Голосование за ходы

На шепот Карвуса из-за спины Рик не глядя двинул назад локтем. Вроде бы жрец, человек высокой духовной культуры, а об элементарных понятиях приличия ни ухом ни рылом. Где ж это видано, чтобы на переговорах раз на раз шептаться еще с кем-то?

- Мы благодарны вам за щедрое предложение. И с удовольствием им воспользуемся - но прежде убедимся, что вернувшемуся к жизни древу ничего не угрожает... и избавим его ветви от неистлевших останков. Кем бы ни были эти несчастные, их стоит предать земле.

После чего Рик повернулся к остальным - вполоборота, так чтобы спиной к нежданному помощнику все же не поворачиваться.

- Все же слышали? Собираем с ветвей скелеты, заворачиваем из в тряпки либо плащи - и топаем отдыхать. Успеете еще переругаться.

Убедившись, что все его слышат и никто не возражает, Рик сам направился к бренным останкам. Разумеется, чтобы попытаться понять - кто же они были... и как после смерти их кости удерживались вместе? А отдельно в его памяти отложился момент с корнем, который отрубил удар Беуза. Если корень живого энта обладал способностью творить жизнь - кто знает, какие тайны в себе может таить корень неживого?

Чемпионский рывок Рика к энту закончился, толком и не начавшись. Действуя неожиданно слаженно, словно заправская команда охотников на гигантов, его товарищи облепили неживого энта, вонзили ему копье куда-то глубоко - и в несколько ударов загнали его внутрь. После чего давным-давно умершее дерево задрожало мелкой дрожью... и начало врастать в землю! Венцом этой метаморфозы стало древко копья, неожиданно выбросившее побег... Чудеса, да и только. Карвус, судя по всему, разделял его мнение, поскольку немедленно бухнулся на колени перед ростком и начал истово молиться.

Меж тем, чудесное превращение дерева выбросило наружу довольно скверно пахнущего человека, прикрытого только дырявыми портками. В руках он сжимал один из топоров Наиа, на что она не замедлила среагировать налетев на него и потребовав вернуть. На что тот отреагировал, попытавшись выдрать зацветшее копье - чем спровоцировал волну агрессии уже у Карвуса. Интересный товарищ, обладающий редким даром с ходу настраивать против себя окружающих. Что он сделает дальше - меч не за тот конец возьмет, взбесив Беуза? Или достанет магический свиток, чтобы в него высморкаться?

Впрочем, любительский интерес Рика к этой чудесной сцене и ее дальнейшему развитию быстро сменился другим. На поляне они были не одни.

- А ну заткнулись все, по углам! У нас здесь гости!

Рявкнул он на разгорающийся спор, после чего повернулся в сторону низушка, широко разводя пустые руки.

- Прощения просим за шум, от горячки боя не отошли. Доброго дня вам, уважаемый. Кем будете?

Всякого решения Рик ожидал от древнего энта, но чтобы вот так... Хранитель древней мудрости не просто избавил их от попадания в щекотливую ситуацию - он ещё и вручил колдуну настоящую святыню - как минимум для эльфов и прочих народов, уважающих природу. Это вам не какая-то там "верительная грамота" на куске выделанной кожи с сургучной нашлепкой. Жёлудь энта - это знак высокого доверия, а равно красноречивое предупреждение. Можно сколько угодно шутить над медлительностью энтов - но с памятью у них был полный порядок.

- Это честь для меня, о мудрейший. Я позабочусь, чтобы он нашел достойное место, чтобы взойти.

__________________________________________

Жилище Зеленого Мага было довольно... контрастным. Посреди вековечного леса, в котором кроны древних деревьев смыкались над головой сплошной крышей - залитая ярким солнцем полянка. Внушительная ограда из неподъемных гранитных глыб - и скромная бревенчатая изба, словно у лесника или охотника.

Сам маг тоже производил интересное впечатление. Бархатный зелёный камзол, в котором сложно представить себе прогулку по лесной чащобе - и восседание по-простецки на завалинке, словно и не волшебник вовсе, а обычный деревенский дед.

Пока Наиа излагала ему историю их путешествий, пока маг отвечал, выкладывая им расклад сил в этих лесах, пока Галт рассказывал о своей деликатной проблеме - Рик молчал и внимательно слушал. Но вот стоило эльфийке снова взять слово.

Тишину что воцарилась после её слов, первым нарушил звук хлопка одной ладони. Это Рик, под впечатлением слов Наиа, прибег к весьма древнему и широко распространённому даже в цивилизованных землях охранному жесту. Он представлял собой удар раскрытой ладонью по глазам, при котором в финальном поожении оба глаза оставались закрыты. Считалось, что таким образом мудрый закрывает от своего взора всю бренность и суетность окружающего мира, погружая свой разум в умиротворение.

Но прежде, чем Рик успел отнять ладонь от лица ми начать приносить извинения, девушке ответил сам Зелёный Маг. Что удивительно - не выказав ни малейшего признака раздражения. А даже наоборот - немедленно накрыв богатый стол.

- От всей души благодарен вам, мудрейший.

Поклонился Рик Зелёному Магу, после чего повернулся к эльфийке.

- Видишь, Наиа, никто не забывает ни о нас, ни о наших припасах. И я таки тебе больше скажу - в моих силах создать из чистой энергии копию любого зелья, так что теперь у нас с излечением ран проблем вообще не будет. Что же до твоих размышлений, то почтенный маг не счел нужным указывать тебе на очевидное - а вот я укажу и не постесняюсь! Поперву - увидав Золотой Лук, с нами эльфы пойдут не до крепости, а максимум за ворота, чтобы нас стрелами утыкать, что ежиков иголками. Потому как на людей им положить с прибором, Золотой Лук их по праву, а доколе разлом между мирами не закрыт, то любой поход за пределы леса будет для нечисти приглашением к атаке.

Сделав короткую паузу, он продолжил.

- Второе, что вытекает из первого. Покуда проход между мирами не закрыт, из него будут потоком идти новые волны нечисти. Что толку с того, что ты разобьешь орков под крепостью, если им на смену придут новые - свежие и жаждущие крови? Правильно почтенный маг говорит: лучшее, что мы, как герои, сможем сделать - это закрыть разлом, лишив врага притока свежих сил. И после такого подвига убедить эльфов в том, что им стоит помочь нашим у цитадели, будет в разы легче, да и правильнее.

Надо было отдать энту должное - он умел держать аудиторию в напряжении. Только-только Рик выдохнул, услышав про кровь древних врагов - как руки-ветки вновь потянулись к ним, с намерением "осмотреть" оружие каждого из них. Тут как-то некстати всплыла мысль о широком драконидском мече, которым завладел Галт... Но, по счастью, демонстрация Золотого Лука энта убедила. По крайней мере, под сень своей кроны он их пустил и задушить не пытается. Пока...

Направившись в сторону энта, Рик напряженно гонял в голове одну каверзную мысль... Которая при неудаче вполне могла вновь сделать их врагами живого дерева. Но вот при удаче... При удаче она могла дать им весьма ценного союзника.

- О мудрейший!

Крикнул колдун, для верности сложив руки рупором.

- Пока мы ожидаем вестей, позволь обратиться к тебе с просьбой!

Убедившись, что энт его отчетливо слышит - и только после этого! - Рик начал рассказ.

- В своих путешествиях нам довелось встретить твоего собрата. Вернее - то, что от него осталось. Какая-то мерзкая ведьма осквернила корни древнего энта, чтобы сделать из них колдовской отвар. Мы долго не знали, как правильно похоронить останки твоего собрата. Теперь, встретив тебя, я прошу - освободи нас от этой скорбной ноши, и подари останкам энта достойное погребение.

В событиях, произошедших на пиру, перетекших в термы и впоследствии - в дом-музей сэра Родерика, Рик принимал участие исключительно как наблюдатель. Порой даже ловя себя на мысли, что не отказался бы сейчас от мешочка печеных каштанов. Однако, ходового деревенского лакомства в досягаемости не было, поэтому ему оставалось только смотреть да слушать. Ну и, разумеется, приводить себя в порядок в термах, за что потребовалось пожертвовать полноценным золотым.

Историю с сэром Родериком он воспринял несколько отстраненно. Хотя возможность поддерживать жизнь в течении нескольких веков была весьма и весьма притягательной... Ровно до того момента, как рыцарь обнажил полуистлевшее тело. Эвоно как... Значит, его держала на этом свете не воля божественная, и даже не могучая магия. А всего-то навсего неискупленные грехи. Подумалось, что если бы все, совершившие прегрешение, не могли покинуть этот мир - нежити в нем было бы в разы больше, чем живых. Однако, сэру Родерику все же повезло. Нашлись же отбитые... в смысле отважные, не просто согласившиеся во искупление его грехов оттарабанить древний артефакт законному владельцу, но еще и самостоятельно об этом попросившие и никакой награды за то не потребовавшие. Впрочем, на награду рыцарь все одно не поскупился, с легкой руки подарив наемникам два зелья, за которые очень многие могли бы бровями удушить... разумеется, если правильно им это подать.

- Зелья однозначно надо брать. Как минимум потому, что сэр Родерик этого хотел, а последнюю волю благородного рыцаря надо уважать. А потом, когда мы хорошенько изучим, как именно они даруют вечную жизнь да вечную молодость - можно будет придумать, как использовать их с наибольшей выгодой... для благого дела, разумеется.

Ответил он Мартину, в конце речи покосившись на одного из рыцарей, изъявивших желание им помочь. После чего обратился к нему.

- Сэр... Каренброк, если не ошибаюсь? Полагаю, ваше слово на суде у графа Шарди будет для нас жизненно важным. И даже не обязательно, чтобы граф поверил в историю сэра Родерика. Если вы под присягой подтвердите, что последняя воля сэра Родерика заключается в том, чтобы именно мы доставили Золотой Лук тому, кого он счел достойным этого, у него не будет шанса отказать вам и вашим собратьям в ее исполнении. Особенно если вы также сообщите, что во исполнение воли почившего героя будете сопровождать нас в нашем походе, проследив за ее исполнением. А ваши собратья, в связи с исполнением его последней воли, принимают путь странствующих рыцарей. Граф может не верить истинной истории сэра Родерика - но он достаточно умен, чтобы не выступать против авторитета вашего братства. Это бросит тень на него как на политика, в то время как содействие исполнению воли великого героя - наоборот, укрепит его позиции. Тем более что вы выступите гарантом чистоты наших помыслов, лишив его какой-либо ответственности за принятое решение. А если что политики и любят больше всего на свете - так это превозносить свою славу, не неся за это никакой ответственности. Тем более что наше право на Золотой Лук будет подтверждено не только авторитетом вашего братства, но и свитком, развеивающим защитные чары.

"И что самое удачное для нас - никому при этом не придется поступаться своей совестью." - последние слова Рик произнес уже в собственной голове, вовремя тяпнув себя зубами за язык.

- С вами будет лучший мастер-хирургеон на корабле, и тот, кто умеет закрывать раны одним прикосновением. Что может пойти не так?

Отозвался Диего с лукавой улыбкой.

Мог ли Рик представить, к чему приведут его слова? Отнюдь. Максимум, на что рассчитывал колдун - что "сержант Сильвер" окажется местным главарем преступников, решившим избавиться от хвоста в виде гнолла. Но что его действия раскроют наличие в городе... дракона??? Немыслимо.

В голове у Рика немедленно всплыли скупые строчки об этих жутких ящерах, мельком увиденные в книге наставника. Там говорилось, что драконы нечувствительны к большинству тонких заклинаний - и только грубые удары чистой энергии могут им повредить. Вот только... сравнивая весовые категории одного-единственного дракона и всех собравшихся людей, он прекрасно понимал - дракон в несколько раз превосходит мощью их всех. Поэтому выход был только один - бежать.

Единственное, что смущало Рика во всей этой ситуации... Дракон защищал гнолла. Он сознательно стремился к тому, чтобы гнолл ушел, притом живым. Зачем бы он это не делал - ему следовало помешать.

- Валите гнолла и бежим, я прикрою отход!

Выкрикнул Рик, начиная скручивать пальцы в базовую фигуру заклинания тьмы.

"Знай наших!" - именно так и думал Рик, когда герольды объявляли его победителем турнира. Молодой волшебник сиял, как начищенный золотой, и улыбался откровенно похабно, периодически ловя на себе не только завистливые взгляды местных мастеров лука, но и восторженные - от местных девиц. Девушки любят победителей - максима настолько же верная, насколько и древняя.

Несколько омрачилась его радость, когда ему поднесли выигранный приз. Десяток эльфийских стрел? И это у них считается достойной наградой для победителя??? Вот же жмоты... Впрочем, в голову Рику немедленно постучалась идея, как на этом, в общем, бесполезном для него подарке, хорошенько кинуть понты. Приняв положенную награду, колдун расправил плечи и произнес неожиданно хорошо поставленным голосом.

- Несмотря на то, что я благодарен крепости Последней Недежды за эту, безусловно, достойную награду... Я полагаю, среди собравшихся есть тот, кто достоин ее больше, чем я. А вернее - та.

Сделав секундную паузу, он повернулся, обращаясь к Наиа.

- Ваше Величество, Королева этого турнира! Позвольте мне преподнести вам в дар эти прекрасные стрелы - в знак уважения к вашей доблести и памяти ваших благородных предков!

Расчет Рика был прост как два медяка - пока они все в одной лодке, мало разницы, у кого физически будут эти стрелы. Лучше всего, понятное дело, чтобы они были у того, кто стрелять умеет. А вот в рамках мероприятия поднести королеве турнира, имеющей ярко выраженные эльфийские корни, пучок эльфийских стрел - это красиво.

___________________________________________________________________________________________

Слова Бальтазара заставили Рика выпучить глаза.

- Эт то, о чем я думаю?!

Воскликнул он, но тут же тяпнул себя за язык и пояснил уже приглушенным голосом, чтобы никто лишний не услышал.

- Ты ухитрился выследить эту псину, что смылась с моими деньгами? Так зачем нам тогда капитан? Капитан нам не нужен - пошли сами, возьмем его за жабры! А если повезет - то и схрон его найдем, озолотимся! Ну в смысле, восстановим историческую справедливость.

Правда, остальные члены команды явно были против подобного развития событий.

- Ну или тогда просто скажи, где искать, я рвану туда да покараулю, пока вы там со стражниками расшаркиваетесь.

Поди ж ты! Всамделишный лыцарский турнир! Вот уж где-где, а на таком мероприятии Рику бывать не доводилось. Что называется - рылом не вышел. Впрочем, он и не стремился особо, потому как ни полноценных доспехов, ни денег чтобы их купить, у Рика никогда не водилось. А без доспехов ловить на подобных мероприятиях, насколько он знал, было решительно нечего. Другое дело - что при определенной сноровке на подобных увеселениях можно было бы навариться...

Крутя головой по сторонам - и на всякий случай снова крепко вцепившись в свой кошель - Рик принялся высматривать ушлых дельцов. Из тех, что бьются об заклад да принимают ставки на победу того или иного бойца.

- Приму к сведению.

Просипел Рик, ничего подобного, разумеется, делать не собиравшийся. Если что-то начнется - ему бы дай боги успеть до каюты добежать да ухватить гримуар. Потому что скатку с кольчугой и щит, конечно, жалко до слез, но без волшебной книги он превратится в обычного селянина. А этот этап своей жизни он считал безвозвратно прошедшим и искренне надеялся, что так оно и останется.

Стиснув покрепче зубы и руки, Рик вперился взглядом в горизонт, пытаясь найти долгожданную землю.

Умело погасив едва начавшийся конфликт, Тимон вернулся к заслуженному отдыху и передавался ему, пока не объявили финальный бой. Что греха таить, сам-то Тимон подобному раскладу наоборот, обрадовался. Вдвоем с Гизбертом у них были все шансы северянину навалять. Понимал это и сам их соперник, задумчиво чесавший башку в попытках прикинуть, на какой секунде двое бравые наемников начистят ему хлебало.

Отдельного упоминания заслуживали ставки. Успевший в годы бродячего детства повидать всяких разных ставщиков, он легко подсчитал, как здорово этот конкретный трактирщик заработает на их последнем бое. При любом раскладе, выходило что не меньше половины от всех ставок отправится в личный карман организатора. А это означало одно из двух - или у данного конкретного деятеля в городе очень мощная "крыша", либо он здесь - монополист. А то и сразу и то и другое. Не забыть бы потом стряхнуть с него в полном объеме...

Тут взгляд упал на Гизберта, мявшегося перед предстоящим боем, словно крестьянка перед первым своим свиданием на сеновале. И тут барду пришла в голову отличная идея.

- Не боись, щас я все организую в лучшем виде.

Поднявшись с места, Тимон прошелся до трактирщика, перекинулся с ним несколькими фразами, а затем вышел на центр круга.

- Ну что, все готовы увидеть шоу? Три лучших бойца, три лучших из лучших, сейчас сойдутся для вас в финальном бою! Но разве ж это честно, когда вдвоем метелят третьего? Вот и я уверен, что нет. А потому - пока могучий Фоймер и достойный Гизберт будут выяснять, кто из них больший мужик, я, известный всему Северу бард и менестрель Тимон из Аттре, буду развлекать вас, комментируя бой, как это заведено в самых крутых бойцовых ямах Новиграда! Но прежде, чтобы настроить бойцов на поединок, а всех вас - на предвкушение боя, я исполню вам песню! Трактирщик, лютню!

Предупрежденный заранее, трактирщик немедленно запустил в барда указанным инструментом, который он ловко поймал на лету.

- Итак... Гонка за Славой!

Ловкие пальцы барда пробежались по грифу, выбили короткую дробь из барабана... А затем зазвучала песня.

Кто не мечтал стать героем дня,
Искрой божественного огня?
Взмахом руки заводить толпу,
Кто не мечтал искушать судьбу?

Все ради цели, шрамы на теле,
И боль, и лай за спиной.
Если не сгинешь, то выйдешь на финиш:
Вопрос – какою ценой?

Гонка за славой – злая судьба,
Завтра удача изменит тебя,
Но не забудь, побеждая в борьбе,
Завтра удача изменит тебе!

Глядя на мир через призму лжи
Видишь фантомы и миражи.
И то, что как будто пришло с небес
Вечным проклятьем отметил бес.

Истины в спорах сгорают, как порох,
Гони обман этот прочь.
Клятвы фальшивы, а почести – лживы.
Любовь - короче, чем ночь.

Гонка за славой – злая судьба,
Завтра удача изменит тебя,
Но не забудь, побеждая в борьбе,
Завтра удача изменит тебе!

Но сколько б тебе не кричали: Постой!,
Не делали знаки,
Я верю, ты станешь сверхновой звездой,
Взорвавшись во мраке!

Гонка за славой – злая судьба,
Завтра удача изменит тебя,
Но не забудь, побеждая в борьбе,
Завтра удача изменит тебе!


Когда прогремел последний куплет, Тимон откинул со лба взмокшие пряди. Выступление на публике выматывало ничуть не хуже поединка - никто не скажет потом, что он вступил в этот бой отдохнувшим. Подняв вверх свободную руку, он бросил взгляд на двух других бойцов, занявших места по разные стороны круга.

- Итак... Начали!

Выкрикнул он, картинно махнул рукой и отступая с центра.

- Если вы, сударь, знакомы с обычаями Оксенфурта, то должны понимать ценность того кольца, которое ваш друг забрал у меня. Мне неприятны ваши попытки казаться "своим" там, где не может быть никаких "своих". Я помогаю вам, но лишь потому, что есть большее зло, и в ваших руках сила. Если вы желаете быть галантным, я прошу хотя бы не оскорблять меня вашими пошлыми ухаживаниями.

В ответ на эти слова Тимон горестно вздохнул. Не из-за того, что ему обломали вечер в женской компании, отнюдь. Честно говоря, после этой беседы барду вообще расхотелось девичьей ласки - а хотелось больше налакаться вдрызг по примеру Пшемека и спать без задних ног. Мысль о святом отце получила в его голове неожиданное развитие. Сперва, значит, Якуб выступает в роли священника, теперь ему приходится искать свет в заблудшей душе. Кто дальше - Гизберт? Или может, Лаэгрил, в виде единственного в своем роде нелюдя-жреца-огнепоклонника? Определенно, было в этом нечто забавное.

- Вы, милсдарыня Полина, совершили концептуальную ошибку. Говоря простым языком - изволили спутать теплое с мягким. То, что вы назвали ухаживаниями, преследовало совсем другие цели - изгладить те непростые обстоятельства, при которых мы с вами познакомились, внести ясность в мотивацию каждого из нас, и сделать наше дальнейшее сотрудничество более честным и открытым. Что сказать, своих целей я в целом достиг, хотя сейчас этому совершенно не рад.

Сделав короткую паузу, он продолжил.

- Общаясь с вами - и тогда, и сейчас - я искал в ваших словах и поступках осознание содеянного... и раскаяние за него. Как ни крути, именно ваши действия - замечу, противоправные, ибо гробокопательство осуждается и сурово наказывается властями как светскими, так и духовными - послужили началом всей этой истории, в которой по старой доброй традиции обвинили нелюдей. И, словно этого было мало, вы же подлили масла в огонь, разыграв спектакль с кусками савана. Тот факт, что вы не предугадали заранее реакцию пошлого мещанства, говорит лишь о том, что вы совершенно не усвоили уроки диалектики - а ведь это trivium*, буквально начальная ступень обучения в Академии! Даже сейчас, когда в результате ваших действий погиб человек, вся вина которого заключалась лишь в том, что он хотел вам помочь - что я слышу от вас? Надменные речи о том, что мы, дескать меньшее зло, в руках которого сила - и только потому вы соизволили нам помогать. А кроме того - попытки уцепиться за осколок прошлого в виде кольца, преподнесенного вам учителем. Вы даже на секунду не усомнились - а оказались ли вы достойны этого подарка? Что подумал бы ваш наставник, узнав что "птенец", которого он выпустил в мир, стал причиной стольких бедствий? Что-то подсказывает мне, что в случившемся он обвинил бы себя - хотя боги свидетели, его вины в этом я не вижу.

_________________________________________________________________________________________________________

Якуб посмотрел сонными от недосыпа глазами. — Знаю Тимон, знаю. Только вот, у меня до жути чешется левая пятка, итить ее направо. А это не к добру. Но и не к добру, просто забить на все это дело. А ты сам что думаешь?

- Думаю, надо поступить как положено наемникам. Деньги за некроманта забрать, девку сдать под суд, рассказав при этом, что поймали и на чистую воду ее вывели уже после ухода розоносца. До кучи - когда деньги уже у нас будут - рассказать им историю о проклятии. А дальше пущай местные власти решают - верить в нее или нет, готовы они за то платить или нет. Делать для местного народишка что-то бесплатно мне уже совершенно не хочется. Разумеется, за эхинопса тоже надобно будет денег слупить и тщательно к бою с ним подготовиться.

Драконий огонь не тронул призрака - впрочем, ему хватило и без того, отрядные волшебники постарались. Из неприятного было то, что приблудная мыша куда-то запропастилась. В такой ситуации логично было предположить, что приблудилась она не просто так, а имея целью заманить отряд в глубину Леса Призраков. Вот только... не было в ее словах лжи. По крайней мере Тимон, за долгие годы наемничества научившийся неплохо улавливать фальшь, не видел в ней двойного дна. А значит - стоило воздержаться от подозрений. По крайней мере сейчас, пока у них были дела поважнее.

Вроде четырех зомби-буйволов, явно вознамерившихся поднять патруль на рога. Причем тот, кто поднимал их из мертвых, явно вкладывал в дело душу - если так можно говорить про некромантов. Твари получились весьма и весьма опасные... если не знать к ним подхода. По счастливому стечению обстоятельств, Тимон обладал нужными знаниями - и был, пожалуй, лучше всех прочих защищен от всего, чем располагали мертвые буйволы.

Поэтому именно он встал бок о бок с Сержантом, отводя для удара свое длинное копье. При этом левой ладонью жрец накрыл висящий на груди святой символ и произнес хорошо поставленным голосом.

- О Всеотец, творец мироздания! Несущий Слово Твое взывает к Тебе! Исполни храбростью сердца героев, сражающихся за правое дело!

С его последним словом фигуру жреца окутало сияние цвета морской волны, мягко разошедшееся во все стороны от него, накрывая фигуры героев и впитываясь в их тела. Каждый, кого коснулось сияние, ощутил прилив храбрости, уверенности в себе и своих силах. Достаточный, чтобы стойко противостоять любым злым силам.

Как правило, Тимон просыпался одним из первых, и частенько брал на себя часы утреннего дозора. Чтобы затем со спокойной совестью посвятить время молитве Всеотцу. Со стороны, конечно, его молитва могла показаться хитрым магическим ритуалом. Жрец Асгората чертил на земле круг, символизирующий всеобъемлющий замысел Творца, и усаживался в центре в позе лотоса, предварительно воткнув по четырем сторонам круга жезлы из черного дерева, украшенные затейливой вязью священных символов. Которые постепенно тускнели и выцветали за тот час, когда жрец говорил с богом. Чтобы на следующий день вновь напитаться силой и снова погаснуть.

По завершению медитации Тимон неспешно завтракал, разогревая простую пищу на огне костра. Сам не большой знаток науки выживания, он, тем не менее, был незаменимым помощником в том, чтобы растопить костер - даже в самую мокрую погоду. Порой Тимон сам улыбался тому, как с возрастом менялось его отношение к дару огненного дыхания, доставшемуся от предков-драконов. В сопливой юности он бы оскорбился предложению использовать его для растопки костра. В период наемничества - до последнего не стал бы этого делать, опасаясь демаскировки. И только сейчас, когда в висках появилась ранняя седина, он начал относится к своем дару сугубо практично. Есть возможность облегчить жизнь себе и своим союзникам - надо ее использовать.

Когда с завтраком было покончено, подходило время самой неприятной части дня - когда заканчивалось действие благословений, наложенных вчера. Первым уходило то, что сложнее всего было заметить со стороны. Уходила непрошибаемая уверенность в собственных силах и способностях, понимание того, что любую ситуацию, любые обстоятельства можно "прогнуть" под себя. Затем ухудшалось зрение - краски мира тускнели, детали смазывались, дальность видимости сокращалась. А дальше наступало самое тяжелое. Накатывала дикая слабость, словно после многочасовой работы. Исчезали из памяти, казалось бы, накрепко вбитые боевые рефлексы, отработанные связки и движения. Отвратительное, просто отвратительное чувство.

Разумеется, Тимон понимал, что на самом деле он ничего не терял. То, что он испытывал поутру, было не слабостью - но возавращением к его естественным возможностям. Однако натура человека, даже исполненного сверхчеловеческой мудрости, не мог относиться к этому спокойно. Она требовала немедленно вернуть себе утраченные возможности. Как запойный пьяница, с бодуна готовый горы свернуть, лишь бы вновь оказаться в чудесном мире алкогольного угара. Именно поэтому Тимон не торопился с обновлением заклинаний, сознательно давая телу привыкнуть к слабости. Свою натуру следовало держать в строгих рамках - как взрывоопасный дварфийский бренди за стенками толстого стекла. Тот, кто не следовал этой мудрости, рисковал превратиться в неуправляемого зверя - неважно, в каком обличьи.

________________________________________________________________________________________________________

Брошенные повозки Тимон заметил первым, привлекая внимание остальных. Получив указания командира, согласно кивнул и, сотворив короткое заклинание обнаружения магии, неспешно двинулся к телу дварфа, внимательно смотря по сторонам. Добравшись до тела и убедившись, что вокруг нет никаких неприятных сюрпризов, он склонился к телу и принялся изучать его.

Черти как чувствовали, что в них готовятся стрелять - потому открыли огонь на упреждение. Вот только вместо смертоносной плазмы опять решили использовать контузящие ракеты. Которые, хотя и больше подходили для стрельбы по скученному противнику, все же летели гораздо медленнее, чем сгустки чистой энергии. И позволяли уклониться, что Дламини и сделал, всей тушкой бросившись влево. При этом черный парень, подражая героям любимых боевиков, открыл огонь прямо в полете, отвечая врагам плазменным выстрелом на каждую ракету.

- Da nu naher!

Только и успел произнести Дламини, когда ударили артиллерийские снаряды, выбивая настоящие фонтаны тлеющего торфа. Выражение "выжженная земля" резко перестало быть для черного парня сугубо фигуральным. Но куда больше напрягали не внешние эффекты, а тот факт, что снаряды рвались значительно ближе к ним, чем к пришельцам. Никогда не служивший в армии, Джуниор наивно полагал, что артиллерия бьет как в фильмах - точно в цель, на которую показывает палец командира.

- Они, bl'yat', точно за нас воюют???!!!

Крикнул он, уже открывая огонь по пришельцам, не меньше землян сбитых с толку произведенным салютом. Одного даже удалось "срезать" потоком плазменного огня. Еще одного зацепило-таки артиллерией, а третьего подкоптил француз. Но самое главное - когда дым более-менее рассеялся, Дламини разглядел торчащие из метеоритного кратера рогатые головы. Вот они, черти, спрятались...

- В жопу тактику, я буду отстреливать рогатых!

Обозначил он свою позицию, после чего вскинул стволы, целясь в сторону залегших в кратере пришельцев.

Ночь выдалась достаточно светлой - но все равно сидеть в темной часовне, не зажигая огня, посреди кладбища, где по слухам поднимались мертвецы, было достаточно страшно. Даже для такого опытного и бывалого авантюриста, каким был Тимон. Ситуацию исправляла, как обычно, толково подобранная компания. В нескольких шагах от барда раздавалось мощное дыхание Велтена, что благодаря происхождению в темноте видел на зависть любому коту. А с другой стороны доносилось негромкое с присвистом сопение отца Пшемека, что, при всех своих недостатках, оставался полноценным жрецом и нежить мог обратить в бегство одной лишь силой Вечного Огня. Ну либо своим перегаром, который в отряде не раз порывались поджечь лучиной, но все как-то не доводили дело до конца.

Мучительно хотелось насвистеть мелодию, размять пальцы, да хоть бы и монетку покидать - в общем, хоть как-то "разгрузить" скучную рутину. Но Тимон держался и крепился, лишь изредка поглядывая наружу в приоткрытую дверь часовни. За свое терпение он был вознагражден тем, что стал одним из первых свидетелей восстания мертвецов. Подобное зрелище, несмотря на весь свой опыт, Тимону доводилось наблюдать впервые. Без всяких преувеличений - это было страшное зрелище. Когда рыхлая могильная почва вздувается, словно набухший гнойник, чтобы затем лопнуть, раскидывая во все стороны комья грязи... Когда восставшие из могил мертвецы, утробно рыча и отплевываясь от набившейся в пасти земли, сами начинают выкапываться из нее... Но, безусловно, самым зрелищным было пришествие чудовища, словно слепленного из могильной земли, гниющего дерева и шевелящейся массы червей, которую безумный скульптор налепил на каркас из сросшихся вместе человеческих костяков. Сперва о его появлении возвещали глухие удары, выворачивавшие из земли тяжелую каменную плиту. Хотя, казалось бы - как можно нанести удар, если ты по уши в земле? Откуда взять силу, замах и прочее? Но слепленная из костей и мрази тварь не задавалась такими вопросами. Она просто ползла наверх, стучась о каменную крышку с упорством прущего в корчму краснолюда. Пока не сломала к чертям каменную плиту и не выбралась наружу, внушая страх и ужас всем, кто смотрел в ее сторону.

- Матерь твою...

С изумлением и ужасом протянул Тимон, не заботясь более о конспирации. Уже в процессе ему удалось углядеть две неприметные фигуры, что пытались преодолеть ограду кладбища - а теперь бежали, ужаснувшись содеянному.

- Я слышал о таких тварях! Их создает проклятие или злая воля, в местах, где произошли массовые убийства - погромы, казни или бойни, либо там, где осквернили братскую могилу. Не смотрите на то, что так медленно топает - если потребуется, может бегать как ошпаренная шлюха. Отче - нежить боится божьего слова, самое время вспомнить подходящую случаю молитву. Ну а я...

При этих словах Тимон позволил себе слегка безумную улыбку.

-... намерен изгнать тьму из этого места. Luceat!

Воскликнул он на Старшей речи, добавляя к этому короткую арканную формулу. Повинуясь его приказу, во тьме вспыхнули четыре огня, горящих словно масляные лампы. Заклинание, которому его научила зерриканка, оказалось как нельзя к месту. Первый в цепочке огней, разделенных 10-футовыми промежутками, повис точно над убегающими людьми. Оставшиеся три потянулись в сторону самого опасного из мертвецов, зависнув футах в десяти-пятнадцати над землей, чтобы не слепить тех, кто соберется стрелять по врагам. Убедившись, что темнота больше не мешает его союзникам, Тимон толкнул дверь, заставляя ее распахнуться и не мешать тем, кто соберется покидать часовню.

- Славно! Утром - в дорогу! А сейчас уже темно, отдыхать! Вы где ночуете? В трактире?
- Да, на самом деле, не решили еще. Сейчас довольно тепло, сможем и под открытым небом выспаться.

Ответил Тимон уклончиво. Чем дольше шла беседа, тем активнее его внутреннее чутье подсказывало ему, что здесь ему сегодня "не обломится". Имея более чем солидный опыт в подобных делах, старый ловелас неплохо понимал женские сигналы и умел отличать заигрывание от просто теплого отношения. А еще - прекрасно понимал, что форсирование отношений с девушкой в постельном направлении, если она сама не проявляет к этому однозначного интереса, очень редко дает положительный эффект. Тем более, если у девушки уже удалось вызвать интерес, который со временем можно будет развить в правильном направлении. Нет, будь Тимон уверен в том, что их сегодняшняя встреча останется единственной - он все равно попытался бы, и совершенно не унывал в случае провала. Но сейчас впереди маячила как минимум неделя совместного путешествия. И спускать в канаву весь набранный кредит доверия ради интереса "присунуть побыстрее" барду совершенно не хотелось. Правда, оставались еще Гизберт и Велтен, в чьей мотивации Тимон был совершенно не уверен. Требовалось как-то охладить их пыл - и при этом не потерять лицо в глазах девушек.

- А давайте перед уходом я вам спою? Есть одна песня, которую я написал давным-давно... Уверен, она вам понравится.

С этими словами Тимон пошарил глазами вокруг, ища в повозке какой-нибудь струнный инструмент. Лютню в жилище зерриканок он встретить не надеялся - но мало ли вдруг? Закончив поиски, он вернулся на место напротив Муаты и завел песню...

Зачем кричать, когда никто не слышит...
о чем мы говорим?...

Тимон пел, вкладывая в голос всего себя. Сейчас он играл не ради денег, не ради славы или других мирских благ. Он пел, чтобы наполнить души слушателей особым настроением, особым чувством. Таким, что заставляет дремучих тянуться к свету, жестоких - находить в сердце жалость, а циничных - видеть красоту окружающего мира.

И если ты вдруг начал что-то понимать...
и от прозрений захотелось заорать...
- давай, кричи! Но тебя могут не понять...
Никто из них не хочет ничего менять...

Эти слова он произнес, скользнув взглядом по бородатому лицу Велтена. Конечно, было бы еще сильнее, будь на его месте Лаэгрил. Или Юджин, так возмущавшийся сегодня по поводу предстоящей казни. Но чего нет, того нет...

- Гори, но не сжигай! Иначе - скучно жить...
- Гори, но не сжигай! Гори - чтобы светить...

А эти слова он произнес, глядя в глаза притихшей Муате.

Преклонив колено, вслед за лидером отряда Корвин повторял слова древней клятвы. Весь внушительный арсенал, избранный потомком Коракса для этого задания - от цепного меча и болт-пистолета до краг- и фраг-гранат - оставался на своем месте - тщательно закрепленным на силовом доспехе воина. Ему не было нужды закреплять клятву на чем-то одном. Все, что он несет с собой, сегодня может принести смерть врагам человечества. А лучшим свидетелем его клятвы станут его собственные руки.

Когда ритуал был законечен, Корвин так и остался стоять на одном колене. Могучее тело космодесантника не испытывало проблем от долгого нахождения в одной позе, даже столь неудобной. А еще из нее можно было среагировать самым разным образом. Резко выхватить оружие и открыть огонь - или перекатом выскочить из лифта вперед и в сторону, хоть как-то уменьшая площадь ростовой мишени для вероятного противника. Потому что момент выхода из лифта - и Корвин это понимал - был одним из наиболее опасных для боевых братьев. Пока они сгруппированы в одном относительно узком месте, они уязвимы для массированного огня. В особенности если противник располагает тяжелым вооружением. Единственными вещами, о которых позаботился Корвин, были активация нашлемной пикт-камеры и маскирующего генератора камо-плаща.

Предосторожности не были лишними. Когда открылись двери, ретинальный дисплей шлема Корвина буквально "расцвел" сигналами о многочисленных целеуказателях, сканирующих внутреннее пространство лифта. Тело среагировал вперед разума, на одних рефлексах. Бросок вперед, перекат в сторону, из положения приседа вскинуть обе руки, в которых сами собой появились штурмовые дробовики Астартес... Но выстрелов не последовало. Сервиторизированные защитные системы комплекса не представляли угрозы ни для кого, включая боевых братьев - вся их эффективность сводилась на нет опустошенным боезапасом. А кроме них, в комнате больше не было никого дееспособного.

- Корвин. Предварительно - помещение чисто. Продолжаю разведку.

Коротко сообщил он в вокс-канал отделения, дезактивировав внешний динамик шлема. После чего, набросив полы камо-плаща поверх рук с дробовиками, он неспешно двинулся вперед, обходя гнезда с тяжелыми болтерами. При этом он шел крадучись, практически не издавая звуков.

К тому моменту, когда Дламини подхватили за шкирман и потащили в сторону броневика, он толком и брыкаться-то перестал. Только дрожал крупной дрожью и что-то причитал на "цоци" - родном для него наречии чернокожих ЮАР. Переломным моментом в его психическом состоянии стала встряска, которую он получил, приложившись головой о внутренности броневика. Каким-то неясным способом это позволило ему взять себя в руки. Хотя, дрожать он не перестал, и когда заговорил, его голос было не узнать. Куда только подевался тот беспечный весельчак, что без умолку шутил во время полета? Сейчас Дламини выглядел откровенно жалко.

- Ч-что? Вы-вы что, са-совсем с катушек сэ-съехали?* Б-бежать надо! К-к Мал-лееву, к-к своим, к-куда угодно! А сэ-сюда сбросить я-ядерку!

Слова Ронана вывели Корвина из медитативного состояния, в котором он готовился к вступлению в бой. Действительно, избрание лидера, который поведет их на миссию, было древней традицией Караула Смерти и - что гораздо важнее - абсолютно целесообразным и практичным шагом. Корвин пригляделся внимательно к боевому брату, который изъявил желание возглавить их команду. Символы на наплечнике и коленном щитке указывали на принадлежность к Стражам Шторма. Ордену, о котором Корвину практически ничего не было известно. С другой стороны, потомок Коракса не мог не узнать геральдику, отмечающую принадлежность к Штурмовым Десантникам. В конце концов, его собственный силовой доспех украшала практически такая же.

Для исполнения обязанностей лидера лучше подошел бы Тактический Десантник. Но в данный момент среди них не было подходящего боевого брата. Опять же, Ронан проявил инициативу, выдвинув именно себя на роль лидера.

- Я верю тебе. И предлагаю боевым братьям принести Клятву Славы. Чтобы наши деяния вошли в летописи Караула Смерти и стали примером для других боевых братьев.

Корвин безмолвно внимал брату-сержанту, фиксируя в памяти реперные точки предстоящей миссии. Лаборатория Магос Биологис. Изучающая крайне опасную ксенорасу, разумеется, под патронажем Ордо Ксенос. Нарушение техники безопасности. Высвобождение подопытных. Наличие среди них псайкеров.

Протянув руку к шкатулке, Корвин извлек из нее печать чистоты и пергаментный свиток, на котором рунической вязью Высокого Готика были выжжены слова Литании Ярости.

- Наша ярость это пламя, наш гнев это наше оружие. Император дарует силу, а мы ее используем.

Вслух зачитал он последние строчки святой молитвы. Голос, прошедший через динамики клювообразного шлема, приобретал характерный "машинный" акцент. Из-за этого многие боевые братья, в особенности принадлежащие к гордым, традиционалистическим Орденам - вроде Космических Волков или их наследников - предпочитали давать клятвы с непокрытой головой. Но доктрина сынов Коракса учила другому. Кто обнажает голову, не будучи абсолютно уверенным в подконтрольности помещения - сам приближает собственную гибель.

Пока творился церемониал, разум Корвина не оставался без дела. Прокручивая в голове массивы данных, вложенных в нее когитаторами гипнообучения, Штурмовой Десантник искал любые сведения о предполагаемом противнике - ксенорасе Ю'ват. Когда клятвы были принесены, а напутственные слова сказаны, Корвин задал единственный интересующий его вопрос.

- Как поступать с выжившими?

Дламини кивнул на слова узкоглазого, и только успел поискать глазами то, за что можно было бы уцепиться - как обозначенные "побочки" шарахнули по площади. Заглох движок вездехода, который - Дламини мог поклясться! - он оставил заведенным. Плавно спустился к земле дрон, оборвалась радиосвязь... Но веселее всего было видеть, как "складываются" под собственным весом два экзоскелета.

- Eb tvoyu mat', Йонг! Что ты такое сотворил!?

Выругался Кид, выпучив глаза. И в следующую секунду чернокожего накрыло нехорошее предчувствие. Толком не осознав, чего именно он опасается, Дламини вскинул вверх левую руку с зажатым в ней стволом и нажал спуск. От последовавшей за этим тишины бывшего гангстера продрало вдоль хребта натуральным ледком.

- Blyaaaaa...

Протянул он сквозь сжатые зубы. После чего заорал:

- Стволы заклинило! Pizda tebe, волшебник hrenov!!!

С этими словами Дламини рванул с места - но не к узкоглазому, исполнять угрозу, а в сторону экзоскелетов.

- И что с того? - удивился Юджин, - Ну надо тебе, приметы ради, срочно повесить кого, чего со своих то начинать? Да ещё кого пополезнее выбирать, ещё. То на дикие жертвоприношения похоже больше, чем на обычные суеверия, в них вроде тоже жертвы ради, надо обязательно своего уморить, да породнее. Ты мне скажи, как на жертвы человеческие церковь смотрит? Не почитает ли некромантией?
- Церковь-то?

Удивился Тимон неожиданному вопросу.

- Ну, за некромантию точно не считает. Потому как некромантия - она про колдовство, а жертвы - это про идолопоклонство. Разные прегрешения и наказания разные. Ну а вообще - смотря какая церковь, вестимо. Церковь Мелитэле или учение пророка Лебеды - всячески осуждают. Темные культы, вроде богопротивных служителей Львиноголового паука или божества островитян Свальблода - всячески уважают и высоко котируют. У Церкви Вечного Огня, к примеру, своеобразное отношение. Жертвы приносить - плохо и дикость. А вот преступника казнить сожжением - это и богоугодно, и чуть ли не почестью считается. Потому как через мучения тела Вечный Огонь его душу от зла очистит, и в загробной жизни он будет чист от земных прегрешений.

Сделав паузу, он продолжил.

- Ну а если дальше копнуть, то у таких судилищ вообще два истока. Первый - он именно в древней жертвенной традиции, которая есть у каждого народа и растет из простого чувства справедливости. Хочешь чего-то получить от богов - надо им что-нибудь отдать. И чем красивее, роднее и дороже тебе жертва - тем выше ее оценят высшие силы. Ну а второй исток... Он в том, что такие мероприятия народ объединяют, сплачивают общину. Сразу двумя способами. Первый - через общего врага. Сам ведь, поди, в курсе, что двое людей дружат крепче всего, когда надо совместно третьему навалять? Вот и здесь то же. Найти одного общего врага - и всем скопом против него объединиться, виня его во всех своих бедах. А второй - через общую вину. Та девчонка, что сегодня сжечь собираются, может быть, ни в чем и не виновата. И те, кто в ответе за беды, в которых ее обвиняют, это знают. Равно как есть те, кто точно знает о ее невиновности либо искренне в нее верит. Но все молчат, никто слова не скажет. Потому что кто-то этим спасает себя, кто-то - своих близких, кто-то - свой покой. И эта общая вина, общая подлость, что у каждого на душе ляжет, свяжет их вместе посильнее добрососедства или родственных связей.

Скелетный воин оказался не только разумным, но и быстро обучаемым. Дважды на один и тот же трюк он не купился - и Кенсеру пришлось выпустить верную цепь из рук, чтобы не растянуться на камнях самому. Притом отвлечься и пропустить еще один удар второго воина, которого в следующую секунду развеяла магия книжника. "Вот она - иллюзия, что он призывал" - промелькнуло в голове. И как он раньше не догадался - к примеру, пропустив первый удар его сдвоенной глефы и не испытал ничего, кроме легкой слабости?

Но думать об этом времени не было - нужно было добивать их врага. Ловким движением подбросив ногой цепь, он перехватил ее в полете и сделал подшаг в сторону скелета, зажимая его в угол. Но вместо того, чтобы атаковать его цепью, колдун ухватился рукой за пряжку своего богатого пояса, украшенную лунными камнями. Одними губами колдун проговорил активирующее слово, от которого пряжка ремня засветилась - и это свечение перетекло на ладонь наемника. Которую он немедленно выбросил вперед, словно желая влепить скелету пощечину тыльной стороной кисти.

На похоронах Джошуа Дламини предпочитал отмалчиваться. Обычно болтливый и неугомонный, умевший найти нужные слова для любой ситуации - здесь он был сам на себя не похож. Объяснялось это просто - Джуниору редко доводилось бывать на похоронах чужих людей. Горячих парней Йоханнесбурга вообще хоронили редко - возвращаться за убитыми во время налетов было не принято. Тела собирали медицинские службы и отправляли в морги, откуда их потом выкупали родственники - те, у кого хватало на это денег. Да и в целом похороны в ЮАР были делом глубоко семейным и не-родственников на них не жаловали.

- Он был человеком своей веры. Жил за нее - и умер за нее. Уверен - на небесах его встретили как героя.

__________________________________________________________________________________________________________________________

Вскоре после завершения уборочных работ состоялось обещанное застолье, организованное Лео Шкреликом. Из всего персонала базы на него позвали только Джуниора - но об остальных цыганский авторитет тоже не забыл, прислав каждому оперативнику бутылку лучшего вина из своих запасов.

Дламини уже доводилось раньше бывать на цыганских застольях и он знал, что его ждет. Круглые столы, застеленные простыми матерчатыми скатертями. Обилие бутылок мутного темного стекла. Нехитрая снедь с преобладанием всеразличного мяса. И - полное отсутствие женщин за столами. В эпоху эмансипации и стирания традиций цыгане оставались ревностными хранителями патриархального духа.

Застолье было скорее грустным, чем веселым. Да, звучали задорные песни, да, поднимались тосты за победу над врагом. Но многие были молчаливы, особенно те, кто побывал в бою. И когда подняли рюмки за погибших в бою - не чокаясь, по русскому обычаю - лица людей были серьезны как никогда. Но почему-то именно сейчас Дламини чувствовал себя лучше всего - за последние несколько дней. Он много говорил, подбадривал окружающих, рассказывал о своей далекой родине.

А когда он отошел покурить (он не курил системно, но иногда позволял себе расслабиться) подальше от столов, сам хозяин застолья вскоре последовал за ним. И, убедившись, что их никто не слушает, обратился к чернокожему.

- Бросал бы ты эту свою службу, Кид. Пропадешь ведь не за грош, как ваш полоумный священник. Хочешь - у нас оставайся. Малый ты не промах, романипэ уважаешь. Найдем тебе девушку - красавицу...

Дламини вздохнул, выпустив в воздух клуб сизого дыма. Сигареты он покупал самые дорогие из доступных - не столько чтобы курить самому, сколько чтобы "угощать" окружающих.

- Правильный ты мужик, Лео. Настоящий ром баро, как не посмотри. Тебя слушают старики, на тебя молодые равняются. И ведь всего добился сам - своим умом. Захотел бы - мог бы где угодно уважаемым стать. Хоть бы даже и в моем родном Йоханнесбурге. Однако - остаешься здесь, где у тебя родные и друзья.

Цыганский вожак в ответ на это вопросительно поднял бровь. На что Дламини кивнул.

- Именно. Они для меня - и друзья и родные. А бросать родных ради друзей - сам понимаешь...

____________________________________________________________________________________________________________________

От участия в голосовании за место размещения базы Дламини воздержался. Топить за что-то конкретное было невыгодно для его легенды. Да и Фламер, узнав про принятое решение, высказался одобрительно. Судя по всему, агентурной разведки в странах бывшего СССР у ЦРУ было не то чтобы завались.

Когда живая статуя начала поворачивать неживую, Кенсер сразу навострил уши и пошире открыл глаза. Предчувствия не обманули - здесь был скрытый механизм. А где скрытые механизмы да потайные двери - там самое место для всяких гладких ловушек. Вплоть до потайные камер, испускающих ядовитый газ.

Реальность, впрочем, оказалась гораздо изящнее и гораздо неожиданнее его страхов. Просто одна из статуй ожила и потянула из себя увесистый полуторный меч. Что, не ждали?!

Впрочем, подобное развитие событий колдуна даже... обрадовало? Меньше всего ему сейчас хотелось вновь встретиться с паскудными призраками, масло против которых уже успело выветриться. А появление ожившей статуи даже отозвалась в нем радостной мыслью. "Ну наконец-то, противник, которого можно обезоружить!"

- Прочь с дороги!

Бросил он так некстати заслонившему обзор Акселю. Кабы не он - успел бы приложить тварь ещё когда она вооружалась. Ну что же, не успел так не успел - сейчас посмотрим, насколько цепко она держит меч!

Так часто случается, что в поисках нужного частенько находишь всякое разное, что в целом интересно и очень полезно, но никоим образом не связано с текущей целью твоих поисков. Вот и сейчас: мобилизовав все уже наработанные связи в свете и полусвете Синофии, Диего искал информацию о Пустых Людях - а вместо этого нашел интересные сведения об одном из местных аристократов. Казалось бы, что необычного? Ну увлекается благородный человек коллекционированием артефактов древней династии. Ну демонстрирует наиболее ценные экземпляры своей коллекции узкому кругу близких друзей, попасть в который не так-то просто? Бог-Император не даст соврать - подавляющее большинство известных Диего аристократов отличалось привычками подобного сорта. И хорошо еще, если их увлечения не касались еретических томов или артефактов мерзких ксеносов. Но два момента определенно выбивались из общей картины.

Первым было поразительное единодушие самых разных людей в том, чтобы не выдавать непосвященному ни единого намека на то, что именно им довелось увидеть за закрытыми дверями. А это притом, что аристократы в принципе любили щегольнуть знанием чужих секретов, а благородное искусство оставления намеков ими впитывалось, почитай, с молоком матерей и кормилиц. Наиболее вероятной причиной подобного единодушия было то, что "артефакт старого Хаарлока" был не совсем тем - или совсем не тем - за что его выдавали.

Вторым примечательным моментом было то, как резко начинало улучшаться положение тех, кто вступал в "ближний круг" виконта Сур’Секула. Их отмечали, награждали должностями, с ними заключали выгодные контракты... Как будто знакомство с таинственным артефактом само по себе наделяло их удачей во всех начинаниях. Диего не верилось, что это просто совпадение. Куда вероятней была версия о том, что "внутренний круг" оказывал своим неофитам протекцию по всем фронтам, закрепляя и усиливая их лояльность. Вполне возможно, что под личиной "клуба любителей древности" зреет новая, прочно спаянная организация знати, намеренная взять власть в Синофии в свои руки.

Все указанные соображения Диего изложил в скупой аналитической записке, которую направил всем своим товарищам и отдельно - самому Кирпичу. Он в принципе не имел привычки скрывать найденную информацию (по крайней мере, пока она не несла ценности для него лично), а после истории с Пустыми Людьми подобный жест выглядел еще более изящно.

________________________________________________________________________________________________

Долгожданный брифинг, на котором им был представлено "пополнение", проходил в той же самой переговорной, где пару недель назад произошло явление имперского святого. Интересно, жив ли он там еще? Так или иначе - лорд-инквизитор прислал им помощь, и грех было не воспользоваться его милостью.

Изобразив на лице одну из самых располагающих своих улыбок, псайкер крепко вцепился взглядом в представленного арбитра. Крепкое, подтянутое тело, бледная кожа человека, не жалующего солнце, шрамы на лице и волосы, на которых не помешало бы обновить краску. Чем-то он напомнил Диего его собственное отражение в зеркале. С поправкой на благородную кровь и Дар Императора - обстоятельства, каждое из которых в корне меняет саму суть человека. В любом случае, увиденным Диего остался доволен - остальное можно было узнать, когда он заговорит. Не говоря уже о кибер-фелиноиде, на которого отпрыск дома да Коста уже хотел посмотреть вживую.

Но пока что говорил Кирпич. В своей излюбленной манере сочетая важную информацию с эмоциональными комментариями. Значит, их задача - убить собственного союзника? Так, чтобы ни у кого из свидетелей не осталось сомнений в том, что сделали это именно люди Хана? И при этом свидетелей оказалось достаточно, чтобы весь высший свет Синофии оказался охвачен паникой. Чем не задачка для бравых аколитов Инквизиции?

Когда Кирпич закончил говорить, Диего не спешил задавать вопросы. Ему было интересно, как на сказанное отреагируют остальные - и прежде всего их новенький. Надо сказать, и здесь он не разочаровал псайкера - задал вопросы сугубо важные и по делу. Те, которые в голове держал и сам Диего. При этом не стал рваться вперед, демонстрируя свое рвение, а проявил тактичность, позволив лидеру группы - либо тому, кто пользовался наибольшим авторитетом - выступить первым. Наивный, он еще не знал о том, какие порядки приняты в их ячейке. Поэтому Диего решил немного подыграть новичку, задав вопрос, балансирующий на опасной грани с глупостью.

- Задача состоит в том, чтобы убедить в нашей версии именно знать, или еще и широкие массы?

Кирпич, как раз хорошенько затянувшийся сигарой, отвечать не торопился. Лениво выдохнул дым, откинулся на спинку кресла и произнес.

- Диего, вот что я всегда в тебе подмечал, так это умение замечать, блядь, очевидные вещи. Разумеется, мне нет никакого дела до то, о чем там думает серая скотинка из мануфакторумов или голытьба из трущоб. Ссать кипятком от полученных новостей должна именно знать... но если по столице также поползут слухи о намечающейся войнушке между Ханом и аристократией - я буду чертовски доволен.

Проявляя тактичность, Диего не стал упоминать, что парой минут назад Кирпич произнес совершенно обратное.

Подземелья не любят чересчур смелых. Это непреложное правило было известно любому, кому по роду занятий доводилось "зачищать" старые подземелья. Причем чаще всего правило доводится наглядно - на примере самого смелого в данной конкретной группе. То ловушку активирует, то в засаду попадет - способов демонстрации великое множество.

Вот и Кенсеру в кои-то веки пришлось примерить на себя роль "самого смелого". Стоило ему выйти на центр комнаты, как немедленно сработавшая ловушка попыталась было разъяснить ему всю глубину его ошибки...

- ...ять!

Ругнулся он, едва услышав щелчок. На его памяти такие звуки никогда не сулили ничего хорошего. Вот и сейчас в стене с жутким грохотом отъехала панель, открывая угрожающего вида отверстия. Кенсер уже рванул в сторону, стараясь максимально разминуться с летящими снарядами... Но предосторожности оказались излишними. Запасов прочности, заложенных древними строителями при закладке механизма, явно оказалось недостаточно - для того периода времени, который эти подземелья стояли нетронутыми.

- Вот что значит на строителях экономить. Явно не дварфы строили.

Отозвался он, аккуратно подходя к лежащим дротикам - разумеется, уже после того, как призванный разведчик обошел комнату. Возникло острое желание запнуть их куда подальше - но Кенсер сдержался. Мало ли, придет кому в голову их осмотреть на предмет интересных зацепок? Тем паче что книжник явно проявил к ним интерес.

- По крайней мере, никакой явной опасности, - рассказал об увиденном разведчиком Аксель. - Пара комнат, в следующей три статуи разной степени разрушенности. Давайте для начала закончим с этой залой.

- Статуи?

Переспросил Кенсер больше для вида. Хоть и не обладал он острым слухом взломщика или разведчика, совсем глухим он тоже не был.

- Зачем же статуи ставить в подземелье? Поди, там местная часовня, где и надо искать этого самого философа. Ладно, кто как, а я пошел потихоньку в те комнаты погляжу.

Произнес он, после чего неспешно двинулся в ту сторону, откуда вернулся разведчик. Памятуя опыт пятиминутной давности, шел колдун вдоль стеночки, внимательно смотря под ноги и стараясь ставить ногу только на стык нескольких пластин.

Происходившее на улицах Гьядера вполне могло бы сойти за кадры очередного фантастического боевика. Роботизированные динозавры с других планет! Бравые ополченцы, охотящиеся на них с бортов пикапов! Отчаянные герои, таранящие мерзких элиенов автомобилями, напичканными взрывчаткой! И над всем этим действом гордо реял одинокий беспилотник, управляемый черным парнем из ЮАР. Если сохранится копия записи с камеры - можно будет продать в Голливуд за бешеные бабки... если ЦРУ не выкупит первым...

Усилием воли Дламини прогнал от себя мысль о баснословных деньгах. Сейчас главная задача была в другом - сохранить собственные жизни, за которыми и охотились эти динозавры. А с беспилотника принять участие в перестрелке не представлялось возможным. До подлета крылатых ракет оставалось еще добрых десять минут, и Дламини решил использовать их с толком.

Повесив дрона нарезать круги на автопилоте, Кид подхватил винтовку, предварительно уложенную рядом с собой. Перекрестье прицела достаточно быстро нашло тушу одного из выживших динозавров. Однако ухватить ее в прицел было мало - нужно было выцелить уязвимое место, где будет меньше всего брони. Глаз там, шею, стык бронепластин...

С самого начала все пошло наперекосяк. Дламини, хоть и готовился активно к отражению возможной атаки на базу, совершенно не ждал ее сейчас - тем более в подобном, откровенно нахальном виде. Джуниор ждал, что пришельцы поднимут против них местное население - ну либо просто разбомбят с орбиты, если решат не заморачиваться. Но вот так - отправить по их душу огромный корабль, битком набитый десантом - такого он точно не ожидал. Это значило, что пришельцам позарез надо было не просто уничтожить Х-СОМ, но и завладеть всеми его наработками. Что было для них, оборонявшихся, одновременно и благом и проклятием.

Не менее двойственной стала новость о прибытии "подкрепления" в виде трех фургонов цыган, вооруженных обрезами да берданками. То, что "на тропу войны" вышел сам Лео Шкрелик, приятно согревало гангстерскую душу - не зря он потратил так много времени, убеждая местных в том, насколько опасны пришельцы. С другой стороны, участие цыган в обороне города было сугубо их добровольным решением. Соответственно, никакой реальной власти у Джуниора над ними не было, а вот ответственность за тех, кто поляжет в этой схватке, целиком и полностью положат на него. Так уж заведено, ничего не поделаешь. Мелькнула было мыслишка отправить цыган по домам, либо переложить на их плечи задачи по эвакуации местного населения. Но тут же бесследно растаяла - не тот народ собрался под стенами базы, не поймут-с.

Получив разрешение на переговоры с цыганами, Дламини рванул за ворота и быстро оказался в центре внимания толпы смуглокожих золотозубых мужиков. Здесь были все - и совсем молодые парни, которым явно не терпелось поскорее показать звездным беспредельшикам, кто тут хозяин, и крепкие мужики, разменявшие третий-четвертый десяток лет, и даже старики, убеленные сединами, но все еще крепко держащиеся за отцовские берданки, заставшие, поди, еще Вторую Мировую.

Оказавшись в центре внимания, Дламини не растерялся и в нескольких сочных фразах обозначил сложившуюся ситуацию. Пришельцы пришли по наши души. С чем пришли, в каких количествах - неясно. Ясно только одно - пощады от них не будет, они пришли убивать. И лучшее, что могут сделать местные парни - заставить их конкретно пожалеть о том, что пришли сюда. А в этом им поможет весь Х-СОМ и лично он, Дламини Кид.

Что для этого нужно? Канал связи. Мобильник-кирпич, пейджер, рация - что угодно. Дламини будет сообщать через него сведения о том, куда и в каких количествах направляется враг. Чтобы парни Лео Шкрелика, пользуясь тем, что они на колесах, могли подскочить куда нужно и вломить пришельцам по первое число. Как он сам узнает, что говорить? Для этого у него будет воздушный разведчик - не зря же Кид столько времени провел на полигоне, тренируясь управлять разведывательным дроном. Договорились, что до высадки десанта пришельцев цыгане побудут на перекрестке со старой "взлеткой", от которой к штабу Х-СОМ вела прямая дорога. На том и порешили, хлопнув по рукам с цыганским вожаком и условившись распить за победу лучшее из запасов Х-СОМа - и самого цыганского барона.

Вернувшись, Дламини доложил руководству о результатах переговоров и попросился на передовую, чтобы с помощью дрона координировать действия остальных. Получив под свое руководство снайперскую команду, взял под козырек и отошел в сторону, настраивать планшет для управления дроном.

_______________________________________________________________________

Пока неслись до места потенциального базирования в центре города, Дламини повел отряд кругом - надо было по дороге зацепить место, где его ждал связной от Фламера. Конечно, на какую-нибудь конкретную помощь Кид не рассчитывал - слишком мало было времени. Но если дело дойдет до крылатых ракет - на переговорах с юсовцами руководству Джуниора потребуется максимальное содействие. Найдя нужного человека, он произнес условленную фразу и в паре фраз обозначил ситуацию. На нас напали. Нужно оказать максимальное содействие.

Инициативу француза о занятии отдельной точки Дламини полностью одобрил. Нечего было им кучковаться, позволяя накрыть всю группу одним ударом. То, что корабль пришельцев спрятался от него за зданием штаба, негра вообще не расстроило. Как-никак, его глазами и ушами был дрон.

- Кузнецов, на тебе охранение, пока я работаю с "птичкой".

Одним из первых получив данные о том, какой именно десант идет по их души, Джуниор немедленно связался с Лео.

- Хей, Лео, по ходу вас ждет охота на крупную дичь. Метра три в холке, не меньше. Стволов вроде не видать, но брони навалом - так что близко к ним не суйтесь, лупите издалека. И с колес не слезайте, бегают они явно быстрее человека.

Получив "разнарядку" от Ягера, вновь обратился к цыганам:

- Наши парни поддержат вас всем тяжелым, что у нас есть. Главный у них - здоровяк по имени Бак, щас выйдет с вами на связь. Он хоть и из юсовцев, но парень свойский, проверенный. Помогите ему, чем сможете. А я буду пасти ситуацию с воздуха, и наводить наш главный калибр.

Пафосное врывание черного парня с двумя стволами несколько подпортило синхронное выступление товарищей по оружию, без всяких комплексов принявшихся крошить пришельцев в фарш для бабути*. Впрочем, такой расклад - когда он пугал, а грязную работу делали другие - Дламини устраивал практически всегда. Поэтому, видя, что "серые" угрозы не представляют, Джуниор поднялся на ноги, оглянулся...

И так и застыл каменным истуканом, во все глаза на неумолимо приближающееся возмездие в виде ангела с пылающими мечами. Окружающее пространство наполнилось "голосом, подобным грому", вещавшему о неотвратимости наказания для грешников. Строго говоря, Дламини в религиозном плане был скорее "неопределившимся", с уклоном в циничный атеизм. Мать его была умеренной баптисткой, батя - уже и не упомнить, кем. А сам он, с детства видя как всеразличные следы наплевательства Господа на свои творения, так и веселую грызню между доброй дюжиной церквей в родном Йоханнесбурге, к религии относился пренебрежительно, не упуская случая подшутить над теми, кто к этому относился слишком серьезно. И, по ходу, дошутился - пришел по его душу ангел божий, мать его...

Не в силах шевельнуть и пальцем, Дламини лихорадочно крутил перед глазами "кино" о собственной жизни, прикидывая, в чем следует покаяться за то недолгое время, что ему осталось. Это ведь так работает? Покаешься, и тебе все простят? Или это было про другое?

Однако, вскоре выяснилось, что ангел пришел не за всеми... а кое-кто пришел еще и за ним. Сперва на него налетел Джошуа, со всей дури молотя по ангелу шоковой дубинкой. Вот тебе и священник, называется... А затем громовый голос перекрыли истошные вопли на русском матерном языке. Словно опешив от подобного святотатства, фигура "ангела" пошла рубиновой рябью... и растаяла, вместе с парализующим волю страхом. Там, где только что был грозный небесный воин, теперь корчилась обугленная тушка предводителя "серых". Допрыгался, сучонок...

Освободившись от гнета чужой воли, Дламини неловко шлепнулся задницей на металлический пол. Ноги отказывались держать - словно только что отмотал десять километров по стадиону. Из динамиков пульта управления тарелкой пришельцев продолжали нестись завывания о предателях и убийцах, но теперь они вызывали только раздражение.

- Завали.**

Бросил Дламини, почти не глядя наставляя на источник шума один из обрезов и нажимая на спуск. Научники, конечно, могли обидеться на такое обращение с трофеями... ну да и хрен с ними.

Посидев минуту-другую и придя в себя, Дламини спрятал обрезы и доковылял до Кузнецова, которого к тому моменту уже перестало полоскать.

- А ты molotok, tovarish. С меня пиво.

Произнес он, дружески хлопнув его по плечу. После чего вразвалочку покинул тарелку. Пока остальные ждут грузовую команду, Дламини планировал прошвырнуться по местам, где отметились пришельцы, и слегка поправить свои дела - в смысле, отобрать наиболее ценные образцы предметов, на которые воздействовали инопланетные силы.

А бандиты-то оказались не так просты, как казалось. Напоказ, значит, выставили все самое грозное - кистень, да самострел. А подспудно держали бритвы да ножи, на тот случай, если жертва не пустит петуха, а решит дать серьезный бой. В процессе обыска кольнуло неприятное понимание - кабы не решение Элизабет, без крови бы точно не обошлось. Вряд ли бы пятеро вооруженных испугались бы двух (а с учетом Элис, то скорее - полутора) противников, чьим единственным оружием были посохи. Конечно, на их стороне еще была магия, да вполне обоснованный страх черни перед нею... Но надо было отдать девушке должное, со своей интуицией она попала в десятку. Что Рик и сделал, подавив в себе вспыхнувшее было мелочное желание умолчать в угоду своей мужской гордости.

- А неплохо эти пятеро снаряжены-то. Дошло бы дело до боя - пришлось бы несладко, это ты верно подметила.

Полученными вещами Рик распорядился следующим образом. Бритвы без сожаления отправились в скособоченный ящик. Одним духам известно, в чем они успели ими поковыряться. Перевязь с ножами пристроил в одну из своих сумок. Кистень друид взял себе - к его широким плечам он подходил больше, чем к женственной фигуре Элис. А самой девушке дал в руки самострел и стрелу. На ее молчаливое недоумение пояснил:

- Ну и что, что старый да кривой? Выглядит грозно - а это главное, что нам надо. Глядишь, остальные, кто тут есть, побоятся нападать.

__________________________________________________________________________________________________

Дальнейший путь до порта они проделали в молчании - но странным образом Рику оно не казалось неловким. Произошедшее сегодня показало каждому из них, что они довольно хорошо узнали друг друга... равно как и то, что у каждого осталось еще немало секретов, спрятанных в глубине памяти. Секретов, которые ни один из их случайной пары не пытался выведать, уважая право другого на собственное прошлое. Пришла не совсем уместная мысль, что именно так между людьми завязываются скоротечные, ни к чему не ведущие "походные романы". Когда между совершенно разными людьми, сведенными вместе силой слепой судьбы, вспыхивает огонек взаимного влечения. Вспыхивает - и быстро прогорает, словно стог сухого сена, в которых так любят прятаться от чужих глаз случайные любовники. Мотнув головой, прогоняя непрошеные мысли, Рик попытался прикинуть - у кого бы лучше выяснить дорогу. Рыбаки отпадали - по его опыту, те, кто зарабатывает на жизнь ловлей рыбы с лодок, суть народ немногословный да неговорливый. Грузчики, в свою очередь, отпадали по прямо противоположной причине. Они-то как раз и выпить и поговорить любят - не хватало еще, чтобы об их парочке и цели их поисков трепались во всех портовых тавернах. А вот мальчишка... мальчишка был лучшим выбором. Но прежде, чем Рик успел с ним заговорить, голос подала Элизабет. Сказала, будто бы собиралась прощаться уже сейчас, и вроде сделала какое-то движение... В общем, Рик в очередной раз воззрился на нее с недоумением.

- Ну так почти, но не на месте же. Удачи мне с корабля пожелаешь... Элис. Тебе еще корабль найти надо - и мимо всех местных грузчиков пройти, толпу не собрав.

Сказал он - и сам слегка устыдился своих слов. Девушка перед ним слов подобрать не может, как его поблагодарить - а он...

- Что стало легче, это хорошо, конечно... Но я так и так бы пришел. Негоже хорошей девушке одной через ночной город топать. Мы в этом уже... убедились.

О том, что именно благодаря ему, в том числе, девушка и оказалась в опасности, он предпочел умолчать.

Второй порции ударов не последовало. Когда под мечом Райана скончался престарелый жрец, остатки его "воинства" резко утратили пыл и попытались сбежать. Правда, удалось это только одному. Остальные трое крестьян так и остались лежать посреди дороги, как наглядный пример того, что ждет тех, кто слишком уверен в себе и своем лидере. Пока шло толковище, что делать дальше, культист дошел до одного из тех крестьян, что намяли ему бока, и принялся рвать его рубаху на повязки, которые накладывал тут же. Но тут подошел глухой парень и парой заклинаний затянул его раны полностью. Культист пристально всмотрелся в его лицо, задумавшись о том, как на это реагировать.

Он не просил о помощи, как завещал Властелин Воронов. Он мог исцелиться сам, хоть и чуть позже. Но этот... Герик по доброй подошел и сам помог ему. Хотя имел полное право, как обладающий силой, сохранить ее для себя. Что же это значит? Что он слаб и видит своей добродетелью служение сильным? Или он считает, что исцеляя других, показывает свою силу. Так или иначе, его действия надо было поощрить. То, что он делал, шло на пользу ему, Рику.

- Благодарю.

Четко и раздельно произнес культист, глядя на Герика. Так, чтобы тот без проблем мог прочитать его слова по губам. После чего Рик повернулся к остальным и произнес:

- Обнести дом святоши - идея хорошая, спору нет. Вот только кто знает, где он жил? Уж явно не в церкви, церковь не для этого. Так что я думаю - надо нам, как трупы снесем, именно к трактирщику стучаться. Он дал нам кров, и сам же навел на наш след врагов. За это, как ни крути, вира полагается.

Ортега внимательно выслушал поток вопросов, выпущенный Джил. Не прерывал, не требовал задавать их по одному. Просто внимательно слушал, отняв руки от лица и слегка постукивая пальцами по столешнице. Убедившись, что поток ее красноречия иссяк, он начал говорить.

- На первый вопрос ответить проще всего. Los Nefelimos - одно из племен Нерожденных. Коренных обитателей этого гребаного мира - тех, что были тут до появления человека, тех, что выперли из него людей в прошлом веке, и тех, что останутся здесь, когда люди снова сбегут. Что до второго - не знаю, какие такие слухи до вас доходили, расскажу все как есть. Выглядят они точь-в-точь demonios* со старых картин - тела безволосые, почти что человечьи, разве только кожа цветом от светло-синего до виноградного или серого. При этом имеют морды звериные, с зубастыми пастями и торчащими рогами, копыта на ногах, на руках - когти кривые, а на спине - крылья кожистые, вроде как у murciélago**. Размера могут быть разного - совсем мелкие, недавно народившиеся, ростом с ребенка-двухлетку, и в целом похожи - рога да крылья едва видны, морды пухлые... Как подрастут - становятся в рост человека, и по комплекции сходны. А уж взрослого Nefelimos ни с чем не спутаешь - там будет туша в восемь-девять футов росту, крылья размахом футов двадцать да рога по пять фунтов весу каждый. Еще что важно - вместо крови в жилах у них течет icor***. Густой, черный словно деготь, а главное - едкий. Капля такого прожигает дыру в доске с палец толщиной, прежде чем испариться. Но самое гадкое в них то, что эти твари - разумные. Конечно, у них нет динамита, ружей и пневматических механизмов - но есть разум и речь, есть понимание того, как охотиться группой - и есть своя magia****, черная как ихор, что течет в их жилах. Живут они племенами, во главе которых стоят вожди и шаманы.

Переведя дух, он продолжил.

- Убить их можно так же, как и любое животное. Сталь и свинец берут их кожу не хуже, чем шкуру какого-нибудь jabalí*****. Сердца и головы для них так же важны, как для людей. Однако надо помнить - они сами по себе очень живучи, их раны зарастают гораздо быстрее, чем на любом звере. То, что человек будет лечить месяц, тело Нефилима исцелит за час-другой. Особенно если ему удастся найти пищу - а едят они мясо, без разницы, свежее или лежалое. По поводу еды еще надо помнить... убивая и пожирая убитых, Нефилимы растут. Если recien nacido****** Нефилима запереть на ночь в овчарне - к утру там будет одна подрощенная тварь и ни одной овцы. Что до того, зачем им город... поди знай. Если бы этот город был им чем-то важен - они бы просто не дали людям сюда прийти. Перерезали бы за час те полсотни беглых, что основали его, и имен не спросили. Может быть, это как-то связано с тем, что тут полгода назад произошло... как там бишь его? Название какое-то дурацкое... А, Grito - Вопль.

Еще раз переведя дух, мексиканец перешел к завершающей части своего рассказа.

- Что до того, почему они не обходят стенку... Судя по всему, оно им просто не надо... пока. Городишко этот, хоть и маленький, но совсем беззащитных тут нет. Штурмовать поселения - для Nefelimos занятие непривычное. Даже если победят - кровью своей черной крепко умоются. А вот обложить город засадами, нападать на тех, кто из него бежит - это для крылатых тварей дело понятное и знакомое. Ну и страху нагнать, чтобы бежали активнее - понятное дело. Сколько я тут живу - людишек в городе все меньше да меньше. При этом самих Nefelimos убить удается редко. Видали чучела у меня на заднем дворе? Так это - все, кого удалось убить за три месяца. Остальных только ранили и заставляли отступить. И еще...

Здесь он глубоко вдохнул, словно перед прыжком в воду.

- Похоже, у Нерожденных в городе есть espiar*******. Спрашивал я тех ребят, что стену охраняют. Атаки каждый раз происходят в разное время. То ближе к полуночи, то ближе к рассвету. Но ни разу не выпадали на пересменку, когда у стены больше всего констеблей. За час до и через час после нее Нерожденные не показываются - как будто знают, когда она происходит.

- Это и есть - "мы сами", Рик! Мои силы и мое решение, не с радостью, но с долгом. Ты знаешь обо мне мало, чтобы понять. Пламя не тронет тебя, но мы должны бежать прочь отсюда, когда оно вспыхнет.

- Неееет!!!

Вспыхнула в голове Рика отчаянная, жгучая мысль. Подталкиваемая Аэлитой, Элизабет менялась буквально на его глазах, спокойно соглашаясь с необходимостью испепелить пятерых бандитов - и одним духам известно сколько случайных свидетелей. Конечно, она воспринимала это как собственный выбор... Но Рик не верил в это. Он помнил ту Элизабет, что видел во сне. Она бы предпочла пострадать самой - но не причинить страданий тем, кто их не заслуживает. Конечно, этих бандитов назвать невинными было невозможно. Но разве заслужили они такой судьбы - быть обращенными в пепел? И разве залужилии ее те, чьим единственным преступлением было оказаться не в том месте не в то время? В том, что такие будут, друид не сомневался ни секунды.Но было уже поздно. Крик отчаяния еще звучал в его голове, когда Элис начала меняться.

Что может быть хуже невозможности управлять своим телом? Только необходимость при этом смотреть, как вокруг развиваются события, на которые ты совершенно не можешь повлиять. Тем более, когда они развиваются не вокруг тебя, а вокруг дорогого тебе человека. Когда тебя самого кидает, словно щепку в морских волнах, это - твоя и только твоя проблема. Но когда на твоих глазах страдают близкие - тогда твоя беспомощность ощущается в разы сильнее. Последний раз Рик ощущал подобное, когда его родную деревню предали огню.

Конечно, Элизабет совсем не выглядела страдающей. Скорее было похоже на то, что ее бросило в жар. Затуманенные глаза, учащенное дыхание, высоко поднимающаяся грудь, чего не мог скрыть даже мешковатый балахон... Но Рик понимал, что это было лишь побочным эффектом. Того, что поднималось изнутри Элис, прорываясь наружу в виде причудливых огненных узоров, расцветавших на открытых участках ее кожи...

В следующую секунду внутреннее пламя Элис вырвалось на свободу, одновременно ударив по всем чувствам Рика - зрению, осязанию, слуху. На мгновение показалось, что его выкинуло из окружающего мира в безвременную пустоту. Но затем атаке подверглось обоняние - в ноздри ударил до боли знакомый запах паленой человечины, который тут же исчез, словно иглой уколов в самое сердце.

В следующий миг чувства вернулись к нему. Вокруг уже не было бандитов - только присыпанные пеплом кучки тряпья, рядом с которыми валялись кистень и самострел. Но Рику было плевать. Даже если бы пламя не сработало и бандиты остались рядом - его внимание было обращено к Элизабет. Которая как раз оседала в дорожную грязь с томным вздохом. Тяжелый дубовый посох, который еще секунду назад нельзя было вырвать из крепко сжатых друидских пальцев усилием меньше чем пары волов, с тихим звуком упал на землю. А сам друид бросился к девушке, подхватывая ее и не давая ей свалиться в грязь.

- Элис, ты слышишь меня? Как ты себя чувствуешь? Говори, не молчи...

Скороговоркой произнес друид, встревоженно вглядываясь в глаза девушки, в глубине которых плясали огоньки.

Это должно было кончиться по-другому. На кого бы не охотилась полуживая, полужелезная девка с пропитым голосом, это явно была не Ева. Наоборот, Ева могла ей в этом помочь, заработать деньжат и, чем черт не шутит? - обрести пусть временного - иных у Евы больше не было - но союзника, в этом жестоком мире. Но все эти возможности пошли прахом, рухнули как карточный домик - после слова "зеленая"...

Может быть, мексиканка и не имела в виду ничего конкретного. Но для тревожного, снедаемого изнутри внутренним расколом сознания Евы этого оказалось достаточно. Она настолько привыкла прятать свое истинное лицо под маской колдовства, так привыкла полагаться на силу, дарованную ей самим Сатаной, что почти и не мыслила себя в отрыве от нее. А тут ей с ходу заявляют о том, что ее видят сквозь личину. Есть от чего запаниковать. И Ева запаниковала...

Стоило ей отпустить вожжи, как их немедленно перехватила Убийственная Шутка. У которой был готов универсальный ответ для любой ситуации... Мексиканка еще пыталась ее урезонить, воззвать к разуму колдуньи - но в ее пальцах уже появились призрачные карты. А сама Ева - сама Ева она оказалась за карточным столом из диковинного синего сукна, смотря в глаза своей сопернице, которой оказалась... Убийственная Шутка собственной персоной. Как так вышло, что две части одной личности стали играть в карты друг против друга? И кто из них должен был победить, чтобы творимое колдуньей заклинание удалось? Ничего не понимая, Ева открыла пришедшие ей карты - и увидела только две пары - два валета и две дамы, словно слившихся в страстных, противоестественных объятиях. Окружающее пространство разорвал ехидный хохот Убийственной Шутки. Одна за другой она перевернула свои карты, показывая ошеломленной девушке флеш из пиковых карт. Ева смотрела на это и не могла поверить. Она... проиграла? Или победила? Кто же победил в этой партии?

Ее сомнения разрешила сама Шутка, перегнувшись через стол и впившись в ее губы поцелуем - горячим, словно раскаленное клеймо. Вне себя от адской боли, Ева дернулась было, чтобы прекратить это мерзкое действо - но вместо этого провалилась обратно в реальность. На ее губах еще горел, словно свежий ожог, след поцелуя дьявола. Она чувствовала, что пережив это, что-то утратила. А то, что мексиканка наводила на нее свое противодилижансное орудие, явственно говорило о том, что ее заклинание не удалось. Она едва успела хлестнуть коня, надеясь уйти от удара, как прогремел взрыв...

В себя Ева пришла уже в дорожной пыли, с ушибами и ссадинами по всему телу, почти полностью оглохшая. А мексиканка все еще была жива, и что-то говорила, что Ева никак не могла разобрать... Собравшись с силами, она вновь обратилась к Дьяволу... Который, для разнообразия, покладисто поделился мощью, позволяя Еве усилием воли вздернуть нахальную южанку над землей. Она ожидала сочного "шмяка", который должен был превратить врага в лепешку... но вместо этого мексиканка на глазах ошеломленной колдуньи вбила руку в землю и уцепилась за что-то, что позволило ей удержаться на ногах. А в следующую секунду выставила в сторону Евы руку с выдвигающимся блоком стволов. Вспышка выстрелов, резкая обжигающая боль, от которой помутилось в глазах...

То, что последовало за этим, было невозможно описать. То, что приходит на смену боли. То, что встречает тебя, когда ты пересекаешь тонкую грань, отделяющую тех, кто "еще", от тех, кто "уже". Зыбкое межвременье, чуждое и одновременно... родное. Пустота, в которой нельзя понять, где кончаешься "ты" и начинается "оно". Где невозможно сойти с ума, потому что само понятие "ум" бессмысленно. Возможно, для кого-то это - путь, который ведет к окончательному финалу. Возможно, именно здесь заканчивается дорога всех, кто переступает черту. Никто из них не вернулся, чтобы рассказать об этом.

Но Еве... Еве это удалось. Когда ее разум уже погружался в липкое, обволакивающее безвременье... Что-то не дало ему раствориться. Сжало в комок все, что осталось от ее личности, заставило дергаться, пытаться как-то вырваться... А затем - потянуло... Не "вниз", и не "наверх" - он просто почувствовал, как жадные щупальца того, что можно было назвать "смертью" медленно, дюйм за дюймом выпускают добычу. А дальше был полет. Полет без направления - просто ощущение головокружительной скорости, от которой в мире живых все окружавшее давно бы растворилось в бесконечной круговерти. Круговерти, которая закончилась так же внезапно, как началась.

Постепенно пустота вокруг стала меняться. Сперва Ева ощутила... жар? Словно вновь обладая кожей, она почувствовала, как со всех сторон ее окружает жар, заставляющий открывать рот и высовывать язык, в тщетной попытке охладиться по-собачьи. Стоп, рот? Язык?! У нее вновь есть тело?! Забившись, словно птица в силках, Ева изо всех сил попробовала пошевелить хоть мускулом, но тело - если оно у нее было - не слушалось. Оно действовало само, словно подчиняясь какому-то другому разуму.

- СМОТРИ.

Голос, казалось, шел отовсюду и эхом отдавался в ее голове. Повинуясь его воле, веки девушки поднялись сами, позволяя ей видеть окружающий мир. Хотя, видеть было особенно нечего. Жар, который она чувствовала, исходил со всех сторон. Но что бы не давало его - оно не давало света. Напрягая зрение, Ева силилась разглядеть хоть малейший источник огня. Но могла различить лишь движение в темноте. Словно что-то вокруг нее со всех сторон двигалось, перемещалось и текло.

Неожиданно перед глазами появился источник света. Томная фигура, казавшаяся лишь силуэтом на фоне бьющего в глаза ярко-алого света, скрывавшего все ее черты, зависла перед Евой и скрестила на груди руки. Не нужно было быть гением, чтобы догадаться, кто это почтил ее своим визитом.

- ГОВОРИ.

- Т-тыыы... меня надул!!!

Вскрикнула Ева, преодолевая сопротивление непослушных мышц рта, едва-едва согласившихся подчиняться ее командам.

- НЕУЖЕЛИ?

Невозмутимо ответила темная фигура.

- Ты обещал силу! Власть! Мощь, которая и не снилась другим колдунам!!!

Продолжала кричать Ева, выплескивая в сторону князя тьмы всю боль, что она успела накопить.

- И ТЫ ЕЕ ПОЛУЧИЛА. НО НЕ СУМЕЛА УДЕРЖАТЬ В РУКАХ. ОТКУСИЛА БОЛЬШЕ, ЧЕМ МОГЛА ПРОГЛОТИТЬ.

- Это нечестно!!! Ты обманул меня!!! Подставил!!! Дал мне умереть!!!

- ТЫ УМЕРЛА УЖЕ ДАВНО. ЕЩЕ БУДУЧИ В РУКАХ ХЕЛЬСТРОММА. Я ЛИШЬ ЗАКОНЧИЛ ТО, ЧТО ОН БЕЗУСПЕШНО ПЫТАЛСЯ СДЕЛАТЬ.

- И что с того? Теперь я мертва, ты нарушил уговор!

- ТЫ ВЕРНЕШЬСЯ ОБРАТНО. СИЛЬНЕЕ И ЛУЧШЕ ПРЕЖНЕЙ. ПОЛУЧИШЬ ЕЩЕ ОДИН ШАНС ПОКАРАТЬ СВОИХ ВРАГОВ. ИСПОЛЬЗУЙ ЕГО С УМОМ.

________________________________________________________________________________

Проснулась Ева от того, что ей щекотало ноздри сухой травинкой. Вздрогнула, не желая открывать слипшиеся веки. Но травинка оказалась настырной, не желая дать девушке спокойно отдохнуть. Нехотя разлепив веки, Ева перекатилась набок, чтобы принять более удобную позу...

Лучше бы она этого не делала. Голова словно взорвалась феерверком боли, который, впрочем, длился всего несколько секунд. За это время Ева вспомнила все, что с ней произошло. Безумную попытку нападения на раскусившую ее мексиканку. Взрыв снаряда под копытами коня. Поток дроби, летящей прямо в грудь, тяжкое безвременье... Когда она открыла глаза, ее ждало два удивительных открытия.

Во-первых, она была абсолютно целой. По крайней мере, для человека, словившего лицом поток дроби из гатлинг-ружья. Ошупав себя, она поняла, что единственной раной, оставшейся на ней, было пулевое отверстие под левой грудью. Смертельное для любого человека, оно, тем не менее, совершенно не болело и даже не кровоточило! Разве такое вообще возможно?

Во-вторых, Ева была абсолютно голой. Ушлая мексиканка не постеснялась содрать со своей жертвы даже исподнее белье и шелковые чулки, которые наверняка превратились в решето после всех этих выстрелов и падений. О том, чтобы оставить ей коня или припасы, речи тем более не шло.

От накатившей на нее ярости и обиды девушка изо всех сил стукнула кулаком по земле, на которой лежала - и едва не вскрикнула, почувствовав как рука легко провалилась в сухую твердую землю, словно она была водой. Пошуровав рукой внутри земли, она извлекла из нее кулак и попробовала вновь опустить ее на землю. В этот раз пальцы нашли твердую преграду. Повторив опыт несколько раз, Ева поняла, что может по собственному желанию становиться полностью нематериальной, способной проникать через твердые предметы и даже внутрь них.

Однако, девушка быстро спохватилось. У нее было не так много времени, чтобы играться с собой. Нужно было понять, куда делась мексиканка со всем ее скарбом. И еще нужно было поесть... Хотя бы кусок сырого мяса...

Ох ты ж блять... Когда пилот заговорил о том, что они вышли на связь и предлагают переговоры, дав остальным до кучи послушать треск статики, Джуниора продрало вдоль хребтины натуральным ледком. Тут же в голове всплыли образы серой головы с бездонными буркалами - и того, что последовало за этим. Неужели и тут им "повезло" встретить подобных мозгоедов, которые до кучи еще и на расстоянии могут? Он начал кидать быстрые взгляды на товарищей, словно пытаясь понять, не проняло ли и их тоже. Но нет, отозвавшийся азиат проявил здравомыслие, убалтывая пилота. А вот Бахрам...

- Босс, это херовая идея!

Отозвался Дламини в ответ на его слова. Выглядел "штатный ниггер" Х-СОМа откровенно напуганным, и, насколько это можно сказать про черного - бледным.

- Эти твари, мне довелось столкнуться с одной из них! Достаточно заглянуть им в глаза - и все, считай, нет человека. Одна такая тварь положила дюжину крутых ребят вообще без оружия. Только мне повезло, я в себя пришел, когда ее мозги сапогом по бетону размазывал.

К тому моменту, как азиат высветил фонарем две темные фигуры возле входа в тарелку, Дламини уже шарил по окрестностям прицелом винтовки. С помощью его подсказки, он навел перекрестие прицела на темную фигуру, молясь всем богам на свете лишь об одном - чтобы тварь не почувствовала его взгляд.

- Одно слово - и я эту суку сниму!

Джуниор ухитрился произнести это бодро, даже немного грозно. Но сердце в груди бухало, словно строительный молоток, которым сваи забивают. А на черной башке выступили крупные капли пота.

Густаво внимательно смотрел в сторону Джил, пока она занимала место за столом. Отняв руки от лица, он вернул их на прежнее место на столешнице. Широкие, загоревшие до черноты ладони мексиканца казались расслабленными, пальцы изредка выбивали дробь из столешницы. Когда Джил заняла свое место за столом, он откинулся назад и начал говорить - все так же медленно и раздельно, словно цедил не слова, а золотой песок.

- Я сделал un gran estupidez*, пустив вас сюда. И еще большую - когда решил вас напоить. Ждал, что вы не выдержите и сбежите, как большинство mocoso**, приходивших сюда. Но вы сделали еще большую глупость - разозлили меня настолько, что я протрезвел. Те, кто достаточно глуп, чтобы сделать это - достаточно глуп, чтобы пойти драться с Нефелимами и стать им кормом... в лучшем случае. Поэтому я сейчас начну задавать вам вопросы. На которые хочу получить правдивые ответы. Если я почувствую, что мне врут - укажу вам на дверь и у вас будет diez segundos***, чтобы покинуть мой дом своим ходом. После чего вам вслед полетят пули. Когда вы ответите на мои вопросы - тогда я отвечу на ваши вопросы о los Nefelimos. Vale?****

Когда Элизабет заговорила, друид крепко сжал ее пальцы в руке, показывая, что этого делать не надо. В уличном, откровенно мужском толковище, женщину слушать не будут. Да и не стоило ей в принципе привлекать к себе внимания. Если метка Аэлиты и ему-то обещала улыбки со стороны незнакомок, то Элизабет, внешние данные которой и без того высоко оценил бы любой нормальный мужчина, с ней вообще должна была производить неизгладимое впечатление. Которого, в сложившихся обстоятельствах, хотелось бы максимально избежать. Уличные бандюганы и так не особо думают, а уж если ими завладеет похоть...

Пока что ситуация складывалась ожидаемо. Бандиты ощущали себя хозяевами положения и были не прочь поразвлечься с загнанными в ловушку жертвами. Как минимум, это означало, что прямо сейчас нападать они не будут и можно продолжать диалог.

- Про сумки эт ты верно подметил, соколик.

С улыбкой продолжил Рик.

- Они того... не то чтобы наши. И раньше были, и щас тоже будут. Терь это сумки Копченого, и очень не советую тянуть к ним лапы. Ну, если они еще дороги. Про Безносого и Блекмора-то поди слыхали?

В этот раз князь тьмы решил затащить ее в бордель. По крайней мере, именно так себе представляла подобные гнездилища порока скромная и набожная девушка Ева из благочестивой мормонской семьи. Беглой преступнице по фамилии Уинтер и уж подавно Убийственной Шутке, в свою очередь, довелось побывать в реальных борделях. И, честно сказать, ни один из них и близко не был похож на то, что она видела сейчас.

По просторной комнате, всю мебель в которой составляли пушистые ковры да шелковые подушки самых различных форм и расцветок, был разлит приглушенный алый свет, испускаемый настенными светильниками. Рисунки на коврах, явно привезенных откуда-то из Старого Света, если не из мифической Азии, изображал фривольные сценки, которые самим своим существованием оскорбляли чувства любого искренне верующего человека.

Напротив нее, сидевшей на пушистом ковре поджав ноги, восседал смуглый мужчина с черными как смоль волосами. Круглое лицо, обрамленное понизу короткой густой щеткой бороды, а по центру - щегольски подкрученными усиками, казалось выпеченной из теста румяной булкой, которой шутки ради нарисовали глаза. Тучное телосложение и пышный халат перламутрового цвета, обильно украшенный крупными жемчужинами, только добавляли сходства со сладкой булкой, обильно политой сахарной глазурью.

Кроме самой Евы, в комнате находилось еще с полдюжины девушек, всю одежду которых составляли лишь по особому намотанные вокруг тела прозрачные ткани. Две из них сейчас увивались вокруг "сахарного", кормя его из рук крупным виноградом.

Однако, пузан прекратил это развлечение, воздев вверх толстые пальцы, украшенные ворохом драгоценных камней. Вальяжно хлопнув в ладоши, он заставил девушек вскочить и закружиться по комнате, пока одна из них не склонилась перед ним в глубоком поклоне, протягивая на вытянутых руках поднос с колодой покерных карт. Рубашка их была украшена геометрическим узором, который, казалось, жил своей собственной жизнью. Указав пальцем на пол перед собой, пузан добился того, что поднос разместили между ним и Евой. Щелчок пальцев - девушка с трудом поверила, как столь толстые отростки смогли извлечь столь звонкий звук - и девушка ловко разложила перед каждым из игроков по пять карт.

Накрыв карты своей мясистой пятерней, он потянул их к себе и впился в них пристальным взглядом. Это дало Еве возможность посмотреть на себя, прежде чем смотреть свои карты. В отличии от местных девушек, она была хоть во что-то одета - даже в подобие мешковатых штанов из воздушной, легкой ткани. Впрочем, кроме них на ней были лишь две перекрещенные полоски ткани, скорее приподнимавшие и выгодно подчеркивавшие ее грудь, чем скрывавшие ее.

Скрипнув зубами, Ева потянулась к картам, изо всех сил надеясь, что от неловкого движения полоски ткани не слетят, обнажая ее грудь перед этим пузаном. Открыв карты, она испытала двойственные чувства - смесь отвращения с воодушевлением. У нее на руках был фулл хаус - валеты червей, пик и бубей окружали двух дам - червовую и бубновую. При этом картинки на картах жили своей жизнью, совершенно не ограничивая себя рамками собственных карт. Наглый брюнет в центре, чем-то напоминающий ей Комедианта, широко раскинув руки, прижимал к себе брюнетку и рыжую, на которых были лишь мешковатые штаны наподобие тех, в которые была облачена сама Ева - только вдобавок еще и прозрачные. Справа и слева к их налитым грудям тянули руки двое мужчин - блондин и русоволосый. Они были полностью обнажены, и не демонстрировали срамных частей тела только потому, что были повернуты к Еве спиной.

Жестом, полным отвращения, девушка бросила карты на поднос. Увидев это, пузан выпучил на нее свои круглые глаза и в гневе затрясся, роняя из рук карты. Тройка, семерка, туз... тройка, семерка... Всего-то две пары - против ее фулл хауса...

__________________________________________________________________________

Моргнув, Ева прогнала видение от себя. Дьявол держал свое слово - и щедро делился с ней силой. Подняв руку к глазам, она с удовольствием наблюдала за тем, как перчатки из плотной некрашенной кожи, удобные для того чтобы держать поводья лошади, на глазах превращаются в элегантные дамские перчатки до локтя. А кожа, еще секунду назад отливавшая мертвенной бледностью, стремительно розовела.

Достав массивные золотые часы, она не без самодовольства посмотрела на свое отражение в полированной крышке. С золотой поверхности на нее смотрела миловидная блондинка, совсем недавно перешагнувшая двадцатилетний рубеж, отделявший "девицу на выданье" от статуса "перестарка".

Пересев так, чтобы держаться в седле по-дамски, боком, она пустила коня вперед. Иллюзия должна была продержаться около часа - и к тому моменту нужно было успеть добраться до гостиницы, в которой она смогла бы уединиться.

На просьбу выставить вина Густаво ответил коротким приступом хохота.

- Не смогут прилично целиться? ¡Tonterías!* А если сеньорите коготь подрощенного нефелима распорет руку? Или взрежет вот здесь, так что кровью все зальет?

С этими словами указующий перст "наставника" описал весьма фривольную дугу где-то в полуддюйме от скрытых одеждой ключиц Джил.

- Смогут сеньориты прилично целиться в таком случае? No realmente!** Настоящий стрелок должен уметь прилично целиться в любом состоянии! Иначе он и не стрелок вовсе, а cadáver futuro!*** Так что нечего увиливать, хлопнем по стакану!

С этими словами он подхватил бутыль и ловко разлил ее содержимое в посуду - так что уровень жидкости во всех трех можно было проверять по лучу света.

Как и ожидалось, все остальные отреагировали эмоционально, слушая голос сердца, а не разума. Ну что же, друиду было что сказать в ответ.

- Ты путаешь теплое с мягким, жрица. Сознательно или нет - не столь важно. Но в одном ты права. Тот, кто поставил стража, объявил себя хозяином этих мест. По праву силы - да, именно по нему. Здесь, в пустошах, нет королевств и храмов, которые могли бы подпереть собой тех, кто сам не обладает силой. А значит - любой, у кого сила есть, может и будет пользоваться ею, чтобы взять в руки власть, поддерживать порядок и вершить суд над виновными - в том виде, в котором он это видит. В том числе - мстить целым городам, если они откажутся наказать тех, кто виновен лично. Не говоря уже о том, что в этом мире, по большому счету, нет невинных. Любая жизнь - это чья-то смерть. Любой взлет - это чье-то падение. И даже если мы принесем смерть тому, кто смог опустошить Лагерь - это никак не помешает тому, чтобы на его место после нашего ухода пришел другой - еще более безумный и омерзительный, вроде какого-нибудь некроманта.

Сказав это, друид обвел взглядом всех остальных.

- Из всех вас что-то дельное сказал только Кардос. Если тот, кто устроил все это - безумец, решивший в одиночку бросить вызов всему миру, лучшее, что мы сможем сделать - это избавить мир от него. В том числе потому, что этого требует наш договор. Если же этот друид разумен и способен к диалогу - то нам стоит приложить все усилия к тому, чтобы договориться с ним и обратить его власть на пользу тем, кто будет пользоваться проложенным путем. Опять же - потому что этого требует наш договор. Подумайте об этом в следующий раз, когда будете слушать эмоции вместо рассудка. Или, что еще веселее, огульно называть обитателей Лагеря "невинными".

Сделав паузу, он вытянул из-за пояса тряпицу с семенами и вручил ее оракулу.

- Я отправляюсь на разведку. Постараюсь вернуться как можно скорее. И смотреть на ваши "развлечения" с мышами-полевками тоже не хочу.

С этими словами Рик припал к земле... и уже через секунду на его месте появился мелкий шустрый воробей. Несколько раз чирикнув, он поднялся в воздух и полетел в сторону от Лагеря

- Hola, Don Ortega. Полагаю, сеньоры в этом bonito pueblo не желают иметь с вами дел благодаря вашей ммм... своеобразной манере общения, - я очаровательно улыбнулась, тоже как-то резко позабыв, какого эпитета с моей стороны удостоился благородный Don минуту назад. - Ведь в противном случае им пришлось бы с вами стреляться.

- Пфе!

Лаконично выразился "Дон Ортега" в ответ на слова о том, что с ним пришлось бы стреляться. Хитрость Джил не прошла даром. Когда Густаво услышал, с каким уважением к нему обращаются, он резко приосанился, расправил плечи и надул грудь - так что даже сальные патлы показались просто небрежной мужской прической, слегка растрепанной ветром. Всем своим видом он демонстрировал, что вроде и рад бы с кем-нибудь постреляться, да вот беда - не с кем, совсем не с кем.

На слова о вдове Феррис и тех ожиданиях, что связывают с ним жители Невинности, он важно покивал, признавая их обоснованность. А сарказма в голосе Джил он то ли не распознал, то ли не счел заслуживающим внимания.

- Что же, вы пришли по адресу. Если уж столь миловидная сеньорита готова взяться за оружие, то показать ей, как правильно держать ствол и куда следует целить, для меня - una cuestión de honor! Прошу, проходите внутрь, мисс...?

Впрочем, дожидаться ответа девушек он не стал. К дверям как раз подошел Вальтер и Ортега переключился на него, нахмурив брови.

- А вам чего, мистер? Желаете тоже приобщиться к мудрости - приходите завтра. На сегодня мне уже есть кого учить.

Ох ты ж емое... Оно, конечно, понятно, Джуниор подсознательно чуял, что запихнуть его намерены в какую-нить задницу, где вообще нет черных... но увидеть своими глазами задницу мира под названием "Албания" все равно было шоком для ЮАРовца. Ни одного небоскреба. Ни одного черного. И снег... Мать его, сколько снега!!! Для Джуниора, который до этого видел снег разве что на шапках далеких гор да в фильмах, на подлете к аэродрому показалось было, что его привезли в снежную страну, где он немедленно замерзнет насмерть. Но, по счастью, его страхам не суждено было сбыться. Да, было холодно - но не смертельно. Чуть теплее чем в самую суровую зиму его детства.

Сама "контора", куда его направили, поражала воображение двумя вещами. Во-первых - соотношением размаха с количеством персонала. Если для Джуниора было привычно видеть, как семья из десяти человек ютится в хибаре на пару комнат - до свержения апартеида было еще и не такое - то здесь два десятка полноценных этажей и недавно отстроенный цех занимали от силы полсотни рыл. Даже банды черных, захватившие деловой центр Йоханнесбурга по уходу белых, как правило, столь большие куски старались не отхватывать - это ж задолбаешься своих собирать, а уж оборонять от всяких залетных...

Вторым, что поразило Джуниора в самое нутро, была феерическая беспечность, царившая в организации. Ну откатали пальцы, дали по брошюрке - и все? В местах, где вырос Джуниор, где воровство было не просто нормой жизни, а основным способом существования, за любым типом, впервые зашедшим на хату, следили во все дыры и обязательно кого-то приставляли чтобы не учудил ничего. А тут... одно из двух - или все уже своровано до них, или на выходе с базы вас ждет колючка, охрана с собаками и обыск почище, чем в тюрячке. Сходство с местами лишения свободы усиливала и выданная форма - ни дать ни взять тюремный шмот, разве что покрасить зажидили.

Местный шишка к которому их в итоге привели, оказался, внезапно, не накачанным белым воякой с генеральскими звездами и луженой глоткой, а вполне себе мирным типом в свитере и очках. Пока он задвигал перед ними пафосную речь, которую Кид из-за акцента и собственного не самого лучшего английского понимал с пятого на десятое, выходец из ЮАР приглядывался к остальным собравшимся - как выяснялось, его новым товарищам по банде.

Выглядело все это очень печально - в банде не нашлось больше ни одного черного. Вообще же "команда по спасению мира" выглядела так, будто ее набирали исключительно из белых, но с расовыми квотами. Один черный, один азиат, один араб... и даже один русский, если судить по жуткому акценту, памятному Киду по фильму "Красная Жара" со Шварцем. А наиболее угрожающим выглядел мощный дядька в бейсболке с американским(?) флагом под козырьком. Вторым по угрозе Кид поставил инвалида-юсовца по имени Ягер, снабженного натуральной механической рукой.

По ходу речи главнюка Джуниор пару раз вздрогнул, когда речь зашла о пришельцах. Так вот, значит, кем был тот серомордый хрен с бездонными буркалами... Может, стоит сказать, что он еще умеет, кроме как прожигать танковую броню? Да ну нахрен. Полюбасу то, что нужно, этот белый хер уже знает, а выдрючиваться - так это белое сборище его на смех подымет. Поэтому, когда вопросы закончились, Джуниор сам, по примеру остальных, вытянул в воздух пятерню.

- А когда нам стволы выдадут... сэр?

Не то чтобы он собирался прямо сейчас кого-то валить... Просто в отсутствии ствола, пусть даже самого распоследнего самопала, любой выходец из Соуэто чувствовал себя неуютно.

"Проходимцы" едва успели открыть рты, чтобы ответить "мистеру Смиту" в своей особенной манере, как в диалог вступила Джил, одной репликой поломав отрепетированное выступление. Джентльмены замерли на секунду, после чего усатый, будучи, видимо, поживее и посообразительнее, принялся отвечать.

- Что вы, что вы, мисс Смит! Никоим образом... Наше... предложение прекрасно можно распространить на все ваше семейство!

Здесь подключился и долговязый, наконец осознав ситуацию:

- Всего лишь элементарная вежливость - в первую голову обратиться к главе семьи.

А первый не отставал:

- Работа, которую мы вам предлагаем, предельно проста. Это и работой-то назвать трудно, сплошное развлечение! Ей-богу, нам следовало бы самим брать деньги за такую возможность - но это было бы совершенно не по-христиански!

На этих словах он благостно обратил взор к небу, а второй, крупно перекрестившись, произнес:

- Аминь.

После чего первый продолжил:

- Всего-то навсего - нужно будет прогуляться до двери мистера Ортега и несколько раз постучать ему в дверь. За это мы предлагаем вам весьма приличные деньги - целых пять полновесных гильдеров!

- Да и чего вы уперлись в эту ночевку у местных? В лесу спокойно переночуем - делов то!

Вставил Рик свое веское слово. После чего, секунду промедлив, добавил:

- По прочему я не против. Постою тут, мне на воздухе приятней.

"Не говоря уж о том, что если вас начнут вязать, завсегда можно дать деру" - про себя подумал культист, но озвучивать этой мысли не стал.

Когда точный и резкий удар матроны с хрустом снёс челюсть соглядатаю, Лес на секунду замер – он такие приколы видел не каждый день и в более насыщенные дни своей не такой уж долгой жизни, и уважительно покивал:

– Напомни мне не отпускать в твоем отношении сексистских шуток...

Он бы и дальше поболтал, но тут Бекас обратился за помощью, отчаянно долбя мелкого ратлинга и керамическому – диэлектрическому – посоху адепта нашлось вполне прикладное применение. Выбить батарею и дать в поддых.

– Да что вы будете делать... Никакого уважения... – Запричитал он и засуетился вокруг бессознательных девушек.

Снять с крюка, вытереть, предположительно холодную воду, укрыть обеих чем найдется – да хоть полотенцами или скатерками, а там и рассудить, что приводить их в сознание с помощью уксуса и битого аккумулятора будет несколько преждевременно. А ну как начнут кричать и вырываться. Только сложнее будет. Он метнулся за хоть какими, изобилующими на кухне, тележками, немалым комплектом скатерок, – а то и халатов, мало ли что найдется, – и стал готовиться паковать бессознательных девчонок в уже относительно привычное им колесное средство передвижения.

– Валим к лестнице? На лифте все равно никуда особенно не уедем. Диего, ты упоминал, что там какой-то дистанционных взрыватель на баке? Надо бы заглянуть – проверить и понять, что мы можем с ним сделать. Ну, или сразу испортить. Тоже полезно.

– Спэасбио, мужики, выручили. – отозвался наёмник и, сняв с лица фильтрующую маску, подошёл к висящей на крюке девушке.

Венера? Миневра? Да в принципе пофиг. Главное – что банде удалось вытащить их почти в полной целости. Оставалось только вывести их на пассажирскую палубу. Тут взгляд Бекаса остановился на закрывающих лицо и фигуру плащах, что носили похитители. "Больше – не меньше" – любил повторять его покойный папаша. Если привести девчонок в подобие сознание, обрядить их в закрывающую их прелести одежду, да пройти в этом хотя бы до дверей на лестницу, то манёвр определённо стоил времени.

– Тэак, сымайте с этих двоих одёжку. Проведём заложниц под видом своих. И тебя, кэарлик, это тоже кэасается.

После чего он приподнял девушку, снимая её с крюка и усадил на один из столов, вынув пропитанный слюной кляп.

Гертруда была в ярости. Внешне она, конечно, была спокойна, но кого этим обманешь? Не успел первый из похитителей упасть на землю, разбрасывая зубы из развороченной напрочь челюсти, как эта боевая дама рванула к лежащей на разделочном столе девушке.

Но не для того, чтобы помочь. Её тяжёлые ботинки обрушились на бессознательного, лежащего на полу, но всё ещё живого бугая-похитителя. Собственно, живым после этого он пробыл недолго – с настолько тщательно отбитыми внутренностями люди не живут.

К тому моменту, как эта яростная фурия успокоилась, оставшиеся двое похитителей были связаны, содержимое чемодана коротышки-ратлинга опознано как устройство для убийства электричеством, первая возможная помощь пострадавшим девушкам – оказана, а "сопровождающие" пытались определиться с дальнейшими действиями.

Гертруда бросилась к накрытой полотенцами и скатертьми Миневре, принявшись хлопотать над ней. Облегчение от того, что подопечная жива, начало покидать лицо, уступая место какой-то обречённости. Она отошла, и ботинок ещё один раз опустился на труп похитителя, отчего голова уже этого уже мёртвого человека просто лопнула.

Раздался стон. Обернувшиеся на него могли увидеть, как доставшая откуда-то огнемёт пистолетного образца Гертруда, навела тот на всё ещё пребывающую без сознания подопечную.

Между огнемётом Гертруды и девушкой возник неприметный адепт. Как ни странно, без оружия, только посох в руке, да и тот выглядел скорее как атрибут пастыря, чем орудие войны.

– Аборт это не приговор. – раздался его спокойный голос. – Прекрати, Гер. Пусть у нее родители с этим разберутся. Благо они и живы, и близко. Не многие из нас могут этим похвастаться. Да и сама она уже взрослая девочка. Заодно научится принимать взрослые решения. – тут голос стал чуть пожестче, но и то, скорее из-за явных предположений Сильваниса о том, что со взрослыми решениями во мрачном будующем сорокового тысячелетия была очевидная напряженка.

Заметив, что Гертруда на секунду замешкалась, он продолжил:

– Её отец-то уже за десятилетие не видел... И ты видела, что он все еще их любит. Наше дело, – дать шанс. Дальше разберутся набольшие и, думаю, без нашего с тобой участия.

– Ты не понимаешь... У меня... приказ.

– Тэак, кто-нибудь, потрудитесь объяснить, что тут творится? – подал голос наёмник, осторожно, с какой-то едва угадываемой заботой укладывая бесчувственную Венеру на холодную столешницу. И советую убрэать оружие. Поговорим как цивилизованные люди. В чём смысл приказа?

– Все понимаю. Но приказ затрагивал... Порочность Мутантов. Тут бы я согласился. А здесь все... – он с некоторым сомнением посмотрел на ратлинга. – Чистые граждане Империума. Да и от… Этого... у нее все равно детей не будет. Ты же помнишь, мутанты ушли вниз, а Миневру принесли сюда – наверх. Пусть и побитую, но живую. Нет мутантов – нет прямого приказа. Пусть разбираются родители. – немного занудно, но спокойно, будто и не смотрел в дуло огнемета, продолжил он. – Да и, если что, скажешь, что безопасность её сестры была бы под угрозой, если бы тебе пришлось принимать тут излишний бой. Я ради такого дела могу и от гонорара отказаться. И завершить твой приказ, если это все еще будет необходимо. Так что, или стреляй, или пойдем. We have a cruiser to burn.

Гертруда мочала. Наконец вздохнула, закрыла глаза и опустила оружие.

– Действительно. Нужно идти. Я сниму плащ с того отброса.

Уже перейдя к указанной деятельности, она добавила:
– Когда окажемся на лестнице, нам понадобятся все руки, что есть в наличии. На карлика не хватит.

–Верёвки есть? Привяжем, сам поплетётся

– Да. Это выход.

— Или связать и тащить волоком вниз по лестнице. К концу путешествия он расскажет все что знает. Кстати, спасибо, что не стала меня зажаривать, — это было бы не слишком уместным продолжением знакомства. — Сильванис усердно помогал в упаковке и проверял узлы, где это было необходимо. Одна голова хорошо, а две лучше.

А вот Диего, после демонстрации зубодробительных фокусов, вовсе не горел желанием вставать между сорориткой и ее добычей. Тем паче, что задание они выполнили, свидетель чтобы подтвердить есть. А уж конечная судьба Гвине... Мине... Венеры... короче - спасаемых баб, ему была глубоко фиолетова, если оставить в стороне чисто шкурные интересы. В андерхайве Ганпоинта к девушкам — как минимум тем, кто не умел обращаться со стволом (андерхайверы, молчать!) — отношение было примерно как к говорящим животным.

Другое дело, что за обритую девушку впрягся Лесник. А он, как ни крути, был товарищем по банде, которому не помочь в случае сторонних наездов было совсем уж не по понятиям. Даже если потом Бекас, Квилл или сам Диего выкатят ему предъяву за неуместную борзоту, это уже будет разбор в пределах банды — дело важное и правильное. Но до этого еще надо было дожить.

Поэтому, пока Лесник изо всех сил старался переубедить Гертруду, он вполне себе видел, как в спину дамы с ручным огнеметом смотрел ствол снайперской винтовки кланстера. Возможно, именно это придало ему достаточно уверенности, чтобы поколебать решимость сороритки — и когда она опустила ствол, свое оружие опустил и Диего, напоследок продемонстрировав Леснику поднятый вверх большой палец.

Перед уходом Диего самым тщательным образом пробежался по карманам убитых и углам помещения, выискивая, чего бы тут еще полезного стянуть. Ну и, разумеется, проверил прочность узлов, которые связывали пленного карлика.

Сильванису поникнувшая Гертруда не ответила, предпочтя молча готовить девушек к переносу. Карлика, к слову, привязали к ней – как к сильнейшей среди присутствующих. Тот же, увидев результат её удара, проблем предпочёл себе не создавать и вёл себя тихо-тихо. На милосердие, он, вероятно, не рассчитывал, в отличие от быстрой смерти.

Когда все приготовились, группа выдвинулась. Шли медленно, прислушиваясь к окружению. В условиях разряженной батареи ауспекса это был единственный вариант не напороться на нежелательную встречу, тем более, что охрана к этому моменту уже успела вернуться.

Сам путь не занял много времени, хоть и пришлось немного повилять по лабиринту узких коридоров. Спуск по лестнице служебной шахты также не доставил проблем. Вскоре все оказались на уже знакомой площадке, где Адамс успокаивал своего перебинтованного подопечного, а пришедшая в сознание Иоланда молилась над чьим-то накрытым окровавленным куском ткани телом. Ещё три тела лежали в стороне.

Все почувствовали облегчение. Пришли.

Встреча вышла на удивление тихой, учитывая обстоятельства. Матрона, отведя в сторону свою помощницу, задала той несколько вопросов. Ответы её не порадовали, судя по лицу, но бросаться что-либо делать она не спешила.

Объяснить ситуацию поспешил Адамс.

С его слов, нападение на каюты, которого так опасались, всё-таки произошло. В результате в каютах в живых не осталось никого, а вылезшие не к месту на разведку Кастус с Шепардом наткнулись на копающихся в сейфе мародёров. В короткой перестрелке сейф сдетонировал. Юный аристократ, отделавшийся лёгким испугом, донёс закрывшего его собой арбитра на лестницу, но сделать ничего уже было просто нельзя. Двигаться куда-либо, имя на руках кучу бессознательных пленных и раненых было неразумно. Тем более, из вентиляции временами доносилась стрельба. Вскоре очнулась Иоланда, одобрившая решение. А потом, спустя некоторое время спустились и остальные.

Сама вышеупомянутая Иоланда, к моменту окончания рассказа завершившая допрашивать подчинённую и ждущая в сторонке, сдержанно поблагодарила Диего, Гонтари и Сильваниса, а так же пообещала организовать поддержку в лечении Юлиана. Денег с собой у неё с собой по понятным причинам не оказалось.

Оставалось лишь ждать, пока ситуация немного успокоиться и молиться, чтобы каюты не были разворованы до конца.

Через час дверь снизу открылась, и в сопровождении нескольких бойцов поднялся Квилл.

– И что вы тут сидите? Всё завершилось.

– Жить хотим, отче.

Жизнерадостно отозвался адепт, закончивший перепаковывать трофейное оружие. В отличие от остальных, денег у него в анамнезе не наблюдалось, в отличие от странноватых этических заморочек. Пока не пришел Квилл, Сильванис вполне дружелюбно посматривал на ратлинга, но впечатление от этих взглядов было несколько двоякое, – похоже он собирался пленника то ли сожрать, то ли изнасиловать, то ли одно во время другого и не совсем ясно в какой последовательности. Похоже, часть произошедших событий оставили на нем куда как значимый отпечаток. Так что, ко времени прихода Квилла, мелкий должен был чувствовать себя уже «несколько некомфортно».

Во время консультаций Гертруды с начальством, он как мог бросал взгляды поддержки и, в общем, был готов постараться принять удар на себя, раз уж и правда именно он убедил её удержаться от огненного очищения...

Преподобный заметил связанного и слегка избитого ратлинга.

– А вот это уже хорошо. – он повернулся к одному из безопасников. – Вот этого – к капитану. Псайкер – мой человек. В апокатерион. Вот эти трое – тоже. Проводите их куда-нибудь, где чисто и можно отдохнуть без трупов под боком...

Он прервался получив пощёчину от подошедшей Иоланды. Потом вторую. Третий раз он не позволил себя ударить, перехватив руку.

– Давно не виделись...

Дальнейшего никто из сопровождающих уже не видел, так как охрана мягко, но настойчиво повела их в новые, более удобные и комфортабельные каюты.

***

Несколько суток новостей не было, а сами сопровождающие покинуть свои новые апартаменты не могли. "Во избежание проблем". Именно эту формулировку использовал стюарт, сообщивший группе об этой особенности их нового места обитания.

Впрочем, обыск никто не проводил, еду регулярно доставляли и убирали, из вентиляции никто не лез – всё было достаточно тихо и спокойно. Так почему бы и не отдохнуть?

А потом на пороге появился наниматель, сверкающий белозубой улыбкой и шикарным фонарём под глазом. Невзрачный балахон сменился уже знакомым франтоватым нарядом.

– Заварили же вы кашу.

Остановившись, он запустил руку в недра своего одеяния и извлёк на всеобщее обозрение конверт.

– Знаю, что Иоланда обещала вам по полторы сотни. И вас тогда было пятеро. Плюс премия за колдуна. Итого в этом конверте тысяча тронов.

Конверт улёгся на стоящий по центру стол.

– А теперь я бы хотел поговорить о провалах и успехах. Во-первых, основная моя просьба на этот переход всё-таки не была выполнена. Это минус. Все вещи и документы уничтожены, за раскуроченную взрывом каюту нужно заплатить.

Квилл обвёл глазами собравшихся.

– Кое-какие вещи были мне действительно дороги. Как память. Однако это не такой большой минус, как если бы документы были похищены. Хотя стоит признать, что вашей заслуги в этом нет. Комис и Кастус заплатили жизнями за это упущение.

– Вам хотели вменять убийство служки. Того, убегающего на лестнице, которому умудрились отстрелить ногу. Но тут удалось отделаться штрафом. То ли дело убийство охранников. Если бы вас обвинили в таком, то замять дело так просто бы не вышло. К счастью, упущенный вами свидетель не смог ничего никому рассказать.

– Юлиан, ваш товарищ, выжил. Однако без последствий его выходка не прошла. После всех этих воткнутых железяк его сердце просто не будет работать. Нужна замена. А это весьма и весьма дорогое удовольствие, даже с поддержкой Эклезиархии. Его четырёхсот тронов, – кивок на конверт, – не хватит.

– Тем не менее, девиц вы спасли. Шшш... – преподобный потёр синяк. – И даже не пришибли важного свидетеля. Действовали не по указаниям, а по меняющейся обстановке. На рожон понапрасну не лезли. Это – несомненно, плюс, что перекрывает даже ваше неимоверное и немного неуместное любопытство.

Пауза.

– Впрочем, именно таких я и искал. Предлагаю вам постоянный найм на благо Империума и Золотого трона. Оплата согласно вашей специальности, плюс премии и покрытие транспортных и жилищных расходов. Трофеи, ежели не запретные, ваши. Трофеев, к слову, будет достаточно – теперь, когда знаю, на что вы способны, полагаю вам можно доверить что-то более серьёзное. Если не согласны, то жаль. Но что поделать, в таком случае процедуру очистки памяти я оплачу.

— Несмотря на то, что псайкер у нас немного психопат... — Скромно начал Сильванис, словно и не раздумывал недавно вычерпать глаза ратлинга ложечками для оливок. — И склонен к радикальным решениям, он, очевидно, пожертвовал собой тогда, когда это было важнее всего. Вероятно, спасая всех нас от участи, ужас которой мало кто из присутствующих может себе представить. Товарищи остановили меня от того, чтобы добить его на месте, что я считаю... Весьма человечным и донельзя, на грани преступного, безрассудным. Тем не менее, я готов вложиться в его железное сердце при следующих простых условиях...

— Первое и главное. Он должен быть проверен на... — Голос подвёл Леса, и он вынужден был сделать паузу. — На то, действительно ли он все еще тот, с кем мы садились на корабль. Нам же нужны знания и конкретные указания на то, что же необходимо делать в будущем в подобных ситуациях, когда, по крайней мере, непосредственно сам псайкер предполагает худшее.

– Насчёт этого... я бы попросил не распространяться.

— Вот оптимист Вы, отче. — Отметил уже практически официальный полковой писарь. Он бы добавил «и не лечитесь», но это было как-то неудобно. Начальство все-таки. — А почем нынче память почистить? А то насмотрелся я тут... Всякого.

- Во многих знаниях, Сильванис, многие печали - Квилл покачал головой.

_______________________________________________________________________________________________*

У них получилось. Они предотвратили последовательно газовую атаку, матросский бунт и военный переворот, устояли против темного колдовства и кошмаров из варпа, спасли обоих девок и даже захватили одного из похитителей. Но только вернувшись в точку старта, поняли, какой ценой далась им победа.

Решение разделиться оказалось для роковым для третьей части их команды. Таинственные налетчики напали на каюту, которую охраняла лишь Комис — и в неравном бою ее положили. А когда Кастус с Шепардом пришли на помощь, было уже поздно. Все, что они смогли — достойно отомстить за гибель техножрицы. Взорвав мародеров вместе с сейфом, ценой жизни Кастуса.

Глядя на окровавленные тела, прикрытые простыней, Диего в первый раз за последние несколько лет испытал... стыд. Даже в тот приснопамятный вечер, когда он пришел в разгромленные «Три Чешуйки», набитые трупами «Ржавых Котов», ему не было так гадко. Он не без оснований винил себя в смерти Комис, к которой успел проникнуться определенной душевной теплотой. Поэтому остаток сцены воссоединения провел в мрачном молчании. Единственно, улучив минутку отозвал Квилла и в нескольких словах изложив ему историю своего знакомства с Сыновьями Аида — и то, что он видел их на корабле. На его реакцию ему было почти наплевать — равно как и на трогательную сцену воссоединения влюбленных.

________________________________________________________________________________________________

- По ходу, загремели мы на кичман.

Во всеуслышание объявил Диего, когда за остатками их бодрой банды закрылись двери апартаментов. Комфортные условия, кормежка по заказу и доступ к алкоголю не обманули чутья кланстера — их новый дом стал для них тюрьмой. «Во избежание проблем», ага... На кичу именно за этим и отправляют. Что же, оставалось провести свое заключение с максимально доступным комфортом — что Диего и сделал.

Все несколько суток, пока томилось их пребывание в «наградном изоляторе», Диего не расставался с бутылкой. Причем в самом буквальном смысле. Ежедневно заказывая амасек и вино из офицерских запасов, он по старой кланстерской привычке оборачивал бутылку в непрозрачный пакет и так и перемещался по каюте, не расставаясь с ней даже в душе или сортире. Впрочем, товарищи по несчастью быстро заметили, что несмотря на огромные дозы потребляемого алкоголя — судя по тому, как часто он отправлял бутылки в мусорку - Диего ухитряется сохранять общую адекватность и более-менее пристойный внешний вид. А сопоставив поведение кланстера с тем, как быстро он нашел общий язык и завязал дружбу с обслуживающим их стюартом, легко поняли подоплеку его действий.

Диего просто грамотно разыгрывал сданные ему карты, подогревая дорогим алкоголем приставленного к ним слугу и выпытывая у него интересовавшие кланстера сведения, затем делясь ими с товарищами. Так и бравая команда узнала, что во время бунта были убиты некоторые офицеры, в том числе старшие.А сам бунт, по официальной версии, случился из-за того, что набрали трусов, которые забоялись варпа. Потому капитан ходит злая и наводит порядок - собирает вооружённые отряды, которые лезут чистить тёмные трюмы. "Нижние" ещё ропщут, но уже не так сильно. Преподобный Квилл почти всё время занят тем, что проповедует и исповедует. Всех. То в часовне, то среди офицеров. К госпоже Вольному Торговцу так же заходил несколько раз. Сам тоже молится, вместе с некоторыми пассажирами, которые вроде как тоже из Церкви. Лейтенант Иуда? Пьёт. Много пьёт.

К сожалению, на вопрос о том, кто держит нижние палубы и как на них выйти, стюарт не ответил. Мол, боится он такое выяснять. Ну да и хрен с ним - идею о том, чтобы наладить "грев" местных авторитетов офицерским алкоголем, Диего уже сформулировал и не собирался так просто забывать.

Наконец, алкомарафон Диего закончился - с появлением Квилла. Простенький балахон сменился на нормальный шмот, а вот рожу их босса украшал внушительный фонарь. Однако, судя по белозубой лыбе Квилла, ему он ничуточки не мешал.

Выступление Квилла и последующий трёп с Лесником Диего выслушал в недоуменном молчании. Кланстер проснулся не так давно, но уже успел немного принять, поэтому чувствовал себя расслабленно. По крайней мере - достаточно расслабленно, чтобы не начать ругаться сразу, а дослушать до более-менее логического завершения.

После чего поднялся со стула и заговорил.

- Босс, я, может, тупой и не шарю, но пока как-то непонятно выходит.

Сделав короткую паузу, он принялся излагать.

- Поперву - то, что ящик с вещами и документами не удержали - базару нет, наш косяк. Хотя, если уж напрямую - именно наше неумное любопытство позволило отделаться хотя бы так. Кабы не впоролись мы в этот кипеж с девицами - потравили бы нас всех газом, как крыс в тупиковом тоннеле, и слямзили все, что нужно. А так хоть реально врагу ничего не досталось. Пускай даже ценой жизни наших.

- У-вторых, условия, конечно, шикарные. Но вешать на нас оплату зашивания дыр, полученных на деле - это прям аще не по понятиям. Этак мы за пару-тройку походов окажемся вам по гроб жизни должны. Тем паче что, как я понял, наш псяка себя вскрыл не по дури, а чтобы нас всех спасти от лютого пиздеца. Чёт я аще не помню, шобы героев за подвиги ещё и на бабки ставили.

- У-третьих, у меня для вас есть прекрасный кандидат на то, чтобы оплатить и разгром комнаты, и ремонт тушки псякера, и ещё нам на моральный ущерб останется. Кто это? А ляди-капитан. Почему она? А от почему:

Выставив левую руку вперёд, он принялся правой загибать пальцы на ней, сопровождая изложение своих мыслей.

- Мы - а точнее, все мы, включая вас, босс - оказались главной причиной, по которой ейная пафосная задница до сих пор занимает капитанских мостик, а не отправилась в нижние трюмы для тесного общения с простыми матросами. Ну или в верхние каюты - для удовлетворения личных нужд нового капитана. Думается мне, что уже за одно это она нам всем по гроб жизни должна.

- У-вторых, какого аще хера? Я ж правильно понимаю, что в наши билеты на эту посудину входила такая тема, как охрана силами корабельных легавых? А на нас уже успели дважды напасть, натравить колдуна и демона, убить двух ценных спецов, и едва не спиздили архиважные документы, принудив нас их взорвать. Так что за все это неплохо было бы с капитана спросить и, соответственно, получить. Причём я готов спорить на любимый обрез, что нашу предъяву по этому поводу с удовольствием поддержит Иоланда.

Сделав паузу, он закончил речь.

- По тому, что Лес задвинул, возражений не имею.

Эксцессов при ликвидации последнего выжившего кластера не возникло. Поэтому Диего оперативно завершил работу и, убедившись, что жизнь ушла из опаленного лазером тела, размеренным шагом двинулся назад. Впрочем, далеко он не ушел - в голову пришла очередная мысль.

Сосредоточившись на своем бионическом импланте, он сформулировал мыслительный запрос и отдал команду аугур-массиву, заставляя его "подсветить" всех активных машинных духов в пределах досягаемости сенсора. Было бы глупо старательно "зачистить" всех свидетелей, но при этом "засветиться" на пикт-камерах.

Фоном к его поискам шла перепалка между убийцей, сорориткой и парией. Вступать в нее Диего не торопился, благосклонно позволяя Люциусу забить ещё пару гвоздей в крышку гроба собственного авторитета. Будучи искушённым дипломатом и не последним знатоком человеческой психики, псайкер хорошо понимал, что в данном случае "коса нашла на камень". Обычно неприхотливый и практически не создающий проблем убийца убежден, что плен кластера угоден Богу-Императору. Сестра Ионикия не знает, как поступить - но уважает характер и убеждения Соломона. А Люциус... Люциус ведёт себя, словно доступная девица из бара, которая вроде и готова к закономерному продолжению взаимно приятного вечера, но все же требует от кавалера "поуговаривать еще", чтобы "не выглядеть шлюхой". Не хотел бы, чтобы его уговаривали - без разговоров пристрелил бы ненужного пленного. Ну или сразу позволил бы Соломону оставить его "под свою ответственность", заработав очко-другое в его глазах. Уж на кого-кого, а на Мира этом плане можно было положиться. Но Люциус не искал лёгких путей.

Краем глаза Диего ухватил фигуру Алларда, деловито выкорчевывавшего из дота установленный там тяжёлый болтер. Едва заметный кивок одобрения ветеран Гвардии вряд ли заметил - но Диего к этому и не стремился.

Когда прозвучало слово "выборы", работник казино ощутимо напрягся. Впрочем, то, что Вальтер изъявил желание подождать, его определенно успокоило.

- Ожидайте, мистер Смит. Я спрошу.

После чего закрыл дверь, лязгнув изнутри засовом, и затопал куда-то прочь. Отсутствовал он не так долго - около десяти минут. За это время команда наемников успела вдоволь насладиться горячим послеполуденным солнцем и всласть поглазеть по сторонам. В Квартале Развлечений было еще не слишком людно - основная масса населения сейчас еще была занята повседневными хлопотами. Но отдельные личности, свободные от работы по той или иной причине, уже кучковались возле заведений, ожидая открытия и перекидываясь местными новостями.

Отдельно повезло Мартину. Осматривая живописную группу деревьев, растущих ярдах в сорока от их текущей позиции, он углядел среди почти безлистных ветвей знакомую детскую фигурку. Жизнерадостный тринадцатилетний мальчик сидел на ветвях футах в десяти от земли. Заметив Мартина, он жизнерадостно помахал ему рукой, после чего сложил руки характерным образом и изобразил, как он стреляет в воздух из винтовки. Пожилой джентльмен отметил для себя, что не за горами обеденное время, и неплохо было бы посетить гостеприимный дом Каннингхэмов и забрать свою шляпу.

Меж тем засов лязгнул вновь, и сотрудник казино распахнул двери.

- Госпожа Феррис примет вас. Оружие прошу оставить здесь.

Произнес он, указав на тяжелый железный шкаф сразу возле входа. Проследив, чтобы гости оставили свое оружие, он решительно повел их через весь зал к лестнице, ведущей на второй и третий этажи. Первый этаж казино состоял из большого - где-то семь на двадцать ярдов - зала, в одном углу которого был вход, а в другом - лестница наверх. Под лестницей размещалась закрытая железной стеной конторка, где игроки обменивали гильдеры на фишки. В центре правой стены, примыкающей к входу, располагалась полуовальной формы барная стойка, за которой стояли шкафы и полки с бутылками. Пространство зала занимали дюжина круглых столов для игры в покер и два четырехугольных - для рулетки. С противоположной стороны от бара была оборудована небольшая полукруглая сцена с ширмой-занавесом. Само помещение было обставлено довольно богато - вместо краски стены были оклеены обоями и украшены множеством картин - включая знакомый Девле портрет высокого светловолосого мужчину в костюме и с одухотворенным лицом. Отдельно чувствовалось, что и сюда проникла предвыборная борьба. Листовки, напоминавшие собой картины в миниатюре, украшали каждую из четырех стен. Неизвестный художник изобразил на них панораму города, в котором с первого взгляда опознавалась Невинность, но в своем "ночном виде" - с улицами, освещенными множеством огней, где ярче всех сверкал Квартал Развлечений. Высоко над городом нависали грозные свинцовые тучи, из которых проливался дождь и вниз змеились молнии. Единственной преградой, стоящей между стихией и городом, были сложенные "домиком" ладони в кружевных черных перчатках. Последние сомнения в том, за кого именно призывала голосовать листовка, отметались лозунгом всего-то из двух слов, идущим по нижнему краю листовки. "Ferris Cares**" - гласил он.

Поднявшись по лестнице, вы мельком увидели второй этаж. Судя по всему, он был спланирован в виде множества комнаток небольших размеров, выходивших дверями в один длинный коридор. Предназначение комнаток было понятно без слов, и там сейчас вовсю велась уборка.

Наконец, вы достигли третьего этажа. Он начинался небольшой комнаткой-приемной, где за письменным столом сидела девушка в простеньком бежевом платье с высоким, под самое горло, воротником. Увидев вас, она поднялась из-за стола и, слегка волнуясь, пролопотала:

- Добрый день. Мое имя - Мина Роджерс. Миссис Феррис сейчас вас примет.

Однако, проводивший вас охранник не спешил уходить - вместо этого предпочтя подпереть собой стену рядом. Впрочем, за вами в открывшуюся дверь кабинета не последовал - и то хорошо. Сам кабинет миссис Феррис был достоин отдельного описания.

В первую очередь, в глаза бросалось окно. Занимавшее три четверти стены слева от входа, оно открывало неплохой вид на город и заливало комнату светом. К окну с обеих сторон примыкали два массивных шкафа. Причем если шкаф по левую руку был, в основном, уставлен книгами, то правый был закрыт створками и предназначался, вероятно, для вещей хозяйки кабинета. Ближе ко входу по правой стороне размещались углом два мягких дивана для посетителей, замкнутые в треугольник стеклянным журнальным столиком. По левой стороне ближе ко входу располагалась массивная тумба.

Самым внушительным предметом мебели был рабочий стол — добрых два квадратных метра полированного дерева, на вид вполне способного выдержать обстрел из гатлинга. Примерно половину этой площади занимало рабочее пространство, на котором располагались всеразличные письменные принадлежности - включая три вида ножей для разных типов корреспонденции, изящный стилос с острым концом, несколько чернильниц и прочее — и документы. "Башня" из полноразмерных документов в три четверти фута высотой притягивала внимание, но куда больше было собственных заметок и записок на обрезках, отличавшихся типом материала — от дорогого пергамента до газетной бумаги — и несколько скрученных свитков, часть из которых сияла неотломленными печатями. Причудливый натюрморт рабочего стола Вдовы Феррис лишь на первый взгляд казался погруженным в хаос. Стоило приглядеться повнимательнее — и можно было увидеть в этом пейзаже план, продуманный до мелочей.

Сама Вдова встретила вас, стоя у стола. Несмотря на ясную и достаточно теплую погоду, она была облачена в глухую, почти полностью закрытую одежду глубоких темных тонов. Кружевные перчатки переходили в рукава платья, уходящего юбкой в пол, декольте отсутствовало как факт, а шею закрывал широкий чокер черного кружева с камеей, изображавшей белую розу на черном фоне. Лицо вдовы скрывала спускавшаяся со шляпки полупрозрачная вуаль, под которой с трудом различались черты немолодого, но еще вполне красивого лица, которое немного портила болезненная бледность.

- Приветствую вас, дамы и господа.

Произнесла она негромким, мелодичным голосом. Продолжения не последовало, но было понятно - она ждет слов от вас.

Минуты ожидания тянулись, словно часы. Незримое присутствие демона давило на мозги, заставляя часто сглатывать слюну и ещё крепче стискивать рукояти стволов. В башке крутилась фрагова карусель из глупейших мыслей. Всё внимание было обращено на лестницу...

Именно поэтому Диего так позорно "пролюбил вспышку", когда открывшаяся перед ними дверь показала толпу корабльной охраны. Ощущения от этой встречи были двойственными... С одной стороны - у них появился союзник против той хери, что перла снизу. С другой - Диего отчётливо себе представлял, как сейчас выглядит их банда. Особенно перед лестничным проемом, из которого смачно чадило сладковатым запахом горелой человечинки...

Он едва начал подбирать правильные слова, чтобы как-то разрулить ситуацию... Но тут новоприбывшие разглядели баллон в руках у Леса и Кастуса и все поняли по-своему.

Диего уже доводилось видеть, как предают. Когда одна половина банды объединятся вокруг авторитетного чувака и выкашивает другую во главе с действующим боссом. Но все равно это было эффектно. Меньше чем за минуту число бойцов корабельной СБ сократилось почти вдвое. А их бугор явно попутал Леса с кем-то из тех лошков, которых они стопанули наверху.

Не успел Диего выдохнуть на тему того, что их таки признали за своих, как о себе напомнила "сладкая парочка". Сперва по лестнице взлетел колдун в подпаленном балахоне, довольно эффектно навернувшись об труп одного из охранников. А затем... Затем появилось ОНО.

Никак невозможно было быть готовым к такому зрелищу. Ни один рассказчик не сможет описать той сверхъестественное мерзости, которую представлял из себя воплощенный демон. И ведь Диего не в первый раз видел всяких уродов. В сталкерских вылазках ему случалось видеть самых разных твистов - в том числе с глазами, натянутыми на самые неожиданные места. Но это... Это было совершенно иное. В каждой детали этого ужасного, омерзительного тела чувствовалась чуждость этому миру. А уж когда ОНО заговорило...

- АААААААААА!!!!

Дурным голосом завопил Диего, вскидывая руки с зажатыми в них стволами. От охватившего его душу ужаса пистолеты плясали, словно держал их шестилетний ребёнок, а не матёрый ганслингер. В голове Диего, отчаянно жавшего спуск, билась только одна мысль - уничтожить эту мерзость!

Набитые руки не подвели. Заряд дроби, предназначенный демону, выбил искры из металлической пола рядом с ним - но очередь из автопистолета почти полностью вошла в его тело, прошивая мерзкую плоть и заставляя ломаться белесые буркала.

Попровать Влади решила себя на танц-поле...

Никто и подумать не смел помешать ее воле.

Вот только болезнью смертельной ее наградил педофил...

И вскрыла она себе вены - так был белый свет ей не мил...

Решение вопроса с "конкурентами" Диего полностью устроило. Поэтому, не имея иных поводов спорить, бывший кланстер уверенно двинулся в сторону комплектов снаряжения. Выбрав наудачу, он не прогадал - вместе со стандартным комплектом экипировки ему достался неплохой автопистолет. Конечно, сам Диего предпочитал обрезы... но с бродячей собаки хоть мяса кусок. Подхватив свой комплект, он немедленно направился в свою комнату, не особо горя желанием напяливать амуницию перед представительницами Сестринства. Так, с переменным успехом воюя с ремнями и кнопками незнакомого ему защитного комплекта, он благополучно пропустил переговоры с юным аристократом и лишь чудом успел застать раскрытую Бекасом шокирующую правду. Правда, шокирующего там на самом деле было мало - Диего и не такие заковыристые повороты судьбы встречал. Зато стала понятна истинная причина, по которой Иоланда плевалась ядом в Квилла. Видит Бог-Император, женщины далеко не всех еретиков презирают так же сильно, как собственных "бывших".

Готовясь к выходу, Диего обвешался пушками как только мог - сказывались кланстерские привычки. Только что полученный автопистолет занял место на поясе с левой стороны. Справа пояс оттягивал обрез, подаренный Квиллом. За спиной на ремне повисла охотничья винтовка, позаимствованная у Сынов Аида. Сбоку ее подпирала массивная кобура, сделанная специально под его личный обрез. При этом бывший кланстер внимательно поглядывал на оружие, доставшееся его спутникам - особливо в сторону лазпистолета. Как-никак, он уже успел пообещать "Фурию" Комис. Так что имело смысл впоследствии ее заполучить под каким-нибудь благовидным предлогом.

_________________________________________________________________________________

Оказавшись "на деле", Диего мгновенно преобразился - и не только внешне. Из-под напяленного на голову респиратора не было видно ни всегдашней похабной ухмылки, ни веселого взгляда. Он не отпускал сальных шуточек, не сыпал кланстерскими выражениями... только максимально спокойно и уверенно делал свое дело.

Когда встал вопрос о том, куда идти, бывший кланстер молча наблюдал за разворачиванием спора. Ему-то как раз было все равно, за кем охотиться - за кучкой гадов или одним обдолбанным колдуном. Как говорил ему жизненный опыт, любое преимущество врага можно свести к нулю, если грамотно подкрасться со стороны задницы.

Собственно, вскоре у него появился шанс доказать это на практике. Сверху определенно топала кучка людей, еще не подозревая о том, что внизу их ждет почти готовая засада. И как только это стало понятно, Диего немедленно отступил в дальний угол, снимая с плеча охотничью винтовку. Палить из дробовика в таком тесном пространстве значило гарантированно подставить под огонь всю банду. А уж когда до него донеслись слова про баллоны, бывший кланстер мысленно возблагодарил собственную смекалку.

В большом зале Пайка стоял чад кутежа. За грубо сколоченными столами пировало полсотни железнорожденных - от влиятельных лордов до простых капитанов, имевших в распоряжении всего один корабль. Вздымались вверх и сталкивались друг с другом деревянные кружки и резные рога, вино и пиво мешались друг с другом, а споры и хохот сливались в общий гул, в котором сложно было различить отдельные слова.

Однако, гул прекратился, стоило лишь одной фигуре подняться со своего места во главе самого длинного стола. Когда Эурон Грейджой, Король Соли и Скал, выпрямился во весь рост, хлебальники заткнули даже самые пьяные и безбашенные.

- Друзья мои! Мои драгоценные родственники и верные соратники! Давненько лорды зеленых земель не радовали нас своими письмами. Однако, буквально сегодня, ворон из Долины Аррен принес мне вот это!

В его руке, поднятой вверх, развернулся на всеобщее обозрение небольшой свиток. Впрочем, небольшим он казался только в сравнении - для ворона это был едва ли не максимально возможный груз.

- Что там, мой король!?

Выкрикнул чей-то пьяный голос. На что Эурон улыбнулся еще шире и принялся читать, перемежаемый взрывами хохота от аудитории:

- "Лорды Железных островов! Среди вас немало достойных воителей и мореплавателей" - о да, а мы-то и не знали! "и тем не менее вы по какой то причине следуете за Эйроном Мокроголовым" - каково, а? Признавайтесь, капитаны, кто из вас настолько ударился в благочестие, что желает следовать за моим братцем. О, а здесь еще лучше - "Род Грейджоев уже подводил вас в прошлом: поражение в мятеже, решение отдать своего последнего сына на откуп северянам, а сейчас его возглавляет и вовсе человек не способный вести людей в битву." Поняли, да? Вы все, достойные воители и мореплаватели, вручили корону из плавника тому, кто даже в битву людей вести не способен! И так бы и оставались в своем неведении, кабы мудрецы из зеленых земель не открыли вам правду! "Разве может он править железнорожденными? Одна лишь мысль о том, что Эйрон вознамерился занять Харренхол, наследие Харрена Черного, величайшего из королей, отбрасывает тень на вашу честь. " - Все слышали? Мы еще и близко не подошли к тому, чтобы взять нашу древнюю столицу - а у лордиков зеленых земель уже припекает под задницами!

К концу речи Эурона на ногах стояли уже половина зала. Железнорожденные потрясали топорами, сыпали оскорблениями и обещали дому Арренов страшные кары. Но гомон снова затих, когда со своего места поднялся Эйрон Мокроголовый. Лицо жреца Утонувшего Бога было мрачнее тучи, а глаза казались темнее самой глубокой морской пучины.

- Кто написал эту мерзость, брат?

Спросил он голосом, холодным, словно льды далекого Севера.

- Лорд Петир Бейлиш, прозванный Мизинцем.

Ответил ему Эурон.

- Если мой король позволит, я лично отрежу этой собаке его мизинец вместе с языком. И звать его станут Бейлиш Обрезок.

Эурон выдержал паузу, наслаждаясь напряженным вниманием, прикованным к его персоне.

- Нет. Жрецу Утонувшего Бога ни к лицу самолично карать всякого язычника, посмевшего раскрыть свою грязную пасть. То, что мертво - умереть не может.

— оно лишь восстает вновь, сильнее и крепче, чем прежде.

Наклонил голову Эйрон, соглашаясь со словами своего брата. Но Эурон еще не закончил.

- Однако, это не значит, что мы оставим это письмо без ответа. Но вместо того, чтобы слать ворона, уподобляясь трусам из зеленых земель, мы пошлем им посольство. Голосом Железнорожденных будет говорить достойный - тот, кто сможет ответить за наши слова там же, где они прозвучат.

Железнорожденные возбужденно загомонили, приветствуя мудрость решения и наперебой предлагая себя в качестве посла. Поднятая вверх рука правителя заставила их вновь притихнуть

- И нет здесь никого более достойного, чем мой второй брат. Виктарион!

Доселе не поднимавшийся с лавки, Виктарион Грейджой молча выпрямился во весь свой богатырский рост, исподлобья глядя на Эурона.

- Ты возглавишь посольство в земли Арренов.

- Как пожелает мой король.

Без слов было ясно, почему Эурон сделал именно такой выбор. Отправить в Орлиное Гнездо кого-то незначительного - значило бросить Арренам в лицо явное оскорбление. Но при этом король не собирался терять кого-то их своих лучших сторонников, если лорды Долины решат взять посла в заложники. Виктарион же был его главным соперником на вече - и последним, кто преклонил колено перед новым Королем Соли и Скал. Если он сгинет в зеленых землях - Эурон страшно отомстит их обитателям. Но горевать о его смерти - не станет.

_____________________________________________________________________________________________

На фоне собравшихся на совет лордов Долины - не обделенных ни силой, ни ростом, Виктарион Грейджой возвышался, словно одинокий дуб в березовой роще. Несмотря на то, что Эурон лишил его права командовать Железным Флотом, он так и не расстался с плащом лорда-капитана. Девять слоев золотой парчи были сшиты в виде кракена дома Грейджоев, щупальца болтались у голенищ. Поверх кафтана из черной вареной кожи надета кольчуга, на поясе висели кинжал и меч. Руки Виктариона, сами похожие на два бревна, были сложены на груди, а густой голос гремел, отражаясь от стен зала.

- По всем законам - старому и новому, Железных островов и зеленых земель - за клевету полагается вира. Лорд Бейлиш, прозванный Мизинцем, был изобличен в клевете и лжи, которую он не посмел даже озвучить сам - а лишь трусливо прислал ее с вороном. И вот теперь, лорды Долины, я - Виктарион Грейджой, стою перед вами и требую положенной виры. Чем вы заплатите ее?! Железом?!

Здесь острый взор Виктариона уперся в непроницаемое лицо Джона Аррена.

- Или золотом?!

Здесь взгляд бывшего лорда-капитана стал презрительным и заскользил по толпе, выискивая тонкую фигуру Петира Бейлиша.

Разведывательное прощупывание кают ауспексом не принесло бывшему кланстеру ничего, кроме чувства легкой зависти. Пока они тут, значит, работают, в соседней каюте развлекаются вовсю. Дав себе слово непременно наведаться к владелицам столь злачного места (желательно втайне от Комис), кланстер вернулся обратно в каюту и проверил пришедшую ему в голову догадку. Все, как он и предполагал...

____________________________________________________________

Диего в тот момент валялся на кушетке, даже не подумав раздеться. Варп-переход был... странным. Чем-то напоминал приход от грязного "пороха", с которым он успел познакомиться еще в далекие, "докошачьи" времена. Вожак "Ржавых Котов", несмотря на всю специфику андерхайва Ганпоинта, "торчков" не терпел. Те, кого ловили на первый раз, отделывались фонарями и зуботычинами, на второй-третий - серьезными наказаниями. С четвертого и дальше единственным выходом для проштрафившегося было попросить "суда пулей". Распространенный обычай в Ганпоинте, он заключался в том, что кланстер, впоровший серьезный косяк - из тех, что карались смертью либо пожизненным переводом в касту говночистов - брал стаб-револьвер, заряжал в барабан патрон, прокручивал его и стрелял себе в голову. Если ему везло - все претензии считались снятыми, типа как сам Бог-Император посчитал его невиновным. Прагматичная сторона вопроса заключалась в том, что после первого удачного "суда" - или, по решению босса, уже начиная с первого, если впоротый косяк был особенно серьезным - число патронов в барабане увеличивалось. Соответственно, получить прощение больше пяти раз было довольно затруднительно, что породило в фольклоре андерхайверов соответствующие прибаутки типа "шесть раз прощенный", или "да ты, никака, шестой раз просишь..." Ну и, конечно, каждый кланстер наизусть знал поучительную историю о Счастливчике Джимми, которому таки удалось пережить шесть "судов пулей". Правда, радовался этому он не очень долго - когда его босс интереса ради разобрал использованный на суде ствол и увидел спиленный боек, счастливый выживший был забит насмерть рукояткой того самого ствола. Вот такая вот поучительная история.

Впрочем, долго анализировать свои ощущения от варп-перехода Диего не удалось. Из динамиков снова раздался голос босса, успокаивающий, поддерживающий, и попутно рассылающий людей по своим вахтам. Чтобы в следующий момент смениться истошными воплями и звуками выстрелов.

Диего среагировал мгновенно. Когда в каюту заглянул Бекас, бывший кланстер уже держал в руках заряженную винтовку. Убедившись, что непосредственно сейчас на них никто не нападает, Диего принялся сноровисто натягивать пояс, увешанный гранатами, а на плечо закинул перевязь с кобурой для обреза. Ствол, преподнесенный Квиллом, недолго думая, сунул за пояс, предварительно проверив предохранитель.

- Готов.

Коротко бросил он, всем видом показывая готовность выступать по первому сигналу.

Море пробуждалось. Волны росли под натиском ветра и орошали брызгами борта кораблей. Эйерон слышал в глубине глас Утонувшего Бога, вещавший: в этот день я буду с тобой, верный мой раб. Ни один безбожник не сядет на мой Морской Трон.

Утопленники нашли его здесь, под ребрами Нагги, прямого и сурового, с развевающимися на ветру волосами.

— Время пришло? — спросил Рас.

— Пришло, — кивнул Эйерон. — Идите и созовите всех.

Утопленники, стуча одной палицей о другую, двинулись вниз.

Треск поднялся такой, будто сто деревьев разом застучали ветвями. Бум-бум-бум, начали бить барабаны. ААААААААОООООООО, запели боевые рога. Люди, бросая свои костры, шли к чертогам Серого Короля: гребцы и кормчие, корабельщики, воины с топорами и рыбаки с неводами. Одних сопровождали рабы и морские жены, других, часто ходивших в зеленые земли, — мейстеры, певцы и рыцари. Простолюдины, невольники, дети и женщины охватили подковой подножие холма, капитаны и короли всходили по склону. Эйерон видел веселого Зигфрида Стонтри, Андрика Неулыбу, посвященного в рыцари Харраса Харло. Лорд Бейелор Блэкрид в собольем плаще стоял рядом со Стонхаузом в потертой тюленьей коже. Виктарион возвышался над всеми, кроме Андрика, — без шлема, но в доспехах и в золотом кракеновом плаще. Быть ему королем, думал жрец. Кто усомнится в этом, посмотрев на него?
Мокроголовый воздел костлявые руки. Рога, барабаны и голоса умолкли, утопленники опустили палицы. Лишь рокот волн, который не дано унять человеку, звучал как прежде.

— Из моря мы вышли и в море вернемся, — начал Эйерон — тихо, заставляя собравшихся напрягать слух. — Штормовой Бог в гневе своем сверг Бейлона с высот его замка на камни, но теперь он пирует в водных чертогах Утонувшего Бога. — Жрец поднял глаза к небу. — Умер Бейлон! Умер железный король!

— Король умер! — хором подхватили утопленники.

— Но то, что мертво, умереть не может — оно лишь восстает вновь, сильнее и крепче, чем прежде! Брат мой Бейлон, чтивший старый закон и плативший за все железом, Бейлон Смелый, Бейлон Благословенный, Бейлон Дважды Венчанный, вернувший нам наши вольности и нашего бога, — Бейлон умер. Но железный король восстанет, и взойдет на Морской Трон, и будет править нашими островами.

— Король восстанет! — откликнулся хор.

— Воистину так. — Голос Эйерона загремел, как прибой. — Но кто он? Кто сядет на место Бейлона? Кто будет править священными островами? Здесь ли он? — Жрец раскинул руки. — Кто будет у нас королем?
_________________________________________________________________

У Эйерона сводило живот, и ему казалось, что шум прибоя усилился. Пора уже Виктариону заявить о себе.

— Кто будет у нас королем? — снова возгласил жрец, но на сей раз его горящие черные глаза отыскали в толпе брата. — Девять сыновей родилось от Квеллона Грейджоя. Один из них превзошел всех братьев могуществом и не ведал страха.

Виктарион, встретившись с ним взглядом, кивнул. Капитаны расступились перед ним, и он взошел на ступени.

— Благослови меня, брат. — Виктарион стал на колени, склонил голову, и Эйерон оросил его чело соленой водой из меха.

— То, что мертво, умереть не может, — промолвил жрец, и Виктарион завершил:

— Оно лишь восстает вновь, сильнее и крепче, чем прежде.

Когда он встал, внизу выстроились его заступники, прославленные бойцы: Ральф Хромой, Рыжий Ральф Стонхауз, Нут-Цирюльник. Стонхауз держал знамя Грейджоев — золотой кракен на черном, как полночное море, поле. Как только он развернул его, капитаны и короли стали выкрикивать имя лорда-капитана. Виктарион дождался, когда они умолкнут, и начал:

— Все вы меня знаете. Если хотите услышать сладкие речи, поищите их в другом месте. Я петь не мастер. У меня есть топор и вот это. — Он покачал вечу два огромных своих кулака в кольчужной броне, а Нут поднял над головой устрашающий боевой топор. — Я был хорошим братом, — продолжал лорд-капитан. — Когда Бейлон задумал жениться, он послал на Харло за своей невестой меня. Я командовал его ладьями во многих сражениях и был побежден лишь однажды. После первой коронации Бейлона я отплыл в Ланниспорт, чтобы подпалить львиный хвост. Во второй раз он доверил мне освежевать Молодого Волка, если тот побежит в свое логово. От меня вы получите больше, чем получили от Бейлона. Вот все, что я хотел вам сказать.

ВИКТАРИОН! ВИКТАРИОН! ВИКТАРИОН НАШ КОРОЛЬ! — закричали его заступники, а из сундуков полилось серебро, золото, драгоценные камни — богатейшая военная добыча. Капитаны принялись хватать самое лучшее, повторяя клич: — ВИКТАРИОН! ВИКТАРИОН!
____________________________________________________________

Но весь этот гвалт рассек, как удар меча, голос рога.

Раскаленный зловещий вопль, повисший в сыром морском воздухе, пронизывал тело до самых костей.
ААААААААААААРРРРРРРРРРЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕ! В рог дул человек Эурона, бритоголовый и страшный. На руках у него сверкали золотые и опаловые браслеты, широкую грудь украшала татуировка в виде хищной птицы с окровавленными когтями.

Витой черный рог, который он держал обеими руками, был длинней человеческого роста. Его скрепляли кольца из красного золота и темной стали. Когда рог звучал, казалось, что вырезанные на них иероглифы древней Валирии загораются красным огнем.

- ААААААААААААРРРРРРРРРРЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕ!

Ужасный звук, исполненный боли и ярости, терзал слух. Эйерон, зажав уши, стал молить Утонувшего Бога послать могучий вал и захлестнуть рог, но тот продолжал завывать. Это зов самой преисподней, хотел крикнуть жрец, но его все равно бы никто не услышал. Надутые щеки разрисованного трубача обещали вот-вот лопнуть, птица на его груди словно порывалась взлететь. Древние знаки раскалились уже добела. Рог ревел, и эхо, рожденное им в холмах, отражалось от гор Большого Вика по ту сторону залива, заполняя собой весь мир.

Всем уже мерещилось, что этот рев будет длиться вечно, но тут он умолк.

Трубач, выдохшись наконец, пошатнулся и чуть не упал. Орквуд с Оркмонта подхватил его под руку, Лукас-Левша Кодд принял у него рог. Жерло рога дымилась, а на губах трубача жрец разглядел кровавые пузыри. Птица у него на груди тоже сочилась кровью.

Эурон Грейджой взошел на холм медленно, и глаза всего веча неотрывно следили за ним. Чайка над головой кричала не переставая. Безбожник не может сидеть на Морском Троне, твердил про себя Эйерон. Однако он не мог помешать брату высказаться, и его губы шевелились в безмолвной молитве.

Заступники Аши и Виктариона расступились. Жрец сделал шаг назад, опершись рукой на холодное ребро Нагги. Эурон, став на пороге чертогов Серого Короля, обратил свой улыбчивый глаз к капитанам и королям, но жрецу виделся и другой его глаз, тот, который Эурон прятал.

— Железные Люди, — сказал Вороний Глаз, — вы слышали, как трубит мой рог. Теперь выслушайте меня. Я брат Бейлона, старший из живых сыновей Квеллона. В моих жилах течет кровь лорда Викона и Старого Кракена, странствовать же мне довелось дальше, чем им обоим. Лишь один из ныне живущих кракенов никогда не испытал поражения. Лишь один никогда не сгибал колена. Лишь один дошел до Асшая через Край Теней, где видел чудеса и ужасы, не поддающиеся воображению…

— Если тебе так понравилось там, отправляйся обратно, — крикнул розовощекий Кварл-Девица, один из заступников Аши.

Вороний Глаз не снизошел до ответа.

— Мой младший брат хочет завершить войну Бейлона и взять Север. Моя дорогая племянница сулит нам мир и сосновые шишки. — Темные до синевы губы искривились в улыбке. — Аша предпочитает победу поражению, Виктарион мечтает о королевстве вместо жалких клочков земли. Со мной вы получите и то, и другое.
Вы прозвали меня Вороньим Глазом, а у кого же глаз острее, чем у вороны? После каждой битвы вороны слетаются сотнями и тысячами на трупы убитых. Смерть они видят издалека. Я вижу и говорю вам, что Вестерос скоро погибнет, и те, кто пойдет за мной, будут пировать до конца своих дней. Мы, Железные Люди, некогда были завоевателями. Молва о нас гремела повсюду, где слышался шум прибоя. Брат предлагает вам довольствоваться холодными и мрачными землями, племянница обещает и того меньше… я же дам вам Ланниспорт, Хайгарден, Бор, Старомест. Дам Простор и речные земли, Королевский и Дождливый леса, Дорн и Марки, Лунные горы и Долину Аррен, Тарт и Ступени. Вестерос будет наш целиком! — Он бросил взгляд на жреца. — К вящей славе Утонувшего Бога, само собой.

— ЭУРОН! — крикнул Лукас-Левша Кодд.

— ЭУРОН! ВОРОНИЙ ГЛАЗ! ЭУРОН! — завопил Рыжий Гребец.

Немые и черномазые с «Молчаливого» раскрыли сундуки Эурона и высыпали дары. Жрец услышал голос Гото Харло, набравшего полные руки золота; к нему присоединились Горольд Гудбразер и Эрик-Молотобоец.

— ЭУРОН! ЭУРОН! ЭУРОН! — Крик разрастался, переходя в рев. — ЭУРОН! ВОРОНИЙ ГЛАЗ! ЭУРОН КОРОЛЬ! — Точно сам Штормовой Бог вещал из грозовых туч над холмом Нагги: — ЭУРОН! ЭУРОН! ЭУРОН!

Даже жрец порой сомневается. Даже пророка порой посещает ужас. Эйерон Мокроголовый больше не находил в себе бога. В громе голосов, выкрикивавших имя его брата, ему слышался скрежет заржавленных дверных петель.

Что было сделать логичнее всего, после того как замел следы тройного убийства? Правильно, залечь на дно. Забиться в самый дальний угол и не отсвечивать, ожидая, когда уляжется шумиха. Ну, или когда к тебе придут - если ты спрятался недостаточно удачно. Однако, после тщательных размышлений Диего пришел к совершенно иному выводу.

Он ведь не просто пристрелил трех ублюдков из андерхайва. Он натянул нос серьезной организации, которая ревностно относилась к своей репутации. А значит, надеяться на то, что его потеряют и забудут, было непростительной наивностью. Исходить следовало из того, что рано или поздно его найдут.

Что же делать в такой ситуации? Правильно - обеспечить себе максимальную степень готовности к этому моменту. И лучше всего было это сделать, найдя себе какую-нибудь мощную "крышу". Притом не просто пристроиться к ней, а показать себя ценным кадром. Достаточно ценным, чтобы "крыша" хотя бы задумалась, прежде чем сдать его со всеми потрохами.

Посему Диего не стал забиваться в угол. С присущим множеству андерхайверов фатализмом он рассудил, что если у убитых был местный связной - или если он застрелил не всех - то на него выйдут раньше, чем он успеет хоть что-то сделать. И потому он пошел по барам и подпольным казино, просаживая оставшиеся у него троны - и отчаянно ища информацию.

Идея вписаться в другой местный клан была откинута сразу. Те, кто делил территорию с "Ржавыми Котами", только обрадовались возможности поделить их владения. И уж точно они не стали бы брать в свои ряды "проблемного типа", каким был Диего.

Возможностей пробиться в более высокий эшелон, став наемником на службе у среднего и высшего класса, была отвергнута следующей. Тамошние "места" были давно и прочно поделены между "своими", и чужака из андерхайва никто просто так бы не принял.

Нужно было кардинально новое решение. И оно пришло - в виде залетного проповедника Имперского кредо, знатного певуна и путешественника по имени Аррон Квилл. Якобы, он собирал себе команду для сопровождения в новом путешествии. Так это или нет - Диего счел нужным узнать на практике. Подняв все свои связи, он сумел нащупать дорожку к таинственному проповеднику. Дорожку, которая привела его в недорогой, но уютный кабак, где собирались космофлотские унтера и прочие нижние чины.

На встречу Диего пришел при полном параде - включая весь свой арсенал. На него косились подозрительно, но после пары условных вопросов беспрекословно пропустили внутрь. В помещение, больше всего напоминавшее недомолельню в каком-нибудь административном здании, предназначенную для того, чтобы приходящий священник мог отчитать положенный офисным крысам перечень молитв и свалить обратно. Пока шло ожидание, Диего присмотрелся к остальным собравшимся.

Двое сразу привлекли его внимание - долговязый угрюмый мужик в потертой шляпе, чем-то похожий на самого Диего, и мордатый крепыш в форме Арбитрес. В первом он без труда узнал собрата по промыслу - правда, судя по качеству одежды и стволов, относился все же к "классу повыше" - тому, куда Диего не стал соваться. Интересно, что же он не поделил с местными? Тот же вопрос относился и ко второму, благо за того красноречиво говорила его форма и характерный дробовик. "Вот бы такой обрезать, да к делу приспособить" - мелькнула в голове кланстера мечтательная мыслишка.

Следующей по интересности стала техножрица. По крайней мере, характерные одежды не оставляли сомнения ни в ее профессии, ни в половой принадлежности. Неожиданностью для Диего стало то, что лицо и руки гостьи были почти не затронуты аугметацией - исключая респираторный блок, прикрывавший нижнюю часть лица. А многочисленные электротату только придавали некой экзотической привлекательности ее и без того миловидным чертам.

Почти не удостоился внимания парень в робах Администратума - совершенно ничем не примечательный, из тех, про кого говорят "косячок за пятачок". Пару раз он кидал на Диего заинтересованные взгляды, словно замышлял что-то совсем неправедное. На второй раз бывший кланстер поймал его взгляд и ответил своим - своей фирменной комбинацией из полуприщуренных глаз и хищной ухмылки. Но самое странное было еще впереди...

Меж тем, появился и сам виновник торжества - прилично одетый священник в скромной, без изысков, робе Экклезиархии. На сложенную им аквиллу Диего ответил симметрично - как и большинство андерхайверов, он был в определенной степени набожным, и уважал представителей священства. Как минимум до тех пор, пока они не вели себя как пидоры.

Речь проповедника Диего в целом устроила. Одиночка взлетел достаточно высоко, чтобы собрать собственную банду - в его понимание мира это вполне укладывалось. А то, что им повезло встать у истоков этой банды, гарантировало возможность отжать себе "хлебное" место - при должной сноровке и удаче, разумеется.

Внезапно, речь нанимателя прервал звук открываемой двери. Как оказалось, встреча предполагала еще одного гостя, которым оказался всамделишный санкционированный псайкер. Тут Диего нешуточно напрягся. Ему раньше доводилось видеть таких только на картинках, а тут на тебе... Причем не просто какой-то левый хрен, а с полноценным приказом о поступлении на службу. Дааа, непрост был этот Квилл, ох непрост...

Впрочем, самого нанимателя появление псайкера обескуражило не меньше, чем бывшего кланстера - что немного успокоило последнего. А оброненные им фразы заставили Диего недоуменно прищуриться. Выступление? Огорчить губернатора? Что за нафиг?

Меж тем наниматель оставил им задаток и удалился, оставив свою новособранную банду в недоумении. Впрочем, деньги кого угодно пробудят от ступора. В числе прочих направившись разбирать троны, он выслушал монолог клерка. Усмехнувшись тому, что первый шаг к знакомству сделал самый невзрачный из их команды, он ответил.

- Знакомиться так знакомиться. Меня звать Диего, в узких кругах известен как Обрез. По поводу затариться на дорогу эт ты, Лес, верно подметил - дело нужное. Тока лучше ты - ну и остальные, кто захочет - ко мне на хвост упадете. Знаю я тут в андерхайве парочку барыг, которые нормальную цену поставят и за качество ответят.

Дорвавшись до столь сладкого, столь нежного и манящего тела шиповницы, Рик сожалел лишь об одном - что у него слишком мало рук, губ и языков, чтобы ласкать ее всю. Чтобы наслаждаться бутончиками ее сосков не по очереди, а одновременно. Чтобы гладить руками и мягкие ягодицы, и чувствительный поясок, и изящную спинку феи. И самое главное - чтобы было чем ослабить чертов пояс, не отрываясь от всего этого великолепия!

Он и сам уже был готов на все, чтобы погрузить свой член в нежные глубины ее "лепестков". Но для этого требовалось вначале избавиться от балахона. Что приходилось делать постепенно, с сожалением отрывая от прекрасного тела Риллы то одну, то другую руку. В конце концов ему удалось таким образом сбить пояс повыше и подвернуть полы балахона, освободив жаждущий фейской плоти член.

- Ну, иди ко мне!.. Хочу тебя внутрь!.. Скорее!

На слова фейки мужчина ответил глухим рычанием. Подхватив ее ножки, он резко развел их в сторону и задрал в воздух, открывая вид на беззащитную и такую притягательную щелку. Приставив свой член, почти дымящийся от возбуждения, к этой дырочке, он надавил тазом, погружаясь во влажное нутро фейки. Одной Аэлите известно, чего ему стоило удержаться от того, чтобы вонзиться в любовницу на всю длину и начать сношать ее в бешеном темпе.

Улыбка старичка стала еще шире - видимо, не так много людей в Невинности искренне желали продолжать с ним общение дольше, чем требовала насущная необходимость.

- О, могете мне повегить - я буду для вас гогаздо полезнее, чем вы для меня! Вы ведь навегняка в сомнениях - куда вгогить ваши честно загаботанные денегки? Так много вагиантов, пгедгагаемых нашим чудесным гогодом, так много собгазнов... Так вот, у меня дгя вас гадостная новость - вашим сомнениям пгишел конец! У вас появигась пгекгасная вогмогность не пгосто выкинуть деньги на ветег - но с умом вгогить их, обеспечив свое будущее. Специагьно для вас и ваших компаньонов у меня есть выгогное пгедгожение - четыге ггоба по цене тгех, пгюс беспгатная услуга по подготовке тег. Вам ведь навегняка хочется выггядеть кгасиво в ваш посгедний миг на этой ггешной земле?

Старичок говорил быстро, не позволяя Вальтеру вставить и слова. При этом в его тоне не было ни капли иронии - он явно говорил искренне, ни сколько не сомневаясь в своих словах.

Когда Сергей выскочил из-за укрытия, ему вновь захотелось выругаться. Вместо того, чтобы просто и бесхитростно добивать прижатых пулеметных огнем пришельцев, Винсент бросился вперед с ножом и щитом. "Ну нахера ты полез, толкиенист, бл*!" - так и просилось на язык, пока Сергей пытался поймать в прицел фигуру инопланетянина, то и дело перекрываемую щитовиком. Но когда Винсент сделал следующий шаг - Поляков просто потерял дар речи. Что он делает с этим "раком"? Бороться пытается, что ли?! Он что, совсем башкой поехал???!!!

Из оцепенения его вывел крик азиата. Мать, а ведь верно говорит. Нечего рассусоливать, и так слишком мало адекватных осталось.

- Принято! Прикрываю!

Отозвался Сергей, после чего удвоил усилия по ловле пришельца в оптический прицел. Поймать, спустить курок... Черт, в последний момент голову пришельца дернуло в сторону. Вне себя от ярости, Сергей крикнул.

- Винсент, nu yob tvoyu mat'! Освободи, blyat', линию огня!

За завтраком, сопровождавшимся неспешной беседой, будущие спасители Невинности разделились на две группы. Одна собиралась посетить местный рынок, чтобы избавиться от лишнего барахла, другая - посетить места, где собирался местный бомонд. Распределив роли и утолив голод, вы потихоньку собрались и вышли на воздух.

Народу на улицах было неожиданно мало. Хотя, с другой стороны, почему неожиданно? Жизнь в небольшом городке на фронтире немногим отличалась от жизни крупной деревни. Для того, чтобы выжить и прокормиться, приходилось рано вставать и работать допоздна. Однако, большую часть жителей работа ждала за пределами города - на полях и выпасах. Либо, в случае шахтерских городов наподобие Невинности - глубоко под землей.

Те же, кому повезло работать не в поле или шахте, тоже редко предавались праздности. Утром они работали на огородах, разбитых позади домов, доили коров или собирали яйца в курятнике. В непростое время рассчитывать только на один источник дохода могли лишь самые зажиточные. Соответственно, большинство лавок и кафе открывалось ближе к полудню - когда домашние хлопоты были сделаны, и люди могли позволить себе сделать перерыв. К этому же времени обычно просыпались те, кто ночь напролет кутил в салунах и казино, спуская последние деньги на вино и доступных женщин. Потому по утрам в городках наподобие Невинности можно было встретить разве что редких клерков, спешащих на работу в конторы типа мэрии или банка. Ну и еще припозднившихся ночных гуляк да возвращающихся с ночной смены констеблей.

С учетом этих обстоятельств, новоприбывшим в Невинность несказанно повезло - выйдя из гостиницы, они встретили в одном месте двух, пожалуй, самых влиятельных людей города. Одним из них был, как несложно догадаться, местный мэр - Ганнибал Крув по прозвищу "Старик Черное Перо". Осознание того, что это именно он, пришло к вам не просто одновременно - даже скорее "одномоментно". Действующего главу города выдавали дорогой костюм, явно сшитый профессиональным портным, трость с серебряным набалдашником, и, казалось бы, совершенно неуместный для подобного наряда плащ со воротником из перьев. Хотя, пожалуй, куда больше его статус выдавала охрана из четырех перегруженных мышцами здоровяков, подпиравших собой колонны городского колодца.

Вторым лицом в городе по праву считался глава констебулярии - городской шериф Маркус Лоури. Пожилой, но отнюдь не дряхлый человек, в тщательно отглаженном костюме, широкополой шляпе и с пышными усами, он тоже был довольно колоритен. Хотя, как и в случае с мэром, была у него особая примета - массивная и явно не слишком удобная пневматическая конечность, заменившая ему левую ногу от самого бедра.

Двое влиятельнейших лиц города мирно беседовали на фоне колодца в центре главной городской площади, метрах в полуста от вас. Хотя, назвать это беседой было сложно. Активно разглагольствовал мэр, а шериф если и отвечал ему, то незаметно для вас. А больше просто стоял, слегка наклонив голову, словно встречая грудью холодный колючий ветер.

Судя по всему, "беседа" началась задолго до вашего появления. Потому что Круву хватило всего пары минут, чтобы закруглить свой монолог. В свою очередь, шериф засуетился, словно бы что-то обронил и пытался поднять с земли, неловко припадая на неприспособленную для таких маневров пневматическую ногу. Мэр и его свита наблюдали за его действиями с чувством собственного превосходства, словно бы им доставляла удовольствие неуклюжесть старика. Когда Маркус наконец выпрямился, Крув небрежно кивнул своим миньонам и чинной походкой двинулся в сторону мэрии, явно считая разговор оконченным. Шериф проводил уходящую группу пристальным взглядом, после чего огляделся по сторонам и остановил взор на вашей группе.

Тело еще не успело оправиться от отдачи, с которой приклад винтовки ударил в плечо, а мозги спецназовца уже неслись вперед, лихорадочно обрабатывая получаемую информацию. На пришельца, спешившего к ним, обрушился настоящий шквал огня, десятой доли которого хватило бы, чтобы убить обычного человека. Причем пули из штурмовой винтовки немца он будто бы вообще не заметил, и даже попадание в голову из снайперской винтовки не стало для него летальным. "Бронезащита превосходит все земные аналоги." - вспыхивает в мозгу. "Человек был бы убит даже не ранением, а просто силой удара. Необходимо концентрировать огонь."

Пули Уилкинса, в свою очередь, находят оживших рабочих. Рвут их плоть, отделяя целые куски мяса от бредущих тел. И становится понятно, что же стало причиной их оживления. "Раки", носящие людские тела, словно одежду. "Маскировка?" - вспыхивает в голове немой вопрос. Но дальнейшее поведение пришельцев, сбрасывающих с себя остатки плоти, опровергает это предположение. Они дезориентированы, ведут себя так, словно оказались в новой ситуации. С учетом увиденного раньше, напрашивается один-единственный вывод. "Заражение. Вот чем они заражают живых." Механизм заражения пока остается загадкой. Возможно, у них имеется своя "королева чужих", которой они доставляют пленных. А может, оно происходит искусственным путем. Неважно, это можно узнать потом. Сейчас есть задачи поважнее.

- Шмутц, подавляющий! Снайперы - концентрируем огонь, отстреливаем по одному! Слева направо!

С губ летят отрывистые команды, а глаз уже смотрит в прицел, пытаясь поймать врага в смертоносную "галку".

Богиня страсти раз за разом оправдывала свое звание. Вот и сейчас - вроде ведь только присоединилась к их игрищам, а выглядела так, словно это она сейчас получила яркий оргазм. Впрочем, она не раз говорила о том, что испытывает то же, что и они - гости "ее" снов. А если так - то почему бы ей сейчас выглядеть по-другому, после двух чудесных одновременных оргазмов?

- Твоими... молитвами...

Не удержался от каламбура еще не отошедший от пережитого друид. Как только волна оргазма несколько спала, он вновь стал ощущать некоторые аспекты окружающего мира. И прежде всего - усталость. Столь горячий секс неслабо вымотал и его самого, и его "младшего брата", потихоньку слабеющего и покидающего лоно Лиссы. Друид не сомневался - если он захочет продолжить игрища, то вновь отвердеет за считанные минуты. Но сейчас ему не хотелось возвращаться к ним. Ему хотелось нежиться самому - и нежно ласкать своих рыженьких красавиц. Поэтому он на несколько секунд приложился к затвердевшим сосочкам Аэлиты, чередуя нежные покусывания с поглаживанием языком. При этом одна из рук мужчины тоже легла на тело Лиссы, ласково поглаживая ее в том месте, куда совсем недавно вонзался его член. После чего друид поднял голову и горячо зашептал на ушко богине, кивая в сторону разморенной оргазмом девушки.

- Разве она не чудесна? Прекрасная, развратная, оттраханная... Полностью отдавшаяся мужчине... Давай поиграем с ней вдвоем? Покажем, каким нежными могут быть ласки...

При этом друид не забывал покрывать горячим поцелуями шею и затылок богини. А его руки, оставившие тело Лиссы, нежно мяли и поглаживали налитые грудки Аэлиты.

Когда пальцы чудовища в образе девочки скользнули к его достоинству, у Раштара по спине побежали мурашки размером с мышей. А в следующую секунду Сцилла скрылась из виду, оставив его остолбенело вглядываться в темноту. "Сказать кому, что затащил в постель легендарное чудище - не поверят, на смех подымут..." - крутилась в его голове идиотская мысль.

Из ступора его вывела Шахди, причем довольно действенным способом - влепив ему звонкую оплеуху.

- Ты... ты чего?

Ошарашенно спросил он, уставившись на девушку. На что та ответила пристальным взглядом прищуренных глаз, демонстративно скрестив руки на груди. Тонкие ноздри дикарки едва заметно раздувались от сдерживаемого гнева.

- Насмотрелся, совратитель малолетних?

Поинтересовалась она голосом, исполненным змеиного яда. А в следующую секунду... звонко расхохоталась. Дикарка смеялась от души, весело и заразительно, невольно заставив Раштара тоже улыбнуться.

- ...от умора... Видел бы ты свое лицо, ловелас недобитый...

Улыбаясь, Раштар потер ладонью горевшую щеку.

- Чертовка, вечно ты меня ловишь...

- Ага. И намерена это делать до конца твоих дней.

- Радует, что ты планируешь до него дожить.

Закончив этот импровизированный обмен любезностями, Раштар повернулся к своей лошади, проверяя сбрую перед долгой скачкой. Однако, Шахди не спешила последовать его примеру. Вместо этого она неслышным шагом подобралась к аферисту и потянула его за рукав. Тот развернулся, на всякий случай готовя себя к новому удару судьбы. Но вместо этого дикарка впилась в его губы горячим поцелуем. Недолгим, но страстным, заставляющим кровь мужчины быстрее бежать по жилам.

- Спасибо.

Произнесла она, отрываясь от его губ. Раштар недоуменно посмотрел ей в глаза - и не увидел в них былого веселья. Дикарка была предельно серьезна.

- Ты ведь мог этого не делать. Там, в яме. Но выторговал у этой твари мою жизнь. Спасибо за это.

- Ну что ты...

Начал оправдываться Раш.

- У меня есть план...

Начал он говорить - но был немедленно заткнут новым поцелуем. Который закончился, только когда Раштару стало недоставать воздуха.

- Иди уже, планировщик...

Ответила Шахди, сама тяжело дышавшая после поцелуя. Уперевшись ладошкой ему в грудь, она отодвинулась от него и пошла к своей лошади. А Раш, полюбовавшись секунду-другую ее качающимися бедрами, помотал головой и взгромоздился на коня. Предстояла долгая скачка...

____________________________________________________________

Ожидания Раштара полностью оправдались. Банда разбойников, вышедшая на их след, производила много шума, оставляла кучу следов, но реально и не думала им угрожать. Сюрпризом стала предводительница бандитов, крутившая вокруг себя острой саблей. Раштар не сомневался, что это была Сцилла собственной персоной... но как же она преобразилась! Вот что значит существо из легенд.

Бандиты отстали почти сразу же, стоило им свернуть на тракт. Еще через час-другой вдали показались стены небольшого городка. Стражники на воротах, въездная пошлина, оживленные по факту послеобеденного времени улочки... Видимо, сюда еще не дошла весть о двух узниках, бежавших из заключения. Если таковая вообще направлялась.

Однако, некоторые меры предпринять все же стоило. Поэтому первым делом Раш направился на рыночную площадь. Прикупив себе новый комплект одежды, он собирался было приодеть и Шахди, но получил решительный отказ. "Меня-то никто не ищет" - резонно возразила ему девушка, а в ответ на предложение хотя бы изменить цвет волос заявила, что если его ее цвет не не устраивает, то пусть купит себя рабыню - хоть рыжую, хоть светлую, хоть фиолетовую в зеленую крапинку. Но вместо рабского рынка они отправились в конюшни, где Раштар продал их коней, поторговавшись больше для вида, чем реально намереваясь заработать. Благодаря Сцилле, в деньгах они были не ограничены.

После продажи лошадей они направились в термы, устроенные по обычаю, сохранившемуся еще с древних времен Старой Империи. Однако, в этот раз Раш не собирался любоваться красотами больших, богато украшенных залов. Поэтому он вновь тряхнул мошной, раскошелившись на отдельные кабинки и умелых банщиц. Им предстояло смыть с себя всю дорожную грязь, а ему, до кучи, слегка поменять внешность. Поскольку особых примет у него было не так много, он решил остановиться на том, чтобы сбрить волосы на голове. В конце концов, всегда можно будет прилепить накладные.

- Теперь ты похож на стигийского выродка.

Заявила ему Шахди, когда увидела вновь - с полностью голым черепом и в "парадном" комплекте одежды. Восприняв это как комплимент своим маскировочным способностям, Рашатар повел ее на гостиный двор, где, как он узнал у обслуживавшей его словоохотливой банщицы, останавливались самые богатые купцы и путешественники. Раштар надеялся найти там караван, к которому можно будет присоседиться, чтобы провести остаток пути в более-менее комфортных условиях.

Заняв один из стульев, чудом уцелевших во всей этой кутерьме, Вальтер, помимо прочего, оказался обращен лицом к входной двери. А вернее - к тонкой щели, которую она образовала с дверным проемом, не будучи закрытой до конца. В какой-то момент бывший военный сморгнул и прищурился, словно силясь разглядеть что-то в тенях...

- Все прочь из дома, берегись!

Неожиданно заорал он, чтобы в следующую секунду резко вскинуть винтовку и, не вставая, выстрелить в сторону двери. Грохот выстрела из крупнокалиберной винтовки на секунду оглушил всех собравшихся в доме.

- Это что сейчас было?

Выдал ошеломленный Танненбаум, нащупывая убранный за пояс револьвер.

Слова полковника о "жизнях солдат" Сергей комментировать не стал, несмотря на все желание. По его мнению, жизни солдат спасались несколько иными методами. В частности, не использованием едва знакомых друг с другом людей, половина из которых вообще относилась к гражданскому персоналу, против противника, заведомо превосходящего по боевым параметрам. Отсутствие в отряде специалистов по тяжелому вооружению тоже его не радовало. Но делать было нечего - "родить" из ниоткуда пару гранатометчиков не представлялось возможным.

Меж тем в его руки наконец-то попала заявка на снаряжение. Читая ее, он испытал двойственные чувства. С одной стороны, радовало то, что как минимум у трех бойцов, включая его самого, дошли руки взять снайперские винтовки. С другой - то, что набрали с собой отдельные представители его отряда, иначе как выпендрежем назвать было нельзя. Обрез? Таран??? Лук???!!! Они что, "толкиенисты" какие-то? Впрочем, начинать свою карьеру командира штурмовой группы Х-СОМ с показательного разноса Сергей не стал. Выбрали - значит надо. Посмотрим, насколько хорошо их выбор себя проявит. А в операцию без потерь Поляков уже не особо-то и верил. Поэтому Поляков ограничился парой коротких замечаний:

- Уилкинс, Мерфи - вы не заполнили заявки на снаряжение.*

Однако, это было отнюдь не все, что он собирался сказать. Пока полковник отвечал на вопрос Шмутца, а затем Шмутц излагал собственные дополнения - которые Сергей оценил как в высшей степени сомнительные - Поляков заполнил собственную заявку. Выпендриваться он не стал и потому собрал довольно стандартный комплект из СВД, ПП "Кедр", и большого запаса гранат. Брать дробовик на случай внезапного нападения он посчитал излишеством, а вот возможность ставить "дымы" и дезориентировать противника терять не хотелось.

Ухватив краем уха информацию о том, что в процессе операции можно будет запросить поддержку с воздуха, Сергей еще больше укрепился во мнении, что в городскую застройку лезть не надо. НУРСы с боевого вертолета вполне могли поправить печальную ситуацию с противотанковым вооружением в их команде.

Когда с писаниной было покончено и как раз выдалась небольшая пауза, он произнес.

- Минутку внимания. На предстоящей операции предлагаю разделить отряд следующим образом. Я, Илгарда, Линдхольм и Шмутц составим группу прикрытия, работающую на дальней дистанции. Остальные составят оперативную группу, которую мы усилим нашей танкеткой. Командование оперативной группой будет возложено на Шварценкопфа. Вопросы, возражения есть?

— А, да, конечно, — ответил он Полякову и быстро записал на импровизированном бланке всё, что хотел бы получить от Санты на это Рождество. Покончив с бумажной работой, он передал лист свежеизбранному командиру группы. — Собственно, я прошёл снайперское обучение, так что готов как с дальней дистанции поддержать отряд, так и выпустить очередь из автомата, подойдя поближе к этим уродам.

- Рад это слышать. Полагаю, тебе стоит остаться в оперативной группе - кадровых военных там явно не хватает.
________________________________________________________________________________________

Сборы были недолгими. Вполне понятно - ведь основную часть оружия и снаряжения им предстояло получить уже на месте. Их ждал военный грузовик, а затем - двухчасовой перелет. Каждый тратил это время по-своему. Сергей, например, глубоко погрузился в изучение предоставленных им материалов о персонале и внутреннем устройстве помещений базы. Не то чтобы рассчитывал в одно рыло всех найти - с избранной им ролью он очень вряд ли встретит кого-нибудь лично. Но вызубрить назубок список тех, кого предстояло спасти, считал само собой разумеющимся.

Албания встретила их ожидаемым холодком и лежалым снегом. Не будь перед ними боевой задачи - вполне можно было бы устроить товарищеский матч в снежки. Сергей готов был поспорить - это нехитрое развлечение позволило бы узнать о "братьях по оружию" гораздо больше, чем учиненная на "брифинге" писанина.

Впрочем, мысли о развлечениях быстро выветрились из головы при виде пострадавших. Они еще не успели спуститься, как в самолет начали заносить носилки с ранеными. Перед взором Сергея потянулась вереница людей с обугленными и перебинтованными конечностями. Вот значит, как выглядит действие инопланетного оружия... Смотреть на страдающих людей было неприятно, но Поляков усилием воли заставил себя не отводить взгляд. Предупрежден - значит вооружен.

Меж тем полковник довел их до полевого штаба, к которому уже подъезжал грузовик с их добром. Водитель, выпрыгнувший из кабины и поручкавшийся с полковником, немедленно заработал молчаливое одобрение Сергея, поддев окружающих словами про "рыцарский турнир".

- Чего ждем? Разбираем снаряжение, экипируемся!

Скомандовал Сергей. Больше для того, чтобы настроить самого себя на правильный лад. Ему предстояло вести это сборище в бой. И чем быстрее он привыкнет к необходимости ими командовать, тем лучше для всех них. Экипировавшись сам, он активировал командирский планшет и встроенную в шлем рацию.

- Проверка связи. Каждый - доложить о готовности!

Еда бедняков? Ха! Бриндан Бакли, как и всякий бедняк, выбившийся в люди, прекрасно знал, что нужно, чтобы превратить простое кушанье в изысканное лакомство. В данном случае сгодилась рюмочка коньяка, которой по настоянию халфлинга заправили суп. Благородный напиток, бутыль которого стоила дороже всего его ночлега, не только придал простому супу насыщенный вкус - но и добавил в дыхание халфлинга нотки изысканности и благородства.

Ароматную вареную картошку он немедленно истолок в пюре и замешал с сырной запеканкой, обильно приправив все сливочным соусом. Именно так и нужно есть - да и жить тоже, по большому счету - соединяя самые разные лакомства, чтобы контраст помогал раскрыть самые тонкие оттенки их вкуса...

Но его симфонию наслаждения испортил подслушанный разговор. Поначалу жалобы на подорожавший хлеб и "детей кормить" вызвали у него едкую ухмылку. Которая, впрочем, немедленно стекла с его лица. Как стекает с каменной стены нарисованный разноцветным мелом скоморох, под действием выплеснутого ведра помоев. В данном случае "помоями" выступили его собственные воспоминания. Перед глазами пронеслась вереница картин...

Вот его отец, покачиваясь склонившись над счетами и подслеповато щурясь, считает заработанные за неделю гроши. Вот мама, еще не старая, но уже седая женщина, разливает по многочисленным мискам едва-едва окрашенную похлебку и протягивает их, одну за одной, в кучу жадно тянущихся ручек. А вот его собственные руки, перетирающие в пальцах пепел, оставшийся на месте их дома. Жирный черный пепел, от которого несет горелой плотью...

Встряхнувшись, Бакли прогнал от себя отравляющее душу видение. Закинув в глотку остатки пышной, румяной булки, которую подали к трапезе, он встал из-за стола. Повинуясь некому неясному импульсу, совершил немыслимое для себя деяние - оставил подавальщице, кинувшейся убирать со стола, россыпь серебряков на чай.

______________________________________________________________________________________

В "Желающей Деве" денежных клиентов видели с первого взгляда. Чернокожий верзила без вопросов пропустил его вглубь, где его уже ждала распорядительница. Будучи не понаслышке знакомым с "кухней" бордельной индустрии, Бриндан вполне мог в общих чертах рассказать ее историю. Дочь фермера, а еще вернее - скотопаса. Только на свежем воздухе и парном молоке девушки приобретают такие стати. Подалась в город из мечты о хорошей жизни, но смогла найти себя лишь в роли продажной девки. Оказалась одной из немногих девочек, сохранивших достаточно самоуважения, достаточно ума и достаточно хитрости, чтобы дожить до старости. Узнавшая достаточно, чтобы оставаться "ценным кадром" даже с увядшей внешностью, но недостаточно, чтобы ее устранение было полезно бизнесу.

- Усталому герою иногда так хочется женской ласки... Полагаю, в этом храме любви и нежности найдутся две прекрасные нимфы, готовые подарить свою заботу "маленькому человеку"...

В тон Мадам ответил Бакли. Его небольшое тело возлежало поперек широкого кресла, так что голова покоилась на одном подлокотнике, а скрещенные ноги торчали над вторым. Его слова были безукоризненно вежливы, но поза, интонации - все это было пропитаны шутовством, изящной насмешкой над "человеческим".

Судя по всему, де Руа вознамерился водить их кругами до тех пор, пока они не перемрут, избавив его от необходимости делить награду за камень. Подобные стремления халфлинг вполне понимал - но вот избранный способ казался ему идиотским. Хочешь убить - так убей сразу, прыгни вон на дерево да закидай колдовством своим нечистивым. Бриндана, понятно, первым - пока он не дал достойный отпор. А с остальными проблем бы не возникло...

Но вместо этого благородный недоэльф продолжал гнать их по дороге, хотя уже сам едва на плечо язык не вывалил. И Бриндан шел, скрипя зубами и в душе желая дворянину самых страшных кар, до которых только мог додуматься. Но сдаваться первым и просить привала он не собирался. Ни за что...

И не пришлось. Первой не выдержала девушка, плюхнувшись в грязь всей своей ладной фигуркой. Попросив оставить ее здесь и идти дальше. Ну что же... Такую возможность нельзя было упускать.

- Падажжи, Фулгор.

Остановил он дварфа, уже собравшегося было взвалить девушку на закорки.

- Передохни пока, я о ней позабочусь...

С этими словами халфлинг присел на одно колено рядом с девушкой и воткнул солнечный жезл в землю сбоку от себя. Послышался звук расстегиваемой пряжки - а затем тонкий скрип кожаного ремня о материю штанов. Но прежде, чем кто-то успел среагировать, расценив действия халфлинга в пределах собственной испорченности, Бакли пробубнил себе под нос активирующее слово. После чего приложил нагретую пряжку волшебного ремня к груди Аметист, пропуская по ее телу волну целительной энергии.

- Что?

Вопросительно произнес халфлинг в ответ на устремленные на него взгляды.

- Прозорливый я. Так и знал, что еще пригодится.

А вот об этом он не подумал, да. Ну что же, и то неплохо. Оставалось надеяться, что Сцилла не решится зарезать свой шанс на освобождение от ошейника... достаточно долго, чтобы он успел раздобыть нужный ей предмет. Так или иначе, нужно было принимать решение.

- Я понимаю. Приказ Митры заставляет тебя охотиться на меня. Но он не требует от тебя охотиться на мою подругу - иначе бы ты позаботилась о том, чтобы к смерти приговорили нас обоих. Потому я хочу, чтобы даже в случае моей смерти, она осталась невредима. Дай слово, что не причинишь вреда - ее телу, душе, свободе, сознанию - ни при каких условиях. А мне - только после снятия ошейника. И тогда я взамен даю свое: добыть и передать тебе вещь, которую создал или носил один из богов - так быстро, как только получится.

Эта беседа напомнила Раштару одну историю, которую ему в детстве читала старая нянька. В истории говорилось о трех могучих зверях, отправленных животными в качестве послов к богам, истязавшим землю жестокой засухой. Но главными в истории были не они - а увязавшаяся за ними лягушка. По ходу повествования посольство встречало преграду за преградой, на каждой теряя одного из могучих зверей. И когда свою судьбу встретил последний, он в последнем усилии зашвырнул лягушку во дворец богов - прямиком на шахматный столик, за котором они сидели. Выслушав требования лягушки, боги прониклись ее храбростью и ниспослали на землю дождь.

Тогда, в детстве, Раштар не понимал, почему же именно лягушке отвели главную роль в истории? Ведь трое могучих существ отдали свои жизни, чтобы она могла дойти до цели. И только сейчас, вися над не очень глубокой, но вполне смертоносной пропастью, и заглядывая в глаза твари, которая на равных сражалась с богами - он понимал, каково это - сидеть на шахматном столике у бога и выдвигать свои требования. Зная что твою жизнь могут оборвать одной лишь мыслью.

Что за дурацкое занятие, можно просто было позвать мужиков из деревни, - пропыхтел маркиз, навалившись на крышку из последних, явно слабеющих, сил.

"А в постель к супружнице своей тоже позовешь мужиков из деревни?" - чуть было не ляпнул халфлинг, в последний момент успев тяпнуть себя за язык. Боль от укуса, смешавшись с негодованием от невозможности отпустить подколку и ненавистью к этой гребаной крышке, буквально удесятерила силы халфлинга. И, навалившись в очередной раз, он услышал вожделенный скрежет, с которым саркофаг наконец явил им свое нутро. В котором их поджидало... нечто.

По-другому назвать эту мерзость было нельзя. Пятнистая зеленая кожа, покрытая жуткой слизью, отвратительного щупальца... Достойный правитель для этого омерзительного места. И если их дальнейший путь лежал через труп этой погани, Бриндан был готов выполнить это условие.

Пока девица пыталась колдовать, напевая и пританцовывая, а дварф - загнать тварь обратно в ее гроб, Бриндан молнией метнулся по кругу, обходя своих спутников и заходя к ней с другого фланга. Уже на бегу в его руках появились украшенные кристаллами дротики - только для того, чтобы в следующую секунду сорваться с пальцев, безошибочно поражая уязвимые места противника.

Пока шел допрос и все сопутствующие процедуры, эльф продолжал держать бандитов на прицеле. Не лучшее обращение с луком, но что поделать. Вступать в пререкания с бандитами, к тому же служителями культа, он явно считал ниже своего достоинства. К счастью, этот вопрос с радостью взяли на себя смертные члены его команды. Как же, все таки, прав был его отец, предостерегавший отпрыска от увлечения модным в среде эльфийской молодежи реваншизмом. "Воевать со смертными - затея глупая, опасная, а самое главное - абсолютно бессмысленная." - говорил он, бывало, на вечерних посиделках за кружечкой ароматного травяного чая. "Краткость жизни заставляет их меньше ценить ее - и легче отдавать в обмен на то, чем смогут воспользоваться их товарищи или потомки." А в ответ на закономерно возникавший вопрос, как же тогда бороться с людской экспансией, которой, казалось, не было конца, он мудро усмехался и говорил - "Никак. Эту черту в людях нельзя победить. Можно лишь воспользоваться ей - обратив внутрь самой их расы. И когда они начнут истреблять друг друга с тем же жаром, нам останется только подождать."

Собственно, именно это сейчас и происходило. А Диегерану оставалось только наблюдать за разворачивающимся действом и не упускать возможности добиться собственных целей. В частности, когда речь зашла о том, что внизу их ждет еще один маг - настоящий, в отличие от уже отключившегося - он встрепенулся и с жадностью вслушался в слова бандита. А затем - в предложенный северянином план.

- Добро.

Произнес он.

- Ну а если с невидимостью не повезло, я могу попробовать прокрасться вперед и пристрелить его, пока он не успел очухаться.

Ожидания не обманули Раштара. Добровольная сдача в руки правосудия обеспечила им вполне себе уважительное, по меркам простых стражников, отношение. Их никто не бил, не оскорблял - и даже пешком до крепости вели в приемлемом темпе, не пытаясь тащить пленников по земле за лошадьми. Конечно, Шахди не осталась без комплиментов и более пристального внимания при связывании. Но девушка, немало времени прожившая в рабстве и в обществе криминальных элементов, и не думала возмущаться по этому поводу. Понимая всю неоднозначность их положения, она отвечала на комплименты улыбками и кокетливым хихиканьем, периодически отшучиваясь в ответ.

Оказавшись перед судьей, Раштар сориентировался быстро. Если у них нет других свидетелей, кроме десятника да стражника с ворот - он вполне может позволить себе "поиграться" с правдой, чтобы оставить себе честно полученный от преступницы аванс. Представив себя и свою спутницу, он начал речь.

- Достопочтенный кади!* Рассказ мой начнется со вчерашнего вечера, когда девица, чья голова сейчас лежит перед нами, впервые появилась в моей жизни. Прервав наш вечерний отдых, она пришла в нашу комнату в гостинице. Представившись как Лиа, дочь купеческого рода, она рассказала, что путешествует по семейным делам и ищет защитника на пути домой. За то, чтобы проводить ее по дорогам Хиндистана, посулила немалые деньги - целую сотню полновесных золотых! Уже тогда, достопочтенный кади, я заподозрил неладное. Чтобы примерная дочь богатого купца в таком возрасте была без мужа(!), путешествовала одна (!!) да еще и платила такие деньжищи за простенькую работу (!!!) - здесь явно что-то было нечисто. Может, беглая преступница - отравительница или прелюбодейка - или, упаси Прекраснейшая**, вовсе амазонская лазутчица! Что должен был сделать на моем месте законопослушный человек? Правильно, обратиться к стражам порядка, дабы устранить сомнения. Однако, делать это на заставе показалось мне чреватым. Просто потому, что кабы она заподозрила что-то неладное, убежать и скрыться от правосудия на заставе ей было бы неизмеримо проще. Потому я и принял решение смотреть за ней в оба, а как встретим конный разъезд - тут то и сдать ее страже. Решит убегать - тут-то ее и догонят и поймают. Потому, хоть она и просила о другом, я настоял на том, чтобы подъехать к разъезду вместе. А там, поняв, видимо, что ее ожидает, она и решила в плен не сдаваться, а умереть, захватив с собой как можно больше других людей. Бесноватые эти амазонки, не иначе богами проклятые за непотребство творимое. И вот, почтенный кади, я здесь, пред вами, в ожидании мудрого решения.

Пока жевали сопли, решая, как лучше подступиться к поющим бабам, те нашли их первыми. Вернее, нашла - по их души из леса выпрыгнула одна полураздетая девка довольно аппетитной внешности, снабженная двумя крыльями и палицей. На светлого ангела она не походила ни при каком раскладе - впрочем, ее это вряд ли смущало. Потрясая неприкрытыми женскими прелестями, она затянула новую чарующую песнь, от которой у авантюристов - и что хуже, у их лошадей тоже - возникло непреодолимое желание понестись ей навстречу, презрев законы гравитации и риск неминуемой гибели. И если Рик сумел совладать с накатившим искушением - зря, что ли, в ученические годы упражнял волю, общаясь с нимфами да дриадами?

Но вот его конь подобной моральной устойчивостью не отличался, и радостно ринулся навстречу верной гибели. Казалось, что и друиду вместе с ним придет конец, но...

- Ну все, шлюха пернатая, ты допросилась!

Рыкнул друид, и, вынув ноги из стремян, внезапно... взлетел. Реально, когда конь друида красиво взвился в воздух и отправился в воду, друид остался висеть в воздухе, взмывая на тот же уровень, где парила крылатая нечисть. После чего скороговоркой произнес слова заклинания, призывающие сильнейших из орлиного племени.

И ведь, как говорится, ничего не предвещало. Но когда Лиа пришпорила коня и рванула в сторону стражников, Раштар сразу почуял недоброе. И закричал, опережая ее самоубийственную атаку:

- Стой, бесноватая!

Еще подумал было сопроводить слова своим особым взглядом - но не успел. Хиндистанка в одночасье завладела клинком одного из стражей и немедленно наказала его за такой позор, располосовав бочину. После чего зарубила второго, громко выкрикнув имя амазонской богини. Правда, сполна насладиться результатом своего рывка у нее не получилось - буквально несколько секунд спустя копье стражника уже торчало из ее спины, пройдя насквозь. "За что боролась, на то и напоролась" - успел подумать Раш, прежде чем острия копий и стрел частоколом выстроились вокруг него.

- Сдавайся, пособник амазонок! - скомандовал десятник. - Или будешь немедленно убит.

- Сдаюсь, благородный эфенди*, сдаюсь!

Поспешно ответил Раш, высоко задирая пустые руки.

- Как есть сдаюсь, Солнцеликим клянусь! Всю правду расскажу, ничего не утаю! Об одном прошу, эфенди, выслушай! Голову той сучке отруби, по самые плечи! А то, храни боги, колдуньей окажется, своей мерзкой амазоньей магией из мертвых восстанет! Таким только головы рубить, ничего больше не помогает!

Шахди, безмолвно взиравшая на происходящее, не убирая рук с рукояти меча, с первых же слов Раштара поняла, куда ветер дует. И подняла вверх изящные ручки едва ли не раньше его.

Вот и открылась причина, почему Аэлита оказалась заинтересована в спасении девушки. И дело было не столько в таинственном даре, которым она по (не?)счастливой случайности смогла завладеть. Сколько кто, что дар богини нашел хранительницу, достойную его. После того, что Рик увидел в ее словах и поступках, он ни секунды в этом не сомневался. Это было невозможно подделать. Элизабет действительно была готова пожертвовать своей душой, своей верой и своими принципами. Чтобы спасти других - кого она сама искренне считала невинными. Пусть даже, если верить ее же словам, она знала их совсем немного.

Когда после обмена невнятными репликами с Аэлитой девушка начала стремительно краснеть, Рик начал догадываться, в чем именно может заключаться обретенный ею дар. И тут же тяпнул себя изнутри за щеки, не давая губам разъехаться в ехидной ухмылке. Почему-то ему отчаянно не хотелось ни то что посмеяться над сложившейся ситуацией - но даже дать девушке хоть малейший повод подумать, что он находит ее забавной. Впрочем, терпеть пришлось недолго. Когда девушка совладала с собой и озвучила свой вопрос (при этом вновь скомкав имя богини), он сам улыбнулся в ответ - скорее ободряюще, чем ехидно. Сделав шаг навстречу Элизабет, он произнес.

- Рано или поздно это все равно бы случилось. Я готов, Элизабет.

Увы, никаких ценностей ни среди скелетов, ни среди ила обнаружить не удалось. Зато паладину повезло - и гордо сверкая найденным кольцом, он выплыл на другой берег. В то время как Рик выплыл на мелководье, высунув рыло из воды смотря на остальных членов банды. Когда Бор спросил про веревку, друид отреагировал, задрав морду и разразившись целым потоком трелей. После чего закивал носом, одобряя идею с веревкой.

Поцелуй может многое сказать о ваших отношениях с девушкой. К примеру, если вы целуете девушку между ног... Впрочем, сейчас речь была не об этом. Слившись с незнакомкой в страстном поцелуе, Шахди легко поняла причину ее безрассудной храбрости. Хиндистанка была пьяна и, вполне возможно, могла бы одарить своей любовью каждого встречного. Могла бы - но она встретила Раштара и Шахди. И теперь - как минимум до утра - ее любовь принадлежала исключительно им.

Однако, вернемся к вопросу об отношениях. В таком состоянии ждать от незнакомки какой-то особенной инициативы в постели не приходилось. Зато она была послушной и податливой - идеальной игрушкой для дикарки. Чем она не замедлила воспользоваться, превратив разоблачение гостьи в эротическое представление. Пока длился их поцелуй, руки Шахди колдовали над завязками ее блузки и шальвар, не забывая по-хозяйски ощупывать прелести своей игрушки. Убедившись, что одежда хиндистанки держится "на честном слове", дикарка оторвалась от ее губ и зашла ей за спину.

Обхватив незнакомку сзади, Шахди принялась стягивать с нее блузку, демонстрируя Раштару ее прелести. Освобожденные от плена ткани, упругие грудки с острыми темными сосками сами легли в руки дикарки. Сильные пальцы Шахди принялись ласкать и массировать доставшееся им сокровище, вызывая у незнакомки томные стоны.

Следующим шагом стало освобождение хиндистанки от шальвар. Для этого Шахди развернула ее и слегка наклонила вперед, давая Раштару прекрасный обзор на упругую попку незнакомки. Не отказав себе в удовольствии урвать еще один поцелуй, она приспустила шальвары вниз - а дальше понятливая хиндистанка продолжила сама, начав соблазнительно вилять задницей из стороны в сторону, заставляя предмет одежды неуклонно сползать вниз. Когда попка гостьи обнажилась полностью, Шахди не отказала себе еще в одном удовольствии - запечатлеть на ней резкий шлепок, заставивший незнакомку взвизгнуть и засучить ножками. Впрочем, дикарка отвлекла ее очередным поцелуем, давая Раштару насладиться зрелищем обнаженной попки, на которой наливался цветом неровный отпечаток ладони.

Все эти манипуляции очень сильно завели Шахди. Поэтому, насладившись первыми секундами поцелуя, она начала давить на затылок хиндистанки, направляя ее голову все ниже и ниже. Понятливая девушка не сопротивлялась, ведя дорожку поцелуев вниз по телу дикарки. По шее, через ложбинку между ключицами, к упругой груди, уделяя внимание каждой округлости и особенно напрягшимся соскам. И дальше вниз, по плоскому животику - туда, где сходились ножки дикарки. Когда она добралась до истекающей влагой щелки воительницы, та издала протяжный стон, отдавая должное способностям ее губ и язычка. Привалившись спиной к стене, она запустила руку в волосы хиндистанки, прижимая ее голову к своей промежности. Второй рукой дикарка ласкала свою грудь, с силой сжимая ее и оттягивая соски.

Что же до Раштара, то он все это время играл роль пассивного наблюдателя. Его отношение к происходящему выдавал лишь член, затвердевший еще на первых минутах представления и уже начавший подрагивать в предвкушении. Но когда Шахди отдалась оральным ласкам незнакомки, его терпение лопнуло. Стащив с себя рубаху и оставшись полностью нагим, он спрыгнул с кровати и подошел к хиндистанке сзади. Первым, что он сделал, был шлепок по упругой попке - так, чтобы оставленный след был симметричным тому, что ей подарила Шахди. От неожиданности незнакомка попыталась было отпрянуть - но дикарка удержала ее, выдавив между стонами нечто, в чем при наличии фантазии можно было услышать "не отрывайся, сучка."

А Раштар продолжил свои развлечения. Несмотря на то, что ему уже не терпелось заполнить дырку хиндистанки своим членом, он оттягивал момент - и первым в гостью проник его большой палец. Она была так возбуждена, что он проскочил в нее как по маслу - в то время как другие пальцы афериста легли на ее клитор. От нахлынувших ощущений хиндистанка застонала, не убирая губ от щелки Шахди - заставляя ее застонать в унисон.

Довольный произведенным эффектом, Раштар решил приступить к "основному блюду". Заняв место позади хиндистанки и обхватив ее за талию, он приставил свой член к призывно раскрытой дырочке гостьи и надавил. Внутри у гостьи было тепло и тесно - настолько, что Раштар понимал: начни он сейчас активные действия - не продержится и минуты, чтобы не заполнить ее гостеприимное лоно своим семенем. Но это в его планы не входило. Поэтому, проникнув в гостью на максимальную длину, Раш остановился и принялся двигать тазом, не вынимая члена.

Долго так продолжаться на могло. Первой оргазма достигла Шахди, издав протяжный стон и медленно сползая по стене. Увидев это, Раштар сделал пару размашистых фрикций, которые стали последней каплей для хиндистанки. Взвыв от нахлынувшего удовольствия, она сама начала заваливаться вперед, удерживаемая от падения только выставленными к стене руками - и членом Раштара, плотно сидевшим внутри нее. Впрочем, Раштар ей помог, освободив ее лоно и придерживая на всем пути к полу.

С ухмылкой глядя на последствия своих действий, Раштар развернулся и последовал к кровати. На которой он удобно раскинулся, глядя на то, как приходят в себя девушки. Первой, что неудивительно, пришла в себя Шахди. Поднявшись на четвереньки, она подползла к хиндистанке и поцелуем привела ее в чувство. Но когда поцелуй начал плавно перетекать в новые ласки, Раштар счел нужным подать голос.

- Про меня не забудьте, развратницы.

Посмотрев на него, "развратницы" переглянулись с лукавыми улыбками, и на четвереньках поползли к нему, нарочито виляя упругими попками и потрясая свисающими грудками. Довольный Раштар наблюдал за их приближением, поглаживая подрагивающий от напряжения член.

Несколько секунд спустя два обворожительных личика склонились над его мужской гордостью, дразня его движениями высунутых язычков. Шахди и незнакомка самозабвенно игрались с его членом, ласакая его с разных сторон и целуясь через него. Через несколько секунд подобных игр Раштар, и без того дышавший хрипло и неровно, простонал.

- Хватит дразнить...

Поняв его намерения, девушки перешли к активным действиям. Право взять член Раштара в ротик досталось хиндистанке. В свою очередь, Шахди взяла на себя управление процессом, задавая скорость движений и глубину проникновения в ее ротик. Она хорошо знала привычки своего любовника и старалась сделать так, чтобы он получил максимум удовольствия. Убедившись, что незнакомка усвоила принцип, дикарка сползла вниз, начав ласкать губами и языком мошонку и то, что лежало ниже.

Против такого натиска у Раштара не было ни шанса. Уже через минуту по почувствовал острое удовольствие, заставившее его стиснуть зубы и зарычать, извергая семя в ротик хиндистанки. Шахди, ожидавшая этого момента, среагировала немедленно, оторвавшись от своего занятия. Ее руки легли на затылок незнакомки, заставляя ее проглотить все, чем ее кормил Раштар. Покорно приняв свою участь, хиндистанка сама начала посасывать член мужчины, усиливая и без того острые ощущения.

Раштару потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя от испытанного ощущения. В то время как девушки не теряли времени даром, лаская его и друг друга. За несколько часов, последовавших за этим, любовники перепробовали множество различных развлечений. Член Раштара последовательно посетил все дырочки Шахди, а затем, по второму кругу — лоно и ротик незнакомки. А пальцы, губы и языки любовников изучили, кажется, каждый дюйм ее тела. По счету испытанных оргазмов Раштар безнадежно проигрывал — но это была жертва, на которую он был готов пойти. Перед тем, как провалиться в сон, обнимая доверчиво прижавшихся к нему девушек, бывший нобиль успел подумать «жизнь удалась»...

Это было просто невозможно. Раштар уже несколько раз проклял тот момент, когда он принял решение добираться в Хиндистан верхами, а не морем. Пускай бы даже плыть пришлось дольше, и денег стрясли бы уйму - но не пришлось бы неделями напролет отбивать зад о твердое седло и регулярно хвататься за оружие, только услышав впереди шум приближающихся людей. В этой Иберии с ослаблением центральной власти местные жители совсем распоясались.

Причем наибольшую головную боль доставляли не традиционно "лихие" люди - их-то как раз он особенно не боялся. Достаточно было назвать пару-тройку широко известных в тех или иных преступных кругах имен, чтобы большая часть преступников предпочла мирно раскланяться. А вот со всякого рода стражниками или дружинниками местных феодалов такой фортель не прокатывал. Приходилось убеждать, доказывать, откупаться... а иной раз даже доставать оружие. Уж слишком легкой добычей кажутся двое спутников без охраны, один из которых - молодая миловидная девушка. Разумеется, при этом мало кто берет в расчет и тот волшебный эффект, который оказывает на Шахди присутствие Раштара, и изготовленный им смертоносный яд, которым она каждое утро смазывает свой клинок. Одной царапины, нанесенной им, вполне достаточно, чтобы человек умер в течении нескольких секунд. Но Шахди предпочитала не ограничиваться царапинами.

Так или иначе, но негостеприимная Иберия осталась позади. Впереди лежала долина Текмуль, за которой, в свою очередь, лежал вожделенный Хиндистан. Страна больших денег - и больших возможностей. В честь этого знаменательного события Раштар не удержался и потратился в трактире на хорошую комнату, ванну и дорогие фрукты. В частности, на момент стука в дверь бывший нобиль как раз наслаждался последним, благосклонно принимая из рук Шахди сочные спелые виноградины. Смыть друг с друга грязь и пот долгого перехода, периодически отвлекаясь на предварительные ласки, они уже успели. И сейчас неторопливо подходили к кульминации вечера - потому сам аферист был облачен лишь в чистую рубаху, а его любовница и вовсе не сочла нужным прикрываться, дразня взгляд мужчины ягодками особого сорта. Нечего и говорить, что в такой ситуации посетители были совершенно излишними. Хотя, голос у дамы за дверью был довольно приятен...

- О чем это?

Поинтересовался Раштар, искусно маскируя раздражение в голосе.

- Мы никого не ждем.

Рик не чувствовал печали - он чувствовал ярость. Несмотря на то, что ему, известному лесовику, лучше всех остальных давалось продирание через кусты и ветки. Причина была простой - ему так и не удалось отыскать источник непонятного плача. И именно это - абсолютно непонятное бессилие в той области, где он считал себя экспертом - распаляло в нем жгучую ярость. От которой, словно от щита, бессильно отлетали робкие попытки врага взять их колдовством. И если парализующие чары он просто сбросил с себя, не поведя и ухом, то попытки его... "опечалить" стали последней каплей.

- Ну все...

Прорычал он сквозь сжатые зубы, прежде чем дать волю своему гневу. Ярость, прорвавшаяся наружу, исказила черты лица. Но Рик об этом уже не думал. Выбросив руку в сторону предполагаемого противника, он рявкнул.

- Получите, ублюдки!

И скороговоркой выпалил слова заклинания, пробуждающего растения.

Дальнейших расспросов не последовало, и Рик позволил себе расслабиться. Миг отчаянного триумфа уже прошел, и настроение неспешно выравнивалось до спокойной умиротворенности. Впрочем, ненадолго. Сидя в кресле и дожидаясь своей браги, Рик неожиданно почувствовал, как ему... захорошело. Краски заиграли чуть ярче, запахи - вкуснее, а окружающие люди - гораздо приятнее. Чем-то это было похоже на воздействие нектара Риллы - но если там переход был резким, бросавшимся в глаза, то сейчас изменения происходили почти незаметно. Просто в какой-то момент Рик почувствовал, что ничего из окружающего мира не вызывает в нем неприязни. И то, что он находился посреди незнакомого портового города, а не под защитой знакомых лесов. И то, что вместо запрошенной браги ему принесли эль - кстати, оказавшийся на диво неплохим. И даже Альберт, не смотрящий в его сторону, вызывал не презрение и даже не желание позубоскалить - а скорее некоторую неловкость, смешанную с покровительственным снисхождением. Ну не подумал человек, ляпнул лишнего - а у кого так не было? И сразу же накинулись на него, полетели пух да перья! Девки при нем, опять же, очень даже ничего - особенно та, что посветлее.

Рик уже начал было обмениваться с Сейрой приветливыми улыбками, надувать грудь и разворачивать природно широкие плечи... как началось непонятное. Встрепенулась, подрываясь со своего места, диковатая Кьяра. Покачнулась, едва не упав на пол, вторая спутница Альберта - смуглянка, в которой Рилла признала кого-то из своей братии. Вскинулась, бросившись к подруге и начав приводить ее в чувство, Сейра, одновременно плача и причитая.

Не нужно было быть друидом, чтобы сложить произошедшие события в единую картину. И, надо сказать, реакция Рика почти полностью совпала с реакцией Сейры. "Дура!" - пронеслось у него в голове, едва не прыгнув на язык. - "Из-за таких пустяков!" Все это Рик успел подумать, уже подрываясь с места, едва не опрокинув зажатую в руке кружку. В два прыжка он оказался рядом с Кьярой, мягко, но резко отстраняя Сейру от девушки.

- Прекрати. Ей нужна помощь.

Рик говорил короткими, резкими фразами, словно делал насечки на полене.

- Положи ее. На лавку, пол - неважно. Дай что-нибудь ей под голову.

Это уже адресовалось Кьяре, которой друид помог устроить девушку в горизонтальном положении. Ничтоже сумняшеся, рванул руками ворот ее платья. Зашить одежду всегда успеют, а облегчить дыхание было необходимо. После чего друид положил руку на шею смуглянки, выискивая сонную артерию. После чего наклонился, поднося чуткое ухо к губам девушки в попытках услышать дыхание. Если кровь бьется в жилах и дыхание не пропало - хорошо, можно будет обтереть грудь и лицо влажной тканью - хоть бы и смоченной в том же эле. А потом дать нюхательной соли или чего-то другого с резким запахом. Ну или глоток бодрящего зелья из запасов друида. Если же нет...

Ну разумеется, что еще можно было ждать от хулиганистой фейки? Мало того, что нагло оклеветала, так еще и цапнуть за палец ухитрилась.

- Ах тыж мелкая лгунья!

Скорее от неожиданности, чем от боли, воскликнул друид, пытаясь уцепить нахалку за крылышки и хорошенько проучить. Но, когда она ловко ускользнула и переметнулась к более разговорчивой из двух девушек, начав с ней шептаться, Рик принял решение ее не преследовать. В конце концов, наказать он ее успеет и потом...
Энтаро, - он хмыкнул, - Умудряется добавлять головной боли даже в его текущем состоянии... Мне потребуется помощь.

- Это-то понятно. Другое дело, что ты вроде бывалый воин, должен знать, что в таких случаях делать? И лопаты у меня нет, придется у хозяина спрашивать. Но не суть - это и погодить может. А расскажи-ка мне подробнее про ту траву, что вам Дар заваривал. Желательно, конечно, про саму траву - цвет, запах, как выглядит... На крайний хрен - распиши само варево. Как на вкус, запах, цвет опять же? Холодным пили или горячим, до еды или после, как часто в день? Ну и, ясен пень, оказанное действие тоже опиши детально.

Дорвавшись до интересного, Рик засыпал Лисантира вопросами, мысленно уже прикидывая, чем именно потчевал своих спутников эльф-жрец.

__________________________________________________________________________

Ключи Рик принял легко и спокойно, хотя и несколько недоумевая. И когда они оказались в просторной комнате с двумя широкими кроватями, не преминул озвучить свое недоумение.

- А в честь чего мы вообще заселяемся, если, как мне память не изменяет, мы собирались покидать город?

На это беззлобное подначивание Рик ухмыльнулся похабным образом и ответил:

- Станет больше - скидываться будем. Чай, взрослые мужики все, не обеднеем.

Ну что же, Лисантир так Лисантир. Вообще друиду, по большому счету, все равно было, кто встанет во главе их маленького отряда. Все равно своего он упускать не собирался, да и ходить хвостиком за лидером тоже. Чай, своя голова на плечах есть, не хуже иных всяких.

Ну и, если уж быть совсем честным, в бою, буде до этого дойдет, им бы не помешал опытный вожак. Который бы четко знал, что кому надо делать и не стеснялся это говорить. Уж он успел убедиться, насколько важным для боеспособности отряда является наличие сержанта с луженой глоткой и богатым знанием матерного наречия.

Словам Аэлиты Рик внимал с благосклонным вниманием, тем более что ее слова сопровождались завораживающим зрелищем того, как руки Фаландара игрались с грудью богини. Которое, к сожалению, быстро кончилось.

На шепот алхимика друид ответил ему в тон:

- Дак беседуй, кто ж тебе запретит-то? Но только чур - не вредить ей никоим образом. Хоть бы и за все научные труды мира.

После чего последовал вопрос уже от Лиса - гораздо более простой и прямолинейный.

- Именно. Фея лесная, из тех что живут в кустах шиповника. Красавица из красавиц, только что размером с твою ладонь. Владеет магией фейской, с лесным зверьем говорить может, и растения любые видит насквозь. С ней мы в любом лесу как дома будем, да еще и Альберту травок редких наберем на зелья всякие.

Немного помявшись, все же решил осветить и оборотную сторону медали.

- Из неприятных моментов - питается она кровью, Но ест понемногу - почитай, я один ее кормлю и ничего, жив-здоров. Умом, правда, не блещет - веселая да беззаботная, что девица перед первой кровью. Но с этим, уж думаю, справимся.

Эхе... а кочевник-то оказался не так прост. Еще не успел с ними хлеба преломить, а уже потихоньку заныкивает найденные ценности. Впрочем, творить подобное с волшебными вещами, на которые уже настроился беловолосый, было гиблым делом. Да и до кендеров с их способностью стырить все, что только можно, этому человеку было как раком до Эргота.

- Во-во, Лео дело говорит. Да и палочки эти волшебные, по недомыслию булавами обозванные, тоже не прячь. А то эта хрень рыжая, которую мы только что добили, ни меча ни молнии не боялась - а вот от оглобли дохла только в путь. Так что себе одну возьми да беловолосому выдай, авось пригодятся. Ну и этсамое, ежли ты такой выносливый, что готов все найденное нести, я тебе опосля привала один из своих мешков с инструментом скину. Шоб ты место в своей сумке не тратил под общие вещи.

Вот так, без вызова, без давления, Раштар дал понять кочевнику, что он таки у всех на виду, и прятать добычу банды в свою личную сумку - не лучшая идея. После чего Раш обратился уже к девушке:

- Та не вопрос, Анасана. Что первая нашла, все твое, честь по чести. Собсна, и мы тогда, как размажем то желе по стенкам, доспехи из него себе возьмем. По праву пер-во-от-кры-ва-те-ля, да. Ну а со стражей подмогнем, не вопрос.

Это было... бесподобно. То, чем происходило между ним и Лиссой - это было ни с чем не сравнимо. С чисто физической точки зрения, это был секс - причем весьма тривиальный, на фоне того, что Рик вытворял с Аэлитой и Риллой. Но вот в эмоциональном аспекте... Такого у юного друида еще не было. О тех, с кем сам Рик "потерял невинность", можно было и не вспоминать - настолько далекими и неважными сделались эти воспоминания. Но обе лучшие женщины в его жизни ложились с ним в постель совсем с другими эмоциями.

Аэлита была живым воплощением чувственности и страсти. И готова была самозабвенно предаваться ей с любым, кто не вызывал у нее отвращения. Она была абсолютно лишена рамок и моральных запретов, руководствуясь лишь одним - взаимным удовольствием. Ради наслаждения она была готова практически на все - но именно ради самого наслаждения.

Похоже, но чуть по-иному относилась к сексу Рилла. В ее сказочном мире, беззаботном и веселом, не было места для тревог и тягостных раздумий. И пускай в нем случались и болезни, и смерти - и даже целые катастрофы. Но в привычном ей образе жизни о них старались не вспоминать. Рилла порхала по жизни, словно бабочка, самозабвенно предаваясь всем удовольствиям, которым могла предаться - будь то веселое подтрунивание над случайным спутником или неистовый секс с ним же.

Они обе испытывали к Рику симпатию. Но их чувства не шли ни в какое сравнение с теми, которые питала к нему Лисса. Ее влюбленность - или даже любовь - случайно зародившаяся здесь, в чертогах сна, и бережно взлелеянная друидом, создавала совсем иное отношение. Лиссе не нужен был секс как таковой - она желала, искренне и самозабвенно - принадлежать именно ему. Не абстрактному мужчине, не "достойному самцу" - а исключительно ему, Рику из Вороновья. Принимать в себя именно его плоть. Тереться своими нежными сосками именно о его грудь. Ловить губами именно его губы, ощущать на себе именно его руки. Отдаваться ему - и телом и душой.

И от этого Рик просто терял голову. Он впивался в ее губы до исступления, сжимал ее бедра все сильнее, погружал свою плоть все глубже и глубже... Он уже не контролировал каждый свой шаг, не следил за движениями и жестами... Он ощущал ее желание отдаться ему... и отвечал на него со всем жаром, на который только был способен.

Атака мертвецов казалась скорее жестом отчаяния, чем реальной попыткой ответить на причиненный урон. От подернутых ржавчиной лезвий и клацающих когтей молодой джентельмен увернулся с ловкостью заправского танцора. Один раз - когда они попытались его достать, и второй - когда он разрывал дистанцию с ними, позволяя засевшим на верхотуре стрелкам завершить начатое.

Пускай попытки колдуна поразить мертвецов призрачным пламенем не увенчались успехом - также, как испробованные до этого подчиняющие заклинания. Пускай револьвер Джейн, открывшей огонь слишком рано, не поразил ни одного ожившего мертвеца. Пускай одна из пуль Патрика срикошетила от железной пластины - да так лихо, что едва не сбила шляпу с головы Мартина. Все равно в партии "охотников" было достаточно стволов, чтобы подобные осечки не повлияли на исход боя.

Под градом свинца оставшиеся зомби падали один за другим. Последней пала оживленная магией женщина, лицо которой сперва окрасилось черной, наполовину свернувшейся кровью - после выстрела Патрика, оторвавшего ей ухо. Но долго наблюдать ее лицо не пришлось - два выстрела из тяжелой винтовки в руках рыжей девицы заставили ее голову лопнуть, словно гнилую тыкву. Ошметки крови и мозгов лишь чуточку не долетели до платформы, на которой окопались стрелки, зато хорошенько изгваздали кучу гильдийских припасов, сложенную внизу.

На поле боя воцарилась тишина. Запах мертвечины, "подогретой" свежими огнестрельными ранам, смешивался с крепким духом сгоревшего пороха, который, казалось, пропитал каждый глоток воздуха на площадке. Еще не веря в свою победу, охотники на нежить ощупывали взглядами каждый дюйм помещения в поисках затаившихся врагов. Но секунды текли, а враги так и не появлялись. Только надсадно захрипел, рассыпая искры, пораженный пулей эфировокс.

Первыми тишину нарушили пленники. Видимо, отойдя от вторичного шока - ведь мало кому удастся сохранять спокойствие, когда над вами начинают свистеть пули, а фонтанчики перебродившей крови, выбитые из тел оживших мертвецов, так и норовят забрызгать вам глаза. Так или иначе, но пленные принялись сучить руками и ногами, греметь удерживающими их цепями и нечленораздельно мычать через забитые кляпами рты, привлекая внимание спасителей. Которые, впрочем, не замедлили спуститься вниз и приступить к освобождению.

Как-то само собой получилось, что для каждого из "охотников" нашлась своя "приоритетная цель". Винсент, находившийся ближе всех, начал освобождать от пут молодого человека в дорожном костюме, лежавшего без сознания. Мартин уверенно двинулся к пленнику, обладавшему самым большим животом – и, по совместительству, наиболее активно пытавшемуся освободиться от пут. Ноэль, поколебавшись немного, принялся освобождать немолодую блондинку, ухитрившуюся сохранить наибольшее спокойствие из всех заключенных. Патрик коршуном спикировал на коротко стриженную рыжеволосую девушку, обряженную в серую тюремную робу. Наконец, к оставшимся двоим – лысому битюгу с изуродованной рожей и пожилому щеголю с засаленными патлами, подошли две хрупкие девушки с дымящимися стволами.

…

- Безобразие, преступное безобразие!
Заливался соловьем освобожденный от пут толстяк.
- Пятьдесят гильдеров за билет! «Вооруженная охрана на всем протяжении путешествия!» «Комфортнейшие и безопаснейшие условия!»
Ярился он, потрясая билетом первого класса, выполненным на листе гербовой бумаги.
- И где же!? Где вот это вот все! Мало того, что «вооруженная охрана» не справилась с кучкой оживленных трупов! Мало того, что «безопаснейшие условия» стоили жизни ценному специалисту – упокой Пресвятая Дева его душу! Так еще и вместо специализированных подразделений наши жизни были вынуждены спасать благородные энтузиасты! Тысяча благодарностей вам, мистер ван Дейк, и вашим спутникам! Я этого так не оставлю, уж попомните мое слово! Уже завтра на первой полосе «Герольда Малифо» будет красоваться статья о беспомощности и безынициативности местных властей! О бездействии Гильдейской Стражи и благороднейших, храбрейших представителях населения! Уж я добьюсь того, чтобы все причастные к этому инциденту получили сообразно своей вине! И я не успокоюсь, пока главный виновник, допустивший подобное безобразие, не окажется на виселице!

…

Когда руки Ноэля легли на ременную петлю, прижимавшую кисть блондинки к стойке кровати, из которой ожившие мертвецы сделали операционный стол, он почувствовал направленный на него взгляд. Светловолосая женщина несколько секунд немигающим взором смотрела ему в глаза, словно пытаясь прочитать в них что-то. После чего маска холодного спокойствия на ее лице треснула, показав одобрительную улыбку. И она заговорила, удивительным образом сохраняя манерность в настолько неподходящей ситуации.
- Добрый вечер, мистер Шарон. Искренне рада видеть вас в добром здравии.

…

Карей Сломай-Кость – а это была именно она – безучастно смотрела на то, как Патрик взрезает ножом ее путы. На ней почти не было ран – так, пара царапин. Даже освободившись, она некоторое время продолжала лежать, словно не веря, что свободна – или не зная, что с этой свободой делать. После чего, неуверенно и медленно, но все же поднялась, опираясь не слушающимися руками на свой стол, и окинула ирландца уже более осмысленным взглядом. В котором через несколько мгновений засветилось узнавание.
- А, это ты…
Пустым, безжизненным голосом произнесла она. Скорее констатируя факт, чем задавая вопрос.
- Ты все-таки пришел…
Продолжила она, но в следующий момент закатила глаза, заваливаясь вперед – прямо в руки поспешно подхватившему ее ирландцу.

…

- Чего застыла, пигалица?
Раздраженно произнес прикованный цепями к столу тощий с седоватыми патлами. Гремя своими путами, он чем-то походил на привидение. На неухоженное, откровенно грязное привидение.
- Вы спасать нас пришли, или как?!

"А все-таки повезло мне с ней" - подумал Рик, любуясь маленькими упругими ягодицами фейки. И впрямь, словно две розовые черешенки с одной ветки. Причем теперь, после того как друид познакомился с ними поближе, они казались еще аппетитнее. "Надо будет обязательно попробовать приласкать ее в этом облике" - пришла очередная мысль, за которой последовал короткий укол и сразу же - прилив эйфории.

Когда Рик пришел в себя, с трапезой уже было покончено, а от ранок на запястье не осталось и следа. В голове немного шумело - от кровопускания и остаточных эффектов эйфории. Что удивительно - состояние было совсем не похоже на "отходняк" от фейского "нектара". Видимо, состав был другой.

Но прежде, чем он успел об этом серьезно задуматься, Рилла выступила с неожиданным предложением. И теперь уже задумываться пришлось о другом. С одной стороны, общество фейки ему безусловно нравилось - не только за ее постельные умения, но и за ее бойкий язычок, вкупе с обширными познаниями о лесных обитателях. Сходить с ней вместе до порта, а затем вернуться сюда было гораздо проще, чем искать ее по кустам по факту возвращения. С другой - Рилла, как и подавляющее большинство представительниц своего племени, большим умом не отличалась. А если учесть, как ценились ее сестры всякого рода магами и проходимцами, нести ее с собой значило подвергнуть опасности. А этого он ей не желал. Поэтому друид набрал в грудь побольше воздуха, усилием воли собрал мысли в кучку и ответил.

- Рилла, я с радостью возьму тебя с собой. Ты удивительная девушка - страстная, красивая, веселая... Но подумай вот о чем: я не все время брожу по лесам. Иногда мне приходится заходить в душные зловонные города, где живет множество разных людей. И каждый второй, если не первый, увидев такую красотку, как ты, захочет увести ее у меня. Отбить силой, или даже украсть. Себя я защитить смогу. Но за тебя я опасаюсь. Сможет твоя магия скрыть тебя от назойливых глаз?

- Но, сэр Раштар, памятуя наш недавний разговор, планирование боевых действий было возложено вроде как на ваши могучие плечи, поэтому будем последовательны в наших решениях, а потому последнее слово за вами. Но в нашем текущем положении на мой взгляд нужно либо ставить все на удачу, либо гнать ее поганой метлой, и брать ситуацию в свои руки, полумеры мне не нравятся.

- От я и решаю - щас мы гра... ызучаем башню. А дальше, как говорят у огров - когда доберемся до этой лошади, тогда ее и съедим. И завязывай нахрен звать меня "сэром" - я те не лыцарь-соплежуй.

Ответствовал Раш, прежде чем Леонардо вклинился со своей просьбой. Вопрос с упокоением теней рыцарей решился сам собой, когда к жреческим знаниям добавились навыки оружейника. Не было ни молний, ни фокусов со светом, ни появления призраков. Только радостное верещание приблудного кендера. Хотя в его словах печальных новостей было едва ли не больше, чем радостных.

- От жеж... Байрен. Даже после смерти не могет без понту.

Прокомментировал Раш. И хотя слова его были не самыми приятными, в голосе минотавра слышалось одобрение. Особо внимательные могли бы заметить в круглых глазах гиганта подозрительный блеск. Или это просто отсвечивало солнце? Так или иначе, времени на долгие прощания у них не было, и Раш направил банду внутрь подземелья. Впереди шел Тарли, как самый мелкий и юркий. Сам минотавр шел следом, держа гизарму на манер копья. В центре построения поставили Леонардо, как наиболее ценного кадра в борьбе с нежитью. Замыкали строй Кармак и Лотарэль.

Однако, все эти ухищрения им не пригодились. Внутри башни и впрямь было тихо, словно в усыпальнице, и опасность для группы представляли разве что прогнившие перекрытия. Причем насчет "прогнившего" это было отнюдь не метафорой - почти ничего из того, что они нашли в башне, время не пощадило. Клинки стражей, оборонявших это место, рассыпались в прах от одного дуновения ветерка. Единственной стоящей вещью, найденной в подвале башни - помимо вожделенного дневника, пролившего свет на историю этого места, стал нагрудник рыцаря-соламнийца, в котором только откровенный болван бы не признал сэра Родрика.

Не то, чтобы Раш боялся мести со стороны благополучно упокоенных рыцарей, но идея сдирать доспех с павшего героя коробила даже его. Быстрый взгляд в сторону Кармака подтвердил, что его обуревают схожие чувства. Впрочем, судя по тому, что он принялся освобождать нагрудник от поддоспешника, похоже, он все же сделал свой выбор. Однако, поддержать его в этом тоже стоило. Что Раш и сделал - весьма оригинальным способом.

В процессе освобождения доспеха Кармак внезапно почувствовал на своем плече массивную лапищу минотавра. Но прежде, чем он успел отреагировать, сверху раздался басовитый голос Раша, неплохо резонирующий в замкнутом помещении:

- Я понимаю.

Раш дождался пока Кармак обернется и, готовый к едким комментариям, наградил того... сочувственным взглядом. В это было сложно поверить, но наемник действительно понимал, о чем говорил. За всю недолгую историю их совместной работы на бычьей роже Раша не было еще настолько сочувственного выражения.

- Вы с Леонардо дали тому лыцарю несравнимо больше. Торчать здесь хрен пойми сколько лет - херовая награда за благородную смерть в бою. Так что ты не сумлевайся. Это - меньшее, чем он мог быть тебе благодарен.

Слова, слетавшие с губ Риллы, ее мелодичные стоны... они сами действовали на молодого друида, словно пьянящий нектар, кружа ему голову и заставляя отвечать в тон.

- Не... повезло... даааа... ты чудо, Рилла... В пекло дриад, дааа... мне нужна... только ты...

Рик и не думал двигаться быстро - как бы не хотелось ему унять разгоравшийся внутри огонь страсти. Вместо этого он неспешно и со вкусом натягивал фейку на свой ствол, стараясь проникнуть как можно глубже, и почувствовать каждый дюйм ее гостеприимного лона. Дырочка фейки была просто удивительной - совершенно несравнимой с человеческими. Она не была тугой, которую приходилось растягивать. Но и определенно она не была растянутой. Плоть фейки действительно напоминала цветочные лепестки, мягко пружинящие под его напором - и нежно ласкающие его окаменевший ствол.

Когда фейка приблизила лицо к нему и горячо зашептала, он уже с трудом контролировал себя.

- Слааадкая... да... ах, да... ты прекрасна, Рилла... что угодно, только... не оста...

Улучив момент, Рилла накрыла его губы поцелуем и ловко уколола его под язык своим острым клычком. Вспыхнувший было страх тут же рассеялся, когда на смену едва заметной боли пришла эйфория. Казалось, он словно очнулся от долгого сна, обретя невиданную прежде чувствительность. Зрение обострилось, позволяя разглядеть малейшие бугорки на стоящих торчком сосочках фейки. Стоны и вздохи двух любовников стали казаться музыкой, смесь запахов цветов женских соков и мужского тела словно загустела, полившись в разум пьянящей рекой. А ощущения от лона Риллы, которое он раз за разом познавал своим членом, стали просто нереальными. Рик почувствовал, как внутри него закручивается вихрь наслаждения, грозя свернуться в точку и вспыхнуть сверхновой звездой.

К великой радости Рика, духи природы не отказали ему в своей благосклонности. Более того - простенькое лечебное заклятье оказалось неожиданно эффективным, полностью исцелив рану, над которой даже маститому друиду пришлось бы немало повозиться. Было ли это следствием того, что они находились во сне, или какой-то особой природы служанок Аэлиты - Рик этого не знал, да и не особо стремился. Видят боги, сейчас у них было полным-полно куда более насущных проблем. Единственным, что задело его за живое, были глаза девушки, просвечивавшие сквозь маску. Заглянув в них, друид понял - кем бы ни были эти таинственные служанки, они точно не были бездушными куклами или иллюзиями, которыми так любят баловаться колдуны. Это были живые существа, наделенные не только чувствами, но и разумом.

С трудом оторвавшись от ее глаз, Рик оглянулся назад. Чтобы увидеть, как тело мага безвольно рухнуло обратно на кресло, а богиня, расправив огненные крылья, взмыла в воздух и исчезла в стене пламени. Оставив своих "культистов", потерявших пятую часть численности, посреди бушующего огненного ада.

Судя по всему, остальным девушкам тоже пришлось несладко. К одной из них бросился алхимик, подхватывая и шепча на ухо нечто неразборчивое. Рика поразило две вещи - мертвенная бледность девушки и то, с какой легкостью отнюдь не бугрящийся мышцами Альберт ее подхватил. Что-то тут было не так, но понять было сложно...

- Что ты делаешь, Альберт? Ей сейчас нужны не слова, а целебные зелья и лечебная магия!

В недоумении произнес Рик. После чего перевел взгляд на Фаландара, рядом с которым заходилась в истерике другая девушка.

- А ты, Фал-как-тебя-дар, чего расселся-то? Ты жрец или где - лечи давай!

После чего он вновь вернулся к смотрящей на него кареглазке и, с трудом понимая, как с ней говорить - рта-то нет - произнес:

- Не бойся. Мы тебя не обидим. Встань, давай помогу. Сядь на кресло, мне надо помочь остальным.

Этот поцелуй мог длиться вечно. Сладкие губки и дразнящий язычок богини кружили Рику голову, заставляя снова и снова ласкать ее. Жадно впиваясь в Аэлиту губами и пальцами, Рик словно не мог насытиться ее телом - и в этом была доля правды. Понимая, что сон скоро закончится, Рик хотел попробовать ее всю. Запомнить вкус ее губ, ее кожи, ее любовных соков... Чтобы в следующем сне вновь насладиться этой сладостью.

Поэтому в какой-то момент друид оторвался от губ Аэлиты и принялся неспешно спускаться вниз по ее телу, прокладывая дорожку поцелуев. От горячих губ - к подбородку и шее. От впадинки между ключицами - к упругим изгибам груди. От ложбинки между грудями - к затвердевшим горошинкам сосков. На них он задержался подольше, играясь с ними различными способами. Тягучие поцелуи перемежались мягким массажем сжатыми губами, круговые ласки кончиком языка - легкими прикосновениями зубов. В противоположность тому, что он вытворял вытворял с ней каких-то полчаса назад, сейчас Рик старался быть предельно нежным и чутким. Не без сожаления оставив в покое грудь Аэлиты, Рик спустился поцелуем ниже - к животику богини. Поиграв немного языком с впадинкой пупка, друид продолжил движение вниз. Туда, где все это время работали его пальцы, неспешно исследовавшие внутренний мир Аэлиты.

Ее лобок казался произведением искусства. Гладкий, без единого волоска, он так и просил, чтобы его поцеловали. Что Рик и сделал, принявшись покрывать нежную кожу богини короткими поцелуями. С лобка он перешел на внутреннюю часть бедер, затем принялся целовать рядом с щелкой, периодически пробегаясь языком по складочками, обнимавшим его пальцы. Наконец, устав дразнить Аэлиту, Рик накрыл губами то место, где складочки сходились, скрывая самое чувствительное место девушки. Язык друида нежно прошелся по клитору, дразня его самым кончиком. После чего принялся танцевать вокруг, словно рисуя замысловатые фигуры в самом нежном месте девушки. При этом пальцы друида слегка сменили угол вхождения и принялись играть уже на задней стеночке лона Аэлиты.

- Тьфу, пропасть.

Досадливо плюнул Раш, когда под ногами хрустнули кости. Изобилие непогребенных мертвецов вокруг, знаки костяного бога повсюду... невольно вспоминалась последняя встреча с неракцами, в которой Чемошу в лице отдельно взятого жреца конкретно натянули нос. Не то чтобы Раш опасался неотвратимого возмездия - чай, у бога и без того дел хватает. Но воспоминания о той встрече, а особенно - о своей слабости перед темным колдовством, которым здесь все просто сочилось, радости не добавляло.

Впрочем, это было только начало. Остальных тоже пробило на нервяк, кроме разве что абсолютно непрошибаемого кендера. Но если Кармак еще держал себя в руках, то беловласый угорел по проповедям, начав взывать к богам и обещать их защиту.

- От ты и взывай, раз такой умный. Саргос помогает тем, кто помогает себе сам.

Буркнул он и перехватил поудобнее гизарму. Внезапно зарождающийся было теологический спор был прерван раскатистым гавом, источником которого в долине костей мог быть только пес, покинувший их маленькую банду вместе с Байреном. Пошарив глазами в направлении, откуда пришел звук, Раш разглядел каменную арку, поднимавшуюся от основания башни. А на арке - самого виновника торжества - а вернее, виновников, смахнувшихся ни много ни мало - с великанским скелетом.

- От чертяка - мили не прошел, ни с кем не сцепившись. Вперед, братва! Айда на помощь лыцарю!

Озвучил свое мнение Раш, после чего рванул с места по направлению к осыпи.

Великие духи, как же это было приятно! Возбужденная до предела Аэлита, дорвавшись до столь желанной игрушки, принялась с утробными звуками заглатывать член до основания, глубоко погружая его в тесное горлышко. При этом юркий язычок богини то нежно ласкал головку, то щекотал вдоль ствола, усиливая и без того невероятные ощущения. Еще чуть-чуть - и Рик бы кончил вторично, так и не успев распробовать задние ворота Аэлиты.

- Ох... оххх...

Чудовищным усилием воли друид заставил себя покинуть жадный ротик богини. Густо покрытый влагой член освободился из сладкого плена с чмокающим звуком, и от раскрытых губок к блестящей головке протянулась ниточка слюны. Аэлита уже была готова вновь заглотить лакомствр, но Рик вовремя успел удержать ее за цепь.

- Что, сучка, хочешь попробовать моих сливок?

Глумливо произнес он, помахивая членом вне досягаемости раскрытого ротика. Казалось, он просто дразнит ее - но на деле он преследовал более прозаичную цель - хоть немного охладить член перед "главным блюдом".

- Не бойся, шлюшка - ты у меня выпьешь все, до последней капельки. После того, как я побываю в твоей заднице. А пока - становись на четвереньки, лицом в землю. И только попробуй коснуться себя, пока я не разрешу!

Убедившись, что Аэлита приняла требуемую позу, Рик нарочито медленно обошел богиню, покорно ждущую его решения. В какой-то момент она не выдержала и потянулась пальцами к щелке, принялась быстро-быстро натирать ее, желая скорейшей разрядки. Но уже в следующую секунду ее пальцы и нежную плоть под ними обжег удар плетки - не сильный, но заставивший ее заскулить.

- Кому я сказал - не сметь трогать себя?! За это, сучка, ты будешь наказана!

После этих слов на соблазнительную попку Аэлиты обрушился поток ударов. Рик бил несильно, но чувствительно - впрочем, после первого раза он метил исключительно по ягодицам, уверенно "перекрашивая" задницу богини в малиновые тона. Отведя душу - и немного сбросив накопившееся напряжение в члене - Рик потянулся к плошке, стоявшей на столике. Жирная белая мазь должна была хорошо подойти для его плана - но прежде следовало немного порадовать наказанную богиню.

- Хорошая девочка... Думаю, тебя можно немного порадовать. Стой и не дергайся, сучка - сейчас тебе будет приятно.

С этими словами он сам встал рядом с поставленной на четвереньки богиней и приставил рельефную ручку плетки к ее нижним губкам. Несмотря на недавнюю порку - а может, и благодаря ей, из дырочки богини обильно сочилась влага. Почти нежными вращательными движениями Рик принялся загонять импровизированный фаллоимитатор внутрь богини. Когда же он вошел в нее на ладонь, внимание друида переключилось на соседнюю дырочку Аэлиты. Для этого он зачерпнул пальцем жирную белую субстанцию и принялся втирать ее в попку богини, не забывая второй рукой шевелить ручку в ее вагине.

Пока велись велеречивые словоблудия, Раштар сурово и сумрачно возвышался над всеми, опираясь на древко гизармы. Один хрен его массивная туша да вечно налитые кровью глаза производили впечатление лучше, чем любые слова. Впрочем, когда дошло дело до представления, он спокойно произнес:

- Раштар, рад встрече.

После чего воздал должное выставленному кочевником кувшину. Законы гостеприимства относились к числу тех немногих, к которым минотавр относился с большим уважением. И если хозяин намерен тебя угостить, то уклоняться от этого - большое прегрешение. Впрочем, долго общаться с кувшином ему не дали - старший кочевник заговорил о рыцаре - вернее о том, что этот упертый баран рванул прямо в руины, не дожидаясь рассвета. Утерев морду от остатков вина, минотавр вручил кувшин одному из кочевников и произнес.

- Дело говорите, парни. Спасибо, Малат, за приглашение и угощение. Видят боги, мы непременно вернемся, чтобы им воспользоваться как следует. А пока нам надобно рыцаря этого вытянуть, пока он в одно рыло все подвиги не совершил.

- Значит... любишь.в попку.... развратница...

Отрывисто произнес Рик, подаваясь навстречу каждому движению богини. Не то, чтобы это его сильно удивило - скорее он был бы удивлен, узнав, что она категорически не приемлет такие ласки.В любом случае, попробовать ее попку он собирался и так и так. Правда, не в такой позе. Но появление ошейника и цепи заставило его осатанеть....

- Ах так?!

Прорычал он, прежде чем вцепился в свободный конец цепи правой рукой. Секундная задержка - и вот уже большая часть цепи оказалась намотанной на его ладонь. После чего Рик сжал руку в кулак и потянул, заставляя Аэлиту припасть к своим губам и жадно ее целуя. В этот раз Рик действовал гораздо жестче - глубоко проникал языком в ее рот, прикусывал и без того пухлые губки. После чего резко потянул голову богини в сторону, упиваясь своей властью. И все это - продолжая прижимать к своему паху крепкий упругий задок Аэлиты, внутри которого пульсировал его член. Откуда это возникло в нем - простом деревенском парнишке, угодившем в ученики друидов? Неужели это Аэлита - своей красотой, чувственностью и покорностью научила его упиваться властью? Или это было в нем с самого начала, просто не находило выхода? Неизвестно...

Однако, Рик не долго мучился над этим вопросом. Вместо этого он вышел из Аэлиты, а затем сам встал на колени, крепко держа ее за цепь.

- Развратных девочек надо пороть!

Безапелляционно заявил Рик, вставая позади поставленной на четыре кости богини. Собрав цепь у самого ошейника, и потянув ее к себе, заставляя Аэлиту эротично выгнуться, Рик неожиданно обрушил на соблазнительно выпяченную попку богини первый удар. Не особо сильный, но чувствительный, оставивший на ее красивой чистой коже красную полоску. За первым последовал второй, третий, четвертый...

А после Рик шлепнул ее по ягодицам своим членом. Как раз по тем местам, где их коснулась цепь

- Нравится? Нравится быть покорной? Нравится член, которым я тебя отымею?

Глумливо зашептал он на ухо богине, вновь выгнувшей спину под действием натянутой цепи. После чего снова толкнул Аэлиту вперед, заставляя лечь упругой грудью на зеленую траву. А после этого - резко входя в истекающее соками лоно. В этот раз Рик трахал ее резко, размашистыми движениями вбивая член глубоко в нее. После нескольких фрикций он замер внутри богини наклонился к ней и прошептал:

- Я не забыл про твою попку, сладкая...у меня для нее сюрприз...

После чего он выпрямился и смочил слюной три пальца на левой руке - большой, указательный и средний. После чего, так и не выйдя из лона Аэлиты, принялся пропихивать рядом с членом большой палец. Получалось непросто - но лоно все-таки уступало его напору, впуская дополнительного гостя.

- Это еще не все...

Произнес Рик, поглаживая двумя другими пальцами тугое колечко попки Аэлиты. Впрочем, поглаживаниями дело не ограничилось. Постепенно проникая пальцами вглубь и массируя ее попку, Рик медленно повел тазом назад и резко вошел ло упора, ощущая, как еще больше сужаются стенки лона Аэлиты при участии его пальцев, массирующих ее дырочки с обеих сторон. Еще, еще и еще... Снова потянуть за ошейник, заставляя Аэлиту оторвать руки от земли и прогнуться, чтобы удержать равновесие...

Вопреки опасениям, сподвижница Темного не обратилась в разъяренную фурию и не попыталась вырвать из него сердце, когда он заявил о нежелании принадлежать ей. Даже горящий хвостик Аэлиты не причинил друиду боли, а даже наоборот - приятно пощекотал ладонь, соединив это с поглаживаниями его паха. Прижимания богини, плавно перетекшие в объятия, заставляли его все сильнее терять связи с реальностью, оставляя лишь одно желание - как можно крепче прижать к себе ее нежное тело, погрузиться в него насколько возможно и упиваться им, пока есть силы...

Однако, остатками разума Рик все еще улавливал слова, сладким ручейком лившиеся из уст богини. Ее опасения заставили друида вымучено улыбнуться - когда он представил, как рассказывает своим лесным друзьям-животным о том, что отымел богиню. Впрочем, прочие ее опасения были не лишены оснований. Но сформулировать какой-нибудь внятный ответ он уже не мог - мысли расползались, как тараканы, а фантазия работала только в одном направлении. Поэтому, когда Аэлита прервала свои сладкие пытки - он почувствовал натуральное избавление.

Не без гордости отметив про себя, что соблазнение не прошло для богини даром - бурно вздымавшаяся грудь выдавала ее с головой, он предпринял попытку привести мысли в порядок. Едва ли не руками оторвав свой взгляд от прекрасных округлостей Аэлиты, от присел рядом с появившейся из неоткуда скатертью и вперил глаза в еду. Неожиданно ощутив зверский голод, он немедленно цапнул ломоть хлеба - причем готов был поклясться, что его только достали из печи - и кусок копченой свинины. Соорудив из этого бутерброд, он принялся с упоением жевать, прислушиваясь к словам Аэлиты и периодически кивая головой. Чего уж тут было не понять. Примет он на себя ее метку - и будет до конца дней своих на крючке сидеть, с неозвученной, но вполне реальной угрозой "убить быстро и более-менее безболезненно". Подбирая слова для ответа, он машинально поднял глаза на Аэлиту...

Это было большой ошибкой. Когда на его глазах сподвижница Темного, абсолютно не смущаясь, начала облизывать влажным язычком пальцы, измазанные в сливочном сыре... Из головы Рика разом улетучились все заготовленные слова. Вместо этого богатое воображение немедленно нарисовало ему картину, как этот же язычок ласкает нечто не в пример больше пальца, слизывая с него совсем другие "сливки". И вид Аэлиты, с прикрытыми от удовольствия глазками смакующей лакомство, прекрасно вписывался в эту картину. Нет, так нельзя было! С огромным усилием воли отведя глаза, Рик продолжил слушать.

Вот значит как... Она хочет исправить несправедливость... Точно так же, как и сам Рик. Эти слова богини заставили друида взглянуть на нее с другой стороны. Собственно, когда она только заговорила о том, какие возможности может предоставить своему верному слуге, Рик уже внутренне согласился на ее предложение. И пронесшиеся перед внутренним взором картины баронской супружницы - или даже дочери, буде такая сыщется, а то и сразу обеих - покорно сосущих его елдак на фоне догорающих руин баронского замка - только укрепили его решимость.

Наконец, прозвучали финальные слова, и богиня-развратница откинулась назад, призывно выпятив грудь и, как будто этого было мало - приподняв и сжав ее. Это стало последней каплей. Разгоряченный похотью, страхом, сомнениями и надеждой, Рик привстал и, перешагнув через все обилие снеди, навис над Аэлитой. Оперевшись на левую руку, правой он нежно обнял богиню за шею. Притянув ее лицо к своему, он произнес, едва не касаясь своими губами ее манящих уст.

- Согласен...

Слегка хриплым шепотом ответил он, после чего впился в губы богини жарким, требовательным поцелуем.

Пока шла подготовка к встрече орочьего поезда, Гримм успел обойти кругом все будущее поле боя. Прикидывая, где лучше разместить отделение, он ощущал какое-то смутное беспокойство - ощущение легкой неправильности происходящего. Вариант "затеряться в толпе" из церковных служек и савларцев, возглавляемых отцом Тиберием, отметался сразу - гранаты, экстерминаторы и экспериментальные бомбы намирцев было сложно применять в такой толпе - да и на самом острие орочьей атаки, буде такая случится, Гримм быть не хотел. В свою очередь, не нравилось ему и здание станции. И только еще раз оглянувшись, Маркус понял, что его так напрягало.

Вал шлака с другой стороны от рельс. Почему-то никто из намирцев не озаботился тем, чтобы занять эту естественную линию обороны, тем самым зажимая орков из поезда в тиски перекрестного огня. Единственным, кто прикрывал южное направление, оказался техножрец со свитой - и то больше потому, что интересовался сбитым "Тандерболтом". Остаток времени Гримм провел, взбираясь по склону и прикидывая, где лучше разместиться.

-Зорг, а давай полевое испытание чудо-шприца проведём? Я чёт задолбался ковылять, как паралитик. Мне мобильность в группе нужна, а молодой вечно ускачет Император знает куда, прыгай за ним потом...

- Одобряю. Зорг, приступай.

Походя отозвался он, не отвлекаясь от своих прикидок. Меж тем остальные бойцы, завершив работу, наглядно подтвердили одну из прописных истин Имперского Кредо - ересь растет из безделья. Конечно, до настоящей ереси им было далеко, но разброд и шатание у них начался знатный. Здоровяк Стоун, забыв напрочь и про сержанта, и про вокс у себя в шлеме, ну чисто как в анекдоте про бойца из дикого мира ("Камандира, не паверишь! Шапка разговаривает!"), проорал о своем намерении самому выбрать позицию, слегка Гримма озадачив. Пока Маркус приходил в себя, о своем решении отколоться от коллектива - видимо, опасаясь быть рядом с этаким бесноватым - заявил Коул. Тут же и Тель, видимо, привыкший к подобным выходкам своего напарника - и именно с этого ослабший слухом - доложил о готовности.

Обилие информации заставило Гримма прибегнуть к распространенному во множестве - в том числе весьма цивилизованных - имперских миров охранному жесту. Он заключался в ударе по собственному лицу открытой ладонью, так чтобы в финальном положении рука закрывала глаза - или, в его случае, визоры шлема. Считалось, что таким образом верующий закрывает от своего взора глупость и суетность окружающего мира, тем самым успокаивая свой дух и укрепляя веру.

- Весталийцы, матерь вашу за ногу... Я конечно, помню, что тот, кто последний раз вас учил дисциплине, уже давно стоит подле Золотого Трона - если не по правую руку Императора, учитывая ваши, млять, способности. Но сейчас, едрить вашу налево, вы в намирском полку. И у нас принято - раз - сперва говорить, куда идешь, а уже потом идти, "если чо". Два - принято знать, как пользоваться снаряжением, которое носишь на голове. Размещение ваше одобряю, раз уж нашли, где сесть.

- Теперь ты, Коул. Если тебе так не терпится бросить карьеру гренадера ради того, чтобы поиметь блестящее будущее в роли монаха или савларца - мог бы и прямо сказать. По хорошему, надо бы тебя за шкирман тряхнуть, напомнить, в каком ты подразделении и кто твои боевые товарищи - но хер с ним. Если сам этого не понимаешь - тут уж хер вобьешь. Остальные - занять позицию на валу и пригото...

Здесь Гримм осекся на полуслове, когда он увидел, как Люпус кидается наперерез скатывающейся бомбе... По счастью, все обошлось, бомбу перехватил сервитор. А Гримм, сглотнув подлетевший к горлу ком, продолжил:

- ...приготовиться залить зеленокожих огнем. Рядовому Люпусу за быструю реакцию объявляется благодарность!

Но здесь Люпус подал голос, начисто перебив все возникшее у Гримма благожелательное отношение к нему.

- Позицию займешь на валу. Крыша самолета не предусматривает укрытий, да и не предназначена она для того, чтобы на ней сидели. А чтобы на будущее не позорил себя и подразделение - перед отбоем доложишь мне тактико-технические характеристики "Валькирии", которой здесь нет, и "Тандерболта", который тут есть. Наизусть - и не дай Бог-Император, хоть одна цифра не совпадет с Праймером.

Получатели: Старший Брат.

Долго искать не пришлось. Каких-то две-три минуты - и группа преследователей нашла, что искала - капли крови, еще не успевшей впитаться в грязь. Следуя за ними, вы преодолели еще две развилки и свернули в боковое ответвление, уходившее вниз под небольшим углом. Из глубины коридора доносился неяркий отсвет зажженых фонарей. Через сорок-пятьдесят футов вы вышли к концу тоннеля и замерли, наблюдая открывшуюся картину.

Вероятно, когда-то это помещение использовали как отстойник. Оно представляло собой цилиндр высотой 8-10 ярдов, двенадцати ярдов в диаметре. Ваш коридор выходил на платформу в верхней части цилиндра, с которой вам было прекрасно видно все остальное помещение. С потолка свисало множество цепей, заканчивающихся крючьями наподобие мясницких. Помимо того, периодически встречались воткнутые прямо в звенья инструменты, лезвия, просто обломки железа - а еще среди них висели три тусклых закопченных фонаря.

Прямо под вашей платформой был устроен импровизированный склад - а точнее, туда свалили кучей добро, награбленное мертвецами в поезде - а возможно, и не только в нем. Но вас куда больше интересовало другое. На полу были установлены грубые столы из кое-как сколоченных досок, на которых были распяты люди. Шесть столов - и шесть человек.

Коренастый, плотно сбитый мужик в рабочей одежде с блестящей в тусклом свете фонарей лысой головой. Толстяк, даже в лежачем положении кажущийся шарообразным, в безнадежно изгвазданном костюме и без шляпы. Немолодая бледная женщина со свалявшимися соломенными волосами. Молодой жилистый человек в дорожном костюме, "украшенном" множеством кровавых пятен. Коротко стриженная рыжая девушка в изгвазданной тюремной робе. Пожилой мужчина в засаленном костюмчике, со свалявшимися полуседыми патлами и торчащими бакенбардами. Все еще живые, хотя и раненые...

У дальнего конца помещения сгрудились их похитители. Сомнений не было - это были те же самые мертвецы, что напали на поезд, и затем - на вас. Бронепластины, пневматические конечности, ржавые лезвия, прикрученные прямо к плоти - все признаки совпадали. Правда, сейчас они не проявляли агрессии. Более того - все шесть присутствующих тварей не обращали на вас ни малейшего внимания, сосредоточившись на рупоре, вмонтированном в противоположную от вас стену. Судя по всему, это был эфировокс - средство для передачи голоса на дальние расстояния. Прислушавшись, вы смогли уловить речь, которой внимали мертвецы - читаемую непередаваемо-мерзким менторским тоном.

"...так называемый "здравый смысл". Действительно, выражение "здравый смысл" часто использует как синоним "очевидному", но так ли это на самом деле? Подавляющее большинство людей - если хотите, "здравых" людей - не имеют академического образования. Они не имеют ни малейшего представления о научных фактах и законах, которые управляют их собственной жизнью, и вряд ли смогли бы назвать то, что отличает сердце от мозга! Почему, в таком случае, мы должны позволить "здравому смыслу" необразованных масс диктовать нам научную политику? Или, в нашем случае, научную этику? Нет! Я считаю, что мы не то, что не должны - мы обязаны...

Мертвецы внимают голосу беззвучно, впитывая каждое слово неведомого лектора. Пока они отвлечены, вы можете застать их врасплох. Можете даже попробовать освободить кого-то из пленников. Но вам стоит поторопиться - лекция не будет длиться вечно...

— Вот шутка будет, если их оторвать и кинуть в неракцев! Они век этого не забудут! — он весело рассмеялся, представив картину

- Ты сперва оторвать попробуй. Только загодя помолись свому кендерскому богу, потому что я тебе такого пенделя выдам - враз к нему на небо долетишь.

Мрачно посулил Раш кендеру, пытаясь разобраться в несущемся потоке словоблудия. Сгоряча сделанное предсказание не замедлило сбыться - остальные члены банды ударились в говорильню, все больше и больше теряя связь с реальностью. В мечтах они уже выметали неракцев из Пашина поганою метлой, под восторженные крики местных обывателей. Хотя для Раша, как для опытного воина, позиция Кармака казалась более обоснованной. Но, когда дело дошло до торгов за помощь беловолосого, минотавр решил не стоять в стороне. Уж в чем-чем, а в набивании себе цены наемник толк знал. И вполне мог продемонстрировать ущербность его позиции.

- Так, стопэ. Слыш, беловласый, ты, по ходу, кой-че не улавливаешь. Кабы ты, скажем, нас до Хурина кратчайшей дорогой довел, мимо всех гадостей проводил и прямо под светлы очи богов доставил - тогда базару нет, мы бы тебе обязаны были. А ежли ты тупо с нами идешь, долю в до'быче имеешь, нас прикрываешь, а мы - тебя - так схрена ли мы тебе обязаны должны быть? Спроси любого здесь - все скажут, что неракцы мне враги, и в суп им нагадить я первый готов тупо из любви к ыскуству. Но за просто хрен под твои планы прогибаться я не намерен - ну его нахер. Понял, нет?

Раштар Справедливый... Вот уж чего-чего, а такого минотавр о себе не знал. Несмотря на всю свою немаленькую самооценку, великим справедливщиком Раш себя не считал. С другой стороны - с чего бы ему от такого отказываться? Конечно, он немного не то имел в виду, когда убеждал кентавра оставить оружие наемникам. В его варианте как раз ручное оружие стоило бы оставить - но почему бы нет? Оставляет луки - ну и прекрасно. Уж стрелами-то они наверняка смогут разжиться на постоялом дворе - у хозяина ли, или у проходящих караванов. Оставалось только сказать напоследок несколько слов.

Подойдя к наемникам, державшимся вместе, Раш шумно прочистил горло.

- По ходу, тут наши пути расходятся.

Получив в ответ весьма широкий перечень взглядов - от недоуменно-презрительных до откровенно ненавидящих, минотавр поднял вверх растопыренную пятерню.

- Ладно, я вполне понимаю, что уж меня-то слушать у вас резону поменьше, чем любого другого здесь. Я-то с вами за одним столом сидел, один эль хлебал. Но все же выскажусь - а слушать или нет, сами решите. Короче, знайте - я на вас зла никакого не держу. И раньше не держал, а что пришлось с вами драться - так звиняйте, не я это решил. Как бывает, когда старшой кидает тебя рожей в дерьмо - вам щас понятнее, чем мне.

Переведя дух, минотавр продолжил.

- Да, щас мы оказались по разные стороны забора. Но мы все - наемники, кровь за других проливаем. И все это понимают - даже четырехногие. Посему они вас отпустят, как и хотели. И даже оставят коней да луки - об этом я с ними забился. Единственно о чем попрошу: зла на них не держите за случившееся. У каждого из нас - свое дело, что у них *мотнул головой в сторону кентавров*, что у вас, что у ублюдков-неракцев. Единственно что - последние бы сдавшихся врагов не токмо прикончили, но еще бы над телами надругались, подняли из мертвых да заставили работать. Поразмыслите об этом, как время будет. И удачи в пути!

Пока леди - каждая на свой лад - предлагали различные решения проблемы, джентльмены пошли кто во что горазд. Мистер Шарон от обсуждения самоустранился, отделавшись неопределенным мычанием. Мистер О'Лири, решив повременить с преодолением препятствий, принялся изучать окружающую обстановку в поисках других ловушек. За этим занятием он отвлекся, и когда, не обнаружив других препятствий, повернулся к доскам, над ними уже вовсю хозяйничал мистер ван Дейк.

Конечно, без нормальных инструментов было не очень удобно - впрочем, Мартин сам не был плотником, и весь его опыт в этом деле был получен из вторых рук. Однако, мистер ван Дейк ни за что бы не дожил до своих лет, не научись он в свое время использовать к своей пользе все, что только попадалось под руку. В частности, в этот раз ему пришел на помощь широкий увесистый кастет, который он носил в кармане в качестве запасного аргумента - там, где словесные уже не котируются.

Кольца для пальцев удачно подошли для того, чтобы подцеплять застрявшие в мокром дереве гвозди, а общего веса кастета вполне хватало, чтобы заменить молоток. Методично вбивая гвозди обратно в доски, сложенные в пирамиду "2 к одной", Мартин за несколько минут соорудил новый настил. Который, несмотря на угрожающее поскрпывание и выгибание, вполне смог выдержать вес взрослого человека.

Миновав один за другим грязевой поток, поисковая команда вновь оказалась перед выбором - куда же ей идти?

Поначалу Сергей слушал Джошуа с повышенным вниманием. В некоторых местах даже кивал головой - хотя все равно не особо верил в успех операции. Все-таки не были они КГБшниками, от слова "совсем". Но когда Джошуа спросил о возможности заражения "крабом"'...

Сергей натурально поперхнулся воздухом, вытаращил глаза и вперил их в священника. "ЧТО ОН ТОЛЬКО ЧТО СКАЗАЛ???" - было написано на его лице крупными буквами. А внутренний голос, приняв ради такого случая личину мерзкого карлика, принялся отплясывать на донышке его сознания буржуазный танец "джигу". Громко восклицая "Я говорил! Я говорил!"

Как такое вообще могло случиться? Ведь Джошуа был там, в Кингмане, видел то же, что и они, более того - хотел остаться в этом обреченном городе... И сейчас он предлагает САМИМ выпустить эту заразу???

Поляков вцепился в подлокотники так, что побелели пальцы. И начал медленно подниматься, но на полпути остановился, слушая речь полковника. К чести Малеева, тот проявил завидное хладнокровие - обкладывать Джошуа отборным матом, как это намеревался сделать Поляков, не стал. Наоборот, попытался разумно подойти к вопросу, указав на "слабые места" в поданной идее. Но чувствовалось, что его это предложение тоже неслабо потрясло.

Выслушав дальнейший обмен речами, Поляков понял - больше ничего конструктивного он не услышит. Поэтому, когда Малеев пожелал им удачи, первым поднялся с места. Уже стоя, громко произнес:

- Я возьму экзоскелет и модифицированную противотанковую винтовку. Еще было бы неплохо распороть немного камуфляжа на обмотку. Тогда есть шанс, что если дойдет до стрельбы, меня сочтут боевым роботом пришельцев. Группе прикрытия рекомендую воздержаться от пулевого оружия и боевых гранат. Необходимо свести к минимуму следы, которые смогут выдать в нас "земных" вояк.

После чего Сергей зашагал к выходу. Но у самой двери обернулся и громко, на весь зал, произнес:

- Джошуа, на будущее. Если, не дай твой католический Бог, тебе в голову придет еще какая-нибудь "светлая" идея - подумай дважды, прежде чем ее озвучить... и не озвучивай. Потому что иначе следующим, что придет тебе в голову, будет мой ботинок.

Нэлатан, заметив происходящее в коридоре, коротким прыжком ушел в сторону, вскинул лук и отправил две стрелы в черного жреца. Но главные события этой сцены сейчас разворачивались без его участия.

"Столбняк... почему обязательно столбняк!?" - пронеслось в голове Раша, когда второй раз за два дня его тело отказалось повиноваться ему. Конечно, в прошлый раз ситуация выглядела куда опасней - противник, способный сожрать его живьем, находился на расстоянии вытянутой руки. А этот не то, что не подошел - даже колотушку свою с пояса не снял, самоуверенный ублюдок...

Но в прошлый раз он бодался с безымянной плотоядной гусеницей, к которой бы в другое время и не подумал соваться без сильной нужды. А тут перед его глазами маячил ненавистный рыцарь Нераки - причем не какой-нибудь подтиральщик вроде ухлопанных тюремщиков, а самый что ни на есть важный хрен, увешанный знаками черепа по самое не балуйся. И вот сейчас этот хер неспешно подойдет к нему, снимет с пояса булаву и будет прикидывать, по какой части тушки минотавра заехать первой?

Ярость, доселе горевшая в груди Раша веселым костерком, начала резко раздуваться, приобретая жар кузнечного горна и масштабы лесного пожара. Глаза, и без того налитые кровью, начали стремительно терять остатки белизны, превращаясь в бездонные черно-красные буркала. Не в силах выдавить из горла хоть какой-нибудь членораздельный звук, он зарычал

- Гхррррр...

Со стороны это выглядело жутковато - но никто не знал, какая борьба идет внутри минотавра. Как его сознание, вооруженное яростью, раз за разом кидается на цепи мерзкой магии, сковавшей его мышцы. Еще раз, еще раз, еще раз... Что это? Неужто одна из цепей дала слабину? Еще раз, еще раз, еще раз! Да, она поддается! Еще раз, еще раз, еще раз!!!

Со стороны это выглядело, как по пораженному столбняком телу минотавра прошла короткая судорога. Затем вторая... и, наконец, третья - после которой Раш, шумно выдохнув, сбросил с себя оковы магии. Дерганными, неловкими движениями, так непохожими на его обычную манеру двигаться, минотавр взмахнул перед собой гизармой. И прохрипел пересохшей глоткой:

- Ну все... пидор. П***а тебе.

Это было... неописуемо. Оган с трудом мог вспомнить, когда в последний раз у него был подобный секс-марафон. Не меньше десяти лет назад - это точно. Даже грамотно припасенная "химия", вкупе с весьма немалым постельным опытом, не обеспечили ему "легкой прогулки". Пришлось выложиться по-полной, чтобы в полной мере удовлетворить желания его новой любовницы. Притом, что характерно - если Оган по завершению марафона мог только лежать пластом, то Джессика как ни в чем не бывало выскользнула из койки и приземлилась за ноутбук - даже не утруждая себя одеванием.

Не отрывая взгляда от ее прелестей, соблазнительно освещенных экраном ноутбука, Сэм все же решил ответить на ее вопрос.

- У нашего агентства большие возможности. И еще большие интересы. И да, если сгорит еще какая-то недвижимость, принадлежащая местному криминалу - мы будем заинтересованы в ней. Точно так же, как мы заинтересованы в том, кто устраивает все эти огненные шоу. Мы ведь охотимся за одним и тем же типом, верно?

Совершив над собой титаническое усилие, Оган поднялся с кровати. Черт, вот значит, как чувствовали себя девки времен его юности - когда после секса "ноги не держат". С трудом шевеля конечностями, он разыскал принесенную бутылку и пару стаканов, бывших когда-то чистыми. Плеснул в них то, что осталось - едва-едва хватило, чтобы покрыть донышко. Поставил один стакан рядом с Джессикой, второй взял сам.

- Я мог бы заниматься этим всю ночь - и я сейчас не только про постельные развлечения. Но что-то мне подсказывает, что в этом нет особой надобности. Скажи, в чем твой интерес в этом деле? Уверен, мы сможем помочь друг другу.

"В сортах концов не разбираюсь!" - огрызнулся внутренний голос оперативника, присовокупив к этому напоминание, что он, Поляков, не баба и не пидор какой-нибудь. Причем произошло это так резко и... естественно, что Сергею пришлось натурально тяпнуть себя зубами за язык, чтобы не допустить прямого хамства по отношению к руководству. В конце концов, он сам командир, пусть и не для этого случая. Не хватало еще служить личным примером морального разложения коллектива. В ответ на предложение назначить лидером Джошуа нехотя кивнул и коротко добавил, стараясь особо не напрягать прикушенный язык.

- Поддегживаю.

Кого как, а Полякова по возвращению на базу ждало глубокое погружение в омут писанины. Отчет о собственных действиях, о действиях отряда под его командованием, расходные накладные на потраченные боеприпасы, докладные записки о способах повышения эффективности... И все же, несмотря на ворох свалившейся на него работы, у Сергея оставалось время на размышления, угрызения совести и... кошмары. Это был его дебют в должности командира оперативной группы - и каждое ранение, полученное его бойцами, каждый сделанный ими неверный шаг был его собственной ошибкой. К великому счастью, в этот раз обошлось без "двухсотых", зато ранения различной степени тяжести получили все. Кого не обожгло плазмой или гранатой пришельцев - те получили ушибы при последнем "взлете" летающей тарелки. А кое-кому, включая его самого, еще и знатно проехали по мозгам телепаты "серых". Последствия этого не раз и не два давали знать о себе - заставляя его просыпаться в холодном поту после кошмаров, состоящих из образов Чечни, густо замешанных с сюрреализмом, и его собственных товарищей, направляющих на него оружие. Штатный "мозгоправ" базы только разводил руками - механизм прямого психотропного воздействия, который использовали пришельцы, еще только предстояло изучить.

Чтобы заглушить нарастающую тревогу, Сергей с головой ушел в работу. Помимо регулярной "переписки", которую он вел с техническим и научным персоналом базы, он принялся налегать на тренировки с личным составом, только-только поступившим на базу. Вспомнив свою юность на "срочке", он не щадил ни их, ни себя, гоняя новобранцев до седьмого пота и регулярно упражняясь в использовании тех или иных "комплектов" вооружения и экипировки, разработанных им лично для использования в разных ситуациях.

Выдержка из отчета Полякова С.В. о действии оперативной группы Х-СОМ во время операции под кодовым названием "Разбитый сервиз":

"... Таким образом, ключевым фактором, обусловившим высокий травматизм и сравнительно низкую эффективность взаимодействия группы, стала неподготовленность оперативников к войне с применением психотропного оружия. Не имеющее аналогов на Земле, способное к эффективному применению как против живой силы, так и против бронетехники, оно обеспечило противнику серьезное преимущество в столкновении.

При этом, следует отметить, что это уже не первый случай неподготовленности Х-СОМ к боестолкновениям с пришельцами. Не обладая возможностью изучить боеготовность пришельцев без непосредственного контакта, мы вынуждены вести разведку боем - которая в условиях нашей неподготовленности оказывается смертельно опасной. Следует признать - возможности пришельцев потенциально достаточно велики, чтобы каждое боестолкновение приносило новые неприятные "сюрпризы".

В данной ситуации представляется необходимым полностью изменить способ подготовки к дальнейшим действиям. Вместо того, чтобы готовить оперативников к сражению против того, что мы "уже видели", необходимо попытаться спрогнозировать дальнейшие "сюрпризы", которые может нам преподнести противник, взяв за основу достижения военного дела человечества. К примеру, если от пришельцев сложно ожидать появления ВВС или ВМФ - ввиду того, что их космические аппараты отметают потребность в том и в другом - то вполне вероятно ожидать появления у них бронетехники. За все произошедшие столкновения оперативники Х-СОМ сталкивались исключительно с пехотой в разных ее проявлениях. В то время как их техническая база, теоретически, позволяет ее производство. Также, учитывая свидетельства о высоких успехах, достигнутых пришельцами в области генной инженерии, вполне возможно использование ими генно-модифицированных животных, предназначенных для ведения боевых действий. Наконец, наличие у пришельцев психотропного оружия оставляет открытым вопрос о пределах его использования и способности пришельцев брать под контроль людей..."

Выдержка из докладной записки Полякова С.В. начальнику опытно-производственного отдела Х-СОМ

"...Рассмотреть вопрос о разработке модификации крупнокалиберной снайперской винтовки ОСВ-96, пригодной для ведения огня патронами, произведенными с использованием сплавов пришельцев..."

Манипуляции молодого человека, представившегося Ноэлем Шароном, наконец увенчались успехом. В его руках сформировался шарик, испускающий мягкий красноватый свет. Вовремя спохватившись, "студент" не дал шарику подняться выше груди, удерживая его в руках и предусмотрительно повернувшись спиной к поезду. Так что для наблюдателя с той стороны могло показаться, что молодой человек держит перед собой обычную керосиновую лампу, выполненную в красном стекле.

А между тем на другом конце сцены вовсю разворачивалась спасательная операция. Мистер Дейли, как раз собиравшийся покинуть вагон, покладисто откликнулся на просьбу Мартина - и чуть было не выронил зажженный фонарь, когда увидел предмет интереса Мартина. Вдвоем они покинули вагон и поспешили к тому месту, где дергалась, загребая землю, рука ребенка. На подходе они услышали, как из щели доносится тихий скулеж.

Первым, что они увидели, заглянув под опасно накренившийся вагон, были широко открытые голубые глаза, испуганно смотрящие на них с перемазанного грязью лица мальчишки лет пяти-шести. В свете фонаря из темноты выступили контуры тельца, уходящие вглубь - туда, где вагон соприкасался с землей. Стало ясно, почему мальчик не смог выбраться наружу - его правая нога, обагренная кровью, была зажата стеной вагона. Чуть приглядевшись, Мартин понял, что не видит за телом Киро того места, где стенка вагона соприкасалась бы с землей.

- Окно...

Прошептал ошарашенный догадкой мистер Дейли. Впрочем, Мартин уже понял сам - видимо, в поисках укрытия мальчишка подлез под накренившийся вагон и спрятался там, где в стенке вагона было открытое окно. После чего вагон накренился еще сильнее, малец испугался - и вместо того, чтобы оставаться на месте, попытался сбежать. Но оказался медленнее, чем нависающие над ним тонны дерева и стали - в результате чего его нога оказалась пережата краем окна. От боли он потерял сознание и очнулся только сейчас. Можно сказать, мальчонке даже повезло - накрой его ногу стеной вагона, кровотечение из раздробленной конечности могло бы убить его в считанные минуты. В лучшем случае ему пришлось бы осваивать ходьбу с помощью пневматических протезов. А так... у него был шанс.

Дело было за малым - всего-то навсего найти способ приподнять десяток-другой тонн дерева и стали и вытащить мальчишку, пока кровопотеря не стала фатальной. Но, глядя на голубые глаза, опухшие и покрасневшие от слез, на дрожащие в плаче губы, на тянущиеся к нему маленькие ручки, даже самый черствый человек в мире не смог бы удержать себя в руках. А Мартин вовсе не был самым черствым человеком в мире.

Как и в прошлый раз, первый выстрел погоды не сделал - в последний момент пришелец, уже гораздо больше похожий на классического "зеленого человечка", успел убрать свою тушку из-под пули. Зато остальная команда действовала слаженно, а Картеру даже повезло открыть счет убитым врагам. Однако, радость оказалась преждевременной - из здания котельной вылетел шар плазмы, влепившийся в танкетку... А в следующую секунду все резко поменялось.

Острая боль пронзила голову, заставляя свет померкнуть перед глазами, а руки непроизвольно бросить винтовку и ухватиться за череп. Секунду спустя боль прошла, к Сергею вернулось зрение... а вместе с ним понимание, что он в совсем иной обстановке.

Штурм Грозного. Два с лишним месяца ада на земле, где русские войска квартал за кварталом отвоевывали столицу Чечни, платя кровавую цену за каждый метр. Группа Сергея штурмует котельную, в которой засели боевики. С верхнего этажа ведут огонь двое, у одного оказывается ПТУР... мать вашу, откуда?! Откуда у дикарей с гор такое оружие!? БТР подбита, мехвод убит... Сашка, светлая тебе память... Но, что это! Какого... кровь... Почему из всех щелей "брони" начали бить струи крови??? А это... как так? Люди... нет, части людей сами ползут наружу... конечности, окровавленные обрубки... Что за...

Кровь... откуда так много крови? Колени, пояс - и вот она уже по грудь, стремительно приближаясь к шее и грозя утопить. Ноги теряют опору, заставляя с головой погрузиться в липкое красное марево... Нечем дышать, винтовка тянет ко дну... И сквозь толщу крови видно, как над бойцами реют черные тени...

Снова боль, потеря зрения и резкий вдох, сопровождающий возвращение в реальность. Голову пронзает догадка. Эти твари... это не пришельцы из космоса - это демоны во плоти. "Наги", "крабы" - разве могла эволюция создать что-нибудь настолько уродливое? Разумеется, нет! Прав был "высокий начальник" Джошуа, по совместительству представляющий Господа на Земле - против них воюет сам Враг Рода Человеческого. И эти твари - его мелкие прихвостни. А морок, насланный на него - испытание. Испытание его воли, испытание его веры - и его оружия. К которому он отнесся пренебрежительно и лишний раз не проверил. Необходимо срочно очистить оптику... и молить Господа о благословении.

Извлекши из кармана некогда чистый носовой платок, Сергей принялся полировать линзы прицела, сбивчивым шепотом читая молитву Всевышнему. Он не знал "правильных" молитв, поэтому говорил словами, что шли от самого сердца. Корявыми, нескладными - но своими... И это возымело эффект!

...Сергея отпустило. Остался позади и морок, и вспышка религиозности, которой Сергей никогда не страдал. Остался только жгучий стыд - за то, что поддался непонятной дури, насланной пришельцами, за слова, сорвавшиеся с губ. А главное - за то, что утратил присутствие духа посреди боя. Тоже мне, командир называется!

Едва ли не в первый раз за многие годы вспыхнув лицом, Сергей приник глазом к прицелу винтовки. В радиусе видимости пришельцев уже не было - но они оставались в котельной. И стреляли из окон. А значит, в окнах и нужно искать...

Слова Патрика, а затем и самого "мистера ван Дейка" повергли даму в шок. Чувствовалось, что если она и принимала в расчет этот вариант - то верить в него не желала до последнего. Посерев лицом, она сжала губы, прижала пальцы к вискам и, прикрыв глаза, скороговоркой заговорила:

- Нет. Нет-нет-нет-нет. Вы не понимаете, этого не может быть! Мой Киро, он... он умный, ловкий мальчик! Он очень шустрый - даже я не всегда могу его поймать! Нет, этого просто не может быть!

При этом она резко встряхивала головой из стороны в сторону, что вкупе с возрастающим градусом истерии в ее голосе вызывал сомнения в ее душевном здоровье.

- Он где-то здесь, и я его найду - с вами или без вас! Киро! Киро!!!

С этими словами мисс Брацетти развернулась и пошла вдоль поезда, каждые два-три шага выкликая имя своего ребенка. Преподобный посмотрел ей вслед, горестно вздохнул и сотворил в ее сторону крестное знамение. После чего повернулся к Мартину.

- Надеюсь, Господь смилостивится над этой несчастной и убережет ее невинное дитя. Что же до вашего вопроса, мистер ван Дейк - то этот господин мне знаком лишь издали. Я видел, как он садился в вагон первого класса, и больше не встречал его.

Чуть помедлив, священник продолжил.

- Я полагаю, что раз его нет среди несчастных, оставшихся в вагонах, и среди нас, милостью Господа оставшихся в живых, то его тоже могли унести эти... нечестивцы. Я видел, как те из них, кто прорвался в наш вагон и ушел из него, успели оглушить двоих - мужчину и женщину и унесли их с собой. Судя по всему, им нужны были именно живые души, а не мертвые тела. К своему стыду, я не смог заметить, куда они скрылись.

Тут, неожиданно для всех, голос подал спасенный гильдейский сержант. Хотя, в его случае, "подал голос" было слишком сильно сказано. Скорее он издал непонятный полухрип-полустон, привлекая внимание. После чего вытянул левую руку и ткнул дрожащим пальцем куда-то в сторону, противоположную направлению к вокзалу. После чего прохрипел еще:

- Тхуда... Хшли...

Пока Малеев толкал речь, показывал кадры хроники и добытую Вильгельмом информацию, Поляков шарил взглядом по залу - и видел недоверие. На сытых, холеных дипломатических мордах читалось недоумение - что им пытаются тут впарить? Пришельцы, "зеленые человечки" - угроза для человечества? Смех, да и только! Ассамблея занимается серьезными вещами! "Нарушением прав человека", например. Вот это - дело, вот об этом можно поговорить. А тут...

Когда из зала посыпались обвинения в "действиях незаконного вооруженного формирования" и "выдумках фантастов", Поляков явственно скрипнул зубами. Верно говорил в свое время подполковник Кузнечихин, замполит их маленькой части - "ООН ничего не решает - это просто говорильня". Вот бы всю эту говорильню сунуть в тот же Кингман, да против хотя бы пятерки "крабов"... Судя по оброненной реплике, Малеев придерживался похожего мнения.

Представитель России Сергей Лавров, тем временем, отчаянно спасал положение, убеждая ассамблею выслушать собственно "незаконное вооруженное формирование". А если так, то первое слово принадлежит ему - как непосредственному начальнику оного. Иванов рядом известил о готовности пустить в ход их "секретное оружие" и получил в ответ только скупой кивок. Внутренне Сергей раз за разом проигрывал свою предстоящую речь.

Поляков поднялся с места. Под взглядами всей ассамблеи дошел до места за трибуной. Обвел взглядом весь зал. "Ну, пан или пропал" - пронеслось в голове, когда "русский медведь" наклонился вперед, обеими руками опираясь на трибуну.

- Дамы и господа! Я - не мастер красиво говорить. Поэтому постараюсь говорить кратко и доступно. Прежде всего, я хочу отмести все обвинения в "выдумках" и "фантазиях". Андрей, прошу.

После знака командира, Андрей присел за коробкой, поставил её на стол и начал распаковывать, одновременно с минирассказом.

- Итак, товарищи дипломаты, попрошу в обморок не падать. Я сразу извиняюсь за запах, но с этим ничего не поделать. Итак, вы хотите доказательств - вот они.- С этими словами он раскрыл коробку и достал ее содержимое. Это был бы обычный стеклянный цилиндр литров на пять, если бы не его содержимое. А именно - размером с арбуз голова какой-то уродливой твари, похожей на змею. С выпученными глазами и открытой пастью, полной клыков, она производила неизгладимое впечатление.


Дав зрителям несколько секунд на осмотр, Сергей продолжил говорить.

- Любой, кто сомневается, может подойти, посмотреть - да хоть пощупать. Это - останки одной из тварей, что напали на Кингман. Они разумны, способны к тактическому мышлению и использованию оружия. Оружия, равного которому нет на вооружении ни одной из стран мира. Помимо них, был и другой вид пришельцев, атаковавших Кингман. Сильнее, быстрее, выносливее любого человека. С естественным бронированием, способным выдержать выстрел в упор из дробовика. Но страшнее всего то, что они размножаются через заражение людей своими личинками. Для имплантирования которой им достаточно одного удара. Фактически, они представляют собой совершенное биологическое оружие, равных которому в мире нет.

Сделав короткую паузу, Сергей перешел к заключению.

- У тех, кто был со мной в Кингмане, наверняка найдется, что рассказать вам. Я же ограничусь следующим. Я - профессиональный военный. С детства меня воспитывали рассказами о войне и готовили к тому, чтобы воевать. Так вот: случившееся в Кингмане - это объявление войны. Войны, какой наша планета еще не знала - и к которой никто из нас не был готов. В которой будут воевать не с отдельными людьми - а со всем человечеством. И чем дольше мы будем сомневаться в том, что это именно война - тем меньше у нас шансов в ней не проиграть.

Явление пожилого джентльмена из вагона первого класса, а также обращенная к ним речь заставили выживших отреагировать по-разному. "Сливки общества" шарахнулись в разные стороны - разве что один догадался спрятать за собой даму. А вот "низшие классы" оказались более стойкими и более находчивыми - синхронно потянулись кто к поясу, кто за пазуху... Но, разглядев вместо ожившего трупа толкающего речи джентльмена, выдохнули и вернулись к своему спору, даже особо не вслушиваясь в его речь. Секундой позже дело было решено и двое мужчин - пузан в мятом пончо и тощий брюнет в засаленном до неузнаваемости мундире - покинули сцену, обойдя поезд с дальнего конца. Остальные поглядели им вслед, и по очереди полезли в пассажирский вагон. Последним в вагон забрался дюжий коренастый детина в мятом картузе, из-под которого выглядывали хорошо заметные даже в полумраке рыжие патлы. Причина задержки объяснялась серией не вполне различимых, но явно ругательных слов, обращенных в сторону двух ушедших - и смачным плевком в их сторону.

А вот "благородные" в речь мистера ван Дейка вслушивались с болезненным вниманием. Однако, упоминание о том, что Гильдийская Стража еще только собирается здесь быть, явно не улучшило их настроения. Двое мужчин представительного вида в аккуратных костюмах и при цилиндрах, различавшихся только ростом да наличием у одного из них подкрученных усов, переглянулись между собой. После чего, не говоря ни слова, направились в ту же сторону, что и ушедшие прежде представители низших классов. Впрочем, без приключений их путь не обошелся. Давешний рыжий детина выпрыгнул из окна аккурат в момент их прохода мимо вагона первого класса, заставив приличных господ шарахнуться в сторону, а одного даже упасть. Упавший попробовал было что-то вякнуть, поднимаясь с утоптанной в грязное месиво земли. Но рыжий рыкнул в ответ, выразительно потянувшись за пазуху. Второй "приличный" быстро сориентировался, встал между сторон зарождающегося конфликта и принялся что-то говорить примирительное. Поняв, что драка ему не светит, битюг рыкнул уже гораздо тише - и потерял интерес к "господам", повернувшись к вагону и принимая первое тело, передаваемое ему "собратьями по несчастью".

Впрочем, самого Мартина эти подробности мало интересовали - он уже успел переключить свое внимание на другого слушателя - который по не самым приятным причинам покинуть место действия не мог. В ответ на совет несчастный что-то слабо простонал, но попыток сняться со штыря не предпринял. А в его стоне - вернее, в выступивших на губах клочках кровавой пены - Мартин увидел первый - и, пожалуй, наиболее важный - симптом.

Еще в юном возрасте Профессору не раз и не два доводилось выступать в качестве секунданта. Несмотря на то, что в большинстве просвещенных государств после Войн Черного Пороха дуэли были запрещены, благородные люди не упускали случая решить свои споры столь древним способом. И довольно часто в ход шли фамильные шпаги. В таких условиях волей-неволей научишься разбираться в колющих ранах. И вот сейчас Мартин уже догадывался, куда именно ранило незадачливого стража. Отчаянно борясь со слабой дрожью в пальцах, ван Дейк расстегнул форменный китель - и был вознагражден за свои догадки видом куска железа, вонзившегося на два пальца пониже правого соска мужчины. "Пробито легкое" - бесстрастно констатировал разум Профессора, после чего добавил - "Счастливчик". Стражу действительно сильно повезло - пальцем ниже, и железка повредила бы ему печень, вызвав обильное кровотечение и практически не оставив шансов на спасение. А так - его можно было бы попробовать снять...

Если бы не одно "но", которое Мартин понял не сразу - а вот вышедший из тумана ирландец осознал, едва взглянув на железяку. За годы работы в кузнице он успел повидать самый разный сельхозинвентарь, а уж лезвие от косы, которых его отец сковал великое множество, и вовсе мог узнать даже в темноте. Складывалась интересная картина. Вряд ли кто-то бы стал украшать крышу вагона первого класса воткнутым в нее лезвием. А судя по болтам с остатками почерневшей крови, раньше это лезвие принадлежало одному из восставших мертвецов. Что само по себе требовало как можно скорее извлечь его из тела несчастного.

Так вот - обстоятельство, которое осложняло извлечение лезвия, напрямую проистекало из "удачливости" пациента. Кусок железа вошел режущей кромкой вниз, в опасной близости от печени. Одно неловкое движение при извлечении - и еще одной жертвой катастрофы станет больше. С другой стороны, оставлять его лежать именно так - значило подвергнуть его не меньшей опасности. В общем, ситуация складывалась не лучшим образом.

Пока над раненым склонились двое умудренных опытом мужчин, Джейн использовало время с толком, высматривая среди выживших искомую фигуру старшего из братьев Домбергсов. К ее великому сожалению, и здесь его не оказалось. Больше всего коренастый и широкоплечий Иаким Домбергс напоминал рыжего битюга, принимавшего трупы из вагона третьего класса. Да вот беда - судя по объявлению о награде, был Иаким лысым как яйцо, и еще имел характерный дефект внешности - заячью губу.

Наставив винтовку на зародыш пришельца, пожиравший Айзека изнутри, Поляков молча смотрел, как работает Иванов. Вот он всадил препарат прямо в сердце несчастного. Почти минуту ничего не происходит - Сергей даже занервничал. Но вот сердце начинает замедлять ритм - а вместе с ним начала замедляться пульсация паразита. Так некстати в стороне, откуда ушел Джошуа, раздался женский крик. Но Полякова уже ничто не могло оторвать от его дела. Вот Айзек закрыл глаза, теряя сознание... Вот его сердце почти остановилось - но все же продолжало биться, раз в одну-две минуты... Вот замер в своем развитии инопланетный паразит... Пора.

- Бах!

Прицельный выстрел из СВД прошил насквозь серую плоть твари. Возможно, ему хватит - но в таких вещах нельзя полагаться на случай.

- Бах!

Второй выстрел последовал за первым почти сразу. Вероятность смерти паразита, а вместе с ним и Айзека, выросла вдвое, но Сергей все еще не был уверен.

- Бах!

Третий выстрел - чтобы развеять последние сомнения. Чтобы заглушить, подавить все попытки обратной стороны сознания подвергнуть сомнению избранный путь.

Убедившись, что инопланетная тварь мертва, Сергей подошел к телу Айзека. Присел рядом с ним, посмотрел в закрытые глаза. По лицу ученого невозможно было прочитать, чувствовал ли он что-нибудь, когда его покидала жизнь. Но Сергей истово верил, что он не чувствовал ничего. И не слышал своих "трех залпов прощальных".

Положив винтовку на землю, Сергей подхватил тело умершего и понес его к машине. Гораздо бережнее, чем он до этого нес бесчувственное тело Абигайл. Уложив останки ученого в кузов, Поляков услышал вызов по рации...

Опыт первой перестрелки не прошел даром - в этот раз случайные люди действовали слаженно - практически как одна команда. Вот молодой человек, успевший ускакать вперед, выбрасывает руки вперед и влево - и вслед за его движениями движется тушка твари, уже готовой запустить когти в свою жертву.

Вот группа вооруженных людей, следовавшая за колдуном по пятам, вновь хватается за оружие. В этот раз, что характерно, даже не потребовалась помощь мужчин - будь то горячий ирландец или пожилой европейский джентльмен. Две юные девы с двумя стволами - большим и маленьким соответственно - отлично справились сами.

Вот темноволосая девушка, больше похожая на мальчишку-подростка, вскидывает револьвер, сияющий начищенным металлом даже в неярком свете неблизких ламп. Две пули, выпущенные ею, выбивают фонтанчики черной крови из груди твари. Вот следом за ней начинает говорить винтовка в руках рыжеволосой товарки. Бах! Первый выстрел проходит мимо мельтешащих пневматических конечностей. Бах! Второй идет на полфута ниже и находит свою цель - горло ожившего мертвеца. Тяжелая пуля тридцатого калибра разрывает подгнившую плоть, заставляя голову твари повиснуть на ошметке кожи. Это ранение становится финальным - поверженный враг валится на землю!

Пока идет этот показательный расстрел, спасенный человек, с трудом веря в свое счастье, подскакивает на месте и направляет на уже мертвую тварь свой револьвер. Щелк! - это его оружие рапортует об опустевшем барабане. Словно не доверяя металлическому звуку, спасенный жмет еще и еще. Щелк, щелк - отвечает револьвер, явно не собираясь находить лишние патроны для своего владельца. Да и не нужны они особо - это начинает понимать и сам мужчина.

Он разворачивается к вам - своим спасителям - сторонится, пропуская рванувшего вперед молодого человека, и вопросительно смотрит на остальных. Подойдя поближе, вы видите гораздо больше, чем раньше. Становятся очевидными и нос картошкой, и крупное, слегка одутловатое лицо. И, что немаловажно - испачканный пятнами крови и машинного масла деловой костюм, поверх которого накинут плащ Гильдийской Стражи.

Кашлянув, он перекладывает револьвер в левую руку и обращается к вам:

- Сердечно вам признателен, господа... ээ, и д-дамы.

К концу фразы его голос срывается - видимо, сказываются последствия нервного напряжения. Пригладив рукой редкие волосы на макушке, он продолжает:

- Как я и сказал - сердечно вам признателен. Мое имя - Дейли, Трэвис Дейли. Я... счетовод Гильдии.

Сказал - и улыбнулся несколько виновато, словно только что признался в поступке не то чтобы откровенно преступном, но общественно порицаемом.

- Обычно в этом нет ничего захватывающего - ничего подобного этому *жест в сторону поезда* - лишь номера, поставки, и всякое прочее. Я сопровождал отправку горнопромышленного оборудования, которое направлялось на юг... но сразу же после крушения эти мертвые... существа взломали двери и принялись растаскивать груз.

Он прикусил губу, и продолжил уже с нескольким напряжением

- Я... спрятался, вначале. Надеялся, что им нужно только оборудование, но потом один из них увидел меня... а остальное вы видели.

Вечером того же дня их Рико и его невольных спутников ожидало новое испытание. Когда в отдалении раздались первые лающие смешки, халфлинг потянулся было к цепу - но Хаун оставался спокойным, и Рико сдержался сам. Будучи невеликим знатоком дикой природы, он предпочитал в таких вещах равняться на более понимающих товарищей. К которым не без оснований относил варвара. Но когда смех гиен раздался совсем рядом, а верный Бинго зарычал, вздыбив шерсть на загривке, Рико понял - что-то пошло не так.

Варвар поднял на ноги свою спутницу и уже собирался броситься с ней в чащу, но та остановила его. Они начали спорить, указывая на раненых, но их спора Рико уже не слышал. В этот момент он, отчаянно стараясь успеть, натягивал на себя доспех из грубых шкур, не попадая руками в нужные дырки и кое-как затягивая пряжки. Конечно, биться в таком будет не очень удобно, но что поделать? Все лучше, чем подставлять гиенам голую тушку, прикрытую лишь одеждой.

С грехом пополам он натянул на себя доспех как раз к концу спора. Зарычав, Хаун подхватил на плечо полуэльфа и двинулся к лесу, остановившись только для того, чтобы развернуться и что-то прокричать, махая рукой. На что халфлинг только помотал головой и взмахнул цепом, поднятым с земли. Бежать в густые заросли, имея позади целую свору диких собак, в его планы не входило. И если уж эти звери посчитали их легкой добычей - что же, он, Рико Горьколист, покажет им, насколько они неправы. Или, по крайней мере, даст остальным достаточно времени, чтобы спастись. Все лучше, чем умирать загнанным зайцем.

Рико взмахнул цепом еще раз. Подобрал с земли щит. Развернулся в сторону горящих глаз и лающего смеха.

- Начали...

"Ожидаемо..."

Уж на что Поляков "надеялся на лучшее" - что судьба этого несчастного, ставшего ходячим инкубатором для инопланетной твари, хоть как-то вразумит стервозную деваху - но внутренне он "готовился к худшему". И худшее случилось, хотя вроде и не в самом гадком варианте. Услышав про "больницу", Сергей прищурился и уже собирался было выдать жесткую отповедь - но в дело вступил священник. На протяжении его речи выражение лица Полякова несколько раз менялось, но в конце концов вернулось к изначальному. Даже немного жестче стало.

- Вы... сами-то давно в больнице были, оба? Если вдруг забыли - так я вам напомню. Больница - это место, где люди болеют. Там, где люди лежат в тесных палатах, слабые и беззащитные. А для этих *ткнул пальцами в сторону кузова пикапа* больница - это не тир и даже не ресторан. Это, mat' evo, инкубатор! Где они могут за час увеличить свое число на несколько десятков, а то и сотен тварей. И это - первая причина, по которой мы туда не сунемся. Особенно теперь, когда мы знаем, что заражение началось именно оттуда.

Секундная пауза, и следующая порция:

- А вот и вторая, если первой вам мало. Как, по вашему - в чем причина того, что в последней схватке мы остались живы, а чужие - нет? Ответ простой - дистанция. Эта тварь с клешнями - рукопашник, а у змеиных пушек низкая прицельная дальность. Только в этом было наше преимущество, и только поэтому мы до сих пор дышим - и то успели потерять двоих. А знаете, что будет, когда мы войдем в больницу? У нас этого преимущества не будет. За каждым углом, за каждой дверью нас может ждать либо клешня, либо змей. В условиях, где все преимущества - в скорости, в убойной силе и в бронебойности будут не у нас. А теперь подумайте хорошенько - готовы ли вы так подставить всех остальных - и тех что здесь, и тех гражданских, кого мы можем спасти, и, наконец, тех, что ждут нас на базе - ради надежды непонятно на что?

Так-то! Вот так и надо бороться с тараканами - неважно, земного они происхождения или инопланетного. Не в том смысле, конечно, что нужно палить по ним из снайперской винтовки. Но вот что надо изничтожать их при первой же встрече, не оставляя ни малейшего шанса на выживание - самое то. Это был подходящий момент, чтобы произнести что-нибудь в меру пафосное, типа "и так будет с каждым!" Но в следующую секунду откуда-то издалека - вроде со стороны оцепления - донесся едва слышный стрекот. Но слабостью звука сложно было обмануть бывалого спецназовца - там стреляли. Лупили очередями из М16 - штатного вооружения американских вояк. А значит - рано было расслабляться.

Встряхнувшись, Поляков бросил взгляд по сторонам и заговорил резко и отрывисто.

- Чего стоим? Еще ничего не кончилось. Картер, Герхард - проверьте Бишопа, окажите помощь, если надо. После проверьте этих... змей. Добивайте - если живы, и тащите в грузовик. Вместе с пушками. Я и Шарлотта прикрываем. Абигайл, Иванов - проверьте Айзека. Помогите ему, чем можно. Но если из него такая же... грыжа* полезет - стрелять немедленно. Джош - в здании прячутся двое гражданских. Это вроде по вашей части. Вилли - свяжись с базой.

Ха! Не так уж и крепка оказалась инопланетная бронезащита. Лопнула как миленькая, щедро орошая землю зеленым ихором, что был у "наги" вместо крови. Конечность твари, сжимавшая "бластер", безвольно повисла. Больше того - сама нага не удержалась на своей "ноге" и повалилась на землю, катаясь от боли. Судя по всему, нервная система у пришельцев не сильно отличалась от людской - по крайней мере в том, что касалось болевого шока и его последствий. Зеленая кровь напомнила старый американский фильм про жутких тварей, в чьих венах текла натуральная кислота. "Кровь не трогать" - на всякий случай отметил про себя Поляков.

Совсем рядом прогремел еще один выстрел - и первая тварь, так удачно перегревшая свой ствол, тоже словила свинцовый подарочек. Судя по всему, отправленный рукой француженки Шарлотты. Как и любой кадровый военный бывшего СССР, Поляков не питал особых иллюзий насчет женщин-снайперов. Зря что ли, на занятиях у замполита зубрили имена Людмилы Павличенко и ее товарок? Так что оставалось лишь радоваться, что и в стране вина и фильмов нашлись подобные боевые девахи.

Повернувшись к остальным, чтобы сообщить о завершении боя, Поляков едва не уронил челюсть. Из раненого гражданского, ради которого шел весь этот сыр-бор, на свет лезло... нечто. Больше всего оно было похоже на так некстати вспомненных Сергеем Чужих, хотя определенные отличия все же были. Причем что характерно - самого неприятного свойства. В фильме, если память не изменяла Сергею, твари "рождались" совсем мелкими - величиной с кролика. Здесь же тварь была вполне зрелых размеров... и вполне зрелой опасности, что она и продемонстрировала, насадив на клешню(?) стоявшего рядом Айзека.

Результат атаки оказался гораздо страшнее, чем предполагал Поляков. Нет, буржуйский ученый не умер. Но то, что с ним стало... очень уж неприятно походило на то, что было с беднягой, из которого появился на свет монстр. Неужели... Нет, об этом лучше было не думать.

Усилием воли прогнав из разума поганые мыслишки, Поляков вскинул винтовку. Перед ним был противник. И откуда бы он не взялся - его следовало ликвидировать. Прицел, поправка, выжидание - спуск!

Как и в прошлый раз, первым открыл огонь горячий ирландец. Не дожидаясь момента, когда юная леди, зажатая между двумя тварями, ускользнет из западни, он отправил пулю в самую гущу схватки - и обмер, понимая что он наделал. Вернее - что он мог бы наделать, не помоги ему удача в этот раз промахнуться. После подобного удара о том, чтобы продолжать стрельбу, не могло быть и речи. Тем более что взгляд ирландца, с трудом оторвавшись от мечущейся в рукопашной схватке Джейн, уперся в потерпевший крушение поезд.

А там было на что посмотреть - и что послушать тоже. К крикам, преимущественно женским, добавились отчетливо различимые звуки выстрелов. Видимо, в вагонах еще оставались выжившие и способные к сопротивлению люди. Но в этом случае все преимущества были на стороне мертвецов. И результаты не заставили себя ждать.

Вот окно вагона выбивается изнутри. Затем из него выпрыгивает толстая туша, держа в руках какой-то сверток. Вот еще один мертвец покидает поезд, прижимая к себе что-то большое и... шевелящееся? А вот вылетает от мощного удара задняя дверь арестантского вагона. И оттуда выпрыгивает еще одна тварь, несущая на плече явно человеческую фигуру. Фигура явно жива - даже отсюда видно, как дергаются ноги в полосатых брюках, неловко пытаясь пнуть врага. А когда тварь поворачивается спиной, в едва долетающем до нее свете фонаря ярко вспыхивают огненно-рыжие волосы жертвы. Или это собственное сознание играет с Патриком злую шутку?

А пока ирландец во все глаза смотрел на поезд, его товfрищи по несчастью продолжали поливать огнем близлежащих мертвецов. Особое внимание, разумеется, привлекал молодой человек, не имевший никакого оружия. После довольно эффектного дебюта он перешел к более тонким манипуляциям. Сейчас уже не было таинственного свечения, струящегося воздуха и прямых ударов. Но движения мертвецов вдруг замедлились, стали какими-то дерганными. Финалом же стало то, что одна из тварей, вооруженная "складным" лезвием, больше похожим на снятую с черенка косу, развернулась на месте и глубоко всадила свое оружие в тушку товарища, едва не отправив его в нокдаун.

Вклад остальных в богоугодное дело упокоения мертвых был менее зрелищным, но не менее эффективным. Девушка с винтовкой, ничуть не смущаясь Джейн, мелькавшей на линии огня, выстрелила дважды. И если первый выстрел ушел сильно выше схватки, то второй нашел свою цель, легко избежав невинной жертвы.

Понимая, что долго так продолжаться не будет, Джейн предпринимала отчаянные попытки вырваться из рукопашной. Пробовала проскочить между тварями - и лишь чудом ушла от столкновения с огромной пневматической лапой. Кинулась влево - и лишь на дюйм разминулась с лезвием, ударившим в бетон площадки перед ее носом. И лишь с третьей попытки ей удалось уйти вправо, освобождая стрелкам линию огня.

Чем не замедлили воспользоваться те, кто пока не стрелял, выжидая удобный момент. Разумеется, в первую голову речь шла о пожилом джентльмене. Опровергая расхожее мнение о том, что "белый охотник - плохой охотник", мужчина сделал два четких, выверенных выстрела. Первый из которых прошил насквозь лобастую голову уже раненого мертвеца, вызвав живописный фонтан несвежих мозгов с задней стороны его черепа. А второй угодил в грудную клетку обладателя "складной косы", сломав ему пару ребер.

Затем возможностью воспользовался другой европеец, принявшийся методично набивать тушку последнего мертвяка свинцом. Две револьверные пули нашли свою цель, застряв в плече и бедре твари.

К сожалению, этого оказалось слишком мало, чтобы остановить ее. Но вполне достаточно, чтобы внимание раненого мертвеца переключилось именно на Винсента. В два прыжка - уже не таких резких, как в начале боя, но все еще внушительных - тварь оказалась рядом с ним и взмахнула своим лезвием крест-накрест, словно собираясь разделать своего противника на четыре части

Это был далеко не самый приятный ваш вечер в Малифо. Густые облака затянули чужое небо до самого горизонта, скрывая его от глаз и поливая город мелким гадостным дождем.

Но даже несмотря на холодный воздух и влагу, проникшую в обувь, вы невольно испытываете странное чувство благодарности к погоде. Неважно, сколько вы пробыли в Малифо - вам так и не удалось привыкнуть к двум лунам на небе.

На часах едва пробило 10 вечера. У вас под ногами — платформа станции Саутгейт, а над головами — жестяной навес, прикрывающий зону ожидания с парой-тройкой лавочек. От рельс вас отделяет десяток ярдов бетонированной площадки. В другую сторону от вашего убежища — небольшая будка начальника станции, совмещенная с билетной кассой.

Да — вы здесь не одни. Случайные люди в количестве полудюжины собрались под этим навесом. Незнакомые друг с другом мужчины и женщины, абсолютно разные внешне - но это люди, и вам приятно видеть их здесь. Помимо них, во всей округе нет никого — кроме разве что нескольких гильдейских стражников, патрулирующих местность на краю видимости. Но они, укрытые пеленой дождя, кажутся лишь призраками в тусклом свете редких фонарей.

Увы, судя по всему, остальные не разделяли намерения Сергея продолжить путь как можно скорее. Вместо этого они все скучковались вокруг раненого, даже аптечку ему принесли и о чем-то оголтело трепались. При этом не делая даже намека на то, чтобы мониторить обстановку. Сергей уже собирался было досадливо плюнуть да залезть обратно в машину. Но в этот момент манипуляции с раненым привели к тому, что воздух разорвал истошный вопль, заставивший Полякова инстинктивно присесть. Убедившись, что кричал именно раненый, Поляков таки полез в машину.

Правда, отсиживаться внутри он теперь не собирался. Вместо этого он добыл из кофра собранную винтовку, а из рюкзака - бинокль. Последний немедленно занял место на шее у оперативника, а после - возле его глаз, когда Поляков принялся осматривать окрестности. Кого как, а его жизнь научила, что вопль подобной силы почти всегда привлекает нездоровое внимание местных. И не нужно было быть гением, чтобы понять, что они могут подумать, увидев толпу вооруженных чужаков над телом своего земляка.

Когда "служитель культа" публично заявил о своем желании "исповедовать" стервозную девицу, даже "непричастных" техников и ученых, слушавших его по громкой связи, пробило на смех и сальные шуточки. Что уж говорить о Полякове, который еще помнил вчерашние события, да и сам откровенно подначивал "сладкую парочку". Соответственно, у него эта безобидная вне контекста фраза вызвала прилив истерического смеха. Всей выдержки спецназовца хватило только на то, чтобы не ржать в голос как умалишенный, а спрятать лицо в руки и почти беззвучно трястись. Его выдержка подверглась испытанию еще дважды.

Первый раз - когда техники "по доброте душевной" предложили святому отцу в пользование безэховую камеру и стол с креплениями, а стервоза на это дело вскинулась и пообещала "вычислить по ай-пи" благодетеля. Да еще грозно зыркнула на Полякова, мол, только попробуй пошутить. В ответ на это Сергей в притворном ужасе замахал ручищами - мол, боюсь-боюсь, молчу-молчу. Но убрать с лица глумливое выражение даже не попытался.

Вторым испытанием для его выдержки стала "штамповая" фраза святого отца, заставившая Сергея вторично спрятать лицо в ладони. Определенно, некоторых людей жизнь ничему не учит. Оставалось надеяться, что дальше комических ситуаций наивность "служителя культа" не распространяется.

__________________________________________________________________________________________________

Перелет с пересадками особых неудобств Сергею не доставил. Спецназовец, не готовый к подобному режиму - плохой спецназовец. Порадовала его "смазанность" местной бюрократии - чувствовалось, что полковник свое дело знает. Впереди была только поездка на пикапе, "пилотируемом" хитромордым мексиканцем. Ну чисто наш армян - ни дать ни взять.

Полистав, в свой черед, присланные научниками кадры и комментарии, Поляков выслушал внимательно предложения остальных, после чего сам вступил в разговор.

- Согласен с Картером и Бишопом. У нас задача не зачистить, а разведать, и любые улики могут пригодиться. Так что кладбище стоит посетить, даже если кроме пустых могил ничего не найдем. А шары погонять на зеленой травке всегда успеем.

На взгляд Готмога, сегодняшнее утро, как и любое на юге, было довольно поганым. Он бы никому в этом не признался, но любой день, начатый вдали от родных лесов, он считал изначально потраченным. Разве что в этот день ему обламывалась хорошая драка или хорошая добыча. Хвала Предкам, сегодняшний день обещал быть именно таким.

Он уже не раз и не два проклял тот день, когда согласился ввязаться в эту разборку мягкотелых, соблазнившись щедрыми обещаниями послов человечьего вождя. Вместо того, чтобы переть вперед, разоряя незащищенные людские деревни, его племя вынуждено было тащиться со скоростью остальной армии, мучительно страдая от скуки. Даже присутствие рядом единокровников из племени Черной Змеи не особо помогало. Хотя чистить им рыла во взаимных стычках было явно менее болезненно, чем устраивать те же развлечения с мягкотелой частью союзной армии. И это не говоря уже о менее "цивилизованных" развлечениях зеленокожих.

Вот взять хотя бы хуторок, который его парни взяли на прошлой неделе, оторвавшись на время от остальной армии. Ну подумаешь, покрошили три дюжины мужчин, вздумавших дерзить в ответ на вполне невинное требование выдать им всю имевшуюся в наличии жратву да выпивку? Ну порезали, предварительно порезвившись, дюжину девок, а остальных забрали в рабство? Ну пустили, воздав должное отбитой в бою выпивке, красного петуха в ставшие бесхозными дома? Зато как они весело горели...

Накануне вечером в шатер Гротмога пришел гонец от Брока. Памятуя судьбу первых посланников, которые вели себя с орочьим вождем чересчур самонадеянно, генерал прислал матерого вояку, не расставшегося ни с кольчугой, ни с нагрудником, ни с полудюжиной охранников. Такого Гротмог мог и выслушать... по крайней мере десять минут.

После ухода посланника в шатре Гротмога воцарилось напряженное молчание. Полдюжины ближайших сподвижников вождя (четверо из которых возглавляли "подразделения" его небольшой армии) переглядывались между собой, явно думая одну и ту же мысль, но не решаясь ее озвучить. Дородные людские девки, всю одежду которых составляли засаленные лохмотья, молча подносили зеленокожим пиво, стараясь быть как можно более незаметными.

- Вождь, это ж... херь какая-то!

Подал голос Рагтар. Старший над Головорезами и по совместительству самый юный из собравшихся, он имел привычку "нестись впереди кабана", как говорили орки. Чаще всего его скорость играла ему на руку - и его место в племени было тому лучшим доказательством. Ведь если твой топор брошен первым - чаще всего он оказывается и последним. Вот и сейчас он поспешил озвучить то, о чем остальные еще только думали.

- Какого хера мы будем дышать в затылок чернозмейным? Почему им достанутся все голо...

Остальные поддержали его слова согласным гулом, но явным образом никто Головореза не поддержал. Наиболее мудрые из них понимали, что последует, а остальные просто слишком сильно боялись Гротмога, чтобы открыто подвергать сомнению его авторитет. И ответ вождя орков не заставил себя ждать...

- ША!!!

Рыкнул Гротмог, заставив Рагтара оборваться на полуслове.

- Ты, Рагтар, только головы считать и можешь, и то порой ошибаешься, хвастая, сколько голов у тебя на поясе. Если кто не понял, слушать меня в оба уха. Мы пришли сюда за чем? За блестяхами мягкотелых? За коровами да баранами? За ихними девками? Хер вам на рыло! Мы пришли сюда за дракой! За правильной дракой, когда ты видишь рожу врага, и можешь по ней засадить. А что мы тут видим? Кучу мягкотелых, которые не умеют драться! Которые одной рукой держатся за свои железные трубки, а второй - за свои крысиные херы. Хебузы, чтоб их духи побрали! И чо теперь? Вместо правильной драки мы будем дохнуть, даже не успев добежать до мягкотелых? Так что ли, Рагтар?! Так вот - хер вам всем на рыло! Пускай Черные Змеи ловят в себя стрелы да хебузы. А Кровавая Луна пойдет за ними следом, пройдет по их дохлым тушкам и дойдет до правильной драки! После которой мы заберем себе все головы!

Одобрительный рев был ему ответом. Пристыженный Рагтар вернулся на свое место и погрузил нос в кружку с пивом, пуская пузыри и стараясь не отсвечивать.

И вот теперь они шли вперед. Мелкие боссы, проспавшиеся после вчерашнего, донесли приказ вождя своим подчиненным, матюгами и оплеухами успокоив наиболее горячие головы. Топоту множества орочьих ног вторил грохот боевых барабанов, создавая дробь войны - разномастную, но жестко давящую на сознание звуковую волну. Битва в Черноречье начиналась...

Обернувшись в сторону, куда вылупил глаза ящер, Раш на секунду потерялся во времени. Нет, он, конечно, и раньше ходил по горам, и слышал о лавинах, сметающих все на своем пути. Но вот так, воочию, увидеть мощь стихии, перед которой кажутся смешными все твои мускулы и воинское умение...

Впрочем, не он один завороженно уставился на катящуюся на них смерть, вместо того, чтобы спасаться немедленно. Ирис, самая мудрая в их отряде, к чьим словам прислушивался даже он - не признающий никаких авторитетов минотавр - в этот раз совершила роковую ошибку. И жестоко расплатилась за это, когда ей в голову прилетел камень. Раздался отвратительный влажный хруст, и женщина рухнула на снег.

Даже не видя ее раны, Раш вдруг четко осознал - она мертва. Даже если она проживет еще несколько мгновений - затем ее накроет лавина. А у остальных еще есть шанс спастись. Поэтому он резко сбросил с себя накатившее оцепенение и в три прыжка оказался под карнизом, по дороге успев ухватить за руку рванувшегося было к женщине рыцаря.

- ЕЕ УЖЕ НЕ СПАСТИ!!! СИДИ И НЕ СУЙСЯ!

Рявкнул он прямо в ошалелое лицо Байрена. Больше для себя самого, чем для рыцаря - того уже явно мало трогали внешние раздражители. Хотя, когда лавина прошла и торчащая из завалов башка драконида воззвала к его благородству, Байрен все же откликнулся. Хоть и не вполне так, как о том просил ящер.

Что ни говори, а смерть от камня в череп Раштар почитал куда более легкой, чем от той же стрелы в горло, например. Одно дело, когда ты захлебываешься собственной кровью, и в последние секунды отчаянно пытаешься выкашлять ее - независимо от собственной воли, просто не в силах противостоять рефлексам. А вот когда в голову прилетает камень, ты просто... теряешь сознание, а с ним и жизнь. По крайней мере Раш на это надеялся. Хотя бы ради того же Байрена.

Который, убедившись в смерти драконида, перестал швырять камни и начал их разгребать. Можно было бы попробовать воззвать к его здравомыслию, указать на то, что им для Ирис лучшего надгробия и не придумать... Но Раш не стал этого делать. Вместо этого он молча пристроился рядом с рыцарем и принялся помогать ему. А в ответ затянувшему прощальную речь Лотарэлю он грубо рявкнул, начисто перебивая тонкий эльфийский голос:

- Заткнись и копай!

Наличие "русской хаты" Поляков воспринял не иначе как подарок судьбы. С его-то куцым английским изъясняться с буржуинами на тему того, кто где будет спать - то еще развлечение. Получив ключи и свой комплект вещей, Сергей направился к нужной комнате. В голове уже вертелись различные варианты встречи - но все оказалось гораздо проще. Никто из его новых соседей даже не почесался ни на звук открываемой двери, ни на шум, с которым Поляков раздевался и занимал свободную койку. Справедливости ради - он особо и не шумел, вспомнив навыки бесшумного движения, приобретенные на срочной службе и отточенные уже в спецназе.
______________________________________________________________________________________________

- Рота, подъем!!!

Раздался над ухом у дрыхнущего бойца оглушительный голос. Правда, оглушительным он показался только самому Полякову, за счет близости к уху - в соседних комнатах вряд ли расслышали что-то отчетливое. Но спецназовцу вполне хватило - намертво вбитые в голову рефлексы сработали вперед мозгов, рывком срывая тело с койки и приземляя его на ноги. Еще не соображая толком, что он делает, Сергей инстинктивно начал оглядываться по сторонам, ища взглядом строй, в который можно будет встать.

Но вместо этого его глаза нашли только две абсолютно славянского вида рожи, одна из которых принадлежала сероглазому блондину с короткой стрижкой, а вторая – кудрявому брюнету с сединой в висках. При этом первый улыбался открыто и весело, а второй, казалось, всю жизнь был печален и даже улыбался как-то грустно.

- Да вы ох…

Начал было Сергей, но был прерван взрывом хохота, главным образом идущего от блондина. Утерев набежавшие на глаза слезы, он заговорил.

- Извиняй, браток, удержаться не смогли. Пока ты тут дрых без задних ног, мы с Колькой успели и проснуться, и удивиться, и на форму твою глянуть. Сразу видно – наш человек, вот и решили пошутить – напомнить, так сказать, о Родине. Ты уж не серчай, а? Меня Андрюхой зовут.

И еще руку протянул для пожатия, как старому знакомому.

- Уже в курсе – потому к вам и пошел. Всяко лучше, чем к буржуинам стучаться. Меня-то Серегой звать, я из военных.

- Да мы уж поняли – я сам служил по срочке, в петлицах и погонах разбираюсь. А вот Колька у нас человек совсем гражданский, чуть ли не уклонист - как только на завод взяли - непонятно...

Помянутый «Колька», до этого хранивший молчание, усмехнулся чуть шире и тоже протянул ладонь для пожатия.

- Жданов, Николай. Николай Владимирович – для воспитанных людей. И, как я вам уже не раз говорил, Андрей Евгеньевич – никаким «уклонистом» я не был, а в армию не пошел исключительно по состоянию здоровья…

- Ага, и вместо этого пошел укреплять здоровье сваркой…

Усмехнулся в ответ Андрей. Чувствовалось, что ему нравится нарочито дразнить сдержанного поляка.

- В общем, добро пожаловать, Серега! Или, как говорят местные буржуины, «велкам». Койку ты себе нашел, по базе мы тебе все расскажем. А вечерком, если вас за сегодня не сильно ухайдакают, можно будет и на троих сообразить – тем паче что нас наконец-то трое!

Этот немудреный юмор заставил весельчака еще раз расхохотаться – а глядя на него, улыбнулся и сам Сергей. Похоже, здесь он нашел свое место…

"Ходы кривые роет подземный умный крот, нормальные герои всегда идут в обход" - крутилась в голове Сергея песенка из детского фильма. Глубокая мысль, заложенная в этой немудреной рифме, не раз выручала его в прошлом - и сейчас спецназовец не видел повода ей не следовать. Правда, путей для "обхода" он не видел, поэтому решил подойти к задаче творчески - пустить "на съедение" стервозе кого-нибудь другого.

"Другим" оказался священник, прокомментировавший сложившуюся ситуацию и после непродолжительного ожидания двинувшийся к двери. Осенив себя крестом, он взялся за ручку и открыл неподатливую дверь. "Вот что крест животворящий делает!" - сами собой всплыли в голове Полякова слова из еще одного фильма, заставив спецназовца улыбнуться.

Меж тем священник зашел внутрь, вызвав короткий и эмоциональный возглас у засевшей в засаде девки. Который, впрочем, сошел на нет, когда та увидела, что "адресат" немного не тот... Парой реплик спустя "служитель культа" оповестил всех, что терминал свободен и можно заходить.

Что Поляков и сделал, только для того, чтобы, подойдя к двери, увидеть, как девка держит священника в захвате. Притом мало того, что держит, так еще и азартно тычет его конечностью куда-то в невидное с его, Полякова, позиции место. Приговаривая при этом "сюда, потом сюда и вот сюда... АРРР!". После чего с ее стороны последовал удар в ничем не повинную стену.

Думаю, не надо объяснять, о чем подумал российский кадровый военный в такой ситуации. Откатившись в сторону от дверного проема, он истерически захрюкал, всеми силами удерживая себя от того, чтобы расхохотаться в голос.

– Спасибо, основной принцип я уловил.

Голос священника, донесшийся из комнаты, вызвал у Полякова очередной приступ хрюканья, после чего тот вернулся на прежнее место - вернее, высунул голову в дверной проем и поинтересовался:

- Точно? А то, может, вас еще ненадолго вдвоем оставить?

- Stope!

Громко и отчетливо произнес Поляков, загораживая путь ушлой девице, вознамерившейся урвать себе единственную свободную комнату. Не то чтобы Сергею было жизненно необходимо отжать ее для себя - но начинать в "собственном" жилье было всяко лучше, чем "подсаживаться" к уже сложившимся группам.

- Свободная hata, без ученых и технарей - она для бойцов. А девочки могут подселиться к другим девочкам, тем паче что ты с одной уже поладила.

Выслушав всех, кто желал высказаться первым, Рядитель начал говорить сам:

- Братья да сестры по силе божественной - все вы слово свое сказали и все вы во многом правы. Теперь я свою мысль поведу.

Секундная пауза, и новая речь.

- Перво-наперво, надо нам с простыми вещами определиться. А именно - куда разведчиков наших направить. Семаргл верно говорит - надо Ратибора Приморского в земли германцев отправить, а Ратидара Североградского - на север, в земли скандинавов. Воеслав Смелов пусть на восток идет, а болота, что ему дорогу застили, пусть разведают люди Радослава Уральского. Что до второго Уральского, который Зорик, то его бы на восток отправить - вдоль границ государства странного, что Независимым зовется.

Сделав паузу чуть дольше, он продолжил.

- Ну а теперь, когда простое решили, время важное решение принять. Все вы говорите правильно, и каждый прав - но правее всех Макошь, что последней сказала. Рядом с нами - земли нетронутые, плодородные, приди да возьми. Да притом страны иные рядом, глядят да облизываются. Так что мое слово такое - допреж бараков да кумиров надобно нам поселенцев снарядить, дабы в богатых землях к юго-западу от Разомира новый наш город поднялся. А чтобы никто до того момента там свой город не поставил - отправить туда из Разомира отряд лучников, чтобы видели все - наша это земля.

Джереми не любил убивать женщин. Кто бы что ни говорил, но он вовсе не был безбашенным маньяком, упивающимся страданием других. Ну, по крайней мере не всегда. С другой стороны, даже убитая баба следующие полчаса мало чем отличается от живой...

- Любишь толстые стволы, детка? Что же, у меня найдется, чем порадовать тебя...

Произнес Джереми, прежде чем разрядить свой ствол в девушку.

Выслушав представление богов, Рядитель поклонился им в пояс. Пока слушал критику их с Ищущим решений, не шевельнул и волосом из бороды. Наконец, дождался ответа своего товарища - и только после этого вставил свое слово.

- В первую голову отвечу тебе, Ярила. Коли бы мы, допреж того чтобы города строить, гонцов засылали, да обратно их ждали, да ряд вели, где да как лучше их ставить - наши племена бы и шагу из Разомира не сделали. А меж тем сейчас у нас уже есть четыре града против одного что был. Задним-то умом все крепки, да и людишки роптать всяко будут, как ты их не ряди. Но ежли сейчас ропшут токмо за прибыль упущенную - кою можно и наверстать будет, когда новые города строить будем - то если война к нам придет, а города без стен - роптать некому будут. Бо все способные к ропоту со стрелами в груди полягут, а неспособных враг в полон уведет.

Переведя дух, Рядитель продолжил.

- Ищущий дело говорит - надобно будет, как будут в Уральске готовы послы, рабочий люд там собрать, чтобы камень добывали. Но начало надобно уже сейчас положить - хоть на каплю потом легче будет. А как камня поставки наладим - можно будет и на науку денег больше дать.

Забавные вещи иногда творит с нами судьба. Война Солнечного Престола против Российской Империи, закончившаяся полным разгромом армии русских и уничтожением всей царской семьи, вызвала масштабный поток беженцев, прокатившийся по всему Западному континенту. На север и юг - в земли, принадлежащие Солнечному Престолу и его союзникам - по понятным причинам никто не стремился. А вот память о помощи, оказанной братским народом Рима России, была еще довольно свежа в народе.

Разумеется, молодая римская республика, только начавшая оправляться после кровопролитной войны с хеттами, с распростертыми объятиями встретила новых жителей, привычных к невзгодам и готовых трудиться за гроши. Но с наибольшим почетом в Риме отнеслись к деятелям науки и искусства, легко предоставляя им государственную поддержку и место для воплощения их идей.

Именно с подачи русских первые самолеты, сконструированные другими эмигрантами - Уилбуром и Оливером Райтами - из разряда прототипов перешли в серийное производство. Именно инженерная мысль - и квалифицированная рабочая сила - русских беженцев позволила воплотить давнюю мечту правителей империи - создать укрепленную цитадель, которую невозможно было бы взять с моря - как "резервный командный пункт" на случай взятия столицы.

Такой цитаделью стал белокаменный кремль Неаполя. Это было символично, поскольку именно здесь прежде располагался генеральный штаб римской армии, координировавший работу римской системы обороны - наиболее совершенной в мире на тот период. Теперь же, после тяжелой войны с хеттами, генеральный штаб получил новый комплекс зданий, новые штаты - и новую внутреннюю структуру, основанную на богатейшем военном опыте русских военачальников.


Римляне, 10 ход , фаза государства.

Получатели: Ромул.

Эх... Давненько Раш так не влипал - пожалуй, что с самого Туманного Ущелья. Но тогда совсем печально было - кругом враги, а под рукой даже тупого ножа нету. Хотя тут - вот он молот, рукой дотянуться можно. Вот только рука не тянется, ноги не держат, и чтобы просто дышать, приходится изо всех сил напрягать стремительно слабеющие мышцы. И это, пожалуй, было куда хуже, чем оказаться без оружия, но с полностью послушным телом. А всего гаже было то, что ни зрение, ни слух, ни разум у минотавра не затуманились. Невольно Раш проникся жалостью к огру, которого они здесь нашли - ведь он вполне мог видеть, как его плоть заживо пожирает эта тварь. Впрочем, если они проиграют этот бой, минотавр вполне сможет испытать подобное на себе.

Однако, невольные товарищи не подкачали. Что пес, снова бросивший тварь на землю, что рыцарь, одним лихим ударом ее обезглавивший. Возможно, не так уж он и безнадежен - по крайней мере, воинскому мастерству обучен. А уж практической сметке научить - дело нехитрое. Хотя поучить явно придется. Это Раш понял, когда рыцарь вернулся с мороза и принялся примериваться к туше, даже не подумав защитить органы дыхания.

- Куу...

Протянул минотавр, к которому постепенно начал возвращаться контроль над телом. Дернулся вправо, влево. Перевернулся на пузо, поднялся на четвереньки. Приподнял дрожащую голову.

- Ку-куда, ду-дурни? Ж-ить н-надоело?

С этими словами Раш поднялся, покачиваясь на еще слабых ногах, и двинулся к выходу, на ходу цепанув - и чудом не полетев кубарем при этом - мешок с тряпками. Уже оказавшись на улице и полной грудью вдохнув свежего морозного воздуха, он крикнул обратно в пещеру.

- Вылазте на воздух! Надышитесь дрянью, потом блевать будете до следующего рассвета!

Не то, чтобы зловоние, которое распространяла мертвая тварь, реально могло вызвать такие симптомы - но в таких вещах Раш предпочитал перебдеть. Посему, достав из мешка тряпицу подходящих размеров, минотавр набрал горсть снега, и слегка растерев, принялся втирать его в тряпку. Которую затем обмотал вокруг морды, худо-бедно защитив рот и нос. После чего он приступил к обертыванию рук - как он делал ранее, перед работой с окровавленными телами стражей.

Мог ли Цезарь, отправляя разведчиков, знать о том, что они найдут? Мог ли он догадываться, что когда его великий предшественник еще царствовал в Риме, на другом краю Апеннинского полуострова появился молодой народ иудеев? Перед которыми расступилось само Красное море, позволив им пересечь его и поглотив преследователей. Во главе которых стоял великий пророк, ведомый голосом Бога? Определенно, Цезарь ничего этого не знал.

Но Гай Юлий не был бы правителем Рима, если бы не увидел в своем открытии возможность возвысить себя и свою Империю. Разведчики, встретившие на другом конце полуострова три иудейских поселения, принесли с собой и послание от Моисея. Великий пророк, нисколько не беспокоясь о своей безопасности, известил Императора Рима о своем скором прибытии. "На то воля Божия" - такими словами завершалось его письмо, переведенное на латынь одним из разведчиков. И действительно - в скором времени к окраинам Рима вышел большой караван, в центре которого на простом муле ехал сам Моисей.

Многие советовали Цезарю взять "дикаря" в заложники и с его помощью подчинить иудеев себе. Но правителя Рима восхитило мужество и спокойствие Моисея - поэтому он принял его в своем дворце, как дорогого гостя и целую неделю встречался с ним, часами напролет ведя уединенные беседы в дворцовом парке. О чем говорили между собой император и пророк - навечно останется неразгаданной тайной. Но после первой недели пребывания Моисея в Риме Цезарь собрал внеочередное заседание Сената.

Это было поистине внушительное зрелище. Десятки сенаторов, облаченных в белоснежные тоги - и бородатый человек в простой одежде кочевника. Первые люди Рима - прославленные полководцы и богатые латифундисты - и простой иудей, устами которого говорил Бог. Цезарь и Моисей, сменяя друг друга, произнесли длинную речь. Ее суть сводилась к тому, что Рим всегда глубоко уважал богов других народов. Каждое племя, принятое под сень Римской Империи, могло рассчитывать на то, что его богам будут оказаны достойные почести. И сейчас, пришло время Риму принять под свою руку еще один народ - куда более многочисленный, чем до того. И чтобы скрепить раз и навсегда дружбу римского и иудейского народов, иудейскому Богу будет посвящен целый город. Альба-Лонга, родина Ромула и Рема, первый город, который Рим присоединил к себе. Во имя дружбы между двумя народами, в городе будет воздвигнут величайший храм за всю историю Рима. Он будет посвящен Иегове - и именно оттуда высшее духовенство иудеев будет управлять делами своей веры. Сам же город примет новое название - Ершалаим. Изумлению сенаторов не было предела. Были те, кто с восторгом поддержал эту идею - главным образом, из-за личной преданности Цезарю. Но куда больше было и недовольных - тех, кто видел в новом народе угрозу их положению и влиянию. Но выступать против Цезаря никто не осмелился - все хвалили предложенный им план, хотя и в различных выражениях.

С добровольно-принудительного одобрения сенаторов, план двух великих людей начал свое воплощение. В городках и пригородах Рима и Альба-Лонги как грибы после дождя начали расти храмы Иеговы и иудейские общины. Церковь единого Бога, поддержанная светской властью, всего за два десятилетия практически вытесняет традиционные языческие верования, а ее носители - в том числе и сами священники иудейского происхождения - занимают ключевые посты во властных структурах римских городов. В свою очередь, рядом с поселениями иудеев на другом конце Апеннинского полуострова появились колонии, активно развивавшие торговлю и обучавшие иудеев латыни. Слияние двух народов завершается официальным переименованием Альба-Лонги в Ершалаим и строительством величественного Иерусалимского храма. Казалось, Цезаря и Римскую империю ждет триумф.

Но глубоко в сердце империи зрела измена. Наиболее старые и влиятельные патрицианские семьи, вкупе с оставшимися жрецами древних богов, замышляют заговор против Цезаря. Душой заговора был энергичный Гай Кассий, но главой его считался Юний Брут, теоретик и философ, движимый не личным честолюбием, а привязанностью к республиканскому идеалу, ради которого он готов был убить Цезаря, любившего его и безгранично ему доверявшего. Около 80 человек объединилось вокруг них. Конечно, пока он на пике своей популярности, рука об руку с Моисеем - признанным лидером иудейского народа - дальше планов речи не заходит.

Но время идет. Скончался в своей постели великий пророк. Среди иудеев начинается разброд - каждый из его учеников мыслит себя первосвященником, а светского лидера у их нации нет. И тут заговорщики начинают действовать. Отложив в сторону свою неприязнь к инородцам, они прощупывают каждого из кандидатов, выясняя, насколько он готов к сотрудничеству. И найдя одного из них - Каифу, у которого при прочих равных почти нет шансов стать первосвященником, они заключают с ним сделку. На деньги патрициев и с молчаливого одобрения жрецов старой веры Каифа ведет громкую политическую кампанию, привлекая к себе внимание иудеев. Он требует больше свобод и привилегий для своего народа, обосновывая это его богоизбранностью. В это время заговорщики готовят покушение на самого Цезаря.

Это был пасмурный мартовский день. Цезарь, все еще пребывавший в печали по поводу смерти своего единственного истинного друга и первого союзника, безразлично слушал доклад очередного сенатора. Сигнал к нападению подал Луций Тиллий Кимвер, сдёрнув с Цезаря тогу. Заранее условившиеся заговорщики извлекли из-под одеяний спрятанные кинжалы и окружили императора. Никто из них не решался убить его лично - и потому они договорились заранее, что каждый нанесёт хотя бы один удар. Убить Цезаря первыми ударами не удалось - он пытался сопротивляться. Увидев среди заговорщиков Брута, Цезарь воскликнул на греческом «καὶ σύ, τέκνον» («И ты, дитя моё?»). Великий император умер от двадцати трёх ран, так и не покинув своего трона.


Захватив власть, заговорщики объявили о том, что в Риме отныне устанавливается демократическая форма правления, при которой власть будет принадлежать "достойнейшим". Разумеется, никто не упомянул о том, что достойнейшими римляне считали исключительно себя. Итогом стало восстание иудеев, в результате которой иудеями была дотла сожжена одна из северных колоний Рима. Но в итоге римское оружие усмирило наиболее горячие головы, а сенаторы, понимая безвыходность своего положения, вынуждены были поделиться толикой своей власти с иудеями. Таким образом был заключен шаткий мир, все участники которого понимали его недолговечность...

Римляне, ход 4, фаза городов.


Получатели: Ромул.

Эпоха завершилась. После смерти Ромула власть над Римом получил избранный им наследник - Гай Юлий Цезарь. Молодой, энергичный легат, прославленный полководец и государственный деятель, довольно быстро освоился с возложенными на него полномочиями.

Первым же делом он решил воздать должные почести своему предшественнику, а заодно отметить свое воцарение, воздвигнув амфитеатр, равного которому в мире еще не было. Огромный комплекс, получивший название "Колизей", был возведен в городе Альба-Лонга, потребовав привлечения строителей и ресурсов со всей империи - а также солидных вливаний из личного кармана Цезаря. Но затраты окупились с лихвой после первых же игр, когда народные массы - и приехавшие по такому случаю из Рима патриции - в едином порыве скандировали его имя.

Приобретя огромную популярность, Цезарь вернулся в Рим, где собрал внеочередное заседание Сената. На котором произнес долгую и красочную речь о текущем состоянии и перспективах Римского царства. В своем выступлении Цезарь обозначил основное направление римской политики на ближайшие годы. "Доктрина Цезаря", как ее впоследствии назовут, предполагала установление римской власти на всей территории Апеннинского полуострова и превращение его в остров-крепость, с берегов которого римские колонисты и завоеватели смогут покорять другие берега. Восхищенные дальновидностью и глубиной проработки представленного плана, сенаторы приняли решение предложить Цезарю титул "Император". По легенде, два раза он отказывался принять титул, и лишь на третий благосклонно согласился, закрепив за своей державой название Римской Империи.

Римляне, ход 2, фаза городов.



Получатели: Ромул.

До утра ничего интересного не случилось, и Рашу даже удалось более-менее выспаться. Продрав глаза под громкий звон колокола, минотавр поднялся и направился к двери. Со сна хотелось оправиться, да и запах утренней каши отзывался в желудке приветливым бурчанием. Но, как оказалось, выпускать их никто не собирался. Подергав для проверки массивную металлическую дверь, Раш вернулся на еще не успевшее остыть место. В голову лезли мрачные предчувствия относительно их дальнейшей судьбы. Однако, через полчаса дверь все же открылась и стоявший за ней стражник скомандовал выходить.

Впрочем, далеко они не ушли. Их всего-то выпустили в коридор, где их ждала параша - в одном конце коридора, и еда - в другом. В том же конце коридора расположились мешки с походным скарбом. Судя по всему, их действительно ожидал достаточно долгий поход. Посему Раш счел за лучшее, справив естественные потребности, хорошенько набить брюхо пустой кашей, которую приготовили рабам. С этой мыслью он направился обратно, и принялся трапезничать.

Меж тем один из стражников тоже направился в сторону отхожего места. Чтобы открыть еще одну камеру и извлечь из нее покрытую татуировками эльфийку. Видно, из дикарей-кагонести. Нисколько не стесняясь, Раш окинул эльфу своим обычным пристальным взглядом. Надо сказать, выглядела она неважно - но, с другой стороны, гораздо лучше, чем можно было ожидать. Насколько Раш знал, подобные "дикарки", особливо если они отличались норовом, всегда привлекали к себе "особое" внимание стражников. А эту, судя по всему, особо не трогали - даже за излишнюю медлительность при виде минотавра не наградили оплеухой.

Проводив ее взглядом, Раш доел остатки каши и покладисто пошел впрягаться в мешок со скарбом. Судя по всему паре из него и рыцаря достались самые тяжелые, в то время как самки получили относительно легкую ношу. Выходя из барака, Раш увидел еще одного представителя их маленького отряда - могучего волкодава. Животное смотрело на двуногих рабов с таким выражением, что сомнений в его намерениях не возникало в принципе. Единственно что, столкнувшись взглядом с буркалами минотавра, волкодав слегка изменил взгляд. Видимо, чуял, что в открытой конфронтации успех будет не на его стороне.

Рабов построили в колонну по два и повели в сторону долины - мимо входа в шахту, из которого изливалась колонна по меньшей мере в сотню рабов. Улучив момент, минотавр шепнул рыцарю:

- Ну чо, Гвоздик, придумал дельное что?

Верховный правитель Островной Империи, Отец Народов и Сокрушитель Врагов, Гроза Предателей и Защитник Детей, скорым шагом направлялся к своему кабинету. Дворец Правительства — жалкое подобие того великолепия, что было в Джакарте — был сегодня необычайно тих. Впрочем, для самого правителя в этом ничего необычного не было.

Проект «Судный день» приближался к финальной стадии. Попытка поставить на место народ лжецов и предателей, отнявший у Индонезии его исконную Родину, провалилась. А в мире разворачивалась полномасштабная ядерная война, от которой пока не пострадала только одна мировая держава - Российская Империя.

Как ни прискорбно было это признавать, но именно русским в полной мере принадлежало будущее этого мира. Сильнейшая экономика, мощнейший научно-технический потенциал... и самое главное — уважение на международной арене. Ни одна страна во всем мире не пользовалась таким авторитетом, как Российская Империя. Несмотря на то, что ей, как и Островной Империи, не нашлось места в администрации ООН.

При мысли об Организации Объединенных Наций губы Верховного тронула саркастическая усмешка. Жалкая, заранее обреченная на провал попытка навести порядок в международной ситуации, стремительно скатывавшейся до уровня «пауков в банке». Инициированная Китаем как попытка восстановить свою подмоченную репутацию на международной арене, она вытолкнула вперед государства, которых сейчас почти не было видно на карте мира. Египет, от которого остались лишь пара городов, да радиоактивные руины на месте столицы. Монголию, половина населения которой была уничтожена ядерным огнем. А сам Китай получил лишь крохи от того пирога, на который расчитывал.

Улыбка Верховного, в свою очередь, осталась незамеченной для окружающих. Потому что бронзовая маска, скрывавшая лицо правителя Индонезии, была практически лишена человеческих черт. Это было гениальной идеей Верховного Правителя, а вернее — первого из них. Для того, чтобы простой народ верил в непогрешимую мудрость своего вождя, его необходимо было возвысить над простыми смертными. Лишить его человеческих эмоций слабостей, дать ему бессмертие и сверхъестественную мудрость. А самым простым способом сделать это было лишить его лица. Заменить человеческий облик на вырезанную из бронзы маску.

Маска была настоящим произведением искусства — и шедевром технологической мысли ученых Джакарты. Ее невозможно было подделать, невозможно было украсть. Любой, кто прикасался к маске без разрешения Верховного Правителя, получал ожог руки. Она передавалась лишь волей носителя — но об этом практически никто не знал. Для народа Индонезии Верховный Правитель был единственным. Бессмертным и неуязвимым.

Имперские Гвардейцы, дежурившие у входа в кабинет, почтительно поклонились, приветствуя правителя. Легчайшим наклоном головы выразив им благодарность, Отец Народов приказал им покинуть помещение. Немыслимая беспечность! Но сейчас у него не было потребности в охране. Эвакуация города была практически завершена, и Верховному Правителю оставалось совершить последние приготовления.

Стоя на балконе своего кабинета, Гроза Предателей смотрел на долину, раскинувшуюся внизу. По улицам, подчиняясь намеченному плану, струились потоки народа. Приглядевшись, можно было увидеть, что они стремятся к пяти небоскребам, воздвигнутым в разных частях города.

Проект «Судный День». Последний шанс народа Индонезии занять подобающее место в мире. Последний подарок Островной Империи своим врагам. Последнее «прости» древней родине, которую им так и не удалось вернуть.

Верховный правитель бросил взгляд на часы. До «часа Х» оставалось чуть меньше часа. По истечению которого весь ядерный арсенал Островной Империи — от баллистических ракет шахтного базирования до ядерных торпед на подводных лодках - будет задействован в последней атаке в истории Индонезии. Атаке, в которой не будет победителей — только проигравшие, удушаемые радиоактивным пеплом.

А через минуту после их старта от земли оторвутся двадцать четыре космических корабля, несущих на борту цвет нации Островной Империи. Семя, которое должно будет дать жизнь новому народу. Народу, рожденному в бескрайнем космосе — для того, чтобы править им. Пока оставшиеся на планете будут сражаться за радиоактивные пустоши.

Смотря с высоты на то, как завершается история одной из величайших держав Земли, Верховный Правитель неожиданно для себя почувствовал, как по щеке стекает слеза, оседая на губах соленым вкусом. Ощущение, которого он не испытывал уже долгие годы — а может, столетия?

Мог ли он изменить их судьбу? Мог ли он — и те, кто предшествовал ему — привести свой народ к другому финалу? Или все это было заранее предопределено Всевышним?

Размышления Верховного Правителя прервал рокот лопастей вертолета, приземлявшегося в парке дворца. Солдаты, одетые в бронекостюмы со знаками отличия чужого государства, спрыгивали с машины и перекрикивались гортанными голосами. Соханяя молчание, Верховный Правитель развернулся на месте и направился вглубь кабинета, на ходу поправляя поясную кобуру. Оставалось еще одно незаконченное дело.

Вслед удалявшемуся человеку сиротливо смотрела оставленная на столе бронзовая маска.


Получатели: Саладор Сан, Петр Алексеевич.

Освободившись от кандалов, Раш с наслаждением растер снежком заросшие грязью предплечья. Немного подумав, скинул пропитавшийся кровью набивняк, подставляя тушку кусачему морозцу. После чего в очередной раз перешерстил сумки, пока не нашел искомое - две пары чистых портянок, которые немедленно намотал на руки на манер бинтов. Будучи бывалым наемником, не раз ночевавшим в лесах, Раш понимал - от всего, что пропиталось кровью, лучше избавиться как можно скорее - ибо ничто другое так не чуют ночные хищники, как свежую кровь. И если свой набивняк он еще был готов отстирать, то вот на одежку стражников он размениваться не собирался.

Дойдя до наваленных друг на друга тел, он сноровисто осмотрел их на предмет того, что еще могло им пригодиться. В первую голову, конечно, это казалось вещей убитого эльфийкой. Пусть они и подмокли в ручье, но хоть в крови изгвазданы не были. А вот со вторым было посложнее - хотя и с него можно было при большом усердии снять что-нибудь небесполезное.

Убедившись, что больше у них не осталось ничего полезного, Раш подхватил оба трупа под мышки и не без натуги поволок их через ручей. Предстояло найти подходящее место, чтобы ночные твари легко наткнулись на них, но при этом не подумали забрести на огонек к бывшим рабам.

Когда с утилизацией трупов - и пропитанных кровью обмоток - было покончено, Раш вернулся к лагерю, и, недолго думая, решил привести себя в порядок. Прихватив с собой таз для намывания золота, свою изгвазданную в крови одежку, и одно из походных одеял. В первую голову минотавр решил постираться. Набивняк вполне себе поместился в таз, и через пару десятков минут практически избавился от пятен крови. Хотя теперь предстояла задача его высушить.

А затем Раш решил вымыться сам. Никого не стесняясь, могучий минотавр сбросил "шоссы" и набедренную повязку, зашел по колено в воду... И затем, с некоторой натугой подняв таз над головой, обрушил два галлона ледяного ада на свою бугрящуюся мышцами анатомию.

У всех, кто в тот момент смотрел в его сторону, сами собой клацнули зубы - даже смотреть на такое было холодно. А что Раш? Отфыркнулся, словно заправский бык, с наслаждением растер по телу воду, смывая наросшую за долгие месяцы рабства грязь.

Закончив умывание и обтеревшись походным одеялом, Раш скоренько натянул обратно свою нехитрую одежду и вернулся к остальным в бодром расположении духа.

- Ну че, живодеры, как у скотинки дела? И, этсамое, чего никто за дровами не сходил? Костер не нужен, чтоле?

Глаза минотавра вновь опасно сузились. То ли рыцарь намеренно хотел его развести на двобой, то ли очень хорошо притворялся - но он шел уже по грани. Конечно, обвинение в том, что он "бьет в спину" закованными в кандалы руками годилось только на то, чтобы минотавра насмешить, но общий тон ему откровенно не нравился. Впрочем, для того, чтобы бросится на него, причин тоже пока не хватало. Тем более что эльф, вопреки всем ожиданиям Раша, от неожиданного защитника отмежевался - чем заставил минотавра взглянуть совершенно под другим углом и на него самого, и на всю ситуацию с лидерством в их маленькой банде. И потому он, вместо того чтобы броситься, начал говорить, медленно приближаясь к человеку.

- Ежли ты еще не допер, объясняю доходчиво - здесь обиженных да беззащитных нет. И твое выебонство на тему того, что спускать, а что не спускать - тоже никому нахрен не нужно. У каждого свой язык есть, даже у девок. И если уж ты так печешься о том, чтобы работать командой - тогда засунь себе в жопу свои рыцарские понты и делай общее дело. Пиздеть - не мешки ворочать.

На этом Раш остановился - теперь их с рыцарем разделяли каких-то три-четыре шага.

- Я смотрю, тебе эта бронька да мечик в масть пришлись. Вылитый ублюдок из рыцарей Нераки - те тоже не ссали только против в кандалы закованных. Так вот что я тебе скажу: если у тебя лично ко мне счет есть - так мы с тобой на двобое его решим. До смерти, без дураков, как испокон веков было у моего народа. После того, как доберемся до обитаемых мест. А если ты таким макаром в вожаки метишь и меня убрать хочешь - ну так вот он я, перед тобой. Даже не спиной стою. Руби сейчас - или, как я уже сказал - засунь в жопу свои рыцарские понты и делай общее дело.

В то время как остальные пытались завязать отношения со стражниками, ловили в реке непонятные вещи и занимались прочими интересными вещами, Раш сосредоточенно работал. Со стороны могло показаться, что он и впрямь надеется найти пресловутый самородок и заработать свободу. Но на самом деле это было совсем не так.

Раз за разом погружая лопату в песок и опустошая ее, Раш внимательно наблюдал за остальными, прицениваясь к ним и прикидывая, как они смогут помочь ему бежать. Могучему минотавру импонировало то, как быстро часть их группы начала действовать сообща, давая "провидице" возможность выловить то, что она заметила в реке. А если говорить по персоналиям...

Говорливый эльф, лебезящий перед стражниками, явно умел держать нос по ветру и мог пригодиться. Хотя бы потому, что сам Раш из вербальных средств убеждения признавал только устрашение и прямые наезды в стиле "понял, нет?" Провидица тоже отличалась здравым умом. Рыцарь, хоть и не принимал участия в разыгранном представлении, активно затачивал лопату о гладкие камни ручья. Пожалуй, самым слабым звеном в их команде была новенькая - эльфийская девка, принявшаяся крутить задом перед стражниками.

Впрочем, она быстро реабилитировалась в глазах минотавра, показав определенные навыки в готовке и даже ухитрившись незаметно метнуть Рашу кусок мяса посочнее. Благодарственно кивнув ей, минотавр впился в него своими крепкими зубами, в которых могли спокойно дробиться иные кости. Мелькнула было мысль придержать лакомство и скормить его псу, но это было уж больно заметно. А нервировать стражников без особых на то причин Раш не желал.

Тем более, что они и без того были на нервах. Раш был далеко не новичком в искусстве запугивания, и довольно неплохо чувствовал чужие страхи. По тому, как сражники оглядывались по сторонам, как тянулись к оружию при каждом шорохе, было понятно - они боятся. И не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чего именно они боялись.

Когда будем действовать, ночью или когда Ирис со вторым уйдут в дозор? Кто что думает?

На вопрос эльфа Раш ответил коротко, в своем излюбленном стиле.

- Похер когда. Чур, пес мой.

Как ни хотелось ему разделаться именно со стражниками, носящими ненавистный знак черепа, умом Раштар понимал - именно с собаки лучше и начать. Если стражника можно было обезоружить или по мысли эльфа подорвать склянку на его поясе, то с псом размером с теленка такой фокус уж точно бы не прошел. И только Раш из всей их разношерстной команды мог противопоставить ему что-то действительно весомое.

Любому предложению не помешает здоровая критика. Всё хрень или огня всё-же добавить?

- Все хрень. Раскалишь мою цепь - ей же тебя и придушу.

В этот раз минотавр не поскупился на слова, чтобы до эльфа дошло, что называется. А вот женщина снова удивила Раштара, высказав хоть и логичную, но до сих пор не озвученную мысль. Чувствовалось, что уж у нее-то точно есть что-то между ушей.

Выслушав же рыцаря, Раш мрачно сплюнул в сторону и ответил:

- Ну и нахер они нам нужны - в жопах ковыряться?

По роду занятий Джереми достаточно часто приходилось участвовать в судах. Чаще всего - на стороне обвинения, реже - в роли судебного исполнителя. И вот сейчас он с интересом впитывал опыт участия в суде в качестве простого свидетеля. О том, что, вполне возможно, придется переквалифицироваться в обвиняемые, он толком и не думал. Волноваться о том, что еще далеко не факт, что случится, было совсем не в характере Мортона.

Тем не менее, некоторые привычки настолько крепко въелись в его натуру, что вытравить их было невозможно. Например, даже не собираясь устраивать побоище в здании суда и покладисто сдав оружие в ответ на вежливую просьбу охранников, Джереми продолжал "на автомате" отслеживать ситуацию. Фиксируя местоположение каждого наемника со стволом, прикидывая, кого из присутствующих лучше использовать в качестве живого щита и как проще всего выскользнуть на улицу, не кланяясь пулям лишнего раза. Автоматон на крыше, равно как и реакция Сюин на это тактическое решение, от него тоже не укрылась. Правильно понимаешь, детка - если что, ты знаешь как решить эту проблему.

Организация суда его тоже порадовала. Особенного одобрения удостоились превентивные меры, принятые в отношении шаманки - явно поработал специалист со знанием дела. Да и само судейство, похоже, здесь было поставлено толково. Видно было, что Дин - или один из его "альтер эго" - успел грамотно поработать с азиатом, который всю дорогу затирал ему - точнее, одному из них - про ущерб и компенсацию. Впрочем, теперь Джереми понимал, кому именно они натянули нос ни много ни мало на десять тысяч баксов. Хельстромм. Имя, ставшее нарицательным, неразрывно связанное со всей этой ублюдочной заразой под названием "Безумная Наука". Мстительно улыбаясь, Джереми подумал про себя, что будь у него второй шанс - непременно бы сделал так еще раз. Только чтобы лишний раз посмотреть, как этого узкоглазого корежит, пока он попугайчиком поет правильную песенку. По итогам которой красножопые должны были отправиться прямиком в пекло, а "свидетели" - выйти сухими из воды.

Когда для дачи показаний вызвали Конора, Джереми совсем расслабился и повеселел. Уж этот-то ирландец не станет юлить, а сходу выложит им правду-матку, тем паче что для него "происшествие в яблоневом саду" сложно было назвать чем-то иным, кроме как самообороной.

Но гораздо веселее стало охотнику за головами, когда юнец-красножопый, получив слово, принялся мешать суд с грязью, нести всякую чушь о демонах и обещать собравшимся страшные муки. Разумеется, ничем хорошим это не кончилось - выступление обвиняемого пришлось прервать. Тут индеец-адвокат совершил смелый, хотя и довольно ожидаемый ход - впрягся за юнца, приняв обязательство взять над ним полную опеку. Конечно, от правильного лидера сложно было ожидать иного - начнешь бросать своих, особенно таких вот глупых, но пафосных - и кто после этого за тобой пойдет? Но все равно Джереми не мог не проникнуться определенным уважением к этому мужику, пусть и не дал ему Господь родиться белым человеком.

Казалось, на этом суд можно и завершать, но тут в дело влезла Сюин. Судя по всему, на нее открытие пострадавшей стороны тоже произвело магическое действие. Но если для Мортона сам факт того, что Хельстрому утерли нос, стоил потраченных пуль, то девица явно была готова слупить со своего собрата-азиата еще и внушительную сумму в долларах. Слушая ее рассказ - в котором, кстати, про него не было ни слова - Джереми улыбался все шире и шире. Умом он понимал, что китаец от таких слов должен вскипеть как чайник, а то и рвануть похлеще приснопамятного автоматона. И будь он в корешах с этим узкоглазым - не преминул бы объяснить зарвавшейся девице, что все свои компенсации она может получить непосредственно в себя, поставленная на четыре кости. Но он был на своем месте - и ему невероятно нравилось видеть - или хотя бы убеждать себя в том, что он видит медленно вскипающего азиата.

Который, надо отдать ему должное, сумел удержать себя в руках. Пробурчав что-то на своем тарабарском языке и ткнув ладонью в сторону индейца-адвоката, он замолчал. Что удивительно - вслед за ним заткнулась и Сюин, что вообще случалось довольно нечасто. Может, это какое-то хитрое китайское заклинание, затыкающее женщине рот? Уж на что Джереми на дух не выносил эту грязную магию, но от такого бы он точно не отказался.

Меж тем на сцене вновь появилась Эдди Мортон, таща в кильватере миловидную девицу с подносом, уставленным чаем и сдобными булочками. Представив ее как свою подругу, бойкая Эдди с ходу пообещала показать им, что веселого творится в доме ее подруги и посулила возможность остаться у них на пожить. Ухмылка Джереми, лишь немного уменьшившаяся с момента, когда судья удалилась в совещательную комнату, вновь заиграла новыми красками похабства.

- Ммм, заманчиво... Ксения Курица, да? Я бы сказал, скорее Курочка*. Так о чем бишь я? Ах да - предложение заманчивое. Обожаю тихие и безопасные места, особенно с такими... булочками.

При этом пристальный взгляд, которым Джереми буквально ощупал потупившуюся девушку, яснее ясного говорил, какие именно булочки ему больше всего по душе.

Воспламенив последнего сопротивлявшегося еретика, аколиты получили, наконец, возможность добить их окончательно. В процессе чего им открылась причина нечеловеческой выносливости этих странных людей - хотя после этого назвать их людьми не поворачивался язык.

Их тела просто кишели червями. Натуральными белесыми червями, каждый толщиной с нитку для вязания и длиной в полмизинца. Казалось, эти паразиты сожрали все крупные нервы жертвы и заменили их собой - шевелящейся, склизкой массой. Когда объятый праведным гневом отец Флавий расколол одному из них - того, что не воспламенился - голову своей шоковой булавой, внутри вскрылось целое гнездо тварей, сгорающих заживо на электрифицированном оголовке булавы. Шокированные аколиты не преминули облить тела прометиумной смесью из огнебомб и поджечь, не заботясь особо о запахе и удушливом дыме, который распространяли вокруг себя сгорающие мертвецы.

Дальнейшее исследование комплекса не дало особых результатов. Таинственный лидер культа Безликих Владык скрылся, вероятно, при первых звуках выстрелов. Других еретиков обнаружить не удалось. Однако сказать, что их миссия не принесла ничего, тоже было нельзя. Тщательно обыскав подземелье, аколиты поняли - эта база была лишь перевалочным пунктом и своеобразной "лабораторией" культа. Им удалось найти препарированные трупы, вероятно, находившиеся в стадии подготовки к заражению паразитами. А также "отстойник" - глубокий колодец, заполненный жутко пахнущей жижей, наполовину состоящей из воды, а наполовину - из гниющих останков тел, сочтенных, видимо, непригодными для поражения. Предав подземелье очищающему огню, аколиты продолжили поиски.

Анализ червей, изъятых из тел еретиков, позволил аколитам установить истинное лицо врага. Им оказалась одна из самых омерзительных ксенорас, встреченных Инквизицией за всю ее историю - Слогт. Внешний облик этих ксеносов поистине ужасен. По форме они представляют собой псевдогуманоидов, состоящих из сотен извивающихся и частично сливающихся вместе личиночнообразных червей, покрытых липкой, некротической слизью. По собственной воле Слогт может выделять некротическую жидкость из кожных тканей. Она кишит поедающими плоть бактериями и молекулярными кислотами, что прожигают плоть и разъедают даже металл. Способные произвольно растягивать и преобразовывать массу тела, бесхребетные Слогт движутся с отвратительной плавностью и могут заживлять раны с большой скоростью. Расположенная в передней части рта со множеством щупалец, зубчатая металлическая сфера преобразовывает булькающие звуки существа во внятную речь, используя отобранные фрагменты голосов его множества жертв, также как и используя специально изготовленные субгармоники для воздействия на центры восприятия головного мозга человека.

Они имеют холодный и жестокий разум, такой же чуждый, как и любой другой встреченный человечеством. Они не оставляют следа в Имматериуме, более того - их присутствие усиливает барьер, отделяющий реальность от варпа. Также известные как Личиночные Люди, они поедают мертвечину и особенно обожают пожирать гниющие трупы некогда разумной жизни. Говорят, что они обладают некой неизвестной и богомерзкой способностью, благодаря которой наряду с разлагающейся плотью своих жертв они могут поглощать какие-то остатки накопленных ими воспоминаний и даже эмоциональных переживаний. Акт осквернения, к которому они, кажется, питают ужасное влечение.

Явное отвращение к облику и желаниям этих созданий лишь усугубляется их безжалостным и совершенно чуждым интеллектом, а также способностью использовать для достижения своих целей ужас и людскую развращенность. К счастью или нет, но они практически не ведут открытых боевых действий ввиду своей немногочисленности, и не проявляют никакого интереса к захвату территорий. Вместо этого они предпочитают при помощи хитрости и скрытности добиваться своих целей, несмотря на то, что их кажущееся физическое бессмертие и впечатляющие технологии делают их чрезвычайно опасными противниками при столкновении.

Судя по всему, инфильтраторы Личиночных Людей сумели пробраться на Лиру III и успешно использовать в своих целях древние верования - либо возродить культ, основанный ими же в незапамятные времена. В полной мере осознав угрозу, исходящую от ксеносов, леди Кемерин взяла это дело под личный контроль. И через полгода заявила аколитам, что их миссия на этой планете подошла к концу. Было ли это связано с тем, что последний из инфильтраторов был уничтожен или с тем, что им удалось скрыться, так и осталось для них тайной.

Определенно есть некоторое извращенное удовольствие в том, чтобы стрелять во врага, который не может себя защитить. С одной стороны - еще секунду назад он был опасен, и с удовольствием пристрелил тебя при первой же возможности. Поэтому нет ощущения, что ты ведешь огонь по беззащитному. С другой - от того, что ты можешь практически воткнуть ствол во врага и нажать спуск, вышибая его внутренности, по телу разливается злобная, жестокая радость.

Собственно, почти это сейчас и произошло. Зажигательный заряд из дробовика арбитра проделал в культисте дыру размером с половину его кулака, украсив пол зала подпаленными ошметкам. Но еретик отчаянно не хотел умирать, продолжая бестолково молотить руками по языкам пламени, объявшим его тело.

Отец Флавий, смекнув, что с его противниками вполне смогут разобраться остальные аколиты, рванулся между ними, направляясь к двери в дальней стене коридора.

Забавные вещи иногда творит с нами судьба. Агрессия Великих Моголов против Руси, приведшая к захвату Москвы, сорвала громкие планы Ивана Грозного по строительству величайшего собора во всем мире. Более того, архитекторы Исидор Милетский и Анфимий Тралльский, разработавшие проект собора, были уведены в рабство и проданы на рынках Астрахани.

Однако, с покупателями им повезло — ими оказались предприимчивые чернокожие купцы Джакарты, сумевшие распознать истинную ценность своих приобретений. На кораблях индонезийцев архитекторы содержались лучше иных пассажиров — единственно что сойти на берег не могли.

Доставленные в Джакарту, бывшие рабы были представлены Первому Капитану — далекому потомку легендарного Саладора Сана. И от него архитекторы получили самый необычный заказ в своей жизни.

Все дело было в том, что на Островах Вечного Лета набирало силу христианство — учение, основанное великим пророком, родившимся на далеком западном континенте. Конечно, пока оно не могло на равных конкурировать с исконными верованиями индонезийцев. Да и сложно было представить, чтобы города, выросшие на морской торговле и привычные к людям со всего света, раскололись по религиозному признаку.

Но новое учение стремительно набирало силу, и бороться с ним карательными методами Первый Капитан считал ошибкой. Рим уже пробовал угнетать христиан, и где сейчас тот Рим? Поэтому гордый потомок Саладора Сана желал возглавить христиан, стать в их глазах защитником и оплотом.

Для этого архитекторам было предложено воплотить в жизнь проект, озвученный русским царем — построить величайший в мире христианский собор, посвященный святой Софии — Премудрости Божией. Но вместо холодной Москвы местом возведения храма должна была стать Медая — восстановленная после сожжения ее варварами в незапамятные времена.

Для этой цели Первый Капитан не пожалел средств. Архитекторы получили неограниченный доступ к богатой казне Джакарты, и могли просить любых материалов, которых можно было купить за деньги.

Получатели: Саладор Сан.

Караул Смерти. Палата Милитант Ордо Ксенос. За этими громкими словами стояли они - лучшие из лучших, герои среди героев. Космические Десантники, направленные своими Орденами для того, чтобы нести гибель ксеносам всей галактики.

Каждый из них стоил нескольких боевых братьев. Каждый из них мог в одиночку уничтожить целый отряд ксеносов - и с легкостью демонстрировал это, вселяя ужас в трусливые сердца нелюдей. Но когда эти великие воины объединяли усилия - даже самый свирепый и опасный враг не мог устоять перед их мощью.

Вот брат Вольфрам, облепленный орками со всех сторон, принимает на себя град ударов.

- Без жалости!

Раздается его клич - и боевой щит, отбивший очередной удар орочьего Ноба, влетает кромкой в его челюсть, выбивая пригоршню кривых зубов. Орк ревет диким голосом, занося топор для удара - но Черного Храмовника он уже не интересует. Все внимание брата Вольфрама сосредоточено на лидере зеленокожих, который опасно близко подошел к Ультрамаринам. Сорвавшись с места, он в несколько рывков преодолел разделявшие их метры. Орки, опешившие от подобной наглости, попытались было ударить ему в спину - но их ковыряла только бессильно скользнули по броне. И лишь топор, направленный могучей рукой Ноба, сумел поставить глубокую царапину на затылке его шлема.

– Без сожалений!

Резко затормозив, Храмовник вложил всю инерцию своего броска в один-единственный взмах клеймора.

Без страха!

Удар такой силы мог бы вскрыть даже танковую броню - но его встретила деревянная рука. Огромная узловатая пятерня заслонила от Храмовника жуткую морду твари - и твердое дерево, сопротивляясь даже силовому полю, затормозила удар, не дав ему дойти до огромной туши. Клинок Храмовника на добрую ладонь погрузился в "руку" твари, стегая ее кожу-кору раскаленными молниями. Взревев от боли, предводитель орков дернул рукой - и лишь титаническим напряжением мышц - как своих собственных, так и фибромускулов брони - Вольфраму удалось удержать в руках свой клеймор. Отведя назад покалеченную конечность, тварь раззявила огромную пасть, набрала воздуха, словно собираясь издать рев - в глубине ее глотки показался уже знакомый космическим десантникам зеленый огонь... Но в следующий момент в нее вонзился сноп плазменных зарядов.

Тертий Марк Винициус, будучи опытным командиром, прекрасно знал военную максиму: "Одна подготовленная атака стоит тысячи непродуманных". Сейчас, когда предводитель зеленокожих остановился в шаге от него, когда Черный Храмовник, проявив максимум своих талантов, завязал его ближним боем - именно сейчас нужно было нанести финальный удар. Плазменная винтовка, как по волшебству оказавшаяся в его руке, сменила режим стрельбы с концентрированного на рассеянный - и выплюнула в сторону орка-дерева, так вовремя открывшего уязвимое место, поток звездного пламени.

Получив полный рот плазменных зарядов, предводитель орков захлопнул пасть, словно подавившись набранным воздухом, обхватил себя руками и принялся конвульсивно дергаться, словно пытаясь прокашляться. Плазменные заряды Ультрамарина продолжали жалить его шкуру - но страшнее было другое... В тех местах, где уже зияли раны, нанесенные Космическими Десантниками, начало вспыхивать пламя. Не ослепительное пламя плазменных зарядов - а колдовской зеленоватый огонь, наподобие того, которым орк уже пытался плюнуть в Ультрамаринов. Буквально через секунду пламя охватило всю фигуру древесного орка, заставляя его раскинуть в сторону руки-ветви... и в следующий момент лопнуть во вспышке призрачного пламени, волной прошедшего по всему болоту. Заставляющей закипать зловонную жижу в трясине, дождевые капли испаряться на лету, а остатки стойбища местных дикарей вспыхивать, словно пропитанные прометием.

Воистину, это было достойным завершением боя. Смерть предводителя орков забрала с собой большую часть его подручных. В живых остались лишь оба ноба, да несколько "счастливчиков", которым удалось пережить взрыв. Впрочем, их число тут же сократилось на одного - жизнь которого оборвал цепной меч Арморита Коэла. А затем и брат Ганнис последовал его примеру - обрубив сражавшемуся с ним Нобу правую руку выше локтя.

Запретные знания всегда сопряжены с риском. И самое паскудство в том, что ты никогда точно не знаешь, с какой стороны придет угроза. Сокрытые в невзрачной книжице темные секреты могут свести тебя с ума. Твоей тягой к знаниям может заинтересоваться некто очень могущественный и не очень терпимый. Или, как сейчас, ты должен будешь решить для себя тяжелый моральный вопрос.

Симптомы, описанные Кали, в точности соответствовали тому, что наблюдалось при заражении Поработителями. Особый вид обитателей варпа, непохожий на "обычных" демонов, они не питались напрямую людскими эмоциями. Вместо этого они стремились прорваться в материальный мир, используя слабых духом псайкеров в качестве "живых врат". То, что Кали выжила, означало, что их атака не увенчалась успехом - но это же означало, что они не отстали от нее. Твари затаились, недосягаемые за тонкой гранью, что разделяет варп и реальность. И что они будут ждать ее ошибки - по крайней мере до тех пор, пока она не покинет планету.

Но Диего был прагматиком, и прекрасно понимал, как у людей устроены мозги. Сообщи он истово верующей в Бога-Императора Кали, что она является потенциальным источником демонического вторжения - и с нее станется выстрелить себе в висок. Поэтому надо было сообщить ей об этом максимально деликатно - к счастью, это Диего умел.

- Кали, кажется я понял, что с тобой произошло. Ты ведь помнишь лекции в Схоластика Псайкана, где нам всем рассказывали, что наши способности - не только дар Императора, но и тяжкий груз ответственности? Потому что их применение привлекает к нам внимание отродий варпа, стремящихся с нашей помощью проникнуть в материальный мир. Так вот - произошедшее с тобой есть результат подобной атаки. Тварь варпа попыталась завладеть твоим разумом, но твоя вера в Бога-Императора и твоя воля оказались достаточно сильными, чтобы отбросить ее обратно. У тебя есть полное право гордиться собой - но ни одна победа не дается бескровно. Победа над тварью варпа потребовала от твоей души немалых усилий, и ты некоторое время будешь чувствовать беспричинную усталость. Это обязательно пройдет, но пока я рекомендую тебе избегать тяжелых нагрузок и чаще медитировать.

Меж тем, им удалось дойти до бункера зенитного комплекса, где они встретили еще один неизвестный труп. Судя по всему, они были не первой группой, пытавшейся добраться до этого места. И, судя по размазанным по снегу остаткам головы - куда более удачливой группой. Печальным было то, что его псайкерское чутье молчало, а значит - помимо аколитов, в радиусе семидесяти метров не было никого живого. Вздохнув, Диего сфокусировался на своем кольце из психически активного материала и попробовал зачерпнуть чуть больше энергии варпа, при этом сведя к минимуму риск.

Пока шла эта оживленная перепалка, Диего слушал вполуха, просматривая информацию на датапланшете. Тренированный разум калькулировал в уме все возможные варианты, отбрасывая наименее эффективные один за другим. Оскорбления, обвинения и молитвы, которые рассыпали остальные члены ячейки, его мало интересовали. Возможно, в другое время Диего охотно бы подключился к веселью, но сейчас его полностью захватило планирование предстоящей операции.

Дождавшись наступления затишья, Диего начал говорить, обращаясь к Понтию.

- Полагаю, нам нет особой нужды брать два вездехода. Даже в варианте без вооружения каждый из них обойдется нам не дешевле, чем десантирование и последующая эвакуация. При этом, вездеход может сломаться, увязнуть во льдах, его могут повредить враги... Не говоря уже о том, что путешествие по поверхности через ледники и реки отнимает время, которое можно было бы провести с пользой. В общем и целом, я считаю наиболее эффективным взять один вездеход и осуществить десантирование в район, где располагается зенитная установка. Дальше наша группа может разделиться - технические специалисты останутся изучать образец археотеха, а группа захвата отправится на изучение зеленокожих. Если они действительно не проявляют агрессии - нам не составит труда изъять несколько экземпляров. Которые можно будет подвергнуть психическому сканированию, а затем *он улыбнулся* уничтожить.

Сделав небольшую паузу, он продолжил.

- Таким образом, мы сможем оперативно выполнить две задачи из четырех. После чего, мы можем воспользоваться вездеходом, чтобы отправиться на базу Имперской Гвардии. Там нас ждет третье задание, по результатам которого мы либо привлечем планетарного губернатора к ответственности, либо оправдаем его. Так или иначе, мы сможем воспользоваться ресурсами, которыми располагает он, для выполнения нашей последней задачи.

Еще одна пауза, и завершающая часть речи.

- Таким образом, мы сэкономим порядка тридцати процентов выделенных нам ресурсов. Которые сможем потратить на дополнительное снаряжение и документы высшего инспекционного корпуса Имперской Гвардии, что значительно облегчит нам расследование в отношении планетарного губернатора.

Косые струи тропического ливня хлестали по черной броне Караульных, ухудшая видимость и превращая боевых братьев в подобие кораблей в штормовом море. Безмолвные боевые машины, подсвеченные огнями визоров – все их общение шло через внутреннюю вокс-линию, потому что иного способа перекричать шум ливня просто не было.

Вот один боевой корабль – легкий торпедный катер «Арморит Коэл» – отделился от флотилии и практически скрылся за стеной шторма, видимый товарищам лишь на радарах. Вот флагманский крейсер «Брат Вольфрам» двинулся в противоположную сторону, формируя полукольцо вокруг предполагаемой цели. «Боевые корабли» шли плавно, тщательно сканируя радарами окружающие воды, в любую минуту ожидая появления субмарин врага. Но то, что они увидели, превзошло их ожидания.

Как только Караульные сделали пару шагов по мосту, в шуме ливня послышалась новая тональность. Секунда ушла у Космодесантников, чтобы выделить и распознать – это был смех. Казалось, он идет со всех сторон, от каждого дерева и каждого куста. А дальше раздался оглушительный треск. С этим звуком было проще – он шел от глиняной хижины в центре, во внешнем облике которой происходили необратимые изменения.

Хижина трещала по швам, словно что-то внутри нее резко прибавляло в весе и росте. Очередной хруст – и две противоположные стены лопнули, пробитые ударами огромных конечностей. Еще хруст – и стены развалились окончательно, заставляя крышу повиснуть на голове того, что пряталось внутри. Хотя «головой» это можно было назвать с достаточно большой натяжкой.

То, что открылось боевым братьям, больше всего напоминало… ожившее дерево. Не очень высокое, но весьма толстое. С двумя огромными ветвями-руками и толстыми корнями-ногами. А если внимательно всмотреться в наросты, избороздившие его кору, можно было разглядеть в них огромную оскаленную рожу. Которая, найдя «взглядом» боевых братьев, залилась уже знакомым им жутким смехом.

- Саааами пришли… хрумм-хрумм-хрумм… Будут мне еще шлемы… хрумм-хрумм…

Пока внимание боевых братьев было приковано к метаморфозам хижины, из окружающих вод горохом посыпались орки.

Культ Безликих Владык зародился на Лире III в бесконечно далекие времена Эпохи Раздора. Не вполне понятно, что привело к появлению подобной секты - простое невежество, контакт с ксеноразумом, или локальный прорыв Хаоса. Вполне возможно, что этот культ был искусственно создан правящими кругами планеты, чтобы укрепить свою власть. Но что бы не послужило причиной его зарождения, он оказался фантастически живучим.

По сути, в идеологии культа не было ничего особенного - вера в сверхъестественных существ, поклонение которым вело к счастью и процветанию, в том или ином виде существовала на любой планете. Разумеется, для большей убедительности подобные верования подкреплялись логичным противовесом - обещанием страшных мучений для всех, кто дерзнул бы бросить им вызов. Однако, учение конкретно этого культа содержало элементы, которые не могли не привлечь внимания представителей Ордо.

Согласно легенде, Безликими Владыками стали первые правители Лиры III. Преисполненные жалости к своим подданным, они добровольно решили взять на себя все зло и всю боль, все страдания и лишения, которые испытывал их народ. И столь велик был груз, который они приняли на себя, что они утратили человеческий облик. Доподлинно неизвестно, кем в итоге стали Безликие Владыки – сохранившиеся статуи и изображения описывали их лишь как антропоморфные фигуры в балахонах с низко надвинутыми капюшонами. Собственно, кроме этих изображений и описаний, от них ничего не сохранилось. Им молились и поклонялись, во имя их совершались подвиги и казнились преступники – но никто их больше не видел воочию.

Приведение планеты к Согласию практически уничтожило веру в Безликих Владык. Священники культа отреклись или были уничтожены, паства со временем забыла своих богов, заменив архаичное учение светом Имперского Кредо. Но полностью убить эту секту так и не удалось. Последние приверженцы культа продолжили существовать в кругах планетарной знати, передавая семена ереси своим потомкам – вместе с остатками древних текстов и туманными пророчествами о грядущем возвращении древних властителей.

Расследование серии, казалось бы, совершенно не связанных друг с другом таинственных исчезновений навело аколитов леди Кемерин на след одной из ячеек культа. Будучи захваченными врасплох, культисты предпочли принять смерть в бою – но их лидера удалось взять живым. Под пытками он рассказал все, что знал.

Безликие Владыки вернулись. Откуда, как – он не знал. Но он клялся, что лично видел одного из них – в точности такого, какими их описывали в легендах. С его слов, Безликие Владыки вернулись в их мир, и их глубоко огорчило то, как быстро потомки забыли об их великой жертве. Но в своей неизмеримой благости они не возненавидели человечество, нет. Вместо этого они приняли решение возглавить достойных – тех, кто сумел сохранить истинную веру, даже будучи окруженным заблудшими. И, действуя постепенно, возродить древнее учение по всей планете.

Однако, ограничиться одними лишь почитателями Безликие Владыки не могли. Им пришлось устранять неугодных, случайно или намеренно отрекшихся от их веры. Для этого их похищали и тайно переправляли на главную базу культа, где Безликие Владыки «впитывали» их скверну, отправляя очищенные души непосредственно в загробный мир. К сожалению, пленник погиб раньше, чем сумел выдать точное местонахождение базы.

Дальше последовали недели напряженной работы. Расследование всех таинственных исчезновений за последние годы, попытки восстановить маршруты, по которым переправляли похищенных… Были даже несколько боестолкновений – в основном даже не с культистами, а с банальными криминальными элементами, так или иначе связанными с культом. Так или иначе, но их поиск увенчался успехом.

Базы культистов на практике редко бывают похожи на то, что показывают в голобоевиках. Никаких жутких твердынь, многометровых бункеров, и выдолбленных изнутри астероидов. «Главная база» культа Безликих Владык скорее напоминала заброшенное ранчо – несколько построек, пустые загоны для скота, закрытый колодец в центре… И только спустившись в подвал здания, ранее бывшего усадьбой, аколиты встретили «первый звоночек».

Посреди комнаты, из которой вглубь помещения вели две двери, лежала груда костей. Самых натуральных человеческих костей – обглоданных, высушенных, покрытых желтоватым налетом...

Пока Вольха пыталась вести заведомо безуспешные переговоры с гадом, пытавшимся его застрелить, Арш потихоньку проморгался от цветных пятен, мельтешивших у него перед глазами. И медленно двинулся вдоль стены контейнера, не желая упускать момента, когда беседа вернется обратно к перестрелке. И все равно он не успел упредить атаку таинственного гада. Граната, брошенная им, не разлетелась дождем смертоносных осколков и даже не ударила по глазам вспышкой ослепительного света. Вместо этого раздалось короткое шипение, от которого Арша вдоль стены продрало натуральным ледком. В памяти мгновенно всплыли красочные отрывки из книг, в которых злобные враги Империума использовали газовые гранаты. Рефлекторно Арш попытался задержать дыхание, но было уже поздно.

Ударивший в ноздри запах мгновенно разлился по всему телу обезоруживающей слабостью. Гаснущим сознанием Арш еще успел понять, что газ оказался нервно-паралитическим, и больше ему не суждено проснуться. Последним, что дикарь услышал в своей жизни, был глухой удар - удар его собственного тела об пол шаттла. И у него даже не было сил, чтобы на смертном одре обратиться к Богу-Императору...

Возвращение к жизни началось с боли. Жгучей боли, что заливала всю левую половину тела, настолько плотно, что невозможно было понять - что именно болит. Сжав челюсти, Арш попытался правой рукой пошарить вокруг себя, затем, неловко опираясь, приподнять туловище. Мысль была не слишком удачной: боль не просто усилилась - в рану словно ткнули каленым железом, едва не лишив Арша сознания повторно.

Превозмогая боль, Арш сумел разлепить залитые кровью глаза - и на несколько секунд забыл о терзавшей его боли. Его собственная тушка выглядела хуже, чем те из его пленников - еще в той, старой жизни - кого он доставлял нанимателям мертвыми. Гвардейская броня было густо заляпана кровью, из природно серого став черной. Живот выглядел мешаниной из лоскутов ткани и кожи, засохшей крови и ошметков мяса. Но "веселее" всего была его расслабленная рука - лежащая в добром метре от его тела. Короткий взгляд к левому плечу подтвердил его худшие опасения - чуть дальше локтя конечность заканчивалась уродливым обрубком, из которого торчал обломок кости.

- Ну спасибо, Бог-Император...

Прошептал дикарь запекшимися губами. На большее его сил не хватило - он повторно провалился в пучину бессознательного.

Что же до Арша, то для него эти два месяца прошли с толком. В первую голову, конечно - потому, что он выполнил задачу, поставленную перед ним Инквизитором. В том плане, что научился читать, как и было сказано в приказе Инквизитора. Как только благодаря Вольхе перед дикарем открылся целый мир литературы - Арш полюбил чтение всей душой. Возможно, сказалось то, что он не был знаком не только с чтением, но и с альтернативой в виде гололитических записей или когитаторных развлечений. Так или иначе, но когда Арш уловил, что за аккуратно выведенными на пергаменте знаками может скрываться все богатство человеческих ощущений, включая невероятную для него прежде возможность понять, как мыслят и чувствуют другие люди - он стал читать все, что попадалось ему под руку. Жизнеописания именитых святых и прочее душеспасительное чтиво, составлявшие основу библиотеки в их аппартаментах, перемежалось в его диете юмористическими книгами о похождениях незадачливого арбитра из Сан-Тропе. Приключенческие боевики о подвигах неуязвимого гвардейца Мэрбо - с романтическими повестями о тяготах аристократок, попавших на дикие миры. Отдельные моменты из последних книг - особенно если главная героиня напоминала ему Вольху - он не стеснялся цитировать остальным аколитам. Но и наиболее комичные представления авторов о диких мирах, на которых они никогда не бывали, не оставались без его внимания. Даже рекламные буклеты и тонкие журналы, что периодически листала Вольха, рано или поздно удостаивались его внимания.

Вот с письмом было похуже. Будучи прагматиком до мозга костей, Арш никак не мог взять в толк, для чего так необходимы все эти строгие правила, на соблюдении которых так настаивала Вольха. Главное ведь в письме что? Чтобы читатель правильно понял, что хотел донести автор. Конечно, если ты пишешь "срал" вместо "спал", это не дело. Но, во имя Бога-Императора, кому какая разница, напишет он в конце слова эту странную руну, которая своего звука не имеет, но смягчает звучание предыдущего? Кому какое дело, как он выстроит слова, если смысл их и так понятен? К счастью, Вольхе хватило ума и терпения, чтобы продолжить настаивать на своем, иллюстрируя свои слова примерами из различных сфер имперской жизни. Вроде выдержки из протокола задержания, про "культиста, который ударил арбитра в область полового органа так, что с последнего слетел шлем." Поэтому к концу отпуска Арш научился более-менее сносно писать. И сейчас, накануне последнего дня их пребывания на планете, перед ним лежала пачка пергаментных листов, а рядом, в специальной подставке, высились семь длинных перьев, отточенных не хуже его любимого ножа. Самый верхний листок венчала крупная, старательно выведенная дикарем фраза: "Как я провел отпуск."

А рассказать ему было что. Конечно, обучение чтению и письму, равно как и пользование новоприобретенным навыком, отнимало у него немало времени. Не меньше он уделял физическим тренировкам, раз за разом навещая Кастуса в тренажерном зале, а после его сближения с девицей - и вовсе заняв его место. Но и помимо того занятий ему хватало. В первую очередь благодаря Вольхе, которая, казалось, стремилась показать аколитам все на свете. Водные развлечения и прыжки с забавным тканевым куполом, катание на гидроцикле (который он поначалу обзывал "железным змеем") и подводная охота - чтобы перечислить все, потребовался бы не отдельный лист. Понятно, больше всего Аршу понравились забавы, связанные с военным делом - а именно диковинный "лазертаг" и упражнения на светящихся палках, которые весело гудели при столкновении.

Конечно, не со всеми из них знакомство проходило гладко - в частности, сотрудники "Лабиринта Смерти" и те его посетители, что не относились к аколитам, не особо оценили его идею ввести в "сражение" элементы рукопашного боя. Хотя он вроде никому ничего не сломал - разве что напугал, выпрыгнув из засады на слеподырого туриста и вышибив из его рук "недолазган". Что же касается упражнений на "световых мечах", то к ним Арш, после первого восторга, достаточно быстро охладел. Причина была простой - у "световых мечей" баланс отсутствовал, как факт, а все попытки исправить ситуацию и объяснить необходимость принятых мер вызывали нервную икоту у персонала.

Свободное от тренировок, упражнений и книг время Арш проводил в свое удовольствие, "зависая" в нескольких барах, раскиданных по их острову. Впрочем, он и туда ухитрялся приходить с книгами, вызывая разрыв шаблона у охотниц за мужиками, привыкшими, что местные накачанные красавчики (которые смотрелись дутыми куклами рядом с могучим дикарем) в интеллектуальном плане ничем похвастать не могли. Потому ночевать вместе с аколитами Арш перестал довольно быстро, находя приют то в одном, то в другом соседнем коттедже. Постоянных партнерш он не заводил, и местные дамы отвечали ему взаимностью. Похвастать перед подругами тем, что сумела "обуздать" могучего чернокожего - это одно, а постоянно подстраиваться под его жизнь - совсем другое.

Но пик его популярности, по крайней мере в его понимании, пришелся на вечеринку, которую закатила Вольха. В отличие от прочих, ему с ходу пришлась не по душе заказанная ей музыка. В том, как вольно певец "Планетарной Обороны" обращался с именами величайших врагов Империума, ему слышался намек на ересь. Впрочем, он уже успел понять, что в среде высшего общества подобное "снисходительное" отношение к традиционным имперским ценностям считалось признаком хорошего тона. Поэтому он оставил восторженных слушателей внимать, а сам удалился в отдельный зал, где люди посолиднее чинно играли в карты, слушая более возвышенную музыку - по словам распорядителя, чуть ли не с самой древней Терры. Арш, поднаторевший за месяцы общения с солдатами в различных карточных играх, решил своего не упускать. И вскоре в пух и прах разнес несколько толстых щеголей, отжав себе солидную сумму в тронах. На разговоры о том, что "чернокожий гигант", и без того достаточно известный в женском обществе курорта, еще и удачлив в картах, в зал стали подтягиваться всеразличные девицы, намеренные урвать себе кусочек от этого "шоколадного торта". Вслед за девицами потянулись ушлые молодые люди, искавшие их внимания. Постепенно игра в карты перестала быть чинной - в ход пошли крепкие слова, ставки на одежду, и прочие выходки, сопутствующие карточной игре с высоким уровнем азарта и алкоголя. Закончилось все прозаично - углядев в рукаве из присоединившихся наличие явно лишнего в колоде Императора, Арш прилюдно врезал ему по роже и уличил в жульничестве. Разумеется, охрана среагировала правильно и вынесла оглушенного шулера из помещения. Разумеется, настроение было испорчено и игра потихоньку сошла на нет. Остаток вечера Арш просидел возле бара, хлестая медовуху и вяло реагируя на очередные прозрачные намеки, приглашения "показать живописные виды" и записочки с номерами и именами.

Инцидент с Кастусом он видел, что называется, из первых рядов. Даже подумал было - а не вступиться ли за коллегу в деле организации новой драки? Но быстро отмел эту идею как в корне неверную. Тем более что вырубленным Кастусом немедленно занялся Октус, преисполненный рвения посвятить парня в таинства физической любви. Надо сказать, сам Арш от этой затеи устранился практически сразу, а на очередные словеса о клинке и способе его применения ответил в его же стиле: "Тут заточка решает. Чтобы кожу снимать - одна нужна, чтобы дрова рубить - другая. Начнешь мешать - или затупишь, или вообще сломаешь к херам." Впрочем, рвение Октуса оказалось сильнее "заточки" криганца и в конце концов склонило его к обретению счастья с местной девкой. В то время как Арш, впечатленный мастерством девицы из службы эскорт-услуг, выбрал время и сам совершил полноценный поход в их обиталище. Надо сказать, после изнеженных, не привыкших к активной работе в постели туристок, профессиональный подход представительниц древнейшей профессии оставил в его душе самые радостные воспоминания. С тех пор до конца отдыха он наведывался в бордель пару раз в неделю, заставляя обделенных его вниманием отдыхальщиц завистливо кривить губы.

"Как я провел отпуск..." - остро отточенное перо замерло над белым листом пергамента, словно жало скорпиона, готового ударить жертву. "Великолепно" - после секундного раздумья вывел Арш.

Арш небезосновательно предполагал, что с утверждением Вольхи в роли командира их маленького отряда начнутся определенные проблемы. И оказался абсолютно прав. Проблемы начались практически сразу - а точнее, когда они собирали вещи перед погружением на шаттл. Скрепя сердце, Арш согласился с распоряжением Вольхи оставить на корабле Инквизитора свой верный лук, топор и кожаный доспех, который привез с Эндрита. Даже его дикарских мозгов было достаточно, чтобы понять - аристократ с подобным оснащением будет очень сильно выделяться в райском мире. Но вот когда речь дошла до двух оставшихся у него острог, он уперся рогом. Оружие с его родины, равного которому по боевым качествам ему еще не встретилось - он скорее расстался бы с литром крови, чем с ними. А Вольха, судя по всему, не прочь была эту кровь у него выкачать.

- Они останутся здесь!
- Нет.
- Да!
- Нет.
- Как ты объяснишь их наличие у аристократа?
- Скажешь, что любишь всякие экзотические трофеи, и на стенку их повесишь.
- Ладно, можешь взять одну.
- Две.
- Ты оспариваешь мои приказы???
- Да.
- Я здесь командую!!! Что не ясно???
- А я тебе помогаю командовать нормально.
- Одну, или останешься здесь.
- Легко.
- Так не честно!
- Более чем.

Поняв, что все ее усилия разбиваются об адамантиновую самоуверенность Арша, Вольха глубоко вдохнула, успокаивая мысли и произнесла, тщательно подбирая слова:

- Ладно. Две остроги, но они будут храниться в номере, под кроватью.

На это Арш кивнул, не оспаривая обоснованность требования. А Вольха, практически без перерыва, продолжила:

- И ты больше не оспариваешь мои приказы.

Здесь уже одним жестом ограничиться было нельзя, несмотря на все искушение именно так и сделать.

- Постараюсь. А ты не злябля... злоубля... лять, не злоупотребляй, во! Не зло-у-пот-ре-бляй своей властью.

На этом конфликт был исчерпан, и аколиты направились в шаттл, который должен был доставить их к лайнеру. Там все они переоделись в более подобающие наряды. Вольха натянула платье, Октус - тоже нечто наподобие платья, из тонкой воздушной ткани, расшитой затейливыми узорами. Конрад отдал предпочтение красиво украшенному балахону, псайкер и криговец - удобные костюмы из сшитых вместе кителя и штанов. Почесав репу, Арш решил тоже немного выпендриться и одел поверх нательного белья удобный костюм из куртки и штанов синих цветов, чьи рукава и штанины украшали три толстые белые полоски. Ботинки при этом он оставил те, что получил от Стервятников. Он поначалу даже не заметил, что его новый наряд вызвал у большинства аколитов еле сдерживаемые смешки. Но когда при виде его Вольха вновь прибегла к охранному жесту, понял, что, наверное, переборщил с выпендрежем. И потому по ее настоянию был переоблачен в костюм-тройку с галстуком, который тут же с омерзением содрал с себя. Заявив, что "в гробу он видал ходить с удавкой на шее", чем вызвал у Вольхи еще один охранный жест. Но дальше "очеловечивать" дикаря она не решилась.

_______________________________________________________________________________________________________________________________________________________

По прибытию на лайнер и размещению в комнатах он первым делом отправился выбирать себе место для сна - чтобы выполнить данное Вольхе обещание. И лишь когда верные остроги заняли свое место под его койкой (и не просто легли туда, а были хитро прицеплены к койке на особую ленту, которая клеилась обеими сторонами), он смог более-менее расслабиться и пройтись по комнатам, оценивая обстановку. Вообще дикарь поначалу не особо поверил, что такие хоромы - на которых можно было дом Матушки спрятать несколько раз - достались им одним. Однако время шло, больше никто их комнаты занять не стремился, и Арш смирился с мыслью, что быть им тут одним.

За то время, что оставалось до обеда, дикарь успел оценить и зал с тренажерами, которые оккупировал Кастус, и бассейн, и многое другое. Да и еда, которую им заказала Вольха, оказалась достаточно съедобной, и толково приготовленной. Что явилось для Арша тем более приятным открытием, потому что он уже успел настроить себя на то, что жрать им придется ту же дрянь, что на банкете у "прилизанного". Между тем, аколиты завели разговор о конспирации и дальнейших действиях. В целом, тот план, что предложила Вольха, его устраивал. Поэтому он выразил согласие с ним, кивнув головой и промычав что-то одобрительное набитым ртом.

Отчет

Непонятные словеса, которые должен вставить Октус.

В общем, началось все, когда в мой выселок принесли восемь мертвых тел. Они упали с неба на звезде неудачно приземлились на космическом корабле. Как обычно бывает, вся округа пришла к кораблю разбирать металл и побрякушки уцелевшие предметы с корабля. А после того, как все нужное в хозяйстве было выбрано, пустили моих уродцев. Это я их не оскорбляю - просто мой выселок издавна населяют всякие уродцы да калеки - кто карлик, кто безногий, я вон черный, как ночь. Вот мои уродцы и принесли мертвых. Из которых только трое умерли совсем, а остальные еще не до конца. Тогда я и решил обложить их кучей сердитой грязи местного лекарства сердитой грязи. Это помогло и через две недели они вновь встали на ноги.

Дальше я поговорил с одним из них - отцом Конрадом. Тот рассказал мне, что является жрецом Бога-Императора, в которого я верю. И что небесные люди аколиты Инквизиции пришли в наш мир по воле Бога-Императора. А для того, чтобы выполнить задачу, им надо вернуть себе часть уцелевших предметов с корабля. После чего я поговорил со всеми, и выяснил, кто есть кто. Поговорив с Октусом, я согласился им помочь, но поставил условие, чтобы они нашли способ отплатить моему выселку за сердитую грязь, что на них ушла.

Подумав, что так будет лучше, я привел их в племя Гарха. Гарх - самый большой вождь во всей округе, и тоже верит в Бога-Императора. Но в поселении мы его не застали и потому пошли в гости к его Матушке. Той понравились сказки, которые ей рассказывала Вольха, и мы остались гостить. На следующий день в племени Гарха был праздник и состязания и Вольха решила, что мы сможем на нем прославиться. Она много пила, много и красиво говорила, и все ее слушали. Но когда дошло до дела - Октус чуть не помер, пытаясь вернуть свой меч. Кастус тоже в состязаниях себя не показал. Тогда я решил помочь, и победил в состязании лучников, стреляя в яблоко на голове Вольхи. Вольха протрезвела, снова много говорила, и в племени Гарха нас чествовали как героев.

Потом мы ждали, пока Октус оправится от ран, а Бальтамон наколдует что-то с побрякушками звездных техническими устройствами, которые были в сокровищнице Гарха. Затем мы взяли у Матушки мужиков и пошли к Жирной Слизнючке. Слизнючка, в отличие от Гарха, в Императора не верила, была жирной жадной дурой, и своих боевых баб воспитала так же. Придя к Жирной Слизнючке, Вольха снова начала красиво и много говорить, но эта жирная дура решила на нас напасть. В итоге, благодаря мне и гарховым мужикам, Слизнючка погибла, вместе с мерзким мутантом, которого она считала сыном. Дальше нам повезло - одна из баб Слизнючки, по имени Ева, осадила остальных и дала нам уйти, пообещав, что исправит остальных баб.

Вернувшись обратно к Матушке, мы еще с неделю отлеживались и лечили раны, после чего Октус отдал мне лечебный чудо-ящик стационарную медицинскую капсулу, и показал, как им лечить. Я взял пару мужиков и отнес его в свой выселок, как уплату за сердитую грязь. После чего повел Октуса и других аколитов на Великие Игры. Добравшись туда, мы стали смотреть. Никто из приходивших на Игры не был мутантом и на поклонялся злым богам. Большинство наоборот - славило Бога-Императора. Единственный злой горбун, которого мы встретили, после разговора со мной и лечебного колдовства Бальтамона проникся верой в Императора.

Вольха много говорила со старейшинами Игр и подарила им много драгоценностей, которые мы забрали у Слизнючки. За это они обещали помочь нам всем попасть на небеса на орбитальную станцию, где набирались солдаты для службы Богу-Императору. Если один из нас выиграет Игры. Что и сделал Октус, победив кучу сильных бойцов.

Когда мы грузились на железную птицу транспортный корабль, священник солдат принимал у нас присягу Богу-Императору. Увидев горбуна, он заорал дурным голосом, начал его гнать, а когда ему сказали, что так нельзя - попытался отнять у одного из солдат лазган и случайно застрелил себя. Так мы оказались на корабле.

Здесь я познакомился с кучей нормальных мужиков, которые уже давно служили Императору. А потом их главный пригласил всех нас поужинать с ним. На ужине он много и некрасиво говорил о своем роде, а Вольха выклянчила у него лазган, который подарила мне.

Потом мы еще две луны два месяца летели до планеты Мальфи, где встретились с каким-то прилизанным хлыщом. Он пытался отравить нас несъедобной едой, крутил Вольху на себе и много и некрасиво говорил. Когда Вольха дала ему по лицу, и крикнула, что мы все под прицелом, все наши подоставали ножи и хотели хлыща зарезать. Но он что-то сказал, и все успокоились. После чего он предложил нам работать на него, пообещав, что будет платить в два раза больше, чем Вольха. Бальтамон этим заинтересовался, хотя странно - вроде Вольха на моей памяти ему никогда не платила. Потом пришла девушка Алиссия и забрала нас.

Конец.

Надо сказать — горбун был далеко не единственным их новым соседом. Некоторые шатры и палатки стояли к их лагерю даже ближе. Но, безусловно, он был самым колоритным. В ответ на приветствие Арша горбун поморщился, помотал своей головой, всем своим видом показывая, что говорить ему весьма непросто.

- Не уйду.

Пробасил он, как в бочонок, всем своим видом стараясь пресечь все возможные попытки согнать его с облюбованного места. Впрочем, Арш этого делать и не собирался.

- Да тя и не гонит никто. Ты эт самое, если сложно говорить - мож, рисовать будешь? Или хоть да-нет отвечай. Ток сперва скажи - как звать тебя-то?

В общем, Арш пытался проявить максимум дружелюбия. Но горбуна так просто было не пронять.

- Никак.

Последовал лаконичный ответ. Впрочем, бывшего охотника за головами трудно было смутить угрюмостью.

- Ну а меня Арш. Смотрю я на тя и думаю - неужто ты на Играх участвовать хочешь?

В этот раз собеседник даже не снизошел до ответа. Просто кивнул головой, насколько позволяли уродливо бугрящиеся мышцы.

- Да ладно? Ты вроде не боец, на вид-то.

Практически искренне удивился Арш. Действительно, его новый знакомец не выглядел воином — по крайней мере, в привычном дикарю понимании. Слишком резок он был для любителя дубины, неразнесенные плечи указывали, что не орудовал он секирой, для лучника была уж больно узка спина.

Однако, у горбуна нашлось, чем его удивить. Вновь не произнеся ни слова в ответ на вопрос чернокожего, он резко вмахнул рукой и бросил неизвестно откуда взявшийся нож в стоящее неподалеку дерево. После чего все же снизошел до одного слова:

- Достань.

Здесь уже настал черед Арша помолчать немного, задумчиво прищурившись и переводя взгляд с метателя на нож. Наметанный глаз охотника определил, что вошел он в твердую древесину аж по рукоять — тут и сам чернокожий, уж на что неслабый парень, полчаса бы провозился, с матюгами и прибаутками извлекая обратно. Но удивляла не сноровка — видывали и не таких — а то, как хорошо она была спрятана в недрах нескладной туши. В любом случае, исполнять пожелание горбуна Арш не собирался.

- Неплохо. Но доставать не буду - сам кинул, сам и тягай. А ты откуда вообще будешь?

Спросил Арш, намереваясь увести тему разговора в сторону. На что горбун помотал головой отрицательно, одним движением вытащил нож из дерева и куда-то спрятал — да так, что с даже наметанный глаз чернокожего не определил. Но Арш отступаться не собирался.

- Не знаешь? Или не скажешь?

Произнес он, выдержав ощутимую паузу после первого вопроса. На что горбун ответил кивком головы. Значит, не хочет говорить... ну-ну... В поисках дальнейшего способа продолжить разговор он наткнулся взглядом на костерок, который сложил себе горбун. Вокруг него в землю были натыканы прутики, на которых жарились крысы. Судя по всему, стоять он собирался отшельником... или ждал своих.

- Ну смотри. К костру своему не зовем - я гляжу, у тя и свой имеется. Разве что спрошу - ты тут один из своих? Или еще ваши подгребут?

В ответ на это горбун помолчал несколько секунд. А затем показал Аршу один-единственный палец. Но вовсе не тот, о котором вы могли подумать — указательный. Посчитав, что на этом разговор можно и заканчивать, Арш кивнул, сказал "Ну бывай" и уже собрался было идти к своим, но тут горбун перешел в контрнаступление. Цапнув чернокожего неожиданно — хотя теперь нет, уже ожидаемо — сильными пальцами за одежду, он дернул к себе, привлекая его внимание. После чего повернулся к костру, ловко подцепил одну из крыс на пруте и протянул ее Аршу, после чего широким жестом указал на подтянутое к костру бревнышко — садись, мол.

Дикарь, еще толком не выйдя из образа дружелюбца, решил не «пылить» и покладисто присел. Поднеся крысу к лицу, шумно втянул носом воздух,пытаясь определить незнакомые ароматы. Однако, крыса пахла именно так, как и должна — жареным мясом, с примесью запаха местного перца — который использовали, чтобы заглушить мерзостный привкус. Мысленно обратившись к Богу-Императору, Арш вонзил зубы в мясо. Вкус тоже неожиданностей не принес, по крайней мере сразу. Медленно пережевывая еду, дикарь во все глаза смотрел на горбуна. Тот же глядел в сторону, постепенно поглощая собственную крысу. Но в какой-то момент их взгляды встретились, и тот ткнул пальцем сперва в сторону Арша, а затем себе в грудь. После чего выдал очередное слово:

- Похожи.

- А то!

Отозвался Арш на это, довольно спорное, на самом деле, утверждение. Впрочем, его собеседника этот ответ удовлетворил. Обведя своим пальцем все вокруг, он произнес кратко и емко:

- Ненавижу.

Хрустнув крысиным хрящиком, Арш согласно кивнул.

- Понимаю.

Нет, ну серьезно? Когда ты растешь уродом в мире нормалов, удержаться от ненависти достаточно сложно. Что же до горбуна, то он воспринял ответ как сигнал к продолжению беседы. Ткнув пальцем в сторону Арша, он спросил:

- Тоже?

В ответ бывший охотник за головами сплюнул на сторону крысиную косточку. Общий односложный стиль беседы оказался весьма заразительным.

- Раньше. Теперь нет.

Горбун посмотрел на него недоверчиво. Чуть наклонив голову в сторону, задал вопрос:

- Как?

В ответ на это Арш отложил в сторону палочку с ошметками крысы, и сложил на груди знак аквиллы. После чего произнес:

- Нашел. Понял.

Было видно, что его слова озадачили горбуна. Помолчав несколько секунд, он пошлепал немного губами, подыскивая нужное слово:

- Ооо.. Ооб.. Объясни.

Вот теперь уже пришлось озадачиться самому Аршу.

- Непросто это....

Задумчиво почесав в затылке, чернокожий пошарил взглядом по сторонам, ища отправную точку для непростого рассказа. Не найдя рядом ничего подходящего, он устремил взгляд вверх, словно надеясь спросить совета у самого Бога-Императора. После чего показал в сторону солнца, стоявшего высоко в небе.

- Видишь? Там - Император. Он там - и он там.

На последних словах он снова сложил на груди знак аквиллы. После чего принялся говорить:

- Он сделал всех нас. Такими, какие мы есть. Меня - мной. Тебя - тобой. Нормалов - нормалами. Раньше я ненавидел его за это. Считал, что он сделал так, чтобы я мучился. Но потом я понял - он сделал это не зря. Я ненавидел все - и я стал сильнее. Я ненавидел нормалов, потому что их больше и они сильнее - и стал лучшим воином, чем половина из них. Я ненавидел зверей, которые были сильнее меня - и они не смогли меня убить. Если бы он меня сделал нормалом - я мог бы умереть слабым и глупым.

Сейчас он говорил от сердца, даже не пытаясь приплести заученные наизусть выдержки из Имперского кредо. Почему-то он понимал, своим недалеким дикарским умом, что это будет лучше всего. Переведя дух, Арш внимательно посмотрел на своего собеседника. Он специально говорил лишь о себе, даже не пытаясь вывести разговор - если это можно было назвать разговором - на него.

- Но я вырос. Я стал достаточно силен, чтобы не бояться. И теперь ненависть не нужна мне, чтобы выжить. Да, если я буду ненавидеть дальше - я могу стать сильнее. Стану сильнее всех нормалов, стану сильнее всех зверей. Стану самым сильным здесь. И кого тогда ненавидеть? Тех, кто слабее? Незачем. Единственным, кого я смогу ненавидеть - буду я сам. А ненавидеть себя - это не жизнь.

С каждым его словом горбун все глубже погружался в задумчивость. Наконец, придя к какому-то внутреннему решению, он произнес, старательно выговаривая каждое слово:

- Если правда. Он помочь мне победить.

После чего ткнул пальцем себя в грудь.

- Сильный.

- Сильный.

Вторил ему Арш. Сейчас, когда горбун начал с ним соглашаться, важно было правильно направить его активность.

- Уверен, он поможет тебе победить. Но главное - не дать ненависти победить тебя.

Кивнув головой, горбун неожиданно ткнул пальцем в сторону лагеря Арша и его спутников.

- Ненавидят?

В ответ на это бывший охотник за головами покачал головой.

- Нет. Они тоже нашли Императора, и знают свою силу. Один из них будет на играх - но будет драться без ненависти.

Эти слова заставили горбуна долго собираться с мыслями, потом напрячься, и кое-как выдать целое предложение:

- Если я к вам приду и они меня не прогонят. Я посвящу свою победу Императору и буду служить ему среди звезд.

Арш посмотрел на него. Очень внимательно.

- Ты уверен в своем решении? Император награждает тех, кто служит ему. Но эта служба опасна - и многие сильные погибли, служа ему.

На что горбун обвел все вокруг взглядом, затем рукой, после чего ткнул пальцем в землю под ногами.

- Здесь мне места нет.

Арш кивнул, признавая его правоту — чего уж тут не понять?

- Тогда я пойду, и расскажу им о твоем решении. Приходи вечером к нашему костру, и ты не встретишь ненависти.

Горбун кивнул в ответ, соглашаясь с предложением чернокожего.

Примерно полчаса спустя, когда Арш, вернувшись в лагерь, собрал всех небесных людей и подробно пересказал им свой разговор с горбуном, он обвел взглядом каждого и спросил, остановив взгляд на Октусе:

- Что теперь?

Вопрос, на самом деле, был скорее риторическим - Арш прекрасно знал, что еды у звездных людей должно быть навалом. Как только все присутствующие расселись кругом и приготовились уписывать за обе щеки приготовленное мясо медведя, Вольха заявила, обращаясь к чернокожему:

- Возвращаясь к нашему предыдущему разговору - не такая уж я и слабая! Моя сила сосредоточена здесь.

И выразительная постучала себя пальцем по лбу. В ответ на это Арш поднялся с места, подошел к недоумевающей девушке и положил руку ей на макушку. Надо сказать, его растопыренной ладони оказалось достаточно, чтобы обхватить череп Вольхи со всех сторон. Живо представив себе, как этот дикарь может одним движением оторвать ей голову, девушка отшатнулась, вскочила на ноги и резво отскочила от Арша на пару шагов, вперившись в него ошалевшим взглядом. Арш, в свою очередь, прокомментировал, перед тем как вернуться на свое место:

- Нет мускул. Нет силы.

От подобной наглости Вольха поперхнулась воздухом и выпалила:

- Это особый мускул под костью черепа! Мозг называется!!!

На что дикарь ответил, недоверчиво задрав правую бровь:

- Мозг это не мускул. Мускул жесткий, жевать сложна. Мозг мягкий, можно ложкой есть. Или ты колдовать?

Довольно логичное - и оттого еще более обидное замечание дикаря заставило Вольху побагроветь, яростно раздувая тонкие ноздри. Изо всех сил стараясь не уронить лицо перед этим немытым варваром, адепт как могла спокойно произнесла, обильно сдабривая слова ядом.

- Нет. Думаю хорошо, чего кое-кто не умеет... Я знаю много того, что тебе не и не понять.

На что Арш со знанием дела покивал.

- Это-то понятно. Я до сих пор не понять, как бабы могут кровить без ран. Но толку в этом?

В наступившей тишине отчетливо раздался звонкий шлепок - это адептка, закатив глаза, решила прибегнуть к распространенному во множестве - в том числе весьма цивилизованных - имперских миров охранному жесту. Он заключался в ударе по собственному лицу открытой ладонью, так чтобы в финальном положении рука закрывала глаза. Считалось, что таким образом верующий закрывает от своего взора глупость и суетность окружающего мира, тем самым успокаивая свой дух и укрепляя веру.

- Императору претят склоки детей его. Может, прекратим ненужные препирательства и откушаем пищи, друзья?

Это КОНРАД, понимая, что беседа принимает неприятный оборот, решил вмешаться.

- Нет, мы беседуем.

Не отрывая руки от лица, произнесла адептка. А вот Арш был иного мнения:

- Звиняй, жрец. Твоя баба, тебе и решать.

Покладисто произнес он.

Этот комментарий, впрочем, только подлил масла в огонь, заставив Вольху вновь открыть миру свои глаза и упереть их в дикаря.

- Я не "чья-то баба", я свободная и независимая женщина, что пребывает на службе у Бога-Императора! Люди не вещи, чтобы кому-то принадлежать!

Но Арш к первым росткам феминизма на Эндрите отнесся довольно пренебрежительно.

- Слишком сложна. Ты служишь Императору, он *кивок на КОНРАДА* - говорит за него - ты служишь ему. Все проста.

Кое-как успокоившись, Вольха ответила:

- Главный здесь Октус, он командует, но все мы - свободные люди, что добровольно объединились для общего дела. Как на охоте: сегодня командует один, а завтра - другой. В зависимости от того, на какого зверя идем. Точно так же и я могу всеми командовать, и Бальтамон, и Кастус. Мы все равны.

После этих слов Арш посмотрел на нее, как на дуру.

- Это где так глупо охотиться? Слушать надо того, кто старше и мудрее. Или того, кто выше и сильнее. Короче, кто свои слова не просто так говорить. А то сегодня один, завтра другой - так и запутаться недолго.

Смерив его презрительным взглядом, Вольха произнесла:

- Там, где звезды, все по-другому и гораздо сложнее, чем ты можешь себе представить. У меня нет настроения тебе что-то объяснять. Можешь спросить Октуса, если так интересно.

На это Арш кивнул и, повернувшись к Октусу, произнес:

- Точно нужна дерюжка. И кусок глины в рот.

А Вольха-то со вчерашнего дня сильно переменилась. Мало того, что получила долгожданную ванну - как ни крути, а ей это пошло на пользу - так еще и обзавелась новой одеждой взамен безнадежно испорченных тряпок звездных людей. Сейчас, когда она облачилась в практичный, и притом достаточно красивый местный наряд, который себе могла позволить не каждая женщина-нормал, Арш начал смотреть на нее с куда большим интересом. По крайней мере, решение попытаться выправить отношения казалось ему все более правильным.

Увидев, что Вольха пока что одна, и никого из звездных людей рядом не видать, он решил действовать. Подойдя к столу, за которым разместилась девушка. Арш сел напротив нее. Бережно охраняемый сверток положил рядом с собой на лавку.

- Утра тебе. Я хотеть сказать... в общем, я просить прощение. За то, что не ценить твои силы. Вчера ты очень красиво говорить перед Матушка. Делать все правильно. В общем - я нести тебе подарок. Думать, тебе нравится.

Не давая ей ни секунды на ответ, Арш потянулся за свертком. Аккуратно положил его на стол, откинул тряпицу - которая оказалась тонким зеленым листом - открывая свой подарок. Перед глазами изумленной Вольхи, на зеленом листе лежал крупный, размером с два ее кулака, бутон водяной лилии кремового цвета.

- Если ты решил нам помочь - я приму твою помощь. Если ты нас обманешь - я подарю тебе быструю смерть. А пока - знакомься. Я - Октус. Это Вольха, Кастус, Бальтамон, а священник, с которым ты говорил - отец КОНРАД.

Этот звездный человек говорил более простым и понятным Аршу языком. Помочь - хорошо, обмануть - плохо - все просто и понятно.

- Справедливо. Но мои люди уже вам помогать. Сделать, что вы не умирать. Тратить много сердитой грязи. Теперь ждать от вас ответного добра.

"Вітаю, я Вольха і я адепт, ну тобто вчений *поправила себе дівчина, наврядчи цей дикун знав що таке адептус Терра* я вивчала багато всякого перш ніж потрапити сюди."

- Знаю. Тири рассказать - ты знать много красивых историй. И ты - красивый девушка. Слабый, но красивый.

*здесь он перевел взгляд сперва на КОНРАДА, затем - на Октуса, вспомнив, что таки он вождь этой группы.

- Вам бы ее прикрыть чем. Дерюжкой вонючей замотать, или сажу по лицу размазать. Нормалы увидеть - захотеть себе.

- Я Бальтамон Струм, техножрец Адептус Механикус. Шаман,если так будет проще.

- Баль-мон-струм... слишком сложна. Я буду звать тебя человек-хобот. Или просто Хобот - так короче.

Наконец, дошла очередь до человека в повязке:

- А ты - охотник, я слышать. И ты не любить человек-хобот - резать его на дереве и тыкать копьем.

Немного удивившись осведомленности дикаря, Кастус ответил:

- Да, я воин, я не знаю человека-хобота, на дереве был нарисован я в украденных вещах.

Здесь гвардеец поморщился, подбирая нужные слова.

- Это такая традиция моего племени, откуда я родом.

В ответ Арш удивленно задрал бровь:

- Красть вещи, одевать их и тыкать в себя копьем? Странные традиции.

Кто-то рядом хмыкнул, а криговец поспешил развеять ошибочные представления.

- Нет, традиция моего племени никогда не снимать вещи и всегда тренироваться на таких рисунках, но мои как видишь украли когда я упал.

На это дикарь кивнул.

- Видеть. А если хобот можно украсть - почему не украли у него? *ткнул пальцем в Бальтамона*.

Этот вопрос застал Кастуса врасплох.

- Потому что... Ну, он человек-хобот, у его племени всегда делают хобот, а его невозможно снять.

Почесав под короткой бородой, Арш задал следующий, вполне логичный вопрос.

- А вы себе так сделать не мочь, чтобы не украсть?

Криговец лишь покачал головой.

- Нет, у всего моего племени однаковые вещи и однаковые хоботы которые снимаются

Услышав это, Арш с пониманием кивнул.

- Удобно. Можно взять хобот соседа, если его вдруг убьют.

Кастус снова покачал головой.

- У нас есть шаманы которые забирают хобот у убитых, чтобы хобот носили новые воины племени

Этот разговор потихоньку начинал утомлять, и потому Арш ответил коротко.

- Хорошая традиция.

Но криговец не собирался оставаться в долгу. Вместо этого он перешел в наступление.

- Ты значит охотник?

На это покачал головой уже Арш.

- Был. Теперь - защитник.

- Защитник? От кого? Зачем тебе это?

На эти слова дикарь ответил коротким смешком.

- От всего. От нормалов. От диких зверей. От врагов. Зачем? Так учить Император.

Собственно, лучшего обоснования криговцу и не требовалось.

- Хорошо, может быть ты заслужишь у императора свой хобот, для защиты от врагов

"И не будешь его терять как я, мои шаманы разозлятся на меня за это" - про себя подумал гвардеец.

- Спасибо. А я верить, что ты вернуть свой хобот обратно.

Важно ответил ему дикарь.

- Если я найду его, то верну...Или умру в попытке вернуть. Кто знает...

Со вздохом ответил криговец. После чего, не зная больше никаких приветствий, он протянул ладонь для рукопожатия.

- Я Кастус.

- Арш. Приятно.

- Расскажи нам, Арш, куда лучше идти сперва, к Слинючихе или к городу? Раз уж ты хочешь помочь, мы можем начать с информации.

- Это разговор не быстрый. Тут стоит засесть капитально, с мясом и крепким бульоном. Еда-то у вас вроде уже есть?

++ СЕКТОР КАЛИКСИС ++
++ ИЕРИХОНСКИЙ ПРЕДЕЛ ++
++ САМСОН 4-3 ++

****.737.М41

Мысль дня: «Даже не имеющий ничего все еще может отдать свою жизнь.»

Мой повелитель, с прискорбием сообщаю, что в этом отчете будет мало хороших вестей. Прежде чем приступить к изложению событий, произошедших за время моего пребывания на поверхности планеты, я дам краткую сумму итогов, к которым мы пришли на сегодняшний день.

Первое, и, пожалуй, главное — угроза, нависшая над миром Самсон 4-3, устранена. Порождение Хаоса, пришествия которого мы опасались, было нейтрализовано Инквизитором Ордо Маллеус.

Второе — большая часть членов нашей ячейки выжили и готовы продолжать службу вам и Богу-Императору.

К сожалению, на этом заканчиваются положительные итоги и необходимо перейти к отрицательным:

Первое — само наличие на планете Инквизитора Ордо Маллеус, как и та оперативность, с которой был нейтрализован демон, подводят к выводу, что все произошедшее — от образования культа до уничтожения порождения варпа — было тщательно спланированной акцией, противостоять которой наша группа при всем желании не могла.

Второе — во время задания наша группа понесла потери. Аколит Ишмаэль, уроженец мира Самсон 4-3, погиб при исполнении. Но самое плохое — его убил другой аколит нашей ячейки, техножрец Бальтамон. Подробности конфликта между ними я изложу ниже, здесь важно отразить главное. Бальтамон предал Империум, более того — стал рабом Губительных Сил. Последний раз я видел его на -20ом уровне улья Иерусалим-14, где проходило наше задание. Уничтожить его не удалось — он сбежал, использовав нечестивое колдовство. Принимая во внимание его знания, он может стать весьма опасной угрозой для имперских граждан этого мира-улья.

Третье — выживший состав нашей ячейки продемонстрировал прискорбно низкий уровень профессионализма. Постоянные попытки адепта Вольхи узурпировать власть, вкупе с некомпетентностью отца Каина в качестве лидера, представляли собой серьезную угрозу нашей миссии. В этот раз они не привели к серьезным последствиям, но за дальнейшие события я поручиться не могу. Единственный, о ком я не могу отозваться в негативном ключе — гвардеец Саша.

Теперь, суммировав все положительные и отрицательные выводы, можно перейти к описанию событий.

По прибытию на планету Самсон 4-3, нам удалось достаточно оперативно обнаружить местонахождение остальных членов ячейки. При этом, вскоре по прибытию мы стали свидетелями безобразной сцены. Публично подвергая сомнению ваше решение назначить отца Конрада лидером ячейки, адепт Вольха с примкнувшим к ней техножрецом Бальтамоном попыталась узурпировать власть. Свои притязания она мотивировала своей, якобы, более высокой компетентностью. Будучи втянутым в этот нелепый конфликт, мне пришлось употребить все свое терпение, чтобы разрешить его мирно. Адепт Вольха признала, главенство отца Каина, хотя недвусмысленно намекнула, что оспорит его по завершению миссии.

На следующий день, было принято решение разделиться. Адепт Вольха, гвардеец Саша и Ишмаэль отправились на -20ый уровень, чтобы произвести разведку и постараться определить гнездо ереси. Отец Каин и я намеревались посетить штаб-квартиру местной Экклезиархии, в то время как техножрец Бальтамон собирался отправиться на -20ый уровень по каналам Адептус Механикус.

Наш визит прошел с переменным успехом. С одной стороны — нам удалось переговорить с одним из высших иерархов планеты — отцом Найджелусом, и установить с ним контакт. С другой — отец Каин, действуя из непонятных мне побуждений, раскрыл оному священнику не только наш статус на этой планете, но и ваше имя. Я не остановил его лишь потому, что не был в курсе того, допускалось ли подобное разглашение полномочиями, которыми вы его наделили.

В свою очередь, отец Найджелус повел себя в высшей степени странно. Определенно поверив нашим словам, он, тем не менее, решительно отказал нам в сколько-нибудь весомой помощи. Вместо этого он выписал нам документы для прохода на -20ый уровень, и благословил разбираться с проблемой самостоятельно. Уже тогда его поведение показалось мне подозрительным.

По прибытии на -20ый уровень мы встретили заставу арбитров. С их слов, население уровня взбунтовалось против Императора, и контингент арбитров был занят усмирением бунтовщиков. Воспользовавшись своими дарами, я сумел почувствовать, что потоки варпа в этой местности стремятся к единому центру — предполагаемому сердцу нечестивого ритуала. Благодаря другим моим дарам, мы смогли пройти по уровню, избегая контактов. И обнаружили две укрепленные базы, одна из которых принадлежала культистам из андерхайва, другая — предавшим Империум арбитрам. Здесь же мы встретили адепта Вольху, Ишмаэля и Сашу.

Как оказалось, они уже успели проникнуть внутрь базы культистов. Выяснили, что там их около полутысячи, при примерно аналогичном количестве еретиков-арбитров. Что в их планы входит сперва уничтожить андерхайверов, сохранивших верность Императору, руками лояльных арбитров, которых затем ждет та же участь. После чего они собирались принести в жертву пленников из числа гражданских, и, наконец — самих себя. Подобное количество жертв должно было завершить начатый ритуал и призвать к жизни того, кого они называли Мессией. Который, в свою очередь, должен был вселиться в тело дочери планетарного губернатора, что содержалась где-то в штаб-квартире Экклезиархии. Предположительно, они намеревались завершить ритуал в течении двух дней.

Посовещавшись, мы приняли решение — в первую очередь помешать двум лояльным Императору группам уничтожить друг друга. Используя мои умения, мы отыскали группу арбитров, что штурмовала базу верных Империуму андерхайверов, и ударили им в тыл. Нам удалось поразить страхом большую часть лояльных арбитров, в результате чего удалось избежать массовых потерь среди них. Большая часть успела сбежать, часть была захвачена в плен соклановцами Ишмаэля, и лишь небольшая часть была убита. В ходе боя был ранен техножрец Бальтамон.

К сожалению, форсировать развитие событий нам не удалось. Мой план — немедленно выступить к логову культистов, и ударить по ним, неся страх моими дарами и провоцируя еретиков-арбитров на стычки с еретиками-андерхайверами, был отвергнут. Сперва чудом спасенные соклановцы Ишмаэля объявили, что им нужен отдых. А впоследствии адепт Вольха подвергла мой план критике. По ее словам, уничтожение культистов лишь приблизило бы появление демона — о том, сколько из них обратится в бегство из-за страха, она вообще не думала. С другой стороны, она предложила свой вариант плана — уничтожить дочь планетарного губернатора, чтобы лишить демона подходящего носителя. На мое возражение, что подобную персону наверняка слишком хорошо охраняют, она ответила, что найдет способ. К сожалению, ее план поддержал отец Каин, остающийся формальным лидером ячейки. Поэтому решено было действовать по нему.

Далее произошло событие, заставившее меня серьезно засомневаться в моральных качествах остальных аколитов ячейки. Началось все с того, что адепт Вольха обнаружила свой кошелек в распоряжении техножреца. Однако, решить дело разумным путем не получилось. Даже после того, как адепт и техножрец пришли к мирному соглашению, аколит Ишмаэль принялся угрожать Бальтамону, спровоцировав его на перестрелку. В ходе которой Бальтамон был убит. Его смерть засвидетельствовали все аколиты ячейки. За подобные действия Ишмаэля необходимо было предать справедливому суду. Но ввиду чрезвычайной ситуации суд было решено отложить до момента завершения операции.

Разделившись, наша группа приступила к реализации плана, намеченного адептом Вольхой. Пока она, Саша и отец Конрад возглавили группу, направившуюся к выходу на другие уровни улья, я вместе с Ишмаэлем предпринял вылазку на базу культистов, с намерением освободить отца Уриила — лидера лояльных Императору андерхайверов.

К сожалению, в процессе побега он был убит. Более того, оставшиеся культисты подорвали себя вместе с пленными, совершив массовое самоубийство. В этот момент я почувствовал, что демон явился в реальность. Нам не оставалось ничего иного, как уходить.

И здесь нас подстерегала засада. Предатель Бальтамон, возвращенный к жизни нечестивым колдовством, нанес удар из засады и убил Ишмаэля. Убил хладнокровно, обездвижив и всадив в его голову очередь из автогана.

Используя все свои возможности, я попытался уничтожить предателя. Но в последний момент он ускользнул от меня, воспользовавшись еще одним темным колдовством. На последних силах мне удалось добраться до остальной команды и узнать, что все произошедшее с нами было подстроено.

Некий инквизитор Ордо Маллеус изначально контролировал ситуацию, ожидая появления демона. С его попущения были принесены в жертву тысячи невинных душ, преданных Богу-Императору. А встреченный ранее отец Найджелус был его слугой. Разумеется, он не позволил адепту Вольхе привести в исполнение ее план. И потому предотвратить пришествие демона оказалось невозможно. Возможно, придерживайся мы изначального плана, еретикам не удалось бы довести начатое до конца. К сожалению, теперь это известно лишь Богу-Императору.

Сообщив местным властям о потенциальной опасности, исходящей от выжившего еретика-Бальтамона (разумеется, не называя имен), мы принялись ждать связи с вами.

Засим все. Да хранит нас всех Бог-Император.

Под вечер второго дня пребывания аколитов в выселке уродов, КОНРАДА нашел один из местных - здоровенный чернокожий детина, вооруженный до зубов. Пояс негра оттягивали ручная секира и поясный тесак. Через грудь крест-накрест проходила перевязь, на которой висели несколько дротиков. Плюс, из-за спины торчала палка наборного лука из костяных пластин, скрепленных рыбьим клеем. Подойдя к священнику, тот кивнул и произнес на довольно плохом низком готике:

- Здоров будь. Я твой проповедь слышал вчера. Ты ведь не просто так говорить? Ты - Императора жрец?

Отец Каин не замедлил ответить:

- Да.

Ободренный столь хорошим началом, дикарь решил сразу брать быка за рога:

- Ты говорить, нормалы злые, потому что злые боги путать. Но нормалов много, и некоторые честные. А звезды упавшие мы всегда разбирать. Металл хороший - ножи крепкие.

Нельзя сказать, что отец Каин не ждал этого вопроса. Собственно, он прекрасно понимал, что он рано или поздно возникнет, и сомневался лишь - когда.

- Так вот к честным мы и обращаем свой взор. А на этой упавшей звезде были наши вещи. Ты был бы рад, если бы кто-то отобрал твой лук?

Этот вопрос дикаря тоже врасплох не застал. Криво усмехнувшись, он ответил:

- Кабы я как мертвый лежать - что мне за дело-то? Даже, если думать, лучше пусть. Лук хороший, много шкур отдал. Жалко, если в болоте утопнет.

Не того ответа ждал КОНРАД, но проповедника Экклезиархии не так-то просто было сбить с выбранного пути.

- А если бы ты был ранен, как мы и просто не мог бы этому помешать?

Здесь лицо дикаря выразило легкое недоумение:

- Если бы я пластом лежать, и меня не добивать никто - рад бы был, что живой. А то кто собак держать - их тоже кормить надо.А на падаль в болоте и без того много охоты.

Определенно, дикарь отчаянно не хотел идти в расставленные на него логические силки. Отцу Каину приходилось искать новые, более изощренные поводы подвести его к нужной мысли.

- Но когда бы ты очнулся, ты бы захотел вернуть свой лук? Или если бы это был не лук, а вещь, которая дорога тебе как память?

Тут чернокожий не выдержал и ответил резко - резче чем хотел:

- Ясный хрен, захотеть бы. Но кто бы дал?

Именно этого священник и добивался:

- Но ты бы попробовал отобрать, появись у тебя такая возможность?

Припираемый к стенке логикой беседы, чернокожий бугай все еще не сдавался.

- Да. А у вас есть? Вас пять только. А нормалов десятки.

Здесь отец Каин увидел удобный момент, чтобы принять горделивую позу и напыщенно произнести:

- Но с нами - Бог Император и слово его, а это стоит куда больше десяти и сотни жизней неверующих.

Однако, на дикаря пафосная речь произвела эффект, прямо противоположный ожидаемому. Посмотрев на священника, как на дурня, он произнес:

- Я уже слышать это. Тот, кто говорить - тоже жрец был, как ты. И его Император не защитить - остротой в пузо ранило.

Но истинный воин Императора не отступает перед внезапными трудностями:

- Пути Бога Императора неисповедимы. Но сила его - безгранична. Мы упали с неба, нашу лодку разобрали на куски, но именно он сделал так, чтобы мы оказались здесь. И доброта здешних людей, которые выходили нас - еще одно свидетельство того, что Бог Император нас защищает, не находишь?

Здесь лицо дикаря приняло более суровое выражение:

- Вас спасать мои люди. Тратить много сердитой грязи. Так может, Император защищать вас не чтобы воевать с нормалами? Ваши мужчины охотиться - хорошо. Ваша девушка рожать красивых детей - хорошо. Если вы умирать у нормалов - жалко.

А вот сейчас - самое время заверить его в своей лояльности:

-Мы не хотим воевать. Слово - наше главное оружие. Копьем можно убить врага. Словом - заполучить друга.

С последними словами дикарь еще более нахмурился:

- Вы же хотеть вернуть вещи? Кому нужен друг, который требовать твое?

Но отец КОНРАД уже захватил инициативу в беседе и не собирался ее отпускать.

- Нам нужно лишь две вещи, а остальными мы можем научить пользоваться в обмен за них. А наши вещи, благодаря заступничеству Бога-Императора, могут творить чудеса.

Поскребя короткую бороду пару секунд, дикарь ответил.

- Хм, умно. Что же, моя проводить вас до нормалов. Искать тех, кто уметь слушать. Говорить за вас. А вы - искать, как отплатить моим людям.

Теперь священнику оставалось только дожать собеседника:

- Мы и сами будем рады пообщаться с ними, попробовать донести свет Бога-Императора до их сердец. Либо искоренить ересь и зло в тех, в ком они живут.

Согласно кивнув его словам, дикарь произнес:

- Только это. Меня спросите, прежде чем скоренять. А то может того. Плохо выйти.

Облегченно выдохнув про себя, священник произнес.

- Увидим. Только надо будет познакомить тебя с остальными, не я здесь главный.

С этими словами КОНРАД провел новоиспеченного союзника к Октусу.

- Ну здорово, звездный. Я Арш буду.

Саше было не привыкать к "жестким посадкам". В Гвардии вообще регулярно случается, что там, где вас желает видеть командование, вам совсем не рады. И встречают бравых солдат Гвардии не полураздетые девушки с цветами и фруктами, а злые суровые мужики с огнестрелом различной степени тяжести. И палят по транспортам, в том числе и воздушным, из всего, что только можно. Так что иногда остается только открывать рот - чтобы ударной волной не выбило уши - и молча молить Императора о том, чтобы и в этот раз протащило.

В тот момент, когда их челнок ударился об землю, гвардеец отключился, но быстро пришел в себя. Хотя голова гудела знатно, да и тело ломило неслабо. Рядом уже завывала Вольха, даже здесь ухитрившаяся пролезть первой. Сам Саша обнаружил себя вдавленным в кресло почти у самого "пола". Он уже потянулся было за ножом - резать намертво заклинившие ремни. Но тут увидел, что кто-то копошится у потолка. Там, где висели на своих ремнях тела Декстера и сороритки. Прищурившись и не двигаясь, гвардеец внимательно наблюдал за тем, как Бальтамон - а это был он - отцеплял псайкера от сидения и отправлял вниз - не то чтобы особо бережно, но и без намерения свернуть ему шею. Впрочем, когда вслед за псайкером последовала тяжеловесная тушка Сороритас в силовой броне, он уже засомневался в чистоте намерений техножреца.

Что касается Декстера, то судьба отнеслась к нему по-особому. Удар о землю его практически не повредил - если не считать кратковременного обморока. Из которого псайкер был выведен достаточно своеобразно - коротким толчком и ощущением, что его пытаются раздавить. Раскрыв глаза, он поначалу ничего не понял - на тело давила жуткая тяжесть, а перед лицом маячило что-то белое. Собрав в кулак всю свою волю, Декстер успокоил разыгравшееся воображение и терпеливо дождался, пока пятна перед глазами не приобрели очертания. После чего стало понятно, что тяжесть в теле проистекает от другого тела, принадлежащего сороритке. А маячившее перед глазами белое пятно оказалось копной белых (вернее, высветленных волос), которая обозначала голову Сестры Лианны, покоившуюся на груди у псайкера. Не успел еще Декстер толком сообразить, как такое могло произойти - ведь они летели в разных креслах - как рядом раздался извечно-бодрый голос гвардейца.

- Не, ну нифига себе. Это сколько я тут валяюсь, что вы уже нашли друг друга, а, Декс?

Действительно, ситуация выглядела довольно двусмысленно. Последний раз Декстеру доводилось просыпаться в одной постели с девушкой... разве что в период обучения Схоластика Псайкана. А сейчас, к тому же, ситуацию осложняло то, что его "сопостельница" весила неприлично много для уважающей себя девушки. Конечно, это во многом объяснялось многослойной броней из пластека и керамита. Но все же, все же...

- А ты что хотел? Сам виноват, что проспал самое интересное. Хотя если на время избавишь меня от ее общества, буду благодарен.

Ответил он, стараясь попасть в грубовато-нахальный тон гвардейца, хотя получалось не очень.

Неожиданно для индианки, и, отчасти, для самой Маргит, Господь покладисто откликнулся на призыв своей верной, хоть и не безгрешной, служительницы. В ответ на ее сбивчивую молитву, земля под ее ногами пошла волной, намереваясь уйти из-под ног взбешенной индианки. Но то ли близкое соседство с подземными червями дало о себе знать, то ли объятая праведным гневом женщина была готова к любым казусам - но она просто припала к земле, уцепившись за нее тремя конечностями, после чего просто выпрыгнула в сторону обидчицы, широко замахиваясь ножом.

Широкое лезвие, описав полукруг, вновь зацепило девушку - на этот раз там, где она и рассчитывала - по пышным рукавам. Правда, суровая реальность и здесь испортила ожидания мадьярки - остро отточеный нож взрезал и рукав, и кожу, и мышцу под ней, обжигая предплечье девушки острой болью и заставляя тонкую ткань мгновенно набухнуть от крови, побежавшей веселым ручейком. Казалось, это начало конца. Отступать девушке было некуда, разве что пытаться проскочить под пологом - открывая индианке прекрасную возможность вырезать свои инициалы на той части ее тела, какая ей больше понравится.

Но внезапно от ложа, еще толком не остывшего после любовной схватки представителей двух великих народов, в сторону индианки метнулась едва различимая тень. Не просто метнулась - набросилась на разъяренную индианку, цепко обхватывая ее мускулистыми руками и отрывая от земли. Теперь, в статике, можно было различить, что в дело вступил сам "оспариваемый" индеец. Причем вступил без всяких "прелюдий" в виде криков и уговоров - просто бросился на свою подругу, презрев и острый нож в ее руке, и плескавшуюся в ее глазах кровавую ярость. Еще и рыкнул ей в ухо что-то грозно-неразборчивое, вызвав ответный фонтан шипящих слов, значение которых Маргит вполне могла понять без перевода.

Крепкая палка приятно оттягивала руку, наполняя Эсперанс уверенностью, что следующая стычка со старой шаманкой решится вполне себе в пользу несостоявшейся Избранной. С новыми силами девушка ринулась через кусты... но встреча так и не состоялась. Вместо этого девушка нашла нечто иное - кромку леса, возле которой остановились, прикидывая дальнейшую дорогу, трое ее спутников.

Положительно, это была сцена, достойная кисти кого-нибудь из великих художников. Трое суровых мужчин, только что вышедших из боя, пропитанных запахом крови, пороха и пота - и обнаженная девушка, подобно нимфе выступавшая из-под лесной сени. Впечатление портили разве что многочисленные царапины и ссадины, которые Эсперанс набрала, продираясь через дремучие, не знакомые с европейскими традициями американские кустарники. Да еще тяжелая узловатая ветка в руке "нимфы" явно не вписывалась в предполагаемую картину.

После очередной серии выстрелов горный кот упал рядом со своей жертвой. Мышцы и кости не защитили его от свинцового дождя. Пересмешник еще сказал:
- Мама, - голосом Эсперанс и издох.
После короткой и жаркой схватки куча времени ушла на перевязку Макнамары, распутывание лошадей и обратный путь на дорогу. Было ясно, что девушку в лес не везли, а ее голос ловко скопировало чудовище. Было абсолютно неясно, куда двигаться дальше.

Все-таки не рассчитал до конца , слишком поздно поднялся. Поэтому, когда парни рванули следом, Теля и Квинта задело первой миной нового залпа. По счастью, обошлось без "двухсотых", но все равно приятного мало. А хуже всего было то, что Стоун, проявив редкостную упертость, отказался отступать, и вместо этого пополз вперед, оказавшись вплотную с линией баррикад. Через которую на Астартес спикировали предатели-Космодесантники на прыжковых ранцах. Не обратив внимания на человека, еретики связали Ангелов Императора ближним боем, а особо удачливый даже приземлился на крышу Почтенному Брату.

Как будто этого было мало, в облаке дыма, наползающего со стороны врага, начали мелькать силуэты вражеской пехоты. Издалека было не разобрать, кто там наступал - люди или Астартес, но было понятно, что их до неприличия много. Ну и вишенкой на этом фраговом торте стал голос, принявшийся бубнить в голове, что бойцам Имперской Гвардии только и нужно, что стрелять друг в друга.

- На х@й пи@дуй, мозго@б @бливый! Стоун, мать твою, ты на идеальной позиции! На@бень свинцом этих у@бков в их бл@дском пердучем дыме!

Что поделать - отца Тиберия и его священных гимнов рядом не было, и на моральное давление приходилось отвечать испытанным гвардейским методом - матом и командами.

- Доу, у нас Квинт трехсотый! Оказать ПээМПэ, быстро, бл@! Тель, засади гранатами по завесе! Хоть из жопы их запускай, но чтоб летели!

Сам же сержант взял на прицел того гада, что скреб клешнями в крышу (голову?) Почтенного Брата. Конечно, удержать в прицеле постоянно вертящуюся фигуру было не так просто - но с другой стороны, попробуй Гримм стрелять по тем, кто был завязан в бою с Астартес - риск ошибки был бы куда выше.

Неизвестно, на что надеялись полуволки, нападая на караван, в котором одних лошадей было втрое больше. Не говоря уже о людях - враге куда более опасном и непредсказуемом. Казавшиеся хлюпиками рядом с потомками оборотней, они при этом больно огрызавшихся горячим свинцом. И первые тела упали на землю еще до того, как хищники добрались до своей добычи.

Первым рухнул зверь на правом фланге. Две пули, выпущенные из "Миротворца" в руках любителя карт, разорвали ему шею, вызвав фонтан крови из перебитой артерии. Собственно, на этом его история могла бы закончиться сама, но белый человек не любит случайностей. Дело, начатое револьверной пулей, завершила винтовочная - 44 калибра, отправленная в полет изобретением дантиста Эванса. Угодив четко в переносицу уже падающего зверя, она заставила его затылок лопнуть, словно гнилую тыкву, украсив ошметками мозга пространство в паре шагов от зверя. Теперь за судьбу полуволка можно было не волноваться.

На другом фланге свои навыки в стрельбе демонстрировал мистер МакКой. Первая пуля, предназначавшаяся левому зверю, лишь сорвала клок шкуры с его плеча. Вторая была более удачной - угодив в грудь центрального полуволка, она заставила его растянуться на земле. Возможно, он был еще жив - но проверять пока не было времени. Потому что волки наконец добрались до своих жертв.

Разумеется, особое внимание звери уделили МакКою — ведь он ждал их на земле, один против двоих. Первый зверь, в три прыжка преодолев разделявшее их расстояние, с размаху ударил когтистой лапой по направленному в его сторону револьверу, едва не выбив его из руки и порядком отсушив ее. Второй, чуть замешкавшись, набросился на него прыжком, вцепившись когтями в руку и вонзив зубы в плечо стрелка.

В свою очередь, на правом фланге оставшийся в одиночестве волк тоже не обратился в бегство. Вместо этого он резкими прыжками понесся вперед, лавируя между кустами и камнями. Он уже выбрал себе цель — белокожего мужчину верхом на лошади, пытавшегося поймать его на прицел армейского Кольта. Но чего стоит скорость простого человека в сравнеии со скоростью потомка оборотней? Используя груду камней как своеобразную ступеньку, полуволк взмыл в воздух, целясь своими когтями в Даффорда Дака.

Первая же серьезная неприятность выявила все недостатки наспех собранной команды. Никто не знал, что делать в случае нападения, куда бежать, кого держать. Каждый их путников реагировал как бог на душу положит. Ни о каком подобии порядка не шло и речи.

В какой-то момент Гедеон, крепко сжимая свой старомодный револьвер одинарного действия, закричал:
- Мистер Дак! Я плачу вам за охрану! Так действуйте!
Этим он отстранился от попыток командования и отдал дело на откуп профессионалу. Разумный поступок, хоть и запаздалый.

Звери уже приблизились на дистанцию видимости и огромными прыжками неслись к добыче. Выглядели они как чудовищная смесь зверя и человека, с вольчьей мордой. Они то бежали на задних лапах, то мчались на четвереньках. Горящие глаза, непрерывный вой и всепоглащающее желание добраться до сладкого мяса жертв.

Политически корректную версию представлений о взаимоотношениях Культа Машин и Экклезиархии неоднозначный гость проглотил, не поморщившись. Видимо, чего-то подобного он и ожидал. Далее разговор плавно перетек на обсуждение оных взаимоотношений на различных мирах Империума, слегка коснулся больной для местного духовенства темы лоддитов (вернее, их подражателей с другой планеты). При упоминании о последних брат Доминик состроил протокольно-печальное лицо и позволил себе отпустить реплику о "недалеких пастырях, подрывающих доброе имя Имперского Кредо".

Это оказалось ошибкой с его стороны - уцепившись за его слова, гость принялся плавно выводить разговор к тому, что самые ярые подстрекатели вражды чаще всего являются скрытыми еретиками, служителями Губительных Сил. Усилием воли подавив в себе резкий ответ, брат Доминик согласился, что вражда между столпами Империума выгодна в первую очередь слугам Хаоса. Подтвердил, что опасность заблуждений, особенно посеянных в ревностных и горячих душах, очень велика. Но и предупредил от поспешных суждений, напомнив о том, что даже самым мудрым слугам Его свойственно ошибаться.

Впрочем, вывести разговор из дурного русла ему не удалось. Подхватив идею об ошибках даже самых достойнейших, он задал вопрос, к которому брат Доминик подсознательно готовился, почитай, с середины разговора. Нашумевший случай с братом Лукой, ради вящего блага простых мирян прикрытый для общественности байкой об афгуле-смертнике, был достаточно больной для брата Доминика темой. Все в этой истории не нравилось ему, глубоко изучившему сложное искусство интриги и манипуляции общественным сознанием. Наспех сочиненное прикрытие создавало больше вопросов, чем ответов, и сверх того, могло лишь обострить и без того натянутые отношения мирян и афгулов. Двухмесячная аскеза, объявленная для всей братии, вкупе с тщательным сокрытием подробностей происшествия, могла посеять сомнение и неуверенность в душах даже самых крепких в вере братьев. Да и само случившееся, бросавшее своей загадочностью и нелогичностью вызов пытливому уму молодого клерика. Но интерес загадочного гостя к этой теме был еще более подозрителен.

Этот человек явно не был так прост, каким старался преподнести себя. А значит - потенциально мог представлять угрозу. Хотя бы и для самого брата Доминика. Поэтому следовало как можно осторожнее вытянуть из него максимум информации, а затем... одному Императору известно.

- Увы, даже в самых благих приходах порой происходят печальные события, бросающие тень на светлый лик служителей Его. Не миновала подобная участь и нашу скромную обитель. Впрочем, мои знания о произошедшем не столь велики - сомневаюсь, что они удовлетворят ваш интерес.

Воистину, брат Вольфрам был достойным сыном Дорна и Сигизмунда, с полным правом носящим священные регалии Братства Меча. Навязав командиру предателей дуэль один-на-один, он смог в полной мере раскрыть свои таланты, демонстрируя их бегущим на помощь боевым братьям. Их поединок - схватка Черного Рыцаря Империума и серой твари Хаоса - длился всего несколько секунд, но каждая из них отпечаталась в памяти зрителей на всю жизнь.

Раз - и рубящий удар клеймора подрубает ногу облитератора, заставляя его осесть на колено и опустить "орудийную" руку в тщетной попытке выбить клинок из руки Черного Храмовника. Рывок на себя - и острие покидает бугрящуюся демоническую плоть.

Два - Храмовник выбрасывает отведенный клинок вперед, вкладывая в колющий удар инерцию корпуса. С характерным звуком острие клеймора вспарывает искаженную варпом плоть, насаживая облитератора, словно жабу на спицу. Силовое поле клинка мечет яркие молнии, больно жалящие серо-стальную шкуру, оставляя на ней обугленные пятна.

Три - пропуская над головой конвульсивный взмах "пилоруки", Вольфрам смещается на полшага вперед и изо всех сил впечатывает керамитовую подошву в раздутое тело твари рядом с торчащим клинком. Сила удара такова, что облитератор сам снимается с пронзившего его лезвия.

Четыре - там, где клинок покинул плоть твари, остается раскрытая рана, истекающая жидкостью, похожей одновременно и на горящий прометий, и на расплавленный металл. Там, где на коже твари оставило следы силовое поле клеймора, начинают пробиваться языки пламени.

Пять - Храмовник вновь обрушивает на объятую пламенем тварь удар - на этот раз снося ее мерзкую голову вместе с пучком проводов, связывавших ее с шеей.

Шесть - из обрубка шеи твари вырывается факел пламени, она вспыхивает полностью, медленно оседая на пол.

Семь, восемь, девять, десять... - брат Вольфрам обрушивает на нее удар за ударом, пока на полу бункера не остается лишь куча сгоревшей плоти, в которой уже невозможно узнать прежние грозные очертания.

Десять мгновений длилась схватка между боевым братом Вольфрамом из ордена Черных Храмовников, и безымянным Каменным Отцом предательского ордена Стражей Башни. Десять мгновений, каждое из которых можно было запечатлеть в скульптуре, картине или гололите. Но ничего из этого здесь не было - и бессмертным сценам суждено было сохраниться лишь в памяти братьев.

Поле боя осталось за воинами Караула Смерти. Впереди лежал генераторный комплекс.

Все случилось как нельзя лучше. Отвлекшийся на Почтенного Брата шагатель противника ожидаемо пропустил первый выстрел Теля, развернулся было, чтобы ответить на внезапный и болезненный удар... и получил второй, оказавшийся для него роковым. Изуродованная Хаосом машина даже умирала не так, как обычные, ведомые благословенным машинным духом механизмы. Если имперская техника шла на смерть спокойно, с решимостью хладнокровного воина исчезая во взрыве боеукладки, то эта тварь до последнего цеплялась за свое мерзкое подобие жизни. Загребала уцелевшими лапами, издавала полный боли и ярости рев... и даже в свой последний миг стремилась к бессмысленным разрушениям, ломая ни в чем не повинное здание.

- Император с нами!

Раздался чей-то крик - а может, кричал сам Гримм? Об этом сержант не задумывался - во все глаза смотрел, как заканчивает свою жизнь порождение Хаоса, а также Астартес-предатели, что прятались за ним. Впрочем, вскоре на крик пришел ответ - в виде резкого окрика от лейтенанта, напомнившего, что война еще не закончена. И вскоре его слова подтвердились самым поганым образом - в воздухе раздался свист минометных мин.

- Ложись!

Здесь уже в авторстве Гримма не было сомнений, впрочем - кричал далеко не он один. Чай, не зря надрывались в учебках и тренировочных залах корабля. Повинуясь намертво вбитому в головы рефлексу, гвардия залегает, оставляя Астартес возвышаться над ними во весь свой нечеловеческий рост. Не успел Гримм подумать о том, что это не очень практично - как дождь из осколков осыпал ближайшую к нему фигуру в силовой броне, бессильно отскочив от нее. Из груди Гримма сам собой вырвался завистливый присвист - вот что значит Астартес! А им... им оставалось отступать назад - к позициям второй линии, пока враг еще не пристрелялся и не начал класть мины четко по их нынешним координатам. Не дожидаясь, пока прозвучит соответствующий приказ, Гримм весь обратился в слух, пытаясь уловить в разрывах снарядов хоть какую-то закономерность. Конечно, если артиллерией предателей командует кто-то, разбирающийся в военном деле, он не станет выпускать снаряды с промежутками, а будет бить пусть и реже, но непрерывно. Или, на крайний хрен, сделает бы промежутки иррегулярными, не позволяя точно определить удобное время для смены позиции. К сожалению, прислушиваться долго времени не было тоже - никогда не знаешь, с какого залпа враг определит нужное упреждение и подгонит мину прямо тебе под ноги. Поймав, как ему казалось, закономерность, Гримм выкрикнул, упреждая разрыв последней мины в "цепочке".

- Взвод, отступаем ко второй линии!

И первым подорвался с места, едва только отгремели рикошетящие по сторонам осколки.

Определенно, оружие Черного Храмовника питало не меньшую ненависть к еретикам, чем он сам. Иначе как объяснить столь большое число предателей, которых удар силового клеймора просто воспламенял, обращая в живые факелы? Не стал исключением и сержант ветеранов Стражей Башни. Первый удар брата Вольфрама, направленный снизу вверх, сорвал наплечник с его правой руки. Отшатнувшись, враг чудом избежал второго удара, который мог его красиво обезглавить, - и получил завершающий удар в бедро, заставивший его рухнуть на колени и заживо сгореть в собственном доспехе. Со стороны эти три удара могли показаться частью ритуального триптиха: срыв наплечника символизировал обличение зла и отлучение предателя от Империума, уход от обезглавливания - признание в собственной бесчестности и отказ принять заслуженное наказание, а смерть от удара в ногу - неизбежную кару, которая постигнет любого изменника, как быстро бы тот не бежал.

Но увы - рядом не было скульптора, чтобы запечатлеть в мраморе всю красоту и мрачную ясность этих картин - лишь бесстрастные пикт-камеры на доспехах праведников фиксировали бой. Который отнюдь не закончился со смертью сержанта. Предатель, сжимавший в руках штурмовой болтер, отпрыгнул от Кровавого Ангела, получив вдогонку чувствительный удар цепным клинком. Прижавшись к стене коридора, он направил свой болтер в сторону Вольфрама, сейчас как никогда близкого к званию Ангела Смерти, и вдавил спуск, выпуская в сторону боевого брата поток шрапнельно-осколочной смерти, от которого, впрочем, тот легко уклонился.

Второй предатель попытался повторить маневр своего собрата, но получил уже не цепным, а силовым мечом. Но его очередь в брата Вольфрама оказалась куда существеннее. Один за другим болтерные заряды ударяли в Черного Храмовника, рикошетя от щита и доспеха и взрываясь рядом, осыпая его облаками шрапнели. Первые он еще принимал стойко, лишь скребя керамитовыми подошвами по рокритовым блокам коридора. Но в какой-то момент особо удачное попадание в корпус вывело его из равновесия, а оставшаяся часть очереди отбросила Черного Храмовника на несколько метров вглубь коридора, уложив на землю. Ретинальный дисплей его шлема светился целой гирляндой иконок, сообщающих о внутренних повреждениях, но он все еще был жив. Жив и готов отомстить.

Хуже всего приходилось носителям тяжелого оружия. Застигнутые врасплох, они не успели толком развернуться и теперь были ограничены в возможностях. Поэтому они сделали самое простое, что пришло в их напичканные аугметикой головы - попытались сбить с ног насевших на них космодесантников.

Сопернику Космического Волка это удалось сравнительно легко - когда Логмар навалился вперед, намереваясь передавить скрестившееся оружие, еретик просто вильнул в сторону, заставляя Железного Жреца растянуться на полу и отступая от него на несколько метров. А вот у того, кто завяз в драке с Кровавым Ангелом, дела шли гораздо хуже. Попытку сбить его с ног пинком в коленное сочленение сын Сангвиния встретил стоп-ударом, а от отчаянной попытки огреть его по голове прикладом тяжелого огнемета молниеносно увернулся.

Черный Глаз пришел в себя в товарном вагоне, прикованный наручникам к стене. Голова раскалывалась, сильно болели скрытые повязками ранения от пуль. Было очевидно - они проиграли. Он, Чарли Декард, таинственный союзник, о котором тот упоминал - все они проиграли, разбившись о тех, кто ехал в проклятом поезде. И что обиднее всего, Черный Глаз даже не дотянул до конца боя - был вырублен, пусть и не первым своим противником. И сейчас его ждало только - виселица в ближайшем городе. Было от чего впасть в отчаяние. Поэтому всю дорогу до Топека индеец провел в мрачном молчании, даже не пытаясь вступить в диалог с другими пленниками, прикованными в том же товарном вагоне.

____________________________________________________________________________________________________________________________________

Это был жаркий летний день. Солнце жарило нещадно, но на главной улице Топека все равно собралась толпа. Сегодня должны были повесить дерзких аутло, напавших на поезд "Юнион Блю". Среди которых нашлось место для мрачной легенды Дикого Запада - индейца по имени Черный Глаз. Закованного в кандалы воина, еще не оправившегося от ран, вели четверо конвойных - даже сейчас его не собирались вести без меньшей охраны.

Черный Глаз шел на казнь с прямой спиной. Всю его одежду составляли штаны - пропитавшуюся кровью верхнюю одежду и порванные мокасины он оставил в камере. И сейчас он подставлял палящему солнцу голый торс, украшенный мышцами, шрамами и татуировками, а мелкие камни кололи его стопы. Но он не обращал на это внимания. Он никогда не боялся индеек. Никогда не выказывал слабости. И не собирался изменять своим убеждениям в смертный час.

Множество зевак шли за ним. Кто-то из мальчишек попытался было бросить в него огрызком яблока или комком навоза. Но, поймав прямой, немигающий взгляд индейца, он испуганно ойкнул, и поспешил скрыться из вида. Остальные люди шли молча. Но Черный Глаз больше не смотрел ни на кого - он смотрел лишь себе под ноги.

Наконец, когда перед глазами индейца появились доски помоста, он вновь поднял взгляд. Пока на его шею набрасывали веревку, а седоватый старичок в пенсне зачитывал длинный список его преступлений, Черный Глаз смотрел по сторонам. Он видел лица зевак, с напряженным вниманием вглядывавшихся в него. Здесь были не только мужчины. Старики, подростки, даже женщины с малыми детьми - все вышли посмотреть, как повесят его. Оглянувшись вокруг, он видел город бледнолицых - эту грязную помойку, столь же далекую от индейского стойбища, как выгребная яма - от горного ручья.

Когда закончил обвинитель, говорить принялся священник. Тщедушный мужчина в нелепом наряде кулдыкал что-то о покаянии, об их бледнолицем боге, об геенне огненной для грешников и небесах, что ожидают праведных. Слова священника вызвали у Черного Глаза усмешку. Обратив взор к небу, индеец увидел там лишь бескрайнюю синеву от края до края, лишенную даже малейшего облачка. И они, бледнолицые, хотят попасть туда? Глупые, наивные индейки.

А что до огненной геенны... Черный Глаз уже был там. То место, что бледнолицые зовут Адом, а краснокожие - Землями Охоты, не было для него загадкой. Он побывал там душой и телом, сражался бог о бок с маниту, которых бледнолицые называли демонами. И если эта жирная плешивая индейка думала испугать его этим, то она сильно ошибалась.

- Последнее слово, обвиняемый?

Вновь прозвучал голос старика. В нем не было лживости, как в голосе священника, не было страха. Но Черный Глаз смотрел на лица толпы и видел иное. Все, кто собрался здесь. Все, кто жаждал увидеть его казнь. Они все... боялись. Именно так. Даже сейчас, когда он, израненный и закованный в кандалы, должен был повиснуть на виселице - они продолжали бояться его. Словно он сам был демоном, способным разорвать металл голыми руками и броситься на них, убивая и калеча. Усмешка Черного Глаза превратилась в хищный оскал. Он сумел. Даже в смерти он сумел добиться того, чего так желал. Стать для бледнолицых ужасом во плоти, заставить их пугать его именем своих детей. И теперь оставалось только поставить точку.

- Последнее слово?

Хрипло произнес индеец. В наступившей тишине даже не очень громкий голос разносился над всей толпой.

- Вот мое последнее слово: ВЫ... ВСЕ... СДОХНЕТЕ!!!

Громко, раздельно, четко выделяя каждое слово, произнес Черный Глаз, после чего залился зловещим смехом. Ошарашенный судья обеими руками схватился за рычаг, всем телом навалился на него... но то ли механизм был плохо смазан, то ли случилось еще что-то - но индеец продолжал смеяться. Лишь когда он набрал воздуха для новой порции смеха, пол под ним провалился, и он подавился набранным воздухом. Так закончил свою земную жизнь индеец по имени Черный Глаз.

А пока за окнами шла перестрелка, ниггер продолжал глумиться над жертвой. Добравшись до тела женщины сквозь ворох юбок, он с остервенением рванул последнюю преграду. Послышался треск ткани, которому вторил скрип зубов Бренды — она понимала, что ее ждет, и могла только в бессилии сжимать челюсти, будучи не в состоянии даже ударить насильника. Но через секунду скрип сменился коротким стоном боли — негр резко вогнал в нее два пальца — мясистых, с обломанными ногтями — и принялся ощупывать ее изнутри.

- А ты, смотрю, любишь когда погрубее — даже течь не хочешь. Но мы это исправим.

С этими словами он набрал полный рот слюны, собираясь смачно харкнуть в ладонь и смазать готовое к бою орудие. Но посмотрев на высокие скулы и пухлые губки Бренды, решил изменить решение. Заготовленная слюна вместо ладони полетела прямо в лицо «Совы», осев главным образом на массивных очках.

Пока ошеломленная женщина пыталась понять, что он делает, ниггер ловко поднялся на ноги. Правой рукой взялся за отложенный в сторону обрез, а левой вновь намотал на ладонь пышные волосы женщины. Рывком, отозвавшимся в голове «Совы» очередной волной боли, поставил ее на колени и ткнул носом в собственный орган.

- Соси, шлюха!

Рявкнул он, для верности ткнув стволом обреза в шею женщины.

- Смазывай хорошенько — сегодня я все твои дыры попробую!

Среди многих навыков, которыми должен был обладать искренне преданный своему делу служитель Бога-Императора, особняком стояло умение чувствовать людей. Не допрашивать, не выводить на чистую воду — а именно чувствовать и понимать, увязывая воедино как очевидные и бросающиеся в глаза черты, так и незначительные, казалось бы, детали. Без этого умения, или, если хотите, искусства, нечего было и думать о судьбе пастыря человеческих душ. Надо ли говорить, что священник, занимающий столь высокий пост в иерархии клира Идар-Оберштайна, как у брата Доминика, этим умением владел великолепно?

Вот и сейчас, несмотря на то, что гостя наверняка проверяли при входе в здание — незванные гости так высоко подниматься не могли — он по отработанной годами привычке окутал новоприбывшего своим вниманием, умело маскируя его под обычное гостеприимство. В то время как от его взгляда не укрылась ни малейшая особенность в поведении гостя.

С чего бы начать? Разумеется, с внешности. Человек, вошедший в его кабинет, поначалу показался ему каким-то болезненным. Бледная кожа кабинетного работника, сухощавое телосложение, водянистые глаза... Однако, следующие несколько секунд рассеяли первое впечатление. Незнакомец двигался довольно плавно и пластично, без резких и судорожных движений — совсем непохоже на канцелярских крыс или страдающих разлитием желчи чинуш. Да и следы термических ожогов на лице говорили скорее о полевом характере работы — уж сын интенданта СПО мог разобраться в метках, оставленных войной.

Впрочем, незнакомец подтвердил его догадки, представившись старшим палубным клириком корабля Имперского Флота. Помимо того, он упомянул в речи брата Себастьяна, настоятеля Церкви Святого Рвения, охарактеризовав его как фанатичного проповедника Кредо Империалис. Одно это уже заставило присмотреться к посетителю повнимательнее. Но больше всего священника удивила последовавшая просьба. По долгу службы ему редко доводилось видеть, чтобы кто-то проделал столь длительный путь, как тот, что вел от входа в собор к его кабинету, не имея с собой какого-нибудь серьезного дела. И то, что конкретно у этого посетителя на уме было лишь вывести его на частную беседу, сбивало с толку сильнее всего прочего. Впрочем, опытный дипломат ничем не выдал своей заинтересованности. Которая лишь возросла, когда собеседник проявил весьма глубокие познания в Имперском Кредо, процитировав святого, чья слава восходила чуть ли не ко временам древней Терры.

- "Идите и проповедуйте!" - процитировал он излюбленную фразу Святого Доминика. - Вы чем-то похожи с ним. Это не лесть, просто предводитель "Псов Господних"* тоже много внимания уделял бумагам и документам, не зацикливаясь только на проповедях. Я не узнаю почерк автора сей чудесной иконы. Анджелико?

Снисходительно улыбнувшись, хозяин кабинета ответил:

- Отнюдь. Позволить себе подлинник работы мастера могут только очень нескромные служители Экклезиархии. Разумеется, это всего лишь репродукция, но - отличного качества. В «Друсинии» к мастерству иконописцев предъявляются жесточайшие требования.

Брошенное мимоходом название — словно приглашение продолжить, поддержать диалог. Небольшая пауза — и за ней новая фраза. Разумеется, все с той же улыбкой, но при этом — легкой виноватостью в голосе.

- Право слово, мне несколько неловко. Ведь вы проделали столь долгий путь, чтобы оказаться здесь. Потому выставить вас за дверь, прикрывшись ворохом дел, было бы с моей стороны неуважением к вашему старанию. Прошу вас, не нужно стесняться — среди моих текущих дел нет ни одного, которое бы требовало реагировать немедленно. Можете быть уверены — минут тридцать-сорок неспешной беседы они смогут подождать. А там — как знать...

Дав окончанию повиснуть в воздухе, брат Доминик поднялся с места и проследовал к одному из шкафов.

- Предпочтете чашечку рекафа, или афгульского чая?

Уверовавший в собственную неуязвимость индеец пулю, срикошетившую от одного из амулетов, во множестве висящих у него на груди, воспринял как должное. После чего продолжил наседать на усатого, осыпая его градом резких, быстрых ударов. Разумеется, уже полученные раны давали о себе знать - больше половины ударов уходило в сторону, даже не задевая жертвы.

В это время Майкл занимался куда более приятным делом. Вдоволь насладившись видом белой сучки, скулящей после удара в живот, он перешел к активным действиям. Скрученную в позе эмбриона бабу разоблачать было неудобно - но Майкл знал, что нужно делать в подобных ситуациях. Сгребя в охапку пышные рыжие волосы, припорошенные пылью после взрыва, он резко дернул рукой в сторону, заставив женщину издать еще один болезненный стон. Ослепленная болью, Сова на несколько секунд утратила контроль - но негру этого было достаточно. Подхватив ногу женщины под коленом, Майкл рванул ее в сторону, заставляя раскрыться навстречу ему и навалился всем своим намаленьким телом сверху. Из этой позиции ему открылся отличный вид на корсаж Бренды и кожаный ремешок, стягивавший ее жилет чуть пониже ключиц. Увиденное заставило его мерзко хихикнуть.

- Любишь носить ошейник, сучка? Ничего, будешь хорошей девочкой - я тебе его оставлю.

Попытку "Совы" возразить на это предложение негр оборвал самым суровым образом - влепив ей сплеча мощную пощечину. Рука у негра, с детства занятого тяжким физическим трудом, была довольно тяжелой. Впрочем, в ловкости рук ему тоже нельзя было отказать, а уж в силе - и подавно. Майкл продемонстрировал это, просунув пальцы за корсаж Бренды и резко рванув в разные стороны. Послышался треск лопнувшей ткани - и в руках у ниггера оказались тряпки, когда-то бывшие корсажем и лифом. Упругие груди Бренды, освобожденные из плена одежды, призывно качнулись, вызвав одобрительное цоканье Майкла.

- Шикарные дойки!

Выразив свое восхищение словесно, негр решил немедленно подкрепить его действием - облапив одну из грудей своей массивной лапищей. Прикосновение грубой, мозолистой руки негра само по себе было не очень приятным. А уж когда он до боли сжал ее грудь, словно проверяя, настоящая ли... От собственного бессилия на глазах у Бренды выступили слезы. А ниггеру было мало.

- Что, шлюха, от счастья плачешь? Давно на тебя не забирался настоящий мужик? Ничего, бэйби, скоро ты даже дышать будешь с трудом.

С этими словами Майкл приподнялся и спустил штаны до колен, обнажив свой вздыбленный орган. После чего принялся увлеченно рвать пышные юбки "Совы", в надежде добраться до женской плоти.

Надо сказать, что рабочий кабинет брата Доминика, помощника Его Светлости по вопросам взаимодействия с клиром, не очень походил на монашескую келью. Гораздо больше он напоминал место работы какого-нибудь чиновника Администратума средней руки. Достаточно влиятельного, чтобы иметь отдельный кабинет, но недостаточно, чтобы превращать его в демонстрацию своих возможностей. Во всяком случае, здесь не было мини-бара и фигуристой секретарши на входе. Впрочем, портрета действующего лорда-губернатора планеты не было тоже.

Что же здесь было? В первую очередь, в глаза бросалось окно. Занимавшее три четверти противоположной от входа стены, оно открывало захватывающий вид на город и заливало комнату светом. К окну с обеих сторон примыкали два массивных шкафа. Причем если шкаф по левую руку был, в основном, уставлен книгами, то правый был закрыт створками и предназначался, вероятно, для вещей хозяина кабинета. Ближе ко входу по левой стороне размещались углом два мягких дивана для посетителей, замкнутые в треугольник стеклянным журнальным столиком. По правой стороне ближе ко входу располагалась массивная тумба. Пройдя вглубь комнаты, можно было увидеть, что стену, в которой располагалась входная дверь, с правой стороны от входившего украшала массивная икона. Она изображала имперского святого в простом белом одеянии и черном плаще, опиравшегося на епископский посох. У ног мужчины вертелась поджарая гончая, сжимавшая в зубах ярко горящий факел.

Самым внушительным предметом мебели был рабочий стол — добрых два квадратных метра полированного дерева, на вид вполне способного выдержать обстрел из автогана. Примерно половину этой площади занимало рабочее пространство, на котором размещались массивный когитатор, всеразличные письменные принадлежности - включая три вида ножей для разных типов корреспонденции, изящный стилос с острым концом, несколько чернильниц и прочее — и документы. Башня инфопланшетов в три четверти фута высотой притягивала внимание, но бумажные документы брали численностью — здесь было и несколько стопок, отличавшихся типом материала — от дорогого пергамента до бумаги с явными слеадами переработки — и несколько свитков, часть из которых сияла неотломленными печатями. Причудливый натюрморт рабочего стола брата Доминика лишь на первый взгляд казался погруженным в хаос. Стоило приглядеться повнимательнее — и можно было увидеть в этом пейзаже план, продуманный до мелочей.

Сам брат Доминик, впрочем, только закреплял произведенное впечатление. Довольно высокий, осанистый мужчина лет 25-30, чисто выбритый и следящий за собой, с красивыми чертами лица и светлым взглядом — он производил впечатление с первой секунды. В своей простой сутане, на фоне темной кожи удобного кресла, брат Доминик очень органично вписывался в картину своего рабочего места. И поначалу было даже не заметно, что он с любопытством разглядывает вошедшего посетителя. Когда же оный посетитель замечал внимание хозяина кабинета — тот уже улыбался ему, той бесхитростной и доброй улыбкой, которая так легко обезоруживает уже напрягшегося было визитера.

Собственно, именно так произошло и в этот раз. Короткий обмен взглядами — и брат Доминик любезно улыбается посетителю, жестом приглашая его занять один из стульев напротив себя.

- Добрый день. Чем могу быть полезен?

Вокруг творился форменный ад. Если бы Гримм, вместо того, чтобы держать Стоуна, смотрел по сторонам, он сам вполне мог бы подвинуться рассудком, несмотря на всю закалку последних дней. Серьезно, когда целый взвод имперских гвардейцев, большую часть которого составляют взрослые, знающие себе цену мужики, начинают стрелять в своих с дистанции в пару метров, разносят себе головы из дробовиков и стаб-пистолетов, а кто-то отточенными движениями режет себе глотку штык-ножами... Это едва ли не хуже, чем то мерзкое колдовство, что это все породило. Но Гримм этого не видит. Все его внимание поглощено тем, чтобы не дать великану с тяжелым болтером в руках стать гвоздем этой инфернальной программы. Ну либо гвоздем в крышку их общего гроба. Хотя гвардейский "груз 200" - если их сочтут достойными его, а не братской могилы - никто не заколачивает - их запаивают намертво, и не всегда вскрывают на месте захоронения.

К счастью, Бог-Император не оставил своих солдат, в очередной раз избрав в качестве своей карающей руки гранатомет Теля. Мерзкого колдуна разрывает в клочья - самое то, за его прегрешения. И когда немногочисленные выжившие приходят в себя, наблюдая лишь итоги творившейся здесь вакханалии, сержант может слегка ослабить хватку и перевести дух. Приходит в себя и Стоун - это видно по характерному жесту, которым он стряхивает с себя Доу. От сердца отлегает - удалось.

Отпустив Кейна, до которого начало доходить произошедшее, Гримм окидывает взглядом поле боя. Как раз чтобы увидеть, как дохнут еретики под выстрелами Теля и Квинта. Правильно, парни, так их, гадов... К несчастью, их - кто не поддался колдовству - слишком мало... И кажется, сейчас деморализованные культисты отступят, и там уже поди разберись, кто вышел из боя с меньшими потерями... Но тут в комнату ворвались три огненные кометы, оказавшиеся никем иным, как Космическими Десантниками на прыжковых ранцах. В момент устроив бойню оставшимся культистам, они покинули комнату столь же эффектно, как и вошли в нее. Задержался только давешний знакомый - собрат-сержант Валент, и то - чтобы раздать команды. Впрочем, довольно логичные и четкие.

Гримм уже собирался продублировать, взяв на себя роль командира остатков гвардейцев, как тут же в комнату ввалилось прямое начальство в виде комми со свитой.

- Сэр, силы культистов в этой части здания разгромлены. Во время боя столкнулись с еще одной ксенотварью, а также с предводителями ксенопоклонников, пустившими в ход колдовство. Большая часть потерь с нашей стороны - не сумевшие противостоять ему. В свою очередь, благодаря действиям рядового Теля один из культистов-колдунов ликвидирован. Второй - однорукий (выделить интонацией, мол, "тот самый однорукий") - получил ранение от рядового Квинта. Дальнейшая судьба невыяснена.

"А еще у нас тут с полдюжины "двухсотых" и "трехсотых" не меньше..". - добавил он уже про себя, не сомневаясь в способностях командования к визуальной оценке ситуации. Вместо этого сказал:

- От брата-сержанта союзных сил Астартес поступила директива позаботиться о раненых и выходить наружу для подготовки к отражению нападения крупных сил неприятеля. Приступать?

Поинтересовался Гримм скорее для чистой формальности - и крысе слепой понятно, что нужно немедленно драпать оттуда, где собираются взрывать подвал, набитый еретиками.

С тех далеких времен, когда на Первую, и тогда еще единственную Весту привели к Согласию посланники молодого Империума Человечества, на вулканической планете зародился обычай. День Согласия отмечался не только как общемировой праздник, но и как начало нового цикла и конец старого. По такому случаю на многочисленных мануфакторумах планеты подводились итоги, определялись отличники производства и злостные нарушители режима, щедрою рукой выдавались премии и штрафы. И так повелось, что до самого конца дня (не рабочего, а календарного) взрослые, здоровые мужики не уходили домой, а оставались на работе, но вместо собственно работы накрывали столы, устраивали гуляния и вспоминали веселые и грустные случаи, прошедшие за год. А под конец застолья признанный руководитель коллектива - не всегда формальный начальник, а скорее первый среди равных - надевал парадную форму и зачитывал списки отмеченных наградами и взысканиями. Здесь же разгорались споры, порой затевались драки - но всегда возмутителей спокойствия утихомиривали общими силами. Принять с радостью то, что принес тебе День Согласия, было негласной традицией на Первой Весте. Постепенно обычай перерос в общемировую традицию дарить друг другу подарки. Которую потом с теми или иными искажениями перенесли на все миры Весты.

Разумеется, сейчас было далеко до Дня Согласия. Более того, Гримм с трудом мог посчитать, сколько конкретно до него по календарю Весты. Да и какая разница, в сущности? Он не был уверен даже в том, что переживет ближайшие несколько дней. А значит - следовало устраивать себе праздник там, где получалось. Тем более что не нужно было беспокоиться о подарках - технодесантник Ордена позаботился об этом.

Когда Гримм и его бравое, пусть и немногочисленное отделение, добрались до своей комнаты, у них натурально загорелись глаза при виде ящиков и свертков, распространяющих отчетливый запах оружейной смазки. Пресекая все попытки бойцов рвануться вперед и начать потрошить "подарки", Гримм выскочил вперед и развернулся на месте:

- Стоямба! Толпой не кидаемся - рассаживаемся вокруг! Праздничный стол у нас уже был - время вручать подарки. Чтобы как дома - на День Согласия. Почему не вижу радости в рожах? По местам, говорю!

Добившись, чтобы бойцы чинно расселись по шконкам, Гримм пригладил форму и подступил к первым трем ящикам. Внутри лежали три комплекта отменной панцирной брони - некрашеной, без опознавательных знаков - но даже на вид крепкой и надежной. Эти ящики Гримм пока оставил без внимания - броня, хоть бы и отменная, но на подарок не тянула. Зато в четвертом ящике обнаружилось нечто особенное. Тяжелый болтер - точь-в-точь как тот, что у Космодесантников, только чуть меньше и с сошками.

- Рядовой Стоун, рядовой Квинт - встать!

Когда здоровяк и стрелок поднялись с мест, Гримм не без натуги вытащил из ящика громаду тяжелого болтера. Увидев, как загорелись глаза у Стоуна, он усмехнулся и произнес:

- Пусть нас уже не так много, но расчет тяжелого вооружения меньше двух человек быть не может. Потому, бойцы, вот вам подарок на двоих - и чтоб на каждый болт насадили по еретику, не меньше.

Под короткие смешки над немудреной шуткой Гримм вручил подарок ошалевшему от счастья великану и потянулся к следующему ящику - уже гораздо меньших размеров. Не нужно было быть Телем, чтобы понять - внутри лежали баллоны с зарядами для мельтагана.

- Рядовой Тель, встать!

Как только Уильям вскочил с места, предвкушая подарок, Гримм один за другим вытящил из ящика балоны.

- За проявленное рвение в уничтожении врагов Императора он награждает тебя *барабанная дробь чьими-то пальцами по стулу* - зарядами к мельте! Чтобы мог и дальше жарить всяких гадов во имя его!

Под смех и хлопки Уильям получил свое сокровище и принялся нехорошо улыбаться. Желающий заглянуть поглубже в глаза бойцу неизбежно увидел бы там умирающих в адских мучениях ксеносов и еретиков.

- Но не обольщайся, не ты один будешь отжигать в нашем отделении. Рядовой Доу!

Названный боец удивленно вскинулся и медленно поднялся с места, не зная, чего ожидать.

- У Бога-Императора для тебя припасен особый подарочек...

Произнес Гримм, с лукавой ухмылкой распатронивая тканевый сверток.

- Та-дам! Оружие, которое не то что метать - даже целиться не требует. Наводишь на врага, жмешь гашетку. Только ради всего святого - не перепутай!

Теперь уже вместо смешков послышался откровенный ржач. Смущенный Доу, забрав подарок, вернулся на свое место.

- Кстати, не думайте, что я кого-то забыл. Рядовой Квинт! Тебе, пусть ты и прописался в расчет тяжелого болтера, тоже будет подарок. Держи - самый модный в отделении лазган!

Когда Квинт забрал предназначенное ему, Гримм нашел взглядом Стоуна. Здоровяк, поначалу весьма обрадованный тяжелым болтером, явно не испытывал радости от того, что "придурка Доу" чем-то наградили. А значит, стоило лишний раз вспомнить про него.

- Ну и гвоздь нашей программы. Парни, все мы знаем, что на День Согласия принято не только дарить подарки, но и называть самых отличившихся. И я уверен, вы поддержите меня в моем выборе. Рядовой Стоун, встать!

Здоровяк, привычно нахмурившись, потянулся с места. Сделал пару шагов к сержанту, солидно возвышаясь над ним.

- Боец, за последний день ты дал просраться и еретикам-астартес, и мерзким ксеносам. Да так, что настоящие, правильные Космодесы тебя зауважали. А потому - тебе особый подарок. Вот чем ты будешь рвать врагов Императора, когда у тебя закончатся болты в стволе.

С этими словами Гримм протянул Стоуну сверток, в форме которого хорошо просматривались характерные контуры цепного меча. Чуть более массивного, чем стандартный гвардейский - в самый раз для такого богатыря, как Кейн.

- Ну что, парни, никого не забыл? Ну тогда рассасываемся по шконкам - у нас личное время. Кстати - все, кроме расчета тяжелого вооружения, с завтрашнего дня одеваются в панцирную броню - возьмете вон в тех ящиках. Проследите, чтобы все было подогнано под вас - последнее, что я завтра хочу увидеть - это завязший в ремнях и пряжках рядовой Доу. А посему... короче, напяливаем бронезащиту и отбиваемся без раздевания. Чай, не учебка - под норматив одеваться.

_________________________________________________________________________________________________________________________

Решение Гримма оказалось пророческим. Их атаковали внезапно - пройдя сквозь все линии обороны и подойдя на расстояние рукопашного боя. Именно так понял ситуацию Маркус, вырванный из объятий сна злобным окриком комми. Кое-как сориентировавшись, он присоединил свой голос к голосу Говнюка, зычно крикнув:

- Отделение, подъем! На нас напали, пушки в лапы и вперед!

Выполняя собственный приказ, метнулся к выходу из комнаты - как раз вовремя, чтобы застать появление бойца в одних брюках, с одной безжизненной рукой.

- Императорова кровь!

Ругнулся Гримм, после чего обернулся к подорвавшимся с постелей бойцам.

- Все на выход, штурмуем кухню! Доу, тебе особая задача - дай прикурить тем ушлепкам, что лезут по лестнице!

Сам же Гримм с цепным мечом в одной руке и плазменником - в другой, вознамерился возглавить наступление на второе по святости место для солдата - кухню.

Ответ комиссара, в целом, был вполне ожидаемым - свой кусок от планетарной столицы желали оторвать все причастные силы. От души пожелав меткости пилотам Космодесанта, вбивающим в землю зараженный еретиками и ксеносами космопорт, Гримм вернулся к своим людям, намереваясь провести там весь остаток пути. Тем более что корабль Имперских Кулаков летел на удивление плавно, и можно было при желании даже вздремнуть.

Их путь закончился в невиданном для Гримма месте - морском порту. Нет, конечно, ему доводилось видеть в общественном гололите пейзажи инопланетных океанов, которых и представить себе нельзя было на Первой Весте. Но одно дело - книжки и гололит, а другое - видеть своими глазами необъятное море воды, уходившее в горизонт. Причем для кого-то ведь это море служило тем же, что и космос для пустотников - пространством для работы, где огромные корабли (впрочем, миниатюрные по сравнению даже с мелкими космическими транспортами) бороздили эту махину вдоль и поперек.

Сейчас же порт был порядком порушен, огромные корабли были притоплены - будь у них чуть больше времени, можно было бы подумать о том, чтобы пошуровать в них... Но вокруг бушевала война. И даже если сейчас в твою сторону не летели лазерные заряды и пули, она была рядом. В далеком гуле грохочущих болтеров, в мерном рокоте артиллерийских установок, и главное - в приятно щекотавшем ноздри запахе горящего прометия. Иногда Маркус жалел, что не выбрал в свое время стезю оператора огнемета. О, кстати, не забыть бы об этом...

- Чего уставились? Луж никогда не видели? Шагом марш к месту стоянки, там успеете наглядеться!

Весело прикрикнул он на остолбеневших от открывшегося пейзажа бойцов.

Место, куда их определили, оказалось гораздо пристойнее, чем можно было ожидать. Нормальные двухярусные шконки, рабочие душевые и туалеты, даже электричество сохранилось. Вполне подходило для отдыха перед следующим броском.

- Ну что, бойцы, занимаем шконки, и по очереди в душ! Когда у нас еще выдастся возможность привести себя в порядок? Квинт - идешь первым, потом на тебе готовка. Собираешь у нас рационы и стряпаешь из них что-нить нормальное, как ты умеешь. После приема пищи - личное время три часа. Потом организованной бандой топаем к местному шестеренке за аммуницией. Вопросы есть? Разойтись!

Отдавая команды больше по привычке, чем за реальной необходимостью, Гримм уже прикидывал потихоньку, что же запросить у местного филиала техножречества. Его отделение успело ужаться до пяти бойцов, и стоило задуматься о том, чтобы экипировать их как следует. Во-первых, панцирная броня. За последние пару дней они уже явно переросли стадию "зеленых новичков" и могли рассчитывать хоть на какую-то защиту. Разумеется, Стоуну надо справить тяжелый стаббер. Телю - боеприпас к мельте нужен. Квинта можно вторым номером к Стоуну приставить. А вот Доу... Поколебавшись немного, все же решил попробовать выпросить для него огнемет. Кидать его не нужно, принцип действия проще пареной репы - наводишь, жмешь. Если получится, неплохо было бы выбить для Стоуна цепной меч взамен отобранного. Сам же Маркус планировал обзавестись новым режущим орудием по остаточному принципу.

Кровавая Пасть, казалось, просто развлекался со своими противниками. Резкий бросок, прервавший жалкую жизнь еще одного мутанта - и он снова отскочил, скаля внушительные клыки в ответ на жалкие потуги поймать его. Ложный выпад, еще один - чтобы понаблюдать за тем, как смешно и неуклюже добыча пытается избежать своей участи. Но если киберволк не видел в сложившемся никакой опасности, то его хозяин был иного мнения.

Последние полторы сотни лет догадки редко подводили Длинного Клыка. Но уже достаточно давно его подозрения не воплощались так наглядно и так... губительно. Снаряды тяжелого болтера, направляемые машинными духами, безошибочно находили свои цели и детонировали внутри, отставая друг от друга лишь на доли секунды. И лишь тогда становилась понятной смертоносная эффективность избранной врагами тактики. Не просто так они пытались обвиться вокруг Астартес и максимально прижаться своими раздутыми телами к его броне. Их тела были начинены взрывчаткой - вероятно, имевшей хитро спрятанные детонаторы, но охотно реагировавшей на детонацию болтерных зарядов. Мощность индивидуального заряда, который нес на себе каждый из мутантов, на самом деле была не очень большой. Вполне возможно, что доспехи Караула и Сороритас смогли бы защитить от нее, или хотя бы уменьшить повреждения до вполне терпимых. Но когда в одном месте собирались трое-четверо, и все они подходили вплотную к жертве...

Словно в замедленной пикт-съемке Стирр наблюдал, как гибнет библиарий. Вот разлетается в клочья мутант, обхвативший правую руку - забирая с собой предплечье почти по локоть. Взрывается урод, бросившийся на грудь Терросу - даже со спины было видно, как вместе с плотью и ошметками одежды летят куски керамитовой брони и брызги крови - слишком яркой, чтобы принадлежать мутантам. Как детонируют один за другим раздутые тела под его ногами, заставляя искалеченный обрубок, кувыркаясь, отлететь в сторону корабля. Врагов стало гораздо меньше... но разве стоили их жалкие жизни заплаченной цены?

Вот тебе и совет. Ни тебе наград, ни поощрений - только выбор нового боя. И повезло еще, что дают выбор - могли бы без разговоров бросить обратно на передовую, бить морды грязным ксеносам и спятившим культистам. А ведь у него раненные, пусть и - тьфу-тьфу-тьфу - без осложнений. Но даже так, назвать выбор сложным он бы не смог. Уже знакомые, пусть даже всего несколько часов, космодесантники - или абсолютно левые шестеренки, которые порой смотрят на гвардейцев не иначе, как на годное сырье для сервиторов. А уж об оставлении в лагере и "героической" гибели и вовсе речи не шло. Дохнуть, так рядом с лучшими.

- Сэр, для моих бойцов было честью сражаться плечом к плечу с вами и вашими братьями. И если есть возможность это повторить - мы в деле.

Вот так. Не просить, не расспрашивать, не сомневаться. "Мы в деле" - и все.

Спустя два-три часа после отбытия первой команды, ангар "Пилигрима" вновь встречает защитников Империума. И пусть их всего трое - два космодесантника и Инквизитор - но каждый из них в честном бою стоит десяти простых солдат. А будучи помещенным в ту среду, для которой он создавался, в которой мог максимально раскрыть свои способности и навыки - каждый из них стоил сотен солдат на поле битвы. Как одинокий мельтаган - способный уничтожить неуязвимый для пехоты тяжелый танк. Как освященный клинок - способный пробить укрепленную варпом плоть демона.

Для брата-библиария этой средой был варп. Безумный мир, создаваемый эмоциями живых существ - и губительный для их рассудка. Источник неисчерпаемых возможностей - и неизмеримых опасностей. Щедро одаряющий обращающихся к нему - и никогда не забывающий взять с них высокую цену. Варп и его обитатели были одной из самых страшных угроз для Человечества - и в то же время отказ от него уничтожил бы людей как единую расу. Воистину, все, чего касался Имматериум, приобретало черты абсурдности, начинало противоречить самому себе. Но пока он существовал - граница между мирами нуждалась в защите. И именно на этой границе нес свою службу брат Террос.

Что было средой для Вороньего Глаза? Проще всего было бы ответить - "битва". Но ни один воин - тем более Космический Волк - никогда не согласится с тем, что все битвы одинаковы. Что есть битва для Кровавого Когтя, бесстрашно рвущегося в самую гущу сражения ради славы и почестей? Что есть битва для Серого Охотника - холодно и расчетливо загоняющего свою добычу, бок-о-бок с другими членами своей стаи? Разве для них это одно и то же? Вот и для Стирра у Всеотца была припасена своя, особая битва. Битва, в которой он не станет великим героем, не бросится на вражеского лидера с цепным мечом наперевес. В его битве он будет не камнем, брошенным из пращи в глаз великану, а утесом, об который раз за разом будут биться волны врагов. И если он сложит голову в этой битве, то сагу о Стирре Вороньем Глазе не будут весело петь в середине веселого пира, под грохот кружек и громогласное "Хей!". О нем будут петь лишь в самом конце - когда на ногах останутся лишь самые крепкие воины, а веселый смех сменится поминальным воем.

Наконец, что было средой для леди Кемерин? Девушки, гвардейца, и, наконец, Инквизитора? Пожалуй, это были люди. Да, она с удовольствием могла выйти на сражение с болт-пистолетами в руках, и никто не осмелился бы упрекнуть ее в бесполезности. Но сила Инквизиции, как бы того не хотелось отдельным ее представителям, была отнюдь не в личном могуществе и доблести. Инквизитор был, прежде всего, частью Империума. Частью социума, который он поклялся защищать и вести вперед. И лишь под его присмотром, при его незримом присутствии и неощутимом руководстве расхлябанная, скрипящая при каждом движении машина имперской власти начинала работать слаженно и эффективно.

Сейчас перед ними лежал мир-кузня Адептус Механикус. Мир, отвернувшийся от Империума в час испытаний. Возглавляемый людьми, которые сознательно отторгали от себя большую часть человечности. И им предстояло возвратить его на путь истинный.

- Не знаю... просто чувствую. Других. Говорят на людей это тоже работает, - охотница опасно оскалилась.

На этом месте опасения, начавшие было укореняться в разуме монаха-колдуна, рассеялись окончательно. Перед ним была все та же отвязная принцесса варваров, и грешно было ему - хитрецу и колдуну - ее бояться. Расплывшись в ответной улыбке - только не опасной, а скорее похабной - он ответил:

- Ну, со мной тебе придется постараться, чтобы я хвост поджал. Чай, не первый день тебя вижу.

Еще и подмигнул, гад. А тут как раз подоспели слова Хэла Серебряной Руки, Наездника на Драконе и Победителя Нежити, заставившие колдуна разразиться веселым хохотом не меньше чем на полминуты. Утирая выступившие на глазах слезы, Кенсер пожелал Франческе не замерзать и полез обратно, чтобы спокойно насладиться остатками сна.

- Вольно!

Скомандовал Гримм, доведя свое отделение до штаба и осознав, что никто их здесь строить и награждать не собирается. Впрочем, строевые команды он уже давно отдавал больше по привычке - один хрен от бойцов, которые привыкают как можно лучше вжиматься в местность, глупо требовать соблюдения правильной строевой стойки.

Военный лагерь Империума только на первый взгляд напоминал муравейник, который пнули солдатским берцем. Для тех, кто успевал пропитаться его духом, вся эта бестолковая, на первый взгляд, возня скрывала свой собственный порядок, достаточно гибкий и живучий, чтобы даже внезапное вторжение ксеносов, атакующих по всем фронтам, не смогло сломать хребет имперской военной машине.

У этой машины был свое топливо, свои нервы и свои стимуляторы. Боеприпасы, медикаменты, продовольствие, горючее - все это было необходимо, стоило дорого и ценилось на вес золота. Фактически, у Империума было только два ресурса, запас которых был неограничен. Священники сказали бы, что это - "вера" и "отвага", но Гримму нравилось называть вещи своими именами. Мат и жестокость - вот что реально заставляло крутиться шестеренки гигантского механизма Имперской Гвардии. И в каждой фразе, состоящей из непечатных выражений чуть менее, чем полностью, и в каждом выстреле болт-пистолета, обрывавшего жизнь недостаточно бравого офицера, слышался мерный рокот этих шестеренок.

Им предстояло совещание не с кем-нибудь, а с одним из Космических Десантников. И потому Гримм был рад, что привел свое отделение во всеоружии.

Надо сказать, опыта в обустройстве лагеря у Кенсера было немного. Путешествуя от Сембии сюда, он больше предпочитал останавливаться на постоялых дворах, в трактирах, либо просто в чьих-то домах, платя за ночлег звонкой монетой либо посильной работой. Ночь, проведенная под открытым небом, считалась большой неудачей. Потому он был рад помощи от Франчески, умело пряча смущение от того, что девушка, да еще и раненая, лучше обращаяется с походным снаряжением, чем он. Впрочем, cказать, что он был совсем беспомощен, было бы преувеличением. Предвкушая полноценный отдых, колдун не гнушался использовать простейшие магические трюки. К примеру, подтянуть к себе одну опору юрты, пока в руках держишь еще две. Просушить магией собранные юношей ветки, чтобы лучше разгорались. Либо тем же способом разогреть снег, чтобы сэкономить драгоценную в этих местах древесину. Ну и снять без помощи рук с огня горячий котелок, разумеется. В общем, старался выглядеть максимально полезным.

Музыкальные экзерцисы юноши колдун слушал, внутренне содрогаясь. Не то, чтобы он умел лучше - но после сладких звуков сембийской гитары слушать столь неумелое соло на бубне...

- Не, парень, мне для моей магии отдых нужен полноценный, не меньше восьми часов. Франческе тоже не мешает отдохнуть качественно. Так что давай так поступим - первую стражу я держу, вторую ты, а последнюю, перед рассветом, оставим даме. А пока не спим, можно истории всякие порассказывать.

Можно было сказать, что их рейд в Дом Камня с треском провалился. Дианнэ похитила темная эльфийка, двоих людей убили каменные стражи, а некромант, в кои-то веки обнаруженный эльфом, легко и непринужденно покинул лес по воздуху, проигнорировав пущенные вслед стрелы. Пожалуй, если бы не внезапное обнаружение названной сестры - причем не одной, а вместе со смутно знакомым темным эльфом - было бы от чего впасть в уныние. Однако сейчас ситуация к унынию не располагала.

Как будто мало ему было незнакомого дроу с символом доброго человеческого бога - с двух сторон показались еще люди. Притом один спускался по веревке, а второй - пафосно въезжал через северные врата на могучем скакуне. Доверия, впрочем, патологически подозрительному эльфу не внушали ни тот, ни другой.

- Умеешь же ты привлекать людей, Thaes'Si...

Отрывисто бросил Диегеран, припадая на одно колено. Левая рука быстрым движением метнулась к лунным камням, украшавшим его пояс. Первый, второй - и выбросить кисть вперед, чтобы легко коснуться кончиками пальцев правого плеча Дианнэ. Целительная энергия, заключенная в камнях, должна была восстановить ей достаточно сил, чтобы не пришлось волочить ее на себе. Тратиться еще и на незнакомого дроу он поостерегся. Вместо этого Диегеран выхватил из колчана тяжелую стрелу с наконечником, начиненным алхимическим огнем, и приготовился стрелять.

- Э, туруру! Зачем же так обращаться с трофеями?

Вскинулся Кенсер. Он как раз заканчивал упаковывать своего мула оставшимися пожитками, снятыми с гоблинов. Отобрав у юноши бурдюк и извлекши из снега банку с ядом, тщательно завернул и спрятал в седельную сумку.

- Мы их местному законнику отвезем, ну или там начальнику стражи. Чтобы знали, чем гоблины местные промышляют - авось людям от этого польза выйдет.

Слова темного эльфа, и последовавший за этим выход Дианнэ неслабо пошатнули намерение Кенсера оставить дроу в живых. Конечно, умом он понимал, что все эти слова про "вас собрал" - не более чем ложь. Но при этом он не понимал смысла этой лжи, и потому волей-неволей прислушивался к голосу эмоций, советовавших как минимум вернуть темного в то состояние, из которого он успешно себя вывел. А тут еще и паладин снова завел свою шарманку. Странные все же существа люди - говорят, что не будут угрожать, а через пять ударов сердца угрожают открытым текстом.

- Своей угрозой ты противоречишь собственным словам, человек. Но, так или иначе - не тебе решать, стоит мне проявлять агрессию или нет. Не ты едва не потерял сестру из-за козней соплеменников этого темного. И не тебе судить, что у него в душе.

Закончив речь, эльф обратился уже к дроу.

- А потому - тебе лучше рассказать нам правду, без глупых выдумок, на которые может купиться только человек. И учти - мне глубоко наплевать, в кого из ваших темных богов ты веруешь, если я решу, что ты в ответе за причиненное зло.