Голосование за ходы

  Расчёт Марии оказался верен настолько, насколько это было вообще возможно. Сказать, что мужчина был обескуражен - это значило вообще ничего не сказать. Он просто обомлел, увидев в распахнутых дверях обнажённую девушку, и даже слова не посмел сказать касательно того, что девушка вовсе не та, которую он хотел увидеть. Равно как и не рыпнулся, позволяя увлечь себя внутрь и буквально позволил какое-то время делать с собой, разинувшим глаза и уронившим челюсть, что угодно.
  И этого времени хватило Грейскалл, чтобы осуществить задуманное. Поцелуй внёс свои коррективы, в пользу девушки, разумеется, чтобы продлить оцепенение, охватившее мужчину. А когда он всё-таки чухнулся, было уже поздно, ибо магическое действо, вызванное не иначе как по большей части силой воли Имрезы, запустилось и стремительно набрало обороты.
  Секунда, вторая, и вот уже тонкая нитевидная дымка разрослась в клубящийся зелёный столб, простёршийся из уст Марии, рванул в самую глотку обалдевшего мужчины. Он встрепенулся, попытался подскочить, да только тщетно - не только женщина, но теперь и тёмная магия удерживали его на месте, трепыхающегося, но целиком и полностью захваченного. И Мария чувствовала, как эта сила вытягивает из смертного все духовные соки, всю его жизненную силу, невидимую простому глаза, но в том числе и видимую. Крепкий, рослый дядька не то что бы принялся худеть, но весь как-то сник, осунулся, будто его морили голодом и тяжёлой работой последние несколько дней, не давая даже спать. Только произошло это за считанные секунды. Зелёный дым вышел из теперь уже безжизненного тела, и направился он не в девушку, но, стекая по её шее, змеёй овивал руку и всасывался в зажатый в ладони артефакт. Ковчег наполнился энергией и на короткий момент просиял так ярко, что его свет пробивался сквозь плоть зелёным маревом, в котором были видны кости в руке Имрезы.

  Так леди Грейскалл стала некроманткой.

  Девушка ещё какое-то время смотрела на труп. Он не двигался, и в том, что это действительно труп, не было никаких сомнений. По крайней мере, первые пару минут. Но когда уже Имреза собралась одеваться и приводить себя в порядок, стул тихонько скрипнул. Мужчина ещё какое-то время зрительно оставался недвижим, но затем его плечо внезапно дрогнуло, а ещё через секунду он дёрнул рукой и медленно перевесил голову на другой бок. Взгляд сместился в какую-то другую сторону, а перекошенная челюсть, кажется, заняла более подобающее ей положение. Могло показаться, что сейчас оживший мертвец встанет и пойдёт, и начнёт делать что-то не очень хорошее, но на поверку оказалось, что вовсе он и не торопится делать что-то. Разумности в его поведении тоже никакой не усматривалось. И, тем не менее, это всё ещё был оживший труп, в плохом смысле воскрешённый мертвец, или же просто зомби - воплощённый образ из страшилок, имевших самую что ни на есть реальную основу и прямо сейчас наличествующую в доме. Опасен ли он? И если всё-таки нет, то... то что с ним делать?

  Струи мёртвого дыма струились по рукам девицы, обвивая их словно живые лозы, но Мария совершенно не чувствовала их прикосновения. Вернее, чувствовала, что они есть и пытаются ей что-то сказать, что-то передать, и она бы и рада была этому внять, но внимала словам черепа, а они в свою очередь доносились отовсюду призрачным, и в то же время разборчивым эхом.
  - Мы не сеем. Raccogli e conquista. Помни о мёртвых. Memento mori.
  Череп задрожал, испуская зловещее, неприятное, но почему-то совершенно не отторгающее шипение. Оно нарастало несколько секунд, а потом вдруг резко прекратилось, оставив девушку в полной тишине. И тотчас всё исчезло, сгинуло, как и не было ничего.
  В следующий миг в дверь громко и напористо постучали.
  - Хильда! твою мать, я знаю, что ты дома! - послышался раскатистый мужской бас, чуть сипловатый, а следом снова стук не иначе как крепко сжатым кулаком, - И не делай вид, что тебя третьи сутки нет дома! Ты должна мне за козий сыр и молоко ещё с позапрошлой недели, и если ты сейчас же не откроешь и не расплатишься со мной, я войду сам и уж точно найду, как взыскать с тебя долг!
  По всей видимости, это был сосед. Неизвестно, видел ли он, как Мария входила в дом, но он точно являлся сюда не раз за послдение несколько дней, и находил дверь закрытой, что его, мягко говоря, разочаровывало. Ну а то, что обещанные угрозы наверняка воплотятся в самом скором времени, не вызывало никаких сомнений, так как и, если судить по стуку, мужчина был крепкий, и дверь не сказать что прямо надёжная была, да и вообще, мало ли было способов попасть в домик. Дождь всё ещё хлестал за окном, и пригревшейся и только начавшей обсыхать Имрезе едва ли понравилось вновь бегать под ливнем.
- Raccogli e conquista... - слышалось в голове трудноразличимым эхом, как отголосок того, чему колдунья стала свидетельницей.

  А-ах, да как же всё это задолбало! Нет, правда: то туда, то сюда! Или убейте всех сразу, или отпустите с миром! Мы этого не заслужили! Или заслужили? Убьют ведь всё равно, рано или поздно. Нет никакого выхода, никакого спасения не случится. Игры, кураторы - да всё это хрень полная, disparates, система открытым текстом говорит, что если что и задумывалось, оно давно по одному месту пошло. Сбоем, сбоем, сбоем, СБОЕМ, FRACASO, perra estupida, de verdad no esta claro que todos ustedes van a morir aquí?!

  Я с трудом могу осознать события последней минуты. В самом её начале висела на провалом, чуть не ухнула в мясорубку, вода кругом была, а теперь вот, снова стою на ровной, твёрдой (но теперь уже знаю, что всё вокруг ложно и не то, чем кажется) поверхности. И обжигающий жар пропал, и снова система под совершенно не подходящее случаю музыкальное сопровождение что-то от всех требует. Quiere que nos volvamos locos. Но палец всё равно тянется вверх, следуя примеру остальных - голова сейчас будто сама по себе работает, однако, я смотрю на свою руку и вижу, что она дрожит. Кто-то подумает, что от холода, ведь принудительное ополаскивание здорово всех и вся остудило, и будет отчасти прав. Но я знаю истинную причину.

  Взгляд цепляется за новых людей. Вижу женщину, которая уже пытается найти общий язык с присутствующими в зале, но вместо неё перед глазами тот джапанир, которого незадолго до этого приговорила к смерти, а после частично расчленила. Провожу свободной рукой по лицу, пытаясь снять морок, да только не выходит ничего. Штамп-нож всё ещё со мной, он внушает уверенность... но в то же время и страх за потерю рассудка. Никогда в жизни, dios ve, не приходилось переживать за это, потому что не было такой причины, чтобы заставила пошатнуться столп здравомыслия. А сейчас есть.

  А на вкус эта смесь оказалась ещё более странной, чем на запах. Странной, но при не сказать что ещё более худшей. И всё-таки рожу Канца знатно перекосило, когда он попытался влить в себя содержимое кружки. Именно что влить - язык и гортань сразу же отказались участвовать в эстафете "попробуй это на вкус!" и пообещали в противному случае устроить митинг в пользу революционных рвотных позывов, а уж они в этом деле успехов добивались практически всегда. Поэтому, чтобы не опростоволоситься, Арлакс просто позволил жиже течь и делать своё чёрное дело.
  От такого залпа, ничем не контролируемого, в голову ударило практически мгновенно. И реднеки это заметили, равно как и отчасти безуспешные попытки юноши не пытаться уберечь себя от вкуса. Они засмеялись, громко, но добродушно, потому как в конце концов Канц демонстрировал не только пустую кружку, но и способность удержать в себе выпитое.
  - Да, во даёт тварюга! Всё выдул и не струганул даже! С посвящением, Щупальце!
  В этот момент мутант издал отрыжку, и по выхлопу сразу стало ясно, что же всё-таки входило в состав "коктейля". Топливо! Эти выродки плеснули в стакан солярки, не иначе! Дух вышел такой, словно из бензобака похмелился. И сразу же зашатало, перед глазами поплыли круги, а ноги стали ватными.
  Но крепкое, дружеское похлопывание руки Дасти по плечу быстро прогнало эти чувства и вернуло в строй - сколько бы там чего ни было намешано, а этого явно не хватало чтобы свалить такого крепыша как Канц. И всё-таки надо было отдать должное этим ребятам - у них странные традиции. Ведь это была именно традиция, ну или что-то вроде того, точно не издёвка, ведь иначе бы не было столько улыбающихся рож. И самое главное...
  - Гляди какой ядрёный! Налейте же ему нормального пива, чтоб вас всех в сраку! Всем налейте!
  И Арлаксу всучили новую кружку. На этот раз пенящееся содержимое было похоже на пиво и только на него. Впрочем, каким бы гадким оно ни было сварено, после употребления первой кружки любая жижа покажется райским компотом. Но нет, на сей раз это правда было пиво, и как только из носоглотки выдохлись все бензоспиртовые пары, мутант был готов к новому заходу. Между первой и второй, как говорится, перерывчик небольшой, и реднеки явно чтили и эту традицию тоже.
  - За Хиллов! - громко провозгласил Большой Ди, поднимая свою кружку, тоже полную пива.
  - За Хиллов! - вторил ему Сэм.
  - За Хиллов! - громогласно поддержали все остальные.
  - За бедную твою башку завтрашним утром, если вообще проснёшься после всего этого. - добавила свой скромный и исполненный язвительности тост Мефисто.

  Я думала, что гнев и раздражение у меня будет вызывать присутствие Максин. На деле же оказалось, что куда сильнее эти чувства, наоборот, спровоцировал её уход. То pindonga хотя бы находилась с ними с в одном положении, в одном кипящем котле, как бы буквально это не прозвучало, а теперь её нет, и никто не знает, куда её унесли, в такое же место, в ещё более худшее, а, может быть, и на свободу с чистой совестью. Но разум, такая зараза, из всех вариантов предпочитает быть убеждённым в последнем, и оттого злость только сильнее затмевает сознание. Canalla, могла бы напоследок хоть пушку оставить! И что-нибудь из одежды. Ну не сучка ли? И почему я её не прирезала сразу, как только была такая возможность?

  В следующую секунду понимаю, почему. Вернее, заставляю себя понять, но чем больше об этом думаю, тем объективнее кажутся доводы. В какой-то момент в потоке мыслей брезжит свет, такой же крохотный, как свет далёкой звезды в ночном небе, но он тут единственный, и не заметить его, равно как и не потянуться к нему, невозможно. Мы ведь с тобой не idiota redondo, Адриана? Нет, мы не идиоты. Анализируй, вычисляй, приспосабливайся. Analizar, calcular, adaptarse.

  - Этот компьютер плющит как припадочный, неужели вы не видите? Он сломан, но не до конца, и вот пока он до конца не сломан, он будет ломать нас. Так давайте сделаем это первыми! - выкрикиваю я, собрав всю волю к убеждению в холодном голосе, на какую способна, - Basura идёт на контакт, воспринимает общение. Завалим же её запросами по типу того, что только что сделала умыкнувшая с... девка!
  Стараюсь не обращать внимания на то, что турель нашла очередную жертву. Нас всех тут ждёт такой же конец или даже хуже, если ничего не сделать. Но спасибо тебе, Максин, и даже сквозь злобно стиснутые зубы готова процедить эту благодарность, потому что ты, кажется, показала выход. Даже если он не совсем верный: уверенность - то, чего нам всем тут не хватает. Не всем - мне хватает, и потому иду вперёд.
  - Система! Система, запрос! Система! Запрос! - повторяю громко и решительно заученные фразы, смотря то в один угол, то в другой, потому что не знаю точно, куда смотреть и надо ли, но делаю это лишь по привычке, а затем уже начинаю импровизировать, - Сотрудники в зоне тестовых испытаний! Повторяю, сотрудники в зоне тестовых испытаний! Срочный запрос на эвакуацию! Экстренная остановка процессов! Повторяю, запрос на эвакуацию, сотрудники в зоне испытаний! Система, запрос! - и между делом, бегло, не меняя тона, но обращаясь уже к окружающим, - Ну же, repetir, повторяйте! Que se atragante, perra! Система, запрос! Сотрудники в зоне испытаний! Запрос эвакуации!

  Как только лампа погасла, и дампирские глаза приноровились к новому уровню освещения (процесс не мгновенный, надо отдать должное физиологии), Скив смог разобрать тусклый свет, едва пробивавшийся через щели по периметру двери. Кто-то там точно есть, прямо за нею, и лучше бы ему вмиг придумать логичное оправдание своему присутствию, а не то...

  Дверь была тяжёлой, туго притёртой к косяку. Уже по первому сдвигу мужчина понял, что та не заперта, но дальше всё пошло уже не так гладко. Старания стараниями, а в какой-то момент железная основа нашла на другую железную основу, и, будучи в тесном соприкосновении друг с другом, они издали визгливый скрежет, какой вполне свойственен для подобных поверхностей, притёртых друг к другу. К счастью, Скив уже имел план на этот случай, и потому решительно дёрнул дверь на себя, подаваясь вперёд.

  Мужчина встал в проходе помещения, освещённого светом одной единственной свечи, но довольно большой и с толстым фитилём, дававшим неплохой размер пламени. От неё уже огарок остался, по большому счёту, но излучаемый свет всё ещё давал возможность осмотреть если не всё вокруг, то как минимум то, что было в непосредственной близости. А там было... А-А-А?
  В центре комнаты стоял большой короб, перевёрнутый кверху дном как импровизированный стол, а по бокам от него стояло несколько ящиков поменьше, тоже как импровизированные табуреты. На коробе в свете лампы были видны разбросанные игральные карты, несколько монет, каких-то побрякушек с претензией на ценность, и всё это в окружении хлебных корок, надкусанных реп и бутылок с мутным, но явно алкогольным содержимым. Да только всё это было совершенно обыденно и непримечательно в известном смысле слова, если бы только над всем этим застольем не заметил Скив двух огромных крыс. И нет, это были вовсе не те грызуны-переростки размером с дворнягу, коих иногда отлавливали по самым глубоким подземельям. Нет, демон их подери, это были реально две ОГРОМНЫЕ, в человеческий рост, прямоходящие, пусть и слегка по-зверолюдски, крысы! И они были одеты в пусть и потрёпанные, но ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ лохмотья, поверх которых местами можно было усмотреть то фрагмент кольчуги, то металлический наплечник.
  И, словно уже этого было мало для того, чтобы вменить себе умственное помешательство - ведь таких существ не имелось в природе, и даже в сказках их никто и никогда не описывал, не придумывал - среди антропоморфных грызунов явно намечалось какое-то очень странное действо. Одна из крыс держала лапу на столе, но при этом отворачивала голову и словно не хотела этого делать, будучи принужденной. Вторая же стояла напротив, одной рукой удерживала кисть сородича, а другой уже заносила над нею топорообразный нож для рубки мяса. При этом Скив видел, что на удерживаемой лапе, которую собирались рубить, уже успели отрубить как минимум один палец, ибо она замотана пропитавшейся кровью тряпкой как бинтом. И вот, видимо, настал новый черёд.
  - Оставь мой палец-коготь! Я отыграюсь, точно-точно! - скороговоркой прохрипела готовящаяся к экзекуции крыса хриплым и очень подходящим её внешнему виду голосом
  - Я выиграл-победил, моё! Такие правила, да-да!
  - Херня твои правила, мне нужен-важен этот палец!
  И тут оба существа практически синхронно повернули голову на шум. Их обалдевшие взгляды встретились с на порядок более обалдевшим взглядом Максимиллиана. На несколько секунд в помещении воцарилась глухая тишина.
  А затем та из крыс, которой собирались рубить палец, не отрывая взгляда от мужчины, протянула свободную руку к свече и сжала пальцами горящий фитилёк. Комната погрузилась во тьму, но для Скива это было делом лишь нескольких секунд - сразу, как только его глаза в очередной раз перестроились в "ночной" режим, он смог распознать очертания комнаты, а ещё через секунду и много больше.
  Вот только никаких крыс уже не было и в помине. По центру помещения всё так же стоял короб, и два ящичка поменьше рядом с ним. Белел восковый огарок, вокруг которого уже развеялся тонкий дымок. И тишина, полная, почти звенящая.

  Плоть к плоти, кость к кости. Совсем не то, чем я хочу заниматься, и уж точно совсем не то, о чём хочется размышлять. Но если первое делать необходимо (впрочем, тоже вопрос спорный), то насчёт второго свободу мыслей никто не ограничивал. Технологии ещё не шагнули так далеко, чтобы в головы забираться, и это... хорошо, наверное. Потому что где-то в эти самые минуты сознание начала пробирать гнетущая мысль об одном из возможных назначений всего этого цирка с котами и членовредительством...

  ...es una prueba de humanidad. Al final, solo queda un monstruo que decide pasar por sus cabezas. Y quien esta mas cerca de este titulo "orgulloso"?...

  В тот момент, когда я уже решаю, что самое время запрыгивать на останки убитых, дабы уберечь пятки от ожогов и тем самым отсрочить неминуемое, на голову, а по ощущениям так отовсюду, обрушивается шквал воды. Система потрудилась предупредительно привлечь к себе внимание, но всё равно это было слишком внезапно.
  Как и внезапно было то, что в какой-то момент пол под ногами разверзся, и потоки мыльной жижи понесли если не всех, то многих в зазиявшие пропасти, на дне которых притаилась шелестящая всесокрушающими шнеками смерть.
  В какой момент я произвела необходимые расчёты по части того, что следует удерживать в руках, а что выбросить, не знаю - рефлексы, такие молниеносные и такие безрассудные. К счастью, в этот раз они рассудили, что как минимум одна рука нуждается в том, чтобы быть свободной, и это была та рука, что держала отвёртку. К счастью ли? Ну, на фоне штамп-ножа заточка имела ряд недостатков, и даже то, с каким трудом я её добыла, не имело решающей роли. Опять же, повторюсь, тело действовало само, инстинктивно, и для вящего разума здесь не оставалось никакого места. Но, может быть, если бы он всё-таки имел место быть, я бы выбросила и второе оружие, ибо двумя свободными руками цепляться за выступы провалов было куда легче. Ну допустим: действуй, голова, ты же так хочешь быть полезной. Вот тебе две свободные, безоружные руки. И чем же это в итоге закончилось?

  Канц пришёл в себя... ну как пришёл? Он-то из себя и не выходил, просто данный речевой оборот уместен в текущей ситуации, ибо опосля всех трудов и бурного финала парень непродолжительное время ощущал себя немного за пределами физического тела. В хорошем смысле, разумеется - нет, даже в лучшем из смыслов! Ну или, говоря одним словом, Арлаксу было охрененно.
  Была ли такого же мнения Клэр? Может быть, не на похожем уровне, но и плохо ей не было точно. Девица тяжело дышала, прижатая мутантов, шевелила жвалами, будто пытаясь что-то сказать, но слов из его рта, ясное дело, не могло вырваться никаких. Она была всё так же горяча, в первую очередь внутри, но и не в последнюю очередь во всех остальных отношениях. Вытягивать своего дружка не хотелось, вставать тоже - так бы и лежал на этом комочке свежеоттраханной плоти, постигал негу и не думал ни о чём. Но всему хорошему рано или поздно приходит конец, и хотя мужчину ещё долго не отпускало чувство эйфории, какое бывало после секса, всё-таки для него это было не в первый раз, и что после жаркой ночки с Самантой, что от грубого перепихона с Джессикой, послевкусие, в принципе, было одно и то же. Но вот на морально-психологическом уровне восприятие было... что же, на этот вопрос Канц мог честно и внятно ответить только сам себе и никому другому, потому как иные вещи и чувства словами никак не выразить.
  Никто никого не торопил. С того момента, как в комнату мельком заглянул кто-то из Хиллов, больше пару никто не беспокоил. Но сейчас было отчётливо слышно, что реднеки уже наладили тусовку этажом ниже, в гостиной, и их возгласы, топот и бренчание банджо были очень хорошо слышны. Веселье было в самом разгаре, и, наверное, стоило уважить Дасти, его брата и всех остальных.

  Можно ли простить Фуэго попытку вменить прозвище? Спору нет, она звучит хорошо даже в моей собственной голове, но вспоминать потом, как и откуда она появилась, будет уже не так приятно. Впрочем, об этом пока не думаю. Думаю о том, что Фуэго - хороший парень. Не только потому, что хиспанец, но и поэтому тоже. Но каким бы славным он ни был, здесь он сражается сам за себя, даже если вид подаёт совершенно иной. "Останется только один": коронная фраза из одного известного фильма о любителях поотрубать друг другу головы звучит теперь не так пафосно, но жизненно. И хотя рубим мы не головы, но другие части тела, сути оно не меняет. Я буквально вижу, чем всё закончится. Не вижу только, на ком.
  Следовать командам - это то, что мы умеем. Уметь бы ещё оперативно понимать, когда следует продемонстрировать собственное мнение, а когда просто сделать то, что от тебя требуется, потому что, canalla, ambos lo necesitan.

  - Que te pasa, amigo? - говорю я негромко, а на фоне окружающих звуков даже почти неслышно, и пристально, выжидающе поглядываю на другого "земляка".

  Но ответ на этот вопрос станет известен позже, либо вообще никогда в частности для меня. Потому что то, что произошло дальше, внесло существенные изменения в восприятие ситуации и друг друга. Не было такой реакции на отвёртку как потенциальное оружие, равно как не было её и на появившееся один за одним менее кустарные лезвия. Но вот вид armas de fuego привёл в действия те самые затаившиеся рефлексы, что, пожалуй, были тут в каждом. "Засветили волыну" - и снова привычная, казалось бы, фраза заиграла новыми красками. Но суть одна - стоило только показаться оружию, как все ринулись на его захват. Что дальше? Masacre? Mas...

  Не знаю, что щёлкнуло в тот момент у меня в голове. Может, резкие движения этого джапанира, может, громкие выкрики, вид крови на руках некоторых. Показалось даже, что любитель давать прозвища (нет, он правда был в этом хорош, "Заточка" очень даже звучит, грех жаловаться) смог завладеть инициативой. Показалось или нет, а разбираться в этом я уже не собиралась. Я собиралась сделать что-то, что столкнёт меня с мёртвой точки и не даст провалиться в разверзающийся под ногами омут безумия. Вот только... Un nuevo remolino se abrio frente a mí en el mismo instante.

  От осознания, что твоя жизнь целиком и полностью состоит из отборного guano, можно поехать крышей. И это даже не какое сиюминутное прозрение - нет, эта мысль всегда с тобой, как ввинченный в горб шуруп, что ни выдернуть, ни до конца не завернуть, и он не заживает, ноет и мешается, ноет и мешается. НОЕТ И МЕШАЕТСЯ, MIERDA! Но должно же быть что-то хорошее, что-то, из-за чего я до сих пор не бьюсь в припадке, не бьюсь головой о стену и не сошла с ума, как это показывают в кино?
  Голая. Да, одежда была бы не лишней, но эта blanco зажала сущую мелочь (поздравляю с первым местом в топе тех, кому я первой выпущу кишки вот этим вот пером). Хорошее в этом только то, что я могу без особого труда осмотреть себя. Хорошее тело, однако - и ты ещё жалуешься на плохую жизнь? Определённо, было в ней что-то хорошее, благодаря чему ты такая, а, не, скажем, вон как тот инвалид с протезами, коего с невнятным успехом пытаются то ли собрать, то ли наоборот. Что же, теперь даже как-то не стыдно светить сиськами - я действительно хороша для своего уровня, и, что немаловажно, отсутствие одежды даёт ни с чем не сравнимую лёгкость и свободу движений. Какая "броня" из одежды в схватке нож на нож, я уже знаю - шестерёнки в голове зашевелились, дальше только лучше - но вот возможность нанести удар более быстрый, более ловкий, нежели может соперник, дорогого стоит. К счастью, пока что никого откровенно потрошить не заставляют. Впрочем, а если даже заставят, я уже знаю, с кого начну... но... мои ли это мысли... я ли это?

  Появление животного вызывает смешанные чувства. Раздражение. Зачем нам этот кот? Он должен разрядить обстановку? Disparate. Убить его? Мысль об этом вызывает ещё больше раздражения, и почему-то кажется ужасно аморальной - в отличие от идеи поубивать друг друга во имя приказа заглючившей машины смерти, вот же какой парадокс. Но бедное животное ни в чём не виновато, и, тем не менее, обречено. Может, это такой знак, что всем вокруг на всё плевать? Как же это... не ново.

  За размышлениями я расхаживаю по залу, бодрым шагом нарезаю круги по периметру. Становится жарко, во всех смыслах, но тот, что буквален, беспокоит сильнее всего. Что там эти телятся со своим инвалидом? Basta con el. А поможет ли? Всё к этому идёт. Я уже чувствую, как дрожит рука, сжимающая штамп-нож - чем раньше начать, тем быстрее всё закончится. Должен остаться только один. Только одни. Одна. Может быть, это буду я. У меня ведь охрененные шансы, да? И всё-таки пока ещё рано. Главное, не проморгать момент. А они уже видели часть из того, на что я способна. Чувствуют ли во мне угрозу? Blanco точно, но с нею я уже всё решила - Максин, значит. И ещё хиспанец, с татуировками, что пялился на меня, пока разбиралась с отвёрткой. Он точно что-то знает из того, что я тоже хочу узнать. Назвался Фуэго, хорошо, всё правильно. Впрочем, имена могут быть и выдуманные. А вот ещё Леон. Dios, здесь что, теперь у всех есть имя кроме меня? Como diablos me llamo?! Проклятая музыка, хватит, голова болит! Я схожу с ума! Me estoy volviendo loco!

  Но когда смотрю на кота, немного успокаиваюсь. Да, он явно испытывает стресс куда больший, чем все мы вместе взятые (или притворяется - это же кот, они точно не с этой планеты), но его вид пробуждает в памяти что-то, что кажется единственно светлым и хорошим. У меня был питомец? Может быть, в детстве? Maldita sea, yo era una nina. Podría haber tenido un gato. Como se llamaba? Cuando lo pienso en mi lengua materna, me siento mas comodo.

  Да, нож! Не нож - настоящий тесак, машина убийства, если ты достаточно хороша. Но ты уже достаточно хороша, раз она у тебя есть. Вот теперь заживём! Вот теперь... а что теперь-то? Нет, радости от приобретения это не сильно умалило (а, может, всё дело в том, что никто особо и не попытался конкуренцию составить?), однако, в ту же минуту обострилось желание большего.
  Я не могу сдержать хищного в плохом смысле взора, коим тотчас окидываю людей вокруг. Кто-то смотрит на меня, кто-то занят другими делами, и первым хочется сделать что-то болезненное - deja de mirarme, imbeciles! Хотя, кто тут ещё придурок, надо разобраться. Кто я вообще такая? И почему этот вопрос не возник в голове раньше, но зато за оружием кинулась так, словно всю жизнь только это и делала? И ещё эта отвёртка - в глазах окружающих отчётливо читается, что они только так меня и воспринимают, как женщину, буквально "родившую" инструмент. Посмотрим, как они заговорят, когда этот инструмент окажется у кого-нибудь из них в глазу или печёнке. Вторая девка напрашивается больше всех - ишь ты, выбила себе шмотки и теперь командует.

- Помогу, blanco, но сперва помоги мне. У тебя есть целый комбинезон, зачем тебе бельё? Отдай его мне, я хочу прикрыться. Por favor.

  Как убрать этот сводящий скулы оскал и произнести всё достаточно вменяемым тоном? Сложно, но можно. Говорю это, а сама поглядываю в сторону наблюдающей за всем машины - точнее, за тем местом, откуда может вылезти карательная турель или ещё что-нибудь наподобие. Помню же, что за попытку экспроприации обещано наказание, но вот про добровольную передачу речи не было. Будут хотя бы трусы - там уже можно и помочь, ибо сиськами трясти почему-то кажется не таким постыдным. Dios mio, что со мной не так? Или всё так, но я просто этого не понимаю? Сейчас хороший момент, чтобы наконец понять!

  Радостные возгласы приветствия из уст хороших приятелей были как мёд для ушей дворянина, коему сразу же перепало всё внимание присутствующих. Что касается его собственных уст, то их тоже ожидала услада в виде подготовленного места в центре стола с обещанным завтраком в прежнем составе. Полагалось, что бонусом к этому также будут дополнительные булочки, но значительная часть их уже перекочевала в тарелку Тафталии, и та, поняв, что, возможно, её сейчас отругают, принялась аккуратно откладывать часть обратно. Но выпечки было так много, что они втроём могли объесться, и ещё бы осталось. Вот оно, старое доброе аристократическое - никогда не знать недостатка в еде, в вине... в женщинах и других развлечениях. Максимиллианы были далеко не транжирами, но статус, как говорится, некоторым родом обязывал даже в повседневных вещах - в конце концов, на фоне некоторых знатных семей Эллеор был так вообще сама скромность.

  - Предложение - в каждую комнату для гостей приставить молодую и красивую служанку, чтобы находилась там каждый вечер и ночь. И чтобы поменьше одежды на ней было, а лучше вообще без оной. - с видом знатока заявил Базилио в ответ на вопрос, но, как и следовало понимать, он всего лишь шутил в своём репертуаре, - М-м, нет, всё же пусть будет в одежде какой-никакой, иначе продрогнет. Если честно, и мне ночью было холодновато. Не то что бы изнежился, не было повода, но как-то казалось, что в подобном дворце должны топить чуточку... лучше?
  Подошла Ленор и с учтивым видом подала листовку с новостями. Тонкая, но плотная бумага вся была испещрена записями - буквы были все стройные как на подбор, явно нарисованные не от руки, а каким-то механическим способом. Местами имели жирные подтёки чернил, но, в целом, читалось предельно комфортно, разве что шрифт мелковат - для молодых и острых глаз дворянина в самый раз, но кто-нибудь другой, постарше, испытал бы проблемы.
  - Впрочем, если бы вот эта служанка зашла ко мне перед сном, там бы могло стать так жарко, что пришлось бы окна открывать, хе-хе. - украдкой отпустил пошлость бард в сторону отошедшей эльфийки, - Кстати, а куда вся прислуга подевалась? Сегодня выходной или что?
  Похоже, Баз не знал об особых условиях сотрудничества Ленор и Скива, и явно спутал её с другими девушками, хлопотавшими вчера весь день по хозяйству. Возможно, стоило сразу поставить его на место, указав на то, что девушка отныне является личной свитой хозяина этого особняка, а вместе с тем и, может быть, даже дворецкой и домоуправительницей - вменить эти обязанности сохранившей верность старой служанке выглядело как очень хорошая идея, особенно за неимением ничего другого подходящего. Или попустить и пронаблюдать, как отреагирует Ленор?
  Тем временем взгляд уже вовсю вчитывался в заголовки новостей, что с трудом, неуклюже тесня друг друга, умещались на листе, куда, вопреки острой нехватке места, производитель умудрился вместить свою собственную шапку заголовка:

  "Артель наборного печати "Годдендаг и Ко". События. Известия. Время. (вып. от 21/09/12)"
  "Ежегодный фестиваль бардовского искусства вновь откладывается. Воодушевлённые тёплой осень сердца поэтов жаждут излить душу благочестивой публике, но ремонтные работы на столичной площади говорят "Подождите!"
  "Избыток студентов в Коллегии магов. Преподаватели вводят "драконовские" правила поведения и устав, чтобы было проще выгонять нерадивых учеников. Куда деваться отчисленным, и не ждёт ли Империю новый наплыв беспризорных магов?"
  "Текстильная отрасль в застое. Купцы экономят на материи, ремесленники не хотят выпускать брак, а потребитель жаждет качественных товаров. Время зашивать старое дырявое трико или ждём новых игроков на рынке сырьевых поставок?"
  "Бакалейная лавка миссис Велионис приглашает сотрудников на работу. Требуются молодые, опрятные девушки без вредных привычек."
  "Спешите попробовать кексы от леди Кираман по новому рецепту! Теперь ещё больше сахара! Членам городской стражи и гвардии - СКИДКА 25%!"
  "Погром в жилом квартале. Очередной притон с подпольными боями развалил сам себя. Свидетели говорят, что видели замешанных в этом колдунов. Стража опровергает эти заявления."
  "Визит дипломатических гостей с юго-востока откладывается по невыясненным причинам. И причины эти действительно не выяснены - зачем тогда здесь вообще этот заголовок?"
"Зверолюдский вопрос: итоги года. Что реализовано, что пересмотрено, как жить с текущим положением вещей и чего ожидать в ближайшем будущем. Подробности в статье далее..."

  - Ну, я перед сном много думала о всяком... - Тафи, жуя булочку, размышляла вслух и в какой-то моментс опаской покосилась на мужчину, не подумал ли тот чего, - Не знаю, стоит ли устраиваться в библиотеку при Коллегии, если можно поступить туда напрямую. Правда, нужен вступительный взнос, а у меня совершенно нет денег. Нет, я не напрашиваюсь на займ, ни в коем случае. Ну или, по крайней мере, отработаю так быстро, как только смогу, но... Но, с другой стороны, если устроиться в библиотеку, то там, по крайней мере, сами будут приплачивать, и доступ к книгам... но учиться будет сложно в таком режиме. Даже не знаю, я снова в сомнениях.

  Сердце замирает в предвкушении... нет, волнительном ожидании судьбоносного вердикта, что вынесет бездушная (verdad?) машина в ответ на попытку внять к ней при помощи "сакральных молитв". Что-то это напоминает, к слову, в какой-то книге было... или фильме - впрочем, нет, я смотрю слишком мало фантастики, не говоря уже о чтении.
  - Ты меня слышишь? Я тебе говорю!
  С уст уже собрался слететь повтор мантры, а следом ругательство, как вдруг машина заговорила. И хорошо, что не успела выпалить на бис - от одного только механического тона мороз по коже пробирал (или это от наготы?), а уж от сказанного и вовсе кровь прилила ко всем частям тела, что аж пот на лице выступил. Ну, прощай, мир, наши отношения были настолько дерьмовые, что я даже не буду сожалеть. Доставай свои пулемёты, и покончим с этим.
  Но так говорят лишь герои боевиков категории "В" (их-то я смотрела достаточно), а на самом деле в голове на тот момент была звенящая, липкая пустота и животный страх, прямо как у оленя, ослеплённого фарами мчащегося по ночному шоссе пикапа. Но вот компьютерная речь заканчивается, по крайней мере, та её часть, что обращается ко мне, и я чувствую себя очень глупо. Предупреждение. На фоне произошедшего (и происходящего) это охренеть-не-встать как гуманно. Наверное, я должна это ценить - и я ценю. И должна вынести какой-то урок, наверняка должна. Но не вынесу - скорее, меня вынесут вперёд ногами, если вообще что-то останется. Обстановка подсказывает, что быть расстрелянной - далеко не единственный способ умереть. И система, продолжившая говорить, подтверждает это.
  В помещение один за одним вбрасываются предметы. При виде одежды мой взор тотчас цепляется за неё, ноги уже рвутся заполучить вожделенные шмотки, но электронный комментарий как кипятком ошпаривает - они предназначаются другому, и если попытаться забрать, система мигом всё рассудит. Estupida tecnica, с человеком было бы намного проще. но в голове уже рождается план, как выкроить из этого хоть каплю пользы. И тут же рушится - никто не тронет эти шмотки безнаказанно. Но если всё-таки кто-то ршеится первым, то это точно буду не я. Кажется, что уже дважды дёрнула злого пса по кличке "Рок" за хвост, и на третий он точно вскочит и отгрызёт не голову. Трезвись, amiga, резкость тут не нужна и попросту опасна.
  - "Енотики"," Угорьки"? Что за... - едва успеваю обронить по простоте душевной, но правая рука уже тянется в нужном направлении, сжатая в кулак, - "Енотики", maldita sea, sí, да, звучит отлично.
  А затем, подав пример рационального мышления в нестандартной ситуации, бегу... нет, прямо-таки мчусь к тому второму резаку. Не знаю, зачем он мне, ведь уже владею прекрасной заточкой, но рациональное мышление, включившись, не утруждает себя объяснением своей мотивации. Si tienes un cuchillo, eres lo suficientemente buena. Да, это мотивация.

  Воистину, какая-то нелепая, но смертельная игра непонятно кого с понятно кем. Понятно, что жертвы тут они, а зверь - он прячется где-то там, за стенами, скрежещет шестернями и всё ждёт подходящего момента, чтобы показаться ощерившуюся пасть пулемётной турели и превратить кого-то, а, может даже и всех сразу, в carne picada. Впрочем, если так вдуматься, не самый плохой способ умереть, даже в чём-то хороший. Чувствую, что раньше уже сталкивалась с подобными размышлениями, и теперь они выглядят как воспоминания, но от этого почему-то не больно голове. О быстрой смерти, где боли будут отведены секунды, а то и вовсе не успеется ничего понять - даже как-то тепло от этой мысли становится. Девчонка, разодранная крупнокалиберным пулемётом - да ты просто выхватила счастливый лотерейный билет. Пусть и мне повезёт так же. Или так, или я выберусь отсюда по-хорошему.

  - Cómo? Так просто? Она просто взяла и свалила отсюда?

  Моему удивлению и возмущению иже с ним не было предела, когда одна из женщин перекинулась парой словечек со сбрендившей системой и буквально заставила её перенести себя в другое место. Судя по всему, гораздо лучшее, нежели это. Она причастна к тому, что здесь происходит? Если да, то этой отвёртке пора заиметь свою первую жертву. Если нет... Dios, в любом случае, мне теперь тоже нужно туда.

  - Внимание-система-система-шатдаун!

  Признаться честно, боялась почувствовать себя дурой, когда бы выяснилось, что запомнить четыре простых слова, два из которых и вовсе повторялись, оказалось бы непосильной задачей. Но я запомнила и произнесла их с достаточно уверенной интонацией. Настолько уверенной, насколько это могло прозвучать из уст нервничающей женщины. Как же тут не нервничать, когда все вокруг голые, и ты тоже, но при этом также единственная женщина... а, впрочем, насчёт этого не стоит волноваться, ибо, кажется, все уже видели и знают, откуда в твоей руке взялась отвёртка. Или наоборот, это только подстегнёт? Но прежде хочу увидеть, услышать реакцию компьютерного голоса. A través de las espinas.

  С самого начала всё буквально кричало об одном - быть беде. Мария знала, чем это чревато, знала сама и слышала всюду, начиная от матушки и заканчивая самой последней знакомой - исследование магии без должной на то подготовки и надзора опытных чародеев опасно. И если бы она однажды этому вняла, ничего бы не произошло.
  Но леди Грейскалл хотела постичь искусство магии, и это было её целеустремлённое желание, не принимающее никаких "а может быть".. Сэр Волморт обещал научить её мистицизму, и девушка не могла упустить такую возможность. То, что старый маг жил один, был нелюдим и в общении нередко зловещ и пугающ, нисколько её не смущало, ведь в действительности старик её не обманывал. Поначалу. О, сколько вечеров Мария провела в обществе его книг - гораздо меньше, чем в обществе самого учителя, но он был занят своими делами и в ходе работы над ними имел свойство огрызаться и нервничать. Какого же рода были эти дела, Имреза предпочитала не вникать - за свои уроки сэр Волморт просил о странных вещах, требовал приносить ему необычные предметы, алхимические ингредиенты. С каждым разом просьбы были страннее и страннее, и более зловещие. Мария стала задумываться о том, что точка невозврата близка, когда с её руки в доме учителя появились редкие питомцы - впрочем, ненадолго, после они куда-то исчезали. Но совершенно очевидным стало всё, когда с лёгкой руки молодой колдуньи в доме учителя оказалась девушка с улицы, да так там и осталась навеки. Что с нею стало, Имреза думать не хотела, не желала. Потому что это открывало ей доступ к книгам, аналогов коим она прежде не встречала. И тот пласт информации, что впитал её острый ум, иным способом девушка никак больше получить не могла. У сэра Волморта была отличная библиотека, да и сам лично он как учитель был полезен. До определённого момента.

  Частный дом на окраине Меридиана скрывал под собой подвал настолько просторный, что это запросто могли бы счесть преступным - здесь можно было разместить целую казарму, притон для банды головорезов, способных терроризировать весь район. Обычно здесь царил мрак, и Мария не придавала большого значения тёмным силуэтам столов и металлических конструкций, мелькавших в свете факела, когда она изредка спускалась сюда с очередным подношением учителю. И точно так же она спустилась сюда и сегодня, но в этот раз подвал оказался освещён полудюжиной магических ламп, и помимо них было кое-что ещё, что излучало свет. Девушке нужно было лишь получить очередную книгу для изучения с сопровождающим напутствием, как подступиться к её изучению, но когда сэр Волморт пригласил её стать свидетельницей окончания работы, над которой он трудился все эти месяцы. Отказаться было сложно - любопытство превозмогало любую осторожность. В конце концов, она не маленькая девочка, уже многое умеет и может за себя постоять как никогда раньше.

  Но суровая правда жизни показала, что, как бы ни усердна в своём обучении ни была Мария, своего учителя ей превзойти не удалось. Об этом он даже сам ей сказал, когда приковывал ремнями к прозекторскому столу, поставленному вертикально перед зловещей конструкцией из металла и каких-то каменных пластин, в центре которых на исписанном магическими знаками полу стояла богато украшенная погребальная урна. Ну а чему тут удивляться - сэр Волморт изучал эти книги гораздо раньше и больше, чем Мария, и мистик из него был превосходный. Но куда более превосходный из него был некромант, что и выяснилось намедни. Нет, Грейскалл всегда подозревала что-то такое, но лишь когда увидела готовящийся ритуал своими глазами, тогда поняла окончательно. А уж когда поняла, что всё это время приносила материалы для его подготовки (включая ту девушку!) и теперь сама же стала важным ингредиентом...

  - Вернуть к жизни простого смертного можно и более лёгким путём. Даже если он давно обратился в прах, для некроманта средней руки это не большая проблема, а уж для меня... хе-хе-хе. - приговаривал старик, затягивая посильнее последнее крепление на руке вырывающейся девушки, которую он прежде обездвижил при помощи мощной магии, а теперь эту функцию выполняли кожаные ремни, коими эскулапы пристёгивают пациентов перед сложной операцией, потому как иначе те от боли будут вырываться и не давать себя резать, - Но вернуть к жизни существо столь могущественное и обладающее поистине божественной гордостью, выйдет лишь у того, кто принесёт достойную жертву. Жизненная энергия животного? Даже не смей и пытаться. Человека? Если он простолюдин, чернь, без духовного стержня, то всё бестолку. Но кто-то, кто исполнен воли, духа и, конечно же, благородной крови, вполне может удовлетворить древнее существо, которое настолько же умнее всех нас вместе взятых, насколько и привыкло к чему-то... особенному. Поэтому я обратил внимание на тебя, дорогая моя Мария. Признаюсь, не сразу, ох, не сразу я подумал об этом. Но когда увидел, с каким тщанием и усердием ты внимаешь моим урокам, как жадно поглощаешь знания из книг, что уберёг я от костров Инквизиции, то понял, осознал, что ты та самая жертва, которую заслуживает та, которую я собираюсь вернуть к жизни. Возможно, не уверен в этом до конца. Но если не ты, то, боюсь, тогда мне придётся обратить свой прицел на куда более важную персону. Кто бы это мог быть? Может быть, твоя мать? Или сам барон Грейскалл? А что если... хе-хе-хе, ну нет, до самого Императора и членов его семьи я едва ли доберусь. А, впрочем, почему бы и нет, хе-хе-хе?
  Лампы горели ярко, но больше всего завораживало зелёное свечение, исходящее из посоха некроманта. Его навершие, выглядящее как притороченное к металлическому жезлу кадило, железный шар с фигурными прорезями, источало зелёную дымку, что сочилась из этих самых прорезей и светилась так, что не оставалось никаких сомнений - в этой штуке сосредоточена одна из заглавных сил, что приведёт ритуал в действие. Впрочем, процесс уже запущен, проклятый старик времени даром не терял, и он всё предусмотрел. Магические силы Имрезы не работали, в частности, те, кои могли быть вызваны словами и усилием воли. Для всего остального ей нужна была хотя бы одна свободная рука, но мерзавец уже надёжно закрепил её, равно как и другую, равно как и ноги и прочие части тела. Сопротивление бесполезно. К счастью, она всё ещё могла говорить, и говорить громко, внятно, хоть криком кричать, но суть одно - напоследок высказать своё мнение касательно сей подлости, проклясть эту старую сволочь и весь его ритуал. Кого он там собирался призвать? Демона? О нет, не похоже. Древнее существо? Да какое? Мария не знала, и сэр Волморт ранее не проговаривался, тщательно всё скрывая, но вот сегодня он, кажется, готов был поведать о своём плане все подробности, уверенный в том, что дело пройдёт как задумано.
  - Эта ламия, что прикидывается дурочкой и шьёт трусы скучающим дворянкам - она обладает огромной силой и знаниями, и лишь по хитрости своей не показывает всей своей мощи. Но она жалкая пешка, чернь, простая служанка по сравнению с тем, кого я собираюсь вернуть к жизни. Истинная знать, высшая каста всех змеедев. Её могущество, равно как и её знания, не знают границ. И эти знания, эта сила - они станут моими! Я обрету контроль над существом, что должно быть сродни сильнейшим из демонлордов! Да что там демонам - сродни БОГАМ! И всё это свершится здесь, здесь и сейчас, а потому ликуй, ликуй, дорогая моя Мария, ибо ты станешь частью этого исторического момента, и твоя жизненная сила перетечёт в прах древнейшего и самого высшего существа из когда-либо живших в Предмире!

  - Maldito sea este día... y esta cosa... y todo a su alrededor. Es una mierda...
  Нашёптываю себе под нос всякое, а лучше бы молчала, ведь кто-нибудь может услышать, лишний раз посмотреть в мою сторону, увидеть, чем я занимаюсь. И даже не знаю, что хуже - если просто посмеются, потешат свои сальные miradas pervertidas, или же начнут спрашивать, что это такое интересное я тяну из своей... своей... А-ах, canalla, аж до слёз! Да чтобы я, да чтобы снова, да чтобы туда что-то прятала! Это ведь моих рук дело, верно? Но... кажется, я говорю себе это каждый раз, избавляясь от груза, и наверняка скажу ещё не раз, словно в последний раз, но, увы, не в последний. Потому что иногда ты расставляешь приоритеты именно таким образом, и никак иначе, а значит рано или поздно снова там окажется что-то, чего быть не должно, но что только там и можно пронести. Окажется, если не сдохну к тому моменту, а обстановочка как раз складывается к тому, что сейчас преставиться проще простого, и это произойдёт внезапно. Не хочу умирать, нет-нет, не сегодня, maldita sea, не сдохну, нет! А! Поддалась!

  С каким бы удовольствием я сейчас бы распласталась на тёплом полу и хорошенько отдышалась. Но вокруг полно глаз, любопытных и всячески старающихся ухватиться за происходящее с целью его осознать. О, я с радостью присоединилась бы к ним в этом вопросе. Теперь, когда у меня есть оружие (а у других его, очевидно, нет), я чувствую, что все перенесённые муки до этого, телесные и душевные, были не зря. Но вон один из мужчин, потрясая мудями, уже завладел чем-то более внушительным чем простая пневмоотвертка. Подраться с ним прежде, чем bruto овладеет орудием? Сперва разобраться в том, что же происходит. Знание - сила, а знание plus отвёртка - очень большая сила.
  Взгляд падает на человека поблизости. Он-то точно всё видел. Сердито смотрю на него в ответ, но сразу же понимаю, что одного взгляда тут будет недостаточно - ишь какой macho. Лицо кажется знакомым - нетрудно догадаться, почему, но не факт, что так и есть. И, тем не менее, нахожу в себе силы задать ему персональный вопрос на языке, который, уверена, понимаем только мы оба.

  - Qué demonios está pasando aquí?

  Bano de sangre! Или же "расхреначило", если выражаться по-научному, но тут уже не будет такой экспрессии. А экспрессия нужна, без неё никак, иначе можно подумать, что для кого-то подобная расчленёнка часть бытовой рутины. Но ты ведь не хочешь заставить всех вокруг паниковать? Как бы, если так подумать, то почему бы и нет, но будем честны - у тебя сейчас причин для паники ничуть не меньше.

  Дрожь в ладонях я ещё могу унять, но вот холодный пот, капающий со лба, усилием воли не остановить. Руки бы поотрывать тому cabron, который засунул отвёртку туда. Поотрывать и самому вставить во все дыхательные и пихательные отверстия. Но что если это моих же рук дело? Тогда... тогда... в голове начинает что-то шевелиться при попытке вспомнить, и до того неприятно, что решение оставить затею ворошить память приходит очень быстро. Этой штуке там не место, но какой же стыд заниматься этим на виду у всех. Впрочем, они все голые, а кто-то даже чуточку более "голый". А кого-то даже наизнанку вывернуло - да, речь о той самой подстреленной. Может быть, они будут смотреть в её сторону, причитать, и не заметят, как я вытаскиваю эту штуку? Mierda, este boton esta aquí...

  Я не знаю такого слова как "дефенестрация" и даже как оно должно правильно писаться, но если бы знала, равно как и знала бы его значение в той или иной степени, то непременно сказала бы, что это оно самое. Выброс из окна, неизвестно откуда в неизвестно куда. Есть все основания полагать, что там, откуда выбросили, было лучше - всегда так, новое место, новое убежище, новые друзья, новая... тюрьма, да. Всё новое всегда как минимум чуточку хуже прежнего. Почему так? Не знаю, равно как и не знаю, почему рассуждаю о происходящем в таком ключе. Но вот что касается происходящего...

  Ноет голова, а вместе с ним и всё тело. Думаю, что быстро пройдёт, даже если это последствия удара. Моя голова любит думать больше, нежели требуется, и почему-то я с этим сразу же смиряюсь, словно оно всегда было неотъемлемой частью моего характера. Возможно, из-за этого в жизни происходило немало проблем. Возможно, из-за этого я здесь. Так давай же ответим на этот вопрос ещё раз, но уже подумав как надо.

  С уст срывается тихое ругательство. Самопроизвольно, я даже не понимаю, что сказала - возможно, что-то крайне обидное - но естественность, с которой это происходит, даёт основания полагать, что это норма. И с хрена ли такие прагматичные рассужде... а, нет, всё нормально. От произнесения ругательств становится легче, непонятно почему, но действительно легче. Правда, лучше пока делать это мысленно, хотя не факт, что через секунду что-нибудь прорвётся вновь. Особенно при виде того, что происходит вокруг, и особенно с учётом того, что, мать вашу, я только что услышала. Возможно, когда-то лишние размышления сулили мне большие проблемы. Но что-то подсказывает, что всё, что могло случиться, уже случилось, а потому я могу думать о чём угодно и сколько угодно.

  Наверное, в ответ должно было что-то прозвучать, какой-то устный комментарий или вроде того. Арлакс буквально ощутил его фантомное присутствие, настолько сильным было ожидание подобного. Но реальность упрямо держалась имеющихся фактов, и потому уши Канца не приласкал звонкий девичий голос. Но вот взгляд...
  Взгляду мужчины предстало тело мутантки, робко подавшейся вперёд, из темноты. Сперва показались ножки, гладкие, стройные, с лёгким намёком на скудное питание, но без намёка на какие-либо мутации. Клэр словно боялась света - когда очередь дошла до животика, ей вдруг стало очень неловко, и девушка чуть было не уползла назад, но всё-таки удержалась. Когда же и живот стал хорошо виден, Арлакс узрел то, что, в общем-то, и ожидал увидеть - четыре конечности, словно оторванные у гигантского насекомого или ракообразного-переростка, симметрично крепились к брюшному прессу и, хотя выглядели там довольно чуждыми элементами, на деле удачно вписывались в структуру тела. В поджатом состоянии, к коему они без труда стремились, их было совершенно не заметно под одеждой.
  Когда же Канц узрел пару маленьких, плохо развитых, но всё равно прелестных грудок, в его собственной груди горячо и часто забилось неравнодушное мужское сердце. И снова пришло на ум сравнение с Самантой, её аппетитными формами, да и фигурка старушки Джоан тоже как-то в памяти вдруг всплыла. Но здесь имело место быть совершенно другое, однако, не менее прекрасное если не в физическом выражении, то уж в чувственном и эмоциональном точно, и если иная грудь способна заполнить мужскую руку, то удел этой - заполнять сердце. Ну а как оно у мутанта на это реагировало, мы уже знаем.
  Клэр сильно смущалась, и, тем не менее, было видно, что парню она доверяет. Нужно просто быть аккуратным, действовать осторожно, без резких движений. Хотя как уж тут без резких движений, когда Канц отчётливо видел, что самое главное-то у девушки, то, что мелькает безволосыми складочками промеж ног, самое что ни на есть нормальное, человеческое женское, здоровое, без мутаций. Этим нужно было срочно заняться, вставить туда кое-что без промедления и пихать, пихать, пихать! Словно какой-то зверь вдруг проснулся в Арлаксе, учуял, что называется, пиздятину, и взвыл в приступе похоти. Что эта пигалица себе воображает? Коль избрала себе кавалера и уже разделась перед ним, то самое время устроить старое доброе сунь-высунь! В конце концов, Арлакс за время пути сюда очень соскучился по женскому телу, и сейчас этот голод просто раздирал изнутри. Стоило ли оно того? Даже если девчонка будет кричать от боли, а потом убежит в слезах с концами - главное, свой конец пристроить.
  Но что-то в этом розовом, словно распаренном и только что вышедшем из баньки, тельце было и такое, что, напротив, призывало быть с ним нежным. Должно быть, она стала такой после линьки, но почему и как часто это происходит, Канц не знал. Однако, ощущал, что девушка физически обновилась, и, возможно, сейчас пребывает в состоянии некоторой ослабленности, временной беззащитности, чем и продиктовано её поведение, прятки в тенях и прочее. Повредить этот хрупкий цветочек - звучит кощунственно... но в то же время соблазнительно.

  Богиня или нет, но её кожа действительно ощущалась божественно. Девушка ещё не до конца избавилась от линьки, и там, куда Арлакс запускал руки, он ещё нащупывал остатки шелухи, но они уже нисколько не беспокоили его, и парень смело сметал их ладонями, освобождая гладкий и трепетный простор для своих прикосновений. Прикосновений, что отзывались в самом мозжечке приятными импульсами, будто дразнящими разрядами слабого статического напряжения. Клэр проглотила батарейку или что? Может быть, уселась голой попой на оголённый провод, торчащий из стены? Как бы то ни было, хорошо, что парень оказался рядом.
  Но сердце замерло, когда их лица сблизились. И то, что юноша, равно как и любой другой на его месте, мог бояться всё это время, теперь оказалось в непосредственной близости и даже коснулось его напрямую. Арлакс ощутил, как сразу с десяток острых зубчиков ротового аппарата Клэр приникли к его лицу и надавили, будто закогтившись. Казалось, вот и всё, сейчас ему откусят лицо, сожрут, заманив, как глупого пацана, возможностью пожамкать девичьи прелести...
  Но обошлось. Зубы не отпустили парня, лишь увеличилось их количество, легшее одновременно на ряху мутанта, и они будто бы притянули его уста туда, куда обычно отправлялась еда. И там Канц ощутил то, что, наверное, ещё никому не удавалось ощущать. Горячее, влажное дыхание - это были, в общем-то, знакомые вещи, неизменные спутники любого рта, а тем более вобуждённой девицы, жаждущей любви и поцелуев. Но когда понимаешь, что при всём желании поцеловать то, что перед тобой и тоже жаждет этого, нет никакой возможности, ибо нет ни губ, ни языка, да ещё и эти жвала, пусть и безболезненно, но реально пугающе ухватившиеся тебя за морду, то находишь себя в безвыходном положении.
  И, кажется, Клэр это поняла. В следующую секунду зубчики мягко отпустили лицо Канца и даже как-то поджались виновато. Девушка отстранила лицо, и хотя в темноте мутант не видел лица, он мог не сомневаться, что в этот момент она виновато отвела взгляд, осознавая, что позволила себе что-то очень лишнее.

  Разумеется, Клэр не могла ответить Арлаксу. И когда тот задал вопрос о письменных принадлежностях, виновато опустила глаза, тем самым дав понять, что ничего из этого у неё так и не появилось. Ох уж эти женщины, ничего поручить нельзя, всё самому потом делать. Впрочем, ругаться на девушку не стоило - она находилась в куда менее выгодном положении, нежели он, и не пользовалась теми социальными преимуществами, кои Канц как мутант уже заполучил среди реднеков. В конце концов, бумага и чем писать на ней - это такой пустяк, надо просто один раз взять и сделать, и всё, никаких гвоздей потом. К тому же, зубастая вроде бы даже и не видела в их отсутствии сильного дискомфорта. Кажется, её доставляло общество мутанта. Возможно, даже больше, чем можно было себе представить.
  А пока парень рассматривал и тёр в пальцах кожную шелуху, Клэр стряхнула с плеч и рук, то, что ещё осталось на них бледными хлопьями - к счастью, облетев, они не образовывались снова, что дало повод думать, будто вся эта линька носит характер эпизодический - и тут же схватилась за руку мутанта. Но не за нормальную, а за щупальца, обхватив своими тонкими и нежными после линьки пальчиками каждый из его отростков. Девушка принялась с каким-то интересом и мягкой интенсивностью мять, массажировать или как-то так, прощупывая кожу, но при этом загадочным образом умудряясь касаться таких чувствительных точек и нервных окончаний, о которых даже сам Арлакс не знал.
  В тот момент юноша понял, что встал у него не только вопрос о бумаге и карандашах.

  Сразу же после первого и удачного попадания Йон принялся перезаряжать арбалет, не теряя времени и готовясь осуществить с его помощью ещё один выстрел - охотник намеревался выжать из своего нового оружия как можно больше проку в реальном бою, и это, пожалуй, было верным решением.
  - Констанс, давай! - скомандовал Билли.
  Вместе с колдуньей они начали в унисон, хотя и несколько на свой лад читать какие-то заклинания. Кто знает, может, в этом и крылась причина, почему у них вышло не то, что явно задумывалось, но факт оставался фактом - огненные всполохи, закружившие было над головами волшебников, вдруг взорвались снопами искр. И если никому они особо не навредили, разве что больше испугали и заставили отшатнуться, то самому Уильяму повезло меньше всех - его меховая шуба загорелась, и инквизитору пришлось с громкими проклятиями скинуть её на землю. Да только ни затоптать, ни потушить толком - ужасные создания уже настигли их!
  Щёлк! Звонко треснул арбалет, но ещё "звонче" треснула голова одной из абоминаций, раскроённая крепким болтом, что так и остался там сидеть. Да только в третий раз перезаряжать оружие, столь удачно проредившее ряды супостата, мужчина уже не стал.
  Словно чувствуя, от кого в компании защищающихся исходит наибольший потенциал силы, добрая часть монстров кинулась к Констанции. Одна пара отвлекала Тейлера и Снежка, двое других накинулись на бедную колдунью. Зеленоглазая, в ужасе отшатнувшись, забыла, что собиралась делать, как перед лицом зловеще сверкнула рука-шип одной из тварей. И тотчас на лице женщины обозначилась косая линия, от правой части лба к левой скуле, пересекающая переносицу и чудом не ранящая глаз, и из неё тотчас закапала кровь. Вестелийка закричала от боли, но, видимо, ошалев от этого, решилась на смелый шаг - бросилась изо всех сил пырять кинжалов ранившего её монстра в живот и грудь, нанося быстрые удары и засаживая клинок по самую рукоятку раз за разом.
  - Ублюдки! Получайте! - вскричал Билли.
  И не успели с его уст слететь последние слова заклятья, как рука мужчины метнула в сторону обидчиков волшебницы народившийся в них огненный стержень как копьё или большой дротик. Несомненно, инквизитор целил в абоминаций, но метатель из него был хуже, чем сотворитель магии - огненное копьё обожгло лишь плечо одной из тварей, сорвало с него шкуру, и пролетело дальше, воткнувшись в дерево и взорвавшись снопом огня, от чего оно и вся его сухая листва сразу же загорелись.
  Абоминации набросились всем скопом, словно почуяв слабину в обороне людей. И из-за них что Райле, что Йону досталось. Но напрасно враг поверил в свою удачу - четвёрка дала решительнейший отпор.
  Что-то на эльфийском затараторила колдунья, едва перестав полосовать кинжалом стоящую перед собой тварь. И в тот же миг воздух перед её лицом сгустился настолько, что стал видимым как нечто плотное и полупрозрачное, но в ту же секунду с силой разверзся во все стороны, взорвался и отбросил чародейку назад так, что та плюхнулась на спину. Но куда сильнее оказались откинуты её обидчику. Одну из тварей несколько раз перевернуло в воздухе, и той пришлось ухватиться за землю своими шипастыми руками и ногами как какой-нибудь паук, и те прочертили длинные линии в чернозёме - так велика была сила воздушного удара. Второй же монстр и вовсе был отправлен в полёт, да по иронии судьбы угодил не абы куда, а на подожжённое Уильямом дерево, напоролся на сук и, пока слезал, сам же успел загореться.
  Мужчины не отставала в боевой прыти от охотницы, и им удалось обезглавить ещё двух нападавших. Конечно, неприятным сюрпризом стало то, что некоторые из них смогли продолжать биться и без головы, и больше всех от этого мерзкого чуда пострадала сама Райла, но в итоге им удалось утихомирить и этих неугомонных. В конечном итоге перебиты оказались все, и это стало практически чистой победой.

  Но что же паладин? Ни на секунду бой, развязавшийся между демоном и огненным рыцарем, не утихал. Лязг мечей, яростный рык мужчины и хищные возгласы демоницы слились в ужасной, но впечатляющей симфонии боя, в финале которой могла быть только окончательная смерть одного из соперников. Взмахи объятого пламенем двуручного меча были быстры и внушающи, рассекающим пространство подобно прямым и рыжим молниям, что бывают в самую лютую грозу. Удары Андавы были столь же ужасающе быстры и страшны, и, казалось, она, обладающая даром летать на своих драконьих крыльях, всё время кружила над Джеймсом, молниеносно бросаясь и жаля его со всех сторон как большая хищная птица, как настоящая гарпия, желающая только убивать, убивать и ещё раз убивать. И, как бы ни хотелось верить в силы сэра Коннери, было видно, что его позиция стремится быть больше оборонительной, в то время как Андава была исполнена агрессивных атак и только их.
  И, увы, оборона паладина была не идеальной. Райла своими глазами видела, как в решительные моменты Андава атаковала рыцаря, дерзко зайдя со спины, и наносила удар, что, не встретив должного парирования, приходился по броне. В тот момент что-то отлетело от сражающихся в сторону, и когда охотница обратила свой взор на пламенеющий кусок металла, что, упав, перестал гореть, покрылся золой и начал рассыпаться как прогоревшая головёшка, то она поняла - это кусок лат, непонятно откуда отделившийся, но совершенно точно являющийся частью высеченной демоном брони. А когда спустя некоторое время Андава высекла ещё один кусок, и ещё, и ещё несколько следом, стало ясно, что Джеймс долго не продержится. Но как ему помочь?
  С окровавленным из-за пореза лицом Констанция, видя такое положение дел, попыталась что-то сделать при помощи огненной магии. В смертельной схватке бился её муж, и женщина не могла просто стоять и смотреть, как его вот-вот убьют. Она попыталась сделать что-то при помощи огненной магии, что-то с примесью потоков воздуха, и это выглядело страшно. Быстрые клубы огня закрутились над воздетыми к небу руками колдуньи, и было видно, что языки пламени остервенело лижут её ладони. Казалось, лучше не лезть, пусть уж делает, что хочет, но первым вмешался Билли.
  - Оставь, нет! Аура паладина Сола не позволит тебе творить его магию в своём присутствии!
  - Мой... муж... должна... - пыталась что-то ответить вестелийка, но всё равно продолжала читать заклинание.
  Инквизитор решил действовать наверняка - он просто бросился к женщине, намереваясь силой заставить её прекратить. Но не успел. Огненный вихрь Констанции схлопнулся, рассыпав вокруг пепел с каким-то недовольным скрежетом, будто и впрямь сам древний бог осерчал на недостойную ворожею, а остатки пламени змеями обвились вокруг женских рук, и так вспыхнули. С громким воплем боли и отчаяния колдунья упала на землю, и теперь к крови, заливающей её лицо, прибавились слёзы, много слёз. Женщина не загорелась, но её руки по самые локти покрыли ожоги, и кожа в этом месте потемнела.

  - Я! ТЕБЯ! УБЬЮ! ЭНРИКА! СНОВА! - орала Андава, нанося удар за ударом по паладину и лихо уклоняясь от его ударов.
  Доселе невиданной скорости и проворности пируэт совершила демоница, вновь обойдя рыцаря с тыла. В этот раз Джеймс не успел отреагировать - он выставил меч, блокируя удар и входа в крайне неудобный клинч со спины. Но враг оказался слишком близко, и он с силой вывернул оружие под углом, из которого воин уже не мог быстро вернуть оружие в защитную стойку, а вот Андава могла рубануть изо всех сил. Что она и сделала.
  Левый наплечник сорвало с лат вместе со всеми креплениями и корнями, обнажая плечо рыцаря и пламенеющую плоть под ним. И прежде, чем этот кусок успел упасть на землю, демоница свободной рукой, растопырив длинные как серповидные кинжалы когти, ударила по беззащитной плоти. Её кисть опалило, но было видно, как брызнула кровь, и как после конечность, отделившись, взмыла кверху, брызгая красным по все стороны, да так и упала.
  - ДА-А-А!!!
  Но вот что было дальше, описать словами уже возможным не представлялось в полной мере. Перехватив цвайхандер уцелевшей рукой, сэр Коннери, игнорируя полученное увечье, воспользовался заминкой обрадовавшего демона и совершил выпад такого характера, какого не делал за весь бой ещё ни разу. Возможно, этот неожиданный приём и стал его козырем, ради осуществления которого пришлось пожертвовать конечностью, но он сработал. И сработал хорошо.
  - МРАЗЬ!
  Андава успела выставить свой меч в защитной стойке, да не тут-то было. Сверкнув раскалённым металлом, клинок паладина врезался в кость с удвоенной силой, и в следующее мгновение кость лопнула, рассекая лезвие демоницы пополам. Андава с яростным возгласом отмахнулась обломком меча, высекая сноп искр из объятой пламенем нагрудной пластины доспеха, но, конечно же, не пробила и даже не повредила её практически. А вот Джеймс...
  Лихо крутанув мечом в одной рука так, словно там был не тяжёлый двуручник, но лёгкая тренировочная рапира, паладин наконец-то ударил демона, ударил по-настоящему, как она того и заслуживала, и тем рассёк её грудь. А затем ударил ещё, проводя глубокую борозду в чреве демоницы. И ещё раз, всё так же быстро и сокрушительно, заставляя глотку Андавы развернуться фонтаном выплеснувшейся из её вспаханных артерий чёрной кровью. Ну а когда смертельно раненая фурия вдруг как-то вся обмякла, и ноги её подкосились, Джеймс всадил точно в центр её грудной клетки, пронзая сердце демона и заставляя острие меча выглянуть из пробитой насквозь спины.
  - У... бью... - прохрипела Андава, захлёбываясь кровью, но не изменяя своей дерзкой, осатаневшей ухмылке.
  И, перехватываясь руками за лезвие клинка как за горизонтально натянутый канат, она начала нанизываться на него ещё сильнее, но не из самоубийственного желания, а из желания напоследок добраться до паладина, что всё ещё держал вонзённое в неё оружие.
  Но в те секунды пламя, окутывавшее оружие рыцаря, начало накаляться, и его металл побагровел, а затем в вовсе побелел от переполнившего его жара. И всякая плоть демона, что касалась его, закипела и загорелась, прогорая до черноты. И прежде, чем Андава успела протянуть когтистую лапу к пышущему огнём забралу паладина, она всё прогорела насквозь, да так и рассыпалась на угли.

  Зашипели, закривлялись тела поверженных. Да только не собирались они вновь восставать и сражаться - напротив, их плоть рассыпалась на составляющие, как разваливается каша, вытряхнутая из горшка на землю, и очень скоро на их местах остались лишь горстка прелой листвы и гнилого фарша. Демон был повержен, и вместе с ним ушли его создания.

  Последний кусочек пепла в форме руки, вцепившейся в лезвие меча, осыпался, и уже ничто не намекала на то, что только что здесь было само воплощение смерти. Сэр Коннери застыл неподвижно, и лишь тяжело дышал, глядя на груду золы перед собой. Его доспехи уже не горели, равно как и он сам. Сталь покрылась чёрнотой, и от неё исходил дымок как от опущенной в холодную воду раскалённой кузнечной заготовки, что, впрочем, быстро развеивался. Но вот что никак не собиралось развеиваться, так это рука. Оторванная конечность по-прежнему лежала на земле, а та часть плеча, откуда её грубым образом ампутировали, сочилась кровью без остановки.
  Тело Джеймса качнулось, и он вдруг словно утратил последние силы - ноги мужчины подкосились, и он рухнул сначала на колени, а затем завалился на спину. И было видно, что при падении его броня раскалывается как тонкостенный горшок, что передержали в печи настолько, что он обуглился и стал хрупким как слюда.

  - Ну да, а моё проклятье, стало быть, заключается в том, что у меня есть пушистый хвост и уши. - согласно кивая, проговорила Тафи, а затем вдруг скорчила недовольную рожицу и пихнула улыбающегося барда локтем в бок, - И в ладной фигурке, которую парочка проходимцев решила использовать в своих пошлых проказах.
  За столиком, где сидели авантюристы, вновь послышался смех, но едва ли они слышали разговоры троицы. Да и не было на лице зверолюдки того гнева, что наличествовал сначала.
  - Впрочем, я не держу на вас сильной обиды. - уже смягчившись, добавила Тафталия и взяла в руки выпивку, - Сама виновата, не надо было быть такой доверчивой и наивной. В принципе, я даже не скажу, что было бы и против, если мы заговорили об этом открыто. Ну, знаете, из чисто научного интереса, мне было бы интересно, как оно. Но единственное, отчего досадно, это что мой первый раз... что я не запомнила.
  - Так, может, это и хорошо. Знаешь, многие девушки переносят его очень болезненно, но потом, ПОТОМ настолько вовлекаются, что уже жизни без этого не видят!
  - Ну ты-то точно без этого не можешь, я так погляжу.
  - А, между прочим, давайте за это и выпьем! - Базилио вовремя зацепился за последние слова Скива, использовав это для смены темы, - Выпьем же за то, чтобы наши старые связи были свежи, как новые, а новые были столь же крепки, как старые! И чтобы все они были такими добрыми и тёплыми, как наш тройственный союз этим вечером!
  И на том маленькое застолье пошло и закончилось в хорошем настроении.

  - Нихре... Них... - Тафи аж подавилась, не в силах сдержать искреннего удивления, - Ничего себе у тебя дом!
  Эллеору и самому было впору удивиться, как преобразилось его жилище за время отсутствия. Старое поместье Максимиллианов теперь было не узнать - в хорошем смысле, разумеется. Всё отчинено, всё вычищино, уж насколько можно было судить при ночном освещении. Даже ограду - и ту чем-то таким выкрасили, что оно уже засохло и отливало глянцем в свете фонарей. Их, двумя параллельными вереницами идущих вдоль главной тропы к парадному входу, тоже зажгли. Единственной вещью, что выбивалась на фоне всего этого великолепия, была аляповатая сторожка Модеста - старый дварф не успел разобрать её, и, видимо, в этом деле ему никто не помогал, но если бы не она, Скив наверняка перепутал свой дом с чьим-то другим особняком, настолько он преобразился.
  - Хоть убей, но не помню, чтобы ты говорил о своём дворянском происхождении. Или говорил, но настолько неубедительно, что... А, впрочем, какая разница! Это просто неподражаемо! - восхищался бард.
  Когда они подошли к дверям, хозяина с гостями вышла встречать Ленор. Да не одна - с нею вышла служанка, которую Скив, ясное дело, никогда не нанимал и даже не имел времени на это в рамках текущего дня, но которая при тщательном рассмотрении оказалась одной из тех тех девочек, что занималась ремонтом, только переодетая в подобающее не строителю-уборщику, но дежурной прислуге.
  - Рада снова вас приветствовать, мой господин. Вижу, вы привели гостей. Я приготовлю для них комнаты. Время позднее, но желаете ли вы, чтобы подали ужин, вино?
  Возможно, и впрямь стоило отправиться в кровать ввиду подходящего часа. Но тут из-за приоткрытой двери ушей Скивейлена донёсся звук виолончели, а если точнее, то мастерской игры а ней. Дампир услышал мелодию ещё до того, как им открыли, благодаря своему природному чуткому слуху, обострившемуся с наступлением темноты, но теперь слышал всё в наилучших подробностях. Его друзьям действительно не помешало бы скорее лечь в кровать, но вот Эллеор... Сыну вампира ночное время суток только придавало бодрости.

  Шаги приблизились к самим воротам. Они были тихими, почти крадущимися, что настораживало. Но едва ли тот, кто хотел бы подкрасться незамеченным, нёс с собой в ночи зажжённый фонарь - а ведь именно он и был в руках таинственного гостя, о чём свидетельствовали пробивающиеся через щели ворот лучи.
  - Райла. Пс-ст, Райла, ты там? - услышала девушка шёпот, который принадлежал Констанции, - У тебя всё в порядке? Я одна, если что.
  На фоне такого открытия грех было не открыть женщине - в конце концов, это её владения, её конюшня, и она вправе заглядывать сюда когда угодно, это лишь вопрос вежливости. Но последний не стоял ребром, так как всё, что могло ярко скомпрометировать охотницу как занимающуюся неприличными делами, уже дематериализовалось, а что касается ритуальных следов, кои ещё следовало поискать, то колдунья и так об этом знала.
  - Вижу, у тебя всё в порядке. На самом деле, я и не думала приходить и отвлекать тебя. - объяснила Констанция суть своего ночного визита, - Ашола стала задавать вопросы, куда ты делась. Я сказала ей, что ты, дескать, коренная северянка и завзятая охотница, и спать в тёплой и мягкой кровати для тебя настолько же непривычно, насколько и неудобно. Мол, ты предпочла переночевать на сене в конюшне, потому что там тебе комфортнее, "непонятная нордмарская душа". Она поверила, но потом стала беспокоиться, не мёрзнешь ли ты, не донимает ли тебя запах и всё такое. В общем, мне пришлось вызваться самой пойти и проведать тебя, потому что иначе она бы пришла сама и, может быть, увидела что-нибудь, чего ей видеть не полагается.
  В руках зеленоглазой был свёрнутый вокруг маленькой подушечки плед, что подтверждало беспокойство и благие намерения саутфелки. Несмотря на то, что Райле и впрямь приходилось ночевать в куда менее комфортных условиях, поддержка в виде покрывала и мягонького под голову могла прийтись кстати.
  - Ну, у тебя всё хорошо, как посмотрю, а большего мне и не надо. Ашола прямо сейчас следит за нами из окна, но не переживай, этого достаточно, чтобы унять её беспокойства. Надеюсь, ты хорошо провела время. Оставлю эти вещи, если всё-таки мёрзнешь или просто хочется удобства.
  На том и закончился разговор. Констанция была верна данному охотнице слову, и даже предприняла меры, чтобы тайна её истинного пребывания в конюшне так и осталась тайной. Райла уже готова была вернуться к сену и обустроить себе спальное место, как вдруг...
  - Ага, тайны, интриги! Как это мило!
  Хеликс появилась словно из ниоткуда, но, как могла заметить девушка, демонсвалилась откуда-то сверху. Там, под потолком, находились стропила, поддерживающие крышу, и в той области царил непроглядный мрак - вполне достаточно, чтобы скрыть любого, кто мог бы туда забраться. А читывая то, насколько способной к прыжкам казалась Хеликс, разгадка её внезапного исчезновения становилась очевидной - никуда та не исчезала, просто спряталась в темноте, где и сидела без малейшего движения всё это время.
  - Райла, если хочешь действительно попрощаться со мной, то тебе нужно сделать кое-что. - демоница подошла к месту, где покоился засыпанный соломой ритуальный знак и всё, что к нему прилагалось, и подобрала с пола трупик птички, а затем протянула его охотнице, - Тебе нужно сломать это. Оторви голову, растопчи, сожги... м-м, нет, жечь тут лучше не надо, ещё загорится солома. Я бы могла забрать эту штуку и ходить сама по себе, но это было бы немного... нечестно. К тому же, я думаю, ты ещё захочешь меня увидеть.
  Хеликс широко улыбалась, продолжая держать жертвенную птичку на вытянутой руке, и смотрела в глаза охотнице. Несмотря на то, что её оскал при этом оставался всё таким же зловещим и опасно выглядящим, теперь он уже не казался настолько грозным.
  - Ну что, спокойной ночи теперь точно?

  Трактирщица жадно обхватила губами пальцы Лор'Темара, когда те были ей предоставлены, и слизала все соки до капли, может, не наслаждаясь вкусом как таковым, но усматривая несколько иной вид удовольствия в этом пошлом жесте.
  - Кончили... мне надо... посетители в зале... ждут... - только и успела проговорить сквозь сбивчивое дыхание женщина, когда эльф заставил её принять новую позицию.
  Но не заставил - сама покорно позволила распоряжаться своим телом. Ибо если кто кого и ждал в этот момент, так это её распалённая страстью и истекающая соками киска. За счёт последнего и стало возможным Хотблейду войти в неё повторно сразу же на всю длину, не встречая препятствия и получая взаимную долю удовольствий.
  Задрожала бревенчатая стена, о которую опиралась одной рукой трактирщица, и зазвенели тихо повешенные рядом на крючках поварские приборы и посуда в такт фрикциям. Если бы народ в зале замолчал и прислушался, то, без сомнения, они бы услышали отголоски этого буйства плоти, и даже распознали в нём точно, что именно тут творилось. К счастью, разговоры посетителей не смолкали, а в какой-то момент несколько из них разом засмеялись - публика была занята своими делами, и хорошо.
  А Темар был всецело поглощён своим делом, но, видят боги, и ему пора было закругляться. Мужской организм отчаянно жаждал финала - дерзкого, экспрессивного, только такого, какого заслуживал этот не менее дерзкий секс, и то была бы кульминация из кульминаций. Долгие дни воздержания будут отмщены, а пока что следовало утрясти последний нюанс и определиться - куда?
  - А-ах, не... не останавлива... ах... ся! - поглощённая темпами в преддверии нового оргазма, только и успела сказать трактирщица.
  Можно было поверить в это как в осмысленное решение. Взрослые женщины обычно ответственны в этих делах, и хотя у Хотблейда имелись сомнения, он, в любом случае, не был бы по итогу виноват.

  Скивейлен чувствовал себя полностью в своей тарелке, совершенно свободно и даже одухотворённо. Это как тренировка перед светским балом, лучший способ размяться, вспомнить, каково оно, и в то же время относиться ко всему расслабленно, как к игре, где только ты гроссмейстер, и всё это сборище юниоров даже сообща тебе не ровня. Однако, дампир не обыгрывать их всех пришёл, но дождаться своих друзей, а до того послушать, о чём же болтают в Меридиане.

  Вот сидят гильдейские авантюристы, с виду простые ребята, но, если присмотреться, видно, что и одёжка у них добротная, с лоском, и заказ на столе не из дешёвых, и сами при деньгах, а такое для авантюристов редкость, если только это не...
  - Это было близко. Дурень чуть было не взял то опасное задание.
  - Ха, а ведь он выглядел так, будто был способен его выполнить.
  - Хорошо, что мы вовремя "спасли" его от этого "самоубийственного" задания, иначе бы он здорово вырвался вперёд в рейтинге.
  - Глупые новички, неужели они никак не поймут, что высокорейтинговые задания им не по зубам.
  - Главное, не вспоминай, как сама в былые времена слизней по огородам гоняла, ха-ха!
  - Ой, и не говори, Как хорошо, что те времена прошли. Так выпьем же за это. За нас и за то, что мы такие оху...

  А вот сидят два почтенных джентльмена, один рода знатного, другой так себе середнячок, и рядом с первым совсем какая-то уж стрёмная девица, не жена и не любовница, но явно эскорт. При том оба не местные, одеты по-дорожному, но достаточно хорошо, да и манеры имеют, все из себя деловые. Но винишко на столе неспроста, уже початое, равно как и вся троица слегка навеселе.
  - У этих пижонов из министерства духу не хватит за такое взяться. Им скандал не нужен, а если сюда ещё городской судья подключится, то, считай, дело заглохнет на месте сразу же.
  - Ему-то какое дело? Старый, простите, мужеложец сам под стрелой прохаживается, а старческий маразм не за горами, знаете ли.
  - Ах, господа, я недавно такую историю нелепейшую, но больно интригующую слышала. Оказывается, дочь главного судьи...
  - Ши, дорогуша. Я заинтересован в том, чтобы твой милый ротик открывался, но вовсе не для того, чтобы произносить слова.
  - Прошу прощения. Могут ли я в таком случае выпить ещё немного вина?
  - Друг мой, да вы, никак, предпочитаете девушек немного под шафе, хе-хе?
  - Знаете, вам бы тоже не помешало за своим ртом пригладывать. Если вы всё ещё хотите обсудить будущее поставок на восток, то, чёрт возьми, обсуждайте и не портьте мне настроение...

  Парочка зверолюдов в форме прислуги присели за самым дальним угловым столиком. Перед ними две глубокие миски, в которых ещё несколько минут назад грудой лежала всякая всячина - конгломерат из того, что не доели постояльцы и что, по идее, должно было отправиться в помои, но хитрые хвосты выбрали себе самые целые и вкусные кусочки, и тем, видимо, промышляли со знанием дела и совершенно безнаказанно. Теперь же, поев, они сидели и болтали о работе, намереваясь продолжить разговор уже на улице, так как один из них втихаря набивал пару самокруток на коленке под столом.
  - А всё-таки хорошо, что мы в порт не пошли работать тогда.
  - О да, это точно. Уж насколько я люблю рыбу есть, настолько же и ненавижу ею вонять.
  - Кстати, что думаешь о тех двух "рыбках" вчерашних?
  - Честно? Брат, зачем тебе связываться с какими-то тануки, когда вокруг столько классных человеческих и эльфийских женщин?
  - Но они близняшки.
  - И какие-то подозрительные. Брат, в задницу енотодевочек, мысли шире, кругом полно "рыбы", которую ни ты, ни я ещё не пробовали ни разу. Давай, как выходной будет, сходим прогуляемся. Это же долбанная столица, тут столько всего и вся, что одуреть можно.
  - Ну да, ты чертовски прав. Но сейчас я хочу покурить. После сытного обеда, как говорится... Блин, обожаю свою работу. Жаль, в Топасе такого не было.
  - В жопу Топас, мы в самом сердце Империи, а, если точнее, на самом конике её свеженадроченного хера!
  - Э-э, погодь, вот не надо таких ассоциаций, да?
  - Ладно, пошли курить уже...

  А вот в парадной замаячили знакомые фигуры. Базилио было сложно узнать - парень вырядился в экстравагантную рубашку с глубоким вырезом и бахромой по краям, на какой-то вестелийский манер, больше идущий к лицу бардам... ах да, он ведь и был бардом! Но тогда не хватало лютни за спиной да помпезной шляпы с пером, однако, стоило понимать, что Баз пришёл сюда не для работы. А вот Тафталии в этом плане повезло меньше, ибо переодеваться ей, по всей видимости, было не во что, но даже в старом добром облачении она выглядела ничуть не хуже, чем раньше. И, кажется, парочка ещё не заметила дампира, вольготно прохаживающегося по залу с успевшим опустеть бокалом. Самое время для подобающего приветствия.

  - Ну, знаешь, один мудрец как-то сказал: "Ты то, что ты ешь". И он говорил, конечно же, не буквально, но, стоит полагать, речь шла о сути вещей. Так вот суть сыра в том, что конкретно этот сорт по плотности и консистенции подобен живой плоти. Ближе всего, конечно, плоть животных, мясо, дичь и всё такое, вот только она не может так долго и удобно храниться в сумке как ломоть старого доброго козьего сыра. - сказала дренейка в ответ на замечание по поводу диеты, и тут же призадумалась, - Надо как-нибудь попробовать сделать свой собственный сыр. Ты знаешь, как он делается? Нет? Жалко.

  Никто не помешал Лор'Темару переодеваться, но когда он в процессе уделил внимание возможным соглядатаям, то в какой-то момент подметил, что из-за угла конюшни, за которой он схоронился, торчит самый кончик дренейского хвоста. Эльф даже глаза потёр, решив, что ему просто мерещится, но нет, это правда был он, и так как других рогато-копытных в округе не замечалось, становилось ясно, кому он принадлежал. Вздохнув, эльф промолчал, понимая, что за ним подсматривают через щель в стене конюшен, но вместо того, чтобы как-то закрыться, просто продолжил переодеваться, да ещё встав лицом к точке обзора. В тот самый момент кончик хвоста скрылся из виду, но более ничего не произошло.
  Эльф вернулся к дренейке, и обнаружил, что та будто бы выбежала одновременно с ним откуда-то со стороны стойл. Несмотря на лавандовый оттенок кожи Ларики, на её лице был заметен румянец такой силы, что ни в сказке сказать, ни пером описать, а уж о причинах его возникновения гадать не приходилось. Но, кажется, девушка осталась уверена, что её подглядывания никто не заметил - то ли настолько глупая была, то ли образ нагого дворянина затмил последний разум, то ли через щель было настолько отвратно видно, что она реально не заметила, как эльф всё время с момента обнаружения слежки смотрел в её сторону. Но факт оставался фактом, и дренейка увидела самое главное, оставшись при этом весьма и весьма впечатлённой.
  - Ну что... кхм-кхм... пошли к этому... кхм... к еблевар... А-АКХЕМ! К зельевару, да.

  Зельевар оказался не одинок в своём деле. К моменту прихода парочки он уже успел куда-то свинтить, поэтому разговаривать пришлось с его супругой-зельеваркой. Давно уже не молодая эльфийка с иссечёнными морщинами лицом и грузными телесными формами, казалось, была не очень рада посетителям, но так как их дом был одновременно и лавкой, такой вывод сразу показался странным, а впоследствии выяснилось, что женщина лишь вид имела слегка неприветливый, но на самом деле сразу же прониклась деловым настроем.
  - Большое спасибо тебе, Ларика, за те травы, что ты нам принесла. Но ты же знаешь, у нас сейчас нет денег, чтобы платить за работу. В то же время, этой самой работы хоть отбавляй. - женщина уныло развела руками, а потом с пренебрежением пробормотала в сторонку, - Будь прокляты эти авантюристы...
  - Хочешь сказать, есть работа на "устранение" парочки неугодных авантюристов? - Ларика сделала шутливо-заговорщическое лицо, ясно давая понять, что ничего такого, конечно же, не замышляет и даже не рассматривает в какой-либо перспективе.
  - Да дебилы они, чтоб им пусто было. Понимаешь, когда тебе говорят "пойди и убей десять нахцереров и принеси нам их печень", это значит, что надо пойти и убить ровно десять нахцереров, ну может быть там двенадцать, если так уж вышло в рамках боя. Но, сук... Простите, вырвалось.
  - Ничего, продолжай.
  - Но они пошли и вырезали всё гнездо подчистую. Да ещё смолой залили и пожгли всё! И теперь хвастаются, какие они молодцы, сукины дети! Ну и где теперь нам нахцерерские печёнки для зелий брать? Годами это гнездо давало сырьё, а теперь ни один нахцерер туда даже близко не подойдёт. Кому охота ловить их в лесах? Эти же были почти что прикормленные.
  - Прикормленные монстры как скотина на убой?
  - Только не надо корчить из себя саму невинность и говорить, что не знаешь, как это работает. Если с монстров проку больше, чем вреда, всегда есть смысл оставлять какое-то их количество для размножения. Это работало и работает издавна, но благодаря каким-то дуболомам, у которых мозг с куриное яичко, я теперь не смогу делать ряд популярных микстур.
  - Я так понимаю, печень нахцерера - очень важный компонент?
  - Ага. И мы с мужем были бы очень признательны тому, кто принёс бы нам хоть с пяток хоть самых маленьких печёночек, хоть даже не первой свежести, ибо на качество зелий это особо не влияет. Для такого случая даже золотишко лишнее нашлось бы. Думаю, намёк ясен?
  - Более чем. Но... где же нам искать теперь нахцереров?
  - Пф-ф, спрашиваешь, да? - зельеварка развела руками, - Знала бы - сама уже сапоги натягивала да в лес потопала. Там они обычно водятся. По оврагам смотреть надо, в каменистых лощинах, словом, везде, где есть условия для организации логова. При этом оно не всегда бывает в пещерах, эти ребята могут и посреди опушки поселиться, если место совсем уж удобное и комфортное для них.
  - Охота на нахцереров - звучит пошло, если честно.
  - Будет по-настоящему пошло, когда у местных стариков закончится лекарство от радикулита, они придут ко мне за новой порцией, а мне её делать не из чего, и тогда они, узнав, в чём причина, пойдут в Гильдию и, несмотря на возраст, разнесут там всё в пух и прах, возможно, морды всем поразбивают, а потом те нажалуются имперцам, и из форта прибежит карательный отряд раздавать всем транды. Вот тогда будет пошло, да. А всё из-за пары кусочков ливера и горстки каких-то зелёных придурков.
  - Зелёных нахцереров?
  - Нет, зелёных в смысле молодых. Думаешь, взрослые авантюристы такую херню упороли бы? Нет, это молодёжь из Иствуда припёрлась, у них что-то вроде группового путешествия по миру, ну ты знаешь, романтика и всё такое. Сама такая в молодости была, врать не буду. Романтичная... но не тупая!

  И ничего не произошло. Не происходило до того момента, как Райла закончила читать заклинание, не произошло и после. Охотница уставилась на начертанный ею круг, недоумевая и одновременно пытаясь понять, где она совершила ошибку. Но всё было воспроизведено в точности по книге, никаких отступлений, да и причин для этого не было ровным счётом никаких. Девушка использовала несколько свеч, чтобы освещать себе пространство в темноте, и каждый знак был выведен точно как на схеме в книге инквизитора. И слова - в правильности их произношения не было никаких сомнений, хотя Райла всё ещё не понимала, каки мобразом они звучали в её голове, но раз звучали сами по себе, то никак по-другому звучать не могли уж точно.
  Да, это был бред с самого начала. Она не маг, никогда ничего такого не умела, и уж точно инквизиторское мастерство ей не под силу. Любопытство удовлетворено, а теперь, будь добра, собери весь этот срач, дорогая подруга, и сделай так, чтобы ни сэр Коннери, ни Ашола не обнаружили здесь следы попытки призвать демона.
  райла уже занесла руку над испещрённой чёрточками землёй, как вдруг трупик птицы под её ладонью трепыхнулся. Охотница тотчас отпрянула, во все глаза уставившись на это чудо, и сперва ей показалось, что, может быть, птичка не так мертва, как казалось. Впрочем, нет, глупости это, ибо уже на момент вручения Констанцией от неё воняло дохлятиной. И вот это пернатое тельце трепыхнулось ещё раз, распахнуло крылья, но не для взлёта, а как-то криво, неправильно, нездорово. Послышался тихий хруст маленьких косточек, и ноги воробушка вместе с его головой вдруг провернулись под страшным углом. А затем эта одержимая птица вдруг посмотрела на Райлу и издала кроткий, но пронзительный вскрик, мерзкий и ужасный, от которого у любого душа в пятки ушла бы. А потом...
  А потом птица околела и, вся перекрученная-переломанная, упала замертво, и на этот раз вроде бы окончательно. Райла не понимала, что сейчас произошло, но это едва ли вязалось с её представлением о том, как всё должно было пройти. Если демон вселился в птицу, то, наверное, он только что убил себя, или как вообще это понимать? Или ритуал действительно был произведён с ошибкой? Или Хеликс послала её нахрен с такой жертвой, возгордилась и вместо обещанного визита устроила это представление? Что вообще теперь делать? Может, действительно стоит покончить со всем и убра...

  Короткий шорох за спиной ударил по натянутым как тетива нервам охотницы с такой силой, что та молниеносно вняла рефлексам и отточенному за годы практики чутью. Последнее забило тревогу - опасность, опасность! Но было поздно - что-то или кто-то напрыгнул на девушку со спины и тотчас повалил на землю. Нарисованная схема, разложенные растения и многострадальная птичка оказались смяты двумя телами - одно принадлежало Райле, другое кому-то человекоподобному, что накинулся на неё со спину и, кажется, решил совершить что-то злое, угрожающее её жизни. В тот момент охотница только и успела что повернуться к этому существу лицом да схватиться за кинжал, расположенный ближе всего к руке. А когда они, перекатившись по земле один раз, оказались в положении, в котором Райла оказалась сверху, завладевшая инициативой и прижавшая лезвие к горлу нападавшего, тогда-то девушка и увидела, кто навестил её.
  - Хе-хе, так ты девочка. - демоница, улыбаясь во всю ширину своего рта, в усмешке оскалила два ряда ровных, но чудовищно острых зубов.
  Вне всякого сомнения, это была Хеликс. Память возродила нарисованный образ из книги и тотчас сличила его с натурой - полная идентичность, всё верно. И она явно не собиралась убивать или как-то вреди Райле - по крайней мере, с ножом у горла точно, так что это ещё предстоит проверить. Как и на картинке, у демоницы были рога, по форме как у горной козы, но обтянутые кожей. Волосы на её голове имели серебристый цвет, но едва ли Хеликс выглядела старой. Напротив, у неё было тело молодой женщины, девушки-подростка, рано сформировавшейся, и она была ощутимо меньше Райлы в пропорциях, более поджарая, более худая, если можно так сказать. Тем не менее, её грудь никоим образом не говорила о том, что это существо голодало или... Впрочем, к демонам, наверное, были не применимы человеческие нормативы и связь между внешностью и образом жизни. Но тот образ, который представил перед охотницей, многие мужчины сочли бы соблазнительным, и не только потому, что демоница была нагой. Но существенно искажал восприятие цвет её кожи - он был местами лиловый, а местами лилово-коричневый, и его распределение чем-то напоминало распределение окраса у некоторых животных. Райла чувствовала фактуру кожи - мягкая и гладкая, будто бы лишённая всякого волосяного покрова, но при этом тёплая, очень похожая на человеческую плоть. А ещё охотница чувствовала, как её спину щекочет кончик тонкого, недлинного хвоста - к счастью, ничем более опасным он ей не угрожал, так что беспокоиться о свободном движении этой части тела демоницы не стоило. Куда интереснее были её "внутренние" части - вернее, та часть, что именуется слизистой, и речь, конечно же, была о глазах и ротовой полости. И если ярко-голубой цвет роговицы очей Хеликс не вызывал особого удивления - демон же - то голубой цвет её губ и всей остальной полости рта уже кбыл чем-то невероятным, волшебным. Взгляд охотницы на мгновение скользнул вниз, к паху существа, и там, где у него должна была быть и, конечно же, была неприкрытая девичья промежность, Райла тоже увидела немного голубого. Такие контрасты и яркие, невозможные цвета поражали воображение. И, кажется, Хеликс тоже заметила, что её изучают.
  - Твой мальчик обидится, если ты меня зарежешь, хе-хе. - кажется, демоница была убеждена, что где-то рядом находится мужчина, и он тоже участвует в деле.
  Но в конюшне была только Райла и никого больше из людей.

  - Проклятая коза! Она укусила мою боевую руку, которая также бросковая! - причитал Гримадер, - Я теперь буду сражаться с меньшей эффективностью, а мне так не хочется!
  Вслед за Райлой из сарая брела овца. Едва ли она передвигалась медленно и неуверенно из-за опасений, что не выстоит супротив двух мечников - если бы опасалась, то не вышла бы вообще, ибо шансы её были, мягко говоря, невелики. Но и от овцы в этом существе мало что осталось кроме внешнего облика - тупой, но кровожадный монстр в ней жаждал убивать и терзать плоть. Поэтому она разевала рот и страшно щёлкала зубами, не предназначенными природой для хищничества, но сейчас очень даже готовы это делать.
  - Она твоя. - скомандовал Снежок, а затем крикнул второму дварфы, - Хоксли, давай встретим лошадь с той стороны!
  - Вспоминать? Мы с братом только пару месяцев как из крепости вышли. Откуда нам вспоминать, как бить эту вашу нежить? - возмутился Хоксли, но топор приготовил и приказу внял.
  - А я был бы рад не вспоминать... - только и успел пробурчать Йон.

  Райле предстоял необычный бой. Ей прежде не доводилось сражаться с домашними животными, и это был бы её первый раз даже если бы овца не была нежитью. Но ситуация как раз этим и усугублялась ещё больше - девушка понятия не имела, как обходиться с восставшими из мёртвых, так как в байках и сказках о тактиках ведения боя ничего не говорилось, а тут вдруг оказывалось, что даже после отсечения головы тело продолжало функционировать, пусть и не так хорошо, но всё же.
  И девушка, ничтоже сумняшеся, рубанула мечом по ногам животного. Она была достаточно опытна в обращении с ним, обладала нужной силой и ловкостью, чтобы одним махом перерубить все четыре ноги разом. Именно это и произошло - животное свалилось как подкошенное и мерзко заблеяло, но не прекратило щёлкать зубами и пялиться бездушными, плотоядными глазами на Райлу. Оно даже не показало, что почувствовало боль, не испугалось и продолжило шевелить обрубками ног, с которых медленно стекала густая тёмная кровь. Впрочем, в таком положении овца уже не представляла опасности, если только не подходить близко, и наёмница могла как добить её ударом по голове, так и оставить в покое.

  Тем временем охотника и коротышку ждала неприятность, которая была ожидаема, но всё равно произвела некий эффект неожиданности. Околдованная лошадь разнесла стенку сарая быстрее, чем ожидалось - едва ли в ней прибавилось силы после восстания из мёртвых, но, скорее всего, она просто не считалась ни с болью, ни с отбитыми копытами. Так или иначе, задняя стенка разлетелась в щепки, едва только Хоксли подбежал к ней. Дварфа отбросило назад, и Йону, уже приготовившемуся встретить кобылу ударом меча, пришлось отступить, дабы не задеть спутника. Он всё равно махнул клинком, но поздно - лишь кончик конского хвоста срезал. А животное тем временем с нездоровым и громким ржанием выскочило во двор и бросилось бежать.
  - Ха! Ссыкло! Беги, тварь, беги, ха-ха! - возликовал Гримодер при виде такой картины.
  Вот только, отбежав, лошадка вошла в разворот, и вскоре стало ясно, что она просто разорвала дистанцию для последующего набора разгона и атаки наёмников с тарана. Её душераздирающее "иго-го" вновь приближалось.
  - Вот дерьмо! А ну-ка отведай это! - дварф перехватил топорик в здоровую руку и, громко крякнув, запустил его в копытное.
  Орудие со свистом разрезало воздух и впилось точнёхонько промеж глаз кобылы. Та замотала головой, завиляла, и когда пришла её пора поравняться с людьми, стало ясно, что она уже не управляет собой, и для уклонения от столкновения достаточно просто отойти на пару шагов в сторону. Но у воинов было на этот счёт несколько иное мнение, и первым его выразил Снежок - он быстро, но аккуратно выскочил животному наперерез, выставляя клинок поперёк лошадиных колен, и когда они сблизились, то суставы оказались тотчас перерублены. Неживой скакун резко нырнул головой вниз, покатился кубарем, а дальше уже физика сделала своё дело - сквозь грохот ограды, в которую влетела лошадь, был слышен хруст её костей и позвонков.
  - Эй, а я, оказывается, и левой неплохо топоры кидаю, хе-хе! - похвалил сам себя Гримодер.
  - Она всё ещё шевелится. - Йон воззрился на животное, что ещё билось в припадке под обломками забора, но уже никак не могло подняться, - Впрочем, можно оставить и так, если только тебе не нужен обратно твой топор.
  - Нужен, ещё как нужен. Но... - дварф посмотрел на свою укушенную руку и закряхтел, жмурясь от боли, - Блядская коза, бехчерез... Ребята, достаньте вы, а? Хоксли! Брат, подсоби.
  Второй дварф, весь в грязи после падения, рычал себе под нос ругательства, оттирая землю и старый помёт от куртки, был слишком зол, и его явно не прельщала идея вновь приближаться к дьявольскому отродью. Но от этого топора зависела боеспособность члена отряда, пускай и слегка бракованного после укуса козы, так что вернуть утраченное стоило.
  - И, кажется, у нас гости.
  Снежок обратил свой взор назад, к калитке, через которую они вошли, и за которой виднелась дорога до единственного дома с поднимающимся над ним дымом из трубы. По ней в сторону наёмников брела большая группа людей, по видимому, всё население деревни.

  Танцы, танцы, танцы. Кружись, лисичка, ркужись и раздевайся, медленно, но верно. Зачем? Потому что так надо. Кому надо? Всем, кто здесь присутствует. Почему? Потмоу что они хотят тебя, видеть твоё нагое тело, лобзать его жадными взглядами, а после - и руками. А после...

  ...Я делаю что-то не то. Я должна остановиться. Но почему это так затягивает, почему не даёт прекратить и опомниться? Здесь что-то не так, словно этот зал... должно быть, он наполнен дурманом, но тем вернее мысль о том, что нужно уходить. Но как, когда вокруг так много народа, и всё внимание его приковано к тебе ничуть не меньше чем к другим женщинам на сцене? Быть может, если танцевать хуже всех, перестанут смотреть. Но мне хочется танцевать хорошо... и в то же время не хочется...

  Но случай - ты всегда выручал лисичку. И в этот раз ты пришёл в обличье её же самой. Нет, конечно же, это была совершенно другая кицуне, но в какой-то момент в полузатуманенном, и даже в немного прояснившемся потом сознании Кейт она отпечаталась именно таким образом.
  - А... шанс? Где? - девушке было сложно очухать и понять, где она есть и что происходит, когда рогатая сдёрнула её со сцены и чуть ли не волоком оттащила в сторону, но затем как-то собралась с духом, с мыслями, и заставила себя наконец-то начать соображать, что вообще происходит и что надо делать, - Уходим? Да, точно, веди скорее.
  И всё никак не могла перестать оглядываться на ту, что очаровывала публику не только внешностью и откровениями, но и музыкой. Такая знакомая... что же это... Но надо идти, нет времени больше задерживаться.

  От толчка девушка будто бы опомнилась, замотала головой, смотря в разные стороны, словно до этого находилась в прострации. На реднеков это не произвело никакого впечатления - они осуждающе смотрели на Клэр и ждали, пока та окончательно одуплится, рассчитывая в случае задержки одуплить её самостоятельно.
  - Блять, просто сожри этот чёртов пирог. - уже сквозь зубы процедил Дасти, понимая, чем всё кончится.
  Но не увещевание реднека, а уже только внушение спутника, такого же мутанта, как и она сама, заставили Клэр стряхнуть оцепенение и... накинуться на еду!
  - Ух бля. - не выдержав, охнул Сэм при виде такой картины.
  А смотреть действительно было на что. Канц прежде никогда не видел, чтобы кто-то мог так быстро, за один присесть лопать такое большое количество пищи. Девушка буквально впилась лицом в тарелку с целым пирогом, и тотчас его со всех сторон обхватили её жвала, заработав изо всех сил как одна большая дробилка для щепы. Вот только, в отличие от неё, все крошки и отламывающиеся кусочки шли в рот. Секунда, другая, и вот уже пирога не было видно, а ещё через несколько секунд Клэр отняла голову от совершенно чистой, даром что не вылизанной тарелки. Ещё какое-то время её ротовой аппарат шевелился, перемалывая и заглатывая остатки теста, но основная часть уже катилась по пищеводу в утробу.
  - О-ху-еть... - прошептал кто-то из реднеков по слогам, но Канц, заворожённый зрелищем, не понял, кто именно, да и, впрочем, это было не важно.
  А затем Клэр вдруг выпучила глаза и, устрашающе раскрыв пасть, словно приготовилась исторгнуть самую громкую на свете отрыжку. Все аж напряглись в предвкушении. А затем...
  Хиллы грохнули со смеху, как только услышали короткую, тоненькую отрыжечку, больше похожую на возглас откликнувшегося на зов котейки. И это действительно было смешно, но главное заключалось в том, что угрожающее напряжение, воцарившееся менее минуты назад, пропало, будто и не было его. Довольная Дафна тотчас распорядилась остатками пирогов чтобы положить очередную порцию в опустевшую тарелку. К счастью, в этот раз никто уже не нагнетал.
  - Кажется, я знаю, кто бы выиграл дисциплину на нашей олимпиаде, случись ему оказаться в числе участников. Гриффины бы себе жопы со злости порвали, если бы какой-нибудь мутант обскакал их в соревновании по поеданию пирогов. - Ди довольно усмехнулся, и теперь уже активно бросал взгляды на спутницу Канца, но все они отныне были исполнены дружелюбия.
  - Да, немного опоздали вы. Приехали бы на месяц раньше - смогли бы поучаствовать. - сокрушённо добавила его сестра, разливая половником чай по большим пивным кружкам.
  - О да, большая печаль, большая печаль. Но, как видишь, сестрёнка, дела, дела меня обязали, а то так бы я ой как поучаствовал бы. Такая досада, такая досада, да уж. - отвечал бородач, кивая головой.
  Но по его лицу, равно как и по тону немного, а заодно и анализируя ранее сказанное, Арлакс понимал, что это чистой воды игра на публику, а на самом деле Большой Ди на одном месте вертел все эти соревнования из опасений как за целостность Пенелопы, так и за всё остальное, наверное. Но в то же время становилось ясно, что традиции своего собственного народа, если можно так сказать, он не шибко разделяет. Похоже, жизнь за пределами Свалки меняла её коренных обитателей как минимум изнутри, и поди знай, в худшую или в лучшую сторону.

  Но даже этого короткого проявления экспрессии было достаточно, чтобы произвести на дренейку впечатление. Не сказать, что шибко хорошее, да и и не сильно плохое, но довольно яркое, заставившее девушку моментально впасть в замешательство под стать испугу, но в полной мере им не являющимся. Возможно, было и что-то ещё, но к тому времени Лор'Темар уже начал извиняться и не заметил, как у девушки всё внутри напряглось. А затем и её отпустило, но эльф уже уходил к означенному месту ожидания. Их пути ненадолго разошлись - Ларика отправилась наводить справки в Гильдии Авантюристов, а Хотблейд вернулся к таверне.

  ...зловещая фигура в тёмных одеждах нависла над умирающим телом матери Хотблейда. Рука, облачённая в чёрную кожаную перчатку, на каждом пальце которой опасно поблескивали крючья когтистых колец, поднесла к телу на цепочке кадильницу из чёрного металла, что выглядела зловеще уже сама по себе, но ещё зловещее был проклятый огонь, загоревшийся внутри неё, и чьи зелёные язычки, словно щупальца какого-то дремучего демона, потянулись к окровавленному, истерзанному телу эльфийки. Темар всё видел, но мог лишь издать болезненный стон, исполненный полной безнадёги и отчаяния. И им вторил злобный, упивающийся содеянным смех одного из злодеев, погубивших его семью. Но самый главный ужас был ещё впереди...

  Эльф приоткрыл глаза. Тяжёлый, но мягкий гнёт навалившейся дремоты принялся отступать, и если поначалу мужчина ему противился, то теперь даже был немного расстроен тем, что его потревожили. Но тот, кто это сделал, был не виноват. Эльф стоял рядом с таверной, и в какой-то момент оттуда вышел один из охотников, что Хотблейд уже видел ранее и чьих лошадей тогда почистил. Охотник уже успел принять на грудь, хорошенько откушать и всячески поправить своё настроение. Сейчас его хмельная рожа выражала полное довольство жизнь, и единственным, что омрачало это состояние, было желание справить малую нужду. Так уж вышло, что Лор'Темар стоял неподалёку от того места, куда люди обычно ходят по таким делам, когда не в силах или просто не хотят подыскать чуточку более уединённый угол.
  Уже журча вовсю и орошая столбик коновязи, охотник краем глаза заметил эльфа, признал его как недавнего конюха и махнул рукой. Хотблейду достаточно было просто не обращать внимания - он ждал дренейку, никого не трогал и всё такое. И охотник не имел ничего против этого, но в какой-то момент, уже подтягивая штаны обратно, решил всё-таки заговорить.
  - Конюх в мечом? Круто. - совершенно беззлобно прокомментировал он внешний вид Темара, окинул его ещё раз хмельным взглядом, чуть пошатнулся и спросил снова всё так же беззлобно и отчасти даже доброжелательно, - Какой-то ты хмурый. Плохой день, да? У нас тоже не лучше. Три дня в лесу безвылазно, и что в итоге? Шиш без палочки. Да уж...
  Можно было игнорировать мужчину - тому просто хотелось поговорить, не более того, и едва ли бы стал домогаться до молчания.

  Иша покраснела ещё больше, хотя, казалось, куда уж ещё. Был ил это ответ или же очередная реакция на интимные темы, тоже выяснить сразу не удалось, потому что вместо ожидания Марв решил взять дело в свои руки в прямом и переносном смысле. Ну в самом деле, сколько уже можно тянуть пса за причинные места? Мужчину раздраконили до крайности, так что если сейчас же не воздать ему своё, то будет очень, очень плохо! К счастью, этот получил то, что хотел, и хорошо в конечном итоге было им обоим.
  Взаимное возбуждение и предварительные ласки, равно как и готовность к соитию, сделали оное комфортным. Даже если бы Халк старался быть нарочито грубым, ему бы пришлось постараться, чтобы оно действительно так выглядело. Эльфийка была вся мокрая изнутри, а её первые вскрики, казалось, звучали больше от неожиданности, и скоро сменились стонами, от которых млели и уши, и сознание. А самым главным, конечно же, было ощущение в чреслах, это скользко трение плоти о плоть, что одновременно и чувствительна, и немного притуплена в чувствах, в частности тех, что отвечают за какую-то боль и дискомфорт. В таких ситуациях, когда карта возбуждения разыграна правильно, легкий дискомфорт сглаживался до такой степени, что даже его более серьёзные версии иногда опускались и разве что могли дать о себе знать потом, когда всё, что можно было натереть, натёрто и покраснело. А тут явно не тот случаи - Марв уже, наверное, позабыл, когда его кто-то так желал, что для соития не требовалось ни дополнительной смазки, ни каких-либо ухищрений. Он был сильным, выносливым мужчиной, и относительно лёгкую девушку держать на весу большого труда не составляло. В конечном счёте, у него всегда была позади постель, на которую удобно было плюхнуться задом, когда ноги и впрямь устанут.
  Но нет, в этот раз едва ли мужчине суждено было устать раньше, чем его солдат опорожнит колчан. Иша мягко, но страстно стонала над самым его ухом - как и подобает эльфийке из фантазий, словно кальку с сознания сняла, но упрекать её в таком вмешательстве не стоит, ибо вряд ли та обладает телепатическими способностями. Она настолько доверилась воле мужчины и тому, что он с ней делал, что готова была отдаваться снова и снова, пытаться подпрыгивать на его члене и делать что угодно, лишь бы им обоим было хорошо. Но единственное, что она могла сделать в этом плане, так это обхватить ногами корпус мужчины, сцепив их за его спиной, и тем невольно, но весьма сподручно снизив нагрузку на руки и организм в целом. Её голова то откидывалась назад с томным придыханием, то ложилась на его плечо, сопровождая это дело объятиями. Иной раз остроухая обхватывала спину мужчины, впиваясь пальцами в бугрящиеся мышцы, но ни разу Марв не ощутил укола пускай и не слишком длинных, но всё равно по-женски острых ногтей. В иные же моменты он ощущал робкие попытки поцеловаться в процессе - отвечать этому или нет, было в его власти, равно как и всё остальное.

  При свете дня эльфийка выглядела ещё лучше, нежели в условиях ограниченной освещённости, что сопутствовала им тогда в кабинете хозяйки борделя. И всё так же, как и тогда, её образ был исполнен верности, пронесённой через годы и сохранённой в ясном и сдержанно влюблённом свете женских очей.
  - За сих рыцарш ордена Влажной Уборки следует благодарить леди Уильямс. Ну и Картеров, полагаю. Но в первую очередь лично я хотела бы благодарить всех богов за то, что позволили мне снова воссоединиться с вашей семьёй... с вами.
  Ленор улыбнулась и склонила голову, отворачивая другой угол платка в корзине, и тем самым показывая, что помимо еды там есть бутылочка вина.
  - Вам, мой господин, я готова составлять компанию в любом походе и деле, как бы они ни смущали и не возмущали окружающих и даже нас самих.

  Место было выбрано быстро, ибо выбирать приходилось из того, что уже успел расчистить Модест в саду, а расчистил он немного, но зато очень удачно, словно предусмотрел подобное, собрал в кучу листву на одном из участков садика, с которого открывался хороший вид на весь особняк целиком. Расположившись здесь и положив платок на землю, ещё покрытую мягким слоем травы Скив со спутницей мог наблюдать, как минута за минутой его дом преображается и изнутри, и снаружи. Девушек пришло немало, но из-за того, какую они суету развели, казалось, что их ещё больше. В какой-то момент зародилось и стало неуклонно расти желание присоединиться к ним, оказать посильную помощь и... и поглазеть на стройные тела в рабочих робах, будем честны, а то и как бы невзначай пройтись под стремянкой, когда на самом её верху стоит и белит потолок работница, не подозревающая, что кто-то может увидеть её исподнее под юбкой с такого ракурса. Да, всё это хорошо, но только не когда у тебя корзинка с бутылочкой славного сливового (как выяснится позже) винца, и ветчиной со свежим сыром и ещё горячим ржаным хлебом, из которых грех не сложить простой, но, ей-богу, самый вкусный в мире бутерброд. А, конечно же, когда рядом сидит не менее горячая и славная эльфийка, с которой можно лепить ещё и не такое "бутерброды".
  Разливать напиток было некуда, Ленор не захватила тары, и уже готова была виновато расстроиться, но Скивейлена, долгое время прожившего в провинции и давно научившегося без зазрения совести пить прямо из горлышка, такой расклад едва ли смутил бы. Раскладывая и нарезая продукты, и поглядывая в сторону дома, где уже кипела работа, пара организовала себе пикник. Мимоходом дампир заметил, что возле одного из углов здания собрались и что-то обсуждают работницы. Понаблюдав, он понял, что там могло быть - угол сей ещё во время его молодости был проблемным. То ли земля в этом месте какая-то квёлая была, то ли ещё что, но из года в год надо было замазывать трещину, что шла от самого основания кладки. Для общей конструкции она была не опасна, но там постоянно поселялась какая-то плесень, и её необходимо было изводить. Максимиллианы ежегодно приглащали алхимика, чтобы он опрыскивал и пропаривал там всё перед тем, как потом приходили строители и конопатили очищенные щели. Ясное дело, что простые уборщицы ничего поделать не могли... Но только не те, что послала Элизабет. Посовещавшись, они подозвали ещё кого-то, какую-то зверодевочку, и та, походив вокруг разлома, успевшего уже не то что плесенью, но целыми мшистыми наростами обрасти, взялась на пару с другой работницей делать что-то магическое. На глазах Эллеора комбинировались заклинания нескольких стихий, таких как огненная, воздушная и, конечно же, водяная, посредством которых были призваны и направлены в загаженные гнилью щели мощные струи горячего пара, вмиг вычищавшего всю гадость под корень. А кого-то из служанок, как стало понятно из обрывков разговоров, уже отрядили бегом бежать за извёсткой и гипсом. Девочки слишком серьёзно подошли к своему делу, и они реально собирались не просто всё почистить, но и, похоже, капитально отреставрировать. В любом случае, глаз не мог нарадоваться при виде таких стараний.
  - Словами не передать мою радость и эмоциональный подъём, что я сейчас испытываю, глядя на всё это. - не в силах удержаться от наблюдения за ходом работы, Ленор вместе с этим занималась нарезкой ветчины и хлеба, - И пускай сердце моё исполнено тревог, оно не в силах тревожиться сильнее, когда рядом вы, мой господин. Всё, что вы пожелаете сделать для возвращения себе статуса и его приумножения, во всём этом я буду сопровождать вас и стараться в рамках самых доверенных поручений. К несчастью, у меня нет магических и иных подобных сил, чтобы быть вам ещё более полезной, но будьте уверены, что из всех прочих сила моей верности вам - самая крепкая.

  Дверь распахнулась, и Данвас в ту же секунду смог увидеть часть комнаты, находившейся по ту её сторону. Первое предположение оказалось верным - это была спальня, о чём свидетельствовала стоящая там двуспальная кровать и соответствующая обстановка. Вот только это было единственное, что относилось к категории обыденных вещей, потому что в следующую секунду данмер увидел... Клода! Зверолюд лежал на кровати, растопырив руки и ноги, да не по своей воле, а потому, что те были привязаны к углам. Во рту человека-кота торчал тряпичный кляп, и именно он мешал парню говорить. Тот, увидев Данваса, тотчас замычал точно так же, как мычал до этого, даже ещё громче, и в его интонации, равно как и мимике, Дрен усмотрел самую явную и недвусмысленную мольбу о помощи. А ещё он был голый.

  Девушка остановилась и обернулась сразу же, как только заслышала, что парень не собирается отпускать её просто так и идёт навстречу. Она проследила за тем, как он приблизился к ней, выслушала всё предложение от начала до конца. В определённый момент Арлакс почувствовал, что напрасно ждёт от неё устного ответа - она не могла говорить, и это было очевидно, а он ещё не свыкся с этим фактом, ибо за всю свою жизнь впервые имел дело с немым человеком.
  Зато мимика девушки была весьма красноречива. Пыталась ли она специально или нет, но выходило вполне выразительно. Так, например, на её лице обозначилась нерешительность, а в какой-то момент даже вопрос: действительно ли Канц всё это всерьёз или просто шутит? Потом, найдя в его собственной физиономии какой-то ответ, она вновь откинула капюшон и стянула повязку, обнажая мутировавший рот, и несколько раз перебрала жвалами. Должно быть, это был вопрос, обращённый к нему, и звучал он примерно так: "Тебе действительно нужно общество такого урода как я?".
  А потом она улыбнулась. Нет, никто бы не сказал, что это было улыбкой, но Арлакс почему-то понял, что да, именно она имела место быть. Возможно, он, будучи сам мутантом, имел какую-то тонкую душевную связь со всеми порождениями Пустоши, что не отринули остатки интеллекта, что были такими же, как и он, пусть в других формах и проявлениях, но, так или иначе, обладавшие одной, общей судьбой. Монстры, которых никогда не сочтут за людей. Монстры, у которых был выбор - пытаться стать людьми, остаться теми, кто они есть, или же позволить своему естеству вернуться в лоно той, кто сделала их такими. Возможно, единственные по-настоящему свободные в моральном плане существа на всём белом свете. И с чего бы вдруг такая философия...
  Она кивнула. Тут уже не надо было что-то додумывать и домысливать. Кивнула утвердительно, это был знак согласия, и иначе никак не трактовался. На фоне этого перепалка двух ментальных сущностей в голове Канца прекратилась, и они перестали существовать на какое-то время, оставив мутанта наедине со своей новой спутницей.

Эх, Марв, как же ты докатился до жизни такой... А, впрочем, что значит "докатился"? Катился себе потихонечку, катился, куда-то докатился и продолжаешь катиться. Что плохого в твоей жизни вообще? Ну, кроме низкого финансового достатка разве что, хотя, на жизнь хватает, и даже на пиво остаётся, угоститься самому и с друзьями поделиться... Друзья, да. Их у тебя... сколько? Нет-нет, все эти дамочки, коих ты защищал от нерадивых клиентов, и которые рассыпались, порой искренно, в благодарностях за оказанную протекцию, едва ли могут считаться твоими друзьями. Потому что они шлюхи, а если ты называешь друзьями шлюх, то тогда действительно следует признать, что ты действительно докатился. Но прочь лирику, давай взглянем правде в глаза: ещё вчера, образно говоря, ты был вышибалой в одном из борделей речного порта. Да, то, что этот порт и этот бордель находились в столице Иствуда, он же столица всей Империи, которую вот уже много лет как именно так звать и величать, не значит, что они отличаются от любого другого порта или борделя в любом другом крупном городе. Совсем недавно ты был там вышибалой, спроваживал отморозков, распускавших руки сверх положенного, и всяких чудиков, отказывавшихся платить (иногда сами девочки уводили у них кошелёк под шумок, но кого это когда волновало?), и, наверное, горя не знал. Как не знал и радости.

  До сих пор. Вот ты стоишь перед умывальником и разглядываешь себя в зеркало. Нет, это не начищенный осколок в зассаном нужнике, это нормальное такое зеркало, а в рукомойнике чистая вода. Утираться рукавом уже не надо - для этих целей тут повесили целый полотенец, но даже если вдруг тебе захочется тряхнуть стариной, то ты дважды подумаешь, потому что за влажные пятна на рубахе может сделать замечание начальница. Рубаха - слишком чистая, слишком белая, ты отродясь такую не носил, а тут вдруг нате. Бабочки не хватает, но она отлетела в первую же минуту первого рабочего дня, стоило тебе напрячь шею, и больше никто не пытался приладить вновь. Впрочем, ты не чувствовал себя клоуном - есть что-то в этом ладно скроенном ситце, и брюках по размеру, и туфлях. Нет, туфли сразу отправились на помойку, а вместо них пришли старые добрые ботинки, только теперь начищенные, намазанные ваксой до блеска, и в них стопа чувствует себя комфортно и уверенно. Чувствуешь, что в любой момент можешь дать им под зад любому пройдохе, задумавшему побузить... Но вот когда последний раз был такой? Даже сейчас ты смотришь на отражение своей выбритой до синевы физиономии и пытаешься вспомнить, когда крайний раз получал по ней. В прошлой жизни. В старой доброй прошлой жизни, вовзвращаться в которую как-то уже и не хотелось. Или хотелось? Наверное, не лучшие мысли для вечера. Для кого-то конец рабочего дня, а для кого-то только начало (для тебя). А для некоторых рабочий день никогда и не начинался, потому что они, чёрт бы их побрал, знать, и им просто по статусу работать не положено. Нет, на самом деле, некоторые всё-таки работают, есть ещё совесть в некоторых, но такие сюда не часто заходят. Сюда - это в салон "Красные ветра", здесь ты теперь работаешь. Многие твои коллеги готовы были бы в лепёшку разбиться, чтобы устроиться сюда хотя бы порог мести, а ты просто оказался в нужном месте, в нужное время и приложил нужное усилие к нужной морде во имя спасения от хулиганья нужного человека. Повезло, короче, но об этом потом. В общем, теперь люди, с которыми тебе приходится работать - дворяне, люди с золотом в кошельках, важностью в глазах и ветром в голове. Однажды ты разобьёшь одному такому лицо, и тогда твоя душа воспоёт, но пока что вероятность этого с каждым днём стремится к нулю, ибо ты понимаешь, что такое едва ли случится. Здесь так не принято. Зачем вообще леди Уильямс (твое начальнице) потребовался мордоворот в парадной, непонятно, но если бы ты не помог одной из её девочек тогда, в ночном переулке, так бы и тусовался среди себе подобных. А тут извольте вести себя культурно. По мере сил. Нет, серьёзно, если бы перед тобой выкатили ультимативный кодекс и потребовали чётко ему следовать, это была бы веская причина отказать. Но леди Уильямс была тактична и чутка к твоей душевной организации и как-то смогла достучаться до заиндевелого сердца, заставив того благодушно отнестись и к необходимости носить определённую одежду, и выглядеть чуть более приветливо (совсем чуть-чуть), и как-то соответствовать уровню заведения. Но самым главным фактором, оказавшим решающее воздействие, были всё-таки девочки. Да-да, те самые, которых не стоит считать своими друзьями, они тут были какие-то особенные. В хорошем смысле. Какие-то... идейные. Редко увидишь шлюху-энтузиаста, и вот на прошлых местах работы Марв не видел ни одной такой, а тут вдруг все разом в одном месте. Иногда казалось, что они даже денег с клиентов не берут, а так, чуть ли не по любви с ними того этого самого. Вообще, у Халка набралось немало вопросов к тому, как это заведение вообще остаётся рентабельным, но тут, с одной стороны, ответы лежали на поверхности, а, с другой, за язык никто не тянул, и лишних вопросов задавать не стоило. Тебе исправно платят, иногда с надбавкой за хорошую работу, округляя сумму в большую сторону. Пить нельзя, но девочка-барменша готова налить тебе втихую ликера, от которого не будет запаха, а остальные закуски и прочая снедь за счёт заведение. И тебя, бывало, отпускают пораньше в пасмурный день, что раньше случалось... раз в никогда. Идеальное место, идеальная работа, и порой даже забываешь, что это за место и кто все эти люди. Ты как дворецкий, пожилой и верный, от которого уже никто ничего не требует, лишь содержат по старой памяти и иной раз не прочь перекинуть добрым словом.

  Марв, очнись. Что-то ты расслабился. Не надо так. Пожалуй, стоит пореже прокатить прохаживаться мимо бара, потому как угостить тебя-то угостят, но всё-таки ликёр не вода, и рано или поздно мысли начнут путаться, да запах пойдёт. Сегодня тот самый пасмурный день, и ты уже получил добро идти домой. Леди Уильямс выглядит довольно утомлённой - обычно она безмятежна, но, видимо, нынче дел и впрямь по горло. Половина девочек разошлась по домам, в "Красных ветрах" почти безлюдно. И ты уже готов расстегнуть самую верхнюю пуговицу на воротнике, дабы дышалось легче, обтереть вымытые руки о надушенный полотенец и отправиться в свою берлогу - единственное место, не претерпевшее изменений с той поры, как ты сменил место работы.
  Но чу! Ещё минуту назад, казалось, в главном холле было тихо, и тут вдруг начался какой-то аншлаг. Элизабет (никогда не называй начальницу по имени, даже если она сама не против, это непрофессионально) спустилась вниз и стоит перед какими-то господами с серьёзным лицом - ты подсмотрел через приоткрытую дверь. Господ всего четверо - два рослых кавалера, личная охрана, но она не интересна, просто делает свою работу, как и Марв. Двое других куда важнее - одна молодая дама со светлыми волосами, в платье, вся такая красивая, знатная. Вроде бы клиентка - они тут все такие, выглядят так, будто случайно зашли. Второй на клиента похож чуть больше - молодой, сухой, со впалыми глазами, сильно контрастирующие чернотой со светлыми волосами. Брат и сестра, сомнений быть не может. Но больше всех разорялась дамочка, что-то ей очень не нравилось. Настолько бодро и громко ругалась, что, если закрыть глаза, Халк начинал представлять себя на старом рабочем месте. Но потом открывал и понимал, что, оказывается, и аристократы умеют браниться не хуже подвыпившего сапожника. Уши не вяли, конечно, но тут прямо любо-дорого было послушать. Мычание. Черт бы побрал архитекторов этого здания, над шумоизоляцией они постарались, и даже уборную вниманием не обошли. было слышно только интонацию, но вот чтобы вникнуть в суть скандала, следовало подойти. Марвин видел, что ситуация располагает - леди Уильямс вели себя невероятно сдержанно, молчала большую часть времени в ответ на агрессивные выпады, но она была одна против четверых. Ладно, против двоих, если не считать охрану. но всё равно не честно. Это был первый самый значимый случай, когда присутствие вышибалы прямо и недвусмысленно напрашивалось. Упустить такое? Или всё-таки пересидеть грозу в туалете (боги, это даже звучит унизительно), тем более что смена окончена, и просто уйти домой, когда всё уляжется. С одной стороны, вывод напрашивался очевиднейший, какой и должен приходить в голов мужчине в такие моменты. Но, с другой стороны, это разборки знати. Леди Уильямс на то и леди, у неё свой вес, белобрысая с братиком тоже не фунт орехов. Кавалеры их - и те, поди, выписку по родословной имеют. Какое ему там место?

  Ну так что, Марв?

  - Чудненько. - красноволосая деловито хлопнула в ладоши, - У вас будет не менее двух часов по прибытию, чтобы совершенно спокойно и без лишней суеты осмотреть все уголки поместья до того, как прибудут работницы и возьмут заботу о его благоустройстве в свои руки.
  - Господин, позвольте сказать. - сделала комментарий служанка, - Мне потребуется лично проинструктировать работниц, а потому я не смогу сопровождать вас в процессе. Предположу, что это и не требуется, но могу пойти и с вами, вот только едва ли смогу координировать работы.
  Само собой, отпустить эльфийку после того, что она сделала и в чём искренне обещалась, всего лишь на пару часов было сущим пустяком - Эллеору и впрямь могло показаться куда удобнее бродить по поместью в одиночестве, предаваясь воспоминаниям и не ограничивая себя в присутствии пускай и присягнувших на верность, но некоторым образом посторонних лиц.
  - Мне больше нечего здесь делать. Я с радостью прогуляюсь с тобой до особняка. - Элли смущённо помялась.

  Попрощавшись с леди Уильямс, парочка оставила "Красные ветра", а те в свою очередь оставили в их умах и сердцах самое приятное впечатление и обещание, что любой визит в следующий раз будет ничуть не хуже. По крайней мере, дампиру так точно могло думаться, и всю дорогу, что они преодолели по городу, его не отпускало чувство, что экстравагантный бордель тоже не хотел его отпускать, самым наглым и коварным, но в то же время чертовски приятным образом впившись своими красными щупальцами в самое, как говорят в Топасе, "кокоро".

  Но, уже минуя городские стены, отделявшие столицу от пригорода, следовало отрезвить рассудок и подумать о грядущем, оставаясь, между тем, в оптимистичном настроении. Сперва пара двигалась по главной дороге - её полотно было хорошим, ровным, хотя и несколько вытоптанным, но пешеходам стоило держаться обочины, дабы не рисковать оказаться под копыта лошадей и колёсами телег, ездящим туда-сюда. Поверхность здесь уже была куда ухабистей, но привыкший к провинциальной жизни Скивейлен уверенно ступал по камням и щербатому грунту, ведя спутницу. Та в свою очередь тоже оказалась на удивление неизбалованной - конечно, она то и дело смотрела под ноги, но шла уверенно. Мужчина даже готовился поймать её в случае падения, элегантно подхватить и всё такое, но, к счастью (или увы?), они благополучно дошли до пункта назначения.
  Особняк, конечно же, было видно издалека, и тем раньше его увидел сам Скив, потому как искренне этого желал. Сначала вдали показалась крыша, потом стали видны стены и окна верхнего этажа и надстройки, а потом и всё здание целиком вместе с прилегающей территорией и высокой решёткой ограды. Казалось, последняя за время отсутствия дворянина стала ещё выше - забавно, ведь если даже он и изменился в росте за прошедшее время, то, прибавив в росте, должно было статься наоборот. Возможно, просто зрительный обман, потому как литые прутья и кованые завитушки почернели от времени и стали казаться крупнее. В остальном же поместье Максимиллианов ничуть не изменилось, разве что выглядело несколько запущенным по части дворовой растительности, но при этом главная дорожка от ворот к парадному входу была мало-мальски выметена от опавших листьев, что иначе бы лежали бы в три слоя - сколько лет-то прошло.
  Но взгляд мужчины, исполненный памяти о том, как всё было раньше, не мог не заметить одного маленького, но заметного изменения, встретившего его буквально с порога. У главных ворот, как он помнил, был небольшой навес с лавочкой, подобный скромной часовне, но служащий более мирским целям. Обычно под ним стояла охрана в дождливую или излишне солнечную погоду, а иногда гости, по тем или иным причинам задержавшиеся на выходе. Сейчас же навес было не узнать - его обшили досками со всех сторон, вывели через крышу железную трубу, поставили дверь. Она стала выглядеть как какая-то хибара, обжитый сарай с печкой и лежанкой. Словно какая-то сторожка - наверняка и "сторож" сейчас внутри, судя по поднимающемуся из трубы дымку. На секунду гордость дворянина подверглась угрожающему давлению - кто посмел?! Куда смотрели Картеры всё это время, что допустили заселение всяким сбродом? К счастью, в тот же момент они же в лице Элли взялись давать пояснения.
  - Мы нашли человека, который был бы готов присматривать за приусадебным хозяйством. Разумеется, держать нормальных садовников было бы накладно, но если не следить совсем, то сейчас бы тут всё поросло бурьяном в человеческий рост. - пояснила Элли, подходя к воротам, на больших створках которых висел большой и успевший заржаветь замок, скреплявший толстую и такую же ржавую цепь, обмотанную вокруг прутьев в несколько слоёв и, наверное, прикипевшую к ним, - Обычно мы стараемся не связываться с бродягами, но некоторые из них славные, хорошие люди, волей судьбы оказавшиеся на задворках жизни. Одного такого мы и наняли, чтобы он хоть как-нибудь по мере сил укрощал косил высокую траву, мёл листья на главном проходе, ну и посматривал, чтобы ворьё не лазало. Взамен он может жить вот здесь, а раз в неделю служанка приносит запас еды и немного денег на карманные расходы. Что же, дорога до особняка расчищена, сильных зарослей не видно. Но давай проверим, как всё-таки с бдительностью.
  Девушка подошла к маленькой двери в воротах, которая была не заперта, лишь щеколда накинута, и легонько толкнула её. Металл громко и протяжно заскрипел. Тотчас в сторожке загремела посуда, кто-то заохал старческим голосом, а через несколько секунд из распахнутой двери, не прекращая охать, выполз немолодой горбатый дварф с лопаткой в руках. Ею он и замахнулся, разинув рот и издавая мерзкий рык.
  - Хулигань-а-а-а-о-оу! - опасно занесённое орудие тотчас было опущено, а сам дварф шлёпнулся на пузо, - А, госпожа... Картер... ух, простите, не признал... не признал сразу.
  Элли, ничуть не дёрнувшись, когда её попытались атаковать, снисходительно вздохнула.
  - Да, всё в порядке. - констатировала она с лёгкой улыбкой, а затем обратилась к поднимающемуся с земли и тщательно отряхивающемуся горбуну, - Здравствуй, Модест. Познакомься с человеком, который является истинным господином этого поместья.
  Она жестом указала на Скива, и тогда дварф поднял голову, чтобы лучше разглядеть мужчину из-под своих густых, каштановых с проседью бровей, настолько махровых, что он-то дворянина разглядел наверняка, а вот сам Эллеор так и не смог понять, есть ли под этими бровищами глаза.
  - О, а я тут это... убирался... листья грёб... траву косил... мда... значит, всё? А служанка вчера только харчи приносила. Я-то их уже того... того самое этого... но деньги вернуть могу. А халупу вмиг разберу, это я быстро... только... только дайте вещи собрать что ли...
  Похоже, сторож расценил визит подлинного владельца как окончание своей скромной деятельности, и в тот момент мало кому не стало бы его жалко. Конечно, усадьба была страшно запущена, и тут за месяц отряд садовников порядок не наведут даже ударными темпами, но всё-таки этот малый не зря свой паёк отрабатывал все эти годы. Уж как для старого коротышки в полном одиночестве он весьма неплохо справлялся.
  - В конечном итоге, это теперь решать уже господину Максимиллиану. - брюнетка с интересом покосилась на Скива, как бы вопрошая, что он думает по поводу дремучего горе-работяги, а затем продолжила, - Но давай пройдём дальше и посмотрим, что внутри. Дальше дверей парадного входа всё это время никто не должен был заходить. Надеюсь, так оно и было.

  В этом что-то было. Воровство - оно как острый ножик в руках сорванца, получившего его впервые: так и просится, чтобы его подкидывали, крутили и так, и сяк, размахивали как фехтовальным оружием и всячески кривлялись. Но его лезвие было остро, и ты понимал, что однажды наступит момент, когда, неловко подброшенный, он порежет тебе пальцы, да сильно, так, что испуг от неожиданности будет сильнее, чем от самой боли. Но ты не успокоишься, пока этого не произойдёт, ибо ахарт - невероятно заразная, затягивающая штука.
  Что-то подобное и творилось в голове Арлакса, когда он забирался в чужой огород, лихо перемахивая через ограду и ныряя к грядкам как можно скорее, чтобы укрыться от случайных взоров листвой. А грядок тут было достаточно: помимо огурцов Канцу довелось прихватить и несколько помидоров, больших и красных, сочных-пресочных, что аж хотелось их прямо на месте схарчить, и пускай застрелят, но зато на губах будет эта вкуснятина. Мутант прихватил и ещё пару овощей, названия которых даже не знал, но которые выглядели спелыми и съедобными. Но всё это время он не переставал слушать, что же происходит вокруг, не спешит ли хозяин проверять, кто шарится по его огороду, и как вообще с отвлечение многого справляется напарник. И вот что он услышал.

  Стук по решётке с противоположной стороны провозгласил о том, что мусорщик и впрямь пошёл через парадную, так сказать, и привлёк к себе внимание. Затем из дома кто-то вышел.
  - Хули тебе надо, тварь? Уёбывай отсюда, пока зубы целы! Ружьё видишь? Сейчас башку снесу, если не развернёшься сейчас же и не упизду... а, что это у тебя? Ништяки принёс? Хули ты молчишь? Не мычи мне тут, ёбаный в рот! Показывай, чё притащил.
  Примерно в таких тонах и был слышен весь диалог, в рамках которого говорил только Сифон, а мусорщик за всё время не проронил ни слова. И было видно, что реднека это злит, но до сих пор был слышен его и только его голос. Впрочем, тебе какое дело, Канц? Собирай скорее огурцы!
  - Что ха хуйню ты мне приволок? Ты чё, язык в жопу засунул? Так высуни, блядь, а не то я сейчас сам его тебе высуну! Ружьё видишь? Видишь, сука, это злоебучее ружьё? Ты мне какого хуя это дерьмо принёс? Что это за блядские фантики? Отвечай! И в глаза, сука, смотри! Да сними ты этот блядский капюшон!... Ах ты же тварь, в рот тебя ебсти! Хочешь моих помидорок и огурчиков вот этим хавальником похрумкать? Иди шакалью щалупу похрумкай! Авось он тебе еблет отгрызёт, красивше станешь, ха-ха! Проваливай отсюда!
  Арлакс услышал слишком много информации, прочитав всю эту ругань между строк. Его напарник был мутантом - наверняка потому и лицо скрывал, уродство прятал, из-за которого наверняка и говорить не мог. А ещё этот Сифон был злобным куском дерьма, из-за чего воровать у него овощи становилось уже не преступлением, а вполне законным наказанием за такой характер. Но у этого куска говна было ружьё, которым дядька, во всей видимости, всё-таки соизволил обзавестись, и теперь сила его аргументации, равно как и скорость применения, существенно росли.
  Парень услышал звуки ударов, как что-то посыпалось, как кто-то болезненно охнул, и, судя по надменному смеху, это был не Сифон. Тот, должно быть, грубо спровадил мусорщика с порога, а после, треща соплями и харкая себе под ноги, направился обратно.
  - Огурчиков моих захотела, тварь пиздоротая. Хуюрчиков тебе, ублюдина выродская. Ну-ка, сейчас посмотрим, как вы там поживаете, зелёненькие мои...
  Нет, не обратно! Сифон шёл проверять грядки! Оставалось надеяться, что Канц к тому моменту был уже на пути сваливания, а не пытался из жадности набить мешок до отвала сочными, отборными вкусняшками.

  Камень ударил о выпуклую гладь придорожного камня, высек еле заметную искру и, дико крутясь в воздухе, отскочил, чтобы улететь дальше и приземлиться где-то в траве. Мефисто даже не дёрнулась, лишь проводила снаряд взглядом.
  - Даже не попал. Наверное, потому, что любишь меня, ха-ха-ха!
  Кабы была надежда, что эта сисястая дура имеет плоть и вообще личность, никак не связанную с его собственной, Арлакс, может быть, и полюбил бы её. Ох как полюбил бы, всю душу вылюбил и сзади, и спереди, и в рот, и в... в общем, отыгрался бы за всю хурму, не иначе. Ну а так что целься, что не целься, а даже камнем не зашибёшь.
  Шакал и правда направлялся к Канцу. Парень готов был поспорить, что, будучи вдалеке, он просто брёл без видимой целеустремлённости, но подойдя ближе и, должно быть, заметив одноко стоящего человека, ускорился, а потом вовсе перешёл на бег трусцой.   Мутант последний раз взвесил клинок в руке и, когда тварь подбежала совсем близко, так, что стало видно блеск капающей из пасти ядовитой слюны, принял боевую стойку, готовый к тому, что на него сейчас накинутся в прыжке - парень не раз видел, как работают шакалы дикой природе.
  Подбежав ближе, существо остановилось. Припало передней частью к земле, раззявило пасть, зарычало. Шерсть на холке вздыбилась ершом, и шакал приготовился прыгать.
  - Твои друзья не очень хорошо с тобой обошлись. - спокойно сказал шакал, приняв спокойный вид и помахав костистым хвостом, - Но они не плохие люди, хотя и странные. Возможно, ты просто перегнул палку. Не хочу показаться навязчивым советчиком, но, может быть, тебе стоит попытаться быть сдержаннее в общении? Знаешь, в чём принципиальная разница между теми, кто умеренно вежлив, и теми, кто бросается в крайности этого дела? У последних зубов меньше и рожа вечно от синяков перекошена. Ну или их загрызли дикие звери вроде меня.

  Грузовик остался позади. Проехав какое-то расстояние, Арлакс поравнялся с парочкой застреленных трупов, один из которых лежал на дороге, а другой на обочине в кустах - даже если бы у Канца появилось желание остановиться и осмотреть тела, взять с них всё равно нечего было, а в остальном и так ясно, что их порешили солдаты.
  - Да а чего с ними церемониться? Они повсюду, ездят тут, крутятся. Кто-то говорит, что без красных Свалка загнулась бы, но хрень это всё собачья, потому что скорее Рэдволт без наших железок загнётся. Но хоть, вон, шушеру всякую отстреливают, и то хорошо. А ещё они очень любят девок наших щупать, даром что в основном самых дрищеватых.
  - Дасти, но тебе же самому нравятся дрищеватые. - подал голос Сэм из кузова, что прекрасно слышал всю беседу через разбитое ещё с самого Рэйвенхольма заднее окно.
  - Да, но только потому, что когда на них наваливаешься всей тушей в постели, они начинают визжать как поросята резаные, хе-хе! - Большой Ди пошло засмеялся, а потом вдруг взялся за торпеду и начал совершать недвусмысленные движения телом, - Наваливаешься на такую и начинаешь долбить сучку на всю длину, засовываешь ей хер, чтоб по самую матку, и чих-пых, чих-пых, долбишь сучку, а она визжит, ей по кайфу, и тебе по кайфу, и ты чих-пых её, вот так, да-да, детка, вот твой папочка, сейчас выебет твою тощю дырку, вот так, чих-пых, а потом спустит всю мазуту на твои здоровые сиськи и вытрется о твои длинные рыжие волосы, о да, а потом, пока ты ещё горяча, сунет руку в твой бардачок и продолжит ебать пальцами, пока не кончишь, о да!
  На последних словах бородач и впрямь сунул руку в открытый бардачок, и начал что-то там делать, что Арлаксу с водительского места было не видно. Но когда это начало происходить, Пенелопа вдруг зарычала нестабильными оборотами, начала дёргаться и сделала несколько зловещих выхлопов, застывших густым чёрным облаком позади машины.
  - А потом переверну её на живот, жирно сплюну на твою заднюю дырку и, как следует разработав пальцем, засажу снова, и чих-пых туда её по второму кругу, чтобы во всех клапанах жгло, и кровать сломалась нахрен, и твоя тазовая кость тоже, но это будет самый эпичный трах, о да!
  - Бля, Дасти, завязывай, мне уже от стояка больно. - взмолился Сэм.
  Машина затарахтела недобро. Похоже, и впрямь надо было успокоиться, а то, похоже, она начинала в самом деле ревновать. К счастью, Большой Ди вовремя угомонился.
  - Красные... Ну красные они все красные, ты должен знать. А собаки потому... ну, шастают тут везде вдоль дорог, гавкают вот это вот самое, что-то там из себя воображают, когда в стае. А как по одному, так хвост промеж булок сразу и смотри как бы не обоссался, ага. Вот потому и собаки, ага. Но это что солдатни касается, офицеры обычно нормальные ребята, породистые. Ну не все, бывают и такие гондоны, что рот их в пароход, но в основном толковые, можно общаться. - Дасти достал папиросу, с недовольством отметив, что в пачке осталось всего ничего, и закурил, - Не, так вообще они смирные довольно, но только когда на Свалке ошиваются, когда за железом приезжают и прочими ништяками. Понимают, что в гостях, что им тут быстро лыко на воротник повяжут, если залупаться будут. Но вот за пределами, а это, считай, везде по стране где только можно, исключая, конечно же, доджеров, лучше с ними не выделываться. Эти на нас потому забили, что по нам видно, реднеки мы, домой едем, а откуда и почём, не их ума дело. Так бы, не будь тебя с нами, даже разговаривать не пришлось бы, так проехали, но это уже дело прошлой. Нашего брата солдатам трогать нельзя, особенно в двух шагах от Свалки. Ты можешь быть хоть сержант, хоть лейтенант, хоть, в рот его ебать, верховный главнокомандующий с вот такими погонами, но ты же, сука, рано или поздно приедешь к реднекам сам или людей своих пошлёшь, не важно, за металлом. И если там узнают, а там точно узнают, что ты или твои ребята кого-то из наших на фарш пустили, их там самих так располосуют, что мама родная не узнает, и всё, торба тогда, никакой торговли, только старое доброе жоподралово во все концы любой суке, что посмеет заявиться или просто мимо проходить. Никогда не недооценивай реднеков. Возмездие - страшная вещь, а возмездие реднеков - вообще охуевшая штука, как на духу говорю. Поэтому мы можем выёбываться на кого угодно, и ничего нам за это не будет.
  Арлакс проехал мимо одинокого шакала, трусившего по другой стороне обочины навстречу. Если солдаты уже починились и уехали, кое-кого ждёт знатная пирушка теми трупами дикарей. Ну а если нет, то, стоит думать, тварь достаточно умна, чтобы подождать в сторонке, и даже если к тому моменту набежит ещё падальщиков, ей всё равно достанется свой кусок. Пустошь не забывает о своих детях.
  - Да, но только в основном у себя дома. - добавил Сэм, - И это не касается случаев, когда реднек с реднеком общается.
  - Ага, там совсем по-другому оно работает, но, думаю, ты это увидишь. Но ты уже чувствуешь эти флюиды, да?

При виде того, как мутант пытается изображать из себя пай-мальчика, солдат сам скривил до того пренебрежительно-недоверчивую рожу, что даже похуже арлаксовской вышло. Ясное дело, он ему не поверил, и хотя по справедливости солдата не должно было волновать, кто и с какой физиономией собирается искать себе эротический досуг, тут, видимо, принял это как вызов своей бдительности.
- Стойте тут. Передам офицеру. Никуда не девайтесь. - наконец процедил боец сквозь зубы, не прекращая вглядываться в честные-пречестные глаза парня, и отошёл.
Перед машиной встали двое солдат с карабинами. Вид у них был потрёпанный, но решительный - обычно простая солдатня вела себя довольно развязно в дорожных условиях, но стычка с дикарями, должно быть, раззадорила их. Канц тем временем заметил, что среди них был раненый, и ему как раз перевязывали руку.
- Щупальце, ты себя давно в отражении видел? - проговорил Дасти, и с этими словами крепко взял парня за побородок, поворачивая его мордашку к зеркалу заднего вида, - Ты бы сам себе поверил? Шлюх? С такой-то харей?
На самом деле, было бы куда страшнее, начни бородач искренне успокаивать парня тем, что он, якобы, на самом деле пригож и вообще красавчик - вот это было бы реально страшно. Но да, физиономия мутанта была далека от понятия привлекательности, да и изменённая правая конечность её нисколечко не добавляла. Но что поделать, таким уж мама родила. Эх, мама...

- А ведь ты не знаешь, как она выглядит. И вообще, ты хоть помнишь, чтобы она тебя воспитывала? - Мефисто, заняв место посреди кабины, оживилась впервые за долгое время, проведённое в дороге по выезду из Рэйвенхольма, - Это может значить только одно - либо она конченная шлюха, бросившая тебя сразу, как только оборвалась пуповина, либо тебя и вовсе родило какое-то чудище, которое трахнул похотливый дикарь. И угадай, к какому варианту я больше склоняюсь, м?

Как бы ни хотелось втащить прямо сейчас этой сисястой шизе, особенно после слов про маму, которую Арлакс и впрямь не знал и даже лица её в смутном образе не припоминал, ему не следовало вести себя вызывающе, когда напротив стоят пускай и не рассчитывающие на фокусы, но всё равно готовые пальнуть карабинеры. Взгляд Канца невольно приковывался к кабине грузовика, где опрашивавший его солдат что-то втолковывал невидимой персоне внутри. И вот офицер, придерживая фуражку, с несколько заспанным, но оттого, наверное, и сердитым видом выполз из грузовика и в сопровождении бойца направился вновь к Пенелопе. Солдаты приосанились, когда тот прошёл мимо, и было видно, что шутки шутить никто не собирается. Вот только чем они так всё-таки провинились перед армией? Тем, что проезжали мимо в неподходящий час? И впрямь похоже на то.

Лейтенант некоторое время с задумчивым вопросе в глазах разглядывал машину. Изучил Арлакса через открытое стекло двери с водительской стороны, заглянул в хмурые очи Ди, сидящего дальше, окинул взглядом кузов и мирно покуривающего там Сэма. Уже это дало основания полагать, что носитель командирского звания мужчина гораздо умнее своих подчинённых и по мелочам отвлекаться не привык.
- Вы кто вообще такие? - наконец спросил он, потирая гундосый от подхваченного где-то насморка нос.
Канц едва успел открыть рот, как Дасти помещал ему, перевалившись через колени, чтобы лучше установить визуальный контакт с собеседником, и чтобы тот тоже лучше видел его.
- Глаза разуй, собака красная. - неожиданно грубо рявкнул он.
Офицер и правда раскрыл глаза от удивления и явного возмущения. Но мало того, что сдержался от законной ответной меры, но даже чуть улыбнулся. И обернулся на солдата, что остановил их.
- Боец, кто это, по-твоему?
- Подозрительные личности и... - вояка уже начал сомневаться в правильности своего поступка и забегал взглядом, - И оскорбляют военны...
От звука сочного леща, выписанного командиром подчинённому, сердце мутанта чуть не запело.
- Алло, боец, ты где вообще находишься?
- На службе...
Ещё один подзатыльник не заставил себя ждать.
- Рядом с каким местом, блять?
- Рядом со Свалкой, сэр.
- А кто сидит в машине?
- Реднеки, сэр. - совсем уже провалившись в омут виноватости, пробубнил солдат, но тут же попытался как-то оправдаться, - Но ведь с ними ещё...
- Ну и хули ты до них докопался? - офицер возмущённо глянул за спину бойца, на остальных, что, забыв о возне с трупами, наблюдали за разборками, - А вы там чего возитесь? Хоронить эту грязь собрались что ли с почестями? Ну-ка шевелитесь быстрее, а то сейчас и впрямь заставлю каждому могилу отдельно копать! Руками!
Солдаты вздрогнули и зашустрили вдвое быстрее прежнего. Офицер пнул превратившегося было в столб от осознания своего косяка бойца, и тот поспешил присоединиться к сослуживцам, а сам подошёл поближе к окну машины и нагнулся поближе. Арлакс уже по тону понимал, что командир своих подчинённых держал в узде, и сейчас, глядя друг на друга почти в упор, не мог не подивиться такому бесстрашному и чуть нагловатому, но рассудительному и справедливому взгляду.
- Но вот даже если вы реднеки. Я не про тебя, мутант. - офицер обращался явно к Дасти, - Аккуратнее выёживайтесь. До Свалки-то ещё несколько километров.
- А ты, батя, за своими тоже приглядывай, а то скоро хуй от винтовки отличать перестанут, не то что нормальных ребят от утырков всяких. - ничуть не испугавшись, но уже спокойнее, отвечал Большой Ди.
- Шуруйте давайте. - военный отошёл от окна и, гордо выпрямившись, покрутил рукой, давая команду не столько пассажирам Пенелопы, сколько своим бойцам, чтобы не мешали ей проезжать дальше.

Свинолюди всегда доставляли проблемы жителям Доджа и окрестных городов. Эта, как считалось, разновидность зверолюдей была настолько же обособлена, насколько дика и противна человеческому восприятию, что на их фоне шерстяные казались оплотом чистоты и культуры. И, увы, проблем от них было куда больше, чем могло показаться на первый взгляд.
Каждый ребёнок в Додже знал, что свинолюди опасны и подлежат немедленному уничтожению. Каждый ребёнок почитал за великий подвиг увидеть однажды свинолюда, забравшегося в огород, пока родителей нет дома, и вместо того, чтобы звать спящего деда, соседей или рейнджеров, снять со стены старое батино ружьё и лично застрелить уродца. Важный шаг на пути становления мужчиной, между прочим. Но не каждое дитя... да что там дитя, не каждый взрослый всегда понимал, что с виду неповоротливый и тупой мутант может оказаться куда проворнее и хитрее, чем принято думать. И тогда неумение пользоваться оружием, равно как и недооценка противника, играли со смельчаком злую шутку. Свинолюди нападали на жителей городских окраин, хозяев отдельных ранчо, иногда забивая на месте, а иногда утаскивая в своё логово, где либо расчленяли и жрали, либо издевались по-всякому, насколько позволял их маленький мозг. Хуже всего приходилось женщинам - мутанты знали в них толк, всегда старались захватить живьём и без лишнего шума. И тогда, если пропажу удавалось обнаружить вовремя, оперативно принять меры и совершить спасательную операцию, то девушку удавалось вытащить целой и невредимой. В противном случае... что же, о таких вещах в приличном обществе говорить не принято. Но таких жертв, естественно, замуж уже никто никогда не позовёт. Разве что за какого-нибудь вшивого зверолюда, но, знаете, в таких ситуациях говорят: если жизнь сложилась так, что под венец только с шерстяным, то надо помнить, что в каждом доме всегда найдётся верёвка, мыло и табурет. И никто не осудит.

Наглости свинолюдей в очередной раз хватило на то, чтобы заявиться в пределы Доджа. И не только наглости, но и хитрости, потому что они не просто подёргали брюквю на участке незадачливого фермера, но и похитили одну из его дочерей. Случилось это на заре, когда девушка вышла набрать воды из колодца, чтобы помочь мамаше в готовке завтрака. Никто ничего не слышал, но родительница вовремя спохватилась, что дочка возится непростительно долго. А когда увидела пустые вёдра, валяющиеся подле колодца и следы борьбы, тотчас подняла шум.

Рейнджеры отреагировали быстро. Не то что бы у них не было другой работы, но тут, во-первых, дело было срочное, а, во-вторых, но не в последних, речь шла о судьбе и жизни человека, который если чем и провинился перед законом, то только тем, что родился недостаточно внимательной бабой, позволившей похитить себя. Возможно, для кого-то это и было бы поводом махнуть рукой, но только не для ковбоев. К тому же, девушка была хорошенькая, незамужняя, и шансы на её спасение невредимой были весьма велики, и кто-то обязательно станет тем самым героем, что вытащит её из лап мерзких созданий, крепко влюбив в себя тем самым. Конечно, последнее вовсе не являлось основной причиной быстрого и решительного реагирования мужчин, но, будем честны, каждый из них, кому позволял возраст, хоть раз но усмехнулся бы мысленно от промелькнувшей в голове фантазии.

Но одно дело мечтать об успехе, и совершенно другое - добиться его. Шансы шансами, а действовать надо было и впрямь быстро, а, главное, точно. Никто не знал, где именно обосновали своё логово свинолюди, а потому, как только опытные следопыты вычислили примерное направление, в котором утащили бедняжку, большая группа боеспособных горожан под руководством рейнджеров выдвинулась на поиски, разойдясь в определённом спектре относительно предполагаемого направления. Стратегия, выработанная годами и дававшая наилучший результат в поиске пропавших - не должна она была дать сбой и в этот раз, особенно учитывая количество людей, взнуздавших коней и похватавших ружья, чтобы настичь проклятых мутантов и как следует им наподдать.

Был среди них и наш герой. Джонни не любил подолгу сидеть без дела, а потому, когда представился такой хороший случай, он уже был во всеоружии и готов к решительным действиям. В числе первых он выдвинулся в дорогу, и, когда ковбои стали разбиваться на группы и разделяться, дабы повысить ширину охвата обследуемой территории, он был на передовой линии. Ему не нужна была большая группа помощников, чтобы сделать доброе дело - ему вообще не нужны были помощники, если уж на то пошло, так как своего первого свинолюда он убил в далёком детстве, и с тех пор имел много практики по этой части. Но всё равно совсем одному по Пустошам скакать, да ещё в рамках такой ответственной миссии, было не сподручно, поэтому компанию ему составил один из рейнджеров. Усатый мужчины, ещё не дед, но уже стремительно седеющий, он был вооружён однозарядным рейнджерским ружьём, способным бить точно и мощно на огромные по меркам любого другого оружия расстояния. Прошедший войну ветеран, он мог свалить и богорога, и свинолюда метким выстрелом в голову с расстояния в полтысячи шагов - раньше он проделывал подобное с пустынниками, а уж эти ребята, как известно, куда мельче размером, и попасть в них труднее, особенно в условиях боя. Но то ли у старика день не задался по части здоровья, то ли он по жизни такой был весь из себя неторопливый, а Уокер мог рассчитывать на него лишь как на глазастого следопыта, мудрого советника и хорошую поддержку на расстоянии. Основная же огневая сила скрывалась в поясной кобуре в виде старой доброй шестизарядной красавицы, а также в её старшем брате, имевшем всего лишь на один патрон больший магазин, но зато с таким калибром, что мало не покажется. Да и сам по себе он тот ещё рубака, и верный конь не даст соврать - сколько раз он видел врагов своего всадника на расстоянии вытянутой морды, столько раз и всадник, и он уходили живыми и здоровыми, а вот враг уже никуда не уходил с того места, где повстречал их.

Они добрались до окраины сухой рощи. По одну сторону оная простиралась на несколько километров на запад, а на востоке от неё ширилась сеть каменистых расщелин и холмов между ними. И то, и другое было отличным местом для гнездовья свинолюдей, но обследовать их одновременно не было никакой возможности. Разве что по одному.
- Разделяться дальше - подвергать себя неоправданному риску. - высказался относительно этого старый рейнджер, сидя в седле прямо и вглядываясь вдаль пристальным, чуть сощуренным взором.
Полуденное солнце щедро напекало землю, и оттого желание оказаться в тени рощи возникало само собой. С другой стороны, в такую погоду каменистая местность расщелин будет отлично видна, да и напарник сможет максимально раскрыть себя в качестве поддержки на расстоянии. Но, каковы бы ни были личные желания, прежде всего хотелось узнать, где именно обосновались свинолюди, чтобы поскорее вытащить из их плена перепуганную и, будем надеяться, всё ещё невинную девушку.

Говорят, чем строже псы, тем смирнее овцы. Примм, каким он был во время войны и каким остался после, являл собой самое вопиющее исключение из этой верной, в принципе, поговорки. Более серьёзного отношения армейского командования к своей работе не сыскать было даже в центре столицы. Более организованного криминального мира не знал ни один другой город. Армия, которая осталась верна старым порядкам, но теперь нацеленная только на результат, и не важно, насколько грубы и резки будут её методы. Бандиты, которые научились действовать продуманно, изящно, филигранным образом вписавшаяся в гражданскую среду и ставшую не то что неотъемлемой её частью, но жизненно важным органом без которой та уже не могла обойтись. Но самым невероятным, пожалуй, было то, как два этих лагеря сосуществовали. И хотя найти точки соприкосновения, способы симбиоза и прочие логические объяснения при желании можно было, едва ли с помощью этого можно было как-то повлиять на общую картину. Вот только разменной монетой в этой схватке двух зверей, вцепившихся друг другу в глотки, и так живущих, всегда был, есть и остаётся простой человек. До определённого момента его хватает, он переносит тяготы и лишения, горе и несправедливость. Но однажды его мотивация жить по этим правилам заканчивается.

В "Грязном Гарри" сегодня многолюдно, несмотря на то, что до вечера ещё далеко. Но Мэри это не волнует. Ей важно то, что скажет мерзавец бармен после того, как получил полагающуюся мзду за информацию о нужных ей людях. Настоящий Гарри, что обозвал заведение в честь себя любимого, уже помер, передав полномочия мужу сестры - может быть, тот даже поспособствовал его кончине, но об этом мы никогда не узнаем, а даже если и узнаем, то что это изменит? Главным сейчас было то, чтобы этот тип не изменил своего решения выдать девушке информацию, потому как та уже заплатила ему, и заплатила много. Она сюда не за слухами пришла. Цена им - банкнота с одной цифрой номинала, не две и уж тем более не три. Выдать контакты с бандитами стоило уже двузначную сумму. А уж контакты с бандитами, которые не хотели, чтобы на них выходили... В общем, МакНил заплатила трёхзначную сумму, все свои сбережения, по сути, оставшиеся с дня, когда она решила попытать счастья самостоятельно. И если сейчас этот плешивый говноед откажется говорить, это будет самое провальное капиталовложение в жизни девушки. А он вполне мог это сделать. Кто будет слушать вопли какой-то девки в месте, где из других женщин только две немолодые официантки, и те здесь отнюдь не от хорошей жизни, а потому едва ли откроют рот. Более того, Мэри уже ощущала на себе две пары слишком любопытных и коварных глаз. Казалось, они появляются всегда, когда молодая девушка начинает искать работу. Люди Райта. После смерти Гарри это место теперь принадлежит им, и вот это как раз точнее некуда. Так вот, что касается информации и возможных осложнений - если сейчас Мэри не дадут информацию, ей придётся громко и чётко потребовать плату назад, а если не послушают и этого, то уж совершенно точно послушают её кулаки. Так она сможет отбить хотя бы часть расходов, отбить как в переносном, так и в прямом смысле.

- Я об этом пожалею. - мрачно пробормотал бармен и осторожно, но с опаской, стрельнул взглядом из стороны в сторону, - Ну, ладно, слушай...
Он бы пожалел ещё больше, если бы не стал открывать рот - рука в кармане девушки уже сжимала кастет, так что если у мужика был исключительно хороший слух, то, может быть, он просто услышал, как щёлкнули её костяшки пальцев. Так или иначе, ответ МакНил понравился.

Банда прибыла откуда-то с юго-запада. Тёртые калачи, возможно, давнишние дезертиры, но на вид и по повадкам слишком уж давнишние, так что уповать на это не следовало. Взяли кого-то из торговцев по дороге, сильно не щупали, но сработали чётко, так, что даже сам пострадавший, делясь впечатлениями в кабаке, чуть ли не сам их нахваливал за профессионализм и то, что, имея на то полную возможность, не стали обирать до нитки. Заявлялись в город, что-то купили из оружия и выпивки. С наркоторговцами не связывались, вели себя адекватно, ввязались в пару драк, выиграли. Но это было неделю назад, а теперь одного из них видели тут утром, и вроде как шла от него такая инфа, что банда не собирается задерживаться в городе, куда-то на север двигает, наверное, в Сёрчлайт, поближе к столице. Солдаты о них ни слухом, ни духом - рыбёшка мелкая, хотя и хищная очень, за такой не уследишь. А вот Райтам они как-то не понравились - не иначе как с их ребятами драка была, ну а поскольку местные бандиты проигрывать ой как не любят, особенно на своём же поле, такое отношение вполне резонно.

- Ребята собираются валить. Может, уже сегодня, не знаю. - заканчивал свой доклад бармен, и с каждым предложением становился всё мрачнее и испуганнее, - Один из них сейчас ошивается близ переулка на улице Байден, ну, знаешь, где яблоками торгуют. Ждёт кого-то.

Две худые крысы за столиком вдалеке все глаза протёрли о спину Мэри, наверняка во все глаза слушали, но та знала, что из-за расстояния и шума в зале до них не дошло ни словечка. По крайней мере, не сейчас, и хотя потом другие уши непременно донесут, к тому моменту она уже будет далеко. Но вот ребята зашевелились, один из них встал и зашагал на выход, на ходу доставая сигареты. С понтом покурить, будто не при делах вообще, но разве МакНил обманешь? Сама такая. Нет, она лучше - она не работает на Райтов и никогда бы не подумала. А вот этим двум шестёркам стоит поучиться шпионить.
- Всё, я всё сказал. Теперь проваливай, и я тебя не знаю.
Ну и паникёр, аж тошно. Впрочем, если те залётные и впрямь насолили местной мафии, понять бармена можно. И тем радостнее даже как-то на душе у девушки стало, особенно учитывая всё то, что она узнала об их похождениях. Рейдеры-отморозки так себя не ведут, с ними разговор всегда короткий, а в особо буйных случаях за дело с огромным удовольствием берутся солдаты - ещё бы, за каждого убитого рейдера Мелчетт лично распорядился утраивать паёк и делать единовременную выплату деньгами или снаряжением. Но эти тонкости девушке были уже ни к чему - нужно найти тот переулок, выйти на контакт с членом банды и по возможности не привести за собой парочку любопытных ушлёпков, положивших глаз на её русую головушку.

- Давай, въеби ему как следует, Щупальце! Втащи от души!
- Выбей всё дерьмо из этого пиздюка!
Здоровенная лапа мужика со вспухшими мускулами и суставами такого объёма и размеров, каких Арлакса никогда в жизни не видел, швырнула парня в сетку по строгой горизонтальной траектории. Если бы не она, его бы выкинуло далеко за пределы ринга, а до того скорее бы размазало о толпу зрителей, сгрудившихся вокруг таким плотным кольцом, что и никакой сетки не надо было, одни их пухлые животы и не менее опухшие от синьки харя чего стоило. Но в этот раз всё-таки была сетка, и она жалобно заскрипела, амортизируя весь парня.
- Порви ему очко, па! Я в тебя верю!
- Хуярь как я тебя учил, Арлакс! В печень ему, в печень стукай!
Но у мутанта самого болела печень, и почки, и голова, и вообще всё болело и было отбито. Лишь рука, та, что не была превращена Матушкой-Пустошью в три отростка, сжимала кастет. Кастет, который, наверное, у него сейчас отберут и засунут в жопу. Потому что над ним, потирая кулачиши, уже стояла и хищно улыбалась во все три своих желтых зуба двухметровая детина. И это вы называете кулачными боями? Нет. Это был форменный пиздец, а не кулачные бои.

Но как ты докатился до жизни такой, дружище?

Арлакс медленно открыл глаза. Так не хотелось просыпаться, но солнышко что-то стало напекать сильнее обычного, а ветерок, обдувавший парня, пока тот дрых в кузове, прекратился, потому что Пенелопа остановилась. Они с Дасти и Сэмом заправились в Сандэнсе и, проехав Блэкуотер, собирались взять курс на Свалку. Пути оставалось совсем ничего, но реднеки что-то решили остановиться, причём, как видно, не столько на привал, сколько обсудить дальнейший план. И хорошо, что остановились - Канцу снилась какая-то херь, от которой по пробуждению осталась сухая кислятина на губах (не иначе как спал с открытым ртом) и ноющая спина, будто его нехило пнули в поясницу и так уложили спать. Дерьмовенькое состояние, но полминуты разминки, говорят, помогают.
- Поэтому, как ты можешь заметить, у меня нет ни малейшего желания возвращаться домой. Ты даже не представляешь, как мне настохерели эти постные рожи. - спокойно, но уже с нескрываемой неприязнью, грубо нараставшей в голосе, говорил Ди, рассевшийся на капоте с сигаретой в руках.
- Эти постные рожи - наши с тобой родственники. - Сэм справлял малую нужду под кустик неподалёку, паралелльно заливая в себя ещё одну будущую порцию мочи из бутылки с простой водой.
- Ублюдственники.
- А как же чтить свои корни и всё такое?
- Да в рот я их пароход, и катер туда же.
-Слушай, если Олимпийские игры уже закончились, то нам нечего бояться. Смиты будет по уши в работе, Гриффины, как всегда, обосрутся и минимум до зимы даже и не подумают залупаться, а из наших половина будет оправляться в своих норах, так что нам натурально не с кем рамсить будет. Проведаем матушку, всё чин по чину.
- А ты что, календарь ведёшь?
- Эй, как бы то ни было, главное, чтобы Папа Хилл не узнал за профуканные станки.
- О, ты ведь знаешь, что нам тогда придётся делать, да?
- О нет, я не попрусь снова в Джейкобстаун, нет-нет-нет, ни за что.
- Вот и я о чём. - бородач сделал ещё одну могучую затяжку и тяжело вздохнул, - Думаешь, игры и впрямь прошли?
- Ну конечно, год прошёл.
- Просто чтобы ты понимал - заставить Гриффинов глотать пыль в гонках на Пенелопе я смогу в два счёта, но дерби...
- О нет, братан, не дерби!
- Дерби моя старушка не переживёт, ты понимаешь?
- Понимаю, брат, хорошо понимаю.

ЭПИЛОГ.

Кристина осталась в бункере вместе с Дунканом и часть наёмников, среди которых был Финн, а также осталась Луиза. Остальные уехали, каждый по своей причине, но это решение было единственным окончательным.
Ганнибал посетовал на то, что уже слишком стар, и меньше всего ему хотелось, чтобы кто-то из друзей тяготился его дряхлыми немощами, а потом скорбел и хоронил на совершенно чужой во всех смыслах земле. Тем не менее, пока силы и ясный ум ещё позволяли, он намеревался вернуться в Рэдволт, покуда тот переживал не лучшие годы, и постараться помочь столице, равно как и стране, и народу, лишившимся своего лидера. Прощание с ним было достаточно трогательным, но по-военному сдержанным.
Барбара и Реджина уехали без особых прощаний. У медсестры имелось огромное количество вопросов к ним, но она не могла не уважать их собственные желания. Реджина хотела увидеть мир, людей, что с ними стало. Барбара собиралась помочь ей в этом и присматривать за здоровьем спутницы - оное, к сожалению, обещало ей совсем короткую жизнь по целому ряду причин, и оттого желание красноволосой имело для ксенохакерши высочайший приоритет. Из-за этого и сборы их были недолго, и уехали они быстро, равно как и простились.
Попрощаться с Брэнниганом не удалось. Случившееся настолько сильно задело его, что блондин оказался в сильной депрессии, отказывался разговаривать, и с того самого момента, как Кристи объявила ему о судьбе Ричарда и Лилли, она больше не услышала от него ни слова. Когда стараниями наёмников "Нимбус" был отремонтирован (и даже модернизирован), он уехал в компании - вот неожиданность - того самого коротышки по имени Ким. Каким-то образом их прежние разногласия обратились вспять, но тот факт, что Ли даже не попрощался, оставил Хизер в некоторой печали.

Дункан и оставшиеся люди восстановили бункер. Там он продолжил работу в сугубо научном ключе, изучая аномалии и артефакты. Кристина помогала ему в этом, попутно приумножая свои собственные знания и раскрывая для себя секреты технологий Чужих. И хотя ей так и не удалось понять, каким образом человек мог бы повторить эти механизмы своими силами, она, тем не менее, научилась использовать многое из имеющегося. Но главным образом её работа заключалась в кропотливом занесении информации на бумажные и электронные носители. Несмотря на кажущуюся рутинность, эта работа была интересной, и девушка с большим удовольствием её делала. Но чем больше она погружалась в этом, чем больше узнавала, тем сильнее её одолевали сомнения - действительно ли это нужно человечеству? Со всей его злобой, несправедливостью, жаждой власти любой ценой, которое не щадит ни других, ни себя, ни весь окружающий мир. Хизер сполна вкусила этого на войне. Вдоволь получила во время путешествия в Могильник. Осознала самую суть в момент, когда ей была предложена сила, способная изменить мир. И отказалась от неё, понимая, во что всё это выльется, окажись она в руках даже правильно мотивированного, возможно, даже чистого сердцем, но, увы, не готового к этому человека. Тогда Кристина поступила правильно, и каждый день, приносивший ей знания нового, приносил и уверенность в том, что не было никакой ошибки. Но эти технологии, артефакты, обломки цивилизации, которых никогда не должно было оказаться в мире людей, ни за что не должны попасть в руки людей. В начале своего пути Кристина могла думать иначе. После её мнение менялось, пока не изменилось окончательно. И это было лучше, чем жить в блаженном неведении. Наверное.

Дункан ни разу не огорчил девушку ложью, она ни разу не уличила его в чём-то подобном. Он всегда говорил прямо, был скуп на эмоции и, как бы ни старался их проявлять время от времени, медсестру не покидало ощущение, что она разговаривает не с тем, кого видит перед собой. Но, заговаривая об этом, Доктор всегда молчал, равно как и молчал о других вещах, о которых не хотел говорить. Возможно, он и сам чего-то не знал, но на самом деле, скорее всего, он просто знал слишком много. Слишком много для человека, которым не являлся.

Луиза осталась спутницей Кристины до самой своей смерти. Она жила в бункере, ходила на разведку и всегда сопровождала Дункана и наёмников с Кристиной, когда они совершали вылазки в Могильник. Они проводили достаточно времени вместе - эта женщина с её крутым характером и запасом кипучей энергии могла поднять настроение и выдернуть из лёгкое депрессии, особенно когда накатывали воспоминания, и сознание начинали терзать, казалось, уже давно решённые пересуды, что было правильно в её жизни, а что нет. Кристина почти отучила рейдершу браниться, и могла назвать это своей маленькой победой. К наркотикам та больше не прикасалась.
Луиза действительно была рядом с медсестрой остаток всей своей жизни, вот только тот, к несчастью, оказался короче, чем предполагалось. Однажды она ушла на разведку и не вернулась - ничто не предвещало беды, равно как и не было никаких предпосылок к тому, чтобы заподозрить самовольный уход. Чуть позже, обрыскав местность, где она была и могла быть, Кристи нашла повреждённые части её лука и обрывки одежды. Скорее всего, женщина погибла, попав в аномалию. Нелепый конец, но, так или иначе, его риск присутствовал всегда и грозил каждому. С того дня Хизер почувствовала себя одиноко. Но она никогда не позволяла унынию взять верх.

За всё время сталкеры приходили дважды. Первый раз медсестра узнала соотечественников сразу. Они говорили о тяжёлом положении дел в Красных Землях, о гражданской войне и прочих ужасных вещах. Сценарий, какого Кристи ни за что не желала бы своей родине, осуществлялся.
Когда, спустя годы, сталкеры пришли снова, женщина не узнала в них никого, кто был её народом. В моральном плане. Другие люди, другой формации, иного склада ума и жизненных ценностей. Они не были её соотечественниками даже номинально, потому как страны, откуда они пришли, уже не существовало. И Кристина не хотела знать, как так произошло, потому что, в принципе, знала и так. Если бы она захотела вернуться, то возвращаться ей было бы уже некуда.

А ещё через несколько лет стало ясно, что больше не придёт никто. В бункере осталось немного людей. Дункан сутками сидел в бывшей мастерской Барбары, словно приросший верстаку, что-то делал, иногда односложно отвечая на вопросы, иногда отмалчиваясь. Он уже ни о чём не просил женщину - та прекрасно знала, что ей надо делать. Продолжать исследования, записывать результаты. На складе скопилось достаточно артефактов, изучать которые можно было вечно. Вот только кому были нужны эти знания? Рэдволту? Его уже нет. Бандитам и дикарям? Даже подумать об этом страшно. Людям в целом? А остались ли они вообще? Люди не как живые существа, а как образ человека, с душой и сердцем, исполненных человеческой морали, совести, понятия о добре, о собственной будущности?

...нет...

.

Кристина сидела под навесом беседки и устало смотрела вдаль, за горизонт Могильника, где всё ещё виднелся далёкий, почти недосягаемый обелиск саркофага. Этот вид и кружка тёплого кофе в морщинистых руках внутренне согревали давно уже не молодую женщину и физически, и в душе. С того самого дня, когда она последний раз была там, не было ни одного Сияния - Хизер видела его лишь однажды, и тогда же испытала на себе. Аномальная волна, прокатывающаяся по всей округе, более не повторялась, хотя изначально говорилось, что она приходит раз в месяц с предсказуемой точностью по времени. Но, видимо, после того, как саркофаг опустел, закончилась и сила, запускавшая этот механизм, чем бы он ни был. Дункан так и не дал ответа на этот вопрос, только лишь подтвердил, что это действительно имело прямое отношение к Реджине. Реджина. Барбара. Эти имена уже не всколыхивали в памяти той массы переживаний, что были прежде. Изгладились, забылись, хотя и не до конца. Женщина чувствовала, что уже слишком давно одна, словно оторвана от всего мира, от происходящего вокруг. Ей и не хотелось возвращаться, потому что возвращаться было некуда и незачем, но чувство одиночества всё равно давало о себе знать. Луиза. Она была слишком яркой, но слишком кратковременной вспышкой. Брэнниган... наверное, он не пережил того, что стало сначала с его друзьями, а затем и страной, ради которой воевал, и ради которой, в общем-то, отправился в то путешествие. Майор Арчер... наверняка не дожил до того дня, когда всё рухнуло. Пожалуй, ему повезло больше всех, если, конечно, можно назвать это везением. Дункан молчал, что-то писал, над чем-то работал, но молчал, буквально ничего и никому не говорил. Это было тяжело, но, как ни странно, привычного ритма не нарушало, будто бы он и впрямь сказал столько, что иные слова уже не требовались. Финн сейчас в бункере, моет посуду и наверняка вот-вот отправится гулять с дворнягой, прибившейся к группе в прошлом году. Его улыбка и весёлый лай собаки скрашивали серые будни всем. А кому "всем"? Кроме него и Кристины в бункере больше никого не осталось. Но им это не мешало. Возможно, это была та жизнь, которую они заслужили. Спокойная, тихая...
Кристи поставила пустую кружку рядом с собой и облегчённо вздохнула, откинувшись на спинку скамейки. Здесь, в беседке, было хорошо - свежий воздух, ветерок, мирные шорохи. Кажется, она могла бы просидеть тут вечность. Ничто не внушало беспокойства, ничто не угрожало.
А вдалеке, над горизонтом неведомой и непонятной земли, с всё нарастающей силой вспыхивали голубые огни, свидетельствующие о том, что, казалось, давно забылось. Сияние.

.

.

.

КОНЕЦ?

Жара стояла просто убийственная. Солнце палило с такой силой, словно пожар, бушевавший всю ночь, пробудил в нём зависть, и теперь беспощадное светило вздумало отыграться по полной. Все животные, у кого хватало ума и инстинктов, попрятались, дабы переждать это кратковременное изменение в погоде. Все, кроме...

Обгоревшие конечности вяло переступали по каменистому грунту. Существо еле волочило ноги, изнывая от жары и сильного общего истощения. Оно брело в полном одиночестве, но даже если бы какая зверушка вздумала показать нос из своей прохладной норы, она бы испугалась этого отродья, ибо понимала, что оно настолько же страшно на вид, насколько и опасно. Но не сейчас. Сейчас это была жалкая пародия на себя недавнюю, сухой во всех смыслах остаток, судьба которого была предрешена самой... Пустошью? О нет, на её совести будет высушенная до каменной плотности, отшлифованная песком и стервятниками кость, но уже мёртвого тела. Но та, что сделает это тело таковым, шла за ним по пятам.
Существо остановилось. Дрожащие ноги, одна другой длиннее и корявее, несколько раз переступили с места на место, после чего подкосились, и тварь рухнула на песок. Над ним, вздрагивающим и пялящим единственный уцелевший глаз вверх, нависла тень, уберегшая последний от сиюсекундного иссушения солнцем.
- Большие надежды я возлагала на тебя. Ты бы мог стать чем-то большим. Но стал им буквально. Столько работы зря. Столько генов пропало впустую. Я хочу, чтобы ты понимал, какой ущерб нанёс, и устыдился этого перед тем, как твоя жизнь окончится здесь и сейчас.
Тварь напряглась изо всех сил, но не затем, чтобы как-то воспротивиться, а чтобы родить сквозь обугленную, растрескавшуюся кожу на том месте, где должна была быть голова, что-то наподобие рта.
- Два вопроса. Можно?
- Валяй. Но имей ввиду, что даже их ты не заслужил.
- Как... - существу сложно было говорить, но они пыталось изо всех сил, хрипя и чавкая не до конца сформированным речевым аппаратом, - Как ты выжила? Ведь огонь...
- Ведь огонь - одна из тех вещей, с которыми я научилась справляться. В отличие от тебя. К тому же, когда тебя накрывает огромным колпаком из металла в руку толщиной, пережить взрыв, падение и после переждать буйство пожара под ним не так уж и сложно. - она пошевелила плечом и шеей, хрустя суставами, - Второй вопрос.
- Если я исправлюсь, признаю свою ошибку, сможешь ли ты простить меня?
- Нет. - спокойно отрезала она, - Доверие - вещь, которая разрушается лишь однажды и больше никогда не восстанавливается. К тому же, я всей душой ненавидела предателей во все дни. Если она у меня есть, конечно. Поэтому - нет. А теперь...
- Но подожди, как же гены? Неужели ты готова потерять драгоценный ресурс здесь и сейчас только из желания следовать принципам?
- А вот это уже третий вопрос. И снова ты меня разочаровываешь, пытаясь откусить больше, чем тебе позволено. - ствол побитого жизнью, падением с большой высоты и опалённого огнём одноствольного ружья приблизился в уродцу почти вплотную, - Но, так и быть, я на него тебе отвечу. Видишь ли, принципы - это и впрямь ненаучно. Уничтожать важный ресурс для исследований равно совершить ещё большее кощунство над наукой, нежели совершил ты. Но я учёный, и если я отказываюсь от чего-то, значит, у меня как минимум есть запасной план.
- Откуда?! - дрожащим то ли от страха, то ли от удивлённого возмущения воскликнула тварь.
- Один хороший парень подарил. - она лукаво подмигнула сквозь растрескавшиеся вдоль и поперёк линзы очков для чтения, - А ты только что превысил свой лимит вопросов в два раза. Прощай.
- Не-ет!

.

- Чак, ты слышал?
- Выстрел? А что такого? Охотник какой-нибудь.
- Да может и охотник, но что-то я не хочу туда ехать. Никогда не нравился мне этот город, а сейчас и подавно.
- Но там дешёвая горючка, Билл, я знаю людей. Не на торговом аванпосту же заправляться. Был бы у меня станок для печати марок, но как-то уж не сложилось, извини.
- Не хочу я туда ехать и всё. Жопой чую, что-то там случилось нехорошее.
- Ну, если бы мы всегда слушали твою жопу, то...
Грузовик торговцев начал сбавлять скорость. На обочине в нескольких сотнях перед ними стояла девушка в запылённой и слегка драной одежде, и голосовала. Она держала на плече ружьё, но двум взрослым мужчинам та показалась не опасной. Свои собственные пушки у них всегда были под рукой, а вокруг ни одной кочки, чтобы можно было думать о засаде. Машина сбавила скорость до предельно низкой, а затем и вовсе остановилась. Блондинка, поправив волосы и утерев пот со лба, подошла к кабине с водительской стороны.
- День добрый. Не подбросите, ребята? - в меру приятный голос женщины заставил мужчин слегка улыбнуться, но лишь на секунду.
- Куда? В Рэйвенхольм?
- Да нет, как раз наоборот. Куда угодно, только подальше от этого места.
- Вот видишь, я же говорил, что там что-то произошло! - напарник с усмешкой толкнул водителя в плечо.
- И что же там случилось, если не секрет?
- Загорелась скважина. Может, диверсия, может, придурки сами запалились. Теперь на месте города пепелище. Мой дом сгорел, всё сгорело. Делать там больше нечего.
- Вот и заправились. - ухмыльнулся напарник водителя.
- Ты стреляла пару минут назад? - водитель строго смерил девушку взглядом с ног до головы, словно пытаясь внять какому-то чутью, подсказывающему быть предельно бдительным в общении с незнакомками.
- Да. - девушка одним ловким движением переломила ствол дробовика, показывая, что единственный заряд, который там имелся, уже израсходован, - Да так, одно дерьмо пристрелила ползучее.
- Мутанты. - надменно протянул напарник водителя, устраиваясь в кресле поудобнее и уже предвкушая, что сейчас они повернут обратно, как он того и хотел, - Давай, Чак, разворачивай.
- Ребята, у меня нет ни еды, ни воды, ни патронов. Денег тоже нет. Подбросьте пожалуйста хотя бы до торгового аванпоста, а там сочтёмся.
Водителю потребовалось около минуты на раздумье. В конце концов он почесал бороду, посмотрел вдаль, где только и было видно, как поднимается несколько маленьких столбиков дыма от чёрной полосы на горизонте, когда-то бывшей городом, а затем снова перевёл взгляд на девушку.

Дверь кабины с пассажирской стороны громко захлопнулась. Напарник водителя подвинулся назад, чтобы залезающая девушка могла перелезть через него и устроиться посередине салона. В процессе он не удержался и потискал её зад через одежду. Та отреагировала не так, как обычно реагируют чопорные девушки, но с многообещающей улыбкой. И, тем не менее, когда перелезала, "случайно" поставила приклад ружья так, чтобы он не сильно, но назидательно придавил наглецу промежность.
- А ты дама с огоньком, я так смотрю. - спросил Билл, как только освежающая сознание боль в мудях прошла, и тут же принюхался, - И с дымком тоже. Меня зовут Билл, а это мой друг Чак.
- А тебя как зовут? - хмуро спросил водитель, как только, совершив ряд махинаций с рулём и коробкой передач, развернул грузовик в обратную сторону.
- Джесси. - девушка улыбнулась, но, в отличие от мужчин, не смотрела ни на кого из них, устремив довольный, целеустремлённый взгляд вперёд, на дорогу, - Джесси Коул.

Пыль от колёс уехавшего автомобиля едва успела улечься, когда её вновь поднял налетевший ветерок. Медленно, но верно он заметал следы от протектора шин. медленно, но верно он заметал высохшие, выжаренные солнцем до состояния шелухи останки монстра, которого никто никогда не увидит и не опознает. Медленно, но верно песок заметал разбитые очки для чтения и измазанные в крови и саже обрывки лабораторного халата под кустом на обочине.



Продолжение здесь:

ссылка

Конепоезд. Элементарное в своей кажущейся простоте и грандиозное по замыслу и практической пользу изобретение дварфийских конструкторов и имперских архитекторов, что, объединяя усилия, всегда создают невероятные, но в то же время крайне востребованные вещи, такие как, например, центральная система городских канализаций и многое, многое другое. Жаль, что такие кооперации случаются крайне редко из-за частых разногласий, имеющих глубокие исторические корни. Ну а поскольку конепоезда и пути, проложенные по всем крупным городам Империи, стали достоянием цивилизации относительно недавно, значит, очередное новшество ждать ещё долго.
- Деревца вдоль дороги движутся так быстро, мелькают перед окном. Вжух! Вжух! А деревья вдалеке двигаются так ме-е-едленно, о-о-очень ме-е-едленно. Почему так, бабушка?
Ребёнок на скамье впереди всю дорогу таращится в окно. Кажется, он сосчитал все придорожные столбы, все остановки - да даже все деревья, наверное - о чём не стеснялся громко и радостно оповещать на весь вагон. При посадке он битый час оглядывался назад и пялил глаза на Кэтчера, дивясь цвету его меха, и тоже это комментировал. Как же хорошо, что он переключился на дорогу - лишнее внимание лису ни к чему, да и, как бы он ни привык за последнее время, нельзя сказать, что его окрас был поводом для гордости. Но остальных пассажиров он не интересовал вообще - все были заняты своими делами. Бабулька, сопровождавшая мальчика, и вовсе дремала, изредка вздрагивая, когда парень видел какую-нибудь птицу, летевшую перед окном вслед за поездом и равнявшуюся с ним по скорости так, что, казалось, она застывала на месте перед стеклом, и вскрикивал громче обычного. В такие моменты и сам вульпес отвлекался - по мере его путешествия на восток, в центр страны, птицы вот так взлетали не единожды, но каждый раз это были разные пичуги, отчётливо дававшие понять, как менялся мир и климат вокруг. Становилось прохладнее, но немного.
- Ха-ха, а кем ты будешь работать?
- Ха, а разве нам не дадут работу сразу по прибытию?
- Думаешь, хи-хи, доктрина так работает?
- А почему бы и нет?
- Хи-хи, а если скажут работать в борделе?
- Ха-ха, тогда это будет лучшая работа на свете!
- Ха-ха, приятное с полезным!
Две зверодевочки на скамье с противоположной стороны шутят и щебечут всю дорогу так, что вроде бы и отчётливо, а так будешь пытаться вслушивать целый час, а потом поймаешь себя на мысли, что ничерта не понял, о чём они вообще говорят. Эти не из Топаса, слишком мало загара на плечах, что смело демонстрирует наряд, который, надо сказать, совершенно не традиционный и даже не имперский, а вообще пошит по эльфийской моде, причём такой, какую в Зильберне посчитали бы пошлой, вызывающей, годной только для дам лёгкого поведения. и эти двое действительно были лёгкого поведения, но, к счастью, буквально - так мило щебетать могли только дурочки, в голове у которых каша из не пойми чего. И если им не улыбнётся удача в виде падкого на пушистые хвосты и женские прелести клерка с хорошим достатком, а попадётся какой-нибудь ушлый проходимец, то тогда, конечно, будет и бордель, и другие злачные места. Лучше не смотреть в их сторону даже - иногда способность читать судьбы и будущее людей подкидывает гадкие штуки в виде тех, кто всем своим видом говорит о своей готовности вляпаться в беду, о которой сам по глупости и не подозревает. А вот они посматривали на Каттера не раз - в основном оценивающе, ну да то надо сказать спасибо ладному костюму, что, несмотря на относительную поношенность, берёгся лисом.
- Мама, почему вы такая бледная?
- Меня до глубины души возмущает глупость этих людей.
- О чём вы, мама?
- Конепоезд. Вереница душных коробов на колёсах, запряжённая табуном безродных кляч, спешащая доставить челядь и прочую рабочую силу как можно скорее к выполнению грязной работы на жирующих однодневок. И это называется прогрессом? Где воздушные корабли, которые они обещали? Это возмутительно. Людям верить нельзя. Они думают, что раз выиграли войну дипломатически, то это юделает их победителями. Но они воспользовались нашим же оружием! Мы придумали дипломатию.
- Мама, но вы так и не ответили, почему вы такая бледная.
- Потому что... эта вонь меня убивает физически. А в душе я уже, кажется, мертва.
- Насчёт последнего не спорю, мама. Но вот, смотрите, я открыла вам окно.
- Замечательно, теперь я чувствую разящий смрад от лошадиного навоза, производимого той когортой, что облепил всё днище вагонов, налип на колёса и размазан тонким слоем зловония по рельсам.
- Вам не угодишь, мама.
- А ещё меня укачивает.
- Вот с этого и надо было начинать. Но попробуйте закрыть глаза, мама, и представить, что вы всё-таки летите на воздушном корабле. Сделайте глубокий вдох, выдох...
- Даже и не буду пытаться. Стоит только попробовать, и сразу задаюсь вопросом, кто же в таком случае умудряется так смердить под небесами..
Пара эльфиек, сидящих на скамейке позади, явно дворянского происхождения каким-то чудным образом оказалась в одном вагоне с простыми людьми. Наверное, у них что-то случилось, что дамы остались без денег на другой транспорт, либо попросту прельстились скоростью, с которым конепоезд мог доставить их из одной части Империи в другую. В таком случае обсуждения, коим они с напыщенной высокопарностью предавались всю дорогу, вызывали лишь улыбку. Зильберн - он и в Империи Зильберн, всегда будет тихо ненавидеть её всеми фибрами остроухой души.

А вот Каттеру повезло - за всю дорогу никто даже не попытался к нему подсесть. В гордом одиночестве он преодолел большую часть пути, и такой расклад его вполне устраивал. Но Меридиан был уже близко, а потому стоило прогнать дремоту, которая, когда была так нужна, не проявлялась никак, и надо было приложить большие усилия, чтобы заснуть, а теперь вдруг начала атаковать со страшной силой. Он прибудет в столицу ближе к вечеру, а до того надо поддерживать бдительность, так как народу в вагоне становится больше.
- Сэр? - мужчина в приличном костюме и шляпе-котелке, точь-в-точь как к лиса, только чернее, остановился напротив его скамейки и всем своим видом дал понять, что просит разрешения присесть.
Отказать было сложно сразу по нескольким причинам. Во-первых, этот господин выглядел так, как выглядит человек, от которого никогда не будет проблем. Короткие чёрные усы, блестящие и лихо закрученные кверху, густые, но ровные брови, чуть нахмуренные, и пронзительный взгляд тёмно-карих глаз - он походил на коммивояжёра, только этот явно не собирался ничего ему продавать. Во-вторых, никто никогда не обращался к Кэтчеру "сэр", а тем более в тех двух случаях, когда к нему всё-таки подсаживались, чтобы проехать ровно одну остановку и уйти. тут вообще никто ни к кому не обращался таким тоном, разве что те эльфийки сзади, мама и дочка, но эти ехали вместе изначально. Ну а, в-третьих, в его руке, опирающейся на блестящую чёрную трость с позолоченным набалдашником в виде головы льва, был пробитый талончик на поездку, словно ненароком повёрнутый такой стороной, что отчётливо читался номер сиденья, соседний скамейке вульпеса. В дешёвых вагонах на это постоянно клали с прибором, садились кто где хотел, но сейчас аргумент был железный.
Каким-то образом уловив в мимике лиса разрешение сесть ещё до того, как он озвучил его, мужчина коротко кивнул и в меру проворно занял место, устроив трость между ног. Его осанка и манеры говорили о хорошем происхождении, а тёмный костюм, пошитый явно на заказ, и белоснежная вопреки окружению, пахнущая лавандой рубашка с хорошо выглаженным воротничком намекали на приличный достаток. Ещё один дворянин, решивший сэкономить время и прокатиться с рабочим классом в ущерб принципам? О нет, этого едва ли заботило общество. Он даже словно испытывал какое-то скрытое воодушевление от того факта, что находится в неподобающем обществе. Извращенец? Ну уж нет, слишком мало странностей как для извращенцы - обычно у них всегда находится во внешнем виде и поведении что-нибудь эдакое. А этот вроде бы нормальный, но почему-то Каттер внутренне напрягся. Впрочем, как и всегда, когда чувствовал, что от него что-то хотят. И незнакомец этот явно хотел поговорить.
- А знаете, есть в этих путешествиях на конепоезде что-то волшебное, коллега. Не в прямом смысле, но в переносном. Карета, езда верхом, а ли под парусом - не то, не то. Совсем другие ощущения, особенно когда дорога дальняя.

Последний шанс, последняя возможность - когда ладонь медсестры нащупала потрескавшийся бакелит рукоятки пистолета, она уже потеряла чувствительность настолько, что холод металла и ребристость насечек не воспринимались никак. Благо, нащупать спусковой крючок и навести ствол на цель Хизер ещё могла, и этого ей было достаточно.

Узоры светились и горели как раскалённое добела железо - казалось, вот-вот начнут капать на голову и жечь подошву.

Указательный палец ослабел настолько, что не смог выдавить крючок. На помощь ему пришёл большой, взведший курок и тем самым снизив необходимое давление на спусковой механизм до минимума. Только бы патрон был в патроннике. Но он ведь там был, верно?

Жёлтые, яркие как солнечные лучи в отблесках начищенного хрома, молнии ударили в инвалидку со всех сторон. Заискрились и рассыпались в труху экзопротезы на её ногах. Однако, девушка продолжила стоять, озарённая сверхъестественными всполохами, ударявшими и в неё, и в ту, что была в гробнице.

Бах! В рёве, заполнившем комнату, выстрел обычного пистолета прозвучал глухо и почти незаметно, но нельзя было не заметить то, что этот звук принёс с собой. Как бы Кристи не хотелось, но она воочию увидела, как ксенохакерша, просто по воле случая в тот момент прекратившая светиться от очередной вспышки и ненароком оглянувшаяся в её сторону, дёрнулась, а в её груди, в том месте, где, должно быть, находится сердце, появилась слабозаметная тёмная точка.

Всё стихло. Огни по всей комнате горели ярче яркого, но тишина воцарилась просто гробовая. Быть может, её нарушил бы и второй выстрел, но, увы, на это умирающей медсестры уже не хватило.
Девушка опустила голову и взгляд, и с дрожащей от страха рукой коснулась пятнышка на груди.
- К...крис...кх... - попыталась она произнести имя спутницы, но изо рта вырвался лишь болезненный кашель, от которого на губах образовались брызги крови.

Снова вспышка, и на этот раз оно было больше похоже на удар огромной молнии, слепленной из нескольких десятков желтых пучков, собравшихся воедино с разных концов зала. После него на месте Лилли не осталось никого - та словно испарила женщину.

Ещё удар! И ещё! Первый угодил в саркофаг, и оттуда был слышен болезненный возглас, принадлежавший, скорее всего, Реджине. А следом второй, в то же место, где стояла ксенохакерша. И она снова появилась там. Улыбалась и смотрела на вытянутую перед собой руку. В пальцах была пуля, а на груди девушки не было и следа от попадания. Лилли широко улыбнулась во всю ширину своего рта, и хотя сделала это от радости, выглядело оно всё довольно зловеще.
- Кристи, ты не... Я могу! Я могу это изменить! Ты даже не представляешь, насколько это прекрасно! Это прекрасно, Кри...
Радостный возглас потух в очередной вспышке молнии. Девушка вновь стояла с вытянутой рукой, на этот раз без пули, но обагренной собственной кровью, а на простреленной кофточке расплывалось тёмно-красное пятно, и изо рта капала кровь. Радостной лицо вновь скривилось в гримасе страдания.
- Это... я не...
Серия молний пронзила инвалидку снова, поочерёдно. Казалось, ту начало метать из одного угла зала в другой, от пола к потолку, и каждый раз там словно взрывалась маленькая жёлтая звезда. Мощное, трансцендентное зрелище, не передаваемое словами.
И вот очередной удар, и тело Лилли подает к подножию саркофага. Теперь уже её всю покрывают росписи, подобные тем, что были повсюду на стенах, и они тоже светились, равно как и светились её глаза как два фонаря. И это свечение, по всей видимости, вызывало сильную боль - едва Блэкмор материализовалась, она закричала, закричала так, словно её жгло изнутри и по всей поверхности кожи. Тем не менее, повалявшись немного на полу, она нашла в себе силы подняться сначала на колени. В спину ударил разряд, едва не заставив лечь обратно, но девушка, хрипя, всё-таки поднялась. С трудом держась на ногах, она пережила ещё несколько ударов прежде, чем кое-как добралась до оброненной Открывашки. И снова удар, но теперь таинственные знаки перешли и на инструмент тоже, и тот засветился, загудел, заработал как никогда раньше. Всё ещё рыча от невыносимой агонии, Лилли подступила чуть ближе к саркофагу, в который тоже ударяли молнии, но без видимого эффекта (казалось, что они бьют не туда, а как раз исходят оттуда), и приготовилась использовать артефакт.
- Я... всё... исправлю... не... отдам... никогда... не... - процедила она сквозь рвущийся крик жесточайших болей.

Кристина всё видела. Всё видела и слышала, и даже не понимала, почему до сих пор жива. Возможно, какая-то сила, чья-то робкая воля поддерживала её на плаву, не давала дыханию прекратиться, а века опуститься. Возможно, она просто была живучее, чем всегда думала. Возможно, нанесённые ранения вышли исключительно удачными - бывало ведь, что люди и после большего количества попаданий выживают. Но, как бы то ни было, понимание, что это всё равно последние минуты её жизни, не оставляло сознание.
А потом она увидела Барбару, бегущую в сторону саркофага. В сторону Лилли.
От активации разрушительного действия Открывашки ксенохакершу отделяли, наверное, считанные секунды. А затем в неё врезалась та, с которой они имели общий дар. Не то что врезалась - коршуном налетела, как может это сделать только человек в приступе ярости, заряженный всплеском адреналина и, конечно же, обладающий физическими способностями, превосходящими человеческие. Хизер увидела на мгновение, в каком виде были руки Уотсон - она превратила их в форму оружия. А затем увидела кровь, и хлесткий удар. Несколько ударов. Она собиралась убить Блэкмор.
Открывашка сработала. Но вместо направленного разрыва пространства он произошёл по площади в руках ксенохакерши и зацепил их обоих. Женщин раскидало в разные стороны. Брызнула кровь, очерчивая россыпь багряных следов в направлении, куда отлетело тельце инвалидки. Посыпались фрагменты искусственной плоти, образуя дорожку из осколков в сторону Барбары. Женщина, словно поломанный и обожёный манекен, упала недалеко от Кристи, но, воерки ожиданиям, быстро, почти мгновенно пришла в себя и, кряхтя и сдавленно стеная, принялась спешно собирать обломки себя самой, тотчас приторачивая их на место. Все собрать не удалось - половину точно раскидало по всей площади зала, и времени на тщательные поиски явно не было. Барбара принялась восстанавливать себя из тго, что было, и хотя это уже не выглядело как что-то изящное, оно, тем не менее, позволило ей худо-бедно встать на ноги. На Кристину та не обратила внимания - ковыляя, сверкая искрами короткого замыкания то в одной, то в другой части изувеченного искусственного тела, она подошла к автомату Лилли, быстро подняла его и, взведя затвор, направила на ксенохакершу. Тело той валялось в углу без движения, тёмным окровавленным мешком, по которому всё ещё бегали жёлтые огоньки, но, кажется, они постепенно затухали. Подождав пару секунд, Барбара всё-таки не стала стрелять - должно быть, решила, что теперь с той точно покончено. А затем она бросилась к саркофагу.
Можно было ожидать, что ксенохакерша попытается произвести какие-то манипуляции по обретению божественной силы или что-то подобное, начнёт уговаривать "богиню" одарить теперь уже её. Да, она действительно заговорила с нею, но этот разговор... он был о другом.
- Реджина! Реджина! - с нескрываемым беспокойством закричала Барбара, бросившись в спешке, но с нескрываемой заботой вытаскивать тело женщины из гробницы, и Хизер могла поклясться, что это было самое эмоциаональное восклицание, какое она когда-либо ожидала услышать от этой женщины.
А вот Реджина уже не была на себя похожа. Красное платье пропало, сменившись каким-то рваным, ветхим комбинезоном, облепленным то ли электроплатами, то ли какими-то механизма или, может быть, элементами медицинской аппаратуры. Красные волосы на её голове были скомканы, грязны, а лицо... оно не было старым или каким-то дряхлым, но выглядело невероятно болезненным, полумёртвым. Наверное, как-то так сейчас выглядела сама Кристи.
- Рэд. Рэд... это я... Это я, посмотри на меня. Открой глаза, пожалуйста. - если бы барбара могла плакать, то, без сомнения, она бы сейчас рыдала, но пока что, держа девушку на покореженных руках, уселась вместе с нею подле саркофага и тихонечко покачивала, оглаживая упавшие на лицо реджины алые пряди, - Ты меня помнишь?
Женщина приоткрыла глаза, чуть шевельнула губами и вновь закрыла веки. Потом снова открыла, уже чуть шире.
- Бар... бара?
- Да, это я. Это я, девочка моя. Я тебя вытащу. Я больше не совершу ошибки. Всё будет хорошо. - ксенохакерша, едва проговаривая слова в приступе чувств, прижала Реджину к раскуроченной груди, - Ты будешь жить, Рэд. В дивном добро мире. Всё будет хорошо. Я помогу тебя. Прости меня. Прости.
- Как ты... столько лет...
- Прости, Рэд, я больше не ошибусь, никогда, точно. Клянусь. Обещаю, что угодно, только живи. Я не могу снова тебя потерять. Пожалуйста...
Что-то блеснуло в уголке искусственного глаза ксенохакерши. Хизер не была уверена в том, что это. Возможно, капелька крови Лилли или блестящая деталька. Возможно.
- Барб... - прошептала Реджина, и в тот момент её взгляд упал на медсестру, - Ты давала... клятву... врача?
- Д-да... да, давала. Ты ведь помнишь меня, Рэд, да?
- Помоги... ей... пожалуйста...
- К-кому... а... - Уотсон встревоженно покосилась на тело Лилли, но вовремя опомнилась и посмотрела на Кристи, - Да, конечно, как скажешь. Сию секунду.
И это была не ирония. Быстро и аккуратно уложив красноволосую на пол, и не единожды потом оглянувшись на неё, словно боясь, что ту украдут, Барбара кинулась к медсестре. Та не сопротивлялась - просто не могла, чего уж тут - но когда механические щупы ксенохакерши, как лапки гигантского паука-сенокосца, вонзились в её плоть, та заворочалась от нового приступа боли по всему телу и жжения. Но раз болит, значит, ещё живое, верно?
Грязные чёрные камешки с проблесками латунного цвета оболочки попадали на пол из ран один за другим. Раны Кристины были очищены от пуль, и затем ещё некоторое время врачевательница сшивала их какие-то своеобразным, но, тем не менее, эффективным образом.
- Сильная кровопотеря. Нужен донор. - строго, уже в более привычной для себя манере, проговорила ксенохакерша, заканчивая процедуры, от которых Кристи и правда стало легче, причём настолько, что та даже смогла шевелиться, крутить головой и говорить, пускай и хватая ртом воздух через слово-другое.
- Ты знаешь... универсальная... - прошептала, но достаточно громко, Реджина.
Была ли она такой изначально, или то были последствия ударов молний при попытке передачи силы, но красноволосая выглядела и впрямь едва ли лучше, чем Хизер.
- Реджина, нет.. Нет-нет, тебе нельзя, ты погибнешь. Нельзя. - запротестовала Уотсон, вновь бросаясь к ней.
- Барб... надо...
- Рэд...

- Внимание! Не делайте резких движений!
Голос Ричарда разрезал воцарившуюся тишину в зале, прозвучав с другого его конца, из того места, где в своё время перед Кристиной открылся лифт. Он был не один - по правое плечо стояла Луиза, которая, надо сказать, сразу же двинулась решительным, грозящим перерасти в бег, шагом. Она держала в руках лук с натянутой стрелой, и её целью были две женщины возле Саркофага. Мужчина тоже целился в них.
- Луиза, стой, это опасно! - окликнул он рейдершу.
- Я щас эту опасность в рот выебу! - в голосе женщины звучали самые суровые тона, остро граничащие с агрессивным нервным срывом, и даже оставалось загадкой, почему до сих пор не начались взрывы и пальба, - Я вас, блядей, выслежу везде! Спряталась? А хуй там!
- Подожди. Сперва поговорим. - Ричард пытался воззвать к благоразумности, и какой-то успех это возымело.
- Крис! Кристина! - завидев медсестру, Луиза выскочила перед нею, заслоняя собой от потенциальной атаки со стороны ксенохакерши и той, что была у неё на руках, - За тебя всех выебу, гондонов, всех до единого сук! Какие разговоры?! Что они с тобой сделали?!
- Где Лилли? - грозно спросил Блэкмор, приближаясь и не сводя с Барбары и её подруги оружия.
Старый добрый автомат висел у того за спиной. Мужчина подготовился хорошо, и потому сейчас в его руках было артефактное оружие, что-то, похожее на открывашку, но всем своим видом дающее понять, что стреляет оно без разогрева и очень, очень больно, а тем более в руках не слабой девчонки, но профессионала.

- Да, это внатуре ты. И даже на фразу-уловку не повёлся.
После этих слов оба реднека одновременно опустили оружие. но вставать Арлаксу было не с руки - там всё ещё хрустело и отдавало тупой, но сильной болью. Только бы и не пришлось подниматься - хватит с него всего этого дерьма, просто хватит и всё тут. Давайте, парни, жмите по газам, и пусть этот городишко захлебнётся в своём мутирующем-мимикрирующем дерьме.
- Как мы выжили? Как мы, блять, выжили?! Брат, расскажи ему, как мы выжили! - взогрелся Сэм, что, надо сказать, сейчас выглядел весьма и весьма мужественно и даже круто по сравнению с собой прежним, что был в бункере и вечно тупил.
- Мы тут всё огнём выжгли в хламину просто! Тебе из кузова, может, херово видно, но если поднимешь свою башку и глянешь в ту сторону, откуда мы прикатили, то увидишь сраное огненное месиво! - Дасти тоже был на взводе и особо шутить не собирался.
И правда, там, куда он мельком указал, действительно знатно полыхало как минимум несколько крупных кварталов.
- А ты чем можешь похвалиться, а? Где, чёрт возьми, твоё пламя священной войны? Что-то я не вижу, чтобы с той стороны, откуда ты пришкандыбал, ебического зарева до самого неб-а-а-а-ААА!!!

И тут оно рвануло. Даже из-за борта, качнувшегося от пронесшегося по улицам ветерка, порождённого не иначе как взрывной волной, было видно, как в стороне церкви в высь, к свинцовым тучам взмывает колоссальных размеров раскидистое дерево, сплошь состоящее из огня и клубов чёрного, ещё чернее ночи, дыма. Огромный, просто ЕДРИЧЕСКИЙ столб пламенюки, и всё это с сопровождении раскатистого грохота, от которого закладывало уши. Но закладывало приятно, уж насколько приятно это может быть, и особенно когда знаешь, что именно там смачно бомбануло. А уж когда знаешь, что это твоих рук дело, то...
- ААА-а-ахуеть! Вот это жмыхнуло! - реднеки аж присвистнули от восторга, и даже Большой Ди поднял очки на лоб, чтобы во всех деталях запечатлеть взрыв, какого, наверное, ещё никогда в жизни не видел.
- А мы туда ехать собирались дальше этих гадов жечь и месить. - сказал Сэм, - Они что-то сначала на нас все кидались кругом, а потом вдруг резко передумали и потащились к храму.
- Хо-хо, ну, надеюсь, они там все разом и прожарились, и нам больше туда не надо, хе-хе! - бородач сразу повеселел и дружески похлопал Канца по плечу, правда, этот безобидный жест болезненно отозвался в побитом теле, - Ну тогда валим отсюда, и как можно быстрее. Сэм, помоги мне с патрубками, да поживее. Ни одной лишней минуты здесь проводить не хочу, задрало всё, задрал этот злоебучий...
Из-за угла выбежала какая-то трёхногая образина размером с собаку. Щёлкая непропорциональной зубастой пастью, она заковыляла к Ди, но тот, ничтоже сумняшеся, выпустил в неё пару пуль из револьвера, укокошив гадину.
- Всё, давайте уже тарахтеть отсюда, а то уже блевать тянет, вот честно. Хочу в баню и виски. Много виски. Охереть как много виски.
Пока реднеки возились с машиной, на них выскочила ещё пара мимиков. Но они благополучно их отстреливали, а последнего так вообще трогать не пришлось - он вышел совсем какой-то болезненный, потерянный в пространстве, и даже под конец начал смешно тыкаться в стену. Арлакс заметил, что урод разваливается - чуть л не на его глазах у твари отпала пара конечностей без какой-либо на то причины, а потом и другие деструктивные метаморфозы произошли, из-за чего та под бдительным прицелом мужчин так и слегла сама собой. Значит, Джоан была права - уничтожение матки уничтожило всех тварей в округе. Но даже при таком раскладе их совершенно ничего не держало в городе. Рэйвенхольм охватывал огонь со всех сторон, и он грозил сжечь его дотла. Но к тому моменту братьев Хилл и Канца тут уже не будет.
Пенелопа вновь порадовала слух успешно заведённым мотором и бесперебойным мурчанием, и реднеки, рассевшись по местам, бодро поехали прочь, на выезд из города. Арлакс всё ещё лежал в кузове, потому как всё болело, но зато теперь он мог видеть удаляющийся вид Рэйвенхольма, над которым поднималась гарь, а среди зданий плясал огонь. Это была победа. Феерическая победа. Вот только в душе остался какой-то осадочек, и дело было вовсе не в привкусе собственной крови на языке из разбитой губы. Дело было... в чём-то другом. Но он жив. Жив, курилка, и это главное. И все, кого он хотел бы видеть в живых, и кто был ему так или иначе не безразличен, тоже были живы. Кроме одного человека.

Город полыхал в ночи уже далеко позади. Никто не помешал реднекам ехать, поэтому вскоре Дасти прекратил усиленно жать на газ, снизил скорость до комфортной, и дальше они покатили быстро, но уже без особой спешки. Сэм, сидя в кузове, тоже наблюдал за заревом, и в какой-то момент, заметив мрачный взгляд юноши, передал ему бутылку пива. Потёртая этикетка, замызганная каким-то жиром. Но зато настоящая. И, конечно же, тёплая как моча. Зато настоящая!
- Мне теперь эта херня до конца жизни сниться будет, наверное. - Сэм уселся поудобнее в уголке кузова и откупорил ещё одну бутылочку для себя, - Интересно, куда же всё-таки старушенция подевалась и Джесси? Я что-то не видел, чтобы они из бункера выходили. А, кстати, он сгорел. мы пока там бились, хотели к ним прорваться же, а оно как загорится, как шарахнет. Бляха, если миссис Карпентер спалила лабораторию вместе с собой, то... бля, столько стрёмной херни случилось, что я даже и не знаю, что думать. Может, не думать об этом совсем? Что скажешь?

- "Могут не рвануть": сказал мне парень, хвалившийся своей невероятной удачливостью во всём. - Джоан нашла время для шутки, но это было нисколько не обидно, напротив, лишь вызвало заслуженную улыбку и даже как-то придало крепости духа.
В дверь снова ломанулись, и на сейчас раз вслед за громким хрустом последовало резкое усиление шумов снаружи - монстры выломали одну из досок, их рёв стал слышен сильнее, и в образовавшуюся щель тут же попыталось залезть щупальце. Но орда не собиралась ограничиваться этим проходом. Незадачливый мимик, решивший протиснуться в это отверстие, был выдавлен внутрь как мясо через ячейки мясорубки из-за напиравшей сзади массы собратьев. А затем они накатили снова, и многострадальные ворота наконец-то сдались.
Арлакс взвёл запалы, выдернув проволочные кольца разом из всех трёх гранат, хорошенько замахнулся и метнул их в сторону входа. Бомбочки развеялись веером, а затем, упав и бойко перестукиваясь железными боками о каменную плитку, покатились к дверям. Ровно в этот момент твари и проникли внутрь, и всё их внимание устремилось не на два каких-то вшивых предмета, летящих в их сторону, а на людей, что уже впопыхах карабкались по строительным лесам. Не стоило и сомневаться, что они мигом бы нагнали их и вернули с небес на землю в прямо и переносном смысле, а потом сожрали бы с потрохами.
Но не в этот раз. Раздался страшный грохот - гранаты взорвались! Арлакс не был уверен, сколько из них сдетонировало, но точно больше одной, а, может, и одна, но она зацепила остальные. Так или иначе, взрыв был оглушителен, усиленных акустикой помещения. И там, где он прогремел, был такой фарш из плоти ничего не подозревающих монстров, табуном перешагивающих через шипящие фитилями болванки, что любо дорого было бы посмотреть. Но для этого времени уже не было никого.
Арлакс лихо карабкался по стропилам, перескакивая с одного на другое. Вниз он благоразумно не смотрел, чтобы голова, чего доброго, не закружилась. Но один раз всё-таки посмотрел и увидел, что Джоан несколько отстаёт - при всей её удивительной проворности, она всё-таки уступала мутанту, да и не имела таких цепких щупалец. Но учёную такой расклад нисколько не пугал - напротив, она использовала его в своей стратегии. В какой-то момент парень увидел, что та остановилась и перехватила дробовик, готовая стрелять куда-то вниз. Канц покосился на толпу - монстры очухивались после взрывов и готовы были продолжить погоню почти не меньшим числом, так что даже пальба из всех стволов не остановила бы их. Но миссис Карпентер целилась не в них, она брала на прицел лампу, стоящую в луже бензина, налитого из канистры, которую она же разливала по пути из подземелья. Ба-бах! И дробь развалила стеклянный абажур лампы, а фитиль, вспыхнув, воспламенил разлитую горючку. Сине-жёлтые всполохи разбежались круговыми волнами, и одна из них устремилась дальше по следу в подземелье. Пошла жара, как говорится. И с этого момента им следовало лезть вверх как можно быстрее, потому как с минуты на минуту катакомбы и храм вместе с ними вспучит изнутри со страшной силой.
К тому моменту, как первые твари достигли подножия лесов, Арлакс и Джоан уже достигли самых верхних уровней. Взобравшись на самый-самый верх, они обнаружили открытый ход, ведущий прямо к колокольне. Канц снова глянул вниз - да уж, если отсюда сорваться, он ни за что не сможет ухватиться, так и рухнет вниз да разобьётся в лепёшку. И зачем, собственно, они сюда лезли? Просто потому что больше некуда? Такая себе причина, но, кажется, выбора у них просто не было. Кажется, все твари стекались сюда, со всего Рейвенхольма, вернее, уже стеклись, и об этом парень мог судить по отличному виду, открывавшемуся с высоты. Он ещё никогда не забирался так высоко, и дух захватывало, заставляя на секунду забыть об опасностях снизу.
Парня привели в чувство два выстрела, которые совершила миссис Карпентер по каким-то креплениям. Оторвались тросы, и платформа, по которой они только что уверенно карабкались как по вполне прочной и надежной лестнице, покосилась, качнулась. Женщина придала ей дополнительный импульс пинком, и тогда леса, накренившись ещё сильнее, с треском переломились где-то внизу. Тонкий расчёт, выверенные действия - вот то, за что старушку можно было расцеловать прямо в её смышлёный мозг. Монстры уже почти преодолели половину пути, шипя и вереща, чувствуя, что загнали жертв в безвыходный тупик, но это и сыграло с ними злую шутку. Критическая масса тварей только подстегнула и без того быстро заваливающуюся конструкцию, и они, истошно вопя, грохнулись вниз, расшибаясь об пол и падающим каркасом, а также давя друг друга.
Вот только это тоже была лишь временная мера. Не успел улечься первый обломки, как Канц заметил, что часть мимиков уже стала взбираться по отвесным стенам, впиваясь в камень отращенными когтями, и делали это достаточно быстро.
Джоан ринулась преодолевать последние метры оставшегося пути, взбираясь на саму колокольную, под здоровый чугунный горшок, висящий там кверху дном и с болтающейся хреновиной внутри, похоже одно маленькое, но очень сильно отвисшее яичко. Арлаксу только и оставалось, что последовать за нею. Но что задумала миссис Карпентер теперь? Неужели в этом колоколе была какая-то сила, способна навредить монстрам? Или ещё какая гениальная идея посетила её?
- Ну вот и всё. - Джоан остановилась на краю верхотуры, устало посмотрев вдаль, и тяжело вздохнула, - Подойди, Арлакс, я хочу спросить у тебя кое-что важное напоследок.
Нет, она не собиралась бить в набат. Насколько мог помнить мутант, для негативного эффекта на мимиков нужен был звук с точно выверенной частотой звуковых колебаний. Добиться чего-то такого от древнего колокола было невозможно, и даже с его удачливостью никак не могло так статься чудесно, чтобы он звенел именно с нужной частотой. Сказка, вздор, так не бывает и не будет никогда. Джоан это понимала. Она просто... просто хотела что-то сказать перед тем, как всё закончится, взорвётся и взлетит на воздух, объятое адским огнём.
- Как думаешь, Арлакс, человечество, люди - какого будущего они достойны? - всё ещё глядя вдаль, спросила миссис Карпентер, и в этих словах было что-то очень философское.

Град из тяжёлого металла посыпался в сторону второго "реднека", осыпав его с ног до головы, но главным образом коснувшись конечностей, и потому не причинивший ему серьёзного урона. Ну не привык Канц стрелять в замкнутых помещениях, да ещё по таким страшным тварям! А ещё от грохота раскалывалась голова, и парень очень напрасно не последовал примеру учёной. Впрочем, теперь это уже было не важно, потому как, как ни круты, юноша выйдет из этих катакомб уже полуглухим. Если выйдет вообще.
К счастью, Джоан не подкачала - такое чувство, словно в свободное от исследований время она только и делала, что с ружья по тарелочкам стреляла - так она в этом деле себя сейчас хорошо показывала. Второй вурдалак остался без головы - залпом картечи начисто снесло, как бритвой с шеи сбрило, ну не то что бы идеально, но и правда от головы Лжесэма ничего не осталось.
А затем до больных ушей Канца донёсся глухой, но очень противный визг.
- Сзади! Берегись!
Поздно. Мимик-паук уже прыгнул на парня и сбил его с ног. Вместе они кубарем покатились по ступенькам вниз. Джоан стрелять побоялась - Арлакс тоже бы побоялся, ибо наверняка зацепил бы и врага, и своего. Но едва ли ему от этого было хорошо - что-то болезненно впилось в слабозащищённый бок, но в процессе падения заниматсья этим было, мягко говоря, проблематично.
Отбивая всё на свете и чертыхаясь, два мутанта катились вниз. Остановились далеко не скоро - лестница спускалась вниз очень круто и далеко. А когда это всё-таки случилось, Канц, шустро придя в себя, схватился за нож, чтобы отсечь твари все её мерзкие корявки, коими она попыталась выгрызть ему печень. Поднял клинок и сразу же опустил, тяжело дыша и скрипя зубами от тупой боли в спине, боках и коленках, отбитых за время падения. "Шкуродёрка", на которую наткнулся мясной паук, не дала ему навредить юноше, а за то время, пока они катились, кувыркаясь и стукаясь о ступени, она и вовсе разодрала его в мочало. Канц был весь в крови, но крови чужой, и враг более ему не угрожал. Он бегло поднял глаза на лестницу и увидел далеко тянущийся след крови - Джоан легко найдёт его по этим отметинам. Кстати, он уже слышит её топот где-то там вверху. Но где же он сам теперь оказался?
Тут до Арлакса дошло, что он, в общем-то, неплохо видит. Лампы при нём не было, но откуда-то лился свет, холодный, но приятный, и его было достаточно, чтобы парень узрел интересную и в то же время чудовищную картину.
Он находился посреди огромного круглого зала, по периметру которого шли высокие каменные колонны, поддерживающие потолок. Самое главное подземное "кладбище" - вдоль стен наблюдались ряды плит, скрывающие могильные ниши, и некоторые из них были ещё не запечатаны, но вместо останков оттуда выглядывали канистры. К некоторым из них тянулись странного вида трубки, похожие на что-то органическое. Ну а отследить, куда они все вели, труда не составляло - прямо в центр зала, где находилась нефтедобывающая станция с вышкой и насосом. Так вот где местные фанатики качали топливо, прямо под церковью!
Но очертания вышки угадывались с трудом, потому что она была захвачена... да нет, не захвачена, а, можно сказать, вокруг неё нарос колоссальных размеров кусок мяса - живого, пульсирующего, сочащегося и, по всей видимости, подпитывающегося свежей нефтью. Тут не надо было быть учёным, чтобы понять, что это и есть та самая матка мимиков - отдельно на это намекала странно знакомого вида штука, похожая на гигантскую, вывернутую наизнанку кишку. Ну а если говорить простым и понятным языком, это было похоже на гигантскую п... нет, серьёзно, мне действительно всё ещё надо описывать, как это выглядит и на что похоже?
Масса из плоти колыхнулась, и вместе с нею колыхнулся отросток, увенчивающийся каким-то образованием, похожим на гигантский водяной пузырь, только он, по всей видимости, был наполнен светящейся жидкостью, от которой по всему залу и разливался свет. Масса всколыхнулась снова, и из неё медленно выросло щупальце с шарообразным утолщением на конце, которое затем раскрылось в кошмарного вида глаз, бывшего размером с человеческую голову. Он посмотрел на Арлакса и несколько раз мерзко и с громким чавканьем моргнул вертикальным безресничными веками.
- Вас заметили. - бойко выпалила Мефисто и тут же спряталась за спину парня.
Однако, следующие секунды показали, что на Канца вовсе не спешит вываливаться орда тварей, жаждущих крови и насильственного симбиоза. Возникло стойкое чувство, что с ним хотят... поговорить? Может, с ним даже уже разговаривают, просто из-за убитых грохотом барабанных перепонок парень ничего не слышит?

Летний вечер в маленьком городке близ Меридиана обещал быть тихим и спокойным во всеобщем своём естестве, и только лишь в местном кабаке, где сегодня собралось не так уж и много народа, он был немногим оживлённее. Но тем выгоднее такая погода как снаружи, так и в умах окружающих Скивелейна людей удовлетворяла его. По крайней мере, в этот день. По крайней мере, до того момента, пока весёлый спор с местным бардом, красавчиком и отъявленным бабником, не перерос в нечто невероятно жаркое и уже не такое весёлое. Кто знает, какая вожжа попала под хвост молодому мужчине, но, видит небо, не стоило смазливому музыкантишке хвалиться своими достижениями на любовном фронте так рьяно, и уж тем более не стоило задевать самолюбие Скива, поминая чопорность аристократов и их неспособность к проявлению открытых и страстных чувств по отношению к дамам всех мастей. Вообще, если честно, выделить какие-то определённые тезисы в том споре было крайне затруднительно - впрочем, как и всегда бывает в случаях, когда те возникают стихийно, развившись из какой-то чепухи во всеобъемлющую свару, где концов уж точно никак не сыскать. Но зато отчётливо прослеживался один из последних аргументов, и принадлежал он самому Максимиллиану. Парен утверждал, что...

- Значит, ты утверждаешь, что способен переспать с каждой женщиной на свете тогда, когда тебе заблагорассудится, и что она будет желать тебя как никакого другого мужчину независимо от того, какой она расы, веры и моральных принципов?
Она явилась внезапно, озаряемая вспышками света и вся воздушная, лёгкая, чистая, как и подобает богине. Даже самый последний пьяница в тот момент не мог поступить иначе, кроме как отпрянуть и забиться в угол, пряча от её возвышенного взора своё немытое лицо и засаленные усы, пропитанные потом и перегаром. Астра, Звёздная Богиня Света и Любви, снизошла из высших божественных планов на землю смертных, и, как следовало из её слов, коим всякий внимал с подобострастием, а самые набожные отбивали тихие поклоны, пав ниц, причиной такого её решения, равно как и праведного гнева, было отнюдь не праведное поведение Скивелейна, его слова, гордые и настолько самоуверенные, что достигли даже таких высот и, конечно же, не могли остаться без внимания.
Она медленно вышагивала к нему, переступая босыми ногами по столам, что сдвигались со всех концов кабака, сами опрокидывали блюда и кружки, очищались от крошек и налипшего жира и выстраивались в дорогу, возвышающую богиню над всеми остальными и ведущую к дерзкому мужчине. Богиня была нага, но красота её тела была настолько ослепительна, что ослепляла буквально - там, куда мог обратить свой постыдный взор очередной мужлан, ставший невольным свидетелем этого явления, разливался яркий свет. Поэтому рассмотреть можно было только стройный стан и, конечно же, лицо, в точности совпадающее с мраморными изваяниями в многочисленных храмах по всей Империи, но, конечно же, превосходящее их по красоте и точности форм, и не оставляющее никаких сомнений, что это действительно Звёздная богиня.
- Твои помыслы так же грязны и срамны, как и твоё происхождение. - своей изобретательной иносказательностью Астра дала понять Скивелейну, что знает, кто он такой на самом деле, не выдав при этом его другим, заставив их думать о чём угодно, но только не о том, что парень на самом деле потомок весьма и весьма тёмных сущностей, однако, даже это не стало преградой тому, что столь чистое существо, олицетворяющее собой все силы света, снизошло до такого ничтожества, - Но даже твоей блудливой головы касается свет утреннего солнца, и даже в неё проникают порой светлые мысли, а потому не будешь ты испепелён очищающим светом! Я - богиня Любви, и коль скоро хоть частичка моего света пребывает в ком-либо, на того снисходит моя любовь и благодать. Но ты! Ты, дерзкий муж, всё равно ответишь за свои слова и выходки! И да будут свидетелем тому весь белый свет, и все, кто ходит под звездой по имени Солнце!
Некоторые мужчины оглянулись на окна. Солнце уже зашло, так что света на самом деле вокруг было не так уж и много, но посыл все поняла. А Астра тем временем продолжала, прохаживаясь по столу гордой походкой и гневно разбрасывая светящиеся искры в разные стороны, из-за чего комната казалась усыпанной хладными, но ещё светящимися трупиками мелких фей.
- Слушай же мою волю, о нерадивый смер... Скивелейн! Отныне вменяю тебе доказать мне и всему свету, что в словах твоих содержится хоть толика правды! Коль скоро сможешь ты добиться любви хотя бы одной женщины каждой разумной расы, населяющей Империю, то будет тебе прощение и великое благословение Звёздной Богини! Дай тебе срок - год! Что, много? Какая дерзость! Полгода срок тебе, и первым днём считать велю отныне! А чтобы не запутаться тебе, дарую божественный артефакт, который позволит понять, кто был твоей любви достоин, а кто отринул тьму порочных помыслов твоих!
На руке мужчины закружили солнечные лучи, и через секунду там материализовался браслет из солнечного серебра - материала, отличающегося от обычного серебря непревзойдённой прочностью, более светлым цветом и стойкостью к затиранию и помутнению, благодаря чему всегда выглядел начищенным до блеска и снискал огромную популярность у всех ювелиров мира. Браслет оковывал запястье целиком, движению не мешал, но и был кольцом монолитным, оттого и не снимался никак. Вся его поверхность была инкрустирована драгоценными камнями, все разных цветов и форм, ни одного похожего.
- А если же не выполнишь волю мою и не уложишься в срок, то снизойдёт на тебя божественная кара! И тогда более ни разу чресла твои не уподобятся утреннему солнцу, покуда не минет четверть века!
Последние слова были самым страшным проклятием. Двадцать пять лет половой беспомощности - это было совсем не то, с чем готов был мириться молодой мужчина. И пускай у него были веские основания полагать, что даже спустя это время его тело в силу своих унаследованных от отца качеств не постареет и останется таким же свежим и полным сил, всё-таки двадцать пять лет без плотских утех для молодого мужчины, искушённого этим делом и определённо знающего толк в оном - слишком большой срок, чтобы позволить себе отнестись к воле богини спустя рукава.
Когда последние слова были произнесены, Звёздная Богиня исчезла во вспышке света, а столы, на которых она стояла, тотчас волшебным образом вернулись на свои прежние места, и оброненные миски и бутылки вместе с их содержимым вернулось в точности на те места, где они стояли. Однако, в зале определённо стало легче дышать, так сразу воздух очистился. Жаль, ненадолго.
Ошарашенный Скивелейн сидел на полу и молча пялился на браслет. Лишь спустя, наверное, минуты две или три он наконец поймал на себе сочувствующий и обеспокоенный взгляд барда, с которым спорил намедни, а также ещё кучи мужиков, что стояли полукругом, но боялись приблизиться. Кто-то в другой части зала молотил челом об пол, видимо, думая, что богиня сейчас вернётся, кто-то залпом допивал остатки пива, то ли силясь унять этим потрясение, то ли опасаясь, что они снова опрокинутся, и на этот раз без возврата в исходное. Одним словом, немногочисленная публика кабака была под огромный... нет, даже ГРАНДИОЗНЫМ впечатлением. В конце концов, не каждый же день сама Звёздная Богиня Астра является собственной персоной. Да к кому? К кучке подвыпивших провинциалов? Никто им не поверит, даже если с пеной у рта будут доказывать, что видели и слышали её.
Но вот Максимиллиану не надо было никому ничего доказывать. Он всё прекрасно понимал и осознавал. Вляпался по самые уши, а если совсем начистоту, то по самые помидоры, которые, если за сто восемьдесят без малого дней он не осуществит невозможное, станут ему не нужны ближайшую четверть века.

Хорошим знаком стало то, что руки Джоан, сжимавшие ружьё, расслабились, и ствол приопустился ещё ниже. Почему-то подумалось, что старушка сейчас добродушно улыбнётся, но вместо этого она лишь утвердительно кивнула головой, сохранив сосредоточённое и очень суровое выражение лица. А уже через секунду Канц понял, что, увидь он учёную, расплывшуюся в улыбке, напрягся бы ещё больше, потому как знал, что это совершенно не в её духе. Куда чаще на его памяти улыбались мимики, хотя он и видел их всего ничего в "нормальном" обличье.
- И ты вот так просто поверишь этой стерве? Да ты глянь, только глянь, вон у неё за спиной жилистый хвост в два метра прячется, а морда как собачья пасть, и оттуда сейчас язык вывалится с зубами и башку тебе оторвёт! - взбеленилась Мефисто, но то больше со зла, что с парнем ничего не случилось, и эта встреча не закончилась ничем плохим.
Потому что у Канца уже от души отлегло. Но не до конца - они всё ещё находились в логове главного монстра, и эта опасность была настолько же очевидной, насколько и серьёзной. Но почему их до сих пор не зажевали?
- Эти мимики - мутанты. Они обучаются отвратительно. Если бы было иначе, нас бы давно не стало, а они распространились по всему свету. Но ограничения, заложенные в них генетически, не дают им развиваться с такой скоростью. Вернее, если быть точной и опираться на показания исследований, они вообще не развиваются, потому как централизованное сознание роя - совсем не то, чего я добивалась, работая с этими существами. И это ещё одна причина, по которой их надо извести под корень и более к данной научной ветке не возвращаться, ибо она тупиковая. Так вот, насчёт уничтожения. У тебя есть огонь, а большего нам и не нужно. Здешние катакомбы давно не хранят в себе усопших. Видишь эти квадраты на стенах, что должны скрывать ниши с останками? Костей там больше нет, но есть кое-что другое.
Джоан подошла к стене, и только сейчас Арлакс, посветив фонарём, обнаружил на них какие-то прямоугольники, и правда похожие на каменные крышки. Женщина со скрежетом отодвинула одну из этих заслонок, и оттуда сразу же пахнуло горючим. Канистры! Кто-то напихал в каменные гробы бензина! И, похоже, в каждом таком углублении было по десятку литров, не меньше. Сразу же захотелось убавить пламя фитиля и отодвинуть лампу подальше.
- У местных была нефтяная скважина, своя собственная, маленькая, которую они скрывали от армии. Сами качали сырьё, сами перерабатывали в дизель и прятали здесь, куда ни у какого солдата и проверяющего мозги не повернутся заходить и ковыряться. И этого топлива здесь полно, так что если оно загорится, от церкви и всего, что находится внутри неё и под землёй тоже, не останется и следа, всё выгорит стремительно и беспощадно.
Миссис Карпентер тяжело вздохнула и задвинула плитку, после чего строго посмотрела на Арлакса.
- Понимаешь теперь, что я хочу сделать? Там дальше, глубже, находится матка мимиков, их мозг. Если его уничтожить, все остальные утратят контроль и умрут, попросту разложившись в студенистую массу. Сейчас внимание матки сосредоточено на том, что учинили твои друзья на улицах. У них здорово получилось, должна заметить, не научно, но здорово. И это наш лучший шанс, чтобы проникнуть как можно глубже и хорошенько зажечь. Но наш ли?
Арлаксу не надо было разъяснять двусмысленность последнего предложения. Джоан пришла сюда, чтобы сжечь это место точно так же, как и свой бункер. Вот только даже если они запалят канистры прямо сейчас, то оба будут трупы. И сейчас женщина хотела сказать, что не видит нужды делать это вместе - кто-то должен был принести себя в жертву, но это мог быть кто-то один.
- Всё можно сделать прямо сейчас, но только отсюда. Подготовить дистанционный подрыв мы не успеем, да и, к тому же, чем глубже занести искру, тем надёжнее всё сработает. Не хватало ещё, чтобы тварь закопалась под землю раньше, чем до неё дойдёт огонь. Поэтому надо спуститься как можно ниже и по возможности добраться до самого мозга. Я учёный, но я же исследователь, и мне очень хочется взглянуть на то, как выглядит моё детище. И мне очень хочется увидеть, как эта дрянь загорится.
Последние слова миссис Карпентер проговорила особенно жёстко и уверенно. Был ещё порох в пороховницах у этой бабы, были ещё ягоды в старых ягодицах, ну да кто бы сомневался.
Тем временем из глубины катакомб донеслось рычание и зловещее чавканье. Похоже, до матки стало понемногу доходить, что ей в тыл кто-то проник, и она призвала стражей, но, судя по всему, это пока были жалкие остатки той армии, с которой сейчас бились реднеки. В любом случае, сторило готовить дробовики к бою, а заодно и подумать, как быть в сложившейся ситуации, ведь с технической стороны она была довольно проста, но вот с психологической... Кто-то из них не увидит рассвета.

Можно было не сомневаться, что наёмники бросятся в погоню. Шум от сапог с улицы приближался, и мужчины, либо кто-то один из них, грозился выйти на огневой рубеж. Кристина подготовилась к этому моменту как могла.
Металлические фракции отделились от браслета, образовали левитирующий рой мелких шариков, зависший перед девушкой, а потом спешно рассредоточились по всей комнате. Поведение их было хаотичным - какие-то ударялись о стены, выбивая крошки, какие-то ныряли в щели между кладкой и просветы корней. Спустя несколько секунд медсестра заметила, что мелкие камешки и старые щепки были подняты в воздух силами этих самых фракций. Возможно, как оружие это была сущая чепуха, но как средство отвлечения внимания было именно тем, что ей было нужно. Хизер уловила логическую взаимосвязь между тем, что она хотела мысленно, и тем, как это воплотил в жизнь инструмент Чужих. Она почти уловила суть... но нет, всё-таки нет, это было слишком сложно для её понимания. Или нет? Ах, если бы было больше времени и возможностей потренироваться.
- Так а зачем убегаете? - голос остановился где-то не доходя до прохода, что девушка держала на прицеле во всех смыслах, - У нас приказ, задание, чтобы к боссу привести живыми и невредимыми.
- Насчёт невредимости базару не было. Только что живыми. - это уже был голос того здоровяка, что нагнал напарника, но также не спешил показываться на глаза, совершенно здраво понимая, что его там может ждать пуля Кристины или что-то похуже.
Металлические фракции грозно загудели, и поднятые ими куски камня и древесины задрожали. Медсестра не чувствовала в этом угрозы для себя - они её защитят, как угодно, но только не наоборот. Так или иначе, у неё был автомат, пистолет и, что не менее важно, умение этим пользоваться. Вот бы ещё ту штуку применить, что использовала Лилли. Может, у Кристи тоже получится?
- Давайте говорить. Говорить - это хорошо. Это лучше, чем стрелять. Только злодеи сперва стреляют, а потом задают вопросы, а мы не злодеи, мы наоборот. В смысле, злодеи точно стреляют, а мы, если хорошо поговорим, то и стрелять не будем...
- Финн, затрахал уже. - здоровяк явно был настроен куда менее дружелюбно, но после того, как он это сказал, Кристина по звукам смогла определить, что мужчина куда-то отошёл.
Они всё ещё стояли вне поля зрения, и девушка могла слышать только того белобрысого. Он казался ей другим, сильно отличающимся в моральном плане от своего напарника. Впрочем, обманываться на этот счёт тоже не следовало - стоило только вспомнить, что он первый стрелял в Лилли, пусть и транквилизатором, но вместо него могла быть и настоящая пуля, верно?
- Мэм, мы не знаем, что там с этой Барбарой, и какое вы к ней имеете отношение или не имеете, но у нас задание - остановить вас двоих и принести боссу живыми и здоровыми. Он мужик умный, ерунду требовать не стал бы, а, значит, вам явно стоит прекратить то, что вы задумали. Ну а раз ничего против не имеете, так почему бы вам просто не прекратить бегать и не вернуться? Мы бы вас нормально проводили. защитили, ибо места тут опасные и для прогулок ну никак не предназначены. Сергей, расскажи, как ты руки поте... Сергей? Ох блин.
Кажется, наёмник только что "сдал" своего приятеля с потрохами. Похоже, этот винландский мерзавец решил под шумок обойти девушек с фланга. И действительно - в комнату, где находились девушки, был ещё один проход, квадратный лаз сверху, куда, должно быть, когда-то уходила лестница, а теперь от неё осталась только эта дырка и остатки крепежей в стене. Оттуда всё ещё не было никаких звуков, но Хизер уже нутром чувствовала, что ещё чуть-чуть, и либо оттуда спрыгнет верзила с автоматом, либо, что ещё логичнее, но при этом ещё хуже, он забросит через это отверстие гранату.
- Ну правда, давайте сделаем всё как в хорошей книжке. Сдайтесь, и никто вас пальцем не тронет больше. Эвакуируемся отсюда как должно, и никто не пострадает.
И он звучал довольно убедительно. Не столько аргументами - те были вполне типичны и даже какой-то оригинальностью не отличались - но в интонации присутствовала какая-то простодушная наивность, будто человек верил в свои собственные слова ничуть не меньше, чем хотел, чтобы и Хизер в это поверила.

Теперь больно слушать стало уже Лорхейт, потому что она с каждым словом таурена всё больше и больше убеждалась - у этих людей (вернее, нелюдей) нет ни чести, ни достоинства, ни уважения к истории, пусть и чужой. Проклятье, да у них даже пива, наверное, тоже нету, хотя это в данный момент совершенно неважно. Воительница скривила недовольную гримасу, а ведущая рука затряслась, предвкушая, как послед очередного эпитета в адрес своих благородных предков просто не выдержит и скрутит этому недоминотавру его горло, изрыгающее хулу на славный род Лорхейтов. Эту крепкую, могучую шею... м-м...
- В действительности, я тоже считаю, что прежде всякой драки следует попробовать по-хорошему договориться... подожди, что? Что ты имеешь ввиду? - женщина удивлённо вскинула брови, но уже через секунду её разум обработал всю полученную информацию, и она озадаченно закряхтела, - Нет, подожди, я уверена, ты хотел сказать что-то другое.
А в низу живота уже потеплело. Воительница припомнила послдений опыт с волками, и от этих мыслей между ног зазудело - её киска до сих пор помнила и даже частично хранила физические следы от случки со зверем. Она не могла убедить себя в том, что ей это не понравилось, потому что иначе это была бы сущая ложь, а уж кому-кому, но сама себе Лилли врать не собиралась. И тут вот снова какая-то подобная шелуха назревает. Но ситуация разительно отличалась от той прежде всего тем, что девушки имели дело с разумными существами, предпочитающими дипломатию (в том числе и дипломатию тела) физическому насилию, и всё, что могло произойти в резульатте достижения необходимых договорённостей, имело бы характер условно добровольный. А там, где добровольно, там можно и удовольствие получить куда более лучшее, чем... о боги, Лилли, о чём ты думаешь? ты думаешь об этом крепком члене таурена, что наверняка заставит тебя почувствоать себя женщиной так, как это не удавалось ни с кем другим из мужчин? Аа-а, проклятье! ты даже уже успела сформулировать эту мысль и прокрутить в голове без единой запинки!
Но между ног и правда зачесалось в предвкушении возможного (но совсем не обязательного, ведь правда?) секса с кем-то, кто тебе в известном роде симпатичен. Это заставило воительницу крепко задуматься о том, что она из себя представляет как человек, как женщина, как личность, и почему её так крепко тянет на существ мужского пола, не являющихся при этом людьми, как должно быть у нормальных женщин. И эта задумчивость породила паузу достаточно длинную.
Вот только всё это касалось не только Лилли, но также Амафреи и Мари. Что решать сделать девушки?

Уму непостижимо, что же это делается-то такое! Зачем Арлакс побежал в сторону церкви, оставив своих приятелей? Ну, наверное, когда за тобой гонится тучная махина, объятая огнём, с целью порвать и задавить, и не важно, в каком порядке что из этого сделает, то победишь в какую угодно сторону, не думая, лишь прочь от неё. Ну и, в конце концов, асфальт по текущему пути и правда был хорош, причём настолько хорош, что даже на удивление хороший и вызывающий подозрение, а не распластались ли это мимики по всему полотну, изображая лучшую дорогу на свете.

То ли мутант бежал так быстро, то ли церковь и впрямь была ближе, чем кажется, а очень скоро парень обнаружил, что пожарной части позади уже и не видно, и реднеков тоже, и машины, а только жирдяй гонится за ним, пускай и страшно пыхтя от усталости, но нисколечко не отставая. Радовало то, что Канц обладал хорошей дыхалкой и куда менее грузным телом (если честно, в сравнении с этой тушей любая жируха эталоном стройности покажется, вот уж точно), и это помогло ему держать скорость и дистанцию. А бежали они долго - настолько долго, что за это время жирдяй успел загореться целиком, и какое-то время изображал человека-факела. Его истошный рёв и треск лопающегося от жара жира только подогревал страх мутанта - его ведь теперь не только сожрут и растопчут, но и спалят к чертям собачьим. В общем, останавливаться ему было никак не выгодно.
А когда всё-таки парень почувствовал, что хрипы позади начали отдаляться, он обернулся и увидел, что туша стала быстро сбавлять в скорости. Она уже не горела, только коптила чёрным дымом и страшно обуглилась. Где-то ещё сочился жир и кровь, но, кажется, внутри здоровяка уже сварился настоящий супчик из собственной требухи. В конце концов здоровенная тварина сделала ещё несколько шагов и грузно рухнула, хрустя корочкой и расплескивая горячую жижу вокруг себя. Жаркое из мимика в собственном соку, но едва ли кто рискнёт такое даже просто понюхать вблизи - пахло отвратно, к слову.
Арлакс осмотрелся. Куда же его занесло? Вестимо, к церкви. Осквернённый храм возвышался совсем недалеко, и это место казалось пустым и заброшенным. Никаких толп мимиков, никакой активности. Если они и были тут раньше, то теперь все сбежались к пожарной станции - оттуда, кстати, доносился гвалт и выстрелы. Вот уж Сэму и ди сейчас тяжко приходится. А Канц... а что Канц? Он спасал свою шкуру точно так же, как они спасали свою, когда бросились к воротам. И хотя у них сейчас явно веселуха полным ходом, едва ли было желание оказаться на их месте. Патроны не бесконечные, мужиков всего двое, а вот мимиков целая прорва. Парень буквально представлял вживую, как Хиллы, окружённые толпами, мужественно (или не очень) отстреливаются из всех стволов, разбрасыва я огненные бутылки вокруг. Выберутся ли? Пусть луше да, чем нет - хорошие ребята, как ни крути. Но вот Канцу предстоит ещё та задачка. Храм хоть и пустой с виду, но не верить прикидкам Джоан нельзя - здесь может притаиться главная гадина, которой пора засунуть огненную торпеду в самое очече. И сейчас был отличный шанс нанести ей визит, покуда вся свора занята реднеками. Проклятье, а ведь это был бы гениальнейший план и стратегия, если только не знать, что на самом деле всё случилось само собой, совершенно случайным и непредсказуемым образом. Но, как говорится, коль скоро Пустошь тебе благоволит, она благоволит тебе во всём, пока ей самой не надоест. Арлаксу же она благоволила с удесятерённой силой, и сейчас ему предоставлялся уникальный шанс осуществить миссию всех времён и народов... ну ладно, не всех времён, но это было реально круто осознавать, что ты один спасаешь как минимум целый регион от наваждения страшными тварями, пожирающими всё живое и мимикрирующими самыми мерзкими для человеческого глаза образами. Мама бы тобой гордилась, парень, вот без шуток. А теперь иди под сень обрушенныхз куполов, пройдись под аркой церковных ворот и отдай смертельный поклон тому исчадию ада, что посмело поселиться в святых стенах!

Базилио вдруг как-то с укоризной воззрился на охотницу, совсем не похотливо. А через секунду красноречиво тренькнул струной.
- Вот. Вот оно и начинается, как по классическому сценарию. Потом начнутся отсылки на головную боль, прочие недомогание, либо сразу злиться начнёшь. Похоже, не видать мне счастья и большой любви. - лицо барда стало печальным, и он поник, - Этой ночью я поверил, что нашёл ту самую, особенную, с которой буду счастлив сам и буду дарить счастье ей. А сейчас самая прекрасная дева-воительница на свете говорит мне то же, что и самая последняя прошмандовка. Должно быть, я не достоин ни тех, ни других. Ох, горе мне, горе! Горе-то какое, ой-ёй!
И волшебник натурально чуть в рыдания не ударился, но в тот момент, когда Рейна уже подумала было остановить его немужественный плач хлёсткой пощёчиной, дабы привести мужчину в подобающее ему состояние духа, он вдруг схватил лютню и заиграл громко и проникновенно, запев при этом.

Страдания, муки печальной любви
Никто не познает на свете.
Но песню о Рейне и её страстном слуге
Услышат и малые дети!
Отцовская длань не закроет ушей,
Ведь слова срамного в ней нету.
Исполнено сердцем, с любовью в душе!
Чеканную дайте монету!

На последнем строчке Баз произвёл заливистый, мелодичный перебор и театрально распахнул руки, словно собрался взлететь, либо приготовиться к объятиям или броскам цветов под ноги, и закрыл глаза, подняв лицо кверху. Проходивший мимо старичок с вязанкой хвороста, остановившийся послушать, даже похлопал в ладоши. Бард приоткрыл один глаз и сквозь прищур посмотрел на реакцию девушки.

Старуха была бесконечно рада избавлению от воров. Уходя, охотница успела заметить, что та несколько раз хорошенько пнула каждый из трупов гоблинов прежде, чем выволочь из за пределы забора, сопровождая это дело лестными эпитета в адрес сделавшей своё дело убийцы монстров. Действительно лестными - бабка не могла знать, что у той, кого она за глаза благодарила, хороший слух, и та всё слышала. Так приятно...
Рейна взяла курс в сторону трактира, где она впервые увидела листовки с заданиями. Не столько потому, что надеялась на скорое появление новых, но просто это было единственное место, где она могла потратить заработок на что-то существенное и лично ей в данный момент полезное - кружечка местного пива была бы весьма кстати. Кто-то скажет, что накатывать с утра - признак алкоголизма, но для беловолосых охотников с их метаболизмом лёгкий алкоголь в небольших дозах был не более чем стимулятором, не вызывающим ровно никакого опьянения и потери концентрации. Обильные возлияния - другое дело, конечно же, но тут речь о всего лишь одной кружечке, которая, впрочем, была даже совсем и не обязательна - так, просто мысль в голову пришла.
Собственно, на пути к трактиру и состоялась долгожданная встреча. Женщина вновь увидела Базилио, но, признаться честно, когда он вырулил на неё из-за дома в новом одеянии, его было сложно узнать. На парне была куртка, небрежно и пёстро расшитая разноцветными лоскутами с преобладанием красного и зелёного цветов. На ногах красовалось мешковатое трико суровых бурых расцветок, но такое же пёстрое, как и верх - всё было усеяно заплатками, и не поймёшь, где нарочно приторочили, а где действительно зашили прореху. Образ дополняла лютня, которую при виде девушки Баз сразу же скинул с плеча и взял на изготовку, и иссиня-чёрная егерская треуголка с голубиным пером. Выглядело так, словно он сбежал с какого-то балагана, ограбив кого-то из гостей и пьяного барда в придачу.
Волшебник ударил по струнам, извлекая приятный слуху аккорд, а следом ещё один, не менее приятный и попадающий в тональность.
- Темнейшей ночью в стан овец влетел дух птицы дикой! Но там её настиг клинок охотницы великой! Летели перья и щепа на все четыре стороны! А после стала тишина и монстра того похороны! - нараспев, проявляя действительно недурственное умение петь при не самой идеальной рифме, вторил Базилио звукам лютни, а после встал, горделиво раскинув руки, - Это я только что придумал. Кстати, как тебе мой наряд? На кого я похож?

Они выдвинулись. Ди первым приоткрыл ворота пожарной части, просовывая вперёд голову, но прежде суя туда дробовик. Чисто. Следом выдвинулись остальные. Арлакс обернулся напоследок, посомтрел на вход в бункер - где-то в сознании засвербил мерзкий червячок мысли, что они уже могут сюда не вернуться никогда. Поганые мыслишки, и самое поганое, что не Мефисто их подкидывает, а сами по себе рождаются. Ничего-ничего, вот выберутся они отсюда и знатно потом нервишки подлечат.

Вооружённая и бронированная группа гремела снаряжением так, что услышать их могли буквально откуда угодно. Даже если стараться идти аккуратно, что-то где-то брякало, срипело и скрежетало - нет, броня вселяля уверенность в собственной защищённости, но она точно не подходила для скрытного перемещения. К тому же, реднеки не сильно заботились о том, чтобы ступать аккуратнее - должно быть, им тоже на нервы давила потенциальная опасность, и они старались шевелить булками как можно быстрее. Тоже правильный подход, если так подумать.
Магазин был совсем рядом. Группе повезло не встретить на пути никого и ничего, что мешало бы открыто или внушало подозрения. То ли мимики не додумались, то ли уже поняли, что дешёвыми трюками мужиков не провести. Вызывало вопрос лишь одно - если их тут кишмя кишит, то почему бы им просто не задавить числом такую маленькую, пусть и хорошо экипированную группку? Наверняка была какая-то причина, но всю дорогу Канц чувствовал на сбее многочисленные взгляды из каждого оконного проёма, зияющего пустотой и чернотой неосвещённых помещений. Везде мерещился монстр, но парень лишь крепче сжимал ружьё, готовый навести ствол точно в цель.
Большой Ди жестом приказал брату открыть дверь. Тот подкрался к ручке, а щатем резко дёрнул её, открывая проход и отскакивая назад. Через секунду, поняв, что оттуда никто не выскакивает, бородач смело влетел внутрь с дробовиком наперевес и покрутился в разные стороны, прицеливаясь. И тут чисто. Отлично, можно начинать поиски в дежурном ритме.
- Всё, мужики, ищем ферропорох. Он как обычный, только рыжеватый. Обычно его хранят в маленьких баночках стеклянных. Арлакс, Сэм, ищите. Я присмотрю за дверью.
Младший Хилл пошёл осматривать прилавок, за которым обычно стоял торговец, и прилегающие полки и стеллажи. На совести Канца оставались полки в другой части магазина.
Ассортимент здесь был, мягко говоря, скромный. Не потому, что товара не завезли, а просто его кто-то уже успел знатно "облутать" - ни оружия, ни патронов, ни даже вшивого ножика. Всё вынесли местные - должно быть, пытались дать отпор заполонившим город тварям. Ну или здесь побывали мародёры со стороны, но об их судьбе, равно как и о судьбе награбленного, ничего не известно. Троице доставались объедки. К счастью, не мясные.
Канц прошёлся вдоль полок. Здесь стоял полумрак, так как закрытые ставни на конах свет не пропускали, а открытая дверь в этом плане помогала мало, да ещё и Хилл её загораживал, но это было нужно для безопасности. Пребывая на пике бдительности, мутант обследовал каждую полку. Ничего. Тогда его посетила толковая мысль заглянуть под шкафы, благо, те стояли на ножках с ладонь высотой, и туда запросто могло что-то закатиться. Парень наклонился, посмотрел на всю кучу пыли и паутины под стеллажами, а потом не выдержал и пошерудил рукой. Какие-то бумажки, пара пустых гильз, пустые банки, фантики... Раздосадованно вздохнув, Арлакс поднялся с пола, и в этот момент взгляд упёрся в здоровую стеклянную банку в углу у дальней стенки, где стоял шкаф, под которым он только что ползал. По описанию это было то, что нужно, и даже что-то бурое внутри просматривалось, но... какая же здоровая банка, литра на три, не меньше. А Ди говорил о маленьких баночках. Проделки мимиков? А что если...
- Я нашёл! - отозвался Сэм со стороны своей области поисков, которому, кажется, тоже повезло найти ферропорох.

С последней затяжкой, отдающей уже гарью начавшего тлеть фильтра, из головы выветривается вся муть, накопившаяся за последние часы. Движениям возвращается былая чёткость, нервы ставятся наместо, и даже будто бы ноги перестают болеть. Сейчас бы ещё присесть, а лучше развалиться на кушетке и дать отдых спине - Джоан хоть ещё и довольно молода, но образ жизни и невзгоды дают о себе знать. К счастью, это всего лишь временные усталости.
Ещё одна сигарета явно не помешала бы, но на неё не остаётся уже никакого времени. Люди вокруг начинают сходить с ума, а некоторые даже буквально. Это становится ясно, когда крики заполняют всё пространство. И это совершенно не похоже на простую панику - в толпе что-то происходит, но из-за темноты сложно разобрать. Похоже на массовую драку, но что-то выбивается из типичного представления, как оно должно идти и развиваться. Что-то...
Малкович слышит крик напарницы, а затем её взгляд устремляется в сторону нападающего. То, что мужчина собрался именно напасть, исходило из многих факторов, но решающим стал тот, что опирался на жизненный опыт. Девушка не всегда работала в этой гостинице, в её послужном списке значилось заведение, где пьяные потасовки не были редкостью, и определённые схемы взаимодействия с неадекватными личностями вырабатывались очень быстро, перенимая опыт коллег и получая свой собственный. Казалось, за время, проведённое здесь, официантка начисто забыла, как выглядит буйный дурень в пьяном умате, но сейчас, увидев нечто очень похожее в своей терминальной стадии, тело быстро вспомнило, что от него требуется. Главным образом, вспомнили ноги, и они поспешили унести женщину как можно дальше от этого агрессивного типа, но не абы куда, а в служебное помещение. План пойти и забрать свои вещи транформировался в план пойти туда БЕГОМ и перво-наперво вооружиться тем, что могло спасти Джоан жизнь. О карьере она уже не думала. В такой дикой суете никто не посмеет взвалить на неё ответственность, а если даже посмеет - что же, она всегда может пойти работать в придорожный мотель.

Блондинка не сразу поняла, что какое-то время, неизвестно какое, просто стоит и ничего не делает, хотя делать бы что-то надо было бы. Уличив себя в одном из проявлений растерянности, Шерри, тем не менее, не нашла ничего, чем смогла бы заняться, кроме как перезарядить пистолет. Вышло медленно и неуклюже, но, по крайней мере, это заняло достаточно времени до того, как её брат закончил с перевязкой ран их нового члена группы (хе-хе, члена... он же мужик, ну вы поняли), а Смит вернулся...
...с дерьмовыми новостями. Фишер редко когда за свою жизнь ещё была так подавлена и одновременно взволнована, что этот определённо заслуживал войти в анналы памяти как исключительный. Не считая пары стариков и того парня в больнице после несчастного случая, на её глазах никто из знакомых не умирал. И вот здрасте-приехали, Янг. Ну вот куда ты, блин, поторопилась? Девушка искренне надеялась, что кто-кто, а эта сучка откинет копыта в последнюю очередь. Может быть, даже продержится дольше, чем Шерил - нет, офицер Янг определённо была из тех, кто импонировал блондинке всегда, и до похода в Пустошь тоже. Но, видимо, злодейка-судьба решила начать с самых приятных ей людей, и не успокоится, пока не остнется самый дерьмовый из них. Кто бы это мог быть? А, плевать, сейчас не до этого. Шеннон... погибла. Фишер сохранила невозмутимое лицо, лишь чуточку искажённое беспоконым искривлоением бровей, но в остальном же оно говорило "А я ведь говорила, не надо было сюда соваться!". Вот только на эту часть, безусловно, повышающую её авторитетность некоторым образом, блондинке было плевать, потому как, даже стараясь изо всех сил, она не была настолько бессердечной тварью. Вот если бы Смит... Нет, блин, нахрен всё это, никому больше нельзя умирать, это всё очень и очень херовая перспектива! Потому как если она будет развиваться и дальше, и будет дальше двигаться по курсу "первыми уйдут самые слабые", то Шерри как последняя представительница самого слабого пола в команде была на очереди. Не-не, выкуси, Пустошь, так просто ты меня не возьмёшь!
- Да давайте уже сдриснем наконец с этой проклятущей посудины! - и плевать, что этот возглас был не первым на очереди, лишь бы только В ЭТОТ РАЗ все действительно ему последовали, не дожидаясь новых трупов.

И мужчины прекрасно друг друга поняли и приступили к интенсивной подготовке к завтрашнему дню...

...

Вот уже которое утро Рэйвенхольм встречал в полной тишине. Последний петух горланил здесь дня четыре назад, но никто из людей его уже не слышал. А те, кто услышал, впоследствии схарчили птичку и родили вместо неё нечто новое, похожее внешне, но лишённое способности кукарекать и издающее лишь мерзкие хрипы, по сравнению с которыми прижизненное "пение" хохлатого было просто райской музыкой. Но и он потом перестал хрипеть, потому что не нашёл в этом никакого смысла, ведь задача мимикрии существа, как сказала Джоан, заключалась в приманивании жертвы, а коль скоро их в округе почти не осталось, то и притворяться ни к чему оказалось.
Однако, когда трое мужчин, вооружённых до зубов, открыли ворота убежища и шагнули во внутреннее пространство гаража пожарной станции, что уже являлась частью внешнего, опасного мира, тишина вокруг сыграла им больше на пользу, чем на нервы - последнее тоже имело место быть, но всё-таки куда спокойнее узнать, что врага поблизости нет, чем наоборот. Это дало возможность вдохнуть нефильтрованный, но чертовски свежий и такой родной воздух Пустоши, и как следует морально приготовиться. Чем дольше они будут соблюдать скрытность, тем ближе подберутся к вражине.
Сэм намешал столько бутылок с зажигательной смесью, что по итогу их даже не удалось взять все. Ставка на мобильность была не самой последней, поэтому перегружаться не стали, но затарились всё равно от души. Каждый нёс по три бутылки, готовые к бою, на поясе - большее количество, да ещё вместе с патронами и прочим снаряжением, решительно оттягивало штаны, грозя в один прекрасный момент оставить кого-то буквально с голой жопой посреди боя. Впрочем, Сэм взвалил на свои крепкие плечи целый рюкзачище, в котором упаковал два десятка бутылок, и это была его основная цель помимо ведения боевых действий - обеспечивать товарищей запасом метательных снарядов по мере их расходования. Надо было лишь оберегать его, чтобы никакая тварь не опрокинула реднека и не разлила бутылки, а то они сами рисковали знатно прожариться. Но раз бородач доверил своему брату такую ответственность, значит, он мог её потянуть. В конце концов, не зажигалками едиными они собирались отбиваться. Кстати об этом - Дасти приделал к горлышку каждой бутыли связку спичек, устроенную особым образом, что любой дурак мог гарантированно поджечь их одним движением руки, выдергивающей шнур с привязанной к нему шкуркой для воспламенения спичечных головок - прямо как чека на гранате. У Арлакса было четыре таких, кстати, и он бы с удовольствием полюбовался на то, как тварей будет расколошмачивать осколками. шансы были пятьдесят на пятьдесят - или рванёт, или нет. Никто из реднеков, несмотря на некоторую отбитость в этом плане, не стал разбирать купленные на рынке гранаты, и тут уже только экспериментальным путём выяснять, на удачу, так сказать. А кто у нас самый везучий сукин сын как не Арлакс? Вот то-то и оно!
В плане огнестрела все были вооружены ружьями, потому как против кучи мяса оно работало идеально, а именно этим и были мимики по заверениям миссис Карпентер. Одноствольное ружьё Арлакса должно было хорошо реализовать себя при условии, если тот будет успевать перезаряжаться. Чуть полегче было в этом плане Большому Ди, но он в лучших традициях подготовки к войне сделал себе обрезание - не-не-не, не в этом смысле! Он просто отпилил приклад и кусок ствола своей двустволке, сделав её компактным и очень громко бахающим крышесносом, что отлично ложился в его массивную, сильную руку и мог одной лишь только ею управляться, делая два смертоносных бабаха в рыло любой твари, что смела подобраться близко. На дистанции, конечно, его эффективность резко падала, но, во-первых, снайперить никто не собирался, жуть должна была наводиться на довольно близких расстояниях, а, во-вторых, у него были два необрезанных (и снова не в этом смысле, мой маленький извращённый читатель) товарища под боком, то есть с вполне нормальной длины ружьями, способными ухандокать и в упор, и чуть поодаль. Дробовики Сэм и Арлакс зарядили картечью - собственного, иного у них не водилось, да и не надо было. Ди что-то химичил с патронами, но когда парень сунул свой любопытный нос узнать, что он там делает, реднек сделал хитрое лицо и пообещал показать фокус-покус. Пришлось поверить на слово.
Канц так и не понял, зачем взял с собой электрошокер. Джоан заменила аккумулятор и зарядила его на полную мощность прежде, чем снова выдать парню, но практической пользы от него не было. У них был огонь в стволах, огонь в бутылках, а руки приятно отягощало оружие ближнего боя, представленное суровым мачете, способном наскозь пронзить как троих в ряд как шашлык, варварского вида пилотопором и не менее варварской, но при этом довольно индустриального вида булавой с обрезанными под острым углом болтами, торчащими в разные стороны из утяжелённого свинцом навершия. Мужчины так и не определились, кто что возьмёт, но это надо было успеть сделать до того, как они покинут пожарную часть и выйдут на улицы. И вроде бы шокер на фоне всего этого был бесполезен - можно было один раз трахнуть кого-то от всей души на весь заряд аккумулятора и полюбоваться на то, как тварь обугливается в смертельной агонии, но примерно то же самое можно было сделать с зажигательными бутылками в куда больших масштабах. Тем не менее, парень взял его с собой - по сути, это как лишний патрон для ружья, да и весит он не то что бы много. Может, засунет его самой главной гадине в зад и протрещит на весь заряд? Но сперва добраться бы живым и здоровым, и желательно, чтобы братья-реднеки к тому моменту не передумали биться и не свалили.
Собственно, о подготовке плана эвакуации Хиллы и озаботились первым делом, как только вышли на поверхность. Канц справедливо рассудил, что не стоит включать в такие моменты рацию, переданную Джоан для связи с нею в бункере по ходу миссии, и просто выслушал затею.
- Значит, так. - Ди говорил тихо и всех призвал быть пока натсороже и не шуметь, - Я займусь Пенелопой сразу, как надумаем валить. Там делов всего ничего, поэтому можно за это дело не париться. Я думаю, что нам нужно двигать к той церкви. Стопудово все там кучкуются. Закинет туда зажигалок, и пусть горят все разом, а как начнут выбегать, так мы их с дробовичками и бутылками дополнительными встретим. Глядишь, и гадину главную там же прожарим. Также надо бы заглянуть в охотничий. Мне не даёт покоя тамошний запас ферропороха. Смачную бомбочку можно замутить. Может, её хватит, чтобы сравнять церковь с землёй.
- Эм, братан, но церковь же... - засомневался Сэм.
- Успокойся, в грех не зачтётся. Во-первых, это место уже осквернено по самые гланды уродами, его захватившими, а,во-вторых, оно было оскверенно ещё раньше фанатиками, коими были местные тут и проводили свои службы годами. Да по нему геенна адская давно плачет.
- Всё равно как-то стрёмно.
- Слышь, хули ты такой богобоязненный стал, братан? Давно шлюх не драл и в хламину не нажирался? - Дасти хлопнул его по плечу и усмехнулся, благо, на реднеке не было точно такой же "Шкуродёрки", как на Арлаксе.
- Ты прав. Спалит там всё к чертям!
- Но сейчас аккуратно. Щупальце, ты готов?

Первая мысль, которая приходит в голову - ну ниху... Нет, первая мысль, что приходит в голову, приходит туда вместе с первой затяжкой, и она в озвучивании не нуждается - каждый курильщик, дорвавшийся до желанной никотиновой палочки после длительного и мучительного воздержания, поймёт её. Нервное напряжение решительно идёт на спад, и хотя голова не то что бы фактически проясняется, но думать становится легче. По крайней мере, пока тлеет сигарета. О да, Джоан определённо закурит следом другую в надежде накуриться на весь остаток жизни, хотя подспудно знает, что ей захочется снова спустя то же самое количество времени, что пройдёт и после одной штуки.
Так вот, первая мысль, которая приходит в голову после того, как большая часть табачной дозы подошла к концу - теракт или что-то такое. Сентябрь, башни-близнецы - заговори сейчас об этом громко и вслух, и поднимется такая паника, что легче прямо сейчас сигануть через парапет туда, в смертельные объятия высоты, чем потом разбираться с последствиями. Очередная затяжка - чем ближе к фильтру, тем едче дым, но он заставляет думать быстрее. Нет, это явно что-то более масштабное, ведь обесточен весь город, и это не какой-нибудь Нэшвилл, а само Большое яблоко. Значит, рвануло где-то на атомной электростанции. Почему атомной? Ты представляешь себе, как это вообще выглядит? На самом деле, нет, но сложно представить другое разумное объяснение, почему город заволакивает дымом. Вот да, буквально весь. Но подумай ещё, Джо, ибо твой вывод дурацкий. Всё-таки теракт, хорошо организованный и стоивший больших денег. Ведь это какое-то химическое или биологическое оружие, не иначе.
Пальцы отщёлкивают выкуренный почти до самого фильтра окурок за борт, вниз, а пока взгляд провожает тусклый рыжий огонёк, они уже тянутся за новой сигаретой. И тут Малкович посещает ещё одна мысль, на сей раз практичная, пускай и невероятно оторванная от её должностных обязательств. Потому что всё идёт к тому, что совсем скоро ей эти обязательства, скорее всего, исполнять уже не надо будет. Она законопослушная гражданка, исполнительная работница, но сейчас всё говорит о необходимости отойти ненадолго от привычного шаблона. Это кажется... безопасным.
Но прежде она выкурит последнюю сигарету. А потом отправится в служебное помещение, где хранятся её вещи, и попытается связаться с начальством, полицией или кем-нибудь ещё.

В тот момент, когда стало ясно, что секса в его исконном понимании не состоится, выражение лица мужчины претерпело ряд миолётных изменений, однако, они отличались друг от друга настолько сильно и были столь же заметны, что нельзя было не обратить на это внимание. Сначала он будто бы растерялся и впал в прострацию, словно ребёнок, у которого из-под носа увели игрушку, с которой он только что возился, и тот теперь смотрел на пустое место, с каждой секундой осознавая, что просто так она убежать никуда не могла. Затем лицо просияло улыбкой, но это была улыбка насмешливая, причём отнюдь не над девушкой, а над самим собой, будто бы он таким образом иронизировал над собственной самоуверенностью, что сможет вот так просто обладать той, кто к его размером физически не готова, да ещё намереваться сделать это с комфортом. Следом нашлось место и для печали, исполненной осознания, что желаемое, увы, не светит. Но оно растворилось так же быстро, как и всё, что было перед ним, уступив уверенной, но благородной ухмылке.
- Ничего страшного, я привык. - проговорил дреней тоном, которым старался не столько на жалость надавить, сколько убедить волшебницу в том, что она тут никоим образом не виновата.
Но если то, что Ивани сделала дальше, являлось своего рода извинениями за доставленные неудобства, то они были приняты с большим желанием и благодарностью. Когда два спелых женских персика заскользили вдоль могучей ветви мужа, он расплылся в благодарной улыбке и принял чуть более расслабленную позу. Запрокинул голову назад и тут же вернул её на место, когда синевласка подключила свои губы. Дренея несколько позабавило, как та пыталась взять его в рот, и хотя он несколько напрягся, но оставался благодушным...
Ан нет, ошибочка вышла. Мужчина напрягся вовсе не из-за того, что чего-то там опасался. Просто волшебница своими прекрасными сисечками довела его уже, что называется, до кондиции, а попытки взять головку члена в рот, что никак не хотела нормально туда помещаться, и вовсе подстегнула того на финишной прямой. напряжение же возникло из-за оргазма, что испытал дреней в тот момент, когда у ФРид уже почти получилось заглотить. Он зажмурился, поднял лицо кверху и стал весь как сжатая пружина, из-за чего все его мышцы обрели видимый рельеф, и особенно ряд брюшного пресса, что сейчас был перед глазами девушки, придав телу невероятно атлетичные и сексуальные очертания. Да только наслаждаться этим взором предстояло недолго, так как следом за ним, сопровождаемые мощными пульсациями, член начал содрогаться и выплескивать из себя то, что давно уже ждало выхода. Горячие, тугие струи с силой ударили ей в рот, и их было много, очень много! Таким количеством немудрено было и захлебнуться, так что чародейке предстояло решить, позволит ли она большей части извергнуться наружу и оросить всё пространство вокруг и её саму, или же попытаться проглотить семя, ибо иначе оно и впрямь попадёт не в то горло.

Джоан проскользивает мимо людей с присущей ей ловкостью и профессионализмом - она хорошо натренирована в этом деле, и, даже будет бокалы на её подносе полны все до краёв, она бы ничего не пролила. Никто их официантов не составит ей конкуренцию в этом деле. Но демон, обещавший крыться в мелочах, в этот и без того непростой день решил пойти ва-банк.
Девушка видела приближающую стойку, бар позади и уже бледного от, наверное, невообразимого давления в кишках, Голденбоя - сейчас его впору переименовать в Белоснежку, и, говоря между делом, такой оттенок ему даже очень к лицу. А затем всё меркнет, и это не просто очередной приём дискотечной иллюминации, а самая настоящая тьма, внезапная и непроглядная. Малкович, отчётливо слышавшая стук давления в висках от нервного напряжения, вдруг перестаёт его слышать, и одновременно приходит к мысли, что в её рыжей головке лопнул какой-то важный сосуд, из-за чего та мгновенно умерла. Что же, министерство здравоохранения предупреждало о повышенном риске такого исхода у заядлых курильщиков, но кто знает, может, вовремя выкуренная сигарета успокоила бы нервы и оградила от такого? С другой стороны, а что тебя не устраивает? Быстрая, безболезненная смерть в расцвете сил, и никаких предсмертных мучений. Разве было в твоей жизни что-то хорошее, из-за чего ты бы так хотела ею дорожить? Умерла - и нет проблем. Не надо беспокоиться о пропитании, финансах, налогах и пенсионных отчислениях. А пройдёт ещё немного времени, и ты увидишься со всеми своими родственниками до адамового колена, а там и...
Сладкие мечты о спокойно загробной жизни разбиваются суровой реальностью. Выбило пробки. Ну или ещё по какой-то другой причине, но факт в том, что здание обесточилось. Неожиданно и неприятно, но Малкович это не то что бы сильно волнует. Она бы и рада посмотреть, что творится за окном, но на ней всё ещё лежит ответственность перед Хосе. Телефон машинально оказывается в руке девушки, включается фонарик, и его слабый прожектор рыскает в поисках бара. Он был здесь, прямо по курсу. К тому моменту идея воспользоваться одной из самых полезных функций телефона приходит на ум не только ей, и в зале становится хоть что-то видно.
- Беги скорее в туалет, пока никто не видит. Я присмотрю, чтобы выпивку не разворовали. - говорит она бармену и надеется поймать благодарный взгляд, неразличимый в темноте, а затем увидеть сверкающие пятки изнемогающего от натуги мексиканца.

- Всё не так просто, как кажется, братан. Вот ты думаешь, что всего лишь надо поджечь тряпку на горлышке, размахнуться хорошенько и метко бросить. Да, но этого недостаточно. Ты ведь не будешь постоянно держать зажжённой зажигалку, верно? А тряпку и тем более не выдержишь - умные люди её слегка смачивают в горючей смеси, чтобы от ветра в полёте не затухла, и эта жижа будет капать с конца что твой трипперный хер, а уж жечься при этом будет ничуть не хуже. Надо подгадать момент, верно выбрать время, всё чётко рассчитать, чтобы не запалить раньше и не сделать этого слишком поздно. Ну и только конченый кретин будет кидать бутыль врагу в мягкое пузо - она же так не разобьётся нихуя.
- Вот бутылки, а вот канистра машинного масла. - Сэм принёс всё необходимое и даже сверх того.
- Видишь, мой братец не такой тупой, каким какжется. Даже он знает нюансы Как думаешь, зачем нам машинное масло? Ну-ка, вруби котелок, Щупальце, я в тебя верю.

Что-то происходит с именинницей, её имя громко звучит в зале, а личный телохранитель суетится вокруг. Эскалация конфликта у барной стойки тем временм продолжается. Но, к счастью, Джоан слишком занята работой, чтобы внимательно следить за всеми деталями развития событий. И это хорошо - так она меньше переживает. Бокалы разлетаются как хот-доги на футбольном матче, и вроде бы момент истины вот-вот свершится. Ничерта подобного - последний становится затычкой в заднице, которая ни туда, ни сюда - ну и где ты, мразь, что обязательно создаст кучу проблем из-за вшивого глотка дорого пойла? А между тем удерживать одну единственную тару на подносе оказывается сложнее, чем когда их много - Малкович впервые в жизни возится с одним единственным бокалом так долго. И впервые за сутки её посещает мысль о том, когда уже этот проклятый день закончится. Не так страшна рутина, сколько вот эти мини-дилеммы, без которых не обходится ни одно крупное мероприятие. Но есть во всём этом пока что единственный плюс - пока она думает об этом, то не думает о сигаретах.
Наконец-то, охрана. Что вы делаете там, когда вам нужно быть здесь? Нет, оно понятно, что ребятам совершенно не хочется работать. Если бы у Джо когда-нибудь был парень - ну, знаете, настоящий такой парень, с которым чувствуешь себя в безопасности, понимаешь с полуслова и регулярно занимаешься сексом - она бы тоже не отдавалась рабочему процессу с обычным энтузиазмом. Но прямо сейчас налицо клинический случай, требующий вмешательства, а они... Они слишком далеко, чтобы успеть к началу свары, даже если кто-нибудь сподобится указать охране на это. А никто не сподобится, пока не полетят щепки. Более того, многие из этих толстосумов будут рады увидеть, как их товарища макнут головешкой в самую мякотку, унизят при всех, либо он сделает это с оппонентом. О, да что греха таить, Малкович сама бы с упоением за этим понаблюдала.
Джоан замечает последнюю цель и, не спуская с неё взгляда в страхе потерять среди толпы, устремляется к ней. У неё есть обязанности, которые надо выполнять, и она будет их выполнять. Женщина дала обещание коллеге, и она его выполнит. Лимит в пять минут всё ещё не исчерпал себя, так что к ней не придраться даже с адвокатом. К слову, мистер, которому сейчас будут бить лицо, похож на адвоката... прекрати смотреть туда сейчас же! Один чёртов бокал - ну же, сделай это, и тогда, может быть, у тебя появится шанс постоять за барной стойкой, пока Хосе обуздывает фаянсового коня, и попереминаться с ноги на ногу как учила мама. А потом перерыв и перекур... курить... дерьмо, ты всё-таки подумала об этом. Чёрт, да что за день-то сегодня такой.
- Сэр, ваш бокал.

Мажоры. Ах, если бы бомонт, то это было бы не так противно - есть что-то смягчающее, простительное в изысканных манерах, этикете, жеманстве, пускай наигранных, но красивых. Но нет, те времена прошли, оставшись лишь в виде ролевых игр на тематических вечеринках. Эта же далека от них по всем статьям. Мажоры. Сборище ублюдков, их детей. Яблоко от яблони недалеко падает. Какая пища для размышлений и философии, но ты здесь не за этим. Ты не должна обращать внимания на эту мерзость, твоя работа - разносить напитки, выглядеть достойно, но в то же время незаметно и, улыбаться или хотя бы делать нейтральное лицо. Делай свою работу и не думай о том, что вызывает раздражение. Но вот вопрос, что же всё-таки злит больше - классовое неравенство или острое желание закурить? Одно проистекает из другого, но Джоан уже решила, когда решит одну из проблем - сразу, как только сменённые Хосе вернётся из туалета. Впрочем, до этого момента ещё надо дожить, и неизвестно, что может случиться.

Случилось. Кто-то выпил лишнего и почувствовал молодецкую удаль вкупе с обидой на кого-то или что-то - уже достаточный повод пустить в ход кулаки. Ничего сверхъестественного, но насколько оно поправимо? Обычно и охрана, и персонал знали, что делать, и вторые нередко управлялись самостоятельно, не прибегая к помощи первых. Сейчас этого нельзя делать ни под каким соусом, потому что совсем другой тип людей. Опять классовая дифференциация, и снова она вызывает проблемы и раздражение. Но Джоан смотрит на разворачивающиеся события, понимает, что это только начало, и молча радуется, что не связана с этим ни напрямую, ни косвенно. Она не обязана вмешиваться, не обязана немедленно звать охрану и вообще отвлекаться от своей непосредственной работы - это чисто с профессиональной точки зрения. С человеческой же у Малкович всё схвачено - давно убив в себе веру в людей, она почти заглушила сердечные порывы. Единственное, что она пока ещё не в силах контролировать, да и едва ли хочет - голос совести. Всё происходит у барной стойки, а это значит, что первым под раздачу из её коллег попадает Начос.
Разберутся. Официантка заставляет себя оторвать взгляд от назревающей потасовки и продолжает двигаться по маршруту, разнося выпивки. Но улыбки уже нет на её лице, и только умение, выработанное с годами, не позволит исказиться сильнее. Джо не может оставаться равнодушной - внутри она переживает и хочет помочь, но у неё есть работа и обязанности. Она слишком долго варится в этой кухне, чтобы быстро и грамотно расставить приоритеты. Единственное, что может сделать официантка - ускориться, поторопиться изо всех сил, чтобы поднос опустел в рекордно быстрые сроки, чтобы. И она это делает.

Мама жаловалась на боль в ногах лишь несколько раз на твоей памяти. Но она крутилась возле своего кресла в парикмахерской с утра до вечера каждый будний день, а потом приходила домой, разумеется, пешком, и делала домашнюю работу, готовила, стирал, а это значило, что недуг был очень часто, если не постоянно. Но она подсказала простой способ, как облегчить страдания. Нужно всего лишь постоянно, по мере возможности, переминаться с ноги на ногу, не задерживая подолгу центр тяжести в одном положении, мол, тогда кровь будет циркулировать, и в краткие секунды рагрузки мышцы и суставы получат необходимый отдых. Когда Джоан столкнулась с необходимостью проводить рабочую смену, длящуюся от половины суток и более, на ногах, она пользовалась этим способом. И да, он нихрена не работал, ноги болели всё равно, и порой очень сильно. Но эффект самовнушения делает своё дело, и ты продолжаешь делать это, верить в то, что оно помогает. И тебе кажется, что оно помогает, а для плодотворной работы иногда полезно качественного внушения.
Но вот борьба с никотиновым демоном обречена на провал. Официантка бросает по три раза на неделе, но вот вчера она опять выкурила полторы пачки. Сегодня это число рискует снизиться вдвое, но причина тому сугубо вынужденная - нет времени, нет возможности. Из-за этого голод только обостряется, и уже подумываешь о том, чтобы выкуривать по две сигареты за раз, чтобы потом дольше не хотелось курить. Вот только этот способ тоже нихрена не работает, и тут уже никакое самовнушение не работало, а мама не оставила никаких дельных советов по этому поводу, потому что не курила.

Джоан, ты молодец. Ты знала, что мероприятие продлится целый день, а потому ничего не ела и не пила с самого утра. А вот Начос дурак, и скоро за это поплатится. Вернее, поплатится унитаз ближайшей уборной, но это только в том случае, если бармена сменят. И мужчина выбрал правильного коллегу с подобной просьбой - только Малкович могла гарантировать подмену без проблем. Более того - она плюнет на свой законный перерыв, одёрнет за хвост табачного змея. Но вот поднос для гостей сам себя не разнесёт, а в противном случае из разнесёт шеф, но это будет уже совсем другая и крайне неприятная история.
- Один последний поднос, пять минут, и я сменю тебя. Потерпи пожалуйста чуть-чуть.
Джоан всегда говорит спокойно. Если не устала и в хорошем настроении, может улыбнуться, и даже сделать это искренне. Но даже сейчас она смиренно принимает то, что сулит ей работа сверх должностных полномочий, и это никак не отражается на её лице. Она всегда помогает коллегам, особенно тем, кто занимает более высокую должность - в этом есть меркантильный умысел, ведь однажды она может получить возможность занять их место и, разумеется, оклад. Но, как говорится, друзьям помогай, а о себе не забывай. Она отнесёт этот поднос, а потом вернётся к Голденбою - в его же интересах продержаться означенный срок.
Бокалы на подносе. Официантка выходит в зал и держит курс согласно известному маршруту. Её движения быстры, но аккуратны, исполнены профессиональной привычки и грации, обещающих, что ни один напиток не прольётся, равно как и поднос не перевернётся целиком на влетевшего по неосторожности в прислугу гостя. Но в этот раз девушка немного торопится - пять минут ей хватит с запасом, если не будет серьёзной заминки.

- Махать топором, снося бошки, и ковать эти самые топоры - разные вещи, хули тут думать. Или как водить тачку и чинить тачку. - Ди, начавший со всей уверенностью, несколько осёкся на втором сравнении, видимо, вспомнив, что Арлакс всё-таки научился немного делать и то, и другое, но всё-таки суть его посыла была более чем ясна, - Но моя мамаша согрешила с одним из этих талантливых олухов Смитов, и теперь во мне течёт их кровь. Поэтому ни ты, ни кто либо другой не сможет делать то же, что и я.
- Два раза согрешила, между прочим. - Сэм показал два пальца и ударил себя кулаком в грудь, желая получить и свою часть славы.
- Ага, и второй раз не очень удачно. - вернулся его с небес на землю Дасти и продолжил, - А сейчас из этих обрезков труб, ржавых болтов, мотка изоленты и такой-то матери я сделаю нам оружие, которое поставит раком все отродья в этом городе. Ну или, по крайней мере, позволит нам самим не вставать в эту позу как можно дольше, кромсая всех направо и налево. А за броню не парься. Она рассчитана только на этот бой, а потом, скорее всего, похерится, потому что это сраная жесть, и она не ровня нашему свалочному железу. В любом случае, даже если это будет последний бой в нашей жизни, эти ублюдки натурально кровью умоются прежде, чем доберутся до твоей жопки, хе-хе.
Видя затруднения Арлакса, Сэм подошёл к нему и помог расстегнуть крепежи. Парень замер, не колеблясь, пока тот делал это, так что в итоге никто не порезался. Попутно он обратил внимание, где находятся застёжки, ремни и прочие крепления, так что в следующий раз, если некому будет помочь, он, в принципе, справится и сам - правда, не факт, что всё-таки не изрежется. Надо бы запастись целебным порошком - будет больно, но в природе не существует способа быстрее заклеить свежую ранку так, чтобы она не беспокоила потом вообще.
- Я могу превратить твоё ружьё в могучее орудие для опиздёхивания всех и вся посредством установки на приклад злоебучих лезвий и штырей. Ты сможешь пиздить тварей в близи, пока пиздишь тварей на расстоянии. Круто же. - Большой Ди вновь окинул кучу материалов на рабочем столе, и, что-то буркнув, добавил, - Или сделать тебе отдельную тесачину. Будешь как элитный янычар, вжух-вжух, блять, всем бошки посрубаешь, хуи отрежешь и в капусту покрошишь и сверху посыпешь. Хм... может, с шокером объединить?

- ...ведь в рамках компании по полномасштабному освоению космоса не было серьёзных подвижек без малого двадцать лет, и наконец-то мы получили возможность сделать решительный шаг в этом направлении. Я бы сказал, не шаг, а скачок для всего человечества. - престарелый седой лис в очках давал интервью журналистке-человеку, и было видно, что не всерьёз взволнован и полон энтузиазма как в молодые годы.
- Насколько вы уверены в том, что эта червоточина на смежной с нашей планетой орбите является безопасным ключом к открытию межгалактических путешествий?
- На все сто двадцать процентов. Мы получаем сигналы оттуда, я уже говорил, и это самый верный признак, что, грубо говоря, на "том конце провода" наш ждёт знакомство с иной цивилизацией. Мы на пороге величайших открытий.
- И как скоро ждать контакта?
- Ну, понимаете, космические программы никогда не производились быстро. Это может занять пару лет, а может и все десять. Но не сомневайтесь, все мы увидим это ещё при жизни и, возможно, пожмём руку братьям по разуму в ближайшие пару десятилетий. Хе-хе, надеюсь, я ещё буду жив на пенсии...

Кинескоп телевизора несколько раз вздрогнул, когда Мэри шлёпнула его по корпусу, и наконец-то обрёл чёткое изображение. Интервью закончилось, и на фоне голоса диктора пустили видеоряд с работой в центре управления полётами и с пусковой площадки.
- Так про что игра, я так и не понял? - зверолюдский кот-подросток висел на стойке и во все глаза пялился на здорового тигра-продавца в салоне видеоигр, и внимательно слушал, что он говорит.
- Ну, она довольно взрослая. Твоя мама будет ругаться, если обнаружит её на вашем компьютере.
- А я у друга поиграю. Так её можно купить уже?
- Нет, дружище, она ещё не готова. Но мы скоро сделаем её. Надо только подождать...
- Фу, ненавижу ждать. - ребёнок скривил рожу.
- Но если ты дождёшься её, то сможешь играть за лесных эльфов!
- О-о! И грабить корованы!?
- Конечно!
- Ура-а! Пойду расскажу друзьям! Уже не терпится!
- Но подожди, там не совсем...
Поздно. Ребёнок с радостными воплями убежал на улицу, а взрослый зверолюд, которому больше ничего не оставалось, подошёл к девушке у телевизора и ласково обнял сзади, нежно погладив по округлому животику.
- Что же, наши космонавты подождут, но вот эти мелкие ребята ждать не будут. - самец указал взглядом на дверь, где котёнок уже с чувством выкладывал свежие новости своим хвостатым и человеческим дружкам, и даже наглухо закрытая дверь не мешала понять, о чём, в сущности, он так восторженно рассказывает, - Как думаешь, Мэри, успеем доделать к тому дню, когда эти сорванцы повзрослеют? И мы точно сможем рассказать посредством этой игры всему миру, с кем их ждёт встреча и какие перспективы она им откроет?

Они не могли рассказать. Они были просто ОБЯЗАНЫ это сделать! Мир должен был знать всё сексуальных взаимоотношениях, во всех подробностях, во всяком глобальном смысле. Никогда прежде наука не была близка к таким достижениям и открытиям, но даже она не подозревала, в какой плоскости на самом деле они лежат. Точно так же никто не мог понять суть Абсолютной Формы Члена как философского камня сексологии. Точно так же никто не мог осознать научной важности Всемирного Сборника Сексуальных Позиций и Положений, не говоря уже о трактате о репродуктивной сочетаемости рас. И всё это было настолько же глобально важно, насколько ничтожно по сравнению с величайшей из целей, поставленных перед всеми мирами - открыть раз и навсеегда возможность каждому разумному живому существу найти для себя идеальную пару, с которой они будут друг друга полностью устраивать просто по умолчанию, и для этого не потребуется ни внушений, ни препаратов, ни каких-либо вмешательств. Вопрос, как найти идеальную любовь, был поставлен жёстко и принципиально, и ответ на него, кажется, был найден. Но теперь, чтобы это открытие не стало достоянием какой-то лишь избранной касты сверхразумов, тот, кто добился ответов на все свои вопросы и получил всю интересующую информацию, чувствовал на себе груз ответственности за то, чтобы передать её другим цивилизациям в максимально понятной форме.
Для Мэри этой формой стала видеоигра, за разработку которой они взялись, когда устроились в новом мире, полном мирно соседствующих друг с другом людей и зверолюдей, и занялись скромным бизнесом в салоне компьютерных игр. Используя свои таланты и некоторые технологии, прихваченные со станции, они смогли воплотить в реальность разработку видеоигры, которая должна стать не только культовым шедевром, но и кладезем информации о самой приятной и в то же время ответственной части жизни. И они обязательно справятся с этой задачей, потому что и сами несут в себе не только ценную информацию, полученную от учёных, но и толику того, о чём собираются рассказать - о великой, вселенской, межгалактической любви!

Дверь в магазин вновь распахнулась со звоном колокольчика, и через порог просунул голову всё тот же хвостатый мальчуган, явно запыхавшийся и что-то забывший.
- Ой, а вы же так и не сказали, как эта ваша игра будет называться?
Ричрд и Мэри с улыбкой переглянулись прежде, чем дать одновременный ответ.
- МЕЖВИДОВЫЕ АССИСТЕНТЫ!

ссылка

Волнообразно накатывающий поток чувств захлестнул девушку, и та в очередной раз закрыла глаза, уже исполненная уверенности, что сделает это ещё не раз, равно как и будет получать удовольствие на протяжении всего этого времени. Всё казалось таким реальным, таким вечным и незыблемым, словно и впрямь должно было продолжаться бесконечно. Но потом...

...Лиен открыла глаза. Никогда ещё столь простое действие, регулярно совершаемое каждое утро, принесёт столько дискомфорта, но это было оно, одно из многих пробуждений, коих девушка испытала на своём веку немало. Рука почему-то потянулась вбок, силясь нащупать прикроватную тумбу и мобильный телефон на ней. И вроде бы привычно, что она нашла его именно там, куда потянулась, но всё равно это было как-то странно. И вот загорелся экран, высвечивая знакомые цифры и буквы меню телефона. Три часа ночи и семь минут. Глупо, наверное, просыпаться среди ночи без причины, и даже в туалет не хочется, а сна всё равно ни в одном глазу.

...от ассистентов придётся избавить, они больше не нужны...
...вы не можете просто взять и ликвидировать их...
...отправьте их хотя бы в родные миры...
...хорошо, некоторых мы вернём, но...

Ан подошла к окну. Сквозь большую панель стеклопластика во всю стену открывался отличный вид на мегаполис с высоты одного из верхних уровней небоскрёба. Огни большого города в ночи выглядели завораживающе, но вовсе не так завораживающе, как звёзды бескрайнего космоса, которых здесь уже, увы, не было видно из-за светового затемнения и смога. Сейчас они казались ближе, чем когда-либо, но с каждой секундой это чувство пропадало, равно как и пропадала связь с тем, что было. Наверное, было. Или не было? Дурной сон? О, нет, едва ли дурной, всё с точностью до наоборот, но... подробностей увы не вспомнить. На память приходило лишь что-то смутное, но оно уже заменялось чем-то грубым и серым, и уже не было приятным. Последние отголоски женского счастья умолкали в Лиен навсегда.

...кого-то это обрадует, кто-то останется равнодушен, но перед теми, кого это огорчило, я бы хотела извиниться, попросить прощения за то, что ввязали вас во всё это и даже толком не ответили на вопросы...
...одной лишь надеждой тешусь... надеюсь, что вам понравилось... и вы придёте ещё... когда-нибудь...

Лиен вновь легла на кровать. Сунув руку под подушку, она нащупала рукоятку пистолета. Нет, это вовсе не то, о чём она подумала, это нужно для задания. Их будет ещё много, ровно столько, сколько потребуется от агента. Ровно столько, сколько она сможет выполнить. Возможно, в этом цель и предназначение всей её жизни. Нет времени думать о том, чего не было, нужно лишь прокрутить в памяти ещё раз детали миссии. Нет места сомнениям.

Но...

Где-то в глубине души засело чувство, что где-то девушка потеряла нечто очень важное. Но этот маленький камень был не таким холодным и колким. Нечто очень важное всё-таки было в её жизни, и она об этом никому уже не расскажет. Не потому, что не помнит, но потому, что это единственное, что у неё было своё. И это было прекрасно.

Оставив проститутку откисать в луже собственного страха и полнейшего недоумения, Арлакс, жуя, надо заметить, весьма недурственно получившийся сэндвич, отправился на склад, откуда доносились звуки сварки и прочей работы с металлом. То, что Канц слышал это, уэе было делом многообещающим, а когда подошёл ближе к двум снующим вокруг верстака пузатым фигурам в сварочных масках, то не разочаровался. Рядом с рабочим местом лежал отложенный по причине своей полной готовности комплект нательной брони, а на верстаке уже готовился второй и должен был вот-вот к нему присоединиться. Дасти и Сэм работали вместе, и делали это так слаженно, что даже мутант засомневался - а действительно ли у них тёрки и иерархическое превосходство по старшинству, или же это они просто на публику играют? Так или иначе, сейчас это были два коренастых толстячка, молча погружённые в работу над одним делом, и за этим процессом было просто приятно наблюдать. Приятно, но малость непонятно, да и скорость, с которой совершались отдельные действия, не давала толком рассмотреть, как и что там сколачивается, сворачивается, сваривается. Поэтому парень быстро переключил внимание на готовый продукт, благо, там было что посмотреть.
Комплект брони представлялся в основном защитой для верхней части тела, для туловища и рук, и был чем-то вроде кольчуги с очень, очень крупным звеном. Присмотревшись, Арлакс понял, что она сделана из консервных банок, часть из которых некогда была пищей, съеденной уже за время пребывания Канца и Хилла-старшего здесь. Но скепсис тотчас был отброшен в сторону, когда парень пощупал кольчугу - довольно прочно, жесть сложена в несколько слоёв и точечно проварена, соединения лёгкие и подвижны...ах ты же срань какая! Арлакс порезался об острые края, коими была усеяна вся броня снаружи. Внутри такого не наблюдалось, всё грамотно подогнуто и заглажено, да к тому же едва ли эта бадяга будет надеваться на голое тело. Но снаружи - это просто какая-то маньяцкая тёрка для мяса. Любой, кто прикоснётся к этой броне голой рукой или другой частью тела, лишится приличной части шкуры, познает адскую боль и будет истекать кровью как сучка следующие несколько минут. Зажав порезанный палец во рту и слизывая проступающие капельки крови, Канц представил, какого будет мимикам, решившим покуситься на бойца в таких доспехах своими хищными щупальцами, и тогда его лицо расплылось в довольной улыбке, а до сознания начал доходить коварный и жестокий план реднеков-кузнецов. Ну и кто здесь теперь настоящий псих?
- Сука, я хочу доменную печь. - рычал Большой Ди, обстукивая молотком очередной фрагмент брони из жестянок, - Без неё нормальный пиломеч не выковать.
- Здесь нет, доменной печи, братан. - рычал в ответ, но более спокойно Сэм, в темпе валься нарезая куски проволоки для соединения частей брони, - Зато у нас есть свёрла и куча, огромная куча, просто охуительная куча самой разной проволоки.
- Да, проволока - это охуенно. И свёрла.
- Всё, я нарезал. Давай ещё гвоздей на наплечники захуярим?
- Мешаться будут. Запиздрячь лучше скрутку, а я ещё кусок для третьего комплекта сварганю.
Короче, работа кипела.

Вор поймал курочку лишь в последний момент, но, наверное, он правильно сделал, что не понял спутницу буквально - просто схватил, не давая и дальше наводить "порядок" в доме. Похоже, это пернатое уже стало для их скромной компании чем-то большим, чем просто заготовкой для куриного супа на чёрный день, если вообще было таковым изначально.
Ну а вопрос Мэри, прозвучавший, казалось бы, в пустоту, не остался без ответа. Но ответила ей не сама Пустота, и это хорошо, потому что иначе бы девушка вмиг поседела и умерла с страшных корчах, а кое-кто менее пугающий. Значительно менее пугающий. Совсем не пугающий, если уж на то пошло, разве что самую чуточку своей неожиданностью.
- Готова ответить на все ваши вопросы касательно данной недвижимости, либо сразу же перейти к оформлению договора купли-продажи.
Мягкий, приятный голос принадлежал существу, представшего перед гостями в виде человека, женщины, но с небольшими отличиями от обычного гуманоида, с разу давшими повод подумать ещё раз и придти к более точной характеристике. То, что это была девушка, уже определили, но то, что это была девушка с невероятно изящным и сексуальным станом, таким, какой нельзя получить ни в виде наследственности, ни упорной работой над собой, говорило о том, что эта красота не иначе как наколдованная. Пурпурный оттенок кожи также намекал на то, что без магии не обошлось, но это всё были цветочки. Достаточно взглянуть на её маленькие рожки, тонкими калачиками загнутые назад, и длинный тонкий хвост с окончанием в виде маленькой сердцеобразной пики, и сразу становилсоь понятно - демон, а судя по прущей изо всех щелей сексапильности, наверняка суккуб. Правда, несколько выбивалось из привычного представления одежда - она была очень экзотической, на южный манер. Казалось, будто суккуб сбежала из гарема какого-то хана - на ней были одежды из дорого прозрачного шёлка, под которыми, конечно же, всё было прекрасно видно, на руках имели массивные золотые браслеты почти по всю длину предплечий, и украшенные драгоценными камнями, а на ногах были мягкие красные туфли с загнутыми кверху носами как на шутовских нарядах, только это было не смеху ради, а суть есть типичная домашняя обувь народов из жарких стран. Тут же в голову Мэри бросилась догадка, что перед ними джинни... джинниха... джинка... а-а, короче, джинн женского пола. В такие моменты где-то всегда кусала поводья одна из лошадей Нино, богини феминитивов и покровительницы сильных женщин.

И они поцеловались. Да, это, наверное, было сделать слишком легко, потому что контакт имелся самый тесный, и партнёрша при всей своей открытости ничего такого не подозревала. А, может быть, и подозревала, но намеренно пошла на риск. И опять же, а кто чем рисковал? Но ответ на этот и другие вопросы можно было узнать уже в следующие секунды.
Когда это превратилось в страстный засос с языком и всем причитающимся, Мэри не поняла. Если честно, когда их губы только соприкоснулись, она уже перестала понимать, что происходит, потому что продолжение поцелуя последовало уже верхом на крылатом единороге, взмывающем к радужным небесам по дороге из мерцающих звёзд. И поди гадай, как они с Лиллит на нём вдвоём уместились - тут бы пригодился опыт седовласого охотника на монстров, не иначе. Но рыжей было сейчас не до компьютерных игр, потому что настоящая игра языками началась у неё во рту, и на фоне расцветающей пышным цветом психоделии она даже смогла рассмотреть, как две мускулистые бабы, покрытые целиком красной и пупырчатой кожей борются то ли в ванне с грязью, то ли на дне ротовой полости, стоя по щиколотку в слюне, а им аплодируют стройные ряды зрителей в белых одеждах, что словно зубы в этом полости. Скажете, что мерзость? Могла бы стать таковой ровно через мгновение, если бы не исчезло за миг до этого. И вот они снова на единороге, мчатся сквозь звёздную вселенную. Скакун огромен, а они, словно две маленькие лилипутки, укромно устроились промеж его ангельских крыл, разрывающих космические ветра и уносящие их под цокот копыт о звёздную пыль в бескрайним границам Вселенной. Устроились лицом к лицу и содержат друг друга в объятиях, продолжая целоваться, но уже без акцента на языке, что, несомненно, делало это дело более чувственным и романтическим, наверное. И сейчас Мэри вроде бы даже чувствовала, что имеет небольшой контроль над ситуацией.фс

- Да-да-да, продолжай в том же духе, и у тебя точно "всё получится". - Мефисто насмехалась над парнем, уверенная в своей полной безнаказанности, и сделала всё возможное, чтобы последние два слова прозвучали как можно более язвительно.
Всё получится. Всё получится, если он будет думать более конструктивно, привлекая к этому голову и только голову, а не какие-то другие места, будь то член или задница. Казалось бы, прописная истина - размышления при помощи любого из этих органов априори до добра не доведут - но попробуй иной раз к их помощи не прибегнуть. А тут как раз такой случай, когда и жопа просится что-нибудь учудить, ткнуть отвёрткой куда не надо и угробить аппарат, и от доек перед глазами в штанах уже обозначилось шевеление. Эх, вот был бы артефакт, воплощающий в материальную форму образы и личности из головы, эх... ну, понятно, кто-то бы уже ходил оттраханный во всей щели и особенно в свой гадкий, мерзкий, паршивый рот, столько времени изрекавший издевательства в его адрес.
Хорошая мысль посетила Арлакса. Доселе он ни разу не пробовал заглянуть под кофемашину, воспринимая её устойчивое единство с кухонной тумбой как некую константу. Теперь же он понял, что днище, подобно нижней части автомобилей, может скрывать в себе множество узлов. Тогда он взялся за аппарат и аккуратно перевернул его набок, внимательно следя, не льётся ли что-нибудь откуда-нибудь.

Арлакс поймал себя на том, что подставляет кофемашине кружку и нажимает на кнопку. Он просто проверил, что неисправность на месте и никуда не делась, и это было довольно разумно. Но вместо того, чтобы в очередной раз удручить парня, аппарат издал протяжное "жжу-уж-ж", завис секунд на десять, а затем зарокотал снова и начал двумя синхроннными струйками быстро наполнять чашку. Чёрная, как смола, водичка с лёгкой коричневой пенкой набралась в сосуд почти до самых краёв, и на том машинка завершила свою работу, оставив парня млеть над разносящимися по всей кухне ароматами. О боже, это был... божественный запах! Мутант знал, как пахнет кофе, но этот был просто сногсшибателен. И вся эта чашка - его! Руки сами потянулись к напитку, взяли его, но через секунду чуть не выронили. Какого хрена?! Как это произошло? Он что, починил кофемашину?
- В душе не имею, как ты это сделал, но... - Мефисто выпучила глаза и попятилась назад, словно призрака увидела, - Ты странный, тебе башку проверить надо.
Странно было слышать такое от собственной шизы, но сейчас парня заботила судьба горячего напитка в его руках, а также того, будет ли кофемашина работать и впредь.

- За своим стволом лучше следи. - буркнула Шерри в ответ на попытку ею командовать, но, тем не менее, повиновалась, и у сотрудника службы безопасности не осталось причин беспокоиться, что случайно нажатый спусковой крючок приведёт к незначительным, но очень опасным отложениям свинца в его спинной части.
Фишер же в свою очередь искала повод отвлечь мысли на что-нибудь, что позволило бы ей не обращать внимание на царящий кругом срач. Вид и убранство корабля её уже не впечатляли - надо же, как быстро прошла любовь к довоенной ретроархитектуре. Нет, на самом деле, той просто пока нечего было предложить интересного, а общие мотивы она уже все распознала. Однако, живой мозг жаждал мысли, и прежде, чем они вошли внутрь и получили свежие впечатления, он как следует занял себя старыми. Но какими? Уж не обессудьте блондинку, но иногда не только она думать лишь о том, что видит перед собой в текущий момент - признайтесь, у каждого было, и не раз. Так вот сейчас перед нею была спина Смита, и девушка думала о нём. К счастью, не как женщина о мужчине, хотя, нечто родственное в её мыслях было. А посвящены они оказались слухам, ходившим в Убежище. Согласно им, Смотритель отбирал кого-то из сотрудников безопасности, кого-то из самых крепких и генетически правильных ребят, чтобы те помогали некоторым женщинам родить здоровых детей, на что их собственные мужья в силу своей расовой ущербности были не способны. Это был всего лишь слух, байка, но она давала иной раз некоторых немолодым дамам в подпитии вдоволь порассуждать, кто из СБшников годился бы на эту роль. Молодёжь тоже иногда судачила, и Шерри не была исключением. Но вот представить Джона в роли племенного жеребца она даже никогда не пыталась, а сейчас - ну надо же - представила! И тотчас прогнала эту мысль из головы, да так решительно, что скривила рожу и язык высунула с отвращением. Вот только мерзавка поспешила вернуться назад, и так несколько раз, сколько бы девушка её не отгоняла. Так в итоге и застряла в проходе, ни туда, ни сюда, продолжая отсвечивать и рождать самые нелепые и угрюмые картины спаривания потного Смита с... с кем-то... Нет, ну, в принципе, он довольно крупный и сильный, но... Нет, не мог его Смотритель на такие задания назначать, ну никак не мог. Или мог? Дерьмо, Шерри готова была поклсться, что видела в Убежище несколько детей, похожих на Джона. А вот от этой мысли уже становилось больно. А-а, жесть.
Но вот настоящая жесть случилась в действительности, когда они вошли в большой зал с казино, столиками и однозначным антуражем когда-то шумевшего здесь праздника, тематической вечеринки. Надо сказать, до Фишер не сразу дошло, что, пройдясь по грязному полу почти до стойки с всё ещё работающим протектроном-барменом, она, по сути, ступала по гнилым человеческим остаткам, и совсем не факт, что в определённый момент под её сапожком хрустнуло не битое стекло, а чья-то трухлявая лодыжка. Блондинка очень быстро и очень живо себе представила всю картину целиком во всех красках, что здесь творилось, что осталось, и среди чего они по факту находятся.
В следующие несколько секунд все могли наблюдать Фишер, экстренно нарушившую строй, отбежавшую в сторону и согнувшуюся буквой "Г" над наиболее чистым участком пола. Но уже через мгновение, сопровождаемое звуками аварийного опорожнения желудка, эта часть пола стала грязной от остатков последнего завтрака. Шерри стошнило, и это был не скромный позыв, а полноценная реакция.

Кристина запахнулась в куртку, но это не дало ей желанного тепла. Но и не сказать, чтобы она сейчас мерзла или испытывала какой-то физический дискомфорт - кажется, это сейчас было совершенно не важно, как часто бывает неважно что-то во снах. Зыбкое ощущение - а, может, то просто песок под ногами? Но откуда он взялся, когда в комнате нет ни окон, ни дверей, ни даже малейшей щелочки, через которую тот мог бы просыпаться?
Она посмотрела на куклу. Та сидела на стуле ровно, словно кто-то очень постарался посадить её так, чтобы это казалось совсем по-человечески, но у медсестры уже не было никаких сомнений, что та сделала это сама. Но всё ещё молчала, несмотря на вопрос.
И тогда Кристина услышала шелест. К её ногам позади упал лист бумаги, в котором Хизер без труда узнала ту самую бумагу, что клала в рюкзачок Лилли - даже помята таким же образом, как была. Но это сон, неудивительно. Кристина подняла лист, перевернула его и увидела надпись, сделанную, по всей видимости, карандашом. Большие, неровные буквы, словно выведенные кем-то с чрезвычайно слабой хваткой, а, может быть, вслепую, наощупь:
У Х О Д И Т Е
Тогда у Кристины появилось совершенно естественное желание вновь обратиться к кукле и попросить разъяснений такому сообщению. Но когда она обернулась и подняла взгляд с листа бумаги, то увидела черноту, бросившуюся ей в лицо. И в этот же самый момент ей показалось, что она столкнулась лицом к лицу с кем-то, в кого превратилась кукла, должно. Но всё это случилось так резко и быстро, что Хизер испугалась, ступила назад и тотчас опять провалилась в омут, опрокидываясь на спину.

Медсестра проснулась. Глаза открылись резко, и сна не было ни в одном из них. Ощущение, что она упала откуда-то с потолка прямо в кровать, и та лишь каким-то чудом погасила обещавший быть сильным удар, не отпускало её ещё несколько секунд, а затем прошло бесследно. Кристина находилась там же, где и легла спать вчера - в своей комнате, выделенной им с Лилли на двоих, в кровати, прикрытая покрывалом, какое накинула на себя чтобы не замёрзнуть ночью.
Как только Кристина окончательно пришла в себя и осмотрелась, то увидела инвалидку бодрствующей. Та сидела на койке, упёршись спиной в стену, и расчёсывала свои длинные чёрные волосы простым деревянным гребешком. Памятуя свежий сон, Хизер инстинктивно попыталась найти в её прядях намёк на красноту или отсутствующий кусок волос - ничего подобного не обнаружилось. Зачем это надо было делать? Все моменты из сна, предшествовавшие последнему, комнате с куклой, должны были быть ничего не значащей прелюдией.
Но вечно лежать в постели было бессмысленно. Заворочавшись, Кристина почувствовала, что под боком ей что-то мешается, а когда сунула туда руку и вытащила помеху, обнаружила Красную Розу. Одновременно с этим она привлекла внимание Лилли.
- Утречка. - приветствовала та её, а затем обратила внимание на игрушку и разулыбалась, - О, значит, ты всё-таки нашла её? Блин, меня вчера так разморило под вечер, что я вырубилась практически мгновенно... а, это, слушай, Кристи, если ты сейчас в туалет, можешь меня захватить с собой?

- Я лучше отойду. - с этими словами Джесси предусмотрительно ретировалась.
А вот Дасти два раза просить не надо было. Он и так был на взводе ничуть меньше Арлакса, так что когда ему предоставилась возможность разрядиться в прямом и переносном смысле, он ею воспользовался. Палка-электродолбалка, как её наверняка назвали бы на Свалке, перекочевала одним концом в руку бородача, а вторым концом тотчас направилась в сторону ладони Сэма. Тот не успел её отдёрнуть - одновременно с ярко-голубой вспышкой послушался такая сочная дробь резких щелчков, что впору было заслушаться. Ну а следом ужаленный шокером реднек с визгом бросился на спину, и едва ли это было его осмысленным движением. Запахло палёной щетиной.
Большой Ди решительно ступил вперёд, развеивая собой облачко дыма в том месте, где секунду назад состоялся контакт и разряд, и грозно воззрился на упавшего братца, в особенности на его руку. Кисть пострадала настолько, что кожа в месте контакта и вокруг него покраснела и уже покрывалась волдырями как от ожога, и были заметны две чёрные точки опаленной плоти ровно в том месте, где уткнулись зубцы. Да уж, должно быть, это было очень больно.
- А-а, как же больно! Моя рука болит! Опять!
- Сейчас у тебя жопа тоже заболит, тупой ты кусок сколопендры! - с этими слова рассерженный Ди сразу же претворил угрозу в действие и ткнул разрядником в филейную часть попытавшегося уползти реднека.
Сэм завопил и попытался ползти. Его преследовал старший Хилл, жаля шокером и намереваясь, наверное, выместить весь заряд. Благо, его было не так уж и много
- Это тебе за станки! А это то, что ты дурак!, А это за руку! А это... снова за руку, но по другому поводу, да! А это...
Аккумулятор быстро сел, но к тому моменту на заднице реднека сквозь прожжёные штаны красовалось несколько пятен. В целом, картина радовала как своей заслуженной справедливостью, так и тем, что сущность мимика в Сэме не раскрылась, а, значит, он был здоров. Наверное. Дурак, конечно, но безобидный, и теперь уже это точно известно.

- Как скажете, мисс Джордж, ха-ха, как скажете! - Джек отпрянул от стола и гордо развёл руками в стороны, - Но не забывайте одну простую истину, которую, уверен, знаете с малых лет. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Улавливаешь, да? Смерть - одна. Другого такого как я нет. И никуда от меня не деться. Мы можем прощаться миллион раз на дню, но каждый раз я буду говорить "До встречи!" и ни разу не слукавлю! Какой непостижимый фундаментализм, ты только вдумайся в каждое слово!
Мэри тем временем судорожно возюкала пальцем по экрану планшета, но с осмысленным, пусть и излишне торопливым желанием убраться отсюда при помощи транспортной капсулы. И ей даже удалось сделать это практически без запинки, так что, как только кабинка выползла из пола - о да, эта функция оказалась не заблокированной! - метнулась в её объятия. А вслед ей звучали слова Смерти. Кажется, Джек перешёл на немецкий, но только по звучанию - так-то девушка понимала каждое слово.
- До встречи, Мэри, до встречи!
Колонна закрылась. Рыжая почувствовала приближение момента, когда может выдохнуть с облегчением, но пока что не спешила. Пусть сперва откроется, и посмотрим, что будет...

Снаружи оказались чьи-то апартаменты. Выглянув, Мэри увидела комнату Джеймса и его самого, плотно занятого Ольгой в коленно-локтевой позе. Они были настолько увлечены этим, что не заметили появления лаборантки, да и вообще стояли спиной к ней. Должно быть, колонна вернула её к последнему месту, что запомнила система, и никакого стороннего умысла тут не прослеживалось. В принципе, девушка могла тихонько переместиться куда-нибудь ещё. Но прежде её взгляд вперился в горячую область промеж двух обуянных страстью тел, и хотя там толко ничего нельзя было рассмотртеь из-за интенсивности движений, раздающиеся звуки были более чем красноречивы.

Комиссар и его помощник ещё долго смотрели на то, как Джон пьёт предоставленную ему воду прямо из большой солдатской фляги - сейчас эта жижа казалась молодому человеку, побывавшему на том конце жизни, особенно вкусной. А затем мужчины переглянулись и кивнули друг другу.

Что же, при ином раскладе, Хэнд запросто мог оказаться в наручниках, либо, что ещё хуже, в смирительной рубашке. К счастью, расклад был совершенно иным, и вместо всего этого музыканта ждало сопровождение в гостиницу, где ему уже в свою очередь и был приготовлен кофе - как обычно, с изрядной долей цикория, и он наверняка заменял бы собой напиток целиком, если бы Генри не подсуетился. Странно, но именно сейчас юноша ощущал какую-то сакральную потребность именно в кофе, в его самом настоящем и реальном воплощении, словно это был не просто вкусный и бодрящий напиток всех времён и народов, наследие предков в самой своей кофейной сути, а самый настоящий элемент головоломки, скрепляющая субстанция, без которой не сложится мозаика.
"Гарцующая кобыла" - и вновь ты собираешься дать усталому музыканту приют. Впору назвать тебя вторым домом, и на сей раз со всей ответственностью, ибо, если раньше её апартаменты разделяли лучшие моменты в жизни парня или же просто нейтральные, то за последние дни она стала свидетелем горьких событий. Сначала утрата любимого музыкального инструмента, а теперь ещё и непонятная, но в то же время совершенно понятная по своей природе опасность, от которой нет никакой защиты. Впрочем, защита была, но пустая тесёмка в кармане, в волокне которой застряло несколько деревянных крошек, некогда бывших амулетом, напоминали, что и эта броня хрупка и недолговечна. Стоит ли вновь наведаться к Ронде? При всех своих странностей, женщина не была шарлатанкой и умалишённой - да, она всё ещё производила впечатление такой даже в воспоминаниях о недавней встрече, но это, по всей видимости, было не иначе как плодом реальной встречи с тем, с чем Джон сталкивался на протяжении своей жизни, используя дар. Дар, сродни проклятью. И как же его сейчас, наверное, понимал Уотсон. Старый хирург верил Хэнду, и верил осознанно, но каждый раз огорчался, чувствуя своё бессилие в попытках помочь. Ни медицинская квалификация, ни комиссарский револьвер - ничто из этого не могло помочь экстрасенсу, когда угроза приходит оттуда.
Но вот что комиссар понимал точно, так это то, что вести Джона в гостиницу нельзя. Вместо этого, вовремя изменив курс, чтобы не случилось сильного крюка, они пошли к нему домой.

Аромат варящегося кофе перебивал пряный дух цикория в составе бурлящей на плите смеси. Как и ожидалось, Генри не стал жадничать и смешал всё в равной пропорции, но даже он не мог шиковать слишком часто - всё-таки дорогое удовольствие, даже на фоне вот уже несколько лет как закончившейся войны.
На этот раз музыканту посчастливилось пройти дальше стоматологического кабинета, что располагался сразу после входной двери. Благодаря этому пациенты не топтались по личному пространству, ограничивая себя лишь пятачком коридора, да и неохота им было лишний раз подле комиссара задерживаться. Хэнд же этого нисколько не боялся, но так уж вышло, что в непосредственном жилище доктора он бывал впервые. Стоило подивиться скромному окружению - Уотсон не обременял себя излишествами, даже имея нормальный оклад, соответствующий своей важной государственной должности и учитывая прибыль от медицинской практики. Неужели так много тратил на кофе? Ну, как одна из причин, вполне возможно, но усматривалось в этом также и самостоятельное стремление к тому, чтобы не баловать себя попусту. Ещё до того, как воздух наполнился ароматами готовящегося напитка, Джон услышал знакомую больничную атмосферу, не такую явную, как в самом кабинете, но довольно заметную. А куда деваться, когда ты по жизни доктор, и на одной полке с мукой и крупой у тебя стоят бинты и дезинфицирующие средства? Нет, конечно, всё не настолько ужасно, но тенденция прослеживалась - в доме кожевника всегда будет дубильней, в доме водителя соляркой, а в доме музыканта... красивыми женщинами, наверное? Если честно, обычно в их домах пахнет бедностью, а нередко и алкоголем - да, это Хэнд талантлив и харизматичен, и все ему всегда рады на сцене, готовые осыпать марками, но далеко не всем так везёт.
Потягивая кофе из большой эмалированной кружки и наслаждаясь его вкусом и ароматом, обещавшими дарить это наслаждение ещё очень долго ввиду большого объёма тары, Джон вынужден был долгое время просидеть в молчании и почти полной тишине. Оставив Гурина искать бумаги на Перкинса в архивах, комиссар, должно быть, в какой-то момент решил, что сержант сам не справится, и хотел было вернуться в участок, оставив парня дома, ибо доверял ему как порядочному гражданину, однако, уже в дверях был застигнут двумя посетительницами. Немолодые дамы жаловались на зубную боль самой старшей из них, и так настаивали, что хирургу пришлось согласиться и пустить их в кабинет. Следующие полчаса музыкант слушал тихий, сильно приглушённый толстыми стенами бубнёж, постукивание инструментов и короткую работу бормашинки с механическим приводом - должно быть, какой-то простой, пустяковый случай, но вот в этом музыкант уже не разбирался. Куда интереснее ему сейчас было под более громкий и мерный звук ходиков больших настенных часов разглядывать обстановку зала, где проходила вся закулисная, исполненная житейской рутины жизнь комиссара. Комиссара, что в прошлом, должно быть, был просто блестящим хирургом, о чём красноречиво говорили не один, а целых несколько дипломов, выписанных в разное время, что в свою очередь значило, что хирург развивался на протяжении всей своей многолетней практики и уж навыка точно не терял. А ещё очень интересным было большая военная фотография. Их редко делали большими, только по особым случаям, но вот тут, видимо, был как раз один из таких. В простой, но очень большой рамке половину площади занимало групповое фото докторов и медсестёр какого-то учреждения, госпиталя, должно быть. Джон как-то видел фотографию ведущих докторов столичного госпиталя - так буквально кучка людей, все солидные, в халатах, с лихо накрученными усами позируют фотографу. А это прямо весь-весь персонал засняли, всех медсестёр и, наверное, даже наёмных прачек. Почему их тоже? Потому что вторую половину рамочного пространства занимал лист бумаги, где было подписано, что это работники военного госпиталя в Примме, и что фото сделано во время войны, во второй её половине, когда сход сражений уже повернулся в другую сторону, но работа медиков продолжала кипеть, и текущих кадров не хватало. Разумеется, всё это было напечатано мелким шрифтом, ну а дальше ещё более мелким шло перечисление всех и вся. Хэнд, после того, как рассмотрел лица всех молодых сестёр милосердия, попытался найти среди мужчин самого Уотсона - вне всякого сомнения, он должен был там присутствовать - но так и не справился с этой задачей. Однако, для того, чтобы убедиться в этом наверняка, от безделья принялся читать имена и фамилии. А их было очень много:

...В. Абрамс, медсестра
С. Энистон, медсестра
А.А. Борнхейм, санитар...

Список шёл в алфавитном порядке, но, зная косяки некоторых писарей, парень решил не упустить ни одной строчки, идя от начала к концу.

...Л. Хартман, санитар
К. Хизер, медсестра
Б. Химейер, медсестра...

Уотсон должен был быть где-то в конце списка, так как, несмотря на идущие впереди инициалы, последовательность явно определялась по первой букве фамилии.

...М. Уорхолл, водитель
Б. Уотсон, санитарка
Г. Уотсон, старший хирург...

Ага, вот он! Удивительно, но, лишь убедившись, что комиссар реально есть на фото, Джон тту же нашёл его физиономию - слегка замыленную из-за огреха фотографа при проявке, и явно менее седую и более волосатую, чем ныне, но это точно был он. В халате, на среднем плане. Наверное, то, что врачи не стояли одной отдельной линией, а находились кто где, среди простых санитарок, не стремясь ни к какому разделению по классу, и не позволило отыскать его сразу. Однако, какие были времена, какие были люди - все делали одно дело и не смотрели, кто врач, кто офицер, кто простой солдат, а кто копает могилы. Все делали свою работу во имя великой цели, и цели отнюдь не честолюбивой, а самой что ни на есть простой - победить, чтобы выжить. Жаль, не подписано всё-таки, кто под какой фамилией скрывается, только знаючи в лицо можно отыскать, а то было интересно узнать, кто такая Б. Уотсон и насколько родственницей она является Генри. Хэнду иногда встречались однофамильцы, которые друг к другу вообще отношения никакого не имели, но такое случалось очень редко, и предчувствие музыканта никогда не обманывало. Впрочем, сейчас это не самая важная задача.

Кофе кончился. К счастью, случилось это ровно в тот момент, когда на порог тяжело ухнула нога Леонида, а затем он не менее громко хлопнул дверью. Комиссар был с ним - закончив в женщинами, он незаметно ушёл, оставив парня одного, но время пролетело незаметно, и вот они снова все вместе. Сержант с папкой в руках проследовал в зал вместе с Генри и ухнул пыльную, пожелтевшую папку на стол в центре комнаты.
- Вот всё, что есть на Эйба.
- Не густо. - прокомментировал комиссар малые объём и толщину документов.
Папка выглядела так, что её открыли, подписали, заполнили документами, закрыли и сложили в архив в один и тот же день, и с тех пор та так и лежала. Подобная судьба постигала многие документы, но надо было отдать должное рэдволтским бюрократам - как бы их не ненавидел простой народ, их вклад в сохранение истории, порой очень неприятной, но зато правдивой и проливающей свет на всё и вся, был просто колоссальным. И вот один из их трудов, способный дать ответы. Пожалуй, стоило дать специалистам, то есть Гурину и Уотсону, сперва покопаться в этом деле.

Когда Лиен наконец-то перевернулась на спину, то встретилась с лицом парня, нависающим над нею. Вышло это непреднамеренно - должно быть, он взял перерыв в массаже, и, наверное, собирался вновь в к нему вернуться после того, как девушка отойдёт от захлестывающих эмоций, немного успокоится. Однако, теперь уже сама ситуация требовала получить какое-то развитие, а Франсуа всё ещё смущался. И это после того, как его ловкие пальчики побывали внутри Ан? Ну уж нет, нельзя было просто так это оставить. И, кажется, Гуррагча был солидарен с девушкой в этом мнении.
- Ну чего ты мнёшься, друг? Целуй, целуй её уже! - сдавленным от восторженного напрядения голосом проговорил монстр и запрыгал в нетерпении на всех своих четырёх лапах, - Это прекрасное создание жаждет любви и её эволюции.
- Прекрасное... воистину прекрасное. - проговорил парень, а затем мягко улыбнулся и издал нечто среднее между томный вздохов и коротким мурлыканьем.
В следующую секунду он плавно наклонился к Лиен и без каких-либо неожиданных резкостей прикоснулся губами к её устам, мягко вовлекая в поцелуй, который уже ей в свою очередь захотелось трансформировать в нечто совершенно страстное и, может быть, даже очень неприличное. Но куда уж неприличнее, когда они оба голые и, чего греха таить, их промежности соприкасаются? Ан успела заметить член человека-кота, и тот оказался совершенно человеческий, но при том заслуживающий похвального отзыва касательно размера и формы. Может быть, это было отнюдь не самое большое, что она видела или ожидала увидеть на этой станции, но серьёзно, разве в размере дело? Девушка только что убедилась в этом на примере пальцев массажиста, вознесших её на небо удовольствия, продолжала убеждаться, целуясь с ним, и наверняка всё остальное тоже её не разочарует. А вот, кажется, и оно.
Теперь уже Франсуа лежал на ней, и лишь самая малость, можно сказать, пустая формальность отделяла их от полного познания друг друга. При этом веса Лиен почти не чувствовала - партнёр умело поддерживал самого себя локтем, и всё это совершенно ненавязчиво, не отвлекаясь от ласк. Стоило признать, что его губы были не столь умелы как пальцы, да и некоторая зажатость пока ещё присутствовала, но она таяла с каждой секундой. Однако, это и было другого рода удовольствием, нежели то, что дарили руки. А вот их место как раз собирался занять орган мужчины. Давно изошедшая соками, она, наверное, сейчас вся блестела и могла быть покорена одним быстрым нажатием, которое бы позволило проскользнуть в себя легко и непринуждённо.
И это произошло. Когда нечто тврёдое проникло в неё, Лиен не смогла сдержать короткого вздоха, словно до того её киска не познавала пальчиков, и что-то было помещено в неё впервые. Что-то горячее, плотное и скользкое. Вне всякого сомнения, это был член, и его визит был столь желанен, что любые дальнейшие действия, даже самые грубые и неистовые с его стороны были бы встречены крайне благоприятно. Но вместо этого Франсуа, как и ожидалось от человека его склада характера, он начал с медленных покачиваний поясницей, настолько аккуратных, что Лиен даже не могла толком сконцентрироваться и понять, какое же из движений яснее ощущается, это или шевеление языка партнёра в её вновь занятых устах?

Дымящийся кусок мутировавшего мяса не успел обрести покой на дне банки, а ноги уже несли Арлакса по направлению к пожарной станции. В этот момент он услышал позади возглас Ди, очень громкий и, как нетрудно было предугадать, крайне возмущённый.
- Бросить Пенелопу!? Второй раз!? Да ты охуел! - реднек рассматривал возможность повторного оставления машины лишь в самую крайнюю очередь, и убеждение в том, что тачке решительно ничего не грозит, мало на него повлияло.
Канц старался лишний раз не оглядываться, ибо это снижало его скорость, но в какой-то момент он услышал позади себя шум, который не мог произвести Большой Ди, и всё-таки оглянулся. Тогда-то он увидел здоровую птицу, чем-то похожую на виверну, но слепленную словно из двух собак, наполовину провёрнутых через мясорубку с очень крупной ячейкой. Тяжело ухнув напоследок двумя кожистыми крыльями, красными на просвет и, кажется, чем-то истекающими, существо сложило их для последующего быстрого пикирования в точности, как это делали виверны. К счастью, до изящества истинного небесного охотника Пустошей этому выродку было ой как далеко, так что его успел заметить и парень, и Дасти. Последнему даже хватило времени высказать относительно этого.
- Да вы тут все охуели! - рявкнул реднек, а затем вскинул ружьё и, прицелившись, выстрелил.
Под звучный бабах одностволки дробь легла очень кучно, и тотчас от пикирующей твари отвалилось несколько кусочков, а сама она заревела навзрыд как отслуживший своё клаксон. Полётные характеристики при этом тоже существенно изменились не в лучшую сторону, и последние метры тварь уже не пикировала пусть и с дерьмовым, но подражанием изящной птице, а просто падала как мешок с дерьмом. Приземлилась она так же, но к тому моменту Ди отошёл в сторонку, так что тушу разметало по асфальту, и в дополнительной инъекции свинцового успокоителя уже не нуждалась. Однако, грузовик оказался сильно заляпан кровью, и это, должно быть, сыграло решающее значение в пользу отказа от дальнейшей буксировки. Ругаясь на чём свет стоит и попутно перезаряжая дробовик, бородач бросился догонять Арлакса.
Ввиду того, что бежать на своих двоих было куда быстрее и проще, чем толкать многотонный пикап, добраться до пожарной станции казалось уже делом минутным. А Рэйвенхольм, кажется, начинал просыпаться, и речь, конечно же, шла не о его коренных обитателях, а о тех, что полностью их собой заменили и теперь уже сами претендовали на звание таковых. Вот только не нужна была Канцу встреча ни с новыми жителями-людоедами, ни даже со старыми, о которых даже сама Джоан отзывалась довольно негативно. Адреналин в крови подстёгивал его не хуже хозяйского кнута, и он сам рад был шустрить изо всех сил. Ворота станции были уже близко, но каждая миллисекунда, проведённая за их пределами, болезненно отдавалась где-то в затылке и сулила конкретные неприятности.
Неприятности остались позади, когда они вбежали внутрь. Каким же медленным показался Арлаксу реднек, когда, влетев в ворота первым, он обернулся и стал ждать, пока бородач нагонит его - а ведь он отставал совсем не много! Страх, страх искажает восприятие, делает тебя каким-то не таким, как обычно, верно? Страх смерти - мощнейший инструмент психологического воздействия во все времена. Но испытывать его мутанту оставалось недолго, потому что они уже на финишной прямой, и считанные метры отделяют их от безопасного бункера. К счастью, пока парень стучался, Большой Ди отслеживал, нет ли за ними хвоста. И его, кажется, не было - по крайней мере, когда первый шлюз открылся и закрылся, впуская парочку, на станцию так никто и не заглянул. Что же, это было хорошо, потому как иначе мимики могли бы устроить засаду для следующей вылазки.
И вот открылся второй шлюз, но прежде, чем ступить через порог и облегчённо вздохнуть, мужчинам пришлось столкнуться с миссис Карпентер и Джесси - прямо как в первый раз. Женщины были при ружья, нацеленных на входящих, вид имели суровый и всячески намекали, что шутить сейчас не надо.. А рядом со входом уже стояло приготовленное ведёрке с какой-то мутной водичкой.
- Вы знаете порядок. Обмакните мизинцы в раствор, но сделайте это одновременно и так, чтобы я всё чётко видела. - скомандовала Джоан и повела стволом ружья в сторону ведёрка, - Там особый состав, который не причинит вам вреда, если вы мимики. Но очень надеюсь, что увижу реакцию, шипение и гримасы боли на ваших лицах.
- Твою же за ногу, мамаша, ты говорила про капельку между пальцами, а теперь целый палец совать? - Ди всё ещё был возмущён и мог запросто начать спорить.
- Сунешь всю руку, если потребуется. - Джоан слегка отвела цевьё помповика назад и заглянула в окно для выброса гильз, убеждаясь, что патрон нормально стоит в патроннике и вообще заряжен.
Прекрасно понимая, что споры с двенадцатым калибром редко до добра доводят, а тем более когда он в руках женщины строгих нравов, Дасти вынужден был поддаться.
- Ну, Щупальце, давай макнём свои кончики в этот термояд. - с этими словами реднек оттопырил мизинец и прищурившись, но подглядывая одним глазом, приготовился сунуть его в ведро.
Арлаксу ничего не оставалось кроме как последовать его примеру. И вот уже мозг начал рисовать ужасающие картины боли и сползающей шкуры и обожжённого какой-то там кислотой мяса. Он быстро погрузил мизинец в воду одновременно с бородачом, и они тут же практически синхронно их выдернули. Мужчины нечаянно издали возглас, совершенно естественный в ожидании боли, и, надо сказать, в какой-то момент они даже ощутили некий её отголосок, но то было лишь из-за сильного самовнушения. Мокрые мизинцы только что и остались мокрыми, а более с ними ничего не произошло. Круто, конечно, что обошлось, но... но тогда это значит, что... что?
Джесси вся напряглась и поднялась ствол наизготовку, однако, миссис Карпентер положила руку на ствол и заставил опустить оружие. свой дробовик она тоже опустила.
- Всё в порядке, можете проходить. - сказала она с облегчением.
- Что всё это значит? - Ди разнервничался ещё больше, словно не рад был видеть свой мизинец в полном здравии.
- Это лимонная кислота.
- В смысле? Лимонный сок? - Дасти, не в силах поверить, что его тупо развели, лизнул свой мизинец, но тут же скривился в страшно противной гримасе, - Вуа-ах-а, фу, блять! Мои скулы!
- Для меня всё ещё остаётся неразгаданной тайной, как вы до сих пор не вымерли. - Джоан подошла и, держа дробовик уже стволом вниз без какого-либо намёка на готовность его использовать, другой рукой подняла ведёрко, - Один руки куда ни попадя суёт, другой пробует на вкус неизвестные жидкости. Впрочем, тебе ещё повезло, потому как есть вещества, почти не вредящие грубой коже рук, но способные превратить слизистую в язвенный кошмар. Слово "хлор" тебе о чём-нибудь говорит?
- Джоан, но ты же сказала, что этот раствор не причинит им вреда, если они мимики. Как это понимать? - теперь уже был черёд Джесси недоумевать, но она успела задать правильный вопрос раньше других.
- Ничего подобного. Трёхосновная карбоновая оксикислота, она же лимонная кислота, навредит только слизню или улитке, но никак не человеку или мимику. Однако, если кто-то из них был одним из таких, он бы, услышав условие проверки, изменил бы свойства своей кожи, и тогда бы она стала чувствительной к столь безобидной кислоте. Если бы у кого-нибудь из вас вдруг появился бы хоть один намёк на жжение и разъедание, которых в действительности быть не должно, я бы снесла тому голову в следующую же секунду.
- Едрить вы все тут хитрые какие, я с вас валяюсь. - Ди, словно ничему не наученный, но уже убедившийся, что жидкость ему не навредит, облизал весь палец целиком, и снова поморщился, но уже с каким-то даже удовольствием, - Блин, эту бы шнягу пожиже развести, да холодненькой в жаркую пору.
- Главное, чтобы она при этом не пахла миндалём. - зловеще улыбнувшись, добавила учёная.
- Минда-чем?
- А, забудь. - миссис Карпентер посмотрела на Арлакса, ища взглядом контейнер при нём, - Вам удалось добыть образец?

Лилли, напротив, нисколько не смущало поведение Миллинг - она смотрела на неё как на младшую сестрёнку, которую родители, уезжая на базар, в шутку оставили за главную, а сами украдкой подмигнули старшей, мол, ты знаешь, как оно обстоит на самом деле, но пусть эта игра продлится как можно дольше, вплоть до нашего возвращения, и тогда избежишь лишней головной боли, не согласиться с чем было просто невозможно.
Но вот эти два хвостатых пройдохи оказались теми ещё типчиками, свободно распускавшие языки и, стоит думать, точно так же способные дать волю рукам. И не то что бы Лорхейт была сильно против, но ей всё-таки не хотелось терять статуса в глазах новых знакомых. Произвести первое впечатление - шанс, дающийся ровно один раз. К счастью, выпивка появилась весьма вовремя.
- Помнёшь этих девочек не раньше, чем сперва помнёшь бока первому, кто встанет на нашем пути. - сказала воительница уверенно, глядя в глаза Раакру, - Тогда и служба будет, и за что, собственно, вознаграждать. А сейчас предлагаю поднять кружки за наше знакомство, крепкое товарищество и успех предприятия, готовиться к которому предлагаю прямо немедля.
Лилли первой взяла грог и занесла над головой. Всё ещё памятуя наказ, данный самой себе мысленно, она решила продолжить подыгрывать Кетрин.
- Добро пожаловать в команду доблестной капитана Миллинг, чертята! Будьте верны до конца, и мы вместе придём к славе и богатству. И сиськам.

Аромат насыщал всё пространство, и помещение окутывала дымка, словно кто-то включил промышленный генератор водяного пара на полную катушку, забыв о скромных габаритах комнаты, однако, избыток влажности совсем не чувствовался. Влага была сконцентрирована лишь в одном месте, но в такие минуты говорить об этом столь грубо не хочется. А музыка, казалось, лилась отовсюду, словно бесплотные духи самых искусных японских музыкантов собрались здесь незримо и решили миру ещё чуточку своего мастерства, безвременно ушедшего в загробный мир многие века назад. Всё это задавало такую неповторимую атмосферу, что великим наслаждением было бы просто находиться здесь, сидеть, сжавшись в комочек, в углу или даже просто подслушивать под дверью, не говоря уже о том, чтобы блаженствовать на ложе прямо в средоточии благ. Лиен же имела много больше и этого.
Средний и указательный или средний и безымянный? Ах, какая разница, какая из этих парочек сейчас работала внутри девушки, но она работала безупречно. Сразу же вспоминались щупальца первого, неизменённого Дью - вёрткие, скользкие, словно закручивающиеся пропеллером внутри неё на фоне непрекращающихся фрикций - такими были сейчас и пальцы Франсуа. Внимая желанию партнёрши, он вытворял невероятные вещи своими руками, и хотя те были покрыты шерстью и имели ногти, больше похожие на звериные, нежели человеческие, этого совершенно не чувствовалось. Зато прекрасно чувствовалось всё остальное и... ах, да полно уже сдерживать себя! Да грянет же майская гроза, и осыпятся трепетные лепестки с цветущей сакуры!

Движения рук массажиста напоминали движения тентаклей Дью. Недоставало массовости ввиду того, что рук было всего две, и скользящего слоя выделяемой слизи - последнее ещё можно было компенсировать каким-нибудь массажным маслом или кремом. Но зачем? Мужчина отлично справлялся со своей работой, мастерски даже, и любой бы сейчас позавидовал Лиен, желая оказаться на её месте. Любая бы позавидовала, это точно.
А Франсуа тем временем, кажется, переборол своё изначальное стеснение. Отдавшись делу, он полностью погрузился в него, и вот уже его пальцы водили изысканные хороводы там, куда им самим уже спокойно можно было погрузиться, ибо тело девушки отвечало взаимностью и готово было само производить необходимое "масло" в необходимых местах. И когда первая капелька росы проступила на розовых лепестках, искусный садовник не дал ей сорваться, пропасть. Подушечками пальцев он подхватил её и, не давая впитаться в себя, тотчас рассредоточил по соцветию, не столько утоляя его жажду в животворящей влаге, сколько разогревая этот самый аппетит.
Но отбросим же эвфемизмы! Франсуа в своём массаже дошёл до точки, сворачивать на которой уже попросту невозможно. И если его не развернёт дама, то, стало быть, суждено случиться самой прекрасной прелюдии в жизни Лиен. Ведь теперь одна из рук человека-кота посвятила себя её киске, и пальцы массажиста, нисколько не прерывая ранее заданного ритма танца и вальсирования, теперь уже совершенно точно сосредотачивались на одной зоне, с каждым разом заходя всё глубже и глубже, но всегда словно бы оставляя какую-то недосказанность, из-за чего, когда парень отводил руку в очередном массажном пируэте, нестерпимо хотелось, чтобы он её вернул. И он возвращал, и снова отводил её, и вновь возвращался, и опять пируэт. И всё это на фоне того, как вторая рука не прекращала осуществлять прежний расслабляющий массаж ягодиц и поясницы с менее интимным, но тоже нуждающихся во внимании сторон.
Обоняния Ан коснулся аромат воска и нектара, а зрение словно ухудшилось. Гуррагча приглушил свет в помещении и зажёг ароматические свечи, реализацией которых занимался всё это время. Но возвращаться он не спешил - в его планах было кое-что ещё, что должно было, по мнению существа, задать нужную атмосферу. И тогда до ушей донеслась плавно вкравшаяся в окружающие звуки мелодия некоего дальневосточного музыкального инструмента.
Тем временем пальчики Франсуа уже не покидали внутреннюю часть Лиен, действуя неглубоко, но очень чувственно. Теперь уже он полностью сконцентрировался на этом участке её тела и, кажется, собирался довести девушку до оргазма. Но вот же диво - уже в преддверии вершин она словно застыла в облачке у самого пика. Удивительное состояние возбуждения и расслабленности, как будто оргазм уже начался, плавно и тягуче, и совершенно не спешит развиваться - но и заканчиваться тоже!

Предвкушение, что должно случиться что-то интересное и захватывающее, не оставляло Катерину ни на секунду. И чем темнее становилось, чем больше пустели улицы, и обстановка становилась по-ночному зловещей и даже угрожающей, тем сильнее крепло в ней это чувство. Но больше всего его подкреплял, конечно же, подростковый энтузиазм, придающий энергии и бойкости для реализации самых глупых и бестолковых вещей на свете. Вот бы эту энергию на дело какое полезное пустить, а нет - её неограниченная квота только на "подурачиться" распространяется.
Но когда раздался крик, всю блажь как рукой сняло. Кейт рванула вперёд, уже не скрываясь, и в считанные секунды нагнала преследуемую, уже не заботясь о том, что та её заметит. Ведь она явно заметила кое-что похуже! До этого лисичка даже и не думала лезть на рожон, прокручивала в голове различные сценарии развития событий и варианты действий, согласно которым они не вмешивается в происходящее. Но одно дело что-то там заранее планировать, и совсем другое, когда оно вдруг происходит, и вот ты уже с лёгкой руки откидываешь весь томик планов и начинаешь импровизировать с чистого листа. А тут ещё и, всяко понятно, чья-то жизнь на кону!
- Беги! - крикнула девушка Лоре, подскакивая к той со спины и одёргивая назад, задавая направление, в которой той и следовало бежать.
Ну и дела! Такая-то страхолюдина посреди города! Невозможно, невероятно! Это только в сказках Логейна Матьего Мактира, известного писателя фантастических романов и пикантных фельетонов, по одним и тем же благополучным улицам днём прогуливаются господа и ездят кареты, а ночью рыщут всякие вурдалаки и гигантские пауки. Но прямо сейчас перед глазами Кейт одна из этих самых сказок ожила и оскалила клыкастую пасть с отнюдь не самыми добрыми намерениями. Что делать!?
Дальнейшие действия кицуне едва ли можно было назвать хорошо продуманными. Осознавая страшное неравенство сил и не видя никаких других вариантов кроме как бежать самой, кицуне решила обеспечить себе больше шансов на благополучный отход посредством отвлечения противника. Для этой цели сгодился бы любой в меру крупный камень или булыжник, наспех выковырянный из тротуара, или просто любой другой мусор. И пускай это только разозлить чудовище, но так оно наверняка решит погнаться за обидчицей, а уж Катерина считала себя всячески проворнее и быстрее перепуганной служанки. А, значит, она всё-таки спасёт ей жизнь. Но сперва нужно найти булыжник и как следует запустить его в морду зубастой скотине, да сразу же дёру, дёру отсюда!

- Фу, мерзкие личинки. - брезгливо прокомментировала Шерил вид извлечённой твари.
А до того молчала и старалась вообще лишний раз не поворачивать голову. Если честно, в тот момент она не задумывалась о том, какой там реальный опыт у Саймона. Но вот он справился, без шума и пыли, прямо как настоящий доктор, и теперь уже задавать такие вопросы было попросту грешно. А ещё немного завидно, потому что братец сделал работу чётко и профессионально, а его сестра, увы, не нашла бы в себе сил даже сдержать рвотный поток, если бы, чего доброго, вытаскивать личинку поручили ей лично.
- Фу, мерзкие коммунисты. - уже не так брезгливо, но с нескрываемым брюзжанием пробормотала Шерри, едва заслышав слова новой гостью в их импровизированной операционной.
И вот бы сейчас радоваться и удивляться тому, что пожаловали незнакомые люди, и что это первые люди, встреченные на, как они сами сказали, Пустошах, и вот бы с ними сейчас за это дело перетереть, что да как порасспрашивать. Короче, действительно нужного, важного и интересного интерактива с аборигенами было просто завались, только успевай языком чесать. Но вместо этого Фишер решила заострить внимание на кое чём другом. И ведь имела же полное право, заметить! ну ладно эта сучка Шеннон, она могла оговориться... хотя нет, нихрена она не оговорилась, спецом сказала, ну да и в рот ей потные ноги. Но когда ещё этот белобрысый чудила, окрылённый успехом с гигантским опарышем и, наверное, теперь чувствующий себя охренеть каким важным, начал показывать зубки, блондинка решила его осадить. В качестве же оружия возмездия была избрана...
- Во-первых, Сентябрь. - девушка вся выпрямилась как по стойке смирно, но лицо её было нахмурено так, что, казалось, сейчас скукожится вовнутрь, а потом развернётся волчьей пастью и отгрызёт кому-нибудь нос, - Во-вторых, пялиться на собственную сестру голышом есть конченое извращение. А в-третьих, если не прекратишь умничать, сейчас будешь эту личинку из своей жопы точно так же выковыривать.
И был гнев, и был жар в глазах. И сжались кулачки, и даже личинка в руках Саймона, словно понимая сказанное, сжалась в предвкушении нового дома. И стало опасно и напряжённо. И увидели люди, что Шерри не в духе, и было это знамение грядущего апокалипсиса.

Взгляд разбежался по полу, по стенкам. Там висело одно, там валялось другое. И вроде бы всё на своих местах, а то, что не на месте, уже замечено зоркими глазами, но почему-то сейчас мозг заметался в панической непонятке - что делать, за что хвататься? К счастью (но к счастью ли?), помощь последовала оттуда, откуда не ждали - офицерше не хватило реакции успеть за высвободившейся арестанткой, но ей хватило на то, чтобы тотчас отдернуть девушку назад всей силой, едва та только успела открыть дверь. Повезло, что в процессе откидывания та не стукнулась головой ни обо что.
- Только дёрнись ещё раз - пристрелю! - тихо, но очень грозно прорычала Кейт прямо в лицо негодяйке, да так стиснула ворот обеими руками, что той впору было закашляться от удушья, - И цыц!
Почему "цыц"? Миллер услышала голоса снаружи. Их нашли, нашли очень быстро и уже окружали. Но если поначалу женщина не придала значения отдельным словам и тому, в каком ключе они произносятся, то теперь начала потихоньку распознавать в них нечто странное. Сейчас её мозг соображал пусть и лихорадочно, но очень чётко и конкретно. Она не слышит типичных для солдат выкриков? Значит, снаружи гражданские. А это значит, что в запасе бетанки появляется новое оружие - дипломатия.
- Этого больше не повторится! Прошу простить в первый и последний раз! Вам возместят ущерб!
Кейт подалась было высунуться из открытого люка, но затем вспомнила, что она по форме, и на всякий случай прибрала фуражку и отцепила знаки различия, что могли быть увидены в текущий момент с такого ракурса. И только потом её растрёпанная рыжая голова показалась за пределами капсулы. Но взгляд... взгляд принялся быстро шнырять вокруг, цепляясь буквально за всё, за что можно было уцепиться. Что за люди, что за местность, что вокруг... куда они попали?

- Что это за форма... это ведь форма точно, но чья? - шерри рассуждала вслух, припав к стеклу и разглядывая элементы одежды, силясь вспомнить точно, какая из ранее прочитанных книг пытается сейчас яростно выкопаться из пучины памяти, - Не военные, но близко... точно наши, и даже больше того... скауты? Девочки-скауты! А что значат эти нашивки? Вот хоть убей, не помню, там, кажется, много всего было.
Ну а пока младшая Фишер всё это обмозговывала, на арену вышел Фишер-старший и с позволения бурчащей Янг решил поиграть в доктора. Нет, не с нею, и не в том смысле, в каком это было бы интересно понаблюдать, а с больной женщиной. Губы блондинки неприятно скривились, когда её брат вошёл с пострадавшей в тесный контакт, а когда начал снимать с неё одежду, и вовсе сложились в гримасу отвращения. Но мозг не прекращал работу над поставленной задачей, пускай та и не была важной. Вот только кто бы знал, что именно сейчас это могло помочь, реально помочь! Женщина очнулась в самый неподходящий момент, однако, уже знала, что делать. Шерил, конечно, была отчасти мысленно горда за то, что женский род даже в нынешние времена крепок духом и не даёт себя в обиду даже в самой дерьмовой ситуации, но всё-таки целостность задницы и других частей тела Саймона была для неё важнее.
- Я вспомнила! Да, я вспомнила! - Шерри испуганно затарабанила ладонями по окну, но тут же прекратила, чтобы было слышно её речь, - "Уважай себя и других! Уважай авторитет! Используй данные тебе возможности с умом! Сделай мир лучше, и будь сестрой каждой девушке-скауту!".
Это была цитата, не стопроцентно точная, но совершенно идентичная по смыслу и сути призыва из довоенной книжки для гёрлскаутов. Она попалась Шерил в детстве и сильно заинтересовала девочку, не в последнюю очередь картинками, но и содержанием тоже. А потом кто-то сказал ей, что это издание устарело ещё до того, как началась война, и она забросила данную литературу, но даже потом та несколько раз попадалась блондинке на глаза, и та нет-нет да пролистывала пару страниц, но всегда, беря в руки эту книжку, с первой же страницы её встречал этот лозунг. И вот кто бы мог подумать, что именно сейчас это пригодится. Ведь пригодится, не так ли? Эта барышня одета в точности как девочка-скаут. Ну ладно, не в точности, но уж основные опознавательные знаки имели, и именно благодаря им Фишер утвердилась в своей догадке. Так или иначе, это было самое лучшее, что она могла сделать супротив бабы, приставившей ствол к голове её брата.

Оставив раков в покое, Шерил отправилась вслед за Янг. Та уже взбиралась на вышку, и хотя страх высоты, ранее никогда не испытываемый, начал подступать к блондинке, желание ни за что не упускать возможность в числе первых одолеть лестницу вверх, пока даже мужчины на это не решились, возобладало. Значительно медленнее, чем это сделала Шеннон, Фишер принялась повторять её маршрут. Главное, не смотреть вниз... ох блин, посмотрела. Ну, ладно, вовсе и не так страшно, как кажется... нет, лучше больше не смотреть вниз.
На полпути внимание девушки привлекли обломки самолёта вдали. Казалось, будто там разбился корабль пришельцев из созвездия Зеты Центавры - Шерри просто читала фантастический ужастик, богатый на иллюстрации, и тамошняя картинка была прямо точь-в-точь как это. Но, конечно же, обломки принадлежали летательному устройству конструкции человеческих рук, а как выяснилось потом, эти руки были жёлты, а их хозяин узкоглаз и похож на крысу. Стереотипы о китайцах такие стереотипы.
- Шен, можно тебя на минуточку? Потолковать кое за что хочу. - всё ещё косясь на место крушения вдали, блондинка продолжила восхождение, когда, поднявшись выше, вдруг увидела то, что там происходило, - Ой! Люди! Здесь живые люди! Грязные, но живые.
Мысли о том, чтобы обсудить с Янг кое-что по женской части, испарились в мгновение ока, и теперь всё внимание Фишер было устремлено на зачумлённую физиономию по ту сторону стекла.

- Я не видела здесь ни одной. В моём мире они были как инфернальная прислуга, но, должно быть, из каждого мира выбирают строго одну сущность, не более. Сестрица Лиллит, хотя она мне технически и не сестрица, говорила, что гарпии попадались среди ассистентов. Из её комментариев мне удалось узнать, что те, которые живут простой смертной жизнью, действительно имеют много биологических сходств с физиологией птиц. Не везде, но местами. Так, например, если отрезать гарпии ногу и приготовить, ты ни за что не отличишь её от куриных окорочков.
Лизетт сладко улыбнулась - впрочем, как и всегда. А Мэри, доселе не обращавшая внимания на что-то подобное, как раз в этот момент разжёвывала один из мясных кусочков в салате. "Цезарь", он ведь делает с курицей. Курица. Гарпия. Окорочка. Что...
- Точно так же это позволяет им во время месячных откладывать яйца. Иногда одно, иногда пару. И если они не были оплодотворены, то ничем не отличаются в плане гастрономической пригодности от пищевых яиц в магазине.. Оно, конечно, побольше куриного, но уж точно не как страусиное.
А ещё в "Цезаре" было покрошено варёное яичко. Но тут уже засмущался Ричард, хотя его блюдо вроде бы состояло из чистой оленины, а к гарпиям это не имело никакого отношения. Но салат Мэри... курятина, яйца... Подождите, что значили слова про салат В ОРИГИНАЛЬНОМ исполнении?!
- Я должна как-нибудь попробовать сделать блюдо из мяса и яиц гарпии. Омлёт и отбивная в кляре, например, с подобающим гарниром. Что думаете? Если придёте отобедать, я с удовольствием поделюсь с вами результатом кулинарного эксперимента. Уверена, даже Люций не предложил бы вам такого изыска.

- Всё, чем я дорожил... - тихо пробормотал Ди после долгой паузы, тяжело вздохнув и продолжая сверлить взглядом потолок, - Всё тлён. Ничто не истинно...
Его свободная рука сгребла с пола пыль и мелкий песок, медленно занесла над грудью и осторожно разжалась, просыпая всё это на тело. Выглядело крайне драматично и многозначительно. Но, кажется, реднек просто не увидел ещё результата своих действий.
А вот Арлакс видел, и сейчас, пока никто не явился на шум, у него была отличная возможность наконец-то заглянуть внутрь сломленного стального упрямца. Юноша даже сам не заметил, как очутился у двери, мягко взялся за ручку и аккуратно, но с всё возрастающим напором потянул на себя, пока та, скрипнув, не отворилась. Страшное чувство овладело юношей в тот момент - он словно отворял пасть здоровой, опасной твари, заглядывая ей в горло, но не будучи уверенным, мертва ли она или просто оглушена. Казалось, стоит протянуть руку, и дверь как ловушка резко захлопнется, отсекая кисть, а то и чего побольше. Канц даже готов был поклясться, что слышал тяжёлое и влажное дыхание, исходящее и нутра раненого демона, воплотившегося в чёрном монолите древнего металла.
Правда, спустя секунду юноша понял, что тяжёлое сопение раздаётся над самым его ухом - только что, казалось бы, драматизировавший рыцарь трагического образа умудрился встать и теперь нависнуть над мутантом, заглядывая через его плечо с не меньшим любопытством.
- И что это за ересь тут? Кучка бумажек? Наверное, старуха успела забрать артефакт.
Арлакс посмотрел на несколько полочек и лежащие на них папки с бумагами, белеющие в темноте сейфа. И их даже было неприлично мало, штуки три или четыре - если бы сейф был забит ими под завязку, оно бы ещё было понятно, а так только вызывало раздражение. Где же артефакт? Где этот вивисектор или как его там? Тяжёлое чувство вгрызлось в душу Канца, но он был почти уверен, что разочарование тут совсем не при чём. Было что-то ещё.
В той части склада, где находился выход с него, послышались шаркающие шаги и покашливание. Мужчины разом обернулись, ожидая увидеть миссис Карпентер, но то был лишь Сэмюэль, пришедший проведать ребят.
- Чем вы тут гремите?
- Сэм, иди сюда. - Дасти подозвал его и поманил пальцем, а когда тот подошёл, пригласил тоже встать напротив двери и порассуждать предметно, - Сэм, ты видишь артефакт?
- Где? В сейфе?
- Нет, блять, в заднице.
- Ничего у тебя там нет. - младший Хилл, улыбнувшийся собственной наскоро придуманной остроте, посмотрел на зад бородача, но тут же получил леща, - Ай!
- Ты видишь артефакт?
- Нет.
- И я не вижу. А почему?
- Потому... потому что его нет? Я не брал, честно! - тут Сэм заметил вмятину на сейфе, - Ого, это ты его так?
- Кому-нибудь расскажешь, я тебе этот черенок в глотку затолкаю. - пригрозил Ди обломком ручки кувалды, - Но тут должен быть артефакт. Может, он невидимый.
- Ну да, точно, конечно.

- Пенелопа. И о6на бы ни за что не простила, если бы услышала, что ты забыл её имя. Хрен тебе потом а не зажигание. - Дасти добил последнюю пятку табака и принялся осматриваться в поисках, куда выкинуть окурок, -Так, хватит яйца мять, пора уже вывести этого говнюка на чистую воду.
С решительным видом Большой Ди вновь подступил к сейфу. Как изувеченный, с торчащим из тела гвоздём, но не сломленный пленник в застенках вражеского стана, сейф встретил его с по-прежнему монументальной невозмутимостью. Но и бородач на его фоне выглядел ничуть не хуже. Он демонстративно занёс дымящийся окурок над растопыренной ладонью и медленно опустил его тлеющим угольком прямо в центр пятерни. Даже Арлаксу стало не по себе, а реднек и бровью не дёрнул.
- Хочешь по-жёсткому? Да что ты знаешь о настоящей жестокости? Но сейчас ты вкусишь гнева предков.
И только он закончил речь, как сразу же бросился к отмычке, схватился за неё и начал теребить так, что это уже не походило на попытку взлома - мужчина словно пытался вытянуть сейфу кишки через эту замочную скважину, предварительно расколупав её до как можно большего диаметра. И вот на это смотреть было куда страшнее чем на тушение бычка о голую руку.
- Думал меня трахнуть, ты, урод!? Да я тебя сам трахну! Трахну тебя и всю твою семью! Трахну вот этим вот гвоздём каждую их чугунную жопу! Ты, дерьмо, жопа! - с каждым словом Дасти свирепел и в словах, и в действиях.
В конце концов, не сладив с замком, он взревел что было силы, отскочил от сейфа и, злобно пыхтя, яростно осмотрелся, а затем вдруг с гневными воплями бросился куда-то в дальнюю часть склада и скрылся за стеллажами. Арлаксу только и оставалось, что проследить за ним и пытаться понять, что это сейчас нахрен такое было.
Но не прошло и минуты, как вопли, затихнув вдали, стали вновь звучать громче, приближаясь. В конечном итоге Канц увидел реднека, выбегающего из-за стеллажа с гигантским молотком и рёвом, достойным атакующего берсерка. Стоило отойти подальше.
- За Казад Дум! Ва-а-арх! - замахиваясь кувалдой на бегу, Дасти с нечленораздельными выкриками влетел в сейф.
Звон, возникший от столкновения стального бокса литого куска инструментального сплава, был настолько громким, что даже у мутанта, предусмотрительно заткнувшего уши, казалось, мозги скукожились. Кувалда сломалась. Древко в районе сочленения с головкой разлетелось просто в щепу, а сама болванка с леденящим душу вибрирующим звоном улетела куда-то за стеллажи - хорошо, что не кому-нибудь в голову, иначе чья-то история тут точно бы закончилась.
Когда парень вновь открыл глаза, закрытые во избежание их возможного вытекания (ну правда, кто может доподлинно знать, лопнут ли глаза от такого грохота или нет?), то увидел картину, достойную запечатления в фотографии, а лучше сразу в масле. Большой Ди лежал на полу в позе морской звезды. Одна из его рук всё ещё сжимала обломок рукоятки кувалды, а другая была безвольно откинута в сторону. Взгляд, устремлённый в потолок, был пуст и безжизненнен, и лишь слабые колыхания груди в процессе дыхания говорили о том, что мужчина жив и, скорее всего, здоров, но лишь находится в состоянии экзистенционального кризиса - значение последнего сложного и наверняка научного слова Арлакс не знал, лишь где-то вычитал, но почему-то сейчас ему казалось, что это вот оно самое.
Сейф заслуживал отдельного внимания. Во-первых, юноша сразу отметил, что тот сдвинулся сантиметров на десять или даже двадцать, да и царапины на полу на это прямо намекали. Во-вторых, одно из его вертикальных рёбер было смято - угадать, куда именно попала кувалда, труда не составило. И так вышло, что деформация этой части корпуса привела к изменения положения дверцы сейфа. Она... приоткрылась? Да!

Приятно было услышать знакомый голос, даже если он был на "другом конце трубки". Хорошо им там, в Убежище, ничего им не угрожает, никакие мутанты-клещи и дикари-людоеды. Разве что в перспективе последних лет начнутся проблемы с воздухом, но в свете того, что, как оказалось, воздух снаружи и впрямь пригоден для дыхания безо всяких фильтров, и эта проблема отпадала сама собой. Так что же это получается, их просто выкинули на улицу по надуманной причине, дав задание, единственной целью которого было спровадить подальше неугодных, а фильтры эти вообще никому в пупок не упёрлись?
Мозг Фишер едва не взорвался от осознания грандиозной хитрости Смотрителя и в то же время его жестокости, но ровно по этой причине сработал какой-то психический предохранитель, моментально придумавший мысль-заглушку, отвратившую неизбежный когнитивный диссонанс. Дышать-то оно может и можно, но неизвестно, как мелкая радиоактивная пыль и неизвестные бактерии, витающие в воздухе и не регистрируемые простыми приборами, отразятся на их здоровье через неделю, месяц, год. Так что фильтры нужны, и это не обсуждается... НЕ ОБСУЖДАЕТСЯ! ТВОЮ МАТЬ, ШЕРРИ, НЕТ, ФУ, НЕ ДУМАЙ ОБ ЭТОМ!
- Сказала прямо как генерал Ли. - усмехнулась блондинка в ответ на чисто киношное поведение Янг, и тут же вспомнила, к каким выводам пришла, рассматривая одну из найденных купюр, - Кстати о птичках. Конфедерация, ребята. Вы тоже чувствуете этот запах? Запах порох....кхм... в смысле, цивилизации.
На самом деле, Шерил чувствовала запах облегчения от мыслей, что они совсем уж в безнадёжном мире. В нём, как оказывалось, были и другие люди, и едва ли они тоже любили развешивать сердца на столбах. То, что ранее рисовалось серым и унылым, полным смертельных опасностей и только их, внезапно обретало куда более радужные краски и вселяло уверенность. Пустошь была жива, и радиопередачи только что об этом сказали, да ещё как сказали, с музыкой и оркестром! и пускай сами по себе то была просто музыка, даже без живого вещания диктора, но фантазию уже было не остановить. Теперь девушка страстно желала знакомства с цивилизованными аборигенами, потомками переживших войну предков, и мысли об этом захватывали дух. Так что, когда пришла пора подумать о разделении группы, Фишер уже не думала о сплочённости как о единственной безопасной перспективе. Напротив, если они разделятся, то быстрее найдут нормальные людские поселения, сообщат друг другу, и тогда... А что тогда? Да тогда просто в жопу все эти фильтры, и Смотрителя, и Убежище, и всех его лицемерных подонков и завистливых уродин. Мир словно все эти годы ждал Шерри, и вот теперь она начала это понимать, а вместе с тем и готовиться его покорять. Главное, чтобы он до того момента не покорил её самым грубым и жестоким образом, но... у неё ведь есть пистолет, верно? И даже если они разобьются надвое, Фишер всё ещё будет не одна, а значит сможет за себя постоять.
А вот о Конфедерации времён Гражданской войны в США девушка действительно знала много интересного. Но прежде она хотела дождаться, пока остальные обозначат своё собственное знание или незнание темы - тогда-то можно будет блеснуть эрудицией с выгодой для себя. А пока что она будет держаться брата Саймона, старательно делая вид, словно это не она, а он держится её.

Никто ведь не знает наверняка, когда оно жмыхнет, верно? Даже у Убежище, где, казалось бы, всё по таблице расписано на годы вперёд, и ничего не изменится хотя бы в силу того, что оно тупо физически не может измениться в замкнутом, почти герметичном пространстве, иногда случаются казусы, которые никакие прогнозисты не отследят. Да что там иногда - очень часто случались, просто не обо всём говорили открыто. Так, например, будучи дочерью заведующих складами, Шерил, получив образование, получила эту должность, читай, по наследству, а вместе с нею и многие тайны, которые, не будь дура, оставила таковыми и держала язык за зубами. И вот этот вот случай с фильтрами - честно говоря, брак запасных наборов был зафиксирован ещё её отцом, когда тот проводил свою первую ревизию. А это было много лет назад, между прочим! И никто до сих пор даже и не знает, что старым фильтрам скоро гаплык, "новые" навернутся сразу же после запуска в эксплуатацию, и что на их поиски кого-то там отправили. Об этом знал только Смотритель, кучка организаторов, готовивших отряд к выходу наружу, и, собственно, сам этот отряд. И вот честно, если бы Фишер в последнюю минуту отвели домой, та бы продолжила работать на старом месте и никому-никому не сказала бы. А на кой, если за "нетрыдёж" можно спокойно сидеть на казённом пайке, пилить ноготочки и лениво переписывать содержимое древних контейнеров раз в полгода?...и-и-и да, ты только что вспомнила, где забыла сумочку с пилкой и прочим маникюрным набором. Блин.
Так вот, насчёт "жмыхнуть": оно жмыхнуло. Как и всё, что жмыхает, жмыхнуло внезапно и с оркестром. Под последним следовало понимать, крики, ругань, звуки сражения и доселе невиданные зрелища. мужики хотели залезть в довоенное строение, но там, как оказалось, жили какие-то насекомые. Признать в них клеща можно было только если рассматривать их, а это было последнее, чем собиралась заниматься Фишер в отношении жуков. Она боялась жуков! Конечно, не до такой степени, чтобы просто позволить им сожрать себя, имея на руках оружие, но эй - этим сейчас занималось четверо мужчин! В Дженсене и Уолше можно не сомневаться, они парни что надо, с любой проблемой справятся. Блэр блондинке был пока что безразличен, а вот Смит - проклятье, пусть отрабатывает свою роль охранника, хоть на что-то сгодится, тряпка! А девочкам лучше не лезть... ай, зараза, Шеннон уже палит. Блин!
Шерри выхватила пистолет и направила его в сторону, где происходило сражение. Даже если бы жук стоял на открытом постаменте с мишенью на груди, она бы ещё раз подумала, стоит ли стрелять, но так как существовал объективный шанс попасть в своего, девушка решила в случае чего потом аргументировать своё неучастие в битве именно этим и снискать добрую славу чтящей технику безопасности. Впрочем, всё ещё могло измениться, и кто знает, вдруг, несмотря на все их разговоры о том, что лседует беречь патроны, они сейчас израсходуют их все на кучку гигантских клещей. Вот тогда-то начнётся настоящее приключение, и если до того момента её тормознутый братец не додумается заговорить об арбалетах, блондинка сделает это сама!

Упыри! Одно это слово возрождало в памяти зверолюда свежие воспоминания о недавней стычки с ними в городском порту, на складе, где этих тварей кто-то додумался содержать среди прочего груза и товаров. Тогда они разобрались с ними, и местами эффектно, но в памяти Шейна больше отложились те моменты, когда он по необъяснимым для себя причинам умудрился пару раз налажать. Конечно, сейчас у него были уважительные причины в случае чего отработать не так мощно, как он мог это сделать - всё-таки эти подземелья, давящая обстановка и противник родом из самых тёмных глубин Мракобесии (выдуманной табакси страны, откуда должны были происходить все уродцы и нежить) никак не способствовали максимальной выкладки. Но эй, разве не от этого зависят их жизни? Жизни его друзей, например? О, это куда важнее, чем его собственная, определённо. Так учили Шейна. Так он сам считал. Поэтому, коль скоро даже не получится у него сделать, как говорил гоблин, "трах-бабах по-котовски", и он снова налажает, то, по крайней мере, сделает это с чувством собственного достоинства... хм, а как вообще можно налажать и при этом уважать себя? Это всё равно что знатно обгадиться на людной площади, подбочениться, выхватить какулю из трусов и, гордо воздев её над головой, заявить "Да, я похезал, я у мамы молодец!". Фу. Короче, Шейн, просто разруби эту погань на части, и ни у кого не будет к тебе вопросов.

Очень вовремя Чарли напомнил девушке за уговор - та уже и забыла, что, собственно, собиралась с этой штукой сделать. А тут ещё и батарейки нашлись! Только бы были рабочие - парень наверняка отрыл их в той же куче истлевшего хлама, что и всё остальное.
- Потому что ты не женщина, Чарли. - Шерри попыталась произнести его имя так, словно хорошо знала этого молодого человека, хотя на самом деле с трудом припоминала фамилию, которая ни с чем в её жизни не была связана, - Но лучше показать, чем полчаса рассказывать.
Фишер не надо было объяснять, с какого конца вставляются батарейки. Более того, она даже была уверена, что не перепутает полярность, благо, расположение оной сохранилось в виде незамысловатых отметок на корпусе. И пока она вставляла их и выслушивала странные комментарии к процесс, в её белокурую головку закралось пока ещё робкое, но подозрение, что что-то не так. Однако, чувство собственной важности и желание похвастаться интеллектом и знанием довоенного быта преобладало.
- Это, дорогой мой, называй переносной плойкой для завивки волос. Если в этих штуках остался заряд, я даже покажу тебе, как оно... - Шерри поднесла устройство к голове, взяла в другую руку прядь своих прекрасных волос цвета зрелой нивы и принялась спиралью накручивать на гладкую часть стержня, - ...работает. Сейчас эта штука нагреется, мы подержим волосы немного, и потом получим замечательную кудряшку.
Но что-то "плойка" не разогревалась. Шерри была уверена, что нажала кнопку. Ничего. Не замечая, как взгляды окружающих и их отношение к увиденному меняется, она с остервенением несколько раз попыталась запустить устройство. О, заработало! Но почему-то вместо тепла прибор стал издавать тихое гудение и... вибрировать.
- Что за... - блондинка отпустила волосы и, подозрительно сощурившись, уставилась на дрожащую палочку, - Что за чертовщина? Это... эта штука сломана.

Кто-то решил, что будет неплохо вздремнуть в ожидании рассвета, но то, по мнению Шерри, были совсем уж ушлые ребята. Какой может быть вообще сон, когда вокруг происходит столько всего нового и интересного? Да ну нет, серьёзно, без шуток, всё в принципе новое, абсолютно всё! Можно подумать, каждый день ты впервые в жизни покидаешь место, территорию которого считал пределом доступной и вообще известной вселенной, и оказывается, что всё, что ты знал раньше, на самом деле лишь капля в необъятном море.
Но вообще, ключевую роль в нежелании Фишер дремать сыграло то, что перед тем, как их собрали возле ворот убежища, она основательно выспалась, а по пробуждении накатила поллитра кофейного напитка и вымылась под холодным душем. Последнее до сих пор было заметно по ней главным образом в виде лёгкого цветочного аромата парфюмированного мыла, тоже, кстати, одного из подарков мистера Гумберта. И первым на это дело обратил внимание Дженсен, незаметно, как ему казалось, для Шерри, ворвавшийся в благоухание её волос и прилегающих открытых участков кожи Девушка даже бровью не повела в тот момент: наслаждайся приятными воспоминаниями, парниша, кори себя за то, что однажды упустил - а ведь тебе стоило лишь немного поднажать, проявить чуточку прямолинейности, и тогда...

К счастью, скоротать время проблемы не составило. Кое-кто из бодрствующих принялся разгребать дряхлые чемоданы. Успех Эрроуэя вдохновил этих ребят, и за ходом исследований одного из них, стрёмного парня по имени Чарли, которого Шерил почти не знала ввиду образа жизни оного, она принялась наблюдать, стоя у того за плечом и совершенно не спрашивая его разрешения на то. Впрочем, возражений не последовало, так что блондинка расценила это как проявление пассивности. Чудненько. К тому же, его находки действительно были интересны. Сокровищем Блэра стали бытовые электроприборы - уж о том, что это были именно они, говорил их внешний вид. Машинку для стрижки они оба признали сразу - такие имелись в убежище, хотя и по-старинке, ножницами, тоже стриглись. С зубной щёткой всё было не так однозначно, но, по крайней мере, суть её назначения, заключавшемся в чистке при помощи щетинок, все угадали правильно. Но вот третий предмет, честно говоря, вызвал у Фишер живой и искренний интерес, причём такой, что та схватила устройство сразу же, как только парень отложил его на время в сторону. И пока он удивлённо оборачивался, та уже поднесла продолговатый "палец" к лицу и принялась разглядывать, пробуя на ощупь его гладкую поверхность и заглядывая с торца, куда должны были вставляться батарейки.
- О, а я знаю, что это такое. Сто пудов, ты даже не представляешь. Хочешь, скажу? Но тогда ты оставишь его мне. - Шерри тотчас выставила ультиматум, в рамках которого уже засобиралась похвастать смекалкой в части касающейся определения сути вещей, но тут случилось нечто неожиданное и, честно признать, довольно пугающее.
На Смита напали! Когда раздался шум и крики, все сбежались посмотреть, помочь, спасти если надо, и Шерри не была исключением. Но, прибежав в числе последних, она только и увидела что задницу какой-то лысой крысы, ушмыгнувшую в тьму и больше не появлявшуюся, да жутко растерянную и перепуганную физиономию мужчины. Какой же он был жалкий сейчас - впрочем, мыслям о том, как этот случай использовать в дальнейших беседах, девушка ходу не дала. Всё и так слишком очевидно, и тому была куча свидетелей. Ох, неужели у неё теперь появится железобетонный аргумент, чтобы по-настоящему унизить сотрудник службы безопасности? Прямо мечта любого хулигана, в своё время настрадавшегося от этих ребят. И хотя Фишер порядки не нарушала почти, у неё тоже был повод задеть представителя смотрительской охранки и как следует оттаскать за больное место. Ну да время для этого ещё будет, а пока стоит всерьёз задуматься о том, что и кто ждёт их на просторах дивного, нового, постапокалиптического мира.

- Вот это да...
Таковыми были первые слова, благоговейно протянутые Шерил, впервые увидевшей настоящее солнце и одно из тех прекрасных состояний, в котором оно бывает раз в стуки - рассвет. Как и все, кто стоял сейчас рядом с нею и любовался красотой сквозь боль привыкающих к нестерпимой яркости глаз, она никогда не видела настоящего солнца, и теперь была искренне восхищена тем, что жизнь предоставила ей такую возможность. О, теперь она поняла, почему у солнцезащитных очков такие тёмные стёкла, и почему, собственно, они так называются! Сейчас бы иметь при себе такие... эх, они остались в сумочке вместе с маникюрными принадлежностями.
- Я знала, что всё именно так и будет! - не смогла сдержать восторженного возгласа блондинка, пребывая под впечатлением от того, что увидела, когда её очи наконец приспособились, - Это же прямо как в "Записках выжившего человека". Вы ведь читали Брэда Рэйбери? А, ну да, кого я спрашиваю. Короче, у него тоже описано, как первые люди, что выберутся из подземных убежищах спустя десятилетия после ядерной войны, увидят солнце. И оно ведь действительно выглядит как очешуеть какая гигантская и офонареть какая яркая лампочка! Вот тебе и научная фантастика... О! Вы ведь тоже это чувствуете? Тепло! Оно греет, реально греет всё вокруг. Да просто оглянитесь - мир вокруг живёт, он живой! Это прекрасное место!
Правда, привлекая внимание своей оптимистичной речью, Шерри несколько подзабыла, что до сих пор держит в руках странную шутку, назначение которой обещала раскрыть. Но её личная догадка не имела ничего общего с реальным положением дел, а потому та нисколько не стеснялась выражать восторги.

Теперь, когда карточка полностью высохла, Шерил взялась её разглядывать. Да, она получилась хорошо, экспозиция выбрана верно. Да, это не профессиональная плёнка в широком кадре, но и не тот ширпотреб, что хранился у них на складе. Конечно, отдельные портреты со снимка не возьмёшь, будут мутные и расплывчатые, если их на альбомный лист распечатать, но очертания лиц вполне узнаваемые, особенно если их будут рассматривать знакомые и родственники. Но мысли об этом навели девушку на мысль - подобрав с земли острый камешек, она перевернула фотографию и на обороте, там, где был простой чёрный квадрат тыльной и неактивной стороны, принялась мелкими буквами, очень аккуратно нацарапывать имена и фамилии тех, кто запечатлён на фото. Вот теперь идеально. Так бы для полного счастья сфотографировать всех по отдельности крупным планом, но, если так подумать, своих собственных портретов у них и дома хватает, а плёнка не бесконечная. Лучше пофотографировать красивые виды и, может быть, местных мутантов. Вот это будут кадры так кадры, а постные рожи участников экспедиции во всех подробностях даром никому не нужны. Ну разве что её собственная.
От дурацкой мысли о том, чтобы шарахнуть себя прямо в лицо фото со вспышкой, шерри отвлекли разглагольствования дока о вирусах и прочих болячках, которые вышедшие на поверхность могли подцепить. Его слова точь-в-точь повторяли слова одного профессора из научно-фантастического романа, предупреждавшего высаживавшихся на поверхность неизвестной планеты астронавтов, чтобы те не снимали шлемы, даже если компьютер показывает, что воздух пригоден для дыхания, так как в нём могут содержаться болезни, к которым у человека нет совершенно никакого иммунитета. В принципе, уже на основании этого девушка готова была поверить, но вот панике поддаваться не стала от слова "совсем". Укоренившая с годами, почти врождённая привычка ставить под сомнение и как минимум мысленно раскритиковывать любую идею и предположение не дала повестись на поводу у былинного страха перед неизвестностью, да и тот факт, что с ними до сих пор ничего не случилось, никто даже не кашлянул и не позеленел, всё-таки говорило о том, что хирург слегка преувеличивает. Как ни странно, но ещё несколько минут назад готовая влететь в повторно открывшуюся дверь Убежища со скоростью пули Шерри теперь уже не стала бы этого делать, по крайней мере, вот так сразу, ибо некоторым образом настроилась на предстоящее путешествие. Этому способствовало и непринуждённое поведение остальных - кто-то баловался с оружием, корчил рожи, кто-то ковырялся в хламе с деловым видом, кто–то стрелял сигаретки, и ему с самым невинным видом давали прикурить. Словно не в опасное путешествие отправились, а на пикничок собрались. Но это всё-таки была одна из тех вещей, что отваживала страхи.
- Док, ну зачем вы людей раньше времени пугаете? Посмотрите, что вы натворили: теперь они не будут думать о миссии, а будут думать о том, как не попасть под карантин. - заговорила Фишер важным тоном так, чтобы это слышали и остальные, - Смертникам, на чьи плечи возложена важная задача, ни к чему слышать про то, что они смертники. Ну как же так, это же базовая психология. Попридержали бы это известие до конца, пока не найдём фильтры.
Шерил нашла удачный повод поумничать. У неё не было причин не доверять медику, она ценила его профессионализм, но свой статус был важнее. Ну а вообще она с ним была согласна, и на подсознательном уровне даже радовалась, что не стала трогать эти грязные, плесневелые чемоданы.
- Народ, отставить панику. - громко, со всей убедительностью в голосе обратилась блондинка уже теперь точно ко всем и демонстративно подняла руки в усмиряющем жесте, - Всем нам сейчас нужно успокоиться и первым делом вспомнить то, чему нас учит история. Те из вас, кто не бараны безголовые и не прогуливали уроки, а таких, я надеюсь, тут как минимум половина, должны помнить, как наши предки, колонизировавшие Новый Свет, впервые высадились на берегах Северной Америки, и какие это последствия имело для них в плане болезней. Какие последствия? Правильно - никаких! А вот туземцам наша старая добрая оспа, от которой мы все, кстати, привиты с детства, а также от кучи других болезней, пришлась совсем не по вкусу, и это знатно их подкосило. Так что кто ещё кого заразит, внешний мир нас или мы внешний мир заразим, ха! В любом случае, даже если от наших болезней местные мутанты будут помирать медленно и печально, у нас всегда под рукой самая известная, самая сильная и быстрая инъекция отравы - свинцовые пилюли калибра десять миллиметров, экспресс доставкой, точно в цель, пау-пау!
В конце речи девушка изобразила рукой пистолет и артистично "выстрелила" в Гравенрока и Смита. В первого потому, что нет-нет, но всё-таки согласился с генерировавшей панику и безнадёгу догадкой Эйна, а во второго по этой же причине и ещё потому, что он, как обычно, показал себя тряпкой.
- Ну же, ковбои, выше нос. Мы идём за фильтрами, которые очищали воздух снаружи от всякой заразы на протяжении десятилетий, и никто ничем не заболел. Добудем их - и всё будет в ажуре. А те из вас, кто трусит, пускай зажмут кончики промеж ног и тихонько топают обратно в Убежище, к мамочке и папочке. И тогда все точно узнают, какие вы ничтожества. А ещё зовёте себя мужчинами, фу.

Ну вот, не успели выйти за порог, как сотрудники службы безопасности раскудахтались. Да, они были главной законной силой в Убежище, и их всех уважали. Уважала и Шерил - ну это как бы было нормально оказывать такое отношению служителю порядка. Они как полисмены из книжек - всё точно то же самое, но с поправкой на ограниченные условия. Девушка соблюдала порядок, и в общении с Мистерами Дубинками, как она сама их в шутку прозвала, вела себя прилично и чётко понимала, что это не совсем те люди, в отношении которой её штучки пройдут столь же легко. Но на самом деле она их терпеть не могла. Некоторые вдобавок ко всему ещё и вели себя невероятно нагло, а один даже имел наглость склонять её к жутким вещам. К счастью, Шерри отделалась лёгким испугом, но с того момента навсегда запомнила - чем дальше от тебя будет СБшник, тем лучше. Но сейчас их было двое, и их жестко закрепили за отрядом, и даже когда они разделятся (если, конечно, доживут до этого момента), едва ли какая-то половинка останется без надзора верного пса Смотрителя. Нет, правда, это всё было не так утрированно, как в той стрёмной книжке, где вместо названия были цифры, но всё равно - если у тебя есть власть, то она вольно или невольно превращает тебя в чудовище.
И, кстати, по части обретения власти Фишер сейчас задумывалась больше всего. Один из сотрудников, мистер Смит, знакомый Шерри главным образом тем, что среди всех своих коллег отличался максимально спокойным и кротким нравом, начал задвигать речь, как всегда размеренно и внятно, словно малолеткам из детского сада. Практически сразу же его план поставила под сомнения коллега, стерва Янг, которую блондинка терпеть не могла, но, если честно, побаивалась, так как чувствовала в ней внутренний волевой стержень, местами куда более крепкий, чем её собственный. А там слово за слово, и вот уже начался натуральный базар. Наблюдать за этим было приятно - девушка почувствовала себя в привычной обстановке, и это значительно прогнало страхи. Вот бы ещё поучаствовать в веселье, задать тон, но Шерри посчитала себя выше этого. Она была умной - половина её знакомых, конечно, сказали бы ровно обратно, но нет, она и вправду имела достаточно светлый ум, который сейчас советовал ей не лезть. Будет время, и она скажет своё веское слово, а пока пустое тявканье надо оставить мелким шавкам.
К счастью, перепалка задохнулась быстрее, чем ожидалось. Всё-таки сказывалась некислая такая стрессовая ситуация. Чёрт побери, они ведь не в Убежище уже, и кто знает, что ждёт их на следующем повороте пещеры. СБшник высказал хорошее предложение - достать оружие и быть готовыми к его применению. Шерил достала пистолет, но отдёргивать затвор и загонять патрон в патронник не стала - всегда успеет это сделать, а так конструкция пистолета не то что бы располагает к безопасному ношению его со взведённым курком. Кстати о пушке - с нею всё было не так просто. Когда во время подготовки к выходу ей прислали коробку с этим оружием, то сказали, что это от родителей. Но, развернув посылку, Фишер убедилась, что это не от отца и уж тем более не от матери. Внутри лежала записка, подписанная мистером Гумбертом, её психологом. Ублюдок о чём-то дико распинался в тексте, заверяя, что выход на поверхность ни за что бы не угрожал девушке, согласись она пройти курс лечения по его персональной методике. А на самом деле старый извращенец собирался залезть к ней в трусики. Блондинка слишком долго косила под дурочку, чтобы понять это, и в итоге дядька так ничего и не понял, решив, наверное, что добился каких-то ответных чувств. А пистолет этот она видела у него в секретере - он показывал его вместе со своей коллекцией непрофильных книг. Вообще, может быть, мистер Гумберт и впрямь в неё влюбился, иначе бы не стал дарить, да ещё потенциальной покойнице, выходящей на поверхность, столь ценную для него реликвию. Он много, действительно много писал об этом в письме, но девушка даже не дочитала его до конца, так как всё её внимание захватила новая игрушка. И до того дня, когда их наконец-то спровадили наружу, она вдоволь с ним наигралась, а потому сейчас прекрасно знала, где курок, где спуск, как досылать патрон в патронник и даже как это делать так, чтобы оружие издавало минимум щелчков. В общем, с этой штукой в руках и впрямь было спокойнее, увереннее.
А пещера тем временем закончилась быстрее, чем ожидалось. Как-то очень быстро они дошли до конца, или Фишер так просто показалось. Ребята вели себя тоже уверенно, храбрились, чуть ли не делали вид, что каждый день сюда на утреннюю пробежку выходят. Ну и пусть выпендриваются. Уж с собой-то Шерри была честна всегда, и сейчас волнение вновь начало захватывать её, наполнять страхом и трепетным ожиданием, что же будет дальше. И чем ближе становилась хлипкая деревянная калитка, тем сильнее нарастало это напряжение. Пришлось даже убрать пистолет обратно в кобуру, чтобы на нервяках не пальнуть случайно. Забавно, но при этом ноги несли блондинку вперёд с повышенной скоростью. А когда Шеннон отворила дверцу, девушка застыла. В её лицо ударил лёгкий, но в силу непривычки очень ощутимый поток ветра. Она задержала дыхание, на полном серьёзе задержала, как будто собиралась нырять. Зажала одной рукой нос, а другую, на которой висел пии-бой, подняла на уровень лица, одновременно прикрывая его и смотря на счётчик Гейгера. Он молчал. Только тогда Шерил облегчённо выдохнула - её опасения не оправдались, и воздух снаружи оказался совершенно чист. Известие это произвело невероятно воодушевляющий эффект, и девушка самоотверженно шагнулоа навстречу теперь уже по-настоящему внешнему миру. Но едва только дверной проём, исполненный звёздного неба по ту сторону, позволил взглянуть на него во всём своём объёме и великолепии, Фишер этого оценить не смогла. Ни звёзд, ни других небесных светили, ни то, на что они проливали свой свет. Жуткая волна агорафобии захлестнула её, и это был кромешный звездец. Да, их учили, как перебороть этот естественный страх для того, кто всю жизнь провёл в подвале и ничего крупнее атриума не видел. И Шерил даже даже помнила эти уроки, но сейчас, когда оно всё-таки схватило её за горло в реальности, растерялась. Попытка произвести дыхательные упражнения привела к тому, что она задышала часто-часто, и воздуха тотчас перестало хватать. Сознание нашло единственный разумный выход в этой ситуации - резко дать задний ход. Не обращая внимания на позади идущих, Шерри зашагала спиной назад, рискуя оступиться на всё ещё неровном полу пещеры. В себя она пришла только тогда, когда поняла, что уже стоит и не двигается, так как упирается в грудь сотрудника безопасности. Мистер Смит оказался на её пути, и этого было достаточно, чтобы спохватиться. Всё позади, девочка, всё нормально, приступ прошёл. Это всего лишь большое пространство, просто очень-очень большой атриум. Ты читала в книжках, там люди обширными пространствами вообще восторгаются, а ещё бескрайний космос описывают, так тот ещё больше.
Девушка тряхнула головой, мигом оправляясь и наводя на себя уверенный вид. Получилось кривовато, но уже через несколько секунд она с самым дерзким видом развернулась к мужчине и пронзительно посмотрела ему в глаза.
- Извращенец. - прошипела она и поспешила вернуться на исходную.
Выходить наружу Шерри не спешила - всё-таки, приблизившись к двери, её снова начало мутить при виде звёзд, но она уже знала, что это всё пустяки, и надо пересилить. И действительно, оно потихоньку начало попускать. А люди тем временем уже обсуждали, что будут делать дальше.
- Если через некоторое время там станет светлее, то нам нужно подождать. Бестолку шариться в потемках, тем более что помимо нас там может шарить кто-то другое... что-то другое.
Девушка прислушалась к звукам снаружи. Она бы ни за что не догадалась, что вон тот мерный шорох вовсе не завывания ветра в траве, а подкрадывающееся чудище, но всё-таки было интересно. Внешний мир, мир предков - вот он, за дверцей. Огромный, мать его. ОГРОМНЫЙ. Там было всё то, о чём она читала в книгах, что видела на картинках. Было, если, конечно, не сгинуло в ядерном огне отгремевшей много-много лет назад войне. Фишер со всеми её знаниями не чувствовала себя первооткрывательницей. Она чувствовала себя как человек, десятилетия назад покинувший эти места, и вот, спустя хренову тучу вёсен, повзрослевший и даже чуточку постаревший, вернувшийся. Вернувшийся и уже морально готовый к тому, что едва ли узнает и половину мест, где бывал прежде. Но, конечно же, она здесь никогда не была, однако чувство почему-то испытывала именно такое. А руки тем временем вытаскивали из рюкзака фотоаппарат.
- Знаете что, народ, а давайте, пока мы все здесь, все живые и здоровые, я вас щёлкну? На этой модели есть таймер, можно поставить аппарат на камень, и тогда он запечатлит нас всех вместе. На память.

Шерил всегда верила, что до конца своей жизни не покинет стен Убежиша, и они вечно (ну то есть до самой смерти) будут надёжно оберегать её от внешнего мира. Вернее, она не то что бы верила - девушка никогда хоть сколько-нибудь всерьёз не задавалась мыслью, что однажды ей предстоит столкнуться с чем-то подобным. Мир, о котором она знала только по книгам, изучая работы довоенных иллюстраторов и писателей-фантастов, представлявших мир после ядерного апокалипсиса, пугал её только картинками и невероятными текстами. До сегодняшнего дня.

А сегодня для Фишер и сборища челяди, среди которой точно так же каким-то непонятным образом затесался её старший брат, выпустили наружу. Да, их готовили к этому. Да, их предупредили о предстоящей миссии. Но вот незадача - блондинка была уверена... нет она была УВЕРЕНА в том, что это розыгрыш. По крайней мере, для неё и для Саймона. Ну или хотя бы для неё одной, потому что этот дурачок мог реально уйти с остальными за компанию. Охотно увлекаясь подготовительными уроками и брифингами, Шерри надменно ухмылялась и ждала, когда наконец явится мамочка или папочка и при всех уведут её домой, отмазав от этой дебильной затеи. Они бы ни за что не допустили, чтобы цвет всея фамилии сгинула в радиоактивной пустыне от лап мутантов или лучевой болезни.
Но шли дни, подготовка шла полным ходом, а никто так и не распоряжался снять девушку с участия в экспедиции. До последнего момента Шерри не теряла лица, и даже когда настал "день Д", и их подвели к гермоворотам, она ждала, что вот-вот, вот сейчас, НУ ВОТ СЕЙЧАС кто-нибудь подойдёт, возьмёт её за ручку и оттащит от общей группы. В итоге за ручку её всё-таки кто-то взял и нежно так потёр пальчики, но это был кто-то из самой группы, и, естественно, никто никуда её не отвёл. Всё произошло с точностью наоборот - ворота открылись, ребята вышли, ворота закрылись. Если бы не ступор, в который впала Шерил от осознания зловещего фатума, сыгравшего над ней самую злую шутку всех времён и народов, она бы, наверное, с криками бросилась назад, но...
Ворота Убежища закрылись. Группа, потоптавшись немного и приходя в чувство и осознание реальности происходящего, медленно и осторожно двинулась вперёд. Девушка пошла среди прочих, быстро оказавшись в хвосте. Она обернулась лишь однажды, лишний раз убеждаясь, что всё, вон та здоровенная плита вновь запечатана и уже не откроется, пока они не вернутся с фильтрами. Даже сейчас она отказывалась верить, что происходящее - реально. Эта пещера, она словно не настоящая, словно декорация из папье-маше.
Девушка шагнула чуть в сторону и со всей силы стукнула каблуком по камню. Увы, тот оказался самым настоящем куском породы, и не только не развалился, но и с места не сдвинулся. Господи, оно настоящее. Оно всё настоящее. Она и вправду вышла из Убежища, какой кошмар! Эти бестолочи не смогут её защитить! Их всех убьют! Убьют и съедят! Она забыла сумочку с маникюрными принадлежностями! Ну всё, это полный пи...
Но лучше не отставать от группы. Шерри двинулась догонять, уткнувшись в свой пип-бой и особенно следя за датчик радиоактивного излучения. Брезгливо перепрыгивая одну из лужиц, она заметила, что на неё счётчик немного реагирует. О, хорошо как, работает, а то уж она думала, что у всех сломанные измерители. Но, неудачно подпрыгнув, она чуть не упала, скользнув пяткой на влажном камне, поросшим тонким слоем какой-то пещерной слизи. Полы в убежище все были ровные и совершенно горизонтальные, а здесь... здесь полов не было вообще, если уж на то пошло, а то, что было вместо них, походило на внутренности гигантской окаменевшей кишки. И в этот самый момент в голове блондинки родилась скромная, но всё-таки уже подкреплённая какой-никакой реальной возможностью надежда на то, что, может быть, найдя выход из пещеры на поверхность, они обнаружат, что там радиационный фон зашкаливает, и им придётся вернуться назад не солоно хлебавши. Пусть только попробуют им дверь не открыть!
Теперь уже внимательно смотря под ноги и прикладывая больше усилий к удержанию равновесия, Фишер вновь заняла место в процессии и постаралась перебраться поближе к брату, старательно напуская на себя непринуждённый и местами надменный вид. Никто никогда не видел её волнующейся и уж тем более боящейся чего-то. Не должны были увидеть и сейчас. Но эй, если всё-таки начистоту говорить, то девушке было страшно. До усрачки.

Курт предупредил её. Девушка имела в своём распоряжении достаточно секунд, чтобы выразить ноту протеста в вербальном или же самом физическом воплощении, и она бы наверняка была принята к сведению. Но всё равно подобные вещи происходят в известной степени внезапно, и проконтролировать их никак нельзя. И всё-таки Катерина даже не посмела. Потому, что не смогла? Потому, что не хотела.
Всё происходило не так, как она себе это представляла, но, чёрт возьми, иначе оно и произойти не могло. Измученная ласками, расслабленная оргазмом, она готова была принять не то что Курта - кого угодно. Но Курт был не кем угодно - он был именн6о тем, кем нужно!
А затем всё было как в тумане. Куда-то поднялись ноги, полезла одежда, всё заворочалось так, что никак не уследить. У лисички закружилась голова, и она словно поплыла по волнам, но этому быстро и решительно пришёл конец. Не успела она осознать, кто к её промежности прижалось нечто горячее и плотное, как оно тут же превратилось в резкий всплеск боли.
Всё. Ну вот и всё. Вот она и стала женщиной. Столько лет, столько поползновений к этому юному, желанному телу, и вот оно наконец-то сдалось во власть мужчины. Конечно, в первые секунды Кейт испытывала жуткий страх. Кто знает, если бы полуорк не держал её, не целовал страстно, она бы могла вскочить и убежать, и леший с тем, что девство уже нарушено. Но если бы на его месте действительно было кто-то другой, кто-то мерзкий, нелюбимый... Нет, это был Курт. Это был её друг, к которому и её саму влекло взаимно. Парень, отпускавший сальный юморок и шутивший про колбаски. Твоя колбаска наконец-то оказалась там, где ей самое место. Такая большая, ей, должно быть, было очень приятно в тесной, никем ранее не тронутой киске. А вот было ли приятно девушке? Ну, поначалу, может, и не совсем, но потом... О, потом всё наладилось, и мучения, коих лисичка искренне боялась всю сознательную жизнь, сошли на нет, оставив только то приятное, за что люди, собственно, и любят штуку под названием "секс". Именно им они сейчас и занимались, тут уж совершенно точно и не слицемеришь. Но у девушки было на этот счёт своё, особенное мнение. Они занимались любовью.
Катерина даже и не помнила, в какой момент боль и трепет закончились. Не хотела помнить. Но теперь вместо них было только кое-что очень приятное, такое, что ни она сама, ни какая-либо игрушка не могла сделать. И всему виной был парень, уже принявшийся пыхтеть над совращённым телом, что, впрочем, не скупилось на благодарность и охотно дарило ему своё тело. Это было как в сказке - пожалуй, таким первый раз и должен был бы быть, но Кейт действительно повезло с партнёром. А ему повезло с нею... наверное. Льстило ли парню то, что он был её первым? Ведь это так очевидно и... Ах, довольно глупых вопросов, в такие минуты им не место ни в голове, ни где-либо ещё. А место только всепоглощающей страсти, исполненной тяжёлого дыхания молодого полуорка и тихого попискивания зверолюдки. Прохладная ночь пребывала в своих правах, но если ба она хоть на секундочку заглянула бы в души любовников, то разгорячилась бы до крайности и пребывала в таком виде до самого утра. Но действительно ли всё было так горячо и страстно? Или это было только в голове к Кейт? Может, она просто придумала для себя всё это, чтобы оставить только самые приятные воспоминания? Да даже если так, оно ведь и к лучшему, потому что... потому что Курт был тем, с кем она действительно готова была разделить ложе однажды и, наверное, делить его и впредь. Но об этом они ещё поговорят, а сейчас...
О боги, она собиралась кончить второй раз! И полуорк, кажется, тоже как-то странно запыхтел, громче. Его движения участились, обрели пущую напористость. Лисичка закрыла глазка и полностью сконцентрировалась на надвигающей грозовой туче, собиравшейся вот-вот громыхнуть. И если бы в самый ответственный момент её уста вновь не заняли губы партнёра, её крик был бы слышен на весь прихрамовый квартал. И так они и замерли, трясясь и содрогаясь в переполнявших обоих импульсах финишировавшего порока. Такие горячие, такие раскрепощённые... такие счастливые.

После войны окрестности Столицы опустели. Множество деревень, что прежде жили своей жизнью и кормили город, опустели настолько, что большая часть из них была покинута. Какие-то разгромила сама война, какие-то развалили мародёры, а где-то, бывало, осерчавший мужик решил камня на камне не оставить от дома, где жил с детства и горя не знал, но вот пришла пора покинуть его навсегда. Некогда процветающий центр Старого Королевства, притягивавший к себе народ со всех концов континента, превратился в свой самый мрачный антипод, погряз во мраке и стал отпугивать всех, кого только можно. Раньше каждый солдат мечтал попасть в городскую стражу Александрии. Сейчас же как минимум каждый второй хоть раз задумывался о том, чтобы сбежать из гарнизона вокруг столичных руин. Раньше получить клочок плодородной земли в предместьях города было поистине королевским наследством, сулившим безбедную жизнь тебе и всему твоему роду, а сейчас даже зажиточные селяне вынуждены были покидать родные места и уходить как можно дальше, вверяя себя в руки судьбы, Сола и новых господ, возжелавших быть отныне полностью независимыми и самодостаточными как в прежние времена, но, кажется, теперь только ещё злее и жаднее. Северо-восток Старого Королевства пустел. Но что-то всё ещё держало некоторых здесь. Может быть, вера?

Но не для всех жизнь кардинально изменилась. Некоторые нашли в таком раскладе новые для себя возможности, заключавшиеся, главным образом, на паразитировании, использовании чужой беды и собирании того, что имело ценность, но было оставлено впопыхах или в силу невозможности больше взять с собой за раз. Кто-то мог называть это иначе, кто-то и вовсе не признавать, что занимается чем-то подобным, но суть, как говорится, не изменится. Однако, для тех, кто ещё не растерял человеческий облик, тоже находились возможности обеспечить себя. Правда, с каждым месяцем их становилось всё меньше и меньше.

Иногда Терпсихоре казалось, что только двое её изувеченных друзей являются единственной причине, по которой она до сих пор здесь, не перебралась куда-нибудь ещё. Оба оказались неспособны не то что самим себе кусок хлеба добыть, но и нормально передвигаться. Один, задетый зелёным демоническим пламенем, получил ожоги ног от самых пят и почти до пояса, и теперь на тех гнили незаживающие раны - только регулярным промыванием с травяными отварами тот ещё держался. Толковый знахарь мог бы помочь ему, но где же его сыщешь. А, может, тут нужен был мудрый старец из монастыря? Ну, уж кому-кому, а второму он нужен был точно - парня поразила странная болезнь, из-за которой он не мог находиться на открытом пространстве - достаточно было впустить в окно свежий воздух, и он начинал задыхаться, а пробивающиеся сквозь ставни солнечные лучи и вовсе обжигали кожу. Он весь побледнел, исхудал и почти не покидал погреба, лишь изредка, когда наступала ночь, поднимался и прохадивался по дому, разминая ноги и тихо стеная - последнее уже начинало пугать. Но, как бы то ни было, это всё ещё были друзья Корал - благодаря им она в своё время выбралась из объятом огнём и наводнённой чудищами Александрии, и если бы не их самоотверженность, та бы давно сгинула или обратилась в уродливую нежить, приспешницу Армии Тьмы.
Вот уже как несколько недель эльфийка и её знакомый дварф перебрались в заброшенный фермерский двор. Прежние хозяева покидали его не так торопливо, как некоторые, а потому забрали всё съестное, практически всю утварь. Только крупная мебель осталась на своих местах, да что-то из старого тряпья, но, по крайней мере, этот дом выглядел целее других и был в относительном порядке. Привести его в обитаемый вид и пристроить здесь двоих калек труда не составило.
Но, выходя каждый день в ближайший прилесок, Терпсихора всё чаще задумывалась о том, что, наверное, собрала все целебные травы, весь желтоцвет и мяту для своих больных друзей. К счастью, те ещё попадались, иногда даже на старых местах, но всё реже, и реже... и реже. Бранн никогда не был искусным охотником, мастером ловушек, как некоторые из его родственников Чернобородов, но даже ему теперь приходилось всё дальше и дальше уходить от двора, расставляя западни для мелкого зверя, а, наведываясь к ним в утренние часы, он почти перестал находить там добычу. Долго здесь оставаться при таких раскладах было нельзя. Но что один, по сути, безногий, что другой, сидящий в подвале безвылазно как мертвец в гробу, уже не перенесут нового переезда. Если не найти лекаря... да хоть кого-нибудь, кто смог бы за ними просто присматривать, этого уже было бы достаточно, чтобы эльфийка смогла добраться до села Заячье и попытать счастья там. По последним слухам, это было ближайшее безопасное место, и наверняка народу туда стеклось много всякого разного, а там где люди, там всегда есть полезные связи и возможности. Всего каких-то два дня пути. Разумеется, совершать поход в одиночку опасно - позавчера Бранн видел странные тени в тумане оврагов, когда в очередной раз переставлял ловушки. Остатки армия Тьмы, разбитой в руинах Александрии, сдерживались там гарнизоном солдат, но кто знает, какая мерзость смогла найти лазейку в оцеплении? Встреча с ней уже закончилась для парочки человек инвалидностью. Корал и её друг дварф могли и вовсе не пережить такое.
Настало время что-то решать. Продолжать превозмогать, сделать что-нибудь такое, чего они не могли сделать раньше...

или, может быть, избавиться от больных? Едва ли Чернобород будет против, если хорошо с ним поговорить с глазу на глаз...

Но ты ведь понимаешь, Теа, откуда такие мысли, и куда они приведут.

...Сон выдался не самый плохой, но какой-то излишне пёстрый, абстрактный, оттого и понятный лишь поверхностно. В неестественно чётко очерченных лучах желтого солнца, прямо как на довоенных плакатах с лет двести уже как не производимой апельсиновой газировкой, скакал усатый дядька с волосатыми ногами и в красных трусах, и стрелял из револьвера в замок сейфа, стараясь поменьше целиться как надо и побольше делать всякие выкрутасы руками и ногами, становясь в нелепых позах. Но вместо замка он попадал по сиськам Мефисто, стоящей где-то совсем в другой стороне, и те, почему-то нереально огромные, как тыквы размером, лопались словно воздушные шарики. Мефисто смеялась, а на месте лопнувших с характерным звуком надувались новые. Это было странно и забавно одновременно, но очень быстро перестало нравиться, когда мужик начал стаскивать с себя трусы...

Арлакс открыл глаза, и ещё некоторое время глупо хлопал ими, глядя в потолок. Вовремя проснулся. А затем козявка, наплывшая за ночь, заставила одно из век зачесаться, и на том пришла пора вставать.
Утро... да, утро было относительно добрым, и это всё ещё было утром, потому что часы показывали одинадцать часов. Маловероятно, что Канц провалялся в койке двадцать четыре часа кряду, так что всё очень даже хорошо.
Утренний моцион, легкие водные процедуры, заключающиеся главным образом в омовении лица и вытряхивании лишней влаги и солей из организма известным способом - и вот парень готов ворваться в новый день и потребовать свой поздний завтрак.
Джоан в столовой не было, но из-за двери в лабораторию раздавались едва слышные звуки - работает старушка, работает. За столом сидел только Сэм, а Джесси крутилась возле какого-то аппарата с кружкой. Как ни странно, но юноша не застал реднека бухающим, и он даже не был пьян - наверное, всё-таки и таким людям нужен перерыв от попоек, иначе бы они просто не выжили. При виде мутанта мужчина повернул к нему голову и вяло махнул рукой, а после вернулся к поглощению каких-то то ли хлопьев, то ли сухариков. На столе перед ним стояло радио и сквозь небольшие помехи выдавливало музыку. Дасти нигде не было видно.

Юноша тщательно изучил предмет предстоящих трудов. Без предварительной подготовки соваться туда было делом рисковым - а ну как застрянет чего, и потом оправдывайся, что не ты это делал. Сюда бы света побольше, ну да и так сойдёт. Однако, зияющие чернотой пучины внушали какой-то благоговейный трепет, словно изнутри вот-вот готова была высунуться голова демона и то ли прочитать замогильным голосом древние тексты на непонятном языке, то ли откусить голову. Никогда прежде Арлакс не видел таких здоровых дырок, но теперь, когда перед ним на уровне пояса встало самое настоящее испытание для его ловких пальчиков и крепких мужских рук, он не мог позволить себе просто так отступиться, и тем расписаться, ни много ни мало, в своей полной импотенции. Уж он постарается, вздрючит этого здоровяка!

Не вздрючил. Канц протрахался два часа кряду, и всё бестолку. Объект его страсти по-прежнему оставался холоден и невозмутим, и тот так и не смог добиться от него раскрытия сущности. Два часа, два сраных часа он нещадно шерудил своим маленьким, но очень крепким инструментом в его скважине. Два часа он обливался потом, пыхтя над заскорузлым, извилистым внутренним убранством этого бесчувственного амбала. И каждый раз, когда конец, поддевая, казалось бы, нужную точку, вдруг соскальзывал, и все труды шли прахом, хотелось резко выдернуть его, взреветь и пойти искать что-нибудь по-больше, по-тяжелее, чтобы вставить в дырку этому ублюдку и раскурочить её просто в мясо. Всё тлен, всё впустую! Этот старпёр отчаянно не желал, чтобы какой-то зелёный сопляк поимел его. Закалённый старыми мастерами, он таил в себе кучу секретов, и мог неприкрыто издеваться, плюя в лицо молокососу, вздумавшему подойти к его отверстию со своими наивными амбициями и новичковостью. Дядя оказался юноше не по зубам, и в конце концов тому лишь оставалось признаться самому себе, что он, по крайней мере, пытался, а в итоге даже сам никакого удовольствия не получил.
"Ничего страшного, в другой раз получится": казалось, именно эти слова с усмешкой произнёс воображаемый господин в костюме, закуривая сигару и отпивая из бокальчика, покуда напротив весь в мыле и бледный от злости сидел мутант и крутил в пальцах свой изувеченный многочисленными попытками инструмент. Арлакс смотрел на раскуроченное отверстие с многочисленными следами его проникновений - наследил он знатно, теперь уже не отбрехаться, что его шаловливые ручонки поработали здесь. Ох, как же грязно он себя чувствовал. Его словно использовали, и при том сделали это так извращённо, что, получалось, он как бы и сам виноват, что полез и в итоге зачуханился.

Никаких возражений.Мэри свободно просунула руку в святая святых партнёрши - ну, конечно, святостью там и не пахло, наверняка проходной двор для всей станции, хотя, конечно, чья бы корова мычала, а? Ну да не будем о грустном. Важно то, что теперь, когда пальчики рыжей бесстыже ощупывали нижнее убранство любовницы, и та нисколечко не возражала. Даже наоборот.
- Вызов? Ах ты... - чародейка хотела было что-то предъявить, но на несколько секунд зависла с блаженным выражением лица, проникаясь новыми приятными ощущениями, - Удваиваю ставки! Кто первый кончит, та получает потом крепкий член на все свои "нижние девяносто"!
К слову об этом - Мэри была удивлена состоянием киски лаборантки! Нет, в самом деле, она и впрямь ожидала нащупать бывалый вареник, напугать который фистингом всё равно что ежа голым очечем. Но вместо этого её пальчики ощутили упругий обхват и молодую плоть, уже достаточно влажную, чтобы прощупать её безболезненно во всех ракурсах и постановках. Не, ну этого просто не может быть, это какие-то читы. Девушка вот нисколечко не сомневалась, что чародейка пользуется колдунством или пьёт какие-то зелья для поддержания себя в тонусе. Но тогда, выходит, она мазохистка или вроде того, коль скоро раз за разом возвращает организм в исходное, чтобы потом его снова растягивали как в первый раз? Но всё-таки давайте будем честны - ощупывать нечто молодое, упругое и исходящее соками желания гораздо приятнее, чем дряблый рукав, который, не ровен час, попросит у тебя закурить и начнёт болтать за жизнь, покуда кто-то усердно шарится в нём всей кистью.
Так вот, Кассандра придумала кое-что поинтереснее. И первым делом она приложила все усилия, чтобы они с Мэри быстренько развернулись относительно друг друга, что называется, "вальтом", в позе, более известной под цифровым обозначением "69". Ну а дальше догадаться было несложно, какая штука затевается - любовнице было предложено использовать весь свой физический потенциал, включающий руки и губы, дабы довести партнёршу до оргазма, в то время как она будет делать ровно то же самое, и тем самым они будут соревноваться, кто кого доведёт до кульминации быстрее. Можно не сомневаться, в итоге дойдут обе, но первая "проигравшая" затем продолжит эстафету с... стоит полагать, для этой цели будет вызван кто-то из лаборантов, либо... так, этот чемодан Кассандра неспроста притащила, да?
Но мыслям об этом не суждено было закрепиться в голове и как следует развиться, потому что их решительно перебил язычок чародейки. Женщина без какого-либо предупреждения нагло вторглась им в оголённую писечку Мэри, и если бы не природная мягкость и избыточная влажность этого органа, оно могло бы ощутиться как-то не так. Но вместо этого Джордж ощутила в своей промежности попытку "завести моторную лодку", вызвавшую резкую волну приятных спазмов по всему телу. Ох, Кэсс, а ты холодная только снаружи, в то время как твой язык горячее всех языков на свете! И так быстро задвигался - похоже, не только с членами она имела дело.
- Ах, какой же ты персик, золотце. - с этими словами, произнесёнными игривым тоном и с придыханием, лаборантка вновь ударилась в оральные ласки, на этот раз акууратнее, но на этот раз продолжительно.

И оно пошло. Но не туда, куда обычно всё идёт, а прямо-таки пошло-поехало. Кто бы мог подумать, что в таком состоянии, в которое, надо сказать, чародейка сама себя ввергла рассуждениями и воспоминаниями, та окажется столь податливой к совращению? Впрочем, а чего тут удивляться, если до последнего момента она являла собой персону, склонную к этому делу без малейшего стеснения? Но да, всё-таки какой-то элемент несуразности тут присутствует. Наверное, это только в кино возможно, чтобы полезть с поцелуями к искренне переживающей о житейской драме женщине и получить от неё взаимность достаточно страстную, чтобы она не заглохла в зародыше. В кино и на инопланетной научной станции в далёком космосе, да.
Мэри показалось? Нет, ей не показалось, но Кассандра и впрямь словно стала чуточку теплее. А, может, та просто сама нагревала её своим же телом? Время покажется, ну а пока что между ними только-только начинала разгораться страсть, необычная и где-то даже неуместная, но самая настоящая. Губы соприкасались, проникая друг в друга, схватывая и поддаваясь, распаляя сочный жар, взывающий к самым низменным инстинктам. С каждой секундой в Кассандре оставалось всё меньше и меньше убитой горем несостоявшейся матери, и всё больше любовницы, распаляющейся и готовой вот-вот с остервенением наброситься на добычу, столь опрометчиво прыгнувшую саму в расставленные сети. Но она не спешила, и тем самым не отпугивала Мэри, а лишь ещё больше вовлекала её в эту опасную пучину.
Снять одежду чародейки оказалось легче лёгкого - её экзотические ткани, наследие далёкого от индустриализации мира тёмных веков, позволяли добраться до нужных частей её тела и без разоблачения, но без них всё-таки было легче. А вот с одеянием Джордж пришлось немного постараться, однако, тут уже им предстояло сделать это совместно. Рыжая пока что уверенно занимала доминирующую позицию сверху, но по мере того, как это продолжалось, ей всё меньше казалось, что это сугубо её личный выбор в том смысле, что чародейка казалась ей куда большей доминой, нежели позволяла себе сейчас, но, пожалуй, так было лучше, ибо спугнуть момент всегда легче простого, а повторить его вновь практически невозможно. Но, кажется, девушки уже прошли точку невозврата. Рука Мэри оказалась на её груди, бледной, с тёмными и твёрдыми то ли от внутренней холодности, то ли от возбуждения сосками, и эта грудь выгнулась навстречу, а в то же время женщина обхватила её за шею и притянула к себе, ужесточая непрерывающийся поцелуй. И вот их перси уже сдавливали друг друга, отчаянно проскальзывая относительно друг друга и от раза к разу задеваясь неровностями. Соприкасались и животы, одинаково подтянутые и упругие. К чести Кассандры надо было признать - её "брюшко" имел несколько более сексуальный рельеф, но плутовка наверняка имела доступ к формированию тела при помощи магии и алхимии, так что это не совсем честный результат, в то время как у Мэри пока что всё было своё. Ну да какая разница, всё равно это было приятно, особенно в те моменты, когда соприкасались именно нижние части животов. Так кто же кого в итоге трахнет?

- Да-а, деньги... деньги нужны... - пробормотала проводница и широко-широко зевнула.
Что же, пора начинать сбор. Девушки подошли к краю поляны, и Мэри, отняв корзинку у хозяйки, потому что та полчаса бы её сама расчехляла, поставила её рядом и приступила к работе. Но с чем же ей пришлось иметь дело?
О, удивительные растения! Как мало им, оказывается, нужно было, чтобы придти в движение. Едва девушка приблизилась к первым стеблям, как те отклонились под действием потоков, воздуха, что та нагнала одним лишь своим приближением. Длинные пушистые волоски трепетно заструились параллельно друг другу, цепляясь друг за друга ворсинками и создавая шёлковое полотно, волнующееся и искрящееся в свете луны, что отражалась в нём не хуже, чем в глади воды ночного океана. Даже жалко было срывать такую красоту - но деньги были нужнее.
Поначалу Мэри бралась за пух очень бережно, боясь порвать, однако, вскоре обнаружила, что, несмотря на кажущуюся хрупкость, он довольно прочен и стоек на разрыв, хорошо отделяясь только в месте его сочленения с родительским стеблем, а по всей своей длине напоминал волос, только был куда приятнее на ощупь, действительно мягкий, в меру скользкий и совершенно невесомый. Такой можно было трамбовать сколько угодно сильно, и едва ли это плохо скажется на качестве сбора, так что можно было рвать не стесняясь.
Совместными усилиями корзинка наполнялась стремительно быстро. Ну как совместными - первые минуты девица ещё что-то там обрывала, шевелила руками, потом как-то остановилась, затупила жестко, да так и заснула. Мэри нашла её валяющейся под одеялом укрывших её пушинок и сопящей в обе дырки, но решила не беспокоить - сама и так быстро управится, да ещё себе в сумку успеет натолкать по самый клапан.
И вот девушка уже начала полным ходом набивать свои собственные закрома. Луна всё ещё светила ярко, и внешний вид ночницы, равно как и её пуха, нисколько не менялся, оставаясь таким же чарующим озером шёлка посреди мрака ночного разнотравья и кустов. Как вдруг она услышала тихий мелодичный смех. Сперва Велионис показалось, что это её спутница проснулась - ну да, конечно, когда та уже всё собрала без неё, самое время проснуться, как же. Но, оглядевшись и с большим трудом отыскав её в траве, Мэри сильно удивилась, найдя тело всё в той же позе. Вот только теперь девушку обвивал пух с головы до ног, и прямо на глазах Мэри последний открытый участок её тело заволокло пухом словно обтягивающим шёлковым покрывалом, облегающим каждую складочку тела. Спящая стала казаться словно сделанной из искрящегося серебра, цвета самой луны, и хотя это выглядело довольно пугающе, в то же время казалось, что та всё ещё спит и никакого дискомфорт не испытывает. И, тем не менее, Мэри, шагнув в сторону, вдруг со страхов обнаружила, что теперь и её ноги, по самое то место, где кончались горловины её сапожек, затянуты шёлковым покрывалось, происходжящим из сплетения опутавшего её ноги пуха. И это покрывало мало того, что продолжало расти и облекать в себя её ноги всё выше и выше, подбираясь к коленям и грозя зайти предельно далеко, так ещё и не давало девушке сдвинуться с места. Её ноги словно приковало сотней маленьких, тоненьких, но невероятно прочных канатиков, коими, несомненно, был тот самый пух ночницы, словно оживший и возымевший в отношении сборщиц некий коварный замысел.

- Да какая тактика, я же просто так к нему подкатывала. Ну а теперь и тем более смысла нет, когда ты его за собой застолбила, уж вольно или не вольно, но это твоё дело, а мне как бы не настолько скучно, чтобы в чужие отношения лезть. - Кассандра глотнула ещё вина, разлегшись на кровати и закинув ногу за ногу да поглядывая в потолок.
Можно было списать это на действие вина, но, кажется, эта женщина и впрямь начинала производить хорошее впечатление. Если постараться забыть о том случае с уродцем и попыткой насильственного спаривания, то они бы имели все шансы подружиться. Конечно, оправдывать такие поступки эмоциональной нестабильностью в моменты сильного стресса было безответственно, но уже были основания думать, что они не повторятся, даже если чародейку прихватит горячка снова. И вообще, то, что она сказала дальше, приоткрывало завесу тайны, вырисовывая её судьбу как далеко не самую простую.
- Веришь или нет, но до попадания сюда я была дочкой священника. И не просто священника, а самого главного священника, ревностно следящего за исполнением божественных законов, и потому в немалой степени за воспитанием своих детей. Агнец непорочный, невинное дитя - я была страшно зашуганной девочкой, вот прямо ни-ни и всё такое. Если в втоём мире есть священники, и среди них бывают ярые фанатики, то ты наверняка представляешь, каково быть ребёнком одного из них. Ну да я тогда не шибко возражала. А потом... а потом владыка ада решил сделать меня вместилищем для своего семени, дабы я родила ему будущего наследника. Не буду вдаваться в подробности, как и при каких условиях это произошло, но это случилось, и я понесла. И таким образом исполнила древнее пророчество, гласившее, что сие послужит знаком конца времён. Ну там ещё много чего произошло, всё на жутких нервяках. Батя собирался изгнать из меня этого сына сатаны, а тот, ясное дело, был против, плюс я в непонятках была, на какую сторону всё-таки склониться, потому что к тому моменту уже несколько погрязла во всех этих демонических штучках и тёмной магии, остатки которой ыт уже могла наблюдать. Короче, всё это очень долгая и неприятная история, мягко говоря. А потом меня прямо посреди кульминации забрали сюда. Я сначала решила, что всё, умерла, и за грехи меня отправили в ад на растерзание похотливым чудищам. Тупняк жесткий словила, вообще не въехала в эту тему с ассистентами и лаборантами, в опыты эти. Просто решила, что всё, гнить мне тут вечно. Все эти чудики казались демонами, и они типа воздавали мне по заслугам. А потом пелена с глаз спала, мозги прояснились и... и я поняла, что они забрали ребёнка. Не знаю, претендовал ли на него папаша в этом мире или нет, но с того момента это был мой ребёнок и только мой. Я его любила. Я не понимала, почему оставалась беременна им в аду, коим считала станцию, но это было единственное, что не давало сойти с ума...
Мэри не заметила, в какой момент Кассандру пробрало. Понимание, что там уже давно не занимается простой болтовнёй, а с горечью изливает душу, пришло лишь в тот момент, когда по щеке чародейки, размывая тушь, скатилось несколько крупных слёз.
- Мне больше ничего не нужно. Я готова расстаться со своими чарами, скомкать и выбросить, но только лишь бы они вернули мне его. Моего ребёнка. Хотя бы пусть покажут мне его... или просто скажут, где он, что с ним, жив ли он. Я знаю... знаю, что могу спросить у Джека, и он скажет... но он скажет то, что я меньше всего хочу слышать.
Горлышко винной бутылки вновь примкнуло к устам Кэсс, но на этот раз она не отнимала его очень, очень долго, залпом выпивая всё, что продолжало литься в её глотку. Да, вино и впрямь имело неисчерпаемый, по крайней мере, силами двух девушек, запас, но это всё ещё было вино, и выпивание его вот так, в одну калитку, выглядело страшно. Пожалуй, стоило вмешаться.

- Я буду ждать вас. - с заботой в голосе проговорила девушка.
В последний момент, когда двери фургона закрылись за спрыгнувшей наружу Кристи, та, кажется, заметила, что с одного из ящиков на неё пялятся два глаза-пуговицы. Но, пожалуй, не стоило этому придавать сейчас много значения.
Они обошли машину спереди. Брэнниган уже копался под капотом. По характеру манипуляций было видно, что ничего серьёзного он не делал, просто осматривал двигатель, щупал соединительные шланги, проверял затяжку болтов и хомутов.
- Собираешься всё-таки спуститься туда? - спросил он обеспокоенно, всё ещё погружённый в работу.
- Иначе мы не сможем продолжить путь. - совершенно спокойно и уверенно отвечал Ричард.
- Я бы не стал на вашем месте соваться туда. Это всё слишком загадочно и пугающе.
- Ли. - Блэкмор деловито закинул ремень автомата на плечо, - В тебе умирает дух авантюризма. Говоришь как какой-нибудь зажравшийся штабной генерал. Может, пришла пора сдать значок?
Брэнниган недоумевающе высунулся, и его вопрошающий взгляд встретился с улыбающейся физиономией напарника.
- Шучу, друг. Шучу.
Ли ещё несколько секунд глупо хлопал глазами, силясь оценить шутку, но так и не смог. А вот Хизер, кажется, впервые видела Ричарда улыбающимся. Впрочем, это тоже продлилось недолго.
- Товарищ генерал, разрешите отправиться на разведку? - Блэкмор нарочито театральным движением поднёс сложенную по-солдатски ладонь к виску.
- Да ну тебя. - обиженно махнул рукой блондин и вновь погрузился в подкапотное пространство.
На такой странной, но, надо сказать, довольно забавной ноте пара выдвинулась дальше.
И вот они подошли к месту, где в прошлый раз мужчины долго стояли и что-то обсуждали. Практически сразу Хизер обнаружила, что здесь земля резко уходит вниз - крутой обрыв, словно лихо срезанный мощнейшей эррозией, уходил вниз. Заполненное туманом, дно выглядело настоящей бездной. Но затем Ричард указал на едва видневшийся краешек дерева дерева, торчавший над бледной завесой.
- Спустимся и перейдём на ту сторону. Не бойся, просто иди за мной.
Всё-таки отвес был не такой уж и крутой. В особенности, глядя на то, как лихо мужчина начал нисхождение, медсестра тоже исполнилась уверенности, и по его следам действительно смогла проделать то же. Грамотно используя тяжесть ружья как противовес и заранее подвернув полы шинели, чтобы не путались под ногами, Кристи очень быстро не только поймала баланс, но и в какой-то момент даже обогнала Блэкмора, заставив поторопиться уже его.
Но вот склон резко пошёл на выравнивание, и наконец-то необходимость в балансировании пропала. Но не полностью - на дне этого здорового оврага мох разросся ещё больше. Иной раз нога утопала по щиколотку, грязно чавкая в мутно-зелёной жиже, и тогда на память невольно приходились армейские сапоги. В армии люди делились на три типа по части сапогов - те, кто их не любил, те, кто к ним привык, и те, кому они реально помогали не обращать внимания на последствия непогоды. Последние годы третья категория отсеялась по причине того, что дождь и грязь более не являлись извечными спутниками воинов в поле, но прямо сейчас Хизер ощущала естественное желание примкнуть к ним. Её ботинки с трудом выдерживали натиск дремучей, воняющей тиной жижи, так и норовящей залиться внутрь. Но пока обходилось - девушка выдёргивала стопу раньше, чем та успевала погрузиться на опасный уровень. И всё-таки это была не трясина - под мхом чувствовалась твёрдая почва, так что мокрые носки были, по сути, единственным, чем угрожала медсестра эта зелёная поросль. Но вот о том, чем угрожал сгустившийся не на шутку туман, можно было только догадываться. И лишь глядя на то, как уверенно шагает вперёд Ричард, девушка невольно гнала страх. А тот, словно ему было мало, даже начал говорить на отвлечённые темы - впрочем, оставаясь сосредоточенным. В воздухе то и дело материализовывались тени, которые по мере приближения превращались в редкие кустики и деревца, и точно так же исчезали, растворяясь позади.
- До того, как на наш мир напали Чужие, он выглядел совершенно иначе. - Ричард давно снял винтовку с плеча, держа её наготове, но не настолько, чтобы это казалось излишне осторожным, - Их оружие не было оружием в привычном нам понимании. Оно по большей части изменяло всё вокруг, превращало в совершенно чуждое человеческому глазу, пониманию. Когда случилась Великая Война, едва ли можно было просто прогуляться вокруг дома - всё было настолько изуродовано, изменено и перевёрнуто с ног на голову, что оно бы сразу тебя убило. Но, возможно, этим Чужие сами себя и погубили. Возможно, наши предки всё-таки смогли дать им должный отпор. Может, всё сразу повлияло. Но если меня спросят, действительно ли я считаю, что они прилетели воевать, я отвечу "нет". Они прилетели за чем-то другим. А то, что мы видим сейчас - результат некой трагической ошибки, непредвиденного фактора. И последующей попытки вновь собрать разбитую мозаику. Нечеловеческой попытки.
Что-то хрустнуло под ногой Кристины, и этот звук резко выбился из ставшего уже привычным чавканья. Девушка отняла стопу, и в очертания быстро заполняющегося влагой следа ей почудился рельеф лицевой части человеческого черепа. Свежие останки так легко бы не раздавились - должно быть, давно здесь лежит.
Хизер вновь устремила взгляд вперёд, в спину напарника, следовавшего впереди, и вдруг поняла, что её заминка стоила того, что тот сильно ушёл вперёд. А через мгновение туман поглотил силуэт, и вместе с ним отзвук речи. И как только это случилось, женщина ощутила чудовищное давление, навалившееся на неё со всех сторон. Она непроизвольно отступила назад, как в тот же миг увидела в каждом из своих следов по черепу. Лишь на мгновение - грязная вода, перемешанная с соками мха, заливала ямку до самого края.
- Но мы не должны бояться. - голос Ричарда ясно зазвучал уже со спины, и тот непонятно как вышел из-за Кристины, - Там, где начинается страх, кончается жизнь. Ты совершаешь ошибку, и она действительно может дорого обойтись. Кто-то скажет, что людям свойственно ошибаться. Это правда. Но правда также и в том, что даже при таком раскладе они не имеют права этого делать.
Сразу полегчало. Под ногами ничего не было кроме мха, сырой земли и старых гнилых веток, что иногда попадали под пяту и хрустели как кости.
- Ближе, чем кажется. - проговорил мужчина, на секунду остановившись, но затем двинув вперёд с куда большей уверенностью.
Он имел ввиду противоположный "берег" оврага - тот только что показался впереди. Такой же отвесный, как бы даже не круче. Будучи более подготовленным по части одежды к похождениям в грязи, мужчина первым бросился форсировать земляной утёс. С первого раза не вышло.
- Но не так-то прост. - отряхнув грязно-зелёные комки с колен и сапогов, Ричард оценивающе посмотрел вверх, - Ты сама не заберёшься. Я могу подбросить тебя на руках.

Пока ламия пробовала швы на зуб с какой-то только ею известной целью (возможно, это была чисто портняжная фишка, как, например, в старину менялы тоже пробовали монеты на зуб), девушка заметила, какие у неё длинные и острые зубы. Действительно что-то среднее между змеиными и человеческими - оказаться супротив такой в бою ой как не хотелось. К счастью, всё, что происходило вокруг, никоим образом не намекало на возможность пострадать сверх меры. Бои на арене? Наверняка только по большой инициативе, и едва ли там будут сражаться разные категории. Однако, мысли об арене, боях и применении в их рамках зубов казалась Ан совершенно чужой. Не то что бы кто-то лез ей в голову, но, видимо, аура той же Синдереллы навевала нечто средневековое, может, даже античное или того древнее, вызывая соответствующие ассоциации. Мифические существа, древние герои - в сказаниях они сражались друг с другом. Но там, правда, чудища угрожали людям смертью. Лиен же угрожали нарядить по последнему писку моду, с поправкой на то, как этот самый писк слышит и видит существо из другого мира. Интересно, хотелось бы ей взглянуть на этот самый мир? На какой-нибудь другой? Кассандры, например, или Дью, или того существа, что оценило девушку как посредственную самку. Как много тайн, как много интересного.
Работа ламии вызывала ужас и восхищение одновременно. Она беззастенчиво рвала одежду женщины на лоскуты, на маленькие кусочки, лихо орудуя зубами ничуть не меньше, чем руками. Казалось, даже чешуя помогала ей в этом - каждая щетинка, каждая чешуйка словно была маленьким крылышком-помощником. Должно быть, войдя в кураж, Синдерелла сорвала футболку и с себя, тоже ставшись голой по пояс, и также пустила ткань на лоскуты. Дикое, варварское помешательство? О нет!
Ан видела, как из образовавшейся тонны бесполезных, казалось, ниток и обрывков женщина-змея плетёт что-то, каким-то невероятным, завораживающим взгляд образом сплетает, соединяет воедино. Но уже с первых минут, как начало образовываться что-то похожее на новый элемент одежды, стало ясно, что при таком подходе для сбора целого платья Синди потребуется распотрошить куда больше одежды. Должно быть, она это тоже понимала, но пути назад уже не было, так что оставалось работать с тем, что есть. Когда все части собрались воедино, из-под её рук вышло самое настоящее кружевное бра. Небольшое по габаритам, оно, тем не менее, собиралось подчеркивать объём и пышность форм его носительницы, даже если та не обладала выдающимися формами вообще. Но как Лиен это поняла? Очень просто - едва закончив, ламия вновь обвила её, но только лишь затем, чтобы надеть на неё изделие и отступить, любуясь проделанной работой.
Превосходного качества лифчик, просто нечто невероятное. Из не самой плохой синтетики Синди умудрилась сделать нечто очень нежное и шелковистое на ощупь, ласкающее кожу так, словно оно было живое. Особенность ткани, самой по себе наполненной объёмом - бельё, казалось, было сшито из бархатных цветочных лепестков, дарило комфортную температуру. Её грудь действительно стала казаться больше - больше и красивее! И ещё это занятное щекочущее чувство в области сосков, словно те вот-вот готовы распуститься розовыми бутонами. Лифчик сидел идеально без каких-либо застёжек, без подтяжек, без давления резинок. Словно вторая кожа, он просто приставал к телу, и в то же время позволял легко от себя избавиться. Но зачем избавляться от такой красоты и комфорта? Одно лишь было жалко - другой одежды Синдерелла не сделала, а потому, даже испытывая невероятный комфорт в области груди, Ан совершенно ничего не закрывало в других частях тела. Но вы только посмотрите на эти оранжевые кружева в форме переплетающихся между собой листочков и бутончиков! За такое бельё можно десять шуб отдать. А уж за целый комплект.
- Оно тебе очень идёт. Теперь я снова хочу снять его с тебя. - ламия умильно сложила ладони и улыбнулась, - И даже немножечко хочу тебя съесть. Совсем немножко. Но тогда некому будет носить его. Это не должен носить никто другой, только ты. Нельзя есть. Но... может быть... просто попробую на вкус? Совсем чуть-чуть.
Синдерелла сверлила девушку взглядом. В основном она любовалась бельём, его внешним видом и тем, как оно сидит с разных сторон, но когда смотрела на другие части тела, плотоядно облизывалась длинных, раздвоенные языком, которым могла, наверное, обхватить себя за шею по кругу.
- Красивая плоть, сладкая плоть... но я не должна есть... только попробую... просто лизну... чуть-чуть...
И женщина-змея, медленно и загадочно извиваясь, стала приближаться к застывшей девушке.

- Балда, ты же сам книжки читал, забыл что ли? - обиженно огрызнулась Мефисто, но всё-таки поспешила убрать свои неуместные в данный момент телеса с глаз долой.
Канцу перепадало чтиво. Иногда хорошее, увлекательное, написанное простым человеческим языком, где редкое слово вызывало замешательство. Иногда такие мудрёные, что дальше первой страницы не получалось, голова вскипала, и книга благополучно откладывалась. Такие парень как раз и не запоминал - а зачем, коли ты её даже не понял? В разное время он даже строил предположения, по каким критериям можно определять содержимое книг быстро. Была теория толщины, согласно которой чем толще книга, тем она мудрёнее, но та дала трещину, когда о тоненькую брошюрку про какое-то приложение к "мать-анал-лизу" юноша весь мозг сломал, а вот когда краем глаза заглянул во внушавший не самые лучшие ожидания сборник о нескольких томах, где, как оказалось, описывалось лихое приключение разношёрстной компании авантюристов, уничтожавших какой-то артефакт в форме кольца. К несчастью, книгу забрали, едва только Арлакс прочёл пару глав, потому как принадлежала одному из хозяев, а тот и сам был большой любитель почитать довоенные книги. Ещё была теория насчёт количества картинок - типа, чем их больше на единицу печатного издания, тем оно интереснее. Ну, по части интереса может и да, но вот по части понимания, увы, не всегда. Далеко не всегда - одна книга обещала увлекательный экскурс в мир изучения сексуальных практик, о чём недвусмысленно говорила надпись на обложке "Оргазмическая химия, 10-й класс" (правда, мутант так и не был до конца уверен, что правильно прочёл название), но на поверку оказалась испещрена рунами Предков, которые даже в слова не складывались, не говоря уже о понимании. Но картинок там была целая прорва, включавшая эти самые руны, черно-белые и раскрашенные в разные цвета, с пёстрыми таблицами и прочим. Кто-то из рабов, тоже умевших читать, тогда забрал у недоумевающего Арлакса эту книгу, против чего тот ничего не имел, и провозгласил, что познавший эти руны обретёт могущество и власть над величайшими знаниями. Кажется, в конце концов того раба запороли насмерть плетьми, ну да не суть.
- Мимики, подпадая под некое воздействие акустической природы, входят с нею в резонанс, и это производит на них некий эффект... - Джоан повернулась на стуле и несколько восхищённым взглядом уставилась на парня, - О, да ты в теме, как я погляжу. Ну тогда всё становится намного проще. У меня есть наблюдения, касавшиеся первых дней после того, как всё началось. Одно из них заключается в том, что образцы, имевшиеся у меня, умерли из-за глубокого акустического резонанса. Ты ведь не думаешь, что, осознавая невозможность раздобыть новые без рискованного акта охоты, я бы стала убивать моих подопытных? Нет, их убило что-то другое, и это, как мне кажется, имело звуковую природу, причём настолько сильную, что она просочилась даже в бункер. Что это было, я не знаю, но оно было лишь один раз, и с тех пор не повторялось. Но вот теперь я пытаюсь это повторить. Если удастся наткнуться на нужный диапазон и воспроизвести его с достаточной силой... ох, коллега, ну тогда мы, считай, сразу же разработаем оружие для массового уничтожения мимиков без необходимости сжигать весь город и окрестности.
Миссис Карпентер запустила какую-то программу на компьютере. На экране показались какие-то волнообразные графики, а вместе с ними и графики, напоминающие шипы дикобраза, которые бил страшный тремор - если бы юноша знал, что это осцилограмма звука и проигрываемой частоты, он бы так и назвал это. И в то же время он услышал едва слышимое гудение от устройства во второй банке с трупом мимика.
- В этот раз они дёргаться не должны. Но ты можешь заметить изменения в структуре их тканей. Как только это начнёт происходить, громко крикни, чтобы я зафиксировала частоту.
И женщина стала медленно крутить ползунки в интерфейсе программы и прощёлкивать одну кнопку на клавиатуре. По мере того, как она это делала, звук, издаваемый устройство, плавно-плавно менялся. Оставалось лишь наблюдать за образцом.

В момент, когда девушка произвела на лаборантку недвумысленно агрессивное, пускай и совершенно безвредное, воздействие, она ощутила странное чувство, схожее разве что с тем, когда на тебя, заподозренному в неком злом намерении, поднимают оружие, но в ту же секунду убеждаются, что ты ничего такого вовсе и не задумывал, просто излишне резко дёрнулся, и тут же останавливаются. Слабое, неявное чувство, но оно было.
- Хаксли тут совершенно не при чём! - выпалила от неожиданности Лилли, едва не свалившись на пол, но кое-как поймав равновесие и точку опору, а затем опомнилась и возымела жутко встревоженный вид, - Мэри, не делай глупостей! Ты убьёшь Дро-Шак!
Как, должно быть, гнусно было слышать такие фразы из уст человека вроде красноволосой. "Наш главный палач" - слова Джека всплыли в памяти лишь единожды, и теперь крутились там до сих пор.
Видимо, Джордж заставила своим толчком лаборантку нажать что-то не то на планшете. Теперь там светилось окно, спрашивающее, действительно ли пользователь желает закрыть все конфликтующие модули, и предупреждалось, что в этом случае процесс запустится стандартным образом. А стандартным - это каким? Действительно ли Мэри разобралась во всём? Могут ли ей так бессовестно врать сейчас? И если да, то откуда эта ложь исходит? С монитора панели управление, из планшета Лилли или её собственных уст?
- Я! Хочу! Домой! Ваагх! - уже совсем не дружелюбно орала с платформы орчиха, и по её тону было слышно, что второй раз она повторять не будет, а просто сейчас подойдёт и повыбивает зубы обеим.
- Не совершаю ошибки, Мэри, о которой будешь жалеть всю свою жизнь. Как я. - кажется, на глаза Лилли навернулись слёзы, но они могли быть вызваны искусственно или просто явиться следствием грубого к себе отношения.

Было интересно наблюдать за одновременным контрастом отношения к происходящему людей с... простите, эльфов с разными характерами. Пускай до этого они познали Лео с совсем небольшим разрывом во времени, читай, даже одновременно почти, но всё равно разница в восприятии имелась. Равно как и имелось одно общее свойство - неумение это самое отношение скрывать.
Линаэль с охотой подхватила инициативу, но, надо сказать, едва партнёр взял её в оборот, как тотчас растаяла в его руках и стала совершенно податливой. Однако, озорной заряд и готовность в любой момент проявить инициативу со своей стороны всё равно чувствовались. На фоне отторжения едва приходящей в сознательное состояние старшей сестры это выглядело так, словно младшенькая и мужчина домогались её совместно. Но слишком сильно сказано слово "отторжение" - Мираэль не противилась всему этому вообще и даже внутренне одобряла, просто сейчас с её стороны это выглядело больше как "Эй-эй, погодите, не так скоро, дайте передохнуть хотя бы!". Лео же знал, что передышку давать нельзя ни в коем случае - не тот эффект будет. Лина же ничего не знала, но её определённо увлекала эта игра, тем более когда прямо сейчас на кону был очередной повод насладиться чудесным членом любовника и вновь познать величайшую женскую радость.
- Оа-а-ах-ха! - издала эльфийка протяжный, тихий и полный сладострастного мурчания стон, когда член в очередной раз начал погружение в её уже заметно намокшую писечку.
Погружение было неторопливым, комфортным. Парень чувствовал, как женское тело отдаётся ему, льнёт навстречу, но отнюдь не в попытке скорее насадиться на член. Напротив, оно словно подчёркивало свою заинтересованность именно в таком подходе - плавном, нежном. Теперь уже не оставалось никаких сомнений, Лео раскусил секрет доставления наивысшего удовольствия этой партнёрше, с помощью которого сможет всегда возносить её на небеса - вот так ненароком, случайно, да, и, если уж изволите выразиться, методом тыка. Лина любила неторопливый, размеренный трах - и это при её-то активной натуре? Ан нет, вот оно как бывает, по жизни вся такая живая и непосредственная, а в постели кайфует, когда её нежно лелеют. Да, шлепки по заду заметно улучшили степень сжатия на какой-то момент и заставили ягодицы налиться румянцем, равно как и девушку активнее пригубить писечку сестры, но вот мы уже выяснили, что размеренные покачивания тазом будут куда более востребованы, так что для работы на отметку "пять с плюсом" стоило поступить именно так. Ну или внять собственному эгоизму и сделать по-своему - плохо не будет в любом случае.
Ну а что до Мираэль, то бедняжке сейчас, похоже, рвало шаблон по полной программе. В хорошем смысле, конечно, ибо под натиском уст не на шутку разошедшейся сестрёнки та просто не могла устоять и сдержать стонов нарастающего удовольствия, но и немножечко в плохом тоже, потому что инцест вообще штука неправильная. Впрочем, эта неправильность и заводила, будто пробуждая в сёстрах желания разной степени затаённости. Наверняка хотя бы раз они задумывались о том, как бы это могло быть с близкой родственницей, тем более что они живут в одном доме, приглядывать за ними некому, и вообще друг другу всецело доверяют. И вот сейчас эти мысли, наверное, ломали старые (или не очень) печати и выходили наружу, мигом встречая самое что ни на есть фактическое их воплощение. О да, глядя на крошку Лину, хочется сделать вывод, что она заранее знала, как будет полировать сестрину дырочку! А посмотрите на Миру - ну как можно делать такое ошалевшее от экстаза личико, если тебе противно то, что с тобой делают? Грязные девчонки, вы думали об этом гораздо больше одного раза, и вам буквально нужен был повод, чтобы заняться этим, никого и ничего не смущаясь. Ну а Лео, как серый кардинал, стоявший за всем этим и буквально подтолкнувший эльфиек в переходу черты, пожинал плоды и мог с величайшим удовольствием наслаждаться двумя превосходными влагалищами и прилагающимся к ним девушкам со всем остальным анатомическим богатством. Подумать только, сейчас бы узнали в его мире о том, что простой парень трахает двух молоденьких остроухих сучек, так половина парней из социальной категории, к которой принадлежал Лео в бытностью свою, задохнулись бы насмерть бы от зависти! И ведь это только начало - впереди его ждут настоящие героические приключения! Много приключений! И много классных сучек.

- Ну, вообще, да, наверное, это даже можно съесть. Уверена, один из наших красношеих товарищей не отличит хорошенько поперчёного мимика от строганины или вяленой конины, даже несмотря на то, что это совершенно разные продукты как по вкусу, так и по виду. - Джоан явно шутила, при этом почти не отрывая взгляда от компьютера и не прерывая работы, - Нет, вообще, лучше это не есть, конечно же. Мясо мимиков не явялется мясом в привычном понимании. Это не мышечная ткань, это ближе к липоидным соединениям с мощной базой стволовых клеток. Это протобелковое... в общем, просто не рассматривай это как то, что можно съесть. Представь, что это земля. Ну или что-то, что уже было кем-то съедено и переварено.
Что же, по крайней мере, Канц имел уникальную возможность из первых уст слышать, как шутят учёные. И ведь действительно, дымящееся нечто в банке едва ли тянуло на шашлык, даже если прожарить его основательно. И уж куда меньше оно казалось съедобным, когда мозг подкидывал фантазию с оживание мэтой штуки в желудке и захавыванием тебя изнутри. Сущий кошмар. Но Карпентер ответственно заявила, что тварь мертва. Ох уж эти опыты.
- Так, а давай сегодня попробуем кое-что новенькое. Вернее, оно не новенькое, но как-то до "полевых" испытаний руки не доходили. Как у тебя с музыкальным образованием? - женщина наконец-то отвернулась от монитора и вопросительно посмотрела на Арлакса, - Знаешь, что такое камертон?
С этими словами она взяла со стола странную штуку, похожу на вилку с очень маленькой ручкой и двумя очень длинными зубцами, да ещё совершенно тупыми - такую дай гурману вместе с лапшой и заставь ею есть, будет отличная пытка. Джоан же легонько стукнула ею о спинку стула, на которой сидела, и зубья от удара завибрировали, одновременно с этим начав издавать ровный, плавно затухающий звук, довольно приятный уху и чем-то напоминающий звон далекого церковного колокола.
- Классно, не правда ли? Хе-хе, а теперь угадай, кому и куда мы его засунем.

Однако, каким бы ни был выбор Лео или его возможные предпосылки на будущее, одно он мог подтвердить со стопроцентной точностью и фактической обоснованностью - вот так лежать в обществе свежеоттра...кхм... в обществе, дамы, с которой они только что замечательнейшим образом провели время, было крайне приятно.
Было забавно и умилительно, но в то же время возбуждающе наблюдать за тем, с каким благоговейным трепетом Линаэль захватывает своими губками его пальцы, как пытается играть с ними язычком, неумело, но старательно, словно это было не пальцы, а кое-что более интересное. И она точно не хотела отпускать их, не зная, что мужчина собирается сделать после, но когда он это сделал, лишь на мгновение вздрогнула, замерла, а после растаяла в его объятиях, и даже не столько в них, сколько во влажных прикосновениях к попке.
- А твоя сестра, она не будет против наших отношений?
- Если эти отношения и дальше продолжат развиваться на моей кровати, то да, пожалуй, буду.
Голос прозвучал неожиданно, и исходил он из центра комнаты. Когда Лео обернулся, то увидел там женщину, молодую эльфийку, которую, если бы не тёмный цвет волос, принял бы за точную копию, близнеца Линаэль. А так всё то же самое - та же комплекция, те же голубые глаза, такое же прекрасное личико и выглядывающие по бокам вострые ушки. Конечно, потом при разглядывании выявились некоторые различия, нивелирующие всю эту пугающую схожесть, однако, это не отменило того факта, что явившаяся в дом и конкретно в комнату любовников женщина была родной, единоутробной сестрой Линаэль.
- Ах, Мираэль! - блондинка испуганно вскрикнула и попыталась запахнуться простынёй.
- На второй вопрос, думаю, ответ и так уже очевиден. Да, я вернулась. И да, меня дико возмущает то, что вы учинили на моей кровати. Нет, я не против, чтобы вы тут это самое, но... это моя кровать, да?
- Мираэль, прости, я не...
Несмотря на высказывания, лицо эльфийки не выглядело гневным. Разочарованным, немного грустным, но не раздражённым. Из-за этого показалось, что из двух сестёр она самая старшая и более рассудительная, и это была сущая правда. Но также Лео заметил, как глаза новоявленной эльфийки прошлись по его телу, и в конце концов остались довольны и даже чуточку заинтригованы - самого главного они не увидели, таков уж был ракурс. Но хотели бы.
- Я мыться. Сестра, сделай чай пожалуйста. - с этими словами, устало вздохнув, Мираэль покинула спальню.
- Ох, какой ужас, мы спали на кровати сестры, и не заметили это. А теперь она вся испачкана. - кажется, подруга Лео была взволнована по случаю такого проступка, но на самом деле, конечно же, внезапный визит брюнетки и то, что она нечаянно застала их врасплох, волновало куда больше.

- Да, у меня вся голова была в этой слизи, и даже во рту было чуть-чуть! - пожаловалась Линаэль громко, но вдруг поняла, что это привлекло к ней повышенное и не совсем обычное внимание, смутилась, - Мерзкий слайм, должно быть, решил, что моя голова как капуста, и попробовал её сожрать. Ненавижу слаймов.
Контору Гильдии новоиспечённые авантюристы покинули, сопровождаемые самыми разными взглядами. Кто-то посмеивался, глядя на эльфийку, а кто-то даже позволял себе завидующий взор, видя, что такой неумехе и неудачнице достался такой крутой воин - пускай тоже едва жетон получил, но даже гильдмейстер отметил его перспективность.
- А ты с луков когда-нибудь стрелял? - когда они вышли на улицу, Линаэль всё старалась выбежать вперёд мужчины и вообще вела себя по-детски, но от былого расстройства не осталось и следа, так что это сейчас больше вызывало умиление, - У меня дома стоит манекен соломенный, я на нём практикуюсь. Но, наверное, бить его дубиной нельзя, он хлипкий так-то. Но мы иногда с сестрой на палках сражаемся. Больше в шутку, но она лучше меня дерётся. зато я с лука лучше стреляю! О, и если тебе негде ночевать, то айда к нам, у нас всё равно дом большой. Родители пару лет назад как на родину, в Вестерос уехали, и что-то возвращаться не торопятся. Но мы и так неплохо справляемся с сестрой.
План Лео оправдался, и Линаэль чуть ли не силком потащила его в гости. Идти пришлось на другой конец города, но оно того стоило. Дом эльфиек и правда оказался большим, со вторым этажом и приусадебным хозяйством. Парень заметил, что тут был разбит огород, но небольшой. Должно быть, охота приносит стабильный достаток.
- Похоже, сестры нет дома. - подходя к воротам, остроухая несколько раз подпрыгнула над забором, заглядывая в окна, - Давай за мной, сейчас очаг растоплю да чайник поставлю. ты когда-нибудь пил чай из эльфийских ушей? Ха-ха, нет, это не настоящие уши! Так растение называется одно, и совсем оно не похоже на наши уши. Не знаю, почему его так назвали, но забавно.
Линаэль пригласила Лео внутрь и сразу же взялась растапливать очаг. К счастью, в доме было и так довольно тепло, так что огонь нужен был только для разогрева воды и, пожалуй, придания уюта. Жилище, где вместе сосуществовали две женщины, пареньн ашёл весьма ухоженным и пропитанным лёгким запахом растений и совсем немного жареного мяса - должно быть, последнее здесь было частым блюдом. Шкурки и рога с изделиями из птичьих перьев лишний раз подтверждали, что как минимум одна из эльфиек хорошая охотница. Лео заметил стойку для оружия, двух луков и ведро со стрелами. Она пустовала, но один лук Линаэль как раз собиралась вернуть на место, а второй. видимо, был у сестры.

- А, впрочем, насчёт удара по башке ты, наверное, и не врёшь. Это же как надо упиться, чтобы забыть всё на свете и такие вопросы задавать? Ну да ладно, слушай меня внимательно и запоминай... - и воин начал загибать пальцы с таким видом, словно объяснял всё малому дитя.
Но зато из рассказа, полного шуток и прибауток, по большей части относящихся к тому, как плохо напиваться, вести распутный образ жизни и вообще, Лео понял немало самых базовых, но очень важных вещей.
Истмарк являлся столицей одноименного королевства, и, в сущности, это был единственный город. Было ещё три королевства по соседству - на западе, юге и севере соответственно, но об их названиях воин не упомянул. Впрочем, и не нужно пока. А вот жили тут, по его словам, не только люди. Оные являли собой заметное большинство, но компанию им составляли в том числе и эльфы с дварфами. Лео не ослышался - возможность пощупать острые ушки из плоти и крови, а не мерзкой и холодной накладной резины, и заценить пышность и объём НАСТОЯЩЕЙ шахтёрской бороды обретала реальные перспективы. Да и вообще, тот факт, что за время рассказа и при упоминании знакомых названий мужчина ни разу не взоржал аки один из стоящих поблизости коней и даже не улыбнулся, говорил о том, что всё по-настоящему, а если какие-то названия и кажутся Лео комичными и пародийными, то едва ли окружающие разделят его мнение на этот счёт.
Словом, Лео поведали очень и очень кратко всё, что могли и считали нужным, а после всё-таки вывели из конюшни. Хорошо, что на дворе стояло лето, и ясное полуденное солнышко ласкало тело сквозь тонкую одежду, а в шаровары задувал свежий ветерок. Удержаться от того, чтобы не набрать полные лёгкие пряного, пропахшего средневековой деревней, воздуха, лишённого, однако, прочих его реальных недостатков, было сложно. Этот мир походил на сказку, но при том достаточно приземлённую, чтобы не изойти радужной тошнотой в первые же минуты.
Воин отказался вести Лео к кузне, сославшись на неотложные дела. Впрочем, парню конвой и не нужен был - звон кузнечного молота раздавался далеко и предельно чётко, так что дорогу он нашёл без труда. Идя по улицам, он не прекращался любоваться строения и прохожими. Это был настоящий город, как в средневековье, только с очень сильным фентезийным налётом. Всё цвело и имело приятные глазу яркие расцветки, но без излишней пестроты - скажем так, в некоторых местах можно было поймать эйфорию, которую испытывают некоторые владельцы мощных игровых компьютеров, когда разглядывают высокополигональные текстуры в ультра-высоком разрешении, где видно все-все трещинки, шероховатости и полутона, даже если рассматриваемый объект не более чем простая деревянная перекладина коновязи. Короче, с непривычки можно было словить множественный эстетический оргазм.
Но вот первые ахи и вздохи остались позади. Всё чаще глаз стал отрываться от красот архитектуры и гамронирующих с ней зеленых насаждений и цепляться за местных девушек, что оказывали красавчику внимание. Увы, большинство из них при этом выглядели довольно занятыми, так что остановиться и поговорить с кем-то так и не удалось - упархивали как юркие птички. А когда лео вошёл в рабочий квартал, их и вовсе стало мало - сплошь угрюмые дядьки. Но эй, льфы и дворфы тути правда были! Нет-нет, но иной раз мимо проходил статный светловолосый мужик с острыми ушами. Вопреки ожиданиям, он не смотрел на Лео как на кусок грязи под ногтями, но всегда оказывался возмутительно недоволен, когда ловил на себе чересчур внимательный и изучающий взгляд незнакомца. Благо, и тут до прямого контакта дело не доходило, иначе пришлось бы парню прежде ушек пощупать эльфийские же кулаки. Ну да, случись что, он и сам наподдать был горазд - вон какие мускулы, какая атлетика!
А тем временем звон наковальни стал совсем уж громким. И вот она кузница, вот он исходящий от неё жар раскалённой печи. Кузнец был за работой, и лео понял, что это именно кузнец, по широким плечам и ярко выраженной мускулатуре, глядя со спины. Но когда, заслышав позади шорканье сандалий, "кузнец" обернулся, стало ясно, что никакой это не мужик.
Не было никаких сомнений, что это Хильда. Она оказалась не низкорослой дварфийкой, а вполне рослой, даже выше Лео, бабищей со смуглой от работы у домна кожей, рыжим волосом, собранным в длинный хвост на затылке, и очень уж крепкой комплекцией. Настоящая бодибилдерша, и такая реально годилась на роль полноценного кузнеца. Но при этом чувствовалась, да и просматривалась тоже, в ней какая-то особенная женственность, ибо, в отличие от упоротых протеином моделей, всё в ней было гармонично и развито так, как заложила природа. Ну, может быть чуточку больше заложенного, но оно явно использовалось в работе с максимальной эффективностью.
- Искренне надеюсь, что ты тот самый парень, которого обещал прислать мой отец. - на ходу снимая перчатки и откладывая клещи, женщина утёрла пот со лба и добродушно улыбнулась.

Если бы случилось партнёрам лицезреть нечто красное, оно бы повлияло на степень возбуждения и чувственной вовлечённости в процесс. По крайней мере, Лео бы такое едва ли понравилось бы - что-то на грани совсем уж членовредительского насилия по отношению к даме в постели едва ли его устроило бы. Впрочем, это уже решать было ему, но главным образом стоило подчеркнуть, что ничего из опасений не подтвердилось. Богиня на то и была богиней, чтобы даже её первый раз был божественно чист, прекрасен и вообще идеален. А заодно и первый раз парня. Нет, уже не парня - мужчины!
Астра старалась изо всех сил сдерживать стоны, отчего во время первых проникновений они звучали сдавленными переливами, словно вибрируя в такт прохождения рельефного мужского естества относительно её собственных внутренних неровностей, но эти звуки не были лишены страсти и очевиднейшей готовности продолжать и получать от этого удовольствие. Надо сказать, её девичье лоно было исполнено соков в должной мере - Астра была возбуждена ещё до того, как Лео вошёл в неё, и это обеспечило комфортное скольжение. И, конечно же, это служило верным признаком, что она его хотела!
Сочные, пошлые звуки наполнили пространство, но ещё больше оно полнилось от женских вздохов и ахов. Звёздная Богиня закрыла глаза, но не могла она сокрыть того, о чём говорило её тело. Запрокинутая назад голова словно стремилась выгнуться ещё сильнее и дотянуться до уст мужчины сзади. Когда же он принялся играть с её грудью, тело едва выгнулось в обратную сторону, и тут же вернулось обратно, пробираемое сладкой дрожью. А стоило парню шлёпнуть её по попке, как та звонко вскрикнула, и тут же захлебнулась сладострастным стоном. В этот момент лоно девушки резко сжалось, из-за чего член Лео ощутил такую головокружительную тугость, и это решительным образом повлияло на его скорую кульминацию. Впрочем, он и так уже был недалёк от этого - а как же может быть иначе, когда два любовника с такой страстью отдаются друг другу? И пускай Астра была слегка пассивной, но как для её первого раза справилась неплохо. В любом случае, мужчине впечатлений хватило с лихвой, а его семенные закрома, казалось, выжали из себя всё возможное, словно это был первый и последний секс в его жизни. Вот только Лео ещё не знал, что его ждёт в ближайшем будущем.

Когда парень отпустил девушку, та вальяжно упала вперёд, на грудь, чуть оттопырив попку. Её слегка набухшие розовые лепестки демонстрировали себя во всей красе, и вот уже было видно, как из раскрасневшегося "бутона" вытекают первые капельки белесой "росы". А затем она повернула голову назад, насколько это было возможно, и попыталась посмотреть на парня томный и чрезвычайно довольным взглядом.
- Ох... я так... так счастлива, что ты со мной, мой ге... Лео. Теперь я могу... ох... даровать тебе всю свою силу, чтобы ты... м-м... мог спасти наш мир. Ты должен будешь собрать... ах... артефакты и одолеть Зенну, Королеву Демонов...
Конечно, когда перед глазами был такой вид, сложно думать о каком-то там спасении мира. В другой ситуации впору было бы накинуться на аппетитные полушария снова, как-нибудь развернуть их по-другому и как следует повторить то, что только что было. Но Лео чувствовал себя действительно вымотанным и обессиленным. Словно эта блондиночка действителньо высосала из него больше, нежели он сам готов был отдать. Парня стало нещадно клонить в сон. А перед глазами уже расплывалась оттопыренная попка, орошённая дырочка и похотливый взгляд вкупе с приобретающим всё более глухое эхо кокетливым смешком.

Возражения и комментарии Арлакса заставили миссис Карпентер углубиться в размышления, но, насколько это было видно по ней, неглубокие. Разговор пусть и имел в рамках обсуждениях серьёзные вопросы и темы, но всё-таки не был официальным. Да и о какой серьёзности вообще может идти речь, когда на столе перед тобой бессовестно лежит рисунок-схема "Мистера Мэджика-Фантастика" и всяко намекает на одно?
- Все реднеки, которых я встречала, шарили в механике. Все от мала до велика, а видела я их достаточно При этом все они поражали своей глупостью и недальновидностью порой в самых очевидных вещах. Вроде тех же аккумуляторных клемм, да-да. Однако, это не мешало им создавать такие штуки, что никто не в силах был понять, как это вообще работает. Но оно работало, понимаешь? У предков была такая пословица: "один дурак сделает - десять умных не расхлебают". Вот это про них, ни дать, ни взять.
Пускай на вид Канц был некрасив и местами отталкивающ, но в его кубышке варил способный такой мозг, цепкий, как степная колючка, и внимательный к деталям как какой-нибудь столичный инженер. И он довольно хорошо всё помнил, равно как и имел возможность это анализировать как сразу, так и опосля.
"Квалифицированный механик" и Дасти были понятиями несовместимыми. С одной стороны. Не суметь поменять клеммы - это надо действительно быть отбитым неучем. Но вот с другой стороны... Понимание, насколько всё неоднозначно, пришло к парню только сейчас, когда вместе с женщиной они ненароком вскрыли эту простую на первый взгляд тему. Начать хотя бы с того мужика, что был у Дасти механиком прежде. Он лазил под капот? Лазил. Не смог ничего сделать банально с аккумулятором? Не смог. Не реднек, но тоже дурак. Остальные тоже только репы чесали. А вот лазил ли в машину сам Ди? Тогда, в ДДжейкобстауне, он этого не делал. Но, что интересно, потом же доливал масло, что-то там обслуживал в тачке, да и вообще за время поездки не раз доказывал, что они с Пенелопой на "ты". Это звучало абсурдно, но это действительно было так. Может, красношей сам не до конца осознавал, как это работает, но, тем не менее, осознавал. Чего только стоили увещевания машинки завестись - теперь это уже не выглядело удачным совпадением. Дух машины, о котором Арлакс слышал у того торговца-починщика, видать, и вправду существовал, и Большой Ди умел с ним управляться. Но так почему же он не смог поправить провода? А ответ лежал на поверхности - бородач и не пытался. Та задержка на стоянке, она была вовсе не случайной. Если они туда как-то приехали, то значит с клеммами было всё в порядке, а потом "неожиданно" какой-то шалун взял да поменял их местами? Залез в грузовик на охраняемой стоянке, рискуя получить полную жопу свинца с той же вероятностью, как и оказаться лицом к лицу с хозяином, что из этой самой жопы ему все ноги повыдирает? Чёрт возьми, да не иначе как сам Дасти взял и перепутал провода! Но зачем? Ответ тоже где-то рядом плавал, и Канц ухватился за него так же ловко. Хилл проверял своего механика. Наверняка тот был взят под честное слово, что дядя шарит в теме, а на поверку оказалось, что даже не в состоянии понять, куда какой из двух проводов надобно подключить. Конечно, появление Арлакса было чистой воды случайностью, но, опять же, тут уже ему повезло. Реднек, видя в нём искателя работы, решил проверить его на элементарную сообразительность, и парень не подкачал. Бородач звёзд с неба не хватал, но и конкретные затупки ему нужны не были точно. Мутант вполне подходил на тот момент, ну а потом уже зарекомендовал себя и как надёжный спутник, не трусливый, толковый - словом, недооценённый по всем статьям. Но эй, какая же всё-таки хитрая жопа этот Дасти! Хитрая в хорошем смысле, конечно же. Пускай он и раскусил прожжёного афериста, но, тем не менее, не разочаровался в нём. Вспомнить хотя бы, как он быстро смекнул, что надо бы проверить псевдотётку на вшивость, да так, чтобы не сболтнуть об этой догадке раньше времени. Мужик голова. Вот братец его, конечно, туговат, но Канц с ним ещё толком и не познакомился - реднеки озвездюливали друг друга всегда, это у них традиционное, так что тут это роли не играло. Но вот Джоан раскусила старшего Хилла сразу, за что ей была честь и хвала. Но теперь и Арлакс прозрел, да так, что впору было расплыться в широрчайшей улыбке и хлопнуть себя по лбу ладонью. А лучше щупальцем.
- Дварфы. - вдруг произнесла миссис Карпентер после долгой паузы, в течение которой парень размышлял о том, как всё непросто в этой жизни, - Горы мусора на Свалке, копаются в них постоянно, находят всякие ценности, сражаются со сколопендрами и прочими тварями, что лезут из недр. Даже крепости строят, не говоря уже о вундервафлях. Чёрт возьми, да они же самые настоящие дварфы!

Должно быть, силы убеждения в проявленном мужчиной спартанском красноречии хватало с лихвой, чтобы следующие действия пленницы (читай, уже рабыни) пошли в соответствии с его ожиданиями и приказаниями. Единственное, что рот она не закрыла.
- Был бы повод порадоваться. - с удивительным хладнокровием выразила женщина своё искреннее сожаление, берясь за воду и вскрывая пакетик с лекарством.
За неимением тары целебный порошок был рассыпан прямо на ткани окровавленного платка. Ещё до того, как на него налили воду, тот вошёл в реакцию со свежей кровью, задымился, а с добавлением влаги и вовсе зашкворчал. Конечно, большая часть воды и состава пролилась мимо и просочилась сквозь ткань, но в действительности это и было нужно - какая-то его часть, разведённая, в низкой концентрации осталась на платке. Её женщина и приложила к окровавленному горлу рейдера.
Жжение! Боль! Невыносимая боль! И всё так близко к голове, напрямую в мозг шибало, как хороший самогон, настоянный на винторезе, да только без приятного онемения, а просто жжение, блядское, сука, жжение, пробирающее до макушки, отбивающее чечётку на внутренней стороне черепа и снова падающее вниз, к шеее, но лишь затем, чтобы опять вернуться, и так по кругу.
Невероятного усилия воли требовалось от Тапперта, чтобы не ушатать "лекарку". Не знал бы он, что так и будет, и что это естественный эффект, приносящий с собой исцеление, то убил бы гадину. Хотя, ей точно было по кайфу смотреть на муки обидчика. По кайфу же, да?
Прослезившиеся от боли (и в этом нет ничего постыдного) глаза Курта встретились со взглядом блондинки - холодным и равнодушным. Если и радовалась она, то глубоко в мыслях, а снаружи была всё той же забитой сучкой, лишённой надежды на освобождение. Да и что бы ей дала свобода? Ну вернётся она назад, поскорбит на местом, где убили старуху, а что дальше, мстить пойдёт? О, это будет самая дурацкая идея, да и она не даст ничего, кроме мук и понимания, что возмездие не принесёт облегчения.
- Надеюсь, что мой сын не отправится искать ублюдков, убивших его бабушку и похитивших мать, с желанием отомстить. Не хочу, чтобы его тоже постигла беда. - пробормотала женщина, опустив взгляд, и отложила ненужные теперь принадлежности.
рану ещё щипало и жгло, но кровотечение остановилось, и теперь на месте разорванной плоти красовалась тоненькая, скомканная как из жопы, но целая шкурка. Пройдёт время, и на её месте останутся лёгкие шрамы - всё-таки раны были не так глубоки, да и раствор целебного не успел сильно въесться в мясо.

Ну что, один на один, гнусная тварь. Покажи, чего стоишь! Кто ты без своей стаи, а?
Курт приготовился дать отпор. Воодушевлённый первым успехом, он поступил логично, избрав точно такую же тактику. Но определяла ли логика правильность? Может, раньше мужчина так и думал, но теперь был вынужден признать, что, как минимум, не всегда то, что кажется очевидным, верно.
Шакал показал, чего стоил. Показал во все свои три челюсти. Без своей стаи он был пусть и относительно мелким, но ничуть не менее свирепым хищником с когтями на всех его шести лапах, и рядами зубов - и те, и другие по природе своей были заточены на то, чтобы терзать плоть и рвать жертву, полка та не сдохнет. Так что, как бы ни тупа была тварь, раз уж ей в голову взбрело выйти раз на раз с кем-то, она о своих возможностях не забудет и смело пустит их в дело.
Зигзагообразными скачками тварь подскочила к рейдеру и набросилась на него самым неожиданным образом, поднырнув под замахом приклада, что должен был раскроить той череп, но лишь с шумом разбил воздух. А через мгновение вонючая морда возникла под самым подбородком и, оттолкнувшись упёртыми в живот когтями, вцепилась в глотку. Защищённая лишь платочком и воротником куртки, шея Тапперта ощутила зловещее чувство расходящейся под натиском зубов плоти, свежайшие раны на которой тотчас обжигала едкая слюна мутанта.
Они повалились на землю. Рейдеру пришлось выпустить из рук ружьё, чтобы не дать хищнику вырвать себе кадык. Но едва они приняли горизонтальное положение, как шакал, повинуясь инстинктам и врождённой науке охоты, мотнул головой, трепанул ею резко в одну и другую сторону, чем раскурочил и без того опасные раны. Пиздец был близок.
Но сдаваться ещё рано.

ЭПИЛОГ.

Сегодня коктейль был особенно вкусный. И закат над гладью океана, простирающейся вдоль всего горизонта, был особенно красив. Весь день на пляжу был какой-то особенный. Хотелось с утра до глубокой ночи проваляться на песке, смотреть вдаль и наслаждаться моментом. Так спокойно. Так спокойно на душе никогда не было. Но с чего бы вдруг. Он видел этот океан миллион раз, и этот песок, и солнечный багрянец. Красный. Что-то в этом было такое, что всегда радовало и внушало надежду. Напоминало о чём-то, что он забыл. Хотел забыть, наверное. Последнее время ему нравилось быть, на этом импровизированном краю мира, попивать коктейль, давно приевшийся, но всё ещё не надоедавший, смотреть на закат и слушать тихий шелест волн. И шелест песка под ногами томной нимфы, что, как всегда, готова была преданно сидеть в ногах, но охотно зайти дальше по первому требованию.
Но сегодня её не было. Был только он, старый добрый берег и закат. Сегодня океан был особенно красив, и словно что-то хотел сказать звуками прибоя. В попытках расшифровать беспорядочный шёпот воды накатила дремота, а с нею и сон. Глубокий, как междумирье и затерянная в нём исследовательская станция...

...вместе вновь...

Он открыл глаза. Неоновый свет прогнал красное марево заката, ещё мгновение ласкавшее взор. Свет. Нагота. Апартаменты. Но, кажется, теперь звук волн стал чёток и ясен. Он слышал голос. Он вспомнил. Никогда не забывал.
- Привет.

.

КОНЕЦ.

- Ха, мелкий мимик в виде подкинутой сумки. Классика. - Карпентер громко отхлебнула чай, едва не подавившись от несдержанной усмешки, но поспешила вернуть себе приличные манеры, - Церковь... А что, это действительно выглядит как правдоподобная теория. Я бы даже так сказал: нисколечко в этом не стоит сомневаться. Это было самое популярное место среди местных фанатиков, и более удобного места для массового захвата и поглощения людей просто и придумать нельзя. Видишь, как может получиться? Стечение обстоятельств, нужные события в нужное время при нужных условиях. Это способно вызвать небывалых масштабов катаклизм сродни тому, что случился во времена Великой войны. Ну, это когда много-много лет назад наши с тобой предки противостояли вторженцам из другого мира, Чужим. Более чем уверена, что тогда тоже имело место быть что-то такое, что привело к падению цивилизации. С другой стороны, именно их технологии и помогли остаткам человечества выжить, а после встать на ноги.
Джоан вновь понесло куда-то в с торону, но, к счастью, женщина и сама это заметила. Должно быть, старушке не хватало простого человеческого общения, в рамках которого она с удовольствием бы делилась опытом. Но, как истинная леди, она это желание не афишировала и не осуществляла насильно, за что ей должна была бы отдельная честь и хвала. А то ведь бывают всякие сварливые бабки, что своим скрипучим языком умеют выносить мозги получше крупного калибра.
- Но ближе к делу. Да, если главный мимик где и находится, то только там. Не уверена, есть ли в церкви подземная часть, никогда там не была, а сейчас и тем более не собираюсь. Но, стоит полагать, что есть. Что до естественных пещер, то их в данном регионе нет. Грунтовые воды не в счёт. Но зато их вполне может заменить городская канализация. Рэйвенхольм ведь был основан на территории древнего города, как и большинство других поселений. И канализация здесь есть довольно неплохая, только ввиду известных причин не работающая. Этот бункер был вырыт не с нуля, а как раз расположен в одной из уцелевших веток - одна из причин, по которой удалось создать его в секрете от горожан. Мимики с большим трудом перенимают воспоминания жертв, но мало ли. Однако, на тот момент мы не думали, что так будет. Просто, понимаешь, бункер - это такое место, о наличии которого лучше никому постороннему не знать. Ну да ты понимаешь, ты толковый парень. А кто будет ссылаться на твои щупальца, называя тебя дураком, того шли лесом.
Вот и Арлакс удостоился комплимента. Как же хорошо всё-таки поговорить в спокойной обстановке с разумным человеком, который о тебе хорошего мнения.

Всё-таки они пока что собирались нанести волшебнице деликатный, мирный визит. Прикидывая, как это выглядит со стороны, Шейн даже усмехнулся - а как он сам бы воспринял столь необычную компанию, явившуюся для дипломатических переговоров? Впрочем, представить себя на месте женщины-волшебницы он всё равно не смог - то ли фантазия не позволила, то ли гордость. Так или иначе, он находился в числе этой самой компашки, и, видят боги, они своего добьются.
Винки, как всегда, держала слово, и в её способностях табакси не сомневался. Он даже местами любовался, как она говорит, как меняется мимика её лица во время бесед, а также перед ними, когда девушка тратит время на обдумывание и просчитывание вариантов - внимательному человек зрелище завораживающее и в то же время загадочное. Что же там творится в этой белокурой головке, какие махинации создаются и как далеко и высоко простираются?
Самому же коту болтать с чужаками не хотелось, и он совершенно к этому не рвался. У него уже давно назрела пара вопросов, пара тем для обсуждения, и он собирался при первом удобном случае поделитсья ими со своими, с Дро и с Винки в первую очередь, ну и ещё с этим новым парнем по имени Трюггви - нормальный мужик, и спутница у него интересная, вся такая мелкая из себя и живая, энергичная. Но до тех пор, пока сознание Шейна полнилось образами жонглирования голыми и визжащими эльфийками-волшебницами, он молчал и с виду был сама суровость.

На второй оргазм Кейт уже не хватило - ей нужно было что-то большее, но пока что она не могла просить это открыто. Что же, всему своё время, но пока что она придёт в себя, а после подумает над выводами. Ведь к тому моменту отношения полуорка и стражницы, кажется, уже достигли своей финальной точки... ан нет, не достигли. Вон он, похоже, собирается взогреть её снова, и теперь уже совершенно точна видна инициатива строго с его стороны. Даже затуманенному взору девушки было видно, с какой напористостью он взялся за второй раунд - ей даже стало немного боязно от осознание мысли, что всё это время под маской добродушного приятеля скрывался такой опасный зверь. Недаром ведь некоторые остерегаются потомков орков и людей.
Но Кейт до конца верила, что дело тут вовсе не во врождённой агрессии, а в состоянии, вымученном садистскими понуканиями извращенки. Курту требовалась поддержка, знак, что его друзья с ним и готовы помочь. И хотя как таковой помощница из Катерины сейчас была как из портянки, она не побоялась заявить о своём намерении, и, едва только возбуждение попустило её, она поползла навстречу финиширующей парочке.

Кицуне неподвижно застыла, когда её глаза вдруг перестали видеть. Сначала с недоумением, а затем с плавно нарастающим страхом она восприняла густую, склизкую массу, залепившую ей сначала одно, а потом и второе око, да ещё привалившее на нос и губы, и чуток на волосы. Воспоминания о встрече со слаймами дали о себе знать нервной дрожью во всём теле, но, к счастью, это были не они. Курт не придал значения тому, куда спустить семя. Кейт же не заметила, в каком состоянии находился её спутник, когда подползла к нему слишком близко.
- А... - едва слышно произнесла она, но договорить не смогла, так как тягучее желе просочилось в приоткрывшиеся губы.
Девушка так и села, подняв руки на уровне головы и словно растерявшись, как поступить - то ли немедленно смахнуть слизь, то ли из чувства брезгливости ни в коем случае не прикасаться. Но оно на лице! И, кажется, в рот попало! Проклятье, что... что за вкус... А-а-а!!!
Но вместо крика она издала лишь сдавленный стон. К тому моменту бедняжку уже должны были заметить.

Лилли пожала плечами. По её лицу нельзя было сказать, что она как-то негативно относится к этому, но и позитивного тоже ничего не видит. Ещё одна профдеформация?
- Такой информацией я не располагаю. Конечно, было бы глупо думать, что это пустая прихоть. Уверена, за этим стоит нечто важное и имеющее отношение к исследованиям, так как иные предписания целенаправленно ставят задачу, чтобы один из ассистентов был оплодотворён. Но с морально-этической стороны это довольно нетактично, если не сказать хуже.
Было видно невооружённым взглядом, как девушка пытается обойти острые углы поставленного вопроса, но при этом она ответа явно не знала, и потому ничего не скрывала.
- Мэри, существующие правила призваны поддерживать порядок в блоке и нормальный ход исследований, как то требуется учёным. До тех пор, пока он поддерживается, мы существуем в спокойном ритме, имеем всё, что нужно для жизни, функционирования и даже комфорта. Но если начать их нарушать, непременно последуют санкции. Не факт, что сразу, не обязательно за конкретный проступок, но за совокупность - вполне. При этом наибольшее наказание мы сделаем себе сами тем, что внесём хаос в обиход, котлорый с лёгкостью поддержат склонные к хулиганству ассистенты, и это может породить волну беспорядков. Нечто подобное было в трёхсотых блоках, и из того, что я наслышана об этом, могу лишь сделать один единственный вывод - никому из нас не захочется повторения того же самого. И всё, что мы можем сделать - это следовать простым и незатейливым правилам. Исполнение их на самом деле совершенно необременительно, тебе лишь нужно держать свои мысли и чувства под контролем, не допускать вспышек агрессии, не причинять никому умышленный вред и всячески способствовать тому, чтобы выполнялись предписания. По сути, в этом и заключается работа лаборанта помимо того, чтобы следить за ходом исследований. Навык социализации очень важен - поговорить с ассистентом, убедить его в том, что определённый тип поведения, соответствующий правилам - единственно верный. Многочисленные награды за лояльность и твоя собственная инициатива в плане подарков и прочего должны стать исчерпывающими доводами к тому, чтобы ассистенты чувствовали себя хорошо. Но будет лучше, если тебе начнёт удаваться находить с ними общий язык без этого. Ты можешь следить за тем, как это делаю я, и то будет хорошим примером, потому что... потому что никто больше так не делает.
В какой момент Лилли переключила тему, Джордж так и не заметила, и даже дослушала всё до конца. О чём они только что говорили? Поощрение ассистентов? Кажется, они собирались пойти и поработать. Странно, но Мэри словно что-то забыла только что, что-то очень важное... Точно, беременность. Куда деваются дети? Ах да, красноволосая только что ответила на этот вопрос. Или не ответила?
Странное чувство, что мозги девушки промыли, разыгралось не на шутку. Она была почти уверена, что это Лилли её заболтала, но, с другой стороны, а что она такого сказала?
- Мэри, ты в порядке? - лаборантка подступила ближе и беспокойно заглянула девушке в глаза, чей взгляд на несколько секунд словно поплыл, и она будто впала в прострацию, - Если тебе тяжело всё это переживать, то я только рада буду помочь. Ты можешь вернуться к себе или даже остаться у меня и отдохнуть. Столько всего свалилось на твою голову, столько информации, я понимаю это чувство. Не беспокойся, работа никуда не убежит, отдохни и соберись с мыслями, всё в порядке.
Нет, это была точно не Лилли. Она, конечно, та ещё любительница съезжать с темы, но тут это совершенно не при чём. Ощущение было такое, словно у Мэри вдруг появилось жуткое похмелье, но она наглоталась сильных обезболивающих, и те начисто вырубили всю боль и неприятные чувства. Однако, организм чувствовал, что что-то не так, и в него вмешались. Неужели это беременность даёт о себе знать? Едва ли.

Идти было тяжело. Смертельно тяжело. Даже для уроженца самых жарких мест, каких не способно и представить человеческое сознание, демон чувствовал такую неподъёмную тяжесть окутывающего огня, что, честно говоря, даже не верил до конца, что сможет подойти. Но он подошёл, и в тот же момент рухнул пред Владыкой на колени вновь. Похоже, тут ему и место - простому инкубу нельзя находиться так близко. Должно быть, отец решил его наказать таким образом- сперва открыл правду, как он и просил, из чувства родства какого-никакого, но сейчас, кажется, решил взыскать по полной.
Уже не кожа, не мясо, но сами кости затрещали от температуры. Люций уже и не видел ничего - такое адское марево пробрало его изнутри, что впору было завыть, да только нечем уже было - обуглился язык, лопались зубы, а нёбо прогорало до самого мозга инфернала. Но тот всё ещё слышал, какое обращение ниспосылает ему Владыка.

...и не будет демона, что займёт моё место в этом мире...
...и не будет этого мира, раз не будет меня...
...ибо я - владыка всего земного...
...и не будет у меня сына в мире этом...
...но будет сын вне всех миров...
...сын единокровный...
...сын названный...
...суть одно...

И воспрянул демон духом, и воспрянула плоть вместе с ним. И обрёл он вновь величие телесное и ясность ума, и не чувствовал более жара и боли, ибо исполнился духа своего первородителя, что возвысил его над всеми покойными демонами мира сего. Но какой ему был от этого прок, коль скоро не осталось в этом мире никого?
Ответ был после, но прежде ощутил Люций брожение в чреслах своих, и оттого ощутил радость, и гордость небывалую. Отец наделил его своим семенем, но не так, как делал это с особями женского пола, о нет! Он наделил его силой, способной посредством себя породить наследника не нового, но вновь! И инкубу надлежало передать это семя Кассандре... или той, кого он посчитает более достойным. Владыка действительно считал, что ведьма, дочь инквизитора, должна донести своё бремя до конца, но также он словно видел в душе демона сокровенную мысль, будто бы есть ложесна более подходящие, пролегающие незаметной красной нитью сквозь миры. Но, так или иначе, он дал ему право выбирать. Он сделал его своим сыном, дал возможность связать два мира, а вместе с этим и все остальные. Люций мог называть себя императором, властителем, кем угодно - и всё в итоге было бы не то. Но вот такого возвышения ему не мог дать никто, кроме отца. И только что он его получил. Оставался лишь маленький штрих, заключительное действие, без которого возложенная на него миссия, увы, не осуществится.
Последней волей Владыки душа инкуба рванулась в омут забытья, великой волей ввергнувшись в него мгновенно. И со всей возможной скоростью инфернал устремился сквозь червоточину обратно. Так быстро, что, кажется, даже Большой Червь, терпеливо поджидавший его на обратном пути, немало удивился, когда кончик прошмыгнувшего хвоста едва не попал в его сомкнувшиеся челюсти. Возвышенный и награждённый, Люций мчался назад, в мир, где оставил тело, с победным знаменем, развевающимся на флагштоке, что предстояло вонзить в чресла будущей матери наследника Владыки, заждавшегося своего рождения.

Возвращаться было тяжело. Гнетущее, болезненно давящее ощущение в затылке взывало к недавним воспоминаниям, что словно обрели новую силу. Инкуб издал болезненный вздох, когда попытался усилием воли отогнать от себя это дрянное самочувствие. Но сил у него не нашлось, а от рези в шее, распространявшейся на всю грудную клетку и голову, стало совсем дурно. Не успевшая перевариться с момента последнего приёма пищи мексиканская кухня едва успела оказаться за бортом кровати, и тем самым не прибавила досадного дискомфорта в виде противной жижи на груди. Инкуб отвернулся от края и вновь уложил голову на подушку, утирая слюну и морщась от жжения в хребте, а потом услышал знакомый голос.
- Schwein.
По апартаментам инфернала прохаживался Джек, разглядывал содержимое полок, какие-то игрушки, оставленные Ньян. Демон уже понял, что находится у себя, что его сюда перенесли, пока он был в беспамятстве. Что стало с Арией, пока неизвестно, но явно ничего хорошего, если только та не успела уйти раньше и замести следы. Но вот опять это жжение в затылке, и картинка складывается стремительно. Ограничитель. Он снова на месте, и, кажется, в этот раз ему впендюрили более продвинутую, более жёсткую его версию. Жгло страшно, едва удавалось не кривить лицом, и только сила привычки и духа позволяли инкубу держать себя в руках. Он вновь потерял все свои силы, и, кажется, даже сверх того. Единственное, что всё ещё откликалось на внутренний зов - дар Владыки. Но тот сейчас помочь не мог ничем и никак - заключённый в трансцендентной ауре его чресел, он был пока что невидим, неподвластен сенсорам гнусного устройства, но в то же время и бесполезен во всём, что не касалось его главного назначения.
- Знаешь, покуда я работаю здесь, то привык закрывать глаза на мелкие недочёты и косяки как ассистентов, так и лаборантов. - рассудительно начал Джек, ворочая в руках цветные карандаши, - В былые времена и мысли не мог допустить о сколько-нибудь малом отклонении, особенно в те, когда... Но всё-таки идеальная система та, что позволяет небольшие отклонения, покуда они всё ещё лежат в общем русле. Но когда кто-то или что-то норовит выйти из берегов, она действует как никогда жёстко и справедливо. Скажешь, что я не прав?
Вопрос, ясное дело, был адресован пробудившемуся Люцию. Инкуб ощутил себя как на допросе в гестапо, вот только сейчас у него действительно было такое ощущение, что игры кончились. Нацисты ничего не могли ему сделать тогда. Джек мог. Даже без инфернальной эмпатии было ясно по его лицу, тону и вообще всему, что хрена с два рогатому что сойдёт с рук. Быть может, начальник безопасности и не понимал половины из того, что за этим стояло, но оттого было ещё хуже для демона. Может быть, стоит сейчас быть предельно честным и открытым?

- ДА БЫСТРЕЕ! А-а...а-а, хорошо, не буду крича-ать! - закричала Кейт в ответ, ясно давая понять, что если ей и удастся сдержать обещание, то это будет просто прыжок выше головы
Тем временем начало происходить странное и страшное. Слизь, окутавшая девушку, лишила её одежды, и сделала это крайне эффективно - должно быть, в её составе находилась некая кислота. К счастью, плоть она совершенно не тронула, и тут впору было бы порадоваться, но дальнейшие её поползновения всё равно нарисовали не радужные перспективы. Кицуне почувствовала, а затем и увидела, как к её сокровенному подбирается слизь. И вот уже один из них (их много?) собрался встретиться с девушкой лицом к лицу - в буквальном смысле слова! А тело уже щекотали как не в себя.
- Аы-ха...хе-е... хе-а... - Катерина принялась издавать нелепые звуки, силясь подавить непрошенный и совершенно неуместный смех, - А-ха... Оно меня щекочет! Ах-ха-а! Хе-а! Ку-урт! Помоги-иехе-хе!
Осознавая, что ей грозит, и что помощь может существенно задержаться, лисичка предприняла все возможные меры, чтобы защитить самое дорогое. Чтобы какая-то слизь украла её... Ну уж нет, пусть это будет кто угодно, но только не мерзкие слаймы!
И она сжала бёдра так сильно, как только могла. Готовая пожертвовать ртом и даже попой (да, Кейт была уже не маленькой девочкой, и знала, что и куда обычно любят совать женщинам), девушка защищала свою невинность изо всех мочи.
Но слизь делала с нею что-то очень странное. Теперь, когда одежды не было никакой, та возымела на плоть полный телесный контакт, и там, где прежде прикосновения вызывали щекотку, они стали более глубокими и чувственными.
- Курт, поторопи-и...о-ох! - отчаянно борясь с тем, чтобы её постанывания не стали достоянием чужих ушей, Кейт всё-таки не удержалась и в какой-то момент бессовестно заскулила, - Ах...уф... Курт... а... оно меня... трахает... ах!
Влажные скольжения между стиснутых бёдер выбивали из колеи и взывали к самым низменным инстинктам. Если полуорк не поторопится, она может не выдержать, и ноги раздвинутся сами собой. А вот что будет дальше...

Хор хвостов верно подхватил заданный тон, и теперь он резонировал сам по себе, без необходимости поправлять его дирижёрской палочкой. Знаки пульсировали, наполняясь энергией. Подползая, кицуне коснулась двумя пальцами одной руки верх своей щеки, под глазом, и прочертила когтями две параллельные царапины, а затем сделала то же самое с другой стороны. Но прежде, чем первые капли успели сорваться со свежерассечённой плоти, раны вспыхнули тем же дьявольским светом. Ритуал протекал надлежащим образом.

В момент сочетания их чресел произошло нечто большее, чем физический контакт двух смертных. Не было это похоже и на тот вольный интим, учиняемый демонами друг с другом без какой-либо великой цели, просто для удовольствия. Этот же момент сочетал в себе и стратегическую важность, и символическую значимость, и всё вышеперечисленное. Но и от того, как он продолжился, зависело многое. Люцию нужно было отпустить свой инфернальный безлимит на сексуальную энергию, на время стать таким, каким бы он был в сугубо телесной оболочке, чтобы Ария могла довести его до отрешённого состояния. И как раз на этой грани следовало ожить, подключиться всеми силами, дабы образовавшийся контраст создал разряд, мгновенно выводящий корабль его сознания на недостижимую иными путями орбиту. Или, быть может, кому-то станет легче от сравнения с вывернутой изнанкой сознания, ментальными чреслами в вакууме и полном отрыве от бренной гравитации. Это было... а, впрочем, описать это другими словами было нельзя, по крайней мере, с большей смысловой результативностью. Но всё происходило именно так, как это было задумано.

Жар нарастал. Ария, прекрасно знавшая своё дело, усердствовала в неистовом танце плоти, оседлав своего хозяина, уже нацелившегося в искомом направлении. Теперь, когда он насильно пренебрёг своей демонической сущностью дабы дойти до края, та возымела над ним власть. Власть, которая могла и погубить, если бы кицуне имела злой, потаённый умысел. Но демоница этого не сделала - её верность была не пустым звуком, не хитрой уловкой, и оттого всё, что она делала, как заключала губы инкуба в объятия своих пламенных уст, а член в уста нижние, имело вид исправный и ожидаемый. Единственное, что стало для Люция сюрпризом, но всё-таки приятным - под воздействием чужой ауры его тело, ничем не защищённое, стало менять форму, обретать новый облик. Он стал превращаться в узкоглазого юношу азиатской наружности. Разумеется, временно - когда всё закончится, его облик вернётся, и то лишь являлось отражением скрытых чаяний Арии, лишний раз подтверждавших искренность её участия. Но тем забавнее было наблюдать. Забавно, и в то же время трагично. Ибо уже на пороге своих сил инкуб ощутил, как его грудь пронзает невидимое копьё, отголосок давно ушедшей эпохи параллельного мира, и тяжесть доспеха давит на грудь, а кицуне словно пытается облегчить её вес, и сама будто теряется в пространстве, отдавая часть своих сил. Но тщетно, ибо не властен инфернальный род, как бы ни старался, менять курс на переправе, равно как и выписать обратный билет в том же виде. Могут вернуть, но сущность уже поменяется, и всё былое будет лишь инфернальным отражением. Но почему некоторые духи всё же привязываются к земному настолько сильно, что готовы пронести память о нём в вечности? Быть, может, потому, что это единственное, что они могут сохранить в истинном виде. Память...

...Грань, за которой лежала плоскость другого мира, была упущена. Впрочем, Люция это не беспокоило - обычное дело, и никто из его родственников, даже самый сильный, никогда её не ощущал. Но теперь его не волновало вообще ничто - он был там, где нет чувств и тревог. Есть только цель и путь к ней. Как электрон в кабеле, инкуб нёсся сквозь Вселенную туда, куда стремился. Словно в огромной червоточине, его бесплотный дух, исполненный демонического цвета, нёсся в мрачной пучине. Слух тревожили отголоски других миров - он и впрямь находился где-то между ними. И иногда он слышал что-то знакомое. Настолько знакомое, что хотелось свернуть, даже зная, что пути назад может не оказаться. И где-то там, во мгле, среди пучины душ и миров он заприметил ярко-красную ниточку, ведущую к миру той, с кем был знаком. Но пока что перед глазами была одна нить, уверенно направлявшая его туда, где обитал владыка тёмного мира Кассандры. И Люций держался его, но была ли она его конкретной целью? Стоит ли этот мелкий шажок того, чтобы гнушаться возможностью перескочить весь лестничный пролёт и ухватиться на тонкий красный волос в надежде, что тот не порвётся и доведёт туда, куда он прежде и не надеялся попасть? Основа основ, исходное зерно... или держаться курса, следуя догме. Следуя контракту. Маленький шаг для демона - большой для всей его будущей Империи. Лучше синица в руках, чем... что за чушь лезет в голову? Голоса, голоса всюду. Они хотят сбить его с курса! В этом междумирье обитает кто-то жадный, сильный, и он не рад, что душа инфернала так свободно летит по его червоточине. И нужно лишь верить образам со стороны, а не всем этим голосам. Есть лишь два пути, но только один позволит вернуться назад... тёмный владыка рычит, и рык его слышен хорошо. Красный волос тонок и не сулит надёжды, но ярко виден среди мрака. А всё другие голоса отвлекают. Отпусти. Остановись. Стой. Отпусти.

Всё случилось очень быстро. Порыв души и страстное движение навстречу судьбе имело скорость и силу, превосходящую всякую реакцию и инстинкт самосохранения. Лилли едва успела податься назад, но Мэри подалась вперёд ещё сильнее и быстрее. Их уста сомкнулись под чавкающие звуки лона, пальцев и оливкового масла. И в тот же миг девушка ощутила...

...что оказалась в раю! Самом настоящем раю, сотканным не из материальных плоскостей и тел, но из чувств и эфемерных образов, динамичного тепла невидимых, но почти осязаемых лучей, бьющих насквозь, под разными углами и производящими будоражаще животворящее действие на каждую частичку. И если и были тела в этом чудесном мире, открывшемся настолько же неожиданно, насколько и внезапно оказавшийся таким родным, то их было два - её и Лилли. Мэри не видела её, но ей этого и не нужно было - она чувствовала то, что та рядом, и что она делает с ней, какую дарит любовь, как отвечает на желания и исполняет их самым превосходным образом. Это то, что она просила. Это то, что она хотела. Это то, что она ВСЕГДА ХОТЕЛА! Образ находился словно на расстоянии, но проходил сквозь неё, заставляя Джордж расцветать изнутри. То, что прежде казалось достоянием каких-то жалких секунд, глубокий женский оргазм - теперь он длился в протяжении времени, нарастая, и как не вспомнить момент, когда он начался, так и не видно было ему пределов. Было ли это результатом всего лишь одного внезапного поцелуя? Нет, это было нечто большее, бесконечно большее! Экстаз взрывал Мэри изнутри и собирал заново, и её уже не терпелось вновь разлететься на кусочки, не стесняя крика страсти и радости, зная, что вновь окажется целой, и снова будет восторженно разлетаться, и опять, и ещё раз. Она познавала бесконечную любовь и радость, счастье быть любимой в прошлом, настоящем и будущем. Будущем, в котором уже больше не будет ничего прекраснее этого...

...Мэри медленно приходила в себя. Словно облучённый радиацией, мозг без видимых повреждений работал так, словно его пронизали тысячи игл. Но вот первые признаки реальности проклюнулись сквозь туман забытья, постепенно обрели форму и цвет. Мало цвета. Как-то всё вдруг стало блекло... или просто темно? Не сразу девушка обнаружила, что почти уткнулась лицом в подушку, лежа на спине. А сзади слышатся знакомые чавкающие звуки. Но что-то не так. Вернее, всё вроде бы так, и между ног крайне приятное чувство наполненности, стимулирующее влагалище, но всё равно что-то уже не то. Мир действительно посерел, утратил контрастность, всё стало мрачно и обрыдло. И лишь одно мало-мальски радовало - приятное натяжание во влага... Натяжение? Это уже не было похоже на пару тонких пальчиков. И даже на целую ладонь. Ох, Ричард!
Над лежащей ничком девушкой нависал зверолюд и размеренным темпом сношал её. Здоровенный член с хлюпаньем вонзался в её киску и уходил на всю длину, заставляя ту расширяться до непривычных размеров и туго обхватывать его. Но это не причиняло дискомфорт - Мэри ясно чувствовала предел, но он словно был размытым. Казалось, они занимаются этим уже очень долго, и тело просто адаптировалось. Ну а к тому моменту, как разум окончательно прояснился, стало ясно, что от оливкового масла мало что осталось, и большую часть звуков, скольжения и липкости образует белесое студенистое вещество, коим была замызгана приличная часть лежака. Да сколько же времени они тут уже трахаются? И где Лилли?
Лаборантки нигде не было. Комната Ричарда почти не претерпела изменений, разве что всё ещё казалась какой-то серой и унылой - даже яркие обложки коробок из-под картриджей, занимающих одну из стен целиком, словно превратились в свои собственные ксерокопии. Конечно, не настолько радикально, но ощущение действительно было такое, что Мэри умерла и попала в рай, где ей показали и дали попробовать все радости и невероятные удовольствия, какие только можно было заслужить, пообещав, что теперь это будет длиться вечно, а потом вдруг передумали и вновь вернули с небес на землю.
Инстинктивно силясь вернуть хотя бы частичку утраченного, Мэри невольно облизнула губы, что, казалось, ещё хранили тепло уст красноволосой. И в тот же миг, почувствовав едва заметную сладость, она словно стала лучше различать цвета. Уже не так серо, уже можно жить, пусть и с депрессивной миной на лице. Впрочем, это выражение вдруг сменилось оргазменным - организм, живший немножечко своей жизнь в отрыве от погружённого в размышления сознания, всё это время стимулировался самым интенсивным образом, и вот настал его черёд привнести немного радости в бытие. Мэри охнула от очередной сладкой конвульсии, а вместе с тем тихо зарычал тигр, тоже оказавшийся на пороге кульминации. С глухим утробным звуком очередной выброс его семени обрёл покой в утробе Джордж, вытеснив собой уже имеющееся там внушительное количество.

Ментальные отношения - один из видов взаимодействий, доступных лишь существам, преуспевшим на этом поприще и его изучении, а также тем, кто рождается с подобными способностями. Для всех остальных они непостижимы, и потому зачастую считаются символом особенности, возвышенности обладателя связи с астралом
Люций и Ария принадлежали к этой касте по праву, и могли позволить себе любые взаимные манипуляции - разумеется, в рамках установившихся отношений, а не безразборно, ну да это и так было понятно. Когда инкуб передал кицуне часть своей энергии, то, если переложить это на физический уровень, оно было бы равносильно непринуждённому петтингу, быстрому и бодрящему. И этого было достаточно, чтобы та смогла очиститься от всей принятой в себя не столько физической, сколько ментальной скверны.

В зарослях было довольно безлюдно на этот раз. Ассистенты, должно быть, большей своей частью разошлись по комнатам, ибо немногие могли противиться смене суточного цикла и оставаться бодрыми тогда, когда солнце, пусть и искусственное, давно зашло. Но, с другой стороны, это создавало отличную атмосферу для прогулки. Будь Люций обычным человеком, ну или, по крайней мере, не тем, кем был, а просто кем-то другим, более приземлённым, он был нашёл эту ночь очаровательной и даже романтичной, особенно ввиду того, кто его сопровождал - можно было не сомневаться, что многие мужчины из разных миров многое бы отдали за возможность быть с Арией хотя бы раз, по-настоящему, а не только в грезах и эфемерных наваждениях. Демоны вроде неё отдавались по-настоящему только друг другу, ибо тут у них не было выбора, а во всех остальных случаях они предпочитали морочить головы ничего не подозревающим обывателям, упиваясь этой властью над их умами и телами. Но бывали и исключения. Любопытства ради стоило спросить демоницу об этом - что-то подсказывало инкубу, что её тёмная душа хранит в себе постыдное воспоминание об ответных чувствах к смертному. Они стали уже так близки, что Люций потихоньку проникал в её сознание и начинал ухватывать тонкие ниточки личного.

Большая пентаграмма нашла своё законное место на ровном площадке в окружении кустов и деревьев. Почти настоящая опушка в лесу, слишком чистая и стерильная, но здесь это было только плюсом - никакой паук или клещ не залезет куда не надо, покуда вдавливаешь тазом свою пассию в зелёную мураву в приступе похоти. Но демонам это было совершенно не важно - место есть, а там хоть потоп... хотя нет, потоп как раз очень сильно помешает, ну да не та историческая веха нынче, так что беспокоиться точно не о чем.
Ария, витавшая в облачении своих хвостов, ждала своей очереди, сигнала от доминирующего демона, что должен был первым войти в круг и приготовиться к ритуалу. Белый мех витал вокруг её нагого тела, но лишь Люций мог видеть все прелести её образа - сторонний же наблюдатель мог только подивиться, как изящно лоскуты магических хвостов прячут от него самые жаркие места, заставляя жадно фантазировать и мысленно дорисовывать то одно их продолжение, то другое. Пора было дать волю своим силам в рамках этого алтаря и попробовать установить контакт с другими мирами. В конце концов, они ещё не испытывали данный мир (или междумирье, как знать) на прочность, и кто знает, вдруг у них получится вырваться за его пределы и образовать брешь, сквозь которую смогут привнести новые силы и ресурсы для его захвата?
Опустившись на четвереньки, кицуне медленно, вальяжно крадучись стала подползать к Люцию, сидящему по-турецки в самом центре пентаграммы. И чем ближе та подбиралась, тем сильнее загорались пунцовым магическим светом нарисованные контуры. В данном акте инкуб олицетворял собой одновременно и жертвенный алтарь, и образ того, кого обычно ваяли в камне и ставили пред алтарём, надеясь призвать адресно, а Ария в свою очередь символизировала таким образом и взывающего к тёмным силам адепта, и приносимую им жертву. Хвосты, в медленном танце кружащие вокруг пентаграммы, словно горловой хор проклятых монахов, резонировал в такт импульсам душ инферналов, размеренно обретающих синхронность для сочетания сил и направления их в унисон единым руслом.

К счастью, Шкура проявила расторопность, и тем избежала праведного гнева в свою сторону, равно как и рукоприкладства. Но всё равно ей потребовалось время, чтобы собрать хворост в одну кучу, попутно расчистить место вокруг неё во избежание непредсказуемого расползания огня и озадачиться извлечением огня. В такие моменты, наблюдая за ней, ни за что не подумаешь, что у бабы крыша в пути. Может, притворяется всё-таки? Да ну, столько лет невозможно это делать. И вообще, не до наблюдений сейчас.
У Курта не было времени как следует копаться в охотничьих пожитках, да и без света это было бы сплошное мучение. Внимательно поглядывая на всё ещё неподвижное тельце, он подскочил к одной из кучек, где должны были находиться вещи и разворошил ветки. На Кроули сейчас полагаться не стоило, старик всецело погрузился в раздевание дохлой бабы и примерку шмотья - оно было ему явно великовато, и, скорее, одежда той придушенной пришлась бы ему в впору, а эта, наоборот, как раз на Тапперта будет, наверное. Но это потом.
Рейдер развязал вещмешок и просто перевернул его. Высыпалось много всего, но взгляд первым делом зацепился за моток тонкой на вид, но на ощупь очень крепкой бечёвки. Её мужчина и употребил со знанием дела на связывание пленницы. Та даже не шелохнулась - может, ещё не отошла, может, просто боялась лишний раз пикнуть, но пару раз за всё время перетягивания лодыжек и запястий витками верёвки рейдер прощупал её пульс, проверил дыхание, и определил её вполне живой. А тем временем где-то с четвёртой спички, потянутой, ясное дело, из личных вещей Курта, стараниями Шкуры куча веток наконец занялась пламенем. Но теперь у них целая куча шмотья, и наверняка со спичками тоже проблем нет, а значит переживать за скромный перерасход совершенно не нужно. Оставался последний штрих.
- Чё там по другим? Видишь третью сумку какую-нибудь? - старик ненадолго оторвался от своего дела и быстро-быстро заозирался, словно пытаясь рассмотреть всё и сразу, что обретало цвет и более точные формы в свете разгорающегося костра.
- Вот третья сумка. - Шкура спокойно указала пальцем в искомый предмет.
- Где? - Кроули присмотрелся, но тут же со злостью сплюнул на ещё не остывший, но уже раздетый труп крупной женщины, - Блять, да не наша сумка, чужая, сука ты тупая!
Но, похоже, третьего не было - по крайней мере, его следов, а они должны были быть хоть какие-то, если охотницы действительно имели дополнительного напарника или напарницу.
Тем временем огонь становился всё ярче, и обстановка прояснялась как во всех смыслах. Женщина, которую придушил Курт, имела комплекцию, схожую со Шкурой, ну или с Кроули, если уж на то пошло - всё равно сисек не было ни у первой, ни у второго. А вот у этой бабы были. А ещё были длинные русые волосы, собранные в большую косу сзади - кажется, ей сегодня ночью найдётся хорошее применение. Поначалу рейдеру показалось, что женщина одета в военную униформу, но потом, приглядевшись, понял, что из форменных на той только штаны и сапоги, а остальное лишь схожая по покрою гражданская одежда, сшитая из лоскутов. Само собой, надевать её он не собирался - та была совершенно не впору. Но зато мог позариться старик - от бабского в этом тряпье только запах, не зашкварно, да и заслужил он себе обновку, в конце-то концов.
Крупная женщина в смешной позе валялась рядом с кучей снятого с неё тряпья. Промеж её больших грудей зияла раскуроченная дыра от кирки, откуда уже перестала идти кровь, но её всё ранво было слишком много. Рейдер подметил тот факт, что по цвету кожи и волос обе бабы были сильно похожи, но здоровая была явно старше - возможно, мать. Впрочем, возраст не делал её менее опасной, так что, наверное, хорошо, что удалось вот так просто её нейтрализовать. Так и напрашивалась предыстория этого дела - мать и дочь, чей муж и отец в одном лице наверняка сгинул где-то на фронте, жили себе не тужили, промышляли охотой, и, похоже, неплохо с этим делом справлялись на пару, не боялись в лес ходить и ночевать там - вон даже про маскировку не забывали, про правильное тушение костров и ночную сигнализацию. Правда, один хер не помогло.
Размышляя над этим, Курт не забывал о насущном. Главным образом, его интересовало оружие - не с копьями и луками же девки пошли охотиться, хотя, справедливости ради, стоило признать, что иногда и до такого доходило. Но нет, тут явно был не крайний случай с голодухи, потому что и у молодой, и у старой было по ружью. Простенькие однозарядные ружья - с виду такие безобидные, но опытный рейдер без труда узнавал армейский шаблон. Нет, девки точно в армии не служили, просто досталось по наследству, а, может, предприимчивый муженёк покойной с фронта приволок. Хорошие ружья, надёжные, блять, как армейский карабин - собственно, сделаны они были по одному и тому же принципу, только что калибр отличался. У молодой была лёгкая двадцатка, у взрослой крупный двенадцатый калибр - эта бы порвала одним залпом очко сразу двоим за выстрел при удачном стечении обстоятельств. Но оружие так и осталось лежать там, где лежало, рядом с окровавленной подстилкой. Молодая своей пушкой тоже воспользоваться не успела.
Ну а что касается других вещей, то тут уже предстояло покопаться основательно. Одну сумку Курт выпотрошил не глядя, но вещи лежали на своих местах. Другая стояла закрытой, всё ещё забросанная веточками. Время распаковывать подарочки!

Кроули скинул с себя штаны убитой бабы и бросил в кучу к остальным, которые уже примерил, и все как одна оказались ему велики. Тапперт же чем больше на них смотрел, тем сильнее убеждался, что это всё-таки его размер. Там не было ничего бабского, ну а куртка из дублёной кожи тёмно-коричневого цвета вообще выглядела невероятно круто.
- Давай эту разденем, я хочу с неё вещи примерить. - старик указал на молодую, что уже начинала тихонько ворочаться, надёжно связанная по рукам и ногам, - Вроде самый раз.

Бдительность агента распространялась не только на окружение. Он умело, насколько позволяли человеческие чувства с чисто научной стороны, заложенные в нём программно, имел определять, что творится внутри чужой головы - отчасти благодаря психологического анализу, отчасти благодаря собственной эмпатии. Но когда дело касалось столь интимных тем, а касалось оно их в практике мужчины чаще, чем можно было бы подумать, в работу включалось и что-то ещё, не подвластное изучению профессоров, но всё-таки довольно важное. Николас пользовался этим тоже - на войне все средства хороши, и пододеяльные баталии порой ничуть не менее важны тех, что традиционно проводятся с помощью ружей, бомб и бронированной техники.
Николас понял, что Кассандра имела ввиду немного другое - хотела, чтобы тот уже засадил ей как можно быстрее. Но сложно было удержаться от такой сочной дырочки - сколько лет этой девице? На вид двадцать пять от силы, хотя морально давит как дама за тридцать, но, чёрт возьми, ТАМ она была ещё моложе, в чём мужчина вскорости и убедился. Лоно отзывалось на ласки неохотно, но не отозваться вообще оно не могло в принципе - агент знал своё дело, и оно помогало ему работать на высшем уровне, добиваясь расположения в самых, казалось бы, запущенных случаях. А тут всё так и просило, так и молило, чтобы его поскорее коснулась крепкая мужская рука - и не только рука!
Но недовольство быстро сменилось удовольствием, и вот уже не прошло и минуты, как женщина стала охотно привечать старания любовника. Странным было то, что при прочих равных Кэсс старательно удерживала себя в определённых рамках и не давала распалиться сильнее, словно действуя назло.
Противиться мануальной "терапии" уже не оставалось никаких сил, и в решительный момент Кассандру затрясло. Ноги свело в коленях, а Николас ощутил, как и без того тугая киска сдавила внутри его пальцы - если бы там сейчас был его член, это были бы поистине незабываемые ощущения в лучшем из смыслов. Женщина запрокинула голову и закатила глаза, а нижняя губа оказалась закушена с такой силой, что, казалось, ещё чуть-чуть, и польётся кровь. К счастью обошлось, ибо уже через несколько секунд лаборантка стала обмякать и даром что успела лечь вновь животом на стол, иначе бы, наверное, так и рухнула на пол. Когда Николас вытащил пальцы, вслед за ними вытекла тонкая струйка густых женских соков, свидетельствовавшая о том, что всё было сделано правильно, и что, если уж агент собирался убедиться в человечечности Кассандры, то он только что получил тому доказательство. Окажись девушка какой-нибудь иной сущностью, было бы что-то другое, и это бы в свою очередь заставило поверить в фантастичность происходящего. А пока что... ну, теория про экстравагантные съёмки порнофильма всё ещё имела право на жизнь, пусть и не в первоначальном виде.
- О-ох... а ты... я так смотрю... прямо кавалер... - женщина, тяжело дыша, приподнялась на локтях и повернула голову со слегка одуревшим взглядом назад, - Не стал кидаться... нахрапом... ух-х, это было мощно. Но теперь, будь любезен, выпусти... уф... выпусти уже своего внутреннего зверя!
Ну что же, теперь у агента не оставалось выбора, кроме как засадить. Промедление в этом вопросе грозило уже реальной потерей расположения дамы, да и, честно говоря, по-мужски тоже быль бы обидно упускать такую возможность. Верно ведь?

Вопреки ожиданиям, персона, назначившая встречу Люцию, не оправдала ожиданий в том плане, что не проявила достаточно пунктуальности. Не пришла она заблаговременно, не явилась и в процессе ожидания, разумно посвящённого подготовке ингредиентов. В итоге инкуб, дабы не терять времени и не давать материализованным продуктам испортиться, взялся за их непосредственную готовку, по возможности растягивая время как можно сильнее, но в кулинарии такие фокусы редко прощаются поварам, а потом таймер неумолимо щёлкал минуты, секунды... И вот, когда уже почти всё было готово, и для абсолютной готовности стоило лишь откупорить бутылку текиллы и наполнить стопку, да, наверное, тут же махнуть её с горя самому, что сеньорита нарушила обе...

Сеньорита появилась строго в тот момент, когда всё было готово. Похоже, она нарочно ждала окончательного завершения готовки. Ступив из полумрака неиспользуемой части кухни, который инкуб не нарочно, но по привычке оставил специально на случай, если кто-нибудь захочет появиться оттуда эффектно (и не прогадал, к слову), она обозначила себя резко, но после вкралась деликатно, как кошка, резко вскочившая в дом с улицы, и тут же сделавшая вид, словно и не выходила вовсе.
Но перед этим был забавный эффект, и вряд ли дело было в понтах. Если бы девушка прибыла каким-то иным способом, то Люций бы почувствовал приближение. А так она просто появилась из ниоткуда, телепортировалась, выражаясь современным языком. Облачко пурпурных бликов, больше похожих на голографические квадраты-пиксели, с тихим "цифровым" звуком растаяли так же быстро, как и появились, оттуда вышла она. Демон сразу понял, что имел дело именно с той, кого ожидал увидеть, но вот что до фасона... а, впрочем, обо всём по порядку.
Гостья имела ярко выраженные латино-американские корни, и, конечно же, являла собой одно из прелестных воплощений красоты, каким могла наградить природа юных мексиканских дам. Ровный, адекватный загар лишь дополнял образ. Почему именно Мексика? Люций не знал, но благодаря своим силам чувствовал. В конце концов, текилла и буритто при всей своей напускной стереотипности были вполне искренним пожеланием.
Одета девушка была в соответствии с возрастом - возможно, она уже вышла из подросткового возраста, но подростковый возраст ещё не вышел из неё, и бунтарский характер находил отражение и в одежде, и в причёске. Посмотреть бы на это дело сверху вниз, разнообразия ради, и первым делом в глаза бросятся шнурованные армейские сапоги, но явно магазинные, хотя и хорошего качества. Ровные, гладкие ножки, никаких лишних жировых прослоек и чуть выступающие мышцы - так и хотелось их укусить, но прежде разорвать окончательно сетчатые чулки с искусственно (или нет?) сделанными дырками - благо, те не поднимались сильно выше колена и действительно позволяли рассмотреть гладкость и упругость бёдер. Но вот с джинсовыми шортами придётся попотеть - несмотря на то, что штанины обрезаны под самый корешок, этот "корешок" надёжно закрывает зону бикини и у любителей подсмотреть чужое нижнее бельё наверняка вызвал бы в этот момент разочарованный вздох. То же можно было сказать и о любителях подтянутых женских животиков, но им повезло чуточку больше - нижний край живота под чёрной кожаной жилеткой просматривался, и он был рельефным, в самый раз для не слишком спортивной, но всё-таки присматривающей за собой особы. Сама же жилетка была исполнена множеством кармашков, и, кажется, все они были забиты разного рода содержимым, половина из которых представляла собой электронные гаджеты. От одного из них к голове тянулся белый проводок наушников, прямиком к левому уху, височная область головы над которым была коротко подстрижена, в то время как с другой стороны волос был пышный. Хорошая причёска, очень стильная, но без надлежащего внутреннего содержания это всё бутафория, понты и не более того. А уж в этом Люцию предстояло разобраться отдельно. Пока что он видел перед собой юную, но выглядящую весьма самоуверенной смуглую нимфу, являющуюся, судя по обилию техники, стилю и умению всем этим пользоваться, выходцем из весьма развитого мира. Стиль... кажется, в известных кругах это называется "киберпанк". Что же, в таком случае, многое объясняется. Не иначе как космическая станция обзавелась ассистентом, чьи способности оказались достаточно крутыми, чтобы взломать местные системы безопасности - вряд ли простым сотрудникам разрешалось вот так брать и телепортироваться куда и когда им вздумается, да ещё писать зашифрованные сообщения на планшеты, к которым технически у них доступа быть не должно вообще никакого. Ситуация почти как у Люция - он тоже обрётал своё могущество вновь в обход правил и систем безопасности. А раз кто-то тоже умудрился это сделать, то такого человека нелишним будет привлечь на свою сторону. И то, что это тоже оказалась представительница женского пола, прямо-таки радовало - везёт нынче инферналу на талантливых спутниц. Вот бы так продолжалось как можно дольше.
Едва появившись, девушка сразу вышла на свет, окинула взором то, что уже было готово из съестного к тому моменту, и, не говоря ни слова, взялась за ещё тёплый тако. Вкуснятина тут же отправилась в рот и там с аппетитом захрустела, а глаза гостьи оценивающе устремились в сторону повара. Вызов был брошен. Первое впечатление - оно всегда очень важно, и шанс его произвести даётся лишь раз. женщина с этим справилась по-своему, но что сделает в ответ инкуб?

Интересное наблюдение, возможно, не имело действительного сношения с реальностью, но, тем не менее, постоянно напрашивалось, когда речь заходила о темном времени суток. Большая часть всех злых и дурных дел делалась именно под покровом ночи. Конечно, рейдерским бандам не в новинку было чудить и средь бела дня, тут уж с этим никто не заморачивался, но вообще традиционно если какая-то гадость планировалась по отношению к кому-то, какая-нибудь организованная и продуманная хрень, то осуществлялась она преимущественно в темноте, когда бдительность жертвы была минимальной, а уровень скрытности злоумышленника повышался в разы. Да и просто по ночам, по вечерам особенно, как-то голова начинала больше в этом направлении работать, какая-то удаль появлялась и энергия. Тратить её на пьянки-гулянки было особенно приятно, и мацанье женских лохматок тоже входило в излюбленный список развлечений. При условии, если они были, конечно, а то ведь всякое бывало на фоне отсутствия дырки...

Шкура, как обычно, спала достаточно крепко, так что окончательно проснулась лишь только к тому моменту, когда её морда упёрлась в шершавую кору молодого, но уже дремуче выглядящего дубка. Сперва попыталась рыпнуться, но потом признала в схватившем её человеке не чужака, но своего, замерла, а затем, видимо, поняла, что этот свой собирается с нею делать, и дёрнулась ещё раз, но уже слабее. Впрочем, противопоставить сильному мужчине ей было нечего.
Курт мог заслуженно гордиться своим здоровьем и тем, какие возможности оно ему предоставляло. Одной из таких была способность если не по щелчку пальцев, то, по крайней мере, в кратчайшие сроки, когда это было необходимо, возбуждать в себе эрекцию. Иногда это случалось непроизвольно, стоило лишь допустить мысль о голых сиськах и их обладательницах, но когда доходило до дела, то тут уж мужчине уверенности было не занимать - всегда и везде он был готов доказать свою статус любой суке. И если придётся ему перед смертью вспомнить лучшие постельные моменты в его жизни, то, стоит думать, вражине, умудрившейся замочить свирепого рейдера, придётся ещё долго смотреть на его стоячий хер даже у окоченевшего трупа, и тем быть униженной ещё больше.
Но сейчас Тапперт был живее всех живых, старые раны не беспокоили его нигде и никак, а потому его молодец уже рвался из штанов прямо в бой. Девушка дёргалась, но словно для виду - удерживать ещё одной ладонью за запястья обеих рук, заведённых за спину, труда не составляло никакого. Может, сонная ещё была просто, но уж к тому моменту, как она проснётся, рейдер точно раза два успеет кончить. Не было ему дела до того, что там испытает баба в процессе, вообще плевать. Вот была бы на её месте Джина - тогда совсем другой разговор! О, как она пищала в палатке с Зобов - мудак хоть и был как главарь не везде хорош, но сук драл от души. Курту же не довелось отведать этой хищной киски, но когда она в тот раз приласкала его ротиком, то и о себе не забыла, грамотно использовала пальчики, и кончили они практически одновременно. Вот это была сука, не то что тупой кусок мяса. С другой стороны, а ты хоть раз пытался Шкуру довести до такого состояния и услышать, как кричит она...
Но надо было и о себе подумать. Пихать сухарём - удовольствия вообще никакого. Как минимум плюнуть на рабочую поверхность, да щедро так, чтобы хватило наверняка. И обязательно представить кого-нибудь поинтереснее, ту же Джину, например. Но в голову почему-то отчаянно лезли всякие дурацкие бытовые домыслы про то, что неплохо бы ботинки нормальные заиметь, а в свете происходящего теперь ещё и то, что за последние пару лет Тапперт ни разу не припоминал, чтобы Шкуру кто-то пользовал как женщину. Среди народа вообще ходил слушок про то, что бывают болячки лютые, через еблю передающиеся, от которых может член начисто отсохнуть и отвалиться, а перед этим болеть будет страшно, но то лишь слухи. На деле существовали только две болезни, передающиеся половыми путём - мандавошки и долбоебизм. В последнее рейдеры, похоже, верили довольно охотно, и потому, может, не трогали дурочку. Но сейчас было не до этого. Время спустить пар, ибо давно пора, ибо накопилось.
Рейдер уже приставил свой твёрдый как камень и щедро смазанный инструмент к замершей от испуга манде, как вдруг его взгляд выхватил в кромешной тьме ночного далёка огненную вспышку. Что-то в нескольких километрах от подножия холма, на котором они располагались, загорелось, ярко обозначив себя, а затем стухло. Из всего того, что Курт когда-либо видел в своей жизни, это походило только на одно - кто-то затушил походный костёр, пламя которого до этого момента всеми силами скрывал, и вполне успешно, но в последний момент пламя вспыхнуло сильнее и обозначило себя. Именно в тот момент, когда рейдер смотрел в ту сторону. Охуенно повезло, так бы и проморгали. Пора браться за дело, как в старые добрые.

Шифр был сложен. Настолько сложен, насколько могут быть сложны первые шаги пытающегося освоить китайский язык, прежде с ним никакого дела не имевшего. Нечто похожее было и у Николаса во время его обучения, но даже оно явно уступало. Закономерности были, но перевести их сразу сиюсекундно не представлялось возможным. Однако, мужчина фотографически запомнил всё, что там было. В другой раз.
- Чу-удненько. - Кассандра выхватила бумагу из рук сразу, как только с процессом начертания подписи было покончено, - А теперь, золотце, давай-ка с тобой немного поработаем.
Она отошла на шаг и вновь уткнулась в планшет. Похоже, девушка не видела в Николасе никакой угрозы, а ведь он реально сейчас мог сделать с нею что-нибудь радикальное и совершенно незаметное даже для смотрящих под хорошим углом камер. Всего лишь один позвонок в сторону, и лаборантка на ближайший час его безвольная кукла-марионетка, не смеющая даже пикнуть. Однако, сейчас у агента была возможность заглянуть краем глаза в экран устройства и почерпнуть больше информации, что для него имело приоритет куда более высокий.
Подсмотрел и, если честно, ничего не понял. Много текста всё на том же шифре а ля инопланетном языке, какой-то график, смысл которого без толкового вникания не понять, и вроде как его фотография в полный рост промелькнула. И даже не вроде как, а промелькнула не фотография, а трёхмерная оцифрованная модель, которую женщина при нём повертела. Круто, конечно, но не сказать, что прямо настолько уж фантастично. Для создания иллюзии пребывания на космическом корабле пришельцев такое смоделировать любому художнику под силу. Впрочем, вряд ли ставка была на то, что Николас именно в этот момент это заметит.
- Ох дерьмо... - пробормотала Кассандра и искоса посмотрела на мужчины, - Что же ты, золотце, сразу не сказал, что тебе через два месяца крышка? Впрочем, обычно ребята все эти косяки исправляют при доставке, но если начнёшь хиреть, дай знать. А вообще, знаешь, мне понравилось. Обычно приходится выбивать подписи запугиванием, а то и рукоприкладством. Что же, если у Лилли так выходит на постоянке, то почему бы и мне не суметь? Вот и сумела, и молодец... Проклятье, я уже начинаю выражаться как она. Так, ладно, золотце, а теперь давай быстренько введу тебя в курс дела.
Убрав планшет, женщина прошлась кругом по комнате, раскинув руки. При этом полоски ткани, прикрывавшие её грудь, немного разъехались в разные стороны, и оттого вид стал совсем уж вызывающе эротичным. Впрочем, что могло быть пошлее расчехлённого пениса наперевес?
- Это всё твоя конура на весь срок контракта. Делай тут что хочешь, обставляйся как удобно. Попробуй проявить фантазию что ли, а не как вся эта основная масса быдла. И для начала оденься что ли. Вон видишь справа от двери стенка? Кажется, что там ничего нет, но ты подойди, хлопни по ней ладошкой чуть пониже пояса, и увидишь маленькое волшебство, которое выдаст тебе шмотки.

Но разве мог демон действительно думать, что другая демоница, практически его старшая сестра, позволит себе просто так взять и опуститься до низкопробной бесятины, коими полнится периферия преисподней, текущие от одного только дыхания хозяина и готовых всей толпой облепить всё величие его Члена? Могло лишь показаться, что она растеряна и ничего не способна противопоставить. Но то было другого рода замешательство - то, что простительно королю, перед которым в тронном зале выскочила обезумевшая челядь, хмельная вином. Она ещё не знает, что уже находится на пути к плахе.
- А ты такой же наглый и самоуверенный, как твой отец в молодости...
Да что она знала про его отца? Они ведь даже не из одного мира... или всё-таки из одного? Как бы то ни было, не имела она права возводить сородича в сравнение с его родственниками - Люций и сам до такого не опустился, соблюдая негласный этикет, но, кажется, демоницу такое поведение не смущало. И это лишний раз доказывало, что аргументы её давно кончились, как этические, так и физические, и она только и могла, что передёргивать уже сказанным и пустяками, не имеющими отношения к действительности и, как следствие, какого-либо веса. Пустая болтовня, без толка. Лизетт - пустышка. Что бы она там из себя не представляла на самом деле, но она уступала Люцию так, как монарх маленького марионеточного государства, не имеющего даже выходов к морю, уступает князю какой-нибудь широкой волости, простирающуюся на многие километры и противостоящую варварским набегам, хотя, казалось бы, первый превосходит второго по титулу на много колен. И пускай её сдерживал первичный ограничитель, но он же в своё время не мешал инкубу быть тем, кем он есть и кем праве был себя считать.
Осознание собственной власти переполняло голову и лихорадочно зудело у самого основания дьявольской гордыни. Вместе с тем росло и желание лишний раз превратить происходящее в игру, где бы он не показывал своей истинной силы, развлекая себя игрой в поддавки с противником, что уверен, будто бы они соревнуются на равных. В свете этого попытка Лизетт контролировать его эрекцию едва ли способна была вызвать что-то кроме смеха, но демон, будучи существом с известным чувством такта, не спешил развеивать тщетность этих усилий, и впору было даже поддаться сильнее обычного.
Утроба демоницы впилась в член всей своей выстилкой, заставляя его кровь остаться там, где ей это было выгодно, и оттягивая плоть в необходимую ей позицию и твёрдость. Она жадно скакала на захваченном члене, словно игнорируя все прочие воздействия на себя, но тем сильнее распалялся внутри пожар, исполненный по большей части негодование. Лизетт подспудно понимала, что что-то не то, где-то здесь кроется фальш, да такая хитрая и лукавая, что она со всем своим опытом не способна её разгадать. Становилось жарко.
- Слишком много "Л" на одно одну постель. - едва сдерживая нарастающее придыхание в голосе, прошипела демоница.
Но инкуб давно отметил. Лизетт, Лиллит... Люций, в конце концов. Нормальная практика для демонов, традиционная. К чему сейчас это было вообще, непонятно - разве что демонесса желает прогнать сестрицу, и таким образом та не увидит, как та будет повержена. Двум позорам не бывать, раз однго не миновать, да? Но тут уже инкуб распоряжался ситуацией, и ему было решать, отправиться ли лаборантка куда-нибудь в другое место или на горе её ассистентки засвидетельствует ниспровержение последней.
- А... а? Просто продолжай. - Лилли, слегка прибалдев от ласково щекочущих почёсываний макушки, к коим, по всей видимости. питала страшную слабость как какая-нибудь кошечка, всё ещё контролировала как минимум саму себя и изъявила желание, чтобы демон в отношении неё ограничился этими почесушками.

Последнее, что помнил Николас - это его последнее задание. Оно было... похоже, уже не важно, что это было за задание, ибо оно теперь бессовестно провалено. Провалено просто даже если исходить из того факта, что мужчина находился совершенно не там, где был необходим сиюсекундно. Иными словами, всё внезапно обрело форму пройденного этапа и потеряло всякий смысл. Нужно было возвращаться и доложить о результатах, а для этого сперва следовало оценить обстановку и вычислить уровень опасности с возможными путями к отступлению.

Николас открыл глаза. Беглый осмотр без поворота головы и тотальное прислушивание к собственным чувствам дали сразу очень много информации, большая часть из которой обнадёживала. Он не пребывал в скованном состоянии, мог свободно встать и пошевелить конечностями. Общий уровень самочувствия оценивался как совершенно здоровый и адекватный. Место содержания...
Что же, это не походило на тюремную камеру. Скорее, на гостиничный номер высокого класса, обставленный в футуристичном... очень футуристичном стиле. Первая ассоциация - декорированная для съёмок фильма комната. Что-то не сходится. По всем критериям вероятности Николас должен был либо умереть, либо быть пленённым, но в гораздо более худших условиях. Не было ни того, ни другого, но всё ещё оставался маленький шанс на извращенную пытку, частью которой и были окружающие декорации. А ещё с кровати был отлично виден фрагмент окна-иллюминатора и вид на "открытый космос". Или это был настоящий космос? Довольно реалистично, но наверняка всего лишь звёздное небо...
Ничто не мешало Николасу пошевелиться и даже подняться с кровати. Но он был абсолютно наг, и это лишний раз подтверждало мысли о нахождении в лапах эксцентричного психопата. Вот только, как мужчина ни старался, а любой конкретный вывод разваливался как о полную алогичность происходящего, так и об отсутствие должной информации.
Итак, что же он имел в сухом остатке? Он лишён одежды, но совершенно точно полностью здоров и даже, возможно, чувствует себя лучше, чем когда-либо. Его комната (да, это выглядело как просторные апартаменты на одного человека) отличалась избытком белых и металлических тонов в расцветке интерьера, но они всё ещё вписывались в рамки адекватного и имели право на жизнь. Помимо кровати здесь имелся стол и два стула, совершенно пустой шкаф-стеллаж, а также окно-иллюминатор в форме горизонтального эллипса. Напротив него располагалась дверь, но такой вывод Николас сделал лишь бюлагодаря своей проницательности. Другой бы счёл нарисованный на стене синий вертикальный прямоугольник некой ироничной шуткой, своего рода насмешкой, дескать, вот он, выход - попытайся выйти через стену и разбей себе голову. К счастью, мужчина даже в худшей своей форме до такого состояния не дошёл бы никогда.

Моменты с переговорами и обсуждениями условий сделок были для Шейна не в новинку. Его старый хозяин нередко использовал его присутствие во время встреч с деловыми партнёрами, другими рабовладельцами и устроителями боёв, так что сейчас он, в общем-то, понимал, в чём суть и, собственно, не выглядел как потерянный, но храбрящийся котёнок. Просто раньше его присутствие должно было придавать важности владельцу, служить своего рода рекламой его возможностей, возможностей его гладиаторов, уровня их профессионализма и умению производить впечатление. А сейчас нужно было рекламировать не столько это, сколько свой потенциал по части реализации бойцовских навыков и свирепости по прямому отношению к одному из участников переговоров. Иными словами, надо было выглядеть угрожающе и внушительно - чего греха таить, и в такого рода встречах при старом хозяине табакси участвовал, было дело, так что сейчас он прекрасно представлял, что они делают, зачем тут вообще и каких результатов хотят добиться. А для бывшего гладиатора понимание задачи было важно.
А самое главное, не приходилось говорить. шейн не был профи в этих делах, но зато за всех отдувалась Винки, державшая речь. И отдувалась она по-царски. Как гласила старая гладиаторская поговорка: "Один чётко поставленный удар в сто раз лучше и зрелищнее десяти бессмысленных выкрутасов." Виляния хвостом и какие-то чересчур хитрые комбинации запросто могли запутать, закрутить тебя самого, а в итоге главного-то, победы над врагом, ты и не добьёшься. Винки рубила с плеча, но рубила чётко и аккуратно. И как не нужно было быть опытным воином, чтобы оценить, как хорошо один боец шарахал другого дубиной по голове, так и не надо было являться матёрым дипломатом, чтобы оценить, насколько железны и весомы были аргументы блондинки. Она делала своё дело знаючи и умеючи, и, самое главное, не церемонилась. Табакси хорошо умел проводить аналогии того, что видел и слышал, с ранее пережитыми опытами на арене (по крайней мере, мысленно), и нынешние сравнения ему не на шутку понравились. Он даже в некоторой степени воспылал желанием к этой девушке, но виной тому сейчас были её реальные заслуги, а отнюдь не смазливое личико и пара упругих, аккуратных грудей, не говоря уже обо всём остальном.
Последующие минуты Шейн упорно боролся с эрекцией, из-за чего его внешний вид приобрёл характер сильной напряжённости и дерзкой сосредоточенности, что ввиду незнания окружающими истинных причин этого дела, пока ещё успешно скрывавшегося под набедренной повязкой, выглядело невероятно грозно и внушительно.

- Ну хуй так хуй, хм. - закусив губу, старик засунул руку в штаны.
Нет, не в самое нутро к своим мудям, как могло показаться, но в один из карманов на его старых латаных штанах.
- Хм, бля, да где же оно... - сКроули зашарил сильнее, а после подключил вторую руку и карман, видимо, потеряв что-то, - Сука, я чё, подтёрся им что ли?
Чем именно подтёрся старый рейдер помимо лопуха, Тапперт не знал, но уже начинал догадываться, что чем-то важным. И всё-таки ему хватило терпения дождаться, пока дедок отыщет в своих шароварах заветную бумажку. Да, это был лист бумаги, исписанный от руки карандашом с большими, легко читаемыми буквами. Жаль только, грамоту он сам знал неважно. А вот Кроули, похоже, шарил. Хоть какая-то польза.
- В душе не ебу, как это случилось, но ночью на дверь вот эту хуйню повесили. - он повернул лист исписанной стороной к Курту, но, не найдя в его взгляде интеллектуального отклика, понял, что всё придётся делать самому, - Зацени, какую маляву нам накатали.
И, откашлявшись не столько для важности, сколько из-за реально накопившейся мокроты, которую сразу же щедро сплюнул, старик задекларировал текст послания:
Клювожоры! Да, вы, лысый хмырь и старый хрыч, речь о вас. Беситесь с того, что красные сделали с вашей бандой? Дерьмо случается, да, но вам повезло. Мы вас знаем, и мы хотим, чтобы вы не барахтались как шакалы в ссаной луже. Приходите к нам, будем жить вместе. К северу от озера есть развалины, ваша банда там уже бывала. Старик знает, где это. Идите туда, там вас встретит наш человек. Девку захватите обязательно. Звучит стрёмно, но, чтобы вам легче думалось на этот счёт, знайте - кое-кто из ваших уже гостят у нас, лысый будет рад. И девку не забудьте привести. Всё.
Старик читал медленно - видать, ему тоже непросто грамота далась в своё время. Но Курт невольно заслушался - надо было переваривать текст. Понаписали много, но всё по делу, и оттого думать надо было хорошенько. Мощное предложеньице, внезапное, охуеть какое внезапное.
- У меня два вопроса. - старик поднял полный подозрительности и реального вопрощания глаза на Тапперта, - Чему это ты там рад будешь у них, а? Ты чё, бля, заранее планировал переметнуться что ли? Ах ты хитрожопый лысый хуй, запасные варианты уже присмотрел. Ну уважуха, чё, могёшь.

- Р-рассказать!? Я лучше покажу! - с экспрессией переспросил Ричард, и девушке показалось, что он даже как-то возмущённо взрыкнул, отчасти из-за задетой гордости, в обоих смыслах, а отчасти от перевозбуждения.
И с этими словами он рывком, не особо заботясь о целостности пуговицы и "молнии" в мотне, расстегнул ширинку и сразу же рванул шорты вниз. В ту же секунду то, что томилось там последние минуты, выпрыгнуло как чёртик из табакерки... да нет, это был не чёртик, а здоровый, мать его, чертила! Но обо всём по порядку.
Половой орган Ричарда, подобно его собратьям-зверолюдям, в спокойном состоянии втягивался внутрь тела, в брюшную полость или как-то так, в общем - его не было видно, разве что был виден "шлюз" и пара бубенчиков под ним, которые не втягивались и, должно быть, имели назначением производить впечатления на самок. По крайней мере, на Мэри они могли произвести впечатление совершенно точно своими размерами, ибо если у Джеймса таковые были как пара грецких орехов, то тигриные шары вполне сравнялись бы с её собственным сжатым кулаком. Но даже это было не так впечатляюще, как член, что в данную секунду пребывал в самом эрегированном из всех возможных состояний и позволял насладиться своим видом во всей красе. Он был большой. Реально здоровый. Если бы Джордж приложила его кончик к внутреннему сгибу локтя и протянула руку параллельно стволу в сторону паха, то упёрлась бы в него лишь запястьем - впрочем, толщиной он тоже был как это самое запястье, и то в конце, а уж ближе к основанию и вовсе утолщался. Как и у зверолюда-волка, член Ричарда выглядел именно как внутренний орган - весь испещрённый густой сетью капилляров, он казался красным, испещрённым множеством бугорков, вдоль которых тянулись несколько особо толстых, синих вен, что заметно пульсировали от кровяного давления. Но это был не собачий член, без узла и намёка на что-то подобное. Нет, это было нечто более интересное. Член имел форму конуса, а, точнее, усечённой пирамиды, при этом острота его была совсем невелика, как у очень толстой морковки, самый тонкий конец которой обрезали и как следует закруглили, чтобы та была как можно больше похожа на фаллоимитатор и годилась для этих целей. При этом член имел слабовыраженную головку, что отчасти делало его похожим на человеческий. Отчасти. А вот самое интересное было в другом. Приглядевшись, девушка увидела, что вся вторая половина пениса (не которая у основания) покрыта волосками. О нет, не шерстяными, но волосками из плоти - толстые, миллиметра два толщиной и едва большей длины, они равномерно покрывали и ствол, и головку за исключением самой-самой крайней его части. Выглядело это так, словно член сросся с изделием сумрачного гения из мира производителей презервативов, тем самым, что с длинными такими пупырышками. Вот только эти выглядели куда естественнее, и не было никаких сомнений, что для расы Ричарда такое вполне нормально. И эти штуки наверняка сулили самые фееричные, в хорошем смысле, ощущения от секса. Но был нюанс, переть против которого стал бы только дурак... или дура. Хозяйство тигра было реально здоровым. Он и в рот-то с трудом помещался - тут уж как ни крути, а даже зубы не спрячешь толком, так что опасения Ричи на этот счёт явно имели реальные обоснования. Что уж говорить о других способах удовлетворить желание зверолюда. Однако, он это самое желание сейчас заявлял убедительнее некуда, и, похоже, противиться теперь ему будет очень тяжело.
- В жизни такого стояка не было. - прокряхтел тигр, - Но надо что-то с этим делать теперь. Снимай с себя все вещи скорее!

При упоминании того, что Лилли, возможно, нарочно утаивает информацию, та немного нахмурилась и даром что ножкой не притопнула, а так было бы вполне уместно и подобающе той физиономии, что она скорчила.
- Возможно, практики с принуждением и имеют место в твоей реальности, равно как и ролевые игры с элементами подобного в любом другом случае, но здесь это работает не так, и, надеюсь, никогда не будет. Работа ассистентов предоставляется на добровольной основе, и все активности производятся только с их согласия. Если ты до сих пор этого не уяснил, то лучше сделать это как можно скорее. Впрочем, если мы реализуем твой контракт, это может и не потребоваться.
А она явно стала жестче. Наверное, всё-таки после того случая, не иначе. Но демон отчего-то был уверен, что, доведи он дело до конца, всё было бы совсем наоборот. Немного психологии уладило бы любой "посттравматический" синдром.
На экране появилась картинка с существом, которое инкуб сразу же признал. Ну как признал - он точно помнил, где и когда видел такое, но нюанс заключался в том, что видел он его лишь на картинке, в рисунках и мультиках, да разок, кажется, в каком-то фильме по мотивам одного из лавкрафтовских произведений. Женщина-осьминог - она должна была бы составлять компанию русалкам в те времена, когда они ещё не перевелись, да только как-то не срослось. Однако, человеческое творчество нет-нет да фантазировало на эту тему, и оттого образ, представший на экране планшета, не вызвал у демона большого удивления. Однако, разбудил в нём желание, ибо он имел возможность стать первым из своего мира, кто узреет (и, стоит полагать, не только узреет) это существо во плоти.
- Кассандра должна была принять её как ассистентку и открыто декларировать условия контракта. - комментировала Лилли, пока они находились в процессе перемещения, - И, конечно же, она это не сделала по правилам. В итоге для бедняжки оказалось сущей неожиданностью, когда та привела другого ассистента для первого же предписания. И всё бы ничего, но она даже не попыталась как-то объясниться и сгладить ситуацию. На тот момент это ещё было возможно. В итоге ассистентку просто изнасиловали, и теперь она в жуткой депрессии.Но, как видишь, предписания на неё уже идут, и их надо как-то выполнять.
Люций оценил список того, что надо будет сделать. Взаимная мастурбация? Да, это может быть проблемой, равно как и анальный секс, тоже указанный в списке, с обязательным условием достижения оргазма при выполнении любого из обозначенных действий. Кто бы ни составлял этот перечень, он явно не считался с условиями. Плановая экономика и секс не совместимы, это даже дурак знает. Но, кажется, тут всё работало именно по такому принципу - и как оно ещё не развалилось до сих пор? Хотя, кое-какие подозрения о том, что последнее происходит, у демона уже имелись. В конце концов, он был одним из тех, кто целенаправленно задался целью это сделать, пускай не разрущить, но изменить точно.
Двери капсулы открылись. На самом деле, она прибыла уже через секунду, как все зашли, но Лилли не открывала до тех пор, пока не объяснила ситуацию. И вот они увидели комнату, типичную для всех ассистентов. Отсутствие каких-либо творческих изысков говорило о том, что его заселили буквально пару дней назад, не больше. Но подождите, где же сама ассистентка? Комната пуста и...
Откуда-то сверху свесилось несколько толстых осминожьих щупалец, которые резко обвились вокруг головы и грудной клетки Лилли, полностью скрыв их, и тут же выволокли наружу. Лаборантку повалило на пол, и тут же на неё сверху насела обладательница столь необычных конечностей.
- Мерзкая двуногая тварь! Что, не ожидала!? Я придушу тебя прямо здесь и сейчас! Сломаю твой позвоночник и рёбра за то, что ты сделала! Ну и кто теперь кальмароподобная трухня, а!?
- Бу-у-бву-у! - мычала лаборантка, придавленная и придушенная так, что только ногами и могла дрыгать.
Женщина-осьминог явно была в ярости. При этом её глаза были на самом мокром месте, и это явно говорило о том, что сейчас экспрессивный акт есть появление крайнего отчаяния. Похоже, Лилли не врала про изнасилование и тяжёлый случай, но, кажется, ей сейчас доставалось совершенно незаслуженно. Интересно, а тут вообще реально кого-то убить?
В пылу гнева ассистентка не заметила, что помимо рыжей в капсуле прибыл ещё один человек.

- Трёхмерной? Как "Гибель" (Doom) что ли? Или как "Великий автоугонщик 2"? Из последнего тут есть элементы, а вот насчёт первого не знаю. Что это за игра вообще такая, где нельзя прыгать? Пфе. - сделал вывод Ричард, - Ладно, сейчас порежу пиццу.
Пока тигр занимался едой, Мэри имела возможность немного поуправлять персонажем при помощи джойстика, а заодно вспомнить интересные факты из игр её реальности. И она действительно припоминала что-то такое - в первом шутере, о котором упомянул зверолюд, действительно нельзя было прыгать, но там это и не было предусмотрено геймплеем вообще, и игра была про другое. Однако, большинство игр на консоли того времени имели прыгающих (и иногда нереально высоко) персонажей, и это некоторым образом было их отличительной чертой. Но что если предположить, что где-то существует мир, вроде того, откуда пришёл этот антропоморф, где развитие игровой индустрии пошло по совершенно иному пути...
К тому моменту, как с подготовкой еды к употреблению было покончено, Джордж успела изучить игру и сделать ряд собственных выводов. Да, это было то самое "Кредо убийцы", которое оно знала в своём мире. С сюжетной точки зрения. По части всего остального же это было совершенно новое для неё открытие, совершенно невероятный опыт. Она словно играла в приставку детства, которой добавили мощности современной консоли, но в первую очередь вычислительных мощностей, забив на обработку трёхмерных изображений, которых тут не было, не считая псевдотрёхмерной графики, имевшейся в изобилии, но выглядящей потрясающе. И все эти мощности, что важно, разработчиками использовались на полную катушку. Обилие анимаций и движущихся элементов одновременно, аппаратный расчёт и даже какая-то физика поражали воображение, но всё вместе это было дико красочно. Даже современные игры мира девушки, косившие под старые 8-битки, не имели такого уровня, а тут явно постарались профессионалы, ни сном ни духом про "три-дэ", но съевшие стаю собак на делании игр. А ведь таких игр у Ричарда был целый стеллаж, занимавший всю стену! И девушка бы непременно обомлела, увидев среди этого разнообразия огромное количество знакомых названий, все из которых были подобного типа "переделками" для приставки. Вот только ни разу это не переделки были - это были игры из параллельного мира, где развитие этой индустрии прошло совершенно иной, уникальный, но по-своему прекрасный и невероятный путь.
- Надеюсь, ты любишь гавайскую с ананасами, потому что... - Ричард поставил на табуретку картонный поддон с дымящимся и ароматным кругом теста, исполненным начинки в виде кусочков курицы и ананаса под щедрым слоем сыра, - Я не успел сделать другую. Но, говорят, тут в атриуме местном есть кафе. Не знаешь, там на заказ и с доставкой делают что-нибудь? Мне вообще в охотку самому стряпать, но иногда так засядешь, и всё потом кончается, а отвлекаться и заново готовить уже слегка лень.

- Этому есть два объяснения: объективное, но долгое, нуждающееся в последовательном объяснении, и короткое, но чрезвычайно субъективное и способное даже оскорбить. - предложила Джоан, но практически сразу сделала выбор самостоятельно, - Что же, думаю, времени у нас пока ещё предостаточно, поэтому воздержусь от ненужных грубостей. Для начала скажи, много ли ты видел мутантов вроде тебя среди людей в цивилизованных городах? Ты ведь бывал в городах, верно? Ручаюсь за то, что видел немного, а то и ни одного. Цивилизованные жители не бывают мутантами, так уж заведено. А вот те, кто родился в Пустоши, чьи родители тесно связаны с дикой и необузданной её частью, имеют на своём теле отметины. Иногда они несущественны, а иногда преображают человека до неузнаваемости. И потому легко отличить homo corruptus от любого другого homo sapiens. Уверена, ты часто слышал про то, что тебя "Госпожа Пустошь за ручку подержала", верно? Суеверия, не более. Но ничего хорошего в мутациях нет, даже если они на вид безобидны или даже могут казаться полезными. Никогда не знаешь, где аукнется. Хотя, наверное, ты счастливчик. Ну-ка, дай сюда эту штуку.
Женщина без зазрения совести поймала одно из щупалец и основательно, но без фанатизма, помяла его в руках, рассматривая с разных сторон и словно проверяя, где, как и в каких местах оно гнётся. От этих манипуляция Арлакс испытал странное чувство, сравнимое, пожалуй, с тем, когда он касался своих чресел в возбуждённом состоянии, только это делали чужие руки. Никто никогда прежде не трогал его щупальца.
- Да ты счастливчик, я думаю. Такая основательная анатомия суставов, удивительно. Бьюсь об заклад, ты можешь шевелить ими везде, где это биологически предусмотрено. Если позволишь, я бы хотела их изучить на досуге. Нет, не бойся, препарировать как ту тушку не буду - максимум кровь на анализ возьму, но это почти не больно.

С развевающимися в свете зари
Знаменами из конских хвостов,
Примчался варвар-гонец
На жеребце, черном как ночь.

"Великий Хан пощадит солдат,
Если офицер прикажет им сдаться!"
Тревис ответил насмешкой,
И солдаты мужественно вторил ему.

Брэнниган продолжил за Кристиной сразу же, как только та замолчала, и это так здорово попало в такт, что песня нисколько не прервалась. Они оба знали слова, и оба осознавали их смысл, посыл и приуроченность к реальному событию.

Пустынник побагровел от ярости.
«Байдэз лытъюдай!» прокричал он и ушёл,
"Вы не дождётесь пощады,
Каждый будет пронзен мечом!"

Сто восемьдесят пять человек
Сдерживали тысячи,
Пять дней, шесть дней, восемь дней, десять,
Тревис давал отпор вновь и вновь.

. . .

Солдаты выстроились на площадке перед госпиталем. Медсёстрам и прочему персоналу не было нужды присутствовать, так как пора было собираться и эвакуироваться дальше, в Сёрчлайт, но из уважения и чувства долга они задержались, чтобы в последний раз побыть с теми, кто, возможно, уже не вернётся домой, и послушать, что скажет комиссар Пинкертон. В конце концов, то, как говорил этот лейтенант, заслуживало отдельного внимания, ибо было решительно, проникновенно и пробуждало боевой дух даже в самом измождённом бойце, хотя сами слова и не были какими-то особенными, но силу внушения имели огромную.
- Бойцы! Распинаться попусту не буду. - комиссар стоял на плите у коновязи, так как подиума для него, конечно же, никто специально не сооружал, но всё равно чуточку возвышался над всеми присутствующими, - Враг собирается захватить гору Редрок. Вы все знаете, что там наша артиллерия, наше грозное оружие против супостата. И теперь оно может попасть в руки врага. Нам отступать больше некуда. Позади Сёрчлайт, а оттуда и до столицы рукой подать. А уж пушки, обращённые вспять, и подавно достанут. В наших же силах сделать так, чтобы не наступил тот день, когда наши родные и близкие, пребывающим в Рэдволте в эвакуации, услышат приближающийся свист снарядов высоко в небе.
Среди солдат прошёл встревоженный гул, но когда комиссар кашлянул, все замолкли.
- Я вижу среди вас солдат, прошедших бои ранее. Ребята из 707-го, на вас вся надежда. Хочу увидеть ваш танк на улицах Рэдволта, на параде в честь победы. Действительно хочу, потому как других у нас уже... да.
707-й мотострелковый дружно отдал капитану честь. Хизер слышала, что от первоначальных мотострелков там мало кто остался в живых, и отряд являл собой сборную солянку из пехотинцев, сапёров и даже танкистов. Среди них была женщина, Ольга, водитель-наводчик, что большая редкость для представительницы слабого пола, но назвать её слабой что духом, что телом язык не поворачивался. Кажется, она тайно искала гинеколога в госпитале, но хотела удержать это в секрете, как и причину поисков, да так и не нашла. А теперь они идут в бой, из которого вряд ли вернутся. Даже с танком.
- Я вижу среди вас бойцов, кто увидит врага живьём впервые в своей жизни. - комиссар взглянул на молодое пополнение необстрелянных юнцов, и те все как один постарались выглядеть как можно мужественнее под его суровым взглядом, - Ребята, даже если рожи пустынников будут последним, что вы увидите в жизни, пусть во лбцу каждой из них будет по пуле. Вашей пуле.
Ребята прободрились пуще прежнего. В действительности, мало кто из них представлял, что будет на поле боя, но сейчас они были готовы даже к самому сатане.
- Я вижу рейнджеров и джентльменов. - Пинкертон кивнул двум пожилым господам, старичку в ковбойской шляпе и рваном тренче и почтенному джентльмену в шляпе-котелке, из-под рабочей куртки которого виднелась жилетка из дорогой ткани, чьи карманы были битком набиты патронами, - Кто-то скажет, что вы оказались не в том месте и не в то время, и будет по-своему прав, но... чёрт возьми, если мы мужчины, то для нас это то самое место и то самое время, чтобы доказать это...
- Алан! - кто-то окликнул лейтенанта, и тот был вынужден прерваться, - Капитан Мелчетт уже уезжает. Извини, что так не вовремя, но машина тебя ждать не будет.
- Не будет, значит... - сдержанно прохрипел комиссар, но было видно, что внутри него уже закипает злость, - Ну тогда... знаешь, передай ему это.
Лейтенант снял фуражку и вложил её в руки мужчины.
- Передай это Альберту и скажи, чтобы потом вернул мне лично, когда приеду к нему верхом вон на той гусеничной дуре с пушкой.
- Алан, как брата прошу, сейчас не время...
- Не брат ты мне. - отрезал комиссар, - Я остаюсь и пойду с этими ребятами. А ты смени фамилию.
Мужчина ничего не ответил, лишь кивнул и спешно удалился вместе с фуражкой. А комиссар вернулся к своей речи, которую все присутствующие, даже те, кто менее чем через час уже будет ехать совсем в другую сторону от фронта, стали слушать с утроенным вниманием, помноженным на огромное чувство уважения к офицеру...

. . .

...Затем он попросил о подмоге,
Заменить раненых и покалеченных,
Но войска, отправленные на помощь,
Так и не пришли, не пришли, не пришли…

Дважды он пытался трубить в горн,
Но в третий раз
Пустынник пробил их стену
И убил всех, одного за другим.

И теперь горн молчит,
И ржавчина покрыла мечи,
И небольшой отряд солдат
Уснул на руках у Господа…

Последние куплеты медсестра и водитель допели уже вместе. На лице мужчины застыла едва заметная улыбка, но щёку уже грозилась расчертить белстящим следом скупая слеза. И ещё долго они потом молчали, катя вдоль широкой грунтовки. Лишь спустя некоторое время был подан голос, и принадлежал он Лилли.
- Ребят, я это... если можно, конечно... - прошептала она украдкой, боясь нарушить затянувшуюся минуту молчания, - Скажите, когда радио можно будет включить, а то мне прямо жуть как неловко теперь просить.
- Ох, дитя, да ради всего святого, слушай на здоровье. - всхлипнул расчувствовавшийся Брэнниган и включил приёмник.
Заиграла музыка, и на душе стало чуточку легче.

К величайшему удивлению Арлакса, его никто не разбудил. Но парень понял это только спустя некоторое время, уже после того, как проснулся сам, разлепил глаза и в очередной раз позволил себе роскошь не искупаться, но просто умыться водой, не заботясь о том, куда потом денется вода. Она просто утекла с журчанием в слив. А кто ещё может позволить себе так бесцеремонно переводить жидкость? Да, Арлакс, ты теперь король этого маленького подземного мира.
Но всё это было, конечно же, не всерьёз. То, что имело значение на Пустошах, здесь было нивелировано. Пускай до поры, до времени, но тем не менее.
Свежий душой и телом, выстиранный, слегка заспанный, но зато выспавшийся до самых подкорков мозга, Канц наконец-то покинул свою скромную обитель. Выйдя в коридор, он к своему удивлению обнаружил Сэма и Ди сидящими за обеденным столо в центральной комнате - она отлично просматривалась из коридор. Джесси и Джоан не было видно, но с кухни доносились звуки и запахи готовки. Реднеки, видимо, ждали ужин (а что, уже вечер?), и решили скрасить ожидание бутылочкой принесённого с места крушения Пенелопы вискаря. Не одной бутылочкой. Честно говоря, парень даже был удивлён, как эти двое сейчас сидят и о чём-то увлечённо беседуют, словно некоторое время назад один не избивал другого до полусмерти. Ох уж эти красношеи...
- О, Щупальце...подь сюды. - Дасти махнул ему рукой, едва завидев знакомый силуэт в проходе, и громко икнул.
Сэм тоже посмотрел в его сторону. В глазах обоих отчётливо читался хмель и душевное равновесие.

Тапочки, к слову, нашлись весьма кстати - добротные такие шлёпанцы из мягкой, пористой резины, в каких и дома, и по двору удобно скакать. И, конечно же, они на вид были куда меньше, чем привык видеть Дима, но его новая нога отлично в них вписалась, даже слегка с запасом.
Вставать было тяжело. Нет, не от похмелья - это чувство было знакомо Мохову, и сейчас он его не испытывал. Нет, это был дурацкий головняк и отёчность, когда, бывало, мужчина наелся чего-то не того. Ему просто было плохо. Просто по-утреннему плохо и всё.
Зеркало нашлось в дверце здоровенного шкафа, который, казалось, занимал всю комнату и сам внутри был как отдельная комната. Кажется, когда-то эту дверцу захлопнули очень сильно, а, может, ударили по ней нарочно - зеркальную поверхность рассекала плавная ддуга трещины от края до края, ровно посередине. Дурная примета? Когда Дмитрий взглянул на своё отражение, он готов был поверить во что угодно, но только не в то, что видел. Перед ним была девушка, небольшого роста, худая как спичка, с короткой стрижкой, и оттого напоминающая мальчика. Лишь каким-то крайним умом Дима понял, что это всё-таки женщина, и одновременно с тем, как в подсознании всплыла картинка с какой-то актрисой из французского кино начала нулевых, он понял, что она и была его отражением. Взгляд скользнул вниз и лишний раз в этом убедился - мятая серая майка поверх едва обозначенной груди, ниспадающая до пояса и ниже, будучи сильно больше по размеру, из-под которой виднеются трусы-боксёры.
Лишь спустя время, исполненное попыток осознания, представляет ли собой действительность саму себя, или же это просто дурацкий сон, Дмитрий понял, что в комнате нет ни единого окна, а весь свет исходит от монитора компьютера. На экране было развёрнуто знакомое окно загрузчика торрентов, где как раз качалось что-то... Французское? Мохов, никогда не знавший этого языка, но легко угадывавший происхождение слов по одному их виду, мигом определил, что все надписи на экране, все без иключения, на французском. И что самое поразительное, он их понимал! То есть, да, он видел чужой язык, прекрасно знал, что ни бельмеса в нём не понимает, но при этом всё понимает. Как? Отличный вопрос, такой же отличный, как и тот, который вопрошает, почему он выглядит как женщина.
В комнате стояла полная тишина, нарушаемая лишь мерным шумом вентиляторов в системном блоке, и легкий запах чего-то совсем не мужского.

- Ну, наверное, потому в Форестер и свозили, потому что отсюда через него главный торговый тракт пролегает до самой столицы, что уж тут думать. - кухарка усмехнулась, - Помнится, перед вами паренёк какой-то был пару месяцев тому назад. Его семья в долги залезла страшные, и им грозило на каменоломне до конца в жизни в неволе проковыряться. Так ему, граф дал то ли месяц, то ли два всего на поиски, и обещал, что если тот найдет чашку ту, то, мол, все долги оплатит, от рабства родных избавит и чуть ли не чином знатным наградит. Эх, как сейчас помню, заявляется он такой весь воодушевлённый к нашему градоуправителю покойному, а тот ему, значит, в Александрию аж отправляет, дескать , чаша там, вот тебе расписка, иди и затребуй. Ну и спровадил парня того, а сам потом ухмылялся и бормотал что-то про то, что чаша на самом деле в Форестере, и никто её там никогда не найдёт. Горничная подслушала, да, храни её Сол, сразу пошла всей прислуге растрепала - болтливая она у нас была. Ну и мне, ясное дело. А я буквально только что тому парню в дорогу вина да хлеба вынесла, просил он. Ну я к двери, а он уже сидит, пригорюнился. И говорит, мол, так и так, не дойду я до Александрии, да и где там её искать, у кого спрашивать не пепелище, непонятно. Я ему за Форестер рассказала, но он не поверил, только рукой махнул да сказал, что вернётся в Тревилль, барону в ножки упадёт и будет челом бить, чтобы пощадил семью, так как тот ну никак не может ему чашу достать. Так что ты думаешь? Ушёл, горемыка, а через месяц слышу весть, что в кабаке нашем, "Дырявом Гоблине", видели его. Драный весь, голодный как собака был. Ну народ порасспросил, и оказалось, что этот дуралей решил, пока не поздно, братьев-сестёр своих в охапку, да в леса. Ворвался в дом, а родных там уже и нет никого - забрал их в шахты барон в тот же день, не стал конца срока, на поиски отведённого, ждать. Ну оно и понятно, чего ждать, когда задача0то заведомо невыполнима. Ну так вот, ворвался он в хату, а там вместо мамки с папкой его уже стражники караулят. Насилу, говорит, ушёл, морду разбили, да вдогонку стрелой пустили в бок. Но убежал, по лесам скитался долго, а потом всё-таки сюда вернулся. Ну местные его не выдали, конечно, да только он, как отлежался, как здоровье поправил, манатки собрал и решил всё-таки надыбать чашу ту, раз уж такие дела.
Кухарка откупорила винную бутылку и налила себе немного в кружку, усевшись за столом поудобнее и отхватив себе кусочек фазана - имела право, как повар, однако. Но две другие кружки и тот факт, что початая бутыль была поставлена в центр стола, говорили о том, что Хортон и Мириэль имеют точно такое же право выпить.
- Полно дураков на свете. Одни богачам и вельможам всяким верят, другие в то, что смогут найти сокровище, которое куча других, более способных, найти не смогла. А бывают и такие, что сразу два в одном, как вот этот вот. Да я скорее в Темнейшую Тьму поверю, чем в то, что кто-то там стал бы ждать два месяца, пока я ему из жопы мира реликвию достану в одну харю.

Но никто не показался. Люций уловил чисто человеческое чувство, возникающее обычно у тех, кто был деликатно застукан за непотребным делом, но кому так же деликатно предоставили возможность уйти, не понеся ответственности. И она ушла, прекратив наблюдение, в смятении и некотором возбуждении от того, что была обнаружена. Она? Да, это была женщина, и инкуб ясно это ощутил. Не Лилли и кто-либо из знакомых лаборантов. Не магическое создание. И, похоже, ответ на этот вопрос предстоит узнать в следующий "тайный" визит, который обязательно произойдёт. Он был уверен.
Люций благополучно и с удовольствием закончил начатое с Ньян. Они с кошкодевочкой добились для последней вполне удовлетворительных результатов, и к тому моменту, как настала пора вовзвращаться в кафе, демон был полностью доволен проделанной работой.

Новый день, если можно так сказать, ориентируясь строго на местные часы, имевшие вполне земное исчисление в двадцать четыре часа, но не имевшие природного воплощения в виде небесных светил (искусственное освещение в атриуме, впрочем, неплохо симулировало смену дня и ночи), начался для инкуба совершенно спокойно и безмятежно. Его открытия уже ждал один зверолюд, а в процессе обслуживания присоединился и второй, разобраться с пожеланиями которого инфернальному шефу труда не составило, хотя он и рад был заморочиться для пущего эффекта. После этого долго никого не было, а потом пришла зверолюдка с заказом на молочный коктейль сначала в виде напитка, а потом и в виде... в общем, после она возжелала расплатиться за угощение натурой, а уж её фетиши и ожидания от такого расчёта инкуб прочитал мысленно, используя свои заново приобретённые силы. Довольны остались все и везде, снаружи и изнутри.
Но после того, как Люций оправился от всего этого, следующий его гость заставил удивиться. было довольно неожиданно увидеть в своём заведении человека, весь вид которого говорил, что он самый что ни на есть настоящий римский гражданин, да не какой-нибудь лощёный макаронник, а гражданин ТОГО САМОГО Рима, о чьей славе в красках и подробностях поведал бы любой учебник древней истории. Гордый взгляд, благородный профиль - всё в нём говорило само за себя. И даже тога из подручных материалов (тяжело, должно быть, следовать старой моде на космическом корабле, ну да это простительно) выглядела по-настоящему эффектно, так, что даже демон едва ли смог бы повторить эту манеру. Впрочем, смог бы, но не с такой основательностью, как истинный патриций. А это был именно он. Настоящий. И, кажется, эта встреча сулила увлекательную беседу с кем-то, с кем будет действительно интересно поговорить.

- Конечно же это правда, с чего мне тебе врать. - Джек отставил стопку и взялся за сигарету, - Если тебе что-то знать не положено, ты этого не узнаешь никогда всё равно. А вот по части боли и всего прочего лучше всего тебе расскажет наш самый главный палач, что лично отправил девяносто девять и девять десятых процентов ассистентов к Расщепителю.
Повисла зловещая пауза. Мэри пыталась понять, на кого из присутствующих смотрит Джек, но он смотрел на неё - смотрел совершенно равнодушно и безэмоционально, как на очередного проходного человечка, разговор с которым был похож на сотни других один к одному. Все остальные же отводили взгляды как могли, но лишь в силу того, что сами были удручены мрачностью своего положения. И только красноволосая закидывала в рот горсть своих таблеток.
- Лиллит, наша новая лаборантка хочет знать. - начальник безопасности посмотрел на неё и ухмыльнулся, - Расскажи, как происходит процесс уничтожения ассистентов. Я-то был там всего один раз, и то мельком но ты водишь туда кого-то постоянно. Нам тоже не помешает знать, каково это. Больно ли, быстро ли.В этот самый момент картинка начала складываться. Уже можно было догадаться, зачем и от чего эти таблетки, и к чему вся эта приветливость, и всё остальное. Контракты, наверное, были каким-то пустяком, ну или банальным согласием на добровольную эвтаназию.
Но Лилли молчала. Её лицо выражало целый спектр эмоций, но ни одна из них не была из разряда радостных. Жалкое зрелище, должно быть, настолько жалкое, насколько может быть уличённый в гнуснейшем предательстве.
- Это всё неправда... - прошептала она, уронив взгляд строго в пол, но, кажется, её услышала только Мэри, стоявшая ближе всех.
- Ладно, можешь не пытаться, я знаю, что ты не способна ответить, поэтому сделаю это для мисс Джордж за тебя, - Джек затянулся и стряхнул пепел в стопку, откуда ещё минуту назад выпил, - Да, Лиллит наш главный палач, и всех, кого устраняют через Расщепитель, она сама туда отводит. Что до болезненности, то я лично не думаю, что это больно. Не больнее, чем застрелиться, как мне кажется. Расщепитель - название должно говорить само за себя. Тебя расщепляет на мельчайшие частицы, которые затем, возможно, утилизируются, а, возможно, просто выбрасываются в открытый космос. Как бы то ни было, дороги назад уже не будет. Тот единственный раз, когда мы отвели туда Фрэнка, ясно дал понять, что как-то так дело и обстоит, и вряд ли это больно.

Но не успел Арлакс приблизить руку с огнём, как Сэм уже нащупал выключатель. Клацнул рубильник, а вместе с ним зажглось электрическое освещение. Лампочки одна за другой вспыхнули, поочерёдно, с интервалом в полсекунды, освещая широкий коридор с несколькими парами железных дверей, расположенных друг напротив друга. В дальнем конце было что-то ещё, продолжение, но пока это было не самое интересное.
Прямо навстречу им шли... нет, не мутанты. К ним шли две женщины, уверенным, почти что приставным шагом. Одной было лет сорок, может даже больше, и та чем-то сразу напомнила парню Саманту - возможно, такой же волевой взгляд? Хотя, эта была явно старше, да и более жилистая, может, в силу возраста, а может в силу изначальной своей поджарой комплекции. Боевая старушка, ничего не скажешь, в молодости, поди, зажигала ещё как. А вот вторая была очень даже молода и очень даже ничего. Конечно, на её лице тоже читалась определённого вида усталость, но, говоря открыто, эта была прямо вполне себе "вдувабельна", как выразился бы Ди. Ха, похоже, Арлакс начал ловить реднековскую волну! Но к добру ли всё это, и не окажутся ли бабы страшными пожирательницами... Ах да, и ещё у них было по дробовику, направленному строго в лица мужчинам.
- Спокойнее, девочки, это наши. - улыбчиво, но слегка растерянно провозгласил Сэм, приподнимая руки.
- Разбежался. - резко гаркнула та, что была постарше, - Ты знаешь правила, Сэм. Если ты всё ещё Сэм.
- Бля, как же я ненавижу это дело. - проскулил Сэм, но затем повернулся к ребюятам с виноватым видом, - Мужики, это просто проверка. Капелька крови с каждого, и если всё будет чики-пуки, мы увидим, как эти красотки нам ещё не раз улыбнутся.
- Джесси, давай. - женщина скомандовала молодой, и та, кивнув, приблизилась к мужчинам.
Поначалу была вся статья нервничать, особенно когда девка, вблизи оказавшаяся действительно симпатичной, хотя и малость потасканной жизнью (и мужиками... что?) достала внушительного вида скальпель. Сэм выставил вперёд пятерню, словно милостыню просил, и отвернул голову, зажмурившись. Но девушка лишь ковырнуля острием фалангу одного из его толстых пальцев, и когда из той проступила кровь, тут же приложила к ней заранее приготовленный кусочек чистой ткани. То же самое сделала она и с Ди, но тот не стал отворачиваться, а, наоборот, бешено смотрел ей прямо в глаза, недовольный тем, какой хернёй его заставляют заниматься и вообще ковыряют тут почём зря без зазрения совести. Когда же очередь дошла до Арлакса, то девушка явно растерялась при виде его руки.
- А это... точно твоё? - спросила она неуверенно.
- Нет, блять, он по дороге подобрал. - зло огрызнулся Дасти, но словив на себе укоряющий взгляд Сэма, не стал нагнетать.
Арлакс почувствовал короткий угол острием, и его кровь собрали точно также, как и у обоих красношеев. С полученными тряпочками девица вернулась к взрослой женщине, которая уже приготовила баночку с жидкостью, подозрительно напоминающей обычное пиво... ну или простую мочу. Окровавленные кусочки ткани были поочерёдно брошены туда, и, судя по тому, что никакой реакции ровным счётом не последовало, это успокоило тестировщицу.
- Что же, это радует. - с облегчением вздохнула женщина, - Для тех, кто не в курсе, поясняю: я только что проверила, не является ли кто-то из вас мимиком, маскирующимся под одного из людей, которого вы наверняка числите за друга или более того.
- Джоан, да они как бы уже в теме.
- Повторение - мать учения. Но если так, то мне же легче. В этом случае разбирайся с гостями сам. Делайте что хотите, но только не мешайте мне работать. Хотя, просить об этом двух реднеков всё равно что дрессировать шакалов. Бесполезно.
- Да ладно, миссис Карпентер, это же мой братан Дасти, я его как облупленного знаю, он в полном порядке, мы с ним кореша! - радостно заверил тётку Сэм и со всей убедительностью дружески похлопал бородача по плечу.
Следующее, что увидел Аралкс, было медленным, но неверорятно эпичным поворотом головы Дасти по отношению к "корешу".
- Кстати об этом... - проговорил он, а затем делвоито снял свой крутые очки и передал Канцу, - Подержи-ка.
- Дасти, да брось, я же...
А затем Ди от души врезал Сэму. А потом ещё раз. И ещё. Короче, он начал избивать несчастного, мордуя его просто на ровном месте с о всей возможной яростью. Сэм попытался закрыться, сопроитвляться, а потом они повалились на землю, едва не зацепив парня. Но драка продолжилась, просто уже в горизонтальном положении. Ди лидировал, и почему-то больше всего хотелось болеть именно за него.
Джоан тяжело вздохнула и воздела взгляд к потолку.
- Что и требовалось доказать. - сказала она сокрушенно, махнула рукой и пошла обратно по коридору, - Я работать, не отвлекайте меня.
Арлакс остался наедине с двумя дерущимися реднеками и отдельно стоящей блондиночкой, которая с легкой растерянностью в глазах наблюдала то за побоищем, то за Арлаксом. Кажется, её имя было Джесси. Где-то Канц уже слышал его, то ли в Джейкобстауне, то ли ещё где-то, но сейчас это было совершенно не важно. Похоже, он в безопасности. И что ничуть не менее важно, тут есть как минимум одна классная цыпочка, которая так и просится на кукан. Ну, пока что не просится, но в скором-то времени обязательно! Надо только уладить насущные дела.

- Знаешь, я когда маленькой была, сама делала себе игрушки, и вот таких кукол тоже. ОниЮ конечно, поганенькие выходили, потому что ни материалов, ни инструментов, ни тем более умения толкового не было, и сейчас даже немножечко стыдно за отдельных уродцев, но тогда они казались вполне красивыми. Целые истории им придумывала, биографию, строила домики из коробок, различные сценки разыгрывала, ну чтобы как в кино. Но Красная Роза не моих рук дело, я её нашла. Вернее, её нашёл Ричард в одном убежище, куда он залез во время войны. Хех, ни за что бы не подумала, что он со всей своей серьёзностью мог заинтересоваться такой игрушкой. Спроси его, и он скажет, что понятия не имеет, как она оказалась у него в сумке, но не подкинули ему её, верно ведь? А потом он подарил её первой попавшейся девочке уже по возвращению в одно из представительств гильдии. Так мы и познакомились, ха-ха! На самом деле, мне ужасно не нравится красный цвет. Он похож на кровь, на пустошные камни ввечеру, ну ты знаешь, эти короткие минуты, когда солнце заходит за горизонт, и всё становится алым-преалым, жутким таким. Только не говори никому, это не патриотично, хе-хе. Но она мне дорога как память, даже несмотря на то, что Красная Роза имеет привычку вечно прятаться по углам, и вспоминаешь о ней уже в самый последний момент, вот как сейчас. бьюсь об заклад, всё время, пока ждала ребят, даже краем глаза её нигде не замечала. Как думаешь, игрушки могут оживать? Было бы здорово.
Лилли говорила весело и непринуждённо. Было очень комфортно её слушать, от чего на душе становилось теплее и спокойнее. И это было довольно информативно. Так Хизер узнала некоторые детали знакомства Лиллит и Ричарда, из чего сразу сделала вывод, что они всё-таки не родственники - если, конечно, под первой попавшейся девочкой колясочница подразумевала себя. Но будь она его сестрой или кем-то в этом роде, вряд ли бы та выразилась в таком уничижительном тоне. И, к счастью, девушка не старалась скрыть и ответа на этот вопрос, а обстоятельно всё рассказала.
Лилли рассказала интересную историю о том, как она, начиная с раннего подросткового возраста, загорелась мечтой стать авантюристкой. Долгое время этого не удавалось сделать, так как по возрасту она не подходила, да и в первые годы войны, ещё грохотавшей слишком далеко, нехватки кадров что в Гильдии, что в Красной Армии, не было. Сильно мешал и тот факт, что не было поручителей, коими могли бы выступить родители, но и тут была серьёзная загвоздка - мисс Блэкмор была вовсе не Блэкмор, и не Смит, и не Джонсон, и вообще фамилии не имела, ибо числилась сиротой на попечении детского дома в Сансет-Вэлли. Ей требовалось как минимум достигнуть совершеннолетия, чтобы получить право подать заявку, но до того момента девочке лишь оставалось вздыхать каждый раз при посещении представительства Гильдии и слушать рассказы других авантюристов. Однако, всё начало меняться, когда в больницы и места реабилитации стали массово поступать солдаты с фронтов. Одним из таких был и Ричард. Лилли уверяла, что на тот момент он был в ужасном состоянии - то ли контуженный, то ли ещё каким-то образом пострадавший, но вроде как он едва ходил на костылях. И, тем не менее, каким-то чудным образом нашёл в себе силы побороть недуг, да так, что впоследствии начисто от него избавился. Помогавшая больным и раненым, Лилли видела всё если не от начала до конца, то, по крайней мере, достаточно, чтобы составить однозначное мнение. Однако, возвращаться на фронт Блэкмор не стал, а вместо этого подался в авантюристы. Но об этом девушка узнала уже когда тот обрёл известность в интересных ей кругах, и тогда возжелала встречи. Пришлось подождать, но когда это произошло, их пути сошлись в один. Ричард помог Лиллит устроиться авантюристом под своим руководством. Тут-то и пришлось впервые озадачиться, так как для подачи заявки надо было обязательно указывать фамилию, но так как своей девушка не знала, то взяла фамилию Блэкмора, представившись его сестрой. Он не возражал. Вот только на задания новоиспечённую родственницу брал крайне неохотно - мотивировал это осознанием опасности и отсутствием у той опыта, приплетая сюда и ситуацию в мире, и вообще всё, что угодно. Дорожил, ценил, оберегал. Но душа авантюристки жаждала приключений, и однажды мужчина всё-таки сдался под её требовательным напором. Но этот единственный раз... в общем, где-то в этом моменте словоохотливость Лилли резко поубавилась, ибо она давно вышла за рамки заданного вопроса об их с Ричардом степени близости. Но, как поняла медсестра, то злополучное задание столкнуло парочку с кучкой рейдеров-дезертиров, которые вроде как даже пленили их и вдоволь поиздевались, особенно над девушкой. Кристине, не понаслышке знакомой с тем, какие зверства учиняли рейдеры, равно как и с результатами их "работ", даже стало немного дурно от мысли, что могли сделать с мисс Блэкмор. Но она до сих пор не осмотрела девушку, и хотя та была, в общем-то, не против показаться специалисту и рассказать о случившемся в деталях чисто как женщина женщине, лучше было оставить эти расспросы на более позднее время. В конце концов, им ещё до Могильника ехать, а это не ближний свет, и времени в дороге будет точно предостаточно.
- За последние годы всё так круто изменилось, что сейчас, наверное, невозможно найти человека, у которого за душой не висел бы хоть один тяжкий груз, который он при всём желании сбросить не в состоянии, - Лилли наконец-то убрала последнюю вещь в рюкзачок и крайний раз осмотрелась, не забыла ли чего, - Но мы затем и отправляемся в путь, чтобы исправить это. Не факт, что получится, и получится так, как нам бы этого хотелось, но мы попытаемся. Пустошь благоволит тем, чьё сердце такое же большое, как она сама, а помыслы чисты, как песок Мёртвой Пустыни... эвона как загнула, а? Но Кристи, ты ещё достаточно молодая и очень красивая, милая девушка. Не то что я, болтающая без умолку проблема на колёсиках, хе-хе. Мне-то уж и парни не нужны, наверное, хе-хе... Но ты ещё найдёшь себе родственную душу, и всё у вас будет хорошо. Я, конечно, ни на что не намекаю, но, кажется, Ли ты очень нравишься. Но это так, к слову.
Снаружи послышались звуки открываемых и закрываемых дверей фургона, а спустя недолгое время громко прозвучал клаксон.
- О, за припасы нам беспокоиться не нужно уже. Ты ведь слышала, ребята сказали, что обо всём позаботятся. И, кажется, нас уже зовут на борт, а то мы что-то тут разговорились, так разговорились...
Лилли широко улыбнулась, а затем подкатила к Кристине в упор и крепко обняла за пояс, как обняла бы за шею, но, увы, позиция не разрешала, да с таким энтузиазмом, что чуть из кресла не выпала.
- Всё будет хорошо. Верь мне. - проговорила она, - Все мы пострадали достаточно, чтобы в конце концов заслужить кусочек счастья. Пусть маленький, но вечный. А для меня достаточно и его, чтобы поделиться со всеми без исключения.
Хизер лишь оставалось принять эти искренние объятия и не менее искренние слова с благоговением и умиротворением. В такие моменты хотелось жить, жить без оглядки на прошлое. И всё было хорошо... кроме зелёных глаз-пуговиц куклы, блеснувших из полутьмы рюкзака за спинкой кресла-каталки. Уж насколько медсестра питала пристрастие к таким игрушкам, но эта вызывала у неё... неоднозначные чувства, очень неоднозначные.
Клаксон прозвучал снова и чуточку протяжнее. Снаружи стоял какой-то непонятный галдёж, и, похоже, надо было поторопиться. Людской шум это не всегда хороший знак. Далеко не всегда.

Несчастное животное едва успело повернуть и поднять голову, когда узрело нависший над собой сапожище, что для него, наверное, казался затмевающим небо и вся-вся-вся. А в следующее мгновение нога мужчины обрушилась на голову несчастной (хотя ещё секунды назад едва ли не злотворной) жертвы. Хряп! С таким звуком лопались маленькие дикие тыквы и арбузы, когда на них наступала нога невнимательного путника, решившего срезать путь через низину, только сейчас в этом звуке было больше радостного, ибо свидетельствовал он отнюдь не о порче потенциально полезной и вкусной еды, а как раз об обратном.
Изловчившись, Мириэль каким-то образом умудрилась оторвать от себя крысу и при этом не навредить ни лицу, ни волосам, ни даже рукам, коими взялась за серую шкурку. Животное было отшвырнуто куда-то за книжные полки, откуда оно уже вновь появиться не пожелало - так и скрылось, жалобно пища о своих помятых рёбрах и подлой душонке женщины что-то на нецензурно-крысином.
Маленькая победа была одержана. Никто из людей практически не пострадал. А из парадного зала уже слышались возмущённые крики кухарки.
- Ну и какая сволочь разбрасывает по всей прихожей дохлую птицу? Да чтоб тебя бешир задрал, на что я только что наступила? Батюшки, виноград! А ну иди сюда, свинтус, кем бы ты ни был!
Металлический шорох чугунной сковородки ясно дал понять, что дварфийка не шутит.

Первым делом парень увидел чёрный, бездонный кружочек пушки, нацеленной строго в его сторону. Ох сейчас бы дёрнуться как-нибудь резко и нечаянно, и тогда точно греха не оберёшься. Канц буквально чувствовал ту тонкую, туго натянутую струну, чья мизерная прочность отделяла его от совсем незавидной участи.
- Да что за херню ты там мелешь... - ругаясь, Ди заворочался сильнее в попытке встать.
А через несколько секунд он поднялся вслед за Арлаксом и поднял свою половину крышки бака. Незнакомец тотчас перевёл ствол на него, но через секунду вернул его обратно.
- Сэм?
- Дасти?
- Сэм?!
- Дасти?!
- Сэм!
- Дасти!
- Осёл!
- Где?!
- Ты - осёл шлюхорылый Ты какого хуя в меня целишься, пиздосранок!?
- Дасти, это реально ты что ли? - от удивления мужчина даже карабин приопустил.
- А ну я тебе сейчас хуерожу твою отхеросрачу! - кряхтя и не стесняясь перебирать чисто реднековскими матерными оборотами, Ди стал вылезать из мусорного бака.
В сложившейся обстановке Арлакс почувствовал себя даже немного лишним, но вот что он точно почувствовал ещё кроме этого, так это значительный спад накала страстей. По крайней мере, между ним и этим бомжеватым дядькой, личность которого только что раскрылась. Но вот что касается всего остального.
Где-то вдалеке, но не ближе, чем в соседнем квартале, раздался зловещий вой. Ранее он бы озадачил Канца, ибо парень не знал ни одного существа, которое бы так голосило. Но последние события ясно дали ему понять, кто это наверняка был. И внутри всё похолодело.
- Бля, Дасти, нам валить надо! Тут этих тварей полно, они сейчас на шум набегут! - заволновался Сэм.
- Никуда я не уйду без Пенелопы.
- И сгинешь тут вместе с нею же. Не ссы, ничего ей не сделается, эти твари только на живое реагируют. У нас тут убежище совсем рядом, на пожарной станции. Давай бегом, ну его нахуй гулять тут, когда вы улей на уши подняли.

Арлакс вернулся в комнату с ружьём наперевес. Наверное, ему повезло, что в таком виде его не застала тётки Ди, но вот сам бородач по жэтому поводу ничего не сказал. К тому моменту он уже вылез из-под стола и весь в нетерпении чуть ли не слюни пускал от тех запахов, что доносились с кухни. Вот только в глазах его читался какой-то вопрос.
- Слухай, тётка... - реднек протянул пятерню ккорзинке с нарезанным хлебом, отломил кусок, но есть не стал, а лишь начал вертеть перед глазами, - А к тебе Сэм заезжал?
Женщина к тому моменту уже заносила в комнату кастрюлю, полную мясного супца с картошкой и чем-то вроде перловки, от которого хорошо пахло душистыми травами. Удивительно, как некоторые хозяюшки умудряются так быстро приготовить кучу классной жратвы - вот где настоящее волшебство!
- Заезжал-заезжал. Такой же конченый лоботряс, как и ты. - буркнула тётка, но, тем не менее, раскидала по столам тоже каким-то чудным образом прихваченные с собой жестяные тарелки, и повернула голову к Арлаксу, - Ты давай садись за стол, кучерявый. Чтоб всё сожрали.
Родственница Ди совмещала в себе грубость и заботу примерно в равных пропорциях. Наверное, всё вместе это называлось хозяйственностью, но Канц не был в этом уверен. А вот в том, что эту большую и строгую мамочку, в пухлых руках которой обычная поварёшка казалась орудием массового поражения на случай отказа кушать её стряпню, полагается слушаться, сомневаться не приходилось. Парень и сам не заметил, как сел за стол и даже ружьишко отложил, лишь бы только не нагнетать.
- А куда он уехал потом?
- Да никуда не уехал, тут он, в городе. Привёз с собой двух девок, я их всех покормила, а потом они в храм наш пошли, службу смотреть.
- Службу смотреть? - Ди аж зашёлся кашлем от подступившего смешка, - Ёбнулся что ли? Какая нахуй служба?
- Праздничная, какая же ещё. Вон поедите и тоже можете посмотреть сходить, заодно повидаетесь. - тётка разлила суп по тарелкам.
Хороший, мясной суп, с разваристой картошечкой и овощами. Настоящая кухня, не то что эти кабацкие щи из протухших помидор и бульоном из крайне плоти богорожьих телят. А травы, травы какие. И мясцо плавает жирным куском - свинина, похоже. И это точно не человечина - Арлакс, кажется, считал себя разбирающимся в таких вещах после некоторых событий. А вот бородача что-то не впечатлило. Он какой-то задумчивый стали всё вертел свой кусок хлеба, даже не надкусив ни разу, хотя ранее он вроде как собирался от души потрескать.

- Поднимите его с колен. Может, он и чернь сейчас, но когда выполнит моё поручение, то перестанет быть таковым. Если выполнит.
Стража подняла Хортона за плечи, да так резко, что тот едва устоял на ногах, на которых ему теперь было позволено стоять во весь рост. Никто из простолюдинов не имел такого права перед бароном Тревилля, а тем более на личной аудиенции. Но новый расклад придал молодому мужчине уверенности, хотя он не позволил себе выглядеть горделиво, ибо знал, чем это может кончиться. Сейчас барон его привечает, а через минуту поит отравленным вином или командует палачом, занёсшим над главой крестьянина щербатый топор. Хотя, он скорее окажется на пике - барон Владис любил сажать людей на пики.
Но ещё большим удивлением стало то, что барон распорядился и вовсе отпустить его, страже отойти, а самому позволил приблизиться. Ну как позволил - приказал.
- Тебе, несомненно, известно, насколько наш род трепетно относится к своему наследию. То, что принадлежало нашим дедам, будет принадлежать нашим внукам. Это одна из немногих вещей, отделяющая простолюдинов от знати. Но тебе, сыну простого наёмника, не понять важности всего этого.
В том, что правитель Тревилля проводил чёткую грань между смердом и господином, ничуть не коробило Хортона, но, напротив, куда больше его воодушевлял тот факт, что барон придавал значение прошлому его отца. В такие моменты хотелось проникаться уважением к любому деспоту, даже такому, как Владис.
- Видишь это? - крутя одной рукой длинный тонкий ус, другой барон указал тростью на огромную картину в позолоченной раме практически во всю стену приёмного зала.
Там было изображено какое-то семейство, и Хортон почти не сомневался, что это кто-то из предков де'Тревиллей. На первом плане картины в весьма важной позе восседал бородатый мужчина, одетый столь же богато и опрятно, если не сказать изысканно, что и сам Владис. Его окружала пара верных псов, а позади, в тени, призраками маячила родня. Холст призван был вселять трепет и уважение, причём довольно насильно, через грубые формы и мрачные тона. Если бы только Хортон разбирался в этом, он бы сказал именно так. Но главным тут всё-таки было другое. Восседая на троне, предок держал в одной руке трость, а в другой золотую чашу, на удивление лишённую россыпи драгоценных камней, но имеющую отметку в виде пламени, какую обычно можно было видеть на воротах монастырей Ордена Огня и церквей, а также одеяниях магов и послушников. Наблюдательный мужчина сходу сообразил, что Владис сжимает в руках ту самую трость. А вот с чашей, похоже, не заладилось.
- Найди мне её. - барон резко развернулся и посмотрел на Хортона грозным, гордым взором, не принимавшим даже намёка на отказ, - Грязные александрийские свиньи забрали её из нашей семейной сокровищницы много лет назад, Наверняка она сейчас пылится под завалами столицы в одной из королевских сокровищниц, а, может быть, гуляет по рукам регентов или даже, может быть, самого лорда Хагена. Более точную наводку тебе даст градоуправитель Брума, так что отправляйся к нему и скажи, кто ты есть таков и кто тебя послал. Узнай, где последний раз была чаша, отыщи её и верни мне. И тогда твоя семья не познает каторги, а ты будешь вознаграждён золотом и, быть может, перестанешь быть простолюдином. Сроку даю месяц. Не справишься за это время - твоя мать, сестра и братья пойдут работать в каменолюмню денно и нощно. Но не отчаивайся, если не уложишься в срок - как только ты принесёшь мне реликвию, всё будет возмещено. Слово барона.
А что ещё нужно было простому работяге, в чьих жилах текла кровь не только трудолюбивой крестьянки, но и смелого воина, чьи заслуги признавали даже такие знатные люди? Найти какой-то блестящий кубок, чтобы избавить себя и свою семью от беды текущей и обеспечить им этим же достойное будущее? Пускай вернут меч, и он немедленно отправится в путь. Градоуправитель Брума, значит? Что же, надо нанести ему визит как можно скорее, и пусть только попробует усомниться в том, что Хортон пришёл по поручению самого барона...

.

Вот такую историю вкратце рассказал о себе Хортон, когда остановился вечером в местном кабаке под названием "Дырявый гоблин". Идти к вельможе под ужин было неправильно - настроение у него в такое время наверняка не располагает. Мужчина решил заявиться в гости поутру, а до того решил немного расслабиться с дороги, покушать и глотнуть пивка. Последние деньги были потрачены на приличную трапезу, но это было не важно, потому как в планах было развести градоуправителя на деньги, мотивируя это тем, что они нужны "на покрытие расходов при выполнении поручения САМОГО БАРОНА". Кроме того, мужчина встретил там послушницу Ордена Огня, с которой они сначала перекинулись парой дежурных слов, а потом разговор как-то сам собой завязался. И вот они уже сидели и рассказывали друг другу за жизнь. В Тревилле остался один единственный священник, да и тот ни маг был ни разу - может, потому послевоенных репрессий и избежал. Но вот увидеть вживую настоящую послушницу, да к тому же волшебницу - это был хороший знак.

Но практика показала, что даже "технически отсталые" и, как выражался сам Люций, примитивные средства связи могли обеспечить ему видение достаточной картины. Ведь сколько известно истории случаев, когда, имея технологии обмена данными, на войне люди прибегали к чему-то более старому, но более надёжному. Как на фоне высокотехнологичных газовых резаков и даже лазерных устройств всегда находилось место простым инструментам вроде топора и лома - и ведь действительно без них было не обойтись, а не из ханжества только! А в постельных делах разве не война? Не даром ведь говорят про любовный фронт и какие-то там победы на этом поприще.

- *Всё так запутанно и непонятно, но очень интересно и любопытно...*

Ответный глас, который, разумеется, был лишь мысленным и обращённым к самой себе, ибо Ньян ещё не ведала, что в её головке могут звучать чьи-то иные мысли кроме её собственных, вызвал у демона удовлетворение. Как матёрый медвежатник, перепробовавший в корпении над мудрёным сейфом множество тонких инструментов и отмычек, и в итоге взявшийся за старую добрую фомку и одержавший с её помощью безоговорочную победу, он мог улыбаться своему маленькому триумфу - маленькому, но наверняка одному из череды многих.

- *Он мой хозяин или самец?.. Мне так приятно быть с ним и как с хозяином, и как с мужчиной... Разве что может быть и то, и другое вместе?.. Он делает со мной внизу что-то необычное... Мне хочется быть его самкой, но мне хочется быть ею по-другому, и он тоже этого хочет, да?..*

Целый поток мыслей нахлынул на Люция, проникшего в голову кошкодевочки, но тем приятнее было разобраться во всём этом ворохе. И первым делом он отметил не только её приязнь и доверие, не преданность господину, пусть и назначенному совершенно посторонними силами, но и готовность к тому, к чему он подначивал её последние минуты.

- То, чему не следует существовать? Ты имеешь ввиду самого хозяина заправки, ха-ха? - переспросил и тут же пошутил бородач, лихо улыбаясь, - Ну ты такие вопросы задаёшь. В Пустоши куда ни плюнь, всё странное. Вот уж не хочу в пример свою вотчину приводить, но ты видел вообще, что у нас посреди Свалки творится? Свой маленький Могильник, в самом центре. Мы всегда звали его Довер, уж не знаю почему. Но оттуда, как и из настоящего Могильника, регулярно что-то да лезет. Но в основном местные туда лезут, хе-хе. Как же, артефакты, всякие ништяки. Вот уж где непредсказуемость полная - можно такое найти. В других городах за тамошние находки огромные деньжища отваливают. Я, кстати, так свои стартовый капитал и сколотил - как уехал оттуда, так загнал пару штучек одним барыгам за хренову тучу бабла, на ней и поднялся. Правда, они сами меня наебать хотели - деньги дали, артефакты взяли, а потом хотели меня, счастливого, втихаря завалить и бабосики обратно забрать. Но хуй там плавал, я их всех переиграл хе-хе... Так вот насчёт странностей - они везде, куды ни плюнь. Есть стрёмные, есть не очень, есть оборжаться как, а есть такие, что на уши не натянешь. Вот, например, что ты знаешь о загадочном образе женщины, что является всяким сумасшедшим и разговаривает с ними в загадочном тоне?
Арлакс при упоминании этого сразу вспомнил за Мефисто, и когда он об этом подумал, та уже лежала на капоте Пенелопы, на животе и лицом к нему. Как только их взгляды пересеклись, она подпёрла скулу одной рукой, а второй постучала по лобовому стекло и тут же указала ею дальше, за спину парня, словно с издёвкой призывая обернуться и посмотреть, что творится в кузове.
- Хм, что-то безлюдненько как-то. Небось, опять в церкви своей собрались всем городом. - задумчиво констатировал Ди, когда они уже въехали в Рэйвенхольм, - Ну и похер. Смотри, там через несколько перекрёстков бывшая пожарная станция, у неё стены красным и белом размалёваны. Вот у неё направо сверни, и дальше прямо, пока не скажу.

Парень медленно и бесшумно подобрался к окну, старательно вглядываясь в него каждую секунду. И по мере того, как он приближался, всё чётче и чётче становилось видение того, что происходит на той стороне. Но лишь приблизившись вплотную, он смог разобрать действительно что-то конкретное, почти прижавшись носом к стеклу, измазанному старой краской и замазкой, вглядевшись в мутную, но при этом самую чистую полоску, сквозь которую пробивался и свет, и человеческий взор. И там было...нечто.
Арлакс видел, кажется, ту половину помещения, где стоял заправщик, часть прилавка и даже то место, где он положил деньги. Но сейчас ни денег, ни мужчины там уже не было - наверное, всё-таки одуплился, не зря ведь топливо качать пошло. Но Канц после таких мыслей мог бы развернуться и уйти, более-менее успокоившийся, если бы его внимание не привлекла обратная сторона разграничительной стойки, которую он раньше видеть не мог. Со стороны заправшика она обычно могла быть заставлена какими-нибудь коробочками, мелочью, там мог пылиться дробовичок на случай особо наглых клиентов и патроны к нему, в конце концов, касса. Но вместо этого там было что-то... что-то живое, шевелящееся, и оно, чёрт подери, словно занимало всю стенку живой стеной.
По крайней мере, парню так показалось, и он было напряг зрение сильнее, дабы убедиться, что его не глючит, но не успел он этого сделать, как перед его носом как гром среди ясного неба возник тот самый заправщик и уставился на него тупорылыми, рыбьими глазами. От испуга Арлакс отшатнулся, но, к счастью, мужчина был по ту сторону стекла, и он заслонил собой весь обзор. Это было очень внезапно.

Чем определялось качество выпивки в первую очередь? Конечно же, качеством очистки конечного продукта от посторонних примесей, оказывающих негативный эффект на здоровье. Собственно, то, что излишние возлияния сами по себе были вредны, в данном вопросе не рассматривались, но была всякая гадость, которая при ненадлежащей фильтрации резко катализировала все эти воздействия и трансформировала их порой в очень жуткие формы, начиная от сильнейшего похмелья и заканчивая полной, пожизненной слепотой. Но в чём нельзя было сомневаться, имея дело со спиртосодержащей продукцией, так это в том, что, так или иначе, она ударит по шарам в соответствии со своими градусами и особенностями организма пьющего, и, честно говоря, всегда в первую очередь ценилось именно это, а уж как оно отразится на утро, и увидишь ли ты это утро вообще - дело не первой важности. По крайней мере, не для рейдеров точно.
Не была чистота алкоголя критичной и для Курта. Привыкший глушить всё, что горит, по поводу и без повода, да и не раз закидывавшийся более крутыми штуками, он воспринял действие самогона как помощь старого друга, столь необходимую в тяжкие моменты жизни. А были ли у него вообще друзья лучше, чем бутылка старого доброго дяди Сэма? Может и были, но теперь, стоит полагать, их останки гниют в золе и на жаре, если ещё не растащены шакалами.
Сивуха быстро ударила в голову, и очень скоро Тапперт перестал ощущать, что происходит с его ногами. Шкура что-то там ковырялась, и это наверняка могло быть больно, а так мужчина лишь чувствовал покалывание в коленях и неловкое их ворочанье, в то время как по ногам, голове, да и вообще всему телу растекалось приятное тело и изнутри, и снаружи. Приторчав, рейдер заснул...

...Иногда лучше не видеть сны вообще, чем видеть всякую дребедень. Особенно херово она воспринимается, когда тебе в реальности плохо, и ты с горем пополам провалился в сон, а воспалённый рассудок выкидывает всякие фортели. И в этот раз сон начался вроде бы хорошо. Курт неплохо так принял на грудь и уединился в палатке с Джиной. Внутри стоял огромный стул, настоящий резной трон, который вроде как принадлежал Зобу, хотя в реальности ничего такого у них не было, но во сне Тапперт принимал это за чистую монету. И он решил самоутвердиться, показав, кто здесь самый главный, сев на него, спустив портки и подозвав к себе белокурую сисястую бестию. А уже через несколько секунд мужчина мог наблюдать, как её пухлые губки обхватили его член, и скуластое личико с густо подведёнными тенами глазами насаживается вверх и вниз, глядя исподлобья на него и доставляя неземное блаженство. В планах было после первого оргазма поднять её на себя, разорвать на ней штаны и посадить на кукан, да так и оттрахать, сидя на троне и позволяя сучке скакать на себе, но, как это обычно водится в подобных снах, дело приняло неожиданный оборот. В палатку ворвалось несколько солдат с карабинами, нацеленными на рейдера, и ему пришлось очень быстро соображать, что делать, чтобы не попасть под пули. Почему вдруг оказалось, что он не может вытащить член изо рта партнёрши, дескать, та очень сильно сдавила его губами и зубами в порыве страсти, и ему надо было срочно отрезать себе член под самый корень, чтобы быстренько сбежать. И где-то в тот момент, когда Курт схватился за нож (разумеется, во сне он себя не контролировал, так что это точно не было признаком слабохарактерности) и замахнулся на собственный причиндал, он и проснулся...

Рейдер открыл глаза. В них сразу же ударил свет со входа в пещеру, и мужчина, уже получивший опыт определения текущего времени по уровню и оттенкам этого свечения, понял, что проспал нереально долго, и сейчас по меньшей мере полдень. Но, надо сказать, это принесло свои плоды, потому как, продирая глаза и чисто по привычке пытаясь встать, он задвигал ногами, чуть сгибая их в коленях, но вместо адской боли получил лишь вполовину урезанное её подобие. Ноги при этом не выглядели опухшими, хотя раны на них никуда не делись, но, черт побери, он уже мог шевелить ими. Картина радовала своим положительным прогрессом, из-за чего на лицу рейдера невольно наползла широкая улыбка - ну а хули тут не радоваться, когда на поправку быстро идешь? И даже тупорылое похмелье от вчерашней сивухи не могло теперь испортить ему настроение.
Кроули в пещере не было - наверное, ушёл на поиски припасов. На месте была только Шкура. Расположившись у противоположной стенки пещеры, она сидела и острым камнем строгала найденную где-то длинную палку и, увлечённая процессом, пробуждения Курта не замечала.

...Что за прекрасный день! И солнце греет так тепло...

Облава красных случилась внезапно. Разведчики, должно быть, в глаза долбились, а мозги так вообще давно потеряли, раз допустили появление целой кучи солдафонов в непосредственной близости. И это была блядская щеподробилка, свалившаяся всем своим стокилограммовым весом на макушку, горловиной с перемалывающими всё шнеками вниз.
Бой начался мгновенно. Но был ли это бой? Херня, а не бой, но херня страшная, до жопы страшная. Всё происходило быстро, и к этому никто не был готов. Момент просрали, но его нельзя было не просрать, особенно когда на тебя наступают не лощёные типы из Рэдволта, а калёные, резкие как понос мордовороты из Примма. Эти церемониться и предупреждать по громкой связи заранее не обучены. Да, они боятся рейдеров, их методов и беспринципности, но ещё больше они боятся своё начальство. А, впрочем, довольно лирики.

Это случилось на заре, когда все спали. Ну, почти все. Те, кто не спал, полегли первыми, но их надлежало бы убить самим за то, что не увидели подход армейцев.

Первым сдох Зоб. Было ли так запланировано, чтобы сразу лишить банду главаря, или просто солдатам повезло, но именно ему прилетело первому, и самое забавное было в том, что пуля пробила тому кадык - Зобу проткнули зоб, какая ирония, блять. Но это было только начало.
Одновременно с тем, как самые ушлые ребята позаводили тачки, чтобы дать бой на колёсах, а, может, просто трусливо съебаться в темпе, с вражеской стороны заухало подозрительно. А через несколько секунд с неба посыпалась взрывающаяся хрень, и осколочные пополам с дымовухами разлетелись по лагерю. Военные никогда особо не баловались со взрывчаткой, но в этот раз они точно не просто так вспомнили за винтовочные гранаты, залежавшиеся ещё с войны.
Костолом... Костолом первым успел применить оружие, и сделал это достаточно удачно, но... в какой же пиздец он превратился под пулемётным огнём. Охуенный был мужик, и умер как мужик - даже разрезанный прицельной очередью пополам, умудрился в кого-то шмальнуть.
Жалко было Джину. Отменная сучка была, шишка дымилась от одного только взгляда на её мордашку в обрамлении копны белокурых волос. А уж смотреть на то, как она дерётся, было удовольствием ещё большим. Она однажды отсосала Курту по пьяни, и это был чистый кайф - вот только об этом больше никто не узнает. Девчонку макнуло в какую-то горючую херь, закинутую красными. Пидорасы отомстили за тот случай с зажигательнми смесями, запустив в самый центр лагеря коктейль ещё более ядрёный. Девахе половину ебальника выжгло, и та, походу, окочурилась от боли.
Дохуя кто помер в тот вечер. Курт не видел и половины смертей, но того, что видел, ему хватило, чтобы понять - им пиздец. Просто пиздец и всё. А уж когда добрались до него... Ну, ему в очередной раз не повезло. Противника даже в лицо увидеть не удалось - там из темноты полыхнуло, там зарычала драпающая тачка с каким-то очкошником. Хотелось надеяться, что ему напихали вдогонку фугаса какого-нибудь, или что там у солдат ещё припасено было, и гондона захреначило взрывом на самую Красную Гору.
Больно было обеим ногам. Больно было голове. А главное, больно было самолюбию, потому его, блядь, задело в самое живое, под самый корешок срубило нахуй. Уж кто-кто, а Тапперт должен был дать сдачи так, чтобы с десяток солдафонов как минимум обосрались кровью прежде, чем он дух испустит. Но хер там - сознание Курта улетело далеко и надолго. И если бы только навечно, а то ведь просто вырубился. А перед глазами как стояло пожарище, кровище и дерьмище, так и осталось стоять.

- ...Он придёт в себя...
- ...Дебильная затея...
- ...У нас ничего больше не осталось, кроме него...
- ...Ничего не выйдет...

Когда Курт открыл глаза, первое, что овладело им, было мучительное психологическое состояние. Не то что бы ему это было в новинку, но всё равно. Он был жив, и это было плохо. Это значило, что он обосрался. Вся банда обосралась, но он особенно. И теперь ещё терпеть последствия? Ох, лучше бы сдох, в самом деле.
Он находился в какой-то пещере. Не совсем пещера, но что-то вроде сухого грота, пологое пространство под нависающим массивом скалы. Тихо и не похоже на место, где они встали лагерем в тот раз, ни на что из окрестностей. Значит, базе хана, а его кто-то утащил. Наверное из своих, но эти свои, выходит, бросили всё. Всё, но не его. Хотя, сейчас для каких-то выводов не самое лучшее время. Хватало и того, что Тапперт лежал на мягком - если, конечно, можно считать грязную, окровавленную шинель поверх жестких, угловатых камней мягкой. Но на этом вполне можно было спать... однако, не сейчас. Он и так дохера провалялся в отключке. С того места, где лежал Курт, было видно выход, солнечный свет, и он говорил о том, что скоро закат. Неглубокая пещерка, но зато точно известно, что она не скрывает в себе иного хозяина о четырёх или более лапах и голодной клыкастой пасти. Но кто же всё-таки его притащил сюда?
- Он проснулся! Он проснулся! - женский визг над самым ухом резанул по перепонкам, - Старый ты пердун, не верил, а я же говорила! Он выживет!
Голос принадлежал Шкуре - молодой девке, чьё имя перестало играть какую-то роль сразу же после того, как она присоединилась к рейдерам, вырезавшим её семью. Она была почти сверстницей Тапперта, может на год моложе, не важно, но ей не повезло заработать авторитет как той же Джине. Совсем не повезло - авторитета у неё не было никакого, как и моральной устойчивости. Шкура быстро сломалась, поехала крышей, но нашла себя в вымышленном детском мирке, удачно сочетавшимся с тем, что происходило вокруг. Держали её при себе просто потому, что она была забавной временами, чудила, но без серьёзных выебонов - не до конца с ума сошла, кое-где мозги ещё ворочались. Её можно было трахнуть, коли дрочить было неохота, можно было напрячь рутиной, но на дело не брали никогда - слишком непредсказыемая, слишком слабая. В общем, практически бесполезная. Практически. И когда Курт услышал то, что она сказала в отношении него, даже не поверил. Это Шкура-то его спасла? Да ну нахуй. А кто здесь ещё есть?
- Посмотри на него, он и недели не протянет. У нас нет лекарств, а ты, пизда, даже желтоцвета найти не смогла. - голос принадлежал Кроули, старому рейдеру, из которого уже песок сыпался, и вот кого-кого, а его в живых увидеть Курт ожидал меньше всего.
- Я найду! Сейчас посплю чуть-чуть, и найду!
Над головой рейдера склонилась коротковлосая чернаявая голова, куцо остриженная простым ножиком в самостоятельном порядке. Видеть эту улыбающуюся морду было одновременно и приятно, и отвратительно. Лучше бы это был кто-то из нормальных ребят, а не эта ёбнутая.
- Я тебя вылечу, миленький, вылечу, и у нас будет новая банда. - ласково, с заботой проворковлаа она и погладила рукой по ноге мужчины.
Тапперт вздрогнул от боли, пронзившей сухожилия в коленях. Захотелось со всей дури въебать Шкуре по морде, чтобы зубы повылетали, и чтобы больше не трогала его раны. А раны были велики - коленки рейдера были замотаны в какие-то тряпки, и эти тряпки пропитались кровью. Сам Курт едва мог пошевелить стопой - всё, что было ниже колен, нихера не двигалось, опухло, и теперь, блять, начало ещё и саднить.
- Съебись нахуй отсюда, ебанашка. - Кроули отпихнул девку и занял её место над Таппертом, но он-то был куда осторожнее.
Старик. Седой, мать его, старик, с худыми ногами и руками, но каким-то образом умудрившийся отожрать брюшко. Его тоже всерьёз не воспринимали, но в былые времена, говорили, мог задать жару. Вообще, не было среди рейдеров таких старых, но этим-то он и вызывал какую-то непонятную зависть. Пользы от него было чуть больше, но теперь, кажется, для Курта это был самый близкий человек - из оставшихся в живых, конечно. Так бы он с удовольствием перед смертью раскурил косячок с Томагавком или почувствовал на своём члене губки Джины... Пиздец, а они все умерли уже, наверное. Да, точно умерли. Точно пиздец. И он скоро дойдёт, похоже.
- Тебе пиздец, Курт. - подытожил очевидную вещь Кроули и с недовольным видом почесал бороду, в которой застряло бесчисленное количество сухих веточек и грязи, словно последние сутки дядька ползал в кустах мордой в землю, - Не знаю, какого хуя мы тебя вытащили, это всё к Шкуре вопрос, но ты скоро сдохнешь, потому что лекарств у нас нихуя нет, еды нет, воды нет. Вообще нихуя нету. Наверное, сегодня или завтра коня привяжешь. Так у нас хоть жрать будет.
Заебись, конечно, когда тебя ещё при жизни на порции делят, но и против сказать было нечего. Однако, рейдер был ещё жив, с головой и языком пока дружил, а значит что-то да было в его власти изменить, как-то повлиять.

- Глупости! Несусветные вещи! - уверенно и резко отвечал офицер, с остервенением стряхивая пепел и грозно поворачивая голову к девушке, - Ты идиотка, и это наверняка уже неисправимо. Но ты тем самым подставляешь окружающих под риск огромной опасности. Взять хотя бы твою послденюю выходку - зачем, ЗАЧЕМ ты полезла на борт? Ты понимаешь, что могла убиться? Ладно, тебе плевать на себя, но на других плевать нельзя. Ты живёшь в обществе. Общество даёт тебе еду, воду, кров, одежду и всё то, что ты получала всё это время и благодаря чему выросла. Взамен от тебя требуется выполнять правила поведения и гражданином, а не вредителем. Зачем ты разделась у колонки? Можешь дать мне вразумительный ответ?

.

Мужчины были всецело заинтересованы в том, чтобы радио играло, и играло как можно громче. Но если Виктор реально слушал передачу, то вот водитель, кажется, всё-таки усматривал в нём некий элемент вторичного шума. Он даже сделал чуть громче. А радио продолжало вещать, и ведущий с хриплым, но приятным, бархатным голосом, говорил со своими слушателями.
- Но вот интересный вопрос задаёт один из вас. Я уверен, многие задавали его себе мысленно, а кто-то даже и вслух. Нужна ли нам армия? Нужна ли нам орава вооружённых ртов, которых надо кормить, одевать, обувать, организовывать их деятельность и бездеятельность, тратить силы, время и ресурсы на обучение и обмундирование? Почему армия должна быть одной на всю страну? Ведь, если так посудить, ребята из Джейкобстауна и Клэймора неплохо справляются. Из Рэйвенхольма по-прежнему никаких вестей, но, думаю, у них тоже всё хорошо. А что до других регионов? Что-то не припомню, чтобы из Винланда доносились слухи о каких-то волнениях. Живут себе ребята обособленно и в ус не дуют. Аркадия? Кто знает, что там на этих болотах, кто держит шишку в тамошних джунглях, но вроде бы и с той стороны ничего не слышно. Каркахас... ну, тут, думаю, и так всё понятно. Но у нас ведь хватает своих проблем, верно? Столица живёт полной жизнью, близлежащие города стараются соответствовать, и эта близость им здорово помогает. Но вот дальше... а дальше, дорогие мои, разруха полная. Куда ни плюнь, всюду бедность и нищета. Но вот что поразительно - чем дальше люди от центра, чем ниже их уровень жизни, тем они меньше переживают из-за того, какие налоги в Гильдии Торговцев, что с военными пошлинами и чем обернётся очередная реструктуризация заводского предприятия. Да некоторые из них даже не знают, что старина Маршал мёртв, и его место занимает совсем другой Грант! Впрочем, они от этого не страдают, и если так посмотреть, они даже в каком-то смысле... счастливее что ли. Хотя, нет, неверное слово я употребил. В них больше человеческого, знаете ли. Они не гонятся за деньгами, у них свои приоритеты, и они словно существуют в отрыве от привычной нам городской реальности. Да, их жихнь опасна и трудна - мутанты, рейдеры и много чего ещё. Но они по-настоящему свободны. Они могут говорить что хотят и делать, что хотят, но при этом не ударяться в анархию и деградацию. Люди с невидимым внутренним стержнем, который даже сами не осознают, но который, однако, направляет их по жизни. А вы? Кто из вас может похвастать этим? Вы, встающие с утра и не знающие, какую из пар туфлей надеть. Вы, переживающие из-за того, что в вашем кофе стало чуть больше цикория, чем обычно, и что продавец в лавке, падлюка, обсчитал вас на пару марок. Вы, идущие на утреннее построение не из патриотических соображение, о нет! Вы ведь идёте отбыть вахту и дожить до зарплаты, верно? Да-да, я о вас говорю, товарищи военные. Вы ведь наша доблестная Красная Армия, гордо носящая цвет нашей Родины. Вы защищаете нас... даже нет, не так. Вы ДЕЛАЕТЕ ВИД, ЧТО ЗАЩИЩАЕТЕ НАС, а на самом деле, стоит только перестать платить деньги, разбежитесь и, что ни видно, подадитесь в бандиты. Вчерашние фермеры, мигранты со Свалки, неустроенные по жизни дети простых трудяг, озлобленные на окружающий мир и не видящие других перспектив, кроме как податься в услужение господину в погонах за чашку казённых харчей и драную шинель. Вы наши защитники? Или, может быть, зажравшееся офицерьё в пузатых кителях с лопающимися пуговицами на брюхе, протирающих штаны в отделанных резным деревом кабинетах, переставляющих фигурки на карте как пешки на шахматном поле. Эти будут нас защищать? Да, видели я среди них тех, кто был белстящим стратегом и просто толковым командиром в своё время, но остались ли такие? Недавно проводил в последний путь отставного майора, ветерана. Простой гроб, латаный костюм, а сам худющий - всегда таким был. И я всё смотрел на стадо заплывших жиром кабанов с большими звёздами на плечах, и ждал, когда же покойный откроет глаза, метнёт в них молнии гнева и уличит во всех смертных грехах. Такие люди уходят. И я скоро уйду, друзья. Все мы уйдём. Но речь не об этом, а о том, с чем именно мы туда уйдём. Какой груз ответственности лежит за нашими плечами? Действительно ли мы выполняли свой человеческий долг или притворялись до самого конца в рассчёте, что большой папа увидит наши кривляния и поделится конфеткой? Я бы предпочёл уйти в пустошь и жить там, нежели быть прихлебателем и лицемером...

Поведение женщин обычно не поддавалось никакой логике и осмыслению. Даже самые мудрые из мужчин не в силах были разобраться, что творилось на уме отдельно взятой особы, не говоря уже о массовости, и потому, если они были действительно мудры, всячески искореняли саму почву для подобных разбирательств. Но порой не слова, но язык тела и действия были столь однозначно красноречивы, что только полный дурак не придал бы им того значения, что осознанно или инстинктивно вкладывала в них женщина.
Алферот был внимателен к каждому действию синевласой. Он старался читать их и отражать эту внимательность в ответных действиях, расположению и пособничеству. Когда Ивани в порыве чувств предприняла решительный и интересный шаг, эльф встретил его благодушной улыбкой. Она заметно исказилась, когда член мужчины проник на глубину, ранее не опробованную, и она тесно сжала его головку, а она сама упёрлась в нечто, достичь чего было одновременно и страшно ответственному человеку, и ужасно желаемо человеку с фантазией и чувственностью. И вот на стыке этих чувств, а также удовольствия, которое партнёр не прекращал испытывать, и родилось то выражение лица, которое Алферот являл своей любовнице во всей красе.
Впрочем, с куда большим желанием он готов был явить ей свою жажду люблю. Крепкие руки взялись за ягодицы девушки, крепко их сжав, и слегка приподняли. Ивани слегка попустило, когда член слегка вытащился из неё, но через секунд мужчина вновь опустил её, и внутри с новой силой надавило на труднодостижимую область. Эльф сделал так несколько раз, медленно, давая плоти привыкнуть хоть немного, а затем начал ускоряться. И вот не прошло и пол минуты, как это превратилось из чувственной любви в страстный секс, но, признаться честно, положительных своих сторон он не лишился, но приумножил их и позволил партнёрам практически одновременно достигнуть кульминации.
Ивани не помнила, в какой момент это случилось, но понимала, что они делали это достаточно долго и усердно, так, что оба успели сильно вспотеть. Когда Алферот насадил её пульсирующую киску на свой не менее пульсирующий член, они слились в унисоне экстаза и кончлии одновременно. В ту же секунду девушка почувствовала, как внутри неё скачкообразно, сопровождаясь ощущением чего-то инородного, но в то же время такого естественного, нарастает жар, и этот жар распространялся где-то в глубине живота, практически не стремясь наружу. Возможно, дело было в том, что ччлен эльфа буквально упирался, едва не прогибаясь, в самые-самые недра её лона, и по-другому просто физически не могло быть. Тем не менее, захлестнувшее её удовольствие не дало и шанса сделать что-то против, а лишь увлекло за собой прелестной лавиной.

Под одеждой, свободно лежащей на теле, оно на ощупь казалось более тонким, менее объёмным, чем казалось до этого, и уж тем более меньше, чем выглядело в доспехах. Но руки женщины нащупали то, что полностью компенсировало такой обман зрения, и это была крепость мускул под толщей кожи, лишённой ненужного жирового запаса. Эльф был поджар и закалён, и доспехи свои носил не зря, равно как и не понапрасну строил из себя важность. Боги, да по форме этих кубиков можно было выплавлять новые доспехи, наливая расплавленное железо прямо на живот!
Алферот хранил хладнокровие и невозмутимость так, как никто не мог этого сделать. Перед ним была дама, всем своим видом дающая знать о своём полном расположении, но он мужественно удерживал себя от импульсивных поступков. И лишь по тому, как тяжело вздымалась его грудь, а дыхание становилось жарким и натужным, девушка могла судить, что мужчина действительно сдерживает в себе очень бурные и решительные позывы, такие же сильные, как и его воля.
Нелепая оказия дала толчок для нового витка в этой интересной истории. Когда Ивани взялась за штаны, она никак не ожидала, что они будут так свободно болтаться на поясе. Должно быть, Алферот в последнее своё облачение в броню случайно пристегнул ремнями и свои подштанцы, а после забыл об этом, решив, что застегнул на них ремень отдельно. И теперь, когда стараниями синевласки нижняя часть брони была откреплена, штаны спали вместе с ними, а потом... А потом выяснилось, что исподнего эльф не носил. Его роль выполняли сами штаны, и это было немного оправдано тем, что в походных условиях рыцарю потребовалось куда больше возни, чтобы элементарно сходить в кусты, да и легко было запариться с большим количеством ткани. Но хотя тактически это было верно, Иви, конечно же, была удивлена. И ещё как удивлена!
Могучая палка из плоти, давно налитая кровью, выскочила прямо перед её носом и, слегка поддев губу, остановилась возле переносицы, несколько раз натужно вздрогнув от переполнявшего его кровяного давления. Мужской жезл, увитый толстыми, вспученными венами, был словно толстая стрела направленного на неё лука, удерживаемая в таком непосильном натяжении, что даже у самого волевого сдали бы нервы.
Алферот издал короткий то ли вздох, то ли взрык - в конце концов, его тронули за живое в буквальном смысле слова. И хотя поражаться его моральной выдержке можно было ещё долго, тело паладина уже было готово по всем статьям.
- Виноват, леди, но некоторые вещи... неподвластны даже моей воле. - попытался оправдаться он.
Но зачем были нужны эти оправдания обладателю двадцатисантиметрового удилища, угрожающего физиономии Ивани в эту самую секунду? Похоже, что красноречивее этого нечаянного откровения уже ничего не могло быть.

- Десять монет серебром - и у меня найдётся комнатка, чтобы в меру комфортно перекантоваться до утра. - трактирщик в очередной раз потёр ус, после чего посмотрел на Сиеру, а затем куда-то ей за спину, - Начальник? У сударыни какие-то проблемы?
На самом деле, у Квин действительно назревали если не проблемы, то что-то очень на это похожее, так как, проследив за взглядом усача, воительница поняла, что к ней наведываются сзади. Заслышанный в тот же момент скрип половиц и негромкая поступь сапог подтвердил догадку.
- Зачем тебе начальник стражи? - незнакомец с короткой, но очень криво подстриженной чёрной бородёнкой и до блеска выбритой башкой нагло пришвартовался к стойке по левую руку от женщины, - Забыла кожанку ему вернуть?
Мужчина был средних лет, выглядел то ли как бандит, то ли как бедный наёмник, и все своим видом давал понять, что добра от него не жди. Сиера вряд ли хотела ошибаться в людях раньше времени, но, похоже, тут всё было слишком очевидно.
- С кого кожанку, спрашиваю, содрала, девчуля? - совсем уже нагло перефразировал вопрос грубиян и жирно сплюнул на пол, устремив взгляд своих красных, слегка подпитых глаз на Сиеру.

Половину пути, как и было предложено и согласовано, Арлакс прорулил самостоятельно. Этот процесс показался ему довольно медитативным, но психологическая усталость дала о себе знать, так что когда Ди заметил, что парню уже достаточно, сменил его за баранкой на весь остаток дороги. А там подкатила ещё и физическая истома, так что Канц без зазрения совести просто провалился в дремоту. Заснул он на той мысли, что, в принципе, уже умеет водить, пусть без опыта, но, случись что, без труда заведётся, стронется и поедет, руля право и влево, уж насколько его собственная практика и старушка Пенелопа позволит.
Проснулся Арлакс уже к вечеру. Ехали они не очень долго, но так как на аванпост приехали уже после полудня, то добраться до Хард-Рока раньше наступления сумерек никак не могли. Слегка разочарованный тем, что уже начинало темнеть, и толком не смотреться по сторонам и не полюбоваться новыми видами, он успокоил себя тем, что с выскоой степенью вероятности унылый пейзаж за окном не изменился, и стал смотреть вперёд, высматривая,не зажгутся ли там огоньку встречающего ночь городка.

В Хард-Рок они прибыли, когда солнце уже зашло за горизонт, и о том, что ещё недавно был яркий день, говорила лишь затухающая синева. Самое время было включить фары, но перед этим Арлакс заметил впереди небольшое количество огней. Город был близко.
Не город, городок, маленький довольно, и чем-то напоминающий Джейкобстаун, только с одноэтажными строениями, и лишь в центре виднелась парочка высоких, одно из которых вообще было с крестом на шпиле. Ди сразу взял курс туда, довольно уверенно, а значит уже бывал здесь.
Грузовик остановился напротив заведения, что напоминало ковбойский салун. Те, кто его построил, либо были родом из окрестностей Доджа либо им просто нравился тот стиль. У входа тусовалось приличное количество мужичья. Кто-то курил, кто-то грыз семечки, и всем было жутко интересно, кто же это подъехал на драндулете.
Припарковавшись рядом одной из повозок, запряжённой чахлой кобылой, что была настолько плоха, что даже не посмотрела в сторону машины, оставшись жевать что-то растущее из-под коновязи, бородач заглушил мотор, открыл окно и, высунув одну руку, закурил. Выходить он не торопился, но вид у него был расслабленный и довольный тем, что путь они преодолели без происшествий, и сейчас впереди их ждёт стаканчик чего-нибудь вкусного, бодрящего, а в ближайшей перспективе общество милых продажных дам и мягкая, тёплая постель, причём последние два пункта претендовали на равнозначность, учитывая, что мужики сильно устали с дороги.

- Ну во-от, вот! Видишь, у тебя получается! Девочка растаяла и дала тебе крутить свой руль и жмякать педали как тебе хочется! Да, детка! - возликовал Ди, и вполне искренне, но в конце всё-таки сохранил серьёзность намерений, - Только это, давай сейчас не разгоняйся, так, неторопливо поезди, порули. Только сильно не виляй, а то меня укачивает после вчерашнего.
На второй скорости грузовик ехал заметно медленнее обычного. Но Арлаксу, впервые оказавшегося за баранкой и имевшего полный контроль над её движением, этого казалось вполне достаточно, потому как он только привыкал к новым ощущениям и новой ответственности. А ведь это было куда сложнее и опаснее, чем ублажать женщину в постели! С той-то хоть ошибёшься - она обидится и уйдёт, максимум пощёчину влепит, а на машине и кювет можно улететь, и разбиться насмерть. Такой адреналин сразу... но это завораживало и завлекало.
- Так, давай подобьём, что у нас по припасам. - бородач заворочался на месте, разгребая вещи под ногами и рядом, на сиденье, - Бумажки у нас ещё остались, всё хорошо. Пушки... твой дробовик и мои два шестизарядника. Патронов много у тебя на ружьё? А то я что-то не вижу их. Масло ты купил, да? В кузове стоит? Отлично. Жратва... жратву я тоже туда положил. Будем надеяться, что за нами снова не увяжутся эти летающие крысы и не утащат ничего. Вот всё никак руки не доходят замастырить. Может, тебя напрячь этим заняться... Блин, а что, мы больше ничего не купили? Нахуя тут целый мешок книг? А, точно, ты читать любишь. Но что-то мы как-то хило закупились. Что ещё у нас есть?

После того, как они поменялись местами, Ди занял место ближе к середине кабины, практически наваливаясь плечом на Арлакса, сидящего теперь с непривычной для него стороны в принципе. Всё здесь было неудобно - руль торчал перед животом, правую руку не на что было облокотить, и как-то сразу психологически менялось восприятие картинки за окном - раньше парень мог просто лениво наблюдать за тем, как двигается машина, проглатывая километры, а теперь ему предстояло за каждым из них следить и анализировать. Ведь это делают все водители, так?
- Короче, чтобы тебе было понятно. Руль - это рулить, а посередине бибикался. С педалями посложнее. Их вон три штуки, и поди не запутайся. Самая большая, длинная такая, что с твой лапоть размером - это педаль газа. Чем сильнее её давишь, тем быстрее работает и громче ревёт двигло. Обороты растут, машину прёт - топливо тоже улетает быстро, к слову. А вон те две педальки поменьше - тормоз и муфта. Жмёшь правую - колёса стопорятся, и машина тормозит. Жать можно плавно, и тогда остановимся мягонько, как член робкого юнца упирается в пиздёнку двоюродной сестры летним вечером в кустах на заднем дворе. Нажмёшь резко, да ещё на полном ходу - машину занесёт, перевернёт, а мы из лобового повылетаем как говно из пушки. Короче, с умом подходи. А вот левая, которая самая крайняя левая, муфта это - тут непросто.
Следующие несколько минут бородач своими словами, но доходчиво объяснял Арлаксу, каким образом двигатель приводит в движение колёса, какую роль играет коробка передач, и каким боком тут муфта. Как оказалось, самым прямым. Двигатель крутился постоянно, пока был заведён. Если бы он был соединён с колёсами напрямую, те бы крутились тоже без остановки. Так вот муфта как раз выполняла роль посредника между движком и колёсами, сцепления, соединяющего и разъединяющего их по мере востребованности. Разные скорости служили разным режимам езды. Так первая использовалась в основном для того, чтобы тронуться с места, ну или для езды по конкретному говно, но разогнаться на ней было невозможно, только бензина сжечь вагон. Вторая и третья, соответственно, служили уже для более быстрой езды, когда тачка уже набрала ход, и ближайшее время не планируется его сбавлять. Существовала также мифическая четвёртая скорость, но, по заверениям хозяина, она не включалась, и он на неё просто забил, а так, наверное, можно было бы разогнаться быстрее пули, не иначе. Ну и ещё была задняя скорость, выполнявшая движение назад, но находилась она так подозрительно близко к третьей передаче, что бородач пригрозил Канцу отрывом башки, если тот умудрится врубить её на полной скорости по ошибке.
В общем, с теоретической частью расправились быстро. Арлакс утвердительно кивал, впитывая информацию, а его учитель, похоже, счёл это достаточно добрым знаком.
- А теперь заводи. - сказал Ди, и тут же ударил по ладони мутанта, потянувшегося к ключам в замке зажигания, - Куда, блять? Выжми муфту и выруби скорость, чтобы рычаг между ними как говно в тазике болтался. Это называется нейтралка. Сделаешь так - и не надо будет держать муфту, в таком положении движок ни с одной скоростью не связан. Нейтралку обязательно врубай, когда заводишься, иначе тачку дёрнет резко, и мало того, что лоб об руль расшибёшь, так ещё и врезаться можешь куда-нибудь. Я ещё иногда врубай нейтралку, когда под горку катимся - можно педаль газа вообще отпустить, и Пенелопа чисто под своим весом по инерции катится. Так топлива меньше расходуется,ино это уже высший пилотаж. Давай, скорость выруби, заводи мотор. Подгазовывай чуток, чтобы не заглохнуть сразу.

Эта женщина была горяча и сладострастна, пусть и скрывала это под особым напускным образом. Будь она человеком в мире простых смертных, вроде того, из которого пришёл сам инкуб, она бы стала обольстительной бизнес-леди - и деловой, и любовной хватки ей было не занимать, это демон чувствовал - и многие сильные мира сего пали бы перед её искусительным телом даже когда она пребывала бы в самых спелых своих годах.
Но это была дроу, и нельзя было предаваться ложным искушениям унизить её статус в своих же собственных глазах, изменить то, что она о себе думала. Нельзя было простому человеку, но разве бытность принцем ада не даёт доступ к возможностям, выходящим за рамки дозволенного?
- Ах-х... четыре... нет, всего две... две! - попыталась ответить она на вопрос, сперва оговорившись, а затем исправившись.
Но не физическим ухом, а тем, что было в его голове, дьявольском сознании, Люций услышал нужную ему цифру. Пять. Минимум пять. И таково было вовсе не количество подруг, коих в действительности могла быть всего одна, а то и вообще ни одной, но таково было число оргазмов, которые тёмная эльфийка могла себе позволить, оставаясь в рассудке. Солидно, солидно, дама попалась крепкая - инкуб с высоты своего опыта просто не мог по-детски обмануться её томным и на вид размазанным видом от одной только кульминации. В этом теле был сокрыт большой потенциал, и для раскрытия его пришлось бы потратить в сладострастном пыхтении целые часы.
- Долги... ух... отдавать... ох-х... ну же... возьми... возьми! - пламенея и дрожа как от щиплющего воска, так и от неунимающихся углей кузницы похоти, просила его матрона.
Люций уже мог взять её готовенькой. Одно движение мысли - и она навеки станет его покорной рабыней. И даже пять оргазмов для этого не было нужды преодолевать. Демон не знал, сколько у него времени, но, если верить лаборантам, двое суток от последнего предписания. А когда было последнее? Да уж, выходит, и целого дня у него не осталось. Все эти игрища и разврат не входят в счётчик контракта.
Самолюбие инкуба было болезненно уколото в самое больное место. Если был заключён договор, он должен был с ним разобраться тем или иным образом. Поддаться велению природы и сотворить коварный обман, либо совершить многоходовый, лихо запутанный обман ещё более высокого уровня, выполнить всё согласно предписаниям, но только чтобы в будущем иметь лимит доверия, и именно благодаря ему совершить главную хитрость. Что угодно из этого мог сделать демон, но только не отказаться прямым текстом от контракта, подписанного со всеми регалиями - и именно это кололо больнее всего.
Лиллит! Ну конечно же, как он мог довериться этому паршивому спектаклю с благими намерениями и извечной улыбкой, за которой пряталось древнейшее обличье той самой, что породила и его, и много кого сильнее и мудрее! Никакая железяка сама по себе не способна была лишить демона силы, но другой демон, более высший...
Догадка пришла к Люцию внезапно, но ей предшествовала глубокая задумчивость, в ходе которой инкуб, к счастью, не переставал делать того, что делал. Когда он вернулся в реальность, то обнаружил её в несколько скучном, но не безрезультатном виде. Дроу была удовлетворена уже третий раз, и четвёртый был на подходе - судя по её выражению лица, эльфийка переоценила себя, и уже почти "сломалась". Вся в семени, как снаружи, так и немного изнутри (похоже, разок не удержался, окропил утробу ненароком), она просто что-то тихо мычала и сбивчиво дышала в такт фрикциям. А столики уже пустовали - зверолюди доели всё, что было им принесено, а когда поняли, что с халявным пиршеством образовался перерыв, и его причина сейчас с упоением захлёбывается в похотливых соплях на кухне, решили не наглеть с добавкой и просто рассосались по своим делам. Но ничего страшного, они ещё придут - довольный едок всегда возвращается. Удовлетворённая женщины тоже.
Пиликнул планшет. Похоже, на него пришло сообщение персонально Люцию.

- Ты что, забыл, как начал размахивать своими отростками перед мордой той красотки, какую мы последний раз встретил? Ещё и орал что-то про культ механики и межвидового скрещивания в глобальных масштабах. - Ди взял паузу после этих слов, но, как оказалось, просто для того, чтобы поднатужиться и снова протрезвонить жопой на всю округу, - Первое правило любовных похождений: не доставай дрочило, пока девка сама не захочет... ну или не заснёт, хе-хе.
На самом деле, Арлакс как раз помнил один из таких моментов. Он действительно напугал девушку, причём так, как в нормальном состоянии никогда бы не сделал. Вот уж правда, пьянству бой, так никакую бабу не сыщешь. А вот проблем - запросто. Кажется, они вчера кого-то отбуцкали, кого не положено. Стоит ли возвращаться в город теперь?
- Я доволен. Правда, недоволен, что мне сейчас херовенько слишком. Походу, съел вчера что-то не то... блядский суп, им траванулся, так и знал. Ну ничего, сейчас мы это дерьмо из себя выдавим.... у-ух, пошла жара!
Следующие несколько минут по самым этическим соображением не нуждались ни в представлении, ни в сравнении, но по итогу бородач выглядел значительно посвежевшим.
- Ну что, партнёр, какие будут предложения? Похмелиться хочешь? Тут со вчера осталось.

- ...сделай тридцать приседаний, быстро. Раз, два, три... двадцать восемь, двадцать девять, тридцать. Сюда, живо. - холодный металл стетоскопа обжёг было кожу на оголённой груди, но быстро согрелся температурой тела, и более не беспокоил всё время, пока врачиха слушала ритм, - Не густо. Мало каши ела. Сестра твоя по-крепче будет. Не одевайся, проходи за ширму...

Бюрократический аппарат касался многих аспектов жизни людей на Красных Землях, но армию он затрагивал одной из первых. Комиссия по приёму новобранцев тоже сюда относилась. И было довольно странно наблюдать за тем, как сначала потенциального кандидата ощупывают со всех сторон, простукивают и прослушивают, словно молодого телёночка перед покупкой, и только потом, в самом конце спрашивают, на кой чёрт он, собственно, припёрся к пункт вербовки. Сёстры Спаркс были уверены, что это должно было работать с точностью до наоборот. Но злая тётка Бюрократия имела на этот счёт иное мнение и начала с того, что сразу взяла их голенькими и за живое. Буквально.

- Ложись на кушетку, на живот. Ноги чуть шире... шире держи, кому говорю.
Хорошо, что обследование проводила женщина - девушки сгорели бы со стыда, если им пришлось щеголять нагими телами перед мужиком, даже если бы тот хранил каменное лицо и строго следил как за языком, так и за руками. И если Майя в определённом смысле была чиста и непорочна, то Лизбет было чего устыдиться, когда с виду мозолистые и небрежные, но на поверку довольно аккуратные руки врачихи обследовали её там.
- Выпороть бы себя как драную козу, да в пансион. В свои-то года, и уже с мужиками знается. - женщина возмутилась и недовольно зацокала языком, моя руку в тазике после того, как обследование было завершено.
Должно быть, бывшая сестра милосердия, а, может и действующая - тьут уже не понять. После войны их много осталось не у дел, и кто-то вернулся домой, кто-то остался служить при храмах, а кто-то всё-таки нашёл работу по медицинскому профилю.
- Одевайся. - строго сказала врачиха, выплёскивая ненужную уже чистую воду в окно и начиная собирать инструменты в саквояж.
В бывшей перевязочной, где поочерёдно проходил общий медицинский осмотр девушек, было холодно, и Спарксы были искренне рады, когда им наконец позволили одеться. Но прежде, чем покинуть помещение, старшей из сестёр пришлось выслушать небольшую лекцию, от которой ей стало стыдно.
- Если вас возьмут в солдаты, то послушай хотя бы добрый совет. Я тебе как мать говорю: если будешь кувыркаться со всеми подряд, наживёшь себе проблем. Ни один нормальный мужик тебя уже не взял бы в жёны, коль ты себя не сохранила. Но если вас завербуют, будет уже поздно, и тогда тебе одна дорога - сама знаешь куда. Блудливые девки в одной казарме с солдатнёй подолгу счастливы не бывают. Раньше мужики были как мужики, порядочные, со стыдом и совестью. Мы могла при всех переодеваться, до гола раздеваясь, и никто бы в нашу сторону не посмотрел - и то мы простынями отгораживались, чтобы не смущать никого. А уж ваше поколение, поди, начисто распустилось. Так что знаю я, чем ты кончишь. Сама пропадёшь и сестру свою втянешь. Но хотя бы послушай старую женщину. Если случится так, что забеременеешь, никого не слушай и носи его до конца. Никакую химию не пей, кто бы тебе не предлагал, только хуже сделаешь.

Но вот лекция старомодной врачихи была давно позади, и, казалось, что это было самым тяжёлым испытанием. Вот только самая напряжённая часть была ещё впереди. После всего, через что они прошли, им ещё могли отказать. И сейчас, судя по скептически настроенному и осуждающе смотрящему исподлобья взгляду офицера, сидящего в полумраке комнаты, едва освещённой лампой в области рабочего стола, девушкам казалось, что ничего не получится.
- В армию, значит, хотите? - спросил мужчина, покручивая ус и поправляя очки, которые то и дело норовили свалиться, пока он бегал взглядом по свежеиспечённым бумажкам в личных делах новобранцев, - Вы себя в зеркало вообще видели, девки? Какая вам армия, вы сдурели что ли?
Его тон был суров и спокоен. Сидя на табуретах в тёмном углу кабинета, они видели его тяжёлый взгляд, словно у старой ящерицы, выползшей погреть брюшко на камне в закатных лучах солнца. Если бы он орал и был более энергичным, экспрессивным, это было бы не так тяжко. А тут словно всё действительно пронизывалось безысходностью. Их не возьмут, они слишком молодо выглядят. Наверное, та подлая врачиха понаписала про них гадостей в бланке медицинского осмотра. Хотя, тут и без докторов видно, что сёстры тощие и доверия в этом плане совсем не внушают. А этот офицер действительно был тем, кто решал их судьбу, и, судя по его настроению, можно было хоть самим орать, хоть в слезах под ногами валяться - его бы не проняло. Но, может быть, стоит попытаться?

Она едва заметно улыбнулась. Казалось, улыбка должна была быть шире, но что-то ей мешало.
- Когда люди чего-то очень сильно хотят, они часто совершают ошибку, отталкиваясь лишь от своих чувств. Радость, печаль, сострадание, злость - в одном ты пожелаешь так, в другом иначе. И если оно достаточно сильно, то ничто не устоит перед осуществлением этого желания.
Но красноволосая женщина всё-таки улыбнулась, широко и хищно, поворачивая голову к поникшей Джейн и нисколько не считаясь с тем, как ей сейчас было тяжело.
- Но есть одно "но". - она легонько дотронулась ладонью до плеча женщины, - Ты не можешь ничего изменить, если ты - часть чьего-то желания, чужой воли. Твой выбор - не твой выбор. Как я уже сказала, цена заплачена. У тебя нет будущего. В том, что произошло, нет твоей заслуги... и твоей вины тоже. Твоё настоящее - её желание, и оно исполнилось.

В воцарившемся рокоте стихии нарастающим до оглушения набатом гремел вопрос, зародившийся в сознании Харви, ответ на который та никак не могла принять, хотя он был и просился с самого начала. Почему, спустя столько лет, она не изменилась ни капли? И почему тогда, раз так, Миранда не узнала её? Ведь в памяти дочери мать наверняка запомнилась именно такой, какой она её видела в последний раз. Так почему не узнала? Почему лишь в последний момент...

...потому что...

...всё это время...

...она была...

...не...

И всё резко превратилось в тишину. Спокойную и безмятежную. И в этой тишине перед её глазами было строгое лицо таинственной женщины, смотрящей ей прямо в душу. Душу, связанную с кем-то, кто был ещё жив, и кто не хотел её отпускать. Чьё желание было сравнимо по силе лишь с желанием родителя, чтобы его чадо не постигла беда, чтобы оно было счастливо. А оно не могло быть счастливо без тех, кто был ему дорог.
- Но твоё желание тоже будет исполнено. - негромко проговорила она, - А пока что...
Она осторожно прикоснулась губами ко лбу Джейн, и её призрак наконец-то обрёл покой...

КОНЕЦ?

Команде "Нимбуса", команде Реджины, пришлось хорошенько подумать над тем выбором, который уже стоял на пороге, и вот наконец-то встал перед лицом, широко улыбаясь почище Красной Суки и требуя ответа - кто, куда, как. У всех были свои планы, но суждено ли им было хоть как-то объединиться?

...Что же, сейчас мы это узнаем...

ЭПИЛОГ.

Имея на руках внушительную финансовую базу, Реджина долго думала над тем, куда же их направить. Давний план по обустройству своего собственного семейного гнёздышка в свою очередь сталкивался с вопросом, как поступить - обособиться от всех и жить вдали, никем не понукаемая и ни от кого не зависимая, или же всё-таки придерживаться цивилизованных областей. В итоге выбор пал в пользу последнего - бывшая рейдерша могла позаботиться о себе и одна посреди пустоши, но кое-кому, чью жизнь она ценила выше своей, требовалась безопасность.

Сотрудничество с Генералом Брэнниганом Ли было одновременно и самым странным, и самым забавным в жизни Реджины. А ещё довольно весёлым само по себе - таким оно отложилось в памяти, когда они выпили в последний раз. Увы, наёмнице не удалось убедить Ли и Кита в нецелесообразности их странствий по Красным Землям - впрочем, вряд ли кто-то ещё смог бы.
Брэнниган торжественно обещал навещать Рэдж по возможности, но слово своё сдержал лишь единожды, и более никогда не появлялся в пределах тех мест, где она жила. Но ставить это ему в вину совершенно не хотелось.

Реджина, Ларес, Фрэнк и Клементина перебрались в Сансет-Вэлли и там осели. Несмотря на то, что каждый был волен распоряжаться своей долей по своему усмотрению, некоторые решили поделиться своей частью с теми, у кого были действительно большие планы, но которым не хватало своих средств. Таким человеком оказался, что неудивительно, Гонзалес, и первой, кто отдал ему свою часть средств в полном объёме, была зверолюдка. Усач сразу же занялся реализацией средств по части покупки земли и организации на той работ, но самое главное, что он хотел, было впереди.

К великому огорчению Лареса, старик, владевшей пекарней и готовивший хвалёные лепёшки, скончался несколько лет назад, о чём сообщили его родственники. К счастью, они сохранили саму пекарню практически нетронутой, и за это время так и не смогли её никому продать. Ларес купил её за полную цену, а также закатил по этому случаю пирушку, в рамках которой пригласил всех родственников обожаемого им старика, кто ранее тоже принимал участие в производстве выпечки, снова работать там, на что те из чувства признательности подарили ему книжку с рецептами самого повара.

Клементина довольно долго носила траур по погибшему племени, но она крепилась духом и не сдавалась, с каждым днём обретая всё больше уверенности в том, что ей стоит жить дальше и не оглядываться назад. Этого хотел её брат, спасая жизнь сестре, и та не могла позволить его усилиям стать напрасными. Она поселилась в Сансет-Вэлли, отдав свою часть от сокровищ Гонзалесу, и осталась работать на одной из его ферм. Клем сделала свой выбор, и на том была исключительно её воля, без давления со стороны. Но это действительно помогло ей отвлечься от прошлого и в конце концов вернуться к нормальной жизни и душевному равновесию, а уж это, можно сказать, бесценно.

Что до Реджины и Фрэнка, то их жизнь и быт сложились вместе и на первых порах достаточно хорошо. Билдерс обратил половину своих средств на то, чтобы помочь Рул приобрести свой собственный дом, завести хозяйство и прочно встать на ноги. Более того, он сам принял активное участие во всех трудовых вопросах - благодаря своей физической форме, они давались ему легко и могли быть выполнены в больших объёмах и с присущим качеством на первых порах, что обычно бывают самыми сложными

Жизнь в Сансет-Вэлли была тихой и безмятежной. Не влезая ни в чьи дела и не занимаясь ничем противозаконным, Реджина довольствовалась тем, что её никто не трогал, и у местного населения она была на хорошем счёту. Впрочем, возможно, к ней никто не хотел соваться и из-за её грозного вида, а также друзей, что всегда были рядом. Бывшая наёмница имела возможность несколько раз в неделю баловать себя лепёшками Гонзалеса, и, надо сказать, он не зря их хвалил - прекрасное блюдо, едва не канувшее в лету вместе с покойным создателем. Она навещала Клементину и могла видеть её за работой - спокойную, уверенную в себе, немного наивную и непосредственную, но, в общем-то, счастливую. Рядом всегда был Фрэнк, с которым она делила и стол, и дом, и ложе, а уж этот здоровяк никому не давал скучать. Но главным было не это.

У Реджины родился прекрасный, здоровый малыш. Ещё будучи на сносях, она понимала, что скоро всё изменится, а когда судьбоносный день настал, для неё не осталось никаких сомнений, что с этого самого момента новая жизнь началась сразу для двух человек - для её сына и для неё самой. Женщина не питала иллюзий, но это был самый большой подарок, который когда-либо преподносила ей жизнь.

Фрэнк всегда веселил тех, с кем был близок, заряжал энергией и задором. Вот только сам он со временем становился мягче, слабее - не физически, но морально. Поначалу Реджина думала, что это лишь признаки того, как мужчина остепеняется и из лихого пустошного бродяги превращается в домашнего семьянина. Однако, в конце концов она поняла, что мужик просто скучает. Скучает по тому, что всегда делал, как жил и к чему стремился. И он никогда этого не скрывал - просто на те два года, что провёл с нею, вёл себя как ответственный человек. Помог встать на ноги, поднял хозяйство, делал безропотно всю работу, когда Реджина по естественным причинам не могла порой даже лишний раз наклониться. В конце концов, Билдерс подарил ей ребёнка с поистине завидной наследственностью, и это уже само по себе многое искупало в его вине.
В один прекрасный день Фрэнк ушёл - это не было внезапно, и перед этим они попрощались, посидели за столом, отведали знаменитых лепёшек усача. А на следующий день здоровяк последний раз переступил порог дома Рул. У него, как и Генерала, как и у многих других, была какая-то своя цель, своя миссия, и этот человек просто не мог не идти по этому пути, иначе просто потерял бы часть себя, часть своей души. Прекрасно понимая это, Реджина была готова изначально, а потому отпустила Фрэнка спокойно.

Дело Лареса процветало, и он был очень доволен этим фактом. Грамотно распоряжаясь финансами, он благополучно переживал периоды неурожая, а когда дела шли в гору, извлекал из этого максимум выгоды, никого не обижая, но и себя без лишней копеечки не оставляя. Несмотря на то, что в его ведомстве было много ферм, как зерновых, так и животных, особую любовь он питал к пекарне, где проводил немало времени. Дядька знатно поправился, и от стройного щёголя остались только его усы и характер. Он очень хотел, чтобы рядом работала на кухне Клементина, но хотел, чтобы посетители жаловались на шерсть в еде, поэтому той пришлось работать на одной из его ферм. Однако, усач никогда никого не перегружал и с пониманием относился к каждому рабочему и фермеру.
Не забывал Ларес и о тех, благодаря которому его теперешняя жизнь стала возможной. Мужчина нередко заглядывал в гости к Рэдж, а после ухода Фрэнка стал заходить ещё чаще, помогать в домашних делах по мере возможности и, конечно же, каждый раз обязательно принося что-то из продукции пекарни и ферм. Они общались так дружно и часто, что в какой-то момент ребёнок Реджины чуть было не начал называть Гонзалеса папой - тогда пришлось насильно ограничить усача с визитами и подарками. Ну а потом он и сам стал заходить реже, однако, друзьями они всё-таки остались, и это уже было на века. Как и с Клементиной. Как и с Билдерсом. Как и со всеми остальными.

Сын Реджины и Фрэнка рос здоровым, крепким малым. Он был силён и внушающ, как и оба его родителя, но в то же время неприлично красив, чем не походил ни на мать, ни на отца. Бывшую рейдершу переполняла гордость каждый раз, когда она видела его. Это был её ребёнок, её жизнь и знак того, что она всё сделала правильно, а то, что имела ныне, заслужила по справедливости.

Шли годы, а в Сансет-Вэлли практически ничего не менялось. Реджина рано состарилась - впрочем, по большей части только внешне, а уж до настоящей старости и дряхлости ввиду её запаса здоровья и силы было далеко, чем она нередко удивляла своих соседок-сверстниц, когда запросто могла одной рукой наколоть дров и перекопать огород, не свалившись потом на несколько дней с больной спиной. Её сын вырос и превратился в славного молодого мужчину на зависть всем без исключения. С девочками у него ладилось хорошо, но недолго - впрочем, тот был достаточно умён и ответственнен, чтобы не связывать свою жизнь с прошмандовкой, однако, не разрушал материнских надежд понянчиться с внуками.
Ларес уже давно не появлялся в доме Рул. Визиты, становившиеся всё более редкими с каждым годом, прекратились совсем, и разве что его работники регулярно приносили гостинцы с молоком, яйцами и лепёшками, которые, впрочем, пекли уже совсем другие люди. Оставаясь холостяком, Гонзалес, растолстевший за первое время, стал весь в разъездах в столицу и по округе, и вместе с этим делом неплохо похудел. В последние годы он практически перепоручил все свои дела рабочим и друзьям, к которым питал больше всего доверия, и в городе практически не появлялся. Однажды уехав куда-то далеко на несколько месяцев, он не вернулся спустя обозначенный срок. Не вернулся и спустя год. Только потом через слухи и сплетни до Реджины дошла неприятная новость о том, что какой-то богатый фермер из Сансет-Вэлли был найден мёртвым в придорожной гостинице, где его ночью искусали ядовитые скорпионы.
Клементина прожила в Сансет-Вэлли очень долго, но не превзошла в этом плане Лареса. Несмотря на то, что относились к ней достаточно нейтрально и равнодушно, она всё равно чувствовала себя не в своей тарелке каждый раз, когда приходилось иметь дело с людьми. Пока однажды город не посетило бродячее племя мирных зверолюдов. Волчица познакомилась с одним из тамошних самцов, и они общались всё время, пока племя было в городе. Затем зверолюди ушли, но вернулись через несколько месяцев совсем ненадолго, а когда ушли, выяснилось, что Клем отправилась вместе с ними. Уходя, она передала сообщение Ларесу, а тот в свою очередь Реджине, чем подтвердил, что всё так и было, и что зверолюдка нашла наконец-то то общество, в котором действительно собирается провести остаток жизни. Последними её словами были те, в которым она сердечно благодарила Рэдж и всех-всех-всех, кто помог ей тогда, и обещала, что никогда не забудет их доброту и помощь.

В конце концов, рядом с Реджиной не осталось никого из тех, кто был её старыми друзьями. Знакомые в Сансет-Вэлли оставались просто знакомыми, иногда хорошими, но не более того. Однако, она всё-таки была не одна. У неё был сын, и это придавало цель каждому дню, привносило радость в каждое утро при пробуждении и успокоение, засыпая ночью и веря, что завтра будет ничуть не хуже. Женщина, обладавшая даром предвидения, каждый день спрашивала саму себя, что принесёт ей и её ребёнку этот день, и каждый раз получала ответ, подчас конкретный, а подчас прозрачный до невозможности, но всегда оптимистичный и жизнеутверждающий. В такие минуты Реджина Элизабет Рул ясно и чётко осознавала сама для себя, что для неё есть истинное счастье - знание, верное знание того, что всё в итоге будет хорошо.

КОНЕЦ...

...или нет?

Бруту казалось, что он ожидает удара. Удара, который ожидал всегда и везде. От своих солродичей в детстве. От злых людей, окружавших его в последнее время. От гладиаторов, стремившихся ударить так, чтобы второй раз не пришлось. Ждал его и от Пустоши... каким бы этот удар ни был...
А вместо этого она его погладила. Потрепала по голове, совсем легонько, и тотчас убрала руку.
- Хорошо... очень хорошо... - красноволосая выпрямилась и подняла взгляд на мистера Смерть, - Ты его предупредил, не так ли? И, как всегда, он высказал лучшее желание. Чтобы всё было хорошо. Иронично, не так ли, Ричард? У нас с тобой ведь тоже всё хорошо?
Ричард молчал. Его останки невозмутимо покоились в седле, и лишь лошадь, такая же костлявая, время от времени испускала тяжёлый вздох и переминалась с ноги на ногу. Он никого не боялся, и его не смущал ни вопрос, ни та, кто его задала. Мистер Смерть даже не удостоил женщину ответа, но, кажется, та в свою очередь тоже готова была услышать лишь молчание.
- Всё хорошо тому, у кого нет будущего - ему же всё плохо. Здесь будущего нет ни у кого. Но всё будет так, как ты попросил. А сейчас маленькому невезучему волчонку нужно идти, иначе наш друг обидится, чего доброго.
Брут не заметил, как она исчезла. Не заметил он и того, как сам, без посторонней помощи поднялся с земли. Ничто не стесняло его. Он чувствовал себя хорошо, лучше, чем когда-либо, но, с другой стороны, не чувствовал себя вообще, каких-либо физических оков и естественных ограничений. Его взгляд устремился к мистеру Смерть, и тот ответил ему кивков костяной головы в ковбойской шляпе.
- Пошли.
И они пошли. Неизвестно куда, неизвестно зачем. Их обступала лишь тьма и беззвучная, безветренная буря, которая лизала пятки и окружала всё вокруг, но путники ступали сквозь неё словно в штиль. И когда зверолюд вновь посмотрел на всадника с немым вопросом, куда же всё-таки они идут, он так же спокойно и невозмутимо отвечал, не поворачивая головы, но предвидя вопрос.
- Домой. Мы идём домой...

"Я понял", - точно так же попытался ответить ей Шейн, и та, кажется, должна была понять.
Но было чертовски сложно держать себя в руках, в ногах... и в других местах в особенности. Вряд ли блондинка хотела даже видеть его красный и твёрдый, как гладкий обработанный коралл, орган, а уж тем более и речи не могло и быть о том, чтобы позволить ему вылезти наружу и уткнуться - а ведь стоило только расслабить мотню! Нет, Шейн был сильнее этого, и он в какой-то степени воспринимал это как проверку своего духа и силы воли на прочность. Умение сдерживать клокочущую энергию и рвение ценилось ничуть не меньше, чем способность её выплескивать.
- О, моя принцесса, я сейчас трахну тебя так, что ты надолго запомнишь эти жердины!
И, недолго думая, Шейн встал, одновременно подхватывая блондинку на руки и в свою очередь тоже ставя ту на ноги, но уже в упор к забору и лицом к нему же. Он управлялся с девушкой так, словно та весила как набитая соломой кукла, не более того. Сильный и могучий, он мог буквально свернуть её в какой угодно бублик и, наплевав на всю затею, овладеть по полной программе и по своему желанию, и никто бы ему не смог ничем помешать, а тем более сама девушка. Однако, слово есть слово, а честь есть чести. И если бы их не было, то всё так бы и случилось, ибо уж чрезвычайно силён оказывался соблазн пустить в ход всё своё мужское естество.
Но табакси ограничился тем, что лишь приспустил штаны с оттопыренной задницы Винки и прижался к ней пахом. Со стороны казалось, что кот имеет полный доступ к самым эротичным местам в теле девушки, но на самом деле между его меховым мешочком, с трудом сдерживающим чресла и любовной ложбинкой до сих пор была одежда. Она же помогала кошачьему члену оставаться там, где он был всё это время и удерживался лишь силой воли, что сейчас уже почти не справлялась с натиском. Впрочем, надо было продолжать крепиться духом, ибо его жезл, дай тому волю, прорвал бы и одежду, и, возможно, даже лёгкую броню на пути к тому, чем на протяжении вот уже многих минут хотел обладать.
Забор заходил ходуном, когда огромный табакси стал весьма натурально изображать сцену секса с женщиной, поставленной к нему спиной и упирающейся в деревяки руками, дыша её на ухо горячим, влажным дыханием, щекоча его и волосы за ним жесткими, но упругими вибрисами, и крепко держась за груди обеими руками, непрестанно массируя те медленным, глубоким ритмом.

Ларес посмотрел на Реджины взглядом человека, видевшим некоторое дерьмо, степень потрясения от которого превосходила факт выживания кого-то после взрыва, раскурочившего вековую сталь. Хотя, возможно, мужчина просто эмоционально выгорел за то время, что провёл внутри.
- Рэдж, давай дотащим это до машин, встанем под тент, и я тебе всё расскажу.
Спорить было сложно, учитывая, что палящее солнце над головой никуда не делось, и коллектив дружно и в темпе потащил хабар к навесу. По пути наёмница имела возможность осмотреть в общем, что там имелось, и уже исходя из этого пришла к выводу, что награбленного выходит на весьма внушительную сумму, а если не продешевить у скупщиков, то, можно сказать, их заезд действительно оправдался. Тут были и довоенные пушки, весьма качественные на вид, и медикаменты, срок годности которых наверняка истёк лет сто пятьдесят назад, но покупателям об этом знать не обязательно, да и вряд ли они спросят, едва увидев древние этикетки. Да, это было далеко от того, что представляла себе Реджина, но, с другой стороны, она и представить себе не могла, как бы тащила несметные богатства - второй раз она сюда не поехала бы даже за второй равноценной порцией. А так всё добро под завязку умещалось в "Нимбус", и, если повезёт, по дороге они распродадут за нехилые бабки половину. Вот только надо ещё решить, как долго продлится это "по дороге" - после того, как доли будут разделены, каждый станет волен идти своей дорогой. Но сперва всё-таки узнать, что же там было, в этом убежище.
- Ну, с какой части нашего путешествия начать, с хорошей или плохой? - Ларес, вдоволь напившись воды и усадив своё уставшее тельце на ящик, посмотрел в сторону Клементины, что до сих пор не сказала ни слова и вообще была самой подавленной из всех, - Пожалуй, всё-таки с плохой начну.
Зверолюдка задержалась у раскуроченных ворот и простояла там всё время, пока мужчины разбирали вещи и грузили в машины. Реджина видела, что та поплакала немного, что-то говорила, а в конце концов бережно положила рацию у проделанной взрывом дыры. Посидев там ещё немного, она всё-таки встала и вернулась к людям, после чего по молчаливому приглашению Кита залезла в кабину грузовика и так там и сидела, понурив голову в печали.
- В общем, меня сразу напрягло то, что внутри всё старое и ржавое. Собственно, каким и должно было быть. Не знаю, что ты там слышала по радио, но меня действительно взбесили все эти, мягко говоря, накладки. Понимаешь, мы через столько всего прошли, так готовились, так старались, и придти в итоге на ржавые руины, где нихрена нет ценного, было просто выше всякого терпения. А Клем ещё и ходит, рассказывает, что всё было не так, что всё было хорошо, когда она уходила, и вообще не понимает, почему всё старое, ржавое, и куда все подевались. Я чуть истерику не закатил, честное слово.
- Потому что ты истеричная сучка, просто признай это. - с усмешкой прокомментировал Билдерс, передавая усачу тёплое пиво.
- Ой, да заткнись ты. - рявкнул Гонзалес, но бутылку принял и благодарно кивнул, - Слышь, жопа, а ты как вообще выжил-то?
- Потому что я ЖЕЛЕЗНАЯ жопа, хе-хе!
- Охотно верю. Почему-то, не знаю. Ну так на чём я остановился? Ага, в общем, если бы не Генерал, я бы её точно морду набил. Сейчас, конечно, раскаиваюсь, но тогда прямо реально готов был. А потом мы начали находить трупы, и я начал потихонечку понимать, какая там оказия случилась...

И Гонзалес рассказал удивительную историю о том, что на самом деле случилось в убежище. Она была по большей части построена на его домыслах, но в то же время не лишена логики и здравого смысла. Впрочем, что из этого было здраво, а что нет, Реджине решать было самой.
Когда племя Клементины нашло это убежище, ведомое откровением своего шамана, они действительно нашли древнее убежище, которое гостеприимно распахнуло перед ними свои двери. И они действительно увидели внутри всё то, что описывала Клементина позже. Исправные системы, целые ресурсы, еда и лекарства. По каким-то странным причинам убежище пустовало всё это время, но при этом выглядело так, словно было построено не более десятилетия назад. Там оказалась исправная система безопасности, которая, однако, сработала с некоторой задержкой, позволив зверолюдям проникнуть внутрь, и в итоге сама же их заперла в убедище. Активировались турели, которые расстреляли часть невольников, но вот остальным повезло меньше - те из них, кто сумел избежать пуль, оказались обречены умирать от голода и жажды. И уж куда меньше повезло тем, кто был заперт в местах скопления продовольствия - это лишь оттянуло их кончину, ибо и те, и другие в конечном счёте были отрезаны от прочих необходимых средств к существованию, равно как и друг от друга. Трупы этих несчастных впоследствии нашла команда вместе со зверолюдкой, пришедших их спасать, но, разумеется, было уже слишком поздно. А вот насколько "слишком", Гонзалес и остальные поняли не сразу, но впоследствии это потрясло их до глубины души, и в особенности зверолюдку.
Убежище содержало в себе аномалию. Редкое за пределами Могильника явление обозначило себя во всей красе и широте на территории всего убежища. Образовалась она там во время визита племени или после, понять было нельзя, но то, что она была, доказывало всё, как и доказывало то, что Клементина не сказала ни слова лжи - просто обстоятельства самым невероятным образом сложились так. Но первым это поняла не она, и даже не Ларес, а Птолемей, брат волчицы. Когда, поддерживая связь по рации, он стал получать сведения о ситуации в убежище, то быстро смекнул, какую злую шутку с ними сыграл злой рок. Запертый в своём помещении и находясь так далеко в "прошлом", насколько это возможно представить, он понимал, что сестра никогда не найдёт его - их разделяли уже не бетонные и железные стены. Их разделяли десятилетия. Возможно, даже века. И коль скоро та придёт ровно на то место, где он будет стоять, разговаривая с нею, то сестра не обнаружит его. Никто никого не спасёт, потому что к тому моменту он будет мёртв, а, возможно, и исчезнет без следа, рассыпавшись в пыль. Тол слышал, как негодует Ларес, слышал голос Клементины, уверявшей, что она действительно понятия не имеет, почему всё не так, как она описывала. Тол понимал, что уже не может сделать ничего для себя, равно как ничего не сделает и для остальных членов племени. Никому он не поможет... кроме сестры. Зная, насколько злы могут быть люди к их расе, особенно если они ещё и чертовски разочарованы, он сделал всё, чтобы отвести от неё удар охлобленных авантюристов. Но в то же время он до последнего момента не дал самой зверолюдке понять, что, в сущности, давно уже мёртв.
Когда группа взорвала дверь, за которой должен был быть Птолемей, то действительно обнаружили его. Зверолюд держал связь по рации до последнего, общаясь главным образом со своей сестрой и говоря ей самые важные слова, какие только мог сказать перед смертью, но та до последнего не понимала, зачем он это говорит. И лишь когда переборка была взорвана, и зверолюдка первая вбежала внутрь сквозь пыль и дым, связь оборвалась. Последние следы аномалии были рассеяны, и голос её брата растворился в помехах на частоте, на которой уже никто и никогда не заговорит. А потом она нашла его труп - совершенно высохший, истлевший, как и все остальные останки, встреченные им в коридорах убежища. Всё закончилось.
Птолемей сделал всё, чтобы обезопасить свою сестру, и его попытка выдержала испытание временем. Чтобы люди получили то, за чем пришли, он собрал все самые ценные вещи, до которых мог добраться, в одном видном месте так, чтобы те сразу наткнулись на них. Он не использовал ничего из этого для себя, ибо оно лишь продлило бы его ожидание, но никогда не спасло бы. Целая куча добра ожидала авантюристов, но вместе с нею и раскрытие тайны, оказавшейся настолько же страшной, насколько и трагической.
Ларес воздержался от того, чтобы описать, как чувства испытала Клементина, когда наконец-то "воссоединилась" с братом, но он и не смог бы. Достаточно было уже того, что та не наложила на себя руки, не рехнулась, а лишь пребывает сейчас в глубоком трауре, который, видит Пустошь, через какое-то время пройдёт, изгладится.
К слову о Пустоши... сон-то, зараза, не сбылся! Но, пожалуй, Реджина могла этому только порадоваться. Ещё, конечно, не конец всего, но уже было самое стойкое чувство, что история их невероятной авантюры закончилась.

- Ну, в общем, это и есть, наверное, хорошая часть этой истории. - Ларес устало вздохнул, допил остатки пива и с тоской посмотрел на последние коробки и утварь, погружаемую в грузовик, - Всего этого добра нам хватит до конца жизни, если только распорядиться более-менее умело и не прокутить где-нибудь в столичном игорном доме. Я бы мог сказать, что дело увенчалось успехом, если бы только не знал, как и какой ценой этот успех был обеспечен. И хотя от нас реально ничего не зависело, мне хочется попросить у Клем прощения. Да и вообще у всех. Но это... в этом вся наша жизнь, верно? В любой бочке мёда всегда будет своя ложка дёгтя, а то и наоборот.

И Рада отправилась вслед за новым знакомым в место, зовущееся мастерской и являющее собой место священнодействия механиков. В Бресте таких мастерских не было - были другие, и там точно не гнаблюдалось такого количество старых железяк и разобранной техники. Местные нашил бы им миллион применений, и даже сама охотница могла навскидку прикинуть, что и куда пошло бы. Но, видимо, у здешних мастеров были дела поважнее, либо такое богатство здесь большим спросом не пользовалось. Ну а что до Арлакса... ну а что до него? Как будто он мастерских ни когда не видел.

Однако, на входе их поджидала небольшая и не очень приятная сценка. Кто-то из клиентов был недоволен качеством масла, ибо, как только парочка вошла в "приёмную зону", увидела, как дядьке в фартуке и сувешанного ключами и инструментами некий гражданин настойчиво тыкает под нос консервной банкой, в которой плескалась чёрная жижа.
- Нюхай! Ну нюхай же! - негодующим тоном требовал он.
- Ну нюхаю. Ничем странным не пахнет, чего ты докопался? - механик старался уклониться от банки, но больше из соображений чистоплотности, ибо уж больно резво она плескалась в разные стороны.
- Да оно воняет старыми носками и жжёной курицей! Ты на этом дерьме себе неделю котлеты жарил, а теперь решил мне залить? Лей нормальное!
- Это нормальное масло.
- Да с хера ли?!
- Так! Кто здесь механик - ты или я?
- Я могу сказать, кто здесь кого дураком хочет выставить!
- Зачем мне лишний раз доказывать то, что и так видно?
- Ах ты же сука! - покупатель в сердцах выбросил банку.
Жестянка отлетела к вошедшей парочке и плюхнулась к ногам Арлакса, но, к счастью, не забрызгала ни его, ни спутницу. Маслянистая жижа разлилась, и, надо признать, в тот момент Рада почувствовала сильный запах кухни, а именно растительного масла, пронизанного благоуханием приготовленной на ней пищи. Были там и терпкие нотки мазута, но в основном всё-таки пахло жареным, да. Канц же ничего такого не почувствовал - машинное масло как масло, чёрное, вязкое, воняет машиной.
- За базаром следи, и руку со ствола убери. - механик предупредительно поднял руку на уровне лица, сохраняя пределную невозмутимость, несмотря на то, что клиент уже готов был на него броситься, - Я тебе сейчас наглядно покажу, где ты не прав, и в итоге у тебя все претензии пропадут, и наука на будущее будет.
- Давай! - рявкнул дядька, но руку от кобуры убрал.
- Машина - она что твой организм. Она тоже жрёт, срёт, двигается и иногда ломается, если её перегрузить, продырявить или просто время приходит. И если бензин - это её пища, то масло - это её кровь.
- Ну как бы да, и что?
- А было у тебя такое, что ты чего-нибудь пожрёшь пахучего, а потом у тебя изо рта и отовсюду этой едой воняет? Луку там нажрёшься или чесноку, а потом благоухаешь.
- Чё? Ну да, у всех так...
- Так вот это потому, что еда в тело всасывается, в кровь. Собственно, и запахи тоже. Но ты-то кровь ничем не разбавляешь? Ты же себе чесночный сок по вене не пускаешь? Или кровь с чесноком не пьёшь?
- Бля, ну как бы да, но при чём тут это...
- Ты дурак. Ещё раз тебе объясняю. Ты пахнешь тем, что ты жрёшь. С машиной так же. Машина жрёт бензин, не масло. Ну, масло тоже иногда уходит, но это и у людей регулярно случается. У женщин, например, регулярно. Это лишний раз доказывает, что машина - женского пола. С нею как с девкой надо. Но я от темы ушёл. Короче, ты мне кидаешь претензии за хреновое масло, а на самом деле должен пойти и отмудохать того, кто залил тебе хреновый бензин! Масло - это кровь! Бензин - еда! Масло перенимает запах бензина как кровь перенимает запах еды, и потом ты ею пахнешь. Дошло?
Покупатель потух. Видимо, до него дошёл сакральный смысл основного принципа работы автомобилей, излагаемый механиком, из-за чего он усиленно зачесал репу, но внешне уже не вырважал никаких признаков агрессии.
- Блин, надо тому обмылку на заправке мозги вправить. Ну извини, что наехал.
- А теперь забирай своё масло и вали отсюда, пока я не заставил тебя вытирать разведённую тобою же грязь.
Испугавшись перспективы отчищать внушительную лужу от выброшенного масла, клиент поторопился убраться. Когда он ушёл, механик с уставшим, но победным и гордым видом выдохнул и наконец-то смог уделить внимание новоприбывшим.
- Привет. Вам чего, дикарские морды?

Как и говорилось в записке, реакция от устройства последовала через несколько секунд после того, как Эрих озвучил "заказ". Прозрачная заслонка замерцала зелёным, и прямо перед ней в воздухе повисла вращающаяся голографическая проекция строго в зелёных тонах, изображавшая миску, наполненную чем-то, что, в общем-то волне походило на рисовую кашу. И там же рядышком в воздухе возникло описание на понятном мужчине языке. Вот только оно вызывало вопросы.
- Мясо трицератопса? Что это вообще за дерьмо такое? - недоуменно переспросил Борис.
Как растение умудрялось видеть, тоже было вопросом, но мясо динозавра всё-таки интересовало сильнее. Так же сильно, как и "овощи" в лице топинамбура, помидоров и помпезного гыра-гыра (?), соседствующих в списке состава наряду с обычным отварным рисом.
- Мда-а-а, - озадаченно протянул Эрих, почесав затылок. - Ну и каша. Трицератопс, блин. И топинамбур. А это вообще овощ что ли? Всё же эта штука, похоже, не настолько умная, чтобы можно было просто заказывать, что хочешь, как в ресторане.
Рисковать и пробовать на вкус такую экзотику землянин как-то не решился, даже несмотря на голод. Немного поколебавшись, он ткнул пальцем в красную кнопку.
Голограмма исчезла. Судя по всему, устройство вернулось в изначальное положение.
- А ну-ка, дай я попробую. Волшебство волшебством, но мы же не кретины конченые? Давай, жми ещё раз, когда говорить. - проявил инициативу кактус.
Когда Эрих нажал желтую кнопку снова, Борис прокашлялся, словно приготовился к речи. И в каком-то смысле это действительно было так.
- Значит, так, чудо-печка. В фарфоровой чашке, будь любезна, рисовую кашу из отварного круглозёрного риса, в которой обязательно должны быть следующие тушёные овощи - морковь, помидоры, цукини, зелёный горошек... и шампиньоны. Да, шампиньоны обязательно, тоже тушёные. И мясо туда подавай нормальное, говядину, а лучше телятину, да помоложе. И посолить не забудь, а то знаю я вас.
Микроволновка загудела. Вместо того, чтобы выдать картинку, она зашлась таким шумом, что, казалось, сейчас произойдёт что-то странное. Но как только Майеров завладела паника, и он готов было уже потянуться к красной кнопке, чтобы отменить мудрёную задачу до того, как машина полыхнёт и взорвётся ядерным грибком, звуки резко стихои, и мерцающий экран показал голограмму. Результат порадовал - состав полностью соответствовал требованиям, разве что из мяса там была и говядина, и телятина одновременно в равной пропорции, но то уже были издержки.
- Что, сработала? В следующий раз закажем хорошего скотча. Не знаю, зачем, но так надёжнее.
Но стоило Эриху нажать на зелёную кнопку, как всё случилось в мгновение ока. Яркая вспышка озарила внутреннее пространство "микроволновки", и там буквально из воздуха материализовалось блюдо, которое только что было на проекции. Дождавшись сигнала и открыв дверцы, мужчина убедился, что это именно то блюдо, которое и было заказано, и оно имеет адекватную для употребления и раскрытия вкусовых качеств температуру свежеподогретой пищи.

- А знаешь, что вижу я? Я вижу большой дубовый стол, неказистый, но прочный,на котором стоит простая, но вкусная и сытная еда без лишних изысков, но не без заботы приготовленная. И вижу ящик вина, выпивая который, думаешь не о его стоимости и букете, а о том, как оно горячит кровь и вообще недурно. А ещё вижу простую постель, выложенную шкурами и соломой, но зато тёплую и чистую, ибо от постели большего и не требуется. И под боком горячее тело, которое можно тискать, и которое тискает тебя в ответ, нежно мурча на ушко. Я вижу... стабильность. Во всём надо знать меру - не обрыдлеть ниже дна морского, но и не сгореть, взмывая к небесным чертогам богов, а потом всё равно грохнуться в самый низ и разбиться так, что и следа не останется. Я знаю, кто я, что могу и чего заслуживаю. Но, даже задрав кверху голову и взирая на солнце в высоте, буду стоять на бренной и сырой, но твёрдой земле под ногами, которая прокормит меня и снабдит самым необходимым. Таков путь. Вот.
Пустившись в непривычно длинный для себя ответ на вопрос Винки, Шейн невольно предался мечтаниям о том, что говорил, и на тот момент его морда приобрела задумчиво-улыбчивый вид, свидетельствовавший о том, что представляемая картинка была предельно чёткой и удовлетворительной.
- Для того, что хочет Амарант, баня вдали от дома подходит лучше всего. Ну не делать же этого прямо в её супружеском ложе... хм-м...
А вот последняя мысль заставила табакси задуматься уже в совершенно ином ключе, и он, прищурившись, зачесал подбородок.
- Не, ну надо будет что-нибудь с кулачными боями придумать. Подружка и кормушка - это хорошо, но без хорошей встряски любой зачахнет, даже я, и превратится во что-то вроде мужа моей нынешней начальницы. И вот тут я с тобой соглашусь - нужно испытывать себя всегда, даже если есть законный повод этого не делать вообще. Иначе дух ослабнет, и тело потеряет мощь и закалку. Но снова-таки оговорюсь - везде нужна добрая мера, без глупых крайностей. Ишь ты, в короли она меня записала...
И снова хороший повод помечтать, и снова на совершенно иную тему. С новыми мыслями Шейн демонстративно вальяжно расселся на земле и с властным видом поставил секиру между ног, чтобы так предельно красноречиво символизировала его величие во всех известных смыслах.
- Король Шейн... Король Шейн Мудрый... или Завоеватель... да, Его Величество, тудыть твою тудыть. Винки, будешь привилегированным заморским послом. Дро, а ты будешь солдат муштровать в хвост и гриву, чтобы они твоей взбучки боялись больше, чем вражеских пик. Да... да-а...

Мужчины тут же остановились. Тот, что держал ружьё, успел его зарядить, но второй тут же поднял руки и заговорил.
- Эй-эй, милочка, не горячись! Никто здесь не хочет пробл...
И ведь действительно - заговорил. Только в другом смысле, но, увы, более удручающем. Это была уловка, призванная отвлечь внимание Харви. Кто бы на её месте подумал, что уловка совершится в первые же секунды произнесения речи? Мозг ещё мысленно заканчивал фразу, что так и не была произнесена её непосредственным автором, а другой охотник уже вскидывал ружьё.
Бу-бух! Тах! Два разнонаправленных выстрела прозвучали практически одновременно. Тот, что принадлежал ружью охотника за рабами, произвёл на Джейн самое сильное воздействие. Тот, что сделала она сама, произвёл... наверное, что-то. А даже если было что-то конкретное, на итоговый результат оно не повлияло, потому что в тот же момент её пронзил такой силы удар, что, казалось, все внутренности перевернулись. В живот словно огромный валун врезался, хотя на самом деле это была не пуля и не дробь, а упакованный в прочный мешочек груз, чьё предназначение заключалось не в убийстве цели и нанесении ей вреда, но лишь в выведении из строя с минимумом повреждений. Конечно, с такого близкого расстояния неудачное попадание могло запросто отбить жизненноважный орган, но у охотников выбора не было. Как не было его и у Джейн.
От удара, всколыхнувшего организм самым неприятным и вредным образом, её руки моментально расслабились, а ноги подкосились, словно утратили связь с нервными окончаниями. Содержимое желудка попросилось наружу, но женщина ещё была в сознании, чтобы слышать, что происходит и даже отчасти наблюдать.
- Блять! Дерьмо, сука!
- Да не ори ты! Охерел совсем, ты же её убил! Цезарь нам башку оторвёт!
- Эта сука меня подстрелила!
- Ну а хрена ли ты хотел!? Молись, чтобы они обе были живы!
- У-ух, ещё бы чуть-чуть, и яйца мне отхреначила! Сука, жжёт!
- Да заебал ты ныть как девочка! Заткни свою дырку чем-нибудь, и потащили эту бабу.
- Да тут не дырка, а так, херня, царапина.
- Так хрена ли ты из-за царапины так орёшь?
- Ой, завали хлебало! Лучше скажи, что с этой тварью делать?
- Цезарь сказал, что если хоть волос с её головы упадёт, нам пизда. поэтому бросать её тоже нельзя.
- Блять, и как мы их двоих потащим!?
- Хотел тебя спросить перед тем, как ты её со своей коновальни ушатал!
- Хорош причитать как бабка, лучше давай вязать, и пошли, пока я тут кровякой не изошёл.
- Кстати, а что там Джонни?
- Джонни, туды тебя в качель, подай голос...
- Похоже, он откис. Эта манда метко стреляет.
- Ну не так метко, как другая, к счастью, иначе я бы тут уже тоже валялся.
- Так, всё, хорош трындеть, вяжем их, пока шакалы не набежали.
Джейн ничего не могла сделать. Тело ещё не отошло от паралича, а её уже начинала охватывать боль, разливающаяся по всему телу из эпицентра в области живота, куда попал снаряд. Оставалось только гадать, каких размеров синяк будет в этом месте... если она доживёт до этого дня. Но куда важнее было, доживёт ли Миранда. Девушка всё ещё была без сознания. В том месте, куда подстрелили её, было заметно небольшое количество крови, но один из охотников пощупал её пульс и вслух засвидетельствовал, что та жива. А потом их обеих связали, взвалили на плечи и понесли обратно в город. Где-то в процессе этого организм Харви решил, что с него достаточно, и женщина попросту отключилась.

Когда Джейн пришла в себя, вокруг не было уже ни пустоши, ни ночной прохлады. В тепле и сухости её окружали стены комнаты, казавшейся знакомой. Приглушённый свет запотевшей панели электролампочки под металлической решёткой. Глухой, словно исходящий из-под земли, гомон человеческих голосов. Она снова была в старом форте, только теперь, как стоило полагать, не в качестве гостьи, вестницы и дипломата, а пленницы. Её руки и ноги были связаны, хотя большой необходимости в этом не было - опухший живот саднил и стал словно каменный, не позволяя ни согнуться, ни разогнуться, ни просто двинуться. Похоже, в таком состоянии она проведёт последние часы своей жизни.
Но было во всём этом одно, но очень сильное утешение. Рядом с ней была её дочь - сидела напротив в точно таком же виде. Хотя, глаза матери находили состояние Патриции много хуже - волосы на виске с левой стороны жирно блестели от спёкшейся крови, а треть лица в этом месте приобрела синюшно-бордовый оттенок. Девушка, похоже, всё ещё была без чувств, но всё ещё была жива и, возможно, в скрром времени с ней даже удастся поговорить. Наверное. Перспектива Суэйзи предвиделась ужасной. Возможно, её будут пытать, всячески издеваться и неизвестно что делать. Рабовладельцы всегда были особенно жестоки к тем, кто им сильно насолил. И если уж она собиралась убить Цезаря, то, стоило думать, он казнит её лично и с особой жестокостью.

Некоторые вещи происходят быстрее, чем нам хотелось бы. Некоторые происходят столь внезапно, что, как ни готовься, а никогда готов не будешь. В один прекрасный момент жизнь просто звенит в звоночек, и прежде, чем успевает стихнут вибрация трели, всё и случается.
- Трансфер завершён. Произвожу высадку. - сообщил механический голос системы.
Это и был тот звоночек. В одну секунду пространство капсулы исчезло, резко, мгновенно, словно сменившийся кадр старой видеоплёнки. И девушки впервые за долгое время ощутили под собой вместо твёрдой, идеальной температуры синтетической поверхности нечто грязное, сырое, холодное... но такое родное... Ну ладно, пусть не для всех родное, но, по крайней мере, всем понятное и дающее представление о том, что они прибыли не абы куда, а туда, где им, по крайней мере, будет жизнь, ибо ощутили под собой девушки ни что иное как настоящую сырую землю и покрывающую её траву. А чуть позже волосы на голове шевельнул ветер, а ушей достиг шелест древесных крон и пение лесных птиц.

ЭПИЛОГ

Айрис и Джинджер оказались посреди леса, практически в точности повторяющий тот, что был в мирах обеих. Но если во временную эпоху беловолосая видела его лишь на картинке, то рыжая, гулявшая по таким местам в своём мире, без труда соориентировалась. К счастью, недалеко оказалось поселение, и девушки сразу направились туда.

Как выяснилось, этот мир во многом повторял земной. Он был практически идентичен, вот только... за некоторыми исключениями. Помимо человеческой расы здесь водились и длинноухие эльфы, и мускулистые орки. Но уровень технического развития оставлял желать лучшего, ибо находился где-то в области средневековья. Жизнь здесь была довольно мрачная, суровая... но не невозможная. Айрис и Джинджер не смогли скрыть того факта, что являются чужаками, однако, не особо-то это и волновало людей. Но когда они узнали, что хороший заработок и народную любовь можно заслужить, уничтожая всевозможных чудищ и всякую нечисть в окрестных землях, у них родилась отличная идея, удовлетворившая обоих.

Новый мир обрёл своих героев. Отныне каждый знал, кто такая Звёздный Рыцарь Айрис и её верная помощница и спутница Джинджер Огнерождённая. Чудо-женщины, пришедшие из мира далёких звёзд, проявили свои способности, и проявили их на благо человечество, изничтожая страшных тварей и всяких опасных чудищ во всех уголках планеты. Двигаясь от села в городу, от посёлков к столицам, они обретали славу и богатство, а их имена знал каждый ребёнок. Позднее о них стали слагать легенды. Айрис сохранила в секрете природу своих сверхспособностей, дарованных имплантами и интерфейсом, а у Джинджер открылся талант к использованию местной магии, который она не поленилась изучить и качественно развить. Сохранили они и другой свой секрет, общий, но об этом в легендах почти не упоминалось. Почти.

Так закончилась история двух ассистенток и началась история двух охотниц на монстров и демонов. Но это уже совсем другая повесть, которая, возможно, будет рассказана кем-то другим в другое время, в другом месте и, возможно, с совсем другим финалом...

Шейн тяжело вздохнул. Не нравилась ему вся эта затея, и в первую очередь потому, что он не понимал, какого лешего им вообще надо от этих Арфистов. У них же уже была работа, найм Амарант, защита и охрана на вполне козырных условиях содержания и оплаты труда. К чему ещё? Ах да, странная сделка со странным типом в кабаке. Гладиатор не помнил деталей, да и были ли они оглашены в его присутствии? Это всё Винки, она лучше всех знает, и, кажется, даже больше, чем нужно. Но, зная её деловую хватку и особено зная свою собственную, Шейн в это дело не лез и не собирался. Его интересы пока что соблюдались в полной мере, и только всякие предрассудки мешали. Надо было просто сделать всё, а потом вернуться ко своим новым обязанностям и более не подписываться ни на какие аферы больше.
- Я не буду краситься в девочку! - грозно воскликнул кот и даже пристукнул кулаком по ладони другой руки.
В былое время кто-то из рабов, будучи великим шутником, намазал Шейну спину кашицей, при помощи которой женщины обесцвечивали свои волосы, выведя ею неприличный рисунок. Когда под дружный смех других рабов табакси обнаружил, что часть шерсти в этом месте обесцветилась в форме пресловутых каракуль, он выцепил в толпе самого громко смеющегося и нарисовал ему такую же похабщину, но только при помощи своих когтей, без всяких там заморочек. В итоге гладиатор ходил с этим безобразием несколько недель, пока шерсть не отросла, и он её не остриг, а вот шутник ходил со своими шрамами до конца жизни. В общем, что из этого следовало вывести - коту краситься не нравилось, и уж больно у него с этим ассоциации плохие были связаны.

Ничего не сказав более, Ганник убрал броню и занялся насущными делами.
И вот, пока один зверолюд помогал другому, другие делали то же самое. Со стороны это могло показаться довольно милым, но только если в упор не замечать и не знать, что на самом деле эти существа возымели необходимость в помощи из-за кровопролитных боёв, и что после, подлатав себя, они вновь отправятся биться не на жизнь, а на смерть.

Колизей гудел. Битвы продолжались. Между ними делали перерывы, как то сразу после крайнего боя Брута, так и после других тоже. Но трибуны не пустели ни на минуту, и зрители жаждали зрелищ, а арена - крови. Люди бились с людьми, зверолюди со зверолюдьми, в разном порядке. Один раз даже выпустили какого-то мутанта с тройным щупальцем вместо одной из рук, и он был ужасно ловок и изворотлив - хотя, честно признаться, Брут не увидел особой прыти, но парню страшно повезло с противником, который то ли был сам по себе такой неуклюжий, то ли встал не с той ноги. А ещё был бой, в котором принимали участие женщины-рабы. Волк ожидал, что это будет жалкое зрелище с хнычущими особами, ибо ранее видел среди рабынь именно таких, что никак не походили на бойцов. Однако, те девки сражались вдвое яростнее всех прочих мужчин, и то, что они делали друг с другом, превосходило по уровню жестокости ранее виденное среди мужчин.

Но всему приходит своё время, свой конец и своё начало. И пришло время Бруту вновь вернуться на арену. Он был свеж и бодр, вылечен и готов к бою. Пусть волк и проклинал броню, но раны, нанесённые ему ножом, действительно оказались неглубоки, и внутренних органов не задели. Впрочем, в этот раз никто не настаивал на том, чтобы он вновь напяливал на себя что-то, так что он сам волен был выбирать, надевать что-то или не надевать ничего вообще. Выбор оружия так же был за ним.
Когда Брут вышел на песок, его удивило то, в какой относительной тишине это произошло. Ни грома оваций, ни улюлюкающего презрения - он бы понял и то, и другое, но сейчас было как-то уж слишком тихо. Публика ждала чего-то, а волк ждал, когда же появится его соперник. Но никто не появлялся. Он был на арене один, и трубадур на вышке тоже подозрительно примолк. Однако, зверолюд заметил оживление в ложе Цезаря. Там что-то происходило. Нет, он отчётливо видел фигуру Цезаря, и ей ничего не угрожало, да и часть стоящих рядом охотников беспокойства не проявляла. Скорее всего, Брут был не единственным, кто это видел, но также и люди на трибунах, особенно самые ближайшие из них. Это привлекло их внимания, и все с нетерпением ждали развязки и хоть какого-то объяснения, из-за чего сыр-бор. Но на начало восстания это было совершенно не похоже.

Удовлетворение от любовных утех может быть разным, носить различный характер, и от личности к личности выражаться по-разному. В зависимости от протяжённости по времени, оно так же может видоизменяться, плавно перетекая из одной формы в другую, оставаясь практически неизменным на протяжении всего времени своего пребывания, либо же менять скачкообразно, подвластное бушующим гормонам.
Шейн чувствовал удовлетворение на обоих уровнях. Первый, он же самый очевидный - физический. Но тут надо было оговориться, что после уединения с Амарант он уже не имел возможности удовлетвориться как-то ещё. С другой стороны, такая напряжённость и стимул успешно соседствовали с удовлетворением второго плана, более глубокого и не менее важного. Табакси чувствовал себя самцом - свободным, успешным, с перспективами и самками под боком. В иные секунды он даже ловил себя на мысли, что жизни удалась, но смело гнал их прочь, потому как ещё многое предстояло сделать, многого нужно было добиться. С другой стороны, радовало, когда есть к чему стремиться - даже не зная и не помня толком, чем они вообще занимаются, бывший гладиатор просто находил свою отраду в самом процессе и обществе, что ему составляли соратники.
- Да чего там рисовать-то? Водишь кисточкой или грифелем по холсту в нужном направлении, и всё. Ничего сложного не вижу в том, чтобы сделать красиво.
Хотя, уверенному ответу Шейна не было предметного обоснования, так как ни разу в жизни он ещё не рисовал - ну разве что каракули или схемы какие-то. Однако, он не понимал всех тех сложностей, с какими сталкиваются художники - просто не знал и даже не пытался узнать. Но желание произвести впечатление, конечно же, возобладало, и не похвалиться табакси не мог.
- Мне не нужны деньги для того, чтобы сделать приятное хорошему человеку. Я вас всех могу нарисовать. Начну с тебя, естественно. - кот указал на блондинку, затем ткнул пальцем в аристократку, - А потом тебя. Только цветов я особо не различаю, буду грифелем рисовать.
Ну а то, что далее им предстояло нанести визит вежливости одним нехорошим типам, которые точно этого заслужили, радовало ещё больше. Снова битва, снова ратная движуха, и уж тут Шейну было чем похвалиться, ибо топором он водил лучше, чем кистью, и раскрашивать стены кровью и мозгами умел замечательно. Но было одно "но".
- Я не прочь помочь Дро ворваться и устроить чехарду. Вот только если кто нас увидит, то растрещит на всю округу, что их оприходовал орк и большой кот. И если таких как Дро сыщется полсотни, то других табакси я что-то тут в округе не видел. Все пялятся на меня так, словно я до сих пор на арене. - разумно подметил кот, - В случае чего искать будут адресно, персонально. Ну вы поняли.

Каждую секунду Джейн ожидала выстрела. Громкий как треск раскалённого шифера в огне или тихий как шлепок камня, брошенного в лужу - каким бы он ни был, он вот-вот собирался прозвучать, но всё никак не происходил. Патриция вознамерилась удержаться от импульсивного поступка, дослушав рассказ до конца, и это ей удалось, хотя и не без труда. Слезы расчертили несколькими блестящими бороздами обе её щеки, и некоторые из них даже успели высохнуть. А после того, как женщина закончила говорить, наступила пауза такая долгая, что, казалось, не кончится никогда. И, быть может, для матери это было самое дорогое время, в процессе которого она могла видеть свою дочь живой и здоровой.
- Ну а я... - сказав это жалобно, совсем по-детски, женщина проглотила солёный ком в горле, и следом заговорила уже уверенно, - Ну а я знаю другую историю. Историю, в которой моя мать смело бросилась защищать своего мужа и своё племя, когда его пришли порабощать люди Цезаря и сам лысый ублюдок лично. Не побоявшись, что выступает одна против всех. И она сделала то, что должна была сделать как жена, как мать, как истинный родитель. Она дала своим примером мне урок. Урок мужества и силы воли, что не склонится ни перед какой другой силой...

...в мороке воспоминаний, что, словно хищные многоножки, вгрызались в голову, Джейн увидела себя, смело идущую навстречу врагу. Врагу, что вздумал сломить силой непокорное племя. Увидела себя со стороны, готовую мстить за сородичей, пусть она и сама была не такая как они, за мужа, за будущее своей дочери... которого не было...
Тот момент, что стал кульминационным в её собственной судьбе, выглядел иначе. Наверное, со стороны было понятнее, но сейчас Харви видела его именно так, как оно было на самом деле...
...Тот охотник за рабами с оружием Чужих... она убила его, а прежде выбила оружие из рук, потому что оно могло натворить самых страшных бед, предвидеть масштаб и степень разрушения которого было попросту невозможно. Джейн боялась за то, чтобы не пострадала Миранда, но это был единственный её страх в тот момент. Страшный артефакт отлетел в сторону, а секунду назад державшего его в руках ублюдка ждала незавидная участь оказаться с ножом в горле - слишком малая цена за Ричарда, безжалостно убитого работорговцами.
В тот момент на неё обратили внимание. Кто-то из охотников выстрелил из ружья, и оно, кажется, было заряжено картечью или чем-то таким... Левую ногу Джейн оторвало по самое колено, и она тотчас упала, потеряв равновесие. Но она была готова принять это, лишь бы только... Миранда!
...Девочка не послушалась её. Вылезла следом, немного погодя, а может даже и сразу. Она всегда была умной малышкой, смелой и проницательной, но в тот момент хотелось, чтобы она всё-таки струсила и осталась сидеть как мышка. Увы...
...Девочка подобрала артефакт. Решив, должно быть, что это оружие, каким взрослые убивают животных и друг друга, она решила выстрелить по врагу. Кто-то из охотников уже нацелил на неё винтовки и ружья. Кто-то бросился на Миранду, накрыл её своим телом и сбил с ног...
...Девочка не успела воспользоваться оружием как следует. Оно лишь блеснуло пунцовым всполохом, но ничего не случилось. Наверное, и хорошо, потому что в итоге умереть могли вообще все. Её не ранили, не убили - лишь отобрали опасную игрушку и, возможно, лишь слегка ушибли. Но это по-прежнему были звери и сволочи, и далее всё было не так радужно.
...Без ноги Харви была не в силах что-либо сделать, в то время как агония уже овладевала ею. Ничего она не смогла сделать, когда её схватила и потащили к одной из горящих хижин, а затем швырнули в самое пламя. Однако, самым страшным было видеть то, что на эту казнь заставляют смотреть Миранду. Девочку в наказание скрутили и подвели ближе всего. Её голову держали прямо, а пальцы растопыривали веки, чтобы та не могла ни отвернуться, ни зажмуриться. Она видела, как Джейн, искалеченная и не способная прервать собственного крика боли, горит заживо...
...Она кричала. Миранда кричала... а кто-то смеялся. И это были не охотники...

- ...и я отомщу. Цезарю, его своре. Всех, кто творит вопиющее зло, ждёт возмездие. Но Цезаря ждёт персональная доставка. Он ответит за всё. Я не боюсь ни охотников, ни его самого, никого вообще. Потому что она пообещала, что моё самое сокровенное желание будет исполнено. А это значит, что мне не о чем беспокоиться. Если то, что я попросила у неё, исполнится, если это произойдёт так, что я успею насладиться этим желанием всего лишь секунду, хоть малюсенькую секундочку, после чего умру, то меня это полностью устроит. На большее мне и не приходится рассчитывать, но, зная, как она это делает, я могу быть уверена, что получу это, и никто не сможет помешать этому. Потому что даже десять таких как Цезарь не могут идти против Пустоши.
Кажется, всё это время Патриция что-то рассказывала. Какая-то месть, какое-то желание, что будет исполнено вопреки всему. Джейн услышала лишь заключительную часть, но то, что она увидела, что поняла, покуда пропустила основную часть рассказа, кажется, имело важность ничуть не меньшую.

Лисичка едва успела проглотить последние капли, но, игриво смеющуюся, её уже поднимали для новых эротических приключений локального масштаба.
- Как бы то ни было, теперь ты мой император, а я буду всячески стараться стать твоей императрицей. Но никогда не стану, хотя всё время буду близка к этому. Бесконечное устремление, которое мы жаждем. Движение - это жизнь, а жизнь - это борьба. Мне и мне подобным нужно за что-то бороться, даже если мы выдумаем это сами. Но ты... ты мой братец, и тебя я не выдумывала. Ты есть, и тем выгодно отличаешься. Да, я преследую свои интересы таким образом, но если так будет продолжаться и дальше, то тем интереснее, и я ни за что не допущу, чтобы эта бесконечная гонка на опережение прекратилась. Мне не нужна победа, и тем более мне не нужно поражение, но я хочу пребывать в жажде скорости и соперничества всегда.
Пульсирующий орган вошёл в её тугую дырочку, и тогда демон окончательно убедился, что Кассандра была права - это лучшая киска из всех, какие он когда-либо пробовал. И не было тут никакой магии, но была психологическая химия, которая заставляла воспринимать вещи в принципе иначе. Как мамина стряпня, приготовленная по тому же рецепту, что и тысячи других, всегда кажется чем-то неповторимо особенным. Как любимая женщина, не обладающая каким-то специфически выгодным отличием, кажется идеалом красоты. У Арии было превосходное тело, но оно не было технически идеальным. Идеальным же для Люция её делало что-то другое, но этого он понять не мог. никто не мог. Загадка мироздания, ответ на которую лежал выше любого понимания, но которым кицуне невозбранно пользовалась. И знаете что? Это было великолепно.
- Чтобы вновь ощутить живительный жар адского пламени, когда тебя его насильно лишили, нужно погрузить себя в ледяную воду самых северных широт. Пусть стальная хватка льда пронзит сердце, и только тогда ты ощутишь в себе силы, способные сбросить любой гнёт и разжечь пламя снова. Вот мой секрет.
С этими словами демоница, овладеваемая существом с единым духом и одновременно овладевая им самим, впилась в его уста поцелуем, в котором сплелись и испепеляющая страсть, и возвышенная любовь, и ритуальное таинство. Они заключали контракт, который мог быть только между демонами, и который невозможно было выразить словами. И момент его рождения был запечатлён в их глазах, вспыхнувших дьявольским светом с одинаковой силой.

- Ну не прямо здесь же... - Джекки развела руками, оглядываясь, но затем вдруг засмущалась ещё больше, - В смысле, я не имела ввиду... чтобы вот прямо попробовать... но... Нет, ну это был бы удивительный опыт. Но, сама понимаешь, лучше всего это делать в подходящей обстановке. Более интимной, если ты понимаешь, о чём я.
Женщина с татуировками не выглядела малоопытной и какой-то чрезмерно зажатой, скорее, даже напротив. Но она явно не торопилась переходить к активным действиям, предпочитая плавные переходы от одного к другому без лишней грубости. Айрис могла бы найти это довольно милым... и романтичным. Но что-то подсказывало ей в то же время, что в этой лысой дамочке живёт настоящий зверь - страстный, но очень воспитанный и по-джентльменски сдержанный.
- Да, стоп-слово было бы полезно. Но эй, когда ты начинаешь доминировать надо мной как над грязной сукой, а я начинаю сопротивляться, а ты доминируешь ещё больше, и делаешь это спокойно и уверенно, словно всё всегда под контролем... ух-х, это заводит так, что я обо всём забываю! - довольно воскликнула Джинджер, вставая при помощи предложенной руки и вытираясь, - Ну не знаю, пускай этим словом будет "ЖЁЛТЫЙ". Это как ещё не совсем красный, но уже не зелёный, но типа надо остановиться.
- Тогда уже сделайте цветовую дифференциацию по уровню принятия. - решила добавить от себя Джекки, - Говорите "ЗЕЛЁНЫЙ", когда полностью готовы к любой инициативе, говорите "ЖЁЛТЫЙ", когда хотите дать партнёрше знать, что она пока ещё в допустимой зоне, но уже на грани, и говорите "КРАСНЫЙ", когда действительно нужно остановиться сию секунду.
- О, а ты знаешь толк в этих вещах! Круто! - рыжая волчица хитро посмотрела на девушек, - Э-э-эй! А как насчёт тройничок сообразить? Мне ведь не показалось, что между вами сейчас какая-то искра промелькнула? Да это же повод для блядской ревности!

Кусты продолжали трястись, но Айрис уже была далеко от этого места, а потому развязки так и не увидела - впрочем, а что там могло быть такого удивительного?
Немного пройдясь среди посадок и парковых аллей, Айрис, вдоволь насмотревшаяся на зелёную красоту и цветы в клумбах, целиком и полностью переключила своё внимание на поиск чего-то, что отличалось бы на этом фоне. И она нашла кое-что интересное.
Одну из небольших уединённых площадок занимали сразу несколько человек. Собрались они здесь неспроста и уходить явно не собирались. Между ними разгорелась нешуточная игра, в которой ассистенты соревновались, кто точнее закинет расплющенную бутылочную крышку в центр очерченного круга по типу мишени, только на горизонтальной плоскости. Непохоже было, что они давно в это играют, равно как и сама игра была придумана явно "на коленке", но группу людей это увлекало. К слову, не все там были люди.
- Стоять-бояться, грязнокровка! - знакомый дерзкий голос раздался над самым ухом одновременно с тем, как Айрис закрыли сзади глаза ладонями.
Это была Джинджер. Воспользовавшись тем, что самурайка остановилась посмотреть на игру, она подкралась сзади. Но хорошо ещё, что просто глаза закрыла, а не, скажем, по почкам ударила.

Девушка как-то погрустнела сразу после того, как услышала беспокойные речи мужчины. Она благосклонно ответила на его приглашение к объятиям, и даже готова была развить их в более позитивном ключе, равно как и остаться так сидеть, обнявшись, ещё долгое время. Но сейчас, кажется, было время для второго случая.
- Да, ассистенты, как нас тут называют, в рамках контракта должны выполнить десять предписаний, после чего им снова предлагается контракт. Если они его подписывают, то цикл возобновляется. Если нет, то их куда-то отправляют. Лилли говорит, что стирают память и посылают домой. Но её брат Адам как-то заявил в разговоре с нею, что на самом деле ассистентов, не заработавших очки лояльности, отправляют в какой-то расщепитель, и они... в общем, я думаю, они там умирают. Мне не хотелось подслушивать, просто так вышло. А когда я позже спросила об этом Лилли... Ах , она же просила никому не рассказывать.
Эльфийка прильнула к плечу Майера и тяжело вздохнула.
- Пожалуйста, не рассказывай никому о том, что я тебе сказала, хорошо? У нас могут быть проблемы, и у Лилли тоже. После того, как я спросила её прямо, она ответила, что вынуждена лгать про отправку домой, а также про то, что тут всё добровольно. Она правда старается делать всё для того, чтобы как можно больше ассистентов думали так, потому что тогда будет расти их уровень лояльности, и если он будет достаточно высок, их действительно можно будет вернуть домой или туда, где им будет лучше всего. И вот это уже как раз правда, к которой я стремлюсь.

Как только вопрос был мысленно озвучен, тьма вокруг сгустилась. Реджина ожидала чего угодно, будь то ясный ответ, будто сделанный самостоятельно, но не оставляющий сомнений, что именно так всё и будет, либо острого укола в самый мозжечок, сигнализирующий о том, что кто-то уже исчерпал лимит откровений на сегодня. Но она не ожидала зловещей тишины, воцарившейся над и без того тихой обстановкой, где, как показалось, на секунду даже цвета поблекли. И в тишине этой ещё более зловещим был тихий, словно очень далекий, смешок коварной незнакомки.
- Да ёбаный в рот!
Наваждение исчезло в мгновение ока, прерванное резким вскриком Билдерса. Зазевавшись, он упустил момент, когда одна из банок забурлила, и кипящий бульон полез наружу, заливая печку.
В мыслях о делах насущных наёмница была не одинока. Задумчиво наблюдая за тем, как здоровяк, тихо матерясь, протирает горелку от пахучего жира, Ларес качал головой и рассуждал вслух.
- Ну вот, теперь у нас есть тачки. Теперь дело за малым - пересечь пустыню, открыть убежище, забрать всё, что не прикручено, а прикрученное открутить и тоже забрать, и попутно наблюдать душещипательную сцену воссоединения семьи. Кстати об этом. Клем, твой брат что-то давно на связь не выходил. Он там живой ещё?
- Батарейки сели. Без них рация не работает. - скромно пожаловалась зверолюдка.
- Опять? Да сколько же эта штука жрёт? Ладно, завтра поменяем. Ты хоть вообще понимаешь, что мы без твоей навигации дальше не продвинемся? Как бы пустыня вот она, а дальше уже тебе показывать, куда ехать.
- Нам надо туда. - Клементина указала на север, - Мы должны увидеть железные цветы-великаны, и тогда я скажу, куда дальше. Там уже недалеко будет.
- Ага, в пасть песчаному дьяволу прямо. И что это за железные цветы? Тем более великаны.
- Ларес, ты у нас точно спец по технологиям Предков? - всё ещё негодуя по поводу упущенной тушёнки, спросил Фрэнк.
- Дружище, я не хочу сейчас спорить с тобой. Давайте уже просто ляжем спать, а завтра выдвинемся в дорогу. Я люблю приключения, но не люблю, когда они затягиваются надолго, а уж тем более на фоне всей этой неизвестности и загадочности.
Здоровяк хотел что-то ответить, но воздержался. Похоже, сейчас был один из немногочисленных случаев, когда он был солидарен с мнением Гонзалеса.
- Утро вечера мудренее. Вы как хотите, а я лягу спать прямо тут. Завтра успеем прожариться на солнышке, так что можете не бояться замерзнуть.
После скромного, но крайне питательного ужина группа заснула с уверенным чувством, что завтрашний день действительно принесёт много положительных открытий и внесёт радикальную конкретику во всё предприятие.

...Реджина проснулась. В резко открытые глаза ударило слепящее солнце, и их тут же забили пыль и песок, поднятые порывом ветра. Протирая очи, она приняла сидячее положение, но когда вычистила все песчинки до единой, осмотрелась. Увиденное поразило её, если не сказать шокировало. Все вокруг... были мертвы! Как вчера все четверо полегли вокруг печки кругом, так и остались лежать, но живой проснулась только Реджина, а на месте троицы лежали лишь их высушенные скелеты в истлевших обрывках одежды. Человеческий скелет Лареса с шляпой, надвинутой на пустые глазницы. Мощный, здоровенный скелетище Фрэнка, чьи кости имели тёмный, свинцовый оттенок, словно были действительно сплавлены с металлом. Облезла шерсть на изломанном скелете здоровенной псины явно принадлежала Клементине. Захотелось посмотреть на "Нимбус", но, едва повернув голову, наёмница узрела то, что должно было остаться от грузовика, как если бы его бросили, открытый всем ветрам и непогодам, на сотню-другую лет - проржавевший, со спущенными колёсами, покосившийся и наполовину вкопавшийся в песок. В окне кабины виднелось что-то похожее на склонившийся к рулю череп на тонкой шее - Кит? Генерал, наверное, внутри, но... Чёрт побери, какого хрена она так спокойно это воспринимает?

- Всё, что ты говоришь, Люций, конечно, звучит интересно, но, боюсь, оно не может быть реализовано в том масштабе, в каком это тебе представляется. Даже будучи лаборантом, сложно позволить себе что-то, что выходит за рамки обустройства своей собственной берлоги. Верно, Адам? - Джек строго посмотрел на Адама, - Ладно Лилли, она работает не покладая рук, но ты, вечно отлынывающий от работы и имеющий полтора ассистента, превратил свою комнату в такой гадюшник, что страшно смотреть.
- Ну-у...
- У Ричарда такая же песня, хотя работы тоже немного.
- Мне так уютнее.
- И я почти уверен, что не будь у Лиллит работы, она бы всё равно жила в том же бардаке, который у неё в текущий момент.
Ловкие пальчики бесшумно оголили промежность инкуба, и горячее дыхание обдало его ствол. А затем они же подняли его и направили в рот, что принялся усердно работать языком вдоль всего стержня, умудряясь делать это без чавканья и посторонних звуков, а другой рукой играя с его мешочком.
- Вы не можете организовать себе жилое пространство в порядке, будучи лаборантами. Что говорить об ассистентах? Нет, поначалу вы, может быть, будете активны и амбициозны, полны энтузиазма и энергии, но все мы знаем, как быстро может закончиться первый запал.
- Он мог бы устроить кафе не в центре, но в своей собственной комнате. - рыжая, похоже, не собиралась отстаивать ни свою, ни чью-либо позицию.
Взгляд лаборантки Люция потух, и она задумчиво теребила кусочек хлеба от недоеденного хот-дога. Немного измазанный в кетчупе, он казался испачканным в крови.
- А я не понял, что сейчас должно произойти? Где Кассандра? - наконец-то опомнился тигр.
- Кэсс под столом, и с минуты на минуту она начнёт трогать тебя за член, Ричи. - пояснил Адам, - И меня. И, наверное, уже кого-то трогает, просто тот виду не подаёт.
С этими словами он лукаво покосился на демона, но, правда, затем так же посмотрел и на Джека - значит, просто строил догадки, и Люций пока ещё не спалился.

Хвостатая была лёгкая вся из себя, словно воздушная (естественно, не буквально, просто конституция такая), и свалить её было всё равно что свалить только что посаженный саженец. Отдельных трудов при этом стоило не упасть на хвост и не сломать его.
- Ай-яй! Пусти меня, грязная тварь! Я не буду тебе сос... - девушка, вздумавшая было сопротивляться и вырываться изо всех сил, вдруг ощутила, как в её промежность упёрлось нечто очень твёрдое и горячее, - А-а-а! Нет! Давай лучше отсосу! не вздумай меня трахать, чёртова мутантка!

Предложение демона оказалось столь неожиданным, сколько и интересным. Поначалу, конечно, не все поняли, какую перестановку он собирается затеять, но после, сообразив, отнеслись благосклонно. Видимо, Лилли и впрямь нечасто играла со всеми, а потому уже только это было решающим фактором.
- Отлично, играем.

И они сыграли. Лаборантка показала себя на удивление хорошим игроком - вдумчивым, расчётливым. При этом она тоже всеми силами пыталась помочь Ричарду, и благодаря этому большой кот наконец-то одержал победу, хотя сам толком и не понял, как это у него получилось. А вот во втором раунде случилось нечто невероятное - Люций стал свидетелем того, как, несмотря на общие усилия Адама и Джека, выигрыш буквально вырвала Кассандра на последних парах. Инкуб почувствовал, что тут была замешана старая добрая магия, но так как доказать это не мог сию же секунду, совершенно правильно поступил, что решил деликатно промолчать.
- Я выиграла! Ух-ху! - воскликнула чародейка и, выбрасывая последние карты "на погоны" оставшемуся в дуэли с ней юноше.
- Да как так-то! - Адаму это не понравилось, и он даже как-то обиделся.
- А вот так. Быть одному из вас сегодня моей сучкой, хе-хе! - после этих слов беременная волшебница задёргалась в победном танце самка с собой.
- В самом деле, закуска кончилась. Может, сообразим чего посущественнее? - Джек, похоже, был не очень расстроен.
Остальные были тоже того же мнения. Дружеская игра на то была и дружеской, чтобы никто ни на кого не обижался при любом раскладе.
- Там только замороженные бургеры, пицца и сосиски в тесте. - отвечала Лилли.
- И всё? Мы вроде давно договаривались смоделировать что-то вроде ресторана.
- Куча времени на это уйдёт. Я бы и с радостью, но у меня полно работы. В отличие от некоторых.
- Не переживай, скоро у тебя будут помощники.
- Новые ассистенты?
- Новые лаборанты. Вернее, старые. Блоки объединяют.
- Что?
Последний вопрос три лаборанта задали в унисон, и все были очень удивлены.

- Будет достойная цель - покажу. - уверенно и без запинки ответил мужчина.
Из центральной позиции, которую юноша вынужденно занимал в кабине, целиться из окна можно было только лишь влево или вправо, при желании вперёд через лобовое стекло, но никак не вверх - вариант с прострелом крыши как-то в здравом уме не рассматривался, да и водитель был бы против. Но Смит весьма кстати сообразил, что неплохо было бы ему поменяться с Канцом местами, и он сходу приступил к этому. А уж после того, как Арлакс оказался у самого окна, дело пошло на лад.
Три маленькие фигурки высоко в небе казались такими безобидными, что не хотелось даже тратить на них патроны. Но мутант знал, что если он встанет рядом с такой тварью, она окажется с него ростом. И точно так же он знал, что виверна способна поднять его в воздух и либо там же разорвать когтями, либо сбросить с высоты, а там уже гравитация всё сделает. Именно поэтому стадные животные типа богорогов, заметив хищников в воздухе, сбивались в плотную кучу, где самые крупные и тяжелые оттесняли маленьких детёнышей, и таким образом эффективно препятствовали возможности их схватить и унести. Именно так поступали и путешественники в Пустоши, перенимая опыт рогатых - либо просто становились под крышу или навес, так как крылатая мразь обычно не нападала, если не наблюдала цель в поле непосредственной видимости.
Но Большой Ди говорил не думать, а просто взять и начать стрелять. Арлакс постарался прицелиться так хорошо, насколько мог, учитывая тряску машины и не очень-то удобное положение тела и руки, и сделал два выстрела с небольшим перерывом, а потом ещё и третий после долгой паузы. И ни разу не попал, хотя такой итог был вполне предсказуем. Но уже после первых двух хлопков виверны нарушили построение клина, рассредотачивая его, а когда прозвучал третий, они уже вальяжно расплылись по небу в разные стороны. Канц живо представил, что те могли бы в такой момент сказать, умей животные говорить - что-нибудь типа "Фи, ну и не больно-то вы нам нужны были". Похоже, его только что ни за хрен собачий унизили какие-то крылатые твари.

Публика насторожилась, и, конечно же, Джерико. Но хитрован всё ещё остался при своей ехидной ухмылочке, и даже виду не подал, что испугался. Уверен был, зараза, что не грозит ему ничего, ибо был в окружении своих, превосходящих числом, да и план у него был совсем другой.
- Заметь, не силой я тебя сюда привёл, но словом. Хотя, глупый зверолюд снова доказал, что глуп - вон как плечи расправил, словно волоком его сюда притащили. Ты пришёл сюда сам, и мне не пришлось и единого физического усилия прикладывать. Сила слова, сила цивилизации. - мужчина повернулся к своему главарю, - Так ведь, Цезарь? Так ты нас учишь?
Цезарь стоял, сложив руки на груди, и всем своим видом, в особенности головой, слегка покачивающейся отрицательно, давал понять, что Джерико несёт какой-то бред, но молчал - наверняка из желания лишь посмотреть, чем кончится этот цирк. Но теперь, когда его лично к этому приплетали, безучастным не остался.
- Хочу, чтобы ты рассказал, почему именно Брут пришёл сюда своим ходом. Коли хвалишься, говори всё как есть, не утаивай.
Похоже, охотник не ожидал, что его же вождь попытается поставить своего подопечного в дурацкое положение. И если бы у зверолюда был более чуткий слух, он бы услышал, как скрежетнули зубы его самого главного и гнусного неприятеля.
- Он сам избрал свой путь... - попытался было цедить сквозь стиснутую челюсть охотник.
- Ты похитил его любимую самку, и теперь ставишь себе в заслугу то, что бедное животное приплелось в твой дом, повинуясь инстинктам? Напомни, Иерихон, кого же сейчас ты хвалишь, себя за подлую манипуляцию или его за проявление пусть и первобытного, но чувства супружеской верности и долга перед ближним?
Цезарь усмехнулся, и вслед за ним поднялась волна смеха. Толпа загудела, и в центре её внимания был охотник-выскочка, не находивший себе места и прямо сейчас судорожно пытавшийся что-то сообразить, чтобы хоть как-то сохранить остатки гордости.
- Мне нравится, когда он так делает. Умеет осадить зарвавшихся щенков, настоящий вождь. - воспользовавшись случаем, шепнул на ухо волку Кригс, - Но я всё равно вырву его сердце и сожру. И тогда никого на свете сильнее меня уже не будет.

Джинджер было тяжело отойти от оргазма и всех этих экстатических спазмов, что одолели её наравне с Айрис в момент кульминации. Она ещё долго лежала под ней с членом в себе, тихонько постанывая, а в то время как глаза её так и норовили разъехаться в разные стороны, а из не закрывающегося рта то и дело показывался обессиленный язык. Самурайке пришлось выждать прилчное количество времени, чтобы её партнёрша очухалась.
И вот они лежали бок к боку. Зверодевушка с сокрушщённым взглядом, но счастливой улыбкой смотрела на то, как припух её животик внизу, и как из киски медленно вытекает густое семя, скапливаясь в и без того жирной луже на простыне.
- Ох, это было охрененно. Ты отодрала меня просто как последнюю шалаву. Моё благородное лоно заполнено так, что его даже растянуло, словно я уже беременна. А ты, мерзкая сучка, так и хотела, чтобы в моей утробе поселился твой простолюдинский ублюдок, да?
Но прозвучало это уже без особой угрозы, просто в данность привычки. В конце концов джинджер улеглась и с глубочайшим облегчением выдохнула.
- Да, Айрис, в моём мире всё так и есть. Я принцесса из знатного рода, и у нас традиционно заведено, кто кого и как должен трахать или, как ты это говоришь, фракать. Соответственно, царские особы - это родня, и только мы можем продолжать род. Все, кого мы назначили, они типа знать, и им можно только отсасывать. Фу, большинство из них такие мерзкие типы были, что я специально научилась делать лучший в мире отсос, чтобы они быстрее кончали, и я не тратила на них много времени. Но да, когда у меня начались месячные, мне пришлось ещё и трахаться с братцем, а иногда и с батей. Вообще, это типа нельзя делать ни родственникам, ни знати, но... э-э... типа можно, но только без палева, потому что если поймают, то казнят. Но все трахают друг друга, и всё типа в тайне. А если кому-то захотелось с простолюдинами позабавиться, то только жопку можно подставлять, не больше. Грязные маргиналы достойны только грязной дырки. Логично же! Но тут всё строго. Вельможи в твою хорошую дырку не суют, только в рот, а челядь так вообще боится. Но...
Джинджер сделала паузу и снова выдохнула. Её рука скользнула вниз, дабы оценить, насколько под ней всё было мокро и склизко. Как оказалось, очень.
- Но тут круто. Тут я могу трахаться с кем хочу и куда захочу. А то, что говорю - ну, как бы так и есть. Я кайфую от одной мысли, что меня будет сношать кто-то, кто, возможно, не вельможа и вообще хрен знает кто. А иные так вообще страшные, но... У вас такие здоровые болты! У моего братца писюн как твой мизинец, и у прочих тоже не больше было. А тут нормальные такие херы! Но у тебя самый офракенно фраковый, хе-хе! Так ты говоришь, да? Короче, я теперь буду к тебе наведываться постоянно, если Лилли позволит. Будешь трахать меня во все места, а я буду порядочной принцессой и возмущаться тем, как грязно и беззаконно ты себя ведёшь. Потому что ты плебейская шлюха, и твой вонючий рабский хер не стоит даже того, чтобы я на него смотрела. Но, надеюсь, ты нарушишь это табу много-много раз, хе-хе.

Наёмница была совершенно права - железные палки есть железные палки, и удар ими может быть страшен даже в руках того, у кого эти самые руки не так сильны как твои, а тем более когда твои пусты. Но единственным, кому такая разница в исходных оказывалась более-менее по барабану, был Фрэнк, а вот остальным пришлось уворачиваться и успевать дать сдачи до того, как очередная труба не будет вновь занесена для удара.
Но и те, что поначалу пришли без оружия, сделали сюрприз - надели кастеты! Теперь это уже не походило на такую уж и честную драку, но радовало хоть то, что Гриффины, как и предсказывали, не пустили в ход огнестрельное оружие и даже не собирались - визжа и ругаясь на чём свет стоит, они словно жаждали получить в рожу.
Правда, сперва по роже получила Реджина. Её прилетело в висок, и хотя она к тому моменту уже дала сдачи в троекратном размере, по голове начало разливаться неприятное тепло, а в ушах послышались пока ещё отголоски, но нарастающего шума. Удары по башке - они такие.
Прибежали ещё пять реднеков. Трое из них были с ружьями - казалось, сейчас начнётся мясо. Но те, отборно ругаясь в адрес дерущихся, побросали их в сторону и, хватая с земли подручный лом и вытаскивая из карманов кастеты, с которыми, похоже, тут каждый с младенчества не расставался, бросились в атаку. Нет, это было не благородство - это была тупость.
Когда Рэдж прилетело по макушке второй раз, и, кажется, уже набалдашником трубы, ей что-то вдруг начало казаться, что где-то с предсказанием её знатно нае... обманули, в общем. Да, она уже отправила в нокаут как минимум четверых, но ещё столько же усердно продолжали мудохать её, да и у дружков ситуация была не лучше. Краем глаза женщина выцепила Брэннигана - тот оседлал какого-то реднека и выбивал из его морды дерьмо, в то время как у самого лицо было залито кровью из-за рассечённого в двух местах лба, а на спину тому уже прыгал с занесённой для пинка ногой очередной урод. Кита за грудки поднял один из самых здоровых красношеев, но тот так отчаянно отбивался, что здоровый хрен только и мог, что держать его перед собой, отхватывая в морду удар за ударом. Ну а что до бедного Фрэнка, то тот так и мучался с одной рукой, другой держа пацана. И если бы ему в конце концов это не надоело, всё могло бы сложить совсем по-другому.
- Да ебитесь вы мамонтами! - заревел он в какой-то момент.
И вот уже нападавший был схвачен двумя могучими ручищами, поднят в воздух и зашвырнут далеко-далеко, словно катапультой. Следом отправился и второй, только с раскрутки и, соответственно, намного дальше и по более пологой траектории. А куда делся пацан? Наверное, здоровяк просто отпустил его, потому как не видел уже никакой необходимости муздыхаться, в то время как друзьям грозила беда - он-то не знал ни про пророчество, ни про остальное, а лишь судил по факту. А факты были таковы, что компанию вот-вот задавят. И рейдер решил переломить ход боя.
Реднеки посыпались как засохшее говно с лопаты, когда Билдерс, пыхтя как паровоз, подобно ему же начал сметать вражин одного за другим. Под его тяжёлыми мослами и нечеловеческой силой трещали черепа и ухали в небытие зубы. Те, кто дожидался свой очереди для удара кастетом или трубой по горбу, сам же его получил, и с того момента навсегда из боя выбывал. Ну а те, кем в тот момент занимались ребята, уже имели шикарную возможность получить от них сполна и тоже вскорости присоединиться к товарищам - не всё же бугаю одному фраги собирать!

Предыдущий эпизод:

ссылка

- ...А ты знаешь, как в Джейкобстауне собирались праздник отмечать? Короче, там такая история кислая была: сынок мэра, как обычно, оттягивался у себя на хазе с двумя шлюхами. Ну он там, ясное дело, наркотой баловался, и девочек тоже потчевал. Так-то вроде дурь не из дешёвых у него была, но один хер на неё подсаживались. Но суть не в этом. Иные отказывались, но тогда он их пиздил страшно. А это, значит, одна не лыком шита оказалась, что-то там под шумок схватила его ствол и нашпиговала ублюдка свинцом. Мудак ласты склеил, а та своей напарнице шепнула, чтобы молчком, схватила пушку, что-то там деньги у него из карманов повыворачивала какие-то, ну и сдристнула. Подружку, само собой, потом поймали, за жабры взяли, та и заложила подругу. А то как-то иначе бы было, это же бабы! Но опять же, не суть. В общем, пизда эта сбежала, и её всем городом кинулись искать, да так и не нашли. Ну тогда мэр решил за сынка отомстить, насколько мог, и решил всех своих шлюх проучить. Собрал их и на площади в прямо в колодки заковал так, чтобы любой желающий мог подойти и нужду свою мужскую справить бесплатно и без спросу. Его ребята за порядком следили, но, помнится, специально из толпы самых уродливых подзывали, и чтобы те их трахали. Зрелище, конечно, мощное было, я такого ещё не видел. Сначала народ попёр - ну а хули, халява. Но потом девочки очень быстро обросли белыми соплями, и их начали из шланга поливать. Но всё равно, жесть была настоящая. Малафья кругом, девки стонут, больше от жары и неудобства, чем от возбуждения. Кто-то стоит, пыхтит. Там пиздец что было, просто выебали всех и поглумились по полной. Уверен, они это дерьмо надолго запомнят. Готов спорить, кто-то даже с катушек съехал. Не, ну ты прикинь, если тебя весь город выебет за один день? Вот это День Матери, вот это приехали...
Арлакс вот уже битый час слушал рассказы Ди. Поначалу они слушали музыку, но потом бородача пропёрло на потрепаться, и теперь парню снова хотелось услышать рёв древних гитар и тогдашних певцов - пускай пели они о чём-то непонятном, не имеющим отношения к реальности, но оно хотя бы не обнажало эту реальность с самых неприятных сторон, как то делал говоривший. Ему доставлял удовольствие сам факт, что он что-то рассказывал, делился впечатления, но никак не задумывался о том, какое впечатление оно производит на слушателя. Хотя, Арлакс, наверное, уже и не к такому привык.
Они уже были далеко от города, и вокруг, насколько хватало глаз, путников обступала старая добрая Пустошь, бескрайняя и беспощадная. К счастью, сегодня она была к ним благосклонна, но в немалой степени на это влияло транспортное средство - не всякая тварь будет гоняться за машиной. Кустик за кустиком, камень за камнем - Пенелопа жадно проглатывала метры, урча мотором и поднимая за собой столб дорожной пыли с примесью чёрного выхлопа. У них были деньги - фальшивые. У них было оружие - настоящее. У них была цель - конкретная. Дасти собирался навести справки о Сэме в Ксерксе, куда они и ехали, а заодно наведаться к какой-то своей родственнице по части сбыта "неправильных" денег.
- Смотри-ка, чудик какой-то. - Ди сбросил скорость слегка и указал вперёд, где метрах в трёхста маячила человеческая фигура, - Голосует. Подберём?
На обочине стоял мужчина в широкополой шляпе и плаще, держа вытянутую вперёд руку с поднятым большим пальцем. Цвет его одежды, практически один-в-один с пылью, что затмевала солнце позади машины, говорил о том, что попутку он ждёт уже давно. При незнакомце был крупный футляр от гитары и простецкая тканевая сумка через плечо - если не считать футляра, то дядя путешествовал налегке, хотя, стоило полагать, в нём-то как раз была большая часть снаряжения. Да уж, не шибко удобный он выбрал контейнер, но волновало мужчин другое - устроит ли этот тип им проблемы, если решить подвезти его?
- Ну что думаешь, щупальце? Остановимся?

По пути назад Лилли рассказала, что принимает таблетки, которые избавляют её от необходимости спать. Такую меру она объяснила большим количеством работы, которую можно выполнить только бодрствуя все двадцать четыре часа ежедневно. Мужчина не поверил - конечно же, она вполне могла принимать такие средства, но кроме них явно было что-то ещё, о чём девушка не договаривала. Какой бы убедительной она не была, демон чувствовал, что в этой информации содержится не всё. Но высказывать подозрения не стал из вежливости - в другое время он спросит, в другое. А пока, держа её на руках, они шли домой, каждый в свою "конуру".

У Люция было несколько часов, чтобы подготовиться, и вся оставшаяся часть суток, чтобы сойти с ума от безделья. С того момента, как он обнаружил стрелочные часы в своей комнате, время потянулось ещё медленнее, потому что глаза постоянно норовили посмотреть за их ходом, а так как висели они на видном месте, случалось это часто. Странно, вроде бы их там раньше не было. А ещё инкуб обнаружил холодильник с едой и напитками. В пище он не нуждался, но вкусные закуски помогали скрасить одиночество.
Когда входная дверь открылась, Люций готов был броситься на вошедшего, но не потому, что чего-то хотел добиться или проявить агрессию, а потому, что просто настолько ему было нечего делать. К счастью, это была Лилли, и пришла она с хорошими новостями - они собирались на запланированный вечер, посвящённый сходке лаборантов, которые они, как стало известно, устраивали раз в несколько дней. Выяснилось, что это происходило за пределами блока, а потому для рогатого ассистента это было настоящим путешествием.

И путешествие было удивительным! Сперва, конечно, всё началось вполне стандартно - вместе с Лилли они вышли в коридор, где погрузились в транспортировщик, доставивший их к выходу из блока - большому шлюзу в конце коридора. Лилли произвела хитрые манипуляции с прозрачным зрачком в двери при помощи своего планшета, и как только доступ был разрешён, их буквально телепортировало в другое место. Вспышка - и вот они стоят в шарообразной камере со стенами, исполненными высокотехнологичного орнамента. Казалось, словно они находились внутри каркаса гигантского глобуса, где были всевозможные провода, микросхемы и всякое такое, но очень уж гармонично устроенное относительно друг друга так, что ничто нигде не висело беспорядочно, а ровно, монолитно укладывалось вдоль круглых стен. Да только пробыли они здесь недолго - в какой-то момент стены начали рассыпаться и тлеть, полностью исчезая, а затем...
В лицо демона пахнуло ветерком, несущем в себе прохладу ночи и хвойную свежесть леса. Он не удержался от того, чтобы не вдохнуть полной грудью, и тогда убедился, что всё взаправду. Как взаправду, наверное. Сознание отказывалось верить, что они действительно стоять у обочины шоссе, а прямо напротив них самый настоящий придорожный кабак из дерева и кирпича. Они словно оказались где-то в окрестностях Альбукерке, что в Штатах, в его родном мире. Люций готов был поверить, что вернулся домой, но только если бы почувствовал связь со своим естеством и всем тем, что оставил там. Увы, её не было, но ощущения и восприятие действительности было столь реальным, что он прямо воспрянул духом.
- Добро пожаловать в наш гадюшник. - с улыбкой прокомментировала Лилли, - Это симуляция реальности, но лучше будет сказать, что это и есть реальность, только... спроектированная в локальном масштабе. Я принимала в этом участие, а ещё один из лаборантов. Он раньше был байкером, и это место хорошо отпечаталось у него в памяти, напоминая о доме. Правда, он больше сюда не приходит, поэтому здесь нет его мотоцикла.
Парковка действительно пустовала, но это было логично. Сюда в принципе никто не мог приехать - по словам Лилли выходило, что реальность ограничивалась кабаком и окружающей его лесополосой, за которой, стоило полагать, шла невидимая стена или провал в текстурах. И всё-таки это была реальность - земля под ногами была сырой, прохладной, и песчинки забивались под ногти.
- Пошли внутрь, там лучше.
Большая деревянная дверь звякнула колокольчиком. Антураж был настолько реалистичным, что вскоре демон перестал вспоминать о том, где находится. В этом был смысл - если постоянно пичкать себя напоминанием о том, что это не взаправду, удовольствия много не получишь. Правда, Люций ожидал увидеть здесь большую компанию новых лиц, но бар пустовал, и тишина стояла практически полная. УК счастью, не такая полная, как в его комнате - в окна поддувал ветерок, под ногами поскрипывали половицы, и тихо гудела неоновая подсветка над барной стойкой. Здесь было спиртное, закуски - словом, всё то, что должно было быть в уважающем себя баре. Недалеко от входа притаился винтажный музыкальный автомат-арка - если бы не он, атмосфера бы ни за что не вытянула на пять баллов.
- Ребята опаздывают как обычно. Но это не страшно, они придут. - обнадёжила демона лаборантка и пошла к одному из столиков, - Включишь музыку?

Чем дольше они шли, тем страшнее становилось. Наёмники вели их куда-то в сторону, где было не так много людей. Всё указывало на то, что сейчас случится что-то ужасное, и, возможно, их просто отводят подальше от посторонних глаз, чтобы в какой-то момент просто обступить и заколоть ножами, не дав даже пикнуть. Воображение Харви рисовало страшные картины расправы, перемещающиеся другими, в которых убивают только Фелида и его телохранителя, а её пленят и делают рабыней уже по-настоящему, а после... даже думать страшно.
Дело разрешилось самым неожиданным образом. Когда их привели в компанию охотников, Джейн увидела того, кого искала - Цезаря. Он был именно таким, каким описывала его Патриция - огромным, нечеловечески высоким и мускулистым, словно всё его тело состояло из толстых узлов и перевитых между собою мышц. Но лишь это выделало его на фоне других - ни какой-то особенно богатой одежды, ни почётного трона, ни украшений... вернее, одно. Первым делом женщина устремила свой взгляд ему на шею и обнаружила скромное ожерелье из бутылочных крышек. Казалось, раньше оно было намного больше, а сейчас на свежеподвязанной тесёмке висел обрывок некогда солидной коллекции.
- Так вот, значит, кто привёз мне самый ценный товар. - раскатистым басом, под стать внешнему виду, проговорил главарь охотников и подошёл ближе.
Мавр-телохранитель попятился, но за оружие и думать не думал хвататься. Харви ни за что бы не упрекнула того в трусости ранее, но сейчас даже он испугался. Остались стоять только она и Фелид. Последнего, похоже, взяла оторопь, однако, с ответом он нашёлся.
- Бесконечно рад иметь честь удостоиться личной аудиенции с великим во всех отношениях владыкой этих мест. - не растерявшись, приветствовал его торговец фразой, должно быть, заученной ещё по дороге сюда.
- Довольно пустых слов, наслушался. Проявляй уважение, но не лизоблюдство. - грозно предупредил его Цезарь, - Я призвал тебя вести дела, и времени у меня не так уж и много. Рабы приходят и уходят, но память о Колизее должна жить в веках.
- Как скажете, о великий.
Великан бросил короткий взгляд на Джейн, и той сразу стало понятно, что он её не помнит, не знает, так что пока бояться нечего.
- Говорят, что твои рабы лучшие воины. Гладиаторы - истинное золото арены. И я хочу видеть его блеск.
На сей раз взора удостоился охранник Фелида. Он уже справился с последствиями своего секундного позора, и второй раз падать в глазах господина и всех присутствующих уже не хотел. Уверенным шагом он выступил вперёд, оказываясь между торговцем и Цезарем. Даже будучи рослым и очень крепким, он казался мальчишкой перед такой громадиной.
- Сильный. Решительный. Покажи свой меч, воин. - рассудительно оценил его главарь, смерив взглядом.
Мавр выхватил мачете. Клинок блеснул в свете осветительных приборов и факелов, и среди охотников прокатилась волна шороха, но Цезарь и бровью не повёл.
- У хвастунов клинок ровен и отполирован ножнами, как и их языки, коими они размахивают направо и налево, хвалясь. Твой сер и тускл, но кромка остра, и я вижу свежие щербины. Скольких ты убил по пути сюда? - равно как и большой ум, Цезарь демонстрировал наблюдательность.
- Всех. - предельно кратко и понятно ответил мавр, без страха глядя на здоровяка.
- Ответ воина. - сказал Цезарь, и, кажется, в тот момент голос его стал несколько мягче, и он улыбнулся.
А затем вдруг хлопнул в ладоши и улыбнулся сильнее.
- Сделке быть! - довольно воскликнул Цезарь, - Веди сюда остальных, и мы решим наши дела сейчас же, чтобы завтра я уже мог видеть их на тренировочном поле.
- Да, сию же минуту, сейчас приведу.
Фелид хотел уже было поторопиться исполнять указание, но его попытку прихватить с собой Харви Цезарь пресёк одним своим словом.
- Оставь рабыню. Охота в кои-то веки говорить с тем, кто знает древние тексты вопреки своему положению.
Торговец опешил на секунду, но повиновался и, учти во кивнув, бросился вместе со своим охранников исполнять указ, дабы не оставлять Джейн надолго.
Они остались одни - ну как одни? Её по-прежнему окружала толпа охотников, некоторые из которых разглядывали её с самым низменным интересом, но в присутствии главаря и пикнуть не смели. Тот же в свою очередь пока не собирался им уподобляться.
- Псалмы. Откуда ты знаешь их? - задал вопрос Цезарь, когда работорговец полностью скрылся из виду.

Стон, в данный момент самый громкий из всех, сорвался с уст девственницы, когда её исподнего коснулась чужая плоть. Но не от неприятных ощущений это произошло, а как раз напротив. Она была возбуждена и в то же время предельно сосредоточена на своих чувствах, а когда такое происходит, любое прикосновение, даже самое нежное, может быть усилено восприятием вдесятеро. И, к счастью, оно было усилено в правильном ключе, потому как отторжения не последовало, но, напротив, принятие и, похоже, скрытая жажда продолжения.
Но когда дело продолжилось в надлежащем ключе, Люций уловил новое зарождение страха внутри партнёрши. До сакрального момента оставалось совсем ничего, и, кажется, их лаборантка тоже что-то почувствовала. А, может, просто услышала шёпот подопечной в тот момент?
- Лилли...
Рыжая отбросила пакетик с орешками, наспех запила недожёванное газировкой и подскочила к кровати. Сбавив шаг у самого края, она забралась на койку с ногами и придвинулась боком к Адель.
- Тш-ш... - попыталась успокоить её лаборантка, нежно дотрагиваясь до головы и гладя волосы.
Девушка закрыла глаза и улыбнулась. Страх прошёл, а возбуждение осталось, и она вновь была полностью готова продолжать. Лилли посмотрела на инкуба и коротко кивнула, мол, продолжай, всё в порядке.

- Зато мужчина глупым может быть запросто. - оперативно нашёлся с ответом торговец.
Болотники засмеялись. Кто-то из охотников тоже усмехнулся, но не всем шутка пришлась по вкусу - возможно, кто-то даже принял её на свой счёт, но благоразумно умолчал об этом. Фелид же тем временем отпустил Джейн, то ли почувствовав напряжение той и не желая лишний раз нервировать, то ли просто утратив в этом необходимость.
- Но я пришёл с лучшими воинами, чтобы они могли сражаться на арене под вашими флагами, а взамен вижу лишь хилого мальчика, едва понимающего, о чём он вообще читает... да нет, даже не читает, а пытается читать.
Раб, услышав, что о нём говорят, поднял голову и заозирался. Тем временем охотники приготовились дать сдачи, но, к счастью, только устно.
- Можно подумать, ты сам умеешь читать. - отозвался самый наглый из мужчин, тот, которому торговец сразу не понравился.
Знакомый Фелида посмотрел на него с подозрением во взгляде, словно не мог не согласиться с предположением оппонента, и разве что промолчал в ответ на такой комментарий. Толстяк насупился, сдерживая порыв раздражительности, чтобы сгоряча не совершить ошибку. Неужели он и правда не умел читать?
- Твой раб едва разбирает буквы. Чего уж спрашивать о том, понимает ли он текст в целом? Твои слова, что все женщины глупы. Но если даже любая из моих рабынь может в десять раз лучше прочесть и осознать то, что написано в этой книге, то как ты думаешь, насколько хороши в таком случае мои воины, не говоря уже о том, кому они принадлежат?
- Так пусть прочтёт. - дерзкий наёмник словно ждал момента, когда сможет подловить болотного торговца, вынудив его похвалиться тем, чем на самом деле не располагает, - Пусть прочтёт и расскажет нам, что это такое. Если сможет, конечно.
Один из охотников вырвал книгу из рук раба и протянул Джейн, раскрытой на нужной странице. Некоторые уже начали смеяться, предвидя серьёзнейший конфуз, но зачинщик этого нелепого испытания громко шикнул на них. Всё внимание теперь было устремлено к Харви.

Тигр был непреклонен.
- Если у меня будет помощница, то она должна быть помощницей во всём. И что ни скажу, всё должна делать. Так что давай, раздевайся. Ты не тигрица, но дырка у тебя есть, так что сейчас будем прикидывать. Чёрт побери, я уже два года, наверное, самки не щупал, если не больше! - он указал на свой пах, - Из-за этого он даже иногда сильно болит, словно вот-вот разорвётся! так что давай, не выпендривайся и показывай, что там у тебя есть.
И зверолюд подступил к Шарлотте с намерением если не сразу взяться за гуж, то уж точно помочь ей побыстрее снять тряпки.

- Адам? Да так, пустяки, обычное дело. - девушка махнула рукой, но было заметно, что после поцелуя в щёчку прямо посвежела и разрумянилась, - Лилли, как всегда, работает за всех, а отдыхают за неё другие. Но сегодня мы поработаем на себя любимых, и с чем нам предстоит иметь дело. Кстати, неплохой прикид.
Она достала планшет и, немного покопавшись в нём, показала экран. Демон увидел картинку, на которой была изображена женщина около двадцати-двадцати пяти лет с короткими тёмными волосами. Она была человеком и, по всей видимости, если не из одного с ним мира, то из какой-то похожей альтернативной вселенной.
- Думаю, проблем с этим у тебя не возникнет. Готов к научной работе?

- Что!? У меня вся настоящее! - возмутилась Лилли, но для верности оттянула воротник футболки и заглянула вниз, - Хотя, могли быть и не такими малень... Так! Что я несу, омайгарабл...
Инкуб, будучи по долгу жизни тесно знакомый с религиозной стороной вопроса некоторых персон в своей жизни, уловил в последнем слове некоторый похожий подтекст. Божок мира, откуда родом Лилли или просто бессмысленная присказка?
- Нет, Люций, биоконсерватизм - это такая черта характера, при которой человек категорически неприемлет установку в свой организм чего-то чужеродного, будь то силиконовые импланты или бионические протезы. Увы, я как раз из таких, а ведь кое-что могло здорово помочь мне в работе. Но, увы, увы... Мне плохо от мысли, что меня вообще будут когда-либо оперировать... Ладно, не забывай голову.
Лаборантка подошла к кровати и со всей непосредственностью присела на перину рядом с инкубом. Планшет был положен рядом, а девушка, закрыв лицо руками, уперла локти в колени и так подпёрла голову.
- О-о-о... как же всё это тяжело... Нет, на самом деле, я свою работу люблю. Она классная, и можно вести свои параллельные исследования. Раньше было гораздо легче, хотя и опыта такого не было, но сейчас.... блин, столько всего происходит, всё меняется. Я не могу так, мне нужна стабильность, и желательно во всём. Организуешь день правильно - и всё легко и просто. Но когда начинаются неожиданные перестановки и прочие головняки... О-о, дайте мне уже кто-нибудь сдохнуть.
Издав протяжный стон вселенской усталости, Лилли откинулась на спину и положила руки за голову.
- Хе-хе... не, про "сдохнуть" я, конечно же, пошутила. Умирать никак нельзя, тут ещё работы непочатый край. Если я возьму отпуск, работу передадут Адаму, а он всё изговняет... Он же совершенно ничего не понимает в том, как работать.

- Спасибо. Мне так приятно это слышать. - Франсуа мило улыбнулся, - Но мне ещё приятнее знать, что в твоём мире тоже есть Франция, иначе тебе не с чем было бы сравнить мою "типичность".
Мало того, что человек-кот был романтичен, так ещё и демонстрировал признаки хорошего интеллекта. Видя, как Элизабет принимает таблетки, он тяжело вздохнул.
- Лилли очень хорошая девушка, и я многим ей обязан. Если бы не оказался здесь, то умер бы от рака в своём мире. Здешние учёные вылечили меня, и я считаю себя в неоплатном долгу перед ними и Лилли в частности. Она говорит, что практически все ассистенты занимаются... тем, чем занимаются, но она единственная, которой не безразлично их отношение. Лилли старается, чтобы всё было по обоюдному согласию. И я верю ей, потому как за последнюю неделю должен был сделать это с другими девушками, но...
Тут Котэ помрачнел ещё больше и стыдливо опустил лицо.
- Я... я не могу длеать это вот так. Без чувств, без симпатии. Дело даже не в потенции, вернее, не только в ней. Не привык к такому, не могу себя заставить психологически. Конечно, под угрозой расправы пришлось бы, но Лилли этого не хочет. Не могу же я грубо разрушить и свои принципы, и её одновременно?
- Элиз... - вдруг раздалось тихое в ухе, и девушка вздрогнула от неожиданности, но Франсуа, кажется, ничего из этого не слышал, - Извини, что вмешиваюсь, но у меня появилась идея, как вам справиться с задачей. Я бы могла поделиться с тобой...
Это была Лилли, которая, как и обещала, связалась с девушкой через передатчик.

- Я продавал газеты на углу... - попытался было ответить на один из вопросов застеснявшийся парень, но был перебит лаборанткой.
- В его мире все такие. - бодро выпалила Лилли.
Все трое переглянулись. Затем до рыжей, наверное, дошло, что ситуация требует более деликатного подхода, и она поспешила замять неловкость.
- В общем, всё, мы уже работаем. Франсуа, ты знаешь, что нужно делать. Элиз, процесс пошёл. Если Франсуа стесняется...
- Мне так неловко...
- В общем, я уйду, но буду рядом. Элиз, ты сможешь услышать мой голос у себя в ухе, но не пугайся, это всего лишь переговорное устройство. В случае необходимости буду давать указания и советы. Ничего страшного, если у Котэ не получится и в этот раз, но всё-таки постарайтесь...
На последнем слове лаборантка сделала характерный жест, согнув два пальца на одной руке в кольцо и просунув в него указательный палец другой руки.
- Я оставлю вам таблетки. - Лилли выудила из кармана халата склянку с маленькими желтыми шариками, размером со спичечную головку, откупорила крышку и высыпала себе в рот несколько, - Они вообще для самцов, но так тоже сладенькие и бодрости в целом придают. Элиз, можешь тоже попробовать. Ну а я вас оставляю наедине.
И она наконец-то оставила их. В комнате повисла тишина с уходом лаборантки, но вскоре Андерсон услышала тихое мелодичное мычание - человек-кот что-то напевал под нос.
- Элиз, Элиз... Элизабет. Не могу перестать слушать то, как звучит твоё имя на слух. Так красиво. - проговорил Франсуа, когда на него обратили внимание и разулыбался, - Ты самое прекрасное создание из всех, что я видел здесь. В моём мире существ, подобных тебе, часто изображали на картинах. Фантазёры, они не догадывались, насколько близки к истине были - но сколь прекрасна она в реальности. Или всё это сон? Ну что ж, тогда я готов поверить, что только во сне такое и возможно.
Франсуа был вежлив, говорил очень красиво и не спускал с девушки полуприкрытых глаз, источавших какую-то блаженную негу без намёка на плотский интерес.

Айрис не помнила, каким образом и когда она умудрилась заснуть, но вот что точно впечаталось ей в память, так это сам сон. Её, зафиксированную на прозекторском столе, кромсали и разбирали на части роботизированные клешни-манипуляторы, по кусочку отделяя все её импланты и выскабливая органы, словно те тоже были разборными механическими устройствами. При этом она словно наблюдала это со стороны, так как даже тогда, когда ей вырвали глаза, она продолжала видеть происходящее.
В самый ужасающий момент Айрис с громким криком выдернула себя из этого кошмара и подскочила на кровати, готовая дать отпор. Не сразу, но она поняла, что увиденное было лишь дурнейшим сном, и она цела и невредима. Осознание, что что-то изменилось, пришло чуточку позже, но прежде девушка оценила обстановку.
По всей видимости, она находилась в гостиничном номере какой-то гостиницы - обычно те именно так и обставлялись, но, в целом, мало чем отличались от рядовых жилых комнат в домах среднего достатка. Вид из окна намекал на то, что она на орбитальной станции - вот уж занесло так занесло. Возможно, какой-то хакер вмешался в её бионику удалённо. Стало быть, байки про таких мастеров не ложь, и ей "повезло" стать тому живым подтверждением. Но пока что ничто не предвещало беды, и лишь излишнее спокойствее грозило оказаться затишьем перед бурей. Что приготовила ей судьбан а этот раз?
В центре комнаты стоял журнальный столик, передвинутый сюда, по всей видимости, из другой части комнаты с одной лишь единственной целью - чтобы на него обратили внимание. На столешнице, аккуратно перевязанное красным бантом, лежало яблоко. И вот тут Айрис могла действительно забеспокоиться - а не продолжение ли это сна? Потому что если оно не окажется пластиковой имитацией, то это бред - настоящие яблоки, равно как и сотни других фруктов в её мире давно остались только на картинках. Она хотела задействовать визуальный анализ при помощи своих бионических глаз и рецепторов, но не смогла. А к банту была ещё и прикреплена записка.

Первое, что пришло на ум Эриху - он пересмотрел фантастических фильмов. Пересмотрел и явно видел сейчас нечто из разряда галлюцинации под впечатлением от "Чужбины" Карпентера, вызванной психотропами. А говорили, что приход будет чисто эйфорический, ну-ну...
Комната, где он оказался, целиком и полностью отличалась от дежурки аптечного сторожа. Общее тут только было одно - светлые тона интерьера. Майер лежал на кровати с таким видом, словно прилёг на неё с самым обычным настроем, но он тотчас же поменялся, едва мужчина осознал неладное. Слишком реалистично для галлюцинации от наркотиков - уж он-то имел в этом какой-никакой опыт. Больше походило на то, что он всё-таки откинулся от тех колёс, и теперь в раю или Чистилище - белые оттенки прямо на это намекали, а также то, что он был абсолютно голый, и лишь покрывало, небрежно наброшенное на пах, прикрывало самое главное.
Впрочем, дальше всё уже было не так однозначно. Футуристичный дизайн комнаты и отсутствие ангельского пения надежды на вечный покой не внушали. Хотя Эриха никто не тревожил, он мог счесть за беспокойство тот факт, что особенно на фоне окружения выделялся красный бант на столике в центре комнаты, символично повёрнутый к нему и явно призывающий подойти, взять прилагающуюся записку и прочесть её.

Не так себе представляла Элизабет похищение пришельцами, совсем не так. Но это было самое комфортное похищение из всех, которые она могла вообразить. Но почему похищение и почему именно пришельцами? Ответ на этот вопрос могла дать только она, исходя из всей глубины своего теоретического опыта, представлений и фантазий.
Андерсон поймала себя на мысли, что вот уже несколько минут рассматривает стену перед собой неподвижным взглядом. Это была не её стена. Она лежала на кровати, которая тоже была не её. Вся эта комната была не её, и никто из её знакомых не обладал ничем подобным, чтобы можно было заподозрить розыгрыш. Слишком дорого для глупой шутки. Но это было взаправду, и если бы не вид из окна, она бы ещё имела возможность какое-то время сомневаться, а так...
Она на космическом корабле! Мысль эта прочно врезалась в голову, и так там и осталась, неподвластная никакой силе. Привыкшая цепляться за любую соломинку в деле об изучении инопланетян, девушка просто не могла ничего противопоставить факту. Это совершенно точно не розыгрыш!
Из всех вещей единственно привычной был шоколадный батончик на столике в центре комнаты. Красный бант поверх и торчащий из него листок бумаги с надписью так и притягивал к себе внимание, призывая откинуть белоснежное синтетическое покрывало и пройтись босыми ногами по тёплому и слегка подсвеченному откуда-то изнутри полу.
Впрочем, где-то в этот момент Элизабет начала осознавать, что тело её ничто не стесняет. Приятное чувство легкости столкнулось с осознанием собственной наготы. Взгляд невольно упал на грудь. Пирсинг пропал! Но что самое удивительное, тех отверстий, на которых он держался, нтоже не стало, да так, словно их не было и в помине.

Люций проснулся. Вернее, не столько проснулся, сколько вернул своё сознание в реальность из мира грёз, в который ввергал себя подобно людям, проваливающимся в сон, но, в отличии от них, ему не было нужды делать это для поддержания жизнедеятельности.
Однако, в этот раз он действительно проснулся. Ломящее чувство в затылке, куда, казалось, намедни пыталась прокопаться бригада шахтёров с буром, давало понять, что, похоже, именно так всё и было. К счастью, оно начало быстро проходить по мере того, как демон приступал к оценке обстановки как снаружи, так и изнутри.И если к убранству комнаты, где он невесть как оказался, претензий не было ровным счётом никаких, то вот к своему собственному физическому состоянию вопросы как раз были, и оно было именно что физическим. Люций чувствовал себя смертным чуть более, чем когда-либо, больше, чем когда ради забавы принижал свою сущность до уровня простого человека, чтобы временами, когда ему это хотелось, почувствовать то же, что чувствуют существа из плоти и крови. И сейчас из плоти и крови был он сам, но уже не по своей воле, а по чьей-то, что для демона, коему всю его неисчислимую по продолжительности жизнь никто никогда не указывал и не принуждал, было в диковинку.
Рука машинально коснулась шеи в самом эпицентре ей боли и сразу же нащупала странное - словно кто-то в шутку прилепил туда гладкую монетку, да так прилепил, что не отдерёшь. Видимо, оно и болело, будучи внедрённый в самое естество горба. Но как и, главное, кто мог это сделать? Люций не чувствовал присутствия себе подобных сущностей родом с вотчины, откуда был изгнан. Это было нечто совершенно иное и незнакомое, хотя антураж ничем не удивлял - комната в футуристичном стиле, в светлых тонах и мягкой неоновой подсветкой. У дизайнера был хороший вкус и собственный звездолёт, потому что одна из стен являла собой панорамное окно, дающее прекрасный вид на звёздную бездну открытого космоса. И тишина.
Но вот взгляд начал цепляться за детали, и первым делом в поле зрения попал журнальный столик посреди комнаты, на котором возвышалась украшенная красным бантом бутылка вина без этикетки, но зато с прикреплённой к горлышку запиской.

Головорезы бодро ударили по куркам своих револьверов и заклацали затворами самодельный пистолетов, поливая комнату свинцом. Единственное, что могли сделать бородач и остальные - это броситься врассыпную. Арлакс, не будь дурак, последовал самым многообещающим путём и бросился за железный стол, где некогда сидел местный босс. В ту же секунду пули настигли мутанта и его укрытие, и ужи заложило от грохота выстрелов и треска осыпаемого снарядами железа. Канц невольно зажмурился, чувствуя дыхание смерти...
Но трагедии не случилось! Большая часть пуль, что попала в стол, надёжно увязла в нём, а те, что всё-таки пробили, сделали это лишь в опасной близости с телом укрывшихся за столешницей людей. Последних, к слову, было двое - мутант и бородач. Ди, похоже, прыгнул вслед за Арлаксом, и это уже было его мудрое решение, потому что все остальные полегли замертво, не успев найти укрытие и тем более дать ответный огонь. Да, они были в бронежилетах, и те честно сдержали натиск свинца, но те части тела, что не были защищены, приняли на себя всю полноту ударов и, к несчастью, привели к гибели людей. Такой вывод можно было сделать, потому что после окончания обстрела никто из них не шевелился и звуков не издавал.
Арлакс и Ди переглянулись. Каждый был мысленно удивлён тому, что другой жив и делит с ним укрытие, равно как и мог бы при более удобном случае поздравить напарника с этим вслух. Но единственное, что они могли сейчас исторгнуть из своих уст - это кашель. От пальбы воздух в комнате густо наполнился пороховым дымом, и даже кто-то из стрелков закхекал.
- Они перезаряжаются! - громко прошептал бородач и толкнул Канца в плечо, взглядом указывая на дробовик в его руке.
Другая сжимала чемодан. Тот получил пару пуль, но не навылет. Может, купюры внутри и пострадали, но можно было не сомневаться, что в противном случае они бы попали в мутанта.

Но победа над одним противником - это ещё не победа на всеми остальными! Звучит просто и банально, но пойди попробуй-ка осуществи! Сложно было представить, что паукообразные способны подвергнуться панике или быть деморализованными при виде павшего сородича, поэтому напор должен был быть неослабеваем.
Из раны, разорванной челюстями паука, хлестала кровь вперемешку с впрыснутым ядом, но табакси был в ярости - вид орчихи, павшей жертвой вражеских зубов, заставил его рассвирепеть и окончательно утвердиться в рьяной мысли, что он не уйдёт отсюда, пока не размажет мерзких гадов по стенке... или же сам не ляжет костьми. И хотя столь решительное рвение заставило его действовать слишком самоуверенно и местами даже безрассудно, оно избавило гладиатора от излишнего промедления, дабы не подпасть под ловкие и смертельно опасные жвала эттеркапов.
Хр-рясь!!! Подлетевший было в надежде впиться в глотку табакси паук получил ответный удар топором такой силы, какой просто не мог ожидать от раненого противника. Что же, теперь у него будет предостаточно времени подумать над своей ошибкой, сдыхая отброшенным в угол и кривя предсмертно лапами каждой из разрубленных половинок своего тела.
Шейн с рыком метнулся сразу же ко второму оставшемуся пауку. Вжу-ух! Секира тяжело разрезала воздух перед самой мордой гада, и тот отпрыгнул, уклоняясь. Вжух-х! Табакси махнул в другую сторону, не давая ему напрыгнуть сразу, и будто бы закончил на этом серию из двух сильных ударов. Но напрасно гадина решила, что это лучший момент контратаковать! Опытный боец применил один из своих приёмов - имитировав двойной замах со всей силы, он на самом деле не вложил в них и толики той ярости, на которую был способен, но сохранил её для того, чтобы, вопреки ожиданиям, вложить её в третий, внезапный удар. И паук оправдал его ожидания - бросившийся было с шипением в атаку, он встретился с лезвием секиры, перепачканной во внутренностях его собратьев. Хрясь! Удар мог бы быть и посильнее, и поточнее, но, в целом, какая разница, когда верещащий от боли эттеркап отпрыгнул в одну сторону, а парочка его отрубленных культяпок полетела в другую? Никакой пощады! Эту арену ждёт большая смерть! Аррргх!!

Это была битва не на жизнь, а на смерть. Проклятущие пауки атаковали со всех сторон, и атаковали сильно и стремительно - ну а чего ещё от них было ожидать? Пришли какие-то хлопцы в их логово, помешали есть, да ещё оружием бряцают, порубить хотят - ну и кто тут ещё монстром называется?
У троицы на этот счёт было своё собственное мнение. К сожалению, те, кого монстрами считали они, поступали именно так, как поступали бы монстры, а именно: рвали своих жертв почём зря и вот-вот грозились выпотрошить их и закатать в паутину подобно всем этим, что уже обрели покой на чердаке.
Шейн был ранен. Раны его были гораздо страшнее, нежели те, что он успел нанести врагу. Плохо. Его соратникам тоже досталось по первое число. Очень плохо. Гладиатор не был их тех, кто делает поспешные выводы, но ему казалось, что этот бой они не выдюжат. Вот только мысль эта нисколько не влияла на его боевой дух, а, напротив, только распаляла. Что толку, если он опустит руки и позволит съесть себя? Ха-ха, уроды, не дождётесь легкой смерти! Если будете жрать меня, то будете делать это обломанными жвалами, перебирая обрубками своих копыт, так как прежде, чем жизнь покинет меня, я пущу вам столько кровушки, сколько умею. А умею я это очень хорошо, уж поверьте!

Лети вперёд, моя секира!
Ломай хитиновый заслон!
И наноси, преград не зная,
Врагу немыслимый урон!

Стихи, родившиеся в голове табакси, родились одновременно с яростным запалом, действительно понесшим его топор навстречу эттеркапам и их уязвимым частям тела. Это будет славная битва, славнейшая из многих. Арррххгх!!!

- Выдержит. - Шейн намотал по концу верёвки на кулаки и рванул их в разные стороны с той силой, которую только хорошая верёвка должна была выдержать, - Выдержит. Мне ведь ещё с тобой предстоит сразиться, хе-хе.
Нечасто коту приходилось карабкаться по вертикальным высотам, используя свои когти и атлетические способности. Но он не раз задумывался о том, что вот неплохо было бы запрыгнуть куда-нибудь на верхотуру и пройтись по краю, рискуя сорваться, но тем самым испытывая и свою ловкость, и силу духа, и просто потому, что ему этого хотелось. А тут ещё и для дела было полезно, и Винки попросила, так что он согласился не раздумывая...

С тихим шорохом конец верёвки упал откуда-то сверху, а чуть позже там появилась довольная морда табакси, что с довольным "Хы!" показала большой палец вверх.

Шейн проснулся с ощущением того, что имеет возможность крепко стиснуть упругое молодое тело и вжаться в него снизу своим могучим пупыром. Но по мере того, как сон уходил, и ощущение реальность возвращалось, табакси всё больше понимал, что обнимает не юную девушку, а всего лишь скомканное одеяло, а между ног у него подушка. Небольшое разочарование, на самом деле, но на заметку кот кое-что взял - шёлковая подушка с её скользким покровом, пропахшим бабскими телесами, рано или поздно заслужит его внимание тоскливым одиноким утром как-нибудь в другой раз. Обязательно заслужит.

- Доброе утро. И приятного аппетита. - Шейн рад был приветствовать Винки, войдя на кухню вместе с Дро.
Завтраками его никогда не баловали, а тем более вкусными, поэтому изменять этой традиции Шейн не стал, тем более что и аппетита по утрам у него особо не было. Правда, утро уже давно прошло, но тем лучше - быстрее наступит новое время принимать пищу. А пока кот довольствовался кувшином с хлебным квасом на подоконнике, выпив прохладный и бодряще кислый напиток залпом до дна.
"Мне куда приятнее видеть тебя, свежую и красивую со сна, блистающую золотом кудрей в лучах полуденного солнца": хотел было сказать табакси, сам не понимая, откуда у него такая поэзия прёт в голову, но воздержался.
- Не, не видел. - ответил он, ставя пустой кувшин на место и с тоской заглядывая внутрь, будто там ещё что-то могло остаться, - А злюка - это кто?

- Когда я служила в армии... - Крис сделала паузу после этих слов, которую делала всегда, предваряя тем самым начало очередного рассказа о её бравых похождениях на войне, - Мне довелось работать на кухне. Это такое место, куда действительно умеющим готовить людям лучше не попадать. Либо у тебя случается культурный шок, и остаток своих дней тебя трусит от вида кастрюли и поварёшки, либо ты остаёшься работать там до конца жизни, но в этом случае можешь попрощаться со всеми своими прежними представлениями о том, какой должна быть пища. Вкус? Красота? Отставить, солдат! Пища должна быть предельно питательной и безвредной. Пища должна занимать минимум места в походной сумке солдата, а её употребление не занимать много времени. Кроме того, процесс её приготовления так же должен быть быстр и доступен в любых масштабах. А вкус - дело последнее, до которого у тебя при всём желании руки не дойдут. Работа на кухне ведётся от рассвета и заёба. Но если ты попал туда, то, скорее всего, тебе уже никогда не придётся брать оружие в руки, а едой ты будешь обеспечен сверх всякой меры до конца жизни. Если, конечно, сможешь к ней привыкнуть.
Миллер говорила так, словно действительно всю войну просидела на кухне. В это можно было бы поверить, если бы не увечье, получить которое повару надо очень постараться, а также то, что и о других вещах женщина рассказывала в своё время не менее убедительно и с присущей ей грозной бравадой, словно каждый раз она читала по памяти какую-нибудь пропагандистскую листовку.
Дорога пошла быстрее и увереннее, когда хорошие разговоры, да на полный желудок, возымели своё законное место в качестве извечного занятия добрых путников. Элли так и вовсе начало клонить в сон со страшной силой, и на жаре, разморённая и эмоционально подуставшая, она сама не заметила, как прикорнула, склонившись на шею ослика - Барбаро, подлец, вместо того, чтобы взбрыкнуть, напротив, пошёл тише, мягче, словно нарочно желая убаюкать всадницу. А может это был его коварный план, чтобы, когда та заснёт окончательно, скинуть в пыль? К счастью, нет.

...Длинная очередь солдат, конец которой терялся где-то в сизой дымке, выстроился к гигантскому котлу с чашками в руках. Возле него стояла Кристи в фартуке и колпаке и обеими руками мешала странного вида кашу. Когда очередной боец подходил с чашкой, та плюхала из здоровой поварёшки порцию, выливавшуюся через край, и тот сразу же начинал черпать её ложкой, отходя с пресной миной и приговаривая: "Как невкусно, как невкусно. Зато сытно и питательно".
- Да я эту баланду могу одной рукой готовить сколько угодно! - хвастается Кристи.
Как вдруг прилетает большая-пребольшая птица, на голове которой фуражка с молотом и шестерёнкой, взмахивает острыми как бритва крыльями и отсекает руку женщины. Та сразу становится грустной, но зачем-то кидает отрезанную руку в котёл, где та и растворяется. Птица улетает, а очередь кормления и готовки продолжается, но уже в два раза медленнее.
Элли наблюдает это со стороны, сидя верхом на взнузданном как лошадь бегемоте, в седле и с вожжами в руках. Она чувствует, что сзади кто-то сидит, разворачивается и видит женщину с ярко-красными волосами. Незнакомка опирается ладонями ей о плечи и притягивает к себе, чтобы с безумным взглядом и широченной до безумного улыбкой заглянуть той прямо в глаза.
- Проснись, а то сдохнешь. - громко шепчет она и что есть силы встряхивает Элли за плечи...

Лэйн проснулась как от резкого толчка. Резко отлипнув от гривы ослика, она выпрямилась в седле и машинально осмотрелась. Они по-прежнему ехали вдоль унылой и однообразной тропы. Ничего не изменилось, разве что солнце перекочевало левее и стало над самой головой. Полдень. Кристи молча ехала впереди. Кажется, всё спокойно. Элли помассировоала затёкшую щёку - должно быть, ослик просто оступился, и её тряхнуло в седле. Но почему так болят плечи, словно их действительно кто-то сильно потрепал? Дурацкий сон оставил после себя дрянное ощущение... но как-то тихо вокруг.

Исполненный самого что ни на есть сильнейшего воодушевления и прилива сил, Арлакс держал курс к жилищу торговца, чтобы забрать у него обещанное вознаграждение. Несмотря на то, что было раннее утро, город уже давно проснулся, и потому дорога была довольно оживлённой и богатой на встречных горожан. Многие обращали внимание на мужчину с непропорционально большой рукой, а двое так и вовсе решили грубо засвидетельствовать ему свои подозрения в... в чём-то.
- Эй, а ну стой. - бугай в кожаном жилете и с пустой патронной лентой через плечо ткнул в сторону Канца пальцем и уверенно подступил вплотную, - А мы тебя, говна кусок, со вчерашнего вечера ищем. Думал, сможешь бесконечно вот так бегать? Ну-ка смотри сюда!
С этими словами здоровяк выхватил обрез одноствольного ружья и направил прямо в лицо мутанту.
- Нравится тебе такой вид?
- Да ты ебанулся! С хуя ли это он? Тот на две головы ниже был. - вмешался его напарник, и очень вовремя.
- Да? Бля... - грубиян ужасно расстроился и опустил оружие, - Снова ошибся, какое блядство. Старею.
- Ну, по крайней мере, какой-то прогресс есть. В отличие от первых трёх, этого ты хотя бы не застрелил. - утешил его товарищ.
Тем временем Арлакс, которого застали врасплох и буквально заставили опешить на ровном месте, уже мог начать познавать, насколько ему повезло не оказаться в списке "счастливчиков", оказавшихся на пути этой парочки. Похоже, со вчерашнего вечера где-то в Джейкобстауне лишилось жизни три человека, похожего или относительно похожего на него. Вместе с тем казалось, что к оному как-то причастен странный тип, бросивший мутанту охапку одежды. Наверное, его и искали, и вполне возможно, что тогда в подворотне его догоняли тоже эти двое. Ну и дела.

Уже на подходе в домику старика Арлакс почувствовал запах заваренного чая. Когда же тот постучал в дверь, та сама по себе отворилась, будучи не только но запертой, но и не закрытой, а аромат резко усилился, и к нему добавилось благоухание свежевыпеченного хлеба. В доме стояла тишина, но запах исходил из гостиной, и Канц мог видеть в дверной просвет стол, за которым вчера сидел и общался с Артуром. Там стояла кружка, полная горячего напитка, а прямо на ней, удерживаемые незамысловатой конструкцией из пары скрещённых ложек, лежали три сухаря пирамидкой. "Разогреваются на пару, запах от них": сразу догадался мужчина. Но где же сам хозяин?

На этом опасная, но, в целом, непродолжительная кампания по отбиванию нашествия сколопендр была окончена с разгромным счётом отнюдь не в пользу последних. В итоге все могли вздохнуть с облегчением, но больше всего выделился на этом фоне Гонзалес, излишне эмоционально восторгавшийся своим ружьём и возможностью его эффективно применить, да так сильно, что не постеснялся его расцеловать.
Запоры дверей фургона щелкнули изнутри, и в образовавшейся щели приоткрытой двери мелькнула шерстяная морда, а затем она полностью открылась, и на свет показались коротышка со зверолюдкой.
- Ах, Реджина! Ты опять нас всех спасла! - не зная себя от благодарности, Клем бросилась наёмнице на шею
- Мутанты застали нас врасплох. К сожалению, оружие было в кабине. - пояснил ситуацию Кит и всячески изобразил разочарование тем, что оказался не способен разрулить всё самостоятельно.
- Отставить сожаления. Мы отлично справилась. "Нимбус", моя деточка, почти не пострадал, но, главное, вы все тоже целы и невредимы. - похвалил всех Брэнниган, осматривая следы от жвал насекомых на бортах грузовика и покрышке, - Но почему ты не использовал моё оружие, Кит?
- Сэр, вы запретили мне трогать вашу винтовку.
- Да? А, ну тогда ладно. Впрочем, у нас ещё есть дела, и нам надо скорее решить, как быть с лагерем на случай, если эти несносные дети снова вернутся.
- Не вернутся... - вдруг проговорил Фрэнк, и по направлению его взгляда можно было понять, к чему он это сказал.
С той стороны, куда убежала большая часть провокаторов, уже возвращалось Жестяное Братство. Плотная кучка гикающей ребятни ясно давала понять, что возвращаются они с хорошими новостями, а когда подошли ближе, то стало видно, что и не с пустыми руками. Они вели с собой пленника, одного единственного пацана лет десяти, голого по пояс и всего перемазанного в каком-то дерьме и крови. судя по тому, что тот отчаянно рычал и вырывался что было сил, кровь явно была не его, но совсем скоро всё могло измениться.
- Задание выполнено, Джинджер. Живым или мёртвым.- провозгласила Шаманка с ехидной улыбкой, прекрасно зная, что Реджина вовсе не та, кем представилась изначально, и подыгрывающая её маленькому спектаклю.
Пацана подвели прямо к наёмнице и ударом палкой по внутренней части колен заставили упасть на них перед женщиной. Сразу четверо ребят, что были по-крепче, ухватились по двое за руки пленника, и так держали его, не давая вырваться. Тот в свою очередь продолжал дёргаться, рявкать как бешеный зверёк, но, естественно, безрезультатно. При виде могучей женщины он малость поутих, но не сказал ни слова, злобно и в то же время опасливо зыркая исподлобья.
- Что ты будешь делать с ним? Допросишь? Прочитаешь мораль и отпустишь? - на втором варианте девчонка презрительно сплюнула, демонстрируя своё крайнее неодобрение на случай такого выбора, - Или казнишь в назидание?
- Казнь! Давай казнь! Казнь! Казнь! - тотчас заскандировала толпа.
Страшная, на самом деле, для цивилизованного человека была ситуация. Одни одичалые дети по указке взрослого, преследующего свои меркантильные и принципиальные интересы, накинулись на других беспризорников, и теперь привели одного из них к нему, чтобы тот вынес без пяти минут суровый приговор. Можно было не сомневаться, глядя на эти перевозбуждённые мордашки, измазанные в крови и нелепой боевой раскраске, что прежде, чем взять кого-то живьём, они застрелили и зарезали по меньшей мере четверть преследуемых, если не больше - остальные просто оказались быстрее, либо спрятались в мусоре, что их и спасло от печальной участи. Печальной участи, которую они сами на себя накликали, устроив смертельно опасную забаву, натравливая мутантов на ни в чём не повинных незнакомцев. Круговорот безумия и жестокости проворачивался оборот за оборотом, закручивался сам в себе и начинался сызнова, извиваясь во все возможные стороны.
Реджине вспомнились моменты из её прошлого, из её собственного детства, которого её лишили рейдеры. А теперь всё возвращалось обратно. Всё как-будто двигалось по кругу. Время в образе змеи было схвачено дланью Пустоши под самое горло, что другой рукой вправляло туда хвост гада. Всё всегда повторяется... Люди без будущего.... обречены... переживать прошлое... раз за разом...
Боль пронзила виски Реджины, выстрелила в затылок и утонула там. Долбанные дети орали слишком громко, из-за чего у неё разболелась голова, и надо было немедленно это прекратить.

Теперь, когда женщины были в относительной безопасности и уж точно вне прямой угрозы со стороны врага, пора была и гладиатору позаботиться о своей безопасности. Но, увы, к тому моменту ситуация резко осложнилась, и ему попросту перекрыли все пути, облепив с разных сторон. Маши он секирой чуть медленнее и менее толково, уже давно бы накинулись и порвали, порезали, искусали ядовитыми жвалами. Но не так уж и прост был табакси, ой не прост! Он ни за что не собирался отдаваться врагу - супостат должен был получить не просто бой, а такое побоище, результаты которого в случае, если тот всё-таки выживет, заставят его долго грызть локти от сожаления, что вообще решился на такое дело. И хотя в головах арахнидов вряд ли могли зародиться подобные чувства в принципе, Шейн собирался втолковать им их не грозным словом, так тяжёлой секирой. Кому посмертно, а кому ценой доброй половины отрубленных конечностей. Эх, коль пропадать, так с оркестром трескающихся черепов! Рр-ра-арх!!!

Индивиды, к коим направился Брут, были волком и котом. Первый имел светло-серый, почти белый окрас, второй же был полосат, желто-коричневый с чёрным, и выгодно отличался от собаковидного зверолюда по части маскировки на пустошной местности. Вот только оба сейчас находились на арене, так что в данный момент это ему преимущества не делало.
При виде приближающегося собрата зверолюди отложили свои тренировочные снаряды и целиком обратили на него внимание. Можно сказать, впервые за последние дни Брут почувствовал в других здоровую, а не шкурную заинтересованность в своей персоне. Взгляды братьев по крови казались ему приветственными, дружелюбными и, кажется, очень одобрительными. Без сомнения, они видели, как тот сломал руку зарвавшемуся охотнику, и в этом могла быть причина. Также немаловажным фактором хорошего впечатления стало то, что оба были довольно крепкими физически и выглядели как настоящие воины и племенные охотники.
- Сделай такой же трюк с правой рукой Цезаря - и ты мой кумир на веки. - этими словами приветствовал Брута светлый волк, подходя и протягивая лапу, но не для банального рукопожатия, а для самого что ни на есть братского приветствия.
- Нет, он этого не сделает. - фыркнул полосатый кот, не спешивший здороваться, - Я сделаю это первым. С обеими его руками. И шеей тоже.
- Ха, да вы с Кригсом прямо созданы друг для друга! - усмехнулся волк, - Моё имя Ганник, а его имя ты уже слышал. Как тебя зовут, брат? Будем тренироваться вместе?

- Была с мужчиной, не была - да кого это волнует? - подумал про себя Шейн и невольно озвучил это едва слышным шевелением уст, но следом же добавил уверенной речью и в приказном порядке, - Любишь в золоте валяться - люби и на елде кататься.
Последнее было из репертуара гоблина. Табакси снова поймал себя на мысли, что вновь обращается к его форме поведения, можно даже сказать, злоупотребляет этим, и это коту не понравилось. При всём уважении к мэтру и его талантам, гладиатор не считал, что должен непременно подражать ему во всём - это противоречило культурной половине животной природы зверолюда. И тот, поняв, в какую сторону кренится наклонная, сознательно пошёл в другую сторону.
Но были вещи, с которым не считаться было никак нельзя. Самка была в зоне прямой доступности, а организм самца, предчувствуя скорое и долгожданное спаривание, ускоренно к этому готовился. Девушка никак не могла помочь ему вручную - не в этом месте, не голыми, сухими, да и ещё наверняка неопытными руками браться за куда более нежную, чем кто-то мог бы предположить, кожу полового органа табакси. Подобного не внушал и её рот - даже не будучи знатоком в таких вопросах, Шейн буквально видел, что та врёт, и если чей-то хер и был рядом с её лицом, то только случайно, и уж точно не касался этих маленьких пухлых губ. Но даже если так, она бы просто подавилась, порвалась или даже задохнулась и захлебнулась в момент кульминации. А кот уже чётко взял за основу, что в ближайшие пять минут от его рук и других частей тела никто не пострадает.
- У меня есть идея по-лучше...
То, что случилось дальше, мог бы оценить даже сам гоблин, так как проявленная смекалка была вполне на его уровне, хотя он бы и не одобрил то, что шанс был использован именно таким образом, каким он сейчас собирался использоваться. Шейн поднял девчонку с колен и повернул к себе задом, одной рукой держа поперёк талии, а другой оголяя промежность той и готовя свой собственный инструмент к работе. Хорошенько сплюнув в ладонь, он провёл ей между ног, обильно смазывая слюной пространство, где вот-вот станет очень жарко, и никакая смазка не будет излишней, даже та, которой прямо сейчас сочился эрегированный член. И когда, по мнению кота, всё было готово, он приступил к делу. Острая головка, быстро расширяющая и переходящая в толстый, крепкий член, покрытый толстыми короткими ворсинками из плоти, приникла к впадина между ягодиц и надавила, с глухим чавканьем уходя внутрь.
Внутрь,.. но не совсем. Имея возможность заглянуть через плечо партнёрши, Шейн видел, как его орган, проскользнув между внутренних стенок бёдер и лишь огладив ложбинку киски, показался с другой стороны. Просунь он его ещё дальше, и могло показаться, что у девушки вдруг между ног вырос член. Но это было именно то, чего хотел табакси. В кои-то веки включив чуточку разумности и порядочности в процессе самого беспорядочного по животным меркам процесса, он решил соблюсти все меры предосторожности, равно как и заботы о женщине, которая была к этому не готова. И хотя факт оставался фактом, по мнению кота, это было лучшее, что он мог сделать по части компромисса. Он трахнет её именно так, не нарушив физической девственности и никоим образом не навредив физически. В конце концов, он хотел оставить эту самку себе, и будет лучше, если та подумает о нём лучше, чем это возможно после всего, что сейчас произойдёт. А вот почему он захотел оставить именно её, гладиатор не знал, но лишь нутром чувствовал, что почему-то обязан её охранить.
Тупичок между ящиками наполнился чавкающими звуками, девичьими стонами и тихими взрыкиваниями человекообразной пантеры. Никто в итоге не лишился невинности ключевым образом, но для обоих это был совершенно новый опыт, проделываемый впервые и не без взаимного удовольствия. Елозя пульсирующими, надутыми венами и плотными, но мягкими и скользкими волосками на члене по ложбинке юной писечки, Шейн получал не только удовольствие, сродни обычному вагинальному сексу, но и доставлял тем самым аналогичные тактильные ощущения для своей партнёрши.

Чтобы не грохотать железом, Брут взялся не рвать, а медленно тянуть прутья на себя с расчётом на то, чтобы подстраховаться, если те действительно вздумают резко вырваться. И в обоих случаях его ожидал успех. Прутья не вырвались, и громкого конфуза не случилось, но в то же время цемент, в который оные были вмурованы, захрустел и начал усиленно крошиться. Нет, кладка была отнюдь не стара, и тут явно не так давно подмазали новым раствором, но то ли материал быль дерьмо, то ли замешали его неправильно, а, в сущности, получилось практически то же, что и было. Но зверолюду это было только на руку - даже если он выломает все прутья до единого, то пролезть сюда сможет лишь при очень большом желании, кривляясь и обдирая бока в кровь, и то это займёт долгое время. Но факт того, что при желании волк сможет одним махом вооружиться полуметровым куском арматуры, уже успокаивал. И как-то даже на душе от этого легче стало.
С умиротворёнными мыслями и фантазиями о том, как он при удобном случае проламывает стальным прутом голову Джерико, Брут вновь улегся на койку и нечаянно, но с удовольствием задремал.

Этим вечером его побеспокоили. Всё было как обычно - два крепких мужа, уже знакомых на лицо, вывели Брута из камеры и препроводили на арену. Однако, на этот раз время было выбрано довольно ранее - солнце ещё не село, а на площадке оставались люди. Зверолюд слышал их ещё из окна, а теперь мог и воочию наблюдать, как охотники тренируются. Мужчины занимались тем, что отрабатывали приёмы рукопашного боя и сражения с применением ножей и прочих видов ручного оружия на деревянных манекенах, а также друг на друге, но в последнем случае с соблюдением некоторых мер безопасности, дабы не ранить друг друга. Получалось не очень безопасно - волк первым же делом увидел, как один из бойцов, войдя в раж, надавал партнёру дубинкой по голове так, что разбил её в кровь, и лишь когда тот упал, схватившись за рассечённое темя, они остановились. Среди наблюдателей прокатился неодобрительный гул, но, похоже, здесь это было не редкость. Также Брут видел, что тренировками занимаются и некоторые зверолюди. Их сородичи в небольшом количестве восседали на недостроенных зрительских трибунах и просто смотрели. Совсем непохоже было на то, что они чувствовали себя по-рабски плохо - кто-то даже посмеивался, глядя на происходящее внизу. Но как только Брута ввели на площадку, внимание большинства в течение минуты оказалось приковано к нему, однако вскоре всё вернулось на круги своя.
- Цезарь сказал, чтобы ты разминался и тренировался. - угрюмо гаркнул один из конвоиров.
Сняв кандалы, охранники удалились. Впервые за долгие дни зверолюд был предоставлен самому себе, пусть и в рамках арены. Что же, это действительно была хорошая возможность разогнать кровь и проверить, хорошо ли его мышцам.

Паре потребовалось какое-то время, чтобы перевести дух и привести себя в порядок прежде, чем они вновь стали способны на конструктивный диалог. Саманта, едва чувства отхлынули, взяла бутылку и отхлебнула глоточек, после чего передала её Арлаксу.
- Уф... отличная работа, малыш, хотя ты и не малыш вовсе местами, хе-хе. Промочи горло, выдохни... и пойдём на второй круг...

Канц смотрел в окно, провожая лучи уходящего солнца измождённым, но счастливым взглядом - наверное, самым счастливым на свете, а уж в его жизни и подавно. Он был выжат досуха, вымучен и высосан, словно вурдалаком, женщиной, что сделала его мужчиной. В отличие же от него, та, казалось, ничуть не устала. Лежа на противоположной половине кровати, она с удовлетворением, как после бодро сделанных физических упражнений, курила и время от времени поглаживала щупальца мутанта. Можно был не сомневаться, будь её полная воля, она бы затрахала беднягу до смертельного истощения, но, к счастью, они оба были порядочные люди, хотя и, надо признать, в этот первый раз зашли слишком далеко. Ныла поясница, не гнулись суставы в натруженных конечностях, и даже язык с губами болели от долгих и страстных поцелуев. Не болел разве что член, но только лишь потому, что на нём живого места не осталось. Однако, парень был счастлив, счастлив и морально, и физически, и если сегодня он налюбился за всю свою оставшуюся жизнь, то, можно сказать, ему уже несказанно повезло.
- Там яичница, наверное, остыла давно... - вдруг вспомнила миссис Уивер, потягивая сигарету и выпуская в потолок очередь сизых колец из дыма, но без особого сожаления, - Переночуешь или пойдёшь домой?

Никто не стал возражать против прогулок перед сном - не то что бы они были чем-то из разряда обыденных, но и противозаконного в них тоже ничего не виделось. Лишь Мэлоди полюбопытствовала, куда-то на ночь глядя навострилась её дочурка, да и то молча.

Свежесть ночного воздуха благотворно сказывалась и на душевном, и на физическом состоянии. Уже после двух минут пребывания снаружи Элли ощутила прилив сил и хорошего настроения, которое могло бы быть ещё лучше, не омрачай его невольные мысли о предстоящей встрече. Что скажет Карен, когда увидит её? Как поведёт себя? Различные варианты развития событий появлялись в голове девушки, но все они будут отметены, пока не случится момент истины, и тогда исполнится лишь один. А может даже и ни одного - в жизни всякое бывает, не угадаешь наверняка.
И вот Лэйн стояла на пороге в ожидании, когда на её визит кто-нибудь отреагирует. Прошла почти минута после повторного стука в вдерь прежде, чем за той послышались шаркающие шаги, и в конце концов ей отворила мать Карен. Последние месяцы миссис Коул сильно болела, и девушка нисколько не удивилась, увидев перед собой бледное, чахоточное лицо.
- А, Элли, здравствуй. - прокашлявшись, констатировала женщина и, оставив дверь открытой, зашаркала обратно вглубь дома, - Я сейчас позову... позову Карен. Карен! К тебе гости!
Пока миссис Коул шла, зазывая дочь, Элли услышала характерный скрип на втором этаже противоположной стороны дома. Похоже, это окно спальни Карен.

Оглянувшись на Винки, кот узрел нечто, что по его котовскому мировоззрению подпадало под определение весьма занятной картины. Но чтобы узреть её лучше и ближе, надо было пододйти ближе.
- Ладно, был рад видеться снова, Дагут. Мне ещё надо пойти порешать кое-какие дела с местными. - Шейн демонстративно напряг мускулы и хрустнул костяшками пальцев, - Если к моему возвращению найдёшь, кому можно намять бока без особой жалости, буду особенно признателен. В случае чего, ты знаешь, на кого делать ставку, хе-хе.
Шейну хотелось посмотртеь на то, как работает его напарница, и он даже не постенялся подойти слишком близко, чтобы его присутствие осталось для той незамеченным. Но на рожон, конечно же, не лез - грех портить чужой труд, ведь это тоже своего рода состязание. Табакси поставил бы в нём на блондинку, если бы у него были...
И тут кота словно дубинкой по голове ударило, только эффект был обратный, отрезвляющий. В его котомке вот уже который второй день гремело золото. Ну не то что бы гремело, иначе бы его давно вытащили ловкие карманники, но было его там прилично. Мысль эта заставила Шейна приободриться, разулыбаться самому себе и воспрянуть духом. Ничего себе открытие, да? Ну да рано расслабляться.
Табакси попробовал представить, как сомтрится на фоне Винку, как она смотрится на фоне него. Представлять девушку было гораздо приятнее. Вспоминая диалог накануне сна в таверне, он также вспомнил кое-какие наставления гоблина. Тогда он точно перегнул палку... либо недогнул. Надо было быть мягче, либо... ну нет, не насиловать, но, например, предложить деньги. Жаль, тогда он не знал о своём скромном состоянии, да и вряд ли Винки согласится. Предложить? Нет, это заствит её выглядеть шлюхой. Пригласить на свидание? Слишком сопливо и романтично, этим люди любят страдать, а он кот-гладиатор. Но коту-гладиатору недоставало женского тепла, и хотя он знал, кому и как можно в ближайшее время приправить на корму, образ изящной авантюристки, строящей глазки Владистаку, всё никак не выходил из головы.
Видя, что напраница акцентирует внимание публики и на нём как на мощной подписке в случае, если кто-то решит распускать руки, Шейн постарался выглядеть внушительно и грозно, но в то же время чтобы маятник внимания не склонялся в его сторону больше необходимого. Пускай девушка оценит его старания по достоинству.

- Мистер Хищник! Мистер Хищник, это ты?!
Едва заслышав знакомое мяуканье, Саманта едва удержалась от того, чтобы не забежать в амбар, но сказался всё-таки страх перед насекомыми, который женщина, несомненно, испытывала сильнейший. И лишь когда Арлакс, управившийся с паутиной и вызволивший пушистого и не в меру откормленного рыжулю, вынес его на свет живого и невредимого и разве что малость перепачканного в паутине, миссис Уивер бросилась забирать его к себе на ручки.
- О, Мистер Хищник, как ты меня напугал, негодяй! - запричитала она, но беззлобно, ибо тут же принялась гладить, тискать и целовать в мордочку кота, - Как ты напугал мамочку, Мистер Хищник, я же боюсь пауков! В отличие от тебя, ты самый храбрый котик на свете.
Но когда пора сантиментов прошла, и Мистер Хищник, обласканный, был спущен на землю и удалился восвояси, настала очередь Канца получать свою порцию чествований.
- А кто у нас тоже храбрый котик? Ты быстро со всем управился, малыш, прямо даже реактивно. А это значит, что, как я и обещала, с меня бутылка. Пойдём со мной.
Поманенный пальчиком, Арлакс не мог отказать этой прекрасной взрослой женщине и последовал в дом за наградой... в чём бы она не заключалась.
- Деньги я уже отдала Артуру, - сказала Саманта, роясь в тумбочке на кухне, после чего вытащила оттуда непочатую бутылку виски и, громко и важно поставив её на стол, облокотилась о столешницу так, что грех было не заглянуть в вырез рубахи, - А это всё твоё, ты заслужил. Если честно, ожидала, что старик пришлёт какого-нибудь сопливого мальчика или синего забулдыгу. Но ты, хотя и молод, определённо обладаешь большим... потенциалом, нежели всё это мужичьё вокруг.
Непонятно было, заигрывает миссис Уивер или нет, но если у неё и был муж, то либо он редкостный сопляк, либо уехал в долгую и дальнюю командировку. Впрочем, а почему бы и не спросить напрямую?

Свернув с большой, вытоптанной дороги на одну из окольных, Миллер направила лошадь в сторону, к другой окраине города, нежели та, через которую обычно въезжают в Хартстоун торговцы, гости, путешественники - два последних вида в нынешнее время стало совсем мало. Женщина взяла курс к дому своих родителей, где и проживала одна последние годы. Благо, дотуда было недалеко, а потом Лейн увидела знакомую кровлю раньше, чем её заметили случайные прохожие. Вечерело, и многие уже занимались домашними делами - не до разглядывания улиц им было, равно как и не до прогулок.
- Иди за дом, там бочка с водой, ковшик и прочее. - несмотря на оказанное гостеприимство, Миллер по-прежнему была холодна и резка тоном, - Мне нужно вернуть лошадь гильдмейстеру до того, как он решит, что я её у него украла.
Скотины у последней из Миллеров не было. С тех пор, как уехали старшие, а впоследствии и их дочь, хозяйство никто не держал. По возвращению Кристи вроде пыталась сделать огород, но тогда ей было тяжело управляться с одной рукой, а от помощи она дерзко отказывалась. В итоге всё, что осталось - пустые грядки с высохшим чернозёмом и побуревшие от бездействия тяпка да грабли сразу за кабинкой для мытья. Ну а то, что Кристи взяла у кого-то лошадь впопыхах и без спросу, было на неё похоже. Она никогда не опускалась до воровства ради наживы, но не считала зазорным одолжить любую вещь, какая ей заблагорассудится, если она нужна была для выполнения дела.
Миллер хотела было помочь Лэйн слезть с лошади, но, едва подойдя и протянув руку, замешкалась. По сощурившимся глазам и слегка скривившимся губам девушка поняла, что её спасительницу одолело чувство брезгливости. Но прежде, чем та успела в очередной раз устыдиться, Миллер отбросила предрассудки и решительно приложила усилия, чтобы Элли благополучно спешилась. И всё-таки, кто бы что ни говорил, но под этим рваным тренчем билось доброе сердце. Доброе сердце в железной скорлупе.
- Наверное, уже поздно, но помойся хорошо. - вновь сказала она и указала на кабинку из листов жести, в которой была и бочка, и всё необходимое для мытья.
Оставив Элли размышлять, что та имела ввиду под словами "уже поздно", Крис вновь оседлала скакуна и пустила его рысцой в город, к хозяину. А Лэйн... что же, Лэйн была дома.

- А что, вслух сказать западло? Сейчас какую-нибудь хуйню придумаешь, а потом разгребай тут. - девочка насупилась, но всё-таки потянулась за камешком в карман. - Ладно, хер с тобой, но может ты загадала красивее стать?
Встряхнув кулаком, девочка сомкнула ладони горизонтально, а потом подняла верхнюю, показывая, что же выпало. У неё явно был большой опыт в этом нехитром деле, так как, несмотря на многогранность куба и неровность кожи, тот не шелохнулся.
- Одинадцать. Ну ты типа получишь то, что хочешь, но это будет не очень круто. - расшифровала результаты владычица Куба Судьба и поспешила спрятать его обратно в закрома, однако в последнюю секунду замешкалась и подозрительно покосилась на Реджину, - Эй, не будь рыжей писькой! Это же Куб Судьбы, ты должна загадать что-то реально судьбоносное, а не фигню всякую!
Неизвестно, прочла ли малявка мысли наёмницы или как-то ещё догадалась, но, видимо, ожидаемого эффекта бросок не произвёл, хотя, признаться честно, какой вообще мог быть эффект от граненого камешка с цифрами? Но девочка выглядела очень нервной.
- Загадай нормально и скажи вслух, иначе не сработает. - ребёнок снова занёс кулак с кубиком и грозно нахмурил брови, словно всё это было не частью игры, а какое-то настоящее колдунство, - Если кинуть Куб Судьбы второй раз неправильно, случится что-то плохое. Ты ведь не хочешь, чтобы у тебя тоже ноги ходить перестали?

- Мясца? Ха-ха, да за этими лярвами невозможно углядеть! - весьма кстати вспомнив слово "лярва", некогда вышедшее из уст гоблина, и совершенно точно имевшее отношенеие к женскому полу, Шейн употребил его хлёстко и беззастенчиво, - Только начнёшь кормить, как они вдруг - БУФ! - и раскабанели неподобно!
Но рассуждения о женщинах и их склонности к полноте и порче внешнего вида не могли перебить атмосферу битвы, царящей на подпольной арене. Шейн, выросший в таких условиях и буквально с молоком матери впитавший в себя дух истинного гладиаторского сражения, просто не мог оставаться к этому равнодушным слишком долго. Усталость, настроение - да разве это может помешать воину заниматься любимым делом.
- Но знаешь, я бы не прочь раскидать парочку самонадеянных крепышей. - табакси пошевелил плечами, специально напрягая мускулы чрезмерно, чтобы они вспухли и выглядели эффектно, - Не суждено тому быть, чтобы славный воин превратился в одного из тех заплывших жиром чемпионов.
Недвусмысленная отсылка была известно в чью сторону направлено, но в первую очередь кот изъявил желание подраться.

Пожалуй, нелицеприятный жест был лучшим, что вообще могла сделать Реджина помимо того, чтобы вместе с этим взять и просто пройти мимо, так как его демонстрация реднеками была воспринята... никак. Во всех смыслах. Они просто молча проводили троицу взглядами, и лишь под конец, когда те удалились на достаточное расстояние, один из красношеев ответил точно таким же жестом - к счастью, уже не актуальным. В итоге местные остались продолжать попойку и музицирование, а наёмница с друзьями двинулась дальше по дороге.

- А ты знаешь, что это за фиолетовая хрень в центре Свалки?
- Ну давай, проясни, знаток великий.
- Фрэнк, если ты будешь и дальше разговаривать в таком тоне, у тебя здесь друзей никогда не заведётся.
- Заводятся только вши и тараканы, умник. А если ты моих друзей с тараканами сравниваешь, то я тебе сейчас уебу так, что...
- Но-но, полегче! Что ты так нагнетаешь сразу? Я просто спросил, знаешь ли ты про Довер.
- Чё?
- Довер. Так называется центральная зона Свалки. Она аномальная, там всякая хрень происходит. Это как Могильник, только близко к дому и в миниатюре. Достаточно маленький, чтобы не мешать жить реднекам. Более того, скажу, что он им даже в какой-то степени помогает. Видал того упыря на протезах? Думаешь, он их себе сам приделал или врача с автодоком нашёл? Это верный признак, что чудила полез в Довер, нарвался там на что-то, что ему обе ходули оттяпало, а потом сразу же нарвался на то, что ему их назад пришило, только железные.
- Что, и хер тоже у него железный?
- Ну, у того вроде не до самого паха протез был, но, я думаю, да, если бы оторвало по самые яйца, были бы и яйца железные.
- Хе-хе, железные яйца.
- Ага, а прикинь - эти протезы гораздо лучше живых в том плане, что они и сильнее, и быстрее, и под разными углами крутятся. И я даже видел чувака, у которого из руки инструменты разные выезжали. Он был как ходячая мастерская!
- Ну меня пока мои мудя устраивают полностью. Но бля, железный хуй - это как-то слишком.
- Они не совсем железные, Фрэнк. Там и пластик, и провода, и какая-то неведомая хрень. Короче, это всё проделки Чужих, их наследие. А может они и сами до сих пор там живут и все эти вещи делают.
- Железный хер, который как живой... хм... это что, им можно по башке стукнуть и череп проломить... ну нихрена себе...
- А... ладно, раз эта мысль показалась тебе интересной, то... я просто хотел... ай, в пизду.
Незамысловатые разговоры, содержащие как весёлую, так и интересную информацию не только о разновидностях мужских гениталий, но и о других вещах, заметно скрасили пешую прогулку, главным образом тем, что несколько километров точно пролетели незаметно. Мимо группы пару раз проезжали машины - один раз дряхлый грузовик, гружёный всяким хламом, другой раз легковушка, удостоившая пешеходов громкой мелодией клаксона - не гудком, а именно мелодией, что было необычно и даже красиво, если бы только оная не захлебнулась на последних двух нотах и не издала душераздирающий хрип. На фоне всего этого возникал закономерный вопрос: Брэнниган что, преодолел весь этот путь пешком и в одиночку? Наверное, его кто-то подбросил, либо он сам поймал попутку. Но в меру (и не в меру) обаятельный одиночка всегда имеет больше шансов остановить машину, нежели три вооружённых и очевидно опасных мордоворота, так что на такое подспорье реджинин коллектив мог не рассчитывать. Но зато у них была прекрасная возможность неторопливо любоваться красотой мусорных куч, бесконечно протирающихся на многие мили, и полыхающий фиолетовыми бликами туманный купол области под названием Довер, о которой Гонзалес рассказывал всякие фантастические небылицы.

И, конечно же, не обошлось без ещё одной интересной встречи. Ещё издали троица заметила играющих посреди дороги детей. Они не казались опасными, не совершали в их сторону никаких подозрительных жестов и играли в мяч. Ну хоть не катают колеса на сколопендр, и ладно. Правда, удалённость от жилых мест смущала - разве не подобает мелкотне держаться близ родителей? Что же, эти были довольно отважны.
Как выяснилось, они были ещё и вооружены. Приблизившись, Реджина увидела, что играет детвора вовсе не мячом, а оторванной головой сколопендры, но, в сущности, свои функции на новом поприще та выполняла вполне сносно. То, что поначалу выглядело клюшками и палками, на деле оказалось оружием - самодельным, разумеется. И вообще эти дети выглядели странно одетыми даже по меркам Свалки - нагрудники из хитина сколопендр, развевающийся на ветру сноп цветных лент из полиэтилена, пестрые ожерелья из проводов с вплетёнными в них гильзами и побрякушками. Эти ребята выглядели забавно, странно... и воинственно. Несмотря на то, что они были разного возраста, от подросткового до откровенно малого, особенно выделялась девочка с черепом козла на голове, сидящая на плечах у толстого подростка с блуждающим взглядом и текущей изо рта слюной. Она выглядела как шаман какого-нибудь зверолюдского племени, держала в руке маленький посох, украшенный ленточками по самое не могу, коим периодически била по спине носящего её мальчишку, который, по всей видимости, имел некоторые умственные отклонения, и только потому не сбрасывал нахалку с плеч, покорно таская её среди детворы.
Поначалу шпана не обращала внимания на путников, но когда те оказались совсем близко, девочка с черепом козла подала всем знак, и ребятня моментально затихла и прекратила все свои занятия. Голова сколопендры, пнутая кем-то в последний момент, со скрежетом подкатилась к ногам Реджины, а уже через несколько секунд к ней подъехала малолетняя шаманка верхом на своём "скакуне".
- Новые неписи входят в локацию! Моментальная социальность! - выпалила девочка, потрясла что-то в кулаке, а затем раскрыла ладонь и продемонстрировала красный камешек правильной геометрической формы с маленькими циферками на каждой из плоскостей, - Четыре! Непись даёт немного лута и идёт дальше! Давай лут!
Это было, конечно, ужасно похоже на попытку дорожного ограбления, но, глядя на придурковатую физиономию ездового толстячка, безумно вращавшего глазами и пускающего длинную нить слюны из скривившегося рта, и напускную грозность взгляда и вытянутой в просящем жесте руки оборванки, Реджина не могла отделаться от ощущения, что невольно стала частью какой-то игры. Возможно, стоило сейчас отбросить серьёзность и чуточку подыграть, но лишь затем, чтобы благополучно пройти дальше - эти дети не натравливали на неё сколопендр, так что убивать их пока что было не за что.

Табакси по-доброму ухмыльнулся - ох уж эта бардесса, всё корчит из себя недотрогу. Но оно и ладно, значит, принципы у неё такие сильные, и негоже насильно принуждать. Хотя, некоторую настойчивость временами проявлять всё же нужно, но лучше всё-таки не в таком людном месте.
Шейн посмотрел туда, куда указала Винки, но увиденное ни о чём ему не сказало. Череп и череп, как для арены так самое подходящее украшение - ещё бы мечей скрещённых или топоров, было бы вообще отлично.
- Немало будет здесь крови ещё, по всей видимости. Только не моей. - ответил он многозначительным тоном.
Гладиатор вовсе не против был драться, но сейчас всё было обставлено таким меркантильным и полным лютого практицизма способом, что отбивалось всякое желание. Шейн был боец идейный, и сражался не только телом, но и духом. А дух его на дух не переносил, когда его просто использовали ради наживы, да ещё неприкрыто об этом заявляли. Что же, Винки, ты любишь золото и отовсюду пытаешься извлечь выгоду. Но не забывай, что в эту игру могут играть несколько человек. И даже кот.

Хрясь! Никто из охотников не ожидал, что одного из них пришпилит к земле большим цельнометаллическим дрыном со штыком на конце. И уж никак к этому не был готов тот, собственно, чью ступню продырявило это копьё. Человек даже не успел заорать, а штырь уже торчал у него перед носом, вонзённый в ногу.
Брут не терял времени - крепко сжатый кулак уже нёсся навстречу физиономии второго охотника. Оно бы превратилось в котлету, попади зверолюд по цели, но мерзавец удачно отшатнулся - удачно для себя, неудачно для волка, чей удар прошёл мимо. Тот же, рассчитывая на удачную затрещину, сразу перешёл к третьему, силясь повалить. Не повалил. Схватившись за грудки, Брут рванул плащ того так, что послышался треск лопающейся кожи, но мужчина чудом устоял, хотя и содрогнулся как сухая ветка.
Под аккомпанемент дикого ора, что наконец издал продырявленный самым первым охотник, над головой волка ухнуло что-то большое и чёрное - то второй мужик, которому тот смазал по лицу, попытался в отместку рубануть шерстяному по голове прикладом своего карабина, но тоже промазал и, потеряв баланс от чересчур самоотверженного замаха, сам шлёпнулся на пузо.
Череду нелепых казусов продолжил и третий охотник. Удерживаемый Брутом, он решил трахнуть его лбом прямо в нос - мягкие хрящи этой части тела причинили бы зверолюду дикую боль, будучи сломанными. Но даже носовые хрящи были крепче простого человеческого глаза, а именно им, не рассчитав траекторию, бедолага и "ударил" волка. Боль действительно была дикой и ошеломительной, вот только испытал её атаковавший и, по всей видимости, остался калекой навечно. Зато теперь орущих благим матом стало вдвое больше.
Надо было отдать должное самообладанию охотника с копьём в ноге - у него хватило духу вытащить орудие из себя. Мужчина тут же припал на раненую ногу, потянулся за револьвером на поясе. Тем временем второй, упавший, поднялся и поспешил занять безопасную дистанцию с оружием наготове. Волк рисковал быть изрешечённым пулями в любой момент.
Одно хорошее движение плечами, один мощный разворот корпусом - и вот тело, несколько секунд назад самостоятельно лишившее себя органа зрения, теперь уже летит враскоряку на одного из своих товарищей.
- Бу-бух! - сказал карабин стрелка, с испугу нажавшего на спусковой крючок.
- Кря! - успел сказать сам стрелок, когда в него врезался друг.
Охотник, выстреливший в своего, был в очередной раз распластан по земле, на этот раз уже чужим телом. А пока тот выбирался, волку предстояло разобраться с...
Бах! А вот это уже был револьвер охотника, что хотел взять реванш по количеству взаимно проделанных отверстий в теле. К счастью, первая пуля ушла куда-то в песок - стоя на одном колене, мужчина целился волку по ногам. Бах! От второго выстрела у Брута буквально волосы на голове зашевелились, когда горячий ветерок зловеще подул в узком просвете между ног, прямо под гениталиями. Но, видимо, стрелявший настолько разуверился в своей меткости, что не стал делать третьего выстрела, а с боевым кличем, в котором отчётливо звучали и нотки паники, кинулся в отчаянную атаку, силясь треснуть зверолюда рукояткой револьвера по носу. И у него получилось - ошеломлённому двойным уклонением от пули Бруту больно прилетело в морду. В то же время случилось ещё одно недоразумение. Всё ещё лежащий под телом напарника, ныне покойного, второй охотник, вытащил свой собственный пистолет и начал палить по волку. Ну как палить - сделал один выстрел, не попал, и более не не стрелял, а приложил все усилия, чтобы наконец вновь принять вертикальное положение.
Ублюдок с револьвером замахнулся для второго удара. Но что был его первый удар для такого здоровяка? Как мамонту дробина, поболит и пройдёт. Это лишь разозлило Брута пуще прежнего. Уже трижды избежавший пулевого ранения и почти поверивший в свою неуязвимость, он попытался зубами схватить нападающего за кисть, сжать что есть силы и отгрызть к хренам!
Увы, тут его уже ждало разочарование. Зубы пребольно лязгнули о металл револьвера - оружие осталось в пасти, охотник выпустил его в страхе получить новые дырки ещё и в руке, отпрянул и бросился поднимать с земли бесхозное копьё - это был его единственный шанс противопоставить что-то агрессивному хищнику. Тем временем его подельник уже благополучно поднялся с земли и принялся перезаряжать карабин. Нужно было что-то делать! Быстро!
Выплюнутый револьвер полетел в песок. Его можно было бы использовать, но... зверолюд не знал, как, а учиться этому в бою было бы не самым лучшим решением. Понимая, что сражаться с раненым и паникующим копьеносцем не в пример легче, чем с озлобленным стрелком, волк ринулся ко второму охотнику. Тот едва успел вставить новый патрон и захлопнуть ствол, как крепкие лапы настигли его и перехватили, удерживая теперь в качестве живого щита. Оружие было выронено, а попытки сопротивляться, к коим мужчина было прибег незамедлительно, прерваны недвусмысленным приложением когтей к мягким тканям шеи под подбородком, там, где так легко у всех прямоходящих рвутся жизненные артерии. Живой щит затих.
Раненый охотник, припадая на пробитую ногу, сжимал копьё зверолюда острием к цели и то и дело совершал судорожные колющие движения. Его подельник замычал что было силы, задрыгал ногами и руками, дескать "не смей!". Тот и не смел - отчасти потому, что боялся, отчасти из-за собственного состояния, а отчасти из-за реального шанса ненароком вспороть дружку брюхо. В отличие от мужиков, один из которых уже окочурился, Брут мог пожаловаться лишь на ушиб в районе морды. А вот жажды крови у него было хоть отбавляй - ещё бы, ведь в его лапах один из губителей Софиты и всего его зверолюдского сословия за многое время! Одно движение мышцей, одно хорошее, крепкое движение, и голова этого ублюдка открутится как крышка фляги...

Посещение арены, с одной стороны, не нравилось Шейну, так как он за день подустал, да и съеденная пища имела свойство клонить в сон и вообще заниматься чем угодно, но только не борьбой - рассчитывать на то, что его привели сюда просто поглазеть на других, стал бы только дурак. С другой стороны ему тоже не нравилось, что приходится шастать по столь неблагополучным местам. Хулиганов он не боялся, но голова на плечах у него была, и она не хотела получить ножом под ребро от какого-нибудь завистливого придурка или мстительного предпринимателя. Тем более, его тут, по всей видимости, знали.
- Драться? Конечно хочу, что за глупые вопросы! - захорохорился табакси, когда услышал провокационный вопрос, но вовремя одумался и, прикинув, что в нём замешано, решил скрасить это дело контрпредложением, - Но мне нужна эмоциональная разрядка, Винки.
Словосочетание "эмоциональная разрядка" он услышал даже не от гоблина, а от кого-то из подружек жены старого хозяина. Так уж сложилось, что под этим они понимали тайный секс с рабами.
- После того, что было на речке, у меня из головы не выходят кое-чьи соблазнительные формы. - он деликатно, насколько позволяла мозолистая лапища, погладил блондинку чуть пониже лопаток, - Меня нужно стимулировать. Хочешь, чтобы я поработал руками ради тебя? Поработай руками ради меня.

- Ребёнка? Вы о чём, девчата? - Шейн усмехнулся, разводя воду перед собой руками, но внутренне забеспокоился.
Почему забеспокоился? Да потому, что где-то внутри сознания прозвучал голос, требовавший от него продолжения рода, и он не принадлежал выдуманному гоблину - тот вообще пропал, когда вода коснулась чресел табакси и остудила их вместе с подступившим желанием.
Не бояться воды Шейна отучили в далёком детстве - будучи исключительно быстрорастущим организмом, процесс его воспитания мог проходить очень быстро, но требовал повышенного внимания, потому как так же быстро можно было упустить момент, когда оное было вообще возможно. Так его однажды заперли в подвале, что после ливня оказался затоплен. Бедный котёнок пробыл там больше суток по плечи в мутной воде и темноте, пока его наконец не выловили. Можно подумать, он должен был вусмерть перепугаться и отныне шарахаться от воды и темноты одновременно, но случилось иное - с тех пор он перестал бояться оба эти состояния окружения.
- Самое то, и никакой магии не надо. - удовлетворённо произнёс кот, как только вынырнул после погружения с головой, и начал интенсивно отирать плечи, руки, подмышки и живот, избавляя их от накопившейся за день грязи и пота.

Поход за мясом увенчался успехом, и Шейн, честно говоря, никому и ни при каких условиях не собирался рассказывать, как они с Амарант на самом деле обзавелись хрюшкой. Достаточно было и того, что эта пакость всю дорогу норовила привлечь к себе внимание округи, а время уже было, скажем так, не располагающее к народным выступлениям. Дабы как-то компенсировать визги и хрюканья, табакси пришлось зажать поросёнку рыло вместе с пятаком, с чем его большая лапа справилась замечательно, но... К моменту прихода на берег выяснилось, что за время пути свинья благополучно задохнулась. Что же, в какой-то степени это избавляло от нужды закалывать её живую.
И вот уже нелицеприятные минуты разделки благополучно скипнуты, и свинина, порубленная на куски и замоченная в "фирменном" маринаде, вот-вот будет нанизана на... на что? Вопрос шампуров оставался открытым, а табакси пока что решил, что мясу не помешает лишний раз потомиться в собственном соку и хорошенько пропитаться перцем, покуда разгораются дрова в импровизированном мангале. Он любил остренькое, но как-то упускал из внимания, что кто-то его вкусы не разделит, хотя в какой-то момент всё-таки заставил себя отложить перечницу и оставить как есть, островато, но терпимо. Всё равно огонь истребит часть специй.
Обнажённая грудь Лафнинонны была достойна того, чтобы Шейн остановил на неё взгляд чуть более пристальный, чем того требовали нормы приличия. Хотя о каком приличии вообще могла идти речь, если она так-то запрещает демонстрацию бюста? Табакси часто задавался вопросом, почему всё обстоит именно так, ведь в груди нет ничего особенного, просто часть тела. Размер? Ну действительно, у иных толстяков и не такие "уши" отвисают, но они мерзкие, равно как и старушечьи. Однако, впоследствии он всё-таки начал понемногу понимать, чего на самом деле стоит хорошая сися, когда оголена, и это позволило ему испытывать удовольствие от одного только созерцания. Лафнинонне же срочно требовалась компания - почему-то в представлении Шейна именно картинка, где она соседствует как минимум с парой обнажённых девиц, имела смысл существовать в данную минуту. Мысль сия настолько глубоко вонзилась в его сознание, что кот сам не заметил, как начал инстинктивно массажировать сжатый в кулаке кусок свинины, как если бы это была чья-то сиська.

Предыдущий эпизод: ссылка

      Одинокий маленький скорпион выполз из своей норки-западни, стряхнул с брюшка песок и опрометью бросился проверять, что же это такое увесистое плюхнулось на землю рядом с его обиталищем. Совершив приличный для своего возраста прыжок, он наскочил на камень и громко цокнул об него острым жалом. Да уж, ошибочка вышла - камень не живой, есть его нельзя, только лишний раз конечности обломать. Наверняка скорпион был разочарован в тот момент - уж он-то ожидал какую-нибудь птичку или, на худой конец, собрата, которого можно было бы невозбранно схарчить. Вот только членистоногое вряд ли задалось вопросом, откуда, собственно, тут взялся этот камень и кто его бросил.
Хряп! Стальной штык, утяжелённый длинной цельнометаллической конструкцией, к коей был прикреплён как наконечник, вонзился точнёхонько в спину скорпиона, намертво пригвоздив к земле. Существо засучило лапками, царапая песок, но очень быстро лишилось жизненных сил и умерло.
      За время пешей прогулки по Пустоши с момента, как покинул пристанище охотников-наркоманов, Брут неплохо освоился с копьём. Вот и сейчас, вдоволь накидавшись им по неподвижным и не представляющим опасность объектам, он успешно поразил цель, выманенную из западни броском камня. Зверолюд бросал их всю дорогу, прекрасно зная, что на равнине его может поджидать скорпион, прячущийся в земле. Уж чего-чего, а ядовитого укуса ему точно не хотелось.
      Этот был третьим по счёту. Волк резво подскочил к трупику и, придавив его, выдернул копьё. Скорпион в последний раз судорожно скукожился и более признаков жизни не подавал. Брут хотел уже было поднять камень, чтобы продолжить кидать его дальше по пути следования, как вдруг услышал далеко позади себя монотонный и приближающийся гул. За трое суток пути он настолько привык к тишине и спокойствию окружения, что воспринимал нечто подобное и выделяющееся очень чутко. И очень внимательно. Звук производило некое транспортное средство, приближающееся с большой скоростью, и это точно была не лихая повозка с парой скаковых лошадей. То совершенно точно был автомобиль, который, помимо рёва мотора, издавал и ещё какие-то звуки, неоднородные, но ритмичные.

Двигаясь в ограниченном пространстве, где под ногами валялась куча всяких вещей, Брут проявил чудеса ловкости, да такие, что в потёмках не единожды наступив на что-то, он сделал это практически бесшумно. Основным и главным его ориентиром была парочка, занимающаяся сексом - покуда они не обращали на него внимания, он чувствовал себя уверенно. Но по мере того, как он продвигался вглубь комнаты, взгляд всё меньше концентрировался на вещах, который следовало взять, и всё чаще и подолгу задерживался на том, как спариваются два человека. В косматом он не признал кого-то конкретно из той троицы, что пришла с охоты. Кажется, их было трое... вроде бы трое, да. Женщина же была та самая, и сейчас она, кажется, была очень довольна - лежа на спине, она руками и ногами обхватывала волосатую спину пыхтящего над ней мужика. В свете лампады она казалась красивее и моложе, чем была... было когда? Кажется, он вообще её не рассмотрел, а может просто та была чумазой и в лохмотьях, из-за чего казалась престарелой и совершенно не симпатичной наркоманкой.
Брут поймал себя на мысли, что смотрит на спаривающихся людей слишком долго, да и у тех как-то процесс подзатянулся.
Здорово, должно быть, вот так жить самим по себе, любить друг друга когда хочется, и ни перед кем не отчитываться, ничьи глупые традиции не выполнять. Так бы убежали они с Софитой из племени, подались бы в дикие места, куда-нибудь на болота, где тепло, хорошая почва и растительность. Опасности им были бы не страшны - волчица ловка и быстра, а волк силён и вынослив. Они бы нарожали много детишек, и основали своё племя. А, может быть, поселились бы в Бундоке, и было бы у зверолюда две самки, прямо как у вожда. Интересно, а Митч был бы против? У людей вроде есть странные обычаи, что больше одной жены мужу нельзя. Глупые, глупые люди.
- И ничего мы не глупые. - женщина, выглядывая через плечо мужчины, тяжело выдохнула.
Глупый Джерико, такое место шикарное пропустил. Мог бы забраться сюда ночью и столько мяса набрать, сколько душа желает - он же охотник за рабами, плохой человек, поубивал бы всех, и было бы ему богато.
Брут громко фыркнул, отплёвываясь от воды, случайно попавшей в нос. Он жадно пил из тазика, стоя на корточках, в то время как кто-то поглаживал его по спине и тихо бормотал.
- Хороший мистер Волк... мистер Волк так сильно хотел пить, что отчаялся... бедный мистер Волк... хороший мистер Волк...
- Как думаешь, мам, он одичалый?
- Нет, он хороший мистер Волк... просто хочет пить... мистер Волк кушал наше мясо?... хороший мальчик... ну мы тебя не обидим, если ты нас не обидишь... правда, мистер Волк?
Мистер Волк не хотел никого обижать. Он хотел вылакать этот тазик целиком, дабы навсегда убить страшный сушняк в горле и насытить каждую клеточку своего тела живительной влагой. Но чем больше он пил, тем сильнее его наполняла усталость, которая, однако, была приятной, сродни тому, какая накатывает, если сытно поужинать и прилечь в шатре на мягких шкурах.

Мягкие шкуры под телом были теплыми и приятными на ощупь. Точно так же тепло и приятно было в животе. Брут совсем не чувствовал ран, потому что был сыт, напоен и лежал в удобном, комфортном месте. Под боком влажно сопела Софита, вылизывавшая его шерсть и вычёсывающая когтями свалявшиеся в грязи и крови колтуны. Находиться в своей собственной палатке вдали от племени и его глупых предрассудков, вдали от людей и прочего дерьма было хорошо. Столько времени Брута преследовали несчастья и неудачи, но наконец-то эта полоса закончилась. Он нашёл Софиту, преодолев тысячи мук, и теперь они были сами по себе.
- Хороший, хороший Брут... - вылизывая шерсть, волчица то и дело чухала зверолюда за ушком, в том месте, где это было для него особенно приятно, - Всё у нас будет хорошо...

- Ага, и тут мы пла-авно подбираемся к вопросу, что делать с этой кучей ящиков жрачки и... и динамита, да. - язвительно подметил Ларес, а после задал вопрос, но, скорее, больше сам себе, - Надеюсь, от местной жары он не загорится...
- А на кой хер нам взрывчатка?
- Фрэнки-бой, если бы ты хоть чуточку слушал рассказы Клем, то непременно...
- Ещё раз назовёшь меня Фрэнки-боем, и я тебе язык вырву.
- А-а... хорошо, как скажешь. В общем, Клем говорила, что её родня оказалась взаперти, в ловушке. Там что-то сработало, и всё внутри и снаружи позакрывалось. И уж насколько я знаю довоенные убежища, если так что и может так закрыться, то это какая-нибудь здоровенная железная плита или вроде того, вскрыть которую может только динамит, куча динамита. А если уж это не поможет, то мы зря за всё это взялись.
- Наше племя долгое время бродило с места на место и было гонимым людьми. Однажды нашему шаману было видение, в котором он увидел место, способное стать единственным пристанищем. Я не помню дословно, но брат мог бы повторить его рассказ слово в слово. В общем, мы пошли туда в надежде обрести последнее пристанище.
- Ну, походу, вы его таки обрели...
Мрачный сарказм Билдерса Клементина, к счастью, не поняла, но вот все остальные поняли очень хорошо. Реджина много слышала про зверолюдские верования, и, подобно многим другим, находила их не более чем мистификацией, приправленной наркотиками, хитрыми спецэффектами и культом личности самого шамана. Но даже если и имело место какое-то видение, то его и впрямь можно было истолковать неверно. Быть может, пророчество шамана как раз и говорило о том, что племя найдёт своё последнее пристанище в этом месте, вот только оно станет не местом обитания, а местом погребения.
- Я? Во дворе? Брёвна на доски распиливал, а что? - рейдер недовольно развёл руками, словно его подозревали в чём-то противозаконном, и ему это не нравилось, - Полезная нагрузка на мыщцы, когда пилишь. А ещё в доме пара половиц растрескалась совсем, я вчера наступил, и они провалились чуток. Вот хотел заменить, я же не свинья, чтобы после себя всё разломанным оставлять.

Поначалу воцарившееся молчание казалось пониманием ситуации со стороны мужчин, но, как оказалось, они как раз ничего и не поняли, по крайней мере, один из них.
- Твоя семья? В смысле, ты с шерстяными в одном племени? Вот уж номер. А чего же тебя тогда...
- Дэрил, заткнись.
- Ну да, правда, извини. Впрочем, они там все сгорели поголовно, так что...
- Дэрил!
- Всё-всё, молчу-молчу.
Бестактность мужчины была обусловлена отнюдь не его враждебностью. К счастью, Джейн это хорошо понимала, как бы тяжело не воспринимались подобные высказывания, но обижаться на них было бы глупо, тем более что, как ни крути, эти двое спасли её от гибели и дали шанс сохранить то, что осталось - её жизнь и жизнь дочери.
- О, да, конечно же оно у меня. Разве я оставил бы такую красоту валяться на земле. Тем более что артефактов мы не нашли.
С этими словами Дэрил вытащил из мешка ожерелье. Это действительно было интересное, экзотическое украшение - свыше двадцати лакированных крышечек от бутылок, пестрящих разными цвета ни разу не повторявшихся, были соединены между собой колечками сталистой проволоки.
- Круто, да? Как думаешь, сколько я смогу за него получить, если верну хозяину? - Дэрил примерил ожерелье у себя на груди.
- По башке получишь. К тому же, не факт, что хозяин жив ещё. Вряд ли он бы стал разбрасываться такими вещами.
Джейн заметила, что в щербинке одной из крышек застрял маленький клочок меха. У Ричарда был такой же.

Не была бы Энджел вправе называть себя хоть сколько-нибудь нормальным программистом, если бы не знала, как делать административные запросы. Информация о них была известна давно, и каждый, кто хоть раз сталкивался с компьютером, пытался их делать. Правда, результат всегда был один и тот же - система Спутника молчала как рыба в аквариуме и совершенно на них не реагировала. Когда-то это было страшной тайной, потом загадочным мифом, а с течением времени превратилось в бородатую программистскую байку и поросло толстым слоем мха и ржавчины, оставшись смутным воспоминанием о первой прочитанной статье по программированию.
Но именно сейчас Энджел вспомнила об этом, казалось бы, пустяковом моменте. Естественно, было глупо предполагать, что оно вдруг волшебным образом заработает, но у Дэвенс был огромный массив необработанной информации, выкачанной с сервера Большого Брата. Без точных кодовых тегов искать там что-то было напрасной потерей времени, но имея на руках конкретные координаты можно было работать. Координаты Энджел были точнее некуда - администраторский доступ, история запросов.

>user root
>>setcom "search"
>>>"admin", "history"
=result: 689
>gt3
>>addsearchfilter "xen"
=decline
>repprev+
>addsearchfilter "xen", "alien", "log"
=result: 5
>¬¿ưʔɽɾɽɽɻɺ
>ɫɀ˅ˇɢ͝΅ƶ~¬Ӷưʔɽɾ
>ݗᴖݦḸὡȈƶ¬÷
>ưʔɽɢ͝΅ƶḸὡȈƶᴖݦḸὡ
>Ȉƶ¬¬¿ưʔݦḸὡ
...и так далее

- Ага, откушу, как же. Не, если только обглодаю щеки и подбородок, а то там больше и мяса нету, хе-хе. - в очередной раз отшутился табакси, но сращу же понял, что его запас актуального юмора иссяк, да и развивать тему людоедства в сложившейся обстановке совсем ни к чему.
Шейн управился с телами и пленниками так, как этого потребовала Лафнинонна. Вид расчленёнки и пыток кота не смущал - он не одобрял насилие над тему, кто этого не заслужил, но в данном случае иного выхода не видел. Правда, одно заставляло его сомневаться - что он вообще здесь делает? Вроде бы его нанимали только присматривать за богатенькой особой в её роскошной клетке, а теперь они вдруг в какой-то халупе месят кровь и дерьмо свежезарубленных маргиналов, да ещё собираются пытать тех из них, кто выжил. Какого лешего, Шейн?
Гладиатор сердито фыркнул, но решил довести всё до конца и пока что не задавать другим и самому себе ненужных вопросов. Потом разберёмся, как говорится.

За секунду до того, как Амарант отвернулась прочистить желудок, Шейн узрел огонёк, блеснувший в её глазах, и сразу же нашёл его в достаточной степени родственным. Дух воина в благородном женском теле - редкость. Но что-то подсказывало табакси, что дворянка не так благородна, как кажется, совсем не та кровь, какую ей прочат другие или даже она сама себе. Но в этом была своя прелесть, особенная.
Гладиатор смерил аристократку оценивающим взором, затем перевёл его на перчатки, зажатые в своей здоровой лапе, и вновь поднял глаза, но уже на Винки, в результате чего они пересеклись взглядами. Кот ухмыльнулся и подошёл к тумбочке, уцелевшей после побоища.
- Красивые перчатки... для женщины. Мне они ни к чему, а вот той, чья красота недостаточна, это поможет подчернкть её с большей силой. Конечно, настоящей даме такой аксессуар ни к чему - она роскошна в самом своём естестве. Для всех остальных же эти перчатки и были придуманы. - он аккуратно положил их на тумбу таким образом, чтобы видели все, и отошёл, приговаривая, - Пусть их заберёт та, кому они действительно нужны.

И всё-таки шум зрительских трибун и гам переполненного трактира - это совершенно разные вещи. Начиная от публики, её общего настроя и заканчивая спёртостью воздуха замкнутого помещение, всё здесь говорило не в пользу того, чтобы оставаться. Но покуда Шейн был связан обязательствами перед Амарант, ему было сложно привыкнуть к обстановке. А вот гоблину, его закадычному другу по рабским временам, такое окружение импонировало, и он чувствовал себя как... как...
- Как рыба в воде, так гоблин в кабаке. - повторил шёпотом табакси, вспомнив одну из наименее пошлых присказок зеленокожего.
Коту очень не хватало общества коротышки в эти минуты. А ведь он даже не запомнил его имени, хотя тот неоднократно называл его, но делал это так, что в итоге никто не помнил, да и имена, походу, были разные, но никого это не смущало - прожжёный пройдоха. И вот потому-то коту и представилось, что, будь гоблин рядом, он бы мигом разрядил обстановку, и она стала бы восприниматься совершенно иначе. Но так как его рядом не было, а скука и раздражение накатывали неумолимо с такой силой, что кружкой пива точно было не обойтись, Шейн пошёл на смелую хитрость - попытался заставить себя представить, что гоблин стоит рядом. И надо же, получилось!
- Смотри, как поёт. - обратился он к образу коротышки, устроившегося на табуреточке под боком и почесывающим бородёнку, от которой писались кипятком все служанки господина по неизвестной табакси причине.
- Да, Винки та ещё конфетка. Обычно, когда обёртка так блестит и отсвечивает, внутри говно редкостное или даже что-то шоколадное, но подтаявшее. Но эта сладенькая. Сколько раз ты ей уже вдул?
- Эм... ещё ни разу... - кот потупил взор, словно малое дитя, совершившее шалость.
- Бляха, да как так-то!? А чего она тогда такая заведённая? Кто ей уже вдул? Может, я? Эх, совсем забывчивый стал, таких девчонок забываю.
- Ну, поёт она здорово.
- Ты, котяра, с темы не слезай. Ты ещё вчера должен был её взогреть так, чтобы до сих пор перед глазами звёзды плавали, и чтобы она не то что на сцене петь, а чтобы вообще с кровати не слезала.
- Да я одну уже взогрел перед... Эй!!! - Шейн вспылил и ударил себя кулаком в грудь, рассерженный на то, что гоблин лезет в его личные дела и откуда-то знает, как зовут блондинку и что у них было намедни, но потом вспомнил, что сам же его придумал, чтобы не скучать, а потому он знает ровно столько, сколько знает сам кот и ни каплей больше.
- Мне не хочется распыляться на много самок. Достаточно и одну...
Тут Шейн схлопотал такую звонкую пощёчину, что, казалось, она вполне реальна. Гоблин же угрожающе потряс пальцем.
- Следи за языком! Одну ему, видите ли! Шейн, посмотри на себя - здоровый бык с полуметровым хреном, и одна бабища!
- Ну не полметра, конечно...
- Да ты от станка вообще не должен отходить! Целый гарем текущих и ревущих баб! Тебе это нужно, это, блин, твоё предназначение!
- А ты давно гадалкой заделался?
- Я много кем заделывался и могу заделаться. Но вернёмся к нашим баранам. Мне просто решительно непонятно, почему ты стоишь без дела? Ты слышишь этот прелестный голосок? Просто представь, как эта крошка будет визжать под тобой! О-о, услада для ушей... и других частей тела, хе-хе!
- Слушай, рабские времена прошли, и это уже совсем другое дело. Раньше мне было нечего терять, и я мог драть кого угодно, так как на следующий день мог запросто лишиться головы или испустить кишки на песок арены. А сейчас я свободен, и я больше не хочу связываться с кем попало.
- А ты и не связываешься с кем попало! Посмотри на всех женщин, которых ты видишь, посмотри на всех красоток, что смачно вихляют ягодицами и манят, манят. Они все твои, Шейн! Они - твои! Просто пойди и возьми!
- Ну не знаю, не знаю, как-то это...
- Трус.
- Что? Нет, это не...
- Трус! Трусливый котёночек!
- А ну прекрати! Я не трус и никогда им не был!
- Да-да, трусишка! - а затем гоблин начал нараспев в манере детской песенки, громко и скабрезно, - Трусишка котик чёрненький по лавочкой сидит! Писюнчик свой огромненький трусливо теребит! А мимо ходят самочки и весело поют, что их вагины узкие трусишки не еб...
- Ах ты же сука! - взревел табакси и, рывком схватив зеленокожего, поднял его на уровне плеч, - Да я их всех выебу! Всех!
Правда, в этот момент фантазия утратила силу, ибо перетекла в уж слишком сильное взаимодействие с реальностью. Шейн понял, что последние слова сказал достаточно громко, а в руках держит ни в чём не повинного дварфа, который сидел на месте воображаемого гоблина и вообще спал с бутылкой в обнимку, но вот теперь проснулся и, не ощущая спьяну земли под ногами, заверещал как хрюшка. Пришлось его немедленно поставить и отвернуться, сделав вид, что ничего не было и вообще прикинуться табуреткой.

Уже на подходе наёмница заметила белый дымок из трубы бани. Кажется, та вот-вот будет готова принимать чумазых путешественников, а то может и уже. Вокруг царило умиротворение и порядок с сильным душкой семейной хозяйственности. Особенно этот "душок" наносило из соседнего дома - должно быть, там готовили особенно большое и разнообразное количество еды по какому-то случаю, и оттого в воздухе витал запах тушёного мяса и пекущегося хлеба. От всего этого в животе у Реджины заурчало со страшной силой.
В арендованном доме уже горели лампы, в окнах мелькали тени - команда подготавливала жилище ко сну. Судя по всей основательности, с которой они подошли к делу, стоило думать, что стоянка займёт не меньше двух дней, а то и больше. Уважительной причиной для этого были ранения Рэдж, а также общее утомление дорогой всей группы в целом. Конечно, в былые времена военные отряды совершали длинные походы и переезды без всех этих вот излишеств, и ничего, терпели, но, с другой стороны, сейчас-то и время не военное, а если верить дражайшему рэдволтскому правительству, то вообще мирное. Или тяжёлое послевоенное - тут даже оно порой путалось. Но наёмница уже давно уяснила для себя простую истину - если есть возможность безболезненно расслабиться, то грех ею не воспользоваться, потому что в другой раз её может и не быть.
Капот "Нимбуса" был закрыт, все двери тоже, а значит Кит и остальные перебрались в здание. Но к моменту, когда женщина отворила калитку, ей навстречу вышли трое мужчин. Судя по тому, что все были в одних трусах, а в руках держали скомканные вещи, шли они в баню, стираться и мыться самим.
- С возвращением, Реджина! - приветствовал её Брэнниган, - Кит и Клементина готовят ужин, но я бы рекомендовал сначала как следует вымыться перед принятием пищи.
Вопреки ожиданиям, у Генерала была вполне сносная фигура для человека его возраста и образа жизни. Да, брюшко, сродни пивному, отчётливо проглядывалось, да и местами рельеф сглаживали кое-какие другие жировые отложения, но в остальном он был достаточно крепко сложен. Любой другой бы на его месте давно бы разожрался как хряк, но Ли умудрился избежать этой участи - выходит, следит за собой всё-таки, более или менее. А ещё у него были негустые, но очень кучерявые светлые волосы на животе и груди.
- О, обновочки прикупила. - помахал ей Ларес, глядя на рубашки в руках женщины, - Ты ведь не собираешься надевать их на потные телеса, хе-хе?
Гонзалес представлял собой тело обычного мужчины. Раздень любого торговца или не сильно давнишнего рейдера - и можно увидеть то же самое. Слегка костлявые рёбра, что-то невразумительное по части пресса, кое-какие мышцы на руках и ногах, ну и мелкие шрамы там и сям, свидетельствующие о небогатом, но убедительном опыте общения с разного рода проходимцами и бандитами. Впрочем, если честно, казалось, что будет гораздо хуже, но нет, напарник держался бодрячком, хотя килограмм пять ему наесть не помешало. Вот бы им с Генералом махнуться жирком пополам, тогда бы идеально вообще было бы.
- Рэдж, айда с нами. - по-простецки махнул ей Фрэнк и, не оглядываясь, первым вырвался вперёд, к заветным температурам и очищающим водам.
Про Билдерса сложно было сказать что-то плохое в принципе, разве что обладателю какой-нибудь фобии на то, что смотрится сильно, мощно и несокрушимо, но такие люди, как правило, ссыкливые трусы и не больше того, а потому их мнением можно подтирать задницы. Под одеждой здоровяк оказался именно таким, каким Рэдж его представляла и, пожалуй, таким, каким она видела его во сне - пучок накачанных мышц, сплетённых в форме человека. При этом смотрелось довольно гармонично - наёмница как-то видела рейдера, жравшего странную смесь из трав и наркоты, что заставляла его мускулы распухать и даровывала недюжинную физическую силу, но тот выглядел настолько неестественно, что страшно было прикасаться. Конституция Билдерса выглядела натурально, как многолетняя и упорная работа над собой, что в условиях Пустоши было просто нереально сделать. Но, должно быть, тут замешана очень сильная роль генов, врождённых параметров, которые не под силу испортить никаким наркотикам и плохому образу жизни, но вот если их мало-мальски развивать... В общем, похоже, что при рождении Фрэнку выпали самые лучшие карты по части физиологии, и это было круто, реально круто, по-мужски круто. А ещё шрамы, много шрамов, самые разные, на любой вкус, большие и маленькие, огнестрельные и рваные, да так красиво расположены, словно их специально делал художник с очень хорошим вкусом. И сразу становилось понятно две вещи. Во-первых, имя этого художника - Пустошь, в чьё портфолию входили тысячи других не менее изящных работ, а во-вторых, кое-кто просто излишне романтизирует, чересчур долго разглядывая могучие телеса племенного быка, втиснутого в шкуру человека.
Заурчавший громче обычного живот ясно дал понять, что уже пресытился запахами, исходящими с соседнего двора, и если он в ближайший час не пресытится по-настоящему, то будет урчать ещё громче. С другой стороны, париться на полный желудок тоже не круто. Может, как-нибудь совместить...

- Да она сама на рейдера похожа, в таком-то виде. - прокомментировал солдат внешний вид наёмницы.
Рейнджер тоже повернул голову к женщине и внимательно осмотрел, после чего разочарованно вздохнул.
- Ну, тут уже не поспоришь. Но вернёмся к нашим браминам. Она взяла товар с прилавка. Цена была озвучена, и за него было уплачено без обмана.
- Двойная цена! Двойная! - вякал из-за спину узкоглазый.
- А вот это уже хрень полная. Сначала говоришь одну цену, а потом говоришь, что она другая, дороже? Да ты просто мошенник.
- Товар был отложен для другого покупателя!
- Тогда какого хрена он лежал на прилавке, вместе со всем остальным?
- Он... я... а...
- Солдат, у тебя за спиной аферист, который пытается прикрыться... буквально пытается прикрыться армией. И если ты сейчас скажешь, что военные охраняют мирное население, то я скажу, что это полная херня. - на последнем слове ковбой презрительно сплюнул под ноги.
Солдаты замешкались. Тот, что держал речь, наморщил лоб,попытался взглядом найти поддержку среди товарищей или даже кого-то из окружающих, но в итоге нашёл её только в самом себе.
- Может, подождём сержанта? - робко спросил кто-то из его сослуживцев.
- Нет. - отрезал боец после секундного раздумий и, словно в подтверждение своих намерений, уверенно повесил карабин обратно на плечо, - Не знаю, как вы, но я служу не за пайку и жалованье, не только за это. Армия должна защищать граждан. От мутантов, от рейдеров... и от всяких врагов народа.
- Вот именно! Арестуйте врага народа! - не унимался Тонг.
- Хм... пожалуй... - солдат наморщил лоб и повернулся к торговцу, - Да, пожалуй, так и сделаю, арестую потенциального врага. Гражданин, пройдёмте с нами.
- Что!? Глупый солдат, враг не я, а вот эта воровка!
- Открытое высказывание оскорблений в адрес Красной Армии? О, сержант Дрейзе любит выбивать дерьмо из таких ребят. Держи руки на виду, ты арестован.
- Чт...
Солдаты арестовали побледневшего как мел торговца. Пока они обступали Тонга, рейнджер попятился назад, оттесняя Реджину.
- Уходите, мэм, вы невиновны. - вполголоса проговорил он, поправил шляпу и, даже не взглянув на женщину напоследок, исчез в толпе, которая в свою очередь тоже начала расходиться за неимением каких-либо оснований видеть продолжение зрелища.

Трогать языком рану на ноге быстро перехотелось - в отличие от обычных укусов, та саднила всё сильнее и сильнее с каждым движением языка, словно тот очерствевшей коркой возюкал по оголённым нервам. В каком-то смысле это действительно было так, поэтому в скором времени Брут был просто вынужден оставить ногу в покое и просто дать организму сделать своё дело. И, надо сказать, это было первое целиком и полностью разумное решение, принятое им с того момента, как он решил убежать на ночь глядя в дикие просторы.
Кровь быстро остановилась и свернулась, слипшись с шерстью и образовав надёжную преграду от нового случайного открытия кровотечения. Заживает как на собаке - эта поговорка была как нельзя лучше применима к зверолюду и очень хорошо себя проявляла в данный момент. Истечь кровью ему было уже не суждено, да и от холода тоже смерти не предвиделось - несмотря на нахлынувший со страшной силой озноб, Брут понимал, что температура окружающей среды достаточно высока, и в худшем случае подарит ему насморк и больное горло. Главная опасность крылась в том, кто мог придти среди ночи на запах учинённой бойни. Могли вернуться гоблины, могли прибежать шакалы, гекко, пауки - да мало ли кто ещё. На фоне этого неспособность заснуть казалась очень даже неплохой перспективой, и, тем не менее, зверолюд не мог этого сделать, так как егосамочувствие оставляло желать лучшего, а тело с равными интервалами пронизывала пульсирующая боль в ноге и во всём теле тоже. Мучаясь, Брут проворочался на своёй возвышенности очень и очень долго. Возможно, несколько часов всего, но они показались ему вечностью. И лишь когда на востоке небо занялось голубоватой полоской, отодвигавшую чёрную тьму ночи словно гигантскую крышку плотно закрытого чугунного чана, волк заставил себя заснуть.
Сон продлился мгновение. Вокруг ещё было темно, когда зверолюд закрыл глаза, а через секунду открыл их, и сразу же стал свидетелем ослепительного рассвета. Увы, ранам такой сон помог тоже не сильно. Ласковые и горячие лучи восходящего солнца уже согревали тушку зверя, но вместе с тем и напекали раны на его теле, вынуждая с новой силой вспомнить, что они никуда не делись. Брут открыл глаза и осмотрелся - он всё ещё лежал на том же камне, совсем не здоровый, но живой и за ночь не пострадавший. Засохшие корки на шерсти стали с треском лопаться, когда Брут невольно заворочался, и из них тут же проступила сукровица. Ступня немного опухла в месте укуса - если бы опухла сильнее, это бы свидетельствовало о сильном заражении, а тут довольно неплохая картина, насколько волк вообще мог судить с высоты невысоких своих познаний. У подножия камня он обнаружил выроненный штык-нож, подаренный Митчем - память о старике вызвала сильное желание заскулить и предаться горестным грёзам о том, как хорошо было бы сейчас вернуться в Бундок, лечь у тёплого котла, быть помазанным какой-нибудь мазью, и чтобы этого обязательно сделала Труди. К несчастью, это было настолько же трудноосуществимо, насколько и стремление найти и спасти Софиту.
С востока поднялся тёплый ветерок, поднял с земли клочки шерсти, оставшиеся после ночной бойни, и понёс их дальше, по траве, к полусухим деревьям. Полтора гоблинских трупа валялись поблизости - один с проломленной кмнем головой, другой с отсутствующей верхней половиной туловища. Что же, выродки добились того, чего хотели, в каком-то смысле. Очень извращённый смысл какой-то получается, когда с товарищем бьёшься за возможность отведать мяска, а потом жрёшь этого самого товарища. Пустошь, сука...
Брут мог аккуратно спуститься с камня, почти не двигая больной ногой и не вставая на неё, но он понимал, что идти потом куда-то не сможет. Долго не сможет, а так-то превозмочь себя, чтобы пропрыгать сотню метров, конечно, можно, но вот куда и зачем? Костыль бы помог, посох какой-нибудь.

Провожать женщин до туалета - в этом было что-то унизительное. Шейн всеми силами старался отвадить эту мысль от себя, но она, как назойливая муха, лезла не прекращая. И высокий оклад, и компания знойной женщины, и гибкий график - все доводы были брошены в атаку, но сдались под натиском простого и в то де время непоколебимого факта - гладиатор водит девочек пописать. Тьфу!
Но табакси сдержался. Он крепился и виду не подавал, что что-то его достоинство задевает. Ему лишь одно захотелось сделать, а именно пропустить стаканчик, чисто для самоуспокоения и очищения мыслей, а лучше целую бутылочку чего-нибудь даже более крепкого, чем просто пиво.
Армрестлингом коту заниматься приходилось нечасто, и уж точно он не имел веских оснований полагать, что ему удастся побороть чемпиона, даже местного. Дело было даже не в меньшей силе - борцы на кулаках, а тем более профессиональные, имеют не только мощь, но и технику, специальные приёмы, облегчающую победу и помогающую справиться даже с превосходящим по силе противником. А вот оставаться с повреждённой рукой Шейну хотелось ещё меньше, поэтому подступившее было азартное желание состязаться он прогнал легко и непринуждённо. Но Амарант, похоже, было очень интересно. Надо было действовать упреждающе.
- Пойдёмте, здесь может быть небезопасно. Сейчас вы смотрите на кулачный бой, а через секунду с вашего бока пропадает кошелёк или, чего хуже, на его месте появляется рукоятка ножа лезвием отнюдь не наружу. - с этими словами, исполненными строгой отеческой заботы табакси отвёл женщину подальше от столов.
Всему этому была цель куда менее тривиальная, нежели желание обезопасить персону.

Там, где вражеская пуля прочертила свою зловещую отметину, едва не ставшую роковой, на волосах застыла пока ещё вязкая, но уже не кровоточащая корка. Билдерс бегло осмотрел её сомнительным прищуром.
- Да это хуйня. - только и сказал он, а после небрежно приложил большой палец, желтый от целебного порошка, к ранке, - А вот грудак тебе знатно пробило. Займись этим и обработай быстрее.
Оставив раненую сидеть на коробках в том же положении, Фрэнк всучил ей бутылку с остатками пойла, а сам плюхнулся на пол рядом и громко, но с облегчением выдохнул.
- Ебись оно всё мамонтом...
- Может, сейчас не самое лучшее время, но у меня один вопрос, - подал голос Ларес, что всё ещё рассматривал то ли рану на ноге Реджины, то ли её трусы, - Не подумайте чего, но из всей херни, что только что произошла, меня волнует лишь одно - зачем тебе понадобилась тушенка, Фрэнк?
- Консерва что ли? Ну мне же надо было подальше взрывчатку забросить, а эти твои палочки легкие как перышки. Вот и примотал к банке для весу.
- Ну да, оригинально.
- Вы же, блять, как повалились на пол, как стали кривляться. Я же думаю, ну а хули мелочиться, если пиздец такой. Надо брать взрывчатку и ебашить по врагу что есть мочи.
Обилие ругани в речи Билдерса можно было понять - понервничать пришлось всем, и даже если бы сам Брэнниган ляпнул что-то нецензурное, это было бы простительно. Но пока что команда отличалась редкостной молчаливость, и это тоже можно было списать на некоторый шок. Можно было не сомневаться, пассажиров фургона тоже задело воздействием того артефактного оружия, и они точно не хотели об этом говорить.
Боль от воздействия порошка в ноге быстро сошла на нет, уступив место горазло менее резкое, но куда более глубокой и долгоиграющей боли от рани. За ранку на голове уже можно было не вспоминать, но вот жжение в груди не давало покоя и этим буквально кричало о том, чтобы ею поскорее занялись. Ввиду обилия груза в фургоне и многочисленности пассажиров найти уединённое место, чтобы оголить торс, было попросту невозможно.

Всего одна пуля могла решить судьбу Реджины окончательно и бесповоротно. Чуть-чуть свинца повыше верхней кромки нагрудника - даже не обязательно в голову, достаточно продырявить шею, с чем револьверная пуля карабина отлично справится, и получившееся отверстие, которое никто не сможет залатать даже если бросится это делать немедленно, заставит наёмницу истечь кровью в считанные секунды. Что же, по крайней мере, она умрёт в бою как истинный воин.
Но пока что пули ложились мимо неё - ухали в песок, выбивали щебень из придорожных камней, рикошетили от корпуса "Нимбуса", зловеще завывая. Одна, правда, коснулась головы - горячий металл прочертил обжигающую полосу вдоль самого виска, вырывая за собой лишь несколько волосин, но оставляя неизгладимое впечатление на всю оставшуюся жизнь. Повинуясь рефлексам, Реджина дёрнула головой, и очень удачно - в тот момент её взор выхватил из темноты фигуру, едва освещаемую мерцающими вспышками искр, несущуюся по наклонному перпендикуляру к дороге, в сторону рейдерского грузовика. И не успела женщина рассмотреть горящий фитиль и крупный силуэт, как фигура вдруг резко вскрикнула басом и остановилась, но вот огонёк как раз ускорил своё движение, взмыл вверх и по дуге рухнул прямо на крышу машины, закатился в прореху и...
БА-БАБАХ!!! Грузовик взорвался, вспученный изнутри взрывом как минимум трёх динамитных шашек, связанных воедино. А через секунду раскуроченный остов вспыхнул огненным клубом, озарившись ночь светом тысячи свечей. Завоняло гарью, бензином... тушёнкой. А ещё через секунду то, что некогда было самым грозным оружием рейдеров, с пронзительным скрипом лопнуло и рассыпалось, выпуская в воздух кривой луч зелёного света, объятого молниями, что, словно взбешённый сказочный дракон, взвился в воздух и, разъярённо крича, начал молниеносно ударяться о землю в разных местах, взлетать ввысь и снова ударяться оземь, создавая очень уж завораживающие взор, но, без сомнения, смертоносные всполохи. Оружие Чужих, не говоря уже о рейдерах, было уничтожено, но та сила, что содержалась в нём, теперь искала, кого бы забрать с собой на тот свет. Жертвы были найдены в лице шокированных и перепуганных рейдеров, что прятались по кустам и за кочками на дороге, а также мелкие животные, коим не посчастливилось оказаться в зоне поражения. Реджина, находившаяся ближе всех к месту взрыва, видела, как зелёный "дракон" поражал невидимые во тьме цели - вспыхивало человеческое очертание, которое через секунду тут же рассыпалось на тлеющие зелёным угольки. Вж-жущ! Вж-жущ! Инопланетный кошмар готов был сожрать всё, абсолютно всё!
Но не сожрал. Четыре последние вспышки унесли жизни бросившихся было бежать последних троих рейдеров и, кажется, какой-то птички, что зелёная сущность забрала уже на пути в небо, куда, скрипя и скрежеща, унеслась и растворилась в звёздном небе.
Грузовик пылал, выгорая дотла и чадя со страшной силой, распространяя вокруг вонь жжёной резины и топлива. Запаха горелой плоти не было, но в воздухе чувствовался запах тушёнки - он появился сразу после взрыва динамита, и зелёная хрень тут была не при чём. Тем не менее, то, что отныне царило вокруг, впору было назвать тишиной и спокойствием - ни выстрелов, ни криков.
Массивная фигура, громко топоча, подбежала к Реджине, но, к счастью, она тотчас признала в ней Фрэнка. Он тут бросился поддержать её, но затем быстро и довольно ловко поднял на руки целиком.
- Держись, мать, всё кончено. - с этими словами он понёс её к фургону.

Наблюдать за тем, как недостаточно опытный боец пытается совладать с оружием, навык обращения с которым давно утратил или не обладал им вовсе, было одновременно и забавно, и раздражающе. Но куда простительнее было демонстрировать подобное представительнице женского пола, коей в расхожем понимание оное было совершенно не к лицу. К счастью, Шейн не входил в число таких людей, и ему куда больше импонировал образ женщины, сильной духом. При этом ей не обязательно было демонстрировать свою силу внешне - доводилось гладиатору видеть рифлёных амазонок с топорами и двуручниками, рычащими не хуже диких зверей и кромсающих в капусту противников на арене. В них был свой шарм, и, надо сказать, кот не отказался бы иметь одну такую в нынешней компании. Иметь во всех смыслах этого слова, да. Однако, видел он и барышень, что были настолько же изящны и тонкорунны, насколько и смертоносны. И нет, они не шли ни в какое сравнение с изящество богатых красавиц. Короткие волосы, острые черты лица, совершенно незаметная под кожаным доспехом грудь и тощая попа - ещё чуть-чуть, и это будет мальчик. Но, к счастью, не он, иначе это было бы совсем позор и стыдоба. Пацанки - кажется, так их называл гоблин. Сам он при этом как раз любил пышногрудых и пышнозадых аристократок. Амарант пришлась бы ему по вкусу куда больше, чем Шейну, это уж точно. Но его сейчас рядом не было, зато была эта самая аристократка, решившая вспомнить молодость, и табакси был очень даже не прочь ей в этом помочь.
Большая лапа легла поверх гарды рукояти и остановила клинок вместе с рукой, его держащей.
- Спокойнее. - мягко проговорил Шейн, почти мурча и, глядя прямо в глаза женщине, направил лезвие куда следует.
Острие медленно вошло в устье и так же плавно пошло дальше, но какое бы оно сопротивление не встречало на своём пути в виде трения стенок внутренней части ножен, клинок неумолимо двигался внутрь. И вот, когда он уже на две трети был засунут, табакси сделал резкое движение, благодаря чему меч вошёл в ножны до самого упора с характерным звуком. Но даже после этого кот не спешил убирать руку с гарды, равно как и не переставал сверлить Амарант гордым, плотоядным взглядом уверенного в себе хищника.

Полный барабан. Не выстреливший патрон наёмница вытряхнула на землю вслед за гильзами - не время экономить и на говне сливки собирать! Ей предстояло встать перед лицом врага и дать решительный отпор, атакуя прямо в лоб, дабы дать возможность... возможность кому и чему? К счастью, этот вопрос и сомнения, которые он способен был породить, не застряли в голове Реджины, а были сметены решительностью и всплеском адреналина.
Фары "Нимбуса" были в спину Рэдж, когда та вылезла из-под переднего бампера и встала во весь рост. Они были горазло мощнее армейской машины, ну или, по крайней мере, были выставлены на дальний свет, в то время как у рейдеров был включён ближний, и наверняка они просто не догадывались о возможности такого переключения. Это дало Реджине преимущество, но лишь небольшое. По ней никто не выстрелил, когда она выбиралась. Никто не выстрелил, когда она вскидывала револьвер по направлению к цели, примостившейся сразу за крышей кабины грузовичка. Там, в прорехе тентованного кузова, загорелось зелёное нечто, подобное гигантскому углю, тлеющему зелёным огнём, который начали раздувать. Ещё секунда и...
Бах! Реджина выстрелила туда, где, как ей показалось, щерилась физиономия стрелка. И не прогадала - громкий кряк и последовавшее угасание готовой к выстрелу пушки ознаменовало меткое попадание в самое яблочко. Вот только дальше всё было уже не так хорошо.
Рейдеры словно вспомнили, что они, оказывается, умеют стрелять не только мимо цели, и агрессивно продемонстрировали это ответным огнём. Заухали трофейные карабины, и над головой Реджины засвистели пули. Две подряд ударились о железный нагрудник - одна со зловещим звоном разбилась о металл и оставила после себя лишь вмятину, а вот вторая, кажется, пробила броню, но не целиком, а какой-то своей частью. Сиську резануло и обожгло, но не так, как от полноценного ранения, а как легкая пародия на него. И, тем не менее, это была травма, которая, к несчастью, не стала для наёмницы последней. Третья пуля ударила в ногу, чуть выше и левее колена, задевая лишь мягкие ткани, но причиняя сильную, резкую боль и вместе с передаваемой силой удара заставляя Рэдж невольно вскрикнуть и тут же припасть на колено. Да, поступок, на который она решилась, просто не мог не быть травмоопасным, и она ещё легко отделалась - в голову ей не попали, а ведь могли. Реджина ещё могла сражаться, но в какой-то момент, вслед за телом, удар был нанесён её духу. Наёмница увидела, как зловещее зелёное око замерцало маленькими молниями и начало раздуваться вновь! Новый оператор занял место покойного, и он учёл ошибки предшественника, старательно пряча голову за всей конструкцией.

В общем и целом, расклад Шейна устраивал. Тут тебе и хорошие деньги, и достойная работа по профилю, и есть чем и кем заняться в свободное от трудов время. Дальнейшее развитие событий и вовсе показало, что здесь есть тренировочная площадка и готовые партнёры для спарринга - ну не работа мечты ли? На фоне этого можно смело закрыть глаза на вещь аристократический антураж, чуждый варварскому сердцу. Да уж, кто бы мог подумать, что всё так резко встанет другим боком, но, надо признать, это был хороший, смачный бок.
- Ха-ха! А я вижу совсем другое. - табакси не на шутку повеселила перебранка между Винки и темнокожей, - Не знаю, почему вы преисполнились желанием выдрать друг другу волосы, но я совершенно точно уверен, что могу дать вам такую возможность.
Шейн быстро отсчитал половину золотых и всучил их блондинке.
- Киса очень хороший боец, особенно когда сердится и в запале. Если ты справишься с нею, то, думаю, сможешь посоревноваться и со мной, а если нет... ну тогда извините, хе-хе. Как вы сами сказали, негоже делить ложе со слабаками. А я - гладиатор, и моё ложе - арена.
Поединки поединками, но не менее приятной усладой очей был вид Амарант, нарядившейся к прогулке. Замечание напарницы по части одежды кот воспринял благосклонно, мигом представив аристократку в том, во что предлагалось её нарядить.
- Доспех и кожаные штаны - отличная вещь. Защита и изящность в одном флаконе.

Надо было видеть харю стрелка, когда он узрел жертву, по которой промазал, и которая теперь решительно поменяла роли местами, сама превратившись в охотника. Дрожащие то ли от испуга, то ли от гуляющей по крови наркоты в избыточном количестве не дали рейдеру зарядить карабин - он заорал в панике, начал лихорадочно совать патрон в патронник, но в итоге так и не засунул его до конца. Заревев, он попытался закрыть ствол, но тот остановился на полпути, закусив и переломив пополам не до конца вставленный боеприпас. Лажа.
А вот Реджине лажать было решительно не с чем. Подбежав, она отпихнула и так уже бесполезный карабин в сторону и всадила пулю противнику чуть повыше солнечного сплетения. Крякнув под грохот выстрела, рейдер выпустил оружие и повалился на спину, где совсем недолго бился в конвульсиях.
- АГОНЬ!!! БЕСПАЩАДНЫЙАГОНЬ!!! УАААРХ!!! - слышался знакомый голос ряженого ублюдка.
Наёмница уже приготовилась было испытать на себе новую порцию душераздирающего наваждения, но, кажется, у рейдеров что-то не заладилось. Задержка между "выстрелом" и командой была слишком большой, и в итоге тот так и не состоялся, что, конечно же, привело к возмущению командующего стрельбой.
- Где огонь, блять!? Стреляй!
Со стороны грузовика что-то крикнули в ответ, но что именно, Рэдж не расслышала. Впрочем, догадываться было особо не до чего - проблемы то ли с перезарядкой, то ли с наличием "патронов", то ли с работоспособностью артефактного оружия вообще. Тупые идиоты. Но зато наёмница чётко по голосу определила, где именно в темноте находится разоряющийся главарь шайки. Можно было выстрелить по нему из револьвера.

- Там слева тумблер... тумблер слева внизу... перещелкнуть. - вполголоса, отрывисто и будто бы неуверенно ответил Кит, а сам буравил взглядом машину впереди и приближающегося солдата.
Могло показаться, что коротышка испугался, но сосредоточенность на его лице говорила скорее о стремительных и интенсивных мыслительных процессах, пытающихся оценить ситуацию как можно лучше, нежели о панике и страхе.
- Не надо было останавливаться...
Военный уже почти подошёл к грузовику, и в тот момент армейская машина, моргнув фарами, медленно поехала за ним вслед.
- Вылезайте из машины. - с этими словами боец остановился напротив водительского окна и снова сплюнул на землю.
- В чём дело? - сухо и строго спросил Кит.
Лишь на секунду он повернул голову к армейцу, но затем следил лишь за солдатским грузовичком, остановившимся метрах в десяти.
- Дело военной важности. Приказываю вам выйти из машины и показать нам всё содержимое, ничего не утаивая. - довольно нервно потребовал солдат.
- Кто мне приказывает? - не растерялся Кит.
Он явно тянул время, но вот для чего? Стоило быть на стрёме и готовой ко всему.
- В смысле кто? Я приказываю!
- Фамилия, звание, должность, текущие служебные инструкции...
- Слышь, гражданский, ты мне зубы не заговаривай. Ну-ка вылезай, а не то...за неповиновение расстрел, сам знаешь, хе-хе.
- Сэр...
Тем временем Реджина нащупала искомый тумблер переключения голосовой связи. Фрэнк благоразумно молчал, то ли проникшись ситуацией, то ли уже не надеясь услышать ответ, но тем самым он только делал полезное дело, не выдавая своего присутствия. Однако, диалог между коротышкой и солдатом был слишком подозрительным, и самым странным тут, конечно же, был армеец. Наёмнице следовало присмотреться к нему, к машине, стоящей поблизости и бьющей в лобовое их грузовика светом фар. Рэдж чувствовала, что что-то не так, но ей нужно было сконцентрироваться хотя бы на чём-то одном, чтобы понять наверняка.

- Кому-то есть, о чём поговорить, кому-то - о чём помолчать. - по-прежнему равнодушным, но с оттенком многозначительности произнёс коротышка и нажатием кнопки включил приёмник с заранее выставленной частотой.

- ...в действительности, ничего страшного, как может показаться на первый взгляд, но эта история с Рэйвенхольмом даже в свете сегодняшних новостей всё равно остаётся очень и очень странной. И пугающей. Такие дела. А я напоминаю вам, дорогие радиослушатели, что в гостях у нас врач-травник...
- Фитотерапевт. Раньше это так называлось.
- Да, простите. В гостях у нас фитотерапевт Роберт Марли, а по совместительству ещё и детский врач и психолог. роберт, вам часто приходится детей лечить?
- Зови меня просто Боб, чувак.
- Так уж и быть, Боб. Так что насчёт детей?
- Ну это ценный опыт, чувак. На самом деле, с детьми проблем больше, чем со взрослыми, но не со здоровьем, а с головой. Чувак, это реально не круто.
- А что именно не круто?
- Ну ты про телегонию слыхал? Я тоже думал, что это дичь какая-то, пока сам исследование не провёл. Мы в полной заднице, чувак.
- На случай, если кто-то из наших радиослушателей только что подключился к эфиру, смею повторно заявить, что мистер Марли - действительный специалист в медицинском деле, и пускай вас не смущает его своеобразная манера общения.
- Чувак, у тебя тут курить можно?
- Вообще-то, нет, но.. а, ладно. Дай и мне тогда что ли.
- О-о, чувак, попробуй вот эту...
*шорохи и покашливание в эфире*
- Ну и ядрёная штука...*кашель*... мне от этого плохо не будет?
- Не-е, чистая ботаника, чувак.
- Так о каких проблемах ты говорил, Боб?
- Ага, точно, чувак. Дети - с ними проблема.
- И вот с этого места поподробнее, если можно.
- Вырождаются, чувак.
- Ещё подробнее, будьте добры.
- Ну, если подробнее, то, в общем, дела обстоят следующим образом. Средний срок беременности у женщин в среднем за последние десять лет стал на полторы-две недели меньше. Несмотря на то, что на момент рождения у ребёнка сложно диагностировать недоношенность, и они в общем и целом выглядят нормально, в дальнейшем наблюдается ухудшение врождённых качеств. И это не частные случаи - картина наблюдается повсеместно. Я всё же воздержусь от прогнозов на те времена, когда это поколение обзаведётся уже своими детьми, так как не хочу лишний раз расстраивать людей.
- По-моему, вы уже расстроили многих, особенно женщин.
- Да, чувак, знаю, это не круто... Чувак, ты в порядке?
- . . .
- Чувак?
- Вот это меня торкнуло сейчас.
- Хе-хе, говорил же, хорошая вещь!
- Пожалуй, перерыв возьмём на часок. Поставим пока музыку пожалуйста для наших радиослушателей.
- А я могу и сам на гитаре сыграть.
- Потом как-нибудь, Боб, потом...
А дорога до Сандэнса была не близкой - почти втрое больше, чем от Дайсона до Стиллвэлла, из которого они и выехали. Радовало только то, что она была широкой, ровной, а потому и преодолевалась с максимальной и одновременно комфортной круизной скоростью грузовика. Реджина могла смело ложиться спать, особенно ввиду заканчивающегося светлого времени суток, а могла и дальше слушать радиопередачу вместе с музыкой в надежде, что те если не усыпят, то, по крайней мере, снабдят её не бесполезной информацией и хорошим настроением.

Процесс нанесения рисунка на кожу всем своим видом обещал быть долгим и нудным, особенно для стороннего наблюдателя, коим и являлся Шейн. В какой-то момент он не выдержал и, воспользовавшись тем, что его присутствие пока что никем не фиксируется и необходимости не являет, решил пройтись по улице, держась неподалёку и осматривая, что есть в соседних лавках. У него не было какого-то особого интереса к товарам, разве что к их наличию и разнообразию, но кот лишь удовлетворял скромное любопытство. Правда, обойтись без покупок совсем не удалось. Завидев мясную лавку, он просто не мог устоять перед копчёным окороком, а потому без раздумий обратился к торговцу с просьбой продать ему этот кусок готового к употреблению мяса, да просил не заворачивать, а дать так, но обязательно витринный образец. И когда это случилось, Шейн, предвкушая скорую "расправу" над съедобным "противником" посредством зубов, подумал, что неплохо было бы...

К тому моменту, как Винки заканчивала с торговцем, табакси вернулся с довольной, облизывающейся мордой и весь пропахший копчёностями. В одной из лап он держал здоровое яблоко, спелое и красное, самое большое, какое удалось найти в лавке торговца овощами. Его он собирался презентовать девушке в знак доброй воли.

- А ещё можно переложить шашки в ящик из-под пива, а пиво в ящик из-под шашек. - разродился идеей Фрэнк, - Раз уж речь зашла о психологии, то это самый охеренный вариант. Коробку с надписью можно не скрывать и держать открытой, пусть смотрят сколько влезет. Так и не подумают, что в соседней, с обозначением консервов, вовсе не жестянки.
- Вот знаете, вы всё чаще заставляете меня усомниться в том, кто на самом деле мозг всей нашей операции. - Ларес подозрительно созурился и демонстративно погрозил пальцем, - Такими темпами Рэдж напишет книгу, собственноручно, а Клементина накачает бицуху, повяжет красную ленту на лоб и в одних трусах будет бегать с пулемётом и расстреливать врагов, истерически хохоча. Впрочем, идея мне всё равно нравится, тут уж врать не стану.
Порешив на этом, авантюристы загрузились обратно в фургон, и грузовик наконец-то продолжил путь. Мужчины сразу же взялись менять местами консервы и взрывчатку - под стенающие и напряжённые вздохи Брэннигана Реджина наблюдала, с какой трепетной заботой перекладывают небольшие, с полторы ладони, бурые палочки с приделанными к ним фитилями такой же длины и источающие пока что едва заметный, но определённо специфический запах, отдалённого напоминающего запах из открытого ствола ружья, если понюхать его сразу после выстрела.
- Фрэнк, на самом деле нет нужды так с ним церемониться. Они не взорвутся, даже если ты топнешь по ним ногой.
- А какого хрена ты сам тогда над ними трясёшься как целка?
- Да я машинально, потому что ты сам первый начал!
- Ну тогда сядешь на эту коробку и всю дорогу будешь сидеть на них. Посмотрим, какого цвета станет твоя харя, когда подпрыгнем на очередной кочке.
- Ой, вот только не нагнетай опять. Генерал, прикажите Билдерсу успокоиться!
- Я вас сейчас обоих вместе с этой "колбасой" из машины выкину!
Тем временем грузовик, проехав добрые несколько кварталов, сбросил газ и начал останавливаться. Похоже, очередная проверка.

У Шейна зародились кое-какие эпитеты в пользу того, почему он всё-таки предпочитает свой топор, но высказать он их не захотел - никто и не настаивал. Очень многие вещи в жизни ему приходилось делать из-под палки как в переносном, так и в прямом смысле слова, и каждый раз он стремился проявить характер и своеволие. Сейчас же он вновь столкнулся с одним из частых явлений обретённой им свободы - ситуацией, когда его ни к чему не принуждают. Не принуждали его отвечать и отвечать что-то конкретно, равно как и делать что-то ещё. Поэтому, приготовившись по обыкновению своему упрямствовать, он замолчал, смущённый бесполезностью такого поведения.
При упоминании кошелька и воров табакси потуже свернул вещевой мешок и крепко зажал подмышкой - в таком виде его могли вырвать и разорвать только с применением большой и грубой силы, но уже точно не втихомолку.

Шейн старался отмалчиваться до последнего. В нём ещё клокотало недовольство из-за той выходки с крысой - уж чересчур близко к сердцу он воспринимал такие шуточки с отсылкой к своим маленьким сородичам, обычным котам и кошкам, и всему тому, что с ними связано. Но тот гнев уже уходил, и к тому моменту, когда Винки взяла его под руку, уже прошёл и сменился прежним довольным настроем. Гладиатор обхватил женщину за талию и играючи приподнял, чтобы ноги той оторвались от земли, да так и понёс, посмеиваясь.
- Я бы не ушёл без своей самки, хе-хе! Хотя, глядя на тебя, кажется, что ты сама кого угодно своей самкой сделаешь - уж не прячет ли строптивая Киса под подолом совсем не женское "мурчало" о двух яичках впридачу? - табакси рассмеялся, - Тогда мне точно следует опасаться, иначе такой позор, такой позор, ой что ты!

Чуть не ударившись о лобовое стекло, наемница, сурово взглянула на водилу:
- Кит, что за херня? Держи себя в руках!
Все же оставив нападки, женщина наблюдала за диалогом двоих мужчин и вскоре к ним присоединился третий. Вроде она и лидер, но решила пока не вмешиваться, дав Ларесу, самому объяснить ситуацию.
- Генерал, причина просто наивесчайшая! - в запале едва не прокричал в передатчик авантюрист, - Самое необходимое снаряжение и экипировка. И всего-то и надо, что забрать его и ехать дальше.
- Я всё понимаю, но зачем надо было так резко тормозить?
- Прошу прощения, сэр, это целиком и полностью моя вина. - ровным голосом отозвался Кит.
- Не суть. Я оказался перед непростым выбором, и только основательное требование лидера партии способно склонить чашу весов в ту или иную сторону.
- Какого лидера? А вы разве не... - тут уже в замешательстве оказался Ларес, и тогда он вопрошающими глазами обернулся на Реджину.
И тут наёмница поняла, насколько элегантно её поставили перед необходимостью окончательно расписаться в своих предводительских полномочиях.
- Кхм, да, Генерал сложил свои полномочия, - пожала плечами, Реджина, - Ларес, там же по-любому все не так просто как ты чешешь? Этот тип и не в курсе что мы едем, так? И снаряги у него может не оказаться. Черт, да он сам может быть уже сто лет как мертв!
Почему то на словах о смерти, словно что то кольнуло в сердце и обожгло плоть. Наемница запустила руку в карман штанов и нащупала жетоны Джинджер и ее убийцы.
- Я их на себя и не возлагал... - послышалось тихо из передатчика.
- Э нет, подруга, вот насчёт смерти я с тобой не согласен. Этот тип - торговец, а торговцы, как известно, не умирают. Хотя это всего лишь поговорка, но я склонен верить ей больше, чем пустым опасениям. Кроме того, он из Гильдии, так что всегда при товаре. И... ты типа теперь главарь нашей бригады?
Высоко поднятая бровь Лареса красноречиво говорила о его удивлении тем фактом, что Рэдж официально возглавила группу. Впрочем, ничего другого, агрессии или, напротив, лишнего восторга она тоже не выражала.
Сама в шоке, - вновь пожала плечами, - Что ж, едем к этому твоему торговцу. Ли, как там у вас обстановка? Никто из за экстренного торможения не пострадал? И да, я тебе там должок оставляла под бутылкой пива...
- Должок? - переспросил Ли, и продолжил после небольшой паузы, - По-моему, его кто-то съел раньше меня.
Передатчик отключился. Кит устало вздохнул и спокойно включил скорость, собираясь трогаться и ехать дальше. Интересно, как какой-то пустяк может вывести предельно флегматичного человека? Наверное, всё дело было в предыдущем разговоре.
- Так, и что за мышь полевая взяла чужие деньги? - лидер требовательно и строго посмотрела на Гонзалеса.
Гонзалес посмотрел Реджине прямо в глаза с довольно невинным видом, при котором наёмнице нельзя было подумать, что он мог быть в этом замешан, равно как и не пытался нарочно казаться не при делах.
- Не брал я твои деньги. Если ты их где-то в кабине оставила, то там они и лежат. Тут вроде все свои, не?
- Я и не говорила что ты их взял, я спросила кто это сделал? - было видно что наемница злится и это неспроста. Крыс никто и нигде не любил. В банде Ржавоголовых, за это рубили пальцы, руки, клеймили лицо и в конце концов убивали, в зависимости от тяжести проступка. А еще такой попавшийся, зачастую лишался имени, имущества и положения в банде, превращаясь в Крысу, который был шнырем и пушечным мясом при налетах. В отряде наемников, крысятничества вообще не было в принципе. Ну была установка если такое вдруг случится, такого человека просто выгонят, оставив ему только одежду и бутылку воды.
- Рэдж, я тебе серьёзно отвечаю, не знаю, где ты оставила свой кошелёк. По-моему, ты с ним не расставалась.
На секунду у наёмницы промелькнула мысль в голове, что Ларес, возможно, и не понимает точно, о каких именно деньгах идёт речь. Не исключено, что факт оставления тысячи под пивом каким-то образом прошёл мимо его внимания.
- Какой нахер кошелек?! Я перед тем как сюда забраться оставила там пиво отдельно для Брэннигана и под бутылку штуку положила!
- Рэдж, у нас там было полно бутылок, и сейчас есть. Все пили пиво. А чтобы под какой-то штука лежала - поверь, я бы заметил. Значит, Брэнниган и взял... хотя, он сказал, что не знает ни о чём таком... может, Фрэнк?
- Я конечно... Хм, - она призадумалась. Она почти не знала Фрэнка, но он создавал впечатление человека который никогда так не поступит, с другой стороны, она уже не раз убеждалась что крысой оказывается тот, на кого никогда не подумаешь.
Неприятная ситуация. И дело не в пропаже тысячи, гори огнем эти деньги. А вот то что в их коллективе завелась такая тварь, это хреново. Прям очень. Сегодня он ворует деньги. Завтра патроны. Потом информацию начинает сливать третьим лицам, а по итогу продаст нас с потрохами.
Наемница подалась вперед и уперев локти в колени, стала массировать виски. Свалилось на нее с этим лидерством...
- Эй, ты что, реально оставила целую штуку без присмотра? - мужчина хотел её успокоить, - Да не мучайся так. Во-первых, дальше фургона бабки физически не ушли. Можно произвести очную ставку, но я бы не рекомендовал так делать, раз уж у нас тут целая банда образовалась, потому что, во-вторых, они могли куда-нибудь завалиться, и никто не заметил. Только обосрёшь всем настрой и себе репутацию. Вот тогда точно на такой волне крысы заведутся. Лично я не видел ни одного предводителя-параноика, который бы хорошо кончил.
Слова Лареса производили двоякое ощущение. С одной стороны, версия с тем, что банкнота просто улетела и забилась в угол, что в полутьме фургона вполне могло случиться, успокаивала, но, с другой, это могло быть попыткой навязать такую версию уже со стороны Гонзалеса. У Реджины давно уже закралось подозрение, что он слишком сильно любит деньги, чтобы просто так с ними расставаться, когда они оказываются в поле зрения авантюриста. Для этого не было фактического основания, но предчувствие... предчувствие имелось и сейчас расцветало пышным цветом, готовое в любую секунду дать плоды. Стырить денюжку и задвигать телегу про то, что она куда-то там затерялась - что может быть проще!
- Эх, ладно. Думаю ты прав, - несколько раздосадовано ответила Реджи и сделав вид что махнула на это дело рукой, перестала допрашивать Лареса. Да, он был охочь до денег, но он не был тварью. Хотя в этом мире можно ожидать чего угодно, от кого угодно. Предают даже родные и близкие. Тут сразу же больно кольнули воспоминания о Ржавоголовых и как семья Рул, попала к ним в плен. Реджина, сумела принять правила игры и быстро влилась в рейдерский коллектив, но вот ее сестра и мать... Им не повезло и девочка ничего не могла поделать, превратившись в глазах семьи в чудовище, предавшее не только семью, но и саму себя. Только какая к черту разница, если она до сих пор жива и весьма успешна, а они мертвы?
Как мертва Джинджер, что до последнего верила в своего бывшего товарища. Никому нельзя верить, даже себе.
Она сделает вид что ей плевать на эти деньги, но когда они приедут на место, отправит Фрэнка с Ларесом на встречу с торговцем, а сама, с помощью Ли и Клементины устроит обыск фургона, быть может и правда куда то завалились деньги?
Из выводов и мыслей о прошлом Реджину вырвал оклик Лареса.
- Так я не понял, мы всё-таки поедем в город или нет?
- Я же говорила что да, едем. Жми, Кит.

- Ну да, тоже верно. - оценил Шейн последовательность рассуждений.
В принципе, табакси тоже так поступал - просто и прямо говорил о том, что делает или собирается сделать в следующую секунду, либо просто брал и делал молча, никого не спрашивая. Из-за этого в невольничьем прошлом был часто бит по первому времени, но даже рабская доля не смогла сломить принципиально непосредственный характер зверолюда, и с этим пришлось мириться даже хозяину, который в итоге забил болт на воспитание и просто приставил мохнатого великана к такому же неконтролируему рабу - гоблину. Правда, в остальном он был полной протвоположностью Шейну. По виду мелкий, по силе слабый и больше вертлявый, а по характеру так вообще хитрожопый и многослойный что праздничный пирог твой мамаши. Удивительно было даже, как крепко они сдружились. Кто-то говорил, что противоположности притягиваются - глупост несусветная в большинстве случаев, ибо подобное стремится к подобному, но в данном конкретном и, конечно же, исключительном случае это сработало.
Шейн молча лёг спать. Он был расстроен больше обычного, и все его мысли на какой-то момент были заняты целиком и полностью Винки. Да уж, зеленокожего друга и его советов сейчас очень не хватало. Впрочем, можно было не сомневаться, что он бы уже два раза вдул блондинке, такой у него был подвешенный язык и опыт в таких делах. Сексуальный террорист, что, по его же собственным словам, перетрахал и неоднократно всю женскую половину поместья, заслуживал доверия и недоверия одновременно. А ведь он тоже не был человеком, да ещё и всей своей внешностью мог вызывать только жалость и презрение. Костлявый какой-то, рожа гнусная, нос крючком - ну какие от того родятся дети. И хотя гоблин вопросом потомства не занимался, а преследовал исключительно цель получить удовольствие, причём даже не столько от самого процесса, сколько от осознания того факта, что может сделать очередную зарубку на члене, всё равно было решительно непонятно, чем же он таким брал, какой такой харизмой, что даже сама жена господина, всегда и везде открыто выражавшая презрение к любому проявлению внешнего несовершенства, отдавалась ему раз за разом.
Наверное, правда всё-таки про то, что наглость города берёт. И Шейну в какой-то момент очень захотелось вести себя именно таким образом. Взять бы эту Винки да уткнуть мордой в подушку, и пусть хоть орёт, хоть ругается, а он тем временем покажет ей, чего она лишает себя своим же отказом... Но нет, так делать нельзя. Шейн мог лишь подумать о таком, да и то недолго. Отчасти потому, что никогда не тяготел в подобному роду насилия - это вам не кишки на локоть наматывать и шкуру заживо с врагов спускать. Хотя, и тут тоже кот не особо кайфовал - его действительно радовал только сам факт победы над противником, ну и иногда эффектность, с которой удавалось это сделать, но никогда он не стремился к тому, чтобы быть при этом садистом. Да, бытность гладиатором приучила его к очень страшным картинам кровопускания и расчленёнки, но в такие моменты он словно забывал, что красное - это кровь, а бешеный рёв и крики - это голоса убийц и их жертв. Но отчасти табакси опасался и своей природы. Так же, как он терял голову в битвах и не обращал внимания на жестокость, которую сам же и творил, зверолюд мог...
- В самое мурчало...хех...хе-хе, а это слово надо запомнить. - Шейн закрыл глаза с довольной улыбкой и, уже снвоа засыпая, проговорил напоследок сквозь зевоту, - Спокойной ночи, Киса.

Табакси за словом в карман не лез. Он вообще сейчас был сама непосредственность, разве что чуточку смущенная тем фактом, что разговаривает об этом с напарницей. По крайней мере, кот считал Винки таковой.
- Ну вообще-то самка лучше чем шлюха. Хотя, если тебя это слово смущает, я могу его не употреблять. И ничего тут обидного нет, скорее, наоборот. Плохой кот, плохой кот... а может мне вот тоже не нравится, что меня котом называют. Мой род зовётся табакси, и все это знают, но ничего, не возмущаюсь же.
Вот только прямо сейчас Шейн возмущался. Возмущался, ударяя себя кулаком в грудь и решительно делая шаг навстречу девушки - без угрозы, совершенно без угрозы, хотя той и могло показаться немного наоборот.
- Я не осуждаю тебя за то, с кем ты спала. А вот я никогда не спал с тем, с кем мне не нравилось. И уж тем более я не предлагал спаривание такому человеку. А если кому и предлагал, так только тому, кто мне действительно нравился. Только той, кому я хотел доставить удовольствие, принести радость. Ведь это так здорово - сливаться плотью с любимым человеком, ласкать его шёрстку на голове и нежно мурлыкать сладострастия на ухо. Просто переспать... да много ли ты обо мне знаешь, женщина? Уж поверь, я ещё никому, повторяю, НИКОМУ не предлагал возлежать в знак доброй симпатии. И не надо равнять себя с той остроухой прошмандовкой - ты несоизмеримо её лучше. Мне понравилось то, как ты берёшься за дела, мне понравился вечер, проведённый в одной команде с тобой, мне понравилось то, что ты, несмотря на магические штучки, смогла умерить мою неприязнь к ним до того, чтобы я сам согласился принять их на себя.
Гладиатор приблизился слишком близко, неприлично близко. Он смотрел прямо в глаза женщине и всем своим видом внушал ей серьёзность своих намерений. В чём бы они не заключались.
- Винки, да пребудут духи в качестве свидетелей, но... будь моей са...женщиной!

- Не, вот чего-чего, а слово "хозяин" мне теперь меньше всего хочется слышать. Свобода - как наркотик, и я, кажется, подсел слишком крепко, хе-хе.
Шейн отошёл на необходимую дистанцию. Сейчас он мысленно приготовился к тому, что его будут обрабатывать магией, и что более того, он сам на это решился. Но конкретный случай был далеко не из числа тяжёлых, потому что действительно носил самый конструктивный характер и способствовал укреплению взаимоотношений. Кот искренне считал, что между напарниками следует царить как минимум дружбе, а если они ещё и разнополые...
- Ну, так действительно намного лучше. - после того, как дело было сделано, табакси на всякий случай обнюхал себя, а после поправил край набедренной повязки, - А я бы, на самом деле, не отказался потыкать. В рот не знаю, а там, например, если в...
И только после этого Шейн понял, что начал говорить что-то не то что бы лишнее, но явно из серии "пан или пропал", причём с уклоном в сторону "пропала", потому что Винки, кажется, была им больше недовольна, судя по её тону. Впрочем, она была женщиной, и её "нет" могло означать что угодно с точностью до наоборот.
- Знаешь, когда я спаривался с той эльфийкой, я просто брал то, что мне давали. Самке так захотелось, я был не против. Но если бы она захотела нежно и... как это слово... нежно и деликатно, да. Если бы она захотела так, я бы не был против и этого. Просто если ты думаешь, что я всегда такой грубый, и это тебя отталкивает... блин...
Кот рассердился на самого себя, так как, по его мнению, начал бормотать что-то совсем уж неуместное, и не смог вовремя остановиться.

- Аа-а-а...
Голос этот уже не срывался с уст девшуки, а лишь звучал в её голове. Глаза замстила пелена отчаяния, отупляющая, как клизма самогоном. И хотя что-то родственное в этом сравнении было по отношению к действителньо происходящему, Джинджер... она просто оказалась в панической прострации. Что бы не случилось, её организм озаботился о том, чтобы та не получила шока сверх меры и просто на короткое время оборвал всякое восприятие.
Когда же оно вернулось к наёмнице, та обнаружила себя лишённой пут, не соседствующей с пантерой и, что самое главное, не обесчещенной грязным монстром. Впрочем, может зверь и не был монстром, а каким-то божеством, но в глазах Джин он предстал как чудовище, как страшное олицетворение некогда пережитого ужаса, воплотившегося в точности до деталей. Этот остров оживил её старые страхи... и старые желания?
На дрожащих ногах девушка медленно обрела неустойчивое вертикальное положение и обернулась. Колберт, её защитник, выглядел так, словно ему вот-вот потребуется не врач, а священник.
- Кол... Кол... Помогите... - громко простонала девушка, обессиленная, а потом собралась с силами и закричала вол весь голос, - Помогите!

Сэмюель нисколечко не препятствовал телодвижениям Коул, поскольку они всецело были направлены на удовлетворения его желания. Более того, они не требовали какого-то ответного усердия, и он даже подложил обе руки под голову, приготовившись просто лежать и получать удовольствие. Должно быть, он также считал, что позволяет Джесси сделать так, как её хочется, и тем самым получить больше удовольствия, но, конечно же, и свои интересы тоже преследовал. В конце концов, он за это заплатил.
- Как можно сильнее...и бурно... - пробормотал он, наслаждаясь.

.

Хищники всё приближались. А Следящая медленно развернулась и пошла прочь, почти крадучись, но как-то уж больно расслабленно.
- Она ведь покажет мне, как забрать душу Теодора Линча, когда я прибуду в Додж?
Последний вопрос, заданный существом, содержал в себе все нужные ответы. О существовании Доджа Юра знала понаслышке, о Теодоре Линче же не ведала ничего, но, похоже, разыскивать его стоит уже на месте.
Шакалы с рыкающе-шипящими хрипами пронеслись мимо Смотрящей так, словно её и не было. Но прежде, чем они успели достигнуть Юры, и прежде, чем та успела что-то предпринять, случилось невероятное. Ближайшего к ней зверя буквально разорвало пополам, обдав девушку брызгами крови. Второй не успел даже остановиться, как какая-то неведомая сила с молниеносной скоростью вырвала ему голову вместе с позвоночником. Третий успел встать, испуганно тявкнуть, как нечто вдавило его в землю, переломав все кости, словно на того свалился огромный невидимый кусок скалы. А последний шакал, истошно завопив, бросился наутёк. И тут-то Юра увидела наконец Следящую, которая и учинила этот беспредел. Схватив зверя за круп зубами, она мотнула головой влево и вправо, да так сильно, что жопа шакала осталась в её пасти, в то время как другая половина, всё ещё продолжая вопить, оторвалась и в веере кишок улетела куда-то за пригорок. Капли попали Юре на лицо, заставив ту зажмуриться и рефлекторно отмахнуться, но когда она открыла глаза, Следящей уже не было. Только куча крови, кишок и ещё тёплые, подрагивающие в конвульсиях тела хищников, так и не понявших, что с ними приключилось.
Кровь была повсюду.

- Ну раз все молчат, то я произнесу тост. - наскоро воспользовавшись случаем, Ларес поднял бутылку, - Выпьем за плодотворное деловое сотрудничество.
- Не думаю, что тут уместно это слово, особенно если знать, в какую задницу мы можем влипнуть со всей этой историей про убежище. - изъявил несогласие Фрэнк.
- А за что же ты тогда предлагаешь выпить?
- Простого трудового договора тут недостаточно. В прошлую свою ходку я в этом убедился на собственном опыте.
- О да, я весь горю желанием узнать, что же это была за экспедиция, но давай сперва с тостом разберёмся? Может, Клементина нам поможет?
- А? - зверолюдка всё это время изучала бутылку, не зная, как открыть крышку, пока один из мужчин не помог ей с этим.
- За что выпьем, Клем?
- Ну... эм... за семью?
- Семья? Ну, как-то слишком интимно уже.
- Дружба. - вставил наконец Билдерс, а затем повторил уже увереннее, - Да, дружба.
- Дружба? - поочердёно переспросили зверолюдка и авантюрист.
- Ну это где сплочённый коллектив, абсолютная взаимовыручка, жертвование последним и собственная, ебать её в сраку, песня-кричалка про то, какие мы охуенные и всё нам по плечу. Дружба.
- Блин, ну вот при всём уважении к деловому подходу, не могу не согласиться. За дружбу.
- За дружбу!
Реджине удалось покинуть компанию, когда у них уже оставалось меньше половины бутылки, но она могла быть уверенной, что в её отсутствие те ею не ограничатся. Поскольку машина ехала относительно неторопливо, и дорога была ровной, та без проблем забралась на крышу и передислоцировалась в кабину. Но, оказавшись внутри, она обнаружила Брэннигана устроившимся в противоположном от водителя уголке кабины, сложившего руки на груди и закрывшего глаза. Сперва ей вполне естественно показалось, что тот спит, но когда она полностью влезла, оказалось, что это не совсем так.
- Да, я слышу, как меня ждут. - устало пробормотал он.
На самом деле, Генерал имел основания так говорить, потому как в этот самый момент до ушей наёмницы донеслись голоса из фургона, передаваемые включённым устройством за сиденьем коротышки, которое тот оставил включённым. Увидев пиво, Кит сокрушённо, но отрицательно покачал головой.
- Он не пьёт. - прокомментировал Ли, всё ещё держа глаза закрытыми, - Да и мне что-то не особо хочется.

Шейн развернулся и остановился, как только его окликнули. Если бы на нём были штаны с карманами, он бы непременно сунул туда руки и принял самую бессовестную позу из возможных. К счастью, на нём была только набедренная повязка, а в руках, как минимум в одной из них, невольно предстояло держать секиру. Интересно, что бы по этому поводу сказал гоблин? Наверное, поднял бы указательный палец вверх с мудрым видом и изрёк что-нибудь вроде "Мысль дня, записывайте: лучше сверкать топором и шарами под набедренной повязкой, чем катать их голыми руками в шароварах с карманами!".
- Знаешь, что я сейчас хочу слышать? Собственный храп в тёплой и уютной каморке, длительностью до самого утра или даже до обеда. - ответил он.

Ну вот и ночь почти прошла. Шейн искренне надеялся, что никто уже не придёт, и тогда он сможет с уверенностью предъявить Винки и её новой подруге претензию по поводу впустую потраченного времени. В противном случае он бы тоже не проиграл, потому как наверняка пришлось бы подраться, а уж это он любил. И вот уже скоро забрезжит заря, и...
И беда пришла оттуда, откуда не ждали. Точнее, беда была не у них, а у кого-то на улице, но суть от этого не менялась. Табакси поначалу даже не напрягся - кричать с утра мог кто угодно, например, кто-нибудь, проснувшись с похмелья в обнимку с толстой страхолюдиной, которую вчера по пьяни принял за красотку и, ясное дело, облобызал во всех местах. Но когда это случилось второй раз, он напрягся. Должно быть и девушки тоже придали этому случаю большое внимание, но заговорил первым кот.
- Я пойду проверю.
И он направил стопы к ближайшему месту, откуда можно было выглянуть и оценить обстановку. Разумеется, Шейн не собирался отсвечивать - мало ли, вдруг спугнёт того, ради кого они тут маялись со скуки большую часть ночи.

Погружённая в свои собственные мысли, Элизабет практически не слушала Ти Сая. Делиться собственными ей тоже не хотелось, да и кому они были нужны сейчас? Вот разделать тушку - это ещё куда ни шло. Надо было не дожидаться указания, а самой взяться сразу.
Но едва взяв в руки нож и взглянув на труп, рыжая замешкалась. Олень и корова - в сущности, одно и то же? Но коров ей разделывать не доводилось, только барашка. Барашек и олень. Олень и барашек... Олениха...
- Блядь... - прошептала воительница.
Она сделала ужасное начало - хотела рывком вспороть брюхо, а вместо этого скосила лезвие и раздробила несколько рёбер - теперь в мясе будут мелкие кости. А ещё неловко разрезала кишки, и из них вылились недопереваренные экскременты и смешались с потрохами, шкурой. Поднялась вонь.
- Блядь... Да ну нахрен! Я ничего не умею! - Блэкмор в сердцах выбросила нож и быстрым, отчаявшимся шагом ушла подальше от костра, в кусты, прочь с глаз. Не хватало опозориться на тренировке, так тут ещё и это. Пошло оно всё.

Но солдат тут же отвернулся и поспешил запрыгнуть в бронетранспортёр. Машина практически сразу стронулась с места. Похоже, эти "красные береты" утратили интерес к происходящему, так как не стали даже ждать, пока погрузится Гюнтер и компания, либо у них просто были другие планы и неотложные дела. Так или иначе, поехали они туда же, откуда и приехали, и в скором времени в этом же направлении надлежало отправиться Гюнтеру.
- Грузите уже и поехали! Нам нельзя отставать! - закричал злой лейтенант.
Солдаты повели Хартмана в кузов. Пара других занялась Ольгой, что всё ещё лежала без чувств. Мужчина только слышал происходящее сзади.
- Аккуратнее! Руки держите при себе! Пусть эта баба и рейдер, её нельзя лапать! Нарушение устава! - разорялся известно кто на тех, кто перетаскивал женщину.
- Тебя бы полапать за мягкие место. - тихо сквозь зубы процедил солдат, что вёл Гюнтера, в адрес злого лейтенанта. - Орёшь как баба нетраханная, истеричка блин.
Ольгу положили на пол кузова. Один из бойцов сподобился подложить ей под голову скомканную шинель. В другое время солдатня, наверное, пялилась бы на сиськи рейдерши и отпускала похабные шуточки, но эти, похоже, были ужасно задолбаны, и взгляды их были пусты и бесцельны в массе своей. Пожалуй, причина их задолбанности ехала сейчас в кабине и орала на водителя.
Что же, лейтенант Хартман наконец-то ехал туда, куда и собирался изначально - в Примм. Конечно, много всего случилось с той поры, как он покинул Ксеркс, вовсе не ожидая, что рутинное путешествие настолько преобразится и затянется. Потеря личного состава несколько замылилась последовавшими событиями, но сейчас, трясясь в грузовике как некогда в повозке и глядя на измождённые лица красноармейцев, воспоминания о недавней трагедии возвращались к офицеру и давили на сознания. Никто не забыт, ничто не забыто...

Винки, Шейн и Лафнинонна.)