Голосование пользователя

  Пламя уже разгоралось. Быстро схватилась сухая листва, тонкие струйки потекли меж ветвей, поднимаясь ввысь. Мрачен был Бран. Год его жизни был отдан на то, чтобы найти пришедший ему в видениях Топор Возмездия, который оказался драконом, который оказался яйцом, которое снова оказалось драконом. Это сложно было понять, но Костеголовый никогда не сомневался, что всё делал правильно. И вот Нагарайя пал. Пал прежде, чем пророчество свершилось. Безупречный покров чешуи сохранил антрацитовый блеск — ни единожды сталью врагов не был он тронут. А потоки его кислоты в перегной превращали врагов под ногами Брана-тулнея. Он был горд и великоречив, и три месяца от роду знал больше тех, что прожили три тысячи лет. Он служил Тиамат на заре тех времён, когда в пламени горна Вселенной был выкован весь этот мир. Но он пал, чёрной магией пойман врасплох — злые козни богов истеричных, что убили ребёнка за то, чем он был — лишь игравшим ребёнком.
  Жарко пламя костра погребального, только холод в душе не согреет. Языки его — выше всех крон — не поднимут из бездны отцовское сердце. Рассыпаясь цветами голов Тиамат, пламя красное, синее, чёрное спешно сжигало дракона. Изумрудное пламя прощальные ласки дарило его перепончатым крыльям. Пламя белым венцом охватило рогатую голову принца, что возвещал об Асгóрате, древнем драконе, образ чей — Багамут, Тиамат — всё едино, в едино-слившемся мире. Не свершилось, и мир не вернулся в Эбейр и Торил. Цветные драконы остались врагами вирмам стальным Багамута.
  Рядом с Браном стояли и Врана, и Бьёрн, Анерикс был и Галвин. Так и стояли они, пока пламя костра не угасло. Холодный ветер с собой забирал струйки дыма — с последней из них, согласно поверьям тулнеев, улетит душа павшего воина. На земле оставался лишь прах, и тлеющие угли, которым тлеть всю ночь до зари, а позже их скроет ворох жухлой листвы и покровы снегов. Зима была близко. В наступающем вечере её дыхание чувствовалось в воздухе немеющей свежестью.
  Первым обряд завершил Анэрикс. Как погасли последние языки пламени, он по-хозяйски смастерил кульки из своей одежды, и стал собирать золу с одной ему известной целью. Он не был шаманом, но явно делал что-то шаманское. Собирая золу, пальцы Анэрикса порезались об острый край особенно длинной кости. Смахнув с неё прах, он увидел костяную секиру — два мощных лезвия смотрели в разные стороны, как два драконьих крыла, а двуручная рукоять была покрыта резьбой, имитирующей чешую, и завершалась шипом. Топор был угольно-чёрным, за исключением узора на лезвиях — клиновидные письмена на неизвестном Анэриксу языке, отливавшие ядовито-зелёным.

  Нагарайя продолжил извергать потоки обжигающей кислоты на охотников, обратившихся — как он ранее и пророчествовал! — в зверей.

Молот снова ударил великану в ногу, затем ещё раз. Снова полетели куски обгоревшей плоти и затрещала кость. Мунбрида плохо видела, что происходит, только оранжевое и красное плясало перед глазами. Она не могла их закрыть. Нечем. Шкуры облетали с неё тлеющими лоскутами. Убогая клетка из рёбер не могла сдержать клокочущее внутри пламя.

— Р-р-р-р-р... — огненный смерч бурлил, вырастая над головой Мунбриды, сплетаясь в неясную, плывущую фигуру.

Ифрит... Он здесь.

Мунбрида почувствовала на спине его раскалённые когти, в том месте, где уже был выжжен след его ладони, или лапы, или чего-то, что не было похоже на всё виденное ею раньше. Ифрит был с нею, но был не познан. Его естество притягательно и ужасно. Его любовь жаркая и иссушающая. Его мотивы непостижимы, но он предсказуем в одном. В том, как выражает свою волю — всегда через огонь и боль.
Она не знала, сколько ещё сможет продолжать. Пламя будет гореть, пока он того хочет. Никто её не поймёт, не заметит разницы. Не увидит, что происходит с ней здесь, в круге огня, и ещё глубже — в её разуме, где она кричит и разваливается на пепел и дым. Прямо как тогда.

  — Все просто, — объяснил Нагарайя. — Асгорат сотворил драконов и мир для них.
  Дракон поднял правую лапу и изогнул когти на ней в грозной пятерне, как будто бы царапая воздух.
  — Из сотворённых им драконов Тиамат — самая хорошая, так как она знает, что хочет, и берёт всё, что хочет. У неё много сокровищ, и она хочет ещё больше. Всегда хочет. Всегда больше. У неё пять голов, а все знают, что пять голов лучше, чем одна.
  Дракон поднял левую лапу и оттопырил на ней один коготь, сложив четыре других в кулак.
  — Зимор, называемый также Багамутом, имеет одну голову, и он глуп, и слаб, и ничего не знает. Его сокровищница меньше, чем у Тиамат, потому что он делится тем, что владеет. Тот, у кого мало золота и сокровищ имеет маленькую судьбу. Тот, у кого их нет, не имеет её вовсе.
  Нагарайя начал драться двумя своими передними лапами-богами, хлопая ими друг о друга.
  — Внутри каждого есть Зимор и Тиамат. Каждый выбирает, кого из них кормить и делать больше. Зимор и Тиамат — два великих змия, стоящих друг напротив друга, противостоящих друг другу... Но они — одно. Сплелись воедино под черным солнцем и луной!

Кириан с умилением выслушивала рассуждения и нападки варваров. Они казались ей детишками, которые пытаются решать взрослые проблемы. Их отвага отступила на шаг назад и подключилась вторая стезя Тулнейских воинов — слабоумие. Мужчины орали друг на друга, хватались за мечи, абсолютно неспособные что-либо доказать не только своим оппонентам, но и самим себе. Их взгляды бегали, изо рта летели слюни. Воздух сотрясался зря.
«Ну надо же. Прямо как дома» - подумала Кириан.
Колдунья почесала нос, кинула взгляд на дракона. Она считала, что только ящер обладает каким-никаким умом, и осознаёт ситуацию. Животное забавлялось также как и она, наблюдая за склоками воинов, их жалкими потугами договориться и родить какое-то решение. Более того, как показалось Кириан, ящерица этого и не хотела. Дракону важно было веселье от процесса, а потому он постоянно стравливал варваров, метаясь из одной стороны в другую.
«Забавная животинка» - мысленно подытожила Кириан.
Девушка вздохнула. Она совершила ошибку, когда всего на мгновение допустила, что лучшие из лучших будут обладать толикой здравомыслия. Пыталась спорить, что-то доказать. Зря. Пустое сотрясание воздуха, как обычно.
- Короче, - сказала Кириан, в тот момент, когда крики на миг прекратились, - Я пошла искать ядро нежити.
Она поправила заплечную сумку, топор на поясе, развернулась и пошла прочь. Туда, куда её вело чутьё.
- Надоест орать — присоединяйтесь. Следы заметать не стану, - бросила она, не поворачивая головы.

  ХОДЯЧИЕ МЕРТВЕЦЫ



  Увядание. Так тулнеи зовут последний месяц осени. Когда дожди ледяными кнутами сбивают с деревьев остатки листвы. Ночами холод так силён, что порой замерзает роса, и пожелтевшая трава поутру хрустит под ногами. Горожане зовут этот месяц «Уктар», что буквально переводится как «гниение». Наивный человек решит, что это о природе, но это не так. Люди цивилизации избрали осень своим любимым временем для битв — сразу после Праздника урожая начинаются военные походы, и месяц «Уктар» мужчины городов встречают среди трупов соратников и свежих могил. Тулнеи не были так привязаны к колесу времён года, и могли позволить себе набеги в любое время... покуда племена их были сильны и многочисленны. Теперь это не так. Медленное увядание настигло их народ.
  Деревенька тулнеев, что носила название «Холм светлячков», гнила вместе с опавшей листвой. Она была покинута одной из первых. Потемневшие дома стояли открытыми настежь, чернея провалами окон. Вдоль главной дороги покосившиеся и поредевшие столбы ограды, как улыбка старика. Дворы домов и тропинки к входным дверям уже давно заросли травой.
  Холод. Для снега рано, но дыхание уже стало видимым. Чёрный ворон на коньке крыши распушил перья, чтобы удержать как можно больше тепла. Возможно, он последний житель этой деревни. Он не сыщет здесь больше падали, но и в лес улетать он не спешит, хотя лес совсем рядом. Изгой? Беглец? Лес стоял тихим и чёрным как его оперение. Лес принадлежал мертвецам, но не тем, что покорно лежат, позволяя воронам терзать их холодную плоть.
  Мертвецы этого леса ходили, словно живые люди.

Трое спасателей с мирно спящей белочкой на руках спокойно прошли по тоннелям обратно к выходу из улья. Дакст проводил их до самого выхода, но сам уходить отказался, успокаивая себя тем, что несколько недель голодовки он выдержит, он же сильный. Клещевик активно замахал вслед героям лапой, так что все его тело заходило ходуном и долго еще желал троице хорошей дороги. Огромный медведь около входа все еще продолжал спать, повернувшись на другой бок. Сидя на пеньке рядом, героев поджидали ящерка и черепаха. Они немного встревожились тому, что Лайла не просыпается ни от потряхиваний, ни даже от тычка в бочок, но согласились с обещаниями, что морок сна вскоре должен пройти.

По совету Зивраи команда надела на мордочки повязки смоченные водой и двинулась через розовый туман сначала за отцом, для сохранности привязанным к ветке, а затем и в обратный путь. Реджинальд пришел в себя только через пару часов после того, как команда оставила розовый туман позади, и наконец смог признать Лайлу в настоящей Лайле, а не во всех остальных членах отряда. Отец был все еще слаб, потому Каптан продолжал нести его на руках до самого Дубового края.

Вошли они в деревню впотьмах. Однако теплый свет еще горел из каждого дупла, в которых белочки в тепле и уюте заканчивали ужин. Радости матери Шушанны не было предела. Она бросилась к дочери, а затем целовала каждого участника поисков как родного по нескольку раз и слезы текли из ее схваченных морщинками глаз. Реджи тоже не смог удержаться и прослезился, обнимая жену. На их счастье прискакала вся ферма и теперь возгласы радости разносились повсюду. Зажгли огни, заново растопили печь и поставили большой чайник. Тита с братьями радостно прыгали и веселились вокруг, вся ферма разом простила Хучу, сэру Артуру и принцу Оггелю их прошлый визит и собирались устроить праздник в их честь. Белочку Лайлу под предлогом долгого путешествия и большой усталости сразу же унесли в родительское дупло в кроватку отлеживаться. Филин Мабергор одобрительно угукнул троим спасателям, а затем отвел в сторонку своих подчинённых Зивраю и Каптана, чтобы послушать полный отчет. Заиграл оркестр, заплясала ребятня, запах пирогов разнесся по всей округе. Праздник длился до глубокой ночи и продолжился с утра.

Однако на следующий день Лайла не просыпалась. Обеспокоенная Шушанна с этой новостью разбудила троих спасителей, спавших в гостевом дупле. Она позвала их к себе и затем долго засыпала их вопросами о том, что же случилось. Мать металась по дуплу и никак не могла понять, почему ее дочь все еще спит. Весь последующий день длился необычайно долго. Все ждали и гадали, когда же Лайла наконец придет в себя. Мрачная мысль о том, что королева пчел обманула троицу, мучила теперь всех. Думали даже снова отправляться к улью и требовать объяснений от королевы. Однако под вечер, когда по округе разнесся манящий запах ужина, Лайла наконец открыла глаза. Она проснулась испуганная, исхудавшая и очень голодная. Но, объятая родительским теплом и заботой, она очень скоро уже хохотала со всеми за большим столом на главной площадке под сводом Главдуба. Пир и гуляния гудели под яркими звёздами. Вся ферма восхваляла троих героев и благодарила их. Мир и покой воцарился в Дубовом крае.

На следующий день перед отъездом бобра, бурундука и сыча обратно в Семь кочек, Лайла подошла к ним и искренне поблагодарила за спасение. Она объяснила им, что погорячилась тогда в зале королевы, и призналась, что уже задумывалась о том, что бы вернуться домой к семье. У медовой королевы ей было довольно тяжко, и к тому же ее ждали сомнительные перспективы. Амбициозная девочка пообещала сделать карьеру в более безопасном месте и никогда не уходить без предупреждения. На этом герои попрощались со всей семьей Перескок и всей фермой. Они увезли с собой множество подарков от благодарных жителей и доехали до деревни Семь кочек на телеге, запряженной цокающим жуком-короедом. Победителями они предстали в старой доброй таверне "У трясогузки" и еще долго потом гремела слава сыча, бобра и бурундука, победивших пчелиную королеву и целый улей, а главное вернувших белочку домой. Вино текло рекой еще неделю, песни, пляски, сливочное пиво и многоножки на палочке за счет заведения.

***

Слухи про маревый мед начали появляться на окраинах деревень. Одни говорили, что оно работает как обычное снотворное, другие – что имеет омолаживающий эффект, третьи – что этот мед действует как сильное галлюциногенное средство, опасное для здоровья. Обнаружились пострадавшие: кто-то случайно упал с ветки, кто-то и вовсе превратился в хищника. Маленькие группки отважных блюстителей закона, направлявшихся к улью, получали сильнейший отпор от увеличившейся армии громадных пчел, защищавших территорию поляны. Тревожные разговоры привели в эти края алхимиков из Лесного альянса, которые провели экспертизу меда и выявили крайне отрицательные симптомы длительного употребления этого продукта, в числе которых могут проявляться: облысение, потеря слуха, речи и ориентации, расстройство желудка, депрессия и зуд. Поступил запрос о незамедлительной инспекции в тот самый улей. Только к концу лета, собрав необходимые документы, финансовую поддержку и отряд военных, инспекция Лесного альянса проникла на территорию давно отцветшей поляны, а затем и в сам улей. Однако они нашли его пустым. По всей видимости, Королева бежала, забрав с собой весь запас маревого меда, все документы об экспериментах и саму лабораторию. На месте был обнаружен только очень худой клещевик, объявивший себя новым королем улья. Интервью клещевик Дакст дать не смог, так-как был очень занят поеданием оставшегося меда, которого ему должно хватить до следующий весны. Про дальнейшие свои планы новый король сказал лишь, что собирается "найтить себе королеву". Инспекция оставила Дакста царствовать, Медовая королева исчезла, а новых слухов про маревый мед в том краю больше не поступало, потому это дело отложили в долгий ящик, а затем и вовсе забыли.

Оггель придерживался другого мнения. Менять следовало систему не охраны, а престолонаследия. А королева, как поступают все особы королевской крови, пускала в ход дипломатию только когда не сработала сила. Известный трюк. Только трюки бобра не учат!

— Мы — принц Оггель Третий сотоварищи, — важно проговорил бобр. — Сын Оггеля Второго, внук Оггеля Первого, наследник всея реки от Семи Кочек до Лососиных Порогов, держатель ивы, покровитель танцев, опекун сельской таверны и будущий корозидент Лесного Альянса!

Его чёрненькие глазки стремительно наливались непрозрачной тёмной синевой. Голос зазвучал тем хором, который друзья слышали ночью. Голоса из ниоткуда повторяли каждое слово принца-колдуна на разные тона: шелестящие и резкие, металлические и почти беззвучные, шипящие и грозные. Само море говорило вместе с ним. Грушеподобная туша упитанного принца распрямилась на задних лапах, и вдруг оказалось, что в загривке бобр не слишком уступает крупной лисице. Буро-сизая шерсть лежала на нём как мантия.

— Мы пришли спасти твоих пленников и остановить огульные поставки маревого мёда! Мы пришли объявить тебе, что в лесу Виридиан живут как дружный лесной альянс! Не похищая соседей! Не причиняя насилие! Не создавая караулы!

Шлёп! Шлёп!

С каждым словом он медленно приближался к трону как разгневанный меховой мяч.

Шерсть Оггеля пошла зябкой чёрной рябью, оставляя его силуэт ясно видимым в розоватом кумаре. Неощутимо-потусторонняя дымка сочилась из пространства вокруг бобра, как будто глубинная тень принца Оггеля ступала след в след за ним.

— Мы — судьба преступных самодержцев! Мы — судья нечестных медодилеров! Мы призываем тебя к порядку, пчелиная королева! Сложи оружие и покайся! Иначе…

Взбешённый взгляд бобра остановился на раболепном трутне перед троном. Опухшая ласта принца внезапно вспузырилась, превращаясь сама по себе в гибкое щупальце, которое щёлкнуло по полу. Оггель хищно довершил свою угрозу:

— …иначе ты будешь наказана, моя королева.

А вместе с пчёлами улетала информация. Говорят, где-то за лесом, за Бесконечными Лугами и Меловыми Скалами есть страна, животные в которой торгуют сведениями и даже меняются ими как желудями и монетками, сравнивают и бережно складируют, чтобы позже пустить в ход. Принц Оггель не умел торговать сведениями, зато принц Оггель очень, очень хотел ответы. И относился к тем несносным бобрам, которые ответы привыкли получать.

— Приди, о великий! — возопил принц многоголосым хором, воздевая лапы в уже памятном Хучу жесте. — Приди, монарх приливов! Приди, присномокрый соверен, объявший сущее, не сущее и несущее! Приди, распорядитель вод, услышь нас, о неисчислимый ଅଷ୍ଟପାସ୍!!!

Отравленный туманом, проголодавшийся, заплутавший в цветах, усталый бобёр… из последних сил вытянул лапки вслед улетающей пчеле. Он казался совсем крошечным среди клубящихся столбов розового пара. Всего лишь шерстяной точкой на цветочном орнаменте восточного Виридиана. Рядом лежал потерявший сознание бурундук. Голос Оггеля тонул в мареве, надламываясь на визгливых нотках.

И всё же…
И всё же…

Принц Оггель был услышан своим далёким богом.

Что-то изменилось в тумане перед удирающей пчелой. Секунду назад ровный розовый свет сочился над бутонами волшебных цветов… такой знакомый и привычный для пчелы. И вот нечто чёрное и огромное вдруг проступило в тумане. Нечто бесформенное. Скользкий бок высотой до пропавших в тумане небес, по которому градом катились чернильные капли. Блестящая чёрная кожа, от взгляда на которую леденели глаза в глазницах.

Неужели бобёр не врал?
Неужели То-Что-Живёт на дне глубочайшей заводи действительно явилось из глубин и сейчас двигалось — нет, не двигалось, а гряло — навстречу пчеле?..

  Команду снижаться Хуч принял с неожиданным энтузиазмом, и они полетели вниз в свободном падении, отчего у обоих захватило дух и замерло в груди. В самый последний момент Хуч снова расправил крылья, выровняв штопор в глиссаду, но набранная скорость была неожиданно высока, отчего сэр Артур, приземлившись на песок, по инерции ещё пару раз перекувыркнулся через голову. Хуч приземлился рядом, взъерошенный, уставший и запыхавшийся.
  — Фсё! Уф! Я отказываюсь таскать кого бы то ни было куда бы туда ни было до тех пор, пока не совершим продолжительный отдых. Я не того полёта птица, чтобы транспортировать тяжеловооружённых рыцарей и десантировать их на пляжи. Моя сила в скрытности и внезапности! И манёвренности. И красоте оперения.
  Последнее у Хуча сильно пострадало, и из списка достоинств красоту можно было вычёркивать. Он был больше похож на искупавшегося в луже воробья, чем на идеал ночного охотника.
  — Если верить следам, принц Оггель отправился купаться в эту реку. Вам бы тоже умыться, сэр, пока лица на деревьях не начали нашёптывать вам нехорошие мысли.

Рикардо Белланова.

Рикардо без особых проблем добрался до спортивного зала. Агенты Ордена, если и шпионили за ним, то никак себя не выдали.

OST♫:ссылка

А вот заведение Мефодиуса вовсе не скрывалось. Да и сложно было скрыть такую громадину, хоть и одноэтажную. Зайдя внутрь, Белланова оказался среди грохота спортивных снарядов, глухих ударов по разнообразным "грушам" и звуков товарищеских спаррингов. Пахло потом и железом. Кто-то рвал штанги, а кто-то вполне умело жонглировал гирями. Царство мышечной гипертрофии и превозмогания.
Здесь имелось две площадки для поединков, и если одна представляла из себя просто огороженную зону с матами на полу, то вторая была самым настоящим рингом, со столбиками, канатами и всем остальным. Воинственного вида бабёнка ловко обхитрила своего визави, свалила того на пол ринга и, обхватив ногами шею, взяла его на излом и удушение одновременно. У каждого имелась своя группа поддержки, и парня подбадривали до конца, хотя скоро стало ясно, что это конец.

— Достаточно! — Рикардо услышал знакомый голос и направился туда. По пути он ловил на себе подозрительные взгляды — такие, какими обычно встречают посторонних и новичков. Здесь хватало крепких парней и девушек. На фоне их твёрдых и уверенных в себе взглядов, однокашники Рикардо скорее выглядели как непуганные дети. Хоть и далеко не все.

Мефодиус был всё так же лыс и суров, но на этот раз обнажен по пояс. Ранее верхняя одежда скрывала его фигуру. На деле он оказался массивным мужиком, в котором органично сочетались пласты мышц и жировые залежи. Он кивнул своей подопечной, что уже купалась в славе победы, а потом повернулся к Рикардо, уловив его взгляд. Едва Белланова подошёл и успел поздороваться, как Мефодиус взял его в оборот, представляя присутствующим. По крайней мере, он громко назвал его по имени и похлопал по плечу:
— Значит, ты всё-таки решил прийти! И гораздо раньше, чем я думал. А где же твой друг?.. Ладно, пойдем, прогуляемся. Покажу, что тут к чему.

Издав короткий, полный почти ребяческого интереса и восторга писк, полуэльф устремился ко встречающей делегации с высоко поднятыми руками, доброжелательной улыбкой и явным намерением осмотреть, расспросить и чуть ли не облизать незнакомцев. А как же ещё - их ведь встречают такие интересные личности!
- Здрасте, товарищи подземельники! А вы от Жентарима, да? Ну да, ДуЛок же из ихних, значит женты... А почему вас пятеро? Больше не нашлось? Меньше не хватило? А вы элитные воины, только которым и можно доверить нас встречать, или это вам наказание за безалаберность? А почему на вас татуировки? Они что-то значат? А что? А больно было когда их делали? А почему столько эльфов? А вот у вас мамы была человек или папа? А у вас? А почему у него зрачки чёрные? Это болезнь? А заразная? А можно я заражусь? А вы знаете анекдот про трёх волшебников? А хотите расскажу? -
Тарабарить так, чтобы собеседник уловил всё сразу и осмысливал услышанное примерно столько же сколько ушло на произнесение (сиречь секунд двадцать) - навык постигаемый любым бардом, прожившим достаточно долго.

Мантол-Дерит в течение многих столетий выступал в качестве нейтрального аванпоста, где дроу, дуэргары, свирфнеблины и жители поверхности могли встретиться и торговать, не опасаясь за свою жизнь. Пусть Мантол-Дериту и не удалось стать самостоятельным городом, ибо это шло в противовес интересам тех, кому аванпост был выгоден именно в качестве центра торговли, он-таки обычно предоставлял путникам и торговцам определённую безопасность.
Обычно.
Сомнений не было: Мантол-Дерит, как и многие другие пункты в Андердарке, охвачен безумием, вызванным пришествием в этот план Лорда Демонов Фраз-Урб’луу. Город, как герои могли понять, преодолевая метр за метром на подъёмнике, был если не разрушен, то явно пребывал не в самом презентабельном состоянии: всё заметней и заметней были следы кровопролитных стычек на его улицах.
Началось всё с не так давно, около недели назад.


Резюмируя, сейчас расклад сил такой: Жентарим сохраняет нейтралитет, тогда как анклавы дроу, дуэргаров и свирфнеблинов яростно превращают простенький, но не лишённый определённого очарования Мантол-Дерит в руины. Невежи, что с них взять?

***






Подъёмнк со временем добрался до верха.. Озвир, Нарам, Биврип, Эймон и Джокс смогли разглядеть часть той самой делегации, которую принялись встречать: это был с интересом и восторгом смотрящий по сторонам худощавый полуэльф в пёстрой одежде, бдительно и въедливо вглядывавшийся во всё тёмный эльф с луком в руках, серо-чёрными глазами и зловещей улыбкой на лице, тревожно глядящий на встречающих их героев мужчина с дубиной на поясе, и лениво уставившийся на них облокотившийся на ездовую ящерицу бронзовый драконид в тяжёлой броне и трубкой в зубах. Ездовых ящериц было две, по одной в каждом подъёмнике. И ящерицам было ещё более плевать на происходящее, чем дракониду с трубкой.
–Мася, Терен,–Сказал драконид, медленно повернувший голову на эльфов, которых он сопровождал. В его руке был двуручный меч в ножнах, однако доставать его из них ящер не намеревался. Что обнадёживало.–Эти пятеро – по вашей части, я чую. Займётесь?
"Эти пятеро" были представлены:
Двумя эльфами в лёгкой броне. У обоих на лице были татуировки, но у одного из них ещё и руки были вымазаны в саже. Второй же был вооружён луком.
Одним добродушно выглядящим свирфнеблином в тяжёлой броне, с гравировкой шестерёнки на груди.
Синекожим остроухим тифлингом в тёплой одежде – одна штука.
Бледным полуэльфом средних лет с чёрными волосами и чёрной бородой. Тоже в количестве одной штуки.
Все пятеро стояли у подъёмников в явной боевой готовности. Под ногами у них было несколько тел дуэргаров, рядом с которыми лежало оружие разной степени паршивости. Всё выглядело так, что именно эта пятёрка с ними только что расправилась. Видать, именно что к прибытию наверхников? Так или иначе, обе группы не выглядели друг для дружки враждебными. Да и в целом – пока что всё выглядело тихо, вокруг никого особо не было.
Видимо, пора знакомиться?

— Дубового края? — бобёр и бурундук переглянулись.* — Оттуда просто так не побежишь…

Взгляд Оггеля упал на беличье семейство на плакате. Чернильные лапки крепко держали друг друга в тени смородиновой веточки. Этот непоседливый, но дружный народец нередко появлялся на берегах бобриной реки, и большие строители плотин проявляли опеку над маленькими соседями. А главное… главное — в отчаянных рыданиях Шушанны не было ничего от бобра и справедливости, которые династия Оггелей обещала будущим избирателям.

— Экхм! — громко и торжественно откашлялся Оггель, подвигаясь на стуле. Что-то в его тоне вдруг изменилось: — Шушанна из белок! Нас зовут принц Оггель, а с нами — лучшее войско Семи Кочек, которое знает лес. Объяви нам свою беду!

  Я готов, я начинаю марафон
  Мои друзья уже звонили в домофон
  Мои враги трепещат - не дураки
  Жди, двор! Я уже завязываю шнурки
  — Дайте танк (!) — Гореть

Солнце стремительно поднималось над кронами деревьев, одаривая мягким весенним теплом этот обещающий быть чудесным денек. Роса поднималась паром над сочной зеленой травой, окутывая рыжей дымкой деревню Семь Кочек. Тут и там слышны были копошения: под мерцающим шорохом листвы с огородных угодий слышались "Ыть-ыть" тяпкой, над полем проносилось звучное "Но!" и шипение жуков, рогами вспарывающих борозды на плодородной земле, готовой к посевам. Меж аккуратных заборчиков и круглых дверей, ведущих в норки, можно было услышать поскрипывание катушки над холодным колодцем и протяжное заячье "Воот так" вместе с морозной журчащей водицей, бьющейся о стенки ведра. Визг и хохот детворы, играющей в салочки в саду, заглушали тяжелое пыхтение раскуривающего трубочку ежа с белыми от старости иглами, усевшегося под тенью смородинового куста и сонно смыкающего веки. На другом конце деревни уже сворачивался утренний рынок украшенный ленточками, однако поздние пташки еще прохаживались вдоль прилавков, выбирая гусениц посимпатичнее. Звенели монеты, переговаривались продавцы и стучали опустевшие коробки. На главной площади тоже украшенной разноцветными фонариками и подвядшими цветами с доски срывали объявления о вчерашнем празднике в честь дня деревни. Бурное празднование обещалось в таверне "У Трясогузки", напитки за полцены, а также вечерние выступления и танцы до упаду.

Таверна находилась поодаль от деревни, в лесочке, где играла музыка допоздна, а по выходным проводилась вечерняя программа восемнадцать месяцев плюс. Заведение имело интересное расположение, громадный старый дуб расколотый молнией полвека назад и полый внутри как труба был оборудован в многоэтажную таверну. По периметру ствола были пристроены лесенки соединяющие этажи, а для крылатых посетителей помимо главного входа у корней была предусмотрена еще и просторная веранда, в несколько уровней оплетающая дерево снаружи, а также уединенные столики, расположенные на кроне дуба. Заведение, несомненно внушительное для небольшой деревеньки неподалеку, но переместить такой удобный дуб на более прибыльное место не представлялось возможным, потому цены тут были небольшие, а подавляющая часть посетителей залетала из Крылатой общины.

Сегодня в таверне "У Трясогузки" царила после праздничная тишина. Все окна были раскрыты нараспашку, выветривая хмельной запашок. Ящерка в фартуке устало подметала с пола сор, флажки, лепестки и шерсть после вчерашней толпы посетителей. Украшения в виде цветных ленточек, переброшенных через весь дуб тут и там, наверное, провесят еще неделю, а вот начавшие вянуть цветочки придется убрать в ближайшие дни. Посетителей было немного, а те, что были, в основном отходили после вчерашнего. Где-то со второго этажа послышалось квакающее "Расскоольчикуа не найййдьотся?", хихикающая трясогузка официантка пообещала поискать и спорхнула вниз, скрывшись за дверью на кухню. Большая круглая сцена, расположенная по центру заведения так, чтобы со всех этажей было видно представление, сейчас пустовала, не считая оркестровых инструментов, оставленных здесь вместе с нотными листами, залитыми липкой медовухой. У дальней стены неподвижно сидела черепаха, оперев голову на руку, а перед ней на столе стояли несколько пустых кружек, накопившихся за ночь.
За барной стойкой серьезно крутил стаканы в полотенце пушистая выдра в бабочке.

— Кирри, не знаешь, лимоны уже доставили? — окликнула выдру важная трясогузка, подошедшая к барной стойке, — Безобразие какое, ведь на утро договаривались. Еще у нас тофу заканчивается, внеси в список, — скомандовала хозяйка, оглядывая столики придирчивым взглядом, — Хортос, нечего спать, через полчаса уже твоя смена закончится, — похлопала она крыльями, чтобы разбудить большую ондатру, развалившуюся на стуле у входа в заведение, — Пойди, проветрись, пока никого нет, да приведи в чувства всех тех, кто по округе в кустах заснул. Давай, здоровяк, подымайся.

Хозяйка Аллена, хваткая трясогузка средних лет, держащая все заведение под своим бдительным контролем, отчего заведение только процветало. После бурного ночного праздника, она устала также как и весь персонал таверны, но оставались еще несколько дел по приведению таверны в былой порядок, которые отделяли ее от своего уютного гнездышка и здорового сна. Аллена сегодня была раздражительнее, чем обычно, но также добра и услужлива с посетителями. А те уже начали потихоньку стекаться на ранний обед. Группа веселых и свежих полевок только что с полей бодро зашагала внутрь, забираясь на лавки за большим столом, обсуждая вчерашний кутеж. Приветственное кваканье сверху заставило мышей засмеяться и позвать вчерашнего собутыльника присоединиться к ним, но ответом им стал только тихий лягушачий храп. С кухни пахло свежеприготовленным тыквенным рагу и поджаренными крекерами с семечками, а шустрая официантка раздавала всем входящим посетителям меню с сегодняшним ассортиментом.

Msg: 2 of 2
From: Mithgol the Webmaster
To: All
Subj: Re: КАК НАМ ОБУСТРОИТЬ РОССИЮ

-------------------------------------------- Всем -------------------------------------------
Новости из Омска. Смотрел, думал, заливисто смеялся. Осторожно, по ссылке 15 Мб.

[ссылка на ftp. По ссылке видео 144р, ebanko.wmv]

Кадр: диктор в студии провинциального телеканала «Омск-ТВ».

— Товарищи! Мы прерываем показ художественного фильма «Сало, или 120 дней Содома» ради срочного прямого включения с площади Габриэле д’Аннуцио (бывший Театральный сквер), где в эти минуты с программной речью выступает каудильо Евразийской Социалистической Республики генералиссимус Эдуард Вениаминович Лимонов.

Кадр: заполненная народом площадь, на фоне Оперного театра — фанерная, задрапированная кумачом трибуна. За трибуной — ряд безыскусных гипсовых статуй, воздвигнутых в последние недели по плану монументальной пропаганды и предназначенные к отправке в разные районы Омска и России. Крупный план статуй, одна за другой: Сергей Нечаев, Мишель Фуко, Эрнесто Че Гевара, Юкио Мисима, Андреас Баадер, Иван Каляев, Леонид Губанов, Иуда Искариот, Алексей Черехов-Анчар, Виктория Аралович-Владимирова. Из динамиков по сторонам трибуны играет «Родина» Гражданской Обороны.

Под усиливающийся приветственный шум толпы на трибуну поднимается Эдуард Лимонов в сером военном френче без знаков отличия, с нарукавной повязкой с серпом и молотом в круге. На седой, стриженной под андеркат голове Вождя — очки в массивной пластиковой оправе и красная повязка на лбу. В середине повязки — тот же символ НБП.

Шум стихает, музыка прекращается. Повелительно поднимая руку, Лимонов начинает говорить надтреснутым голосом:

— Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои! В эту годину испытаний я выступаю перед вами, чтобы во всеуслышанье объявить о начале великого Танца Русской Свободы, в вихре которого закружится вся Россия и весь мир! Вы ждали от нас танца с саблями? Вы получите танец с лимонками! Вы ждали танца с драконами? Вы получите танец с лимонами! Здесь, в сибирских степях, звучат первые тонкие серебряные тремоло музыки, в громовом крещендо которой потонет Вселенная, да туда ей и дорога, старой блядине!

Кавалеры приглашают дам, и я сделал свой выбор! — Лимонов простирает руку с указательным пальцем куда-то в направлении Ульяновска. — Новодворская, я иду на тебя!

Беги, беги прочь, Валерия Ильинична, Орлеанская блудница смутного времени; ты слышишь уже, как неостановимо из-за Уральского хребта надвигается на тебя наш хтонический гопак! Ты перепутала абсолютную свободу с калькулятором гнид; ты променяла первопринцип братского общежития на место в капиталистической системе. Ты забыла, что опыт соборной любви угнетённые народы земного шара воспринимают через фигуру Владимира Ильича Ленина, чей родной город ты нагло попираешь своею тушею. Не по тебе твоё отчество, не по тебе твоё отечество, не по тебе этот город! Purga urbem, Новодворская, purga urbem! Оберни своё лицо к небесам! Видишь? — Лимонов патетично простирает руку к закатному небу цвета мяса, — видишь ли ты этих птиц? Это птицы перемен, и они уже надрывно кричат над шестой частью суши, предвкушая океаны падали, потому что слышат, как катятся на запад наши железные полки! Беги, Лера, беги! Приложи своё ухо к земле! Слышишь? Это стонет мать-земля, не в силах более выносить вес твоего чудовищного тела, отягощённого нечистой совестью и гормональными проблемами. О, окончи свою жизнь, Новодворская! Хромой могильщик отроет тебе могилу; глухонемые плакальщицы с «Эха Москвы» пропоют панихиду по тебе, окостенелые старухи из «Мемориала» уронят саван с твоим телом в яму, а дальше — лишь рыжая ржа и звёздный рой над головой, лишь стылый красный рассвет над ледяным простором, в котором бродит мужик с топором, давно позабывший твоё имя. Верёвка, пуля, ледяная тьма и музыка, сводящая с ума, — вот твой удел, вот твой венец, вот твой финал.

А ты, кошачье ухо бумажный тигр нефритовый дилдак? Куда тебе тягаться с Русским народом? Ни души у тебя, ни музыки, ни танцев! Весь мир слушает Чайковского, Достоевского, Кобейна, Моррисона! Курт Кобейн — русский, родом с Москвы! Джим Моррисон — русский, родом с Москвы! Славой Жижек — русский, родом с Москвы, и через подаренные им очки идеологии я вижу твоё гнилое нутро, твоё изнасилование Маркса маоистским пьяным жестоким ботинком, твоего разварного Гегеля быстрого приготовления! Я обращаюсь к нашему восточному соседу, к господину Баркашову, — защищай Русь, если дорог тебе твой дом и твой народ! Если ты не убил за день хотя бы одного китайца, твой день пропал зря. Если шнурки на твоих берцах ещё не белые, ты не понял угрозы. Если ты думаешь, что с китайцами возможно меситься по файрплэй, ты делаешь ошибку. Не считай дней. Не считай вёрст. Считай одно — убитых тобой косоглазых! Убей китайца и не беспокойся о своём желудке — мы тебе поможем. Недоедим, но вывезем!

Нам скажут, что жителям Урала и Западной Сибири самим не хватает еды, что еда вывозится поездами на восток. Наш ответ на это: нет еды — жри буржуя! Еда — лишь социальный конструкт; только поэзия материальна! И, как писал великий русский поэт Велимир Хлебников, «Когда умирают кони — дышат; когда умирают травы — вянут; когда умирают солнца — они гаснут; когда убивают буржуя — танцуют все!»

И мы будем танцевать! Танцевать, танцевать, танцевать! Мы будем танцевать в уральской тайге, мы будем танцевать на волжских просторах, мы будем танцевать всё яростней! Мы будем танцевать на пляжах, мы будем танцевать в полях и холмах, мы будем танцевать на улицах и площадях; мы попляшем на развалинах! Весёлые ребята, полные огненного смеха, — мы разрушим всё, все здания, все университеты и музеи и установим на их пепелище табличку — «Здесь танцуют!» Мы должны позволить музыке революции двигать нашими ступнями! Ритм времени — это танцор!

Мы начинаем наш гильотинный гавот, наш стальной уанстеп, наш гальванический твист среди озёр сукровицы, сквозь заросли злаков зла, и не одни мы пойдём по этой неторенной тропе! Нет! Вместе с нами рука об руку будут шагать наши товарищи с Волги и Дона, неизобретательно выбравшие называться РСФСР. Попрошу товарищей отнестись снисходительно к товарищу Андреевой и её сторонникам: да, они могут быть скучноваты и старомодны, с бедной фантазией и полным непониманием тенденций марксизма в эпоху постмодерна, но мы пойдём с ними рука об руку! Вы слышали уже о предложении Андреевой создать с нами Единый Антиимпериалистический Фронт; мы с радостью принимаем это предложение! С одной поправкой — наш союз будет называться «Добровольный Альянс "Советско-Модернистский Единый Революционный Штаб"»! Ура, товарищи!

По толпе проносится громовое «УРА!», нацболы принимаются распевать «Эрику» вперемешку с «А Ленин такой молодой» и «Всё идёт по плану». Некоторое время Лимонов не может продолжить.

Но маловеры спросят меня: ради чего этот кровавый танец? Зачем, мистер Лимонов, зачем? Зачем вы встаёте? Зачем продолжаете драться? Неужели вы верите в какую-то миссию, или вам страшно погибать? Нет, нам не страшно погибать: смерти мы смело говорим «ДА!». Может быть, нам нужна победа? Нет, она нам не нужна — победу мы одержим в любом случае! Может быть, вы сражаетесь в интересах Революции? Нет! Наша война — это больше, чем Революция. Наша война — это перфоманс!

И поэтому, в этот тяжёлый для нашего народа час я обращаюсь к вам, братья и сёстры. Хотите ли вы участвовать в нашем адском балагане, идти за мной, канатным плясуном, по оголённому проводу через оголтелые пропасти?

Толпа ревёт: ДАААА!

Я спрашиваю вас во второй раз: хотите ли вы завывающего вальса, однообразней и безумней, чем всё, что вы когда-либо видели?

Толпа: ДАААА!

Я спрашиваю вас в третий раз: хотите ли вы кровавой кадрили, бессмысленней и беспощадней, чем мы можем её сегодня представить?

Толпа: ДААААААА!
Лимонов: СМЕРТЬ!
Толпа: ДАААААА!
Лимонов: СМЕРТЬ!
Толпа: ДАААААА!
Лимонов: СМЕРТЬ!

Беснования продолжаются, в толпе начинаются свальный грех, драки, распитие алкоголя и спонтанные чтения стихов Эзры Паунда.

Камера отключается. Картинка на экране сменяется титром:
ПЕРЕДАЁМ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГИМН ЕВРАЗИЙСКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
«Тибетское танго» (Нас вырастил Будда на благо народа)
Слова: Сиддхартха Гаутама
Музыка: Сергей Курёхин
Исполняет рок-группа «Аквариум»
ссылка

Общее.

Вскоре в класс вошел мистер Уайет, но было понятно, что он по каким-то причинам задержался. Он явно был погружен в какие-то свои размышления и беспокойства. На фоне последних известий догадаться о причине было несложно. Но поднимать тему смерти мэра он явно не намеревался. Встав за трибунку и поздоровавшись, куратор тут же начал урок.

— Итак, история. Многие недооценивают этот предмет, считая это чем-то, что не пригодится в жизни, чем-то, что не имеет прикладного применения. И это мнение в корне не верно. Мой курс — это не просто набор фактов из давнего и недавнего прошлого. Мы будем изучать и давать оценку тем или иным событиям. Мы будем анализировать факты, чтобы понять взаимосвязь между событиями и то, к чему они привели. Из предпосылки, основания следует итог, последствие. История содержит в себе сотни и тысячи таких примеров и образцов, и их должное изучение поможет вам развить своё мышление и аналитические способности. Звучит несколько абсурдно, но многое из того, чему только предстоит произойти, уже случилось, вероятно даже неоднократно. И это поможет вам чётко осознавать, что происходит сейчас, почему оно случилось и к чему оно, скорее всего, приведёт. Вы научитесь работать с текстами и источниками самой истории, разовьёте свою память. А это, несомненно, поможет вам в изучении и других предметов. И прежде всего мы поговорим о месте вашей учёбы, мы поговорим о самом Университете. Он был основан выдающимся имперским учёным и магом, Леонардо де Бусси, в 711 году от Становления, то есть более тысячи лет тому назад. Он не только основал Университет, но и в каком-то смысле создал магическое искусство в виде современного академического знания. Леонардо создал сам алфавит чародейства и вывел фундаментальные аксиомы и законы. И с этого момента магия перестала быть чем-то непознаваемым. Изначальные заклинания были сложны, и их использование было немыслимо без сложных ритуалов и точного следования догматам и правилам, значение и суть которых были не ясны. На заре человечества магия была уделом шаманов, и это мистическое ремесло передавалось из поколения в поколение, из рода в род. Это было знание лишь для посвященных. Де Бусси совершил настоящую революцию. Но ей предшествовали долгие года кропотливого изучения артефактов тогдашней древности, многочисленных странствий и путешествий. — мистер Уайет прервался, достав и закрепив на доске внушительную карту известного мира.

— Всё началось с Самхафа, где, по всей видимости, и зародились первые мистико-магические учения. Некогда на территории современного Самхафа существовала таинственная мидианская империя. Сложно сказать, кем были эти существа. Как бы то ни было, эта раса давно вымерла, и самые ранние упоминания о ней мы находим в эльфийских источниках. Эти два народы были непримиримыми врагами, и итогом их соперничества, окончившегося более двух с половиной тысяч лет назад, стала гибель, вымирание мидиан и закат могущества эльфов, которые некогда владели более чем половиной известного мира. Тогда же начался расцвет людей. Человечество представляло собой жалкое зрелище; не более чем первобытные существа. Есть основания с достаточной уверенностью предполагать, что первые племена возникли где-то в районе Северного Самхафа, там, где сейчас располагается Каркосса. Центральный и Южный Самхаф в те времена представлял собой не пустыню с редкими оазисами, но настоящий тропический рай. Именно туда и двинулись наши далекие предки, осознав, что бывшие хозяева тех земель, мидианы, мертвее мертвого. Благодаря климату и практически идеальным условиям окружающей среды человечество начало стремительно размножаться. Многие артефакты мидианской империи, особенно культурные памятки, были попросту разрушены в силу невежества первоначальных людей. Если что-то и осталось, то ныне это погребено под толщей песков. Тем не менее, те стародавние осколки мидиан подарили людям письмо и, говоря о предмете нашего интереса, какие-то сведения о магии. Именно в Самхаф и отправился де Бусси, в своей отчаянной попытке восстановить, казалось бы, навсегда утраченные первоначальные знания...

***

В то утро пришлось многое записывать, и, судя по виду многих, они впервые потратили такое количество чернил за один раз. Под конец урока, помимо конспектов, образовался солидный список литературы, с которым предстояло познакомиться в Университетской библиотеке. Могло показаться, что именно там студентам придется проводить большую часть своего времени. Прежде чем оставить класс, мистер Уайет таинственно объявил, что вскоре в классе ожидается пополнение. Помимо новости о загадочном новичке, он закрепил на стенде в задней части класса несколько весьма полезных распечаток. Именно из них студенты подчерпнули множество полезной информации*. Например о том, что к преподавателям здесь именуют «мастерами», а обращаться к ним следуют «господин» либо «госпожа» соответственно. И удручающая новость о том, что им предстоят экзамены уже в мае. Сессия совсем короткая, и продолжаться она будет с 11 по 14 мая, с объявлением результатов 20-го числа. Правда в этом же объявлении студентов успокаивали, дескать, эта сессия предназначена лишь для определения уровня подготовки студентов и выдачи рекомендаций, так что переживать по поводу вылета из-за неудачных экзаменов не стоит. С другой стороны, наиболее отличившимся обещали некое поощрение.

Многое о самом мистере Уайете говорил список изучаемых в ближайшее время предметов, где также содержались и имена преподавателей:
Курс общей истории — мастер мистер Арманд Уайет;
Курс основ медицины —мастер Талия;
Курс элементарной алхимии — мастер Коракс;
Курс магической зоологии — мастер Альсина;
Гимнастика — мастер Кантаро;
Курс практической магии — мастер Альба;
Курс теоретической магии — мастер Мардук;
Курс этики и риторики— мастер Лоренцо.

***

К счастью для студентов, и видимо ради удовлетворения их очевидного любопытства, следующий урок был связан с магией непосредственно. Примерно через десять или пятнадцать минут после окончания предыдущего урока, колокол прозвонил вновь, сообщив тем самым о начале очередного занятия. В класс вошел черноволосый мужчина очевидной самхафской внешности. Отношение к ним в Союзе было весьма неоднозначное: в относительно недавнем прошлом, около десяти лет назад, с ними случилась очередная война, когда выяснилось, что пиратский террор во многом спонсировался Медиеной. Несколько посудин было отправлено на дно океана, пиратов и правда стало меньше, но в остальном все остались при своих. В целом, для Союза эта война стала той самой маленькой и победоносной. И теперь всё чаще стали говорить о том, что самхафский вопрос стоит окончательно закрыть. Словом, к самхафцам в Талоне, да и вообще в Девятиградье относились с подозрением. Представители местной самхафской диаспоры пережили погромы во время войны, так что их мнение по поводу местных тоже было, мягко говоря, неоднозначным.

— Мардук. Мастер Мардук, — представился преподаватель. Он говорил очень чисто, и при этом с местными коннотациями. Если бы Рикардо или Рози закрыли глаза, они бы не поняли, что перед ними самхафец.

— Я веду курс теоретической магии. Вероятно один из самых объемных и важных предметов, поэтому я не рекомендую его прогуливать. Тем более что без знания теории вам нечего делать на практических занятиях, которые ведёт госпожа Альба. Надеюсь, это всем понятно. — в отличие от мистера Уайета, мастер Мардук во время лекции предпочитал прогуливаться туда-сюда, внимательно заглядывая студентам в глаза и следя за тем, что они что-то записывают, а не спят.

— Говоря о магии, мы должны в первую очередь задаваться вопросом не «что», и даже не «как», а «где». Магия окружает нас, она повсюду. Прямо сейчас, здесь в классе, и на улице, и у вас дома тоже. Мы ею дышим, и она живет в наших телах. Глубоко под землей и под самым небесным сводом. Всё живое вырабатывает магическую энергию, и, в некоторых случаях, неживые природные элементы. Они также обладают свойством накапливать и запасать её, при том что живая материя делает это куда хуже, чем неживая. Магию можно даже буквально увидеть, но способны на это лишь те, чья чувствительность и восприимчивость магической энергии, или просто Энергии, достаточно высока. Вас отобрали, прежде всего, из этих соображений. И вы научитесь делать это прямо сейчас, — Мардук повёл рукой, и в мгновение ока над его ладонью застыла небольшая светящаяся сфера, которая стянулась воедино из облака крошечных капель, оторвавшихся от кончиков пальцев.

— Закройте глаза и расслабьте глазные яблоки. Представьте, что вы устремляете свой взгляд вперёд и открываете глаза. Но вы должны вложить в это представление свою волю. Вы должны обозначить чёткое мысленное намерение это сделать. Представьте, что у вас есть второе невидимое веко, и вы пытаетесь его открыть. Ещё раз: это должна быть не фантазия или ваше внутреннее представление, а мысленное и почти что физическое намерение это сделать.

Поначалу, ни у кого ничего не получалось. То и дело были слышны шаги мастера и его комментарии в чей-то адрес, вроде "не надо жмуриться, а наоборот, расслабьте глаза" или "от того, что вы крутите головой, никакого толка не будет". Сложная умственная гимнастика, однако, в какой-то момент начала давать свои плоды. Студенты, которым удалось "открыть своё внутреннее око", охали, что-то мычали или же просто открывали глаза от неожиданности. Так или иначе, спустя несколько попыток, это начало получаться у каждого. Похоже весь фокус был в том, что нужно держать глаза расслабленными: при попытке сфокусировать взгляд, всё волшебство тут же рассеивалось. Окружающий мир представлял собой черно-белую картинку с вкраплениями серого цвета разной глубины. При этом всё вокруг будто бы состояло из мельчайших песчинок, которые непрестанно дрожали и крутились, и повсюду плыли какие-то неясные облачка и эфемерные взвеси. Там, где застыл световой шар, эти песчинки сбились в плотный черный ком, и он словно исходил паром, источая сероватые крупицы во все стороны. При этом всё происходило как бы «нигде» в некоем подвешенном состоянии, так как реальных объектов при таком зрении не наблюдалось. Несоответствие наблюдаемого с ощущаемым немедленно вызывало головокружение, а у некоторых и позывы тошноты. Куда ни кинь взгляд — везде эти частицы и "песок", иногда спокойный и статичный, а иногда и бушующий, словно ураган. Где-то завеса была непроглядно-черной, а где-то почти прозрачной.

— Вы наблюдали, как выглядит магическая энергия вокруг и действующие заклинания. Мы называем это пространство магическим эфиром. Это умение вы должны отточить до автоматизма, оно должно стать ещё одним вашим рефлексом. Только так вы сможете здесь и сейчас определить, какого текущее Напряжение Эфира, чтобы оценить ситуацию и разработать тактику применения аркан, то есть заклинаний, и понять, какие арканы вокруг действуют и используются. Вместе с госпожой Альбой вы научитесь определять применяемые Арканы ещё в момент их создания. А сейчас мы запишем определение, что такое Магический Эфир и обсудим, что есть Напряжение Эфира, какое оно бывает и на что влияет...

***

Общее. Ланч. Около 12:00.

После занятий по истории и теоретической магии, учебный день мягко докатился до обеденного перерыва. В Университете не было принято кушать где-то снаружи под открытом небом. Вместо этого, все студенты собирались в одном просторном, даже огромном, обеденном зале, с «летучим» стеклянном потолком и такими же огромными окнами. Лишь тонкие рамки и витые колонны напоминали о том, что они всё-таки находятся в помещении, а не на улице. Ланч приносили с собой из дома в свёртках, который чаще всего представлял собой разнообразные бутерброды, фрукты и овощи, но некоторые не брезговали и полноценными обедами, для разогрева которого здесь имелись плитки и вся необходимая посуда. Преподаватели не брезговали своими студентами и обедали тут же, хотя для них существовал отдельный, учительский островок.

Здесь же студенты 1-А класса смогли впервые увидеть не только своих сверстников из параллельных классов, но и старшекурсников. Разница, конечно, была на лицо. Если студенты Старшей Школы сидели как бы все вместе, где было непонятно, кто есть кто и кто откуда, то старшекурсники чётко разделялись в соответствии с тем, какую Магическую Традицию они выбрали. Многие отличались не только общим внешним видом, но и тем, как были оформлены их обеденные места.

Столы Стражей, например, больше напоминали какое-то шумное застолье и гурьбу в таверне. Студенты и студентки, как правило, были достаточно крепкого, скорее даже атлетического телосложения. На многих из них были элементы защитного снаряжения и доспехов, потому что их занятия неизменно подразумевали рукопашные схватки и весьма близкий контакт. Стражи не брезговали использовать свои способности во время еды, так что над их головами то и дело пролетали сэндвичи и куриные окорочка пополам со стаканами и кружками. Всё это шумело, двигалось, имело пёстрые цвета и нестандартные решения в одежде, а кроме того смеялось и что-то горячо обсуждало.

Их коллеги по цеху боевых магов из числа Фантомов наоборот, имели вид крайне мрачного и скучного обеда. Пожалуй, фантомы вели себя тише всех. Многие из них просто сосредоточено жевали свою еду, практически не общаясь. Лишь изредка кто-то мог позволить себе полуулыбку. Очень серьёзные студенты в массе своей. Никаких доспехов, зато много темных одежд, кожаных курток и серебряных пряжек с неизменными высокими сапогами.

Столы друидов напоминали беседки посреди сада и зеленых насаждений. Причём буквально. Роскошные птички чирикали свои мелодии, а фрукты и ягоды студенты срывали прямо с тех кустов и деревцев, которые тут же и росли. Эти были, что называется, наиболее расслабленными и будто никуда не торопились. В одеждах они также не стеснялись, предпочитая что-то яркое и лёгкое. В бокалах плескалось что-то, подозрительно напоминающее розовое вино. Друиды явно познали жизнь и ни в чем себе не отказывали.

Студенты наиболее "странной" Традиции — натурфилософы — напоминали собой античных философов на пикнике. Эти пили чай или кофе, попутно покуривая кальян и ведя заумные беседы о смысле всего сущего, в окружении книг и фолиантов. Тарелки и блюда самостоятельно ползали по столам, а из облачков дыма формировались замысловатые конструкции или таинственные формулы, которые были понятны лишь им одним. Как и многие из тех слов, что доносились оттуда. Студенты там были, что называется, с нестандартным мышлением, с флёром элитарной неги и интеллектуальной возвышенности над всеми прочими.

Выбравшие стезю светлых магов были явными сторонниками светских раутов и богемных застолий. Пожалуй, они выглядели примерно так, как чаще всего себе представляли волшебников и магов, особенно тех, что красовались на больших ростовых картинах и портретах Великих. Складывалось впечатление, что туда записывались сплошь студенты с дворянским происхождением, ну или те, кто хотел таковым стать. Что, впрочем, никак не принижало тех способностей и достоинств, коими обладали светлые маги.

Их мрачными и декадансными антиподами были тёмные маги. Тёмные же, зачастую просто чёрные, но вычурные одежды, серебро и кольца, напускной фатализм во взгляде и томность в губах. Внешний вид бледноликих парней был далёк от общепринятых стандартов мужественности и маскулинности, а девушки, конечно, предпочитали образы готических дам и принцесс, от нежных и гладких, до напускной агрессивности и многочисленных шипов. Их компания казалась наиболее закрытой и обособленной, что, впрочем, совершенно неудивительно. И конечно они не могли себе позволить употреблять пошлые бутерброды с вареной картошой и мясом, предпочитая напитки и какие-то совершенно невесомые закуски.

Но помимо вот таких обособленных клубов по интересам со своими взглядами на стиль, имелись и общие столы для тех студентов, кто не разделял идеи деления по Традициям, и уж за ними встречались самые разношерстные компании. Они, конечно, пребывали в меньшинстве, но вместе с тем казались и адекватными идеям студенческого равенства и братства. Понять, кто есть кто, было совершенно невозможно. И только медальон Университета был для всех неизменен.

***

Студенты класса 1-А, в массе своей, сидели за столом все вместе. Элрандиль куда-то пропал, вероятно посчитав, что обеденный зал не достоин его присутствия. Ну а Хансбергеру было, конечно, не по масти сидеть за столом со всем остальным низкородным сбродом. Мысленно Чеддард был уже там, за столом вместе с остальными светлыми магами. Один только факт, что ему придется самостоятельно себя обслуживать за обедом, вызвал у него раздражение и, вместе с тем, недоумение.

Шарль, закрыв глаза, медленно водил палочкой в опасной близости от огромного багета-сэндвича. Он бормотал какую-то выдуманную околесицу и совершал странные пасы.
— Господин Фарме, а что вы делаете? — недоумённо спросила Китнисс. Она сама ела какие-то эфемерные колобки то ли из манки, то ли из риса.
— Не обращай внимания, малышка. Он идиот. — Неласир в очередной раз закатила глаза. Похоже, это была её самая распространенная реакция на поступки одногруппников.
— Я...хочу...превратить бутерброд...в...пушечный снаряд. И прямо Чеддарду в жо... — Шарль высунул язык от напряжения, но сэндвич стоял на своём.
— Это очень опасно, ты можешь навредить сам себе! И ругань тебе, Шарль, не к лицу, — его оборвала Саша, отобрав палочку.
— ...куда!..Дай сюда...и вообще, а ты знаешь, что тебе не к лицу?..
— Ты лучше послушай Сашу, она дело говорит. Если Чеддард услышит, то знаешь что он с тобой сделает? — Фрейя внимательно посмотрела на Шарля, прервав свое кушанье.
— Что? Что он сделает? Пожалуется мамочке? Или мистеру Уайету, может быть? М? — кантонец вернулся себе волшебную палочку, однако ж свои магичекие упражнения всё же отложил.
— Вообще в словах Фрейи есть смысл, — в своей спокойной манере заметил Уильям. Он почти не притрагивался к своей еде. Какая-то картошка с карри. Вместо этого, он внимательно читал газету.
— Ну и какой же?
— Уильям, а ты будешь доедать? — вмешалась Саша, указывая жестяную коробочку с обедом.
— А? Что?.. Э-э, нет, бери, если хочешь...понимаешь, Шарль, у Чеддарда полно денег, а ещё связи и влияние. Он живёт во дворце, и у него там целая армия слуг и телохранителей. Они все кальфеонцы, и народ это суровый, и, насколько я слышал, воинственный.
— Вздор! Трусливые кальфеонские собаки, вот кто они. Их воинственность вытекает в сапоги при виде воинов под рунами Френъяста, — запротестестовала Фрейя, насупившись. Похоже, у неё были какие-то личные счёты с восточным королевством.
— Ты правда веришь в эту чушь? Френъяст был всего лишь нордом-алкоголиком, и причина его легендарной кровожадности — тот интересный отвар из мухоморов... — Неласир отвернулась и закатила глаза с видом "боже, что я делаю среди этих тупиц?".
— Это — правда. Болторн даровал мне колдовские способности, Вален уберёг меня от несчастья в море, пока я плыла сюда, а Ауга помогла мне не заблудиться в этом чёртовом городе. Бестла, как я вижу, наслала на Неласир непрекращающийся ПМС, — Фрейя сложила руки на груди, с вызовом взглянув на тёмную эльфийку.
— А Виндал-Трэ, я так понимаю, даровал Фрейи опилки и веточки вместо мозгов?.. — Неласир сделала свой ход, ответив не менее вызывающим взглядом.
— Вы дадите мне сказать или что?.. — Уильям остановил их перепалку. — Пока мы здесь, в Университете, нам ничего не грозит, и я сейчас не только про Чеддарда. В городе и так неспокойно, сначала Орден Праведности, потом вот мэр, а ты, Шарль, ещё и на Хансбергере лезешь.
— А с чего вы записали Чеда во враги? Ну, он дворянин, и ведёт себя так, как господарям и положено, я не понимаю, чё вы взъелись и вообще завели эту тему, — нахмурилась Саша.
— Ты вообще молчи! Напомни, ты откуда там? Из деревни Большие Прыщи, да, вроде? Ну и как там, хорошо живется под сапогом барона Держиморды? — окрысился Шарль.
— Но моя деревня называется Холёные Петушки! Зачем ты так говоришь, Шарль? Мне очень обидно от твоих...твоих... — Саша раскраснелась, а ещё прыщи и более того. Кажется, она была готова вот-вот заплакать.
— Начинается... — пробормотала Неласир.
— Шарль, ты бы извинился перед девушкой. Это я тебе так. Добрый совет даю, — Фрейя опустила руку куда-то на плечо кантонца, да так сжала, что у парня глаза полезли из орбит.

Арчибальд Рози.

Проблем с поиском и наймом жилья у Арчи не возникло: оказавшись на Базаре, он просто отправился в один из наиболее украшенных магазинов с броским названием. Что-то про «достойные дома для достойных господ». Служащие сложили одно с другим, и сразу же препроводили его в зал арендного жилья. Там, на богатых пьедесталах из белого мрамора, покоились макеты домов, доступных для аренды. А в некоторых случаях это была целая художественная композиция, где были расставлены постройки из всего набора жилого комплекса; имелись даже лужайки, миниатюрные деревья, прудики и всё, что туда включалось. Каждый из домиков был разборным. При желании, клиент мог снять часть стены, или крышу, чтобы заглянуть внутрь. И вновь его ждали чудеса миниатюры: кресла и столики, кровати и диванчики, кухонки с малюсенькими сковородками и кастрюлями. Искусственные лошади мирно стояли в стойлах, а на ключевых позициях покой предполагаемого клиента охраняли стражники. Или, как их назвал менеджер, сотрудники личной службы безопасности.

Впрочем, цена за такие чудеса даже для Рози была высоковата. Он мог бы пожить в таком чудесном дворце месяц, после чего последовало бы неизбежное падение с Мона.
— Предполагаю, юного господина заинтересует вот такой вариант... — обходительный служащий показал ему очередной вариант.

То был дом, чей фасад мог похвастаться приличной лепниной и покрытый аккуратной черепичной крышей. Её красноватый цвет придавал некую жизнерадостность. Позади дома расположился небольшой сад; попасть туда он мог через тамбур между гостиной и кухней. Поверхность прямоугольной зоны отдыха была покрыта крупной каменной мозаикой, и там же располагался круглый стол с зонтиком. Сразу за ним шел, собственно, сад, достаточно длинный, так что по нему можно было даже гулять кругами по узкой петле, созерцая не только композицию из красивых пихт, но и пруд с золотыми рыбками. Сбоку от входа в сад, перед калиткой, имелся небольшой сарай, где хранились хозяйственные инструменты для поддержания зеленого благолепия. Внутренний дворик и сад были отделены достаточно высоким забором от соседей, но стены были увиты декоративным виноградом и плющом, дабы не возникало ощущение излишней "каменности". Они были достаточной высоты, чтобы через них было проблематично перелезть, но и не так, чтобы создавать видимость родства с крепостными укреплениями.

Ну и сам дом, конечно. Пожалуй, по количеству комнат он был великоват для одного человека, но вообще-то подразумевалось, что там можно было жить семьей. Для заведения таковой Арчи, пожалуй, был ещё слишком молод, но у него точно не возникло бы проблем с размещением гостей. Как и с тем, чтобы выделить часть комнат под конкретные нужды и обставить их по своему усмотрению.
— Прекрасный вариант. К тому же весьма умеренная цена, благодаря чему возможем солидный горизонт планирования, — служащий салона подсказал вывод.
— Дома такого класса разлетаются как горячие пирожки. Так что, полагаю, самое время ознакомится с условиями договора и уладить мелочные формальности, — на Рози надвигалась стопка листов, озаренная доброй улыбкой.

***

Следующим шагом было решение вопроса прислуги. На Базаре было полно открытых развалов, где представители разнообразных агентств, гильдий и объединений торговали живой силой разнообразного назначения. Талон вообще не страдал проблемой нехватки трудовых решений. Здесь можно было нанять людей, да и нелюдей, для почти что чего угодно. Отдельные бойцы, небольшие отряды или практически целые армии. Были даже целые "пакетные" решения с готовым набором персонала под конкретные задачи. Скажем, если бы Арчибальд задумал открыть своё кабаре, то прямо здесь, в пару штрихов, он мог бы сразу нанять поваров, официантов, охранников, танцовщиц, разнорабочих и управляющего заодно. Но, как в случае с домом, для поиска особенных — и особо высокооплачиваемых — работников, ему стоило обратиться в специализированный салон. Что он и сделал.

— Мы предоставляем нашим клиентам широкий выбор горничных, — улыбчивая дама придвинула к Рози цветастый каталог. Уже по тому факту, что с ним общались в отдельной переговорной, Арчибальд мог оценить уровень заведения.
— Разумеется, далеко не простых горничных. А таких, что воплощают мечту наших клиентов об идеальных слугах, — улыбка мадам была более чем многообещающей.
— Я говорю о служанках высшего класса. Наша компания лидирует на рынке Талона по вопросу предоставления услуг... — была выдержана драматическая пауза. — Боевых горничных.

Легким движением руки она развернула каталог, и Рози увидел картинки с изображением молодых девушек. Каждая картинка была снабжена основной информацией: имя, рост, весь и возраст. Кроме того, при каждой имелась краткая нравственная характеристика в соответствии с рекомендациями Отдела Нравов. Мадам пояснила, что у каждой такой горничной был какой-то уникальный талант. Например, одна отличалась особенным талантом в кулинарии, в то время как другая прошла особо продвинутый курс боевой подготовки и вполне могла заменить клиенту тренера по боевым искусствам. Но, вне зависимости от выбора, все они были прекрасно обучены искусству ведения домашних дел, могли постоять за своего господина оружно и даже владели магией. Разумеется, до выпускников и даже до студентов Университета им было очень и очень далеко, но бонус, безусловно, приятный. В общем, слуги, телохранители и помощники в одном флаконе.

Арчи мог выбрать горничную по своему вкусу. Пользуясь специальным указателем, он мог посмотреть, какие у них здесь имеются длинноногие служанки с кротким нравом. Или же он мог оценить подборку невысоко-дерзких. О таких мелочах, как весь спектр возможного цвета волос, и говорить было нечего. И, судя по характеру картинок, это был рай для молодых и похотливых клиентов. Все горничные были неизменно молоды. Тут надо отметить, что мадам никоим образом не затрагивала вопрос близких отношений между горничной и её предполагаемым хозяином. Но вот что интересно:
— Как вы могли заметить, мы предоставляем услуги именно горничных. Если вас интересует наём слуг мужского пола, то я могу подсказать вам адрес другого салона. — как бы между прочим, но многозначительно заметила она.

Несколько разговорившись, мадам также поведала Арчи, что юный возраст накладывает свои ограничения. Так, если его интересовали слуги с особенно высокой подготовкой, то ему следовало обратиться в агентство, которое занималось дворецкими и домоправительницами. Проблема заключалась лишь в том, что таковые не пойдут работать в любой дом, а тот, что он снял, не соответствовал требованиям. Поэтому-то и особого выбора у него не оставалось.

***

В оставшееся время у Рози была ещё куда дел. Ему предстояло явиться в своё новое жилище в сопровождении служанки. Осмотреть там всё и, в общем, разместиться. К счастью, большую часть насущных дел он мог с легкой руки переложить на свою слугу. Самому же заняться такими вещами, как осмотр центрального района, знакомство с соседями и поиск увеселительных заведений. Так же он вскоре выяснил, что его соседями по Центральному району являются уже знакомые студенты — Чеддард и Фрейя. Элрандиля было не видать, но тот, похоже, проживал где-то на закрытой территории, где обитала местная эльфийская община. Человек мог попасть туда только по приглашению, вне зависимости от того, насколько родовитым и богатым он был.

Кстати насчёт эльфов...

— Точно, — Шарль оценил выбор Арчи, проследив за направлением его взгляда. Это было ещё утром, когда они решили пошпионить за Неласир. Словно тени, они скользили следом за ней, неизменно выбирая лучшие ракурсы для обзора эльфийского зада. Они скрывались за колоннами и углами, а иногда и в глубоких тенях нефов. Один раз они чуть не попались; похоже, темная эльфийка почувствовала погоню. Но в последний момент они успели скрыться, и всё обошлось. Свою награду молодые извращенцы получили уже во дворе Университета: в какой-то момент Неласир остановилась, чтобы поправить сапожки. Прогиб у остроухой пантеры был что надо.
— Оооооо!.. — оценил Фарме.

Потом она покинула территорию, выйдя за ворота, и преследовать её дальше не имело смысла. Их странные прятки могли вызвать неоднозначную реакцию у жандармом, которых в центральном районе было порядочно.

— Это была славная охота! На, держи краба!..

Ничто так не объединяет людей, как совместная охота, например. В Арчибальде пробудились потаённые охотничьи инстинкты, которые могли почти заснуть у молодого современного дворянина.
— А я смотрю ты не промах, это круто. Знаешь, мне было принципиально проследовать за этой Неласир. У нас в Кантонах люди идут либо в наёмники, либо в торговцы остроухим золотом. Просто у нас ничего нет, кроме сраного леса и гор, где нет ни золота, ни железа, вот и крутимся, как можем. А так-то мы граничим с Великим Лесом, где эти обитают. Вот некоторые из наших и ловят эльфов, а потом понятно — кандалы, пока Лес, привет Невольничий рынок. Хорошие деньги, между прочим. Ну, у меня батя командир роты наёмников. Я вот думал либо к нему податься, либо в охотники пойти, а в итоге сам видишь что...короче, эльфы нашего брата недолюбливают, понятно почему.
— Но круто мы её сделали, да?.. У меня, кстати, одна идейка родилась, но я её пока обмозговываю...потом скажу. Ну увидимся ещё! Мы тут наведем шухер, я уверен...


Каин Эверсон.

Путь до нового дома Каина был не близок. Побродив по Базару, он наткнулся на ряд крытых развалов; здесь торговцы аккумулировали предложения от арендодателей, искали им клиентов, а в обмен получали некоторую мзду за свой труд. Развалы шли под номерами, которые соответствовали номеру одного из городских округов. Всего в талоне было восемнадцать "номерных округов". По факту их было больше, потому что Центральный район так же считался округом, однако же номера он не имел. Судя по описанию, его будущий дом был чёрт знает где, и дойти туда, будучи в незнакомом городе — та ещё задача. Но, к счастью, Талон был очень и очень современным городом, и Каин мог воспользоваться многочисленными указателями. Да и поспрашивать прохожих, в конце-концов.

Чем дальше он отходил от центра, тем всё проще становились дома и здания вокруг. Менялись платья и лица; всё чаще попадались нелюди, а физиономии людей, в массе своей, не были обезображены большим благородством и высоким интеллектом. Народ был здесь самый что ни на есть простой: плоть и кости этого города. Эверсон, в общем, чувствовал здесь себя в своей тарелке, а кроме того, чужие взгляды скользили по нему без всякого интереса. И так как большая часть обитателей сейчас была на работе, становилось понятно, чем именно промышляли обладатели этих взглядов.

Немного покружив по округу, Каин, наконец, нашёл своё жилище. Здорово помог тот факт, что все дома имели свой номер. Внутри было...пустовато. Казалось, что в этом доме уже никто давно не жил, так что воздух был откровенно спёртый, и пыль была повсюду. В углах даже пауки успели сплести себе жилища. Немногочисленные окна были дополнительно усилены изнутри ставнями, а снаружи решетками, что, в общем, было не лишним. При должном старании дом мог бы стать довольно милым; в небольшой гостиной имелся камин, и, пожалуй, именно здесь он мог бы пить чай и делать домашние задания по вечерам.

Короче необходимость провести генеральную уборку встала в полный рост сразу после заселения, благо что на кухне имелись элементарные веник и швабра. Весь мелкий мусор и пыль, понятное дело, вылетали прямо на дорогу. А иного выхода-то просто не было. Но никто на Каина косо не смотрел, потому что все остальные поступали точно также. Непосредственно сам владелец дома оставил для будущего жильца записку, где помимо стандартных угроз вроде вышвыривания на улицу за опрометчивые поступки, имелись и добрые советы. Некто мистер П.Ж. писал о том, что на ночь окна лучше закрывать, и уж тем более, если жилец отлучится по своим делам. Тут же был и список тех мест, где Каин мог приобрести себе самое необходимое. Еду, дрова, свечи и масло для ламп. Поздним вечером, когда с уборкой было покончено, народ потянулся домой. Жизнь была непростой, и, кажется, трудились здесь часов по двенадцать в день, а то и более. Выходные, если и существовали, то только за свой счёт. Люди возвращались с работы, заходили в заведения, где могли выпить и закусить, а потом домой и спать. И так по кругу. В какой-то мере везло тем женщинам, что занимались домашним хозяйством. Но и их труд был не самым простым, особенно у тех, что были при детях.

И конечно же его заселение не прошло незамеченным. Мужики из соседних домов потянулись выяснить, что за новичок появился на их улице. Когда же новым соседом оказывался восемнадцатилетний парень, те удивлялись. Их скорее удивлял не его возраст, а тот факт, что он здесь один, и явно не местный. Помня о том, что говорил мистер Уайет, Каину пришлось решить, будет ли он сочинять себе легенду или сознается в том, что он студент Университета. Последствия выбора были непредсказуемы, и кто знает, каких взглядов придерживались его соседи?.. С другой стороны, по ним невозможно было вот так сходу сказать, что они ненавидят колдунов, например. Вероятно, у них было куда больше личных проблем и забот, и ненависть к магам запихнуть в такой плотный график было, по меньшей мере, непросто.

Самым последним, уже когда совсем стемнело, к нему явился орк. Черный орк. Судя по отсутствию клановых татуировок и шрамов, он был орком, по меньшей мере, второго поколения, а скорее всего и третьего, если и вовсе не четвертого. Орки были весьма похожи на людей, и отличались от людей примерно так, как эльфы. Многие их почему-то изображали с неизменными, огромными клыками, с общим звериным видом. Но то были карикатуры, конечно. Да, пожалуй, их лица были грубоваты, а зубы крупнее, чем у людей. Да и уши островатые, но уж не так, как у эльфов, а самую малость. А то, что они были, как правило, здоровые мордовороты, то правда. Тот, что пришел к Каину в гости, мог запросто сломать Чеддарда. Совершенно огромный, с толстыми руками. Он был ненамного выше Эверсона, но в два раза шире, это точно.

— Вечер в хату. Меня зовут Эдвард, но все называют меня просто Эдди. Я тут старший по улице, присматриваю за житьём-бытьём. Если будут какие вопросы, то мож ко мне заходить, спрашивать. Я тут в пяти домах от тебя живу, — орк махнул куда-то налево.
— У нас тут люди порядочные, все семейные в основном. А мне сказали, что у нас какой-то шнырь поселился, ну так я зашел поглядеть, что к чему. Сам понимаешь, нам тут проблемы не нужны, так что, паря, советую всё выкладывать как есть. Это чтоб вдруг чё худого не случилось с тобой и вообще. Ходят, тут блядь, всякие, — он неопределенно помахал рукой. — Мутят воду. Гоммунисты, блядь, какие-то, или я хер знает, кто. Нам это тут не надо, у нас народ тут простой, трудовой. И это тут, ну, ежели ты в городе новый и работу ищешь, то я помогу. На завод или ещё куда. Нормальная работа для нормальных мужиков. Я вот, например, на ружейной фабрике у господина Уайета работаю. Старший мастер, если что, и у нас так: если какая мразь воду мутит, мы с мужиками по-свойски разбираемся.

Эдди так ударил по дверному косяку, что аж пыль полетела из щелей.

— А то завели моду. Ишь ты, блядь!.. Ну ладно, это уж я тут что-то раздухарился, — извиняясь, орк погладил раму. — А как тебя зовут-то, напомни?..

Каину уже довелось выслушать напряженные разговоры этим утром. Заметив, что между Фрейей и Хансбергером возникло некое трение, Эверсон незаметно скользнул к углу, за которым и скрылся, подслушав их разговор:
— Слышишь ты, козлина, ты что меня бесишь-то?..
— Дорогая, не бесись. Впрочем, так ты мне нравишься только больше. Подумай своей головой: когда с Мелианой будет покончено, мой отец и остальные лорды Кальфеона непременно обратят свой взор на север. А это непременно случится, потому что трон Мелианы также устойчив, как табурет под ногами висельника. У этой мелкой шлюхи никаких шансов!..
— И что? Говори прямо, — в голосе Фрейи послышались нотки сомнения.
— А то. Ваша вечная собачья возня вас же и погубит. Все ваши ярлы это знают, и что? А ничего. Когда придёт время, лишь избранные смогут возвыситься. У вас ведь уже лет сто как нет конунга, верно?..
— Да что ты загадками-то говоришь?! Мне за тебя, что ли, додумывать?..
— Я, знаешь ли, могу замолвить словечко. Отец уже немолод, и, вероятно, мне даже придётся на какое-то время вернуться в Кальфеон, чтобы принять почести и клятву верности от вассалов. А с этими магическими способностями я возвышусь среди равных! — горделиво заявил Чеддард, и положил руку на стену так, что почти прижал Фрейю. Девушка, впрочем, смотрела ему в глаза твёрдо и уверенно.
— Твой клан не самый последний на Севере, я наслышан о твоём отце, и даже кое-что слышал про тебя. Ну давай, что ты тут...всё же ясно. Ты волшебница, я — маг. Ты никогда не думала о том, чтобы стать конунгом, мм? Или как это будет?.. Конунгтессой, хех. А я мог бы замолвить словечко, когда весь ваш Север посыплется. Смешно даже рассуждать о том, что вы сможете что-то противопоставить Кальфеону...и его будущему королю, хе-хе. Но слово я замолвлю не просто так, смекаешь?..
—...ты совсем больной, да, Чеддард?..
— Вовсе нет! Я говорю о том, что будет. Твёрдо и чётко. Ты просто подумай как следует...время у тебя ещё есть.

Фрейя недовольно фыркнула. Но Каин раслышал в этом протесте некую слабину.

— Да пошел ты, Чед!..
— А ты подумай, подумай. Целую, дорогая. Мне ещё надо со своим новым дворцом разобраться...

Эверсон понял, что их разговор окончен, и поспешил ретироваться. Политика! Кто знает, какую выгоду он мог с этого приобрести?



Рикардо Белланова. Ариан Эстерхази.

Как и многие другие, по совету мистера Уайета они отправились на Базар. Людей там было много и, очень. Честно говоря, по количеству людей сразу становилось, понятно, почему Талон считается неофициальной столицей Союза. Даже Рикардо, будучи уроженцем Тувера — одного из самых крупных и богатых городов Девятиградья, между прочим! — осознавал эту пропасть. Да, до этого он был наслышан о Талоне, конечно. Парадоксально, но многие считали Талон самым худшим местом для жизни. Почему так? Понять не сложно: самый высокий уровень преступности и насильственных смертей, перенаселение, и следующий из этого низкий уровень жизни. Дешевый труд, маленький доход, и цены — в самый потолок.

Чадящие трубы этих новомодных фабрик и мануфактур.

Высокий уровень развития, один метрополитен чего стоит. Для людей бывшей империи это было чудо чудесное. Для Ариана, который прибыл из отдалённого и мрачного Княжества — тоже.

Поразительная денежная пропасть между кучкой богачей и городской беднотой — или теми, кто ими почти был.

Невозможное смешение рас и культур. О том самом "плавильном котле" нечего было и думать. Банально, но люди и остальные виды и расы просто физически не могли скрещиваться.

Рано или поздно это должно плохо закончиться, и многие это понимали. И всё равно, все стремились попасть сюда, в Союз. В Талон особенно. Город создавал иллюзию, что именно здесь ты сможешь стать кем-то. Возвыситься. Надо просто протянуть руку, потому что хвост удачи где-то совсем рядом. За ближайшим углом, вероятно. Иллюзия? Скорее всего. Но она была слишком реальна, и это заставляло людей двигаться. Кипеть. Здесь всё бурлило, что-то всегда происходило. Так выглядит современная жизнь. Именно на Базаре это было хорошо видно; везде были лоточники, и можно было купить еды или выпить, здесь же бедные музыканты выступали, подставив коробочку для монетки. Крупные дельцы и биржевые агенты драли глотку, вопя о том, что цена на товар обрушилась, или наоборот, пошла в гору. Какие-то наёмники, очередные солдаты удачи, только что получили контракт. Куда они теперь отправятся? Никто не знает. Может быть, очередной аристократ решил затеять войну где-нибудь. Или отправится в далекую и опасную экспедицию.

Экспедиция, хм.

Долго искать предложение по подходящему жилью и сопутствующим услугам не пришлось. Их самих нашли. Агент по недвижимости пообещал показать им дом, и, вычислив в них студентов, также поведал, что именно там проживает наибольшее количество студентов. В Квартале Иерархов жили люди с достаточно высоким доходом, и именно там была сосредоточена вся увеселительная ночная жизнь. Конечно, криминал там тоже имелся, но то были серьёзные предприниматели, а не скудоумные грабители. Преступность в Квартале была настолько развитой, что фактически превратилась в обыкновенное предпринимательство, но с зубами. Ариан и Рикардо договорились, что им понадобится дополнительная мебель, и вышло так, что заносить её стали прямо на их глазах, так что у них было время немного погулять по Кварталу. Жизнь тут была достаточно комфортной, и проблем с приобретением чего-либо не было вовсе. Были бы деньги. Днём здесь работали многочисленные кофейные, чайные и милые забегаловки, помимо разного рода магазинов. Вечером же открывались заведения поинтереснее, и работали до утра. Сегодня у местных обитателей был выходной день, кроме того, это была суббота. Стоило ожидать танцев всю ночь напролёт, и не очень трезвых компаний, что бродили по улицам, перебираясь от одного бара к другому.

Через какое-то время они вернулись к дому, где агент торжественно вручил им ключи. Большая часть съемного жилья здесь принадлежала не отдельным владельцам, а компаниям, которые целенаправленно скупали недвижимость. Именно так обстояли дела в их случае, так что заодно, "под ключ", они наняли бонну, весьма милую женщину. Тут же они с ней обговорили, когда и по каким дням она будет приходить, и что от неё ждут студенты. Подводя итог, можно было сказать, что о проблемах ведения быта они могли забыть, полностью погрузившись в учёбу и другие свои дела. Миссис Олмс сама будет относить их вещи в прачечную, готовить еду, осуществлять уборку и прочие мелкие домашние дела. Ей можно было доверить ключи, чтобы она могла свободно приходить, пока Рикардо и Ариан будут на занятиях или ещё где, и не отягощать молодых людей своим присутствием. Всё, что от них требовалось — просто выделять некоторую сумму денег на приобретение еды и того, без чего невозможно было поддерживать порядок и вообще вести хозяйство. За свои услуги миссис Олмс просила шестнадцать долларов в месяц, и ещё восемь уйдёт на совершенно необходимые вещи. Ну а меню они могли обговорить отдельно. С учётом их пожеланий, выходило что-то около сорока пяти долларов на двоих. Тот факт, что требования к столу у них были разные, её не смутил. Однако ж было понятно, что есть они будут из разных кастрюль и горшочков.

Спальные комнаты у них, конечно, были отдельные, а вот остальное им придется делить на двоих. Присутствие кого-то ещё могло смущать, но было в этом и своё преимущество. Но, чего говорить, жить так получалось выгоднее и дешевле. Штурмовать стены знаний они могли вдвоём. Остаток этого и следующего дня ушёл на то, чтобы хоть немного обжиться и, банально, привыкнуть к новым кроватям и подушкам. Ариан заодно посетил оружейный магазин, чтобы справиться насчёт цен. Что ж, разнообразные кинжалы для профессиональных фехтовальщиков стоили ожидаемо дороже, чем их более простые товарищи. За кошкодёр, что мог наносить ужасные колющие раны, ему бы пришлось отвалить шесть долларов, а за новомодный эльфийский тант — уже девять. Навскидку, в среднем цена составляла около 5-6 долларов, и у каждого клинка были свои преимущества и недостатки. Когда же Эстерхази поинтересовался насчёт кастетов, то продавец посмотрел на него как на сумасшедшего, сказав, что с таким вопросом он обратился явно не по адресу. Да, похоже кастеты здесь были далеко не самым легальным оружием, что странно.


Общее. Ночь с воскресенья на понедельник, 2-3 апреля.

Четверым приснился странный, и поразительно схожий сон, хотя знать это заранее, они, конечно, не могли. Четыре не ясных фигуры, будто бы сидящих у камина, у небольшого кофейного столика, что-то обсуждали. Они были похожи на людей, по крайней мере, если говорить о наличии головы и четырех конечностей. Они общались на неизвестном языке, но при этом их речь была понятна.
— ...ну и о чём ты думал? Что, приятно так жить?
— Зато потенциал у моего коня ого-го. И не такой засранец, как ты. Я бы тебе начистил рожу. Точнее, она просит кулака, скажу откровенно.
— Кто бы говорил. Вас всегда тянуло в крайности. Вам стоило принять более рациональное решение.
— А вы двое-то что?.. Серая посредственность во всём — это теперь рационально? Как же. Я что-то сомневаюсь.
— В любом случае, мы пока что можем только наблюдать. Кстати, мне это показалось, или тут как будто бы...есть ещё...кто-то?
— Угу.
— Да, у меня тоже такое впечатление.
— Да, но вы же понимаете, что это невозможно?
— Может быть, это просто вторая группа. Видимо, кого-то послали после нас, или чуть раньше.
— Нет-нет, тут явно что-то другое. Жаль, что нет доступа к архиву. Остается только гадать.
— Получается так. Интересно, о чем только думали в КВО?
— Не знаю, и знать не хочу. Нам еще предстоит разобраться с этой аномалией.
— И разберемся. Я надеюсь, что мы сделаем это до окончательной синхронизации. Будет обидно и грустно, если мы не сможем осуществлять фазовое усиление.
— Уверен, что сможем. Мы всё-так профессионалы. Не так ли?..
— Господа, по-моему за нами...
— И то верно. Всё-всё, конец сеанса...

Общее. Понедельник. 3 апреля.

Понедельник — сложный день. Особенно утром, и таким ранним, как это. Внезапная жара сошла на нет, и установилась привычная для времени погода. Сейчас было приятно-свежо, и этот чуть прохладный ветерок бодрил. Народ куда-то спешил, окончательно просыпаясь и стряхивая остатки сна. Отовсюду доносился аромат кофе; здесь вставали рано, чтобы успеть немного пожить перед началом долгого трудового дня. Вот теперь город окончательно показал себя, потому что сейчас на улицы высыпали вообще все. То, что они видели в субботу, было лишь мелочью.

Продавец газет, ещё совсем пацан, возвышался над человеческим потоком, стоя на коробках из-под газет, и размахивал свежим выпуском, сиреной крича:
— Шокирующие новости! Невероятные известия! Сенсация! Мэр Талона был убит этой ночью! Всё в свежем выпуске «Вестника»! Всего десять центов! Все подробности в свежем выпуске! Шок и трепет! Невероятные известия! Мэр Талона убит! Покупайте свежий выпуск «Вестника»!

Народ, кажется, не сразу смог принять эту новость, потому что случилось нечто немыслимое. Убийство градоначальника такого уровня, такого города — это было и впрямь что-то. Уже через полчаса об этом судачили все, строя самые невероятные предположения. Влившись в общую струю студентов, что направлялись на учёбу, все четверо, вместе или порознь, только об этом и слышали разговоры.

Чуть в стороне от входа стояла группа преподавателей, среди которых был и уже знакомый мистер Уайет. Курили, пили кофе из стаканчиков, что-то обсуждали. Хотя понятно, что.
— Эй, Арчи! Здоров, — из общей массы выделился Шарль, похлопавший Рози по плечу.
— Нет, ты слышал, да? Такую шишку погасили, охренеть можно. Щас-то головы полетят.
— Спорю на десять долларов, что во всём обвинят магов.
— О, Уилл, а ты вроде как раз в газете работаешь, да?
— Да. В «Вестнике» и работаю. Всю ночь не спал. Пытался туда попасть, но жандармы всё оцепили. К особняку мэра никого не подпускали на выстрел.
— Ого, и чего там?
— Шарль, я тебя умоляю...
— Ладно, ладно...а батя что-нибудь уже говорил?
— Шарль!..
— Всё, всё...

Весь класс, рассевшись по местам, только об этом и говорил. Скоро должен был вновь объявиться мистер Уайет, но пока что оставалось время для обсуждения свежих сплетен, и не только...

Верно говорят в народе: баба дура не потому, что дура, а потому что баба. Гор строго посмотрел на боевитую младшенькую и вручил ей кочергу.
– Да какой же вор в такой холод на дело пойдет, да еще и в парадную ломиться будет? Это уж не вор, а цельный отморозок получается, – благодушно сказал он. Стянул рукавицы и принялся отжимать бороду.
Разыгравшееся на старости лет воображение рисовало ему хозяюшек полногрудыми планарными дивами, готовыми ночному гостю и чарку поднести и массаж в четыре руки сделать. На деле же все оказалось как всегда: одна кочерга со сковородой. Хотя если стянуть шаль, да притушить свет... Гор до поры оставил распутные мысли, ибо последние требовали нужного настроя, а интимность обстановки нарушил дрожащий, как лист, Лист.
– И выспишься, и отогреешься, – подтвердил Гор, прежде чем полуэльф погрузился пучину малодушия. – Из Таргоса едем, горячее найдется?
Последние слова он адресовал женщинам, в руках которых уже были подходящие для разогрева инструменты.
– Давеча тут ребятки проезжали с девицей во главе. Тоже шустрой только не такой красивой. – Гор подмигнул столь искусно, что обе сестрицы могли принять заигрывание на свой счет. – Тоже у вас остановились?

— Льстите, — нахмурился Имбралим Скунд, — но делаете это ловко, невзначай. В любом случае, я стараюсь не для того, чтобы моё имя поместили в какую-нибудь книгу, которая будет интересна разве что скучающим историкам.

Он зашагал снова, отстранённо глядя перед собой и держа руки в карманах халата, нисколько не заботясь о том, как он выглядит.

— Но я и правда могу приготовить Зелье Долголетия, лорд Кросс. Вот только стоимость одной такой бутылочки... Тц, тц, тц, — закачал Имбралим головой. — Сорок тысяч золотых, не меньше. Боюсь, вашему клиенту не нужно будет переживать за своё дело, потому что ему придётся отдать всё его состояние за зелье. Если у него, конечно, есть такие деньги.

ПОСЛЕСЛОВИЕ



  Путь до Бердаска занял пять дней. Сам город ничуть не изменился с тех пор, как неделю назад его покинул Ноль. Он был похож на пучок пшеницы, где кулак был крепкой городской стеной, а колосья — четырёхэтажными зданиями, чьи остроконечные крыши торчали высоко вверх. Однако порядки внутри стали строже. Леди Силирия последовала советам драконоборцев и озаботилась обороной города. На вратах Ноля и его спутников встретил отряд тяжеловооружённых солдат, которые расспросили путешественников во всех подробностях об их целях визита и указали, что каждый вечер они должны будут отмечаться у хозяина таверны, в которой остановятся, и покинуть город, как только их дела будут завершены. В городе был введён комендантский час с заката до рассвета. По улицам ходили патрульные. Больше всего проблем у ворот доставил дневник на драконьем наречии, но принадлежность Ноля к жрецам Огмы позволила отвести подозрения. Меньше всего проблем — чешуя дракона, которая очень удобно вновь исчезла из сумки Ноля, когда в неё сунул нос любопытный страж. Адраммелех продолжал присматривать за своим подопечным, как и обещал, даже если это означало присматривать и за теми наивными душами, что составляли компанию юному дьяволопоклоннику.
  В самом городе компания разделилась. Не имея большого желания слушать четырёхчасовые лекции о драконьих отходах и о том, каким заклинаниям они служат в качестве компонентов, Дилан отправился сбывать честно собранное добро по максимально достойной цене. Флави пошла с ним: баронессе нужно было срочно обновить гардероб, а так же найти приличное место, где можно принять ванну. Это только воняющие гоблинами мальчишки могли заявиться на приём в высший свет как ни в чём не бывало, а для Флави неделя в лесу без мыла и расчёски не прошла бесследно. Ноль же не стал тратить время на всякие мелочи, когда Тиамат была готова в любое мгновение ворваться в этот мир. Он пошёл сразу к верховному жрецу Огмы, Брандсалдину Мирротору, и Аарон, как фактический хозяин чешуи, пошёл с ним.
  — Чешуя Тиамат?! — поперхнулся чаем Миррортор, и стал стряхивать крошки печенья со своей роскошной бороды. — Не может быть. Дайте-ка взглянуть.
  Лёгкий перекус верховного жреца был прерван, но, как жрец Бога Знаний, Миррортор нисколько об этом не жалел. С большой неохотой Аарон позволил Адре сбросить с чешуи покров невидимости и положить её на столик перед Брандсалдином. Брандсалдин нахмурился, но не от вида красной чешуи, а от того, как она «сама собой» появилась на столе. Однако, он ничего не сказал.
  — Это правда может быть чешуя Тиамат? — спросил жреца Ноль.
  — Это определённо выглядит как чешуя крупного змееподобного существа. Впрочем, «крупного» будет не совсем точным словом. Крупным я бы назвал огра. Мантикору, может. А вот средний красный дракон может достигать пятнадцати футов в холке, тогда как легендарные древние драконы — двадцати, двадцати трёх футов. Множим, делим, получаем: чешуйка такого существа должна быть размером около двух ладоней.
  Ноль и Аарон с сомнением посмотрели на лежащую перед ними чешую, которая была больше похожа на воинский щит.
  — Впрочем, у меня в библиотеке храма хранится трактат Аккенисио Де’Удезара о пришествии Баамута в этот мир. Он изучал следы, сверял рассказы очевидцев, а так же активно консультировался с экспертами от Кэндлкипа до Тэя. У него была странная тяга к цифрам, у этого Аккенисио... Уж очень он хотел измерить и занести в таблицу всё, включая параметры богов. Так вот, если мне не изменяет память…
  Брандсалдин пошутил, верховным жрецам Бога Знаний память никогда не изменяет.
  —… то Аккенисио заключил, что размах крыльев Баамута должен был быть более двухсот футов, а тело, соответственно, от семидесяти до девяносто футов, с медианным значением семьдесят шесть. Множим, делим, получаем…
  Брандсалдин крепко задумался, разглядывая чешую. Она была будто выкована из чистейшей меди, но при этом невероятно легка. И она была магической, определённо магической.
  — Кхмм. Мейстер?..
  Жрец поднял хмурый взгляд на прервавшего его раздумья Ноля.
  — Знаете что? Если кто и может знать, так это сама Высшая Леди Силирия. Она состо… вляет сборники легенд о секретном ордене Арфистов, да. Всякие мифы там, слухи, исторические факты… ну, вы поняли. Арфисты поклялись сражаться к Культом Дракона, и она точно должна нам всё прояснить.
  — Решено! — тут же согласился Ноль, почувствовав, что он не просто долистал до страницы, обещавшей раскрыть ему тайные знания, но и непосредственно прямо сейчас участвовал в чём-то эпическом.
  Они тут же вместе с верховным жрецом покинули Храм Огмы на Холме Познания, и перешли на соседний холм, где стоял замок Вышей Леди Силирии Драгонбрест. Леди была занята встречей с офицерами городской стражи, и пришлось некоторое время подождать в приёмных покоях. Когда встреча была закончена, офицеры почему-то вышли не через главный вход, а воспользовались другими дверями, так и не попавшись Нолю и Аарону на глаза.
  Разговор с Высшей Леди начал сам Брандсалдин и уже по приветствию было видно, что они давние друзья. Без всяких предисловий Брандсалдин попросил явить Силирии таинственный артефакт.
  — Это… Не может быть. Это то, что я думаю?
  — А что вы думаете? — лукаво спросил Брандсалдин, ожидая прямого ответа на свою загадку.
  — Чешуя Тиамат? Та самая, что Культ выкрал у Арфистов в Тэйе? Но… как? Откуда?
  — Всё благодаря этим двум юным героям!
  Широким жестом Брандсалдин укаал на Ноля и Аарона.
  — Смею ли я попросить вас рассказать эту легенду целиком, Высшая Леди? — обратился к Силирии Ноль.
  — И на что способна эта чешуя…— осторожно добавил Аарон.
  — Эту чешую нашёл сам Саммастер. Она способна на многое, но ни на что хорошее. Я слышала легенды, будто она хранилась где-то в местных землях. Храм Чешуи, или как-то так? Я даже снаряжала экспедиции для его поисков. Как вам удалось её найти?
  «С помощью дьявола, который выкрал карту к Культа Дракона, а самим культистам подсказала дракон Скорлворикс, что лично разрушила этот храм», мысленно ответил Ноль.
  — Нам повезло, — соврал он вслух. И только потом осознал глубину своей лжи.
  — В любом случае, мне придётся её у вас забрать. Она принадлежит арфистам, и только Боги знают, на какое зло будет способен Культ Дракона, если чешуя вновь попадёт к ним в руки.
  — Нет! — воскликнул Аарон. — Чешуя моя. У меня друг погиб, пытаясь её раздобыть!
  Аарон удивился, назвав Тибо своим другом. Тогда в храме он так не считал, но сейчас слово само сорвалось с его губ. Адраммелех тем временем быстро смекнул к чему идёт дело, и снова укрыл чешую невидимостью.
  — Чешуя слишком опасна, — начала было объяснять Силирия, но артефакт уже пропал с её глаз.
  — Мы хотели использовать её в борьбе против культа, — стал объяснять Ноль.
  — Какая глупость! А если вас завтра убьют ассассины культистов и заберут чешую с ваших трупов? Мы не можем так рисковать.
  — Чешую мы не отдадим и точка. Если вы не хотите нам помогать, то и пожалуйста! Подумаешь! Найдём тех, кто хочет.
  — Аарон хотел сказать, что…
  — Я знаю, что я хотел сказать, — неожиданно резко для самого себя перебил Ноля Аарон. — Всё с ней понятно! Она просто хочет заграбастать чешую себе. Пойдём отсюда.
  — Боюсь, я не могу этого допустить… Стража, задержите этих двоих.
  Но Аарон не собирался допустить, чтобы его схватили. Он уже посидел на цепи в лагере культистов, и больше не собирался сдаваться в плен без боя. Пальцы мальчика вновь покрылись инеем, когда трое телохранителей Высшей Леди перегородили ему выход.
  — Я начинаю сомневаться, на чьей вы стороне, — мягко начала леди Силирия.
  — На стороне добра, очевидно же! — Огрызнулся Аарон, удерживая некромантское заклинание на кончиках пальцев.
  — Аарон, я понимаю, что тебе может быть неприятно сейчас, но оказание сопротивления при аресте…
  — Ничего ты не понимаешь, Ноль!
  Ледяная ладонь из загробного мира обхватила сердце одного из стражей, едва тот попытался скрутить Аарону руки. В следующую секунду второй страж напал на Ноля. Завязалась драка, в которой в ход пошло всё: кулаки, зубы, кинжалы, заклинания. Взирая на всё это сверху, невидимый бес Адраммелех только закатил глаза и вылетел из покоев, пока его не задел шальной магический снаряд.


  * * *

  Дилан и Флави должны были встретиться с Аароном и Нолём тем же вечером в таверне, но парни так и не появились. Идти на улицу на их поиски было слишком рискованно: суровый закон о комендантском часе говорил, что любой, оказавшийся на улицах после заката, может быть заключён под стражу до выяснения обстоятельств. Так что не оставалось ничего другого, как дегустировать дорогие вина в этой (довольно приличной, надо сказать) таверне. Благо золота за свои сокровища Дилан выручил даже больше, чем рассчитывал. Рядом с ним сидела Флави, неожиданно красивая в новом платье и с чистыми волосами любимого плутом цвета — золотого. Она пахла чем-то вкусным, а выпитый алкоголь придал её аристократичным скулам простодушный румянец. После очередного бокала Дилан не удержался и приблизил губы к её щеке.
  И тут же прозвенела пощёчина!
  — Ты что! Дурак! — Обиделась Флави, и отвернулась, чтобы Дилан не увидел её улыбки.
  Остаток вечера получился скомканным, а потом подростки ушли спать по своим номерам.
  На следующий день они уже сами пошли в храм Огмы, чтобы выяснить, куда запропастились Ноль и Аарон.
  — Ноль? Да-да, знаю такого. А вы, значит, с ним в одной компании? — уточнил у них бородатый верховный жрец, назвавшийся Брандсалдином.
  — Мы его друзья. Мы бы не докучали вам расспросами, если бы это не было важно, — пояснил Дилан.
  — Важно, говорите? Ваш друг вляпался в пренеприятное дело и сейчас находится под стражей, пока мы кое-что ищем. А вы, значит…
  — Уже уходим, — тут же перебила его Флави.
  — Стойте, не так быстро. Вы были с ним, когда он… нашёл… ну... ту штуку.
  Флави что-то шепнула, и Дилан почувствовал аромат полевых цветов.
  — Нет, что вы! Мы простые аристократы. Путешествуем, смотрим достопримечательности. Ноля этого вашего только один раз в таверне видели. Ну, нам пора! Прощайте!
  Выйдя на улицу, Дилан и Флави, побежали обратно в таверну за своими вещами.
  — Это что сейчас было?
  — Что было, то прошло. Или вот-вот пройдёт, так что надо спешить.
  — А чего теперь Ноль?
  — Чего «чего»?
  — Как его вытаскивать?
  — Мне-то откуда знать? Это ты палач и мастер пыток, тебе лучше знать все эти штуки про темницы. Я только как сажать знаю, а как вытаскивать — ну извините...
  — Проклятье...
  До таверны они добежали без проблем, а там расплатились и тут же покинули заведение, на всякий случай. Что было делать дальше — совершенно не ясно. И нужно ли делать что-то? У Флави не было такого уж искреннего желания со всем этим разбираться, а Дилан? Ну, как сказать. Может быть? Хотя есть некоторая ирония в том, что законник почувствует теперь на собственных запястьях, какими справедливыми бывают его законы…


  * * *

  Ноль сидел в камере тринадцатую ночь. А это значит, что сегодня был первый день месяца Элейнт. Это уже стало чувствоваться по ночам, когда в свете факелов иногда можно было разглядеть собственное дыхание. На нём была арестантская роба из мешковины, не слишком удобная, но хотя бы не пахла гоблинами. Постелью ему служил сноп сена, а в противоположном углу его нового дома было ведро для справления нужд. Под самым потолком виднелось крошечное окошко, размера которого хватало ровно настолько, чтобы видеть, как день сменяет ночь, а ночь сменяет день. Словно чувствуя вину, Брандсалдин иногда приносил Нолю книги, позволяя хотя бы в воображении вырываться из этих каменных стен.
  Но по ночам читать было невозможно, и невозможно любоваться звёздами, а потому Ноль обычно просто сидел в темноте и слушал. Как капает вода, как шуршат крысы, как… кто-то идёт. Лёгкая, крадущаяся поступь, совсем не как у стража. Спаситель? Убийца? Аарон! Мальчик стоял по ту сторону решётки, узкая полоска лунного света освещала его лицо. На нём была такая же арестантская роба, а в руках — красная пластина чешуи Тиамат, которую он держал как щит.
  — Аарон! — громко шепнул Ноль. — Ты выбрался! Скорее! У тебя есть ключи?
  Но мальчик не спешил открывать клетку. Он стоял в коридоре и смотрел на Ноля — грязного, жалкого, пострадавшего за правду. Так желавшего уничтожить чешую и доверившегося взрослым. Правильный Ноль хотел сделать всё правильно. И вот итог.
  — Аарон, ты чего?..
  Аарон продолжал стоять. Было слишком темно, чтобы Ноль мог увидеть на его лице какие-либо эмоции.

ссылка

Так и вышло, что вместо одного хоронили многих.

В месяц элесиас, последний месяц лета, ночь наступает быстро. Расставленные ребятами факелы горели внутри кольца каменных плит, а за ними густой пеленой поднимался лесной мрак. Факелы освещали высокую гору хвороста. На белой плите в её центре лежали те, кто выходил в лихое приключение, но взамен отправился в последний путь. Тайны древности — не игрушка для случайных людей; особенно тайны зловещей секты, сделавшей память о кошмарных небесных змеях своей религией. Но именно так, возможно, судьба находит неожиданных героев. Находит тех, кого вновь и вновь бросает в круговорот событий, весь масштаб которого ведом, наверное, одному только Адраммелеху.

Кольцо огней отражалось в бездонных вороньих глазах. Потусторонняя птица сидела на самой высокой из храмовых стел. Ночь скрывала броню иссиня-чёрных перьев, носившую в недосягаемых анфиладах былого цвет багровой меди. Кто знал, о чём думал демон? Сейчас его взгляд был прикован к худощавой девочке с пышной копной светлых вьющихся волос.

Флави, дочь старого барона, в свою очередь не сводила глаз с обглоданного лица несостоявшегося оруженосца. Добряк Тибольд оказался в Гринесте случайно, всего лишь сопровождая заезжего рыцаря-эрранта — и по своей доброте вступился за незнакомых ему людей. «Доброта» странно звучала в её мыслях. Эта концепция не пользовалась фавором в просторном, но лишённом всякого тепла маноре Лаббе. Узнать её было странно. Доброта пахла кипарисами. В конце концов, Флави шевельнулась. Она знала, что Гринест сгорит, а теперь её собственная рука, будто принадлежавшая кому-то иному, протягивала пылающую головню в хворостяной лабиринт. И в огромном погребальном костре рождалось пламя.

Аарон стоял между Нолём и Диланом. Мальчику казалось, что в разгоравшемся костре проступают очертания эмблемы, выбитой на могучих храмовых вратах. Пять драконьих голов — в цвет снега, бронзы, сапфира, турмалина и меланита — кружились в огне. Их танец безмолвно предупреждал о судьбе, постигшей много веков назад древний Унтер. У этой судьбы было имя. Это имя незримо присутствовало в багровом отсвете чешуи, что одним присутствием лишила рассудка Сковака и его паству.

Хворост занялся быстро. Вскоре он запылал в полную силу. Стена пляшущего огня скрыла от Дилана массивное тело наставника. Маэл, прозываемый то Медорезом, то Медовым Котом, был мёртв. Свирепый и храбрый, безусловно коварный, но по-своему надёжный. Оставивший во многих сердцах ненависть и презрение, но заслуживший беспрекословное доверие своего молодого воспитанника… всё исчезало в пламени. Дилан был брошен наедине с собой и миром, полным лживых богачей, ублюдков в сутанах и себялюбивых доброхотов. Даже эльфийское племя, народ грёз из детских сказок, не оставило ему ничего, кроме стрел, изуродовавших старого наставника, когда никто не мог прийти ему на помощь.

Ноль кутался в плащ. В носу счетовода застрял запах палёной плоти, которым теперь пропитался дольмен. Там, внизу, Ноль и Дилан сжигали оставшихся мертвяков, а потом разбойник выбивал из стен алтарной залы драгоценные камни. Ноля не преследовал император из зелёной звезды. Ноль не был обещан в жертву продажным предком. Его учитель не погиб, потому что, как положено губернатору, нечасто покидал родную канцелярию. Призрак матери не заменял Нолю друзей, потому что его матери было не до загробных глупостей. Ноль был всего лишь стюардом в городской ратуше, подбивавшим урожаи и дорожные пошлины. И теперь, застигнутый лавиной эмоций, он не знал, что сказать.

Костёр гудел! Он сверкал в круге камней, осыпал ярким светом низкорослые деревья паучьего леса, а Ноль всё пытался вспомнить приличествующую случаю молитву. В конце концов он отвернулся, в глубине души зная, что Тибо всё понял бы и без слов.

В небе плыла селуна.

Выпуск "Уст Балдура" на первый день лета

Сама газета состоит из одного большого листа, сложенного пополам так, что образуются четыре страницы. Три из них заполнены полностью текстом новостей, свободного места практически нет, а в четвёртой традиционно размещаются рекламные объявления торговых лавок и заведений. Также встречается и дополнительный листок-вкладыш с дополнительной же рекламой.

Надменная улыбка исчезла с лица халфлинга. Глаза округлились, лицо вытянулось и стало расслабленным.
- Проходи. Никто тебя не тронет. – Вяло произнес мелкий головорез под удивленное «Шо» от лысых дебилов позади.
- Босс ты чего, да мы его щас! – Залепетал, амбал справа от Кросса.
- Никто не тронет. – Еще раз вяло повторил халфлинг.
Освальд, в свою очередь подчинив сознания бандита, не собирался ждать пока тот придет в себя. Лорд уверенно зашагал в сторону Танцующего Топора Дантелона.

Переправа Вирма встретила Лорда Кросса бурным потоком. Торговцы и их повозки, запряженные лошадями или мулами, путешественники и жители Внешнего города стремились попасть на противоположный берег. Освальду, к сожалению, было с ними не по пути. Смело нырнув в эту бурлящею массу, наполненную множеством звуков, он стал прокладывать себе путь против течения.
Так двигаясь вдоль стен домов, что на половину зависли над пропастью, искатель редкости и сокровищ заметил нужную вывеску. Это было трехэтажное здание на первом и втором этажах которого располагался магазин. Чем был занят третий этаж и чердак было не особо понятно.
Улучив прореху в движущейся живой массе, Освальд перешел на другую сторону моста, а затем оказался в магазине. Его приход торжественно ознаменовал звон колокольчика. Хозяин магазина не заставил себя ждать и появился прежде, чем звон затих окончательно.
Это был седобородый дворф с налетом не одного столетия на лице. Однако взгляд его был юн и полон энергии.
- Приветствую вас господин в Танцующем Топоре Дантелона, то бишь меня! - Продекларировал дворф торжественно и задорно не забыв стукнуть себя пудовым кулаком в бочковатую грудь.
- Что желаете! У меня найдется товар на любой вкус. Витиеватые украшения из Калимшана или искусно сделанная посуда из Амна. Может отборные семена румяных яблок из Кормира. А если вы любите риск, то моя коллекция оружия, доспехов и походного снаряжения вас не разочарует. И да очень советую взять в дорогу эксклюзивный, подобранный лично мной набор приправ, дабы еда в пути радовала вкусом и наполняла силой.

— Так ты всё-таки служишь драконам или не служишь?! — шляпа Ноля шла кругом от этих тонкостей.

Он видел карлика, который затягивал заседание бесконечными неявками. Он видел купца, который объявил горький турмишский сыр пищевой добавкой для животных на выращивании и откорме, и видел тех животных, где пара породистых упряжных тягловых была заявлена как самортизированная в нулевую стоимость. Он видел конферансье, который предложил клоунам корчить юридические лица. Он видел плантатора, который, считая, что плодовые деревья растут на земле, объявил дорогущий яблочный сидр полезным ископаемым и уплачивал тариф на недропользование вместо немалого подоходного сбора. Он видел кузнеца, который по семейному соглашению о разделе продукции с городскими властями пользовался налоговым режимом трёхвековой давности. Он помнил, как мадам Розальда пыталась включить запах от мясной похлёбки в нематериальные активы, поднимая рыночную оценку гринестского трактира. Он видел кассовый разрыв длиной в милю. Он видел шарлатана, торговавшего зельями от банкротства, и видел волшебника, читавшего товарную накладную на любом языке двадцати народов. Ещё он видел арматора, признавшего матросов на плоту недвижимым имуществом, и бородатую гномиху, которой отказали в декретном выходном.

Ноль видел всё.

Допрежь сего дня не видел он только людей, которые в лице Кусфии не могли внятно объяснить, кто и какому дракону служит — немаленькому, между прочим, созданию! Не так сложно наглядно изложить отношения с драконами!!! Было бы желание!!! Ар-р-р-р-р-р-р!

  — Это началось задолго до моего рождения и продолжилось после моей смерти. Я, Скорлворикс, этот храм — лишь песчинки, значащие меньше, чем одна из чешуек на теле Тиамат. Борьба Культа Дракона началась ещё до того, как в мире появился сам Культ, и даже до того как появились первые человеческие и эльфийские империи. Драконы — чужаки, пришедшие в наш мир из других миров десятки тысяч лет назад. Вторгшись, они поработили расы, жившие тут. Древние человеческие уста взывали к древним человеческим богам, но всё было тщетно: драконы правили миром.
  Пытаясь найти союзников, чтобы сбросить себя тиранию драконов, фэйри открыли планарные врата, и так в Фэйруне появились первые эльфы. Тысяча лет потребовалась, чтобы добыть первые победы, и ещё две тысячи, чтобы разрушить драконскую империю, но она была разрушена. С тех пор драконы оставались в тени. Разные народы верили в разных богов, позабыв о том, что прежде никакие боги не смогли им помочь против чудовищ, что были воплощением первородного хаоса.
  Я был таким же. Невежда, что молился Темпусу в драке, Тайморе за игрой в кости, Хельму, когда было страшно, но, имея наследие эльфов в своей крови, считал себя созданием Корреллона Ларетиана, заступника эльфов. Позже я узнал, что души эльфов и души людей имеют различные судьбы в посмертии. Эльфийские души перерождаются, тогда как человеческие служат своим богам в высших сферах. Что ждало меня? Похоже, что ни то, ни другое. Обида, горечь, страх помутили мою душу. Я ушёл в леса, стремясь найти ответы в природе, понять мироздание в его первичной основе. Я стал друидом. Вместе с другими друидами мы основали этот дольмен, где делились знаниями и силой. Природа отозвалась на наши песнопения, нам стало покоряться плетение магии, заклинания природы и стихий...
  Но однажды пришёл человек по имени Сперник. Он не размахивал клинком и не швырял заклинаниями, но его слово несло погибель. Он разглядел в наших глазах беспокойный блеск жажды могущества, и раздул из искр пожар. Пообещав, что мы можем достичь в сотни раз большего, чем в самых смелых мечтах, если послушаем его, он поведал о Культе Дракона, и о Пророчестве, и о том, что правители этого мира падут и начнётся новая эпоха. Ни боги, ни драконы, ни другие высшие существа больше не будут властны над нами, ни в жизни, ни после смерти.
  Так в дольмен стал Храмом Чешуи, и мы стали учиться подчинять не только природу, но саму жизнь и смерть. Я многого достиг на этом пути. Меня называли Cковак Скейлбиндер, ибо во власти моей был прогибать волю чешуйчатых созданий. Я возгордился собственной силой и решил, что пришло время укрепить Круг Чешуи, поработив настоящего дракона. Круг напал на след красной драконихи Скорлворикс и мы стали готовиться. Я готовил заклинания, охотники следили за Скорлворикс и искали способы заманить её в ловушку.
  Однако, Скорлворикс узнала о наших планах. Она атаковала Храм Чешуи прежде, чем мы были готовы, и уничтожила Круг. В последний момент я запечатал себя вместе с нашей главной реликвией — чешуёй Тиамат — и заклинанием некромантии обратил всех служителей в зомби, а лес вокруг проклял, чтобы никто не мог больше приблизиться к Храму. Я хотел бы сказать, что сделал это тогда, осознав свои ошибки, но это было не так. Мне была ненавистна мысль, что кто-то другой сможет заполучить мою чешую. Я хотел, чтобы она навсегда осталась только моей. Только позже, сидя заточении в этом храме, этом реликварии и в самом этом немёртвом теле, я размышлял о случившемся и понял, частью какого зла я стал. Порча, что принёс человек из Культа Дракона в этот дольмен когда-то, больше не должна попасть во внешний мир. Я не жду от вас понимания, ведь я и сам прежде считал иначе. Если бы у меня было больше времени, я бы победил Скорлворикс, и продолжал бы творить зло, думая, что обращу его во благо.

Аарон подошёл к Нолю и спросил:
— Господин Ноль, а мы ведь оставим чешую себе? Ведь Дилан полез на ловушки не для того, чтобы отдать его кому-то! Ну, разве что кроме Маэла.

Внимание аудитора было приковано к спускавшемуся в комнату Дилану, но он быстро взглянул на мальчика и попробовал объяснить своё желание так, как знал. Разговор по меньшей мере отвлекал его от переживаний.

— Если нас не обманули, то эта чешуя принадлежит той, которую в древности называли Матерью Драконов. Зловещей чёрной тени в огне. Пятиглавой вестнице разрушения. Той, что несёт гибель мирам. По-разному её кличут. Помнишь дракона над Гринестом? Увеличь его многократно… — Ноль печально опустил голову. — Я не был уверен ранее, но теперь сердцем чую, что Культ желает воскрешения этих чудовищ. Ты смелый, Аарон, сын Рэндалла, и сестра твоя тоже. Но если ты оставишь чешую себе, сможешь ли обещать сам себе, что убережёшь её от зла?

— Да, господин Ноль! Мы убили тех гоблинов, которые хотели Вас съесть. - Нолю могло показаться, что Аарон сделал упор на последних словах, - Потом убили пауков, а затем вообще всех кто охранял чешую... мертвяков... Мы сможем защитить ее от кого угодно! Я точно смогу!

— И как же ты её охранять собрался? — вмешалась Флави. — В кармане будешь носить? Хи-хи-хи! И что ещё за «мы» такие? Я с вами вечно болтаться не буду! У меня и другие дела есть, поважнее, чем вашей чешуёй заниматься. Вот и останешься один. Лучше верни её... не знаю, кому положено. Жрецам. Или паладинам. А лучше Леди Селирии из Бердаска. Она тебя рыцарем за это сделает!

— Верни, верни, — передразнил Аарон, – Вот пусть сами сюда идут и берут. — Дилан! Ты тоже ее вернуть кому-то решил?

Пока ребята переговаривались между собой, Дилан уже успел проверить северо-восточную комнату. В ступенях не нашлось ничего подозрительного, что говорило о том, что ловушки определенно были разные в каждой комнате. Никаких нажимных плит в самой комнате не было обнаружено, но особое внимание к себе приковывал алтарь, на котором непринужденно висел причудливой формы ключ. Верхняя плита левитировала в воздухе по непонятным для Мэлоуна принципам, зато было обнаружено сама смертоносная ловушка. Как оказалось, алтарь оплавился не под воздействием огня, а от воздействия кислоты.
— Вот оно как... — задумчиво произнес разбойник и, найдя еле заметные кнопки под левитрующей плитой, сделал вывод, что плита должна упасть. Но как? На этот вопрос у него не было ответа, но было видно, что радиус поражения этой ловушки до ходит до самых ступеней.
— Это очень плохо... — сказал Дилан и вышел из комнаты.
— А, что? Ты вообще о чем? — спросил он у Аарона, который задал свой вопрос как раз тогда, когда парень вышел в основное помещение. Говорить о том, что Мэлоун не слышал и слова из их разговора не было смысла.

– Я о том, что все вы задумали свою игру, - упрямо воскликнул мальчик. – Господин Ноль решил отдать чешую каким-то монахам в каком-то храме, ты сговорился со своим бандитом-наставником без нас, а у Флави вообще есть дела поважнее! И зачем мы тут тогда сидим? Монахи и сами могут свой Артефакт достать, твой Маэл нам вообще не помогает, а Флави... если у нее такие важные другие дела - могла бы ими и заняться. Только вы бы это рассказали сразу, мы бы с Тибо и не полезли в эту всю всю ерунду, сидели бы сейчас в Гринесте и радовались жизни!

При упоминании Тибо в зале повисло молчание, нарушаемое лишь едва слышным треском электрических разрядов в одной из комнат с алтарём.

— Я ничего не решал, — наконец поправил Ноль. — Но пока мы не добыли чешую, а уж тем более — пока не знаем, для чего она нужна и как работает, нет пользы её делить. Я предложил бы хотя бы показать её в храме Огмы. Потому что ты и Тибо, думаю, полезли «в эту ерунду» ещё и затем, чтобы защитить наш город. Или другие города по соседству. Как защитить город, не зная, что делать?

— И что там было? — добавил аудитор, когда Дилан выбрался назад.

— Сговорился? Да ни с кем я не сговаривался! — сказал Дилан в ответ на дерзкое обвинение Аарона. — И что это за негатив в нашу с мастером в сторону? Ты думаешь на эту дорогу встают от хорошей жизни? Так вот, я развею твои сомнения - нет! — с явной злостью сказал парень, полностью проигнорировав вопрос Ноля.

— Давайте не ругаться, пока не выбрались отсюда! — теперь пришла очередь Ноля перебивать спорщиков. — Ключи, нужно достать ключи.

До сих пор за всеми препирательствами они раздобыли лишь один ключ из четырёх, да и тот был добыт и перепрятан Маэлом. Оставались ещё один ключ в чёрной комнате, второй ключ в комнате, грозящей ударить молнией и третий ключ в комнате, наполненной резким и горько-кислым запахом.


Получатели: Адраммелех, Аарон Вуд, Дэймон «Пружина», Скамос, Майя Найт, Розальда, Чиара, Адриан, Арлорасил «Лорас» Этилос, Баанаар Драккейн, Нагарайа, Ауриэлия.— Может, мы уже попробуем верёвку? — ещё раз повторил Ноль. — Накинуть и сдёрнуть.

— И правда, — подтвердила Флави, нехотя влезая в разговор, в ходе которого её не очень слушали. — Надо браться за дело, надоело уже тут бродить. У тебя есть верёвка? — она повернулась к Аарону. — Пусть они тут занимаются, а мы пойдём в мою комнату ключ ловить.

Верёвка у Аарона была.

Флави попробовала эту идею на практике, но верёвка немного не долетела до алтаря, и упала на медный пол. Ничего не произошло.

— Немного опрометчиво пытаться обойти ловушку, даже не разобравшись в её механизме! — крикнул Дилан вслед уходящим Флави с Аароном, но ничего уже поделать не мог.
— Пойдем поможешь мне. — сказал Мэлоун счетоводу, идя обратно к кислотной комнате, — Я не знаю по какому принципу левитирует эта плита, но если она упадет, то все кто находится в комнате скорее всего помрут.

— Да я тут затем и стою, — с улыбкой развёл руками Ноль и натянул на лицо шарф. — Думаешь, нужно что-то подсунуть под неё?


— Интересная идея, но есть ли у нас что-то, что выдержит тяжеленную плиту и при этом случайно не заденет механизм активации?

— Можно сунуть туда мечи и сабли из соседнего зала, — предположил Ноль. — Если это помешает плите упасть как надо. Или доски от баррикады.
Он послушно ходил за разбойником, положившись в деле спасения ключей на профессионалов.
— Долго. — коротко сказал Дилан и дал факел Нолю.
— Просто посвети мне. — сказал он, а сам стал делать небольшую петлю из своей лески.
Аккуратно стянув её вокруг ключа, парень отошел на максимально возможное расстояние.
— А теперь давай обратно факел и иди наверх. — сказал он, забирая обратно свой факел. Как только счетовод оказался наверху, Мэлоун побежал из комнаты что есть силы.

— Ну... — Флави пожала плечами, покосившись на Аарона. — Баронов не учат таким заниматься. На лучше ты попробуй. Только не как я. А во-о-он туда. Повыше.

- А может быть Адра сможет достать ключи без всяких веревок? - наконец вымолвил Аарон после долгого обдумывания. – Адра, поможешь?


Получатели: Адраммелех, Аарон Вуд, Дэймон «Пружина», Скамос, Майя Найт, Розальда, Чиара, Адриан, Арлорасил «Лорас» Этилос, Баанаар Драккейн, Нагарайа, Ауриэлия.В тёмной комнате за спиной Дилана металлический ключ звякнул о пол, а затем раздалось злобное шипение и в воздухе запахло горечью. Но Дилана там уже не было. В следующую секунду обвязанный леской ключик уже лежал у входа в комнату.

— Отлично! — раздалось меж тем из другой части залы. Разбойник, по всей видимости, справился без помощи мудрого ворона. А Ноль обрадованно выдохнул.

— Да ничего он не поможет, Адра твой! Он вообще улетел куда-то. И с концами, — Флави раздосадованно фыркнула и легонько подтолкнула мальчика ближе к порогу. — Давай-давай, кидай. Вон туда.

— Фух! — выдохнул Дилан и подобрал украденный с алтаря ключ, — Быстро и эффективно, всё как я люблю. Пошли к той комнате, мне интересно что приготовили для нас там. — сказал парень, указав на юго-восточную комнату. Он уже предвкушал грядущее обследование. Ему больше нравилось разбираться в этих самых механизмах, после чего без лишних проблем обходить их.

– Я в жизни так ничего не кидал, - мальчик держал верёвку за оба конца и не понимал что от него хотят. Я и не докину до туда даже

— И впрямь загляденье, не хуже ярмарки, — согласился Ноль, отмахиваясь от просачивавшегося с лестницы зловонного дыма. Он заспешил следом за Диланом, направив факел в глубину последней лестницы...

Тем не менее Аарон попробовал, не ожидая ничего хорошего от своей попытки

Зелёная комната, к которой подошли Дилан и Ноль, была самая пахучая. Здесь кислый запах разъедал ноздри уже у самого порога, а дальше в комнате воздух дребезжал от вони, будто мираж в знойный день. Но прежде чем рискнуть и пройти дальше, оба парня вдруг заметили, что алтарь в комнате теперь пустовал. Ключ исчез.

Прикрыв нос рукавом, Дилан уже собирался приступить к осмотру комнаты, как заметил, что алтарь пустовал.
— Эм... Ты же говорил, что тут лежал ключ.

— Он и лежал… — растерянно подтвердил Ноль. — Пустой была только та комната, в которую спускался Маэл.

Раздался треск молний и все помещения вспынули от серии разрядов, промелькнувших в комнате с медным полом. Впрочем, молнии так же быстро стихли, а у порога, в связанной Аароном петле верёвки лежал сдёрнутый с алтаря ключ.

В этом отсвете Ноль резко обернулся, пытаясь понять, нет ли в комнате ещё кого-то, нет ли следов на старом полу?

– Вот ещё один, - удивлённо закричал Аарон и протянул ключ Нолю. – Остался последний

— И вы хотели меня отпрравить туда? — воскликнул ворон, вылезая из рюкзака Аарона. Чтобы меня вот так молнией прришибло? Ну, спасибо.

— Видишь?! — воскликнула Флави. — А ты говорил, мол, не умею, не получится. Как раз по тебе работка!
Она обернулась на знакомый каркающий голос.
— Да и надо было! Хоть бы суп из тебя сварили, хи-хи-хи, всё польза.

– Нет, нет, Адра, это я там что-то зацепил. Я бы тебя никогда если бы знал, — поспешил успокоить ворона Аарон.

— Ох… — потирая шею от своих поворотов, счетовод вернулся к остальным и немного смущённо принял ключ из рук мальчика. Ему казалось, что это знак доверия, которого он не совсем заслуживал. — Спасибо, Аарон! Ты лучший! Я ведь знал, что лучше никто не бросит! И вы тоже молодец, леди Лаббе, только с супами обождите. У нас пропал последний ключ.

– Куда пропал?

— В неизвестность.

Аарон заглянул в комнату и внимательно осмотрел ее, может упал на пол? Но нет, на полу его тоже не было.

— Мне все равно на ключ, хочу знать как она устроена. — сказал Дилан и бросил факел вглубь комнаты. Факел Дилана упал в центр комнаты перед зелёным алтарём, и стал медленно гаснуть.

– Хм, - а не мог кое кто сделать иллюзию ключа? Тот кто был здесь и забрал его себе?

Теперь, когда все собрались перед одной лестницей, комната была освещена не хуже ярмарочной площади в Гринесте.

– Дилан, твой наставник говорил что взял один из ключей, — мягко напомнил Аарон.

— Ты намекаешь на то, что это и есть та самая комната? — спросил Дилан, наблюдая за тем, как гаснет брошенный им факел. — Ноль, ты же начитанный. Почему факел тухнет?

– Я не знаю, может он тебе его отдал там наедине, а может себе оставил. Я ему точно доверять не собираюсь, — ответил мальчик.

— Нет-нет, постойте. Одного ключа не было в комнатах изначально. Его я нашёл, пока разгребал баррикады Маэла, — вполголоса заметил Ноль, оставшись со своим факелом между Флави и Аароном. Пламя над его чёрной перчаткой трещало и рассыпало мелкие искры, как будто транслируя растерянность счетовода. — А твой факел тухнет, потому как не может гореть со всех сторон ровно. Книжники верят, что пламя должно есть свежий ветер, дабы светить. А коли факел брошен на камни, где ветра нет, тогда он гаснет. Но не в этом дело. Скорее в том, что кто-то должен был побывать в этой зале буквально только что, чтобы утянуть последний ключ!

– А почему мы должны верить бандиту, что он взял только один из ключей? Поставил иллюзию, чтобы кто-то из нас туда полез и задохнулся - разве нет? — спросил Аарон.

- Либо ключ по-пррежнему там, - высказал предположение Адра. - Просто на него легли чары невидимости после того, как вы что-то сделали. Давайте отпрравим Флави пощупать. Может тогда от неё будет толк?

Аарон удивлённо взглянул на птицу. – Да... Невидимость... А я и не подумал

— Я тебя щас пощупаю, курица! — Флави приготовила волшебный палец.

Ноль тоже хмуро посмотрел на ворона. И в его взгляде читалось примерно то же выражение, с которым Аарон недавно глядел на Маэла и его сумасшедшую пассию.

- Ну, ты же начала с того, что от меня никакой пользы окррромя супа. Может, покажи собственным прримером, как надо.

Аарон поправил рюкзак за спиной, явно показывая, что варить суп из своей птицы он не даст точно

Адра предусмотрительно юркнул внутрь рюкзака, не желая испытывать судьбу.

— Да это же бред! Должен же быть способ обойти эту ловушку! — начал нервничать Дилан и зажег масляную лампу, что висела у него на рюкзаке.
— Есть у кого какая нибудь повязка? — спросил он перед тем как идти в низ.

— Погодите с ловушками, кашевары! — раздосадованно сказал Ноль. — Если ключ увели, ловушка уже неактивна. Если ключ там, проверьте арканом алтарь. Верёвка собьёт даже невидимый предмет. Но только бы ты, Дилан, отошёл к нам, когда мы будем это проверять.

Ноль вдруг обратил внимание на то, что на пороге лежало около дюжины человеческих скелетов; их пожелтевшие от времени кости лежали в скрюченных позах, будто они умирали в страшных муках.Он присмотрелся к костям, пытаясь понять, не проходил ли кто-то тут только что. Кости выглядели непотревоженными с момента кончины сотни лет назад.
— Погоди с повязкой, Дилан, — попросил Ноль. — Я дам тебе шарф, но такое чувство, что в комнату никто не спускался, иначе он не смог бы в темноте обойти все эти кости без треска и стука. А ещё один факел мы бы приметили.

– Наверное, не стоит туда идти, - произнес Аарон. – Нужно сначала обыскать Маэла и его девчонку. Я уверен, они знают что здесь происходит

— Помните что я просил, когда мы только вошли в эту комнату? Осмотреть мою ловушку и проверить где мастер с культисткой. Кто нибудь это сделал? — спросил Дилан, но не надеялся на положительный ответ.

— Вот возьму и покажу, — хмыкнула Флави в ответ на колкие замечания ворона. — Пустите, эй!
Она протиснулась между мальчишек ко входу в комнату и там остановилась, направив руки к алтарю. Несколько секунд ей понадобилось, чтобы понять, как снова взять из ниоткуда волшебной переливающейся пыльцы. Это время она водила в воздухе пальцами и морщилась, ясно не представляя, что делает. Но тут над алтарём хлопнул маленький взрыв, разбрасывая блестящий чародейский песок, и тот, медленно паря в воздухе, опустился на алтарь, осел на стенах и на полу рядом, покрывая застарелые кости, выделяя всё очень отчётливо.
Он осел ровным слоем на поверхность алтаря, сделав её бархатистой на вид, и таким же безупречно ровным слоем он осел на пол. Ничего похожего на ключ в комнате не проявилось.
— Ну, видите? — Флави отряхнула руки, как будто избавляясь от пыльцы или от мнимомго её присутсвия на своих пальцах. — Нет тут никакого ключа.


Получатели: Адраммелех, Аарон Вуд, Дэймон «Пружина», Скамос, Майя Найт, Розальда, Чиара, Адриан, Арлорасил «Лорас» Этилос, Баанаар Драккейн, Нагарайа, Ауриэлия.– Готов поспорить, он у Маэла, - вновь откликнулся Аарон. – Или у его психованной подруги. Идём к ним?

— Погодите тут. — сказал Дилан и направился в юго-западную комнату.
По пути он заглянул в дверной проем, что вёл в предыдущий зал. Там никого.

Аарон взглянул на Флави и Ноля. А затем показал пальцем на Дилана и приложил этот же палец к губам.

Ноль моргнул.

Обнаружив, что комната, которую Дилан проверил первой пуста, тот вернулся обратно к группе.
— Нет ничего. Значит последний ключ действительно кто-то украл до нас. — сказал он остальным ребятам и погасил фонарь.

Вместе с этим почти погас факел, лежавший на полу зелёной комнаты.

В свете своего факела Ноль ещё раз наклонился над верхней ступенью лестницы, пытаясь рассмотреть, не блестит ли металл среди белых фаланг. Ну не мог же никто из скелетов просто встать и похитить ключ в то время, которое прошло между первым обходом залы и началом сбора ключей…

Дилан также на всякий случай осмотрел стены и пол с потолком спуска и около него. Но там тоже ничего.

– Дилан? Маэл что тебе сказал? Пора уже признаться.

— Аарон. Я сказал всё, ясно? — коротко сказал Дилан

— Так-так, — Флави почесала щёку. — Я сразу пошла проверять эту комнату, но она мне не понравилась, а понравилась другая. После меня вы её проверяли, и там ключ был! Это не я его взяла! Старик тут не появлялся. Значит, — она с подозрением оглядела всех собравшихся, — это кто-то из вас! А ну выворачивайте карманы! Я тоже могу, чтобы честно. Мне-то скрывать нечего!

– Вот мой рюкзак, - снял лямки мальчик и бросил на пол. – Будем друг друга обыскивать? Вот это поворот!

- Каррр! - выкрикнул ворон, брякнувшись на пол внутри рюкзака. - Больно же!
И упорхнул под потолок.

— Обыскивать не будем, если воришка сразу сознается, — в голосе Флави послышались точно те же нотки, как ночью на поляне, когда свой смертный приговор получила пара гоблинов.

— Нет. Я ничего выворачивать не буду. Тем более по приказу дворянки! — сказал Дилан и сразу же продолжил, — К этой комнате я даже не ходил, а проверял комнаты слева.

Ноль в этот раз занял сторону Аарона: раскрыл плащ пошире, показывая, что после гоблиньего плена у него не осталось даже сумки, не то что специальных карманов для кубообразных ключей.
— Только давайте не раздеваться. И эй, птица! Лети-ка сюда.

— Что, хочешь проверить мои карррманы?


— Раздеваться не обязательно, — покраснела Флави, — а проверять рюкзак обязательно.

– Начнем с Дилана или с тебя? - встал в позу Аарон.

— Да хоть и с меня. Самой первой буду, раз вы трусите, — Флави опустила рюкзак на пол, перевернула и принялась вытряхивать. — З-значит... точно скрываете... уф-ф... что-то!

Ноль вообще не смотрел, что происходит с рюкзаками. Он пристально следил за вороньей тенью под сводами зала.

- Я лучше полечу посмотррю, как там наши двое друзей-культистов поживают, - каркнул ворон и улетел прочь.

Из рюкзака Флави вылетели Свиток с генеалогическим древом, свёртки с едой, книга, бутылочка чернил, писчее перо, листы пергамента, небольшая сумочка с песком и ножик.

– Мне не интересно, что в твоём рюкзаке, Флави, это ерунда обыскивать друг друга, — сказал Аарон, глядя в ту сторону, куда улетел его ворон.


Получатели: Адраммелех, Аарон Вуд, Дэймон «Пружина», Скамос, Майя Найт, Розальда, Чиара, Адриан, Арлорасил «Лорас» Этилос, Баанаар Драккейн, Нагарайа, Ауриэлия.— Повторяю еще раз. Я чисто физически не мог украсть ключ или ты думаешь, что я могу быть в двух местах одновременно? — спросил Дилан у Флави, скрестив руки на груди.

– Все мы были вместе рядом, подтвердил мальчик. Кто-то нас сразу повел за нос. И я уверен - это твой хозя... наставник, - поправился Аарон.

— Хватит. Давай помогу собрать. И идём к ним, решим этот вопрос вместе, — Ноль присел рядом с Флави, помогая вернуть Свиток с генеалогическим древом и писчее перо на место.


Получатели: Адраммелех, Аарон Вуд, Дэймон «Пружина», Скамос, Майя Найт, Розальда, Чиара, Адриан, Арлорасил «Лорас» Этилос, Баанаар Драккейн, Нагарайа, Ауриэлия.Брошенный Аароном рюкзак вдруг зашевелился и... пискнул! Из вороха разных походных предметов вдруг выскочила настоящая живая крыса и бросилась прочь!

Ноль застыл с пачкой листов пергамента в свободной руке.

— А! — Флави бросила вдогонку крысе мешочек с песком.


Получатели: Адраммелех, Аарон Вуд, Дэймон «Пружина», Скамос, Майя Найт, Розальда, Чиара, Адриан, Арлорасил «Лорас» Этилос, Баанаар Драккейн, Нагарайа, Ауриэлия.Мешочек попал крысе в бок и отбросил её в стену. Но крыса оказалась жирненькая и, свернув лысый хвост колечком, она побежала дальше прочь, к выходу из храма.

– Крыса! - заорал Аарон, – Откуда там крыса! - и на всякий случай начал хлопать по карманам, штанам и запустил даже руку запазуху.

По реакции мальчика Ноль понял, что крыса в рюкзаке точно не предполагалась.
— Дилан! — крикнул аудитор, показывая на крысу. — Ты сможешь её достать?!

— Щас я её! — забыв, что собирала обратно свои монатки, и окрылённая потрясающей атакой мешочком с песком, Флави бросилась вдогонку, добавив напоследок: — Да он её даже не разглядит! А я всё увижу!

— Тогда арестуй её!!! — прокричал Ноль.

Выбежав в колонный зал в догонку за крысой, Флави чуть не споткнулась о полуразобранную баррикаду, а потом и о тело одного из убитых мертвяками культистов. В колонном зале крыса быстро затерялась где-то за полусгнившей мебелью.
Получатели: Адраммелех, Аарон Вуд, Дэймон «Пружина», Скамос, Майя Найт, Розальда, Чиара, Адриан, Арлорасил «Лорас» Этилос, Баанаар Драккейн, Нагарайа, Ауриэлия.

— Я тебе не крысолов. — сказал Дилан и, убрав своё зеркальце, вышел вслед за Флави в главный зал. В руках он уже держал лук со вложенной стрелой. Но в отличие от Флави, Дилану всё ещё был нужен свет, чтобы стрелять.
— Чего ты теперь-то пришёл? — возмутилась Флави. — Раньше надо было бежать. Она уже спряталась!

– Да что тут вообще происходит, - крикнул мальчик. – Мне надоели ваши фокусы. У нас есть три ключа. Тот верзила сказал, что у него есть четвертый. Идём уже и обыщем его карманы, карманы его женщины и поскорее уберемся из этого места.
И не дожидаясь никого мальчик пошел туда, где оставил Маэла. Прислушиваясь, однако, идёт ли хоть кто-то за ним

— Аарон… — закончив собирать рюкзак Флави, аудитор поспешил за Вудом. — Постой. Постой.

– Что, Господин Ноль? Нам нужен же ключ или нет?

В другом конце колонного зала с трупами культистов появился свет факела. То были Маэл и подуспокоившаяся Кусфия. Маэл нёс факел в левой руке и в правой руке держал длинный меч. Кусфия была вооружена коротким мечом, но ручного арбалета при ней уже не было.

— Ну что, достали те ключи? — поинтересовался Маэл, приближаясь к компании подростков. — Я забыл сказать, где четвёртый...

Услышав весь этот шум, ворон влетел обратно в общий зал и осмотрелся из-под потолка.
– Что за крррики? - поинтересовался он у юных крысоловов. - Кого вы тут собрались арестовывать?

Аудитор протянул Аарону его рюкзак и торопливо пробормотал:
— Ты забыл.
Он, кажется, хотел сказать что-то совсем другое, но появление новых действующих лиц сбило весь настрой. Поэтому Ноль просто встал рядом с мальчиком.

– Давай четвертый, - насупился на недруга мальчик, принимая рюкзак от Ноля

— Подождите меня! — девочка побежала к остальным. Оставаться в старом зале наедине с крысой (и Диланом) было немного страшно.

— Арестовывать? — напрягся старый наёмник и сжал меч покрепче. — Ну это вряд ли...

– А почему нет? -поддержал вопрос Аарон. – Либо ключ, либо арест

Едва на пороге появился Маэл, ворон поспешил упорхнуть отсюда подальше. Старый наёмник Адре определенно не нравился.

— Кто-то украл ключ, дядя! — Флави сложила руки на груди. — И крысу Аарону подкинул!

— Может просто поговорим? Не на повышенных тонах. — попробовал успокоить всех собравшихся Дилан. — Мастер, ловушку в какой комнате вы обошли?

– Дилан нам все рассказал про вас, выворачивайте карманы, - добавил Аарон, явно не желая переводить разговор в мирное русло.

— С чего бы мне выворачивать карманы, парень, если ключ не при мне? — спросил Маэл.

— Крысу?! — начала заводиться Кусфия. — Это кого ты называешь крысой?

— Крысу, — исчерпывающе объяснил Ноль.

– Да, крысу, на тебя похожа была, - не унимался мальчик.

— Да чтоб вас всех, мы ни к чему не придем, если будем провоцировать друг друга!


Получатели: Адраммелех, Аарон Вуд, Дэймон «Пружина», Скамос, Майя Найт, Розальда, Чиара, Адриан, Арлорасил «Лорас» Этилос, Баанаар Драккейн, Нагарайа, Ауриэлия.— Крыса — это крыса. А шкура — это шкура, — попытался Маэл успокоить спутницу, а затем обратился к подросткам: — Ключ я спрятал в баррикаде у дверей. Это ключ из белой комнаты, если это так важно.

— Ключ пропал с алтаря в одной из комнат, а ваш ключ мы уже нашли, — пояснил Дилан.

— Аарон, он не обманывает, — хмуро сказал Ноль. — В отравленную комнату никто не спускался ногами.

– Она превратилась в крысу и украла - Аарон показал пальцем прямо на женщину. – И сразу же эти двое сюда вошли, ведь так? Давай сюда ключ, крыса! - очевидно, мальчик злился и хотел сорваться на Ксуфии.

— А эту ты зачем выпустил? — Флави пальчиком указала на Кусфию. — Она должна взаперти сидеть.

— ПРЕКРАТИТЕ! — заорал Ноль.

– ТЫ С НИМИ ЗАОДНО, - заорал Аарон Нолю.

— Аарон, вообще-то, — баронская дочка одёрнула мальчика за рукав, — Маэл запирал её в келье, а крыса вывалилась из твоего рюкзака.

— Сопляк, — фыркнула Кусфия. — Выпендриваешься, а ведь тебя даже твои друзья не поддержат, елси я сейчас подойду и всыплю тебе как следует.

– И что теперь? Хочешь сказать я украл дурацкий ключ? Это она! - мальчик отступил от всех и озлобленно смотрел на друзей и врагов.

— И даже если он её выпустил, — продолжила она с нажимом, — что непозволительно, потому что я её приговорила, всё равно она как-то должна была попасть к тебе в рюкзак.

— Я думаю, Аарон, — мягко и совершенно нейтрально подхватил слова Флави Ноль, — что ключ украл ворон. Потому что это никакой не ворон.

— Похоже, крыса утащила у них один ключ, и они думают, что ты умеешь превращаться в крыс, Кус, — хохотнул Маэл, которого вся ситуация начала забавлять.

— А кто это? — удивилась Флави. — Грач?

— Срач. Что вы тут развели, — заключила культистка.

Флави захихикала.

Аарон ещё несколько секунд держался и вдруг одна слеза, а затем другая прокатились по его щеке. Поняв, что плачет, он вдруг перестал сдерживаться и заплакал уже открыто: одновременно срывая с плеч рюкзак и кидая к ногам остальной кампании: – Подавитесь!

Ноль остановил падение рюкзака сапогом. Он даже не улыбнулся от шуток.
— Позови ворона, Аарон. Я хочу кое-что показать тебе.

— Надеюсь, это хотя бы была не зомби-крыса? — продолжал смеяться Маэл. — А то это совсем позорно, проворонить еле ползающую животину, кха-кха...

— Замолчи, — не оглядываясь на Маэла, сказал ему Ноль.

— Кхем, — прекратил смеяться Маэл.

– Я взял ключ. Потому что вы... вы все... - что именно «вы все» Аарон не сказал, но его кивок в сторону рюкзака явно указывал, где искать.

Чёрный сапог Ноля всё так же пригвождал рюкзак к полу.

— А я говорила, — пробубнила под нос Флави, — проверили бы рюкзаки сразу, и ничего бы этого не было. Дурак ты, Аарон.

Мальчику было очень обидно за позорное поражение и разрушение всех планов.

— Что?.. — растерянно спросил Дилан, — То есть он у тебя? Если это сделал ты, то чего ты добивался?

— Он считал, что Кусфия и Маэл нападут на нас как только мы принесём им ключи. В этом нет ничего постыдного. Но здесь есть куда большая беда. Идём. Мы вместе откроем дверь, а я расскажу вам кое-что. Это будет полезно слышать всем.
Ноль наконец снял сапог с рюкзака и положил ладонь на плечи мальчика, привлекая его к себе.

– А ты чего с ними шептался? - пытаясь как-то унять слезы, ответил Дилану Аарон, – Это не честно! Я хотел как лучше, я хотел чтобы без этих вот... - указал на бандитов мальчик

— Почему? Все очень просто. Потому что мне нужны ответы. — сказал Дилан и сразу добавил, — Я очень любознательный, понимаешь?

— Любознательные книжки читают, — заявила девочка, — а не с культистами якшаются.

— Книжки, в которых правда, запрещены Альянсом Лордов, — парировала Кусфия.

— У меня всякие книжки есть, — ответила ей Флави, — и разрешённые, и... другие тоже. То есть были. Пока вы мне дом не сожгли.


Получатели: Адраммелех, Аарон Вуд, Дэймон «Пружина», Скамос, Майя Найт, Розальда, Чиара, Адриан, Арлорасил «Лорас» Этилос, Баанаар Драккейн, Нагарайа, Ауриэлия.Аарон вытер слезы и встал рядом с Нолем — единственным, кого он теперь не боялся.

Ноль продолжал обнимать мальчика за плечи свободной рукой, второй высоко держа факел. Рыжий свет покрывал тенями лица — усталые, испачканные кровью, удивлённые. Рыжий свет играл на каменных телах драконов над высокими дверями.
— Эта правда кроется не в книжках. Всё это время, — негромко сказал аудитор, — за нами шёл дьявол. Ты, Кусфия. Ты знаешь легенду о Той, Чьё Имя Проклято. Ты знаешь, где она заключена. Теперь я понимаю, в чём была цель чёрной птицы. Желая освободить Тиамат, на самом деле вы лишь исполняли план её дьявольских господ. Твой ворон, Аарон. В паучьем лесу я узнал его. Это демон, призванный зелёной звездой Великого лжеца. И его аура — чернее, чем сама ночь.

– Адра мне жизнь спас, - буркнул Аарон, – И вам тоже.

— И Тибо тоже? — саркастично заметила Флави.

Ноль опустил голову.

– Не может зло добро делать, так ведь? — спросил Аарон.

— Сама концепция делить всё на белое и черное - абсолютно неприемлема, — между прочим заметил Дилан.

— Я не знаю большего, чем сказал. Я не знаю, Аарон.
Не убирая руки с плеч мальчика, Ноль возглавил процессию к зачарованным вратам.
— Пожалуйста, поднимите рюкзак, — попросил он. — Пора покончить с хотя бы одной тайной.
На лице Ноля были глубокая грусть и сожаление. Он до последнего не хотел рассказывать своему маленькому спутнику правду о его ручной птице, о его друге. И ему пришлось сделать это в такой поганый момент...

— Надеюсь, там нет больше никаких крыс. Или ещё чего похуже, — Флави встряхнула рюкзак Аарона за лямку, прежде чем поволочь его к выходу из залы.

Аарон лишь вздохнул на свой рюкзак и пошел вместе с Нолем.

Дилан покачал головой и пошел вслед за всеми к воротам.

Заглянув в рюкзак Аарона, Флави нашла мешочек с магическими компонентами, спальник, столовый набор, вязанку факелов, рационы, бурдюк... но ключа там не было.

— Это... Аарон, — с сомнением протянула Флави, — а чем мы должны были подавиться? Вроде всё то же самое, что и у меня.

Ноль остановился.
— Там нет ключа?

Аарон удивлённо обернулся. Затем машинально вывернул карманы – пусто.

— Ну на, сам посмотри, — Флави подтащила рюкзак поближе.

— Так что, правда крыса утащила? — удивился Маэл.

– Ну... там был... потом она несла... - мальчик недоумевал.

— Плевать. — сказал Дилан и осмотрел места, куда нужно было вставить ключи в воротах.
Место под ключи было похоже на головоломку, правда головоломка была совсем детская: четыре ключа соединялись в двери в одну цельную фигуру.

— Похоже, что правда, — Ноль повернулся к Маэлу и Кусфии, поняв, что объяснения сегодня ложатся на его плечи. — В рюкзаке нашего парня откуда-то появилась крыса. На вид как обычная крыса, которая вела себя не совсем как животное. Скорее как разумная тварь, знавшая, что ей нужно. Она сбежала куда-то в темноту в зале с колоннадой. Видимо, ключ… э… превратился в неё. Её надо найти. Пока мы ищем...
…и Ноль протянул Дилану два ключа, собранные по комнатам.

Дилан вставил все три ключа на их места и посмотрел что получилось. Он пытался понять, можно ли обхитрить механизм без последней части головоломки.

— Я не видел крыс, — сказал Маэл.

— Это странно, потому что я вообще тут животных не видела, если не считать гигантских пауков. Лес проклят, — поддержала Маэла Кусфия.

– Крыса, Ноль и Флави. - никто больше рюкзак не трогал, - Аарон пожал плечами.

— Тут всё странно, — согласился Ноль. — Но я напомню, что ворон — это только одна из возможных форм демона. Он может стать крысой, человеком, кем угодно. К сожалению, храм, где я обучался, не очень сведущ в демонологии. Истреблением сил зла заняты паладины Тира. А я не могу предсказать, на что точно способны демоны.

Пока Дилан исследовал замок, Ноль держал факел над сложным механическим узором.

— Так ты стащил его или нет? Я уже запутался, парень. Может, пока вы тут в чехарду играли, он просто выпал? Кус, посмотри возле Аски и Дукта, — Маэл указал на два трупа культистов, лежавших у баррикады.
Сам он стал осматривать рухлядь, подпиравшую двери. Но после недолгих поисков пришлось заключить, что ключа тут не было.

– Я не брал. То есть я брал и отдал ей вместе с рюкзаком, - стал оправдываться Аарон. - Ну, честное слово.

— Не понимаю... — сказал Дилан и отстал от замка.

— Что, я теперь виновата? Сами носите свои рюкзаки! Вот, — бросив рюкзак на пол, Флави подняла обе руки, показывая, что они пусты. Она хмыкнула и развернулась, поспешив к Дилану и Нолю. — Дайте мне посмотреть!

Ноль посторонился.

Рассмотрев замок, Флави пришла к выводу, что без четвёртой части ключа его точно не открыть, как его ни крути и что в него ни суй.

— Мдааа, задачка, — протянул Маэл.

— А это чей рюкзак? — Кусфия пнула наполовину собранный рюкзак Флави... и из него вылетел четвёртый ключ. — Хмм....
Кусфия посмотрела на ключ, более похожий на щербатый кубик. Потом на Маэла.

– Вот она чья крыса была, - протянул Аарон и уставился на Флави.

— Это мой! Отойди от него! — Флави бросилась назад и, присев на корточки, подобрала ключ. — Его тут не было, — она повернулась к мальчику. — Ты чего, Аарон, ты сам сознался, что он у тебя был. А я при всех рюкзак вытряхивала! Ещё и крысу для тебя чуть не прибила, пока ты сидел на заднице и моргал!..
Она потёрла вещицу в своей руке о бедро, смахивая пыль.
— И прятать мне его незачем. Вот пойдём сейчас и откроем.

— А была ли крыса... —глубокомысленно вопросила Кусфия.

— В этой компании, кажется, одна точно завелась, — ответил Маэл.

— Была-была, — подтвердила Флави, — на тебя похожая. Жирная такая.

Аарон услышал, как Ноль еле слышно хихикнул.

— Ну сейчас ты у меня получишь… — Кусфия гневным шагом подошла к Флави и попыталась треснуть её эфесом короткого меча.

— Жирная! — Флави отскочила, пнув её по ноге.


– А я же знал, что они все против нас, господин Ноль. Флави, Дилан, Маэл и Крыса. Нельзя им чешую давать.

— Все мы против вас. Ну да. Разок поговорил 1 на 1 с наставником и уже в предатели записали, а как твоя птица вместе с тобой тут самые настоящие интриги мутить начала, так сразу нет. Хотя о чем это я говорю?

– Я за добро, - возразил мальчик, – И Адра тоже. А наставник твой – бандюга

— Перестаньте! Убивая друг друга, вы облегчаете демону работу! — воззвал Ноль.

Откуда-то из-под потолка раздался тонкий сдавленный смешок.

— Кинь хотя бы ключ! — поняв, что воззвания к демонам не помогут, Ноль обратился к дверному вопросу.

— А ну прекратили быстро! — рявкнул Маэл на дерущихся девчонок.

— Это она первая начала! — Флави указала пальцем на Кусфию.

— Аарон! Побереги силы, ты чего! — глядя, как ладони мальчика покрываются уже знакомым холодным инеем, Ноль кинулся вперёд. Спина аудитора закрыла дерущихся. Он протянул девочке руку:
— Флави! Дай-ка ключ!

— Да забирайте, мне жалко, что ли, — Флави сунула ключ ему в руки и показала язык Аарону.

И вот — это свершилось.

Неровный многоугольник со множеством выступов и впадин лежал в чёрной перчатке счетовода. Посреди древней арены наконец замкнулся круг времён. Двери, запертые половину тысячелетия назад, возвышались перед Нолём и Диланом.

Комната слева дышала белым маревом. Комната справа сверкала отсветами молний. Комнаты вдалеке источали ядовитые миазмы. Тела наёмников и древних зилотов-дикарей, молившихся драконам в подземных кельях, устилали каменные плиты.

Ноль развернулся на каблуках. Его плащ взметнулся за ним как водоворот чёрной материи, увлекавший всех в неведомые бездны грядущего. Рука в перчатке, набрав щедрый размах, вогнала последний ключ в самое сердце двери.

Пять драконьих голов. Четыре ключа.
Изваяние божества, низвергнутого в бездны Девяти адов.
Что-то лязгнуло в глубинах двери. А Ноль всем весом тела вдавил ключ. До конца, до самого упора, завершая мозаику механизма.

[поёт хор]

Кусфия размахнулась было, чтобы ответить на оскорбление малолетки, но её отвлёк скрежет ржавых механизмов, пришедших в движение. Круг с четырехсоставным ключом провернулся, и створки дверей начали расходиться в стороны. Первое, что все увидели в дверном проёме — это зловеще-красный свет, освещавший хранилище. Он горел как свет застывшего пламени, искрящегося в отражении зеркал.

Когда двери раскрылись, то все смогли увидеть, что стены последней комнаты были покрыты сверкающими красными и оранжевыми плитами. Они сияли отраженным светом тусклого красного света, исходившего от багрового диска, парящегося в воздухе над красным каменным алтарем в самом центре. Этот диск был размером с большой щит и сиял блеском полированного красного металла, более красного чем самая красная медь.

Алтарь был торжественно-внушительным, но помпезный блеск настенных плит слегка померк оттого, что они были исцарапаны неровными письменами. Надписи были на эльфийском наречии, какие-то длинные тексты с большим количеством прилагательных и наречий. Часто встречались колонки цифр, будто из Гринестской амбарной ведомости. На полу с одной стороны алтаря были разложены камушки, разной формы и размеров, они были выстроены в аккуратные ряды, формируя прямоугольные группы, которые были выровнены по линиям напольных плит. Рядом валялось несколько самодельных игральных костей.

  - Хм-м-м-хм-хм. Отч-ч-чего вы боитесь? - нежно промурлыкал с высоты сажени и нескольких пядей монах, вонзив свой взгляд куда-то в сердце гонца. Туда, где томилась его живая душа, витая бесплотным ореолом вокруг стучащего, как копыта скаковой лошади, органа - Ваш хозяин. Он не над-д-д-деется? Что вы вернётесь?
  Разбуженный зовом могучей воли Ливелия, Зверь смиренно прилип к его глазам и соскоблил с них своими иглообразными когтями ту наивную пелену, что скрывала от всех живых и не-мёртвых истинное сияние, краски и голоса созданий Господних, имя которым - души. Будто витраж одного из тысячи тысяч окон в величайшем храме Господа, душа варвара-посланника открылась драконианцу на ничтожный миг, запечатлевшись в его цепкой памяти.
  Оранжевый цвет, коим писали ангелов и небесный огонь, благодать Божия, был в душе дикаря страхом, разошелся рваными, лениво плавающими пятнами, ибо что может испытывать дикарь перед величием Империи, пламенем Воинства Его и верными вечнопроклятыми служителями Его? Только гнев, засохший в промежутках красными струпьями, цвета крови Христовой, и недоверие, разбрызганное светло-зелёными искрами, цвета жизни вечной и одежд Иоанна Крестителя. Стало быть, злобно размышляет при этом сей дикарь, суждено ли умереть ему во служение своего хозяина Венсислава и стать мучеником в глазах своих сородичей, или же он, вдруг получив согласие Федроса на "сделку", отправится счастливо скитаться по тем пустынным землям, откуда пришёл он и остальная грязная орда?
  Бледные пузыри, которые налипли на этот и так порочащий хранившемися в себе страстями витраж души дикаря, подсказывали Ливелию, что красный гнев победит на желтом поле. Ведь сия бледнота - особое клеймо, клеймо гуля. Не имело значения, кто был хозяином, кормившем этого гонца. Он гневался на Федроса и его спутников, желая выплюнуть как можно больше проклятий по наущению вскормившего его своей кровью не-мёртвого, прежде чем расстаться с головой, но из-за охватившего его страха пред истинными победителями этой ночи не посмеет обронить лишнего слова. Или посмеет, если ему разрешить?
  - М-хм-мм-хм. Коли так. Мужайтесь. Мы. Не казним п-п-п-послов, - Ливелий после этих ласковых, как пение струн, слов повернул голову к михаэлиту, пребывающему верхом. Затем губы монаха сжались чуть плотнее, а массивная бровь его неуловимо сдвинулась вверх, дабы сообщить товарищу, что он был бы рад, если бы сказанное сейчас не стало для гонца подлой ложью.
  То было сделано только лишь для того, чтобы узнать больше о своём враге, так рассчитывал драконианец. Ведь смерть гесианского отродья, что вскормило такое ничтожество, как Поликарп, Ливелия совсем не расстроит.

Glorious now behold Him arise,
King, and God, and Sacrifice;
Heav’n sings Hallelujah:
Hallelujah the earth replies.

— John Henry Hopkins Jr., “We Three Kings of Orient Are”

Золото для царя, ладан для Бога и смирна для смертного, чья участь погибнуть. Некто — мы должны спросить у Федроса, кто именно; возможно, святой Григориос Низианзин восемь веков назад — сказал, что из трех халдейских астрологов, прибывших с Востока, чтобы приклонить колени перед колыбелью новорождённого Иисуса, Вальтасару выпал самый печальный жребий. Да, Вальтасар из Эфиопии был молод, когда он распластался ниц перед Сыном Человеческим. Ему было всего лишь двадцать лет, в то время как Мельхиор разменял уже четвертый десяток, а седобородому предсказателю Каспару в его красном колпаке мага было уже шестьдесят. Здесь он имел преимущество над своими коронованными спутниками. Да, втроём они преодолели все те же опасности: счастливо избегли смерти в бурных реках, в горах и от рук сарацин. Здесь они были равны. Тем не менее то был именно Вальтасар, кто был удостоен печальной части преподнести будущему Спасителю Мира погребальные масла. Дар, означающий, что Христу суждено кровоточить, и страдать, и умереть, и быть похороненным в гробнице хладного камня. Здесь Вальтасар был в явном проигрыше перед Каспаром и Мельхиором и их подарками, предназначенными для царя царей и бога богов.

Константин Ангел почитал себя сейчас новым воплощением младшего из библейских магов на земле. Надо сказать, что речь сейчас идёт не о нашем Константине Ангеле, том, который также Лакапин. Нет, Константин, который думал о себе сейчас, что он Вальтасар, был назван «ангелом» не в качестве какого-то сравнения, прямого или ложного, с божьим посланником. Нет, он был Константином Ангелом, потому что происходил из Агелы, области вблизи Амиды, что в Верхней Месопотамии. Он также был офицером атанатов, верно служащим Лисеросу-антонианцу, потому что тот исправно оплачивал многие и многие долги, накопленные им за игорным столом, и потому, что тот обещал пристроить его сыновей при дворе.

Сейчас Константин приблизился к изгороди, за которой держали военнопленных, в компании трех солдат, ранее отчитанных Тавросом Тавридесом за отсутствие милосердия. Они, эти солдаты, несли с собой дар воды в двух бочках — одной широкой и полной, требующей усилий двух людей для своего перемещения, и второй, меньшей по размеру. Бросив взгляд внутрь темницы, покинутой сынами Каина после их трапезы, Константин обнаружил, что его дар воды был также и даром смирны. Именно потому он и решил в потёмках своего ума сравнить себя с волхвоцарем. Что ему было теперь делать? Кого из этих обескровленных мертвых и беспамятных умирающих он должен был напоить влагой человеческого и нечеловеческого сочувствия? Быть может, ему лучше стоило уподобиться сотнику Лонгинию и успокоить их предсмертные судороги своим копьём? Ох, ох, что за ужасная сцена.

Как бы там ни было, нам не столько важно, о чем там думал или не думал второй Константин Ангел. Для нас важно то, что его немертвый теска и другие каиниты насытили свою жажду за счёт презренных разбойников и были таковы. Они были готовы встретить предстоящую ночь на своих условиях.

В этом отношении мы должны сказать, что Таврос Тавридес с его любящим отповеди языком и умением в нужный момент вовремя удалиться, чтобы не видеть жестокости тех, кого он почитал за друзей, был особо хорош. Он смог уйти из этой сцены прежде, чем она превратилась в сцену трагедии, а потому смог уйти чувствуя себя милосердным. Все же он устремился от одного доброго деяния к другому. Он не видел того, что было после. Очень важное умение для каинитов, желающих думать о себе не как о богах или королях, но как о сыновьях человеческих. Очень важное. Очень хорошо Таврос!

*****

Федросу и сопровождавшим его побратимам было доложено, что со стороны крепости к лагерю приблизился одинокий воин с поднятым вверх щитом и белой тряпицей, обмотанной вокруг дубины, что, вроде как, делало её белым жезлом. Хех, белый флаг.

Интересно, мог спросить у себя михаэлит, его двойник с вражеской стороны, что же, был знаком также с трудами Корнелия Тацита, а не только с Ареопагитом? Тот, кажется, писал о белом флаге как о символе перемирия и переговорщиков. Несколько старомодно, если подумать. Но в чем-то уместно. Сегодня Федрос был вправе чувствовать себя Каспаром, благословленным и многоопытностью и мудростью, что приходят с возрастом.

Михаэлиту было сказано, что вестник из башни был взят под стражу и разоружен у внешнего периметра лагеря. Теперь он хотел, чтобы его проводили к лидеру осаждающих, дабы он мог говорить с ним.

*****

Таврос мог видеть, что его новый друг теперь уже не бранился и смотрел на него куда как более ровно. Теламон Афенайос мог чувствовать, что он более не умирает.

Сверх того, разглядывая атаната, антонианец заметил, что восприятие сыграло с ним некоторого рода забавную шутку. Видимо, то были лишь лихая обманка света и тени, что заставили его предположить, что волосы и кожа раненого атаната были светлы как у его собственных родичей в далекой Исландии. Нет, нет. Воин, лежавший перед ним — он, кстати, был уже далеко не молод, ещё одна ошибка — был смугл и черноволос в той мере, в которой это полагается чистокровному ромею. Вероятно, он уже подступал к своему сорокалетию — возрасту библейского мага Мельхиора.

Когда Розальда вновь будет рассказывать эту невероятную историю, которая уже превратится в надоевшую всем баюйку горластой хозяйки новенькой таверны с бесплатным фонтаном эля, подальше отсюда, в тех краях, где никто не знает ничего ни о культе дракона, ни об этих местах, Розальда не сможет сдержать дрожи в руках при воспоминании этого самого момента. Не сможет приукрасить тот ужас, который она испытывала в эту минуту, прячась за грудой коробов с чьим то добром, не в силах пошевельнуться, хоть и укрытая магической невидимостью, женщина была прикована взглядом к этому неестественному, аморальному слиянию монстра и безумца. Роза ощущала опасность всем своим существом. Вид когтей и перепончатых крыльев смешался с кислым запахом разлагающегося тела Дэймона. Роза закрыла и нос не в силах сделать вдох. По застывшим щекам текли слезы дварфийки, проклинающей все вокруг. Она помнила что натворил дракон, напавший на Гринест, страшно представить, что сможет совершить этот?

Не стало для нее больше Брначика. Остался вышедший из ума варвар, который всю дорогу нес смерть за пазухой. Осталась глупая и взбалмошная дварфийка, не желавшая поверить в правду. Она жила сегодняшним днем, импульсивными желаниями и тупым рвением к счастью. Может ли свидетельство рождения зла что-либо изменить? Кто знает.
Роза знала лишь, что постарается найти Майю и вразумить ее вернуться домой. Она постарается сообщить Защитникам Гринеста, что она видела. А потом она постарается уехать как можно дальше из этих обреченных на страдания земель. И может когда-нибудь Розальда вновь будет рассказывать эту невероятную историю, которая уже превратится в надоевшую всем баюйку горластой хозяйки новенькой таверны с бесплатным фонтаном эля.

«О принц, мой сын, мой брат, — услышал Нагарайа голос Тиамат, своей королевы, прежде, чем войти в мир, — знаешь ли ты, каким был Абер-Торил до твоего рождения?»

Дракон вздрогнул, просыпаясь. Его глаза не видели, были застланы плёнкой-вуалью, ослепляющей всех младенцев. Он был заточён.

«То были Дни Грома. Боги, и титаны, и вещи, у которых нет даже имени, сражались тогда за власть над миром. Земля была разделена между великими империями, забытыми теперь. Их хозяевами были змеи, что ходят как эльфы, рыбы, сделавшие сушу своей второй вотчиной, и мохнатые твари, породившие людей. О, как горды они были! Где все они теперь? Где их башни, вздымающиеся так высоко, что их впору было назвать пиками, пронзающими сам небосвод? Где их золотые зиккураты, полные богатств, которые человек не смог бы потратить даже за десять тысяч жизней?»

Да. Да-а. Ещё не рождённый дракон помнил их. Змей, амфибий, обезьян — и пернатых созданий, чьи сияющие города-гнёзда он и его армии взяли как свой приз и предали огню. Дракон помнил горы золота и драгоценностей, на которых он спал в бывшем тронном зале коронованного глупца, думавшего, что небо всё ещё принадлежит ему и его роду.

«Ангелом из кромешной, голодной темноты меж звёзд был ты тогда, моя любовь. Ещё до того, как твоя душа впервые избрала облачиться в плоть. Падающая луна, несущаяся навстречу миру, которому суждено было бояться тебя, боготворить тебя, любить тебя, насытить твою жажду и твои сокровищницы. Таким ты был тогда. Тысячи, и тысячи, и тысячи безмерных мер льда, объятых пламенем. То было яйцо, из которого суждено было вылупиться тебе и твоим братьям, и твоим врагам. То был золотой ковчег, брошенный в подлунную сферу рукой самого Асгорафа, Ио, Ваятеля Мира, нашего отца».

Где он? Всё ещё в бездне Селуны и Шар? Всё ещё в утробе-темнице? Все остальное было сном?

«Миллионы миллионов лет ты падал, объятый пламенем, мой сын. Когда ты упал, чрево морей разверзлось, и волны поднялись выше пиков величайших из гор. Трубы, извещающие о твоём приходе, протрубили над всеми царствами — гром их перезвонов обрушил дворцы королей, башни магов и хижины бедняков. Непроглядный плащ из пыли, лакированный в ту же священную черноту, что и твои благородные доспехи, поднялся над землей. Он поднялся к самому солнцу, застав его взор, недостойный взирать на твоё величие. Он стал погребальным саваном целой эпохи».

Нет. Не-ет. Не сон. Он — Нагамат, генерал и пророк. Он был Нагаматом. Он пел о природе богов. Он провозгласил Асгорафа своим подобием: хищным ужасом, голодом воплощённым, прародителем и пожирателем всего, что есть.

«Когда трюм принёсшего тебя в мир ковчега, наконец, открылся, ты и твоя раса воспарили ввысь как истинные тираны неба и владыки всего, на что падал ваш взор. Ни один из императоров мира не имел под своими знамёнами армий, могущих победить вас. Могущественнейшие воины семи народов умирали под твоими когтями. Прекраснейшие девы мира — у твоих ног, недостойные твоего сердца. Их дети стали твоим лакомством. Их золото и самоцветы — твоими. Весь мир ты превратил в стонущий и плачущий гарем, ждущий и боящийся твоей ужасной любви».

Сотни братьев и сестёр вняли его философии и сделали её своей истиной. Его учение стало знаменем — знаменем, что застлало собой весь небосвод, проглотило луну и звёзды, собрало тысячи и тысячи героев. Он принёс войну, славу и разрушения во все четыре предела мира!

«Помни об этом, моя любовь. Помни, когда ты родишься вновь. В пламени Авернуса — где яд течёт реками, а пепел есть небо — выковала я твою душу. Помни, что есть мир для тебя. Сокровища, и самоцветы, и девы, и удовлетворение всеалчущей жажды вновь будут твоими по праву более старому, чем даже само время. Трофеи, собранные с хладных тел поверженных героев, будут твоими. Весь Торил будет твоим. Я дарю его тебе, моя любовь, мой принц...»

Теперь он — Нагарайа. Он снова молод. Он ушел в земли мёртвых, чтобы преследовать своих врагов там. Теперь его охота по ту сторону смерти закончена. Он окунулся в воды Стикса, он бросил вызов течению, истончающему память смертных. Он поборол его. Он приплыл назад. В этот край плоти. В этот мир добычи. В царство, что вновь будет принадлежать ему.

Глаза дракона открылись, его когти ударились о стены темницы — ещё, и ещё, и ещё... Что за высокомерие пустой материи! Разве хоть что-то, хоть какая-то преграда, может удержать его от того, чтобы вновь овладеть миром живых? Он был Нагаматом и его называли Мудрым, называли Отцом Лжи. Он Нагарайа и его назовут Алчущим. Мир не способен отказать ему в его желании! У мира не хватит сил!

Он владыка и мучитель всей земной плоти!

Стены драконьей темницы рушатся. Дракон воспаряет ввысь. Его крылья застилают лучи солнца, его тень покрывает собой землю. Мир плоти содрогается, вода реки идёт рябью. Птицы в великом сонмище, объединённом ужасом, вспархивают с ветвей в десяти милях кругом. Дракон разверзает свои уста и кричит о ненависти и жестокости, способных растворить сами кости мироздания, кричит о завоевании. Но то лишь боги и их эфемерные слуги, кто слышит его крик как крик. Для мира плоти его слова — потоки витриола, падающие нечестивым дождём на головы несчастных и мёртвых.

  Красный маг был мёртв.
  Его худощавое тело было разрублено надвое двуручным мечом, и лежало сейчас на земляном полу, алея всеми оттенками красного: крови, мяса, внутренностей, тэйской мантии. Сердце его, отбивавшее последние удары в пустоту, тоже было красным, а не чёрным, как можно было ожидать от человека, что был и некромантом, и одним из лидеров Культа Дракона.
  Был. Но теперь он мёртв.
  Его культистская ячейка, оперировавшая в Скорнубеле, превратилась в змею с отрубленной головой, как и мечтал Онтарр Фрум. Без своего лидера Скорнубельские культисты теперь были просто разрозненной кучкой фанатиков, злобных, жаждущих крови и власти, но не способных более помочь общей цели их культа. Со смертью тэйского мага культ лишился части своих военных, финансовых и человеческих ресурсов. Может, это и на благо последних, ведь именно этим они и были для культа — ресурсом, который следовало методично тратить для достижения общей цели Культа Дракона, какой бы она ни была.
  Красный маг был мёртв, и теперь не мог рассказать, что же это была за цель и зачем культ так активно накапливал сокровища, будто собирался подкупить сразу нескольких королей. Маг унёс эту тайну с собой, как и многие другие. Что он пытался создать в своей алхимической лаборатории? Что это были за живые мертвецы с рудиментарными чешуйчатыми хвостами и кожистыми крыльями? Что он искал в забытой всеми пещере на берегу Чионтара, отправив туда Малыша и всех своих кобольдов? Зачем тэйцу нужно было связываться с фанатиками из Культа Дракона? Лицо мага, лишённое бровей, как и при жизни не выражало никаких эмоций.
  Красный маг был мёртв.
  Из комнат постоялого двора начали выходить люди, поверившие возникшей тишине, что обещала безопасность. То был простой путешествующий народ: ремесленники, бродящие артисты, небогатые торговцы и дешёвые наёмники, нанятые ими для охраны таких же дешёвых товаров. Вместе с Драккейном со второго этажа стали спускаться и те их них, что ужинали на местной кухне. Не в пример пёстрым Скорнубельским базарам с их дроу и багбирами, эта толпа состояла практически лишь из людей, за исключением пары полуорков. Вид разрубленного тэйского мага многих из них шокировал, но многих и привлекал, распаляя нездоровое любопытство и подталкивая посмотреть поближе.
  Другие же глазели на тех, кто убил мага: настоящий эльф с серебристыми волосами, рогатый получеловек-полудьявол, покрытый белой чешуёй получеловек-полудракон, и красивая девушка-полуэльф, закованная в доспехи. Возле самого мага, ставшего кровавым месивом, стоял наёмник с двуручным мечом, покрытый алой кровью и какой-то чёрной дрянью, похожей на смолу (кровь живых мертвецов из гробницы всё ещё отдавала лёгким запахом гнили). И какой-то уголовник с щербатой улыбкой.
  — Надо сообщить стражам... — раздался неуверенный женский голос.
  — Каким стражам, тут ближе всех лишь Врата Балдура, а до них день пути, — ответили ей.

"Пожалуй, пора завязывать с выпивкой" - думал Хьюго грузно переставляя ноги. И стоило ему скрыться за углом от взгляда Рябчика, он даже сбавил шаг и схватился за бок, который от резкого бега вдруг закололо. Благо, вход в здание был рядом, и вскоре можно будет передохнуть.

Толкнув обе створки дверей, Хью буквально ввалился внутрь и не зная точно, что сейчас происходит в таверне, сочел нужным на всякий случай проорать:

– Хозяин, комнатка свободная не найдется? Устали с доро...

Впрочем, открывшаяся взгляду картина сразу же показала: прикидываться шлангом не обязательно. "Бродячие артисты", по-видимому, попрятались по дымящимся норам - пожар что ли был, судя по запаху гари? А сам Химик стоял неподалеку прямо перед разрубленным чуть ли не надвое человеком в красном.

– Ох, побегал же я за тобой, Адриан, - ещё не отдышавшись, прохрипел Хьюго и указал пальцем на лежавшего мага, – А этого ты нафига убил? Он же авторитет местный, не ясно было что ли? Чем думал то?

Пожалуй, Хьюго в глубине души был и рад, что красный сдох: ведь некромантские делишки и гибель Кессарима были, судя по всему, виной этого мага. Но одно дело, мстить один на один в темном переулке, и совершенно другое - публично и у всех навиду. Можно было теперь ещё записку оставить с чистосердечным признанием, и будет полный набор для прямой дороги на каторгу. Но это при условии, что сами многочисленные банды, которые успел подмять под себя маг, не найдут их раньше и каторга не станет розовой мечтой - что даже вероятнее.

– Да, подвёл ты нас под монастырь, Химик. Когти рвать нужно, и побыстрее бы. Камни гони, у меня целее будут.

— Пройдёт, Тибо! — отмахнулся где-то за её спиной Ноль. — Это увечье при исполнении, такие лечатся за счёт средств бюджетной системы. Ну, то есть, сами проходят. Вы лучше… ух ты, вы лучше посмотрите на это! Не может быть…

Ноль ахнул и позабыл о намечавшейся ссоре. Опустив факел, он низко склонился над умертвием. И — вот чудо — лохмотья на мертвеце слабо заискрились в ответ. В истлевшей пряже тут и там струились тонкие металлические лески. Слишком тонкие и редкие, чтобы быть кольчугой.

— Это серебряные нити, — уверенно сказал аудитор. — Я читал про этот обычай в монастырских книгах. Дикие племена, жившие в этом лесу, верили в оборотней и нашивали на одежду серебро для защиты от них. Они считали, что когда-то владетель этих земель поклялся перед луной, что примет любую силу, чтобы защитить честь своего рода. И луна ответила ему. Прокляла его.

В эту секунду, если бы Флави оглянулась, то поняла бы, что счетовод посмотрел ей точно в затылок.

— Но этой традиции, — Ноль снова наклонился над мертвецом, — почти восемь сотен лет. Откуда они тут? Или даже так: то, что убило их, сделало это полтысячелетия назад! Почему они до сих пор были живы?!

Последнее слово звонко заметалось среди каменных драконов, сковавших свод дольмена.

– Ептель, - только и вымолвил Хьюго, как одним прыжком отскочил назад, упёрся спиной в стену и, не сводя глаз с оживших скелетов, попятился в сторону предполагаемого выхода. – Это как вообще? Не, ну ты видел? Смотри, шевелятся. Нахрен от сюда.

Мастер:
+50xp от Tpayp (584/900)

С каждым следующим словом девочки дварфийка становилась все угрюмее.
— Там же всего один дрейк остался, — пыталась она вставить слово наперекор тому, как Майя нагнетала ситуацию. — Какие подручные? Да всех мы победим.. И не погибнем. Майя, да что с тобой? — Розальда искренне испугалась той мрачности, в которую погрузилась девочка. А после слов Брана женщина поняла, что спорить бесполезно. События в Гринесте в каждом оставили свой след. Но кто-то решил жить дальше, а кто-то продолжает расковыривать свою рану, делая ее только больше.

— Тогда отдай! — Роза выхватила из рук Брана склянку и убрала себе в сумку, — Это зелье с тех денег, которые я выиграла благодаря твоей победе на ярмарке. "Самый сильный мужчина Бердаска" чествовали они! Но оказывается у этого мужчины черное сердце! — строго заявила она.

Розу и правда задел их отказ. Да, она не видела всего того, что видела Майя и не знала ничего про жестокий мир варваров, в котором закалился Бран. Ей было уже 217 лет, большая часть жизни позади, и теперь дварфийка осталась совсем одна, без семьи, без крыши над головой, без любимого дела. Но она не собиралась сдаваться. Иначе, зачем все это?

— Дайте мне еще пять минут, — сказала Розальда решительно, — Если я не вернусь, можете уходить.

Женщина повернулась обратно к темной пещере и, сделав пару шагов, вдруг исчезла.


Тем временем в Непреодолимой пещере...

  Розальда была дварфийкой, и ей не нужен был факел, чтобы видеть в темноте. Она прошла через карамельное облако, и вышла с другой его стороны, оказавшись в окружении десятка кобольдов, которые всё так же организованно держали строй, ожидая, что Бран и его женщины вот-вот вернутся с новой атакой. Как ни старалась Розальда идти тихо, кобольды всё же услышали её тяжёлые дварфийские шаги и поняли, что в пещере кто-то есть. Они зашипели и быстро рассредоточились, в поисках врага, заглядывая за углы пещеры и в клетки, где недавно сидели дрейки, но Розальду надёжно скрывало заклинание Невидимости, и потому поиски были тщетными.
«Должно быть, крысы», сказал один из кобольдов на драконике, прекращая бесплодные поиски.
Розальда тихо прокралась за дверь в следующую пещеру, и, пройдя по небольшому тоннелю, оказалась в пещере очень похожей на предыдущую, за исключением того, что тут горел факел, а в дальней стене были выдолблены несколько проходов. Вокруг были кучи щебня, что кобольды ещё не успели вынести наружу, и на одной из таких куч сидел Малыш, держа меч в одной руке и факел в другой. При нём было два кобольда, а за ним был узкий тоннель, в котором виднелись силуэты нескольких запуганных людей.


  Роза старалась ступать аккуратно, но сердце стучало так громко и было так страшно, что женщина почти бегом пересекла комнату полную острозубых кобольдов. Она так же пыхтя преодолела тоннель и завернув за угол вдруг оказалась перед тем самым здоровяком детокрадом.
— Вот вы где.. — прошептала женщина, углядев фигурки жавшиеся в темноте, — Ну привет, Малыш! — вдруг громко сказала Розальда, появляюсь на виду, — Я пришла с миром! Тут только я, не боись. Я поговорить только.

  Малыш тут же вскочил, схватившись за меч, и даже тот факт, что Роза пришла одна, нисколько не мог его одурачить.
— А чо первые два раза с миром не шли? Самая умная что ли? А если я ща вот этим вот самым мечом да поперёк пуза тебя чикну? Что мне помешает?

  — СВОЛОЧЬ ТЫ ПОГАНАЯ, ДА Я САМА ТЕБЯ ЧИКНУ! — вдруг сорвалась на дикий крик женщина и наставила жезл на здоровяка, — СЕЙЧАС ЖЕ ОТПУСТИ ДЕТЕЙ! ВЫВЕДИ ИХ И МЕНЯ ОТСЮДА НЕВРЕДИМЫМИ! ПОНЯЛ, МАТЬ ТВОЮ?

  — Ты меня не пугай, я пуганный, — спокойно ответил Малыш, который был в два раза больше Розальды. — Ща я вас всех выведу, и вы меня там же у входа и порешите. Ага, как же. Держи карман шире!

  — ТЫ ТО НАМ ЗАЧЕМ СДАЛСЯ! МАНИЯ ВЕЛИЧИЯ ЧТО ЛИ? НАМ НУЖНЫ ТОЛЬКО ДЕТИ! ОТПУСТИ ИХ И ПРОВАЛИВАЙ! ЗАНИМАЙСЯ ДАЛЬШЕ СВОИМИ ДЕЛИШКАМИ, КОПАЙ ТУТ ТОННЕЛИ НАЗДОРОВЬЕ, ТОЛЬКО ДЕТЕЙ НЕ ТРОГАЙ! ЗА ДЕТЬМИ ВСЕГДА ПРИХОДЯТ, НЕ МЫ, ТАК ДРУГИЕ, ТЫ НЕ ЗНАЛ ЧТО ЛИ? ЕСЛИ Я НЕ ВЕРНУСЬ ЧЕРЕЗ ПЯТЬ МИНУТ, МОИ ДРУЗЬЯ ПОЙДУТ В ГОРОД И ВЕРНУТСЯ С ГОРОДСКОЙ СТРАЖЕЙ. И НЕ ПОКОПАЕШЬ ТУТ БОЛЬШЕ, СМЕКАЕШЬ?
ОТПУСТИ МЕНЯ И ДЕТЕЙ И НЕ БУДЕТ У ТЕБЯ ПРОБЛЕМ, — Роза продолжала орать, не сбавляя тон ни на секунду, хотя напор негодования уже давно спал.

  — Да чё ты орёшь, как ненормальная?! — не выдержал Малыш. — Какие они нахрен дети?! Самому старшему уже за двадцать! Дети, блин. Да я в их годы уже целый квартал держал!

  Роза на секунду притихла и посмотрела на силуэты за спиной Малыша.
— А МЛАДШЕМУ ТОГДА СКОЛЬКО? — снова проорала она, — ДА И НЕ ВАЖНО, У ТЕБЯ НЕТ НИКАКОГО ПРАВА НАПАДАТЬ НА ИХ ФЕРМУ, УБИВАТЬ ИХ ОТЦА И ЗАБИРАТЬ СИРОТ В РАБСТВО! ИСПОЛЬЗУЙ КОБАЛЬДОВ, ИХ У ТЕБЯ ЦЕЛАЯ СВОРА. А ДЕТЕЙ ОТДАЙ, Я БЕЗ НИХ НЕ УЙДУ! ТЫ ПРО СТРАЖУ ПОНЯЛ ВООБЩЕ? ОНИ УЗНАЮТ О ТВОЕЙ ПЕЩЕРЕ И ЖИТЬЯ ТЕБЕ НЕ ДАДУТ, ГОЛУБЧИК!

  — Да хорош орать!!! Уже голова болит из-за тебя. О пещере никто не узнает, если о ней никто не расскажет, улавливаешь? Хочешь, чтобы эти олухи побыстрее освободились, так берись сама за лопату и помогай копать. Ты же дварф, вы все копатели. И эти фермеры тоже всю жизнь копают, им не привыкать. Вместе за пару дней управитесь.

  — КАКИЕ ПАРУ ДНЕЙ, ТЫ ЧТО ГЛУХОЙ? ТАК Я ПОГРОМЧЕ ОБЯСНЮ! ЕСЛИ Я СЕЙЧАС ЖЕ НЕ ВЫЙДУ ОТСЮДА С ДЕТЬМИ, МОИ ДРУЗЬЯ УЖЕ К ВЕ-ЕЧЕРУ ВЕРНУТСЯ СЮДА С ГОРОДСКОЙ СТРАЖЕЙ. УСЛЫШАЛ? К ВЕЧЕРУ! — дварфийка орала как сумасшедшая, содрогая каменные стены и не щедя ничьи уши, — СО СТРАЖЕЙ! И ВАМ ВСЕМ КОНЕЦ. ОТПУСКАЙ ДЕТЕЙ ИЛИ ПОДОЖДЕМ СТРАЖУ ВМЕСТЕ. И КОГДА ЭТО МЕСТО РАСКРОЮТ ТВОЙ ЛЫСЫЙ ДРУГ В КРАСНОМ НЕ ОБРАДУЕТСЯ. ПОНЯЛ МАЛЫШ? — Роза пошла на принцип, и пока спор идёт, она будет спорить.

  — Друзья? Хм... Сколько их?

  — Ой да у тебя кишка тонка с ними тягаться, — непривычно тихо сказала Розальда, фыркнула и нахмурилась. Приступ ора внезапно закончился, оставив горло саднить.

  — Да? Ну это мы посмотрим! Сиди тут, я ща с ними сам побазарю, и выясним у кого тут кишка тонка.
С этими словами Малыш направился к выходу из пещеры.

  — Не, я лучше с тобой пойду, — спохватилась Розальда.

  — Нахрен ты мне там нужна, бабка припадочная? Сиди тут, без тебя разберусь. А попробуешь сбежать, кобольды быстро тебя загрызут.

  — Обалдел!? Какая я тебе бабка? Мне всего 80 с чем-то! — возмутилась Розальда в спину уходящему здоровяку.
Малыш ушёл, а Роза осталась в заложниках и со стражей из двух кобольдов. Кажется одному из них дварфийка успела попдалить хвост в битве ранее.

Отвернувшись от них, дварфийка зашептала послание.
— Бранчик! — вдруг раздался шепот в голове тулнея, — Это Роза! Вы ещё не ушли я надеюсь? Там к вам Малыш идёт, будьте наготове.

Мастер:
+75xp от Tpayp (1160/2700)

  Зверь, говоривший с матушкой-мышкой, забрался обратно в своё греховное и мрачное убежище - с беззвучным перестукиванием и жужжанием он соскользнул с глаз, внутреннего взора Ливелия, будто сполз вниз по позвоночнику, как отвратительный жёлтый паук, и просочился в насыщенный человеческой кровью желудок драконианца, чтобы остаться там до следующего сеанса общения с крылатым гулем. Зверь этот, что подселился во все ткани тела потомка Симеона, был смирен и послушно вонзал смыслы и приказы в матушку-мышку именно с той интонацией, с какой и велел его хозяин, Ливелий. Но никакой благодарности за чудесное явление общения с животным Зверь, это бесплотное, присосавшееся к уму и душе монаха чудовище о сотне жёлтых рук и тысяче тонких пальцев, не получил. Зверь этот, демон с бело-жёлтой шкурой, тяжёлым, как наковальня, клювом и выпученными в припадке вечного голода глазами, как пленённый волей и верой в Господа раб, лишь тихо ворочался в необъятном брюхе и сквозь немёртвую плоть хозяина глядел на Поликарпа.
  Глядел на гесианца и Ливелий. Пустым, может быть, слегка уставшим взглядом.
  - Не помешаете. Федрос смыслит в воинской науке.
  Драконианец, привычно удерживая в себе злобу и ярость Зверя, подразумевал этот ответ со спокойным и терпеливым тоном, однако из его деформированного горла вырвался совсем уж хищнические стук и перещёлкивание, почти перешедшее в рычание. Похоже, невидимый демон, толкающий Ливелия на поглощение крови детей Сифа, так изъявлял свои адские страсти. Монах пообещал себе заняться голосовыми связками сразу же по решению проблемы с донжоном, Венсиславом и Поликарпом. Сделать свой голос более... мягким, может быть?
  - Гмммммм... Не хочу обидеть.
  Ливелий не желал плутать по окрестностям дворца в поисках скрытого пути из него, следуя одной лишь удаче. Он благоразумно пустил летучую мышь-матушку, чтобы та смирно сделала важное открытие за хозяина. Однако и подчиняться трусу, лжецу и колющему уши своим раздражающим детским голоском пустозвону, Поликарпу, потомок Симеона был не намерен. Сие жалкое существо изо всех силенок металось от смеха к скорби, от свободы к добровольному заключению в лагере Тавроса.
  Но когда-нибудь оно наконец прозреет и поймёт, что Ливелий не покинет его общества, пока правда о монастыре Св. Иераклия не будет выяснена. Посему, искать лаз из донжона придётся. Или... делать вид, что два монаха ищут его в ожидании мышки-матушки.
  Ливелий издал гудящий гортанный звук и ещё раз ткнул Зверя своей волей в его бело-жёлтый бок. Чудовище вздрогнуло и немедленно протянуло свои уродливые хитиновые лапы к глазам, ушам, носу, языку и ледяной коже хозяина, своими греховными прикосновениями сбрасывая со всех пяти чувств драконианца оковы посредственной людской остроты. Зримое монахом будто захрустело и обрело недоступную для любого человека глубину, тысячи звуков, что были привычны лишь уху животных, Господу и ангелам его, достигли его, запах костров в лагере едва ли не делал больно, перемешиваясь с ароматами ночных трав, потом солдат и трусливой вонью Поликарпа.
  - М-мы пойдём... - промычал Ливелий, подняв свою трость, и начал медленно вести ей по воздуху горизонтально, прицеливаясь, чтобы в какой-то момент ткнуть в сторону холма, оврага или же подозрительных руин вокруг дворца. Божественно острое зрение могло подвести монаха, но он и не надеялся на его точность. Необходимо было лишь создать для гесианца впечатление, что поиски лаза начаты вопреки его незрелым опасениям.

  Когда Федрос выходил из шатра, он одобрительно улыбнулся своему собрату по котерии, обертусу Ливелию, но лишь скользнул взглядом по лицу Поликарпа, в адрес которого ещё совсем недавно мироточил елеем. Монах хоть и был цимици, однако ему было положено лишь то, что ему было положено, в отличие от собрата Ливелия. Когда же Федрос вышел из шатра, лицо михаэлита застыло в безэмоциональной сосредоточенности.
  Он обошёлся без герольда, но возглавил отряд афанатов, вооружённых копьями и щитами, а сам сел на белого жеребца, взяв в руки лишь свой червлёный каплевидный щит с изображением двуглавого орла — символа своей пафлагонской провинции, где Федрос был протоспафарием. Орёл был выкован из золота и служил одновременно и гербом, и стилизованным умбоном. Голову Федроса украсил заострённый шлем, окованный золотыми узорами, что сочетались с блеском чешуйчатых доспехов, жёлтых, с красновато-медным отливом. За спиной развивался плащ ромейского красного цвета. Ходил миф, что красный цвет был выбран древними римлянами, чтобы на нём не была видна кровь, и потому его иногда называли «сангиной». Впрочем, персы называли его «гюлз», что означало «роза», и Федроса почему-то трогало это сравнение. Любовь и кровь — две вечные темы поэтов.
  За Федросом ехал аквилифер. Он нёс лабарум, увенчанный не совсем традиционной хризмой. На богато украшенной ткани ниже были изображены Константинопольские Патриархи Троицы: Архангел Михаил, Дракон и Антоний, вышитые золотом (последний, будучи иконокластом, не оценил бы этот иконодульский жест, но он был мёртв и больше не мог ничего возразить). Ниже были закреплены пять фалеров, по количеству каинитов в котерии «Медного быка». Их было три изначально — о Тавросе, Ливелии и Федросе, но совсем недавно Федрос распорядился добавить ещё два, о Константине и Дионисие. Он долго думал, прежде чем решиться на этот поступок, особенно из-за Дионисия, фалер которого он вообще хотел сначала выполнить в серебре. Но позже Федрос отказался от этой идеи — с серебряным фалером лабраум выглядел как-то... второсортно. В итоге фалер Дионисия остался золотым. «На вырост», убедил себя Федрос.
  Михаэлит подъезжал неспешно, разглядывая противника, что Господь послал им в качестве испытания. В цимисхе было что-то пугающее, но совсем не то, что испугало бы рядового воина. Федрос не дрогнул ни при виде огромного роста, ни от вида монструозно-извращённой плоти. И варварские регалии в виде драгоценностей и дорогих доспехов не впечатляли воина, выросшего и прожившего две жизни в Константинополе, богатейшем городе, столице цивилизованного мира. То было другое. Варварский вождь будто бы прошёл от британских островов через земли галлов, славян, булгар, печенегов, гуннов, скифов — словом, всей Европы, явившись воплощением всего того дикарства, что творилось в тех землях, подбираясь к Царьграду. Но не чтобы принять его благодатный свет, а чтобы разрушить всё светлое, что было создано здесь.
  Когда вождь этих дикарей приказал Федросу остановиться, михаэлит слегка поморщился... и подбодрил коня продолжить ход. Не до́лжно варвару указывать ромею, что ему делать на его земле. Только подъехав на такое расстояние, чтобы не приходилось напрягать голос, Федрос соизволил остановить коня.
  — Я Федрос, крови Афанасия, что крови квизитора Петрония, что крови архангела Божьего Михаила, Архистратига святого воинства ангелов и архангелов, правителя Константинополя. На его землях вы сейчас стоите. И я здесь, чтобы узнать почему.

Майя бдила. Весь час. Отвлекаясь только на мошкару, которая норовила напиться чистой девичьей крови, а то и вовсе свить гнездо в волосах. Но время шло, а кобольды всё боялись, и вот уже Бран — поевший и отдохнувший — готов был спасать вновь. Брана надо было поддержать.
Выбравшись из засады и окончательно победив кровососов, Майя вернулась к спутникам.
— Я что подумала, — зашептала она, — кобольды людей не любят. И гномов, и эльфов. Они вообще никого не любят кроме себя и драконов. А ещё они не любят, когда ими командуют те, кого они не любят. Давайте, я им голову заморочу, а дальше как получится.
И громко выкрикнула:
— Belikri loex! Majak turalisj sthyr vur yth tailuen douta hodorrr!* Jaci vriskeh! Kaxir tilsin! Jaci zklaen slathalin hesi arytiss!**
Сказала, что их предводитель трус и должен выйти на честный бой, — тихонько пояснила она Розальде и Брану.



*Дрейки мертвы! Отдайте нам большого человека, и мы пощадим ваши лапки! (Майя опять путает hodor (лапки) и tobor (жизнь).
** Он цыплёнок! Ящерицин помёт! Он должен сразиться с нашим воином!

Сквозь туман и мглу, и дым протопал кто-то страшный и большой. Он ругался на неизвестном Майе языке, и она сразу догадалась, что это Бран. А следом, шурша голым брюхом по камням, подполз дрейк, и Майя вспомнила храм Чонти. Заволакивающий церковь дым. Бегущих сквозь него людей. И те же отвратительные морды ящеров, тянущиеся к селянам, чтобы урвать кусочек ещё живой плоти.
Она выстрелила наугад, целя в извивающееся тёмное пятно, и побежала вслед за варваром, потому что без Брана было бессмысленно всё.

Мастер:
+125xp от Tpayp (3696/6500)

Гонки за фурорами - не так желал проводить ночи Конастантин. Однако Кай высказался однозначно. К тому же кто-то должен был присматривать за этим весьма и весьма подозрительным северянином. Дука, вне всяких сомнений, бросил вызов традициям, даровав становление и позволив возвыситься варвару с севера. И когда-нибудь время придет. Время собирать камни. А пока среди потомственных аристократов, ромеев, чьи предки веками творили историю, поднималась звезда какого-то Болли, сына безымянного дикаря с севера.

O tempora, o mores!

Много привычнее выглядел спор Констанция Тибериоса и Андрокла, последний из которых неприкрыто искал поддержку Конастантина. Не назначенного командующим Болли или Федроса. Об этом стоило помнить, но поддержать одного - означало выступить против другого. Лучшим решением стало бы предложить свой вариант и скорее всего получить поддержку Андрокла, который уже обозначил если не свою лояльность, то по меньшей мере решительность не капитулировать перед позицией Тибериоса. Последний же, будучи весьма близким по духу, но не по происхождению, стратегу Болсону, казался Константину излишне поспешным. Впрочем, у этой поспешности нашлись и свои сторонники.

- Дионисий, ваша поддержка и развитие предложения Андрокла не будут забыты, вы сделали правильный выбор. Но я слышал о тайных знаниях, что с трепетом охраняются в Крепости Ночи, когда смертные падают бездыханно, а самые стойкие из них разбегаются в ужасе. Сородичи же истощаются и становятся хилее. Могли бы вы применить эти знания сегодня? Тогда нам не понадобиться тратить время на поиски хвороста, Элий не окажется подвергнут опасности и мы сможем приступить к штурму не медля?

Под «мы» Константин, разумеется, понимал «вы», но все равно сказал так как сказал.

Он сделал вид что задумался. И действительно погрузился в мысли, но постарался, чтобы окружающие не питали никаких сомнений. Правда была в том, что победа уже была достигнута. Двое пленных. Фуроры изловлены. Уничтожить их не составляло никакого труда. Весь вопрос стоял в том как это будет сделано. Кому достанется триумф, а кто будет опозорен? Что ж... Болли Боллисон. Добро пожаловать в Константинополь!

- О, друг мой Поликарп, я полностью разделяю ваше беспокойство о достопочтенном Элии и непременно поддержал бы вас в этом вопросе, но решение как действовать могут принять лишь наши многомудрые стратеги. И только они наделены полномочиями говорить. Говорить же сейчас о монстыре... - Константин повернулся к Ливелию и виновато поклонился. - Мне не меньше чем вам любопытны подробности этого преступления, но, прошу меня извинить, ведь вынужден заметить, что сейчас не лучшее время для длинных рассказов.

- Что вы решили, Болли Боллисон? Я мог бы подготовить еще один сундук для вас.

– Дед двести обещал, - покосился на гномку мужик, – И дорогу до Скорнубеля отбить бы, и отметить чтобы потом в кабаке..., – Хьюго приподнял глаза, чуть ли не пальцах подсчитывая все что он должен был получить, а еще сколько затратных хлопот в связи с этим добавилось...

– Двести двадацать, - наконец выдохнул он и кивнул сам себе, – Да, двести двадцать я за него наверняка выручу.

Мастер:
+50xp от Tpayp (359/900)

Держа арбалет на весу, стрелять было куда сложнее, нежели установив на камень — это Флави поняла сразу, как только спущенный ею снаряд улетел куда-то в темноту. Куда хотя бы примерно — она сказать затруднялась, но уж точно не в Кларка. Ну да ничего, сейчас она ему…

Сейчас…

Флави в растерянности подергала пальцем тетиву, а затем тревожно оглянулась через плечо, на своё убежище, где валялись в траве и небрежно отброшенная козья ножка, и рассыпанные болты. Забыла! Ну что ей теперь, назад бежать, что ли?.. Глупости! Сейчас они ему с Тибо и так наваляют!
Вон, он уже и сам на ногах не стоит. Победа близка! Совсем расхрабрившись, Флави издала боевой клич и, потрясая своим оружием над головой, бросилась добивать главаря.

— А-а-а! — она подскочила к упавшему на землю багбиру и принялась что есть сил колошматить его арбалетом. — Получай, гадина! Получай!

– Что в рюкзаке, что в рюкзаке, тёплые вещи, вот что в рюкзаке, - слова гномихи о принадлежности ее к какой-то там общественной безопасности, тут же перевели ее в разряд шпиков. А за помощь шпикам в мире Хьюго можно было порой лишиться не только рук, но и ног со всеми причиндалами, а то и языка с самой головой.

Впрочем, разговор о культах и местных разборках его заинтересовал. И остановившись на пол пути, он стал прислушиваться о чем речь. Малыш ведь тоже кинул его после того как спутался с тем красным магом и его братством. Драконий там был культ или Слоновий Хьюго не знал, но послушать стоило.

Мастер:
+25xp от Tpayp (309/300)
*LEVEP UP!* Хьюго достигает 2го уровня!

Засвистели стрелы — и к этим Флави уже не имела никакого отношения! — стало понято, что они действительно попали в заварушку, может быть, им совсем не по силам. Как же так получилось? План был такой замечательный, пока они его изобретали! И не слишком-то сложный: всего и требовалось, чтобы гоблинский лагерь погрузился этой ночью в тихий, безмятежный сон.

— Ну почему? Почему вы не спите? — Флави выглянула из-за камня, безразборчиво нашёптывая один и тот же вопрос. — Почему не спите? Почему?

Разве это невозможно? Разве так сложно? Просто лечь и уснуть…

«Лечь… И уснуть...»

Флави вытянула руки на свет костра. Меж её пальцев гипнотически тлели в полутьме красные угли. Она бы и сама поспала рядом с таким костром. Все поспали бы. Все они...

Услышав слова маленькой, почти невесомой феи, Чиара оглянулась на Ауру, как всегда невозмутимую на вид и высокомерную. Встретившись с ней глазами коротко кивнула. Сильно легче не стало, но все же груз на душе стал менее весомым. Пустив лошадку идти неспешно по проторенному тракту, Чиара проверила найденный кошель. Действительно обнаружив там все, перечисленное Скамосом, она придержала лошадь, поравнялась с коняжкой Ноля, на которой теперь восседал тифлинг и молча передала ему кошель. Разговоры остальных она проигнорировала. Прежде чем вообще открывать рот надо было полностью успокоиться и убедиться, что злоба внутри нее уляжется.

Даже когда Баанар ускакал вперед, подняв тучу пыли, она лишь достала горсть орешков и семечек вперемешку с высушенными фруктами и густо залитые медом и начал их задумчиво жевать, почти не чувствуя вкуса.
- Лишь бы с тобой ничего не случилось, - едва слышно пробормотала она, глядя вслед облаку пыли. Вопрос Скамоса тоже остался без ответа, лишь когда орешки были запиты водой из меха, Чиара неспешно начала рассказ.

- Давным-давно, один волшебник... совершил ошибку. Из-за нее погибло много людей, а остальные озлобились на него. Впрочем, этот волшебник увлекался некромантией, так что нелюбовь людей вполне себе понятна. Неудержав в узде это темное знание, он настроил против себя и самых дорогих себе людей. Звали этого волшебника Саммастер.

Чиара вздохнула. Даже тут, она считала, вмешайся любовь, если бы возлюбленная основателя Культа смогла понять и простить, направить... может, все сложилось бы по-другому. Но эти мысли она оставила при себе, продолжив.
- Позже у Саммастера появился помощник, последователь Бэйна, который, следуя учению темного бога, начал подталкивать некроманта к еще более ужасным делам и выступлению против бывших соратников. Учитывая, что Алгашон, так звали этого теурга, был чуть ли не единственным, кто вроде как не отвернулся от Саммастера, тот поверил ему. В столкновении Саммастер погиб, но Алгашон воскресил его. Вдвоем они нашли древние записи, среди которых было пророчество... якобы о том, что миром будет править дракон-нежить. И, следуя этим записям, в Сембии основали первую ячейку Культа Дракона. Конечно, - Чиара чуть сбилась с размеренного рассказа, - Это было давно и точных сведений о тех временах нет, к тому же в Культе рассказывают немного другую версию, так что это, скажем так, моя интерпретация на основе полунамеков и тех сведений, что мне удалось узнать в свое время...

Она вновь вздохнула и продолжила рассказ:
- Тогда же они создали первого драконолича, дракона-нежить, Шарграйлера, и с помощью его терроризировали Сембию, получая дань с жителей и торговцев. Деньги привлекали новых последователей, образовывались новые ячейки, Культ начал расширяться и процветать. Но деятельность Культа стала слишком уж явной, и в нее вмешались многие сильные мира сего. Арфисты с помощью аватара Латандера смогли убить Саммастера, и Культ со временем ушел в тень, чтобы подобное не повторилось. Но наследие некроманта, его записи и "мудрость", - Чиара невесело усмехнулась, - Распространялись и далее. Но влияние Бэйна благодаря оставшемуся во главе Алгашону все усиливалось... Потом была Драконья Ярость и некоторый раскол. Женты столкнулись с верными Алгашону культистами, пытаясь получить то, что обычно хотят получить женты - деньги и власть. Победителями из той схватки не вышел никто, обе стороны сильно потстрадали, а Алгашон, наконец, был мертв. Так Культ отошел от бэйнитов, их становилось все меньше и меньше. У Культа Дракона появился свой путь.

Чиара хлебнула воды, в горле пересохло.
- Все это время каждая из ячеек Культа пыталась не только набирать новых последователей, но и искать злых цветных драконов. Черные, белые... разные. Многие из них по разным причинам сотрудничали с Культом. Кто-то даже по собственной воли становился драконоличом, обетая таким образом бессмертие и могущество. Это всегда были серьезные враги, и с каждым из могущественных драконов связана своя история... Не буду рассказывать ее. Да и сам Саммастер, - Чиара хмыкнула, - Все же он был некромантом и выдающимся. Так что в истории он вновь появлялся в виде лича, и вновь Арфисты смогли его упокоить. Хотя ходят слухи, что филактерию так и не нашли. Я могу рассказать еще много разных историй о Культе, но не думаю, что это всем так уж интересно. Важно другое: Культ распространяется, как болезнь, образуя свои ячейки там, где достает. Использует деньги, соблазняет молодежь, рассказывает истории о величии драконов-нежити и прочее. Послушников используют как пушечное мясо, а самых талантливых из них воспитывают и возвышают, так что идет постоянная борьба за власть, хоть она и не особо мешает общему делу Культа. Цель Культа - возвеличить драконоличей и возвести на трон, ведь по мнению Первого Спикера, как называют Саммастера, именно они достойны править миром. Ну, а из более мелких - власть, деньги, и еще больше власти. А сейчас... сейчас Культ Дракона начал весьма странную активность. Грабежи небольших торговых городов вроде Гриннеста с помощью наемников. И все награбленное куда-то везут. Куда - мы пока не знаем. А еще хуже, что не знаем - зачем. Суммы вырисовываются гигантские, и что с ними собирается делать Культ неясно. Ясно лишь, что ничего хорошего, - мрачно закончила Чиара.

Она встряхнула головой и чуть более оптимистичным тоном добавила:
- Если есть еще какие-то вопросы, задавай. Смогу - отвечу.

Мастер:
+125*4xp от Rademes, Amatevil, Tpayp и Bully (6477/6500) 

Кинжал Розальды клацнул о клык и ничего не произошло. Ещё бы! Всякий знает, что половозрелый дракон с легкостью пережёвывает закованного в латы рыцаря вместе с его верным скакуном вот этими самыми клыками — что им какой-то кинжал.
Майя однако о рыцарях не думала. Вокруг неё сжималось кольцо доброжелателей, и она отскочила в сторону, как ужаленная.
— Стойте! Я опасна!
Первая часть плана была выполнена блестяще: клык оказался у неё в руке. Однако какой должна быть вторая, Майя не имела ни малейшего представления. Очевидно, что молнию заточили в клык. Очевидно, когда оковы пали, молния вырвалась на свободу. Очевидно, клык молнию больше не интересовал и тыкать в неё клыком, всё равно, что тыкать кувшином в разлитую воду в надежде, что та соберётся назад в сосуд. Нужно было делать что-то другое. Но что? Оковы!
Не выпуская зловредный артефакт, Майя бросилась к сумке старика и принялась вытряхивать её содержимое на землю, чтобы понять, что именно удерживало молнию взаперти.
— Надо привести деда в чувство, он должен что-то знать!

Мастер:
+125xp от Tpayp (3196/6500)

Розальда очнулась и тяжело открыла веки. Глубокий болезненный сон не сразу отпустил ее сознание из своих сковывающих объятий. Вечерний полумрак пробивался сквозь плотную ткань палатки. Откуда-то неподалеку доносился стук и оживленный гул разговоров, будто с сельского рынка. Кто-то матерился. На сердце Розальды сразу стало спокойнее. Звуки снаружи были мирные, она лежала в палатке под одеялом, это значило, что нападение было успешно отбито.

С большими усилиями и приглушенным стоном женщине все же удалось поднять голову и сесть. На колени упала тряпочка, отлипшая от вспотевшего лба. Голова раскалывалась, а приглаживая волосы, Роза обнаружила болезненную шишку у себя на лбу. Ругнулась, но получилось вяло от тяжело ворочавшегося языка. Наконец, Роза поднялась на ноги, проверила рюкзак, не пропало ли чего, и затем выглянула из палатки.

Снаружи оказалось зябко, воздух пропитался настоявшейся речной сыростью, а над ухом запищал очередной ненасытный комар. Розальда сразу увидела костер, пару знакомых лиц попутчиков и Майю, сосредоточенную каком-то деле. Роза сразу же зашагала к девочке, уже издали начиная причитать.

— О, слава богам! Какое счастье! Девочка жива! Майя, душенька, ты как? Цела? — дварфийка несмотря на боль быстро приковыляла к девочке и когда та поднялась, Роза загребла ее в объятья, крепко прижав девочку к груди. В следующее мгновение, всхлипнув, женщина отняла Майю от сердца, чтобы оглядеть, — Руки, ноги на месте? Все в порядке? Я так испугалась, когда тот подонок проскочил в каюту! О, я бы не пережила! Ты с ним разделалась да? А остальные что?

Мастер:
+100xp от Diana и Tpayp. (835/900)

Флави жевала грушу и смотрела на Аарона. Странный мальчик. И птица его странная. Иногда ей хотелось вставить пару слов по этому поводу, но жевать было важнее. В конце концов, им ещё предстояла спасательная операция, так что нужно было как следует подготовиться, а это значит: подкрепиться, проверить амуницию и держать глаза открытыми. Закончив со своим вкусным, но скудным ужином, Флави широко зевнула и снова залезла в рюкзак, приступая ко второму пункту боевой подготовки. Что бы там ни говорил Дилан про боевой опыт, но уж она-то кое-чему научена. В отличие от этих, книжек даже в руках не державших!

Ей понадобилось какое-то время, чтобы вытащить кое-как наспех убранный доспех и, брезгливо морщась, двумя пальчиками избавить его от травинок, случайно прихваченных палых листьев и веточек.

— Не подглядывать! — погрозив мальчишкам кулаком, Флави схватила свои пожитки в охапку и поскакала в куст, в котором недавно и пряталась. Развесив части доспеха по веткам, она принялась стягивать с себя платье через голову.

— Тибо! — послышался из кустов тонкий голос. — Жикет!

XV-е Тела Искупления

Вы содрали с гоблина кожу и заставили говорить. Собравшись вокруг него, вы внимательно слушали всё, что он кричал.

Майя бросилась за эльфийкой столь решительно, что едва не уткнулась носом ей спину. Скрипучая дверь распахнулась, явив зрелище грозное и завораживающее. Посреди залитой кровью палубы, в окружении поверженных врагов, словно молодой ясень, восставший средь поля алых роз, стоял Бран. Его широкий, будто высеченный из обсидиана, клинок, трепетал подобно крылу ночной бабочки. Грудь и руки покрывали многочисленные раны, но взор, подобный взору Тира, горел мрачным, неугасимым огнём, и казалось нет на свете силы, способной остановить героя.
Напротив Брана неловко топтался кряжистый неухоженный мужлан. Всклоченная борода топорщилась клоком сгнившего сена, грязная косынка съехала на бок, уродливые серьги походили на скрученные ржавые гвозди. Что до лица, то эта изрытое оспинами прокопчённая рожа не вызывала ничего кроме отвращения. Да и как человек этот боров был явно не очень. Неудивительно, что в него полетела первая стрела, оторвавшая левую серьгу вместе с ухом. Лишь после этого Майя потратила несколько мгновений, чтобы разобраться, что к чему.
На корме её старая знакомица обменивалась выпадами с ещё одним упырём — долговязым и сутулым, как калимшанский далматин. А вот тётушки Ро Майя не увидела. И это вызывало неконтролируемое волнение и желание немедленно отправиться на её поиски.

Мастер:
 +75*2хр от Tpayp и Supergirl (2811/2700) *LEVEL UP!* 

Эльфийка подняла брошенный ей тифлингом меч, коротко кивнув ему в ответ. Дальше все было словно во сне. Она уже знала, что произойдет. Каждое ее движение в обход Лораса, каждый шаг, уверенный, твердый, несмотря на слабость после падения без сознания.
Как ртуть она оказывается прямо перед зловещей фигурой дьявола, так пугавшего ее до последнего момента. Но не сейчас.
Ее лицо не выражало никаких эмоций, а глаза следили за одной лишь ей видимой линией. Лёгким грациозным движением волшебница поставила клинок в колею увиденного ей будущего и прочертила в воздухе серебряную дугу полумесяца ударом клинка. Дьявол замер на миг...
И из его горла брызнула темная кровь. Шея была рассечена, наполовину отделив голову от тела.
- Все, - коротко сказала эльфийка, опуская клинок.

Мастер:
+75*3 хр от Rademes, Tpayp и Amatevil (1726/2700) 

  У этого леса было какое-то другое, настоящее название, но все его звали «Лесом острых зубов». Говорят, что когда-то в нём жили эльфы, но так про все леса говорят, а своё нынешнее название он получил в относительно недавние времена, когда стал вотчиной целого племени оборотней. Непослушных детей в Гринесте пугали, что оборотни Леса острых зубов придут за ними ночью, но когда дети подрастали до сознательного возраста, то узнавали, что оборотней уже давно никто не видел, и что их княжество было разорено каким-то древним героем, а столица разрушена. Даже если в этом лесу и водился какой-либо ещё острозубый зверь, ему бы пришлось топать дня четыре, прежде чем он доберётся до Гринеста. И ко второму дню пути по бездорожью, четверо молодых путников из Гринеста уже успели убедиться, что топать четыре дня подряд — это должна быть очень сильная мотивация. Гораздо сильнее, чем проучить непослушного чужого ребёнка.
  Чего точно не было в рассказах стариков и уличных пьянчуг, так это историй о каких-либо драконах в этом лесу. Но Культ Дракона намеревался навестить именно этот лес, а у Культа Дракона круг интересов у́же, чем острие кинжала: драконы и всё с ними связанное. Несколько дней назад Аарон рассказал, что раздобыл у культистов секретную карту.
Получатели: Адраммелех, Аарон Вуд.На карте были очень грубо обозначены земли от Берегоста до Бердаска, а в центре неё был Лес острых зубов, с обозначенной углём точкой в его восточной части. На обратной стороне карты был список:

• рулон пергамента, 1 шт
• толченый мел (1фунтовый мешок)
• кожаный футляр

  Если верить Аарону Вуду, сыну достопочтенного стражника Рэндала Вуда, одна из лидеров Культа Дракона собирала секретную экспедицию в этот лес, чтобы найти там какую-то реликвию необычайной мощи, которую в последствии собиралась использовать против своих врагов во внутрикультовой борьбе за власть. Что за реликвия, кто там против кого собирался бороться и насколько крупный отряд культистов направился в лес — этого Аарон не знал, но слова «необычайная мощь» звучали достаточно разумным предлогом попытаться добыть реликвию раньше культа. И четверо подростков отправились в путь.
  Уже к концу первого дня идти стало тяжело. На плодородном чернозёме Гринестских окрестностей сорняки и травы могли себе позволить вырастать в половину человеческого роста. Хорошо если это были простые полевые травы вроде зверобоя, васильков или дикого лука, но часто попадалась крапива, а ещё репей, вокруг которого любили кружить шмели. Тот день, однако, закончился приятным ночлегом под одиноко стоявшим грушовым деревом, плоды которого как раз успели созреть.
  На второй день пути репея было меньше, и всё чаще стали попадаться заросли волчьих бобов, синие лепестки которых перекрашивали порой целые склоны холмов вокруг. Весь день шёл противный мелкий дождь, и только к вечеру распогодилось, но вечернее солнце уже не успевало просушить землю. Пришлось искать особое место для ночлега, и спустя какое-то время, путники вышли на небольшую поляну в ивовой роще. Часть этой поляны занимали показавшиеся из под земли известняковые откосы, что успели высохнуть, так что лучшего места для привала казалось не найти... но была одна маленькая настораживающая деталь: трава между этими откосами была примята недавно прошедшим здесь небольшим отрядом, либо стаей крупных зверей.

- Демонические цепи.. Серьёзно?.. - Пробормотал Дэймон себе под нос, глядя на извивающихся у его ног с явными гастрономическими намерениями железных "змей". Став столь внезапно похожими на розовую мечту какого-то палача-извращенца, они повергали здравость рассудка в лёгкий трепет. Похоже, в его следующей поэме тяжёлые мрачные цепи будут иметь природу отнюдь не символическую. - Чиара, сзади!

С сомнением мазнув единственным глазом по тускло мерцающему в потустороннем свете лезвию рапиры, Дэймон криво усмехнулся. Полосавать остро отточенной кромкой железные цепи? Ищите дурака.. Опустив на мгновение веко, бард потянулся внутрь сознания, мягко и осторожно косаясь Искры.. Той, что порождала на свет его музыку.. Той, что делала его тем, кто он есть. Рапира взлетела в приветственном салюте, а в распахнувшемся глазе плясал вовсе не иллюзорный, на сей раз, огонь.

-Сгори в пламени, что породило тебя! - От голоса полуэльфа затрепетал воздух, а по лезвию его клинка пробежала волна огня, срываясь с кончика крупными осенними листьями и яростным листопадом накрывая извивающуюся у ног акробата мерзость.

Мастер:
+75*2 хр от Tpayp и sweetcream (2028/2700)

– Вы из какой деревни юродивого достали? – спросил тифлинг, не особо интересуясь ответом. Так то его весьма забавляло издеваться над деревенщиной, но увы, сейчас не было на это времени. Как и на многие другие приятные вещи.
Куда интересней для Скамоса сейчас было то, что у него получилось. Все сработало совершенно не так. Конечно, в момент "призыва", он в какой-то мере надеялся что что-то произойдет. Сейчас это лишь добавляло проблем.
– Ну тут про почву-боль, это меня здесь вырубили, семя-кровь - это вот волчара. Сейчас должен прийти какой-то Жнец. Предлагаю отступить. Иных выходов из этой пещеры я не знаю.
Повернувшись к наименее сдержанному члену компании, тифлинг уже довольно громко сказал:
– Не туда воюешь! Иди сюда, пока поздно не стало! Честное инфернальное что не буду жрать тебя или твою душу!
На мгновение Скамос задумался о том, какой вкус должен быть у душ, но решил не забивать себе голову глупостями тогда, когда под боком вылезает самый настоящий дьявол или демон. Демонов то убивать приходилось, но вот дьявольские договоры были для него новинкой. И что-то ему не очень хотелось связывать себя какими-бы то ни было договорами с инфернальной сущностью.

Сидя в кустах, Хьюго во все глаза смотрел как мимо проскакал отряд друзей тифлинга. Как выяснилось, тот совсем не блефовал, когда угрожал что за ним придут другие. Но кто бы мог подумать, что "эти другие" не просто придут, а уже совсем на подходе.

"Вот тебе и гусь, Кларг" - бормотал разбойник пятясь назад, подальше от приметной тропинки: "Ох-хо-хоюшки-хо-хо. Хана нам всем". Желания предупредить или заступиться за зелёных подельников почему-то и не возникло. Да и как тут предупредить, не выдав себя и не попав под общую раздачу? Нет. Раз провидение спасло Хьюго от неминуемой гибели, он не станет сопротивляться. Просто бежать, со всех ног, как можно дальше. И лучше бы быстрее. А Кларг? Кларг сильный, он и не таких уделывал... Вот пусть как-нибудь сам тут.

И, развернувшись, Хьюго побежал прочь не оглядываясь. Даже пятки едва успевали сверкать в лучах заходящего солнца.

Мастер:
+25xp от Tpayp (259/300)

После фестиваля Розальда зарулила в шикарный магазин парфюмерии "Вода очарования" недалеко от главной площади. Там она прислушивалась к флакончикам разнообразных форм с необычными и тонкими ароматами, от нежных цветочных и до простоты знакомых травяных. От запаха откровенного сенокоса Розальду аж скривило, она потребовала нечто менее экстравагантное и более подходящее для дамы ее достатка. В итоге все смешалось в блеклую кашу сквозь которую хоть как-то пробивался один сильный аромат, залежавшегося на полке бутылька. На решение Розальды взять именно его, парфюмер тактично предложил другой менее "терпкий" вариант.
— Нужно чтобы было слышно сквозь горечь табачка, понимаешь, — с видом эксперта объяснила дварфийка, — Это то, что нужно, только поменяй крышечку вон на ту с кисточкой.

Довольная покупкой женщина, обильно смазанная духами, шлейф от которых пугал прохожих еще пять минут после ее исчезновения с улицы (могла себе позволить), направилась обратно в таверну «Бегущий олень». К тому времени в заведении уже появился владелец, ее старый знакомый Ролло, знавший лучшие времена ее бизнеса. Вместе они продегустировали половину меню крепких напитков из которой Розальда оценила перченую настойку с имбирем. Дальше были разговоры по душам, слезы по потерянной таверне в Гринесте, песни, жалобы на зятя Ролло и портрет маленькой внучки в медальоне, который очень тронул Розальду.

После, она не помня как добралась до замка и даже успела принять ванну, судя по запаху фиалок на утро, а не новеньких духов. Утром она была свежа и весела. С легкой душой продала повозку и коня в добрые руки и налегке отправилась к барже.


— Ну ладно тебе, Имса. Мне то уж ты можешь рассказать, что случилось. — настаивала Розальда. Весь вчерашний день дварфийку мучил интерес и сегодня она специально подсела поближе к изумрудной женщине и теперь доверительным тоном втиралась бедняжке в доверие.
— Со мной такие странности часто случаются. Однажды у меня все волосы с головы разом выпали! Мне это до сих пор в кошмарах снится.

Мастер:
+50*2xp от Amatevil и Tpayp (500/900)

СОПРОТИВЛЕНИЕ БРАНА: ШОК ЗА ЗАВТРАКОМ



  Баржа под названием «Сомик» была нагружена ящиками невыделанных шкур и рулонами кожи и мехов. Капитаном корабля был мужчина по имени Архений Юлельтин — грубый и невоспитанный мужлан без тени цивилизованности. Он был дружелюбным, весьма вульгарным и с полным отсутствием манер. От него дурно пахло и он был вечно в чём-то перепачкан. Он обожал скабрезные шуточки, и больше всего доставалось его подмастерью, которого звали Варлейф Торенсен. Особенно Архения веселило, что парень был левша, и не женат. Капитан шутил, что Варлейф женат на своей правой руке, и потому бережёт её, стараясь сохранить красоту и нежность своей «супруги». Сам Варлейф уже давно перестал на это обижаться.
  У Архения была небольшая команда из двух подручных, которая помогала ему управляться с баржей, и они были куда более приятными личностями, так что те несколько пассажиров, которые пустились вплавь на этой барже, предпочитали общаться с капитаном через них. Одного звали Лосвиус, а другого Лиду. Сейчас они завтракали здесь же в каюте, что служила столовой, где завтракали Майя, Розальда и другие путешественники. Брана пока не было. Он отправился на палубу, чтобы как сильный и независимый тулней самостоятельно наловить себе рыбы на завтрак. Пока он пропадал снаружи, у Майи и Розальды было время повозить деревянной ложкой по каше и в очередной раз посмотреть на экипаж.
  Самым интересным пассажиром здесь была женщина по имени Имса. Она выглядела как обычный человек, за исключением одной маленькой детали: она была изумрудно-зелёного цвета с головы до пят. Кожа, волосы, глаза, ногти, зубы — всё что могло быть зелёным являлось таковым. Она не скрывала, что путешествует в Уотердип в поисках того, кто сможет избавить её от этой напасти. Сам по себе цвет её не заботил, но когда кто-то пытался расспросить её о том, что же с ней случилось, она грустнела и отказывалась продолжать разговор.
  Кроме Имсы с ними плыли две старые женщины, которые весь прошлый день обсуждали праздник в Бердаске. Рядом сидел пожилой мужчина, что путешествовал в компании с дварфийкой (оба были одеты в красивую одежду). Чуть дальше в тёмном углу сидела хмурая эльфийка, держась особняком от остальных. Три шумных полурослика в пёстрых одеждах, болтающих на своём языке, сидели ближе всех к Майе и Розальде, а за ними сидела... та самая гномка, что расспрашивала Майю на фестивале обо всяких подозрительных делах. Только тут на корабле она не спешила подходить к своей знакомой «fintha» и вообще вела себя так, будто они никогда до этого не общались.
  Бран тем временем вытащил сеть, вытряхнул на палубу её содержимое и сел передохнуть на борту кораблика, грея на солнце вспотевшую шею и любуясь тем, как утреннее солнце блестит на чешуе словно золото. Пока все шумные людишки закупорились опять в свой деревянный ящик, который называли специальным словом «каюта», он мог чуть передохнуть, расслабиться и подумать о хорошем. О козах, наверное. Или о том, как хороша будет уха... и тут как взмолится «золотая» рыбка! Голосом молвит человечьим: «Отпусти ты, тулнее, меня в море, дорогой за себя дам откуп: откуплюсь чем только пожелаешь.»

— Да у них всегда всё не так. То фертильность не удалась, то волатильность повысилась. — Майя с видом большого знатока махнула рукой, как частенько делал дед Эскоберт.
Задумалась.
По всему выходило, что народ в Бердаске ушлый через одного. Надо было этим немедленно воспользоваться!
— Был тут один. Мелкий жулик. В красном капюшоне, рот щербатый, нос картошкой, от губы шрам. Сначала у меня три штучки купил, а потом где-то напился и сбежал не расплатившись. За ним потом все рынком гонялись. Но его, наверное, и так поймают, он дурачок, до 10 считать не умеет.
Ещё в Бегущем Олене сегодня странные типы остановились. Четверо. По виду типичные душегубы, хоть сейчас на плаху, но наглые, ничего не боятся, будто самого Тира за бороду ухватили. Даже удивительно.
Ещё на дороге к городу нас четверо на лошадях обогнали. Полуэльфийка с эскортом. Вся такая расфуфыренная, говорит, будто с востока родом, кричала, что для неё десять тыщ не деньги вообще. Хотя трезвая. С ней два бугая с саблями и девка мелкая с ножичками. Вроде охранителей. Сейчас уже в городе должны быть.
Майя ненадолго задумалась, а потом мстительно добавила:
— А ещё тут драконид ходил. Здоровенный такой, с двух мужиков ростом. Морда страшная, со шрамом, будто палицей залепили. Всё хотел кого-то найти и отомстить. Или порешить. Жуткий. Я бы ему точно ничего продавать не стала!

Мастер:
+75*3xp от Tpayp, Amatevil и Bully (2436/2700)

Но был на фестивале человек, которому не досталось ни состязаний, ни прекрасных танцев. Впрочем, стой он в толпе, то наверняка сжёг бы одноглазого барда завистливым взглядом, а его партнёршу — мыслями. Человек этот, впрочем, присутствовал в другом месте. И работал языком.

    Законник искал Хозяина Знаний, как прозывались аббаты Огмы. Он застал этого ряженого «гнома-авантюриста» за беседой на незнакомом языке с каким-то халфлингом. Непринуждённый разговор изрядно веселил собеседников. Хоббит даже показывал жестами что-то большое, что становилось всё больше, тогда как Миррортор спорил и убеждал, что «больше» должно превращаться в «ниже».

    — Мейстер Миррортор? — тихо окликнул Ноль.

    Миррортор нахмурился и замешкался, решая, отвечать или нет. Ноль стоял спокойно, но явно не собирался исчезать. В итоге замаскированный настоятель быстро свернул пантомиму, бросив полурослику что-то по смыслу похожее на дружелюбное «пока» или «как-нибудь потом поболтаем», и повернулся к Нолю с настроением куда менее воодушевлённым.

    — Моя маскировка уже не та, что прежде, да?
    — Э-э, вовсе н…
    — Что меня выдало? — перебил жрец. — Накладной нос?
    — Да не то ч…
    — Проклятье! Я так и знал, что перестарался с ним.
    — Ваш нос чудесен как похороны судьи! — поспешно утешил его Ноль. — Нет, милорд!
    — Тогда что?
    — Просто мне велели отыскать гнома, у которого борода размером с Цимбар. Я не мог ошибиться.
    — Вот оно что… — протянул гном, запустив пальцы в рыжий шедевр цирюльника. — И кому понадобился скромный старик Брандсалдин в день, когда все празднуют конец недели: что плут, что страж?
    — Губернатору Найтхиллу, — Ноль невзначай коснулся пальцем пелерины над сердцем, приоткрыв самый край коронованной инсигнии, — я его секретарь.
    — Погоди-ка… Ты — тот самый мальчик из Гринеста, что хотел стать жрецом Огмы?
    Мальчик из Гринеста покраснел. Он-то думал, что быть внушительным с чиновниками у него выходит лучше, чем с девушками.
    — Ноль, кажется, — окончательно вспомнил Брандсалдин. — Чудно́е имя.
    — О-он самый. Да, я впустил Огму в свою жизнь, — признался Ноль.
    — Как быстро ты вырос!
    — Теперь ко мне обращаются с просьбами рассудить покражу коров. Это божественно, да.
    — Что ж. Отрадно видеть, что Огма одаривает мудростью не только стариков, но и тех, кому она гораздо нужнее. Как говорилось в старой пословице: «О если бы молодость знала, о если бы старость могла…»
    — Сегодня нам нужна и ваша мудрость, милорд, — Ноль просто не мог держаться официально с этим добродушнейшим пройдохой и заулыбался в тон музыке с фестиваля. Но улыбаться пришлось недолго: — Вы ведь слышали о нападении на Гринест?
    — Да, тревожные вести. Мы с Высшей Леди как раз думали подготовить к началу следующей недели какую-никакую помощь, чтобы отправить губернатору Найтхиллу. Понимаю, слишком поздно, но всё же нужно поддержать старика и его город.
    — Мы благодарны вам. Но…
    — Но это правда, что на вас напал синий дракон? — быстро спросил Миррортор.
    — Правда, — тихо сказал Ноль, приглашая собеседника перейти на прогулочный шаг. — Дракон и тёмное чародейство, о котором слышать не слыхивали в наших спокойных краях. Та ночь пылала. Многие погибли. А напавшие объявили себя культом. Культом… Дракона.
    — Культом Дракона? — переспросил настоятель. Стюард кивнул, вызвав удивлённое восклицание:
    — Разве он не остался в истории?
    — В каком это смысле? — опешил секретарь.
    — Неужели кто-то в здравом уме ещё готов следовать их догмам, от которых Эльминстер не оставил и камня на камне?!
    Тут Ноль и вовсе прищурился:
    — Так вы хотите сказать, что подобное уже случалось. Значит, их вера — это призыв к чему-то вроде… ну, Старых Религий?
    — Хуже, — отрезал Миррортор. — Это пример того, к чему может привести невежество, помноженное на высокомерные амбиции.
    — Вы говорите загадками.
    — Саммастер основал этот культ на древнем пророчестве, которое перевёл с ошибкой. Исправленным переводом Эльминстер выбил почву из-под его ног, разом обрушив его догмы и авторитет.
    — Очень ловко! — хмыкнул счетовод. — В духе современных течений государственности.
    — Но, как видишь, монстр снова поднял голову...

    Брандсалдин нескоро нарушил эту паузу.

    — Да, так зачем ты меня искал?
    — Как раз затем, что пожар Гринеста совсем не показался нам древней историей.
    — Работа героев никогда не заканчивается... — первосвященник вздохнул с сожалением.

    Над крышами города поднялся трескучий букет салюта. Остановившись, два странных собеседника — пожилой гном и тощий молодой секретарь — смотрели на то, как бокастые облака становятся то жёлтыми, то зелёными, то розовыми. Эхом донеслись трели рожков, объявляющих о начале конного турнира. Разноцветные блики ложились на их лица, а Ноль продолжал говорить:

    — Напавшие увели караваны с награбленным. Один из них мог повернуть с Алдунского тракта на Бердаск, и я пришёл упредить о том, что среди горожан могут скрываться эти бандиты, готовые повторить атаку. Некоторых изобличат одеяния с пятнами гари, да не всех. Также я хочу расспросить вас, не проходил ли кто подозрительный через южные ворота.
    — Высшая Леди уже позаботилась о защите, — гордо кивнул Брандсалдин. — Она удвоила стражу и количество разведчиков, так что большому отряду не подобраться к Бердаску незамеченным. О тех же кто скрывается здесь… что ж, они сильно сглупили, если решили скрываться в городе, что находится под покровительством Бога Знаний. Полагаю, Бердаск — их временное пристанище, а сами они скоро покинут его, попытавшись сбыть награбленное в более безопасном месте.
    — Каком? — Ноль с сожалением отвернулся от салюта.
    — Кормирский король? Побережье Меча? — пожал плечами настоятель. — Мы сможем вычислить это по учётным книгам, что ведём в крепостных башнях. Но, боюсь, к тому времени, когда мы поймём путь товаров, будет уже слишком поздно...
    — То есть, — уточнил стюард, — никакого подозрительного каравана, телеги или купца с многочисленной охраной через Бердаск не проходило? Речь о последних двух-трёх днях, не более.
    — В том-то и дело, что их каждый день проходят десятки! — аж притопнул Брандсалдин.
    — Проклятье.
    — Нам не хватает людей, чтобы досмотреть всех. Да и не каждый купец готов стерпеть, что копошатся в его поклаже. Тут, видишь, если действовать грубо и быстро, то торговцы начнут объезжать твой город стороной. А если медленно и учтиво, то это от зари до зари работать, и всё равно не управишься. Али ты помочь готов?
    — Сейчас они наверняка в пути на Скорнубель, — увернулся Ноль. — И мне предстоит следовать за ними. Скажите, мейстер Миррортор, можем ли рассчитывать на помощь стражи на Скорнубельском тракте? Я видел в храме, как некое заклинание предупреждало брата Сергора о гоблинах.
    — В Скорнубель? Значит, всё-таки Побережье Меча. Как интересно...

    Ноль молча ждал продолжения, но взгляд гнома затуманился от глубоких раздумий. Его даже пришлось окликнуть:

    — Кхм. Мейстер?..
    — Да-да… На тракте сейчас только наши разведчики. Они хорошо делают свою работу, и потому вы их вряд ли увидите. Караваны, идущие на север, обычно сами заботятся о собственной безопасности, нанимая охрану. Впрочем, знаешь что, Ноль? Ты ведь не один приехал?
    — Не один.
    — С тобой те воины, что защищали Гринест?
    — Это так.
    — Полагаю, среди них и тот герой, что сразил синего дракона, спася город? Как его… Драккейн Ракоши? Я слышал, он тоже служитель Огмы? О, как бы я хотел его лично обо всём расспросить...
    Ноль тихонечко хрюкнул на последних словах:
    — Не совсем, э-э, так. Со мной приехал Баанаар Драккейн. Это… это удивительный воин! Он похож на человека, обросшего чешуёй и заменившего голову на челюсти крокодилоса. Не знаю, каковы его боги, однако поклоняющиеся Дракону привели его в жуткую ярость. Я слышал, что он убил много дюжин врагов, потому как его шкура неуязвима для стрел и мечей. Но лично того не видел, — с сожалением признался Ноль. — А вот многоучёный мэтр Ракоши при всей его наг… кхм, храбрости, предпочёл иной мир.
    — Как жаль, как жаль, — огорчился Брандсалдин. — Может, остались его дневники?
    — Велите спросить об этом в доме губернатора.
    — Сейчас есть более срочные дела. Раз ты приехал не один и готов самостоятельно продолжить поиски, мы с Высшей Леди Силирией можем оформить вам дозволение Альянса на досмотр любой телеги, что держит путь из Бердаска в Скорнубель, — здесь тон рыжебородого старика сделался решительным как весенний медведь. — Также я попрошу канцелярию снять для вас копию списка торговцев, что отправились тем трактом в ближайшие два дня. Это меньшее, что мы можем сделать.
    — Я вам признателен, — Ноль прижал руку к сердцу в искренней благодарности и доверчиво поделился: — Но мейстер… я видел, что вас привели в задумчивость вести о том, что Поклонившиеся Змию идут на север. Нам ведомо, что они условились о встрече в Воротах Балдура. Скажите, в древних историях… в них что-то говорится об их цели? О том, для чего им сокровища?

    В этот момент отблески салюта погасли, оставив лишь стук трости Ноля по мостовой. Брандсалдин покачал головой.

    — Это-то меня и страшит… — тихо признался он. — Я не знаю ничего, что могло бы манить их туда. Быть может, им нужен лишь порт во Вратах Балдура, а затем они отправятся в другие края? Не знаю, Ноль, не знаю. То нахальство, с которым напали на Гринест, не сулит ничего хорошего. Пойдём, найдём нашу Высшую Леди. Нечего откладывать в долгий ящик.

    Спустя несколько часов в руки Ноля перекочевал пергамент, обладавший волшебным свойством — позволять инспектировать любую повозку любого торговца на предмет похищенных из Гринеста вещей. Вместо Богов грамота обращалась к покровительству Альянса Лордов, хотя ни сама Высшая Леди Силирия, ни Брандсалдин Миррортор формально не состояли в Альянсе, а лишь входили в союз с Пятью Лордами. Нолю бы расспросить подробнее об этом международном моменте, но Леди и так была недовольна бумажками в её законный выходной. Хотя она понимала важность миссии, до конца унять раздражение у неё не получилось, так что терпение Высшей Леди испытывать не стали. Миррортор проводил Ноля до ворот замка, взяв на себя хлопоты по ночлегу и постою для него и его друзей, и пожелал удачи в их деле.

    — Только одна просьба, — напутствовал гном юношу.
    — Мой мейстер?
    — Будь повежливее с теми торговцами, что падут под твоё подозрение. Торговля — она как женщина: поощряет настойчивость, но не терпит грубости.
    Ноль моргнул.
    — Эх, ты слишком юн для всего этого… — гном махнул и наконец-то снял несуразно длинный нос. — Храни тебя Огма!

    Молодой стюард светло улыбнулся, принимая благословение. Когда он поднял голову и водрузил шляпу на спутанные волосы, в его глазах сиял огонёк, который можно было принять за решимость, не будь он так лукав:
    — Неважно, каков мой возраст, мейстер Миррортор. Важно, что законы губернатора и Альянса едины для всех.

    Начинало смеркаться. За разговорами он наверняка пропустил все танцы и турниры. С сожалением глянув в тёмное небо над тускнеющим фестивалем, Ноль отправился искать спутников и сообщать, что вопрос с ночлегом решён.

Мастер:
75*6 = 450 хр от Numetorum, Enote, Bully, Amatevil, Tpayp и Vertigo. (1662/2700)

Хьюго буквально рухнул на свое место за столом. В попытке поставить недопитую кружку с элем, он не рассчитал и стукнул ее об угол. С гулким звоном кружка раскололась, а чудесный напиток разлился прямо разбойнику на штаны. Впрочем, тот даже не заметил казуса, а вклинил свой взгляд в соперника напротив, стараясь произвести грозное впечатление. Если, конечно, можно произвести грозное впечатление заплывшими от переизбытка выпитого глазами.

Как только здоровяк занял свое место, Хью приподнял свой зад и подтянулся как можно ближе к сопернику:

– Вот ты послушай, друг, - сказал он заплетающимся языком, так будто продолжал давно начатый разговор, – Я Малышу говорю, какого ты с этим магом красноперым скентовался, все равно же кинет, зуб даю. Вот Хью, посмотри, никого не кидал, он с понятиями, ясно тебе да?

Затем, шмыгнув носом, добавил:

– Вот давай забьемся ща, ты короче руку свою положишь, ну типа все, проиграл. А я такой тебе потом половину выигрыша отсыпаю. Тема железная, говорю... – тут разбойник заговорщицки посмотрел по сторонам, затем приложил палец к губам и многозначительно произнес: – Только тссссссссс... никому вообще... понял да?

Мастер:
+25xp от Tpayp (184/300)

-На этот вечер у неё уже есть спутник.. - Прозвучала откуда-то сверху короткая фраза. Произнесённая голосом, знакомым жрице и драконорожденному, она вполне могла повергнуть их в легкое оцепенение. Ибо голос этот никак не мог звучать здесь и сейчас, ведь хозяин его остался лежать обезображенным трупом на залитом кровью и ядом щербатом полу пещеры, из которой они сами выбрались разве что божьим провидением. И тем не менее...

Взлетевшие к кромке рассохшейся конюшенной крыши взгляды скрестились на говорившем, что подкрался столь незаметно. Молодой полуэльф в лёгком изумрудном подобии гамбезона смотрел на собравшихся сверху вниз. Половина лица его была перетянута повязкой, из под которой отвратительной печатью выглядывал свежий лиловый шрам, уродуя некогда прекрасное и молодое лицо. В мужчине тяжело было узнать их недавнего и столь недолгого соратника, однако голос, перекинутая через плечо лютня и манера держать себя: легко, одновременно расслабленно и упруго, словно взведённый и готовый к бою эльфийский лук, явно выдавала в нём Дэймона. Мертвеца Дэймона.

"Покойник", тем временем, хмыкнул, наслаждаясь немой сценой, и присел на край крыши, свесив вниз ноги, придерживая левой рукой эфес рапиры. Единственный глаз барда, по прежнему пронзительно голубой, был обращён на пьяных мужиков и из него, словно из под поверхности ледяного зимнего озера, сквозил холод, необъяснимым образом смешиваясь со смолью пылающего Гринеста и затхлой, пропитанной ядом, сыростью пещер.

— Предлагаю нам всем пойти своей дорогой. — Произнёс полуэльф и, препаскудно ухмыльнувшись(отчего свежий шрам исказился и придал его лицу весьма неприятное и несколько демоническое выражение), добавил: — Впрочем, ты можешь попытать счастья.

Мастер:
+75*5= 375xp от Amatevil, Tpayp, Diana, Bully, и Solmira (1578/2700)

Майя взгрустнула, но не слишком. Конечно, в такой богатой и успешной таверне весь персонала подобран волос к волосу, голос к голосу, и новые люди им не нужны. Но спросить-то никогда не повредит! Да и не спроси она, как бы про гуляния узнала? В конкурсах, конечно, на голодный желудок не поучаствуешь, но какую мелочь перехватить наверняка удастся! Вопрос же хозяйки заставил её глубоко задуматься. По всему выходило, что никакой пользы от неё нет. Ни весёлых фокусов показать, ни телегу починить. С металлом и кожей она работать не умела. Врачевать или болтать без умолку тоже. Танцевать, петь, ставни расписывать... Майя почувствовала, как перед разверзается бездна. В совершенно неожиданном месте совершенно неожиданным образом выяснилось, что она абсолютно бесполезна. Всю жизнь она возилась по дому и со скотиной, ну так это каждый деревенский умеет. Травки-примочки тоже все знают. Охота? Да кому в городе нужны охотники со всеми их луками, следами и умением прикинуться кустом!?
— Д-да... спасибо... — только и смогла выдавить она, погружаясь в пучину и отчаянно пытаясь найти оправдание своему существованию. — Я только немного обсохну и пойду.

+75хр от Tpayp: "Аж жалко стало" (1911/2700)

БЕРДАСК



  Бердаск был крупным городом, с населением более двадцати тысяч жителей. Этот город был известен верностью Альянсу Лордов, хотя поговаривали, что здесь сильна тайная организация Арфистов. Жили здесь в основном люди, хотя дворфы и халфлинги тоже встречались довольно часто. Город стоял на реке Чионтар, и был обнесён крепостной стеной высотой в три человеческих роста. Это был богатый город. Его называли Жемчужина Закатной Долины (но только не вздумайте назвать его так в соседнем Иреаборе, который соперничал с Бердаском во всём, кроме открытой войны). Дома здесь были сплошь каменной постройки, они ютились плотно друг к другу, стараясь все уместиться в пределах крепостной стены, и высота некоторых домов порой достигала четырёх этажей. Чтобы разбавить серость стен и мостовых, Бердаскцы любили украшать дома и улицы цветочными горшками, а на балконах некоторых домов виднелись навесы из тетирского вьюна. Жаль, что зимой вся эта красота увядала, и красочными оставались только вывески торговых лавок, да таверн.
  В центре города были два скалистых холма, обложенные брёвнами. Один из холмов назывался Холмом Познания, и на нём стоял алтарь, посвящённый Огме. На другом холме был выстроен замок Высшей Леди Силирии Драгонбрест, которая формально была правителем города, но она отвечала во всём перед верховным жрецом Огмы, Брандсалдином Миррортором. В городе были ещё храмы Хельма и Миллил, но, по словам Ноля, они не пользовались таким почтением. Вокруг обоих холмов были выстроены дома самых богатых жителей города. В Бердаске не было знати, но проживало много успешных торговцев. Это именно их дома были высокими трёх- и четырёхэтажными постройками, на первом этаже которых были их торговые лавки (хотя в Бердаске был и полноценный, большой рынок). Сами торговцы жили со своими семьями на втором и третьем этажах, а чердаки обычно оставались незаселёнными. Именно про них по всему Побережью Меча ходила пословица: «Холоднее, чем на Бердаскском чердаке», в основе которой лежал тот суровый факт, что зимой тепло камина редко когда доставало так высоко.
  Рядом с замком Высшей Леди была таверна и постоялый двор Бегущий Олень, где и договорились встретиться путешественники из Гринеста. Место было очень приличное, с большим количеством народа, в основном с деньгами. Сидя здесь, можно было не бояться вляпаться в какую-нибудь переделку или быть втянутым в пьяную драку. Добротные столы, удобные стулья с подушками под попы невысоким (или слишком нежным) гостям, камин и обещание живой музыки вечером. Но зато и цены здесь были раза в два выше, чем в любой другой таверне.

Получатели: Ноль из Кловерли.

  Ноль бледно улыбнулся.

  В детстве бабушка рассказывала сбившейся в круг ребятне из Кловерли, как эльфы, потусторонние существа из грёз и света, выходят к ночным кострам, чтобы единственную ночь в году танцевать со смертными на летнем празднике. А теперь он сам вот так запросто разговаривает с одним из них среди поверженных горных чудовищ. Ха! Поди, если Ноль вернётся, так будут слушать и его, седого и кряхтящего. А бессмертный эльф с золотыми глазами останется бродить в рощах Зелёных Полей. С очередными спутниками. С очередными смертными. Красиво… и немножко грустно. В самый раз для истории, которую Ноль собирался поведать.

  — Лорас, мне стыдно сказать это, ведь мы ко всем радушны, но их выбор обусловлен тем, кто ты.

  Счетовод коснулся жёстких перьев, будто просил у рогатого монстра прощения за его тайны.

  — Говорят, в деревне Колвилль жил мужчина. Звали его то ли Мэтт, то ли Гэри, неважно. Сей мужчина соединился в браке со славной женщиной. В нашем календаре есть день, который случается единожды в четыре года. На него мы устраиваем большой праздник. По всем Зелёным Полям жгут костры, пьют и веселятся ночь напролёт. Не стал исключением и тот год давным-давно.

  Тихо шелестели кроны. Полдень проскальзывал сквозь изумрудную мозаику. Тепло лилось в рощу у пыльного тракта. До самого горизонта, пока хватало взгляда, зеленели луга и холмы. Те луга и холмы, где много десятилетий назад то ли Мэтт, то ли Гэри пил яблочный сидр и веселился у огромных костров.

  — Среди пирующих мужчина встретил эльфийскую деву. Столь прекрасную, что его сердце не сохранило верность. Они разделили ночь, чтобы наутро жена нашла любовников. Тогда она вырвала сердце изменнику и сварила в чугунном котле, распевая древние заклинания. Кое-кто говорит, что она вырвала сердце у эльфийской девы, а кое-кто — будто своё собственное. Тут, э-э-э, источники расходятся. Кое-кто вообще считает, что соперницу просто притопили в болоте. Не знаю. Но знаю, что женщину поймали и судили за убийство. Мы тут законы уважаем. Наверняка, м-м-м, была повешена на заре после визита исповедника, — со знанием законотворческого дела прикинул Ноль. — И вот, говорят, стервятники, слетевшиеся к её трупу без сердца, клевали его всю ночь, пока не склевали тень от него. А как тень пропала, все они превратились в чудовищных птиц. В перитонов. Теперь они кружат над горами, ищут эльфийские сердца. Тени, на которые указал мастер Драккейн, принадлежат не им, а женщине, повешенной много столетий назад. Все перитоны унаследовали её судьбу.

  Улыбка Ноля стала смущённой.

  — По крайней мере, такова легенда о птицах с человеческими тенями. Наверняка, конечно, мы ничего не знаем. Тем не менее, от козопасов я наслышан, что перитоны понимают человеческую речь. Во-первых, не каждая птица так может. А во-вторых, кто-то мог подговорить их, упредив, что по дороге едет эльф.

Мастер:
50*7 = 350xp Tpayp, Bully, Diana, Supergirl, Amatevil, kitaiko и Vertigo (912/900)

А за спиной Баанара прозвучал тонкий возглас. Подскакивая в седле, Ноль усердно выкрикивал между ударами крупом под задницу:

— Пери-тоны! Оружи-е почти беспо-лезно! Меть в гла-за! — выкрикивал он те обрывки знаний, которые исправно записывал со слов горных охотников и козопасов. Чаще всего ему жаловались на чересчур плотный мех этих хищников. В нём застревали стрелы, дротики и прочее колюще-рубящее. Видя, что ничем не может помочь, Ноль сорвал шляпу и замахал ею на манер пугала. — А ну улетайте! Это незаконно!

Всё-таки, перитоны летают.
И птицы летают. А ещё птицы боятся пугал.
Может, в силу аналогии перитоны испугаются шляпы?

Мастер:
+75хр за плюсы к этому посту (175/300)

Майе было скучно. И грустно. И некому руку подать. И как солдаты изо дня в день в карауле стоят? Это ж с ума сойти от безделья. Или спиться... Озарение вышло ослепительно ярким, и Майя враз проснулась. Так вот почему солдаты спиваются! Из-за караулов.
Развить мысль и приложить её к другим профессиям она не успела. В дверь деликатно постучали.
"Вам кого?" — едва не спросила Майя простодушно, но вовремя опомнилась. Пребывание в карауле требовало разбудить гарнизон и дать предупредительный выстрел, это она знала точно. Но стрелять мешала дверь — надо было будить.
Тётушка Ро грозилась страшными карами, если её побеспокоят до рассвета, а Бран завещал не трогать его до нужной фазы Луны. Оставалась волшебница, которая никаких наказов не оставляла и оттого стала лёгкой добычей.
Майя потеребила эльфийку за плечо и прошептала на ухо:
— Извините. Там кто-то пришла.

Мастер:
+75*2 xp от Amatevil и Tpayp

Ноль и вправду оказался самым обыкновенным счетоводом. Даже свою пухлую счетоводскую книгу из рук не выпускал.

Он с опаской и явным удовольствием поглядывал на спутников, наслаждаясь тем, что угодил в такую пышную компанию. Настоящие авантюристы! Те самые, про которых от Лускана до Аскатлы складывают… ну, эти… ну, по трактирам… не поэмы, не оды… песни, вот. А посмотреть Нолю (который вообще-то занимался пересчётом вин в лесных общинах и брёвен на плотах, а не сыском злодеев и губителей) было на что.

Скажем, на темноволосую Чиару и её удивительную татуировку Ноль глядел с затаёнными мыслями. Этими мыслями, правда, Нолю хватало такта не делиться. Разве что отвечал он как-то слегка невпопад, если с ним заговаривали в этот мыслительный момент.

Зато на закованного в сталь зверолюда, увешанного топорами как ель на Сердцезим, Ноль пялился почти без остановки. Это же надо — чешуя вместо кожи! А хвост! А зубы! А восемь ног! А, нет. Проклятье. Ноги всё же две. Нолю, кажется, было бы в радость, если бы гигантский сударь Драккейн выглядел ещё более необычно, чем он, собственно, выглядел.

И на эльфа с серебряными волосами Ноль тоже смотрел, про себя удивляясь и радуясь, что посланник Волшебного Народа сподобился путешествовать с ними — простыми смертными. Будь его воля, Ноль замучал бы мастера Арлорасила просьбами взглянуть на настоящий эльфийский меч. Или на настоящую эльфийскую магию. Или ещё на что-нибудь настоящее эльфийское.

С другой стороны, когда Ноль не глазел и не считал, он мало чем отличался от седла на своей лошади. Запоминались сходу… разве что, пожалуй, удивительная пунктуальность и ясность речи, непривычная среди пейзан и господских серфов восточных марок. Ноль всегда говорил точно, обычно сопровождая слова кроткой улыбкой. Или молчал. Вспоминал Гринест. Вспоминал, что осталось от него.

В это утро случилось удивительное: седло по имени Ноль заговорило.

— Мои мастера, — заметил юноша, — я два дня обдумывал, как подойти к этому вопросу, но не смог подобрать вежливых слов. Спрошу прямо: каковы окажутся ваши намерения, ежели мы настигнем обидчиков?

Мастер: +100хр (100/300) за четыре плюса посту.

  Вот уже два дня Бран Костеголовый ехал в телеге, подобно типичному мягкотелому южанину. Подобно типичному беспомощному южанину, он ехал по накатанной дороге, вместо того, чтобы срезать путь и пройти напрямую, по дикой местности. А всё потому, что теперь у Брана было настоящее драконье яйцо, весом с молодую козу и размером почти таким же. Его было неудобно тащить в руках, и оно не помещалось ни в одну походную сумку, так что теперь Бран ехал в телеге, где яйцу было организовано уютное гнездо из соломы.
  Вместе с ним в телеге ехало сразу три женщины: очень высокая женщина с белыми волосами, очень низкая женщина с чёрными волосами и очень юная женщина с рыжими волосами. Двух из них он уже знал по предыдущим сражениям в Гринесте, а низкорослая женщина — Розальда — была, собственно, хозяйкой этой телеги и согласилась везти их хоть до самых Врат Балдура. У неё на то были свои причины.
  Самое главное, что здесь не было Драккейна, из клана Баанаар. Этот драконорожденный как-то не очень хорошо относился к драгоценному яйцу Брана и всё рвался его разбить. Возможно потому, что чешуя Драккейна была белой, а яйцо чёрным, и это вызывало в нём некоторую расовую ненависть? Разделившись на два отряда, Бран может и рисковал, но путешествуя рядом с Драккейном он рисковать тоже, и пока что сложно было сказать, какой вариант более рискованный.
  Пока что за целых два дня им не повстречался ни один бандит и ни один крупный хищник. Большинство грабителей ушли на запад, в сторону Берегоста, а Бран ехал на восток. Тут бандиты уже всё пограбили, включая отдельно стоящие фермы, иногда встречавшиеся поодаль. У светловолосой Ауриэлии было достаточно времени, чтобы решить, должна ли она дальше участвовать в этой войне людей против Культа Дракона, или пусть войны остаются воинам. Ценой невероятных усилий ей удалось (несколько раз!) спасти Катрану, которая чуть не погибла вновь, а вот забавного гнома по имени Брок спасти всё же не удалось. Готова ли Ауриэлия терять друзей, сражаясь со злом? Пока что она могла не думать об этом. Она узнала, что путь Розальды пролегает через Эльтурель, а этот город был знаменит тем, что над ним парил огромный шар, освещавший город и днём и ночью. Говорят, свет этого шара был губителен для нежити, и он был виден почти из каждого уголка окрестных земель как свет восходящего солнца или далёкой, но яркой звезды. Ничего подобного Ауриэль пока ещё не видела.
  С ними ехала рыжая Майя. Майя Вуд, которая теперь не хотела, чтобы её так называли. Её отец, Рэндал Вуд, и её младший брат Аарон остались в Гринесте, где вроде бы должна была остаться и она. Вроде бы она отпросилась. Или нет. Или была уже достаточно взрослой, чтобы не отпрашиваться. Точно достаточно взрослой, чтобы надерзить сующим нос не в свои дела, если потребуется.
  Второй день мирного путешествия подходил к концу, и настало время выбрать место для привала. Перед отрядом было два варианта: съехать с дороги и разбить лагерь в небольшой берёзовой роще, либо остановиться в одиноко стоящем сарае шагах в ста от дороги.

Лидия слушала речи трибунов молча, затаив дыхание. И все больше убеждалась в том, что поступала сейчас правильно, не раскрывая обескураживающей тайны. Староста внял ее словам, согласившись выкупить имя деревни ценой покаяния перед лицом ответственности. Тем самым он уберег и свою честь. Теперь ничто не бросало тень на мирную прибрежную деревню. Ни ложь, ни луна возмездия... Часть этого она взяла на себя, полагая, что призрак теперь упокоится. Будто сама приносила клятву пред всеми богами небес. Сегодня добрая, но озорная Малтэя отличилась в глазах кволлийки особенно: к матери вернулись дети. Однако на лаврах почивать - рано. Как Лидия успела выяснить, остальные решили уходить в Лайчгейт, чтобы именно там выстраивать оборону. Возражать магесса не стала, а только молча кивнула в ответ. По ее мнению, однозначно хорошего выхода в такой ситуации все равно не было: каждый был чем-то плох, но и в чем-то превосходил другие, поэтому Лидия просто не вмешивалась, дабы уберечь от бесконечных распрей и себя, и остальных. Оставалось лишь воплотить этот план в жизнь, и она почувствовала, что может помочь...

Девушка выступила из отряда избранных, чтобы продолжить говорить вслед Азриону. У нее тоже нашлось, что сказать.

- Дорогие люди, если позволите... Я хотела бы поддержать нашего паладина и просить вас хочу о том же, но скажу немного иначе. Это, наверное, имеет значение для всех вас. Азрион просить вас оставить свой дом. Это тяжело, мы знаем, но поверьте... Дом - это не только четыре стены, в которых вы спите и вместе ужинаете. Вернее, дом - это совсем другое... Я сама родом из Кволла и пол жизни прожила на колесах. Мой отец раньше торговал всякой всячиной, а Мама выступала на малой сцене: ярмарки в городках, праздники в деревнях... У меня никогда не было ни избы, ни хижины. Ни одной стены, что я смогла бы назвать своею. Сперва повозка, потом школьное общее жилье, а затем лагерь, в котором училась эльфийскому волшебству. Я не знала и не знаю селения, которое смогла бы назвать своей родиной, кроме целой страны - Кволл. У нас многие живут, путешествуя. И при этом живут счастливо. Я тоже была счастлива, пока со мной были мои родители... Но в какой-то момент их не стало, и тогда я почувствовала, что без них... Не так уж здорово. Ваш дом - не в четырех стенах, вот что я хочу сказать. Дом - это люди, которых вы знаете, с кем готовы делить кусок хлеба, это ваша семья: отцы, дети, внуки. И конечно, дом - это вера в лучшее. Иногда беды только делают нас сильнее, а иногда заставляют проливать слезы, но мы преодолеваем их так или иначе. Я прошу вас, не нужно сейчас падать духом. Бронс всегда будет жить у вас в сердце. И когда вы уйдете, то унесете его с собой. Жизнь, борьба - вот что важно. Гораздо важнее, чем постройки из дерева. Не бойтесь покидать это место. В Лайчгейте, я в этом совершенно уверена, будут рады и вам, и вашей помощи. А затем, когда все это будет окончено, вы вернетесь на землю предков снова, и никто не посмеет отобрать ее у вас.

Верховный прокурор Граш стоял на широком балконе невысокой башни, и задумчиво смотрел во внутренний двор замка. Моросил холодный дождь, то и дело срывающийся в первый снег. В небе творилась беспроглядная серая мгла, настолько плотная, что невозможно было поверить, что сквозь нее когда-нибудь еще пробьется луч солнца. Холода наступили непривычно рано для этих мест.

Внизу шли нехитрые приготовления к казни, которую Граш решил наблюдать лично. Два дворфа в лохмотьях выкапывали в слякотной жиже некое подобие канавы. А старый прислужник с кривой спиной, хромая и раскачиваясь из стороны в сторону, тащил ведра с песком - засыпать кровь, когда все закончится. Кажется, рабочие чувствовали себя неуютно под хмурым взглядом прокурора. Его боялись. И впервые в жизни он не был рад этому.

Последние события вызывали сильное беспокойство. Буквально сегодня утром обнаружили тело ещё одного агента -- одного из тех, кто был связан с поиском Рубина Бессмертия. Становилось очевидно, что кто-то целенаправленно охотится за его людьми, без жалости вырезая их. Граш понятия не имел, кому так сильно перешёл дорогу. Хуже того, неделю назад его доверенный офицер был пойман с подельником во время попытки выкрасть из замка тело Джады Лилир, с тем самым Рубином на шее. И только случайность помешала предателям довести дело до конца. Именно их готовились казнить сейчас.

Во двор ввели двоих мужчин со связанными за спиной руками. За ними шел еще один - Седой - мало отличавшийся от первых по внешнему виду, такой же изможденный и замученный. Разве что руки его не были связаны. Замыкал процессию огромный детина в дождевом плаще. В руках он держал широкий серп. Палач.

Седого остановили чуть в стороне, а обоих осужденных подвели к центру двора и поставили на колени в грязь. Один из них - офицер Дредмор Каньер - поднял глаза к балкону и с презрением усмехнулся наблюдавшему от туда прокурору. Так, будто он точно знал, что возмездие за его смерть неминуемо настигнет того. Он смотрел открытым взглядом честного человека, хоть и был приговорен за предательство.

Палач подошел к подельнику Дредмора, приставил лезвие к шее и с пугающей обыденностью сделал свое дело. Бедняга лишь жалобно заверещал, и тут же забулькал перерезанным горлом, Дредмор же закрыл глаза и зашептал слова молитвы. Наступала его очередь покидать мир живых. Вот только палач не торопился. Вместо того, чтобы выполнить свою работу самому, он сделал шаг к Седому и вложил серп в его руку.

-- Ты, - зычно прогромыхал детина и подтолкнул Хэлла к стоящему на коленях связанному офицеру. -- Режь ублюдка.

Следопыт взглянул на осужденного, затем на внимательно наблюдающего за ним с балкона Граша, и, наконец, на окровавленный клинок в руке…



… за день до этого….

-- Почему она не убивает тебя, Хэлл? - Прокурор склонился над телом бьющейся в удушье женщины, и завороженно наблюдал как жизнь вновь покидает ее. Призрак парил вокруг и безуспешно пытался дотянуться до Граша.
-- Ведь на тебе нет никакой защиты от нежити, но ты до сих пор жив. Не удивительно ли?

Прикованный цепью к стене Хэлл промолчал.

-- Я знаю, что ты думаешь, следопыт, - продолжил Граш выпрямившись, -- Я псих, хватающий невинных людей, и подвергающий их пыткам без видимой причины. Вот только это не правда. Я всего лишь верный слуга Рэнфолда Лютого. И все что я делаю, на благо моего повелителя. Мне не доставляет удовольствия держать тебя здесь. Но пойми меня правильно: история с крысами, дырой в стене и случайной находкой величайшего артефакта - слишком уж попахивает глупой выдумкой.

Голос Граша был тихим, неспешным и вкрадчиво зачаровывающим:

-- Но, допустим, ты говоришь правду, Хэлл, и действительно ни на кого не работаешь. Тогда тебе следует благодарить меня. Ведь я тот, кто определенно спас тебе жизнь. Так уж вышло, что есть сила, которая всячески старается убрать всех свидетелей: любого кто слышал или что-то знает об этом Артефакте, - прокурор указал на ожерелье с крупным рубином, покоящемся на шее мертвого женского тела.

-- Первым был твой друг Лефф Коррель, его зарезали как свинью в деревенской таверне. Затем пропал мой агент, вычисливший вас. После, одного за одним, находили мертвыми других, кто знал или слышал об этом деле. И, боюсь, череда убийств еще не окончена. Кто-то очень сильно желает перерубить нити, ведущие к твоей находке. И ты - главная нить! Как думаешь, долго бы ты прожил, если бы я не взял тебя первым?

Граш подошел к пленнику вплотную и прошептал:

-- Только благодаря мне ты сейчас не кормишь червей в поганой выгребной яме, Хэлл. Ты мой должник, как бы тебе не хотелось думать иначе! -- Прокурор всмотрелся в глаза следопыта, оценивая, на сколько до него дошел смысл сказанного.

-- И, думаю, ты можешь еще пригодиться мне. Я готов дать тебе работу. Достойную и хорошо оплачиваемою. У тебя будет все, что может желать человек твоего нрава: полная приключений жизнь с хорошим обеспечением. Вот только взамен ты должен будешь продемонстрировать свое стремление служить мне... Показать преданность... Не как наемник... Но как верный слуга...



… сейчас…

Хэлл сжимал в руке серп. Перед ним на коленях стоял приговоренный к смертной казни человек. С балкона за происходящим наблюдал Граш. Четыре солдата по углам двора на всякий случай приподняли арбалеты.

Кажется, следопыту пришло время выбирать свою судьбу.




********

Помимо прокурора с уличной террасы за казнью наблюдало без малого два десятка разномастных наемников, укрывающихся под навесом от промозглого дождя. Все они чаяли получить работу, ведь по слухам, у местного властителя было неплохое задание, в меру опасное и не менее прибыльное. Внутри царил гул множества разговоров, то и дело взрывающийся безобидными ругательствами да смешками. Когда палач предложил одному из пленников зарезать другого, раздались одобрительные выкрики и редкие аплодисменты. Не каждый раз доводится увидеть подобное. “Мочи его, брат”, - кричали одни. “Лучше сам зарежься”, - со смехом возражали другие. Спектакль явно приходился народу по душе.

И лишь немногие не поддались воодушевлению. Так, Лорд Фредерик Стэнтон вообще не следил за происходящим во дворике, предпочитая этому развлечению карточную партию. В данную минуту он не на шутку закусился с ловкачом Квиртоном. На кону уже стояло по пять золотых монет, но, кажется, игрокам этого было мало. Каждый был уверен в своем мастерстве и удаче, не желая отступать. Несколько собравшихся зрителей с азартом следили за исходом розыгрыша, разделившись по симпатиям пополам.

Особняком от всех остальных держалась воительница Нил. Ей не было дела ни до казни, ни до карточных игр. Возможно как раз этим - своим безразличием и отрешенностью - она и привлекла к себе ненужное внимание. Уродливый полу-орк с секирой за спиной подошел к ней вплотную и, чавкая яблоком, прогоготал:

-- А я думал тут будет тоска зеленая. Но нет. Этот Граш неплохо постарался: дал и хлеба и зрелищ. Даже о наших ночных развлечениях подумал! - здоровяк без стеснения пялился на девушку, -- Как на счет развлечь вечером красавчика Бруно? - с этими словами он широкой ладонью смачно шлепнул Нил по бедру. Рядом заржало еще два наемника, идея повеселиться с тремя единственными тут девченками казалась им весьма естественной. А иначе, по их мнению, для чего вообще этих цыпочек сюда позвали? Не сражаться же, в самом деле.

– Под крышей то оно удобней отдыхать, – возразил паладин, – чем под дождем в чистом поле. Да и давай уже отставим эти игры: я прекрасно понимаю, что вы не из тех, кто в такую погоду пойдет дороги караулить. Говори как есть, какой исход ты ищешь в нашей встрече. Я из простых крестьян родом, языком трепать по чем зря не привык.

Все были уверены, что Дэймон выберется сам, но почему-то полуэльф всё никак не мог найти силы, чтобы встать. Последние силы были на исходе, кислота прожигала глотку, не давая дышать, и Дэймон полз к краю смертельного облака, но никто не спешил к нему на помощь. Весь отряд ушёл к расщелине в стене. Той самой расщелине, которую Дэймон ненароком создал, взорвав все кобольдские бомбы Волной Грома, чуть не погибнув тогда. Расщелина, которая, как оказалось, привела отряд к спасению. Всех, кроме Дэймона.

Мог ли он винить Чиару за её желание забрать драконьи драгоценности? Вряд ли. Он и сам не далее как прошлой ночью собирал трофеи на поле боя перед крепостью, пока в небе парил дракон, метающий молнии во всё, что движется. Любовь к риску и награде за риск была понятна ему как никому другому. Слезящимися от кислоты глазами, задыхающийся Дэймон видел, как Чиара поворачивается и уходит, уверенная, что такому ловкому парню как он не нужна её помощь. Уходит Велия, наглотавшись кислоты не меньше, чем он. Уходит Бран, счастливый обладатель яйца. Уходит Драккейн, нашедший способ больше не предавать (просто больше ни к кому не привязываться). Уходит Майя, но что взять с деревенской девчонки? Уходит Лорас, решивший принять мнение большинства.

А Дэймону не хватило совсем чуть-чуть, каких-то пяти футов до глотка сырого, заплесневелого воздуха, не отравленного драконьей кислотой. Последние пять футов, которые решили его судьбу, оставив его в этой пещере вместе с Броком, которого он почти успел уговорить спасти.

Лорас уходил в расщелину последним, и, бросив взгляд в сторону Дэймона, он увидел, что полуэльф больше не подавал признаков жизни.

***

Пробравшись в соседнюю пещеру, Майя ощутила плотный запах запёкшейся крови. Целые лужи крови тут и там покрывали пол. В центре пещеры были четыре колонны, между которыми были натянуты цепи, будто бельевые верёвки, но вместо белья здесь висели освежёванные туши животных, подвешенные на крючья. Мяса было много. Крупные выпотрошенные туши, похожие на оленьи, козьи, или, может быть какие-то крупные кошки типа горных пум. Две туши были особенно огромные, и скорее всего принадлежали медведям. Запах от них правда говорил о том, что провисели они здесь уже достаточно долго. Выход из пещеры был закрыт занавесью из сотен лент кожи местных животных примерно в ладонь шириной. Эти ленты были развешены и по стенам, правда качество выделки шкур оставляло желать лучшего.

Выбравшись из мясного склада, герои оказались в центральной пещере. Их появление вспугнуло стайку летучих мышей под потолком, которые устремились прочь в соседние пещеры. В самой пещере была непроглядная темнота, но слева тянуло свежим, прохладным ветерком, и пройдя в ту сторону, они оказались в уже известной пещере с фиолетовыми грибами. Оттуда была прямая дорога на выход, и всего через 100 футов они оказались у главного входа. За то время, пока они бродили под землёй, успел наступить и пройти вечер, и последний свет давно зашедшего солнца подсвечивал только самый край небесного купола.

«...Но ты знаешь мой нрав», услышал Адраммелех в своей голове голос доктора Ракоши, а следом за этой фразой громыхнуло:

— Смееееерть!!!

В один миг кольцо ринга рассыпалось и чёрная волна захлестнула Драгшана. Он почувствовал, как кто-то схватил его за шею и потянул назад, а в эту секунду сразу три кинжала вонзилось ему под рёбра. Словно дикие голодные звери, головорезы и фанатики стали разрывать доктора Кэнделкипа на части. О Рэндале все забыли, был только Драгшан, которого резали, кололи и рубили, заглушая его предсмертные крики своим радостным рыком.

Доктор Ракоши ещё продолжал существовать.

Лысый каторжник из Лусканских кварталов выбил ему передние зубы. Кто-то ударил эфесом скимитара в очки, и одно стекло вдавилось в глаз.

Чёрный плащ был разорван и быстро пропитывался кровью. Кто-то отрезал магу кисть, как кроличью лапку, кровавый сувенир на удачу.

Доктор Ракоши существовал.

Дорожная сумка уплыла вверх по волнам из рук, и вещи разлетелись по толпе взрывом. Разбитые очки втоптаны в землю. Ухоженные одежды посла из Оплота Знаний, Кэндлкипа, разорваны на куски. К своему ужасу, Рэндал увидел, что точно так же в разные стороны летят части человеческого тела.

Доктор Ракоши существовал.

Его голова тёмным окровавленным сгустком волос прокатилась по красным ладоням и исчезла в черноте одежд толпы. Его изувеченное туловище пронзили копья, и лишённый одежды торс ощетинился сразу несколькими острыми наконечниками. Те, кто не могли добраться до тела, кидали издалека камни.

Доктор Ракоши существовал.

Взвились искры соседнего костра, какая-то часть тела была брошена туда, и угли зашипели, разнося запах палёной плоти. Напившись крови, толпа стала растекаться в разные стороны, каждый получил что-то от этой казни: трофей, чувство единства, мрачное удовлетворение от убийства.

Доктор Ракоши продолжал существовать. На каждом из них и в каждом из них. Личной вещью. Каплями крови. Блеском высокомерного превосходства в глазах. Вопросом, осевшим в голове: «Что я получу в случае победы?..»


Получатели: Адраммелех.

"Думай о карамели, - шептал внутренний голос. - Ты карамель. Вокруг карамель. Весь мир карамель. Карамель-карамель-карамель..." И Майя думала. Даже губу сосредоточенно прикусила.
Пока она думала, чёрные тени эльфов растворились в чёрной комнате, оставив её в одиночестве с арбалетом в одной руке и факелом в другой. О том, чтобы помочь зажечь факел или хотя бы подержать арбалет, пока Майя будет зажигать факел сама, они, конечно, забыли. Как не подумали о том, что без света люди ничем не смогут им помочь. Чудовище их тоже не интересовало. Во всяком случае, куда меньше погони, которая то ли будет, то ли нет, то ли сейчас, то ли через час, а чудовище - вот оно, за углом, на твоих глазах собирается сожрать твоих компаньонов.
Но мифическая погоня была важнее. Одно слово - эльфы.
Продолжая нашёптывать "карамель", Майя отступила чуть дальше в темноту. Прислонила арбалет к стене, достала огниво и разожгла факел в гордом одиночестве - как сильная, независимая женщина!

Поразмышлять об этом Драгшану не дали. В шатёр вошёл маг, не скрывавший своих идеалов.

• В красных одеждах — чек.
• Лысый — чек.
• С татуировкой на лбу — чек.

Как говорится, если оно ходит как утка и говорит как утка, значит это Красная Утка Тая. Вошедший маг прочитал в глазах пленника искорку узнавания и улыбнулся уголком рта. Он вытащил кляп изо рта Драгшана, затем отошёл чуть назад и опёрся на свой магический посох.

— Полагаю, я рассказал о себе достаточно, — сделал он жест рукой вдоль своей фигуры. — Ещё разве что только имя: Азбара Джос. Что расскажешь о себе ты, юный неофит Драконьего культа?

— Так, я не поняла. Я не хотела влезать, но что, мяса не будет? - Чародейка снывала от скуки большую часть времени пока ждала мяса. Все эти похлебки, овощи это конечно хорошо, но когда ее перенесли утро уже настало и завтракать она еще не ела. Можно было услышать легкое урчание ее живота, хотя за звуками болтовни и шерудения столовыми приборами они просто исчезли. В плане звука, а вот по ощущениям нет. Лифен уже давно забыла что такое голод, впрочем и вспоминать не рвалась. И ждать пока там разберутся что да как тоже.
Встав из за стола чародейка направилась так же к хозяину таверны. Когда подошла она отодвинула этих магов в разные стороны вклинившись между ними и взяла Берника за ворот.
— Так, слушай внимательно. Математика простая. Мы заплатили тебе деньги. Мы ведь заплатили Лорин? - на вопрос чародейки парень согласно кивнул.
— Мы заплатили. Ты сказал что все будет через час. Час прошел Лидия? - и на этот вопрос ей согласно кивнули.
— Час прошел. А теперь слушай. Я далеко от дома, я голодна и у меня ужасное настроение уже. Поэтому мне легче будет спалить всю твою забегаловку чем ДЕРЖАТЬ ЭТО ВСЕ В СЕБЕ!!!
Поэтому, ты объяснишь сейчас где то что мы заказали. Пока это еще можно сделать тихо и спокойно. И я не дам ни медяка больше.

Переступая порог питейного дома, Харнден испытывал трепет и благоговение. Трактиры всегда были его стихией.

— Ого… — только и выжал из себя дварф, глядя на закопчённый потолок и храпящих на полу пьяниц. Он, кажется, не верил своему счастью. — Если бы я знал, как же тут презамечательно, шёл бы в два раза быстрее!

Харнден Торст был известным в узких кругах кабацким пройдохой, поэтому сразу перешёл к делу.

— Доброго тебе утра, Берник! Меня зовут Харнден, Харнден Торст. Я представляю гильдию пивоваров Эшфара, — дварф выудил из-за пазухи рекомендательное письмо гильдии, с которым никогда еще не расставался. Вступление в данное общество было, пожалуй, наибольшим достижением в карьере возрастного ремесленника.

— По поручению уважаемых глав гильдии, мне выпала честь проводить перепись питейных заведений северного Эшфара! Мы составляем карту выдающихся трактиров, что, конечно же, сулит заведениям ощутимый приток постояльцев…

«Зачем? Зачем я про перепись наплёл» — спохватился дварф, но отступать было уже поздно.

— Очень хорошо, что вы открыты в столь ранний час! — Харнден погладил бороду, оценивающе посматривая по сторонам, — Самобытная атмосфера… традиционные закуски… Прекрасно. Дорогой Берник, у ”Золотого Самородка” есть шанс успешно пройти аттестацию! Сейчас отведаем вашей стряпни, проведём пару тестов и будем рекомендацию сочинять.

Похлопав себя по животу, ”ревизор” заказал следующие яства: луковую похлёбку с лепёшками, горшочек солений, две пинты хладхеймского эля и галлон воды. Усевшись на свое место, Харнден обнаружил, что спутники сверлят его укоризненными и недоумевающими взглядами.

— Что? — возмутился дварф, — Пивовар, он и в Алдарии пивовар. Я лишь художник, пишущий по холсту жизни пивными брызгами.

Тем временем, гостям принесли первое блюдо. Эль.

— Пейте не спеша. Пусть блаженствует душа! — произнёс тост Торст и по-взрослому приложился к пойлу.

Прикончив первую кружку, старик вынул из сумки некий прибор, и установил его на столе перед собой. То был портативный дистиллятор, предназначенный для перегонки жидкостей… Металлическую ёмкость Харнден наполнил водой. Засыпал предварительно измельченный мох, собранный у мегалитов. Зажег свечу и разместил её снизу под странным агрегатом. Вместо приёмной колбы дварф использовал любимую пивную кружку с серебряной филигранью.

Пока путешественники наслаждались долгожданным отдыхом, происходил таинственный процесс испарения и конденсации — Торст гнал первач. Этот рецепт он подсмотрел у своего деда Валлахира. Тот вообще охоч был мхом побаловаться, но других никогда не угощал. А всё потому, что эффект раз от разу был совершенно непредсказуем! Все, кто хоть раз осмелился отведать “ иоганнумский мховый шнапс”, признавались, что жуткий привкус во рту как будто остается с тобой на всю жизнь.

Пока суд да дело, принесли основные блюда. Впрочем, еда уже не так уж и прельщала. Налившиеся хмелем глаза пивовара медленно и бесповоротно сползали в декольте пылкой кандаганки. Дварф на мгновение забылся и выронил ложку. Та упала в миску с постной похлёбкой, испачкав брызгами новую рубаху. День обещал быть захватывающим!

— Я знаю больше всех о лагере! — воскликнул один из кобольдов.

— Нет я! Отпускай меня, я скажу весь!

Третий кобольд прикусил бойкого соседа за голову.

— Malai! Astahii geou svent wux hefoc astahii tepoha Khrim, Khram vur Khrum.

Получатели: Драгшан Ракоши, Баанаар Драккейн.

Прикушенный кобольд в ответ зашипел.

— Я, я знать лагерь весь! — воодушивился ещё один кобольд.

— А я... я знать всех человеков в лагере!

— А я узнавать, как пойти в лагерь!

— Он не знать, он птичий помёт! Только я всё знать!

— Сам птичий помёт!

— Я не птичий помёт, я Кром! Я буду смеятся над твоим трупиком!

— Ты не будешь смеяться, ты сам будешь трупик!

— Лучше трупик, чем птичий помёт!

— Я съем твоих детей за это, понил?!

— А я съем детей твоих детей!

— Хссссс!!! Тогда я съем твоих жён тоже!

— Japachi! Yenta ehis. Yth loreat mrith tiichi.

— Loreat doutan. Vur si geou clax dout memamosalic!

— Si geou return mrith Tiamat vur Kurtulmak lae vi seian vur smunsou stoda fothisevi di dout memamosali vur sia memamosali vur si geou smunsou jirai vur hoinpic di dout vraktor shar origato astahi waph vur qe hefoc vykladei!

— Wux geou ti!

— Si geou!

— Wux geou ti!!!

— Si geou!!!

— GEOU TIIIII!!!!

— GEOU!!!!!!!11

Получатели: Драгшан Ракоши, Баанаар Драккейн.

Дальше разговор окончательно слился в злобный свист, шипение и периодическое кусание друг друга за голову.

«МАСТЕР Харнден? Лестно. Похвала доходит и до козла!»

— Вот спасибище тебе, Азрион, — дварф расплылся в простодушной улыбке, натягивая жалованный плащ, — Да чем же мне тебе отплатить? Немного благодарности никогда не помешает. Вот возьми это взамен! Может пригодиться для розжига…

Харнден выудил из кучи своих пожитков пару флаконов с маслом и передал их новому другу. Склянки эти выглядели жирными и липкими, внутри зависли ленивые пузырьки воздуха. «Надеюсь, не кукурузное!» — про себя подумал дварф.

Плащик оказался носким и прочным! На мгновение, Харнден вообразил себя паладином Хомбела — отважным хранителем всяких там вещей и помыслов. Выпрямил спину, выпятил грудь колесом, горделиво задрал второй подбородок, победоносно водрузил над головой затвердевший окорок… Однако, оставалось у дварфа некоторое чувство дискомфорта в области живота, мешающее окончательно воплотиться в молодого орла. Накидка-то не сходилась! Пришлось завязать веревочку на шее, а другие оставить так. Да уж. Плащ на голом теле выглядел, по меньшей мере, странно. Теперь Харнден походил на одного из тех городских сумасшедших, что подскакивают в тёмных закоулках к дамам, распахивают руками полы одежды и Та-да-да-дам! Та-да-да-дам!

Пивовар с изумлением глядел по сторонам. Никогда такой чертовщины ему видеть не приходилось! Маги вели себя как-то неоднозначно. Ходили, все из себя такие спокойные, сосредоточенные… трогали те пугающие останцы. Навроде каждый день так делают! А статуи эти будто отзывались — начинали светиться тонкими малозаметными нитями.

— Лить-наливать, да не знать, чему бывать! А колдуны-то бывалые! — воскликнул дварф и стал бегать от камня к камню, притрагиваясь к холодным поверхностям разными частями тела. — Светится?! У меня что-нибудь светится?

-- Один в поле не воин, так у нас говорят, - обратился к спорщикам старик. -- Полковые маги всегда были самой ценной и смертоносной частью армии, всегда имели привилегированное положение. Вот только почему-то даже им никогда нельзя было обойтись без таких как мы с тобой, Баанаар. Мы - простые воины - лишь мясо, которое мало кто считает и мало кто ценит, - Вуд беззлобно покачал головой, -- Да я и не возражаю. За все годы службы я убил в боях меньше врагов, чем это делали из-за моей спины чистенькие холеные волшебники за пару минут каким-нибудь ядовитым облаком. Но одно я знаю точно - не будь меня и других солдат на передней кромке, вся их боевая магия была бы бесполезным пшиком. Воины нужны всегда, Баанаар, но найти хорошего мага гораздо сложнее, чем тех дураков, которые будут его прикрывать своей броней. Такова жизнь, - Рэндал усмехнулся и поправил рюкзак за спиной, -- Кстати, хорошее может получиться начало анекдота: "Отправились как-то в поход культист, бандит и невидимка..."

Как и положено силам зла, большинство культистов головорезов и кобольдов исчезло прочь при первых лучах рассвета. Разрушенный город мог облегчённо выдохнуть и сделать первый шаг к своему восстановлению. Впереди у жителей Гринеста было много работы, но местные мужчины и женщины были не из ленивых, и работы никогда не боялись.

Защищавшие город герои получили свой заслуженный отдых. Губернатор определил патрули из оставшихся в живых ополченцев, тогда как остальные воины могли поспать и восстановить силы. Слава об их достижениях быстро разлетелась по городским руинам, и пусть они не спасли всех, но те, кого им спасти удалось, будут благодарны им до конца своих дней. Часть этой благодарности горожане смогли выразить уже следующим днём, когда герои, проснувшись, были встречены ликующей толпой. Многие принесли с собой оружие и вещи, которые могли бы понадобиться новым защитникам Гринеста в будущем, но ценнее всего были, конечно же, зелья лечения, и губернатор Найтхилл только поощрял подобную щедрость.

«Если у вас есть зелья, — говорил он, — лучше отдайте их воинам, и тогда у вас не будет необходимости использовать их самим».

Он знал что говорил, этот Найтхилл. Пока герои спали, их разведчики ворон и фейка обнаружили лагерь, в который стекались налётчики. Сам лагерь был слишком крупным, но была и хорошая новость: в лагере были в основном наёмные бандиты, тогда как лидеры культа (то есть лидеры нападения) обосновались в тайной пещере почти в миле от лагеря. Это была удачная находка. При должном везении и осторожности, небольшая группа умелых бойцов сможет проникнуть в пещеру, найти в ней главных и хотя бы отчасти восстановить справедливость.

Большинство Защитников Гринеста решились на эту миссию, но были и те, кого долг звал в другие места. Среди них был и Рэндал Вуд, который узнал, что его похищенного сына держали в лагере бандитов. Взять лагерь силой было невозможно, но Рэндал верил, что найдёт другой способ спасти сына, пусть даже шанс на это был исчезающе мал. Любящий вызовы Драгшан Ракоши согласился помочь ему в этом, взяв с собой Драккейна, который шёл не по воле сердца, а связанный тёмными узами хитрого ворона Драгшана. Впрочем, ворон был полезен не только магу. Одним только богам известно откуда, но ворон раздобыл для Драккейна новый доспех, лошадь для своего господина и целых четыре зелья лечения для Рэндала. В эту ночь это были сокровища, подарить которые с трудом был способен даже целый город. Адра не сказал, откуда у него всё это. «За них не была пррролита кровь, этого знания вам должно быть достаточно» — прокаркал он.

Конец игры.

-- Подбивать клинья? - Мортимер искренне расхохотался. Гулкие стены отразили его смех, сделав еще более задорным и звонким. Как могла Линек принять его любезность за какие-то там подбивания? -- Нет же, дорогая Брайзис, тут уж простите великодушно. Клинья мои давным давно прочно вбиты, окончательно и бесповоротно. И, боюсь, ни одна красотка в мире, не сможет оторвать их от той кому давно принадлежит сердце вашего покорного слуги, - Чарльз прекратил смеяться и с мечтательной улыбкой вспомнил о прекрасной девушке Тори:

---
В день перед отплытием он стоял за углом лавки с букетом цветов и никак не решался подойти. Вот уже два года он старался посещать только эту кондитерскую, и все из-за одной работавшей там шоколадницы. Все думали, конечно, что толстяк слишком сильно запал на сладости, именно потому заходит и с глупым видом набивает котомку шоколадом. Но мало кто знал, что все купленное он тут же раздавал мальчишкам, обитающим возле верфи. А раздав, мечтательно думал о том, как через несколько дней сможет вернуться в лавку вновь и увидеть ее, увидеть Тори. Она была так нежна и мила, что ноги сами несли Чарльза туда. Жаль только, что оказавшись рядом, все его тело, мысли и чувства отказывались слушаться: язык заплетался, руки дрожали, уверенность испарялась, а заготовленные для начала общения фразы куда-то улетучивались. И он вновь молча набирал сладостей, осмеливаясь лишь украдкой поглядывать на ту, о которой мечтал.

Но теперь, когда день отплытия назначен, когда, возможно, он мог никогда сюда не вернуться и больше ее не увидеть, Мортимер наконец решился. Дождавшись вечера, когда кондитерской пора было закрываться, он выждал пока Тори не выйдет из лавки и, помахав кому-то рукой на прощание, не направится домой. "Сейчас или никогда" - понял маг и на негнущихся ногах пошел ей наперерез. Он ждал, что девушка обратит внимание на его приближение, остановится, улыбнется. А он подойдет и скажет: "Лучшие цветы для лучшей девушки". Но Тори не заметила приближение Мортимера, и порхая на своих изящных ножках быстро удалялась.

Отчаявшись догнать возлюбленную, он решил ускорить шаг, но не рассчитал чего-то, споткнулся о булыжник и с громким воплем рухнул на мостовую. Костюм был испачкан, цветы поломались и разлетелись, а надежды Чарльза оказались разбиты и растоптаны о суровую действительность.

Вот только крик привлек внимание Тори, которая тут же поспешила на помощь бедняге:
-- С вами все в порядке, мистер Мортимер, - ее нежный голосок звучал для мага лучше любых лекарств. Разумеется с ним все было в порядке - теперь.
-- Меня зовут Чарльз, - улыбнулся ей будущий мореплаватель, совсем забыв о том, что испачканный в грязи стоит на четвереньках на мостовой - для него исчезло все, кроме этих глаз, этого милого личика, медового голоска и того что он наконец сумел заговорить с ней.
-- Я знаю, как вас зовут, мистер Мортимер, - смущенно ответила девушка, и почему-то ее щечки покрылись румянцем. А Чарльз смотрел на нее не отрываясь и счастливо улыбался во все свои тридцать два зуба, заставляя девушку смущаться еще сильнее. Это был самый счастливый день в его жизни.

В тот вечер они гуляли по городу: слушали уличных бардов, жевали карамельки, кормили хлебом чаек на причале, пока солнце не скрылось за горизонтом. И только тогда, проводив Тори до дома, Чарльз осмелился взять ее руку в свою. И там же, держась за руки, он признался ей, что это был лучший вечер, о котором он мог только мечтать. И что самое тяжелое для него теперь, это необходимость сесть завтра на уходящее в плавание судно "Синий Марлин". Вот и все...

Так он расстался с той, кому принадлежало его сердце. Расстался, сохраняя надежду на возвращение. И на новую встречу. На еще один замечательный и неповторимый вечер, рядом с девушкой своей мечты...

---

-- Позвольте просить прощения, госпожа Брайзис, что позволил вам неправильно расценить мое обращение. Единственное чего я хотел, так это показать свое дружеское расположение, без лишних церемоний. Но если вам оно неприятно, то впредь постараюсь избегать подобных вольностей с вами, - Мортимер пожал плечами и, по-прежнему сидя на земле, обхватил руками колени и погрузился в свои воспоминания о доме, верфи и о ней. Все равно капитан летал где-то в облике попугая и, видимо, до его возвращения их компания дальше двигаться не могла.

- Проверим одну мою теорию – изрек гном, доставая из куля увесистый толстый браслет из чистого золота, тянувший по самым скромным прикидкам мистера Мортимера под сотню золотых, бросил его на пол и вытянув маленькую ладошку, выпалил слово Силы, выстреливая в драгоценность сгустком пламени
Тифлина чуть было не задохнулась от возмущения при виде этого. Но когда благородная желтизна золота пузырясь от жара сошла, растекаясь маленькой лужицей, под ней обнаружился серовато-стальной металл.
Кивнув собственным мыслям, Хранитель небрежно опорожнил весь мешок, рассыпая «бесценные» сокровища у своих коротеньких ножек.
- Можешь выковырять камешки. Остальное можно... нет, нужно выкинуть. Это свинец. Золота здесь все равно всего ничего. Просто тонкий налет – обьяснил капитан, который был практически уверен, что где-то внутри комплекса они наверняка найдут фреску прославлявшую правителя огров при котором был открыт секрет гальванизации, принесший его народу золотой век - в прямом смысле этого слова – невиданное богатство (или по крайней мере его видимость), а заодно и погибель. Все говорило о том, что даже незнатные хутанцы наряжались в украшения из покрытого слоем золота свинца медленно, но верно отравлявшего их организм.
Черные десна зубов указывали на это. Еще в Кордии Хранителю довелось видеть схожие симптомы у погибших, тогда таинственным образом вымерла целая деревня. Выжившие грешили на живших испокон веков по соседству карг. Но тогда Певчим удалось установить - пусть и слишком поздно для некоторых из ведьм - что источником болезни и гибели людей была река из которой местные жители брали питьевую воду. В нее сливались отработанные химикаты из находящейся вверх по течению башни мага-алхимика, экспериментировавшего в поисках способа превращения свинца в золото.

На этой довольно мрачной мысли, гном сев в позу лотоса мысленно переключился на органы чувств своего фамильяра, парившего сейчас по каменному лабиринту храма.

Полуостров Монстров

- Аааа! Бегите! Спасайтесь! – вопил Хранитель, быстро-быстро перебирая коротенькими ножками, уносившими его на всех парах от грохочущей поступи нагонявшего гигантского ящера
- Вы же говорили, что «Полуостров Монстров» это всего лишь название! - пропыхтел красный как рак Мортимер с нотками паники в голосе, умудряясь на бегу обмакивать катящий с него градом пот носовым платком
- Совершенно верно! Вообще-то на самом деле это остров! - ответил гном как раз перед тем как новый жуткий истошный рев прогремел в след смелым исследователям
Гном на мгновение осмелился бросить взгляд через плечо.
Раздвигая деревья своей исполинской тушей из полосы джунглей показался настоящий доисторический монстр – огромный ящер с ярким, даже броским окрасом чешуи, передвигавшийся на двух сильных задних ногах, наклонив большую голову с широченной зубастой пастью и балансируя при грузном беге помахиванием длинного мясистого хвоста. При этом крошечные, будто недоразвитые скрюченные передние лапки чудовища были поджаты к массивному тулову и нетерпеливо хватали воздух когтистыми пальцами.

Пробегавшая мимо Некалуани сгребла застывшего гнома за шкирку и потащила за собой. Больше Хранитель, судорожно прижимавший к груди корабельный журнал «Красотки Лу», не оглядывался.
Позади раздавались недружные хлопки ружейных выстрелов и перепуганные вопли команды.
Они пересекли небольшое поле высокой травы из которой виднелась лишь макушка гнома и добрались до спасительного укрытия в виде древних руин, почти поглощенных зеленью джунглей.
Тучный Чарльз подгоняемый клацающей пастью ящера в которой протянулись нити кровавых слюней, первым, обгоняя куда более худых товарищей, взбежал по крутым ступеням древнего зиккурата, пусть и припадая чуть ли не на четвереньки и юркнув в его темный зев, скрылся внутри. За ним торопливо втянулась и вся остальная братия, оставив разъярённую тварь снаружи...

Парой дней ранее...

- Земля! – раздался из вороньего гнезда «Синего марлина» зычный окрик впередсмотрящего, когда на линии горизонта появилась тоненькая темная полоска суши
- Капитан... Хранитель – было видно что толстому волшебнику непривычно называть гнома именем под которым его знал остальной экипаж или возможно это был просто очередной приступ морской болезни, ибо платок в пухлой руке плотника тоже был наготове – Я конечно не такой опытный моряк, но Вы уверены что «Красотку Лу» стоит искать на... суше?
- Разумеется, мистер Мортимер! Этот пиратский галеон доверенного лейтенанта Ангелики в последний раз видели стоящим на якоре у Полуострова Монстров. Архивные записи говорят, что примерно тогда же на находящихся в десятках миль отсюда колониях Новой Кордии зафиксировали сильные подземные толчки. Сопоставив эти данные я пришел к логическому выводу что вызванное землетрясением цунами выкинуло «Красотку Лу» куда-то на Полуостров Монстров.
- Полуостров... Монстров? – переспросил посеревший плотник
- Это всего лишь название, мой дорогой Мортимер! - улыбнулся гном и хлопнул маленькой ручонкой по руке толстяка

Это бога надо просить и умолять, а дьяволу — только шепни. В случае, когда ты сам полудьявол, даже шептать не пришлось, «сводный брат» Адраммелех уже был рядом, готовый предложить помощь. Не из благородства души, конечно, у беса были и свои интересы, но всё же помощь. (Кто вообще придумал это «благородство души»? Сколько людей оправдывало им свои глупости и зло не скажет даже Ао). Карен не стала слушать, не стала верить дьяволу, даже когда тот говорил правду. Даже дьяволу с очень человеческим секретом, каким был Адраммелех. Он дьявол, с ним нельзя иметь дело.

Точно так же как она тифлинг, и Тир не захотел иметь дела с ней.

Когда-то давно, вечность назад, Карен преследовала паладинов этого, как оказалось, расистского бога, мечтая стать одной из его рыцарей. На ворованном коне, тифлинг, с репутацией чудовища, она несколько дней добивалась того, чтобы её взяли в сквайры, и один из паладинов всё же уступил, позволив ей впустить добро и свет, как в мир, так и в собственное сердце.

Бог Справедливости.

Беспристрастный Бог.

Тир.

Закрыл перед ней двери в свой рай, обрекая на участь хуже смерти. Справедливо ли было это? Беспристрастно ли? Она пыталась быть героем, его чемпионом, и да, пусть она не смогла спасти мир (или хотя бы Гринест) от Драконьего культа, но тактические ошибки — не моральные ошибки, в своём сердце она ни в чём не погрешила против бога, которому присягнула. Ну не смогла, да. Не спасла своих друзей от Шаббат — Оникс, Теймлин, Асеир, Плейн, Селина... Не спасла тех глупцов, что вместе с ней пытались отбить храм Чонти от армии кобольдов. Чиара, Рэндал, Велия, Лорас, Дэймон. Все они остались в прошлом, для Карен же настало время двигаться дальше, вперёд. Кто-нибудь другой восстановит справедливость там, на земле, кто-нибудь другой доверится дьяволу, рискуя своей душой в попытке спасти других, кто-нибудь другой будет проявлять чудеса стратегии и тактики. Не Карен. Карен уже выполнила свой долг.

ТАК ПОЧЕМУ ЖЕ, ЧЁРТ ПОБЕРИ, ТИР НЕ ВЫПОЛНЯЕТ СВОЙ?!!!

Ответа не было.

Бесстрашие, доверие, стратегия... тактика... беспристрастность... справедливость... туман... туман... туман...

А ещё у неё наверняка были кутики. Они определённо были у большинства девушек, возможно даже у всех, ведь они только естественны для женского организма, и свидетельства тому сохранились во многих фолклорных фолиантах. К тому же в своих библиотеках Кэндлкипа Драгшан не раз наткался на описания языческих культов низших рас, которые не пускали свои святилища женщин, считая их «нечистыми», и подобные свидетельства не могли быть просто совпадениями, ведь (будем честны) сорняки предрассудков протягивают свои лепестки из почвы фундаментальных законов природы и мира. От мракобесной брезгливости до высокородного кормирского «шерше ля фам», Драгшан мог найти тысячу подтверждений своей правоты, когда он дюжину лет назад принёс в жертву общество дам на куда более благородное занятие, в которое он сублимировал всю свою жизненную энергию. Он смог разобраться в знаниях и мудрости великих учёных прошлого и перед ним теперь раскинулось нечто большее, чем ноги очередной девицы. К тому же удовольствие, которое способна дать женщина, слишком переоценивают. Но, как говорил один из его профессоров, «понимание есть высшее наслаждение». И с этим сложно поспорить.

— Йиип!!! Йииип!!! — закричали в ужасе кобольды, видя как Артус пробивает мечом горло их лидера.

Глупый лидер разговаривал глупые разговоры, и вот к чему это его привело. Лежит сейчас, хрюкая своим перерубленным горлом. Теперь у их отряда не было лидеров, но так не бывает, что у отряда нет лидера, ведь если лидер умирает, то кто-то другой становится лидером, поэтому так не бывает, чтобы не было лидера, это известно. Хорошо, что новый лидер нашёлся в ту же секунду, когда старому перерубали горло, и новый лидер был умнее старого! Новый лидер приказал отступать, и кобольдам нравился приказ отступать, а если нравился приказ отступать, то и новый лидер был хороший, да-да, никаких вопросов к такому хорошему лидеру быть не может. Вцепившись в неподъёмную тушу драконорожденного, они поволокли его на улицу, пока их отход прикрывали умничка дрейк и другие люди-культисты.

Они не подумали, что на улице их как раз поджидали стрелки, которые уже заждались новых целей на подсвеченной поляне. Не подумали, и стрелки не атаковали. Только что-то ярко-ярко сверкнуло и странное «ЗЗЗЗЗТТТ!!!» прозвучало наверху, но кобольды были слишком заняты выполнением приказа, ведь такой хороший приказ хочется и выполнить хорошо. Если выполнить приказ хорошо, тогда может быть наградят почкой этого драконорожденного, или может даже печёнкой! Ням-ням!

Время подходило, добровольцы по одному собирались у стены. Вместе с ними пришел стражник и принес Вуду кошель с бинтами и лечебными мазями. Однако, прежде чем взять это, старик помедлил. Что-то внутри сжималось. «Плохой это знак, плохой», - подумал он: «Будто я уже готовлюсь к худшему». Вуд смотрел на протянутый ему инвентарь и задумчиво качал головой. Стражник же нетерпеливым жестом показывал «бери быстрее».

— Нет, нельзя, - сказал Рэндал задумчиво, от чего на лице стражника возникло недоумение. Грустно улыбнувшись, Вуд похлопал парня по плечу и уже бодрее добавил: — Оставь для себя, мне это все точно не понадобится.

С этими словами, он схватился за подготовленную для спуска веревку и, будто за спиной не было шести десятков лет, ловко начал спускаться. Тяжелая кольчуга позвякивала кольцами и немного стесняла движения при спуске. И хотя Рэндал понимал, что в подобной броне врагам его будет легче обнаружить, он надел ее сознательно. Видит Хельм, черта-с-два он собирался прятаться от этих подонков.

Спустившись вниз и поправив снаряжение, Вуд все же пригнулся в темноте и, не дожидаясь остальных, начал двигаться вперед. Но не сделав и пары шагов, его нога на что-то наступила. Опустив взгляд вниз, Рэндал выругался - он стоял на куче пепла, бывшего когда-то человеком, а его сапог только что раздавил обуглившийся череп этого бедолаги. Судя по остаткам снаряжения это был какой-то стрелок. Или нет, простой воришка - почерневшая связка отмычек звякнула, потревоженная носком сапога. Бедняга совсем немного не дошел до крепости, ощутив на себе мощь драконьего гнева. Небрежным движением Вуд постарался вытереть сапоги об землю, но похоже только сильнее испачкал их в человеческой золе. — Не там ты сдох, приятель, не там - вспомнилась Вуду армейская присказка: - Значит будешь пока со мной бродить… пока сапоги не отмою.

И мгновенно забыв о потревоженном им трупе, Рэндал обернулся на стену, ожидая пока спустится весь отряд.

Двинувшись следом за пропущенным мимо Шкуродером от которого с испуганным писком улизнул мелкий колдунишка, Лесоходка приготовилась наброситься на орка сзади, когда он заметил какое-то движение впереди и рванул к выходу, видимо, приняв успевшего спрятаться за углом огра за своего соплеменника.
- Шуго, это ты? – окликнул он его, вбегая в дверной проем казармы
- А что ты такой больш... – только и успел недоуменно выдать Шкуродер, повернувшись на шум, когда огромная мясистая лапища великана сомкнулась у него на морде с отчетливым хрустом сокрушая лицевые кости и вминая их внутрь черепа.
Огр небрежно разжал хватку и обезображенный труп шлепнулся на холодный пол. И только тогда Баласар набросился на него, принявшись с воинственным шипением колотить палкой. Но стоило мертвому орку конвульсивно дернуться, как кобольд трусливо шмыгнул между ног двухголового чародея и приобняв его как ствол дерева за коленку опасливо выглянул из своего укрытия, дабы убедиться что размалеванный зеленокожий каким-то чудом не ожил.

Покрытый кровью врагов Берглин выглядел действительно устрашающе. Количество мёртвых культистов вокруг было больше, чем кто-либо готов был считать, и его угроза действительно обратила бы последних трёх культистов в бегство... если бы за их спинами не вырос их командир.

— Вакс ре ви свент! — Зашипел он на непривычном для человеческого языка наречии. — Номеной ваэцаесини усф сай жейо свент вакс!


Получатели: Катрана Мариаверс, Велия Шэйн, Арлорасил `Лорас` Этилос, Драгшан Ракоши, Баанаар Драккейн, Чиара, Кость Ветра.


Получатели: Драгшан Ракоши.

В быстро стемневшем вечере крепость зловеще подсвечивалась пылающим вокруг городом. На её стенах были факелы, добавлявшие света, в результате никто не мог подкрасться к стенам незамеченным. Хотя никто и не пытался. Дракону, парившему над городом, успело надоесть жечь соломенные хижины, и он кружил где-то в вышине, любуясь на результат трудов, своих, и своего культа, пока его культ, не стесняясь, грабил город.

В один миг вокруг крепости стало слишком людно. К застрявшему у ворот отряду подошёл ещё один, ищущий спасения. То были приключенцы из таверны, приведшие с собой ещё шестерых мирных жителей, доверивших им свои жизни. Через несколько мгновений с юга вышел ещё один отряд, с дроу во главе и дрессированной пумой у его ног. Этот отряд выглядел не так мирно, ощетинившись стрелами и скимитарами, однако их невозможно было перепутать с бандитами... особенно когда отряд бандитов, словно для сравнения, появился у стены крепости, с явным желанием перебить тут всех: и дроу, и эльфов, и пуму, и всех блох на этой пуме... если на пумах вообще есть блохи? Не важно, это были бандиты, а не зоологи.

А ещё через несколько мгновений крепость начал обступать целый осадный отряд из культистов и кобольдов.

— С чего, Бездна тебя возьми, ты решил, что нам нужна помощь? — вместо Чиары спросил Драгшан самым сварливым из своих сварливых тонов. Так доктор звучал, знали жрица, Артус и Драккейн, когда жаловался на плохо приготовленную еду во время их совместного путешествовия.

— Как по мне, ты выглядишь как отродье какого-то толстого дегенерата калимшани и его джина-наложницы. Зачем нам гаремный мальчик здесь?

Доктор Ракоши презрительно отмахнулся.

Предложение оказалось не новым. За время странствий Алия в разных формах слышала его бесчисленное множество раз. От слащавых красавчиков, мнящих себя неотразимыми, от краснощёких купцов, считающих, что за золото можно купить всё, от честных мужей, предлагавших вместе с сеновалом руку и сердце. Новый ухажёр однако поразил её не оригинальным объяснением благих постельных намерений - дескать с ним безопаснее - а тем, с какой лёгкостью записал её в свои помощницы.
Алия недобро усмехнулась, отставила тарелку и, стиснув зубы (рёбрышки по-прежнему болели), подошла к мешку со спасённым из болота оружием. Подхватила лёгкий тонкий клинок и повернулась к Гаррету.
- Доставай меч. Сумеешь лишить меня оружия, тогда и поговорим.

...Сгоревший остов охотничьей избушки вы минули в полдень, снова оказавшись под сенью леса. Говорят, некогда тут произошло скверное убийство, место будто бы проклятое, а по ночам на пепелище якобы являются призраки. Впрочем, ничего такого при свете дня вы не приметили.

Пока движетесь спокойно, за два предыдущих дня не встретилось ни одного врага. Однако лес все тенистей, все гуще, поневоле рука ложится на навершие меча или рукоять топора. Зверобой идет первый, ведя под уздцы первого мула, следом на привязи движется второй. Мягкий мох глушит любые шаги, разве что сир рыцарь в своих доспехах нет-нет - да и хрустнет попавшейся под стальной сапог веткой.

Но вот животные вдруг начинают стричь ушами, артачатся, будто учуяв что-то. Зверобой останавливается, поднимает руку, давая сигнал оставаться на месте, сам, пригнувшись, ныряет в кусты.

Обвязаный веревкой и постепенно стравливающий её длину воин лишь пожал плечами и усмехнулся:
- Мы же не первый день знакомы, девочка любит делать все сама. Мы угнетаем её. Ты умнее, я сильнее. Пусть проявит себя, насладится, так сказать, личными подвигами без чужого вмешательства. Каждому свой звездный час надобен.
Несмотря на то, что в целом Гаррет был не слишком образованным воякой и потаскуном, житейской мудрости ему было не занимать. И это была одна из немногих реальных причин того, почему его хоть немного, но уважали соратники.
Впрочем, на Джейн, её попку и все остальное он не смог отказать себе в удовольствии поглазеть. Ладно хоть от комментариев удержался. Хотя не было бы ведьмы рядом, наверняка бы шлепнул еще рыжую соратницу на удачу.

Как лист увядший, речкою носимый, скользил проворный плотик по воде. До обеда скользил. Пока не улегся ветер, и не обернулся ловкий змей болотной черепахою, принеся уныние. Ибо всякий знает, что чувствовать себя водным змеем много приятнее, чем черепахой. Особенно болотной. Особенно в болоте. Где шест то бьётся о подводную корягу, то вязнет в коварном иле, а то и вовсе до дна не достаёт.
Однако даже самое чёрное уныние не длится вечно. И вот уже туман впереди колыхнулся, и над водой пронёсся протяжный вопль: "Аааа!"
"Сюда, Глабрезу! Ступай на берег, незамедлительно!" - ревел незнакомец.
"Культисты", - догадалась Алия.
Она не была Могуай Сюань Ся* - охотницей на демонов - и, сказать по правде, смотрела на их клан с лёгким презрением. Однако основы демонологии знала и знала сколько хаоса и разрушения может принести в мир призванный глабрезу. Безрассудного заклинателя следовало укорить и если не осознает - наказать.
Алия спешно вооружилась, оттолкнулась посильнее и оказалась перед крошечным островком, торчащим из болота, будто волосатая бородавка на благородном лице мудреца Ли Бо.
Девушка облегчённо вздохнула. Никаким глабрезу тут и не пахло. Дьяволопоклонники оказались неразумными новичками и вместо половозрелой девственницы использовали для призыва жертвенного осла. Неудивительно, что глабрезу не откликнулся на их зов. Вместо этого недотёпам явилось одно из младших порождений Хадара, нечестивыми щупальцами располовинившее одного неумеху и теперь подбирающееся к остальным.
Культисты сражались. Чем могли и как могли. Великий полководец Сунь Цзы полагал, что в таких случаях следует дождаться, когда враги измотают друг друга, а после добить обескровленного победителя. В ответ мудрец Ли Бо непременно бы возразил, что лучше без промедления направить плот к островку - а ну как осаждающее его порождение Хадара решит, что одинокая беззащитная девушка посреди болота доступнее и приятнее на вкус.
Однако всё это было как-то не по-женски.
"И потом, - подумала Алия, когда волна энергии уже сорвалась с её пальцев, - вотрусь культистам в доверие, а потом под покровом ночи свяжу и примерно покараю."


*Калимшанский акцент.

Поход домой давался Брану легче, когда он был один, и никакие телеги не тормозили его ход. Ровно до тех пор, пока он не дошёл до перевала со зловещим замком. Здесь он обнаружил неожиданно много живых мертвецов, стекающихся к реке, бездумно слоняющихся вдоль русла, словно пытаясь нащупать брод. Поблагодарив богов, что он оказался здесь днём, Бран сделал значительный крюк и прокрался в родной лес, только для того, чтобы обнаружить полчища нежити и там. Его не было здесь всего пару дней, а мертвецов здесь уже было больше, чем когда-либо. Бран поспешил к своему племени, предупредить о том, что Сунги больше нет и защищать тулнеев теперь некому. Пока он шёл, он долго думал о том, как много ему следует рассказать о смерти великана, а так же о том, что люди к югу от гор, убившие Сунгу, вообще говоря, довольно лёгкая добыча: большинство их мужчин были слабее тулнейской женщины, а из оружия при себе имели лишь тросточку, которой погоняли скот, зато в их домах было довольно много добра, которого они не заслуживали.

Молочная дымка густого тумана низко стелилась над булькающей и пузырящейся поверхностью болота. Три плоскодонки скользили на небольшом удалении друг от друга под мерный плеск загребаемой веслами зеленоватой застоявшейся воды, подернутой тиной, а вокруг проплывали искривленные мертвые деревья на ветвях которых сидели грифы, вытягивая свои длинные и гибкие неоперенные шеи, провожая голодным взглядом маленький отряд Кровавых Охотников заходивший все глубже в эти гиблые топи...

Они уже два дня сплавлялись по этому душному и вонючему как подмышка тролля проклятому болоту, ведомые одним лишь смутным предсказанием Старшего Хранителя Касра Малхоран, которому во время магического ритуала прорицания явилось видение того, что в этом месте объявится могущественный артефакт из Царства Фей.
Они вплыли в Торфяники через протоку вливавшуюся с территории соседнего Норика. Это был огромный заболоченный бассейн, занимавший почти треть нынешней территории Корсама, образовавшийся после большого паводка более трех веков назад. Некогда плодородные пашни и заливные луга, расположенные в этой природной низменности затопило во время разлива реки Вурд. Целые деревни ушли под воду, а люди бежали спасаясь перед разгулом стихии, надеясь, что вода в конце концов сойдет и они смогут вернутся, чтобы восстановить свои дома и зажить прежней жизнью... но она так и осталась стоять, разлитая до краев, пока не протухла и превратилась в эту топь без конца и края. Вскоре болота заселили более приспособленные к такому влажному и жаркому климату твари и существа.

Хранитель прихлопнув назойливо звеневшего у самого уха комара, оглянувшись, посмотрел на Глабрезу. Тот смирно стоял на корме лодки, аппетитно хрумкая овсом из подвязанного к его морде ведерка из мешковины, стегая себя по крупу хвостом и отгоняя тем самым назойливых кровососов.
Гном осмотрелся по сторонам, продолжая работать любезно укороченным под его размеры веслом. Гаррет и Мастер Саворех стойко переносили укусы москитов и почти не обращали на них внимание, тогда как он сам и Джейн, то и дело с руганью прихлопывала на себе очередного комара, размазывая по потной коже свою кровь.
Из-за близости окутанной смогом сопки, чей оплывший силуэт угадывался на горизонте, здесь на территории торфяных болот была собственная климатическая зона отличная не только от остального баронства, но и всего королевства. За пределами этого уникального биома стояла середина зимы, но здесь в подогреваемой горячими источниками местности все еще стояла поздняя летняя погода, но чем дальше было от действующего вулкана тем холоднее становилось. Потому треклятые москиты все еще досаждали им, хотя должны были давно издохнуть.
Заметив маленький островок прямо по курсу, покрытый густым аляповатым ковром торфа, Хранитель подал остальным сигнал сделать остановку. Он собирался поискать местные растения с помощью которых можно было бы создать репеллент от насекомых.
Но когда гном отделившись от группы подплыл к крошечному пятачку суши, раздался громкий всплеск, удивленный вскрик старшего Певчего и треск ломающего дерева. Резко обернувшись Хранитель увидел лишь плавающие на поверхности обломки на месте замыкающей плоскодонки.
Охотники выхватили свое оружие, вскочив со своих мест на закачавшейся на волнующейся воде лодке и всмотрелись в взбаламученное илистое дно, снизившее видимость до нуля. Внезапно мутная водная поверхность взбурлила и вспенилась темно-алым и наверх всплыла лишь нижняя половина мастера Савореха. А затем из-под воды, окатив Гаррета и Джейн настоящим дождем брызг, выстрелили толстые щупальца покрытые склизкой гладкой серой кожей с пухлыми розовыми присосками на внутренней стороне...

Огр выкорчевывал дерево не просто так. Дело в том, что пока Бул и Алхи дрыхли, оставленный дозорным Дунт не только со скуки считал свои пальцы (увлекательное занятие с непредсказуемым, каждый раз разным результатом), но и прислушивался. В минуту особенного затишья он и услышал чье-то сонное сопение как раз из-под этого дерева. Утром под вывороченными корнями обнаружилась барсучья нора со вполне съедобным хозяином. Откусив зверьку голову и отдав тушку спутнице для приготовления, огр некоторое время бродил вокруг стоянки, принюхиваясь. Шагах в двадцати он принялся копать, разбрасывая снег широкими как лопаты лапами - и вскоре обнаружил деликатес: гоблина, издохшего здесь ещё осенью и славно промариновавшегося под снегом.

- Вкуснятинка! - прокомментировал Дунт находку, - тебе дам только понюхать.

Возможно это было к лучшему: есть основательно протухшее мясо могло быть смертельно опасно, если, конечно, ты не огр.

- Не из тех ли мужей ты быть, что открывают перед женщиной одежды и стоять без штанов на мороз? - всерьез либо же в шутку, но этот вопрос прозвучал. Или лучше сказать "отгремел на всю улицу". Ну а что? С Беон станется... Сама она, впрочем, не смогла удержать смешок.

— В смысле? Разве вы Вейла не за отраву и убийство Иллоквио только что кокнули? Вот вы весёленькая компания! Да мне с лусканскими пиратами не так страшно плавать было, как рядом с вами стоять! Там хотя бы спрашивали, перед тем как на рее вешать. Нет, и эти люди говорят мне, что с даггерфордовскими ребятами мне небезопасно! Ха! Да их главарь по сравнению с тобой, Юсташ, просто аватар Хельма, не иначе. Да, может, умишка у него и поменее будет, но, по крайней мере, он своих людей бережёт, и за это его уважают. А ты хоть и умный вроде, и колпак свой интеллектуальный носишь, а всё одно ему проигрываешь. Ты думаешь, сколько подсказок я ему дал про то, где тебя искать? Ни одной! Но я знал, что он тебя найдёт, потому что я тебя хорошо понял, старый ты пердун, ещё когда ты отправил нас в ту гробницу отрезать уши всем гоблинам, чтобы ты смог купить себе этот колпак. Ты эгоист и скряга, вот ты кто. Я знал, что ты как клещ вцепишься в свои повозки и будешь тащиться с ними по бездорожью, пока отряд из Даггерфорда не заглянет под каждый камень и в каждую канаву на Торговом Пути и пока даже до их тупого главаря не дойдёт, что вы двинули в обход. Так оно и вышло! Где твои повозки сегодня? У врагов. Там же, где завтра будет всё ваше золото, до последней монеты.

Бул-Дэш тоже поспешил отдалиться от всего этого, поднялся наверх и устроился между зубьев башни, целясь из арбалета.

Честно говоря, его пугали эта ситуация. Как бы она не решилась, шансов что все для простого солдата кончится благополучно, было крайне мало. В любом случае он окажется предавшим присягу. Поэтому он предпочёл быть далеко, что бы когда вновь польется кровь, он был бы словно не при делах.

Даже ужасная мысль посетила, о том что может лично завладеть кольцом, пожелать чего-нибудь хорошего для своих родных, а остальное пускай горит синим пламенем.
Но эту подлую мысль он тут же прогнал и обещал себе и Ильматеру исправиться за это малодушие.

Даар, не веря своим глазам, смотрела на то, что делал человек, который когда-то назывался рыцарем. На то, как старик взял меч и пытался отсечь голову человеку без сознания. С глаз паладина как будто пелена упала. Если раньше она старалась не обращать внимания на странное поведение Юсташа, считая его старческими причудами, то вот это уже выходило за пределы ее понимания. Легко быть законопослушным, считая себя законом и творя что хочешь с таким убеждением. Легко быть добрым, решая самому что есть добро. Только так оно не работает. Есть законы, есть рыцарский кодекс чести и есть Боги. Боги не дали ему воспользоваться мечом ради самосуда. А один из постулатов рыцарского кодекса запрещает бить поверженного и безоружного противника.
Драконорожденная подошла к павшему Вейлу и осмотрела его, пощупала пульс. Даже если стрелял он, даже если он предатель, даже если он солгал про свое происхождение нельзя убивать его, не дав возможности объясниться. Считаете его опасным? Свяжите. Но дайте шанс оправдаться. А вдруг он не лгал? Почему старик настолько стремится не допустить того, чтобы Вейл говорил, что готов убить беспомощного? Может есть, что скрывать?
Даар встала над лежащим человеком так, чтобы закрывать его своим телом и щитом. Она смотрела сверху вниз на сухонького сэра Юсташа, сжимавшего в старческих руках кинжал, оружие воров, единственное холодное оружие, которое он еще мог использовать. Благородные мечи остались в его далеком героическом прошлом. Смотрела сверху вниз, а в ее глазах отражалось горькое разочарование и надежда, что Юсташ еще не совсем сошел с ума и не будет марать свои руки таким убийством.
- Рыцарь, где твоя честь! Добивать павшего, прикрываясь правосудием! Его должен судить барон!

Мрак. Свет...
Сияние обустроенной наверху свечи нисходило вглубь разогретой чаши, разбавляя червленую жидкость, парующую меж ладоней посетительницы, мягким желтоватым колором. Были это слова, сказанные вдохновенным незнакомцем, либо же собственный неосознанный порыв, или, быть может, и то, и другое разом, но открывшаяся взору картина привлекла внимание эльфийки. На мгновение она будто бы взглянула в саму суть мироздания. Ведь сколько бы не плясала, не вилась, не крючила восковая наместница солнца подвластные своей магии тени, все же не сумела коснуться дна. Так не в гармонии ли сокрыта истина? Надо же, в вине, как бы не выглядело это странно, нашелся ее осколок - забулдыгам в пору бы возгордиться подтверждением излюбленной поговорки, но, к счастью, ни души подобного сорта рядом с Беон в сей момент не оказалось. Только хозяин, управляющийся с заказами. Мужчина не производил впечатление пьяницы, сочинившего очередную байку. И будь она проклята, если в Верхнем мире знавали еще одного героя дроу... Дризт до'Урден. Безусловно, она о нем слышала - действующих лиц битвы с Демогоргоном многие соискатели муз увековечили в своих балладах. Но не слишком ли молодо выглядит хвастун, как для старикана лет эдак под восемьдесят?

"Хм-м..."

Эльфийка взглянула на рассказчика с прищуром, однако сделала это лишь мысленно. Точно так же, как не подавала признаков удивления во время достойной оправдательной речи - только отпила немного из чаши, скоренько спрятав ухмылку в напиток. Поди разбери теперь на почти что трезвую рыжеволосую голову, что за красоту он имел в виду на самом деле, говоря о ее пальцах. Ту? Эту? Едва не выставил ее в таком свете, будто сама напросилась на комплимент. Нет, слишком подкован для простолюдина-тавернщика... На язык. А, может, и не только.

"Молотом крушил черепа, значит..."

Девушка сделала еще глоточек, смакуя насыщенный, винный букет и легкое пряное послевкусие, а затем спросила, пользуясь тем же самым приемом, что его освоил объект внезапного интереса:
- А твое имя быть?.. - смягченная, протянутая согласная в сочетании с взглядом на свои сапожки вместо заросшего лица собеседника, что покрылось со временем проседью, будто сад Верховной матроны - высушенными добела костями, производила точное такое же впечатление "между прочим", как и предваряющая вопрос история. С другой стороны, даже голову глупца и пьяницы, окажись он все-таки свидетелем этой беседы, посетила бы в этот интригующий момент мыслишка, что вопрос темнокожей девы и предшествующий ему рассказ - все это не просто так.
- Имя? Беовульф меня зовут, можно Вулф, если длинные имена вам не очень нравятся, - ответил старик, ухмыльнувшись, но не оторвался от своей работы.
- Уж не стала бы тебя обозвать Бео... - сообщила эльфийка в ответ, не вдаваясь в очевидные пояснения. Впрочем, сама-то она так никому и не представилась - лелеяла до времени загадку.
Вместо этого девушка вновь нырнула руками под плащ и вынула на свет лиру, казалось, уснувшую на неопределенный срок. Пресловутые пальцы во второй раз за вечер коснулись звонких, подтянутых струн. Зазвучала тихая, простенькая мелодия. Будто концерт предназначался в этот раз одному привилегированному слушателю, но вместе с музыкой родился и стих:

Был он воин в бою искусный,
похитителем был сердец,
но добавим немного грусти:
стал он жарить в котле овец.

Запылился в чулане молот,
потерялся и был таков,
но по-прежнему муж сей холост,
не навесил себе оков

Ну так может, вперед и с песней,
с дружным хором ему под стать,
на рассвете отправится вместе?
Не в постели таким умирать...

Исполнительница в последний раз коснулась струны, мягче и гораздо тише, давая понять, что и песенка на скорую руку, и предложение барда только что подошли к концу. В самом деле, этим замшелым немного дровишкам самое то находиться в искрящемся походном костерке, где-нибудь там, среди полей и лесов далеких, а не здесь, в таверне, под рагу со свиными потрохами. В словах Вулфа, девушка была уверена, только что мелькнула та самая искра, которая никогда не оставит в покое настоящего искателя приключений. То, как он говорил о былых подвигах, как выпрямился и словно помолодел на ее глазах, рассказывая свою историю... Сомнений нет, этот мужчина... Воин. Не смотря на годы оседлой жизни, пусть и в стенах, как он выразился, мечты (словно в клетке), тосковал по звону схлестнувшейся в битве стали!

— Примерно то же, что стало с поселениями тех, кто не заплатил налоги барону Руфнору? — не удержался Элдорон.

Завернутая в темный плащ одинокая фигура за одним из столиков выглядела ожившей тенью, что принадлежала ранее кому-то из посетителей. Хозяин ушел, а свою тень бросил на лавке. Либо оставил трактирщику за долги... Так или иначе она, неприкаянная, полулежа оперлась о стену, запрокинула ногу на ногу, - паучий кокон из тряпок, оставила сапоги в сторонке и заворожено наблюдала за представлением. В ее глазах не отразился халфлинг Кай. Только лишь пламя свечи-танцовщицы, что играло с естественным цветом золотистой чудной радужки, переливаясь, флиртуя и отступая. Девушка не хотела серьезных отношений. Она устала в долгой дороге. Измученная не столько трактом, сколько слоями собственной одежды и особенно, особенно обувью, Беон мечтала о спасительной наготе, чарующе мягкой постели и стакане горячего вина перед сном, однако не могла себе этого позволить. Ее кошель был практически пуст, а время играло против... Сперва в этом городе нужно было найти работу, иначе несколько дней желанных удобств обернутся голодом для нее и лошади. Увы, Эйлистри не наполняла карманы своих последователей золотом. Обыкновенно это делали знатные вельможи наподобие Лилиары из Черных ястребов, предлагая плату за услуги. Разные, надо сказать услуги... Однако неужели жизнь наемника, которой тот рискует, справляясь с задачами вроде этой, оценивается всего в две платины? Два жалких кусочка металла, в которых звучит одно только предательство да голос грядущих смертей. Ведь орки помимо того, что глупы, еще огромны и свирепы в сражении. Из них не сделать хороших рабов...
Остановив свои размышления на этом, молодая дроу подметила, что уводят они куда-то в не совсем подходящее русло. Возможно, виной тому послужили здешние, колесообразные люстры: у нее на родине такие штуки использовали, как дыбу, вот и напомнило о милом доме. Но с этим было покончено... Лучше поразмыслить с остальными о деле.
Бесплатное угощение и спиртное обошли темнокожую девицу стороной, ибо делали так всегда, едва только кто-нибудь обращал на нее внимание и начинал перешептываться с остальными. Беон не собиралась изменять традиции или, по крайней мере, не желала быть за что-то обязанной до начала, собственно, работы. Ради этого она здесь, а не ради дармовых харчей - ее разум был чист и ясен, ровно как голоден и пуст желудок. А вот аванс можно было истратить, потому как отказываться от предложенной платы эльфийка отнюдь не собиралась. Ведь приехала в таверну за этим да еще и на добрых полчаса раньше. Не на пьяных же мужиков смотреть - уж этих она повидала и наслушалась в достатке. С некоторыми случалось и драться, а с некоторыми и... Нет, не делить ложе, а просто выпивать вместе, коли угощали после удачного выступления. После неудачного же случалось и уклоняться от летящих стаканов. И помидоров, и всякой гнили. Впрочем, "Око бури" выглядело приличным. Быть может, после дельца с лагерем зеленомордых здесь удастся разочек выступить... Но вот она снова думает не о том, вычиняя шкуру не убитого крото-крыса.
К делу. И снова к делу.
Девушка поднялась с насиженного места, про себя отметив, что ступни слегка побаливают при соприкосновении с грубой доской. И направилась прямиком к заказчику. Вернее, к полномочному представителю организации. Босая, но от того не менее стройная и темная кожей эльфийка. Однако же в то время, пока внимание других соискательниц привлекала оставленная тифлингом карта, дроу увлеклась монетой. Беон подошла к столу и мягко опустила руку на кошель. О, нет, в ее планы вовсе не входило позорное воровство. Просто убедиться свежеобращенная наемница собиралась, что в мешочке не серебро, а золото.
- Мало этого. Нужен еще золото на повозки с ясчиком. Сделать из нас торговый обоз беззасчитный. Пустой, только для виду. Сами придут те, кто нужно, - молвила она голосом, несколько грубоватым, как для прелестной девушки, и с заметным чужеземным акцентом. Вдобавок и пока суд да дело развязывая стяжку мешочка пальцами...

Айсис Прибыла в Невервинтер сравнительно недавно, но за эти дни она почти целиком провела в Гнезде Нищих, помогая тем, кто не мог позволить себе помощь. Она входила в дома с медицинской сумочкой, а выходила с благодарностями от жителей, бедняков, чьи болезни наконец получили рекомендации по лечению. Она оставляла лекарства, покупая их за свои деньги, лечила травмы людей, работавших в порту, вклядывая в свое дело душу. Большой храм Тира конечно предоставлял услуги, но далеко не каждый жрец снисходил до того, чтобы лично ходить по домам больных.
Естественно, вместе с ее работой она возносила молитвы Латандеру, рассказывая о его учении интересовавшимся больным. Нищета тела ведет к богатству духа - так говорят старцы в монастырях. Но Айси видела, что эти люди нищи и тем, и другим. Тяготы и лишения закаляют дух лишь тогда, когда не ломают его. Ведь дух словно клинок - перекалить его, и в руках останутся лишь обломки. Спасти душу от падение во зло можно словами или примером. Слова тихони Айси обычно не оказывали эффекта сами по себе, но ее действия говорили куда громче, и она верила, что после ее помощи люди прислушаются к тому, что она говорит.
На известие о миссии Айсис наткнулась близ храма Тира, услышав громкое обсуждение этой новости группой вооруженных людей. Словно что-то щелкнуло в ее голове. Она сама не заметила, как ноги принесли ее в гильдию.
Это была Миссия.

Об орках она ничего толком не слышала, рассчитывая разузнать об этом при встрече с заказчиком. К ее удивлению, группа, с которой ей предстояло отправиться на Миссию состояла целиком из девушек. Однако это ее волновало не так сильно, как сам заказчик. Как обычно замкнув свое внимание на нем, девушка обнаружила несколько магических вещей при халфлинге, но это могло говорить о многом.
Выслушав краткий брифинг и подождав, пока две другие девушки получат ответы на свои вопросы, девушка кивнула с улыбкой и заговорила тихим приятным тоном.

- Здравствуйте, Кай. Мое имя - Айсис, я жрица Латандера. Позволите несколько вопросов, если вас не затруднит? - девушка говорила вкрадчиво, а взгляд у нее был такой, словно она извиняется за неудобства, которые доставляет своими расспросами, - Какие именно караваны грабят? Может у них есть что-то общее? Есть ли в городе кто-то из ограбленных караванщиков, у кого можно расспросить о подробностях? И что если орки этого Лурца согласятся на, скажем, пошлину? Можем ли мы рассчитывать на подобный аргумент от гильдий торговцев?

Ее слова могли быть легко заглушены вопросами остальных и Айси могла остаться... не совсем услышанной, если кто-то вдруг захотел бы заговорить одновременно с ней.

- Мистер Риердон, правильно? - оживился Ян - Я погляжу, у вас тут истинный оплот греха и порока... Ваше предложение звучит заманчиво. Весьма. - жрец развел руками - Однако то, что вы просите также весьма рискованно. Сколько людей в банде этого Слима? И каковы его отношения с городскими властями? Стража с ним заодно или они просто не лезут в его дела?

- У меня есть встречное предложение, которое будет выгодно нам всем. - продолжил жрец после небольшой паузы - Вы сказали, что Слим собирает дань со многих торговцев в городе, правильно? Наверняка, многие из них хотели бы от него избавится! У нас есть прекрасная возможность претворить их чаяния в жизнь. Я и мои коллеги явимся за деньгами, Слим наверняка окажет сопротивление... Ну вы понимаете, да? Вам вернутся ваши деньги да и Слим вас больше никогда не побеспокоит. - Ян улыбнулся - Разумеется, это будет довольно дорого. Но не беспокойтесь, сумму можно собрать со всего торгового сословия Брин-Шандера. Каждому придется внести совсем немного...

- Я хочу, чтобы вы обошли всех ваших знакомых, которые платят дань Слиму. Сколько их примерно? Скажите им, что приехавший в город жрец Ваукин приглашает их... хм... на торжественную мессу в честь дня Святого Фридриха Ювелира! Больше ничего пока не говорите. Нам понадобится секретность, чтобы сам Слим не пронюхал про наш план раньше времени. Знаете какую-нибудь хорошую таверну, где можно арендовать достаточно большое помещение для нашей встречи, где мы сможем укрыться от чужих ушей? Пригласите их туда, скажем, завтра сразу после заката. А я за это сброшу гонорар за взыскание долга до 50 золотых. Согласны?

Сегодня я впервые узрел город с именем Лускан. Молю всех богов, чтобы вам не довелось оказаться в этом гнезде порока и жестокости, где нет законов кроме тех, что устанавливают воровские гильдии и уличные банды.

-- последнее письмо неизвестного путешественника

Лускан, Город Парусов и самая известная клоака Севера. Ни для кого не секрет, что город этот просто кишит преступниками всех мастей: ворами, убийцами, пиратами, чёрными магами и последователями тёмных культов. Сотню лет Лускан лежал в руинах, а на его улицах проливались реки крови в сражениях уличных банд. Сейчас же город восстал из праха, пять пиратских капитанов распределили сферы влияния и установили хрупкое перемирие, скреплённое магическими печатями возрождённого Тайного Братства. И хотя в Лускане теперь появилась сила, способная мало-мальски следить за безопасностью горожан и гостей города, собирать налоги и чинить оборонительные стены, на ночных улочках и в тёмных переулках вдали от глаз городской стражи Город Парусов верен своей репутации. Там всё так же можно распрощаться с жизнью за один неосторожно брошенный взгляд или за пару хороших ботинок, которые приглянулись местному рубаке.

И в то же самое время всё больше честных и порядочных обитателей северных земель предпочитали жить в Лускане под защитой его крепких стен по соседству с ворами и пиратами, а не в диких пустошах, где в любой момент могут нагрянуть орки-налётчики и вырезать целое селение. Торговцы и ремесленники быстро поняли в Городе Парусов можно успешно вести свои дела, если предварительно обзавестись покровительством одного из капитанов. Для всевозможных наёмников и искателей приключений, а также всех, кто готов был браться за рискованную, но высокооплачиваемую работу, Лускан с недавних пор также стал весьма привлекателен. По крайней мере, в этом городе не было недостатка в возможностях для заработка, и всегда в шаговой доступности имелись торговцы, готовые приобрести добытые потом и кровью трофеи, не задавая при этом лишних вопросов об их происхождении.

Для семерых индивидов, имевших очень разное происхождение и совсем уж разные жизненные цели, Лускан неожиданно стал объединяющим элементом, который помог объединить разношерстную компанию в единое целое и положить начало череды судьбоносных для всего Севера событий. Впрочем, до осознания важности их миссии всем участникам этих событий было ещё далеко. Пока же они получили весьма выгодное предложение о работе и собрались вместе, чтобы выяснить подробности. Короткие записки, которые ловкачи-карманники подбросили всем приглашённым на встречу, давали лишь самое общее представление о природе работы. В них говорилось, что заказчику требуется доставить некий груз в город Брин-Шандер, что находится далеко на севере, в Долине Ледяного Ветра. Вечером того же дня загадочный наниматель, который даже имени своего не оставил на послании, приглашал всех желающих за подробностями в трактир с названием «Кортик» на личную встречу.

«Кортик» был не самым подходящим местом для ведения деловых переговоров. Репутация у этого места была прескверная. На всём Побережье Мечей знали, что «Кортик» – это воровской притон, где собираются худшие представители городской фауны. Ни одной ночи там не проходило без хорошей поножовщины, так что большинство приезжих, особенно те, кто вёл дела легально, данное заведение предпочитали обходить за несколько кварталов. Впрочем, местные знали «Кортик» и с другой стороны. Это историческое место удивительным образом переживало столетия разрухи, многочисленные войны, магическую катастрофу и бесчисленные разборки пьяных драчунов. Трактир был нейтральной территорией, не принадлежащей ни одному из капитанов, и даже чёрные щупальца владык Небесной башни исправно обрубались на входе в заведение. А ещё «Кортик» никогда не сдавал своих клиентов, когда за теми являлась городская стража. Не удивительно, что многие дельцы теневого рынка избрали таверну своей штаб-квартирой.

Впрочем, положительные изменения, затронувшие весь Лускан, отразились и на его самой знаменитой таверне, хозяин которой решил, что с живыми клиентами выгоднее вести дела. Если в былые времена каждую ночь из «Кортика» выносили по паре мертвецов, чтобы сбросить их в море, то теперь оружие у подозрительных личностей и известных смутьянов изымалось на входе, так что традиционные стычки заканчивались теперь выбитыми зубами и парой переломов. О кровопролитных драках прошлого напоминали теперь лишь торчащие из потолка ножи, топоры да сабли.

Здание таверны имело три этажа, и если окна последних двух были по большей части тёмными, то на первом в этот вечер во всю шли гуляния. Гуляла целая команда пиратского корабля, вернувшегося накануне после тяжёлого похода, причём гуляла так весело и отчаянно, будто поставила себе целью спустить всю добычу первой же ночью. Большая компания моряков заняла больше половины зала, они пили всё, что горит, орали дурным голосом песни, лапали хохочущих шлюх за разные места. По другую сторону от входа обосновались местные ребята скверной наружности, они вели себя гораздо тише, попивали пиво и перешёптывались, оценивающим взглядом встречая всякого, кто входил в таверну.

Для тех, кто пришёл на встречу с таинственным нанимателем, был оставлен свободный стол с семью стульями. Здоровенный лысый мордоворот, покрытый множеством татуировок, что исполнял в «Кортике» роль бармена и вышибалы одновременно, отправлял всех пришедших по объявлению к этому столу и пояснял:

– Человек, с которым у вас встреча, задерживается. Подождите пока там.

Сказав это, он возвращался к тихой беседе с парочкой непримечательных забулдыг, сидящих у барной стойки. Позади бармена на доске было аккуратным почерком выведено меню и перечень дополнительных услуг:

Миска жареных кальмаров – 3 медяка
Миска мидий – 4 медяка
Кружка светлого лагера – 3 медяка
Кружка чёрного лусканского эля – 5 медяков
Бутылка красного вина марки «Бойцовский петух» – 9 серебряков

Комната на ночь – 7 золотых с человека
Комната на ночь (для ценителей покоя) – 9 золотых с человека
Девочка на ночь – 14 золотых

Грейсис и не думала одеваться — дефилировала по дому босиком и в одной рубашке, возможно, даже и не своей собственной. Да какая по сути разница? После бессонных суток ещё не то наденешь. Так приятно было, наконец, ощущать на своих плечах что-то почти невесомое, наслаждаться лёгким прикосновением хлопка, а не находиться в тисках «объятий» кожаных ремней. Эльфийка сладко потянулась, разгоняя кровь по натруженным за ночь мыщцам, и томно улыбнулась. Сейчас она впервые за много лет почувствовала себя не Грейсис, а эльфийкой Исильмэ — ужасно хотелось танцевать. Не двигаться подобно жрицам Лолс — медленно, по-паучьи крадучись, но вместе с тем грациозно, дразняще, бесстыже-откровенно — как это делала и она сама, будучи под воздействием наркотика во время очередного ритуала. С той лишь разницей, что, в отличие от жриц, танцевала Грейсис всегда для себя, вернее от переизбытка химически усиленных чувств по отношению к тёмной богине, а не для какого-то мужчины, чтобы заманить его в свои сети.

Нет, сейчас хотелось закружиться по комнате в ритме вальса, запрыгнуть на кровать и с весёлым ребячьим визгом прыгать до потолка, покуда не устанешь. Или не сломается пружина. Только как бы не схлопотать потом от Дзара за порчу имущества... Впрочем, конструкция оказалась крепкой — достаточно было вспомнить, что ночные испытания прошли вполне успешно. При этой мысли девушка весело хмыкнула и отправилась уничтожать запасы съестного.

«Пока все ушли, самое время вознести хвалу Тёмной матери, — подумала Грейсис, надрезая кинжалом фрукт с поверхности, и придирчиво осмотрела гостиную на предмет соответствия помещения задуманному ритуалу. — Жаль свечей нет, они бы пригодились. А, впрочем…»

И правда, зачем чернокнижнице какие-то там свечи, если пламя способны породить её собственные руки? «Сама себе жаровня Лолс», — довольно хохотнула эльфийка и в предвкушении принялась растирать ладони одна о другую. Затем Грейсис прошествовала в центр гостиной, встала на колени и закатала рукава рубашки. Лёгкий порез на левом запястье поперёк вен — и красные капли, подчиняясь закону тяготения, заструились вниз, к внутренней поверхности локтя, по воздетой к потолку руке.

— Как чиста эта кровь, так и помыслы мои в служении тебе не запятнаны и искрении, моя госпожа, — эльфийка закрыла глаза и начала потихоньку входить в состояние транса. — О великая богиня, слава тебе! — продолжая держать руку воздетой, чернокнижница коснулась лбом пола в низком поклоне. — Как кровь устремляется к сердцу, так и душа моя жаждет слияния с тобой. О, прекраснейшая Тёмная мать, хвала тебе! — подобострастный поклон снова повторился. — Как сосуды в теле, образовав сеть, несут к своему центру энергию и пищу, так и я, верная слуга твоя готова отдать жизнь, дабы внести вклад в твоё плетение паутины Хаоса. О, могущественная Ткачиха, почёт тебе! — третий поклон ознаменовался полным вхождением в экстатический транс: Грейсис распростёрлась на полу и, совершенно не шевелясь, застыла в таком положении на некоторое время.

Как только сердце отсчитало 8 ударов, помноженные на 8*, чернокнижница поднялась, переходя ко второй части ритуала.

— Прекраснейшая из повелительниц, Демоническая королева Абисса! Как пылает это пламя, символ его неугасимых недр, так и сердце моё будет вечно гореть восхищённой жаждой поклонения тебе. Прими мою жертву! — правую ладонь девушки охватили огненные языки. — Слава тебе, непревзойдённая Мать желаний! Да падут все твои враги! Да повергнешь ты отступников! Да поглотит их заблудшие души мрак Андердарка, подобно тому, как пламя пожирает эти капли! — кровь из рассечённого запястья с шипением полилась на охваченную огнём ладонь магички. — Да пребудут они в вечных мучениях! Хвала тебе, Охотящаяся мать!

Обряд кончился.

— М-м-м, сколько энергии**, — Грейсис прильнула губами к ране, смакуя, словно сомелье вино, вкус собственной крови, обогащённой новыми нотками. — Лолс, должно быть, понравилось.

Перетянув руку жгутом из чистой ткани и смыв с ладони следы запёкшейся крови, девушка зашлёпала босыми ногами по лестнице. Остаток дня она собралась провести в блаженном отдыхе.
__________________
* Служители Лолс считают число 8 священным – по числу лап у паука.
** Согласно магической традиции, женщина считается энергетическим реципиентом, «сосудом», наполняющимся во время близких контактов, особенно во время интимной близости, мужчина же выступает в роли донора (это ни в коем разе не механика! Это так, для атмосферности :)).

Грейсис уже и не помнила, когда последний раз проводила время наедине с мужчиной. Кажется, это было года четыре назад, во время её первой экспедиции… Что поделать, будучи полукровкой, популярностью она не пользовалась, да и, по правде сказать, к этому не стремилась. Поэтому сейчас она не очень-то поверила словам Дзара, но решила не придавать этому значение. Любопытство взяло верх: чернокнижнице всегда были интересны собеседники с демонической кровью. А сейчас выпадал уникальный шанс совместить приятное с полезным, поднять своё знание на ступень выше, познакомившись с одним из них ближе.

Однако, несмотря на отсутствие большого опыта, полным профаном девушку назвать было нельзя. Теоретическими знаниями в чувственной области она обладала обширными: глава дома Годэтт был известен на весь Сшамат своей любовью к оргиям, а юная Грейсис была слишком любознательна, чтобы такое пропустить, и частенько выступала тайным зрителем подобных мероприятий.

— Проще говоря, степень твоего восхищения настолько высока, что ты не прочь приятно скоротать ночь с его объектом, — с проницательной улыбкой констатировала Грейсис, глянув на Дзара поверх края бокала и чуть-чуть отпив из него. — Ну что ж… принципиальных возражений не имею, — всё ещё держа бокал, девушка игриво обвила шею тифлинга руками. — Лишь напоминаю об ограничениях, — на пару мгновений прямой, серьёзный взгляд прямо в глаза.

Впрочем, уже в следующую секунду чернокнижница, поднявшись на цыпочки, почти касаясь губами уха Дзара, прошептала:

— А то поговаривают, что при тесном общении вы народ темпераментный, можете голову потерять и не сдержаться… — с этими словами эльфийка слегка прикусила мочку уха тифлинга.

— Постараюсь держать себя в рамках, насколько это возможно, — прошептал мужчина на ухо Грейсис, прижав девушку к себе. Хвост тифлинга, игриво извиваясь, обнял ее бедро и пополз выше. — По крайней мере, на первый раз.

Схааш, по роду профессии привыкший чутко реагировать на внезапные звуки, машинально вскочил с кровати и схватил было оружие, но, прислушавшись, понял, что тревога на этот раз ложная. Стоны и крики, донесшиеся из соседней комнаты, были весьма характерными, поэтому телохранитель положил меч на место. Даже когда за стеной вдребезги разбилось что-то стеклянное и тяжелое, он не стал беспокоиться и лишь перевернулся на другой бок. Он совсем недавно познакомился с племянником своего работодателя и ему еще многое предстояло узнать о Дзаре.

Ночь прошла бурно и стремительно. Ближе к утру Дзар, обмотавшись полотенцем по пояс, спустился вниз за еще одной бутылкой вина и корзиной фруктов. По пути обратно он постучался в дверь Схааша и поинтересовался, не завалялось ли у того наркотиков. В плотских утехах под кайфом полудемон находил для себя особый шик и старался при возможности не пренебрегать этими усилителями чувств.

Ритмичный скрип дерева, стуки и хохот повторялись еще несколькими сериями утром и в обед. И лишь тогда, когда с колокольни храма Лолс прозвучал звон, возвещающий всем подданным Паучьей Королевы, что подходит время пятой службы, дверь спальни отворилась. Расслабленной походкой тифлинг провел девушку на первый этаж и снял с крючка свой плащ.

— Я буду ближе к ночи, — сказал он Грейсис. В этом голосе был новые нотки нежности, которые эльфийка раньше от него не слышала. — Надеюсь увидеть тебя здесь. Сходим поужинать в одно интересное место.

Жабец согласно кивнул.
- Вы же их не сотрете? - спросил он с плохо скрываемым испугом, прежде чем вытащить рюкзак человека. - Обычные вещи и тексты на людском наречии. Он был каким-то ученым из газеты. Сомневаюсь, что они вам помогут, но дам совет. Пока Сэм в воде, вы его не одолеете.

Что знал Дакоста о подобных существах? Немного. Под руинами древнего Калимпорта сокрыты великие знания, но калишит этого не изведал. Он предпочитал постельные утехи с дочерью Сула.

На ум приходило всего одно слово - аболес*. Они олицетворяли древнее зло и являлись из мира за пределами понимания, который способен свести с ума даже богов. Они были старше, чем демоны, явившиеся из первозданного хаоса, когда мир пребывал во тьме. Они постоянно развивались, пожирая память жертв. Их боялись, ненавидели и поклонялись как богам или демонам. Имя, которым представился "ящеролюд", относило его к одному из Древних. Конструкция апострофа перед старшим "Йог" прямо об этом намекала, хотя без нее это было обычной отсылкой к общей группе младших демонов Абисса.

Существо в воде было крайне серьезной угрозой. Жестоким, коварным и бесконечно злым. Его миролюбивая игра казалась безобидной, но что случится, когда он не получит свое?

***
В Альманахе привлекла статья об Абейр-Ториле, называющейся "Ледниковый Период".

На первой странице напечатана карта с недавно открытыми материками Мазтики, Закхары и Неведомых Земель.


"Это новое открытие для Фейруна. Планета Торил переживает период оледенения. Новейшие исследования показали, что в далеком прошлом этот эффект происходил неоднократно.

Последняя экспедиция на Север доказала, что в будущем человеку придется столкнуться с изменениями. Современное оледенение на Ториле — всего лишь остаток Великого оледенения, начавшийся тридцать семь тысяч лет назад до нашей эры. На самом деле ледники продолжают оставаться одним из ведущих компонентов окружающей среды и вносят важный вклад в жизнь нашей планеты.

Величественные и спокойные, ледники в действительности находятся в непрестанном движении. Медленно текут вниз по склонам. Это движение определяется силой тяжести и становится возможным благодаря свойству льда деформироваться под напряжением.

Посмотрите на карту. Одна клетка сетки - тридцать градусов. Средняя горизонталь - экватор, от неё вверх тридцать и шестьдесят градусов, соответственно. Как всем известно, экватор должен идти по Чульту, ибо тропические и наиболее жаркие земли находятся на этой высоте, но по новым исследованиям это оказывается в корне неверно. Вотердип находится на сорок пятой широте**, но регион Вотердип по погоде совершенно не отвечает субтропическому прибрежному климату. Наоборот, этот регион отличается средним прибрежным климатом.

Вновь вернемся к карте. Взгляните, откуда начинаются ледники. Примерно с пятидесятой параллели(3). Резонный вопрос задаст себе читатель, если спросит, не покрыт ли льдами необследованный северный материк. Как известно, ледники это Terra Incognita. Местами ледники на Фейруне начинаются с субтропической широты(4). Район Дамары должен радовать чужестранцев климатом Турмиша(5). В это сложно поверить, но Торил оледенел. Однако, всё не просто. Планета находится в разгаре ледникового периода, так как ледники доходят до широт, где нормально встретить степи. Это во многом объясняют археологические открытия, когда на современных территориях образцы поселений прошлого сильно уступают в развитии народам, проживающим в данный момент, что невозможно было объяснить без переселения народов, а так же жесткую борьбу видов животных со смежными источниками питания, которые спускались на юг от холода.

Циклы ледникового периода долгие. Это минимум десятки тысяч лет. Про них помнит разве что Ао. Для обычного человека или эльфа это незаметно. Если вдуматься, то даже большинство богов ФР не настолько стары! Это норма жизни, но встреченные ископаемые и проведенные исследования доказывают иное. Ледники огромны и не обследованы. Во время обледенений ледники сковывают большую часть воды, поэтому уровень моря падает и климат становится суше. В случае с Торилом, таяние ледников вызовет затопление огромных территорий, а привычный мир будет уничтожен под слоем воды. Без Ледникового Периода планета превратится в водный мир с редкими островками.

В связи с новейшим открытием, что Торил круглый, то есть имеет форму сферы (поколебавший научный мир), на Севере в Анаурох попались исследования прошлого, где говорилось, что радиус орбиты составляет двести миллионов миль. Тяжелая гравитация планеты, удаленность от Солнца и интенсивное солнечное излучение объясняют странную цветовую гамму кустарника голуболистник, который защитной грядой произрастает, например, вокруг Ардиипского леса. Это должно так же вызывать изменения в пигментации кожи, склоняя к синему цвету, но защитный слой Мистры, известное как Плетение, делает возможным существование известной нам жизни на планете. Для этого эффекта вводится новый термин - Сферы Плетения.

Немногим известно о тайном Ордене Плетения, которые закрывают дыры в Плетении, проявляющиеся на земле как зоны мертвой магии или дикой магии. Эти люди вносят огромный вклад в поддержание жизни на Ториле, чтобы жесткие лучи Солнца не выжгли многообразие мира даже в условиях Ледникового Периода.

Статья составлена Реджинальдом де Навалем, состоящего на службе Высокого Лорда Калахара. Реджинальд де Наваль известен в научных кругах огромным интересом к метеорологическим вопросам и является магом школы Эвокации.

Подпись автора - аркан-марка печати с заключенными в центр морскими волнами.

Ботинки из металла и керамики топчут имперскую землю.
Здравствуйте. Мы пришли убивать ваших мужей. И женщин, взявших в руки оружие. И детей, имевших неосторожность попасть под бомбардировки. Зачем, спросите вы?
Ну. Мы - люди. Принято у нас так.
Джош немного отвлекся, погрузившись в раздумья, пока топал до точки Карфаген.
Всегда ждешь высадки в бой, когда томишься на космическом десантном корабле. Предвкушаешь безостановочную битву, наполненную действием. А когда попадаешь на поверхность, желания исполняются с... придатком. Когда ты уже, вроде бы, достаточно отдохнул от бездействия, окунувшись в боестолкновение, и в глубине души был бы не против вернуться обратно на орбиту, обстоятельства говорят тебе "А черта с два". Меняется ритм, по которому существуешь. Наступает пора дерьмовой в прямом смысле гигиены, перекусов когда придется, сна прямо в броне, и то урывками. Вместо расписания - очередность дежурств. Вместо перестрелок - рытье лежек и окопов. Наблюдая, сидя на позиции или на пешем марше, за тем, как встает солнце, представляешь, как где-то далеко люди только-только просыпаются. А потом идут завтракать.
А ты - десантник. Ты всю ночь не спал. Отвлекался на снующих между травинками светлячков во время дежурства. Слушал, как барабанит ливень в густых зарослях, и пытался различить между звуками дождя щелканье пуль. Зажмуривал глаза, давая им отдохнуть от ярко-зеленого света прибора ночного виденья. Лежал без движенья по нескольку часов, всматриваясь в темноту и ожидая врага. Преодолевал пешком многие километры, пытаясь найти общие созвездия у небес этой планеты и предыдущей. Падал с недосягаемой для простых смертных высоты прямо на землю сквозь грозовые тучи, ощерившиеся вспышками молний в ночной тьме. Смотрел, как россыпи трассирующих пуль рикошетят от вражеских укреплений и взмывают высоко в черное небо.
Это другой мир совсем. Мир, который бы не был доступен Джошу-ветеринару.
И вот сейчас наступало именно это время - время привыкания к существованию в новом режиме.

Двигаясь к вверенной им позиции и визуально оценивая ее, Джош активно переговаривался с Миколаем по поводу оборонительных мероприятий. Главное тактическое решение лежало на поверхности - группа занимает высокий холм и оборудует там укрепления. Однако стрелок подсказал несколько уловок, которые не были для капрала столь очевидны. Например, заминировать противопехотными минами обочину с двух сторон от места закладки фугаса для поражения высаживающейся из поврежденного транспорта пехоты. Установить в зеленке с другой стороны дороги автоматическую турель для тех же целей.
"Нужно было почаще читать методички по диверсионным действиям," - думал Джош, слушая советы Шаутова.

- Располагаемся, - объявил Мэнли, когда они дошли до вершины холма, - Пэтэшники, мои тяжелые и вы, - капрал указал на людей Вуловича, - остаетесь здесь и меняете ландшафт вручную, превращая эту милую поляну в шедевр инженерной оборонительной мысли. Оборудуйте позицию для автоматического гранатомета, окопы на всех. Стрелки, вы все равно будете дрочить, пока враг не подойдет к нам вплотную - сделайте наблюдательный пост на западной стороне, поглядывать, не попрут ли имперцы со стороны города. Хопкинс, бери вот этого, - Джош ткнул на одного из стрелков другой роты, - Метнитесь к тем домам рядом с садом. Найдете гражданских - упакуйте их в подвал, чтобы не побежали встречать освободителей. Если они безоружны, стрелять не надо. Ну, на всякий случай. Мы с Мико прогуляемся до дороги, прикинем, что можно придумать. Вопросы есть?

- Это Чарли 4-2-Браво, точка Карфаген. Слышал, у вас там ништяки раздают? Заказываю мартини на всех, автоматическую турель с пулеметом, комплект противотанковых и противопехотных мин, а также боеприпасы к "Торнадо", объемно-детонирующие боеприпасы к SMARR и патроны пятидесятого калибра с урановыми сердечниками. Еще нужен шлем от PCS-8R. Сначала подать напитки. Как поняли?

- Волкодав-11, это Чарли-4-2-Браво. Проверка связи. Как слышите, прием.

Свежий воздух. Закат. Живописные пригородные пейзажи. И термоядерные взрывы в небе.
"Когда уволюсь в запас, буду скучать по таким пикникам," - думал Джош, отправляясь на осмотр местности.

Посол, конечно, помрачнел. Но не от того, что ему не нравился разговор сам по себе, а от осознания, какие деньги и перспективы проплывают мимо.
- Если всё сложится удачно, я мог бы устроить вам гражданство, минуя обычные проволочки. Если вас, конечно, привлекает такая перспектива. Многие из чародеев перебрались в Нильфгаард, в том числе и те, кто специализируется на алхимии или схожих областях. Например, тот же Алджернон Гвинкамп. Его приемная дочь, кстати говоря, служит при штабе нашей армейской группировки здесь, в Велене. Насколько я знаю, она пошла по стопам отца. Думаю, Сабрина могла бы вам о многом рассказать. Возможно, нильфгаардские чародеи не имеют такой власти и богатств, как их коллеги из Северных королевств когда-то...но им дана широкая свобода в области науки, исследований и тому подобного. И уж точно у них есть доступ как к лабораториям, так и к субстанциям. До тех пор, пока это служит интересам империи, разумеется, - Генри с намеком улыбнулся. - Возможно, это тот самый выбор для такого, как вы. Подумайте об этом, - посол взял паузу, промочив горло.
- Завтра утром конюшня в вашем распоряжении. Вы сможете в спокойной обстановке обсудить дела с человеком Ройвена, - заверил посол.

Что-то мелькнуло за окнами, выходящими на ухоженный сад посольства. Они были расположены таким образом, чтобы естественное освещение позволяло посолу заниматься с бумагами, не прибегая к искусственному. Удобно. Но, вероятно, недостаточно безопасно.
В следующий момент окно разбилось, разлетаясь на осколки, и что-то рвануло прямо в кабинете посла. Взрыв был недостаточным, чтобы убить присутствующих - по силе не более, чем бомба-шумиха. Но она была с особой начинкой, и очень скоро Канеллон понял, с какой.

Вообще довольно сложно описать ощущения чародея, оказавшегося в облаке двимеритовой пыли. Особенно если ты сам таковым не являешься. Двимерит не вызывает физической боли напрямую, нет. Он, скорее, вызывает чувство полной опустошенности, каковое может испытать только маг. Словно отобрали часть тебя. Всё равно что лишить человека способности дышать или видеть. Даже хуже. Обескровить, опустошить, высушить, обездвижить - это всё очень похожие на правду слова, но всё равно не то. Забрать часть души - наверное, самое близкое выражение. И если кандалы создают некую точку этой метафизической черной дыры, то Канеллон, в данном случае, оказался посреди вакуума. Металлическая пыль витала в воздухе, лезла в глаза, нос и уши, оседала на одежде, волосах и коже. Она была повсюду.

Надо отдать послу должное. Он хоть и выглядел человеком мирным, возможно даже мягким, но сумел взять себя в руки моментально. Вар Аттре выхватил кинжал откуда-то из под стола, и даже успел встать, приготовившись к вторжению. Но у него не было никаких шансов против того, что заглянуло на огонек.

В иных обстоятельствах Канеллон мог бы, как ученый, восхититься монструозным творением. Оно не разменивалось на пошлое рычание и рёв, достойные лишь безмозглого зверя. Несмотря на солидные габариты, монстр с непередаваемой грацией преодолел оконную раму, выворачивая и сгибая конечности неестественным образом. С безумной скоростью, сохраняя плавность и выверенность движений. Лапища создания достигла головы посла, и с силой ударила об столешницу, лишая сознания. Он упал ничком куда-то под стол.

В принципе, это был конец. У Канеллона есть кинжал, но...этого недостаточно, мягко говоря. Но у него еще оставалось немного времени, чтобы осмотреть своего убийцу.

Чудовище было похоже на то, что прикончил ведьмак во дворе реданского форта. Но кое-чем и отличалось. Мощный торс бугрился мышцами, перекатывающимися под слоем чещуйчатой брони из сплава стали и двимерита. Четыре верхних конечности, аналогичные рукам человека, сильные и сохраняющие отличную подвижность. Толстые пальцы, увенчанные когтями, достаточно длинными и крепкими, чтобы преодолеть доспех. Ноги с ярко выраженным заплюсневым суставом, примерно как у собак или лошадей, годились не только для ходьбы или бега, но и для совершения мощных прыжков. Потрудились и над головой, создав не только соответствующие челюсти, но и пояс глаз, развенчивая миф про глаза на затылке. Большая часть из них сейчас была прикрыта толстыми складками век, с неизменной чешуей. Если конкретнее, то на Канеллона в данный момент уставилось одно-единственное буркало, своим строением копирующее глаза ведьмаков.

У чудища были все карты, чтобы одним движением прикончить алхимика, но оно почему-то медлило.
- Думал, что мы больше не повстречаемся, - проскрежетал монстр. Он был явно плохо приспособлен для речи. - К счастью, твоя любовь к собирательству помогла мне обнаружить, где ты прячешься. Из уважения к твоим трудам и работам я даю тебе еще один шанс. Мир обеднеет, если лишится подобных мозгов, - монстр схватил алхимика за плечо и сжал ладонь. Кости и суставы вполне отчетливо затрещали.
- Ты можешь упорствовать, но тогда я снова найду тебя. Буду медленно расчленять, чтобы ты как следует помучался. Это будет очень, очень скверная смерть, можешь не сомневаться. Я даю тебе сутки, чтобы ты убрался из города. И если нет, тебя не спасут даже стены крепости иерарха. Я не злой, но я не люблю, когда кто-то сует нос в мои дела, - тварь изобразила подобие улыбки. Но получился только звериный оскал.
- Или ты, может быть, хочешь процент с прибыли, поскольку я использую в своих бойцах твои наработки, м? Скажи-ка мне, - вторую лапу монстр положил на голову с боку, словно хотел потрепать алхимика за щеку. Хотя мир словно плыл в тумане, Канеллон расслышал какие-то звуки. Похоже, охрана посольства спешила на выручку. Если они прибегут сюда прямо сейчас, их ждет неприятный сюрприз. Но раздался еще один взрыв, вслед за которым послышался хрип и кашель. Нет, видимо не успеют всё-таки.

Чем закончить эту историю? Пожалуй, ее началом. Те, кто поставил финальную точку в длинной книге, заслуживают знать, что было в главах, написанных задолго до появления их героев в повествовании.

Королева Зимы, первый Оракул. Да, именно она, участвовавшая в уничтожении старого Фаернила, единственная выжившая в большом катаклизме, получила дар провидчества, что после стал проявляться и у других. Правда эта, ныне забытая, была сокрыта от жителей Империи за века раздора между народом зимних эльфов и их двоюродными братьями - весенними, летними и осенними. Однако некоторые, такие как лорд Тамиор и друид Аурвернир, помнили еще, с кого все начиналось. И желали воссоединения народов, зная, каково сражаться плечом к плечу с боевыми стаями зимних. Впрочем, Хозяйка Зимнего Двора сама положила начало, послав тайную весть Сионделу и Аурверниру . Именно ей, первому Оракулу, явилось видение, столь отчетливое и пугающее, что застарелая вражда, какой бы давней и лютой она ни была, отступила в сторону. Потому что увиденное Ледяной Девой пророчило опасность всему Фаернилу.
Лорд и друид поверили. Не сразу, не вдруг, но приняли весть той, что так долго была заклятым врагом. Переговоры велись в строжайшем секрете: Сиондел знал, что Империя встанет на дыбы, стоит лишь объявить о возвращении зимних, а Аурвернир понимал, что не так-то просто будет вдруг заявить, что давний кровный враг, страшилка, которой пугают детей, - старейший из Оракулов, тех, на кого уповает народ, разглядевший неминуемую беду, грозящую каждому из живущих в этом мире. Вряд ли кто-то в Империи поверил бы коварным зимним, сочтя такое "пророчество" новой, не слишком умной, уловкой предателей.
Но пророчества - как ветра. Они носятся тут и там, где-то превращаясь чуть ли не в ураган, а где-то потягивая лишь сквозняками в чужом разуме. Именно такой, различившей только часть правды, оказалась Аурвейн, молодая провидица, взращенная на ненависти к зимним эльфам. Едва прозрев возвращение зимних, но не разглядев причину и намерения, она решила, что Империи грозит опасность. Не до конца осознавая роль Тамиора и Аурвернира в грядущем, она не стала посвящать в свое видение кого-то еще: раз уж уважаемый Оракул на пару с героем Империи оказались предателями, то и другие могут быть заодно с коварной Ледяной Ведьмой. Именно так думала магистресса ордена Красы Кореллона, когда отправлялась в Золотой Лес под предлогом турнира, во главе с ничего не подозревающими воительницами. Плетя интригу внутри ордена, втягивая в нее ближайших и самых доверенных своих товарок, Аурвейн заодно и погружалась все глубже в грезы о будущем, ища способ остановить зимних. Кому как не ей, посвятившей жизнь изучению магии предсказаний, было знать, как обращаться с тончайшими намеками на будущее, ловя малейшие признаки приближающихся событий, ища способы на них повлиять. Кажется, именно тогда, блуждая разумом в Краю Курганов, на границе с королевством Зимы, она попала под влияние недремлющего разума князя-ведьмака, заточенного Павшим в саркофаг на века. Позже, допрашивая магистрессу, Аурвернир и другие Оракулы так и не смогли составить единого мнения: осознавала ли Аурвейн, что действия ее, образ мыслей и способы достижения целей, были продиктованы могущественным личем, либо была лишь марионеткой в руках могучей злой воли. Старик Нахуагава заметил, что поначалу магистресса действовала не столь жестоко: лорда Сиондела она могла отравить и насмерть. Возможно, по мере приближения к своей цели - пробуждению Дикой Охоты во главе с князем-ведьмаком - она все сильней погружалась во зло, пропитываясь тьмой своего невидимого советчика, принимая его желания и слова за свои собственные видения и пророчества. Действуя поначалу не столь уверенно и жестоко, закончила Аурвейн приношением в жертву своих ближайших приспешниц, свято веривших предводительнице.
Чем все закончилось, уже известно. Если бы не прибывшие в Золотой Лес Октарион, Тордек, Чудесник, Саломон и Ти Гристе, а также позже присоединившиеся к ним Леяна и Соэнир, по небу Фаернила сейчас бы скакали всадники с мертвыми глазами, сея смерть и разрушения. Сумев пройти по следу Оракула-предателя, отряд смельчаков выследил Аурвейн в глубине Края Курганов, предотвратив главную беду. Потому что во главе с возрожденным князем-ведьмаком армия мертвецов превратилась бы в неодолимую силу, в настоящую Дикую Охоту, управлять которой не под силу никому.

Что еще? Пожалуй, детали, небезынтересные каждому из участников событий.
Например, о роли старика Нахуагавы. Именно он, оставшись у Аурвернира, подсказал тому искать в самых глухих чащах гнездилище мертвого воронья, которое одним своим присутствием оскверняло священные рощи друида, лишая того мистических сил. Да, прочесав свои чащобы с помощью верных зверей, Аурвернир все-таки нашел то самое черное гнездо и, разорив его, вернул свою силу. Снова же Нахуагава посоветовал друиду безотлагательно двигаться в Золотой Лес и поднимать на ноги лорда Тамиора, дав пару бесценных замечаний о возможном характере яда, которым был отравлен Золотой Лук, а также несколько рекомендаций о возможных противоядиях. Старый брюзга при этом направился следом за отрядом Октариона, а не последовал за безопасные стены города. Встретив отчаявшегося Джабраила, не знавшего, что делать с найденными на пепелище башни записями о месте хранения Рога, Нахуагава сумел верно оценить значение артефакта, подсказав летописцу ордена Опоры Павшего способ договориться с големом-охранником (в общем-то, всего и надо было изобразить традиционное приветствие ордена и продекламировать один из древних девизов). И все в итоге помнят, что появление Павшего по зову Рога Семи Дорог сыграло свою роль в решающей битве против кадавра Аурвейн.
А вот еще одна подробность, которая может быть интересна Саломону. Рог и в самом деле имеет силу открывать врата на любой из Внешних планов. Мало того, уничтожив сам Рог, можно сделать эти врата постоянными, открыв новый планарный путь. Впрочем, каким образом сказалась бы на Фаерниле такая связь, предугадать невозможно. Как минимум этот милый демиплан переместился бы из Эфира в Астрал, или на Прайм, или даже на Внешние Земли, поскольку только оттуда возможно наладить постоянный путь на Внешний план. Как бы то ни было, жребий был брошен, и нерешительность отряда перед курганом, охраняемым големом, вылилась в то, что Рог оказался в руках у Джабраила и Павшего.
Другая подробность истории, для Октариона. Конечно, после появления Королевы Зимы и раскрытия правды о ее даре Оракула, многое в истории стало понятней. А Хозяйка Зимнего Двора довольно быстро внесла полную ясность. Да, появление Клайде на Воющем Перевале - не случайность. Конечно, ее туда отправила мать. Однако не с каким-то хитрым умыслом, вернее не только с ним. Оказывается, любовь Октариона и Клайде тоже была предсказана Ледяной Ведьмой. И уже кто-кто, а первый из Оракулов знает, что противиться пророчествам - удел безумцев. Конечно, она выслала именно Клайде во главе делегации зимних, чтобы приблизить ее встречу с сыном лорда Тамиора. Естественно, Королева Зимы отлично понимала свою удачу: грядущее воссоединение Зимнего Двора с Империей очень кстати будет закрепить браком сына Хранителя Золотого Леса и дочерью Ледяной Девы. Редкий случай, когда любовь и политика следовали рука об руку. Отсюда и объяснение внезапного чувства, которое охватило пылкого Октариона и сдержанную Клайде. Что может быть сильней любви предначертанной.
Теперь для Соэнира. Конечно, после раскрытия всех подробностей для него не должно быть сомнений: на тот глухой пост он был отправлен по воле Королевы Зимы, ожидавшей, что слишком ретивый молодой клирик не сможет усидеть по ту сторону гор, едва завидев признаки приближавшейся беды. Теперь Мас'Сариндэлу надлежало стать одним из первых представителей Зимнего Двора в Золотом Лесу. Соратник героя, младшего Сиондела, плечом к плечу прошедший Край Курганов с Октарионом, как никто другой подходил на роль доверенного лица Королевы среди еще очень недоверчивых имперцев.
А что же Тордек, дварф из пророчества? Как нетрудно догадаться, именно о Храме-из-Глубин было пророчество Ледяной Королевы, выданное Аурверниром за свое собственное. А значит, путь потерявшего свою родину воина продолжается, и предстоит пережить едва ли не больше, чем было пережито до этого. Горька судьба угодивших в жернова судьбы, но Тордеку такая доля по плечу, потому что он сам крепче камня.
Что касается Ти Гристе и Леяны, они вполне могли гордиться своим вкладом в общее дело. Великий исследователь, познавший секреты Края Курганов и ордена Опоры Павшего, скромная волшебница, раскрывшая заговор Оракула. Имена их торжественно звучали в Золотом Лесу в день, когда Оракул Аурвернир объявил народу о воссоединении народа зимних эльфов с весенними, летними и осенними, а также о предательстве леди Аурвейн.

Чем все закончилось? Ну конечно же свадьбой. Молодой отважный Октарион Сиондел, с благословления отца, лорда Тамиора, Золотого Лука Империи, взял в законные жены принцессу Зимнего Двора, Деву Капели Клайде, с согласия ее матери, Королевы Зимы. Вся Империя в тот день узнала, что отпрыск знатного рода осенних эльфов женился на дочери Хозяйки Зимнего Двора, и весть эта пронеслась над землями Оракулов, будоража и волнуя каждого, кто услышал ее.

Впрочем, это было лишь началом новой истории. Которую мы, возможно, еще услышим.

- Да с кем там сцепляться, - махнул рукой Жирный. - Те времена давно прошли...если б ты спросил меня об этом лет эдак десять-пятнадцать назад, то мне бы пришлось пару часов перечислять говно, с которым мне пришлось иметь дело. Теперь все состоятельные господа этого района решают свои проблемы и вопросы за столом, как и полагается разумным людям. А от войны одни убытки, как говорит Линг, "неоправданные потери финансовых и человеческих ресурсов", твою же ж мать. Еще и проблемы с властями ко всему прочему. Всё-таки раньше, при власти Церкви, было лучше. Всегда знаешь, к кому идти и как договариваться. Этот мелкий шкет, Император, совсем затяг устроил. Помяни моё слово, не долго ему сидеть на троне осталось, - Вонинг замолчал, и начал шумно дышать: получилась слишком длинная тирада для него.
- И действительно, в последнее время у нас не возникало проблем и прочих проявлений, кхм, "беспредела". Кроме вполне стандартных рабочих моментов, - с важным видом подтвердил управляющий, отложив трубку в сторону.

Перед Земмлером сидели двое, представлявших классическую поговорку "начали за здравие, закончили за упокой". У Курта были все основания согласится с этим, поскольку про Вонинга и Линга он был неплохо осведомлен. Жирный был членом так называемой "Троицы" - конгломерата самых влиятельных "предпринимателей" портового района. Именно они закончили ту самую Войну Трех Банд, путем ликвидации собственного начальства. И успешно заняли их места, в последствии окончательно разделив зоны влияния. Так, Вонинг держал за собой промышленность, склады и производство, Андреас Вальдетофт, по прозвищу Докер, контролировал все портовые операции, а значит - контрабанду и наркотики из Самхафа, нелегалов и беженцев, да и всё иное добро, заходившее в Готтсбург водным путем. И совершенно случайно несчастные черномазые из далекой пустыни вкалывали на мануфактурах Вонинга, товары и вещи - на его же складах. Бен Биммер заведовал игорной и кабацкой темой, и по совместительству имел очень хорошие завязки с главарями Черного Рынка, как и с крупными имперскими промышленниками. Рыгаловки Бена исправно снабжали местных и не очень дурью, выпивкой и жратвой. Через него нелегальные артефакты и вещички шли на Черный рынок, а продукция Жирного - дальше наверх, по торговой цепочке вплоть до конечного покупателя. Короче говоря, бизнес у Троицы получался совместным, и все они были завязаны друг на друге. Разумеется, под ними ходили банды и группировки помельче, иногда враждовавшие между собой - но только по молчаливому согласию Троицы. Шел процесс естественного отбора. Как поведут себя оставшиеся двое, если один из Троицы уедет в Тишайший, оставалось только догадываться. Но практически наверняка прольется кровь - очень много её.

Вонинг некогда начинал, как простой член банды, за что и был очень уважаем "простыми мужиками". Еще совсем пацаном попал в Имперскую армию в качестве маршевого барабанщика, и потому очень быстро привык к насилию и жестокости, "повидал виды". Через десять лет он вернулся в Готтсбург, но дома его никто не ждал - все умерли. Выбор криминала в качестве рода деятельности для таких, как он, был вполне очевиден. Вонинг упорно карабкался вверх по негласной лестнице преступной иерархии. Для этого у него были все задатки - он вышел ростом и силой, умел стрелять и драться, достаточно самоорганизован и жесток. В итоге он добился своего, пришел к успеху - но красивая по местным меркам жизнь превратила его в ту развалюху, которую сейчас наблюдал Земмлер.

Будучи старым и опытным бандитом, Вонинг знал, как следует вести дела с себе подобными. Однако полностью пасовал в экономических нюансах. Именно этот вопрос перешел на первый план. Как известно, любой крупный криминальный бизнес имеет те же проблемы и потребности, что и официальный. Тут-то ему и пригодился Линг. Но если Жирного, с определенной натяжкой, можно было назвать трагичной фигурой, то Христофер Линг был просто мразью и червяком. В отличии от своего босса, Линг получил прекрасное образование в Готтсбургском Императорском Университете. Тот редкий случай, когда человек из низов получает шанс стать действительно человеком. Ему еще и крупно повезло со временем - к тому моменту в университете обучали не только изящным искусствам и философии, но и серьезным, практическим наукам, вроде экономики. Именно ею и занялся Линг, и в последствии даже остался в университете, но уже в качестве преподавателя и ученого мужа. Но гниль готтсбургских трущоб не отмыли мраморные стены ГИУ. И если факт употребления наркотиков он еще смог скрыть, то вот на другом своем грешке был пойман с поличным. Отец одного знатного семейства обнаружил свою малолетнюю дочь в позе "раком" в кабинете Линга, именно в тот момент, когда уважаемый кандидат наук принимал экзамен при помощи своего полового отростка. Сам Линг утверждал, что выпрыгнул в окно и был таков. Но, по слухам, прежде чем Линг это сделал, барин всё-таки успел достать меч и существенно укоротить мужское достоинство ученого.

Само собой, после этого случая Лингу пришлось забыть про любую нормальную работу, во всяком случае, в благополучных городских районах. Так он осел в качестве складского счетовода, пока его не заприметил Вонинг. У Линга был нулевой авторитет в криминальной среде, но в финансах он разбирался отлично: свою пользу он доказывал возрастающими доходами Жирного. Кроме того, в отличии от своего босса, Линг умел говорить красиво и манерно, а главное - с умным видом. Но Земмлер видел его насквозь.

Устав от наблюдения уродов, экспедитор вернулся к более приятным видам. И чем дольше он пялился на длинные ножки Гроссхау, тем всё более убеждался, что уже где-то видел эти ноги. Мысленно ухватившись за них, как за ориентир, Земмлер начал думать, где же они сверкали наяву...бинго! Да, то был торжественный вечер в честь назначения нового Капитана Тринадцатого Участка Городской Стражи по Портовому району. На вечеринке присутствовали все тузы, включая и Земмлера. Но кроме непосредственно Стражников, приглашены были и иные причастные - Мастер Мертвых в том числе. Конечно, тогда Ангелина выглядела несколько иначе, но Земмлер был уверен: именно в её компании прибыл Фредерик Тальгорн. Дама в черном... Возможно, именно таким путем необщительный "король последнего приюта" решил развеять все тихие шуточки насчет личного гарема в морге. И ведь это было совсем недавно, меньше месяца тому назад.
Вообще, Тальгорна многие побаивались, потому что Фредерик был не просто колдуном, но некромантом. И поэтому он общался, в основном, с трупами. Как-то раз Земмлеру даже довелось присутствовать при допросе умершего. Зрелище было, скажем так, очень на любителя. Ведь поднятый зомби хочет, прежде всего, разорвать на части живых, а не отвечать на вопросы. Вся безопасность допроса висит на Мастере Мертвых, тут любая ошибка, и пиши пропало. Мертвяки не чувствуют боли, отличаются сверхъестественной силой и бесконечной выносливостью. И поднимались на допрос только свежие трупы, те, у которых еще не сгнили голосовые связки. То есть, самые опасные и сообразительные из когорты Нежити. По совету брата, Земмлер тогда прихватил массивный тесак. А родич Курта в вопросах нежити был эксперт, потому что оттоптал свое в Адском Пределе, вернувшись домой лишь чудом.

До укрепления добрались, быть может, и не очень быстро, но без происшествий. По какой-то причине местная трупоедная фауна не посягала на здоровье отряда, хоть и вполне могла. Форпост встретил группу гостеприимно распахнутыми воротами. Откровенно говоря, их просто не было нужды закрывать. Сам же форпост видал лучшие времена: кирпичная кладка тут и там обвалилась, стены рассыпались и разъехались. Инвалида кое-как укрепили бревнами да частоколом, отчего крепость стала напоминать эдакую химеру из дерева и глины. Грубо, но практично, лучше, чем ничего.
- Пррр!..Стой. Вот и приехали, - Ганс слез с коня, и повел его к привязи. В отличии от всех прочих построек, она казалась новенькой. - Можете слезать, нам туда, - он указал рукой на небольшой донжон в задней части форпоста. Слишком мал, чтобы служить жилищем. Скорее уж, какая-то караулка для дежурных и коменданта форпоста. Впрочем, разгадка пришла быстро: им предстояло спуститься вниз, под землю. Там, под донжоном, располагался склад - Борко разглядел какие-то мешки, короба и коробочки, принадлежавшие еще реданцам. Как и полагается, пахло сыростью, плесенью и крысиным говном. Нашлись и сами крысы.
- Раньше солдатики тут, да...здесь же и жили, и ели. Но свято место пусто не бывает, хе-хе...ведь целый замок почти. Уй, бля! - Ганс не разглядел в потемках низкий потолок и на полном ходу врубился шлемом. - Ниже голову держите...твою ж медь, и ведь каждый раз одно и то же!..Факелы давайте!

В стене подвала обнаружился пролом - грубая кладка разлетелась на части вместе с комьями земли. Ведьмак различил слабый пороховой запах...значит, взрывали. Проход за проломом был узок и неудобен, а преодолев его, отряд оказался на площадке. Эльфские руины, не иначе. Изящная архитектура, легкие, будто парившие в воздухе мостики и лестницы, соединяющие открытые и крытые площадки переходов - сомнений нет, точно эльфийские. Причем, неплохо сохранившиеся. Но в сущности, ничего удивительного. Тот факт, что Оксенфурт построили поверх города Старшей Расы, был известен многим. Должно быть, руины под старым фортом входили в некий общий, большой комплекс.

Перейдя по мостикам и площадкам на другую сторону огромной пещеры, миновали коридор, несколько разветвлений, и, наконец, оказались в большом зале. Мощные двойные двери, кажется, были способны выдержать таранный удар. Само же помещение выглядело обжитым, неплохо освещенным. Нашелся и сам квартирант.

Широкая, не менее семи футов ростом фигура не спешила встречать гостей. Хотя насчет точных габаритов не скажешь, в первую очередь из-за просторного балахона с капюшоном. Хозяин руин колдовал возле стола над чем-то. Тут и там располагались колбы, маленькие и большие, в человеческий рост и совсем крошечные. Стеклянные и медные, трубочки и спиралки, тигли и меха - всё это работало, дышало и пыхало паром, отчего нездраво напоминало живой организм. Борко такого не видел даже в своем Цеху, а Канеллон мог оценить и сказать, что лаборатория просто отменная, не хуже риссбергских. Каким образом аппаратура оказалась здесь, непонятно. Но факт есть факт. Часть лаборатории, впрочем, оставалась невидимой, поскольку была прикрыта длинной ширмой.

Фигура в балахоне с неохотой оставила свое занятие и повернулась к вам. Она явно рассматривала вас, хотя капюшон был надвинут слишком низко, чтоб хоть что-то увидеть.
- Почти все в сборе, хотя одного ведьмака будет недостаточно... - утробно пробулькал хозяин. - Приветствую тебя, Канеллон. Я рад этой встрече, потому что твои знания пригодятся мне. Приветствую и тебя, ведьмак. Борко, кажется?.. Чувствуйте себя как дома. Эй, ты, мясо, - обратился он к Гансу. - Принеси гостям вина и угощений, потому что они наверняка устали с дороги.

Ганс незамедлительно бросился к столу неподалеку, и принес, держа в охапку, пару кубков, бутыль чего-то и поднос с фруктами-ягодами. Сливы, яблоки, груши и виноград. Все угощения оказались безнадежно испорчены, обросли плесенью и сгнили напрочь. Но Ганс терпеливо ждал, пока Канеллон и Борко угостятся.
- Я же говорил! Темный Магистр, нормальный мужик! Вино знаешь какое дорогое, а? Да за такое в Оксенфурте только золотом берут, а виноград по осени ты где щас тут найдешь?.. Правильно я говорю?.. - сказал в пол голоса он. Остальные мужики опять закивали, вновь соглашаясь с командиром.
- Тупое, бесполезное двуногое мясо, - прокомментировал Темный Магистр, сложив руки на груди. Борко не заметил ни одного открытого участка тела. - Когда я отдыхаю, иногда чувствую их мольбы о милости. Но дураков надо наказывать, потому что это не лечится. В конце-концов, мне нужны хоть какие-то слуги. Правильно я говорю, а, мясо?
- Так точно, милсдарь Темный Магистр, всё правильно вы говорите, я всегда так говорил, говорю и буду говорить! - отозвался Ганс и чуть не выронил поднос.
- Вот. Эта скотина еще может издеваться, вы только посмотрите, - засмеялся Магистр. Хотя в его случае это напоминало какое-то клекотание.
- Кстати, ведьмак. У тебя есть кое-что, что принадлежит мне. Я хотел бы получить это вещь обратно. Это такая, хм...а, впрочем...ну-ка, мясо, покажи ему, - велел Темный Магистр.

Ганс снял шлем, бросил его на землю и ткнул пальцем себе в лоб.
- Так!

Из лба торчал железный кругляш. Борко уже видел такое раньше. Края железного импланта сочились какой-то зеленой гадостью, как и в прошлый раз.
- Передай вещь мясу, потом раздевайся и проходи в операционную, - приказал Магистр, обращаясь к Борко. - А ты, Канеллон, можешь пока ознакомиться с лабораторией и инструментом. Кое-что из твоих трудов поставило меня в тупик, так что мне понадобиться твоя консультация. Ну, чего ждем?

Что-то явно складывалось не так. Весь верх башни заволокло вонючим дымом, но проклятый змеелюд словно бы и не обратил на него внимания. Практически моментально спорхнув чуть ниже облака, он недобро прищурился, азартно хлеща себя по бокам хвостом, оценил диспозицию и, поняв, что бой явно складывается в его пользу, швырнул в единственного стоящего на ногах товарища, а именно Жерара, кусочек гуано, что-то прошептав.

Жерар едва успел подумать "вот и нахрена я к этой троице подсел в таверне...", как вокруг него вспух обжигающий огненный шар. Обугленные кости несостоявшегося повара, весело постукивая, осыпались на пол.

Н'Тал еще некоторое парил по центру башни, потом, убедившись, что товарищи не двигаются, плавно опустился на пол и ткнул каждому кинжалом в глаз, для верности. После чего, дождавшись пока вонючее облако развеется, кряхтя поднялся по лестнице и исчез в люке.

.....................................

- Ну и несет же от тебя, - весело оскалился Милтон Драк, когда змеелюд присоединился к нему в главном зале маяка. Квадратная комната сорока пяти футов по стенам, медленно сходилась к потолку, который был увенчан шестисторонней стеклянной пирамидой, выступающей вверх футов на пять. Посреди комнаты находился пьедестал, на котором, на изящной колонне находился замысловатый кристалл, светящийся бледно-желтым цветом. - Все в порядке? Тогда продолжим.

Драк цедил тяжелые, неповоротливые слова на древне-валоссианском, и с каждым словом кристалл разгорался все ярче и ярче. Наконец из него вырвался ослепительный луч, устремившийся в низкое, внезапно затянувшееся темными облаками небо. На них вспыхнул знак Неназываемого, заливая бухту и весь Фрипорт тягучим мертвенным светом. Радостно было вскричавшая толпа недоуменно притихла. А облака бурлили, свивались, сворачивались в черно-жёлтые щупальца. К'Сталло, с надеждой смотревший на маяк с колокольни храма Знаний упал на колени и застонал, обхватив чешуйчатыми лапами голову. "Поздно, Великий Змей, поздно! Почему ты покинул своих детей?"

Одно из облачных щупалец стегнуло по эльфийскому паруснику. Некоторое время ничего не происходило, а потом тот словно взорвался, выстрелив изо всех орудий по соседнему кораблю, принадлежащему посольству человеческого государства Фарсен. Следом за залпом посыпались стрелы. Фарсенцы, сначала слегка растерявшиеся, ответили ураганным огнем. Оказавшийся на корабле маг тут же запустил в эльфов файрболл и прекрасное творение эльфийских корабелов скрылось в облаке дыма. В небесах довольно хлюпнуло.

Щупалец становилось все больше, то тут то там в бухте и на причалах вспыхивали стычки, брат кидался на брата, лучшие друзья зубами вцеплялись друг-другу в глотки, матери вонзали кинжалы в спину детей... На небольшом балкончике, опоясывавшем маяк стоял Милтон Драк, воздев руки к бушующему черно-желтым небу и радостно хохотал, словно дирижируя творящимся внизу хаосом.

Через пару часов кровавая бойня затихла. Облачные щупальца будто-бы исчезли, но внимательный наблюдатель заметил бы, что они всосались в уцелевшие корабли, выживших капитанов и просто тех людей, которые им чем-то приглянулись. Флаги разномастной армады поменяяли цвет - теперь на мачтах реяли черные полотнища, на которых сверкал золотом знак Неназываемого. Один за одним, словно услышав приказ, корабли разворачивались и покидали бухту. Их путь лежал на материк, туда, где было много пищи для Неназывемого. Почти так же много, как и тысячи лет назад на давно исчезнувшей в безднах океана Валоссе, на одном из пиков которой и вырос город, который когда-то назывался Фрипорт.




The End.

Руфус выслушал нравоучения с самым обычным выражением лица - не первый раз, чай.

- Ты сам сказал, полурослик - я гробовщик. - Мрачно заключил он, останавливаясь. - Не герой, что прет на толпы мертвых, размахивая светящимися мечами - гробовщик. Мертвых хороню, могилы копаю, бальзамирую если надо, марафет перед похоронами навожу, и больше ничего от жизни не хочу. Тысячу лет оно мне снилось, это Испытание. Но "великая честь, Руфус!" - передразнил он мэра города, неожиданно похоже. - Как отказать, когда на тебя навешивают этот мельничный жернов под взглядами всего города? Но дежурные рукоплескания и выспренная похвальба не делают меня чудестным образом чем-то кроме гробовщика, которым я был и есть двадцать лет. Упрекай меня в трусости сколько хочешь, Рейджи, но это твой долг защищать простой народ, а мой - обеспечивать чтобы у тебя был дом, в котором мертвыми не воняет. Каждому своё. Моё дело в жизни маленькое.

Он пожал плечами. Обычно Руфус был немногословен, но похоже, события последних двух дней его изрядно достали - и вовсе не страх тому был причной.
- Здесь только один герой по профессии, может быть два. Почему остальные вдруг решили что они тоже герои, а не те безымянные "многие", кто в летописях погибают глупой смертью, не сумев нормально оценить свои силы и вовремя драпнуть, то я не знаю; Хемминг вона, два раза едва не наелся пыли. Переться в дверь, которая захлопывается за спиной глупо даже для таких. И откуда вы знаете, - он обвел спутников взглядом, неожиданно темным, словно кто-то убрал из глаз всю зелень. - Что открыв ту дверь, сейчас надежно запертую ключом из совсем другого места, вы не выпустите ещё большее зло? И не просто оживших мертвых, которых можно радостно порубать во имя личной славы, но что-то чему нужен только живой носитель, которого вы ему дадите своими телами и душами? Люди сходят с ума, запираюся в комнате без выхода и стреляют во всё живое по причине. Никто из нас здесь не знает насколько серьзна эта причина. Надо не тратить попусту время на закрытые двери, а мчать со всё мощи в Кассен предупредить город, и хотя бы того же господина Великого Мага, чтобы знающие люди пришли сюда и разобрались в чём проблема. Если зло действительно пойдет на Кассен то мы должны были сделать это ещё вчера - поскольку зло уже может быть в пути, если из этой гробницы действительно есть другой выход. Мы не знаем. Ничего из этого не знаем и всё что есть это "авось оно именно так как мне почему-то думается, а никак не иначе". Но раз слава Прошедшего Испытания греет вам всем душу больше чем весомая опасность всему городу, то да, давайте вандалаться с закрытыми дверьми тогда. Но если вы вернетесь в город в руинах или вернетесь в город как марионетки зла, не говорите что я вас не предупреждал.

Исторгнув всё это обилие слов, Руфус замолчал, скрестив руки на груди. Самым правильным решением для него было бы похоронить погибших и двинуть в город самостоятельно, оставив геройства желающим геройствовать, но проведя в черте "Кассен + кладбище" все двадцать лет своей жизни, гробовщик прекрасно понимал что в одиночку собьется с пути в ближайших трех деревьях.

На вопрос Саввы гробовщик просто помотал головой, дескать, нет, и продолжил старательно обкладывать тело камнями так что дождем не размоет и зверьми не растащит. Вместо надробия использовал те же камни, только сложенные небольшой горкой. Постоял над могилой, бросив пару взглядов на спутников - но те, похоже, были совершенно поглощены найденными вещами и тайной, что те в себе скрывали. На похоронах же прощальную молитву говорил исключительно отец Прасст, как единственный рукоположенный священник Кассена, но самого отца Прасста в окрестностях, увы, не наблюдалось, а без такой молитвы похороны были просто зарыванием мертвого тела в землю.

После сильных колебаний, Руфус решил сам сказать последние слова. Хотя такое своеволие наверняка не вызвало бы одобрения отца Прасста, узнай священник об этом, оставлять одинокого неупокоенного призрака возле безымянной могилы Руфус считал неправильным.
О том, что призрак ошивается где-то рядом, он почему-то не сомневался.

- Кто бы ты ни был и какими бы дорогами не шёл, да будут твои боги к тебе благосклонны, незнакомец - Начал он негромко, слегка откашлявшись. На похоронах обычно говорили о том, каким человеком был умерший, но об этом умершем Руфус ничего не знал, да и знать не мог. Был ли он шпионом Размира или напротив, старался помешать их планам, за что и поплатился? Был ли он веселым человеком или мрачным, трудолюбивым или лентяем, семьянином или одиночкой? Ничего этого никто из нашедших тело случайных путников не знал, конечно. Просто труп в камышах. Плохая смерть от яда и ран. Прицепленная к трупу тайна. Ничего из этого не расскажут о самом человеке, поэтому и Руфусу особо нечего было сказать, даже если бы он знал как.

- Какие бы заботы не держали тебя в мире живых, судьба позаботится о них. Пусть твоя смерть была тяжелой, и наверняка напрасной, теперь ты свободен от печалей живых. В вечность что за пределами жизни иди с легкостью, умерший незнакомец.

Закончив минутой молчания, Руфус вернулся к своим вещам и принялся тщательно оттирать перчатки, а затем, ещё тщательней, и руки водой с мылом, после чего понадежней завернул печатки в кусок ткани и привязал снаружи рюкзака, чтобы потом промыть кипятком на ближайшем большом привале. Воду брал из бурдюка - тот потом наполнить у родника или ещё где можно, а вот лезть в озеро даже ради такой мелочи у гробовщика не было ни малейшего желания. Тайна его тоже не особо заинтересовала, разве что путешествие - совершенно предсказуемо, надо заметить, - становилось большей занозой чем казалось в самом начале.

- Да, Мой Лорд! Будет сделано, - торопливо закивал Химег быстро-быстро делая пометки в блокноте химическим - а как же иначе! - карандашом.

– Хозяин добр
– вамнешутки
– важная у подземелья
– сделать мне подарок
– золото вы, всё равно
– выжимать мой
– любимый сок из наших
– ПОНЕДЕЛЬНИК - ПРЕМИЯ!!!

Последнюю строчку он так сильно подчеркнул, что сломал карандаш. И палец.
Зелье Алмазных Костей сделало его кости подобными кристаллам. Прозрачными, твёрдыми, но очень хрупкими. Видать рецептуру надо еще отработать.

Надеясь что ноги не поломаются в процессе, миньон рванул по комнатам - донести до каждого Мысль и Желания Лорда.

- Иди нах*й! - по человечески, по-простому ответил Патрик. - Про растение я тебе уже все сказал там, на болоте.

При виде творящегося на поле боя хаоса Фэй вспомнилось детство. Когда подружки из соседнего квартала нашли в глухой расселине раненого ящера. Искусанный собратом, с перегрызенной безвольной лапой ящер пролежал на дне ущелья несколько дней, будучи не в силах выбраться наружу.
Несмотря на все уговоры и хныканье Фэй старшие подружки буквально затащили её в расселину. У двоих были ножи, и они собирались зарезать обессилевшее животное. Забрать первый в жизни трофей. А ящер не захотел умирать.
Фэй не помнила, как выкарабкалась наружу. Помнила только финал. Как она, тяжело дыша, сидела на краю обрыва, а внизу голодное животное рвало её подружек на части. Фэй досидела до конца. Дождалась, как закончив безумные метания, ящер наконец успокоится и примется неторопливо утолять многодневный голод растерзанными телами дроу. А потом встала и пошла домой.
Тот день стал поворотным в её жизни. Тогда она впервые поняла, что нет ничего опаснее бессмысленных убийств. И нет ничего глупее переоценки своих сил. Когда много лет спустя она услышала эти слова от инструктора в школе асассинов, ей оставалось лишь пожать плечами. Эта нехитрая истина давно стала для неё самоочевидной.
Но сейчас им было не по десять лет. И просто досмотреть, чем закончится увлекательная резня, она не имела права. Поэтому Фэй снова перехватила лук и принялась раздавать сёстрам по серьгам.

Надо сказать, на войне мне ничем особо героическим блеснуть не получилось. Для меня война закончилась через два часа, после высадки на одну луну. Атмосферы там было десять процентов. Только мы вышибли Альянс с единственной базы на планете, как нас сверху и разбомбили.
Получил я балкой по башке и вырубился. Прихожу в себя. Скафандр изнутри облеван. Вся морда в крови. В башке гул и трещит как с самого жуткого похмелья. Рядом, на мне, Реми. Солдат их нашего взвода. Бронестекло его скафандра забрызгано изнутри кровью и мозгами. В воздухе какой-то туман.
И тут я увидел ее. Смерть. Ничего страшного в ней нет. Женщина лет тридцати пяти. Темноволосая. Волосы длинные до плеч. Красавицей назвать ее нельзя. Скуластая, острый подбородок, тонкие губы. Платье у нее синее на бретельках, до колен. Идет босиком на залитому кровью полу. И кровь к ней не липнет. Потому как не она убивает. Идет и касается погибших рукой. Так ласково. Почти по-матерински. А вокруг нее бабочки. Призрачные. Расцветки разные. Синие, красные, желтые, радужные. Коснется погибшего и в воздухе запорхала еще одна бабочка. Много этих бабочек тогда у нее было. Подходит она к нам, касается Реми. И смотрит на меня. Взглянул я ей в глаза. Ничего там нет. Ни белков, ни зрачков. Только это помню. Рвануло меня куда-то в эту безцветную бездну и оказался я в самом жутком месте на свете. В Чистилище...
Очнулся я… Открываю глаза… Багрово-черное небо, полное россыпи кровавых звезд, от которых идет тусклый свет. Воздух, это что-то невообразимое. Он сочился через трещину в бронестекле как живой. Это дикая смесь запахов. Отработанное топливо, использованная взрывчатка, пороховые газы, жженые напитки лазерных винтовок, запах септика и горелого мяса, запах крови, запах напалма, запах страха, запах трупов, черт знает, что там еще намешано было. Все равно, что вдыхать наждак. А оказался я на куче мусора... Стреляные гильзы, обрывки формы, подсумков и разгрузочных жилетов, использованные бинты и медпакеты, пустые тюбики-шприцы, драные противогазы и респираторы, куски винтовок, ножей, пистолетов, мечей, топоров, копий, элементы боевых скафандров, бронежилетов, кольчуг, доспехов, остатки ботинок и сапог, разорванные промасленные упаковки из-под боеприпасов и использованные автоматные картриджи, пуговицы, погоны, раздавленные и перекрученные часы, компасы, рации, коммуникаторы, планшеты, ложки, котелки, остатки рационов, консервных банок, пищевых картриджей, пробитые фляги, шлемы, каски, смятые пачки сигарет и окурки, остатки детонаторов, проводов, масок, защитных костюмов, обрывки военных и игральных карт, презервативы и упаковки из под них. И детские игрушки. Из соломы, из тряпок, из синтетики, из пластика, из дерева, из металла. Новые и старые. Самодельные и фабричного изготовления. Но все чистенькие. Все это перемешано. Огромные кучи. Горизонта не видать. И везде кровь. Она течет под грудами мусора. Она сочиться из каждой груды мусора. Она сочиться из каждой вещи на этом огромном могильнике. И ни к одной вещи не пристает. И тишина. Нет ничего. Ни каких звуков. Только где-то там, на уровне подсознания то нарастает, то прекращается Крик. Боль. Отчаяние. Безысходность. Страх. Обида… Это было жутко и страшно. Уши не слышат ни единого шелеста, ни единого звука. Даже кровь сочиться бесшумно. А душа разрывается от этого незримого крика. Помню я орал. Громко, самозабвенно. Катаясь в мусоре. И кровь липла ко мне. Я старался заглушить этот Крик. Давясь этим тяжелым желеобразным воздухом. Сорвал к черту голос. Под конец только скулил, свернувшись эмбрионом. Кровь просачивалась внутрь скафандра, и всем телом я чувствовал неровную пульсацию, которая пронизывался всю эту огромную мусорку. Это мир был болен. Это слышалось в Крике. Это было в его смрадном дыхании. Это чувствовалось в его пульсации…
Я как-то тихонько скатывался в небытие. Это было мерзкое оцепенение. Когда остатки воли еще за что-то сражаются, но уже все равно и на все наплевать.
В общем, я валялся и скулил, пока кто-то меня рывком не поднял. Сквозь заблеванное и измазанное кровью бронестекло, поднявший меня выглядел смазанным пятном.
«Подъем, Виктор»,-услышал я спокойный голос.
«Где я?»,- спросил я, а точнее что-то невнятно прохрипел сорванным голосом.
«В Чистилище!».
«!!!».
«То, что слышал, дружище. И если не хочешь отправиться в Ад, шевелись. Я тебя выведу!».
Да, я не хотел отправиться в Ад. Я предполагал, что в Аду гораздо хуже, чем здесь.
Я упал на колени, я ползал перед ним, утопая в крови и мусоре. Чего я только ему не обещал. Я обещал исправиться. Стать добрым. Возлюбить ближнего своего. Обещал, что буду совершать хорошие поступки. Обещал стать отшельником, монахом. Молится ему, Богу, кому угодно. Обещал отдать все свои сбережения на добрые дела. В общем, дал массу клятв и обещаний.
А он смеялся, как будто ничего смешнее не слышал своей жизни. Смеялся весело, звонко. Будто не было тут куч мусора, крови, этого неба с кровавыми звездами, не было этого Крика…
Наконец отсмеявшись, он повернулся ко мне спиной, и стал уходить.
«Что?!»,-орал я сорванным горлом,-«Что тебе надо?! Что ты от меня хочешь?!».
Он хохотал, и говорил, что ему от меня ничего не надо. И Богу от меня ничего не надо. Вселенной тоже. Да вообще никому ничего от меня не надо! Возможно, иногда просто стоит быть человеком! И все!
Ползти за ним на четвереньках по грудам мусора было не удобно. Поневоле пришлось распрямить спину и встать на обе ноги. Я плелся за ним и ныл, ныл, ныл. Но все мои обещания вызывали в нем приступы смеха.
Наконец я дошел до того, что начал клясть судьбу, несправедливость мира, и лично Бога.
Я говорил, что был хорошим верующим. Ходил в церковь, когда и все ходили. Я был хорошим солдатом. Четко выполнял приказы. Я был таким же, как все. Любил ближних, остальных не очень. Но ведь Бог не требует этого? Любить всех! За что Ад?
Он хохотал: «Ад дружище полагается всем убийцам! Всем! Исключений нет!».
Я ему не верил, хрипел, что такого не может быть. Я не видел смысла во всем этом. Бормотал, что-то о Писании. Об отпущении грехов. О покаянии. Об искуплении.
«В том-то и соль, дружище!»,-говорил он мне,-«Самое ведь главное не иллюзии, которые ты испытываешь по поводу отношения Бога к тебе, прикрываясь буквами на бумаге, а действительное отношение Бога к тебе! Тут не прикроешься отпущениями грехов, посещениями проповедей и благословениями. Тут не спасут кредитки, опущенные в жертвенную кружку».
«Но раз я в Чистилище, то буду спасен!»,-заорал я.
«Ошибка. Тебя ждет Ад. Как и всех убийц! А сюда ты попал только потому, что убивал и где-то глубоко внутри считал себя чистеньким. Правильным. Ни за что не отвечающим. Считал что с тебя никакого спроса. Шестеренка военной машины. Если не я, то другие вместо меня! Помнишь? Чистилище для того, что бы ты эти иллюзии подрастерял!».
«Зачем?! Зачем ты меня куда-то ведешь?!».
«Очень просто. Отсюда у тебя две дороги. Одна в Ад. Другая-обратно в жизнь!».
«Но я ведь обречен! Меня все равно ждет Ад!».
А он смеялся, хлопал в ладоши и говорил, что в том-то и соль, что каждый выбирает быть ему человеком или нет при том, что в конце все равно всех убийц ждет Ад!
«А ты»,-кричал я,-«Что ж ты здесь, раз такой чистенький и правильный? А?».
Это его не обидело. Совсем. И опять развеселило: «У кого-то своеобразное чувство юмора. Там я ценой своей жизни героически спас несколько сотен убийц. Спасать мне их и после смерти! Отсрочка встречи с Адом! Оглянись, прислушайся!».
Я прислушался. Отовсюду, из-за мусорных куч доносились крики. Кричали люди. Кричали так же, как кричал я. Я вдруг понял, из чего складывался Крик. Я...мой голос тоже был там. В этом отчаянии, в этой безнадежности, в этом страхе за дорогого себя, в этой эгоистической обиде на несправедливость мира, все это сплеталось в боль, которая рвала душу.
«Ты их тоже спасешь?».
Он засмеялся: «Нет, всех не спасти. На всех как всегда не хватает времени. Из всех неудачников спасаются самые удачливые. Поздравляю! Тебе повезло! Счастливый билет! Отсрочка! Остальные отправятся в Ад. Здесь остается кровь, крики и мусор».
Я сорвал с головы загаженный шлем и взглянул на него. Закопченный боевой скафандр. Пробитый во многих местах. Из дыр торчали какие-то лоскуты кожи, лохмотья тряпья, костей и мяса. Бронестекло вдребезги разбито. И в шлеме клубилась черная с багровыми сполохами пустота. На правом плече остались лейтенантские звездочки. На правой груди номер 1287AS76O12 и имя «Арс Котейко». А там где должно было быть сердце, зияла дыра размером с кулак.
«Почему Бог сделал это?»,-спросил я.
Арс рассмеялся: «Это сделал не Бог. Это все сделали мы! Тут все сделано нашими руками. Весь этот мусор. Мы сделали эту Свалку и выкинули сюда детские мечты!».
«Почему Бог допускает это?».
Арс покрутил головой: «А почему он не должен это допускать? Свобода воли. Ею обладает человек. И человек волен создать ад или не создавать его. Остаться человеком или превратиться в зверя. Почему Бог должен делать нашу работу за нас? Когда в наших силах самим убрать этот свинарник».
Тут я уже захохотал: «Слушай, люди всегда в основном будут сволочами и эгоистами. Таких большинство. Их всяко больше, чем хороших людей. Долго ждать рая на земле. Да его вообще не будет никогда! НИКОГДА! Понимаешь?!».
Арс дружески хлопнул меня по плечу: «Бог верит в нас. Он оптимист. У него целая вечность. Она всяко длиннее твоего «НИКОДА!». Пошли. Я теряю с тобой время, которого может быть хватило бы на спасение еще одного неудачника».
Я заворчал, что я не неудачник. Но Арс хохотал и указывал на груды мусора, и говорил, что более крупной удачи ему действительно встречать не доводилось.
Сколько мы шли, я не помню. Ноги увязали в мусоре, часто я проваливался по пояс в ямы, заполненные кровью. Иногда спотыкался и шлепался мордой в кровавые лужи. Крик превратился в тупую головную боль, которая неритмично била по затылку и вискам. От крови, которая попадала мне на губы и которую я постоянно рефлекторно слизывал, меня тошнило.
«Что мы ищем?»,-наконец не выдержал я.
«А собственно уже нашли».
Арс порылся в куче мусора и вытащил оттуда игрушку. Пластикового динозавра. Давным-давно в детстве у меня был такой.
«Знакомая вещь?».
«Да. У меня был такой…».
«Вообще-то он и есть твой. Это ключ туда. Обратно. Или портал. В общем, это то, что позволит тебе вернуться».
«Но почему игрушка? Почему она?».
Арс засмеялся: «Хороший вопрос. Скажем так. Это единственно чистое, что мы выбросили на эту помойку. Только дети питают иллюзии. Правда, некоторые расстаются с ними слишком рано. А взрослые иллюзий не питают. Они, блин, знают. Что человек человеку волк. Что человек должен надеяться на самого себя. Что своя рубаха ближе к телу. То надо урвать, пока жив. Что надо любить близких своих, а остальных не очень. Что надо творить добро в этом злом мире. Что на этот мир плевать. Что жизнь дается только раз. Что надо посадить дерево, построить дом и вырастить ребенка. Они знают, где друзья, приятели, партнеры и враги. Кто является их марионетками, и для кого они являются пешками. А дети они питают иллюзии, пока Мусорка не выбьет их из них. Ребенок видит цельный прекрасный мир. Он знает, что мир прекрасен. Он мечтает о нем. Даже если рядом скотство. А взрослый. Взрослый видит скотство. И знает, что оно везде. Знает, что надо бороться со злом, подчиниться или творить зло. Только ребенок способен вернуться туда. Тебе ведь не зачем возвращаться? А? Что там? Семья? Ты давно покинул их. О твоем существовании напоминает только ежемесячный денежный перевод. Пиво, бабки, женщины? Но пиво ты пьешь за деньги. Ради денег убиваешь других. А женщин ты либо покупаешь, либо устраиваешь с ними приятный трах по взаимному согласию. Не спорю это приятно. Иногда, даже очень. Но для того, что бы вырваться из цепких лап Чистилища этого мало. Как мало философствования, фраз из умных книг, высокого уровня культуры и энциклопедических знаний. Отсюда вырываются благодаря детским иллюзиям. Что нет Ада. Нет Чистилища. Нет Свалки. А Бог этакий более продвинутый вариант Санта Клауса. Держи».
«Почему я? Почему я должен вернуться, а не они?».
«Тебе просто повезло. На тебя у Бога, Судьбы, Вселенной нет никаких особых планов. Ты просто есть, и просто будешь. Останешься таким же. Это как не смешно полностью бесплатно. Абсолютно. Рождаются же люди просто так? Почему бы кому-то не родиться во второй раз. Слепая игра случая. Давно погибший мертвец, бродящий по Чистилищу, просто пошел в твою сторону. Потому как здесь все равно куда идти. Держи…».
Арс протянул мне игрушку. Я коснулся ее…
… Очнулся я, единственный живой, на базе полной покойников. К тому моменту, я потерял почти весь кислород через дырку в бронестекле скафандра…