Голосование пользователя

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Разрезанный надвое человек свалился посреди улицы замертво, обильно исторгая кровь. Такого, пожалуй, не ожидал увидеть никто из оставшейся в живых троицы, и более всего – сам убийца. Рука, сжимавшая рукоять мистического клинка, дрогнула, уповая на случай, что не позволит оружию выскользнуть и рухнуть наземь, пока владелец… Нет, наследник Ночной царицы… Пока Отомэ Игакурэ, учащенно дыша и молча глядя на останки, уверял себя, что смерть убитого им человека была неизбежной, и что именно к этому шел молодой мечник сквозь годы своего обучения у мастера. Но разве мастер хоть когда-нибудь описывал ему это? Под Луною поле в цветах и меч, вогнанный в землю. Темный, как помыслы Эмма-О. Меч – вместилище души воина, в котором сосредоточено сознание мечника, на острие клинка – его решение – так завещали великие мастера прошлого, давая напутствие последующим поколениям мастеров, а те, в свою очередь, передавали эту мудрость ученикам. Но если они были правы…

Почему же оно столь черно и разрушительно? Неужели явившееся пред очи наследника мрачное и потустороннее лезвие воплощает его душу? Или, быть может, отражает сейчас лишь то, что случится с нею гораздо позже, после череды убийств и кровопролитий, принесенных в этот мир войной? Если так, то взвалившееся на его плечи бремя действительно тяжело… И покуда колени в силах с ним справляться, Отомэ незачем отягощать свою ношу еще сильнее.

Ослабшая на мгновение хватка вновь наполнилась решимостью, когда парень, должным образом повернув лезвие, очертил в воздухе над головой круг, завершившийся резким движением кисти с оружием вниз и от себя – chiburi – движение, очищающее лезвие от крови, будто зонт от капель. В сочетании с молниеносным убийством, произведенным сокрытым от глаз клинком, как он думал, это должно было произвести на врага определенный эффект.
- Передайте моему брату, что он проиграл. Еще раз увижу – убью. Его, и всех, кого он приведет с собой, - подавляя волнение, произнес мечник, после чего, заметно повысив голос, добавил. – Можете идти.

По своему обыкновению Нат молча держался позади остальных и слушал что говорят более умные дроу. Он был невероятно горд тем, что им удалось найти и обезвредить логово банды, и даже то, что главарь удрал не сильно омрачало этого триумфа, но после того как госпожу Эльшабет позвали по важным жреческим делам, леди Малииру - по важным магическим, да и Кетан куда-то делся, верзила несколько приупал духом и всё свободное время проводил в бараках, тренируясь.
Он сильно надеялся что важные жреческие дела это временное. То есть временные для госпожи Эльшабет и их всё же отряда, и может быть они пойдут и отловят ещё одну банду.

Когда Надирда назначили начальником группы, Нат не особо удивился, зная таланты разведчика, лишь посмотрел как это воспримут остальные. С одной стороны Надирд выложится весь, чтобы добиться максимальной эффективности и выживания отряда, с другой стороны - из отряда леди Линир прибыло трое дроу (включая мага), а из их - только Надирд и он сам, и остальные ничего про то какой Надирд способный не знали.

Квоут вновь увлеклась игрой, тратя каждую свободную минуту на то, чтобы сжигать взглядом рядом сидящего Ричарда. Она считала, что он не достаточно раскаялся в своем поступке, а значит, что его неплохо бы продолжить стыдить, однако тот избегал взгляда ее весьма выразительных голубых глаз на недовольном личике, наблюдая за схваткой. Результатом стала потеря Квоут интереса к человеку в маске и появлению этого интереса к идущему бою как раз к его концу. Удар! Укол! Потерявшего сознание Магнуса легко подхватывает Ячиру. Подхватывает? Словно он весит не больше наполненного мешка. Ячиру - тоже вампир. До нее не сразу дошло, что же только что произошло на ее глазах, но когда это случилось...
– Как же... здесь? – неосознанно повторила она фразу соседа.
Она не могла поверить, что отпрыск столь знаменитого рода, как Тирс, мог бы убить намеренно кого-то, кого встретил впервые. Это же просто дружеский поединок! Почему, почему он закончился так?..
Тяжело вздохнув, нильфка потянулась к своим вещам, но остановилась на полпути, вспомнив, что письменный инструмент - кусочек угля на тот момент - утерян неясно где. Даже почтить память погибшего простым портретом она не могла. Внимание девушки вновь перешло на происходящее. Происходящее выглядело нехорошо.
Обвинение эльфа резануло по ушам Квоут, и та, зажмурившись и сжав кулачки, моральным усилием удержала себя на месте и с тихим свистом выдохнула сквозь зубы. Стало чуть полегче. Какое право ставить ярлыки имеет этот остроухий?! Квоут стерпела повторное обвинение. Но когда Тиберий откровенно бросил эльфу вызов, терпение девушки кончилось. Она и Тиберий из одних мест. Каким-то образом даже союзники. И она, Квоут, защитит своего теоретического союзника от совершения очередной глупости.
Девушка резко поднялась со своего места и через пару мгновений, не тратя время на обувание, уже стояла между конфликтующими сторонами поочередно, бросая злобные взгляды на обоих.
– Вы оба наделали и наговорили достаточно глупостей - особенно ты, Малькон! Прекратите, пока не сделали все еще хуже!

Храмовник кашлянул в кулак, направив взор под паруса. Рука его находит ручку Дейдре, ладонью ложится сверху. Не сразу заговорить решается, слова подходящие ищет, и чтоб банальным не показаться, и чтоб верно свое желание истолковать.
- Мы в самом сердце бури… - все так же склонившись над плечом девушки, негромко говорит он ей, - А кораблю нипочем. Не будь здесь замешана магия, мы бы уже молились в каютах за спасение, страдая от морской болезни. А тут такой шанс… Пойдем, посмотрим? Стихия прекрасна…
«Как и ты»- хотелось добавить ему, но решил, что в глазах его сейчас она сама прочитает все, что нужно. Дейдре согласно кивнула в ответ, выражая желание покинуть игру и шумную компанию. И, взяв леди под локоток, Алисандер осторожно помог той встать на ноги, после чего отвел ее в сторону, на ходу определяя место, где они могли бы побыть наедине, пусть даже лишь от части. Носовая часть корабля, куда совсем недавно отволокла его темноглазая близняшка, показалась ему самым подходящим местом, во всяком случае по удаленности от остальных точно.

Оба вцепились в борт руками, преодолевая неловкое молчание. То в море смотрят, то друг на друга, каждый раз растерянно отводя взгляды, когда они встречались. Первым не выдержал и заулыбался Алисандер, вновь будто невзначай коснувшись ладошки девушки. Тишина была уже невмоготу.
- Если чайки сели в воду- жди хорошую погоду, если ходят по песку- морякам сулят тоску. – едва сдерживая улыбку, отчеканил храмовник, и тут же понял, что сам сел в лужу со своими стихами. Нужно было срочно что-то добавить, пока девушка непонимающе не захлопала ресницами, окончательно утратив желание находиться подле него, - Примета такая у мореходов. А моряки- существа суеверные. Даже странно немного бывало, когда наши ребята возвращались с других материков под своды Единого, и еще долгое время во всем видели предвестников бури. Даже в мелочах. То ласточка низко пролетит над землей, то женщина с пустым ведром навстречу пройдет мимо… - все подряд лепил разнервничавшийся Алисандер, боясь сделать паузу, которая даст время Дейдре заподозрить чушь в его словах, - Меня так и не взяли в плавание ни разу. Сначала я был слишком неопытен, затем и вовсе было не до того. Зато сейчас я стою здесь, и без всяких опасений могу любоваться штормом во всей его красе, чего лишены обыкновенные мореплаватели. Я всегда находил в стихии нечто завораживающее. Она, словно длань Создателя, указывает нам на истинную ценность жизни, о которой мы забываем в повседневных заботах. Она обнажает наши души, перед нею все равны. Раскаты грома, словно голос, направленный прямиком тебе в сердце, предостерегающий и внушительный, будто голос строгого отца… Лишь в такие моменты я действительно могу вернуться в детские годы, проживая эти ощущение так же, как и лет десять, двенадцать назад… Они не меняются с возрастом, все тот же трепет, все то же восхищение. Приятно осознавать, что есть в этой жизни нечто неизменное…

Начав говорить про себя, воин набирал уверенность, ведь его слова шли от сердца. Интонации были пронизаны вдохновением, желанием раскрыть свою душу. Уже спустя несколько минут он говорил с Дейдре так, словно знал ее всю жизнь. Слова находились легко, дышалось легко… Он рассказывал девушке всяческие легенды о море, которые ему доводилось слышать, а сам давно упустил тот факт, что судно миновало шторм. Произошедшее на палубе убийство так же прошло мимо пары, которая была увлечена лишь беседой друг с другом.

Я гений. И в миг, когда вход закрывался, я чувствовал себя гением. Кто еще смог бы построить архитектурно правильное, способное выдержать смерч укрытие в столь сжатые сроки? Кто смог бы отбросить всё лишнее, сложить точно парные фишки в игре, принесенной в город "ки-тай-цем"? Я гений, я всех спас, ведь все было для того чтобы спасти всех. Вход закрывается. Арсений оседает на пол, остальные сидят, но я стою глядя в запечатанный лаз, прямо в глубины камня. Я гений. Я все спланировал идеально. Она бы успела, не могла не успеть! Увидишь на горизонте смерч - беги сюда, так я сказал. Почему она не вложила в ноги все силы, что имела и даже более того? И почему я не учел этого? Велел всем войти внутрь, как по людской схеме, команда "всем пройти в бомбоубежище"? Я гений. Я гений! И на миг в моей голове слышится громкий, зверский, истерический смех, сменившийся угасающим шепотом. Я гений. Гений. Гений. Совсем тихо. Ни единой мысли. Наверное я пытаюсь свыкнуться с мыслью о том, что Агата не придет. Не знаю. Ничего не знаю и не могу понять сам себя. Даже идеальный план больше не проверяю в поисках изъянов. Может ей удалось убежать? Широкими зигзагами, по схеме... Смотрю на Сеню. Нет. Не удалось. Тихо-тихо вокруг. Тихо-тихо внутри. Я должен был всех спасти. Все было ради этого.
- Рем, на войне есть потери. Солдаты гибнут, стражи живут со знанием что могут умереть даже если воевать не с кем.
- Советник Хету, на нижнем ярусе эпидемия.
- Одного из наших обложили. Он не сдался. Пустил себе пулю в голову.
Все как тогда. Потери. Идет война, а они все - солдаты, что бьются за Будущее. Выжить - значит победить. Не я ли оставил Ричардса подыхать в пустыне? Но то другое, Ричардс враг, а Агата пошла за мной... Вызвалась предупредить об опасности... Внезапно понимаю что никогда прежде не терял солдат. Мерзкое чувство. Похоже на запуск ракеты на жидком топливе, первой в Городе. Расчеты проверены тысячу раз, а она - рванула на старте. Тогда можно было обвинить во всем людей-идиотов, что соединили не так два проводка, а теперь? Кого винить теперь? Агату? Бежать надо было быстрее? Абсурд. Не знаю. Ничего не знаю. Знаю только что она отдала свою жизнь ради общего блага, отдала, чтобы предупредить нас о смерче. Быть может и не желая того - отдала жизнь за своего вождя. За Империю. Голос Рила в ушах.
- Военные традиции людей поражают. Их почтение к павшим воинам. Это просто трупы, но они выполняют к ним ритуальные действия в знак уважения, потому что если что в них и есть от эльмари - нет большей чести чем отдать жизнь за Империю.
Пепел похоронит Агату, и все же я ощутил в горле легкий ком. Потребность отдать последнюю честь погибшему на моей войне солдату. Ловлю себя на мысли что мне наплевать на нее, каким она была человеком, даже на ее смерть по большому счету плевать, но все же... Так оно правильнее. Не просто перешагнуть через труп. Хотя бы сделать что-то прежде чем сделать этот шаг. Аккуратно опускаюсь на колено. Надеюсь я делаю все это правильно.
- Верховное Существо, повелитель людей и их мира. Людские верования гласят что ты слышишь все живое и ждешь всеясуть каждого из людского рода, определяя их в одну из сфер бытия на суде. Я, Хету Картарем, советник великой Эльмарийской Империи да стоит она вечно, главный конструктор второго отдела великой кузни, член подполья и тот кто не делал зла, свидетельствую о благости Агаты чей дом мне загадка. Она была достойным человеком что отдал жизнь за тех что не были ей братьями, кого она даже не знала. Как тот что вел ее в ее последнем пути, рекомендую ее на лучшее место, которое ты ей выделишь сообразно вашему законодательству. Сделай ее своей избранной ибо отдав жизнь за меня она наверняка отдаст ее и за тебя. Я свидетельствую об этом находясь в здравом уме и твердой памяти. Я все сказал. Amen.
Кланяюсь. Надеюсь мне удалось соблюсти церемониал. Агата мне безразлична, но она отдала жизнь за всех нас и я это уважаю, и не хотелось бы чтобы то, что я мог сделать для оправдательного вердикта в ее пользу и ее устройства на новом месте жительства, пропало зазря из-за того что я неправильно провел людской ритуал. Пару секунд молчу. Тишина. Увы, людские верования работают без письменного отчета "ваше свидетельство принято, о вердикте вам будет сообщено в письменной форме".

Стоит попить воды и отдохнуть. Впереди - много работы. Падших я почтил. Дам время отдохнуть живым. И расскажу им что нас ждет как только первый шок немного пройдет.

- Я не успеваю! - крикнула Агата, которая понимала, что буря достигнет убежища раньше нее и что, пытаясь спасти ее, Арсений подвергает риску всех остальных. Она действительно была слишком далеко. Что ж... ей не успеть.

Агата остановилась.
- Прячься!!!

Она прикрыла футболкой нос и рот. Из остатка сделала повязку на глаза. Если она выживет в урагане, она хотя бы имеет шанс не потерять зрение. Времени на страх и на размышления не оставалось. Оставалась лишь холодная, злая решимость сделать все, чтобы этот гребаный ветер не заставил ее умолкнуть навек.

Наконец Хету приступил к работе. Валерий наблюдал за процессом как завороженный. Пусть он видел как это происходит не первый раз, пусть кругом становилось все опаснее, а первые порывы ветра уже поднимали в воздух клубы мелкой золы. Пусть невыносимый тошнотворный запах не только не ослабевал, но становился все более концентрированным и всеобъемлющим. Пусть. Но это зрелище невозможно было оставить без внимания. Созидание в чистом виде, оно завораживало почище текущей воды или горящего пламени. В отсветах разгорающегося, словно факел, эльмари, распростершего руки над пустым участком пустыни, зола медленно менялась. Влекомые потоками силы, частицы притягивались друг другу, все больше уплотняясь, наслаиваясь и приобретая осмысленную геометрическую форму. Великий талант, предавать форму бесформенному, выращивать на лету то, что в мире без Дара, можно было только насильственно отбирать у природы. Отбирать с муками, колоссальными затратами энергии, долгосрочной рутинной возней и бесконечным количеством отходов. Тут же, КПД близкий к совершенству. Как можно было этим не любоваться? Тем более если в отличи от других ты можешь наблюдать картину не только обычными органами чувств. Струящиеся мимо энергетические потоки омывали человека, словно морской прибой.
Но скоро пришлось заставить себя оторваться от чарующей картины. Девушка, которая вызвалась следить за штормом, подала сигнал но как видно слишком поздно. Теперь она сама становилась заложницей своей миссии. Миссии предупредить всех о надвигающейся опасности.. Хету поспешно заталкивал людей в тесный бункер, словно в переполненное метро или маршрутку. В том, старом мире Валерий смеялся над забавной профессией, существовавшей где-то в Японии. Пушеры - люди трамбующие пассажиров в переполненный транспорт и следящие за тем, чтобы никто не вывалился. Что ж, сейчас такой специалист явно не помешает, но как видно в этот раз билетов на всех не хватало.
Все еще чувствуя себя опустошенным и выжатым как лимон, Валерий прикидывал, что же можно сделать. Агат спешно спускалась с бархана. Кассия как и он не спешит лезть в бункер, но вот Хету насильно затаскивает худенькую девушку. Может быть рвануть в бок. Валерий вполне мог рассчитать точное направление смерча и попытаться уйти от него.. Но было поздно, нужно было ранее самому идти на бархан, а не глазеть на работу эльмари. Теперь, еще не оправившись после опустошения дара, в момент когда счет идет на секунды, было поздно рыпаться. Валерий полез в бункер, ввинчиваясь в плотную массу из тел и одежды. Через пару минут они познают все радости общественного автотранспорта. Разве что если повезет, трясти не будет. Хотя смерч может им поспособствовать и с этим аттракционом, пусть их капсула и вмурована в землю.
Хету тоже загрузился, и начинает затягивать люк. Черт, как бы он не старался, Агата не пролезет, а вот Кассия вполне может застрять в воздуховоде, закупоривая им самим доступ к кислороду.
Валерий чувствовал, что еще не в полной мере готов к применению дара, но выхода похоже не было.
Больно задев кого-то локтем он поднял руку, стаскивая цилиндр, который держался на голове благодаря резинке. Как только все начнется, он прикроет ним лицо, защищая дыхательные пути. Второй рукой Валерий вцепился в плечо Хету. Пусть это не обязательно, но чисто психологически помогает сосредоточиться.. В этот раз он не собирался баловаться. Им нужно пространство, значит они его получат.
Мысленно представив как вместо затягивающейся плоскости люка в этом месте вспучивается полусфера опока еще с усеченным верхом, он влил в дар Хету остатки своих сил.
- Лезь.. давай руки.. - порывисто закричал, пытаясь перебить шум раздухарившейся снаружи стихии и выжимая из себя последние крохи энергии - Сеня, готовься, нужно затащить ее...

Военный стоял и молча смотрел, чуть прищурив глаза, на надвигающуюся бурю. Страшно. Почти так же страшно, когда первый раз оказываешься под артобстрелом. Но Освальд выживал тогда, выживет и сейчас. Когда первые крупицы пепла, подгоняемые ветром, начали прилипать к лицу, Крингл повернулся к буре спиной и локтем прикрыл рот и нос, не переставая наблюдать за окружающей обстановкой. Ветер, каким бы сильным не был, не сломит стража, чего нельзя сказать об остальных. Поэтому Освальд следил за теми кто не укрылся, что бы удержать их на поверхности, если буря вдруг решит их поглотить.

Никогда в жизни у Иды еще не было таких гнетущих расставаний. Она даже с мужиками своими ухитрялась разбегаться по-хорошему, лишь пожимала плечами в очередной раз: нет, ну правда, она не фотомодель и не порнозвезда, надоела, что ж тут поделать, здорово же вместе было, вот и славно. Смех один, они потом частенько прибегали к ней: поплакаться в жилетку на женское коварство, непостоянство и занудство вперемешку с меркантильностью. Подруги не говорили гадости за спиной, а если и говорили, то она их не слышала, на работе не подсиживали, да, честно говоря, Ида просто никогда не вникала во все эти закулисные интриги, скучно ей было, друзья не бросали. Только сейчас она поняла, какая же славная, в сущности, у неё вышла жизнь. Повезло. И что детей нет, зря расстраивалась, вдвойне повезло. Тут родители, наверно, с ума сходят, а был бы ребенок? Она шла, мысли о прежней жизни путались с мыслями о настоящем. Крики, ссоры, угрозы и эти прощания вымотали донельзя. Душу словно камнем придавило. Тяжелым таким, пудовым. Она и не знала толком никого, но это помогало слабо, было чувство, словно что-то непоправимое легло между людьми, что уже не забудешь и не вернешь назад, хреново, в общем, было.

И тут вот он - нарисовался, не сотрешь, кошачья морда. Идёт себе человек, страдает в свое удовольствие, никого не трогает, нет надо мявкать на всю пустыню. Ида сначала решила, опять глюки начались, кто его знает, может тут концерты каждые полчаса случаются с перерывом на рекламу в виде смерча. Но нет, подбежал собственной измазанной в пепле персоной, смотрит, блин, как директор на просьбу зарплату повысить. Они как-то с девками петицию написали и пошли. Так генеральный вот также на них смотрел, словно личную обиду нанесли и последние трусы снять пытаются.

- Что ж ты творишь, идиота кусок? - подхватила на руки (еще и сопротивляется, морду воротит, граф обижулькин, блин), принялась вытирать от пепла густую шерсть, слова Лита ее здорово напугали: еще вылизываться начнет, а там все в желудке зацементируется. Кривится, но вырываться не вырывается, милостиво позволяет себя чистить и гладить. Ну натурально граф, какой он Варенец-Арчибальд-Кузя-Пушок, Графом надо было назвать.

- Пропадешь ведь. Ну что ты за дурень, а? Сидел бы в яме: тепло, светло и мухи не кусают. А если бы заблудился? Ну чего морду кривишь? Животина ты безмозглая, - прижала к себе теплое пушистое тельце и почувствовала, что сейчас разревется. Дура старая, сентиментальная, нашла время. А камень с души покатился куда-то... В район печени наверно.

А в яме человек оказался, да еще и какой-то знакомый подпольщиков. Нет, этот мир, в отличие от того, реально тесен. Во нервы у мужика, канаты! И что-то совсем не впопад (такое с ней частенько случалось) Васисуалий Лоханкин вспомнился со своим знаменитым изречением. Действительно, может так и надо, может в этом и есть великая сермяжная правда. Она же какая-то там еще. Надеть мешок на голову и дрыхнуть. Ну а что, эротический сон приснится, помрет счастливым. А тут сиди, дрожи.

- Может не стоит его будить? - спросила Ида и пошла обустраиваться. В сутолоке батюшка ей так и не успел ответить, теперь время было. Немного его правда, но все их. Сережа, значит. Тоже русский. Земляк.

- Это хорошо, значит я вас не слишком шокирую, Сергий, - улыбнулась Ида, нырнула под рясу и принялась быстро раздеваться. Не совсем, конечно, как можно, трусы оставила. А лифчик у нее под футболкой не было, в цехе в нем страсть, как не удобно. Прижалась к священнику, не подумайте чего плохого, чтобы удобнее ему было обвязывать, натянула одну штанину от велосипедки себе на голову. Не только рот и нос закрыть, но и глаза, чтоб уж наверняка. А на Сережу футболку натянула, по блату. С более чистого места все-таки.

- Это чтобы пыль не залетела. И не вздумайте капризничать, - сказала строго. Вытащила из халата-рюкзака огромную флягу, глотнула еще, в крышку налила: Варенцу лизнуть, протянула Сереже.

- Выпейте, пока буря еще не сильная, а потом лучше рот не открывать. - Она хотела добавить, что с молитвами у нее никак, да и не верит она, уже вот совсем собиралась сказать, но осеклась. Ему же тоже страшно, наверно. Человек забывает о своих бедах, когда помогает другим. Что он от нее убудет что ли? - Давайте помолимся, только не вслух, пыли много уже. Вы про себя повторяйте и я буду. - и честно принялась повторять единственную молитву, которую хоть как-то знала, не до конца правда, попутно запихивая Варенца в освободившееся в рюкзаке место. Он протестовал жутко, чуть не царапаться полез. Заводской кот, переносок в глаза не видел. Но принюхался, успокоился. Халат молоком вонял, это только в малых количествах молочко вкусно пахнет, а в промышленном масштабе вонь та еще. Вся одежда пропитывается этим запахом: кисло-сладким, никакие отдушки с порошками не выведут до конца.

И то ли от Варенца, то ли, чем черт не шутит от молитвы (черт, нельзя же чертыхаться в таких вещах, совсем она...) бояться она почти и не боялась, успокоилась. Сидели они втроем под рясой, как в домике, смерча не видно, а раз не видно - то и не страшно. Иде лет шесть было, а сестре малой годик с небольшим, она так в прятки играла: накроется пледом и считает, что спряталась, раз не видит никого, то и ее не найдут. Вспомнилось, опять не впопад.

"- Я в домике", - прошептала Ида, заваливаясь на левый бок.

Вы не можете просматривать этот пост!

За действиями Лин все это время наблюдала ее близняшка, что последовала за Чернушкой на палубу. Сначала Грин расстроилась, что задание выпало исполнять ее сестре, но затем едва не расплакалась от смеха, который приходилось сдерживать ценой неимоверных усилий. У волчицы от такого напора улыбки заболели губы, щеки и даже уши..
- КАК ЖЕ ЭТО МИ-И-ИЛО! - прыснув, наконец, со смеху, когда блестяще отыгравшая свою роль близняшка возвращалась обратно, Грин чуть наклонила голову набок и сомкнула ладони впереди себя, выражая крайнее восхищение. Выглядело это не менее театрально, чем разыгравшаяся на носу корабля сцена.
- Лин - артистка! Да он после такого должен на тебе жениться! Но я, конечно же, не позволю, потому что ты - моя любимая сестренка! - и обняла темноволосую себя покрепче. А чтобы Алисандер даже и не претендовал, из-под покрывала раскатистых смешков зыркнула на него недобро и показала язык!

Я этого не ожидал. Наверное мне сложно было понять, принять. Хотелось привычно найти во всем ту логику, что определяла мои движения. Что каждый человек в глубине души - эльмари, столь же хладнокровный чтобы играть своими эмоциями тогда, когда это необходимо. Проявлять их по свистку точно солдат, знающих по какому звуку трубы какое построение принимать. Я был рожден быть лидером, а это значит - принимать трудные решения. Иногда - за всех. Кого я обманываю? Всегда - за всех. В глубине души я знал что ошибаюсь, что каждая эмоция Кассии - искренна, "прочувствована сердцем" как говорят люди. Мне это выражение всегда казалось нелепым, сердце - это орган кровообращения, если в него что-то лишнее попадает, как любил говаривать Рил, это обычно что-то острое. Так почему грудь щемит от ее слез? Вспоминается шепот в ночи. Стрела, что касается кожи, готовая пронзить. Он убьет меня - так говорил мрак. Люди бы назвали это предупреждением, знамением, подсказкой... Я не человек.

Легко беру ее руку. Осторожно, как величайшую ценность, как хрупкую поделку вроде тех, которые мастерят дети из бумаги. Она плачет. Не понимает о чем речь. Иногда люди бывают идиотами. А иногда - восхитительно чисты, и именно такой была Ласточка как бы не смеялся этому Эрик Ричардс. У него бы наверное не возникло проблем с пониманием "работы" как харизматического жеста, искреннего излияния, призванного в конечном итоге заставить последовать не за ним, но за ней. Чтобы у всех защемило в груди. Кассия не думала об этом, и видят предки - советник Хету не желает быть тем, что объяснит ей эту загадку бытия. Объяснит, как дошел до того, что "допустимые потери" перестало быть оксюмороном.

Потом - слово.

Люди — забавные.
Лён`Ротт чувствует, когда шаг начинает замедляться, а дыхание под маской — заглушать песочный шорох чужих шагов рядом. Он знает, что наверняка не протянет долго в таком темпе. Знает, что уйдёт в конец процессии, а чуть позже — остановится и какое-то время будет смотреть вслед остальным, пока те не исчезнут в ночном нигде и никуда. Лён`Ротт знает это, но слышит рядом ободряющий голос Иды Русской и чувствует, как касается спины ладонь Ар`Сения. И продолжает идти.
Люди — забавные.

Он понимает это снова, когда в руках вдруг оказывается Кот, торжественно вручённый Идой. Комок шерсти, ворочающийся, довольно тяжёлый (тяжелее, чем можно было подумать; и как Ида Русская умудрилась нести его на плечах?..) и тут же приподнимающийся на задних лапах в попытке обнюхать лицо. Не достаёт. Приходится приподнять руки — и пушистая морда слепо тычется в маску. Лён`Ротту кажется, что он различает оттенок непонимания в больших глазах Кота, и в каком-то смысле может понять причины этого недоумения. В конце концов, лица у эльмари и людей располагаются на одном и том же месте. И если Кот не находит лица, это закономерно кажется ему странным.
Люди — забавные, потому что Ида Русская вручает своё шерстяное сокровище тому, кого видит первый раз в жизни. А в ценности Кота Лён`Ротт не сомневается ни на секунду.

Что же до людей, некоторые из них — не только забавные, но и непонятные. То же, впрочем, относится и к эльмари. Лён`Ротт переводит взгляд с Кота на спорящих чуть поодаль, склоняет голову набок и снова опускает глаза. Кот отвечает ему долгим, почти солидарным, смиренным и гордым взором. Он, должно быть, тоже понимает многих в этой истории, но не спешит вмешиваться.
Не спешит и Лён`Ротт.
Может ли быть, что все коты — немного эльмари?

Когда из темноты напротив вдруг выплывают лица Роуз и Ар`Сения, Ротт улыбается почти весело, пусть этого и не заметить за белизной маски. Кажется, забавные люди называют это «дружбой»: когда ты приходишь к кому-то лишь для того, чтобы узнать, как у него дела. Люди вообще любят придумывать всему имена.
— Шумно.
Улыбка сквозит в самом тоне, и это, пожалуй, правильнее всего. Поход и правда выдался шумным, а ещё — немного тяжёлым, но это ничего. Лён`Ротт знает, куда на самом деле ведёт пепельный путь, и цель путешествия его совсем не пугает. Всё будет хорошо.
А пока — можно и порадоваться тому, как шумят люди вокруг.
Потому что однажды — когда-нибудь — шум прекратится.

Боль. Брат выворачивает руку, а спустя мгновение я ощущаю нож у своего живота.
- Одна ошибка - ты труп, Рем.
Рил был стражем. Лучшим из лучших. Его долгом было свернуть шею любому, любым, ради безопасности Империи. Наверное атаковать его было бесполезно, и всё же стоило хватке разжаться, я попытался ударить вновь. И вновь.
- Еще один труп. И еще один. Надо же, сколько мертвых советников.
Брат улыбается своей спокойной, отсутствующей улыбкой. Золотые волосы, как всегда гладко уложенные, на сей раз растрепались и закрывают обзор. Меня душил гнев. В тот миг я ощущал, что никогда, никогда не желаю быть слабым, но насколько я был умнее Рила, настолько же я оставался абсолютно беспомощным перед его мастерством. Стоило ли удивляться? Пожалуй нет. Среди подпольщиков ведь тоже были хорошие бойцы, привычка выживать закалила их, родной душе всегда нужно было быть лучше двух, трех. четырех любых мятежников...
- Люди не всегда будут такими мирными. Еще раз.
Говорил он бросая нож, до этого выбитый ударом в руку.
- Настанет день, когда тебя не спасут цветастые речи и волшебство. Когда лицом к лицу окажешься ты и тот, кто хочет тебя убить, брат, и даже я не смогу тебя защитить. В тот день я хочу чтобы ты взял нож, вот так. Правильным хватом. Готовый ко всему. Твой враг почти наверняка привык к боксерским стойкам, он будет защищать голову и грудь, особенно глядя на твой рост. Бей в живот. В печень, как я учил. Без колебаний.
- Без колебаний, брат. Ради Империи.
Тогда я уже был в подполье. Рил мертв, что бы не кричали голоса. И если за что-то он и хотел когда-либо отдать жизнь - чтобы я выжил. Этот день настал.

- Пещера может быть занята.
Слегка улыбаюсь Кассии. Забота. Подарок. Мысль бы развилась, но тут ко мне обращается Ида. Терпеливо поясняю.
- Я могу хоть целую пещеру собрать, если мне не будут мешать. Если повезет - именно я верну вас домо...
Привычно игнорирую Ричардса. Жалкий червяк. Фатальная ошибка. Кулак летит мне в голову. Он на двадцать сантиметров меня ниже. Секунда чтобы вскинуть руку запоздала. В дальнем уголке сознания мысль - "Обычно задиры вроде Эрика ждут, что противник упадет, от удара в скулу выронит нож или по крайней мере растеряется. Идиот." - В глазах на миг и правда легкое помутнение, меня слишком давно не били. Первый удар - почти вслепую, нож рассекает воздух передо мной, держа врага на дистанции.
- "Оценил-увидел-ударил-блок, оценил-увидел-ударил-блок! Ты должен быть быстрее! Сильнее!"
В дело вступает Кассия, она бьет моего врага. Скорее всего не она одна. На миг я замираю, точно кошка, порой застывающая перед противником и на двух лапах. Я заглядываю ему в глаза и ВИЖУ. До сих пор мне казалось, что предатель, даже находясь среди нас, будет с нами в одной лодке. Ему тоже не будет хотеться умереть от истощения или быть съеденным каннибалами. Я ошибался. Имперцы откуда-то знают, что только я могу что-то сделать с порталом, построить машину... Знают и послали его убить меня. Ричардс никогда не отличался терпением.
- Предатель.
Громко, с холодным презрением, выставив вперед нож и потирая ладонью ушибленную щеку. Эрик Ричардс набросился на меня, думая, что я беззащитен, что я эльмари и одинок среди чужих мне людей. Он думал что совершив одно предательство с легкостью сможет совершить и второе, покончив со мной в царящем вокруг мраке и неразберихе. Он не прав. Я не беззащитен. Не одинок. Голос брата в ушах, снова...
- "Пепельная змейка опасна пока плывет в рыхлом пепле, сливаясь с ним. Она кусает за ногу, после чего уползает прочь. Ее кости хрупки, человеческая нога просто нажав на нее с усилием - с легкостью переломит их. Она ударит внезапно, введет яд. Сперва разберись со змеей, не дай ей уползти. Затем - с ядом. Ты же помнишь как?"
Жаль я не могу кивнуть тебе, брат. Жаль никогда не скажу спасибо твоей науке - всегда знать, что делать.
- Мы все верили тебе. Предатель.
Повторяю громче. Эльмари не унижают себя истерией, но даже мы можем нажать так, чтобы стало ясно, что именно мы чувствуем. Он напал на меня. Хотел завладеть ножом и убить. Мог ли пойти на такое просто оголтелый расист? Нет. Не мог, никогда не смог бы. Я уверен. Я верю. Моя рука не дрогнет. Эрик Ричардс - ты Предатель.

- Всё.

Это было ответом им обоим. И Агате, и Освальду. Всё. Дальше уже совершенно точно можно было не спешить. Призрачные шансы добраться до укрытия во время смерча растаяли.

События развивались стремительно и как реагировать на них следопыт не знал. Лук оказался в одной руке. Короткое движение другой руки - и развязанный плащ летит на землю. Колчан со стрелами оказывается переброшен через плечо. В руках появляется стрела, которую Орвилл прикладывает к тетиве лука. Её острие смотрит вниз. Руки опущены. Мышцы расслаблены.

Орвилл не слишком понял, что произошло и чью сторону принимать.

- Мы будем ждать смерч здесь. - Говорит он не обращаясь ни к кому в частности, но достаточно громко, чтобы его услышали находившиеся рядом. А сам не сводит глаз с разворачивающейся потасовки. На лице брезгливость. Вот оно, началось. Слишком быстро. Херня всегда случается внезапно и без предупреждения.

Развернуться и уйти? Оставить их здесь и пусть выживают как знают? Правда была в том, что не смотря на неподготовленность и неприспособленность этих людей, он не хотел идти в одиночку. Может, боялся. Наверное, даже боялся. Не остаться одному посреди пустыни из костей и пепла. Боялся в одиночку идти навстречу тому, что находится за границами аккуратно нанесённой следопытами на карту реальности - то есть, трёх дней пути.

Вы не можете просматривать этот пост!

За 48 часов до действительных событий
***

Среди запахов травы и полевых цветов, древесины и лёгкого звериного мускуса, стали проскакивать нотки солоноватого морского бриза, пряностей и пыли. С востока были слышны новые звуки, чуть приглушаемые ветром, но от того не менее отчётливые. Китан оторвал спину от дерева, теперь сидя исключительно на носках. Пальцы перебирали ленту с иглами в руках, аккуратно сворачивая её вокруг пояса, а потом бережно закрыв тугой тканью плаща. Подняв голову вверх и ощутив на коже теплый свет солнца, он ухмыльнулся. На акулью улыбку ответил кто-то со стороны. Голос был чуть дребезжащий, он раздражал парня.

- Йо, я понимаю, ты за ниши шкуры печёшься, но не надо так часто это повторять и гундеть! У меня от этого башка трещит, а я тут, между делом так-то, творческая личность! Как я буду это, творчить, тьфу ты, то есть творить, если моя черепушка лопнет от тебя?- ответом ему был шорох листвы, лёгкий стук в паре метров от него на ветке, потом на другой, и ещё раз, теперь ниже, скрежет чего-то острого о кору дикого растения. Плечо потяжелело, а Китана легонько дёрнули за ухо. Тут же в ушную раковину вылился ещё один ковшик ценной, щедро сдобренной «водой», крайне занимательной информации, без которой шиноби, ну конечно же, жить бы и дня не смог. Тот ту же поморщился, и передёрнул носом, легонько шлёпнув товарища пальцем по боку,- Йо, давай не будем опять начинать, да, я тоже думаю, что фестиваль не самая лучшая идея, но… серьёзно, ну вот кому может сдаться калека, вроде меня? Не удивлюсь, что в деревне меня, как и родаков, ещё лет десять не хватятся. И вообще…- послышался тихий звон и звук шагов, в метрах пятидесяти от юноши. Потом размеренный скрип и лёгкие толчки где-то среди крон деревьев. На рот парня легла мягкая лапа, как бы предлагая заткнуться самому на пару мгновений, хотя, и сам Китан не собирался говорить. Лёгкий толчок, и с его плеча слетел тяжкий груз.

Минута, вторая, третья. Лёгкая рябь прошла в воздухе. Сюрикены, воткнутые в стволы кипарисов по периметру поляны еле заметно вздрагивая, как бы намекая о готовности к бою сидящего под кроной одного из лесных гигантов юноши.
Минута, вторая, третья. Звук трепещущих на ветру крыльев, лёгкий запах звериного мускуса и щекочущего нос аромата базилика. По плечу резко прошёл удар, оно потяжелело, а по нежному слугу ударил чуть возбуждённый, самодовольный и сумбурный гомон. Очередной поток крайне важной для бытия каждого человека знания, без которого не понятно как другие живут, да и живут ли вообще, был безжалостно влит в многострадальную голову парня. Резкое движение пальцами – и сюрикены, сорвавшись в нетерпеливом, игривом рывке, понеслись к своему хозяину, а после мягко легли в раскрытые ладони его. Встав с корточек, он отряхнул штаны. Парой резких наклонов и скручиваний, он размялся, до первого румянца на коже, а потом стремитьльно вспорхнул на ветвь дерева. Свободный ветер ударил в лицо мужчины. Он заулыбался куда-то в небо. Китан слышал, что небо – синее. Слышал-то слышал, да, но вот бы увидеть, хоть раз. Хоть одним глазком зацепиться за голубые небеса.

- Шикамон, скажи, а какие они – голубые?..- секунда молчания, потом неуверенные объяснения, пошедшие явно куда-то не туда,- Да блин, йо, я не о парнях спрашиваю, мне такие данные ни к чему, стой, всё хватит! Я говорю про небеса, понимаешь, это такое устойчиво словосочетание –голубые небеса, окей, да, ты меня понял?!- он тяжко вздохнул,- Всю метафору мне испортил, гад, блин… и всё таки, скажи мне,- он запрокинул голову,- Какой он – синий цвет неба?- ответом была тому тишина, а после горький звонкий смех.

За 24 часа до действительный событий
***

Китан весёлой бодрой походкой топал из переулка, сверкая на всю улицу разбитой губой, чуть треснувшими очками и петляющей между пальцами металлической монеткой. «Интересно»,- думал он отбивая пальцами по ножнам бит одной из песен своего кумира,-«Тут постоянно всякие тёмные парни такие наглые, что по подворотням людей честных жать пытаются, это из-за скорого начала фестиваля или простоя такой везучий молодой человек?». Мысли текли его свободно, на душе было легко, а карман приятно отягощали пускай старенькие и чуть заляпанные кровью, но, купюры. Да и упавшие в ноги новые братаны, на момент расставания с Китаном, полностью голые, так мило извинялись и с таким энтузиазмом клялись тому в дружеских чувствах и братской любви, что парень прослезился, отдал им одежду, и даже дал автограф одному из них на лысине. Правдо, под рукой не было ручки, так что пришлось воспользоваться иглой с парализующим ядом, но, кому какая разница?! И то и то – пишет синей жижей (по крайней мере, так ему говорили)! И то и то – оставляет след! Так искренне он не веселился уже давно. Да, противники были не то чтобы сильными, но, хоть какая-то разминка после стольких часов бесполезной ходьбы до города.

Сев в у какой-то из стен дома, спального района, он расслабился, и решил немного передохнуть В голове было пусто и тепло, а потому там рождались простоватые стишки, которые хотелось записать, но не было на чём, да и как это сделать с его-то зрением, Китан не мог придумать. «чем живут жители этого города?»- подумал он, прежде чем развернуть свою сеть вокруг, и напрячь слух. Вот за прилавком мясницкой лавки стоит крепкий мужичок, сложно сказать, сколько ему лет, но по массивности его, пузу в форме идеального шара, ловкости в разделывании мяса и прокуренному голосу, шиноби дал тому лет этак 40. У него не ладилось что-то с покупательницей, молоденькой, вполне возможно, даже хорошенькой девчонкой. Голос был у неё так точно миленький, звонкий такой, с придыханием, нежный, порой мерзко визжащий, когда она переходила на крик, и силилась убедить мясника в своей правоте, но, это то, что может вытерпеть мужчина, ради общения с обладательницей такого милого альта (тут имеется ввиду тембр голоса). Вот неподалёку, на карнизе сидит мужчина, и отбивая в барабане прерывистый «ТАМ», читает в слух стих, сам себе, просто так. Быть может он пьян, а быть может влюблён, но то, что поэт был тогда-то чем-то пьянён, не оставляло никаких сомнений. А вот… по лбу Китана прокатилась бисеринка пота, он встал, и неторопливым, прогулочным шагом, удалился за угол дома, а уже только потом быстро дал дёру в противоположную сторону. Всего на мгновение, в зоне ста метров, он ощутил столь знакомую фигуру. Терпкий запах табака, алкоголя, пряностей и зверя, твёрдая походка, сильный стан и такой знакомый меч – Китан знал, что в городе будут другие шиноби из его деревни, но встретиться с ними он был явно не готов, тем более, с ТАКИМ шиноби.

Не мешкая больше не секунды, он пошёл в гостиницу, которую страстно рекомендовал тому Шикамон. На этот раз, проныра был крайне убедителен, и Китан в кой-то веки решил ему поверить.

За пару часов до действительных событий
***

- Нц, ещё раз послушаю Шикамно, блин, лично переименуюсь из Китана в Деку, потому что более бесполезного решения, чем повестись на его уговоры – я предпринять не мог в принципе! Вот ни на секунду до этого не сомневался – надо было у кого-то спросить, а не вестись на его сладкие речи, но нет же, мне же мрачно было подходить к кому, ведь «как прохожие могут отреагировать на слепого похожего на бандита типа?!». И ведь стоило только перебороть себя, сделать всего шажок, поднапрячь ножку, и сделать потом второй – и вот я уже шагаю к доброму самаритянину. Но нет же, Китан умный, Китан верит своему товарищу, который, конечно же, до этого его ни разу не подводил, ага!- ворчал себе под нос он, аккуратно протирая ножи, потом, обмакивая их лезвия в небольшой пузырёк с ядом, а потом, аккуратно складывая на ленту. Нет, не подумайте чего, этот арсенал на состязаниях он применять не собирался, нет, даже в мыслях не было. Это скорее была здравая предосторожность, чтобы быть спокойнее в большом городе. А ещё, то был способ снять напряжение.

Нахождение в вонючей, задрипанной гостинице, на самом краю города, где каждая комната кишит клопами, всякими жучками-паучками, клещами, крысами, тараканами, и ещё Бог знает чем, серьезно доставляло Китану стрэсс. Его брови непроизвольно дёргались в такт сжимаемым до белых костяшек, кулакам, и прокусанной до первой крови губе. Злился шиноби не на шутку. Ещё больше его напрягал шум с улицы. Народ бурно праздновал фестиваль, кричалками, гудением, пьяным смехом, хотя тот ещё даже не начался. А Китан всё сидел, проверяя снаряжение. Ему начинала надоедать нынешняя одежда. Да, широкие рукава, мешковатый, чуть несуразный наряд сводил врага с толку, но профессионал, своим наметанным глазом, наверняка заметит арсенал Китана и попытается держать с ним среднюю дистанцию, так как на дальней будет уязвим для орудий дальнего боя, а на ближней – для атак самого слепца. Нужна была новая форма, новый покрой, из какой-нибудь плотной ткани. В голове он рисовал для себя картину идеального снаряжения, но, тут же отбрасывал её, тяжко вздыхая и поминая, что решился финансирования деревни и контрактов от неё на годы, если не на более долгий срок. Как бы его в отступники не записали.

Наконец, собрав весь свой скраб, он скрестил колени и принялся ждать возвращения Шикамона. На колени легко усеянное клапанами и заострёнными лезвиями колесо. Осторожно водя по тому рукой, он проходил мозолистыми пальцами по каждому шву, пытаясь понять устройство орудия. К сожалению, хоть у него и были чертежи каждой части своего смертельного арсенала, самостоятельно создать хоть что-то из этого шиноби был не в состоянии. Какая злая ирония – быть зависимым от других в том, на чём ты зарабатываешь себе на жизнь. На секунду на улице повисла какая-то мрачная атмосфера. Тишина и приглушённый гомон толпы – редкое события в такой час. А потом крики возобновились. Китан брезгливо поморщился- опять бесятся! Но теперь прислушался. В этом крике было куда как меньше веселья и задора, нет, тут были скорее примеси страха, какой-то всепоглощающей паники. Раздался взрыв где-то в отдалении. За мгновение накинув на себя остатки арсенала Китан вылетел в окно, уже на ходу решив разобраться, какого чёрта вокруг твориться.

Вы не можете просматривать этот пост!

Округ Эль-Пасо. Вторая Всемирная Республика. Четверг, без четверти четыре по полудню.

Когда люди из других миров впервые оказываются в Нуле, поначалу они удивляются всего двум вещам. Одна из них, традиционно, факт свершившегося прыжка в параллельную реальность. До последнего верили, что это какой-нибудь розыгрыш, верно? Деловые партнеры или же бесшабашные друзья заказали Вас очередному шоу для умалишенных: вот-вот появятся камеры, и ведущий на всю страну объявит имя доверчивого зажиточного идиота, что вывалил кучу бабла не пойми кому и не пойми за что. Мечта? Статус? Пшик? Однако уже на второй секунде знакомства с новой реальностью доказательства, буквально, распиливают старый шаблон на дешевые, ненужные дрова, и Вы сами выбрасываете этот мусор прочь. Перед Вами открываются перспективы, возможности, вИдение. Все, что только может пожелать человек с по-настоящему деловой хваткой и… Второй назревающий вопрос: почему Колорадо-Спрингс?

Конечно, вы плохо учились в школе, потому что… Ну… Было некогда. Нужно было делать деньги, и поэтому довольно странная фамилия Тесла ни о чем Вам не говорит. Швед или румын? Современные газеты в последнее время обожают поминать шведов по чем зря в половине известных миров! Так или иначе, именно в Колорадо-Спрингс располагалась лаборатория этого давно мертвого мужика, который (скоро вы об этом узнаете) имеет ко всему вышеперечисленному весьма посредственное отношение. Другое дело идейный последователь Теслы Руперт Бошкович и его коллега доктор физики Хью Адамс, которые спустя многие годы после смерти выдающегося инженера-электротехника разработали и запатентовали элемент питания для ИМР – устройства, позволяющего путешествовать между различными параллельными реальностями. Колоссальный толчок научно-технического прогресса, связанный с этим открытием, вытолкнул штаб-квартиру корпорации Бошковича и Адамса на первые полосы СМИ и сделал столицей, ни много ни мало, всего объединенного мира. По сравнению с 80-ыми это место стало совсем другим. Каждая улочка, каждое здание, каждое дерево в Колорадо-Спрингс будто бы говорит новоприбывшему туристу из другой реальности: “Бро, ты попал в будущее!”.
Нет, всего лишь архитектура, а не то будущее, о котором Вы подумали. Время во всех без исключения реальностях протекает совершенно одинаково. Но такого Колорадо-Спрингс нет ни в одной другой. Разительный контраст пейзажа, сменившегося за какую-то секунду, убеждает любого, даже самого закоренелого скептика: переход только что состоялся. Путешественники, впрочем, называют это “скачок”, хотя ни ходить, ни тем более прыгать, для перемещения в другую реальность, в общем-то, не нужно.
Упомянутая же штаб-квартира корпорации BRAH* располагается в самом центре исполинского ультрасовременного мегаполиса. Здание в форме бабочки - одноименный комплекс "Butterfly". Ни с чем невозможно спутать…

- Что ж, начну я, - улыбнулся под маской Ричард. - Вначале о вас, леди Циан.. можно же?
- Я считаю, что ваше утверждение про возраст верно... больше говорить не буду.
- А вот насчет платьев - позвольте мне усомниться. Хотя бы потому что я уверен, что что-то будет в этой тройке неправдой, ведь...
- Вы совершенно точно любите Игры, правда? Не представляю игрока или Игрока, которому бы не нравились переливы мыслей и случая.

Оглянувшись, Кальери вынес на суд начинающих магов следующие факты о себе:
- Я старший наследник своего рода. Ложь, к возможному счастью рода.
- Когда-то я носил золотую маску. Правда. Переговоры, балы... которые его обязывали посещать,
чтобы не быть тенью.
- Я люблю охоту с собаками. Ложь, понимания это никогда не вызывало. Достаточно было одной... да и были иные, куда более любопытные занятия, с его точки зрения.

Аврора он послушал недолго.
- М-м, пожалуй, соглашусь, что все сказанное - правда,- решил Кальери.

Грин же вызвала у молодого путешественника вежливую улыбку. Жаль, что маска... и хорошо, что маска не позволяла это заметить. Как и работ мысли. Все же, красивая...
- Хм, каждая девушка - самая красивая же? Хотя бы в чьих-то глазах. Не могу не согласиться, что это права.
- А... хм. Что не сделаешь на спор? Правда.
- Хм... правда. Облики же?

Дейдра...немного странная. Шепчет. Стесняется?
- Хм. Думаю, правда.
- Я бы задумался, когда начинается "много"... но соглашусь. Правда.
- Платья? - пауза. - Хм... почему-то мне кажется, что это ложь.

Фея заставила человека в маске задуматься.
- Я не могу поверить в это. Ложь. Ведь вы же честная фея?
- Могу поверить в это... хорошо, что вы оторвались. Правда.
- М-м, правда?.. Да, правда.

Малькон заставил Ричарда покачать головой.
- Мне кажется, что все это неправда.

Вторая близняшка. Темная. Лин.
- Соглашусь. Правда.
- М-м... нет, ложь.
- И это ложь.

Квоут... чтобы такое сказать?
- Я не верю в то, что вы это делали. Нет, это ложь.
- И... прошу прощения, но...Ложь.
- Верю. В это - да.

Город, что совсем недавно был рад приветствовать всех и вся в своих стенах, очень быстро стал захлёбываться в крови и панике. И это уже был не какой-то призванный на дурака вепрь. Это была направленная акция на уничтожение людей. Благо были те, кто не раздумывая встал на пути у неизвестного пока еще захватчика.

Маленькая девочка, лет семи от роду, убегала от ужасных монстров. Почему надо было убегать? Потому-что так сказала мама! Мама толкнула и сказала: "беги!", вот она и бежала. Эти странные монстры, что издают лязгающий звук, остались где то позади, а сама девочка рванула в маленький переулок. Её сандали уже давно порвались, а босые ноги несколько раз поранились, но мама сказала! А маму подводить было нельзя. Спустя еще несколько метров девчушка совсем выбилась из сил и спряталась за стоящей на улице коробкой. Где то совсем недалеко на улице послышался лязгающий звук этих страшных монстров. Сердце, кажется вовсе перестало биться. Звук всё ближе...

- Я ИДУ К ВАМ! - прокричал кто-то спереди.
Девочка широко открыв глаза смотрела, как огромный мужчина что-то крича и ругаясь бежит по улице. Вот он пробежал мимо коробки, за которой пряталась девочка. А затем был грохот, звук как будто что-то разбилось. А затем опять грохот.

С ходу нога атлета впечаталась в голову голема. Удар выдался на славу! От такого удара голове вовсе положено отрываться от тела, хотя и произошло нечто подобное. Голова голема, шея и даже часть плеча практически снесло во время удара, осколки разлетелись по улице. А обезглавленный металлический воин полетел обратно по улице, пока через пять метров не впечатался в стену дома. Тело голема попыталось было подняться, но через пару секунд неминуемо рассыпалось грудой осколков. Полёт металлического товарища привлёк внимание второго тёмно серого болванчика. Который с характерным для них лязгающим металлическим звуком побежал на Кина.


Хрупкая беловолосая девушка тоже не дрогнула перед лицом стального болванчика. Совершив атаку из под земли, Лин продолжила цепочки ниндзюцу атакой песка. Как оказалось песок очень легко проходил сквозь щели, правда столь же легко он и высыпался из них. После сбивающей с ног атаки голем устоял, но потом, видимо определив эпицентр угрозы в юной куноичи, направился твёрдой поступью к девушке. Правда, из-за песка в конструкции, все движения его были несколько непослушными и неточными.


Ичиро стоял несколько секунд в раздумье, но после решил пойти проверенным путём шиноби - он направился в погоню за обоими зайцами. Правда к одной цели устремился водяной клон. Настоящий же Ичиро приближался к странной серой фигуре. Но вскоре ему стала ясно видна вся картина происходящего. Взрослый мужчина, лет сорока, сорока пяти, применил некое дзюцу камня. Он укрыл себя и маленького ребенка серой каменной полусферой. А по этой сфере наносил удар за ударом стальной голем.

Клон же Ичиро поспешил на противоположную сторону улицы, где вовсю шло сражение с еще несколькими големами. Красноволосая куноичи первой приняла бой, правда её атака была не эффективна. Теневой клон, что был послан против дальнего, ковыряющегося во внутренностях стражника, голема с ходу сильно ударил истукана в голову. От удара у серого болванчика снесло часть головы, а осколки металла посыпались на мостовую. Но отсутствие части головы не помешало голему наотмашь ударить клона Аски в корпус, от чего последний тут же развоплотился.

Что касается куная, то он попав точно в грудь голема и тут же отскочил в сторону, и кроме нескольких выбитых частиц ничего не произошло. Хотя Аска выполнила главную задачу шиноби: "Оберегать мирных жителей". Ведь теперь оба стальных агрессора направляются к ней. Угроза надвигалась, хотя и подмога подоспевала. Из ресторана к ней подоспели Шигуре и Кано.


Троица шиноби уже было приготовилась к лобовой атаке големов, как их внимание на секунду отвлекла яркая и громкая сцена на конце улицы. Из небольшой закусочной через стену вылетел еще один голем. А перед ним уверено шла маленькая огненоволосая девочка наносившая уверенные удары. Голем пытался контратаковать юркую куноичи. Но та была намного быстрее, а каждый её удар выбивал из конструкции голема добрую часть осколков.


Игараси и Райчо решили не размениваться на мелкую рыбу, когда перед их лодкой плавает настоящий кит. С нескольких сторон, действуя как будто по заранее запланированному сговору, шиноби начали атаку на Корошимасу. Сперва последовала дымовая завеса от мехошиноби. Как и ожидалось, бомбы взрывались где-то на подлёте к цели. Но это уже было каким никаким результатом. В это время Куноичи уже стремительно набирала скорость по направлению синего тигра и его всадника. Казалось, что Корошимасу смотрит именно на куноичи. Даже когда были сотворены клоны и пущена молния, он будто опережая скорость девушки не сводил с неё глаз и ждал, чего же она ему покажет. Сквозь дым полетели сюрикены пущенные Райчо. Практически все разлетелись в разные стороны, но один, изрядно изменив траекторию пролетел буквально в сантиметре от глаза Корошимасу. Захватчик в красном был явно удивлён данным фактом и инстинктивно отклонился назад. Это был шанс для Игараси. Девушка перенеслась за спину Корошимасу и сходу нанесла удар мечом. И тут её сердце слегка ойкнуло. Как слегка, оно чуть-чуть остановилось. Она заметила, что Корошимасу, в миг перед ударом, практически успел повернуть голову и поймать её взглядом. Но меч куноичи был куда быстрее. Удар и огромный сноп белых искр полетел в разные стороны. Раздался то ли крик, то ли рык. Но никакой крови не было видно. А летящая на девушку рука Корошимасу заставила её отступить.

- Быстро! Очень быстро! - сказал агрессор спрыгивая с тигра. Половина его кимоно, куда пришёлся удар была разорвана в лохмотья. Но сам Корошимасу не пострадал! Его спина, плечо и часть руки были угольно чёрными.
Тем временем из башни перестали сыпаться осколки. А из уже насыпавшихся куч сформировалось еще пол десятка человекоподобных фигур и они убежали в разных направлениях.
- Давайте. Удивите меня - Сказал Корошимасу и развёл руки. Та часть тела, что была чёрной - двигалась на порядок медленнее. Но чернота быстро проходила.
В этот момент прозвучало несколько взрывов со стороны порта.

Я во мраке. Символично, но слабое сияние моей кожи сейчас будто уподобило меня солнцу, оно ничего не показывали мне, но показывало всем меня, вот уж и правда светлячок, потерянный во мраке, лишенный солнца и ставший солнцем. Маленьким и жалким солнцем пустоты. Однажды мне довелось слышать человека, что рассказывал мне о музыке. О красивой зале в металле и тканях, о креслах и публике, надевшей свои лучшие фраки и платья, о певице, озаренной тысячей искр ламп, которые вдруг гаснут. Исчезает все кроме нее, но нет больше света, лишь одинокий яркий прожектор и голос, разносящийся в самые отдаленные уголки лож и сердец... Как?! Тысячи раз я представлял себя в их мире, как звуки наполняют его дополняют взгляд, пущенный на них, на человечество, культура и ее творцы бок о бок, несомое автором, артистом, архитектором, зрителем, все сплетается воедино... Но гаснет свет и все это уходит, точно незримый император отдал приказ закрыть глаза. Остается просто поющая женщина. И мрак, который ей не под силу развеять, бабочке под стеклом единственного прожектора в неясных контурах. Люди безумны, они боятся темноты, но внутренне жаждут ночи, жаждут времени, когда мрак лишит их ответственности, позволит кричать, бросаться друг на друга, тенью бродить среди теней потакая тем частям, что обычно оставались сокрыты, будь то звериный рев, фанатизм, жажда насиловать... А женщина поет под фонарем на языке неясном никому. Она поет о любви. Вот вся культура людей - желание быть безумными, остаться во мраке, оставив разум единому надрывающемуся голосу. Потом прожектор погаснет, певица ослепнет, ее глаза быстро привыкнут, она взглянет в Бездну... И та поглотит ее, ибо нет ничего что люди любят больше чем поклоняться кумирам... И осквернить их.
Шум двенадцати голосов. Арбалет уткнувшийся в живот. Такова природа человека, не так ли? Но оружие заговорило, и говорил то вовсе не человек. Кровь воззвала к крови, брат ушел навеки, но как отрубленная рука порой болит, так болела и душа которую мы делили, прежде чем потерять все, ибо не только живой теряет мертвого, но и мертвый живого. Как он должно быть был потерян, как звал меня, призывал шагнуть во мрак, затеряться, нырнуть в пепел и больше не встать... Что находится за облаками? Что скрывает в себе белая пыль под тысячей лиг большого ничего? Заканчивается ли путь? Или просто еще один мой шаг? А может лишь один? Я не слышу безумцев. Если сходить с ума - так хоть в высоком роде, не правда ли братец? Такие мы с тобой, высокородные, избранные. Помнишь как мы хотели править миром? Помнишь как мир убил нас за это? Стреляй. Если там что-то есть - мы захватим и это.
Рука на плече. На миг я вздрагиваю, точно заслышав шаги Командора, как в одной из миллиона гениальных книг о лишенных разума. И был мне голос, и сказал он что все вокруг лишь иллюзия, не более чем сон, ложь. Но изменилось ли что-то? Эльмари в искусственном свете и люди во мраке. И у всех - Бездна в душе, что всегда зовет. Спасибо тебе, человек. Ты показал что у бездны два голоса. Время добавить третий.
- Кассия!
Зову привычно, способно. Не приказом, но просьбой, как друга. И почти ласково поворачиваюсь к Орвиллу.
- Вы, люди, кажется говорите что ваше восприятие объекта это и есть сам объект? Смотри - они умерли ибо исчезли, оставив после себя лишь крики и песни. Время воскрешать мертвецов.
Следопыт не ответил. Ну и пусть. В конце-концов всего лишь человек.

Кажется, на палубе творилось форменное столпотворение. Из легенд Артис знал, что Академия принимает всех, прошедших ее испытания, но не думал, что их будет столь... много. Волки, два из которых оказались девушками, пудрили мозги Дейдре, Тирс общался с феей (Настоящей феей! Одно это почти убило в Артисе способность удивляться!) о том, что добрались все же не все, остмаркец-земляк отправился в трюм...

Все занимались чем хотели, когда корабль тронулся и преподаватели решили вовлечь новоявленных студентов в игру, чем Байн не заинтересовался - играть надо на что-то, а его карманы давно опустели. В это время призванная Тиберием иллюзия медведя наконец исчезла - ее появлению чудом не заставило Байна прыгнуть за борт! - и парень решил убраться прочь с продуваемой всеми ветрами надвигающейся бури палубы в трюм. Незачем мешаться под ногами у тех, кто знает, что делать... Впрочем, только собравшись уходить, Артис заметил, что под порывами ветра Оливия явно мерзнет, и не смог пройти мимо.

- А... Нам, наверно, надо в трюм? Там, вроде, теплее, и ветра нет... Если вы не против. - попытался сказать Байн, прямо глядя на Оливию, но где-то на третьем слове смутился и закончил, преувеличенно внимательно рассматривая палубу под ногами.

Квоут сменила позу и теперь сидела на бушприте лицом вперед, уперевшись руками в твердое холодное дерево корабля и мечтательно смотря вниз, на волны, взрезаемые носом корабля, ведущего их от берега в дали океана. Нильфка краем остренького уха услышала какое-то необычное движение и приближающиеся трели и, оглянувшись, увидела летящую на нее горлинку, которую она проводила взглядом и улыбкой, и раскладываемый плед. Что бы там ни происходило, она не собиралась это пропускать, а потому вскочила на ноги, чудом не свалившись в воду, и, вернувшись на палубу, подцепила свои вещи вместе с плащом Стража и переместилась к покрытому пространству, торопливо скинув обувь и устроившись на пледе рядом с загадочным человеком в маске.
– А из чего оно состоит?, – поинтересовалась Квоут, опустошив свою пиалу и почувствовав во рту алкогольное тепло.

Волчица только неодобрительно качнула головой. Но говорить, ничего не сказала. Она слишком устала, чтобы спорить.
Признаться, разрешение щекотливой ситуации с помощью не в меру ушлой Грин Гаэль восприняла с постыдным облегчением.
Хотя ей и было стыдно принимать незаслуженный подарок и вроде как обманывать эту девушку. Но, наверное, такое решение было самое лучшее - и Дедре осталась довольна, и нож, как остался при ней. Правда, будет она его только хранить, не пользоваться сама. Хранить для нее. Для "Матери-волчицы" за которую приняла ее.
И сердце волчицы теперь грызут сожеления. Все таки, ей едва ли не впервые в жизни что-то хотят подарить, а получается что это только по недоразумению.
К тому же, если Гаэль вдруг окажется оборотнем (ха!), сможет сама с ней объясниться. Да ведь?

А ведь она, должно быть тоже оборотень, судя по запаху. Только не волк, а какая-то птица. Ну, или много дней подряд спала в голубятне, что менее вероятно. Волки не понимают язык птиц, это Гаэль знает точно. Наоборот, видно, тоже. А научиться....
Кто знает, чему могут научить в этой Академии. Может и волчьему языку смогут, - вздохнула Гаэль. И зевнула во всю пасть. Хотелось прилечь отдохнуть от всех этих приключений, от впечатлений за этот длинный-длинный день. А еще - чтобы поскорее нашелся Хозяин...

Волчица приметила в толпе белую макушку Оливии. Тот факт, что добралась она благополучно, должен был бы Гаэль порадовать... но почему испытывала она другие чувства. Оливия тут, а Хозяин - нет. Что за несправедливое распредление материй в природе.

И тут ей в голову пришла одна мысль, признаться, несколько запаздалая.
Отставив решительно всякие манеры, она попросту подошла к Дедре, игриво мохая хвостом и попыталась ткнуться носом ей в ладонь, а то и лизнуть ее. Вот смотри, мол, никакая я не Мать. Обычный волк, разве непонятно?
А что? Вдруг она, увидав столь несолидное для божества поведение, прозреет? За правду можно и личным достоинством поступиться.

ссылка


За разговором истощились запасы времени. Сейчас именно оно было главным ресурсом, способным как спасти жизни тринадцати, так и оставить их без возможности обрести временное пристанище.

Компас уверенно указывал, что двигаются они на юго-восток, что полностью сходилось с маршрутом Орта. Ноги вязли в человеческих останках, но желание добраться до укрытия сильнее и скорость значительно превосходила обычную повседневную.

Несуществующий горизонт, несуществующее небо — серое полотно, кистью беспокойного художника смазанное в одно целое с землей. Чудовищная иллюзия серой безликой коробки, внутри которой бегут, спасаясь, тринадцать фигурок. Ироничная бесконечная игра капризного создателя, с больной жестокой фантазией.

Мысли бегущих озаряются вспышками воспоминаний, окрашиваются в цвета печали и гнева, перемешиваются, озаренные нежданной свободой и множеством вариантов, ожидающих своего часа.
Освещаются неожиданной искрой — там вдали, прямо на вершине небольшого холма — редкое зрелище для тех, кто давно не был в пустыне, завораживающее для тех, кто никогда здесь не был. Так, в этом мире «рождаются» люди, свои, земные. В белом пламени виден силуэт, тут же упавший на колени и воздевший лицо вверх. Положение тела рождает в голове иллюзии — фантомный крик звенит в ушах, корчится в сознании, взывая к состраданию любого, кто услышит. А может то и не фантом вовсе... Кричит человек, землянин кричит, сопротивляется, больно ему...
Вспышка гаснет так же резко, как и возникает, и только серый песок поднимается вверх над тем местом, где еще не остыл крик о помощи.

Напоминание о бренности существования, издевка над нервами, и так напряженными до крайности, игра на струнах жалости и человеколюбия, мотивация шагать быстрее - что бы там ни было, надо идти. Шагать, увязнув в пепле по щиколотку, вдыхать приторный аромат здешнего воздуха, неподвижного и заметного лишь своим ни с чем не сравнимым запахом, стараться не думать, откуда этот пепел и этот аромат.
Да, совершенно разные моменты — думать о спасении и светлом будущем, сидя пусть даже на не совсем удобных стульях за столом переговоров в одной из ячеек Подполья, и идти к этому спасению самостоятельно, зная, что поддержки ждать неоткуда.

***
Первые дни тех, кто очутился в Империи были окрашены многими необъяснимыми поначалу явлениями, удивительными и пугающими. Одними из таких явлений были ночи — короткая и длинная, одинаково черные и резкие, полные загадок и сюрпризов.
Они опускались на город без предупреждения, лишь по часам возможно было предугадать их появление, но здесь, в пустыне, часов не было ни у кого...

Внезапно выключили свет. Мозг на секунду потерял ориентацию, разозлился на невидимого шутника, ипохондрически задумался о причинах слепоты, потом вспомнил и пришел в норму. На второй секунде стало ясно — наступила короткая ночь. Всего час оставался путникам до смертоносного вихря.
Но и это напоминание ушло, уступило своё место другому явлению, перед которым даже необъяснимая короткая ночь уходила, кланяясь, на задний план...

Кассия


Гриффин


Валерий


Картарем


Эрик


Отец Сергий


Лён Ротт


Ида


Арсений



Роуз


Освальд
.

Орт


Агата

Циан Вита - преподаватель Игры? Это означает, что Квоут стоило бы приготовиться и создать о себе наилучшее впечатление - и что она уже знает план-минимум своих будущих преподавателей. Это было хорошо, это было настолько интересно, что ее вектор интереса резко сместился с корабля на ту сторону берега, куда убежала, поднимая песочные вихри, Ячиру. Нильфка уселась прямо на песок, разъединила крепление карты, притороченной к рюкзаку, и немного покопавшись внутри самого рюкзака, издала разочарованный стон: письменный инструмент она не нашла - а так как чернила и перо она успешно забыла взять с собой еще в Нильфгаарде, эту роль играл кусочек угля. Кажется, сегодня зловещие планы по социальному подъему записаны не будут. Карта вернулась на свое место, рюкзак - на плечо, а внимание Квоут - на окружающих, и вовремя.

Ибо в этот самый момент пространство разорвалось и выплюнуло из себя еще одного человека, а девушка уже стояла, склонившись над ним и явственно собираясь его пошевелить для проверки жизнедеятельности. Впрочем, когда тот зашевелился сам, Квоут резко ретировалась на расстояние поражения копья средней длины.
– Хей, ты же знаешь, что падать на людей из воздуха, не представившись, вообще-то, не очень вежливо?, – шутливо пожаловалась нильфка после краткого разговора новоприбывшего с остальными, в течение которого она молчала, – Хм. Экзамен? И что происходит с теми, кто его не прошел?

Шигурэ, разумеется, не могла безучастно наблюдать за метаморфозами, которые переживал ее муженек, так что официантка вместе с проявившей к ней сочувствие Аской поневоле отошли на второй план. Пока пышногрудая барышня рисковала своим здоровьем ради незнакомки, чья жизнь, в общем-то, не стоила и нескольких тысяч рё, куноичи из деревни тумана сменила не обремененное стыдом веселье на сочувствие и, в конце концов, заботу.
Когда Кано впервые закашлялся при упоминании совместного купания, в душе его спутница расхохоталась, как малый озорной ребенок. Но глядя на ком васаби, что мужчина, задумавшись, отправил в рот, и последовавшие за этим мучения, Шигурэ неожиданно для себя обнаружила, что сочувствует, переживает, волнуется... Об его горле, что терзало пламя где-то там, за раздувшимися от напряжения щеками и не менее красноречивым взглядом, который бедняга предпочел спрятать. Самою малость она почувствовала себя ответственной и решила загладить вину.
В ее руках мигом оказался пустой стакан, взятый с соседнего столика, а спустя секунду он оказался уже полон: девушка поднесла сосуд к губам и мгновенно наполнила водой, выдохнув влагу изо рта.
- Выпей, будет легче, - произнесла она в необычно мягкой манере и подвинула стакан на противоположный край стола. На сегодня с него террора, пожалуй, достаточно.

"Пунктик? Личные отношения?!" - в голове Кассии только что прогремел ядерный взрыв. Периодами этот тип был невыносим. Но думать о подобном в период угрозы, угрозы для всего отряда... Художник, экспрессивная личность, чего уж там! У девушки у самой кулак зачесался. Внести, что ли, чуть-чуть просветления в его чудную голову? Да нет... Сейчас тараканов лучше не трясти, а то еще и бунт поднимут, и лови потом Эрика по всей пустыне. Сжатый кулачок, навострившийся на симпатичную мордашку Ричардса, резко растопырил пальцы и схватил парня за шиворот. Рука с небольшим усилием потянула Эрика за одежду, и вскоре расстояния меж ними хватило, чтоб тот смог из глубины капюшона заглянуть в ее глаза. А глаза, будто два жала, готовые проделать в Эрике как минимум дюжину дырок. Дааа... Не было похоже, что Ласточка готова была обсуждать эту тему дальше, уж точно не сейчас!
- С-с-славно, Ричардс. - сквозь зубы, аки пустынная гадюка, прошипела она на него, увлекая за собой, - Буду считать, что ты выбор сделал.

Она, наконец, выпустила рубашку Эрика из своих цепких пальчиков, уже менее агрессивно подталкивая того в спину ладошками в нужном направлении. Все, теперь точно можно идти - сорви-голова теперь под ее пристальным присмотром, а остальные передраться не должны, и быстренько определят теперь - кому в какую сторону. Догонят!

А перебранки не прекращались! Нет, они тут определенно решили дождаться смерча! Эмоции! Эмоции! Один уже плюнул на всех, и решил, что один со всем справится... Это следовало кому-то остановить.
-  Господа товарищи! Два раза повторять времени нет, по этому послушайте внимательно, пожалуйста! Валера, и тебе тоже кричу! - Кассия старалась, чтоб слышно было всем, - Первая наша задача - пережить эту ночь! Марш-бросок, отдохнем, обсудим! А утром, когда нас за задницы не будет кусать смерч, сходим мы в ту пещеру, хоть всем отрядом! А сейчас просто ОПОМНИТЕСЬ! Не тратьте наше общее время! Валер, вернись давай! Идем гурьбой, порычите по пути друг на друга! Всю энергию в булки и бегом к пещере! Айда!

Кетан очередной раз порадовался, что его не отправили преследовать Надирда в одиночку. Даже замирая, подкрадываясь и выполняя десятки других трюков из репертуара мастера шпионажа, разведчик леко увеличивал дистанцию и все силы воина уходили на то, чтобы не отстать совсем безнадежно. Грациозная и молчалиивая, Малиира делала все остальное: выбирала направление, находила нацарапанные указатели направления, давала знак, где надо притормозить.

Пока тело маршировало, ум воина был занят арифметическими подсчетами. За эту неделю их небольшая группа уничтожила семь инородцев, считая того, которого забрали на допрос. Вряд ли он проживет долго: его отстегают шпицрутенами, вырвут ногти на руках, выслушают все, что он знает, потом отстегают еще раз и вырвут ногти на ногах просто ради развлечения, потом выслушают все, что он мог бы знать... будут пытать, пока он окончательно не надоест. Хотя, кажется, госпожа Эльшабет, довольно мягка, может, она позволит ему быстро умереть. Неделя еще не окончилась, но для упрощения расчетов Кетан посчитал, что одна группа совершает 7 убийств за 7 дней, это значит, одно в день. Аналогичные группы действуют в соседних районах и действуют примерно с такой же эффективностью. Если предположить, что количество инородцев в окрестностях колеблется около двух тысяч, то для того, чтобы полностью их истребить потребуется всего 500 дней. С другой стороны, инородцев может быть и больше и надо учесть что когда из популяция начнет уменьшаться, количество вооруженных стычек упадет, и скорость их выбирания уменьшится. Можно предположить, что скорость прореживания популяции инородцев должна со временем уравновеситься со скоростью их воспроизводства, что обеспечит равновесие в системе.

За размышлениями и маршированием, время прошло незаметно. Прибыв на место, Кетан выслушал внимательно Надирда и посмотрел на Малииру, отдавая лидерство в группе ей. Представитель более властного пола и гораздо более оснащенная интеллектуально, псионка приняла это как должное. Она дала команду выдвигаться обратно и запоминать дорогу, чтобы потом Кетан смог четко рассказать как найти логово бандитов.
— Иди сразу доложись Эльшабет, я сама поговорю с Амалетом, — приказала Малиира через несколько минут обратного пути. Она легко ускорилась, оставив Кетана громыхать в поисках Эльшабет, а сама растворилась в темноте Андердарка.

— Госпожа, разрешите доложить, — Кетан нашел Эльшабет в одной из пыточных. — Боец Кетан с докладом прибыл. Прошу возможности говорить без посторонных ушей, — воин глазами указал на растянутое на дыбе тело.

— Мы наши их логово на окраине Финдара. Надирд остался понаблюдать за ними, просил прислать ему замену. Он предполагает, что через татуировки в виде глаза может вестись наблюдение. Малиира у Амалета сейчас, — Кетан кратко изложил основное и замолчал, готовый дать разъяснения по любому из пунктов если потребуется.

Она никогда не смотрела так раньше, верно? На этот раз в её взгляде не читалось сыновьего имени, а в глазах Лён`Ротта в свою очередь застыла ответная мольба. Можно ли считать, что в тот момент оба они проиграли, сдавшись эмоциям и забыв о долге, о том, как правильно и нужно, о пустых привычно почтительных, непрямых взглядах?

Лён`Ротт думает об этом всё время, пока касается ладонью холодной стены, а потом выпускает слово «дом» из головы, на волю. Прощание занимает ровно секунду, и эльмари запрещает себе задумываться о том, насколько это незначительно по сравнению со всем временем, проведённым внутри стен, на «родине». Это человеческое (человеческое ведь?) слово тоже лучше поскорее выпустить наружу.

Кажется, обстоятельства до сих пор не достигли его сознания в полной мере. Речь идёт о «предателе», но Лён`Ротт не понимает — что такое «предатель»? Почему «предатель» не поступил так же, как все остальные, — не выполнил свою часть плана, а пошёл другим путём? Он вспоминает, как бросил последний взгляд через плечо в сторону того, что осталось от Тепличного городка. То, что осталось от Тепличного городка — даёт ли ему основание ненавидеть «предателя»? Ненавидеть...

Под маской Лён`Ротт качает головой и легко улыбается.
Слишком много неясных слов.

Снаружи, в свою очередь, — слишком много людей; неясных, и ясных тоже. Кого-то он узнаёт в лицо, других вспоминает по звучащим тут и там именам. Взглядом он выхватывает из толпы незнакомую улыбку — та представляется Идой Русской, и Лён`Ротт поднимает ладонь, чтобы махнуть ей пару раз: так обычно здоровалась с ним большая часть знакомых людей. Стоит надеяться, что он не ошибся и не перепутал всё, как обычно... Человеческий язык остаётся на удивление сложным, и регулярное общение с его носителями ничуть не упрощает ситуацию.
Под ногами Иды Русской крутится существо. Лён`Ротт вскидывает брови, и на некоторое время даже позволяет себе перестать вслушиваться в многоголосие вокруг. Он не расслышал имени и очень удивлён, что спутник Иды Русской не пожелал представляться сам. Возможно, тоже обижен на «предателя», как и большинство здесь.

Не решившись подойти к существу ближе, Лён`Ротт поудобнее перехватывает ладонью посох и поправлят маску быстрым движением руки. Ва`Лерию (эльмари помнит его; кто-то рассказывал; Анка?..), кажется, стоит верить, но нож в человеческих руках заставляет нахмуриться. Слова об оружии только отягощают первое впечатление. Вероятно, ему лучше привыкнуть как можно скорее. Изгнание подразумевает борьбу за жизнь, но Лён`Ротт не уверен, что за пределами стен (не «дома» — только стен) вообще существует нечто по-настоящему живое.

Подошвы сапог вгрызаются в пепельную дорогу, когда Лён`Ротт отходит в сторону и ловит взгляд Синего Человека, чтобы коротко кивнуть. Синий Человек звучит уверенно и спокойно.
Возможно, этого Лён`Ротту сейчас и недостаёт.

На секунду Гаэль едва не потеряла самообладание и рыкнула возмещенно на Лин. Ее бы за уши оттаскать за столь вопиющее поведение, объяснить, что старших должно уважать и никак не дергать за бороду, оборотень он или нет. Остановило ее только осознание, что детишки существа самостоятельные и от нее, Гаэль, более чем отдельные, и если кому и таскать их за уши, то только не ей. А жаль.
Превращение Диего заставило волчицу непроизвольно встопорощить шерсть на загривке. Как же это странно, даже в звероформе он сохранял большое сходство с человеком!
Она кивнула ему, соглашаясь.
-- Выходит, все дороги ведут в Академию.
Проще подождать до нее, а там и Хозяин найдется, и все разберутся что тут к чему. Разберутся, что Гаэль не более, чем волк и вообще - разберутся. Все образуется.

Разберутся, что она, Гаэль всего лишь волк.
Она никогда не сможет улыбнуться Арианне, не оттаскает неугамонных близняшек за уши - по одному уху в каждую руку и не объяснит им, что малознакомых дядей, да и знакомых тоже, дергать за борду не хорошо; не возмет в руки ни лютню, ни меч, ни книгу, и Хозяину ни слова сказать не сможет, не спросит: "как дела?", не подискутирует о спорном моменте истории становления Зоотого Пояса, не попросит объяснить непонятные людские обычаи, не сможет помочь ему советом, не устережет от лукавых людей, не поаплодирует его игре на скрипке и не споет с им на два голоса, и никогда-никогда не сможет посмотреть ему в глаза и вслух назвать по имени.

Жаль, но таков ее волчий удел. И все же, каким она может быть человеком? Каким могла бы быть? Нет, волчий век слишком краток чтобы тратить время на вопросы, ответа на который не существует. И потом... было бы слишком ужасно - раздразнить сердце напрасной надеждой и остаться ни с чем, кроме вечной холодной печали. Она бы, наверное, не пережила.

От таких мыслей волчица понурила голову, хвост грустно опустился к земле.

ссылка
"Война. Война никогда не меняется.
Наступил конец света, как мы и предсказывали.
Слишком много людей, слишком мало пространства и ресурсов.
Подробности никому не интересны, причины, как всегда, чисто человеческие..."
... в мозгу пронеслись слова из старой компьютерной игрушки, так врезавшиеся в память. И вроде ситуация не совсем та, и явная война отсутствует, и заправляют тут всем отнюдь не люди, но причины их ситуации "... как всегда, чисто человеческие".
Тринадцать полутрупов на пороге выжженной пустыни начинают свою извечную грызню. Пока только на словах, но скоро самые дерзкие вцепятся в глотки тем, кто позволил себе роскошь зазеваться. Отличная провокация. Среди вас предатель. Прощальный подарок от господ. Теперь осталось только наблюдать как эти глупые особи перегрызут друг другу глотки. Как крысы в бочке. Но отдают ли себе идейные вдохновители этого действа отчет в том, что оставшаяся крыса может оказаться слишком опасной для их маленького мирка.
Но хватит лирических отступлений. У него было не мало причин постоять в состоянии фрустрации, попялиться на бескрайнюю пустыню, подумать на тем того каким х.. его угораздило влезть в эту заварушку, ведь он и так не плохо устроился в этом сраном мире. Но думать об этом было поздно. С самого первого дня в подполье Валерий понимал, что с большой долей вероятности их деятельность может закончиться скрипучей золой под ногами. Так что он готовился к этому и в отличие от многих тут, Валерий знал что ему нужно делать. По крайней мере на первое время.
- Привет Ида, прости что так и не пришел в тот вечер, я был несколько занят.. как видишь не самыми безобидными вещами. Мы поговорим позже...
- ... И с тобой Картарем тоже, прости. Есть очень важное дело. Кстати очень странно, что ты тут, а не в изоляции.. Но потом.. все потом.. Сейчас нужно добавить немного шизофрении в заблудшие умы наших спутников.
Валерий сделал несколько шагов в направлении Орвила.
- Привет из подполья, ты наш проводник, как я понимаю?
Мужчина выхватил нож.. щелкнул большим пальцем что-то на объемной многоэлемнтной рукояти, на много большей по объему нежели само лезвие, и открыл колпачок скрывавший.. компас..
- В каком направлении пещера о которой ты говоришь? Мне нужно отделиться на время..
- Эй, дамы и господа подпольщики, есть объявление, - Валерий повысил голос, привлекая внимание, - у меня есть информация о том, что совсем недалеко в метрах двухста отсюда есть небольшая пещера, способная вместить до семи человек. Рядом с ней есть схрон с одной полезной вещью. Я намерен ее поискать, но а - информация трехлетней давности и не проверена, поэтом в схроне может ничего не оказаться, б - за давностью лет ориентиры могут быть занесены золой или как-то изменены, так что можно не найти ни схрона ни пещеры, в - свято место пусто не бывает, пещера с большой долей вероятности занята, так-что эта авантюра, не что иное как преждевременный поиск неприятностей на свою задницу. В случае удачи со схроном у меня окажется ресурс для того чтобы попытаться отбить пещеру, и занять ее до начала бури, даже с учетом времени, требуемого на поиски мы скорее всего успеем. В худшем, я ничего не найду но время будет уже упущено и нужно будет либо пытаться таки пробиться, попроситься, навязаться в пещеру с голыми руками либо молиться чтобы пережить бурю под каким-нибудь камешком. Но как говорят у меня на родине, кто не рискует тот не пьет шампанского. В любом случае предмет этот - оружие, способное существенно увеличить наши шансы на выживание.. шансы всех, не только мои.. но для успешного проведения операции нужны несколько отчаявшихся, кто не против при случае ускорить конец своего прибывания в этом паршивом мирке. Желательно те, кто могут постоять за себя и выбрали в качестве своего, - Валерий добавил сарказма в голос, - так любезно предоставленного светящимися господами тотема, - он показал свой нож, - что-либо хотя бы не менее опасное, чем это..

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

- Ну что "мяу", что "мяу"? Говорила ж тебе, не ходи за мной. Чего ты теперь размяукался? Не пустят нас через проходную, понял? - Ида неловко (мешал набитый харчами импровизированный рюкзак) нагнулась и погладила кошатину по густой шерстке, успокаивая. Варенец нервничал, он ещё толком не видел светляков вблизи и, кажется, решил, что это такие большие собаки. Если не волки. В общем, нечто странное, опасное для его, Варенца, жизни, здоровья и пушистости хвоста. Женщина и сама чувствовала себя не в своей тарелке. Террористы - вовсе не та компания, в которой приятно находиться. Ида терпеть не могла политику и всё, с нею связанное. А экстремистов в особенности. Все эти ИРА, Алькаиды, Хамасы. И сюда притащили земные заморочки. Когда не знаешь, что делать, пойди и убей. Желательно тех, кто не виноват в твоих проблемах. Тьфу. Вот что им сделали совершенно невинные люди? Ида вглядывалась в незнакомые лица со смесью брезгливости и любопытства, ища что-то особое, какую-то печать, которая должна же отмечать жестоких садистов и фанатиков, но ничего такого не находилось. Лица, как лица. Осунувшиеся. Какие-то... ошеломленные что ли. Словно люди не до конца осознали, что произошло и почему. Нет, на хладнокровных убийц компания мало походила. Возможно, уже разлетевшиеся по городу слухи, были враньем. Или преувеличением. Лицо женщины смягчилось, Иде стало их жаль. Она улыбнулась ободряюще, продолжая скользить взглядом от одного к другому, пока не встретилась глазами с мужчиной в знакомом цилиндре. И он здесь.

====

Всю неделю, что Ида проторчала в Священноримске, она толком не могла спать. Днем еще ничего было: за работой, какими-то разговорами и делами можно забыться, а по ночам... По ночам начинался настоящий кошмар. Стоило женщине закрыть глаза, как ей мерещилось, что стены склепа (а иначе, чем склеп, помещение воспринимать она не могла) сдвигаются, норовя раздавить ее. Тысячи замурованных в стену покойников осуждающе кричат, тянут к ней руки. В итоге она просыпалась и шла на улицу, хотя там было не лучше. Те же трупы, вмурованные в стены домов и камни мостовых. От запаха смерти везде и всюду Ида просто сходила с ума. В результате сонная, с красными, заплывшими глазами тащилась в мастерскую. И так - каждый день. Из недомолвок и подобранных пару раз листовок, она узнала про надежду найти иные города и даже вернуться домой. Эта мысль в мозгу засела так крепко, словно ее туда вбили гвоздем. Толстым и ржавым. Она даже собрала "рюкзак" - харчей и воды, сколько смогла достать. Он валялся в углу комнаты, но каждый вечер аппаратчица уговаривала себя, что привыкнет, нужно лишь немного потерпеть. Все привыкают, и она сможет. И каждую ночь - в "час Быка", в тот самый час, когда на старой Земле в изобилии случаются инфаркты, инсульты и самоубийства, хотя, тут ведь время было другим, так что бог знает, какому животному этот час теперь соответствовал, она брала сумку и уходила. Бродила по ночному городу, а к утру возвращалась домой, уговорив себя не принимать скоропалительных решений. Пустыня была еще большим адом, чем город, шансов там выжить оставалось мало. Но вчера она, наконец, заснула нормально. То ли сказалась накопившаяся усталость, то ли начала привыкать. Проснулась, когда утро уже было в разгаре - бодрая и посвежевшая. Приняла душ, позавтракала, зачем-то накрасила губы той самой, жуткой помадой, что презентовали соседи, взяла сумку и пошла к воротам. В голове стучало, что еще немного и она действительно привыкнет, станет такой же, как все. Обзаведется скарбом, нарожает тут детей, будет растить их среди серых стен - останков неупокоенных, принявших ужасную смерть людей. Люди привыкают ко всем, даже жизни в аду. Ида была атеисткой, но ей не хотелось переступить черту. Лучше уж будет умереть, чем привыкнуть к этому. Она кое-что слышала о вчерашнем происшествии. Компания не внушала доверия, но шансов с ними было существенно больше, чем одной. Аппаратчица ожидала, что провожать "революционеров" выйдет целая толпа, но ничего подобного не было. И скоро она поняла, почему. Недалеко от ворот стояло оцепление, не пропускающее никого. Видимо поняв, что просить бесполезно, все разошлись по домам, улицы были пустынны. Страж равнодушно покосился на женщину и буркнул "не положено".

- А мне не прощаться. Я домой. Спасибо за гостеприимство, но пора и честь знать, - усмехнулась женщина, с мимолетным удовлетворением отмечая, как меняется лицо охранника. Впрочем, отговаривать ее не стали, проводили до ворот. На проходной на нее тоже смотрели, как на дивную зверушку, зато сильно не придирались на обыске. Впрочем, реши Ида протащить что-то сверх дозволенного, сроду бы ее не поймали. Вряд ли здешние стражи раньше имели дело с рабочими молокозаводов. Но прятать было нечего, аппаратчица еще не успела обзавестись здесь никаким полезным барахлом.

- Иди назад, дурень, - сказала Ида увязавшемуся за хозяйкой коту. Какой там. Что ж, животное тоже имело право на свободный выбор.

======

- Валер, привет. Ну что отпуск закончился, из отеля попросили, стоим, ловим такси или пешком погуляем, пока погодка хорошая? - нарочито весело спросила она. А что еще тут скажешь? Не утешать же их. - Я Ида, - представилась она остальным. - Русская. А это Варенец. Он тоже русский. Мы с вами идём.

- Нам стоит окопаться тут! - вклинился Гриф. - А если до пещер дойдут единицы? От подполья не останется ничего. Не забывайте, что, если мы найдем путь через пустыню... К чему-нибудь - то надо будет вернуться и рассказать остальным! Чем больше дойдет - тем выше шанс, что нужная информация будет передана!

На самом деле, конечно, Моузу было наплевать. Но он был уверен, что правители светляков ЗНАЮТ, что в пустыне или за ней, что-то есть, а все остальное - обычная пропаганда. И уж наверняка их не выпустили просто так, не подстраховавшись...

Кто-то здесь хочет, чтобы они устроили марш-бросок через бурю. Чтобы люди погибли сами, вроде как "случайно". "Мозги" подполья менее приспособлены к жизни вне города, хуже развиты физически. Если они сдохнут первыми - предателю это будет только на руку...

Они смотрели на Орта - а Гриф смотрел на них. Читал их лица. Выискивал проблески радости или удовольствия среди тех, кто хотел двинуть к пещерам. Кто хотел смерти остальных...

Канзас-сити шаффл. Все смотрят направо, а ты идешь налево.

Орвилл... Следопыт. Главная гарантия выживания в этой пустыне из кремированных тел. Он лучше всех ориентировался здесь, лучше всех знал местные законы - а потому был лучшим кандидатом для ликвидации всей партии разом. Стоит лишь завести всех подальше, а затем незаметно исчезнуть из виду - и люди останутся обречены. Не спасет даже компас Крингла, который еще не факт, что работает здесь.

Овсальд - страж с военной выправкой, которую привез еще с Земли. Такую хрен вытравишь, да он, похоже, и не пытался. Поэтому вопрос встает ребром - на кого работает этот вояка? Потому что если он работает не на Подполье, ему достаточно было получить приказ. Шмон для него вполне мог быть показушным, и теперь этому майору Пейну достаточно будет вынимать нож из сапога и втыкать его в шею - одну за другой... Да еще эта фамилия - Крингл. Кажется, так звали маньяка из компьютерной игры!*

Эрик. Один из немногих, кому Гриф немного доверял. Им приходилось много работать вместе: художник оставлял секретные послания Моуза через свое... "искусство". Он точно также всей душой ненавидел светящиеся морды... Но, может, потому и пошел на сделку? Взорвать пару кварталов - действительно соблазнительный, саморазрушительный способ отомстить. Где грань между художником-радикалом и террористом, который жаждет уйти со сцены под крики умирающих людей?

Святоша, мать его. Оптовый поставщик даров Господних для народа. Странный чувак в рясе, с бородой и добрыми глазами, которому недалекие люди поверяют свои тайны во имя "очищения души". Гриффин не сомневался, что эти разговоры идут "наверх", вот только идут они не к боженьке, а в правительство Империи. И он отказался участвовать в операции - но, тем не менее, вот он, стоит рядышком...

Агата. Она была с Эриком, когда все полетело к чертям. Могла быть в сговоре. Могла не быть. А могла и подбить его на это дело. Гриффин знал о ней мало - СЛИШКОМ мало - и это было чертовски веским поводом для подозрений.

Кассия. КАКОГО ХРЕНА ОНА НЕ ПРЕДУПРЕДИЛА?! Она ДОЛЖНА БЫЛА ПРЕДУПРЕДИТЬ!!! Гриффин вспомнил, как обособленно она держалась на собраниях, как подозрительно шепталась о чем-то с этим... светляком... Она не понравилась Грифу с самого начала - нельзя верить шлюхам. Тем, которые только притворяются ими нельзя верить вдвойне.

Валерий... Он давно в подполье, почти с самого начала. И он занимает действительно высокое положение в нем - а значит, располагает большим доступом к данным. Ему проще остальных было бы предать всех целиком и сразу, выдать КАЖДОГО подпольщика Империи. Осталось лишь вычислить его мотивы...

Арсений. Пешка. Шестерка. Не лез в лидеры. Активной позиции не принимал. Его завербовали - он не сам пришел. Его ставили на места - он их занимал не самостоятельно. Его всегда двигали. Им управляли. Быть может, это его и бесило? Или же он изначально был двойным агентом и сидел себе тихо, пока не настал момент всех сдать. Он был "глазами" операции - которые показали не ту, что надо картину.

Роуз. Вторая, после Эрика, кто пользовался хоть каким-то расположением Гриффина, впрочем, вряд ли этот факт был ей известен. Она терпеть не могла этот город и мечтала если не вернуться, то хотя бы уйти. А еще она не делала ничего, кроме песен, а потому вряд ли могла сильно навредить подполью. Да и роль ее в операции была такой же - петь, играть, отвлекать. Если бы к ним нагрянула гвардия - тогда да, она была бы в подозрении. Но вот устроить взрыв... Разве что на самом деле она была совсем в другом месте, когда должна была отвлекать. Ведь, судя по донесениям, там НИКОГО не было, верно?

Ида. Милая улыбка, невинный взгляд. Она не была в подполье. Не была на операции. Но вот она, прямо перед глазами. Вся такая... НЕПРИЧАСТНАЯ. С этим котом... После того, как он попал сюда, Моуз был готов поверить во что угодно - даже в то, что этот кот обучен убивать людей, а когти у него пропитаны ядом.

И, наконец, вишенки группы изгоев. Светляки. Светящиеся морды. Мерзости, из-за которых ежедневно умирают или попадают в рабство люди.

Ленн Ротт. Целитель - и этим все сказано. Он был слишком, слишком, СЛИШКОМ важен для подполья. Он был примадонной. Ему оказывали привилегии. Его терпели. Ему были благодарны. Он мог использовать это как угодно.

Хету. Чертов Маркс - идейный революционер, философ, который вознамерился извратить подполье ради собственных целей. Хотел использовать людей, чтобы создать общество по своим, светляковским потребностям. Весь из себя такой величественный. Можно сказать, Лицо Нового Мира. Идеальный кандидат для продвижения собственных, никому не известных интриг.



О, нет, Гриффин не хочет, чтобы кто-то отстал. Или потерялся в буре. Или умер от жажды или голода.

НЕ РАНЬШЕ, ЧЕМ ОН УЗНАЕТ, КТО ИЗ НИХ БЫЛ ПРЕДАТЕЛЕМ!!!

Несправедливо. Освальд был сиротой, подброшенным под двери пожарной части. Не познал любви матери и отца, но не ожесточился и не озлобился, не снаркоманился и не спился - а сделал себя сам. Вся жизнь несправедлива и искать справедливости, значит попусту тратить усилия, когда их можно направить в нужное русло.
Крингл был солдатом. Хорошим воином, но солдат из него был посредственный. И вот его сначала выгнали из армии там, на Земле, оставив человека умевшего лишь держать в руках оружие, того чьи руки были оружием, без цели в жизни и плана действий. Но судьба, подарила Освальду второй шанс - отправление в новые земли, где он вновь будет полезен и нужен. Только и здесь судьба сделала очередной кульбит, выставив Освальда за стены и посмеявшись над ним.

Стоя за бесконечно высокими стенами, Освальд смотрел на черный пепел в которых по-щиколотку увязали ноги и думал он не о бесчисленных количествах загубленных душ и своём незавидном положении, а лишь о том, что по такой поверхности добираться до укрытия будет сложнее. Придётся поднапрячься.

Подойдя к человеку что говорил про укрытия, Крингл достал компас и смотря на то как движется стрелка, спросил: - Где пещеры?

- Ты кушать так не сможешь, - проговорила Шигурэ с нотками веселья, назидания и даже с некоторым снисхождением, будто уличила младшего брата в неразумном, но довольно забавном поступке. Последовавшие же за этим слова Кано о безразличии вынудили девушку искренне хохтнуть.
- Вот как? - его спутница перешла на шепот, по-прежнему сияя улыбкой, и уведомила Кано в том, что думает по этому поводу.
- Присоединитесь? - на этот раз громко и во всеуслышание поинтересовалась куноичи, указывая взглядом на цель своего вопроса - недавно вошедшую гостью, что, кажется, не гнушалась понаблюдать за ними в ответ.

Когда спутница волка обратилась к фее, та осознала, что забыла представиться: - Волк твоего друга? Ну, думаю, ему ничего не угрожает, мои спутницы любят волков! Кстати, я - Ариана. Кажется, описанного тобою парня мы не встречали. А что, он тоже держит путь в Академию?

Все больше и больше народа шло в это странное место, однако, никто толком не знал, куда же надо идти конкретно. Это одновременно и огорчало, и вселяло надежду.

Тем временем горка шутливо дерущихся тел развалилась, кажется, по причине того, что волк, по словам Грин, оказавшийся волчицей, да не просто волчицей, а оборотнем - проявил благоразумие и решил сдаться, покинув своих соперников на поле боя. Воспользовавшись передышкой, Ячиру вызвала странного целителя-карлика - чтобы тот занялся ранами собеседницы феи. Ариана с любопытством рассматривала появившееся словно из ниоткуда создание, гадая о его природе. Ячиру назвала себя горничной Академии, ответственной за территорию - значило ли это, что портал, в кои-то веки, выполнил просьбу и забросил их куда нужно?

Горничная что-то прошептала Грин - и в следующее мгновение та с криком приняла звероформу и атаковала бы Ячиру, уже по-настоящему - если бы Лин не поймала ее за хвост. Должно быть, служительница Академии призналась волчице, что она - вампир, раз та назвала ее кровосоской... Интересно, какую еще реакцию ожидала эта странная девушка получить от прирожденной охотницы на вампиров? Крылья феи затрепетали, но та так и не взлетела: кажется, благодаря вмешательству рассудительной Лин, настоящая драка пока отменялась... А действительно ли все вампиры настолько плохи, чтобы их уничтожать без суда и следствия? Ячиру пока им только помогала - убила инсектоида-преследователя и вылечила их спутницу.

Когда Ячиру призналась, что пыталась разыграть Грин - фея уже и не знала, чему верить, действительно ли их новая знакомая вампир, или она принадлежит к другой расе. В конце концов, посчитав, что это не так важно, Ариана махнула рукой на раздумья. Между прочим, у девчушки имелась своя стража - также, как и целитель, развеивающаяся и возникающая из ниоткуда, а вернее, из дыма. "Интересно, можно ли таким образом всюду водить с собой еще кого-нибудь полезного? Например, протащить личного репетитора на экзамен? И всех ли этому учат?" - подумалось девушке.

- Как я уже сказала, мое имя - Ариана, и я, как и все остальные, в поисках Академии. Значит, мы почти у цели? А можешь нас туда проводить? - обратилась фея к девушке с глефой, - Только проведи сначала ликбез по вампирам и правилам поведения, так, на всякий случай!

Получатели: Яго Севатарион.

А сражаться было за что. Компаньоны, чья магия не возымела никакого эффекта на ледяного истукана, были явно растеряны. Алисандеру не так давно напомнили, что значит, когда твое оружие бесполезно, и прекрасно понимал состояние спутников. А если учесть тот факт, что толковых бойцов ближнего боя в этом маленьком отряде было, мягко говоря, не много, а ледяной выглядел соперником куда более серьезным, чем бронированная шишка из зала с аркой, то и степень замешательства была в разы серьезнее, чем тогда. Быть может сейчас церковнику повезет, и его скромный боевой опыт придется кстати. Не проверишь - не узнаешь, и Алисандер вскочил на ноги, молниеносно оценивая ситуацию, все таки он успел немного выпасть из событий.

Две птицы повисли в воздухе, над безжизненными камнями, устланными снегом и льдом. Три человека у края пропасти восстали против ледяного великана. Время словно остановилось, лишь ветер, терзающий белый плащ с алым пятном, напоминал о том, что мир вокруг жив, а время вовсе не замерло. Нельзя его тратить впустую, тем более, как казалось воину, сейчас был очень удачный момент - истукан был отвлечен на другую цель. Действуй, пока не поздно!

Кровь била в виски, артерия на шее пульсировала. Воину, на морозе и ветру, стало жарко в предвкушении маневра. Клинки уже в руках, они продолжение тебя, твоей ярости... Которая закипает со скоростью полета стрелы. Но ты по прежнему сосредоточен, прислушиваешься к себе. Ты - сжатая пружина. Колени чуть согнуты, пальцы рук сильнее сжали сталь. Щуришься от ветра, мысленно уже зная, куда и как будешь бить и... Срываешься с места, словно скользишь по воздуху над поверхностью. Берешь чуть правее, по дуге обходишь противника, чтоб ударить... Подло, в спину. В самое сердце, если таковое имеется у глыбы льда. Всю свою накопившуюся ярость вкладываешь в каждый удар! В правой руке - месть, за все, что было в прошлом. В левой  - ответный гнев за "теплый" прием группы новобранцев.

Звон мечей отскочил от скал, огибающих пустырь и умчался в пропасть, продолжая откликаться слабым эхо. Брызнули градом льдинки. Порыв ветра снова унес за собой все звуки. И снова время будто бы остановилось. Но ярость живет, битва еще не окончена.

- Привет! - поздоровалась девушка, тут же обернувшись на преследующих их насекомых, а затем - обратно на людей впереди, на колонну, снова назад на огоньки, приведшие их сюда, и, наконец, побежала в центр зала - подальше от эндриаг. Внезапно ей бросилась в глаза одна маленькая деталь.
- Фея? Так далеко от дома? - шепнула сама себе девушка. Ей приходилось видеть этот народ во время ярмарок. Это создало определенный мысленный образ. И нахождение где-то на пути в Академию в него явно не вписывалось. Мысль мелькнула и ушла, оставив Квоут с более насущными делами: насекомыми, подозрительной колонной, которая ничего не поддерживала, и группой людей впереди в целом. Она продолжила бег - время ее не ждало.

Дейдре, Алисандер, Тиберий, Артис, Малькон, Ричард, Оливия

Получатели: Алисандер.
Дела, казалось бы, пошли хорошо - на ледяного атронаха обрушилось сразу несколько потоков пламени и огненная стрела, а следом на вероятный разум пришла попытка внушить ему ужас, как и носителю йети до этого. Однако, в какой-то момент Тиберий осознал, что его магия просто... разбилась. Не долетев до атронаха каких-то двух метров, распался огонь и огненная стрела, исчезнув в холодном воздухе. Зато эти потоки дали преимущество обратившемуся Кальери, позволив ему подобраться ближе к ледяному атронаху и нанести удар кинжалом в туловище, отколов небольшой кусочек льда от медленно сделавшего поздноватый шаг вбок ледяного и столь же медленно повернувшего подобие головы к Ричарду, медленно занося руку для ответного удара.

Близняшки, Ариана, Вуури
Некоторые вещи перестают казаться странными или глупыми, когда они раз за разом доказывают свою полезность. Как, к примеру, гадание одной маленькой девочки-волчицы с чёрными волосами. Ибо сейчас ей снизошло озарение - перед её мысленным взором простиралась ясная дорога сквозь пещеру, упирающуюся в похожую платформу, и ведущая ровно так, что ни одно из спящих существ не будет потревожено.
Крик грохотом пронёсся по пещере, заставив шорохи на несколько секунд прекратиться, а одна из спящих эндриаг слегка шевельнулась, словно собираясь подняться. Однако, едва эхо стихло, инсектоид вновь погрузился в забытье необычного сна, навеваемого местной дымкой, стелящейся по земле мягким покрывалом, сразу же укутавших ноги путешественниц, едва те сошли с платформы. Благодаря прорицанию Лин, ни одно существо не было потревожено на пути, будучи вовремя обнаруженным или обогнутым. Путь шёл безопасно, и относительно тихо, разве что пару раз что-то скользнуло совсем рядом, шурша гладкой кожей о неровный пол пещеры. Такие же шорохи постепенно увеличивались, становилось постепенно светлее, а огоньков, направляющих путь - меньше. И вот, спустя несколько минут ходьбы, они вышли в освещнную откуда-то сверху небольшую круглую пещеру-залу, открывающую путь в ещё два таких же прохода, посреди которой стояло уж знакомое сооружение - платформа и каменный столб посреди. Но не успели Лин и Грин с Арианой взойти на неё, как из одного из проходов практически вылетела нильфка и волк, а следом за ними, перебирая конечностями, выползло три эндриаги-воина, деловито скрипящие что-то на своём насекомьем языке.

Квоут, Мордигаэль
Приняв решение идти, Квоут с Мордигаэлем поспешили по пути, проложенному огоньками. Но уже разбуженные укладываться спать явно не собирались и принялись за преследование своих жертв, что заставило последних ускорить темп, а вскоре и вовсе перейти на бег, не смотря на раненую ногу Квоут. Впрочем, это пока не причиняло особой боли - важные сосуды задеты не были, сухожилия тоже остались целы, так что пострадала только часть мышц, вспыхивающая небольшими импульсами боли при каждом движении. Однако, следуя свету, им удалось не потревожить практически ни одну из эндриаг - за исключением одного раза, когда нильфка ненароком оступилась и из тумана выскочила ещё одна, присоединившаяся к преследованию.
Вскоре впереди забрезжил свет и после небольшого поворота Квоут с волком выскочили в круглую пещерную залу, посреди которой стояла платформа, с торчащим посреди каменным столбом, и на которую уже поднимались две девочки, на вид - точные копии одна другой, если не считать цвета волос, и ещё одна девочка, только с прозрачными крылышками, выглядывающими из-за спины.
Рассмотреть картину получше не дал шорох из-за спины, напомнивший о приближении эндриаг, заставив Квоут с Мордигаэлем как можно скорее выбраться на освещённое пространство.

Пало ниц почему-то сразу двое. Возможно, она перестаралась. Хотя лёгкой, быстро проходящей слабости не ощущалось вовсе, напротив — какой-то необъяснимый эйфорический прилив сил. Заклинание подчинения воли, в иное время требующее значительных ментальных усилий, сейчас сработало молниеносно, без осечек и, можно даже сказать, массово, что не могло не радовать. Эльшабет почти в буквальном смысле чувствовала, что её энергетическая оболочка наэлектризована, напитана до критического уровня — вот что значит хорошо проведённый выходной.

Кажется, её гипотеза о том, что степень силы эмоции донора прямо пропорциональна скорости и уровню восстановления биополя реципиента, подтвердилась. Жрица бросила косой взгляд на Надирда. Запястья всё ещё ныли, но необычный эффект стоил пары синяков, полученных в ходе «эксперимента». В конце концов синее на эбеновой коже незаметно, а боль… только глупцы могут её страшиться. Она-то знала: боль — это источник роста сознания, расширения личностного потенциала. Перестать зависеть от рецепторов — значит перестать быть рабом собственного тела, сбросить оковы физиологии, обрести свободу, вознестись на порядок выше других существ. Иными словами — стать сильнее. А что может быть значимее и желаннее в их обществе?

Жрица снова посмотрела на разведчика. Эксперимент определённо стоит повторить. Если результаты окажутся такими же… впечатляющими, пожалуй, можно подумать о научном освещении данного феномена в узкоспециальной литературе для круга посвящённых. «Подчинение как источник силы» — мелькнуло в голове название. Эльшабет уже предвидела возможную волну критики, которую породит её статья. Подчиняющаяся жрица?! Немыслимо! Ересь! Что поделать, матриархально настроенное общество большинства городов дроу склонно видеть в подобного рода рассуждениях послабление самцам в правах, заигрывание с демократией и чуть ли не подрыв устоев государственности. Эльшабет же всегда мыслила шире: почему бы и нет, если цель оправдывает средства? Ведь в конечном итоге выигрывает женщина. Значимо лишь это.

Большинства городов... Ключевое слово — большинства. Если издать труд на родине того же Альтонаса Годэтта*, трактат которого она недавно изучала, — это же совсем другое дело. Сшамат традиционно управлялся магами-мужчинами, а жрицы Лолс находились в подчинённом положении, граничащем с угнетением. Если грамотно выстроить слог, то первые отнесутся к её теоретико-практическим советам благосклонно, не заподозрив подвоха, а вот сёстрам по ремеслу данная информация может пригодиться… Глядишь и переворот грянет в последнем оплоте патриархата. Славься Паучья королева! Неисповедимы пути твои. Эльшабет усмехнулась. План саботажа начинал ей нравиться.

Впрочем, она отвлеклась. Пора было возвращаться к коленопреклонённому полукровке. И чего это он валяется у неё в ногах? Ничего, простолюдинам полезно. Особенно полукровкам. Особенно если они неэстетичного зелёного цвета. Говорят, этим оттенком изобилует Ночь-на-Верху. Какая мерзость! С досады женщине подумалось, что неплохо бы ещё этими самыми зеленоватыми коленями поставить на крупную крошку соляного сталагмита... Особенно если перед этим их обработает Кетан. Какие всё-таки у него точечные, выверенные, аккуратные движения — просто ювелирная работа! Жрица невольно засмотрелась на этого дроу, который сейчас как раз филигранно трудился над созданием очередного произведения искусства. Красиво…

Ах, она опять увлеклась. Не без усилий жрица перевела сощуренный взгляд на полукровку. Новая мысль посетила её аккуратную голову: а что если он тоже в чём-то провинился? С чистой совестью на пол просто так не падают.

— Имя, род занятий, причины конфликта, в чём ещё замешан? — чеканно спросила она, смотря на перепуганного работягу сверху вниз. — Быстро.

______________
* перекличка с моим персом – чернокнижницей Грейсис Годэтт, дочерью Альтонаса Годэтта. И реверанс в сторону модуля Sol’а «Фаерун. Дроу». А вот просто захотелось! Ностальгия…

Вы не можете просматривать этот пост!

Она питалась эмоциями. Не чувствами, о нет! Этот субпродукт цивилизации, уловка высшей психики, жалкая фальшивка, маскирующая истинные душевные движения, был слишком пресен. Но эмоции... Животный страх, всепоглощающая ярость, ненасытная похоть, будоражащее вожделение, слепая ненависть – это так... вкусно. Живые, яркие, бесконтрольные порывы, каждый со своим неповторимым, ни с чем не сравнимым букетом оттенков, порой едва различимых, дразнящих рецепторы, услаждающих чувство эстетичного.

Она и сама являлась сейчас этим дразнящим органы чувств деликатесом для него, проголодавшегося гурмана. А Надирд был очень голоден, она знала это. Как же он её ненавидел... И как желал в это же время. Эльшабет сладко потянулась от пробежавшей по телу волны подступающего удовольствия.

Однако зачем спешить? И она медлила. Намеренно, исступляюще, мучающе. Каждым мимолетным взглядом, каждым будто бы случайным, но на самом деле просчитанным, жестом она разжигала аппетит разведчика, провоцировала, подстрекала, злила, манила и давала надежду одновременно. Словно лабораторный исследователь, ставящий живой эксперимент над диким, опасным животным, она шла на осознанный риск, всякую секунду ожидая, когда же сорвётся? А он сорвётся, точно сорвётся, это лишь вопрос времени. Любопытно...

Она играла с его огнём всепоглощающего желания обладать, полыхавшим, выжигающим грудь изнутри, - и ей это нравилось. Она заигрывала с силами гравитации, опасно приближалась к самому краю бездны его желаний, таящихся в заточении где-то на самом дне, готовых прорваться наверх в любую минуту, - и её это будоражило. Она развлекалась подобно кошке, дающей иллюзию свободы загнанной мыши, лишь затем, чтобы в следующий миг вонзить в пытающуюся скрыться жертву смертоносные когти. Она притягивала долгим взглядом, этим крючочком-коготком зацепляла внимание, ощутимо, но не причиняя боли, – а её гранатовые глаза словно шептали: «Ну давай же, удиви меня, покажи, на что способен. Я хочу видеть всё...». И тут же, поймав ответный взгляд, отворачивалась в ожидании его следующего шага, пряча в уголках губ опущенного лица довольную, хитрую улыбку.

Эта женщина не принадлежала никому. Но когда она легко, звонко смеялась, неожиданно подхваченная им на руки, когда мягко обвивала его за шею грациозными, точёными руками, когда кокетливо наматывала прядь его белоснежных волос на указательный палец, когда поглаживающе проводила тыльной стороной ладони по его щеке, призывно полуоткрыв влажные губы, мужчину невольно окутывало ощущение её мягкой, женственной покорности, искреннего желания принадлежать только ему – качества столь редкого у женщин их расы, а потому столь лелеемого в душе каждым мужчиной. То и дело в сознании Надирда мелькала мысль: «Не сон ли это?». Но нет, вот же она, так близко... Его, его жрица! А жрица ли? Может, демон во плоти, призванный мучить его, дразнить, не давать покоя? А что если просто женщина с пылким сердцем, скрывающаяся под личиной неприступной гордячки? Тёплая, открытая, податливая, словно плавящийся в руках воск, готовый принять любую форму по его желанию... Вот уже её дыхание щекочет его разгорячённую кожу, а губы шепчут: «Хочешь? Возьми...».
Или показалось?..

Впечатляющих размеров булыжник повис над мохнатым великаном, грозясь расплющить того, ну или хотя бы сбить с ног. Однако, все вышло совершенно иначе - монстр оказался проворным гадом, и от массивного снаряда отмахнулся, как от мухи. И если бы неудачи закончились на этом... Нет, словно по льду, махина поехала в сторону возвышающейся над площадкой скалы, сметая все на своем пути. Так уж вышло, что Алисандер был главным препятствием на маршруте глыбы, и успел лишь защитить голову, заслонив ее руками. Оба меча разлетелись в стороны, но за скрежетом и грохотом не было слышно ни их звона, ни сдавленного стона воина, ни глухого удара при его встрече со стеной.

Брызнула кровь на холодные камни и белый снег. Привкус металла во рту, агония, звон в голове... Выдох, который прожигал нутро каленым железным прутом. Вдох, застилающий разум безумием от адской боли. Скрип сжатых зубов. Рука потянулась к горлу, вторая висит безвольно. Колени дрогнули, церковник сполз по стене на землю. Уже и не дышит словно. Лицо умиротворенное, будто бы спит. Изо рта сочится алая "жизнь", на камень стекает, на снег, по белому плащу темным пятно разливается. Руки в крови и пыли, грудь.

Покой. Странник, ты нашел, что искал.

Вы не можете просматривать этот пост!

Волчица с трудом поднялась, мотнула головой, силясь прогнать остатки ядовитых паров. Какой же скверный запах! И эффект.
Действет ли он на тварь? Потому ли она спокойно спала, что надышалась этой сонной мглы? Или... В голове волчицы стала оформляться некая важная и спаситаельная для них мысль. Но она оказалась сметена клокочущим потоком ярости, когда Гаэль увидела, что Квоут ранена.

Словно черная пелена затопила сознание, помутила ясность звериного рассудка. Иначе, как объяснить, что произошло потом? А случилось вот что.
Для волчицы время словно замедлилось. Все отступило на задний план, в голове сотням яростных молоточков отбивали одну и ту же мысль.
Эта. Сучья. Тварь. Ранила. Квоут. Которую она, Гэль, Проклятые ее побери, должна охранять!
И еще остался прыжок. Разбег, толчок лап и полет, что вынес волчицу прямо на спину твари. Со свистом пронесся над головой тяжелый бронированный хвост. Ему не повезло попасться ей на лаза. И этого было достаточно.
Гаэль увидела. Гаэль вцепилпсь. Терзая. Наровя оторвать. Практически повиснув на...
На хвосте твари.
Осознав это, волчица неожиданно удивилось."А вдруг он ядовитый?" - зачем-то подумла она, запаздало вспомнив про скорпионов. Как нелепо. И что вообще на нее, Гаэль, нашло?..
Возможно, Квоут удивилась тоже. А может быть и нет. Как уж повезло.
Удивилась ли тварь, не знал никто. Возможно, ей не хватило бы объема мозга на это - удивляться. Однако на мгновение, это самое длинное мгновение, тварь тоже замерла.
Казалось, даже само время замедлило свой вечный бег и остановилось, изумленно распахнув рот, и глядя на этот поступок, исполненной отваги в той же степени, что и сумосбродсва.
А потом оно спохватилось, и побежало дальше.

- Спасибо за помощь! - крикнула Ариана вслед исчезнувшему страннику, причем, в голосе феи можно было заметить иронию. В самом деле - Киннамут привел их к порталу, за это его следовало поблагодарить - но он не смог им объяснить, как действует эта штука, а значит, еще не факт, что они смогут его активировать, или сделать это правильно, чтобы попасть действительно в Академию, а не к черту на рога.

Фея припомнила все, что говорил ей маг-телепат, от которого, кстати, давно не было вестей - очевидно, ему самому удалось пройти через портал, и теперь он был у цели: - Здесь должны быт ключи, прямо у портала! Только не знаю точно, на что они похожи! Маг-телепат с компанией обещали оставить нам четыре ключа - но, кажется, мы у разных порталов: его портал был аркой, а у нас какой-то столб на платформе. Но, должно быть, действуют они по одному принципу! Давайте-ка попробуем поискать вокруг, может, нам повезет найти что-то, с помощью чего можно задействовать эту штуку... Ах, да - Вуури же не в курсе про мага...

Быстро поведав девушке о своем общении с загадочным телепатом, Ариана принялась изучать окрестности в поисках каких-либо предметов, способных послужить ключами, или чего-то в этом духе. Вряд ли ругательства и угрозы Грин помогут справиться с препятствием!

С самого утра в город прибывали всё новые и новые люди: в одиночку, в составе небольших групп, или даже целыми делегациями. Работы у городской стражи прибавлялось с каждой минутой. То кто-то норовит провезти в город какую нибудь пакость запрещённую к распространению; то разгорячённые выпивохи вцепятся друг другу в волосы из-за спора, чья же деревня внесла больший вклад в общую победу; то карманники на площади обчистят кого нибудь, вот и сейчас один из таких страдальцев свято божится, что его околдовали и украли кошелёк. Беднягу конечно выслушали, приняли заявление и пообещали найти виновных. Да вот только не особо реален план исполнения последнего пункта. Разумеется, на место, где была совершена кража, направят пару лишних слуг правопорядка, только где ты сейчас найдёшь в такой толпе негодяя?! Но не одними только проблемами с мелкими преступниками жил город. Десятки торговых лавочек, магазины и целые торговые ряды; сотни всевозможных закусочных, ресторанов и гостиниц; горячие источники, массажные кабинеты, тату салоны и бани... Вот во всех вышеперечисленных и многих прочих не упомянутых местах были крайне рады огромному наплыву туристов. Разумеется, нельзя не упомянуть и о том, что с самого утра цены на гостиницы как на дрожжах попёрли вверх. Номер, который вчера еще был по достаточно сносной цене, сегодня отдавался в три дорого, а на него еще и очередь же могла выстроиться. Как же злились многие из вновь прибывших в город, когда оказывалось, что сосед, в таком же точно номере гостиницы платил в двое меньше ведь приехал гораздо раньше и уже заплатил хозяину вперед. Но все эти невзгоды и неудобства быстро сглаживались потоком радости, позитива и гостеприимства протекающим по улицам города. Всюду были слышны дружеские беседы и радостный смех. То там то тут люди радостно вскрикивали замечая в толпе знакомого из другой страны. Воздушные змеи, сладости, сувениры и игрушки... Даже сам воздух уже изрядно пропитался атмосферой общего народного праздника. С виду даже и не сказать, что вчера вообще что-то происходило.

Разношёрстная шумная толпа прохожих на улицах, была окрашенная в совершенно разные тона. Тут можно было встретить и лесорубов из ближайших деревень со своими детьми, и богатых сыновей феодалов мирно посапывающих в паланкинах. здесь за одним столиком в закусочной могли сидеть именитый джоунин листа и совсем еще юный генин из песка. И вот только в рамках фестиваля, именно здесь и сейчас, они были равными. Именно в этот момент они даже не были шиноби. Они были людьми, пришедшими на праздник.

К обеду, а если быть точнее к двум часам дня, летнее солнце стало изрядно припекать, по голубому небосводу пробегали редкие пушистые облака, денек выдался жарким. Стоило правда сказать спасибо прохладному морскому бризу, который что было его сил старался спасать от жары бедных туристов. Вдруг в небо взметнулось несколько ярких росчерков... А затем под славный залп грохочущих взрывов небо озарило несколько красивых фейерверков. Со стороны центральной площади зазвучали ритмичные звуки ударов в барабаны, город созывали на церемонию открытия фестиваля, которая вот вот, должна была начаться.



Корабль с нашими героями прибыл практически за пару часов до церемонии открытия. Все сразу же поспешили заняться своими неотложными делами, для каждого они были индивидуальны. Самым простым и незатейливым действием занялась Саюри, напиться и забыться. Шигурэ Андо уделила время своей красоте, а Кано занялся обеспечением прибывших местом проживания. Ах да, местные вассалы были очень удивлены гостинцем а вернее двумя гостинцами, которых привезли с собой шиноби. Как и было оговорено ранее, средств сейчас не было, да и решать подобные вопросы не гоже наспех. На время откупившись распиской, пленных передали Умичаро доно.
- Может, сходим куда-нибудь? - несколько заискивающе поинтересовалась Шигурэ. - Ты, кажется, обещал угостить меня обедом.
Ответ Кано дать не успел. Фраза застыла так и не успев зазвучать, ибо едва шиноби хотел ответить, как прозвучали взрывы салюта а затем и ритмичные удары барабанов.


Райчо `Доспех. Демона`
Расспросы Райчо не дали практически никакого эффекта... Да, кого-то задержали. Да, кто-то кого-то видел, и сейчас даёт показания. Да, кто-то мог быть причастен... Но точно ничего не понятно и не известно. Единственный более менее важная информация поступила от Учичаро доно, местного главы обороны. Старый шиноби собрал у себя в кабинете с десятка два шиноби, в числе которых был и Райчо с Игараси, и довёл до них один интересный факт. Что был найдет небольшой домик, служивший временным укрытием негодяя совершившего вчера теракт. И там была найдена карта с отмеченными объектами. И вот что интересно. Все объекты это места скопления людей. А при детальном осмотре указанных мест, были найдены и другие потенциальные объекты для взрыва. Кто бы не стоял за этим, работа была проделана колоссального труда.
Придя к месту несения своей смены, Райчо обнаружил, что пришёл немного раньше своей напарницы. Вернее не так, пришёл он как раз вовремя. А вот куноичи еще не было видно. Зато интерес Райчо привлёк к себе здоровенный атлет, чья лысина блестела на солнце возвышаясь на добрые пол метра над толпой.

Кин и его спутники наконец вошли в город. Ни внешний вид здоровяка, ни его громкие расспросы не помогли путникам попасть в город быстрее. Их осмотрели, зарегистрировали, а уже потом поздравили с приездом на фестиваль. Правда ни от одного из шиноби не ускользнул тот момент, что половина процедур осмотра ведется больше для наглядности и выполняются действия охраны ворот "для галочки". Имена называй какие захочешь, а если постараться, то целый арсенал пронести можно. Хотя стражников понять можно, они тут с самого утра, а народу меньше не становится. А впереди еще 6 таких же дней. Кин пару раз спрашивал у местных право охранителей про символ, несколько раз даже очень настойчиво спрашивал, да только все лишь руками махали, либо вспоминали какие-то забытые родовые эмблемы давно минувших лет. Толку от таких расспросов было не много.
Не прошло и четверти часа с того момента как путники зашли в город, а до их ушей уже донёсся далёкий звук барабанов.

Вы не можете просматривать этот пост!

Незабвенные, столь же естественные, как сама жизнь, ноты… Первое, что вспомнила девушка, прислушиваясь к звону маленьких птичек-колокольчиков. Не себя осознала сперва, а музыку… Да только тоненькие их голосочки, хоть и были на свой лад прекрасны, не смогли бы пробудить спящую от волшебного, божественного сна. В лабиринт из такой паутинки никому не сыскать пути… Брат? Отец?
Подошел ли ее срок к концу незаметно для любезной Мнемозины? Неужели досточтимая тетушка позабыла вернуть девочке память? Или, может быть, она отпила слишком много из предложенного братцем кубка? Прохлада серебряной чаши и сладкий маковый сок – последнее, что узнала дочь Гипонса перед тем, как вернуться к жизни. Где?.. Когда?..
Эуфемия – сколь много в этом имени неправды*. Но с лихвою же в нем и гордости! Она знала об этом и чувствовала, что не смогут пропасть напрасно…
- Скорей же, воспоминания, воротитесь ко мне из дремы! – воскликнула пробужденная и тотчас под солнцем поникла, как измотанная жарою лилия с другим именем на устах.
- Марсий… Возлюбленный…
Разделяющая тело и разум хитрая уловка Морфея оберегала сестрицу от могучих недругов, но теперь заклинание таяло… Отчего же прервался сон? Позабыл, наконец, Громовержец разожженную Троей обиду? Поостыл ли со временем сердцем ее родич, Аполлон Лучезарный? Чтоб сгореть ему в реке огненной за то, что он сделал с Марсием, услаждая свой буйный гонор… Почему она здесь одна? Среди леса, где играла для… Его нет уж, поди, в живых. Арксиос… Берега Аидовых рек принесли старику покой? Если так, то давно. Ибо лес стал совсем иным, а деревья не меняются скоро… Боги! Сколько же лет понадобилось Морфею скрывать ее от всего остального света?!

Четвёртый день. Вечер пятого дня (выходные)

Как там гласит известная пословица, «держи друзей близко, а врагов ещё ближе»? Эльшабет не могла сказать с точностью, кем ей приходился троюродный брат: у самой безжалостной, беспринципной и бессовестной расы Фаэруна попросту не существовало понятия «друг»; называть же Надирда, готового убить собственную родную сестру, врагом было пока преждевременно… Исходя из этой неопределённости (больше которой жрица не любила разве что неизвестность) эльфийка почла за оптимальное сделать разведчика фаворитом. В конце концов Надирд до сего момента отвечал всем требованиям, предъявляемым ей к этому титулу, а именно: был полезен, привлекателен и имел подходящий состав крови по параметру «благородность».

Да, Эльшабет относилась к числу ревностных адептов учения о чистоте расы. По крайней мере, в тех случаях, когда речь шла о непосредственном доступе к её собственному телу и, как следствие, — её потенциальных потомках (а преумножить величие своей линии рода Нилгет за счёт достойных отпрысков с выдающимися способностями было для младшей жрицы одной из главных целей, делом чести). Что поделать, чем выше у женщины интеллект, тем выше её амбиции и тем более значимую роль для неё играет генетика.

«Если хочешь добиться славы, будь последовательна даже в мелочах. Кровосмешение с кем попало является не мелочью, а легкомысленной блажью и непростительным безрассудством, которое непозволительно для жрицы, желающей подняться до определённых высот», — так говорила её гордая до высокомерности мать, а Эльшабет терпеливо внимала этим прописным истинам, уже с юности заучив их наизусть, как одну из молитв-обращений к Паучьей королеве.

***
Выходные Эльшабет редко отличались друг от друга. И этот день не выделился из череды других ничем примечательным: жрица провела его в библиотеке, пополняя и обогащая архив знаний у себя в голове. Один раз боковое зрение зафиксировало в читальном зале мелькнувшую фигуру, похожую на Кетана. А может, ей попросту показалось… Углубившись в чтение, легко обознаться. В самом деле, что здесь делать воину? Ещё можно понять, если бы на его месте была Малиира, в крайнем случае — Надирд.

При воспоминании о разведчике Эльшабет усмехнулась. Как жаль, что она не обернулась тогда, чтобы всласть насладиться реакцией сбитого с толку дроу. За дерзость и непозволительную велеречивость вместо плетей он получает платок — каково? Да, она бы многое отдала, чтобы подсмотреть за Надирдом в тот вечер или подслушать парочку его мыслей. То что в душе мужчины поднялся вихрь, она не сомневалась, но вихри тоже бывают разные, от слабых воронок, кружащих в воздухе частички пыли, до штормовых ураганов и смерчей, сметающих всё на своём пути... Какой разновидностью непогоды стал для разведчика её подарок? В этом случае разница в степени была существенна.

Конечно, Эльшабет могла бы совершенно беспрепятственно посетить комнату брата и удовлетворить своё любопытство тем же вечером. Но служительницу Лолс должно отличать умение медлить и действовать в нужный момент, а природная проницательность подсказывала женщине, что в данной ситуации подобная поспешность будет ей не к лицу. В самом деле, разве стоит торопить встречу с мужчиной, когда тот просто не может не явиться? Она всё равно произойдёт, рано или поздно — не так важно. Эльшабет умела ждать. К тому же в компании такого приятного собеседника, как книга, время течёт незаметно. Поднявшись из-за стола, маленькая госпожа прошествовала к служителю библиотеки продлить абонемент. Изучаемый труд показался жрице интересным, стоящим более детального изучения, которое лучше продолжить в тишине и комфорте собственных покоев.

***
На стук Эльшабет не ответила, и вошедший вскоре Надирд мог увидеть, что причиной тому была книга, которую лежащая на постели жрица упоённо читала, казалось, с головой погрузившись в реку повествования. Гранатовые глаза с жадностью пробегали строчку за строчкой, губы беззвучно шевелились, порой дважды повторяя значимый фрагмент, помогая осознанию смысла прочитанного. А на особенно захватывающих абзацах изящные ножки лежащей на животе женщины сгибались в коленях, начиная выписывать в воздухе хаотические вращения. По обрывочным озвученным слогам разведчик понял, что сочинение, по всей вероятности, посвящено культам Подземья, и мог предположить, что интеллектуальный досуг жрицы вызван недавней встречей их отряда с рыбо-полуорками.

— Не до конца изучено и требует дополнительных наблюдений… — с досадой пробормотала маленькая госпожа конец параграфа и перевела наконец взгляд на вошедшего, даже не удосужившись подняться из лежачего положения. — Ага, — констатирующе произнесла она.

Так говорят учёные, в пылу экспериментального энтузиазма узревшие в случайном посетителе лаборатории надежду, которая принесёт свежую струю в их зашедший в тупик опыт.

— Возможно, дополнительными сведениями о наших таинственных друзьях с рыбным запахом обладаешь ты. Данной работе пара лет, — она указала на книгу. — За это время что-то могло измениться.

Как и было приказано, подчинёнными Эльшабет были остановлены первые попавшиеся повозки, на одной из которых пострадавших членов семьи Хон'Арин доставили в их дом, а на второй тела убитых бандитов отвезены в дом Нилгет.

Надирд, который сопровождал первую повозку, впервые посетил восьмой дом города, являющийся так же вассальным по отношению к Нилгет. Разница между многотысячным правящим домом и Хон'Арин был разительная. Во-первых, бросалась в глаза куда меньшая площадь, и там, где у Нилгет были десятки башен, сталагмитов и сталактитов, висящих в воздухе не паутине жилищ жриц, там у Хон'Арин было лишь с десяток построек хозяйственного толка и два больших сталагмита, где размещались члены семьи и приближенные. Во-вторых, там, где здания во владениях Нилгет сияли всеми цветами радуги, отмечая предпочтения владельцев и богатство, у Хон'Арин было достаточно скромно и однообразно, хотя и не без изысков в главном сталагмите. В третьих, там, где у Нилгет работала куча рабов, которые постоянно чистили, мыли и наводили чистоту, у Хон'Арин обходились значительно меньшим числом инорасцев, предпочитая слуг из низшего сословия дроу.
Разведчика по приезде сразу же поблагодарили за такую реакцию их отряда, а затем провели в башенку стражи, где попросили подождать и заодно рассказать, что произошло. В процессе он узнал, что спасённой ими жрицей была Шанлайсат, племянница Сильатиль, матроны Хон'Арин. Мать пострадавшей, высшая жрица Шоантрен, так же заглянула выразить свою благодарность и поинтересоваться личностью главы патрульного отряда. Перед уходом она заверила, что её дом не забудет оказанную услугу, но с матроной у самца встретиться не получится.
В итоге все вопросы Надирда, касающиеся причин нападения на Шанлайсат, остались без ответа, хотя и сделано это было членами дома Хон'Арин довольно-таки дипломатично под соусом необходимости выяснения этих самых причин и неуместности догадок. Однако пока он ждал, то мог увидеть через окно, как усиленный наряд солдат вместе с волшебником был отправлен в город, наверняка для того, чтобы пошерстить Белаэрн.

Дома, когда Эльшабет с подчинёнными туда добралась, немало обеспокоились новостью нападения на жрицу, так что занялся этим делом лично глава патрульных, капитан Талакз'ссин, которому помочь в решении вопроса должен был сержант Амалет. Шип, облаченный в великолепные начищенные до блеска тёмно-синие доспехи с позолотой на узорах, чувствовал себя весьма уверенно в своём кабинете в присутствии молодой жрицы, и предельно внимательно выслушал её рассказ о происшествии, не удосужившись даже сесть, пока Эльшабет говорила, но, когда закончила, кивнул и сел.
- Это банда Черного глаза, насколько я понимаю, и желать убить жрицу они могли по двум причинам. Первая, это их личные дела с домом Хон'Арин. Вторая, это заказ. Вы вмешались и остановили их, так что теперь вы часть этого дела или заказа, - рассудил он вслух, глядя на жрицу с таким выражением лица, будто ему предстояло сожрать что-то горькое. - И я бы решил эту проблему за вечер, но у меня приказ не мешать вам всем набивать шишки и получать шрамы, потому пошлю формальную группу для осмотра места нападения и "поиска" сообщников, а дальше вы вольны делать, что хотите.
Последовала короткая пауза.
- Сержант Амалет, предоставь госпоже всю информацию по Черному глазу.
Мужчина, который являлся ответственным за патрули дома в Белаэрне, приказ принял и в течение следующих десяти минут обеспечил Эльшабет необходимыми знаниями. Банда Черного глаза была известна уже больше столетия, будучи старейшей из ныне действующих не эльфийских группировок рабочего района, и занималась в основном вымогательством у торговцев, мелким воровством и кражами из домов, иногда конфликтуя с другими бандами в юго-восточной части Белаэрна. Руководители её менялись довольно-таки часто, численность всегда была низкой и состояли в ней в основном гоблиноиды. В последние же годы выросло количество других рас, а с ними и число участников группировки, которая действовала от южной торговой площади по восточному жилому району, а так же в районе кожевенных и мебельных мастерских. Расширение состава и деятельности банды связывалось скорее всего с очередной сменой лидера, но кто им был сейчас никто в доме Нилгет не знал. Что привело их в чужой район, где уже были теневые хозяева в виде анклава иллитидов и банды, которой руководил полудракон, Амалету оказалось неизвестно, хотя предположение в виде заказа он поддерживал, а домыслы на тему ваэрунитов отвергал, как несостоятельные, мотивируя это тем, что война теней уже давно закончилась, но даже тогда на улицах убивали только радикальных жриц последовательниц покойной ныне Ингритеравины, а не кого попало.

Вы не можете просматривать этот пост!

На лице Шигурэ отразилась богатая россыпь эмоций: от искреннего удивления и резкого взгляда на саму себя до вспышки живого интереса.
- Иди ты… - приподнятые темные брови и заинтригованные уголки глаз, казалось, сталкивались с подобным впервые. Неожиданно для всех собравшихся перед Кано очутились уже две смущенные девушки. И ни одна из них сейчас не была куноичи. – Это точно? Ты что… То есть…
Мгновение, и по лицу Шигурэ, будто ясно солнышко, прокатился хорошо различимый румянец, ладонь от чего-то дернулась, а взгляд спрятался куда-то в сторону… Впрочем, она не дала клону ответить на так и незаданный вслух вопрос. Да и в этом, верно, уже не было никакой необходимости. Та, что в рубахе, улыбнулась лишь одними губами, изменившись теперь в лице. Кицунэ – лиса в человеческом обличии. Хитрая, как сама женственность…
- И как? Покажи, – коротко прошептала девушка. При этом едва не потребовала. Игривая и живая улыбка все еще боролась со строгим решением хозяйки припрятать излишки эмоций, но противостояние было равным. В конце концов решено было прибегнуть к более серьезной маскировке. Она приблизилась к клону почти вплотную, легонько приобняв ту за плечи с боку, и отвела на два шага в сторонку. Тем самым барьер между просто случайными зрителями и важным для обвинения свидетелем, наконец, был создан.

Ее молодому спутнику, вероятно, впервые в жизни посчастливилось лицезреть настоящий девичий заговор.

Киннамут держал путь не в Академию, так стоило ли идти с ним — тем более, по словам мужчины, впереди путешественников ждало болото? Допустим, Ариана могла перелететь через топь — но ее спутницам, скорее всего, будет неудобно продвигаться по затопленной местности. Так что было бы справедливо предоставить им решать, идти ли за Туманником наоборот. Вдруг тот — хороший провожатый и сможет провести их среди трясин без потерь?

Ариана молча ждала, что скажут сестры в ответ на предложение бродяги — а те стали строить предположения на тему того, к кому направляется их странный собеседник. Действительно, почему бы его знакомой не быть ведьмой? Ариана ощутила любопытство и про себя обрадовалась, когда Грин с энтузиазмом согласилась отправиться за новым знакомым, несмотря на опасное болото. Радость феи возросла, когда и Лин поддержала сестру в ее желании следовать за Киннамутом.

- Вот и отлично! Само собой — я с вами: совсем не против пообщаться с настоящей ведьмой! - Ариана улыбнулась и поправила лямки весящего за спиной вещмешка, чтобы было удобнее его нести, - Что до меня — то я готова выдвигаться. Уважаемый Киннамут, как скоро мы окажемся на болоте? Надо вырезать жерди, чтобы прощупывать дорогу! Я-то могу лететь, но остальным будет лучше перестраховаться!

      Чуть больше получаса назад.
Настроение ссылка
Шигуре полностью пришла в себя, хотя, если быть честным, от недавнего взрыва её досталось меньше всех. В небольшом удаление от неё к поверхности воды поспешно всплывал Кано, а еще дальше была видна рыжеволосая куноичи. Вот только девушка наоборот, собиралась погрузиться в тёмную пучину. шигуре бросила взгляд на своих пленников, а куда им деваться?! Две аккуратные плотные прозрачные сферы, вот только глаза... Взгляд каждого был полон боли и осуждающего презрения. Однако долго в гляделки куноичи играть не собиралась, у неё были куда более важные дела. И вновь голубая царица морей устремилась в толще воды. Но на сей раз акула сотканная из плотного слоя воды плыла не ради сражения.

Настроение ссылка
Предельная усталость сковывала кадый мускул изящного тела. Веки казались чугунными, и их так тяжело было держать открытыми. А грудь так болела, что дышать хотелось как можно реже. Не хотелось даже шевелиться. К тому же этот ужасный назойливый свист в ушах, отдающий бесконечной какофонией эха в голове....
Саюри держалась сколько могла. Глаза тихо и очень легко закрылись, а по лицу медленно стала подниматься прохладная вода. Девушка погружалась в убаюкивающую пучину. Солнечный свет, пробивающийся сквозь морскую гладь, оставался где то далеко. Спокойно... Тихо... Саюри потеряла сознание. Но за мгновение до нежной забытьи, она почувствовала, как что-то большое и сильное подхватило её тело и куда-то понесло.

      Пятнадцать минут назад ссылка
Водная акула прибыла на корабль, который до этого момента стоял в ожидании. Остановить корабль не было решением команды. Оно было решением клона Шигуре, который полноправно взял ситуацию в свои руки. Пойманный ранее преступники были связаны, люди, насколько это было возможно, успокоены, а штурвал и управление кораблём захвачено под угрозой скорой и очень яркой расправы. Настоящая Шигуре, промокшая до нитки и изрядно уставшая, перенесла прямо на палубу пленных и своих товарищей по бою. Саюри в растрёпанной одежде была доверена клону, с наставлением отнести в каюту, и позаботиться о девушке. Ибо Шигуре и Кано было чем заняться.



       Сейчас
Пленники не особо сопротивлялись. Казалось, что двое братьев уже абсолютно смирились со своей судьбой. Они не произнесли ни слова... Они молчали, когда Шигуре заставляла их задыхаться, они не осыпали Кано ругательствами, когда тот пробудил их уже связанных. Понятное дело, кляп помешал бы им это сделать, но они даже не пытались. Они лишь смотрели на своих захватчиков. И взгляд этот был тяжелей и обиднее сотни слов.
— Вы напали на корабль. Зачем? - Спросил Кано, положив одному из братьев руку на голову.
Сперва разум шиноби напоролся на очень серьёзную и крепкую стену. Непроницаемая темнота ужасающей глубины шла из глаз, смотревших на него. Разумеется, никакой темноты не было, но пробиться сквозь эту пелену было бы крайне сложно. Но Кано пропустили без боя... Близнец закрыл глаза, и на Кано потоком хлынули образы, яркие и живописные картины из прошлого его пленника. Щиноби видел всё...
Он видел, как трое мальчиков были рождены в бедном районе и без того Богами позабытого городка. Он почувствовал обиду и непонимание каждого из них, когда они не могли понять, почему мир дал им по два брата, но не смог дать ни одного голоса на троих. Он почувствовал их скорбь, когда одной из зим голод и мороз забрали у них мать. Картинки сменяли одну за одной... Вот они пролазили в дом что-бы стащить немного риса, вот хозяин дома спускает на них злющих собак, а вот они зашивают друг другу рваные раны от собачьих укусов. Вот они вновь пробираются в тот дом, но на этот раз у них есть ножи, эту ночь собаки не пережили. Кано видел десятки образов соединяющихся в одну быструю, но очень понятную историю. Историю про то, как сорванцы учились жить и выживать в этом мире. Как они обучались искусству шиноби, и то как один за одним сменялись их учителя. Он видел десятки сражений, но не за власть и идею. А за кусок хлеба и крышу над головой. Десятки стран и деревень, лица сотен людей убитых руками братьев. И лишь одно всегда было в этих образах едино. В них всегда было три брата. И в конце ему дали просто и точный ответ на его вопрос. Кано увидел, как один из братьев пишет свиток, где подробно описывает план. Суть которого очень проста: захватить корабль с туристами плывущий на фестиваль. Их, кораблей, сейчас так много, что на все охраны не хватает. А с небольшими отрядами близнецы справятся с лёгкостью. Затем Кано увидел то, как захлёбывается кровью человек бандитской наружности, а братья вручают свиток с планом десятку человек... А затем Кано увидел яркую вспышку взрыва, взрыва, в котором таял силуэт человека.

Пока Кано допрашивал одного из близнецов, недалеко показался клон Шигуре. Вид девушки был несколько обескураженный. Она взглядом нашла свой оригинал и жестом попросила подойти.

Прижавшись к стене, Артис наблюдал за действиями своих спутников, пытавшихся забороть выбравшуюся из прохода "неведомую зверушку" и... завидовал. Последствия ли это воспитания, или просто свойства натуры, приобретенные в ходе жизни, эти люди не побоялись встать против твари, будто воплощающей собой кошмарный сон любого человека. Стойкая, отвратительно выглядящая и смертоносная, одним своим присутствием она вызывала у парня дрожь в коленях, и тем удивительнее было наблюдать разумных, готовых биться с ней насмерть. Да, в отличие от него, они явно прошли какое-то обучение - кто-то владению оружием, а кто-то магии, - но дело было не в этом. В них чувствовалась готовность драться не на жизнь, а насмерть! Неужели все студенты в Академии таковы?

Единственное, что чувствовал в тот момент в себе Артис - готовность бежать без оглядки и прятаться, дабы не стать обедом. Проблема была в отсутствии путей к отступлению - и потому Байн лишь еще плотнее прижимался спиной к стене, давя подступающую панику.

Страх, наполнявший его, влек за собой воспоминания о недавнем ужасе, о воспоминаниях, которые вызвали обитавшие в тумане твари... Но не только об этом.

Ярость. Тогда она заполнила его - и вырвалась наружу, сметая все на своем пути и буквально испепеляя противника, но в этот раз ему не нужна была огненная волна, и Байн попытался сконцентрировать свои эмоции на твари. Он стремился уничтожить ее, обратить в прах... Волна ярости поднялась внутри него... и опала, лишь чуть разогрев воздух.

Одной лишь ярости оказалось недостаточно.

Зажмурившись, Артис отрешился от всего окружающего - от твари, сопротивляющихся ей соратников, пылающих огоньками стен, арки, ведущей в Академию, - и попытался сосредоточиться на недавно произошедшем.

...Холод, пробирающий до костей...

Вдох.

...Хриплое, врывающееся в уши дыхание...

Выдох.

...Твари впиваются в его душу...

Вдох.

...Перед глазами стоит то, что он изо всех сил пытался забыть...

Выдох.

...Мать, сестра... но он скользит в памяти глубже...

Вдох.

...Полыхающая деревня... Тепло, нет даже горячо, и не только снаружи, нет, даже внутри у него будто...

Его глаза распахиваются, и на выдохе из груди рвется крик, сопровождающийся срывающимся с рук направленным на тварь потоком пламени:

- Огонь!

Грин была девочкой не робкого десятка, а потому волчья ее мордашка не испугалась протянутой руки незнакомца! Напротив, подалась вперед, принюхиваясь и присматриваясь, к потянувшимся навстречу пальцам.
Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы сделать на счет Киннамута-фальшивомонетчика несколько простых выводов. Во-первых, он был неряхой. Вы только посмотрите на эти ногти! Во-вторых, незнакомец был вечным холостяком. Еще бы, ведь женщины, что выйдет замуж за эдакую землеройку, не сыщешь на всем белом свете! И, в-третьих, скрывая свое лицо, он наверняка прятал бородавки. Много-много бородавок и один царь-прыщ, красный, как помидор, на самом примечательном месте старого, сморщенного носа, из которого, будто метлы, торчат длиннющие волосы... Достойнейшая замена Бабаю в устрашении маленьких девочек!

А почему, спросите, “Фальшивомонетчик”? Да потому, что другого существительного, образованного от слова “монета”, Грин просто не смогла придумать! Ими была увешана вся его шляпа, так что эта деталь всего лишь нашла отражение в наспех придуманном прозвище. Киннамут-фальшивомонетчик – звучит действительно страшно. Обманет – не дорого возьмет! К тому же…

К тому же от него пахло. Едва заслышав неладный душок, Грин поморщилась, зажмурилась и чихнула. Раз, а затем другой, после чего даже малость попятилась и опустила нос вниз поближе к земле. Ничто другое на свете не вызывало у Грин чихания, кроме запаха алхимических кочерышек… Ох, история была жуткая.
Однажды, прекрасным северным летом, Грин задумала подшутить над сестрой, подсунув в грибную сестрину торбу огромного мохнатого паука, пойманного ею в лесу. Хитрейший, коварнейший план, под стать придворному заговору или даже... Целому дворцовому перевороту! Вреда от паука было, правда, не больше, чем от мухи, но вид он имел зловещий. Глазищи – штук сорок пять. На ощупь – пришелец из других миров. Вот… А потом, так уж вышло, Грин засунула голову в тот самый мешок, со склянками, дабы проверить, хорошо ли устроена засада, и надышалась сестриных кочерышек. Пол дня истекала соплями… Минута Чернушкиного визга не стоила принесенной жертвы. Лин, верно, помнила о том случае, а значит об исходившем от незнакомца запахе должна была догадаться без слов, по первому же чиху волчицы.
- Фр-р... - брезгливо мотнув головой для пущей убедительности, Грин обернулась к Лин, ожидая, что та примет решение, следовать им за фальшивомонетчиком или отпустить того с миром. Упоминание гостем вампиров и способов борьбы с ними едва не поставило впечатление Грин о Киннуте с ног на голову, однако воображать проходимца героем-вампироборцем было пока еще рановато. Не всякому же первому встречному нужно доверять на слово?

Когда врагов становится мало, тактика уже работает. Поле боя уже меньше похоже на беспорядочное месиво, где каждый сам за себя и все может измениться каждую секунду. Кетан огляделся, прикидывая, что лучше сделать дальше. Орк, который пробежал к Эльшабет, кажется, был под контролем — на него насели трое. Незнакомая жрица умирала и тут уж ничего не поделаешь, зелья лечения Кетану не выдали — довольно глупо между прочим. Вкладывать сотни и тысячи золотых для того чтобы десятки лет обучать кадета премудростям ведения войны и потом потерять его в случайной стычке из-за того, что не выдали ему пару полезных зелий. Глупо. Из-за этого сейчас умирает жрица.

Быстро приняв решение, Кетан быстро осуществил передислокацию своего тренированного тела в гущу сражения, на ходу опуская меч для широкого диагонального маха. Если повезет, можно таким манером зацепить сразу обоих противников, открывая дорогу Нату до мага. Здоровяк лучше всех подходил для преследования противника. Вот только сможет ли взять его живым?

Оливия явственно вздрогнула, когда вместо ожидаемых ответных слов торговца увидела перед собой лишь белый, густой смог, выплывающий из его рта и мгновением позже обретающий явственные очертания письменной речи. Пусть девушка и понимала, что с этим местом точно что-то не так, но к подобному проявлению сверхъестественного она была не готова. С силой стиснув в пальцах, чуть повыше бёдер, ткань плаща, на время одолженного ей Рэасаэлем, Велиар плотно сжала губы и заставила себя успокоиться, усилием воли отгоняя прочь вполне объяснимый страх перед неизведанным.
«Ну уж нет, - подумала она, осторожно ослабляя хватку на плаще, чуть горьковато пахнущего запахом неизвестной для дворянки травы. – Я не какая-то там деревенская дурочка, чтобы потерять из-за этого голову! Я сама выбрала этот путь и не намерена бояться подобных глупостей!»
Обдумав и осознав значение слов того, кто назвался ей духом, Оливия осмотрелась вокруг совершенно новым, иным, заинтересованным взглядом. Если всё это состоит из теней, то какой смысл в этих картах, в пыльных свитках, да даже в яблоке, от которого словно бы кто-то уже откусил кусок? Она никогда не слышала о том, чтобы маги могли творить подобного рода иллюзии, да и подумать только – целая улица, если даже не город, и только для них двоих? Чтобы проверить их способности? Дворянка понимала, что ей не стоит заблуждаться насчёт собственной важности в этом месте, не говоря уже о том, что Академия могла и вовсе не иметь к этому никакого отношения, но упоминание Низины Паланкара вызвало в ней горячее желание как можно скорее продолжить путь, дорваться до истины, до скрытых знаний, которые, казалось, готовы были пасть перед ней, стоило только сделать лишь один, крохотный шажок навстречу своей мечте.

Слова Квоут и её поднятая вверх рука, словно бы та отвечала перед школьным учителем, вызвали у леди Велиар снисходительную улыбку. Она не спешила задавать мужчине собственные вопросы. Вместо этого, горящие странным, лихорадочным огнём глаза девушки обратились к фитильку свечи и сосредоточились только на нём, смотря на него, обжигая жарким стремлением к магии, к которой стремилась вся её душа целиком - от начала и до конца. Замерли, передавая волокнам туго сплетенных нитей частичку собственного пламени, полыхнувшего жарким пожаром внутри неё, так, что ей на мгновение стало трудно дышать, а воздух вокруг показался чрезвычайно жарким, точно она не куталась в плащ от холода всего минутой ранее. Этот момент концентрации длился всего лишь мгновение, может немного дольше, после чего на конце фитиля вдруг появился колышущийся, боязливый, но быстро крепнущий жёлтый огонёк, тотчас же начавший алчно пожирать воск под ним, заставляя его плавиться и пузыриться на поверхности свечи. Пораженно моргнув, Оливия на некоторое время застыла, приходя в себя после действия собственного дара, неожиданно разгоревшегося и столь же быстро угасшего, как это и бывало с ней прежде.
Как бы она хотела научиться им управлять…
Подняв голову к духу, уютно устроившемуся в кресле, Велиар посмотрела на него чарующим, совершенно незнакомым ранее взглядом, невольно притягивающим к себе и в то же время заставляющим людей бояться её, точно прокаженную. Сколько было тех, незнакомых с магией дворянских отпрысков, кто проклинал её, боялся и порицал, стоило только им увидеть её внутреннюю силу, которая была нужна девушке, как воздух, которую она берегла и бережно взращивала в себе, желая отринуть прочь весь тот обыденный мир, со всех сторон окружавший её, всё то лишнее, что мешало Оливии быть самой собой! Огонёк свечи, танцующий, отражавшийся в расширившихся, тёмных зрачках красавицы, делал её похожей на какое-то нереальное, сказочное создание, и столь же сильно изменился её голос, наполнившись лёгкими, высокомерными нотками человека, который не боялся совершенно ничего ни в этой жизни, ни в смерти, чей мир развернулся перед ней в виде множества теней, окружавших девушку повсюду на этой пепельно-серой, несуществующей более улице.

- Я разожгла для тебя огонь, дух. Но какой тебе в этом прок? Неужели есть какой-то смысл в этой свече для подобных тебе, или в этом яблоке? – Велиар сделала грациозный шаг вперёд и подняла со стола фрукт, рассматривая его со всех сторон. – Меня, разумеется, интересует карта, если она способна привести нас к Академии, которая должна быть где-то совсем, совсем рядом. Но что ты хочешь взамен? У меня есть с собой золото, но нужно ли оно тебе? Так чего ты желаешь? Я, разумеется, выслушаю тебя, но не проси невозможного! Я всегда могу просто развернуться и вновь продолжить свой путь, ведь это ты пригласил нас сюда, это тебе что-то было нужно от таких, как мы – мечтающих стать магами! Так в чём дело? И к чему, в конце концов, весь этот маскарад, эта лавка, эти вещи? Разве тебе нужно всё это для того, чтобы говорить с нами?
Мордигаэль, задумчивым взором уставившийся на мерно горящий огонёк свечи, широко зевнул и улёгся в ногах девушки, так, чтобы чувствовать запах полыни – единственное напоминание, сейчас оставшееся от его хозяина. Даже теперь волк стремился вернуться обратно к Стражу и если этот плащ, который столь долгое время носил Рэасаэль и который сейчас красовался на юной дворянке, столь гордо и величественно стоявшей в этом нереальном, тёмном и даже несколько мрачном месте, был той привычной соломинкой, которая позволяла Мордигаэлю ощущать себя рядом со своим хозяином, то волк готов был преданно и покорно ждать, пока знакомые Де`Лакруа не закончат свои дела и просто быть рядом, если понадобится, спокойно лёжа вот так, рядом с Оливией, воспринимавшей поведение животного как само собой разумеющееся.

Как бы ни был высок интеллект, в критической ситуации у любого живого существа, обладающего разумом, на первое место выходят эволюционно первичные, простейшие формы самосохранения, уступая место аналитике, стратегии и другим им подобным видам защиты. Вот и сейчас инстинкты не подвели Эльшабет, сработав быстрее разума. Когда перед ней, беспрепятственно пробежав мимо всех бойцов отряда, не получив от них ни единого удара, вырос внушительных, по сравнению с ней, размеров полуорк, жрица невольно сделала шаг в сторону, чтобы уйти с прямой линии удара, который вполне вероятно не заставил бы себя ждать, как только действие заклятия кончится. Неосознанно рука женщины легла на рукоять плети и уже через доли мгновения длинная змея с шипящим свистом рассекла воздух, впившись врагу в неприкрытую часть лица. За эти доли секунды Эльшабет уже успела совладать с собой и бегло оценить расстановку сил. Поблизости от неё были Малиира и Надирд – втроём они справятся с громилой. А вот её телохранителю, похоже, сейчас придётся тяжелее всех...

– Кетан, на помощь Нату! – коротко скомандовала Эльшабет.

Не подвела сила. Разорвала шапку в клочья. Летит вата во все стороны. Ясно становится. Любо-дорого. Далеко видно. Поляну видно. Кучерявого видно. И еще другого. Железо в руке. Богатый. Смотрят на нее. Тоже видят. Кто такие? Зачем тут? Спросить бы. А боязно-то спросить. А девочка тоже тут. Жалко девочку. Больно ей. Без ножек, да без ручек несладко. Не улыбается больше. Подбодрить ее надо. Слова найти. Спрятались правильные слова, потерялись. На земле поискать? Нет там слов. Только трава. А в траве блестит солнышко. Чудно это. Большое солнце на небе, маленькое в траве. А девочка совсем расстроилась. Растаяла. Поглядеть бы, что за солнышко такое. Не в небе, а в траве. Да кучерявый не велит. Смеется. Про кашу проведал и дразнит. Откуда только? Не откуда ему. Не дух же нажаловался. - "Дейдре плохая, Дейдре зайца ловить не хочет, Дейдре кашу мне варить не хочет." Не стал бы дух ябедничать. Не было его. Поджала губы. Обида опять внутри щекочет. Чужие они.

Молчит, в землю уставилась. Слова-следы ловит, что в книгах отыскивала. Верткие слова, чужие. Все разбежаться норовят. Дейдре ловкая. Поймала. Не убежать от нее. Схватила нужные слова за холку. Крепко держит. Голову вскинула. Смотрит на кучерявого - ни горлинка, росомаха. Снаружи росомаха, а изнутри заяц. Зимний заяц. Белый. Страшно-то как. Набрала в грудь храбрости, отпустила книжные слова на волю. Летят слова к кучерявому, гордо крыльями машут, глазами-бусинками сверкают.

- Я Дейдре из Норски, сударь. И на человеческом языке говорю вполне. Не стоит вам паясничать.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Из всего сказанного Арианой Грин уловила только то, что волки с крылями - это очень хорошая мысль. Ну не могла она усвоить слишком большой объем информации, который фея выгружала в ее головушку, будто бревна для строительства сарая. Одно за другим, другое за третьим... Девочка-стрекоза, казалось, говорила без умолку. Премудрости селекционного дела пропрыгали мимо ушей охотницы, однако Лин, наверняка, должна была все запомнить. А про долгий путь Грин и сама догадалась, так что не только с готовностью поверила во всю услышанную историю, а и с не меньшим энтузиазмом поведала свою:

- Мы не просто сестры. Мы же близняшки! Сейчас... - Грин на время избавилась от хлопот с сумкой, оставив ту на земле, и поскакала к своей сестренке. Спустя мгновение она уже встала у Лин за спиной и, стиснув сестру покрепче, уложила подбородок ей на плечо. - Видишь?! Одинаковые!

Тут волчица сообразила, что собиралась угощать других учеников печеньем, и ее живот сразу же напомнил о себе.
- Ой...

Домашняя библиотека была местом обширным и порой пыльным, но сведения, которые там хранились, порой были бесценными. Вот и Надирд в очередной раз убедился, что читать полезно, когда нашел соответствующий справочник, в котором описывались микониды настолько подробно, насколько это было известно экспериментатором и летописцам прошлого. А вот пучеглазых и большеротных созданий оказалось намного больше, чем могло показаться на первый взгляд. Под это описание можно было приписать любую тварь от сахуагина и аболета до слаада, хотя общая рыбно-рептилоидная линия соединяла их всех.
Что касалось уборки у жриц, то самцу, не относящемуся к жречеству ни коим образом, никто такой информации не дал просто потому, что жилища жриц охранялись отдельной группой домашней стражи, с которой спрос был особенно строг, а слуги внутри были еще более ограничены в своей свободе перемещений и разговоров с посторонними. Прийти по приглашению жрицы туда было легко, а вот просто так... проблема. Впрочем, передать послание письмом через посредника всё равно не составляло труда, достаточно было обратиться к страже или личному слуге одной из жриц. На анонимность рассчитывать при этом не приходилось, но что поделать.

Рэасаэль покинул дом уже более трёх месяцев назад. Юноша был одним из немногих счастливчиков, которые точно знали, куда они едут. Он прочёл о желанной цели практически всё, что только смогли отыскать в пыльных библиотеках Золотого Пояса. Желание отца сделать его магом стихий, для заключения нового ещё более выгодного союза, так они говорили о целях сего путешествия, пока искали самое главное сокровище – карту! Шаг за шагом Рэасаэль продвигался всё ближе к мистической Академии. Сначала древние тексты, потом долгие сборы и слёзы любящей матери, и вот, он уже мчится по дороге к Веорским Горам…

Чёрный жеребец, под ним цокавший поначалу своими копытами по каменным мостовым, которыми были покрыты практически все основные улочки в крупных городах Золотого Пояса, теперь весело выбивал пыль из тракта, ведущего к мистической Академии…
Получатели: Рэасаэль Акрон`Де`Лакруа.
Белый волк ловко перебирал лапами, ни на шаг не отставая, от одного из лучших скакунов дома Акрон. На губах Рэасаэля была лёгкая ухмылка, теперь он – свободен! От клятв, что связывали его с троном, с домом, с семьёй, с родным городом, со всем, что некогда казалось таким важным и правильным. Обучение длилось обычно не более пяти лет и этим сроком юный дворянин собирался воспользоваться по полной!

- Мордигаэль, - обратился всадник к своему самому близкому другу. – Как ты думаешь, сколько времени уйдёт у нас на путешествие до Академии?

Разумеется, юноша знал, что волк ничего ему не ответить, но он так привык разговаривать с ним, привык делится своими тайнами, сокровенными желаниями и помыслами, что не видел в разговоре со зверем ничего зазорного. Как бы там ни было, а этот изначально дикий зверёныш, подобранный мальчиком немногим более десяти лет назад, знал о Рэасаэле абсолютно всё!

Города сменяли друг друга. Сотни новых лиц, новых историй, интересных рассказов. В Золотом Поясе никто не боялся таких, как он, детей отмеченных цветом ночи. Это всего лишь знак того, что в роду человека уже есть охотники на вампиров и ничего более, что кто-то очень близкий, старается вбить в такого вот паренька толк и вырастить из него истинного Стража порядка и спокойствия граждан.

Чёрная одежда, окутывала фигуру с ног до головы. Лицо чаще всего скрывала серебряная маска, да и доспехи из чёрной кожи, были отделаны этим драгоценным металлом, в знак признательности купцов людям, что посвятили себя вечным сражениям со злом. Благодаря им, Волкам, да ещё инквизиторам, вампиры стали практически всего лишь сказками, которыми пугали маленьких детей.

Путешествие длиною в целую жизнь! Ведь только по такой вот дороге, дворянин мог увидеть всю грязь трущоб, изнанку этого мира, несправедливость, с которой так отчаянно сражается ежедневного его отец и всё же постоянно проигрывает, потому что такова природа людей!

- Почему? Почему они не хотят измениться Мордигаэль? Ведь мы так много делаем для этого, - продолжал разговор с волком Рэасаэль. – Родители строят приюты, создают рабочие места, Кортанг Бивилант ведь поднялся из таких же трущоб, он был нищим, как крыса, так почему они не хотят этого? Почему мы должны защищать их, рискуя своими жизнями, зачем?

Эти размышления, конечно же, были совершенно бесполезны и всё же…

На исходе третьего месяца пути он встретил девушку – Квоут, так её звали. Она не была человеком, это было практически очевидно, благодаря странноватой форме ушей. Поначалу девушка отнеслась к появившемуся всаднику в чёрных одеждах крайне настороженно. Даже без слов Рэасаэлю стало понятно, что она ничего не знает о «Стражах Ночи», защищающих Золотой Пояс от вампиров и прочих напастей, а значит,… он уже покинул пределы родной страны. Перекинувшись с Квоут буквально парой слов, дворянин уже хотел было привычно пришпорить коня, рванув вперёд, но потом, присмотревшись чуть получше, вздохнул.

- Садись, - немного устало улыбнулся юноша. А затем к девушке перекочевал и необычайно тёплый меховой плащ. – Ты замёрзла и устала, а сейчас всё ещё весна, простудишься! Мы доедим вон до тех холмов, и я пойду на охоту, а ты будешь сторожить наши вещи, идёт? Всё будет почестному, мы с Мордигаэлем добываем еду, а ты следишь за костром. Раз у нас всё равно одна цель, то идти к ней вместе будет легче. – При этом Рэасаэль, оставшись в лёгком плаще-балахоне, опустился на колено к своему волку и ласково потрепав громадную зверюгу за ухо, прошептал ей что-то...

Оставшаяся часть путешествия как-то смазалась в сознании юноши. Они общались, иногда смеялись, встречали других путников, как и они двигавшихся по тракту. Иногда это были торговцы, иногда крестьяне, что везли свои созданные за зиму подделки на продажу в города. Пару раз Рэасаэль, уходя вперёд, наталкивался на людей, чья жизнь для общества потеряна окончательно. Возможно, он судил со стороны благородного дворянина, а может, считал, что лучше пусть его рука отнимет жизнь у несчастных, отправив их на корм лесным зверям, нежели те погубят своими проделками честных людей, старающихся жить правильно, по законам бога.

Юноша не знал, как отнесётся его спутница к трупам и отвратительному запаху пролитой крови при проходе через такое вот место, а потому оттащил все тела вместе с Мордигаэем подальше, вглубь леса.

Когда через полтора месяца двое путников и лесной зверь вошли в предгорья, Рэасаэль испытал облегчение, это означало, что карта, о которой он прежде не говорил с Квоут, была верной, и они были уже близки к своей цели.

Остановившись в последнем островке леса у ручья юноша, наверное, напугал девушку, когда на охоту, помимо оружия решил взять ещё и свой мешок.

- Там верёвка и «кошки», - улыбаясь, отозвался Рэасаэль. – Я хочу поохотиться на яйца диких птиц, но не представляю, как спускаться, держа их в руках…
Получатели: Рэасаэль Акрон`Де`Лакруа.
Вернувшись после сравнительно непродолжительной «охоты» с мешком, из которого ловкие руки юноши тут же извлекли около десятка ещё тёплых яиц, дворянин внезапно для себя самого спросил девушку о том, какой цвет ей нравится больше всего…

Позже, после сытного ужина, он достал из своего мешка две коробочки, в одной были камни самых разных цветов и размеров, они светились, как настоящие самоцветы. в другой инструменты и мотки серебряной проволоки, блестевшей на солнце. Юный ювелир отнюдь не считал себя лучшим из лучших, но пучившейся работой, всё же, был доволен. Немного простенький и свободный, он словно отражал игривую душу девушки-нильфа.

Рэасаэль помнил, как пару раз во время охоты, она практически бесшумно подкрадывалась к нему со спины, чтобы напугать. Это забавляло следопыта, и потому он хотел отплатить ей хоть чем-то. Пусть не таким ценным, как время, как кампания и не наигранное волнение, когда горе-охотник вернулся с рассечённым до крови предплечьем, после стычки с разбойниками, но всё же...

Всё это было таким не обычным, таким живым, будто Рэасаэль отправился, не становится магом стихий, а, наоборот, учиться жизни, оживать!

Пройдёт ещё немногим более полумесяца, прежде, чем путники достигнут долины, но уже тогда дворянская кровь, что против воли парня проводила между ними некую черту, отошла на второй план…

- Да, - просто отозвался Рэасаэль на слова девушки-нильфа, начав спуск вслед за ней. – Может, возьмёшь мой плащ? А то тут довольно холодно…

Коня у дворянина больше не было, его пришлось отпустить ещё в предгорьях на третий день пути. Иначе несчастный жеребец просто переломал бы себе ноги. Расседлав Мирайо, а скакуна звали именно так. Юноша вычистив его на прощание, да легонько хлопнул по крупу, отправляя коня в обратный путь – домой!

Белый ястреб-тетеревятник летел по небу, широко раскрыв свои крылья. Каждый его взмах был преисполнен внутренней силы, гордости, с которой птица продолжала скользить по воздушным потокам, преодолевая себя, борясь с усталостью, голодом и болью. Часть перьев с его правого крыла была выдрана, а клюв перепачкан в крови, да и вообще вид у тетеревятника был довольно потрепанным, изможденным, словно бы он летел уже много миль и не раз попадал в неприятности.
Взгляд глаз ястреба оглядывал вершины заснеженных гор. Он ничего не видел кроме белого тумана, слишком густого, чтобы через него можно было что-либо разглядеть, даже для столь зоркого создания. Холодный, морозный воздух вызывал мурашки, крылья наливались тяжестью, мышцы требовали отдыха, спокойствия. Но перед леди Велиар, принявшей свою звероформу, лежала совершенно другая цель, на пути к которой не было места слабости. Она не умела охотиться как человек, имела слабые представления о том, как готовить еду на костре, ведь за неё всё всегда делали слуги, но отлично знала, что может утолить свой голод иным способом. Знала, что ей ни к чему идти пешком, как понимала и то, что в воздухе, в своей родной стихии, она находится в гораздо меньшей опасности, чем на земле, вооруженная лишь кинжалом и своими примитивными способностями, просыпавшимися лишь в экстремальных ситуациях… и то не всегда! Здесь же у неё были мощные когтистые лапы, которыми она могла разорвать нападавшего на части и тяжёлый клюв, легко разбивавший черепа более мелких птиц. Пусть ястреб – далеко не самая сильная птица в небе, но она достаточно могущественна, чтобы остальные благоразумно держались от неё как можно дальше.
Кровь на клюве осталась там со вчерашнего вечера, когда Оливии удалось сцапать сытную белку, которую она уже привычно съела прямо сырой, не возвращаясь обратно в свою человеческую форму. Где-то она читала, что долгое пребывание в ином теле может заставить тебя забыть о собственной природе, и это было недалеко от истины. Ей всё больше начинало казаться, что она – лишь птица, грозный хищник, зачем-то упрямо летевший к Веорским Горам и теперь, когда она, наконец, достигла своей цели, леди Велиар пришлось приложить некоторые усилия для того, чтобы вспомнить себя. Вспомнить, кто она такая и зачем столь долгое время провела в дороге. Вспомнить, что хотела сама управлять своей судьбой, а не быть послушной куклой в руках родителей, пытавшихся подсунуть прекрасную девушку отпрыскам богатых семейств; дворян, считавших, что леди обязана выйти замуж и родить ребёнка – и в этом заключается смысл её жизни; короля, поддерживающего данные порядки. С неё достаточно подобного обращения. Она – свободна! И сама определяет свою судьбу!

Издав грозный клёкот, ястреб молнией понёсся вниз, к земле. Тетеревятник увидел тёмный силуэт – это ворон, устроивший среди гор гнездо, поднял голову и распушил крылья, смело приветствуя противника. Стремительно настигнув свою добычу, ястреб рванул птицу когтями, попытавшись задеть глаза своего противника и ему это удалось - ворон закричал от боли. Вновь взмыв вверх, к небесам, хищник приготовился к последнему, решительному броску. Ослепшая птица пыталась сопротивляться, но вскоре затихла, когда клюв его более крупного соперника раздробил кости черепа, после чего, устроившись на холодных камнях, тетеревятник принялся утолять голод. Он рвал в клочья свою добычу, вырывая куски мяса из тела и жадно проглатывая их, точно самый настоящий хищник, каким Оливия всегда и хотела быть, с самого рождения – гордой, сильной, независимой. Совсем не такой, какой она была вынуждена существовать в человеческом обществе, с его ограничениями и рамками, выйти из-за которых грозило общественным порицанием, изоляцией, презрением, а после долгими разговорами с родителями, уверявшими, что ей нужно найти себе богатого мужа с обширной землей, чтобы править его слугами и дарить своему избраннику утешение длинными ночами. Хорошая участь… для рабыни!
Сбросив истерзанный труп ворона вниз, в туман, ястреб, дрожа всем телом, попытался разглядеть что-нибудь, понять, безопасен ли дальнейший путь. Он ничего не боялся. Он лишь выбирал дорогу. Хищник смутно различал, как размытые фигуры людей исчезают, скрываясь в густом белом смоге. Решив для себя, что столь большое количество путешественников в этом месте означает, что Академия и впрямь существует, Оливия немного взбодрилась. Её сознание изменялось, пластичное, точно ртуть, оно металось, иногда считая себя зверем, иногда размышляя, подобно человеку. Но какими бы ни были её мысли сейчас, Велиар знала, что её путешествие не было напрасным. Она доказала себе, что может жить свободной, и именно такой она и останется, что бы ни случилось! Осталась самая малость – спуститься вниз и убедиться в том, что мифическая школа магии находится где-то там, среди густого, белого тумана.
Дав телу минутный отдых, ястреб разбежался и прыгнул вниз, молнией устремившись сквозь смог, после чего резко расправил крылья, заскользив вдоль самой кромки тумана. Какое-то время он летел так, пока, наконец, не решился медленно, делая круг за кругом, опуститься, каждую секунду ожидая встретить на своём пути препятствие, опасаясь врезаться в скалы или деревья, а потому снижался очень постепенно, осторожно, зорко вглядываясь в очертания каждого предмета, который хищник мог различить. Постепенно, он увидел зелёные заросли кустарника, показавшиеся нелепыми в столь холодных горах. Земля была влажной и мокрой, прямо как воздух и тёмные тучи, собиравшиеся разразиться дождём. Приземлившись, ястреб потоптался на месте какое-то время, вертясь из стороны в сторону, грозно наклонив голову и подмечая взглядом возможную опасность. Когда же он, наконец, убедился, что никто не стремится напасть на него, хищник просто рухнул на траву, инстинктивно начав изменяться…
Когтистые лапы обернулись человеческими ножками, красивые перья – превратились в синее платье, испачканное дорожной грязью. Белоснежные волосы растрепались по плечам. Веки девушки затрепетали. Оперевшись руками об землю, Оливия медленно перевернулась на спину и уставилась взглядом своих ярко-алых глаз в воздух. Без крыльев она чувствовала себя беззащитной и это ей совершенно не нравилось. Но если бы она и дальше продолжала парить в небесах, то ничего бы не добилась. Спуститься было необходимо. Так было нужно. Так было правильно.

Девушка-альбинос сделала всей грудью глубокий вдох, после чего, резко вскочив с земли, вытащила своё единственное оружие – остро заточенный кинжал, из-за голенища сапога. Она прекрасно знала, как необычно выглядит, понимала, что очень красива и могла представить, как мало благородных рыцарей сейчас в мире и как много ублюдков, для которых женщина лишь вещь, которой можно воспользоваться и выкинуть, или сломать, доказав свою власть над ней. Но любому, кто попытается причинить ей боль, придётся сражаться за это право. С ней и её даром. С огнём, который юная леди Велиар могла обрушить на головы несчастных, посмевших бы покуситься на её свободу.
Перехватив оружие поудобнее, девушка тряхнула головой, после чего откинула белоснежные локоны, упавшие ей на глаза, в сторону. После долгих дней, которые она провела в обличии ястреба, собственное тело – нежное, стройное, притягательное обличье красавицы, обладавшей на редкость приятной фигурой, казалось непривычным. Впрочем, у юной леди Велиар просто не было другого выбора, ведь, по правде говоря, ей вовсе не хотелось провести в обличие птицы всю оставшуюся жизнь.
Закутавшись поплотнее в синий плащ, с трудом разбирая дорогу перед собой, Оливия медленно побрела вперёд. Она докажет. Она докажет всем им, что способна стать такой же великой, как и все выдающиеся волшебники древности. И что никакие короли ей будут не указ! Она сама станет творить свою историю, свободная, никем не покоренная! И именно такие мысли поддерживали сейчас её, на самом деле, совершенно уставшую, измотанную долгой дорогой, хрупкую девушку, всегда оберегаемую от любой тяжёлой работы, привыкшую, что слуги примчатся по первому её зову, по любому капризу, выполнив за неё все возможные обязанности, от приготовления пищи до укладки прически для очередного бала, десятки которых она уже посетила за время своей недолгой жизни.
Шаг за шагом. Дрожа, выставив вперёд кинжал. Оливия двигалась вперёд, не обращая внимания на боль, с которой гудели её ноги, на состояние тела, принявшего на себя всю усталость птицы, совершившей дальний перелёт. Ей нужен был отдых, покой и долгий сон, но девушка упрямо шла, вглядываясь в туман перед собой.
Шла навстречу своей мечте.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Ты можешь уважать меня или даже любить, хотя лучше возненавидь, ненависть она, знаешь ли, всегда честнее.
На этих словах Лина бросила на Саймса удивленный взгляд. Ненавидеть? Лина не то, чтобы была незнакома с ненавистью. О, ненависть она видела, и не раз. Видела и то, что ненависть делает с людьми. Она сама ненавидела когда-то того плохо бритого краснорожего сержанта, который забрал добрейшего старого слона. Проплакала остаток ночи, первую половину которой отгоняла подальше глупых цирковых зверей, некоторые все время норовили вернуться. И не заметила, как ненависть ушла со слезами, забылась на рассвете. Лина не почувствовала ни злорадства, ни облегчения, узнав в инвалиде с трясущимися руками, среди потока других раненных в бараках, того самого сержанта. Ненависть... мешает уклоняться, мешает выживать, мешает жить. Ненависть тяжелая, на канате такая тяжесть утянет вниз и не заметишь. Ученый? Это такие пожилые люди, которые читают много книг? А при чем Саймс, и как это с колдовством спутать?
Дальнейшее смешалось в голове в огромный ком. Ужин? Истерика? Новости о ведьме заставили мурашки побежать по спине. Ведьма узнала? Увидела через ложь? Хочет поговорить с Вигго...? Так это же...это же... не так и плохо!
Совершенно не аристократическим движением Лина обхватила себя за колени, свернувшись на скамейке почти в калачик, и пару раз перекатилась на сидении. Циркачке так лучше думалось, хотя в ниспадающем красивыми складками дорогом платье смотрелось странно.
- Так она узнала как-то, и надавила на вас...нас? - уточнила Лина, - Так пусть и поговорит с Вигго, может, это и будет лучше всего? Я имею в виду, если он нас не обманывал, то они вполне могут договориться. А если обманывал - она может это увидеть. Я не думаю, что они вот так сходу в драку полезут, или как это там называется у волшебников. Вигго что-то такое рассуждал, что не надо кидаться камнями в стаканы, потом будет много битого стекла. То есть, никто из них не знает, на что способен другой, а значит, если они не идиоты, то не будут затевать разборку, пока как-то не определятся. А вдруг они до чего толкового договорятся, ее ведь отправили сюда за тем же самым. Чтобы тут все не передрались, а как-то выбрали такого короля, при котором можно более-менее жить.
Лицо девушки стало отрешенным, Лина занималась абсолютно не свойственным ей делом - просчитывала варианты. Хотя циркачка была бы очень удивлена, если бы ей сказали, что она именно просчитывает и именно варианты. Затем, когда голоса, лица и события, крутясь в голове, достигли невыносимого уровня шума, на первый план выдвинулся, затмевая все остальное один единственный вопрос. В конце концов, если всему хана, будет очень обидно так и не узнать...
- Ты не знаешь, кто такие махапуты?!

Подоспев обратно настолько быстро, насколько смогла, копия Шигурэ попервах растерялась, но затем воинственно нахмурилась, осматривая пространство вокруг с кунаями наготове. Оригинал на топ-палубе отсутствовал – это значило она опоздала, а приказ более не действителен. Тем не менее неудача в порученной миссии с лихвой окупилась, когда клон стал свидетелем незаурядной беседы Кано по душам с самим собою.

— Выбрать мужа... Наши дети... Скрепить союз браком, - пробормотал первый. - Эта женщина — буря по сравнению со штилем трёх мелких преступников S-ранга.
— Женись, — уверенно произнёс второй.
— Иди ты. Я бы тоже не прочь просто так появляться на некоторое время, делать что-нибудь эффектное и исчезать. У вас всегда самая интересная часть плана…

- Глупости какие… - вмешалась в беседу вооруженная до зубов девушка, горделиво задрав подбородок, и едва заметно прикрыла глаза, выражая презрение к недальновидному плебсу. – Политический брак между шиноби низкого ранга не имеет весу, – Возглавишь свою деревню, тогда и поговорим. А до той поры роток не разевай, ясно? – насупленные брови и решительные интонации клона говорили о том, что настроена она была очень серьезно. – Шигурэ-сан, между прочим, самая… - начала было девушка очередное внушение, пока неразлучные близнецы Кано направились кто куда.

— Право руля! Освободить место в трюме для пленников! Несите линь, верёвку, трос, что угодно! Надо связать нападавших на корабль! – загорлопанил один из них.

В этот момент на палубе вновь появилась настоящая Шигурэ, мокрая, как мышь, в компании таких же промокших до нитки пленников. В отличие от куноичи эти, судя по всему, изрядно хлебнули воды, теперь без конца откашливаясь, и в эту минуту вряд ли были опасны. Напитавшиеся же влагой пышные девичьи локоны, что не утратили природную склонность к витью даже после незапланированного купания, напротив, представляли собой серьезную угрозу мужским сердцам.

Прервавшись на полуслове, водяной клон был вынужден вернуться к прямым обязанностям. В мгновение ока она очутилась подле оригинала, предлагая хозяйке принять из ее рук амуницию.
- Этих связать, - холодно провозгласила та, не обращаясь к кому-то конкретно, однако ближе всех находился ее же клон, который мигом принялся выполнять задачу, используя подручный материал. – Самая?..

Вот влипла! Виновница собралась было придумать что-нибудь остроумное, дабы преподнести услышанный госпожой обрывок фразы как шутку. Но, обернувшись, заметила с кормы корабля нечто гораздо более важное:
- Шигурэ-сан! – неожиданно вскрикнула копия, указывая хозяйке за спину. Туда, где одинокая искорка противостояла троим мрачным негодяям...

Вы не можете просматривать этот пост!

- Пригласите меня пообедать, когда доберемся до острова, и я, так и быть, прощу невнимательность к моим словам, - Шигурэ попыталась вымолвить обозначенную тираду на полном серьезе, но, кажется, удавалось это с трудом. Приподнятые уголки глаз и то и дело вздрагивающие от плененной улыбки губы выдавали коварнейший замысел: то ли подкрепиться за чужой счет, а то ли просто подшутить над Кано. Впрочем, девушке вряд ли удалось бы разорить кавалера в закусочной, так как ела она, что называется, мышиными порциями.

Он, в самом деле, был неловок в общении, если, конечно, эта неловкость не была всего лишь маской.

- Что касается союза, то я говорила о кровном родстве. Став Мизукаге, я смогу рассчитывать на мужа того же ранга из Вашей деревни. Наши дети не станут предавать друг друга и своих родителей. Однако до той поры слишком многое может измениться...

Отказ от ее руки, само собой, означал бы немедленное объявление войны. Настоящий союзник никогда бы не отверг подобное.

Из всей массы собравшихся на палубе пассажиров, кажется, только они с Кано оставались внешне совершенно безучастны к развернувшейся на горизонте трагедии, в то время как его слова лишь подтверждали версию о ловушке. Нужно было отдать ее спутнику должное: предположение об атаке с тыла на их корабль, когда шиноби его покинут, чтобы отправиться на другой, было блестящим. Однако переоценка противника иногда играет с нашими умами не менее злую шутку, нежели недооценка...
- Если это возможно, не могли бы Вы провести разведку также под нами? - поинтересовалась дама, в то время как собеседник вновь принялся осматривать горизонт, но на этот раз с других направлений.

‘Ммммм да, это сколько же чакры нужно угробить на такой призыв’ подумала Аска, глядя на возникший на пустом месте дом. Она закрыла глаза, попыталась хорошенько запомнить лицо и внешность девчонки, которая сие сотворила.
За спиной послышались детские возгласы. Обернувшись, она увидела своего, невозмутимо стоящего, пушистого друга, увешанного местной шпаной. Подошла ближе к этому шапито.
‘Дети, дети, дети… шипы жни, как бы по мягче разогнать это стадо обезьян. Рявкнуть на них…’ Да брось, прояви фантазию, по веселись, это кучка милых спиногрызов.
-- Как тебя зовут, пушистик? – спросила маленькая девочка, утыкаясь панде прямо в морду.
-- Его зовут Самехада, по ночам он приходит к вредным детишкам, вспарывает острыми когтями их маленькие животики и жадно пожирает внутренности – громким шёпотом сказала Аска, присев на корточки.
Дети с визгом разбежались. «Вот и славно» подумала куноичи вставая и улыбаясь, но… Перед ней стоял паренёк лет 7, пристально вглядываясь в девушку.
-- А ты чего не убежал?
-- Потому что ты врёшь, Самехада – это легендарный меч, пожирающий чакру. Я знаю, я читал. Я, когда вырасту, хочу стать шиноби. Только мама, почему-то против – из-за отсутствия нескольких молочных зубов парнишка забавно шепелявил.
-- А ты парень смышлёный – Аска вновь присела на корточки перед ним – его зовут Понго – сказала она, кивнув на зверя – он, на самом деле добрый, и мухи не обидит.
В этот момент зверь широко зевнул, ему в пасть залетела мимоходешная муха. Понго закрыл пасть, но ощутив инородный, шевелящий лапками предмет в своей глотке начал отплёвываться. Парнишка, увидев это звонко засмеялся.
-- Ты живёшь в этой деревне?
-- Да.
-- Тогда мне очень нужна твоя помощь, это секретное задание для настоящего шиноби -- глаза паренька загорелись азартом – ты знаешь где находится гостиница «У дядюшки Фуку»?
-- Аааа… кажется… точно не помню, нужно у мамы спросить – он схватил Аска за руку и поволок к двум беседующим о чём-то молодым женщинам.
-- Мама, этой тёте надо попасть в гостиницу старика Фуку. Скажи, пожалуйста, как туда дойти. А взамен она обещала покатать меня на Понго – паренёк пальцем ткнул в рыжую панду, попутно кинув на Аску умоляющий взгляд.
‘Вот ведь хитрющая мелочь!’ Да ладно, от тебя не убудет.
Красноволосая улыбнувшись кивнула.
-- Это совсем недалеко от сюда, завернёте на эту улицу, там, метров через сто, по правую сторону будет ваша гостиница – ответила молодая женьщина.
-- Мааааааам, можно я провожу тётю, а она меня на панде покатает, ну пожаааааалйуста – загундел малец.
-- Хорошо, только потом сразу возвращайся сюда – неохотно согласилась мама.
-- Не волнуйтесь, я прослежу, что бы он никуда не свернул. Спасибо огромное.
Усадив мальца на Понго Аска прогулочным шагом пошла в указанном направлении, придерживая питомца за ошейник и отвечая на расспросы любознательного малыша: откуда ты? а что это за склянки? а ты шиноби? а покажи настоящий кунай и т.д.
Дойдя до места, она попрощалась с парнишкой и проводив его взглядом до заворота, на котором уже стояла его матушка, девица начала осматривать внешний вид гостиницы.
От отцовского описания здесь осталась только вывеска. Бурное развитие экономики страны Волн повлияло и на это место. Перед ней была большая хорошая гостиница, по виду эдак 3-4 звезды, в такой и аристократу среднего достатка остановиться не стыдно.
‘Да уж, тебе не кажется, что подобное место может влететь мне в копеечку, не то что бы я скряжничаю, но деньги лишними не бывают, а жить можно и в спартанских условиях.’ Не исключено, однако, думаю, тебе всё же стоит зайти, хотя бы повидать милых стариков, о которых ты так много наслышана, им должно быть лет по 60 сейчас. Да и вообще, чем чёрт не шутит, смелее.
Аска вошла в гостиницу.

Беспечное времяпровождение девушки с мечом было нарушено, и собрать все его великолепие обратно представлялось теперь невозможным. Жизнь снова вернулась на круги своя...
Сперва она увидала на палубе не то гномку, не то коротышку, но, признаться, довольно милую.
"Теплая..." - только и успела подумать Шигурэ до того, как незнакомка скрылась из виду на другом конце корабля. В самом деле, эта девушка напоминала искорку. Ее огненного цвета волосы и такая же яркая одежда выдавали в ней ту, что привыкла быть в центре внимания, или же, наоборот, кардинально изменила свою жизнь совсем недавно. Но в то же время подобным образом часто выглядят хитрецы, лжецы и шарлатаны... Возможно ли просто так, случайно... Встретить свою противоположность?

Но стоило Шигурэ попытаться удержать ее образ в мыслях, как вдруг против нее неожиданно вырос мужчина примерно одного с ней роста с весьма странным взглядом. Девушка не сразу поняла, что именно в этом человеке ее смутило, но в следующую же секунду заметила неестественную черноту глаз.
"Шиноби," - немедленно заключила она, пока его голова отвешивала поклон, а губы готовились сорвать с плеч темноволосой красавицы чудесный платок молчания. Впрочем, юная госпожа Андо никогда не отличалась меланхолией. Небольшая запруда среди насыщенной жизнью реки, что возникла благодаря неспешному морскому путешествию... Настроение, и не более. Если же незнакомец готовился напасть, то, право, выбрал для этого не самый подходящий момент.

— Меня зовут Кано. В вашей Деревне я известен как Касуми-Гакурэ... И хоть из-за отданных мне приказов, жители вашей деревни меня не... Не хотят видеть, — мужчина отчего-то запнулся, но затем продолжил свою очень познавательную речь. — Я бы хотел вас сопровождать на время этого турнира. В конце концов мы оба несём волю Тумана и при таком скоплении ниндзя имеет смысл держаться вместе.

- Я слышала о ком-то с таким именем, - в самом деле, Андо имела некоторое представление о том, с кем ей нынче довелось беседовать. - Но жители Киригакурэ слишком многих не хотят видеть. Беда...

Молодой человек не произвел на нее особого впечатления: что-то было в этой внешности отпугивающее даже помимо глаз. Тем не менее раз уж этому разговору суждено было состояться, то препятствовать его логическому течению Шигурэ не стала.

- Вас послали следить за мной? - госпожа отвела взгляд, будто горизонт и мягкий, накатывающий на лицо и волосы южный ветер, вдруг стали привлекать ее гораздо сильнее, чем затеянная господином Кано игра. И не глядя уже на собеседника, куноичи все так же безучастно высказала следующее то ли вопрос, а то ли утверждение.
- Ваша деревня принимает участие в турнире?

- А?
Кидо поправил вещмешок за спиной и в два шага настиг Шиничи, посмотрев на товарища сверху в них.
- Потлму что надо расслабиться тощий. Пусть события идут. Теория поиска. Сядь на берегу и жди, пока мимо проплывет труп твоего врага.
Кин погладил бритую голову и улыбнулся. Такой подход ему весьма импонировал, лишь бы в пооцессе было чем заняться. А на фестивале занятие было.
- И потом, я хочу получить главный приз и продемонстрировать всем блеск и мощь моего шикарно развитого тела!
Прооравший последнюю фразу шиноби показал всем окружающим бицуху. И другую. И обе сразу, из-за чего рубашка сразу превратилась в безрукавку. Слегка расстроило то, что зрителей маловато, а то и вовсе нет.
- Да. Надо перекусить и выпить чаю. Взбодрить душу и тело. И поиграть с гостями в маджонг.
Кин былвежливым человеком, а потому рывком открывая дверь, сразу поздоровался со всеми.
- ДОБРОГО ВЕЧЕРА!

Прошло больше полувека со дня окончания четвертой великой войны шиноби. Уже семь десятилетий мир шиноби находится пусть и весьма шатком, но всё же в подобии мирной жизни. Ни для кого не секрет, чтоэта мирная жизнь поддерживается в первую очередь неустанным трудом и жертвами шиноби по всему миру. Но пока кровь проливается только на поле сражения, весь прочий мир может спокойно спать в своих домах.
А вот в стране Волн сейчас весьма не спокойно. Однако спешу вас успокоить, беспокойство это вызвано не кровавыми междоусобицами и бесчинствами бандитских группировок. Причиной всех хлопот у местного населения в эти дни служит очередная годовщина Великой Победы.
Трудно уже точно сказать как всё началось. Да это и не особо важно. Только однажды, жители этой крохотной страны, решили отметить годовщину окончания четвертой великой войны, почтить имена павших, и сказать слова благодарности всем героям этой ужасной войны, и конечно своему герою - Наруто. Сперва это был скромный праздничный фестиваль, потом он стал ежегодным, а вскоре на него стали съезжаться со всех уголком мира. И сейчас это всё выросло до недельного Фестиваля в стране Волн посвященный памяти Великой Победы. В течение всей недели будут проводиться выставки, парады и празднества. На фестивале будут присутствовать именитые гости со всего света. А в заключение фестиваля пройдёт традиционный турнир шиноби, посмотреть на который захочет каждый оказавшийся неподалёку. А в этом году еще и круглая дата, семидесятилетний юбилей! Вот все жители страны Волн уже как месяц и заняты подготовительными хлопотами. И не только они, не пропустить юбилейный фестиваль постараются очень и очень многие.

Аска Камидзуру
До начала фестиваля был еще целый день. Ранним утром к одним из городских ворот подошла красивая девушка. Стражники, коих тут было не мало, не слабое событие намечается то, чуть пристальнее взялись расспрашивать и рассматривать девушку. И не яркая внешность путницы тому была причиной, видали эти ребятки и не таких, огромная красная панда навьюченная всяческими мешками да свёртками послужила маяком для внимательных и любопытных глаз. А через пару секунд посыпались и вопросы: Куда путь держим? У кого останавливаться думаете? Что это за трава такая? А точно мята? А вот у меня тут сыпь какая-то... и так далее. Но вскоре стражи порядка уразумели кого и из какого рода они остановили, и закончив все формальности пропустили гостью.

Сильно поменялась страна, за пол века из неразвитой деревни в центр туризма и культуры. Большой кишащий людьми муравейник. И у этих людей, как правило, есть слабости, желания и потребности, а у самых замечательных присутствует все вышеперечисленное, да еще и туго переплетенное меду собой. И пока не начались самые интересные события этого фестиваля, Аска вполне настроена утолить некоторые потребности страждущих, если у тех хватит на это средств.


Сурубашидесу Нори
Минининдзя прибыла в страну еще рано утром. Это был уже не первый визит Нори в страну Волн, предыдущий был лет 6 назад. Сперва девушку удивила скорость, с которой эта страна разрастается. Страна Волн, нынче считающаяся одной из самых замечательных для отдыха и туризма, успела обрасти еще несколькими портами, а число новых закусочных, гостиниц и баров так и вовсе трудно подсчитать. да еще и новой стеной вокруг города обзавелись. По всем признакам дела у страны Волн идут хорошо.
Во время непродолжительной прогулки по городу к куноичи не раз подходили стражники и вежливо спрашивали у девочки, где её сопровождающий, и не нужна ли ей помощь? Сперва это было забавно, но на пятый раз уже порядком напрягало, видимо, местные службы порядка поставлены на уши в связи с готовящимся мероприятием. Своей армии, не говоря уже про деревню шиноби, в стране Волн не было. Стражники, в основной своей массе, были наёмными солдатами. А руководили ими, точно такие же наёмники, правда уже из числа шиноби. Вскоре Нори зашла в одну из гостиниц, передохнуть и спрятаться от палящего солнца, и тут девушка поняла, что не только город разросся, но и местные цены прут как на дрожжах.


Райчо `Доспех Демона`
Трудно разыскивать кого-то, когда ничего толком не указывает хотя бы на место поиска. Случайно услышанная фраза, непроверенная информация, полученная от попутчиков, заметки в сомнительных объявлениях... Вот и всё чем зачастую владел Райчо. В поисках фигуры в плаще он оставил за плечами уже не один десяток деревень и городов. И вот вновь по случайно полученной размытой наводке он двигается по направлению в страну Волн. Логика подсказывает ему держаться от таких людных мест подальше, особенно на кануне фестиваля, когда на улицах можно повстречать кого угодно. Но, всегда есть какое то но! И это но, в данном случае, были слова одного путника, который вроде видел кого-то похожего, и слышал, как тот что - то говорил про страну Волн и фестиваль. Скорее всего это опять не приведет ровным счётом ни к чему хорошему, но других наводок сейчас у Райчо не было. Вскоре на горизонте показались стены города, а ведь за них еще надо пройти.


Мизуки Игараси
Если хочешь спрятаться, спрячься у всех на виду. И этот принцип не подводил Мизуку уже пол года. Пол года никто толком не обращал на неё внимание, девушка спокойно жила в маленьком домишке на окраинах страны Волн. Мизуки не привлекала к своей персоне лишнего внимания никакими своими действиями. Всё шло благополучно, пока не началась эта общая суматоха вокруг предстоящего фестиваля. С одной стороны, бояться нечего, сколько народу прибывает и отбывает каждый день в эту пору?! Никто даже и не будет обращать на неё внимание, ведь есть куда более интересные события. Но с другой стороны, сюда сейчас съедутся десятки, а то и сотни шиноби, а вдруг её узнают?!
Было спокойное утро, когда в дверь Игараси раздался чей то решительный стук.

Потрясающе! Второй жмурик за последний час! По количеству смертей этот день обещал быть рекордным за последние... даже не за последние, а абсолютным рекордсменом вообще, за всю вековую историю Кетана. Вот она взрослая жизнь, к которой его так долго готовила альма-матер, вот она — суровая действительность, о которую разбиваются не закаленные сердца. К такому действительно сложно быть готовым: Кетан, слегка шокированный зубодробительным зрелищем, машинально потрогал себя за подбородок, словно проверяя, что его нижняя челюсть еще на месте.

Оправившись от шока Кетан быстро оглядел крыши, чтобы убедиться что там не маячит и принялся охлопывать карманы убитого, снимать сапоги, чтобы проверить не спрятано ли что-то там за голенищем и снимать броню, чтобы посмотреть, нет ли там какого-то клейма от известной мастерской или еще чего-нибудь интересного. Чтобы не возиться с застежками, воин просто разрезал их мечом: следовало поторопиться, чтобы не пришлось объяснять что они здесь делают. Хотя, пожалуй, они как раз имеют право тут находиться: услышали крик, прибежали, проводят следственные мероприятия. Кетан немного успокоился и начал искать более методично: осмотрел пальцы рук, может, там остался след от содранного кольца; осмотрел ладони, чтобы определить есть ли мозоль от рапиры. Потом, после секундного раздумья, осмотрел зубы на оставшейся верхней челюсти.

Зачем творить такое ужасное членовредительство? Может, жертва сто-то спрятала во рту? Или этот метод не дает жрецам пообщаться с убиенным? Или... остальные догадки выглядели совсем уж нелепо.

Схватка произошла тут. Кетан осмотрелся, пытаясь понять, почему именно здесь, но грязный переулок ничем не выделялся из прочих. Такой же запах нечистот в протухшем неподвижном воздухе, такой же бессмысленный и тусклый свет и такая же аура безысходности во всем. Пока Надирд пытался в разбросанном тут и там мелком мусоре найти улики, воин решил заглянуть в забегаловку "Мой слепой близнец", фасад которой как раз выходил на место событий. Конечно же, когда началась заварушка, все посетители тут же прервали процесс питания чтобы посмотреть на драку. И уж наверняка обсуждали между собой происходящее, смакуя детали, может, даже делая ставки. Народу было много, как и сейчас, трудовой люд почему-то весь обедает одновременно, в отличие от более благородных дроу. Если не получится ничего выяснить здесь, неподалеку была еще одна производственная столовая с вовсе загадочным названием "Дебют литературного невольника", можно попытать счастья там.

— Так-так-так, — Кетан громко и неспешно пролязгал к стойке в конце помещения, распахнув пвивафи, чтобы был виден символ дома на нагруднике. До этого момента, воин предпочел прятать доспех, чтобы привлекать поменьше внимания и чтобы не столкнуться с патрулем. — И что тут у нас? Вино разбавляем, да? — конечно же вино было разбавленным, как говорят кабатчики, не разбавишь — не проживешь. Но для того, чтобы придраться, этот факт годился не хуже чем любой. Обозначив свою принадлежность к правящему дому и свое недовольство, Кетан брезгливо оглядел человека за стойкой. — Кто тут у вас за старшего? Перетереть надо.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Кетан появился через четыре часа беспощадного шоппинга, так ничего и не купив. И немудрено — на имеющуюся у него сумму даже кинжал приличный было не купить, не то что броню или меч. Он так же "щеголял" в своей нелепо угловатом нагруднике, где железная плита спереди была прикручена винтами к стальной плите, защищающей спину. Чтобы между двух плит влазило еще и тело, плиты были изогнуты энергичными ударами кузнечного молота, что придало им "эргономичную" форму. Эргономичную! Кетан накануне внимательно осмотрел свой доспех внутри в надежде найти клеймо ремесленника, сотворившего этот ужас. Однако, трусливый молотобец, предчувствуя фурор, который произведет его вклад в оборону клана, воздержался от искушения продвинуть свою популярность среди воинов Нилгет и стыдливо ограничился гравировкой "Доспех средний повышенной эргономичности. Тираж 10 экземпляров." Еще и поиздевался, гадина. Радовало только, что Кетан не один такой и где-то еще девять страдальцев натирают мозоли в "доспехе повышенной эргономичности". После трех часов осмотра действительно хорошей брони, проблемы с амуницией раздражали сильнее обычного.

Кетан сразу подошел с докладом к Эльшабет.
— За контроль над районом сейчас идет борьба нескольких теневых группировок. Пока побеждает "Пламя дракона", однако, конфликт с группировкой илитидов его несколько ослабил в последнее время. Наиболее прибыльные отрасли в этом районе — торговля наркотиками, рабами и "черным" товаром, — Кетан по-военному кратко выложил, полученные сведения и замер с опущенным взглядом, ожидая команды.

Вы не можете просматривать этот пост!

Перед воротами, ведущими в город, Эльшабет замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась, собирая вокруг себя отряд. С тех самых пор, как она побывала на незапланированном собрании (послужившем причиной её отсутствия при распределении районов) в сталактите матроны, жрица обдумывала наиболее подходящую целям патрулирования стратегию поведения.

Бэлаэрн, промышленный район. Место обитания разношёрстной массы торговцев и ремесленников всех сортов. Но какой бы расы ни был представитель этой разнообразной внутри себя профессии, на каком бы ремесле ни специализировался, общим для этого типажа было одно — такая черта, как прозорливость. Иными словами, сильно развитая интуиция. В торговле нельзя без этого качества: успешный делец всегда должен тонко чувствовать переходы меж оттенками настроений покупателя, уметь читать его желания. Свойство личности само по себе положительное, но в данном конкретном случае сильно мешающее выполнению поставленной перед отрядом задачи.

Об избранной стратегии Эльшабет можно было догадаться уже по внешнему виду жрицы — облик эльфийки со времени собраний в общем зале заметно изменился: исчезла изящная обувь, уступив место высоким полуботинкам без какого-либо намёка на каблук, лишённая вычурности (однако хорошего качества) броня из чёрной кожи и облегающие штаны в тон сидели точно по фигуре, шитые явно по меркам обладательницы. Довершала образ — о, Тёмная мать, помилуй нас! — причёска. Волосы девушки, по обыкновению распущенные, как и подобает благородным дроу, теперь тоже претерпели видоизменение: две передние пряди, обрамляющие лицо, были заплетены в косы и соединены на затылке. Лишь змееголовая плеть на поясе немного выбивалась из образа, претендующего, насколько это возможно для жрицы, на неприметность. Впрочем, вела себя змея очень сдержанно, ни разу не издав ни единого звука и даже не высунув раздвоенного языка. Лишь изредка поблёскивала внимательными антрацитовыми глазами на окружающих.

— Эринден проходим в обычном порядке, — негромко заговорила жрица, сразу приступив к делу. — Далее разделяемся.

При этих словах она задержала взгляд на Нате, давая понять, что телохранителя это указания касается тоже.

— Одной из задач отряда, как мне стало известно недавно, является выявление в районе еретиков. Появление в местах патрулирования отряда в полном составе, да ещё и во главе со жрицей, кроме насторожённости, обострённой скрытности и более сдержанного поведения, у данных индивидов не вызовет ничего. Нам это не на руку. Поэтому, как только пройдём Эринден, действовать будем следующим образом. Малиира и Нат, — взгляд Эльшабет обратился на названных дроу, — вы, отправляетесь в квартал алхимиков и, собственно, будете изображать самих себя. По легенде вы маг дома Нилгет и её телохранитель. Очень общительный и открытый к диалогу маг и её телохранитель, — уточнила Эльшабет. — Пришли по заданию госпожи закупить ингредиентов. Малиира, думаю, для тебя не составит труда припомнить особо редкие компоненты и сделать вид, что ищешь именно их. Придирчиво ищешь, долго выбираешь, сравниваешь, потому что госпожа очень капризна и требовательна.

Жрица красноречиво понижала голос, интонационно выделяя некоторые нужные слова, намекая этим на то, что от псионки потребуется всячески тянуть время за разговорами с продавцами, тем временем сканируя их сознание.

— Нат, на время данной миссии, разумеется, от своих обязанностей по моей охране ты освобождаешься и исполняешь их в отношении леди Малииры, — завершила Эльшабет инструктаж первой группы и повернулась к оставшимся членам отряда. — Кетан, ты хорошо разбираешься в оружии, а значит, отправляешься в квартал кузниц. «Выбирай» что хочешь, главное подольше и с профессиональной придирчивостью, как и Малиира. Надирд, тебе выпадает задача посложнее — исполнить роль любопытствующего, праздно шатающегося по улицам простачка, собирающего сплетни. И распускающего слухи. Еретического характера, разумеется, — Эльшабет заговорщически кивнула разведчику. — Особенно следи за реакцией на твои крамольные речи и запоминай сочувствующих.

Закончив персональный инструктаж, маленькая госпожа, сейчас без своих туфель на высоком каблуке ставшая маленькой уже в прямом смысле этого слова, перешла к финальным аккордам:

— Как вы понимаете, эта предварительная разведка нужна для сбора информации. Выявления «болевых точек» на «теле» района и последующего воздействия на них уже более эффективно и интенсивно, — метафорически пояснила жрица. — Я тем временем остановлюсь в «нашей»* таверне и буду ждать вас с отчётами по всему, что вы сочли подозрительным и требующим пристального внимания и вмешательства.

Эльшабет махнула рукой, давая команду выдвигаться.
__________________
* Помеченной каплей крови.

Вы не можете просматривать этот пост!

Нат оказался в Белаэрне не в первый раз, но впечатление, которое оказывал на него этот район не менялось. Вот таким по мнению верзилы и должен быть настоящий город - шумным, занятым, делающим полезные вещи, гуляющим в трактирах. Трактиры были особенно интересны - в его родном поселении не было такой роскоши, там вообще никто не мог себе позволить никакой роскоши, а здесь...

Он шёл и глазел по сторонам, в том смысле что он шёл рядом с леди Эльшабет и высматривал нет ли ей опасностей. Драконьи Кузницы производили впечатление зависшего над пропастью многоногого огнеглазого паука, всего в паутине лестниц, мостов и верёвок на которых поднимали грузы, отчего Нат решил что обязательно узнает как наиболее быстрым и удобным способом перебираться из одного конца района в другой, если, конечно, у него будет на то свободное время.

А какими были его обязанности? Охранять леди Эльшабет, это само собой, но врядли только это. Надирд вон шныряет по теням как у себя дома, Кетан маршруты планирует, все наблюдают. Нат тоже мог наблюдать, но как скажи, отличить контрабанду от обычных вещей? Они все выглядят одинаково интересно. Что до маршрутов, верзила предложил было ходить всем вместе одним отрядом: леди Эльшабет и он на виду, а Надирд и неожиданно полюбивший тени Кетан рядом незаметно, смотреть кто больше всего боится праведного присутствия дочери Ллос; однако верзила не слишком умел строить планы, поэтому естественно не настаивал на своём.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

«Лейтенант, а от чего вы кайфуете больше: от щепотки рафинированного Каммарта* или от плетения вами причудливых узоров козней?» — так и подмывало Эльшабет адресовать этот вопрос Миртерану, пока она разглядывала всю гамму мимических движений, отразившихся на лице фаворита.

Реплика была не столько поводом выразить сарказм, сколько действительно вызвана «исследовательским» интересом. Пытливый ум жрицы давно терзал вопрос корреляции разных видов удовольствий, чувственных и интеллектуальных, с природой представителей разных рас. Особенно же молодою жрицу интересовали сородичи (как единственная достойная существования, высшая раса, разумеется). А Миртеран, безусловно, был одним из любопытнейших её представителей, над которым руки чесались провести парочку экспериментов.

Но, рассудив здраво, Эльшабет решила промолчать. Слишком высока была вероятность, что её слова поймут превратно. А разубеждать присутствующих в обратном (равно как вообще вести разъяснительную работу) настроения сегодня у госпожи не было. Поэтому она лишь ограничилась кратким замечанием. Безадресно. В пространство.

— А когда это Финдару было лишку патрулей? — жрица покачала носком ботинка. — Туда не только двумя отрядами можно отправляться — хоть впятером иди, не повредит.

- Все видят в абсолютной тьме, - Кетан с недоумением посмотрел на Надирда, пытаясь понять что он имеет в виду. - Мы же ДРОУ, а не эльфы какие-нибудь. И что такое "абсолютная тьма"? Может ли быть что-то абсолютное в нашем мире, где все столь относительно? Ох уж эта реальность - чем больше я размышляю о ней, тем больше я понимаю, что абсолютна лишь тьма моего невежества, а все прочее может быть превзойдено. Но даже мое невежество может быть сравнено с чьим-то другим невежеством и поэтому совршенным эталоном абсолюта являть не может, - Кетан философски развел руками.

- Если же ты под "абсолютной темнотой" понимаешь магически созданную тьму, то ты, мой друг, неправ, считая ее абсолютной, - Кетан подошел к светильнику на стене и продолжил, - попробуй, например, сотворить тьму вокруг меня. Заранее предупреждаю тебя о тщетности такой попытки. Этот источник света надежно защищает меня от магической темноты, хотя, будь ты более опытным колдуном, возможно, твоя попытка увенчалась бы успехом.

- Обычно темные эльфы не проходят особое обучение сражению в темноте, потому что хорошо ориентируются в естественной темноте, такой как в пещерах, а темноте магической они могут противопоставить свои естественные способности, к тому же, даже если тьма наложена опытным колдуном и не может быть развеяна, она доставляет не слишком значительное препятствие - согласно статистике, средний боец промахивается в таких условиях лишь один раз из пяти... - Кетан говорил чуть иначе, с нудновато-менторским тембром, словно вспоминая какую-то лекцию.

- И да, я могу творить темноту и свет, как и большинство выпускников академии, - наконец, спохватившись, Кетан перестал рефлексировать и ответил на вопрос, - И нет, никакой особой техники битвы в темноте я не знаю, но и необходимости в такой технике не вижу.

Арвекс. Его Неффи видела меньше, Чем кого-либо. Она его не понимала и даже немного восхищенно боялась. Это не было страхом в прямом смысле, скорее необъяснимым волнением. Когда ищешь повода заговорить, но не находишь достойного. А в его присутствии слова и мысли утекают сквозь пальцы.
Поэтому надо было несколько раз выдохнуть перед тем, Как решиться подойти.

Неффи выждала еще немного, Пока все отвлеклись, а Арвекс ещё не успел подойти к костру.
Арвекс, мне есть, что рассказать. - сказала она негромко. Не знаю, важно ли это, но ты заговорил Про сны. И сны были необычные.
Поймав его взгляд, Неффи пробовала угадать, стоит ли рассказывать о ночном видении? Но вместо решения залюбовалась крапинками в его глазах. Его глаза струились теплом, а пространство, казалось, вибрировал в его присутствии.

Пока текли все эти мысли и ощущения, Неффи не заметила, Как описала ночное видение. И почему-то вспомнила про искажение пространства утром в лесу.
И вдруг любопытство победило всё внешнее, и как-то вырвалось: "Арвекс, Это ты укрыл меня ночью синим плащом?"

Неффи сама от себя не ожидала. Думала, что сначала спросит у кого угодно, Только не у него, сначала убедится наверняка, что это его плащ и только потом подойдет к нему, но в разговоре всё вышло естественно, само собой.

Неффи стояла перед Арвексом всего несколько секунд, но полнота чувств и мыслей создавала ощущение маленькой вечности, Как будто время так растянулось, что почти замерло.

Ноги, словно завороженные, то цеплялись за изогнутые, торчащие над землей, корни деревьев, то попадали в ямки зловредных грызунов. Затем, словно этого было мало, почва и вовсе стала больше похожа на жидкую грязь: похоже, Гвидо повел из болотом.

Вальтер мог поклясться, что слышал позади себя какой-то всплеск, но он понимал: если сейчас обернется, то потеряет из виду Тоби, что бежал перед ним. И тогда вернее всего Болотный Бог с радостью примет еще одну жертву...

Наконец, земля наконец-то стала твердью. Не то, чтобы от этого стало легче. То и дело попадались острые камни, которые впивались в пятки даже сквозь добротные сапоги. Наконец, Богартс дал знак остановиться.

- Где третий, дохлый? Отстал? Ну и холера с ним! - в сердцах выругался Гвидо, злобно вылупив на новых рекрутов свой единственный глаз. - Вас было двое, понятно? Кто вякнет иначе начальству - в авангард пущу!

Не дожидаясь ответа, старый воин дал им знак продолжать путь. Прямо перед ними возвышалась скала, в которой ушлый Гвидо отыскал тайный лаз. Тот был небольшим, в половину человеческого роста, и скрыт ветвистыми лозами, которые, впрочем, легко отодвигались. Своим любимым способом - пинками - он загнал внутрь Тоби и Вальтера, после чего, кряхтя, забрался и сам.

С потолка пещеры падали соленые капли. Факел чадил, вызывая слезы. Поросший мхом камень скользил под ногами. При всем этом Богартс умудрялся выглядеть, будто всю жизнь провел именно так: сражаясь со смертью, бегая по лесам и ползая по хитросплетениям подземных лабиринтов. Он спиной источал злобную уверенность, бормоча под нос правильные повороты, перемежая их грязной руганью.

Наконец, впереди показался свет. Это были факелы. Гвидо по-особому свистнул и, получив отзыв, дал знак двигаться вперед. Стражники, отложив в сторону арбалеты, хмуро поприветствовали прибывших. На их лицах не было ни воодушевления, ни радости от встречи, лишь бесконечная тревога, что застыла, подобно маске. Широко раскрытые глаза, вбирающие в себя малейшие проблески света, судорожно вглядывались в темноту, ибо тайный путь за пределы Авалона был далеко не единственным ходом, куда вели эти, неведомо кем проложенные, коридоры пещер...

- В общем так, парни, - наконец-то спокойно выдохнув, обратился к ним Богартс. - Наверху бараки, идите туда, назовите мое имя. Вам выделят кровати, сундуки для поклажи. Можете поспать, вы заслужили. Потом спросите слуг. Вам нужен Барт Ленардс, он старший следопыт. Найдет для вас работенку. Все, свободны.

И Гвидо ушел, как-то совсем по-стариковски понурив спину...

Линир отпустила псионку, но та несколько замешкалась. Глядя на сгорбленную фигурку, жрица испытывала странное чувство, наверное, похожее не то, что в книгах о жизни наверху называется "материнский инстинкт". Причем здесь материнство, Линир так и не поняла в свое время, да и чувство это было как нельзя некстати, но иногда надо давать себе волю. И Линир позволила себе добавить к уже сказанному.
- Выгляни наружу, полюбуйся на красноватый отблеск на сталактитах и вспомни, как называется место, в котором мы родились. Ллос позволяет нам жить и служить лишь пока мы ежедневно приносим ей жертвы. Мы от рождения по колено в крови и жертвовать друг другом - это наш образ жизни. Во имя Ллос. Ради сохранения чего-то ценного или просто ради своих амбиций. Мы жертвуем друг другом. Но мы практичны, а потому стремимся жертвовать в первую очередь теми, кто не особо нужен. Самыми слабыми и бесполезными. В отряде Эрайи таким был Эрсвенспир. А теперь подумай, кто самый слабый и бесполезный в отряде Эльшабет? Кого не выставишь на поединок? Кто, будучи женщиной, назначенной помогать жрице, оказался настолько неспособным представлять отряд в ее отсутствие, что Эльшабет пришлось поручить это самцу? Кто забился с головой в свою нишу и боиться показать оттуда нос?
- Посмотри на Надирда. Он вылез из всех возможных ниш. Он прыгнул выше головы, он попытался говорить наравне со жрицами. Он наделал безумное количество ошибок. Но он, по крайней мере, взял на себя ответственность, попытался что-то сделать и сделал. Эльшабет, без сомнения, побеседует с ним о случившимся, и эта беседа не будет для него легкой. Но если ему повезет, и он останется при все нужных следопыту частях тела - вот увидишь, именно он будет правой рукой жрицы. А ты, назначенная на эту роль, так и будешь сидеть в своей нише. Вылезай оттуда, пока тебя в ней не замуровали! Пойми, это не бастион, это ловушка.

Пользуясь тем, что Линир иногда позволяла себе его слушать, хоть статус Шак'сена позволял вытирать им пол, в последнем он, конечно, после победы стал сомневаться, молодой воин подошел почти вплотную к госпоже и начал аккуратно перед своей грудью показывать женщине.

Перестав показывать знаки мужчина низко -низко поклонился, фактически подставив голову под плеть и одновременно немного мешая продолжать избивать своего брата. Лишь самую малость.

Жрица Линир, дражайшая сестра Надирда была недовольна его поведением, казавшимся оскорбительным, когда он выполнял свои дела по приказам другой жрицы. Малиира вернулась в зал, чтобы своим присутствием поддержать его.

- Кх-кх - кашлянула Малиира, проявив следом почтительно-уважительное приветствие жрицы, сделав поклон и говоря жестами, "Простите Надирда, госпожа Линир, он выполняет требования госпожи Эльшабет, а вы видели как она строга. Позвольте нам скорее вернуться к нашей госпоже и доложить о случившемся в этом зале."

Нат стоял молча, при необходимости защищая своей тушей секретные переговоры руками от ненужных взглядов и, естественно, не подсматривая. Поймав взгляд Шак'сена молча сказал тому "привет". Не вполне понял за что укусили Надрида, который лишь исполнял прямую волю леди Эльшабет и был сама вежливость - Надирд другим не был в обращении со старшими. Когда Надрид назвал чемпионом Кетана, слегка кивнул сам себе - бой был не до смерти, конечно, а сам он не знал сможет ли вовремя остановиться. Плюс, сырая сила значила далеко не всё - это Нат ещё в академии хорошо усвоил, - и он сам ничего не мог принести в бой кроме сырой силы.

Судя по не слишком хорошо скрываемому упадку духа, верзила с радостью отправился бы в Финдар, лишь бы эти тягостные разговоры закончились. Финдар, по крайней мере, был полностью понятен. Но госпожа Эльшабет хотела Белаэрн, значит надо всеми силами сражаться за Белаэрн. Вот, и даже леди Эрайя им помогает, чего, если честно, верзила совсем не ожидал от строго выглядящей жрицы, как не ожидал и удара плетью от леди Линир. Жрицы были неисповедимы как воля Ллос.

Чего Нат не понимал так это как будет решатся судьба третьего, вычурного района, того что с чистыми дорогами - если проигравший идёт в Финдар, а выигравший в Белаэрн, тот кто не участвует в бою получает его, выходит так? И тут же ситуация изменилась, опять слишком быстро: леди Линир хотела ещё боев, чтобы это решить, леди Эрайя не хотела тоже хотела боев, и почему-то никто не хотел написать названия районов на камнях, кинуть их в сумку и положиться на волю Ллос, вытаскивая каждый по одному.

Альлиррин едва не рассмеялась, когда назначенный Эльшабет говорец назвал Белаэрн. Кажется, район чернорабочих и в самом деле стоял у жриц на особом счету. Расскажи об этом жителям Эриндена, подняли бы на смех. Или того хуже - сообщили служителям богини, что завёлся шутник, выставляющий жриц на посмешище с их якобы желанием проливать кровь за возможность копаться в грязи, когда безвозмездно предлагают место куда более чистое.
Не меньше её удивило, что Надирду вообще дали слово и не просто дали, а приняли во внимание. Впрочем, последовавшая вскоре расправа немного примирила Альлиррин с действительностью. По крайней мере, говорить Надирд мог ровно до тех пор, пока его речь устраивала Линир, ни секундой более.
Она прислонилась к шершавому деревянному щиту, служившему мишенью для не слишком искушённых метателей ножей, и с унылым видом принялась разглядывать каменный пол. Пол был откровенно грязным. Грязь приносили на сапогах курсанты. Тщательно растаптывали, забивали в каждую щёлочку между неплотно пригнанными плитами. Но, по крайней мере, воздух не был спёртым и не вонял потом, как частенько бывало во время тренировок, когда десятки новобранцев одновременно отрабатывали приёмы в замкнутом помещении. Альлиррин всегда была на особом положении и как правило общих тренировок избегала. Но полностью отвертеться от групповых занятий не удавалось и ей.
Жрицы, между тем, приступили к делёжке шкуры Надирда, которому, кажется, предстояло расплатиться за своё назначение втройне.

Эрайа спокойно наблюдала за развернувшейся сценой, не вмешиваясь и ожидая, когда остальные придут к общему решению. Когда к ней обратилась Линир, Эрайа немного склонила голову набок и улыбнулась. Заговорила она снова на эльфийском.
- Госпожи Эльшабет нет здесь, чтобы на чем-то настаивать. Но своего чемпиона она уже выбрала, - Эрайа кивнула на Надирда. - Вы правы, госпожа Линир. То, что известно нам, будет известно и госпоже Эльшабет. Поединок должен быть настоящим, но... - она усмехнулась своим мыслям, собираясь что-то сказать, но на мгновение замолчала. Затем продолжила, кажется, не совсем ту фразу, которую начала говорить. - Ведь у тебя есть тот, кто имеет преимущество даже перед бойцами своего статуса, - она кивнула на Шак`Сена.
- Поскольку третьей жрицы здесь нет, я готова поддержать третий отряд вместо нее, - Эрайа посмотрела на Надирда. - Если боец стороны Эльшабет проиграет, я могу позаботиться о том, чтобы это поражение не стало для него последним.

Шак'сен все это время стоял у стенки рядом с Филрусом. Недавние опыты показали, что этот дроу довольно сообразителен, а потому находиться рядом с ним безопасно, нет вероятности, что попадет плеткой на излете. С Кев'Реном была другая история...

На происходящее между тремя сторонами общение он поглядывал без интереса, который бессмысленно проявлять к тому, что от тебя не зависит. Его лишь интересовали мирное решение проблемы и движения оппонентов, коих тут собралось приличное количество. Лейтенант оказался тем еще пауком.

"Интересно, он сам придумал такую веселую шутку?" - подумал боец, -"Сотвори он подобное в школе меча, там началось бы то еще побоище, они там и так случаются, когда каждый хочет стать лучше конкурента, а тут такая кость, которую можно не съесть..."

Длинное, слегка изогнутое лезвие его глефы было опущено к земле, а палец лезвия, толстый металлический шип для парирования и вырывания, уткнулся в камень. Можно было подумать, что воин опирается на оружие, однако наклона корпуса не была, да и чешуя новенького доспеха даже не сдвинулась в том месте, где ее касалась рукоять. Такая позиция делала его осанку почти ровной, еще бы шрам под глазом убрать, так и вообще бы стал похож на нормального.

Мутноватым глазом, который не до конца восстановился после ранения, Шак'сен глянул на Альлиррин, и быстро перевел взгляд на Ната, словно замеряя его.

Дятел говорил почти беззвучно, а потому Стерре скорее удавалось читать по его иссохшим губам, нежели слышать слова произнесенные.

- Их пути неведомы, их помыслы тайны, но не оттого, что ведьмы скрывают их. Мы не видим то, что видят они, мы не слышим то, что слышат они, а потому мы не способны понять, что движет ими. Одно лишь ясно, как день: они - первозданная сила этого мира. Являя собой союз всего самого прекрасного, что могла сотворить земля со всей ее губительной мощью, они стремятся туда, где что-то нарушает заведенный ход событий. Они знают о нашей лжи, госпожа, но не потому, что ищут ее, вовсе нет. Ей чужды притворство и фальшь, она имеет достаточно силы говорить о том, что имеет у себя на уме, ничего не опасаясь при этом. И рядом с ней, драгоценным камнем о множестве граней, золото дураков, коим забиты доверху мои карманы, лишь тянут меня к земле...

Оскар и не заметил, как перешел с "ведьм" лишь на одну из них. Сейчас он был ослеплен соприкосновением с той, что казалась ему колодцем чистейшего света. Соприкоснулся - и осознал всю неизгладимую глубину уродства своей искалеченной души, которая рвалась скрыться от посторонних глаз, забиться в каменную нору и помутить страдающее сознание вином.

- Госпожа... Позвольте мне...

В горле Чонки образовался громадный ком, который перекрыл не только речь, но и дыхание. Словно в зоб попал холодный, тяжелый камень, который ни проглотить, ни выплюнуть...

-О, я совсем встревожил вас, - искренне огорчился эльф, опуская взгляд и качая головой. - Если б я был сочинителем, как ваш Эрки, то мог бы подобрать какое-нибудь красивое иносказание, но увы. Я совсем не умею облекать свои мысли в защитную оболочку метафор. У меня выходят лишь грубые неотесаные ящики, которые своими занозами больно ранят трепетное сердце. Старею...

Неожиданно Кайбалар опустился на одно колено - движением легким и плавным, от которого его умудренный годами облик весь куда-то делся и уступил место юношеской порывистости, и теперь, когда его лицо оказалось вровень с глазами Телльвик, стало особенно заметно, что эльфы внешне практически не стареют.

-Я прошу вас поверить мне, но сам скрываю от вас то, что не должен, - проговорил он очень тихо, но внятно, по-эльфийски оглушая "р" и "л", так что говор его был похож на певучий шепот, - Простите меня. Та девушка, которую вы спасли. Квилина. Мы пытались устроить ей побег, но вы успели раньше. Она рассказывала о том, как ее поддерживала ваша семья. А потом вдруг она исчезла, буквально из-под носа у нас пропала... и я был принужден. Простите меня еще раз. Как это на всеобщем? Наводить справки. Я хотел лишь убедиться, что она в безопасности, а вышло так, что я теперь знаю о вашем благородном начинании. И я уверен, что могу раскрыться вам, ведь в вашем добром сердце хитрость не соседствует с коварством, а несправедливость для вас и для нас означает одно и то же. И... мне нужна ваша помощь. Очень.

Реальность снов впитывала реальность леса. крики ночных птиц, шорох мелких веток под ногами ночных животных. Ночные бдения насекомых. Спать на траве у костра было непривычно тепло и мягко, такой уют в горах был редкостью. Звуки вили прозрачные перины вокруг, запахи нагоняли рой воспоминаний и предвоспоминаний того, что ещё не случилось. Если бы кто-то знал, как невероятно глубоко и устало пахнет хризантема на остывших углях. Как долго и разнообразно меняет запах шалфей, растёртый в ладонях. Как сильно не ладит простоватый оттенок жёлтых лилий с гладкостью и выверенностью их форм.

Как сильно отличается шорох полёвок от шороха кротов в подстилке леса. Как упоительно звучит трава, когда сбрасывает с себя утомительные дневные лучи и быстро растёт в ночной влаге. каким неудержимым дурманом пахнут соцветия дикой моркови, как близки они к сныти по качествам и как далеки по туманности восприятия. А утренние сумерки до последнего сдерживают всё кругом в серебристых оковах, которые истоньшаются от расплескавшихся солнечных лучей поздним утром..

Эрайа посмотрела на Эльшабет долгим взглядом. С уважением, почти с вызовом. Как на врага или союзника - кто знает. Она не смотрела так на Айлвин - воительница не стоила ее внимания. Тем более не сейчас, когда рядом были сестры.
- Госпожа Эльшабет, - тихо сказала Эрайа. Она по-прежнему улыбалась, но в ее голосе была скрытая угроза. Впрочем кому она предназначалась, понять было сложно. - Оскорбление магов дома Нилгет нельзя оставить без внимания, - тут она бросила быстрый взгляд на согнувшуюся в приступе кашля Малииру. - Но Айлвин была назначена в мой отряд, и лишь я буду решать, как именно это произойдет. Если подобные моменты будут иметь место в будущем, вам стоит говорить об этом со мной, не с моими подчиненными, - впрочем, после этих слов жрица одобрительно усмехнулась, - В том же, что она поплатится за свои слова, вы можете не сомневаться.
Третья жрица почти нравилась Эрайе. Но есть границы, которые нельзя переступать.

Она кивнула на предложение госпожи Эльшабет касательно принятия решения.
- Кровь некоторых была бы грязью на полу залов благородного дома Нилгет, - засмеялась Эрайа, бросив быстрый взгляд на Шак`Сена и другого самца, одного из недавно прибывших - того, что также не был членом дома. - Ваши слова мудры, госпожа Эльшабет. Мы не... кобольды - тут она снова слегка усмехнулась, - чтобы устраивать бойню прямо здесь. Мы вполне можем договориться - она слегка кивнула Линир, принимая и ее вариант - тем или иным путем.
Затем она вновь обратилась к Эльшабет.
- Я ценю и отлично понимаю ваше желание лучше узнать возможности тех, кто входит в ваш отряд, для достижения максимальной эффективности. Подготовиться, все обсудить и принять взвешенное решение - так поступают члены благородных домов. В таком случае, через два часа встретимся в зале для тренировок в воинском крыле. Если мы действительно будем решать вопрос... силовыми методами, то по крайней мере это не будет похоже на драку пьяных багбиров в таверне Финдара.
При последних словах она слегка поморщилась, оглядывая аудиторию, явно предназначенную для лекций или заседаний, не для дуэлей.

Затем только она окинула взглядом свой отряд - они стояли в идеальном боевом порядке. Но когда маг произнес заклинание, она нахмурилась.
- Я не давала приказа действовать, Ксариус, - резко сказала она, бросив на мага взгляд, не предвещавший ему ничего хорошего.
Она подняла руку, одним жестом показав команду следовать за ней в том же построении. Эрайа развернулась на месте и, не оглядываясь, пошла к выходу - спокойно и уверенно, во главе своего отряда.

Кетан молча сидел, созерцая как решалась его судьба. Даже, может, давно уже решилась, а сейчас просто он об этом узнает. Может, все уже кругом уже знают, чем Кетан будет заниматься, а он сам узнает об этом только сейчас, один из последних. Такова уж мужская незавидная доля в этом подземном мире: ты можешь останавливать коней, отважно забегать в горящий зиккурат, но судьба твоя будет вершиться самками, некуда от такого расклада не денешься. Такая жизнь. А Кетан еще даже пока не имел возможности себя проявить, поэтому и вовсе уважения не достоин. Надо с этим что-то делать, показать всем. Чтобы знали, что есть такой Кетан, который кое что может.

Тем временем стало понятно, что управлять его судьбой будет бойкая малышка по имени Эльшабет, которая тоже из недавнего выпуска. Интересно, она тоже отчаянно нуждается в репутации или у самок все иначе? Пожалуй, все же иначе, их уважают за то, кто они есть, а не за то, что они сделали. Любая жрица будет пользоваться почетом и уважением, даже если не успела достичь стяжать и заработать. Хотя, наверное, все же у них там свои сложности, непонятные простым смертным.

Воин неожиданно вынырнул из своих мыслей и моргнул, когда вдруг начали стремительно разворачиваться события. Митеран покинул трибуну, самки собрались вместе и начали замышлять всякое, Надирд внезапно спрятал свой инструмент и передислоцировался, сев рядом, по пути яростно жестикулируя. Кетан насторожился и попытался вспомнить все, что такое важное Митеран сказал напоследок.

Пострадавшие в процессе решения, если таковые вдруг случатся, будут излечены домашними лекарями в кратчайшие сроки, чтобы завтра уже могли приступить к работе.

Ага. Кажется, они решили стравить их, как пауков в банке, посмотреть кто из новичков чего стоит. Несправедливо: остальные жрицы уже знают свои отряды, а Эльшабет ничего толком не знает о своих бойцах. Захочет ли рисковать, выставлять против конкурентов? Так, кто тут у нас еще есть? Надирд и Нат. Ага, теперь понятно, почему Надирд решил передислоцироваться. Значит, вот они трое. Выглядят ребята, неплохо, может, Эльшабет и стоит рискнуть, получив район для патрулирования получше. Надо послать ей сигнал, что все нормально, бойцы готовы. Кетан расправил плечи и растопырил локти, излучая своим обликом опасность и уверенность в себе. Если жрица посмотрит в его сторону, то сразу поймет, что этот самец не из робкого десятка и готов сразиться с кем угодно.

Малиира осматривала остальных, пряча взгляд своих синевато-фиолетовых глаз под капюшоном и отмечала дальнейшее развитие событий, ожидая инструктора. Пусть она и была замкнутой особой, но не до крайностей же. Просто… такое большое скопление дроу слегка нервировало, с чем Малиира с юности училась бороться. И даже добилась кое каких успехов.

Подходили ещё дроу. Филрус, известный как молодой маг. Наверное он чем-то был похож на неё саму, ведь что он, что Малиира, большую часть времени занимались своей профильной деятельностью. Это было видно по нему. И да… знакомый стиль. Капюшон. Значит в некотором роде «свой». После Филруса до зала добрался Нат, высоченный, почти гигант среди дроу, которого несколько раз замечала Малиира на тренировочном поле, вместе с сидящим рядом Надирдом. Да и переглядывания Ната с Надирдом тоже подтвердили их знакомство. Встав бы Малиира подле Ната, уперлась бы ему в торс лицом. Он поступил как и подобает в его положении, встал позади сидящих мест, хорошая позиция для наблюдений, но самой Малиире было интересно, кто еще войдёт в зал. На не очень хорошие доспехи великана дроу не стала обращать особого внимания, зная, что лучшую он не мог пока получить. Да и сам Нат больше выделялся, нежели его снаряжение.

Самцы продолжали прибывать. Тяжёлой поступью ознаменовал прибытие воитель Кетан. Малиира заметила, что он может быть тоже неуютно себя чувствует среди такого скопления «со-домовцев» и перевела внимание на следующего самца. Кев-рен как оказалось не шибко выспался и учитывая что он после поклонов жрицам сел рядом с Альлиррин, это означало, что он в её группе и судя по сигналам в сторону Ната. Знаком с великаном из группы Малииры. И наконец самый таинственный из молодых самцов. Его трудно выделить из других дроу при его достойной внешности. Эрсвенспир, севший близ жрицы Эрайи.

Спустя миг, наконец-то скромный лекционный зал озарился присутствием первого выживальщика Дома Нилгет. Миртеран, одетый явно празднично, что означало важное событие в кругу высоких жриц Дома или кого-то очень к ним приближённого. А за ним… словно тень из-за спины, Танара. Тоже не совсем дроу, как и Малиира, но в отличие от еще слабо проявленной наследственности псионки, вечно блистающая своими упругими алыми сисечками, Танара то ли ими хвасталась, то ли ей так было удобнее. За храбрость в этом плане Малиира уважала сию воительную особу. Может в чём-то завидывала, но не это было важно. А другое. Брифинг начался.

Если уточнять, то до начала предстояло дождаться прибытия ещё двоих. Малиира заметила, как инструктор назвал имена. Непривычная для здешних мест последовательность. Сначала знакомый Малиире некромант Ксариус, и лишь затем Эльшабет. Возможно ей и быть той жрицей? Показав кивком Миртерану, что псионка приняла приветствие, пусть и не чисто к ней направленное, она дождалась появляния некроманта. Одет тот был как всегда добротно и выглядел соответственно. Ах этот точёный и суровый лик. Кхм… так… знакомец Надирда, стоит запомнить. Вздох легкого разочарования Надирда, рассмотревшего чуть ранее инструктора, молодая дроу решила молча проигнорировать, так как и ей не нравилась излишняя помпезность Миртерана, которую его вынуждали показывать старшие.

И...иии… вот и она, жрица Эльшабет, стольже маленькая ростом, как и Малиира. Хоть в чём-то обе дроу были близки, пусть и имели свои различия, не важные для других, но имевшие меж жрицей и псионкой как противоречие, так и солидарность. Да и змейка её довольно любопытно выпускала раздвоенный язык. А Нат действительно популярен, судя по взгляду вошедшей жрицы. Раздвая приветствия, Эльшабет услышала негромкий уважительный ответ от молчащей до сих пор Малииры, а затем… наконец-то. Продолжение брифинга.

Догадки Малииры, после первых слов Миртерана подтвердились. Её отрядом будет руководить Эльшабет. Со следующих слов инструктора стали ясны три вещи. Во первых, задания ближайшие будут касаться патрулирования улиц. Во вторых, это будут улицы Эриндена, Белаэрна и Финдара, и без разницы, в каком районе хотела бы работать это время Малиира, решение принимать жрицам. В данном случае Эльшабет. А это значит, одной проблемой меньше, но другой больше. И это третье… прямой, даже не косвенный намёк Миртерана о возможном конфликте между группами. Устало вздохнув, Малиира продолжила слушать, пока инструктор и его огненно-алая пассия не ушли из зала, оставив все решения на трёх жрицах.

Как-то пряли вечерком, в зале полным дроу, три жрицы паучьи интриги. Линир, Эрайа и Эльшабет. По чьему разговору было ясно, что они решали, собраться вместе уже отдельно от своих групп. Линир правда обмолвилась о Малиире. А значит придётся вставать и идти к ним. Малиира сделала тихий вздох, набралась уверенности и встав из-за стола, направилась к жрицам. Рядом с ней прошёл Надирд, заставив губки под плащём слегка дрогнуть.

- Вы хотите чтобы я тянула жребий? - задала назревший вопрос Малиира, остановившись подле трёх жриц и сама же ответила на свой вопрос, - почему бы и... да.

Маленькая госпожа. Так ехидно называли Эльшабет её старшие сёстры. И не только потому, что она была самой младшей из дочерей жрицы Ардул’брин. С рождением восьмого (и последнего) ребёнка силы матушки, видимо, иссякли — девочка появилась на свет (а вернее во Тьму Андердарка) крохой да так ей и осталась, ростом не достигнув и пяти футов. Зато на телосложение маленькой госпоже, расщедрилась видно сама Паучья королева: Эльшабет была необычайно хорошо сложена, будто статуэтка, выточенная из цельного оникса мановением руки гениального скульптора. Лёгкая, гибкая, тонкая в кости, с изящно удлинёнными конечностями, она двигалась легко и с той игриво-грациозной плавностью, которая свойственна, пожалуй, лишь этим мягко ступающим, будто вечно крадущимся, четырёхлапым животным из Ночи-на-Верху… Кажется, презренные расы называют их кошками.

Впрочем, переживала Эльшабет недолго, уже в подростковом возрасте быстро смекнув, что анатомический «недостаток» легко компенсируется парой туфелек на максимально высоком каблуке, в которых девушке, с некоторыми оговорками, можно было приписать такую характеристику как «среднего роста». Да и своевременно появившиеся где надо округлости, умело подчёркнутые правильно подобранной одеждой, не могли не радовать их обладательницу. Так что вскоре все печали по сему поводу напрочь стёрлись из девичьей головы. А обидное сестринское прозвище превратилось в эпитет, которым Эльшабет, пожалуй, даже гордилась.

«В самом деле, — рассудила как-то однажды дровийка, готовясь к поступлению в Академию, — зачем будущей жрице быть дылдой?» Обладая пытливым, любознательным умом и развитым интеллектом, Эльшабет вообще любила рассуждать. Нет-нет, да и посещали её аккуратную головку с тщательно ухоженными белоснежными волосами вопросы, как правило, начинавшиеся с формулировок «Что если…?», «Допустим, что…», «А вдруг…?». В такие моменты девушка могла бы сойти за воина — характерный блеск и азарт, который обычно можно наблюдать в глазах бойцов, с нетерпением готовых ринуться в атаку, был заметен и в её глазах цвета спелого граната. С той лишь разницей, что молодая послушница Академии бесстрашно бросалась в бои интеллектуальные. Впрочем, порой тоже весьма трудные и изнурительные. Неудивительно, что учёба в Ятшаррене давалась девушке легко и просто. Несколько незаметно пролетевших лет теории и практических тренировок — и вот она уже выпускница!

Сейчас же вчерашняя выпускница стояла в задумчивости, обратив взор на разложенные по кровати наряды и, по всей видимости, не решаясь остановиться на каком-то одном варианте. Затруднение заключалось в том, что Эльшабет до сего дня не доводилось бывать на мероприятиях, на котором сейчас требовалось её присутствие. Собрание — понятие слишком многозначное, чтобы делать какие-то прогнозы. И вылиться мероприятие, судя по её опыту, может во что угодно, от оргии до немедленного выступления в туннели Подземья. помучавшись ещё с несколько десятков минут, наконец, юная жрица остановила свой выбор на чёрной кожаной броне, сидевшей как влитая точно по фигуре (как-никак шита она была Домом по её индивидуальным меркам) и будто продолжавшей изгибы её собственного тела, и паре обуви на сравнительно небольшом каблуке (мало ли, вдруг и впрямь придётся куда-нибудь выступать!). В конце концов, если «семейное» собрание обернётся чем-то увеселительным, разоблачиться (разумеется, в прямом смысле этого слова), освободившись от брони, она всегда успеет, а вот выдвигаться на задание, будучи в вечернем платье… как-то несподручно.

И всё же иногда плохо быть невысокой. Сейчас как раз был один из таких моментов. Вроде и собираешься вовремя, и выходишь с запасом, а на место сбора прибываешь одной из последних, а может быть даже слегка припозднившись. Всему виной длина ног и как следствие — мелкие шажки. Всего лишь один параметр — и вот уже времени на путь затрачивается больше в сравнении с другими сородичами. С такими мыслями Эльшабет вошла в общую залу и свойственной ей лёгкой, без суеты, поступью плавно задефилировала к первым рядам. Привычка, сохранившаяся по Академии. На поясе жрицы, мерно покачиваясь в такт шагов хозяйки, балансировала змея. Явно пребывая в состоянии крайней заинтересованности происходящим, она то и дело изгибалась то в одну, то в другую сторону, своим раздвоенным языком словно «пробуя» пространство на вкус.

Особенно обладательнице блестящих чешуек пришёлся по вкусу Нат (уж наверняка не оставленный без внимания и боковым зрением её хозяйки). Проходя мимо воина, подпиравшего стену, девушка на мгновение задержалась, слегка повернув голову в его сторону и удостоив мимолётного взгляда. Что-то с этим дроу было не так, что заставило её задержаться... Осознание пришло быстро, заставив брови Эльшабет на какую-то секунду недоумённо приподняться.

Во-первых, поза. Он стоял, единственный из всех существ противоположного пола не осмелился опуститься на скамью без позволения на то жриц. Какие прекрасные манеры, похвально. А во-вторых... рост. Тут с подбором характеристик дело у Эльшабет обстояло куда сложнее — в голове от увиденного вертелось только одно слово: невероятный. Дроу и правда был огромен. Разумеется, девушка давно привыкла к тому, что при разговоре с собеседником её глаза в лучшем случае упирались в часть тела, именуемую межключичной областью. Но на сей раз... быстро сопоставив габариты незнакомца с собственными, жрица пришла к выводу, что при взаимодействии с этим субъектом перед её взором будет маячить нечто, располагающееся ближе к пупку. Ну или солнечному сплетению, если повезёт. И вообще, как такое возможно?! И возможно ли? Мутация? Наследственность? А может... милость самой Тёмной госпожи? Впрочем, над решением этой загадки она подумает позже.

Отвернувшись, Эльшабет зашагала дальше, оглашая своды звонким, мерным перестукиванием каблуков и раздавая по пути подобающие статусу вежливые приветствия тем, кого знала в лицо.

Золотые глаза довольно и насмешливо оглядели мужчину, а следом его избранную пассию. Во взгляде проскользнуло уважение и что-то подобное на понимание вкусов.

Краем глаза Айлвин следила за прибывающей публикой. Здоровяк Нат явно вскоре вызовет ажиотаж в дамском обществе и перебьет статус новой примадонны-ублажителя. Ему грозила приятная смерть от постельного истощения. Ладно. Посмеялись и хватит. Команда третьей группы в принципе отличалась хорошими манерами.
"Разберут, - весело подумала темная эльфийка".

- Вернемся к разговору позже, - жестами показала дроу, когда явился лейтенант Миртеран в изысканном облачении. Танара как всегда провоцировала новобранцев-мужчин на глупые поступки. Айлвин яростно скомкала предыдущий лист и взялась за следующий, когда выдалась минутка ожидания.

В этот интересный для себя момент времени Нат был занят тем что а) пытался не стукнуться башкой о слишком низкий потолок и б) аккуратно покормить паука, который решил что будет жить в вот этом углу комнаты. Закусив губу от волнения и старясь не повредить паутин, Нат пытался положить на ловчие сети своего соседа специально отобранную жирную личинку, коих за бойней в Финдаре обнаружилась позавчера аж целая сокровищница.

Паука он приметил в последний свой визит. Воин бывал в своих покоях редко, всё своё таскал с собой, спал обычно на полу, и пару последних недель вообще безвылазно сидел в этом самом Финдаре, ночуя там же. Так что вошедшего Надирда приветствовал не только запах застоявшейся пыли, но и запах грибов и рофов, которыми сам Нат пропах насквозь и для которого запаха эта комната была слишком тесной.

Работа внизу была интересной - рабы туда, рабы сюда, тут слегка стукнуть, там внушительно промолчать, тут кто-то умер, там кого-то наказывают, там кто-то не так посмотрел, грибы пятнадцати разных видов, грибной самогон двадцати двух, да и с рофами всегда как-то веселей - но работа занимала всё свободное время. Несколько раз Нат видел идущих откуда-то разведчиков и успевал перекинуться парой слов с Надирдом (единственным кто с ним из этой братии разговаривал), несколько раз видел марширующих куда-то солдат (никто из которых с ним не разговаривал вообще), но в остальном прошедший месяц был как загружен постоянно сменяющими друг друга событиями, что на какие-то новые знакомства (исключая постоянно угрюмых сослуживцев из числа условно свободных дроу) не оставалось времени.

Если не считать рофов. Их теперь Нат знал по именам что-то около пятиста морд.

Так что Нат, даже не успев узнать последние новости, решил поесть и отоспаться прежде чем завтра отправляться обратно. Возможно его история сложилась бы совсем иначе не реши его кто-то известить о грядущих больших переменах.

- О, приветствую! - С широкой улыбкой брякнул он, завидев знакомое лицо. Помахал ручищей, второй продолжая аккуратно держать личинку, машинально выпрямился и таки стукнулся башкой о потолок. - Какими судьбами в наших краях?

"Наши края" находились в том же здании, но, учитывая всё вышесказанное, с тем же успехом могли быть в другом городе или на луне.

Сама ночь была воплощением отчаяния и скорби. Казалось, будто капли дождя, падающие с неба, есть ни что иное, как слезы жен и матерей. Все железо, что удалось собрать - шлемы, кольчуги, оружие - сложили на дно лодки и прикрыли ветошью, чтобы звон не привлекал внимания ша'ахулов. Осторожно погружая в реку короткие, длиною в локоть, весла, новобранцы вертели головами, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь рассмотреть в кромешной темноте.

Никто не знает, откуда появилась Орда. Вроде бы, откуда-то с Востока, но жили ли они там издревле, или же были завоевателями из совсем неизвестных земель, никто не ведал. Вот только лишь донесения из пограничных земель достигли монаршего взора, враг уже был у ворот.

Похожие больше на зверей, со своими торчащими клыками, дикими, хищными лицами и густыми гривами волос, они шли на запах домашнего уюта и вид дыма из труб деревенских домов. Оставляя за собой лишь выжженные пустыри, они дошли до крепости Авалон.

По воле Рока все оказалось как нельзя хуже. Король Габриэл ван ден Берг с супругой и единственным наследником оказались запертыми в высоких каменных стенах. Лучшие защитники пали - и об этом стало известно всем. И сейчас последние из воинов королевства уместились в одной утлой лодчонке. Если падет крепость - падет и королевство. Надежды почти не осталось в сердцах людей...

Николас улыбнулся и коротко поклонился ведьме, надеясь, что скрежет его зубов не слишком слышен. Светлана, или Стелла, или Лейла, черти ее забери, только что в очень милой женской манере расписалась перед гостями в полном военном бессилии их дома. Какая, мать ее, прелесть...
— Здравствуй, Стелла. Да, все нормально, — с трудом удержавшись от того, чтобы наградить конюшую гневным взглядом, он выдавил вымученную улыбку в ответ, и повернулся к Хелене. — Приветствую вас, мать Оттойя. Я не мастер, но и непрофессиональному взгляду понятно, что карета ваша призвана лишь оттенять ее прекрасных пассажирок.
Николас чувствовал, что вся эта светская лесть начинает приходиться ему по вкусу.
— Мы с вашим... Джеком собирались выпить вина. Не желаете ли присоединиться, дамы? — чуть запнувшись на том, кем действительно является кучер, Николас решил обойти этот вопрос вообще, назвав того по имени. Посмотрев на Джека, он больше ничего не сказал, молча предоставляя "кучеру" право распорядиться находкой Николаса по своему усмотрению.

- Как будет угодно! - также поднялся со своей жердочки Дятел.

Провожал он ведьму неспешно, позволяя той самостоятельно выбирать путь, которым следовать по обширным владениям знатного рода. Разве что перед дверьми чуть повышал голос, да неистово сверкал глазами на тех слуг, что поглупее: "Кланяйтесь!".

- Была, значится, такая штука. Пришла одна шабол...э-э-это я по-иноземному, не извольте оскорбляться. В общем, профурсетка одна решила грязно оболгать одного весьма знатного господина, обвинив в насилии над собой. Он, разумеется, ничтоже сумняшеся, говорил, что свою благосклонность та девица подарила ему совершенно добровольно. А свидетелей, как водится, нет. В общем, оба нарисовались - она та еще жадоба, а он - знатный шалун. Во всех смыслах, разумеется. Стали судить, дело рядить - а ну, кто-то же прав из двоих? И тут один из тех, кто дело то слушал, говорит: "А давайте наш господин виру* уплотит, а мы с нее дольку взыщем в пользу хозяина гостевого дома, которому девица простыни каблучками изгваздала. А профурсетка как заверещит: "Я туфли сняла!!!". Тут-то и разобрались, что к чему...

- Вы не думайте, мать Эсмеральда, у меня что ни байка - то быль! Жил в свое время дядька, как звали его никто уж не помнит, но погоняли все Краснобаем - так заливисто врать умел. Ни слова правды - а заслушаешься! И вот как-то работают, значит, мужики, а мимо Краснобай проходит. Торопливо так, сноровисто, по деловому. Те, разумеется, тут же к нему кинулись: "Краснобай, а Краснобай! Соври чего-нибудь! Да чтоб получше, чтоб мы поверили!". А он все останавливаться не хочет, отмахивается лишь со словами: "Некогда, некогда, ребятушки! Там озеро высохло, бегу вот к куму за сетями - рыбу грузить!". Мужики, ясно дело, побросали инструменты, про работу забыли, похватали кто мешки, кто ажно бочки, да побежали к озеру скорее, а до него верст шесть! Взмыленные, взъерошенные добрались - а озеру-то что? Стоит, как стояло, да рыбка в глади резвится. После за Краснобаем бегали с топорами да молотками, а он мужик резвый, лишь пятки сверкают да хохот слышен: "Сами же, ребятушки, просили соврать!"

Представление со стулом произвело на барышню впечатление — хоть она и подозревала, что первый стул был разрушен нарочно, чтобы был повод продемонстрировать силу волшебства. Лина за всю свою жизнь лишь несколько раз сталкивалась с магами — и никто из них не творил ничего подобного: по большей части они выполняли рутинную работу вроде улучшения погоды или лечения скота, то,что язык не поворачивался назвать чудом.

- Ну что ж, приступим, - гадалка вновь простёрла руку над колодой. На этот раз ее задача была сложнее — надо было вытащить аж восемь карт, каждыя из которых отвечала бы на конкретный вопрос. Магдалина ощутила привычное тепло, исходящее от колоды — те карты, которые должны были быть в раскладе, казались самыми горячими. Очень скоро все восемь штук были выужены из рассыпанной по столу колоды — и разложены в два ряда. Вздохнув, предсказательница перевернула первую карту рубашкой вниз — взору гадающих открылся Рыцарь Пентаклей в прямой позиции.

- Первая карта отвечает на вопрос о сути вашего эксперимента, его цели, если хотите... И говорит она о желании получить контроль над материей, веществами, плотью. Это может позволить вам осуществить различные второстепенные цели — мне они не известны, это может быть все, начиная завоеваниями и заканчивая обретением бессмертия — но сначала вам нужно разобраться с задачами первого плана... А с ними все может быть не так гладко...

Гадалка перевернула следующую карту,которой оказалась Пятёрка Пентаклей прямо.

-Вторая карта говорит о ваших мотивах — вас подтолкнули к исследованиям бедность и движение вниз. Вы хотите, чтобы вас оценили по достоинству — совершить революционное открытие,которое перевернёт мир и представления о возможностях магии... Но я забегаю вперёд... Посмотрим,о чем нам поведают оставшиеся карты! - с этими словами Лина открыла третью карту, которой был Шут наоборот. По лицу гадалки пробежала улыбка, - Вот оно. Начинается... Значение этой карты может вас не порадовать, но я считаю недопустимым скрывать его от вас, или же искажать его смысл. Знайте же — на эксперимент влияет то,что вы порой действуете необдуманно и склонны к чрезмерному риску! А следующая карта — Восьмёрка Мечей наоборот — говорит о том,что влияет на ситуацию скрытно — и это критика! Ваши эксперименты не одобряются обществом, вас осуждают, а недоброжелатели и вовсе не против заключить вас в тюрьму... Следующая карта — тоже говорит о внешних влияниях на ситуацию, и эта карта — Правосудие наоборот, обозначающая судебные дела... Смысл этих двух карт настолько близок, что остаётся лишь поразиться... - Магдалина покачала головой и продолжила переворачивать карты.

Шестая карта являла собой совет колоды — то была Двойка Булав прямо, рекомендовавшая удовлетвориться малым и получать удовольствие от настоящего.

Следующую — седьмую — позицию в раскладе занимал Паж Булав прямо — Лина пояснила, что эта карта символизирует значение эксперимента для Даррена лично:

- Да, эксперимент принесёт вам славу и деньги, это будет уникальное открытие, сделавшее вам имя, оно возвысит вас... Посмотрим же более долгосрочные перспективы, что будет значить ваш эксперимент в истории... - с этими словами Магдалина открыла последнюю карту. На столешнице оказалась Тройка Мечей наоборот.

Лицо гадалки исказила безумная усмешка — в ней в равной степени читались ужас и торжество. Враз сметя со стола все карты обратно в кожаный свёрток, явно готовясь спасаться бегством, гадалка провозгласила значение последней выпавшей карты:

- Ваш эксперимент — чудовищная ошибка, которая приведёт людей к катастрофе. Лучше бы вам его не ставить... Как такое может получиться? Результатом ваших изысканий могут воспользоваться не те люди, а потенциал у вас и у вашего открытия огромный! С помощью ваших результатов можно будет уничтожать миры и получить безграничную власть... Даже если вы не стремитесь к этому — этими целями озадачатся ваши последователи, и тогда мирозданию придётся совсем худо... Пожалуй, лучше бы мне не знать этого всего... Ведь, зная, что передо мной стоит изобретатель, чьи деяния приведут в итоге к катастрофе, я должна сделать все,от меня зависящее,чтобы его, то есть — вас, остановить... Но я — простая гадалка, и вряд мне мне помогут в борьбе с таким могущественным магом метательные ножи... И сомневаюсь,что смогу убедить вас прекратить ваши разработки!

На лице Магдалины теперь читалось настоящее отчаяние... Гадалка поднесла ладонь к лицу, словно могла таким образом отгородиться от всех предсказанных ею несчастий. Но из-под пальцев блестели глаза барышни — было видно, что она внимательно следит за реакцией кверента, готовая в случае попытки её атаковать броситься прочь.

Этот мужчина отличался от остальных. Бывший социальный работник. Жена. Двое детей. Маша ковырялась в его жизни, будто вилка в тарелке со спагетти. Пятьдесят лет – приличный срок, за который все в ней успело перепутаться, сплестись в бесконечный клубок теста, которому явно не хватало хоть сколько-нибудь пикантного соуса. Однако скоротечное их знакомство не омрачилось ни единой ложью, и если бы этот человек вдруг поинтересовался, кто она…
- Это раздражает, верно?
- Простите… Что Вы имеете в виду?
Если долго смотреть на реку… Господи, это все знают. Даже он.
Если… Что будет, если долго смотреть в окно самой обыкновенной попутки? Не оборачиваясь, не моргая. Не замечая проскакивающих изредка светлых огоньков встречного авто, подъездов, отъездов, арок, окон. Не слушая местную радиостанцию, которую предпочитает лишь один человек во вселенной – водитель…
- Разве это возможно, чтобы диктор вот так просто взял и заговорил со мной?
- Конечно. Тебе многое предстоит узнать о Париже.
Он спросил, почему ее раздражает этот человек, и Женя не сразу нашлась, что ответить. Может быть, глагол “раздражать” с самого начала был подобран неверно? Возможно, это было сделано умышленно, чтобы сбить ее с толку и сбросить в пропасть безумия. Все эти журналисты по-настоящему зарабатывают лишь на сенсациях, вроде растерзанных социальных работников, что нет-нет да и обнаруживаются в каком-нибудь тихом парижском дворике.
Не так… Человек, что любезно согласился их подвезти, не смотря на поздний час и практически полное отсутствие на дороге других машин, водители которых смогли бы придти на помощь в случае чего, спустя пять минут неторопливой беседы привел Шилову в замешательство. Француз не лгал, не поглощал ее взглядом, не пытался флиртовать. На секунду она позволила себе усомниться в том, что он вообще человек, и тотчас предложила сделать ему “это” за сто франков, хотя понятия не имела, много это или мало… Фраза о ста франках ворвалась в ее голову из какого-то кинофильма.
Ответом на этот вызов стал долгий, насколько это позволяла дорога, взгляд, и протянутая в сторону ее колен заметно сморщенная возрастом рука.
- Добилась своего? – Маша, казалось, была здесь ни при чем, оставаясь лишь сторонним наблюдателем на заднем сиденье.
Девушка улыбнулась, ощутив облегчение, потому что причина, по которой этого человека можно было презреть или даже возненавидеть, все-таки нашлась, однако пальцы - эти длинные жабоедовские сосисочки – вместо уготовленного им места на ножке устремились к защелке бардачка. Он достал из него что-то вроде визитной карточки, а затем протянул ей.
Social centre "Renaissance". Телефон. Адрес.
Всю оставшуюся дорогу Эжен молчала, глядя в такое же безмолвное окно. Остальные решили, что он слишком стар для этого. Что именно она имела в виду, так и осталось для него загадкой. Никакого прощания… Мужчина удостоверился, что дама плотно закрыла за собой дверь, и ни слова не произнес о деньгах.
Тонкий шлейф дурного настроения, будто копоть старинного паровоза, протянулся за этой девушкой до самого кафе, где ее ожидали семеро. Принц умолчал о деталях, оставив пространство воображению, однако Le Fleur не стал пристанищем ни для каких семи рыцарей круглого барного стола.
Порог едва переступив, она поняла, что большинство из этих особ не были не только рыцарями, но и людьми. Их мысли сидели тихо… Словно худосочные церковные мышки во время проповеди. Они боялись высунуть свои махонькие носики за пределы таких же крошечных как сами черепушек. Хи-хи!
Ее взгляд, пустой и оттого беглый, из всей собравшейся толпы задержался лишь на двух проклятых, чья внешность заслуживала пусть незначительного, но отдельного внимания.
- Поздравляю, милая. Принц решил познакомить нас с самыми уродливыми уродами на свете, - едва прикрыв рот ладонью, прокомментировала увиденное подружка, вошедшая вслед за брюнеткой.
Ничего не ответив, Женя засеменила к самому отдаленному от собравшейся компании столику.

"Ненавижу!"
Это было все, о чем думала Элаиза, пробираясь сквозь посмеивающуюся толпу к чану с освежающей влагой, не пытаясь даже самой себе ответить, что же или кого же она ненавидит - противницу ли, поражение, насмешки, себя, весь мир. Просто ненависть продуктивнее обиды, и она помогала справляться со слезами. Тело все еще было напряжено, руки дрожали, когда она наполняла чашу. Но несколько глотков ледяной воды постепенно охладили ее пыл, и напряжение начало спадать. Плеснув в лицо водой и почувствовав на губах соль от пота, она посмотрела на свое отражение. Неудивительно, что Клаудия смеялась над ней - выглядела она действительно жалко. Не лучше, чем тогда, несколько лет назад, после особенно обидного поражения - тогда они еще случались очень часто, но были от этого не более приятны. Точно так же тогда досады было больше, чем боли, точно так же слипшимися прядями висели растрепавшиеся волосы, и почти так же смотрели темные влажные глаза на замызганном напряженном лице. Не будь Элаиза сейчас так накручена, она сама усмехнулась бы этому воспоминанию. Она даже попыталась это сделать, но улыбка вышла кривоватой, а капля воды, упавшая с ее подбородка в бочку, разрушила отражение. Постепенно возвращавшееся спокойствие вдруг потревожил раздавшийся совсем рядом голос. Резко обернувшись, девушка увидела свою недавнюю соперницу, и гнев снова вспыхнул в ее глазах. Но Клаудия смотрела на нее спокойно, говорила ровно и даже слегка задумчиво, словно и не совсем к Элизе обращаясь. Улыбка на утомленном лице казалась теплой - но была ли она искренней?..
Первым порывом Эли было уйти, но она сдержалась и некоторое время молча смотрела на эту женщину, которая много лет назад сражалась бок о бок с ее собственным отцом, которая видела настоящую войну, - и к ее собственному удивлению злость вдруг куда-то бесследно испарилась, и стало почти стыдно за детскую обиду, еще мгновение тому назад терзавшую все ее существо. Она - настоящий воин, и ее, несомненно, было за что уважать. Не такой ли стремится стать сама Элаиза? И, конечно же, она права, обезоруживающе права, но гордость все равно не позволяла девушке смириться с недавним унижением.
- Я делаю выводы, - процедила она, наконец, сквозь зубы. Голос вышел тихим и слегка хрипловатым. - Но можно было бы ограничиться просто победой, без оскорблений. Я не малютка.

Арвори встал и сделал пол шага назад, но не отступил, а скорее, будто приготовился к прыжку и заговорил в ответ на слова призрака:
-Вступая на тот путь что я избрал, я с самого начала знал о том, что в на протяжении всей своей жизни буду отвержен другими, что мне придется испытать мучения, которые многие люди, да и нелюдиди не испытывают даже прожив всю свою короткую или же длинную жизнь, знал я и то и в конце концов смерть настигнет каждого из нас, каждого из людей, белок, краснолюдов, ведьмаков, всех кто живут или будут жить, так же как настигает всякого, рано или поздно. Так что можно сказать с каждым прожитым мною днем я все ближе и ближе приближал себя к этой неумолимой черте. Вопрос был лишь в том, встречу ли я этот миг с чувством выполненного долга и спокойствием или же моя душа будет метаться подобно тебе призрак, наслаждаясь лишь вкусом крови, яростью безумия, и вечного стремления охотника настичь свою жертву...По мне так лучше смерть в мучениях, и тихое забытьё, чем вечное рабство в плену своих желаний и непрекращающаяся погоня за тем, что на самом деле нельзя поймать. Не для того существуют ведьмаки, что бы ловить души и вселять страх в сердца других, чтобы пророчить войну...или предвещать мучения и беды.
В тот миг когда темный полог сомкнулся над мной, я был готов к тому, что умру, и был спокоен так как я сделал все что мог, что бы остановить нападение на моих товарищей и помочь им в борьбе, а сейчас ты предлагаешь мне отказаться от всего этого...и ради чего? Ради обретения нового я в форме неумолимого духа, сеющего смерть?
-Нет, призрак уходи, и не зови меня с собой, ибо у каждого в этом мире должно быть свое место...и я выбрал свое уже давно. - произнес Арвори, глядя прямо в глаза призрака, ну или в то место, где у него должны были находится глаза. И хотя юноша чувствовал, как задеревенело его тело и похолодела кожа буквально пропитавшаяся чем то что можно было бы назвать "страхом", хотя это и было нечто совершенно другое чувство, он все равно продолжал говорить не взирая ни на что. Будто бы в его словах была самая надежная защита от того, что он видел вокруг и ощущал внутри себя.

- Что ж, раз не за тебя назначена награда, то жаль, очередная никчемная жизнь d'hoine, которая прервется потому что он встал на пути Aen Seidhe. Все то, что ты говоришь я делал. И вслепую дрался и стрелял, но это не то упоение. И знаешь почему? Потому что кинжалы не дают гарантий, Ларадэн.

С последними словами Кваэрталанасс метнулся к врагу. Их разделяло приличное расстояние, поэтому человек решил сначала расправиться с теми, кто мог его ранить на расстоянии. Два кинжала устремились к эльфам, натягивающим луки. Однако, быть стражником эльфийских земель - нелегкая работа, на которй требуется немало профессиональных качеств, и скорость реакции и уворота - входили в обязательный список требований. Оба эльфа, и Альдар и Хильдориен были закаленными воинами, поэтому кинжал, пущенный в каждого из эльфов был бы для них легкой разминкой, если бы не был пущен опытнейшим метателем.
Альдар с легкостью, присущей только лишь эльфам, отскочил в сторону, одновременно накладывая стрелу на тетиву, а Хильдориену повезло меньше. Кинжал был запущен точно в середину силуэта эльфа, что на мгновение заставило того задуматься, в какую сторону уклоняться, в результате чего он не смог завершить уворот.
Кинжал попал ему в руку, пробив мышцу трицепса правой руки и прочно застрял. Определенно, такая рана выводила лучника из боя. Эльф коротко вскрикнул, и выронил стрелу, которой собирался поразить противника.
Тем временем Кваэрталанасс сближался с человеком, а Альдар, чье желание жестоко убить человека лишь возрасло с ранением товарища, отправил в его сторону стрелу.
Эффективная дальность лука намного превосходит ту же дальность у кинжалов, поэтому стрела пущенная эльфом без проблем настигла убийцу. Пробив ему руку через бицепс, стрела застряла, а ее кинетическая энергия существенно сбила прицел метателя кинжалов, поэтому очередная партия острых предметов полетела далеко от несущегося на него Кваэрталанасса.
Дорвавшийся до противника убийца был очень быстр. Даже невероятная ловкость Ларадэна не могла помочь ему уйти от гнева Aen Seidhe. Молниеносным ударом эльф отсек убийце пальцы руки, которой тот пытался бросить кинжал. Беспомощная левая рука убийцы висела лишним грузом, поэтому следующий удар подошвой сапога в грудь был даже не замедлен.
Тяжело ухнув и упав, из-за того, что удар сбил ему дыхание, убийца попытался встать, но чудовищная боль в обеих руках и то, что эльф налетел на него сразу же после его падения, приставив клинок к горлу, заставил того остановиться.

- Альдар! Помоги Хильдориену. Я этим займусь.

Выхватив второй рукой кинжал эльф еще ближе приблизился к убийце.
-Начинай говорить все, что тебе известно, и то, что мне может быть интересно. Иначе твоя смерть будет крайне болезненной. Я начну с ушей. Готов поспорить, без твоего слуха, такого острого, ты будешь абсолютно бесполезен.

Как будто в доказательство этого, Лаэрнасс провел кинжалом по лицу убийцы, едва не зацепив его глаз. Кровь полилась из раны, ее было немного, но боль была уже существенной.

       «Наконец-то всё закончилось!» — мог бы подумать Синдбад, но он так не подумал. Всё только начиналось, и самоё сложное ещё впереди. На горизонте пока что призрачно маячили весьма зловещие тени прошлого. Тени ненависти.
       Команда быстро справилась, как всегда не замешкавшись ни на секунду. Пленника в один отсек, тела в другой, Збышека в каюту боцмана, под его же пристальный надзор и с заданием накормить бедолагу — Синдбад не упускал ни одной мелочи. А пока что нужно было решить вопросы, так бесцеремонно прерванные дракой в трактире.
       Кивнув головой спорящему Люцу и скучающему Доромиру, купец пригласил их пройти в свою каюту. За последним вошедшим беззвучно закрылась дверь, над которой опустилась плотная штора, приглушающая звуки.
       — Хотелось бы мне встретиться при более приятных обстоятельствах, друзья, — немного помолчав, начал Синдбад, — и в более широком составе. Но, увы...
       Купец сел за стол. В его руке незаметно оказалось гусиное перо для письма. Пальцы бесцельно, автоматически теребили его опахало. Синдбад, похоже, был взволнован, но постоянно надетая на лицо обходительная улыбка говорила об обратном. Хотя она вообще ни о чём не говорила.
       — Я хотел предложить вам новую авантюру. Наверное, самую отчаянную из всех, что у нас были. Но сейчас я практически полностью уверен, что от неё лучше будет отказаться. Виной тому — сегодняшние события и то, что в ходе них открылось. Я прекрасно знаю, насколько опасно знать что-то лишнее. Одно неосторожно услышанное слово — и ты покойник. И поэтому я спрошу у вас: хотите ли вы быть втянуты в дело, где только по одному подозрению о вашей осведомлённости в нём вас обязательно будут пытаться убить сильные мира сего? В трюме нас ждут пленники. Они, надеюсь, и помогут понять, насколько быстро нужно сматываться от задуманной авантюры, но даже того, что мы от них услышим, наверняка достаточно для смертного приговора. Поэтому я не настаиваю: вы можете на этот раз отказаться, можете пойти со мной, но предпочесть не знать опасных тайн, или же с головой окунуться в крупную и неоправданно опасную игру, где от вырубаемого леса будут лететь не щепки, а вековые дубы.
       Синдбад спокойно посмотрел на товарищей: Проста и Люца. Он будет рад любому ответу. По разным причинам, но всё же будет рад.

- Чувствую? - Люц нахмурился - Чувствую чужую волю... - на лице его явственно читались страх и обреченность. - Воля... Поссать с козел - у меня воля.

Переулок наполнился раскатистым смехом Люца, столь мощным и неожиданным, что, пребывавший до того в сладкой пьяной полудреме, возница вздрогнул и осторожно высунулся из-за угла фургона.

- Ну што, милсдари, йихать-то когда будем? - спросил он робко, когда Скромник наконец унялся.

Люц, тем временем, поправил взъерошенную бороду и уже серьезно произнес:
- Да, ехать же уже пора. Что с ним делать будем - взгляд скользнул к оброненному камню. - Не оставлять же его тут?

18 октября 1922 г.
9:57

Отворившаяся со скрипом прогнившая деревянная дверь с потускневшей медной табличкой "427" открыла взорам стоящих на пороге супругов Де Блуа поистине унылое зрелище, которое являла собой их комната. Серые, в однотонную полоску, обои, начинающие подгнивать из-за царящей вокруг сырости и протекающих труб наводили смертную тоску и желание поскорее убраться отсюда, но выбора у супругов не было, и как бы им здесь не нравилось, похоже, они были обречены провести в этой комнате почти весь этот тоскливый день. Посему, вконец приунывшие молодожены продолжили беглый осмотр их временного жилища.
В углу, у дальней стены, в нескольких шагах от выходящего на грязный двор окна, располагалась старинная кованая двуспальная кровать, застеленная недавно выстиранным выцветшим бельем. Рядом высился большой дубовый платяной шкаф с выломанной ручкой и разбитой левой дверцей, который, вместе с кроватью и одиноко стоящей у противоположенной стены поцарапанной тумбой, из открытого шкафчика которой свешивались какие-то пожелтевшие бумаги, составлял подавляющее большинство предметов местного убранства. В комнате имелось еще одно окно, но вид из него открывался еще более безрадостный - оно выходило на ряд заброшенных кирпичных домов, за полуразрушенными крышами которых тянулось болотистое предместье.
Но самой удивительной, была, несомненно, ванна, располагавшаяся в конце коридора. Громоздкая старая мраморная ванна, каких уже нигде не встретишь. Из ржавого крана в лужицу буроватой жижи на дне тоскливо падали прозрачные капли, завершая свое падение глухим булькающим звуком. Рядом с ванной стояли жестяной тазик и умывальник. В целом, складывалось впечатление, что всем этим не пользовались как минимум уже несколько лет.
Тем временем, вслед за прошедшими в сомнительного вида апартаменты супругами молча вошел жабоподобный Гилман, с непринужденной легкостью втащив весь их багаж и свалив его у самого входа. Мрачно крякнув что-то насчет периодически случающихся перебоев с электричеством, он незамедлительно удалился, оставив удрученных молодых людей наедине с их невеселыми мыслями.

       В переулке повисла тишина, какая только возможно в оживлённом торговом городе. Лишь из-за каменных стен домов, перекатываясь через невысокие крыши, был слышен торговый гул проспектов. В большом городе большое разнообразие. Мальчишка, звонко и весело зазывающий покупателей в лавку своего отца, даже не подозревает, что за её стеной лежат два трупа. А через пару минут прошедший по этому месту погонщик мулов уже ничего не увидит.
       Передышка дала время подумать, и думы эти были не радостными. Слова этого рыжего парня, так простодушно, но точно передавшего тайные беседы из Наживы, пускали свои щупальца в самые глубины памяти, вороша смутное, зловещее прошлое нильфгаардской аристократии.
       «Федаины... Сгинувшие пёс знает сколько веков назад... Ораторы, слуги... Да, было глупо полагать, что такую заразу можно искоренить. А когда про тебя не знают, то ты можешь действовать свободнее. Когда думают, что ты мёртв, всё ещё проще. Но эти парни уже не те, и это обнадёживает. Трудности закаляют, а у старых федаинов их было хоть отбавляй. Сейчас же они более расслаблены, более изнежены, менее опытны. Но они, похоже, как нельзя лучше воспользуются главным козырем — внезапностью. Чего же они хотят? И чего хотят от меня? Алмаз и книгу? Зачем же ещё стравливать магов и ведьмаков, кто напрямую заинтересован в этих находках, для кого это стало целью существования?»
       Взгляд Синдбада беспокойно скользнул по широкой спине Баррака. Федаины били неожиданно, и никогда нельзя было сказать, что твой лучший друг — не один из них.
       «Кто угодно... Род Кеаллахов — знатнее даже императорского, по-хорошему. Среди нас агентов может быть даже больше, чем членов семьи», — осознание глубины и одновременно масштабы этой внезапной угрозы ошарашили купца, но он тут же взял себя в руки, — «Хотя, если подумать, то в опасности в основном мои старшие братья. Можно ручаться, что их лучшие друзья — это подстава. А кому тогда, в смутные годы, нужен был бесприданник, обречённый уныло существовать в тени братьев? Потом были долгие годы пустыни среди людей, которые скорее умрут, чем продадутся кому-либо хоть за деньги, хоть за идею. Чужую идею. Но в Назаирской Торговой Компании точно есть предатели, и искать их надо среди тех, кто появился после её расцвета. Пусть даже они кажутся самыми верными. И начать можно будет с распорядителей в самом Назаире».
       Нильфгаардец улыбнулся лишь уголками глаз. Эти шакалы наверняка запустили свои руки в главный узел Серой Сети, получая бесценные сводки со всего мира. И именно эти руки теперь будут приносить своим хозяевам хорошо продуманную дезинформацию. Нет, не стоит обрубать их. Всезнание, покрытое тонкой ложью, страшнее неведения.
       Но всё это потом, после. Нужно удостовериться во всём, до конца вытащить возможную правду из всех, до кого удастся достать. А сейчас...
       — Отдохните пока, хлопцы, — вместо Поля из-за угла вынырнул Менелай. Что ж, видать, проныра ещё не вернулся. — Доромир, как там наш гость? Люц ушёл за телегой.

Проста всегда развлекал этот морской громыхающий ящик, главное не попадаться под горячую руку и на больную голову.
Еще когда войн подходил к кораблю, удивился про себя, о тишине, обычно только входишь в порт, все уже ясно где наш корабль, ан нет, оказалось он тут.
Доримир выжидал едва ухмыляясь и наблюдая за реакцией Виора на нашего капитана, а когда наконец Гуннар заметил и его, то ответил: "Наш великолепный купец решил испытать свой меч, у него это.. успешно получилось, теперь он хочет похвастать и зовет Поля и Станислава, куда они запропали?", войн прошелся взглядом по палубе, "а это Виор, наш.. гость, Казимир велел поса.. освободить ему каюту, как потенциально будущему партнеру", закончил Прост, в ожидании парочки парней, с которыми, похоже, придется вернуться к Синдбаду.

       Увидев, что Збышек хромает, нильфгаардец присмотрелся к ноге по-внимательнее:
       — А я Казимир, купец. Что у тебя с ногой?
       Збышек внимательно всмотрелся в лицо купца, после чего ткнул пальцем в мертвого мага:
       — Это он сделал, перед тем как его убили. Сложил пальцы вот так и стало очень больно.
       Парень в точности повторил жесты мага, которыми он действовал на колено.
       Синдбад не был силён в магии, но всё же кое-чего насмотрелся за свою бурную жизнь. Знак этого парня выглядел вполне настоящим.
       «Ты посмотри! Похоже, он с первого раза, хотя бы приблизительно, запомнил то, что другие учат годами. Может, он и не маг, но память, похоже, отличная. Вероятно, интерес реданцев был не совсем уж беспочвенным».
       Купец кивнул, с лёгкостью сдержав удивление.
       — Будем надеяться, что скоро пройдёт. А пока, — Синдбад обернулся к лежащим телам, — помоги, пожалуйста, связать этих недобитых чертей. Надо узнать, кто они такие, и выдать разбойников страже.
       Баррак уже занимался своим делом с предводителем, и купец направился к тому мордовороту, который лежал недалеко от Збышека. Сняв с себя пояс, он распустил его. На поверку тот оказался не изящным украшением, а тонкой, но очень прочной шёлковой лентой около четырёх ярдов в длину. Сев на корточки, он кинул один конец рыжему юноше, а сам принялся вязать руки головореза, заломав их сзади до самого затылка, связав и перекинув верёвку через его шею. Оставалось потуже затянуть ноги, и пленник не сможет пошевелиться, ничего себе не вывихнув.

- Баррак, вяжи вяжи пока выживших, а я подыщу достойную клячу для их транспортировки на корабль. - Люц поправил пояс и скрылся в переулке.

На торговой площади, что располагалась в трех кварталах от "Разгульного черепа", несмотря на ранний час, уже было не протолкнуться. Самые ранние продавцы, обычно кметы из предместий, старались сбыть товар и убраться восвояси до шести часов, когда придет сборщик местовых податей, а потому цены у них были ниже, чем у дневных торгашей. И уже с пяти часов площадь гудела, как разворошенный улей от снующего туда-сюда разношерстного люда. Купить продуктов на рынке мог позволить себе практически любой: кметы, видя, что товар не пользуется спросом, обычно отдавали его задарма, лишь бы не везти обратно домой. Но не только беднота приходила с утра на площадь, тут можно было увидеть и слуг весьма уважаемых господ, поскольку всем было известно, что "утренние" продукты, в силу специфики сбыта, были самыми свежими.

Люц, удовлетворенно фыркнул, запихивая в поясную сумку спелое яблоко, только что ловко стянутое с прилавка, затянулся дымом из резной трубки и толкнул в бок, дремлющего на козлах пьянчужку-извозчика:
- Эй, вставай, хренов милсдарь! Всю работку проспишь! - Дождавшись, пока кмет, наконец, наведет на него пропитый взгляд, краснолюд продолжил. - Мне нужен твой фургон. Сейчас. Надо мне, эта, от трактира несколько... мешков эээ... удобрений в порт отвезть. Вот твоя кляча мне как раз таки сгодится. Плачу каэдвенскими марками.

Виор не особо привередничая, несколькими рывками отломал доску от дряхлой ставни. Против закаленной стали клинков эта рухлядь естественно ничто, и при первом же соприкосновении треснет, но если быть достаточно аккуратным и ловким, можно применить ее как нельзя кстати. Да и когда у тебя в руках есть что-то твердое и увесистое, чувствуешь себя намного уверенней, нежели вовсе обезоруженный. По крайней мере, Вейм именно таким себя и чувствовал ранее. Так же Виор лютым гневом ненавидел чертовы занозы, которые он непременно загонит в кожу махая этой обработанной древесиной. Вытаскивать их всегда было крайне неприятно.
Метать булыжники особо не хотелось. Вейм предпочитал пока сохранять стойкую лояльность в данном конфликте. К тому же, можно было вместо противника угодить неудачливому союзнику в голову. И все дела. Можно с чистой совестью бежать наутек из города и бросать это дурацкое поручение этой дурацкой конторы. Но, как показывал опытный глаз, «друзья» справлялись и без его помощи. Правда, один только что очень красочно упал, брызгая своей кровью во все стороны света, но воину его жаль не было. За свои ошибки нужно расплачиваться, а если платить нет желания, лучше их не совершать. Растекающаяся по пыльной дороге лужица горячей крови вызывала разве что небольшое омерзение. И уважение к большущему детине, который сотворил это с бедолагой. Как бы там ни было, этот объект был настоящим профи. Чего стоило не только то, как он ловко управился с нынешним мертвецом, а еще и то, как он отлично держался против этого краснолюда. Виор считал, что все краснолюды это смесь звериной силы, бычьей выносливости и стальных нервов. Плюс минус несколько тонн свежей ярости. И все это умещалось в их низком, но коренастом росте! Так что Вейм очень опасливо относился к подобным типам, считая их ненормальными и просто сумасшедшими. Отчасти он был прав, а отчасти просто следовал установленным стереотипам.
Виор вступил тут в роли обычного зрителя и наблюдателя. Его дело было лишь в том, что бы сообщить этому Синдбаду о том, что дела его теперь пошли по очень корявому откосу. А потом, может, втереться ему в доверие и спокойно коротать годы в его компании. Это лучше, чем бродить в одиночестве и принимать всякую паршивую работу. Хоть поболтать можно. Иначе разговоры с самим с собой точно сведут Вейма с адекватного мышления, и он станет, что тот пьяный и буйный дебошир.
Виор стоял и наблюдал. Ввязываться пока незачем, если он вообще собирался, хоть что-то делать. Итог уже давно предрешен. Каким бы мастерством не владел противник краснолюда, здорово укокошивший одного неудачливого, против всей этой дружины ему не выстоять. Вейм был просто уверен, нет, он знал, не пройдет и пяти минут, как этот тип будет валяться на земле с множеством кровоточащих дыр в теле и перерезанной глоткой.

Несколько воинов из тех, что следовали неотступно за Ательстаном, пошли за ним и в этот раз: спустившись со стены, благо, им уже некому было помешать, викинги стали искать ближайший открытый дом; но, увы, поблизости не оказалось такового. Жители Тура из боязни заперли все двери (более того, даже закрыли ставнями окна) в надежде, что они смогут защитить их от неминуемой гибели, которая поджидала снаружи. Видя это, Ательстан вовсе не растерялся: все двери в жилые дома были деревянными, и не выдержали бы, наверно, даже несильного удара боевым топором.
Кормчий размахнулся, набрал в легкие достаточно воздуха и сплеча рубанул в самую середину запертой двери, одновременно резко выдохнув. Однако отточенный боевой топор, который буквально полтора часа назад с легкостью разрубал кожаную куртку и тяжко ранил того, кто ее носил, теперь оставил лишь зазубрину на двери. Глубокую, но все же зазубрину.
Устали не только люди.
Плюнув на землю и выругавшись, Ательстан снова замахнулся...
Ульрих тем временем стал снова отходить от ступора и осматриваться по сторонам. Четверо викингов направились вслед уходящей далее по стене процессии, желая выполнить приказ берсерка - отобрать ларец, но оставить в живых священников. Это позволило Свенсону отвлечься на время от проклятого ларца и худощавого епископа с его заклинаниями.
Внимание хирдмана на этот раз привлекла уже не процессия, а откуда-то взявшийся отряд пеших франзузов, на вид свежих и не уставших, который по одной из лестниц поднимался наверх, на городскую стену. Что удивительно: лучников среди них не было, а если и были, то Ульрих не приметил их в числе прочих воинов. Краем глаза заметил, что и на земле появились новые отряды французов, которые, хоть и не сравняли по численности воюющие стороны, но сделали победу скандинавов не такой очевидной, какой она была до этого.
Ульрих взялся за рукоять оставшегося у него меча. И усмехнулся сам себе - один измотанный хирдман против целого свежего отряда...

Вы не можете просматривать этот пост!

Что же делать?
Очень не хотелось бросать ни магов ни ведьмаков, тем более учителя который спас меня, но вместе с тем я не мог проигнорировать слова наставника. Тем более что они имели смысл, и были верны.
После минутного колебания, я все же решил что выполню поручение магов, но перед этим оставлю неприятность вражеским колдунам если конечно получиться.

Закрыв глаза я полностью отринул из себя весь внешний мир, и сконцентрировался на тех образах и ощущениях что были когда пытался определить заклятье. Я увидел ту долину, то место в котором стоят маги, и начал плести заклинание изменения. В него были включены составляющие земли и попытка изменить их. Тот небольшой участок земли на котором стояли вражеские маги, должен превращаться в грязь, все глубже с каждой минутой. Но я слишком торопился, поэтому когда заклятие было завершено и активировано, сомневался что оно удастся.

Покончив с заклятьем, я принялся помогать магам, перебрасывать все в портал. Попутно задав вопрос.
- Куда ведет портал, что я должен делать со всем оборудованием? Что я вообще должен сделать?

Прочитанные строки о первой крови выветрились из моей памяти из за развернувшихся событий…

Вы не можете просматривать этот пост!

Выслушав речь краснолюда Вейм, пожалуй, предпочел про себя согласиться с ним. Неловко зыркнув глазами на капитана стражи Виор несколько криво улыбнулся и тихо вернулся к барной стойке. "Пожалуй, не лучшее время для утреннего чаепития" - констатировал для себя воин разглядывая неуютную обстановку таверны. Поломанные столы и стулья, разбросанные остатки еды, и валяющиеся кто где люди аппетита к завтраку не прибавляли. "Неудачный сегодня денек". Бросив полный осторожности взгляд на "бороздивших" таверну стражников, которые после его глупой выходки как ему показалось, не очень обращали на него внимание, Вейм решил проветриться в городе, пока все более менее не уладится. О неофите он особенно не задумывался, так как искать его в этом балагане не было нужды. "Нет, не буду я за ним гонятся по всему Новиграду. - размышлял воин. - Был у меня момент, да испарился. А хотя, глупо наверное бы получилось если бы я побежал за ним по черному ходу. Тогда бы пожалуй, я бы сразу получил чем-то тяжеленьким по башке прежде чем сумел что-либо пояснить."
Выйдя из полу разрушенных дверей заведения Вейм, помимо остальных людей на улице с удивлением заметил присутствие того самого нильфгаардца вместе с еще двумя людьми, один из которых довольно напрягал нервы, что быстро вернуло Виору трезвость, тем более что они направлялись обратно в таверну."И я пожалуй правильно поступил что не побежал за ним".
Отойдя от входа, Вейм спокойным прогулочным шагом, медленно направился вдоль улицы. Он решил пока, просто понаблюдать, и не бросаться в отчаяную попытку, очередной раз вот так с ходу. Пройдя небольшое расстояние от дверей таверны, он уселся за деревянную лавочку, так что бы можно было смотреть за входящими и выходящими из заведения посетителями. "Что ж, буду ждать очередного момента, если таковой вообще сегодня еще появится"

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Гостей оказалось четверо. Четыре человеческих отпрыска, по глупости своей попавшие в этот закоулок, полный опасностей.
Шаг. Еще один. Все - на границе слышимости.
Эти четверо не знали, что жить им осталось считанные минуты, а кому-то и того меньше. Убийца шел к ним, скрытый за покровом тьмы, которая ночь за ночью царила в подворотнях города. Он шел, и лишь многолетний опыт сдерживал его от желания налететь на этих несчастных беспощадным вихрем ударов, которые были способны убить их за несколько секунд.
Осторожность эльфа была не напрасной, один просчет мог стоить жизни воину, который пожелал расправиться с никчемными людишками, а его жизнь была слишком ценна.
Едва он подошел к границе видимости грабителей, как раздался лязг оружия и тихие голоса в конце улицы, в стороне противоположной от позиции занятой эльфом. Люди тот час повернули туда головы, за секунду до того, как глаза эльфа засветились зеленоватым свечением, явным признаком того, что в ход пошла магия иллюзий.
Естественно, голоса и лязг оружия был лишь мороком, наваждением, насланным в примитивные умы людей, творец этих иллюзий бесшумно подобрался к врагам почти вплотную.
- Уф, пронесло, - произнес один из неудавшихся грабителей, обернувшись к своим товарищам, лишь только для того, как услышать звук раздираемой плоти, чавкание крови и увидеть гримасы боли на лицах своих товарищей.
В беззвучном крике застыли их рты, глаза широко открыты, лезвия клинков торчат из груди. Мгновение и они исчезли и два тела упали на колени, а затем и вовсе распластались на земле, принявшись заливать землю кровью, которая в едва различимом свете была черной, как копоть.

Оставшийся в живых не терял времени даром. Крикнув своему товарищу "сзади!", и попытавшись обнажить меч. Глупец. Эльф был в разы быстрее и с координацией у него было лучше. Резкий рывок, выпад с ударом и рука грабителя повисла бесполезной культей, присоединившись к заливанию земли кровью.
Разворот, удар кулаком в лицо, не сильный, но сильного и не надо, нужно лишь на мгновение ошарашить человека. Пока можно заняться вторым. Он уже выхватил меч, но хватило двух ударов, чтобы выбить его у него из руки. Ужас и паника отразилась в глазах человека и он сделал единственное, на что хватило его ума, он побежал. Рывок, опять выпад, синхронные рубящие удары по ногам, и вот у человека разорваны сухожилия, и он плашмя падает на землю.
Резкий разворот, как раз вовремя, чтобы легким ударом перерубить горло начавшему приходить в себя человеку, удар, который даровал ему необычайную слабость и чувство беспомощности, которое вскоре было прервано черным мраком забытия.

Раненный в ноги человек полз, он развернулся и отползал на одних руках, в ужасе смотря на приближающегося эльфа. У вора не было сил закричать, его глаза застилали слезы от отчаяния и боли, его мышцы сводило от чудовищной дозы адреналина, выработанной его организмом, но это все лишь мешало ему. Он полз назад, глядя на эльфа, что несет ему смерть. Практически без боли, практически без боли...

Удар эльфа пригвоздил руки человека к земле. Не было сил сопротивляться, не было сил дальше жить, а эльф стоял над ним и произносил слова на своем языке, казалось, что он молился, но это было не совсем так, он цитировал Пророчество, то, во что он свято верил и то, чему он был верен.
Миг и жизнь оставила грабителя, который был просто не в том месте, не в то время, а эльф растворился во мраке ночи.

Элрин не был настроен так же мирно, как и его собрат по цеху.

Ведьмаков боялись всегда - и пять, и десять лет назад, и когда Элрин впервые вышел на большак - этот страх жил с момента, когда появился первый ведьмак. Неуловимо быстрый, нечеловечески сильный, живущий за счет того, что станет ядом, стоит выпить это кому-то другому - объяснить крестьянам причины таких изменений кажется практически невозможной задачей - а крестьяне всегда боятся неизвестности.

Однако первый камень в свой адрес ведьмак увидел совсем недавно - в конце осени.



Историю эту Элрин не стал рассказывать другим ведьмакам и, видимо, зря.

-Если маги сумеют пробить ворота, беды не избежать. - покачал головой ведьмак - Нужно дать им бой на мосту. Если ренегаты смогут противостоять атакующим чародеям, кметы не выдержат и побегут.

Вы не можете просматривать этот пост!

       Раскидаться с портовыми делами Синдбаду удалось только к вечеру: груза было много, а портовое начальство жадное. Чтобы не сильно переплачивать на взятках, пришлось побегать по «стандартным» процедурам, получать разные разрешения. Но ничего. Сундук с драгоценностями того стоил, когда везёшь его в самый сезон в одну из богатейших столиц.
       Но в конце концов всё было улажено, где-то за деньги, где-то по старой дружбе, где-то за красивые глаза, и можно было отдохнуть. Впрочем, когда вокруг тебя крутится целая компания и, ко всему, постоянно случаются необычные вещи, узнаются тайны и любопытные секреты, отдыхом нельзя назвать ни одну минуту. Вот и сейчас, заглянув в контору и перекинувшись парой слов с Кромом, торговым агентом, он направился в трактир, чтобы встретиться с Доримиром, партнёром по «Клинкам», Люцом и Карадором. Со слов посланного ещё утром на их поиски Поля, они были свободны и обещали прийти. Это было очень хорошей новостью.
       — Ну, старина Баррак, дальше я сам, — остановился Синдбад у входа в трактир, — встречай меня через час тут же.
       Крепко сбитый бедуин лишь кивнул и, проводив хозяина взглядом до дверей, отправился гулять. Впрочем, далеко он не отходил и украдкой наблюдал за входящими и выходящими из трактира.
       Внутри было всё так же уютно, как и полтора месяца назад, и за годы до этого. Молодому купцу нравился этот уголок порта: тут можно было найти и морской колорит, и отсутствие пьяной матросни. На столах коптили воздух сальные свечи, под потолком висели в сизом дыму необычно чистые для таких заведений масляные фонари. Чисто и мирно. Впрочем, это до первой драки.
       О драке напомнил знакомый самодовольный бас с еле заметными нотками пьяной хрипотцы:
       — Слышал же я про этого Рамра! Года три назад... или четыре... он воровал овец у пригородных фермеров. И ведь знаете ж, не продавал он овец-то! Тащил он их для удовлетворения сладострастных надобностей! Вот же... Вы ж на рожу его гляньте! Это ж кто ж ему за такую паскудную рожу-то даст!
       Синдбад не смог сдержать улыбку. Старый краснолюд ни капли не изменился. И это было здорово: в непрерывно меняющемся мире лжи и лицемерия всё ещё было что-то постоянное, земное, крепко стоящее на ногах (даже несмотря на изрядное количество пива) и простое душой. Но краснолюд был не один: Синдбада уже ждали Карадор, памятный ещё с того злосчастного похода, и старина Прост. Внимательный глаз последнего почти сразу же приметил купца и признал в нём Синдбада даже под чужой личиной.
       Широко, не скрывая радости встречи, нильфгаардец улыбнулся подошедшему другу, сверкнув будто бы алмазными зубами.
       — Похоже, я теряю хватку, если меня можно узнать с первого же взгляда. Но я чертовски раз тебя видеть! — хлопнув воина по плечу, Синдбад шагнул к Карадору и Люцу, — Как и вас, парни! Позвольте представиться, — купец хитро подмигнул, — Казимир Каррский, ювелир из Цинтры, который никогда не против битья торговых рож, окромя своей собственной.

Едва заметная улыбка озарила лицо эльфа. Улыбка, которую никто из здравомыслящих жителей этого и других городов не хотел бы увидеть вживую.
Ларадэн. Эльф уже слышал имя этого убийцы, которому порой попадались и эльфы, не променявшие прекрасную культуру Старшей Крови на никчемную и низкую культуру людей. За это задание Кваэрталанасс взялся бы и за меньшие деньги, более того, он даже бесплатно убил бы этого выродка, но уж если платят, то почему отказываться? Тем более, что сроки были заданы нешуточные. За две ночи добраться до Венерберга, разыскать цель, ну и на десерт - расправиться с ним, задание было не из легких. Собираться надо было с особой тщательностью.
В голове эльфа уже созревал план по устранению конкурента. Естественно, лучше всего сработала бы ловля на живца, ибо вычислить логово убийцы в его родном городе по меньшей мере сложно, а зная, что убийца опытный и прекрасно обученный, можно легко перенести задачу в ранг невозможных. Только заказав ему кого-то из эльфов можно было найти подонка.
Свою кандидатуру Лаэрнасс сразу же отверг. Однажды он так уже устранял убийцу, но та цель была не чета Ларадэну, он во много раз превосходил ее и по умению обращаться с оружием и по скрытности. Нужен был другой эльф. Желательно тот, что отступил от единственно верного пути для эльфа - следованию своей культуре и обычаям. Найти такого в городе типа Венгеберга - проще простого. Заплатить кому-нибудь, чтобы он разместил заказ - тоже не сложно. Доплатить за срочность - легко. Пусть сам назовет цену. Эльф уже не раз сам называл цену и никогда не перегибал палку, так как на неплохую жизнь хватало, а будущих клиентов терять - рубить сук на котором сидишь. Это не вызовет подозрений.
Надо выезжать как можно скорее. Мелочь можно будет прикупить в Варгенбурге. Ночевать надо за час-два езды до города, чтобы раньше времени, не дай Итлин, это может сорвать всю операцию. У хорошего убийцы много ушей в своем городе, но никто не знает что нужно самому рыцарю плаща и кинжала. Ведь доверять никому нельзя.
Переночевать в таверне, сменить лошадей, узнать про эльфов-торговцев, они обычно и продаются людям, и двинуться в город. Эльфу не в первой было не спать несколько дней, но перед такой миссией нужно было вздремнуть пару-тройку часов.
План можно будет доделать и обдумать в пути, благо всю ночь надо будет скакать, как будто опаздываешь на похороны своего давнего врага. Какая ирония, все в общем-то так и было.
Нужно взять не так уж и много. Воды на день, еды - по мелочи, что-нибудь долго портящееся, верные мечи, кинжалы, обязательно лук и стрелы, огниво, пару бутылочек яда, можно даже разнообразить и взять три. Кольчугу можно не брать, в этом бою выиграет тот, кто будет быстрее, а не тот, кто лучше защищен. Еще нужно взять с собой денег, куда ж без них? И лошадь, и взятки потребуют немалую долю его аванса, может даже он немного потратит из своих запасов, но это того стоит. Продолжим список: комплект одежды для города и для путешествия, веревку с кошкой на конце. Вроде все.
Проходя мимо воришек, что осматривали подворотню в поисках жертвы Лаэрнасс замедлил шаг. Он осматривал гостей его родного мира, мира тени и ночи. Гостей непрошеных.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Лежа с закрытыми глазами на траве, Элрин вновь и вновь проигрывал в памяти случившееся. Со стороны сквозь гул кровяного давления доносился плач Таины, заставляя разум ведьмака все больше верить в случившееся.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

г. Инсмут, шт. Массачусетс
18 октября 1922 г.
9:50



Как только Вильгефорц отворил дверь гостиницы, в тот же миг в лицо ему дохнуло ароматами ветхости и разложения. Здесь были и запахи старых, давно зачитанных книг, и ароматы пожухшей от ветхости бумаги, и резкие запахи гниения, источаемые, по всей видимости, старыми водопроводными трубами и прочими обслуживающими здание системами снабжения. И, хотя в этом букете странных и вызывающих отторжения ароматов присутствовали некоторые настраивающие на ностальгический лад нотки, которые наверняка пришлись бы по вкусу исследователям и просто любителям старины, супружеская чета де Блуа вряд ли задержалась бы здесь по собственной воле надолго.
Внеся чемоданы в обшарпанный гостиничный холл, Вильгефорц, и вошедшая следом за ним Элеонора, спешно осмотрелись, пытаясь привыкнуть к царившей внутри обстановке. Из небольшого коридора, по которому они пришли в холл, доносилось непрестанное и монотонное тиканье старинных часов из темного дуба, которое навевало сон и одновременно с тем ужасно действовало на и без того шаткие после неприятной поездки нервы. У стены, неподалеку от скрипучей деревянной лестницы, уводящей во тьму второго этажа, стояла небольшая обшарпанная регистрационная стойка. Рядом стоял большой дубовый шкаф и ряд небольших деревянных ячеек, в пыльной глубине которых покоились ключи, очевидно, от номеров. Правее от стойки и шкафа находилась запертая дверь, на которой тусклыми буквами было указано: "Не входить. Только для персонала." Судя по затертой до блеска медной ручке, пользовались ею довольно часто.
У стойки стоял угрюмый полноватый человек лет тридцати на вид, хотя некоторые особенности его внешности говорили о том, что он может быть и старше, чем изначально подумалось Элеоноре и Вильгефорцу. На нем были одеты потертые черные брюки с идущими через чрезмерно массивные плечи подтяжками и изношенная неряшливая бледная рубашка в крупную клетку. Рукава были засучены по локоть, открывая взгляду непропорционально огромные руки с большими толстыми пальцами. А неаккуратно расстегнутый ворот рубашки обнажал массивную, но очень короткую шею, тут же переходящую слегка вытянутую угловатую голову с выпирающим широким лбом. Лицо его дополняли жидкая рыжеватая бородка и маслянистые усы того же оттенка, что и жирные грязно-рыжие патлы, свисавшие с квадратной головы. Возможно, когда-то много лет назад этот тип был даже красив и возможно, пользовался интересом у женщин, но эти времена определенно давно прошли. Сейчас эта огромная угловатая фигура вызывала скорее брезгливость и странное отвращение. Которое еще более усилилось, когда он заговорил, слегка обнажив заостренные, словно у акулы, грязно-белые зубы.
Поправив своей гигантской рукой стоящую на стойке прямо перед ним тускло мерцающую медную табличку, на которой было выбито "Роджер У. Гилман", он спросил супругов своим хриплым каркающим голосом: "Чего вам угодно?"

Вы не можете просматривать этот пост!

- Тут всё зависит от точки зрения, конечно же. Если мы встретимся с Нильфгаардским отрядом, то если мы убежим получится, что это мы на них наткнулись, а вот если не сбежим, а скажем... Ну нападём на них, а вы господин маг ещё чего и наколдуете, то получится, что это они на нас наткнулись.

Эйд помахал в воздухе рукой - то ли отмахивался от кого-то, то ли пытался найти потерявшуюся мысль.

- Как-то так в общем. Исход конечно будет, скорее всего, один и тот же, но донесения в штаб будут разные.

18 октября 1922 г.
9:35


Преисполненный грусти и уныния голос жены заставил Вильгефорца с тревогой посмотреть на нее. Казалось, что Лионор тает здесь, в этом городе, где нет света, нет радости и смеха, нет птиц и цветов. И она действительно увядала, ибо, казалось, это место могло дать лишь неизбывный мрак, тоску и ядовитый аромат разложения. Но и в увядании своем она оставалась прекрасна, словно дивный цветок, чье время подошло к концу, и вянущие лепестки которого, стоя на пороге забвения, поют последнюю оду вечной и неизбывной прелести. И в тот миг, когда печаль снедала их души, а в их глазах отразилась грусть и тоска по дому, их лица и всю площадь вокруг озарил луч золотистого света...
Обернувшись, супруги увидели, как пробившись сквозь темную пелену угрюмых серых облаков, в небесах над Инсмутом одиноко воссиял золотистый луч солнца. И падая на стоящие рядом дома, пропитанные духом сырости и разложения, и мертвые остовы деревьев, и испещренные трещинами отсыревшие дороги, он на мгновение преображал все вокруг, и в тот момент невозможно было отличить, где кончается реальность, и начинается наваждение. Ибо перед глазами супругов, прямо на их глазах, возникал город... Стройными рядами стояли вокруг старенькие дома, впитавшие в себя воспоминания, и счастливые, и дурные, своих обитателей, несколько поколений живших здесь. И дома все помнили, и ничего не забывали. Они были как бы волшебными шкатулками, хранившими память, и мысли, и место. И в теплых закатных лучах солнца, идущего с пылающего багрянцем моря, они мирно дремали, убаюкивая свои древние сокровища, и словно светились изнутри. И нежный шум прибоя пел им свои колыбельные и шепотом рассказывал истории о дальних странах, и городах, и звездах. А в небесах, над крышами домов и у самого моря парили белые чайки. Их крики звонким эхом раздавались над утопающим в золотистой дымке городом, и рыбаки поднимали головы, и отвечали на них своим приветствием, словно братьям. И закатное солнце золотило в вышине городские шпили, сверкающие, будто огненные столпы. И старый портовый город медленно засыпал, внимая шуму багряной реки и тянущемуся за ней безбрежному темному морю...
Вся эта картина держалась перед глазами еще несколько дивных мгновений. Но тот одинокий луч солнца скрылся за наплывающими со всех сторон черными тучами, и видение постепенно истаяло. Они по-прежнему стояли на промозглой и угрюмой инсмутской площади. Рядом столь же безрадостно тянулись, убегая во тьму, ряды разбитых фонарей. А перед ними по-прежнему возвышалось старое обшарпанное куполообразное здание городской гостиницы. С глухим стуком упала на возлежащий на чемоданах футляр от скрипки крупная капля дождя. Через мгновение начался уже привычный холодный осенний ливень. Но перед глазами все еще стояли обрывки удивительного видения...

Лионор кивнула и быстро достала зонтик из чемодана, протянув его мужу. Погода давила на молодую женщину, вместе с этой жуткой обстановкой создавая впечатление отчаяния и горечи. А что если их первенец будет зачат в этом ужасном месте? От этой мысли она вздрогнула и умоляюще посмотрела на мужа. Чем дальше они продвигались вглубь этой странной местности, тем больший ужас накатывал на Лионор, ужас глубокий и тёмный, идущий из подсознания и не желающий оставлять её в покое. Она уже жалела что согласилась на сюприз, что согласилась покинуть тогда Аркхэм. Но с другой стороны не хотелось ссориться с ним, ведь за всё вреям вместе они ещё ни разу не поссорились.

Небо было неприветным, тёмным и низким, рваные облака грозили дождём. Казалось всё в этом городе не радо их прибытию. Элеонора прижималась к Вильгефорцу намереваясь ни на шаг от него не отставать и ни за что не оставаться наедине с этими ужасного вида людьми. С ней запросто могла случиться истерика или даже нервный срыв, а от переживаний мог пропасть голос. Или от постоянной сырости, царящей здесь.

- Не оставляй меня одну, пожалуйста, - мягкий певучий голос Лионор звучал встревоженно и грустно. Даже в этой серости и мраке этот мужчина оставался центром её вселенной. Так было и будет всегда, пока смерть не разлучит их.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

(Cупругам де Блуа)

г. Аркхэм, шт. Массачусетс
18 октября 1922 г.
9:00



Утро воскресного дня выдалось пасмурным. Погода начала портится еще в субботу вечером, когда тяжелые никелевые тучи плотной серой пеленой заволокли хмурое небо. Всю ночь темное пространство за занавешенными окнами разрывали всполохи молний, и тяжелым эхом разносились над мучимым бессонницей городом удары грома, словно отзвуки барабанов в глубине подземных каверн, под звуки которых кружаться в вечной безумной пляске хтонические боги. К утру ярость стихии стихла, но косой ливень по-прежнему продолжал окутывать белесым занавесом пустынные улицы.
Старый город еще на пробудился ото сна, и лишь доносящийся из какого-то открытого окна тенор Карузо, да несколько спешащих по своим делам прохожих напоминали о наступлении утра. В это время на площади Нортсайда, под навесом старой аптеки Хэммонда, стояли высокий черноволосый человек и молодая девушка, держащая в руках маленькую черную сумочку. Тут же, рядом с ними, ютился их скромный багаж, состоящий из пары чемоданов, и лежащего на них черного футляра, вероятно, для скрипки. Нежные взгляды и обручальные кольца на безымянных пальцах вполне выразительно говорили о том, что это парочка - молодожены. С усилием оторвав взгляд от своей юной супруги, брюнет, которого звали Вильгефорц ,и который, судя по чертам лица и некоторым косвенным признакам , очевидно, был французского происхождения, перевел взгляд на темнеющие на горизонте крыши теряющихся за дождливой пеленой старых аркхэмских домов, пробуждающих где-то в глубине странную необъяснимую тоску и тревогу. И вдруг, сам не зная, почему, припомнил
вчерашний разговор с кассиром бакалейной лавки, что находилась недалеко от мотеля, где они с женой остановились. Речь тогда зашла о цели их маленького путешествия, небольшом портовом городке Инсмуте, где Вильгефорц надеялся найти для своей невесты нечто совершенно особенное.
Кассир, лысеющий человек в летах, прищурил глаза, и как-то с недоверием посмотрел тогда на Вильгефорца. "Хммм. Инсмут, говорите. Ну да, я знаю, как добраться до Инсмута. Да только я вам, мистер, не советовал бы туда соваться. Гнилое это место, и люди там гнилые. Держаться обособленно и чужаков не любят. Вы бы поспрашивали людей, они много чего могли бы вам порассказать про этот Инсмут. Какие-только байки про него не ходят, одна чуднее другой. Они, то бишь инсмутцы, и выглядят-то чудно, не по-человечески. Лысеют рано, лоб у них вытянутый, и глаза выпученные, да так, что иногда диву даешься, как некоторые их закрывают. И кожа почти у всех шелушится, как при какой- нибудь кожной болезни. Да говорят, что у них там и вправду была какая-то эпидемия, от которой половина их населения перемерла. Вот ведь пакость. Да и живут-то там сейчас одни тунеядцы, никакой пользы от них. Молодняк еще бывает, ездеет сюда, в Аркхэм, или в Ньюберипорт. Я сам нескольких обслуживал. А вот стариков вообще не видел никто, видно они становятся больно уродливы, и их прячут и не показывают на людях. Даа... В общем гадкий это городишко и странные дела там творяться. Ни за что не поехал бы туда ни днем, ни уж тем более ночью. Послушайте моего совета,мистер,бросьте вы эту затею. Нет, воля, конечно, ваша. И может, про него и правда плетут небылицы. Но будь я на вашем месте, ноги бы туда не казал. Но если вы еще не передумали, туда ходит автобус. Привозит тех, кто здесь работает, в Аркхэм, и вечером отвозит обратно. Здешний-то люд туда не ездит, только инсмутцы им и пользуются. А водит его Джо Сарджент. Если вдруг увидите его, сразу вспомните, что я тут вам рассказывал. Автобус отходит от площади Нортсайда без десяти девять, и пол девятого вечера. Здесь недалеко, через пару кварталов. Но я вам говорил, и еще раз повторю, я бы туда ни за что не поехал". Покачав головой в подтверждении своих слов, кассир тогда уселся на свое место, и всем видом дал понять, что сказал все, что хотел.
Прервав воспоминания, Вильгефорц посмотрел на часы. Автобус явно запаздывал. А дождь все не прекращался. Наконец, где-то за пределами видимости возник какой-то шум, отдаленно напоминающий звуки старого мотора. Шум все нарастал, до той поры, пока из-за поворота не показался старенький грязный автобус. Странно было то, как эта развалюха не разваливается на части прямо во время езды. Ошибиться было невозможно - это был инсмутский автобус. В подтверждение догадки супругов, на боку автобуса, полуоблезлая и сплошь заляпанная грязью, обнаружилась выцветшая надпись "Аркхэм - Инсмут - Ньюберипорт".Со страшным скрипом автобус остановился недалеко от аптеки, где стояли Вильгефорц и Элеонора де Блуа, и из него спешно вышли несколько человек, все неопрятные молодые мужчины немного отталкивающей внешности, которые быстро разошлись, поглубже надвинув на голову мятые шляпы. Следом за ними показался шофер, видимо тот самый Джо Сарджент, который обошел автобус кругом и остановился у левого переднего колеса, пару раз ткнув его ногой, а затем угрюмо поплелся обратно. При одном только взгляде на него наблюдателя неизменно охватывала волна отвращения, и при этом природу возникновения этого ощущения было довольно сложно объяснить. На вид это был худощавый сутулый мужчина, футов шесть ростом, в потертом синем костюме и выцветшей шапочке для гольфа. Его туповатое лицо имело какое-то странное отсутствующее выражение, отчего он вызывал еще большее отторжение. Голова шофера была сильно вытянута, нос приплюснут, а уши настолько малы, что выглядели недоразвитыми. Кожа была бугристой и шелушилась, на шее свисал ряд складок, а на голове и лице почти отсутствовали волосы. Но самым удивительным были его водянистые глаза. Они были настолько выпучены, что почти невозможно было представить, как он вообще способен их закрывать. Еще раз взглянув через плечо на колесо, он медленно забрался в кабину, и завел мотор. Желающих воспользоваться услугами инсмутского шофера не наблюдалось, но дверь пока оставалась открытой...

...Проклятые духи здесь, проклятые духи там, и девушка чертовка из Серебряного отдела, как раз занимающаяся подобными бестелесными угрозами, странные голоса, трупы, валяющиеся в системе канализации, словно обычный мусор всё это не могло не раздражать юного лазутчика.
Не желая выбираться прямо перед воротами обители Феликса Гаптора, Наар Шаас прошел еще несколько подземных переходов, и вновь удостоверившись, что кругом нет ни души выбрался наружу. Пение раздававшееся из Кафедрального собора, чуть поутихло, но зато и странные голоса, стали чуть громче. Отбросив их существование как факт, Наар Шаас быстро и самым витиеватым путем, который он только мог придумать отправился в своё убежище. И за несколько часов, постоянно проверяя нет ли за ним погони или слежки, всё же добрался, до своего убежища. Испачканная и пропахшая нечистотами одежда тут же была отправлена в стирку, а сам Наар Шаас быстро переодевшись, тут же занялся своим "трофеем".
Хотя сам Наар Шаас никогда не был религиозен, и уж тем более фанатично предан какому бы то ни было божеству или религиозному учению, он прекрасно знал, во что может превратиться даже самый заурядный культ последнего лжепророка, при правильном управлении, финансировании, а главное детально проработанной идеей. Чувствовал он и то, что сия книга, впрочем как и инквизиция, стремящаяся её заполучить пропитана злобой и той тёмной аурой, от которой всех бросает в ужас, и которая ни несёт в себе ничего созидательного...только разрушение и жажду власти. Ведь любая религия, пусть даже в самых светлых богов в понимании людей быстро превращалась в некое подобие мифического чудовища, способного лишь возводить своих адептов, над остальными и "пожирать" тех, кто отказался примкнуть к рядам последователей.
Что же...Наар Шаас вполне был способен подлить масла в огонь, этой войны за веру и во имя её. Особенно после получения того заказа, который ему пришел от его собратьев койяров. Конечно, можно было сидеть, ждать и надеяться, на то, что эта проклятая "гидра" в лице инквизиции и ищущих сама себя пожрет, но на это могло уйти слишком много времени, и головы слишком многих ни в чем не повинных людей могли к тому времени присоединиться к украшениям на ограде обители...Феликса Гаптора. Так что пусть то, чего все так жаждут заполучить...и будет нести им гибель.
Собрав свои вещи, Наар Шаас покинул своё убежище и прихватив с собой небольшой запас воды и провианта обосновался недалеко от города, за чертой городских стен. Здесь он в течении трёх дней, собирал ингредиенты и вываривал столь мерзкие отравы, что даже и не снились болотным троллям, каннибалам и отравителям. Изредка он возвращался в город. что бы пополнить свои запасы ингредиентов и снова уходил прочь.
Весь день он изготавливал яды, по самым древним рецептам, что хранились в его зашифрованном дневнике. И целыми ночами напролет, напившись зелья темно видения и превозмогая ставшие уже буквально наваждением голоса, в несколько слоев покрывал каждую страницу проклятой книги несколькими ядами.
Стараясь не прикасаться к книге руками и переворачивая страницу за страницей при помощи лезвия ножа, а также старательно избегая того, что бы вчитываться в написанные строки, Наар Шаас за трое суток, покрыл страницы тончайшим, невидимым после просыхания слоем отравы и лишь когда последний слой "жидкой смерти" просох, захлопнул фолиант, засунул его в кожаную сумку и отправился обратно в город.
У него уже почти не осталось продуктов и воды, а до завершения задания остался всего один день...
-Что же посмотрим действительно ли Феликс Гаптор и его подручные Ищущие так неуязвимы, как хотят казаться. -думал Наар Шаас.
Кроме того, это станет отличной проверкой, для выполнения его будущего задания, в отношении уязвимости его жертвы к ядам. Ну а если в результате "увлекательного чтения" загнется несколько культистов ищущих...что же, тем еще лучше.
К вечеру шестого дня Наар Шаас спокойно пробрался к воротам обители Фелекса Гаптора и опустил в почтовый ящик, заранее написанное письмо:
-Мой господин, с величайшим почтением, заверяю Вас, что заказанная вами книга уже доставлена в Аль-Койар и в данный момент находится у меня. И я, как ваш самый смиренный слуга, прошу Вашего великого снисхождения забрать Ваш заказ, в любое удобное для Вашего Надпрестольного Святейшества время.
Ниже подпись: Кхвазимир Арум аль Тариф

- Ты, сохатый, слишком много болтал. - Наставительно произнёс тамплиер, наблюдая за падение демонической головы. А потом на него навалилась боль.
Болела не только рука, но и голова, ноги и всё остальные не менее важные части тела. Подобного ему не доводилось испытывать уже очень давно.
С трудом отдышавшись, Анри побрёл собирать разбросанные по комнате вещи. Кольчуга, шлем, поножи и т.д. Меч из рук не выпустил, ожидая, что с минуты на минуту заявиться ещё один "сохатый". Четверо же...

Vos saluto святой отец, Сильвен склонил почтительно голову. Он хорошо знал этот вкрадчивый тон доминиканцев по своему наставнику детства. Отстранённый и убаюкивающий, он тем не менее таил мёртвую хватку воли и изощрённый в интригах разум. Non sum contrarius. Его хорошо поставленная латынь выражала полное покорство и смирение в шествовании хоть до садов эдемских если это необходимо матери Церкви. Против его наставника это работало безотказно, кто знает может они с этим стариком посещали одну и туже коллегиальную церковь?
Проезжая по вашему безусловно некогда цветущему городу я отметил некое запустение, неужто чума, этот воистину бич божий с берегов Леванта поразила и эти улицы? Один добрый человек у торговой площади поведал мне что там творятся странные вещи. Не сочтите мои вопросы бестактными, но королевская палата поручила мне осведомится о жизни во всех городах на моём пути дабы проверить некие противоречивые сведения, которые она получает из ваших мест. Сильвен не расчитывал на ответы, просто давал понять о важности своей персоны.

Изабо поднялась на ноги и отряхнула платье, посмотрела на него без злобы и сказала:

- Потому что я не желала тебе зла или смерти, не возненавидела тебя. Ты не можешь и не хочешь сейчас смириться со своей участью, а вот я была готова принять смерть без сожалений.

Она помолчала, потом присела около него на колени и погладила по плечу:

- Ты совершил ошибку, принял не ту сторону в этой войне и я сожалею об этом, - её тихий, почти убаюкивающий голос иногда срывался, переходил на шёпот, - каким великим мог бы ты стать если бы боролся за добро...Сколько счастья бы было на свете, а главное - душа твоя была бы спокойна. Но ты выбрал иной путь, зная на что идёшь. Кто с мечом к нам прийдёт от меча и погибнет.

Здесь и сейчас Изабо сострадала этому существу, полному ненависти и злобы, которое хотело отобрать её жизнь, смять как цветок и, растерев пыльцу по пальцам, отправиться дальше сеять смерть и зло.

- Не бойся смерти, потому что она не вечна и когда-нибудь ты получишь шанс исправиться, - её сине-зелёные глаза смотрели на него с состраданием, - и может быть вспомнишь этот миг и эти слова, хотя мы и не встретимся снова. Может быть поймёшь что иногда милосердие и любовь выше ненависти и мести, может быть решишь измениться, а может и нет... Помни одно - на всё воля Божья.

Вроде и не сказала и не сделала ничего особенного, а обстановка неуловимо изменилась, смягчилась и посветлела. Какой бы путь дальше не избрал этот демон - в жизни, смерти и после смерти, он врядли забудет эти слова и её тихий голос.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Рядом с Ульрихом в тот момент, когда он начал переворачивать чашу, не осталось практически ни одного лучника; однако на противооположной стене было около двух десятков стрелков, и профессиональных воинов, и ополченцев; последние, впрочем, мало внимания обращали на уставшего хирдмана, который возился со светильником, пытаясь попасть по сражавшимся на земле скандинавам. Итак, в Ульриха, к его счастью, почти никто не стрелял: только две стрелы царапнули его, пролетев в опасной близости от его плеча и выбив несколько щепок из щита с его внутренней стороны.
А стоило бы...
Схватив лук, Ульрих подбежал к чаше с горящим маслом. Ткнув одно плечо лука под чашу, он подложил труп, что бы использовать оружие как рычаг. Навалившись всем весом на противоположное плечо, Ульрих стал наворачивать чашу - но та оказалась даже тяжелее, чем рассчитывал Свенсон. Светильник лишь накренился, пролив несколько струй раскаленного масла вниз - затем от сильной усталости хирдман отпустил лук, и чаша с сильным звоном встала на место, едва не облив горючим самого Ульриха. Но и этого было вполне достаточно: вязкие струи масла полетели вниз, загораясь на лету, окатили со спины одного из риттеров, проникнув тому за шиворот, под стеганую куртку со стальными пластинами; тот дико закричал, выпустил из рук копье, инстиктивно пытаясь освободиться от прожигающего кожу масла, не удержался верхом и упал с лошади набок. Масло задело и пару пеших воинов, но остальные успели разбежаться, поняв, чем рискуют.
Ульрих вскинул лук: один из всадников все еще оставался на коне. Ульрих вдохнул, задержал дыхание на секунду, и с выдохом выстрелил. Стрела за доли мгновения пролетела свой путь, вонзилась всаднику в плечо, едва не выбив его из седла; но француз оказался крепким мужем. Проскакав несколько метров и развернув коня, он с трудом перехватил копье в левую руку, прижал его к телу, рванул лошадь с места навстречу Вигде и на скаку ударил того в грудь. Копье оставило широкую рану прямо напротив храброго сердца скандинавского мужа; тот, бросив меч, попытался было вырвать тяжелое копье, но силы уже покинули его. Вдохнув полной грудью свежий утренний воздух, перемешанный с запахом крови, Вигде упал на спину; копье оттянуло его тело на левую сторону...
И в тот же миг вторая стрела, пущенная с поразительной для измотанного хирдмана точностью, вонзилась в шею последнего риттера.
Топор Ательстана впился в плечо одному из французских воинов, не убив, но оставив его калекой. Ательстан оглянулся, поднял с земли относительно цедое копье, приготовившись к нападению. Ударил острием в пах первому, с силой рванул древко на себя, и только тут услышал за спиной знакомые голоса...
Гисли обернулся; радость отразилась на его лице.
В открытые ворота один за другим, парами и тройками вбегали свежие скандинавские воины. Под ударами пали несколько французов, а через некоторое время вся площадь перед воротами была в руках викингов. Лучники не выполняли своей задачи: лишь один муж, незнакомый ни Ательстану, ни Ульриху, упал навзничь, пораженный стрелой в грудь, да двое других схватились за пробитые плечи. Под рычаги у ворот поставили по несколько секир с длинными древками, которые не позволяли им двинуться и закрыть ворота.
Работа Ульриха, Ательстана и других оставшихся в живых четверых воинов была сделана. К вечеру от этого города останется разве что груда пепла: Рагнар Лодброк не привык церемониться с врагами.
Но ведь битва еще не закончена!

С трудом, но Нойманн все же сохранил самообладание. Аккуратно он поставил бокал с вином, поднялся с кресла и, сделав несколько шагов, внимательно оглядел вновь прибывшего.

-Не так. Инквизиция ведает за тем, чтобы честные католики могли верить в истинного Бога, не рискуя быть обманутыми катарами, не боясь колдунов и ведьм, слуг Сатаны. Церковь - единое живое существо, а Инквизиция - это лекарь, который призван, чтобы изничтожать ту заразу, что желает разрушить сложившийся порядок. И задача моя, как Инквизитора - не убивать людей, чьи души были соблазнены, но исцелять их от скверны. Ты знаешь это не хуже меня, но трусость и подлость заставляют тебя лгать, запугивать тех, кого ты выбрал своей целью. Сын мой, - епископ обернулся к катару - Теперь ты видишь, насколько заблуждался в своем убеждении? Что этот выродок Дьявола обманул тебя? Католическая Церковь не проклятие, но дар - если ты умеешь воспользоваться этим даром. Стремясь запутать таких, как ты, наши враги искажают речи католических священников, пытаются найти "скрытые смыслы" в Писании, оборачивая светлые слова Библии себе на пользу и во зло людям.
-Зачем ты явился сюда, нечистый? - инквизитор вновь обращался к Квинтемониусу - Дабы помешать очищению этого заблудшего? Отвечай мне!

Прежде, чем врубиться в неплотный строй французов, Ательстан по сложившейся за долгие годы охотничьей привычке, обернулся на мгновение назад и взглядом сосчитал оставшихся в живых скандинавов. Он, Ательстан, первый. Весь исцарапанный, изрезанный, исколотый, выбивающийся из сил хирдман Ульрих Свенсон - второй. Асмунд и задетый стрелой в левую голень Ульвар, напрягающие все мышцы, открывая ворота - третий и четвертый. За спиной три мужа, крепче всех держится Гисли с топором в руках. Семеро... Всего лишь семеро.
Сколько французов? Несколько десятков свежих бойцов в прочных доспехах. Никаких шансов на выживание.
Но нет! Нет же, никто не сдастся на милость Турского барона и местного сухопарого епископа! Вперед, братья, в Вальхаллу! Умрем с честью! - и Ательстан, набрав полную грудь воздуха, размахнулся от левого плеча и рубанул ближайшего француза - тот пошатнулся...
- Hej, modig Athelstan! Force är fortfarande kvar i våra ådror! Vi håller bara ryggen! Vapen och fortfarande gör! Vi kommer att kämpa till döden!* - Раздался сзади знакомый голос, и Гисли, лихо обмахнувшись топором, рванулся всед за Ательстаном.
Ульрих не видел этого. Он вообще плохо видел в тот миг...
Он видел троих риттеров, приближавшихся к воинам с левой руки. Изрубить нескольких пеших им не составит труда. Схватил сильной рукой копье. Сделал несколько шагов вперед, перешагивая через тела убитых, крутанулся на месте и с невероятной силой метнул копье в одного из всадников.
Откуда сила взялась? Один, неужели ты оказался настолько мягкосердечным? Неужели я останусь в живых, в то время как другие воины со славой уходят в Асгард у меня на глазах?
Риттер не успел остановить горячего коня, который уже пару десятков метров держал мелкую рысь; копье с удвоенной силой вошло ему в грудь, пробило доспех и сильно ранило; воин упал с коня назад и ударился головой о мостовую. Оставшиеся двое риттеров сбавили ход, чтобы на лету не сбить своих же воинов; конь уже холодевшего риттера склонил голову над своим хозяином, который лежал у лестницы, ведущей к городской стене.
Ульрих не думал долго. Один мощный прыжок - на седло коня, второй - на середину лестницы. Ульрих шатнулся назад, но устоял на ногах и, пригнувшись, пошел по лестнице вверх, сжимая в руках меч.
Вот они, лучники... Грозные издали, но бессильные в ближнем бою. Стрела лишь царапнула хирдмана, когда тот взмахнул мечом, чтобы поразить ближайшего горожанина-ополчена. Кровь алым током брызнула из разрубленной шеи мужика.
- Här, ta detta, avskum!** - И пошел, и пошел без устали обмахиваться мечом, со свистом все быстрее и быстрее выписывая в воздухе ровные восьмерки. Лучники пошли отступать...
Тем временем ворота поднялись уже достаточно высоко, чтобы под ними мог пройти человек, лишь чуть пригнув голову; воинов Рагнара отделяло от города лишь небольшое расстояние...

Пот безумно щипал открытые раны, столь многочисленные на полуголом теле скандинавского воина. Кровь застилала глаза, закрывая обзор. Слипшиеся волосы лежали словно тряпка. Мощная грудь Уильриха тяжело вздымалась, гоняя воздух по телу. Руки, сжимающие оружие слегка дрожали, а пальцы уже готовы были разжаться, выпуская клинки. Ноги подкашивались, а сердце выскакивало из груди. Силы ушли практически полностью, а воины Рагнара были так далеко. А французы так близко. Однако викинг знал, что сейчас не время опускать руки и сдаваться. Сейчас время для последнего рывка. Для отчаянного прорыва. Для победы и смерти в лучах славы. Ульрих быстрым движением метнул скрамасакс в одного из противников, одновременно с этим смахивая кровь и пот с лица. Длинное и узкое лезвие коротко свистнуло, оставляя в воздухе кровавый след, и впилось в ключицу француза. Тот вскрикнул, выпустил оружие и упал на спину, схватившись за рану. Не долго думая, Ульрих подхватил один из щитов, закинул за спину и быстрыми шагами подбежал к воротам. Подскользнувшись на чьих-то кишках, викинг еле удержался на ногах, выхватывая рог. Став в воротный проём, воин взглянул на горизонт. Солнце уже практически вставало. А значит час пробил. Набрав полные лёгкие воздуха, викинг умело сложил губы и затрубил, наполняя глухим и громким звуком всю равнину перед крепостью. Зов услышали даже те, кто дремал на лавках на драккарах. На ближайших деревьях вспорхнули птицы. Мелкие грызуны кинулись в рассыпную, стремясь скрыться от неизвестного и страшного звука. Выдув всё, что смог, Ульрих откинул рог и обернулся к французам. Их количество значительно увеличилось. Более того показались конники. Это самые страшные враги на поле боя. Однако воину, перемазанному синей глиной и багровой кровью, сейчас было наплевать. Он сделал то, ради чего пришёл. И если судьбой уготовано погибнуть здесь, то так тому и быть. Французы стояли полукругом, страшась подступиться к могучим и бессмертным викингам. Ульрих стоял возле своих немногочисленных соратников, которые уже еле держали своё оружие. Между ними и плотным строем противника было примерно пять шагов, наполненных трупами, конечностями, внутренностями и кровью с грязью. Выдернув из одного тела копьё, Ульрих негромко заговорил. Однако его слова слышал каждый викинг, даже среди тех, кто сейчас стремился за Рагнаром в крепость выручать бравых воинов. И все они постепенно подхватывали его слова, зная, что домой они не вернутся. Ибо между рядов французов уже виднелись прекрасные девы с кувшинами мёда. Величественные валькирии уже пришли за героями, чтобы напоить после боя и забрать с собой. Глядя на них, Ульрих произносил слова последнего боя:

- Я вижу отца и мать своих...

Шаг навстречу многочисленному строю противника, сжимая меч и копьё.

- Вижу сестёр и братьев своих...

Ещё один шаг, переступая через трупы, осколки щитов и части людского тела.

- Вижу весь свой род до седьмого колена...

Грохот копыт всё ближе. Французы в панике жмутся к задним рядам, постепенно отступая.

- Они зовут меня...

Свист стрел наполнил воздух. Однако Боги охраняли своих детей. Лишь пару наконечников чиркнули по коже Ульриха да выбили щепки из щита за спиной.

- Зовут в чертоги Вальгаллы...

Всадники всё ближе. Некоторые французы, не выдержав, бросают оружие и спасаются бегством.

- Туда, где храбрецы могут жить...

Короткий миг, наполненный криками, свистом стрел и рёвом рогов приближающихся викингов. Небольшая горстка воинов сжали оружие. В их глазах загорелся фанатичный огонь. Смерть на поле брани великая слава. И сегодня многие станут в рати Асгарда. Осталось совсем немного. Очередная стрела коснулась ноги Ульриха, но тот даже не обратил внимания, продолжая свой ход. Следующий миг тишины прервало последнее слово, слетевшее с потрескавшихся губ:

- Вечно!

Словно повинуясь неслышному приказу, скандинавы сорвались с мест, стремясь уничтожить и растоптать тех бедолаг, которые дерзнули стать на их пути. Ульрих не был исключением. Резко бросившись в сторону, он крутанул копьё, отгоняя французов. Те невольно отшатнулись, пропуская воина. Ульрих пробежался между рядов, затем сделал рывок в одну сторону, в другую, уходя из-под атаки, пока не выбежал навстречу кавалерии. Не сбавляя хода, воин метнул копьё, стараясь сбить одного из всадников. Когда же кавалерист приблизился, викинг сделал неожиданный рывок вперёд. Схватившись за луку седла, вспрыгнул к наезднику. И, не ожидая не секунды, вскочил и прыгнул, оттолкнувшись ногами от седла, на стену, где Глитнир начал сеять смерть среди лучников. Всё произошло так быстро, что те даже не успели этого понять. от их редких выстрелов воин либо уклонялся, либо поворачивался, принимая на щит. Закончив с этим, Ульрих словно обезумел. Кавалерия слегка застряла среди своих же воинов. Поэтому викинг разогнался и прыгнул прямо со стены на плотное построение всадников, замахнувшись уже практически не блестящим мечом, который оставлял за собой след из капелек крови. В голове стучала лишь одна мысль:

- Я сам творец своей судьбы, суки!

Положение воинов-скандинавов начинало выправляться: все пятеро французских лучников лежали на земле, кто с разрубленной головой, кто с пронзенной грудью, кто с боевым топором в животе. Но защитников только прибывало: на стенах города собралась уже едва ли не целая толпа, причем не только профессиональных воинов-лучников, но и простых горожан, вооруженных наскоро сделанными самострелами. Они почти не стреляли, а из тех стрел, что были пущены ополченцами, ни одна не достигла цели.
Открытое пространство перед воротами начинали заполнять французские воины. Где-то на горизонте слышались возгласы риттеров, которые, как и обычно, собирались дольше остальных. Но в бою конные воины представляли из себя страшную угрозу, ибо на скаку сносили головы пешим бойцам, оставаясь для них практически неуязвимыми. Ульрих и Ательстан знали это; но в равной степени они знали, что на узких городских улочках риттерам с их лошадьми негде будет развернуться, а потому они станут легкой мишенью, если не станут действовать на более широких и открытых пространствах... Как перед воротами.
А тем временем два воина уже почти полностью выбились из сил. Да, Ульрих еще твердо держал в руках широкий меч, и Зверотроп, хоть и схватил ближайший к нему боевой топор обухом вперед, но так ударил им первого попавшегося француза, что у того кровь пошла из уха и обеих ноздрей, и он, покачнувшись, упал ничком... Остальные встали полукругом: достаточно было взглянуть в сорокалетние, яростные глаза берсерка, чтобы желание нападать на него иссякло в одно мгновение.
А тем временем к Ульвару на помощь подоспел новый человек. И кто когда обращал много внимания на безродного Асмунда, сына городского чеканщика и привезенной из земель франков рабыни? Кто восхищался его мужеством или отвагой? Кто отмечал его силу? Никто: он держался в стороне, был всегда замкнут и серьезен, не пил хмельного, часто ходил, сложив руки за спину, и на тризнах и праздниках всегда держался в стороне, стесняясь есть вместе со всеми... Его не уважали, не любили - но у своего отца он был единственным сыном. И отец завещал ему имущество... И свой меч, Торбьон.
И вот теперь этот неприметный, нелюбимый, безродный семнадцатилетний парень... Парень ли? Нет, истинный муж! - Пробежал сбоку от Ульриха, туда, где стояли двое французов, одного ударил мечом снизу вверх, разрубив стеганую куртку и омыв инкрустированное серебром лезвие алой кровью, скрестил мечи со вторым... Удар, другой, пируэт, защита спины, мощный удар с левой - и привычный, звенящий, выпускающий из тела душу предсмертный вскрик.
Асмунд бросил меч в третьего француза, не попал, ветром пробежал несколько смертельных метров, схватил рычаг, напрягся всем телом - ворота поползи вверх...
Пора. Дерзайте, братья, Один с нами! Ульрих нащупал левой рукой на поясе охотничий рог...

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Жан с подозрением посмотрел в хитрые глаза епископа. Нет, он не поверит ни единому его слову, что бы он там ни стал говорить. Д'Альганде прекрасно понимал, для чего именно явился сюда священнослужитель, к тому же связанный со Святой Инквизицией - но в равной степени Жан понимал, что он наверняка единственный источник, из которого теперь "отец" Болемир может получить мало-мальски точную информацию о катарах... И не только о катарах. А значит, если епископ прикажет казнить его до того, как он расскажет ему о Хирреадане, то любой встречный сможет смело написать слово "осел" на лбу его святейшества.
Хотя, впрочем, нет смысла теперь скрывать от него, кем на самом деле является брат Жан. В конце концов, он и так уже, наверное, все знает... А правдивость показаний сможет чуть смягчить его наказание. Возможно.
Убьют быстрее. Может быть, ради такого исключительного случая прибегнут не к костру, а к топору.
- Приветствую, ваше святейшество, - с насмешкой в голосе ответил Жан, - Однако, позвольте вам заметить, вы мне такой же отец и я вам сын, как выпивка трезвому рассудку. Если вам угодно, мое имя - Жан д'Альганде; на хлеб же я зарабатываю кузнечным делом. Возможно, - тут Жан склонил голову еще ниже, чем держал ее прежде, - вам будет интересно узнать, верую ли я во Единого Господа Иисуса Христа, в Нераздельную Троицу и так далее. Как можно не верить в очевидное? В Бога я верю. Но, как ни прискорбно для вас будет услышать это, божественная природа Иисуса Христа вызывает у меня большие сомнения.
Тут Жан поднял голову и снова посмотрел прямо в глаза епископу.
- Я считал себя одним из Очищенных, епископ. Одним из тех, кто якобы войдет в Царство Истины.

Задержавшись взглядом на обоих пленных, епископ сел в свое кресло, стоящее в отдаленном от пленных затененном углу.

-Агний, будьте добры позвать палача. Пускай он казнит этого старика, - короткий кивок в сторону бормочущего пленного - на главной площади города. Под предлогом ереси и множественных богохульств. Пригласите так же врача, если таковой имеется в распоряжении. К допросу второго приступайте, как только вы будете готовы, если он не будет отвечать на мои вопросы. Но прежде закрепите его на дыбе.

Взгляд епископа любовно прошелся по местному "инструментарию" - простая дыба, австрийская лестница. Присутствовало здесь и "Бдение", а так же несколько видов плетей и розг.

-Здравствуй, сын мой. - несколько цинично прозвучал голос епископа, обращенный к пленному - Я - епископ Святой Инквизиции, Болемир фон Нойманн. Будь добр назвать мне свое имя и рассказать, чем ты занимаешься.

Голос инквизитора был мёдом, льющимся рекой. Не было в нем ни капли зла, ненависти или даже неприязни. Казалось, стоит заглянуть ему в глаза - и можно было бы увидеть лишь сожаление и отчаяние от невозможности освободить пленного, обвиняемого в ереси - будто бы те люди, что стоят над епископом пристально следят за его действиями и не позволят отложить этот "разговор".

После слов торговца в голове Наар Шааса пролетел целый вихрь непонятных пока еще ему эмоций чувств. Ведь получалось, что человек который дал Наар Шаасу задание работал на инквизицию, пусть и подпольно и требовал убийства торговца который имел при себе книгу, суть которой ересь и колдовство, но при этом сам относился к группе людей, ну или не людей которые и есть еретический культ, который эту самую книгу и возносит, а значит является злейшим врагом той самой церкви и инквизиции на которую они, пусть и тайно, но работают. От сюда напрашивались два вывода: либо заказчик соврал в отношении их связи с инквизицией, либо книга действительно нужна была ему лично, и при этом культ "ищущих" настолько скрытен и одновременно хитер, что посчитал самым безопасным для себя местом...это находиться как можно ближе к своим злейшим врагам. Впрочем, инквизиция тоже,являло собой организацию в которой сращивались и обретали силу, а иногда разбивались в прах самые жуткие интриги и действа. И если один из инквизиторов отошел от света и его потянуло на жажду власти и знаний, что впрочем иногда может быть одним и тем же, жажду тайного и запретного...то он вполне мог пригреть у себя "под крылом" подобную организацию и делать всё, что бы никто из его "товарищей" никогда не нашел ни намека на еретические корни своих сторонников.
И все же что то тяготило Наар Шааса даже больше чем непонимание тех скрытых крошечных нитей и переплетений во взаимоотношениях инквизиции, ищущих и странного торговца, который к этому моменту уже должен был быть мертв.
Еще раз чертыхнувшись Наар Шаас отправился обратно в свое убежище, ему нужно было время, что бы еще раз все обдумать и при этом решить как действовать дальше, потому как его предыдущий план явно был не лишен огромных изъянов, особенно в свете последних открывшихся ему данных.
Вернувшись в свой укромный чуланчик Наар Шаас быстро переоделся в купленную им одежду нацепил на себя деревянный медальон Сеггера, что бы не слишком выделятся из толпы обычных горожан и вновь отправился к дому купца, оставив из оружия лишь свои наручные краги, а остальное искусно спрятав под пол гостиничного номера который он снимал. Пройдя большую часть пути Наар Шаас остановился на достаточном отдалении от дома купца и спрятавшись в тени нескольких стоящих возле дороги деревьев, стал наблюдать за происходящим около дома своей жертвы.
Первое что ему было нужно выяснить умер ли торговец. И если да, то как расценили его смерть окружающие. Эта часть плана была простой, так как торговец как он уже знал был жутким педантом и точно следовал жесткому распорядку дня, а значит в скором времени он должен был либо вернуться с утреней службы, либо, что намного вероятнее...так и не появится.
Кроме того наверняка шесть человек из его охраны, вряд ли будут целый день и ночь охранять мертвеца, скорее даже наоборот. И если так, то когда охраны не будет дома, Наар Шаасу будет куда легче проникнуть внутрь дома и заняться поисками книги.
Если же всё пойдет совсем замечательно и торговца начнут хоронить, да еще и со всеми положенными ритуалами и почестями, то есть шанс, что и слуги также покинут дом, что сделает задание Наар Шааса еще более простым.
Главное было теперь не упустить момент и не позволить кому бы то ни было еще унести книгу из дома вместо него.

За короткий миг до новой сшибки с врагом в голове Ульриха много мыслей пронеслось. Да и воспоминания тоже...

Был холодный зимний вечер. Как раз начиналась пурга, и ветер завывал словно Фенрир в момент ярости. Ульрих вошёл в низкую землянку, наподобие тех, что строят венды в далёкой Гардарике. Захлопнув массивную и широкую дверь, воин подождал пока усядется облако снежной пыли, ворвавшееся вместе с ним. Взгляду викинга предстала следующая картина. В довольно широком круглом помещении пылал очаг, дым от которого уходил вверх и покидал здание через небольшое отверстие в крыше. Вокруг были устланы шкуры в великом множестве, стены украшали разнообразные черепа и кости. Это была хижина Гудрун - известной рунарки и колдуньи. Говорят её благословили сами боги с норнами, такова была сила её гаданий и ворожбы. Именно к ней пришёл тогда ещё начинающий викинг Ульрих перед походом в далёкие земли за морем. У него был лишь один вопрос к сгорбленной старухе в порванных лохмотьях. Что ждёт за морем его в дальнем походе. У старухи были необычные глаза - двухцветные. Это явный признак колдовства. Внимательно изучив рослого и могучего викинга, Гудрун кинула руны...

- Ждёт тебя великое будущее, храбрый Ульрих. Будет множество битв и множество побед. Ты станешь известным, великим и непобедимым воином. Однако вижу я и твою смерть, викинг, - она подняла одну руну, показывая её Ульриху. - В одном шаге от величия сравни конунгу. Ты погибнешь от руки предателя и завистника. Позорной смертью и не попадёшь в Вальгаллу.

И старуха рассмеялась. Однако юноша не стал ничего отвечать он усмехнулся и запахнул плащ, собираясь уходить. Гудрун встала, и её чёрные волосы взметнулись словно крылья ворона. Её лицо было перекошено от ярости, охватившей её. Она указала на Ульриха пальцем и зашипела:

- Зря ты не веришь, глупый Ульрих. Я вижу твою нить судьбы так же чётко, как и тебя передо мной.

Однако викинг криво усмехнулся и подошёл к двери. Взявшись за ручку, он кинул через плечо:

- Ты мудра, Гудрун, но врать совершенно не умеешь. Весь Халафьёрд знает, что ты слепа. А свою судьбу человек творит сам, - с эими словами викинг окунулся в разыгравшуюся метель. Ульрих был известен тем, что неоднократно бросал вызов богам. Он постоянно путал свою нить судьбы, и норы были вынуждены её заново плести. И снова путал...

Глитнир сверкал в лучах рассвета словно облитый кровью, хотя так и было на самом деле. Ульрих был спокоен и собран. Его мозг с каждым движением воина просчитывал все возможные комбинации дальнейших действий. Всю тактику и стратегию. Такая манера боя была ещё не ведома скандинавам, однако во время походов юноша научился этому у тех, кого они покоряли. Викинг понимал, что всех противников не одолеть. Поэтому оставалось лишь тянуть время и отвлекать от тех, кто открывал ворота. Вместе со своими напарниками Ульрих петлял, делал обманные атаки и убегал в сторону, нападая с разных сторон, уводя группу солдат подальше от врат. Однако при этом не забывал и уменьшать их число. И пусть сердце колотилось как бешеное, а дыхание вырывалось с хрипом, рука твёрдо держала оружие и разила наповал. Глитнир раскалывал шлема, словно скорлупу яйца. А мягкие набивные доспехи вообще не представляли преграды. А лёгкие щиты из тонких древесных листов разлетались словно ворох опилок под напором ветра. Фонтаны крови и крики раненых создавали самую полную атмосферу битвы. Невольно каждый из викингов подумал, что ради этого стоило жить и плыть за Рагнаром, а после и за Ульрихом, который казалось сейчас был воплощением юного Тюра, бога войны. А лики валькирий уже казались среди кровавой пелены перед глазами...

Осажденные соображали довольно быстро для изголодавшихся и сонных людей: едва Ательстан успел прорубиться сквозь так и не успевший построиться первый отряд, как тут же перед ним встал второй, пришедший на подмогу, больший по численности воинов и лучший по организации. Как только Ательстан стал приближаться к ним, французы как один обнажили клинки и приготовились защищаться. Но Ательстан не опешил, а лишь положил по-другому секиру - чуть набок.
Удар, еще удар, - и с предсмертным хрипом убитый воин рухнул на спину, помешав остальным: из левого бока, как раз из-под ребра, потоком лилась густая, темная кровь. Другой воин, что стоял от него по левую руку, махнул изо всей силы мечом - но тот оставил лишь неглубокую царапину на плече берсерка. Француз реагировал медленнее - замерз. А скандинавским мужам и без доспехов было жарко.
Ательстан не видел количества убитых, и тем более не считал их, но он прекрасно знал, что на одного убитого викинга приходится сейчас не меньше трех французских вояк. И это тоже придавало ему сил. За спиной раздался резкий крик - берсерк тотчас же обернулся, но недавно поцарапавший его француз уже лежал на земле в быстро растекающейся темной луже. Хороший удар нанес ему Лейф - тот самый, кто в лагере дровишки для костров колол. Не только деревяшки рубить умеет парень...
Вокруг Ательстана все сильнее разгоралась битва; а тем временем Ульрих стрелой налетел на противостоявшую им дюжину французских солдат, и первым врубился в колыхавшийся строй. Первый же удар был нанесен с разворота - одна за другой, под мощными ударами скандинавов, полетели наземь головы в открытых снизу шлемах. Один викинг налетел грудью на меч, едва не сбив с ног державшего клинок француза, но сам, уже на последнем в своей жизни выдохе, отступил на шаг назад, собрал все силы в кулак и привычно, серединой лезвия рубанул француза вдоль туловища. Алая горячая кровь брызнула во все стороны; воин с разрубленной от плеча грудью повалился ничком на землю; викинг, все силясь вытащить меч из своей груди, упал на колени.
- Ат... Отомстите за меня... Братья... Слава Одину!.. - И с этими словами воин испустил дух. Хорошо ему будет там, в Вальхалле! Подхватят на руки его храбрую, стойкую душу валькирии, и в мгновение ока вознесут высоко, высоко над землею - и там, сидя по правую руку от самого Одина, поднимет он чашу за всех бесстрашных воинов, мечом добывающих себе пропитание.
А Ульрих все дальше и дальше шел, прорубая себе дорогу мечом, и отряд французов начинал понемногу рассеиваться...

Вид с балкона был по настоящему прекрасен. Геринг наслаждался им около часа. О эти ветра, что завывали, словно песня, о эти молнии, что сверкали подобно клинку, забирающему жизни, о эти выжженные холмы, что напоминали о жизнях, которые он уже забрал...
Но мысли не давали ему как следует насладиться видом.
Чума... Это слово, словно свежая кровь самой невинной девственницы, вертелось на языке. В отличии от большинства своих собратьев, он видел в ней не только возможность наживаться. Ему было любопытно, откуда пришла столь странная зараза. В конце концов, она забирала жизни. Вместо него! Но с другой стороны он был доволен, что ненавистные твари мрут как мотыльки, летящие на пламя. Только в этом случае пламя само поедало мотыльков.
Но вот сверкнула еще одна молния, и Геринг вырвался из пут собственных мыслей. Пейзаж был все так же прекрасен, только теперь тучи сгустились еще сильней. Геринг взглянул в низ. Оттуда доносился вой его слуг. Геринг улыбнулся.
Но вдруг на лестнице раздались шаги. Через пару минут дверь на балкон открылась, и Геринг услышал дрожащий голос: "Сир, к вам
посетитель."
- Кто посмел? - не оборачиваясь, невозмутимым голосом ответил Геринг.

Вы не можете просматривать этот пост!

Наконец откуда-то из-под сводов каменной канавки раздался хриплый шепот молодого воина:
- Вроде бы можно идти! Только осторожней тут...
Да уж, действительно, осторожность в такой ситуации не помешала бы. Один за другим воины, возглавляемые Ульрихом и Ательстаном, начали спускаться в освобожденный проход. Сточная ледяная вода в иных местах доходила воинам до груди, острые камни, лежавшие под водой, мешали проходу и ранили ноги даже сквозь сапоги, и каждую минуту кто-то черным словом поминал то мать, то тещу, то деверя, то Рагнара Лодброка. Проход был темен, и даже в трех шагах не было видно ни зги; воины вынуждены были, держа в десной руке топор, шуйной прощупывать свой путь, что было куда как неудобно.
Наконец проклятый проход закончился, и викинги по одному, как можно тише, стали вылезать из канавки наружу. Луна уже начинала скрываться за горизонтом, а на востоке сквозь серые, тяжелые облака начинал проходить слабенький алый свет лика Балдера. Еще немного, и начнется рассвет...
Удивительно живописная картина предстала глазам юных воинов: небо над их головами было настолько красиво, что трудно было не поднять голову и не заглядеться на него; вкупе со свежим морским воздухом, идущим с запада, эта неподвижная, вечная красота затрагивала самые глубокие, самые сокровенные струны зачерствевшей от каждодневных убийств и матерной брани души каждого воина...
Все перелезли? Все.
Узенькие каменные улочки Тура пустовали. Еще бы - ранний час, спят все, даже стражники. Это они разминались половину ночи с этим завалом, а тут народ спал, да так крепко, видать, что даже не слышал всего того жуткого шума...
Ательстан решил двигаться к воротам вдоль стены: Ульрих мысленно согласился с ним. Ворота были с противоположной стороны крепостной стены, поэтому можно было идти в любую сторону: путь будет одинаков.
Прошли несколько десятков шагов. Никакого сопротивления.
- Похоже, ворота мы откроем так, что никто и не заметит! - Едва не в полный голос сказал один из юных воинов. Не успел Ульрих гневно шикнуть на него, как в двух локтях от его головы прошла французская стрела. Замечены!
Невесть откуда взялись еще несколько вражеских воинов. Проклятье! Теперь части воинов придется отбиваться, а части идти вперед - иначе завязнем, и все наши смерти пойдут псу под хвост!
Ну так чего вы ждете? Нападай, кто первым хочет оказаться в царстве Нергала!

Вы не можете просматривать этот пост!

Изображенные на стенах и на полу символы отнюдь не были для Жана новы: несмотря на явный недостаток образования (так казалось самому Жану), значения их были ему известны. Удивляло другое: откуда этот, может быть, неграмотный старик мог их знать? Хотя, как показал сегодняшний день, внешность зачастую обманчива...
Жан присел на горстку соломы и задумался, позабыв ответить на вопрос старика, и задумался. Где-то там, в глубине души, он был уверен, что это все проделки Хирреадана. Давайте-ка рассуждать: в первый раз, некий посыльный от этого "учителя" явился к нему в костюме - кого? Доминиканца. А назовите-ка, уважаемый Жан д'Альганде орден, который составляет костяк Инквизиции...
Далее, этот мэтр... Как его? Квинтемониус, да. Кто вам сказал, уважаемый, что этот сеньор, кем бы он ни был на самом деле, не мог составить на него, на брата Жана, донос в определенные органы? В конце концов, как инквизиторы нашли дорогу к его дому прежде, чем он успел что-либо заметить? Остается одно...
Раньше, пару лет назад, он познал первое горькое разочарование в собственной вере. Он тогда на неделю потерял аппетит, три недели не ходил в церковь, так что соседи начали уже подозревать его в колдовстве, и за полгода ни разу не улыбнулся. Теперь все начинало повторяться...
Католики предали его тайно, он довольно долго не видел этого. Катары сделали это явно, прямо в лоб.
Скупая слеза сорвалась с коротких ресниц заблудшего подмастерья Жана д'Альганде и медленно, слишком ощутимо потекла вниз по щеке, кругом обогнув разбитую скулу.
Что теперь-то делать?
Ответ очевиден. Ждать костра.
Костра Жан не боялся. Теперь уже не боялся. Его уже жгло адским огнем - жгло изнутри, жгло самое сердце души. Одна минута душевных страданий стократно тяжее любых физических мук для всякого человека, будь то крестьянин, рыцарь, церковник... Катар...
И смерть... И она для всех одна и та же.
Старик в своем углу зашевелился и кашлянул, тем самым выведя Жана из его транса. Катар только сейчас вспомнил, что надо бы ответить...
- Я-то... Жан... Жан д'Альганде... Мученик я. И странник...

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

В голове всё смешалось. Вокруг засвистели стрелы, рядом кричали и падали люди. Маршал грузно оседал с лошади, заливая землю кровью. Мимо пронеслась густо утыканная стрелами лошадь, неся мёртвого сержанта. Тамплиер оглянулся. Пятеро тамплиеров, что пришли вместе с ним, если и были, то терялись среди десятков других воинов. Ещё до конца не разобравшись в чём дело, де Эрбле решил плыть по течению.
- ЗА МНОЙ! ВСЕ ЗА МНОЙ! - Закричал Анри, как когда-то давно, привстав на стременах. Он хорошо знал, что последует потом - бешеный галоп по залитом солнцем лугу, под проливным дождём стрел и копий. Туда. К серой массе закованных в грубые доспехи варваров. Он уже был там когда-то. Непонятно было лишь, чем всё кончится на этот раз...
Шпоры впились в конские бока. Скакун взвился на дыбы, отчаянно заржал и кинулся вперёд. Свист ветра, хриплые вопли варягов, грохот копыт - всё слилось в протяжный вой. Стрела пронзила развивающийся за спиной плащ. Ещё одна скользнула по шлему, оставив на полированной поверхности уродливый рубец. На конце копья развивался черно-белый флаг.
- БОСИАНТ! - Взревели позади него десятки глоток, приветствуя знамя.

Вы не можете просматривать этот пост!

Немного удивившись тому, что Лесли ещё не готов, Айдан всё же встал и пошёл к сцене. По дороге он даже ни разу не споткнулся, не зацепил ничего и не упал. Похоже, именно поэтому все аплодировали. Айдан поднялся на сцену, поклонился почти до земли и заулыбался. Вытащив из-за пазухи небольшой листочек бумаги, он посмотрел в зал.
- Дамы и господа! Сейчас я совершу, пожалуй, один из наиболее важных и ответственных поступков в своей жизни. Стих, который я прочту, написан мною не так уж и давно, а потому прошу не перебивать меня во время выступления. О его литературной ценности я смогу поговорить с каждым желающим после выступления. Спасибо за понимание, господа. Итак...
Сэр Айдан Лонт выпрямился, как только мог, выставил руку с бумажкой перед собой, другую задрал кверху, задержав в артистической позе. Выглядел он, конечно, нелепо. Но никто не посмел смеятся. Всё было так, как и должно было быть. Если бы Айдан принял другую позу, вот это было бы уже неестественно. Паладин хотел уже было начать, но остановился.
- К сожалению, особы, которой посвящён стих, сейчас нет в зале, но это, возможно, даже к лучшему. Ей я всегда успею его прочитать потом, а для столь достойной публики будет лучше, если я прочту конкурсный стих без волнений и переживаний. Хотя, они никуда не делись... - последние слова Айдан произнёс сам к себе...
Он вновь встал в поэтическую, как ему казалось, позу и начал.

Пусть будут правдивы эти слова,
И никогда не возникнут сомненья,
Пусть даже седая твоя голова -
Запомнишь их все без зазренья.

Несу свои слова – о красоте извечной,
О движеньях, похожих на полёт,
О жизни нашей быстротечной,
О том, как иногда нам в ней везёт.

Я встретил Её, а солнце садилось,
Луна из-за гор ещё не взошла.
Я встретил Её – и всё изменилось,
Ведь сердцу Она бесконечно мила…

Перевесив все мысли, все чувства, сомненья,
Всей сутью моей завладев до конца,
Она доставляла мне массу волненья,
Всё с новым письмом присылая гонца.

Я жил, как во сне, я не верил в реальность,
И с каждым прошедшим в одиночестве днём,
Всё больше я видел в словах гениальность:
«Кто любит – тот счастлив. И благословён.»

И вот сейчас пред всеми вами
Решил я излить всю душу свою.
Простыми и доступными словами
Сказать лишь хочу: «Люблю!»

Люблю Её голос, колокольчика звон,
Люблю всё, что связано с Ней.
Не допуская и мыслей, гоня их все вон,
Что Она ведь не будет моей.

Каждого дня я был рядом с Ней,
Отдавал я Ей всё, что имел.
И любовь моя становилась сильней,
И всю свою жизнь я быть рядом хотел.

Сердце тотчас наполняется счастьем,
Как облик Её предо мной.
Не страшны для меня любые ненастья,
Останься же, милая, стой!

Будь со мною всегда, каждый мой день,
Украшай красотою весь мир.
Твой ангельский голос, как дивная трель,
Превратит нашу жизнь в сущий пир.

И чтоб итог задать всей речи этой длинной,
Хотел бы я вконец сказать,
Мисс Уитни Стоун, о Вас всё это.
Люблю я Вас, должны Вы знать!

Айдан громко выдохнул, опустил бумажку и осмотрел зал. Да, нелепо было прилюдно признаваться в любви той, которая этого не слышит. Но что ж...

Після секундної мовчанки Гелфорд продовжив розказувати:
"...Через деякий час староста прибув в покої короля. А тим часом Магні запросив мене з батьком до розкішного столу, який за декілька хвилин накрили члужанки.
- Сідай до нас Аваннод. Є до тебе розмова, - сказав король до щойно прибувшого старости
Аваннод любязно присів.
- Ти знаєш, що на наші землі наступає орда? Ось...добрі люди сповістили
- Ні, мій королю, - впевнено сказав староста
- То чого ти чекаєш? Збирай військо, бери меч в руки і вперед!
- Так, мій королю
- Ось ці добрі люди завтра зранку тебе проведуть, а поки йди готуйся
- Слухаюсь
Аваннод вклонився королю і вийшов з покої короля. А я, я ледь чув, що говорив король і староста, все турбували мене думки про ту дивну дівицю - Аннілу.....Ех...
Король перебив мої думки.
- Анніла, йди сюди доцю.
Доця? Це його дочка? Подумав я.
- О, моя доця прийшла. Ну, як там швейне діло просувається?...ик
- Добре, батьку.
- Ну, то йди спатоньки, моя миленька. А то вже пізна година і ще завтра нас чекає важкий день....ик
- Так, мій королю
Я дивився на неї нестримним поглядом, серце калатало, я неміг промовити ні слова. Вона замітила мій погляд, вже...вже було пізно відводити очі в іншу сторону, тай я не міг і відірватися. Анніла тільки мені підморгнула і рушили до спальні.
Що ж мені робити? Подумав я. Король вже був настільки п'яний, що він навіть і не помітив як за декілька секунд слідом рушив за Аннілою..."
Дворф оглянувся навколо і побачив, що дітей стає все більше. О, ні. Тут діти. Подумав дворф. І вирішив трохи скоротити історію:
"Ну, на наступний день ми провели старосту і вбили всіх урків, які напали на наше місто..."

Вы не можете просматривать этот пост!

- Подвиги, героїз, слава вже стають банальними історіями. От і розповім я тобі одну ну дуже, дуже романтичну історію. А поки сідай, друже, бо історія буде дуже довгою.
Дворф любязно показав дренею на лавку, щоб той сів і одразу ж почав розповідати історію.
- Колись давним-давно я з батьком пішов до королівської зали, щоб просити про допомогу короля. Досьогодні пам'ятаю як ми туди потрапили.
Йшов дощ, був невеличкий вітер, а ми все йшли не обертаючись назад. Таки була довга дорога, але я не пожалів коли я побачив перед своїми очима великі ворота королівського замку. Які ж вони були чудові... Перед самими воротами нас зупитив охоронець, який голосно крикну: "Куда прямуєте?!" і націлив на нас гарпун. "До короля!" сказав мій батько і кинув маленький мішечок в охоронця. Дивно, але поглянувши в мішечок охоронець відразу нас пропустив. Який би не був славний воїн, то всерівно рано чи пізно продасть рідного батька за декілька золотих. Подумав я. І ми продовжили рух.
Зайшовши до королівської зали. Мене з батьком зустріла дивна молодиця. О, так. В мене серце закалатало, руки почались трястися як у мало дитини. Я...я не міг відвести погляду...
Вона щось мовила до нас. Але я не чув її. Мене засліпила її краса. ЇЇ довге русяве волосся, яке було заплетене в коси, її очі, чарівні очі карого кольору. А обличчя, яке було в неї чарівне обличчя немов квітка, яка щойно відкрила свої прекрасні пелюстки... Поки я милувався не земною красою батько встиг мене вдарити по обличчю і почав кричати: "Що з тобою! Агов! Нам час йти до короля!" І тут я оговтався, а молодиці вже не було. От і продовжили рух до царських покоїв...
Дворф погляну на дренея хаотичним поглядом, який немов говорив:"Скажи, що ти хочеш послухати історію докінця, ну скажи...".

Крэван кивнул головой.
- Да пускай подсаживается, я не против.
Сам эльф пока переводил глаза с пиратки на ночного эльфа, с эльфа на нежить и обратно на девушку. Маг ломал голову: угораздило его вляпаться в приключение или они просто посидят в таверне, попьют, поррасуждают? Робу стирать ох как не хочется...
"Все ты о своей робе, друг." - вкрался в разум новый голос.
"Ты кто?" - удивленно спросил сам у себя Крэван.
"Я - твоя человеческая часть. Ведь ты прожил с людьми очень долго, а они намного храбрее эльфов. Кстати, тот возмущающийся парень, который был здесь до меня - эгоизм."
"А вы оба можете оставить меня в покое?" - раздраженно сказал эльф и дал пинка совести.
Вся внутренния битва отразилась у него на лице, и эльф поспешил скрыть смущение за бокалом вина.

На этот раз доктор, по-видимому, не настолько встревожился от слов знахаря.
- Да, да конечно, - с довольно спокойным видом он сам поднес стакан воды Теофрасту, после чего присел на свое место, - эх, господин знахарь, вы, конечно, как хотите отнеситесь к моим словам, но в вашем возрасте уже вредно вот так вот бегать. Так, ну теперь к делу: значит, у него было раздражение дыхательных путей... хм... Можете поподробнее описать симптомы? - Выслушав рассказ Теофраста, который торопливыми глотками осушил поднесенный ему стакан, доктор задумался еще крепче. - Н-да... - Сказал он наконец. - Ну, впрочем, не беда, что беднягу хоронят через два дня - так и должно. Но вот вопрос с этим раздражением надо решить немедленно, в этом вы как нельзя правы. Я сегодня же попрошу врача наведаться в дом к госпоже Хонн. Вам же, господин лекарь, я советовал бы теперь передохнуть некоторое время. Или же вам снова надо куда-то идти?...

Чёрный сидел, точнее почти лежал, оперевшись спиной на поваленной ствол дерева и такое место у костра он выбрал не случайно - деревья стояли так, что ветер мог дуть только в сторону от костра - значит дым в глаза не попадёт, а бревно, как нельзя лучше прикрывало спину от сквозняков и нежданного болта в спину.

День был хорошим.. давно ему не выдавалось вот так тихо полежать, наслаждаясь теплом костра, шумом листвы, лаской ветра... костры войны уже разгорелись и вот вот пламя начнёт пожирать здешние земли и всё вокруг словно предчувствуя грядущие события, как будто заранее, начинает вопить, бежать, сходить с ума... всё чаще на улицах встречаются глаза наполненные страхом.. или болью.. или.. или может это сам Чёрный со временем перестал замечать хорошее вокруг себя и теперь видит лишь страдания и боль, не замечая всего остального... но сегодня всё было по другому, сегодня и сейчас он смотрел в бескрайнее небо, запутавшееся в верхушках деревьев, опутанное ветками и листвой и чувствовал, что жизнь - это хорошо...

В разговоры Чёрный не вмешивался да и делал вид, что дремлет, вымотанный долгой дорогой - это ещё удача, что в такое время он смог найти работу..
да и компания подобралась хорошая - люди крепкие, но не кровожадные, как раз тот тип людей, с которыми Волк чувствовал себя более или менее нормально, тем более редкость среди людей его профессии.

В напущенной дремоте он внимательно слушал, о чём ведут речь его компаньоны и у краткой улыбался сведениям, почерпнутым из чтений дневника мисс Риты, пытаясь представить, как такая девушка могла стать наёмником, а не находя ответа.. даже не так.. не стараясь найти ответ настолько, чтобы опять разочароваться в людях, влекомых своими похотями и ради своего удовлетворения несущих зло другим, он оставил это занятие и стал тихо напевать какую-то мелодию, слышанную ещё в детстве, когда всё было радостно и беззаботно и мать тихо напева что-то, сидя у очага:

Давай станцуем, всего лишь на миг
Набеса подождут, мир ведь так велик
Надеясь на счастье, ожидая беды
Пустишь стрелу или... нет..

Умереть молодым или вечность жить
У нас нет власти это решить
Сидим в пыли, жизнь всего лишь миг
Музыкой утешая тоску в груди

Можешь ли представить конец игры?
Взглянуть на солнце и увидеть в дали
Что те у кого власть были правы
Говоря, что музыку пишут рабы

Не старея жить и вечность прожить, вечность прожить...
легко ли тебе это решить? вечность... прожить...
Жить и жить, не старея.. жить..
легко ли тебе это решить? хочешь?.. вечно жить..

Показать содержимое

Кто-то любит холод, а кто-то жару
Кто-то играет, а я вот пишу
Рано или поздно всему придёт конец
Почему бы и не взять бессмертия венец?

Так тяжело без причины стареть
Как старый конь под седлом потеть
Молодость - камень в короне царей
Как жаль, что не долго..

Как много дел не успеем свершить
Как много песен придётся забыть
Будим мечтать пока молОды!
Всё в наших рук-а-а-ах!!

Гоблин быстро-быстро достал из под стойки стакан и тут же в руках появилась бутылка. Еще секунда и стакан отменнейшего красного вина стоял перд ночным эльфом. Гоблин лишь время от времени зыркал то на одного то на другого эльфа. Оба высокие, оба длинноухие но настолько разные. Тот тёмный как ночь, тот светлый как день, у того глаза цвета золота, у того глаза цвета неба. Даже волосы были противоположнтью. Гоблин еще кое-какое время вспоминал где видел настолько похожих и разных в тот момент созданий, которые и по сути одинаковы, но являются по меньшей мере соперниками, но в основном враги. На ум пришло лишь одно сопоставление. Гоблины и гномы. Фу, эти гномы так противны и неинтерестны...Откинув все мысли Никсраз и далее облокотился на стенку и свистнул оффицианту. Тот подбежал и выслушав что ему сказал бармен побежал к эльфийке и быстро быстро убрал пустую тарелку, и побежал на кухню, откуда через минуту уже нес на подносе новый заказ.

Крэван не очень-то привык, чтобы к нему подходили, хлопали по плечу и называли братом. Взглянув на незнакомца, маг распознал в нем ночного эльфа охотника. Многие из расы Крэвана тут же напустили бы на себя важный вид и раздулись бы, как дворф после боченка пива. Кровавый эльф уже видел перед собой напыщенные морды и слышал гордые слова:
"Да как этот дикарь посмел назвать меня братом! Ночные эльф и не эльфы даже!" - Крэван тут же прогнал видение: надо было поздороваться в ответ.
- Привет, - сказал он.
Этикет требовал сказать что-нибудь еще, и синдорей перевел взгляд на сову охотника.
- Классный сыч, - справился Крэван.

То ли колодец был очень глубок, толи падала она очень медленно, только времени у нее было достаточно, чтобы прийти в себя и подумать, что же будет дальше. Сначала она попыталась разглядеть, что ждет ее внизу, но там было темно, и она ничего не увидела.

Глава 1.
Вниз по кроличьей норе.
Приключения Алисы в Стране Чудес.
Л.Кэрролл



Всем:

Вы летите. Вы летите вниз. В черную непроглядную бездну. Вы помните, как сюда попали. Но вы по прежнему не помните, как вы оказались на берегу багровой реки, откуда начали погоню за нырнувшим сюда существом... Кроликом? Кажется, вы видели два огромных грязно-белых обрубка, которые отдаленно напоминали уши.
Какая нелепая мысль. То чудовище могло породить лишь разгоряченное воображение какого-нибудь законченного шизофреника. Хоть вы и видели это гадкое порождение больного рассудка лишь со спины. Внезапно вы понимаете, что не хотите об этом думать. Подобные мысли вызывают у вас странное отторжение, чему вы не в силах сопротивляться.
На лету вы пытаетесь разглядеть хоть что нибудь, но вокруг стоит кромешная тьма, словно вы попали в недра огромной черной дыры. Эта мысль устрашает вас.
Вы летите уже целую вечность, но по-прежнему не падаете. Как такое возможно?
Через некоторое время ваши на время ослепленные кромешной тьмой глаза начинают различать очертания...чего? Огромной норы, которая тянется бесконечно долго, а может даже , проходит через центр земли? Еще одна абсурдная мысль. Похоже, пора начинать привыкать, и переставать удивляться происходящему вокруг вас. Все равно все это не имеет никакого смысла.
Наконец вы начинаете различать, что стены колодца уставлены...мебелью?
Тут и там громоздились старые полуразрушенные платяные шкафы, расщепленные книжные полки. На некоторых из них валялись полуистлевшие остатки каких-то старых книг, но вы не можете разглядеть названий. Иногда на стенах попадаются странные картины и тусклые черно-белые фотографии в облезлых рамах. Когда вы смотрите на них, они вызывают у вас приступ необъяснимой тоски. Будто вы видите отголоски чьих-то давно ушедших в прошлое жизней. Вам больно об этом думать. Это неприятно.
На одной из покосившихся внизу полок ,к которой вы
приближаетесь, вы замечаете что-то... кажется, небольшую деревянную шкатулку. Впрочем, оттуда, где вы сейчас летите, сложно сказать точно. А еще вы, кажется, видели там банки. Много банок, уставленных в ряд. Наверное для солений. Впрочем, все это по-прежнему не имеет смысла.
Вы продолжаете падать.
И глядя вниз, вы по-прежнему не видите конца. Лишь беспроглядный мрак...

-Ты думаешь, - неожиданно для всех, включая Ниарру, заговорил Каинель - Что тебе, ведьмак, найдется место в новом мире, который Нильфгаард построит на обломках Северных Королевств? Уверен, что Черные с распростертыми объятьями примут убийцу чудовищ? Как можно быть настолько наивным!? Нильфы режут всякого, кого заметят держащим в руке меч, не заботясь о том, нейтрален он или нет. Ты сможешь выстоять против десятка латников? А против сотни? Тысячи? Для того, чтобы выжить в этой войне, нужно либо уходить все дальше на север, либо попасть на юг - в тыл Нильфгаарда. Но если мы просто оставим эти земли и уйдем, со временем Эмгыр доберется и туда.

-Довольно. - прервала монолог эльфа Ниарра - Он прав, Гинваэль. Император Эмгыр вар Эмрейс не желает поработить нас. Он хочет нас уничтожить. И хочешь ты того или нет, ты - один из тех, на кого направлено острие меча Нильфгаарда. Решай сам - бежать от опасности, чтобы в итоге оказаться загнанным в угол, или нанести удар.
-Твое условие, Эйд, мне понятно. Василиск движется сейчас по тракту на север, в Темерию. Бежит от войны и не только. Ты - не единственный его враг, который желает смерти этого подонка. Что же касается тебя, маг - неужели, ты даже не назовешь свою цену, как это сделал Эйд? Не потребуешь причины? Вы будете работать на меня - в этой войне гораздо больше сторон, чем кажется. Однако, цель у всех нас одна, мотивы только разные.

Чувствуя себя едва ли не самим Богом, епископ указал на фигуру, давая короткий приказ - "взять".
Не желая, да и не имея права оставаться в стороне, Болемир во главе остальных двинулся к фигуре, взяв в руки массивный крест из церковного серебра.

Гелфорд любив розказувати різноманітні історії. Особливо про двофський народ та свої славні подвиги. Навіть деколи прикрашав розповідь, щоб цікавіше було слухачам.
- О, друже (дворфи дружній народ, тому частенько люблять всіх хто з ними завів розмову називати друзями), це довга історія, тому примостися добре і слухай.
Гелфорд був настільки радий, що ще комусь цікаві дворфські історії, що аж не стримався і вигукнув: "Бармен! Елю моєму гостю! Елю...ик!" і після секундної паузи почав розказувати про принцим вибирання новонародженим ім'я.
- Згідно давніх традицій ім'я дворфам дає Старійшина. Кожнепристойне ім'я використовувалося протягом багатьох поколь. От наприклад моє - Гелфорд, - продовжував розказувати дворф, -було дане одному відважному воїну ще під час коли йольфи не були такими милими і віруючими, от і Старійшина вирішив, що я заслуговую насити таке імення...ик!
Глотнувши ще ковток елю Гелфорд почухав бороду, посміхнувся і продовжив розказувати.
- Ім'я дворфа належить не тільки йому одному. Воно належить цілому клану. Якщо він зловживав ним або "облив" його позором - клан лишає його іменні. Дворф, позбавлений іменні не має права міняти його на якейсь інше дворфське ім'я...
Ячменобород хотів продовжити розказувати але його зупинили думки. Щось я забагато лишнього наговорив. Звичайно Гелфорд трохи прикрасив історію, але як звучить гордо і красивдо по відношенню до дворфського народу.

Ведьмак молчаливо сидел у костра, глядя на полыхающие розовато-оранжевым пламенем во тьме угли, отрешенно провожая взглядом яркие искры, с треском вырывающиеся из обгоревшего черного полена. Когда милсдарь магик подскочил с места, как в задницу ужаленный, и стал разглагольствовать на тему: «Вы все, унылые и удрученные, откройте глаза и увидьте красивый мир», Гинваэль посмотрел на него сначала с некой примесью недоумения и непонимания; почти сразу же взгляд его превратился в ледяной гвоздь, вонзаемый прямо в голову Серпентеса, где-то между глаз. Нет, это не холодная ярость, не молчаливая ненависть – это самое настоящее, абсолютное безразличие с элементами презрения. Маг говорил, глотая слюни и плюясь ими; он пытался привнести в умы двух собеседников свою точку зрения на всё их окружающее; он пытался взглянуть на мир их глазами, пытался найти причину, по которой двое нелюдей сидят и молчаливо, угрюмо и через чур спокойно смотрят на огонь, ласкающий черные поленья.
Ему это не удалось.
Эльф сорвался с места, схватил магика за грудки и, полыхая глазами, начал изливать ему душу. Это было сногсшибательно. Ведьмак смеялся. Конечно же, про себя. Снаружи он всегда был ледяным, спокойным и неприкосновенным. Но если такое легкое подзуживание со стороны заблудшего мага заставило лесного жителя вскипеть от ярости, то что же могло его так взбудоражить? Он был напряжен, дик, угрюм. И очень зол. Ведьмак сплюнул в костер, когда Серпентес был отпущен. Сказал негромко:
- «Более благое и полезное дело», значит. Ты, великий маг и чародей, властитель дум, предлагаешь мне, жалкому ведьмаку, мутанту, шастающему по лесам и болотам, встать на сторону короны и резать не реликты Сопряжения Сфер, но нелюдей, молчаливо бродящим по лесам рядом со мной? Ты предлагаешь мне, жалкому ведьмаку, приложить все свои силы для того, чтобы одна сторона победила, а другая канула в лету? – Ворон сделал вид, что серьезно задумался. Бледное лицо, на котором плясали огоньки, приняло воистину серьезный вид. На мгновение.
- Нет, маг. Плевал я на тебя, на твоих королей. Мне плевать на твое мнение обо мне. Мне плевать, кто победит – вы или они, - потер руки друг о друга, беззлобно взглянул на магика, - я останусь. Постою в сторонке. Приспособлюсь. Найду себе место на пепелище. Мы, гадкие насекомые, всегда так делаем, - сделал недолгую паузу, - а ты можешь пойти и повторить свою речь в шатре Ниарры. Нет, не так – ты должен пойти и повторить её, чтобы твоя глубокая мысль пронзила холодный разум и черствое сердце эльфийки, чтобы она смогла выбрать правильный путь, - помолчал, мыском сапога подтолкнув дровину в костер.
- Ступайте. Я подожду приглашения.

Эльф медленно, всем телом, повернулся к магу и заглянул тому в глаза, какое-то время стоял словно не веря тому что слышит, а потом подскочил к магу схватил того за одежду и приподнял над землёй. Эйд никогда не выделялся ростом или силой, а человек, хоть и худощавый был гораздо выше его, но тем не менее он оторвал его от земли и держал на весу. Лицо до этого хоть и скорбное, но всё же более-менее ровное, исказилось жуткой гримасой ярости. Похоже речь чародея стала последней каплей, которой как раз не хватало, чтобы у эльфа сорвало крышу.

- Быльём поросло?! Не так уж жесток ?!,- Эйд встряхнул колдуна словно мешок с песком или чем похуже и некоторое время просто хватал ртом воздух не в силах справиться с душащей его злостью,- Ко-олдун!!!... Я всю жизнь, с тех пор как умерла моя жена, не замечал плевков мира мне в лицо!!! Я не вмешивался в войну, которую пытались развязать мои сородичи потому что видел, что это бесполезно! Я просто пытался жить и в итоге, когда я поверил, что нашёл новый смысл жизни его у меня отобрали! Так ты говоришь, что я должен изменить своё отношение к миру ?! Хорошо! Что ты предпочитаешь - я могу убивать всех людей подряд, я это очень хорошо умею, я могу устроить хаос и смуту в ваших королевствах поубивав правителей, могу устроить ещё что-нибудь более кошмарное, но чтобы придумать это мне понадобится время! Так что из этого ты хочешь колдун ? Потому, что просто жить я уже пытался, так теперь мне нужно попробовать что-нибудь НОВОЕ!!! Верно ?!

Эйд ещё пару секунд, тяжело дыша, держал колдуна на весу, а потом опустил его на землю и отпустил одежду, после чего отступил на несколько шагов.

- Давай, давай - добродушно помахал рукой пузан. Когда самурай поднялся и отправился готовиться к бою, он сказал варягу, принимая обратно свой кувшин. - Вот от таких вот вежливых выродков с деревянным лицом все беды и происходят. Нормальный парень что? - выругается, набьёт тебе рыло в крайнем случае. А такая вот публика затаит злобу и потом при возможности всю семью тебе вырежет... заню я их... буль-буль-буль, эх, хороша горилка... да, вежливые-то они вежливые, а людей разрубают надвое просто чтобы проверить, остёр ли меч. Так-то.

- Клянусь вам, что так и есть, святой отец.- Ответил крестоносец, в первый раз слыша, что в письме есть что-либо кроме дорожных бумаг. - Что касается содержания письма, то оно мне неведомо. Я полагал, там лишь разрешение на въезд в любой город и посещение святых мест.
Анри немного помолчал, обдумывая текущую ситуацию. Он не читал письма и не мог ручаться об его содержание. Просьба Магистра? Может быть это всего лишь просьба об оказание помощи рыцарю - то есть ему, Анри. А может быть это конкретное задание от ордена, никак не связанное с его паломничеством. Но тогда почему Магистр лично не сказал ему? Или это хитрый инквизитор решил проверить насколько он "надежный и ему можно доверять"? Он слышал, что порой, инквизиторы пускаются на всяческие уловки, лишь бы заставить человека делать то, что они хотят.

"Положительно умен!" - возникла мысль в голове Жана. Несмотря на то, что д'Альганде дал себе слово быть предельно осторожным с мэтром, на этот раз он решил ответить:
- Однако, не полагаете же вы, уважаемый господин, что общество, если позволите, socium, в котором мы живем и частью которого являемся, может существовать без законов? Уверен, что нет; более того, всякий мудрый закон, всякое искреннее предостережение исходит не от этого бренного мира, не из уст папы Римского, если угодно, но от уст Господа. И далее: любой закон, как он есть, необходим далеко не всем; не поймите меня превратно, но ведь если человек по сущности своей не может убивать, он убивать и не станет, даже если не будет никакого закона, убийство запрещающего. С другой стороны, никакой мерой наказания, даже, полагаю, гееной огненной, невозможно запретить убийство человеку, для которого оно является единственным средством к выживанию. - Тут Жан обратил свой взор на собеседника, неторопливо шедшего рядом с ним, и видя, что тот внимательно слушает, продолжил чуть тише:
- Итак, если вы желаете выслушать мое мнение, то я считаю, что закон лишь постольку имеет силу, поскольку запрещает нам злое и потворствует доброму, то есть, исходит от Господа. Однако что есть добро и что есть зло? По чести сказать, я затрудняюсь прямо сейчас дать ответ на этот вопрос. Что вы думаете об этом, мэтр?