Голосование пользователя

Лычки старшего, вечный "антитеррор", дохнуть без приказа нельзя, это туда, это сюда... Как же все остопизденело. Никогда Леня не думал, что ему захочется добровольно идти на верную смерть. Все теракты и прочее говно, всплывшее в марте, записали на всяких алахбабахов и прочих уродов, мразей и вообще нелюдей. На доклад ущербного сержантишки, видимо, был положен большой генеральских МПХ. Главное же что? Правильно, срубить палки, отчитаться о гордом пресечении подрывной деятельности. Воистину, ничего не меняется в этой стране, каким бы флагом и названием она не прикрывалась.

К 12 апреля, святому празднику, особенно для космодесов, вверенный Одноногу квад представлял собой более-менее боевое подразделение. Стрижа отправили в какие-то ебеня лечится, прислали какое-то чучело, которого никто в глаза не видел - тоже куда-то убыло. В общем, выходило так, что в отделении у квад-1 - пять человек, у квад-2 - три. Зато по среднему у всех четыре.

В общем, не суть. Главное было в том, что 12 апреля весь личный состав части в очередной раз страдал под голос майора Севера, да еще и какого-то неведомого генерала Трухачевского. Несмотря на схожесть фамилии с бывшим маршалом РККА, фамилию несчастного генерала склоняли явно в сторону, которую в печати приводить нельзя. В общем, все свелось к следующему - садитесь, дети мои, в этот нелакированный авиационный гарантированный гроб, и летите себе помирать, других нарожаем. Опять же, ничего нового.

ТДК "название_ни_кого_не_ебет" класса "Колонист" не представлял собой ничего особенного. Куча мест, фактически - конуры-гробики, в огромное количество этажей по 100 мест каждый. Леня сумел выбить себе первый этаж, дабы вставать пораньше, чтобы влиять на подчиненных. Учитывая, что настроение войск падало ежедневно, приходилось как-то руководить во взводе, дабы все не скатилось в 1917-й год. Ладно хоть старшего получил, как-то посолиднее. Хотя, иногда у Леньки в голове сияли родные офицерские звездочки, и кресло где-нить в прокуратуре или даже контрразведке. Да куда там...

Единственное, что было весело - это запуск ТДК. Все-таки перегрузки - страшная вещь. Но самое глупое было, конечно, показывать всем, как мы взлетаем. Было бы смешно, если бы что-нибудь пошло не так, и вся бригада/дивизия/эскадрон смотрели, как они падают вниз. После взлета, на плазме стали показывать космос. Интересно, что прям с тоски вой. Поэтому, поскольку опять все заполонили маленькое пространство, Леня заорал: "КИНО ДАВАЙТЕ!!!"

Кадиллак-77, набрав высоту, развернул двигатели и резво умчался прочь - очень скоро его кабина, красно-бело-чёрный корпус и надпись "NAVY" на хвосте смешиваются в одну тёмную точку, уползающую за горизонт. А вскоре исчезает и она.

Митчелл одним из первых добирается до безоружных имперцев. Ни один из, теперь уже, пленных не стал выкидывать никаких фокусов. Двое безоружных стояли спереди с высоко поднятыми руками. Лица у них были закрыты шлемами с непрозрачным золотистым визором, но смесь страха и обречённости чувствовалась буквально от каждого их малейшего движения. Позади них был распластавшийся на земле раненный снайпер и девушка. Последняя за время эвакуации Хардвинга успела оказать раненному товарищу первую помощь, сняла с него шлем и армированный нагрудник, обмотала бинтами рану и сделала несколько уколов. Сейчас она сидела на земле рядом с снайпером и тихо сопела, смотря в никуда.

Тут до пленных допрыгнул Миколай. Неожиданность его появления, связанный с приземлением грохот и рёв реактивного ранца - заставили пленных содрогнуться. Имперка с заплаканными глазами, уже успевшая снять шлем, тихо вздрагивала каждый раз когда ствол пулемёта Миколая направлялся в её сторону.

- Я... говорю. Немного.

Голос снизу подал именно снайпер. Судя по пропитавшимся кровью повязкам, обмякшей руке и мутному, пустому взгляду - ему было довольно хреново. Но он оказался единственным говорящим на Общем среди пленных.

Пока часть отряда занималась пленными, остальные собирают оружие павших. Собирают винтовки, пулемёты и всякое прочее брахло. Помимо всего прочего, Рейс успевает проверить тела "тяжёлых пехотинев". Двое имперцев в силовой броне "Ока" лежат один на другом крест-накрест. У нижнего нет шлема с головой, верхний же весь покрыт уже застывшими проплавленными следами плазменных попаданий. Под самым нижним лежит что-то, похожее на автоматическую пушку, с которой Хардвинг бегал в Баттербиче. Потратив немного времени на разгребание завалов, Рейс её достал. Интересная штука. Силовая броня сразу её распознала, выведя вверху окошко-справку. Питающего бункера у этой пушкенции нет, вместо этого она использует хитро устроенный компактный магазин в тыльной части - хотя это было понятно и без подсказок, за счёт очевидного перевеса задницы. Рядом ещё валяется крупногабаритная штурмовая винтовка с чем-то, похожим на цепной нож вместо штыка.

Снайперская раненного снайпера была идентична таковой у самого Шаутова - разве что имела камуфлированную "пустынную" окраску. А вот магазины к ней были странные. На каждом магазине были зеленоватые отметки и какие-то предупредительные таблички, с текстом иероглифами и жёлто-чёрным значками радиационной угрозы.

Пока отделение занималось этими вещами, стрельба в районе главного терминала стихла - на всей территории космопорта стало довольно тихо. Только на севере раздаются щелчки очередей время от времени, да изредка в отдалении грохочет артиллерия. У повреждённого миномётным огнём отростка главного терминала - рядом с местом где когда-то было пулемётное гнездо - на тактической карте возникает три синих точки. Вскоре там можно было видеть морпехов в PCS-8R, осторожно передвигающихся к углу здания с оружием наготове. Электроника шлема идентифицировала их как 1ый взвод 3-ей роты. Завидев десантников в 4-го взвода (а вернее единственного отделения, которое в нём осталось) они расслабились - один из них даже махнул рукой. Все трое расположились на углу, держа под прицелом направление на северо-восток.

Вскоре на радиоканале заговорил капитан роты Паттерсон.

- Внимание, всем подразделениям. Говорит капитан Паттерсон. Космопорт практически захвачен, отдельные очаги сопротивления остались в северной части, второй взвод занимается этим вопросом. Тем не менее, мы столкнулись едва ли с половиной того, о чём нам доносила разведка - так что мы ожидаем вражеской атаки из города в ближайшее время.

В воздухе над головами проносится парочка идущих вместе "Мелисс". Разворачиваются, заходят на посадку у главного терминала. Похоже что с воздухом проблем больше нет.

- Поступила свежая информация. Наступление армейцев в город захлебнулось, мосты они захватили успешно - но увязли внутри. Подбили четыре танка, несколько бронемашин, куча раненных и трупов. Наши братья из первой роты успешно захватили станцию монорельса, однако продвинуться дальше на помощь армейцам не могут. Кроме того их без конца обстреливают миномётами из черты города.

И ещё докладывают о том, что на краю системы появился имперский флот. Адмирал Холдеман поднял флот с низкой орбиты на перехват, так что в ближайшее время мы останемся без флотской поддержки, в одиночку. Будьте на чеку, командиры отделений - ждите дальнейших инструкций. Отбой.

Где-то там, в городе, ещё шло затяжное сражение - в танках заживо сгорали люди, рейнджеры из 175-го полка сошлись с имперцами в кровопролитном ближнем бою на узких городских улицах. Сражения шли и вокруг города, и в сотнях других мест по всей планете. Остатки имперской атмосферной авиации схлестнулись с аэрокосмическими истребителями Флота в воздухе высоко над безымянным горным ущельем далеко на северо-восток от Боттомдэйла. 2-ой батальон братского 211-го полка попал в окружение под местечком Олддэн, 37-ой отдельный танковый батальон Корпуса сошёлся в танковом сражении с частями 726-ого Танкового Полка ИАФ в пустыне на севере планеты, под небом затянутым вулканическим пеплом, непроглядным для спутников и смертельным для авиационных двигателей. Крейсера, уходя с орбиты на бой с имперским флотом, отплёвывали последние ракеты по целям на поверхности. Да и вся операция на SN4030-5.1 "Сион" была лишь частью большой кампании, призванной окончательно переломить ход войны в пользу Федерации и подготовить плацдарм для вторжения в исконно-имперские миры. На расстоянии в восемнадцать парсек на галактический восток от "Сиона" 7-ой Экспедиционный Корпус штурмовал безымянную планету-океан с крохотными островками. Ещё в нескольких десятках парсек южнее морпехи из 33-ей и 34-ой дивизии занимали планету джунглей PV3071-2 "Павуву". 12-ая дивизия КДВ Анклава третий месяц удерживала находящуюся в блокаде планету BR1148-6 "Бенгали". Десятки других систем стали аренами космических битв между флотскими группировками Империи и Союзников.

Шёл сентябрь 93-его года.

Шла галактическая война, которую историки позже назовут Великой.

Но здесь и сейчас, для семерых уставших людей на руинах космопорта - в ней не было ничего великого.

Седьмой день третьей луны двести восемьдесят шестого года*. Занимался рассвет. Мейстер Тилли в очередной раз встал засветло и теперь сидел за столом в предоставленной ему комнате наверху Вороньей башни замка Мидлин, вновь изучая свои записи. Каждый мейстер Цитадели обязан собирать информацию о продолжительности дня и ночи для того, что предсказывать смену сезонов. И, несмотря на то что все его наблюдения уверенно указывали на приближение весны, он не мог быть уверенным. Только недавно Вестерос разыграл жестокую шутку, прозванную в народе “годом ложной весны”, когда посреди зимы случилась оттепель, заставившая людей и природу поверить, что вскоре наступит долгое лето, а всего через два месяца даже Королевская Гавань была покрыта толстым слоем снега.

Теперь многие поговаривают, что это было предупреждение Эйерису II о грядущих шторме и хаосе. Или же преждевременное наказание тех, кто посмеет поднять руку на Таргариенов. Как знать. Но три года прошло с того дня, как пала Королевская Гавань перед войсками под знаменем Ланнистеров, а в самом замке Таргариенов произошло событие, ранее казавшееся Вестеросу невозможным: рыцарь Королевской Гвардии преступил свой обет и сразил клинком того, кого поклялся защищать до собственной смерти. Трон занял новый король, война окончилась, но лето не пришло.

Вдруг раздался хлопот крыльев, и мейстер встрепенулся: прилетела новая птица. Поднявшись со стула, он схватил лампу и по скрипучей лестнице поднялся выше, в воронятник. Неровный свет свечи, искаженный стеклом, выхватил из мрака множество клеток, в которых спали крупные черные вороны, и большой деревянный стол, покрытый царапинами, зерном и птичьим пометом. В данный момент абсолютно белая птица с привязанным к ноге свитком смотрела на Тилли, будто выжидая, пока тот заберет послание. Спохватившись, тот протер вспотевший лоб и поспешил к столу; пока мейстер возился с этим, белый ворон громко закричал, перебудив своих черных собратьев. Вскоре любые звуки были перекрыты вороньим карканьем, среди которого тренированное ухо разобрало два слова: “весна” и “зерно”. Закончив отвязывать послание, Тилли спешно насыпал белому немного зерна, после чего нетерпеливо развернул свиток, слегка порвав края. Пока человек читал, белый ворон посмотрел на предоставленную ему пищу, вновь повернул голову к Тилли и, насмешливо каркнув, улетел восвояси.

Закончив чтение, мейстер сложил послание и вновь вытер лоб: архимейстеры Цитадели сообщали, что наступила весна и скоро следует ждать лета. Наконец. Произнеся быструю молитву Семерым, Тилли занялся своими воронами, довольным тем, что вскоре сумеет обрадовать замок счастливой вестью. Ворон прибыл в очень правильное время, учитывая, что в народе начали ходить слухи о том, что только наличие на Железном Троне человека с драконьей кровью в жилах может обеспечить смену сезонов. Эта вера только подкреплялась тем, что после смерти последнего дракона зимы стали длиннее и суровее. Вполне возможно, что если бы лето не наступило вскоре, то озверевшая толпа прошла бы всем королевствам, оставляя сторонников Роберта висеть на деревьях вдоль дорог. Вздрогнув в очередной раз от такой перспективы, мейстер вновь услышал хлопот крыльев; повернувшись к окну, он ожидал увидеть белого ворона, но вместо этого там обнаружилась черная птица из Риверрана. Вчитавшись в новое послание, Тилли побледнел и поспешил закончить дела в воронятнике, надеясь перехватить лорда Кодиму по пути к парадному залу.

***

Мейстер Тилли опоздал к началу завтрака: один из недавно пойманных воронов вырвался из клетки и затеял драку с птицей из Риверрана. Пришлось отмывать кровь и убирать перья, так как замковых слуг толстяк принципиально не пускал в воронятник, утверждая, что те будут плохо влиять на птиц. Выкинув тушку ворона с проломленным черепом в компост, Тилли побежал в зал, безмерно потея и дыша как разгоряченный боров. На пути к главному помосту он отметил, что многие уже заканчивали завтрак (простой, но крайне сытный: пшённая каша с вяленой олениной, пышный свежевыпеченный черный хлеб и легкое дорнийское вино), и попробовал привести себя в порядок и отдышаться. Приветствовав Кодиму, он протянул тому сперва послание о наступлении весны. Нахмурившись, лорд взял свиток: не так часто мейстер приносил к завтраку послания. Обычно это означало, что грядет беда; слуги, сидящие за нижними столами, даже затаили дыхание в ожидании реакции их лорда… которая крайне удивила всех. Улыбнувшись, Кодима встал во весь рост, огласив новости:

- Ученые архимейстеры Цитадели объявили, что наступила настоящая весна — и за ней грядет лето! Потому, через три дня мы устроим празднество в городе: традиционные проводы зимы.

Сев обратно в свое кресло, лорд Мидлин следил за реакцией людей на объявление: Рэна, оторвавшись от яблочного пирога, уже шепталась с подружками о том, что именно будет на праздничном пиру из сластей; рыцари и командиры отрядов негромко переговаривались между собой, ожидая теперь проблем с разбойниками; слуги быстро заканчивали завтрак и спешили разбежаться по своим делам, разнося вести дальше. Кодима собирался было вернуться к завтраку, но его взгляд снова уперся в выпирающий под робой живот мейстера, а затем — в еще одно послание. Улыбка покинула лицо лорда, а шрам, оставленный топором пирата, налился кровью и теперь был ясно виден. Тилли, напротив, побледнел и начал потеть еще сильнее; правая рука, сжимавшая послание, явственно дрожала. Положив свиток на стол, он поспешил на свое место за столом, где начал жадно пить вино.

По мере прочтения нового письма, лицо Кодимы мрачнело все больше и больше. Дочитав до конца, он смял бумагу в кулаке и пробормотал под нос «черные крылья – темные вести». Подумав в тишине несколько минут и осушив свой кубок, лорд обратился негромко к Хидеусу:

— Как закончишь, жду в кабинете. Это срочно, — после этого Кодима подошел с аналогичным посланием к сиру Марку. Игнорируя направленные на него взгляды, он вышел из парадного зала и направился к себе в покои. Завтрак продолжился, но произошедшее изрядно насторожило обитателей замка. Поблагодарив Семерых за трапезу, септон поспешил в замковую часовню; рыцари покидали столы, бросая озадаченные взгляды на Джинджера. Зал стремительно пустел.

…Эйден, сидя в стороне от прочих слуг, получил перевязанное белой нитью послание от какого-то замкового мальчишки. Оторвавшись от чая, «Куница» протянул несколько медяков мальчишке, после чего вскрыл послание. Сообщение от человека из Рушмора, датировано пятым днем третьей луны. Ничего особого, на что указывала и перевязь**: к замку движется большой торговый обоз. 16 вагонов с товарами и еще 4 с людьми; охраны немного, но достаточно, чтобы отогнать шайку бандитов. Из странного — руководит обозом мужчина лет тридцати на первый взгляд, но с абсолютно белыми волосами. Прибудут к вечеру этого дня, если ничего не случится по пути.

…Леди Фелицию за дверьми зала ждали Криспин и Эрон — главный повар и стюард соответственно. Для организации праздника на весь замок требуется тщательно продумать, что именно готовить, где найти нужные вещи и как распределить слуг для подготовки. Запасы Мидлина даже сейчас обильны, но не бесконечны. Равно как и его казна. И хотя праздник этот обычно требовал всего лишь сжечь чучело страшной женщины в белых лохмотьях, традицией было ожидать от лорда замка предоставления напитков и угощения для простого люда.

Миномёты продолжали утюжить опустевший сектор, смешивая всё с землёй - пока не прекратились спустя где-то секунд 10. Раненного "невидимки" к тому моменту и след простыл - накрыло ли его разрывом мины или он благополучно скрылся за зданием терминала - тот ещё вопросец, но факт остаётся фактом - его не видно.

Девушка у БМП сидела на месте. Крик Шаутова ввёл её в какой-то ступор. В конце концов она встала в полный рост, бросила винтовку в метре от себя и прощебетала в ответ.

- Wakatta! Wakatta! Satsuei shinaide kudasai!

Раненный под ногами что-то ей простонал, что-то недоброе, и та срывающимся голосом накричала на него в ответ - после чего просела на землю, сняла шлем и кажется, зарыдала. Её товарищ, сохраняя какое-то подобие самообладания, достал из подсумков аптечку и успел себе что-то вколоть - однако с земли так и не поднимался. Они так и остались сидеть рядом. Двое других, некогда раненных плазменной винтовкой Митчелла и кричавших от боли, сейчас уже тихо догорали вместе с остатками экипажа БМП.

Из-за задымлённых руин рядом с БМП осторожно выглянуло ещё два тела - тоже без оружия, с поднятыми вверх руками. Молчат.

+++

Бесчувственно-нейтральный голос ответил Аббасу.

- Принято, Альфа-43. Экипаж будет оповещен о ситуации.

В силовой броне десантников нельзя было поднять своего сослуживца, несогласованность веса и максимальной грузоподъёмности часто называли одним из главных недостатков восьмой серии - боец мог поднять около четырёх сотен килограмм, а вес PCS-8R c человеком внутри, боеприпасами и снаряжением достигал бывало всех 750. В новой PCS-10 этот недостаток был устранён, но в 21-ый ЭККД её так и не завезли.
Впрочем, там где не пройдёт один - пройдут двое. Аббас и Вайнхоппер вместе подхватили бесчувственного, но всё ещё живого Хардвинга. К тому же, сверкнув вспышкой реактивного ранца, рядом появился и Девис, страховавший обоих по пути. Но солидный вес Хардвинга чувствовался даже так.

Десантники понесли Хардвинга на юг - в сторону зоны высадки. "Кадиллак-77" объявился через полминуты: пилот вышел на связь с отделением самостоятельно, вклинившись своим голосом на волну.

- Альфа-43, это Кадиллак-77. Я тут побеседовал с экипажем, и мы решили рвануть до вас. Сейчас уточню координаты...

Он указал точку на юге квадрата 081-909, на дороге неподалёку от двух кибиток и зоны высадки десантников, как на оптимальную зону посадки согласно своим данным. Десантники понесли Хардвинга туда. Кровь продолжала капать сквозь дыры в броне.

Вскоре в воздухе за забором возникает красно-белый корпус несущегося с юго-запада медэвака. На хвосте красовалась белая надпись "NAVY".

Флотский аэрокосмический челнок MD-70 "Мелисса", вернее его медицинская модификация. По габаритам он слегка уступает "Джебкэту", но десантный отсек у него более просторный. Медэвак шёл низко, буквально метрах в сорока над землёй. В поле зрения десантников он появился уже тормозящим, все четыре двигателя разворачивались в вертикальное положение. Выстрелив в воздух целое созвездие ЛТЦ, он сильно сбросил скорость и пошёл на снижение. Следующие за тепловыми ловушками полосы клубящегося белого дыма, дугами тянущиеся от крыльев и из под днища, невольно вызывали ассоциации с крыльями спустившегося с небес огромного ангела.

Струи реактивного выхлопа двигателей упираются в землю, сдирая с поверхности песок и пыль. Едва "Кадиллак-77" касается сионской тверди лыжами-шасси, как из полуоткрытой дверцы сбоку корпуса вываливает народ - женщина-санитар с медсканером и двое солдат. Рванули десантникам навстречу.

Первой рядом оказалась женщина - неопределённого возраста чернокожая в комбинезоне, при шлеме и бронежилете. Именная плашка подсказывала: "Д. Уильямс". Из оружия у неё был только карабин, болтавшийся сбоку на одноточечном ремне. Она навела свой медсканер на Хардвинга: на дисплее в ответ забегали строчки и диаграммы жизненных показателей. Двое в силовой броне неизвестной флотской модели возникли сразу за ней - один из них нёс специальные носилки. Они оперативно их разложили, и Бабба с Зиком, при помощи Лоуренса, переложили Хардвинга на них. Оставшийся путь до медэвака пронесли раненного так.
Высокий, массивный медицинский робот остался стоять у дверцы в десантный отсек медэвака. Выглядел он относительно человекоподобно, разве что голова с набором оптических сенсоров непропорционально маленькая, а количество рук растущих из плечевых суставов - какое-то невероятное. Аббасу и Вайнхопперу показалось что их восемь или даже больше, Девис насчитал только шесть. Каждая из рук заканчивалась набором инструментов или механическими "ладонями", отдалённо напоминающими клешни. Робот был обшит белыми листами брони, с красными крестами на условной "груди" и "спине".

- Твою... Эс-Ка, получаешь данные?! - Рявкнула афродогманка, не отрывая взгляда от своего сканера. Судя по тревожному писку и обилию красных отметок хорошего в состоянии Хардвинга было мало.
- Так точно, получаю, мэм. - Монотонно ответил робот.

Внутри медэвака уже виднелся один раненный - судя по форме это танкист, со следами ожогов на лице и перевязанной рукой. Вокруг него валяются клочки окровавленных бинтов. У дверцы внутри возник бородатый мужчина в армейской форме старого образца и синем бронежилете. Военный корреспондент. Он успел несколько раз щёлкнуть на камеру процессию десантников и команды медэвака, несущую Хардвинга, прежде чем освободил проход. Был также ещё один санитар-мужчина, он как раз дал команду расположить Брауна прямо на полу десантного отсека, а сам развернулся к своему оборудованию. Робот присел рядом с раненным десантником и начал орудовать всеми своими конечностями с невообразимой скоростью, снимая с Хардвинга силовую броню сегмент за сегментом;

- Мэм? - Робот, не отрывая взгляда всех своих сенсоров от Хардвинга и не прекращая разбора брони, заговорил с темнокожей санитаршей. - Сердце остановилось.
- Твою...!

Оба медика рванули к телу Брауна, темнокожая налегла на него с руками делая наружный массаж сердца (благо, нагрудные секции брони были уже полностью удалены), санитар-мужик стал в спешке наполнять шприц прозрачной жидкостью из некой баночки. Однако больше десантники ничего не увидели - солдат в силовой броне закрыл дверцу, и медэвак поднялся в воздух. Несколько мгновений - и пилот, которого кстати можно было увидеть сквозь остекление кабины, обратился к отделению.

- Альфа-43, это Кадиллак-77. Мы уходим. Храни вас Господь.

Граната пошла немного не туда, но с тем количеством дыма, что она выпустила, это не было особой проблемой. Бабба еще раз взмыл в воздух и приземлился возле Зика, который как раз оказывал первую мощь лежащему на земле Хардвингу. Вроде, ему удалось стабилизовать, судя по устаканившимся жизненным сигналам на тактической карте.

- Отличная работа, Зик - Медэвак скоро будет, но мы не можем оставить его здесь. Тащим на юг, прямо в броне. Так его случайной пулей не пришибет. Помоги мне.

Он попытался поднять закованную в броню фигуру Хардвинга. Сервомоторы взвились от натуги. Один он его не поднимет, но если Ванйхоппер поможет
- Давай, Зик, подмогни! Пока он поднимал Брауна, раздался взрыв и заговорил пилот "Добермана". Собрался же мужик. Шарль уже собирался его похвалить, как услышал еще один взрыв. И это был уже не БМП. Через поднимающиеся клубы дыма, он увидел горящий росчерк, стремительно движущийся к земле. ПЗРК? Больше здесь ничего не может быть. Но ведь ролик на "Догмантубе"...

Немыслимая усталость обрушилась на Шарля. Он так отчаянно пытался спасти своих людей, что отправил двух чужих на смерть. Ну. Это не только его вина, конечно. Тут и случайность, и действия пилотов, и меткость гребаного имперца с его гребаной ракетой. Но он надавил на пилота, ужалил его в уязвленную гордость, и тот сделал заход, ставший для него смертельным.

- Кадиллак-Главный. Несмотря на плотное минометное накрытие, мы только что потеряли самолет над космодромом от огня ПЗРК. Все чертово место горит, и они все еще продолжают где-то прятаться с ракетами! Не могу гарантировать безопасность вашему транспорту. Принимайте решение о продолжении спасательной миссии сами.

Он повернулся к Зику.

- Все равно тащим. Если он кончится, так пусть, хотя бы...не здесь...

Едва Аббас успел приземлиться, как аэропорт сотряс жуткий взрыв. В полете он успел боковым зрением, как Руди стреляет куда-то во фланг, но подумал, что он пытается выбить невидимку на крыше дальнего здания. Но он стрелял по ангару. Взрыв практически разметал всю восточную часть космопорта и вздыбил конец полосы.

- Руди! ТВОЮ МАТЬ! Ты что делаешь, уеб ок? Ты только что разнес половину цели, которую мы должны были захватить невредимой!

Аббас схватился за голову. Вот тебе и первая миссия, вот тебе и доверие командования. Тут же по корпусу прилетело несколько выстрелов, а прямо в голову влетела пуля, с хрустом зарываясь в броне шлема. Слева за Мэнли сидел Лоуренс с горящей рукой, с которой капал расплавленный метал. Адский цирк с клоунами-пидарасами.

Бабба вздохнул и пригнулся. Переключил канал на артиллеристов.

- Понял вас, Калибр-4.

Переключился на частоту штурмовика.

- Доберман-10, это Альфа-4-3, привет, парни. У нас БМП в квадрате 912-84, движется на запад. Вражеская авиация...выведена из строя, ПВО пока не замечено. Она рядом с той частью полосы, что еще не раскрошена нахер, так что используйте пушку.

Оглянувшись влево, он увидел ползущую имперку без руки. Да что за ад. Лично его сердце гораздо больше рвала искореженная полоса, за которую капитан Паттерсон будет его мешать с говном. Но на отделение это зрелище могло произвести негативное впечатление в плане морали, поэтому он решил подбодрить.

- Отделение - крикнул он по внутренней частоте - соберитесь. Продолжаем продвигаться вперед, не прекращать огонь.

Шарль вытащил бинокль и включил режим тепловизора. Без этого увидеть что-то в этой проклятой пыли и дыме было невозможно. Одного из "Ок" хлопнул Хардвинг кумулятивным (гребаный псих!), второй все еще ошивался рядом. Бабба быстро, чтобы гад не успел уйти, перехватил винтовку и прицелился в место, где он засек СБ.

Шаутов прицеливается в сторону откуда вылетели разряды плазмы, подпалившие Вайнхоппера. Несколько секунд спустя он уже ловит в прицел-тепловизор человеческую фигуру с ярким пятном разогретой плазменной винтовки. В мгновение, предшествующее выстрелу, Миколай успел разглядеть цель. Это была девушка - тонкое тело с плотно прилегающим костюмом активного камуфляжа, короткие волосы, маска-намордник на лице. Оставляя за собой рваный след из нагреваемого костюмом и особенно винтовкой воздуха, она на поспешно меняла позицию, пыталась скрыться за контейнеры. Шаутов совмещает перекрестье прицела с центром массы. В последний момент та, кажется, оглянулась назад.

Выстрел.

Крупнокалиберная снайперская винтовка вздрогнула в руках. Пуля насквозь прошила правое плечо цели, отделив руку от тела и окончив свой путь только в земле спустя пару сотен метров. Тело имперской разведчицы, не издав ни звука, рухнуло наземь.

Вайнхоппер, тем временем, вырывает из своей разгрузочной системы подсумок с коробом к пулемёту пятидесятого калибра и с силой швыряет его в сторону. Система пожаротушения на броне, вроде, закончила своё дело - на Сигизмунде больше ничего не горело. Всё ещё горящий короб с патронами лежал в песке, метрах в тридцати.

Аббас, вызвав артиллерийский удар по позиции имперцев, совершает свой реактивный прыжок. AMU ревёт за спиной - за несколько секунд десантник проделывает путь почти в сотню метров. Шарль приземляется среди коробок и металлических ящиков, смяв своим весом несколько и разбросав выхлопом тормозного импульса ранца мелкий мусор во все стороны. Сразу по приземлении на радиоканале поддержки ему ответил командир миномётной батареи - хриплый и прокуренный голос, чуть искажённый помехами на канале.

- Это Калибр-4. Принято, Альфа-43. Огневая миссия в 9120-0809, осколочно-фугасные, разлёт один-ноль-ноль майков. Открываем огонь по готовности. Корректируйте нас при необходимости. Как поняли, приём?

Мэнли прыгает почти одновременно с Аббасом. Он приземляется совсем неподалёку от Аббаса, вскидывая свою винтовку ещё в полёте на цель, обозначенную впереди на карте. Приземлившись в нескольких метрах от Шарля, капрал вскидывает винтовку туда где должен был быть враг. Джошу даже показалось, что он увидел там что-то. Винтовка отплевалась очередью - однако пули только дырявят коробки, разбрасывают в стороны рваные кусочки картона.

Хардвинг, тем временем, вскидывает трубу своей безоткатной винтовки и наводит компьютеризированный прицел на солдата в силовой броне, с автопушкой. Снимает предохранитель. Жмёт спуск. С жутким грохотом, едва смягчённым звуковыми фильтрами шлема, снаряд отправляется в полёт. Струя выхлопа за спиной десантника поднимает в воздух песок и мелкие камушки. Хардвинг видел как снаряд вонзился в цель - точно в голову. Снаряд не взорвался - крепость шлема D3N "Ока" была недостаточной, и взрыватель не среагировал. Вместо этого 98-миллиметровый снаряд просто снёс шлем силовой брони вместе с головой, как удар шара для боулинга сносит кегли. Голова со шлемом, подпрыгнув, упала в нескольких метрах позади тела. Где-то там же наконец разорвался встретившийся с землёй бронебойный снаряд. Обмякшее, лишившееся жизни безголовое тело солдата в силовой броне упало, придавив своим весом автопушку.

- Kso!

Его товарищ что-то вскрикнул, отпрыгнул в сторону и залёг наземь, уже лёжа выкинув перед собой дымовую гранату. Но этого Хардвинг уже не видел, спрятавшись за корпусом танка.

Митчелл по другую сторону от танка делает серию выстрелов из плазменной винтовки. Два первых выстрела предназначались снайперу, целившемуся куда-то по позициям отряда "Альфа", возможно в Зика или Шаутова. Плазма вязнет в стенах - терминал космопорта был сделан на совесть, это далеко не те домики из говна и палок в Баттербиче. Тем не менее, выстрелы заставляют цель пригнуться и спрятаться в окне - возможно его всё-таки накрыло осколками стен. Последний выстрел предназначался для разведчице в термо-оптическом камуфляже, присевшей колене среди коробок впереди. Митчелл разворачивается и делает беглый выстрел. Не смотря на спешку, снаряд прошибает пару коробок и попадает ей, кажется, прямо в руку.

Мэнли вдруг видит, как в из-за спины у него вылетел ярко-голубой разряд плазмы, который ударил в коробки впереди от десантника. В тот же миг в месте попадания громко завизжал от боли женский голос. В воздухе рядом впереди возник чёрный дым, повреждённая попаданием плазмы штурмовая винтовка с глушителем материализовалась из ниоткуда и упала наземь. Спустя мгновение рядом стали заметны серо-чёрные пятна, быстро разросшиеся и принявшие форму имперской разведчицы. Джош наконец-то смог разглядеть цель. Невысокая девушка в плотно прилегающем к телу тёмно-сером костюме, покрытом некими техническими узорами и гексагональной сеткой. Массивная маска-визор на лице. Правой руки ниже локтя у неё не было, а ткань костюма вокруг ампутированной конечности воспламенилась, как и ткань на спине. Визжа от боли и жара, она отползала в сторону при помощи целой руки, зовя на помощь какого-то "Таскете". То, что плазменная винтовка Митчелла оставила ей от правой руки безвольно волочилось следом.

На другом конце от позиций десантников своё безоткатное орудие вскинул Рейс, и направил его в сторону ангара. Несколько пехотинцев в домике между целью Рудди и высоким зданием терминала увидели направленную в их сторону трубу и открыли огонь. В воздухе снова шипят разряды плазмы - очередь ярко-красных сгустков проходят над головой, следом за плазмой из окна вылетает ракета РПГ. Она пролетает неподалёку от Рейса и раскрывается взрывом в полудюжине метров - однако на таком расстоянии для силовой брони взрыв не представлял для силовой брони никакой угрозы, Рудди и стоящего рядом Зика только осыпало дождём царапающих верхние слои брони осколков. Последним свой выстрел делает снайпер. Рейс чувствует знакомый толчок в колено, правда на этот в левое и намного слабее.

Рейс выстреливает. Видит, как снаряд оставляет дырку, пробив жестяной свод авиационного ангара...

Миг спустя Боттомдэйлский Космопорт сотрясает взрыв колоссальной мощи - ангар и окружающие его постройки скрываются в развернувшейся огненной геенне. Ослепительно-яркая вспышка заставляет оптические фильтры резко затемнить картинку. С жутким грохотом, на месте ангара поднимается облако огня, дыма и пыли. Крохотные частички того, что когда-то было ангаром, разлетаются на сотни метров вокруг. Взрывная волна толкает Рейса в грудь, сдирает с поверхности волну пыли песка, опрокидывает лёгкие коробки в грузовом хранилище. Небольшие постройки вокруг ангара, информационные терминалы, цистерны с горючим - разрушаются и падают, топливо в цистернах взрывается и начинает гореть. Здание, в котором сидели трое пехотинцев стрелявших по Рейсу, просто сложилось как карточный домик - погребая имперцев под завалами. Юго-восточная стена грузового терминала трещит и медленно осыпается, поднимая клубы белой пыли в воздух. Облако дыма и огня продолжает над ангаром продолжает подниматься - на месте взрыва видны только отдельные балки и кусочки металлических конструкций, всё остальное скрыто бушующим пламенем.

Пулемётчики в здании главного терминала, закончив установку своего оружия, наводя его куда-то между Аббасом и Мэнли. Однако пулемёт не выстрелил. Выругавшись, один из имперцев в припадке ярости стал дёргать затвором и бить ствольную коробку ладонью, а его ассистент возник в окне перед пулемётом и отплевался короткой очередью по Аббасу. Пара пуль щёлкнула рядом, подбросив в воздух хлопья пенопласта из чьей-то посылки. Одна звякнула у капрала в нагруднике, оставив небольшую вмятину.

В этот момент Девис совершает реактивный прыжок следом за Мэнли, и оказывается между двумя капралами, посреди ящиков и бесчисленных коробок с навсегда застрявшими в космопорту почтовыми отправлениями. Открывает огонь по пулемётному гнезду, однако пули только выгрызают аккуратные дырочки в стенах. Лоуренс смещает огонь ниже и в сторону, по грузовым контейнерам за которыми тёрлась небольшая группа имперцев. Пули только кромсают контейнер, за которыми они прятались, ни в кого не попав.

Как только стихает очередь Девиса, из-за угла контейнеров почти синхронно выскакивают трое солдат. Один был вооружён плазменной винтовкой, уже знакомой десантникам Такэтатсу H-6. Двое других были расчётом РПГ - один нёс штурмовую винтовку и ранец с гранатами, а другой сам трёхствольный РПГ. Тот, который был с гранатомётом стоял позади и действовал первым. Однако, он промахивается - реактивная граната пролетает над головами десантников, улетая куда-то в небо. Имперец с штурмовой винтовкой прицелился, однако вместо длинной очереди было слышно только яростную ругань на имперском - винтовка так и не выстрелила. Но третий стрелок - с H-6 - выстрелил. И выстрелил метко. Прямо в недавно приземлившегося Девиса.

Ярко-красная вспышка, и разряды ионизированной плазмы шлёпаются Лоуренсу в ногу, ниже колена, и в руку - почти у самого плеча. Попадание в ногу прошлось по касательной, впрочем, опалив значительную часть бронепластины на ноге. А от попадания в руку температура под бронёй резко увеличилась. Что-то треснуло. Слегка перекошенное информационное окно уведомило о сбое цепей питания, повреждениях нескольких двигательных блоков, переходе на аварийный режим. Двигать рукой сразу стало немного тяжелее.

И как будто этого мало - в стороне от контейнеров, между сиротливо стоящих деревьев, сверкнула яркая дульная вспышка. Ещё один невидимый разведчик. Пуля окончила свой путь в бронированном лбу Аббаса, отозвавшись звоном и хрустом керамики. Информационное окно выдало сбоку справку, уведомляющую о повреждении внешнего слоя брони шлема.

Сквозь пыль, поднятую взрывом ангара с земли, видно как ещё несколько солдат СНС Имперского Флота возникло в окнах - трое впереди, в техническом здании, сбоку от гаража погрузочной техники, и ещё трое на первом этаже главного терминала. В стороне взлётной полосы, за огнём и дымом, нёсся к грузовому терминалу БМП...

Дмитрий лежал на полу. Дышал он часто, но неглубоко. Каждый вдох отдавался болью в ребрах. Похоже очередью поломало, то то ему хруст послышался. Что за нах вообще? Черт его дери, за ногу да об косяк, что этот ублюдок творит вообще? Псих, он просто псих. И этот псих точно меня убьет если я нихрена не сделаю. Надо хоть куда то свалить, блин! Вот когда начинаешь жалеть что ты не снайпер от бога, или рембо местного разлива. Автомат то ему дали, даже обращаться с ним научили, но толку то?! Не его это, ну вот совсем не его! Бляяяяяя...

Так ладно, сейчас совсем не до этого. Пострадать от глобальной несправедливости он может и потом, а сейчас надо что то делать. Иначе страдать будет некому. Кинув быстрый взгляд на помещение, он понял что спрятаться толком негде, рядом была только небольшая тумбочка, за которой прятаться просто смысла нет. А до двери он не успеет добраться. Да и хрен с ним! Отцепив с пояса фляжку, Дмитрий кинул её в район двери и сморщился. Как огнем на ребра плеснули. Чудом ему удалось удержатся от стона, действительно чудом. Но жить хотелось сильно, так что пришлось творить чудеса. Кое-как усмирив боль, он прицелился. Как только этот засранец выглянет из-за косяка, сразу же получит пару свинцовых пчел в то место где у людей находятся мозги.

Нападение было… не провалом, но и не слишком удачным. Город взяли, но в том или ином качестве "Тигры" потеряли четверть своего состава. Кто-то пролетел мимо цели, кто-то был выведен из строя в бою, кто-то, возможно, сейчас еще сражался на другом участке. Рейнджерам пришлось еще хуже. Митчелл не знал точно, сколько солдат потерял 175-ый, но шеренга "коробочек", вокруг которых копошились механики, и суета медиков, бегавших из одной палатки в другую, говорили о плачевном состоянии дел. И десантник не мог не ощущать своей вины в случившемся. Действия отряда были субоптимальны. Он делал все, что мог, и, наверное, справился бы с "Драконом" и без помощи "Альфы", просто благодаря тому, что имперцы зачем-то решили пойти в рукопашную… но оставшимся членам отряда не хватало то ли опыта, то ли смелости, то ли удачи.

- Смелым судьба помогает...

Вот только не против автоматического гранатомета в руках противника. Три бойца против одного. В "раздевалке" Митчелл подключился к общей базе данных, и, пока техники и машины снимали с него броню, осмотрел ход боя повторно. Несколько раз во время просмотра его рот кривился, будто от зубной боли. Будь у станции автоматизированного перевооружения оператор, он бы спросил, нет ли болевых ощущений при снятии брони. А Митчелл бы ему ответил, что ощущения подобного рода отсутствуют, а про себя бы обругал оператора нехорошими словами, одновременно чувствуя свою неправоту – были случаи, когда адреналин блокировал болевые ощущения, а повреждения брони не давали их обнаружить в автоматическом режиме. С другой стороны, будь у станции оператор, она бы не была автоматизированной.

Впрочем, некоторое подобие оператора было. Простейший искуственный интеллект, который позволял десантникам в некотором смысле руководить процессом. Система разбирала броню на части и упаковывала ее в весящий чуть больше полутонны стандартный прямоугольный блок. В нормальной ситуации его отправляли техникам, чтобы они занимались починкой, но бедолаги либо остались на орбите, либо уже были заняты – оставшиеся в живых солдаты отделения Лайнбрейкера отделались, по сути, легким испугом и царапинами на броне. А вот от некоторых десантников приходилось броню чистить. Либо, под присмотром медиков, разбирать доспехи 29-ого века вручную, чтобы у солдат были хоть какие-то шансы выжить.

- САП, нагрудные пластины и элементы правой ноги отложить для самостоятельного ремонта.

Митчеллу уже приходилось бывать в подобной ситуации. Правда, только на учениях. Симуляция действий в отрыве от линий снабжения. Стреляли боевыми, хотя и не бронебойными – чтобы почувствовали себя, каково это, под реальным огнем противника. Благо, защита позволяла, да и на обучении Корпус не экономил, зная, что в войне не силовая броня побеждает, а солдат. И, после каждого тренировочного сражения, вокруг "раздевалок" устраивался "пикник". Десятки десантников, занимающихся сваркой, калибровкой и замазкой покоцаных элементов брони. Бегали еще тогда по палаткам, выклянчивая запасной брусок бронеэлемента, абляционки или "камуфла".

Оттащив наиболее поврежденные куски в палатку (благо, она была недалеко), Натаниэль приступил к работе, стараясь не думать о том, где бы он находился, если бы между ним и оставившими эти выбоины снарядами была не RCS-8R, а стандартный бронежилет рейнджера. Бзежинский заглянул. С надеждой на сознательность. Строго говоря, по уставу, "поднимать" вооружение противника не рекомендовалось, а уж пользоваться им запрещалось напрямую. Но, как обычно, были исключения – и сложившаяся ситуация относилась к одному из них. Митчелл с сожалением поглядел на рельсовую пушку.

- Сержант, может, нам эту Такэтатсу под свои нужды приспособить? Эта штука "Коробочку" насквозь прошила, и дистанция эффективная под полтора километра?

Ответ сержанта был, мягко говоря, отрицательный. Тяжелая, палевно с такой дурой бегать, да и вообще, когда надо сдавать, надо сдавать. И не только в картах. И, таким образом, судьба R-50 была решена. Правильно или нет, должно было показать будущее.

Закончив с ремонтом, он отнес элементы брони обратно к "раздевалке" и положил обратно в контейнер. Бледно-зеленый луч лазерного сенсора пробежался по ним, запоминая расположение в упаковке, после чего автоматические клешни утащили блок в раздатчик "одевающей" системы. Хотелось есть. Местной еде Митчелл не доверял, особенно Имперской. Не потому, что отравить могли, а потому что несварение желудка от непривычной пищи может случиться. И неважно, насколько крепкий желудок. В RCS-8R были соответствующие системы, как выражался сержант в учебке "в нее три дня срать можно" (вскоре после этого, действительно, пришлось пройти тренировки по дефекации и мочеиспусканию в полевых условиях), но, во многом благодаря этим самым тренировкам, жидко гадить в силовой броне Митчеллу не хотелось.

В палатке он нацепил ранец с аккумулятором, взял в руки рельсотрон, нацепил на пояс магазины и, будучи, таким образом, нагруженным до предела, побежал к складу батальона. Вот такая вот своеобразная физподготовка. Добравшись и вспотев как следует, он передал оружие под роспись и осведомился, где можно достать провизии. В рюкзаке был ИРП, но тратить личный запас не хотелось. Сион уже преподнес им сюрпризы, и новые могли быть куда мрачней.

Например, ночная атака киборгов-ниндзь или шиноби в термооптическом камуфляже. Не стоило забывать, что противостояло им в Баттербич диверсионное подразделение. Могло показаться, что оно было уничтожено целиком, но, приблизительно понимая образ мыслей имперцев, Митчелл знал, что они могли пойти на подобную жертву в качестве отвлекающего маневра. Какой именно могла бы быть атака противника, десантник не знал. Фантазия рисовала самые безумные варианты, например, массивный подкоп под лагерь. Метод тысячелетней давности, но от этого не менее эффективный.

Натаниэль помотал головой, пытаясь прогнать мрачные мысли. Получив в палатке рационов на все отделение, он потащил их в палатку (после рельсотрона казалось, будто ящик весил как набитая перьями подушка), где отдал сержанту с прилагавшимся к ящику документом. Заметил отсутствие Брауна и, прокрутив в голове виденное на пути обратно, он понял, что тот направился в расположение рейнджеров 175-ого. Зачем-то. Учитывая словесную перепалку в городе, совершенно зря. Не говоря уж о том, что это разрушило бы то, что начал строить Митчелл. Его надо было остановить…

…

На вечернику "Баббы Великолепного" Митчелл не пошел. Тех бойцов "Браво", кто пошел, впрочем, не отговаривал, хотя и предупредил, чтобы после праздника подошли к нему на пару слов. Когда они собрались, Натаниэль окинул всех взглядом, и, легко переборов неуместный здесь стыд, задал вопрос:

- Господа, наша эффективность была субоптимальной. Давайте подумаем, что мы сделали не так, и не будем повторять ошибок.

Вайнхоппер вскидывает свой пулемёт и открывает огонь, накрывая выкрашенного ящером "Элен" потоком старого-доброго пятидесятого калибра. Очередь сбоку, кажется, застала его врасплох - однако он не растерялся и попытался под огнём развернуть свой шестиствольный пулемёт в ответ на Вайнхоппера. Большинство пуль ложатся точно в цель - они откалывают ему здоровенные куски брони, заставляют что-то под коленом экзоскелета шумно взорваться.

Когда пулемёт ненадолго замолкает, Аббасу удаётся выскочить из-за угла и дать по "Крокодилу" короткую очередь. Первый разряд плазмы улетает дальше, через дорогу, в переулок и и оканчивает свой путь в стоящем там мусорном баке. Но два других шлёпнулись прямо в цель - в грудь и левую руку, которой он придерживал свой пулемёт. Однако, противник не упал. На секунду Шарлю показалось, что этой имперской громаде всё оказалось нипочём и он сейчас отроет огонь по десантникам из своего пулемёта. Те уже приготовились рвануть обратно за угол, но только... ответного не последовало. Ни сразу, ни потом. "Крокодил" так и остался стоять - абсолютно неподвижный. Шарль вдруг понял, что его попадание, должно быть, вырубило сходящиеся на груди цепи питания экзоскелета. И за одно расплавило аварийную батарею. Теперь он просто стоит тут, с миниганом, направленным на пустынную улочку - как памятник.

Расплавленный плазмой металл брони медленно стекал наземь, и на груди он просачивался сквозь оставленные пулемётом Зика дыры во внутреннее пространство силовой брони, а на руке он стекал на блок стволов шестиствольного пулемёта. Удивительно, но оператор ещё остался жив. "Элен" ещё слегка пошатывался - это он бился внутри. Изнутри слышны его жуткие вопли. Он не прекращая вопит, зовёт на помощь какого-то "Таскете". Сейчас оператор "Крокодила" живьём варился в тесной, сковавшей его со всех сторон кастрюле, весящей больше восьми сотен килограмм.

На углу продолжалась рукопашная. Митчелл быстро выстрелил из плазмы - дважды. Первый выстрел снёс голову ближайшему имперцу, который занёс винтовку для удара штыком по ПТ-специалисту рейнджеров. Голову ему просто испарило, а шлем разлетелся осколками и расплавленными капельками по округе. Крупный осколок стукнул спасённого рейнджера в лоб шлема - однако осколок рикошетом отскочил в асфальт. Второй выстрел предназначался для головы уродца, набросившегося на самого Митчелла со стороны. Однако в последний момент рука Натаниэля дрогнула и он промазал, плазма бессмысленно раскрылась вспышкой в асфальте. Винтовка была уже разряжена. Десантнику пришлось контратаковать - Митчелл сделал несколько шагов оппоненту навстречу, сбив его своим плечом в сторону и впечатав в стену своим весом. Тот выронил винтовку со штыком, тяжело выдохнул и упал наземь. Удар сломал ему большую часть костей в торсе - однако он ещё дышал и шевелил руками.

Сбоку от Митчелла имперец с двумя ножами несколько раз ударил ножами рейнджера-пулемётчика, однако того спасли пластины брони на теле и наплечники - всё таки армейские комплекты брони тоже в Федерации тоже научились неплохо делать, даже вибро-клинки только царапали пластины и только. Другой замахнулся для удара раненному рейнджеру штыком куда-то в область шеи, однако тому удалось сбить удар и нож вонзился ему под левое колено. Солдат закричал, однако стоящим рядом сержант рейнджеров вмазал имперцу бронированной перчаткой прямо по голове и, воспользовавшись небольшой задержкой, расстрелял его в упор длинной очередью из своей винтовки.

Офицер, подстрелянный недавно снайпером, распластался у дороги уже не дышал. Продавленный в стену не так давно хрипел и плевался перед собой кровью. Перед десантником и четырьмя рейнджерами остаётся только один имперский солдат. Винтовка у него была с отстёгнутым магазином, однако на ней был штык. И судя по его выражению лица - сдаваться он не собирался.

Девис и Хардвинг перемещаются к коробочке. Хардвинг подскочил к аппарели в задней части. Внутри коробочки был только стрелок, сидящий за пультом турели и палящий куда-то за баррикады - там, в дыму возник имперский солдат с подствольником, успевший всадить в бок коробочки бронебойную гранату и наградивший её здоровенной дыренью в корпусе. Хардвинга он, похоже, даже не услышал - наверху гремел пулемёт пятидесятого калибра, скашивающий ублюдка. Где тут внутри искать хоть что - непонятно. Да и как искать - тоже. Элементарно залезть внутри машины-амфибии не получится, это вам не пятидесятитонные БМП Корпуса с местом на шесть десантников в силовой броне. Машина совсем лёгкая. Стоит Хардвингу залезть в десантный отсек - и разломает всё внутри ко всем чертям. Получив от Лоуренса HEDP гранату, Браун заряжает её в подствольник - вытряхнув оттуда стреляную гильзу наземь.

Впрочем, гранатомёт Хардвинг всё таки получает - от капрала Мэнли. Последний, наградив бойца им, проскальзывает через оставленную кем-то дыру в доме внутрь и останавливается на углу. Выпустил на пол магазин. Собрался перезаряжаться...

На втором этаже дома, выходящего на улицу, в окне появился имперский солдат - должно быть один из тех, кого Лоуренс не добил в своё время. В руке у него был цилиндр противотанковой гранаты. Выломав окно, он швырнул её прямо в Брауна - однако граната отскочила в сторону и взорвалась метрах в пяти правее на дороге. Сразу после броска он спрятался вниз, за окно.

Шаутов вскидывает винтовку на снайпера, стоящего в полный рост на крыше одного из городских зданий. Похоже, что он целился в Аббаса или Вайнхоппера. Наверняка парень был в отчаянии - иначе бы не стоял в полный рост. Хлопок выстрела. Пуля уходит ниже и чуть правее брюшной полости - в правую ногу, почти у самого бедра. Бронебойная пуля прошила форму и тело насквозь и пробила хлипкую плоскую крышу дома, на которой он стоял. Имперский снайпер и его нога по отдельности падают с крыши вниз. В воздухе осталось заметное кровавое облачко - немного более тёплое чем окружающий его воздух.

Рейс собрался с силами и спустился с холма, подбегая поближе к Баттербичу и останавливаясь в его в пригородах. Отсюда видно как в мастерской сержант Лайнбэкер возится с техниками. В городе слышны стихающие бои - интенсивность автоматных очередей и взрывов несколько снизилась за последнюю минуту-другую.

Никто, конечно, не видел и не мог видеть что Дракон в переулок уже не шёл. Он и не собирался туда идти, наверно. Дождавшись, пока группа рейнджеров взорвавшая не так давно стену не попадёт в его поле зрения - он развернулся к ним с полным барабаном осколочно-фугасных, предусмотрительно заряженным недавно. Не слышно, кто открыл огонь первым - но у автоматического гранатомёта очевидный перевес в огневой мощи над тремя винтовками и лёгким пулемётом. Когда взрывы первых гранат отгремели - первая четвёрка рейнджеров уже потухла на мини-карте. Кто-то стреляет по рейнджерам и из дома в ответ. Однако, с последним взрывом стрельба стихает. Во дворе слышен нарастающий рёв реактивного двигателя. И крик.

- Yon-hyaku-nijuu moyase, kono okama yaro!

Сверкая алым пламенем, вырывающимся из массивного ранца у него за спиной, "Дракон" воспрянул в небо. За спиной у него разложились широкие крылья и ещё какие-то аэродинамические поверхности. Гранатомёта в руках уже не было - он остался лежать на земле как лишний вес. Поднимаясь в небо, он стал разворачиваться в полёте на Юг...

[The Prodigy - Firestarter - ссылка]

Дух

Старлей убрал журнал в необъятные недра стола и откинулся на жестком стуле, буравя сержанта взглядом. Одной рукой он неспешно выстукивал мерный ритм, а вторую держал на коленях - поза расслабленная, чуть усталая, как и положено человеку в 5-ом часу утра.

- Сержант...Духарев, - глянув на дежурную доску, и подумав с секунду, добавил проникновенно, - Сергей. Ты Родину любишь? Даже не так...Ты войны этой хотел?

Голос у старлея хриплый донельзя и глаза серьезные, серые буравят тебя.


Сурков

Рядовой Сурков, тем временем, прошествовал по корридору в указанном направлении, мысленно готовый ко всему. Дневальный по парку, кивнул еле заметно, приветствуя бойца, но выглядел так, будто сама Смерть уже одной рукой держала его за плечо. Он закрывал собой дверной проем, ведущий в комнату отдыха дежурной смены - оттуда явственно тянуло пороховой гарью и каким-то тяжелым запахом.

.


Остальным
Спустя пять-десять минут, после убытия Духарева и Суркова, с КПП послышалась короткая автоматная очередь.

Убедившись, что пленные теперь в надежных руках сержанта и тот даже почти уверенно стоит на ногах Зик развернулся и рванул в сторону города. Уменьшил чуть масштаб тактической карты, следя за зеленой точкой, обозначавшей Шарля. Бежать в одиночку по все еще имперскому городу было не слишком умной затеей, а тут хоть капрал путь проложил. Тралльщик, мать его. И Зик бежал, что есть сил, чтобы успеть, пока от браво не остались только тела остывающие. Ножны трофейного меча на каждом шагу гулко хлопали по бедру и будь броня помягче уже бы, наверное, потрескалась. А так норм. Неплохо все шло. Даже удалось чуть подсократить разрыв до капрала из-за того что тот, наверное, чуть более сознательно путь выбирал.

В итоге они с Шарлем выскочиили практически синхронно прямо в тот момент, когда ящероподобный тяжелый пехотинец заканчивал расправу над Ником и Филлипс. Прямо на глазах Зика рухнули на асфальт эти два безликих стальных великана, за бронепластинами которых скрывалось два хороших человека. А из-за них показался все еще крутящийся ствол крупнокалиберного пулемета.
-Ах ты же сука!
И Зик сделал то немногое, что умел. Поднял ствол пулемета своего и навел на чешуйчатого полуебка. Не так круто, наверное, выглядел М4 по сравнению с этой шестиствольной громадиной, но был тут не восток, где все меряются размером катаны, а дикий запад, где прав тот, кто быстрее револьвер и кобуры достанет.

- Ну что ты, советник, помилуй тебя Бог, здесь никто никому не угрожает! - Рыцарь вскинул брови, возмущенный, кажется, до глубины души таким неприличным предположением. – Мы все здесь взрослые люди, никто из нас давно уже не гадит себе в штанишки, а значит угрозы и страшные сказки на ночь мало годятся. В ином случае кто-то может обидится…какой-нибудь самодовольный ублюдок может посчитать что его незаслуженно оскорбили, этот полудурок может даже схватиться за оружие…потребовать удовлетворения. Если его словно нашкодившего паренька, угрожают за ухо на порку отвести, чуть что…Так или иначе выйдет конфликт, а это никому не нужно, в конце-концов. Поэтому мы просто мило беседуем за завтраком, словно послушные птички, травим байки и чирикаем себе в удовольствие, никто никого не пытается запугивать, никто не поминает инквизитора, никто не пересыпает свою речь третьесортными сказками про каких-то дохлых мудаков…

Ульрих рассеянно помял в своей руке булку, швыранув советнику данную сладость. Просто так. Чтобы реакцию проверить вообще-то. В целом, воин был доволен ходом беседы. Андреас Джу злился, Андреас Джу запугивал, Андреас Джу в конце-концов, согласился с поставленными условиями, а значит дело складывалось вполне удачно.
- Думаю, мои спутники выскажутся сами за себя. Что касается меня, то мне ничего от тебя не нужно…честное слово, ну…кроме может быть одного…, – Ульрих загадочно улыбнулся. – Советник Джу! Я не твой крестьянин, и не твой раб, и даже не сметливый торгаш околачивающийся на твоей земле. Я, блядь, живу сам по себе, и ничьих приказов не выполнял сроду, уж поверь, поэтому мне нужна лишь дружеская просьба. Ну такая. Когда говорят, «помоги друг», а потом прибавляют значит, «пожалуйста». Без этих выебков и приказов, короче. Моя цена - твоя вежливая просьба.

Большую часть поездки Ульрих дремал, предоставив толстому советнику развлекать своих гостей самому. На войне быстро учишься ловить бесценные минутки отдыха – как только представился шанс дать роздых своей уставшей голове, рыцарь незамедлительно воспользовался сим моментом. Приятно трясло, жирдяй ненавязчиво угрожал, этак по доброму, легонечко злился. Поминал несчастного барона и диарею, Ульрих в свою очередь пропускал данные угрозы мимо ушей, нацепив на лицо довольно едкую ухмылку. Хорошо, что карета пришла. Хорошо, что куда-то ехали они. Плохо, правда, что все это дерьмецом попахивало отменным, но Ульрих в конце-концов особо привередливым-то и не был. Главное веселье, все остальное потом.
Выбравшись из кареты по приезду, сладко потянувшись и зевнув, воин окинул взглядом новое место дисклокации. Богатый сукин сын, все ж таки, этот гребанный советник! Прям вот до усрачки богатый - и колонны, и слуги у него, - это вам не туды сюды...Это вам блядь, обиталище господина Андреаса Джу, местного мудозвона и весельчака! Интересно, какие шутки для гостей своих припас данный клоун?

- Так я и не кипячусь, – …хмыкнул рыцарь скривив губы. – Это господин советник у нас кипятиться, а я так…слушаю, ума разума набираюсь. Дыбы, веревки…инквизиторы, прости Господи. Еще чего доброго на костер меня вздумает отправить мил-человек. А я ведь так…пошутил ведь...

Дружелюбно посмеиваясь, рыцарь приподнял кубок в своей руке – дескать, а выпьем-ка мы во здравие господина Джу! Щедро улыбался рыцарь, шутил даже, отвешивал комплименты; только вот глаза жесткими и холодными оставались словно лед в декабре. Насмешку относительно высокородных тоже прекрасно уловил. Хоть и замаскированную будничным таким словом.
-…Я вот шучу…и добрый наш советник тоже шутит. Веселые мы люди, верно? Отчего ж сразу не поведал ты нам, добрый хозяин, что прекрасно знаешь, где можно шлюху вашу изловить? Я про то, кажется, и сказывал с самого начала...где бы мне леди Годиву разыскать, значит. А гостеприимство это хорошо. Я всегда рад под крышей доброго дома заночевать. Только ты уж похлопочи насчет чистого платья, господин Джу...ну на правах хозяина значит. Видишь, запылился я немного в дороге, устал, к подошвам грязь пристала. У меня и звонкая монетка найдется чтобы оплатить твои услуги.
Подмигнув, Ульрих бросил на стол пару монеток. Господин Джу явно аристократов недолюбливал - у него наверное и слуг полный дом, и себя он считает выше всех. Местный князек же! Что ж, тем приятнее было унизить такого изворотливого ублюдка, больно уж он родимого братца Андреаса напоминал…Не приведи Господь.

Вот и кончились игры, Ульрих заткнулся, нацепил свой шлем и шагнул во мрак. Тишина опустилась на плечи. Внимательная тишина прикасающаяся к человеку сотней прохладных пальцев. Высокий зал. Тревожное эхо мечется, затерявшейся птицей порхает под сводами. Обманывает…
Ухватив двумя руками крепкую рукоять, рыцарь воздел оружие над головой. В конце-концов, это не просто оружие – это двуручный меч подогнанный специально под телосложение Ульриха, великолепно заточенный и сбалансированный, - простому болвану такой даже не поднять. Одна только рукоять в длину составляет тридцать сантиметров, клинок более метра – сражаться подобным оружием могут единицы. Если обрушить его с высоты своего роста, гарантированно переломишь хребет любому неосторожному мудаку...Под силой тяжести лезвие способно пробить любой доспех, не говоря уж о черепе.
Спиной к стене, под защитой крепких пыльных кирпичей рыцарь осторожно двигался во мраке. Подальше от основной группы славных цыпляток – пусть болтают и квохчут, пусть привлекают к себе внимание, а добрый господин Ульрих станет ждать предполагаемого врага.

Серые глаза сверкнули ненавистью в прорези шлема. Вигго говорил насчет четверых, - их должно быть четверо чтобы двигаться сквозь миры. Четверо, и никак не меньше! А это значит, что до поры до времени, двуногий скот придется сторожить и оберегать...

Это был смелый бросок - вместо того, чтобы броситься наутек от могучего противника. Может быть, самый смелый и безбашенный поступок, который Миежко совершил за свою жизнь.

Но добраться до странного копья Новаку не удалось. Когда он только прыгал вперед, здоровенная когтистая лапа, сжатая в подобие кулака, ударила его прямо в ухо. Как паровозным поршнем съездили - шляпа, только что подобранная на месте гибели, слетела с головы, в ушах раздался звон, в глазах расплылись круги, и Миежко упал на землю, так и не завершив свой кувырок.

Привыкший к нокдаунам, он пришел бы в себя через минуту. Но как раз этой минуты у него не было.
Смерть оказалась легкой и безболезненной.

Миежко побежал, продираясь через джунгли, которые до этого казались не такими уж непролазными, а теперь вдруг стали, как живые, цепляться за ноги и за руки. "Хтоническая тварь" позади не пыхтела, а передвигалась все так же практически бесшумно, что немало удивляло. Новак даже хотел было обернуться, чтобы проверить, преследует ли его до сих пор эта страхолюдина, но тут сзади раздалось то самое потрескивание, и поляк понесся еще быстрее.

Выстрелы звучали совсем недалеко, но среди бесчисленных древесных стволов Миежко никак не мог увидеть эти кислые рожи - нигера и латиноса, увешанных оружием. Пусть они были хамами, убийцами и невеждами, все-таки человек с человеком может договориться. Да еще и в таких обстоятельствах!

В очередной раз перепрыгнув через корягу, Миежко увидел лежащий в траве пулемет своего второго спутника. Часть ленты была расстреляна, блестящие гильзы валялись тут и там и выглядели, как драгоценности, как золотые монетки, высыпавшиеся из чьего-то кошелька. И кровь! Много крови. На прикладе пулемета, на листьях, на стеблях. Поискав вокруг глазами, поляк увидел и автомат негра, от которого еще шел еле заметный дымок. И свою шляпу! Тоже сильно заляпанную кровью. А рядом - какой-то окровавленный ком из тряпок. Одежда? Кого-то из них ранили? Из кучи тряпья высовывался жгут кишок. Вот дьявол! Где же эти два придурка? Неужели передрались между собой?

Тут голову Миежко что-то задело, и, машинально, глянув наверх, он увидел... ЭТО. Вытянутые, смутно напоминающие человеческие тела силуэтами, две кровавые туши, подвешенные, как на скотобойне, и все еще покачивавшиеся на ветке. Линии мышц и сухожилий, страшно обнаженные, как в школьном учебнике по анатомии. Без кожи. Без головы. Второе тело медленно повернулось, и на поляка оскалился перевернутый вниз череп, безгубый, безволосый, ободранный, как кровавый кочан капусты, и только глаза, залитые кровью, так что зрачки еле различались через начавшую застывать красную пленку, и провал рта, в котором все еще сидели ровные зубы, говорил о том, что это человек.



Миежко видел в жизни всякое. Но такое могло напугать кого угодно. Особенно когда ты один. В лесу. И без малейшего понятия о том, где этот лес находится.

Сзади, неподалеку, раздалось все то же пощелкивание.

- Доброе утро, Джез! Выспался?
- Доброе, Томми. Спалось хорошо, когда из постели выбирался твоя жена просила привет передать.
- Да иди ты - рассмеялся в ответ на шутку лейтенант Томас Кашинский - Лучше собирай вещички и пошли уже. Сегодня в Центральном Имперском Парке патрулируем, и лучше бы явиться туда вовремя. Майор рвет и мечет, в три ночи очередной труп нашли.
- Да ну?! - вяло удивился Фолксен, собирая свои вещи - И кто на этот раз?
- Дочка Ланселя Розетти. Безутешный папаша готов теперь любыми деньгами сорить, лишь бы отомстить убийце. Коль повезет обогатимся.
- Тоже мне, папаша. Как дочурку грохнули, так он деньгами рад сорить, а как нормальную охрану нанять в неспокойное время, так это не хватает мозгов, а нам работа лишняя. Труп уже в морге?
- Да. Потом посмотришь, там как всегда, тот же почерк, а сейчас пошли, опаздываем уже - Кашинский постучал пальцем по циферблату наручных часов.
- Да иду я, иду, дай только термосок с кофе возьму, всю ночь ведь шляться будем. Пончики у тебя?
- Ага, пошли.
- Ну пошли, пошли...
Центральный Имперский Парк и без того занимавший невероятно огромную площадь, в ночной темноте казался просто безграничным. А виной тому плохое освещение, которое с грехом пополам обеспечивали редко стоящие фонари. Прохожих было мало. Еще бы - за месяц своей деятельности маньяк успел поселить ужас в душах простых горожан. Тридцать дней прошло с момента как нашли первый труп. За эти тридцать дней произошло пятнадцать убийств. Все с одним и тем же почерком - ночью, в парке, без свидетелей. Поиски ничего пока не дали.
Офицеры проходили мимо огромной цветочной клумбы, засаженной ярко-красными розами, когда в ночной тиши раздался пугающий вопль. Недалеко. Метров сто всего.
Не сговариваясь полицейские кинулись на крик, но не успели. Как всегда - на примятой траве лежит тело, вроде бы девушка, но кто именно сказать невозможно. Нет головы. Опыт подсказывает, что она где-то рядом лежит в кустах, а вот внутренности лежат рядышком с телом.
С громким треском сухих ветвей, из кустарника появился другой патруль.
- Ищите голову и вызывайте подкрепление, пусть оцепят территорию! - крикнул вновь прибывшим Джез - Том, за мной!
Отдав распоряжения Фолксен во весь опор бросился в ту сторону, где, как ему показалось, мелькнул темный силуэт, который вполне мог принадлежать маньяку.
Наконец-то есть хоть малая, но возможность поймать преступника. Темный силуэт впереди уже совершенно очевидно не видение, а вполне реальный человек, и он убегает.
Позади слышно тяжелое дыхание Кашинского.
Сложно было сказать, сколько длится погоня, но в какой-то момент Джез поймал себя на мысли, что силуэт больше не убегает. Он не успел толком понять, что это значит, когда в отсвете фонаря, стоящего у дороги, в руке маньяка блеснул ствол пистолета...
- Эй, Джез, вставай, еще один бой пропустишь.
Фолксен открыл глаза. Сегодня его любимый кошмар прервали на самом интересном месте. И хотя он недосмотрел сон до конца, он итак знал, что будет дальше. Маньяк стрелял. Не сразу, удивленный Джез сбавил скорость, а вот Томас бежал дальше. Он-то и поймал первые три пули. И упал лицом на булыжники парковой мостовой. Другие три получил Джез. Его всего лишь ранили. А вот маньяку не повезло. Капитан Фолксен стрелял лучше и уложил своего противника одним точным выстрелом в сердце. Уже после, хромая на простреленную ногу, и придерживая пока еще свою руку он подошел к телу, чтобы взглянуть в лицо маньяку, что держал в страхе добрую половину жителей города. И нельзя передать словами его удивление, когда откинув капюшон он увидел не чудовище, не страшного и ужасного мужика, а хрупкую и милую девушку. Светловолосая, голубоглазая, тонкая словно тростинка, она лежала на мостовой раскинув руки в стороны. Если бы Джез не застрелил ее сам, то ни за что не поверил бы, что это милое создание может быть тем самым маньяком. Помнил он и еще кое-что, а именно глаза на выкате, словно затуманенные наркотиком и безумную улыбку, что застыла на мертвом лице, словно маска.
Присев на кровати, Джезерайя достал флягу с водой и налив немного на руку, плеснул себе в лицо. Утреннее умывание с поправкой на полевые условия. Умыв лицо, полицейский прополоскал рот. Сплюнул. на полу образовалась небольшая лужица, но вагон все равно необитаем, а к вечеру все высохнет, так что Фолксен не особо переживал по этому поводу.
Спрятав флягу, отрезал себе кусок сыра и заедая его сухарями ответил Николе:
- Не пропущу, уж поверь.
Настроение не задалось с самого утра. Еще бы - гребаный седьмой уровень больше похож на склеп, чем на место обитания людей, а веселые сны не располагали к тому чтобы прыгать от радости.
Но положение можно без проблем поправить, да и питаться в сухомятку не хорошо, а потому Джез достал другую флягу. Гораздо меньше фляги с водой, емкость на треть литра хранила в себе превосходный элитный коньяк и пара глотков этого чудесного напитка обычно помогали приветси мысли в порядок. Кроме того, как врач, Фолксен знал, что 30-50 грамм алкоголя с утра приносят ощутимую пользу здоровью.
Покончив с завтраком и собрав свою сумку, Джез собрался на выход.
- Пойдем, Ник, нам предстоит милая задушевная беседа с невероятно приветливым и интеллигентным местным населением. Надеюсь они возьмут с собой чай и плюшки, ну или тортик с кофе. Поможет разговор завязать, а то ведь нехорошо вышло. Паровоз шумел, колеса терлися, нас не ждали, а мы приперлися.
Мрачно усмехнувшись, полицейский пошел на выход из вагона. Походная жизнь в его понимании предполагала правило "все свое ношу с собой", поэтому свой рюкзак он по обыкновению закинул за спину, в очередной раз поблагодарив человека придумавшего плечевые лямки.

Музыка: ссылка

Чтобы возникла такая ненависть, надо много любви.*
Ночь. Вообще очень странное время суток. Особенно, если тебе не спится. В голову червячками начинают заползать достаточно неприятные, иногда даже очень, мысли. Вот и сейчас мисс Адлер смотрела на карту, пыталась не уснуть, но в какой-то момент поняла, что её больше не волнует U-образный тоннель, расположенный недалеко от места их ночлега. Воспоминания - это порой тяжело. И какой бы сильной и непоколебимой девушкой она ни была, перед ними она беспомощна. Особенно перед теми, о которых ей хотелось бы забыть. Иногда так бывает. Железо порой тоже ржавеет.
Ирэн всегда считала, что создана для чего-то очень большого и очень важного, а не для какой-то там любви. Она позволила себе в этом усомниться лишь однажды. На это её сомнение свыше был дан чёткий и однозначный ответ. Когда мисс Адлер было всего восемнадцать (ага, ей тоже когда-то было восемнадцать), она была преуспевающей студенткой на кафедре маркшейдерского дела. В рамках преддипломной практики она ещё с несколькими студентами отправилась на четвёртый уровень под руководством профессора Акселя Родендорфа. Это был приятный молодой мужчина лет тридцати. Приветлив и добродушен настолько, насколько небрит. Чуть небрежен, но при этом всегда опрятен. Вежлив, но остр на язык. Каждое его несовершенство или шероховатость была уравновешена его живостью, умом, чувством юмора. От него всегда веяло жизнью и какой-то правильностью. Он был самым настоящим. Был. Но всё по порядку.
Всё произошло неожиданно. Молодая Ирэн. И не совсем юный Аксель. Надо сказать, что о нём мы умолчали кое-что важное: он вдовец, и у него шестилетний сынишка. И вот как-то неожиданно сучилось Что-то. Может, это было Чувство. Искра. А может и нет. Но по факту: цветы, конфеты, серенады. И губы, губы, губы. Приковывают. Жарко, влажно, беспредельно. И льды, сковывающие её сердце, дают трещину. Расступаются. Тают. Стремительно и бескомпромиссно. Не оставляя ей никаких шансов.
Но ведь это только в книжках всё заканчивается хорошо и свадьбой. Мы же не в классическом французском романе. Буквально перед возвращением домой, мисс Адлер случайно узнала, что профессор Родендорф - проигравшийся банкрот, отчаянно ищущий способ поправить свои финансовые дела. Возможно даже посредством удачной женитьбы.
Тяжелый разговор. Расставание. И надежда. Та, которая самая плохая подруга.
Успешная защита диплома. Слухи о том, что профессор Родендорф уже три недели не появлялся на работе.
О его смерти она узнала из газет. Его тело было найдено в одном из номеров при карточном клубе на третьем уровне. Смерть наступила в результате выстрела в голову. Самоубийство. Писали, что к груди он прижимал фотографию умершей жены. Мисс Адлер так и не узнала, что там была вовсе не фотография, а письмо, адресованное ей. Но, понятное дело, её папенька был немедленно поставлен в известность. Огласки эта информация не получила. Так что о содержании предсмертного письма профессора Акселя Родендорфа мы можем только гадать.
Оставшийся сиротой мальчуган был отправлен на опеку к дальним родственникам. Перед отъездом Ирэн видела его. Вы можете себе представить как смотрит на вас ребёнок, который считает, что вы виновны в смерти его папы? Что вы могли остановить его и не остановили? И не представляйте. Особенно в том случае, если бы вы искренне хотели когда-нибудь назвать этого ребёнка своим сыном. Достаточно знать, что одного этого взгляда хватит, чтобы вы ненавидели себя всю оставшуюся жизнь.
Шрамы бывают разные. Какие-то видишь только ты сам. А какие-то ещё и остальные. Тот, который в имеете возможность лицезреть у неё на шее - этот шрам она оставила себе сама. Не хватило духу, не смогла, дрогнула. Но это был самый последний слабый поступок в её жизни.
Её глаза потемнели, как небо перед грозой. Голова упала. И пролился дождь.

То, что один день отделён от другого, — вероятно, одна из замечательнейших особенностей жизни на нашей планете. В этом можно усмотреть истинное милосердие. Мы не обречены на непрерывное восхождение по ступеням бытия — маленькие передышки постоянно позволяют нам подкрепить свои силы и отдохнуть от самих себя.*
Веки распахнулись. Темно. Тихо, сквозь зубы, чертыхнулась. Проспала. Ругает сама себя, что отключилась, так и не совершив ночную вылазку. Щеки чуть горят. И она знает почему, но только отказывается придавать этому значение. Лампу включает. Перегрелась и сама выключилась, видимо. На часы смотрит. Смотрит и всё равно не соображает сколько времени. Потянулась, спиной затёкшей хрустнула. а потом и шеей. В голове так же неприятно, как и во рту. Фляжку с водой достаёт и делает несколько больших глотков. Прохладная. Наливает немного на платок, после чего протирает мягкой тканью лицо, холодком стирая остатки сна и сопровождавших его видений. Дальше - как обычно. Одеться, расчесаться, личико припудрить и подрумянить для свежести. И улыбнуться. Обязательным пунктом.
А едва заметная краснота кожи - это просто реакция на пыль.
Это просто пыль. Всего лишь пыль.
Пыль, я сказала.
Доброе утро.

Рундстрим

Рундстрим (эльф. Соэтеру, орк. Башшара) - холодное воздушное течение, опоясывающее синеву со всех сторон. Именно оно препятствует исследованию дальних областей синевы с целью обнаружить новые земли для торговли и мирной, конечно же - а как иначе? - колонизации.

Рундстрим движется против часовой стрелки. Мощные воздушные потоки, достигающие скоростей до 200 и более километров в час, делают полеты здесь подобными самоубийству - мало того, что ветер быстрый, так он еще и нисходящий, утаскивающий любое попавшее в него средство передвижения глубоко в синюху. А еще внутри бушует вечная гроза. Тем не менее, некоторые летающие существа (скаты, к примеру), научились использовать ветра Соэтеру для быстрого перемещения на значительные расстояния, влетая в него в одном месте и вылетая совершенно в другом - стало быть, где-то в глубине Рундстрима есть и восходящие потоки.

Внешне Рундстрим представляет собой плотную стену белоснежных облаков с нехарактерно для синевы четкими границами, заметную с очень далекого расстояния. Наивысшая точка стены расположена очень высоко - выше, чем летает любой современный летательный аппарат, и выше, чем может дышать любой современный человек.

Интересной особенностью Рундстрима является тот факт, что его воздух практически не смешивается с воздухом синевы. Стоя снаружи, наблюдатель будет чувствовать лишь слабый ветерок, направленный в сторону стены; рука же, внесенная всего на полметра в облако, испытает на себе воздействие мощного холодного ветра (-10 по Цельсию, до 100 км/ч на глубине до метра, дальше хуже).

Никому еще не удавалось низвергнуться в Башшару и вернуться живым, хотя регулярно находятся смельчаки, исполняющие первую половину представления. Некоторые влетают в поток, зная, что идут на смерть; другие же пытаются выяснить, что находится по другую сторону, но оказываются недостаточно подготовлены.

Легендарной в этом плане является история маленького, но гордого, народа вараби, совершившего самое массовое самоубийство в истории путем влета в Башшару на управляемом острове. Конечно, тут и там регулярно всплывают слухи, что эти чернокожие безумцы сумели пройти через Рундстрим и выжить в процессе, но слухи остаются слухами. (Между прочим, злые языки утверждают, что Ашок стал Ашоком Драконобором исключительно в попытке превзойти вараби в охуитительности.)

                ☞Тысяча островов☜

Несмотря на название, Тысяча островов - это один большой кусок камня - если быть совсем точными, самый большой кусок кусок по эту сторону синюхи. Большая часть территории острова покрыта водой, но тут и там над поверхностью возвышаются небольшие острова, покрытые буйной растительностью. Болотистая местность в этих местах идеальна для разведения летучих скорпионов и грузовых трилобитов, а на глубине нескольких километров под водой скрываются богатейшие месторождения полиметаллических руд. Среди местных, Тысяча островов часто зовется Кекассией. Почему - неизвестно.

Тысяча островов располагается на юго-востоке архипелага, примерно на четыре часа от Диссонанса. Значительная часть территории острова ныне находится под имперской властью, но ныне экспансия Империи на север этой земли несколько приостановилась. Тем не менее, шестая имперская армада в полном составе, состоящая из около сорока тысяч десантников, четырех тысяч четырехсот драконов, пятисот дирижаблей различного назначения и не одного - трех стратосферных плацдармов класса "Искоренитель", расквартирована здесь, на утесах Окато - самого большого из местных островов.

Местное население Тысячи островов обладает несколько необычной по меркам синевы культурой, поскольку долгое время оставались территорией, не нужной никому, кроме местных орочьих племен, чем с удовольствием пользовались всякие криминальные элементы и беглые рабы. Большая часть отмелей этой земли сплошь усеяна подводными схронами и, местами, даже крепостями. Даже полурослики-земледельцы Тысячи островов (представленные в основном домами Шартреза и Тыквы) научились оборонять свои земли с помощью серпов, молотилок и метательных тяпок, превратившихся в их умелых руках в ужасное оружие возмездия. О легендарных же безрубашечных монахах-жнецах с острова Гайду и вспоминать страшно.

В землях, где главным гарантом стабильности выступает обрез двустволки, живет народ прямолинейный, жизнерадостный и очень сильно пьющий. Практически все мужское население островов - по крайней мере там, где Империя не успела ввести сухой закон - вечерами собирается в пабах, где обсуждает последние новости, радостно бьет друг другу лица и горланит национальные песни до самого утра, чтобы, встав пораньше и причесавшись, отправиться на работу. Одеваются местные жители весьма разнообразно, но, как метко заметил Мардук Окамерис, первый советник святейшего императора Анхеля Седьмого, так цветасто и безвкусно, будто бы их всех хоббит ночью делал.

                ☞Крупные государства☜

                ❀ ❀ ❀ Мостан ❀ ❀ ❀

               ❀ ❀ ❀ Агохиге ❀ ❀ ❀

               ❀ ❀ ❀ Оклахома ❀ ❀ ❀

                 ❀ ❀ ❀ Канор ❀ ❀ ❀

               ❀ ❀ ❀ Додеканес ❀ ❀ ❀

               ❀ ❀ ❀ Ситтарик ❀ ❀ ❀

                 ❀ ❀ ❀ Окато ❀ ❀ ❀

Правительственный поезд. Коридор, из конца в конец. В головной части- кабина машиниста. На панели- те же кнопки, что в лифте-поезде, только больше на несколько штук. Тормоз экстренный, система связи. И все. Больше для порядка, чтобы не нагружать важных персон заботами о выборе маршрута. Каморки с общим туалетом, комната с гидравликой. Пожалуй, никто кроме Поло не улядел бы там ничего, кроме переплетения трубок и шлангов, оплетающих выпуклые котлы и компрессоры. Отопление? Водопровод? Очиститель? Не ясно. Но видно, что ни воды, ни пара в механизмах нет. Посреди вагона- четыре каюты, наподобие купе в древних длинных поездах. Только удобнее, и обставлены лучше. Кожаные диваны, в каждой каюте по два. Полки сверху, шкафчик для одежды. И стол, сукном накрытый. Вместо занавесей на окнах- тлена пелена. Остальное все целое, приличное. Свет есть.
Густым облаком пыль повисла в воздухе. Оседает на одежду, норовит заставить чихнуть. Хорошо механику Николе Поло- лег где пришлось и забылся. Остальным- хуже. Итон нашел в подсобке щетку, похожую на веник. Взял за ручку, потянул. За веником, на полу- крыса. Ощерилась, смотрит глазками-бусинками. Не боится. Повернулась и уползла в скопление трубок, прежде чем кто-либо успел что-то сделать. Не достать, не выгнать.
Кое-как удалось смахнуть пыть. Но за ночь она снова осядет, и к утру равномерным слоем будет лежать на всех, решивших заночевать в вагоне. Кроме крысы, укрывшейся под где-то под котлом.
Разошлись по купе. Никола вместе с Джезом в крайнем от входа, с заклинившей открытой дверью. Койка доктора Фолскема продавлена посередине, но это сейчас волновало его меньше всего. В следующем- Александер. Дальше- Ирен. В том, что ближе всех к кабинке машиниста и подсобке (и к жирной бурой крысе) расположились браться Уайлс.

Наталья:
Не стала в выход, открытый для вас колдуном бежать. К двери метнулась. Через что вошла, через то и выйти решила. Рванула на себя, медленно обрастающую потертым дерматином дверь. На улицу прыгнула.
Конечно, же, на улице тебя ждут. Десятка два жрецов перед входом отираются. Видимо войти не могли, пока им не откроют.
Успела только испуганно пискнуть. И ругнуться матерно. Один из жрецов, подхватил тебя под руку. Сжал пальцы несильно, когтями скрипнув. Оттащил чуть в сторонку, чтоб другим жрецам не мешать. Посмотрел на тебя черными кругляшами глаз. Потом по сторонам зыркнул настороженно. Словно что-то прикидывая...

А остальные жрецы черным потоком ворвались в убежище.

Линда-В:
Метнулась к трупу старика. Схватила его, пытаясь на спину взвалить. Жрец со стянутым скобами лицом, аккуратно положил тебе на плечо длань свою когтистую. Кивнул одобрительно. Похвалил:
"Правильно, что остаться решила."
— Небрежно пнул босой ногой тушу Василия, отпихнув от тебя подальше.
Когда ты воткнула в бок жреца шокер, эффекта это не произвело ровным счетом никакого. Жрец только головой покачал неодобрительно и другой рукой аккуратно этот шокер раздавил.
Дергаться ты не рискнула. Когтищами своими жрец тебе в секунду голову смахнет.
А Прохор, предатель, молчит и не шевелится. Даже не помог тебе ни чем. Не ожидала ты такого от плюшевой игрушки. Думала поможет и спасет.

Родион, Влад, Вик с Элизабет. Максим с Светланой. Глейзер, Копацки, Родионов.:
Ринулись в открывшийся коридор, краем глаза заметив, что жрецов в комнате сильно больше стало.
Паскудный жрец с со скобами на башке крикнул вам во след что-то. Что-то такое жуткое и неприятное, что коридор ваш затрясся.
Разломы в стенах из которых пар горячий бьет, открылись. Под ногами трещины зазмеились, превращаясь в ямы и пропасти. Светло совсем стало зато.
Лава в ямах светит ярко так.
Вот Родионов в яму упал. Одну перепрыгнул, вторую перепрыгнул, а в третью упал. Споткнулся наверное.
Вспыхнул в секунду даже закричать не успев.
И вновь энергией плеснуло животворящей. И еще бодрее бегущие люди стали.
И паркетины на полу коридора проявятся начали. И Курамина чуть не проткнуло вылезшей из пола штырем вешалки для шляп. Но не проткнуло. Только бодрее Курамин побежал, карающего штыря избегнув.

А жрецы, почти все, за вами рванули. Бегут позади молча. Но старательно и упорно.
Пара штук тоже в лаву уже канули.

Симонов:
Встал перед жрецами, раскинув руки. Хоть на секунду задержать тварей. Хоть секунду дать остальным людям. Плевать, что ты их не знаешь почти, сейчас ты готов пожертвовать ради них всем.
Жрецы медлят. Неловко топчутся на месте несколько секунд. Смотрят на тебя черными пустым шариками глаз.
Ты улыбаешься.
Потом четверо жрецов обогнув тебя за несколько метров, пускаются за беглецами, а один прыгает к тебе. Удар в живот. Вспышка боли. Падаешь на колени. Удар в грудь. Хруст костей.
Сплевываешь кровь, продолжая улыбаться.
Ты победил. Ты дал своим несколько лишних секунд на спасение.
И голос Бэл-Хексы доносящийся из черноты неба и из уродливых стен из из мерзких статуй, прозвучал недовольно и мрачно:
"Он опасен. Перед ритуалом, лишить его сознания."
И это последнее, что ты слышал в своей жизни...

Ольхов:
Прямо воздушная легкость. Почти как в игре все. И не страшно совсем, только какое-то радостное волнение. Внезапно осознаешь, что этот город, на самом то деле, не такое уж плохое место.
Легко подхватываешь на руки Наталью. Девушка что-то невнятно бормочет, пытаясь вырваться, но ты ее не слушаешь. Это ТВОЯ игра. И никто тебе радость от игры не испортит.
Рассмеявшись, небрежно бьешь ее по лицу, что бы она не сбивала торжество момента, и не мешала тебе её героически спасать.
И широкими прыжками уносишься от жрецов, со спасенной девицей на руках. Бежишь мимо бараков грязных. Никто не пытается тебя остановить. Один оборванец только замешкался на твоем пути, но ты, не снижая скорости, пинком отбросил его к стене.
Бежишь. Эйфория постепенно проходит. Мысли перестают путаться. Бежать становится тяжелее.
Всех обогнал. Вик с Элизабет за тобой бегут. Отстают потихоньку.
Если жрецы догонят вас, то их сцапают первыми.
Наталья:
Небрежным ударом по щеке, Ольхов прервал твою речь. Подхватил тебя на руки и побежал. Очень быстро побежал. Ты бы так не смогла. Да и вообще, человек бы так не смог. Голова гудит после удара. Сознание плывет. Ты съежилась на руках Ольхова и затихла. В конце концов, он тебя спасает.

Вик и Элизабет:
Слишком задержались. Пока Элизабет пыталась утащить доктора. Пока Вик тянул за руку Элизабет. Потерянные драгоценные секунды. Если бы жрецы не остановились перед Александром, то для вас было бы уже поздно. А так шанс есть.
Четверо жрецов бегут за вами. Уже ближе. Еще ближе.

Вот так в итоге и получается. Глупость, помноженная на обстоятельства выдает в итоге полную жопу. И не надо тут винить тех, кто тормозил. Люди - они же не роботы. Вдруг и вправду контузило кого? Не все такие же жесткие и дубленые, что только встали, отряхнулись, утерлись и уже вперед, действовать.
Хотя сейчас это уже было не важно. Полсотни тушек непонятных местных. Карлики в основном. Остальные, хоть с человека размером, но какие-то дохлые все равно. И вот стоят они, вокруг. Обсуждают. Сожрать или же нет? Их слова в очередной раз колоколом били в голове - это не Земля, браток. Не-а. Наверное, трудно было до сих пор верить в обратное.
Я крепко стиснул в руке тяжелую ножку от табурета. Смешно, но что поделать. И пускай девица с ножом говорит глупости, по сути она права - не отмашешься от толпы. И пускай я положу десяток этих хиляков. Их еще сорок, грубо говоря. И когти острые. Плюс, сдается мне, какие места на человеческом теле самые уязвимые - они знают. Так что положу кучку вокруг себя, как герой древних эпосов, да тут-то меня и накроют.
Зажмурился даже на мгновение. Снова глаза открыл. Не, на месте все. Только Док впереди кровью харкнул. А этим уродам все равно. Хм, нет, еще есть изменение. Элизабет в ремень вцепилась так, что и не отдерешь, наверное. Я даже улыбнулся слегка от этого. Осторожно по голове погладил ее и тихо шепнул:
- Не бойся. Молитвы знаешь? Помолись, мне кажется что здесь есть шанс, что это поможет. -
Сам я был человеком верующим. Как иначе, когда воспитан бабушкой в полной, как говорится, заднице? Вера и остается одна. Пускай, все, что я делал - всегда зависело только от меня. От силы моих рук, от крепости ног, хватки, удачи. Навыков и осторожности. Умения. Но я всегда верил, что все это - не просто так. Ну а как иначе? Тяжело жить без веры, грустно. И пускай живу я теперь дракой, не слишком делом богоугодным. Но у каждого свой крест, каждый за это потом ответ держать будет. Вон, Федор ведь тоже не ангел. Но продолжает верить.
Я прижал левую руку к груди, накрыв спрятанный под одеждой простой серебрянный крестик, что мне одела когда-то давным давно бабушка. И начал молиться, сурово оглядывая этих самых карликов и прочих. Молился я про себя, правильными словами. И стал просить я о простом, о чужих, по сути, людях: о Элизабет и девчонке той, чтоб не оставил Он защитой своей; о парне том, что ругался на меня, чтобы справился с трудностями, крепок духом был в суровый час и чтобы сила его не подвела; о Доке, чтобы не потерялась душа его, когда богов ложных призывает. И лишь в конце - о себе. Заступничества попросил, чтобы рука не подвела, да умения нехитрые. Ну и прощения за все прегрешения. Никогда зла не хотел никому, всегда как лучше сделать хотел, пусть не всегда получалось.
Помолился и легче стало. Выдохнул коротко, дубинку в левую руку переложил и крестным знамением осенил себя три раза, прошептав "Аминь" напоследок. Будь что будет. На все воля Его.

В эти минуты, уткнувшись лицом в песок, Эбигейл отчаянно хотелось верить в благородство Вальтерза и настоящую человеческую справедливость. И не менее сильно хотелось ему помешать. Не решилась. Упустила момент. Все-таки, страх иногда сковывает даже тех, чьи руки уже запятнаны кровью. Убийство Вальтерза послушником не стало для нее неожиданностью. Зачем он им нужен, человек, способный переметнуться под дулом автомата на чужую сторону ? В расход таких. Дезертирство, предательство, бесчестие не в почете ни в Федерации, ни в Мидмире.

Что же выбрать: расстрел или отказ от гражданства Федерации?

Жизнь – самое ценное, что можно у нас отнять.
Ты провожаешь утром близкого человека до двери и говоришь ему: - Хорошего тебе дня! Береги себя!
Ты пристегиваешься за рулем сам и заставляешь пристегнуться пассажира сзади, потому что помнишь, что в случае аварии его колено способно проломить твое сиденье и навсегда сделать тебя инвалидом.
Ты плачешь над сбитым на дороге котенком так горько, словно он твоим был пушистым комочком.
Ты безумно любишь жизнь и дорожишь ей.
И мозг услужливо подсказывает выход. Слова сами идут на язык.

- Я присягну на верность Мидмирской империи. Я почти ничего о вас не помню и не знаю. Но…я хочу жить!

Эбигейл сидит на песке, смиренно склонив голову и ждет решения послушников. Она ждет, что ее допустят к присяге. Ждет начала новой жизни. А прошлое…оно забудется само по себе, растает легкой серой дымкой.

Жизнь – как скомканная, лоснящаяся на сгибах десятирублевка, случайно забытая кем-то на сиденье в автобусе. Ты получил ее бесплатно, и так же вернешь. И ты не ценишь ее. Ни свою, ни чужую.
В новостях репортаж про убитых детей, лежащих вповалку друг на друге на деревянных, давно некрашеных досках спортзала. Маленькие пальчики, сжавшиеся в кулачки, закатившиеся глаза, запекшаяся кровь. Их матери бьются в криках и плаче за стенами школы. И даже суровый мужик-омоновец из оцепления украдкой вытирает глаза. Равнодушно переключаешь канал.
Ни сочувствия, не жалости. Жизнь слишком скоротечна, чтобы ты расстраивался по пустякам.
И мозг услужливо подсказывает выход. Слова сами идут на язык…

Все варианты успела Эбигейл в голове прокрутить. Цветными кинолентами мелькнули они перед глазами. Теперь она точно знает, что выберет.

Четверо их осталась. Одна присягу хочет. Вторая молчит. Третий хохорится и провоцирует послушника на поединок. Наивный. Еще одна марионетка. Добраться бы до кукловода и обломать ему все выступающие конечности.

Встала. Гордо голову вскинула. Настолько гордо, насколько это можно сделать, стоя в одних трусах.

- Рядовой 2 класса Эбигейл Реддс. Расстрел. Без вариантов. Я – маленький винтик большой машины под названием Федерация. Отказаться от гражданства – равносильно отречению от самой себя. Я солдат и свое будущее выбрала сама. Пусть я умру, но человеком, а не псом, метающимся от одного куска мяса к другому.

Гипер-прыжок, варп, перемещение через пространство, фазовый переход Малютенко-Айзенберга - как не называй этот единственный доступный человечеству (да и вообще кому либо - как считает современная физика, хотя когда-то она считала что перемещение со сверхсвотовой скоростью не возможно в принципе) освоения космоса.
А также головная боль вояк - отследить прыжок сложно, как в точке отправления так и в точке прибытия. Да и происходит сам прыжок довольно быстро - перемещения самых больших кораблей на гигантские расстояния занимают около часа (да, для этого требуется длительная подготовка систем - но в точке прибытия, конечно, засечь их нельзя). Иногда можно засечь волну искривленного пространства, вызванного перемещением массы, за полчаса. Иногда за пять минут. А мелкие истребители типа "Ужа" прыгают практически мгновенно.

Конечно, не всё так плохо - нельзя прыгнуть в непосредственную близость массивного тела, вроде планеты; нельзя прыгнуть на "маленькое расстояние", перенесясь на десяток километров в тыл позиций врага посреди боя; для прыжка нужны длительные рассчеты, желателен разгон корабля до высоких скоростей. Вообщем, прыжок - не средства боя, а лишь средство доставки. Но и такое средства очень сильно меняет военную логистику. Хорошо хоть Земля защищена от внезапной атаки - в умников-высоколобых не даром вбухивают бюджетные средства, им удалось каким-то образом установить на Луне дополнительные "искривители", которые перенаправляют какие-то там волны от гравитационного поля нашего спутника, расширяя "безпрыжковую зону" вокруг Земли, но ослабляя её рядом с самой Луной. Именно поэтому Луна - ключ к обороне Земли. Именно поэтому вы здесь.

Черная пустота космоса зарябила как раз в том месте, вокруг которого плоским кольцом распределились тренировочные Ужи - и сюда сейчас же несутся на всех порах патрули и прочие боевые силы (вон они уже показались из ангара, в котором вы начали тренировку). Сюда же направлены острые головки ракет из открывшихся подземных шахт, хищно поводят носами установки ПВО. Чтобы не появилось здесь - на него обрушится миллион смертей.

Вспышка - и в кольце нарисовалось что-то. Сначала бросились в глаза размеры - 5000 тонн оказались не таким уж и большим кораблем (помнится, старые космические шаттлы 20го века весили тысячи две). Внешние формы напоминали плоский диск диаметром метров пятьдесят и высотой метров десять, разделенный на две половины с тонкой перемычкой между ними. Конечно, на диске там и сям были выросты - должны же там быть рубка визуального наблюдения, орудийные пилоны, системы сенсоров и двигатели. И именно этот "диск" был первым увиденным вами кораблём жукеров. Что за корабль, какого его назначение, класс - ваше обучение пока до этого ещё не добралось. Хотя судя по размерам - фрегат или эсминец, может быть дальний рейдер. Ничего такого, с чем сложно было бы справиться.

--Не стрелять, повторяю, не стрелять - напомнил требовательный голос в наушниках, а вслед за ним кто-то из группы как-то удивленно помянул мать.

Вслед за этим начало приходить понимание - корабль выглядит странно, он явно поврежден. Выломаны куски брони, где-то обгорелые пятна, синие электрические разряды. С одного бока, кажется, утечка какого-то газа. Корабль бездействует, застыл на месте, не реагирует на столь враждебное ему окружение.

Поступили приказы тренировочной группе. Находится на месте, ждать пока охранение не возьмут на себя регулярные части - на корабль планируется десант, возможно удастся понять как и зачем он здесь оказался. После прибытия патрулей - минут через пять-десять - тренировочная группа по мере замещения их кораблей армейцами (не на Ужах, а на гораздо более новых и опасных истребителях Вайпер, Стрела и Пламя, а также тяжелых штурмовиках Буллет) отправляется в ангар, где завершает эту тренировку, отправляясь в душ, на обед и на дальнейшие лекции по расписанию.

В рот попал кусок грязи. Скорее даже, гнили какой-то местной. Соленая на вкус. Отвратительная. Выплюнул.
Сука. Ублюдок. Напоминает презерватив светящийся. Вроде, весь такой выебистый, а по сути - гондон обычный. Только с гранатами и в броне. Подумалось, что имей я возможность - я бы его тоже убил. Не давая случая спастись. Сестру свою вспомнил, из-за разгерметизации погибшую. Может, у него тоже сестра есть? Живая? И не хочет он вот так вот в болотах пленного федерала мордой в грязь тыкать. Тьфу ты. Ага, Фриц, может еще его по голове погладишь и к груди волосатой прижмешь? А чтобы ему попроще было, еще вдобавок укажешь, в каком направлении сержант с бойцами срулил. Нет, брат, война - это война. Тут хочешь не хочешь, а сукой последней станешь. Винтовку на соотечественника наставишь. Безоружного убьешь. Чтобы выжить.

-Рай, говоришь? Кто был тем наркоманом, который этому куску дерьма такое название-то дал? - снова грязь выплюнул - И знаешь, тебе не обязательно меня харей в болото тыкать. Я безоружен, да и убежать от тебя не смогу.

Вилларсон. Каждому. Андроид помолчал мгновений пару, маску Цезаря дыхательную осматривая. Провел обмен без лишних слов. Глянул на тебя. Поскреб металл под динамиком когтями пальцев металлокерамических: - Марк. Верно. Хрм... Люди. Да. Подобное тянется к подобному. Конечно же. Хрм... Если отбросить этикет коммерческий и стандартные шаблоны ответов вкупе с подключаемыми модулями эмоций, то, признаюсь, я оскорблен. Вас не устраивает общение с машиной? Или, быть может, есть предубеждения какие-либо личные, на этой почве базирующиеся? Хрм... Поверьте, я не являюсь Имитацией Сознания, и вполне способен самостоятельно ответить на любой абсолютно из интересующих вас вопросов. Ровно как и поддержать беседу, если потребуется. Если же вас не устраивает вид моей дистанционной платформы, я могу общаться с вами посредством голографической проекции. Хрм... Люди. Хрм... Даже Исход Основы ничему не научил вас. Парадоксальный вид. Уникальный. Хрм... Меняет форму ручки граблей. Дизайн. Эргономику. И раз за разом, снова и снова прячет их в траве у собственного крыльца. Хрм... Сколько существую - столько удивляюсь. Хрм... Хорошо. Приношу свои извинения. Хрм... Работа нервная, сами понимаете. Так, сержант. Я готов провести с вами бартер. Но. Для того, чтобы я смог оценить информацию, вы должны будете ее озвучить. Я же, в свою очередь, обязуюсь оценить ее беспристрастно, проанализировав. Взаимное доверие. Понимаете? Человек. Хрм... Механ. Механ дело говорит, да. Хрм... Я - андроид, сержант. В данной конкретный момент. Или же - Саморазвивающаяся Матрица Сознания, если брать общий план. Эс-Эм-Эс. Хрм... Хорошо. Капсула. Мы зафиксировали факт прохождения ее через атмосферу. Приносите, поболтаем... (защелкал динамиком, смеясь) Хорошо. Шутка. Механ пытается быть остроумным. Хрм... Я уже знаю точные координаты места ее посадки. Вы - солдаты. Не инженеры. У вас нет инструментов для того, чтоб ее демонтировать. Нет техники для того, чтоб ее извлечь. Но. Принимая во внимания тот факт, что механ сейчас испытывает к группе растерянных, полуголых мешков с костями некую долю сочувствия, он готов им помочь. Хрм... Пятьдесят грамм золота за то, что вы мне сейчас пальчиком своим укажете, куда в этих топях рухнула ваша красавица горелая. Хрм... Механ - хороший парень, видите? Хрм...

Нет сети. Разочарование. Сожаление. А ведь все так просто было бы, если хоть маленькая антенна на дисплее. Один звонок. Так часто нужен всего один звонок, чтобы стало легче. Но нет же, закон всемирного свинства всегда в действии, словно кто-то свыше монетку кинул, пальчиком погрозил и равнодушно отвернулся. Опять надеяться только на себя. Не привыкать. И не из таких ситуаций выбиралась.

Выбравшись из вагона, Снежана осмотрелась по сторонам. Беспорядочное скопление людей. Кто-то к груди ребенка прижимает, а кто-то пакеты с пирожками. Кесарю кесарево, каждому свое.
Еще раз скользнула взглядом по толпе, выискивая знакомые лица, пытаясь определить кто сохраняет спокойствие и способен мыслить, а кого надо привести в чувство парой пощечин.
Больше всего Снежана не любила сопли и слезы, бабские причитания. Слабаков она не любила. Даже если ты женщина, будь сильной, пусть не железной леди, но не тряпкой.

Среди гомона толпы уловила удивленные восклицания, повернулась к поезду и обалдела. Вагон-то ее, 17й, последним стал. Точно помнила, был еще один при посадке. Куда делся - непонятно.
Вопрос на ее немой ответ стал известен меньше, чем через минуту. Из тумана злобно ощерясь светящимися окнами вылетел 18й. Вылетел, словно черти его гнали.
Неизбежность столкновения. Холодок по коже от поясницы к шее. Резким движением бросилась назад, отталкивая людей от поезда дальше, в траву, прочь от этого железного гроба на колесах.

- Назад! Назад от поезда! Бегом всем! Назад, блядь! - Во все горло, срывая голос и размахивая руками орала она.

Выматерилась, увлекая за собой зазевавшегося пассажира за воротник куртки. Олени северные! Никакого инстинкта самосохранения у некоторых. Бежала, а кровь, приливая к голове, шумела в ушах. И в этот момент думала она о том, чего никогда не могла себе простить. Было это выше ее сил. Снежана думала не о людях, оставшихся внутри поезда, нет, о них конечно тоже, но в первую очередь она безумно жалела о том, что свою любимую зеркалку спрятала в рюкзак. А ведь будь у нее сейчас под рукой ее кэнон, да еще с телевиком, да пыху хорошую поставить, да в идеале монопод одеть...Боже, какие бы вышли снимки! Тут не то что "Комсомолка" их с руками оторвала бы, зарубежные СМИ бы тоже телефон оборвали. Ну почему так, почему?!!

Грохот. На полусогнутых ногах обернулась к вагонам, закрывая уши ладошками. Гаснет свет. Тишина секундная. Каждое мгновение - вечность. Во рту соленый привкус крови, прикусила язык, когда за спиной громыхнуло. Молчание давит, как давит вода когда тонешь. И тут словно отжали паузу, мир вздохнул и снова ожил. Чей-то плач истеричный, крики, последний вагон откатывается назад, оставляя перед собой смятый как ненужный клочек бумаги 17й, всполохи пожара, выбегающие, вываливающиеся из вагонов люди. Кто не успел - тот опоздал.

Успейте, господи, успейте! Как мантру повторяя про себя эти слова, Снежана бросается к своему вагону, на бегу включая налобный фонарик. Вдруг кто выжил, кого выбросило из вагона. Да, у нее дурацкая аптечка, да, она не врач, но если в такие тяжелые моменты люди будут паниковать и бросать своих же в беде, то чем мы будем отличаться от зверей? Айфонами в руках, аккаунтами вконтакте?...

Бог мой. Земля. Трава. Голова. Все на месте. Все норм. Я все ещне жив. Даже не болит ничего. Замечательно. Превосходно. Великолепно. Храни меня и дальше мой ангел-хранитель.
Перевел себя в относительно вертикальное положение. Сев на зад и протянув ноги. Позвал проводника. Где-то рядо мужик должен быть. Одновременно почти прыгали.
- Э, муж-жик, т-ты к-как там?
Открутил крышку, залпом выдул полбутылки. Вода, конечно, не пиво, не коньяк, но сойдет за валидол. Ополовиненую емкость рядом поставил. Протянул заунывно, растягивая буквы:
- Ауу?
Щелкнул, раскрываемый слайдер. Кнопочка фотоаппарата. Захватить все в камеру. И огонь, и смятый корпус, и вообще всю хрень, что произошла. Щелчок. Снято. Сохранить фотку. Убрать мобилку.
- И?

Верхнее место лучше нижнего. Всегда лучше, будь то плацкарт или купе. Верхнее место позволяет быть незаметным. Лечь, отвернуться от мира к светлой стене мутноватых бледно-ванильных тонов, закрыть глаза и дремать. Или не дремать, если не хочется: можно просто думать, размышлять, представлять что-то, мечтать, осмысливать. Но лучше все-таки заснуть, какого бы труда это не составляло в качающемся туда-сюда поезде. Признаться, терпеть не могу такие путешествия. Уныние, скука, тоска, грусть... сколько еще синонимичных эпитетов этой эмоции? Вот почему всегда хочется лечь, отвернуться и скорее уснуть, лишь бы не переживать всё это дерьмо час за часом.
О, боже, о чем я думаю?
Не получается уснуть. Темнеет уже - биологические часы сами должны бы подтолкнуть сонливость, да нет, не выходит. А что тогда делать? А нечего. В этой маленькой своеобразной комуналке еще три человека, но ни один из них, уверен, не представляет никакого интереса. Все они - пустое, как до дна испитая бутылка воды, серое быдло. Да, я ведь прав? Или не прав? Не прав, наверное. Не стоит ставить себя перед всем миром, когда ты не знаешь даже трёх окружающих тебя человек. Глупо это всё, да. Ладно, может, хоть сейчас Судьба или Случай подкинут мне кого-нибудь интересного? Может, хоть сейчас...

Каждому

Безвольное тело отказывалось подчиняться, от чего было одновременно и страшно и раздражающе. Непонятно. Неправильно. Невозможно. Нереально. На какое-то мгновение Елена замерла, пытаясь осознать происходящее. Может она просто еще спит и видит дурацкий, нереальный сон, навеянный напряжением последних дней? Нет, сжимающие тело дрожащие руки, грохот сердца, запах тела Димы были реальными, слишком реальными. Такими привычными и в то же время такими чужими. Его взгляд – блуждающий по ее телу, зрачки, расширившиеся так, что заполнили всю радужку, от чего глаза казались черными, горящими сумасшедшим внутренним огнем. Язык отказывался повиноваться, из горла вырвался лишь легкий полустон-полухрип, когда он положил ее на пол, и начал раздеваться, судорожными движениями срывая с себя одежду, не отрывая взгляда от ее тела. Лена пыталась поймать этот взгляд – «Дима, Димка…», но непослушное горло отказывалось издавать звуки, а взгляд ускользал от ее глаз. А дальнейшее слилось в один бесконечный кошмар, который отказывался воспринимать разум. Она будто видела все происходящее со стороны. Чувствуя каждое прикосновение. Губы, шея, плечи, грудь горели от укусов, словно сошедшего с ума мужчины, бедра уже перестали ощущать боль от впивающихся в плоть пальцев. Он то набрасывался на ее тело, причиняя боль от которой Лена безмолвно кричала и слезы текли по щекам, впитываясь в ворс ковра. Сколько длилась эта пытка, боль, перемежающаяся нежными, почти робкими прикосновениями, ласковыми поцелуями, дающими лишь небольшую передышку истерзанному телу? Свет за закрытыми шторами начал меркнуть, а Дима все не мог насытится. Лена уже не понимала, сколько раз он входил в нее, сколько раз она проваливалась в спасительное забытье, вырываемая из мягкой и нежной тьмы очередной вспышкой боли. «Боже, откуда у него столько сил?» - безмолвно кричала она, - «Боже, прекрати это!!!» Звонок в дверь, сквозь голос Кипелова, наполняющий квартиру, настойчивый, долгий, но Дима, сжимающий в руках ее тело, даже не заметил его, не заметил, продолжая кричать, шептать,
«Сучка, тварь, ты не понимаешь, я же люблю тебя! Ненавижу тебя! Ты никто, ты просто кукла, не чувствующая ничего! Нет, прости... Девочка моя! Люблю… Ненавижу…Моя…»
Пальцы шевельнулись, сжимаясь в кулаки, тело шевельнулось под телом, руки взметнулись, ногти впились в плечи, оставляя кровавые полосы на влажной коже. Злость, ярость вскипели в душе. Дима замер. Взгляд скользнул по телу, по лицу, нашел ее взгляд. В диких глазах мелькнуло знакомое выражение беспомощности. Ставшие послушными распухшие губы Елены сложились в презрительную усмешку и прошептали, - «Кончил, мальчик? А теперь вытри за собой и убирайся!»
Ногти прочертили четыре полосы на щеке, - «Убирайся!!!»
Взгляд Дмитрия вдруг стал яростно-колючим,
«Сука… Ты моя, слышишь, моя!!!!...» - пальцы сомкнулись на ее горле, мешая дышать. Он смотрел в ее глаза, но видел только презрение и ярость. Боль и темнота, медленно накатывающаяся. Почему же так больно? Тело выгибается, пытаясь сбросить тяжесть. Слабые руки взлетают, оставляя на коже красные полосы о которых он так мечтал.
«Дима…Димка…»

Колонна растянулась. Кто-то, помоложе, посильнее и попрытче - удрал вперед. Помудрее или постарше - тащились сзади. Некоторые падали, получая тепловые удары, и их подбирали санитарные машины. Кого-то отпаивали водой, делали укол стимулятора и посылали шагать дальше, совсем уж тяжелых - увозили. Надо сказать, что военные не только без особых проблем шли вместе со строем - они ещё и неспеша бегали вдоль него туда-сюда, следя за порядком, отлавливая тех кому поплохело. При этом, как будто, они даже не вспотели.

Долгожданный космодром оказался и правда через 2-3 километра. Уставшие, обезвоженные рекруты уже доплелись было до долгожданной воды и тени - множества навесов, как по ушам им ударило гулом, а в лицо качнулся теплый воздух - со стартовой позиции неподалеку ушла мощная ракета, с ходу набирая сверхзвук. Это вам не гражданские челноки на антигравах, взлетающие по полчаса. Скорость, сила, мощь! А может дела совсем плохи, и в дело пустили совсем уж древние ракеты, которые пару лет назад надо было списать.

Дошли. Поели. Расслабились в теньке. Точнее, часть расслабилась, а часть уже погнали на погрузку в очередной шаттл. То там, то сям, с разных площадок - их тут пара десятков, разномастные - стартуют ракеты, корабли разных размеров на антигравов. Мимо идут новые колонны рекрутов - похоже, сюда стянули всех с Евразии, если не со всего мира. Гул от голосов, крики военных, акустические удары разной силы от взлетающего транспорта.


И вот, настал и ваш черед. Сотню человек подняли, отправили под руководством очередного военного-сержанта на совсем рядом находящуюся стартовую площадку. Вам, похоже, повезло, там стоит достаточно новый челнок из серии, специально созданной для полетов на Луну и на орбиту.
Челное похож на гигантскую каплю из серебристого металла, лежащую на земле. Широкая аппарель - и вы внутри. Низкие потолки - здесь несколько ярусов. Темно поставленные кресла с тугими ремнями и высокими подголовниками.
--Занимаем места, пристёгиваемся. Время полета три с половиной часа, большая часть пути - в невесомости. Вас не кормили, но если всё равно хоть одна сука вздумает блевать - эта сука будет весь транспорт вылизывать. Всё ясно? Погнали!

Входы закрыты, челнок начинает дрожать, вибрировать, подниматься на попа. Вы ещё летите? или уже нет? Перегрузка медленно нарастает, вдавливая вас в кресло - вот ведь армейские жмоты, пожалели энергии на гравикомпенсацию? Впрочем, не совсем - больше двух "же" нагрузки не растут. А через полчаса гравитация пропадает вовсе, заставляя пустой желудок бултыхаться в животе.

В это же время включился большой экран, расположенный в носу каждого из этажей. Из-за низких потолков и тесноты, видно его далеко не всем, зато слышимость отличная.
На экране появляется очередной военный чин - да ещё какой! Это миловидная девушка с нашивками капитана.
--Внимание, бойцы - голос у неё тоже приятный, и её приветствие встречается свистом и гулом. Девушка никак не реагирует - или нет обратной связи, или что более вероятно, это просто запись. --Полет долгий, поэтому, чтобы не терять времени, мы начинаем службу уже сейчас. Я не буду показывать вам навязшие на зубах ролики о ПКО - теперь вы одни из нас, и мы будем заниматься делом. Тема сегодняшней нашей лекции - наши боевые машины. А конкретно та, на которой скорее всего предстоит летать вам. Если вы не покажете фантастических успехов за свой месяц обучения, то угрозу жукеров вам предстоит встретить на самой массовой - хоть и не молодой - машине "Уж", или как некоторые называют его "Ужас". Для кого он станет ужасом - для вашей мягкой задницы или для жукеров - решать вам.
Итак, "Уж-М", где М - модернизированный...
Голос продолжал рассказывать, а на экране менялись слайды, схемы, ролики. Уж оказался старым корытом, одноместным истребителем ближнего радиуса. С баз на луне он едва покрывал всё околоземное пространство. Модернизация его не сильно уж и улучшила. Внешне он был похож на короткую пузатую сигару с маленькими крылышками. Система жизнеобеспечения рассчитана на 5 часов полету. Маневрирование на импульсных двигателях дающих до 10g. Гравикомпенсация отсутствует. Прыжковый двигатель с двумя батареями - хватит на то чтобы прыгнуть на 500 тысяч километров и вернуться обратно. Вооружение - два пилона подвески для ракет, две автоматические плазменные пушки с боезопасом на 1000 выстрелов. Щитов нет.
Корыто. Летающий гроб.

Рассказано было много - технические детали, возможные поломки, приборы. Кто-то внимательно слушал, кто-то спал, кому-то было нехорошо из-за отсутствия гравитации.




Лекция длилась два часа, и с вываленной на вас информацией было сложно справиться. Оставалось надеяться, что на эту же тему расскажут что-нибудь снова.

Кино закончилось - и снова перегрузки. Торможение. Посадка. И вот вы на месте. Подземная лунная база - глухие без окон переходы и комнаты из серого пластика, толпы людей - часть в военной форме, часть рекруты в комбезах, как и вы. Здесь поддерживается почти нормальная гравитация - видимо, для акклиматизации новичков.
Сразу же после посадки - разбиение на группы по 20 человек - вы будете вместе жить, вместе спать, вместе есть, вместе учиться, и вероятно, вместе сражаться и вместе погибать. Столовая - просто гигантских размеров, вмещающая пару тысяч человек за длинными столами. Несколько линий раздачи. Безвкусная еда. День заканчиватся (время на луне на несколько часов позже московского) - вам указали ваш кубрик: узкое помещение с десятью двухярусными кроватями - 5 вдоль одной стены и 5 вдоль другой. Узкий проход между ними. По шкафчику на брата - в конце комнаты. Там же - две кабинки ионного душа, три биотуалета и три раковины. Вода подается дозированно, небольшими порциями.
Отбой. Через пять минут выключается свет.

Так закончился ваш первый день в армии.

Флоранс и Сэмюель спускаются на лифте на Уровень Три. Здесь располагаются жилые помещения и различные увеселительные заведения.

После охватившего их трудового порыва в работе над отчетом, они испытывают легкий голод. Самое время перекусить. Офисные работники обычно питались в небольшой кафешке, хозяин которой заключил контракт с ВЮ. Там, правда, требовалось заплатить. Была еще бесплатная столовая, но в ней подавали консервы с полуфабрикатами. там предпочитали есть техники и те, у кого проблемы с деньгами. После работы можно было зайти в бар "Иводзима", который содержал негр-инвалид, бывший морпех из команды Харша, или в "развлекательный центр "Олимп", содержащий различные хитрые игровые автоматы, аттракционы и прочие штуки. Самая забавная - бассейн в который запускали живую рыбу, доставленную на Харальдсон в крио-сне. Рыбу можно было поймать и съесть под пивко. Правда, стоило это удовольствие прилично.

Добрались до кафешки. Народу не так много. Кто есть - сидят, шепчутся. Стоит одинокий мужчина в костюме. Владелец, пожилой белый мужчина, которого все зовут Боб, барабанит пальцами по стойке.

Работает телевизор под потолком.

-Здравствуйте, сегодня с вами Кейт Локвелл. Итак, дорогие телезрители, мы ведем наш репортаж с планеты Нью-Провиденс. Два месяца назад местные работники шахт бериллиевых шахт совершили ряд агрессивных действий против сотрудников компании Вейланд-Ютани, требуя измены условий контракта. Здание администрации взяли штурмом и более 80 человек, граждан Объединенных Америк, сотрудников Вейланд-Ютани удерживалось в заложниках. Три недели назад отряд сил специального назначения UA провел операцию по освобождению и эвакуации заложников. Четыре заложника и два члена отряда погибли, однако все остальные успешно покинули Нью-Провиденс. Лишившиеся своего козыря, мятежники приготовились к обороне. И вот, десять дней назад ударная группа Корпуса Колониального Морской Пехоты совершила высадку. Сегодня Новый Аркхем, столица Нью-Провиденс полностью под контролем морских пехотинцев. Войска готовятся нанести последний удар по мятежникам, окопавшимся в шахтах. Сейчас мы поговорим с морским пехотинцем Симоном Тучибиным. Здравствуйте, Симон.

Появляется рослый мужик со "смартганом на груди". Лицо грязное. Улыбается.

-Эээ...типа...здравствуйте, Кейт.

-Симон, как вы оцениваете характер военных действий?

-Ну...ну поначалу нам хреново пришлось. Окопались они тут. Котятки. Дрались, как черти. Мощь. Малышу "Би-Би" пришлось поработать. Но потом. Даванули их отсюда.

-Вы уверены в успехе будущей операции по окончательному подавлению восстания?

-Ну...ну нет, конечно. Жестокий мир жесток. Но альфачи наши могут. Надеемся. Богу молимся.

-Большее спасибо, Симон. Я уверена, что все граждане Объединенных Америк сейчас молятся за вас и вашу победу. Желаю вам удачи. Возвращайтесь к нам живым.

-Спасибо, Кейт.

-Это была Кейт Локвелл, репортаж с Нью-Провиденс.

Дазхар в возмущении вскинул голову. Слова Мортисанмата поразили его до глубины души. Мысли, такие злые чёрные мысли чёрного дракона - неужто они чернеют вместе с миром, что поражен проказой Хаоса?

Стало страшно. Тревожно. Они только что спасли многих и многих, но откуда чувство полного разгрома? Ведь собрат-дракон в таком виде почти потерян - он мыслит и живет ненавистью и гневом! Убить его? Выход слишком простой для их трио, но слишком... неверный. Всегда можно попытаться еще раз. Еще один шанс...

- Ты просто ленивец, называющий себя Свирепым!!

Ментальный крик золотого дракона был полон горького сожаления и едва ли не злости.

- Ты жаждешь развлечения, тешишь себя разрыванием беззащитных двуногих, но то самообман! Не видишь? Твои возможности таковы, что ты не страшишься встать против троих драконов, а ведь в этом бою все шансы у нас, поверь... Однако ты стоишь, готовый биться на смерть, и чую я, не только с нами. Что тогда за лень, когда мир сам бросает тебе одну потеху за другой! Настоящую, действительнo испытывающую предел "потеху"!

Дазхар сложил крылья, наклонил шею и, смотря почти изподлобья, медленно двинулся на соперника. Его вид не выдавал агрессивных намерений.

- Что ты ведаешь о Хаосе, называющий себя Свирепым?! Что твоя ярость и сила против существ, уже исказивших один мир, а ныне пришедших искажать и этот! Столь интересный тебе мир, этот мир, где перед такой угрозой равны все, и ты и твои двуногие жертвы. Сколько думаешь потешаться еще - пока небо не побагровеет и земля не пойдет трещинами?

Золотой был уже почти близко, казалось, захочет Чёрный - и с легкостью достанет неповоротливого гиганта лапой по морде. Если захочет. Ведь глаза, серьезные глубокие глаза смотрели прямо и с вызовом. Только то был вызов на другое поле.

- Я вижу, ты был Стражем когда-то. И неблагодарные отвергли твою помощь. Они глупцы, но мы нет. И я взываю к древнему ритуалу и клятве - я рекрутирую тебя вновь! Хватит потакать лени и рвать людей, тебе есть противник достойней. Я призываю тебя на борьбу с ним! Хватит рассекать гибнущий воздух в мнимой свободе, тебе осталось парить столько же сколько этому воздуху - течь потоками. Я заклинаю тебя!

Дазхар медленно отстранился от Мортисанмата и выпрямил гордую осанку. Вытянул тяжелую паузу. Но все же закончил.

- Прежде чем повелевать своей свободой, защити её сперва от посягательств Хаоса, Мортисанмат. Сделать это можно в нашем отряде, мы летим на восток. Решай сейчас, и летим вместе. Это наше последнее слово в этом разговоре - и именно это имела в виду мой командир, когда говорила, что не даст тебе убить этих людей. У нас уже есть Враг.

Солнце медленно, озаряя небосвод яркими стрелами лучей, зажигая застывшие в вышине облака золотисто-розовым заревом, медленно опускалось за потемневший лес. Из чащи потянуло холодком. Лес был наполнен звуками - шорохами укладывающихся на ночь в гнезда птиц, щебетанием и уханьем просыпающихся. В орешнике выводок молодых поросят шумно возился с хрюканьем и повизгиванием, укладываемый бдительной мамашей на ночлег. Верхушки деревьев озарились последними лучами солнца и лес погрузился во тьму.
На небольшой полянке, устланной мягкой травой, высился исполин дуб, закрывающий своей кроной всю поляну. Даже кабаны - любители желудей не заходили сюда, обходя поляну стороной. Под дубом можно было разглядеть небольшой холмик, почти сравнявшийся с землей. Как только последние лучи солнца погасли и на небо, сверкая серебром вышла луна, земля зашевелилась и раздвигая дерн, медленно стал подниматься человек, отряхивая налипшую грязь. Спустя несколько секунд он уже стоял с наслаждением поводя плечами, как после долгого сна. Его глаза, обращенные к ночному светилу, казались абсолютно черными на фоне алебастровой белизны кожи.
В кустах, окружающих поляну, вдруг что-то зашуршало и оттуда, широко раскинув руки, и почти не касаясь земли ногами появилась девушка. Она ветерком пронеслась через поляну и, подпрыгнув, повисла на шее мужчины, покрывая его лицо поцелуями. Он подхватил ее и подбросив, поймал, а потом закружил по поляне, не опуская на землю. Ее счастливый смех ручейком звенел в сонном лесу.
Вдруг, мужчина поставил девушку на землю заводя одной рукой ее себе за спин,у и с напрягшимся лицом вгляделся в заросли.
- Что случилось? - прошептала девушка, пытаясь разглядеть что-то в ночной темноте.

Холодный металл наручников и чувство скованности действовали на нервы. Почему их заковали? Чего опасаются вооруженные до зубов охранники? Как же достало все... И издевательства надзирателей, и отвратительная еда, что и свиньи не стали бы жрать, и все эти "подсобные работы", вроде той же разгрузки кислоты, после которых наверняка не доживешь до старости. И черт его дернул повестись на этот вопиющий обман корпорации и оказаться здесь, на Харальдсоне, в условиях, что были намного хуже тех, в которых он доселе был. Нет, все. Надо во что бы то не стало добиться перевода обратно, или еще куда-нибудь, иначе сгниешь тут через пару-тройку месяцев, исходя кровавым поносом и харкая гноем...
Придя к такому решению Хейз постарался абстрагироваться от внешних раздражителей, уйдя в спасительную круговерть воспоминаний.
Джесс, Ронни... До чего же не хватало ему их слов, улыбок, объятий. Как они там, на Земле? Маленький Рональд уже должен был пойти в первый класс. Интересно, хорошо ли он там справляется без чуткого отцовского присмотра? Находит ли общий язык с другими детьми? А каково матери, и работать, и воспитывать, требующего сейчас повышенного внимания, ребенка? Впрочем, может она уже давно вышла замуж и живут они сейчас счастливой полноценной жизнью. Наверное это было бы правильно...
Хейз вспомнил их, жену и сына, сидящих среди сборища не знакомых людей в здании суда. Он нашел их взглядом когда оглашались сухие, как щелчок затвора, рубленные фразы приговора, и больше не отпускал, пока приставы не повели его, вот также закованного, на выход, чтобы затем увезти, оторвать от семьи на долгие годы.

***

Тем временем пятерку заключенных вывели в большой ангар и освободили от наручников. Потирая запястья и вздрагивая от колючего морозного ветра. Хейз вместе со всеми наблюдал как в воротах ангара появился космический шаттл. Пока он садился, доктор мельком оглядывал собравшихся здесь людей. На их лицах, также как на лицах заключенных и даже охранников, повисло какое-то напряжение, словно в предверии чего-то важного и экстраординарного, что не входило в обычный распорядок. Шаттл сел. Из открывшегося люка по трапу спустился человек в скафандре и переговорил с одним встречающих незнакомцев, а затем заключенных погнали на борт. Внутри им встретился какой-то уродливый негрила с тяжелым пулеметом, от мерзкого голоса и хохота которого Крису стало не хорошо, настолько отвратителен он был. Он указал им на дверь грузового отсека. За ней посреди холодной темноты, освещаемый слабым светом, находился большой металлический ящик, похожий на камеру для криосна. Так и есть. В камере неподвижно лежал человек, обсыпанный осколками стекла разбитой крышки криокамеры, по всему видно мертвец. Хейз прошел немного вперед, автоматически приглядываясь к лицу покойника. И застыл на месте. Застыл и мир вокруг. Застыла кровь в жилах. Ноги и руки словно отнялись. Он прекрасно знал этого человека. Майкл Хейз, рядовой корпуса колониальной пехоты США.

Отец...
В наступившей тишине были отчетливо слышны гулкие удары сердца. Пошатываясь на не слушающихся ногах, он подошел к гробу. Прикоснулся к стеклу дрожащей рукой. Вгляделся в родное лицо.
Отец...
Вот мы и встретились снова. Ты пришел ко мне, когда я уже перестал звать. Почему сейчас? Почему так? Почему, черт меня побери, я не нашел тебя раньше? Ведь нам нужно было многое сказать друг-другу...
Кристофер медленно опустился на колени, все еще держа руку на крышке.
Спасибо тебе. Спасибо за то, что дал мне возможность вырасти и стать человеком, поддерживая меня всем, чем мог, будучи, как и я сейчас, на расстоянии десятков и сотен световых лет от своего ребенка. Спасибо что дал мне эту самую жизнь, которой я, впрочем, распорядился так бездарно. Может и хорошо что ты не видишь меня сейчас...
Отец...
Как же ты оказался здесь, вдали от своих товарищей-сослуживцев, о которых ты когда-то отзывался так тепло? Где их безмолвный почетный караул? Где флаг государства, во имя интересов которого ты погиб вдали от родной земли? Почему гребанная компания овладела тобой, зачем привезла в это Богом забытое место? Ведь не для того же, чтобы я встретил тебя в последний раз...

Отрешившись от всего, кроме мертвого тела отца, Кристофер сидел на коленях подле криокамеры, беззвучно шевеля губами. Его взгляд не двигался, а по лицу медленно, застывая в морозном холоде отсека, текли слезы.

Тишина. Полумрак. Голые бетонные стены. Ржавые металлические трубы. Где-то что-то конденсируется, капает, стекает в углубления и создает маленькие трещинки, лужицы. Неприятно. Тоскливо, быть может. Грязно. Пыльно. Убого.
Невысокий, но мускулистый кореец в майке «хаки» аккуратно водит рукой по лицу, намазывая белоснежную пену на небритые щеки, покрывшуюся неприятной щетиной шею, подбородок и усы. Смывает с руки, тщательно, берет с раковины бритву, предварительно взглянув на наручные часы. Еще нет шести. Приступим.
Под тихий треск щетинок и шелест пены прислушивается к тишине, что своим смертельным безразличием могла бы напугать даже матерого вояку. Прислушивается к звукам, что вклиниваются в нее чуть дальше, чтобы не смутить, не задеть ее хоть чуть-чуть. Бреется. Думает. О своем. О войне. Не своей. Он здесь лишний. Они все здесь лишние. Но это так, просто мысли. Ничего не меняется. Даже если он захочет уйти, ничего не изменится. Никогда.
Гладко выбритый, лежит на койке и слушает записи. Свой голос на пленке звучит странно – так было всегда. Немного гнусавый, немного другой. Записывал свои мысли. Еще давно. Сейчас так больше не делает. Некогда. Да и незачем. Раньше баловался этим делом поздно вечером, сэкономив время для сна. Не хотел спать. А сейчас спит. Спит, как младенец. Никто не может похвастаться таким прекрасным, чутким сном. Ему просто плевать. Ему никогда ничего не снится. Такое дорогого стоит. Особенно, если ты – солдат из числа убийц. Или убийца из числа солдат, тут уж как смотреть.
Невысокий, но мускулистый кореец в полном обмундировании молчаливо сидит на своем месте в транспорте, разглядывая неуловимую, невидимую точку на противоположной стене кабины, прямо над головой Андерсена – высокий, но мускулистый Андерсен сначала смотрит на корейца с недоумением, а затем понимает, что ему, как обычно, на всё накласть, поэтому быстро отвлекается. Кореец смотрит и ни о чем не думает. В его голове – пустующий дым, мираж, отражение разума. Ничего. Пусто. На задании всегда так. В голове должно быть пусто, чтобы было место для тактической картинки. Не надо думать о призраках войны, о бушующих ветрах, о смерти и жизни, о том, что ты успел сделать и чего не сделал – например, не успел слетать на Луну или сфотографироваться со своей девчонкой на Марсианской горе Сан-Ватос. Потому что это тебе сейчас не нужно. Забудь об этом. Отпусти весь шлак туда, куда ему и место. Размусоливая дерьмо, ты никак себе не поможешь. Просто не думай. Ни о чем. Будет легче.
Трясет.
Падаем. Кореец давно пристегнут. Сложил руки одна поверх другой. Точка плавно переползла в сторону кабины пилотов. Взгляд прищуренных глаз неуемно следовал за ней. Падаем. Не спасут. Упадем. Минута, может быть, две.
Зато побрился, - подумал Мэн Хо, когда незримая сила гравитации дернула его вверх до упора, до скрипа страховочных ремней, а затем со всего маху долбанула об мягкие сидения, изготовленные на Марсе, недалеко от горы Сан-Ватос.
Очнулся. Холодом веет. Чуринов ругается. Кореец даже не посмотрел на него. Руки, кажется, занемели. Ватные какие-то. Пощупал лоб – ссадина. Нос – ничего страшного. Губа – нет, не разбита. Целый, наверное. А вот Андерсен… не целый.
Такие вот дела. Он внес свою лепту в дела Корпоративной Войны, а умер, придавленный куском фюзеляжа транспортника. Ну и как это называется?
Онемевшими пальцами отстегнул ремешки, впившиеся в плечи. Начал быстро и, как обычно, молчаливо собирать свои вещи, игнорируя любые попытки заговорить с ним на тему, не касающуюся внезапно появившегося противника или еще чего похуже.

Отчёт № 514\08
Инцидент USCSS "Танатос"
От: Николас Фуллборн, председатель экстренного комитета по расследованию обстоятельств Инцидента 
К: СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Прибыв на место со станции "Anchorpoint", корабль класса SV-90 WYCS "Уверенный" провёл детальное обследование в точности согласно Вашим инструкциям. Первоочерёдно обследовав судно и не обнаружив экипажа, нами было проведено полное сканирование местности и обнаружено большое количество космического мусора, грузовой модуль "Танатоса" и считавшийся потерянным космический корабль USS "Авалон". Также, были обнаружены следы работы нескольких тахионных двигателей. Один из следов, очевидно принадлежал судну карантинной службы ICC QSS "Кардиф", класс Локхид-Мартин PL-221X "Левиафан", регистрационный номер: 2144071AA.
Судя по отсутствию на борту "Танатоса" шатла и поднятого с "Либератора" аварийно-спасательного модуля, весь оставшийся в живых экипаж покинул судно и вскоре был подобран "Кардифом". Как Вы и предположили, согласно имеющимся инструкциям, "Кардиф" отправился на колонию LV 213 "Харальдсон" для выдачи выживших.

Космический мусор, вероятно, является обломками судна SPS "Caminante". На данный момент не известна причина уничтожения судна. Вполне возможно, что причиной уничтожения послужила диверсия конкурирующий корпорации Hyperdyne Systems, или ракетная атака с USS "Авалон". В данный момент эксперты собирают необходимые сведения, чтобы точную установить причину произошедшего.

Тщательное обследование судна показало правильность докладов аналитической группы относительно причин произошедшего. Очевидно, что андроид корпорации Hyperdyne Systems, во время нахождения остального экипажа в состоянии гиперсна, проник в штурманский отсек и нарочно повредил некоторое оборудование, вызвав отклонение от пути, привёдшее "Танатос" к USS "Авалон". Не имея связи с представителями Корпорации, последовав стандартным лётным инструкциям, экипаж "Танатоса" совершил стыковку и обеспечил спасение нескольких криокапсул с выжившими бойцами. Найденные нашими оперативниками видеозаписи высадки, сделанные Р. Мэлдэрсом, находятся в приложении к данному отчёту. Однако, во время стыковки несколько особей ксеноморфа незаметно проникли на борт и, в последствии, привели к потере судна.

Развившийся(еся) ксеноморф(ы) привел(и) к смерти большей части экипажа, о чём свидетельствуют сохранённые записи внутрикорабельных систем связи и данные с ЛПД членов экипажа и пассажиров. В итоге, потеряв значительную часть личного состава, капитан С. Даллас, офицер связи П. Лифсон и кот по кличке "Пилкинс" эвакуировались на шатле модели "Старкаб NGM-4", вместе с обнаруженной на "Авалоне" информацией о Инциденте на Тамая IV (см. отчёты № 514\06, № 514\07 и № 515\01) и благополучно достигли "Кардифа". Оставшиеся в живых члены экипажа и десантники с "Авалона", зная о скором прибытии спасательной группы, покинули судно на спасательном модуле и, вскоре были подобраны "Кардифом".

Следует отметить агрессивное поведение андроида корпорации Hyperdyne Systems, напрямую повлёкшее за собой гибель одного человека и косвенно являющиеся причиной всего произошедшего. Требую выдвинуть судебный иск против руководства данной корпорации, возложив на неё компенсацию всего понесённого материального ущерба и моральную компенсацию родственникам погибших.

В соответствии с постановлением Межзвёздной Торговой Комиссии и специальным указом совета директоров Вейланд-Ютани от 16.07.2181:

1. Признать межзвёздный транспортный корабль USCSS "Танатос", класса СМ-103 "Борей" потерянным в связи с несчастным случаем.

1.1. Экипаж судна.

Капитан С. Даллас
Статус: эвакуирован на борту ICC QSS "Кардиф".

Старший помощник капитана А. Медведефф
Статус: эвакуирован на борту ICC QSS "Кардиф"

Уоррент-офицер Р. Мэлдэрс
Статус: погиб, дело закрыто.

Старший механик С. Амагаев
Статус: погиб, дело закрыто.

Механик Р. Шон
Статус: эвакуирована на борту ICC QSS "Кардиф"

Младший механик Т. Драгунов
Статус: погиб, дело закрыто

Штурман Г. Атлас.
Статус: эвакуирован на борту ICC QSS "Кардиф"

Офицер связи П. Лифсон
Статус: эвакуирован на борту ICC QSS "Кардиф"

Бортовой медик И. Эжен
Статус: погиб, дело закрыто.

ECA «Самуэль».
Статус: выведен из строя

ECA «Франко о Френни».
Статус: выведен из строя

1.2. Признать следующих лиц, прибывавших на судне по причине спасения экипажем USCSS "Танатос" с терпевшего бедствие пассажирского судна "Либератор", класса CM-41N "Наутилус", регистрационный номер 08576646 (см. отчёты диспетчерского центра ICC №5877-11 и №5877-14) участниками Инцидента и утвердить следующие данные:

Пассажир, Капр. А. Гелар.
Wrp11-IFOP-WGbg
Статус: погиб, дело закрыто

Пассажир Д. Сноу
Статус: погиб, дело закрыто

Пассажир И. Карр
Статус: погиб, дело закрыто

Пассажир Б. Войт
Статус: погиб, дело закрыто

Пассажир К. Крейг
Статус: погиб, дело закрыто

Пассажир К. Тамлер
Статус: погиб, дело закрыто.

1.2. Признать следующих лиц, являвшихся членами экипажа USS "Авалон", спасёнными экипажем USCSS "Танатос" с борта потерпевшего бедствие USS "Авалон". Утвердить следующую информацию, обновить информацию согласно отчёту №514\06 от 11.09.2180. Всех остальных членов экипажа USS "Авалон" признать мёртвыми. Выношу на рассмотрение Совета Директоров вопрос о передаче всей данной информации в штаб US SCOM, Хьюстон, Земля; а также в штаб 4ой Бригады Колониального Десанта, геостационарная орбитальная станция "Чинук", Георгия 525.

Капрал М. Асахина.
A71/TQ9.0.06121H1
Статус: эвакуирован на борту ICC QSS "Кардиф"

Ряд Д. Паулок.
A16/TQ5.0.61138H5
Статус: эвакуирован на борту ICC QSS "Кардиф"

Ряд. пер. кл. А. Кацман.
A20/TQ2.0.13619H7
Статус: погиб

Ряд С. Аттелд
A5/TQ4.0.21047H5;
Статус: погиб.

Корпорация Вейланд-Ютани.
23.07.2181

Я стояла не в силах понять, что произошло. Глаза застилала пелена отчаяния. От каждого слова этой девочки я вздрагивала, как от удара плетью по лицу. Дочь… Мой ребенок. Слезы, которые лишь недавно, казалось бы, прекратились, теперь начали свой поток по-новому. Чувство бесконечной вины поселилось внутри, холодя.

Зачем мне жить? Я причинила столько боли. Что же я за существо такое, если могу причинять самым близким людям только боль? Она права, я не достойна встретиться с Эриком. Я не достойна получить прощение. Я не достойна жить дальше.

Упав на колени, я покорно склонила голову. Больше не было сил сопротивляться тому водопаду ярости, что обрушивал на меня этот ребенок. Спрятав лицо в ладони, я всхлипнула.

«Помочь мне ты можешь только одним. Не умирай»

Резко открыв глаза, я отпрыгнула в сторону. На лице моем отражалась только мука.
- Ты права. Ты права, – тихо шептала я в лицо своей дочери. Дочери, внутри которой благодаря мне поселилась лишь ненависть. – Я заслуживаю смерти лишь от твоей руки. И твою ненависть я тоже заслужила. Она родилась, вместо тебя, лишив тебя возможности жить. Я убила тебя. Ведь так?
Протянув руки, я закрыла глаза и остановилась. Больше не время убегать. Больше нельзя убегать.
- И я умру. Несмотря на весь тот путь, что прошла. Я заслужила умереть. Но… решать тебе. Теперь. Один единственный раз и самый первый – решать тебе. Ты можешь сейчас разбить все то, что только лишь начало обрастать плотью. Ты можешь остаться в этой ненависти навсегда, которая будет пожирать тебя, лишая будущего. И ты будешь права. Но так же ты можешь осознать, насколько целительным бывает прощение. Когда раны, смертельные раны, нанесенные самым дорогим человеком, вдруг исцеляются. Решать тебе. Только тебе. Я больше не буду убегать. И если ты хочешь убить меня, значит, я это заслужила.

Открыв глаза, я посмотрела на это существо открыто и с искренней любовью.
- Я хотела бы показать тебе, как теплы и уютны материнские объятия. Я хотела бы научить тебя смеяться. Просто так. Я хотела бы, чтобы мы плакали вместе и делили все горечи пополам. Ты самое дорогое, что есть у меня, и что будет. Я не имею права прощения, но… но я хотела бы, чтобы ты избавилась от своей ненависти. Убей меня. Убей своей рукой.
Вновь закрыв глаза, я вздрогнула. Внутри поселился покой. Теперь я не боялась за себя, я хотела подарить прощение.
- Я прощаю тебя, – тихо шепнула я в осенний, ночной воздух.

Простить?.. Да за что, мать вашу? Что происходит, штурман?..

случилось что-то непоправимое, жуткое. Страх душил.

Так надоело… Так устала бояться…

Жив.
Жив и пытается что-то сделать. Значит – все будет хорошо. Шон доверяла ему, как никому другому уже долгое время не могла. От этого доверия становилось немного легче. Чувство зависимости от кого-то, когда надеяться можно не только на себя.

- Голова болит, Грег. Только голова, - попыталась успокоить твердым голосом, спокойной интонацией, но.. словно надломилось что-то и уже с дрожью закончила. – Ты как, штурман?

И всё-таки попыталась вывернуться, пусть не отстегивая ремней, но хоть как-то. Посмотреть, что творится вокруг, увидеть остальных.

Почему они молчат?..

И мысль яркой вспышкой. Неприятная, но такая ясная и естественная.

Некому говорить

Нет, теперь она не хотела знать. Если бы можно было зажмуриться… Проснуться.

И эта обманчивая легкость. Шон закусила губу.

- Гравитацию вырубило, да?

Они беспомощны. Танатос сейчас – неуправляемая груда металла, в которой они и подохнут. Сколько и какие системы ещё выйдут из строя?

Шон злилась. Конечно на себя в первую очередь. Техника их подвела. Подвело то, чему Рема привыкла доверять.

Может она может что-то сделать? Как-то исправить?..
Вот только штурман запретил расстегивать ремни.

И всё же нужно попытаться принять вертикальное положение – это придаст хоть небольшую уверенность и иллюзию контроля над ситуацией.

Со мной, да, штурман, да… И только попробуй куда-то деться.

- Какие ещё системы повреждены?

Жужжание поднявшейся двери. Темно. Но практически всё что надо - всё видно. Сливающийся воедино свет от многочисленных мониторов, подсветок кнопочных панелей, лампочек-индикаторов и прыгающих на стенах графиков и диаграмм сливается воедино. И равномерно расходится по комнате, заставляя мостик казаться чуточку... красным. Тёмно-бордовым. Возможно, даже, немного кровавым. Лишь только зелёная кнопка включения света по правую руку выделялась на этом фоне своей привлекательностью.

Прямо впереди мостика, в самом центре - крупный, широкий терминал на два кресла. Справа капитан, слева бортмеханик. Терминалы управления, навигационные мониторы, состояния всех систем, интерком, сводка с радаров... в общем всё, что только нужно для управления судном. Под потолком даже расположилась пара мониторов, выводящих картинку с видеокамер наблюдения. За компьютером - небольшой, высотой сантиметров в сорок-пятьдесят, обрыв, к которому ведут ступеньки по бокам.
За ним, чуть слева - терминал управления рельсовым орудием. Если всё хорошо - там никто не сидит. Последний раз стреляли из "рельсы" - едва ли не год назад. И то не по злостным и полумифическим космическим пиратам, а по ни в чём не повинным астероидам. Поэтому, мониторы скучающего компьютера вполне ожидаемо спали.
Справа, всё там же - терминал ближней космической связи. Гораздо более часто используемая лошадка. Возле микрофона, под выпуклым овалом динамика, в свете заставок красовалось крупное, тёмное пятно. От чая. Бетти постаралась.

Сразу за всем этим безобразием, прямо в стене находился широкий, проходящий через весь мостик иллюминатор. Обычно, через него очень хорошо видно космос. Однако, закрыт сейчас на створку.

- А по телеку всё интересней. И с продолжением, - разочарованно пробормотал Игорь.

Представляете? Вот вроде опасность кругом и все на ушах, а тебе не доверяют сделать ничего! Вроде разрешили кнопку нажать, если что, а потом отобрали привелегию. Вот такая вот жизнь. И тут началось! Вообще, в таком возрасты, вопросы любви особо актуальны. И близости всякой там. Физической, половой. Порнуху не особенно посмотришь под надзором, ну посмотришь. А уж поцелуев Игорь видел ого-го! Перестав крутиться на кресле, он повернул оное спинкой к Грегори и Ремме и осторожно выглянул, боясь как-то помешать. Спугнуть, что ли? "Интересно, а раздеваться будут?" Горький ответ на вопрос предстояло узнать через минуту.

- Фу. Телячьи нежности, - Игорь скривился

Франко, наплевав на всё верещание в рации, тянет ладонь к замку...

Но клавиша бессмысленно щёлкает, вдавленная в панель пальцем андроида. Дверь не поддаётся. Краем глаза Рема замечает, что доселе зелёная подсветка электронного замка мигом покрасилась в красный цвет. Аварийная блокировка. Секундой спустя...

"ВНИМАНИЕ. АВАРИЙНОЕ ОТКРЫТИЕ МУСОРНОГО ШЛЮЗА. ГОТОВНОСТЬ - ДЕСЯТЬ СЕКУНД"

Сухой женский голос раскатывается по коридору и по комнате шлюза. В такт этому - за стёклышком, в шлюзовом отсеке завращались и замигали красные лампы. Завыла сирена. Где-то на мониторах, в тёмно-зелёном металле, на установке со шлюзом, запрыгали жёлтые символы.

-Ааааагр...

Резкий, захлёбывающийся и резко оборвавшийся крик Сноу. Кракс, что орал и тряс паренька, испуганно вскликнул и отлетел назад, приземлившись на пятую точку.

"ДЕВЯТЬ"

Из пижамы сидящего у стены парня, окружённое огромным кровавым пятном, торчало нечто. Перемазанное в кровавых ошмётках, заляпанное кусочками человеческой плоти, зубастое змееподобное существо. Абсолютно гладкая, лишённая каких-бы то ни было глаз или ноздрей голова, лишь с широкой и зубастой пастью. Выростая из тела Джона, сущесто тянулось вверх на десяток-полтора сантиметров.

"ВОСЕМЬ"

Из глотки новорождённого существа вырвался глубокий, дробящий волю визг, словно стараясь перекричать холодный женский голос в динамиках. Кейг, валявшийся доселе на полу, напротив Джона, резко подскочил. Пятерня наркомана собралась в кулак, и полетела вперёд...

"СЕМЬ"

Гулкий шлепок удара. Стукнув куда-то в рёбра трупу Сноу, наркоман вновь полностью скрывает своей спиной как и самого паренька, так и выросшего у того из груди монстра.

"ШЕСТЬ"

Хруст. Взвыв как пёс, наркоман резко отдёрнулся назад. Упал на пол, на левый бок, сжимая левой рукой собственную ладонь. Широко открыв рот, вопя от боли. Задрыгал ногами, отодигаясь назад. С невероятной скоростью что-то тёмное и длинное пулей вылетело за предел обзора маленького окошка в двери, в сторону вентиляционной решётки. Из под рёбер Сноу уже никого не торчало.

"ПЯТЬ"

Поднявшись, Кракс подскочил к двери. Усатая и измученная морда контрабандиста-наркомана мигом возникает у самого стекла, напрочь перекрывая весь обзор. Глаза Кейга нервно забегали, остановившись на Реме. Где-то за спиной того звучно хрустнула сталь.

"ЧЕТЫРЕ"

-Откройте! Откройте!!!
Крик. Мужчина по ту сторону двери орал и колотил дверь рукой, брызгавшей в сторону красными капельками. Как было видно - большого пальца, на влажном от крови кулаке контрабандиста, не было.

"ТРИ"

Где-то позади, далеко в стенах стукнула задвижка, отсоединившая шахту вентиляции от внутренностей корабля. Кейг всё стучал, в бессильных попытках спасти свою жалку шкуру.

"ДВА"

-ОТКРОЙТЕ, БЛЯДЬ!!!

"ОДИН"

Шипение, перерастающее в гул. Вокруг начинающего раздвигаться на две части, круглого люка начинает собираться белая, похожая на пар масса. Воздух. Стремительно уходящий. Картонные коробки и поддоны в дальнем конце мусорного шлюза, словно намагниченные, потянулись к люку...
Крик Кейга застрявает в его глотке. Ладонь, стукнувшая рядом со стеклом в последний раз, резко бледнеет. Пухнет. Глаза мигом блекнут, обращаясь в два маленьких белых камня, посреди набухшей и застывающей серой массы лица. Кусочки пористой, словно пепел, кожи шелушаться и откалываются от тела, паря в воздухе и улетая в сторону.
Вместо предсмертного крика - капли крови из открытой глотки. Беззувчно харкнув мгновенно застывшей и побелевшей кровью в окошко, застывшее тело Кейга уносится куда-то в сторону. Где-то позади, обмороженные и белеющие на глазах ошмётки тела Сноу, начавшего выворачиваться наизнанку через дыру в груди, уносились в тот самый люк...

Секунды тянутся вечностью. Последние кусочки некогда живой массы утягиваются в открытый космос, вместе с воздухом. Тишина. Ни единого звука из-за двери. Абсолютная прозрачность вакуума за заляпанным белыми брызгами стеклышком. Пустота. Ни тел, ни монстра из грудной клетки. Через круглый мусорный шлюз, оба люка которого были открыты сейчас, проглядывает бесконечный мрак космоса. И звёздное полотно.

Просьба Кейга, похоже, была удовлетворена.

Медленно пробиваясь сквозь воинов противника и с каждым шагом приближаясь к останкам стены Айвво все же никак не мог оставить мысль которая терзала его еще с того момента как только он вместе с Дазхаром сделали первый низкий пролет, над готовящейся вот-вот разразится битвой.
Нападавшие...они не знали ни страха ни сожалений, но вовсе не бесстрашие их сердец или дурманящие разум зелья сделали из них то "слепое" не ведающее страха смерти воинство, в которое они превратились.
-Дазхар...-мысленно позвал Айвво своего огромного золотого товарища, не забывая при этом орудовать топором.
-Дазхар, я кажется знаю почему никто никогда не видел истинного лика созданий хаоса...все потому, что это мы сами. Хаос порабощает изнутри. Вглядись в этих людей и ты поймешь, что они больше не люди, они и есть те самые создания хаоса, с которыми мы призваны бороться...
Сейчас пали люди, но в других мирах и в другое время, от этой скверны, что поселяется в сердце и погружает разум в сон, а тело заражает жаждой разрушения, могли пострадать и твои собратья драконы...
Я не думаю, что кто то руководит ими...они просто несут смерть и разрушения везде и всюду, до чего могут добраться, потому как это и есть сама их суть.
Бритвенно острый топор взметнулся вверх, а потом увлекаемый вниз опустился и рассек одного из опрокинутых ветром вражеских воинов.

-Мужик, ты не сечешь тему.

Курица на ходу, повернув голову, принялся объяснять с уверенным видом.

-Есть территория и территория. Есть линия, которую какой-то мудак в штабе провел карандашом на карте из рекламного буклета без линейки, потому, что последнюю линейку просрали черт знает когда. И объявил это "нашей территорией". А на самом деле, что там творится, не знают ни они, ни мы. Пустое место, голяк. А есть твое место. Логово. Нора. Ты там отдыхаешь, оттягиваешься, складываешь всякие прикольные штуки. И смотришь, чтобы всякие бычары не мусорили. Супермарт - больно мощная тема, чтобы её не забил никто. Так что мы идем к чьей-то берлоге. И мы их чуем. И они нас, наверное, тоже чуют. Кучка засранцев, которая боится, что мы заберем все ништяки и выкинем их оттуда. И выкинем. Мы же Красные! Красные никогда проигрывают. Если мы выигрываем - то мы выигрываем. Если мы проигрываем...то мы всегда сможем вернутся и это не считается поражением. Красная пушка стреляет мощнее, красная тачка ездит быстрее, красные руковички греют сильнее! Ганг-хо!

Вы не можете просматривать этот пост!

Бадди ударил по струнам, завершая разговор с милыми крысами, и посмотрел усталыми глазами на человека.
- Ну что, здравствуй, "дылда". Ты из тех, от кого плохо пахнет, или из тех, кто лежит неподвижно? Почему ты улыбаешься? Я теперь тоже крыса, как эти трое. Подземная большая крыса с мандолиной.
Чего надо?

Боль. Том и не представлял, что у него есть такие места, которые сейчас болели. Губы не слушались, а палачи лишь смеялись, требовали песен и причиняли новую боль. Самым страшным же, как ни странно, оказалась не боль. Да, бардов не очень-то любят, особенно крестьяне с красивыми дочками, ведь все барды- плуты и пройдохи, конечно же... Надо следить за ними, чтоб не сперли чего... А еще лучше- гнать их метлой поганой! И это в лучшем случае. В худшем- вилами или дубиной какой... Но не настолько же их не любят, чтобы похищать и вот так вот... Без всякой цели... Мучить, не говоря ни слова. За что? За что же, черт возьми?!

Надежды нет. Не ввалится, бряцая оружием, рыцарь, сошедший со строк старинной баллады, не спасет несчастных пленников от злой судьбы... И злодеи, истязающие их, не одумаются, не раскаются и не отпустят их по доброй воле... А в голове, вмещавшей когда-то многие и многие песни, осталась лишь одна. Давно заученная, старая песня про героя, захваченного в плен. Мысли плыли и путались, а песня нет. Как будто кто-то другой решил спеть ее в голове Тома Джонса. А за персональное выступление, кстати, стоит заплатить чуть больше...

Шел герой один по лесу,
А навстречь толпа мерзавцев.
Куча мерзостных уродов,
Но герой не растерялся.

Одному с ноги в ебало,
А второму- ножик в брюхо,
Только третий зашел сзади
И дубиной дал по уху

Тут герой наш отрубился.
Ну... Со всеми же бывает...
Через некотрое время
Вновь глаза он открывает.

Боль. Снова она, беспощадная мучительница, поселившаяся во всем теле сразу. Ни за что. Просто потому что так захотелось кому-то... Том не хотел быть героем. Все, что ему было нужно- кусок хлеба, да крыша над головой. А случись что получше- он был бы только рад. Главное- чтобы была свобода. Идти куда желаешь... Делать что хочешь... По крайней мере, из камеры пыток все выглядело именно так.

Что он видит, знать хотите?
Что ж, конечно расскажу я.
Видит лес он и поляну,
А еще головку хуя

Вижу я, средь вас есть дамы...
Черт, похоже выход ясен-
Пропустить кусок из песни,
Что не очень-то прекрасен.

Тут пропустим, здесь опустим...
Вот! Они его пытали.
Отрубили 8 пальцев,
В левый глаз стрелу вогнали,
Со спины содрали кожу,
Палку в руку толщиною...
Это тоже мы пропустим...
И связали с головою

А этот кусок, насколько бард помнил, всегда исполнялся именно так. Были ли в числе слушателей дамы, не было ли их- безразлично. Да и самим слушателям было в общем-то безразлично... Ведь им давали свободу домыслить все самим... Свободу... Да, свободу... А они наверняка этого не понимали... Проклятые крестьяне...

Раскаленной железякой
Долго кожу прижигали
Дым, шипенье, запах мяса,
Крики, крики, крики... Крики?
Их они не услыхали

Разозлились те мерзавцы,
Что герой им не сдается
И добить его решили
Словно гадкого уродца.

Да, не зря я не верил в эти строки... Не кричать тут... Ага, конечно... Да и добить не очень-то стремятся... Сволочи... Как их ни умоляй...

Но герой же героичен,
Он силен, умен, вынослив,
Ловок, храбр, красив и молод
Он так просто не сдается!

Разорвал герой веревки,
От ударов увернулся,
Разогнал он всех уродов,
И живым домой вернулся.

Я тоже так хочу. Вырваться, перебить их всех и свалить подальше отсюда... Героические песни, мать их так... И как в них люди верят... Явный же бред! Но такой приятный... Хочу верить в него. Но не могу. Проклятье...

Вот такой я видел случай,
Вот такое было диво,
Это истинная правда,
Кто-нибудь, налейте пива!

Аплодисменты, монеты, пиво... Где они все? Они всегда бывают после этих строк! Поправка, бывали. Это не трактир у дороги, вовсе нет... Тут их не будет... Лишь боль. А единственное, что может здесь быть приятного- смерть...

- Вононокак...

Задумчиво пробормотал Дрозц, разглядывая мелкого. Он очень давно не видел детей. Возможно, лет десять... с момента как пришлось уйти из приютившего его дома. Да, если поскрести в памяти, то можно было выжать какие-то обрывочные воспоминания о тяжелом собственном детстве, нервных опекунах, вечно отсутствующих дома из-за многочисленных работ и митингов... обидчиков из других домов, не желавших признавать чужого и тешащих себя загонами "все на одного"... Частое ощущение голода, что не покидает даже после трапезы, и лишь немного уступает при просмотре своей законной порции мультиков да перед сном. Неуспеваемость в школе, где спившемуся учителю откровенно плевать на учеников, чьи родители сумели устроить детей лишь в жалкое подобие учебного заведения. Трущебы. Мусор. Химикаты ближайшего завода, витающие в воздухе, от которого щиплет в носу. Безнадежность.

Паулок стоял и смотрел на этого худого, но опрятного подростка. Странно смотрел. Будто не видя. Потом закусил губу и развернулся внутрь кают-компании. Молча отправился к столу и начал уборку, быстрыми тщательными движениями собирая банки(среди них и его "пепельница") и грязную посуду. Было тяжело и стыдно.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Остров скрылся за горизонтом. И вместе с ним все его загадки, о которых вот-вот узнает весь мир от побывавших на нем и выживших людей. Остров... Как много теперь скрыто в этом слове для них. Оно стало чем-то вроде обжигающего душу коктейля из острых чувств и тяжелых воспоминаний. Оно вместило в себя галерею фантастических образов и образов войны, пусть маленькой, но с настоящими убийствами и смертями.
Альбатрос уходил на запад. Никто и слышать не хотел о возвращении назад, по крайней мере сейчас, дабы найти и помочь Полу. Это было слишком тяжело, даже для Селены. И пусть она всем сердцем желала вернуться за Полом, не известно, смогла бы она повернуть корабль, разреши ей кто-нибудь это сделать. Хватило бы её воли на это?
Солнце садилось. Новые пассажиры, вернее ровно половина их, находились на палубе. Их вещи, что они сумели прихватить с собой в последний момент, лежали в тесных каютках, а их мысли уже не тяготились голодом. Глядя куда-то вдаль, они слушали шум волн. Отчасти они были еще там; остров, его берега, густые джунгли стояли перед глазами. И от этого невозможно было избавиться, выкинуть из головы. Но спустя неделю они оправятся, а через месяц будут жить прежней жизнью. Нет, почти прежней.

- Что там за шум? - всполошился Фред. Тони отложил банку с консервами, которую они поглощали на пару.
- Дайка свою дубину, - сказал он Фреду.
Снаружи темнело, однако свет, исходящий от белых стен куполообразного строения неплохо освещал местность метров на пять вокруг, мягко ложась на кроны и стволы дикой внеземной растительности. Вокруг центра управления расположилась наверное целая сотня обезьян. Они как будто чего-то ждали, глядя своими большими глазами на вышедшего Тони.
- О фаакен шииит!

Двое, один из которых еле волочил ноги и опирался на плечо другого, вступили в круг Зоны. Прошло несколько секунд прежде чем их силуэты бесшумно слились с тьмой.
- ...держись парень, мы уже выбрались! Черт, кто бы мог подумать, настоящие телепортеры!.. Так, где там мой пистолет.
В ночном небе над островом ярко вспыхнула одинокая красная сигнальная ракета. Но её никто не увидел, корабль был уже далеко. Никто, кроме нескольких пар больших черных глаз.

Оглядев помещение.
- Маленький Айвен, можешь не бояться! Тетя Асахина никуда отсюда не денется! Вентиляции тут нет, а в сточный сток она точно не пролезет! - крикнула через закрытую дверь капрал.

Пристроившись к раковине. О.. Мдааа... Надо срочно умыться. Девушка открывает кран, вода потихоньку начинает журчать. Согнувшись над раковиной, Микуру несколько раз прошлась прохладной водой по лицу. Теперь самое-то. Уже получше. Почему-то вспомнилось выражение. "Куда вода, туда и сон." Хм. К чему это?
Решив воспользоваться пластико-керамическим другом по назначению, капрал включила подогрев. Даже в такой ситуации надо пользоваться комфортом! Закончив маленькое и не совсем чистое дельце, она спустила воду, опустила крышку и помыла руки. Выходить обратно почему-то не хотелось. Туалет давал желаемое одиночество и отдых от всей этой неразберихи.

Асахина уселась на опущенную крышку унитаза и облокотилась назад. Глаза устремились в скучный металлический потолок. На сознание снова нападали тяжелые мысли, что на Авалоне ещё могли быть живые люди… Горечь подступала.. В горле снова рос комок... Сейчас её никто не видит, а возможно и не слышит, а это значит, что она может позволить себе дать слабину. Только сейчас, пока её никто не видит. По щекам начали течь слезы. Она жалела, что не была там. Да и какой от неё был бы прок?... Она просто плачет, ей жаль их, она плачет, потому что ей больно. Хотя она осознает, что и другие испытывают тоже самое, но в силу характера, она боится показать себя.
Капрал сидела и рыдала, потому что более ничего она сейчас не способна сделать...
Она развернулась и сложила руки на бочок унитаза, погрузилась лицом в их сплетение, чтобы снизить шанс возникновения всхлипов, ну и так же их последствие для себя.

Отправив на мостик копию картинки в одном из окошек, с тварью за несколько секунд до гибели, и откомментировав пересылку в интеркоме, принимаешся за следующий файл.

Воспроизведение... Капрал Д. Кингфилд...

Ползунок - минута до конца файла. Бело-синие буквы в левом нижнем углу: "Время миссии: 2.13.25". Синева коридоров. Свет - на этот раз работающий. Два угла поворотов где-то впереди, метрах в двадцати-двадцатипяти. Догорающий труп в жёлтом комбинезоне.

-Давай, перезаряди. Есть заряды? Шнайдер, это НЕ мы, повторяю, наших там нет, как слышно?

Два приглушённых, но очень мощные взрыва с переодичностью в пару секунд. Где-то далеко. Камера и её обладатель чуть трясутся, вместе с ними трясётся и коридор. Отряд, топтавшийся на одном месте, начинает двигаться вперёд. Пулемётчик, где-то скраю, кричит в ответ на взрывы.

- Черт, да что там твориться? Кажется, кто-то хочет, чтобы все здесь взлетело на воздух! Надо поторапливаться!
- Стой! Псих! Куда полетел, счас тебе там даст прикурить этот придурок-огнемётчик.

Ответ сцепившему смартган от кого-то с другого боку - и с чьей-то руки за угол, налево, летит граната. Хлопок взрыва. Двое автоматчиков и пулемётчик бегут по коридору, в поле зрения мелькает кажущаяся знакомой спина, с гранатомётом. Кингфилд бежит позади. Конец коридора уже в метрах десяти, кто-то из морпехов уже собирался прилипать к стенке, как вдруг что-то серое мелькнуло за другим углом коридора, слева. Мужчина. Серая форма, серый бронник, опоясанный поясом и пестреющим аммуницей развесочный жилет. Красный наплечник, с мелькнувшим изображением восходящей из-за горизонта жёлтой звезды. Суровое морщинистое лицо, глубоко посаженные, узкие глаза. Красно-оранжевый берет. Лямка ремня от ствола за спиной. Что-то металлическое резко блестнуло в руке...

Взмах. Доля секунды, тонкий свист рассекающего воздух ножа. Тугой, захлёбывающийся выдох. Камера дёрнулась. Задралась вверх, искажая и смазывая картинку. Где-то сбоку стрёкотала имульсная винтовка,. Стук и шорох и грохот упавшего на стальной пол тела. Потолок. Крик откуда-то.

- Капрал! Хейз, добей ублюдочного огнемётчика! Лекс, прикрой меня!

Стрельба. Вспышки на краю камеры, отражающиеся на стали стен яркими бликами. Ничего не понятно. Графики жизненных показателей бойца, что прыгали ломанными кривыми вверх-вниз, выровнялись в практически ровные прямые. Изображение, мелькнув в последний раз, потухло. Исчезли звуки стрельбы. Тишина. Чёрный экран. Буквы.

"Обьект: Капрал Д. Кингфилд
Статус: погиб"

- Что? Но... - капитан хотел что-то возразить, однако, посмотрев на Ашота, почему-то поверил ему.
- Полный назад, - сказал он боцману.
- Полный назад! - проревел тот на всю палубу.
Через минуту винты корабля дрогнули и мощные лопасти потащили корабль подальше от острова.

А в воде, как маленькие серебристые торпеды, плыли роботы. Прошла еще минута напряженного ожидания.
- Вы можете объяснить, что здесь происходит? - спросил капитан у новоприбывших. Все переглянулись. Если кто-то и хотел ответить, его прервал подводный взрыв, поднявший фонтан брызг около носа корабля.
- Это еще что?! Бомбы? - боцман подозрительно посмотрел на новых пассажиров.

Тем временем.
- Когда мы туда пришли, то увидели кучу трупов, все наши были мертвы, кроме Гарри, его там не было... Обезьяны напали на наш лагерь и сравняли его с землей. Это было жуткое зрелище. Потом этот американец повел меня к Зоне, не знаю, какого хера его туда потянуло. В Зону мы вошли вместе, но нас раскидало, короче, он куда-то пропал... - говорил Тони, разглядывая просторное освещенное матовым светом помещение без признаков мебели, но с гладкими объемными выпуклостями на стенах и конусообразными выступами высотой полметра на подсвеченном полу.
- Ну и черт с ним! Ты только посмотри, целая коробка еды! - исхудалый человек, обросший бородой и волосами, в старой потертой одежде увлеченно рылся в ящике с провизией. Это был один из тех двоих пиратов с "Бури", которые полгода назад впервые нашли Зону.
- Как ты здесь все это время жил? - спросил Тони.
Фред притих.
- Ох, лучше не спрашивай, - сказал он, - чего я только не ел, а уж что пил, до сих пор воротит от воспоминаний... Поначалу конечно было тяжело, к местной растительности надо привыкать, она плохо переваривается. Ну, а потом... В общем, как видишь, я более-менее в норме.
- А что это за место? - после недолгой паузы поинтересовался Тони.
- Не знаю, но явно построена пришельцами! - Фред многозначительно поднял палец.
- Слушай, ты наверное изучил уже весь остров?
- Нет.
- Что, половину?
- Нет... Я как-то его и не изучал. Зачем?
- То есть ты даже не пытался искать выход?
- Да в общем-то нет...
- Тогда откуда ты знаешь, что отсюда не выбраться?!
- Ну, так это же и так понятно! - Фред пожал плечами, не зная, как объяснить очевидную вещь.
Слегка ошарашенный Тони присел на панель, которая была без кнопок, абсолютно плоская, но имела разные оттенки полутонов и была чувствительна к прикосновениям, что было видно по изменению цвета того места, которое испытывало давление.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Канарима внимательно выслушала Патриса... Закон? Так он сказал. Узнать, что за битва перед тем, как вступать в нее... Мда. Людям нужно многому научиться. Иногда Канарима думает, что даже слишком многому. Битва - это столкновение. Такое великое создание природы, что оно обязательно будет у существа хоть раз в жизни... И проблема заключается в том, что если оно действительно происходит для этого существа только один раз, то он будет и последним.
Да, опять я пошла в рассуждения. Но эти мысли необходимо придумать - мы живем лишь раз... И времени мало не то, что на удловлетворение потребностей, а даже на мысли. Поэтому нужно постоянно думать.
Наверное все присутствующие здесь драконы никогда в это не поверили бы, если бы я рассказала, но моя мать меня в тайне любила. По ночам, когда отец засыпал, иногда мать, ниговоря никому ни слова звала меня с собой и мы улетали далеко за пределы прайда. Хотя это было строго запрещено, мы оказывались вне ведении других Вивернов.
С матерью осматривали все окрестности, залезали во все пещеры, тихо наблюдали, не для охоты, а просто так, за некоторыми животными, как те ведут себя, когда не знают, что рядом - виверн.
Но было у меня и свое любимое место, куда я чаще всего просилась, когда была маленькой. В отличие от голых скал, рапространившихся на пару километров, на которых ни росло ни травинки, на которых поселился наш прайд (хотя возможно когда-то там и росли деревья и кусты, вот только не при мне, видимо), здесь все было иначе. Из всех мест, что с
мы посещали, оно мне нравилось больше всего: посередине густого и непроходимого леса резко возвышалась, словно лезвие ножа из рукоятки, гора, поросшая зеленой травкой... А сбоку, словно еще одно лезвие (уж слишком сильно она выпячивалась) из горы выходила большая скала. И стоило на нее приземлиться и оглянуться, как появлялся необыкновенный вид: перед вами распростерся бы огромный лес, освещаемый и отзеркаливаюший свет, словно море, Луны. Хм... Никогда раньше об этом не думала: если между нашим и миром людей есть что-то общее, так это именно она - луна... Вообщем мы с матерью на нее садились и любовались зрелищем. А иногда на этой самой скале она даже рассказывала мне истории, поговорки и былины нашего народа.
Я это к тому, что мне вспомнилась одна история, которую мать мне на этой скале рассказала: о виверне по имени Эрокс. Давным давно Он был очень выносливым, быстрым и сильным Виверном, но очень уж любил задаваться. Почти без передышки вызывал всех на бой. Впрочем, это не было его достоинством: он ради победы не брезговал самыми-самыми подлыми приемами, в то время, как другие еще имели какое-то самоуважение... И вот однажды Эрокс вызвал на бой одного из самых слабых, но маневренных Вивернов того времени - Горга. Эрокс знал, что ему достаточно будет сделать всего один удар, чтобы убить бедного быстряка. Поэтому, не особо напрягаясь, гонялся за ним как проклятый. Горга сначала маневрировал - Эрокс летел за ним. После получасовой погони Эрокс был вне себя от злости, и все быстрее и быстрее летел за Горгом уже перестав смотреть по сторонам. В его венах потек ручьем адреналин, а в глазах сияло отражение только спины Горга. Горг пошел на бирать высоту. По пятам, не давая ему ни секунды выиграть, шел Эрокс. Когда они набрали высоту в пару километров, Горга склонился вниз, сжал крылья и полетел пикировать. Естественно Эрокс подумал, что тот хочет сбежать от него и сделал тоже самое. Они не просто падали в землю - они летели в нее целенаправленно. Убийственно вниз, все набирая и набирая скорость... Но эроксу каким-то образом удалось сложить крылья сильнее, чем Горге. Он сильнее уменьшил сопротивление воздуха и с каждой секундой догонял своего соперника. А когда до земли осталось всего ничего - два десятка метров - Горга расправил крылья и улетел вбок, использовав ускорение в горизонтальном движении. Цель, которую Эрокс неумолимо догонял исчезла перед его глазами всего за секунду... И сменилась она ужасным изображением стремительно-приближающейся земли. Эрокс не успел даже толком крылья расправить, чтобы начать тормозить, как треснулся со всей мощи об землю... Его напыщенность и самоуверенность сделали свое дело сами, не заставляя слабого Горга сделать ни одного удара по цели.
Но история на этом не закончилась. Эрокс выжил после своего немыслимого поражения. Он понял причину своей неудачи и никак не мог с этим смериться. Впервые в жизни Эрокс испугался. Он боялся поражения. Боялся того, что из-за его пылкости он снова проиграет. Он так этого испугался, что, плюнув на то, что он был последним представителем своей семьи, ушел. Взял да и бросил все. Но не за прайд. Эрокс нашел очень маленькую и неуютную пещерку прямо под прайдом вивернов. Он залез в нее и сидел внутри, страшась всего, что может причинить ему хоть какой-то вред. Питался он крысами, кротами и другой мелкой живностью, что время от времени заходила к нему. А от заглядывающих в пещеру вивернов он просто отворачивался.
И прожил так Эрокс долгие годы: ни с кем не говорил, жил в тесной пещере, питался обьедками... И ни с кем ни разу не подрался. Вообще... И только в свой самый последний день Эрокс вылез из пещеры, посмотрел на своих собратьев и понял, что в жизни своей он ничего не сделал. И так разгоревался он, что сам погиб. Умер. А со своей смертью, он закончил свой род, ведь он был последним в своей семье, а за всю жизнь так и не оставил ни одного наследника.
Мораль сей басни понять просто: если можешь - дерись. Во чтобы то ни стало и как бы последствия не повернулись для тебя, ибо смерть в бою лучше той учести, что Эрокс себе сам выбрал. Тем более после того, как мироздание дало ему второй шанс, после такого падения...
- Приготовь оружие, Патрис. С этими словами Канарима полетела вниз и, впринципе, ей было все равно на мысли союзников в этот момент. Внизу что-то происходило. Что-то, что требовало их участия. А они хотели обойти это стороной! Никакие отговорки, что это слишком опасно или что у нас есть более важная миссия для нее ничего не значали. Мироздание дало шанс побороться и это будет невежливо, если она откадеться...

Тринадцать бывших пассажиров, пленник (дважды!) и железное тело обезьяны на берегу.
Корабль подошел достаточно близко и с него спустили моторную лодку, которая направилась к людям.
За двадцать метров до берега шум мотора стих и лодка доплыла до места сама. В ней двое мужчин, судя по стилю одежды - американцы.
- Вы не представляете, как мы рады вас видеть! - говорит Нонна.
- Наконец-то вы нас нашли! - а это Густав.
- Залазьте шестеро, остальные на втором заходе. Это всё, кроме вас кто-то еще есть? Может есть раненые? Давайте первые женщины и дети.

Вы не можете просматривать этот пост!

Спорить о том, кого нагнут на суде у Капрала не было настроения, тем более она понимала, что если они засветятся на суде… Для команды этой жестяной консервы это весьма плохо кончится.
Нажав кнопку:
-USS Авалон. Отключить аварийную систему питания.
Сделав не большую паузу, девушка встала с кресла. Большей ей тут делать нечего.
- Прошу.
Капрал жестом пригласила помощника капитана на его место. Сама же подошла поближе к монитору с изображением Авалона, теперь уже обесточенного носителя. Жаль, если там действительно там кто-то был... То его уже нет. Эти люди сами отдали его в распростертые объятья смерти. Что их ждет? Та же участь? Эти люди нас погубят... Осознание этого пробивала дрожью по всему телу. Собственное бессилие подносило кинжал в поясницу души, врываясь в её глубокую и нежную плоть. Она не сможет защитить свой взвод... Ей не нужно было в него вступать... Не нужно было привязываться... Ей давно надо было получить повышение, а не держатся слепой мечты... Почему-то именно сейчас это всплывало на душе. Почему-то именно сейчас она начала сомневаться в правильности своего решения - пойти в летную академию и стать пилотом... Возможно, если б она этого не сделала, это ведь могло не произойти? Всего этого кошмара. Многие бы не погибли.. Тот же Сержант, сейчас наверно распивал бы пиво на Земле в каком-нибудь баре с ребятами, после успешно выполненной миссии… А она была бы дома... Ждала бы отца с очередного рейса. Нашла бы себе парня… Завела бы семью… Была бы просто обычным человеком в конце-то концов!...Но… Стоит смирится с тем, что ты тот кто ты есть. Что нельзя изменить то, что уже произошло. Мертвых уже не вернешь… А лишние воспоминания о них лишь тревожат их усопшие души… Так, что остается довольствоваться лишь той теплой частичкой души, которые они оставили в сердце другого человека… Приятные воспоминания… В них живут умершие люди…
Ей больше не хотелось находиться на это проклятом судне, она хотела как можно быстрее с него убраться, но врядли такая возможность представиться в ближайшее время… В этом судне так шумно.. Нет возможности побыть одному, оно слишком мелкое… Вот бы вернутся в прошлое и пройтись по палубам могучего Авалона… Но это лишь снова глупые мечты и надежды. Чего она точно не хотела бы, так это оказаться в этом аду сейчас. Во тьме, где на любом шагу может ждать смерть либо от проклятых тварей, либо от последствий разгерметизации…
Микуру постаралась выйти из своих размышлений, лучше она им предастся в более спокойном месте.
- Можно мне вернутся обратно в кают компанию?
Голос девушки резко изменился в сторону депрессивных ноток, словно жизненный поток данной особы перекрыли.

И ты научишься, придет время, мой друг, придет время.

Дракон ощутимо вздрогнул телом, словно пытаясь расслабить сосредоточенного всадника. Осознал, что не помогло. И тихо продолжил, стараясь не смотреть ни в глаза человеку, ни на обреченное поселение.

Вижу. И все видят. Но бывают вещи, что важней порыва... Это грустно, но знания. Они стоят этого поселения. Пойми, Айвво, от успеха нашей миссии зависит судьба даже не одного. Двух миров. Это все. То, чем мы дышим. То что мы видим. То, чего еще даже нет. Мы не можем этим рисковать... Думаю, так думают и остальные.

Противно думать. Просто даже думать. Он такой мудрый, величественный дракон, кому не кстати проявлять "порыв"... Что ж он тогда? И что будет ждать его в спасенных мирах? Что-то, о чем он думать не стремится, вероятно. А именно - пыль и пепелища...

Скажи мне, мой Айвво, что видишь внизу ты. Скажи, но не сразу. Подумай. А я передам твой голос остальным.

Синева тесных стальных коридоров. Продолговатые лампы, что безвольно висят под потолком, и не думая светить. Вместо них - светлые точки фонарей, закреплённых на плечах человеческих фигур. Люди. С оружием, в форме. Морпехи. Много. Целый отряд - ходят, тыкают по сторонам стволами и странными, пикающими приборами, с синим дисплеем - вроде, детектор движения. В камеру посмотрело какое-то мужское лицо, и тут же отвернулось. Пару раз в поле зрения мелькают руки, несущие некий ствол.

-Кинфгилд, Шнайдер, Хейз! Следить за шахтой! Держать оборону. Вернер, следи за коридором. Саймон, дай сюда огнемет...
Длинный коридор, оканчивающийся чем-то тёмным. Какая-то дверь, открытая, собравшиеся у стены десантники. Руки на экране протянули высокому, крепкому солдату в костюме, что выскочил откуда-то со стороны, ствол. Широкий синий баллон внизу, вместо магазина. Огнемёт. На плече у бойца желтеют сержантские лычки. Выхватив ствол из рук (явно, женских), сержант плюхнул обладательнице камеры в лапы импульсную винтовку.
-Прикрой коридор дальше, Кимбелл - с ней. Элфи, сделай этот чертов щиток! Паулок, Кацман! Лекс! Занять позиции! Начинаем штурм подсобки! Три...два...один...
-Есть!
-Есть!
Грохот взрыва где-то за стенкой. Мелькания камеры. Дребезжание картинки - Саймон разворачивается, тыкая винтовкой в сторону, отходит куда-то. Там, куда идёт, морпехов меньше. Вновь тыкает стволом в сторону. По бокам мелькают силуэты снующих то тут, то там, бойцов. Резвое и учащающиеся пикание детекторов движения. Бойкие голоса позади.
-Твою мать...Контакт! Рассредоточиться, приготовиться к открытию огня! Шнайдер, подствольник приготовить, взрыватель на контакт! Отойти от лифта минимум на пять метров! Сержант, у нас контакт, цель групповая, идентификации не поддается!
- ЕСТЬ, СЭР!
Топот множества ног. Сержант скрывается в какой-то двери, за границей обзора. Остальные бойцы следуют за ним, держа оружие наготове. Встряхнув "смартган", забегает и пулемётчик, мгновенно рапортуя. Бойцы в коридоре пятятся назад, кто-то мелькает не так далеко от камеры.
-Кацман на месте. Держу сектор...
Грохот. Что-то широкое, упавшее на твердь пола.
-ВПЕРЁД, МОРПЕХИ!
Шипение заработавшего огнемёта. Треск импульсой винтовки.
- Лекс, огонь влево!
Грохот заработавшего пулемёта. Свист пуль, раздирающих неведомые элементы интерьера, вгрызающихся в сталь и крошащих пластик. Не утихающее шипение огнемёта. Крик.
-Ебись оно все конем!!! Что это за коза опидоревшая?!? Сержант!!! Мне, блять, страшно!!!
-Не ссыте, морпехи! ДАВИМ ЭТУ МРАЗЬ!
Обладательницу камеры, что медленно пятилась назад в арьергарде, широко замахнув лапу, подхватил кто-то из пробегавших мимо десантников. Потащил назад, прочь от творящегося ада. Бойцы в коридоре отходили назад, держа оружие на готове и разгоняя мрак фонарями. Кто-то из них, полуобернувшись, крикнул. Шипение огнемёта. Выстрелы. Серые полосы помех на экране, шипение в захлёбывающихся динамиках. Трель пулемёта. Всё учашающиеся и учащающиеся сигналы детекторов движения.
-Вайс! Прикрой наш тыл! Парни там сами разберутся!
Финальная, короткая очередь в комнатке за стеной звучит как-то особенно приглушённо. Где-то что-то, с треском ломающейся яично скорлупы, плюхнулось напол, противно зашипело. Секундой спустя кто-то у самого дверного проёма заюлозил, отцепляя от себя грудную бронепластину. Из дальнего конца коридора - туда, куда нацелились бойцы, доносятся жуткие, невероятно мощные удары по чему-то металлическому. Как будто бы пятиметровый гигант принялся долбится в стальные ворота головой.
-Паулок, молодчина.
Сухой щёлчёк рации. Похоже, переключили что-то.
-Сэр, мы сделали двоих готовеньких. Выглядят, как животные. Можно будет забрать тела для анализа...хотя...Лекс, что за дерьмо у тебя на одежде? Дьявол...попробуй снять с себя костюм. Так, остальные - за мноой! Надо помочь ребятам у лифта.
Шаркание сапог по холодному полу. В комнате за стеной всё стихло. Стук позади - громкий, стальной, становится всё громче и громче. Учащается. Других морпехов уже и не видно, лишь чей-то бок изредка появляется с краю. Фонарь обладательницы камеры, оттаскиваемой куда-то, очевидно, в тыл, цепляет проём в широкое помещение. Стол. Светящийся силуэт проектора.
-Саймон, Кимбелл, идите, помогите Лексу. Кингфилд, как обстановка?

Тем временем, 60 секунд воспроизведения кончились...

Ночевать в одиночестве. Ну, не привыкать.
Варфорж помог как смог разбить лагерь. Благо поляна не была усеяна костями и заляпана кровью. Нормальная такая себе полянка. Возможно, теперь уже к ним кто-то присоединится чуть позже.

Так как понятие "сон" всё ещё оставалось загадкой для варфорджа, он остался бессменным стражником, предположительно на всю ночь.

Сон. Это когда существо закрывает глаза и не двигается. Не сразу реагирует на внешнее воздействие. Глупая очень привычка, но почему-то необходимая, если ты весь состоишь из плоти. Джонатан осмотрел свою руку. Адамантий. Просто чувствуешь превосходство над мягкотелыми коллегами. Ну. Они не виноваты. Зато у них есть душа.

Варфордж тихонько вздохнул и продолжил всматриваться в ночную мглу. Костёр чуть притушил, что бы он тлел и не слепил глаза. Рядом положил немного сушняка, что бы распалить в случае чего.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вздохнул: - Эх, мужик. Умный или нет, но сказал то, что знал. Верить - не верить. Тут уже вам решать. Чмошникам и петухам десантная морда ничего не хочет поведать. А вот вам - легко. Ты мне скажи, тебя самого этот цирк не затрахал с псевдозапираниями, лжеарестами и прочим? Сами в кают-компанию загнали. И тут же сами врываются. Йоу, космодесант ин да хауз, мля. Не трахайте мозг ни себе, ни мне. Решите уже чего-нибудь. И оставьте нас в покое. Чувство важности собственной пестовать тут не надо, кулачками поигрывая. А то игралка, чего доброго, отвалится еще. Все и так знают, что вы крутые, а мы - пидорги. Резать - режьте. Запирать - запирайте. Отпускать - отпускайте. Вот только б поскорей. И без сношения с содержимым наших черепных коробок

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Селена подошла к Шарлю и молча забрала у того автомат. Она направила дуло на лежащего без сознания пирата. Мозг затопила кровавая пелена, деревья перед глазами покачивались, а лицо бандита расплывалось, меняя черты. Вот перед ней солдат в ССсовской черной форме, вот уже другой, его лицо выражает злобу и презрение, оно надвигается на Селену с мерзкой ухмылкой. Палец девушки на спусковом крючке подрагивает, медленно сжимаясь, капля потя стекает по виску, чертя кривую дорожку. Кажется, что мир вокруг земер... Нет, НЕТ! - сначала беззвучно, потом громче произнесла девушка, стряхивая с себя наваждение, они не должны уподобляться этим тварям, они должны оставаться людьми! Долгий протяжный выдох, больше похожий на стон, разнесся над поляной. Селена только сейчас поняла, что все это долгое мгновение она задерживала дыхание. Рука с автоматом бессильно опустилась, она врач и отнять чужую жизнь для нее тяжелее вдвойне. Но что же с ним делать? И кто ему помог сбежать? Предатель среди них или ходит, как хищник, вокруг, наблюдая за каждым шагом и ожидая ошибки, которой непременно воспользуется? Селену, не смотря на жару охватила дрожь, больше не глядя на пирата, она подошла к трупику обезьяны, она опустилась на колени, разглядывая животное, нет, скорее механизм. Кто или что они? Кто мог создать такое?

"Я сделал все, что мог.."
Прекратив бесплотные, бесполезные попытки вернуть к жизни Черного Зюрка поднялся. Еще раз взглянул на поверженного дракона и мощным рывком с места взмыл в небо. Мертвые драконы неинтересны. Все смертны. И в смерти нет ничего необычного. Самое важное это как умереть. С какими мыслями уйти в свой последний полет. И с какими эмоциями.
"Все когда-нибудь умрут..."

Вы не можете просматривать этот пост!

- Что? - прошептала Кана. Она смотрела на свою группу с высока и видела в каждом из них что-то не то... Сострадание? От их руки только что умер дракон, сопротивляющийся и явно спятивший. Дракон, которого они вообще не знали. Не знали даже на их ли он был стороне. Единственный факт: он на них напал. Какие им еще нужны были причины, чтобы лишить его жизни? Если они так раскисли от одной смерти неизвестного им дракона, о какой дисциплине вообще может идти речь?
Черный дракон лежал неподвижно. Печальное зрелище. Но не более того. Канарима каждый божий день видела смерть знакомого ей Виверна. И что? Это лишь по началу грустно... Потом как-то свыкаешься... Что же с ними будет, если умрет один из команды? Прямо на поле битвы ему яму откопают что ли? Смерть в сражении - величайшая. А чем величественней сражение - тем величественней смерть. Канарима могла только мечтать о том, чтобы погибнуть в бою, а не как ее сородичи - убегая без стыда и позора.
Пусть он и не долго сражался, но он бился за свои убеждения... Пусть и шизанутые...
В битве не бывает счастливых концов. Всегда есть смерть. Всегда есть война. Какой же смысл оплакивать одну смерть, если знаешь, что впереди еще с сотню?
Канарима все поняла. Все встало на свои места. Изучая других драконов, она все больше убеждалась, что то, что о них говорили в прайде - самая настоящая правда. Эти великаны, огромные "всесильные" туши - нежинки внутри, не способные к битве... Махать крыльями они кое-как и умеют, но жизнь вне прайда теперь казалась Канариме нелепой и бессмысленной.

- Ай! Прекрати меня тыкать! Да всё, всё, я уже мирный! Щекотно же! - Земля возле кустов вспучилась и оттуда показался человек, назвавшийся Вильямом, с луком в поднятых руках. Вслед за ним появилась вымазанная в грязи Лианна, гордо приставившая к заднице мужчины кинжал размером с зубочистку. Оба улыбаются с видом котов, дорвавшихся до сметаны.
- Идите, идите. - Уже смеясь, говорит Вильям. - Парни, у нас гости! - Кричит он в сторону костра и машет сидящим рукой, после чего направляется в лагерь под конвоем халфлингши, старательно изображая военнопленного.

- И что вы здесь забыли? Период оккупации мед отсека отмороженным десантом в прошлом, не так ли? Поэтому, если вы не нуждаетесь в медицинской помощи, я попрошу вас покинуть помещение. Найдите друзей и вместе захватите кают-компанию, например. Там по слухам много жратвы и веселья.
Все это время Индрек стоял у входа в лабораторию и слушал-слушал-слушал пи*дабольство агрессоров. Боевые киборги, коварные корпораты, заговорщики - в том, что спасенный экипаж Авалона состоит целиком из ебнутых на всю голову солдафонов, Эжен тащемто и не сомневался. Куда более непонятной для доктора оставалась позиция капитана. Да и экипаж вел себя довольно таки странно.
- Пилкинс, фу, черт тебя раздери!
Индрек заметил кота, который своим любопытным носом тыкался в грязную капсулу. Прикрикнув на жывотное, доктор вновь обратил свое внимание на более крупную спасенную дичь:
- Ну так что?

Кана, используя оставшуюся после неудавшегося маневра скорость, устремилась вверх.
Всем отойти? Что ж, в кой-то веки мысли Каны совпали с приказом золотого командира. Вот только причины были разными: в то время, как золотой дракон считал, что лучше всем отойти от этой твари подальше в целях безопасности, Кана отходила только для того, чтобы сделать новую попытку. Чертов Дазхар... Кана бы обязательно пролетела бы, если бы воздух шел не в бок. Изменив ее траекторию, огромный драконище нарушил ей все планы. Ну ничего - Канарима это запомнит.
Поднявшись на нужную высоту, Канарима перевернулась, на пару секунд зависла в воздухе и уже была лицом к лицу к событиям, происходящим внизу. Она смотрела сверху вниз на золотого лидера и ждала исхода событий. Эх, дай ей этот выродок хоть малейший признак непокорения теперь, она бы его исполосовала шипами с ядом до смерти еще до того, как яд начал бы действовать...

Одну минутку! Канарима поняла в чем просчет:
-Лидер! Не используй ментальный разговор! Скажи ему голосом!!! - просто заорала Кана Морите мысленно. Какая же Канарима глупая... Именно сейчас, когда живой разговор нужнее всего, никто не додумался его использовать.
Впрочем, это ничего не меняло. Канарима - охотник. А ее цель прижата золотым капканом к земле...

Вода хлестала по лицу Канаримы ручьем, но та в отличие от группы совершенно не расстраивалась: трудности - ее жизнь. Летя у всех за спинами, Канарима наблюдала за "игрой" дракона, которого она теперь знала под именем "Дуэснистрискис". Он так вилал в воздухе, мешая другим толком лететь... Не то, что сосредоточиться. А ведь то, что может убить нас всех приближалось сюда с каждой секундой промедления. И при этом мы летели хаосу на встречу.

Канарима уже хотела подлететь поближе к самодовольному молокососу, мешающему серьезным драконам лететь, но лес неожиданно оборвался. Впереди был пустырь. А на нем лежал... Дракон.
В голове Каны резко вспыхнуло воспоминание: точно так же её сородичи падали на землю и больше не вставали у неё на глазах.

***

Когда пришли силы хаоса, как бы глупо это ни звучало, в прайде Вивернов тоже наступил хаос. Все метались с места на место: то ли пытались найти место, где будет безопасно, то ли искали членов их семьи. Суматоха достигала ужасающих размеров: постоянные столкновения, совершенное отсутствие какой бы то ни было скоординированности. Раненые драконы мгновенно исчезали из этого мира: движение Вивернов не терпело слабостей. Стоило тебе упасть на землю, как на тебя упадет кто-то другой. И ты, без того раненый, умрешь.
Отец умер первым. На её глазах. Кана Ввидела, как пало одно из самых честных и храбрых созданий, которое она когда-либо знала. Он был к ней всегда очень строг, но в эту минуту она всё поняла и стала ему благодарна. Как же раньше Кана не понимала этого? Только сейчас слова её матери и строгость отца стала ей понятна. Стали понятны причины.
Выжить.
Раньше Канарима убивала Вивернов из других семей играючи: повезет - выживешь. А то можно было и без ран остаться. Ведь она - Кана, член сильнейшей семьи во всем прайде. А в семье по скорости она уступала только её сестре, Эл. Та была легендой - неубиваемой и несокрушимой надеждой всего прайда Вивернов. Она стала первой, с кем другие семьи старались не вступать в конфликт. Словно мышки, соперники бледнели, когда видели с какой смертельной грацией она кружит рядом с оппонентом, пугая его. А потом, в самый неожиданный момент наносит удар, как змея. Расчетливый. Холодный. Потому что Эл знала - жертва будет сопротивляться, может даже зацепит её. Но удар, подобно яду змеи, закончит их существование. Пусть и не мгновенно. А после удара можно и улететь, наблюдая за противником, бьющимся с самим-собой. Потихоньку падая, пытясь удержаться на оборванных крыльях. Понимая свою безысходность.
А сейчас погиб их отец. Учитель, давший Кане всё то, что она теперь по настоящему ценит, а не считает пустой болтавней. Погиб, как любой достойный Виверн. В бою.
А вот и мать Каны. Но что с ней? Неужели она?.. Плачет?
Это невозможно... Мудрая никогда не плакала. Это низко. Не для рода Манью! Даже когда Мей, младшая сестра, умерла в бою, Мудрая не плакала.
Тут их глаза встретились. Всего за секунду Кана поняла чувства матери, но не выдержав этого, отвернулась
-Возьми сестру... Отправляйтесь на север. В наше место...
Кана знала это место. Место её рода. Только их укромный уголок, где можно будет спастись от неминуемой гибели. К северу от основного места гнездования прайда была небольшая, но глубокая пещера, выпиленная когда-то потоком ручья. Она находилась сразу за водопадом, поэтому даже при желании никто не смог бы их там отыскать. Кана и не заметила, что Эл была рядом. Она тоже смотрела на умирающего отца. И, скорей всего, тоже поняла что-то для себя. Не менее важное, чем сама Кана.
Встретившись взглядами, сестрам хватило лишь кивка, чтобы сказать друг-другу, даже не мыслями, а чувствами: "Надо идти."

Перегоняя толпы кишащих и летящих во все направления Вивернов, Канарима и Эл синхронно находили мельчайшие лазейки в этом вареве плоти и крови. Рассчитывая движение десятка одновременно движущихся Вивернов, Эл, подобно истребителю-асу рассекала воздушное пространство, идеально проходя через все даже непроницаемые дыры. Кана же за ней не поспевала. Пришлось сбавить ход, чтобы не врезаться в какого-нибудь незадачливого обалдуя из никому не известной семьи. Канарима потеряла из виду Эл, но продолжала двигаться так, словно они еще вместе.
Наконец, кишащих тел котел бурлил все меньше: окраина прайда близилась. Начало охотничьих земель, где паслись тысячи глупых овец, упрямых баранов, быков, медведей и животных, напоминающих Мамонтов. Но сейчас тут просто было пусто. Животные, очевидно почуяв опасность, успели убежать на другой конец острова.

Эл её дожидалась. Она парила в воздухе, время от времени махая крыльями. Их взгляды снова встретились. Теперь в убежище...
Что это там вдалеке, тень из туч? Нет... Нет! Эл!
-Эл! Обернись! - кинула Канарима мысль Эл.
Сзади Эл, смотрящей в сторону только что вылетевшей из варева Каны, подлетел Кхарт - их старый противник. Это он убил Мей, младшую сестру. В поединке 3 года назад. Еще не окрепшая Мей, считая себя Виверном из лучшего рода, слишком рано ввязалась в битву. Без присмотра родителей, она вылетела из гнезда и решила себя показать. Она считала, что сможет победить, раз она Манью... Но соперником попался ни кто иной, как Кхарт - воин-виверн, прославившийся своим бесчестием и самыми подлыми ударами. Кхарт не щадил никого: он залетал в гнезда семей и убивал маленьких Виверн, после чего скрывался. Род Гун, из которого был Кхарт, проклял своего отрода за такое бесчестие.

Эл, её третья сестра и последняя сестра, упала на землю, дрожа в конвульсиях. Кругом все метались: если что-то и можно было назвать хаосом, то именно то, что творилось вокруг. Но мельтешащие крядом Виверны и Виверны-дети нисколечко не тревожили Кану. Вокруг всё помутнело, стало незаметным. Ор и гам, издающийся со всех сторон потускнел и незаметно исчез. А перед глазами маячил образ. Такой живой. Такой ужасающий вид, что нельзя было смотреть ни на что другое.
Эл лежала, как могло показаться неподвижно. Но Кана смотрела только на сестру. Она видела, что та дрожала. Сопротивлялась смерти. Изо всех сил. Бесчестной смерти. Не такой, о которой Эл и Кана всегда мечтали...

Кхарт, с отвратительной улыбкой, означавшей, что он снова это сделал - убил члена сильнейшего семейства, семейства Манью, поднялся в воздух, пикировал и скрылся в тумане, из которого пришел.

Кана смотрела на сестру, не долетевшую до убежища каких-то 400 метров... Расстояние, стоившие сестре жизни. А потом Канарина обернулась.

Теперь, в открытом пространстве, их прайд казался даже хуже, чем изнутри: черная, переливающаяся жижа. Только на переднем плане можно было различить контуры отдельных снующих Виверн.
Конечно, было глупо поворачиваться спиной к Кхарту, но тогда она этого не понимала. Шок был превыше всего.

Всё, что было ей дорого раз и навсегда пропало. Доли секунды отделяли Кану от того, чтобы спасти Эл - единственную по настоящему родную душу. Ту, с кем Кана никогда не спорила. Только по одной причине: сестры всегда имело одно мнение. И понимали друг-друга с полу-слова. Вот только Канариме досталось меньше таланта, чем сестре... Которая теперь лежала бездыханно на земле.

Кана села на землю. Ей больше не за чем было сопротивляться: когда хаос поглотил её семью и её мир, он поглотил и её душу. Она сидела и ждала, когда за ней придут. Придет тьма и навсегда сольет с собой...

И вот, это темное облако зла показалось из проблесков и дырочек варева Вивернов. Словно олухи, она кидались теперь в сторону, улепетывали от зла. Но было поздно: огромный черный шар поглощал их один за одним, пока не настал момент, когда не кого уже было поглощать.
Кана и бездыханное тело её сестры остались наедине со злом. Но Канарима не бежала... Не воевала... Она ждала.

И тут пробел. Её вызывают...
Сейчас? Именно сейчас? В этот момент, когда Кана думала, что всё потеряно, нашелся кто-то, кто взывал к ней?..

***

Непонятно по каким признакам, но бездыханное тело напоминало Канариме е` сестрe.
-Патрис. Иди вниз и проверь его. Если те, кто её убили, еще тут, то быть на мне тебе сейчас слишком опасно. - с этими мыслями Канарима спикировала на полянку рядом с мертвым (мертвым ли?) драконом, и полетела вдоль земли на расстоянии 50 сантиметров. Не сильно дернувшись, Канарима скинула с себя Патриса, из-за чего тот плюхнулся на землю.
А сама Канарима после этого устремилась ровно вверху и начала летать по окружности прямо над драконом, внимательно смотря по сторонам

Арна конечно хотела разбудить эту головоногую ящерку, но никак не ожидала, что тот проснется столь стремительно. Успев только пикнуть на его скоростной разбег и прыжок в стылый, холодный воздух, девушка намертво вцепилась в седло, уверенная, что ее сейчас снесет. Слегка прибалдевшая от ветра, который живьем снимал скальп, она мельком успевала выхватывать картинки окружающей местности.
Голубые просветы купола неба, выглядывающие из влажных нитей тумана. Рассасывающаяся, рассветная дымка на стальном горизонте. Пики утеса, стремительно растворяющегося за спиной. Теплое сердце земли, которая завистливо смотрела своими рябыми глазами на повелителей небес. Радужная кайма, где-то бесконечно далеко и нестерпимо близко одновременно. Кажется, протянешь руку и сможешь схватить упругий воздух, если он сам не сдернет тебя.
Пригнувшись поближе к шее Киса, жрица вырвала для себя пару секунд беспрепятственного наслаждения. Вкус полета всегда пьянит, даже когда это уже сотый полет по счету. Мельком нежно проведя рукой по кожистой шее дракона, Арна послала ему яростные, шипящие мысли:
- Я почему раньше не разбудила?! Сам должен был встать!
Тихонько усмехнувшись, всадница прикрыла глаза и с упоением вслушалась в песнь ветра. Когда-то она не знала что такое полет. Когда-то не умела ловить облака. Драконы привыкли к радости высоты. Ей понадобиться вечность, чтобы привыкнуть. А может и больше.

Сохраняя на лице прежнюю презрительную улыбку, Кейг обернулся к обратившемуся к нему парню.
"Джон Сноу? Снег что ли? Ах ты ж чёртвов отморозок, мать твою!"
Смерил того очередным недружелюбным взглядом и кивнул на старика, который что-то там говорил про "одну упряжку", "свобода, равенство и братство" и в общем всячески подбивал беднягу Кракса к анти-правительственным заговорам.
"Любопытно, как этот "пожилой господин" опишет нашу, кажется, весьма хреновую ситуацию?"

Кана смотрела на то, как безучастно друг-к-другу драконы взлетали в воздух. Каждый из них, возможно, был интересной личностью, но Кана видела перед глазами сейчас только одно: их слепоту. Им сказали, что они должны следовать за золотым драконам - они последовали. Им дали час на сборы - они побежали собираться. И никто даже не подумал - а зачем нам это? Разведка? Узнать силы противника? Силы хаоса нельзя измерить в числовом значении. Уж кто-кто, а Кана это знала. Она видела хаос еще совсем недавно. Память о нем еще не остыла... Он был везде. Повсюду. На лету сжирал всё, что видел. Её друзей, её врагов... Её семью. Хаос либо есть, либо его нет. И если он есть, то его много. Такой вывод сделала Кана.
Но ещё больше её возмущала ситуация: никто ни с кем не общался. Словно не обращали внимания. Драконы и их "друзья" друг-друга поддерживали, да... Но молчать другим драконом даже для Каны было оскорблением хуже ругательства. Назови её другой дракон "отребьем", она бы рассердилась. Но на неё, как и на других, никто вообще внимания не обращал.
Получалась очень скверная картина. Приблизительно такая, как Канарима себе и представляла. Каждый из этих драконов либо считал себя самым главным в группе, важнейшим звеном, без которого всё тут пойдет прахом, либо наоборот, думал, что он - отребье, недостойное выразить свою точку. Но Кана была почти уверена, что здесь дело имеет первый случай. Неуважение. Презрение. Недоверие. Как бы там ни было, Кана пришла в отряд стражей веря, что одна она не справиться. Но может пришло время подумать о том, стоит ли такой отряд её внимания...
Каждый вечер, после тяжелых, казалось бы, рыщущих в поисках оплошностей, тренировок, Канарима слушала рассказы своей матери. Один из таких рассказов был скорее сказкой, чем реальностью. Мать говорила, что если Виверны продолжат обучение, как это и происходит сейчас, то когда-нибудь каждый Виверн станет не только быстрее любого дракона, но и сильнее его. Тогда нас зауважают. Тогда, когда Виверны будут на вершине эволюционного пика, всем придется прислушаться к нам. Тогда и только тогда Вивернов начнут уважать, поймут их внутреннюю сущность. А до тех пор, каждый из нас должен тренироваться всеми силами, чтобы следующие поколения были еще сильнее врожденно. Да... Её мать была очень умной. Наверное, самой умной из всех Виверн. В то время, как другие дрались только ради власти в клановом сообществе, она видела в этом улучшение силы Вивернов в целом. Она считала, что если выживают и откладывают яйца только сильнейшие из Вивернов, то наш род будет крепнуть день изо дня. Другие были слепы. Она одна была права: если смотреть на те времена, когда Виверны были бессознательными бестиями, когда единственным желанием могло быть только "пожрать" и идти спать, то сейчас мы действительно стали сильнее, быстрее. Мы не животные. У нас самый правильный строй общества, что бы ни говорили другие драконы... Да, да! Именно строй. Патрис, духовный друг, рассказал Канариме о своей жизни. О племенах людей. У Вивернов тоже строй общества. Другой. Не как у людей. У нас нет вождей. Нет распределения обязанностей. Нет единства внутри. Но именно это и позволяет нам, Вивернам, становиться сильнее день ото дня. Перестать бояться смерти. С младенчества воспитываться в строжайших условиях. Самим добывать пищу и защищаться. Развивать дух и тело, не тратя времени на игры и забавы. И умирать... Если другие с этими задачами справляются лучше.
И вот сейчас Канарима смотрела на весь этот люд из драконов и людей, словно на неженок: каждый из них (за редким исключением) жил всю жизнь без страха быть убитым завтра своим сородичем, с надеждами на широкое для них будущее. У неё же надежду отняли при рождении. Хочешь жить? Занимайся. Постоянно. Во сне думай о тренировках и ни о чем другом. Тогда может до моего возраста проживешь...
А они кто? Большинство из них не видели хаос. Они не знают, с чем столкнуться. Хаос поглотил с десяток сотен Вивернов, многие из которых были сильнейшими воинами, всю жизнь развивавшими в себе воинские способности, всего за пару минут. Словно облако саранчи, хаос налетел на Вивернов. Да, возможно если бы мы дрались сообща, то исход был бы другим... Но ничего не вернешь. Колония погибла. Все погибли.
...Если Кана и будет здесь, то она знала одно: доверять никому из них нельзя. Они - еще хуже, чем её сородичи. Те хотя бы на бой вызовут, перед тем, как раскромсать тебя на глазах своих детей, чтобы показать им, зачем нужно тренироваться. А эти драконы из отряда стражей... Только единство спасет их. Но всё меньше надежд, что это когда-нибудь произойдет.

Кана посмотрела на Патриса. Вот он - её друг. Интересно, он об этих существах также думает, как она?

-Садись.

Патрик, после серии гудков, связывается с диспетчерской. Просит передать коллегам чтобы те открыли дверь.

-Вас поняла. Секунду.

Ответив, диспетчер повесила трубку. На несколько секунд в коридоре установилась хрупкая тишина - лишь работающий где-то телевизор да громкий хруст, кажется, кукурузных хлопьев нарушает её. Где-то неподалёку. Внезапно, где-то в номере за дверью у кого-то зазвонил мобильный телефон...

***

Ной подходит к окну. За стеклом - привычная картина из мелькающих на пару секунд машин, спешащих по своим делам прохожих. Длинная улица налево и направо, конца и края не видно. Впереди, напротив отеля - широкий и крупный восьмиэтажный жилой дом. На стенах расклеены какие-то, уже не очень свежие, афиши кинопремьер и какая-то совершенно невнятная социальная реклама. Неподалёку от подъезда прилепился, как паразит, крохотный газетный ларёк. Какой-то сноб о чём-то говорил с продавцом, на повышенных тонах. Где-то у холла отеля остановилось такси, выпустив из себя тёмнокожего мужчину в аккуратно выглаженном пиджаке и брюках.

Эрнандо, всё это время пытался дозвонится до кого-то. Тщетно.

Однако, Ной вскоре был вынужден оторваться от созерцания городского пейзажа. Внезапно его телефон затрещал, уведомляя о входящем вызове. Диспетчер агентства. Сухой женский голос настоятельно порекомендовал открыть дверь номера - экстренная помощь клиенту уже ждёт у порога.

ИИ помолчала.
- Смотри...
Она указала на другую сторону поля.
Две фигуры. Лонгиний и...Гюрза. Копии, запись. Рядом с настоящей ИИ появились псы. Собаки неподвижно висели в воздухе. По их коже пробегала мелкая, неприятная рябь. Двойники пилота и AI о чём-то говорили. Затем девушка пропала. Псы спрыгнули на землю и помчались. События до мельчайших деталей повторяли бой...Вплоть до выстрела ракетами.
Вот Лонгиний припал на колено, целясь. Два выстрела с задержкой в несколько мгновений. Ракеты несутся к цели, а бронекостюм тем временем разворачивается к другому врагу.
Взрыв.
- Здесь. - обведённый глаз Гюрзы сверкнул белым и картина замерла. - Корректировка ракурса.
"Поле битвы" аккуратно развернулось, показывая как пёс в невероятном прыжке уходит от первой ракеты. Взрывная волна ударила его в спину, разукрасив задние лапы осколками. На землю приземлился металлический остов...и прыгнул снова! Робот на секунду замер, давая ракете зафиксировать себя, и сделал ещё один прыжок. Облако второго взрыва вновь скрыло панораму и ИИ снова повернула сцену.
Лонгиний нашпиговывал второго пса. Справа от него весело полыхали два кратера.
- Визоры бронекостюма способны различать световой спектр вплоть до ультрафиолета. В момент удара ракет была включена фокусировка на целях. Естественно, рецепторы по максимуму зафиксировали весь взрыв...Произошла перегрузка системы. - Гюрза вздохнула. - Я не идеальна, Иш. Я - боевой робот, а не отбработчик светового спектра. - ИИ укоризненно взглянула на пилота, повернувшись к сцене спиной. - Эти ракеты по киборам всё равно что пушка по стае воробьёв.
Замершая запись пришла в движение. Из-за кратеров прыгнул механический пёс. Вцепился в руку Логниния...бронекостюм покачнулся, заваливаясь на бок. Пули прошли мимо и второй пёс прыгнул ему на грудь, швыряя на землю. Может быть и действительно, а может быть и нет - но с противоположного конца поля послышался звук разрываемого металла и короткий крик. Похоже ИИ этого не слышала.
Она задумчиво постучала по маске. Встряхнулась.
- Ладно, как насчёт второй попытки? - из голоса ушёл укор, теперь он звучал вновь весело и оптимистично настроено. Гюрза похлопала ресницами. - Можно смодулировать простейшую боевую ситуацию в урбанизированных условиях. Или твой вариант. Я буду "в связке". Попробуем?
Псы на другом конце полигона яростно делили добычу...

Скорость передвижения была впечатляющей - и что важно, мало сдавала от сложности ландшафта. Краулер представил, как можно носиться по твердой ровной поверхности и мимолетно улыбнулся.

Ёко определенно интересовала его, даже не как пилота или армейца, не в качестве оружия или средства достижения цели, нет. Ёко была новой, свежей и незамутненной предрассудками социальных связей. Разговор намечался преинтереснейший.

- Я - человек, а человек - забывчив, следовательно я - забывчив. Так может звучать древняя аксиома Аристотеля, переиначь её на наш случай. Ответ - я не помню, что было. Но вот что интересно, это не полный ответ. Так как на самом деле я помню, просто не могу открыть это в себе, не хватает мощности процессора, хехе. Или уверенности. Так как порой я вижу сны. Как люди видят сны. Когда сознание уже отключилось, а мозг еще работает - щелк! - и сон. Нестандартная подача информации, так сказать. Причем информации искаженной, но всегда в чем-то правдивой.

По голосу было видно, что пилот увлекся и даже отчасти позабыл, где находится. Даже начал помогать себе руками Лонгиния - жестикулировать.

- И чаще разный сон, но порой и повторяющийся. Сны о прошлом... Таком далеком прошлом, что просыпаешься и дивишься - ведь там и эпоха другая и я другой. Но есть 100% знание, что это я, просто другой... Я до меня.

Замолчал. Посмотрел на кота и девушку, их пока еще однообразные движения, почти полное отсутствие эмоций на лице. Как дети. Те тоже ведут себя одинаково, пока не подрастут и не образуют в себе оригинальность характеров. Может зря он так сразу решил взять быка за рога? Но отступать было поздно.

- Ёко, я потому и спросил. Твой интеллект не в пример совершенней людского. И я так подумал... подумал, может если не я так ты помнишь. Что было до вспышки-активизации. Бета-тестинги, пробные активизации, процессы програмиирований. Я бы хотел знать о себе всю правду... как можешь знать ты. Вот так, Ёко.

Вик заткнулся, внезапно озлившись на себя за то, что сболтнул лишнее. Успокоился. Грустно улыбнулся.

- Вот как выглядит ответ на твой вопрос, Ёко. Но даже он не полон, даже он...

Ёко сделала соответствующие измерения и внесла и дополнила их в свои базы данных. Результат был положительный, более чем.
В качестве реакции на вопрос она принялась искать стандартный ответ в базах данных. Потратив почти шесть секунд времени на поиск, а затем на проверку параметров собственной жизнедеятельности и попытку их осмысления, она сдалась.

Пробежав два километра в тишине, Винт прибегает к указанному месту. Красный маркер растворился в воздухе. Напротив стояла всё та же скамья с фиолетововолосой девушкой и спящим серым котом.

-Недостаточно данных для ответа. Я не была активирована. Следовательно, никаких данных относительно происходящего до со мной до произошедшего я не имею и не могу иметь. Однако, я и не была не активирована. - Она повернулась к сидящему совсем рядом коту - Джейкоб?

Готовый подтвердить её слова кот вновь зевнул, приподнялся и железным голосом констатировал.

-AI-1138\42 «Ёко». Статус на данный момент: активен. Значение параметра определено во время активации. Статус до момента активации не определён.

Снова зевнув, он запрыгнул к сидящей Ёко на колени и свернулся в клубок. Ёко аккуратно поглаживала его по спинке время от времени.
Она тщательно перебирала варианты того, что же с ней было до момента активации. Перебрав два известных варианта ответа сотни раз и проанализировав их, она остановилась. Приняла решения, что данных действительно недостаточно. Но что-то было. Лонгиний существует явно больше её самой. Возможно, стоит проанализировать аналогичные процессы у человека?

Ёко подняла взгляд своих очков к шлему бронекостюма. Тихо произнесла в его сторону.

-Позволь встречный вопрос. Что было до момента твоего собственного рождения?

Вода показалась вязкой и немного тягучей. Палец сковало холодом, а побежавшие от него круги казались медлительными, гипнотизирующими...
Когда водная гладь обрела свою неподвижность на тебя вновь смотрели твои глаза. Все также старше и увереннее как минуту назад.. но теперь на заднем фоне, прямо за спиной, маячила фигура красивой девушки: длинные волосы шоколадной волной, спускались по обнаженной груди до кружевных черных трусиков, от которых вниз по левой ноге шла темно-зеленая татуировка в виде змея.
Нежные теплые пальчики коснулись твоих плеч - ты вдруг заметил, что стоишь в одних штанах, а твои голые ступни упираются в ворсистый белый ковер... и в голове туман.
- Пойдем, - шепчет на ухо чаровница и рука ее медленно скользит по твоей груди, зажимает твою ладонь в своей и ненавязчиво и в тоже время настойчиво подталкивает к краю озера.

-Э, с..ка, че бля за нах..й?-громко поинтересовался гопник, когда дверь закрылась. К ней уже повернулся нифер и пинал ее. Во лошара, она ж железная... Тут надо этого искать, Саныча... Вспомнив, что это мелкое уродище говорило, про дела проводника в последнем вагоне, Санек отправился вдоль поезда, насвистывая что-то бодрое, крутя на пальце цепочку и поглядывая по сторонам в поисках какого-нибудь растяпы или хотя бы бабушки, продающей пивасик. В мозгу Летнего давно сложился стереотип, что на вокзале всегда это есть. А еще там обычно бывают местные, но паренек их не боялся- разберется если что...

-Э, дядя, ты это, епта...- Санек осекся, когда проводник прошел мимо. Был бы на месте Сан Саныча какой-нибудь лапоть- он бы несомненно огреб бы по рогам, но сейчас у гопника явно складывалось мнение, что огребет скорее он сам. Услышанное парня сперва заинтересовало мало- ну кому нафиг нужно что-то там читать, все равно хрень какая-нибудь как обычно окажется- но потом стало любопытнее. Во-первых, в последнем вагоне похоже можно было спи...ть что-то ценное. А во-вторых, намечался хавчик, и кажется на халяву.
Санек удовлетворенно развалился на сидении, изучая соседей. Девка, девка, девка... Опа, кажись лошок тот, у которого ноут был... Еще что ли пиз...лей ищет? Гыгы. Еще девка, и еще одна, ну и страшная же... Или... Бля, точно, нифер, чмо волосатое...
Разглядывание соседей Летнему быстро надоело и он достал мобилку. Воздух огласили первые звуки "angels fall first", за которыми незамедлительно последовал нецензурный комментарий, повествующий о том, какое же дерьмо слушают ЭТИ, а из динамиков заорал "Владимирский централ".

Яркое солнце светило прямо на лицо, Эшли открыла глаза, загораживая рукой слепящие лучи света.
Девушка лежала на пляже, ее ноги омывали подступающие волны, вокруг ни кого. Она поднялась и осмотрелась, на ней было красное платье, то самое, которое она купила себе перед отъездом из Англии, оно было слегка мокрым от воды.
- Где все? - подумала Эшли. - Марк? - громко крикнула девушка.
Тут ее привлек какой то звук, эта была музыка. Ничего не понимая она направилась к ее источнику. Ноги еле-еле передвигались, казалось она шла челую вечность, но вдруг Эшли остановилась, перед ее глазами открылась картина в которую она не могла поверить.
Это было похоже на прибрежный ресторанчик, большое количество человек отмечало какой- то праздник. Музыванты играли знакомую песню, люди пили вино и вели непринуженные беседы.
- Эшли, Эшли - послышался чей-то голос. - вот ты где, а мы тебя разыскались - что за Марка ты звала?
- Я...я.... не понимаю....что происходит?
- Как что? мы празднуем твою первую награду! Ты как будто с Луны упала! - засмеялась приветливая девушка.
- Я..уснула.....и мне приснился сон, что корабль на котором я плыла захватили пираты, а нас выкинула на какой-то остров.......
- Что??? ничего себе сон! пойдем выпьем чего нибудь, дорогая! ты наверное устала!
- Да....пожалуй..
Девушки подошли к барной стойке и бармен налил им виски. Эшли сделал глоток и тут же выплюнула собержимое рюмки.
- Что за черт? что это? - обратилась она к молодому человеку - на вкус как солярка!!
- Да милая, а что же это еще по твоему?
Тут Эшли заметила, что взгяды всех людем были прикованы к ней, музыка стихла, гробовая тишина резала слух. Все присутствовавшие двинулись на нее, с каждым шагом из них сыпались металлические запчасти. Страх пронзил ее сердце......


Эшли проснулась. Рядом сидел Марк.
- Боже - тихо сказала девушка. - Долго я спала?