадеуш лег и умер". Также, несмотря на заражения, я все еще способен здраво мыслить. Итак, начнем.
Отцовский дом я завещаю продать, а деньги, картины и статую передать Музею Истории Двадцатого Века с тем, чтобы они выставили это в залах музея и провели рекламные акции в институтах и школах. Я хочу, чтобы историю Второго Средневековья дети знали.
Ютти я завещаю передать в естественнонаучную гимназию №1945 в живой уголок для демонстрации, на что способна генная инженерия. Кормить его кошачьим или обезьяньим кормом, по воскресеньям давайте девяностодевятипроцентный шоколад, по малюсенькому кусочку - если он отрубится, не бойтесь, он тащится от шоколада.
Остальное... Пусть Хейстов покоится с миром, меня похоронить в закрытом гробу без тела рядом с родителями. Будет случай - передам привет.
Кто найдет записку, передайте ее... куда-нибудь.
Конец.
Закончив писанину, медик пощупал шею и подошел к двери. Он постучал по ней, попробовал открыть и неувернно крикнул:
- Эй, народ... Я еще жив и не мутант... Не до конца... Принесите пожрать и заварите дверь, оставьте окошко в ней для еды, если вдруг я проживу дольше полудня.

К своему верному пажу, Астон поворачивался уже с весьма дружелюбной улыбкой, хотя в душе надеялся, что этот жизнерадостный мальчонка больше не будет кричать.
Ян был молодым, невысоким мальчишкой лет четырнадцати. Светлые, словно солома, волосы стриженные под горшок. Россыпь веснушек на лице. Весьма крупный нос картошкой. Выглядел он в общем весьма забавно и по-доброму, однако был весьма смышлен и расторопен. А главное, что было важно для Астон, предан словно любимый пес.
- Готов. Вот только что у меня запланировано?

С заходом солнца на баке стало даже немного тесно. Почти вся команда собралась что бы получить свою долю ужина.
Огромный котёл и небольшой бочонок были в центре круга матросов. Кок, по совместительству провиантмейстер и баталер, ловко орудовал черпаком, выдавая немного жутковатого на вкус (да и на вид) варева из гороха, чечевицы и солонины. Поговаривали, что подобное блюдо ела ещё команда Колумба. Однако, большая часть матросов и не подозревала о существовании такого человека. Для пущего порядка рядом с коком стоял боцман. Он зорко следил что бы никто не подошёл второй раз.
Наконец пища перекочевала из общего котла в личные и настало время разливать ром. Команда воодушевилась. Но вдруг выяснилось,что в бочонке имеется небольшая дыра. И доброй трети содержимого нет на месте. Радостное оживление сменилось недовольством. Кто-то предположил, что это подстроила грязная свинья-кок, однако предположение было скорее обычным ворчанием на корабельного повара - ведь он всегда ворует, не так ли?

Неужели здесь совсем не найдется место ночлега уставшему путнику? - с недовольством отметил про себя Кай, еще больше задавшись вопросом о назначении этого необычного здания. Теперь постилка под открытым небом у дерева казалась лучшей перспективой, чем неизвестно что скрывающая труха листьев на каменном полу... Но в потемках проходить путь было делом глупым и бессмысленным, посему, чертыхнувшись юноша решил спуститься в подвал. Мало ли, что он мог в себе скрывать, а подниматься дальше бард не видел смысла. Пока. Да и лестницы выше он что-то не заметил. Стерев с лица недовольное выражение, настраивая себя на положительный результат вылазки, Кай, подтянув висевшие на плече котомки, поспешил обратной дорогой к спуску, ведущему в подвальное помещение. Спрыгнув со ступенек на второй этаж, парнишка сперва решил обеспечить себя светом: за окном неприятно темнело, и ходить на ощупь не будоражило. Выудив среди деревянных остов кроватей, запримеченных ранее, наиболее подходящую основу для самодельного факела, Кай дал жизнь затрепетавшему на ее конце робкому огоньку, постепенно осваивающемуся на новом месте. Теперь уже уверенно спустился в подвал.

     С самого утра мой день задался весьма многообещающе. Настроение было прекрасным, и погода словно подыгрывала ему: солнце светило ярко, а ровный мощный ветер Андаманского моря, наполнявший паруса нашего красавца-клипера вкусным солёным воздухом, с негрубой силой приятно трепал волосы на полуденной жаре. Полдень был особенным временем — все пассажиры скрывались от пекла экваториального солнца в каютах, и палуба пустела. Впрочем, мне, единственному из европейцев, за исключением бывалых матросов, жара не причиняла особых неудобств. Бронзовая молодая кожа привыкла к беспощадному солнцу Индостана и чрезвычайно высокой влажности.
     Поэтому полдень я проводил так, как и мечтал — сидя на бушприте над пеной рассекаемых острым носом клипера волн и радуясь компании дельфинов и собственных мыслей. И те, и другие чудили, вели себя игриво, и всегда устремлялись вперёд, наперегонки с кораблём.
     Вечер был особенным временем. Впрочем, я так уже говорил про полдень. Это потому, что на этом судне и утро с грандиозными восходами огромного пламенного солнца, и полдень с дельфинами и летающими рыбами (про такое диво я раньше даже не слышал), и вечер с его неизменным салоном в обществе интересных пассажиров, в особенности капитана, были особенным временем.
     Уж не знаю, как я затесался в это общество, ведь я был младше даже нашего капитана. Впрочем, про это можно было и не упоминать — несмотря на внешность, он без сомнения производит впечатление взрослого человека. Взрослее многих сорокалетних недоразумений, какие мне встречались повсеместно. Но, как бы то ни было, надо отдать должное этим почтенным джентльменам и юной леди, я не чувствовал себя лишним в их обществе, хотя не играл в карты и старался больше молчать и слушать, нежели говорить. Но когда меня просили, я охотно рассказывал о своих невероятных приключениях в странствиях, считай, по половине земного шара. По крайней мере Евразию я прошёл от самой западной до самой восточной её точки, побывал на севере и на юге, в горах и низинах, в европейской идиллии и сибирской глуши.
     Этот вечер не был исключением среди череды прочих — джентльмены играли в карты, некоторые из них с важным видом (а с другим за карточным столом в обществе джентльменов у вас сидеть просто не получится) покуривали трубки, пуская клубы мягкого, приятно пахнущего дыма куда-то под потолок и изредка перебрасывались ленивыми и степенными фразами. Если бы не мой новый приятель, американец Теодор, можно было бы решить, что мы находимся в лондонской гостиной где-нибудь в Вест Энде у какой-нибудь почтенной леди. Мисс Марта, молодая писательница, изучала труды своего именитого коллеги, шелестя старыми жёлтыми страницами большой книги. Ну а я… А ваш покорный слуга нежился в плетёном кресле-качалке под тонким клетчатым пледом, в вечерней полудрёме слушая редкий шелест страниц, мягкий плеск волн, скрип такелажа и пробивающиеся сквозь пелену дрёмы голоса мужчин. Надо отметить, что это кресло привело меня в полный восторг — могучий Индийский океан сам раскачивал его, а волны шептали колыбельную, лаская борта судна.
     Голос Теодора немного развеял тёплый приятный туман в моей голове — американец обычно говорил резче и громче остальных. Похоже, это свойственно почти всем представителям их страны - страны свободы, бравых индейцев и отчаянных ковбоев.
     После его рассказа я приоткрыл один глаз и стал слушать чуточку внимательнее — ведь я впервые пересекал экватор и вполне могло статься, что под "новичками" мистер Ворга имел ввиду в том числе и меня.

Якоб

Как только доктор оказался заблокированным в своей комнате, где как казалось Джею он не сможет нанести себе вреда, он немного расслабился, но все не настолько, что бы забывать о своих обязанностях. Отправившись сперва в кают компанию он тяжело, прямо не снимая скафандр "рухнул" на один из диванчиков.
Какое то время он просто сидел моча, методично разглядывая протектор рисунка на перчатках скафандра. Все окружающее как то странно давило на него. Всего за несколько часов, он потерял несколько своих товарищей, а у капитана на уме похоже одни цифры.
-Черт, черт, ну как же так...-думал про себя Джей.
- Ведь сейчас не война, и на корабле нет каких то страшных поломок и аварий, которые могли бы привести к жертвам...и все же они умерли. Вот так, раз- и их больше нет. Всего несколько часов назад, они шутили, смеялись над Джеем, назначая его дежурным по кухне, и заранее коря его за то, что даже имея под рукой авто повара они скорее всего останутся голодными, а теперь они лежат там, и очень скоро от них останутся лишь обмороженные дыханием космоса силуэты, которые капитан наверняка прикажет выкинуть за борт. Хотя нет, конечно он назовет это похоронами, и придумает сотню веских и весьма убедительных доводов, что именно так и нужно было поступить.
В таких думах прошло около получаса, и только потом Джей отправился к себе в маленькую крохотную каюту, где он чувствовал себя в относительной безопасности и где он постарался отрешится от происходящего, занимаясь единственным делом, которое всегда и почти на сто процентов, отгоняло дурные мысли и заставляла собраться...он начал проверять и чистить все свое оружие...раз за разом, пока не довел его до совершенной чистоты. А потом он лег спать.
Проснулся он рано, хотя какое может быть рано, когда вокруг всегда один и тот же черный космос, но внутренние корабельные часы показывали около 5 часов утра.
Поднявшись и собравшись он вновь отправился в кают компанию, где настроил авто повара, на приготовление подходящей как ему казалось для этого случая еды. Кроме того он извлек и поставил в специальный держатель на столе одну из своих бутылок виски.
Какое то время ушло на то, что бы все это приготовилось, потом Джей подождал еще немного, не желая будить всех слишком рано... и пошел собирать команду...Последним в его списке была каюта судового медика, которого они накануне там заперли.
В тот день он собирался устроить "Настоящие поминки" и поднять стакан, за каждого, кого теперь не было за этим столом.

Кана смотрела на то, как безучастно друг-к-другу драконы взлетали в воздух. Каждый из них, возможно, был интересной личностью, но Кана видела перед глазами сейчас только одно: их слепоту. Им сказали, что они должны следовать за золотым драконам - они последовали. Им дали час на сборы - они побежали собираться. И никто даже не подумал - а зачем нам это? Разведка? Узнать силы противника? Силы хаоса нельзя измерить в числовом значении. Уж кто-кто, а Кана это знала. Она видела хаос еще совсем недавно. Память о нем еще не остыла... Он был везде. Повсюду. На лету сжирал всё, что видел. Её друзей, её врагов... Её семью. Хаос либо есть, либо его нет. И если он есть, то его много. Такой вывод сделала Кана.
Но ещё больше её возмущала ситуация: никто ни с кем не общался. Словно не обращали внимания. Драконы и их "друзья" друг-друга поддерживали, да... Но молчать другим драконом даже для Каны было оскорблением хуже ругательства. Назови её другой дракон "отребьем", она бы рассердилась. Но на неё, как и на других, никто вообще внимания не обращал.
Получалась очень скверная картина. Приблизительно такая, как Канарима себе и представляла. Каждый из этих драконов либо считал себя самым главным в группе, важнейшим звеном, без которого всё тут пойдет прахом, либо наоборот, думал, что он - отребье, недостойное выразить свою точку. Но Кана была почти уверена, что здесь дело имеет первый случай. Неуважение. Презрение. Недоверие. Как бы там ни было, Кана пришла в отряд стражей веря, что одна она не справиться. Но может пришло время подумать о том, стоит ли такой отряд её внимания...
Каждый вечер, после тяжелых, казалось бы, рыщущих в поисках оплошностей, тренировок, Канарима слушала рассказы своей матери. Один из таких рассказов был скорее сказкой, чем реальностью. Мать говорила, что если Виверны продолжат обучение, как это и происходит сейчас, то когда-нибудь каждый Виверн станет не только быстрее любого дракона, но и сильнее его. Тогда нас зауважают. Тогда, когда Виверны будут на вершине эволюционного пика, всем придется прислушаться к нам. Тогда и только тогда Вивернов начнут уважать, поймут их внутреннюю сущность. А до тех пор, каждый из нас должен тренироваться всеми силами, чтобы следующие поколения были еще сильнее врожденно. Да... Её мать была очень умной. Наверное, самой умной из всех Виверн. В то время, как другие дрались только ради власти в клановом сообществе, она видела в этом улучшение силы Вивернов в целом. Она считала, что если выживают и откладывают яйца только сильнейшие из Вивернов, то наш род будет крепнуть день изо дня. Другие были слепы. Она одна была права: если смотреть на те времена, когда Виверны были бессознательными бестиями, когда единственным желанием могло быть только "пожрать" и идти спать, то сейчас мы действительно стали сильнее, быстрее. Мы не животные. У нас самый правильный строй общества, что бы ни говорили другие драконы... Да, да! Именно строй. Патрис, духовный друг, рассказал Канариме о своей жизни. О племенах людей. У Вивернов тоже строй общества. Другой. Не как у людей. У нас нет вождей. Нет распределения обязанностей. Нет единства внутри. Но именно это и позволяет нам, Вивернам, становиться сильнее день ото дня. Перестать бояться смерти. С младенчества воспитываться в строжайших условиях. Самим добывать пищу и защищаться. Развивать дух и тело, не тратя времени на игры и забавы. И умирать... Если другие с этими задачами справляются лучше.
И вот сейчас Канарима смотрела на весь этот люд из драконов и людей, словно на неженок: каждый из них (за редким исключением) жил всю жизнь без страха быть убитым завтра своим сородичем, с надеждами на широкое для них будущее. У неё же надежду отняли при рождении. Хочешь жить? Занимайся. Постоянно. Во сне думай о тренировках и ни о чем другом. Тогда может до моего возраста проживешь...
А они кто? Большинство из них не видели хаос. Они не знают, с чем столкнуться. Хаос поглотил с десяток сотен Вивернов, многие из которых были сильнейшими воинами, всю жизнь развивавшими в себе воинские способности, всего за пару минут. Словно облако саранчи, хаос налетел на Вивернов. Да, возможно если бы мы дрались сообща, то исход был бы другим... Но ничего не вернешь. Колония погибла. Все погибли.
...Если Кана и будет здесь, то она знала одно: доверять никому из них нельзя. Они - еще хуже, чем её сородичи. Те хотя бы на бой вызовут, перед тем, как раскромсать тебя на глазах своих детей, чтобы показать им, зачем нужно тренироваться. А эти драконы из отряда стражей... Только единство спасет их. Но всё меньше надежд, что это когда-нибудь произойдет.

Кана посмотрела на Патриса. Вот он - её друг. Интересно, он об этих существах также думает, как она?

-Садись.

-Ребята, давайте его свяжем покрепче! В темноте со спины ну вылитый гнильник. Янек, ты был великолепен в прыжке, аки барс! - Альрия откинула на спину рыжую тяжелую косу и с нежностью посмотрела на Яна.

Девушка осторожно приблизилась к гнильнику и осмотрев его произнесла:
-Если это не гнильник, то надо поискать гнильника, а этого неизвестно кого отправить в чулан крепкий, а там разберемся. Молоко не разлилось хоть? Лый, не смотри ему в глаза, вдруг он гипнозит как мардолок?

- Анукась! - Весе протянул руку и пощупал "гнильника" пальцем. - Покаж морду то! - схватив за волосы, охотник попытался подставить физиономию "добычи" под свет луны.
- Хм.. Ты кто такой? И че по ночам по кладбищу шаришься? - глядя прямо в странные глаза спросил охотник и чуть погодя добавил, уже обращаясь к перевертышу.
- Слыш, Ян. По мойму эт не гнильник. Слазь с него что-ли?
Ночь у охотников, определенно, не задалась с самого начала.

- Да? - обрадованно переспросил капитан.
"Да неужто, Матерь Божья, что-то на этом чёртовом корабле в порядке?"
- Мы точно можем приземлиться куда-то? И там будут люди? И мы по пути не развалимся на части? - Якоб заинтересованно смотрел на пилота.
- Ладно. Шутка. Выполняйте посадку, предупредите по внутренней связи когда нам пора готовиться.

- Цау ни ма! - выругался капитан, полностью удостоверившись в неадекватности медика. На самом деле то, что капитан был в скафандре, спасло жизнь не Якоба, но Тадеуша, ибо мысль "пристрелить" была первой, а пистолеты сейчас были недоступны.
Сделав несколько быстрых шагов вперёд, Якоб рубанул ладонью по руке медика, что бы выбить скальпель и попытался провести захват с последующим "отключением" медика. Благо что-то из военной службы вспоминалось...

Поначалу напрягшийся было Кай, расслабил плечи. Презрение, с которым юноша, не смотря на откровенный испуг, взирал на крестьянина, преградившего путь, мигом слетело с лица, только Кай услышал некоторую заинтересованность в голосе старшего. Однако насладиться вниманием к своей персоне в полной мере не удалось: юноша даже не заметил, как остался совсем без одежды. Будь под навесом один, он так и ходил бы, пока вещи не высохнут, но перед незнакомцами он чувствовал себя незащищенным и слабым. Поймав на себе взгляд мужчины, Кай опомнился и, не показывая смущения, снял висевшие на стене штаны и натянул на себя.
- А я вам что говорю! - усмехнулся бард, с сомнением глядя на мокрую рубаху, раздумав одевать ее. - В свободном странствии, - он как можно более равнодушно пожал плечами, посмотрев на говорившего и показывая пренебрежение к уюту деревенской избы, стабильной жизни и прочим мирским благам. - И что-нибудь веселое можно организовать!
С готовностью метнувшись к инструменту, Кай ловко вытащил лютню из чехла, только что вспомнив о проблеме со струнами.
- Сейчас только струны сменю... - смущенно насупился юноша и, не дожидаясь ответа, достал из сумки запасной набор, мигом приступив к простой задаче.

-Янек, -девушка с волнением взяла его за ладонь и отвела от края ямы. - Йон прав! Не надо тебе туда лезть. Давайте лучше к вечерку поближе ловушку тут поставим с молоком. Хуже не будет.
Убедившись, что Ян не собирается ломиться в ближайшие кусты ,чтобы выйти оттуда барсом, она убрала ладонь и сказала:
-Давайте лучше осмотримся.
Альрия медленно раздвигая жесткие колючие репьи идет к ближайшим свежим могилкам.

Конспект студента IV курса
Факультета «Охотников»
Высшей школы Магов, Травниц, Пифий и Охотников

Гнильник обыкновенный (*)
Место обитания.
Обитает на кладбище.
Светлое время суток праводит в одной из могил – как правила, миняет место начлега раз в седмицу. У нескальких лежанок гнильника может быть всего один выход. Лежанку гнильник выкапывает вручную, снимая верхний слой большими пластами. – ваабще-та папаша мне сказал, что он на самой могиле рыть начинает для отвода глаз, а настоящий ход делает на траве, там и пласты сразу с травой легче снять. (походу прафессар в этай теме не очень рубит))))
Света не баится, просто ведет ночной образ жизни.
Внешнее строение и характер
Имеет длинное худое тело каричневатого аттенка. Издали по виду напоминает человека. – аха, такова тощего жителя Парийского полуострова за каким-то демоном пажаловавшим к нам в империю
Передвигается обычно на двух канечностях конечностях, хотя на четырех двигается гораздо быстрее. – ну да, на четырех конечностях, он человека еще больше напоминает
Слабо агрессивен. На людей нападает редко – только на одиноких путников, детей, падростков. Хитер зараза. Людей пабаивается, так что старается избегать встреч с ними. – угум, как увидит человека сразу на четвереньки и в кусты... а патом так глядь (из кустов), а чел один – ну тада его мона съесть)))
Питание
Обычно питается живностью, похищенной из ближайших поселений (куры, кролики, гуси). Неравнадушен к парному молоку (интересна, что каравы коровы, каторые вообще-то чувствуют и не любят всякую нечисть, могут спокойно позволить гнильнику подаить себя). Падаль не ест (ну я б тоже есть ее не стал)
Возникновение гнильника
Гнильника можно просто призвать, но он абсолютно бесполезен и не слушается каманд хозяина в отличии от таго же зомби.
Также появление этой нежити является пабочным эфектом ритуала «Круга звезд» (чё за ритуал?). Спросить у Брина с факультета магов-практиков
Методы поимки
Ловят обычно путем расставления магической ловушки на территории кладбища, падманивая молоком. – надо ж как лаканична локанично

Фу, ему всего то присвоена одна звездочка по степени опасности – берите голыми руками таварищи
ЗЫ С практики привисти голову или лапу

- Вы поймите, - начал бард, попытавшись успокоиться, а заодно и добродушно улыбнуться. - Я в пути, а тут непогода. Дождь застал внезапно. Пришлось воспользоваться вашим навесом. Я не вор. Ничего не крал, - обрывками фраз отбивался Кай. - А хлеб... - постарался как можно беззаботнее отмахнуться юноша, нервно хохотнув. - Хлеб я для сохранности отложил.. А то сюда капли заливали...
Боясь пошевелиться, Кай внимательно наблюдал за реакцией мужчин: "Ну не совсем же они звери..." - кольнула надежда.

Ком снова встал в горле, и Астон в который раз проклял свою судьбу. Порой хотелось порсто кричать от негодования...
- Боюсь это не тот случай когда враг твоего врага твой друг, - тихо сказал священник.
Руки мгновенно вспотели, однако крепче сжали рукоять булавы. Щит сполз из-за спины.
Шанс что можно избежать боя был крайне мал. Однако погруженный в эти мысли, клирик заметил что у них есть "освободившийся" конь.
"Будь проклята война!", - то ли песок попал в глаза, однако одинокая слеза скатилась по щеке юноши.

"Хм, - Кай недоуменно почесал в затылке. - Может я чего-то не понимаю, но как это могло произойти-то? Вроде все было проверенно... Не, ну ё-моё, никому нельзя доверять! Даже чехол для инструмента умудрились подсунуть бракованый! Ну народ..." - бард запоздало шлепнул себя по голени, не успев задеть комара. Он в сердцах кинул чехол в угол скамьи, не зная, как его починить, и надеясь, что завтра погода станет лучше, и еще некотрое время можно будет не волноваться, что лютня промокнет.
- Да пошло оно все к..лешему! - не рискнул вспомнить беса Кай.
Только он собирался прилечь на скамью, чтобы хоть как-то отдохнуть, как долетевшая до слуха фраза вновь заставила парня привстать со скамьи и нервно оглядеться по сторонам.
-Не, - тихим шопотом возмутился Кай,- так дела не пойдут...
Нащупав под скамьей мотыгу, юноша схватился за нее покрепче. "Опять показалось?.." - отчаянно пульсировала мысль, перебивая зародыш сомнения.
Кай прокрался к стене, не имевшей укрытия и прислушался вновь.

Капитан сидел у себя в каюте и весь погрузился в рассчёты. За холодильник, конечно, платили неплохо, как и за всякий груз с пометкой "срочно". Однако, если бы они немного задержались и приняли ещё какой-то груз, выгоды было б конечно больше, да... Так же надо было рассчитаться с командой, выплатить налог за фрахт, выплатить налог за лицензии на торговлю и перевозки, страховку. Светил ещё ряд расходов. В общем, пора бы, наверное, браться снова за контрабанду. Пока есть резервы денег и можно что-то выбирать. Якоб задумчиво тыкал стилусом в КПК, находясь явно не в лучшем расположении духа.

Тьма. Псевдо бесконечная, обманчивая пустота.
Звездный песок. Звезды. Разноцветная музыка вселенной. На любой вкус и каприз. Голубые, красные, белые, желтые, черные. Большие, очень большие и огромные гиганты создают эту бесконечную музыку.
На этом фоне особенно малой покажется небольшая искорка, которая при должном увеличении окажется чьим то домом или чуть ли не всей жизнью..
Где то в космическом пространстве. Корабль класса светлячок. Галактическое время 2520.11.03.12.00
Общее. Пространство напряглось, растянулось и выплюнуло "Серенити". Экипаж корабль занят неотложными и жизненно необходимыми делами. Кто-то готовит обед - ищет на складе нужные продукты и выбирает программу приготовления. Кто-то сидит за штурвалом и недоумевает где находится и почему красиво мигнул радугой экран навигационного компьютера и больше не включается. Где-то идет война мыслей о том как дальше жить и как быстрее доставить груз - старинный антикварный огромный, метра три, белый холодильник.
А возможно кто-то просто спит, читает, качается, играет, чинит, пьет.